/
Author: Хижняк З.И.
Tags: высшее образование педагогика высшей школы методика преподавания учебных предметов в вузах общественная мысль просвещение история развития наука и культура издательство при киевском государственном университете издательского объединении выша школа
ISBN: 5-11-000364-5
Year: 1988
Text
а.и. хижнли
киешк
МОШЛЯНСКАЯ
АКАДЕМИЯ
Киев
Издательство при Киевском государственном университете издательского объединения «Выша школа»
1988
Гравюра-панегирик И. Щирского, посвященная ректору Киево-Могилянской академии П. Колачинскому.
1701 г.
Изобиловала всегда учеными людьми... Академия Киевская... И от нее, аки с преславных оных Афин, вся Россия источник премудрости почерпала.
Гедеон Вишневский
а.и. хижнак
киш-
МОГИЛЯНСКАЯ
АКАДЕМИЯ
ББК 74.58 Х43
Рецензент член-корреспондент АН УССР Ф. Я. Шевченко
Хижняк 3. И.
Х43 Киево-Могилянская академия.— К.: Выща шк. Изд-во при Киев, ун-те, 1988.— 268 с.: ил.
ISBN 5-11-000364-5.
В книге освещается история становления и развития Киево-Могилянской академии — первого и долгое время единственного высшего учебного заведения на Украине и во всей Восточной Европе. Раскрываются роль и место Академии в развитии просвещения, науки, культуры и общественной мысли украинского народа, укреплении его дружественных связей с братскими русским и белорусским народами. Исследуется ее вклад в становление украинского литературного языка, поэтической школы, философских знаний, исторической науки.
Автор убедительно показывает, что в XVII — первой половине XVIII в. Киево-Могилянская академия играла роль межславянского просветительского центра, оказывала значительное влияние на развитие просвещения в Молдавии, Валахии, Сербии, Черногории, поддерживала культурные связи с другими европейскими странами.
Для преподавателей, научных работников, студентов, всех интересующихся историей духовной культуры народов СССР.
v 0505000000-П6
ХМ224(04)-88 КУ“№ 1'166“1988 ББК 74 58
ISBN 5-11-000364-5
© Издательское объединение «Выща школа», 1988
Из года в год у советских людей возрастают интерес к отечественной истории, понимание необходимости беречь свое духовное наследие, постоянно обращаться к нему.
На протяжении многих веков формировалась духовная культура украинского народа — его традиции, язык и литература, песенное творчество, зодчество, наука и искусство. Творчески возрождая это наследие и заново оценивая его, люди обретают способность творить. Таким образом духовные ценности, созданные в прошлом, становятся неотъемлемой частью современной духовной культуры.
Одной из наиболее ярких страниц в истории развития культуры нашей страны в период XVII— XVIII вв. является деятельность Киево-Могилян- ской академии, которая долгое время оставалась центром просвещения, науки, общественно-политической мысли Украины и всей Восточной Европы.
История Киево-Могилянской академии привлекала внимание многих ученых. В дооктябрьской историографии первыми ее исследователями были Е. Болховитинов и М. Булгаков — известные церковные деятели первой половины XIX в.1 Несколько позже появился труд В. Аскоченского2, занявший видное место среди исследований того времени.
Следующий этап в изучении истории Академии начинается с появлением трудов М. Максимовича, С. Голубева и Н. Петрова3. Они расширили круг исследуемых вопросов, привлекли новые источники, осуществили критический их разбор. Определенный вклад в изучение проблемы внесли Д. Виш-
7 Киево-Могилянская академия
невский и В. Серебренников, посвятившие свои работы отдельным периодам истории Академии4. Фундаментальным и содержательным является также труд Ф. Титова5. Отдельные исследования посвящены известным ученым и общественным деятелям, воспитанникам Киево-Могилянской академии—Петру Могиле, Дмитрию Туптало, Лазарю Барановичу, Иннокентию Гизелю, Феофану Прокоповичу и др.6
В трудах ученых дооктябрьского периода собран и проанализирован значительный фактический материал, имеется ряд обоснованных положений относительно роли Академии в развитии отечественной культуры. Однако большинство авторов, находясь под влиянием клерикально-монархической идеологии, тенденциозно освещали историю Академии, определяли характер ее деятельности потребностями преимущественно религиозной жизни. В их работах отсутствовал глубокий научный анализ учебных, особенно философских, академических курсов. Они толковались преимущественно как схоластические и теологические. В силу своей классовой ограниченности дореволюционные исследователи не смогли дать объективной оценки Киево-Могилянской академии, ее роли в развитии отечественного образования, науки и общественно-политической мысли, участия в общеевропейском культурном процессе.
Концепции дворянско-буржуазной историографии продолжают оставаться господствующими в трудах зарубежных буржуазных исследователей, что приводит в общем к недооценке, а часто и фальсификации исторической роли Киевской академии и ее вклада в культурное развитие нашей страны.
В советской историографии 50—60-х годов заметное место заняли труды М. И. Марченко, Ф. П. Шевченко, М. М. Штранге, П. М. Пелеха, В. Ю. Евдокименко, И. А. Табачникова, в которых с научных позиций были освещены отдельные аспекты деятельности Киевской академии7.
Новым этапом в советской историографии Киево-Могилянской академии стали исследования ученых— специалистов в области философии, фило-
S
Введение
логии, литературы 70-х — начала 80-х годов — В. М. Ничик, М. В. Кашубы, М. Д. Роговича, Я. М. Стратий, В. Д. Литвинова, И. С. Захары, И. К. Иваньо, И. К. Билодида, В. И. Крекотня, В. Л. Микитася, Ф. Я. Шолома, М. С. Грицая и др.8 Ими проделана большая работа по изучению рукописных философских, риторических и поэтических курсов лекций профессоров Академии, их литературного и публицистического наследия.
Советские ученые убедительно показали, что Киево-Могилянская академия была центром отечественной философской и общественно-политической мысли, формирования украинского литературного языка, поэзии и литературы. Как просветительский центр она развивалась па основе отечественных традиций, используя в то же время все лучшее из опыта зарубежных высших школ.
Киево-Могилянской академии посвящен также ряд исследований современных зарубежных ученых— Англии, Канады, США9. Значительный вклад в определение роли Академии как важного просветительского центра, способствовавшего налаживанию культурных связей Восточной Европы с западноевропейскими странами вносят труды Р. Лужного (ПНР) и Э. Винтера (ГДР) 10.
И все же история Киево-Могилянской академии восстановлена далеко не полностью. Поэтому представляется необходимым с сегодняшних позиций осмыслить духовное наследие Академии и тем самым ее роль в истории культуры нашей страны во взаимосвязи с европейским культурным процессом и представить все это хотя бы частично на страницах данной книги.
Гравюра из «ВЪршЪй на жалосный погреб... Петра Конашевича- Сагайдачного».
Киево-Могилянская академия (современный вид)
Киев. Вид Подола с Братским монастырем и Академией. 1869 г.
Печать Киевского магистрата с изображением старинного герба города. XVII в.
Подпись Галшки Гуле- вичивны-Лозчиной под дарственной Киевскому братству от 14 октября 1615 г.
Понеже несть угодно оставити то место святое, которое предки наши, наипаче же Петр Конашевич- Сагайдачный, славной памяти гетман Войска Запорожского coop ужи... да память вечная будет от тех училищ братских Киевских
Богдан Хмельницкий
Сложной, а порой и драматичной была судьба трех братских народов — русского, украинского и белорусского в период их становления. Киевская Русь, обессиленная монголо-татарским нашествием, потеряла былое могущество. Возмужавший в борьбе с Золотой Ордой русский народ создал свое централизованное государство, однако украинские и белорусские земли стали добычей литовских, польских и венгерских захватчиков. В XVI в. феодально-католическая Польша захватила почти всю Украину, установив на ее землях жесточайший социальный и национальный гнет. Господствующие круги Речи Посполитой при поддержке католической церкви и Ватикана, преследовавшего собственные экспансионистские цели, стремились полностью поработить украинский народ. Однако чужеземный гнет хотя и задерживал, но не мог остановить социально-экономического и культурного развития Украины, которое совершалось в рамках единого европейского исторического процесса.
Предпосылки развития высшего образования на Украине. Примерно с XVII в. начинается новый период российской истории, который характеризуется появлением буржуазных связей К Это касается и Украины, где в указанный период растут города, расширяется внутренний и внешний рынок, увеличивается количество городского населения— ремесленников, торговцев разных категорий, усиливается их социально-классовая дифференциация. Возрастали и духовные силы украинского народа, его национальное самосознание. В условиях не- прекращающейся борьбы против польско-шляхет-
14 Становление высшего образования
ской экспансии пробуждался интерес украинцев к собственной истории, языку, культуре, традициям. Сдвиги, происходившие в духовной жизни украинского народа, были частью общего подъема, переживаемого Европой в XV—XVI вв., известного как Возрождение. Идеи этого «величайшего прогрессивного переворота из всех пережитых до того времени человечеством» 2 дошли и до восточнославянских земель. Таким образом, культурный подъем на Украине, корни которого уходят в духовную жизнь Киевской Руси, был результатом дальнейшего социально-экономического развития, пробуждения национального самосознании, распространения идей гуманизма эпохи Возрождения.
Распространению этих идей в немалой степени способствовали представители Украины, обучавшиеся за границей — в Краковском, Пражском и других университетах. В списках студентов этих учебных заведений уже в XIV в. числятся украинцы, определяемые по национальности как ruthenus, roxolanus, russicus и т. д. (Рутения и Роксолания — это названия Украины, распространенные в Западной Европе в те времена).
В Краковском университете выходцы из Украины обучались с самого начала его основания (1364). Только в XV—XVI вв. здесь получили образование 800 украинцев. При Краковском и Пражском университетах уже в XIV в. существовали специальные общежития для украинских и белорусских студентов («рутенов» и «литвинов»). Выходцы из Украины учились и в других зарубежных университетах — в знаменитой парижской Сорбонне, в протестантских университетах Германии— Гейдельбергском, Виттенбергском, Лейпцигском, Лейденском и др. На одном из документов Сор- боннского университета стоит подпись: «Магистр Петр Кордован и его товарищи из Рутении» (1353), на других — «Иван из Рутении» (1369), «Герман Вилевич... рутенской нации из Киева» (1397) и пр. Учились украинские студенты также в Италии — в Болонье и Падуе. В списках Паду- анского университета XVII в. числится 2 тыс. украинцев.
Немало украинцев, получивших образование в
15
Киево-Могилянская академия
зарубежных университетах, стали известными учеными, педагогами, медиками, поэтами, художниками. Так, Юрий Дрогобич, или Георгий из Руси, был доктором философии и медицины в Болонском университете, читал там в 1478—1482 гг. лекции по математике, занимал должность ректора факультета медицины. Лукаш из Нового Града, автор известного учебника по эпистолографии (1582), был магистром и преподавателем Краковского университета. Павел Русин из Кросна, неизменно называющий себя русином в своих трудах, преподавал в Краковском университете римскую литературу, писал стихи, оказавшие значительное влияние на развитие польской ренессансной поэзии начала XVI в. Станислав Ориховский из Перемыш- ля («рутенский Демосфен», как называли его современники) был широко известен в Италии, Польше, на Украине как писатель, публицист, оратор. Будучи латиноязычным автором, Ориховский постоянно подчеркивал свою принадлежность к Руси, называя себя Ориховский-Русин или Ориховский- Роксолан. Это нашло отражение и в его творчестве, что дало возможность исследователям причислить его к первым выдающимся писателям Западной Руси Нового времени.
Оценивая вклад украинцев в европейскую культуру времен Возрождения, известный советский ученый И. Н. Голенищев-Кутузов писал, что в XVI в. «с кафедр Кракова и Болоньи, Падуи и Вены выходцы из украинских степей комментировали античных авторов. Гуманисты украинского происхождения, которые считали себя русинами, развивали свою деятельность в самой Польше и на Западе»3.
Большая часть «выходцев из украинских степей» по окончании учебы в зарубежных университетах возвращалась на родину. Получив обширные знания, они стремились применять их на практике, знакомить земляков с достижениями европейской науки и культуры, общественной мысли. Определенную роль в распространении научных знаний сыграли также выходцы из других стран, проживавшие на Украине,— поляки, греки, валахи, молдаване, армяне, итальянцы. Среди них были
16 Становление высшего образования
такие ученые-гуманисты, как поляк Григорий из- Саноко, итальянец Филипп Буониаккорси (Каллимах), немец Бенедикт Гербст и др.
Основой культурного развития Украины служили отечественные традиции, наследие Киевской Руси, непрерывающиеся культурные связи с Россией и Белоруссией, обусловленные общностью происхождения, языка, истории. Общность словесной культуры делала литературу братских народов понятной и близкой и в России, и на Украине, и в Белоруссии.
Значительное влияние на развитие русской и украинской литератур, общественно-политической мысли оказали произведения известного восточно- славянского первопечатника белоруса Франциска Скорины. На Украине распространялись также издания его последователей — Симона Будного и Василия Тяпинского. Ряд произведений украинских и белорусских авторов, вызванных к жизни общими интересами борьбы против католицизма, являются в одинаковой мере достоянием как украинской, так и белорусской литератур. Это «Апокри- сис» Христофора Филалета (псевдоним М. Бронев- ского), труды Мелетия Смотрицкого, Лаврентия Зизания и др. На Украине издавна распространялись также памятники русской литературы, такие как «Сказание о Мамаевом побоище», «Хождение за три моря» Афанасия Никитина, «Учительные сборники». В XVI в. на Украину проникают произведения проповедника-еретика Феодосия Косого, Максима Грека, Андрея Курбского. Идеи русских и белорусских реформаторов о социальном равенстве, моральном совершенствовании общества, направленные против культа светской и церковной власти, находили отклик в произведениях многих украинских писателей-полемистов.
В начале XVII в. украинско-русско-белорусские литературные связи продолжают укрепляться. В это время в России трудились ученые мужи Украины — Лаврентий Зизаний, Памва Берында^ издатель Андрей Радышевский, «греческих и польских слов переводчик» Федор Гвоздинский и др. Такие педагоги и общественные деятели, как братья Стефан и Лаврентий Зизании, Мелетий Смот-
17
Киево-Могилянская академия
рицкий, Сильвестр Косов, Ивам Козловский жили и занимались творческой и общественной деятельностью попеременно на Украине и в Белоруссии.
В. И. Ленин отмечал, что «пока разные нации живут в одном государстве, их связывают миллионы и миллиарды нитей экономического, правового и бытового характера»4. Продолжительное нахождение украинских земель в составе Речи Поспо- литой не могло не способствовать взаимовлиянию украинской и польской культур. Кроме обстоятельств, которые разъединяли украинский и поль¬
ский народы,— социальный и национальный гнет, различие вероисповеданий,— были и другие, служившие их взаимопониманию и единению. Так, украинские латиноязычные поэты и публицисты, о которых упоминалось выше (Павел Русин из Кросна, Станислав Ориховский, Лукаш из Нового Града, Николай Семп-Шажиновский и др.), не будучи православными, тем не менее продолжали считать себя русинами, а их творчество находилось на рубеже польской и украинской гуманистических культур XV—XVI вв. Многие из них трудились в Польше. Только в Краковском университете преподавали 13 профессоров-украинцев.
Прогрессивные польские деятели всегда с инте¬
18
Становление высшего образования
ресом относились к языку, обычаям, истории украинского народа. Поэты львовской школы Себастиан Фабиан Кленович, братья Юзеф и Шимон Зиморовичи, поляки по происхождению, в своих произведениях описывали природу Украины, обычаи и обряды украинских крестьян, использовали символику украинских народных песен, а Шимон Шимонович (Симон Симонид), известный польский поэт, родившийся на Украине, основал в польской литературе новый жанр русинских песен — «селянки».
«Великий требник» (свод обычаев и обрядов)
Петра Могилы.
Гравюра Ильи.
Типография Киево- Печерской лавры.
1646 г.
Герб Петра Могилы из «Великого требника».
1646 г.
Историю Украины освещали польские исследователи Марцин Бельский, Мацей Стрыйковский, Марцин Кромер и другие, использовавшие в качестве источников «Повесть временных лет», «Киево-Печерский патерик», Киевскую и Галицко-Во- лынскую летописи. Их труды имели значительное влияние на развитие украинской историографии. Украинско-польские контакты в области литературы, истории, образования способствовали духовному обогащению и сближению славянских народов.
Особенностью культурного подъема на Украине была его тесная связь с растущим национально- освободительным движением. После провозглаше¬
19
Киево-Могилянская академия
ния в 1596 г. Брестской унии усиливается наступление польских феодалов и шляхтичей на Украину. Захватив ее земли, они упорно добивались полного духовного порабощения народа путем всяческого принижения языка, культуры, истории, традиций. Главным оружием наступления была церковь — эта, по словам Ф. Энгельса, наиболее общая санкция существующего феодального строя5. Государственной религией в пределах Речи Посполитой признавались только католицизм и уния. Православная церковь фактически была поставлена вне закона. Те, кто принадлежал к официальной церкви, пользовались экономическими, политическими и другими привилегиями, а украинские мещане и дворянство, исповедовавшие православную веру, были лишены их. Они преследовались, унижались, лишались должностей, представительства в органах управления и т. д.
В этих сложных условиях на Украине происходит поляризация классовых сил. Многие украинские феодалы и высшее духовенство, опасаясь потерять свое привилегированное положение, переходили в католицизм или принимали унию. Хотя большая часть населения Речи Посполитой, главным образом крестьяне, сохранила во всех отношениях верность своей прежней православной религии, «их благородные господа почти все были католиками» 6.
Одно за другим отпадали от православной церкви древние и родовитые семейства — Вишневецких, Глебовичей, Жолкевских, Заславских, Калиновских, Лукомских, Рушинских, Огинских, Сангушек, Четвертинских и др. Замечательный писатель публицист Мелетий Смотрицкий взывал к православной знати с тревогой и болью: «Прошу вас, ради бога живого, пожалейте самих себя и наследников ваших... Потому что если ничего не предпримите, придется на склоне лет наших быть свидетелями полного падения нашей несчастной церкви... Сколько, скажите, осталось шляхетных родов на нашей стороне? За десять лет их не стало тысячами, а после вашей смерти их не станет еще больше, и, может быть, что еще при жизни вашей дети ваши уже не будут вашими».
20 Становление высшего образования
Боль эта понятна. Окатоличивание было равносильно ополячиванию. Чужая религия, затем — язык, одежда, манеры, интересы. Отказ от традиций, родного языка, родной культуры, исторического прошлого неизбежно вел к утрате чувства патриотизма и национального самосознания. Все, что было раньше, предавалось забвению и рассматривалось как «мужйчье», а православная церковь презрительно называлась не иначе как «наливай- ковской» — по имени Северина Наливайко, одного из первых предводителей антишляхетских восстаний.
В православии оставались в основном трудящиеся массы Украины — крестьяне, казаки, мещане, мелкая шляхта и часть духовенства. Они решительно осуждали ренегатство имущих, их переход в чужой лагерь. Угадывая классовым чутьем, что примирения между православием и католицизмом, как и между паном и «хлопом», не может быть, народные массы вступили в непримиримую борьбу с унией и католицизмом, справедливо усматривая в них орудие социального и национального порабощения. И если эта борьба шла преимущественно под религиозными лозунгами, то это «объясняется не свойством человеческого сердца и не религиозной потребностью человека, но всей предыдущей историей средних веков, знавших только одну форму идеологии: религию и теологию»7. Под религиозными лозунгами скрывались социальные и классовые интересы. Борьба трудящихся масс Украины была направлена как против польских, так и против украинских феодалов. В то же время некоторые из представителей господствующих верхов, также выступавших против чужеземного порабощения, не выходили за пределы своих классовых интересов.
Таким образом, в конце XVI — начале XVII в. социальные, национальные и религиозные противоречия на Украине крайне обострились. Прокатилась волна крестьянско-казацких восстаний. Впоследствии борьба украинского народа против шляхетско-католической реакции переросла в Освободительную войну 1648—1654 гг., которая подорвала могущество феодальной Польши и оста¬
21
Киево-Могилянская академия
новила католическую экспансию в Восточной Европе, ослабила коалицию католических государств, служивших опорой реакции и контрреформации, тормозом общественно-политического и культурного развития.
Братства. Их роль в развитии украинской культуры. Центрами политической и культурной жизни на Украине, как и в Европе, были города. С развитием ремесел, торговли в них происходят значительные социальные перемены. В первую очередь растет и утверждается активное и жизнеспособное городское сословие, особо заинтересованное в развитии производства, а также образования.
Возникшая перед различными группами городского населения необходимость объединиться для защиты своих социальных, национальных и религиозных интересов в условиях шляхетско-католической экспансии способствовала их консолидации. Так возникают общественные организации православных горожан — братства. В их состав входили представители различных социальных слоев — ремесленники, торговцы, мелкая шляхта, интеллигенция, основу же составляли ремесленники и торговцы. Первое такое братство на Украине возникло во Львове (1439). С усилением народно-освободительной борьбы в начале XVII в. количество братств быстро возрастает. В это время создаются Рогатинское, Каменец-Подольское, Красностав- ское, Самборское, Луцкое, Киевское, Шаргород- ское, Немировское, Винницкое и другие братства.
Они сыграли важную роль в борьбе с насильственной полонизацией, распространении знаний и просвещения, в формировании национального сознания.
Украинские прогрессивные деятели понимали, что насильственная полонизация угрожает самому существованию народа, что польско-католической духовной экспансии необходимо противопоставить отечественную духовную культуру, свою систему духовных ценностей, укрепляющих национальное самосознание и патриотизм народа.
Определенную роль в консолидации прогрессивных сил на Украине сыграли идеи Реформации и раннего Просветительства, охватившие в XVI в.
22 Становление высшего образования
многие страны Европы. Критическое отношение к догмам и авторитетам церкви, ее социальной политике, стремление подчинить церковь светской власти, распространение образования на родном языке среди народных масс, всеобщее равенство и справедливость в духе раннего христианства — все это находило благодатную почву на Украине. Усвоение этих взглядов способствовало не только распространению просвещения, но и стало своеобразной формой оппозиции, идейным оружием средних слоев населения в их борьбе против католической экспансии, за социальное, национальное и религиозное освобождение. «Когда не было еще раскола нации на буржуазию и пролетариат,— отмечал В. И. Ленин,— лозунг национальной культуры мог быть единым и цельным призывом к борьбе против феодализма и клерикализма» 8.
Просветительство как идеология, синтезировавшая идеи Реформации и гуманизма эпохи Возрождения, утверждалось на Украине через братства. Группировавшиеся в них прогрессивные силы решительно включались в борьбу за развитие отечественного просвещения и науки, усматривая в этом залог совершенствования человека и общества в целом, освобождения от всех видов угнетения. Братства основывали типографии, открывали школы, содержали учителей и неимущих учеников, предоставляли некоторым ученикам помощь для продолжения учебы в высших учебных заведениях. Братства поддерживали связи с культурными центрами Украины, России, Белоруссии, видными политическими и общественными деятелями, учеными, писателями.
Книгопечатание. Историко-полемическая литература. Братства, а также отдельные прогрессивные деятели развернули на Украине книгопечатание, которое было, по определению К. Маркса, одной из важнейших предпосылок буржуазного развития9, способствовало распространению знаний и прогрессивных идей среди народных масс.
Первая типография на Украине была основана в 1573 г. во Львове московским первопечатником Иваном Федоровым. После его смерти она перешла в собственность Львовского братства. Несколь¬
23 Киево-Могилянская академия
ко позже братства основали типографии в Луцке, Киеве, Новгороде-Северском, Чернигове и других городах. Кроме того, были типографии, принадлежавшие отдельным лицам — князю Василию Острожскому в Остроге, Михаилу Слезке, Арсению Желиборскому во Львове, епископу Гедеону Балабану в Стрятине и Крилосе, Тимофею Вербицкому и Спиридону Соболю в Киеве и другим лицам. Существовали также передвижные типографии Павла Домжива Лютковича Телицы, Кирилла Транквили-
Елисей
ПЛЕТЕНЕЦКИЙ (год рожд. неизв.— 1624)
«...Ученых людей прибежище, науки любящих проматор, школ в разных местах доброжелательный фундатор».
3. Копыстенский
она-Ставровецкого и другие, которые временно размещались на территории своих заказчиков — школ и монастырей.
Образцом высокого уровня печатного искусства на Украине стала «Острожская библия», которую «тиснением печатным предложил» и в 1581 г. напечатал в Остроге Иван Федоров. Это первое полное издание Библии на славянском языке — результат продолжительного и кропотливого труда украинских ученых и русского первопечатника. «Острожская библия» была широко известна на Украине, в России и Белоруссии, а также за рубежом. Она зарегистрирована в библиотеке Оксфорда, экземпляры ее имели шведский король Густав II Адольф, кардинал Барберини, многие извест¬
24 Становление высшего образования
ные ученые и общественные деятели того времени.
Братства издавали учебники — буквари, грамматики, толковые словари, а также произведения светского характера — стихи, драмы, переводную, полемическую литературу По сохранившимся данным, только Львовское братство с 1585 по 1722 г. издало 34 237 букварей, 500 грамматик, 200 экземпляров нравоучительного сочинения «О воспитании чад». Книги, издаваемые братствами, расходились по всей Украине, а также в России, Белоруссии и за рубежом. В России и Белоруссии
Захария
КОПЫСТЕНСКИИ (год рожд. неизв.— 1627)
«Народ наш широкий был и славен, для чего и С лаве нс ким был назван».
3. Копыстенский
большой популярностью пользовались славянские буквари, труды П. Берынды, К. Транквилиона- Ставровецкого, М. Смотрицкого. Значительный вклад внесли украинские издания в борьбу с мусульманской экспансией на Балканах, в Молдавии, Валахии. Украинские книги тех лет исследователи находили и продолжают находить в Греции, в монастырях Афона.
Особое место среди изданий конца XVI — на- чала XVII в. занимала полемическая литература, возникшая в период усиленного наступления польско-католической реакции на украинские земли. Талантливейшие украинские писатели-публицисты и церковные деятели включились в ожесточенную
25
Киево-Могилянская академия
борьбу, используя литературную полемику, которая, будучи направленной против идеологии католицизма, по существу отражала социальные, политические и национальные противоречия, классовую борьбу эпохи.
Наиболее интересными образцами полемической литературы, дошедшей до наших времен, являются «Ключ царства небесного» (1587) Г. Смот- рицкого, «Апокрисис» (1597) Христофора Филале- та, «Тренос» (1610) и «Версификация» (1621) М. Смотрицкого, «Палинодия» (1622) 3. Копы- стенского, многие произведения И. Вишенского. Все они имели острую политическую направленность, защищали достоинство и права украинского народа, его культуру и религию.
Разоблачая злодеяния польских светских и церковных магнатов, насильственно насаждавших католицизм и унию и жестоко угнетавших украинский народ, православные полемисты беспощадно клеймили также тех соотечественников, которые перешли во вражеский лагерь, изменили отчизне, забыли родной язык, веру, традиции, сменили гражданство и, как писал М. Смотрицкий, «прильнули к унии», чтобы «досыта насытиться жиром». Кроме бесчестья, унижения и междоусобиц уния несла с собой социальное и духовное порабощение. «Принуждать народ сменить веру — равнозначно уничтожить народ Руси»,— писал М. Смотрицкий. Поэтому полемисты страстно призывали народ защищать свое достоинство и независимость: «Поднимитесь, прислушайтесь, откройте
глаза душ ваших,— взывал Г. Смотрицкий,— и увидите воочию, как противник ваш, диавол, не спит и... как лев, рыкая, ищет кого бы сожрать».
Репутация писателей-полемистов среди широких масс, уважение и доверие к ним были глубокими и неизменными. Книги полемистов читали вместо евангелий в церквах, на собраниях братств, передавали друг другу и свято берегли. Некоторые почитатели, вспоминал М. Смотрицкий, завещали даже хоронить себя с «Треносом». Обеспокоенный силой воздействия этой книги, Сигизмунд III под угрозой штрафа в 5 тыс. злотых запретил продавать и покупать ее, а те экземпляры, кото¬
26
Становление высшего образования
рые разошлись, приказал сжигать. Автору, который назвался Теофилом Ортологом, пришлось некоторое время скрываться, а писарь и корректор «Треноса» — Логвин Карпович из Вильно отбыл двухгодичное заключение.
Полемическую литературу справедливо относят к тем идейным средствам, которые сыграли большую роль в формировании национального сознания украинского народа и в подготовке народно- освободительной войны. В. И. Ленин отмечал, что «обращение с революционной проповедью к народу не пропадает даже тогда, когда целые десятилетия отделяют посев от жатвы» 10. Полемическая литература является частью культурного наследия нашей страны и по праву занимает достойное место в европейской литературе Возрождения.
Развитие школьного образования. Братские школы. Оживление социально-экономической жизни на Украине, обострение идеологической борьбы в условиях феодально-католической экспансии требовали все большего количества образованных людей— ученых, ораторов и полемистов. Идеи Гуманизма и Реформации о роли просвещения и воспитания, распространявшиеся на Украине, будучи в определенной мере созвучными с некоторыми задачами национально-освободительного движения (сохранение и обогащение родной культуры, языка, обычаев, веры), находят свое конкретное воплощение в деятельности братств и многих прогрессивных общественных и церковных деятелей. Особое внимание уделялось ими развитию национальных школ светского характера. Необходимость этого обосновывали такие известные ученые и просветители, как И. Борецкий, М. Смотрицкий, 3. Ко- пыстенский, С. Зизаний, К. Сакович, П. Могила, С. Косов и др. Так, И. Борецкий считал, что прямыми виновниками отсталости образования и науки на Украине являются церковники и магнаты. «Уж много и большой ценой церквей и монастырей намуровали и маетностями одарили, золотом, серебром, жемчугами и дорогими каменьями церкви приукрасили... только того, что было самым необходимым, школ посполитых, не фундовали...
27 Киево-Могилянская академия
если бы науку имели, тогды бы за неосведомленностью и глупостью своей не пришли бы к такой погибели».
Образованность и воспитанность, считали украинские просветители,— это главные человеческие достоинства. Они делают «из человека человека», писал автор труда «О воспитании чад», и являются основой процветания отчизны. Эти мысли пропагандировались в полемических и философских трудах, в патриотических произведениях, на страницах предисловий и послесловий к старопечатным изданиям. «В некоторых местах,— писал К. Сакович в предисловии к своему учебнику философии,— сейчас больше нужны школы, чем многие церкви без единой школы. Ведь бывает и так, что в каком-то месте есть десять или пятнадцать церквей, а школы ни единой. Откуда же будут хорошие читатели, писари, певчие, а также и священники, если не будет школ?»
Развитие школьного образования на Украине основывалось на опыте, накопленном еще во времена Киевской Руси. Феодальная раздробленность, затем монголо-татарское нашествие замедлили культурное развитие страны. Но народ все же сохранил свои духовные ценности, в том числе традиции школьного образования. Многочисленные -факты свидетельствуют о существовании школ во второй половине XIII в. на Волыни, в XIV — в Киеве, в XV — во Львове, в XVI в.— в Кременце, Нехвороще на Житомирщине, в Ужгороде и других городах и местечках. Во второй половине XVI в. в Киеве даже существовала школа повышенного типа, основанная генуэзцами, бежавшими из разоренной турками Феодосии. Были школы и на Запорожье, где казаков «учили монахи киевских монастырей». Определенную роль в распространении образования сыграли и «домовые школы», которые устраивались многими богатыми семействами.
В XVI в. увеличивается количество монастырских школ. В ряде источников сохранились свидетельства о существовании подобных школ, например, в Киеве, где в 1563 г. некий «дьяк Васко готовился в священники в науке при монастыре
.28
Становление высшего образования
св. Архангела Михаила», во Львове, Остроге, Владимире, Холме и других местах. Хотя эти школы были рассчитаны в основном на подготовку церковнослужителей и переписчиков книг, они внесли заметный вклад в распространение грамотности на Украине.
Однако уровень всех этих школ не мог уже удовлетворить возросшие потребности общества в образованных людях. Кроме того, на православные школы ложилась важная идеологическая задача— противодействовать влиянию католических школ, которые использовались церковью в качестве орудия полонизации. Особенно усердствовали иезуиты. Ярый идеолог католицизма Петр Скарга, всячески принижая значение славянской культуры, утверждал, что «на Руси не найдется и трех ученых, а школ по всей вашей земле господь бог не соизволяет». Он стремился доказать, что единственный путь к образованности и культуре — это католическое образование. Иезуитские школы — элементарные, средние и высшие — с 70-х годов XVI в. быстро распространяются на Украине — в Ярославле, во Львове, в Луцке, Каменце-Подоль- ском, Остроге, Новгороде-Северском и т. д. В эти школы привлекали детей православных, в том числе самых бедных, и обучали их бесплатно. Заканчивалось обучение, как правило, обращением юношей в католицизм («за науками и веры набы- вали»).
Таким образом, на Украине назрела необходимость в создании качественно новых школ, которые, основываясь на отечественном опыте и национальных традициях, должны были поднять образование до уровня требований времени. Решение этой задачи взяли на себя не церковники, а горожане, организованные в братства, казачество, а также отдельные магнаты — ревнители православия, выступавшие в роли меценатов школ, покровителей писателей, ученых, педагогов.
Острожская школа, возникшая примерно в 1578 г., стала первым учебным заведением такого типа. Ее основатель, известный защитник православия князь В.-К. Острожский, объединил вокруг школы многих видных культурных деятелей того
29
Киево-Могилянская академия
времени. Первым ректором школы был Герасим Смотрицкий, преподавателями — Иван Княгин- ский, Демьян Наливайко (брат Северина Наливайко), Тимофей Михайлович, Андрей Римша, иеромонах Киприан и др. К школе были близки знаменитые писатели-полемисты — Мартин Бронев- ский, Василий Суражский, Клирик Острожский.
Значительный вклад в развитие Острожской школы внесли ученые из Греции — Кирилл Лука- рис, Дионисий Палеолог, Москопул. За активные выступления против католицизма и унии Кирилл
Лукарис впоследствии был выслан за пределы Речи Посполитой. Этот высокообразованный ученый был избран константинопольским патриархом, однако продолжал поддерживать тесные связи с Украиной и Россией. Преподавателем Острожской школы был также доктор философии и медицины, поляк по происхождению Ян Лясота.
Известный украинский писатель Захария Копы- стенский так писал об ученых Острога: «Находились при его (князя Острожского.— 3. X.) дворе ораторы, равные Демосфену, были доктора славные, греческому, славянскому и латинскому языкам обученные. Находились и математики и астрономы первейшие».
30
Становление высшего образования
Острожская школа, или, как ее именовали современники, академия, сыграла видную роль в истории отечественного образования и культуры. Она положила начало новому типу школ — «греко- славяно-латинских», стала восточнославянской школой высшего уровня, опыт которой использовался в организации других учебных заведений. Воспитанниками Острожской школы были такие известные ученые и политические деятели, как М. Смотрицкий, И. Борецкий, П. Конашевич-Са- гайдачный и др.
Церковь, построенная Петром Могилой на руинах старой Десятинной.
Литография Фабианского с рисунка неизвестного художника.
1857 г.
Титульный лист «Грамматіки словенской»
Лаврентия Зизания.
Вильно, 1596 г.
Новую страницу в истории отечественного школьного образования открыли братские школы. Под воздействием прогрессивной общественности король Стефан Баторий в 1584 г. издал декрет, согласно которому виленским горожанам разрешалось содержать братские школы. С 1585 г. это право распространилось на все православные братства великого княжества Литовского и Галиции. В конце XVI — начале XVII в. братские школы возникают во Львове, Рогатине, Перемышле, Каменце-Подольском, Луцке, Виннице, Немирове, Кременце, Киеве и других городах. Всего на Украине действовало около 30 таких школ.
Братские школы в отличие от западноевропей¬
31
Киево-Могилянская академия
ских обучали детей всех сословий и на равных основаниях. «Богатые над убогими в школе ничем не могут быть высшими,— гласили школьные уставы,— кроме как наукой, плотью же равны все».
В условиях иноземного гнета братские школы воспитывали украинскую молодежь в духе патриотизма, уважения и любви к отечественной истории, языку и культуре. «Людьми есть и милостью божьей людьми свободными!» — восклицал автор «Апокрисиса» Христофор Филалет. Многие писатели-полемисты подчеркивали древность происхождения славянских народов на территории от Адриатики до Сибири, от Балтийского до Черного моря. «Той народ... широкий бардзо был и славен, для чего и Славянским назван,— писал автор «Палинодии» Захария Копыстенский.— И всегда тот народ был непокорный и вольный и не голодный. И никто не мог завоевать росов, и с ним считались как греки, так и римляне». Писатель с гордостью и удовлетворением отмечал происходящие перемены: «Проходят времена грубой простоты, и свет науки восходит на Украине».
Идеологическими мотивами в какой-то мере были обусловлены и программы братских школ, и их название — «греко-славяно-латинские». В братских школах главное внимание уделялось изучению славянского и украинского книжного языков. Школы ставили перед собой патриотическую цель — возродить славянский язык, поднять его значение как языка предков, языка, объединяющего всех славян, а также как языка славянской учености. Необходимость его изучения подчеркивалась в школьных уставах, отразилась в появлении многочисленных славянских букварей, грамматик, лексиконов, а также «Часословов» и «Анфологионов», использовавшихся в качестве пособий. По традиции большое внимание уделялось греческому языку как средству давних культурных связей восточных славян с Византией, языку античной культуры мирового значения.
Наряду с этим в братских школах изучались предметы цикла «семи свободных наук», которые входили в программы польских и западноевропей¬
32
Становление высшего образования
ских школ. Это грамматика, риторика (поэтика), диалектика, арифметика, геометрия, астрономия и музыка. Преподавались также польский и латинский языки, ибо без знания латыни невозможно было освоить достижения западной науки и вести борьбу против католических идеологов.
Заимствовав некоторые принципы организации и курс предметов западных школ, братские школы не стали их слепыми последователями, а сохраняли свои характерные черты. Это глубокое уважение к славянскому языку и культуре, преподавание таких важных предметов, как риторика и диалектика, на родном языке, демократичность уставов, всесословность, религиозная терпимость (школы приглашали иноземных и даже «иноверных» учителей, если в этом возникала необходимость). Братские школы были созданы «снизу», людьми, осознавшими их необходимость, поэтому они пользовались широким признанием народа. Братства поддерживали их материально, обеспечивали учебниками, бесплатно обучали неимущих, рекомендовали и содержали светских учителей, ограничивая влияние духовенства. Некоторые братские школы — Львовская, Луцкая, Киевская — благодаря высокому уровню преподавания успешно конкурировали с католическими, протестантскими и иезуитскими.
Больших успехов за короткий срок добилась Львовская школа. Этому способствовали поддержка экономически сильного Львовского братства и покровительство таких влиятельных людей, как князь Острожский, молдавский господарь Иеремия Могила, гетман Петр Конашевич-Сагайдачный. Учителями здесь были известные писатели, ученые, общественные деятели: Стефан и Лаврентий Зизании, Иван Борецкий, Памва Берында, выходцы из Греции — Арсений Элласонский, Антоний Грек и др. Высокий уровень обучения, активная борьба против полонизации и окатоличивания, демократичность устава Львовской школы стали образцом для других братских школ Украины.
Вместе с тем многие школы не могли успешно- осуществлять свои замыслы из-за различных притеснений и препятствий. В среде украинских куль¬
33
Киево-Могилянская академия
турных деятелей было немало людей, считавших, что западноевропейская культура только и способствует проникновению на Украину католицизма. Но главное было в другом: господствующие круги Речи Посполитой, католическая и униатская церковь усматривали в братских школах серьезного противника их экспансионистских устремлений, источник «схизмы» и нарастающего протеста. Поэтому они делали все, чтобы помешать их развитию.
Многолетнюю борьбу против Львовской школы вел епископ Гедеон Балабан. Большинство братских школ испытывали материальные затруднения, некоторые подвергались прямым нападениям со стороны фанатично настроенной молодежи иезуитских школ при молчаливом согласии, а то и прямом подстрекательстве учителей-иезуитов и официальных властей. Так, в 1627 г. студенты-иезуиты разгромили Луцкую школу. В 1634 г. они вновь «с палками, саблями и другим оружием разогнали побоями хлопцев из училища... избили учителя Петра Босинского» и всех, кто попадал им в руки, «били и мучили». Все это было причиной упадка многих братских школ. Львовская в значительной мере утратила свою роль уже в 20-е годы XVII в., Луцкая попала в руки униатов, Острожская прекратила свою деятельность в начале XVII в. со смертью своего опекуна.
Кроме братских, на Украине существовали многочисленные начальные школы, школы при монастырях и отдельных домах. Их развитию способствовали братские школы, готовившие учителей.
На некоторых украинских землях (Подолия, Волынь) действовали католические, протестантские и униатские школы. Несмотря на то что организаторы этих школ, особенно католических и униатских, преследовали определенные идеологические цели в плане полонизации Украины, сами школы тем не менее были значительными средоточиями образования, его распространения.
Благодаря наличию широкой сети школ, прежде всего братских, образовательный уровень населения на Украине был довольно высоким. Архидиакон Павел Алеппский, который сопровождал
34
Становление высшего образования
Антиохийского патриарха Макария в Россию и дважды, в 1654 и 1657 гг., побывал на Украине, писал: «Начиная с этого города (Рашкова.—
3. X.) и по всей земле казаков мы заметили прекрасную черту, которая вызвала наше удивление: все они, за исключением немногих, даже большинство их жен и дочек, умеют читать и знают порядок церковных служб и церковные пения...» И далее: «...детей больше, чем травы, и все умеют читать, даже сироты». А после посещения Вознесенского монастыря в Киеве Павел Алеппский отмечал, что большинство монахов «умели не только читать, но и были ознакомлены с философией, логикой и писали труды».
Таким образом, братским школам принадлежит важное место в истории отечественного просвещения. Они подняли уровень образования на более высокую ступень, подчинили его прогрессивным целям. Заметной была их роль в укреплении связей украинской общественной мысли с гуманистическими идеалами Запада. В условиях иноземного господства они пробуждали у народа любовь к своей истории, языку, культуре, способствуя тем самым развитию национального сознания и подъему национально-освободительной борьбы.
При всем своем несовершенстве, писал исследователь братских школ Н. К. Грунский11, национальная школа XVI — начала XVII в. имела большое значение. Она прекратила существование, передав всю свою силу и мощь в наследство югу Руси, где поднималась в это время alma mater высшего образования восточных славян — Киево- Могилянская академия.
Культурная жизнь Киева в конце XVI — начале
XVII в. Выдающуюся роль в истории украинского народа на протяжении многих веков играл Киев. Ни варварское нашествие монголо-татар, превративших город в руины, ни грабительские набеги турецко-татарских орд, ни междоусобные войны князей, часто сопровождавшиеся разрушением культурных ценностей Киева, не могли искоренить его жизненных истоков. Народ восстанавливал свой Киев-град, и он снова и снова возвращал себе положение экономического, политического, куль-
35
Киево-Могилянская академия
турного центра, возрождал свое духовное величие.
В конце XVI — начале XVII в. Киев был наиболее крупным городом Поднепровья с населением примерно 15 тыс. человек. По социальному составу это были преимущественно ремесленники и торговцы, а также украинская шляхта, казаки и крестьяне.
Историческая традиция Киева как столицы Киевской Руси, памятники его архитектуры и памятные места — свидетели многих героических подвигов, древние былины и сказания, передававшие-
Мелетий СМОТРИЦКИЙ (ок. 1575—1633)
«Будь примером верных в языке, в поведении, в любви, вере, чистоте. Стремись за мудростью, а не за золотом. Очисть сердце от ржавчины нерадения, отбрось камень лени, омой глаза разума твоего».
М. Смотрицкий
ся из поколения в поколение,— все это способствовало сохранению исторической памяти народа о Киеве как о «стольном граде». Киев поддерживал постоянные связи с различными городами и землями Украины, что служило укреплению в народном сознании представления о единстве украинских земель и сыграло действенную роль в их культурном и политическом возрождении в конце XVI — начале XVII в., воссоединении в едином государстве.
Важное значение для Киева имели его связи с Войском Запорожским. В те времена украинское казачество оказывало мощное влияние на всю Приднепровскую Украину, в том числе Киев. Как
36
Становление высшего образования
вооруженные силы Украины, казачество выступало авторитетной политической силой, с которой вынуждены были считаться многие государства, и в первую очередь — заинтересованные в судьбах этого края.
В 1620 г. в Киеве по инициативе гетмана Сагайдачного и при поддержке всего казачества была восстановлена православная иерархия Украины, в том числе киевская митрополия. Это был важный политический акт, поднявший значение Киева в борьбе против католической экспансии.
Петр
МОГИЛА
(1574—1647)
«Я желал бы до конца моей жизни поставлять школы книгами, учителями, средствами к содержанию бедных студентов... чтобы юношество наставляемо было... в добрых нравах и свободных науках».
П. Могила
Киев был главным культурным центром Украины. Здесь велось интенсивное строительство, процветали различные ремесла, живопись, архитектура, музыка. При киевских монастырях — Печерском, Софийском, Михайловском Златоверхом, Пустынно-Никольском и других — были крупные библиотеки, где создавались и переписывались книги. В монастырских школах обучали детей.
В начале XVII в. в Киеве определяются два основных культурных очага, тесно связанных между собой,— братство и группа ученых-просветите- лей при Киево-Печерской лавре во главе с ее архимандритом Елисеем Плетенецким. Принадлежавший к последним поэт Александр Митура в
37
Киево-Могилянская академия
панегирике «ВезЪрунок цнот» («Образ добродетелей»), составленном в честь Плетенецкого, писал, что Печерский монастырь во времена его архиман- дритства был «дивно фундован». Стараниями Плетенецкого в 1615 г. были открыты Киевская лаврская типография и бумажное производство в Радо- мышле. Значительные средства Печерского монастыря, деятельность его библиотеки и типографии были подчинены национально-просветительским целям.
Очевидно, Плетенецкий был основателем ряда школ, в том числе на территории Печерского монастыря, и поддерживал их материально. В речи, произнесенной в годовщину смерти архимандрита, его преемник Захария Копыстенский подчеркивал: «Мы поминаем ученых людей прибежище, науки любящих проматора и школ в разных местах добродетельного фундатора».
По приглашению Плетенецкого в Киеве собираются известные украинские ученые и просветители: Захария Копыстенский — писатель, знаток греческого, славянского и латинского языков, автор «Палинодии», а также, по мнению известного литературоведа П. Н. Попова, «Густынской летописи»; Памва Берында — лингвист, писатель, гравер, удостоенный в 1619 г. титула «архитипографа церкви Роской»; Тарасий Земка — писатель, знаток языков, редактор, переводчик, корректор; Лаврентий Зизаний — лингвист, автор букваря и славянской грамматики для братских школ, переводчик, «дидаскал и вития»; Дорофеевич — переводчик светской литературы; Александр Митура — поэт, переводчик; Филофей Казаревич, Тарасий Вербицкий, Тимофей Петрович, Андрей Николаевич, Андрей Наумович, Гавриил Кириллович и др. Они «были собраны на святое место Елисеем Пле- тенецким... и как духовным, так и телесным воспитанием обласканы и согреты»,— отмечал 3. Копыстенский.
Украинские просветители активно включились в борьбу за духовное освобождение своего народа. Такую возможность предоставил им Киев, который в начале XVII в. становится центром идеологической борьбы. И многие из них, оставив родные
38
Становление высшего образования
места и привычные занятия, устремляются сюда. Так, Лаврентий Зизаний, известный к тому времени ученый, писатель, педагог, исполнявший необременительные обязанное^ протопопа на Волыни, получивший к тому же в дар от князя Корецкого «сельце с фольварком, в том же сельцу ставочок, млинок, землю бортную с польми, сеножатями», бросает все это и в 1619 г. прибывает к Плетенец- кому в Киев.
Деятельность украинских просветителей была неразрывно связана с Киевской лаврской типографией. Они готовили и издавали учебники, словари, полемическую, историческую, художественную и богослужебную литературу. Эти книги выпускались на славянском и украинском языках, что в условиях жестокого национального гнета имело исключительно важное значение. Киевские ученые в полный голос заявляли миру, что украинский народ не сломлен — он существует, как существует и его язык.
Среди многочисленных изданий Киевской лаврской типографии большой популярностью пользовались «Часослов» (1616) и «Анфологион» (1619), которые использовались как учебники в братских школах. В 1627 г. вышел «Лексикон славенорос- скій и имен тьлкованіе» Памвы Берынды. В «Лексиконе» помещены почти 7 тыс. славянских, латинских, а также польских, чешских, венгерских, немецких слов, переведенных на украинский язык и сопровождавшихся комментариями в виде небольших словарных статей. «Лексикон» использовался в школах Украины, Белоруссии и России как словарь и энциклопедический справочник при чтении славянской и украинской литературы. Он получил признание также в зарубежных славянских странах и, по утверждению специалистов, не потерял своего значения даже в наше время.
Важное место среди изданий типографии занимают «ВЪрпгЬ на жалосный погреб зацного рыце- ра Петра Конашевича-Сагайдачного, гетмана войска Запорозкого» (1622) —панегирико-историческое произведение ректора Киевской братской школы К. Саковича, в котором воспевается красота подвига во имя отчизны, и «БесЪды на
39 Киево-Могилянская академия
д'Ьянія апостолів» (1624) 3. Копыстенского, где явственно звучит идея единения славянских народов.
В художественно-техническом отношении издания Киевской лаврской типографии отличались высоким уровнем исполнения, разнообразием шрифтов, богатством украшений. Но главная ценность этих произведений в том, что они формировали национальное сознание украинского народа, содействовали укреплению дружеских отношений с русским, белорусским и другими славянскими народами.
Труд просветителей, их заботу о судьбах отчизны глубоко ценили современники и продолжатели их дела.
Типографы! Печатайте книги вечной славы,
Готовьте для Тарасия жалобную эпитафию.
И скажите: пусть будет почтена сия могила,
Сокрывшая столь благородную особу!
Так гласит эпитафия Тарасию Земке, захороненному на территории Печерского монастыря в 1632 г. Эти слова глубокого уважения, высказанные современниками Земки, дошли до наших времен благодаря стараниям Петра Могилы — продолжателя дела Плетенецкого, Борецкого, Копыстенского и других украинских просветителей. По его инициативе эпитафии Печерского пантеона были собраны и изданы, с тем чтобы сохранить в памяти народа имена его учителей и передать эту память последующим поколениям.
Другим важным очагом просвещения в Киеве было братство, основанное в 1615 г. Его создание было ускорено необходимостью действенного сопротивления униатам, наступление которых на духовную жизнь православных киевлян стало особенно ощутимым с приездом в город А. Грековича, наместника униатского митрополита М. Рогозы. Он стал насаждать унию с особым фанатизмом и жестокостью. В 1618 г. митрополит В. Рутский писал в Рим о том, что «киевское духовенство и мещане, издавна отличавшиеся неповиновением митрополиту, теперь устроили какое-то братство в Киеве».
40
Становление высшего образования
Вокруг Киевского братства, как и в других городах, объединились лучшие представители городского населения — ремесленников, торговцев, а также духовенства и казачества. Таким образом, по социальному составу это братство отличалось от ранее созданных. Во-первых, наличием церковнослужителей. Ко времени образования братства православная церковь на Украине была фактически вне закона. Духовенство, оставшееся верным православию, нуждалось в поддержке горожан, в частности, братств. Кроме того, идеи Реформации, которые, как мы знаем, были одной из форм оппозиции католической экспансии на Украине и воспринимались частью духовенства, в первую очередь среднего и мелкого, требовали конкретного воплощения. Во-вторых, в Киевское братство вступают представители казачества, а затем и сам гетман «со всем войском», что придает братству особую силу и политический вес.
Активное участие в организации братства приняли представители киевской учености. Об этом свидетельствует прежде всего «Упис» (реестр) членов братства, на листах которого в числе первых записавшихся 3. Копыстенский, Т. Земка, И. Трофимович, С. Почасский, затем С. Косов, П. Могила и др. Большинство вступающих в братство высказывали свое отношение к этому знаменательному событию: «Захария Копыстенский...
исповедник, ненавидя зло, сопровождающее добро, созданное в Киеве-граде братство принимаю и приветствую. На этом и руку свою прикладываю. Писано дня 4-го января по старому праведному стилю, года 1616».
В Киевское братство вступали не только киевляне. Так, одним из первых его членов стал Иезекииль Курцевич-Булыга—архимандрит казацкого Терехтемировского монастыря, высокообразованный человек, окончивший университет в Падуе. «Вижу,— писал он на листах «Уписа»,— дело очень нужное — создание братства в городе Киеве. И того ради готов с ним пострадать, добро и зло и кровь мою за благочестивое дело отдать. И под этим подписываюсь собственною рукою». И. Курцевич-Булыга был видным общественным деяте-
41
Киево-Могилянская академия
лем, мечтавшим видеть свой народ свободным и независимым. Он многое сделал для объединения усилий горожан, казачества, духовенства и ученых на борьбу с унией и католицизмом.
Вступая в братство, его члены брали на себя обязательство «до конца дней своих» оказывать ему материальную поддержку. Так, Даниил Стрибль обещал по 10 злотых ежегодно, Григорий Дегиловский — коня или камень (24 фунта) воска, Иван Путята — «что будет возможно» и т. д. Материальными средствами члены братства распоря¬
жались сообща. Употреблялись они преимущественно на организацию обучения, содержание учителей, неимущих и больных учеников.
В 1620 г., воспользовавшись пребыванием в Киеве иерусалимского патриарха Феофана, братство выхлопотало себе «ставропигийное право» — право независимости от местной церковной иерархии и грамоту, утверждавшую его «на вечные времена».
Киевская братская школа. Исторической заслугой братства была организация Киевской братской школы — родоначальницы прославленной Киево-Могилянской академии. За сравнительно короткий срок школа вплотную подошла к тогдаш-
42
Становление высшего образования
Дом Галшки Гулевичивны- Лозчиной, пожертвованный вместе с ее землей Киевскому братству.
Начало XVII в.
Реконструкция Ю. Лосицкого
Титульная страница «ВършЪй на жалосный погреб...» 1622 г.
Страница из «ВЪршЪй...» с изображением герба Войска Запорожского
нему европейскому уровню высшего учебного заведения, чему способствовал ряд обстоятельств.
В период становления Киевская братская школа получила большую материальную поддержку. В первую очередь здесь необходимо вспомнить славную киевлянку Галшку (Елизавету) Васильевну Гулевичивну, жену Мозырского маршалка Лозки, с именем которой неразрывно связано основание школы. Это была образованная женщина, патриотка, очевидно, хорошо понимавшая необходимость развития отечественного образования.
15 октября 1615 г. в присутствии многих почетных свидетелей Гуле- вичивна торжественно вписала в киевские «грод- ские книги» свой «фун- душ» — дарственную, по которой ее наследственная земля в Киеве, на Подоле, передавалась в собственность братства «на монастырь... также на школу детям, так шляхетским, яко и местским».
О том, что главной целью этого акта было основание школы, свидетельствуют следующие строки: «И
43
Киево-Могилянская академия
абы тая фундация скуток свой брала, то сейчас в той двор и на его пляц... школу впровадилам и впроважаю».
Галшка Гулевичивна не передает свою землю, которая была основой основ материального благосостояния в те времена, монастырю или церкви и не оставляет ее для подрастающего сына, а приносит в дар своим согражданам для обучения детей и воспитания у них высокого чувства гражданственности. Это ли не свидетельство характера эпохи, в которой происходили описываемые события,— эпохи, требовавшей все большего количества образованных, духовно богатых, преданных отчизне людей?
Большой личный вклад в развитие Киевской братской школы внес прославленный украинский полководец, гетман Войска Запорожского Петр Конашевич-Сагайдачный, вступивший в братство «со всем войском» в 1620 г. Будучи членом братства и ктитором (опекуном) Киево-Братского училищного монастыря, он постоянно заботился о ее развитии.
Умирая в Киеве от ран, полученных в Хотинском сражении, Сагайдачный почти все свои средства завещал Киевской, а также Львовской и Луцкой братским школам «на науку и выхованье бакалавров ученых... детям христианским... за чем бы наука продолжаться могла вечные и потомные времена».
Отдавая дань глубокого уважения гетману Сагайдачному как талантливому полководцу, поборнику православия и покровителю просвещения, посвятившему себя борьбе за независимость своего народа, киевляне похоронили его 10 апреля 1622 г. на территории Киево-Братского училищного монастыря и Братской школы «с великим плачем Запорожского войска и всех людей православных». Двадцать лучших студентов-риторов Братской школы торжественно читали «ВЪршЪ на жалосный погреб...», прославляя «зацного рыцера»:
Несмертпой славы достойный Гетмане,
Твоя слава в молчаню нЪкгоды не зостане.
Пока ДнЪпр с Днестром многорыбные плынуты Будут: поты дЪлности теж твои слынуты.
44 Становление высшего образования
Традицию, основанную Сагайдачным,— опекать Киевскую братскую школу и оказывать ей материальную и политическую поддержку — продолжали и другие гетманы Войска Запорожского и Украины,
Быстрому росту Киевской школы способствовало и то, что у истоков ее стояли известные ученые, писатели, опытные педагоги. Несомненно, что И. Купинский, 3. Копыстенский, Т. Земка, А. Ми- тура, Л. Зизаний и другие члены братства активно участвовали в осуществлении его главной задачи— организации и становлении школы. Некоторые исследователи (например, Ф. Титов), ссылаясь на утраченные источники, утверждали, что и Земка, и Зизаний, и Копыстенский были учителями этой школы. М. Максимович относит к их числу и П. Берынду. Несомненно одно — эти ученые как создатели различных книг и учебников, как проводники прогрессивных идей оказывали значительное влияние на ее развитие.
Имена некоторых учителей школы известны нам из «Автобиографической записки» одного из ее учеников — белоруса Игнатия Иевлевича. Его дядя, Фома Иевлевич в 1628—1631 гг. был ректором Киевской братской школы. Именно в эти годы и обучался здесь Игнатий в ее начальных классах. Его учителями были: «в руской школе (классе.— 3. X.) — Федор, москаль родом, в инфиме — Яков Мемлевич, который вскоре стал переяславским протопопом, в грамматике — Савва Андреевич, мо- гилевянин, в синтаксиме—Василий Березицкий, сын протопопа киевского, который затем стал юристом коронного трибунала и оставил этот мир через отравление». Все они, заключает Иевлевич, были людьми светскими, благородными и достойными своего звания.
Сведения Иевлевича опровергают утверждения некоторых дореволюционных исследователей (М. Булгакова, В. Аскоченского и др.) о том, что в Киевской братской школе преподавателями были исключительно лица духовного звания и что именно это определяло ее характер. Наличие же в школе учителей из России и Белоруссии, а также белорусских учеников свидетельствует о ее широких культурных связях.
45
Киево-Могилянская академия
Заключение Иевлевича о преподавателях, достойных своего звания, не случайны. Братские школы старательно подбирали учителей. Школьные уставы предписывали, что дидаскал должен быть «благочестивым, не пьяницей, не блудником, выдержанным, не краснобаем, не пособником ере- стей, а способствовать благочестию и во всем быть образцом благих дел». Ответственность за подбор учителей несли специально избранные члены братства.
Несомненно, что ведущую роль в становлении Киевской школы, определении характера и уровня обучения играли ее ректоры. Почетное место среди них принадлежит первому ректору, профессору И. Борецкому (год рожд. неизв.— 1631) —ученому и педагогу, известному просветителю и политическому деятелю.
Родился Иов (Иван) Борецкий в селе Бирча возле Перемышля (Галиция). Учился в Острож- •ской школе, затем — в Краковской академии. После возвращения на Украину был преподавателем и ректором Львовской братской школы. С открытием Киевской школы и до 1619 г. (год избрания его игуменом Михайловского Златоверхого монастыря) был ее ректором, с 1620 г.— митрополит Киевский. Но и на высоких церковных постах Борецкий не оставлял своих забот о школе, ее учителях и учениках.
Вся деятельность Борецкого как писателя, ученого, просветителя была направлена на решение важнейшей жизненной задачи украинского народа— освобождение отчизны от чужеземного гнета. Его сочинения проникнуты чувством горячей любви к родной земле, ее порабощенному народу. В них резко осуждается уния, говорится о необходимости равенства всех народностей, «населяющих пределы» Речи Посполитой.
С именем Борецкого тесно связано прогрессивное направление в развитии педагогической мысли на Украине в конце XVI — начале XVII в. Исключительную роль в жизни общества он отводил школе, просвещению. Борецкий был убежден, что именно образование определяет место человека в жизни, что от его распространения зависит общест¬
46 Становление высшего образования
венный прогресс. Он считал, что в условиях Украины лишь путем просвещения, целенаправленного воспитания можно помочь народу осознать его роль в борьбе против католической церкви, иезуитов, за духовное освобождение.
Борецкий был непревзойденным оратором. Его мысль и слово производили большое впечатление на слушателей. Выступая на казацких радах, Борецкий призывал: «Стойте сильно, не шатаясь и не боясь!», вдохновляя на борьбу против турецкотатарской агрессии и польско-шляхетских захватчиков, чем заслужил славу «казацкого митрополита».
Глубоко обеспокоенный судьбами Украины, Борецкий в своих сочинениях обосновывал единство происхождения и необходимость государственного единения украинского народа с русским и белорусским народами. В 1624 г. по инициативе Борецкого было снаряжено посольство в Москву для обсуждения важнейшего вопроса — воссоединения Украины с Россией.
В 1619—1620 гг. ректором Киевской братской школы был Мелетий (Максим) Смотрицкий (ок. 1575—1633), родом из села Смотричи (Подо- лия). Сын учителя и первого ректора Острожской школы Герасима Смотрицкого, он получил блестящее образование: обучался в Острожской школе, затем в Виленской академии. Слушал лекции во Вроцлавском, Лейпцигском, Виттенбергском и Нюрнбергском университетах. Получил ученую степень доктора медицины. По окончании обучения занимался публицистической деятельностью, преподавал в Виленской школе, затем стал ректором Киевской братской школы до избрания его в 1620 г. архиепископом Полоцким.
Гуманист по убеждению, горячий патриот, Смотрицкий много лет боролся против ассимиляторской политики польских феодалов и Ватикана, подчинив этой цели свой блестящий талант писа- теля-публициста. В его книгах, особенно в «Трено- се», звучали пламенный протест против угнетения родной земли, призыв к единству в борьбе за национальное и духовное освобождение украинского и белорусского народов.
47
Киево-Могилянская академия
В 1618—1619 гг. Смотрицкий создает «Грамма- тіку славеиския» — труд, с которым он вошел в историю науки как родоначальник славянской филологии. По этой грамматике обучалось не одно поколение молодежи в славянских странах.
Третьим ректором Киевской братской школы в 1621 —1624 гг. был Кассиан Сакович (1578—1647). Родился он в селе Подтеличи (Галиция) в семье священника. Образование получил в Краковской и Замойской академиях. Обладал блестящими способностями, знал несколько языков. Мастерски
владея искусством версификации, Сакович стоял у истоков киевской поэтической школы. Ему принадлежит ряд поэтических произведений, в том числе известные «ВЪршЪ на жалосный погребъ... Петра Сагайдачного», являющиеся образцом поэтического творчества того времени.
Известны также философские труды Саковича, которые предназначались для братских школ. Однако прежде всего Сакович был убежденным просветителем. Он придавал большое значение строительству школ, распространению знаний среди народа, предпочитал религиозности образованность, с которой связывал все достоинства человека.
Образование, эрудиция, педагогический опыт,
48 Становление высшего образования
прогрессивная общественно-политическая деятельность ректоров Киевской братской школы оказали, несомненно, воздействие на организацию учебного процесса и уровень преподавания, а в конечном итоге — на успешное продвижение школы по пути ее превращения в высшее учебное заведение.
Поддерживаемая общественностью и запорожским казачеством, обеспеченная хорошими учителями и наставниками, Киевская братская школа быстро укрепляет свое положение. Представляет интерес тот факт, что уже в 1620 г. иерусалимский
Здание типографии Киево-Печерской лавры.
Рисунок с гравюры Я- Кончаковского.
Титульный лист Библии.
1758 г.
Печатный станок XVII —
XVIII вв.
патриарх Феофан в одной из грамот, выданных Киевскому братству, отмечал то большое впечатление, которое произвела на него школа «еллино- славянского и латино-польского письма», где «наука учителями щедро преподносится».
Киевская школа создавалась по образцу ранее возникших братских школ, особенно Острожской, где начинался процесс становления высшего образования, и, безусловно, использовала их богатый опыт, организационные принципы, уставы, программы и т. д. В основу обучения были положены языки — славянский, греческий, латинский и польский, а также «семь свободных наук», которые изучались еще древними греками и римлянами и
49
Киево-Могилянская академия
были восприняты христианской Европой в эпоху Возрождения.
«Эллино-славянское» направление, возникшее в борьбе с католической реакцией на первом этапе организации братских школ, не могло уже обеспечить современного уровня знаний и использования достижений науки и культуры Западной Европы. Поэтому к нему прибавляется «латино-польское» направление. Этот процесс шел не одновременно и не в равной степени во всех школах, что дало основание некоторым исследователям утверждать о различных путях развития братских школ, в том числе Киевской. На самом деле происходило постепенное осознание необходимости усвоения культурных и научных достижений Востока и Запада с помощью классических языков на основе отечественной традиции.
Не вдаваясь.в детальную характеристику учебного процесса в Киевской братской школе, остановимся коротко на преподавании философии, поскольку это имело важное значение в становлении школы как учебного заведения высшего типа.
О том, что философия (диалектика) читалась в братских школах, свидетельствует программа так называемых «семи свободных наук». Диалектика эта включала в себя основы формальной логики. Отдельные философские вопросы ученики познавали на уроках поэтики и риторики, изучая Платона, Аристотеля, Эпиктета, Вергилия, Овидия, Цицерона и других античных авторов, а также знакомясь с философскими гуманистическими идеями эпохи Возрождения.
Устав Луцкой школы также подтверждает наличие курса философии в братских школах. Перечисляя учебники, которые должны печататься братской типографией, устав называет «грамматики, поэтики, риторики и философии, яко книги для учения нужные». Исследователи предполагают, что философия в школах изучалась по трудам Иоанна Дамаскина, переведенным на русский язык князем Андреем Курбским, а также по латинским учебникам.
В последнее время наши представления об изучении философии в братских школах, в частности
50
Становление высшего образования
Киевской, значительно обогатились. Исследованы две книги по философии, принадлежащие перу К. Саковича,— «Аристотелевские проблемы, или вопрос о природе человека» и «Трактат о душе». Датируются они 1620 и 1625 годами — т. е. периодом, когда Сакович был профессором и ректором Киевской братской школы. Как отмечает В. М. Ни- чик, которая ввела эти книги в научный оборот12, обе они написаны в форме вопросов и ответов, в них используются обращения к ученику типа: «а ты спросишь», «а ты ответишь», «заучи», «запомни» и т. д.— свидетельство того, что книги использовались в качестве учебников. Широкая эрудиция автора, обращение его к трудам философов античности и Возрождения, достаточно обширный перечень философских категорий, ссылки на идеологическую ситуацию на Украине, упоминание современных ему отечественных мыслителей — все это говорит как о существовании более ранней, чем предполагалось, философской традиции на Украине, так и о достаточно глубоком изучении философии в школах, особенно повышенного типа, каковой и была Киевская братская школа.
Наличие же наряду с высшими классами, в которых преподавались поэтика, риторика, философия, низших, где ученики постигали азы грамматики, не должно вызывать сомнений в правильности вывода относительно типа данного учебного заведения и высокого уровня преподавания в нем, поскольку, во-первых, школа именно такого типа была характерной для периода становления высшего образования, во-вторых, это было обусловлено демократическими принципами ее организации— принимать и готовить учеников из беднейших сословий. Кстати, эти принципы оставались неизменными на всем протяжении существования Киево-Могилянской академии.
Киевская братская школа стремилась не только дать знания своим ученикам на уровне требований эпохи, но и распространять их как можно шире. Еще Галшка Гулевичивна в дарственной записи отмечала, что школа устраивается «всем благочестивым христианам, духовным и светским, всякого звания и сословия». А устав школы предписывал:
51
Киево-Могилянская академия
«Учителя обязаны учить и любить всех детей одинаково— как сыновей богатых, так и сыновей убогих и тех, что ходят на улице, ниспрашивая милостыню». Всесословность была одной из наиболее характерных черт Киевской братской школы.
До наших дней сохранился лишь один, далеко не полный, список учеников школы за 1622 г.— тех, которые читали надгробные стихи на похоронах гетмана Сагайдачного. Для такого события были отобраны 20 несомненно лучших учеников, к тому же, наверное, из знатных семей. Поэтому список не может дать полного представления о социальном составе учеников школы. Однако и в нем значатся: дети украинской шляхты — Георгий Воронович, Иван Казарин, Федор Скаревский; духовенства— Иван Сакович, Иван Тарновский; мещан— Леонтий и Петр Балыки, Феофилакт Иванович; казаков — Кизимович; а также сын Памвы Берынды Лукаш Берында, позже известный гравер; Стефан Почасский, будущий профессор Лаврской школы и др.
В Киевской братской школе обучение было тесно связано с патриотическим воспитанием. Здесь учили любить свой народ, его язык, традиции. В письме к русскому царю Михаилу Федоровичу от 17 января 1626 г. киевские «братчики» писали: «Мы устроили с большим накладом школу, чтобы обучать детей своих славяно-русскому и эллино- греческому языкам и другим наукам... для того, чтобы они не пили из чужих источников смертоносный яд западной схизмы и не уклонялись в темноту римлян». Таким образом, Киевское братство подчеркивало свою главную идеологическую цель — противостоять польским католическим и иезуитским школам, которые интенсивно насаждали на Украине католицизм как средство полонизации украинского народа.
Итак, содержание учебных программ, высокий уровень преподавания, тесная связь с общественной жизнью, следование высоким гражданским идеалам — все это дает основание сделать вывод, что Киевская братская школа отвечала требованиям времени и уверенно шла по пути становления высшего образования на Украине.
52
Становление высшего образования
Киевская Лаврская школа. Осенью 1631 г. в Киеве возникла еще одна школа — Лаврская. Ее основателем был архимандрит Киево-Печерской лавры Петр Могила. -
Школа развернула свою деятельность в помещении Троицкой церкви больничного монастыря Печерской лавры. Еще задолго до ее открытия Могила позаботился об опытных наставниках и преподавателях. Он подобрал группу способных молодых людей и на свои средства отправил их учиться за границу — «в академии латинские в Польшу, Литву и Вену».
Летом 1631 г. Могила пригласил преподавателями в Лаврскую школу львовских ученых Исайю Трофимовича-Козловского и Сильвестра Косова. В Успенской церкви Львова они подписали соглашение, в котором Могила изложил цель основания школы: «чтобы юношество наставляемо было во всяком благочестии, в добрых нравах и свободных науках». Ректором школы стал Трофимович-Коз- ловский, префектом— Косов.
В честь основателя школы был создан панегирик «Евхаристирион, албо Вдячность Петру Могиле» и преподнесем ему на пасху 29 марта 1632 г. от 23 студентов-риторов. Это единственный дошедший до нас литературный памятник Лаврской школы.
В «Евхаристирионе» говорится, что школа, «наичестнейшим господином Петром Могилой на Руси новофуидованиая», обучает «свободным наукам». В разделе «Геликон» прославляются эти науки, «корни знаний»: грамматика — «учит слов и мовы», риторика — «слов и вымови», диалектика— «разумному в речах познавания», арифметика — «личбы», геометрия — «земли измерения», музыка — «пению», астрономия — «бегов небесных», теология «учит бозских речей». Составленный студентами, очевидно, под руководством профессора риторики С. Почасского, «Евхаристирион» проникнут чувством высокой гражданственности, уверенностью, что украинские юноши, «потомки славных роксоланов в науках сравняются с премудрыми поганами» (античными греками и римлянами).
53
Киево-Могилянская академия
Надо полагать, что уровень обучения в школе был достаточно высоким. Философию в ней преподавал ректор И. Трофимович-Козловский, получивший образование в Виленской, Люблинской и За- мойской академиях. Будучи духовником Могилы, Трофимович-Козловский оказывал на него немалое влияние. Он активно выступал против католицизма и унии, помог Могиле отобрать Софийский собор у униатов. За активную деятельность в защиту восточной православной церкви Трофимович-Козловский первым на Украине получил звание док-
Петр
КОНАШЕВИЧ-
САГАИДАЧНЫЙ
(год рожд. неизв.— 1622)
«...Чтобы в школе той братской всегда непрерывно наука продолжаться могла вечные и потомные часы и никогда не уставала».
П. Сагайдачный
тора богословия. С 1638 г. он стал настоятелем Пустыпно-Никольского монастыря.
Сильвестр Косов преподавал в школе риторику. Как и Трофимович-Козловский, образование он получил в Виленской, Люблинской и Замойской академиях. Автор исторических произведений «Exegesis» и «Патерик». В 1634 г. стал Мстиславским епископом, с 1647 г.— митрополит Киевский.
Профессором риторики был также Стефан (Софроний) Почасский, воспитанник Киевской братской школы. В свое время он входил в состав группы лучших студентов-риторов, читавших стихи на захоронение Сагайдачного. Возможно, Почасский также пополнил свое образование в загра¬
54
Становление высшего образования
ничных университетах. С 1638 г. он — ректор Киевской братской коллегии, а затем—игумен Ясского монастыря в Молдавии.
Профессором поэтики был А. Пацевский, в грамматических классах преподавал А. Иваш- ковский.
То, что в школе в год ее организации были открыты классы поэтики, риторики, философии, наводит на мысль, что часть учеников перешла в Лаврскую школу из Братской, где также функционировали эти классы. В основном это дети шляхты.
Богдан
ХМЕЛЬНИЦКИЙ (ок. 1595—1657)
«Понеже несть угодно оставит то место святое, которое предки наши, наипаче же Петр Конашевич- Сагайдачный, славной памяти гетман Войска Запорожского, сооружи... да память вечная будет от тех училищ братских Киевских».
Б. Хмельницкий
Об этом свидетельствуют 23 подписи под «Евхари- стирионом»: С. Стрибль, С. Мужиловский, М. По- лубенский, Ф. Миклашевский, В. Сущанский-Про- скура, Е. Соболь, Г. Негребецкий и др. Всего в школе обучалось более 100 учеников.
Лаврская школа просуществовала недолго. Братство было обеспокоено тем, чтобы Петр Могила как архимандрит не подчинил дело воспитания юношества исключительно конфессиональным интересам. Настораживало братчиков и то, что Могила пользовался поддержкой короля, имел родственников среди польской знати и поддерживал дружеские отношения с некоторыми униатскими епископами. Поэтому они решительно по¬
55
Киево-Могилянская академия
требовали от Могилы объединить Лаврскую школу с Братской и разместить ее непременно на Подоле, па территории братства и под его присмотром.
Интересно отметить отношение к этому вопросу митрополита Иова Борецкого. Будучи главой православной церкви на Украине и другом Петра Могилы, он тем не менее решительно становится на сторону братства. Борецкий до конца жизни оставался противником подчинения образования узкоцерковным интересам, последовательно выступал за развитие народных школ, за которыми видел будущее. В своем завещании он писал: «За первейший и церкви божьей и всему православному народу руському самый нужный пункт в том те- стамепте последней воли моей кладу: абы школы в Братстве Киевском для цвиченья деток христианских, а не где индей фундованы были под небла- гословением приказываю».
Требования братства после смерти Борецкого поддержал новый митрополит Исайя Купинский, один из первых организаторов Братской школы. В письме к Могиле от 5 января 1632 г. он настаивал на объединении Лаврской и Братской школ на основе последней: «как с начала старанием нашим, так и теперь за благословением это место фундоваться должно».
Наконец, в дело вмешивается казачество. Гетман Войска Запорожского Иван Петрижицкий в «Листе войсковом» от 12 марта 1632 г. просит Могилу объединить школы, обещая «твердо защищать, охранять и за них до самой смерти стоять». Это был еще один акт проявления заботы Войска о судьбах просвещения на Украине. Однако обе ■стороны, очевидно, весьма решительно отстаивали свои требования. По словам С. Косова, даже «было такое время, когда профессора, исповедавшись, ждали, когда ими начнут напихивать желудки днепровских осетров». Но до этого, впрочем, не дошло. Петр Могила дал согласие на объединение школ.
Киевская коллегия. Объединенная школа начала свою работу в сентябре 1632 г. на территории Братской. Она стала называться Коллегией или, как ее часто именовали в те времена, Киево-Брат-
56 Становление высшего образования
ской коллегией. Петр Могила с согласия братства стал «старшим братом», опекуном и наставником Коллегии и Братского училищного монастыря. Ему помогали старосты, которые ежегодно избирались братством.
Следует отметить, что Киевская школа, а затем Коллегия и Академия, находились на территории Братского монастыря не случайно. Так называемые общежительные или училищные монастыри организовывались братствами и выполняли особые функции в деле «школьного общего учения... распространения, нищих школьных, в милости нуждающихся, прокормления и друкарских книжных сосудов сохранения». Многие ректоры были одновременно игуменами училищного монастыря.
Однако вернемся к Коллегии. Некоторые исследователи пытаются противопоставить периоды «домогилянский» и «могилянский», утверждая, что именно последний и положил начало высшему образованию в нашей стране. Подобный подход нам кажется не совсем оправданным.
Курсы наук, читаемые в Братской и Лаврской школах и на первых порах в Коллегии, фактически ничем не отличались. Это были языки и «семь свободных наук» (искусств). Некоторые преподаватели Братской школы — И. Борецкий, М. Смотрицкий, К. Сакович, Ф. Иевлевич и другие— имели высшее европейское образование, как и преподаватели Лаврской школы, а затем и Коллегии. Несомненно, что именно ученики Братской школы заполнили средние и высшие классы Лаврской школы и Коллегии. А Почасский, выпускник Братской школы, как уже упоминалось выше, стал преподавателем риторики Лаврской школы.
Объединившись с Лаврской, Киевская братская школа значительно улучшила свое материальное положение и, что особенно важно, пополнилась новыми опытными преподавателями. Таким образом, слияние школ стало новым шагом в развитии высшего образования на Украине.
Большая заслуга Петра Могилы — высокообразованного человека, просветителя и гуманиста — в том, что он сумел придать школе масштабы образовательного и идеологического центра, проти¬
57 Киево-Могилянская академия
востоявшего планам Речи Посполитой относительно Украины. Все свои знания, блестящие организаторские способности, политический талант и материальные средства Могила отдал Коллегии, которая в его честь стала впоследствии именоваться Киево- Могилянской и под этим названием вошла в историю отечественной культуры как первое высшее учебное заведение Украины, России и Белоруссии.
Петр Могила (1574— 1 янв. 1647) родился в семье молдавского господаря Симеона и венгерской княжны Маргарет. Жестокая борьба за молдавский престол вынудила семью Могил после гибели Симеона оставить Молдавию. Учился Петр во Львовской братской школе. Высшее образование получил за границей. При этом одни исследователи называют Сорбонну, другие — французскую коллегию Ла Флеш, где Могила слушал лекции Франца Верона и стал последователем его педагогических и организационных принципов высшей школы, которые впоследствии были воплощены в созданной им Коллегии. Некоторые считают, что Могила учился в Замойской академии. В этом случае он мог слушать таких выдающихся гуманистов и реформаторов, как Шимон Шимонович, Ян Ур- син, Годриан Ван Ромен и др.13 Несомненно одно —■ Могила получил блестящее образование, что подтверждается всей его литературной и просветительской деятельностью.
В 1625 г. Могила принял монашеский сан. Многие выдающиеся умы выбирали этот путь, считая его наиболее целесообразным и действенным для достижения политических, идеологических, просветительских целей. Такова была эпоха. С 1627 г. Могила— архимандрит Киево-Печерской лавры, с 1631 г.— митрополит Киевский. Будучи человеком сложным и противоречивым, он, тем не менее, своей образованностью, прогрессивностью взглядов выделялся среди многих выдающихся современников.
Деятельность Могилы протекала в то время, когда политические, социальные, национальные и религиозные противоречия в условиях польско-католической экспансии достигли крайней степени напряженности. Жесточайшие подавления антифео-
58
Становление высшего образования
дальних и национально-освободительных восстаний, казни и всяческие притеснения защитников православия, измена принявших католицизм многих из представителей господствующего класса,, в том числе и духовенства, брожение среди низших слоев, вызванное унией,— все это породило* крайне сложную ситуацию на Украине и создавало большие трудности в определении исторической перспективы украинского народа и в выборе правильной политической ориентации.
Некоторые, заблуждаясь относительно классовой сущности унии, искали выход в «воссоединении» религий, надеясь таким образом «привести народ к примирению и спокойствию». Иные в поисках путей освобождения шли на Запорожье. Но был еще один путь—путь просветительства и культурно-национального возрождения, который избирали многие выдающиеся ученые, писатели, общественные и церковные деятели. В числе последних был и Петр Могила. Его усилия, направленные на развитие просвещения, реорганизацию и укрепление православной церкви, расширение культурных связей Украины с Россией, Белоруссией, Молдавией, Польшей и другими европейскими государствами, способствовали формированию национального сознания украинского народа, его патриотизма и воли к освобождению.
Будучи сторонником западноевропейских форм обучения, Могила в то же время опирался на давние традиции отечественной школы, укреплял и развивал их. Основанная им Коллегия не была превращена в закрытое учебное заведение для имущих и знати. Она сохранила принцип всесо- словности, внимание к национальным языкам — славянскому и украинскому, к истории и культурному наследию Украины.
Деятельность Коллегии была тесно связана с.- борьбой народа против католицизма и унии «Главное дело его жизни,— писал о Могиле Иван Франко,— основание Киево-Могилянской коллегии, которая должна была стать забралом православия и- южнорусской национальности, пользуясь тем же оружием, каким велись на них нападение со стороны врагов,— наукой и просвещением» 14.
59
Киево-Могилянская академия
Просветительская деятельность Могилы не ограничивалась основанием Киевской коллегии. По ого инициативе и при участии были открыты коллегии в Виннице, Кремеице, Гоще, Яссах. Более 20 лет он стоял во главе книгоиздательского дела на Украине. Славянские издания Киевской типографии той поры пользовались большой популярностью и получили широкую известность на Украине, в России, Белоруссии, за рубежом. Издавалась также литература на польском и латинском языках.
Петр Могила составлял предисловия ко многим изданиям, сам писал книги. И хотя они были преимущественно религиозного содержания, определенное место в них занимали гуманистические идеи — раскрепощение человеческого разума, пробуждение интереса к земной жизни, человеку, его социальным и нравственным возможностям.
С именем Могилы связан новый этап в истории полемической литературы. Привлекая широкий круг материалов из истории государств и религий, а также языкознания, философии, теологии, полемисты из окружения Петра Могилы доказывали правомерность православного вероисповедания, законность православной церкви, опровергали обви-
60
Становление высшего образования
«Ключ разумЪшя» Иоаникия Галятовского. Сборник, включающий учебник риторики «Наука, альбо способ зложеня казаня».
1695 г.
Титульный лист и страница «Грамматики словенской» Ивана Ужевича.
1645 г.
нения ее в схизме, добивались ее равноправного положения с католической. Полемические сочинения Могилы и его сподвижников С. Косова,
А. Кальнофойского стали серьезным препятствием на пути распространения католицизма. Среди многих полемических произведений той поры глубоким’ содержанием, эрудицией, стилем выделяется «Литое», который, как считают исследователи, принадлежит перу Могилы.
Литературный уровень сочинений Могилы, написанных на славянском, украинском, польском и латинском языках, ставит его в один ряд с известнейшими писателями первой половины XVII в. Его книги распространялись не только на Украине, но и в России, Польше, Молдавии, Грузии и т. д.
Петр Могила стремился пробудить в народе интерес к историческому прошлому, считая это одним из действенных путей формирования его национального сознания. Этому также способствовали исторические труды, написанные его единомышленниками, — «Exegesis»
61
Киево-Могилянская академия
С. Косова, «Тератургима» А. Кальнофойского и др. Могила проводил археологические раскопки, занимался реставрацией памятников архитектуры. Им была «выкопана из темноты подземной и открыта дневному свету» Десятинная церковь времен князя Владимира, вырваны из рук униатов и частично реставрированы Софийский собор, церкви Спаса на Берестове и Михайловская в Выдубечах, церкви в Луцке, Купяничах и др. Для реставрации Софии Киевской Могила пригласил известного итальянского архитектора Октавиана Манчини и украинских живописцев — братьев Тимоша, Степана и Ивана Зиновьевых.
Петр Могила осознавал значение духовных связей украинского и русского народов не только в исторической ретроспективе, но и в плане будущего. Как митрополит и общественный деятель он всячески способствовал развитию политических и культурных контактов Украины с Россией. Не раз обращался к русскому царю за помощью в церковных и просветительских вопросах, направлял в Москву ученых, посылал книги.
Просветительская деятельность Петра Могилы сыграла большую роль не только в развитии отечественного образования, науки и культуры. Она способствовала созреванию идей национально-освободительной борьбы против шляхетско-католического гнета. Как утверждают некоторые исследователи, именно Могила благословил Хмельницкого на освободительную борьбу и даже грозил анафемой тем, кто откажется встать под его знамена 15.
Самым большим достижением своей жизни Могила считал создание Коллегии. В предисловии к «Анфологии» (1636), посвященной «благородному и богобоязненному юношеству и всем вообще благонравным студентам киевских школ», он писал: «С божьей помощью, постаравшись в меру моих слабых сил на средства моего семейного имущества возобновить гимназию, то есть киевские школы... я поставлял, поставляю и очень желаю с помощью царя небесного до конца моей жизни поставлять школы книгами, учителями, средствами к содержанию бедных студентов, сотоварищей ваших и других в этом нуждающихся».
62 Становление высшего образования
Умирая, Петр Могила завещал Коллегии все свое имущество, средства и ценности — библиотеку, дома, дворовые места на Подоле, половину скота и инвентаря со своего хутора Непологи, село Поздняковку, более 80 тыс. злотых, серебряную посуду, свою одежду митрополита и митру, украшенную семейными драгоценными камнями, крест и даже ткани — адамаск и камку — на одежду студентам и просил беречь Коллегию как единственный его «залог земной жизни» (unicum pignus meurn).
Под покровительством Могилы Коллегия завоевывает все большее признание. Обеспокоенные этим, правящие круги Речи Посполитой пытались помешать ее развитию. В 1634 г. король приказывает ликвидировать Коллегию. Усердствуют иезуиты. Так, в 1640 г. польский наместник в Киеве воевода Тышкевич, воспользовавшись отсутствием Могилы, спровоцировал против студента Гоголевского криминальное дело, обвинив его по ложным показаниям в том, что он во время драки ранил слугу самого воеводы. Гоголевского казнили. В письме Минскому братству Могила с возмущением писал, что сделано это было для того, чтобы студенты, «напугавшись, все разбежались и, как и раньше, учились бы в других (неправославных.— 3. X.) школах».
Несмотря на все препятствия Коллегия вскоре стала крупным научно-образовательным и культурным центром, получившим название Киево-Мо- гилянской коллегии, затем Академии. Кем и когда было присвоено ей это имя — неизвестно. Так распорядилось время: сохранить память о человеке, сделавшем все возможное для распространения образования в интересах народа, о человеке, взрастившем свое детище — высшую школу в сложнейших условиях.
Сохранив гуманистические и образовательные традиции братских школ, Киево-Могилянская коллегия в то же время своей структурой, содержанием учебных программ, уровнем обучения отвечала требованиям европейского высшего образования. Здесь изучались языки — славянский, украинский, греческий, латинский, польский и «семь
63
Киево-Могилянская академия
свободных наук», разделявшихся на две самостоятельные программы trivium (грамматика, риторика (поэтика), диалектика) и quadrivium (арифметика, геометрия, астрономия и музыка). «Семь свободных наук» входили в программы коллегий, академий и университетов Запада. Так, в Кембриджском университете в первый период его существования изучались только эти науки, причем после освоения тривиума присваивалась степень бакалавра, а после квадривиума — степень магистра. Эти же предметы составляли основной курс обучения и в польских академиях — Краковской, Виленской, Замойской, Познанской.
В Киевской коллегии существовала такая же организационная структура, как и в европейских высших учебных заведениях. Во главе Коллегии стоял ректор, в руках которого было сосредоточено практически все управление. Его первым заместителем был префект, обязанный следить за учебным процессом, выполнением программ, а также за успеваемостью студентов, их материальным содержанием и пр. Ответственность за поведение студентов за пределами Коллегии несли суперинтендант (из учителей) и его помощники из студентов— директора, визитаторы, сеньоры бурс. Учителям помогали хорошо успевающие студенты — магистры, инспектора, цензоры.
Учителя младших классов именовались дида- скалами, магистрами или просто учителями, старших— профессорами. Учащиеся младших классов именовались учениками, или спудеями, старших (начиная с поэтики) — студентами.
Размышляя над учебными программами и организационной структурой Коллегии, один из первых ее исследователей М. Булгаков писал: «Почему же введены в Киевской коллегии все эти науки и такое деление и даже наименование классов и учеников (студенты), почему появилось в ней такое же, а не иное училищное строение, такие руководящие должности со своими званиями, такие обязанности наставников и такой порядок обучения? Потому что все это было тогда в коллегиях и академиях иностранных (например, в Краковской)» 16.
64 Становление высшего образования
Вместе с тем Киевская коллегия имела и свои особенности, определявшиеся историческими условиями, национальными образовательными традициями, материальными возможностями и правовыми нормами. Киевская коллегия, например, не разделялась на факультеты, не присваивала своим ученикам ученых степеней, курс наук не всегда был постоянным, не всегда читалось богословие. Ей были присущи собственные принципы зачисления студентов, содержания и вознаграждения преподавателей и др. При этом необходимо отметить, что и европейские высшие учебные заведения также не были идентичны.
Одной из привилегий высших учебных заведений Европы в те времена было право организовывать школы и содержать их под своим присмотром. Киевская коллегия, не имея королевского статуса высшего учебного заведения, открывала такие школы и руководила ими. Так, в 1636 г. Петр Могила как митрополит благословил новосозданное Креме- нецкое братство и школу при нем с условием, чта она будет иметь «порядки школ киевских и при том—будут признаны верховная власть ректора тех же школ киевских, и науки свободные разными языками трактованы». Такого же типа коллегии, подчинявшиеся Киевской, были открыты в Виннице в 1638 г. и в Тоще (на Волыни) в 1639 г.
Большинство отечественных исследователей единодушны в том, что Киево-Могилянская коллегия в XVII в., хотя и не имела официального статуса, была «первым украинским высшим учебным заведением» с высоким уровнем образования и что «выше такого образования вряд ли могло что- нибудь быть и в европейских тогдашних училищах» 17. У современников это, очевидно, также не вызывало сомнений. Так, французский инженер и картограф Гийом Левасар де Боплан, приобретший известность благодаря своему сочинению «Описание Украины», пребывая в Киеве в 30-х годах XVII в., записал: «...в Киеве, на Подоле, при Братской церкви размещается университет, или академия».
О том, что это суждение было общепризнанным, свидетельствуют и утверждения западноевро¬
65 Киево-Могилянская академия
пейских исследователей более позднего времени. Жан-Бенуа Шерер в своей книге «Анналы Малороссии, или История казаков-запорожцев...» (1788), рассказывая о захоронении гетмана Сагайдачного на территории Киево-Могилянской академии, разъяснял: «Под Академией здесь следует понимать то, что мы обычно называем университетом. Киевский университет вплоть до времен Петра I был лишь один как в Великороссии, так и в Малороссии. Его основание уходит в давно прошедшие времена, а его классы всегда активно
66
Становление высшего образования
посещаются. Количество студентов достигает четырех тысяч и даже больше... Здесь преподают философию и теологию».
В польских правящих кругах также прекрасно понимали, что Киево-Могилянская коллегия и без официального статуса является высшим учебным заведением. Об этом свидетельствуют и некоторые документы, в которых Коллегия именуется не иначе как Академия. Львовский подкоморий
В. Мясковский, находясь в составе польского посольства в Киеве, стал свидетелем торжественной
Богоявленская церковь Киево-Братского Училищного монастыря.
Архитектор И. Дмитриев.
1693 г.
Жалованная грамота Петра I от 26 сентября 1701 г. Киево-Могилянской академии на право высшего учебного заведения
встречи Богдана Хмельницкого после победы под Замостьем в 1648 г. В своем дневнике он так описывал это событие: «Весь народ, вышедший из города, вся беднота приветствовала его. Академия приветствовала его речами и восклицаниями, как Моисея».
Однако признать официально Киевскую коллегию высшим учебным заведением польское правительство не спешило. Причина здесь крылась в том, что деятельность Киевской коллегии, как и ранее школы, направлялась на защиту духовной культуры народа от полонизации, была тесно связана с его национально-освободительной борьбой.
Украинский народ горячо поддерживал свою
67
Киево-Могилянская академия
высшую школу, возлагая на нее большие надежды в борьбе за независимость. Во время Освободительной войны 1648—1654 гг., когда в межгосударственных договорах решались жизненно важные вопросы государственной и национальной независимости, свободы вероисповедания на Украине и другие, в них неизменно присутствовали статьи о Коллегии. Так, в текстах Зборовского (1649) и Белоцерковского (1651) договоров утверждалось: «Коллегия Киевская должна оставаться при прежних правах, согласно старинным привилегиям». Лишь однажды королевское правительство согласилось предоставить Коллегии статус высшего учебного заведения в выгодной для него политической ситуации, когда в 1658 г. гетман Иван Выгов- ский разорвал союз с Россией и подписал с представителями Польши так называемый Гадячский трактат. VII статья этого трактата гласила: «Академию в Киеве разрешает его королевская милость иметь, которая такими прерогативами и свободами может защищаться, как Академия Краковская». Однако Гадячский договор вскоре был ликвидирован.
До тех пор, пока Украина находилась в составе Речи Посполитой, все дальнейшие попытки добиться для Коллегии права высшего учебного заведения оказывались тщетными. «Школ и в них высоких наук, философий новофундовать в Руси православным в городах запрещают крепко ляхи,— писал неизвестный автор XVII в.,— а старые разоряют и искореняют, как в Остроге, Вильно и других». Признать официально Коллегию высшим учебным заведением означало в те времена дать ей право самоуправления и разрешить преподавать богословие. Понятно, что польские правящие круги не хотели пойти на такой шаг, поскольку это означало бы способствовать выработке на Украине антикатолической доктрины и подготовке образованных борцов против польско-шляхетской экспансии.
Польский историк А. Яблоновский, автор известного исследования о Киево-Могилянской академии, писал по этому поводу: «Легче было политикам той партии (которая поддерживала Влади¬
68 Становление высшего образования
слава IV.— 3. X.) согласиться на возобновление неуниатской иерархии, нежели на основание Академии. Соглашаясь на признание неуниатской иерархии, они еще не теряли надежды на то, что рано или поздно достигнут так называемого «успокоения» греческой религии... Признать же схизмац- кую Академию, которая могла стать очагом культурной схизмы и русского отделения, означало тем самым ковать оружие именно против желаемого успеха намеченных планов» 18.
Только после окончательного присоединения Киева к территории, вошедшей в состав русского государства, Киево-Могилянская академия начинает хлопотать о присвоении ей статуса высшего учебного заведения.
В конце 1693 г. ректор Иоасаф Кроковский, заручившись «рекомендательными письмами» митрополита Варлаама Ясинского и гетмана Ивана Мазепы, отправился во главе небольшого посольства в Москву. Поскольку Россия еще не имела опыта организации высших школ, а Киевская академия и ее воспитанники к тому времени завоевали авторитет и признание в деле развития науки и образования не только на Украине и в России, но и в зарубежных странах, отношение русского правительства к данному вопросу было самым благоприятным. Кроковский получает царскую грамоту от И января 1694 г., в которой подтверждалось право Академии пользоваться своими старыми привилегиями — принимать и обучать детей всех сословий из Украины, России «и иных стран приходящих», сохранять прежнюю структуру и объем читаемых предметов. Впервые официально разрешалось читать курс богословия, а также вершить собственный суд над преподавателями и студентами, т. е. иметь право самоуправления, не подчиняться ни светским, ни военным местным властям. Таковыми были и права высших учебных заведений Европы.
Подобный поворот событий вызвал недовольство местных киевских властей. В 1699 г. киевский войт И. Быковский обращается с жалобой в Москву не только на «непослушание» студентов, но и на самого Ясинского. В ответ последовали «миротворитель- ная» грамота патриарха Андриана, который отно¬
69
Киево-Могилянская академия
сился с особым подозрением к «киевским ученым», и царский указ об ограничении прав Академии. Войт не замедлил этим воспользоваться. Вскоре он отдает под суд одного из студентов.
Вся Академия взбунтовалась. Студенты и преподаватели расценили действия городских властей как «тяжкую обиду», как нарушение старинных свобод и прав Академии на самоуправление («как во всех государствах иноземных»). Они потребовали подать челобитную царю. Ее подписали «префект школ Киевских, учитель наук философских и богословских Иннокентий Поповский, именем и прочих всех учителей... Его царского величества стольник Конон Зотов, во Академии Киевской учащийся, Григорий Новицкий, префект конгрегации, Семен Мирович, вицепрефект, и другие «именем и прочих всех учащихся Академии Киевской».
Петр I грамотой от 26 сентября 1701 г. подтвердил за Киевской академией права высшего учебного заведения: «Академии их Киево-Могилянской, что от прежнего своего основания имеет равные привилегии как обыкновенно иные Академии во всех государствах иноземческих, право свободности иметь подтверждается». Таким образом, Киево-Могилян- ская коллегия, которая фактически давно уже была высшим учебным заведением Украины, получила, наконец, право официально называться Академией, как и большинство европейских высших школ того времени.
Некоторые исследователи связывают начало высшего образования в нашей стране именно с этим событием. Другие — и их большинство — придерживаются мнения, что начало высшему образованию положила Киевская коллегия, основанная в 1632 г. на базе двух школ — Киевской братской и Лаврской. Однако, как упоминалось выше, резкого различия между этими школами, а затем и Коллегией, не было. Шел закономерный поступательный процесс становления высшей школы.
Кроме того, почему бы не принять во внимание при решении данного вопроса сложившиеся мировые традиции? Известные западноевропейские университеты и академии начинали свою деятель* ность отнюдь не как высшие школы и официаль¬
70
Становление высшего образования
ный статус получили далеко не сразу. Так, Кембриджский университет только в 1318 г. получил от папы Иоанна XXII право именоваться университетом, однако на сегодняшний день годом его основания считается 1209, т. е. год возникновения школы — его предшественницы. Все официальные источники считают годом основания Оксфорда и высшего образования в Англии 1163 г., однако первый колледж здесь был организован значительно позже — в 1279 г. Краковская академия начиналась с училища, основанного в 1364 г. Лишь спустя годы оно получило статус академии. Однако общественность Польши именно в 1964 г. отметила 600-летие зарождения высшего образования в стране.
И еще один пример, уже на отечественном материале. В 1985 г. отмечалось 300-летие образования Славяно-греко-латинской, или Московской академии. Таким образом, отсчет времени ее существования начинался с 1685 г., когда она была основана греками — братьями Лихудами как Московская богословская школа.
Вывод напрашивается сам собой. Мы не должны обеднять свою историю, в том числе историю высшего образования. И поэтому будет вполне справедливо и фактологически верно считать годом его зарождения в нашей стране 1615-й — год основания Киевской братской школы, родоначальницы Киево-Могилянской академии.
Тезисы академического философского диспута, преподнесенные протектору Академии И. Кро- ковскому. 1713 г
Брама Заборовского. Архитектор Г. Шедель. 1746—1748 гг.
Киево-Подол с Братским монастырем и Академией (вид с террасы Андреевской церкви).
Печать Киевской академии. XVIII в.
Пусть просвещение волнует век Феофан Прокопович
Киево-Могилянская академия долгое время была единственным высшим учебным заведением Восточной Европы. Она удовлетворяла образовательные, научные и духовные потребности Украины, а также во многом — России и Белоруссии.
Значение Академии определяется и тем, что ее деятельность началась и осуществлялась в период, когда украинские земли находились под чужеземным гнетом и духовная культура украинского народа была под угрозой уничтожения.
Задуманная как общеобразовательная высшая школа, «...всей отчизне крайне необходимая, где сыны Украины и прочие наукам свободным обучаются и оттуда подпору церкви православной и отчизне должную оказывают» \ Киево-Могилянская академия на протяжении XVII—XVIII вв. успешно решала эти задачи, как центр просвещения и науки, хорошо известный в нашей стране и далеко за ее пределами. Она объединяла многих просветителей— ученых, писателей, педагогов, издателей, общественных деятелей. Став важным идейным центром национально-освободительной борьбы украинского народа против шляхетского гнета, за воссоединение с русским и белорусским народами в едином государстве, Академия опиралась на патриотические и историко-культурные традиции восточного славянства.
Идея неразрывной связи общественного прогресса с распространением образования и науки находила непосредственное выражение в характере деятельности Академии. Это была общеобразовательная школа с демократическими устоями. В ней
76
Центр просвещения и науки
обучались выходцы из всех социальных слоев общества. Академия распространяла знания и путем основания многочисленных школ на Украине, а также в России, Белоруссии, Молдавии, за рубежом, готовила для этих школ учителей, помогала учебниками.
Откликаясь на потребности общественного развития, Академия стремилась придать преподаваемым курсам практическую направленность, широко используя при этом достижения зарубежной науки, поддерживая связи с культурными центрами многих стран.
Как уже отмечалось выше, в Киево-Могилян- ской академии изучались те же предметы и была та же организационная структура, что и в высших западноевропейских школах. Структура учебного- заведения долгое время оставалась неизменной, а количество предметов и объем излагаемых курсов постоянно пополнялись. Всего в Академии было- восемь так называемых ординарных классов —- четыре грамматических, а также поэтики, риторики, философии и богословия. Полный курс обучения- продолжался 12 лет.
Грамматические классы. Первый класс—фара (или аналогия), по существу, был подготовительным. В следующих трех классах — инфиме, грамматике и синтаксиме — ученики изучали языки1 (славянский, украинский книжный, польский, греческий и латинский), а также арифметику, геометрию, потное пение и катехизис.
Знание классических языков не только выгодно- отличало человека образованного, расширяло круг его общения, но и открывало для него большие- возможности в усвоении наук. Повышенное внимание к изучению классических языков было характерным для развития высшего образования во всех странах Европы того периода.
Одновременно возрастает значение национальных языков, которым отводится важная роль в формировании национального сознания, в становлении- мировоззренческих позиций человека.
Такими языками на Украине были старославянский и формирующийся украинский литературный. Примерно с XIV в. славянский язык постепенно-
77 Киево-Могилянская академия
забывается, все меньше становится владеющих им людей. Братские школы, затем Академия возрождают его, руководствуясь нравственными и идейно-политическими побуждениями, стремлением возвратить народу его историю, пробудить чувство причастности к ней, объединить все славянские народы. В православной Восточной Европе славянский язык играл ту же роль, что и латынь в Западной Европе. На Руси, писал Н. И. Костомаров, издавна «все, что имело в ней признак умственного труда и мысли, выражалось не обыкновенным, повседневным языком, а богослужебно-церковным, славянским. Он был для нее (Руси) языком учености и умственного труда» 2.
Стремясь воспрепятствовать развитию национальной культурной традиции на Украине, представители польско-латинской учености приводили «научные доказательства» «немощности» славянского языка, заявляя (как, например, иезуит П. Скарга), что с его помощью якобы еще никому не удалось стать ученым и что нет таких академий, где бы науки преподавались славянским языком, потому что он не имеет и не может иметь ни правил, ни грамматики.
Украинские ученые развернули активную деятельность за сохранение славянского языка. За короткое время они многое сделали для его научной обработки, создали ряд грамматик, словарей и лексиконов. В их числе виленская «Кграматыка славянского языка» (1586), «Адельфотес» — грамматика, составленная А. Элласонским совместно с учениками Львовской братской школы (1591), «Грамматика словенска» Лаврентия Зизания и «Книга ку читанню и разумению письма славянского» Стефана Зизания (1596), «Грамматика Словенска» Мелетия Смотрицкого (1619), «Лексикон Славено-роський и имен толкование» Памвы Бе- рынды (1627) и др. В Киевской академии славянскому языку обучались в основном по грамматике Смотрицкого, которая несколько раз переиздавалась.
Значительное внимание в Академии уделялось греческому языку. Его изучение давало возможность приобщиться к богатейшим сокровищам ми¬
78
Центр просвещения и науки
ровой культуры, развивать научные связи с представителями греческой учености, переводить и исправлять богословскую и богослужебную литературу. Киево-Могилянская академия дала научному миру таких известных эллинистов XVII и
XVIII вв., как Епифаний Славинецкий, Арсений Сатановский, Варлаам Лащевский и др.
Большое значение в Академии придавалось латинскому языку, который, как и греческий, помогал овладеть культурным достоянием человечества. Кроме того, в те времена в Европе латынь была языком законодательства, управления и судопроизводства («Без латыни — плати вины»,— писал
С. Косов в «Exegesise»), международным языком, языком дипломатов и ученых. Знание латыни давало возможность учиться в зарубежных университетах. Во всех высших учебных заведениях Европы курсы поэтики, риторики, философии, богословия читались на латинском языке вплоть до 40-х годов
XIX в. Такое же правило устанавливается и в Киевской академии.
Латынь в Академии изучали по популярной в Европе грамматике португальского ученого Эммануила Альвара «Institutiones Iinquae latine», а с 1763 г.— по изданной в Варшаве пиарской грамматике. Чтобы ученики быстрее овладевали языком, им вменялось в обязанность говорить с учителями, наставниками и между собой — на уроках, дома, в бурсе — только на латинском языке, т. е. в Академии искусственно создавалась языковая микросреда. Об обязательности общения на латыни говорилось в седьмом пункте академической инструкции «Leges academicae docentibus et studentibus observandae» (1734). К нерадивым студентам применялись различные меры наказания. Так, ученик, допускавший три ошибки во время разговора с товарищами на латинском языке, получал калькулює (длинный) —футляр с листом бумаги, на которой записывалось его имя. Любой ценой ученик старался сбыть калькулює другому, так как аудитор на следующий день докладывал учителю, что dominiis N ночевал с калькулюсом. В результате бедный dominus страдал не только от стыда, но и, нередко, от наказания.
79 Киево-Могилянская академия
Студенты Киево-Могилянской академии, как правило, отлично знали латынь. Они свободно читали, переводили, говорили на этом языке, составляли орации, писали письма, труды и пр. Так, воспитанник Академии — поэт, просветитель и церковный деятель Дмитрий Туптало (Ростовский) вел личный дневник на польском и латинском языках. Профессор Феофан Прокопович выступал на латинском с речами и панегирическими проповедями, в частности о победе над шведами под Полтавой и др. На латыни составлялись также каталоги библиотек (например, каталог профессора Академии И. Самойловича за 1783 г.) и т. п.
Широко использовалась латынь в официальной переписке. Об этом свидетельствует письмо Киевского воеводы П. В. Шереметева царю Алексею Михайловичу от 30 мая 1667 г.: «Пишут, государь, к нам, холопам твоим, из Белой Церкви комендант и из иных мест полковники и всяких чинов люди о разных делах польским и латинским письмом, то же и боярин и верного Войска Запорожского гетман Иван Мартынович Брюховецкий, и полковники к нам, холопам твоим, в листах своих пишут многие слова латинские, а у нас, холопов твоих, переводчика нет, и мы к Белоцерковскому коменданту и к иным полковникам також и к боярину, и гетману, и полковникам против латинских слов ответ не пишем, и о переводчике вели нам указ учинить, чтобы в твоих делах какой порухи не учинилось, а нам бы, холопам твоим... в опале не быть».
Многие выпускники Академии — знатоки латинского языка приглашались в качестве переводчиков в государственные и военные учреждения Украины и России. Так, в 1708 г. к канцлеру Головкину были направлены «для переводу нуждных дел го- сударских» богослов Павел Черняховский и философ Андрей Волянский. Немало книг перевел с латыни выпускник Киевской академии Кирьяк Кондратович, который в середине XVIII в. работал в петербургской Академии наук.
В Академии изучался польский язык, как язык государства, в состав которого входила Украина. Преподавание его было продолжено и после вос¬
80
Центр просвещения и науки
соединения Украины с Россией, вплоть до конца XVIII в. Это было обусловлено польской литературной традицией в построении академических курсов, а также давними культурными связями Украины с Польшей, ведущую роль в которых играла именно Киево-Могилянская академия. Взаимовлияние украинского и польского литературных процессов особенно прослеживается в творчестве таких воспитанников и профессоров Академии, как С. Косов, П. Могила, И. Оксенович-Старушич, Л. Баранович, С. Полоцкий, И. Галятовский,. Д. Туптало, И. Гизель, С. Яворский, Ф. Прокопович и др. Они писали свои публицистические произведения, провозглашали проповеди, вели переписку как на польском, так и на украинском литературном языках. Часто польский язык использовался на лекциях поэтики и риторики, когда необходимо было привести примеры из польской поэзии и прозы. В библиотеке Академии имелось много польских книг—научных, религиозно-полемических, художественных.
Современный польский ученый, профессор Краковского университета Ришард Лужный, исследователь польско-восточнославянских литературных связей, дает высокую оценку польскоязычному творчеству украинских писателей — воспитанников Академии. Так, Л. Баранович, по мнению Лужного, «писал сильно и умело на протяжении всего своего поэтического творчества», а его талантливый ученик С. Полоцкий творил «легко и охотно». Особо отмечает Лужный мастерство Ф. Прокоповича: «Язык его так плавен, местами богат и смел, свободен от склонности к макаронизированию, что можно причислить его творчество к лучшим образцам литературы польской» 3.
Столь большое внимание к латинскому и польскому языкам не дает, однако, основания считать Академию учебным заведением латино-польского характера. Изучение этих языков было вызвано,, как уже говорилось выше, в первую очередь жизненной необходимостью. Это понимали современники становления и развития Академии. Так, известный деятель православия, иерусалимский патриарх Паисий, побывавший в Киеве в 1649 г., с
81
Киево-Могилянская академия
удовлетворением отмечал, что видел здесь школу и учителей в ней «высокого искусства», которые обучают благородных юношей «славянскому языку как свойственному и латинскому как необходимому тем, которые живут между латыняиами».
Длительное время Киево-Могилянская академия была ведущим идеологическим центром, который противостоял католическому наступлению на украинскую культуру. И эту свою роль она выполняла успешно. Наиболее эффективным средством в борьбе против полонизации был развивавшийся в Академии родной язык — язык народа, который отстаивал свою национальную независимость.
Показательно, что большинство исследователей языковой ситуации, создавшейся на Украине в XVII в., считают это время эпохой развития славянского и украинского книжного языков4.
Сложившийся на основе соединения элементов славянского и разговорных украинского и белорусского языков, украинский книжный язык все больше отделялся от славянского и вытеснял его. На украинском языке писались научные, художественные и политические произведения,а также летописи, письма, составлялись судовые акты, проповеди, учения. О его дальнейшем развитии свидетельствует появление в 1627 г. «Лексикона славено-рось- кого» П. Берынды, где, как писал сам Берында, «...назвиска речій и имена власныи людей, гор, па- горков, лЪсов, рЪк и розных урочищ розмаитых діалектов... и власного нашего славенского» объясняются «простым языком».
Берында проявил себя как ученый-лексикограф, использовав для составления словаря труды украинских, белорусских и русских ученых —- Максима Грека, Франциска Скорины, Лаврентия Зизания, а также византийца Мануила Ритора, новгородские словари XII—XIV вв., книгу с толкованием библейских имен, изданную в 1573 г. в Антверпене, труды армянских лексикографов и т. д. «Лексикон», предназначавшийся, по словам автора, «в ползу спудеем», состоял почти из 7 тыс. словарных статей не только языковедческого, но и энциклопедического характера. Он отражает сложную языковую ситуацию на Украине в XVII в. и миого-
S2 Центр просвещения и науки
гранный интеллектуальный мир людей того времени, является памятником межславянского и между- народного общения. Почти тридцатилетний труд Берынды, вложенный в «Лексикон», во многом содействовал тому, что украинский язык занял достойное место в ряду признанных языков литературы и науки.
Примечательным событием явилось также создание в 1643 г. «Словенской граматики» на латинском языке — фактически первой грамматики собственно украинского литературного языка. Составил ее Иван Ужевич — украинец, студент Сорбонны. И хотя она не была издана, само появление ее свидетельствует о том, что украинский литературный язык в то время уже играл видную роль и что возникла насущная потребность в пособии по его изучению, необходимость ознакомить с ним европейский научный мир.
Процесс становления украинского литературного языка был сложным. Засоренный славянизмами, «польщизной», а затем и латынью, он постепенно очищается под живым воздействием народного языка. Важную роль в ускорении этого процесса сыграла Киево-Могилянская академия. Такие видные ее деятели, как И. Борецкий, К. Сакович, П. Могила, Л. Баранович, И. Галятовский, Ф. Прокопович и другие, многие свои произведения писали именно на украинском книжном языке, прививали своим воспитанникам чувство уважения к нему. В этом плане важное значение имел тот факт, что для подавляющего числа профессоров и студентов Академии языком общения был родной разговорный украинский язык. Под его влиянием происходит «народизация» украинского книжного языка, «укоренение» его на основе народно-разговорного языка 5.
В дальнейшем, несмотря на различные препятствия, в том числе известный указ Петра I (1720), запрещавший издание книг на украинском языке, ученые Киево-Могилянской академии продолжали совершенствовать его. Об этом свидетельствуют как учебный процесс в Академии, так и литературное наследие писателей XVIII в., принадлежавших к кругу Академии — М. Довгалевского, Г. Ко-
83
Киево-Могилянская академия
нисского, М. Козачинского, Г. Сковороды и др.
Таким образом, Киево-Могилянская академия внесла огромный вклад в формирование национального украинского литературного языка, который зазвучал во всей своей милозвучности и красе в творчестве Котляревского и особенно — великого Кобзаря.
Классы поэтики и риторики. После грамматических классов ученики, отныне уже студенты, изучали поэтику и риторику.
Поэтика рассматривалась как искусство состав¬
ления стихов и считалась увлекательным и полезным занятием. В классе поэтики студентов знакомили с общими правилами стихосложения. Изучались около 30 видов и жанров поэтических произведений классического и средневекового стилей (комедия, трагедия, трагикомедия, драма, буколическая, элегическая, идиллическая, дидактическая, сатирическая поэзия, эпиграммы и др.).
Студенты особенно интересовались лирической поэзией, прежде всего теми ее видами, которые имели широкое «практическое» применение. Так, получило широкое распространение подношение кантов и элегий знатным людям, провозглашение их на гражданских, церковных, академических праздниках, на именинах, похоронах и т. п.
84 Центр просвещения и науки
Наиболее популярным был курс риторики. Так, в 1738/39 учебном году в классе риторики числилось 105 студентов, из них в следующем учебном году только 52 пришли в класс философии. В 1764/65 учебном году в классе аналогии было 162 студента, инфимы — 92, грамматики—127, синтаксимы — 166, поэтики—157, риторики — 278, философии — 122, богословия — 55. В 1768/69 учебном году в классе аналогии обучался 161 человек, инфимы — 130, грамматики — 94, поэтики — 128, риторики — 306, философии — 151 студент.
М. Рожен. Панорама фасада старокиевской крепости и части Подола.
1775—1786 гг.
Титульная страница «Лексикона» Пам вы Берынды. Типография Киево-Печерской лавры. 1627 г.
Риторика считалась царицей искусств. Ф. Прокопович определял ее предмет как умение искусно выражать мысли, хорошо говорить. В классе риторики студенты учились составлять письма и речи— как обычные, так и определенного назначения— поздравительные, приветственные, благодарственные, прощальные, именинные, свадебные, надгробные, а также на случай победы, имущественного иска, церковных празднеств и т. д. Студенты, которые успешно овладевали ораторским искусством, всегда были желанными гостями на различных торжествах — гражданских, церковных, семейных. Показательно, что в церковном красноречии практиковались исключительно желающие и то до специального указа Рафаила Заборовского от
85
Киево-Могилянская академия
1734 г., в соответствии с которым церковные проповеди разрешались лишь богословам и только тем из них, кто пожелал принять сан священника. Остальным студентам как людям светским это запрещалось.
Теоретические основы поэтики и риторики разрабатывали сами преподаватели Академии. Каждый преподаватель составлял свой курс лекций. Наиболее ранними из них, по мнению исследователей, являются «Orator Mohileanus» (1635) И. Кононовича-Горбацкого и «Liber artis poeticae anno domini 1637» неизвестного автора. Многие учебники риторики, хранящиеся в рукописном фонде Центральной научной библиотеки АН УССР, переведены в наше время на украинский язык и описаны учеными Института философии АН УССР.
В 1659 г. было издано пособие по красноречию «Наука албо Способ зложеня казаня» как приложение к циклу проповедей И. Галятовского «Ключ разумЪшя». Это произведение пользовалось исключительной популярностью не только па Украине, в России и Белоруссии, но и за их пределами и дважды было переиздано — в 1663 г. во Львове и в 1665 г. в Киеве.
Автор учебника — Иоаникий Галятовский (ок. 1620—1688) был воспитанником Киево-Могилян- ской академии, одним из образованнейших людей Украины XVII в. В 1649 г. он закончил курс обучения в Академии, в 1655 г. стал ее преподавателем, а с 1657 г.— ректором. В качестве ректора Галятовский приложил немало усилий для возрождения Академии, которая была разорена в 1651 г. занявшими Киев литовскими войсками. С 1668 г. Галятовский стал игуменом, а затем архимандритом Елецкого монастыря в Чернигове. Имея высокий церковный сан, он тем не менее продолжал занятия литературой, публицистикой и наукой.
Большое внимание в академических курсах поэтики и риторики уделялось трудам греческих и римских классиков — Гомера, Овидия, Эзопа, Аристотеля, Вергилия, Цицерона, Плавта и др., а также авторам эпохи Возрождения. Интерес к античности, как и разработка теории поэзии, были ха¬
86 Центр просвещения и науки
рактерны для эпохи Возрождения. Это нашло отражение и в Восточной Европе в XVII—XVIII вв. Произведения классической литературы, а также творения писателей, поэтов, философов Нового времени являлись для студентов не только образцами для составления речей, стихотворений, панегириков, но и обогащали их эрудицию. Увлечение античностью было настолько сильным, что в литературном творчестве представителей Академии часто соединялись античные и библейские образы, христианские и дохристианские представления. Так, К. Сакович из патриотических побуждений, ха- рактеризуя образ П. Сагайдачного, заявляет, что отныне его будет помнить вся Русь, как Греция Нестора и Ахиллеса, Троя — Гектора, Афины—* Перикла, Рим — Курция и Помпея. С. Косов в «Патерике» (1638) даже печерских угодников сравнивает с Юпитером, Сатурном, Марсом и другими античными богами.
Часть материалов поэтик и риторик основывалась на образцах польской литературы. Это, в частности, убедительно доказывает Р. Лужный, про* анализировав 14 учебников. Профессора Академии использовали в своих курсах и рекомендовали студентам изучать творчество польских поэтов Яна и Петра Кохановских, Самуила Твардовского, Казимира Сарбевского и др.
К концу XVII в. характер поэтик и риторик меняется. Их авторы все больше обращаются к отечественному опыту и соответственно строят свои учебники. Исследователь киевских поэтик Г. М. Сивоконь приводит следующее высказывание неизвестного автора поэтики «Fons castalius» (1685) («Касталийский источник»): «Пускай утверждают другие, что касталийский источник несет свои воды у подножья Парнаса, я же лучше и вернее сказал бы, что этот источник вытекает из подножья святых гор наизнаменитейшего града и чуда всего света — Киева» 6.
Ф. Прокопович в своей поэтике «De arte poeti- сае libri anno Domini 1705» с чувством гордости заявлял: «В наши времена почти во всех школах распространился обычай, чтобы профессора обеих гуманитарных дисциплин (поэтики и риторики.—
87
Киево-Могилянская академия
3. X.) подавали своим ученикам науку не по чужим формулировкам, а черпая ее из собственной кладовой знаний»7. Он разрабатывает теорию силлабического («руського») стиха, которая нашла свое дальнейшее развитие в поэтиках профессоров С. Яворского, Л. Горки, Г. Конисского, М. Довга- левского и др.
Поддерживая прогрессивные традиции Академии, ее преподаватели уделяли внимание лучшим ■образцам русской литературы. Начиная с 40-х годов XVIII в. в академических поэтиках появляются ссылки на сочинения Д. Кантемира, М. Ломоносова, В. Тредиаковского. Влияние русской поэзии весьма заметно в поэтиках Т. Александровича (1743), Г. Слонимского (1744), Г. Конисского и др.
Таким образом, ученые Киево-Могилянской академии, создавая отечественные учебники поэзии и риторики, творчески использовали достижения русской и зарубежной научной мысли и школьной практики, обогащая национальную культуру духовным наследием минувших эпох и современности.
Лучших преподавателей гуманитарных классов Киевской академии объединяли идеи гуманизма и просветительства, патриотизма и гражданского долга. Они стремились как можно теснее увязать теорию преподаваемых предметов с проблемами общественной и гражданской жизни. Идейная и политическая направленность поэтик и риторик звучит уже в самих их названиях: «Кладовая Тул- лиапского красноречия к политическому употреблению украинской молодежи в Коллегии Киево- Могилянской» Иоасафа Кроковского (1683), «Ритор украинский, согласно обычаю своей отчизны ■обученный и для пользы благородного юношества в Коллегии Киевский возращенный» Иоаникия Ва- лявского (1689) и др.
В своих учебниках авторы в качестве образцов красноречия помещали панегирики и хвалебные речи выдающимся деятелям украинского народа — Петру Сагайдачному, Богдану Хмельницкому, Петру Могиле, Ивану Подкове, Лазарю Барановичу, Иннокентию Гизелю, Сильвестру Головчину, Иоа- сафу Кроковскому и др. Уважение и любовь к народным героям, к родине и ее защитникам, пере¬
38 _ Центр просвещения и науки
данные в барочных формах панегириков, вызывали глубокие сопереживания, заставляли пылко биться сердца юных воспитанников.
В творчестве профессоров и студентов звучали отклики на важнейшие политические и культурные события в жизни украинского народа. Об этом свидетельствуют «ВЪзЪрунок цнот», «ВършЪ на жалос- ный погреб Сагайдачного», «Евхаристирион», написанные в честь основания новой школы в Киеве, «орации и декламации» студентов Академии на въезд Б. Хмельницкого в Киев после победы под Замостьем, панегирические речи Ф. Прокоповича в ознаменование победы над шведами под Полтавой и т. п.
В стенах Академии родилось немало поэтических произведений, которые, будучи созвучными чаяниям масс, перепевались в народе уже как псалмы, думы, канты. Этот новый вид народного творчества XVII в. был тесно связан с народно- освободительной борьбой украинского народа и постепенно вытеснял из духовного обихода эпическое творчество времен Киевской Руси.
Большой популярностью в народе пользовались думы и песни, к созданию которых, как считают специалисты, причастны студенты и преподаватели Академии («Висипався хміль із міха та й наробив ляхам лиха» («Про Жовтоводську битву»), «Дума козацька про Берестецьку битву 1651, 31 липня», «їхав козак за Дунай», «Ой, горе тій чайці», «Ой, на горі та женці жнуть» и др.). Известный языковед П. И. Житецкий писал по поводу дум, созданных образованными людьми (имея в виду преимущественно воспитанников Киево-Могилянской академии): «Литературная деятельность украинских писателей не исчезла без следа... она повлияла на широкие круги людей, в частности на песенников и боянов народа, казачество, повстанцев, народных мстителей» 8.
Так складывались в Киеве собственные поэтические традиции, своя поэтическая школа от Александра Митуры до Григория Сковороды. Она формировалась под непосредственным влиянием Киево-Могилянской академии. Академия выдвинула из числа своих воспитанников, как отмечает Г. М. Си-
59
Киево-Могилянская академия
воконь, основной круг авторов художественных произведений, поэтическая школа которых наложила несомненный отпечаток на всю литературу той эпохи. Это — А. Митура, К. Сакович, Ф. Иевлевич, Л. Баранович, И. Галятовский, С. Полоцкий, Д. Туптало, С. Яворский, Ф. Прокопович, Л. Горка, И. Некрашевич, Н. Максимович, М. Довгалев- ский и др. Вероятно, учился в Академии и К. Зиновьев, известный поэт конца XVII — начала XVIII в. Почетное место среди поэтов, группировавшихся вокруг Академии, принадлежит Г. Сковороде, творчество которого было особенно близким и понятным народу.
Ш кольный театр. Академические поэтики обучали студентов, как уже отмечалось, и стихотворной драматургии. Так, в Академии возникли школьная драма, интермедия, вертеп, послужившие основой школьного театра. Театральные действа были вначале как бы продолжением процесса обучения студентов поэтике и риторике, однако постепенно здесь формируется собственный театр со сценой, декорациями, костюмами, действующими лицами. О существовании театра в Академии в начале XVII в. есть сведения в письме Л. Барановича к М. Дзику, где он вспоминает, как вместе с Ф. Са- фоновичем играл в драме «Об Иосифе Прекрасном» (1630). Драмы и трагедии сочиняли профессора поэтики, а также студенты. Наиболее популярными в XVIII в. были «Владимир» Ф. Прокоповича (1705), «Комическое действие» М. Довга- левского (1736), «Трагикомедия» В. Лащевского (1741), «Воскресение мертвых» Г. Конисского (1746), а также пьеса «Милость Божия Украину... через Богдана Хмельницкого... освободившая» неизвестного автора (1728), отличавшаяся актуальным политическим содержанием.
Вскоре театральные представления выходят за пределы Академии. Ее воспитанники — Д. Туптало, Е. Славинецкий, С. Полоцкий, Ф. Лещинский (церковный деятель Тобольска), Г. Конисский, М. Ко- зачинский и другие перенесли традиции школьного театра в Россию, Белоруссию, Сербию.
Большой популярностью в народе пользовались вертеп и интермедия, отражавшие различные сто¬
90
Центр просвещения и науки
роны жизни всех слоев населения Украины. Росту этой популярности способствовали в первую очередь «странствующие студенты», «первые фольклористы», как их называл исследователь Н. И. Петров. Чтобы иметь возможность продолжать обучение в Академии, студенты часто отправлялись в- так называемые эпетиции с целью сбора необходимых средств. Они тщательно к этому готовились— сочиняли интермедии, драматические стихотворения, разучивали канты, изготовляли все необходимое для вертепа. Как правило, действующими лицами сценок, которые разыгрывали студенты, а также вертепов были крестьяне, казаки, мещане, «москали», «литвины», попы и пр. В постановках отражались народный быт, традиции, песни, музыка. В студенческой среде, писал П. И. Житец- кий, «наполовину народной, наполовину книжной,, поддерживался обычай писать стихи, которые были необходимой принадлежностью школьного образования, удовлетворяя в то же время моральные и этические требования всех слоев малороссийского народа». Так совершался процесс взаимовлияния академической учености и народно-поэтического творчества.
Философия в Киевской академии. Изучение философии велось еще в Киевской братской школе. Ее преподавали Иов Борецкий, Касиан Сакович, Фома Иевлевич, в объединенной школе — Исайи Трофимович-Козловский и др. Об этом свидетельствуют отрывочные сведения из разнообразных источников, а также обнаруженные недавно учебные пособия по философии для Киевской братской школы. Конечно, мы не можем пока с достаточным- основанием утверждать о существовании в ней устоявшегося курса философии в это время. Определенные философские знания ученики получали также на уроках поэтики и риторики, обучаясь стройному логическому изложению мысли, умению приводить четкие доказательства, что, в свою очередь, требовало изучения диалектики и логики. Большую помощь в этом оказывала преподавателям и студентам библиотека братской школы, в которой имелись философские труды Аристотеля, Платона, Эпиктета, Цицерона и др.
91 Киево-Могилянская академия
Как постоянный предмет философия вводится в Академии и выделяется в отдельный класс в конце XVII в. Каждый профессор философии готовил свой курс. Эти курсы привлекали и продолжают привлекать внимание многих исследователей как важный источник изучения философской мысли в Киево-Могилянской академии. Дворянские и буржуазные исследователи были далеки от объективной оценки состояния философской науки в Академии. Отмечая широту и богатую источниковедческую базу философских курсов, они трактовали
Иоаникий ГАЛЯТОВСКИЙ (ок. 1620—1688)
«Нужно читать книги о животных, птицах, змеях, рыбах, деревьях, травах, камнях и водах, изучать их природу».
И. Галятовский
их как схоластические, оторванные от жизни, преувеличивали их зависимость от теологии, обвиняли профессоров философии в слепом подражании западноевропейским образцам.
Новый этап в освещении становления и развития философской мысли в Киевской академии представляют собой исследования советских ученых, начало которым было положено в 50—70-е годы 9. Комплексное изучение истории философской мысли в Киево-Могилянской академии продолжается и сегодня. Возглавляет эту работу Институт философии АН УССР. Учеными Института переведены с латинского языка и проанализированы многие читавшиеся в Академии философские кур¬
32
Центр просвещения и науки
сы, изданы труды Ф. Прокоповича, опубликованы научные статьи и монографии В. М. Ничик, М. В. Кашубы, В. Д. Литвинова, М. Д. Роговин* Я. М. Стратий, И. В. Паславского, И. С. Захары и других ученых, изучавших историю Академии.
Исследования показали, что философские курсы профессоров Академии нельзя квалифицировать как схоластические. Схоластика использовалась лишь для обоснования православия и разработки его теологической системы. Философская мысль в Академии была тесно связана с общест-
Лазарь
БАРАНОВИЧ
(1620—1693)
«Единственное мое желание — оставить по себе труды мои... и заслужить у людей добрую память».
Л. Баранович
венной жизнью страны. Она использовалась прогрессивными учеными как идеологическое оружие против томизма — философского обоснования католицизма и реформации.
Основу академических философских курсов составляло учение Аристотеля, освобожденное от теологических догм эпохой Возрождения. Оно несло в себе, подчеркивает М. В. Кашуба, «те идеи реформации и светского гуманизма, которых требовала общественно-политическая жизнь того времени». Основываясь на творческом наследии античных авторов — Аристотеля, Анаксагора, Демокрита, Эпикура,— преподаватели философии Академии обращались также к трудам ученых-гуманис-
93
Киево-Могилянская академия
тов — Муциона Руфа, Агриколы, Эразма Роттердамского, Яна Амоса Коменского и др. Позже, когда православие начало утрачивать свою прогрессивную роль как идеология национально-освободительной борьбы украинского народа, ученые Мо- гилянской академии проявляют все больший интерес к натуралистическим трудам, философии Нового времени, к таким авторам, как Тихо де Браге, Галилей, Коперник, Бэкон, Гоббс, Декарт, Спиноза, Гассенди, Бойль и др.
Безусловно, философы Киево-Могилянской академии открыто не выступали против религии. Более того, некоторые из них использовали аристо- телизм для философского обоснования православия. Однако их борьба против томизма, обращение к философии Нового времени, особенно к естественным наукам, подрывали саму основу религии, раскрывали ее несостоятельность в объяснении происхождения мира и его законов. По мере усиления критического отношения к Библии, ученые Академии обращались к живому человеку, его разуму, способному, по их мнению, преобразовать мир. «Мы не боимся тьмы незнания,— писал профессор И. Кроковский,— которое уже своим именем противоречит логике. Темнота скорее присуща неразумным, нежели нам, одаренным разумом — искателям познания вещей».
Так утверждалась мысль о необходимости самостоятельного развития пауки, укрепления ее связи с жизнью, о необходимости высвобождения науки и образования из-под опеки богословия.
Среди ученых Киево-Могилянской академии XVII — первой половины XVIII в. ведущие позиции в развитии философской мысли занимали И. Коно- иович-Горбацкий, И. Гизель, С. Яворский, И. Кроковский, В. Ясинский, Ф. Прокопович, М. Козачин- ский, Г. Конисский и др.
Иосиф Кононович-Горбацкий (год рожд. не- изв.— 1653). Дважды, в период с 1636 по 1642 г., читал в Киевской коллегии трехгодичные курсы философии. В 1642—1645 гг. был ректором Коллегии, затем игуменом Киевского Михайловского монастыря и белорусским епископом. Вместе с Исайей Трофимовичем-Козловским и Игнатием Оксено-
94
Центр просвещения и науки
вичем-Старушичем принимал участие в Ясском православном соборе, где представители киевской богословской науки были отмечены, как «мужи истинно достойные удивления и всякою мудростью украшенные».
Иннокентий Гизель (ок. 1600—1683) родился в немецкой реформаторской семье в польской Пруссии. Некоторые исследователи считают, что фамилия Гизель происходит от латинизированного славянского «Кисель» и, возможно, что Гизели не переселились, а возвратились на родину. Славянское происхождение Гизеля отстаивает и С. Т. Голубев, который ссылается на документы, свидетельствующие, что у Гизеля была сестра Гиселовна-Полто- рацкая, проживавшая в Вильно. Как бы то ни было, Гизель, как отмечает Н. Ф. Сумцов, стал «дорогим приобретением для страны и народа, который его приютил». В 30-х годах XVII в. Гизель обучался в Киевской коллегии, окончил ее в 1642 г. и в числе лучших учеников был направлен за границу П. Могилой. Слушал лекции в Замойской академии, в университетах Англии. После возвращения в Киев был избран профессором философии, а затем, по рекомендации П. Могилы,— ректором Академии (1646—1656). С 1656 по 1683 г. Гизель — архимандрит Киево-Печерского монастыря и управитель Лаврской типографии, многое сделавший для улучшения ее деятельности. Гизель был одним из образованнейших людей того времени. В своей научной деятельности он не удовлетворялся авторитетом святого письма, старался приводить доказательства с помощью логики, опытов и изучения явлений природы.
Воспитанником Киевской академии были и Варлаам Ясинский (год рожд. неизв. — 1707). Свое образование он завершил в Польше и Чехии, где получил «философский колпак», т. е. диплом доктора философии. После возвращения был избран профессором философии и ректором Академии (1665). С 1690 г.— Киевский митрополит. Современники Ясинского высоко ценили его ученость, страсть к просветительству. По поводу его избрания ректором известный украинский ученый, общественный и церковный деятель Лазарь Баранович
95 Киево-Могилянская академия
(бывший ректор Академии) писал с удовлетворением: «Я в восторге от единогласного избрания отца Ясинского — плодоносной лозы моего винограда. Поздравляю его вашим Киевским ректором»10.
Иоасаф Кроковский (год рожд. неизв.— 1718) после окончания Киевской академии слушал курс философии и богословия в Римской академии. С 1683 г.— профессор риторики, пиитики, философии и богословия в Академии. В 1693—1697 гг.— ее ректор. С 1707 г.— митрополит Киевский. Кроковский был одним из тех киевских ученых, которые во многом способствовали высвобождению науки из-под власти теологии. «Мы должны следовать Аристотелю,— писал он,— но не слепо» п.
Стефан (Симеон) Яворский (1658—1722) родился в городке Яворы на Львовщине. Известный общественный деятель, поэт, публицист, философ. После окончания Киевской академии продолжал образование в Люблине, Познани и Вильно. Получил звание магистра философии и свободных искусств. Возвратившись в Киев, держал экзамен перед профессорами Академии, читал им собственные стихотворения на латинском, польском и украинском языках. Получил высокую оценку и звание «Лавроносного поэта» (Poeta Laureatus). В 1690— 1697 гг. преподавал в Академии риторику, философию и богословие. Затем Яворский по приглашению Петра I приехал в Россию. Был протектором Славяно-греко-латинской академии, митрополитом Муромским и Рязанским, с 1702 г.— местоблюстителем патриаршего престола.
В академических курсах этих представителей философской мысли Киево-Могилянской академии нередко отрицались церковные догмы как критерий истины, отмечались вечность материи и объективность мира. Природа, по мнению Гизеля и Ко- ноновича-Горбацкого, не рождается и не исчезает, существует независимо от человеческого разума, не является его творением. Ученые разделяли основное положение сенсуализма о том, что познание объективного мира начинается с опыта, с ощущения. В поисках истины, считал Кононович-Горба- цкий, нужно опираться не на авторитеты, а на логику, которая «является наилучшей учительницей
96 Центр просвещения и науки
нашего ума». Именно человек, его разум и труд способны преобразовать мир, а «правильный разум мы будем иметь тогда, когда обожествим труд». Богу же ученые оставляли роль первосоздателя, давшего толчок развитию. Так они приходят к теории двух истин, к стремлению отделить теологию от философии. Первая, по их мнению, должна была заниматься сверхприродными вещами, философия— реальными «что существуют сами по себе» 12.
Курсы лекций Кононовича-Горбацкого, Гизеля, Яворского и других профессоров Академии содержали в себе элементы астрономии, физики, биологии, медицины, химии. Характерна в этом отношении научная деятельность И. Галятовского. В его лекциях, публицистических работах приводится много примеров из истории, ботаники, зоологии, минералогии и других наук. Эти науки он пропагандировал с академической кафедры, а позже, будучи церковным деятелем, в своих проповедях. Исследователь его творчества Н. Ф. Сумцов отмечал, что И. Галятовский «знал много больше научных теорий о причинах, явлениях и состоянии природы, чем современные ему ученые».
Философы Киево-Могилянской академии искали подтверждение своим взглядам у медиков-есте- ственников — Галена, Гиппократа, Авиценны, Аве- роэса и др. Их мысль в ходе научных изысканий все увереннее следовала путем логики. Если Ги- зель, Поповский лишь упоминают систему Коперника как учение, противостоящее церковным догматам, то ученые начала XVIII в.— Ф. Прокопович, Т. Кролик, Г. Бужинский, а затем Г. Конисский, М. Козачинский уже полностью признают ее положения и разъясняют студентам, как и теории Пто- ломея, Галилея, Браге, Декарта. Прокопович вводит в философский курс раздел математики. Так прокладывает себе путь естествознание, вызванное к жизни потребностями Нового времени.
Большой вклад в развитие философской науки внес выдающийся украинский ученый и общественный деятель, писатель Феофан Прокопович (1677— 1736). Родился он в семье киевского мещанина. Рано осиротев, жил в доме своего дяди, наместни¬
97 Киево-Могилянская академия
ка Братского монастыря и ректора Киевской академии Феофана Прокоповича (1-го), затем в семье неизвестного нам мещанина. Окончив Киево-Моги- .лянскую академию (без богословского класса), Прокопович отправляется в Рим, приняв при этом греко-католическую веру. Там он обучается три года в академии св. Афанасия, где в качестве лучшего студента получает право пользоваться Ватиканской библиотекой. Затем Прокопович возвращается па Украину и в Почаеве опять принимает православие. В 1705—1716 гг. он преподает в Кие- во-Могилянской академии поэтику, риторику, философию, богословие. В 1711 —1716 гг. занимает должность ректора Академии.
Общественная и публицистическая деятельность Прокоповича привлекла внимание Петра I. В 1711 г. он берет с собой Прокоповича в Прут- ский поход, а в 1716 г. вызывает в Петербург.
В Киево-Могилянской академии Прокопович первым начал пропагандировать философские теории Декарта, Локка, Бэкона, объяснял систему Коперника и учение Галилея, которого называл «зоркой рысью» в противоположность папе римскому— «слепому кроту» и «жестокому тирану». Неоднократно высказывал мысль о бесконечности мироздания. Признавая бога как основу всего существующего, Прокопович вместе с тем считал, что материю нельзя ни создать, ни уничтожить, ни уменьшить, ни увеличить, и что развивается она на основании своих собственных законов. Он резко выступал против религиозного суеверия, аскетизма, осмеливался критиковать Библию. «За границами этого мира... ничего нет»,— заявляет он в курсе философии за 1707 г. Прокопович стремился дать природным явлениям научное объяснение. С этой целью он прибегал к научному эксперименту, использовал микроскоп, телескоп, армилярную сферу (основанную на учении Коперника). В ряде его работ, как отмечает В. М. Ничик, уже достаточно четко выступает тенденция к признанию нерушимости законов природы.
Прокопович резко осуждал бесплодную схоластику, пустое красноречие, слепое следование псевдонаучным догмам и авторитетам, призывал уче¬
98
Центр просвещения и науки
ных Академии к самостоятельному мышлению, требовал «идти не только путем, проложенным другими учеными, а следовать за самостоятельными научными убеждениями, которые рождают солидную ученость, а не лавочников от науки» 13. Деятельность Прокоповича наложила отпечаток на преподавание почти всех предметов в Академии, активизировала научную мысль. Его последователи — И. Томилевич, Т. Кролик, Ф. Яновский, С. Ку- лябка, М. Козачинский, Г. Конисский и другие — внесли весомый вклад в развитие отечественной философии.
Таким образом, Киево-Могилянская академия была крупным центром философской мысли XVII — первой половины XVIII в. Она подготовила почву новому историческому этапу развития науки.
Однако в дальнейшем Академия не смогла продолжать свою прогрессивную научную деятельность. В условиях наступления феодально-церковной реакции и репрессивных мер царизма против национальных культур России в Академии была введена жестокая цензура лекций преподавателей, отменены их оригинальные курсы и принят единый учебник философии Баумейстера. Все это имело целью ограничить творческую мысль киевских ученых.
Тем не менее прогрессивные идеи философов Киево-Могилянской академии были восприняты ее талантливыми воспитанниками — Г. Сковородой, Я. Козельским, русскими мыслителями — М. Ломоносовым, В. Татищевым, А. Кантемиром и нашли свое развитие в их творчестве.
Богословие в Киевской академии. Несмотря на официальный запрет польского правительства, богословие в Киево-Могилянской академии преподавали уже в первой половине XVII в. Постепенно киевские ученые создают свою богословскую систему. Вначале богословский курс читался четыре, а затем — три года.
Слушание богословских курсов, как, впрочем, и других, было свободным. Теологические классы, как правило, посещало мало студентов. Так, в 1727 г. студентов насчитывалось: в аналогии —
99
Киево-Могилянская академия
116, инфиме — 84, грамматике — 61, синтаксиме — 97, пиитике — 78, риторике — 84, философии — 97, богословии — 48. В 1737/38 учебном году в аналогии было 90 студентов, инфиме — 64, грамматике — 75, синтаксиме — 55, пиитике — 67, риторике — 67, философии — 64, теологии — 12.
Киево-Могилянская академия, как известно, возникла в условиях идеологического наступления католицизма — оружия польских магнатов и шляхты, стремившихся социально и духовно поработить украинский народ. Таким образом, кроме необхо¬
димости удовлетворения потребностей экономического и культурного развития страны, Академия должна была ковать идейное оружие для борьбы с католицизмом. Конечно, в то время, когда знали «одну форму идеологии: религию и теологию»14, таким оружием могло быть лишь православие, которому деятели Киево-Могилянской академии «стремились дать философское обоснование... разработать и использовать его как богословское учение, чтобы иметь возможность противопоставить его теологической системе католицизма» 15.
Создавая богословскую систему, могилянцы использовали опыт таких западных философов, как Августин, Пелагий, Дунс Скот, Фома Аквинский. А поскольку томизм был основой католицизма, против которого было направлено православное богословие, киевские богословы отдавали предпочтение восточным философам — Григорию Нианзе-
100
Центр просвещения и науки
Фасад академического корпуса с конгрегационной церковью (Вид с южной стороны).
XVIII в.
Первая страница из драмы Феофана Прокоповича «Владимир». Киев.
1705 г.
Архистратиг Михаил. Герб Киева XVIII в
ну, Иоанну Златоусту, Василию Великому, Иоанну Дамаскину, а также византийцам — Льву Математику, Михаилу Пселу и другим, труды которых содержали идеи, близкие к еретизму и Реформации. Естественно, это не могло не отразиться на богословских академических курсах. Как правило, богословие преподавали те же профессоры, которые раньше читали курсы поэтики, риторики, философии. Лучшие из них стремились привить студентам умение самостоятельно мыслить, веру в опыт. Так, Ф. Прокопович в курсе «Логики» учил студентов строго придерживаться истины. Если кто-нибудь составит силлогизм против евангелия, говорил он, то ошибочным надо считать евангелие.
Киевские профессоры учили студентов и в богословии опираться на научные доказательства, применять филологичес- ки-критический метод в изучении различных теологических изданий, сопоставлять их, находить подтасовку источников, совершаемую в интересах тех или иных теологических течений, а богословскую литературу изучать в связи с общей историей и историей церкви. Критический подход к теоло¬
101
Киево-Могилянская академия
гическим источникам был обусловлен в значительной мере наличием на Украине различных богословских течений — католицизма, лютеранства, униатства, кальвинизма, социанства, иудаизма и др. Развивая критическое мышление у студентов по отношению к другим, неправославным религиям, вооружая их историческими знаниями, академические богословы способствовали тем самым подрыву основ религии вообще.
Хотя теология была в те времена на Украине важным идейным оружием в борьбе с экспансией католицизма, к чести академических богословов следует отметить, что они не проповедовали религиозный фанатизм, как это делали католики и особенно их авангард — иезуиты. Ученые Академии вслед за просветителями — Э. Роттердамским, Б. Спинозой, Ф. Бэконом и другими проповедовали идеи религиозной терпимости, резко выступали против суеверий, невежества, предрассудков, фанатизма, носителями которых считали необразованных церковников. Л. Баранович, В. Ясинский, И. Кроковский, Р. Заборовский, Ф. Прокопович, Ф. Яновский и другие больше всего ценили в человеке разум, а не происхождение и религиозные убеждения. Они не считали различие мировоззрений преградой для общения ученых людей, восприятия научных и культурных достижений других неправославных народов.
В дальнейшем, когда уже отпала острая необходимость в православном богословии как идейном оружии против католической, униатской экспансии на Украине, в Киево-Могилянской академии по традиции высших учебных заведений Европы продолжают изучать теологию, готовя высокообразованных богословов.
Эта укоренившаяся традиция официально поддерживалась царским правительством, заинтересованным в сохранении идеологической опоры феодально-монархического строя. Однако во второй половине XVIII в., когда прогрессивная украинская общественность добивалась превращения Киево- Могилянской академии в университет, что отвечало бы потребностям общественного развития, царское правительство отвергло это начинание.
102 Центр просвещения и науки
Новые языки в академическом курсе. В начале XVIII в. в связи с усилением интереса к европейской общественно-политической и научной мысли возрастает интерес к европейским языкам. На возникшую в обществе потребность откликается и Киево-Могилянская академия. В 1738 г. по инициативе протектора Академии митрополита Рафаила Заборовского, одного из образованнейших людей своего времени, просветителя, щедрого мецената, материально помогавшего студентам и преподавателям и много сделавшего для повышения научного уровня преподавания, в Академии вводится обучение немецкому языку и возобновляется преподавание старогреческого. С 1753 г. здесь начинают преподавать французский язык, а также староеврейский (его изучение объяснялось необходимостью исследования христианских первоисточников, совершенствования богословского курса).
Научную программу преподавания иностранных языков в Академии разработал ее воспитанник, выдающийся ученый-лингвист, ученик известного- ориенталиста Генриха Михаэлиса — Симон Тодор- скнп (1701 —1754). Родился он в городке Золото- ноше Переяславского полка в семье казака. С 1718 по 1727 г. учился в Киево-Могилянской академии. Не окончив богословский курс, отправляется за границу «...ради изучения языков еврейского и греческого и других некоторых восточных языков» 16. С 1729 по 1735 г. Тодорский обучался в Магдебургской академии (г. Галле), где овладел греческим, староеврейским, халдейским (древнеэфиопским), арабским и немецким языками. Там же он познакомился с немецкими просветителями и всю жизнь оставался приверженцем и пропагандистом просветительских идей.
В 1738 г. Тодорский возвратился в Киев. В Академии он стал преподавателем греческого, староеврейского и немецкого языков. Вскоре коллеги Тодорского — ученые из Галле, которые работали в то время в Петербурге, посодействовали его выезду в столицу, где он по приказу императрицы Елизаветы обучал наследников престола Екатерину II и Петра III. С 1745 г. Тодорский — советник Синода.
103
Киево-Могилянская академия
Последователем Тодорского в Киевской академии был его ученик Варлаам Лащевский (1704— 1774). На средства Р. Заборовского он также обучался за границей иностранным языкам. Возвратившись на родину, с 1742 г. преподавал в Академии греческий, немецкий, староеврейский языки и философию. С 1747 г.— префект Академии. Ла- щевским была подготовлена и издана в 1747 г. во Вроцлаве грамматика «Libri artis institutionum lin- quae graecae in academia Kijovens ex hibit», ставшая наиболее популярным в Академии учебником греческого языка. По приказу Синода Лащевский направляется в Москву для исправления славянской библии соответственно греческим изданиям. Вскоре он становится профессором, а с 1753 г.— ректором Московской Славяно-греко-латинской академии.
Немецкий язык в Киевской академии преподавал также Давид Нашинский (год рожд. неизв.— 1793), родом из Полтавы, из казацкой семьи. Он обучался в Киевской академии, затем в Галльском и Саксонском университетах. Возвратившись, Нашинский слушает курсы риторики и философии в Академии, совершенствует свои познания латинского и немецкого языков, посещает лекции С. Тодорского и становится его последователем как ученый и просветитель. С 1750 по 1758 г. преподавал в Академии поэтику, риторику, философию, немецкий язык и богословие. С 1758 г.— ректор Академии. Нашинским была переведена для студентов на русский язык немецкая грамматика Лангия, на латинский — сочинение Ф. Прокоповича «О неудобо- носимом иге», изданное в Лейпциге в 1782 г. В последние годы своей жизни Нашинский работал в Лаврской типографии.
В разное время иностранные языки преподавали в Киевской академии Иван Самойлович, Фома Халчипский, И репей Фальковский, Константин Крижановский и др. Академия приглашала с этой целью и иностранцев. Так, в 70-х годах XVIII в. французский язык преподавали Маргасту де Зее- милир, Пьер де Коветт, Иосиф Форинель, немецкий— Карл Фиген, Карл Ремер и др.
Иностранные языки изучались студентами трех
104
Центр просвещения и науки
последних классов. В специальном, так называемом практическом классе, студенты обучались правильному произношению. Здесь учителя должны были «пристойной пронунции, т. е. произношению, свойственному этим языкам, своих учеников наипонятнейшим и наилучшим образом обучать».
Французский и немецкий языки пользовались большой популярностью у студентов. Выпускники Академии, хорошо владевшие этими языками, приглашались на работу в Малороссийскую коллегию, Коллегию иностранных дел России, в Петербургскую Академию наук, в посольства, учебные заведения и пр. Французский и немецкий классы всегда были переполнены. Но в 1794 г., опасаясь распространения идей французской революции, Синод негласно приказал закрыть французский класс. Новгородский митрополит Петров, которому была поручена эта миссия, писал протектору Киевской академии Самуилу Миславскому: «Опыт доказал, что неблагоразумные из них (студентов.— 3. X.) знанием сего языка злоупотребляют». Позже, в 1798 г., французский класс был открыт снова.
В 1755 г. в Академии возобновили курс польского языка. Преподавателем был назначен учитель истории и географии Максим Симигиновский. В этой должности он оставался довольно долго — в ведомости зарплаты за 1789 г. числится «учитель истории, географии и польского языка Максим Симигиновский». Симигиновский составил для студентов Академии одну из лучших грамматик польского языка, которая была издана в Варшаве.
С 1751/52 учебного года в Академии вводится изучение русского языка, русской поэзии и риторики. Первым преподавателем этих дисциплин стал профессор Д. Нащинский. Учебники были русскими: «Российская грамматика» и «Риторика» —
М. Ломоносова, «Поэзия и пиитические правила» — Аполлоса Байбакова.
Чтобы иметь квалифицированных преподавателей русского языка, Академия направляла своих студентов на учебу в Московский университет. Так, в 1792 г. в Москву отправляются Никита Соколовский, Павел Логиновский и Даниил Домонтов. Возвратившись в 1799 г. в Академию, Соколовский,
105 Киево-Могилянская академия
награжденный в Московском университете серебряной медалью, становится преподавателем русского языка, русской поэзии и риторики, а также — высшего красноречия, класс которого был открыт в Академии в 1795 г. Домонтов был назначен на должность префекта и преподавателя русского языка в Переяславскую семинарию.
Приглашались в Академию также преподаватели из России. Так, некоторое время русский язык и русскую поэзию в Академии преподавал Димитрий Сигиревич, выпускник Троицкой семинарии, уроженец Воронежской губернии.
В духовный мир украинского читателя с середины XVIII в. входит русская светская литература. На Украине широкое распространение получили произведения А. Кантемира, В. Тредиаковского, М. Ломоносова, А. Сумарокова, Г. Державина, Н. Новикова, В. Капниста. До нашего времени сохранились многочисленные рукописные сборники, в которых наряду с украинскими записаны русские стихотворения и песни. Например, один из таких сборников вел на протяжении почти 25 лет Захарий Пиючевский — выпускник Киево-Могилянской академии, преподаватель риторики Переяславской семинарии и священник.
В Киевской академии произведения русских писателей вызывали глубокий интерес. Гражданские и политические мотивы передовой русской поэзии и литературы находили горячий отклик у таких приверженцев просветительства, как Г. Слонимский, Д. Нащинский, М. Козачинский, Г. Конис- ский и др.
Во второй половине XVIII в. усиливается реакционная политика царизма в отношении нерусских народов России. На Украине это проявляется, в частности, в запрещении издавать книги и вести официальное деловодство на украинском языке. Ограничивается также преподавание на украинском языке. Ему отводится роль исключительно сельского диалекта. Эти запреты распространялись и на Академию. С 1784 г. ее преподаватели должны были читать лекции «с соблюдением выговора, который наблюдается в Великороссии», а также придерживаться «русского правописания» под страхом,
106 Центр просвещения и науки
что, «если кто-нибудь из учителей в упущении сей должности примечен будет, об отрешении такого от учительской должности немедленно доносить его преосвященству». Учебный процесс в Академии полностью переводится на русский язык.
Историческая и общественно-политическая мысль в Академии. История выделяется в самостоятельный академический курс постепенно. Этот процесс происходил одновременно со становлением самой исторической науки на Украине. Как известно, историография начинает выделяться из исторической повести и летописания в XVIII в. и как наука оформляется, по существу, только в XIX в.
Поначалу студенты получали исторические знания в классах поэтики и риторики. Здесь им рекомендовались отдельные исторические произведения или отрывки из них для приобретения общей эрудиции и как материал для составления речей, сочинения стихотворений, драматических произведений и пр. В начале XVIII в. история читается в Академии некоторыми профессорами уже как самостоятельный предмет. Так, в 1708 г. историографию риторам читал Ф. Прокопович, в 1727 г.— С. Калиновский, в 1729 г.— Ф. Соколовский и др. В документах Академии 50-х годов XVIII в. упоминаются преподаватели «класса истории и географии».
До введения специальных пособий профессоры читали историю по собственным рукописным курсам. Каждая лекция дополнялась так называемыми «аппаратами» — списками литературы и специальными рекомендациями «как нужно читать классических авторов и что в них замечать, чему подражать, как составлять самостоятельные библиографические списки» 17 и т. п. Составной частью учебного процесса считалось занятие в библиотеке. «То, чего недоставало в кругу наук Киево-Братской коллегии,— писал ее исследователь Н. И. Петров в работе «Киевская академия во второй половине XVII в.»,— компенсировалось библиотекой». Фонды последней, в том числе исторические, были очень богаты. Здесь находились рукописи, издания классических авторов, а также историков средних веков и Нового времени. Так, в каталоге бурсац-
107 Киево-Могилянская академия
•кой библиотеки за 1772 г. числятся «Сокращенная универсальная история» Гилмора Кураса, «История Александра Великого» Квинта Курция, «Римская история» в 16-ти томах, «Древняя история о египтянах, карфагенянах, ассирийцах, вавилонянах, персах, македонцах и греках» профессора Парижского университета Г. Роллена в 10-ти томах, «История российская» В. Татищева, «Российский летописец» М. Ломоносова, исторические труды Ф. Прокоповича и др.
Содержание лекций профессоров, библиографи-
Иннокентий
ГИЗЕЛЬ
(ок. 1600—1683)
*Без лести скажу, что кроме пречестности твоей, не7 у нас другого Аристотеля
Л. Баранович
ческие списки, подбор изданий для академической библиотеки — все это свидетельствует о большом внимании, уделявшемся в Академии историческому образованию, о широком диапазоне знаний профессоров. Так, в курсе лекций «О риторическом искусстве» (1706), включающем раздел «О цели писания истории и о письмах», Ф. Прокопович ссылается на античных историков — Фукидида и Геродота, Анаксимена и Курция, Диодора Сицилийского и Руфа Квинта, Тита Ливия и Дионисия Галикарнасского, Гая Криста Салюстия и Гая Светония. Значительное место в курсе занимают христианские авторы — Григорий Богослов, Августин Аврелий, Никифор Каллист, Никифор Акоминат идр.
103 Центр просвещения и науки
Особое внимание Прокопович уделяет Лукиану — наиболее популярному в Академии историку из гуманистов эпохи Возрождения, приводит примеры из произведений Жана Бодена — французского историка, сторонника свободы вероисповедания, комментирует польских историков Марциана По* ляка, Мацея Стрыйского, Мариина Кромера и др.
Но не только зарубежные источники использовались преподавателями Киево-Могилянской академии. Еще в начале XVII в. в условиях усиления национально-освободительной борьбы украинского*
Иоасаф
КРОКОВСКИЙ
(год рожд. неизв.— 1718)
«Мы не боимся тьмы незнания, которое уже своим именем противоречит логике. Темнота скорее присуща неразумным, нежели нам, одаренным разумом — искателям познания вещей».
И. Кроковский
народа, укрепления его национального самосознания ученые Киевской братской школы и затем Академии для обоснования своих исторических и идейно-политических взглядов все больше обращаются к отечественным историческим источникам — летописям, историческим повестям, религиозно-поучительной литературе, легендам, фольклору и т. п.
Показательным в этом отношении является труд одного из основателей Киевской братской школы Захария Копыстенского «Палинодия, або Книга оборони» (1622), который считается «высшим достижением исторической науки тех времен»18. В «Палинодии» Копыстенский использовал 140 источников. Это труды западных и восточных (в том
109
Киево-Могилянская академия
числе отечественных) историков, польских хронистов, летописцев Киевской Руси. Из отечественных авторов Копыстенский упоминает Станислава Ори- ховского, Василия Суражского, Мартина Бронев- ского, Герасима Смотрицкого, Стефана Зизания, Ивана Борецкого, Мелетия Смотрицкого. Направленная против унии и католицизма, «Палинодия» содержит сведения о социально-политической жизни в XVII в. С глубоким патриотическим чувством Копыстенский говорит о своем народе, о его прошлом и будущем. Прославляет подвиги князей Киевской Руси — Олега, Святослава, Владимира, Данилы Галицкого, рассказывает о гетмане Сагайдачном и казаках, в которых видит главную силу в борьбе с поработителями. В «Палинодии» убедительно проводится идея исторического единства судеб русского, украинского и белорусского народов как потомков «одного Яфето-Роского поколенья», подчеркивается, что их единение должно быть и будет той силой, которая станет на пути всех агрессивных замыслов по отношению к славянским народам.
Подобные идеи звучат также в «Протестации», написанной в 1621 г. ректором Киевской братской школы Иовом Борецким совместно с архимандритом казацкого Терехтемировского монастыря Иезекиилем Курцевичем и перемышльским епископом Исаией Купинским. Авторы протестуют против насильственных действий униатов в отношении культуры, языка, обычаев, религии украинского народа и заявляют, что народ украинский и казачество («наш род, наши браты») защитят свою независимость и что осуществят они это вместе с русским народом, потому что у казаков с Москвою «одна вера и богослужение, один род, язык и обычаи».
Авторы указанных произведений, привлекая историческое прошлое для обоснования своих идей, проявляли широту исторического мировоззрения: осознавали непрерывность исторического процесса, историю Украины увязывали с историей Киевской Руси, которую рассматривали как единый, общий корень трех братских народов.
Значительный интерес к истории украинского народа, истокам его духовной культуры проявлял
.110 Центр просвещения и науки
Петр Могила. По его инициативе проводилась реставрация архитектурных памятников Киевской Руси, были созданы такие исторические произведения, как «Патерик» С. Косова и «Тератургима» А. Калыюфойского. В этих произведениях авторы, полемизируя с идеологами польской шляхты, убедительно доказывали, что православная украинская церковь имеет право на существование как часть исторического достояния народов Киевской Руси.
В условиях развертывания национально-освободительной борьбы украинского парода именно в Киевской братской и Лаврской школах были созданы такие историко-патриотические произведения, как «ВършЪ на жалосный погреб Сагайдачного» и «Евхаристирион», в которых воспевались свобода и величие подвигов во имя отчизны на полях сражений и на поприще просвещения.
Благодаря прогрессивной деятельности ученых Киевской братской школы, Коллегии, а затем и Киево-Могилянской академии, историческая мысль на Украине формировалась как активная общественно-политическая сила, как идейное оружие украинского народа в освободительной борьбе. Именно Киевская академия стала тем центром, где вызревала и получала идеологическое обоснование мысль об историческом праве украинского народа на свободу, о необходимости борьбы с чужеземным гнетом и единения в этой борьбе с родственными русским и белорусским народами.
Во второй половине XVII в. значение Киево- Могилянской академии как центра исторической и общественно-политической мысли возрастает. В этом большая заслуга воспитанников Академии— Иннокентия Гизеля, Лазаря Барановича, Иоаникия Галятовского, Феодосия Сафоновича, Дмитрия Туптало, Андрея Радивиловского и др. В их трудах описывались знаменательные события в жизни украинского народа, современниками которых они были,— крестьянско-казацкие восстания, борьба казачества против турецкой агрессии, Освободительная война 1648—1654 гг., воссоединение Украины с Россией. Высказывались мысли о государственном и общественном устройстве, расстановке политических сил на Украине и т. п.
111
Киево-Могилянская академия
При этом деятели Академии не были пассивными наблюдателями-летописцами. Большинство из них активно участвовали в общественно-политической жизни на государственном, дипломатическом или церковном поприщах, в военных действиях.
Большое влияние на формирование в Киево- Могилянской академии прогрессивной общественно-политической мысли оказал профессор Гизель. Он был последовательным сторонником воссоединения Украины с Россией, несколько раз ездил в Москву, встречался с русским царем, представляя при этом интересы Украины. С большим уважением относился к Гизелю Б. Хмельницкий. В сопроводительных грамотах к царю он называл Гизеля «учителем школ киевских», как бы подчеркивая этим роль Академии в общественно-политической жизни. Гизель — участник переговоров о воссоединении Украины с Россией в 1654 г. Во время Ан- друсовских переговоров России с Польшей ом добивался участия в них представителей Украины, решительно настаивал на включении Киева в состав Российского государства.
Большой интерес представляет литературнопублицистическая деятельность Гизеля. В его историко-литературном труде «Мир с богом человеку» (1669) отразились социально-политические и моральные устои современного ему украинского общества. Гизель не просто повествует об этих устоях, но и критикует отдельные стороны общественного устройства.
Рассматривая категорию греха в применении к различным социальным группам, Гизель излагает свои этические и нравственные взгляды, проникнутые гуманизмом и состраданием к простому человеку. Он резко осуждает светских и духовных феодалов, которые облагают подданных непомерными оброками и данью «без народные потребы» лишь «на свои избытки в пированиях, украшениях, пирах». Под категорию греха Гизель подводит несправедливые суды, издевательство над беззащитными вдовами и сиротами и т. д. Вместе с тем он призывает не считать грехом действия изголодавшегося человека, покушающегося на чужую собственность, нарушающих пост кормящей матери
112
Центр просвещения и науки
или человека, занятого тяжелым трудом. Интерес* но, что к последним Гизель относит и преподавателей.
Конечно, Гизель не призывал к радикальному изменению существующего общественного строя. Он, как и другие прогрессивные мыслители того времени, считал, что мир можно изменить с помощью образования, морального самосовершенствования.
Книга Гизеля «Мир с богом человеку» получила широкую известность на Украине и в России. Она много раз переиздавалась. Гуманистическая направленность книги, несоответствие ее отдельных положений феодально-ортодоксальным нормам жизни тогдашнего общества не остались незамеченными. В 1690 г. книга была запрещена Синодом.
Важная роль в формировании общественно-политической и исторической мысли на Украине принадлежит Лазарю Барановичу (ок. 1620—1693). Родился он в зажиточной семье, учился в Киево- Могилянской коллегии, Виленской и Калишской академиях. Возвратившись в Киев, стал профессором, а с 1650 г.— ректором Киевской коллегии. В условиях освободительной войны Баранович приложил немало усилий к тому, чтобы деятельность Академии не прекращалась. Позже, занимая высокую церковную должность Черниговского архиепископа, Баранович продолжал активно участвовать в общественной жизни. Он открыл в Чернигове школу и типографию, занимался публицистическим и литературным творчеством. Был известным поэтом своего времени. Его поэтическое наследие насчитывает более 1500 стихотворений.
Баранович неоднократно выполнял различные государственные и дипломатические поручения. Несколько раз он ездил в Россию, встречался с царем, был участником Глуховской рады, пропагандировал идею воссоединения Украины с Россией, предостерегал гетмана И. Брюховецкого от союза с Турцией. Осуждая экспансионистскую политику Польши, Баранович в то же время с глубоким уважением относился к польскому народу, любил и хорошо знал его культуру. Многие его стихо¬
113 Киево-Могилянская академия
творения написаны на польском языке. В собрании стихов под названием «Лютня Аполлонова» (1671) и в труде «Новая мера» (1676) Баранович доказывал, что причин для вражды между славянами нет и не может быть и что, объединившись, они смогут помочь и другим народам освободиться от турецкой неволи. Особую роль в осуществлении этой миссии Баранович отводил России, Украине и Польше.
В творчестве Барановича отразились его размышления над политическими и социальными противоречиями жизни, ее горестями и радостями. Оно пронизано патриотизмом, человечностью, любовью к жизни во всех ее проявлениях. «Единственное мое желание,— писал Баранович в 1669 г.,— оставить по себе труды мои на пользу церкви божьей и заслужить от людей добрую память».
Очень популярными на Украине, а также в России, Белоруссии, Молдавии, Румынии были произведения одного из образованнейших деятелей Киевской коллегии Иоаникия Галятовского: «Ключ разумения» (1659 г.), «Старый костел» (1678), «Фундамент», «Разговор белоцерковский» (1671), «Лебедь» (1679), «Алькоран» (1683) и др. Они носили преимущественно публицистический характер, некоторые представляли собой сборники проповедей. К проповедям часто прибегали в те времена как наиболее удобной форме общения с народом. Большинство профессоров, которые, принимая церковный сан, продолжали общественную деятельность, обращались к проповедям с просветительскими и политическими целями.
И. Галятовский, будучи одним из ярких представителей раннего просветительства, хотя и не поднялся еще до понимания необходимости изменения социального устройства, горячо проповедовал идеи равенства, призывал (в духе раннего христианства) разделить имущество богатых между бедными, строить школы, больницы, монастыри, помогать сиротам и пр. Галятовский резко осуждал бесчинства польской шляхты, религиозный и национальный гнет на украинских землях, измену украинского духовенства и светских магнатов своему народу.
114
Центр просвещения и науки
Галятовский внес значительный вклад в обоснование прогрессивной идеи единения народов, и в первую очередь славян. Призывая славянские народы объединиться для борьбы против агрессии султанской Турции и Крымского ханства, Галятовский писал: «Так и теперь: греки, болгары, сербы, боснийцы, молдаване, волохи и другие христианские народы, которые служат туркам, если бог захочет, могут сладить и договориться между собой выбиться из турецкой неволи».
Научная и публицистическая деятельность Га- лятовского свидетельствует о широте его мировоззрения и глубоких исторических познаниях. Он был знаком с лучшими образцами мировой научной, публицистической, исторической литературы. В его работах комментируются и используются как источники труды Овидия, Вергилия, Цицерона, Сенеки и других античных авторов; христианских писателей Юстиниана, Афанасия Александрийского, Григория Двоеслова, Иоанна Златоуста, Иоанна Мосха, Иоанна Дамаскина; западноевропейских схоластов XII—XV вв. Альберта Великого, Фомы Аквинского, Викентия (автора «Зверцадла истории»—обзора исторических событий от «сотворения мира» до XIII в.); богословская и историческая литература XVI—XVII вв. немецких авторов — Тритемия, Альберта Кранция, Яна Слейдена, Леона Клавиуса, чеха Дубровия, труд иезуита Турсе- лини «Historiarum a conditio mundo, lib. X», использовавшийся в качестве учебника в университете Голландии, труды итальянцев Яна Ботера и Цезаря Барония (автора «Российской истории»), а также исторические труды польских авторов Яна Длугоша, Александра Гваньини, Марциана Бельского, Мацея Стрыйковского и др.
Несомненно, большую часть этих произведений Галятовский проштудировал во время обучения, а затем и преподавания в Киевской коллегии. Здесь он приобрел глубокие знания, научные навыки, здесь сформировалось в нем высокое чувство гражданственности, которым глубоко проникнуто творчество писателя и ученого. Галятовский писал о своей эпохе «ярко и выразительно, страстно и тревожно... преисполненный великим беспокой¬
115
Киево-Могилянская академия
ством Украины, ее тогдашними трагедиями и борьбой».
Важнейшие исторические события, которые произошли в жизни украинского народа, особенно национально-освободительная война 1648—1654 гг., сделавшая широкие народные массы непосредственными участниками решения судеб Украины, вызвали огромнейший интерес к отечественной истории, а также потребность поделиться опытом пережитого с современниками и передать его потомкам. В этот период появляется множество сочинений ис¬
торической тематики — пересказов, повестей, легенд, исторических дум и песен, дневников, воспоминаний, хроник и «хроничек» (кратких казацких хроник), летописей, в которых непосредственно и наиболее достоверно отражались разнообразные события тогдашней жизни. Они переписывались и распространялись по всей Украине и за ее пределами. Переписчики нередко сами продолжали повествование или дополняли его копиями каких-либо документов, выражали свое отношение к изложенным событиям. Исследователь рукописной украинской книги Е. М. Апанович отмечает, что «особой чертой украинской светской рукописной книжности XVIII в. является то, что исторические сборники заметно преобладают над литературными (свыше 90 %)»19. К сожалению, почти все эти
116
Центр просвещения и науки
небольшие труды не дошли до нашего времени. Многие из них погибли, а некоторые в виде безымянных источников влились в объемные хроники и летописи. В числе последних наиболее известными являются Густынская, Львовская, Киевская, Острожская, Межигорская и др.
Во многих произведениях летописного характера наблюдается стремление не просто изложить события и явления в хронологической последовательности, но и критически их осмыслить, понять их причины и следствия. Большинство авторов убеж-
Конгрегационный зал Киево-Могилянской академии с портретами известных деятелей, воспитанников Академии.
XIX в.
Заглавный лист рукописи лекций по пиитике митрополита Павла Тобольского, воспитанника Киево-Могилянской академии.
дены в необходимости передать новым поколениям исторические знания. Эта убежденность характерна для украинской историографии второй половины XVII — первой половины XVIII в., когда совершался переход от летописания к собственно исторической науке. Ведущая роль в этом процессе принадлежала ученым Киево-Могилянской академии.
Среди исторических произведений XVII в. важное место занимает «Хроника» Феодосия Сафоно- вича (1672)—первый синтетический исторический труд на Украине. Сафонович (нач. XVII в.— 1677) родился в Киеве. Учился в Киевской коллегии вместе с Л. Барановичем и И. Галятовским. Закончив обучение стал ее преподавателем и ректором. Сафонович принимал активное участие в об¬
117 Киево-Могилянская академия
щественно-политической жизни. Он был единомышленником Б. Хмельницкого, высоко ценившего его деятельность, о чем свидетельствует выданный Са- фоновичу в 1655 г. универсал на игуменство в Киевском Михайловском Златоверхом монастыре. На этой должности Сафонович находился до конца своих дней.
Для написания «Хроники» Сафонович использовал летописи Киевской Руси, исторические труды 3. Копыстенского и С. Косова, «Четьи-Минеи», польские хроники, народное творчество, свидетельства очевидцев, а также личные воспоминания.
Свою «Хронику» Сафонович расценивал как исторический труд, основное назначение которого — правдиво рассказать народу о его родине — Украине. В предисловии он говорит о познавательном значении истории: «Справедливым почетал бы, абы ведал сам и другим руським сынам сказал: откуда Русь началась и как панство руськое сначала ставши до сего времени идет. Потому что каждому необходимо о своей отчизне знать и другим спрашивающим сказать, так как своего рода незнающих людей за глупых почитают».
Историю Украины Сафонович рассматривает в тесной связи с историей других государств, в частности Литвы и Польши, проявляет большой интерес к России, воссоединение с которой считал очень важным историческим актом. Он с прогрессивных для своего времени позиций оценивает историческое прошлое и современные ему события на Украине. «Хроника» оказала значительное влияние на развитие украинской и русской исторической мысли XVII—XVIII вв.
В 1674 г. в типографии Киево-Печерской лавры был издан «Синопсис, или Краткое описание от разных летописцев о начале славяно-русского народа». История Украины освещалась в «Синопсисе» в неразрывной связи с историей России. Единство двух народов автор обосновывал общностью языка, культуры, традиций и религии. «Синопсис» стал первым систематизированным учебником отечественной истории. За полтора столетия он переиздавался 30 раз, в том числе на греческом и латинском языках.
118
Центр просвещения и науки
Значительными историческими произведениями, появившимися в конце XVII — начале XVIII в., были так называемые казацкие летописи, составленные бывшими воспитанниками Киево-Могилянской академии — Самовидцем, Григорием Грабянкой и Самойлом Величко.
Настоящее имя Самовидца не установлено. Анализ его произведений показывает, что он был высокообразованным человеком и создавал свой труд на основании непосредственных впечатлений, поэтому и утвердилось за произведением название — Летопись Самовидца.
Григорий Грабянка родился около 1686 г. После окончания Киево-Могилянской академии был гадячским сотником, полковником, есаулом, судьей. Вместе с Гадячским полком принимал участие в совместных походах русской армии и казацких войск против султанской Турции и Крымского ханства. В 1738 г. погиб во время сражения с турками. Труд «Действие презельной брани...», который ученые считают прообразом научной исторической монографии, написал в 1710 г.
Самойло Величко родился около 1670 г. Окончил Киево-Могилянскую академию. Служил в Глу- ховской Генеральной войсковой канцелярии. Свой труд, отличавшийся не только исторической достоверностью, но и высокой художественностью, писал в течение нескольких лет и завершил в 1720 г. в с. Жуках на Полтавщине. Как и его предшественники, Величко посвятил летопись Освободительной войне 1648—1654 гг., которую вел украинский народ под предводительством Хмельницкого. Высоко оценивая роль гетмана в воссоединении Украины с Россией, автор ярко показал общенародную поддержку этого акта: «По всей Украине народ с охотой то учинил».
Казацкие летописцы видели свою задачу в том, чтобы донести до будущих поколений правду о событиях, свидетелями которых они становились. В предисловии к своему труду Грабянка объяснял это следующим образом: «Чтобы знаменательны события не остались в крайнем забвении, надумал я историю эту в память будущему роду написать». Эти слова звучат как бы ответом Ф. Прокоповичу,
119 Киево-Могилянская академия
который в 1706 г., обращаясь к студентам класса риторики (среди которых, возможно, был и Грабян- ка) писал: «С какой тяжелой болью оплакиваем мы то, что примеры наших предков не дошли до нас, с какой настойчивостью нам нужно теперь прилагать усилия, чтобы и то, что происходит в наши времена в результате бездеятельности и нашего незнания не стало затемненным и неизвестным».
Казацкие летописи являются бесценными памятниками развития исторической мысли в Киево- Могилянской академии, на Украине.
Именно в Киевской академии в начале XVIII в. предпринята попытка изложить методологию истории как науки и выработать методику исторического исследования. Это делает Ф. Прокопович в курсе риторики (1706), в разделе «О методе писания истории и о письмах». Особенно подробно он рассматривает вопрос о достоверности изложения исторических событий, их объективности. Цель истории, утверждает ученый,— «польза, выплывающая из истины... правильно переданная потомкам память о событиях...». Вслед за Цицероном он советует историку придерживаться двух правил: «Чтобы не смел говорить неправду и чтобы имел смелость говорить правду»20. Прокопович призывает соблюдать три достоинства исторических исследований — сжатость, ясность и достоверность. Характерной чертой исторической науки он считает патриотическую направленность.
Прокопович написал ряд исторических работ, в которых, опираясь на документальные источники, исследовал историю Руси, критиковал ее фальсификаторов. В его библиотеке были собраны уникальные летописи. Исторические труды Прокоповича использовал в своем творчестве А, С. Пушкин, а великий русский революционер-демократ В. Г. Белинский называл Прокоповича одной из «величайших знаменитостей ученого мира моего детства» 21.
Исторические взгляды Прокоповича оказали большое влияние на идейное формирование многих его современников, в частности В. Татищева, А. Кантемира, Н. Новикова. «История,— писал Н. И. Новиков,— представляет нам Феофана фило¬
120 Центр просвещения и науки
софом глубокомыслящим, что за просвещенным разумом следует, политиком проницательным, историком сведущим и старательным древности исследователем» 22.
Из стен Киево-Могилянской академии вышло много известных историков второй половины XVII — первой половины XVIII в. Среди них — Петр Иванович Симоновский и Василий Григорьевич Рубан.
П. И. Симоновский (1717—1809) после окончания Киевской академии слушал лекции по истории в Варшавском, Кенигсбергском, Лейпцигском, Галльском университетах. Его перу принадлежит исторический труд «Краткое описание о казацком малороссийском народе» (1765), основанный на летописных, архивных и мемуарных источниках.
В. Г. Рубан (1742—1795) родился в г. Белгороде. Учился в Киево-Могилянской академии, затем — в Московском университете. Какое-то время был переводчиком с турецкого языка (на Запорожье). Позже занимался журналистикой, литературной и издательской деятельностью. В 1777 г. Рубан издал «Краткую летопись Малой России» (труд неизвестного автора), дополнив ее описанием событий на Украине с 1735 по 1776 г. К летописи Рубаи приложил «Землеописание Малой России...», автором которого считают воспитанника Академии, князя А. А. Безбородка, а также сведения последнего об административно-политическом устройстве Украины с перечислением гетманов, генеральных старшин и т. п. Большой заслугой Рубана является то, что он был первым издателем «Записок» Василия Григоровича-Барского.
Известным историком был Николай Николаевич Бантыш-Каменский (1737—1814). Родился он в г. Нежине. Учился в Киево-Могилянской академии, затем какое-то время — в Московской академии и Московском университете. Известен как ученый- историограф. Работая в Московском государственном архиве, он одним из первых применил научный метод к разбору и классификации древних актов. Затем Бантыш-Каменский работал управляющим Московского архива Государственной коллегии иностранных дел. За подготовку научных трудов по
121
Киево-Могилянская академия
истории был избран почетным членом Российской Академии и Московского университета, действительным членом Московского общества истории и древностей российских, вице-президентом Московского библиотечного товарищества.
Воспитанником Киево-Могил янской академии был также Максим Федорович Берлинский (1764— 1848)—украинский археолог и историк. Родился в с. Новая Слобода (ныне Путивльский район Сумской области) в дворянской семье. После окончания Академии два года учился в Петербургской учительской гимназии. С 1807 г. преподавал географию и историю в высшем историческом и географическом классе Киевской академии. Берлинский был фактически первым научным исследователем археологии и истории Киева. В 1820 г. в Петербурге вышла его книга «Краткое описание города Киева, содержащее исторический перечень сего города, также описание достопамятностей и древностей оного». Опубликовал много работ о Киеве в периодике. В 1828 г. Берлинского избирают членом Московского товарищества истории и древностей российских, а в 1843 г.— почетным членом Временной комиссии для разбора древних актов.
Таким образом, Киево-Могилянская .академия была центром исторической и общественно-политической мысли на Украине в XVII—XVIII вв., формировавшейся на историческом наследии восточно- славянских народов, достижениях мировой исторической науки и, в значительной мере, под воздействием борьбы украинского народа за социальное и национальное освобождение.
Математический и медицинский классы. Математику как предмет начали изучать еще в братских школах, что зафиксировано в школьных уставах. Известно, что в Луцкой школе математику читал поляк Августин Славинский, а в Киевской — Василий Березицкий. До наших дней сохранилась книга под названием «Перспектива», принадлежавшая известному граверу, наместнику Киево-Печерского монастыря Антонию Тарасевичу (с его автографом, датируемым 1615 г.). В книге изложены основы геометрии, перспективы, цивильной и военной ар¬
122 Центр просвещения и науки
хитектуры. Возможно она использовалась в качестве пособия в братских школах.
Математику продолжают изучать и в Коллегии: арифметику в классе синтаксимы, геометрию и астрономию в классе философии. Элементарные представления о построении космоса студенты получали, знакомясь с системами Птоломея, Коперника, Тихо-Браге.
Неутомимый исследователь развития математической мысли на Украине Я. Матвиишин обнаружил недавно «Математическую рукопись», составленную в Киево-Могилянской коллегии ее студентом, позже известным просветителем Симеоном Полоцким в конце 40-х, возможно, в начале 50-х годов XVII в. Эта находка имеет, как считает исследователь, исключительное значение, поскольку она подтверждает наличие математического курса в Киевской коллегии в первой половине XVII в. и дополняет сведения об истории развития точных наук на Украине.
Первым хорошо известным теоретическим курсом математики в Академии был курс лекций «Две первые и наиглавнейшие основы математики, арифметика и геометрия, на пользу украинской студенческой молодежи изложенные в Киево-Могилянской академии в годах божьих 1707 и 1708», прочитанный Прокоповичем в классе философии. Это фактически одно из первых отечественных изложений математики, в котором давались теоретическое обоснование и почти материалистическая трактовка происхождения и значения математической науки для практической деятельности человека. В подготовке этого курса Прокопович творчески использовал как античное наследие (труды Эвклида, Аристотеля, Аполлония), так и новейшие достижения математической науки, в частности труды М. Шарля, Ф. Оронция, Г. Фризия и др. Член Петербургской академии наук М. Навроцкий писал в 1846 г.: «В России преподавание геометрии и астрономии началось в Киевской академии, и первым известным преподавателем в ней был Феофан Прокопович» 23.
Интерес к математике и физике Прокопович сохранил на всю жизнь. Об этом свидетельствуют
123
Киево-Могилянская академия
-содержание его библиотеки, его увлечение разнообразными физическими опытами, а также преподавание математики в основанной им Петербургской школе. Датский путешественник фон Гавен писал, познакомившись с Прокоповичем: «...по знаниям у него мало или почти нет никого равных... Кроме истории, теологии и философии у него глубокая осведомленность в математике и невыразимое тяготение к этой науке».
Во второй половине XVIII в. в Академии были открыты класс «чистой» математики, где препода-
Феофан
ПРОКОПОВИЧ
(1681—1736)
«Пиши историю так... чтобы и о тебе могли когда-то сказать: это был действительно свободный человек.
У него не было ничего лицемерного и рабского и во всем он шел только за правдой».
Ф. Прокопович.
©али алгебру и геометрию, а также класс «смешанной» математики, в котором читались гражданская и военная архитектура, механика, гидростатика, гидравлика, оптика, тригонометрия, астрономия, гидрография, математическая хронология и др. В это время наибольшей популярностью в Академии пользовались учебники русских авторов: арифметики — Л. Магницкого и М. Курганова, алгебры — Д. Аничкова и геометрии — Л. Эйлера.
Среди преподавателей математики выделялся большими способностями и разносторонними дарованиями Иван Якимович Фальковский (1762— 1823). Родился он в с. Белоцерковец Пирятинского уезда в семье священника. В 1775 г. Фальковский
124
Центр просвещения и науки
прервал обучение в Академии и выехал в Венгрию, в Токай, где его отец получил должность священ- ника в русской миссии, занимавшейся поставкой вин царскому двору. В Венгрии Фальковский блестяще закончил Пештскую королевскую гимназию и некоторое время обучался в Будимском университете, где изучал механику, оптику, геометрию, физику, экономику. Возвратившись в Киев в 1783 г., слушал в Академии курс богословия и одновременно преподавал в грамматических классах. Позже Фальковский начинает преподавать математиче-
Рафаил
ЗАБОРОВСКИЙ
(1677—1747)
<г...£ Академию должен быть принимаем для приобретения знаний свободный человек всякого звания и состояния, откуда бы он ни прибыл, лишь бы был способен к учению».
Р. Заборовский
ские дисциплины — арифметику, геометрию, алгебру и высшую математику, а также немецкий язык, географию, философию и богословие.
Прекрасный педагог, талантливый ученый, Фальковский много сделал для повышения научного уровня преподавания математики в Киевской академии. В 1783 г. он основал первый физический кабинет при библиотеке Академии. Здесь были земные и астрономические глобусы, сферы Коперника, воздушные насосы, электрическая машина, телескоп, астролябии, барометр и т. д. Многие из этих приборов подарил Академии сам Фальковский.
Фальковский занимался также научной работой
125
Киево-Могилянская академия
в области математики, географии, астрономии, истории и архитектуры. Его перу принадлежит целый ряд трудов, в том числе «Сокращение смешанной математики», «Новое краткое руководство к арифметике», «Новый способ деления смешанных дробей», «Летопись о иерархии российской», «Описание Златоверхого Михайловского монастыря», «Описание церквей Чигиринского уезда» и др. В 1812 г. Фальковский принимал активное участие в организации обороны Смоленска от наполеоновских армий.
В 1799 г. в Киевской академии был открыт класс сельской и домашней экономики, а в 1802 г. класс медицины, в котором на протяжении двух лет читались два раза в неделю курсы анатомии, физиологии, хирургии и проводились практические занятия. Первым преподавателем в медицинском классе был воспитанник Академии доктор медицины Афанасий Масловский, врач Киевской городской управы, организатор Кирилловской больницы. Изучение медицины было обязательным только для философов и богословов. После окончания богословского курса выпускники, принимавшие сан священника, получали приходы нередко в самых отдаленных районах страны, а иногда направлялись в составе посольств или духовных миссий за границу— в Монголию, Китай и другие страны, где медицинские знания были им крайне необходимы.
Знакомство с трудами медиков древности и современности, прекрасное знание латыни оказывали иногда решающее воздействие на судьбы воспитанников Академии: их охотно принимали в медицинские школы России и в зарубежные медицинские учебные заведения. Так, с 1754 по 1768 г. только в Медико-хирургическую академию Петербурга, Московскую и Петербургскую госпитальные школы, па медицинский факультет Московского университета были направлены более 300 студентов Киевской академии.
Немало воспитанников Киево-Могилянской академии стали известными медиками, преподавателями медицинских учебных заведений России. Назовем некоторых из них.
Нестор Максимович Амбодик (1742—1812).
126 Центр просвещения и науки
Основоположник акушерства, медицинской ботаники и физиотерапии в нашей стране. Родился в с. Веприк на Полтавщине в семье священника Максима Максимовича/ Повторяющиеся отчество и фамилию Максимович объединил латинским ambo die, то есть «дважды скажи», и таким образом получил фамилию Ambodic. После окончания Академии он четыре года учился во Франции, в Страсбургском университете, где успешно защитил ’Докторскую диссертацию. После возвращения работал в Петербургских и Кронштадских госпиталях, занимал должность главного акушера Петербурга. Амбодик — автор первого отечественного научного руководства по акушерству и педиатрии «Искусство повивання, или наука о бабичьем деле», по которому учились несколько поколений врачей и акушерок. Он стал также основоположником русской научной медицинской терминологии, успешно трудился в области медицинской ботаники, пропагандируя лекарственное растениеводство. Отлично владел несколькими иностранными языками. Известен также как переводчик и писатель.
Мартин Матвеевич Тереховский (1740—1796). Родом из Гадяча на Полтавщине. Закончив Академию, учился в Госпитальной школе Петербурга, затем вместе с Амбодиком — в Страсбурге. Защитил докторскую диссертацию. Первым доказал несостоятельность теории Ж. Бюффона о произвольном зарождении жизни (позже его выводы получили подтверждение в работах Л. Пастера).
Иван Андреевич Полетика (1726—1783). Родился в г. Ромны на Полтавщине в семье казацкого старшины. После окончания Киевской академии учился за границей. Защитил диссертацию. Первым среди украинцев получил звание доктора медицины, некоторое время был профессором Кельнской академии. В 1756 г. возглавил Петербургский генеральный сухопутный госпиталь (до Полетики эту должность занимали только иностранцы). В последние годы жизни был врачом Васильковского карантина.
Даниил Степанович Самойлович (1742—1805). Родился в с. Янивка на Черниговщине. После
127 Киево-Могилянская академия
окончания Академии учился в Госпитальной школе Петербурга. Защитил докторскую диссертацию. Был военным врачом в действующей армии во время русско-турецкой войны 1768—1774 гг. С 1783 по 1805 г. работал главным врачом Екатеринослав- ского наместничества. Самойлович доказал бацил- лоносимость человека, возможность противочумной прививки. Был почетным членом двенадцати зарубежных академий.
Значительный вклад в развитие отечественной медицинской науки внесли и другие выпускники Киево-Могилянской академии: Д. Велланский — медик и философ, П. Загорский — основоположник первой русской анатомической школы, М. Парпу- ра — медик и просветитель, на средства которого была издана в 1798 г. первая часть «Энеиды» Кот- ляревского, Ф. Тихорский — автор первого пособия по судебной медицине, А. Шумлянский — профессор, декан медицинского факультета Харьковского университета. Известными учеными-медиками были также Ф. Барсук-Моисеев, М. Гамалия, Д. Поныр- ка, Н. Згурский и др.
Многие медики — воспитанники Киево-Могилянской академии, украинцы по происхождению, направлялись для создания лечебных учреждений и оказания населению медицинской помощи в Грузию, Белоруссию, Прибалтику, различные города России. В Вятку, например, на должность городского штаб-лекаря был направлен П. Чайковский (настоящая фамилия — Чайка)—дед знаменитого композитора П. И. Чайковского. В совершенстве владея многими иностранными языками, украинские медики переводили работы зарубежных авторов, трудились над созданием русской терминологии по анатомии, физиологии, естествознанию, писали собственные труды, обогатив отечественную практическую и теоретическую медицину. Просветители по убеждению, они занимали достойное место среди прогрессивной интеллигенции России, способствуя общему культурному развитию страны.
Рисование и музыка. Большое внимание в Академии уделялось музыкальному и художественному воспитанию студентов.
Рисованию учили еще в Братской школе. По¬
128 Центр просвещения и науки
степенно в Академии сложились определенные правила «рисовального искусства». Бывший студент Академии И. Тимковский вспоминает: «рисование было обязательным почти для всех, начиная со школьных правил и до фигур и ландшафтов штрихом, тушью и красками»24. Во второй половине XVIII в. рисование преподавали И. Фальков- ский, И. Петрусевич, К. Соколовский и другие. Класс рисовального искусства, открытый в 1757 г.^ всегда был переполнен. В 1799 г. в нем насчитывалось 88 человек, в 1802 г.— 150.
В Академии сложилась своя художественная школа. Представление о ней дают украшенные рисунками конспекты студентов и курсы лекций преподавателей, а также гравюры-панегирики и тезисы диспутов, оформленные студентами Академии,, известными затем граверами И. Щирским, Д. Га- ляховским, Г. Левицким. Кроме художественной, они имеют и познавательную ценность — служат важным источником исследования истории Академии.
Особым мастерством отличались гравюры Г. Левицкого. Григорий Кириллович Левицкий (1697—1769) родился в с. Маячки на Полтавщине в семье священника. Образование получил в Кие- во-Могилянской академии. Некоторое время жил за границей. С 1732 г. творчество Левицкого неразрывно связано с Академией и типографией Киево- Печерской лавры. Известны его гравюры к киевским изданиям «Апостола» и евангелий, Львовскому изданию «Политики» Аристотеля. Заметнее всего высокое мастерство художника проявилось в выполненных им гравюрах-панегириках известным деятелям того времени, особенно Р. Заборов- скому (1739), а также в оформлении рукописной поэтики профессора Академии М. Довгалевского. В 1753—1756 гг. Левицкий вместе с А. Антроповым и сыном Дмитрием, будущим знаменитым художником, расписывали Андреевскую церковь в Киеве. Школа Г. Левицкого оказала большое влияние на граверное искусство Украины второй половины XVIII в. как наиболее художественно и технически совершенная и жизненная, унаследовавшая народные традиции и использовавшая новейшие европейские достижения.
129 Киево-Могилянская академия
Воспитанниками Академии были и такие известные художники XVIII в., как Даниил Галяхов- ский, Леонтий Тарасевич, Иван Мигура, Михаил Карновский и др. Последний известен как художественный оформитель первого издания «Арифметики» Л. Магницкого. Киевская граверная школа оказала влияние на художественное искусство Украины, России и Белоруссии. В XVII в. на Украине, и в частности в Киеве, развивается оригинальный жанр портретной живописи — ктиторский (изображение ктитора — покровителя церкви), или парсунный (от слова «парсуна», т. е. персона). Среди мастеров-портретистов были и воспитанники Киевской академии. В. Аскоченский сообщал, что он собрал 13 портретов, принадлежавших кисти И. Мигуры. Они впечатляли мягкостью тонов, четкостью изображения и сходством с оригиналом. Портреты Мигуры были интересны еще и тем, что автор оставлял на них автографы в виде стихов на украинском и латинском языках.
О высоком мастерстве украинских портретистов свидетельствует, в частности, высказывание арабского путешественника П. Алеппского. «Среди казацких художников,— писал он,— есть много искусных мастеров, владеющих большой изобретательностью в изображении людей, какими они есть».
В формировании и консолидации украинской нации важное место занимало музыкально-песенное творчество. Преодолевая чужеземный гнет, господство религиозной идеологии, оно развивалось в общем русле украинской культуры — особенно бурно со второй половины XVI в. П. Алеппский, проезжая в 1654 г. по Украине, с восхищением слушал песни народа: «Пение казаков,— писал он,— радует душу и врачует от печалей, потому что оно приятное, идет от сердца и исполняется вроде из единых уст, они страстно любят нотное пение, нежные и сладкие мелодии».
Интерес учеников к пению и музыке отразился в Уставах братских школ, запрещавших приносить музыкальные инструменты в те дни, когда не было уроков музыки. Такие уроки, в Киевской школе в частности, были по субботам. На них изучали пар¬
1'30 Центр просвещения и науки
тесное (многоголосное) пение и линейные ноты, которые назывались «киевское знамение».
Автор «Евхаристириона» — литературного памятника Киевской лаврской школы (1632), перечисляя науки, процветающие в школе Петра Могилы, упоминает в их числе музыку и посвящает ей вдохновенные строки:
Музыка — цвет веселья, корень песен красных.
Музыка — сад утехи,
Источник мыслей ясных.
В 1677 г. в Вильно была издана «Грамматика мусикийская» — первый и долгое время единственный в Восточной Европе учебник по теории музыки, контрапункта и композиции. Автором ее был киевлянин Николай Павлович Дилецкий, который обучался в то время в Виленской академии. Издание этой книги свидетельствовало о высоком уровне музыкальной культуры Украины того времени, о существовавших связях с музыкальной Европой. Она была популярна на Украине, в России и Белоруссии и, без сомнения, сыграла важную роль в музыкальном образовании студентов Киевской академии.
Широкое распространение на Украине получило хоровое пение. В Академии ему уделялось особое внимание. Для руководства хором приглашался регент, а инструментальным оркестром — капельмейстер, как правило оба — воспитанники Академии. В обязанности одного из преподавателей входило «присматривать за регентом и капельмейстером... сколько раз на неделю исполняется музыка, кто из новых студентов принят и если недостаточно их изучает музыку — докладывать»25.
Без хора в Академии не проходило ни одно торжественное событие — приемы гостей, диспуты, церковные праздники, рекреации (каникулы). Существовал отдельный хор и при Братском монастыре. В 50-х годах XVII в. ректор Л. Баранович организовал здесь хоровую школу. И в хор, и в хоровую школу монастыря активно вовлекались студенты. В 1799 г. при монастыре был открыт «класс нотного пения и чтения». Преподавал в нем
131
Киево-Могилянская академия
студент философии Иосиф Лыков, позже его сменил регент студенческого хора Георгий Баранович. Оба хора — академический и братский — были лучшими среди всех киевских хоров. Они неизменно побеждали на состязаниях хоров, которые ежегодно устраивались на Красной площади Подола.
Воспитанников Академии часто приглашали в качестве дирижеров в хоровые капеллы Украины и России. Так, в конце XVII в. ученики музыкальной школы Братского монастыря руководили хоровыми капеллами царя Алексея Михайловича,
132 Центр просвещения и науки
патриарха Никона и др. Хоровое пение украинцев ценилось высоко. Например, в 60-х годах XVIII в. половину хористов царской капеллы, руководимой Марком Полторацким, составляли украинцы. Успехом пользовался украинский оркестр при московском дворце гетмана Кирилла Разумовского. При дворах многих русских вельмож содержались капеллы бандуристов.
Академические таланты не всегда с охотой отправлялись в Москву и Петербург. Примером может быть судьба талантливого воспитанника
Академические философские тезисы. 1741 г.
Портрет Н. И. Новикова.
Художник Д. Левицкий (сын известного гравера Киево-Могилянской академии Г. Левицкого).
Киево-Могилянской академии Григория Сковороды. Девятнадцатилетним студентом он попал в капеллу Елизаветы Петровны после указа от 10 июля 1742 г. «О наборе певцов в дворцовую капеллу». И только в 1744 г. во время посещения царицей Киева, в том числе Киевской академии, добился высочайшего разрешения продолжать академическое учение.
Выпускники Академии направлялись для организации хоров и за границу, в частности в места расположения русской армии. Так, в 1760 г. гетман К. Разумовский получил «всевысочайшее повеление» немедленно «12 человек из малороссиян, и особенно из обретающихся в училище (Академии.— 3. X.), четырех человек самых лучших певчих выбрать» и направить в Кенигсберг. Разумов¬
133 Киево-Могилянская академия
ский обратился в Консисторию, откуда затем в Академию пришла резолюция на имя ректора Самуила Миславского: «Из обретающихся в Киевской академии студентов выбрать самых лучших певчих, числом четыре человека»26.
Высокого уровня достигла музыкальная культура в Киево-Могилянской академии во второй половине XVIII в. Хоровое искусство в это время все больше отходит от традиционных форм церковной музыки и приближается к народному хоровому пению. Значительное влияние на развитие музыкальной культуры оказывает творчество И.-С. Баха и классика хоровой музыки «а капелла» Дж. Па- лестрини. По заключению специалистов, «творчество студентов-композиторов академии отвечало уровню западноевропейской классической музыки» 27.
Киево-Могилянская академия воспитала многих известных композиторов. Наиболее талантливыми среди них были М. Березовский и А. Ведель, творчество которых пользовалось огромным успехом на родине, обогатило европейскую культуру. Судьбы этих композиторов, однако, были трагическими.
Максим Сазонтович Березовский (1745—1777) родился в казацкой семье в г. Глухове на Черниговщине. После окончания класса риторики Киевской академии обладавшего большими музыкальными способностями и чудесным голосом юношу направляют в придворную капеллу. Затем на средства графа П. Румянцева Березовский отправляется в Италию, где девять лет обучается у известного композитора, профессора Болонской консерватории Джакомо Мартини. В период обучения проявил блестящие способности. Созданные им в это время музыкальные произведения, в частности опера «Демофонт», концерты «Не отвергай меня во старости» и «Верую» принесли композитору славу и мировое признание. Он был избран членом нескольких академий, в том числе Болонской.
Преисполненный надежд, возвращается Березовский на родину. Он мечтает открыть консерваторию на Украине. Но везде встречает равнодушие, а порой и враждебность. Не сумев найти хоть какую-нибудь работу по призванию, Березовский покончил жизнь самоубийством.
134
Центр просвещения и науки
Артемий Лукьянович Ведель (1767—1808) — исполнитель, дирижер, композитор. Родился в семье киевского мещанина Л. Ведельского. С девяти лет учился в Академии. Талантливый юноша быстро стал душой музыкальной жизни учебного заведения. Он дирижировал хором, был первой скрипкой оркестра, сочинял музыку и имел большой успех как солист. С 1788 г. Ведель руководил хоровыми капеллами в Москве, Харькове и Киеве. Путешествуя по Украине, знакомился с жизнью народа, собирал лучшие образцы его песенного творчества, писал музыку.
Одаренный впечатлительной душой, Ведель открыто выражал возмущение окружавшей его социальной несправедливостью, жестокостью власть имущих. За композитором начинается слежка. В 1799 г. его арестовывают по доносу и с санкции Павла I объявляют безумным. В страшных условиях психиатрической больницы, куда его насильно поместили, Ведель постепенно угасал. Только перед смертью ему разрешили вернуться в отцовский дом.
Царские власти пытались запретить и музыку Веделя, якобы по причине ее несоответствия религиозной тематике. Однако народные источники ве- делевской музыки, глубокий лиризм, задушевность, удивительный талант композитора сделали ее бессмертной.
Библиотека Академии. Важную роль в процессе образования и воспитания в Киево-Могилянской академии играла библиотека. Ее фонды, о которых можно судить сегодня только по дошедшим до наших дней документам, свидетельствуют о широких научных и общеобразовательных интересах преподавателей и студентов Академии, их знакомстве с достижениями мировой науки и культуры.
Очевидно, библиотека была основана еще при Киевской братской школе. Как уже упоминалось выше, в основании и становлении школы принимали участие ученые, группировавшиеся вокруг типографии и библиотеки Киево-Печерской лавры. Можно полагать, что какая-то часть книг богатого лаврского книжного собрания была передана Братской школе.
135 Киево-Могилянская академия
О снабжении школы учебниками и другими книгами заботились ее ректоры, в частности И. Борецкий. Большой вклад в формирование библиотеки академии внес П. Могила. В предисловии к «Антологии» (1636) он писал: «...я снабжал, снабжаю и очень хочу с помощью небесной до конца моей жизни снабжать школы (Коллегию.— 3. X.) книгами...». Незадолго до смерти Могила завещает Коллегии «всю свою библиотеку на разных языках, которую собирал в течение всей своей жизни». В состав библиотеки также входили книги, завещанные ему И. Борецким и Т. Земкой. Всего Могила передал Коллегии 2130 отечественных и зарубежных изданий.
С годами библиотека пополнялась за счет закупок, поступлений из украинских и российских типографий, пожертвований отдельных лиц. У воспитанников Академии также существовала традиция дарить библиотеке собственные труды. Немало книг из своих собраний подарили Академии ее профессоры: Епифаний Славинецкий, Дмитрий
Туптало, Иоасаф Кроковский, Рафаил Заборов- ский (137), Варлаам Лащевский (872), Тимофей Щербацкий (144), Амвросий Юшкевич, Гавриил Кременецкий, Варлаам Ясинский и др.
В 1768 г. была учреждена отдельная бурсацкая библиотека для самых бедных студентов, не имевших денег на покупку книг. Ее основал бывший студент Академии, известный историк Н. Бантыш- Каменский. Он всю жизнь не порывал связей с Академией: выписывал для библиотеки книги и газеты, помогал неимущим студентам и т. п. На обложке специальной книги, подготовленной по случаю основания бурсацкой библиотеки, Бантыш-Ка- менский сделал запись: «1768 года октября 15 дня для реестра книг, которые присылают на бурсу Киевской академии доброжелатели. Во времена пребывания в этой бурсе сеньора школы философии Андрея Михайловского» и вписал в книгу свой первый дар.
Больше всего книг для библиотеки бурсы жертвовали бывшие ее обитатели, на всю жизнь сохранившие чувства братства между собой и благодарности к своей alma mater. «Милостивые государи!
136
Центр просвещения и науки
Любезные христиане-братья! Жители великих Киевских бурс! — обращался к бурсакам бывший киево- могилянец С. Гамалия, переводчик Академии наук Петербурга.— Прошу милостиво принять в вашу библиотеку приложенные к этому книги: Готшедо- вой немецкой грамматики 3 экземпляра, истории Феодосия Великого 4 экземпляра. Оные посвящает в вашу пользу тот, который проживал когда-то в вашем обществе. Ваш покорнейший слуга N. N. Petropoli».
В бурсацкую библиотеку присылали книги: профессор медицины К. Щепин (6), А. Бибиков (4), педагог, ученый И. Мотонис (17), историк В. Рубан (15), писатель Г. Козицкий (39), майор Я. Сулима (5), купец Я. Добрынин (38), медик М. Гамалия (16), историк Н. Бантыш-Каменский (154), ректор Академии Д. Нащинский (139) и др. Преподаватель иностранных языков И. Самойло- вич завещал библиотеке 1147 книг, несколько картин и карт.
Пополнялась академическая библиотека и за счет периодических изданий. В 1759 г. протектор Арсений Могилянский выписал для Академии за свой счет через Г. Полетику, проживавшего в это время в Москве, «Трудолюбивую пчелу», а также французские и немецкие газеты, которые переводились студентами на украинский язык и переписывались «чистым, пространным и не мелким характером... и в школах на пользу ученикам для их развлечений читались».
Для приобретения книг за границей Академия поддерживала постоянные связи с иностранными книгоиздателями. Эта обязанность возлагалась на библиотекарей. Так, в 40-х годах XVIII в. библиотекарь Досифей Галяховский, а затем его преемник Манасия Максимович вели переписку с издателями Шленска, Варшавы, Братиславы, Бреслав- ля и других европейских городов. Киевская академия пользовалась услугами некоторых зарубежных комиссионеров. На протяжении многих лет братья Корны из Вроцлава снабжали Академию нужными книгами, учебными приборами. Так, в 1753 г. профессор философии, префект Г. Щерба- цкий получил из Вроцлава книг почти на 1000 р.,
137 Киево-Могилянская академия
преподаватель К. Крижановский закупил там же 100 французских грамматик, а в 1767 г. «пару глобусов... за 12 червонцев с поставкой их до границы российской, в Василькове...»
Некоторые ректоры и профессоры для приобретения книг использовали личные контакты с иностранными коллегами. В 1758 г. ректор Самуил Ми- славский писал профессору Бранденбургской академии Христиану Баумейстеру: «Если есть новые книги каких-нибудь наук, прошу для пользы нашей Академии с припиской и за стоимость, и за труд цены прислать».
Книги покупались также на киевских Контрактовых ярмарках. На эти ярмарки ежегодно приезжали итальянские купцы из Ломбардии с множеством латинских и французских книг, эстампов и учебных приборов и располагались рядом с Академией. Кроме того, преподаватели и студенты приобретали книги у киевского букиниста по прозвищу Гарбуз, который скупал и продавал старинные печатные книги.
С расширением учебных программ, особенно с введением курсов истории, географии, естественных дисциплин, иностранных языков, с ростом спроса на учебную литературу Академия устанавливает тесные связи с издательствами Москвы и Петербурга. При Академии постоянно находился специальный комиссионер из Москвы, при посредничестве которого можно было заказать необходимые книги, карты, учебные приборы и т. п. Для удовлетворения заказов преподавателей и студентов академическая корпорация (правление) организовала при Академии специальную книжную лавку, которой заведовал библиотекарь, совместно с комиссионером обеспечивавший ее необходимыми книгами. Покупать книги в этой лавке могли также горожане.
Таким образом, библиотека постоянно пополнялась новинками отечественной и зарубежной научной, публицистической и художественной литературы. Так, в 60—80-е годы Академия приобрела французскую энциклопедию, составленную просветителями (под редакцией Дидро), а также «Всеобщую историю» в 125 томах, исторические труды
138
Центр просвещения и науки
Ш. Роллена, Л. Гольберга, Г. Кураса, ряд работ М. Ломоносова, в том числе «Краткий российский летописец», труды профессора Московского университета И. Третьякова «О происшествии и учреждении университетов в Европе», С. Десницкого «О причинах смертной казни по делам криминальным», из художественной литературы — популярную в то время книгу Д. Дефо «Жизнь и приключения Робинзона Крузо» и др.
Значительную часть фондов библиотеки занимали переводные и оригинальные труды разночинной интеллигенции России XVIII в.: «О государственном правлении и разных родах оного из французской Энциклопедии» И. Туманского, «Философские предложения», «Статьи о философии и частях ее из Энциклопедии» Я. Козельского и др. Они оказывали большое влияние на формирование демократических взглядов студентов Академии.
В 1780 г. бурсацкая и академическая библиотеки объединились. Объединенная библиотека имела около 12 тыс. книг: отечественные и зарубежные издания по истории, географии, философии, математике, астрономии, архитектуре, теологии, словесности, медицине, юриспруденции, а также публицистическая и художественная литература, словари и т. п. Отечественные книги были представлены издательствами России, Украины, Белоруссии. Зарубежные — издательствами Амстердама, Г ам- бурга, Галле, Берлина, Братиславы, Данцига, Варшавы, Лондона, Парижа, Рима, Болоньи и других городов.
В библиотеке хранилось также большое количество рукописей — летописи, хроники, полемические труды, лекции профессоров Академии, конспекты лекций студентов, их научные работы, документы прошлых веков, поточная документация (грамоты, списки студентов, хозяйственные расчеты и т. п.). Значительное место в фонде занимали периодические издания.
Посетив в 1792 г. Киево-Могилянскую академию, русский просветитель В. В. Измайлов писал: «Я пришел взглянуть на библиотеку академии. В ней было много редких манускриптов... множество творений древности и творений новейших,.
139
Киево-Могилянская академия
где вкус, ученость и философия наложили печать •свою...»
Библиотека Академии, комплектовавшаяся в течение двух веков и представлявшая собой уникальное собрание мирового значения, сыграла выдающуюся роль не только в формировании знаний и мировоззрения многих поколений преподавателей и студентов, но и в развитии украинской культуры. Из ее фондов формировались либо пополнялись многие библиотеки Украины, в частности библиотеки Переяславской, Черниговской и других
Григорий
СКОВОРОДА
(1722—1794)
«Оставь предрассудки, омой совесть, а потом одежду, откажись от всех своих заблуждений и поднимайся».
Г. Сковорода
коллегий. Десятки выпускников Киево-Могилян- ской академии, для которых книга была постоянным спутником их жизни и деятельности, способствовали основанию многих библиотек в различных городах России и Белоруссии, передав в дар учебным заведениям, в которых они трудились, свои, собранные в течение жизни, уникальные книжные собрания.
До нашего времени библиотека Киево-Могилян- ской академии не сохранилась. Больше всего она пострадала от пожаров. Так, в 1780 г. сгорело около 9 тыс. томов, в 1811—около тысячи. Возможно, пожары уничтожили и те источники, которые хранили не обнаруженные на сегодняшний
140
Центр просвещения и науки
день сведения из истории нашей страны. Уцелевшие рукописные и печатные фолианты академического книжного собрания хранятся в библиотеке АН УССР. На некоторых из них можно увидеть автографы профессоров Академии, известных украинских и русских деятелей прошлого. Книги эти — живые свидетели былого величия Киево-Могилян- ской академии.
Итак, обзор учебного процесса в Киево-Моги- лянской академии и книжного собрания ее библиотеки убедительно свидетельствует, что на протяже-
Иреней
ФАЛЬКОВСКИИ
(1762—1823)
«...Учил чистой и высшей математике, архитектуре, истории и поэзии, философии и богословию...
Дорогой отчизне моей нужные знания я всегда любил...»
И. Фальковский
нии своей почти двухвековой деятельности она была выдающимся центром просвещения и науки, тесно связанным с общественно-политической жизнью страны.
Учебным курсам Киево-Могилянской академии не была присуща узкая теологическая направленность, как это пытались доказать некоторые представители дворянско-буржуазной историографии. Они носили общеобразовательный характер. Про- фессоры Академии были не священниками и теологами (хотя и принимали иногда монашеский' сан, отдавая дань времени), а людьми светскими, высокообразованными, просветителями и патриотами.
141
Киево-Могилянская академия
В эпоху разложения феодального строя, в сложных условиях освободительной борьбы на Украине, длившейся почти столетие, Киево-Моги- лянская академия не только выстояла, но была прямо причастна к этой борьбе, утверждая всей своей деятельностью право украинского народа на независимое существование, закономерность исторически обусловленного союза восточнославянских народов, значимость украинской культуры в мировом культурном процессе.
Административная структура Академии. Киево- Могилянская академия постоянно заботилась о поддержании на высоком уровне учебного процесса, обеспечении всех курсов высокообразованными преподавателями. Уже в. первые годы своего существования Киевская братская школа быстро выделилась из ряда других братских школ прежде всего своими преподавателями — учеными, писателями, опытными педагогами, приглашенными из различных культурных центров Украины. Это — Иов Борецкий, Мелетий Смотрицкий, Касиян Сакович, Фома Иевлевич, Исайя Трофимович-Козловский, Сильвестр Косов и др.
Вскоре будущая Академия начинает готовить преподавателей из числа своих воспитанников. Известные ученые Софроний Почасский, Епифаний Славинецкий, Арсений Сатановский, Феодосий Са- фонович, Иоаникий Галятовский занимали профессорские и ректорские должности в Коллегии уже в 50-х годах XVII в. Большая часть преподавателей, получивших образование в Коллегии, отличалась глубокими знаниями, эрудицией, широтой мировоззрения, способностями к научному поиску.
В то же время Академия в целях подготовки высокообразованных преподавателей направляла своих воспитанников и в зарубежные университеты. Для нее не были характерными национальная или религиозная ограниченность. Многие студенты Академии продолжали занятия в католических и протестантских учебных заведениях Польши, Чехии, Австрии, Германии, Нидерландов, Франции, Италии, Англии.
Академия не имела специальных стипендий для направления студентов за границу. Иногда средст-
142
Центр просвещения и науки
ва для обучения в зарубежных университетах предоставляли ректоры и протекторы. Среди них — Петр Могила, Сильвестр Головчин, Рафаил Забо- ровский, Варлаам Ясинский, Самуил Миславский и др Стремление молодежи пополнять знания в зарубежных учебных заведениях поддерживалось всегда. И главное, Академия давала своим воспитанникам такой высокий уровень знаний, который позволял им успешно обучаться в любом зарубежном университете по любым специальностям.
Преодолевая различные препятствия, многие могилянцы отправлялись за границу, чтобы «насытиться совершенством наук... на собственные средства, соединенные с неимоверной бедностью, для продолжения и получения высших наук на благо отечества»,— писал в 1766 г. киевский генерал-губернатор Глебов Екатерине II, пытаясь привлечь ее внимание к нуждам Академии и добиться хоть каких-нибудь стипендий для студентов.
В XVII в. значительная часть студентов отправлялась учиться в университеты Польши. Там обучались М. Смотрицкий, К. Сакович, И. Трофимович, С. Косов, И. Кононович-Горбацкий, Л. Баранович, В. Ясинский, С. Яворский и др. С конца XVII и на протяжении XVIII в. студенты Академии все чаще направляются в университеты Германии, Франции, Англии, Италии, Нидерландов. В их числе И. Гизель, И. Кроковский, Ф. Прокопович,
B. Лащевский, Н. Нащинский, К- Крижановский,
C. Тодорский, С. Миславский, И. Фальковский, Ф. Кролик и др. Они возвращались домой, вооруженные знанием новейших достижений европейской науки, привозили с собой новые книги и учебники и, как правило, работая в Академии, продолжали поддерживать научные связи с теми университетами Европы, в которых обучались.
Об уважении, которым в то время пользовались образованные люди в украинском обществе, говорится в воспоминаниях И. Ф. Тимковского, директора Новгород-Сиверской гимназии, обучавшегося в Академии во второй половине XVIII в.: «Тогда в нашем крае не было еще слышно той «высокой» истины, что благородному человеку для себя, света и службы не много науки надобно. Мы росли сре¬
143
Киево-Могилянская академия
ди голов, обученных не только в Киеве, но поименно в Кенигсберге, Лейпциге, Лейдене, Геттингеме, Оксфорде и Эдинбурге. Такие были глубоко чтимы».
В Академии работали также преподаватели из России и Белоруссии. Еще в Киевской братской школе учителями были выходец из России Федор, белорусы С. Могилевьянин и Ф. Иевлевич (ректор школы). В 50-х годах XVIII в. русский язык и поэтику преподавал уроженец Воронежской губернии Д. Сигиревич.
Приглашались и иностранцы. В 1672—1678 гг. философию в Академии читал грек Паисий Лига- рид (похороненный на территории Братского монастыря). В 1742 г. класс синтаксимы вел далматинец Е. Скерлетов, воспитанник загребского иезуитского училища, а затем — Киевской академии. В 70-х годах XVIII в. французский язык преподавали «природные французы» Маргасту де Зееми- лир, Пьер Брульон, немецкий — Карл Фиген и т. п.
Ответственность за подбор преподавателей лежала на академической корпорации. Ежегодно в августе происходили выборы новых преподавателей и перераспределение учебных и административных обязанностей. Выдвигать кандидатуру на учительскую или профессорскую должность имел право каждый член корпорации. Так, в 1759 г. на замещение вакантной должности профессора поэтики были выдвинуты три кандидатуры. Ректор Д. На- щинский, префект С. Миславский и учитель иностранных языков К. Крижановский рекомендовали И. Максимовича — учителя синтаксимы и С. Винницкого — учителя инфимы, которых «первого степень, второго природа к занятиям пиитическим рекомендуют в ту школу». Учитель грамматики, риторики и немецкого языка В. Халчинский рекомендовал только Максимовича, «которому и степень другая полагается, и, кроме того, как ученостью, так и природой достоен преподавать пиитическую науку». Сам Максимович рекомендовал избрать на эту должность выпускника Академии А. Дьяковского. Большинство голосов получил Максимович.
Высокими были моральные и этические требо¬
144 Центр просвещения и науки
вания, предъявлявшиеся к преподавателям. Это правило сохранилось еще со времен братских школ и неоднократно подтверждалось академическими инструкциями. Им руководствовались как при избрании преподавателей, так и при переводе их на высшие должности. «Деятели науки,— подчеркивалось, например, в 1-м пункте академической инструкции 1734 г.,— всегда должны служить для учеников образцом... скромности, вежливости, а также должны являть собой пример не только внутренней чистоты души, но и внешней аккуратности тела и одежды. При этом нужно следить, чтобы недостойные не допускались к высшим ступеням академического учения».
Академия, как высшее учебное заведение, пользовалась правом избирать не только преподавателей, но и ректора. Он избирался из числа академических профессоров, затем на торжественной церемонии происходило посвящение в ректоры и вручение «ставленных грамот». В конце XVII — начале XVIII в. кандидата на ректорскую должность утверждал еще и гетман. Иногда ректора, который утверждался еще и настоятелем Киево- Братского училищного монастыря, избирала не только академическая корпорация, но и представители высшего духовенства и студенты-богословы.
Ректору принадлежала верховная власть в Академии. Он утверждал учебные планы и отчеты преподавателей, санкционировал перевод студентов в высшие классы, был верховным судьей над преподавателями и студентами, наказывал за поступки «несовместимые с правилами чести и общественными обязанностями», а также контролировал и регулировал академическую смету. В обязанности ректора входило дважды в неделю посещать лекции преподавателей. Он же, как правило, заведовал кафедрой богословия.
Вторым после ректора лицом в Академии был его первый помощник — префект. Он назначался ректором. Префект отвечал за учебный процесс, посещал лекции, контролировал поведение студентов и заботился об их материальном содержании. Он же возглавлял суд, который рассматривал конфликты между преподавателями и студентами.
145 Киево-Могилянская академия
Неудовлетворенные заключением префекта могли апеллировать к ректору. Конфликты между преподавателями и префектом, или студентами и префектом мог решать только суд под председательством ректора. Студентам не разрешалось обращаться с жалобами непосредственно к протектору Академии (митрополиту), «минуя верховную академическую команду, то есть ректора».
Третьим административным лицом был суперинтендант, который избирался из учителей. В его обязанности входило осуществлять надсмотр за бурсами и квартирами, где проживали студенты.
Новоизбранные преподаватели начинали читать лекции преимущественно в низших классах, лереходя вместе со своими воспитанниками в последующие, высшие классы. Академическая инструкция требовала от преподавателей эффективно проводить занятия, честно относиться к своим обязанностям: «Учитель каждый день, заходя в свою школу (класс.— 3. X.), должен даром времени не терять, развлекая учеников пустыми басенками или другими бесполезными разговорами, а сразу же дело начинать и заботиться о наицелесообразнейшем использовании времени».
Подготовка к лекциям требовала много времени и глубоких, разнообразных знаний, поскольку, переходя из класса в класс вместе со своими учениками, преподаватель заранее должен был овладевать мастерством преподавания, необходимым для следующего, высшего класса, а также составлять свой лекционный курс.
О добросовестном отношении преподавателей к своим обязанностям свидетельствует, например, поданное на имя ректора прошение преподавателя грамматического класса Саввы Пальмовского (1767), в котором он просит освободить его от обязанностей учителя из-за плохого зрения. «Читать книги латинские не могу,— пишет Пальмов- ский,— учителю же читать книги беспрерывно нужно».
Документы свидетельствуют о том, что студенты с уважением относились к своим учителям и наставникам, искренне восхищались их знаниями, эрудицией, человеческими качествами. Афанасий
146 Центр просвещения и науки
Лобысевич, переводчик при гетмане Разумовском, обучавшийся в Академии в 1747—1753 гг., в письме к своему бывшему коллеге по учебе Георгию Ко- нисскому от 30 сентября 1794 г. с восхищением вспоминает студенческие годы и преподавателей Академии: «...Щербацкий — отменный талант в
изъяснении правил греческого языка... Нашинский — переводы и поэзию российскую введший, Максимович — краса ипостаси и гласа человеческого, муж двух миров (знаток западных и восточных языков.— 3. X.) и великой учености».
С теплотой отзывается о преподавателях Академии И. Ф. Тимковский: «...Виктор Прокофьевич Антонский родом из села Погребков из-под Нежина. Он был отлично заметен и уважаемый, учения сильного, остроумен и сладкоречив, крепкого здоровья и благовиден... Французскому языку (учил.— 3. X.) сначала киевский гражданин Лапкевич, с резной латинской надписью на воротах дома, ходил в богатой черкеске, с высокой тростью и в праздник с дорогой саблей; учил gratis, за что портрет его поставлен был при входе в Академическую конгрегацию, а после него — содержатель пансиона и частных уроков француз Брульон, который гордился искусством топографа и устроил магистрату солнечные часы на ротонде фонтана. Я много всем обязан...»
Поддерживая просветительские тенденции Академии, ее преподаватели придавали большое значение обучению и воспитанию студентов, готовили их к активной общественной жизни. Они играли исключительно важную роль в становлении Киево- Могилянской академии, укреплении того положения, которое она занимала в истории отечественного образования и просвещения.
Гуманистические основы Академии. Киево-Мо- гилянская академия представляла собой всеукра- инский просветительный центр, всей своей деятельностью способствовавший укреплению у народных масс чувства национального единства. В условиях, когда украинские земли были разъединены и входили в состав разных государств, это имело особенно важное значение. В Академию направлялась молодежь со всех регионов Украины — с Киевщи¬
147 Киево-Могилянская академия
ны, Левобережной и Слободской Украины, Запорожья, Волыни, Подолии, Галичины, Буковины, Закарпатья. Много было выходцев с Левобережья. Списки студентов свидетельствуют о том, что практически не было здесь такого города или села, откуда не отправляли бы детей в Академию.
Немало молодежи приходило из украинских земель, находившихся под властью Польши. В условиях сильнейшего национального гнета, насильственной полонизации и окатоличивания, в чем не последнюю роль играли католические школы, мо¬
лодежь с Правобережной Украины тянулась к Киевской академии — единственной православной высшей школе в Восточной Европе. В академических списках числятся студенты-украинцы из Бара, Бережан, Бича, Бердичева, Збаража, Винницы, Зборова, Дрогобыча, Лубен, Житомира, Каменца, Куликова, Львова, Луцка, Мостищ, Острога, Пере- мышля, Поморян, Рогатина, Самбора, Стрия, Сидорова, Требовля, Товстого, Тислиницы, Ярослава и других городов, а также из многих сел. Они числились как «зарубежные» или «Польской области студенты». В 1738 г. митрополит Р. Заборовский как протектор Академии сообщал в Синод: «Студенты Киевской академии суть люди разного звания из Малороссии, а паче большое количество из-за рубежа, с Польской области приходят»
148
Центр просвещения и науки
Корпус Киево-Могилянс- кой академии. 1860 г.
Академическая аудитория. XIX в.
Профессорская кафедра Академии
В Академию приходила также молодежь из Закарпатья, которое было в то время форпостом украинских земель на Западе. Народные массы подвергались здесь особенно жестокому гнету. Поэтому исторические культурные связи с Украиной и Россией имели исключительно важное значение в борьбе закарпатских украинцев за социальное и национальное освобождение. Закарпатцы приходили в Академию из Мукачево, Ужгорода, Хуста, Кошице и других городов и сел.
Выходцы из Закарпатья, Правобережной и Западной Украины на период обучения в Академии получали специальное разрешение на временное жительство в Киеве. После окончания учебы большинство из них возвращались в родные места,
чтобы своим самоотверженным трудом способствовать развитию образования, распространению идеи объединения украинских земель.
Следуя традициям просветительства, получившим развитие в деятельности братских школ, Киево-Мо- гилянская академия придерживалась демократических принципов в организации своей внутренней жизни и воспитании студентов, чем снискала особые симпатии и популярность среди молодежи. Академия являлась об-
149
Киево-Могилянская академия
щеобразовательным высшим учебным заведением, в котором имели право обучаться выходцы из всех сословий — знати, казацких старшин, казаков, духовенства, мещан и крестьян.
В XVII—XVIII вв. уже не в зарубежные университеты, а в Киево-Могилянскую академию направляют своих детей известные украинские роды Полубенских, Мужиловских, Миклашивских, Про- скур, Сущанских, Лизогубов, Забил, Танских, Косачей, Балаганов, Марковичей, Катериничей, Ма- зариков, Тарновских, Туманских, Лагод, Сулим, Гамалий, Зертыс-Каменских, Горленков, Безбород- ков, Лазаревских, Ханенков, Дунин-Борковских, Скоропадских, Кулябок, Полетик, Лисовицких и др.
В 1700 г. под жалобой митрополиту Варлааму Ясинскому на несправедливые действия магистрата в отношении студентов Академии подписались от имени студенческой конгрегации Григорий Новицкий— префект конгрегации, Семен Мирович — вице-префект, полковниченки: переяславский —
Семен Лизогуб, черниговский — Семен, прилуц- кие — Василий и Павло и др.
Ф. Титов писал по этому поводу: «Вряд ли мы преувеличим, если скажем, что вся вообще православная южно-русская дворянская аристократия и малороссийская военная старшина в XVII столетии воспитывала своих сыновей в Киево-Братской коллегии». Такое положение сохранялось вплоть до второй половины XVIII в. Образование в Киевской академии получили сын Богдана Хмельницкого — Юрий, гетман Украины Иван Са- мойлович и некоторые другие гетманы, прославленный полковник Семен Палий и его дети, государственный деятель периода Освободительной войны Силуян Мужиловский, большинство генеральных войсковых старшин и др.
Многие государственные деятели Украины с величайшим уважением относились к Академии, высоко оценивали ее роль в общественной жизни. Так, Б. Хмельницкий в различных документах и универсалах неоднократно подчеркивал значение Киевской академии, привлекал для решения важных государственных вопросов таких ее деятелей,
150
Центр просвещения и науки
как П. Могила, И. Гизель, О. Старушич, Л. Баранович, И. Сафонович и др.28
Однако основной контингент учащихся Киево- Могилянской академии составляли не дети знати, а выходцы из семей казаков, мешан, священников, крестьян. В неполном списке студентов класса инфимы и грамматики за 1736/37 учебный год числилось: «сынов казачьих»—16, «сынов мужичьих»— 14, «сынов мещанских»—15, «сынов священников»—15. Из 166 студентов класса поэтики и риторики 34 были из крестьян, 22— из казацкой старшины, 14 — из казаков, 9 — из мещан, 1 сын эконома, 1— рабина, 2 — неизвестного происхождения, остальные из духовенства.
В классе поэтики и риторики в 1763 г. учились: «Александр Григорович, города Киева, сын мещанина; Андрей Хоменский, полка Лубенского, города Константинова, сын священника; Антон Александрович, полка Прилуцкого, города Прилук, сын судьи полкового; Андрей Кандыба, полка Нежинского, города Конотопа, сын бунчукового товарища; Гнат Ханенко, полка Киевского, сотни Бобро- вицкой, села Мокрицы, сын бунчукового товарища; Василий Лебединский, полка Слободского Харьковского, города Мерефы, сын посполитого; Василий Лазаревский, полка Стародубского, местечка Семеновки, сын посполитого; Василий Иванецкий, области Цесарской, полка Скецкого, села Кривого, сын посполитого; Василий Росенский, Новороссийской губернии, Черного гусарского полка, города Новомиргорода, сын священника; Герасим Бохоновский, полка Киевского, города Киева, сын посполитого; Григорий Омелянович, полка Нежинского, сотни Глуховской, села Хохловки, сын бунчукового товарища; Данило Устимович, полка Киевского, города Киева, сын цехового; Демьян Га- малия, полка Полтавского, местечка Нового Санжарова, сын казака; Игнатий Клементовский, области Польской, уезда Ладыженского, города Ладыжина, сын посполитого; Иван Барышникевич, области Польской, уезда Новгородского, города Слуцка, сын мещанина; Иван Грезетовский, полка Острожского, города Рыбного, сын казака; Михаил Гокало, полка Киевского, города Киева, сын
151
Киево-Могиллнская академия
атамана Киевского; Михаил Вольский, области Польской, уезда Львовского, города Чорнобыля, сын священника; Михаил Фотинский, области Польской, уезда Житомирского, сын рабина жидовского; Яков Скаржановский, полка Переяславского, сотни Воронковской, села Старого, сын посполитого» и др.
Эта особенность — всесословность была наиболее характерной из всех гуманистических традиций Киево-Могилянской академии. Академия всегда следовала ей, что неоднократно подчеркивалось во многих официальных документах. В 1666 г. Киевский воевода П. В. Шереметев в письме к русскому царю характеризовал Киево- Могилянскую академию как заведение, где обучаются «всяких чинов люди». Такое положение было закреплено царской грамотой от 1694 г., в соответствии с которой разрешалось читать в Академии высшие науки «...детям великороссийских и мало- российских жителей разных чинов», а также — грамотой 1701 г. Составляя в 1734 г. академическую инструкцию «Leges academicae...», Р. Заборов- ский первым пунктом подчеркивает: «В Академию должен приниматься для получения знаний любой свободный человек всякого звания и сословия, только бы исповедовал восточную христианскую веру и имел способности к учению». При этом следует учесть, что еще в 1728 г. Синод издал носившее реакционный характер постановление относительно Московской академии: «Помещичьих людей и крестьянских детей от помянутой школы отлучить и впредь таких не принимать». Царское правительство, однако, не решилось нарушить древние привилегии Киево-Могилянской академии и вновь подтвердило их в 1742 и в последующие годы.
Следовательно, на протяжении всего периода своего существования Киево-Могилянская академия оставалась всесословным учебным заведением. Ее аудитории всегда были заполнены молодежью, исключая годы войны, стихийных бедствий, эпидемий.
В первой половине XVII в. в Киевской коллегии обучалось ежегодно несколько сотен человек.
152
Центр просвещения и науки
В 40—50-х годах, когда народные массы Украины вели освободительную войну, классы Коллегии опустели. По свидетельству современников, большая часть студентов, а также преподавателей вступили в войско Б. Хмельницкого.
С 50-х годов XVII в. количество студентов ежегодно увеличивается. Особенно это становится заметным в 80-х годах, после прекращения военных действий на Украине. В 1700 г. в Академии насчитывалось уже 2000 студентов, в 1710 — более 2000. В 1710—1711 гг. во время эпидемии чумы студентов осталось около 100, однако уже в 1715 г. их количество возросло до 1100. С 20-х по 40-е годы XVIII в. количество студентов в Академии не превышало 800. Это, очевидно, было связано с открытием в 1727 г. Харьковской коллегии. В 1744/45 учебном году в Академии числилось до 1100 студентов. Примерно столько их было до 70-х годов XVIII в.
В сентябре 1770 г. в Киеве снова вспыхнула эпидемия чумы. Из 20 тыс. жителей Подола погибло свыше 6 тыс. Несмотря на строжайшие меры предосторожности, принятые местными властями, люди пробирались через санитарные кордоны, уходили из Киева, спасаясь от страшной участи. 21 сентября 1770 г. академическая корпорация сообщает в консисторию, что в связи с эпидемией «только около полторы сотни студентов во всех школах находится, тогда как в предыдущие годы более тысячи собиралось», и просит разрешения, «...чтобы еще большее зло и вред не умножились, до благополучного освобождения от такой опасности (студентов.— 3. X.) распустить». Консистория дает согласие.
В последующие годы количество студентов в Академии уменьшается, что было обусловлено, главным образом, открытием новых учебных заведений в России.
Организация учебного процесса. Учебный год в Академии начинался 1 сентября и заканчивался в первых числах июля. Однако новых студентов зачисляли практически на протяжении всего учебного года. Так, академические ведомости за 1763/64, 1764/65, 1768/69, 1769/70 и другие учеб¬
153
Киево-Могилянская академия
ные годы свидетельствовали о том, что новичков зачисляли, когда бы они ни пришли — в октябре, декабре, феврале, апреле, мае, июне и даже в июле.
Не было в Академии и возрастных ограничений. Например, в классе инфимы и грамматики, то есть во втором и третьем младших классах в 1736/37 учебном году находились ученики в возрасте от 11 до 24 лет.
Чтобы стать студентом, сначала надо было пройти собеседование у префекта, который определял в какой класс зачислить новичка. Затем уже преподаватель класса записывал его «в реестр аккуратный», где отмечал «кто из учеников какого сословия и когда прибыл и выбыл из школы, и сколько ему от роду лет, и чей он сын». В конце учебного года преподаватели давали заключение об успехах студентов по всем предметам. Оно фиксировалось в «школьных каталогах». Привлекает внимание гибкая система оценки знаний и, в определенной мере, способностей и прилежания студентов.
Например, в ведомости за 1736/37 учебный год по классу инфимы в графе «какова учения» читаем следующие характеристики: «хорошего», «мерного», «тщательного», «не слабого», «слабого», «худого», «безнадежного». В каталоге класса поэтики за этот же год в графе «какова состояния» читаем: «мерен в состоянии, в учении мало надежен», «постоянен и в учении тщатлив», «изрядного состояния и доброй надежды», «неподозрителен, в учении умерен», «постоянен, в учении ленив», «постоянен, ко учению весело охочий и тщатли- вый», «добронравен и в учении скоропостижен» и т. д. В другой ведомости за 1769/70 учебный год по классу поэтики в графе «кто в науке понятен, а кто непонятен» значится: «преизряден», «очень изряден», «добр», «превосходно добр», «средст- вен», «очень средствен», «благонадежный», «понятен», «прилежен». Конечно, существовал и текущий контроль знаний студентов. Это: разнообразные домашние задания, опрос во время уроков, ежесубботнее повторение материала за неделю, трижды в году экзамены и т. п.
154 Центр просвещения и науки
Философы и богословы никаких домашних за* даний не выполняли и экзаменов не сдавали. Но в конце каждого семестра они писали так называемые «большие диссертации» и защищали их в присутствии всех студентов.
Составной частью учебного процесса были диспуты. В Академии им придавали очень большое значение, считалось, что диспуты — важнейшее средство усвоения знаний, приобретения эрудиции. Об этом даже говорилось в пункте 22 академической инструкции «Leges Academicae Kievo- Mohilanae»: студентам, игнорирующим диспуты, «мест не давать или даже данных лишать, поскольку из этого видно, что они только именем школы похваляться хотят».
Диспуты были ежесубботние, так называемые «домашние» и публичные, которые, как правило, проводились в конце учебного года. На «домашних» диспутах студенты полемизировали по материалам, прослушанным за неделю. Один из студентов обосновывал свои выводы. Три оппонента, также из студентов, ему возражали. При этом разрешалось критиковать и преподавателя. Большое внимание на диспутах уделялось знанию материала, но особенно — умению логически обосновывать свои доводы.
Торжественно проводились диспуты в конце учебного года по окончании определенных учебных курсов, а также в честь посещения Академии знатными особами. Накануне диспута на воротах Академии вывешивались афиши (конклюзии), нарисованные лучшими академическими художниками. В них сообщалось, где и когда состоится диспут, а также его тема и тезисы, с тем чтобы к диспуту могли подготовиться и принять в нем участие все желающие.
Утром, в день диспута, из ворот Печерской Лавры выезжал в направлении Академии митрополит в карете, запряженной по случаю торжеств восьмеркой лошадей. Его сопровождали два всадника. За каретой следовали экипажи со знатными людьми, а также ехали и шли родственники студентов и все желающие присутствовать на диспуте. Звонили колокола студенческой конгрегацион-
155
Киево-Могилянская академия
ной церкви, во дворе Академии пел хор студентов, одетых в классические греческие или национальные костюмы, пение сопровождал академический ■оркестр. Студенты провозглашали речи в честь знатных людей на разных языках и приглашали их в диспутный (конгрегационный) зал. Часто желающих послушать ученое слово было так много, что большой диспутный зал Академии не мог всех вместить. Когда все рассаживались и наступала тишина, вызывались противники. Диспут начинался...
Максим
БЕРЛИНСКИЙ
(1764—1848)
«С его именем навсегда будет связана честь первого историографа Киевской академии и нашего Киева».
Ф. Титов
Иногда на богословские диспуты приглашались католики или униаты. Известно, что такие диспуты проводил профессор И. Гизель и другие ученые Академии. Научная полемика порой перерастала в страстные споры, в выступления, направленные против шляхетско-католического произвола, в защиту прав украинского народа, его религии, культуры, независимости.
Следует отметить еще одну особенность Академии: неуспевающие студенты не отчислялись.
Оставаться в одном классе студент мог столько, сколько хотел, «по искательству совершенного знания и науки». Иногда студенты возвращались из высших классов в низшие «подтверждать знания».
156 Центр просвещения и науки
После окончания всего курса обучения или какого-либо старшего класса студенты получали аттестаты с подписью ректора или префекта и академической печатью. -Ученикам грамматических классов выдавались свидетельства об окончании «латинских классов».
Аттестаты представляли собой свидетельства об образовательном цензе без обозначения успехов в учении. Встречаются и исключения — аттестаты, в которых в произвольной форме даются полная характеристика студента и даже рекомен-
Николай БАНТЫШ- КАМЕНСКИИ (1737—1814)
«Историческая правда никогда не может быть сокрыта, как бы ее не скрывали».
Н. Бантыш-
Каменский
дация по возможному применению его способностей.
Таким является, например, аттестат студента Академии Т. Александровича, выданный в 1743 г.: «Предъявитель сего, пан Тимофей Александрович,, продолжительное время в Академии Киевской обучался, и все науки, которые обычно там преподаются, прошел ревностно и непорочно... а поэтому уже честное свидетельство иметь может». Далее ректор Сильвестр Кулябка «праведно свидетельствует»: «Названный пан Тимофей Александрович риторическое, философское и богословское учение завершил с надлежащим старанием* пользой своей и других превзошел;
157
Киево-Могилянская академия
Нрава честного и непорочного, всю в Академии жизнь свою проводил;
Порученных его присмотру учеников содержал со всею честностью и поучением добрым;
В учении достиг таких успехов, что риторику и другие науки с похвалой и пользой для тех, что будут слушать его, может в совершенстве сам преподавать.
Киево-Братского монастыря архимандрит и ректор Сильвестр Кулябка. M(anus) P(ropria)».
Представляет интерес аттестат, выданный студенту И. Вишневскому в 1751 г. префектом Г. Ко- нисским для предъявления в консисторию в связи •с назначением его священником киевской Злато- устской церкви: «1751 года, октября 10 дня в Академии Киевской О' бывшем богослове Иоанне Вишневском наведена справка, как именно в каждой школе (классе) он в обычных школьных каталогах записан.
...С инфимы так: после Рождества Христового не по правилам пришел и мало или ничего даже к концу года не уразумел.
С грамматики: дитя заиковатое, весьма подло училось.
Второй год с грамматики же: по натуре заико- ватый, второгодник, мало чего в художестве своем успел.
С синтаксимы: средний в понимании и рассуждении, учился неплохо под страхом, школьным требованиям отвечал.
С поэтики: соображения последнего, пытался быть старательным в учении и в школе часто бывал, однако должности своей не отвечал и очень мало успел с поэтики.
Второй год с поэтики же: второгодник — поэта пришел в школу сентября 4 дня, старательно учил поэтику, успевал со средними, сидел до конца года.
С философии: честный, не ленивый, не непонятливый.
С фары же и риторики за те годы, что он там учился каталогов не сохранилось, потому что этим каталогам особенной сохранности и передачи из рук в руки не было, так же и с богословия пана
158 Центр просвещения и науки
отца архимандрита Ляскоронского каталоги его учеников не сохранились...»
Учились в Академии обычно столько, сколько могли. Протектор Академии Р. Заборовский писал в Синод, протестуя против системы жесткого учета студентов: «студентов... как свободных людей, в школах Киевских свободно принимают и сколько кто пожелает обучают. Временами число их увеличивается, а временами уменьшается: одни в иные школы, другие — в разные, какие кто пожелает звания, по старинным местным обычаям, отходят».
Студенты оставляли Академию в силу различных причин. Чаще всего из-за страшной нужды, которая гнала их на поиски куска хлеба, а также— по болезни, семейным обстоятельствам и т. п. Так, философ Петр Ямницкий в прошении митрополиту сообщает, что «по воле матери с девкой браком сочетался», посему просит его отпустить из Академии. Значительная часть студентов уходила из Академии после окончания класса риторики, устраиваясь на службу.
С 50-х годов XVIII в. многие студенты направлялись в медицинские учебные заведения России. По распоряжению Синода и приглашению медицинских учреждений Академия направила в Россию «для обучения медико-хирургии и фармации» с 1754 по 1768 г. 300 студентов, в 1777 — 24, в 1778 — 22, в 1788 г.— 29 студентов и т. д. Часть студентов Академии поступала в Московский университет и в университет при Петербургской Академии наук, некоторых вместе с преподавателями направляли в Славяно-греко-латинскую академию.
После опубликования в 1786 г. «Устава народных училищ Российской империи» возникла острая потребность в учителях. Для их подготовки в Петербурге было открыто Народное училище и первыми его учениками стали 45 киевских студентов. По просьбе председателя Комиссии народных школ, воспитанника Киево-Могилянской академии графа П. Завадовского Академия еще несколько раз посылала в Народное училище своих студентов.
Воспитанники Киево-Могилянской академии,
159
Киево-Могилянская академия
поступавшие в другие учебные заведения, как правило, отличались основательной подготовкой, знанием языков, хорошим воспитанием. По этому поводу в благодарственном письме Киевской академии Завадовский писал: «Между всеми, присланными к должностям учительским... в разные времена и из разных духовных семинарий, людьми наилучшими, наиспособнейшими, а в то же время высокоморальными оказывались всегда те, кто обучался в Киевской академии».
В XVII—XVIII вв. большая часть студентов Академии были светского присхождения. Во второй половине XVIII в. положение изменилось. Причиной этому были специальные указы Синода и Киевской консистории, которые неоднократно издавались, начиная с 1722 г. и особенно часто — во второй половине XVIII в. Сущность их состояла в следующем: священники обязаны отдавать своих детей в учение под угрозой штрафа, потери прихода или перевода «в компут мужичий».
Поэтому количество студентов духовного происхождения в указанный период возрастает. Однако это вовсе не свидетельствует о том, что Академия превращалась в духовное заведение. Ее учебные программы не изменились и студенты, как и раньше, могли избирать себе специальность и светского и духовного характера. Как указывают документы, преимущественная часть студентов (в том числе дети священников), даже проходивших полный курс обучения, включая богословие, готовили себя к светской, а не духовной деятельности. Так, из 52 студентов, окончивших богословский курс в 1729 г., только 16 приняли духовный сан. Богословский курс, например, закончили и такие известные ученые и просветители, как Г. Сковорода, Н. Бантыш-Каменский, Н. Амбодик и др.
Нередко происходило и так, что студенты, изъявившие желание принять сан священника, не хотели кончать богословский курс. Консистория пыталась применять к таким студентам меры как принудительного, так и поощрительного характера. В 1761 г. по инициативе митрополита А. Мо- гилянского консистория издает указ: «Студентам Киевской академии, которые готовятся стать свя¬
160 Центр просвещения и науки
щенниками, и особенно тем, кто еще не имеет тридцати лет, кончать учение богословием, в противном случае тем, кто не закончит богословия, богатые приходы даваться не будут». Приходским священникам, имевшим дочерей, предписывалось «...дочек своих за неученых не выдавать под угрозой потери мест». С целью заставить кандидатов в священники оканчивать полный академический курс, устанавливались следующие правила: богословы могли жениться на дочерях священников, приход которых включал 80—100 дворов, философы — 60—80 дворов, остальные — менее 60 дворов.
Многие студенты духовного происхождения оставляли богословский класс и поступали в светские, преимущественно медицинские заведения. Исследователь отечественного медицинского образования А. Я. Чистович писал: «Не будь запрета, то может быть все церковнослужительские воспитанники... свободно владевшие латинским языком, переселились бы в госпиталя. По крайней мере несомненно то, что большая часть академистов желала лучше стать врачами, чем попами»29.
Сам процесс обучения и воспитания в Академии не вызывал у студентов стремления к церковной деятельности. Отсутствие теологического воспитания констатируют прямо или косвенно некоторые академические документы. Так, в пункте III Академической инструкции, составленной ректором Конисским 18 ноября 1751 г., говорится, что, подчиняясь царским указам, священники посылают в Академию своих детей. Некоторые из них по окончании обучения требуют парафий, будучи абсолютно неподготовленными к карьере священнослужителей. Даже «когда заставить его (студента.— 3. X.) предику служить, от чего плод учения его можно узнать, то отрекается учения и с неученными равняется».
Многие студенты, обучаясь на богословском курсе, отказывались по окончании его принимать монашеский сан. Когда в 1758 г. Синод запросил список студентов, желающих принять монашество, префект Академии С. Миславский ответил: «...студенты Киевской академии, обучающиеся философии и богословию, в монахи идти не желают».
161
Киево-Могилянская академия
Небрежно относились студенты и к выполнению религиозных обязанностей. В жалобе магистрату от 4 июня 1754 г. прихожане священника Павла Лобка писали, что студенты, которые живут при Васильевской церкви на Подоле, не слушают настоятеля и на замечания его не обращают никакого внимания, что в день коронации царицы Елизаветы сеньор бурсы Стефан Григорович не был «на всенощном бдении», а на замечания Лобка ответил: «Какая надобность?» И далее: «Во время службы божьей студенты спят, а будить их пономарю опасно, так что сам настоятель вынужден, сняв епитрахиль, будить их, а едва добудится — ругают его плохими словами». В жалобе сообщалось также о том, что Лобко и ктитор церкви Гудима неоднократно просили Академию выселить студентов, но префект не реагировал.
Таким образом, как уже отмечалось, наличие студентов духовного происхождения в Киево-Мо- гилянской академии, возрастание их количества во второй половине XVIII в., вовсе не свидетельствует о превращении Академии в духовное заведение (именно это пытались доказать в свое время некоторые дворянско-буржуазные историки).
Некоторые исследователи пытались причислить Киевскую академию к духовным учебным заведениям, ссылаясь на тот факт, что среди преподавателей Академии на всех этапах ее развития были лица духовного звания и что некоторые из преподавателей затем уходили на церковные должности. В работах этих исследователей нарушен принцип научной объективности, игнорируются исторические особенности эпохи, суждения об отдельных личностях излагаются исключительно на основе их конфессиональной принадлежности.
Анализ учебных курсов второй половины XVIII в. и характера воспитания в Академии, а также общая направленность ее деятельности на удовлетворение потребностей общества свидетельствуют о том, что Киево-Могилянская академия была с самого начала и оставалась на протяжении всего периода своего существования высшим общеобразовательным, а не духовным заведением.
162
Центр просвещения и науки
Воспитательные принципы Академии. Большое внимание уделялось в Академии воспитанию студентов. Его принципы основывались на гуманистических традициях братских школ — всесословнос- ти и равенства всех в учении. Это способствовало развитию демократических идеалов, воспитанию у студентов чувства достоинства и взаимного уважения. Лучшие представители Академии верили в то, что общественный прогресс непосредственно зависит от просвещенности ума и готовили студентов к активной гражданской деятельности.
Еще П. Могила в «Анфологии» (1636)—сборнике молитв и назиданий о поведении в определенных жизненных ситуациях попытался изложить основы воспитания студенчества. Хотя основное внимание автора традиционно акцентировалось на воспитании у студентов глубокого почтения к православной христианской церкви, цель Могилы была более широкой — привить студентам чувства глубокого патриотизма, моральной чистоты,скромности, честности, уважения к родителям, старшим и т. д. Хотя «Анфологии» был свойствен некоторый педантизм, но дух благородства, доброжелательности, человеческого достоинства отличал ее от суровых аскетических поучений западной педагогики.
Со временем морально-воспитательные принципы Академии были зафиксированы в ее важнейших документах — академических инструкциях 1734, 1747, 1751 и 1763 гг.
На формирование нравственных идеалов учащихся большое влияние оказывало запорожское казачество — своим патриотизмом, храбростью и мужеством, вызывавшими восхищение молодежи. Неудивительно, что многие студенты, возмужав, уходили на Сечь, где вливались в ряды народно- освободительной армии, становились преданными защитниками отчизны.
Характерной чертой воспитательного процесса в Академии было то, что, требуя от студентов «человечности и учтивости», уважения к учителям и наставникам, беспрекословного выполнения их требований, педагоги одновременно старались привить им чувство собственного достоинства.
163
Киево-Могилянская академия
Этому правилу они неуклонно следовали в любых жизненных ситуациях. Так, посылая студентов по просьбе обер-коменданта Киева П. Вигеля в военный суд для перевода жалоб, составленных на польском языке, ректор С. Миславский предупреждал чиновников: «Однако покорно прошу, чтобы оный суд поступал с ними не повелительным образом, но с благопристойностью, которую заслуживают благопристойные люди».
Примечательно, что свое достоинство студенты защищали даже перед академическим руководст-
164
Центр просвещения и науки
вом. Например, в феврале 1763 г. 22 студента-фи- лософа отказались слушать лекции префекта Мельхиседека Орловского и подали протест протектору А. Могилянскому по поводу несправедливого наказания префектом четырех их товарищей — Романа Кривецкого, Алексея Белецкого, Семена Гамалии и Якова Костецкого. Студенты заявили, что если протектор поддержит префекта, «мы с глубочайшей нашей покорностью Вашей святости за полезное учение в Академии вынуждены будем поблагодарить и, не окончив учение,
Академические тезисы 1733 г.
Партитура концерта А. Веделя. 1796 г.
с Академии разойтись в другие места». Очевидно именно этот конфликт был причиной последующего отчисления из Академии М. Орловского.
Несомненно, академическим наставникам нелегко было влиять на разнообразный по социальному составу контингент студентов. Тем не менее существовали общие правила поведения, которые Академия стремилась последовательно проводить в жизнь. Наставники следили за тем, чтобы студенты, как советовал еще в «Анфологии» Петр Могила, ложились спать и поднимались в определенное время, спали не более семи часов, прежде чем заснуть отчитывались перед самими собой о результатах прожитого дня. Инструкции запрещали студентам «шататься по ночам, приносить в Академию оружие, а также стрелять из ружей и пистолетов», «ходить на зрелища, где совершаются кулачные бои... а тем более самим ввязываться в драку» и т. д. Чтобы предупреждать нежелательные поступки, академические наставники
165
Киево-Могилянская академия
должны были заботиться о досуге студентов — привлекать их к занятиям в хоре и оркестре, в студенческом театре, к работе в библиотеке.
В целях организации повседневного чтения «хороших книг» по инициативе профессора И. Фальковского, большого любителя и пропагандиста книги, в 1792 г. было создано студенческое «Свободное пиитическое общество». Желающие стать членами общества вносили в его фонд одну книгу и денежный вклад. Бурсакам, не имеющим средств, Фальковский разрешил пользоваться собственной библиотекой. В числе последних был, например, будущий профессор Петербургской медико-хирургической академии Д. Велланский, который проживал в Малой бурсе при Николо-При- тиской церкви на Подоле.
Преподаватель Виктор Прокопович Антонский организовал «студенческое собрание» для чтения газет «Московские ведомости» и «Новости», которые он получал от своих братьев, обучавшихся з Московском университете. «Собирались утром в воскресные дни у Антонского, а на первый звон к поздней обедне,— вспоминал участвовавший в этих собраниях И. Тимковский,— он вел нас с большими ключами в академическую библиотеку. Там оставались мы до конца обедни».
Преподаватели и наставники, заботясь о поведении студентов за пределами Академии, посещали их на квартирах и в бурсе, сопровождали на молитвы, похороны товарищей, «на берег Днепра по старым обычаям прогуливались, а также в летнее время с учениками на рекреации в поле ходили». Они стремились привить своим воспитанникам хорошие манеры, требовали «придерживаться в одежде, лице, в волосах чистоты, в походке — пристойности и в выражении частным лицам —■ почтения». Предлагали одеваться «...просто и прилично. Если же кто и оделся по моде, то это не дает ему права изменять принятые академические обычаи и смеяться над одеянием других». Одежда студентов представляла собой кирею с откидными рукавами до пят, летом у богатых — из шелковой материи, у бедных — из китайки, зимой — из сукна, по краям обшитую красным или синим шну-
166 Центр просвещения и науки
ром в узорах. В зимнюю пору под кирею надевали овчинный кожух, подпоясанный шелковым, камко- вым или шерстяным поясом. Летом — короткий кафтан из цветной материи, застегивавшийся до верха металлическими пуговицами. Штаны — красные или голубые широкие, смушковая шапка с цветным верхом, сапоги — красные и желтые с отворотами на высоких каблуках и с звенящими подковами. Такой костюм, считавшийся «шляхет- ным» в Академии, описывает В. Аскоченский.
За нарушение академических правил студенты наказывались. Наказания были различными, вплоть до исключения из учебного заведения. Конечно, педагоги Киевской академии понимали, что- многие нарушения обусловлены нищенским существованием студентов и что избежать их можно- было бы лишь изменив сами условия этого существования. Сделать этого Академия, конечно, не могла. Поэтому инструкции требовали наказывать студентов «не слишком строго, не слишком слабо, а придерживаться середины, как повелевает долг просвещенности и вежливости». Суровое наказание ожидало студентов лишь в том случае, если они грубо и неоднократно нарушали правила внутренней жизни Академии. В инструкции Р. Забо- ровского говорится: «Студенты... вовсе не подающие никакой доброй надежды, каковы: пьяницы, буяны, возмутители, ябедники и плуты, как неспособные к исправлению, должны быть изгоняемы из Академии, дабы в сообществе дурных не портились добрые».
В 1784 г. префект И. Островский докладывал протектору С. Миславскому, что студент-богослов Антон Стасевич за пьянство и бесчинства был арестован бурмистрами, сидел в колодах и был на черных работах. Возвратившись из-под ареста, Стасевич «подпиской обязался, что больше таких бесчинств совершать не будет». Но, как утверждал префект, Стасевич не впервые «оным наводит порок на академическое собрание и поныне от пьянства и ругани не воздерживается». В итоге последовала резолюция Миславского: «Оный студент Антон Стасевич из Академии исключается... а префекту и учителям строжайше подтвердить,
167
Киево-Могилянская академия
чтобы за студентами в Академии всегда был тщательный надзор». Применялись и другие меры наказания, такие, например, как лишение кондиций, то есть — «имеющихся в приватном обучении учеников», либо битье розгами публично «под оглашение школьного колокола» и т. п. На полях студенческих конспектов, в частности, можно было встретить такие рассуждения: «не только в славном Париже, но и во Львове и в других городах учеников били».
Важная роль в воспитании учащихся принадлежала студенческой конгрегации (от лат. соп- grego — собираю, объединяю). Она существовала еще в Киевской братской школе под названием «детского братства», которое благословил своей грамотой иерусалимский патриарх Феофан. Петр Могила переименовал братство в конгрегацию.
Конгрегаций было две — для старших и для младших воспитанников. Цель их — сплотить студентов, воспитать у них чувство ответственности за честь Академии, за соблюдение ее нравственных правил, дать навыки самоуправления, являвшегося организационным принципом конгрегации. Вступление в конгрегацию было добровольным и происходило в торжественной обстановке. Вступавшие давали клятву быть верными традициям Академии, умножать ее славу, никогда не забывать свою alma mater и всегда поддерживать ее морально и материально. У конгрегации была своя печать и, как самостоятельная организация, она имела право выступать в суде. Конгрегация способствовала повышению моральной ответственности каждого ее члена за выполнение задач, которые решались учебным заведением.
Сплочению студентов в значительной мере способствовали и богатые традиции Академии. В обстановке большой торжественности отмечались праздники — Благовещение, Рождество, Пасха, «дни ангела» ректора, префекта, преподавателей, проводились встречи знатных гостей, диспуты, выборы префектов конгрегации, а также траурные церемонии. Неизменной традицией было торжественное поминание 31 декабря каждого года одного из основателей Киево-Могилянской
168 Центр просвещения и науки
академии Петра Могилы. В праздниках и церемониях принимала участие вся Академия.
Трижды в году (как правило, когда наступали погожие дни), объявлялись рекреации — краткий отдых от занятий. Церемония, связанная с открытием рекреаций, имела давнюю традицию. Вог как описывает ее начало в Переяславской коллегии И. Тимковский: «Сначала отбирали до
50 младших учеников, которых вел префект к архиерею, и они, став стройно в зале просили: «Recreationem, Pater, rogamus!» Он пройдет и ласково откажет. Просьба повторяется, и тогда он благословляет. Тогда все отправляются на берег Альты».
Студенты Киевской академии вместе с преподавателями шли чаще всего на Щекавицу к урочищу реки Глубочица, обязательно с оркестром, вертепом, театром, мячами для спортивных игр и пр. Дни академических рекреаций были праздниками не только для студентов и преподавателей, которые обязательно должны были находиться вместе со своими воспитанниками, но и для всех киевлян.
Таким образом, как учебный процесс, так и вся система воспитания в Киево-Могилянской академии были направлены на гармоничное формирование личности на основе принципов патриотизма и гуманизма. Человек в Академии оценивался не по происхождению или богатству, а по образованности и способности к активной гражданской деятельности. Горячо веря в просветительские идеалы, просвещенный разум и нравственные возможности человека, деятели Академии стремились к преобразованию общества путем воспитания и расширения круга познаний своих питомцев.
Материальное обеспечение Академии. В XVII в. Академия существовала за счет прибылей от поместий, которые жертвовали ей гетманы, митрополиты, богатые казаки, православная шляхта, монастыри и т. п. Все пожертвования записывались на Братский монастырь, который содержал Академию и поэтому назывался Училищным.
Значительную материальную помощь оказала Братству и его школе Галшка Гулевичивна, по¬
169
Киево-Могилянская академия
жертвовавшая в их пользу свои наследственные земли на Подоле. Гетман П. Сагайдачный завещал перед смертью Киевской, Львовской и Луц- кой братским школам большую часть личного состояния. Почти все свое движимое и недвижимое имущество передал Коллегии ее первый протектор П. Могила. Кроме того, он подарил две Лаврские волости—Вишневецкую и Гнедичи, село Процив и некоторые другие села, передал незаселенную Борщаговку под огороды, построил на территории Коллегии двухэтажный дом для занятий и бурсу.
Большое внимание уделял Киевской коллегии Богдан Хмельницкий. «Не уймуючи тех прав и ка- зания войскового», которые были сделаны до него, Хмельницкий подтверждает их «власною рукою», а также издает ряд универсалов, значительно улучшающих положение Академии. В 1651 г. он передает Академии владения ликвидированного в Киеве доминиканского монастыря. В 1656 г. жалует универсал на села, принадлежавшие ранее иезуитам: Ксаверы, Мухоеды, Плесецкое, Черно- городка, Сарновычи, Обыход и Базар. Кроме того, он неоднократно подтверждает право Братского монастыря «сытить» и продавать на праздники мед, что было довольно существенной статьей монастырских доходов. В 1654 г. Хмельницкий обращается к русскому царю Алексею Михайловичу с просьбой поддержать Киево-Братский училищный монастырь, «где ныне училище... с которого много вышло честных, умных и тебе, великому государю нашему, твоему царскому величеству на службе пригодных. Понеже несть угодно оставить то место святое, которое предки наши, наипаче же Петр Конашевич Сагайдачный, славной памяти гетман Войска Запорожского сооружи... да память вечная будет от тех училищ брацких киевских» 30.
Поддерживали Академию материально также гетманы Д. Многогрешный, И. Самойлович, И. Мазепа, Д. Апостол, И. Скоропадский и др.
В 60—80-х годах XVII в. положение Академии значительно ухудшилось. В результате продолжительных военных действий ее земли были разорены, а часть из тех, что находилась на Правобережье, потеряны. Руководители Академии обра-
170
Центр просвещения и науки
щались за материальной помощью то к русскому, то к польскому правительствам, однако, кроме грамот, подтверждавших ее старые владения, Академия ничего не получала. Более того, в 1666 г. в ответ на очередную челобитную Академии царь, недовольный «шатостью» ее руководителей, велел киевскому воеводе П. Шереметеву: «Лучше бы тех школ не заводить». И только замечание последнего о том, что это будет «киевским жителям в великое оскорбление», вынудило царя не настаивать на своем решении.
Значительно улучшилось положение Академии после подписания договора между Россией и Польшей, по которому Киев окончательно перешел к России. В 1694 г. царское правительство, признав Киево-Могилянскую академию высшим учебным заведением, подтвердило ее земельные владения и другие привилегии, а также определило «царское жалование» — 50 р. и 50 четвертей ржи ежегодно. Кроме того, 200 р. должен был выделять Академии ежегодно Войсковой скарб Малороссийской коллегии. Эти 200 р. были весьма незначительной помощью и составляли мизерную часть общих затрат коллегии, бюджет которой определялся царским правительством. Например, в 1767 г. общая сумма затрат составила 186 778 р. В том числе на штат канцелярии самой коллегии — 25 083 р., на почтовую службу киевского тракта — 3949 р., «на стол его величества» (графа П. В. Румянцева.— 3. X.) —4000 р., вдове полковника, графине Дебельментовой — 300 р.,
полковнице Лановой— 1000 р. и т. д.
Таким образом, материальное положение Академии зависело в первую очередь от общих доходов Братского монастыря.
Академия содержала своих преподавателей. В XVII—XVIII вв. они получали от Академии жилье с отоплением и освещением, а также хороший стол, о чем можно судить по докладной записке ректора Д. Нащинского протектору Академии митрополиту А. Могилянскому за 1760 г.: «Префекту рыбы свежей дается по 4 порции всегда, рыбы вяленой — столько же, если нет свежей. Кроме того, дается борщ, каша и другие ку¬
171
Киево-Могилянская академия
шанья, хлеба — два на день, один ситный сборный 8-ми фунтов, другой обыкновенный столько же фунтов, а в праздник, кроме того, еще по 4 булки, пива по 7 кварт в день, масло постное отпускается по средам, пятницам по полкварты, а масло— в скоромные дни по полфунта, водка и ликеры даются по требованию префекта безотказно; меда —по кварте, соли — 5 гусок (столбиков) на неделю, сыра и яиц в зависимости от количества в монастырской трапезной». Далее с незначительными вариациями перечисляется то, что полагает-
Самуил
МИСЛАВСКИЙ
(1731—1796)
«Счастлив учитель, имеющий таких учеников. Дай бог, чтобы я был осчастливлен такими учениками».
X. Баумейстер
ся другим учителям, а также отмечается, что все они имеют право пользоваться братской трапезной. «Стол трапезной в постные дни состоит из разной рыбы, овощей, каши, борща с фасолью, галушками, а в скоромные дни — разное мясо: говядина, баранина, свинина, индюки, гуси, утки, куры и другая живность полевая. Все остальное выделяется по требованию. Отопление — за счет монастыря. Свечи отпускаются: префекту на год 300, учителю риторики — 200, грамматики и греческого языка — 300, учителям инфимы, фары и немецкого языка—150. Префекту, а также всем учителям, пользоваться коляской с лошадьми не запрещается».
172 Центр просвещения и науки
Остальное — обувь, одежду, книги и т. п. про- фессоры и учителя покупали за счет «митрополичьих консоляций» (добровольных пожертвований). Наиболее щедрым был Р. Заборовский. Из личных денег он ежегодно выделял для преподавателей 160 р., которые распределялись в зависимости от «достоинств школы», то есть класса, который вел учитель. По распоряжению Заборовско- го в пользу учителей шла также часть прибыли кафедральной канцелярии, а именно — деньги за «венечные памяти» (церковные документы о бра-
Александр
БЕЗБОРОДКО
(1747—1795)
Завещал все свое имущество на строительство Нежинского педагогического лицея, долгое время носившего его имя
ке) с Киевской епархии — от 30 до 65 р. ежегодно. Кроме того, преподаватели могли принимать подношения от богатых студентов — «панычеви консоляции», а те учителя, которые были «постриженцами» монастырей, получали какую-то долю их доходов. «Венечные памяти», однако, вскоре были отменены.
В 1742 г. митрополит Заборовский обратился в Синод с ходатайством о назначении постоянного жалования преподавателям: «...Прошу учителям Киево-Братского училищного монастыря соответственно учителям Московской академии совершить в жаловании милостивое определение, принимая во внимание, что многими ее императорского ве-
173
Киево-Могилянская академия
личества указами для посылки в разные места всегда требуются наши учительные люди». Однако Синод отказал.
В 1766 г. генерал-губернатор Киева Глебов •обратился к Екатерине II с письмом-просьбой «на содержание учителей и бедных учеников определить ежегодную денежную сумму, хотя бы по примеру Харьковского коллегиума, который количеством учеников по сравнению с Киевской академией много меньше». Кроме того, добавлял Глебов, •определенная сумма способствовала бы «открытию еще двух факультетов — математического и медицинского, а также приглашению способных учителей немецкого и французского языков».
В результате сумма, которая выделялась на Академию, была увеличена до 500 р. Преподаватели стали получать денежное жалованье от 60 до 180 р. в год. Однако коренным образом изменить материальное положение Академии это не могло.
В 1786 г. на Украине была проведена секуляризация церковных земель. Киево-Братский монастырь, как и другие, потерял свои поместья. В связи с этим на содержание Киевской академии выделялось из государственной казны 9 тыс. р. (из них 500 р. шли на содержание Переяславской семинарии). С 1797 г. эта сумма увеличивается до 12 тыс. р. в год. Преподаватели Академии были полностью переведены на штатный оклад от 50 до 350 р. в год.
Положение студентов. Большая и Малая бурсы.
•Овладевать знаниями студентам Академии приходилось в очень нелегких материальных условиях. Большинство учащихся с полным основанием именовали себя «нищенской братией». Исключением были выходцы из богатых семей. Одни жили «в своих собственных, специально для этого купленных домах, а другие — у киевских жителей квартиры с разными необходимыми харчами и дворами значительным коштом снимали». Получая хороший «родительский кошт», такие студенты жили безбедно, нанимали прислугу и инспекторов (репетиторов). Некоторые студенты, выходцы из господствующих верхов, пользовались особыми привилегиями.
174
Центр просвещения и науки
Так, в 50-х годах XVIII в. в Академии учился Сидор Кирсанов, внук атамана донского, ктитора Киево-Печерского монастыря Даниила Ефремова. По договоренности между атаманом и митрополитом Тимофеем Щербацким Сидор Кирсанов мог свободно пользоваться митрополичьей казной «для своих надобностей», оставляя расписки, по которым в конце каждого года платил его дед. Ежемесячные затраты Кирсанова доходили иногда до 30 р., сумма затрат его за 1753/54 учебный год составляла 210 р., что намного превосходило жалованье профессоров Академии. За любезность митрополита атаман Ефремов в долгу не оставался. В письме от 21 мая 1754 г. он благодарит митрополита за известия о внуке и сообщает: «Вашему преосвященству отправил я... сулы пластаной 2 тысячи, чебека пластаного 12 тысяч, чебека <...> 4 тысячи, чехони тысячу, тарани 5 тысяч да сверх того собственного дома моего посола осетрых спинок 30, тешек — то же число и одну бочку оселедца, которые прошу пожаловать приказать принять и во здравие искушать. А о внуке моем прошу, чтобы ваше преосвященство... означенного внука моего, да ж пока досконально науку кончит, прежней архипастырской милости не оставлять»31.
Большая же часть студентов жила в очень тяжелых условиях. Академическое руководство принимало некоторые меры для облегчения их существования, особенно тех студентов, которые были лишены всякой помощи. Так, по жалобе Ивана и Василия Имшенецких на старшего брата, унаследовавшего все отцовское имущество и отказавшегося помогать братьям-студентам, консистория по ходатайству Академии принимает решение: «...За такое нерадение и нелюбовь к братьям своим отлучить его, пресвитера Имшенецкого, на целый месяц от священнодействия, а доходы собирать викарию и отдавать указанным Василию и Ивану Имшенецким для исправления старой одежды и других нужд», а если и дальше старший Имше- нецкий будет уклоняться от помощи братьям, «оштрафовать его и сурово наказать».
Часть студентов Академия обеспечивала общежитием-бурсой, предназначавшимся «прежде всего
175 Киево-Могилянская академия
для беднейших воспитанников, круглых сирот и таких, которые еще с малых лет остались без родителей своих, и все свои лета, хотя и с крайней нуждою, отдают тому, чтобы, получая в таком своем бедственном положении от людей милостыню, обучаться красным искусствам, разным языкам и полезным наукам»,— так писал П. Могила, построивший первую бурсу на территории коллегии.
В 1719 г. протектор Академии Р. Заборовский строит новую бурсу на собственные средства, а также своего предшественника И. Кроковского, которые тот завещал Академии. Новая каменная бурса и небольшая больница для студентов были построены в 1778 г. на средства протектора Академии митрополита Г. Кременецкого.
Бурса постоянно была переполнена и не могла вместить всех желающих. Оставшихся размещали в так называемой Малой бурсе (в отличие от академической Большой)—в помещениях киевских подольских церквей — Добро-Никольской, Покровской, Набережно-Никольской, Ильинской, Нико- лая-Притиска, Васильевской и др.
За порядок в бурсах отвечали префект, а также его помощник — суперинтендант. Во главе Большой и Малой бурс были сеньоры, избиравшиеся из студентов, там проживающих. Состояние обеих бурс, особенно Большой, до постройки нового, каменного корпуса, было плачевным. В 1758 г. сеньор Большой бурсы Михаил Павловский в «прошении» на имя митрополита писал: «...бурса в такую негодность пришла, что жить в ней вконец невозможно,— окна и двери прогнили, а само строение так глубоко вошло в землю, что весной и в другие «...мокротные часы невозможно преградить путь воде, которая бежит в дом». От холода, страшной сырости и скученности бурсаки часто болели и умирали. Зимой 1757 г. умерло 30 бурсаков. В 1762 г. сеньор Г. Данилевский сообщает протектору, что в бурсе 26 больных, в 1766 г. больных «посещением божьим примножилось». В одном из документов сообщается о трагической зиме 1766 г. Преподаватель иностранных языков, он же настоятель академической кон- грегационной церкви Константин Крижановский
176 Центр просвещения и науки
жалуется протектору, что «много труда возле больных бурсаков положил, а особенно в этом году от Рождества до самого Воскресения Христового, отправляясь на ночь по три, иногда и по четыре раза исповедовать и причащать умирающих».
По «прошениям» сеньоров бурс Академия отпускала небольшие средства на лечение больных, ремонт печей и крыш, на отопление, «выпарку клопов» и т. д. Иногда академическое руководство обращалось за помощью в консисторию или магистрат. Так,, в 1770 г. Академия, ссылаясь на докладную сеньора бурсы Андрея Михайловского, сообщала в консисторию, что «...132 человека, находящиеся в том доме (бурсе.— 3. А.), не имеют никакой ниоткуда помощи», а в Киеве в связи с угрозой эпидемии хлеба купить невозможно, что кое-что младшим бурсакам перепадает от монастыря, но этого крайне мало, поэтому Академия просит повлиять на магистрат, чтобы тот отпустил немного зерна из государственных запасов.
Иногда жертвовали деньги «на бедных студентов» и некоторые представители знати. Так, в 1744 г. царица Елизавета подарила бурсе 1000 р. Они были использованы на ремонт, лечение больных, учебники.
Однако постоянных средств на содержание студентов, как это было, например, в Московской академии (богословы и философы там получали по 4 копейки в день, остальные — по 3), Киевская академия не имела. Поэтому киевские бурсаки — и малолетние «грамматики» и 30-летние богословы, страстно желавшие продолжать учение в Академии,— вынуждены были добывать пропитание собственными силами.
В летнее время студенты нанимались прислугой, сторожами, подряжались на разные временные работы. Ритор Роман Антонович, например, в 1733 г. жил у священника Жураховского, «как наймыт... гной возил, кони пас, дрова рубил, коляску поганял». Студент Италинский три года (1735— 1737) служил письмоводителем у подольского протопопа. Иван Садурский стерег просо и пшеницу в Киево-Выдубецком монастыре с 25 июля по 31
177
Киево-Могилянская академия
августа 1766 г. «на Зверинецком грунте... за кожух и сапоги».
Иные студенты получали копейки за участие в митрополичьем хоре, за чтение псалмов и «утешительных речей» над покойниками или стихотворений в торжественных случаях, на различных празднествах, за подношение гравюр и составление панегириков знаменитостям и т. п. Во время праздников, особенно Рождества, Нового года, бурсаки ходили по городу с колядками, обрядовыми песнями, интермедиями, вертепами.
Однако большая часть студентов просто «мирко- вала», то есть в сущности просила милостыню. Собираясь группами, бурсаки пели под окнами киевлян песни, псалмы и канты. Один из кантов, наиболее часто исполняемый, начинался словами «Мир с богом да войдет в сердца ваши», вызывая сострадание у слушателей к «бедным труженикам науки». От первых слов этого канта «Мир с богом...» и возникли понятия «миркач», «мирковать».
Во время каникул многие «безкоштные» студенты отправлялись на «эпетиции» — собирать пропитание в разных концах Украины: на Киевщине, Полтавщине, Черниговщине, Слобожанщине. Наиболее нуждающихся Академия отпускала и до окончания учебного года, обеспечивая их «пашпор- тами» и обязывая вернуться в назначенный срок. В одном из таких «пашпортов» говорится: «Предъявитель сего студент Академии Киевской, ученик школы риторики Иван Хижковский, за давним обычаем, как такой, что не имеет ниоткуда для учения кошта, отпущен для ниспрошения милостыни за Днепр в Малороссийские и Слободские полки до 1-го числа сентября месяца, этого 1769 года. За границы данных полков ему с этим паспортом не ходить... Ивану Хижковскому, ниспрашивая для пропитания своего милостыню, поступать везде честно, также ни у кого для домашнего обучения детей ни под каким предлогом не оставаться под угрозой наказания, а по окончании обозначенного срока возвратиться в Киев и отдать свой паспорт в Академию непременно».
Наиболее надежным способом добывания необходимых средств были кондиции — право обучать
178 Центр просвещения и науки
детей в богатых семьях. Это право давалось лучшим студентам-богословам и философам. На время кондиции студенты получали стол, часто и жилье. Отпускала Академия на кондиции на разное время, иногда даже на несколько лет.
Право кондиции получали иногда и младшие студенты — риторы и пииты. Так, в 1745 г. студент риторики Федор Ревуцкий подает прошение митрополиту Тимофею Щербацкому: «...Не имею ничего, за чем можно было бы продолжать учение. Прошу помочь чем-нибудь». В резолюции профессора риторики Владимира Калиграфа говорится: «Этот ученик школы риторики в учении весьма надежный и в поведении честный». На вопрос митрополита, что именно нужно студенту, Ревуцкий пишет: «Не имею кунтуша и киреи, ни сорочки, ни шапки, ни сапог, ни бумаги за что купить». Тимофей Щер- бацкий разрешает «дать кондицию и всем необходимым обеспечить».
Бедные студенты, чтобы хоть как-нибудь поправить свое положение, использовали также старинные академические традиции, разрешавшие при выполнении заданий с латыни вызывать на соревнование товарищей. Тот, который вызывал, делал пометки в тетради, что именно он хотел бы получить в случае победы. Состоятельный студент чаще всего требовал для проигравшего de plagis (розг). Исследователь В. Аскоченский пишет, что ему приходилось видеть тетради студентов, на которые невозможно было смотреть без сострадания. Неокрепшим почерком на них было выведено: de рапе (хлеба), de condella (свечку), de indutio (одежду), de calclis (обувь) и т. п.
Положение студентов, которые жили в Малой бурсе, часто осложнялось недоброжелательным отношением к ним настоятелей и дьяков. Студенты не всегда выполняли различные мелкие требования настоятелей, отказывались петь в церкви, простаивать «всенощные» и т. д. Кроме того, они переманивали учеников от полуграмотных дьячков-учите- лей приходских школ, лишая тех доходов. Это конечно же вызывало неудовольствие и даже откровенную враждебность последних.
4 июня 1754 г. бурсаки, жившие при школе Ва¬
179 Киево-Могилянская академия
сильевской церкви, жаловались префекту Академии на священника Павла Лобка, который затеял драку, повыбрасывал их студенческие пожитки и с криком «чтоб вашего имени студенческого не слышно было здесь... всех непередаваемо ругал и выгнал. А каморки, студенческим трудом и стараниями построенные, разорил и порубил, и дымаря мурован- ного разбил, и окна в школе ставнями позабивал». Руководство Академии всегда решительно защищало своих воспитанников. Так, префект Михаил Ко- зачинский в 1741 г. добился от консистории спра¬
ведливого наказания настоятеля церкви Николая- Притиска Романа Антоновича и его дьяка Федора за то, что они создали невыносимые условия для занятий и проживания бурсаков и настроили против них прихожан. Антоновичу присудили «на цепи в кафедральном Киево-Софийском монастыре целую неделю сеять муку в пекарне», а дьяка Федора и подьячего били «кнутами на кладбище перед церковью Притиской». Для предупреждения подобных конфликтов Академия выработала специальную «Инструкцию находящимся по школам при церквях Киевоподольских студентам» за подписью префекта Конисского.
180
Центр просвещения и науки
В поисках куска хлеба бурсаки проявляли часто большую изобретательность. Старшие студенты, например, содержали в бурсах нищих, обучали их грамоте, началам латыни («заправляли Альва- ром»), то есть готовили к вступлению в Академию, а нищие за это подкармливали студентов своим «нищенским достатком». Академия не запрещала этого. В 1764 г. в бурсе официально проживало 24 нищих, в 1769— 11.
Иногда студентам приходилось вступать в конфликт с собственной совестью и, одновременно, с
Академические тезисы Г. Левицкого, посвященные протектору Академии митрополиту Рафаилу Заборовскому.
1739 г.
«Грамматика мусикийская»
Н. Дилецкого. Использовалась как учебное пособие в Киево- Могилянской академии.
Вильно, 1735 г.
жителями Киева, так как «...беспросветная нужда каждого или учит, или вынуждает к тому, к чему бы безнуждное положение никогда бы не привело»,— признавался один из бурсаков в школьном сочинении. Тогда совершались хотя и не частые, но знаменитые набеги бурсаков на киевские базары, лавки и погреба, сады и огороды киевлян. Не обходилось также без кражи дров из мещанских дворов и колод из городской ограды. Стрельцы жаловались в магистрат, что ничего не могут поделать со студентами, которые в иные дни колоды с ограды в бурсу «по сто человек и более носили» 32. Сами же бурсаки заготовку дров таким способом не
181
Киево-Могилянская академия
считали воровством. Они шутили: «Студент не украл, а достал. А ты, боже, за дрова греха нам не поставь».
Всяческие оскорбления или притеснения студентов, особенно применение к ним административных мер со стороны магистрата, что считалось нарушением старинных прав на самоуправление Академии, приводили всегда к протестам, а иногда к бурным столкновениям студентов с городскими властями и мещанами. В январе 1700 г. три дня под удары колокола Братского монастыря студенты воевали с мещанами, бурмистрами, исполнявшими роль полицейских, и стрельцами, призванными магистратом для защиты его от студентов, которые «разошлись не на шутку».
Самостоятельность студентов, необходимость собственными силами добывать средства к существованию способствовали формированию у них чувства достоинства, умения постоять за свои права.
Во второй половине XVIII в. Академия получила возможность несколько улучшить положение студентов. Из 500 р., которые с 1786 г. отпускались Академии казною, половина расходовалась на студентов. На эти деньги закупали наиболее нуждающимся воспитанникам одежду — кожушки и сапоги.
В это время в пользу бурсаков были сделаны значительные пожертвования прежними воспитанниками. 7820 р. передал «из любви своей к людям, что сочувствия заслуживают — для бурсаков, что в нищете живут, только на их содержание» Варлаам Баранович, игумен Московского Златоустского монастыря. В 1779 г. митрополит Григорий Креме- нецкий завещает Академии 58 425 р. серебром, проценты с которых должны были идти на содержание бурсаков. По распоряжению протектора С. Мислав- ского с 1784 г. старшим студентам из этой суммы выплачивается ежемесячная стипендия: 50 богословов получали по 1 р., 50 философов — по 80 к., 50 риторов — по 60 к., 50 пиитов — по 40 к. Младшие воспитанники стали ежедневно получать борщ и кашу. Однако студентам запретили мирковать. Кое-что было сделано и для улучшения состояния бурсацкой больницы. На содержание каждого боль-
182 Центр просвещения и науки
ного выделялось по 3 к. в день, а для присмотра за ними был нанят врач.
Тем не менее основная масса студентов продол- жала бедствовать. Об этом свидетельствует хотя бы такой факт. Когда протектор Миславский предложил за счет собственных средств нанять в бурсу прачку, академическое руководство ответило, что это ни к чему, так как некоторые бурсаки «совсем не имеют сорочек, а особенно другого белья и жгучую в этом потребность имеют», и что лучше закупить на эти деньги сорочки.
Только неистребимая жажда знаний, мужество и настойчивость давали силу украинской молодежи преодолевать нищету и холод, голод и нравственные страдания на тернистом пути науки.
Киевская академия и распространение образо- вания на Украине. Характерной чертой Киево-Мо- гилянской академии как центра просвещения на Украине было не только признание необходимости образования для развития общества, но и забота о распространении его среди широких народных масс.
В XVIII в. почти во всех городах и селах Украины существовали приходские школы. По данным ревизских реестров, в середине века на Левобережной Украине было 866 школ, в Слободской Украине— 129. Выпускники Академии, избиравшие церковное поприще и получившие приходы, обязательно должны были принимать участие в организации школ.
Учительствовали в приходских школах «дьяки», выполнявшие также церковные обязанности. Многие из них были «мандривными» или «мандрован- ными» — переходили из села в село, из города в город. Среди «мандривных» дьяков встречалось немало студентов — выходцев из беднейших слоев населения, оставивших на время Академию, чтобы собрать средства для дальнейшего продолжения учебы. Но многие так и не смогли возвратиться в Академию. Они обучали детей, переписывали книги, сочиняли различные произведения, в основе которых лежали традиции народного творчества. Среди них были музыканты, певцы, художники. Знания, полученные в Академии, распространялись ее пи¬
183
Киево-Могилянская академия
томцами в самой гуще народных масс. Их влияние на духовную жизнь народа было значительным и многогранным 33.
Академия внесла значительный вклад в развитие образования, основав на Украине несколько школ повышенного типа — коллегий (Винницкая, Гощанская и Кременецкая, созданные в 30-х годах XVII в.). В начале XVIII в. воспитанниками Киевской академии были основаны новые учебные заведения на Украине, которые, хотя и были в административном отношении независимыми от Академии, однако поддерживали с ней самые тесные связи (Черниговская, Харьковская и Переяславская коллегии).
Черниговская коллегия была основана в 1700 г. бывшим студентом Киевской академии, черниговским архиепископом Иваном Максимовичем. Она почти полностью комплектовалась преподавателями из Киевской академии. Некоторые преподаватели, хотя и были воспитанниками Черниговской коллегии, образование завершили в Киеве. В первой половине XVIII в. в Черниговской коллегии работали 28 выпускников Киевской академии.
В 1726 г. по инициативе белгородского архиепископа Епифания Тихорского, в прошлом студента и преподавателя Киевской академии, была открыта Харьковская коллегия. На протяжении XVIII в. она была широко известным общеобразовательным всесословным учебным заведением, центром просвещения Слободской Украины. Количество учеников в коллегии достигало 500. Почти все ее преподаватели и руководители в XVIII в. были воспитанниками Киевской академии. Так, преподавателями риторики и философии в 20 — 30-х годах XVIII в. были выпускники Академии И. Григорович, М. Слот- винский; в 40-х — Г. Зарудный, В. Зеленский, П. Малиновский; в 60-х — М. Шванский, П. Кован- ка и др.
В 1738 г. с помощью Киево-Могилянской академии была открыта Переяславская коллегия. Как и Черниговская и Харьковская, она многое позаимствовала у Киевской академии, была общеобразовательным всесословным заведением. Здесь тоже преподавали преимущественно киевские воспитан¬
184
Центр просвещения и науки
ники — С. Древецкий, К. Богданович, М. Исаевич, П. Гошкевич, В. Шишацкий, П. Малиновский, И. Левада, Д. Домонтов и др. В 1753 г. в Переяславской коллегии читал поэтику Г. С. Сковорода, один из наиболее талантливых воспитанников Ки- ево-Могилянской академии, ставший выразителем ее идеалов.
Григорий Саввич Сковорода (1722—1794)—гуманист, просветитель, поэт и философ родился в семье казака-земледельца в с. Чернухи на Полтавщине. Обучался в Академии с 1738 по 1750 г. с перерывом в два года (1742—1744), когда ему пришлось быть хористом при царском дворе. Разностороннее творчество Сковороды как филосо- фа-мыслителя, писателя и педагога, его общественно-исторические, этические и эстетические взгляды составляют важный этап в развитии отечественной научной и общественно-политической мысли.
Главную роль в становлении Сковороды как ученого сыграла Академия. Именно здесь будущий философ изучил античных авторов,— Сократа и Платона, Демокрита и Эпикура, Аристотеля и Плутарха, Цицерона и Лукреция Кара, великих естественников Коперника и Галилея, Бэкона и Декарта, воспринял критическое отношение к «святому письму», постепенно убеждался в иллюзорности религии, в безграничных возможностях раскрепощенного разума человека. Мировоззрение Сковороды как просветителя-демократа формировалось также под влиянием гуманистических традиций украинского литературного наследия XVII в. и идей литературы Нового времени.
Учителями Сковороды в Академии были такие видные ученые, как Варлаам Лащевский, Гедеон Слонимский — последователи Феофана Прокоповича и Симона Тодорского, а также Тихон Александрович, Досифей Галяховский и талантливый философ-просветитель Георгий Конисский.
Годы обучения в Киевской академии были для Сковороды годами формирования его как мыслителя, прямого наследника и продолжателя прогрессивной общественно-политической и философской мысли лучших представителей Академии. А тесная духовная связь с народом, напряженный труд под¬
185
Киево -Могилянская академия
няли его на более высокую ступень по сравнению с академическими учителями. Сковорода был «мыслителем самобытным, оригинальным. Он не повторял слепо мысли и теории своих предшественников, а переосмысливал их сквозь призму своего миропредставления и соответственно к им самим поставленным перед философией задачам. Он был настоящим сыном своего времени и своего народа» 34.
В условиях все более усиливающегося во второй половине XVIII в. социального и национального гнета на Украине Сковорода своим творчеством, примером своей жизни, устным словом неутомимо и настойчиво «сеял разумное, доброе, вечное». В этом — величие Сковороды-просветителя, который «явился на свет, чтобы стать в нем светилом» 35 и таким оставаться в памяти народной.
Воспитанники Киевской академии работали и в других учебных заведениях Украины. Так, директором Екатеринославских училищ в конце XVIII в. был писатель и историк В. Рубан. Должность директора Новгород-Сиверской гимназии занимал И. Тимковский, автор интересных воспоминаний об Академии 80-х годов XVIII в. С 1827 по 1835 г. директором Нежинского лицея был также воспитанник Академии Д. Ясиновский.
Воспитанники Академии в государственных и административных органах Украины. Знание языков, истории и философии, отличное владение скорописью, риторическим и поэтическим искусством, осведомленность в юридических науках — все это обеспечивало выпускникам Академии работу не только в учебных заведениях, но и в центральных и местных административно-территориальных органах Украины — магистратах, ратушах, судах, канцеляриях генерального, полкового и сотенного управления.
Специальных навыков для работы в административных и судебных учреждениях Академия, как и другие учебные заведения Украины, не давала. Однако широкое гуманитарное образование позволяло выпускникам Академии быстро приобретать необходимые специальные знания. Со второй половины XVII в. о подготовке специальных кадров для административно-судовых учреждений заботились
186 Центр просвещения и науки
гетманские канцелярии центральных и местных органов управления и особенно Генеральная войсковая канцелярия — высший исполнительный орган власти Левобережной Украины, посредством, которого гетман осуществлял свое административное, судовое, финансовое управление, а также внешние сношения. Штаты Генеральной канцелярии состояли ИЗ КаНЦеЛЯрИСТОВ (В Некоторые ПерИОДЫ ДО' ста человек), подчинявшихся генеральному писарю. Вначале Генеральная канцелярия находилась в Батурине на Черниговщине, затем в Глухове на Сум- щине — гетманской столице XVIII в.
При Генеральной войсковой канцелярии был создан канцелярский курень — специальное учебное заведение, в котором готовили канцеляристов. Зачисляли в канцелярский курень преимущественно выпускников Киево-Могилянской академии после определенного экзамена. Канцеляристы изучали юриспруденцию, камеральные (финансово-экономические) дисциплины, военное дело, музыку, хоровое искусство, много внимания уделялось спорту.
Хор канцеляристов из воспитанников Академии традиционно был лучшим в Глухове. Украинский дворянский историк В. Ломиковский писал, что военные канцеляристы много занимались музыкой, упражнялись «в вокальном пении, игре на скрипках, басах, гуслях, флейтах, а иногда давали концерты, так что проходившим рядом с куренем людям он казался «райским домом».
Канцеляристы «представляли собой особый круг светской интеллигенции, европейски образованных людей». После канцелярских должностей они нередко получали крупные старшинские чины.
Так, Стефан Максимович, обучавшийся в Академии в 20-х годах XVIII в., после службы канцеляристом стал писарем Стародубского полка и управителем полковых дел. Василий Стефанович, окончивший Академию в это же время, стал канцеляристом, затем Лохвицким сотником и Лубенским полковым судьей. Стефан Лукомский, обучавшийся в 1726—1730 гг. в богословском классе Академии, в 1731 г. уже служил старшим канцеляристом в. Генеральной войсковой канцелярии, затем стал сотником Прилуцкого полка.
187
Киево-Могилянская академия
Образование, полученное в Киево-Могилянской академии, открывало дорогу к этим должностям не только выходцам из казацкой старшины, но и представителям других сословий. В 1739 г. выпускник Академии Афанасий Случановский, сын священника, служил канцеляристом в Генеральной канцелярии, затем стал сотником Стародубского полка. Сын священника из с. Красного Переяславского полка Алексей Канаровский (друг Г. Сковороды), учившийся в Академии в 40-х годах XVIII в., стал Яготинским сотником. В 1741—1742 гг. в Генеральной канцелярии служили канцеляристами выпускники Академии, выходцы из духовенства — Демьян, Иван и Петро Галяховские, Андрей Мет- кевич из Козельца и Михаил Неужевич из с. Дмитровки Переяславского полка.
Немало воспитанников Киевской академии,прошедших через Генеральную канцелярию, стали известными государственными деятелями.
Петр Васильевич Завадовский (1739—1812) родился в с. Красновичах Черниговской губернии в бедной семье. Воспитывался у дяди по матери Н. Ширая, известного в свое время собирателя народного фольклора. После окончания Академии некоторое время служил в Генеральной войсковой канцелярии и в Малороссийской коллегии. В 1782 г. был назначен председателем Комиссии народных школ. В 1801 г. возглавил Комиссию по составлению законов Российской империи. С 1802 г.— министр народного просвещения, с 1810 г.— Председатель Государственного совета, член сената.
Александр Андреевич Безбородко (1747—1799) родился в семье генерального писаря в с. Стольном Глуховского уезда на Черниговщине. После окончания Киевской академии был зачислен в Генеральную войсковую канцелярию, через два года стал ее управителем. Участник русско-турецкой войны 1769—1774 гг., за отличие в которой получил чин полковника, командовал Киевским мало- российским полком. Позже (с 1775 г.) был секретарем и тайным советником Екатерины II, с 1797 г. канцлер и «директор пошт». Был удостоен титула «светлейшего князя». Перед смертью все свое движимое и недвижимое имущество завещал брату,
188 Центр просвещения и науки
с тем чтобы он основал на Украине, в Нежине, лицей. Желание его было исполнено. Созданный вскоре Нежинский лицей был назван именем Безбородко (в 1939 г. на базе бывшего лицея создан педагогический институт им. Н. В. Гоголя).
Дмитрий Прокопович Трощинский (1754—1802) родился в семье казака Прокопа Трощины на Полтавщине. После окончания Академии работал в Малороссийской коллегии, затем был управителем кабинета Екатерины II, министром наделов, министром юстиции. В преклонном возрасте возвратился на Украину. Имение его находилось рядом с имением отца Н. В. Гоголя — В. А. Гоголя-Яновского, также окончившего в свое время Киевскую академию.
К числу известных русских деятелей, окончивших Академию, принадлежал и Андрей Яковлевич Италинский (1743—1827). Родился он в семье священника Лубенского уезда. После окончания Академии изучал медицину в Эдинбурге, защитил докторскую диссертацию, путешествовал. В Италии поступил на службу статс-секретарем в русское посольство. Одновременно изучал философию, историю, археологию, был избран членом Российской академии наук и почетным членом Римской академии. В 1812 г. возглавлял российскую делегацию на мирных переговорах с Турцией в Константинополе, состоявшихся накануне нападения Наполеона на Россию. Переговоры завершились подписанием мирного договора, в чем немалая заслуга и бывшего воспитанника Киево-Могилянской академии. Последние годы жизни (1817—1827) безвыездно жил в Риме в качестве русского посланника. Завещал значительные средства на стипендии лучшим студентам Киево-Могилянской академии для совершенствования знаний по математике и физике за границей.
Служба в Генеральной войсковой канцелярии открывала доступ к государственным, дипломатическим и другим документам, расширяла исторические и юридические познания. Из числа воспитанников Киевской академии, служивших в Генеральной войсковой канцелярии, вышло немало летописцев, историков, писателей. Среди них уже
189 Киево-Могилянская академия
упоминавшиеся казацкие летописцы — Самовидец, С. Величко, Г. Грабянка. Генеральный подскарбий Яков Маркович и генеральный бунчужный Николай Ханенко были авторами «Дневников», являющихся ценными источниками по изучению истории Украины, ее экономики, социально-политической жизни, образования, культуры, отношений с Россией и пр.
Выпускникам Киевской академии поручались важные государственные дела, для выполнения которых нужны были глубокие знания. Так, в 1728 г. гетманом Даниилом Апостолом была создана специальная комиссия по составлению единого судебного кодекса Украины. Ее членами стали воспитанники Академии, бывшие студенты-философы Кузьминский— значковый товарищ Черниговского полка, Огронович — бунчуковый товарищ Лохвицкой сотни и Лохвицкий сотник Стефанович. В 1735 г. при возобновлении работы Комиссии в ее состав вошли шесть студентов Академии во главе с ректором Амвросием Дубневичем и бывшие ее выпускники Яков Величковский — лавник Киевского магистрата, Стефан Лукомский — сотник Прилуцкий, Дмитрий Белинский — игумен Макошинского монастыря и др.
В результате работы Комиссии был создан кодекс украинского права — «Права, по которым судится украинский народ», представлявший собой объемистую рукопись в 460 страниц. В 1744 г. Кодекс был отправлен на утверждение в Сенат, где пролежал без движения много лет. Как ценный источник для изучения истории права украинского народа, кодекс впервые был издан профессором Киевского университета А. Ф. Кистяковским в 1879 г.
Немалую пользу отечеству принесла деятельность еще одного воспитанника Киево-Могилянской академии — Петра Ивановича Прокоповича. Он родился в 1775 г. в с. Митченки на Черниговщине. После окончания Киевской академии возвратился в родное село, где серьезно увлекся пчеловодством. Вскоре Прокопович изобрел новый тип разборного рамкового улья, создал новую систему разведения и содержания пчел. В 1828 г. с помощью Московского товарищества сельского хозяйства он организовывает в родном селе первую в нашей стране
190
Центр просвещения и науки
школу пчеловодства, которая за 50 лет своего существования подготовила более 600 специалистов- пчеловодов. Практическая и научная деятельность Прокоповича способствовала развитию пчеловодства в нашей стране. В отличие от многих известных деятелей прошлого Прокопович не забыт нашими современниками. На его родине установлен бюст, а в парке, где когда-то располагалась пасека Прокоповича, в его память посажены липы.
Вклад киевомогилянцев в общественно-политический и культурный прогресс Украины неоспорим. Наряду с известными деятелями Академии знания и просветительские идеи несли в народные массы и многие ее воспитанники. Они трудились на ниве просвещения в самых различных областях общественной и культурной жизни и свято верили, что образование, наука, литература и искусство способствуют прогрессу общества.
Таким образом, с Киево-Могилянской академией, именами ее воспитанников связан целый исторический период в развитии отечественного просвещения и науки, общественной мысли, литературы и поэзии, живописи и музыки. Академия была тем живительным источником, из которого украинский народ черпал силы, знания и мудрость.
Арифметика Леонтия Магницкого. Использовалась как учебное пособие в Киево-Могилянской академии.
1703 г.
Каир. Рисунок В. Григо- ровича-Барского. 30-е годы XVIII в.
Общий вид Подола.
XIX в.
Фрагмент письма В. Григоровича-Барского матери. 1746 г.
Киево-Могилянская академия... в значительной степени была институцией интернациональной, влияние которой протянулось далеко за пределы Украины
Иван Франко
Киевская академия и развитие украинско-русских взаимосвязей. Развитие производительных сил и зарождение новых общественных отношений, происходившие во второй половине XVII в. в России, сопровождались заметным подъемом культуры. Распространяется образование, появляются типографии, возрастает интерес к светской литературе, иностранным языкам, научным знаниям. Все это способствовало налаживанию связей русской прогрессивной общественности с киевскими учеными. В свою очередь украинские политические деятели, в том числе представители Киевской академии, всячески стремились к укреплению этих связей, что было весьма важно в условиях польско-католической экспансии.
Еще в 1640 г. протектор Киевской коллегии митрополит Петр Могила предлагал царю Михаилу Федоровичу основать в Москве школу, где бы киевские ученые «детей боярских и простого чину грамоте греческой и славянской учили». Хотя это предложение и не было принято, со временем боярин Ф. Ртищев, пламенный сторонник русско-украинских связей, с согласия царя пригласил 30 киевских уче- ных-монахов, знатоков славянского и греческого языков, в Андреевский монастырь, где они главным образом занимались переводами на русский язык книг, привезенных с Украины. В 1649 г. по приглашению царского правительства в Москву прибыла еще одна группа ученых из Киева, в том числе Епи- фаний Славинецкий, Арсений Сатановский, Дама- скин Птицкий и др. В 1652 г. в Москве находились 32 киевских ученых, кроме прибывших в начале
196
Культурные связи Академии
40-х годов. Они развернули активную просветительскую, научную и литературную деятельность.
Епифаний Славинецкий (год рожд. неизв.— 1675) — выдающийся украинский и русский ученый, писатель, педагог. Окончил Киевскую коллегию. Вернувшись в 1642 г. из-за границы, стал ее преподавателем. Наследие Славинецкого—150 оригинальных и переводных трудов теологического и светского содержания, в том числе книги по географии, истории, педагогике, медицине, языкознанию. Труды Славинецкого были высоко оценены современниками, называвшими его «мужем мудрым, остроумным, высокообразованным, в философии и богословии утонченным дидаскалом и глубоким знатоком еллино-греческих диалектов».
Деятельность Славинецкого характеризуется гуманистической и просветительской направленностью. Он много сделал для того, чтобы познакомить общественность страны с достижениями европейской науки, привить гуманное отношение к человеку. Этим проблемам посвящен, в частности, его «Трактат о милосердии».
В Чудовом монастыре Славинецкий основал первую в Москве греко-латинскую школу и был ее ректором. Написанное им для этой школы пособие «Гражданство обычаев детских», как отмечают исследователи, имело несомненное влияние на развитие русской педагогики.
Наиболее яркой личностью среди представителей киевской учености в Москве был уроженец Белоруссии Симеон Полоцкий (Самуил Емельянович Петровский-Сытнианович, 1629—1680) —просветитель, ученый, поэт. После окончания Киевской коллегии в 1657 г. он учительствовал в Полоцкой братской школе. В Москве с 1664 г.
Литературно-просветительская деятельность Полоцкого в Москве отличалась особой активностью. Здесь он становится признанным основоположником русской силлабической поэзии и красноречия. Труды Полоцкого пользовались большой популярностью в московских прогрессивных кругах. Он последовательно проповедовал необходимость светского образования, утверждая, что Россия должна славиться не только своими военными подвигами,
197
Киево-Могилянская академия
но и высоким уровнем развития культуры, своими писателями, учеными. Его просветительские идеалы проявлялись также в проповедовании гуманного отношения к женщине, чем он решительно подрывал безраздельное господство церковной идеологии и «домостроевской» морали.
Полоцкий принял активное участие в основании дворцового театра, который считается первым театром в России, писал для него пьесы. Особым успехом пользовалась его комедия «Притча о блудном сыне». По мнению исследователей истории русской культуры, «интерес к театральным представлениям возник у Алексея Михайловича и отдельных представителей русского общества в XVII в. частично под влиянием выходцев из Украины, которые окончили Киево-Могилянскую академию, где театральные представления были широко распространены, и приглашенных в Россию (наиболее ярким представителем которых был С. Полоцкий), частично в результате рассказов русских, побывавших за границей» \
В год приезда в Москву Полоцкий основал в Спасском монастыре за Иконным рядом школу — предшественницу Славяно-греко-латинской академии. Среди первых четырех ее учеников был Сильвестр Медведев, родом из Курска, впоследствии известный писатель, общественный деятель. Медведев описал стрелецкий бунт 1682 г., составил первый список русских печатных и рукописных книг. Он имел большую по тем временам библиотеку (603 тома), знал языки — славянский, латинский, польский, был пламенным последователем просветительских идей Полоцкого.
Полоцкий принимал участие в составлении «Академического привилея» (1680) —проекта Славяно-греко-латинской академии, но открыта она была уже после его смерти. Жизнь и деятельность Полоцкого — яркий пример единения прогрессивных культур украинского, русского и белорусского народов.
Украинские ученые, которые приезжали в Москву в последующие годы, были учителями, переводили и писали книги, работали переводчиками в Посольском приказе, «справщиками» (редактора-
198 Культурные связи Академии
ми) в Печатном дворе, проповедниками. Обычай «слушать проповеди при дворе и в церквях, то есть речи приветственные и панегирические, больше светского характера, нежели церковного» был заведен в Москве Славинецким и Полоцким.
Деятельность Славинецкого, Полоцкого и их последователей— значительный шаг в развитии русской науки, литературы, образования в XVII в. Именно в это время в России происходит переход от средневековой культуры к культуре Нового времени: все глубже укореняются светские тенденции, усиливается ориентация на научные и культурные достижения Запада. В связи с тем, что овладение ими требовало знаний латинского языка, это направление получило название «латинского» в противовес «греческому», признававшему развитие образования и науки только в рамках религии и богословия. По этому поводу советские исследователи отмечают: «Школы Полоцкого и Медведева были связаны с более светским, прозападным направлением в русской культуре, в том числе и образовании. Это направление в значительной мере базировалось на деятельности выходцев из Украины и Белоруссии и их московских учеников» 2.
Обучение русской молодежи в Киевской академии в XVII—XVIII вв. Разносторонняя просветительская деятельность украинских ученых вызывала у русской молодежи большой интерес и желание учиться именно в Киеве. Уже в 40-х годах XVII в. в Киевской коллегии учились русские — Тимофей Топоров, Лукьян Голосов, Андрей Суханов, Матвей Деменков. После воссоединения Украины с Россией приплыв русской молодежи в Киево-Могилянскую академию усилился. По данным капеллана имперского посольства в Москве Главинича за 1661 г., которые он записал со слов Славинецкого, многие «москвитяне штудируют в Киевском монастыре (Братском.— 3. X.) прежде всего философию и богословие, разные греческие и латинские письмена». В Киево-Могилянскую академию шли не только москвичи, которые непосредственно общались с киевскими учеными в столице. Есть сведения, например, об Андрее Несговоровском, который в 1655 г. пришел в Киев из Тобольска «книжного учения ради».
199 Киево-Могилянская академия
С 1680 по 1690 г. в Киево-Могилянской академии учился последователь Славинецкого калужец Карион Истомин, позднее — стольники Иван Обе- довский и Конон Зотов, сын думного дьяка Никиты Зотова. В 1691 г. священник дворцовой Воскресенской церкви Евстахий просит у царя подорожную в Киев, чтобы забрать больного сына Василия, который учится в школе. В 1694 г. в Киевскую академию направляются «сын Семена Писалицкого Парфен, а с ним школ киевских инспектор Василий Богдановский».
Учениками Киево-Могилянской академии во второй половине XVII в. были также дети русской знати, проживавшей в то время на Украине. Это сын киевского воеводы Ромодановского — Андрей; сын киевского воеводы Шереметева — Борис, позже известный сподвижник Петра I, фельдмаршал и граф; сын шотландского генерала Патрика Гордона, находившегося на службе в России в качестве военного инженера,— Григорий и др.
О том, что обучение русской молодежи в Академии в XVII в. носило массовый характер, свидетельствует царская грамота от 11 января 1694 г., согласно которой Киево-Могилянская академия была признана высшим учебным заведением не только Украины, но и России, где должны обучать «фи-
200 Культурные связи Академии
Гравюра Г. Левицкого из книги «Апостол». Типография Киево-Печерской лавры.
1752 г.
Галерея библиотеки Киево-Мо- гилянской академии. XIX в.
Вид галереи Киево-Могилянс- кой академии, в которой располагался Церковно-археологический музей. XIX в.
лософской и богословской науке детей великороссийских и малороссийских всяких чинов жителей».
Русские, обучавшиеся в Киевской академии, сыграли заметную роль в истории отечественного просвещения. Бывшие студенты, возвращаясь домой, работали учителями, переводчиками, редакторами, служили в государственных учреждениях, трудились на научном и литературном поприще.
Так, Порфирий Зеркальников, который учился в Академии до Освободительной войны 1648— 1654 гг., а затем продолжал учение уже после войны, служил в Посольском приказе и всячески способствовал приглашению киевских ученых в Москву. Во время Освободительной войны он приезжал с тайными грамотами царя к Богдану Хмельницкому, принимал участие в переговорах между Россией и Украиной. Занимался Зеркальников и научной деятельностью — подготовил к печати «Лексикон славяно-греколатинский» Е. Славинец- кого.
201
Киево-Могилянская академия
Карион Истомин работал «справщиком» в Печатном яворе, писал стихи. По просьбе царицы, матери Петра 1, он составил для царевича Алексея «Малую грамматику», а также «Букварь со образованием вещей и со нравоучительными стихами», ставшие популярными просветительскими книгами.
Конон Зотов стал известным военным деятелем. Его перу принадлежит первая русская книга по технике корабельного управления — «Разговор у адмирала с капитаном о команде».
Русские воспитанники Киево-Могилянской академии навсегда сохраняли чувства глубокой признательности к своим учителям, всему украинскому народу. Например, тот же Зеркальников по окончании Академии подарил ей собственный дом, купленный за 300 злотых на время учения, «в ознаменование любви своей, за восприятие премудрости на том месте святом Киевомогилянском».
Успешная деятельность киевских ученых в России, дальнейшее укрепление русско-украинских культурных связей в начале XVIII в. способствовали новому приплыву русской молодежи в Киево- Могилянскую академию. Уцелевшие документы сохранили некоторые имена. Так, в 1721 —1731 гг. в Киеве учились И. Каратаев, Г. Лозин, Алексей и Степан Молчановы, с 1733 по 1744 г.— Г. Аристов- ский из с. Аристовки Сызранского уезда, который после окончания академического курса преподавал в Казанской семинарии. С 1742 г. в Академии учился Алексей Константинович из Брянска.
Юношам, желавшим попасть в Киевскую академию, часто приходилось преодолевать различные препятствия. В жалобе Синоду, датированной 1742 г., студент Вятской семинарии ритор Федор Порошин писал, что за намерение продолжать учебу в Киево-Могилянской академии его побили конюхи и дворецкие епископа, отобрали книги и посадили на цепь. Оправдываясь перед Синодом, епископ Вениамин заявлял, что Порошин не только сам вознамеривался идти в Киев, но еще и настроил на это трех лучших риторов — Калинника Кондратьева, Мину Тарасова и Константина Щепина. После вмешательства Синода студенты были отпущены в Академию.
202
Культурные связи Академии
Приходили «в Киев за наукой» и из отдаленных районов России. Так, в списке студентов за 1736/37 учебный год числился, например, Роман Христианский «из города Царицина, рода калмыцкого». С 1733 по 1744 г. учился в Академии И. Быстрицкий из «города Чебоксары уезда Свияжского». В 1746 г. был зачислен студентом Петр Михайлов из Арзамаса и т. д.
Учились в Киевской академии русские юноши и во второй половине и даже в конце XVIII в. В 1760 г. богословский курс окончил москвич Варлаам Лавровский, в 1790 г.— Иван Бурцов из Калужского наместничества. В 1797 г. Григорий Сухов из Вязьмы в прошении на имя митрополита писал о своем желании учиться в Академии и просил зачислить его на казенный кошт как сироту.
Среди русских, обучавшихся в первой половине XVIII в. в Киево-хМогилянской академии, были такие известные впоследствии деятели науки и культуры, как К. И. Щепин, А. Денисов, М. В. Ломоносов.
Константин Иванович Щепин (1728—1770) — сын пономаря из с. Молотниково Вятской губернии. Учился в Киевской академии с 1742 г. под фамилией Щепицкий. После окончания академического- курса работал переводчиком в Петербургской Академии наук. Затем изучал во Флоренции, Лондоне и Париже медицину, первым из русских получил звание доктора. По возвращении работал профессором Московской и Петербургской медицинских школ. Автор ряда теоретических трудов по медицине.
Как и многие другие русские, Щепин с глубокой благодарностью вспоминал годы, проведенные в Киево-Могилянской академии, оказывал материальную помощь бурсе. Когда в 1770 г. в Киеве вспыхнула эпидемия чумы, Щепин добровольно вызвался помочь городу. В борьбе с этим страшным бедствием он заразился и умер. Даже своей смертью засвидетельствовал Щепин почтение городу, давшему ему приют и знания, воспитавшему стремление приносить пользу людям.
Андрей Денисов (1664—1730) —основоположник русского документального источниковедения и
203 Киево-Могилянская академия
палеографии. Сын князя Андрея Мышецкого, одного из влиятельных представителей церковного раскола, который оставил Москву и поселился на Онежском озере. Там, в Выгорецкой пустыне Олонецкой губернии — месте проживания староверов — и родился будущий ученый.
Учился Денисов в Киевской академии в конце XVII — начале XVIII в. под чужим именем. Получил основательные знания по грамматике, риторике, иностранным языкам, был знатоком древних рукописей, стилей письма и иконографии. Его перу принадлежит 119 работ, в том числе главное его произведение — «Поморские ответы». В большинстве из них Денисов выступает в защиту раскола.
Великий сын русского народа Михайло Васильевич Ломоносов (1711—1765) пришел в Киев осенью 1734 г. после окончания курса риторики Московской академии. К этому времени Киево- Могилянская академия имела уже более чем столетнюю историю выдающегося просветительного центра, известного не только в России, но и за рубежом. Влияние Академии не обошло и край, где родился Ломоносов: в 1723 г. в Холмогорах была открыта «Словенска школа» с преподаванием славянского, греческого и латинского языков. Создателем ее был Холмогорский архиепископ, воспитанник Киево-Могилянской академии Варнава Во- лостковский. Преподавали в ней «Виктор из Украины», Лаврентий Волох и Иван Каргополь- ский, воспитанник Киевской и Московской академий. Исследователи жизни и творчества Ломоносова считают, что он учился в «Словенской школе» 3. Таким образом влияние Киево-Могилянской академии на Ломоносова начинается гораздо раньше, чем он прибыл в Киев. Именно в «Словенской школе» он мог узнать о существовании таких центров отечественного просвещения, как Московская и Киевская академии.
Когда Ломоносов в 1730 г. отправился в Москву, он захватил с собой, по его собственному признанию, самое большое свое сокровище — «Арифметику» Магницкого и «Славянскую грамматику» Смо- трицкого — одного из первых ректоров Киевской братской школы.
204 Культурные связи Академии
Как отмечают биографы Ломоносова, он, обучаясь в Московской академии, просил у начальства разрешения поехать на год в Киев. Думается,, что здесь решающую роль сыграло то, что большинство преподавателей Московской академии были киевлянами. Оказал влияние в этом плане на Ломоносова и Феофан Прокопович. В свое время Ломоносова пытались исключить из Московской академии как скрывшего свое настоящее происхождение. По сведениям некоторых биографов ученого, Прокопович по этому поводу будто бы заявил: «Не бойся ничего, хотя бы со звоном в большой московский соборный колокол стали тебя публиковать самозванцем— я твой защитник». Позже, в 1735 г., когда из Московской академии отбирали лучших студентов в Петербургский университет, в их число стараниями Прокоповича попал и Ломоносов.
Пребывание Ломоносова в Киеве было недолгим. Очевидно, он не имел намерения проходить в Киеве полный курс обучения и уделил внимание лишь тому, что его больше всего интересовало, в первую очередь — библиотеке Академии. Здесь, судя по оставленным Ломоносовым заметкам на полях книг, он знакомился с древними летописями, исторической отечественной и зарубежной литературой, изучал пособия по философии, поэтике и риторике, в частности Ф. Прокоповича, штудировал учебник латинского языка, а также изучал правила «рисовального искусства». В Киеве Ломоносов знакомился с архитектурными и художественными памятники, в частности мозаиками, изучал историк> города и Украины. Все это способствовало расширению его кругозора, углублению знаний и нашло- затем отражение в его творчестве.
Пребывание Ломоносова в Киево-Могилянской академии, несомненно, послужило дальнейшему развитию могучего таланта будущего ученого и поэта, одного из основоположников современного русского языка и литературы. Посещение им Украины по праву можно расценивать как важнейшее событие в истории культурных связей русского и украинского народов.
Киевские ученые в Славяно-греко-латинской академии. В начале XVIII в. в России появляется
205
Киево-Могилянская академия
ряд новых учебных заведений. Видное место среди них занимала Славяно-греко-латинская академия, открытая еще в 1685 г. на базе Заиконоспасской школы Полоцкого братьями Лихудами, сторонниками «греческого» направления, и называвшаяся тогда Еллино-греческой академией. В 1701 г. по приказу Петра I она была реорганизована по образцу Киево-Могилянской академии и с этого времени стала известной как Славяно-греко-латинская. В названии этого первого высшего учебного заведения России отразился процесс перехода от старой
Симеон
ПОЛОЦКИЙ
(1629—1680)
«Счастлив ты... что живешь между такими людьми, с которыми хлеб мудрости делить можешь».
С. Полоцкий (из письма ректору Академии В. Ясинскому)
славяно-византийской культурной традиции к новой, тесно связанной с античностью и достижениями Нового времени.
Реорганизацию Московской академии осуществлял вызванный Петром I в Москву воспитанник и профессор Киево-Могилянской академии Стефан Яворский. Он был назначен ее первым протектором. «Будет кто бить челом в каких-нибудь делах славяно-латинских школ,— говорилось в царском указе,— которые в Спасском монастыре, что за Иконным рядом, на учеников учащихся, чтоб тех учеников ни в каких исцовых делах, ни в которых приказах, ни в канцеляриях и в ратуше, оприч преосвященного Стефана (Яворского.— 3. X.) ми¬
206 Культурные связи Академии
трополита Рязанского и Муромского, судом к расправе не ведать. Потому что по именному великого государя указу те школы и учеников ведает он, преосвященный Стефан, митрополит».
Деятельность Яворского в Москве была весьма многогранной и плодотворной. Он участвует в работе типографии, пишет учебники и публицистические произведения. Вместе с группой киево-могилянских ученых — Дмитрием Туптало, Феофаном Прокоповичем, Гавриилом Бужинским и другими — оказывает активную поддержку преобразованиям Пет-
Стефан
ЯВОРСКИЙ
(1658—1722)
«Опыт науки не может способствовать существованию веры,
(поэтому) вера не может стоять рядом со знаниями».
С. Яворский
pa 1. Высокообразованный человек, «красноречивый» оратор, Яворский использует литературную полемику и живое слово — проповеди, в которых звучали необычные для церковной кафедры речи — о победе над шведами, построении Петербурга, пользе флота, о морской торговле и т. д.
В России Яворский нашел поддержку в лице прогрессивных деятелей и ученых — С. Медведева, Ф. Поликарпова, И. Посошкова, Л. Магницкого. Общими усилиями боролись они за развитие образования и культуры. Имя Яворского было известно и зарубежным ученым. К нему обращался в 1712 г. знаменитый немецкий ученый Лейбниц с предложением основать в России Академию наук.
207
Киево-Могилянская академия
Яворский занимал высокие церковные посты. В 1700 г. он был назначен митрополитом Рязанским и Муромским, а после смерти патриарха Андриана — наместником патриаршего престола. Со временем он стал еще и председателем Синода. Однако Яворский тяготился церковной деятельностью и неоднократно делал попытки вернуться в Киевскую академию. Этому есть немало свидетельств, в том числе письмо Яворского к Туптало (декабрь 1706 г.), где он жалуется на суетность своей жизни, невозможность заняться научным и литературным трудом. Поздравляя Туптало с окончанием работы над «Летописцем», Яворский пишет: «...и дай нам боже наследовать ваше дело хотя бы частично, потому что нет сил, отче, за этим нелегкотерпимым, что и разум заслепил, и здоровье отнял, и душу повредил. Вот что, отче, вынуждало и вынуждает меня выйти из этого Вавилона. Вот что побуждало меня искать Киевскую кафедру, не ради кафедры,— потому что я уже имею кафедру, которая есть первая в иерархическом значении, и, притом, выше Киевской,— но ради отдыха и спокойной жизни, в которой я мог бы оставить потомкам какое-нибудь, хотя бы незначительное творение моего незначительного разума... Это от горечи сердца моего пишу, ибо за суетами этими проклятыми все забыл, а живость ума уже теперь сменилась на сухость. Извини, отче, что по мелочам... беспокою. Помолись, святитель божий, за освобождение пленных, среди которых первым я есть...»
Лишенный возможности вернуться на родину, Яворский отдает свои силы, знания и талант Славяно-греко-латинской академии. «Преосвященному вниманию Яворского обязана Академия своим восстановлением и развитием»,— писал исследователь истории Академии С. Смирнов.
Чтобы быстрее и качественнее наладить в Академии учебный процесс, он обращается в Киев с просьбой прислать преподавателей. Уже в 1701 г. митрополит Варлаам Ясинский сообщает царю: «Монарший выполняя приказ, отпускаю в царь- град Москву от православной Академии Киевской учителей шесть: Рафаила Краснопольского, Иосифа Туробойского, Афанасия Соколовского, Григо-
208 Культурные связи Академии
рия Гошкевича, Антония Стрешовского и Мелетия Канского». Впоследствии вызовы преподавателей из Киева в Славяно-греко-латинскую академию становятся правилом. «В славяно-латинских де московских школах мало учителей,— говорится в указе Синода от 2 ноября 1721 г.,— а ко учению философии весьма никого нет, а слышно де, что в Киеве обретаются ко учению философии, риторики и пиитики способные мужи иеромонахи Герман Копце- вич, Героним Копецкий, иеродиаконы Софроний Мигалевич и Иустин Рудзинский... велено отправить их к Москве, обычайно на подводах без замедления... а на прогоны деньги выдать из доходов Киевской губернии».
Из Московской академии киевских ученых часто отзывали для выполнения различных гражданских или церковных поручений, а на их место из Киевской академии приходили новые. В протоколе Синода от 29 сентября 1732 г. говорится: «Слушали: о неимении в Московской славяно-греко-латинской академии префекта. Понеже имеющийся в той академии префект Иннокентий Нерунович... взят в Питер Бурх для посвящения в Иркутскую епархию,, а Лука Канашевич... для определения в кадетский корпус, а на их места в той академии выбрать не из кого. Приказали: во оных школах быть префекту и богословии преподавателю обретающемуся ныне в Киеве... таковое ж префекта звание имеющего Стефану Калиновскому, а для учения школы философии и в проповедники двух персон довольно ученых и оное звание понести могущих выбрать Рафаилу (Заборовскому.— 3. X.), архиепископу Киевскому». Такого рода указы издавались почти ежегодно.
Выезжая в Москву, преподаватели Киевской академии часто брали с собой студентов-риторов, пиитов, философов и даже грамматиков. Опираясь на хорошо подготовленных учеников, они надеялись быстрее приобщить московскую молодежь к наукам.
Всего за период с 1701 по 1762 г. в Московскую академию из Киево-Могилянской были приглашены или выехали по приказу Синода 95 человек. Например, в первые годы существования Московской ака¬
209
Киево-Могилянская академия
демии философию в ней читали киево-могилянцы: Стефан Прибылович, Теофил Кролик, Иннокентий Кульчицкий, Гавриил Бужинский, Гедеон Вишневский, Платон Малиновский и др.
Большинстсво ректоров и префектов также были воспитанниками Киевской академии. Так, за период с 1701 по 1763 г. должность ректора Московской академии занимали 21 человек, из них 18 из Киевской академии. Это Рафаил Краснопольский (с 1703 по 1704 г.), Сильвестр Крайский (1704— 1705), Иосиф Туробойский (1706—1708), Феофи- лакт Лопатинский (1708—1722), Гедеон Вишневский (1722—1728), Кирилл Флоринский (1741 — 1742), Варлаам Лащевский (1753—1754), Гедеон Слонимский (1758,—1761) и др. За это же время должность префекта занимали 25 человек, из них 23 из Киевской академии.
Историк Славяно-греко-латинской академии С. Смирнов писал, что киевские преподаватели в Московской академии «руководствовались учебными инструкциями киевскими и внедряли в жизнь Академии порядки, издавна заведенные в Киеве, словом, передали ей свой дух, свое направление» 4.
Славяно-греко-латинская академия сыграла видную роль в истории русского образования и культуры. В ней учились такие известные ученые и поэты, как М. Ломоносов, А. Кантемир, В. Тредиаков- ский, Е. Костров, В. Петров и др.
Среди ученых, воспитанных Киево-Могилянской академией и трудившихся на ниве украинской и русской культуры, выдающееся место принадлежит Феофану Прокоповичу. Разносторонне одаренный ученый, просветитель, он был одним из сподвижников Петра I, «его ближайшим советником в делах просвещения, идейным обоснователем нововведений, надежным помощником в борьбе с боярской и церковной оппозицией» 5.
Поддерживая курс Петра I на подчинение церкви государству, Ф. Прокопович разработал и всячески пропагандировал теорию просвещенного абсолютизма, которая в тогдашних условиях России имела прогрессивное значение. Он был одним из организаторов Синода и автором его «Духовного регламента», в котором получила отражение идея
210
Культурные связи Академии
подчинения церковной власти светской, освобождения духовной жизни, образования и науки от безраздельной власти религии.
В Петербурге Прокопович сотрудничал с такими видными деятелями русской культуры, как В. Татищев, Я- Брюс, А. Кантемир, А. Волынский, оказал значительное влияние на формирование их мировоззрения. Им была основана «ученая дружина» — философско-литературный кружок, целью которого было распространение просветительских идей и научных знаний. Среди членов кружка были и киево-могилянцы, единомышленники Прокоповича — Г. Бужинский, Т. Кролик и др. При их непосредственном участии были основаны Российская Академия наук и Академия искусств.
Характеризуя многогранную деятельность Прокоповича, мы вслед за В. Г. Белинским можем с полным правом назвать его одним из «наиболее выдающихся деятелей Киево-Могилянской академии, которые имели значительное влияние на развитие образования в России».
Киевская академия и развитие школьного образования в России. В 1721 г. вышел специальный указ Синода, который обязывал служителей церкви открывать епархиальные школы и семинарии. Однако еще задолго до этого воспитанники Киево- Могилянской академии, занимавшие различные церковные посты в России, основали ряд школ. Это Латинская школа в Ростове Великом Дмитрия Туптало (1702), Славяно-русская — в Тобольске Фелофея Лещинского (1703), Смоленская — Дорофея Короткевича (1715), преобразованная в семинарию Гедеоном Вишневским (1725), Архангельская семинария лохвицкого протопопа Ивана Гоголевского и архимандрита Батуринского монастыря Гедеона Одорского (1713).
Одной из первых школ, организованных после указа Синода, была школа для детей всех сословий, устроенная Ф. Прокоповичем на собственные средства в его доме на Карповке в Петербурге. По широте круга изучаемых предметов и уровню преподавания она считалась лучшей в России. В школе обучалось около 160 юношей.
Количество школ, открытых в России воспитан¬
211 Киево-Могилянская академия
никами Киевской академии, год от года возрастало. Так, в 1721 г. были основаны Александро-Нев- ская школа Феодосия Яновского в Петербурге, Иркутская — Иннокентия Кульчицкого (по инициативе русского посланника в Пекине Л. И. Измайлова); в 1722 г.— Тверская школа Митрофана Сло- твинского и Белгородская — Епифания Тихорского, реорганизованная впоследствии в Харьковскую коллегию; в 1723 г.— Суздальская школа Варлаама Линницкого, Вятская — Лаврентия Горки, Холмогорская — Варнавы Волостковского. В 1724 г.
Андрей
ДЕНИСОВ
(1664—1730)
«...И ловкий торговец, и блестящий оратор, и ученый богослов, и писатель».
М. Пришвин
школы были открыты: в Вологде Амвросием Юшкевичем, в Коломне Варлаамом Линницким, в Рязани Сильвестром Холмским (значительный вклад в ее развитие внесли также Г. Бужинский, К. Кондратович, Л. Горка). В этом же году Антоний Платковский открыл монгольские и китайские классы при Иркутской школе. В следующие годы были основаны: Псковская школа (1725) Рафаилом Заборовским (реорганизованная в 1733 г. Варлаамом Линницким), Устюжская (1725) Лукою Конашевичем, Севская (1741) Платоном Пе- трушевичем, Троице-Сергиевская (1742) Арсением Могилянским, Астраханская (1727) Варлаамом Линницким, Костромская семинария (1749) Силь-
212
Культурные связи Академии
вестром Кулябкой, школа во Владимире-на-Клязь- ме (1749) Платоном Петрушевичем и др.
Среди учителей в этих школах, как свидетельствуют архивные источники, было много воспитанников Киевской академии, а также Переяславской, Черниговской и Харьковской коллегий. Даже в такой отдаленной от Киева школе, как Тобольская, с самого начала ее основания большинство учителей были киевлянами.
В одном из документов Сибирского приказа за январь 1707 г. сообщалось: «В прошлом 1706 году
Михайло
ЛОМОНОСОВ
(1711—1765)
«Науки сами все дела человеческие приводят на верх совершенства».
М. Ломоносов
января 4 дня по указу великого государя... дано... жалование учителям киевлянам — иеромонахам Григорию Гошкевичу, Митрофану Орловскому, Гавриилу Мартовичу, Рафаилу Борецкому, монахам Мефодию Коложинскому, Стефану Городицкому — всем шести человекам, которым велено ехать в Сибирь к Филофею, митрополиту Тобольскому, для учения школьного всяких чинов людей». Сохранился паспорт студента-философа Киево-Могилян- ской академии Герасима Гриневича за 1744 г., который «по требованию архимандрита Сибирского Германа Смяловского для обучения тамошних сибирских семинаристов за ведомом и благословением академическим отпущен свободно». На нем —
213
Киево-Могилянская академия
пометка Тобольской консистории о прибытии, сделанная в апреле 1745 г.
Воспитанники Киево-Могилянской академии ехали учителями в школы России, не только подчиняясь указам официальных инстанций, но и по приглашению коллег — организаторов этих школ, а иногда и по собственному желанию, осознавая свой долг перед обществом.
Во второй половине XVIII в. вызовы выпускников Киевской академии в учебные заведения России продолжаются. Как свидетельствуют документы, они преподавали в Архангельской, Владимирской, Воронежской, Вятской, Казанской, Костромской, Новгородской, Александро-Невской, Смоленской, Тамбовской, Тверской и других семинариях и школах.
Отмечая роль Киево-Могилянской академии в распространении просвещения в России, В. Г. Белинский писал: «С этой точки зрения Киевская академия имеет историческую важность. Вообще история этого заведения... тесно связана с историей... нашего русского просвещения в течение почти полутора века. Одною своею стороною русское просвещение и теперь еще объясняется влиянием Киевской академии, ибо все наши великорусские духовные училища или основаны ее учениками, или утверждены на духе ее учености» 6.
О глубокой преданности киевомогилянцев делу просвещения в России говорит и тот факт, что большинство из них завещали свои библиотеки, которые собирали иногда на протяжении всей жизни, тем учебным заведениям, где они работали или которые основали.
Так, библиотека Феофана Прокоповича, насчитывавшая 3192 тома, уникальная для своего времени как по количеству книг, так и по их составу, была завещана Новгородской семинарии, собрание древних рукописей — библиотеке Академии наук и частично — Киево-Могилянской академии. Глубоко понимая значение книги в общественно-культурном развитии, Прокопович в одном из писем царю писал: «На 1600 рублей уже книг купил и если смогу, никогда покупать не перестану. И прислуживая прихоти моей, служу, кажется, и общей пользе».
214 Культурные связи Академии
Богатой была и библиотека Стефана Яворского. Она насчитывала 609 книг по истории, философии, географии, медицине, художественных и религиозных изданий. Яворский страстно любил книги, называл их своим «раем, любовью, светом, красою и богатством». За год до смерти он завещал библиотеку основанному им Нежинскому монастырю, который мечтал превратить вместе с будущей Нежинской коллегией в крупный просветительский центр на Украине. Расставаясь с библиотекой, Яворский создает «Прощальную элегию»:
Книги, прощайте! Пора!
Я листал вас, лелеял и холил.
Свет вы мой, гордость моя и утешение мое!
Пищей теперь послужите
другим достойнейшим людям.
Жажду блаженных сердец
пусть утолит ваш нектар!
Горе мне! Очи мои
разлучаются с вами навеки.
И не сумеют уже душу насытить мою.
(Перевод Ф. Луцкой)
В 1732 г. библиотека Яворского перешла в ведение Харьковской коллегии. Значительная часть ее сохранилась до нашего времени и находится в фондах Харьковского университета.
В Московскую славяно-греко-латинскую академию перешли библиотеки Гавриила Бужинского (1731) и Лаврентия Горки (1737), чем фактически было положено начало академической библиотеке.
Гавриил Бужинский (год рожд. неизв.— 1731) после окончания Киево-Могилянской академии был с 1706 г. профессором и префектом Московской академии. С 1719 г. занимал в России различные церковные посты, был советником Синода, ответственным за типографии и школы. Известен как просветитель, блестящий оратор, активный участник реформ Петра I. Его перу принадлежат первое пособие по этике «Юности честное зерцало» и ряд книг, в том числе перевод произведений Эразма Роттердамского и современных ему немецких пи- сателей-просветителей. Библиотека Бужинского
215
Киево-Могилянская академия
насчитывала 365 изданий в основном светского содержания.
Лаврентий Горка (1671 —1737)—родом из казацкой семьи. Окончил Киево-Могилянскую академию, был ее профессором. Отличался разносторонними способностями, прекрасно знал классическую литературу. Поэт, автор трагикомедии «Патриарх Иосиф», владел иностранными языками. Как убежденный сторонник просвещения поддерживал связи с питомцами Академии — Прокоповичем, Бужин- ским, Марковичем и др. С 1710 г.— игумен Выду- бецкого монастыря. После знакомства с Петром I стал сторонником его реформ. В 1722 г. по велению царя переехал в Россию. Был архиепископом Астраханским, Устюжским, Рязанским, Вятским.
Библиотеку Горка собирал на протяжении всей жизни. В ней также были книги из собраний Могилы, Прокоповича. Преобладали книги светского содержания, среди них такие редкостные издания, как трактаты Горация, «Апология» Галилея (1622), «О смысле вещей» Кампанеллы, «Божественная комедия» Данте (1536), произведения Липсия и других авторов. 355 книг Горка завещал Московской академии, остальные — основанной им Вятской семинарии.
Большую по тем временам библиотеку — 1416 томов — завещал Тверской гимназии Феофи- лакт Лопатинский (ок. 1680—1741). Родился он на Волыни в дворянской семье, учился во Львове и Киево-Могилянской академии, затем в Риме. С 1704 по 1722 г. был профессором, префектом и ректором Московской академии. С 1722 г.— советник Синода, с 1733 г.— епископ Тверской.
Лопатинский принадлежал к числу высокообразованных людей своего времени. Был знатоком философии, истории, классической литературы, математики, владел многими языками — латинским, греческим, польским, еврейским, арабским, халдейским, французским, немецким, голландским и др. Поддерживая Петра I, выступал против раскола. По поручению Синода написал большой труд «Обличение неправды Раскольнические...», в котором пытался опровергнуть доводы, изложенные в «Поморских ответах» А. Денисова.
216
Культурные связи Академии
Холмогорской семинарии завещал свои книги Герман Копцевич (1735), Новгородской — Амвросий Юшкевич (1738), Невской — Сильвестр Куляб- ка (1750), Псковской — Симон Тодорский (1754), Казанской — Лука Конашевич (1758), Владимирской— Платон Нерушевич (1755), Иркутской — Теофил Кролик.
Именно Киево-Могилянской академии обязана отечественная культура сохранением уникального памятника Киевской Руси — «Слова о полку Иго- реве». В рукописи, сделанной со списка XVII в., «Слово...» хранилось в библиотеке воспитанника Киево-Могилянской академии Ивана (Иоила) Быковского, «мужа просвещенного и любителя слове- стности». Он закончил Академию в 50-х годах XVIII в., был учителем в грамматических классах, работал в Шляхетском кадетском корпусе. С 1766 г.— архимандрит Черниговского Ильинского, затем Спасо-Ярославского монастыря, ректор Ярославской семинарии.
Быковский писал сочинения просветительского характера, постоянно заботился о пополнении библиотеки Спасо-Ярославского монастыря, которой по его разрешению могли пользоваться студенты семинарии. В 1795 г. библиотеку Быковского приобрел собиратель древней литературы А. И. Мусин-Пушкин. В одной из ее книг и хранилась бесценная рукопись «Слова о полку Игореве» (под названием «Хронограф»).
Следует упомянуть еще один род деятельности воспитанников Киево-Могилянской академии. Прекрасное знание языков, отличная богословская подготовка давали им возможность работать в составе дипломатических представительств переводчиками, а также настоятелями русских церквей за рубежом. В XVIII в. многие из них состояли при русских посольствах в Берлине, Варшаве, Вене, Гааге, Кенигсберге, Константинополе, Лондоне, Париже, Пекине, Стокгольме и других городах Европы и Азии. В русской духовной миссии в Пекине с 1715 г. служили Илларион Лежайский, окончивший Академию и некоторое время работавший преподавателем Черниговской коллегии, Гервасий Ланцевский — настоятель Михайловского Златоверхого монасты¬
217
Киево-Могилянская академия
ря, Симон Шмигельский — студент-богослов и др. В русском посольстве в Париже с 1760 г. работал воспитанник Киевской академии, преподаватель Новгородской семинарии Кирилл Флоринский, несколько позже — преподаватель Черниговской коллегии Павел Криницкий. Настоятелем русской церкви в Лондоне в 1765 г. был выпускник и преподаватель Киевской академии Ефрем Дьяковский. Его сменил студент-богослов Андрей Самборский, который обучался в Англии агрономии. В Токае в 1750—1753 гг. на должности причетника церкви
218
Культурные связи Академии
при русской Комиссии по заготовлению вин служил Григорий Саввич Сковорода.
При посольстве в Константинополе в разное время находились Константин Политанский, студент-богослов Арсений и др. Здесь же функционировала школа для подготовки переводчиков с турецкого и татарского языков, учениками которой были и студенты Киевской академии. Так, в 1777 г. в школу зачислены ученики класса грамматики — «сыны казачьи» Корнелий Чернявский и Евдоким Кириевский, в 1782 г.— студенты-философы
Церковь Николы Набережного. Архитектор И. Григорович-Барский.
1782 г.
Место захоронения В. Григоровича- Барского на территории Киево-Могилянской академии
Иван и Александр Леванды, сыновья священника киевской Успенской церкви, а также сын киевского- мещанина философ Иван Яновский и сын казацкого сотника из Кролевца ритор Максим Огиевский. Направлялись киевские студенты в эту школу и в последующие годы.
Воспитанники Академии и развитие демократической мысли в России. С основанием Петербургского академического и особенно Московского- университетов, а также медицинских школ и педагогических училищ в России часть студентов Киево- Могилянской академии продолжали в них обучение. Некоторые оставались в России, занимаясь преимущественно научной и педагогической деятельностью. Лучшие заняли достойное место среди разночинной демократической интеллигенции России 50—70-х годов XVIII в. и сыграли важную роль не только в распространении образования, наук и:
219 Киево-Могилянская академия
искусств, но и в формировании идей, направленных против господствующей феодальной идеологии.
К их числу принадлежал философ-демократ, пропагандист научных знаний, писатель Яков Павлович Козельский (1728—1794). Родился он в казацкой семье в местечке Колеберда на Полтавщине. Учился в Киевской академии, затем окончил академический университет Петербурга, где слушал лекции М. В. Ломоносова. Преподавал немецкий язык в академической гимназии, позднее математику и механику в Артиллерийском и Инженерном кадетских корпусах, служил в сенате.
Козельский много занимался переводами с французского и немецкого, главным образом исторической литературы. В предисловиях к переводимым произведениям' он высказывал свои мысли по поводу их проблематики, которые позже обобщил в труде «Философические предложения» (1768). Козельский страстно обличал социальное неравенство, издевательства помещиков над крепостными, осуждал захватнические и оправдывал освободительные войны, которые вели народные массы в защиту своего отечества, пропагандировал республиканские идеи, хотя, как и другие его современники, еще не смог понять необходимость изменения общественного устройства.
Оценивая деятельность Козельского, исследователь просветительского движения в России XVIII в. М. М. Штранге писал, что он был «прекрасным мыслителем-демократом, талантливым пропагандистом республиканских идей и учения об общественном равенстве», выражал «кредо передовой разночинной интеллигенции, которая шла в русле просветительского движения»7. Прогрессивная деятельность Козельского стала причиной его увольнения из сената. В 1770 г. он возвращается на Украину.
К передовой разночинной интеллигенции России второй половины XVIII в. принадлежали также Л. И. Сичкарев, Г. А. Полетика, Н. Н. Мотонис, Г. В. Козицкий, С. И. Гамалия, В. Г. Рубан и другие украинские писатели и ученые, которые в свое время обучались в Киево-Могилянской академии.
Лука Иванович Сичкарев (1741 —1809)—пи-
220 Культурные связи Акабемии
сатель, педагог, переводчик. Родом из казацкой семьи. Отец его служил земским писарем в Нежине. Во время обучения в Академии Сичкареи овладел многими языками — греческим, латинским, польским, немецким, французским, итальянским и английским. Некоторое время учился в академическом университете Петербурга. В 1762 г. был назначен преподавателем немецкого языка и красноречия в Сухопутный кадетский корпус. С 1795 г. читал историю, географию и «российский штиль» в Артиллерийском и Инженерном кадетских корпусах. Преподавание совмещал с успешной переводческой деятельностью.
Воспитанником Киево-Могил янской академии был и Григорий Андреевич Полетика (1725—1789), переводчик и писатель. Родом из украинской казацкой старшины. В 60-х годах Полетика был инспектором учебной части Морского кадетского корпуса. Как депутат одной из правительственных комиссий, он требовал уравнения прав украинской казацкой старшины с правами российского дворянства. Этой же цели служил его труд «Историческое известие, на каком основании Малая Россия была под Республикой Польшей».
Полетика был одним из образованнейших представителей Украины в Петербурге. Его библиотека насчитывала несколько тысяч книг и, как писал он президенту Адмиралтейской коллегии Голенищеву-Кутузову, «была одной из лучших в Российском государстве, а особенно что касается собрания моего российских рукописных и печатных книг, то без хвастовства могу... сказать, что такого не только ни у кого из партикулярных людей не было, но и с государственными российскими библиотеками моя в первенстве из редкостных и старинных книг могла состязаться». После гибели библиотеки от пожара в 1771 г. Полетика сумел собрать вторую библиотеку в своем поместье на Сумщине, которую современники сравнивали с «золотоносной Калифорнией». Состояла она в основном из книг по истории Украины.
В должности инспектора Морского кадетского корпуса Полетика всячески способствовал развитию литературного творчества преподавателей,
221
Киево-Мигилянская академия
внедрял новые учебники и т. д. Он — автор словаря шести языков: русского, древнегреческого, латинского, французского, немецкого, английского, который должен был, по его словам, «содействовать молодым людям России в изучении этих языков, что наиславнейшими в мире и наинужнейшими наукам считаются». Отмечая определенную ограниченность философских взглядов Полетики, исследователи тем не менее считают, что это не мешало ему принимать активное участие в просветительском движении тех лет 8.
Видное место среди демократической интеллигенции России 50—70-х годов принадлежит Н. Н. Мотонису и Г. В. Козицкому, которые были тесно связаны личной дружбой и общественной деятельностью. Оба — выходцы из бедных украинских семейств, вместе обучались в Киевской академии. После десятилетнего обучения за границей были зачислены в 1758 г. адъюнктами Академии наук Петербурга, где завоевали уважение коллег своей ученостью и демократическими взглядами. Последовательно поддерживали М. В. Ломоносова в его стремлении служить прогрессу отечества.
Николай Николаевич Мотонис преподавал древние языки в Петербургской академической гимназии. Снискал признание как ученый-филолог, прекрасный стилист, писатель. Перевел ряд произведений европейских гуманистов и просветителей, в частности «Речь о пользе и превосходстве свободных наук» французского гуманиста XVI в. Марка Муре, «Разговор об искусстве удобовразумляю- щем» Эразма Роттердамского.
В своих «Рассуждениях о двух главных добродетелях, которые писателю истории иметь необходимо нужно» Мотонис изложил мысли о моральном долге историка. Он считал, что историку можно простить и некоторую ограниченность знаний, и погрешности при использовании источников, хотя это само по себе достойно осуждения. Но каждый благоразумный и добропорядочный читатель никогда не простит историку таких пороков, как неискренность, извращение фактов и суеверие. Мотонис осуждал писателей, которые обосновывали свои концепции с помощью «святого письма»,
222 Культурные связи Академии
утверждал, что религиозное мышление отвлекает от общественно-политических проблем.
Григорий Васильевич Козицкий (1724—1775) родился в Киеве. В Петербурге преподавал латынь и красноречие в академическом университете. Его произведения отличались гуманистической направленностью. Для переводов выбирал труды древних авторов — Лукиана, Овидия и др., почитаемых европейскими просветителями XVIII в. В целях пропаганды русской науки за рубежом перевел на латинский язык труды М. В. Ломоносова «О пользе химии» и «О происхождении света». Козицкий был одним из организаторов «Собрания, старающегося о переводе иностранных книг» при Академии наук, которое объединяло около 100 переводчиков — ученых, педагогов, канцелярских служащих. Под его руководством «Собрание...» опубликовало 112 книг, в основном общеобразовательного характера,— по истории, географии, произведения римских и греческих классиков, а также французских просветителей — Монтескье, Вольтера, Руссо и др.
Козицкий занимал высокие государственные должности, в частности статс-секретаря Екатерины II по приему «всеподданнейших прошений». Близость ко двору, очевидно, была причиной краха его иллюзий, связанных с идеей «просвещенного монарха». В 1775 г. он уходит в отставку и кончает жизнь самоубийством.
Представителей передовой интеллигенции — воспитанников Киево-Могилянской академии — объединяла пламенная вера в высокое предназначение науки и образования, их роль в общественном развитии, во имя чего они самоотверженно трудились, считая это своим гражданским долгом. Общими усилиями русских и украинских просветителей в России формировались основы просветительской идеологии как предтечи революционно-освободительного движения.
Киево-Могилянская академия и украинско-бело- русские культурные связи. Идеи единого происхождения восточнославянских народов, которые пропагандировали представители Киевской академии, общие интересы украинцев и белорусов в борьбе с польско-католической экспансией, их стремление к
223 Киево-Могилянская академия
единению с Россией способствовали становлению Академии как общего центра просвещения и культуры этих народов.
Уже в первой половине XVII в. в Киевской академии работали и учились белорусы. Это — учитель Савва Могилевянин, ректор Братской школы Фома Иевлевич, его племянник студент Игнатий Иевлевич, Симеон Полоцкий и др.
Значительно усилились связи Киевской академии с Белоруссией после воссоединения Украины с Россией. Количество учащихся-белорусов в этот
Лаврентий
ГОРКА
(1671—1737)
«Из казацких детей, поборник просвещения, любитель древностей и классической литературы, человек с большими дарованиями, собиратель книг, замечательный профессор».
А. Буевский
период возросло. Так, в списках студентов за 1736—1739 гг. числятся выходцы из многих белорусских городов. В 1738/39 учебном году в классе философии учились Григорий Федорович — сын мещанина из Любача, Иван и Павел Лятошеви- чи — сыны купеческие из Заславля, Андрей Ясне- ковский — сын шляхтича из Иваницы, Дмитрий Яхимович — сын священника из Давыдгородка; в классе поэтики — Иван и Федор Воютицкие — сыновья посполитого из Березницы, Яков Тихонович— сын священника из Слуцка, Иван Лесец- кий — сын посполитого из Дорогочина и др. Учились белорусы в Киевской академии и во второй половине XVIII в. Так, в ведомости студентов за
224 Культурные связи Академии
1790 г. числятся философы Кирилл Киричевский из Речицы, Тимофей Кирилович из Кормы, ритор Алексей Петровский из с. Погост и др.
Из Академии вышли многие епископы и настоятели православных монастырей, находившихся в Белоруссии. Выступая в защиту православных против униатов и католиков, они отдавали много сил просветительской деятельности. Это Арсений Бер- ло, братья Иосиф и Иероним Волчанские, Иосиф Оранский, Михаил Козачинский и др.
Особое место среди них принадлежит выдающе-
Сильвестр
КУЛЯБКА
(1704—1761)
«Твердость рассудка, огромная начитанность и превосходное знание языков... Студенты дорожили своим блистательно-ученым наставником, называли его «златоблагословенный учитель».
В. Аскоченский
муся воспитаннику Киево-Могилянской академии, ученому, общественному и политическому деятелю Георгию Конисскому (1717—1795). Это о нем великий русский поэт А. С. Пушкин сказал: «Георгий есть одним из самых достопамятных мужей минувшего столетия. Жизнь его принадлежит истории».
Родился Конисский в зажиточной мещанской семье в Нежине на Черниговщине. Образование получил в Киевской академии, о чем с благодарностью вспоминал всю жизнь. В сочиненной незадолго до смерти собственной эпитафии он писал: «Нежин — колыбель, Киев — мой учитель». Преподавал в Академии поэтику, философию, богословие. С 1751 по 1755 г. был ее ректором.
225
Киево-Могилянская академия
Конисский ярко проявил себя как литератор, автор многочисленных стихотворений и драматических произведений. Среди последних выделяется трагикомедия «Воскресение мертвых...» (1747), в которой вскрывались социальные противоречия, осуждались стяжательство и нечестность судей и чиновников, захват казацкой старшиной казацких и крестьянских земель и т. д. Трагикомедия пользовалась большой популярностью.
Как философ, Конисский продолжал лучшие традиции Академии. «Идеи рационализма и гуманизма, что так... выразительно отразились в его философском курсе,— пишет исследователь его творчества М. В. Кашуба,— стали программными в его общественной деятельности, основным его оружием в идеологической борьбе...» 9
В 1755 г. Конисский был направлен на епископскую кафедру Могилева. Здесь он до конца своей жизни служил белорусскому народу, отстаивая его национальные и религиозные интересы, выступал сторонником воссоединения Белоруссии с Россией, дружеских отношений между русским, украинским и белорусским народами.
Конисский продолжает писать научные и художественные произведения, издает учебники, открывает школы, ведет большую проповедническую деятельность. В своих произведениях он страстно обличает политику католической церкви, клеймит феодалов за жесточайшую эксплуатацию народных масс, за их распущенность — «пьянство до потери разума, блудодейство не в меру скотов и зверей», осуждает леность и безразличие церковников, которых называл «немыми псами, не могущими лаять, любящими дремать и не имеющими смысла». «Твердо заключу от дел ваших,— писал Конисский,— у вас бог — слепой и глухой идол и потатчик беззакониям вашим, человеколюбец злодеям, тиран невинным». Конечно, это была критика лишь отдельных пороков феодальной системы, но критика яркая, образная, побуждающая к борьбе.
Большой вклад внес Конисский в развитие образования белорусского народа. В 1757 г. он открыл в Могилеве семинарию, где изучались греческий, польский, древнееврейский языки, поэтика, ритори¬
226
Культурные связи Академии
ка, философия и богословие. Семинария существовала в чрезвычайно сложных условиях. Стремясь полонизовать православное население Белоруссии, католическая церковь, иезуиты не гнушались никакими средствами, часто обращались к прямому насилию и разбою. Хорошо понимая, какую роль выполняет православная семинария в формировании национального сознания, иезуиты повели на нее яростное наступление.
В ноябре 1760 г. Конисский в донесении Синоду сообщал об одном из таких фактов: «...не от забавы потом сделалось нападение на дворы семинарские от здешних студентов. Ворота запертые больше часа ломали, людей моих, посланных для уговору, чтоб перестали гвалту делать, нещадно били, и единому руку жестоко разрубили, и палить на них с заряженных мушкетов прикладались. А от сего случая священство епархии моей и граждане здешние детей своих до семинарии давать опасаются, почему число учеников весьма не велико до сих пор находится».
Однако Конисский прилагал все возможные усилия для того, чтобы семинария успешно работала. Несколько раз он обращался в Киевскую академию с просьбой прислать учителей, И, как всегда, Академия не отказывала. В разное время в Могилевской семинарии работали воспитанники Академии — Скальский, Богуславский, Григорович, Паючевский, Горбачевский, Цвитковский. Последний около 1790 г. стал директором народных училищ Могилева. Эта традиция не была нарушена и после смерти Конисского. Так, в 90-х годах греческий язык и философию в семинарии преподавал воспитанник Киевской академии Виктор Черняев.
Студенты Академии выезжали в Белоруссию не только для преподавательской работы. С присоединением белорусских земель к России возникла потребность в образованных людях, которые могли бы использоваться на различных гражданских должностях. По распоряжению сената, а также по просьбе генерал-губернатора Т. И. Тутомлина в Минскую, Изяславскую, Брацлавскую губернии направляются студенты Киевской академии «как способные и склонные к гражданской службе». В 1784 г.
227 Киево-Могилянская академия
были направлены 12, в 1795 — 20 человек и т. д.
Просветительская и общественная деятельность в Белоруссии посланцев Киево-Могилянской академии, обучение в ней белорусской молодежи, несомненно, способствовали дальнейшему укреплению традиционных культурных связей между двумя братскими народами.
Связи Академии с Молдавией и Валахией. Киево- Могилянская академия сыграла видную роль в развитии культурных связей Украины с зарубежными странами, в частности, южнославянскими, а также с Молдавией, Валахией, Венгрией, Румынией, Грецией и др. Уже в XVII в. влияние Академии распространяется за пределы Украины. Этому способствовали уровень и характер обучения, привлекавшие молодежь из других стран, распространение трудов киевских ученых, их активная просветительская деятельность за рубежом. Определенное значение имело и то, что Киевская академия была одним из центров идеологического противостояния католической реакции, пропагандировала идею союза всех христианских народов, в первую очередь славянских, против турецкой агрессии. Успехи национально-освободительной борьбы украинского народа против шляхетско-католической Польши оказывали большое вдохновляющее воздействие на народы, угнетенные Турцией и Австрией. Оценивая международные связи Киевской академии, И. Я. Франко писал, что она «в значительной степени была институцией интернациональной, влияние которой протянулось далеко за пределы Украины» 10.
Исторические источники свидетельствуют о существовании давних политических и культурных связей между народами Украины, России, Молдавии и Валахии. В частности, Россия и Украина оказали значительную помощь Молдавии и Валахии в борьбе против османского ига. С другой стороны, в период Освободительной войны украинского народа под руководством Богдана Хмельницкого, который всячески способствовал укреплению украинско-молдавских связей, молдаване и валахи с оружием в руках помогали украинскому народу. Дружеские связи с Россией и Украиной способ¬
228
Культурные связи Академии
ствовали подъему духовной культуры Молдавии и Валахии, распространению образования, формированию прогрессивной общественной мысли.
Еще в 30-х годах XVII в. Петр Могила, сын молдавского господаря, Киевский митрополит и первый протектор Киевской академии, посылает в Валахию по просьбе господаря Матея Басараба типографские станки и шрифты, а также опытных мастеров-типографов — Тимофея Вербицкого, Ивана Глебковича, Ивана Кунотовича, Андрея Сколь- ского и иеромонаха Иосифа, которые основали типографию в городе Кимплунге. Здесь в 1635 г. вышла первая валашская книга, отпечатанная киевским шрифтом. В это же время Могила налаживает связи с молдавским господарем Василием Лупу и посылает в Молдавию типографские станки,, типографов и «хорошо обученных учителей». В 1641 г. в Яссах начала работать типография. В 1643 г. вышла первая молдавская печатная книга— «Поучения», а в 1646 г.— «Правила» господаря В. Лупу — кодекс феодального права Молдавии. Книги печатались на славянском, греческом и молдавском языках.
В 1640 г. в Яссах открылась первая в Молдавии школа — Славяно-греко-латинская коллегия. Ее основателями были посланцы Петра Могилы во главе с видным ученым, ректором Киевской коллегии Софронием Почасским. Он же стал первым ректором Ясской коллегии. Большинство ее преподавателей были также из Киева и обучали по привезенным с собой пособиям. Ясская коллегия быстро развивается и становится значительным культурным центром. Здесь учился, например, известный молдавский ученый и общественно-политический деятель Н. Г. Милеску Спафарий (ок. 1625—1708), который впоследствии до конца своих дней жил и работал в России, всячески способствовал осуществлению реформ Петра I, внес значительный вклад в развитие науки и общественно-политической мысли.
Ряд известных просветителей Молдавии и Валахии учились в Киево-Могилянской академии. Одним из первых был племянник валашского господаря Матея Басараба Удрице Настурел. Возвра-
229
Киево-Могилянская академия
тившись на родину, он основал Славяно-русскую школу, успешно занимался переводами с русского языка на румынский. Академию окончил и Дими- трие Брашовянул. Получив в 1753 г. аттестат за подписью ректора Г. Конисского, Брашовянул вскоре вернулся на родину, посвятив себя просветительской деятельности. Его перу принадлежит первая грамматика румынского языка, созданная по образцу известного пособия М. Смотрицкого (издана в Бухаресте только в 1969 г.). Выпускник Академии Бартоломей Мезерянул (ок. 1720—1790)
Георгий
КОНИССКИЙ
(1717—1795)
«Георгий есть одним из самых достопамятных мужей минувшего столетия. Жизнь его принадлежит истории».
А. Пушкин
открыл в Молдавии ряд школ, способствовал распространению русского языка, в том числе посредством перевода книг с русского языка на молдавский.
Воспитанником Киево-Могилянской академии был также молдаванин Амфилохий Хотинский (ок. 1735—1800). В 1768 г. он стал епископом Хо- тинским и протектором Хотинской школы, в которой обучалось 300 учеников. Помогал школе собственными средствами, а также учебниками, привезенными из Италии. Хотинский — автор «Общей географии» и «Элементов арифметики», изданных в 1795 г. и переизданных в наше время. Первым среди молдавских ученых он пропагандировал уче-
230
Культурные связи Академии
ние Коперника, Галилея, Кеплера и Ньютона, сторонником которого стал еще в Киево-Могилянской академии, слушая лекции по философии М. Коза- чинского и других профессоров.
К числу молдавских ученых—выпускников Академии принадлежал также Дамаскин Рымник- ский (год рожд. неизв.— 1725) — переводчик славянских книг на румынский язык. Документы сохранили и менее известные имена. Например, в 1750—1762 гг. в Академии учился валах Владимир, в 1752 г. в нее были зачислены монахи Козий-
Петр
ЗАВАДОВСКИЙ
(1739—1812)
«Между всеми присланными к должностям учительским... людьми наилучшими, способнейшими и благонравнейшими оказывались всегда обучавшиеся в Киевской академии».
П. Завадовский
ского монастыря (Валахия) Софроний «для изучения латинского» и Дионисий «для изучения славяно-русского» языков. Примерно в это же время валах Афанасий Демьянов просил принять его в Академию «для обучения русской грамоте». В 1773 г. окончил учение валах Гавриил Котин- ский, в 80-х годах здесь учился молдаванин Стефан Гаврилов и т. д.
Укреплению украинско-молдавских культурных связей способствовала деятельность в Молдавии выпускника Киево-Могилянской академии Паисия Величковского (1722—1794). Величковский был настоятелем Нямецкого монастыря, на стенах которого сохранились надписи на славянском языке,
231
Киево-Могилянская академия
повествующие о его жизни. Родился он в Полтаве, окончив Киевскую академию, пребывал в различных монастырях Украины, в том числе Мотронин- ском и Киево-Печерской лавре. Затем 17 лет провел на Афоне, «совершенствуясь в науках и монастырской жизни». В Нямецком монастыре Ве- личковский писал книги, занимался переводами, создал библиотеку. В 1777 г. издал в Яссах на молдавском языке «Славянскую грамматику», а также «Медицинские советы...». До наших дней дошли 44 рукописи Величковского — переводы из святых отцов, автобиография и др.
Культурные связи с южнославянскими странами и Грецией. История сохранила многочисленные свидетельства о политических и культурных связях России и Украины с южнославянскими народами. Как уже отмечалось, эти народы, находившиеся под игом Османской империи, не раз обращались к России за помощью и защитой. Важным фактором, способствовавшим укреплению взаимных связей, была общность происхождения славянских народов, их языка и религии.
Правительство России, заинтересованное в поддержке балканскими народами своей внешней политики, предоставляло им всяческую помощь, в том числе материальную — «жалование». Сербские и черногорские православные монастыри, которые были значительными очагами сопротивления южных славян турецким захватчикам, получали из России предметы культа, церковную литературу. В южно- славянские страны выезжали учителя, в том числе питомцы Московской и Киевской академий.
В 1721 г. митрополит Белградский Моисей Петрович в прошении на имя Петра I писал: «...не телесной, а душевной просим помощи — основать школы и двух учителей латинского и славянского языка, который есть языком нашим». Эту же просьбу он повторяет в письме за 1722 г. В ноябре 1724 г. по приказу Петра I в Сербию был направлен бывший студент Московской академии Максим Суворов «для обучения тамошнего народа детей славянолатинского диалекта». Несколько лет действовала основанная им школа в Карловце. В 1732 г. Суворов возвратился в Россию.
232 Культурные связи Академии
В феврале 1733 г. митрополит Белградский Викентий Йованович обратился непосредственно к митрополиту Р. Заборовскому как протектору Ки- ево-Могилянской академии с просьбой прислать учителей «из своей славной Академии в Сербию в обучении книжном умелых числом десять человек», с тем чтобы они обучали сербских юношей так, как в Академии киевской. В этом же году в Сербию выехали воспитанники Академии — Михаил Козачинский, Петр Падуновский, Трофим Климов- ский, Георгий Шумляк, Тимофей Левандовский, Иван Минацкий.
Михаил (Мануил) Козачинский (1699—1755) — впоследствии известный писатель и философ. Родился в подольском городке Ямполе в дворянской семье. По возвращении из Сербии с 1739 по 1746 г. занимал должность профессора философии Киевской академии.
В Сербии Козачинский возглавил школу в Карловиче, реорганизовав ее по типу Киевской академии. Козачинский занимал должность префекта, затем ректора, преподавал латынь. Учителем поэтики и синтаксимы был Падуновский, риторики — Минацкий. В школе преподавали и сербы: Георгий Живойнов и Никола Николаевич — славянскую грамматику, Петр Райков — латынь и славянский язык в подготовительном классе. Такого же типа школы были основаны в Осеке, Дале, Вуковаре.
Козачинский занимался не только преподавательской деятельностью. Он инспектировал все школы епархии митрополита Викентия Йованови- ча, а также обучал священников Хорватской епархии.
Известна литературная деятельность Козачин- ского в Сербии. В 1733 г. ученики Карловецкой школы поставили его «Трагедию, сиречь Печальную повесть о смерти последнего царя сербского Уроша Пятого и о падении сербского царства». Это было первое драматическое произведение на старославянском языке, который оставался в Сербии на положении литературного языка до 60-х годов XIX в. Впервые трагедия была издана в 1798 г. в славянской типографии Будима одним из учеников школы Козачинского в Карловце, а также в Киев
233 Киево-Могилянская академия
ской академии — известным сербским мыслителем Иоанном (Иваном) Раичем. Возрожденное в трагедии героическое прошлое сербского народа пробуждало патриотические чувства зрителей и читателей. Драма широко распространялась в списках и долгое время не теряла своего значения.
После смерти митрополита Викентия украинские просветители возвратились в Киев. Деятельность их в Сербии была успешной и получила признание сербской общественности. В частности, митрополит Викентий Йованович в свое время так писал Заборовскому: «Можно сказать об учителях, которые приехали к нам: и в учении искусные, и нрава доброжелательного, и в наставлении учеников старательные и охочие».
Кроме группы Козачинского в Сербии в разные годы работали и другие посланцы Киевской академии: Иван Ластовецкий, Петр Михайловский, Василий Крижановский и др. Среди сербского населения Трансильвании в г. Темешвар работал Сильвестр Пчельский.
Уровень обучения в школах, основанных воспитанниками Киевской академии в Сербии, был достаточно высоким и давал возможность ученикам продолжать образование в зарубежных учебных заведениях, в том числе Киевской академии. В 30— 40-х годах, например, здесь учились выпускники школ Максима Суворова и Михаила Козачинского Иван Раич и Арсений Стойков.
Следует отметить, что просветительская деятельность киевлян в Сербии не ограничивалась ■организацией школ. В этой связи югославский исследователь Динко Давыдов отмечает: «Карловец- кая митрополия выбрала себе хороший и надежный пример для наследования, потому что тогдашний Киев был признанным центром... педагогики, издательской деятельности и искусства, где с середины XVIII века происходит процесс европеизации и обновления философских и эстетических взглядов... Здесь зародилось и славянское барокко — явление, сыгравшее важную роль в формировании и развитии искусства не только Украины и России, но и Наддунайской Сербии» п.
Украинский исследователь Е. Пащенко не толь¬
234
Культурные связи Академии
ко прослеживает процесс формирования сербской художественной школы под влиянием киевского искусства, сделавшего в ней настоящую изобразительную революцию, но и рассказывает о конкретных художниках — выходцах из Киево-Могилян- ской академии, работавших в Сербии, а также о сербских мастерах, получивших образование в Академии. Так, в 70-х годах XVIII в. в Академии учился серб Симон (Симеон) Балтии. Возвратившись на родину, он открыл художественную школу при монастыре Гомырье, которая была проводником украинского художественного влияния на Балканах. При монастыре и сегодня хранятся украинские и русские книги XVII—XVIII вв.
В начале 40-х годов в Сербию прибыл воспитанник Киево-Могилянской академии Иван Василевич, ставший вскоре фактически «придворным» художником патриарха Арсения IV Шакабенты. По мнению современных югославских ученых, его школа оказала решающее влияние на сербских художников. Примерно в это же время в Сербии работал еще один питомец Академии, назвавший себя по прибытии «многогрешным Василием из Малой Руси». Это был известный на Украине художник Василий Романович, автор росписи Борисоглебской церкви в Киеве.
Таким образом Киево-Могилянская академия, ее художественная школа, по мнению сербских ученых, стали в конце XVIII в. «рассадником художников европейского уровня и сделали в сербском искусстве настоящую изобразительную революцию» 12. Деятельность посланцев Киево-Могилянской академии в Сербии способствовала культурному возрождению сербского народа, укреплению межславянских связей.
Киево-Могилянская академия поддерживала традиционные культурные связи с Грецией, уходящие корнями в далекие времена Киевской Руси. Еще в XVI — начале XVII в. греческие просветители помогали в организации школьного образования на Украине, поддерживали борьбу украинского народа с католицизмом и унией. Киевскую академию неоднократно посещали видные греческие церковные деятели. В свою очередь ученые Киевской
235 Киево-Могилянская академия
академии поддерживали связи с Константинопольской патриаршей школой, где преподавались и светские науки. Так, в 1638—1640 гг. Софроний Почас- ский активно переписывался с ректором этой школы Феофилом Коридаллом. Из переписки следует, что Коридалл присылал Почасскому свои научные труды для коррекции. В Константинопольской школе также обучались многие представители Украины — начиная еще с XVI в.
Значительный вклад в укрепление культурных связей с Грецией внес Василий Григорович-Барский
236
Культурные связи Академии
(1701—1747). Родился он в Киеве в семье мелкого торговца. С 1713 по 1723 г. учился в Киевской академии.
В 1724 г. Барский отправился в странствие, которое продолжалось 24 года. За это время он посетил Венгрию, Австрию, Италию, побывал в Палестине, Сирии, Египте, Ливане, жил в Греции — на Афоне, в Салониках, Афинах, на островах Патмос, Кипр, Крит, Хиос и в других местах.
Путешествуя, Барский изучал народные обычаи, обряды, верования, собирал сведения об истории
Академия. Гравюра Н. Зубрицкого из «Ифи- ки іерополітики, или Философии нравоучительной».
1712 г.
Фрагмент страницы из «Киево-Печерского патерика» с пометкой М. В. Ломоносова, сделанной в 1734 г.
стран, их государственном устройстве, архитектуре, в частности, сделал более 150 рисунков храмов, городов и т. д. Все это он заносил в свои «Записки», которые вел на протяжении всей жизни.
С особым интересом Барский изучал историю,, культуру, народный быт и традиции Греции, а также древнегреческий и новогреческий языки. Чтобы в совершенстве овладеть этими языками, Барский в 1729 г. поступил в Триполийскую ораторско-философскую школу. Способности и образованность Барского привлекли внимание греческих ученых. Его пригласили преподавателем в Никозийскую школу на Кипре, где он работал с 1734 по 1736 г., затем в течение года Барский преподавал в ораторско-философской школе на острове Патмос.
237
Киево-Могилянская академия
Находясь вдали от родины, Барский никогда не забывал о ней. В письмах к родным он всегда живо интересовался развитием событий в своей стране, и, в первую очередь, жизнью родной Академии. Так, в письме из Константинополя (1744) он высказывал одобрение по поводу того, что мать сдала квартиру студенту Академии Павлу Кувечинскому и подчеркивал: «Где учение,— там просвещение ума, а где просвещение ума, там познание истины».
Барский продолжительное время переписывался с преподавателями греческого языка Киевской академии, талантливыми учеными С. Тодорским и В. Лащевским. Он мечтал и сам послужить родной Академии. В одном из посланий из Бухареста Барский сообщал, что получил приглашение преподавать в ней: «Уже и письма специально писал ко мне наичестнейший и наимудрейший в учителях отец префект школ киевских Варлаам Лащевский... Советует и поощряет всячески как можно быстрее прибыть на родину ради учения греческому диалекту».
Возвратился в Киев Барский 5 сентября 1747 г. Привез с собой составленную им грамматику старогреческого и латинского языков и свои многолетние «Записки». Однако тяжелая болезнь лишила его возможности осуществить заветную мечту — передать свои богатые знания студентам Академии. 7 октября 1747 г. В. Григорович-Барский умер. Киевляне похоронили его с большими почестями у стен Братского монастыря.
Еще во второй половине XIX в. можно было видеть бережно охраняемое современниками захоронение неутомимого путешественника, питомца Киевской академии. «Записки» Василия Барского некоторое время хранились у его брата Ивана Григо- ровича-Барского, известного украинского строителя и архитектора, также бывшего воспитанника Академии. Они вызвали большой интерес общественности, распространялись в многочисленных списках, выдержали семь изданий. Первое издание было подготовлено выпускником Киевской академии, историком и журналистом В. Рубаном.
Деятельность украинских просветителей за рубежом способствовала усилению стремлений ино¬
238
Культурные связи Академии
странной молодежи учиться в Киево-Могилянской академии.
Есть все основания считать, что иностранцы обучались в Киевской академии еще в первой половине XVII в. Об этом, в частности, свидетельствуют данные о пребывании там выходцев из Закарпатья, а также молдаванина Удрице Настурела. Подтверждением служит и письмо царя к киевскому воеводе Шереметеву, датированное 1686 г., в котором он запрещает принимать в Киевскую академию иностранцев: «...а из неприятельских городов в те школы не пускать и не учить, чтоб от них смуты и всякого дурна не было». Однако Академия игнорировала данный запрет и при зачислении учащихся продолжала как и раньше руководствоваться давними правилами и традициями. Несколько лет спустя царское правительство грамотой от И января 1694 г. признало Киево-Могилянскую академию высшим учебным заведением, обладающим правом обучать студентов «и из иных стран приходящих».
В XVIII в. в Киевской академии учились выходцы из разных стран — Молдавии, Валахии, Сербии, Черногории, Далмации, Венгрии, Болгарии, Греции. Но больше всего было уроженцев южнославянских земель.
С 1726 по 1737 г. в Академии учился Дионисий Новакович из Далмации; с 1731 г.— Стефан Дмитриев из Белграда (в 1743 г. он выехал в Москву «для изучения славяно-латинского диалекта»); с 1732 г.— иеромонах Васильев из города Каворан Шибиши Цесарской области (Хорватия). В 1731 г. в Академию пришли монахи Хоповского монастыря в Сербии, в прошлом ученики Карловецкой школы— Арсений Стойков и Стефан Станиславьев. Паспорт на проезд в Киев им выдал русский посланник в Вене Ланчинский, удовлетворив их стремление «науки в тамошней Академии по возможности умножить, чтобы потом в свое время в своей отчизне использовать их». Сообщая об этом в Коллегию иностранных дел, Ланчинский отмечал: «По причине их поездки... и другие монахи имеют желание в Киев же для наук ехать».
Среди сербов, обучавшихся в это время в Академии, привлекает внимание личность Арсения
239
Киево-Могилянская академия
Стойкова — горячего приверженца и пропагандиста киевского образования. По свидетельству Дионисия Новаковича, Стойков имел поручение от митрополита Викентия подобрать «людей учительных в школах киевских из светских, которые могли бы поехать в Сербию ради учения латинскому языку там в Сербии желающих». В январе 1733 г. он выезжает на короткий срок в Сербию, где ведет переговоры с митрополитом Викентием. В мае этого же года возвращается в Киев с двумя товарищами — Яковом Ивановым и Иваном Поповичем из Петро- ворадина. В августе Стойков сопровождает группу Козачинского в Сербию и возвращается оттуда через год «с товарищем, двумя послушниками и Киром Семеновым».,
В документах не упоминается, какие дела вынудили Стойкова поехать в 1735 г. в Москву. В. Аскоченский отмечал, что число сербов, желавших учиться в Киевской академии, было в то время столь велико, что протектор Заборовский вынужден был ограничивать их прием. Последовали жалобы, и в 1736 г. был издан царский указ — принимать всех без исключения. Возможно, поездка Стойкова в Москву имела непосредственное отношение к этому вопросу. После краткого пребывания там он вскоре отбыл в Сербию, намереваясь «непременно... возвратиться в этом же году в Киев». Очевидно, эта поездка, как и предыдущие, была вызвана необходимостью набора и сопровождения новых учеников для Академии.
С 1741 по 1751 г. в Киевской академии учился Арсений Иванов из Карловца, с 1742 г.— Арсений Михайлов из Леповинского монастыря в Хорватии. В 1743 г. в Академию прибыл подданный Венеции Константин Секур с паспортом, выданным русским посланником в Константинополе А. А. Вишняковым. С 1745 г. в Академии учились сербы Амвросий Лукин, Симон Белич, Осип Савич, Иван Кондратьев и Иван из Петроворадина. В Переяславскую коллегию в 1746 г. был зачислен Моисей Па- найотов из Белграда. В 1748 г. он перешел в Киевскую академию, а в 1749 — в Московскую, где учился до 1752 г. В 1747 г. закончил курс обучения Арсений Сергиев, который, собрав множество книг,
240 Культурные связи Академии
«ко учению отроков способных», вернулся в Сербию.
В архивах сохраняются документы, свидетельствующие о том, что в конце 40-х годов в Академии учились Богдан Петрович из Крижевца, Сава Дмитриев из Сеня и Михаил Маркович из Ясенца, в начале 50-х годов — Исайя Новакович, Павел Вуич, чернец Иосиф и иеромонах Макарий Петрович из Темешвара. В 1752 г. подали заявления в Академию Никола Дмитриев из Темешвара, Георгий Стефанов и Петр Михайлов из «Пожеровца Турецкой области». В это же время в Академии обучаются Иосиф Витович, Христофор Попович, иеродиакон Дамаскин, «два светских студента» и известный впоследствии деятель сербской культуры Иван Раич. Несколько позже в Академию приходят Афанасий из Требина и Михаил Вани, а в 1755 г.— Авраам Арадий, «Венгрии из Белграда». Нередко иноземцы приезжали в Киев целыми группами. Так, в 1757 г. в Академию были приняты девять черногорцев. В 1758 г. были зачислены в «научение» Геннадий Евтимович «из Цесарии, города Басня» и Сильвестр Иванович «из Цесарии, села Сен- тадрия», в 1761 г.— Петр Секулич из Петровора- дина».
Будимский епископ Дионисий Новакович, выпускник Киевской академии, в 1759 г. направил в Киев Арсения Ивановича. Из-за военных действий в Европе он задержался при русской армии на полтора года, но поскольку имел «непременное желание именно в Академии учиться», был отпущен и в 1761 г., по прибытии в Киев зачислен студентом Академии. В 1760 г. в начальные классы Академии был принят Иван Концеровский «от земель Далматинских, республики Венецианской, города Бенков- ца, сын поручика Игнатия, лет от роду 9». В 1766 г. были зачислены «четыре юноши сербской нации» — Ефим Лазаревич, Стефан Иванович, Рафаил Тихошевич и Гавриил (фамилия не значится). В 70-х годах здесь учился Симон Балтии, основавший затем на родине, как уже упоминалось, художественную школу при монастыре Гомырье.
Архивные источники засвидетельствовали обучение сербов в Киевской академии и в конце XVIII в. Так, в 1780 г. заявление подает уроженец Петрово-
241 Киево-Могилянская академия
радина Беадович Радуль, который «взял намерение идти в Киев для обучения русской грамоте». В 1798 г. серб Марк Релич просил принять его в Академию «для обучения богословия».
Приведенные факты свидетельствуют о том, что обучение в Киево-Могилянской академии молодых людей из нынешней Югославии носило постоянный характер (при этом следует отметить, что приведенные данные далеко не исчерпывающие). За перечислением имен и дат здесь стоит нечто гораздо большее, а именно — свидетельство тесного
Иоанн
РАИЧ
(1726—1801)
«В Академии Киевской наукам разным обучался досконально, чтобы затем в свое время, в своей отчизне с пользой их умножить».
И. Раич
культурного единения славянских народов на определенном этапе их истории. Эта проблема по сей день вызывает интерес как советских, так и югославских ученых.
В Киево-Могилянской академии учились и выходцы из других стран. Так, в 1749 г. здесь обучался грек Иосиф Савич, в 1759—1762 гг.— Салунский архимандрит Парфений. В августе 1766 г. подает прошение Григорий Васильев, «уроженец Турецкой области, острова Критского», который «имел намерение учиться латинскому и еврейскому языкам и... издавна желание имел в Киевской академии указанным языкам обучаться». В прошении был оговорен срок обучения — семь лет, но уже в
242
Культурные связи Академии
1768 г. Васильев по просьбе греков-колонистов отправляется в Нежин обучать их детей. В 1767 г. в Академию прибыл иеродиакон Яков из Агии, с 1783 по 1788 г. здесь учился иеродиакон Констанций, известный позже как патриарх Константинопольский. Исследователь истории Академии Ф. Титов называет также болгарина В. Черняева и др.
То, что молодежь из разных стран приходила «за наукой в Киев», свидетельствует, что Киево- Могилянская академия далеко за пределами Украины имела добрую славу. В 1743 г. венецианец
Виктор
ЧЕРНЯЕВ
(год рожд. неизв.— нач.
XIX в.)
Видный культурный деятель болгарского народа. После обучения в Киевской академии некоторое время преподавал в семинарии Г. Конисского в Могилеве.
Константин Секур в прошении на имя Р. Заборов- ского писал: «Я, нижеименованный, воспитанный на острове Закинтос, области Венецианской, и обученный на том же острове еллиногреческому и итальянскому языкам досконально, другим языкам — в меру, и известившись от тамошних жителей, что счастливо разными учениями процветает Академия, оставил учение римское и, позабыв трудности, что в дороге бывают, пустился на глас Академии».
Зарубежные студенты Киевской академии были в основном выходцами из небогатых семейств — крестьян, священников и т. д. Были и дети военных (из Сербии), а также купцов. Добирались они в
243
Киево-Могилянская академия
Киев разными способами: с купеческими обозами, переселенцами, с войсками, а чаще всего пешком и без копейки денег. Если кто приезжал собственным транспортом, то это обязательно обозначалось в подорожной: «Предъявитель этого (Стойков.— 3. X.) с двумя студентами и одним служителем на одной телеге тремя лошадьми отсюда едут на Русь для науки в Киев, того ради разного чина командующих покорно прошу вышеупомянутых не только свободно пропускать, но и пристойную помощь оказывать. Писано в Петроворадине, апреля 22 дня 1733 года. Гоффендерич, комендант в том месте».
Некоторых иностранных студентов, в основном монахов, по прибытии определяли на содержание в монастыри. Большинство прибывших вместе с заявлением о зачислении в Академию подавали прошение на имя митрополита об оказании материальной помощи. «Не имеем вовсе, чем себя прокормить, едою и необходимой одеждой обеспечить,— писали в совместном прошении Георгий Стефанов и Петр Михайлов,— а желаем в Академии учиться досконально». Студенты просили поселить их в монастыре, где «могли бы при нужде своей корм и одежду для учения свого получать».
Богдан Петрович, Савва Дмитриев и Михаил Маркович, прибывшие в Академию в 1744 г., были размещены в Выдубецком, Златоверхом Михайловском и Пустынном монастырях. В 1752 г. монахи Дионисий и Софроний, иеродиакон Арсений Иванович поселились в Братском и Петропавловском монастырях.
Однако большинство иностранных студентов находились в том же положении, что и «безкоштные» украинские. В своем письме Екатерине И за 1786 г. генерал-губернатор Киева Глебов писал, что большинство студентов живут в бурсе «сиротским содержанием, питаются и одеваются милостью щедрых людей. С ними, сиротами и бедными, живут, питаются... многочисленные... чужеземцы».
После окончания Академии иностранные студенты получали аттестаты. В одном из них говорится: «Предъявитель этого, славяно-сербской нации уроженец, честный иеромонах Арсений Иванов, с прошлого 1741 года, с прибытия своего в Россий-
244 Культурные связи Академии
ской империи богоспасаемый город Киев, учился в Академии Киевской: латинскому, иностранных,
еврейскому и греческому языков и богословии... Оный иеромонах Арсений с начала учения своего и до полного тех языков и богословии окончания прехорошо учился, всегда и во всем проявлял добропорядочность. Честный иеромонах Арсений по его просьбе на родину свою нами отпущен и, на подтверждение Академии нашего ректора Сильвестра (Кулябки.— 3. X.) и префекта Георгия (Конисско- го.— 3. X.) о хорошем его иеромонаха учении и добропорядочности аттестат этот свидетельствует».
Некоторые иностранные студенты по окончании Академии оставались на Украине или в России. Так, серб Авраам Арадий стал казначеем Петропавловского монастыря в Киеве, где он жил во время учения. Евстафий Скерлетов после окончания богословского курса был зачислен учителем синтаксимы Академии. Валах Владимир после окончания полного академического курса был домашним учителем на Украине, затем преподавал в Воронежской семинарии латинский и французский языки. Макарий Петрович из Темешвара перешел в 1751 г. в Московскую академию и после ее окончания остался там преподавателем риторики и философии. Был префектом академии, а с 1763 г.— ректором Тверской семинарии.
Однако большинство выпускников-иностранцев возвращались на родину. Там они основывали школы, работали учителями, художниками, издателями, писали и переписывали книги, активно трудились на ниве просветительства. Так, известный деятель сербского Возрождения историк Иван Раич работал в школах Карловца, Темешвара и Нового Сада; Дионисий Новакович был учителем и префектом школы в Новом Саде, затем Будимским епископом; Симеон Балтии основал художественную школу и т. д. Все они внесли посильный вклад в развитие образования и культуры своих народов, и в этом немалая заслуга Киево-Могилянской академии.
Иностранные студенты, приезжавшие в Киев, встречали поддержку и доброжелательное отношение не только со стороны профессоров и студентов
245 Киево-Могилянская академия
Академии, но и местных жителей. Серб Герасим Зелич отмечал: «Народ малороссийский также, как и сербский, особенно гостеприимен». Гордость киевлян за свою Академию, гостеприимство и радушие, с которыми они принимали приходивших «по науку в Киев» — все это вызывало у иностранных студентов чувство горячей признательности, делало их сторонниками дружеских отношений своих народов с народами Украины и России.
И здесь хочется привести слова югославского ученого Миодрага Иоановича: «Если принять во внимание все, что Киево-Могилянскан академия сделала для той эпохи, а позже... для российского просвещения и литературы, для развития ...науки и духовного сближения славян, то можно с полным правом назвать ее всеславянской академией» 13.
Связи Киево-Могилянской академии с другими странами. Зарубежные связи Киево-Могилянской академии носили разносторонний характер. Обучение иностранной молодежи, просветительская деятельность ее посланцев за рубежом, распространение научных и полемических трудов ученых Академии — все это оказывало значительное влияние на развитие образования, культуры, общественно-политической мысли, освободительной борьбы ряда стран.
В свою очередь Киевская академия не стояла в стороне от общеевропейского культурного развития и подвергалась его влиянию. Ученые Академии живо интересовались достижениями европейской науки, педагогики, литературы. Фонды академической библиотеки постоянно пополнялись зарубежными изданиями. Руководители Академии посылали своих воспитанников в зарубежные университеты и приглашали их после возвращения на преподавательскую работу.
Связи Киево-Могилянской академии с европейскими научными и образовательными центрами значительно расширились в эпоху раннего Просветительства. Немецкий исследователь Эдуард Винтер писал, что Украина была в «немалой мере входными воротами, через которые Просветительство проникало на Русь» и что важную роль в развитии и распространении его идей сыграла именно
246
Культурные связи Академии
Киево-Могилянская академия, которая была «главным связующим звеном между западной культурой и Восточной Европой» 14.
Прежде всего следует отметить тесные связи между украинскими и немецкими просветителями, начало которым положил Иннокентий Гизель. В течение нескольких лет он переписывался с Иоанном Гербинием, ректором протестантских школ в Стокгольме, Риге и Вильне. Гизель консультировал Гербиния, который в это время писал книгу «Сочинение о подземном Киеве», по вопросам истории города, в частности Киево-Печерской лавры. В этой книге явственно проявились симпатии Гербиния к украинскому народу. Имя Гизеля как видного ученого было хорошо известно и выдающемуся деятелю немецкого раннего Просветительства Готфриду Лейбницу.
Ряд ученых Киево-Могилянской академии поддерживали связи с крупным научным и образовательным центром Германии—Галльским университетом, основанным в 1692 г. Здесь работали такие известные ученые, как X. Вольф, X. Томазиус, С. Пуффендорф, А. Франке и др. По инициативе Франке при университете было создано специальное отделение — «восточный коллегиум», где изучали старославянский, русский, греческий, польский, древнееврейский и другие языки. Для обучения в Галле приезжала молодежь из многих стран, в том числе с Украины. Так, в 1730 г. среди студентов- славян, обучавшихся в университете, преобладали украинцы 15. Здесь пополняли свои знания и изучали восточные языки воспитанники Киевской академии С. Тодорский, В. Лащевский, Д. Нащин- ский и др.
Симон Тодорский, увлекшись просветительскими идеями, сотрудничал с немецкими учеными А. Франке, Г. Михаэлисом и директором типографии «Заведения Франке» Гришовым («Заведения Франке» вели торговлю книгами во многих странах Европы и Америки). Блестяще владея многими языками,, Тодорский занимался переводами просветительской литературы. В частности, в 1735 г. при содействии Ф. Прокоповича он перевел на славянский язык книгу «Настоящее христианство» протестанта
247 Киево-Могилянская академия
Арндта, в которой были изложены основы лютеранского пиетизма (зачатки идеологии Просветительства), реформационные идеи возвращения к раннему христианству, проповедовалась религиозная терпимость. Книга пользовалась большой популярностью у прогрессивной общественности. Возвратившись из Галле, Тодорский работает в Академии, где активно распространяет среди своих коллег и учеников идеи раннего Просветительства. В 1751 г. Тодорский осуществил один из лучших переводов Библии на славянский язык, при этом
Нестор
МАКСИМОВИЧ-
АМБОДИК
(1742—1812)
«Умозрение с опытодействием сопряжено неразрывным союзом».
Н. Максимович- Амбодик
очистив ее текст от более поздних наслоений. Библия получила название «елизаветинской» и выдержала несколько изданий. Распространялась она также в Польше, Австрии, на Балканах.
Переводом работ немецких просветителей занимался также Гавриил Бужинский. Им были переведены труды С. Пуффендорфа «Вступление в историю европейскую» и «Об обязанностях человека и гражданина» (1724). Эти книги способствовали распространению исторических знаний и просветительских идей.
Имя Бужинского было хорошо известно немецким ученым. Об этом говорит следующий факт. М. Фандербек, профессор философии и медицины,
248
Культурные связи Академии
исполнявший обязанности врача сухопутного госпиталя в Петербурге, посылая свой труд «Нынешнее состояние словесности российской» (1725) в одно из немецких издательств, писал своим зарубежным коллегам, что он мог бы познакомить их также с деятельностью «архимандрита Троице- Сергиевской лавры Гавриила (Бужинского.— 3. Х.)у известного по переводу Пуффендорфа на русский язык, если бы не был уверен, что вы его ученость знаете» 16.
Утверждению идеалов раннего Просветитель- Иван
ТИМКОВСКИИ
(1773—1853)
«Мы росли среди голов, обученных... в Киеве,
Кенигсберге, Лейдене,
Геттингене, Оксфорде,
Эдинбурге. Такие были глубоко чтимы».
И. Тимковский
ства на Украине и в России способствовала деятельность Феофана Прокоповича. Провозглашая принципы науки Нового времени, творцами которой были Галилей, Бэкон, Декарт, Гоббс, Локк и другие прогрессивные ученые, Прокопович боролся за раскрепощение человеческого разума от религиозных и сословных уз, отстаивал веротерпимость, право каждого иметь свои убеждения. В условиях, когда господствовали социальные, национальные и религиозные предрассудки, Прокопович исповедовал своеобразное кредо гуманистов и просветителей: «Когда пьешь хорошее вино, не спрашивай, откуда оно, а когда встретил доброго мужа, не спрашивай, кто его бог и откуда он родом».
249
Киево-Могилянская академия
Прокопович поддерживал тесные связи со многими немецкими учеными. Переписываясь, в частности, с Франке, он просил его поддержать двух русских юношей, которые были направлены в университет Галле. Объясняя необходимость обучения российской молодежи за границей, Прокопович высказывал мысль о том, что это явление временное: «Русь весьма богата на наилучших мужей, но они все еще, как драгоценный металл, до сего времени зарыты в земле лежат. Многое еще, чего недостает, она заимствует, плавит и обрабатывает».
Фонтан «Самсон» на Контрактовой площади Подола. Архитектор И. Григорович-Барский (воспитанник Киево-Мо- гилянской академии).
Дружеские отношения связывали украинского ученого и с Д. Яблоновски—кальвинистским ученым, ориенталистом, президентом Берлинской академии наук, с Н. Б. Бильфингером — просветителем, философом и естественником, автором атеистического труда «Гармония тела и души», запрещенного Ватиканом, с И. Буддеусом — философом и теологом — реформатором. Книги последнего «Хрестоматия истории философии», «Теологические тезисы об атеизме и вере», «Исследования о природе человека» занимали почетное место в библиотеке Прокоповича вместе с трудами X. Вольфа, Г. Лейбница, С. Пуффендорфа, А. Кирхера и др.
Некоторое время в школе Прокоповича на Кар- повке преподавал Т.-Г.-З. Байер — ориенталист,
250
Культурные связи Академии
профессор Кенигсбергского университета, академик Петербургской академии наук. Байер посвятил Прокоповичу свое исследование «Museum Sinicum» («Описание Китая») и написал его биографию — «Жизнеописание Феофана Прокоповича».
Связи с учеными Германии поддерживал также профессор философии, префект, а затем ректор Киевской академии Самуил Миславский. Он переписывался с известным немецким философом, профессором Бранденбургской академии Христианом Баумейстером. В одном из писем Миславскому Баумейстер высказывает свое уважение к нему как ученому: «Вы не думайте, что Бранденбургская академия господина достойного Академии Киевской префекта Самуила Миславского не знает; я думаю, и в самом Париже он почтен тем именем, которым украшено тамошнее Сорбоннское училище». Можно полагать, что это в какой-то мере комплимент, но в других своих письмах Баумейстер также дает высокую оценку как Миславскому, так и Киевской академии. Характеризуя студента Ивана Хмелевского (Хмельницкого), который поступил в Кенигсбергский университет по рекомендации Миславского, Баумейстер писал: «Счастливый учитель, имеющий таких учеников. Дай бог, чтобы я был осчастливлен такими учениками». Хмелевский был одним из многих украинских студентов, учившихся в различных университетах Германии — Кенигсбергском, Галльском, Лейденском, Лейпцигском, Виттенбергском, Гейдельбергском и др.
Установила контакты Киевская академия и с учеными Венгрии. Поездкам ее воспитанников в эту страну способствовала основанная в 1747 г. в Токае комиссия по разведению винограда и заготовке вин для царского двора. Ее руководители, в частности Гавриил Вишневский, выходец из Украины, приглашали студентов Академии на различные должности, способствовали их обучению в Венгрии. Здесь пополняли свои знания Григорий Сковорода, Иезекииль Дьяковский, Иван Фальков- ский, Аарон Пекалицкий, Анатолий Ставинский и др.
С 1799 по 1804 г. в Венгрии жил выпускник Киевской академии Андрей Самборский. До этого
251 Киево-Могилянская академия
он в течение 16 лет находился в Англии, изучал там агрономию. После возвращения на родину Самборский был избран членом Свободного экономического товарищества и назначен директором Практической школы земледелия, которая располагалась под Петербургом. В Венгрии Самборский близко сошелся с известным просветителем, агрономом Самуэлем Тешшеддыком. Разделяя убеждения Тешшеддыка о необходимости улучшения положения крестьян, Самборский пытался проводить их в жизнь. На Украине, в имении Стратимировка (нынешняя Харьковская область) он открыл школу, больницу, дом для вдов и сирот, старался внедрять в производство новейшие сельскохозяйственные орудия и т. д.
Несомненно, Киево-Могилянская академия имела более широкие и разнообразные связи с зарубежными странами, которые ждут еще своих иссле- дрвателей. Преодолевая национальные и религиозные предрассудки, которые часто тяготели даже над лучшими умами того времени, Киевская академия охотно принимала достижения науки, культуры, общественно-политической мысли других стран и делилась с ними своими достижениями. Это способствовало взаимному духовному обогащению народов, налаживанию между ними дружественных отношений, общественному прогрессу в целом.
Международные связи Киево-Могилянской академии дают возможность по достоинству оценить ее место и роль в истории мировой культуры.
Киево-Могилянская академия сыграла важней* шую роль в развитии духовной культуры украинского народа в XVII—XVIII вв. На протяжении почти двух столетий она удовлетворяла образовательные, научные и культурные потребности Украины.
Содержание учебных курсов и публицистических, трудов ученых Академии, ее воспитательные принципы были тесно увязаны с жизнью страны. Она внесла большой вклад в решение многих общественно-политических проблем своего времени, в том числе в освободительную борьбу украинского народа.
Академия была крупным центром развития научных знаний. Усиление интереса к окружающему миру, природе, человеку, к законам общественного' развития способствовало становлению логики, этики, психологии, истории, естественных наук, укреплению материалистических тенденций в науке, отделению философии от религии. В Академии формируется украинский литературный язык, создается первый отечественный театр. Внимание к национальным языкам — славянскому и украинскому,, использование их в преподавании, литературном и научном творчестве стало важным условием формирования национального самосознания народа.
Профессора Академии пропагандировали в курсах лекций, публицистических и литературных произведениях идеи Гуманизма и Просветительства, воплощали их в воспитательном процессе. В академическом принципе всесословности и равенства всех в учении нашла свое реальное воплощение
253
идея оценки человеческого достоинства не по происхождению, а по уму и образованности. Для большинства воспитанников Академии была характерна такая черта, как веротерпимость. Они поддерживали научные и деловые связи с учеными и просветительными деятелями — протестантами и католиками — зарубежных культурных и образовательных центров. Студенты Академии при первой возможности направлялись в зарубежные университеты.
Основанная на давних традициях отечественной школы, Киевская академия по содержанию и уровню обучения отвечала требованиям высших учебных заведений того времени. Ее воспитанники получали разностороннее образование. Многие стали известными общественными, политическими и государственными деятелями, учеными, писателями, поэтами, художниками, композиторами. Они трудились в различных областях общественной и культурной жизни.
Влияние Киево-Могилянской академии распространялось далеко за пределы Украины. Многие ее воспитанники завоевали широкое признание в России, Белоруссии, а также в Молдавии, Валахии, ■Сербии, Черногории, Болгарии, среди народов других стран как просветители — философы и богословы, знатоки языков и новейших наук, писатели и педагоги, основатели типографий, школ и библиотек. ■Они несли знания в народ, твердо уверовав в их гуманистическое начало и преобразующую силу. Из многих стран направлялись юноши «за наукой и мудростью» на Украину, в Киево-Могилянскую академию.
Международные связи Академии способствовали обогащению отечественной духовной культуры и культуры других народов, в первую очередь славянских, установлению и укреплению дружественных отношений между ними.
История Киево-Могилянской академии — это история высшего общеобразовательного заведения, преимущественно гуманитарного характера, с прогрессивными традициями образования и воспитания.
Со второй половины XVIII в., когда социально¬
254
экономическое развитие страны потребовало интенсивного использования математики, физики, технических, а также медицинских и юридических знаний, передовые академические деятели прилагали немалые усилия, чтобы реорганизовать Киевскую академию в соответствии с потребностями времени. Прогрессивная общественность Киева и Украины многократно обращалась к царскому правительству с просьбой дать разрешение на преобразование Киевской академии в университет и выделить для этих целей необходимые средства. Однако безуспешно. В то же время представители высшей государственной власти и духовенство не считали Киевскую академию способной удовлетворять потребности в подготовке церковнослужителей. Поэтому ее обошли реформы духовных училищ 1803— 1814 гг. В 1817 г. Киево-Могилянская академия была закрыта.
Лучшие традиции старой заслуженной высшей школы Украины ее воспитанники перенесли в другие учебные заведения, в том числе открытый в 1834 г. Киевский университет.
* * *
Итак, книга закончена. Для автора это результат труда, продолжающегося уже немало лет, результат приверженности однажды открытому для себя удивительному феномену Киево-Могилянской академии, возникшему на путях исторического развития украинского народа как проявление его духовного богатства.
Данное исследование не является исчерпывающим по широте охвата всех сторон жизни Академии и по глубине освещения отдельных вопросов. Но не в этом видится главное. Представляется, что содержание книги послужит утверждению у читателя чувства историзма, ощущения причастности к описываемым событиям, преемственности и ответственности за непрерываемость духовных связей прошлого, настоящего и будущего.
Книга рассматривается автором и как историческое исследование, и как дань памяти. Памяти нашему прошлому, запечатленному в прочитанных или ждущих прочтения научных манускриптах, в музыке и поэзии, в облике сохранившихся строений,— дань памяти всему, что связано с именем Академии и что стало важной вехой на пути нашего духовного развития.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
Введение
1 Болховитинов Е. Краткое сведение о начале Киевской академии // Описание Киево-Софийского собора. К-, 1825; Булгаков М. История Киевской духовной академии. СПб., 1843.
2 Аскоченский В. Киев с древнейшим его училищем Академией. К., 1856. Ч. 1—2.
3 Максимович М. Записки о первых временах Киево-Бо- гоявленского братства//Собр. соч.: В 3 т. К., 1877. Т. 2; Голубев С. Т. История Киевской духовной академии. К., 1886. Вып. 1; Его же. Киево-Могилянская академия при жизни своего фундатора киевского митрополита Петра Могилы. К., 1890; Петров Н. И. Киевская академия во второй половине
XVII в. К., 1895; Его же. Киевская академия в гетманство Кирилла Разумовского. К., 1905 и др.
4 Вишневский Д. Киевская академия в первой половине
XVIII в. К., 1903; Серебренников В. Киевская академия с половины XVIII ст. К., 1896, 1897.
5 Тітов Хв. Стара вища освіта в Київській Україні кінця XVI — початку XIX ст. К., 1924.
6 Шляпкин И. А. Св. Дмитрий Ростовский и его время (1651—1709). СПб., 1891; Голубев С. Т. Киевский митрополит Петр Могила и его сподвижники: В 2 т. К., 1883; Чистович И. Феофан Прокопович и его время. СПб., 1868; Сумцов Н. Ф. К истории южнорусской литературы XVII ст. К., 1883. Вып. 1; К., 1884. Вып. 2; К., 1885. Вып. 3.
7 Марченко М. І. Історія української культури з найдавніших часів до середини XVII ст. Км 1961; Шевченко Ф. П. Роль Києва в міжслов’янських культурних зв’язках у XVII— XVIII ст. К., 1968; Штранге М. М. Демократическая интеллигенция России в XVIII в. М., 1965; Нариси з історії вітчизняної психології XVII—XVIII ст. К., 1952; Нариси історії філософії на Україні. Км 1966.
8 Ничик В. М. Из истории отечественной философии конца XVII — начала XVIII ст. К., 1978; Ее же. Феофан Прокопович. М., 1977; Розвиток прогресивної філософської думки російського, українського та білоруського народів у XVII— XVIII ст. К., 1978; Кашуба М. В. З історії боротьби проти унії. К., 1976; Очерки по истории молдаво-русско-украинских
257
философских связей XVII—XX вв. Кишинев, 1977; Білодід I. К. Києво-Могилянська академія в історії східнослов’янських літературних мов. К., 1979; Стратий Я. М. Проблемы натурфилософии в философской мысли на Украине XVII ст. К.» 1981; Захара И. С. Борьба идей в философской мысли на Украине на рубеже XVII—XVIII вв. (Стефан Яворский). Км 1982; Литвинов В. Д. Ідеї раннього Просвітництва у філософській думці на Україні. Км 1984 и др.
9 The Eighteenth Century in Russia. I. G. Garrard. Oxford, 1973; The Kievan Academy in the Seventeenth Century by Alexander Sydorenko. Ottawa, 1977.
10 Winter E. Frtihaufklarung. Der Kampf gegen den Konfes- sionalismus in Mittel — und Osteuropa und die deutsche — sla- wische Begegnung. Berlin, 1966; Luzny R. Pisarze krggu Aka- demii Kijowsko-Mohilanskiej a literatura polska. Krakow, 1966.
Становление высшего образования на Украине
1 Ленин В. И. Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?//Поли. собр. соч. Т. 1. С. 153—154.
2 Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К-, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 346.
3 Голенищев-Кутузов И. Н. Гуманизм у восточных славян: Украина и Белоруссия. М., 1963. С. 6, 7.
4 Ленин В. И. О «культурно-национальной» автономии // Поли. собр. соч. Т. 24. С. 175.
5 Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 7. С. 360—361.
6 Энгельс Ф. Какое дело рабочему классу до Польши? // Там же. Т. 16. С. 165.
7 Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии//Там же. Т. 21. С. 294.
8 Ленин В. И. Как епископ Никон защищает украинцев? // Поли. собр. соч. Т. 24. С. 9.
9 Маркс К. Энгельсу, 28 янв. 1863 г. Ц Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. ЗО. С. 262.
10 Ленин В. И. Памяти Герцена//Поли. собр. соч. Т. 21. С. 261.
11 Грунский Н. К. Национальная школа Юго-Западной Руси//Рус. школа. 1908. № 10—11. С. 20—21.
12 Нічик В. М. Філософія в Київській братській школі // Філос. думка. 1982. № 2.
13 Ничик В. М. Из истории молдаво-украинских культурных связей в первой половине XVII в.//Очерки по истории молдаво-русско-украинских философских связей XVII—XX вв. Кишинев, 1977; Білодід О., Харламов В. Знахідка під фундаментом Успенського собору//Київ, 1983. № 9.
14 Франко И. Южнорусская литература//Энцикл. слов./ Под ред. Д. А. Брокгауза, И. А. Эфрона. СПб., 1904. Т. 81. С. 305.
15 Аскоченский В. Киев с древнейшим его училищем Академией. Ч. 1. С. 153.
16 Булгаков М. История Киевской духовной Академии. С. 60.
17 Голубев С. Т. Киевская академия в конце XVII — на-
258
чале XVIII ст. К., 1901. С. 115; Аскоченский В. Указ. соч. С. 85.
18 Akademia Kijowsko-Mohilanska: Narys historyczny па tie rozwoju ogolnego cywilizacyi zachodniej na Rusi. Nakreslil Aleksander Jablonowski. Krakow, 1899—1900. S. 92—93.
Киево-Могилянская академия — центр просвещения и науки на Украине
1 Из универсала гетмана Даниила Апостола 1729 г. Киево- Братскому училищному монастырю // Материалы для отечественной истории: В 2 т. / Изд. М. Судиепко. К., 1853. Т. 1. С. 50*
2 Костомаров Н. И. Исторические монографии и исследования//Соч.: В 3 т. СПб., 1867. Т. 3. С. 202.
3 Luznij R. Op. cit. S. 110, 128, 138, 139.
4 Возняк М. Історія української літератури: В 2 т. Львів,. 1910. Т. 1; Житецкий П. И. «Энеида» Котляревского и древнейший список ее в связи с обзором малорусской литературы XVIII века. К., 1900; Петров Н. И. Очерки из истории украинской литературы XVII и XVIII вв. К., 1911; Грицай М. С., Микитась В. Л., Шолом Ф. Я. Давня українська література. К., 1978; Білодід /. К. Києво-Могилянська академія в мовній ситуації на Україні в XVI—XVII ст.//Мовознавство. 1969. № 6; Вітковський В. Мова української літератури XVII ст. Краків, 1965.
5 Білодід /. К. Києво-Могилянська академія в історії східнослов’янських літературних мов. С. 74.
6 Сивокінь Г. М. Давні українські поетики. Харків, 1960. С. 10.
7 Прокопович Ф. Сочинения. М.; Л., 1961. С. 336.
8 Житецький П. І. Про українські народні думи. К.У 1919. С. 4.
9 Пелех П. М. Психологія в Київській академії XVIII ст.// Нариси з історії вітчизняної психології (XVII—XVIII ст.). К., 1952; Рогович М. Д., Нічик В. М. Філософія в Києво-Мо- гилянській академії. Інокентій Гізель//Філос. думка. 1970. № 1; Кашуба М. В. З історії боротьби проти унії; Ничик В. М. Из истории отечественной философии конца XVII — начала XVIII в.; Розвиток прогресивної філософської думки російського, українського та білоруського народів у XVII—XVIII ст.
10 Письма преосвященного Лазаря Барановича. 2-е изд. Чернигов, 1865. С. 37.
11 Цит. по: Захара И. С. Борьба идей в философской мысли на Украине. С. 59.
12 Цит. по: Подокшин С. А., Рогович М. Д. Франциск Скорина и философская мысль восточнославянских народов // Идейные связи прогрессивных мыслителей братских народов (XVII—XVIII вв.). К., 1978. С. 78.
13 Письма Феофана Прокоповича//Тр. Киев, духов, акад. (Далее: Труды). 1865. № 1. С. 158.
14 Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 294.
15 Нічик В. М. До питання про схоластичність філософських курсів у Києво-Могилянській академії // Від Вишенсько- го до Сковороди. К., 1972. С. 57.
259
16 Краткое собственноручное показание Симеона Тодорско- го о первых (37-и) годах своей жизни Ц Вишневский Д. Киевская академия в первой половине XVIII в. Приложение VII. С. 348.
17 Киевские епархиальные ведомости. 1893. № 2. С. 541.
18 Історія Української РСР: В 8 т. К., 1967. Т. 1. С. 199.
19 Апанович О. М Читацьке середовище України в XVIII ст.//Рад. літературознавство. 1983. № 5. С. 48.
20 Прокопович Феофан. Філософські твори: В 3 т. К., 1979. Т. 1. С. 337, 346.
21 Белинский В. Г. История Киевской академии М. Булгакова//Поли. собр. соч.: В 13 т. М., 1955. Т. 8. С. 152.
22 Новиков Н. И. Опыт исторического словаря // Избр. соч. М.; Л., 1954. С. 339.
23 Цит. по. История отечественной математики: В 2 т. К., 1967. Т. 2. С. 112.
24 Тимковский И. Ф. Мое определение в службу, сказанное
в 3-х частях (1785—1799)//Отд. рукописей Гос. б-ки
им. В. И. Ленина. Пот. 3. № 11—25. Л. 35.
25 Цит. по: Серебренников В. Киевская академия с половины XVIII в.//Труды 1897. № 7. С. 341.
26 Центр, гос. ист. арх. УССР (Далее: ЦГИА УССР)
в г. Киеве. Ф. 127, оп. 1020, д. 3276, л. 1.
27 История городов и сел Украинской ССР. Киев. К., 1979. С. 89.
28 Богдан Хмельницкий: Документы (1648—1657). К., 1961. № 51, 252, 254, 255, 257 и др.
29 Чистович А. Я История первых медицинских школ в России. СПб., 1883. С. 228.
30 Богдан Хмельницкий: Документы. С. 354—355.
31 ЦГИА УССР в г. Киеве. Ф. 127, оп. 1020, д. 2528, л. 1—32.
32 Цит. по: Летцкий О. Очерки народной жизни в Малороссии во второй половине XVII века. К., 1902. С. 245.
33 Апанович Е. М. Рукописная светская книга XVIII в. на Украине: Исторические сборники. К., 1983. С. 23.
34 Табачников /. А. Світоглядні основи педагогіки Г. С. Сковороди // Педагогічні ідеї Г. С. Сковороди. К., 1972. С. 6.
35 Winter Е. Op. cit. S. 34.
Культурные связи Киево-Могилянской академии
1 Державина О. А. Театр и драматургия//Очерки русской культуры XVII в. М., 1979. Ч. 2. С. 129.
2 Рогов А. И. Школа и просвещение//Там же. С. 150.
3 Моисеева Г. Н. Ломоносов на Украине // Русская литература XVIII века и славянские литературы. М.; Л., 1963.
4 Смирнов С. История Московской Славяно-греко-латинской академии. М., 1855. С. 81—82.
5 Ничик В. М. Феофан Прокопович. С. 15.
6 Белинский В. Г. Статьи и рецензии // Поли. собр. соч. Т. 8. С. 152.
260
7 Штранге М. М. Демократическая интеллигенция России в XVIII в. С. 90—91, 128.
8 Штранге М. М. Указ. соч. С. 81; Каганов И. Я. Г. А. По- летика и его книжные интересы // Роль и значение литературы XVIII в. в истории русской литературы. М.; Л., 1966.
9 Кашуба М. В. З історії боротьби проти унії. С. 57.
10 Записки наукового товариства ім. Т. Г. Шевченка. Львів, 1905. Т. 64. Кн. 1. С. 33.
11 Цит. по: Пащенко Є. Українське барокко в Сербії // Всесвіт. 1977. Ия 12. С. 175.
12 Там же. С. 179.
13 Там же. С. 175.
14 Winter Е. Op. cit. S. 338.
15 Литвинов В. Д. Зв’язки ранніх українських і німецьких просвітників на початку XVIII ст. //Філос. думка. 1970. № 4. С. 109.
18 Цит. по: Чистович И. Феофан Прокопович и его время. С. 89—90.
список
ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Бабий А. И., Эрмуратский В. М. Развитие молдаво-рус- ско-украинских философских связей//Очерки молдаво-русско- украинских философских связей XVII—XX вв. Кишинев, 1977.
Бабкин Д. С. Биографии Ломоносова, составленные его современниками // М. В. Ломоносов: Сб. статей и материалов: В 2 т. М.; Л., 1946.
Белетовский Н. К. Конон Зотов //Киев, старина. 1893. № 9.
Боголюбов А. М. От редактора//У истоков классической науки: Сб. статей. М., 1968.
Болховитинов Е. Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина греко-российской церкви: В 2 т. СПб., 1827.
Боплан Г. Л. де. Описание Украины. СПб., 1832.
Буевский А. Эпизоды из жизни основателя Вятской семинарии II Календарь и памятная книга Вятской губернии на 1898 г. Вятка, 1897.
Возняк М. Письменницька діяльність Івана Борецького на Волині і у Львові. Львів, І 954.
Голенище в-Кут у зо в И. Н. Славянские литературы: Статьи и исследования. М., 1973.
Дзюба Е. Н. Просвещение на Украине. Вторая половина XVI — первая половина XVII в. К., 1987.
Дружинин В. Г. Поморские палеографы начала XVIII в. Пг., 1921.
Житецкий П. И. К истории литературной русской речи в XVIII в.//Известия отделения русского языка и словесности. Акад. наук. СПб., 1903. Т. 8. Кн. 2.
Іваненко В., Камінецький О. Загадки старовинного рукопису//Наука і культура. К., 1987. Вип. 21.
Ісаевич Я- Д. Братства та їх роль в розвитку української культури XVI—XVII ст. К., 1966; Його ж. З історії викладання філософії на Україні (XVI—XVIII ст.)//Від Вишенського до Сковороди. К., 1972.
История Молдавской ССР: В 2 т. Кишинев, 1965. Т. 1.
Кальнофойский А. Тератургима//Сборник материалов для исторической топографии г. Киева. К., 1874.
Книга і друкарство на Україні. К., 1965.
Копыстенский 3. Палинодия // Памятники полемической литературы в Западной Руси. Пг., 1878.
262
Крекотень В. І. Київська поетика 1637 року // Літературна спадщина Київської Русі і українська література XVI—XVII ст. К., 1981.
Кук В. Канцеляристський курінь в Глухові//Знання та праця. К-, 1969. № 2.
Кулаковский П. Начало русской школы у сербов в XVIII в.//Известия отделения русского языка и словесности Акад. наук. СПб., 1903. Кн. 3. Т. 8.
Кулиш П. История воссоединения Руси: В 3 т. М., 1877. Т. 3.
Лазаревский А. М. Описание Старой Малороссии. К., 1888. Вып. 1; Его же. Отрывок из семейного архива Полетик//Киев, старина. 1891. Кн. 4.
Лексикон словенороський Памви Беринди. К., 1961.
Летопись Григория Грабянки. К., 1854.
Луппов С. П. Книга в России в первой четверти XVIII в. Л., 1973; Его же. Книга в России в послепетровское время. Л., 1976.
Мазаньянц В. Свет Вы, мои книги... // Сов. культура. 1984. 28 авг.
Максимович М. А. Исследование о гетмане Петре Сагай- дачном//Собр. соч.: В 3 т. К., 1876. Т. 1.
Матвіішин Я. Невідомий математичний рукопис XVII ст. в Києво-Могилянській академії//Наше слово. 1985. №33.
Медынский Е. Н. Братские школы Украины и Белоруссии- в XVI—XVII вв. и их роль в воссоединении Украины с Россией. М., 1954.
Мыцык Ю. Я. Украинские летописи XVII в. Днепропетровск, 1978.
Наливайко Д. С. Станіслав Оріховський як український латиномовний письменник Відродження // Укр. література XVI— XVIII ст. та інші слов’янські літератури. К., 1984.
Науменко Ф. І. Педагог-гуманіст і просвітитель І. М. Борецький Львів, 1963.
Немировский Е. Иван Федоров на Украине//В мире- книг. 1974. № 2.
Ничик В. М. Изучение системы Коперника в Киево-Моги- лянской академии//Филос. науки. М., 1974. № 1.
Нудьга Г. Перші магістри і доктори. Українські студенти-, в університетах Європи//Жовтень. 1982. № 3.
Перетц В. Н. Отчет об экскурсии семинарии русской филологии в Полтаву и Екатеринослав. К., 1910.
Петров Н. И. Значение Киевской академии в развитии духовных школ в России с утверждением св. Синода в 1721 г. и до половины XVIII в. К., 1904; Его же. Воспитанники Киевской академии из сербов с начала синодального периода и до- царствования Екатерины II. К., 1904.
Подражанский А. С. Краткий очерк развития медицинского» образования на Украине//Науч. зап. Ужгород, 1954. Вып. 9.
Прокопович Ф. Філософські твори: В 3 т. К., 1979—1981.
Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию» в половине XVII века, описанное его сыном Павлом Алеппским. 2-е изд. М., 1897.
Пыпин А. П. Последние времена Московской Руси//Вести. Европы. М., 1894. № 3, 5.
Родаченко І. Мандрівки Василя Барського. К., 1967.
263
Срезневский В. Сборник писем И. Т. Посошкова к митрополиту Стефану Яворскому. СПб., 1900.
Стратій Я. М., Литвинов В. Д., Андрушко В. А. Описание курсов философии и риторики профессоров Киево-Могилян- ской академии. К,, 1982.
Урсул Д. Т Николай Гаврилович Милеску-Спафарий. М., 1980.
Усов /7. Помор-философ II Ист. вести. СПб., 1886. Кн. 4.
Харлампович К. В. Западнорусские православные школы XVI и начала XVII века. Казань, 1898; Его же. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. Казань, 1914.
Чепіга 1. Антикатолицькі трактати 1. Галятовського//Рад. літературознавство. 1968. № 9.
Шевченко Ф. П. Закарпатці — студенти Київської академії -в XVIII ст.//Укр. іст. журн. 1965. № 6.
Штернберг А. /. Студенти і вихованці Київської академії в Угорщині//Там же. 1965. № 4.
Эйнгорн В. Очерки из истории Малороссии XVII в. Сношения малороссийского духовенства с московским правительством. М., 1899.
Яременко П. К. До питання про еволюцію світогляду Ме- летія Смотрицького//Укр. література XVI—XVIII ст.
Akademia Kijowsko-Mohilanska: Narys historyczny na tie rozwoju ogolnego cywilizacyi zachodniej na Rusi. Nakreslil Aleksander Jablonowski. Krakow, 1899—1900.
Encyklopedia Britannica. Vol. 4. London, 1957.
Jorga N. Istoria literaturii romane in secolul ab XVIII lea. Vol. 2. Bucuresti, 1969.
Laudat I. D. Istoria literaturii romane vechi. Bucuresti, 1968.
Scherer J.-B. Annales de la Petite — Russie: Ou histoire des cosaques-saporogues et des cosaques de L’Ukraine ou de la Petite — Russie. T. 2. Paris, 1788.
Winter E. Halle als Ausgangspunkt der deutschen Russland- Lunde im 18 Jahr hundert. Berlin, 1953.
The World of Learning. London, 1965.
Сборники документов и материалов
Акты и документы, относящиеся к истории Киевской академии / Введение и примечания Н. И. Петрова. Отд. 2 (1721— 1795): В 5 т. К., 1904—1908.
Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, •собранные и изданные Археографической Комиссией: В 6 т. ■СПб., 1863—1869. Т. 4—6.
Архив Юго-Западной России, издаваемый Комиссией для разбора древних актов. К., 1882—1883. Ч. 1. Т. 1—6.
Воссоединение Украины с Россией: Документы и материалы: В 3 т. М., 1953.
Исторические связи народов СССР и Румынии в XV — •начале XVIII в.: Документы и материалы: В 3 т. М., 1965, 1968.
Описание документов и дел, хранящихся в архиве святейшего правительствующего Синода: В 50 т. СПб., 1863;
Пг., 1914.
.264
Памятники, изданные Временной Комиссией для разбора древних актов: В 2 т. К., 1845. Т. 1; К., 1846. Т. 2.
Памятники, изданные Киевской Комиссией для разбора древних актов: В 2 т. 2-е изд. К., 1896. Т. 1; К., 1898. Т. 2.
Памятники полемической литературы в Западной Руси. СПб., 1878; 1903. Кн. 1—3.
Письма митрополита Ст. Яворского//Тр. Киев, духов, акад. 1866. № 1.
Письма пешеходца Василия Григоровича-Барского. 1723— 1746//Рус. архив. М., 1874. Кн. 2.
Архивные источники
Арх. внешней политики России в г. Москве. Ф. Внутренние коллежские дела, оп. 2/1; Ф. Указы Синода (1742—1746), (1748—1755), (1755—1762); Ф. Сношения России с Грецией, оп. 52/1; Ф. Сношения России с Сербией, оп. 86/1 и др.
Центр, гос. арх. давних актов СССР в г. Москве. Ф. 13, оп. 2; Ф. 18, on. 1; Ф. 52, on. 1; Ф. 86, on. 1; Ф. 124, on. 1; Ф. 158, on. 1; Ф. 214, оп. 5; Ф. 229, on. 1 и др.
Центр, гос. ист. арх. СССР в г. Ленинграде. Ф. 796, оп. 4, 6, 7. 9, 12, 13, 16, 17, 21, 22, 35 и др.
Центр, гос. ист. арх. УССР в г. Киеве. Ф. 59, on. 1, № 27, 52, 4043, 4402, 4664. 4667, 4739, 4956, 6873 и др.
введение
СТАНОВЛЕНИЕ ВЫСШЕГО ОКрАЭОВАНМЯ НА уКрАИНЕ
КНЕВО-
МОГИЛЯНСКАЯ
АКАДЕМИЯ-
кулктурныЕ СВЯЗИ 1 'КИЕВО-
могнлянской
АКАДЕМИИ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ
ССЫЛКИ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ
Хижняк Зоя Ивановна
Зав редакцией С. В. Головко Редактор А. Н. Витрученко Художественное оформление Т. С. Пресняковой Художественный редактор Т. М. Зяблицева Технический редактор Т. М. Пахота Корректоры А. В. Бабич, А. И. Бараз
И Б No 12353
Сдано в набор 15.02.88. Подп. в печать 15,06.88. БФ 03097. Формат 84Х 100/з2- Бумага мел. Лит. гарн. Выс. печать. Уел. печ. л. 13,07. Уел. кр.-отт. 83,8. Уч.-изд. л. 13,38. Тираж 10 000 экз. Изд. № 2600-к. Зак. № 8—684. Цена 2 р. 90 к.
Издательство при Киевском государственном университете. 252001 Киев, Крещатик, 10
Головное предприятие республиканского производственного объединения «Полиграфкнига», 252057, Киев, ул. Довженко, 3.