ББК 95.7 США
Разработка оформления:
Столбов 10. П.
Фсногенов В. И.
Художник:
Феногенов В. И.
Редакционный совет:
Буша И.И.
Макаров М.А.
Перфильев О.А.
Рипенко В.И.
Главный редактор:
Столбов Ю.П.
Ответственный за выпуск:
Романов С. В.
Фирма «Грэгори — Пэйдж» благодарит за помошь в работе:
Гергенрейдера С., Днепрова М., Егорова А.,
_ Калмыкова А., Кузнецова И., Ладохина А.,
Посысаева С., Потапенкова А., Потапенкова В.,
Стажкова С., Федчикова А., Чепурко М., Язькова А.
В очередной выпуск сборника «Зарубежный криминальный
роман» включены авантюрно-приключенческий роман хорошо
известного читателю Д. Бэгли и публикуемая впервые повесть
Д. Гореса. В этой повести банда подонков насилует жену про-
фессора университета. Полиция не хочет искать преступников,
и тогда профессор решает самостоятельно найти и покарать их.
ISBN 5 - 900493 - 37 - 7
© «Грэгори — Пэйдж», 1995.
ВРЕМЯ
ХИЩНИКОВ
Д.ГОРЕС
©Перевел, с английского Виктор Вебер
ДО ТОГО, КАК...
Пятница, 18 апреля
Профессор Куртис Холс^гид зевнул, посмотрел на часы
и вновь откинулся на спинку старинного, обитого кожей
кресла. На автобусе, прибывшем из Сан-Франциско в
половине первого ночи, Паула не приехала, иначе она бы
уже позвонила с остановки. Следующий, последний, ожи-
дался в десять минут третьего. Профессор потянулся за
стаканом красного вина, намереваясь прочитать с десяток
работ своих студентов, тем же вечером полученных от них
на семинаре по антропологии, который он вел в универси-
тете Л ос-Фелиса.
И хотя он сидел в круге света, отбрасываемом торше-
ром, уют гостиной большого дома и выпитое вино взяли
свое. Глаза у него начали слипаться, и профессор, вздох-
нув, осушил стакан, отложил студенческие работы и
устроился поудобнее. Несколько минут спустя он уже
крепко спал.
— К вам когда-нибудь приставали мужики? — как бы
между прочим спросил Рик Дин.
Девятнадцатилетний, худощавый, загорелый, вибри-
рующий от распирающей его энергии, с точеным профи-
5
лем. Сидел он на переднем сиденье «шеви» выпуска тысяча
девятьсот пятьдесят шестого года,, принадлежавшего Тол-
стяку Гандеру, повернувшись к двум парням, устроившимся
на заднем сиденье. Один из них, Чемп Матер, с могучими
кулаками, нахмурился, пытаясь сформулировать ответ.
— Господи, Рик, если бы парень подкатился бы ко
мне... я бы свернул ему шею.
— А со мной такое случилось,— черные глаза Рика
затуманились. Он оглядел машины, стоящие в открытом
кинотеатре перед огромным экраном.— Два года тому
назад. Я только перешел в среднюю школу и еще многого
не понимал. Так вот, когда я выходил из кинотеатра, этот
парень пристроился ко мне и спросил, не буду ли я возра-
жать, если он составит мне компанию.
Он замолчал, в свете фар разворачивающегося автомо-
биля поднес ко рту банку с пивом. По ходу фильма они
выпили восемнадцать банок. Поскольку двадцать один год
исполнился только Чемпу Матеру, по закону пиво мог
покупать только он.
— Так вот, едва, мы свернули в переулок, он начал
меня лапать! Прямо на тротуаре!
Парень, что сидел рядом с ним, заерзал. Толстяком
Гандера прозвали за его габариты. Вот и сейчас, даже в
легкой ветровке, он обильнд потел от выпитого пива. А его
толстый живот упирался в руль.
— И что ты сделал, Рик?
Прежде чем Рик успел ответить, второй юноша с зад-
него сиденья, Хулио Эскобар, с прямыми черными воло-
сами, смуглолицый, с длинным крючковатым носом и тол-
стыми губами, отточенным движением выхватил из
кармана нож с выкидным лезвием. Даже в сложенном
положении шестидюймовый нож выглядел достаточно
грозно.
— Я бы его зарезал! — воскликнул Хулио.
Пальцы Рика сжали банку.
— Нет, я его не зарезал, но вломил ему, как пола-
гается. Едва не убил его.
Приятели Рика одобрительно закивали, а он выбросил
-пустую банку на асфальт уже опустевшего кинотеатра. На
6
самом-то деле он в испуге бросился бежать через пустырь,
под издевательский смех «голубого». Странно, ранее он не
позволял себе вспоминать о том случае. Губы его сжались.
— Парни, а не поразвлечься ли нам?
— Конечно, Рик,— тут же поддержал его Чемп. Ро-
стом, шириной плеч, массой он не уступал Толстяку Ган-
дсру, только тело его представляло собой гору мышц, а не
кусок жира. Со своими идеями у Чемпа было не густо.
Зато у Рика их хватало. Хороших идей, претворение кото-
рых в жизнь запоминалось на какое-то время. А потом
забывалось. Чемп не мог похвалиться хорошей памятью.
— А ты, Хулио?
Хулио безразлично пожал худыми плечами.
— Может, выпьем пива, Рик. Или достанем «травку»...
— Никакой «травки»,— резко оборвал его Рик. Он
дважды курил марихуану, которая вызывала у него какие-
то странные ощущения, желание забыться. Сегодня он не
хотел забываться. Сегодня ему требовалась ясная голова.
Он положил руку на мясистое плечо Толстяка.— Поехали.
Проедемся к университету, посмотрим, не встретится ли
нам «голубой». А затем всыпем ему по первое число,
забавы ради.
Толстяк смачно рыгнул, вызвав смех Хулио. От звуков,
что исторгал из себя Толстяк, у незнакомца душа могла
уйти в пятки.
— Слушай, Рик, может, не стоит...— засомневался
Толстяк.
— Сегодня пятница, завтра занятий нет. Но если ты
наложил в штаны...
Толстяк, пробурчал что-то нечленораздельное и повер-
нул ключ зажигания. Компанию его животу составляло
круглое ангельское личико. Длинные светлые волосы он
зачесывал назад, на пальце правой руки носил перстень с
черепом и скрещенными костями. Рик усмехнулся. Чтобы
заставить Толстяка пошевелиться, только и надо, что
спросить, не трусит ли он.
— За пиво я заплачу,— предложил Рик.
’ А почему нет? Как только он поступил в колледж,
родители каждую неделю стали выдавать ему приличную
7
сумму, хотя жил он дома. К этим трем парням, что сидели
в «шеви», Рик испытывал самые теплые чувства. В Джейси
он не встретил никого лучше их. Хулио и Толстяк в июне
оканчивали среднюю школу и, если не поступали в кол-
ледж,, как он в прошлом году, вставали на учет в призыв-
ном пункте. Чемп оказался слишком глуп даже для армии:
он провалил все их тесты.
— Этих гомиков можно без труда распознать по
походке,— уверенно заявил Рик.— Выезжай на Эль-Ка-
мино, Толстяк...
Паула Холстид повесила трубку и вышла из телефон-
ной будки у автобусной остановки. Ее каблучки-шпильки
зацокали по асфальту. Кроме нее, на остановке остался
лишь светловолосый молодой человек в дешевом костюме
и невыразительном галстуке, с некрасивым, угловатым
лицом.
— Вы дозвонились до мужа, мадам?
— Да. Этот медведь заснул в кресле.
Паула могла бы добавить: насосавшись красного вина.
Насколько она знала своего Курта, он наверняка вы-
пил его слишком много и спал, свесив голову набок и
открыв рот, негромко похрапывая. В сорок три года он
уже не столь успешно боролся с сонливостью. И каждый
вечер выпивал на один-два стакана больше, чем следо-
вало.
— Вы не хотите, чтобы я подождал, пока он при-
едет? — спросил блондин. •
Тридцатишестилетняя Паула рассмеялась. Она относи-
лась к тем изящным, но фигуристым женщинам, что
остаются сексуально привлекательными и в шестьдесят. Не
портили картины коротенький прямой нос, широкий рот,
пусть и с тонкими губами, и ярко-синие глаза.
— Господи, нет! От нашего дома ему ехать всего
десять минут. Но позвольте поблагодарить вас за столь
великодушное предложение...
Блондин пожал Пауле руку, поклонился и зашагал
вдоль железнодорожных путей. Довольно-таки женствен-
8
ный юноша, клерк в каком-то учреждении округа, жена-
тый, отец маленького ребенка. Они разговорились в авто-
бусе, потому что каждый держал в руках программку
вечернего спектакля Оперного театра Сан-Франциско.
Сын-младенец не позволил его жене составить ему компа-
нию. Не так-то много молодых людей интересуются нынче
оперой.
Старый зеленый «шеви» вырулил на Брюэр-стрит с
Эль-Камино, из кабины донеслись смех и веселые крики
парней. Паула покачала головой и улыбнулась. Когда она
училась в средней школе, на таких развалюхах красова-
лись надписи вроде: «Не смейтесь, мадам, возможно, в
этой машине ваша дочь». Тогда они все видели в радужном
свете. И любовные ласки на заднем сиденье только воз-
буждали. Почему же в семейной жизни они стали скорее
обузой?
«Шеви» миновал квартал, когда вспыхнули тормозные
огни и взвизгнули шины, протестуя против резкого из-
менения скорости. Послышался крик, далеко разнесший-
ся в холодном воздухе апрельской ночи. Паула уже бежа-
ла к старому «шеви» и четырем фигурам, сгрудившимся
вокруг молодого человека, который ехал с ней на авто-
бусе.
— Прекратите! — в ярости, она даже не испытывала
страха.— Прекратите! Как вы смеете...
Рик завернул руки жертвы за спину, так высоко, что
блондин согнулся пополам. Колено Чемпа, словно пор-
шень, трижды врезалось в лицо молодого человека, нахо-
дящееся на уровне пряжки ремня Чемпа. При каждом
ударе Чемп удовлетворенно хакал.
Толстяк ухватил Чемпа за плечо, голос был наполнен
страхом.
— Скорее, парни! Чемп! Бежим! Кто-то сюда идет...
Пока другие залезали в кабину, Рик поставил ногу на
затылок лежащего на земле блондина и покрутил ею, дабы
размазать лицо блондина по гравию железнодорожной
насыпи. Метнулся к машине, выбежав под свет фонаря.
Тут подоспела и Паула.
Мгновение они смотрели друг на друга, а затем Рик
9
нырнул в открытую заднюю дверцу. «Шеви» рванул с
места и скрылся за углом. Паула наклонилась над упав-
шим.
Он тяжело дышал. Паула решительно взялась за его
плечо, перевернула. И только тут увидела, что сделали с
его лицом и глазами колено Чемпа и гравий железнодо-
рожной насыпи.
Паула ахнула, отступила на несколько шагов, ее вы-
рвало. Позади послышались тяжелые шаги. Паула оберну-
лась. К ней спешил Курт, оставив «фольксваген» у авто-
бусной остановки с работающим мотором, открытой двер-
цей.
— О, слава Богу,— сквозь рыдания вырвалось у
Паулы.
ПАУЛА
Понедельник, 21 апреля — среда, 30 апреля
Глава 1
Красоту Рик Дин унаследовал от матери, а неуемную
энергию — от отца. Сидя в кафетерии Джейси в ожидании
Дебби Марсден, он внезапно осознал, что ритмично посту-
кивает ногой по полу. Расслабься, приказал он себе. Пят-
ница в прошлом, ничего изменить нельзя. Судя по газет-
ным статьям, их никак не могли связать с тем, что про-
изошло с Гарольдом Рокуэллом.
Никак... Да нет, одна зацепка все-таки была.
Ладонью он вытер выступивший на лбу пот. Где же эта
Дебби? Разумеется, ей надо доехать сюда из университета
после лекции, которая начиналась в девять часов, но он же
сказал, что будет ждать ее в кафетерии ровно в половине
одиннадцатого. Для того, чтобы встретиться с ней, ему
пришлось пропустить семинар по истории западной циви-
лизации. Л сейчас не самое лучшее время для прогулива-
ния занятий. Все-таки первый понедельник после... t
10
Могла Паула Холстид запомнить номер их автомобиля?
Было темно, она бежала... Он бы не запаниковал и не стал
бы возить этого Рокуэлла мордой по гравию, если бы не’ее
стучащие по асфальту каблуки. Да кто мог знать, что у
этого парня жена и маленький ребенок? А вся эта газетная
болтовня насчет того, что он ослеп. Как можно ослепить
человека парой подзатыльников?
Правая нога Рика'вновь застучала по покрытому лино-
леумом полу. Он живо представил себе, как каблук упи-
рается в затылок, а лицо трется о гравий. Рик сбросил
столбик пепла в пепельницу. Если он и не спал в этот уик-
энд, так от страха, а не от угрызений совести.
Рик резко вскочил и замахал рукой, расплескав кофе
по подносу; Девушка его возраста, с длинными, светло-
каштановыми, асболютно прямыми волосами, обрамляю-
щими лицо сердечком, поспешила к столику.
— Извини, что опоздала. Пришлось ждать автобуса...
— Пустяки, Деб,— он не хотел, чтобы Деб поняла,
сколь важен для него предстоящий разговор. В конце кон-
цов, Паула Холстид могла опознать его. Не машину, не
остальных, но уж его точно могла. Они сели.
Дебби Марсден, с широко посаженными синими гла-
зами и курносым носом, даже с избытком помады на- гу-
бах, выглядела моложе своих девятнадцати лет. А вот
фигура у нее стала совсем женская. За те девять месяцев,
что Рик не видел ее, она заметно прибавила и в бедрах, и в
груди.
— По твоему тону, Рик, я поняла, что дело очень важ-
ное,— в ее голосе слышалась легкая обида.— Ты мне
столько времени не звонил и вдруг...
— Старики не дают мне поднять голову от книг. Мать
боится, что меня заберут в армию.
А чего она, собственно, ожидала? Серенад у студенче-
ского общежития? Он был с ней на выпускном вечере,
потом они пару раз встретились, кажется, в июле, ездили
купаться на озеро Сирс. Она как следует распалила его, на
расстеленном на берегу одеяле, а потом оставила с носом.
И все-таки кроме нее в университете он никого не знал.
Рик постарался изгнать из голоса тревогу.
11
— Слушай, Деб, ты знаешь профессора Холстида?
— Куртиса Холстида? — она улыбнулась.— Слышала
о нем. Он профессор кафедры антропологии. Одна иамоих
подруг, Синтия, учится у него. В прошлом сентябре, на
факультетском чаепитии, я встречалась с его женой.
Рик заставил себя помешать в чашке остывший кофе.
Это же надо, какая удача!
— Ты не можешь... достать мне его домашний адрес?
— Конечно, могу, Рик. Для этого достаточно заглянуть
в телефонный справочник.
Черт! Эта женщина, эта Паула, похоже, лишила его
разума. Он и сам мог подумать о справочнике! Перед его
мысленным взором вновь возникла Паула, застывшая,
словно муха в янтаре: блестящие светлые волосы, ярко-
синие глаза, высокие скулы, чуть раскрытые губы...
— Что случилось, Рик? У тебя такое странное лицо...
Он посмотрел на Дебби, словно увидел ее впервые.
А ведь она действительно расцвела за эти месяцы. Он не
собирался упоминать Паулу, хотел поговорить только о
Холстиде, поскольку Деб могла прочитать в газетах о слу-
чившемся с Рокуэллом, свидетельницей чего стала Пау-
ла. Но он помнил еще со школы, что Дебби интересовали
лишь международные дела. Точно так же и его отец про-
сматривал только биржевые страницы. Она думает, что его
что-то тревожит, так? Он вскинул голову, изобразил сму-
щение.
* — Видишь ли, Деб, тут вышла такая история...
— Рик, у тебя неприятности? — ее глаза засверкали.
Она взяла его руку в свои, нежно, словно хрупкую
вязу. Губы раскрылись. Черт, и как он мог забыть о ней.
Они жили на соседних улицах, и он всегда ей нравился.
— Не то чтобы неприятности, Деб, просто../—на
выдумки он был мастак, особенно с девушками.— Ты по-
мнишь «триумф», который отец подарил мне на окончание
школы? Помнишь, он предупреждал, что я могу попасть в
аварию, если сяду за руль выпивши?
— Рик, ты не разбил свою машину?
— Нет-нет, ничего такого. Видишь ли, вчера я выпил
12
пару банок пива и, выезжая со стоянки у бара в Файв-
Понт, чуть задел крыло другого автомобиля.
— Автомобиль, на котором ездит профессор Холстид?
— Не профессор, его жена,— тут уж он дал волю вооб-
ражению. И буквально увидел, как красивая, стройная
женщина вылезает из автомобиля... разумеется, «мерсе-
деса». Обтянутая нейлоновым чулком нога, ослепительная
улыбка...— Утром я подумал, что она может обратиться в
страховую компанию, и если это дойдет до отца...
Он замолчал, не сводя глаз с ее лица. Женщины обычно
ничего не понимали насчет автомобилей и страховки, а
Деб знала, что его отец — брокер.
— Но... чем я' могу помочь, Рик?
— Как ты думаешь, сможешь ты выяснить, когда она
дома одна? Понимаешь, не могу же я просить ее в присут-
ствии мужа о том, чтобы она не обращалась в страховую
компанию и просто позволила мне заплатить за ремонт.
Профессор может этого не понять.
Мужчины так дорожат своей гордостью, подумала
Дебби. Уже на первом курсе она поняла, что достаточно на
лекции мужчины-профессора широко раскрыть глаза от
изумления, чтобы гарантировать себе хорошую оценку.
Особенно хорошо эта маленькая хитрость срабатывала с.
профессорами, перевалившими тридцатилетний рубеж. Но
ее радовало, что Рик обратился к ней за помощью. Она
очень тосковала прошлым летом, после того как он бросил
ее. А ведь она позволила ему куда больше, чем кому бы то
ни было.
— Хорошо,— Дебби улыбнулась. Зубы белые, ровные,
а Рик помнил, когда она ходила с корректирующими пла-
стинками.— Я могу прикинуться, будто беру у него ин-
тервью для студенческой газеты. Я немного опоздаю на
репетицию хора, но ты можешь позвонить мне завтра в
Форрест-Холл.
Уходя, она гадала, а в том ли причина его звонка, что
он хотел уладить инцидент с автомобилем. Может, когда
он позвонит завтра... Интересно, тусуется ли он с этими
парнями... Хулио, от одного вида которого у нее по коже
13
бежали мурашки, Толстяком, которого скорее всего выши-
бут из школы до экзаменов, Чемпом. Именно их регулярно
приглашали в кабинет директора для выволочки.
Наблюдая за уходящей Дебби, Рик подумал, что она
стала очень хорошенькой. Изменила прическу, прибавила
в нужных местах. И тут внезапно перед ним возник образ
Паулы Холстид. Синие глаза на загорелом лице. Может,
если бы он пошел к ней один, рассказал, как это случи-
лось, может, она согласится не рассказывать о нем копам.
А может, он с ней...
Да ты ошизел, одернул он себя. Просто ошизел. Она
для тебя опасна. Очень опасна. Она же спросит, за что вы
ослепили этого парня? А они-то хотели лишь позабавиться,
отвесить ему пару тумаков, точно так же, как отвешивали
их школьникам младших классов, зажимая их в углу,
чтобы отнять карманные деньги. И вместо того чтобы
представлять себя и Паулу Холстид в постели, ему следует
позаботиться о том, чтобы она не смогла опознать его.
Если она его не опознает,-он в полной безопасности. Если
опознает...
Что ж, надо сделать так, чтобы она ни при каких
обстоятельствах не опознала бы его. То есть найти способ
запугать ее.
Но какой? Может, попросить старушку Дебби помочь
ему. В его голове начал формироваться план. Она, есте-
ственно, не должна знать, что в действительности он заду-
мал.
А когда все закончится, может, ему вновь начать встре-
чаться с Дебби? Классная ведь девочка.
Глава 2
— Хорошо-хорошо,— пробурчал Курт Холстид, завя-
зывая узел галстук, уже облачившись в серые брюки и ста-
рый пиджак спортивного покроя с кожаными «заплатами»
на локтях.— Ты вновь пойдешь в полицейский участок и
опять будешь просматривать фотографии. Зачем?
— Потому что они ослепили этого мальчика,— ледя-
ным тоном ответила Паула.
14
Она стояла на пороге ванной, прислонившись к двер-
ному косяку, сложив руки на груди, на втором этаже
отдельно стоящего дома, в котором они жили с тысяча
девятьсот пятьдесят четвертого года, с той поры, как
Курт поступил на работу в университет Сан-Фелиса.
Окна спальни выходили на университетское поле для
гольфа.
— Я уверен, что они не хотели ослепить его. Воз-
можно, ситуация вышла из-под контроля. Неделя уже
миновала. Почему ты думаешь, что сможешь узнать их,
если увидишь вновь?
— Одного я узнаю,— мрачно ответила Паула.
Курт покончил с галстуком, пробежался расческой по
черным, коротко стриженным волосам. Они еще не начали
седеть, но уже заметно поредели, особенно на макушке. Он
нетерпеливо посмотрел на часы.
— Почему ты всегда затеваешь такие разговоры в пят-
ницу, когда я опаздываю на вечерний семинар?
Она встретила взгляд его карих глаз.
— Потому что я хочу, чтобы ты понял мою точку зре-
ния. Я намерена искать этого парня, пока не найду его.
Возить человека лицом по гравию! Какая чудовищная же-
стокость!
— Я полностью с тобой согласен. Но, возможно, про-
изошло это случайно...
— Я видела его лицо,— оборвала мужа Паула.—
А ты — нет. Зло, абсолютное зло. Я хочу, чтобы его пой-
мали. Я хочу, чтобы он понес заслуженное наказание.
— Будем надеяться, что ваше желание осущест-
вится,— Курт заглянул во вторую спальню, переоборудо-
ванную им в кабинет, взял брифкейс и в сопровождении
Паулы направился к лестнице.	' i
— Когда ждать тебя домой, Курт?
Он скорчил гримасу.
— Я могу задержаться. Ча к Белмонт читает сегодня
доклад «Взаимоотношения культуры и человеческой эво-
люции». Блестящая работа, знаешь ли. Потом, полагаю,
начнется дискуссия.
15
— Перед тем как лечь спать, я приготовлю' тебе
бутылку вина,— сухо пообещала Паула.
— Обязательно надо меня зацепить, да? Из-за того,
что мне нравится пропустить пару стаканчиков...— фразы
он не закончил, покачал головой и спустился по лестнице.
Паула не отрывала от него взгляда, пока Курт пересе-
кал гостиную, но он так и не обернулся. Она вздохнула,
сама спустилась вниз и через двойные двери в правой
стене прошла в столовую, к которой примыкала кухня.
Может, Курт прав? Может, напрасно она постоянно
набрасывается на него? Но с того момента, как избили
Рокуэлла, она живет в каком-то странном... Нет, возбуж-
дении, это чересчур сильно. Может, предчувствии чего-то.
Ожидании. Не слишком ли она увлеклась поисками этих
хулиганов, требуя от полиции активизации расследования.
Может, Курт прав?
На кухне Паула огляделась. Нержавеющая сталь мойки
и шкафчиков, виниловое покрытие столиков. Чисто,
удобно, красиво. Автоматически она начала собирать гряз-
ную посуду, загрузила ее в моечную машину, насыпала
мыльного порошка, пустила воду.
Может, напрасно она так тревожится из-за этих под-
ростков. Они просто хотели поразвлечься, но не рассчи-
тали, и развлечение вылилось в трагедию. Может, неудов-
летворенность личной жизнью, замужеством, заставляет ее
искать хоть какой-то выход переполняющему ее раздраже-
нию?
Нет. Она прекрасно запомнила выражение лица этого
парня. Рядом со страхом соседствовало удовольствие.
И глубокая удовлетворенность. Та самая удовлетворен-
ность, которую, если верить женским журналам, можно
обрести только в сексе.
Паула вытерла посуду, убрала ее, поставила бутылку
вина на кофейный столик, рядом с любимым креслом
Курта. Затем вышла на крыльцо, чуть ли не полностью
скрытое густой листвой росших перед, домом дубов, вслу-
шалась в кваканье лягушек, живущих в канаве, разделяю-
щей шоссе и поле для гольфа.
16
Неожиданно приобрел особую важность ответ на
вопрос: действительно ли она использует нападение на
Гарольда Рокуэлла с тем, чтобы дать выход накопивше-
муся раздражению? Познай себя, как... кто это сказал?
Она улыбнулась. Платон, Сократ, Пифагор, кто-то еще?
Ее всегда забавляло, что никто не знал, чьим он или она
пользуется советом.
Так каким же должен быть ответ? Еще один роман?
Первый случился пять лет тому назад с заезжим англий-
ским профессором, в своих ухаживаниях разительно отли-
чавшимся от медведеподобного Курта. Ужин при свечах,
цветы, страстные поэмы, с корнем вырванные из класси-
ков. А чем все закончилось? Той же имитацией оргазма,
что и с Куртом, ради того, чтобы не разочаровывать парт-
нера. Все удовольствие вновь досталось мужчине. Нет, от
романа толку не будет.
Сквозь кусты она увидела фары приближающегося ав-
томобиля. Их свет выхватил из темноты девушку в желтом
свитере, идущую по обочине от университета. Странно,
подумала Паула. Одинокая девушка ночью, на пустынной
дороге. И девушка вроде бы симпатичная. С длинными
светло-каштановыми волосами. Машина проехала, дорога
погрузилась в темноту. Затем Паула услышала, как хлоп-
нула алюминиевая дверь телефонной будки напротив их
дома. Тут она все поняла. Слишком настойчивый кавалер,
пощечина, телефонный звонок родителям. Но свет в будке
зажегся лишь на секунду, осветив девушку, затем дверь
открылась.
Словно кино, подумала Паула. Фигуры перемещаются,
происходит какое-то действо, не имеющее никакого отно-
шения к твоей жизни.
Не находя покоя, Паула несколько минут разглядывала
книжные полки у кирпичного камина. Из головы не выхо-
дила фраза Курта. Да, он, несомненно, прав. В ее стремле-
нии обязательно наказать виновных было что-то нездоро-
вое. В понедельник она просмотрит последнюю порцию
фотографий, а потом постарается забыть как обезображен-
ное лицо Гарольда Рокуэлла, так и лицо другого юноши,
17
наслаждающегося насилием. Нападение на Рокуэлла
никоим образом с ней не связано.
И ей следует благодарить Курта, а не злиться на него.
Он стал старше, его сексуальные запросы уже не столь
велики, и, несмотря на мелкие ссоры, они любят друг
друга. Что бы там ни писали в журналах, Паула сомнева-
лась, что другие женщины получали больше, выходя
замуж. А если ей иногда кажется, что все у нее не так, то
причина, скорее всего, в преждевременном приближении
климакса. В конце концов, она могла бы оказаться в том
же положении, что и Салли Редмонд, бедная Салли, уве-
ренная, что ее муж допоздна засиживается в химической
лаборатории. На самом же деле он нежился в постели
какой-нибудь студентки.
Кстати, о Салли. Она говорила, что, возможно, заедет
вечерком, поскольку Курта не будет дома. Святой Боже,
только не это! Салли она сегодня не выдержит.
Паула вздохнула, смирившись с тем, что весь вечер ей
придется мучиться обществом подруги.
Глава 3
- Они договорились встретиться в закусочной на Эль-
Камино, старой щороге, которая когда-то связывала мис-
сионерские поселения в. Калифорнии, а теперь соединяла с
десяток городков между Сан-Франциско и Сан-Хосе.
В пятницу в закусочной было полно людей, почему Рик и
выбрал для встречи это место. Свой огненно-красный
«триумф» он припарковал в квартале от закусочной: для
вечерней операции они решили воспользоваться «шеви»
Толстяка.
Чемп Матер прибыл вторым. Рик наблюдал, как он идет
между столиками. Загорелое лицо, напоминающее маску,
могучая фигура и темные, глубоко посаженные глаза, в
которых затаился страх, глаза мышки, постоянно чего-то
боящейся.
— Привет, Рик,— он скользнул в кабинку.— Я не
опоздал?
18
— Нет, ты вовремя. Как сегодня работалось, Чемп?
К работе Чсмп относился серьезно. Он отучился два
года в девятом классе, потом два — в десятом, второй
из них вместе с Риком, а потом уже мог по возрасту вы-
ступать за футбольную команду. Старик Бейли, дирек-
тор школы, устроил его садовником в поместье Хиллс-
боро. Жил он в пансионе, расположенном в миле от по-
местья.
— Сегодня я хорошо поработал,— наконец ответил
Чемп.— Я... весна, знаешь ли. Они... Цветы уже распус-
каются, а деревья надо подкормить... э... а... да, весна —
хорошее время, Рик.
Еще в средней школе вокруг Чемпа кружили селекцио-
неры: двести двадцать фунтов мышц производили впечат-
ление. Но потом выяснилось, что ему не хватает ума,
чтобы разобраться в схемах защитных порядков профес-
сиональных футбольных команд.
Рик, выглянув в окно, напрягся: «шеви» Толстяка выру-
ливал с Энтрада-уэй.
— Чемп, они приехали. Сматываемся.
Уже стемнело, и Толстяк включил ближний свет. Не-
смотря на почтенный возраст, «шеви» не мог пожаловаться
на здоровье: Толстяк тщательно следил за автомобилем,
поддерживая его в отличной форме. Рйк и Чемп забрались
на заднее сиденье. Хулио сидел рядом с Толстяком.
— Куда теперь? — нервно выкрикнул Толстяк, пере-
крывая грохот музыки из приемника.
— К университетскому полю для гольфа, Линда Виста-
роуд. И выключи это чертово радио,— напряжение чув-
ствовалось и в голосе Рика.— Не гони. Пусть оконча-
тельно стемнеет.
Хулио Эскобар, повернувшись, посмотрел на Рика.
Тремя годами раньше, до того как он вместе с Толстяком и
Чемпом прибился к Рику, его вполне устраивала компания-
ножа с выкидным лезвием. Иногда, как в этот вечер, ему
очень хотелось вновь остаться в одиночестве.
— Ты уверен, что профессора, дома не будет, Рик?
— Абсолютно уверен. У него семинар с семи до десяти,
а потом он будет пить кофе с кем-нибудь из студентов.
19
— А если кто-то увидит мою машину? — спросил Тол-
стяк.
В свете фар обогнавшего их автомобиля Рик видел
обильный пот, выступивший на шее Толстяка.
— Мы припаркуем се в четверти мили от дома профес-
сора.
Энтрада-уэй упиралась в Линда Виста-роуд, образуя
Т-образный перекресток. Толстяк повернул на юг, к уни-
верситету.
Чемп нахмурил брови.
— А почему мы должны идти в ее дом?
— Чтобы увидеть, узнает ли она нас.
— А если узнает? — вмешался Толстяк.
— Я знаю, что надо делать,— заверил их Рик.
Но этого-то он и не знал. Да, он продумал, как они
подберутся к дому. Представлял себе, как выяснить,
узнает их Паула или нет. Но далее все покрывал густой
туман. Если узнает, что тогда? Впрочем, одна идея на-
счет того, как заставить ее замолчать, у него мельк-
нула. Аккурат в понедельник, по ходу разговора с Дебби.
Но он не очень-то полагался на нее. Все-таки Паула Хол-
стид годилась ему в матери, как бы хорошо она ни выгля-
дела.	4
Он наклонился вперед, положив локти на спинку перед-
него сиденья. Чего ломать голову. Что-нибудь да полу-
чится.
— Сейчас будет еще один Т-образный перекресток,
Толстяк. Сворачивай направо, на Лонгакрес-авеню, и я
скажу тебе, где остановиться.
Лонгакрес-авеню огибала поле для. гольфа с севера.
Рик пристально наблюдал за обочиной.
— Съезжай с дороги,— крикнул он. Толстяк сбросил
скорость, увидел съезд, —г Загоняй машину под деревья и
туши огни.
«Шеви» остановился на ковре пожухлых прошлогодних
листьев, опавших с деревьев. Фары и подфарники погасли,
раскрылись дверцы, зажглась лампочка в кабине.
Рик посмотрел на часы.
— Уже восемь. Пора.
20
Один за одним они вылезли из кабины. Рик гордо огля-
дел их. Его команда, совсем как в фильме о Второй миро-
вой войне, который они видели на прошлой неделе. Ему
нравились военные фильмы, и он всегда ассоциировал себя
с командиром.
Он уже протянул руку к дверце, чтобы захлопнуть ее,
когда с дороги донесся какой-то шелест. Мимо проехал
велосипедист, повернулся к ним, и они инстинктивно при-
гнулись.
— Что это за парень? — прошептал Хулио.— На вело-
сипеде?
— Господи, Рик, он нас увидел,— проверещал Тол-
стяк. И даже рыгнул от страха.— Надо уезжать. Мы не
можем...
— Мы не- можем остановиться на полпути,— осадил
его Рик.— Черт, на дворе ночь. Ехал он быстро. И ничего
не смог разглядеть.
На какие-то мгновения дисциплина дала трещину. Спас
положение Чемп.
— Мы бы давно были в доме, если б вы не спорили с
Риком.
Поддержка Чемпа решила дело. Плотной группой они
пересекли Лонгакрес и двинулись через поле для гольфа.
Рик, идущий впереди, оглянулся. Они здесь, потому что он
этого захотел. Другой причины не было. Он — командир.
Рик остановился, и они обступили его, преданно глядя в
глаза в свете узкого полумесяца.
Рик указал на растущие вдоль поля деревья.
— Видите те огни? Ближайший дом в полумиле. Выхо-
дим на подъездную дорожку, и к дому профессора.
— А если она не одна? — Хулио уже не сомневался в
необходимости операции, его интересовали возможные
осложнения.
— Тогда нам дадут сигнал не соваться в дом,— отве-
тил Рик и двинулся дальше, не дожидаясь вопросов. Упру-
гая, обильно смоченная росой трава заглушала их шаги.
Рик представлял себе, что ведет свой отряд по вражеской
территории. И жалел лишь о том, что они не закрасили
черным лица. Пять минут спустя они подошли к полоске
21
кустарника, отделявшего поле шоссе от съезда к дому
Холстидов.
— Ложись! — внезапно прошипел Рик.
Они попадали на траву. Послышался шум приближаю-
щегося автомобиля, фары осветили кусты. Автомобиль
проехал, темнота стала еще гуще.
— Рик,— испуганно зашептал Толстяк,— там девуш-
ка. Сидит в телефонной будке на другой стороне доро-
ги с открытой дверью и без света. Я видел ее в свете
фар!
— Это Дебби. Наша разведчица. Пока дверь открыта,
свет в будке не зажигается. Это значит, что к дому никто
не идет. Если она закроет дверь, вроде бы собравшись по-
звонить, мы удерем.
Услышав имя Дебби, Хулио замер, словно охотничья
собака, почуявшая зверя. Она училась с Риком, на класс
старше, чем он, и всегда полагала, что Хулио Эскобар ей
не чета. Участвуя в школьных парадах, она не стеснялась
показывать всем свои ножки, но на Хулио даже не смот-
рела. Паршивая дешевая динамистка.
— Что ж ты не сказал, что наша безопасность будет
зависеть от женщины,— от волнения Хулио заговорил с
испанскими интонациями.
— Деб не знает', что вы здесь,— ответил Рик.—
А когда я позвоню* ей, она даже не будет знать, приходил
ли я сюда.
Они перебрались через канаву, по извилистой подъез-
дной дорожке прошли под деревья. Перед ними возник
массивный силуэт двухэтажного дома, построенного не
один десяток лет тому назад. Они остановились у деревян-
ных ступенек, ведущих на крыльцо, где совсем недавно
стояла Паула.
— Когда я позвоню, спрячьтесь. Она откроет дверь, и я
спрошу, как пройти к университету. Если она меня не
узнает, мы просто уйдем. Если узнает, все, кроме Тол-
* Американские телефоны-автоматы обеспечивают двустороннюю
связь.
22
стяка, войдем в дом. Он останется на крыльце и будет сле-
дить, не зажжет ли Дебби свет в будке.
Поднявшись на крыльцо, Рик прильнул к стеклянному
оконцу в тяжелой дубовой двери. Сердце гулко билось о
ребра, Паула, спиной к нему, прохаживалась вдоль книж-
ных полок. Слева он увидел лестницу. Между лестницей и
полками — коридор, уходящий в глубь дома.
Рика заворожила грациозная шея Паулы, стройность
фигуры, округлость бедер. На мгновение он подумал, что
она чувствует его взгляд и сознательно источает сексуаль-
ность. Потом он понял, что у нее врожденная грация. Под
цветастой юбкой виднелись загорелые ноги. Сквозь тон-
кую блузку проглядывали лямки и застежка бюстгальтера.
Рик нажал на кнопку звонка и отпрянул назад, чтобы,
повернувшись, она не увидела его приникшего к окошку
лица.
Паула открыла дверь со словами: «Салли, я надеялась,
что ты заедешь и...» —: она замолчала, увидев перед собой
побледневшего, симпатичного юношу.
— О, извините, я приняла- вас за...
Взгляды их встретились, как и неделю тому назад на
Брюэр-стрит. По изменившемуся выражению синих глаз
Рик понял, что его узнали. Быстро шагнул вперед и с
силой ударил кулаком ей в живот. Из груди Паулы вы-
рвался воздух, глаза ее закатились, ноги подогнулись. Рик
подхватил ее, прежде чем она упала на пол.
— Чемп! — крикнул он.— Скорее! Помоги мне дер-
жать ее!
Чемп взбежал на крыльцо, подсунул руку под спину
Паулы, и вдвоем они быстро внесли ее в дом. Хулио после-
довал за ними, закрыв за собой дверь. Толстяк остался на
крыльце. Теплое тело Паулы возбуждало Рика. Как и мор-
щинки, зарождавшиеся у рта и в уголках глаз.
— Ты ее крепко держишь? — Рик тяжело дышал.
- Да.
Пока они тащили Паулу, верхние пуговички блузки
расстегнулись, и теперь Рик не мог оторвать глаз от ее
бюстгальтера. Чемп без труда удерживал Паулу на одной
руке.
23
— Подержи еще.
Рик прошел в коридор, нашел справа открытую дверь,
заглянул в комнату. Реостатный выключатель стоял на
минимуме, так что в комнате царил полумрак. Рик разли-
чил полки с книгами, кресло с высокой спинкой, вроде
того, что стояло у него в гостиной рядом с пианино, диван,
маленький стульчик на трех ножках, стол с лампой и элек-
тронными часами со светящимися цифрами. На полу лежал
толстый ковер.
— Неси ее сюда, Чемп,— распорядился он.
Я это сделаю, решил Рик. Сделаю, сделаю, сделаю.
Похоже, он не отступился бы от своего, даже если бы она
его не узнала.
Паула медленно приходила в сознание, еще не в силах
сопротивляться. Но Чемп тащил ее одной рукой, готовый в
любую секунду зажать ей рот второй. Если она вдруг
закричит.
:. Брось ее на диван,— Рик усмехнулся.— Даже если
она и закричит, тут ее никто не услышит.
— Но... что ты собираешься делать, Рик?
Что он собирался делать? А что, собственно, можно
делать, когда перед тобой лежит такая женщина.
— Оттрахать ее,— кровь бросилась ему в лицо.
Он вытолкал Чемпа из комнаты, не обращая внимания
на голодный взгляд, брошенный здоровяком на Паулу.
Закрыл за ним дверь.
В полумраке Рик вернулся кГ женщине. Подождать,
пока она окончательно придет в себя? Или овладеть ею
незамедлительно? Будет ли она сопротивляться? Если он
подождет, может, она поможет ему? Медленно разденется,
разжигая желание. Черт, парни постарше не раз рассказы-
вали, что зрелые женщины только и мечтают о том, чтобы
их трахнули.
Как только он наклонился над Паулой, она схватила
трехногий стульчик и попыталась ударить его"по голове.
Рик блокировал удар предплечьем, так что стул вырвался
из ее руки и упал на ковер позади Рика.
Возбужденный сопротивлением, Рик двинул ей кулаком
в челюсть. Паула завалилась назад. Он накинулся на нее.
24
Бормоча ругательства, разорвал тонкие трусики. Пусть
узнает, какая судьба ждет тех, кто смеет перечить Рику
Дину.
Глава 4
Они ушли. Паула, свернувшись комочком на диване, не
раскрывала глаз и слушала. Лежала она, плотно прижав
колени к груди, разорванные трусики валялись на полу у
дивана, одна сандалия так и осталась у нее на ноге. Ее
уши, словно маленькие зверьки, существующие отдельно
от остального тела, ловили каждый звук, каждое слово.
Голос того, кого звали Рик, отдавался в ее мозгу.
— Она по-прежнему не знает, кто мы такие. А если и
выяснит, то . никому не скажет. Не решится, потому что
понимает, что мы Можем вернуться.
Глупое утверждение, потому что, если она поставит в
известность копов, те позаботятся, чтобы они уже не вер-
нулись. По причине, осознать которую Рик, разумеется, не
мог, Паула не собиралась заявлять в полицию.
Вновь она прислушалась к голосу памяти. Удаляю-
щиеся шаги, так, наверное, уходили обутые в сапоги
нацисты из разгромленного еврейского магазина в Kri-
stallanacht*. Затем, что странно, кто-то начал вертеть
диск телефонного аппарата. Рик произнес какие-то слова,
обращенные к некой Дебби, наконец закрылась входная
дверь.
Уши ловили малейший шорох, требуя подтверждения,
что в доме она осталась одна. Тишина. Только снаружи
доносился шелест дубовой листвы.
Паула осторожно провела языком по губам. Вкус
крови, расшатанные зубы. Так, наверное, ведет себя выхо-
дящее из спячки животное, когда тает снег и приходит
пора проверить, а как ты перенес зиму.
Плохо, подумала Паула. Очень плохо.
♦ Хрустальная ночь — ночь, когда по всей Германии прокатились еврей-
ские погромы.
25
Со стоном она села. Болел низ живота, лицо, шея.
Тело, которое предало ее.
Паула инстинктивно прошлась пальцами по волосам,
обнаружила, что пластмассовая заколка, сцеплявшая их на
затылке, сломалась, и волосы рассыпаны по плечам. Она
посмотрела на часы.
9.40. Все того же вечера.
Семинар подходит к концу, Курт собирает бумаги,
складывает их в брифкейс, продолжая разговор со студен-
тами.
Курт, большой, хмурящийся медведь.
— Пожалуйста, приходи домой,— взмолилась она.
Но в глубине души она знала, что он не придет, не
успеет. Паула вздохнула и осторожно встала. Не все так
плохо, если говорить о теле. Легкая усталость, боли в
мышцах, словно после зимнего перерыва она наигралась в
теннис. Как такое могло случиться с ней, если после Рика,
в первый раз, она чувствовала только отвращение? Тогда
она все еще была Паулой Холстид, она выдохнула:
«Нет» — когда он прошествовал к двери, застегивая мол-
нию джинсов, распахнул ее и крикнул: «Следующий».
Словно парикмахер, приглашающий в освободившееся
кресло.
Может, все началось тогда? В тот самый момент, когда
она поняла, что они все перебывают на ней, а Рик оста-
нется в комнате и будет наблюдать?
— Извини, Курт,— вырвалось у Паулы.
Электронные часы высветили 9.47. Курт все еще в
аудитории, за столом. И что-то говорит. Говорить он
умеет...
9.51. Одиннадцать минут, чтобы подняться с дивана.
Рим строился не в один день. Добрый старина Джон Хей-
вуд* . Всегда можно обратиться к Хейвуду, если требуется
заезженная цитата. Она подняла порванные - трусики,
нашла сандалию, отброшенную в угол, подняла и ее.
Вышла из комнаты.
♦ Хейвуд Джон (1497—1580) — английский драматург, автор эпиграмм
и пословиц.
26
У лестницы остановилась. Оглядела гостиную. Слева —
окна, из которых днем открывался вид на подъездную
дорожку и деревья, за которыми начиналось поле для
гольфа. Под окнами — диван. Ближе к двери, спинкой к
Пауле — кресло Курта. Пожалуйста, Курт, приходи
домой. Кофейный столик, на нем бутылка вина, книжки в
бумажной обложке. Ковер цвета красного вина. Справа, за
двойными дверями — отделанная дубом столовая.
Никаких следов пребывания хищников. О, возможно,
отпечатки пальцев. На дверной ручке. Возможно, на теле-
фоне. И разумеется, на ее душе. Грязные, несмываемые.
Вторым был костлявый, похожий на испанца парень.
Горящие глаза, горячие руки, раздвигающие ее колени.
Она начала было сопротивляться, но потом заставила себя
расслабиться, просто смотреть в потолок, как делала сотни
раз под Куртом, забыть, что такое происходит с ней, утон-
ченной, интеллигентной Паулой. Три минуты он прыгал на
ней, как терьер. А затем, кончая, вскрикнул, словно кро-
лик, которого ударили палкой.
Тогда она еще была в безопасности. Все еще ничего не
чувствовала.
Она медленно, едва переставляя ноги, поднялась по
лестнице, чтобы набрать ванну горячей воды. Блузка по-
рвалась, но юбка осталась нетронутой. Комбинации она не
носила. Бюстгальтер держался на одном крючке. Она сняла
с себя все, бросила в плетеную корзину для грязной
одежды, .которую купила, когда они ездили в отпуск в
Мексику, вылила в ванну чуть больше жидкого мыла, чем
обычно.
Горячая вода, соприкасаясь с синяками и ссадинами,
заставляла ее вскрикивать, но она решительно опустилась
в ванну. Кожа сразу порозовела. Она начала намыли-
ваться.
Напрасно. Такое не смывается.
Толстяк не успел спустить штаны, как уже кончил, еще
стоя посреди комнаты. Рик громко загоготал и поспешил к
двери, чтобы рассказать всем о конфузе товарища.
Паула встала, намыливая тело, пока вся не покрылась
белой пеной. Предает всегда тело. Она взглянула на свои
27
груди, которые болели при прикосновении, на которых
остались красные следы от пальцев, которым со временем
предстояло стать фиолетовыми. Припухло и правое плечо,
укушенное зубами. Неужели человеческий укус такой же
болезненный, что и собачий?
Впрочем, людей среди них не было.
Курт, черт побери, почему тебя не было? Она стрях-
нула с себя пену. Кого она обманывает? Курт свое отвое-
вал, четверть века тому назад. А сегодня этот здоровяк
справился бы с Куртом одной рукой.
Да, все началось с него> с этого чудовища, причинив-
шего ей боль. Началось с его злобной глупой улыбки,
тяжелого дыхания, когда он склонился над ней, железных
пальцев, сжавших ее грудь. А когда она закричала от боли,
он вошел в нее. Двадцать минут, они оба взмокли от пота.
Да уж, какое здесь разглядывание потолка. Потом он при-
жался мокрым лицом к ее шее, заставив отвернуть голову
и, кончив, впился зубами в правое плечо.
И тут ничего бы не произошло, если б она получила
передышку. Но Рик, возбужденный этим животным, скачу-
щим на ней, тотчас овладел ею вновь.
Паула осторожно вытерла загорелое, прекрасное тело
огромным махровым полотенцем, лишь промакая синяки,
затем, обнаженная, подошла к лестнице, прислушалась,
словно ребенок, испугавшийся, что родители оставили его.
Существовало ли более ужасное чувство, чем детский
страх? Да. Осознание того, что ты предал себя. Тут уж не
оставалось никакой надежды.
10.39.
В спальне она расчесала волосы, надела самую про-
зрачную из ночных рубашек, сверху — светло-голубой
пеньюар с ленточками, завязывающимися у шеи. Села к
туалетному столику, чтобы тщательно накраситься. Тени,
тушь для ресниц, помада. Аккуратно, неторопливо.
Курт, хотя бы в этот раз оставь студентов и приезжай
домой пораньше. Объясни, постарайся убедить, что моей
вины в этом нет.
Она покрутила головой, оценивая результат. С губами,
конечно, пришлось повозиться, но порезы и укусы были
28
внутри, а помада уменьшила припухлость. На левую руку
она надела украшенные драгоценностями часики, подарок
Курта на ее тридцатилетие, полюбовалась сверканием
камней на фоне загорелой кожи. Одиннадцать ровно.
Все еще сидя за столиком, закурила, понимая неесте-
ственность своего спокойствия, обусловленную частично
шоком, а частично той пропастью, что открылась в ее
душе.
11.06. Извини, Курт, дорогой. Уже поздно. Слишком
поздно.
Она написала предсмертное послание с классической
ссылой, которую, несомненно, оценит Курт, и липкой^лен-
той прикрепила его к зеркалу. Прошла к аптечке в ванной,
вернулась назад, перечитала написанное. Вроде бы при-
драться не к чему. Поторопись, сказала она себе, пора.
Пора. Она бы сдержала сексуальное возбуждение, вы-
званное в ней этим дикарем, если бы все прекратилось.
Если б ее оставили в покое. Но Рик овладел ею. Тотчас же.
И она достигла-таки оргазма.
За четырнадцать лет супружеской жизни она ни разу не
получила оргазм. Банда подростков добилась успеха там,
где провалился Курт, где не помогли свечи и стихи. В же-
стокости животного совокупления она поднялась на вер-
шину блаженства. Вот, значит, какое чудовище притаи-
лось в глубине души Паулы Холстид, чтобы выглянуть
оттуда, сверкнув злобными глазками? Вот, значит, какая
извращенная у нее натура.
Паула содрогнулась от отвращения.
Она положила правую руку на колено, ладонью вверх,
а левой рукой, держащей бритву, хладнокровно провела по
запястью, почувствовав разве что легкий укол. Уронила
бритву, сбросила руку с колена, чтобы легче вытекала
кровь. Застыла перед зеркалом, наблюдая, как медлен-
но бледнеет лицо. Извини, Курт, дорогой. Ты хоть не
узнаешь, что с тобой мне пришлось имитировать оргазм, а
вот...
Она упала лицом вперед на стекло, лежащее на туалет-
ном столике, сбросив с него баночку крема для рук.
29
Баночка упала на ковер и подкатилась к уже безжизнен-
ным пальцам ее левой руки.
Часы показывали 11.35. Вены она перерезала четыре
минуты тому назад.
Глава 5
Курт посмотрел на часы и быстро допил кофе. Без
одной минуты одиннадцать, Паула будет недовольна.
— Еще кофе, сэр?
Курт помялся.
—. Честно говоря, мне уже пора...
И тут заговорил сидевший напротив Белмонт, только
что вернувшийся в кабинку с вечерним выпуском газеты.
— Я понимаю, что вы. имели в виду, доктор, говоря,
что социологические науки должны отрицать влияние на-
следственности на развитие человеческой личности и, нао-
борот, подчеркивать воздействие окружающей среды.
Официантка налила кофе. Курт со вздохом откинулся
на назад.
— Знаешь, Чак, я готов пойти дальше. И соглашусь с
Эшли Монтегю в том, что человеческая натура есть
результат постепенной замены примитивных инстинктов
интеллектом. К инстинктам человек обращается все реже и
реже, а потому они отмирают.
— Не означает ли это, что через пропасть между нами
и нашими родственниками невозможно перекинуть мо-
стик? — спросила Щирли Мейер, невысокого росточка,
полненькая, но с острым умом.
— Пропасть эту заполняет культура,— Курт накло-
нился вперед. Сидели они в той самой кабинке закусочной,
которую тремя часами раньше занимали Рик и Чемп.—
Уникальность современного человека в том, что он осво-
божден от фактора инстинктивного поведения.
Белмонт согласно кивнул, но Мейер сочла нужным
поправить профессора.
— Инстинкты влияют на поведение, доктор Холстид,
но не определяют его., Я думаю, человеку присуща врож-
денная враждебность, которая толкает его...
30
.— Вот тут ты не права, Ширли,— уверенно оборвал ее
Белмонт.— Ребенок не рождается агрессивным. Враждеб-
ность его обусловлена раздражением по тому или иному
поводу,— он повернулся к Курту, как бы ища под-
держки.— Вы согласны со мной, доктор?
Курт кивнул.
— Джон Диллард, в своей классической работе «Раз-
дражение и агрессивность», опубликованной в тысяча
девятьсот тридцать девятом году, указывает, что агрессия
есть неизбежное следствие раздражения, приводя в пример
гетто, где негры, доведенные до отчаяния безысходностью,
взрываются, словно скопившийся гремучий газ. Но Дил-
лард так же указывает, и, возможно, это более важное
наблюдение, что агрессии всегда предшествует раздра-
жение. Если б нс раздражающие эффекты окружающей
среды, не было бы никакой враждебности к себе подоб-
ным.
— Вы сказали, что эта книга опубликована в тридцать
девятом году,— заметила Ширли Мейер.— Не в тот ли год
Гитлер оккупировал Польшу?
— Перестань, Ширл,— махнул рукой Белмонт.— Это
же древняя история.
Курт вновь посмотрел на часы. Семнадцать минут две-
надцатого, Ему действительно пора. Кашлянув, он вы-
скользнул из кабинки.
— Я лучше поеду, чтобы не будить агрессивность
жены,— он пожал руку Белмонту.— Прекрасный доклад,
Чак.— Улыбнулся Ширли: — А вам, моя милая, придется
переосмыслить некоторые идеи,"прежде чем выходить с
ними в мир.
Улыбнулась и Ширли.
— Извините, профессор, но я думаю, что вокруг
джунгли, а человек, по своей природе, первый из хищни-
ков.
Направляясь к своему автомобилю, Курт глубоко вдох-
нул. Даже ночью в воздухе чувствовался металлический
привкус индустриальной цивилизации. Слава Богу, что
есть университеты, островки тишины и покоя в спешащей,
толкающейся Америке. Крепко укоренившись в ЧЛос-
31
Фелисе, Курт полагал, что он в полной безопасности.
Садясь за руль, он решил, что посвятит лето работе над
книгой о сущности человека.
Курт свернул налево, на Энтрада-уэй, доехал до Линда
Виста-роуд. Улицы опустели, некоторые окна светились
отблесками телевизионного экрана, кое-где горели лам-
почки на крыльце: родители заботились о том, чтобы дети,
вернувшись домой, без труда попали ключом в замочную
скважину.
Эта Ширли Мейер не случайно напомнила о гитлеровв-
кой агрессии. Этим она как бы подтверждала, что враж-
дебности предшествует раздражение. Белмонт-то не уло-
вил связи. Улыбка Курта сползла с лица. А он все понял.
Тогда ему было четырнадцать, он учился в Англии, потому
что его отец читал лекции в Лондонской экономической
школе, и тень войны, несмотря на возвращение Чембер-
лена из Мюнхена с «миром на все времена», наползала на
Европу.
Древняя история, так отозвался о тех временах Чак
Белмонт.
Для поколения, без эмоций воспринимавшего свастики,
железные кресты, немецкие каски, возможно. Но не для
Курта, три года проведшего в английской армии. Конечно,
тогда он был совсем другим. Война в пустыне в сорок вто-
ром году, высадка в Сицилии. С тех пор Курт Холстид
разительно изменился.
Он миновал Лонгакрес-авеню, посмотрел на темное
поле для гольфа. Жаль, что он не играл в гольф, живя у
самого поля. Может, в воскресенье им с Паулой следует
возобновить прогулки по окрестностям. В последнее время
они предпочитали играть в теннис. И уже два года не
гуляли по лесу.
Курт притормозил, свернул на подъездную дорожку,
подъехал к крыльцу: Выключив двигатель, посидел не-
сколько минут, прислушиваясь к потрескиванию остываю-
щего металла и кваканью лягушек в канаве. Ширли Мейер
заставила его вспомнить прошлое. Не такое уж плохое
было время. Постоянное общение со студентами способ-
ствовало тому, что даже недавнее прошлое быстро забыва-
32
лось. Молодежи всегда казалось, что их проблемы уни-
кальны в истории человечества, а потому их решение воз-
можно лишь на основе новых идей.
Курт в который уж раз взглянул на часы, почти пол-
ночь, вздохнул, вытащил из кармана ключи, поднялся на
крыльцо. В гостиной покачал головой, увидев стоящую на
кофейном столике бутылку красного вина. Ну что плохого
в том, что ему нравится выпить вечером стакан-другой
вина. Зря Паула на него сердится. Он прошел в коридор-
чик, заглянул в библиотеку, где горел свет.
Наполовину свалившееся с дивана покрывало, сдерну-
тый ковер, трехногий стульчик, валяющийся на боку по-
среди комнаты...
Чертовски странно. Что...
Курт развернулся и осторожно, на цыпочках, двинулся
к лестнице. Остановился. Рефлексы, четверть века тому
назад вбитые в сознание долгими часами тренировок,
никуда не делись. Но, в конце концов, для сбитого ковра и
перевернутого стульчика могло найтись более простое
объяснение, и он порадовался, что Паула не увидела ожи-
ревшего Джеймса Бонда, крадущегося по собственному
дому.
Тяжело ступая по ступеням, он поднялся на второй
этаж. Паулу он увидел у туалетного столика, она наклони-
лась, чтобы поднять упавшую баночку с кремом для рук.
— Что произошло внизу? Почему...
Кровь. В Пауле всего-то было десять пинт* крови, и
половина вылилась на пол. Как много крови!
Курт в три прыжка пересек спальню, чтобы поднять
Паулу. Тело еще сохраняло тепло, но голова бессильно
откинулась назад, на его предплечье. Ее рот приоткрылся,
он увидел разбитую нижнюю губу, отколотый передний
зуб-. На стеклянной поверхности, где лежала ее голова,
осталась лужица слюны.
Очень медленно и осторожно Курт* вновь положил ее
голову на туалетный столик. Глаза принадлежали не
• 1 пинта =0,47 л.
2 Время хищников
33
Пауле — трупу. Долгое общение со смертью, пусть и много
лет тому назад, научило его,.что «бренные останки» обла-
дают одной особенностью: перестают быть тем человеком,
которого все знали.
Он поднял руки, потер глаза.
Как? Почему?
Курт наклонился, взялся за руку Паулы, развернул ее
ладонью к себе. Долго смотрел на разрез на запястье.
Теперь понятно как. Из груди его вырвалось рыдание. Но
почему? Сможет ли он когда-нибудь понять почему?
Он отвернулся, даже не заметив прикрепленной к
зеркалу записки, спустился вниз, не замечая, что остав-
ляет кровавые следы на полу и ступенях. В гостиной схва-
тил телефонную трубку, стирая отпечатки пальцев, остав-
ленные Риком, когда тот звонил Дебби, сидевшей в теле-
фонной будке на Линда Виста-роуд.
Набрав номер телефонистки, Курт попросил соединить
его с шерифом.
Глава 6
Помещение, где убивали, пропиталось запахом крови.
Повсюду жужжули мухи, и горячий воздух Северной
Африки, казалось, источал заразу. Козы, сгрудившись,
блеяли у деревянного пандуса, заканчивающегося дверцей,
через которую животные могли пройти только по одной.
Другого выхода из загона не было.
— Показываю еще раз,— объявил старший мясник,
араб с мягким, интеллигентным лицом.
Он схватил козу за хохолок волос между рогами,
повернул голову вверх и влево, продемонстрировав полдю-
жине мужчин в военной форме ее шею. Коза смотрела на
них ничего не выражающим взглядом.
— Шея... так,— продолжал мясник.— Потом нож...
так!
Нож с широким, обоюдоострым лезвием сверкнул, как
молния. По телу козы пробежала дрожь, копыта забараба-
нили по полу. Араб отступил на шаг, протянул к зрителям
34
руку с ножом. Взгляд козы не изменился, но на них смот-
рели уже мертвые глаза.
Никто не выступил вперед, чтобы взять нож. Лейте-
нант, как и они, мокрый от пота, откашлялся. Но все равно
заговорил писклявым голосом.
— Перерезать врагу горло — самый быстрый способ
покончить с ним. С манекенами вы все расправляться на-
учились. Вот вам хорошая возможность... гм... показать
свое мастерство на практике.
Рядовые молчали, не двигаясь с места. Отреагировали
лишь мухи, слетаясь на свежую кровь. Наконец вперед
выступил Курт — в семнадцать самый молодой из всех.
Почему нет? В бою-то раздумывать не придется. Или ты,
или он, не так ли?
— Дайте мне нож.
В помещение запустили другую козу. Курт заглянул в
ее спокойные, темные глаза и отвернулся. Схватился за
жесткие волосы, задрал голову козы' вверх и влево, как
показывал араб.
— Хорошо... хорошо...— ободряюще кивал старший
мясник.
Курт ударил ножом. Коза, с недорезанной шеей, вырва-
лась из руки Курта. Кровью из широкой раны окатило
всех, Курту горячая соленая струя ударила в рот.
Коза остановилась, опустила голову, ноги ее подогну-
лись. Затем заблеяла, только звук шел не изо рта, а из
горла...
Курт застонал и перекатился на спину, начал тереть
рот ладонью. Взмокший от пота, открыл глаза, уставился в
потолок кабинета.
Вновь заблеяла коза, нет, зазвенел дверной звонок.
Слава тебе, Господи, подумал Курт. Ему уже много лет не
снились военные кошмары. Почему Паула не открывает
дверь? Почему...
И тут он все вспомнил.
Перекинул ноги через край кушетки. Сел, с трудом
подавил подкатившуюся к горлу тошноту. Нога его сшибла
пустую бутылку, покатившуюся по полу. Ну конечно, он
же пил весь день. Пока, должно быть, не отключился.
35
Опять звякнул звонок. Курт с трудом поднялся, по-
стоял, пока не перестала кружиться голова. Заснул он, не
раздеваясь, даже не сняв ботинки. Отключился. А Паула
умерла.
Паула мертва. Чертов звонок все не унимался. Навер-
ное...
Пошатываясь, он спустился вниз, подошел к двери,
распахнул ее. На пороге стоял высокий мужчина, незнако-
мец.
— Может, вы помните меня, профессор. Монти Уорден.
В пятницу вечером я приезжал к вам по команде шерифа.
— Ну конечно,— Курт отступил в сторону, пропуская
копа в дом. Постепенно он начал приходить в себя.—
Детектив-сержант Уорден, так?
Уорден, понял он, заехал к нему сразу после утренней
службы в церкви. В темно-синем костюме в серую полоску,
в тщательно подобранном, вероятно, женой, галстуке.
Высокий, шесть футов и два дюйма, на четыре дюйма
выше Курта, с кулаками-кувалдами, могучей шеей борца.
А серые глаза светились грустью и пониманием, при этом
все видели и ничего не упускали. Такими глазами смот-
рели на жизнь солдаты, прошедшие не одно сражение. Коп
прошел в гостиную.
— Присядьте, сержант. Вчера я выпил слишком много
вина и прошлой ночью...
— Да, красное вино может ударить в голову...
Значит, эти наблюдательные глаза заметили бутылку,
оставленную Паулой на кофейном столике в пятницу.
— Чай, кофе...
— Если можно, чай.
Устроившись на кушетке, Уорден вытащил из кармана
и протянул Курту конверт из плотной бумаги.
— Ее предсмертная записка. Экспертам она больше не
нужна.
Курт унес конверт на кухню, налил в чайник воды, по-
ставил его на плиту,'затем развернул записку. В пятницу
ему записку не дали. Он отметил, что рука Паулы, в кото-
рой она держала ручку, не дрожала.
'36
«Курт, дорогой!
Это традиционная записка, с привкусом грусти, при-
личествующим подобным ситуациям. Пожалуйста, пой-
ми, я делаю это из-за непереносимого для меня лично, вне
связи с нашей супружеской жизнью. Я бы хотела обста-
вить все по высшему разряду, как достопочтенный кон-
сул Византии, под непринужденный разговор, чтение
стихов, но времени нет, ибо я не хочу, чтобы меня вер-
нули с полпути. Это было бы отвратительно. Мы сча-
стливо прожили все эти годы, дорогой, так что поста-
райся забыть о финале.
Паула».
«Из-за непереносимого для меня лично». О чем это?
Что такого открыла она в себе за несколько часов его
отсутствия, чтобы принять непоправимое решение? Курт
покачал головой, поставил на поднос чашки, сахарницу,
кувшинчик со сливками, тарелочку с нарезанным лимоном,
положил ложки, салфетки и отнес его в гостиную.
— Вода закипит через несколько минут,— теперь он
уже мог соображать, но голова буквально раскалывалась.
Он даже подумал, не сдобрить ли ему чай бренди.— Вы
упомянули, что вашим экспертам записка больше не
нужна. А что они с ней делали?
— На бумаге остаются отпечатки пальцев, вот мы и
смотрели, в чьих руках она побывала. Записки и ручки
касалась только ваша жена.
Курт вскинул глаза на копа.
— Вы ожидали найти еще чьи-то отпечатки паль-
цев? — в голосе слышалось легкое раздражение.
— Вы же сказали, что не видели записку,— Уорден
пожал плечами.— Обычная проверка.
— А как насчет бритвы? — с сарказмом спросил
Курт.— Почему бы не посмотреть, кто брался за нее, на
случай, что я...
— Бритву залила кровь.
— Вы же не думали, что...
— Повторяю, это стандартная обязательная про-
цедура, профессор,— Уорден изучающе смотрел на него.—
37
Самоубийство есть преступление против личности, по-
этому случившееся подпадает под юрисдикцию криминаль-
ного отдела. Расследование ведет подразделение Бюро
детективов, занимающееся убийствами. Поскольку в пят-
ницу дежурил я, дело это мне и передали.
Свисток чайника заставил Курта вскочить. На кухне он
ополоснул заварочный чайник, насыпал заварки, залил ее
кипятком. Руки его дрожали: Уорден бередил еще кровото-
чащую рану, и Курт не понимал, чем это вызвано. Вместе с
чаем он принес в гостиную и бутылку бренди.
— Добавить вам бренди, сержант?
Уорден покачал головой. Глаза его не отрывались от
Курта, и тот остановился, скрутив пробку лишь наполо-
вину. Черт с тобой, Уорден. Я тоже обойдусь без бренди.
Внезапно новая мысль пронзила его, заставив похолодеть.
— Сержант, Паула сама покончила с собой?
 Уорден пригубил чай.
— Хороший чай. Крепкий. Да, это самоубийство.
Я проработал в Бюро детективов десять лет, профессор, и
знаю, что женщины обычно предпочитают таблетки. Но
ваша жена выбрала бритву... Почему?
— Почему... Потому что... В записке все сказано. Она
не хотела, чтобы ее вернули... с полпути...
Курт замолчал. Рука с чашкой дрожала. Лицо превра-
тилось в каменную маску. Не потому ли преступники часто
сознаются при допросе, что только полицейские знают, как
на них надавить? Но он не преступник. Паула покончила с
собой. Так чего же надо этому Уордену?
— Хорошо,— кивнул детектив,— с бритвой все ясно.
Но вот насчет какого-то консула...
Курт не замедлил с ответом, который уводил его от
горьких мыслей.
— Консул Византии. Отец Паулы преподавал класси-
ческую историю. Она ссылается на «Анналы» Тацита.
В одной из книг, не помню какой, упомянут Кай Петроний,
консул Византии и Мастер развлечений императора
Нерона. Когда Петроний впал в немилость, он решил
покончить с собой. Сознательно лишь надрезал вены и
медленно истекал кровью, беседуя с друзьями, выпивая,
38
закусывая, слушая стихи, пока не умер. Паула... наверное,
она полагала, что именно так должен уходить из жизни
цивилизованный человек, если уж решился на это.
— Понятно,— серые глаза Уордена по-прежнему
изучали Курта.— И вот что еще, профессор. Ваша жена не
испытывала ни малейших сомнений. Обычно самоубийцы
делают не один надрез, прежде чем им хватает духа пере-
резать вену. Ваша жена не колебалась.
— Но я же говорил вам... у Паулы... была сильная
воля.
— Да-да. Знаете, профессор, мы сделали вскрытие.
Курт вскочил.
— Вскрытие? Вы хотите сказать... Паулы? Но, черт
побери, я же не давал разрешения...
— В случае насильственной смерти оно не требуется,
профессор.
Курт хотел что-то сказать, но передумал. Какие-то
интонации в голосе Уордена остудили его ярость. Детектив
сознательно оглушил его сообщением о вскрытии, дабы
увидеть его реакцию. И Курт сыграл по правилам Уордена,
отдал ему инициативу, подсознательно надеясь на сочув-
ствие детектива.
Что ж, более этого не будет. Паулы нет, устои его.
жизни рухнули. Но было время, когда Курту приходилось
проявлять твердость, чтобы выжить. Может, он способен
на такое и нынче. По крайней мере, он не позволит этому
копу-садисту топтаться на его чувствах. Он сел, вновь
наполнил чашки. Его порадовало, что заговорил он ров-
ным, бесстрастным голосом.
— Понятно. И что показгЬю вскрытие, сержант?
Уордену не понравился тон Курта. И он буквально
выстрелил следующий вопрос.
— Как давно вы вступали в половые отношения с
вашей женой?
— Как давно...— вскинулся Курт, не закончив фразы.
Его реакция Уордена порадовала.
— Перестаньте, профессор,— коп разве что не подмиг-
нул.— Это не такой уж сложный вопрос. Тем более, что
все останется между нами.
39
— Не помню, сержант. Недели две тому назад.
— Так-так. Как насчет любовника? Был у вашей жены
любовник?
Курт на мгновение зажмурился. Такого просто не
могло быть. Не прошло и двух дней, как Паула умерла в
луже крови, а этот садист... Он заставил себя открыть
глаза.
— Муж, насколько я знаю, обо всем узнает последним,
не так ли?
— Вроде бы да.
Такого ответа Уорден, похоже, не ожидал.
— Вы ссорились с женой перед тем, как уйти в пятницу?
— Ссорились? Нет, может, чуть-чуть поцапались.
— Вы не били ее?
— Послушайте, сержант,— в Курте вновь закипела
ярость.— Я бы попросил вас...
Но Уорден не дал ему договорить.
— У вашей жены три шатающихся зуба. Не считая
того, что обломился при ударе о туалетный столик. Разби-
тая губа. Синяк на челюсти. Возможно, от удара кулаком.
Синяк в нижней части живота, опять же от удара кулаком.
В той же области внутреннее кровотечение. Синяки на
предплечьях, груди, верхней части живота, внутренней
поверхности бедер. Царапины на спине. Укус на правом
плече.
— Но...— Курт ничего не понимал.— Но... она...
— Патологоанатом взял также влагалищные мазки и
обнаружил ненормально большое количество спермы. Вам
это что-то говорит, профессор?
Речь детектива напомнила Курту его собственную лек-
цию об австралопитеке, вырытом из африканской почвы
через многие тысячи лет после смерти. Но этот человек
говорил о Пауле! Он увидел, как побелели костяшки его
пальцев. Чашку он уже поставил на стол.
— Я наконец-то понял, что подразумевают под поли-
цейской жестокостью, Уорден. Теперь вы обходитесь без
резиновых дубинок, теперь у вас более тонкие методы.
Смерть Паулы потрясла меня. Я в смятении, не могу
понять, почему такое случилось, а...
40
— Вы это переживете,— отмахнулся Уорден.— В пят-
ницу вечером в вашем доме кто-то учинил групповое изна-
силование. Я хочу знать кто и хочу знать почему. С самоу-
бийством вашей жены все ясно. Все улики говорят за то,
что она покончила с собой без посторонней помощи.
Почему, сказать не могу. Может, ей понравилось то, что
они с ней делали. Но...
— Черт бы вас побрал, Уорден! — Курт вскочил. Рукав
его зацепил блюдце, и чашка слетела на ковер. Уорден, с
чашкой на коленях, даже не шевельнулся. Курта так и под-
мывало врезать здоровяку-детективу в челюсть, но два-
дцать лет жизни в цивилизованном обществе остановили
его.— Я не собираюсь...
И тут его осенило. Паула, ее фото, имя и фамилия в
газетах, ее визиты в полицию для просмотра фотографий.
«Почему такая жестокость?» — спрашивала она. А я убеж-
дал ее, что все могло произойти случайно. Похоже, Паула
была права. Она столкнулась с жестокостью. Один на
один, пока он...
— Если б вы чуть-чуть пораскинули мозгами, то и без
меня поняли бы, кому перешла дорогу Паула,— ледяным
голосом произнес он.
— Может, перейдем к фактам, профессор? — оскорб-
ления Уордена не трогали.
— В прошлую пятницу некоего Гарольда Рокуэлла
избили на Брюэр-стрит в Лос-Фелисе. Он...
— Лос-Фелис — это не наш участок* . Там своя поли-
ция,— но он призадумался.
— Паула была свидетельницей, единственной свиде-
тельницей нападения. Совершили его четверо молодых
парней. Вам это о чем-нибудь говорит, сержант?
Уорден кивнул.
— Да. Черт побери, мне следовало помнить об этом.
Вы, разумеется, не знаете, кто ведет расследование в Лос-
Фелисе, не так ли?
* В США в основу структуры полиции положен территориальный прин-
цип. Юрисдикция полицейского подразделения ограничивается террито-
рией, на котором оно действует.
41
— А не пойти ли вам к черту, сержант? — внезапно
Курт почувствовал безмерную усталость.
Поднимаясь по ступеням, он услышал, как за спиной
хлопнула входная дверь. Курт успел повернуться, чтобы
увидеть в окно торопливо сбегающего с крыльца высокого,
широкоплечего детектива. Монти Уорден, подумал Курт,
не похож на детективов, которых показывают в телесериа-
лах. Выражение сочувствия он почитал за слабость.
В этом-то и причина непонимания, подумал Курт. Он-
то полагал, что потеря жены оградит его от вопросов.
И пришел в ярость, когда Уорден отказался говорить
на пониженных тонах, не поднимать на него глаз, бор-
мотать соболезнования. Уорден был копом, выполняю-
щим свою работу. И, по ощущениям Курта, чертовски
хорошим копом, пусть и не лишенным человеческих недо-
статков.
Так что выбранный им и его соседями шериф, похоже,
не ошибся, наняв Уордена в полицейские* .
Глава 7
— Благодарю вас, сэр,— весело воскликнула Дебби
Марсден.
Она скользнула в «триумф», на мгновение позволив
Рику полюбоваться ее ногой, и улыбнулась, когда он
захлопнул дверцу. Как только он позвонил в общежитие,
она сразу же согласилась прокатиться с ним. Долго сер-
диться на таких, как Рик, просто невозможно.
Он сел за руль.
— Куда желаете, благородная леди?
— На Эль-Камино, выпить где-нибудь газировки.
Завтра вторник, и мне надо готовиться к занятиям.
— Как прикажете.
Ярко-красный «триумф» вырвался с подъездной до-
рожки у Форрест-Холла, здания, названного в честь се- *•
*• Должность шерифа выборная. Сотрудников нанимает он сам. И есте-
ственно, старается подобрать компетентных специалистов, чтобы
остаться на следующий срок.
42
доволосои дамы, портрет которой украшал комнату
отдыха.
— Я очень разозлилась на тебя, Рик, из-за прошлой
пятницы.
— Извини, крошка,— он изобразил на лице раская-
ние.— Но я же еще по телефону объяснил тебе, что про-
изошло. Я задержался у Хулио, он помогал мне с испан-
ским, а по пути к Холстидам у меня спустило колесо.
Я позвонил тебе, как только добрался до телефона...
— Мне ужасно не нравится этот Хулио,— ввернула
Дебби.
Рик улыбнулся. Теперь-то бояться нечего. Паула Хол-
стид не решится заявить на них, особенно после того уго-
щения, которое он преподнес ей во второй раз. Черт, если б
они встретились снова, один на один, он мог бы поспорить
на последний доллар, что она позволила бы ему сделать то
же самое, потому что эти стареющие телки только и
думают о том, как бы подлезть под молодого жеребца.
Такого, как он. И все это знают.
Он искоса посмотрел на Дебби. Ее тоже можно уложить
в постель, но после Паулы Холстид блюдо, как говорится,
будет пресноватым. И тут импульсивно, даже удивив себя,
он чуть наклонился к девушке и пожал ей руку. Старушка
Дебби. Она выросла с той поры, как он последний раз при-
глашал ее на свидание.
— Привет, куколка,— проворковал он.
Удивилась и Дебби.
— Привет, привет, Рик Дин,— и радостно рассмеялась.
Ветер развевал ее длинные волосы. Она ответила на руко-
пожатие.— Пожалуй, вместо газировки тебе придется уго-
щать меня мороженым.
Они выехали на Эль-Камино, и две мили спустя Рик
свернул к маленькому кафе.
Когда они уселись в кабинке, Дебби вернулась к про-
шлой пятнице.
— Я вся дрожала от страха, сидя в темноте и дожи-
даясь твоего звонка. А потом мимо проехал мальчик, кото-
рый раньше привозил нам газеты...
43
Рик чуть не спросил, не говорит ли она про того маль-
чишку на велосипеде, но сдержался, чтобы не выдать себя.
— Привозил газеты?
— Он подъехал прямо к будке, словно хотел позво-
нить,— глядя на Рика, она почувствовала, как учащенно
забилось сердце. Все-таки она неравнодушна к этому кра-
савчику. Ее родители переехали в Сан-Леандро, на другой
стороне Залива, лишь после ее выпускного вечера, чтобы
ей не пришлось менять школы перед поступлением в ин-
ститут.— Мимо как раз проезжала машина, и я отчетливо
разглядела его. А после того, как я услышала о том, что
случилось позже...
Если б только Дебби знала, что случилось позже! Да и
чего им волноваться из-за этого засранца-велосипедиста,
если Паула Холстид не заявит о них в полицию. Рик пре-
бывал в столь радужном настроении, что даже подмигнул
официантке, двадцатипятилетней старухе, когда та при-
несла их заказы. Рику — чизбургер и шоколадный молоч-
ный коктейль, Дебби — «Райское наслаждение»: три вида
мороженого с орешками, вареньем и шоколадом.
— Будете еще что-нибудь заказывать? — официантка
приготовила карандаш и блокнотик. Рик заметил, что
блондинка она крашеная.
— Пока все, мадам,— вежливо ответил он.
Она выписала чек, положила на столик. А, поворачи-
ваясь, оказавшись спиной к Дебби, подмигнула Рику.
От этого настроение его еще более улучшилось. Он
впился зубами в чизбургер.
— А что случилось потом, Дебби?
— Об этом только и говорят в кампусе. Все-таки про-
фессор Холстид преподает в университете. Газеты-то уде-
лили этому не больше абзаца...
У Рика захолодело внутри. Он положил недоеденный
чизбургер на тарелку, не замечая соуса, вытекшего на
пальцы.
— Что... что случилось с профессором?
Дебби нравилось сообщать новости.
— О, с ним-то ничего. Если что и случилось, так с мис-
сис Холстид.— (Рик даже перестал жевать, опасаясь, что-
44
лопнет кожа на висках.) — Она покончила с собой. В пят-
ницу вечером. Вскоре после того, как я ушла...— она не
договорила.— Рик, что с тобой? Тебе нехорошо? Что...
Рик с силой сжал зубы в отчаянном усилии подавить
приступ тошноты. Покончила с собой?! Но она... второй
раз ей так понравилось... она не могла... не могла...
— Что с тобой, Рики? — в голосе Дебби звучала тре-
вога.— Рик, ты так побледнел! Что у тебя...
— Я... э... у меня внезапно потемнело в глазах. Я...
— Готова спорить, ты заболеваешь гриппом, доро-
гой,— «дорогой» вырвалось у нее автоматически. Рик
казался таким ранимым, таким беззащитным, что у нее
защемило сердце.— Тебе надо немедленно ехать домой и
ложиться в постель.
Словно во сне, Рик заплатил кассирше и отвел Дебби к
«триумфу». Она просто не могла этого сделать! Может,
профессор вернулся, она все ему рассказала и... Может, он
убил ее, а потом обставил все, как самоубийство.
И вот тут, после того как он усадил Дебби в мощный
спортивный автомобиль и уже обходил его, чтобы сесть за
руль, перед его мысленным взором возникло лицо. Паулы:
высокие скулы, разбитые губы, глаза ярко-синие, на-
полненные презрением к себе. Не к Рику. В нем она ви-
дела лишь безликий объект, ставший причиной ее деграда-
ции.
Нет. Он отогнал от себя этот образ. Он лично, Рик Дин,
возбудил ее. Ей это понравилось, еще как понравилось.
Она покончила с собой по другой причине. У нее был рак.
А может, какая еще неизлечимая болезнь.
Он заставил себя двинуться дальше, плюхнулся на
водительское сиденье, отвез Дебби в общежитие. Не поце-
ловал на прощание. Даже не заметил, что она этого ждала.
А дома, улегшись в кровать, Рик долгие часы ворочался
без сна. Внезапно сел, словно его ткнули шилом.
Разносчик газет! Он их видел, видел их машину, видел
Рика! А если полиция выяснит, что Паула была с мужчи-
ной (о том, что они ее изнасиловали, он уже не думал),
начнет розыски, выйдет на этого парня...
Тревожась иЗ-за него, Рик как-то забыл о Дебби, кото-
45
рая также лежала без сна в комнате общежития в несколь-
ких милях к югу. Лежала и думала о причинах внезапного
недомогания Рика, случившегося после того, как она сооб-
щила ему довольно прозаические новости о самоубийстве
миссис Холстид. Не может же его болезнь иметь отноше-
ние к ее смерти.
В конце концов, Рик виделся с этой женщиной лишь
однажды, когда помял крыло ее машины на автостоянке у
бара на Эль-Камино.
Или их встреча произошла npji иных обстоятельствах?
КУРТ
Вторник, 13 мая — вторник 17 июня
Глава 8
Курт взглянул на часы, когда в его кабинете в Научном
корпусе зазвонил телефон. Половина пятого. Он поколе-
бался, брать ли трубку или прикинуться, что он уже ушел.
Дорис Ривз, секретарь кафедры антропологии обладала
удивительной способностью отлавливать его в самую по-
следнюю минуту, в конце рабочего дня, чтобы потом он
два часа отдувался за заболевшего коллегу. Но чувство
долга, как обычно, взяло верх.
— Холстид слушает.
— Добрый день, профессор, это Монти Уорден. Хочу
спросить, не сможете ли вы подъехать в управление
шерифа. Надо бы кое о чем поговорить и лучше не по
телефону.
Неужели они нашли насильников? С той ночи, когда
она умерла, прошло уже восемнадцать дней. Он чувство-
вал, что весь дрожит: сказывалось недосыпание, хотя он и
трижды в. неделю ходил в спортзал. Эти проклятые кош-
мары...
Но незачем показывать Уордену, с каким нетерпением
он ждал новостей.
46
— Нельзя ли отложить нашу встречу до завтра, сер-
жант?
— Конечно-конечно. Нет проблем. Жду вас в три часа
дня в управлении шерифа округа. Джефферсон-стрит, дом
пятьсот девять. Меня вы найдете в Бюро детективов.
Пять минут спустя Курт уже шагал по бетонной
дорожке к «фольксвагену», дожидавшемуся его на факуль-
тетской автостоянке. До экзаменов меньше месяца, а
потом целое лето. До смерти Паулы он с нетерпением ждал
его, теперь — страшился. Чем он заполнит бесконечные
часы?
Над университетом повисли облака, серые, как его
настроение. На западе, над Береговым хребтом небо
просто почернело. Чувствовалось, что дело шло к дождю.
Порыв ветра растрепал его волосы, откинул лацкан пид-
жака. По Университетскому проспекту он въехал в Лос-
Фелис, припарковался у счетчика, бросил в него положен-
ное число монет, поднялся в «Спортивный зал Флойда
Престона», располагавшийся на втором этаже здания, над
отделением «Вестерн юнион». В первый раз он пришел во
вторник, на четвертый день после самоубийства Паулы,
потому что с воскресенья, переговорив с Уорденом, не мог
уснуть. Где-то он прочитал, что поднятие тяжестей отни-
мает столько сил, что после часа-другого занятий засы-
паешь мгновенно, какие бы тебя ни обуревали проблемы.
Конечно, сон у него так и не наладился, но зато удалось
сбросить лишний вес.
. Зал этот, с высоким потолком и паркетным полом, ког-
да-то занимала танцевальная студия. Первая стена пред-
ставляла собой череду окон, начинавшихся с уровня груди
и уходящих под потолок. На остальных стенах с про-
межутком в несколько футов висели зеркала в рост чело-
века. У левой стены между зеркалами стояли тренажеры со
штангами. У правой между окнами — тренажеры с ганте-
лями и гирями. Различные тренажеры стояли и в центре
зала. А по краям высились два помоста, на которых
лежали штанги олимпийского стандарта.
Курт прошел в раздевалку, не поздоровавшись ни с
одним- из десятка занимающихся в зале. Престона он не
47
заметил, но увидел, что верхняя половина двери в его
кабинет распахнута, так что владелец зала мог контроли-
ровать ход занятий, не поднимаясь со стула.
Курт достал из шкафчика тренировочный костюм, раз-
делся, встал на весы. Двести девять фунтов. На трина-
дцать меньше, чем было, удовлетворенно отметил он.
Вздохнул, надевая тренировочный костюм. Он бы совсем
иначе строил свою жизнь, если б знал, что Паула... что
Паула так внезапно уйдет от него.
Курт скрупулезно следовал указаниям Престона. Сна-
чала приседания, без тяжестей и с ними. Потом упражне-
ния для пресса с гантелями. К середине второй серии
упражнений он уже вспотел. К концу третьей покраснел и
тяжело дышал.
— В прошлом вы, похоже, хорошо знали возможности
своего тела, Холстид.
Курт вздрогнул: Флойд Престон подошел к нему бес-
шумно, словно кошка. Он напоминал кошку и во многом
другом: гибкий, грациозный, не поражающий могучими
мышцами, но невероятно сильный. Лицом, широким, угло-
ватым, с квадратным подбородком, он сошел бы за
индейца, если бы не светлые, уже поредевшие волосы и
ледяные голубые глаза. В тридцать пять лет двигался он с
легкостью атлета-подростка.
Курт вытер лоб тыльной стороной ладони.
— По крайней мере, я выгоняю из себя лишний жир.
— Обычно только участники соревнований по боди-
билдингу, готовящиеся к выступлениям, тренируются столь
же интенсивно, как вы в последние две недели.
— Я.-.. недавно потерял жену, поэтому... у меня проб-
лемы со сном...
Он замолчал, жалея об уже сказанном. Зачем лишний
раз выслушивать соболезнования? С Престоном ему хоте-
лось говорить только о тренажерах, гантелях, штангах.
Но владелец зала удивил его: соболезнований не после-
довало.
— Должно быть, вам пришлось кардинально менять
образ жизни,— голос у него был глубокий, приятного
тембра.
48
После занятий Курт снял тренировочный костюм, снова
взвесился. Трех фунтов как не бывало, в основном, разу-
меется, воды, вышедшей с потом. Выехав на Эль-Камино в
поисках закусочной, где бы он мог поужинать, Курт заду-
мался о том, что он завтра услышит от Уордена. Ему сооб-
щат приметы насильников? Может, даже фамилии? Его
охватила ярость. Он хотел, чтобы их осудили, заперли в
темнице, а ключ выкинули. Только так общество, выра-
стившее таких хищников, могло хоть как-то компенсиро-
ваться перед Паулой и Гарольдом Рокуэллом.
Курт припарковался на извилистой Джефферсон-стрит
и под ярким майским солнцем зашагал к недавно построен-
ному комплексу административных зданий округа. Управ-
ление шерифа располагалось в розовом трехэтажном доме
рядом с окружным судом. Курт вошел в холл, увидел ука-
зателе, предлагающий пройти налево. Попал в комнату,
где за деревянной конторкой стоял рыжеволосый здоровяк
в светло-синей рубашке с эмблемой управления шерифа на
плече. В правой руке он держал портативный радиоприем-
ник-передатчик, казавшийся совсем крохотным в его
огромном кулаке. Выслушав вопрос Курта, он указал на
потолок.
— Третий этаж. Криминальный отдел.
Курт поблагодарил его и вошел в лифт. Кабина подни-
малась величественно, неторопливо. На третьем этаже,
выйдя из лифта, он оказался перед столиком, за которым
сидела тридцатилетняя, полная, сильно накрашенная блон-
динка.
— Чем я могу вам помочь, сэр?
— У меня назначена встреча с детективом — сержан-
том Уорденом.
— Разумеется, сэр. Вас не затруднит немного подо-
ждать, сэр.
С визитной карточкой Курта она скрылась за дверью,
находящейся прямо за ее столиком. Аккуратно закрыла ее
за собой. На матовом стекле чернела надпись: «БЮРО
ДЕТЕКТИВОВ».
49
Секунд через тридцать пять она вернулась.
— Проходите, мистер Холстид.
По замыслу проектировщиков, помещение, предостав-
ленное детективам, предназначалось исключительно для
работы. У дальней стены находились три кабинки для
допросов. Свет падал из окон в правой стене. Левая выгля-
дела абсолютно голой, словно череп, лишенный волос.
Рядом с дверью, через которую вошел Холстид, находилась
другая, с надписью на стеклянной панели: «ЛЕЙТЕНАНТ
ДОРСИ». За ней Курт увидел грузного мужчину, который
жевал потухшую сигару и что-то сосредоточенно писал,
склонившись над обшарпанным столом.
Посередине комнаты в два ряда стояли двенадцать
серых металлических столов, разделенных трехфутовым
проходом. Каждый стол украшал телефонный аппарат, к
столу примыкала тумбочка для пишущей машинки. Самих
машинок Холстид насчитал четыре. Помимо телефона
непременными атрибутами столов являлись две папки,.
соответственно, для входящих и исходящих документов, и
табличка с фамилией и званием хозяина стола. За пятью
столами работали детективы.
— Сержант Уорден...
— Благодарю вас, мадам, я его вижу.
Уорден занимал четвертый стол в левом ряду. Он под-
нялся, как только Курт направился к нему. На столе,
помимо обязательного набора, стояла фотография усталой
женщины и двух мальчишек. Мужчины обменялись руко-
пожатием, сели.
— Спасибо, что зашли, профессор.
— Я очень признателен вам за то, что вы меня не забы-
ваете.
Что-то в этом банальном обмене фразами напоминало
уколы рапирами.
— Вы похудели, профессор. Плохо спите, не так ли?
— Я начал ходить в городской спортивный зал,— отве-
тил Курт.
— Да, физические упражнения только на пользу,—
Уорден похлопал себя по животу. Звук был такой, словно
50
по дубу постучали бейсбольной битой.— Заглядываете,
значит, к Флойду Престону? Крепкий парень, этот Пре-
стон. Помнится, когда он открыл свой зал, лет десять или
двенадцать тому назад, многие завсегдатаи баров пыта-
лись затеять с ним ссору. Те, кто таки затеял, потом сожа-
лели об этом, собирая по полу выбитые зубы.
Впервые Курт слышал столь длинный монолог Уордена
и даже подумал, что детектив просто не решается перейти
к делу.
— Понятно,— кивнул он.— Мне бы 4 хотелось знать,
как продвигается расследование.
— Да, конечно,— Уорден уставился в стол, потом под-
нял глаза на Курта.— Я связался с городской полицией.
Насчет нападения на Рокуэлла. Ваша жена действительно
была единственной свидетельницей. Хорошего мало.
Рокуэлл останется слепым на всю жизнь. Он видел парней,
которые набросились на него, но раньше никогда их не
встречал. Да и теперь уже не узнает.
— Он хоть сказал, почему они напали на него?
— Нет. Он лишь показал, что нападали подростки. Все
продолжалось минуту, может две,— он сверился с лежа-
щими перед ним бумагами.— Темно-зеленый «шеви»-фур-
гон. Старая модель... это из показаний вашей жены
копам Лос-Фелиса. Рокуэлл не смог сказать и этого. Боль-
ше у нас ничего нет. А вот с расследованием изнаси-
лования вашей жены нам повезло больше. Некая миссис
Андерсон позвонила нам, беспокоясь за своего сына. Он
укатил на озеро Сирс на велосипеде, а по дороге домой,
неподалеку от поля для гольфа, его напугали четверо пар-
ней.
— И произошло это в ту пятницу, когда...	х
— Да. Примерно в восемь часов. Его мать твердила,
что с ее мальчиком хотели совершить развратные дей-
ствия, поэтому мы переговорили с ним. В основном он все
выдумал, чтобы его не отлупцевали за позднее возвраще-
ние. Но он действительно видел, как четверо парней выле-
зали из машины к северу от поля для гольфа, на дороге,
уходящей от...
51
— Я знаю это место,— кивнул Курт.
— Земля там покрыта опавшими листьями, снять следы
протектора невозможно, тем более доказать, что машина
заезжала туда именно в пятницу. Самое интересное, что в
кабине горела лампочка, и мальчишка утверждает, что это
был «шеви»-фургон выпуска пятьдесят шестого или пять-,
десят седьмого года. Он в этом уверен. Разумеется, ника-
ких примет этих парней, просто большие парни, но для
десятилетнего большими являются все, старше четырна-
дцати. Один вроде бы толстый, второй — невысокий. Более
ничего.
Курт насупился.
— Они приехали, когда стемнело, потом пересекли
поле для гольфа и вышли на нашу подъездную дорожку...
— Совершенно верно. Прошли по траве. Опять же,
никаких четких отпечатков, лишь место, где прошли не-
сколько человек, возможно, четверо,— Уорден наклонился
вперед, посмотрел на свои могучие кулаки.— В одном нам
повезло. Совершенно случайно я попросил экспертов поис-
кать отпечатки пальцев в библиотеке, где, как мы предпо-
лагаем, все и произошло. И они нашли отпечатки трех
пальцев и половины ладони, принадлежащих одной руке.
На стене над диваном, об которую он мог опереться,
когда...
Курт с шумом выдохнул.
— Похоже, вы немалого добились, сержант. И что вы
намерены делать дальше?
Уорден поерзал на стуле. Начал вертеть в руках шари-
ковую ручку. Когда же пауза слишком затянулась, вновь
посмотрел на Курта.
— Более ничего,— и добавил, увидев, как потемнели
глаза Курта.— Нет, мы не закрываем дело. Но расследова-
ние считаем законченным.
— Но вы не можете... просто поставить точку!
На него обернулись, но лишь на секунду. В Бюро де-
тективов привыкли к крикам.
— Неужели вы думаете, что мне этого хочется? —
Уорден пристально смотрел на него.— Я делю людей на
52
две категории: черви и человеческие существа. Нарушаю-
щие закон и законопослушные. Эти четверо мерзав-
цев — черви. Я хотел бы провести с каждым из них пять
минут в темном переулке. После этого они бы и близко не
подошли к женщине. Если же я арестую, профессор, мне не
удастся посадить их в камеру.
— Что вы такое говорите? — взвился Курт.— Почему
не удастся? Они же напали на человека и ослепили его.
Моя жена их видела, поэтому они ворвались в дом
и...— голос его оборвался, слишком ярко представил он
себе, что произошло потом,— ...и привело* это к тому, что
моя жена покончила с собой. И после этого вы утверж-
даете, что не сможете посадить их в камеру, даже если и
арестуете.
— Хорошо, вернемся к нападению на Рокуэлла, про-
фессор. Этот парень слеп. Как он сможет опознать их в
суде? По системе Брайля?
— Но...
— Помните, что защиту будет представлять ушлый
адвокат. Голоса? Да кого сумели осудить, ссылаясь в
качестве улики на голоса, разве что эту французскую
дамочку, Жанну д’Арк.
— Но моя жена при этом присутствовала. Она...—
Курт смолк.
— Да. Она мертва. Парнишка на велосипеде? Прекрас-
ный свидетель. Он видел четырех больших парней, выходя-
щих из машины. Да, у нас есть отпечатки пальцев. Веще-
ственная улика. Если их оставил кто-то один из этой
банды, если мы таки поймаем его, если заставим сознаться
и назвать остальных, какую эту принесет нам пользу? —
он пренебрежительно фыркнул.— Допустим о-пиф доведет
дело до суда, предъявив им обвинения в нападении и изна-
силовании, и что потом, учитывая, что в нашем штате эти
преступления не караются смертной казнью? Это же под-
ростки. После того как выскажутся все судебные психоа-
налитики, журналисты и адвокаты, о-пи очень повезет,
если эти поганцы получат год условно и будут отпущены
Окружной прокурор.
53
на поруки родителей,— Уорден раздраженно отбросил
ручки.— Подростки, черт побери!
Курт медленно поднялся. Голова разламывалась, живот
скрутило узлом.
— Вы хотите сказать, что их едва ли будут судить,
если поймают, а их дело попадет-таки в суд, им удастся
избежать наказания?
Уорден развел громадными ручищами.
— Я солгу, сказав что-то иное,— он встал, протягивая
руку.— Не сердитесь на меня, профессор. Такова жизнь.
Курт посмотрел на руку, потом в глаза Уордена. Пожи-
мать руку он не стал, повернулся и направился к двери. За
его спиной Уорден покачал головой, вздохнул и уселся за
стол, глубоко задумавшись.
Глава 9
Опять они смотрят эту глупую викторину, подумал Рик.
Вопли ведущего и крики зрителей, рвущиеся из телеви-
зора, долетали и до его комнаты. Как можно заниматься в
такой обстановке? Он покачал головой. До экзаменов-то
три недели. И он должен их сдать, чтобы не загреметь в
армию. Даже его отец, служивший в ВВС во время Второй
мировой войны, говорил, что армейская служба — потеря
времени.
ВОПРОСЫ ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ:
1.	Основные положения программы немецких либера-
лов 1884 года.
Разглядел ли их этот велосипедист. Сможет ли опо-
знать?
2.	Какой христианский философ написал «De Consola-
tione pnilosophiae»?
В газетных заметках, касающихся самоубийства
Паулы, о мальчишке не упоминалось. Означает ли это, что
полиция его не нашла?
3.	Назовите название книги об истории Англии, напи-
санной преподобным...
54
Рик захлопнул учебник. Если мальчишка раньше не
обратился в полицию, чего ему идти туда сейчас? Может,
полиция даже не знает о том, что она’ трахалась, перед тем
как покончить с собой. Может...
Ну почему она это сделала?
Мрачные мысли копошились у него в голове, словно
крысы в подвале, но Рик быстро отогнал их прочь. Ее уже
нет, и единственная, грозящая им опасность — этот маль-
чишка. Если его как следует запугать, если он не решится
опознать их, тогда им не о чем беспокоиться. Но как его
напугать?
Рик забарабанил пальцами по столу. Лучше всего по-
звонить по телефону. Тогда он их не увидит, а потому не
опознает. Разговор по телефону... с угрозами... А не по-
звонить ли его мамаше. Так будет лучше. Рик хорошо
знал, какой заботливой становится мать, если внушить ей,
что ее ребенку грозит опасность.
Он быстро спустился вниз, прошел к телефону в холле.
К счастью, его сестер не было дома, а родители уткнулись
в телевизор. Они бы учинили скандал, увидев, что он не
занимается. Его мать жутко боялась, что он провалит экза-
мены и загремит в армию.
Отец Толстяка Гандера, работавший на сталеплавиль-
ном заводе, перебрался в Калифорнию из Огайо сразу
после войны и задешево купил акр земли неподалеку от
Миддл филд-роуд. Гараж он построил достаточно далеко от
бунгало, с тем чтобы при необходимости ремонтировать
автомобили. Но после смерти жены свой досуг он стал
посвящать исключительно рыбалке. Так что гараж, отде-
ленный от дома полосой заросшей не пойми чем земли,
перешел во владения Толстяка. Там он действительно
ремонтировал свои «шеви», «рамблер» и «додж» отца.
В гараж он провел телефон, а окна закрасил черным,
чтобы компания могла пить пиво, не опасаясь, что кто-то
их увидит.
Субботним утром все четверо собрались в гараже.
55
— Я же говорил, что нам следует уехать, раз он нас
видел,— нервно бросил Толстяк. Его лунообразную физио-
номию перекосило от страха.
— Откуда мы могли знать, что она покончит с со-
бой? — бросил Рик, лидер, призванный показать им, что
уж его-то самоубийство не испугало.— Но теперь нам надо
позаботиться о том, чтобы сопляк держал язык за зубами.
— Но сначала мы должны его найти,— озабоченно
ввернул Чемп. Он сидел на стуле, оперевшись локтями о
верстак.
— Он *— разносчик газет,— вмешался Хулио,— значит,
каждое утро ездит по одному и тому же маршруту. И нам
уже известен один дом, мимо которого он проезжает.
Я возьму зеленый «рамблер» и выясню, как его зовут и где
он живет.
— Мою машину? — вскинулся Толстяк.— Послушайте,
парни...— тут он громко рыгнул, вызвав смех Хулио.
Рик, однако, нахмурился.
— Заткнись, Толстяк. Две машины только у тебя.
Из гаража Рик ушел вместе с Хулио.
— Почему ты вызвался на это дело? У тебя же через
две недели экзамены. .
— Чемп слишком глуп, а Толстяк трусоват,— он
помолчал, потом его глаза блеснули.— Но вот что я хочу
тебе сказать, Рик. Мы волнуемся из-за мальчишки, кото-
рому, скорее всего, ничего о нас не известно, а вот Дебби
знает, что мы собирались к Холстиду в тот вечер.
Рика захлестнула злость. Что этот недомерок себе по-
зволяет? Тут Рик вспомнил, что Хулио не слишком усерд-
ствовал в избиении того чертова педика. А вот лечь на
Паулу дважды упрашивать его не пришлось.’
— Дебби сюда не впутывай, Хулио! Говорю тебе, она
не знает, что мы там были. Она думает, что у меня спус-
тило колесо по пути от твоего дома и...
— А если она услышит, что женщину изнасиловали?
— Что ты несешь! — Рик нервно огляделся. Две жен-
щины мыли автомобиль на подъездной дорожке на другой
стороне улицы. Футах в тридцати от них старик негр
садился в пикап.— От кого она это услышит? Или ты
56
думаешь, что этот профессор разнесет все по универси-
тету? Кроме того, Дебби верит всему, что я ей говорю.
Хулио пожал плечами.
— Хорошо, Рик. Пока Дебби — твоя забота. Но, если
она станет опасной, то для нас всех.
Хулио Эскобар припарковался на Эджвуд-драйв, непо-
далеку от дома, где жил мальчишка, так, чтобы видеть
входную дверь. Район этот занимал склон холма, а по на-
званиям извилистых улиц, Сосновая, Платановая, Эвка-.
липтовая, желающий без труда определил бы, какие де-
ревья растут в округе. Дома отстояли довольно далеко от
дороги, лужайки поливалки регулярно выкашивали, тут и
там их украшали цветочные клумбы. Уже в среду Хулио
знал, в каком доме живет мальчишка, но попытки узнать
фамилию его матери не удались. Впрочем, он выяснил, что
сына она воспитывает одна. Это обстоятельство играло им
на руку. Одинокая женщина, без мужчины, который мог
защитить ее саму й ее сына.
Хулио посмотрел в зеркало заднего обзора, пригнулся
пониже. Найти и выследить мальчишку оказалось куда
проще. В три дня он добрался до нужного ему дома. Но
дальше дело застопорилось. Потому-то он приехал
воскресным утром, надеясь, что женщина уйдет с сыном в
церковь. Если нет, придется придумать что-нибудь еще.
Покончив с собой, Паула Холстид причинила ему
немало хлопот, но его радовало, что она поступила именно
так. Они попользовались ею*как шлюхой, а самоубийством
она вернула поруганную честь. Его отец много говорил о
чести, ей он придавал немалое значение, хотя еды в животе
от нее не прибавлялось.
Ей было тридцать шесть. Лишь на год меньше, чем
матери Хулио. Что бы сделал он, Хулио, если бы кто-либо
обошелся с его матерью так, как они — с Паулой Холстид?
Нож автоматически открылся в его руке. Он постучал лез-
вием по рулевой колонке «рамблера». Хулио бы отомстил.
Не то что этот профессор, муж Паулы. Тот в трудную
минуту небось спрячется в темный угол, словно кролик.
57
Нет, Хулио не такой, как профессор. Нож, если
знаешь, как им пользоваться, позволял быстро свести
счеты с недругом. А уж пользоваться ножом Хулио умел.
Дверь открылась, из нее вышел мальчик в костюме,
поднял дверь гаража, легко скользнувшую под крышу. Тут
же из гаража выкатился «форд фэалайн», за рулем кото-
рого сидела женщина.
Мальчик сел в кабину, «форд» уехал. Хулио выскольз-
нул из «рамблера», с гулко бьющимся сердцем направился
к дому. Внезапно его охватил страх. Вдруг ему откроют
дверь? И этот человек запомнит его узкие плечи, крючко-
ватый нос?
Он едва не повернул назад, но заставил себя подняться
на крыльцо и нажать на кнопку звонка. Внутри задребез-
жал звонок, но дверь не открылась. Он позвонил еще раз,
чтобы доказать себе, что не боится, чтобы привлечь вни-
мание соседей/ Он надеялся, что кто-то заметит его,
иначе...
— Эй, парень...
Мужчина вышел из гаража на другой стороце узкого
переулка, с зеленым шлангом в руке.
— Э...— Хулио откашлялся. Не это ли ему и требова-
лось.— Да, сэр?
Услышав «сэр», мужчина, похоже, успокоился. Не зря в
школе внушали, что вежливость окупается сторицей.
— Ты ищешь мисс Андерсон?
Андерсон! Как все просто!
— Я... скорее, мистера Андерсона, сэр.
— Мистера уже года два как нет,— мужчина добро-
душно улыбнулся. Круглолицый, в ветровке, белой фут-
болке, джинсах, едва сходящихся на толстом животе, в
черной бейсболке с оранжевыми буквами SF над козырь-
ком.— Тут живут только Барбара и мальчик...
— Мне нужен... Френк Андерсон, сэр.
— Нет, ее мужа звали Чарли, пока они не развелись.
Думаю, его и сейчас зовут Чарли, но он здесь больше не
живет.
Хулио оставил его улыбаться своим же шуткам, а сам
вернулся к «рамблеру». Развернулся, по узким улочкам
58
выехал на Эль-Камино, добрался до ближайшего торгового
центра. Как обычно, в воскресное утро он пустовал. Хулио
подъехал прямо к телефонным будкам. Пролистал теле-
фонный справочник округа. Да, телефон Барбары Андер-
сон значился в справочнике. Хулио переписал номер, не
доверяя памяти.	'
— Позволь мне позвонить ей, Рик,— взмолился Чемп.
Пальцы его сжимались в кулаки и тут же разжимались.
— Будет справедливо, если мы бросим жребий,—
запротестовал Хулио. Как и Рик, он опасался, что Чемп не
сможет сказать то, что надо. В гараже Толстяка, пропах-
шем маслом, металлом, бензином, с замызганным полом,
они собрались во вторник вечером.
Толстяк потел. Рубашка прилипла к телу.
— Не понимаю, почему мы должны тащить карты»—
заверещал он» наблюдая, как Рик тасует колоду. Затем,
заметив выражение глаз Рика и Хулио, добавил: — Если
Чемп хочет позвонить, пусть он...
— А ты трусишь. Бросим карты, как я и сказал. Звонит
тот, кто вытащит меньшую.
— Я тащу первый,— вызвался Чемп.
Рик положил колоду на верстак под свисающую с
потолка лампу. Чемп вытащил карту.
— Черт, семерка. Не самая маленькая, так?
Рик молча перемешал колоду. Руки его вспотели. Он
знал, что не хочет звонить. Не нравилось ему это... угро-
жать мальчишке. Даже если без этого не обойтись.
И облегченно выдохнул, вытащив крестового валета.
Повернулся к Толстяку.
— Теперь посмотрим, чем порадует нас наш плакса.
Толстяк вытащил десятку. И не пытался скрыть облег-
чения. Хулио, когда до него дошла очередь, выпала вось-
мерка.
—' Ага! — воскликнул Чемп.— Значит, я выиграл, так?
— Чемп, может, будем тянуть из трех раз... или пя-
ти? — в голосе Рика слышалось сомнение.
Лицо Чемпа сморщилось, как у ребенка, который вот-
вот заплачет. На его шее вздулись жилы. Он посмотрел на
Хулио, Рика, вновь на Хулио. Убеждать-то предстояло их.
Толстяка только радовало, что звонить придется не ему.
— Я понимаю, вы думаете, что мне не хватит ума. Но я
смогу это сделать. Я знаю как. Я уже...
Он уже звонил дважды, оба раза Ненси Эллингтон. Ей
было семнадцать, и она ходила в особую школу для дево-
чек-католичек. Черные волосы обрамляли ее круглое,
серьезное личико, и иногда она разговаривала с ним, когда
он работал в саду в поместье ее родителей.
Как-то она не пошла в школу по поводу какого-то*
религиозного праздника, и утром, довольно-таки рано,
проходя мимо окна ее спальни, он увидел девушку голой.
— Ты что, Чемп? — спросил Хулио.
— Я... э... ничего: Просто... я имею право позвонить...
В ту субботу он позвонил, обмотав микрофон носовым
платком, как делали в кинофильмах, лишь для того, чтобы
сказать, что он хотел бы с ней сделать, но она расплака-
лась, он позвонил и на следующий день, но трубку взял
старый мистер Эллингтон и сказал, что полиция обяза-
тельно засечет номер, с которого он звонит, чтобы нака-
зать хулигана, и Чемп тут же положил трубку.
Рик вздохнул.
— Хорошо, Чемп, у тебя есть такое право. Мы позво-
ним прямо сейчас, раз отца Толстяка дома нет.
— От меня? — У Толстяка задрожал подбородок.—
А если они вычислят номер и...
— Не вычислят. На станции электронное оборудова-
ние. Чтобы узнать, откуда мы звоним, надо заранее уста-
новить специальную аппаратуру.
Так что они сгрудились вокруг телефонного аппарата,
пока Чемп набирал номер. Женщина взяла трубку после
третьего звонка. Потом даже Рик согласился, что к Чемпу
претензий нет, более того, к концу двухминутного моно-
лога Чемпа он весь вспотел. А от некоторых обещаний
Чемпа в случае, если мальчишка раззявит рот, ему просто
стало нехорошо. Искоса глянув на Хулио, Рик увидел, что
и того вот-вот вырвет.
60
А вот Толстяк, как только трубка легла на рычаг, едва
не запрыгал от радости. Очень уж ему нравилось топтать
ногами слабого.
— Что она сказала, Чемп? — не терпелось ему
узнать.— Что она сказала, когда?..
— Она все-таки расплакалась,— гордо ответил Чемп.
Глава 10
Курт вышел из-под контрастного душа с раскраснев-
шейся кожей, энергично растерся грубым полотенцем. Чув-
ствовал он себя прекрасно, если брать в расчет только
физическое состояние. Впервые за несколько лет он весил
меньше двухсот фунтов, а зеркало показывало, что
результаты тренировок наконец-то сказались и на его
фигуре. День, четверг, двенадцатое июля, только-только
перевалил за полдень, и теплый летний воздух наполнялся
шумом транспорта, проникающим сквозь окна в разде-
валку спортивного зала. Лето. Вот где таилась опасность.
В воскресенье будут объявлены итоги учебного года, а что
потом ему делать с чертовой прорвой времени? Даже
надежда на арест этих насильников более не поддерживала
его.
Одевшись, он через спортивный зал направился к вы-
ходу. Престон как раз запирал двери кабинета. Когда он
увидел Курта, лицо его осветила улцбка. За семь недель
занятий Курта они успели перейти на ты и звали друг
друга по именам.
— Эй, старина, как насчет сандвича и пива?
Курт помялся. Ему же надо чем-то заполнять время.
А предлагался далеко не худший • способ.
— Почему нет, Флойд? Можем поехать в моей машине.
Следуя указаниям Престона, он подъехал к «Свиной
коже», маленькому бару-ресторану рядом с Береговой
автострадой. На автостоянке они нашли лишь одну
машину.
— На ленч у Эла можно разжиться только сандвичем с
салями,— пояснил Престон, открывая тяжелую входную
дверь.
61
Курт постоял на пороге, пока его глаза привыкли к
полумраку. Дверь вела в маленький зал с двенадцатью сто-
ликами под белоснежными скатертями, уже накрытыми к
ужину. Через арку в правой стене они прошли в бар, с
длинной стойкой из красного винила и высокими стульями
на хромированных ножках.
— Курт, я хочу познакомить тебя с Элом Феррано. Эл,
это Курт Холстид.
Феррано, небольшого росточка, с ярко блестящими
глазами на смуглом лице, с первого взгляда выглядел лет
на сорок. И лишь присмотревшись, Курт понял, что ему
никак не меньше пятидесяти, но он очень следит за своими
весом и фигурой. Поверх рубашки и брюк Феррано носил
белый фартук.
— Вы, должно быть, ходите в зал Флойда,— заметил
Феррано после дружеских рукопожатий.
— Всего лишь несколько недель.
Феррано покачал головой, печально улыбнулся.
— Этот бар забирает чертовски много времени. Я бы-
ваю в зале только два раза в неделю, так что делаю упраж-
нения лишь для рук и плеч.
За разговором он открыл три бутылки ледяного пива,
поставил их на стойку и занялся приготовлением сандви-
чей. Объем его бицепсов внушал уважение.
— Поверите ли, мне впору выступать в соревновани-
ях по армреслингу.*. Среди моих клиентов большин-
ство — строительные рабочие, и после нескольких бутылок
пива их так и разбирает помериться силой,— он всплеснул
руками.— Так что мне остается? Если не примешь их
вызов, они не будут считать тебя за человека и более сюда
не придут. А если все время проигрывать им, они тоже
здесь не задержатся. Поэтому я начал ходить в. зал
Флойда.
Вошли трое мужчин, кивнули Феррано, устроились у
дальнего конца стойки. Феррано положил готовые сан-
двичи перед. Куртом и Престоном.
— Теперь благодаря Флойду парни приходят сюда в
надежде взять надо мной верх. Что выигрывая, что про-
62
игривая, они заказывают как виски, так и пиво, в итоге
торговля процветает. Прошу меня извинить.
Пока он обслуживал трех мужчин, в баре появилась
блондинка, потом еще двое мужчин. Кто-то включил му-
зыкальный автомат. Курт жевал сандвич, пил пиво. Впер-
вые после смерти Паулы он почувствовал, что оттаивает
внутри. Престон спросил, что он преподает в универси-
тете, только тут Курт понял, что они практически ничего
друг о друге не знают. Открытие весьма удивило его, по-'
скольку в последнее время спортивный зал стал основой
его жизни.
— Антропологию, Флойд. В основном, выпускникам.
К сожалению. С первыми курсами работать интереснее.
Они так и смотрят тебе в рот.
Престон вертел пустую бутылку. Чувствовалось, что
его пальцы без труда превратят ее в коричневый по-
рошок.
— А я даже не закончил среднюю школу. Учился в
одиннадцатом классе, когда началась Корейская война, и я
записался в добровольцы. А после Кореи в школу уже не
вернулся,— на его лице сверкнула улыбка.— Решил, что
мозгами на жизнь мне не заработать и лучше положиться
на руки,— он соскользнул со стула.— Закажи еще пару
пива, Курт. А мне надо облегчиться.
Курт поймал взгляд Феррано, попросил принести еще
две бутылки пива, всмотрелся в свое отражение в зеркале.
Феррано вот отметил, что он занимается бодибилдингом.
А в зеркале ничего .такого не видно. Может, его вывод
основывался на том, что он приехал с Престоном? Скорее
всего.
Его толкнули: кто-то сел рядом. Сколько лет прошло с
тех пор, как он пил пиво в баре, основными посетителями
которого были рабочие?. Феррано принес две бутылки.
Дела у него шли неплохо, что не составляло для
него тайны. Оглянувшись, Курт увидел возвращающего-
ся Престона. Настоящий атлет, в облегающей футболке,
сшитых по фигуре брюках, живая реклама его спортивного
зала.
63
Курт искоса глянул на мужчину, который толкнул его,
усаживаясь на стул Престона, хотя тот оставил на стойке
сдачу, сигареты, стакан.
— Ничего страшного^— Престон остановил Курта,
который хотел хлопнуть мужчину по плечу.— Я могу и
постоять,— он протиснулся к стойке между Куртом и муж-
чиной и начал наливать в стакан пиво.
Мужчина резко обернулся.
— Эй, смотри, кого толкаешь, приятель.
Престон добродушно усмехнулся.
— Извините. Не знал, что вы купили бар у Эла.
И повернулся к Курту. Но мужчина положил тяжелую
руку ему на плечо. Мужчина развернул Престона.лицом к
себе. Тот вроде бы и не возражал.
— Я же сказал, смотри, кого толкаешь,— массивный,
черноволосый мужчина, похоже, искал возможности вы-
пустить пар. На стойке рядом с ним лежала пара кожаных
рукавиц.
— Нарываетесь на неприятности? — любезно полюбо-
пытствовал Престон.
—г Надо еще посмотреть, кто нары...
Престон ударил его.
Практически без замаха, но мужчина и стул отлетели
назад и грохнулись об пол, прервав все разговоры. Муж-
чина, лежа на полу, тряхнул головой, пытаясь прийти в
себя. Все произошло, как в кино. Не хватало лишь офи-
циантки, появляющейся с подносом сигарет.
А Престон шагнул к упавшему.
— Хочешь подраться, давай подеремся. Не хочешь,
могу угостить тебя пивом.
Но Феррано уже суетился над ним, хлопая по плечу,
успокаивая. Мужчина поднялся и, что-то бормоча, вместе
со своим напарником пересел подальше от Престона и
Курта.
Престон послал им пару пива, поднял стул, взгромоз-
дился на него, довернулся к ’ Курту.
— Если кто-то пристает к тебе, всегда бей первым,—
прокомментировал он свои действия.— Если у него толстая
64
шея и нет ни унции жира, будь осторожен. Если он не
падает после первого удара — беги.
Курт в изумлении показал головой.
— Такое случалось с тобой часто?
— Случалось, когда я только открыл спортивный зал.
Многие тогда думали, что поднятие тяжестей и бодибил-
динг не более чем забава, и настоящему мужчине ни к
чему. А у всех этих тяжелоатлетов мышцы так напряжены,
что лопнут, если поднять руку выше плеча,— он покачал
головой, широко улыбнулся.— Наверное, и я придержи-
вался того же мнения, пока сам не занялся этим. В армии, в
Леонардо-Вуд, штат Миссури. Нашу базу мы называли
Маленькая Корея.
— Ты сейчас говоришь совсем как антрополог,— Курт
рассмеялся, увидев отразившееся на лице Престона недо-
умение.— Насчет мужчин с толстыми шеями и без унции
жира. Ты изучаешь человека, дабы по его внешности
судить о его поведении. У антропологии точно такие же
цели, только в более широком смысле.
На этом Курт хотел остановиться, но он выпил две
бутылки пива, практически не поев после интенсивной
тренировки и плохо спав ночью, так что его понесло. От
социальной антропологии, дисциплины, которую он препо-
давал в университете, он перешел к личной жизни и рас-
сказал о самоубийстве Паулы и событиях, ему предше-
ствующих. Возможно, причиной послужила та легкость, с
которой Престон осадил грубияна. Но Курт говорил, гово-
рил, говорил...,
И выговорился около трех часов дня, закончив фразой:
«...и сержант Уорден говорил, что нет возможности нака-
зать их по закону, даже если полиция найдет тех, кто это
сделал».
Престон как-то странно посмотрел на него.
— Да, знакомое противоречие. Тебе самому нужны
одни доказательства, судье и присяжным — совсем дру-
гие,— он помолчал.— По твоему тону можно подумать,
что ты хотел бы сам отловить их.
— Я? — Курт искренне удивился.— Господи, нет,
только не я, Флойд. Я понятия не имею, где их искать. Да и
3 Время хищников	65
что с ними делать, если я их найду. Я... Наверно, я еще не
столь их ненавижу.
— Да? А я-то подумал...— Престон не договорил,
потянулся, соскочил со стула.— Мне пора в зал, Курт.
Даже по четвергам кое-кто приходит к четырем часам.
Курт высадил Престона у спортивного зала, а сам по-
ехал домой. От хорошего настроения не осталось'!! следа.
Он чувствовал, что никому не нужен, ни на что не спосо-
бен. Он-то всегда гордился тем, что хорошо вписался в
общественную жизнь Америки. В университете всегда
одобрял полезные перемены, способствовал использованию
новых форм обучения. С пониманием относился к участию
студентов в борьбе за гражданские права, в антивоенной
кампании. Тем самым ему казалось, что он держит руку на
пульсе страны.
Однако в этот день он ощутил пропасть, разделяющую
его и остальных посетителей бара. Почувствовал свою
отстраненность. Словно его мысли, действия, реакция на
то или иное событие отличались от общепринятых. Сколь-
ко его коллег высмеяли бы Флойда Престона за то, что он
держал спортивный зал! И, тем не менее, в обыденных
ситуациях тот действовал столь решительно, что ему хоте-
лось подражать' Престону. «Если кто-то пристает к тебе,
всегда бей первым»,— пронеслись слова Престона в его
голове. Престон не находил ничего дурного в желании
Курта самому отомстить насильникам.
Курт прошел в библиотеку, где все и случилось. Прихо-.
дящая уборщица каждый понедельник прибиралась там, но
Курт зашел сюда впервые после того вечера. И вновь
перед его мысленным взором возникли сползшее покры-
вало, сбитый ковер, перевернутый стул. По телу про-
бежала дрожь.
Паула... одна... некуда бежать... некого позвать на
помощь...
Паула, которую все четырнадцать лет их совместной
жизни он видел только с гордо поднятой головой, унижен-
ная, растоптанная, уничтоженная...
Господи, ну почему он в тот вечер не вернулся по-
раньше? Курт глубоко вдохнул и ретировался в холл.
66 '
Паула мертва. Мертва, мертва, мертва, и он ничего не
мог с этим поделать.
Или все-таки мог?
Глава И
Дебби шумно выдохнула и вырвалась из объятий Рика.
— Дорогой... пожалуйста. Не надо. Мне пора идти.
— Еще немного,— молил он. Его рука ласкала грудь
Дебби через чашечку бюстгальтера.
— Нет, пожалуйста, Рик. Я просто... ты знаешь, я не...
Рик в притворном смирении убрал руку. Раскраснев-
шаяся Дебби быстро застегнула три пуговички блузки, с
которыми уже справились его пальцы. Ее руки заметно
дрожали. Рик понимающе улыбнулся и выскочил из
«триумфа». Когда же Дебби оправила юбку, всунулся под
брезентовый верх.
— Главное, что б ты на меня не сердилась.
Он обошел машину, открыл ей дверцу.
— Ты же знаешь, что я не сержусь, дорогой,— отве-
тила Дебби.
И ее улыбка обещала ему в дальнейшем такое наслаж-.
дение, что у Рика перехватило дыхание. Она вылезла из
машины, позволив ему полюбоваться ее ногами. Вот уж
чем хорош «триумф», подумал он. Тут тебе покажут все,
что хочешь. Он обнял Дебби за талию, и вместе они заша-
гали к Форрест-Холл.
Он хотел подняться с ней и по ступеням, но Дебби утя-
нула его в тень колонны.
— Так ты не забудешь меня др следующего раза,
Рики?
Она подняла голову, губы их встретились, ее язычок на
мгновение нырнул в его рот. Наконец она оторвалась от
него, тяжело дыша.
— Значит, до завтра, Деб? — спросил Рик.
— Я должна провести уик-энд с родителями. Они еще
не знают, что я записалась в летнюю школу. Занятия нач-
нутся на следующей неделе, так что нам лучше подождать
до пятницы.
67
— Значит, в пятницу здесь, в восемь вечера, так?
— Хорошо,— она чмокнула его в губы и, прежде чем
он успел обнять ее, взлетела по ступенькам.
Наверху остановилась, послала ему воздушный поце-
луй и скрылась за дверь, придержав ее, чтобы она не хлоп-
нула. В безопасности холла прислонилась к стене, чтобы
перевести дух. Господи! Ноги не хотели держать ее.
Пятница. Она выторговала неделю, чтобы прийти в
себя. Дебби подошла к двери, выглянула наружу. Рик
садился в «триумф». Да, это лето она запомнит надолго.
Разумеется, она не могла сказать родителям, что записа-
лась в летнюю школу, потому что не хотела проводить все
лето на другой стороне Залива, в Сан-Леандро. Где не
было Рики.
Дебби направилась к своей комнате. В общежитии
оставались лишь студентки старшего курса, в воскресенье
оканчивающие университет. Занятия в летней школе начи-
нались только в среду.
Она начала' раздеваться. Ей пришлось выдержать нешу-
точную схватку с собой, чтобы не дать воли Рику: от его
прикосновений она просто таяла. И все-таки хорошо, что
она будет учиться. К занятиям она относилась серьезно и
полагала, что они не позволят ей совсем уж потерять
голову. Она почти уступила ему прошлым июлем на озере
Сирс, когда он снял с нее блузку и уже задрал бюстгальтер
на шею. А в результате чуть не потеряла его. Он забыл о
ней на долгих девять месяцев, пока не позвонил, чтобы
узнать адрес профессора Холстида.
Забавно, однако. Все началось с профессора Холстида,
а теперь жена его мертва, и он живет один в большом доме
у поля для гольфа. На той вечеринке она хорошо запом-
нила Паулу: блондинка с превосходной, несмотря на воз-
раст, фигурой. Дебби могла поспорить, что профессору
очень ее не хватает. Даже Рики, который едва знал ее, так
отреагировал на ее самоубийство.
Дебби замерла с платьем на голове. Паула Холстид и...
Рики? Глупо, конечно, но... Вот и объяснение тому, что
волновало ее в последние недели. Странная причина, кото-
68
рой он объяснил необходимость встречи наедине. Огорче-
ние из-за ее смерти.
Он мог встретиться с ней в городе... или в баре. Дебби
знала, что иногда он бывал в барах. Рик показывал ей
фальшивое удостоверение личности, которое где-то добыл
ему Толстяк Гандер.
Она сняла-таки платье, скинула бюстгальтер и труси-
ки, облачилась в пижаму. Что если... Дебби села на кро-
вать, обхватив руками колени. Может, Паула покончила с
собой, потому что... Рик не приехал'к ней в ту пятницу?
В этом случае многое прояснялось.
Дебби нахмурилась. Неужели она борется за Рика с
мертвой женщиной? Зрелой, многое знающей и умеющей
женщиной, которая могла вертеть неопытным Риком... как
хотела?
Дебби понимала, что до ослепительной красавицы ей
далеко, но она по праву гордилась своей фигурой и...
жила. Уж кто-кто, а она могла затмить в глазах Рика образ
той старухи.
Отъехав от общежития Дебби, Рик закурил, включил
радио и вдавил в пол педаль газа. Ярко-красный автомо-
биль буквально летел над асфальтом.
Ох уж эта Дебби! С чего он решил, что с ней он не
получит удовольствия. Когда она сунула ему язык в рот, у
колонны, он даже подумал, что кончит в джинсы. Осталось
только найти способ забраться ей в трусики. Мотель? Едва
ли она согласится. Во всяком случае, сейчас. Коттедж его
родителей на берегу океана? Туда она может и поехать.
Напрасно он бросил ее прошлым летом. Но тогда она еще
не успела расцвести.
Она возбуждала его, эта Дебби. Не так, разумеется,
как Паула Холстид, но...
Настроение у него упало. Он выехал на Эль-Камино.
Ночью машин стало поменьше. В кабине гремела музы-
ка. Паула Холстид. Он все еще помнил вторую «палку»,
когда она извивалась под ним, постанывая от удоволь-
69
ствия. Конечно, он не мог похвастаться богатым опытом по
этой части, но с молодыми девицами такого у него не
было.
Черт побери, не его вина, что потом она покончила с
собой. По крайней мере, теперь, запугав до смерти мамашу
того мальчишки на велосипеде, они в полной безопасности.
Если б он только мог забыть случившееся с Паулой.
Такого не могло быть. Просто не могло. Он бы встретился
с ней в каком-нибудь баре один на один... И Рик дал волю
своему воображению...
Роскошный коктейль-холл с толстыми коврами и неяр-
ким светом, он замечает ее, посылает ей мартини, она под-
ходит к нему, заводит разговор. Муж не удовлетворяет ее,
признается она, и приглашает Рика в свой номер в мотеле.
А там...
Рик ударил по тормозам, в протестующем визге шин
«триумф» чуть ли не боком прополз сто футов по
'асфальту, едва не врезавшись в бампер идущей впереди
машины. Рик выровнял автомобиль, перестроился в правый
ряд. Чертов идиот, еле ползет в левом ряду! Его руки чуть
дрожали. Чашечку кофе? Почему нет. Надо же прийти в
себя. Впереди показалось маленькое кафе, в котором он
узнал' от Дебби о самоубийстве Паулы. Новость эта
буквально потрясла его. Но с другой стороны, он не имеет
к Пауле ни малейшего отношения. Даже не подозревал о
ее существовании. Так оно спокойнее.
Рик притормозил, свернул на автостоянку у кафе. Ава-
рия, которой ему удалось избежать в самый последний
момент, начала забываться, уступая место мыслям о
Дебби. С этими молодками просто беда: приходится играть
по их правилам. А женщины постарше признают, что хотят
этого не меньше, чем мужчины.
Женщины постарше.
Он всмотрелся в освещенное окно кафе. Женщины по-
старше, вроде той официантки, что подмигнула ему в тот
вечер. И почему он вспомнил об этом только сейчас? Но
вот она подает гамбургер какому-то типу. Крашеная блон-
динка, двадцать пять лет, может, и все тридцать. Из тех,
что дозволяют мужчинам все. Он глянул на себя в зеркало
70
заднего обзора, причесался. Дебби-то возбудила его, а
потом... пожелала спокойной ночи. Может, эта крошка... а
вдруг...
Глава 12
В пятницу Курт проснулся рано утром в глубокой
депрессии, словно в похмелье от выпитого прошлым днем
пива. Но причину депрессии следовало искать в эмоциог
нальной, а не физической сфере, в той беспомощности,
которую испытал он, стоя в комнате, где изнасиловали
Паулу. Без занятий, без подготовки семинаров он просто
не знал, чем себя занять. И к двум часам дня уже сидел,
тупо глядя сквозь окно на зеленое поле для гольфа.
Четверо мужчин, на таком расстоянии совсем малень-
кие, этакие оловянные солдатики, катили тележки с клюш-
ками. По этому полю в ту пятницу шли хищники, тоже
четверо, укрытые темнотой. Ему вспомнился один из
любимых латинских афоризмов Паулы: «Тот, кого вынуж-
дают творить зло, никогда не ищет для этого повода». Те,
кто напал в тот вечер на Паулу, искали повод.
Одна из миниатюрных фигурок взмахнула клюшкой. До
Курта донесся звук удара дерева по мячику для гольфа.
Крошечный шарик взлетел в воздух и приземлился у самой
лунки. Хороший удар.
В доме внезапно стало душно. Курт вышел к «фолькс-
вагену», сдвинул парусиновый верх. Идея покупки автомо-
биля с убирающимся верхом принадлежала Пауле: она
хотела наслаждаться солнцем в теплые, ясные дни. Курт
завел двигатель, выехал на Линда Виста. Проезжая мимо
Лонгакрес-авеню, подумал, что именно здесь разносчик
газет видел эту четверку, вылезающую из машины. А он,
Курт, в это время обсуждал мировые проблемы в закусоч-
ной.
Но какой толк корить себя? Прошлого не вернешь.
А если такие исследователи человеческой натуры, как
Дарт, Лики и Лоуренс, правы? Если человек по-прежнему
несет в себе атавистические черты, оставшиеся с первых
дней его пребывания на планете Земля, когда он еще не
71
обладал разумом? Если он, Курт, ослабит контроль над
собственными инстинктами? Что тогда?
С Энтрада-уэй он вывернул на Эль-Камино, затем на
Брюэр-стрит, держа путь к центру Лос-Фелиса. А может,
пора расстаться с фантазиями. Он не супермен, а всего
лишь законопослушный университетский профессор сред-
них лет, корящий себя за смерть жены. Он попытался
переключиться на другое, перестать копаться в себе.
В городе полно студентов, для которых воскресенье ста-
нет последним днем как в университете, так и в Лос-
Фелисе. Их выпустят в свободный полет. Все дороги
открыты, выбирай любую. Он, Курт Холстид, прилагал все
силы, чтобы подготовить их к самостоятельной жизни. Но
как узнать, не пошли ли все усилия прахом. Сколько из
выпускников будут потом с благодарностью вспоминать
его?
Он заметил, что переезжает железнодорожный путь,
рядом с которым напали на Рокуэлла. Остановил машину у
прачечной, вернулся назад. Вот здесь лежал Рокуэлл. Тут
стояли те, кто его бил. Подростки^ вероятно приехавшие
на украденном автомобиле, обкурившиеся или пьяные.
Когда читаешь о неспровоцированном насилии, обычно не
думаешь, что ты сам или близкий тебе человек окажется
жертвой. -
Но такое случилось. В тихий, чопорный Лос-Фелис
пришло насилие. Старый, зеленый «шеви», скрепя рессо-
рами, повернул на Брюэр-стрит. Подростки, выросшие в
трущобах Сан-Франциско, ищущие острых ощущений?
Курт посмотрел на запад, на маленькие городки, разбро-
санные по склонам Берегового хребта. Выросшие в трущо-
бах? Или в больших, ухоженных домах, выстроившихся
вдоль тенистых улиц?
Неужели источник неспровоцированного насилия гнез-
дится в этих домах? Кошмар какой-то. Ведь целое поколе-
ние родителей строило их, с тем чтобы их дети ни в чем не
знали нужды, чтобы отгородить их от всех тревог. Если
верить господствующим социологическим теориям, такие
дома являлись карантином, куда не могли проникнуть
бациллы насилия.
72.
Курт вновь сел на руль, тронул «фольксваген» с места.
Я хочу, чтобы этих парней поймали, подумал он. Я хочу,
чтобы они понесли наказание. Паула мертва, и ее насиль-
ники не должны выйти сухими из воды. Такие слуги за-
кона, как Монти Уорден, похоже, шпыняют всех, кроме
самих хищников. Неужели в этом обществе они могут
бить, не бойсь получить сдачи?
Как жаль, подумал Курт, что он сам не хищник. Пой-
мать бы их и отделать, как полагается, за всех увечных и
мертвых, что они оставляют после себя. Пусть узнают, что
такое страх и безысходность.
Курт пересек деловой квартал Лос-Фелиса. Впереди
высилось серое здание городской библиотеки. Короткая
стычка в баре днем раньше напомнила ему прошлое. Когда
он служил в армии, все споры решались кулаками, а
наутро лейтенант обычно не замечал синяков, ссадин, рас-
пухших кулаков. Но происходило это в другой жизни, с
другим человеком.
Во всяком случае, не с Куртом Холстидом, доктором,
профессором антропологии.
Посреди квартала Курт заметил свободный счетчик и
припарковался у тротуара. Поднялся по широким ступеням
и вошел в прохладный холл библиотеки. За столиком, кон-
сультанта сидела девушка-подросток, вероятно, школь-
ница, подрабатывающая во время летних каникул, в бе-
лой нарядной блузке, подчеркивающей загар ее лица, шеи,
РУК.
— Подскажите мне, мисс, где найти подшивки газет?
— В зале периодики, сэр.. По этому коридору, сэр...—
она показала на коридор, уходящий в глубь здания.—
Третья дверь направо. Мимо вы не пройдете.
Когда она наклонилась вперед, Курт непроизвольно
заглянул в вырез блузы, на уже налившуюся грудь. Тороп-
ливо попятился.
— Я... благодарю вас... мисс.
И поспешил в коридор.- Господи, подумал Курт, да она
мне в дочери годится. Неужели я становлюсь похотливым
старикашкой? Он подошел к двери с табличкой «ЗАЛ’
73
ПЕРИОДИКИ». А чего он так застыдился, спросил он
себя. В конце концов ему еще нет и сорока пяти, имеет же
он право на естественные физиологические желания.
В зале периодики его встретила пожилая дама. Курту
она явно обрадовалась, поскольку других любителей газет-
ного чтива в этот день не нашлось.
— Да, сэр, у нас есть апрельские подшивки местных
газет. А вот январские, февральские и мартовские номера
я вам дать не могу. Они на микрофильмировании.
— Мне нужна только апрельская подшивка,— заверил
ее Курт.
Он пролистал номер «Дос-Фелис дейли тайме» за суб-
боту, двадцать шестое апреля. Сержант Уорден сообщил
корреспондентам, что мисс Холстид покончила с собой.
В номере за понедельник он нашел некролог, сведения для
которого репортер получил . у него. Сан-францисские
воскресные газеты_ уделили Пауле по одному абзацу.
Какой мазохистский импульс заставил его ворошить
пыль истории? Он же ничего не мог сделать, черт побери.
Но раз уж он здесь...	ч
Курт вновь взялся за подшивку «Дейли тайме»,
раскрыл номер за девятнадцатое апреля, тоже субботу.
Нападение на Гарольда Рокуэлла, в отличие от само-
убийства Паулы, привлекло внимание. На первой странице
напечатали фотографию Рокуэлла, вероятно переснятую с
фотографии выпускного класса средней школы, фотогра-
фию его жены, Катерины, и фотографию Паулы. Послед-
нюю взяли из архива газеты: ее сфотографировали, когда
она и жена еще одного преподавателя выиграли пер-
венство факультета по теннису в соревнованиях пар.
Статья продолжалась на странице восемь. Там приводи-
лась схема: Брюэр-стрит, железнодорожные пути, отме-
ченное крестом место, где упал Рокуэлл. О Пауле гово-
рилось, что она «содействует полиции» в поисках хулига-
нов.
Не столь уж веская причина для того, чтобы подвигнуть
хулиганов на второе нападение, уже на Паулу, неделей
позже. Или он ошибся? Что, если изнасилование Паулы
74
никак не связано с нападением н& Рокуэлла? Вдруг они
ворвались в его дом совершенно случайно?
Он вновь склонился над газетой. Передовица понедель-
ника вышла под шапкой «ПРЕСТУПЛЕНИЯ НА УЛИЦЕ».
Первые результаты полицейского расследования также
попали на первую страницу. Рокуэлл практически мгно-
венно лишился зрения. Вновь упоминалась Паула. Цитиро-
вались ее слова о том, что она сможет опознать одного из
нападавших, так как хорошо разглядела его и автомобиль,
на котором приехала банда.
Да, вот это уже серьезно. Они не могли не выяснить,
действительно ли она сможет опознать одного из них.
А если да, требовалось найти способ заставить ее молчать.
Все могло начаться с простого избиения. Пара ударов
кулаком могла гарантировать молчание... потом же они
возбудились и...
Курт закрыл газету. Общество, которое взращивает
хищников, должно за это ответить. Должно ли? Внезапно
ему опротивела вся эта социологическая галиматья, кото-
рой он потчевал студентов. Рокуэлла ослепило не обще-
ство. Общество не насиловало Паулу. Неважно, какими
мотивами руководствовались хищники, но сделали это
именно они, и никто больше.
И требовался другой хищник, в той же мере способный
на насилие.
Курт отдал подшивки4 прошел по коридору в холл. Его
юная искусительница по-прежнему сидела за столиком. Но
теперь он видел, что это всего лишь девушка-подросток,
почитающая высшим шиком выскочить из дома, не надев
под блузку бюстгальтер. Спускаясь по ступеням к «фольк-
свагену», Курт думал совсем не.о ней.
Нужен хищник, но его нет. Значит, предсмертная аго-
ния Паулы останется неотмщенной, и та же участь может
поджидать других.
Курт уже сожалел, что остановился на железнодорож-
ном переезде, заглянул в библиотеку. Прошлое ожило с
новой силой, так что несколько бессонных ночей ему
гарантированы.
Глава 13
— Чертова дорога,— раз за разом повторял старший
сержант.
Они тряслись в джипе по пустыне, направляясь к
немецкому аэродрому неподалеку от побережья. Первая
операция, в которой участвовал Курт. Ветровое стекло и
брезентовый верх на джипе отсутствовали. Сзади, по бор-
там, даже на капоте крепились канистры с бензином и
водой. Сдвоенные пулеметы «виккерс» нацелились в звезд-
ную ночь.
Джип летел по песку, а если одно из колес попадало в
яму, воздух оглашали проклятья.
— Лучше бы нас сбросили на планере,— вещал сер-
жант.— Чертова дорога. Я уже бывал на этих аэродромах,
парни.
Лиц, сидящих рядом, Курт не различал, только смутные
очертания голов. Несколько охранников, редкие патрули,
колючая проволока, иногда дот...
Им предстояло разрезать проволоку, проскользнуть
мимо часовых и патрулей, прикрепить взрывчатку к само-
летам. Особая конструкция взрывателей обеспечивала
получасовую задержку, позволяя им уйти в пустыню на
милю-другую.
Чертова дорога.
Наконец джип остановился, далее они двинулись
пешком. Добрались до проволоки. Разрезали ее. В дюжине
ярдов Курт увидел красный огонек сигареты часового.
Всего-то от него требовалось повернуться, заметить дви-
жущиеся тени, выстрелить или закричать...
В «Руководстве по рукопашному бою» подробно объяс-
нялось, как вывести часового из строя, чтобы он не поднял
тревоги. Подходишь сзади, вгоняешь нож в правую почку,
левой рукой заглушая крик. Затем выдергиваешь нож и
перерезаешь часовому горло. Согласно «Руководству»,
противник в ходе этих манипуляций вел себя, как мешок с
зерном.
Курт, коснулся плеча сержанта и пополз к часовому.
76
Беззвучно, неторопливо, не сводя глаз с красной точки.
Их разделяло уже восемь ярдов. До Курта доносился
запах горящего табака. Пять ярдов. Нож он уже держал в
правой руке.
Красная точка опустилась вниз, полетели искры: часо-
вой загасил окурок о приклад. Теперь уже Курт различал
его силуэт. Часовой вздохнул, потянулся, что-то пробор-
мотал по-немецки. Курт метнулся к нему.
Левая рука обхватила рот и нос часового, правой он
вонзил нож в его бок. Ноги их переплелись, они повали-
лись на землю. Как того требовало «Руководство».
Но часовой пытался закричать, укусить Курта, оторвать
его пальцы от своего лица. Тело его напряглось, он попытал-
ся скинуть с себя Курта. А несколько мгновений спустя ка-
завшиеся железными мышцы часового обмякли. Более он не
отрывал пальцев Курта. Каска скатилась с его головы, и под-
бородок Курта уперся в коротко стриженные волосы часово-
го. Он уже не дышал, но Курт все еще не отпускал его, ос-
тальные уже бежали к самолетам. Напряжение спало,' Курта
едва не стошнило.
Прошло пять минут.
Он едва не заснул. Удовлетворенный, скатился в темноте
с обнаженного тела Паулы, вновь протянул руку к ее твер-
дой груди, округлому бедру, теплому запаху лобка.
— Паула! — чуть слышно прошептал он.
Она не шевельнулась, притворяясь мертвой. Курт хохот-
"нул, ухватился за дальнее от себя плечо, повернул к себе. Ее
голова упала на подушку, уставившись на него мертвыми
глазами, точно такими же, как у того часового.
Курт выругался, его глаза широко раскрылись. Он отпря-
нул от Паулы и скатился йа пол кабинета, больно ударив-
шись подбородком, едва не прикусив язык. Секунду-другую
полежал, приходя в себя, потом сел. Взгляд его все еще бегал
по сторонам, болела челюсть. По его телу пробежала дрожь
отвращения: его член стоял, как столб.
Не зажигая света, окт дотащился до ванной, плеснул в
лицо холодной водой. Взглянул на часы. Начало пятого.
77
Понедельник. Начиналась новая педеля. Курт выпрямился.
Холодная вода потекла на грудь. /
В этот самый момент все встало на свои места.
Он будет искать этих парней, что изнасиловали Паулу.
Найдет их и уничтожит морально и физически. Заставит
их ползать у своих ног, в ужасе моля о пощаде. Если закон
бессилен, придется ему становиться хищником. Почему он
пойдет на это: ради себя или Паулы? Кто сможет ответить
на этот вопрос? Да и надо ли? К черту мотивы.
Он вернулся в коридор, открыл дверь, вошел в комнату
и не сразу понял, что он в их спальне. Впервые после
смерти Паулы. Уборщица поддерживала чистоту, перести-
лала кровать, но он в спальню не заходил.
Курт шагнул к кровати, отбросил покрывало, лег.
Может, причину его душевных мучений следовало искать в
нерешительности? Не ответил он и на этот вопрос, но про-
спал до девяти утра.
Хорошо, ты хочешь их найти. Ты принял решение. Но с
чего начать?
Шестнадцатая авеню находилась в старой части
города, неподалеку от железнодорожных путей, в двух
милях от делового центра. Вдоль прямой, как стрела,
улицы выстроились двухэтажные дома довоенной
постройки. Застраивался этот район году в тридцать вось-
мом.
Курт припарковал «фольксваген» перед домом 1248,
оглядел его. Белая краска уже начала шелушиться, траву
на лужайке давно не косили. Железные ворота начали
ржаветь. Курт обошел дом, нашел дверь с табличкой
1248В. Квартира занимала первый этаж, в комнаты и днем
не проникало солнце.
Впрочем, Гарольда Рокуэлла уже не заботило, темно в
его комнате или светло. На его стук дверь открыла моло-
дая женщина. С первого взгляда симпатичная. Приглядев-
шись, Курт увидел, какая она худенькая. Платье висело на
ней как на вешалке. Из больших карих глаз давно исчезла
радость.
78
Она никак не отреагировала, когда Курт сказал, что
ищет мистера Рокуэлла.
— Мистер Гарольд Рокуэлл дома? — спросил он.
Тут она тяжело вздохнула, как бы говоря, а где же еще
ему быть. Обручальное колечко и то стало ей велико.
Любовь, спасающая при катастрофах, иной раз бессиль-
на перед бесконечной, тянущейся изо дня в день траге-
дией.
— Я его жена, Кэти. Он... не могли бы вы сказать, что
привело вас к нему?.. Он... не совсем здоров.
•— Меня зовут Курт Холстид. Моя жена...
Ее лицо мгновенно ожило. Она повернулась, крикнула
в крошечную квартирку:
— Гарри, пришел мистер Холстид! — И, не дожидаясь
ответа, схватила Курта за руку и потащила за
собой.— Входите, входите, он будет рад встретиться с
вами!	_
Стены кухни Кэти Рокуэлл выкрасила ярко-желтой
краской. В попытке скрыть нищету. Древний холодильник,
такая же газовая плита, линолеум, загибающийся у стен.
Через такие квартиры проходят многие молодые пары на
пути к собственному дому. Только Рокуэллы, похоже,
остались в ней навсегда, словно камни, вмерзшие в
ледник.
— Не обращайте внимания на обстановку, мистер Хол-
стид. Эти старые квартиры...
— У меня те же проблемы,— кивнул головой Курт.—
Я живу в старом доме.
Гостиная немногим отличалась от кухни. Портативный
телевизор на кофейном столике, диван, кресло-качалка,
какие появляются в студенческом общежитии после посе-
щения магазинов Армии спасения. Рокуэлл сидел в кресле:
в потрепанном пиджаке, брюках, дымчатых очках, скры-
вающих выбитые глаза. Волосы он, похоже, давно не
стриг.
— Я вот решил заглянуть...— начал Курт, когда
Рокуэлл повернулся к нему.
Голова слепого дернулась.
— Зачем? Что вам нужно? Что привело вас сюда?
79
'На войне Курту не раз приходилось сталкиваться с
увечными. Так что его не могли не тронуть страдания,
выпавшие на долю Рокуэлла.
— Мне нужна кое-какая информация. Моя жена
мертва. До того как она умерла...
— Мы слышали,— вмешалась Кэти.— И очень сожа-
леем-© случившемся. Она... приезжала к Гарри в больницу,
после того как он... как его...
— Не говори, что я сожалею! — выкрикнул Рокуэлл.
Стукнул кулаком по колену в бессильной ярости.— С чего
мне сожалеть? Я слепой! Слепой! Ваша жена хоть умерла!
Ей...
— Гарри! — в ужасе воскликнула Кэти.— Гарри, что
ты такое говоришь!
— Ничего, миссис Рокуэлл,— успокоил ее Курт.—
Я понимаю...
— Понимаете? — взвился Рокуэлл. Он сдернул очки и
запустил их через комнату. Они ударились о подлокотник
. кресла и упали на ковер, не разбившись.— Вы понимаете?
Посмотрите на мое лицо! Приглядитесь как следует! При-
глядитесь... z
Курт поднял очки и протянул их Кэти Рокуэлл. Изуве-
ченные, ничего не видящие глаза не вызвали у него ни
шока, ни отвращения, лишь разозлили его. Злился он на
себя за то, что пришел сюда. На Рокуэлла, который мед-
ленно уничтожал себя, жену, семью. Но главным образом,
' на хищников, сеющих страдания, оставляющих за собой
выжженную землю. Слепой откинулся на спинку кресла и
разрыдался. Слезы текли из-под очков, которые надела на
него Кэти.
— Я ничего о них не знаю. Я даже не разглядел их,
когда они... просто набросились на меня,— он поднял
голову.— Уходите. Пожалуйста, уходите.
И тут из-за закрытой двери спальни донесся крик про-
снувшегося младенца. Рокуэлл разом повернулся к двери,
поднялся, направился к ней. Открыл^ дверь. На пороге
обернулся.
— Оставьте меня в покое.
80
Он скрылся в спальне, и тут тональность крика измени-
лась, а вскоре младенец и вовсе замолчал, успокоенный
ласковым голосом и руками отца.
Кэти Рокуэлл бессильно всплеснула руками.
— Гарри... не хотел... Я... вероятно, со временем он
сможет... приспособиться...
— Я уверен, что сможет, миссис Рокуэлл,— он в это не
верил, так же, как и она.— Я сам найду дорогу.
Лишь выйдя из квартиры, Курт понял, что в ней стоит
тот же запах, что и в комнатах домов для престарелых.
Запах обреченности: живущие там люди смирились с тем,
что в их жизни уже ничего не изменится.
Глава 14
— Нет,— покачал головой детектив — сержант Монти
Уорден.
— Что значит, «нет»? — пожелал знать Курт.
Он медленно наливался желчью. Когда он позвонил
днем раньше, после,визита к Гарольду Рокуэллу, ему ска-
зали, что Уорден в отъезде. А сегодня он ждал целый час,
пока Уорден побеседует с лейтенантом, деля свое внима-
ние между очень женственными ножками секретаря и теми
фактами, связанными с самоубийством Паулы, которые он
хотел уточнить. А теперь...
— Какая вам польза от того, что вы познакомитесь с
материалами дела? Наше расследование подтвердило, что
ваше жена покончила с собой. Более смерть вашей жены
нас не интересует. Пора ставить точку, профессор.
— А мне кажется, что в этом деле остались кое-какие
неясности,— Курт побагровел.— К примеру, изнасилова-
ние, нападение на ни в чем Не повинного человека и...
— Профессор, на текущий момент у нас нет, повто-
ряю, нет доказательств, подчеркну, доказательств, кото-
рые могут быть приняты судом, свидетельствующих о
совершении преступления в отношении вашей жены. Что
же касается Рокуэлла... мы это уже обсуждали, так что не
стоит повторяться.
81
Курт изо всех сил пытался не повышать голоса. Должен
же он иметь отправную точку для поиска хищников.
— Если дело закрыто, сержант, что плохого в том, что
вы мне его покажете?
Уорден уперся в стол могучими руками.
— Уж не собираетесь ли продолжить поиски, профес-
сор? Официально, с позиции закона, нам без разницы, что
было до, во время или после самоубийства вашей жены,
потому что она... покончила с собой,— каждое из послед-
них слов сопровождалось ударом кулака по столу.— Офи-
циально. Но...
— А вот мне очень важно, что произошло до, во время
и после,— отрезал Курт.
— Это ваше дело. Но позвольте сказать, что учрежде-
ние, в котором я работаю, призвано собирать информацию,
а не делиться ею, и давайте не будем менять заведенного
порядка,— он мерзко улыбнулся.— Разумеется, вы можете
пожаловаться лейтенанту...
Курт обдумал это предложение. Едва ли он чего-то
добьётся от лейтенанта Дорси, более всего напоминающего
пивную бочку. Курт встал, тяжело вздохнул. Но не удер-
жался от вопроса.
— Надеюсь, я не нарушу закон, если продолжу рассле-
дование без вашей помощи?
— То есть наймете частного детектива? Это ваши
деньги, друг мой, но не рассчитывайте на содействие поли-
ции,— он тоже поднялся.— Знаете, профессор, я послал
отпечатки ваших пальцев в Вашингтон и Сакраменто. Вы
нигде не засветились. Ваших пальчиков нет даже в ФБР.
Это означает, что вы не служили в армии...
— Вы не хотите помочь, потому что я не1 служил в
армии?
Уорден и не пытался скрыть, что помогать такому, как
Курт, желания у него нет.
— Дело в другом, профессор. Мне представляется, что
вы решили стать героем, самому найти этих подонков и
воздать им по заслугам. Преподать им хороший урок,— он
уперся пальцем в грудь Курта.— Но вы не служили в
82
армии, следовательно, у вас нет необходимых навыков,
чтобы в случае чего постоять за себя. Вы не найдете их,
это ясно, но будете крутиться в тех местах, где собирается
молодежь, пытаясь выйти на их след, и выясните, что эти
бандиты с цепями в руках совсем не паиньки. Поверьте
мне, далеко не паиньки.
— Благодарю за совет, сержант.
Пятнадцать минут спустя он уже поднимался по лест-
нице в спортивный зал, кипя, как самовар. Черт бы побрал
этого Уордена! Впрочем, он дал хороший совет: обратиться
к частному детективу.
На верхней площадке он столкнулся с четырьмя тяже-
лоатлетами, перегородившими проход. Они специализиро-
вались в олимпийском троеборье и пауэрлифтинге, но в
городских одеждах ничем особо не выделялись и, только
раздевшись, превращались в глыбы мышц.
— ...а грудь широкая, что твой стол.
- Да?
— Да. И руки толщиной с человеческое тело, со
своими сердцем и легкими. Он...
— Позвольте мне пройти. Не затруднит ли вас... По-
слушайте, мне надо пройти. Я...
Черт бы их всех побрал! Сначала Уорден отказал ему в
помощи, теперь эти горы мускулов ведут себя, как глу-
хие...
И тут один из тяжелоатлетов сзади обхватил другого за
пояс, поднял его, весом в двести пятьдесят фунтов, словно
десятифунтовый стул, и со смехом швырнул через пло-
щадку.
Аккурат в Курта.
— Эй! Какого черта...
Тот, кого швырнули, почему-то не рассмеялся. Но
схватил попавшийся под руку предмет, чтобы кинуть его в
первого тяжелоатлета-весельчака. Так уж получилось, что
предметом этим оказался Курт.
Но едва громадные руки схватили лацканы его пид-
83
жака, тело Курта отреагировало мгновенно, точно так же,
как реагировало тысячи раз на занятиях по рукопашной
подготовке. Его сомкнутые руки нырнули меж рук против-
ника, отрывая их от лацканов пиджака, чтобы затем обру-
шиться на его переносицу. Разумеется, координация дви-
жений Курта оставляла желать лучшего, поэтому он лишь
разбил тяжелоатлету губы и угодил в подбородок. Но
этого оказалось достаточно, чтобы мужчина согнулся и его
лицо оказалось в пределах досягаемости колена Курта.
Однако, прежде чем он смог ударить, чья-то мощная
рука обхватила, его шею сзади. Опять же Курт отреагиро-
вал мгновенно, попытавшись схватить нападавшего за
правое плечо и резким движением тела перебросить через
себя.
Но каким-то чудом нападавший не перелетел через
голову Курта, а оказался перед ним, стоя на ногах.
— Холстид! — проорал он.— Немедленно прекрати!
Тут Курт понял, что перед ним Престон, и отступил
назад.
— Извини, Флойд. Я... Господи, на минуту я...
Громадный мужчина с курчавыми волосами И в испач-
канной кровью футболке стоял у стены, прижав руки ко
рту. Когда их взгляды встретились, Курт увидел в его гла-
зах не злость, а уважение.
— Эй, парень, ты меня почти сделал.
Престон хохотнул.
— Вануччи, тебе бы лучше умыться, а не то ты
зальешь кровью весь пол. А я только вчера натирал
его.—- Он обнял Курта за плечи.— Пошли, тигр, тебе надо
расслабиться.
В кабинете, посмотрев на диван, заставленный короб-
ками с банками белкового порошка, которые распаковывал
Престон, Курт вновь начал извиняться.
Престон отмахнулся.
— Курт, ты был великолепен. Где ты всему этому на-
учился?
Курт потер лицо руками. От резких движений у него
разболелась голова.
— Я... во время Второй мировой войны. Я служил в
84
частях коммандос. Совсем мальчишка. Я думал, что все
забылось, но некоторые ситуации пробуждают рефлексы...
А ты Флойд? Контрприемам броска через голову не учат в
тяжелоатлетических залах.
Престон широко улыбнулся.
— Меня обучали там же. В армии. Я же говорил те-
бе, что служил в Леонардо-Вуд. Там меня отметили и,
вместо того чтобы послать в Корею, назначили инструкто-
ром, сначала по общефизической подготовке, потом по
рукопашному бою. Я тренировал новобранцев более двух
лет.
— Слушай...— тут Курта осенило.— А меня бы ты не
мог немного потренировать после обычных занятий?
Может, в женском зале, благо днем там никого нет, а на
полу маты...
Престон глубоко задумался. Затем посмотрел на Курта.
— Значит, ты решил их найти,— в голосе не слыша-
лось вопроса.
— В общем-то...— начал Курт, затем пожал пле-
чами,— да.
— А ты уверен, что тебе этого хочется, Курт?
— О, я знаю, что эти банды опасны,— Курту вспомни-
лось предупреждение Уордена о цепях.— Если же у меня
восстановится реакция, разумеется, только для. самоза-
щиты, думаю, что мои шансы возрастут.
— Твои-то да, а вот...— Престон не договорил.—
Хорошо, Курт, сегодня и начнем.
Курт уже выходил из кабинета, когда ему в голову
пришла еще одна дельная мысль.
— Чуть не забыл, Флойд. А нет ли у тебя знакомого
частного детектива?
— Есть. Эндрю Мэтьюз. Он занимается в этом зале.
И детектив он неплохой. От клиентов отбою нет, а берет
он по пятьдесят баксов в день. Так что, если хочешь...
— Скажи ему, что у меня есть для него работа.
ДЕББИ
Пятница, 4 июля — понедельник, 25 августа
Глава 15
Четвертого июля, когда Рикки вез ее домой в Сан-
Леандро, Дебби осознала, что влюбилась. Не на лето, а
навсегда. Во второй половине дня он заехал к ней в обще-
житие: они собирались в Сан-Франциско посмотреть
фейерверк*. По этому случаю она надела новые розовые
брючки, облегающие ее как вторая кожа, белую блузку и
сандалии.
— Мы встретимся с парнями у Толстяка, а потом...
— С парнями,— какие-то нотки в голосе Дебби заста-
вили его повернуться к ней.— Не нравятся они мне. Каж-
дый из них.
— Слушай, они мои друзья, Деб. И никто не должен
учить меня, кого брать в друзья.
— Я и не говорю, что ты мне что-то должен, Рики...
Рик снял напряжение широкой улыбкой.
— И пожалуйста, не зови меня Рики перед парнями,
хорошо?
Да, думала она, хороший выдался день, яркий, солнеч-
ный, даже после того как они приехали к Толстяку и пере-
сели из «триумфа» в старый «шеви». Толстяк, она и Рик
расположились на переднем сиденье, Хулио, и Чемп — на
заднем. Все парни держали между колёнями банки с пивом,
которые подносили ко рту, лишь оглядевшись по сторонам.
Кому хотелось омрачать праздник общением с копами.
Пару раз и она приложилась к банке Рика, отчего заметно
осмелела.
— А если твои старики застукают тебя? — спросил
Хулио.
— Мой отец прикладывается к спиртному на всех вече-
ринках,— ответила Дебби, защищая родителей. Они ей
* 4 июля — национальный праздник США, День независимости.
86
полностью доверяли, полагая, что она не сделает того, чего
не следует.— Маме пить не разрешают врачи, поэтому она
отдает предпочтение этому розовому безалкогольному
напитку...
— Ширли Темпл,— ввернул Рик.
— Откуда ты это знаешь? — полюбопытствовал Хулио.
— От зрелых женщин, с которыми он общается,—
хихикнула Дебби. Поездка все больше нравилась ей.
— Так оно и есть, детка,— подмигнул ей Рик.—
Я высаживаю тебя у общежития и еду развлекаться.
Произнося последнюю фразу, он искоса поглядывал на
Дебби. Господи, неужели она прознала про Мэри Дивайс,
которую он трахал уже три недели? Нет. Она бы сказала
ему об этом наедине, а не при его приятелях. Она просто
подначивает его, ничего более.
А вот у Хулио от слов Дебби скрутило живот. Она
знала! Знала, что произошло тем вечером в доме профес-
сора! Как же ему убедить Рика, что Дебби для них смер-
тельно опасна? Пока Рик его слушать не станет. Пред-
чувствия Хулио он в расчет не возьмет. Он поверит толь-
ко веским уликам. Следовательно, он, Хулио, должен
их’добыть. Вы только посмотрите на нее. Вырядилась в
эти розовые брючки, как бы говоря им троим: смотрите
парни, какое вам не достанется угощение. Вот так и
раньше. Расхаживала на парадах в мини-юбке и не до-
зволяла к ней прикоснуться. Что ж, он еще с ней разбе-
рется.
Толстяк быстро домчал их до Сан-Франциско. Стрелка
спидометра как вкопанная стояла на отметке восемьдесят
миль в час. С автострады он свернул на Франклин-авеню,
улицу с односторонним движением, по которой через
Пасифик-Хейтс они выехали к бухте.
— Мне бы хотелось здесь жить! — воскликнула Деб-
би.— В Пасифик-Хейтс с видом на бухту.
— А как ты узнала, что это Пасифик-Хейтс? — уди-
вился Чемп.
Он старался не смотреть на нее, потому что она была с
Риком, но, когда,* повернувшись, она улыбнулась ему, он
87
подумал, что с радостью бы кое-чем с ней занялся, незави-
симо от того, чья она девушка.
— Отец иногда привозил меня сюда. Тут живут неко-
торые из его клиентов.
Калибан, рыжий, с белой грудкой кот, названный так ее
матерью в честь персонажа одной из шекспировских пьес,
прыгнул к ней на кровать. Автоматически она почесала
ему шею, он выгнул спину и заурчал, как холодильник.
Хороший выдался день. ДЕНЬ. Лучший день в ее
жизни.
Кто-то сказал, что на Морском бульваре и около яхт-
клуба собрались пятьдесят тысяч человек. Да еще аквато-
рик/заполнили сотни лодок и яхт. Слева темнела громада
моста. Золотые Ворота, ведущего в Морской округ и к
захватывающим дух приключениям. За спиной поднима-
лись холмы, на которых широко раскинулся город.
Да, она хотела бы жить в Сан-Франциско. Она залезла
под одеяло, и Калибан тут же устроился у ее бедра, все
еще довольно мурлыкая. Сан-Франциско. Она и Рики. Ей
только девятнадцать, и родители хотели, чтобы она закон-
чила колледж до того, как выйдет замуж, но...
Едва на город опустились сумерки, из-под моста нето-
ропливо выплыл фрегат. С холмов Морского округа в не-
бо взлетели первые ракеты. В домах начали загораться
огни.
Она и Рики сидели на волнорезе, поднимающаяся с
приливом вода лишь на ярд не доставала до их ног. Небо
раскрасилось фейерверками. Похолодало, и они накрылись
одеялом. Рики обнял ее за талию, его пальцы играли с ее
грудью. Она не попросила его убрать руку. Ей становилось
все труднее в чем-либо ему отказывать. Его она могла не
бояться. Между залпами, когда небо темнело, он ее цело-
вал.
И по пути домой она поняла, что. влюбилась. Лежа в
постели рядом с Калибаном, она вспомнила, как совсем
недавно полулежала на кожаном сиденье «триумфа»,
щурясь от света машинf идущих навстречу по мосту Сан-
88
Матео. Вопрос сорвался с губ неожиданно для нее самой:
— Рик, как хорошо ты знал Паулу Холстид?
— Как хорошо...— Рик облизал внезапно пересохшие
губы.— Дебби, с чего ты взяла, что... я...
Она выложила ему все: ее сомнения в том, что помятое
крыло — истинная причина его желания встретиться с
Паулой наедине; его странная реакция, вызванная извес-
тием о смерти Паулы...
— ...Разумеется, ты можешь ничего не говорить мне,
если воспоминания так болезненны...
В свете фар его профиль отливал бронзой. Молчал он
долго. Они уже съехали с моста, оказались на автостраде
Нимица. Встречных машин стало меньше. Заговорил он,
когда салон «триумфа» погрузился в темноту.
— Я не хотел говорить тебе об том, Деб. Поэтому и
выдумал эту самую аварию. Просто... так уж получилось.
Мы... встретились в коктейль-холле... совершенно слу-
чайно... и...
— Я так и знала! — воскликнула Дебби.— Я чувство-
вала!
• — Она... в семье она не нашла счастья. Ее муж, этот
профессор... не удовлетворял ее. Она отвезла меня в номер
мотеля, и мы...
Он не договорил, и Дебби не удержалась от вопроса.
— Это... повторилось?
— Нет, Деб,— на этот вопрос он ответил абсолютно
честно. Они свернули на Восточную автостраду.— Но этим
дело не кончилось. Она стала преследовать меня. Звонила
домой, поджидала у Джейси... И звала к себе каждую пят-
ницу, когда ее муж вел вечерний семинар.
— Значит, в ту пятницу ты собирался пойти к ней и...
— И сказать, что не хочу больше видеть ее,— закон-
чил фразу Рик.— Но она не знала причины моего прихода.
А когда я не пришел, потому что спустило, колесо, и не
позвонил, она...
Вот тут Дебби и осознала, что любит Рика, Не влюб-
лена, а любит по-настоящему, как’любят будущего мужа.
Сколько же ему пришлось пережить! Когда «триумф» оста-
новился у дома ее родителей, он крепко прижал ее к себе и
89
долго не отпускал. Она не видела его лица, но могла по-
спорить, что по щекам текли слезы. Наконец их взгляды
всретились.
— Ты должна пообещать мне, Дебби, что никому об
этом не скажешь. Профессор не переживет правды. Если
он узнает, что побудило ее покончить с собой...
— Я понимаю, дорогой. Обещаю,— она подставила
ему губы для поцелуя.— И я люблю тебя, Рики.
Да, думала она, это был самый счастливый, самый важ-
ный день в ее жизни. Удовлетворенно вздохнув, Дебби
устроилась поудобнее и протянула руку к выключателю.
* ♦ ♦
Когда в спальне Дебби погас свет, Рик остановил
«триумф» перед домом его родителей в Сан-Фелисе.
Заглушил двигатель, выключил освещение, но из кабины
не вылез, перебирая в голове события прошедшего вечера.
Ему не хотелось наутро ехать с родителями в коттедж,
вернее, летний домик на побережье, хотя он и обещал, что
поедет. Но он мог полежать на пляже, подумать. А поду-
мать было о чем.
Убедил ли он Дебби? Выкладывая Дебби эту историю,
он руководствовался интуицией, той самой интуицией, что
с детства помогала ему избежать мамашиных шлепков и
отцовского ремня. Такое романтичное создание, как
Дебби, не могла не растрогать столь трагическая история.
«Я люблю тебя, Рики». Только мужчине одних слов мало.
Рик выудил из пачки сигарету, нажал на зажигалку.
Жаль, что эта сигарета, а не «косячок». «Травка» помо-
гала расслабиться. Господи, лучше б им в тот вечер
напиться пива или обкуриться «травкой». Тогда б они не
отметелили этого гомика. Кому следовало покончить с
собой, так этому мерзавцу.
Зажигалка выскочила из гнезда.
Смерть Паулы уже начала забываться, и тут Дебби с ее
«как хорошо ты знал Паулу Холстид?». Он не хотел бы
отвечать на этот вопрос перед судьей, хотя по-прежнему
думал, что не зря предложил оттрахать Паулу. Хороший
90
способ заставить женщину молчать. И Хулио с его наме-
ками. Чего он прицепился к Дебби? Хулио не понимает
девушек, не знает, как держать их в узде. Не то, что он,
Рик. Теперь-то Дебби никому ничего не скажет. Она дала
слово.
Рик хохотнул. Старушка Дебби. Может, она дала и
другое обещание, самой себе, не пускать Рика под юбку.
Черт бы ее побрал. Беда в том, что очень уж она хороша.
Он просто не мог отказаться от нее. Рик выбросил недоку-
ренную сигарету.
Черт, как же хочется трахнуться... Он посмотрел на
часы. Мэри Дивайс, официантка, заканчивала работу
через час, в половине третьего. Вот она-то не стала выко-
бениваться. В первый же вечер, когда он приехал один, она
привела его в свою квартиру. Полчаса обнималась с ним
на диване в гостиной, при открытой двери в спальню, где
мирно посапывала женщина, с которой она снимала квар-
тиру. А потом просто встала и со словами: «Какая же я
дура. Связаться с ребенком» — мгновенно разделась и
оседлала его, как какой-нибудь чертов жокей жеребца.
Рик решительно повернул ключ. зажигания. Ох эта
Мэри! Поначалу он даже не понимал, чего она от него
хочет, боялся, что причинит ей боль. Но потом до него
дошло, что желания женщины надо выполнять, не задавая
лишних вопросов. И у нее в квартире всегда была
«травка».
В нескольких милях к северу Хулио Эскобар лежал на
софе в гостиной и смотрел телевизор. Многие старые
фильмы ему не нравились, но он часами сидел перед теле-
визором, даже готовил домашние задания. Звуки, движе-
ние, музыка помогали ему сконцентрироваться. Вот и
сегодня его занимала только одна проблема.
Эта сучка, Дебби! На набережной он сидел лишь в двух
ярдах от нее и Рика. Он знал, что Рик лапает ее под одея-
лом. Возможно, он и сейчас занимался тем же. самым, на
кожаном сиденье «триумфа». Черт, будь у него новый
автомобиль, она бы не отказала и ему. С первого же раза.
9?
Но куда более заботило его другое: она знала. Знала о
Пауле Холстид, возможно, и об этом Рокуэлле. Да, они в
полной безопасности, пока она, бегает за Риком, но что
будет с ними, если она и Рик поссорятся? Ему надо собрать
компромат на Дебби, найти доказательства того, что дове-
рять ей нельзя. Тогда Рик его послушает. Он должен это
сделать, даже если придется следить за Дебби.
А потом Рик одобрит план, предложенный им, Хулио.
О, они заткнут ей рот, в этом можно не сомневаться. Пер-
вый раз все получилось, так что и второй получится навер-
няка, тем более с такой молоденькой, как Дебби.
Даже от мыслей об этом у Хулио все поплыло перед
глазами, вспотели ладони. Он вытер руки о покрывало. Да,
он с ней еще посчитается.
Динамистка паршивая!
Глава 16
Бросив взгляд на календарь, Курт нахмурился: поло-
вина июля позади, а он ни на шаг не приблизился к хищни-
кам. Эндрю Мэтьюэ, частный детектив, пока ничего для
него не нашёл. Абсолютно ничего.
Курт выдвинул средний ящик стола, достал папку с
несколькими листками, на которых Эндрю Мэтьюз изло-
жил результаты пятидневного расследования. В управле-
нии шерифа детективу содействия не оказали, но в осталь-
ном он, вероятно, сделал все, что мог. Проверил отчеты
полиции Сан-Фелиса о дорожных происшествиях в ночь
нападения на Рокуэлла. Старый «шеви»-фургон в городе
правил дорожного движения не нарушал. Так же, как и на
автострадах. Последнее следовало из донесений дорожной
полиции. Не ремонтировали «шеви» и в круглосуточно
работающих гаражах.
Далее, детектив повесил объявление о награде на двери
работающей всю ночь прачечной-автомата, находящейся
рядом с тем местом, где напали на Рокуэлла. К нему обра-
тилась только одна женщина. Она показала, что в тот день
уШла из прачечной буквально за пять минут до происше-
92
ствия. Ничего не видела, ничего не слышала; на улице не
было ни души.
Мэтьюз переговорил с сотрудниками кафе, закусочных,
ресторанов, автозаправок, расположенных вдоль Эль-
Камино. Не видели ли они четверых парней в зеленом
«шеви», закусывавших или заправлявшихся в ту ночь?
Никто ему ничего не сказал. Прошло два месяца, разве
упомнишь, такие мелочи?
То же вышло и с вечером, когда умерла Паула. Мэтьюз
вновь прошел по всему кругу: полиция, закусочные, авто-
заправки. Никто не помнил зеленого «шеви»-фургона, не
видел, чтобы он ехал в направлении дома Курта. Неодно-
кратно заходил Мэтьюз в кафе, дискотеки, магазины, про-
дающие пластинки, бары, пивные, где не слишком пригля-
дываются к возрасту клиентов, то есть туда, где кучкова-
лась молодежь. Смотрел (три «шеви»-фургона подошли по
цвету, но проверка показала, что их владельцы ни при
чем), слушал, спрашивал, но не получал нужных ему отве-
тов.
В конце июня он прислал Курту счет и письмо, в кото-
ром извещал, что прекращает расследование. Курт поехал
к нему в контору. Располагалась она на втором этаже
нового административного здания в четырех кварталах от
управления шерифа.
— Я бы очень хотел, чтобы вы поймали этих мерзав-
цев, но, к сожалению...— высокий, широкоплечий муж-
чина, курносый, с вьющимися волосами, добродушным
взглядом синих глаз пожал плечами.
— Но почему вы прекращаете расследование? Я же г
готов вам, платить...
— Я уже обошелся вам почти в триста долларов, счи-
тая расходы, но не нашел ничего нового. Я, разумеется, не
отказываюсь от денег, но не могу гарантировать результа-
тов. Более того, скорее я могу гарантировать, что резуль-
тата не будет.
— Потому что Уорден отказывается показать нам
дело?
Мэтьюз покачал головой.
93
— Напрасно вы взъелись на Уордена. Нам известно
все, что есть в деле, за исключением, может быть, фамилии
велосипедиста. Конечно, если б вы запомнили ее, я бы с
ним переговорил. Но это же десятилетний ребенок. Ехал он
в темноте, испуганный, и думал лишь о том, что дома ему
всыпят за опоздание. Знаете, Холстид, если бы в деле была
хоть какая-то ниточка, Уорден непременно потянул бы за
нее, что бы он вам ни говорил насчет о-пи. Он слишком
хороший коп и не упустил бы возможности добраться до
преступников.
Курт поднялся.
— Тогда... что же получается? Мы ничего не можем
сделать?
— Нет, если мы не найдем нового свидетеля, который
предоставит нам дополнительную информацию. Иначе вы
напрасно потратите деньги и эмоции.
Даже теперь, три недели спустя, Курт помнил охватив-
шее его. чувство бессилия. Где же.найти этого нового сви-
детеля?
Фамилия мальчишки никак не всплывала в памяти.
Много раз он возвращался к той встрече с Уорденом в
Бюро детективов, вспоминал, как детектив говорил о
звонке матери мальчишки, но только не фамилию.
Холстид отодвинул стул, резко поднялся, спустился
вниз, к телефонному аппарату. Оставалось лишь одно:
позвонить Уордену и попытаться узнать фамилию маль-
чишки. Разумеется, не впрямую.
Он набрал номер/ и волею судьбы Уорден оказался на
месте.
— Говорит Курт Холстид, сержант. Я хотел узнать...
— Какой Курт? Я... О, извините, профессор. Чем я
могу вам помочь?
— Вы не слышали о несчастном случае с тем мальчи-
ком-велосипедистом?
— Мальчиком-велосипедистом?
— Свидетелем, который видел «шеви»-фургон у поля
для - гольфа.
— Послушайте, Холстид,— взорвался Уорден,— я ду-
мал, вы угомонились, когда нанятый вами частный детек-
94
тив признал, что ничего не сможет сделать. Если вы при-
ставали с вопросами к сыну Андерсонов, я...
Курт попытался не выдать радости.
— Я никогда не видел мальчишку, сержант. Просто до
меня дошли слухи...
— Слухи беспочвенные,— отрезал Уорден.— С маль-
чишкой ничего не случилось и ничего не случится, потому
что он никого не сможет опознать. Понимаете, профессор?
Никого.* Мы выставим их перед ним в ряд, каждого с таб-
личкой, на которой будут указаны имя и фамилия, и он все
равно их не опознает,— он помолчал, словно печально
качая головой.— Оставьте эту работу профессионалам,
профессор. И не вздумайте ходить на молодежные
тусовки, если не хотите, чтобы однажды вас нашли в
мусорном контейнере.
Курт положил трубку. Андерсон. Ну конечно. Он же
сказал, что некая миссис Андерсон позвонила насчет
своего сына. И тут его радость померкла. С точки зрения
профессионалов, Уордена и Мэтьюза, мальчик не сообщил
ничего стоящего. И потом, как найти мальчика по фамилии
Андерсон?
Курт раскрыл телефонный справочник. Андерсоны,
проживающие в округе, занимали целую страницу, четыре
колонки. Что теперь? Вновь нанимать Эндрю Мэтьюза?
Нет, он полагает, что мальчик не поможет, раз Уорден
ничего у него не узнал. Самому объехать сотню Андерсо-
нов?.
Но ведь наверняка есть возможность сузить зону по-
исков. Надо лишь четко сформулировать цель.
Итак, озеро Сирс находится в пяти милях. Мальчик
задержался. Заметил хищников на Лонгакрес-авеню.
Рядом с Т-образным перекрестком с Линда Виста. Где он
мог повернуть на север или на юг.
Если на юг, он проезжал мимо дома Курта, затем начи-
налась территория университета и лишь потом жилые
кварталы. Впрочем, он мог быть сыном одного из сотруд-
ников университета, проживающим в кампусе или рядом с
ним, как Курт. Он решил, что проверит: этим же днем
У
справится в отделе кадров, есть ли Андерсоны среди со-
трудников университета.
Если на север... От Энтрада-уэй ответвлялось мно-
жество улочек с частными домами. Скорее всего, он повер-
нул на север. Жилые дома начинались чуть ли не сразу
после поворота. Мальчик проехал мимо хищников в восемь
вечера, в тот самый час, когда ему следовало уже быть
дома. Поэтому, если он не слишком задержался, его дом
находился недалеко от Т-образного перекрестка.
Садясь за руль «фольксвагена», Курту приходилось
сдерживать свой оптимизм. Он раз за разом повторял себе,
что надежда найти мальчика невелика, а вероятность того,
что мальчик скажет ему что-то важное, вообще стремится
к нулю.
Но Курт также понимал, что и лучик надежды куда
лучше бесконечной череды дней, отмеченных исключи-
тельно раздражением и бездеятельностью.
На следующий день на тренировке Курту впервые уда-
лось бросить Престона через плечо. В раздевалке, встав на
весы, он обнаружил, что весит чуть меньше ста девяноста,
фунтов.
Престон, когда они шли на ленч, покачал головой в
шутливом изумлении.
— Ты становишься не по зубам такому старику, как я,
тигр. Собираешься выступить в соревнованиях?
— Собираюсь вновь выйти на охоту,— ответил
Курт.— Мне удалось вытянуть из Уордена фамилию маль-
чишки и теперь...— за сандвичами и молоком он рассказал
о своих планах.— Я думаю, он поехал на север, потому что
на юге жилые кварталы находятся довольно-таки далеко,
за территорией университета.
— Яс тобой не согласен. Не забывай, Курт, она позво-.
нила в управление шерифа, а не в городскую полицию.
А дома к северу от тебя находятся в черте города.
— Может, она позвонила шерифу, потому что озеро
Сирс — вне города.
— А куда бы позвонил ты? Если ребенка нет и родители
96
волнуются, они не размышляют, какая территория подпа-
дает под чью юрисдикцию. Они звонят в то правоохрани-
тельное учреждение, на содержание которого платят нало-
ги,— тут Престону пришла в голову новая мысль.— Если,
конечно, отец парня работает в университете...
— Вчера я заходил в отдел кадров. Не работает.
Престон кивнул, встал.
— Логично. Если б она жила в кампусе, то и обрати-
лась бы в полицию кампуса. Пошли, у меня в кабинете есть
крупномасштабная карта округа.
Два часа спустя список Андерсонов существенно со-
кратился. Они с Престоном решили, что едва ли мальчик
жил более чем в пяти милях от дома Курта. Поэтому в
списке остались только Андерсоны, живущие к югу от его
дома на территории округа.
Глава 17
В пятницу, 18 июля, Курт остановил «фольксваген» у
дома 5202 по Севиль-драйв в округе Сан-Фелис. Листья на
кустах, что росли на лужайке, пожухли, трава пожелтела.
Похоже, если их и поливали, то нечасто. У стены лежал
трехколесный велосипед, правда, без одного колеса. Курт
нажал на кнопку звонка.
Через минуту, а то и больше дверь открыла чернокожая
женщина, ростом на два дюйма выше Курта. Она была в
шлепанцах. Ситцевый халатик плотно облегал внушитель-
ные бедра.
— Вуди нет дома,— с порога заявила она.— Вы насчет
закладной на машину?
— Я...— Курт понял, что ему предстоит обучаться
новой для него дисциплине: звонить в дверь к незнакомцам
и вести с ними разговор.— Нет, о закладной, я ничего не
знаю. Вы миссис Андерсон?
Она прислонилась к дверному косяку. Громко рассмея
лась.
— Естественно.
Улыбнулся и Курт.
4 Время хищннков
97
— Мне нужна миссис Андерсон, у которой есть десяти-
летний сын.
— Это не я, дорогой,— вновь смех.— Может, его завел
Вуди, ничего мне об этом не сказав.
Свернув на Хозина-авеню, Курт остановил «фольксва-
ген» и вычеркнул из списка чету Андерсонов, проживаю-
щих в доме 5202 по Севиль-драйв.
Далее он поехал к дому 2983 по Монтесито-Корт, где
проживал Стенли Андерсон.
Монтесито-Корт, несмотря на большие номера домов,
протянулась лишь на один квартал. Дома 2983 Курт не
нашел. И рискнул позвонить в дом 2985. Припекало
солнце, он весь вспотел.
Дверь открыла женщина лет пятидесяти пяти.
— Чем я могу вам помочь? — она тщательно выговари-
вала каждое слово. Чувствовалось, что с утра она отдала
должное шотландскому.
— Я ищу Стэнли Андерсона. Вроде бы он должен жить
в доме двадцать девять восемьдесят три по Монтесито-
Корт, но я не могу найти этого номера. И подумал...
— Это...— она пристально всмотрелась в Курта.
Вероятно, у нее все плыло перед глазами.— Этот дом при-
надлежит моей дочери и ее мужу, Френки...— она рыгну-
ла.— Креветочный коктейль, знаете ли. Я из Сиэтла. ,
— Да, мадам.
— Приехала в гости,— она взмахнула рукой, отче/о
чуть не упала с крыльца.— Загляните к мисс... миссис
Першинг. Она живет в доме двадцать девять семьдесят
девять. Местная сплетница, расскажет вам все, что вас
интересует. Моя дочь Магги говорит, что она знает,
сколько прыщей на заднице почтальонши.
— Да, мадам,— Курт, улыбаясь, пятился.— Благодарю
вас, мадам.
Он вытер с лица пот, прежде чем направиться к дому
2979. Миссис Першинг уже стояла на крыльце, поглядывая в
сторону дому 2985. На вид ей было лет шестьдесят, а серые
глаза за стеклами очков, похоже, ничего не упускали.
Поймав взгляд Курта, она рассмеялась.
— Теперь вы знаете, с кем имеете дело, так что прошу
98
в дом. Эта женщина приехала к Френку и Маргарет три
недели назад, и я еще ни разу не видела ее трезвой, мис-
тер...
— Холстид. Курт Холстид. Я пытался найти дом два-
дцать девять восемьдесят три и...
— Там живет Стэнли. Это не дом, а коттедж. Я сдаю
его в аренду. Надеюсь, Стэн ничего не натворил?
— Нет-нет,— заверил ее Курт и, вспомнив методы
Уордена, добавил: — Обычная проверка, миссис Першинг.
— Зайдите ко мне на пару минут,— пригласила она
Курта в дом.— У меня отличный чай со льдом.
В просторной прохладной гостиной хватило место и
кабинетному роялю, и камину. Книги на полке, несом-
ненно, читали. Миссис Першинг упорхнула на кухню,
оставив Курта в удобном кресле. Вернулась с двумя
чашками ледяного чая.
• Курт пригубил свою.
— Прекрасный чай, миссис Першинг
Она наклонилась вперед.
— Наверное, это утомительно — ходить от дома к
дому в такой жаркий день, мистер Холстид...— в паузе
явственно слышался вопрос.
— Разумеется. Я... э... сотрудник образовательной си^-
стемы Калифорнии.
Она покивала.
— Мать Стэнли — профессор Калифорнийского уни-
верситета в Лос-Лнджелесе. Полагаю, потому-то вы и при-
ехали. Я приглядываю за Стэнли, как за собственным
сыном...
Курт, мысленно. уже вычеркнув из списка Стэнли
Андерсона, для проформы спросил, сколько ему лет.
— О, двадцать четыре, может, двадцать пять. У него
очень хорошая работа в компьютерной фирме, но он по-
стоянно запаздывает с оплатой жилья. Все потому, что
слишком увлекается девушками.
Из когтей миссис Першинг Курту удалось вырваться
лишь через сорок пять минут. Чтобы поехать на Сан-Бени-
то-уэй, где в. доме 438 проживал Андерсон, Кент.
Улица эта находилась к юго-западу от университета, и
99
от озера Сирс туда вела более короткая дорога через Али-
канте-роуд. Но...
Дом с примыкающим к нему гаражом практически не
отличался от тех, в которых он уже побывал. Оставалось
только удивляться тому, что столько людей живет в домах-
близнецах. На подъездной дорожке стоял новый «олдсмо-
биль». Лужайку вовремя поливали и выкашивали. Хозяин,
похоже, гордился своим домом и поддерживал в нем
идеальный порядок. Дверь открыла светловолосая девочка
лет семи.
— Привет,— поздоровался Курт.— Мама дома?
— И мама и папа,— ответила девочка.
Курт подождал, пока она вернется с миниатюрной жен-
щиной, которая постоянно щурилась: ей, несомненно, тре-
бовались очки.
— Меня зовут Курт Холстид. Я хотел спросить, есть ли
у вас сын лет десяти. Я...
— Да, есть. А... что-то случилось?
— Нет, мадам. Я просто хотел задать ему пару вопро-
сов.
— Кенни где-то здесь. Я думаю...
— Каких еще вопросов?
За ее спиной возник низкорослый толстяк в черных
брюках, белой футболке, босой, с двухдневной щетиной на
щеках. Он грубо оттолкнул жену и шагнул к Курту с воин-
ственностью, зачастую свойственной недомеркам.— Не
нравится мне твой вид, приятель. Ты хочешь втянуть моего
сына в какое-то грязное дельце? Давай, вали отсюда.
— Послушай, Кент...— чувствовалось, что его жена
привыкла к подобным сценам.
— А ты заткнись. Я знаю, как вести себя с такими, как
этот,— он вытаращился на Курта.— Ты еще здесь? Вон
отсюда. Проваливай.
Курт сдержал поднимающуюся злость, мрачно кивнул и
повернулся, чтобы уйти. Все-таки он находился в чужом
доме. Придется приехать еще раз, в отсутствие мистера
Андерсона.
Андерсон, гордый победой, последовал за ним по до-
рожке, ведущей к улице.
100
— У меня есть большое желание дать тебе пинка. Я...
— На вашем месте я бы воздержался,— выйдя из дома,
Курт почувствовал себя куда увереннее, а потому автома-
тически принял защитную стойку, отработанную за месяцы
тренировок с Престоном.
Андерсон сразу понял, что противник ему не по зубам.
И остановился- как вкопанный.
— Понятно-понятно. Ты небось хочешь прийти, когда
меня не будет,— пробормотал он.— Я поставлю в извест-
ность шерифа.
— Будете звонить, спросите сержанта Уордена,—
рявкнул Курт.
Андерсон разом переменился в лице.
— Вы хотите сказать... послушайте, сержант, я не
догадался, кто вы. Я думал...
Так^так. Значит, Андерсон не слышал его, когда он
назвал свои имя и фамилию. А копов он боится, потому что
у него репутация драчуна и смутьяна.
— Я хочу знать, проезжал ли ваш сын на велосипеде
университетское поле для гольфа в восемь часов вечера,
когда возвращался с озера Сирс в пятницу, двадцать
третьего апреля. А также, звонила ли ваша жена в управ-
ление шерифа...
— Только не Кенни,— Андерсон энергично покачал
головой.— Да его с места не сдвинешь, не то что заста-
вишь поехать на велосипеде на озеро Сирс. Для него суще-
ствует только электроника. Сидит в мастерской, обложив-
шись проводами, лампами и старыми радиоприемниками...
Курт поблагодарил его и отбыл до того, как Кент
Андерсон задумался, а с какой стати помощник шерифа
разъезжает по городу в небесно-синем «фольксвагене» с
убирающимся верхом?
Проехав квартал, Курт остановился, вычеркнув из
списка Кента Андерсона и вновь с ужасом отметил, что
нынешняя профессия начисто отрезала его от окружающей
жизни. Долгие годы он общался только с преподавателями,
а разговаривал с умными, целенаправленными, интелли-
гентными юношами и девушками. И только теперь, звоня в
двери разных домов, он цачал понимать, что общество,
101
реализующее американский образ жизни, куда более мно-
голико.
Андерсон, Барбара. Дом 1791 по Эджвуд-драйв.
Вернувшись в окрестности университета, Курт све-
рился с картой. Эджвуд-драйв находилась на участке,
относящемся к округу и втиснутом между Эль-Камино и
Линда Виста-роуд, неподалеку от университетского Меди-
цинского центра. По прямой эта улица расположилась со-
всем близко от дома Курта, отделенная от него лесом и
речкой Сан-Луиза. Но ехать-то надо было вокруг, по Уни-
верситетскому проспекту, больше пяти миль.
Улочка поднималась в гору. Владельцы домов явно
принадлежали к среднему классу, тут и там сверкали
яркими красками детские площадки. По Эль-Камино
сплошным потоком шли машины, здесь же царили тишина
и покой: жены суетились на кухне, готовя ужин, прибыв-
шие с работы мужья сидели перед телевизором. Курт по-
звонил в дверь дома 1791, огляделся. Окна гаража закра-
шены. В гостиной задернуты шторы. Никаких свидетельств
того, что в доме есть ребенок. Он позвонил вновь и уже
поворачивался, чтобы уйти, когда услышал, как сняли
цепочку, отодвинули засов. _Дверь приоткрылась.
Он увидел женщину с вьющимися каштановыми воло-
сами. Симпатичное узкое, как у лисички, лицо, зеленова-
тые глаза, розовый махровый халат до пола, выглядываю-
щие из-под него розовые мохнатые шлепанцы
— Я ищу Барбару Андерсон, мадам.
— Я — Барбара Андерсон,— женщина улыбнулась.
Курт дал бы ей тридцать с небольшим, то есть ее сыну
могло бы быть десять лет. Маленький рот, аккуратный
подбородок.
— Меня зовут Курт Холстид. Я ищу мальчика по
фамилии Андерсон, который вечером в один из апрельских
дней видел четырех парней, выходящих из старого автомо-
биля. Его мать позвонила шерифу...
Он замолчал, потому что Барбара Андерсон уже качала
головой. Она плотнее запахнула халат, словно ей стало
холодно после горячей ванны. Глаза ее затуманились.
102
— Полагаю, вам нужна другая Барбара Андерсон, мис-
тер Холстид,— ровный, бесстрастный голос.— Я не заму-
жем, и у меня нет сына. Извините.
— Это вы простите меня за то, что я вытащил вас из
ванны. Я...
Он снова замолчал, потому что дверь захлопнулась. Он
услышал, как Барбара задвинула засов. Пожал плечами.
С чего такая спешка? С другой стороны, когда живешь
одна, всякое может случиться. И все-таки она повела себя
довольно странно.
Курту не сразу удалось тронуться с места. Первый раз
мотор заглох, потому что думал он о другом. Вероятно,
разведена, без детей, дом, наверное, получила при разделе
имущества. Интересно, работает она или живет на али-
менты. Чертовски привлекательная женщина.
Повернув на Уэстпойнт-драйв, по направлению к
Медицинскому центру, Курт вспомнил про свой список и
вычеркнул из него Барбару Андерсон.
Глава 18
В воскресенье Курт, как и всегда, позавтракал в одино-
честве. Относя тарелки к раковине, взглянул на календарь.
Десятое августа. Почти месяц прошел с того дня, как он
начал разыскивать этого Андерсона. Да и летние каникулы
катились к концу. Осенний семестр вызывал у него исклю-
чительно негативные эмоции, поскольку занятия требовали
времени, которое он мог бы уделить розыскам мальчишки.
Но что еще мог он предпринять. Он обошел всех Андер-
сонов. Более того, по предложению Эндрю Мэтьюза про-
смотрел списки избирателей округа и выудил оттуда еще
шестьдесят семь Андерсонов.
Курт поставил на сушку вымытые тарелки. К черту.
Сегодня надо постараться обо всем забыть. Он решил, что
прогуляется. Прямо сейчас, с утра, потому что днем будет
слишком жарко. Память совершенно некстати напомнила
ему, что в ту пятницу, когда он нашел Паулу мертвой, он
планировал точно такую же прогулку. Курт надел крос-
совки, джинсы, легкую рубашку, водрузил на нос солнце-
103
защитные очки. У пересечения подъездной дорожки и
улицы помедлил. Куда идти, на юг или на север? Куда ехал
этот мальчик, на север или... Хватит, одернул он себя.
И зашагал к университету, на юг.
Пересек Линда Виста, чтобы идти лицом к транспорту,
прошел мимо телефонной будки с распахнутой дверцей,
словно приглашавшей войти и кому-нибудь позвонить.
Звонить Курт никому не собирался, но вошел в будку,
сунул палец в окошечко возврата монет. Хохотнул, достав
десятицентовик. Хватит на две трети чашечки кофе.
Он старался заставить себя изменить отношение к
начинающимся занятиям. Не получалось. В нем зрело
убеждение, что никому эти занятия не нужны: ни ему, ни
студентам. К примеру, Курт всегда подчеркивал, что пове-
дение человека определяется обществом, в которого он
находится. Но он не мог согласиться с тем, что хищники не
более чем роботы, действующие по заданной обществом
программе. И их ответственность за творимое ими зло рав-
нозначна ответственности урагана, проносящегося над
Флоридой. Нет. Курт такой философии не принимал. Не
мог принять. Если человек не несет ответственности, зна-
чит, все его действия бессмысленны.
В четверти мили от телефонной будки Курт наткнулся
на тропу, рассекающую высокую траву и уходящую от
шоссе. Свернул на нее. Вскоре на его брючины налипли
семена сорняков. Дождей давно не было, так что земля
прочностью не уступала асфальту. А протоптали ее,
похоже, еще весной: молодежь всегда ищет путь покороче.
Сан-Луиза давно пересохла, так что тропа вилась
вдоль ее русла, ныряя в кусты, в небольшие рощи де-
ревьев. Но рощи эти не стали лесом. Наоборот, подняв-
шись на небольшой холм, Курт снова вышел к домам. За
пересохшей речкой тянулась и полоска асфальта. Курт
покачал головой. Несколько лет тому назад никаких домов
тут не было.
Он пересек русло, вышел на дорогу, направился к пере-
крестку в сотне ярдов от него. На перекрестке выяснилось,
что поперечная улица называлась Уэстпойнт, а шагал он
по Эджвуд-драйв.
104
Подходящее название, Эджвуд*. Постойте-постойте.
Эджвуд. Не там ли...
Ну конечно! Барбара Андерсон. Дом 1791 по Эджвуд-
драйв. Значившаяся в первой четверке. Симпатичная жен-
щина с каштановыми волосами, которую он вытащил из
ванной. Он ускорил шаг. Мальчишка жил на Эджвуд-
драйв, припозднился, вернулся домой по этой тропе. Всего-
то ходу пять минут.
Но она сказала, что не замужем. И детей у нее нет.
Женщины частенько лгут. Когда Курт подошел к дому
1791, он уже не сомневался, что Барбара ему солгала, а
потому в нем начало подниматься раздражение. Трава на
лужайке пожухла, тут и там валялись обрывки газет, обер-
точная бумага. Но более всего его поразила табличка с
единственным словом: «ПРОДАЕТСЯ». Барбара обманула
его! Нельзя же принять за совпадения тропу, внезапный
отъезд Андерсонов и близость к дому Курта.
Курт огляделся. Соседи! Надо узнать, был ли у нее сын.
И куда она переехала, если переехала.
На другой стороне улицы его внимание привлекли
открытые ворота гаража. Автомобиль уже стоял на
подъездной дорожке. Из гаража вышел мужчина, таща за
собой длинный зеленый поливочный шланг. В бейсболке,
белой футболке, шортах до колен. *
Курт пересек улицу.
— Я ищу Барбару Андерсон, сэр. Не могли бы вы ска-
зать мне...
— Она переехала,— мужчина задумчиво почесал
нос.— Недели три тому назад, совершенно неожиданно.
Только-только говорила о том, что надо выкосить лужай-
ку, и вдруг — бах, собрала вещи и уехала.
Три недели. Практически сразу после разговора с ним.
Он опоздал на три недели!
— Она мисс или миссис?
— Миссис. Разведенка, знаете ли. Сначала я подумал,
что она вернулась к Чарли, но на прошлой неделе приехал
Граница леса (Edgewood).
105
агент по торговле недвижимостью и поставил вон ту таб-
личку.
Курт кивнул.
— Странно, что она так быстро снялась с места. Все-
таки у нее сын. Кажется, ему лет десять?
— Джимми? Да.
Мужчина уже отворачивался от него, когда Курта осе-
нило.
— Скажите, а вы не помните, чтобы кто-то интересо-
вался миссис Андерсон? Скажем, этой весной?
— Нет,— тут мужчина нахмурился, поставил ногу на
бампер автомобиля.— Хотя как-то в начале мая, в воскре-
сенье утром, сразу после того как Барбара повела сына в
церковь, приходил парень школьного возраста. Сказал,
что ищет какого-то другого Андерсона, имени я уже не
запомнил., А вот парня запомнил, потому что выглядел он
как мексиканец. Вы понимаете, смуглая кожа, черные
волосы... да, и длинный нос. Нос я запомнил лучше всего.
Каким-то образом они выяснили, где живет мальчик,
поговорили с соседями, чтобы вызнать его имя, лотом при-
грозили Барбаре, вероятно, по телефону. И угрозы эти
Барбара восприняла серьезно, подумал Курт, иначе не со-
рвалась бы с места, когда он зашел к ней и задал невинный
вопрос. Да, все сходится. Не просто же так она даже днем
закрывала дверь на засов и цепочку. Разумеется, это все
косвенные улики, но...
— Вы, наверное, не знаете, где найти Барбару, не
так ли?
— Разумеется, нет, сэр. Как я и говорил, она уехала
внезапно. Не оставила ни адреса, ни телефона. Но я
думаю, вам не составит труда найти ее.
— Как?
— Через торговца недвижимостью. Или Чарли.
Пятнадцать минут спустя, мокрый от пота, Курт входил
в дом. Даже не приняв душ, позвонил в «Херитейдж риэлти
компани», что находилась в доме 2101 по Армандо-роуд,
чтобы узнать, работают ли они по воскресеньям. Как выяс-
нилось, работали. Спустившись же вниз в чистых брюках и
тенниске, Курт вновь позвонил в справочную. Новый
106
номер Барбары в справочнике не значился, зато ему дали
номер Чарли. Тот проживал на Хоумстид-авеню. После
шестого звонка в трубке послышался недовольный голос:
— Слушаю.
— Извините, что беспокою вас, мистер Андерсон, но я
хотел бы переговорить с Барбарой. Она...
— Ее номер в телефонном справочнике, черт побери!
Дом семнадцать девяносто один по Эджвуд-драйв!
— Она с месяц как переехала, мистер Андерсон.
— Послушай, приятель,— в голосе слышалось нескры-
ваемое раздражение,— мы развелись два года тому назад.
Она получила все: дом, счет в банке, а мне оставила разве
что левое яйцо. Я не желаю иметь с ней никаких дел,
исключая алименты, которые я посылаю ей по почте. Я не
видел ни ее, ни парня уже с полгода. Если она должна тебе
деньги, обратись к кому-то еще,— и он бросил трубку.
«Херитейдж риэлти» делила двухэтажный особнячок с
булочной. Стены украшали диаграммы, схематичные изо-
бражения одно- и двухэтажных домов, выцветшие фото-
графии. За деревянной перегородкой стояли четыре стола,
заваленные бумагами. За вторым разговаривала по те-
лефону черноволосая некрасивая женщина, миссис Пин-
нео, как следовало из таблички, стоящей на столе. Когда
она положила трубку, Курт задал интересующий его
вопрос.
— Семнадцать девяносто один по Эджвуд-драйв? Пре-
красный дом, сэр. Три спальни, две ванные, внутренний
дворик, электрическая кухня, новая...'
— Я пытаюсь найти хозяйку.
Она пристально посмотрела на него.
— Миссис Андерсон уполномочила нас представлять ее
интересы.
— Я понимаю. Она мне нужна по личному делу. Не
могли бы вы сообщить мне ее адрес...
— Это невозможно, сэр,— она нетерпеливо забараба-
нила по столу тупым торцем карандаша.
— Тогда, может быть, телефон. Я могу и позвонить.
— Ее телефон не занесен в справочник, сэр. До свида-
ни$ь
107
— Но я...
— Я сказала, до свидания, сэр.
Курт закрыл за собой дверь, постоял под жаркими
лучами солнца. Да, к Барбаре он не приблизился ни на
йоту, но еще раз убедился в том, что именно она ему и
нужна. Не зря же она отгораживает себя и своего сына от
кого-то или чего-то. Курт ни на минуту не сомневался, что
боится она хищников. Следовало ли из этого, что она или
ее сын знают что-то очень важное, не известное ему, поли-
ции, Уордену?
Пора Эндрю Мэтьюзу вновь вступать в игру, пото-
му что вот он — новый фактор. Барбара Андерсон.
И Джимми.
Глава 19
— Флойд говорит мне, что вы уже готовы к сдаче экза-
менов на получение лицензии частного детектива,— улыб-
нулся Эндрю Мэтьюз.
— Он преувеличил мои успехи,— Курт хмурился,
думая, о своем.— Я уверен, что Барбара Андерсон — мать
мальчишки, который, мне нужен, но толку от этого нет,
потому что я не знаю, как ее найти. Когда в воскресенье
ваша служба ответов сообщила мне, что вы будете только
сегодня, я узнал у ее мужа номер почтового ящика, на
который он посылает алименты, и отправил ей письмо. Она
не ответила.
В кабинет частного детектива Курт попал лишь в среду.
Мэтьюз отъезжал в Ист-Бэй, вернулся двумя часами
раньше после бессонной ночи и постоянно зевал.
— Как насчет конторы, что продает ее дом? — спросил
он Курта.— У них должен быть ее адрес и телефон, на слу-
чай, если появится покупатель.
— Я заходил к ним в воскресенье. Женщина, что
сидела там, ничего мне не сказала.
Мэтьюз вновь зевнул.
— Получается, эта крошка отгородилась от всего
мира. Вероятно, сняла квартиру, в стоимость оплаты
аренды которой включены все услуги. То есть счета за
108
воду, газ, электричество приходят хозяину дома,— он
потянулся за телефонным справочником.— Попробуем
самый легкий путь. Как звали женщину из риэлтерской
компании?
— Миссис...— Курт напряг память.—Миссис Пиннео.
Мэтьюз набрал номер «Херитейдж риэлти», откинулся
на спинку обитого дорогой кожей вращающегося стула и
уставился в потолок налитыми кровью глазами. У Курта
создалось ощущение, что в такой’ позе ему доводилось
проводить не один час, что-то обдумывая или ожидая
звонка.
Мэтьюз резко наклонился вперед.
— Да, миссис Пиннео, пожалуйста,— голос изменился,
стал резким, грубым.— Миссис Пиннео? Это Чарлз Андер-
сон. Я сегодня приехал к Барбаре и увидел вашу табличку
«ПРОДАЕТСЯ» у ее дома на Эджвуд-драйв,— из трубки
донеслись какие-то квакающие звуки.— А какого черта
меня не поставили в известность? Если бы моя бывшая
жена удосужилась показать вам копию судебного решения
о нашем разводе, вы бы знали, что я имею право на одну
четвер.ть суммы, вырученной от продажи... Что? Не
вешайте мне лапшу на уши, мадам. Я никому не давал
никаких разрешений...
Вновь в трубке заверещало. Мэтьюз поймал взгляд
Курта, подмигнул, а затем продолжил, заметно сбавив
напор.
— Я ничего вам не запрещаю. Просто я связался бы с
ней сам, если б знал ее новый адрес. Кстати, продиктуйте-
ка его мне... Что? Как это, не можете... Ладно, адрес, теле-
фон, какая разница? После трех часов, значит?
Он записал телефон на обратной стороне какого-то
конверта, положил трубку на рычаг, протянул конверт
Курту.
— Ее можно найти по этому телефону, девятьсот
восемьдесят два — семьдесят семь — шестьдесят четыре,
после трех часов дня. Скорее всего, этого номера нет в
справочнике, но она могла дать и рабочий телефон. Сейчас
проверим...— Он позволил на телефонную станцию. Раз-
говор занял не больше тридцати секунд.— Как я и думал.
109
В справочнике номера нет. Узнать его через телефонную
станцию практически невозможно. Там не держат сотруд-
ников, которые слишком вольно обращаются с информа-
цией о таких вот номерах,— он посмотрел на настенные
часы.— Ничего не остается, как ждать до трех.
— Вы чертовски устали, Эндрю,— заметил Курт.—
Совсем не обязательно заниматься этим сегодня. Выспи-
тесь, а потом...
Мэтьюз в который раз зевнул, потер небритый подборо-
док.
— Да, я забежал в контору, чтобы просмотреть почту.
И уже шел в спортивный зал, когда вы перехватили меня.
Давайте мы встретимся здесь в три часа дня и...
— Если вы позволите мне оплатить вам целый день.
Детектив покачал головой.
— Перестаньте, Курт. Я и так обошелся вам в три
сотни, не узнав ничего путного. Мальчика вы нашли сами.
И моя профессиональная честь требует, чтобы я чем-то
вам помог. Угостите меня и нашего тяжелоатлета ленчем, и
будем считать, что мы в расчете.
За ленчем с Престоном и частным детективом Курт
убедился, что Мэтьюз, как и Престон, относится к той
категории людей, которая все более и более интересовала
его. Привыкшим работать, а не болтать. Не циник, но реа-
лист, принимающий человечество таким, как оно есть, не
пытающийся объяснить зло, а борющийся с ним всеми до-
ступными средствами. Чем-то он напоминал Монти- Уор-
дена. Судя по всему, он тоже делил людей на червей и
человеческих существ. Нарушающих закон и законопо-
слушных. Впрочем, Престон рассуждал несколько иначе:
если кто-то пристает к тебе, врежь ему первым.
Правы ли они? Если Курт найдет хищников, будет ли
он принимать в расчет, что живут они в трущобах, их
родители в разводе или они относятся к национальным
меньшинствам? Что в этом случае изменилось бы для
Паулы? Или Рокуэлла? Разница между парнем из неблаго-
получной семьи и студентом Йеля, размахивающим цепью,
110
только в одном: парень из неблагополучной семьи ударит
куда больнее.
В спортивный зал они вернулись без пяти минут три.
Мэтьюз сел за стол и начал что-то писать на листке
бумаги.
— Разрабатываю «легенду»,— пояснил он.— Надо так
построить разговор, чтобы ни один их вопрос не остался
без убедительного ответа.
Когда он начал вертеть диск, Курт напрягся как струна.
Он чувствовал, что именно Барбара и ее сын могли ука-
зать ему путь к хищникам.
— Добрый день,— занудный, скучный голос.— Теле-
фон по-прежнему барахлит? — он слушал, изредка
кивая.— Понятно. Помехи, значит? Это номер девятьсот
восемьдесят два — семьдесят семь — шестьдесят четыре?
М-м-м. Интересно. Видите ли, я набрал триста шестьдесят
два — сорок восемь — семьдесят два. Совершенно верно.
По терминологии, принятой в телефонной компании, это
называется «электронная инверсия». Причина в дефекте
самого провода, нарушении изоляции, а иногда и в непра-
вильном соединении. И всякий раз приходится «прозвани-
вать» всю линию...
Несмотря па бесстрастный тон, на лице Мэтьюза вы-
ступил пот. Он работал, работал с полной отдачей.
— Да, мадам, вы совершенно правы. Лайнман Честер
Драмм, удостоверение номер триста восемьдесят четыре,
Служба ремонта телефонов. Да. Мне придется начать с
вашей распределительной коробки,— с носа упала ка-
пелька пота.— Вы проживаете в отдельном доме или квар-
тире? Какой номер? Двенадцать? Отлично, мадам. Буду у.
вас через час, если это удобно... О, чуть не забыл. Вы же
не назвали мне адрес,— он хохотнул.— Нет, мадам,
ремонтной службе сообщают только номера телефонов.
Забота о клиентах. У некоторых номера не указаны в
справочнике...
У Курта перехватило дыхание. Но детектив уже что-то
торопливо записывал. Наконец поблагодарил свою собе-
седницу, положил трубку и шумцо выдохнул.
111
_____ Очень уж они подозрительные, когда в бегах.
Хочется верить, что скрывается она не от налогового
инспектора.
— Одного я понять не могу,— подал голос Престон.—
Как ты узнал, что у нее барахлит телефон?
Мэтьюз рассмеялся и встал.
— Я этого не знал. И телефон у нее наверняка в пол-
ном порядке. Но, кого ни спроси, почему-то все думают,
что с телефоном у них нелады,— он протянул бумажку
Курту.— Эрройо Тауэрс, квартира двенадцать, дом четыр-
надцать восемьдесят два по Роблес-драйв. Она говорит,
если ее белый «форд» на стоянке, значит, она дома. Если
машины нет, она поехала в супермаркет и тогда ее надо
подождать. До того как звонить в дверь, я бы убедился, что
автомобиль на месте. Чтобы она не увидела вас раньше,
чем вы ее.
Глава 20
Попав в «час пик», Курт добрался до Эрройо Тауэрс,
комплексу многоквартирных зданий в пятнадцати милях от
спортивного зала Престона, лишь в тридцать пять минут
пятого. Белый «форд» занимал положенное ему место на
стоянке. Когда он нажал кнопку домофона у цифры две-
надцать, алюминиевая дверь с панелями из матового
стекла открылась, пропуская его в холл.
Лифт поднимался на удивление медленно. Выйдя из
кабины, Курт вытер ладони о брюки. Он словно вновь ока-
зался перед раскрытым люком «локхида», рассекающего
воздух со скоростью ста двадцати миль в час, зная, что,
, как только красная лампа сменится зеленой, ему не оста-
нется ничего иного, как прыгать вниз.
Курт позвонил.
Дверь открыла Барбара Андерсон.
— Мистер Драмм? Я... о?
— Курт Холстид. На этой неделе я отправил вам
письмо...
Она начала было закрывать дверь, но передумала, уви-
дев, что он не пытается воспрепятствовать ей. Оранжевое
112
платье с белым передничком только подчеркивало ее пре-
восходную фигуру. В квартире пахло поставленными в
духовку булочками.
— Я... получила ваше письмо,— ее зеленоватые глаза
не отрывались от его лица, голос дрогнул.— Я не ответила
вам, потому что... потому что мой сын не тот мальчик,
который вам нужен. Он...
— Мы оба знаем, что это не так, миссис Андер-
сон,— возразил Курт.
А затем шагнул через порог, и ей пришлось отступить в
сторону, чтобы пропустить его. Джо Луис как-то сказал,
что, увидев брешь в защите соперника, поздно готовить
удар, надо бить сразу. Вот и до Курта дошло, что глаза
женщины переполнены ужасом и она готова закричать,
лишь когда он уже сидел в кресле.
— Я бы не отказался от чашки чая,— улыбнулся он.
И тут же с кухни донесся гонг.— И я думаю, что вам пора
вынимать булочки из духовки.
— Я...— ужас исчез из ее глаз.— Я... конечно.
Булочки.
И она упорхнула на кухню. Курт огляделся. Квартирка
новенькая. Акриловый ковер на полу, сдвижная дверь на
балкон.
— Где вы работаете, миссис Андерсон? — крикнул он.
— Я... в больнице. Я медицинская сестра.
Вот почему она просила звонить после трех часов.
Работа по сменам, с тем, чтобы успеть забрать Джимми из
школы, когда начнутся занятия.
Пять минут спустя Барбара Андерсон вернулась с пол-
ным подносом. Она успела даже подкраситься. Курт
решил, что, как и Паула, она женщина самостоятельная,
полагающаяся только на себя. Возможно, это и привело к
разводу.
— Как я и объяснял в моем письме, миссис Андерсон,
я — профессор университета Лос-Фелиса и живу на Линда
Виста-роуд, рядом с полем для гольфа, у которого ваш сын
видел четырех мужчин, вылезающих из автомобиля.
Барбара нетерпеливо- махнула рукой.
113
— Я знаю, кто вы. Получив письмо, я позвонила в уни-
верситет. Но кто эти люди? Если они так важны, почему
детектив из Управления шерифа сказал, что это «рутинное
расследование»? — она вновь взмахнула рукой.— Вы же
знаете:, на Джимми они даже не посмотрели. Да и он едва
видел их. Он много чего напридумывал, потому что... в
этом он дока, мистер Холстид.
Курт отпил чая, крепкого и ароматного. Добавил
сахара, молока.
— Не могли бы вы звать меня Курт?
Помявшись, она кивнула.
— Хорошо. А вы меня — Барбара. Но вы все еще не
ответили на мои вопросы, Курт.
— Я должен начать с того, что задам вопрос вам. Вы
помните, как в прошлом апреле банда подростков напала
на мужчину по фамилии Рокуэлл?
— Что-то не при... Ну конечно! — воскликнула она.—
Я тогда не работала в Центральной окружной больнице,
но... Его изувечили или... или ослепили?
— Ослепили. Полагаю, произошло это случайно. Но
дело в другом. Моя жена возвращалась вместе с ним из
оперного театра Сан-Франциско. Они вместе сошли с
автобуса и...— к тому времени, когда Курт добрался до
звонка Мэтьюза, его рубашка взмокла от пота. Выстро-
енная логическая цепочка событий вызвала очень болез-
ненные воспоминания.
Лицо Барбары напоминало посеревшую маску, когда он
закончил рассказ и потянулся за чашкой.
— Значит, если бы Джимми мог опознать людей, кото-
рых он видел...— она покачала головой.— Тогда стано-
вится понятен тот ужасный телефонный звонок. После
развода, два года тому назад, я поступила на работу в
Медицинский центр Лос-Фелиса, благо он находился в
нескольких кварталах от моего дома. После того звонка
Джимми перестал ^разносить газеты, а я . устроилась в
Окружную больницу, потому что в Медицинском центре не
могла заканчивать работу в три часа и забирать Джимми
из школы. Когда вы впервые пришли ко мне, я решила, что
вы один из них, поэтому выставила дом на продажу и
114
перебралась в эту квартиру, неподалеку от Окружной-
больницы.
— Я-то полагал, что меня не так-то легко принять за
подростка.
— Звонил мне не мальчик,_а зрелый мужчина, это чув-
ствовалось по голосу...— по ее телу пробежала дрожь, на
руках выступили мурашки.— Мой отец работал докером
в порту Сан-Франциско, я много лет проработала меди-
цинской сестрой... и думала, что слышала все ругатель-
ства. Но этот звонок... Он позвонил во вторник, двадцать
седьмого мая. И такого наобещал!.. Я перепугалась до
смерти.
— Вы думаете, он говорил серьезно или... фантазиро-
вал?
У нее перекосило лицо.
— Более чем серьезно,— она невесело рассмеялась.—
Поэтому, когда сегодня вы позвонили в дверь...
Курт подумал о том, с каким превеликим трудом,
буквально по крупицам собирая информацию, ему удалось
добраться до нее.
— Я думаю, вам нет нужды тревожиться из-за хищни-
ков.
— Хищников?
— Я их так называю, эту банду.
— Похоже, вы абсолютно правы. Они такие опасные,
злобные. Вы уверены...
В дверь позвонили. Барбара посмотрела на часы. Под-
нялась.
— Это Джимми. Вернулся из бассейна.
Затем ее зеленые глаза встретились с карими глазами
Курта. Курт выругался, про себя. Не следовало ему встре-
чаться с ней наедине, говорить. Теперь- он знал, что не
сможет попросить у нее разрешения поговорить с мальчи-
ком. Она столько пережила, столько ночей не могла за-
снуть, дрожа от страха. И Курт понимал, что без ее разре-
шения он не задаст мальчику ни одного вопроса.
Барбара отйела взгляд. В дверь вновь позвонили.
— Я хочу, чтобы вы остались на ужин, Курт. Особого
115
угощения не ждите, но в разговоре он, возможно, вспомнит
что-то такое, о чем забыл сказать детективам.
Курт кивнул, облегченно вздохнув.
Ужин, действительно, не тянул на пир: баночная вет-
чина, яичница с грибами, жареная картошка. Но Курт
давно уже так хорошо не ужинал. Можно сказать, с того
вечера, как...
Джимми, худощавый мальчишка с прямыми черными
волосами, постоянно падающими на лоб, унаследовал от
матери обаятельную улыбку и зеленые глаза. В присут-
ствии незнакомца он сидел тихо как мышка. За ужином
Курт как бы невзначай упомянул тех четырех мужчин у
поля для гольфа.
— Вы о тех парнях? — Джимми пренебрежительно
хмыкнул.— Честно говоря, я их совсем не испугался.
Я сказал, что испугался, потому что... потому что...— он в
тревоге посмотрел на мать.
— Говори-говори,— покивала Барбара.— Я прекрасно
знаю, почему ты наплел с три короба. Ты хотел, чтобы я
думала, что ты так припозднился из-за них.
— Ма все равно не может как следует отшлепать
меня,— рассмеялся Джимми.— Вообще-то я ничего не
видел, кроме «шеви»-фургона.
За десертом — мороженое и только что испеченные
булочки — Курт описал «парня-мексиканца», которого
видели на Эджвуд-драйв, но Джимми никак не отреаги-
ровал. Уорден был прав: Джимми не мог сообщить, ни-
чего нового. Они перешли в гостиную, оставив Барбару
собирать грязную посуду, когда Джимми наклонился к
Курту.
— Я собирался позвонить маме из телефона-автомата,
что в будке напротив поля для гольфа, и сказать ей, что у
моего велосипеда спустило колесо,— признался он.—
Только ей ничего не говорите. Я ведь ей не солгал, только
собирался.
— Это останется между нами,— заверил его Курт. Та
самая будка на Линда Виста, подумал он, в которой он
116
нашел десятицентовик.— Так почему ты не позвонил,
Джимми?
— Выбирайте, Курт, моечная или сушильная маши-
на? — крикнула из кухни Барбара.
— Что? Моечная,— он встал.
— Я не мог позвонить, потому что в будке сидела
девушка.
Курт остановился как вкопанный. Почувствовал, как у
него на затылке зашевелились волосы. Но почему? Что
странного в том, что девушка звонит по телефону-авто-
мату? И тут же понял, что Джимми выразился иначе.
Девушка не звонила — сидела в будке.
— То есть телефон был занят?
Мальчик покачал головой.
— Она даже не сняла трубку с рычага. Просто сидела,
открыв дверцу и выставив ноги наружу.
— Но было темно, Джимми. Как ты смог разглядеть
ее?
— Я подошел к будке вплотную, ведя рядом велосипед,
а тут проехала машина, и я отлично разглядел ее в свете
фар.
— Но ты ничего не сказал о ней детективу из управле-
ния шерифа.
— Ему? Он вел себя так, словно мне восемь лет, а то и
меньше.— Джимми скорчил гримаску.
Восемь. Вместо десяти. Большая разница. Мальчишкам
не нравится, когда их принимают за маленьких. Итак,
Курт получил новую информацию, которой не владел Уор-
ден. Почему девушка сидела в телефонной будке именно в
этот вечер, в темноте, просто сидела. Словно наблюдала за
чем-то или сторожила кого-то...
Наблюдала!
Только бы Барбара не позвала его из кухни.
— Э... а ты ничего не можешь вспомнить об этой
девушке, Джимми?
— А что вспоминать? Обычная девушка. Старше меня,
лет девятнадцати или двадцати,— он пожевал губу, вне-
запно просиял.— Фамилия ее отца Мар»сден. Я приносил
им газеты до того, как они переехали,— он помолчал,
117
вспоминая.— Большой такой белый дом с каменным фаса-
дом на правой стороне Гленн-уэй. Они выписывали и
воскресное приложение. Ее отец как-то подарил мне бейс-
больную биту.
Когда Курт возвращался домой, в голове его вопросы
перемешались с сексуальными образами. Дразнящий запах
духов Барбары, ее поза при прощании, когда она чуть
наклонилась к нему, ее требование позвонить ей, если он
что-то выяснит о хищниках. И вопросы. Девушка наблю-
дала... За кем? Почему? Какая девушка могла помогать
банде насиловать невинную женщину?
Курт пересек улицу, вошел в будку, сел на маленькую
металлическую скамейку, оглядел Линда Виста. На другой
стороне улицы он видел поблескивающий металлом
«фольксваген», стоящий у крыльца, а выше — свет в
окнах.
Они просто выставили дозорного, который даже в тем-
ную ночь мог увидеть человека, идущего по подъездной
дорожке. И уж тем более сворачивающий с улицы автомо-
биль.
С крыльца будку он не увидел. Как же дозорный мог
общаться с теми, кто вошли в дом? По телефону? Воз-
можно. А если неправильно набран номер?
По Линда Виста проехала машина, на мгновение высве-
тив пустую будку, открытую дверцу, даже металлическую
скамейку.
Ну конечно. Второй дозорный —' на крыльце.
Курт вновь прогулялся к телефонной будке, захлопнул
дверцу, вернулся на крыльцо. Идеально. И листва в апреле
не такая густая, как теперь, в августе. Дозорный на
крыльце не мог не-увидеть девушку, если б она встала,
захлопнула дверцу, зажигая тем самым лампочку, и при-
творилась, что набирает номер. И дозорному оставалось
только открыть дверь дома и крикнуть...
Но... девушка?
Да, конечно, вокруг этих рокеров в кожаных куртках,
сапогах и нацистских шлемах тоже вьются женщины, но...
118
Только какие женщины? В которых не осталось ничего
человеческого. Такие же хищники. Завтра он с этим разбе-
рется. Возобновит поиски. И Эндрю Мэтьюз ему не нужен.
Всего-то надо пойти на Гленн-уэй. Задать несколько
вопросов. Ее родители переехали в прошлом апреле.
А она? И известно ему не только название улицы, но и
дом, фамилия его бывшего владельца. Марсден. Хорошо,
имени он не знает, но не так это и важно. Он узнает имя,
найдет ее, задаст вопросы.
Поднимаясь по лестнице в спальню, он на мгновение
застыл. А если она не имеет никакого отношения к банде?
Просто поссорилась с кавалером, выскочила из машины,
пошла домой пешком, села в телефонной будке, чтобы
немного отдохнуть?
Курт отмел эту мысль. Слишком много совпадений.
И потом, хищники могли выйти на Джимми Андерсона
только с ее помощью. Он узнал ее, так что разумно пред7
положить, что и она узнала его. Завтра...
Только улегшись в кровать и погасив свет, Курт вновь
подумал о Барбаре Андерсон. Ее каштановые волосы,
зеленые глаза, округлости бедер и груди...
И она попросила, вернее, потребовала, чтобы он позво-
нил ей. Конечно, ею двигало естественное желание узнать
побольше о хищниках, которые угрожали ей и ее сыну.
Однако...
Может, он тоже заинтересовал её? И между ними про-
бежала искорка зарождающегося чувства?
Глава 21
Дебби сдала экзаменационную работу по французскому
языку и направилась в общежитие. Занятия в летней школе
окончились, более того, и лето доживало последние дни.
Но Дебби не чувствовала грусти, которая вроде бы, если
верить словам популярных песен, присуща вхождению в
осень. Какая, к черту, грусть, если сегодня она намерева-
лась ступить на тропу радости, по которой она с Риком
будет идти долгие годы. Через полчаса он заедет за ней, и
они вместе отправятся в коттедж его стариков, на океан-
119
ском побережье. Вдвоем. Ее, конечно, мучила совесть, все-
таки пришлось обмануть родителей, сказав, что проведет
уик-энд у Синтии в Сан-Хосе, но ведь она пошла на это
ради Рика!
У нее запылали щеки не от быстрой ходьбы, а от волне-
ния. Этим вечером... Синтия говорила, что не так уж это и
плохо даже в первый раз, если парень нежен. А Рики будет
нежным.
В комнате она собрала дорожную сумку: косметичка,
купальник, наполовину использованная упаковка «C-Qu-
ens»* , полученная от Синтии, отец которой был фармацев-
том. Она принимала их уже десять дней, решив, что усту-
пит домоганиям Рики и поедет с ним в коттедж.
Она застегнула молнию, подхватила сумку и тут только
заметила записку, оставленную у нее на подушке дежур-
ной по этажу. У Дебби перехватило дыхание. Что, если
Рики не сможет... Если она не поедет с ним сегодня, едва
ли она уговорит себя еще раз сказать ему «да».
Но ее просили позвонить по внутреннему номеру. Уф.
Вероятно, какая-то неувязка с экзаменационной работой
или насчет первой репетиции хора в осеннем семестре.
А может, из студенческой газеты. Она позвонит в поне-
дельник, когда вернется и...
Но в понедельник будет такая запарка. Надо при-
браться в комнате, потому что оставшиеся до занятий дни
она обещала провести с родителями. Нет, лучше позвонить
тотчас же, пока не приехал Рики. Она спустилась вниз, к
телефону-автомату, установленному в небольшой нише,
набрала номер университетского коммутатора, продикто-
вала указанный в записке номер.
— Кафедра антропологии, миссис Ривз,— услышала
она.
Антропологии? С чего бы это. Антропология не входила
в сферу ее интересов.
— Это Дебби Марсден. Меня попросили позвонить по
этому телефону...
• Противозачаточные таблетки.
120
— Да-да,— прервала ее мисс Ривз.— Соединяю.
— Но...
Но в трубке уже послышался^ щелчок переключения.
Антропология? Кто...
— Добрый день, мисс Марсден. С вами говорит Курт
Холстид. Извините, что я послал вам анонимную записку,
но я не знал, позвоните ли вы мне, увидев в ней мою фами-
лию.
— Что значит... не позвоню? — Дебби заметно сникла.
Профессор Холстид! Жена которого переспала с Рики,
а затем покончила с собой, когда тот не пришел к ней, как
обещал, в ту пятницу. Но не об этом же он хочет с ней
поговорить. Это невозможно. Она провалится сквозь
землю, если он...
Он заговорил о другом.
— Мисс Марсден, мы с вами не знакомы, вы не ходили
на мои занятия, так что я боялся, что вы просто выбросите
записку в корзину для мусора,—, она вспомнила, что
видела профессора на том вечере для первокурсников.
Крупный, полный мужчина с приятной улыбкой.— Видите
ли, недавно я потерял жену...
— Я... да, я слышала, я...— Дебби изо всех сил сжала
трубку и привалилась к степе, чтобы не осесть на пол.
Лицо ее цветом напоминало мел.
— Раз так, не могли бы вы зайти ко мне домой во вто-
рой половине дня? Я узнал, что вы сдали последний экза-
мен и...
К нему домой? Почему? Зачем? Сегодня?
— Но я... профессор, я... в этот уик-энд я...
— Вы заняты? Хорошо, мисс Марсден, тогда я жду вас
к чаю в понедельник. Скажем... в два часа дня?
— Но я... я не...
— Вот и прекрасно* мисс Марсден. Дорогу вы, я пола-
гаю, знаете.
В трубке давно слышались гудки отбоя, а Дебби все
стояла, приложив ее к уху, словно ожидая, что услышит
что-то еще. Гулко билось сердце. Что ему от нее надо? Она
заставила себя отлепиться от стены, повесила трубку. Да,
странный получился разговор, но... речь же не шла о теле-
121
фонной будке, вечере в пятницу, самоубийстве. Проблема
заключалась в том, что она знала о супружеской невер-
ности Паулы Холстид, а профессор — нет. Может, теперь,
когда Паула мертва, ему и дальше следует пребывать в
неведении?
Поднявшись к себе, Дебби села на кровать в ожидании
Рики. Надо бы сказать ему об этом телефонном звонке, он
подскажет, как ей себя вести. Он... нет. Это ее трудности,
она ничего не должна говорить до встречи с профессором.
Как глупо все будет выглядеть, если она придет к нему в
понедельник и выяснится, что он хотел поговорить с ней о
статье в газете или о предстоящих занятиях. Она не наме-
рена портить свой уик-энд с Рики. Во всяком случае, не
этот уик-энд, который будет принадлежать только им
двоим. Все постороннее должно отбросить, и уж совсем ни
к чему напоминать Рики о Пауле Холстид.
Через открытое окно донесся автомобильный гудок.
«Триумф» уже ждал внизу. Она схватила сумку и сбежала
по лестнице. Бросила ее в багажник, уселась рядом с Рики,
чмокнула его в щеку. Отъезжая, они не заметили зеленый
«рамблер», припаркованный в квартале от общежития?
«Рамблер» последовал за ними. За рулем, хмуря брови,
сидел Хулио Эскобар.
Коттедж расположился в выходящем к океану глубоком
овраге, густо заросшем лесом. Две спальни, гостиная с
металлической печкой, маленькая кухня с газовой плитой.
На крыше стоял наполненный дождевой водой бак, трубы
от которого шли к раковине на кухне, в туалет, в душ. Из
окон гостиной открывался прекрасный вид на океан. Лест-
ница из пятнадцати деревянных ступеней вела на пляж.
А за стоярдовой полосой белоснежного песка шумел прибой.
Дебби в восторге захлопала в ладоши.
— Рики, у нас собственный пляж!
Рик подошел к ней сзади, обнял за талию. Она поверну-
лась к нему, поцеловала, затем, смеясь, выскользнула из
его объятий.
122
— Красота! — она едва не упала в обморок от предчув-
ствия того, что должно произойти: через несколько часов,
с наступлением темноты, она отдаст ему самое дорогое.—
Мы... пойдем поплаваем, Рики.
— Пойдем, если хочешь, голыми,— голос его чуть дро-
жал. (Он тоже нервничает, подумала Дебби.) — Эту бухту
с дороги не видно. С тех пор как мой отец купил этот кот-
тедж, сюда при нас никто не забредал.
— Нет уж, я надену купальник. Вдруг приедут твои.
— Я же сказал тебе, Деб, что не приедут. Они думают,
что со мной мои приятели. И знают, что мы прекрасно
обойдемся без них.
Он звонко шлепнул Дебби по заднице. Та взвизгнула.
— Пошли переодеваться.
Дебби зашла в спальню, что была по левую руку,
закрыла за собой дверь, разделась. Долго изучала свое
тело в зеркале. Длинные, стройные ноги, тонкая талия,
высокая, стоящая грудь.
Цоскребывание по стеклу заставило ее повернуться к
окну, инстинктивно прйкрыв руками треугольник волос
под животом и грудь. Тут же она рассмеялась и плюхну-
лась на кровать. Через стекло на нее таращился бурундук.
Он дважды качнул головой, а затем исчез, вильнув хво-
стом.
Какой он милый, подумала Дебби, надо положить ему
горстку орешков.
Она быстро надела бикини. Страх, смешанный с исто-
мой, охватил ее: скоро Рик узнает все секреты ее тела.
— Эй, хватит любоваться собой в зеркале,— крикнул
из-за двери Рик.— Пошли купаться.
— Я не любовалась,— она вышла из спальни.— Этот
бурундук...
Она не договорила. Ее купальник состоял из узкой
полоски материи, едва закрывавшей соски, и крошечных:
трусиков, так что не удивительно, что Рик вытаращился на
нее. Дебби почувствовала, как краснеет под его жарким
взглядом. Раньше-то он не-видел ее даже в шортах, а. сей-
час она стояла перед ним практически голая.
123
— Я... я первой добегу до воды! — воскликнула она и
помчалась вниз по ступенькам, лишь бы избежать его
взгляда, да и самой не смотреть на мускулистое тело Рика.
В воду они влетели практически одновременно, с
радостными воплями Рика и повизгиваниями' Дебби.
Начали брызгаться, потом Рик, естественно, «макнул»
Дебби, они торопливо поцеловались и поспешили к берегу,
на прожаренный солнцем песок, где улеглись на полотенца
за дюной, прячась от прохладного ветерка.
Хулио из своего укрытия более не видел их. Он
негромко выругался и поплелся вверх по усыпанной
гравием дороге, обошел запертые ворота и продолжил
подъем к «рамблеру», который оставил на обзорной пло-
щадке.
Паршивый лгун, притворялся, что не трахается с
Дебби! Как бы не так, небось уже улегся на нее. Надо
только позаботиться о том, чтобы они его не увидели.
Никто не станет упрекать его в том, что он следит за
Дебби, дабы улучить ее в предательстве. Но его не поймут,
узнав, что он следил и за ней и когда она была с Риком.
Он развернулся и поехал в Сан-Конрадо, ближайший
городок в десяти милях к северу. Да, вот сегодня он поехал
зря. Похоже, у него что-то не так с головой. Тем более,
что он решил вернуться после наступления темноты, чтобы
попытаться увидеть, что они делают в постели. Прямо-
таки болезнь. В предательстве он ее так и не уличил, зато
уже знал, как себя, каждую позу, каждый поворот головы.
Из-за нее он просто не находил себе места. Соглашался
даже взять то, что она давала Рику.
Да уж, она разожгла в нем пожар.
С закатом они вернулись в дом, закрыли окна,
разожгли печку в гостиной. Дебби поджарила бифштексы и
картошку, выложила на тарелку салат, подогрела в
духовке французский батон. Ели они в гостиной, усев-
шись, скрестив ноги, напротив друг друга.
Дебби становилось все более не по себе, она не реша-
лась встретиться с Риком взглядом. Наконец они все
124
съели, Рик потянулся к бутылке «коки», которую она дер-
жала в руке, отставил ее в сторону и мягким движением
завалил Дебби на ковер. После пляжа они так и не пере-
оделись: Дебби была в купальнике, Рик — в плавках. Он
начал целовать ее, его рука скользнула под лифчик, лас-
кая грудь.
Она вырвалась, по ее щекам покатились слезы.
— Из... извини, Рики. Я просто... я... пожалуйста, не
торопи меня...
— Не торопи? Какого черта...— он сел, тяжело дыша,
глаза его зло сверкнули. Затем он глубоко вдохнул, кив-
нул. Встал.— Все нормально, Деб. Я сейчас.
На кухне он достал из холодильника апельсиновый сок,
налил в два стакана, добавил водки из бутылки, которую
его отец держал в шкафчике под раковиной. Руки его дро-
жали. Черт бы ее подрал! Потом он напомнил -себе, что
спешить действительно нет нужды. Она же еще целка. Для
нее это событие. Если слишком на нее нажимать, можно
ничего не добиться. Целок у него еще не было, а так хоте-
лось трахнуть хотя бы одну. Как те короли древности, что
имели право первой ночи и вовсю пользовались им. Спали
только с целками.
В гостиной он весело воскликнул:
— Этот напиток не зря называют «отверткой»*.
Апельсиновый сок и водка. Водки ты даже не почув-
ствуешь, зато сможешь расслабиться.
— Извини,— пробормотала Дебби.— Я пыталась, дей-
ствительно пыталась, но...
— Ничего страшного, крошка,— он широко улыб-
нулся.— Расслабься...
И после трех «отверток», согревших ей желудок, вскру-
живших голову, ей это удалось. Контроль перешел от рас-
судка к телу, ощущениям губ, пальцев, языка. Она поцело-
вала Рика в шею, едва он расстегнул ее лифчик, и при-
никла к его мускулистому, загорелому телу, когда он
начал целовать ее груди.
Потом они перебрались в спальню,‘и ее охватила
♦ От анг. screwdriver.
125
страсть, родившаяся задолго до появления человека. Она
развела ноги, а когда член Рика вошел в нее, вскрикнула
один раз, застонала, а затем вновь и вновь шептала его
имя, словно заклинание, призванное провести ее через
боль к блаженству, которое обещали все учебники по сек-
суальному воспитанию.
Она приникала к нему, признавалась в любви, а Рик,
лежа на ней, раздуваясь от гордости, долбил и долбил ее,
не обращая внимания на ее попискивания. Он чувствовал
себя на вершине блаженства: еще бы, ему отдалась дев-
ственница.
Когда все кончилось, Дебби поплакала, уткнувшись
носом в его шею, каким-то шестым чувством понимая, что
несколько минут спустя та же страсть вновь охватит ее.
Рик лежал, очень довольный собой. Старушка Деб, думал
он, на первый раз ей досталась боль, а не наслаждение, но
чувствовалось, что ей понравилось. Да уж, с ней совсем не
так, как с Мэри, для которой в сексе не было тайн.
Скорее она напоминала Паулу Холстид. Черт бы ее
подрал! Жаль, что рядом с ним не она, а Дебби. Он бы
показал ей кой-чего, чтобы стереть из ее взгляда безмер-
ное презрение, взгляда, который он не сможет ни изменить,
ни забыть.
Мысли о Пауле возбудили Рика, и он повернулся к
Дебби в тот самйй мрмент, когда за окном вновь зашебур-
шился бурундучок, которому она оставляла орешки. Дебби
тоже услышала это шебуршание, но никак не отреагиро-
вала. Кроме Рика, для нее ничего не существовало.
А Хулио спешил к шоссе, бормоча ругательства.
Ничего не видя перед собой от раздражения, желания,
ненависти.
Мерзкая сучка. О, она свое получит. Придет час, когда
он с ней разберется. Она свое получит и получит сполна.
Глава 22
В понедельник, в три минуты третьего, Дебби позво-
нила в дверь Курта. Ожидая его, она втянула и без того
плоский живот и выпятила грудь. Я женщина, не без само-
126
довольства подумала она. Рики сделал меня женщиной.
Й не мне, вооруженной женскими чарами, бояться профес-
сора Куртиса Холстида, даже если он и заговорил бы о
своей умершей жене.
Дверь открылась, Курт всмотрелся в нее.
— Мисс Марсден? Пожалуйста, заходите,— Курт
закрыл за ней дверь. Он-то представлял ее иной.— Хотите
чая... или кофе?
— Я... лучше чая.
А она нервничает, отметил Курт.
— Сейчас принесу, мисс Марсден. Или я могу назы-
вать вас Дебби? •
— Разумеется, сэр.
Она села на диван, плотно сжав колени, не отрывая
взгляда от спины Курта, вышедшего в отделанную темным
деревом столовую. С того вечера для первокурсников он
разительно изменился. В годах, не моложе ее отца, а дви-
жения легкие, как у Рика. На мгновение ей стало не по
себе: женские чары, на которые она полагалась, могли не
пробить броню такого, как он.
Курт вернулся с полным подносом. Точно так же он
угощал и Монти Уордена в то первое утро. Но девушка так
молода, так свежа. Однако он должен узнать у нее фами-
лии. Фамилии хищников.
— Вода закипит через минуту,— он опустил поднос на
стол и добавил тем же будничным голосом.— Когда вы
ушли из телефонной будки в ту ночь? В ночь, когда Паула
покончила с собой?
— Я... что вы хотите сказать... я... не понимаю...
— Вас опознал разносчик газет, Дебби. Вы должны
помнить его.
Только тут Дебби осознала» что уже встала, и заста-
вила себя сесть. Увидела, что он смотрит на ее переплетен-
ные пальцы, быстро развела руки, положив их на подушки.
Разносчик газет! Естественно, она его помнила. Но как мог
узнать о нем профессор? И... и... она не должна призна-
ваться, что была в будке. Она пообещала Рики, что никому
не скажет насчет него и Паулы Холстид..,.
127
И тут она услышала свой голос. Доносящийся изда-
лека, словно принадлежащий другому человеку.
— Я... примерно в половине десятого. Я...
— Паула покончила с собой незадолго до моего воз-
вращения. Где-то без четверти двенадцать. Если б я при-
ехал сразу после окончания семинара, она, возможно,
осталась'бы в живых,— голос его звучал бесстрастно. За-
свистел чайник, и Курт встал. Направился к дверям в сто-
ловую, внезапно обернулся. Уорден показал ему, сколь
важно застать допрашиваемого врасплох.— Что вы делали
в телефонной будке?	t
Дебби попыталась отвести удар.
— А что... что обычно делают в телефонной будке?
— Обычно звонят. Вы же никому не звонили.
И он ушел, оставив ее одну. Дебби едва подавила жела-
ние броситься к двери. Она не должна ничего говорить. Не
должна, не должна, не должна! Помни, сказала она себе,
если бы жена профессора не приставала к Рики, ничего бы
и не произошло. Вина ее, а не Дебби или Рика.
Курт вернулся, разлил чай, добавил молока в свою
чашку, насыпал пару ложечек сахара. Дебби положила в
свою ломтик лимона. Возможно ли, возможно ли, что она
не имеет никакого отношения к случившемуся? Но ее
руки, держащие чашку, дрожали, и она не решалась встре-
титься с ним взглядом.
— Ну? Так что вы делали в этой будке?
Дебби расплескала чай, почувствовала, что теряет кон-
троль над собой, как бывало в средней школе, когда ее
начинала распекать строгая учительница. Курт пристально
наблюдал за ней.
—Я... Ри... приятель попросил меня... Пожалуйста, не
смотрите на меня так, словно я... это... во всем виновата
ваша жена. Если б она оставила... оставила его в покое...
— Неужели? — он отошел к камину, облокотился на
каминную доску.— Оставила в потере кого?
Дебби покачала головой, изо всех сил сдерживая гото-
вые брызнуть слезы. Она не должна говорить!
Курт, почувствовав, что уперся в стену, предпринял
обходной маневр»
128
— Вот мой носовой платок. Берите. Так что сделала
ему Паула?
— Хорошо! — вскричала она, укрывшись за носовым
платком.— Хорошо! Ваша драгоценная жена пристала к
нему в баре мотеля, завлекла в свой номер и... соблазнила
его! Ему еще нет двадцати, а ей... ей было...
— Тридцать шесть,— естественно, совсем старуха для
девятнадцатилетнего.— Название мотеля? В каком месяце?
В какой день?
— Я ничего не знаю,— Рики оставил ее совершенно
беззащитной. Таких, вопросов она не ожидала. Впрочем,
виновата она сама. Она же не сказала Рики о звонке
профессора Холстида. Она продолжала, уже сдержав
слезы: — Но это не все. Она продолжала названивать ему
домой, поджидала около Джей... около того места... где он
работает. Не оставляла его в покое. Она... она была нена-
сытной.
Она ожидала, что после этого слова он сломается, по-
трясенный неверностью жены. Но он все так же внима-
тельно слушал. Где же та боль, которую испытала бы она,
узнав, что Рики... Может, в старости эмоции притуп-
ляются. А может, она его не удивила.-
— Так вы оказались в телефонной будке по просьбе
приятеля?
Теперь, когда худшее осталось позади, Дебби загово-
рила куда свободнее..
— Ри... он собирался приехать к ней в ту пятницу и
потребовать, чтобы она отстала от него, но у него спус-
тило колесо и...
— И Паула в отчаяний покончила с собой?
Закончил фразу Курт. Если только девушка не талант-
ливейшая актриса, она действительно ничего не знает о
нападении на Паулу, подумал он. Ее дружок, назовем его
Икс, чертовски умно использовал ее любовь, во'вся-
ком случае то, что считается любовью у девятнадцатилет-
них, к нему, скормив ей историю, в которую той хотелось
поверить. Трагическую историю, которая только возвы-
сила его в ее глазах. Слишком вычурно для девятнадцати-
5 Время хищников
129
летнего? Пожалуй, что нет, если тренироваться детство
и отрочество на любящей матери да на одной или двух
сестрах.
— Вы были его дозорным, так, Дебби? Чтобы его не за-
стали у нее врасплох... и не скомпрометировали?
Она кивнула.
— Только он заботился о ее репутации, а не о своей.
Курт покивал, сдерживая охватившую его злость.
— Вот что удивляет меня, Дебби. Если он собирался
прийти сюда, потому что его попросила об этом Паула,
зачем ему понадобился часовой? Если б кто-то позвонил в
дверь, она могла бы просто не открывать ее.
— Я... не...— Дебби собралась с мыслями.— Может, он
боялся, что вы вернетесь домой...
— Вы слышали, что случилось с неким Гарольдом
Рокуэллом?
— Я... нет, сэр,— она действительно не понимала, о
чем речь.— Он — еще один ее... я хотела...
— Еще один любовник Паулы? — Курт криво усмех-
нулся. Да уж, этот Икс поработал на славу.— Нет. За
неделю до самоубийства моей жены Гарольда Рокуэлла
избили на одной из улиц Сан-Фелиса. Да так, что в
результате он ослеп. Сделали это четыре подростка,
Дебби. Которые ездят в темно-зеленом «шевроле»-фур-
гоне выпуска пятьдесят пятого или пятьдесят шестого
года.
Он пристально наблюдал за ней. Этот «шеви» что-то
для нее значил, тут сомнений быть не могло. Но она отбро-
сила назад голову, еще не сломленная.
— Я не понимаю, при чем тут... это.
— Паула была свидетельницей избиения. Единствен-
ной свидетельницей. Потому что ослепший Рокуэлл уже не
мог опознать нападавших. Неделей позже, тоже в пятницу,
когда Паула покончила с собой, в мой дом ворвались чет-
веро подростков. Вернее, четверо хищников. В восемь
вечера, когда вы сидели в телефонной будке, они припар-
ковали темно-зеленый «шеви»-фургон выпуска пятьдесят
шестого или пятьдесят пятого года к северу от поля для
130
гольфа и перешли его. Вы держали дверь будки открытой,
подавая сигнал, что путь свободен...
—- Нет! — воскликнула она, начиная понимать, куда он
клонит.
— Когда Паула открыла дверь, они ударили ее в
живот, затем затащили в библиотеку...— он показал на
коридорчик.— Вон туда. Там есть диван.
Дебби, закрыв глаза, отчаянно мотала головой, уже
понимая, что последует дальше. Курт знал,' что тут бы ему
остановиться, но не смог совладать с собой. Слишком
часто он представлял все это, чтобы молчать.
— А потом они изнасиловали ее один за другим.
Может, и по два раза, потому что женщина она была кра-
сивая. Но один из них постоянно находился на крыльце,
наблюдая за телефонной будкой.
— Прекратите,— она зарыдала.— Пожалуйста, пре-
кратите...
—• Через час, через два после их ухода, точного вре-
мени нам не узнать, Паула поднялась наверх и перерезала
себе вены,— он надвинулся на Дебби, бросил ей в лицо
грубую фразу Монти Уордена.— Как по-вашему, почему
она это сделала, Дебби? Не из-за того ли, что ей понрави-
лось?
Он навис над ней, тяжело дыша, взмокнув от пота.
Дебби сидела, обхватив себя руками. Подняла голову.
Лицо ее перекосилось от ужаса.
— Если вы думаете, что я... что я помогала кому-то в...
Курт отступил на шаг, покачал головой.
— Нет, Дебби, я так не думаю. Я полагаю, что вас,
ничего не подозревающую, ловко использовали.
Но он слишком надавил на нее. Загнал в угол, откуда
ей приходилось вырываться любой ценой.
— Я...— губы ее так пересохли, что ей пришлось
замолчать и облизать их, но она упрямо вскинула подборо-
док и смотрела ему прямо в глаза.— Неужели вы рассчи-
тываете, что я поверю, будто Ри... будто мой... что он
может такое сделать? Я... его знаю. Я...
Курт понимал, что отбивается она автоматически, что
131
ее разум просто отказывается воспринять эту чудовищную
правду, но все-таки в его душу закралось сомнение. А если
он ошибся? Если все это лишь цепь ужасных совпадений?
Вдруг у Паулы действительно был роман с девятнадцати-
летним дружком Дебби?
Он вздохнул.
— Дебби, все произошло, как я вам и сказал. Если вы
уверены, что ваш приятель ни при чем, скажите мне, кто
он. Позвольте мне переговорить с ним, чтобы я убедился в
вашей правоте,— еще произнося эти слова, он знал, что
проку не будет.
Дебби встала, едва вновь не плюхнувшись на диван:
ноги отказывались ей служить.
— Я хочу уйти отсюда.
— Я отвезу вас в университет.
— Мне ^Гучше пройтись.
Она уже двинулась к двери, когда Курт внезапно схва-
тил с каминной доски конверт с предсмертной запиской
Паулы. Слова давно уже намертво впечатались в его
память. У двери он сунул конверт в руки Дебби. Она под-
няла на него глаза, не понимая, что все это значит.
— Прочтите. Это ее предсмертная записка, Паулы.
Если у вас возникнут вопросы, позвоните мне. Назовите
его фамилию. Больше мне ничего не нужно. И скажите
вашему приятелю, что насчет полиции он может не беспо-
коиться. Закон ничего ему не сделает, имеет он отношение
к упомянутым мною событиям или нет.
Дебби, как в тумане, вышла на крыльцо, спустилась по
ступеням, зашагала по подъездной дорожке, сжимая в руке
конверт. И уже на Линда Виста достала из конверта
записку Паулы и прочитала ее. Замерла потрясенная.
«...я делаю это из-за непереносимого для меня лично...»
Настроение Дебби начало меняться. Ну конечно. Ста-
рая женщина не могла жить без Рики. «Непереносимое для
меня лично». Да, стыд заставил ее покончить с собой. Она
вновь перечитала записку. Старые женщины, ищущие все
более и бйлее молодых любовников, от стыда кончают
жизнь самоубийством.
Что до остального, насчет Гарольда Рокуэлла, она не
132
сомневалась, что все произошло, как и говорил профессор,
но Рик или его друзья никоим боком к этому не причастны.
Впрочем, она бы не удивилась, услышав такое про Хулио.
Когда он на нее смотрел, его глаза бесстыдно раздевали ее.
От этих взглядов ей становилось нехорошо. Как она могла
даже на мгновение усомниться в Рики после проведенного
вместе уик-энда! Она ничего не скажет ему насчет сего-
дняшнего разговора. Иначе все будет выглядеть так,
словно она ему не верит. Их любовь слишком хрупка и
прекрасна, чтобы подвергать ее таким испытаниям.
* ♦ *
Курт стоял на крыльце, провожая взглядом уходящую
по подъездной дорожке девушку. Скоро она затерялась за
деревьями и кустами, но он все еще смотрел ей вслед. Зна-
чит, расследование продолжается. Придется поговорить с
дежурной по общежитию, с родителями Дебби, хотя те
могут и не знать ее дружка. Взрослые уделяют все меньше
внимания детям как своим, так и чужим. Тогда он обра-
тится к подругам. В крайнем случае, привлечет Эндрю
Мэтьюза.
Мимо поворота на подъездную дорожку проехал зеле-
ный • «рамблер» по направлению к университету. За
листвой Курт не смог разглядеть водителя. Да и не особо
стремился.
Все он сделал не так. Слишком сильно надавил на нее,
слишком много и сразу ей рассказал. Не оставил ей дру-
гого выхода, кроме как убеждать себя, что все это говЬ-
рится не про ее дружка. Его также тревожила ее уверен-
ность в невиновности своего приятеля. Может, он поторо-
пился, ему не следовало спешить с этим разговором. Впро-
чем, он не сказал Дебби о телефонном звонке Барбаре
Андерсон. И при следующей встрече этот аргумент помо-
жет ему добиться содействия Дебби.
РИК
Вторник, 26 августа — пятница, 28 августа
Глава 23
Рик глубоко затянулся, красный кончик сигареты осве-
тил его лицо. Он и Хулио в плавках сидели у бассейна,
хотя купаться никто не собирался. Зато они могли погово-
рить без помех, поскольку услышать их могли только на
кухне, а Рик предусмотрительно закрыл окна.
— Только не Дебби,— упрямо твердил он.— Я ее знаю.
— Да, парень, Дебби,— не отступался Хулио.— Я сле-
дил за ней, а потом ждал, пока она не выйдет.
— Какого черта ты за ней следил?
В темноте лицо Хулио превратилось в бледное пятно.
— Помнишь Четвертое июля? Она что-то сказала на-
счет тебя и зрелых женщин? Я понял, что ей все известно о
Пауле Холстид, и стал следить за ней, чтобы вовремя пре-
дупредить всех, что она становится опасной,— тут он уло-
вил невысказанный вопрос Рика. Хрипло рассмеялся.— Да,
и в прошлый уик-энд тоже. Проехался за вами до кот-
теджа. Не думай, что Хулио глуп и готов поверить в твои
россказни, будто ты с ней не трахаешься. И поверят ли
тебе остальные, когда ты скажешь, что она не представ-
ляет собой угрозы?
Лес защищал дворик от вечернего ветерка, но Рику
показалось, что вечер выдался холодным. По его телу
пробежала дрожь. Он рассказал Дебби, что Паула Хол-
стид влюбилась в него, а теперь Дебби побывала в
доме Холстидов. Неужели она повторила его байку про-
фессору? Впервые он почувствовал, что под ногами начи-
нает гореть земля. Дебби. Холстид. Толстяк с Чемпом.
Хулио;
Если... Он посмотрел на Хулио, светлый силуэт на фоне
сгустившейся темноты.
Если Хулио не выдумал все это, чтобы добраться до
Дебби. А по какому, собственно, праву он следил за Дебби,
134
зная, что она гуляет с ним? Или Хулио решил, что Рик
более не главный? Это проблема Рика, значит, и решать ее
должен Рик Дин. Пора поставить Хулио на место, пока-
зать, кто здесь хозяин.
— Так что ты на это скажешь? — гнул свое Хулио.—
Не думаешь ли ты, что остальные согласятся со мной в
том...
— Я думаю, что из тебя так и прет дерьмо,— осадил
его Рик.
У Хулио аж отвалилась челюсть. Вот так всегда: Рик
разом меняется, берет командование на себя. А Рик про-
должил атаку.
— Я попросил Дебби поговорить с Холстидом, прики-
нуться, что она берет интервью для очередного номера
студенческой газеты насчет смерти его жены,— не без удо-
вольствия он отметил, как сжался Хулио.— Ты же знаешь,
какие у нас с Дебби отношения. Что я ей скажу, то она и
сделает, не задавая лишних вопросов. Сделает все, о чем
ни попроси. Раз уж ты так перепугался...
— Я не перепугался,— просипел Хулио.
— Повторяю, раз уж ты так перепугался, я спрошу ее,
что ей удалось выяснить. Только ради тебя, чтобы по
ночам ты спокойно спал. Завтра у меня с ней свидание в
Сан-Леандро. Тогда я ее и спрошу.
Проводив Хулио, Рик вернулся к бассейну и вновь
плюхнулся в парусиновое кресло. Закурил. Конечно,
можно сказать Хулио, что он держит все под контролем, но
сам-то он знал, что не посылал Дебби к Холстиду. Просто
Хулио понятия не имел, как вести себя с телками. Всегда
пер напролом. А телки требуют особого отношения, в них
надо взращивать чувство вины, чтобы они постоянно чув-
ствовали, что в чем-то провинились перед тобой.
Он затянулся, наблюдая, как раскаляется кончик сига-
реты. Завтра среда, двадцать седьмое августа. Да уж, он-
просто обязан выяснить, что к чему, пока дело не зашло
слишком далеко. Главная опасность — этот Рокуэлл.
Ладно, оттрахал он жену Холстида, так она сама этого
хотела. Теперь-то она мертва, и они уже ничего не дока-
жут. А вот Рокуэлл жив. Господи, да отец сойдет с ума,
135
если его, Рика, арестуют за это. Он прекрасно помнил, как
возил этого педика мордой по гравию.
Калибан впрыгнул на диван рядом с Риком, прищурив-
шись, уставился на него. Рыжий, с белой грудкой и розо-
вым носиком, весом под тринадцать фунтов. Рик погладил
его по спине, потом, поскольку Дебби ещё не вернулась с
кухни, рассказывая матери о фильме, толкнул в бок,
пытаясь скинуть с дивана. Кот мягко, как боксер, ушел от
удара, недовольно мяукнул и спрыгнул сам. Собаки нрави-
лись Рику больше. Они' всегда виляли хвостами. А кошки
очень уж себе на уме. Мурлыкают, лишь когда им этого
хочется.
Вернулась Дебби, очень сексуальная в короткой
юбчонке, чуть ли не до трусиков, и обтягивающей фут-
болке. Да, надо было повторить поездку в коттедж, да
побыстрее.
— Мама пошла спать,— объявила Дебби.
Рик хмыкнул.
— Дорогая моя, она и не подумает лечь. Будет сидеть и
выдумывать причины, по которым могла бы заглянуть в
комнату, где мы сидим.
Дебби села рядом с ним, вплотную, но он ограничился
тем, что взял ее за руку. Пора прояснять ситуацию. Он
откашлялся.
— Послушай, Деб, в понедельник -Хулио случайно про-
езжал по Линда Виста-роуд и... э... вроде бы видел, как ты
заходила в дом профессора Холстида.
Дебби вырвала руку.
— Случайно, значит, проезжал? В зеленом «рамблере»,
который он постоянно-берет у Толстяка? Рик, у меня от
него мурашки по коже бегут, честное слово. Я постоянно
наталкиваюсь на него в кампусе. Когда он смотрит на
меня, мне кажется, что я голая,— она покачала голо-
вой.— Кто мне нравится, так это Чемп.
Рик вспомнил, что говорил Чемп мамаше того малень-
кого засранца. Если б Дебби только знала!
— Так ты виделась с Холстидом?
136
— Он позвонил мне в пятницу, и я была у него в поне-
дельник,— она встретилась с ним взглядом.— Ты слышал о
человеке, которого зовут Гарольд Рокуэлл?
Рику показалось, что ему с размаху врезали в солнеч-
ное сплетение, но невероятным усилием воли он не выдал
себя ни выражением лица, ни голосом.
— Рокуэлл? Не тот ли это старикан, что рисует кар-
тины?
— Это Норман Рокуэлл, глупыш.— Рик уловил в ее
голосе облегчение. Что же такого наговорил ей этот Хол-
стид? Но откуда все это известно Холстиду? А Дебби про-
должала: — Прошлой весной поздно вечером этого Ро-
куэлла жестоко избили в Лос-Фелисе, и миссис Холстид
была единственной свидетельницей...
Черт побери, на что она намекает? Что он ей наплел?
— Уж не полагаешь ли ты, Дебби, что я имею...
— Нет, конечно,— страхи Дебби уже полностью уле-
тучились,— но хулиганы, избившие Рокуэлла, приехали в
таком же «шеви»-фургоне, что у Толстяка, и я подумала...
может, тебя с ними не было... это случилось за неделю до
самоубийства Паулы Холстид... А потом профессор Хол-
стид сказал, что такой же «шеви» видели в тот вечер у
поля для гольфа и его жену... избили и изнасиловали до
того, как она покончила с собой. И...
— Перестань, Деб. Вспомни, в тот вечер я был у
Хулио. А неделей раньше мы все ездили в кино,— у него
сосало под ложечкой, но голос оставался бесстрастным.—
У этого профессора не все в порядке с головой. Что еще он
тебе наговорил?
С каждым ее словом ему все более становилось не по
себе. Господи, ну до чего все ужасно. Куда хуже, чем он
мог предположить. Они все лето били баклуши, а этот гов-
нюк выслеживал их. Но кто же мог подумать... Паршивый
учителишка... А теперь у него в руках вся информация:
«шеви»-фургон, мальчишка на велосипеде, даже использо-
вание лампы в телефонной будке как сигнал тревоги.
— ...Так что мне пришлось рассказать ему о тебе и его
жене, Рики, хотя я и обещала, что...
137
Даже это он узнал. Ну и умен этот Холстид! Рик от-
кашлялся.
— Э... и что он теперь намерен предпринять?
— Он хотел узнать твою фамилию, встретиться с
тобой. Он сказал...— она задумалась, пытаясь припомнить
его слова, которые в тот момент едва могла воспри-
нять.— Он сказал, что тебе нечего бояться, даже если ты
один из них, потому что полиция ничего не сможет дока-
зать...
Ну и хитрец! Он, Рик, на его месте сказал бы то же
самое. Рик встал, прошелся по комнате. Из телок главное
выбить слезу, вызвать сочувствие.
— Это плохо, Дебби! Я хочу сказать, просто ужасно!
Мы же подростки, за исключением Чемпа, а у него едва
хватает мозгов для того, чтобы работать садовником. Не-
ужели ты думаешь, что нам кто-нибудь поверит, если этот
Холстид заявит в полицию, что именно мы напали на его
жену и все такое?
— Но, Рики... ты же ничего такого не делал! — воскли-
кнула Дебби.
— И что? Я про другое, Дебби. Теперь он знает, что
его жена пристала ко мне в мотеле и переспала со мной.
Как, по-твоему, что он сделает, если узнает, кто я? Откуда
тебе известно, что он говорил правду? Насчет изнасилова-
ния и всего такого? Об этом писали в газетах?
— Нет,— лицо Дебби перекосило, и она заплакала,
сокрушенная тем, что натворила.— О, Рики, дорогой, мне
так жаль! Я не хотела... я не думала...
Все прошло как по писаному. Он заткнул ей рот.
Теперь она не пойдет к Холстиду, пока он не даст команду.
Тут требовалась серьезная подготовка. Этого Холстида
голыми руками не возьмешь.
Рик быстренько ретировался, оставив Дебби мучиться
угрызениями совести. Господи, подумал ои, въехав на мост
к Лос-Фелису, все рушилось, и обломки падали на него.
На него и ни на кого более. Он ослепил этого паршивого
педика, он нашел Паулу Холстид, он предложил изнасило-
вать ее, чтобы заставить молчать. Опасность грозила
138
только ему, хотя этот трусишка Хулио и дрожал, как лист
на ветру.
Чего он напустился на Дебби? Кого надо остерегаться,
так это Холстида. Они-то полагали, что им ничего не
грозит, а этот Холстид все лето по крупице собирал
информацию, пока не вышел на Дебби. А раз Холстид вы-
шел на нее, значит, тем же путем может пройти и поли-
ция. Холстид. Спрашивал его фамилию, хотел с ним встре-
титься.
Встретиться? Рик заплатил за проезд по мосту, поехал
дальше, глубоко, задумавшись. Что ж, если этот мерзавец
хочет его видеть, может, следует пойти ему навстречу. На
условиях, которые выставит он, Рик. И в месте, которое
выберет тоже он.
Коттедж на берегу океана. Идеальное место. Вокруг ни
души. Никто не помешает.
А ведь неплохая идея. Странно, всего несколько меся-
цев тому назад он бы пришел в ужас от таких мыслей.
И виной тому Холстид. Они же не убивали его жену. Все-
го-то дали ей то, чего она, судя по всему, и хотела. Он мог
бы и угомониться. Так нет же. Начал копать. Что ж, при-
дется с ним разобраться.
Миновав мост, он повернул к Лос-Фелису. Даже в пол-
ночь машины шли плотным потоком.
И оставалась Дебби.
Она будет сидеть тихо, пока Холстид... не исчезнет.
А потом. Черт, только с ее помощью они могут заманить
Холстида в коттедж одного. Если же с ним что-то слу-
чится, ей хватит ума сложить два и два. Она пойдет в
полицию. Пойдет, если только...
Если только он не воспользуется идеей Хулио.
Хулио, несомненно, прав. Это средство сработает. Как
сработало раньше. Но... Дебби? Черт, выбирать-то не при-
ходится. Или его друзья попользуются Дебби, или ему пря-
мой путь в тюрьму, да еще его родители и все остальные
узнают насчет Рокуэлла и Паулы...
И потом, она уже не целка. Да и была ли она девушкой
до прошлого уик-энда в коттедже? Как-то очень быстро
уступила, после того как пропустила пару стаканчиков.
139
Черт, женщины любят вначале поломаться. И прошлым
летом на озере Сирс она столько ему позволила.
Он повернул на свою улицу, затормозил у закрывшейся
весной автозаправки. Его охватила грусть. Как в военном
фильме, какие ему очень нравились. Командирам всегда
приходилось идти на жертвы. А он, в конце концов, ли-
дер. И его парни знали, что он вызволит их из этой пере-
дряги.
Дома, несмотря на поздний час, он набрал номер
Хулио.
Глава 24
Часы Курта показывали 7.39, когда он нажал на кнопку
звонка квартиры Барбары Андерсон. Поначалу он не
думал о встрече. Просто позвонил, чтобы сообщить, как
идет розыск хищников. В конце концов она просила дер-
жать ее в курсе событий. Но Барбара пожелала услышать
все лично от него, а не по телефону, так что они договори-
лись пойти в какой-нибудь бар.
Дверь открылась, Барбара застенчиво улыбнулась ему.
Ее нежное лицо, спокойный взгляд зеленых глаз вызвали у
Курта прилив желания. Тут же он почувствовал укол
совести: вроде бы предавал память Паулы. Но чувства
взяли верх.
— Вы очаровательны, Барбара.
Она насмешливо поклонилась, отступила в сторону,
приглашая его войти. Ее короткое синее платье подчерки-
вало стройность ног..
— Спасибо за добрые слова, сэр. Я четыре часа при-
водила себя в порядок. JKaK насчет того, чтобы выпить на
дорожку? У меня есть шотландское.
— Не откажусь,— улыбнулся и Курт.
Спиртное, решил он, поможет снять* напряжение.
Они стояли на узком балконе, глядя на залитый светом
плавательный бассейн, ярко освещенный, синий-синий и
очень одинокий.
В стакане Курта звякнули кубики льда.
— А что будет с Джимми в наше отсутствие?
140
— Он привык к одиночеству. Мне часто приходится
•дежурить в ночную смену. Мы- переносим телевизор в его
комнату, и он смотрит его до половины девятого, как сей-
час. Потом выключает свет. У него есть телефон управ-
ляющего домами, полиции, пожарной команды. Кроме
того, я позвоню ему из того заведения, в котором мы оста-
немся,— она скорчила гримаску.— Этого достаточно?
— Извините, что спросил,— Курт вскинул руки.
Да, подумал он, пикируемся, словно подростки на пер-
вом свидании.
Они не спеша ехали по Эль-Камино, пока не выбрали
коктейль-холл с большими кабинками. Официантка в
ажурных чулках приняла заказ. Ходила она медленно,
словно у нее болели ноги.
Барбара позвонила Джимми, а вернувшись в кабинку,
закурила. Посмотрела на Курта сквозь поднимающийся к
потолку дым.
— Скверная привычка, но никак не могу от нее отде-
латься. А теперь рассказывайте, что вам удалось выяснить.
— К сожалению, хищников я пока не нашел,— Курт
печально вздохнул,— но я думаю, что цель близка. Пом-
ните, Джимми сказал мне, что фамилия той девушке Мар-
сден и ее родители жили в большом особняке с каменным
фасадом на Гленн-уэй? Оказалось, что улица эта всего в
четыре квартала и лишь два дома соответствовали описа-
нию Джимми.
В одном он нашел бездетную пару по фамилии Мойс,
которые жили на Гленн-уэй уже восемь лет. Оставался
второй дом, занятый семьей Такеров. Они въехали с год
тому назад и не знали, кто жил в этом доме до них.
— Значит, вы опять уперлись в стену,— опечалилась
Барбара.— Вы-то искали Марсденов...
Глядя на нее через столик, Курт почувствовал все
нарастающее волнение. Какая же она красивая. Ему хотег
лось наклониться вперед, взять ее за руку, но он не
решился.
— Просто удивительно, как много соседи знают друг о
Друге,— продолжил он.— Я заглянул к тем, кто жил рядом
с Такерами.
141
Марсденов хорошо помнили. На этой улице они про-
жили много лет, пока в прошлом году не перебрались в
Сан-Леандро. Их дочери, Деборе, было девятнадцать лет.
Курт позвонил в Справочное бюро Сан-Леандро, получил
новый адрес Марсденов и поехал на другую сторону
Залива поговорить с родителями девушки.
— Вы сказали им, почему хотите с ней встретить-
ся? — спросила Барбара.
— Нет. Ее родители — милые люди, и я не хотел им
ничего говорить... не убедившись, что мне нужна именно
онЭк А то что я услышал от них, еще больше убедило меня,
что она никак не могла помогать банде насильников.
Дебби, сказали они, отличница, а сейчас сдает экзамены за
летний семестр в университете Лос-Фелиса, где, как вы
знаете, преподает некий профессор Куртис Холстид...
— О, Курт! — воскликнула Барбара.— Буквально у
вас под носом! Если б вы только знали. Потратить столько
времени на поиски...
— Пока я не поговорил с Джимми, я понятия не имел,
что в этом деле замешана девушка.
— Она замешана?
Курт пожал плечами, дал знак официантке повторить
заказ.
— Вот тут полной ясности нет.
Он рассказал о том, как просмотрел списки студентов,
узнал ее группу, корпус общежития, в котором она жила,
перечень дисциплин, которые она изучала, позвонил в
общежитие, оставив свой номер телефона, договорился о
встрече в понедельник, потому что на уик-энд она уез-
жала.
Барбара отпила из бокала.
— Если вам надоест преподавать, Курт, полагаю, вы
могли бы стать частным детективом.
— Вполне возможно, что мне пора менять специаль-
ность. За это лето я узнал о людях и человеческой натуре
больше, чем за двадцать лет работы в университете.
Но...— он покачал головой,— хищников я все еще не
нашел.
142
— В понедельник Дебби не пришла?
— Да пет, пришла,— он подробно описал встречу с
девушкой, закончившуюся тем, что он сунул ей предсмерт-
ную записку Паулы.— Я надеялся, что эта записка откроет
ей глаза. Видите ли, Барбара, я ей поверил. Она ничего не
знала о происшедшем в ту ночь и думала, что помогает
молодому человеку, я назвал его Икс, который внушил ей,
что у него роман с Паулой.
— Это правда? У него был роман с Паулой?
Курт почувствовал, что краснеет.
Барбара накрыла его руку своей.
— Извините, Курт. Не следовало мне задавать этот
вопрос.
— Честпо говоря, меня это не волнует,— к своему
удивлению, Курт понял, что говорит чистую правду.
Паулы нет, так чего вспоминать их взаимоотношения. Он
продолжил, более чем довольный сделанным открытием: —
Паула вполне могла завести любовника. В конце концов
каждый из нас жил своей жизнью. Я в это не верю, но...
Дебби абсолютно не сомневалась в том, что ее дружок не-
способен на насилие.
— Но она не назвала вам его фамилии. Знаете, Курт,
дети, даже уже вступающие в мир взрослых, могут иск-
ренне заблуждаться, особенно если они влюблены. Если...
если вам так важно их найти... дайте Дебби номер моего
телефона. Попросите ее позвонить мне, я расскажу, что
услышала от них.
Та же мысль пришла в голову и Курту: использовать
Джимми и Барбару для получения информации от Дебби.
Но тут же он понял, что он не может пойти на такое. Бар-
бара очень хотела ему помочь, но он не мог ставить ее или
Джимми под удар. Вдруг хищники доберутся до них
раньше, чем он их найдет.
— Это невозможно, Барбара,— он покачал головой.
— Но, Курт, моего номера нет в телефонном справоч-
нике. Даже если они узнают номер от нее, адреса им не
заполучить. Если я могу хоть чем-то...
— Нет, Барбара,— он посмотрел на часы.— Почти
десять. Нам пора.
143
Его взгляд ясно говорил, что спорить не о чем.
— Хорошо, Курт,— кивнула Барбара.
Они поехали на север, к Эрройо Тауэрс. На стоян-
ке Курт заглушил двигатель. Барбара повернулась к
нему.
— И что вы теперь намерены' предпринять, Курт?
— Полагаю, вновь начну задавать вопросы. Ее роди-
телям, учителям, дежурным по общежитию, подругам.
Выясню, кто ее дружок... или дружки. Потом начну разби-
раться с ними.
— В полицию обращаться не будете?
Курт криво усмехнулся.
— Чтобы они похлопали меня по плечу, похвалили и
отправили домой, чтобы затем не ударить пальцем о
палец? Обойдусь без полиции.
— А если занятия начнутся до того, как вы найдете
ваших... хищников, Курт?
— Тогда они начнутся без меня. Я должен довести это
дело до конца, Барбара.
В ее глазах отразилась тревога.
— А вы не задумывались, что произойдет, когда вы их
найдете, Курт? Вы же университетский профессор, а не...
профессионал рукопашного боя. Они очень жестокие, эти
подростки, возможно, у них не все в порядке с головой.
Они...
— Я не всегда был учителем,— и он повернулся к Бар-
баре.— Видите ли, Барбара, вокруг полно людей, которым
нравится калечить жизни себе подобным. Старые традиции
рушатся, новые не успевают занять их место. И из брешей
выползают хищники. Общество в большинстве своем пола-
гает, что заниматься хищниками должна полиция, что
они — неизбежное зло происходящих в обществе перемен.
Но эти хищники ударили по мне. Моей жене, моему дому.
Может, я слабее других людей, может, испугался больше
остальных... Испугался того, что те, кто это сделал, могут
остаться безнаказанными. Не знаю... Но я твердо уверен,
что должен найти эту банду. Найти и раздавить, чтобы
более они никому не причинили вреда.
По телу Барбары пробежала дрожь.
144
— Тогда... я все поняла. Решение принято, пути назад
нет. Но... будьте осторожны, Курт. Не... совершайте по-
ступков, последствий которых вы не можете предвидеть.
Не изменяйтесь... сами.
Она пришла в его объятия, ее жаркие губы надолго
прижались к его Потом выскочила из машины, наклони-
лась к окошку.
— Если вам понадобится помощь, Курт, я... тоже
боюсь больше остальных...
Глава 25
Рик свернул на автозаправку, которую выбрал заранее.
Его привлекала широкая, залитая асфальтом площадка, у
дальнего конца которой стояли четыре телефонные будки.
Тут их никто не мог подслушать. Когда он остановил
«триумф», Дебби повернулась к нему, не заметив, что ее
коротенькая бежевая юбка поднялась, открывая чуть ли не
все бедро.
— Рики, я все-таки не понимаю, к чему такая таин-
ственность.
— Я тебе говорил, Деб. Если он подумает, что коттедж
снят несколькими девушками на неделю, он не станет
выяснять, кто хозяин.
— Но если я просто скажу ему, что ты хочешь с ним
поговорить, он..
— Он приведет с собой половину управления шерифа.
И, как по-твоему, кому они поверят: мне или университет-
скому профессору? Надо все сделать так, чтобы у меня
оставалась возможность уйти; если он мне не поверит.
Он вылез из машины, обошел ее, открыл дверцу со сто-
роны Дебби. Она вошла в крайнюю из будок, закрыла за
собой дверь. Рик встал спиной к ней. Если профессор дома,
подумал он, они переходят к реализации намеченного
плана. Завтра все и решится.
Как хорошо, что он не смотрит на меня, пронеслось в
голове у Дебби. Иначе она нервничала бы еще больше.
Она заставила себя бросить в щель десятицентовик, на-
брала номер, в душе надеясь, что не застанет профессора^
145.
Слишком уж быстро все завертелось. Своей глупостью она
навлекла на Рика беду. И теперь должна загладить вину,
□озаботившись о его безопасности.
Трубку сняли на четвертом звонке.
— Профессор Холстид? Это...
— Я рад, что вы позвонили, Дебби,— приятный, добро-
душный голос.— Вы хотите мне что-то сказать?
— Я... да, сэр. Я... это... хотела бы с вами встретиться.
У вас есть карандаш и бумага? — (Курт ответил, что
да.) — Хорошо, вы знаете, где находится Сан-Конрадо?
— Маленький городок к югу от бухты Полумесяца, не
так ли?
— Да, сэр,— оказалось, что все не так уж и сложно.
Ведь она помогает профессору Холстиду в его розысках.
Он поймет, что напрасно подозревал Рики и его друзей, и
переключится на настоящих преступников.— В десяти
милях к югу от Сан-Конрадо, по Береговой автостраде,
есть съезд направо. Усыпанная гравием дорога уходит в
овраг. Она перегорожена высокими деревянными воро-
тами, запертыми замком. В четверти мили от ворот по этой
дороге находится...
— Ворота будут закрыты или открыты?
Она закрыла глаза, представляя себе ворота.
— Закрыты. Полагаю, вам придется оставить машину
перед воротами и дальше пойти пешком. Мы можем встре-
титься там завтра в восемь вечера?
— Да, конечно. Но почему завтра? Почему там?
Почему вечером?
Ответы на все эти вопросы она отрепетировала с
Риком.
— Потому что я не хочу, чтобы мои родители знали,
что я все еще встречаюсь с..-, моим приятелем. Он им не
нравится. Мы с подружками арендовали этот коттедж до
начала занятий. Едем туда завтра, вечером остальные
собираются пойти в. кино в Санта-Крус. Я скажу, что у
меня разболелась голова, так что в восемь часов буду
одна.
— Понятно. А ваш приятель придет?
— Не знаю. Я постараюсь уговорить его..-.— она чуть не
146
хихикнула: Рик предвидел и этот вопрос.— Он хочет прийти,
но боится, что вы ему не поверите, что бы он ни сказал, пос-
тараетесь вызнать его фамилию и натравить на него полицию
из-за того... что он не отказал вашей жене. Он говорит...
О! — внезапно воскликнула она, как и учил ее
Рик.— Пришла мама. Завтра в восемь вечера. До встречи.
Она повесила трубку, распахнула дверь будки. Ее зеле-
ная безрукавка прилипла к спине. Но она гордилась тем,
что справилась. Хотя и терпеть не могла лгать.
— Все в порядке, дорогой! Завтра в восемь вечера он
приедет туда.
— Отлично, Деб! — Итак, реализация плана началась.
Следующий этап — не подпускать Деб к телефону, исклю-
чить контакт с кем бы то ни было, даже с родителями.
Благо, Рик знал, что для этого нужно.
— Раз нам придется ждать до завтрашнего вечера, что
ты собираешься делать сегодня?
Она лучезарно улыбнулась.
— Надеюсь, ты меня куда-нибудь пригласишь.
— Давай пробудем вместе весь день, Деб. И ночь. По-
едем в коттедж прямо сейчас... только мы... как в прошлый
уик-энд. Купальники у нас в багажнике, так что...
— О Рики, а можно? — ее глаза лучились счастьем.—
Я... я позвоню родителям и скажу, что поеду к Синтии на
автобусе и...
— И вернешься завтра во второй половине дня. Хотя,
подожди, скажи им, что пробудешь у Синтии весь уик-
энд.— Рик знал, что завтра вечером Дебби в коттедже не
будет, но она не имела об этом ни малейшего понятия.
Утром он найдет предлог привезти ее в Лос-Фелис. Рик
напомнил себе, что надо проверить, лежит ли пистолет
отца и патроны в нажнем ящике бюро.— Сегодня мы пове-
селимся от души, дорогая...
Садясь за руль, Рик почувствовал угрызения совести.
Сегодня радость и веселье, а завтра... Но иного выхода
просто, не было. Он посмотрел на Дебби, счастливую, на-
слаждающуюся жизнью. Жертва... лидер обречен прино-
сить жертвы. Как только они отделаются от Холстида,
вопрос станет ребром: они или она...
147
А.уж с Холстидом они разберутся без труда. Хитрый-то
он хитрый, но всего лишь университетский профессор, да и
староват. Дебби говорила, что ему за сорок. На него плю-
нешь, он и рассыплется.
Глава 26
Положив трубку, Курт еще добрых тридцать секунд
стоял у телефона. Глупость какая-то. Коттедж у океана, в
тридцати милях от города... Вроде бы она хотела защитить
своего дружка на случай, если Курт постарается навести
на него полицию... Странно...
На крупномасштабной карте округа Курт нашел Сан-
Конрадо. В десяти милях от городка, в том месте, о кото-
ром она говорила, в берег вдавалась маленькая бухта.
Берега, должно быть, обрывистые...
Тихое, уединенное место. Очень похожее на западню.
А потому... А потому Курту лучше поехать туда
сегодня, прямо сейчас, осмотреть местность, а потом уж
делать выводы.
Впрочем, кое-что он мог сказать и теперь.
Первое: Дебби не пыталась заманить его в ловушку,
голос ее звучал искренне.
Второе: этот Икс, несомненно, манипулировал ею, как
марионеткой.
Третье: шестое чувство подсказывало ему, что Икс —
один из хищников, что напали на Рокуэлла и изнасиловали
Паулу.
Четвертое: если Икс и его дружки виновны, они видят в
Курте смертельно опасного врага.
Пятое: коттедж в глубоком овраге больше подходит для
нападения, а не для переговоров.
Шестое: нападут с тем, чтобы убить.
Но что же тогда будет с Дебби, подумал Курт. Что они
задумали сделать с ней после его исчезновения? Но как
мог он предугадать ход их мыслей? Подростки, детские
мозги в уже созревших телах. Да кто мог знать, что они
учудят? Они сами не знают, что будут делать через
минуту. Эта банда, если хищники именно они, опасна; как
148
пластиковая взрывчатка. Тем не менее, он должен про-
вести разведку.
Курт взглянул на часы. А чего, собственно, он ждет?
Недели и месяцы он только и думал об этой встрече, не так
ли? Перед его мысленным .взором возникло обеспокоенное
лицо Барбары, он услышал ее слова: «Вы же университет-
ский профессор, а не профессионал рукопашного боя. Они
очень жестокие, эти подростки, возможно, у них не все в
порядке с головой...»
Курт хмыкнул, вышел из дома, сел в’ «фольксваген».
По Ла-Хонда-роуд выехал на дорогу 84, которая сквозь
густые леса привела его в Сан-Конрадо. По пути он вне-
запно понял, что, составляя планы, он полностью упустил
из виду такую их составляющую, как собственные эмоции.
И испугался. Кто бы они ни были, эти хищники, почув-
ствовав опасность, они нападают первыми и бьют, не зная
жалости. Если дружок Дебби один из них, вероятно, гла-
варь, тогда завтра вечером...
Кого растопчут морально и физически? Кто уцелеет?
Даже здоровяк Монти Уорден и тот заявил, что не хотел
бы сталкиваться лицом к лицу с бандой разъяренных под-
ростков.
От Сан-Конрадо он поехал на юг по серпантину Бере-
говой автострады. Она то огибала горы, то взбиралась на
склоны. Девять миль спустя .он сбавил скорость,_ начал
высматривать усыпанную гравием дорогу. Еще одна проб-
лема волновала его: абсолютная уверенность Дебби в том,
что ее дружка он подозревает напрасно. Но, как сказала
Барбара, влюбленных так легко обвести вокруг пальца.
А согласиться с Дебби — значит, признать, что цепочка
событий, начавшаяся избиением Рокуэлла, не более чем
совпадения.
Курт резко затормозил, увидев с правой стороны дере-
вянные ворота, запертые на большой* замок. Затем поехал
дальше. В двухстах ярдах автострада резко поворачивала.
Ворота давно исчезли из виду. Курт вылез из машины, вер-
нулся к воротам. С одной стороны автостраду ограничивал
крутой склон, с другой — обрыв, уходящий к океану. Гу-
149
стая листва полностью скрывала овраг, коттедж, бухту.
Опасный участок, подумал Курт, особенно в туман.
На воротах висела табличка:
«ЧАСТНАЯ ДОРОГА—ВЪЕЗД ВОСПРЕЩЕН».
Курт нырнул в кусты. По обеим сторонам дороги
строители предусмотрительно прорыли глубокие ка-
навы для стока воды. А далее вздымались заросшие кус-
тами склоны оврага. Самое место для снайпера с винтов-
кой.
Спускался Курт короткими перебежками, хотя и сомне-
вался, что найдет кого-либо в коттедже. Внизу, спрятав-
шись за деревом, он постоял, дожидаясь, пока не успо-
коится сердцебиение. Оно продолжало стучать, как паро-
вой молот. Курт улыбнулся: нормальная реакция. Он
всегда шел в бой, испуганный донельзя. И хорошо — страх
обострял реакцию. Во всяком случае, ему казалось, что это
так.
Он внимательно осмотрел поляну, на которой по-
строили коттедж. Слева лес заметно редел, деревья заме-
щались кустами, за которыми футов на пятьдесят взды-
мался обрыв. Справа деревья стояли стеной.
Миновав коттедж, Курт, цепляясь за кусты, спустился
вниз, к белоснежным дюнам. На пляже никого. Волны
мерно накатывались на берег. Буруны белели далеко за
устьем, указывая на то, что глубина невелика и дно
заросло плотным ковром водорослей.
Превосходная западня. Конечно, на площадку у кот-
теджа можно попасть и по склону оврага. Хороший пловец
мог. добраться до бухты с соседнего пляжа. Но нормаль-
ный, ничего не подозревающий человек спустился бы по
дороге, чтобы оказаться на мушке у снайпера...
Курт поднялся к коттеджу. Да, никого. Минут десять
походил вокруг, заглянул в окна, благо, занавески отсут-
ствовали, нашел распределительный щит с пробками.
Затем вернулся на автостраду, обойдя ворота, зашагал к
«фольксвагену». Привалившись к крылу, оценил ширину
хребта, ограничивающего слева бухту, в которой он
150
только что побывал, внимательно пригляделся к ее правой
границе. Человек мог добраться там до океана, а затем с
нужным снаряжением — маска, дыхательная трубка^ гид-
рокостюм, ласты — доплыть до песчаного пляжа. В конце
концов, в коммандос готовили и к операциям на воде.
Но завтра-то придется спускаться по дороге. Риско-
ванно, но...
Риск, однако, существенно уменьшался, если б его при-
крывал напарник.
Настроение Курта улучшилось. Он же сможет нанять
Эндрю Мэтьюза! Постой-постой. У Мэтьюза лицензия. Он
наверняка откажется, узнав, что Курт намерен лично раз-
делаться с хищниками. Тогда остается Флойд Престон.
Престон, бывший инструктор рукопашного боя, с радостью
согласится.
Проезжая мимо ворот, он не заметил следы шин «три-
умфа» Рика, перекрывающие отпечатки его ботинок. Рик и
Дебби разминулись с ним на какие-то пять минут.
— Это западня,— согласился Престон.
До этого Курт полчаса рассказывал ему о том, что уви-
дел у коттеджа.
— Дело в том, Флойд, что полной уверенности у меня
нет. Если я приду туда завтра вечером, вполне возможно,
что найду там только Дебби...
— ...или получишь пулю в спину, спускаясь по дороге.
Если залечь в лесу с хорошей винтовкой...
— Я не получу пулю, если меня прикроет второй чело-
век.
Престон словно и не услышал предложения Курта.
В узких серых брюках, футболке, обтягивающей его мус-
кулистый торс... таким, наверное, представляли подростки
супермена.
— Не ходи туда, Курт. А если пойдешь, возьми с собой
этого сержанта Уордена.
— Это невозможно, Флойд. Он уже высказал свое
отношение. Раз закон бессилен, то и мне нечего соваться, а
не то я наживу себе неприятности. Нет, мы справимся
151
вдвоем. Ты меня прикроешь, позаботишься о том, чтобы
мне не выстрелили в спину, и...— он замолчал, увидев, как
изменилось лицо Престона.
— Знаешь, Курт, я с тобой не пойду.
— Но... я думал...— кровь бросилась ему в голову.—
Я хочу сказать... тебе же это не...
— Дело в том, Курт, что я не вижу в этом смысла. Если
это банда, они играют не в бирюльки. Кого-нибудь изуве-
чат, а то и убьют. Тебя они крепко достали, меня — нет.
Я же переквалифицировался в бизнесмены и не хочу более
участвовать в таких делах...— он покачал головой.— У ме-
ня есть гидрокостюм, маска и ласты. Ты можешь их взять,
если решишь добираться вплавь, но на меня не рассчиты-
вай...
Оставив при себе резкие слова, которые он мог бы
обрушить на Флойда, Курт повернулся и вышел из каби-
нета. Злость так и кипела в нем, пока он не доехал
до дому. А выходя из «фольксвагена», он мысленно выру-
гал себя за наивность. Почему Престон должен помогать
ему в его личной вендетт^? Злость ушла, остался только
страх.
Все то же противоречение с «Руководством по руко^
пашному бою». В «Руководстве» ты бросаешь людей через
голову, закалываешь их ножом, и противники твои не
более чем манекены. В реальности часовой изо всех сил
сопротивляется, а на тебя накатывает волна страха и пота.
Теоретически ясно, как найти, обезоружить и растоптать
хищников. В жизни испуганный сорокатрехлетний муж-
чина оказывается с ними один на один. Момент истины, и
он к нему не готов. В этом необходимо честно признаться.
Курт прошел на кухню, налил стакан красного вина
впервые после смерти Паулы. Вернулся в гостиную, пригу-
бил вино, постоял у окна, глядя на залитое солнцем поле
для гольфа.
Какова же альтернатива? Сдаться, как предлагает
Престон. Есть ли у него серьезная причина для завтрашней
поездки к коттеджу? Нет. Никто, кроме него самого не
хотел, чтобы он вел эти розыски. На следующей неделе он
может позвонить Дебби Марсден и сказать... сказать, что
Д52
полученная им новая информация свидетельствует о
непричастности к случившемуся ее дружка. На этом будет
поставлена точка. Никто более не будет втянут в эту исто-
рию, не появятся новые изувеченные, новые покойники.
Если кто-то и расставлял ему западню, о ней все забу-
дут.
А сегодня? Позвонить Барбаре, чтобы она сказала ему,
что он сделал правильный выбор? Нет, звонить он не
будет. Но Курт уже знал, что следующим вечером он
никуда не пойдет. Взбодрившись, он отнес практически
полный стакан на кухню и вылил вино в раковину.
Глава 27
Хулио закрыл ворота гаража и заложил их деревянным
брусом. Его глаза алчно сверкнули.
Толстяк, склонившийся над раскуроченным мотором
«форда», поднял голову, посмотрел на него. Автомобиль
стоял посреди гаража, без капота, над лужей темного
масла. Толстяк вытер руки ветошью, под светом свисаю-
щей с потолка лампочки тускло блестел его перстень с
черепом и скрещенными костями. Чемп поднялся со стула,
у верстака.
— Едут,— объявил Хулио.
Они прислушались. Заскрипел гравий под колесами
поворачивающего на подъездную дорожку «триумфа», все
громче слышалось урчание мотора, скрипнули тормоза,
мотор заглох. Хлопнула дверца, вторая. Голос Дебби.
Заскрипев, повернулась ручка. В открытую дверь хлынул
поток света.
— Как тут темно! — воскликнула Дебби.
Она была в той же одежде, что и вчера: бежевая мини-
юбка, зеленая безрукавка, сандалии. Голос Рика звенел,
как натянутая струна.
— Господа, представляю вам мисс Дебору Марсден!*
• В английском языке глагол «give» означает как отдаю, так и представ-
ляю (в данном контексте). Так что Дебби услышала совсем не то, что
имел в 'виду Рик.
153
— Глупый.— Дебби хихикнула.— Я же их всех знаю.
Но Рик продолжал ломать комедию.
— Справа от меня, у верстака, мистер Эрнест (Чем-
пион) Матер, у которого самые сильные руки и самый ма-
ленький мозг во всей Северной Калифорнии. Чемп, поздо-
ровайся с дамой.
Хулио ему все растолковал, но Чемпу все еще каза-
лось, что Дебби — девушка Рика. Однако... он плотоядно
улыбнулся, оглядывая ее с головы до ног, поиграл гигант-
скими бицепсами.
— Рядом с «фордбм» не бочка с маслом, а Делмер
(Толстяк) Гандер. Мы находимся на земле, принадлежащей
его старику, но этот уик-энд он посвятил рыбалке. Тол-
стяк, поклонись.
Вместо поклона Толстяк, обильно потеющий, громко
рыгнул. Хулио залился истерическим смехом. Рик указал
на него.
— А это Хулио Эскобар, который заявляет, что из всех
парней, учившихся в средней школе Лос-Фелиса, он —
единственный, кто не залезал к тебе под юбку. Он гово-
рит...
— Рик, это же ложь! Я...— Дебби замолчала, покрас-
нев как помидор. Она решила, что Рик подначивает ее, но
заметила испарину, выступившую на лице Рика, и вне-
запно ей стало не по себе.— Послушай, возьми нужный
тебе инструмент да поедем обратно... если мы хотим про-
вести этот день...
Она не договорила, потому Рик остановил ее, когда она
хотела повернуться к двери, чтобы уйти.
— Задержимся еще на минуту, Деб.
— Но... почему? — она переводила взгляд с одного
лица на другое в предчувствии неладного.
— Потому что ты якшаешься с профессором Холсти-
дом! — воскликнул Хулио, шагнув к ней.— Потому что из-
за тебя нам грозит опасность!
— Из-за меня... опасность...— она уже перепугалась
по-настоящему. Может, они накурились травки или наню-
хались какой-то дряни, о чем иной, раз рассказывали
девочки в общежитии. И тут ее осенило.— Так это вы! —
154
выкрикнула она в лицо Хулио.— Вы трое, ты, Толстяк и
Чемп, вы... изнасиловали ее? Как профессор и...
— Нам пришлось, Дебби,— ответил ей Рик, не Хулио,
и на мгновение он и Дебби застыли, глядя друг на друга, не
видя остальных. И выражение глаз Дебби заставило Рика
продолжить: — Она видела меня, когда я пинал этого
гомика. А в ту ночь она... сама этого хотела...
Дебби метнулась к двери, застав их врасплох. Ей даже
удалось открыть ее, крикнуть она ничего не успела.
Рик схватил девушку и затащил обратно в гараж.
— Видишь? — прошипел Хулио.— Видишь, какая она?
Теперь ты понимаешь, почему ей надо заткнуть рот?
Дебби смотрела на Рика, в его налитые кровью глаза.
Мир для нее рухнул. А Рик отшвырнул ее Чемпу. Его
пальцы сомкнулись на ее руках, как стальные кандалы.
— Рики...— взмолилась Дебби.— О Господи, пожа-
луйста, Рики, не...
— Вам бы лучше... сначала заткнуть ей рот,— лицо его
стало бледным как мел, в двенадцать секунд он постарел
на столько же лет.— И не забудьте связать ее после того...
как закончите. Я... буду ждать вас в коттедже.
Горящая рука Толстяка зажала рот Дебби, расплющив
губы по зубам. Ее'глаза выкатились из орбит, как у ока-
завшейся в огненном кольце кобылы, когда она увидела,
что Хулио вытаскивает из-под верстака старый матрац. Он
бросил его на пол рядом с «фордом» и начал снимать
штаны.
— Я — второй,— донесся из-за спины голос Чемпа.
Она услышала, как за Риком закрылась* дверь.
Чьи-то руки грубо швырнули ее на матрац, в рот ей
засунули пахнущую маслом ветошь, жадные пальцы рас-
стегнули пояс юбки, сдернули ее, потом трусики...
И прошло много времени, прежде чем она провалилась
в небытие.
Проснувшись, Курт едва заставил себя подняться с
кровати. Нет сил, внутри пустота. Попытался сказать себе,
что этим вечером должен поехать в коттедж, встретиться с
155
Дебби, может, с хищниками, но в душе понимал, что все
это пустые разговоры. И никуда он не поедет. Может, де-
ло в том, что ему недоставало ненависти или злости?
А может, годы взяли свое. Если даже Престон боится идти
с ним.«
Начнутся занятия, думал он, он будет читать лекции,
вести семинары, с головой уйдет в учебный процесс.
Может, возьмется-таки за книгу. Может...
Зазвонил телефон. Часы показывали 1.47 пополудни.
— Курт Холстид слушает.
— Не надо туда ехать! Не надо! Они будут вас ждать
все вместе!
Курт сразу узнал слабый, полный душевной боли голос.
— Дебби, что они с вами сделали? Где...
— Они... не остановятся... ни перед чем...— от истери-
ческих ноток в ее голосе у него на лице выступил
пот.— Тут матрац... они по очереди...
Он постарался говорить как можно спокойнее.
— Дебби, все будет в порядке, не волнуйтесь, только
скажите мне, где...
— Рики просто... оставил меня с ними. Он просто...—
голос ее сорвался.— Пожалуйста, пожалуйста... помогите
мне...
Курт рукой смахнул пот, заливавший глаза, схватил
телефонный справочник.
— Дебби, где вы?
— Я... в доме у Толстяка... Они... они.;.
— Не волнуйтесь, Дебби, все образуется. Говорите, у
Толстяка? А как его фамилия?
— Толстяк,— голос стал бесстрастным, лишенным
эмоций.— Толстяк Гандер. Пожалуйста, помогите мне.
— Гандер,— палец Курта бежал по колонке фамилий,
начинающихся с буквы Г. Только один Гандер. Чарлз.—
Дебби, это дом триста восемьдесят семь по Куэста-
авеню?
Никакого ответа.
— Дебби, дорогая, вы на Куэста-авеню?
Тишина.
156
Курт быстро принял решение. Положил трубку рядом с
телефоном, чтобы не разрывать контакт, побежал к
машине. Сверился с картой. Куэста. Север. Погнал
«фольксваген» к Энтрада, вырулил на Эль-Камино.
Только один Гандер в справочнике, значит второго просто
нет. Не должно быть. А если и есть, контакт на телефон-
ной станции останется замкнутым, и он, вернее, полиция,
найдет его по номеру. Господи. Они применили тот же
прием, теперь он отлично понимал ход их мыслей. В про-
шлый раз женщина покончила с собой. Теперь же Дебби
будет держать рот на замке.
Да еще они немного позабавились. Очень мило позаба-
вились.
Господи. А начало этому положил он, Курт. Теперь он
не мог не довести- дело до конца. Какой же он все-таки
наивный, если вчера вечером решил, что может выйти из
игры и поднятая им волна спадет сама по себе? А он-то
полагал, что Дебби ничего не грозит...
У самого поворота с Пятой авеню на Куэста, он вспом-
нил, что не вызвал «Скорую помощь» и полицию. Может,
далее ему незачем действовать в одиночку? Пора привле-
кать профессионалов: хищники наконец-то подставились.
Жертва опознает их и даст нужные показания.
Но Курт даже не сбавил скорость. Как там сказал Уор-
ден? «О-пи крупно повезет, если их приговорят на год
условно и выпустят родителям на поруки». Гарольд
Рокуэлл — слепой, Паула Холстид — в могиле. Барбара —
запугана. Дебби — изнасилована. Нет уж, за это надо
отомстить. Отомстить лично. Чтобы они почувствовали,
каково быть жертвой.
Непритязательного вида бунгало стояло на заросшем
сорняками участке площадью в пол-акра. Курт оставил
«фольксваген» на подъездной дорожке, бросился к дому.
Дверь заперта.
Обежал дом, нашел дверь черного хода, вышиб ее
ногой, оказался на кухне. Увидел швабру, переломил ее
пополам. Получилась увесистая дубинка. Пересек кухню,
полную зеленых мух, жужжащих над грязными тарелками.
157
Жена умерла или сбежала, отец и сын чистоту не жало-
вали. Чарлз Гандер и его сын Толстяк. Отец, скорее всего,
уехал на уик-энд...
Он вышел из дома. Не тот Гандер? Но...
Гараж. Ворота закрыты. Он двинулся дальше. Прове-
ден ли в гараж телефон? Вроде бы да... Он приник ухом к
боковой двери. Позвал Дебби.
Изнутри не донеслось ни звука. И окна закрашены чер-
ной-краской. Дубинкой он разбил одну из панелей. Но все
равно ничего не увидел. Отступил на шаг, выбил осталь-
ные панели. Посреди гаража стоял полуразобранный
«форд». Рядом, у лужи масла, лежал старый, грязный
матрац. Ему вспомнились слова Дебби: «Тут матрац... они
по очереди...»
Дебби, сжавшись в комок, сидела в дальнем углу, напо-
ловину скрытая верстаком. В руках она все еще держала
телефонную трубку, уставившись в никуда.
— Дебби? — она не повернула головы.
Курт отодвинул задвижку, раскрыл рамы, влез в гараж.
Обнаженная грудь Дебби быстро-быстро поднималась и
опускалась, единственный признак того, что она не
умерла. Ноги стягивала веревка. В какой-то момент,
возможно, перед тем, как позвонить ему, она нашла пе-
ремазанную грязью и кровью мини-юбку и прикрыла ею
срам. Теперь, похоже, ей было не до приличий. Несколько
пятен крови виднелись и на матраце. Темные пятна тяну-
лись по бетонному полу от матраца в угол, где сидела
Дебби. Что-то темное покрывало ее запястья, кисти рук,
локти. ‘
Курт коротко выругался; шагнул к ней, испугавшись,
что она, как Паула, вскрыла вены.
Но нет. Руки ее покрывала не кровь: масло. Масло сде-
лало ее кожу скользкой, и она смогла стянуть с рук
веревки, вытащить изо рта эту грязную тряпку, которую
они использовали как кляп. Сильный же характер у этой
девушки, если, едва не впадая в истерику, она все это сде-
лала. Сколько времени ушло у нее на то, чтобы придумать,
как освободиться. Сколько времени она добиралась до
телефона, чтобы набрать номер Курта?
158
Он похвалил себя за то, что не обратился в полицию.
Если б она хотела, чтобы вмешались копы, она позвонила
бы им, а не ему.
— Дебби,— мягко обратился он к. девушке,— я хочу
взять трубку. Я возьму только ее, не касаясь тебя.
Хорошо?
Она никак не отреагировала на его слова, продолжая
смотреть в никуда, но пальцы ее разжались, как только
Курт взялся за трубку. Рука упала на грязную юбку.
Осторожно, без резких движений, словно человек, ста-
рающийся не испугать дикое животное, Курт отнес теле-
фон к другому концу верстака. Узнал в справочной нуж-
ный ему номер, позвонил, не отрывая глаз от Дебби.
— Центральная окружная больница.
— Пожалуйста, соедините меня с Барбарой Андерсон.
Она медицинская сестра. Ее смена заканчивается в три
часа дня. К сожалению, я не знаю корпуса и отделения, в
котором она работает. Я звоню по очень важному делу,
лично касающемуся миссис Андерсон.
Телефонистка больничного коммутатора, похоже, пре-
красно знала, как реагировать на подобные просьбы. Не
прошло и тридцати секунд, как он услышал взволнованный
голос Барбары, желавшей знать, что случилось с Джимми.
— Ничего. Этот Курт. Слушайте внимательно, Бар-
бара, повторить я не успею. Теперь они изнасиловали
девушку, ту самую, о которой я вам рассказывал — Дебби
Марсден. В гараже у дома триста восемьдесят семь по
Куэста-авеню. Ка-у-э-эс-тэ-а. Она жива и в сознании, но
находится в ступоре, очень бледная, дыхание учащенное.
Кровотечение было, но, похоже незначительное. Ей
нужно...
— Я тотчас же направляю к вам машину «Скорой
помощи»,— оборвала его Барбара.
— Хорошо.— Курт по-прежнему смотрел на Дебби.—
Вы сможете до завтра не подпускать к ней полицию?
Последовала пауза.
— Если она в таком состоянии, как вы говорите,
доктор наверняка даст ей снотворное и успокаивающее.
Но...
159
— Мне нужен сегодняшний вечер. Я знаю, где они. Они
меня ждут. Не хочу их разочаровывать.
— Понятно,— она помолчала.— Вы полагаете...
— Совершенно верно.
Перед Куртом возникло ее лицо. Он заглянул в зеленые
глаза.
— Я это сделаю. Буду ждать вас, Курт.
— Хорошо,— и он положил трубку.
Распахнул ворота, постоял у гаража, пока не услышал
приближающейся сирены, затем зашагал к «фольксва-
гену». Тронул автомобиль с места, как только увидел
повернувшую на Куэста-авеню машину «Скорой помощи».
Поехал на север, к дому Престона в Редвуд-Сити. Локтем
разбил стекло в двери кухни, потратил восемь минут на
поиски подводного снаряжения.
Дома обернул фонарь изолентой, чтобы внутрь не
попала вода, долго рылся в сундуке в кабинете, пока не
нашел нож, с которым не расставался всю войну. Пятна-
дцать минут затачивал его. С тонким острием, обоюдо-
острым лезвием. Он должен зарезать их, одного за другим,
как положено резать свиней. Сегодня, решил Курт, они
умрут, или умрет он.
Наконец он заглянул в календарь. Время восхода луны,
начала прилива, захода солнца. Планируя операцию, он
начисто забыл о страхе.
Со дня самоубийства Паулы прошло восемнадцать
недель.
Глава 28
В тени деревьев неподалеку от коттеджа Чемп Матер
встал и потянулся, наслаждаясь игрой могучих мышц.
Фосфоресцирующие стрелки часов показывали 8.15. Этот
мужик, Холстид, опаздывал чуть ли не на час. Еще не-
много, и станет так темно, что он не увидит Холстида, если
тот появится на дороге. Жаль, Рик так хорошо все сплани-
ровал. Чемп — у коттеджа, Хулио — наверху, у ворот.
Толстяк — за дверью, готовый открыть ее на стук Хол-
стида.
160
Чего же он не идет?
Легкий скрип гравия заставил Чемпа присесть. За
«триумфом» он с трудом разглядел приближающуюся чело-
веческую фигуру. Ну и умен же этот Рик, оставил
«триумф» на виду, а «шеви» велел спрятать за коттедж.
Этот Холстид наверняка решит, что в коттедже лишь
Рик и Дебби, и прямиком направится к двери. А уж внутри
они с ним разберутся.
Чемп облизал губы, вспоминая прошедший день. Деб-
би-то оказалась получше старухи, которую они трахнули
весной. Особенно понравился ему ее взгляд. Совсем, как у
кролика, задние ноги которого перебиты дробью, когда
подходишь к нему, берешь в руки и начинаешь медленно
сворачивать голову, чувствуя, как одна за одной ломаются
косточки и хрящи.
Эта Дебби,-она с неделю не сможет сдвинуть ноги. Он
залезал на нее четырежды. Хулио только раз. Толстяк —
два, расплющивая ее своей массой.
— Хороший же ты часовой,— Хулио стоял в шаге от
него.
Черт! С этими воспоминаниями он позабыл, что надо
следить за дорогой.
— Эй, Хулио, профессор еще не появился?
— Я думаю, он и не появится. Чего ты смеялся, Чемп?
— Вспоминал, как мы долбили сегодня Дебби.
— А-а,— протянул Хулио.— Пойдем в дом. Уже так
темно, что ему понадобится фонарь, чтобы не сбиться с
дороги.
— Скоро должна взойти луна.
Хулио повел Чемпа к двери черного хода. «Вспоминал,
как мы долбили Дебби». По его телу пробежала дрожь, он
едва не перекрестился. Да уж, он никогда этого не забудет.
Чудовищная ошибка. В каком-то смысле он завидовал
Чемпу. Чемп просто не понимает, что они натворили.
Он постучал. Мгновение спустя из-за двери показалась
жирная, испуганная физиономия Толстяка. Его губы блес-
тели от жира: на столе лежал нарезанный хлеб, сыр, стоя-
ли открытые банки майонеза и ветчины. Толстяк готовил
сандвичи.
6 Врсма хацввков
161
— А, это вы,— в голосе его слышалось облегче-
ние.— Думаете, он не придет, так?
— Тебя, похоже, это только радует,— фыркнул Хулио.
Он прошел в гостиную, борясь с приступом тошноты,
вызванным внезапно возникшими перед его мысленным
взором огромными бледными ягодицами Толстяка, колы-
шащимися между колен Дебби. Рик привалился к двери,
зажав в руке автоматический пистолет. Ударить Холстида
рукояткой по голове, затем, отключившегося, отнести
в бухту и утопить. Все лучше, чем застрелить. Рик и
Толстяк, отличные пловцы, отбуксировали бы тело к
устью бухты, где и отправили бы на дно. Если б
его и обнаружили, все бы решили, что он упал с обрыва.
Такое случается сплошь и рядом. Простенько и без затей.
Для реализации плана не хватало самой малости: Хол-
стида.
— Почему вы здесь? — резко спросил Рик.
Может, подумал Хулио, он допустил ошибку, отдав
Рику предсмертную записку Паулы, которую нашел в
сумочке Дебби.
— Слушай, Рик, он не придет. Во всяком случае, сей-
час. А если и придет, мы...
— Он должен прийти! — отрезал Рик.— Не может не
прийти!
Хулио пожал плечами.
— Значит, он струсил. Мы все равно доберемся до
него. Найдем другой способ.
— Он должен прийти этим вечером! — Рик возвысил
голос.— Чемп! Возвращайся на свой пост.
Чемп кивнул.
— Хорошо, Рик. Только сделаю себе сандвич и...
— Иди немедленно! Толстяк принесет тебе сандвич.
— Хорошо,— Чемп признавал за Риком право отдавать
приказы. Он знал, что Рик куда умнее его.
Хулио наблюдал, как Рик сел на диван, положил писто-
лет,, «кольт» тридцать второго калибра*, рядом с собой.
• Тридцать второй калибр соответствует патрону диаметром
0,32 дюйма (8 мм).
162
Достал из кармана предсмертную записку Паулы, развер-
нул, вновь перечитал. Хулио охватил страх. Ну почему он
не оставил записку в сумочке Дебби? Почему остальные
послушались его? А если она сойдет с ума, связанная, с
кляпом во рту, с глазами, как у актеров в фильмах ужасов,
когда кого-то из них суют в раскаленную печь?
Хулио откашлялся.
— Рик, если этот Холстид не появится, не следует ли
кому-то из нас съездить в Лос-Фелис и развязать Дебби?
Она все равно никому ничего не скажет, так что...
— Дебби? — по тону чувствовалось, что Рик начисто
вычеркнул из памяти Дебби, загнал воспоминания о ней в
самый дальний угол мозга.— С Дебби мы допустили
ошибку.
— Об этом я и толкую, Рик. Мы должны...
Одна из ног Рика задергалась.
— Напрасно мы оставили ее в гараже. Следовало при-
везти ее сюда и утопить вместе с Холстидом.
— Утопить...— У Хулио перехватило дыхание.— Слу- •
шай, в кого... в кого мы превращаемся? С каждым шагом
мы все глубже увязаем в трясине, вместо того чтобы...
Свет погас.
Чемп резко обернулся. Какого черта? Почему они пога-
сили свет? Оставаться ему на месте? А если Холстид, про-
скользнув незамеченным, уже в доме? Чемп не хотел про-
пускать самое интересное. Может...
Темная фигура выскользнула из-за угла коттеджа,
пересекла открытое пространство, исчезла за «триумфом*.
Глаза Чемпа уже приспособились к слабому свету подняв-
шейся луны.
— Рик? — позвал Чемп.— Хулио? Эй...
Никакого ответа. Пальцы Чемпа сжались в кулаки. Он
не знал, что и делать. Это не Толстяк. Толстяк так быстро
не бегает. Не Рик, не Хулио.
Значит, Холстид. Чемп направился к «триумфу* не
спеша, не скрываясь, словно танк, сметающий все на своем
163
пути. Если это Холстид, Чемп ему врежет. Мало не пока-
жется.
Но у автомобиля он никого не обнаружил. Может, Хол-
стид спрятался под днищем? Чемп наклонился, и в изумле-
нии у него отвисла челюсть. Все четыре колеса проколоты.
Какого черта... И где этот...
Шелест листвы на краю поляны заставил его повер-
нуться к обрыву. Темная фигура исчезла среди кустов.
Чемп шагнул к обрыву, остановился. Как же Холстид за-
брался туда? Его нельзя выпускать на дорогу. И надо пре-
дупредить Рика. Чемп повернулся к коттеджу.
— Эй, Рик! Сюда! Я его видел! Скорее!
И Чемп побежал через поляну к обрыву. Врезался в
кусты, остановился, прислушался.
А в коттедже Толстяк, объяснявший Рику и Хулио, что
все дело в выбитых пробках, замолчал на полуслове. Он
уже зажег керосиновую лампу, так что они видели друг
друга. Услышав крики Чемпа, Рик побледнел и надвинулся
на Толстяка.
— Идиот! — проревел он.— Пробки, пробки! Это он!
Холстид!
— Пошли! — дернул его за рукав Хулио.— Мы должны
помочь Чемпу!
Но, выбежав из коттеджа, Чемпа они не увиделй. Луна,
поднявшаяся уже достаточно высоко, заливала поляну
ровным светом. Внизу шумели волны, накатывающиеся на
скалы, ограждающие устье бухты. Но ни Чемпа, ни Хол-
стида они не обнаружили.
Рик, с фонарем в одной руке и пистолетом в другой,
метнулся к автомобилю.
— Всем в тень! — приказал он.— Иначе он перестре-
ляет нас, как цыплят.
Присев рядом с ним,’ Хулио спросил:
— Ты думаешь, он вооружен?
— А на его месте ты бы пришел сюда без ору-
жия?
— Вон он! — крикнул Толстяк.— Я его вижу! На.
обрыве!
164
Темная тень плавно двигалась по обрыву в двадцати
футах над кустами. Рик выскочил из-за, автомобиля, под-
нял пистолет, нажал на спусковой крючок. Но спусковой
крючок не сдвинулся с места. Рик опустил пистолет, тупо
посмотрел на него, сообразил, что забыл снять его с предо-
хранителя, поднял пистолет вновь. И жал, жал на спуско-
вой крючок. При каждом выстреле легкий пистолет отбра-
сывало вверх и в сторону. После восьмого выстрела Хулио
схватил Рика за руку.
— Ради Бога, успокойся. Чемп полез за ним.
Но он и так расстрелял всю обойму. Маленькая
фигурка исчезла в тени в сорока футах над поляной. Ниже
он увидел фигуру побольше, Чемпа, неторопливо подни-
мающегося следом.
— Пошли, мы должны ему помочь...
— Нет! — оборвал Рик Хулио. Показал на писто-
лет.— Я расстрелял всю обойму. Сначала надо перезаря-
дить пистолет, а потом...
— Но мы не можем оставить Чемпа одного...
— И мы не можем позволить ему перебить нас пооди-
ночке.
— Мы должны проверить машины,— вмешался Тол-
стяк. Лицо его блестело от пота.— Понимаете, если он
что-то сделал с машинами...
— Сначала надо перезарядить пистолет! — подвел
черту под дискуссией Рик.
— А как же Чемп? — вскричал Хулио.— Он же там,
наверху...
В пятидесяти футах над ними железные пальцы Чемпа
вцепились в скальный выступ. Он полулежал на узкой
тропе у самого гребня. Холстид где-то рядом. Но справа
или слева?
Чемп затаил дыхание, прислушался. Далеко внизу, на
залитой лунным светом поляне, он видел остальную
троицу. Его друзья о чем-то жарко спорили. Он слышал их
голоса, но не мог разобрать слов. Затем они повернулись к
«триумфу».’ Чемп буквально раздулся от гордости.
Они оставили ему Холстида! Они уверены, что он не
подкачает! Рик знал, как сделать человеку приятное.
165
Слева что-то зашуршало, словно маленький камушек
выскользнул из-пдд ноги и полетел вниз. Звук ие повто-
рился, но Чемп и так все понял. Холстид! Втянув голову в
плечи, набычившись, Чемп осторожно двинулся вперед, к
скале, скрывавшей от охотника ничего не подозревающую
добычу.
Глава 29
Курт миновал устье бухты в сгущающихся сумерках,
при последних лучах заходящего солнца. Отражаясь от
воды, они не позволяли наблюдателю увидеть что-либо на
ее поверхности. Заплыв дался ему нелегко: мешали водо-
росли, густым слоем устилавшие дно и тянущиеся вверх.
Без маски, трубки и ласт, позаимствованных у Престона,
он, наверное, не доплыл бы до берега. Гидрокостюм
надежно предохранял его от довольно-таки прохладной
воды.
Впрочем, за морем никто и не наблюдал. Полоску песка
Курт преодолел ползком, хотя никто не выглянул из осве-
щенных окон. Добравшись до кустов, снял гидрокостюм,
переоделся в сухую одежду, лежавшую в водонепроницае-
мом пакете, который он тоже взял у Престона. Черный
свитер под горло, черные джинсы, горные башмаки, око-
ванные по ранту металлом. Нож висел у него на поясе за
спиной.
Медленно, осторожно поднялся он на поляну, ловя каж-
дый звук. У усыпанной гравием дороги присел, вгляды-
ваясь в темноту. Первое дело: обнаружить вражеских
снайперов, более всего тревожащих его. Почему они не
следили за берегом? Причин могло быть две: или они уже
засекли его, или проявили непростительную беззаботность.
Впрочем, волнения не отвлекали Курта от главного: опре-
делиться с часовыми, а потом вывести из строя «триумф»,
припаркованный на самом виду, и второй автомобиль,
наверняка, спрятанный где-то за домом.
Скрип гравия превратил Курта в статую. Хулио прошел
от него так близко, что при желании он мог бы протянуть
166
руку и сбить его с ног. Он этого не сделал. Зато выслушал
весь разговор Хулио и Чемпа, скрипнув зубами, когда
Чемп весело вспоминал о том, как они «долбили» Дебби.
Теперь он знал не только, кто они — Рик, Толстяк, Хулио,
Чемп,— но и где находятся в данный момент. И тут Чемп и
Хулио исчезли за углом, предоставив ему возможность
заняться «триумфом».
Он подбежал к автомобилю. Не успела еще закрыться
дверь кухни, а он уже проткнул одну шину. Он пропорол
все четыре, затем обошел дом с другой стороны. Тут, за
елями, он обнаружил «шеви»-фургон. Осторожно поднял
капот, перерезал все провода.
Если только Рик, несомненно главарь, не полный
идиот, часовой должен вернуться на прежнее место, поду-
мал Курт. И действительно, открылась дверь кухни, из
коттеджа вышел Чемп. Курт мог бы тут же перерезать ему
горло, но по плану следовало вырубить свет.
Низко согнувшись, чтобы его не увидели из окон, он
подобрался к распределительному щиту. Открыв дверцу
металлического ящика, выдержал долгую, с минуту, паузу,
прокручивая в памяти дальнейшие действия. Луна могла
вот-вот выйти из облаков. К тому времени ему хотелось
уже укрыться в кустах.
Зажав нож зубами, он положил в карман запасные
пробки, лежавшие на дне ящика. Затем быстро вывернул
вкрученные в щит. В доме тут же погас свет, послышались
громкие голоса. Засунув в карман и эти пробки, Курт
дважды полоснул ножом по уже обесточенным проводам,
вырезав кусок в два фута.
И побежал мимо кухонной двери через поляну к
«триумфу». В двух ярдах от автомобиля упал на землю и
откатился в сторону. Теперь «триумф» был между ним и
Чемпом. В кустах он выкинул пробки и затаился.
Чтобы принять решение, Чемпу понадобилось шестьде-
сят секунд. Он подошел к автомобилю, начал огляды-
ваться. Похоже, на открытой местности хищники чувство-
вали себя не столь уж уверенно. Курту пришлось потрясти
куст, чтобы привлечь внимание Чемпа. После этого он
167
побежал к обрыву. Да, похоже, подъем не вызовет особых
проблем. Он услышал, как Чемп позвал Рика, и начал
карабкаться наверх. Опасно, конечно, если у них есть ору-
жие, но Курт знал, сколь сложно целиться в обманчивом
лунном свете. А он должен увлечь их за собой, заставить
их броситься следом.
Курт был уже у самого гребня, когда Рик открыл огонь.
Восемь выстрелов, по звуку — из пистолета тридцать вто-
рого калибра, ни одна пуля не просвистела поблизости.
На гребне он обернулся. Парень с пистолетом стрелял
с дальнего края поляны, с расстояния больше чем в пять-
десят ярдов. Стоило ли удивляться, что пули улетели в
небо.
Курт посмотрел вниз. Преследователь приближался.
Здоровяк, которого звали Чемп. Четыре минуты, и он под-
нимется на гребень. Остальные, сбившись в кучку, двину-
лись к коттеджу. Просто невероятно... хотя, возможно, они
хотели перезарядить пистолет. Потом свернули к
«триумфу», фонариком осветили спущенные шины, на
время потеряв способность видеть в темноте.
Курту стало не по себе. Хищники. Он готовился встре-
тить леопардов, а наткнулся на гиен. Разумеется, опасных,
особенно если их загнали в угол, но... хищники ли они?
Скорее, пожиратели падали. Какая, впрочем, разница, ска-
зал он себе. Все равно он убьет их одного за другим, чтобы
каждый знал, что расплата неотвратима, и со страхом
ждал, когда же придет его черед.
Чуть левее от него огромный валун сужал идущую по
гребню тропу до фута с небольшим. Чтобы обогнуть валун,
Курту пришлось красться, прижимаясь к нему спиной. Он
сразу понял, как использовать валун в своих целях.
Передвижения Чемпа он отслеживал по звукам: скрип
подошвы по камню, тяжелый вздох, сдавленное руга-
тельство. Неужели Чемп думал, что поднимается бесшумно
и может захватить Курта врасплох? Или, уверенный в
своих силах, плевать он хотел, слышит его Курт или нет?
По наступившей тишине Курт понял, что Чемп уже на
гребне и ждет, когда же он выдаст себя. Значит, Чемп
168
полагал, что Курт не подозревает о его присутствии! Вы-
ждав две минуты, он шевельнул ногой, сбросив вниз каму-
шек.
И приготовился к встрече.
Две минуты спустя из-за валуна показалась левая рука
Чемпа. Он повторил маневр Курта, огибал валун спиной к
нему.
Пора.
Ударом правой ноги, обутой в подбитый металлом баш-
мак, он раздробил левый локоть Чемпа. От этого удара
едва ли не любого сбросило бы с гребня.
Но Чемп обладал рефлексами животного, поэтому мет-
нулся не вперед, а вбок, вскрикнув от боли. Он не свалился
вниз, но оказался лицом к лицу с Куртом, на пятачке
шириной с ярд.
— Ты... ты сломал мне руку! — в изумлении восклик-
нул Чемп.
И прыгнул на Курта. Тот не ожидал столь резкой
атаки. _Его спина впечаталась в скалу, от удара затылком
потемнело в глазах. Голова Чемпа оказалась у него под
подбородком, правая рука обхватила талию, кулак уперся
в позвоночник.
Широко расставив ноги, Чемп одним движением раз-
вернул их обоих и теперь уже Курт оказался спиной к
обрыву. Его левая рука была зажата между телами, правая
не находила цели, потому что Чемп втянул голову в пле-
чи. Курт застонал. Чемп так перегнул его в поясе, что
лицо Курта смотрело в небо, а плечи повисли над про-
пастью. Затем дважды грудь пронзила боль: треснули два
ребра.
Боль привела его в чувство. Все кончено? Ну нет.
Курт вогнал левое колено между ног Чемпа. Здоровяк
задрожал всем телом, попытался хоть как-то уберечь яйца
от второго удара, но не ослабил хватки.
Курт ударил вновь. Чемп застонал, повернул голову
влево, еще сильнее надавил черепом на челюсть Курта.
Но одновременно открыл для удара лицо. Как заправ-
ский-каратист, Курт сжал правую руку в кулак, выста-
169
вив вперед вторую фалангу среднего пальца, и со всей
силой ударил туда, где, по его расчетам, был левый глаз
Чемпа.
Он не ошибся.
Чемп громко вскрикнул, поднес правую руку к глазу.
Курт едва не свалился вниз, с трудом удержав равновесие,
и тут же Чемп, словно раненый бык, бросился на него,
ослепленный болью и яростью. Курт вновь воспользовался
окованным железом башмаком. На этот раз удар пришелся
в пах. Здоровяк рухнул на колени, словно пораженный в
сердце буйвол, и Курт обрушил ребро правой ладони на
открытую шею, чтобы перебить позвонки. Ударил он на
три дюйма ниже, по лопатке, но так сильно, что Чемпа
сбросило с пятачка.
Курта от боли в ребрах согнуло вдвое. Он едва дышал,
приходя в себя от медвежьих объятий.
Первые несколько футов Чемп падал головой вниз, но
затем схватился правой рукой за скальный выступ и дер-
жался за него, пока его тело скользило вниз. Он не отпус-
тил выступ, даже когда повис над пропастью на одной
руке, вторая висела плетью.
Когда Курт перегнулся через край, он увидел перед
собой перекошенное страхом лицо.
— Я...— от ужаса ‘Чемп осип.— Мистер... пожа-
луйста...
Вот и Дебби простонала в Телефонную трубку:-«Пожа-
луйста». Курт наблюдал, как намертво вцепившиеся в вы-
ступ пальцы начинают распрямляться.
— Пожалуйста.
Он не мог не откликнуться. Курт улегся на живот, про-
тянул руку, схватил Чемпа за запястье.
— Попробуй упереться ногой. Попробуй подняться...
Пальцы Чемпа распрямились, теперь его удерживала
только рука Курта. Но его тело вновь пронзила боль, он
вскрикнул и понял, что рука свободна. От боли его пальцы
разжались, выпустив запястье Чемпа.
Чемп полетел вниз, перевернулся в воздухе, голова
оказалась ниже ног, правая рука хватала пустоту. Он даже
170
не вскрикнул. Тяжелое тело пробило ветки кустов и рух-
нуло на камни у подножия обрыва.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь урчанием дале-
кого прибоя.
Курт поднялся, с посеревшим лицом привалился к
валуну. Хищники? Пожалуй, он узнал кое-что и про себя.
Хладнокровно он бы этого не сделал. Победа его не радо-
вала. Что же касалось остальных...
Снизу донеслись не стоны: тишину прорезали крики,
громкие, резкие. Курт подошел к обрыву, всмотрелся в
темноту. После такого падения человек не может остаться
в живых, не может...
Ему вспомнился случай, когда они два дня пролежали в
пустыне под вражеским огнем. Одного из них, в передовом
окопе, ранило, и он девять часов кричал без перерыва.
Трое солдат погибли, пытаясь добраться до него. Так что
он кричал, пока не умер.
Значит, надо спускаться, подумал Курт. Надо что-то
делать. Но... пути вниз не было. Во всяком случае, для
человека со сломанными ребрами. Тогда вверх?-Невоз-
можно. Оставалось только одно: идти по гребню, пока он
сольется с оврагом, а уж потом по усыпанной гравием
дороге добраться до умирающего.
Курт уже двинулся с места, но остановился как вкопан-
ный. Глаза его обежали поляну. Остальные так и не появи-
лись! Свет керосиновой лампы пробивался сквозь зашто-
ренные окна. Они же слышали шум падающего тела, слы-
шали крики. Но ни один не вышел из дома. Даже если
они думали, что это Курт, а не Чемп, их закадычный при-
ятель.
По телу Курта пробежала дрожь. Видать, у них совсем
нет сердца. И, превозмогая боль, он зашагал вдоль гребня.
Глава 30
Они сидели в гостиной, когда тяжелое тело провали-
лось сквозь листву и шмякнулось о камни. Рик вскочил,
сжимая в руке пистолет, побледнев как мел.
171
— Что это? — хрипло прошептал он.
Вскочил и Толстяк, кровь бросилась ему в лицо.
— Чемп сбросил его с обрыва!
Хулио уже двинулся к двери, когда Рик остановил
его.
— Если упал Холстид, мы все узнаем по возвращении
Чемпа.
— А если это Чемп? Если...
— Тогда мы уже ничем ему не поможем.
Ну и черт с тобой, подумал Хулио. После изнасилова-
ния Дебби он как бы начал пробуждаться от кошмарного
сна, начавшегося в апреле с избиения Рокуэлла... Сна, в
котором он делал не то, что хотел, а то, что ему навязы-
вали извне. Что ж, больше он не будет во всем следовать
за Риком.
Еще шаг к двери, и Хулио услышал щелчок предохра-
нителя. Обернулся. Рик целился в него. Безумный взгляд
заставил Хулио вернуться к креслу.
И тут начались крики.
Хулио вздрогнул.
— Это голос Чемпа. Он ранен, ему требуется...
— Возможно, это ловушка.
Пистолет по-прежнему смотрел ему в грудь. Хулио за-
стыл. Прошло пятнадцать минут, крики не прекращались.
Толстяк, усевшись на диване, ел сандвич. Рик устроился в
кресле-качалке у газовой плиты, перебросив правую ногу
через подлокотник. Рукоятка пистолета упиралась в его
колено.
— Рик, пожалуйста, прислушайся... Чемп...
— Заткнись.
Крики продолжались с час, словно раненому делали
операцию без наркоза. Толстяк ел, ел, ел. Заталкивал в
рот хлеб, сыр, ветчину.
— Ты пойдешь со мной? — обратился к нему Хулио.—
Я больше не могу выносить этих криков.
Толстяк уставился на него, затем громко рыгнул. По
подбородку потек жир от ветчины.
— Не... гу, Хул... Ри... ска... ждать.
172
— Сначала прожуй, паршивая свинья, а потом разевай
пасть! — взорвался Хулио.
Толстяк прожевал, проглотил еду, снова рыгнул.
— Рик говорит, что мы должны подождать,— он
стрельнул взглядом на Рика, который вновь развернул
предсмертную записку Паулы.— Я не трус, кто бы что ни
говорил, но я и не дурак. «Триумф» выведен из строя,
«шеви», готов спорить, тоже, и я не собираюсь чинить их в
темноте. Так что отсюда нам не выбраться. И чего выхо-
дить из дома?
Хулио мерил комнату шагами, словно загнанное в
клетку животное, вздрагивая при каждом крике Чемпа. Его
так и распирало от ярости. Это все Холстид, он сбросил
Чемпа с обрыва, он что-то сделал с Риком, как-то воздей-
ствовал на него, и в итоге они сидят здесь, а Чемп кричит
там...
Что происходит с Риком? С ними всеми? Рик же не
такой трус, как Толстяк, но сегодня его словно ударили
мешком по голове. Сидит и смотрит на записку мертвой
женщины ее мужу. А может, он тронулся умом, когда пере-
дал им Дебби. Такое у него было лицо... Или все началось
раньше, весной, с Рокуэлла. Тогда они были группой, еди-
ным целым, превосходившей мощью отдельные части. Но
Рокуэлл, потом Паула Холстид, Дебби, наконец...
Все равно что в парке аттракционов сидишь на центри-
фуге, которая крутится все быстрее и быстрее, и, как бы
ты ни стремился удержаться на середине, тебя сносит на
периферию.
Он должен выбраться отсюда. Хулио остановился перед
Риком.
— Ты можешь сидеть, качать ногой и притворяться,
что ничего не боишься. Но ты боишься. Ты боишься даже
выстрелить,— он повернулся и зашагал к двери, остано-
вйлся, оглянулся.— Даже в меня. Даже мне в спину.
' И двинулся дальше. С побледневшим лицом, посерев-
шими губами, Рик медленно опустил пистолет на колено.
Его левая нога начала непроизвольно подергиваться.
Толстяк потянулся за очередным сандвичем.
173
...Луна опустилась ниже, навстречу клубам сгущаю-
щегося предрассветного тумана. Холодный ветер с океа-
на, пробиравший до костей, подбодрил Хулио. Он ожи-
дал получить пулю в спину, действительно ожидал, но
не мог остановить себя. Как это ни странно, Рика он
только жалел. С ними все кончено, в этом он уже не со-
мневался. Они зашли слишком далеко, а ведь могли же
остановиться, поставить точку в цепи насилий. Но они
переходили от одного этапа к другому, и теперь про-
сто невозможно повернуть вспять. Для них все кончено.
Как и для Дебби, Паулы Холстид и Гарольда Рокуэлла,
Чемпа.
Чемп закричал вновь. Словно раненое животное в
каком-то телефильме о джунглях. Через поляну Хулио
зашагал к подножию обрыва, где он ожидал найти бедного,
изувеченного Чемпа. Но не Холстида. Этот-то давно
смылся.
Но в пяти ярдах от кустов он услышал мужской голос.
Холстид! Здесь, под обрывом! Хулио присел, в руке у него
блеснул нож.
— Мужайся, сынок,— таким тоном наездник успокаи-
вает занервничавшую лошадь.— И мне спуск дался
нелегко. Теперь я...
Хулио бросился на него сзади, как хорек на курицу,
целя ножом в почки. Но то ли поспешил, то ли в лунном
свете неверно оценил дистанцию. Курт откатился в сто-
рону и тут же вскочил, уже лицом к Хулио. А нож пронзил
воздух.
Но Холстид по-прежнему в западне, на маленькой
полянке, подумал Хулио и, оскалившись, двинулся на него.
— Твой друг изувечен,— голос Холстида звучал очень
спокойно.— Я думаю,, у него сломана спина. Но он, воз-
можно, выживет, если ему окажут квалифицированную
помощь. Давай...
Хулио рассмеялся. Испугался стали этот Холстид. И то,’
нож превращает человека в гиганта. Чемп, лежащий в двух
ярдах, вдруг громко застонал. Облако закрыло луну, и без
того тусклый свет померк еще больше. Хулио слышал
174
Курта, но едва ли понял смысл его слов. Он видел, что
Курт пятится, а для Хулио • это означало только одно:
страх.
— Я тебя убыо,— просипел Хулио.
Выражение лица отступающего от него человека изме-
нилось, но не так, как ожидал Хулио. На нем отразился...
не ужас, скорее, удовольствие. Правая рука Холстида
нырнула за спину, чтобы вернуться с обоюдоострым
ножом.
— И не пытайся, сынок. Я забыл об этом, когда столк-
нулся с твоим приятелем на обрыве, но обращаться с
ножом я умел, когда ты -еще не появился на свет.
В душу Хулио закрался страх, но он прыгнул вперед,
размахивая ножом, как принято в уличной драке, когда
противник практически всегда не вооружен. Махнул
ножом и Курт, целя в костяшки пальцев, чтобы перерезать
сухожилия и обезоружить парня. Но в почти полной тем-
ноте не мог сказать, достиг ли его удар цели. Или только
оцарапал руку.
Внезапно Хулио замер. Потом повернулся к Курту,
лицо его закаменело.
— Что...
— Послушай,— оборвал его Курт,— я могу покончить
с тобой в любой момент. Давай прекратим...
Хулио шагнул к нему и рухнул лицом вниз. Курт ждал,
подозревая, что это ловушка. Другого и быть не могло. Он
же только полоснул его по пальцам. Но Хулио не шеве-
лился. А тут в разрыве между облаков показалась луна, и
Курт увидел, что нож Хулио лежит в нескольких дюймах
от его руки.
Выругавшись, Курт подошел, упал на колено, перевер-
нул Хулио. Черные безжизненные глаза смотрели в
никуда, совсем как глаза Паулы, когда он нашел ее лежа-
щей на туалетйом столике, глаза часового из его кошма-
ров, глаза многих людей во время войны. Курт тяжело
вздохнул, встал. Вытер лезвие о свитер, убрал нож.
Вместо костяшек пальцев он попал в запястье, там где *
лучевая артерия проходит под самой кожей. Тридцать
175
секунд спустя Хулио потерял сознание, через две минуты
он умер. И хотя эта бессмысленная смерть вызвала у
Курта лишь шок и отвращение, он не мог не подумать:
«Холстид, старина, а сноровка у тебя та же, не так ли?»
Мысль эта тут же ушла, оставив во рту привкус
тошноты. Он смотрел на свои жертвы: один изувечен, вто-
рой мертв. Безумие. И надо прикончить еще двоих? Нет,
хватит, хватит. Хищники? Если б он приехал на несколь-
ко минут раньше в день нападения на Рокуэлла, если б
был в доме, когда они набросились на Паулу, ничего бы
этого...
Но, возможно, лишь на долгом, мучительном -пути,
пройденном им после смерти Паулы, он осознал: угрозе,
силе и страху можно противопоставить лишь те же угрозы,
силу и страх. Профессор Куртис Холстид уговаривал бы,
приводил логичные доводы и, скорее всего, был бы уничто-
жен. Может, только Куртис Холстид, закаленный в боях в
пустыне, мог...
Он отогнал от'себя эти мысли. Все кончено. С двумя
оставшимися пусть разбирается Монти Уорден, а с него
хватит. Он снял тяжелый свитер, укрыл им Чемпа, пощу-
пал его пульс. Слабый, учащенный, но устойчивый. Воз-
можно, выживет, если он быстро свяжется с врачами.
И лишь в густом тумане добравшись до «фольксва-
гена», Курт понял, что потерял ключи. Что теперь? Как
соединить провода напрямую, он не знал. Где выпали из
кармана ключи, не имел ни малейшего понятия. Остава-
лось только одно.
И он зашагал к Сан-Конрадо, лежащему в десяти милях
городку, при каждом вздохе кривясь от боли в треснутых
ребрах, дрожа от холода. Он понимал, что туман сводит
его шансы поймать попутку до нуля. Следовательно, пред-
стояло пройти пешком все десять миль.
✓
Глава 31
Сидя на жалобно поскрипывающем под его тяжестью
старом диване, Толстяк гадал, почему так долго не возвра-
176
щается Хулио. Да, крики смолкли, но от тишины стало еще
страшнее. Доносящиеся снаружи крики означали, что. там
есть кто-то живой. Живой! Круглую физиономию переко-
сило. Толстяк громко рыгнул.
— Слушай, Рик, как ты думаешь, когда вернется
Хулио?
Рик медленно повернулся к Толстяку. Его левая нога
по-прежнему дергалась.
— Ты знаешь не хуже меня, что он мертв.
Толстяк заерзал на диване, вновь рыгнул. Потянулся за
сандвичем, но тарелка уже опустела. Хулио мертв? Или
ловит на Береговой автостраде попутную машину?
— Э... я хочу сделать несколько сандвичей. Ты есть
будешь?
Рик наблюдал, как Толстяк поднимается с дивана.
' — Делай сандвичи, набивай живот. Здесь он нас не
достанет.
Толстяк потопал на кухню, при свете двух свечей начал
резать хлеб. Что творится с Риком? Он уже подумал, что
Рик застрелит Хулио. Возьмет и застрелит. Он намазал
ломти толстым слоем майонеза, открыл банку ветчины.
При свете он бы выпотрошил «триумф», чтобы привести
«шеви» в рабочее состояние. Но он и сейчас мог в темноте
прокрасться на автостраду или вплавь добраться до сле-
дующей бухты к югу...
Он застыл над банкой с ветчиной.
— Слышь, Рик, а я знаю, как этому Холстиду удалось
пробраться сюда незамеченным. Он просто приплыл сюда
из бухты, что примыкает с юга. Всего-то полмили...
— Заткнись! — рявкнул Рик.— Он проскользнул ми-
мо Хулио и Чемпа, прямо по дороге. Эти трусливые ту-
пицы...
Спасаясь от гнева Рика, Толстяк ретировался на
кухню. Да, у Рика определенно поехала крыша. Он вновь
занялся сандвичами. Если б у него был пистолет, как у
Рика, он бы точно пошел к автостраде... Но тут он пред-
ставил себе извилистую дорогу, усыпанную гравием, стоя-
щие впритык деревья с толстыми стволами, за каждым из
которых мог притаиться Холстид. Нет, пожалуй, к авто-
177
страде идти не стоит. А вот будь он сейчас на берегу, то
мог бы уплыть отсюда. Правда, дверь заперта, а ключ у
Рика. Разумеется, можно открыть окно, но...
Толстяк задумался. Туман скроет его как от Рика, так
и от Холстида, если тот все еще бродит поблизости.
Быстро открыть окно, сбежать к воде, выплыть из бухты.
Отправиться в Мексику, где никто его не поймает...
Старик по нему тосковать не будет, да и он обойдется
без...
Толстяк влез на раковину, через плечо глянул в гости-
ную. С кресла-качалки Рик не мог видеть, что он делает.
Толстяк рывком открыл окно. Холодный воздух ворвался
на кухню, загасил одну свечу.
— Толстяк! Что ты там учудил, Толстяк?
Охваченный паникой Толстяк сиганул в окно/ пока-
тился по земле. Его штаны лопнули на заднице по всей
длине. Он вскочил и побежал. Вслед трижды выстрелил
пистолет, но он уже несся вниз, надежно укрытый густым
туманом. Отбежав на тридцать ярдов, Толстяк оглянулся.
Рик закрывал окно. Он в безопасности!
От холодного тумана по коже побежали мурашки,
ветер гулял в порванных штанах. Он потрусил к воде.
Песок набился в ботинки, гниющие водоросли пахли
йодом.
У кромки воды Толстяк остановился. Очень не хотелось
ему плыть в темноту, где невидимые волны бились о скалы.
Может, лучше подняться к автостраде и попытаться пой-
мать попутку. Но по дороге туда его могла поджидать
смерть!
Он скинул ботинки и носки, вздрогнул, когда голые
ноги коснулись ледяного песка. Снял брюки, рубашку,
оставшись в трусах и футболке. Одежду свернул в узел, с
ботинками посередине, положил его на голову и закрепил
ремнем, пропустив тот под подбородком. Сухая одежда
наверняка понадобится емуь когда он доплывет до южной
бухты.
Он не вошел в воду и по пояс, как от холода у него за-
стучали зубы. Когда же вода достигла шеи, он не спеша
поплыл, держа голову высоко над водой, чтобы не замо-
178
чить одежду. Поначалу только шум волн, разбивающихся
о скалы, указывал, где находится устье. Потом он начал
различать буруны, переваливающие через черные скалы.
Увлекаемый отливом, через несколько минут он уже
доплыл до устья.
Теперь осторожнее, сказал он себе. Лишь бы не пота-
щило на скалы...
Громадная волна отбросила его на черный гранит,
невидимый в темноте, протащила спиной, раздирая кожу,
по камням. Толкайся сильнее, приказал он себе, толкайся
сильнее! От скал ему удалось отплыть,-но уже без одежды:
в какой-то момент узел соскочил с головы, только ремень
остался на шее. Толстяк отбросил его в сторону.
Надо бы возвращаться, подумал он, до южной бухты не
доплыть.
Еще одна волна накрыла его, заставив наглотаться
соленой воды. Он уже было повернул назад, но отлив
буквально вынес его из устья, в открытый океан.
Нечего паниковать, решил Толстяк, раз выплыл, надо
добираться до берега...
И тут же отчаянно замахал руками, яростно борясь за
жизнь, потому что склизкие щупальца ухватились за его
ноги.
Это же водоросли!
Уф! Всего лишь водоросли. Волна подняла его, освобо-
див ноги. И все-таки страх не уходил. Под ним сто футов
воды, лес водорослей, в котором водятся Бог знает какие
чудовища.
Вновь водоросли облепили ему ноги, вновь он вы-
рвался, и тут его тело свело судорогой. Словно гигантский
кулак со всего маху врезался ему в живот, и каждая
мышца отозвалась болью. Толстяк ушел под воду, выныр-
нул, но очередная волна накрыла его с головой.
Тело опять свело судорогой, в отчаянии он забарабанил
по воде руками, но мышцы отказывались слушаться: Тол-
стяк пошел ко дну.
Кровь,^попавшая в воду из порезов на спине, привлекла
из открытого океана акулу. Она кружила среди водорос-
лей, осторожно плывя на запах крови. Кровь означала, что
179
кто-то в беде, а следовательно ей могло перепасть что-то
съестное. Она не атаковала, несмотря на дурманящий
запах крови. Акулы — хищники осторожные. Именно осто-
рожность помогла им выжить, нисколько не изменившись
за последние триста пятьдесят миллионов лет. В конце
концов она, разумеется, приступила к трапезе.
Да кому они нужны, думал Рик, оставшись в коттедже
один. Да, ему приходилось каждые несколько минут вста-
вать с кресла, не выпуская пистолета из руки, проверять
каждое окно. Но все лучше, чем еще и тревожиться, кто
предаст тебя следующим. Никакой верности, никакой силы
воли, только лишние хлопоты. Если б они полностью под-
держивали его с той ночи, когда они избили Рокуэлла,
ничего бы и не случилось. И не его надо винить за то, что
произошло с этим Рокуэллом.
Нет, все их беды начались с Паулы Холстид.
Взгляд его внось остановился на предсмертной записке
Паулы. Чертов Хулио! Если бы он не выудил эту записку
из сумочки Дебби... если б не уговорил его отдать им
Дебби... Он, Рик, не виноват в том, что с ней случилось.
Абсолютно не виноват.
«Пожалуйста, пойми, я делаю это из-за непереносимого
для меня лично...»
Этим все сказано. Для нее лично. Рик тут ни при чем.
Нет, она влюбилась в Рика, когда увидела его второй раз.
А потом кончила, благодаря Рику. Более ничего. Этот
взгляд, полный отвращения к себе, который вроде бы ему
запомнился... Да не было его. Она этого хотела. Именно с
Риком. Он ее возбудил, как возбуждал Дебби, Мэри и...
всех телок.
И все же, мысли его постоянно возвращались к Пауле
Холстид, к записке, адресованной ее мужу., К Пауле, затем
к нему. Ибо все кончилось Куртом Холстидом.
Рик снова проверил окна. Хорошо, что Холстид разде-
лался с остальными. О, у него-то пистолет. Как только
рассветет, он будет в полной безопасности, а остальные
180
ему и не нужны. Чемп, на которого, он полагался, как на
себя, сломался первым. Прикинулся, будто преследует
Холстида, а сам попытался сбежать.
Хулио, этот трусливый спик* . Тоже сбежал, зная, что
он, Рик, не выстрелит ему в спину. Только Холстид ждал
его в темноте.
И наконец Толстяк. Решил смыться вплавь, заморочив
ему голову россказнями о том, что Холстид добирался до
коттеджа по воде. На что намекал Толстяк, черт бы его
побрал? Если б они выставили часового на берегу, то зара-
нее узнали бы о появлении Холстида? Получается, что
Холстид перехитрил его, Рика? Бред какой-то. Ни один
паршивый учитель не мог перехитрить Рика Дина. Воз-
можно, он проскользнул к коттеджу лесом, мимо Хулио и
Чемпа, но уж не...
Короче, Толстяк сбежал. Холстид наверняка прикончил
и его. Для Рика оно и к лучшему. Все отправились в мир
иной, кроме Дебби. А к тому, что произошло с Дебби, он не
имеет никакого отношения. Что бы там она ни говорила,
он всего лишь вышел из гаража, оставив ее с парнями.
Откуда он мог знать, что они с ней сделают? Кроме того,
она наверняка трахалась со всеми подряд. Он мог поспо-
рить, что она даже и не сопротивлялась.
Пятый час. Скоро рассвет. Пора трогаться в путь. Он
встал, по телу пробежала дрожь, в коттедже стало
холодно, и двинулся к кухонной двери. Бесшумно повер-
нул ключ в замке, приоткрыл дверь. Главное — скорость.
Только так можно застать Холстида врасплох.
Рик почувствовал, что весь дрожит. Чертов туман,
такой холодный! Сунув пистолет под мышку, он вытер о
брюки потные ладони, вновь взял пистолет в правую руку.
Похлопал себя по карману. Да, заряженная запасная
обойма при нем.
Пинком Рик распахнул дверь, выскочил из коттеджа,
упал на влажный бетон, закричал, открыв огонь по Хол-
стиду, юркнувшему за «триумф». 4
* Пренебрежительное прозвище испаноговорящих американцев.
181
Ответных выстрелов не последовало. Его окружал
плотный туман, пахнущий рассветом и морем.
Рик вскочил, подбежал к «триумфу», присел у изреше-
ченного пулями корпуса. Хорошо, хорошо, думал он, ты
заставил меня расстрелять и вторую обойму. Ты же не
знаешь, что у меня есть еще одна. Он облизал пересохшие
губы. Теперь самое трудное: через открытое пространство
к дороге. Холстид может прятаться там...
Пора!
Рик мчался как спринтер. Воздух жег легкие, когда он
припал к стволу ели. Да, в волосах полно иголок, но зато
здесь он в безопасности. Снизу доносился шум прибоя.
Ничто более не нарушало тишину. А вокруг клубился
туман.
Какая-то тень...
Он бросился на землю, выкатился на дорогу, выстрелил
по дереву, ветку которого задел Холстид.
Сойка вспорхнула и растворилась в тумане.
Не нервничай, одернул себя Рик. Он играет на твоих
нервах, не зная, что у тебя запасная обойма. Если ты вый-
дешь на автостраду с полной обоймой, ты спасен. Надо
добраться до автострады.
Вперед!
Рик вскочил, что есть сил помчался по дороге, с силой
отталкиваясь от гравия. Он чувствовал себя героем всех
военных фильмов, которые видел, бегущим под огнем вра-
жеских снайперов.
Вот и ворота, за ними асфальт. Кусты, деревья, за
которыми укрывался Холстид, остались позади. Он жадно
ловил ртом воздух, ноги отказывались служить, но дуло
его пистолета смотрело на ворота. Из-за них должен выйти
Холстид, чтобы добраться до него. Он прорвался к авто-
страде, он победил!
— Я тебя жДу! — угрожающе крикнул Рик в туман.
Он надеялся, что этот мерзавец бросится на него. Он
сделает все, чтобы Холстид умер не сразу. Для начала
выстрелит ему в пах, а затем каблуком выбьет . ему
глаза...
182
Серый туман клубился вокруг, перед глазами все
плыло. Что это за тень шевельнулась у ворот? Рик стоял
на разделительной полосе, широко расставив ноги. Если
это...
Холстид!
Он открыл огонь! Красные вспышки одна за другой
разрывали туман. Но за очередным нажатием на спусковой
крючок последовал сухой щелчок: он отстрелял всю
обойму.
Выругавшись, ломая ногти, Рик вытащил пустую обой-
му, бросил на асфальт, полез в карман за полной.
Глухое урчание заставило его повернуться. Чудовищ-
ный силуэт показался из-за поворота автострады, светя
желтыми противотуманными фарами. На него надвигайся
громадный трейлер, что постоянно колесили по Береговой
автостраде. Зашипели тормоза, взвизгнули стираемые об
асфальт шины.
Рик метнулся в сторону, но его нога зацепилась за вы-
брошенную обойму. Он отчаянно замахал руками, пытаясь
сохранить равновесие.
Остро запахло жженой резиной. Но скорость многотон-
ного грузовика была все еще велика. Мощный бампер
вышиб ему зубы, размозжил череп, словно куриное яйцо,
протащил ярдов пятьдесят по осевой линии.
Водитель успел выскочить из кабины до того, как его
вырвало.
ПОСЛЕ ТОГО, КАК...
Вторник, 2 сентября
Курт закрыл машину и по лестнице поднялся в спортив-
ный зал. Через неделю улицы Лос-Фелиса заполнят сту-
денты: в университете возобновятся занятия, но неделя...
это так далеко. Даже зал с хромированными тренажерами
и черными гирями-казался ему совершенно незнакомым,
183
словно с его последнего появления здесь прошли не дни, а
годы.
Он заглянул в приоткрытую дверь в кабинет. Престон,
сидевший за столом, поднял голову, посмотрел на Курта,
словно на незнакомца. Но мгновение спустя вскочил,
широко улыбаясь, протягивая руку.
— Ну наконец-то. Возвращение блудного сына.
На мгновение замявшись, Курт пожал его руку.
— Жаль, что так вышло со снаряжением, Флойд.
— Мне вчера его привезли. Какой-то парень из управ-
ления шерифа,— жестом он пригласил Курта сесть на
диван.— Хочешь поразмяться?
— Я... не могу. Два треснутых ребра...
Курт замолчал. Он-то. намеревался забрать трениро-
вочный костюм, полностью порвать с Престоном.
Затянувшееся молчание нарушил Престон.
— Твоя подружка звонила дважды на день, волнова-
лась. Говорила, что твой телефон не отвечает весь уик-
энд.
— ,Я... ни с кем не хотел говорить.
— Зря ты замкнулся в себе.
— А что оставалось?
Престон присел на краешек стола.
— Ты думаешь, ты один такой, кому противно поутру
смотреть на себя в зеркало? Kart-ты думаешь, какие мысли
бродили у меня в голове, когда я понял, что мне не хватает
духа составить тебе компанию?
— Это другое,— покачал головой Курт.— Ты здесь
посторонний. Флойд, я хотел их убить. Ты знаешь, что
я подумал, взглянув на этого бедного мертвого мекси-
канца, о котором писали газеты? Что я не потерял бы-
лых навыков. Как тебе это нравится? И выслеживая их, я
ничем от них не отличался. Был таким же жестоким, та-
ким же...
Престон хмыкнул.
— Знаешь, Курт, отец у меня был странствующим свя-
щенником. В тридцатых годах в Миссури такие еще встре-
чались. К десяти годам я уже успел поучиться в дюжине
184
разных школ, а для меня это означало сплошные драки.
Я постоянно был новичком. В первый же день в новой
школе я отыскивал главного школьного хулигана и ставил
его на мёсто. <Мне не оставалось ничего другого. Не по-
ставь я его на место, мне бы пришлось довольствоваться
ролью мальчика для битья.
— Но при чем здесь...
— Потом я вырос, пошел в армию, где кормили от
пуза, занялся тяжелой атлетикой, стал крепким, сильным
парнем. Достаточно крепким, чтобы в баре дать любому
задире в лоб, а потом купить ему пива. Но... если я почув-
ствую, что меня загнали в угол, то становлюсь мальчиш-
кой, для которого все средства хороши, лишь бы побить
первого школьного хулигана.
Курт начал понимать, к чему тот клонит.
— То есть ты хочешь сказать...
— Я говорю, что в прошлую пятницу тебе не оставили
выбора. А твои прежние навыки просто помогли тебе. Если
группа парней выталкивает кого-то из окна, они не могут
винит^ь его за то, что он делает по пути вниз.
— Вы меня удивили, профессор,— Монти Уорден до-
стал сигарету.— Я вас недооценил, а для копа это серьез-
ная ошибка.
Когда Курт вернулся домой из спортивного зала
Флойда Престона, он нашел на своей подъездной дорож-
ке черный седан Уордена. Сам Уорден расположился на
диване в гостиной. Разговор с Престоном пошел Курту на
пользу. Можно сказать, подготовил его к встрече с детек-
тивом.
—. В субботу утром я дал показания вашим людям в
Сан-Конрадо.
Уорден выпустил дым через ноздри.
— В университете мне показали ваше личное дело,
профессор. В семнадцать лет вы пошли добровольцем в
английскую армию. Вызвались служить в подразделении
185
коммандос, организованном Дэвидом Стерлингом* . Про-
шли подготовку для диверсионных операций на суше и На 4
море, освоили прыжки с парашютом, научились обра-
щаться со всеми видами оружия, прекрасно овладели при-
емами рукопашного боя. В сорок третьем году вас награ-
дили Крестом Георга за уничтожение немецких аэродро-
мов в пустыне.
Курт пожал плечами.
— Вы пришли, чтобы послушать военные истории?
— Я пришел, чтобы признать, что напрасно не про-
верил вас раньше. Мне следовало сразу вас раскусить.
— В каком смысле?
— Ав том, что вы — прирожденный убийца. Это у вас
в крови, вам нравится смотреть, как они умирают. Малень-
кая разборка с этими парнями для вас, что манна небесная,
не так ли, Холстид?
На мгновение перед мысленным взором Холстида воз-
никло перекошенное лицо Чемпа, висящего над пропастью,
ничего не видящие глаза Хулио. Прирожденный убийца?
Или человек, которого, как сказал Престон, столкнули с
подоконника и он не отвечает за то, что делает, летя вниз?
А может, нечто среднее? Сплав университетского профес-
сора и семнадцатилетнего коммандос?
— Это все досужие разговоры, сержант.
Уорден кивнул.
— Конечно. Вы разыграли все как по нотам. Трое
мертвы, а четвертый — калека на всю жизнь, со сломанной
спиной. Такой тихий, спокойный парень...
— Вы не спрашивали у Барбары Андерсон, что нагово-
рил ей этот тихий парень? .
— Хорошо-хорошо,— Уорден раздраженно махнул
рукой.— Возможно, этого Чемпа давно следовало посадить
в дурдом. Но как же тогда с Дебби Марсден? Вы довольны
тем, что с ней произошло?
Курт почувствовал, что у него вспотела спина. Ему
хотелось признаться Уордену, что в отношении Дебби его
* Речь идет о знаменитой Специальной авиационной службе, СЛС (Spe-
cial Air Services), созданной во время Второй мировой войны.
186
мучает совесть. Если б он прекратил розыски хищников...
Но Уорден, похоже, и добивался этого признания. Так
зачем ему потакать?
— Я не знал, что полиция Лос-Фелиса обвиняет меня и
в этом.
— Конечно-конечно, изнасиловали ее эти подонки,
после того как ее дружок бросил им Дебби, словно горсть
мелочи. Но синий «фольксваген» видели на подъездной
дорожке дома Гандеров, и «Скорую помощь» вызвал неиз-
вестно кто.
— А что говорит девушка?
— Ничего,— Уорден скорчил гримасу.— Если бы этот
чертов доктор в пятницу не так торопился с уколом, в суб-
боту нам бы не пришлось собирать трупы. Что же до
девушки, то физически она в порядке, а вот душевно...
Боюсь, что теперь она зарежет любого, кто попытается
поцеловать ее,— он помолчал, разглядывая сигаретный
дым.— В случившемся вашей вины нет, профессор. О-пи
согласился с вашими доводами. Самозащита.
Он замолчал и продолжил за него Курт.
— Но вы не согласны.
— Будьте уверены,— он поднялся, навис над Куртом.
Руки он сунул в карманы, боясь, что иначе пустит их в
ход.— Я думаю, что вы заманили этого недоумка на обрыв,
а потом скинули его. Я думаю, что. вы вынудили этого
спика пойти на вас с ножом, а потом убили его. Перере-
зали артерию на руке, чтобы он умер так же, как и ваша
жена. По мне это уже перебор.
Поднялся и Курт, отошел к окну, посмотрел на поле
для гольфа. Приди Уорден на день раньше, он бы, воз-
можно, согласился с ним. Во всем, даже с тем, что он при-
рожденный убийца. Теперь — нет. Частично из-за. раз-
говора с Престоном, но в основном из-за...
Он повернулся к детективу.
— И вы полагаете, что я толкнул этого парня под гру-
зовик?
— Нет, этого я утверждать не могу,— с неохотой при-
знал Уорден.— Временной фактор и показания водителя
187
говорят об обратном. Вы звонили нам из закусочной в Сан-
Конрадо примерно в то время, когда его размазало по
асфальту. Кстати, именно его пальчики мы обнаружили на
стене над диваном в вашей библиотеке.
Дружок Дебби. Логично. Мозговой центр, тот, кто
направлял и командовал остальными. Газеты пишут, из
хорошей, обеспеченной семьи. Отец прилично зарабаты-
вает. Умеющий убеждать, умный. Но, если он был .ум-
ным, что привело его на осевую автострады в густой
туман?
— Остается еще Гандер,— заметил Курт.— Парень,
которого не нашли.
— Не нашли? Да, возможно, вы и правы. Только мне
не верится, что вы пешком дошли до Сан-Конрадо. Я ду-
маю, вы покинули бухту куда позже, чем указано в ваших
показаниях, а до Сан-Конрадо добрались на попутной
машине, водителя которой мы пока не нашли.
Он сунул руку в карман, что-то достал, бросил на
кофейный столик. Курт взял в руки почерневший серебря-
ный перстень с черепом и скрещенными костями, очень
тяжелый, большого размера. Посмотрел на Уордена.
— И что я должен сказать по поводу этого перстня?
— Какой-то рыбак вчера поймал десятифутовую
белую акулу. Вспорол ей живот и обнаружил наполовину
- переваренную человеческую руку. С этим перстнем на
одном из пальцев.
— Вы хотите сказать, что Толстяка Гандера...
— Его отец опознал перстень. Знаете, Холстид, такой
крепкий старик, я думал, его ничем не проймешь. А он раз-
рыдался как ребенок, когда мы показали ему эту штуку.
— Да, понятно,— кивнул Курт.
Ему тоже стало нехорошо, но он знал, Что быстро опра-
вится. Он понимал, что Уорден прибыл, чтобы добиться от
него признания в содеянных грехах, но твердо мог сказать,
что признания этого детективу не видать как своих ушей.
Даже если он и виновен, то не перед Уорденом. Он взгля-
нул на часы.
— Наверное, вам пора ехать, сержант...
Уорден долго смотрел на него, потом вздохнул.
188
— А вы крепкий орешек, Холстид. Один из червей.
Я провел все утро с о-пи, пытаясь уговорить его передать
дело в суд. Он отказался. Я его понимаю. С теми уликами,
что у нас есть, присяжных не убедить, тем более, если вы
наймете ловкого адвоката, который приволочет в суд при-
зрак вашей жены. Так что вам удастся выйти сухим из
воды...
— Не вы ли говорили, сержант, что им не грозит нака-
зание,— напомнил Курт.
Подождал, пока тот откроет дверь, а потом позвал
детектива по фамилии.
Тот обернулся.
— Что еще?
— Не сердитесь на меня, сержант. Такова жизнь.
Стоя у открытой двери, он проводил взглядом автомо-
биль рассерженного детектива. Уорден назвал его одним из
червей. Может, в своем мире он мог существовать, лишь
деля всех и вся на две категории. Может, полиция не умела
различать оттенки, признавая только абсолютное добро и
абсолютное зло. А Курт по-прежнему полагал, что Уорден
чертовски хороший коп.
Он поднялся в кабинет, сел за стол. Время хищников,
во всяком случае, на текущий момент, закончилось.
Теперь пришла пора принимать решения. Подводить черту.
Курт написал прошение об отставке. Перечитал его,
запечатал в конверт. Он не мог не согласиться с Престо-
ном: человек — единое целое, изменить человеческую при-
роду самого себя невозможно, остается только контроли-
ровать ее. И пока он, Курт, не поймет, что он контроли-
рует, хотя бы не разберется, каков он на самом деле, пре-
подавать он не мог.
В гостиной Курт снял телефонную трубку, набрал
номер.
— Барбара? Этот Курт Холстид. Извините, что не по-
звонил раньше... надо было кое-что утрясти. Я... этим
вечером хочу навестить Дебби Марсден. Вот и подумал, не
составите ли вы мне компанию. А потом мы могли-бы...
Пауза затянулась. Когда же Барбара ответила, по ее
189
тону чувствовалось, что решение принималось не только о
сегодняшней встрече.
— Яс удовольствием, Курт. С большим удоволь-
ствием.
Курт Холстид долго стоял у телефонного аппарата,
прежде чем положил трубку на рычаг. Да, время прини-
мать решения, время подводить черту под этапом жизни.
И возможно, время открывать новый этап.
ЗНАК
КОНКИСТАДОРА
Д. БЭГЛИ
©Перевел с английского Андрей Сорвачев
Глава первая
1
До юго-западного предместья Лондона я добрался без
особых хлопот: ничто не мешало мне ехать с хорошей ско-
ростью, если не считать нескольких встречных автомоби-
лей, ослепивших меня фарами. Миновав Хонитон, я съехал
на обочину, вырубил мотор и закурил сигарету. Появ-
ляться на ферме в столь неприлично ранний час мне не
хотелось, да и поразмышлять было о чем.
Говорят, что подслушивающий чужие разговоры
никогда не услышит доброго слова о себе. С логической
точки зрения данное утверждение представляется мне
весьма спорным, однако опровергнуть его опытным путем
/1ично мне так и не удалось. Не поймите это так, будто я
умышленно намеревался подслушивать. Нет, все про-
изошло по воле случая, но поскольку выбраться из этой
глупейшей ситуации с честью я не мог, то и вынужден был
затаиться и выслушивать в свой адрес отзывы, которые
предпочел бы не слышать.
Это случилось днем раньше на тусовке золотой моло-
дежи Лондона, куда меня затащила моя взбалмошная по-
дружка Шейла. Один из ее знакомых сказал ей, что знает
парня, приятель которого устраивает сегодня вечером у
себя потрясающее сборище. Шейле загорелось туда пойти,
7 Время хищников
193
и мы пошли, тем более что формального приглашения не
требовалось.
Дом находился в Хэмпстеде, а его хозяином оказался
великовозрастный вундеркинд, сочиняющий музыку для
студии грамзаписи и подрабатывающий на автогонках.
Весь вечер он без умолку нес всяческий великосветский
вздор о модных дисках, автомобилях и пилотах, что
пагубно сказывалось на моих нервах и барабанных пере-
понках. Гости, побросав верхнюю одежду в спальне, спе-
шили завязать знакомство, взбадриваясь тепловатым виски
из судорожно зажатого в руке бокала. В отличие от
Шейлы мне эта бестолковая суета скоро наскучила, но
деваться было некуда, пришлось запастись виски и терпе-
нием: посиделки затягивались надолго.
Где-то в середине вечеринки у меня кончились сига-
реты. Я вспомнил, что в кармане куртки есть еще целая
пачка, и поднялся наверх. Вся одежда уже валялась на
полу, за ширмой, выполненной в авангардистском стиле, и
мне пришлось поползать на четвереньках. Внезапно дверь
в спальню скрипнула, и женский голос произнес:
— Послушай, Шейла, тебе не кажется, что твой при-
ятель немного скучноват? — Голос принадлежал блон-
динке по имени Хелен. Она пришла в сопровождении
одного из тех типов, которые слывут душою общества.
Взяв из кармана сигареты, я собрался было идти, как вдруг
услышал ответ Шейлы:
— Да, ты права, он такой,— хихикнула она.
— Тогда зачем он тебе? — удивилась Хелен.
— Сама не знаю,— рассмеялась Шейла.— Нужно же
мне с кем-то появляться на людях!
— Могла бы подобрать парня и пошустрей,— хмык-
нула Хелен.— А этот какой-то заторможенный. Чем хоть
он занимается?
— Работает в какой-то фирме бухгалтером. Серенький
человечек на серенькой должности. Он не любит особо
распространяться о своей работе. Я его брошу, как только
найду замену.
Я буквально оцепенел, скрючившись в нелепой позе.
О том, чтобы демонстративно распрямиться и гордо выйти,
194
после таких ее слов не могло быть и речи. Девицы еще
немного почирикали, прихорашиваясь перед зеркалом
трюмо, затем Хелен спросила:
— Послушай, Шейла, а куда подевался твой Джимми?
— Вот уж кого не назовешь заторможенным! —'прыс-
нула со смеху Шейла.— Он такой шустрый и плотоядный!
Мы с ним славно порезвились, жаль, что его отправили в
заграничную командировку.
— С этим-то, похоже, тебе не слишком весело,— ска-
зала Хелен.
— Да нет, нормально,— ответила Шейла.— На мое
целомудрие он не покушается, а для разнообразия можно и
отдохнуть.
— Он случайно не гомик? — поинтересовалась Хелен.
— Да нет, не похож,— не совсем уверенно сказала
Шейла.— Ничего такого я за ним не замечала.
— Ах, плохо ты знаешь этих «голубых»! — восклик-
нула Хелен.— Они такие мастера маскироваться, что сразу
и не подумаешь. Послушай, откуда у тебя эта потрясаю-
щая помада? Какой славненький оттенок! Я тоже хочу
такую!
Девушки переключились на женские проблемы, в кото-
рых я мало смыслю, а я продолжал томиться от пота и
духоты за ширмой. Наконец девицы выпорхнули из ком-
наты, и я смог незаметно спуститься в гостиную.
Где-то далеко за полночь Шейла решила, что уже
поздно, и я повез ее домой. По дороге у меня мелькнула
мыслишка доказать ей, что я вовсе не педик, но я отверг
ее, решив, что изнасилование не лучший способ раз-
влечься. Высадив свою подружку у порога ее меблирован-
ной квартирки, которую она снимала вместе с двумя при-
ятельницами, я пожелал ей доброй ночи, мысленно дав себе
слово, что лишь жуткая хандра заставит меня встретиться
с ней еще раз.
Итак, я серенький человечек на серенькой должности.
Неужели я действительно кажусь таким всем окружаю-
щим? Раньше я и не задумывался над этим всерьез, уверен-
195
ный, что делаю полезное дело, особенно после того, как
получили широкое распространение компьютеры. Ну й
что из того, что я не люблю болтать о своей работе?
По-моему, девушкам гораздо интереснее услышать что-
то о последнем концерте Джона Леннона, чем о тонко-
стях компьютерных языков. Короче говоря, с работой
все было ясно, теперь самое время разобраться с самим
собой.
Может, я и в самом деле мрачный и тусклый тип, безна-
дежно отсталая личность? Если рассматривать меня с
позиции общественной морали наших дней, то вполне воз-
можно, я и производил на людей такое впечатление.
Слегка замкнутый по натуре, я был далек от раскованного
образа жизни золотой молодежи шестидесятых: он казался
мне пустым, дешевым и даже гнусным в некоторых своих
проявлениях. Что ж,-пусть меня и считали белой вороной,
мне лично было на это наплевать!
С Шейлой я познакомился месяц назад, когда ее при-
ятель Джимми выпал из ее жизни и ей срочно требовалась
замена. По разным причинам, основную из которых выра-
жает пословица о пуганой вороне, я не имел привычки
прыгать в постель к малознакомым девицам, поэтому и не
оправдал ее надежд.
Возможно, мне и не стоило принимать близко к сердцу
колкости легкомысленных девиц, но взглянуть на себя
чужими глазами полезно: это заставляет нас шевелить
извилинами, пытаясь объективно оценить себя, чем я и
занимался, сидя в машине на окраине Хонитона.
Итак, для начала контурная зарисовка: Джереми Уил,
выходец из крестьянской семьи с глубокими корнями.
Закончил университет, особо преуспев в экономике и
математике, и в возрасте 31 года работает бухгалтером,
стГециализйруясь по компьютерам. По складу характера *-
замкнут и нелюдим, что объясняется отчасти неудачной
любовной историей, испепелившей его сердце в возрасте
25 лет. С тех пор с женщинами осмотрителен. Увлечения*:
занимательная математика и фехтование, а также плава-
ние с аквалангом. Денежная наличность на текущий
момент: 102 фунта 18 шиллингов и 4 пенса на счете в
196
банке, и на 940 фунтов стерлингов ценных бумаг — по
рыночному курсу. Прочее имущество: старенький автомо-
биль «форд-картина», стереосистема новейшей модели и
комплект оборудования для подводного плавания в багаж-
нике машины.
И что, скажите на милость, в этом плохого? Впрочем,
если подумать, вопрос лучше сформулировать иначе: что в
этом хорошего? Возможно, Шейла и права, назвав меня
сереньким человечком, но лишь отчасти: она мечтала о
Джеймсе Бонде, а получила заурядную личность, добропо-
рядочного обывателя старомодных убеждений, то есть
самого обычного мужчину, мало чем отличающегося от
других.
Я выбросил окурок в окошко и завел машину: лучше не
роптать на судьбу и довольствоваться тем, что есть. Убеж-
дая себя в этом, я вынужден был отметить, что до случайно
подслушанного ядовитого замечания Шейлы на душе у
меня было гораздо спокойнее.
Если в воскресный день выехать пораньше и избежать
пробок на окружном шоссе, то добраться от Хонитона до
нашей фермы в предместье Тотнеса можно за полтора
часа. Вот и на этот раз я точно в намеченное время притор-
мозил на площадке у поворота на Каттерс-Корнер, где
начинался спуск в долину и в высокой живой изгороди
имелась брешь. Выйдя из машины, я подошел к забору и
удобно облокотился на него.
Я появился на свет 31 год тому назад именно в этой
самой долине, в домике, настолько органично вписываю-
щемся в ландшафт, что, казалось, он создан самой приро-
дой, а не руками моих предков за четыре столетия до моего
рождения. По семейной традиции ферму наследовал стар-
ший сын, а младшие, уходили в море. Став служащим ком-
мерческой фирмы, я нарушил вековой уклад, и хозяйство
взял в Свои руки мой брат Боб, поскольку я не имел ни
малейшей склонности возиться с овцами и коровами.
Среди Уилов я с раннего детства слыл придурком. Все
нормальные мужчины в нашем роду были рьяными охотни-
197
ками. Боб унаследовал все фамильные черты Уилов: фер-
мер до мозга костей, он обожал псовую охоту, травил лис
и палил по уткам. Меня же даже в юные годы не привлека-
ло убийство беззащитных кроликов из пневматического
ружья.
Я закурил сигарету, проводив взглядом облачко табач-
ного дыма, и усмехнулся, заметив, что не дымится ни одна
из печных труб нашей фермы. Боб вставал довольно
поздно, если накануне засиживался допоздна в одном из
своих любимых пивных баров. Положить конец этой при-
вычке могла только женитьба, и я рад был узнать, что брат
собирается связать себя брачными узами с одной достой-
ной особой. Признаться, меня тяготила мысль, что Боб
отдаст Богу душу холостяком, поскольку представить себе
Хейтри без Уилов просто невозможно.
Я сел за руль, проехал немного вперед и свернул на
проселок. Миновав могучий старый дуб, посаженный еще
моим прадедом, вынужден был затормозить: прямо на моем
пути лежал человек.
Я вышел из машины и взглянул на него: мужчина
распростерся на земле ничком, выбросив руку вперед. Она
была холодна как камень, и, взглянув на его затылок, я
тоже похолодел. Собравшись с духом, я перевернул окоче-
невшее тело на спину и вздохнул с облегчением: покойный
был мне совершенно не знаком.
Остекленелые глаза безразлично смотрели в голубое
небо, и, судя по страшной гримасе, исказившей его лицо,
умер он быстро, но мучительно. Вся его грудь, брюки и
трава под ним были залиты кровью.
Я распрямился и огляделся: вокруг было удивительно
тихо, лишь черный дрозд выводил бодрые трели да поскри-
пывал у меня под ногами гравий. Вдруг до меня донесся
тоскливый вой собаки, и тотчас же из-за угла дома на меня
с резким лаем вылетела молодая овчарка.
Я вытянул вперед руку и пощелкал пальцами. Злобный
лай сменился радостным повизгиванием, пес завилял хвос-
том и подбежал ко мне, чтобы обнюхать. Но собака в доме
продолжала выть, и у меня по спине пробежал холодок.
198
Войдя во двор, я сразу же обратил внимание на то, что
дверь кухни распахнута.
— Боб! — позвал я брата.
Шторы были опущены, свет не зажжен. Вдруг из тем-
ноты на меня метнулось нечто большое, черное и рычащее.
Я отшатнулся и увидел перед собой оскаленные клыки ста-
рушки Джесс.
— Спокойно, Джесс, все в порядке! — сказал я.— Все
хорошо!
. Собака внимательно' посмотрела на меня и,, слегка
успокоившись, перестала скалиться.
— Иди ко мне, Джесс! — похлопал я себя по бедру.
Но собака жалобно заскулила и побежала к обеденному
столу. Я последовал за ней и увидел, что Джесс стоит над
лежащим на полу Бобом.
Рука брата на ощупь тоже оказалась холодной, но на
запястье прощупывался слабый пульс. Из жуткой раны в
груди сочилась кровь. Я сбегал по лестнице наверх, сорвал
с кровати одеяло и, спустившись бегом вниз, накрыл им
брата. После этого я набрал номер «999».
— Говорит Джемми Уил с фермы Хейтри,— сказал
я.— Здесь произошла перестрелка. Один человек мертв
и один тяжело ранен. Прошу срочно направить сюда
врача, карету «Скорой помощи» и полицию: дорог£ каждая
минута!
2
Спустя час я разговаривал с полицейским Дейвом Гуса-
ном. Врач уже оказал Бобу первую помощь, и его увезли в
больницу в тяжелом состоянии. Я хотел поехать на своей
машине за каретой «Скорой помощи», но доктор Грирсон
посоветовал мне этого не делать.
— Это бессмысленно, Джемми,— сказал он.— Побе-
реги нервы и доверься врачам. Ты же знаешь, что мы сде-
лаем все возможное, чтобы спасти Боба. v
— Каковы его шансы? — спросил я.
— Неважные,— покачал головой доктор.— Я позвоню
тебе из больницы.
199
Итак, теперь я беседовал с полицейским по имени Дейв
Гусан, который со времени нашей с ним последней встречи
дослужился до инспектора. Мы с его младшим братом
Гарри учились в одной школе. Следуя семейной традиции,
он тоже стал полицейским.
— Плохи дела, Джемми,— с мрачным видом заявил
мне Дейв.— Одному мне это убийство не потянуть: так что
из Ньютон-Аббота к нам едет суперинтендант.
— О каком убийстве ты говоришь? Кто кого
убил?'— уставился я на него.
Он махнул рукой на двор, но смутился и сказал:
— Извини, я не имел в виду, что твой брат кого-то
умышленно убил. Но стрельба-то была, и один покойничек
налицо.
Разговор происходил в гостиной, и сквозь окно мне
было видно, что происходит на дворе. Труп, накрытый
пластиковой пленкой, леждл на прежнем месте, вокруг
него суетилось не менее десятка полицейских.
— Что это за человек, Дейв? — спросил я, имея в виду
покойного.
— Пока не известно^- нахмурился Дейв.— Расскажи-
ка мне еще разок, как было дело, с самого начала. Ведь это
первое убийство, которое я расследую.— Он выглядел
очень озабоченным.
Мне пришлось снова рассказывать ему, как я приехал
на ферму, как обнаружил сперва труп, а потом и Боба.
Когда я закончил свой рассказ, Дейв спросил:
— Так значит, ты только перевернул тело на спину, и
все?
— Я подумал, что это Боб,— сказал я.
— Вот что,— сказал Дейв,— сдается мне, что это аме-
риканец. Во всяком случае, одежда на нем уж точно амери-
канская. Тебе это что-нибудь говорит?
— Ровным счетом ничего,— раздел я руками.
— Ладно,— вздохнул он,— рано или поздно мы о нем
все узнаем. Он скончался от выстрела из охотничьего
ружья. Грирсон сказал, что заряд попал ему прямо в аорту,
поэтому он и потерял столько крови.
200
— Значит, это Боб стрелял в него,— сказал я.— Но это
не означает, что это умышленное убийство.
— Ясное дело,— кивнул Дейв.— Судя по результатам
осмотра места происшествия, Боб оборонялся. Нам
известно, что убитый был вором.
— И что же он украл? — с любопытством посмотрел на
него я.
— Пошли, я тебе покажу,— мотнул головой Дейв.—
Но только не отходи от меня ни на шаг. Договорились?
Я последовал за инспектором во двор, и он привел меня
на кухню, где остановился и спросил:
— Тебе доводилось раньше это видеть?
Я посмотрел туда же, куда смотрел и он, и увидел под-
нос: он всегда стоял на этом месте, а именно — на верх-
ней полке кухонного шкафа для посуды. Время от време-
ни матушка снимала его оттуда и чистила до блеска, но
пользовались им только по праздникам или в торжествен-
ных случаях. На Рождество, например, на поднос укла-
дывали фрукты и ставили его на середину обеденного
стола.
— Уж не хочешь ли ты убедить меня, что он полез под
пули из-за медного подноса? — вытаращился я на Дейва.—
И что ради этой ерунды он едва не убил Боба?
Я потянулся, чтобы взять поднос, но Дейв перехватил
мою руку.
— Не трогай! Возможно, ты действительно не
знал,— прищурился он,— но это не медь, Джемми. Это
золото!
У меня отвисла челюсть. Наконец я закрыл рот и расте-
рянно произнес:
— Но он считался у нас медным!
— Так же думал и Боб,— согласился Дейв.— Вот как
все это происходило. ’ Тотнесскому музею понадобились
экспонаты для выставки по истории этого края, и Боба
попросили одолжить ваш поднос. Мне думается, он уже
давно хранится в вашей семье. Верно?
— Еще мой дедушка рассказывал мне, что о нем упо-
минал его дедушка,— сказал я.
201
— Так или иначе, Боб передал его музею, и поднос был
включен в экспозицию среди прочего подобного хлама.
Потом кто-то сказал, что поднос золотой, проверили — и
оказалось, что так оно и есть! Служащие музея заволнова-
лись и попросили Дейва забрать поднос от греха домой,
потому что он не застрахован. Снимок подноса поместили
в газете, так что любой лихой малый мог залезть в музей и
стащить его. Короче говоря, Боб забрал поднос назад.
А теперь скажи мне: он знал, что ты собираешься наве-
стить его?
— Я позвонил ему в четверг,— кивнул я.— У меня воз-
никла одна любопытная идейка, как переустроить ферму.
— Все ясно,— сказал Дейв.— Он ничего не сообщил
тебе по телефону, потому'что хотел сделать тебе сюрприз.
-— Хорошенький вышел сюрприз,— с горечью произ-
нес я.
— Вор вполне мог соблазниться золотом,— продолжал
Дейв.— Но специалисты утверждают, что поднос пред-
ставляет из себя и огромную антикварную ценность. Я сам
мало смыслю в антиквариате, так что добавить к этому
ничего не могу.— Дейв почесал затылок.— Но вот что еще
меня беспокоит, дружище. Пошли; я тебе кое-что покажу,
только ты не трогай ничего руками!
С этими словами он отвел меня в другой конец двора,
где на земле под пленкой лежал какой-то предмет.
— Вот из чего был ранен Боб,— сказал Дейв, поднимая
край пленки, и я увидел массивный старинный пистолет.
4 — Что это ему взбрело в голову воспользоваться такой
жуткой пушкой? — нахмурился я, нагибаясь, чтобы по-
лучше рассмотреть страшное оружие. Приглядевшись, я
понял, что ошибся: это был не пистолет, а дробовик с
коротко обрезанными стволами и прикладом.
— Какой нормальный вор пойдет на дело с таким ору-
жием? — задал вопрос Дейв.— Да за одно лишь хранение
такой штуки его могли бы упечь на год за решетку. Мало
того, преступников было двое. На дороге мы обнаружили
следы от шин и капли масла. Наши эксперты пришли к
заключению, что машина была здесь после десяти вечера.
Грирсон утверждает, что неизвестный был застрелен неза-
202
долго до полуночи, так что не остается никаких сомнений
в том, что машина и убитый связаны между собой. Тогда
спрашивается, кто же уехал на автомобиле? Ведь покойни-
чек этого сделать не мог!
— Сообщником могла быть и женщина,— задумчиво
заметил я.— А где прошлой ночью находились супруги
Эджкомб, первый помощник Боба и его жена? У себя?
Пользовавшиеся особым доверием и расположением
брата супруги Эджкомб занимали несколько комнат непо-
средственно в нашем доме, тогда как все другие работники
жили в отдельных коттеджах.
— Я наводил справки,— сказал Дейв.— Они проводят
свой ежегодный отпуск в Джерси. Боб был в доме один.
К нам подошел полицейский в форме и обратился к
инспектору:
— Вас просят подойти на минуточку, сэр.
Дейв извинился и ушел, а я остался один и попытался
собраться с мыслями. Мне это, однако, не удалось: я был
слишком подавлен и потрясен случившимся. Дейв вскоре
вернулся, и по его лицу я понял, что случилось нечто
серьезное. У меня защемило в груди.
— Боб умер,— опередил я инспектора.
— Десять минут тому назад,— потупившись, глухо
подтвердил Дейв.
— Черт бы меня подрал! — в ярости сжал я кула-
ки.— Ну почему я не приехал на полчаса раньше! Все
могло быть иначе!
— Не надо ни в чем себя винить, Джемми,— сказал
Дейв.— Ты все равно не смог бы ему помочь. Он был обре-
чен. Это настоящее убийство, й нам нужно искать пропав-
шего преступника. Мы обнаружили брошенный автомобиль
неподалеку 'от Ньютон-Аббота. Сейчас проверяют, эта ли
машина стояла возле фермы в минувшую ночь.
— Элизабет Хортон уже зцает о случившемся? — спро-
сил я.
— Кто это? — нахмурился Дейв.
— Невеста Боба.
— Боже! — хлопнул себя по лбу Дейв.— Так он соби-
рался жениться? Нет, ей пока ничего не известно!
.203
— Тогда лучше я сам скажу ей,— предложил я.
— Хорошо,— согласился Дейв.— Теперь тебе самому
придется хозяйничать на ферме. Без твердой руки здесь
быстро все придет в упадок. Советую вызвать из отпуска
Джека Эджкомба. Нет, пожалуй, я сам займусь этим
вопросом.
— Спасибо, Дейв,— сказал я.— Только это, похоже,
не входит в твои служебные обязанности.
— Не беспокойся,— попытался изобразить улыбку
Дейв.— Это мои проблемы. Ты ведь знаешь, что Боб мне
был симпатичен.— Он помолчал и спросил: — А кто его
поверенный?
— Насколько мне известно, всеми юридическими де-
лами нашей семьи ведает старина Маунт,— сказал я.
— Постарайся встретиться с ним как можно быст-
рее,— сказал Дейв.— Нужно уладить дело с завеща-
нием.— Он взглянул на часы.— Послушай, мне думается,
тебе не стоит дожидаться приезда полицейского из города.
Лучше не теряй времени и займись своими делами. Если ты
понадобишься, я найду тебя. Ты только позвони через пару
часов и скажи, где тебя можно найти. Договорились?
3
По пути в Тотнес я бросил взгляд на часы и с удивле-
нием обнаружил, что нет еще и девяти утра. Нормальные
люди только начинали свой день, у меня же было ощуще-
ние, что за минувшие три' часа прошла целая вечность.
Я все еще не оправился от потрясения и плохо соображал,
но в сердце моем уже закипала ярость, вытесняя печаль.
У меня просто не укладывалось в голове, что человек мог
погибнуть в собственном доме из-за какого-то подноса,
приглянувшегося залетному мерзавцу. Это было извраще-
ние нормальной жизни, событие, немыслимое в тихом
предместье провинциального городка. Меня трясло от
мысли, что в мою жизнь ворвались неведомые мне злые,
подлые силы из иного мира, где царят жуткие примитив-
ные порядки и внезапная смерть считается обычным де-
лом.
204
Встреча с Элизабет явилась для нас обоих тяж-
ким испытанием. Когда я сообщил ей горькую весть, она
вдруг окаменела, изменившись в лице, так что я даже
подумал, что она относится к тому типу англичанок, для
которых проявить свои чувства означает верх неприли-
чия. Но уже через пять минут она разрыдалась, и
мать увела ее в спальню. Мне было очень жаль Элиза-
бет. И она, и Боб слишком поздно решили вступить в брак,
и вот теперь все ее надежды рухнули. Я плохо ее знал, но
не сомневался, что она была бы моему брату хорошей
женой.
Мистер Маунт воспринял новость гораздо хладнокров-
нее: смерть была частью факторов, с которыми он вынуж-
ден был иметь дело в силу служебных обязанностей. Но на
него произвели тяжкое впечатление обстоятельства слу-
чившегося. Если бы Боб скончался, свернув себе шею на
охоте, это не было бы ничем из ряда вон выходящим. Но
вот убийства здесь давно никто не помнил.
Однако стряпчий быстро взял себя в руки и сухо про-
молвил:
— Безусловно, имеется завещание. Мы с вашим бра-
том обсуждали его в связи с его намерением вступить в
брак. Вам, возможно, это и не известно, но по вступлении
в брак все предыдущие завещания утрачивают силу. Так
что необходимо составить новое завещание. Однако новое
завещание подписано не было, так что прежнее остается в
силе.
Он слегка улыбнулся и продолжал:
— Не стану темнить, Джемми, скажу прямо: един-
ственным наследником Боба являешься ты, если не прини-
мать во внимание незначительных сумм, завещанных
работникам и приятелям покойного. Отныне ферма цели-
ком принадлежит тебе, во всяком случае, будет принадле-
жать после вступления завещания в законную силу. При-
дется, безусловно, .уплатить налоги, но в накладе ты не
останешься. По моим расчетам, ферма потянет приблизи-
тельно на 125 тысяч фунтов стерлингов, если не считать
скотину.
205
— Неужели так много? — удивленно воскликнул я,
хотя и не сомневался в правильности его оценки: Маунт
хорошо разбирался в ситуации на земельном рынке.
— Если ты продашь ферму, Джемми, ты станешь
весьма состоятельным человеком,— сказал стряпчий.
— Я не могу продать ферму,— покачал я головой.
— Я так и думал,— кивнул он в знак сочувствия.—
Это было бы равноценно тому, как если бы королева про-
дала Букингемский дворец. Но что же ты намереваешься
делать? Сам возьмешься за дела?
— Я пока еще не решил,— с видимым отчаянием отве-
чал я.— У меня голова кругом.
— Ничего, у тебя будет время обо всем хорошенько
поразмышлять,— утешил меня Маунт.— Можно взять
управляющего, но твой брат высоко ценил Джека Эдж-
комба. Он вполне справился бы с крестьянской работой, а
ведение финансовых вопросов, в которых он полный про-
фан, ты мог бы взять на себя. Для этого тебе даже не обя-
зательно оставлять свою работу.
— Я над этим подумаю,— сказал я.
— Мы обязательно еще вернемся к этому разговору в
более подходящее время,— сказал Маунт.
Я не мог с ним не согласиться: время для подобных дис-
куссий действительно было не самым удачным.
— Боб рассказывал вам о подносе? — спросил я.
— Конечно! — воскликнул он.— И даже приносил ко
мне в контору, когда забрал его из музея. Мы с ним обсуж-
дали вопрос о страховке: вещица-то ценная.
— И сколько он может стоить?
— Это трудно определить. Стоимость одного лишь
металла составляет две с половиной тысячи фунтов. А ведь
нужно учесть еще и работу, и антикварную ценность. Что
тебе известно о происхождении этого предмета?
— Ровным счетом ничего,— признался я.— Кроме
того, что он всегда был у нас в доме.
— Его следует включить в общий список имущест-
ва,— отметил стряпчий.— Если надумаешь продать, то
лучше всего с аукциона <Сотби». Как ты смотришь на то,
чтобы продать этот золотой поднос?
206
— Пожалуй, ради сохранения фермы я готов на это
пойти,— сказал я, хотя уже давно решил избавиться от
него: слишком много было на нем крови.
— В таком случае, на сегодня закончим,— сказал
стряпчий, вставая из-за стола.— И вот что я скажу тебе на
прощанье, Джемми. Как душеприказчик Боба я обладаю
широкими полномочиями. Я вправе назначить тебя своим
поверенным до официального утверждения завещания. Это
не противоречит закону, и ты сможешь воспользоваться
деньгами из наследства. Или, по-твоему, мне лучше нанять
другого управляющего?
— Дайте мне два дня на размышления,— сказал я.—
Нужно потолковать с Джеком Эджкомбом.
— Верно,— одобрил Маунт.— Только не затягивай это
дело.
Прежде чем покинуть контору стряпчего, я позвонил на
ферму и узнал, что суперинтендант сыскной полиции Смит
рад будет видеть меня сегодня в три часа пополудни в
полицейском управлении. Я сказал, что непременно приду,
и вышел на улицу, чувствуя некоторую подавленность и
растерянность.
Взглянув на часы, я обнаружил, что скоро полдень.
Утром я не позавтракал, а накануне вечером лишь слегка
перекусил. Однако набивать желудок мне не хотелось, и я
отправился на автомобиле в Котт-Инн, где можно было
выпить пива и заморить червячка сандвичем.
Бар был почти пуст, лишь в дальнем углу за столи-
ком тихонько попивали пиво мужчина ц, женщина средних
лет. Я подошел к стойке и попросил Паулу налить мне
пинту* .
— Ах, это вы, мистер Уил! — воскликнула она.— При-
мите мои соболезнования.
— Да,— сказал я,— паршивая история.
Пока Паула нацеживала мне пиво, от другой стойки ко
мне подошел бармен Найджел.
* Английская пинта равна 0,57 литра.
207
— Мои соболезнования, Джемми,— сказал он.
— Благодарю,— кивнул я.— Послушай, Найджел, мне
хотелось бы промочить горло и перекусить. Поговорим в
другой раз.
Он сделал по телефону заказ на кухне, перекинулся
парой слов с Паулой и вернулся за свою стойку. Но не
успел я отхлебнуть из кружки, как он вновь подошел ко
мне.
— Я понимаю, что ты сейчас не в духе,—^сказал
он,— но мне нужно тебе сообщить нечто важное.
— Хорошо,— согласился я.— Рассказывай.
— Скажи, пожалуйста, это правда, что убитый граби-
тель — американец?
— Это не исключено,— кивнул я.
— Я не уверен, что здесь есть какая-то связь,— надул
щеки Найджел,— но два дня тому назад Гарри Ганнафорд
сказал мне, что какой-то американец подкатывался здесь к
Бобу насчет подноса. Ну, того самого, что оказался очень
ценным.
— Где это случилось? -
— Да здесь же! — хлопнул ладонью о стойку Найд-
жел.— Меня самого в тот момент здесь не было, но Гарри
сказал, что слышал весь разговор от начала до конца: он
как раз выпивал с Бобом.
— .Ты знаешь этого американца?
— Нет. К нам заглядывает много американцев, им
любопытно побывать в таком старинном пабе, как наш,
Котт входит в их культурную программу. Но в то время
других янки у нас не было. Зато сейчас появился один, он
приехал только вчера и остановился в этой гостинице.
— В самом деле? — оживился я.— И что же это за
тип?
— Старикан, ему под шестьдесят,— расплылся в
улыбке Найджел.— Зовут его Фаллон. Похоже, богатень-
кий, судя по его телефонным счетам.
— Вернемся к Ганнафорду и другому янки,— сказал
я.— Что еще ты можешь мне сообщить?
— Ничего особенного. Янки хотел купить поднос, вот
и все. Кстати, скоро здесь должен появиться сам Гарри, он
208
непременно зайдет выпить свою полуденную пинту пива.
Вы с ним знакомы?
— Что-то не припоминаю, как он выглядит.
—, Когда он появится, я дам тебе знать,— сказал Найд-
жел.
Подали мои сандвичи, я забрал их и устроился за угло-
вым столиком возле камина. Меня вдруг охватила уста-
лость, что было не удивительно, поскольку я не спал всю
ночь и перенес сильнейшее нервное потрясение. Я мед-
ленно жевал сандвичи, запивая их пивом, и постепенно
выходил из шока. Лишь теперь я ощутил настоящую боль
после всего пережитого в это утро.
Зал пивного ресторана потихоньку наполнялся посети-
телями, и я заметил несколько знакомых лиц. Никто, тем
не менее, не беспокоил меня: незыблемые правила прили-
чия удерживали сельских жителей от назойливых разгово-
ров. Я заметил, что Найджел беседует с крупным мужчи-
ной в твидовом костюме. Вскоре бармен сам подошел ко
мне, чтобы сообщить, что пришел Ганнафорд.
— Хорошо бы нам потолковать с ним в укромном
месте,— сказал я, обводя взглядом переполненный зал.
— Можете воспользоваться моим кабинетом,— пред-
ложил Найджел.— Иди первым, Гарри подойдет попозже.
— Пришли нам туда пару кружок пива,— сказал я и
вышел из бара через служебный вход.
Ганнафорд присоединился ко мне через несколько
минут.
— Прими мои соболезнования,— сказал первым делом
он.— Жаль Боба. Славный был парень, мы с ним отменно
покуролесили, в этом пабе,— с ухмылкой добавил он.
— Это верно,— кивнул я, догадываясь, что брат был в
приятельских отношениях с этим завсегдатаем пивного
бара.
— Найджел сказал, что какой-то американец интере-
совался подносом Боба,— продолжал я.
— И не только он,— сказал Гарри.— Его хотел купить
еще один янки.
— Любопытно,— хмыкнул я.— И что об этих амери-
канцах известно?
209
— Один из них, мистер Гатт, производит впечатление
приятного человека,— потеребил мочку уха Ганнафорд.—
Совсем не наглый, как большинство янки, уже в годах,
прилично одет. Ему чрезвычайно хотелось купить у Боба
этот поднос.
— Он предлагал какую-то определенную цену?
— Цену он не назвал. Боб сказал, что не станет обсуж-
дать этот вопрос, пока поднос не оценят эксперты, и мис-
тер Гатт тогда согласился уплатить оценочную стоимость.
Но'Боб рассмеялся и заявил, что он, возможно, вообще не
станет продавать эту вещь, так как это фамильная релик-
вия. У мистера Гатта тотчас же вытянулось лицо.
— А что насчет другого янки?
— Молодого? Этот мне не понравился,— слишком
напорист и самоуверен. Он вел себя с Бобом очень нагло,
можно сказать, даже вышел из себя, когда Боб отказался
продать ему поднос. Если бы не его жена, неизвестно, чем
бы все кончилось.
— Американец был с женой?
— Ну, Может, она ему и не жена,— ухмыльнулся Гар-
ри,— может быть, сестра.
— Он представился?
— Да. Как же, черт подери, его зовут? Минуточку,
сейчас вспомню.— Лицо Гарри побагровело от напряже-
ния.— Холстед! — наконец хлопнул он себя по лбу.— Его
зовут Холстед. Он дал Бобу свою визитную карточку, я
это точно помню. И сказал, что наведается еще разок,
когда поднос оценят. Боб посоветовал ему не терять
попусту времени, и тогда янки полез на рожон.
— И это все? — спросил я.
—. Пожалуй, да,— сказал Гарри.— Правда, мистер
Гатт вскользь обмолвился, что коллекционирует такие
штуки. Наверное, он один из этих американских миллио-
неров.
— Когда все это происходило?— спросил я.
—- Сейчас вспомню,— потер подбородок Ганнафорд.—
Пожалуй, спустя два дня после публикации в «Вестерн
морнинг ньюс». Значит, пять дней тому назад, а именно —
во вторник.
210
— Спасибо, Гарри,— поблагодарил его я.— Полиция
может заинтересоваться этой информацией.
— Я непременно схожу туда и все расскажу,— сказал
он, беря меня за рукав.— Когда похороны? Я хотел бы
присутствовать и попрощаться с Бобом.
— Я пока не знаю,— признался я.— Сперва должно
закончиться дознание.
— Безусловно,— согласился Ганнафорд.— Когда буде-
те знать, скажите Найджелу, а он передаст мне. И другим
тоже. Боба Уила здесь все уважали.
— Непременно,— сказал я.
Когда мы вернулись в бар, Найджел многозначительно
подмигнул мне:
— Пришел янки, который остановился в гостинице.
Вон он, возле камина.
Обернувшись, я увидел за столиком мужчину лет шес-
тидесяти с бокалом виски в руке. У него было худое и
мрачное лицо. Под моим пристальным взглядом он по-
ежился и придвинулся поближе к огню.
— Он сказал, что много времени проводит в Мекси-
ке,— сказал Найджел.— Английский климат ему не по
душе, здесь для него холодновато.
"	4
Ту ночь я провел в одиночестве на ферме. Я бродил по
молчаливым комнатам, населенным тенями воспоминаний,
и погружался в депрессию. Я обнаружил, что стою в
спальне Боба. Постель все еще была разобрана, и я чисто
автоматически застелил ее и поправил подушку. Туалет-
ный столик, как всегда, был в беспорядке, возле зеркала
лежала стопка фотографий нашей семьи и портрет коро-
левы Элизабеты рядом со снимком любимого жеребца
Боба. Я взял портрет Элизабеты в руки, чтобы рассмот-
реть его, и что-то выпало из рамки на туалетный столик.
Это была визитная карточка. Я поднял ее и прочел:
Пол Холстед. Авенида Куинтиллана 1534. Мехико.
Зазвонил телефон, я вздрогнул и поднял трубку, в
которой прозвучал сухой голос мистера Маунта.
211
— Привет, ^Джереми,— сказал он.— Мне пришло в
голову, что все хлопоты с похоронами я тоже мог бы взять
на себя. Так что не волнуйся.
— Очень любезно с вашей стороны,— едва не поперх-
нувшись, сказал я,
— Мы ведь были друзьями с твоим отцом,— продол-
жал мистер Маунт.— Я не говорил тебе, но если бы он
не женился на твоей матери, на ней, возможно, женил-
ся бы я.— Он положил трубку, оставив меня в мертвой ти-
шине.
Глава вторая
' 1
В ходе дознания мне стало известно имя убитого граби-
теля — Виктор Нишеми, американец.
Формальности не заняли много времени. Сперва про-
вели опознание, потом я дал показания, как обнаружил
труп и раненого брата, умирающего на кухне. Потом дал
показание Дейв Гусан, и следователю были предъявлены
золотой поднос и ружья.
Когда мы с Дейвом Гусаном вышли на улицу, он ска-
зал, кивнув головой вслед двум мужчинам крепкого тело-
сложения:
— Скотланд-Ярд. Они забрали дело к себе. Ведь заме-
шаны иностранцы.
— Ты имеешь в виду Нишеми?
— Именно так, он ведь американский гражданин. Его
уже ловили на мелких кражах и грабежах в. Штатах.
— Бобу от этого не легче,— вздохнул я.
— Сказать по правде, Джемми, в этом деле много зага-
дочного,— глубокомысленно изрек Дейв.— Нишеми нико-
гда не везло в его ремесле, он бедствовал. Тогда откуда же
у него деньги на поездку в Англию? И что его сюда при-
вело?
— А что . удалось выяснить о Холстеде и- Гатте, тех
янки, о которых рассказывал Гарри из бара?
212
— Этого я не могу тебе сказать, Джемми,— взглянув
мне прямо в глаза, серьезно проговорил Дейв.— Это слу-
жебная тайна, сам понимаешь, и я не вправе раскрыть ее
даже брату Боба. Начальство за такие штуки с меня
голову снимет.
Он хлопнул меня ладонью по груди.
— Не забывай, приятель, что ты тоже под подозре7
нием! Ладно, забудем об этом,— успокоил он меня, заме-
тив, как вытянулась моя физиономия.— Черт возьми, ты не
должен обижаться, но после смерти Боба ты стал един-
ственным наследником. А вся эта возня с подносом могла
быть лишь ловким трюком. Я-то в это не верю, но у
начальства своя точка зрения.
— Надеюсь, твой шеф вычеркнул меня из списка
подозреваемых? — переведя дух, пошутил я.
— Не забивай себе этим голову, Джемми. Мой шеф о
своих соображениях мне не докладывает. Он очень подо-
зрителен. Споткнись он о мертвое тело, он и себя самого
включил бы в список подозреваемых, вот что я могу тебе
сказать.— Дейв потеребил мочку уха.— Так и быть, скажу
по секрету: похоже, Холстед тут не замешан. У него чистое
алиби, потому что в день убийства он был в Лондоне. Лон-
донские коллеги отловили его в читальном зале Британ-
ского музея.
— И что он собой представляет? — спросил я;
— Он утверждает, что занимается археологией,—
начал было Дейв, но осекся на полуслове, бросив тревож-
ный взгляд через мое плечо.— Черт подери, откуда здесь
журналисты? Послушай, быстренько ныряй в собор, там
они тебя осаждать не осмелятся. Выйдешь через ризницу.
Я тебя прикрою. Ступай.
Без лишних слов я шмыгнул в церковный дворик. Входя
в храм, я слышал, как возбужденно вопят наседающие на
Дейва газетчики, обложившие беднягу со всех сторон,
словно свора гончих загнанного оленя.
Похороны состоялись на следующий день. Пришло
много людей, знакомых и незнакомых мне, супруги Эдж-
213
комб, прервав отпуск, срочно вернулись из Джерси. Я чер-
товски вымотался за минувшие дни и с трудом дождался
окончания церемонии. С Джеком мы условились погово-
рить в спокойной обстановке на ферме.
Итак, Боб покоился в могиле, как и его убийца
Нишеми, если только его не хранили до сих пор в холо-
дильнике морга по распоряжению полиции. Неустановлен-
.ного соучастника преступления все это лишь радовало, он
мог с легким сердцем продолжать жить и творить свои тем-
ные делишки: все концы были обрублены.
Занятый этими и другими невеселыми мыслями, я авто-
матически довел машину до фермы и заехал во двор, где
едва не врезался в большой «мерседес».
Я вылез из своей машины одновременно с водителем
«мерседеса» и узнал в нем Фаллона, американца, на кото-
рого указал мне в баре Найджел.
— Мистер Уил? — обратился ко мне Фаллон.
— Вы не ошиблись,— сказал я.
— Я понимаю, что выбрал не совсем подходящее время
для визита,— продолжал американец,— но меня поджи-
мает время. Моя фамилия Фаллон.
Он протянул мне свою тонкую и твердую, как у ске-
лета, руку, и я машинально пожал ее, спросив в свою оче-
редь, чем могу быть ему полезен.
— Может быть, нам удобнее будет побеседовать в
доме? — предложил я.
Фаллон достал из «мерседеса» портфель и проследовал
за мной в комнату Боба, где я предложил ему сесть в
кресло, а сам молча уселся напротив.
Он нервно кашлянул, явно не зная, с чего начать, и
наконец сказал:
— Я отдаю себе отчет, что наступаю вам на больную
мозоль, мистер Уил, но мне очень хотелось бы взглянуть на
золотой поднос.
— Боюсь, что это совершенно невозможно,— невозму-
тимо произнес я.
— Надеюсь, вы его не продали? — с тревогой в глазах
спросил он.
214
— Поднос находится в полиции,— сухо сказал я.
— Слава Богу,—вздохнул с облегчением Фаллон и
полез в портфель.
— Не могли бы вы как-то прокомментировать эти
фотографии,— попросил он, протягивая мне пачку.
Фотографии были выполнены профессионалом: я понял
это, лишь бросив взгляд на четкие блестящие снимки. На
них под разными углами был запечатлен мой золотой под-
нос, а также отдельные его фрагменты, в частности, изящ-
ное обрамление в виде виноградных листьев.
— Посмотрите и эти,— протянул мне Фаллон новую
пачку снимков размером 8x10 дюймов, на этот раз цвет-
ных и не столь четких, но зато более впечатляющих.
— Где вы их взяли? — взглянул я на Фаллона.
— Это имеет какое-то значение?
— Полагаю, что для полиции может иметь,— резко
ответил я.— Этот поднос фигурировал в деле об убийстве,
и полиция наверняка заинтересуется, откуда у вас эти
фотографии.
— Но это ведь не ваш поднос,— заметил Фаллон.
— А чей же? — ехидно прищурился я.
— Это мой поднос,— любезно улыбнулся Фаллон.
— Послушайте, не рассказывайте мне сказки,— начал
терять терпение я.— Этим подносом наша семья пользова-
лась не менее полутора столетий, и мне совершенно не
понятно, какие у вас могут быть на него претензии, черт
подери.
— Мы говорим о разных вещах,— замахал он рука-
ми.— Эти снимки сделаны с подноса, принадлежащего мне.
Он хранится в бронированном сейфе. Я приехал к вам,
чтобы выяснить, насколько оба предмета похожи, и вы
дали совершенно определенный ответ на незаданный
вопрос. Благодарю вас.
Я снова посмотрел на фотографии, чувствуя себя идио-
том. Поднос чертовски походил на тот, который я видел
много раз в этом доме, но являлся ли он точным повторе-
нием моего, я с полной уверенностью сказать не мог.
В последний раз я мельком видел свой поднос в минувшую
215
субботу, когда мне его показал Дейв Гусан, но до этого я
довольно длительное время его не видел.
— Они действительно похожи как две капли воды? —
спросил Фаллон.
Я объяснил, что затрудняюсь ответить категорически, и
он понимающе кивнул.
— Может быть, вы подумаете насчет продажи мне
вашей реликвии? — спросил он.— Я вам хорошо заплачу.
— Нет, я не могу с ним расстаться,— твердо отвечал
я.— Он мне не принадлежит.
— Как? Разве не вы единственный наследник? — вски-
нул брови Фаллон.
— Это так, но формально я пока не вступил в права
наследования. Нужно ждать, пока завещание брата всту-
пит в законную силу.— Я не стал говорить Фаллону, что и
Маунт советовал мне продать'этот проклятый поднос. Мне
хотелось подольше поиграть с Фаллоном, чтобы выяснить
его подлинные намерения.
— Понимаю,— нервно побарабанил пальцами по под-
локотнику Фаллон.— Однако рано или поздно полиция
отдаст его вам, не так ли?
— Полагаю, что да,— неопределенно сказал я.
— Мистер Уил, могу я просить вас позволить мне
осмотреть и сфотографировать ваш поднос? Вам не нужно
будет для этого даже выходить из дома, у меня с собой
чудесная камера.
— Не вижу причин для этого,— ухмыльнулся я в ответ.
Улыбка исчезла с лица американца, лицо его помрач-
нело, и он с едкой иронией в голосе произнес:
— Мне кажется, вы мне не доверяете.
— Вы попали в самую точку,— расхохотался я.—
А как вы вели бы себя на моем месте?
— Думаю, что так же,— согласился Фаллон.— Я, ка-
жется, свалял дурака.
— Не кажется ли вам, что пора раскрыть карты,— ска-
зал я.
— Уверяю вас, я понятия не имел о трагических собы-
тиях в вашем доме,— обеспокоенным тоном заявил мистер
Фаллон.— Я заинтересовался вашим подносом, прочитав о
216
нем в газете «Вестерн морнинг ньюс» и увидев там же
фотографию. К сожалению, газета попалась мне немного
поздновато. Я тотчас же выехал в Тотнес и прибыл в гос-
тиницу «Котт-Инн» в пятницу вечером...
'— Это мне известно,— сказал я.
— Я намеревался навестить вашего брата в субботу
утром, но потом услышал о том, что- произошло, и...
— Послушайте, мистер Фаллон,— вздохнул я,— моего
брата убивает американец, и в деле фигурирует поднос.
Четыре дня тому назад дво£ американцев пытались купить
у моего брата этот же поднос. А теперь появляетесь вы,
тоже американец, и тоже жаждете заполучить этот же про-
клятый поднос.
Фаллон на моих глазах постарел на пять лет.
— Эти американцы,— чуть слышно произнес он,— те,
что проявляли интерес к подносу, как-то-представились?
— Я думал, что вы подскажете мне, как их зовут,—
сказал я.
— Одного из них, случайно, зовут не Холстед?
— Вот теперь-то уж вам не отвертеться! — торже-
ствующе воскликнул я, сделав свирепое лицо.— Нам при-
дется с вами проехать в участок. Там вам будут рады.
Понурив голову, Фаллон некоторое время молча раз-
мышлял, затем сказал:
— Неужели вы искренне считаете, что я осмелился бы
приехать к вам, если бы был причастен к убийству вашего
брата? Я не знал, что Холстед подбирался к вашему брату,
как не ведал и того, что убийца — мой соотечественник.
— Но вам известна фамилия одного из ваших «милых»
соотечественников — Холстед,— возразил я.
— Мы с ним прекрасно знаем друг друга, он был моим
студентом,— устало махнул рукой Фаллон.— В последние
три года наши пути постоянно пересекаются, будь то в
Центральной Америке или в Европе.
— А что вы преподавали? — поинтересовался я. ч
— Археологию,— сказал Фаллон.
Я на мгновение задумался, пораженный внезапной
мыслью, что ни разу не уличил собеседника во лжи. Он
217
сказал, что Холстед — археолог, и это совпадало с тем,
что говорил Дейв Гусан. Он сказал, что прибыл в Котт в
пятницу, и то же самое сказал мне Найджел. Подумав над
этим, я потянулся к телефону.
— Привет, Найджел,— сказал я в трубку.— Послу-
шай, когда Фаллон прибыл в гостиницу?
— Около половины седьмого вечера. А почему ты
спрашиваешь?
— Да так, ничего серьезного. А чем он в тот вечер
занимался, ты случайно не знаёшь? — Я пристально взгля-
нул на Фаллона, но он сохранял полнейшее хладнокровие.
— У меня полнейшая информация на этот счет,—
услышал я голос Найджела.— Мы, помнится, с ним раз-
говорились, и он поведал мне массу интересных историй
о Мексике. Весьма забавный старикан, должен тебе ска-
зать.
— И долго вы с ним ворковали?
— Минуточку,— задумался Найджел.— Он пришел
часиков в десять и сидел до упора, пока все не притоми-
лись. Это было что-то часа в два утра, если мне не изме-
няет память.
— Ладно, Найджел, весьма тебе признателен за ин-
формацию,— сказал я.— Ты мне очень помог.
Я положил трубку и сказал Фаллону:
— Подозрения с вас сняты!
— Вы очень последовательный человек, мистер Уил,—
с улыбкой сказал он.— В логике вам не откажешь.
— Сколько, по-вашему, может стоить этот поднос? —
спросил его я, откидываясь на спинку кресла.
— Вопрос не из легких,— ответил Фаллон.— С точки
зрения ценности металла, не очень много: золото низкой
пробы, смешано с серебром и медью. Работа, безусловно,
великолепная, да и антикварная ценность велика. Рискну
сказать, что при удачном стечении обстоятельств эта
вещица может на аукционе принести вам около семи тысяч
фунтов стерлингов, не менее.
— Вы не учли археологическую ценность,— заметил я
с видом знатока.
218
— О чем вы говорите! — рассмеялся он.— Это же
обычная испанская вещь XVI века. О какой археологичес-
кой ценности может идти речь!
— Это уж вам лучше знать. Мне известно лишь, что
интересуются подносом почему-то именно археологи. Так
сколько вы готовы мне заплатить? — неожиданно спро-
сил я.
— Семь тысяч фунтов,— не задумываясь, сказал Фал-
лон.
— Но эту же сумму можно выручить и в «Сотби»,—
усмехнулся я.— Кроме того, другие желающие заполучить
поднос могут заплатить мне больше.
— Холстед столько не заплатит,— уверенно сказал
Фаллон.— Но я пойду вам навстречу, мистер Уил, и
заплачу десять тысяч фунтов.
— Таким образом, вы все-таки добавляете три тысячи
за археологическую ценность, которой поднос, как вы
утверждаете, не имеет,— с иронией в голосе сказал я.— Вы
довольно щедры. Вы что, очень богаты?
— Пожалуй, вы угадали,— улыбнулся он уголками
губ.
Я встал и довольно резко сказал:
— Знаете, мне вся эта история не нравится. Слишком
много в ней загадок! Вы что-то скрываете от меня. Это,
видимо, не простой поднос. Пожалуй, я сперва сам хоро-
шенько изучу его, прежде чем решать, что с ним делать
дальше!
Ни один мускул не дрогнул на лице археолога. •
— Это не лишено здравого смысла,— спокойно заме-
тил он,— но вы вряд ли ^что-нибудь обнаружите путем
поверхностного осмотра. Послушайте, мистер Уил,— скло-
нив голову, продолжал столь же невозмутимо он,— я уже
сделал вам прекрасное предложение. Но я готов и дальше
идти вам на уступки: я дам вам залог в тысячу фунтов, с
тем, чтобы вы не позволяли больше никому, в особенности
мистеру Холстеду, разглядывать ваш поднос. В случае же,
если вы решитесь продать его, я готов прибавить эту
тысячу фунтов к десяти, о которых мы уже говорили. Если
219
же захотите еще подумать, то можете не торопиться с воз-
вратом залога.
— Вы как та собака на сене,— покачал головой я.—
Если не вам, то и никому. Не пойдет, мистер Фаллон. Я не
желаю связывать себе руки. Любопытно, какую цену вы бы
мне предложили, если бы я и дальше стал торговать-
ся? — сказал я, присаживаясь.
— Мистер Уил, это крайне важное для меня де-
ло,— уже не так спокойно сказал Фаллон.— Почему бы
вам самому не назвать желаемую сумму?
— Важность — понятие относительное,— заметил я.—
Я знаю одну четырнадцатилетнюю девочку, для которой
ничего нет на свете важнее группы «Битлз». А мне на это
наплевать. Равно как и на археологию.
— Вы сравниваете абсолютно неравноценные поня-
тия,— усмехнулся Фаллон.
— Отчего же? — пожал плечами я.— Людей в равной
степени занимает и то и другое. Просто у нас разные поня-
тия о ценностях. Но я мог бы назвать свои условия, мистер
Фаллон. И главное место в них, ско'рее всего, будут зани-
мать не деньги. Я подумаю и сообщу вам. Вы можете за-
ехать ко мне завтра?
— Да, могу,— сказал Фаллон, прищурившись.— А как
насчет доктора Холстеда? Что, если и он здесь объявится?
— Я его выслушаю,— откровенно сказал я.— Точно
так же, как выслушал вас. Я готов выслушать любого, кто
может поведать мне что-то новое. Пока же ничего особен-
ного я не услышал.
— Должен вам сообщить,— невозмутимо продолжал
Фаллон,— что в определенных кругах до.ктор Холстед не
пользуется репутацией порядочного человека. Так когда
мы продолжим наш разговор?
— Завтра после обеда. В половине третьего вас
устроит?
Фаллон кивнул в знак согласия, и я продолжал:
— Хочу предупредить, что мне придется известить о
нашей встрече полицию. Убийство — дело нешуточное.
— Я вас понимаю,— поморщился он.— Возможно,, мне
даже лучше самому сходить туда, чтобы разъяснить это
220
недоразумение. Вы не подскажете, где находится участок и
с кем мне следует поговорить?
Я объяснил, как проехать в участок, и порекомендовал
побеседовать с инспектором криминальной полиции Гуса-
ном.
— Гусан! — вдруг рассмеялся Фаллон.— Боже мой, это
уже становится забавным!
— Это весьма распространенная фамилия в здешних
краях,— сказал я, не понимая причины его смеха.
— Не обращайте внимания,— махнул рукой Фаллон.—
До встречи, мистер Уил.
Я проводил взглядом его отъезжающий автомобиль,
вернулся и позвонил Дейву Гусану.
— Еще один американец желает купить мой поднос,—
сообщил ему я.— Тебя это интересует?
— Весьма,— коротко сказал он.
— Его фамилия Фаллон, он остановился в гостинице
«Котт-Инн». Сейчас он на пути в участок, минут через
десять будет в твоем кабинете.
— Я все понял,— сказал Дейв.
— Долго вы еще будете держать у себя мой поднос? —
спросил я.
— Если хочешь, можешь хоть сегодня его забрать,—
сказал Дейв.— Но дробовик Боба нам еще понадобится для
экспертизы: ведь дело не закрыто.
— Хорошо. Я заеду за подносом. И еще: мне бы хоте-
лось иметь полную информацию об этом Фаллоне. Ты мне
поможешь?
— В рамках законности, старина. Не забывай, что я
полицейский.
— Благодарю,— сказал я и положил трубку.
2
После обеда я отправился в участок, чтобы забрать
поднос. Дейв встретил меня словами:
— Хорошеньких подозреваемых ты мне подкидываешь!
— Так он вне подозрений? — обрадовался я.
221
— Чист как стеклышко! — мрачно подтвердил Дейв.—
В пятницу ночью его не было возле твоей фермы. Четыре
человека, один из которых мой личный приятель, подтвер-
дили, что он был в баре. Но ты правильно сделал, что по-
слал его ко мне, нужно проверять любой подозрительный
случай. Что же касается его потенциальных возможностей
как покупателя, тут тебе чертовски повезло. Слушай, что
мне удалось о нем узнать. Только не разрыдайся от сча-
стья. Так вот, Джон Насмит Фаллон, родился в Массачу-
сетсе в 1908 году. Получил прекрасное образование — в
Гарварде и в Геттингене, стажировался в Мехико. Имеет
все возможные докторские степени в области археологии.
После смерти его отца в 1936 году унаследовал 30 миллио-
нов долларов и умудрился за прошедшие годы удвоить
свое состояние: этот дар ему, очевидно, тоже перешел по
наследству.
— Ля еще спрашивал его, считает ли он себя богатым
человеком,— рассмеялся я.— Так он на самом деле знает
толк в археологии?
— Он дока в этой области,— кивнул Дейв.— Скот-
ланд-Ярд наводил справки в Британском музее.
Фаллон — ведущий специалист в археологии, особенно во
всем, что касается' Центральной Америки. Он написал
уйму статей, а в 1949 году даже учредил археологический
фонд, выделив на это 10 миллионов долларов. Он может
это себе позволить, поскольку является владельцем мно-
жества нефтяных скважин. И такого человека ты заподоз-
рил в убийстве,— сказал с издевкой Дейв, складывая
обратно в папку листы с информацией.
— А как обстоят дела с Холстедом и Гаттом? — спро-
сил я.
— Холстед тоже археолог,— пожал плечами Дейв,— а
на Гатта данные не поступили.
— Холстед был студентом Фаллона,— сказал я.—
Похоже, между ними пробежала черная кошка.
— Ты взял на себя роль детектива? — вскинул брови
Дейв.— Послушай, Джемми, я этим делом уже не зани-
маюсь. Им занимаются в Лондоне. Можешь делать любые
предположения, это не запрещено, и от этого никому хуже
222
не станет. Но только не мни себя героем детективного
романа. Парни из Скотланд-Ярда свое дело знают, они не
дураки, у них большие возможности, и действуют они ре-
шительно и наверняка. Оставь это дело профессионалам,
так будет лучше и спокойнее.
— Не кипятись,— мягко посоветовал ему я.
— Я только хочу, чтобы ты не выглядел полным идио-
том,— сказал Дейв, вставая из-за стола.— Пойду схожу за
подносом, он в сейфе.
Пока он ходил в другую комнату, я успел прочитать
полученный им телекс. Ничего нового, однако, я о Фал-
лоне из прочитанного не почерпнул. Похоже, что Фаллон
не имел к Нишеми никакого отношения. Тем не менее, их
обоих интересовал поднос, так же как и Холстеда, и Гатта.
Четыре человека, все американцы — и всем нужен мой
поднос. Странно.
Дейв вернулся, держа поднос в руках, и положил его на
стол.
— Если это действительно золото, он чего-то все-таки
стоит,— заметил он.
— Это золото,— сказал я,— но не чистое.
— А по-моему, это вообще медяшка,— постучал он
пальцем по дну подноса.
Я взял поднос в руки и пристально взглянул на него.
Поднос был около 15 дюймов в диаметре, совершенно
•круглый, с орнаментом в виде виноградных листьев по
ободку шириной в три дюйма. Я перевернул поднос и обна-
ружил, что тыльная сторона сделана из чистейшего литого
золота, в отличие от внешней, центральный круг которой
был выполнен из медного круга диаметром девять дюймов.
— Вы его фотографировали? — спросил я.
Он отыскал старую газету и принялся заворачивать в
нее поднос.
— У Боба, насколько мне известно, была своя фотола-
боратория. Так что можешь и сам сделать фотографии,—
наконец сказал он.
И он был прав, мы с братом увлекались фотографией в
детстве. Потом я забросил это занятие, но Боб остался
223
верен своему увлечению. Оставалось надеяться, что и я не
утратил прежние навыки.
— Еще раз хочу предостеречь тебя от глупостей,
Джемми,— сказал на прощание мне Дейв.— Если тебя
потянет на подвиги, посоветуйся прежде со мной.
Вернувшись на ферму, я отыскал фотоаппарат Боба и
изучил прочее оборудование. Рискну сказать, что все было
почти как у профессионала: хорошая камера «пентакс» с
большим набором объективов, увеличитель «дурст» и все
необходимое для проявления и печати в прекрасной темной
комнате. Я нашел катушку неэкспонированной черно-бе-
лой пленки, зарядил камеру и приступил к работе. С не-
привычки у меня вышло две осечки со вспышкой, которая
сработала не тогда, когда было нужно, но потом я прино-
ровился и отщелкал всю кассету вполне нормально. Про-
явив пленку, я повесил ее сушиться и завалился спать. Но
прежде я запер поднос в сейф.
3
На другое утро в спальню вошла Мэдж и сообщила, что
меня желает видеть дама.
— Она сказала, как ее зовут? — поинтересовался я.
— Миссис Холстед, сэр.
— Попросите ее немного подождать,— сказал я.—
Предложите ей чаю.
— Прошу простить меня за то, что заставил вас
ждать,— входя в гостиную, сказал я и замер в растерян-
ности, пораженный красотой стоящей передо мной жен-
щины: ее рыжие волосы, зеленые глаза, милая улыбка и
стройная фигура не могли не ввергнуть в волнение любого
мужчину, даже столь серого, как я.
— Ваша экономка позаботилась обо мне,— сказала
гостья, окончательно добив меня своим голосом. Нет, она
определенно была слишком совершенна для реальной жен-
щины.
— Чем могу вам быть полезен, миссис Холстед? — уса-
живаясь напротив нее, осведомился я.
224
— Я прочла заметку в газете,— открывая сумочку,
продолжала миссис Холстед.— Взгляните на фото, это ваш
поднос?
Я взглянул и подтвердил, что поднос запечатлен мой.
— Эта фотография не слишком четкая,— сказала мис-
сис Холстед.— Посмотрите, пожалуйста, теперь вот на
этот снимок.
С этими словами она протянула мне фотографию раз-
мером с почтовую открытку. На ней довольно четко был
запечатлен поднос, похожий на мой, но не мой. Снимок
был ’сделан с музейного экспоната, насколько я мог дога-
даться по некоторой расплывчатости изображения, вы-
званной отражением от стеклянного футляра.
— По данному снимку мне трудно сказать что-либо
определенное,— осторожно заметил я.— Некоторое сход-
ство, однако, имеется.
— Не могли бы вы показать мне мне свой поднос, мис-
тер Унл? — сказала гостья.
— Зачем? — уставился я на нее.— Вы желаете его
купить?
— Возможно, если мы договоримся о цене.
— Пока мне оценили эту вещь в семь тысяч фунтов
стерлингов. Вы готовы уплатить такую сумму?
— Не думаю, что Пол, мой муж, предполагал, что под-
нос будет стоить так дорого,— несколько расстроенно про-
изнесла миссис Холстед.
— Полагаю, мне следует довести до вашего сведения,
что мистер Фаллон готов заплатить мне еще больше,—
сказал я.
На мгновение миссис Холстед вся сжалась, но тотчас
же взяла себя в руки и спокойно сказала:
— Когда дело касается денег, мы не в состоянии состя-
заться с профессором Фаллоном.
— Полагаю, что вы абсолютно правы,— кивнул
я.— Нам всем далеко до него.
— Профессор видел поднос? — спросила она.
— Нет. Он предложил мне огромную сумму, даже не '
взглянув на него,— сказал я.— Несколько странно, вам не
кажется?
8 Время хищников
225
Гостья немного подумала и продолжала:
— Даже если мы не сможем купить поднос, не станете
же вы возражать против того, чтобы мой муж осмотрел
его? Для этого вам не пришлось бы даже выносить его из
этих стен.
Фаллон специально предупреждал меня, чтобы я не
показывал Холстеду свой поднос. Ну уж дудки, я сам
решу, что мне делать!
— Не вижу причин для отказа,— заявил я.
— Нельзя ли сделать это уже сегодня, до обеда? —
спросила миссис Холстед с милой улыбкой.
— Боюсь, мадам, что до обеда ничего не получится,—
ответил я.— Поднос хранится в другом месте, мне нужно
забрать его. Вы сможете приехать ко мне в половине
третьего?
— Ну конечно, мистер Уил! — воскликнула очарова-
тельная гостья.— А теперь не смею вас болыре задержи-
вать. До скорой встречи!
Проводив маленький автомобиль миссис Холстед дол-
гим взглядом, я подумал о том, какие чудаки все-таки эти
археологи.
В юности я увлекался химическими опытами и обожал
смешивать различные реактивы. Вот и теперь я решил при-
бегнуть к подобному приему: свести у себя в доме обе сто-
роны и понаблюдать за последующей реакцией.
4
Просмотрев просохшую пленку, я нашел снимки удов-
летворительными и приступил к печатанию фотографий.
Они получились не такими удачными, как-профессиональ-
ные оттиски Фаллона, но тоже вполне приличными.
Я даже напечатал фотографии с двух кадров, подпор-
ченных внезапной вспышкой, и одна из них настолько
заинтересовала меня, что мне захотелось рассмотреть ее
под лупой, но я решил заняться этим позже, поскольку с
минуты на минуту должны были приехать гости.
Супруги Холстед прибыли на четверть часа раньше
назначенного времени, демонстрируя тем самым свое
226
нетерпение. Мистер Холстед оказался мужчиной лет три-
дцати пяти с ястребиной внешностью и нервными повад-
ками. Возможно, в молодости он был и красив, но теперь
его скулы слишком выпирали, а под запавшими глазами
чернели круги, как после недельного запоя. Движения его
были быстры, речь отрывиста, и мне подумалось, что с ним
трудно долго общаться. Несколько скрашивало впечатле-
ние от этой парочки безмятежное спокойствие, исходящее
от миссис Холстед.
Она представила мне своего мужа, мы обменялись не-
сколькими общепринятыми фразами, и наступило молча-
ние. .Первым его нарушил мистер Холстед. Он пронзил
меня пристальным взглядом, прокашлялся и громким рез-
ким голосом, произнес:
— Где же поднос?
— Ах, поднос,— почти ласково посмотрел на него
я.— Взгляните пока на его фотографии, они довольно
любопытные.— Я дал ему пару фотографий, отметив, что
у него трясутся руки.
Мистер Холстед изучил снимки и строго спросил:
— Так это точно ваш поднос?
— Абсолютно точно,— заверил его я.
— Это как раз то, что нам нужно,— обернулся мистер
Холстед к жене.— Взгляни-ка на эти виноградные листья,
точь-в-точь, как на том мексиканском подносе.
— Определенное сходство есть,— неуверенно сказала
миссис Холстед.
— Не говори ерунду! — перебил ее мистер Хол-
стед.— Это копия мексиканского экземпляра. Слава
Богу, я его достаточно долго изучал. Где наша фотогра-
фия?
Миссис Холстед достала из сумочки фотографию, и они
сталц сравнивать два снимка.
— Чувствуется одна и та же рука опытного мастера:
взгляни на прожилки листьев! — воскликнул мистер Хол-
стед.
— Думаю, что ты прав,— согласилась миссис Холстед.
— Вне всякого сомнения! — самодовольно буркнул
Холстед и, резко обернувшись ко мне, спросил: — Вы раз-
227
решите нам взглянуть на поднос? Ведь вы обещали его
показать моей жене.
Его напористость и бесцеремонность мне не понрави-
лись. И еще больше мне не понравилось, как он разговари-
вает со своей женой. Поэтому я сказал:
— Вы меня неправильно поняли. Я сказал вашей
супруге, что не вижу причин, чтобы отказать вам в ва-
шей просьбе. Но вместе с тем я не усматриваю пока и осо-
бых оснований для того, чтобы удовлетворить ваше жела-
ние. Не соблаговолите ли вы объяснить мне, чем оно вы-
звано?
Мистер Холстед явно не терпел противодействия и воз-
ражений.
— Это чисто профессиональный, научный интерес,—
смерил он меня полным высокомерия взглядом.— Боюсь,
вам этого не понять.
— Мы были бы вам очень признательны,— вступила в
разговор миссис Холстед,— если бы вы предоставили нам
возможность посмотреть на поднос, мистер Уил.— Она не
извинялась за неудачный тон, выбранный ее супругом, но
изо всех сил старалась как-то смягчить возникшую напря-
женность между нами.
Беседу прервала внезапно появившаяся Мэдж.
— Какой-то джентльмен желает вас видеть, мистер
Уил,— сказала она.
— Благодарю вас, миссис Эджкомб,— улыбнулся я
Холстеду.— Просите его войти.
В комнату вошел Фаллон, и Холстед едва не подпры-
гнул на стуле, увидев его.
— Что он здесь делает? — взвизгнул он.
— Профессор Фаллон находится здесь по моему при-
глашению, как и вы,— приторным голосом произнес я.
— Я не намерен находиться в одном помещении.с этим
человеком,— вскочил на ноги Холстед.— Пошли, Катрин!
— Минутку, Пол! А как же насчет подноса? — остано-
вил его я.
Холстед замер, в нерешительности переводя взгляд с
меня на профессора и с профессора на жену, и наконец с
дрожью в голосе произнес:
228
— Я возмущен всем происходящим здесь! У меня
просто нет слов!
Фаллон, пораженный неожиданной встречей не менее,
чем его неблагодарный ученик, тоже застыл в проходе, не
зная, что и сказать. Наконец он взял себя в руки и вос-
кликнул:
— Ты считаешь, что я возмущен в меньшей степени?
Но я не впадаю в истерику, в отличие от тебя, Пол. Не
будь капризным ребенком, успокойся.— Профессор нако-
нец вошел в гостиную и обратился ко мне: — Могу я спро-
сить вас, как все это следует понимать, мистер Уил?
— Считайте, что я решил устроить аукцион,— невоз-
мутимо ответил я.
— Ага! В таком случае, вы только теряете время, эта
парочка и гроша не имеет в кармане.
— Я никогда не сомневалась, что вы купили свою
репутацию ученого, профессор Фаллон,— резко сказала
Катрин Холст'ед.— А что вам не удается купить, то вы
воруете!
— Проклятье! — вскрикнул Фаллон.— Вы называете
меня вором, юная леди?
— Именно так,— спокойно подтвердила Катрин.—
Ведь письмо Виверо у вас, не так ли?
— А что вам известно о письме Виверо? — чуть
слышно выдавил из себя профессор.
— Мне известно, что оно украдено у нас около двух
лет тому назад, равно как и то, что теперь оно у вас.—
Катрин взглянула в мою сторону: — На какую мысль,
интересно, это навело бы вас, мистер Уил?
— Письмо действительно у вас, профессор? — спро-
сил ^я.
— Да,— неохотно признал Фаллон.— Я. купил его за-
конным образом в Нью-Йорке, у меня даже есть чек. Но не
этой парочке, черт подери, рассуждать о воровстве! Как
насчет тех документов, что вы похитили у меня в Мексике?
— Я ничего не похищал у вас, кроме того, что мне же и
принадлежало,— раздувая ноздри, парировал Холстед.—
Зато вы украли у меня мою репутацию, не более и не
менее! К сожалению, в нашей профессии слишком много
229
всякого жулья, некомпетентных самозванцев, делающих
себе имя на чужом горбе!
— Что ты сказал, сукин ты сын? — взревел Фал-
лон.— Ты уже пытался нечто подобное опубликовать в
журналах, но никто не придал ни малейшего значения
этому бреду! Ты думаешь, кто-нибудь примет всерьез всю
эту собачью чушь?
Оба уставились друг на друга,, словно боевые петухи,
но тут я во весь голос прокричал:
— Сядьте, вы, оба! Никогда в жизни не видел ничего
более унизительного! Ведь вы взрослые люди! Либо ведите
себя в моем доме прилично, либо я вас выставлю за дверь,
и вам уже никогда не увидеть моего подноса!
— Извините меня, мистер Уил, но этот тип вывел меня
из себя! — с виноватым видом воскликнул Фаллон, опус-
каясь в кресло.
Холстед тоже сел и уставился ненавидящим взглядом
на профессора, не произнося ни слова. Лицо Катрин по-
бледнело, на щеках выступил румянец.
— Прошу нас извинить, мистер Уил,— сказала она.
— Не следует извиняться за других, миссис Хол-
стед,— холодно заметил я,— даже за своего мужа.— Я по-
дождал в надежде, что мистер Холстед выдавит из себя
хоть словечко, но видя, что тот продолжает упрямиться,
обернулся к Фаллону:
— Должен вам заметить, профессор, что, хотя меня и
мало волнуют детали вашего профессионального спора, я
был несколько удивлен услышанными здесь взаимными
обвинениями.
— Не я начал эту свару,— кисло процедил профес-
сор.
— Мне на это наплевать,— сказал я.— Поразительно
совсем другое! Вы оба настолько увлечены своими грошо-
выми научными спорами, что забыли о том, что из-за этого
проклятого подноса погибло два человека! Два трупа из-за
круглого куска металла! Боже мой!
— Мне очень жаль, что мы произвели на вас впечатле-
ние бессердечных людей, мистер Уил,— сказала Катрин
Холстед.— Вас это, конечно же, не могло не шокировать.
230
— А что еще прикажете мне думать? Теперь слушайте
меня внимательно! Похоже, что в этой странной игре у
меня на руках главный козырь, а именно — этот чертовски
важный поднос. Но пока я не узнаю, в какую игру мы
играем, ни один из вас и краем глаза не увидит это сокро-
вище. Что скажете, Фаллон?
— Ладно, договорились,— проворчал неохотно про-
фессор.— Я скажу вам все, что вам интересно будет
узнать, но только с глазу на глаз,, без Холстеда.
— Это чудовищно! — дрожа от ярости, прохрипел Хол-
стед.— Вы вынуждаете меня раскрыть результаты моего
многолетнего труда этому шарлатану?
— Либо вы согласитесь с моими условиями, либо поки-
нете мой дом. Двери открыты, я никого не удерживаю,—
твердо заявил я.— Но если вы уйдете, поднос достанется
Фаллону.
Холстед вцепился в подлокотники кресла так, что побе-
лели костяшки пальцев, и прикусил губу. Решение за него
приняла жена.
— Мы согласны с вашими условиями,— твердо заявила
она.— Мы остаемся. И не смотри на меня так, Пол, я знаю,
что делаю!
— Что скажете, Фаллон? — спросил я профессора.
— Похоже, и у меня нет иного выхода,— улыбнулся
он.— Холстед говорит о годах исследований. Я тоже отдал
этому вопросу несколько лет жизни. Не удивлюсь, если
окажется, что мы оба исчерпывающим образом изучили
эту проблему. Сомневаюсь, что мой оппонент обладает
большей информацией, чем я, перерывший все архивы
музеев Европы.
— Уж не думаете ли вы, профессор, что мозги есть
только у вас? — съязвил Холстед.
— Прекратите немедленно! — оборвал его я.— Играть
будем по моим правилам, так что воздержитесь от колкос-
тей и говорите по существу дела. Надеюсь, вы меня
поняли?
— Должен вам признаться, Уил,— сказал Фаллон,—
вы удивили меня. После первой нашей встречи я не был о
вас столь высокого мнения, как теперь.
231
— Порой я и сам удивляюсь своим поступкам,—
усмехнулся я, недоумевая, куда подевался серенький чело-
вечек.
Глава третья
1
Это была удивительная, невероятная, прямо-таки умо-
помрачительная история, в которую я ни за что бы не пове-
рил, если бы не странная фотография в моей фотолабора-
тории. Однако Фаллон принял ее всерьез, а он был вовсе
не дурак, и Холстед тоже,, хотя за адекватность его
восприятия действительности я бы не поручился.
Твердо решив пресекать малейшую попытку ученых
мужей облить друг друга грязью, я взял бразды правления
в свои руки. Ни Фаллону, ни Холстеду не хотелось поте-
рять шанс заполучить заветный поднос, так что им при-
шлось примириться со всеми моими жесткими требова-
ниями, а я извлекал из своего положения максимальную
выгоду.
Начать повествование я предложил Фаллону, по-
скольку он производил впечатление рассудительного и
уравновешенного человека. Потеребив мочку уха, профес-
сор положил на стол свои худые руки и со вздохом про-
изнес:
— Как вам известно, я работаю главным образом в
Мексике. Вам что-нибудь известно о народе майя?
Я покачал головой. Профессор язвительно усмехнулся
и продолжал:
— Что ж, это даже облегчит мою задачу. То, что я сей-
час расскажу вам, на первый взгляд не имеет к майя ника-
кого отношения. В процессе своих исследований я не-
сколько раз столкнулся с упоминаниями о семье де Виверо
из Мексики: она восходила к старинному испанскому роду,
один из представителей которого, Хайме де Виверо, осно-
ватель мексиканской ветви, добился значительного поло-
232
жения в обществе после ухода со сцены Кортеса* . Хайме
оставил своим потомкам огромное состояние: они стали
богатыми землевладельцами, прибрали к своим рукам руд-
ники и шахты, и в конце концов семья де Виверо вошла в
число самых крупных и влиятельных семей в Мексике.
Когда в 1863 году французы посадили на престол эрцгер-
цога^Максимилиана Габсбурга, провозгласив в Мексике
империю, де Виверо имели неосторожность поддержать
неудачливого монарха. Это была их первая роковая
ошибка, потому что Максимилиан не удержался долго на
троне. Затем последовала череда новых диктаторов и бун-
тов, и всякий раз де Виверо ставили не на ту лошадь. За
сто лет семья была истреблена, и теперь уже не осталось в
живых ни одного из представителей этого знатного когда-
то рода. Тебе не попадался след хотя бы одного живого де
Виверо? — покосился профессор на своего горе-ученика.
— Нет,— буркнул Холстед.
Фаллон удовлетворенно кивнул и продолжал:
— Итак, это была для своего времени весьма и весьма
богатая семья, о богатстве которой ходили легенды. По-
звольте мне зачитать вам нечто любопытное, касающееся
непосредствено подноса, ради которого мы здесь и собра-
лись.
Он извлек из портфеля несколько листов. бумаги.
— Этот поднос был чем-то вроде фамильной реликвии
у де Виверо, они дорожили им, пользовались исключи-
тельно во время пышных приемов, а в остальное время
хранили под замком. Вот что говорится в записках одного
француза, побывавшего в доме де Виверо в XVIII веке и
удостоившегося чести присутствовать на банкете в честь
губернатора провинции.
Фаллон прокашлялся и начал читать:
«Никогда еще не доводилось мне лицезреть столь пыш-
ного стола, даже у себя на родине на королевских торже-
ствах,— пишет этот француз по имени Мурвилль.— Мек-
сиканская знать живет не хуже нашей, а ест с золотой
• Кортес Эрнан Фернандо (1485—1547) — испанский конкистадор,
завоевавший в 1519—1521 годах Мексику.
233
посуды, которой здесь великое множество. На празднич-
ном столе мое внимание привлек золотой поднос с фрук-
тами, украшенный тончайшим орнаментом в виде перепле-
тенных виноградных листьев. Один из сыновей хозяина
этого дома рассказал мне, что его сделал кто-то из пред-
ков, что маловероятно, так как все де Виверо очень бога-
тые люди и не занимаются ремеслами. Легенда гласит, что
разгадавший секрет этого золотого подноса станет облада-
телем несметных сокровищ. Но, как с улыбкой добавил
мой собеседник, их семья и без того достаточно состоя-
тельна, так что эта тайна не имеет для де Виверо особой
привлекательности».
Фаллон убрал записки в портфель.
— В то время я не придал этим сведениям значения,
однако на всякий случай сделал с документа копию и поло-
жил в свое досье. Довольно скоро я вновь напал на след
этого семейства: лишь в течение одного года упоминания о
де Виверо попадались мне семь раз! Но, занятый более
важными исследованиями, я не пытался разгадать фамиль-
ную тайну.
— И что же вас тогда так увлекло? — спросил я.
— Цивилизации Центральной Америки до открытия ее
Колумбом,— сказал профессор.— Испанский поднос XVI
века меня не интересовал, я тогда вел раскопки на юге
Кампече, где, между прочим, был и Холстед. Когда же
полевые работы подходили к завершению, Холстед затеял
со мной ссору и исчез, прихватив мое досье на семью де
Виверо.
— Это ложь! — вскричал Холстед.
— Но ведь так оно и было на самом деле,— пожал пле-
чами Фаллон.
— Из-за чего вы повздорили? — спросил я, надеясь
докопаться до корней вражды между двумя археологами.
— Он украл мою работу! — сказал Холстед.
— Черта с два! — Фаллон обернулся ко мне.— К сожа-
лению, это довольно распространенная ситуация в акаде-
мических кругах. Молодой ученый впервые оказывается в
полевых условиях вместе с более опытными коллегами. По
результатам совместной работы публикуются отчеты, и
234
начинающему исследователю кажется, что его участие
занижено и не оценено в должной мере. Такое случается
на каждом шагу.
— Но ведь в этой истории есть и доля правды,— заме-
тил я.
Холстед раскрыл было рот, чтобы обрушить на нас оче-
редную гневную тираду, но жена положила ладонь ему на
колено.
— Я не отрицаю, что написал статью, касающуюся
некоторых аспектов одной легенды вымершего местного
племени. Холстед заявил, что я украл у него его работу.
Но это не так. Представьте себе такую картину. Во время
раскопок после тяжелого трудового дня всем хочется нем-
ного расслабиться, отдохнуть, порой и выпить. И вот с
полдюжины ученых начинают непринужденный обмен
идеями, причем никто не считает свою идею личной соб-
ственностью. Возможно, что именно в одной из таких бесед
я и услышал какую-то интересную мысль, и не исключено,
что ее мне подал Холстед, но я этого точно не помню.
И доказать это, клянусь Богом, теперь невозможно.
— Вы прекрасно знаете, что именно мне принадлежит
главная идея вашей статьи,— холодно заметил Холстед.
— Вот видите,— всплеснул руками, обращаясь ко мне,
Фаллон.— Да никто бы и не обратил на эту статейку вни-
мания, если бы этот молодой недоумок не вздумал жало-
ваться на меня редакторам журналов и обвинять меня в
воровстве научных идей. Я мог бы его публично высечь и
пустить голым по миру, но я этого не сделал. Я написал
ему письмо, в котором по-хорошему призывал опомниться
и в дальнейшем воздержаться от подобных выходок. Но он
упрямо гнул свою линию, и в конце концов настроил про-
тив себя все журналы: они перестали его публиковать.
— Признайтесь, что вы подкупили главных редакто-
ров, Фаллон,— срывающим голосом воскликнул Холстед.
— Можете думать, что хотите,— махнул рукой Фал-
лон.— Это не меняет дела: досье семьи де Виверо исчезло
вместе с вами. Меня это сперва мало огорчило, когда же я
решил вернуться к этой теме, мне не доставило особого
труда восстановить все по известным мне источникам.
235
Однако во время работы я начал постоянно сталкиваться с
Холстедом, и именно это и навело меня на мысль, что он-
то и похитил папку.
— А вы могли бы это доказать в суде? — спросил я.
— Не думаю,— сказал Фаллон.
— Тогда не о чем больше и спорить,— заметил не без
торжества в голосе Холстед, а я добавил:
— На мой взгляд, подобный обмен обвинениями не
делает вам чести, господа ученые мужи. Еще раз призываю
вас вести себя достойно.
— Вы не дослушали историю до конца, мистер Уил,—
напомнила миссис Холстед.
— Верно, вернемся к этой увлекательной истории,—
согласился я.— Продолжайте, профессор Фаллон. Или
доктор Холстед тоже желает что-либо добавить?
— Пока нет,— мрачно пробурчал Холстед с обижен-
ным видом, и я понял, что главное сражение впереди.
— Как-то раз, будучи в Нью-Йорке,— возобновил
свой рассказ профессор,— я получил письмо от Марка
Джеррисона, в котором он предлагал мне навестить его.
Джеррисон время от времени продавал мне старинные ве-
щички. На этот раз он предложил мне купить у него не-
сколько кувшинчиков для шоколада народа майя, замеча-
тельных тем, что они сделаны из золота, а следовательно,
принадлежали богатой семье. Он также сказал, что у него
есть плащ из перьев и еще кое-что по мелочи.
— Проклятый плащ! — с ненавистью прорычал Хол-
стед.
— Да, я сразу же раскусил подделку,— улыбнулся
уголками губ профессор.— И не стал его покупать. Но
кувшины были подлинными, именно поэтому-то Джерри-
сон и предложил их мне: не всякий музей купит такие
дорогие предметы, я же могу это себе позволить, по-
скольку имею даже собственный музей. Так вот, мы по-
смеялись над его попыткой всучить мне фальшивый плащ,
он сказал, что пошутил, и я купил эти кувшины для шоко-
лада. Затем он попросил меня взглянуть на одну любопыт-
ную вещицу: манускрипт испанца, жившего среди майя в
начале XVI столетия.
236'
— Он консультировался с вами как со специалистом в
этой области? — спросил я, краем глаза наблюдая, как
подалась вперед Катрин Холстед.
— Именно так,— кивнул Фаллон.— Этого испанца
звали Мануэль де Виверо, и манускрипт представлял собой
его письмо к сыну.— Профессор умолк.
— Что же вы замолчали на самом, интересном месте,
Фаллон? — воскликнул Холстед.
— Вам что-либо известно о завоевании Мексики? —
спросил меня профессор.
— Не очень много,— признался я.— Мы что-то прохо-
дили в школе — Кортес и тому подобное, но у меня1 все
вылетело с тех пор из головы.
— Как, впрочем, и у большинства нормальных лю-
дей,— усмехнулся Фаллон.— У вас найдется в доме карта
Мексики?
Я подошел к книжной полке и взял оттуда атлас, кото-
рый положил на кофейный столик. Фаллон пролистал его и
сказал:
— Мне придется объяснить вам кое-какие детали пре-
дыстории этого письма, иначе вы ничего не поймете.— Он
ткнул указательным пальцем в карту Мексики в районе
побережья возле Тампико.— В первые два десятилетия
XVI века испанцы обратили свои взоры на территорию,
известную нам теперь как Мексика. Об этих землях ходили
самые разнообразные слухи; и охваченные жаждой золота
конкистадоры хлынули в эти места.— Палец профессора
описал дугу над Мексиканским заливом.— В 1517 году
побережье обследовал Эрнандес де Кордоба, в 1518 там же
побывал Хуан де Грихальва. А в 1519 году Эрнан Кортес
углубился во владения ацтеков, и всем известно, чем это
закончилось. Покорив силой, хитростью и обманом этот
древнейший народ, он устремился на юг, туда, где теперь
находятся Юкатан, Гватемала и Гондурас, в страну народа
майя. Свой поход он начал в 1525 году из Теночтитлана,
как раньше назывался поселок, ставший теперь городом
Мехико, и двинулся через Коацакоалько к озеру Петен и
далее на Кобан. Однако трофеи его были не так велики,
как он надеялся, а основные силы майя ожидали
237
его на полуострове Юкатан. Далее экспедицию возглавил
Франсиско де Монтехо, поскольку Кортеса отозвали в
Испанию. Майя, в отличие от атцеков, оказали пришель-
цам отчаянное сопротивление. Испанцы потерпели сокру-
шительное поражение, конкистадоры впали в уныние.
Мануэль де Виверо воевал в отряде Монтехо рядовым
солдатом, но с ним случилась забавная история. Он был
захвачен майя, но они не убили его, а оставили в качестве
своего рода раба и талисмана. Монтехо так и не покорил
Юкатан, ему не удалось полностью подчинить себе майя.
В 1549 году, спустя 22 года после начала своего похода,
Монтехо контролировал едва ли половину полуострова, и
все это время де Виверо находился в плену в недоступных
для испанцев районах Юкатана.
Это весьма любопытный период истории майя. Архео-
логи столкнулись с' подлинной загадкой, которую долгое
время не могли разгадать. Выходило, что испанцы и
индейцы мирно уживались длительное время, следуя
своему укладу. Обнаруживали при раскопках соседствую-
щие индейские храмы и испанские церкви, построенные
явно в одно время. И лишь когда была восстановлена вся
картина событий, ключ к загадке был наконец найден.
Дело в том, что хотя жившие бок о бок испанцы и пле-
мена майя и воевали постоянно друг с другом, многих
районов война не коснулась, а стычки носили эпизодиче-
ский характер. Испанцы контролировали восточную часть
Юкатана, где находятся такие крупные центры цивилиза-
ции майя, как Чичен-Ица и Уксмал, но западная оконеч-
ность полуострова оставалась для них закрытой книгой.
Она и теперь еще мало изучена. Тем не менее между двумя
враждующими сторонами шла оживленная торговля, так
что у пленного испанца была возможность переправить
послание своему сыну. Вот оно. *
Профессор порылся в портфеле, достал перевод письма
Виверо и вручил его мне со словами:
— Вам лучше сейчас же ознакомиться с ним. Это уско-
рило бы наше дело. Письмо многое разъяснит вам.
— Хорошо,— неуверенно произнес я, поглядывая на
довольно длинный текст.— Только я предпочел бы прочи-
238
тать его у себя в кабинете. Могу я быть уверен, что в мое
отсутствие вы не чюубиваете друг друга?
’— Можете не беспокоиться,— спокойно сказала Кат-
рин Холстед.— Все будет в порядке.
— Я попрошу миссис Эджкомб угостить вас чаем,—
улыбнулся ей я.— Никто еще нс пытался совершить
убийство за чашкой чая, это было бы неслыханным вар-
варством.
2
«Мои сыновья, Хайме и Хуан! Привет вам от вашего
отца Мануэля де Виверо и Кастеро.
Вот уже многие годы ищу я возможность сообщить
вам, что я жив и невредим в этой языческой стране.
Много раз пытался я убежать отсюда, но всякий раз
терпел неудачу и теперь уже знаю наверняка, что убе-
жать из плена мне никогда не удастся, потому что с
меня не спускают глаз мои стражи. Однако благодаря
различным ухищрениям и дружбе с двумя мужчинами пле-
мени майя, я имею возможность отправить вам свое по-
слание в надежде, что оно обрадует вас и вы не будете
скорбеть по мне как по мертвецу. Но вы должны знать,
мои сыновья, что я никогда не выберусь ни из страны
майя, ни из города, называемого Уаксуанок.
В этом письме я опишу, как я оказался здесь, как Гос-
подь сохранил мне жизнь, в то время, как многие мои
товарищи погибли, а также поведаю вам о своей жизни
среди майя, пленивших меня. За двенадцать лет пребыва-
ния здесь я повидал много удивительных. вещей.
Вам следует знать, что в 1527 году от Рождества
Христова я выступил с Франсиско де Монтехо на Юка-
тан против майя во главе отряда наших испанских сол-
дат.
Франсиско де Монтехо являлся и, я надеюсь,
остается моим другом, однако наша дружба не может
помешать мне видеть его промахи и недостатки как в
делах военных, так и в государственных. Его нельзя
обвинить в трусости, но его отвага подобна вспышкам
239
ярости дикого кабана или баскского быка, которого не-
трудно заманить в ловушку и победить. Для солдата
мало одной лишь храбрости, дети мои, ему необходимо
быть изворотливым и бесчестным, уметь лгать, делая
вид, что он говорит правду, даже своим солдатам, если
это нужно. Он должен уметь отступить, чтобы потом
совершить внезапный бросок вперед, иметь мужество
терпеть упреки в безволии и ропот своих товарищей,
более простодушных и несведущих. Ему важно знать, как
заманить противника в свои сети и внести раздор в его
ряды.
Эрнан Кортес владел всеми тонкостями военного
искусства лучше других: он был любезен со всеми без
исключения, но всегда следовал собственному замыслу.
Возможно, подобное двуличие и противно учению нашей
святой церкви и неприемлемо в противоборстве с хрис-
тианами. Но здесь мы сражаемся с исчадиями самого
дьявола, и нет ничего зазорного в том, что мы применим
против них их же собственное оружие, ибо с нами святая
вера в правоту нашего дела во имя Господа нашего,
Иисуса Христа, и благословение церкви его имени.
Так или иначе, но Франсиско де Монтехо не обладал и
не обладает вышеупомянутыми качествами, поэтому все
его усилия подчинить себе майя закончились безрезуль-
татно. И даже теперь, спустя двенадцать лет после
того, как мы браво выступили в священный крестовый
поход, майя столь же сильны, как и раньше, хотя и утра-
тили некоторые свои города.
Скажу вам определенно: земля Юкатан не похожа ни
на одну иную. Когда во время похода на Эль-Петен и Гон-
дурас Эрнан Кортес разбил армию майя, он сражался на
ровной местности плоскогорья, где сам рельеф способ-
ствовал его победе, поскольку мы весьма преуспели в
искусстве боя на равнинах. Оказавшись же в непроходи-
мых лесах Юкатана, куда нас привел Монтехо, мы рас-
терялись, так как никогда не сталкивались с врагом в
такой обстановке.
Здесь мы вынуждены были отказаться от применения
лошадей в атаке, однако надеялись использовать их как
240
вьючных животных. Но лошади начали дохнуть от неиз-
вестной напасти, а от выживших было мало проку, ибо в
этих чащах людям пробраться значительно легче, чем
лошадям, превратившимся в ненужную обузу.
Другая беда в здешних краях — нехватка воды, что на
первый взгляд может показаться очень странным, по-
скольку повсюду буйствует зеленая растительность —
мощные деревья и кустарники разного рода. Но это на
самом деле так. Когда начинаются дожди, что случает-
ся не часто, а в определенные периоды года, вода ухо-
дит вся без остатка в.почву, не образуя ни рек, ни ручь-
ев. И лишь местами можно набрести на естественный
колодец с чистой водой, заполнившей углубления в
земле.
Такие места почитаются майя как священные, ибо
они довольно редки, и индейцы строят возле них храмы,
где молятся идолам и благодарят их за хорошую воду.
Здесь же они возводят укрепления и замки, так что в
походе с де Монтехо нам приходилось с боем завоевы-
вать себе каждый глоток воды.
Народ майя исключительно упрям и глух к слову Хрис-
тову. Индейцы отвергают все попытки обратить их в
истинную веру и оказывают нам сопротивление с ору-
жием в руках, хотя, должен признаться, оказавшись у них
в плену, я обнаружил, что это миролюбивые люди, умею-
щие сохранять невозмутимость и спокойствие духа, но
страшные в гневе.
В том последнем бою я не мог более драться, так как
у меня выбили из рук меч, а самого опутали веревками,
так что я лишился возможности броситься грудью на их
пики и умереть, сохранив честь и доброе имя. Беспомощ-
ного, меня подвесили к шесту и унесли тайными тропами
в лес, где находился лагерь противника. Там меня пыта-
лись допросить, но, хотя я и мог уловить смысл вопросов,
так как владею языком племени толтек, я сделал вид,
что не понимаю ни единого слови, и благодаря этому
сохранил в тайне местонахождение основных сил нашего
отряда, избавившись заодно и от пыток.
241
Я уже было решил, что они убьют меня, но их жрец
указал пальцем на мои волосы, которые, как вам из-
вестно, имеют цвет спелого ячменя. Из лагеря меня
увели в большой город, называемый Чичен-Ица, что в
переводе с языка майя означает «Священный Колодец».
В этот колодец бросают девушек, которые уходят в под-
земный мир и, возвращаясь, рассказывают, что они
видели в Аду. Воистину народ этот — дьявольское
отродье!
В Чичен-Ице я видел старого кацика, их вождя, оде-
того в расшитый золотом костюм и плащ из перьев и
окруженного жрецами. Меня попытались вновь допро-
сить, но из этого снова ничего не вышло, после чего
жрецы принялись возбужденно кричать, указывая на мои
волосы, что я, вне всякого сомнения, белый бог, приходя-
щий с запада, по имени Кукулькан. Благодаря этому их
заблуждению я не только остался в живых, но и получил
некоторые привилегии.
В Чичен-Ице я провел под неусыпным оком охраны
целый месяц. Держали меня в каменном погребе, но не
причиняли вреда и хорошо кормили вареным зерном и
мясом, а пить давали горький напиток под названием
«шоколад». После этого меня препроводили в их
столицу — Уаксуанок, где я и нахожусь по сей день. Охра-
няли же меня знатные молодые воины в прекрас-
ных одеждах из хлопка и с красивым оружием. Правда,
оно не так эффективно, как наше, сделанное из ме-
талла, но вполне надежно и пригодно для сражения
индейцев с себе подобными. Оковы же мои были из чи-
стого золота.
Уаксуанок — большой город со множеством храмов и
зданий, из которых самое величественное строение —
это храм Кукулькана, украшенный в его честь огромным
Пернатым Змеем. Жрецы этого храма долго спорили
между собой, являюсь ли я на самом деле Кукульканом, их
главным богом. Одни из них утверждали им, что я не
могу быть Кукульканом, поскольку сражался против
народа, который его почитает. Другие возражали, что
бог вполне мог привести с собой своих воинов, чтобы те
242
покарали их своим чудесным оружием за все прегрешения
против богов, и что следует не роптать и не сомне-
ваться, а искать истоки своих грехов в собственных
сердцах. Тогда нашлись такие среди жрецов, что стали
утверждать, что я не могу быть их богом, потому что
не владею их языком, на что им тотчас же сказали: как
же смеете вы предполагать такое, когда не имеете права
подслушивать беседы богов между собой о вещах, для
ушей простых смертных не предназначенных. Конечно
же у богов свой язык, не такой, как у людей!
В душе я трепетал, следя за их спором, но внешне не
проявлял волнения, полный решимости стойко вынести
это испытание. Участь моя была незавидна. Признай
они меня человеком, а не Кукульканом, они вырвали бы из
моей груди сердце, а тело принесли бы в жертву своему
богу. Однако и признание меня их главным богом сулило
мне не меныиие страдания, ибо, превратившись в идола
дикарей, я стал бы противен Господу нашему Иисусу
Христу.
В конце концов священнослужители решили вверить
мою судьбу своему кацику, поскольку сами не смогли
прийти к единому выводу. Кацик выделялся среди сопле-
менников высоким ростом, имел благородные черты лица
и был облачен в прекрасный плащ из ярких перьев
колибри. Он восседал на золотом троне, а над головой
его сверкало драгоценными камнями золотое изваяние
Пернатого Змея.
Кацик рассудил спор так: приносить в жертву меня не
следует, а подобает обучить языку майя, чтобы я смог
сам объяснить им, кто я и зачем пришел на их землю.
Мне отвели место в храме рядом с обителями их свя-
щеннослужителей и предоставили свободу передвижения
по городу, хотя и в сопровождении двух молодых охранни-
ков. Лишь спустя годы я узнал, что хитрые священнослу-
жители просто боялись, что я окажусь Кукульканом и
накажу их за то, что они лишили меня свободы.
Меня учили языку, но я не проявлял способностей к
его быстрому усвоению, чем сильно огорчал учителей.
Пока я жил среди жрецов в храме, я стал свидетелем мно-
243
жества жертвоприношений: молодых людей убивали в
угоду Кукулькану, умастив предварительно их тела мас-
лом и украсив головы цветами, причем несчастные
охотно ступали к алтарю, зная, что спустя мгновения у
них вырвут сердца и с восторгом продемонстрируют их
угасающим взорам. Я был вынужден присутствовать при
этих богохульственнБ1х церемониях, при этом двое
охранников крепко держали меня под руки, чтобы я не
убежал. Всякий раз при такой отвратительной сцене я
закрывал глаза и молил Господа уберечь меня от подоб-
ной участи и дать силы перенести эти чудовищные
испытания.
Однажды меня осенила счастливая мысль, как изба-
виться от стоящей передо мной чудовищной дилеммы,
выход из которой я искал неустанно. Да будет вам
известно, что майя добились замечательных успехов в
обработке камня и золота, хотя и направляют свои уси-
лия главным образом на изготовление поганых идолов,
дело, рук христианина не достойное. Да будет вам
известно, мои сыновья, что ваш дед и мой отец был золо-
тых дел мастером в Севилье и обучил меня своему
ремеслу, когда я был еще ребенком. Как я подметил, майя
не владеют распространенным в Испании способом при-
менения воска. Поэтому, я уговорил жрецов дать мне
золота и пчелиного воска и позволить мне воспользо-
ваться очагом, чтобы расплавить металл.
Посовещавшись, они дали мне все, что я просил, и
стали наблюдать за моей работой. Там была одна
девица, не старше четырнадцати лет, и я вылепил с нее
фигурку из воска. Так как у майя нет алебастра, я решил
использовать в качестве формы сырую глину: облепил ею
восковую фигурку, а в ее верхней части проделал воронку
для заливки золота.
Мне было позволено воспользоваться кузницей при
храме, и когда расплавленное золото потекло в литник и
горячий воск с шипением брызнул из выходного отвер-
стия, священнослужители не смогли сдержать громких
возгласов удивления и восторга. Я же дрожал от страха и
244
потел, опасаясь, что глина треснет, однако этого не
случилось. Впоследствии я сделал еще множество предме-
тов из золота, но не соглашался отливать ни идолов для
их храма, ни иной утвари для языческих обрядов. Король
распорядился, чтобы я обучил новому искусству его мас-
теров, и я выполнил его приказ, а также выполнял
заказы на украшения других кациков этой страны.
Настал день, когда я уже не мог более скрывать, что
в достаточной мере овладел языком майя, и жрецы
отвели меня к королю на суд. Король приказал мне рас-
сказать, кто я такой, и я откровенно поведал ему, что
никакой я не Кукулькан, а знатный человек из земель,
расположенных на востоке, и верноподанный великого
императора Испании Карла V, который и повелел мне
отправиться к майя и распространить среди них учение
Христа.
Жрецы зароптали и стали наседать на короля с тре-
бованием принести меня в жертву за мое святотатство,
ибо их боги самые могущественные и иных идолов им не
требуется. Тогда я собрался с духом и спросил короля,
достоин ли казни человек, способный обучить его при-
дворных умельцев многим удивительным вещам, украсив-
шим это королевство и принесшим ему славу.
Король улыбнулся мне и приказал меня помиловать, а
также предоставить мне дом с прислугой, чтобы я обу-
чал своему искусству всех кузнецов этой страны.
С тех пор я дважды бежал и плутал в бескрайнем лесу,
где меня ловили королевские воины и доставляли назад в
Уаксуанок. Король же проявлял снисходительность и не
наказывал меня. Однако когда я бежал и был пойман в
третий раз, кацик пришел в ярость, потеряв терпение, и
пригрозил мне смертью, если я дерзну убежать еще раз.
После этого я навсегда расстался с мыслью о побеге и
смирился со своей участью.
. Уаксуанок большой и красивый город, где из золота
сделаны даже желоба для стока воды с крыш их храмов.
Лично я пользуюсь на кухне золотыми ложками, так что
в этом смысле я превзошел любого из королей христиан-
ских государств. Мне кажется, что народ здешний про-
245
изошел от тех самых египтян, которые держали в плену
израильтян, потому что их храмы походят на египет-
ские пирамиды, о которых мне рассказывал побывавший в
тех краях странник. Дворец же их короля имеет прямо-
угольную форму, весьма велик и обшит золотыми ли-
стами. Даже полы в нем золотые, так что всякий вошед-
ший во дворец ступает по золоту.
Я живу, не обремененный особыми заботами, так как
пользуюсь почетом за свое мастерство и благоволением
короля. Но по ночам я нередко обливаюсь горькими сле-
зами, мечтая о возвращении в Испанию.
Но я должен сказать вам, мои сыновья, что Господь
коснулся этой земли своим божественным перстом, вне
всякого сомнения, с намерением присоединить ее к лону
Святой Церкви. Ибо помимо множества разнообразных
чудес, я собственными глазами видел особый знак, свиде-
тельствующий о том, что заботливая Длань Христова
распростерта над всем миром и нет в нем уголка, обой-
денного его вниманием. Я лицезрел этот знак, начертан-
ный пылающим золотом, на золотой горе, возвышаю-
щейся вблизи самого центра этого города и своим вели-
колепием затмевающий даже золотой дворец короля
майя. Вне всякого сомнения, сей знак предвещает гряду-.
щее торжество христианства на этой земле и низверже-
ние воинами христовыми языческих идолов. Вслед за
этим сорвано будет золото с крыш и стен дворцов, а
золотая гора перейдет во владение христиан, чтобы
удивлять и радовать восторженные взоры, устремленные
на нее.
Овладевший городом Уаксуанок станет также обла-
дателем золотой горы и прославится во всем христиан-
ском мире. Я хочу, чтобы этим человеком стал один из де
Виверо. Но меня тревожит, что мои сыновья уподобятся
Каину и Авелю и начнут враждовать между собой из-за
пустяков, осрамив тем самым нашу славную фамилию.
Поэтому я заклинаю вас именем божьим жить в согласии
и мире. Простите друг другу все прогрешения, живите
дружно и трудитесь во имя достижения одной цели,- а
246
именно: ради овладения этим городом и золотой горой с.
чудесным знаком на ней.
Вместе с письмом я посылаю вам подарки, каждому —
по одному, выполненные в той чудесной манере, которой
обучил моего отца пришелец с Востока, появившийся
много лет назад в Кордобе вместе с маврами. Надеюсь,
вы помните, что я вам о нем рассказывал. Пусть пелена
вражды падет с ваших очей, дабы могли вы надлежащим
образом рассмотреть мои подарки и объединиться во имя
увековечения славной фамилии де Виверо во всем хрис-
тианском мире.
Доставят вам эти подарки люди из племени майя.
Позаботьтесь о них и должным образом отблагодарите
их, так как это отважные люди и верные христиане, за-
служивающие за свои труды награды.
Да хранит вас Бог, мои Сыновья, и да избавит Он вас
от страха перед ловушками, уготованными в этих лесах
вашими врагами. Помните же мои наставления о каче-
ствах, необходимых истинному солдату, и тогда вам
будет сопутствовать удача в. сражениях с коварными
язычниками. Совершите сей подвиг, и вы прославите род
де Виверо на все времена.
Написано в месяце апреле одна тысяча пятьсот
тридцать девятого года от Рождества Христова».
3
Я положил копию перевода письма Виверо в пап-
ку и погрузился в размышления о судьбе этого уже дав-
но скончавшегося человека, проведшего остаток жиз-
ни в плену. Что случилось с ним в дальнейшем? Был ли
он после смерти короля принесен в жертву? Или ему
удалось хитростью убедить майя сохранить ему
жизнь?
Несомненно, это был смелый и стойкий человек, до-
стойный того, чтобы умереть, не терзаясь мысленными
картинами чистилища и ада. Захлопнув с этой надеждой
папку, я вернулся в гостиную и тотчас же почувствовал в
247
ее воздухе напряженность: было очевидно, что мои пташки
так и не ужились в этом маленьком гнездышке. Я положил
папку на стол и сказал:
— Итак, я прочитал это письмо.
— И что вы обо всем этом думаете? — спросил Фал-
лон.
— Это был добрый человек.
— И только-то?
— Вы сами знаете, что нет,— спокойно ответил я.—
Я прекрасно понимаю, о чем идет речь. Я не ошибусь, если
скажу, что этот город, Уаксуа...— я запнулся,— в общем,
этот город с трудным названием, пока еще не обнаружен
археологами?
— Вы догадливы,— сказал Фаллон, побарабанив паль-
цами по папке.— По свидетельству Виверо, Уаксуанок был
значительно больше Чичен-Ицы и Уксмала, это была сто-
лица цивилизации майя. Поэтому тот, кто найдет ее, сде-
лает себе имя и получит ключ ко многим загадкам.
— Вы согласны? — обернулся я к Холстеду.
— Не задавайте глупых вопросов! — обжег он меня
ненавидящим взглядом.— Разумеется, я придерживаюсь
того же мнения.
— И вы лезете из кожи вон, лишь бы оказаться там
первым,— усмехнулся я.
. — Минуточку! — перебил меня Фаллон.— Это не со-
всем так. Я готов признать, что пытаюсь опередить Хол-
стеда. Но только потому, что не верю ему. А дело касается
вопроса чрезвычайной важности, где спешка недопустима.
Он же немедленно начнет раскапывать все вокруг, стре-
мясь заработать репутацию, и все испортит. Могут быть
загублены уникальные свидетельства!
— А вот вам уникальный образчик профессиональной
этики,— саркастически взглянул на меня Холстед.— Фал-
лон готов втоптать в грязь репутацию любого человека
ради достижения своей цели.— Подавшись всем корпусом
вперед, он воскликнул чуть ли не в лицо профессору: —
Уж не стремитесь ли вы сами упрочить свою славу откры-
тием Уаксуанока, Фаллон?
248
— Мое имя в академических кругах уже достаточно
хорошо известно,— невозмутимо отвечал Фаллон.— Я до-
стиг вершины.
— И не желаете потесниться на своем Олимпе
успеха,— съязвил Холстелд.
Я раскрыл рот, чтобы резко оборвать этот спор, но
Катрин, Холстед опередила меня.
— У профессора довольно своеобразные методы
защиты,— заметила она.— Например, он может украсть у
конкурента оригинал письма Виверо,— пояснила она,
заметив мой вопросительный взгляд.— Ведь вы это сде-
лали, профессор!
— Ну сколько же можно жевать одну и ту же
жвачку! — поморщился Фаллон.— Уверяю вас, я купил
письмо у Джеррисона в Нью-Йорке, у меня есть доказа-
тельства!
— Довольно! — не выдержал я.— Я сыт по горло
вашими взаимными обвинениями. Поговорим о деле. На-
сколько я понял, старик де Виверо отправил сыновьям
письмо и подарки, и вы полагаете, что это были два золо-
тых подноса с секретом, разгадка которого приведет вас к
Уаксуаноку. Не так ли?
Фаллон кивнул и потянулся к папке.
— Как неоднократно подчеркивает в своем письме
старый де Виверо, Уаксуанок буквально напичкан золо-
том. И отец хочет, чтобы львиная его доля досталась его
сыновьям. Однако при этом он не объясняет, как найти
этот город, а лишь посылает подарки. Не кажется ли вам
это странным?
— Я мог бы разъяснить это странное обстоятельство не
хуже профессора,— вмешался Холстед.— Похоже, что
сыновья Виверо жили, как кошка с собакой, и отцу это не
нравилось. Это дает мне основание предположить, что
каждый из подаренных им подносов содержит лишь часть
необходимой информации, а полную картину можно полу-
чить, только сложив их вместе. Мудрый старик хотел
таким.образом помирить своих сыновей. Раз информации
нет в письме, она должна быть в подносах,— развел он
руками.
249
— Я тоже пришел к такому выводу,— кивнул Фал-
лон.— Поэтому-то и начал охотиться за этими подносами.
Но я допустил досадную ошибку: основываясь на свиде-
тельстве француза Мурвилля, я стал искать подносы в
Мексике.
При этих его словах Холстед ехидно хмыкнул.
— Я потерял массу времени, пока наконец случайно не
обнаружил поднос в собственном музее: оказывается, он
давно хранился там.
— Мне это стало известно еще до того, как вы спохва-
тились и изъяли ваш поднос из экспозиции,— самодо-
вольно заметил Холстед.
. — Как можно забыть о том, что имеешь? — раздра-
женно спросил я.— Более того, даже не догадываться об
огромной ценности собственной вещи! Поразительно!
— Но ведь случилось же такое в вашей семье! — пари-
ровал Фаллон.— Однако в моем случае все было несколь-
ко иначе. Я учредил фонд, который, помимо всего прочего,
имеет музей. Я не слежу за всеми приобретениями этого
музея, поэтому и не знал ничего о подносе. Так или иначе,
но один из подносов хранится именно там.
— Один. А как же вы вышли на второй?
— Со вторым дело обстояло несколько сложнее. Не
правда ли, Пол? — хитро прищурился Фаллон.— У Ма-
нуэля де Виверо было два сына, Хайме и Хуан. Так вот,
Хайме остался в Мексике, основав мексиканскую ветвь
этого семейства. Хуану же Америка опостылела, и он с
богатой добычей вернулся в Испанию, где стал алькаль-
дом,— это нечто вроде сельского мирового судьи. Сын же
его, Мигель, пошел дальше своего отца, став богатым
судовладельцем. И вот наступили неспокойные времена,
когда между Испанией и Англией возникли трения. Решив
раз и навсегда положить этому конец, испанский король
Филипп II начал строить армаду. Мигель де Виверо внес в
это дело свою лепту, подарив королю судно под названием
«Сан Хуан де Уэльва» и лично встал на капитанский мос-
тик. Судно ушло в поход вместе со всей армадой и не вер-
нулось. Пропал и сам Мигель. Однако его дело продол-
жало жить под руководством его сына, и довольно
250
долго — до конца восемнадцатого столетия. К счастью,
сохранились все записи о делах этой компании, из которых
я почерпнул любопытнейшие данные. В частности, в одном
из своих писем к жене Мигель просил ее прислать ему под-
нос, изготовленный его дедушкой в Мексике. Этот поднос
он взял с собой в плавание к берегам Англии. Тогда я
решил, что на этом поиски можно прекратить.
— Я обнаружил это письмо раньше вас,— самодо-
вольно отметил Холстед.
— Все это довольно-таки трудно понять,— признался
я.— Детективная история со множеством загадок! И что же
вы сделали?
— Я приехал в Англию,— продолжал Фаллон,— но не
ради подноса, который, как я был уверен, покоится на дне
моря, а в гости к одному из своих коллег. Как-то раз я слу-
чайно упомянул в разговоре о своих поисках в Испании, и
один из преподавателей Оксфорда, эдакий забавный книж-
ный червь, сказал, что нечто подобное ему встречалось в
письмах Геррика.
— Поэта? — изумленно вытаращился я на Фаллона.
— Совершенно верно,— подтвердил он.— Он был на-
стоятелем церкви в Дин Прайор, это неподалеку отсюда.
Так вот, некий Гусан, местный торговец, написал ему
письмо, которое наверняка и не сохранилось бы, если бы.
предназначалось другому человеку, менее известному.
— Мне это не известно,— оживился Холстед.— Про-
должайте.	~
— Это не имеет особого значения,— устало заметил
Фаллон.— Ведь мы все^ равно знаем, где теперь под-
нос.
— Мне тоже интересно,— сказал я.
— Хорошо,— пожал плечами Фаллон.— Геррику на-
скучила сельская жизнь, но он был очень привязан к Дин
Прайор. Заняться ему особенно было нечем, и он, как я
догадываюсь, проявлял куда больший интерес к своим при-
хожанам, чем к рутинным обязанностям сельского священ-
ника. В число занимавших его людей входил, несомненно,
и Гусан, которого он попросил изложить на бумаге то, что
незадолго до этого поведал священнику на словах. Если
251
быть кратким, то фамилия Гусан происходит от Гузман, а
дедушка Гусана был матросом на корабле «Сан-Хуан».
Претерпев множество злоключений, этот корабль затонул
во время шторма у мыса Старт Пойнт. Капитан — Мигель
де Виверо — скончался еще до крушения судна от тифа,
так что чудом спасшийся Гузман, предок Гусана, выбрался
на берег, прихватив с собой в качестве личной добычи под-
нос. Внук Гузмана, тот самый Гусан, который описал всю
эту историю в письме к Геррику, даже показывал священ-
нику этот трофей. Не знаю только, как поднос оказался в
вашем доме,— закончил свой рассказ Фаллон.
— Так вот почему вы рассмеялись, когда я порекомен-
довал вам встретиться с Дейвом Гусаном,— с улыбкой во-
скликнул я.
— Я был слегка потрясен,— признался Фаллон.
— Я не знал ровным счетом ничего о Геррике,— сказал
Холстед.— Я лишь пытался проследить путь морской экс-
педиции и выяснить, где затонуло судно «Сан-Хуан».
И вот в Плимуте мне случайно попался на глаза снимок в
газете.
— Вам просто повезло,— закатив глаза к потолку,
фыркнул Фаллон.
— Однако я опередил вас! — осклабился Холстед.
— Да, опередили,— раздельно произнес я.— А потом
мой брат был убит.
— На что это вы намекаете? — взорвался Холстед.
— Просто констатирую факт,— сухо сказал я.— Вы
знали Виктора Нишеми?
— Я впервые услышал это имя на слушании дела в
суде. Должен отметить, что мне не нравится ход ваших
мыслей, Уил.
— Мне тоже,— с горечью отметил я.— Давайте оста-
вим эту щекотливую тему на время. Скажите, профессор
Фаллон, к каким выводам вы пришли, исследовав свой
поднос?
— Мне не хотелось бы касаться этого вопроса в при-
сутствии Холстеда,— пробурчал Фаллон.— Но так и быть.
Слушайте. Ничего существенного я не обнаружил, по-
этому полагаю, что тайну подносов можно раскрыть, лишь
252
обследовав подносы в паре.— Он встал.— Ну, пожалуй, с
меня довольно разговоров. Предлагаю перейти к существу
вопроса. Сколько вы хотите за свой поднос? Назовите
любую сумму, и я сейчас же выпишу вам чек.
— У вас не хватит денег,— сказал я, и профессор
захлопал от изумления глазами.— Я говорил, что цена
подноса нс обязательно будет выражаться в деньгах. Так
вот, сядьте и выслушайте, что я вам сейчас скажу.
Не отрывая от меня внимательного взгляда, профессор
медленно опустился в кресло. Я посмотрел на замерзших в
густеющих сумерках супругов Холстед и сказал:
— Прежде чем я расстанусь с подносом, я хочу, чтобы
вы выполнили три моих условия.
Фаллон хмыкнул, и я принял это за знак согласия. Хол-
стед неохотно кивнул головой, с трудом поборов волне-
ние.
— У профессора Фаллона довольно много денег, кото-
рые можно применить с пользой,— продолжал я.— Поэто-
му он способен финансировать любую экспедицию, снаря-
женную для поисков города Уаксуанок. Вы не можете
этого отрицать, Фаллон, поскольку и сами намеревались
это сделать. Только вам придется взять с собой и меня.
Согласны?
Фаллон смерил меня оценивающим взглядом.
— Не уверен, что вам это по силам,— ухмыльнулся он.
— У вас нет права выбора,— сказал я.— Это мой
ультиматум.
— Хорошо,— сказал Феллон.— В конце концов, рис-
ковать собственной шкурой — ваше право.
— Второе условие: вы оказываете мне всяческое
содействие в розыске организатора убийства моего брата.
— Это не помешает вашему путешествию по Юка-
тану? — вскинул брови профессор.
— Не думаю,— сказал я.— Мне кажется, что тот, кто
отправил наемного убийцу за подносом, вооружив его
обрезом, знал, что поднос с секретом. Может статься, что
мы встретимся с этйм злодеем на полуострове.
— Мне думается, вы спятили,— сказал Фаллон.— Но я
согласен помочь вам.
253
— Замечательно,— Удовлетворенно воскликнул я.—
Третье условие — Холстед едет вместе с нами.
— Будь я проклят, если я возьму с собой этого сукино-
го сына! — прорычал Фаллон.
— Уже второй раз за сегодняшний дейь я терплю ваши
оскорбления. Мне следовало бы ударить вас! — вспылил
Холстед.
— Заткнитесь! — вскричал я и, воспользовавшись вне-
запно наступившей тишиной, продолжал: — Меня уже
тошнит от вас обоих! Сколько можно грызться между
собой! Взгляните на это дело несколько иначе. Допустим,
мы не берем в экспедицию Холстеда. Разве он успокоится?
Он все равно будет крутиться возле нас, от него не так-то
просто отделаться. И хотите вы этого или нет, профессор,
но если все три мои условия не будут выполнены, я отдам
поднос Холстеду. Тогда у каждого из вас будет по подносу
и вы сможете продолжить ваши академические игры. Так
вы согласны выполнять мои требования или нет?
— Согласен,— уныло кивнул головой профессор.
— А вы, Холстед?
— Я тоже,— сказал он.
Затем оба они разом воскликнули:
— Где поднос?
Глава четвертая
1
В столице Мексики царила жара и суматоха, связанная
с Олимпийскими играми. Гостиницы были забиты спорт-
сменами и туристами до отказа. К счастью, у Фаллона в
предместье Мехико имелся собственный шикарный дом с
бассейном, и мы избрали его в качестве нашей штаб-квар-
тиры. У супругов Холстед также было жилье в городе, но
они не вылезали из дворца профессора.
Твердо решив действовать, Фаллон не терял времени
даром и как хороший полководец вывел свою армию на
исходный рубеж для нанесения удара: потратив небольшое
254
состояние на телефонные переговоры, он в результате
сконцентрировал в Мехико значительные силы.
У меня тоже не было времени для безделья, я дорожил
своей работой и не хотел ее терять, так что когда Фаллон
развил бурную деятельность, мне пришлось долго и нудно
объяснять своему боссу, с какими трудностями я стол-
кнулся на ферме, оставшейся без хозяйского глаза, чтобы
выпросить шесть месяцев отпуска за свой счет в связи со
смертью моего несчастного брата.
Некоторые задействованные Фаллоном силы и средства
были доступны только очень богатым людям.
— У всех крупных корпораций непременно возникают
проблемы с обеспечением своей безопасности,— фило-
софски заявил он однажды мне.— Именно поэтому они
вынуждены содержать собственную службу охраны и
детективов. Должен сказать, что эти специальные подраз-
деления порой не только не уступают, но и превосходят по
своей эффективности полицию. Именно поэтому я и
решил, Уил, в частном порядке навести справки о Нишеми.
У меня даже слегка закружилась голова. Как и боль-
шинство обычных людей, я никогда не задумывался над
тем, какую силу и власть миллионеры могут при желании
купить за свои деньги. Мысль о том, что подняв трубку
телефона можно привести в движение частную полицей-
скую армию, заставила меня иначе взглянуть на окружаю-
щий меня мир.
Особняк Фаллона, расположенный на ухоженной тер-
ритории в сорок акров, был просторным и прохладным.
Слуги бесшумно появлялись по первому зову хозяина и его
гостей и так же бусшумно исчезали, когда в них не было
необходимости.
К великому неудовольствию Фаллона, его поднос еще
не доставили из Нью-Йорка, так что ббльшую часть дня он
проводил в научных перепалках с Холстедом. К счастью,
теперь их споры носили скорее чисто профессиональный, а
не личностный характер, чему во многом способствовала
Катрин, держа муженька на коротком поводке.
Профессор и его неблагодарный ученик сцепились уже
на следующее утро после нашего приезда.
255
— Мне думается, что этот Виверо был отъявленный
лжец,— заявил Холстед, делая пробный выпад.
— А кто же в этом сомневается? — парировал Фал-
лон.— Но суть, согласитесь, вовсе не в этом! Как вы по-
мните, коллега, в своем письме к.сыновьям он утверждает,
что индейцы, пленившие его, доставили его в Чичен-Ицу...
— А я говорю, что он не мог там оказаться! Новая
империя к этому времени уже давно распалась, и город
был мертв.
— Это по-вашему! — возразил Фаллон.— А вот неве-
жественный испанский солдат думал иначе; он не обладал
нашей прозорливостью, а просто описывал то, что видел
своими глазами. Раз он утверждает, что попал в Чичен-
Ицу, значит, он там на самом деле был.
— Я не считаю, что это письмо подделка! — продолжал
Холстед.— Я просто думаю, что этот старик был прирож-
денным лжецом.
— Мне тоже кажется, что письмо подлинное,— согла-
сился с ним профессор.— Более того, у меня имеется под-
тверждение экспертов.— Он встал и подошел к письмен-
ному столу.— Вот, почитайте,— протянул он папку с доку-
ментами Холстеду.
Холстед пролистал заключение и раздраженно бросил
его на стол..Я взял бумаги в руки и увидел множество схем
и таблиц. Суть же была изложена на последней странице
под заголовком: «Выводы». В них говорилось следующее:
«Документ относится к периоду начала шестнадцатого
века испанской культуры. Радиоуглеродный анализ позво-
ляет считать датой его написания 1534 год с ошибкой
плюс-минут 15 лет. Чернила несколько необычного соста-
ва, но несомненно того же периода, что и пергамент. Линг-
вистический анализ не выявил отклонений от норм испан-
ского языка шестнадцатого века. Оставляя без коммента-
риев содержание документа, можно утверждать на основа-
нии всестороннего исследования, что данный манускрипт
соответствует по времени написания указанной в нем
дате».
— Я думаю, ты ошибаешься, Пол,— говорил Фал-
лон.— Чичен-Ица обезлюдела много позднее. Даже после
256
появления испанцев этот город оставался религиозным
центром.
— Хорошо, пусть будет по-вашему,— сказал Хол-
стед.— Но в письме немало и других сомнительных момен-
тов.
Мне надоело их слушать, и я покосился на Катрин Хол-
стед:
— Я не мастер подобных логических словопрений, это
выше моего понимания.
— Мне этого тоже не дано понять,— кивнула она.— Да
и вообще я не археолог.
— А не искупаться ли нам? — предложил я.— Мне как
раз нужно опробовать акваланг.
— Замечательная идея! — обрадовалась Катрин.—
Встретимся возле бассейна через десять минут.
Я сходил в свою комнату, переоделся в плавки, распа-
ковал оборудование для подводного плавания и спустился
с ним к бассейну.
Миссис Холстед уже поджидала меня, одетая в закры-
тый купальник. Вид у нее был весьма привлекательный.
Я положил стальные баллоны и ремни на бортик бассейна
и подошел к ней. Словно из-под земли рядом с нами по-*
явился лакей в белой ливрее и затараторил на испанском.
— Что он говорит? — беспомощно пожал плечами я.
— Интересуется, не желаем ли мы чего-нибудь вы-
пить,— рассмеялась она.
— Неплохая мысль! Какой-нибудь слабоалкогольный
напиток со льдом.
— Я, пожалуй, закажу то же самое.— Она сказала
что-то лакею на беглом испанском, и тот поспешно уда-
лился.
— Я не поблагодарила вас за то,’что вы сделали для
Пола,— снова обернулась ко мне она.— Все случилось так
быстро!
— Меня не за что благодарить,— ответил я.— Он
получил то, что заслужил.— Я не стал объяснять ей, что на
самом деле мне не хотелось упускать Холстеда из виду,
хотя он мне и не нравился. Кто-то ведь находился рядом с
Нишеми, когда тот убил Боба, и хотя это вряд ли был Хол-
9 Время хищников	257
стед, это еще не означало, что он не имел к происшествию
никакого отношения.
— Это пустяки,— улыбнулся я его жене.
— А мне кажется, что вы поступили очень велико-
душно,— сказала она, пристально глядя на меня.— Прошу
вас, не обращайте внимания, если Пол снова проявит свой
вздорный характер.
— Не волнуйтесь,— успокоил я ее, ничуть не сомне-
ваясь в том, что мы с Фаллоном сумеем быстро поставить
зарвавшегося Холстеда на место.
Лакей принес напитки: беловатую смесь в высоких
запотевших бокалах с кубиками льда. Миссис Холстед сде-
лала глоток и с задумчивым видом спросила:
— Когда, по-вашему, вы отправитесь на Юкатан?
— Это зависит не от меня, а от наших знатоков,— я
кивнул в сторону дома.
— Как, по-вашему, отреагирует Фаллон, если я тоже
вызовусь ехать с вами на Юкатан? — спросила она.
— Он будет взбешен,— рассмеялся я.— У вас нет ни
малейшего шанса.
— Было бы лучше, если бы я все-таки поехала,— с
самым серьезным видом проговорила миссис Холстед.—
Я боюсь за Пола.
— В каком смысле?
— Я не из тех легкомысленных женщин, которые по-
зволяют себе унизительные высказывания о своих мужьях
при других мужчинах,— взмахнула рукой она,— но Пол
особенный человек. Порой он не способен сдерживать
себя. Если я рядом, я могу его успокоить, заставить иначе
взглянуть на вещи. У меня есть некоторый опыт экспеди-
ций, так что я не буду для вас обузой.
— Мне кажется, что Фаллон согласится, если вы
попросите его об том. Это в ваших силах.
Я сделал большой глоток и ощутил в горле приятную
свежесть.
—’ Хорошо, я подумаю,— согласился наконец я.
Однако для себя я уже решил, что заставлю Фаллона
согласиться со своим предложением, потому что Катрин
Холстед понравилась мне: было в ней нечто такое, чего я
258
уже давно не чувствовал ни в одной женщине. Но лучше
было не давать волю своим чувствам, потому что время
для этого было совсем не подходящим.
— Посмотрим, какова здесь водичка,— предложил я,
вставая и направляясь к краю бассейна.
Катрин последовала за мной.
— Для чего это вам? — спросила она, указывая на
акваланг.
— Мне давно уже не доводилось пользоваться им, так
что лучше проверить. Вам приходилось плавать под водой?
— И не один раз! Когда я отдыхала на Багамах, я
целыми днями не вылезала из воды. Это такое удоволь-
ствие!
Я кивнул и стал осматривать вентили. Убедившись, что
они в порядке, я надел на себя ремни. Пока я ополаскивал
маску водой, Катрин нырнула в бассейн, вынырнула и
ладошкой плеснула на меня фонтан брызг.
— Смелее!
— Меня не надо упрашивать!
- Я сел на край бассейна и спиной плюхнулся в воду: с
баллонами за спиной не очень-то поныряешь с бортика.
Сделав несколько кругов, я мысленно отметил, что нужно
поменять балласт. Надо мной в воде мелькали загорелые
ноги Катрин, и я по-мальчишески схватил ее за щико-
лотку. Внезапно она согнулась пополам и резким рывком
выдернула у меня изо рта загубник, сдавив другой рукой
шланг. Я глотнул воды и отпустил ее лодыжку. Вынырнув
на поверхность, я с трудом, отдышался и увидел, что Кат-
рин смеется.
— Где это вы научились такому приему?
— Пляжные хулиганы на Багамах обожают грубые
шутки, так что девушкам приходится учиться, как за себя
постоять.
— Я,ч пожалуй, еще немного попрактикуюсь,— сказал
я.— Давно не плавал под водой.
— А я пока закажу для вас еще бокальчик,— сказала
она.
Я снова погрузился в воду и принялся отрабатывать
различные необходимые для подводного пловца приемы:
259
вынимать изо рта загубник, пропускать в шланг воду и
выдувать ее, снимать и надевать маску и снаряжение.
Минут через пятнадцать я услышал какой-то шум.
Взглянул вверх и увидев всплески, вынырнул на поверх-
ность. Миссис Холстед шлепала по воде ладошкой, а рядом
с ней стоял мистер Фаллон.
— Только что доставили мой поднос, теперь мы можем
сравнить его с вашим,— сказал он.
Я снял с себя ремни с баллонами и пояс с грузом.
— Вы можете с этим плавать на глубине? — спросил
профессор.
— Все зависит от того, на какой глубине,— уклончиво
ответил я.
— Знаете, Уил, вы можете быть нам весьма полезны:
нам придется обследовать естественные колодцы. Поста-
райтесь не задерживаться,— сказал он.
Рядом с бассейном располагалось несколько кабинок
для переодевания. В одной из них я принял душ, обтерся
полотенцем, облачился в махровый халат и вошел в дом.
— Теперь, когда у нас есть оба подноса,— сказал Фал-
лон,— мы сможем сравнить их и разгадать тайну послания
Виверо.
— О каких подносах идет речь? — поинтересовался я.
Фаллон вскинул голову:
— Вот об этих, что перед вами на столе!
У Холстеда задергалась щека.
— Но я не вижу там никаких подносов,— невозмутимо
заметил я.
— Да в своем ли вы уме? — заикаясь спросил профес-
сор.— Тогда что же это такое, по-вашему? Летающие
тарелки?
— Шутки в сторону!—гневно воскликнул Холстед.—
Мурвил’ль называл эти предметы подносами. Хуан де Ви-
веро тоже писал о подносе, как и Гусан в своем письме
Геррику!
— А мне на всех на них наплевать,— откровенно при-
знался я.— Если подводную лодку назвать аэропланом,
она от этого не полетит. Старик Виверо не называл их под-
носами. Ведь не говорит же он в своем письме: «Вот, мой
260
мальчики, я посылаю вам в подарок парочку замечатель-
ных подносов!» Где письмо?
Фаллон скользнул по мне ледяным взглядом и полез в
свой портфель за переводом манускрипта.
Я взял у него письмо и начал читать:
«...я посылаю вам подарки... выполненные в той чудес-
ной манере, которой обучил моего отца пришелец с Восто-
ка». — Это вам ни о чем не говорит?
— Признаться, нет,— сказал Холстед.
— Это зеркала,— спокойно сказал я.— И то, что все
использовали их в качестве подносов, не меняет этого
факта.
Холстед раздраженно отмахнулся, но Фаллон нагнулся
и стал рассматривать предметы.
— Дно этих «подносов» сделано не из меди, это
зеркальный сплав! — сказал я.
— Похоже, вы правы,— проговорил Фаллон.— Так
значит, это зеркала?! И что из этого следует?
— Вглядитесь повнимательнее.
Фаллон и Холстед взяли по зеркалу и принялись раз-
глядывать их со всех сторон.
— Ничего, кроме собственного отражения, я не
вижу,— наконец сказал Холстед.
— Я тоже,—: сказал Фаллон.— И к тому же, поверх-
ность далеко не идеальная для зеркала.
— А что вы хотите от металлического зеркала, которое
царапали различными предметами четыреста лет? Мне
совершенно случайно удалось разгадать, какой в них
заключается фокус. У вас есть экран для проекционного
аппарата? — спросил я.
— У меня имеется кое-что получше — кинозал,—
улыбнулся Фаллон.
Он сопроводил нас в небольшой кинозал на двадцать
мест.
— Я читаю здесь лекции для своих друзей,— пояснил
Фаллон.
Минут десять мы ждали, пока слуги ходили за аппара-
том и устанавливали его на столе посередине зала, следуя
моим указаниям. Фаллон был явно заинтригован. Холстед
26 Г
скорчил скучающую мину. Миссис Холстед выглядела пре-
красно, и я подмигнул ей.
— Нам предстоит потрясающее зрелище,— сказал
я.— Миссис Холстед, подержите, пожалуйста, вот это
зеркало.
Подойдя к проектору, я сделал небольшое пояснение:
— Аппарат нужен мне как мощный источник света.
Я направлю луч на зеркало таким образом, чтобы отразив-
шись от него, он упал на экран. А теперь скажите мне, что
вы видите?
Я включил проектор, и Фаллон издал громкий вздох, а
Холстел тотчас же изменился в лице и впился взглядом в
экран.
— Как вы думаете, что это за контуры? — спросил
я.— Они немного расплывчаты, но я думаю, что это карта.
— Что за чертовщина! — воскликнул Фаллон.— Как
такое возможно? Впрочем, неважно. Миссис Холстед,
поверните слегка, пожалуйста, зеркало!
Изображение на экране смазалось и поплыло, но затем
быстро восстановилось, но уже в новом ракурсе.
— Это карта, вы правы! — прищелкнул языком Фал-
лон.— Вот этот изгиб внизу справа — Четумальский залив,
а над ним, судя по очертаниям — заливы Эспириту-Санто
и Асенсьон. Итак, перед нами западное побережье полу-
острова Юкатан.
— А что означает этот кружок посередине? — спросил
Холстед.
— Мы вернемся к нему чуть позже,— сказал я, выклю-
чая проектор.
Фаллон наклонился и принялся рассматривать зеркало,
которое миссис Холстед все еще держала в руках. Наконец
он недоверчиво покачал головой и взглянул на меня.
Я пояснил:
— Этот фокус я обнаружил совершенно случайно,
когда, фотографируя поднос, не вовремя произвел снимок
со вспышкой. Проявив пленку, я обнаружил, что заснял не
только само зеркало, но и его отражение на стене. Оно мне
показалось необычным, и я стал рассматривать его тща-
тельнее.
262
— Это невероятно! — забирая зеркало у жены, воскли-
кнул Холстед.— Как можно получить сложное изображе-
ние на отражении от ровной поверхности? Я лично ничего
здесь не вижу!
— Но это не обычное плоское, а слегка изогнутое
зеркало! — сказал я.— Это старинный китайский фокус!
— Китайский?!
— Вспомните, что говорится в письме Виверо: «...при-
шелец с Востока, появившийся много лет назад в Кордобе
вместе с маврами». Это был китаец.
— Весьма правдоподобная теория,— кивнул Фаллон,
постучав по зеркалу.— Но как, черт возьми, это делалось?
Я взял у Холстеда зеркало и положил его на стол.
— Забудьте об отделке из золота и сосредоточьтесь на
самом зеркале. Все ранние китайские зеркала делались из
металла, в основном из бронзы. Литая бронза не обладает
хорошей отражающей способностью, поэтому приходилось
обрабатывать поверхность скребками. Доработка и шли-
фовка осуществлялись от центра к краю, в результате чего
зеркало и получалось слегка вогнутым.
Фаллон достал из кармана авторучку и провел ею по
зеркалу, имитируя движение шлифовальщика.
— Продолжайте,— кивнул мне он.
— Со временем зеркала становятся все более изящ-
ными. Изготовление их обходится дорого, и мастера начи-
нают украшать их. Один из способов заключался * в
наложении орнамента на обратную сторону зеркала.
Представьте себе, что происходит, когда такое зеркало
начинают шлифовать. Его кладут обратной стороной на
твердую поверхность, упор приходится на иероглифы,
остальная же часть изделия ни с чем не соприкасается.
Поэтому при шлифовке она прогибается, а с площади,
имеющей опору, удаляется больше металла.
— Вот так фокус, разрази меня гром! — воскликнул
Фаллон.
— Вогнутое зеркало обладает свойством рассеивать
отраженный свет,— невозмутимо продолжал я.— Но его
плоская часть, та, с обратной стороны которой выпуклые
иероглифы, отражает лучи параллельными линиями. Изгиб
263
слишком мал, чтобы заметить его невооруженным глазом,
но благодаря волновой природе света разница в длине волн
проявляется на отбрасываемом отражении.
Холстед перевернул зеркало и постучал по золотой
накладке:
— Значит, под ней скрывается карта, отлитая из
бронзы?
— Именно так. Я склонен думать, что, Виверо вновь
изобрел композитное зеркало. Их всего известно три
экземпляра: один хранится в музее в Оксфорде,
второй — в Британском музее, а третий — где-то в Герма-
нии.
— А как можно отделить накладку?
— Наберитесь терпения,— сказал я.— Зачем портить
зеркало? Можно нанести на зеркальную поверхность ртут-
ную амальгаму, это увеличит отражающую способность на
сто процентов. Но еще лучше просветить его рентгенов-
скими лучами.
— Я ‘ это устрою,— решительно воскликнул Фал-
лон.— А пока давайте посмотрим еще разок. Включите
проектор!
Я включил аппарат, и мы принялись изучать расплыв-
чатые линии отражения на экране. Наконец Фаллон ска-
зал:
- — Похоже на побережье Кинтана-Роо. Сверимся с
картой!
— А вот по краю случайно не слова? — спросила Кат-
рин Холстед.
Я напряг зрение, но разглядеть ничего не смог. Мы
стали разглядывать зеркало Фаллона, но тоже толком
ничего не разглядели.
— Изображение слишком расплывчатое,— посетовал
Фаллон.— Так можно й ослепнуть.
— Его швыряли как попало четыреста лет,— заметил
я.— Но рисунок на тыльной части защищен, и рентген даст
нам четкий снимок.
— Я постараюсь сделать это как можно скорее,— по-
обещал Фаллон.
264
— Вы внесли свой вклад в экспедицию,— с улыбкой
сказал он.— Мы вряд ли бы до этого додумались.
— Вы непременно бы сами сделали такое же откры-
тие,— заверил его я.— Не добившись ответа от крипто-
графа, вы бы сами начали искать его, наверняка заинтере-
совались бы, что скрыто под бронзово-золотой накладкой.
Не понимаю, почему сыновья Виверо не занялись этим.
— Обе ветви этой семьи принимали зеркала за под-
носы,— задумчиво произнес Холстед.— На смутный намек
Виверо они не обратили внимания. Историю же о китай-
ских зеркалах они, вероятно, слышали в детстве и ничего в
ней не поняли.
— Возможно,—согласился с ним Фаллон.— К тому же
вражда между братьями зашла слишком далеко, так что
они оставили подарки отца без должного внимания.— Он
по-хозяйски положил руки на свою драгоценность.— Но
теперь оба зеркала у нас, и это меняет все дело.
2
На другой день Фаллон пригласил меня в свой кабинет.
— Хочу познакомить вас с Пэтом Харрисом,— сказал
он.— Я одолжил его на время у одной из нефтяных компа-
ний, в которых имею свою долю акций. Он сейчас зани-
мается Нишеми. Как видите, я держу свое слово.
Я с интересом взглянул на Харриса: это был внешне
самый заурядный человек. Среднего роста и телосложения,
в неброском костюме, он являл собой образец средне-ста-
тистического мужчины со средними умственными способ-
ностями.
— Рад с вами познакомиться,— протянул он мне руку.
Голос у Пэта тоже оказался бесцветным.
— Расскажите мистеру Уилу,— попросил его Фал-
лон,— что вам уже удалось узнать.
Харрис вздохнул и сцепил пальцы на своем небольшом
животике*
— Виктор Нишеми — самый обыкновенный мелкий
мошенник, ровным счетом ничего выдающегося из себя он
не представляет. В юности он побывал в исправительном
265
учреждении, потом отбывал срок за мелкое хулиганство.
Но за последние четыре года полиция ни разу не задержи-
вала его. Судя по полицейскому досье, он чист как стек-
лышко. Вам это о чем-нибудь говорит?
— Это всего лишь официальная версия,— сказал
я.— А как обстоят дела на самом деле?
Харрис посмотрел на меня с одобрением.
— На самом деле все обстоит иначе. Какое-то время
Нишеми был охранником букмекера, потом стал собирать
дань с проституток. Это был своего рода рост в его пре-
ступной карьере. Но вот он вдруг отправляется в Англию,
и там его убивают. Виктора Нишеми не стало.
— И это все? — спросил я?
— Не торопитесь с выводами,— заметил Фаллон.
Харрис сел поудобнее в кресле и продолжал.
— Когда имеешь дело с типами, подобными Ни-
шеми,— назидательно изрек он,— следует иметь в виду
одно важное обстоятельство, а именно: у всех у них есть
друзья. Обратите внимание на его биографию! Сперва
школа для малолетних преступников, затем тюрьма за мел-
кие правонарушения. И вдруг — четыре года назад —
. Нишеми как бы притих. Он остался мелким преступником,
но перестал влипать в неприятные истории и попадаться в
лапы полиции. Что из этого следует? А то, что Виктор
Нишеми, хулиган и сутенер, обзавелся могущественными
покровителями.
— И что же это за люди? — вскинул брови я.
— Вы англичанин, мистер Уил, и вам не доводилось
сталкиваться с проблемами, с которыми мы ежедневно
сталкиваемся у себя в Штатах. Возможно, то, что я вам
скажу, покажется вам неправдоподобным, так что вы уж
поверьте мне на слово. О’кей?
— После знакомства с мистером Фаллоном меня уже
вряд ли что-либо удивит,— улыбнулся я.
' — Вот и замечательно! Скажите, вы можете описать
оружие, из которого был убит ваш брат?
— Его убили из обреза,—коротко сказался.
— И приклад тоже был спилен, не так ли? Эта штука
называется «лупара», ей любят пользоваться итальянцы.
266
Нишеми был сицилийцем, и четыре года тому назад его
приняли в «организацию». Организованная преступ-
ность — одна из самых мрачных сторон жизни американ-
ского общества, и лидируют в ней итальянские мафиози,
точнее — американцы итальянского происхождения. Суще-
ствует много разных названий этого явления — организа-
ция, синдикат, коза ностра, мафия, хотя мафия — это,
пожалуй, название чисто итальянского варианта данного
феномена.
— Вы хотите сказать, что моего брата убила итальян-
ская мафия? — удивился я.
— Это не совсем так,— сказал Харрис.— Мне ду-
мается, что в данном случае Нишеми слишком много на
себя взял и допустил роковую ошибку: позволил себя
застрелить. Что происходит с молодыми задиристыми пар-
нями типа Нишеми, когда их втягивают в преступную
организацию? Во-первых, им строго-настрого приказы-
вают не попадаться полицейским и делать только то, что
велит «капо» — его босс. Вот почему Нишеми и перестал
мелькать в полицейских протоколах! — вскинул указатель-
ный палец вверх Пэт Харрис, наблюдая за моей реакцией
на его слова.
— Но из этого мы можем сделать и еще один логиче-
ский вывод, а именно: если у Виктора Нишеми имелись
серьезные криминальные намерения в отношении вашего
брата, это означает, что он действовал по приказу. Орга-
низация не потерпит у сббя людей, действующих по соб-
ственному усмотрению.
Мне трудно было в такое поверить.
— Вы, кажется, сказали, что мистер Харрис — сотруд-
ник нефтяной компании,— обернулся я к Фаллону.— На-
сколько он компетентен в вопросе, который мы обсуждаем?
. — Мистер Харрис работал в ФБР,— сказал Фаллон.
1 — Пятнадцать лет,— добавил Харрис.— Это вас удив-
ляет?
— Весьма,— коротко ответил я и спросил: — Где вы
раздобыли сведения о Нйшеми?
— В полицейском управлении Детройта. Он обитал в
этом городе.
267
— Этим делом занимается и Скотланд-Ярд. Интересно,
американская полиция сотрудничает с ним?
Харрис снисходительно улыбнулся.
— Хотя об Интерполе и ходят самые невероятные
слухи, в таком деле, как это, мало что можно сделать.
Кого они могут зацепить за это преступление? В Америке
будут лишь рады узнать, что Нишеми больше не станет
дэсаждать им, в конце концов, он был шестеркой, и не
более того.— Харрис ухмыльнулся и неожиданно изрек: —
Это было в чужой стране, и к тому же, парень скон-
чался.
— Но и это еще не все,— заметил Фаллон.— Харрис
еще не закончил свой рассказ.
— О’кей,— сказал Харрис.— Теперь самое время
задаться вопросом: кто послал Нишеми в Англию и зачем?
Босса, или «капо», Нишеми зовут Джек Гатт. Правда,
Г леек мог и оказывать кому-то услугу. Но я в этом сомне-
ваюсь.
— Гатт! — вскричал я.— Он же был в Англии, когда
брата убили!
— Нет, его там не было,— покачал головой Харрис.—
Я проверял, в тот день Гатт находился в Нью-Йорке.
— Но он хотел купить у Боба поднос! — возразил
я.— Он сделал ему предложение при свидетелях. Он был-
таки в Англии!
— Что ж, самолет доставит^вас из Лондона в Нью-
Йорк за несколько часов,— развел руками Харрис.— Но
Гатт не убивал вашего брата. Во-всяком случае, своими
руками,— добавил он.
— Да кто он такой, этот тип?
— Главарь детройтской мафии. Он контролирует
Мичиган и часть Огайо. Настоящее его имя — Джакомо
Гаттини, в американском варианте он Джек Гатт. Он не
особенно большая величина в «организации», но все же
«капо», и с ним считаются.
— Объясните мне это подробнее,— попросил я.
— Дело в том, что, хотя «организация» и контролирует
преступность, налажено это не столь же хорошо, как цент-
268
рализованный контроль производства в компаниях типа
«Дженерал моторе». Группы довольно свободны в своих
действиях и порой даже вступают в конфликт между
собой. Это называется войной кланов. Но война мешает
общему бизнесу, привлекает внимание полиции, поэтому
время от времени все главари собираются на совет и
решают спорные вопросы. Они делят между собой террито-
рии, ставят на место зарвавшихся и решают, кого и как
наказать.
И этот дикий и примитивный мир вторгся на нашу
ферму, так далеко расположенную от Детройта, подума-
лось мне..
— И как же у них все это происходит? — спросил я.
— Предположим, что «капо» типа Гатта надумает
выйти из подчинения главного босса и действовать, как
ему самому вздумается. Довольно скоро в городе объя-
вится молодой сорвиголова вроде Нишеми, уберет Гатта и
исчезнет. Если ему это не удастся, появится другой, и
рано или поздно с Гаттом будет покончено. Но Гатт
это прекрасно понимает и не нарушает правила. И пока он
их соблюдает — он сам «капо», король на своей террито-
рии.
— Понимаю. Но зачем он отправился в Англию?
— Вот теперь мы наконец и добрались до сути де-
ла,— сказал Харрис.— Что из себя представляет Джек
Гатт? Мафиози третьего поколения, он, в отличие от
только что приехавшего из Сицилии в Америку крестья-
нина, ни слова не знающего по-английски, или от полуоб-
разованного крутого парня типа Капоне, вполне цивилизо-
ван. Можно даже сказать, что это культурный человек. Его
дочь учится в Швейцарии, один из сыновей — в престиж-
ном колледже на востоке, другой имеет собственное дело,
причем вполне законное. Джек посещает оперу и балет, и
даже, как я слышал, финансирует балетную труппу. Он
коллекционирует картины, и не ворованные. У него краси-
вая жена и прекрасный дом, он вхож в высшие слои об-
щества, пользуется уважением среди влиятельных людей,
которые уверены, что он честный бизнесмен. И я не удив-
269
люсь, если узнаю, что он является одним из держателей
акций ваших предприятий, мистер Фаллон.
— Я это проверю,— озабоченно сказал Фаллон.— Но
из чего он извлекает основную долю своих доходов, неза-
конных, разумеется?
— Из азартных игр, наркотиков, проституции, вымо-
гательства, покровительства,— ухмыльнулся Харрис.—
И разнообразных махинаций и спекуляций. Джек — круп-
ная рыбина.
— Боже мой! — воскликнул Фаллон.
— Все это, возможно, и так,— сказал я.— Но как
Нишеми вышел на нашу ферму? Ведь фотография подноса
промелькнула в газетах всего за несколько дней до'
убийства моего брата! Как Гатт так скоро обратил на нее
внимание?
Харрис медлил с ответом, вопросительно поглядывая на
Фаллона.
— Рассказывайте все без утайки,— кивнул ему тот.—
Дело в том, мистер Уил, что я попросил Харриса прове-
рить происхождение письма Виверо, которое я купил у
торговца старинными вещами. Сделать это я решил после
того, как Холстед обвинил меня в краже. Продолжайте,
Харрис!
— Люди Гатта следили за мистером Фаллоном и, воз-
можно, за Холстедом,— сказал Харрис.— Дело обстояло
следующим образом. Письмо Виверо действительно сперва
было у Холстеда. Он купил его в Мексике за двести долла-
ров. Потом он взял его с собой в Штаты, и дом его вдруг
ограбили. Среди пропавших вещей было и.письмо Виверо.
Как мне представляется, его прихватили случайно, в
запертом чемоданчике вместе с другими вещами.
— Однако письмо попало в~руки специалиста — Джер-
рисона,— сказал я.— Каким образом, хотелось бы мне
знать?
— Меня самого это поначалу несколько озадачи-
ло,— сказал Харрис.— И я навел справки о Джеррисоне.
Репутация у него оказалась подмоченной: нью-йоркская
полиция уверена, что он крупный и матерый скупщик кра-
270
деного. Выяснилась любопытная подробность: Джеррисон в
приятельских отношениях с Джеком Гаттом, тот даже гос-
тит у него, когда приезжает в Детройт.— Харрис накло-
нился вперед.— Мне все это представляется следующим
образом. Грабитель, очистивший дом Холстеда, обнаружи-
вает в чемоданчике письмо Виверо. Оно жжет ему руки,
поскольку продать его сложно и стоимость определить
тоже нелегко. Что же случилось дальше с письмом? Мне
кажется, что оно проделало долгий путь, прежде чем
попало в поле зрения эксперта, а им скорее всего оказался
Джек Гатт, старый бандит, имеющий собственный музей.
Содержание письма мне не' известно, однако осмелюсь
предположить, что если оно заинтересовало Гатта, он стал
наводить справки о его бывшем обладателе, то есть Хол-
стеде.
— Но мы же говорили о Джеррисоне!
— Возможно, Гатт хотел удостовериться лишний раз в
ценности своей добычи,— сказал Харрис.— Мы с мистером
Фаллоном обсуждали этот вопрос и пришли к некоторым
выводам.
Фаллон выглядел напуганным и смущенным.
— Видите ли, мистер Уил,— заикаясь, проговорил
он,— я заплатил за это письмо Джеррисону две тысячи
долларов.
— И что из этого следует? — спросил я.
— Но я понимал, что письмо стоит дороже,— не глядя
мне в глаза, промямлил Фаллон.
— Вы подозревали, что оно... Слово «паленое» в дан-
ном случае подходит, мистер Харрис?
— Очень точно сказано,— подмигнул мне Харрис.
— Нет! — замахал руками Фаллон.— Я думал, что
Джеррисон ошибается. Если перекупщик ошибается в
оценке товара, это его дело. Они и так обдирают нас,
коллекционеров, как липку. И я подумал, что на сей
раз можно и мне облапошить Джеррисона, ради разнообра-
зия.
— -Однако позже вы изменили свою точку зрения.
— Мне думается, мистер Фаллон заглотил подготов-
ленную ему наживку,— сказал Харрис.— Гатт намеренно
271
подсунул ему письмо, чтобы посмотреть, что он станет
делать. Холстед не внушал ему особого доверия, ведь он
всего лишь молодой и неопытный археолог. Другое де-
ло — мистер Фаллон, этот авторитет в своей области, по-
этому когда он стал повторять путь, пройденный Холсте-
дом, Гатт сообразил, что напал на верный след.
— Правдоподобно, но маловероятно,— заметил я.
— Вы так считаете? — нахмурился Харрис.— Гатт не
дурак, вы недооцениваете его. Он достаточно умен и обра-
зован, чтобы распознать скрытую выгоду там, где ее не
заметит обычный мошенник.
Я вспомнил о золотых желобах на крышах Уаксуанока
и золотой обшивке королевского дворца, о золотой горе,
отмеченной пылающим золотым знаком, и подумал, что
Харрис, возможно, и прав.
— Я думаю, что за мистером Фаллоном и Холстедом с
тех пор начали следить,— сказал Харрис.— И рдним из
тех, кто висел у них постоянно на хвосте, был Нишеми.
Когда выяснилось, что заветный золотой поднос принадле-
жит вашему брату, Нишеми тотчас же дал знать об этом
Гатту, и тот прилетел в Англию с целью завладеть им.
Я проверил по своим каналам, чем он там занимался, и все
подтвердилось. Гатт, получив отказ от вашего брата,
поручил Нишеми похитить вашу семейную реликвию, а
сам улетел назад в Штаты. Нишеми провалил дело и был
убит при попытке ограбления.
И этот законченный мерзавец Гатт произвел столь бла-
гоприятное впечатление на простодушного девонширского
фермера Гарри Ганнафорда!
— Но как нам изобличить этого негодяя? — спросил я.
— Законным образом никак,— сказал Харрис.— Ни
один суд не примет вашу гипотезу всерьез и не станет рас-
сматривать это дело.
— Может быть, все это — плод нашего больного вооб-
ражения? А вдруг на самом деле ничего такого и не было?
— Гатт держит под наблюдением и этот дом, и дом
Холстедов в Мехико,— усмехнулся Харрис.— Хотите, я
покажу вам его парней, которые не спускают с нас глаз?
272
— Люди Харриса следят за этими наблюдателями,—
кивнул головой Фаллон.
— Выходит, мы под колпаком .у Гатта? И повсюду его
люди?
— Возможно, что кто-то из боссов местной мафии ока-
зывает ему такую услугу,— уточнил Харрис.— В их «орга-
низациях» так принято.
— С этим Гаттом нужно что-то срочно делать! — оза-
боченно заметил Фаллон.
— И что же именно, любопытно узнать? — криво
ухмыльнулся Харрис.
— Я ворочаю немалыми суммами,— сказал Фаллон.—
Сотнями миллионов долларов. Я прижму его к ногтю.
— Я бы вам не советовал,— встревожился Харрис.—
С Джеком Гаттом шутки плохи. Он не терпит, когда на
него пытаются давить.
— А что он может мне сделать? — презрительно бросил
Фаллон.
— Навсегда вывести из оборота. Пуля весомее любого
состояния, мистер Фаллон.
Фаллон весь съежился и посерел. Впервые он столк-
нулся с ситуацией, в которой его богатство мало что зна-
чило и он не мог купить все, что хотел.
Мне стало жаль Фаллона, и я заговорил с Харрисом,
давая профессору возможность прийти в себя.
— Мне думается, что пора раскрыть перед вами
карты,— сказал я.— Вам следует знать, из-за чего завари-
лась вся эта каша. Тогда вам будет легче предугадать сле-
дующие шаги Гатта. Но это длинная история.
— Мне кажется, что лучше будет, если я этого не буду
знать,— сухо сказал Харрис и криво усмехнулся: — Раз уж
Джек Гатт выбрался ради этого из Детройта, это навер-
няка просто динамит.
— Как, разве он не в Детройте?
— Он не только не в Детройте, он сейчас в Ме-
хико.— Харрис развел руками: — Утверждает, что прилет
тел посмотреть Олимпийские игры. А что же еще ему тут
делать?
273
Глава пятая
1
Одеваясь, на другое утро, я размышлял о превратнос-
тях человеческой судьбы. Совсем еще недавно я был обык-
новенным лондонским бухгалтером и ходил на службу в
котелке и с зонтиком, а теперь я в экзотической Мексике,
готовлюсь совершить опасное путешествие в неизведанные
края. Насколько можно было судить по рассказам Фал-
лона, Кинтана-Роо — настоящая адская дыра. И какой
черт дернул меня отправиться туда? Для чего мне этот
затерянный в дебрях город? Уж не сошел ли я с ума?
Подтянув узел галстука, я взглянул на свое отражение
в зеркале: вот он, новоиспеченный авантюрист Джемми
Уил. Не хватает только ружья. Но ружья у меня не было,
да и стрелять я не умел. Джеймс Бонд наверняка уже давно
распаковал бы свой портативный вертолет и помчался бы
за Джеком Гаттом, чтобы овладеть его скальпом, а заодно
и парочкой прекрасных блондинок. Я невольно усмех-
нулся, и человек в зеркале усмехнулся мне в ответ: на
Шона Коннери я был совершенно не похож.
Так что же я мог предпринять против Джека Гатта?
Против него, как верно заметил Пэт Харрис, нельзя было
выдвинуть никаких обвинений, хотя Нишеми и действовал
по его приказу. Сражаться же с Гаттом его же оружием
было равносильно тому, как если бы Монако вдруг объ-
явило войну России или Америке.
Однако отступать было поздно. Новые обстоятельства
диктовали мне новые условия, и не выполнить их означало
предать самого себя и потом всю оставшуюся жизнь уко-
рять себя за это. Удивительно, сколько людей совершало
опасные шаги исключительно из боязни потерять уважение
к собственной личности!
Серенький человечек все еще жил во мне. И хотя он и
облачился в нелепый маскарадный наряд и пытался выгля-
деть героем, в душе он мечтал поскорее вернуться в Лон-
дон, надеть свой старомодный костюмчик и котелок и
взять в руки складной зонтик. Я скорчил недовольную гри-
274
масу человеку в зеркале: Джемми Уил — ты просто овца в
волчьей шкуре.
Раздосадованный и не уверенный в себе, я поспешил
выйти из комнаты.
Внизу я застал Пэта Харриса со стетоскопом на шее и с
черной коробочкой в руках, из которой торчала блестящая
гибкая антенна. Он сделал мне отчаянный знак рукой и
приложил палец к губам, показывая всей мимикой, что мне
следует молчать. Сам он рыскал по комнате, словно пес в
незнакомом месте, расхаживая из угла в угол и постепенно
приближаясь к большому обеденному столу из испанского
дуба.
Внезапно он встал на четвереньки и нырнул под стол,
представив моему взору обтянутую штанами задницу и
подошвы ботинок. Со штанами у него все было в порядке,
а ботинки не мешало бы и починить. Наконец он вылез из-
под стола, подмигнул мне и, прижав палец к губам, кивком
головы пригласил меня вместе с ним вновь заглянуть под
стол. Мне не оставалось ничего другого, как встать на чет-
вереньки рядом с ним. Он включил карманный фонарик, и
узкий луч света высветил в темноте серую металлическую
коробочку.
Пэт сделал мне знак вылезать, мы выбрались из-под
стола и быстро вышли из комнаты.
— Нас подслушивают,— сказал Харрис.
— Вы хотите сказать, что эта штуковина...— прошеп-
тал я.
— Радиопередатчик.— Он вынул из ушей стетоскоп с
видом доктора, вынужденного сообщить печальное извес-
тие.— Это устройство для обнаружения микрофонов.
Я прощупываю с его помощью все частоты, и если рядом
спрятан передатчик или микрофон, в наушниках раздается
сигнал. Чтобы найти «жучок», остается лишь следить за
стрелкой индикатора.
_ — Боже праведный! — воскликнул я.— Но как вам
пришло в голову, что здесь могут быть такие штуки?
275
— Недоверчивый склад ума и знание человеческой
натуры! — ухмыльнулся он.— Я просто поставил себя на
место Джека Гатта. Как еще узнать, что происходит в этом
доме? В моем деле такое случается на каждом шагу.— Он
потер подбородок.— Вы обсуждали что-либо важное в той
комнате?
— Мы все стояли вокруг этого стола, когда разговари-
вали о подносах,— сказал я.— Именно тогда я и сообщил
остальным, что это не подносы, а зеркала.
— Это скверно,— озабоченно сказал Харрис.
— Но потом мы прошли в кинозал,— сказал я.— И там
я продемонстрировал, что происходит, если направить
на эти зеркала луч света и присмотреться к отражению
на экране. Обо всем остальном мы говорили уже в том
зале.
— Покажите мне это помещение,— сказал Харрис.
Я провел егр в лекционный зал, и он тщательнейшим
образом обследовал его, однако микрофонов не обнару-
жил.
— Значит, Гатту известно лишь то, что подносы
являются на самом деле зеркалами, и ничего более,— ска-
зал он.— Замечательно.
Мы вернулись в кабинет, где нашли Фаллона и Хол-
стеда. Фаллон распечатывал большой конверт, но замер,
едва услышав сообщение Харриса.
— Каков мерзавец! — наконец воскликнул он.—
Немедленно выдерните эту штуковину оттуда! Нет, какое
коварство! С корнем его!
— Нет, черт подери! — возразил Харрис.— Пусть мик-
рофон остается на месте. Мы воспользуемся им в своих
интересах.— Он улыбнулся.— Кому-либо из вас, джентль-
мены, доводилось участвовать в радиоспектаклях? Мы
подыграем Гатту, главное — не обсуждать в той комнате
ничего важного.
— Да вы тоже еще та штучка, Пэт! — расхохотался
Фаллон.
— Я профессионал,— непринужденно ответил Хар-
рис.— Пожалуй, рисковать нам не стоит, импровизация
вряд ли уместна, возможны ошибки; Так что подготовим
276
для него хорошо отредактированную магнитофонную
запись.
— Но где приемное устройство? — спросил Холстед.
— Вероятно, в машине, припаркованной где-то побли-
зости. Здесь уже два дня крутятся двое парней. У них
наверняка имеется приемник, подключенный к магнито-
фону. Я не стану беспокоить их, пока они не заглотят
нашу наживку. Нам остается только подготовить подходя-
щую историю для них. И лучше не показывать им, что мы
раскусили их фокус. Сделаем вид, что мы простаки и даже
не догадываемся о существовании Джека Гатта.
Фаллон наконец распечатал конверт, который вертел
все это время в руках.
— Займемся делом,— произнес он.— Вот снимки под-
носов в натуральную величину в рентгеновских лучах.—
Он дал каждому из нас по два снимка.
Снимки вышли великолепными, на них четко вырисо-
вывались все детали, которые невозможно было разглядеть
с помощью проектора.
— По самому краю окружности что-то написано по-
испански,— заметил я.
Фаллон взял в руку лупу и принялся изучать надпись.
— Насколько я могу разобрать,— сказал он,— на
вашем зеркале написано: «Путь к истинной славе, леж,нт
через порталы смерти». А на моем сказано: «Жизнь вечная
ждет за могилой».
— Какой-то ужас! — прокомментировал Харрис.
— Не очень-то четкие инструкции,— ехидно заметил
Холстед.
— Не исключено, что это что-то означает,— не согла-
сился с коллегой Фаллон.— Но одно не вызывает сомне-
ний: перед нами определенно карта побережья Кинтана-
Роо.— Он взглянул еще раз на надпись через лупу и воск-
ликнул: — Боже мой, ведь здесь обозначены города!
Видите эти квадратные значки в виде замков?
Я почувствовал, что атмосфера в комнате накаляется.
— Вот эти два значка в'верхней части скорее всего
означают города Коба и Тулум,— дрожащим голосом
277
заметил Холстед.— А к западу от них должна быть Чичен-
Ица.
— В бухте Четумал обозначен город Ичпатун. А что
вот это, к югу от Тулума? — Фаллон поднял голову и
задумался.— Не так давно там обнаружили крупный город.
Существует предположение, что он являлся центром мор-
ской торговли на всем побережье.
— Здесь обозначен еще один город,— ткнул пальцем в
снимок Холстед.— И вот еще один! — хриплым голосом
добавил он.— Кажется, нам чертовски повезло с этой кар-
той, нас ждут величайшие открытия!
— Успокойтесь,— сказал Фаллон, откладывая в сто-
рону снимок.— Давайте лучше взглянем на Уаксуанок. Вот
он, на этом снимке. Если эта карта соответствует кру-
жочку на крупномасштабном плане, мы сможем опреде-
лить местонахождение этого города.
Я посмотрел на свой экземпляр снимка. На нем были
обозначены горы, однако не зная масштаба, нельзя было
определить их высоту. По склонам гор там и здесь были
рассыпаны контурные изображения строений. Мне вспом-
нилось, что в своем письме Виверо упоминал о том, что
город расположен на горной гряде, вытянувшейся с вос-
тока на запад.
— Планировка напоминает в равной степени и Чичен-
Ицу, и Кобу. Но этот город значительно крупнее,— сказал
Холстед.
— Здесь есть и колодец,— добавил Фаллон.— Следо-
вательно, возле него расположен, если верить Виверо,
храм Юм Чака. Интересно, а где королевский дворец? —
Он повернулся и достал из футляра свернутую в рулон
карту.— Я отдал этой карте всю свою жизнь,— доба-
вил он.
Профессор развернул карту на столе и прижал края
книгами.
Я посмотрел на нее и сказал:
— Кажется, на юге городов значительно больше, чем в
других местах. Но пустое пространство на западе.
Почему? Разве там нет городов?
278
— А кто вам это сказал? — оживился Фаллон.— Вот
Кинтана-Роо. Местные жители настроены крайне враж-
дебно в отношении археологов.— Он ткнул пальцем в
карту.— Вот здесь был убит один исследователь, а его ске-
лет замурован в обращенную к морю скалу в качестве
своеобразного предупреждения всем любителям раскопок.
У вас не пропало желание отправиться туда? — усмехнул-
ся он.
Серенький человечек внутри меня издал испуганный
вопль, но я вымучил ответную усмешку и твердо сказал:
— Я готов повсюду сопровождать вас.
— Так вот,— одобрительно кивнув мне в ответ, про-
должал профессор.— С тех пор многое изменилось, но
путешествовать в этих краях по-прежнему небезопасно.
Местные жители настроены к пришельцам враждебно, как
работающие на плантациях чиклерос, так и индейцы пле-
мени чан из Санта-Розы. Но еще хуже сама местность. Вот
почему здесь необжитое пространство, а Уаксуанок нахо-
дится как раз посередине.
Наклонившись над картой, он сверился со снимком.
— Я бы сказал, что город находится приблизительно
вот здесь. Виверо не мог произвести тригонометрические
расчеты, делая эту схему, так что полностью положиться
на его чертеж мы не можем.
— Работа нам предстоит адская,— покачал головой
Холстед. Нам придется прочесать местность площадью
более трехсот квадратных миль. А там можно пройти в
десяти шагах от строения майя и не заметить его. Мало
того, можно пройти прямо по нему, и не обратить на это
внимания.
Я только пожал плечами. Все это не казалось мне на-
столько ужасным.
— Меня беспокоит, почему этим делом так заинтересо-
вался Гатт,— озабоченно сказал Фаллон.— Я не вижу убе-
дительных ‘мотивов его вмешательства.
Я изумленно посмотрел на Фаллона и воскликнул:
— Как, вы так и не поняли до сих пор? Его интересует
золото! Гатт охотитсй за сокровищами!
279
Холстед расхохотался, а Фаллон взглянул на меня, как
на ненормального.
— О каком золоте вы говорите? — наморщив лоб,
спросил он.
Теперь настало время удивляться мне.
— Но вы же читали письмо Виверо! Разве он не описы-
вает королевский дворец, обшитый золотом? Разве он не
говорит постоянно о грудах золота? Он даже упоминает о
золотой горе!
— Послушайте, Уил, ну где майя могли взять столько
золота, чтобы изготовить из него панели для дворца? —
снисходительно спросил Фаллон.— Нужно здраво смот-
реть на вещи.
На мгновение мне показалось, что я и в самом деле спя-
тил. Холстед покатывался со смеху, а Фаллон смотрел на
меня с тревогой. Я обернулся к Харрису, но он только
пожал плечами, всем своим видом демонстрируя, что все
это выше его понимания.
— Так вы и в самом деле полагаете, что в Уаксуаноке
золото буквально на каждом шагу? — спросил Фаллон.—
Или что оно когда-то было там в несметном количест-
ве? — он тоже едва сдерживался, чтобы не прыснуть со
смеху.
— Но ведь именно так сказано в письме Виверо! —
разозлился я.— Вы же верите этим снимкам, черт подери!
Чертежи Виверо совпадают с вашими предположениями,
так почему вы не верите ему в остальном?
— Потому что он был самым большим лжецом во всем
западном полушарии,— изумленно глядя на меня, сказал
Фаллон.— Мне казалось, вам это известно. Ведь вы при-
сутствовали при нашей дискуссии.
Я велел себе расслабиться и тихо сказал:	4
— Не могли бы вы еще раз объяснить мне все про-
стыми словами? — Я покосился на Харриса: судя по выра-
жению его лица, он же был в замешательстве.— Мистеру
Харрису тоже будет интересно узнать, в чем соль этой
шутки.
— Мне все ясно,— воскликнул Фаллон.— Вы приняли
письмо Виверо за чистую монету.
280
При этих словах Холстед снова покатился со смеху.
Меня это уже начинало утомлять.
— Все золото майя было завезено в их страну,— ска-
зал Фаллон.— Его привозили из Мексики, Панамы и с
островов Карибского моря. Майя не умели обрабатывать
металл.
— Но ведь у майя было золото! — возразил я.— Я сам
читал, что при очистке колодца в Чичен-Ице нашли много
золотых украшений.
— Но каких именно? Это все импортированные в
страну украшения и предметы культа,— сказал Фаллон.—
Чичен-Ица являлась важным религиозным центром, а этот
колодец считался священным. Такие священные колодцы
встречаются по всем свету, в них находят жертвоприноше-
ния. А в Юкатане все колодцы священны, потому что там
мало воды. Паломники стекались к Чичен-Ице на протяже-
нии многих столетий.
— Трудно представить себе фонтан в Нью-Йорке, в
который публика не швыряла бы монетки,— вставил Хар-
рис.
— Вот именно,— довольным тоном подтвердил Фал-
лон.— Здесь проявляется какая-то примитивная тяга
людей к воде, суеверное отношение к ней. Но собственного
золота у майя не было.
— Тогда зачем Виверо все это придумал? — смущенно
спросил я.
— Меня это сперва тоже смущало, но мы с Холстедом
обсудили этот момент и совместно разработали одну тео-
рию.
— С удовольствием бы ознакомился с ней,— кисло
улыбнулся я.
— Виверо, несомненно, что-то нашел. Но что
именно — мы не знаем. Он не мог прямо рассказать сы-
новьям о своей тайне и поэтому придумал другой спо-
соб заманить их в эту страну: он выбрал для этого зо-
лото!	,
— Но почему испанцы должны были ему поверить,
если знали, что золота там нет? — удрученно спросил я.—
Мне кажется, придется начать все сначала.
28.1
— Но ведь это так просто! Испанцы надеялись найти в
Мексике богатую добычу, и нашли ее. Напав на ацтеков,
они обнаружили много золота в храмовых хранилищах и
во дворце Монтесумы. Но они не поняли, что запасы зо-
лота не беспредельны. Это были недалекие люди, поэтому
им не пришло в голову, что груды золота, которые они
обнаружили у ацтеков, скопились за столетия, из крупи-
нок. Они считали, что где-то должны быть золотые копи.
Они даже дали этому месту название — Эльдорадо — и
никогда не прекращали его поиски. Но никакого Эльдо-
радо не существовало. Представьте себе этих испанских
солдат. Ограбив ацтеков, Кортес разделил добычу, обма-
нув при дележе своих капитанов. Те в свою очередь обде-
лили простых солдат, оставив им жалкие крохи. Кому-то
досталась золотая цепь, кому-то кубок для вина. Солдаты
не собирались оседать на новых землях, их манило Эльдо-
радо, и они напали на майя, думая, что именно на их земле
найдут золотые залежи. Конкистадоры безжалостно разру-
шали целые цивилизации, потому что не желали в поте
лица добывать золото из земли. А оно там было, это точно,
но его определенно не было на Юкатане. У майя, как и у
ацтеков, имелось золото, но не в таком количестве, чтобы
покрывать им здания или делать из него водосточные же-
лоба. Знать носила изделия из этого металла, а жрецы
пользовались золотой утварью.
— Значит, Виверо просто хотел заманить своих сыно-
вей в эту страну, соблазнив их сказками о золоте? — спро-
сил Харрис.
— Похоже на то,— сказал Фаллон.— Он действи-
тельно удивил майя, расплавив золото и отлив из него
чудесную фигурку. Ничего подобного им видеть раньше
не приходилось. Я покажу вам образец ювелирных поде-
лок майя, и вы поймете, что я имею в виду.— Он подо-
шел к сейфу и взял из него маленький золотой диск.—
Вот тарелка, принадлежавшая, по всей вероятности,
знатному человеку. Посмотрите, какая на ней чудесная
резьба.
Тарелка была очень тонкой и казалась хрупкой. На
ней был изображен воин с копьем и щитом в руках на фо-
282
не других фигур, держащих довольно странные предметы.
— Возможно, эта тарелочка изготовлена из самородка,
найденного где-то далеко от Юкатана в горном ручье.
Майя расплющили самородок, придав ему круглую форму,
и украсили резьбой с помощью каменных инструментов,—
пояснил Фаллон.
— А как же золотая гора? — спросил я.— Еще одна
выдумка Виверо? Разве там не может быть залежей?
— Это исключено,— уверенно заявил Фаллон.— Дан-
ные геологической разведки говорят о том, что полуостров
Юкатан представляет собой известняковый мыс, золото-
носных пород там нет. Как, впрочем, нет и других метал-
лов. Поэтому-то майя при всей их сообразительности так и
не удалось выбраться из каменного века.
— Хорошо,— улыбнулся я,— вы меня убедили: золота
там нет.
— И снова встает вопрос о Гатте,— сказал Фаллон.—
Какого дьявола ему от нас нужно?
— Золото,— сказал я.
— Но ведь я только что объяснил вам, что его там
нет! — вздохнул Фаллон.
— Мне-то вы все объяснили,— сказал я,— и вполне
убедительно. Харрис теперь тоже в этом не сомневается,—
обернулся я к Харрису.— Вы же ведь были раньше уве-
рены, что на Юкатане есть золото, не так ли?
— Я думал, что из-за него все и затеяно,— сказал Хар-
рис.— Погребенные сокровища в разрушенных городах.
— То-то и оно! — воскликнул я.— Почему же Гатт
должен думать иначе? Он, возможно, и образованный
человек, но не специалист в археологии. Да конечно
же — он мечтает о золоте! У него то же мышление, что и у
конкистадоров, он такой же разбойник, не желающий
добывать деньги трудом.
— Вы, черт подери, правы! — изумленно посмотрел на
меня Фаллон.— Нужно раскрыть ему глаза!
— И вы полагаете, что он вам поверит? — криво
усмехнулся Харрис.— После того, что он прочитал в
письме Виверо? Да у меня до сих пор стоит, словно наяву,
перед глазами этот сверкающий на солнце королевский
283
дворец, хотя я теперь и знаю правду. Даже не пытайтесь
переубедить Гатта, зря потеряете силы и время.
— В таком случае, он просто глупец,— рассердился
Фаллон.
— Нет, он вовсе не глуп! — возразил ему Харрис.— Он
просто уверен, что люди не станут зря тратить столько
времени и сил на пустое дело и бродить из чисто научно-
го интереса по джунглям. Он не сомневается, что тут пах-
нет деньгами. Он подходит к вам со своими мерками, вот и
все.
— Проклятье! — воскликнул Фаллон.
— Джек так просто не отступится,— заметил Хар-
рис.— Он еще доставит вам немало хлопот.
Харрис был профессионалом и не допускал промахов.
В изначальную порядочность человека он не верил.
2
Фаллон подходил к организации- археологической
экспедиции так, словно готовил военную операцию по
высадке войск на Кубу. На деньги, которые он израсходо-
вал на поиски Уаксуанока, можно было бы заново
выстроить этот городишко.
Сперва он хотел отправиться туда морем, но, пораз-
мыслив, решил отказаться от этой затеи, поскольку побе-
режье Кинтана-Роо изобиловало островами и опасными
мелями. Он попросту нанял небольшой воздушный флот и
перебросил все оборудование и снаряжение по воздуху.
Для этого, правда, ему потребовалось послать на берег
залива Асенсьон бригаду строителей, чтобы они построили
там взлетно-посадочную полосу. В итоге это место превра-
тилось в его базовый лагерь.
Как только взлетная полоса была готова, Фаллон
направил туда специально оборудованный самолет, чтобы
тот произвел аэрофотосъемку провинций Кинтана-Роо и
Юкатан. Когда я спросил его, к чему такие излишества, он
с улыбкой ответил, что заключил договор о сотрудни-
честве с правительством Мексики в обмен на некоторые
услуги: министерство картографии остро нуждалось в
284
информации по этим районам, и Фаллон пообещал предо-
ставить подробные фотоматериалы.
— До меня снимки с воздуха делал там только один
человек — Линдберг,— сказал профессор.— А это было
довольно давно. Так что новые фотографии нам весьма
пригодятся.
Из бухты Асеньон вертолеты перебросили снаряжение в
лагерь номер два в глубине полуострова. Холстед и Фал-
лон долго спорили, где лучше его устроить. Они с точ-
ностью до миллиметра измерили рентгеновские снимки,
сопоставили свои измерения с большой картой Фаллона и
наконец пришли к решению. Теоретически, лагерь номер
два должен был оказаться точно на крыше храма Юм Чака
в Уаксуаноке. Практически такое было невозможно,
однако это никого не удивило.
— Экспедиция сродни боевой операции, Уил,— с улыб-
кой сообщил мне Холстед.— Можно пользоваться всей
техникой, имеющейся в твоем распоряжении, но решает
все пехота. Вы еще пожалеете, что ввязались в эту исто-
рию.
У меня было такое чувство, что он с нетерпением ждет,
когда я шлепнусь лицом в грязь во время полевых работ.
Это был человек, способный рассмеяться при виде не-
счастья другого, например, какого-нибудь бедняги, по-
скользнувшегося на кожуре от банана и сломавшего себе
ь/огу.
Однажды Фаллон ко мне подошел и сказал:
— Вы как-то говорили мне, что неплохо ныряете с
аквалангом. Вы не пошутили?
— Нет, я действительно неплохо плаваю под водой.
— Замечательно,— сказал он.— Когда мы найдем Уак-
суанок, нам потребуется обследовать там колодец.
— Мне для этого необходимо дополнительное снаряже-
ние,— сказал я.— То, что имеется у меня, годится для
любительского плавания где-нибудь в цивилизованном
месте. Для дебрей Кинтана-Роо этого маловато.
— О’кей,— кивнул Фаллон.— Купите это оборудова-
ние. Я распоряжусь, чтобы мой секретарь все это устроил.
Поговорите с ним завтра.
285 ’
— А кто будет моим напарником? — спросил я.
— Вам потребуется напарник? — удивился Фаллон.
— Одно из основных правил подводного плавания —
никогда не погружаться на глубину в одиночку. Тем
более — в неизученный естественный колодец. Под водой
всякое может случиться.
— Наймите кого-нибудь,— раздраженно бросил про-
фессор.
Я отправился по магазинам и купил прекрасное снаря-
жение. С декомпрессионной камерой пришлось повозиться,
в местных магазинах ее не оказалось, так что я обратился
к секретарю Фаллона, и тот заказал ее из Штатов. Доста-
вили камеру самолетом. Можете себе представить, сколько
все это стоило. Возможно, камера была излишеством, но
одно дело — заполучить кессонную болезнь в Англии, где
можно надеяться на помощь портовых госпиталей и флота,
и совершенно иное, когда кровь начинает пузыриться в
ваших жилах, как шампанское, в забытой Богом дикой
местности. Я предпочитал не рисковать.
Однажды я подвел Катрин Холстед к бассейну и сказал:
— Ладно, показывайте.
— Что показывать? — удивленно . взглянула она на
меня.
— Покажите, что вы умеете этим пользоваться,— ука-
зал я ей на снаряжение для подводного плавания, которое
захватил с собой.
Она умело выбрала подходящий ремень о грузом и
столь же проворно погрузилась с аквалангом в воду. Я на-
дел свой акваланг и последовал за ней. Мы вместе по-
плавали немного у самого дна бассейна, и я проверил,
как она знает условные знаки в воде. Катрин их пони-
мала.
— Считайте, что вас наняли на работу,— сообщил я
ей, когда мы вылезли из бассейна.
— В качестве кого? — спросила она.
— В качестве ныряльщика для экспедиции, разыски-
вающей Уаксуанок.
— Вы это серьезно? — обрадовалась она.
286
— Фаллон велел мне нанять ассистента, а пассажиркой
вы отправиться туда не можете. Так что пойду «обрадую»
его.
Фаллон, конечно, вспылил, но мне удалось убедить его,
что Катрин разбирается в археологии, а ныряльщика, све-
дущего в археологии, ему здесь не найти.
Холстед тоже не стал возражать, но я все же поймал на
себе его подозрительный взгляд. Мне думается, что именно
тогда он и начал ревновать ко мне Катрин. Меня мало вол-
новало, что он думает на мой счет. Мне нужно было обу-
чить его жену, как правильно подзаряжать баллоны и
пользоваться декомпрессионной камерой. В процессе
работы мы довольно скоро перешли на «ты». До этого я
чаще обращался к ней как к миссис Холстед, но согласи-
тесь, это не очень-то удобно, когда приходится постоянно
нырять вместе в воду.
3
Пэт Харрис’мне нравился. Недоверчивый и хитрый при
исполнении служебных обязанностей, он был по натуре
человеком добродушным и медлительным. Незадолго до
отъезда в Кинтана-Роо он дольше обычного засиживался в
доме Фаллона, и мы с ним выпивали бутылочку-другую
пива, болтая о всякой всячине. Как-то я спросил:
— Ав чем, собственно, заключается твоя работа, Пэт?
— Я избавлю Фаллона от лишних неприятностей,—
ответил он.— Когда у человека столько денег, как у
него, появляются охотники лишить его их. Я навожу
справки о таких парнях, чтобы выяснить, с кем имею
дело.
— И меня ты тоже проверял?
— Конечно! — улыбнулся он.— Мне известно о тебе
больше, чем твоей родной матери.— Он отхлебнул из
бокала.— А если у какой-то из его корпораций случаются
неприятности, я выезжаю на место и разбираюсь, в чем
дело.
— Нечто вроде промышленного шпионажа? — уточ-
нил я.
287
— Почти,— согласился он.— Но только с позиции
обеспечения безопасности. Ведь Фаллон не занимается
темными махинациями, так что я веду исключительно
контрразведывательную работу.
— Если ты проверял меня, ты наводил справки и о
Холстеде, не так ли? — спросил я.— Мне он не внушает
доверия. Странный тип.
— Дело тут вот в чем,— вздохнул Пэт.— Студентом
он проявил незаурядные способности и после окончания
учебного заведения надеялся сделать хорошую карьеру. Но
он, как и многие ему подобные вундеркинды, заблуждался
насчет реального положения вещей в корпорациях. Там
.полно образованных умников, когда-то претендовавших на
ведущие роли, но вынужденных в силу обстоятельств оста-
ваться на второстепенных должностях. А заправляют всем
другие ребята, те, что добились своего положения, дей-
ствуя ногтями и, если нужно, острыми ножами. Я знаю
многих президентов корпораций, которые никогда не
ходили в колледж. Встречаются, правда, такие, как Фал-
лон, но он имел солидную базу, а не начинал с нуля.
К тому же у него уже было имя. Фаллон из тех, которые
в любом деле добиваются успеха. А Холстеду суждено
вечно быть только вторым. Вот почему он пытался в
одиночку найти Уаксуанок, его манили лавры первооткры-
вателя потерянного города. Он рассчитывал сделать себе
на этом имя и удовлетворить свое самолюбие. А ты вы-
нудил его пойти на сотрудничество с Фаллоном и, сле-
довательно, разделить с ним славу. Ему это не понрави-
лось.
Я подумал над услышанным и осторожно заметил:
— Но ведь Фаллон и Холстед осыпали друг друга
взаимными упреками. Холстед обвинил Фаллона в похи-
щении у него письма Виверо. С этим мы, предположим, все
выяснили. А как насчет того досье, которое, по словам
Фаллона, украл у него Холстед?	х
— Мне думается, что за Холстедом есть такой грех,—
откровенно сказал Пэт.— Сопоставим события. Холстед
знал о досье от самого; Фаллона, поскольку тот не делал из
этого секрета. Вернувшись с раскопок, Холстед обнаружи-
288
вает письмо у одного старика в Дуранго и покупает его за
двести долларов: хозяин не знал его подлинной стоимости.
Но Холстед отлично понимал/ что в письме может быть
ключ к разгадке тайны Виверо. Мало того, в нем была
заложена настоящая бомба: город, о котором никто даже и
не слышал.
Харрис потянулся еще за одной бутылкой пива и отку-
порил ее.
— Спустя месяц Холстед ссорится с Фаллоном и исче-
зает вместе с его досье по Виверо. Фаллон не придает про-
паже особого значения, полагая, что коллега случайно
прихватил его досье вместе со своими бумагами. И лишь
много позже, узнав о том, что именно с этого момента
Холстед и развил бурную деятельность, Фаллон изменил
свою точку зрения.
— Все это лишь косвенным образом подтверждает
вину Холстеда,— заметил я.
— Однако именно косвенные улики и помогают
раскрыть ббльшую часть всех преступлений,—.возразил
мне Пэт.— У Холстеда далеко не безупречная репутация в
академических кругах, поговаривают, что некоторые свои
открытия он просто сфальсифицировал. Уличить его в
этом пока не удалось, изгнать с позором из научного
общества тоже. Подобное случается довольно часто.
Я не мог себе представить, что и в науке встречаются
мошенники. А может быть, мне не хотелось верить, что
такая женщина, как Катрин Холстед, могла выйти замуж
по любви за такого человека.
— Пока его не схватили за руку,— сказал Пэт.— Но
мне кажется, что это вопрос времени.
— Как ты думаешь,— спросил я,— Катрин знает о том,,
что ты рассказал мне относительно репутации ее мужа?
— Не уверен,— сказал Пэт.— Не могу себе предста-
вить, чтобы кто-то решился прямо сказать ей, что у ее
мужа паршивая реНутация среди ученых. Она узнает об
этом в последнюю очередь.— Пэт с интересом взглянул Hai
меня: — А зачем ты втянул ее в эту затею с нырянием? Ты
уже дважды вынуждаешь босса идти тебе на уступки'.
Долго так продолжаться не может.
10 Время хищников
289
— Она умеет сдерживать своего муженька, когда это
не под силу другим. Ты же ведь знаешь, какой у него
вздорный характер. Одному мне не удастся долго удержи-
вать наших ученых мужей от желания перегрызть друг
другу глотки, мне понадобится помощь.
— Ты, скорее всего, прав,— кивнул Пэт.— Со стороны
Фаллона вряд ли можно ожидать йеприятностей, однако
Холстед на все способен. Знаешь, что я. думаю? Окажись
он в трудной ситуации, он либо лопнет, как тухлое яйцо,
либо взорвется, как бомба. И то и другое не доставит тебе
удовольствия! Я бы на него не положился в серьезном деле,
ему нельзя верить ни на йоту.
— Спасибо за добрый совет,— сказал я.— Не хотел бы
я, чтобы ты писал на меня характеристику.
— О тебе я лучшего мнения,.Джемми,— ухмыльнулся
он.— Чтобы добиться успеха, тебе лишь следует перестать
скромничать. За вами, англичанами, вообще утвердилась
репутация тихонь, но ты слишком перегибаешь палку. Мне
можно быть с тобой откровенным?
— А разве я могу этому помешать?
— О’кей. У тебя твердый характер, иначе вряд ли тебе
удалось бы уломать Фаллона, это далеко не каждому под
силу. Но чего ты после этого добился? Всем теперь заправ-
ляют Фаллон и Холстед, а ты выпал из игры. Мало того,
своим нелепым требованием взять в экспедицию миссис
Холстед ты разозлил Фаллона. И вообще: для чего ты влез
в эту историю?
— Я решил, что смогу таким образом, добраться до
организаторов убийства моего брата,— признался я.
— Об этом можешь забыть,— отрезал Пэт.
— Я и сам уже это понял,— мрачно сказал я.
— Это уже неплохо,— отметил Пэт.— Гатт раздавит
тебя, как букашку, и даже не поморщится. Не лучше ли
тебе плюнуть на все это и вернуться домой, Джемми? На
свою маленькую ферму? Ты же видишь, что никаких
сокровищ нет, а открытие затерянных городов в Латин-
ской Америке тебя мало волнует. Так зачем же терять
время?
290
— Я не теряю надежды отомстить Гатту,— сказал
я.— Он может и сам подставиться, а уж я не упущу
момента.
— Тогда тебе придется ждать довольно долго, Джемми.
На меня сейчас работают пятнадцать оперативников, но
пока я не очень-то продвинулся вперед. Планы и намере-
ния Гатта остаются для меня загадкой. Он опытный малый
и не допускает промахов. Он все время подстраховывается
и держится в тени, это его стиль работы.
— Но ведь его заинтересует, чем мы будем заниматься
в Кинтана-Роо?
— Безусловно,— согласился Пэт.— Он будет держать
экспедицию под своим неусыпным оком.
-г Тогда ему придется последовать туда за нами,—
сказал я.— Ему ничего не удастся сделать, находясь в
Мехико. Если он так сильно заинтересовался сокровищами
Уаксуанока, ему придется отправиться туда за добычей.
Я прав?
— Вполне возможно,— задумчиво сказал Пэт.— Не
могу себе представить, чтобы Джек доверил такое дело
кому-то еще.
— Но там он окажется в непривычной обстановке, Пэт!
Он не привык к таким условиям. Кинтана-Роо — это не
Нью-Йорк, там он может и допустить ошибку.
— Не понимаю, почему, ты так уверен, что у тебя там
будут перед ним преимущества? — удивленно посмотрел
на меня Пэт.— Да, Гатт, городской человек, но это не зна-
чит, что его можно назвать цивилизованным. Не сравнивай
его с собой, Джемми, ты обыкновенный лондонский бух-
галтер, а он гангстер. И в Кинтано-Роо тебе вряд ли при-
дется легче, чем ему.
— Во всяком случае, мы там окажемся в равных усло-
виях,— сказал я.
Пэт осушил свой бокал и в сердцах стукнул им по
столу.
— Нет, ты все-таки псих! Доля здравого смысла в твоих
словах, конечно, есть, но я думаю, что ты такой же ненор-
мальный, как и Холстед. Ты умеешь обращаться с оружием?
— Не пробовал,— признался я.
291
— И что ты намерен делать, довелись тебе столкнуться
с Гаттом один- на один? Зацеловать его до смерти?
— Не знаю,— уныло сказал я.— Там видно будет.
В зависимости от обстоятельств, как говорится.
Он схватился за голову руками и долго молча рассмат-
ривал меня, словно сумасшедшего. Наконец он глубоко
вздохнул и сказал:
— Позволь мне нарисовать такую гипотетическую
ситуацию. Допустим, тебе удастся отделить Джека от его
телохранителей, что само по себе маловероятно. И вот вы
остались с ним вдвоем, оба горожане и новички в джунг-
лях. Джек уложит тебя на месте из обреза, и ты ничего не
сможешь сделать.
— Разве Гатт сам кого-либо убивал? — спросил я.
— Полагаю, что да. Он прошел через все ступе-
ни «организации», заслуживая доверие и авторитет, так
что наверняка совершил в молодые годы несколько
убийств.
— Даже если и так, то все равно это было давно,—
глубокомысленно заметил я.— Он утратил навыки.
— Ах, с тобой бесполезно разговаривать,— махнул
рукой Пэт.— Если у тебя не высохли мозги, отправляйся-
ка поскорее туда, откуда приехал. Я вынужден остаться,
но знаю хотя бы, за что рискую жизнью: мне за это платят.
А о таких, как ты, еще Киплинг писал: «Если вокруг вас
все теряют голову, а ваша почему-то на месте, тогда ско-
рее всего вы просто не знаете, что происходит».
— У тебя неистребимое чувство юмора,— рассмеял-
ся я.
— Но до Фаллона мне все равно далеко,— мрачно
изрек Пэт.— Он устроил из всей операции настоящий
балаган. Это же натуральная пародия на безопасность!
Я кормлю Гатта через его микрофон липовой информа-
цией, а что вытворяет Фаллон? Он устраивает какой-то
дешевый телеспектакль! Я не удивлюсь, если на взлетно-
посадочной полосе, которую, он построил, вас будут ждать
телеоператоры. Каждый крестьянин в Мексике уже в курсе
событий. Гатту не нужно нас подслушивать, ему доста-
точно спросить об этом любого прохожего.
292
— Да, у тебя нелегкая жизнь,— сочувственно сказал
я.— А что, Фаллон и в самом деле так себя ведет?
— Не пойму, что с ним творится! — покачал головой
Харрис.— Все дела он передал своему брату, сделав его
своим доверенным лицом. Брат неплохой малый, но ведь
речь идет о сотнях миллионов долларов! Разве можно
кому-то доверять такие суммы?! А Фаллон думает только
об этом пропавшем городе!
— Мне кажется, его что-то еще волнует,— сказал
я.— Порой он вдруг становится задумчивым.
— Я тоже это подметил,— сказал Пэт.— Что-то грызет
его, но со мной он об этом не говорил.— (Харрису претила
сама мысль о том, что от него что-то утаивают.) — Пойду
спать,— сказал ой, вставая и потягиваясь.— Завтра много
работы.
4
Итак, я снова схлопотал то же самое!
Сперва от Шейлы, а теперь вот от Харриса. Правда, он
был не столь прямолинеен, как она, но все 4ке сказал при-
мерно те же слова. Очевидно, в самом моем облике и мане-
рах было нечто, весьма напоминающее образцового кон-
торского служащего, протирающего с девяти до пяти свои
штаны на работе. Но самое страшное заключалось в том,
что я вовсе не был уверен, что моя внешность не соответ-
ствует моему содержанию.
Гатт, если верить Пэту, был смертельно опасен. Воз-
можно, он не стал бы стрелять в человека на спор, пытаясь
угадать, куда тот упадет, но ради корысти он был способен
на это. При мысли о том, что мне предстоит столкнуться с
ним один на один, мне становилось дурно, но обратного
пути у меня не было.
Любопытной была и оценка, данная Пэтом Холстеду.
Интересно, насколько хорошо знала своего мужа Катрин.
Видимо, она его любила. Во всяком случае, ни одна здра-
вомыслящая женщина не потерпела бы такого мужчину,
если бы не любила его. Возможно, я судил несколько пред-
293
взято. Тем не менее она всегда была на стороне мужа,
когда он спорил с Фаллоном, что свидетельствовало о ее
верности. Я отправился спать, думая о ней.
Глава шестая
1
В лагерь номер один мы отправились на личном реак-
тивном самолете Фаллона. Пэт Харрис не полетел с нами,
оставшись наблюдать за Гаттом, так что в комфортабель-
ном салоне нас было всего четверо: Фаллон, супруги Хол-
стед и я. Фаллон и Холстед затеяли очередную профессио-
нальную дискуссию, а Катрин листала иллюстрированный
журнал, сидя рядом с мужем. Разговаривать с ней мне
было неудобно, поэтому я созерцал в иллюминатор ланд-
шафт.
С высоты Кинтана-Роо походила, на заплесневелый
сыр. Плотный зеленый покров лишь изредка сменялся про-
галинами грязного серо-белого цвета. Я не заметил ни
одного ручья или реки, и предупреждения Холстеда отно-
сительно предстоящих в экспедиции трудностей начали
казаться мне вполне обоснованными.
Фаллон отдал по внутреннему телефону распоряжение
пилоту, и самолет стал снижаться. Обернувшись ко мне,
Фаллон сказал:
— Сейчас посмотрим на лагерь номер два.
Лагерь появился столь внезапно, что я не успел даже
толком рассмотреть его. Словно бы угадав мои мысли,
пилот развернул самолет, и моему взору предстали не-
сколько сборных домиков, между которыми крохотные
человечки махали нам руками. Встав на прежний курс,
самолет быстро набрал высоту и устремился к побережью,
к лагерю номер один.
Спустя двадцать минут, покрыв расстояние еще в
восемьдесят миль, мы очутились над морем и стали сни-
жаться к посадочной полосе. Пару раз провалившись в
воздушную яму, наш самолет мягко приземлился и пока-
294
тился по бетону. В конце дорожки он замер, развернулся и
вырулил на площадку напротив ангара. Выйдя из прохлад-
ного салона, я почувствовал себя на солнцепеке так,
словно меня оглушили кувалдой.
Фаллон не обратил на жару ни малейшего внимания:
видимо, солнце вытопило из него все соки за многие годы
странствий по этой части света и он полностью акклимати-
зировался. Семенивший за ним следом по дорожке Холстед
тоже держался молодцом, в отличие от нас с Катрин, с
трудом поспевавших за ними. Когда наконец мы добрались
до домика, в который вошел Фаллон, мы едва дышали.
— Боже мой! — воскликнул я, переведя дух.— Здесь
всегда такое пекло?
Обернувшись ко мне, Холстед глумливо ухмыльнулся:
— Мехико вас определенно испортило: здесь, на побе-
режье, климат гораздо мягче, чем, к примеру, там, где
находится лагерь номер два. То ли еще будет!
В домике работал кондиционер, поэтому было немного
прохладнее. Фаллон представил нас высокому плотному
мужчине:
— Знакомьтесь, это Джо Рудецки, начальник лагеря.
— Рад с вами познакомиться, мистер Уил,— пробасил
Рудецки, протягивая мне свою лапу.
Позже я выяснил, как Фаллону удалось так быстро
организовать эту операцию. Он просто-напросто одолжил
у одной из своих нефтедобывающих компаний бригаду
материально-технического обеспечения. Эти ребята имели
опыт работы в трудных условиях тропического климата: в
Северной Африке, Саудовской Аравии и Венесуэле.
Обследовав лагерь, я с удовольствием отметил, что потру-
дились они на славу. Но и отдыхать они умели, не забы-
вали даже о таких мелочах, как холодная кока-кола, не
говоря уже о прочем комфорте.
Мы провели в этом лагере весь день и остались ноче-
вать. Фаллон и Холстед занимались проверкой нужного им
оборудования, а мы с Катрин готовили к работе акваланги.
Брать их с собой в лагерь номер два мы посчитали нецеле-
сообразным, поскольку он* являлся лишь временной базой.
295 ,
После того как мы найдем Уаксуанок, предполагалось раз-
бить возле него лагерь номер три.
В полдень мы сделали обеденный перерыв. Есть мне не
хотелось, из-за жары у меня пропал аппетит, но я с удо-
вольствием выпил бутылочку холодного светлого пива,
которую мне любезно сунул в руку Рудецки. Готов
поклясться, что оно шипело в моей пересохшей глотке.
Акваланги были в полном порядке, и я вызвался помочь
Фаллону, однако он покачал головой:
— Вряд ли вы будете нам полезны,— сказал он.— Ведь
вы не разбираетесь в этой сложной технике. Кстати, если
вы оглянетесь, то увидите представителей майя,— не без
удивления добавил он, глядя через мое плечо.
Обернувшись назад, я увидел двух мужчин, стоящих за
взлетно-посадочной полосой в нескольких шагах от леса.
Одетые в мешковатые штаны и белые рубахи, никаких
признаков волнения незнакомцы не выказывали. Лиц их на
•таком расстоянии я не разглядел.
— Мне кажется, они в полной растерянности,— сказал
Фаллон.— Такого нашествия им видеть еще не доводи-
лось. Они не досаждают вам, Джо? — спросил он у
Рудецки.
— Туземцы? — переспросил тот.— Нет, мистер Фал-
лон, ведь они здесь поблизости не живут, они с побережья.
А здесь у них небольшая кокосовая плантация.
— Эти люди отрезаны от мира,— пояснил мне Фал-
лон.— С одной стороны — море, с другой — лес. Их,
должно быть, немного, всего одна семья: пальмы не про-
кормят две. Так что им приходится во всем полагаться на
самих себя.
— Так как же они умудряются жить в таких ус-
ловиях? — удивился я, потрясенный столь мрачной карти-
ной.
— Ловят рыбу, черепах, собирают черепашьи яйца,—
пожал плечами Фаллон.— Иногда им удается подстрег
лить дикую свинью. Два раза в году они продают копру,
а на вырученные деньги покупают одежду, иглы и пат-
роны.
296
— Это те самые потомки воинственных индейцев, о
которых вы рассказывали?
— Эти ребята не станут бунтовать, они смирные,—
улыбнулся Фаллон.— Гораздо опаснее индейцы, живущие
во внутренних районах. Но еще опаснее чиклерос. Вам они
здесь еще не встречались, Рудецки?
— Они было сунулись к нам, но мы их прогнали,—
мрачно кивнул Джо.— Они нагло обворовывали нас.— Он
оглянулся на Катрин, разговаривающую с Холстедом, , и
понизил голос: — На прошлой неделе они убили туземца,
мы нашли на берегу труп.
Фаллона эта новость мало обеспокоила. Он достал
свою трубку и сказал:
— Организуйте охрану лагеря и не пропускайте их
сюда ни под каким видом. А рабочим передайте, чтобы не
слонялись по окрестностям. Пусть сидят в лагере.
— Да куда еще здесь можно пойти? — усмехнулся
Рудецки.
В хорошенькое же местечко мы попали, подумалось
мне, если убийство здесь считается обычным делом и
никого не волнует.
— А кто такие эти чиклерос? — робко поинтересовал-
ся я.
— Это продукт местной нелепой системы уголовных
наказаний,— с кислой миной пояснил Фаллон.— Здесь
произрастает редкое дерево, из сока которого делают
жевательную резинку. Такое дерево есть еще в Гватемале
и в Британском Гондурасе. Ни один нормальный человек
не согласится собирать в чаще этот сок. Майя тоже не
дураки, чтобы рисковать своей шкурой. Поэтому прави-
тельство использует для этой работы заключенных. Сезон
сбора сока продолжается шесть месяцев, но многие сбор-
щики остаются на весь год. Они бродяжничают, порой уби-
вают друг друга, но могут пришить и чужака или индей-
ца.— Фаллон пыхнул трубкой.— В Кинтана-Роо челове-
ческая жизнь ценится дешево.
Я призадумался. Если Фаллон говорил правду, эти леса
крайне опасны. Недаром же майя отказываются в них
работать.
297
— Но почему эти деревья не выращивают на планта-
циях? — спросил я.
— По той же причине, по которой существовало
рабство с тех пор, как один человек надел на другого ярмо.
Труд заключенных обходится дешевле, чем выращивание
деревьев на плантациях. Если бы любители жевательной
резинки знали, как ее делают, их бы стошнило от одного
вида пластинки.— Он ткнул в меня мундштуком своей
трубки.— Если вам когда-нибудь случайно повстречается
чиклерос, советую *не делать резких движений. Если очень
повезет, они не обратят на вас внимания.
Я начал сомневаться, что живу в двадцатом веке.
— А как насчет потомков воинственных индейских
племен? — спросил на всякий случай я.
— Это длинная история,— хмыкнул Фаллон.— Испан-
цам потребовалось двести лет, чтобы покорить майя, но
племя лакондон подмять под себя им так и не удалось.
В 1847 году майя устроили в Кинтана-Роо восстание, пере-
росшее в войну каст. В ту пору индейцев здесь было
больше, чем теперь, и они задали мексиканцам жару. Мек-
сиканцы не смогли вернуть утраченные позиции, и в
1915 году майя объявили о создании своего независимого
государства. Они поддерживали тесные отношения с Бри-
танским Гондурасом и торговали с английскими компа-
ниями. Главарем майя был генерал Майо, опытный старый
вояка, но мексиканцы удачно сыграли на его тщеславии.
В 1935 году они заключили с ним договор, сделали его
генералом мексиканской армии и заманили в Мехико, где
он не устоял перед соблазнами цивилизации. В 1952 году
он умер. После 1935 года майя стали терять свой боевой
дух. Население сокращалось, люди голодали, и, воспользо-
вавшись этим, в Чан Санта-Круз стали проникать мекси-
канские поселенцы. Так что теперь здесь не более несколь-
ких сотен потомков тех индейских повстанцев, но на своей
территории всем заправляют они. Во всяком случае, мек-
сиканских сборщиков налогов они к себе не пускают,— с
улыбкой закончил свой рассказ Фаллон.
— И археологов они тоже не жалуют,— добавил Хол-
стед, подошедший к нам вместе с супругой.
298
— Ну, сейчас уже стало лучше,— возразил Фаллон,—
времена изменились, нравы смягчились. Это при генерале
Майо любой прибывающий в Кинтана-Роо чужестранец
автоматически считался мертвецом. Помните, я*рассказы-
вал вам о скелете археолога, замурованном в скалу над
морем? Теперь индейцы уже не те, и если их не трогать,
ведут себя миролюбиво. Они лучше, чем чиклерос.
— Ну как, Уил, вы все еще в восторге от этой экспеди-
ции? — спросил меня Холстед, улыбаясь уголками губ.
— Но почему это .не известно общественности? —
спросил я у Фаллона, не обращая на Холстеда внимания.—
Правительство использует рабский труд, истребляет целый
народ, и до этого никому нет дела?
Фаллон постучал трубкой о ножку стола, вытряхивая
пепел.
— Африку называют иногда Черным континентом,—
сказал он.— Однако в дебрях Центральной и Южной Аме-
рики есть такие черные дыры, что они не идут с Африкой
ни в какое сравнение. А журналисты не очень-то любят
выбираться из своих лондонских и нью-йоркских кабине-
тов. Так откуда им знать, что здесь творится?
Он спрятал трубку в карман.
— Послушайте, что я вам скажу. Основная трудность
для нас в Кинтана-Роо вовсе не индейцы и чиклерос. Они
люди, а с людьми всегда можно поладить. Вот где нас под-
стерегают главные опасности,— указал он на лес.— Вы
еще не поняли? Скажите, Рудецки, вам легко удалось
построить взлетно-посадочную полосу?
— Труднее работы мне не приходилось делать за
всю свою жизнь,— ответил Джо.— Во время войны я слу-
жил в инженерных войсках, но здесь, скажу я вам, настоя-
щий ад.
— Вот именно,— подтвердил Фаллон.— Знаете, как
здесь различают по плотности лес? Туземцы говорят так:
это двадцатифутовый лес, это — десятифутовый лес, а
это — четырехфутовый. Так нот, в четырехфутовом лесу
чувствуешь себя весьма паршиво: на расстоянии четырех
футов в любом направлении ровным счетом уже ничего не
видно. Но попадаются места и похуже. Прибавьте к этому
299
болезни, змей И недостаток воды, и вы поймете, отчего
чикерос такие суровые люди: их вынуждают к этому мест-
ные условия. В Кинтана-Роо наш главный враг — это лес,
и нам придется сражаться с ним, чтобы найти Уаксуанок.
2
На другой день мы на вертолете отправились в лагерь
номер два. Машина летела сравнительно медленно и на
небольшой высоте. Я взглянул на плотный зеленый покров
внизу и мысленно вернулся к разговору с Пэтом Харрисом.
Встреча в "таком густом лесу с Джеком Гаттом не сулила
мне ничего хорошего.
Фаллон довольно просто объяснил мне особенности
местного леса.
— Я уже говорил, почему на Юкатане нет золо-
та,— сказал он.— Из-за толстого слоя известняка, покры-
вающего полуостров. Этим же и объясняется густота здеш-
них лесов.
— Может быть, я не отличаюсь догадливостью,— ска-
зал я,— но мне это ни о чем не говорит.
— Вам не хватает специальных знаний,— успокоил
меня Фаллон.— Несмотря на обильные дожди, здесь мало
питьевой воды и отсутствуют реки. Почему это происхо-
дит? Дело в том, что вода просачивается в землю и на
относительно небольшой глубине сталкивается с водоне-
проницаемым слоем. На Юкатане образовались огромные
подземные резервуары пресной воды, но лишь в отдельных
местах — там, где разрушена кровля известнякового
пласта, имеются естественные бассейны и колодцы, здесь
их называют синотами. Другое дело — на побережье: там
достаточно вырыть в песке яму в трех шагах от моря,
чтобы получить пресную воду. В глубинных же районах
полуострова она доступна лишь корням деревьев, и они в
полной мере пользуются этим преимуществом.
Я посмотрел вниз, пытаясь угадать, какой густоты под
нами лес. Земли я не разглядел, хотя мы летели на высоте
менее пятисот футов. Будь у Джека Гатта хоть капля здра-
вого смысла, он и близко не подошел бы к Кинтана-Роо.
300
Лагерь номер два был обустроен гораздо скромнее, чем
основная база. Здесь имелся грубо сколоченный ангар для
вертолета, вернее — обычный навес, напоминающий гол-
ландский амбар, общая столовая, склад для оборудования
и четыре жилых домика, тоже сборных и доставленных
сюда в разобранном виде по воздуху. Тем не менее в каж-
дом домике работал кондиционер и стоял холодильник,
набитый пивом.
Помимо нас четверых, здесь жили повар со своим
помощником и пилот вертолета. Для меня оставалось
загадкой, чем он тут собирался заниматься, кроме
как перевозить нас из лагеря в лагерь. Для поисков
Уаксуанока вертолет, по-моему, совершенно не требо-
вался.
Лагерь был окружен лесом, вечнозеленый и непроходи-
мым, как мне показалось. Я вышел на край вырубки и
попытался определить по методу Фаллона его густоту. По
местным стандартам, лес вокруг нас оказался не слишком
густым — всего лишь пятна'дцатифутовым. Высокие де-
ревья, стволы которых были опутаны множеством расти-
тельных паразитов, словно бы расталкивали друг друга,
ведя отчаянную борьбу за свет. Кругом царила’мертвая
тишина, если не считать чисто человеческих звуков, доно-
сящихся из домиков.
Обернувшись, я едва не столкнулся с Катрин.
— Изучаю врага,— сказал я.— Вам, уже доводилось
бывать в Кинтана-Роо?
— Нет,— сказала она.— Я была с Полом на раскопках
в Кампече и в Гватемале. Ничего подобного раньше я не
видела.	-
— Ия тоже,— сказал я.— Я жил спокойной жизнью.
Потрудись Фаллон объяснить, что нас тут ожидает, когда
мы были еще в Англии, навряд ли я отважился бы на эту
авантюру. Еще неизвестно, чем она завершится.
— Вы, по-моему, недооцениваете Фаллона и Пола,—
возразила она.— Вы вообще-то верите в то, что мы найдем
Уаксуанок?
— Где? — указал я пальцем на стену деревьев.—
301
Здесь? Сомневаюсь, что я разыскал бы здесь даже Эйфе-
леву башню, если бы ее вдруг спрятали в этой чащобе.
— Просто вы не знаете, как и где следует искать,—
улыбнулась Катрин.— Но Пол и Фаллон — профессио-
налы в своем деле, у них большой опыт.
— Да, в любом деле есть свои тонкости,— согласился
я.— Бухгалтеру, однако, здесь явно делать нечего. По-
смотрим, что получится у наших знатоков.
Вскоре многое прояснилось: Фаллон созвал в самом
большом доме совещание. К пробковой доске на стене он
прикрепил фотографии местности, а на столе разложил
карты. Фаллон достал для всех из холодильника пиво и
сказал:
— Ключ к решению стоящей перед нами задачи — это
колодцы. Из письма Виверо нам известно, что Уаксуанок
был построен вокруг синота, и у нас нет оснований сомне-
ваться в этом. Город не может существовать без воды, а
вода здесь только в колодцах.
Он взял указку и подошел к . доске с фотографиями.
— Сейчас мы находимся вот здесь, рядом с маленьким
синотом, который имеется на краю этой прогалины,— он
ткнул указкой в один из снимков.— Кстати, мистер Уил,
там же вы можете полюбоваться на образчик строения
майя, если желаете.
— А разве вы не собираетесь его изучать? — удивил-
ся я.
— Он этого не стоит: вряд ли мне удастся обнаружить
там что-то новое для себя.— Он описал в воздухе указкой
большой круг.— В радиусе десяти миль от нас находятся
пятнадцать синотов, больших бассейнов и маленьких
колодцев, и один из них является центром города Уаксуа-
нок. О масштабах работ судите сами.
Все это плохо укладывалось у меня в голове.
— И каковы же, по-вашему, размеры этого горо-
да? — спросил я.
— Если верить тому, что написал Виверо,— сказал
Холстед,— Уаксуанок больше Чичен-Ицы.
— Это мне мало о чем говорит,— вздохнул я.
302
— Центр Копана занимает более 75 акров,— сказал
Фаллон.— Но города майя — это нечто особенное. Центр
города — каменные сооружения, которые мы ищем,—
являлся одновременно и городским рынком, и культовым, и
административным центром. Окружающие его жилые
кварталы могли раскинуться на площади в несколько квад-
ратных миль, поскольку майя жили не в маленьких домиш-
ках, образующих ровные улицы, а в больших усадьбах,
максимально приспособленных для этого климата.
— И какова же была численность населения городов?
— Согласно Морли, в Чичен-Ице жило более двухсот
тысяч человек,— сказал Холстед.— А в Уаксуаноке, может
статься, и того больше, около четверти миллиона.
— Это даже трудно себе представить! — воскликнул я.
— Им требовалось много рабочих рук, чтобы возво-
дить большие здания,— сказал Фаллон.— И работали эти
люди исключительно каменными орудиями. Если один
лишь центр Уаксуанока занимает сто акров земли, то
можно предположить, что население города было весьма
многочисленным. К сожалению, деревянные жилища во-
круг центра города не могли сохраниться до наших дней в
таких климатических условиях. Но давайте вернемся к
нашей главной задаче — исследованию синотов,— посту-
чал он указкой по доске.— Итак, нам предстоит изучить
пятнадцать колодцев, и если эти наши изыскания не увен-
чаются успехом, мы расширим район поиска. Это значи-
тельно осложнит нашу задачу, поскольку в радиусе двад-
цати миль отсюда находятся еще сорок девять синотов, на
осмотр которых потребуется значительное время.
Фаллон махнул указкой в сторону пилота верто-
лета:
— К счастью, с нами Гарри Райдер и его вертолет, так
что определенный комфорт нам обеспечен. Я слишком
стар, чтобы блуждать по лесу.
— Я осмотрел некоторые из этих колодцев,— сказал
Райдер.— Посадить рядом с ними вертолет совершенно
невозможно: лес там слишком густой для этого.
— Мне это известно,— кивнул Фаллон,— я бывал в
этих краях. Мы произведем аэрофотосъемку, и по интен-
303
сивности цвета растительного покрова сможем определить
местонахождение скрывающихся под ним сооружений. Еще
большего эффекта можно достигнуть с помощью инфра-
красной съемки. Полезно будет также совершить не-
сколько вылетов рано утром или перед заходом солнца:
может быть, нам удастся что-то рассмотреть в игре теней.
Он обернулся к стенду с фотографиями.
— Как видите, я пронумеровал все синоты, которые
могут представлять для нас интерес в первую очередь.
Виверо говорит в своем письме, что город разделяет гряда
холмов, на вершине самого высокого из которых находится
храм, а у его подножия — синот. Похоже, что все колодцы
в этом районе расположены рядом с холмами, что затруд-
няет поиски, но зато сокращает количество возможных
вариантов до одиннадцати.- Мне кажется, можно исключить
номера четыре, семь, восемь и тринадцать. Когда можно
будет начать? — обернулся он к Райдеру.
— В любое удобное для вас время,— сказал пилот.—
Машина заправлена.
Фаллон взглянул на часы:
— Что ж, проверим фотоаппараты, перекусим и при-
ступим к работе.
Мы стали грузить аппаратуру в вертолет. Должен отме-
тить, что это были исключительно профессиональные
камеры для аэрофотосъемки, а на вертолете имелись спе-
циальные кронштейны для крепления. Я все больше ува-
жал организаторский талант Фаллона: он знал, как сле-
дует распорядиться деньгами.
После ленча Фаллон и Холстед направились к верто-
лету.
— А что делать мне? — спросил я.
— Похоже, сегодня вам лучше всего отдохнуть,—
потерев подбородок, сказал Фаллон, и через его плечо я
увидел, что Холстед расплылся в улыбке.— Поосторожней
с солнцем, пока вы еще не привыкли к жаре. Через пару
часов мы вернемся.
Провожая взглядом исчезающий за деревьями вертолет,
я чувствовал себя немного глупо, словно никому не нужная
запасная деталь. Катрин нигде не было видно, она, видимо,
304
разбирала в своем домике багаж. От нечего делать, я поб-
рел к дальнему концу прогалины, чтобы взглянуть на упо-
мянутое Фаллоном строение майя.
Бассейн был довольно большим, около тридцати футов
в диаметре, но до воды нужно было спускаться.по ступень-
кам, вырубленным в отвесной стене, на глубину почти в
пятнадцать футов. Внезапно, рядом со мной взревел мотор,
и я вздрогнул и оглянулся: это заработал автоматический
насос, подающий воду из синота в лагерь,— еще один при-
мер предусмотрительности Фаллона.
Как я ни старался, отыскать какое-либо строение мне
не удалось, и я решил прекратить безрезультатные поиски.
Я уже было собрался возвращаться в лагерь, когда увидел
на другой стороне бассейна двух наблюдающих за мной
мужчин. Вся их одежда* состояла из поношенных белых
штанов. Незнакомцы молча смотрели на меня, застыв,
словно каменные идолы: низкорослые, мускулистые и
смуглые, с отливающей на солнце медью грудью, они еще с
полминуты невозмутимо созерцали меня, после чего повер-
нулись и скрылись в лесу.
3
Наконец вертолет вернулся в лагерь, и Фаллон выва-
лил на стол в большом доме груду катушек с пленкой.
— Вы умеете проявлять пленку? — спросил у меня он.
— Как всякий любитель,— уклончиво ответил я.
— Этого, возможно, будет недостаточно,— сказал
Фаллон.— Но мы все равно попытаемся. Пойдемте со
мной! — Он провел меня в другой домик и показал свою
фотолабораторию.— Мне кажется, вы справитесь. Ничего
сложного в этом нет.
Ни о каких ванночках с гипосульфитом речь, конечно
же, не шла: лаборатория была прекрасно оборудована
новейшей аппаратурой. Собственно говоря, ему и не
нужна была фотолаборатория. Ее заменял большой ящик
со скользящей светонепроницаемой дверцей с одной сто-
роны и щелью с другой. Фаллон открыл дверцу, положил в
приемник катушку с пленкой и вставил ее кончик в зубча-
305
тый барабан. Затем он задвинул дверцу и нажал на
кнопку. Спустя.пятнадцать минут проявленная цветная
пленка, сухая и готовая к просмотру, вылезла из щели с
другой стороны ящика.
Фаллон снял с ящика крышку и показал мне его содер-
жимое: медленно вращающиеся валики, ванночки с хими-
катами и инфракрасную сушилку. После этого он объяс-
нил, какие используются препараты.
— Надеюсь, вы во всем разобрались,— ободрил меня
он.— Нам потребуется расторопный лаборант.
— Считайте, что он у вас уже есть,— сказал я.
— Вот и прекрасно! Приступайте сейчас же. А я пойду
поговорю с Полом,— он улыбнулся: — В этом вертолете
такой шум, что разговаривать практически невозможно.
В этой катушке стереопары. Когда проявите, я объясню,
как ее лучше разрезать и вставить кадры в рамочки.
Я занялся проявлением пленок, радуясь, что и мне
нашлось дело. Работа была чрезвычайно простой, с ней
справился бы и ребенок, требовалось лишь время. Проявив
последнюю пленку, я отнес ее Фаллону, и он показал мне,
как вставлять кадры в двойные рамки для стереоэффекта.
Эта работа тоже оказалась легкой, хотя и кропотливой.
Вечером в большом доме состоялся просмотр картинок
с помощью волшебного фонаря. Фаллон вставил катушку
в проектор и включил его. На экране возникло зеленое
пятно.
— Похоже, я неправильно сфокусировал этот кадр,—
смущенно пробормотал Фаллон.
Следующий кадр вышел лучше: на экране можно было
разглядеть часть леса и голубое небо, отражающееся в
колодце. Я не нашел в этом снимке ничего необычного, но
Фаллон и Холстед обсуждали его довольно долго, прежде
чем перейти к следующему кадру. На просмотр всех сним-
ков ушло не менее двух часов, но интерес к нему у меня
пропал задолго до конца, тем более, что очень скоро стало
ясно, что возле этого синота города нет.
— У нас еще есть стереоснимки,— с надеждой в голосе
сказал Фаллон.— Давайте взглянем на них.
Он сменил линзы и дал мне поляроидные очки. Стерео-
306
картинки сперва испугали меня своей объемностью: меня
так и подмывало протянуть руку и сорвать с верхушки
дерева листик. С непривычки к аэрофотоснимкам у меня
даже закружилась голова. Однако и они не вызвали у Фал-
лона никакого интереса.
— Я думаю, этот номер тоже можно вычеркнуть,—
разочарованно произнес наконец он.— Пожалуй, пора
спать: завтра нам предстоит трудный день.
Я зевнул и потянулся, и тут мне вспомнились те двое
незнакомцев, которых я видел днем у синота. •
— Сегодня я видел у синота двоих мужчин,— сообщил
я Фаллону.
— Чиклерос? — резко спросил он.
— Они были невысокого роста и темнокожие, с боль-
шими носами.
— Это майя,— сказал Фаллон.— Им просто любо-
пытно, что мы здесь делаем.
— А почему бы вам не расспросить их об Уаксуаноке?
В конце концов, это ведь их предки воздвигли этот город.
— Они наверняка ничего о нем не знают. А если даже и
знают, то ничего нам не скажут. Майя не интересуются
историей своего народа и держатся подальше от развалин,
будучи уверены в том, что это творение рук злых велика-
нов или гномов и людям не следует приближаться к закол-
дованным местам. Что вы думаете о руинах возле бас-
сейна?
— Я не нашел никаких руин,— сказал я.
Холстед издал сдавленный смешок, а Фаллон расхохо-
тался.
— Но их не так уж и трудно обнаружить,— сказал
он.— Я, например, заметил их с первого же взгляда.
Завтра сходим туда вместе, и я все вам покажу и объясню,
это поможет вам понять, что мы здесь ищем.
4
Ежедневно Фаллон и Холстед совершали три-четы-
ре облета местности, вручая мне после каждого пленки
для проявления, а по вечерам мы просматривали их.
307
С каждым днем круг поиска сужался, но результатов пока
не было.
Мы с Фаллоном сходили к синоту, и он показал мне
остатки строения майя. Оказалось, что я расхаживал со-
всем рядом, не замечая их, поскольку мне мешали густые
заросли.
— Подойдите сюда,— с улыбкой позвал меня Фаллон,
когда я начал растерянно.озираться по сторонам, по-преж-
нему не видя ничего, кроме буйной растительности кру-
гом.— Просуньте сквозь листву руку!
Я последовал его совету и ушиб о скалу свой кулак.
— А теперь отступите на несколько шагов и взгляните
еще разок!
Я отошел назад, потирая костяшки пальцев, и прищу-
рился: среди листвы я разглядел очертания строения.
— Здание, похоже, начинается вот здесь и кончается
вон там,— неуверенно произнес я.	v
— Совершенно верно, вы его обнаружили.
Я уставился на свою находку, боясь, что она вновь
исчезнет.
— Что это, как вы думаете? — спросил я у Фаллона.
— Возможно, гробница Чака, бога дождя. Их часто
строили рядом с синотами. Если желаете, можете очистить
ее от растительности, может быть, обнаружите что-нибудь
интересное. Но только берегитесь змей!
— Может быть, я и займусь этим, если мне удастся
снова найти это место,—.сказал я.
— Чтобы добиться . каких-то результатов, проводя
в этих краях археологические изыскания, нужно иметь
наметанный глаз,— не без самодовольства заметил Фал-
лон.— Иначе можно пройти через город и не заметить
его.
Я мог легко себе это представить.
— Пол, наверное, уже заждался меня,— озабоченно
посмотрел на часы Фаллон.— Мы вернемся с новыми
снимками через пару часов.
Отношения между участниками экспедиции складыва-
лись довольно странные. Я чувствовал себя как бы
лишним, поскольку толком не понимал, что прбисходит.
308
Детали исследований мне были не доступны, а из профес-
сиональных разговоров Фаллона и Холстеда, при которых
мне иногда доводилось присутствовать, я понимал едва ли
десятую долю. На другие темы они вообще не разговари-
вали друг с другом.
Фаллон обсуждал с Холстедом исключительно насущ-
ные проблемы, из чего я сделал вывод, что он не только
недолюбливает коллегу, но и не доверяет ему. Впрочем,
после разговора с Пэтом Харрисом, я тоже перестал ему
верить. Я понимал чувства Фаллона, поскольку ему Хар-
рис наверняка предоставил более подробный отчет о про-
верке Холстеда, чем мне.
Однако со мной Фаллон вел себя иначе. Незлобно по-
смеиваясь над моим невежеством в области археологии и
полевых работ, он не пытался подавить меня своими по-
знаниями и опытом, а терпеливо отвечал на мои детские
вопросы, казавшиеся порой ему нелепыми. Фаллон ока-
зался не только знатоком своего любимого дела, но и
весьма начитанным и эрудированным человеком. Однако и
мне удалось заинтересовать его своими опытами в области
применения компьютеров в сельском хозяйстве, в част-
ности, на своей ферме Хейтри. Он тотчас же понял, какие
здесь открываются заманчивые возможности.
Холстед держался особняком, постоянно был угрюм и
задумчив, меня демонстративно игнорировал и разговари-
вал со мной лишь в крайних случаях. Если же он снисходил
до каких-то реплик, то в них непременно слышалась плохо
скрытая насмешка, и я с трудом подавлял в себе желание
двинуть ему по его ухмыляющейся физиономии. "После
просмотра и обсуждения пленок ХоЛстеДы сразу же ухо-
дили в свой домик.
Загадочная Катрин Холстед не выходила у меня из
головы. Она выполняла свое обещание и держала мужа в
узде: достаточно было одного ее взгляда или слова, чтобы
тот опомнился и пошел на компромисс в споре с Фалло-
ном, хотя за секунду до этого и готов был сорваться.
Я, кажется, догадывался о причине его ярости, но понять
Катрин по-прежнему не мог.
309
Мужчина нередко усматривает тайну там, где на самом
деле нет ничего, кроме банальной глупости. За женским
притворством, принимаемым порой мужчинами за некую
загадочность ее натуры, чаще всего скрывается никчем-
ность и пустота. Но Катрин была совершенно другой: при-
ятной, умной и одаренной во многих отношениях женщи-
ной. Она недурно рисовала, хорошо готовила, внося раз-
нообразие в наше скудное меню, и неплохо разбиралась в
археологии, хотя и любила повторять, что она всего лишь
недоучка и любительница.
Поскольку большую часть дня Фаллон и Холстед от-
сутствовали, мы много времени проводили с ней вместе.
Повар и его помощник были заняты своими делами: стря-
пали еду, мыли посуду, чинили генератор, когда тот
ломался, а в свободное время пьянствовали и резались в
карты. Я довольно быстро управлялся с пленкой, после
чего был Совершенно свободен. Как-то раз мне пришла в
голову мысль расчистить постройку майя возле синота, и я
поделился этой идеей с Катрин.
— А вдруг мы совершим эпохальное открытие! — в
шутку воскликнул я.— Почему бы нам и не попробовать?
Фаллон наверняка одобрил бы такую затею.
Катрин скептически улыбнулась, давая понять, что
вряд ли мы обнаружим что-либо выдающееся, но согласи-
лась с тем, что это не худший способ убить время. Воору-
жившись мачете, мы отправились вырубать заросли возле
бассейна.
К моему удивлению, строение хорошо сохранилось под
защитным покровом. Оно было сложено из умело обтесан-
ных известняковых блоков; в стене, расположенной ближе
к сипоту, мы обнаружили какую-то нишу, я заглянул в нее,
но в темноте ничего, кроме рассерженного жужжания по-
тревоженных ос, не разобрал.
— Мне кажется, нам туда лучше не соваться,— сказал
я.— Это может не понравиться ее нынешним обитателям.
Мы вышли наружу, и я осмотрел себя: после тяжелой
работы я изрядно вспотел и перепачкался в земле. Нужно
было срочно освежиться.
ЗЮ
— Пожалуй, я искупаюсь в синоте,— сказал я.— Мне
это просто необходимо.
— Прекрасная идея! — воскликнула Катрин.— Пойду
переоденусь в купальный костюм.
— Мне он не понадобится,— улыбнулся я,— вполне
сгодятся и эти шорты.
Она пошла в лагерь, а я спустился к бассейну и взгля-
нул на его темную воду. Дна не было видно, но это еще ни
о чем не говорило, так что нырять я не стал, а просто не
спеша окунулся. Вода оказалась приятно холодной. Не-
много поплавав, я не нащупал ногами дна и решил все-
таки нырнуть. Опустившись на глубину футов в тридцать,
я так и не достал до дна. Внизу было очень темно, и я принял
это во внимание на будущее. Выпуская изо рта воздух, я мед-
ленно всплыл на поверхность и снова оказался на солнце.
— Так вот ты где! — обрадованно воскликнула Кат-
рин, глядя на меня из-под ладони.— Там глубоко? Можно
нырять?
— Даже слишком глубоко,— ответил я.—Дна я так и
не нашел.
— Прекрасно! — сказала она и прыгнула вниз. Она
долго не всплывала, и я уже начал было волноваться,
когда почувствовал, что меня тянут под воду, ухватив за
щиколотку.
Мы вместе вынырнули, и Катрин, в шутку брызнув ла-
дошкой мне в лицо, рассмеялась:
— Это тебе за то, что ты пытался утопить меня тогда у
Фаллона!
Мы принялись плескаться водой, словно расшалившиеся
дети, но вскоре выбились из сил и прекратили эту игру.
— Что ты там видел внизу? — лениво поинтересова-
лась Катрин.
— Там чертовски холодно и ровным счетом ничего не
видно,— сказал я.— А дна я так и не нащупал.
— А Чак тебе не встретился?
— Нет. А что, он там живет?
— У него дворец на дне каждого колодца. Туда кидали
девушек, чтобы ублажить Чака. Некоторые возвращались
и рассказывали чудесные истории.
311
— А что случалось с теми, которые не возвращались?
— Тех Чак оставлял у себя. Если ни одна из девушек
не возвращалась, люди пугались и наказывали колодец.
Они швыряли в него камни.и заваливали бревнами. Но это
все равно не помогало девушкам вернуться.
— Сейчас должен вернуться вертолет,— сказал я и
поплыл к ступенькам.
Выкарабкавшись из бассейна, я протянул Катрин руку.
Мы поднялись наверх, и она предложила мне воспользо-
ваться ее полотенцем, но я потряс головой:
— Высохну и так на солнышке.
— Дело твое,— сказала она,— но это вредно для
волос. Она села и стала вытирать волосы полотенцем.
Я присел рядом с ней и начал кидать в воду камешки.
— Послушай, Джемми, что ты здесь делаешь? — спро-
сила она.
— Сам не знаю;— сказал я.— Мне просто показалось,
что это неплохая идея.
— Я давно уже так не резвилась в воде,— сказала Кат-
рин.— Пожалуй, с тех пор, как отдыхала на Багамах.
— Это там ты познакомилась с Полом? — спросил я.
— Нет,— помолчав, ответила она.— Мы с ним позна-
комились в Нью-Йорке. Такие, как он, не ездят на Багамы.
Я молча согласился с ней: облик Холстеда никак не
вязался с улыбающимися загорелыми людьми с рекламных
плакатов.
— А чем ты занималась до того, как встретила его? —
осторожно продолжал выпытывать я.
— Ничем особенным,— выпустила она струйку ды-
ма.— Работала секретаршей в одном колледже в Вирджи-
нии. Мой отец преподавал там историю. А ты решил, что я
нё вылезала с Багамов? На зарплату секретарши не очень-
то разгуляешься. Я копила на ту поездку деньги несколько
лет.
— А когда вы с Полом познакомились, он уже зани-
мался письмом Виверо? — спросил я.
— Да, я познакомилась с ним уже позже, когда он
нашел его. Даже в наш медовый месяц он не прекращал
свои исследования,— усмехнулась она.
312
— Он многому тебя научил в археологии?
— Из него плохой учитель,— пожала плечами она,—
но я помогала ему в работе и постепенно кое-чему научи-
лась сама. Мне кажется, жена должна помогать своему
мужу.
— А что ты вообще думаешь об этой истории с завеща-
нием Виверо? — спросил я.
Она подумала и откровенно призналась:
— Мне вся эта затея не по душе, Джемми. Посмотри на
Пола, на Фаллона — они похожи на маньяков! Боже мой,
да взгляни хотя бы на самого себя!
— А что такого со мной?
Она отбросила сигарету, не докурив и до половины.
— Разве тебе самому не ясно, что из-за какого-то
дурацкого письма, написанного неизвестным испанцем
четыреста лет тому назад, просто нелепо бросать спокой-
ную жизнь в Англии и мчаться в эту дикую глушь? Этот
Виверо искалечил слишком много жизней!
— Я бы не сказал, что потерял голову из-за его
письма. Мне наплевать и на этого Виверо, и на Уаксуа-
нок! — осторожно заметил я.— У меня иные мотивы.
Однако мне любопытно, как эта навязчивая идея овладела
Полом. Ведь ты же сказала, что он ведет себя как одержи-
мый.
— Ты и сам это видишь,— нервно теребя полотенце у
себя на коленях, ответила Катрин.— Он ни о чем больше
не думает и не говорит. Он сильно изменился, это не тот
человек, за которого я выходила замуж. Он сражается не
только с дебрями Кинтана-Роо. Он сражается и с Фалло-
ном.
— Если бы не Фаллон, его бы сейчас здесь не бы-
ло,— возразил я.
— Это его тоже бесит,— в сердцах воскликнула Кат-
рин.— Как он может состязаться с репутацией Фаллона, с
его деньгами и с его возможностями? Это сводит его с ума!
— Я не знал, что это своего рода состязание,— задум-
чиво произнёс я.— Ты полагаешь, что Фаллон присвоит
всю славу себе?
313
— Такое уже случалось раньше, Джемми! Ведь Фаллон
сильно подвел Пола, он виновник всех его неудач!
Я тяжело вздохнул: выходит, Пэт Харрис был прав,
Катрин ничего не известно о дурной славе, закрепившейся
за Холстедом среди его коллег. Никто не сказал ей об
этом, и я тоже не решился на подобный шаг, рассудив, что
сообщить женщине о том, что ее муж лжец и мошенник, не
самый лучший способ заводить друзей и влиять на людей.
Она может рассердиться и даже сказать об этом Холстеду,
а что может выкинуть Холстед при нынешнем состоянии
его рассудка, предвидеть невозможно.
— Послушай, Катрин,— сказал я,— Фаллон не имеет
никакого отношения к одержимости Пола. Мне кажется,
что Фаллон по натуре порядочный человек, и он воздаст
Полу должное. Но это мое личное мнение.
— Ты просто не знаешь, что этот человек уже сделал
Полу,— нахмурилась Катрин.
— А может быть, Пол сам в этом виноват,— резко ска-
зал я.— С ним ведь нелегко иметь дело. Я тоже не в вос-
торге от его отношения ко мне, и если он и дальше будет
так себя вести, то скоро получит в ухо.
— Это несправедливо! Он этого не заслуживает! —
вспыхнула Катрин.
— Что несправедливо? — возразил' я.— Ты обеща-
ла контролировать его поведение, когда уговаривала
меня взять тебя в экспедицию, вот и выполняй свое обе-
щание!— вспылил я.— Иначе я сам поставлю его на
место.
Катрин вскочила на ноги.
— Ты тоже против него! Ты заодно с Фаллоном!
— Я сам по себе,— устало заметил я.— Мне просто
надоело до чертиков смотреть, как из научной экспедиции
устраивают спортивное соревнование или того хуже —
войну. И должен тебе сказать, что затеял всю эту некраси-
вую возню совсем не Фаллон!
— Конечно, к чему бы ему затевать состязание? —
озлобленно воскликнула Катрин.— У него и так все есть!
— Да о чем ты говоришь, Катрин? Они оба здесь рабо-
314
тают в одинаковых условиях, и мне непонятно, почему Пол
нс желает спокойно подождать результатов.
— Да потому что Фаллон...— Она запнулась.— Впро-
чем, какой смысл говорить об этом? Ты все равно ведь не
поймешь!
— Конечно! — саркастически воскликнул я.— Я на-
столько глуп и туп, что не знаю, сколько будет дважды
два. Не много ли ты на себя берешь?
Говорят, что в минуту гнева женщина становится еще
красивее. Но по-моему, этот миф специально придумали
злобные от рождения представительницы прекрасного
пола. Катрин в ярости была просто ужасна. Она размахну-
лась и влепила мне пощечину, так что я едва не упал:
видимо, в свое время она серьезно занималась теннисом.
— Что ж, это многое расставляет по своим ме-
стам,— спокойно сказал я.— Должен сказать, Катрин, что
я ценю преданность в женах, но ты не просто предана
своему мужу, ты слепо верна ему. Тебе основательно про-
мыли мозги.
Внезапно воздух задрожал, и из-за леса с ревом по-
явился вертолет. Я взглянул вверх и увидел, как Пол Хол-
стед вертит головой, высматривая нас.
Глава седьмая
1
Раз в три дня грузовой вертолет доставлял в лагерь
бочки с горючим для дизельного генератора и баллоны с
газом для кухни. Он также доставлял и почту, которую
пересылали нам из Мехико на реактивном самолете Фал-
лона, так что я имел возможность поддерживать связь с
Англией. Маунт писал, что никаких затруднений с офи-
циальным утверждением завещания не возникает и что
Джек Эджкомб наконец-то решился взяться за осуществ-
ление нового плана ведения хозяйства на ферме. Он с
воодушевлением принялся за дело, не обращая внимания
315
на колкие шутки в свой адрес соседей и не сомневаясь, что
мы на верном пути.
Эти письма из Девона вновь пошатнули мою уверен-
ность в целесообразности моего дальнейшего пребывания в
этом адском пекле посреди дебрей Кинтана-Роо, и меня
потянуло домой. Охлаждение отношений с Катрин усили-
вало ощущение одиночества и вообще ненужности всей
этой дурацкой затеи.
Вечером того же дня, когда между мной и Катрин про-
изошла размолвка, из домика Холстедов доносились гром-
кие голоса, а на другое утро Катрин появилась в рубашке
со стоячим воротничком. Однако из-под воротничка все же
виднелся синяк на шее возле горла, и у меня засосало под
ложечкой. Однако я промолчал, рассудив, что не должен
вмешиваться в чужую семейную жизнь, тем более, что
Катрин демонстративно игнорировала меня, а Холстед по-
прежнему вел себя, как последняя скотина: он и не думал
меняться.
Чаша моего терпения почти переполнилась, но тут
Фаллон показал мне письмо от Пэта Харриса, в нем были
новые сведения о Гатте. Пэт сообщал: «Джек кружит
вокруг Юкатана. Похоже, он что-то или, скорее, кого-то
разыскивает, судя по тому, что он встречается с весьма
неприятными личностями. Насколько мне известно, Джек
обычно отдыхает в Майами и Лас-Вегасе, так что эта
поездка наверняка чисто деловая, но дело он задумал
нечистое. Джек не из тех, кто станет напрягаться без
надобности, так что намерения у него, видимо, самые
серьезные».
— Несомненно, Гатт что-то замышляет,— сказал я.
— Да,— согласился со мной Фаллон.— Но почему?
Я так и не могу понять, чего он добивается.
- А я могу,— сказал я.— Ему нужно золото, золото и
еще раз золото. Если он считает, что оно здесь есть,
остальное уже не имеет для него никакого значения. Вы
как-то показывали мне тарелку, сделанную из золотого
слитка. Сколько она может стоить?
— Само золото — не очень много, пятьдесят — шесть-
десят долларов. Но это музейная вещь, и на аукционе
316
она стоила бы много больше, если бы правительство
Мексики разрешило бы вывоз из страны предметов ста-
рины.
— Сколько вы заплатили за свою тарелку?
— Ничего, я ее нашел.
— А за сколько бы вы ее купили?
— Пожалуй, я не пожалел бы и двадцати тысяч долла-
ров,— пожал он плечами.
— Это вполне устроит Гатта,— с облегчением вздох-
нул я.— Вы надеетесь найти подобные предметы на Юка-
тане?
— Безусловно,— сказал Фаллон и нахмурился.—
Пожалуй, следует предупредить Джо Рудецки.
— Как продвигаются поиски? — спросил я.
— Облеты местности себя исчерпали,— сказал Фал-
лон.— Придется нам спуститься с небес на землю. Оста-
лось обследовать четыре синота,— он указал на фотогра-
фии на доске.— А вот и Пол! — подняв голову, восклик-
нул он.
Холстед вошел в дом, сердито покосился на меня и бро-
сил на стол два поясных ремня с мачете в ножнах.
— Вот что нам теперь потребуется в первую очередь,—
угрюмо сказал он.
— Мы как раз и говорили об этом,— сказал Фаллон.—
Пригласите сюда, пожалуйста, Райдера.
Райдера я застал за чисткой своего любимого верто-
лета.
— Фаллон собирает всех на совещание,— сообщил ему
я.— Вас тоже приглашают.
— Сейчас иду,— сказал он, откладывая в сторону
тряпку.
— Послушайте, Уил, что происходит с этим парнем,
Холстедом? — спросил он меня, пока мы шли к столовой.—
Он попытался мною командовать, и я напомнил ему, что
работаю на мистера Фаллона. Так он даже позеленел от
злости.
— Он всегда такой, не обращайте на это внимания,—
сказал я.
317
— Да мне на него наплевать,— сказал Райдер.— Еще
раз позволит себе нечто подобное, я сверну ему челюсть.
— Не торопись, приятель,— похлопал я его по пле-’
чу.— Сперва это сделаю я.
— Ах, вот оно что! — осклабился Райдер.— О’кей, я
буду за вами. Но не откладывайте это надолго.
Войдя в столовую, мы тотчас же почувствовали, что
между Фаллоном и Холстедом произошла ссора. У Хол-
стеда был взбешенный вид: видимо, Фаллон сделал ему
выговор за его недружественное поведение.
— Итак, начнем,— коротко сказал Фаллон.— Нам
осталось обследовать четыре синота. Но лишь возле
одного из них можно посадить вертолет. Его-то мы и
обследуем в первую очередь.
— А как же мы доберемся до других? — спросил я.
— Мы спустим человека на веревочной лестнице или
же на канате с помощью лебедки. Я такое уже проделывал
раньше,— сказал Фаллон.
— Я готов, попробовать спуститься,— сказал я.
— И что же вы станете делать, оказавшись на
земле? — ехидно поинтересовался Холстед.— Для такого
дела требуется человек с глазами.
Несмотря на насмешливый тон, которым это было ска-
зано, Холстед был прав: как показал мой печальный опыт,
я вполне мог и пропустить что-то чрезвычайно важное.
— Спустится кто-то из нас двоих,— махнул рукой
Фаллон,— я или Пол. А может быть, и мы оба.
— А как насчет синота номер два? — неуверенно спро-
сил Райдер.— Здесь потребуется большая сноровка.
— Мы над этим подумаем, если потребуется,— сказал
Фаллон.— Оставим этот колодец напоследок. Когда можно
будет вылетать?
— Хоть сейчас, мистер Фаллон.
— В таком случае, отправляемся немедленно. Пошли,
Пол.
Фаллон с Холстедом первыми вышли из домика, я по-
следовал было за ними, но тут Холстед остановил меня:
— Минуточку, Уил,— сказал он.— Мне нужно с тобой
поговорить.
318
Я обернулся. Что-то в его голосе заставило меня насто-
рожиться. Холстед застегивал на животе пояс с мачете, вид
его не обещал ничего хорошего.
— В чем дело? — спросил я.
— Л вот в чем,— с вызовом взглянул он на меня.—
Держись подальше от моей жены.
— Как прикажешь понимать твои слова?
— Именно так, как я и сказал. Довольно вертеться
возле нее, словно кобель вокруг сучки. Не думай, что я
слепец.— В его запавших глазах светилось безумие, руки
его тряслись.
— Хочу отметить, что ты сам назвал свою жену суч-
кой, а не я,— спокойно заметил я.
Он судорожно схватился за рукоятку мачете, и я резко
воскликнул:
— А теперь послушай, что я тебе скажу. Я и пальцем
не тронул Катрин, да и не собирался этого делать. Она бы
и не допустила ничего подобного, даже если бы я того
пожелал. Мы с ней просто беседовали, как нормальные
разумные люди. Но должен отметить, что друзьями мы с
ней так и не стали.
— Не надо пытаться навешать мне на уши лапшу,—
закричал Холстед.— Что вы делали возле бассейна три дня
назад?
— Там между нами произошел довольно жаркий
спор,— усмехнулся я.— Почему бы тебе не сйросить об
этом у Катрин? Или ты уже попытался это сделать?
Избрав для этого язык кулаков. Не хочешь ли выяснить
таким же образом отношения со мной, Холстед? Можно и
на ножах, если это тебе угодно.
На мгновенье мне показалось, что он готов броситься
на меня с мачете и разрубить мне череп. Я схватился за
камень, которым Фаллон придавливал карту на столе.
Холстед со свистом выдохнул воздух и загнал обратно в
ножны мачете.
— Держись от нее подальше! — прохрипел он.— Вот и
все.
Оттолкнув меня плечом, он выскочил вон из дома.
Вскоре раздался ритмичный рокот вертолета, и машина
319
взлетела в воздух, быстро набирая высоту и беря курс на
очередной синот. Когда звук мотора стих, я прислонился к
столу и обтер рукой вспотевший лоб. Руки мои, мокрые от
пота, дрожали. Какого черта я ввязался в эту историю?
Зачем мне сдался этот Холстед? У него явно не все в
порядке с головой, так что он запросто мог зарубить меня
мачете. У меня возникло ощущение, что эта экспедиция
скоро и меня сведет с ума.
Я оторвался от стола и вышел из дома. Вокруг никого
не было видно. Я подошел к домику Холстедов и посту-
чался в дверь.
— Кто там? — спросила Катрин.
— А кого ты ждала? Это я, Джеммц, черт подери!
— Я не желаю с тобой разговаривать.
— А тебе и не нужно этого делать,— сказал я.— Тебе
нужно лишь выслушать меня. Открой мне дверь!
Катрин помедлила, затем раздался щелчок, и дверь рас-
пахнулась. Вид у нее было неважный, а под глазами чер-
нели круги.
. — Ты говорила, что можешь управлять своим мужем.
Советую натянуть вожжи, потому что он, похоже, думает,
что у нас с тобой бурный роман,— сказал я.
— Мне это известно,— бесстрастно ответила она.
— Это и так понятно,— кивнул я.— Мне интересно, с
чего это он вдруг так подумал. Ведь не ты же навела его на
эту мысль, надеюсь. Некоторым женщинам нравится про-
делывать с мужьями подобные фокусы.
— Это низко — говорить мне подобные вещи!
— Вполне возможно. Но мне сейчас не до церемоний.
Твой ненормальный муженек едва не сцепился со мной
пять минут назад.
— Где он? — встревоженно спросила она.
— А где, по-твоему, он может быть? Улетел с Фалло-
ном на вертолете. Послушай, Катрин, мне кажется, Полу
нечего делать в этой экспедиции.
—. Нет! — воскликнула она.— Только не это! Ты не
посмеешь!
— Еще как посмею! Я вышвырну его отсюда, если он
не будет вести себя прилично! Он вывел из себя даже Рай-
320
дера. Если бы я не настоял тогда на его участии, Фаллон
не взял бы его с собой, тебе это известно. Одно мое слово,
и Фаллон с радостью избавится от него.
— Умоляю, Джемми! — сжала мне руку Катрин.— Не
делай этого!
— Не надо так унижаться из-за него! — вскричал
я.— Почему ты должна просить за него? Даже если это
твой муж.— Катрин выглядела очень расстроенной, и я
сменил тон.— Ладно, так и быть, не стану выгонять его.
Но пусть и он прекратит угрожать мне! Договорились?
— Я постараюсь,— сказала она.— Спасибо, Джемми.
Окрыленный успехом я заважничал и сказал:
— Уж если меня в чем-то обвиняют и даже втягивают в
драку, не закрутить ли нам на самом деле страстный
роман? Тогда я хотя бы буду знать, за что рискую жизнью!
— Это, по-моему, совершенно не смешно,— окаменела
она.
— Я тоже так считаю,— погрустнел я.— Не похоже,
чтобы ты пылала ко мне любовью. Ладно, забудем. Будем
считать это неудачной шуткой с моей стороны. Но объясни
мне, Катрин, как ты можешь сносить его характер?
— Возможно, тебе просто не дано это понять.
— Ты хочешь сказать, что это любовь? — пожал я пле-
чами.
На щеках Катрин выступили красные пятна.
— А этот синяк откуда взялся? — тронул я пальцем ее
воротничок.
— Не твое собачье дело, откуда у меня синяки! —
выкрикнула она и захлопнула дверь-перед моим носом.
Спустя час я услышал звук возвращающегося вертолета.
Он приземлился и заехал в ангар. С того места, где я сидел,
мне было видно, как Райдер заправляет машину горючим при
помощи ручного насоса. Вскоре Райдер и сам вошел в дом.
— Ну и жара! — воскликнул он.
— Где "наши умники? — поинтересовался я.
— Они остались работать. Я заберу их через четыре
часа.
Он сходил за пивом и сел за стол.
— А где миссис Холстед?
11 Время хищников	321
— Отсиживается в своем домике. Она сегодня не в духе.
Райдер помрачнел, но, выпив пива, вновь повеселел.
— Ах, как хорошо! — крякнул от удовольствия он.—
Послушай, что у вас произошло с этим Холстедом? Когда
он залезал в вертолет, у него был такой вид, словно ему в
задницу засунули ананас.
— Мы немного повздорили с ним,— сказал я.
— Ясно.— Он достал из нагрудного кармана рубашки
колоду и принялся тасовать карты.— Может, сыграем для
времяпрепровождения?
Я имел неосторожность согласиться, и он оставил меня
без штанов.
2
На этот раз поиски снова не принесли результата.
У Фаллона был крайне усталый и измученный вид, видимо,
возраст брал свое. Лес в Кинтана-Роо не самое подходя-
щее место для прогулок, если вам уже за шестьдесят. Да и
тридцатилетним там не легко, как я успел убедиться на
собственном опыте, поработав минут десять в зарослях
мачете. Я совершенно выбился из сил и к тому же заблу-
дился, так что, если бы не компас, который я догадался
прихватить с собой, и отметины на деревьях, вряд ли бы я
нашел обратную дорогу из чащи.
Я угостил Фаллона виски и сказал, глядя на его гряз-
ную и порванную одежду:
— Тяжелую работу за вас вполне мог бы выполнить и
Холстед.
— Он и так сделал сегодня больше, чем я,— тяжело
отдуваясь, сказал Фаллон.
— А где он сейчас? — спросил я.
— Пошел приводить себя в порядок. Катрин наверное
уже перебинтовывает ему исцарапанные руки. Моя жена,
помнится, тоже не раз это делала для меня,— тяжело
вздохнул он.— Мы с ней были счастливы. Но это было так
давно. Кстати, что случилось сегодня утром между вами и
Холстедом?
— Не сошлись во мнениях.
322
— С этим молодым человеком подобное случается
довольно часто, но обычно он лезет в бутылку чисто по
профессиональным вопросам. В данном случае, как я
понял, спор носил личный характер. Не так ли?
— Именно так, чисто личный,— кивнул я.
— Вмешательство в отношения между мужем и
женой — очень серьезное дело,— строго посмотрел на ме-
ня он.
— Я не вмешиваюсь в их дела,— сказал я, смазывая
антисептиком его ладони.— Холстеду это только кажется.
— Я могу на вас положиться?
— Вполне, хотя это и не ваше дело,— сказал я и тотчас
же пожалел об этом.— Конечно, это и вас касается, вы же
не хотите, чтобы распалась экспедиция.
— Вы не совсем верно меня поняли,— поморщился
Фаллон.— Мне просто все сложнее работать вместе с
Полом. И я подумал, что было бы лучше, если бы вы осво-
бодили меня от выполнения данного вам обещания. Как вы
решите, так и будет.
Я принялся усердно затыкать пробкой флакон с лекар-
ством.
— Нет,— наконец произнес я.— Дело в том, что я тоже
дал обещание. >
— Понимаю,— сказал Фаллон.— Во всяком случае,
мне так кажется. Только постарайтесь не делать глупо-
стей, Дж'емми.
С этим мудрым советом он слегка опоздал.
— Все нормально,—г вяло улыбнулся я, ставя на стол
флакон.— Не в моих правилах разрушать семейный очаг.
Но Холстеду лучше держать себя в руках, иначе не мино-
вать ему неприятностей.
— Плесните-ка мне еще виски,— сказал Фаллон. Он
взял со стола флакончик с антисептиком и заметил: —
Едва ли удастся без труда снова откупорить его.
Этой ночью Холстеды снова поссорились. Никто из них
не появился на ужине, а когда стемнело, из их домика
323
доносились сердитые голоса, разобрать которые, впрочем,
мне не удалось. Ясно было, лишь что страсти там накали-
лись до предела и перешли в ярость.
Я подумал, что Холстед прибежит ко мне и вызовет
меня на дуэль, но этого не произошло, и тогда я решил,
что Катрин отговорила его от этого безумного шага. Но
скорее всего, он боялся вылететь из экспедиции на завер-
шающем этапе. Укладываясь спать, я пришел к заключе-
нию, что следует рассказать Катрин о нашем разговоре с
Фаллоном, чтобы Холстед наконец понял, от кого зависит
его судьба. И еще мне пришло в голову, что, когда мы най-
дем наконец Уаксуанок, мне следует почаще оглядываться
назад.
3*
Спустя еще четыре дня нам осталось обследовать
только окрестности одного синота. В четырнадцати преды-
дущих случаях мы потерпели неудачу, и если и на этот раз
 оказалось бы, что гброда возле колодца нет, нам пришлось
бы расширять зону поиска и обследовать еще сорок семь
участков. Сил на это ни у кого уже не оставалось.
Утром перед вылетом мы провели совещание. Настрое-
ние у всех было подавленное. Синот находился в распадке,
густо заросшем лесом, и Райдер опасался, что зависнуть
над ним будет довольно трудно. Мало того, деревья там
росли настолько плотно, что спуститься туда с помощью
каната и лебедки было далеко не просто.
— Высадить человека я, конечно, могу,— сказал Рай-
дер.— Но слишком велик риск свернуть себе шею. Деревья
там достигают 140 футов в высоту и стоят очень близко
одно от. другого. Там сам черт переломает себе ноги.
— Первобытный лес,— развел руками я.
— Нет,— возразил Фаллон,— если бы это было так,
нам легче бы работалось. Но вся штука в том, что почва в
Кинтана-Роо однажды была обработана. Из-за этого мы и
имеем теперь такую густую растительность.— Он выклю-
чил проектор и подошел к стенду с фотографиями.— С ар-
хеологической точки зрения, подобная густая раститель-
324
ность весьма многообещающа, но это не облегчает нашу
задачу. Вы могли бы высадить нас вот здесь? — спросил он
у Райдера, указывая место на снимке.
Райдер изучил фотографию, сперва невооруженным
глазом, а затем и при помощи лупы, и сказал:
— Пожалуй, смогу.— Особенной уверенности в его
голосе я, однако, не услышал.
— Оттуда до синота три мили, так что нам потребует-
ся целый день, чтобы пробраться к нему: в такой чаще
едва ли удастся продвигаться быстро. Так или иначе,
иного выбора у нас нет,— подытожил он без всякого энту-
зиазма.
— Мы могли бы взять с собой Уила,— предложил Хол-
стед.— Вы умеете работать мачете в зарослях, Уил? — Он
просто не мог не подколоть меня.
— Вообще-то я предпочитаю работать не ножом, а
мозгами,— ответил я.— Позвольте мне еще разок взгля-
нуть на снимок.
Фаллон включил проектор, и на экране возникло уве-
личенное изображение колодца посреди густого леса.
— А над водой вы сможете опуститься? — спросил я у
Райдера.
— Полагаю, что смогу,— ответил пилот.— Но нена-
долго. Слишком близко находится склон холма.
— Как вы расчищали площадку для этого лагеря? —
спросил я у Фаллона.
— Мы высадили бригаду с бензопилами и огнеме-
тами,— ответил он.— Они выжгли растительный покров и
спилили деревья, после чего с помощью пластиковой
взрывчатки подорвали пни.
Я вгляделся в фотографию, пытаясь определить рас-
стояние от уровня воды до верхней кромки синота: оно
равнялось приблизительно тридцати футам.
— Пусть Райдер просто сбросит меня в воду, а я уж
сам выберусь из колодца,— предложил наконец я.
— И что дальше? — спросил Холстед.— Какой из этого
толк?
— Дальше Райдер спустит мне пилу и огнемет на
тросе.
325
_____ Мне вряд ли это удастся,— затряс головой Рай-
дер.— Будут мешать деревья. Если трос, не дай Бог, запу-
тается, вертолет разобьется.
— А что если мне прихватить с собой и катушку ней-
лонового шнура, один конец которого мы свяжем с тросом
на лебедке? — сказал я.— Тогда я смог бы сперва стравить
его, выбравшись из воды, чтобы вертолет поднялся на
безопасную высоту, а потом с его помощью подтянуть
спускаемый на тросе груз к себе.
— Но вертолет может накрениться и утратить равнове-
сие,— озабоченно произнес Райдер.— Но попытаться
можно,— почесав подбородок, добавил он.
— Как вы себе представляете свои дальнейшие дей-
ствия? — спросил Фаллон.
— Я намерен расчистить посадочную площадку. Пни
не станут помехой, поскольку посадка будет вертикальной.
Мне думается, что я вполне справлюсь с этой задачей. Есть
желающие мне в этом помочь? Может быть, вы хотите при-
соединиться ко мне, доктор Холстед?
— Я не могу,’— быстро воскликнул он, смущенно поту-
пив глаза.— Я не умею плавать.
— В таком случае, миссия поручается мне,— бодро
подытожил я, хотя трудно сказать, чему я радовался.
Пожалуй, просто самой возможности внести хоть какую-
то лепту в общую работу экспедиции. Мне надоело сидеть
на скамейке запасных игроков.
Я проверил бензопилу и огнемет в работе и убедился,
что они заправлены. Пламя из огнемета довольно чисто
слизывало всю растительность с земли.
— Надеюсь, я не устрою лесной пожар? — поинтересо-
вался на всякий случай я у Фаллона.
— Не беспокойтесь,— ответил он.— Это так называе-
мый дождевой лес, и хвойные деревья в нем не растут.
Вместе со мной летел Холстед: из-за большого груза
вертолет мог взять только двоих пассажиров, и более силь-
ному Холстеду было отдано предпочтение перед Фалло-
326
ном: предстояло прикреплять инструменты к тросу лебедки
и потом опускать их вниз, а для этого требовались крепкие
руки.
Мы поднялись в воздух и спустя несколько минут были
над нужным участком. Я приглядел местечко, подходящее
для того, чтобы выбраться из воды, проверил еще раз ней-
лоновый шнур, надев на себя холщовые ремни, шагнул за
борт й завис на тросе.
Райдер потянул на себя рычаг, и я стал стремительно
падать вниз, вертясь при этом, как волчок. Перед глазами
у меня мелькал зеленый склон холма за синотом, который
по мере снижения вертолета надвигался все ближе и
ближе, пока мне не стало казаться, что лопасти несущего
винта вот-вот заденут деревья.
Опустившись на всю длину троса лебедки, я <?тал вер-
теться медленнее. Райдер аккуратно снизился над водой, я
нажал на кнопку быстрого сброса, ремни расстегнулись, и
я обнаружил, что плыву.
Стенки колодца оказались довольно скользкими, чего я
не предусмотрел, и покрытыми водорослями, так что мне
показалось, что прошла целая вечность, пока я вскараб-
кался наверх. Райдер проявил незаурядное мастерство,
удерживая все это время машину на нужной высоте над
синотом.
Исцарапав до крови грудь и руки, я наконец вылез из
колодца, помахал Райдеру рукой, и вертолет стал мед-
ленно подниматься вверх, пока не достиг безопасной
высоты. Трос намотался на барабан лебедки, и от верто-
лета ко мне теперь тянулся по дуге один лишь нейлоновый
шнур длиной в пятьсот футов. Пока Холстед прикреплял к
тросу груз, я перевел дух и приготовился к следующему
этапу разгрузки.
Задача передо мной стояла далеко не простая — отта-
щить на шестьдесят футов в сторону оборудование весом
более, чем в сто фунтов. Я снял с себя холщовый пояс и
закрепил его на стволе дерева. Благодаря имеющемуся на
ремне карабину, в любой момент его можно было без осо-
бых усилий расстегнуть. Из-за густой поросли про-
327
странства для маневра у меня было маловато, и я принялся
вырубать мачете подлесок, расчищая себе место.
Райдер сменил режим работы мотора вертолета, пода-
вая мне условный сигнал о том, что готов спускать груз.
Я начал проворно сматывать шнур, и бесформенный узел с
грузом вскоре завис на одном уровне со мной над колод-
цем в шестидесяти футах от меня.
Я трижды обмотал свой конец шнура вокруг дерева и
начал подтягивать к себе узел. Чем ближе он приближался
ко мне, тем тяжелее становилось тянуть. И хотя вертолет
тоже постепенно снижался, что облегчало мою работу,
спина моя готова была треснуть от напряжения. Райдер с
трудом удерживал накренившуюся машину в воздухе.
Наконец я пристегнул конец троса к карабину холщо-
вого ремня, сработало, расцепляющее устройство, и тюк
с грузом плюхнулся на землю. Я взглянул вверх на вер-
толет и освободил трос, свисавший дугой над синотом.
На мгновение мне почудилось, что сейчас он зацепится
за деревья, но Райдер вовремя включил лебедку, одно-
временно быстро набирая высоту. Вертолет трижды обле-
тел синот, прощаясь со мной, и взял курс на лагерь номер
два.
Я сел на край синота, свесив ноги, и минут пятнадцать
приходил в себя. Все мое тело болело и ныло, словно я
боролся с медведем. Наконец я собрался с силами и стал
развязывать узел, в котором помимо оборудования находи-
лась специальная одежда: рубашка, штаны и высокие
сапоги. Переодевшись, я выкурил сигарету и приступил к
обследованию местности.
Я вовсю рубил мачете налево и направо, когда лезвие
вдруг с лязгом ударилось о что-то твердое, и я ощутил
сильный толчок в плечо. Взглянув на мачете, я обнаружил,
что лезвие зазубрилось, и стал срубать ветки уже осторож-
нее. Внезапно прямо перед собой я увидел человеческое
лицо: Широкую индейскую физиономию с большим носом и
раскосыми глазами.
Через полчаса усиленной работы моему взору открылся
столб с высеченной в нем статуей мужчины, облаченного в
накидку и причудливый головной убор. Обрамлял изваяние
328
орнамент из переплетенных листьев и вычурных гигант-
ских насекомых.
Я закурил сигарету, уставился на истукана и заду-
мался. Похоже было, что я нашел Уаксуанок. Теперь мне
нужно было расчищать посадочную площадку заново, так
как вряд ли вертолет приземлился бы на голову этого косо-
глазого идола высотой в добрых восемь футов.
Я вернулся к синоту и начал вырубать новую тропинку,
ограничивая место, которое мне предстояло расчистить.
После нескольких пробных взмахов мачете я со спокойной
душой приступил к работе. Горючее в огнемете иссякло,
как я и предполагал, довольно скоро, но мне все же уда-
лось сократить до минимума свои мышечные усилия. Затем
я включил бензопилу, и зубчатая цепь с диким визгом
вгрызлась в древесину.
Деревья мне попадались не слишком толстые, самое
большое имело ствол диаметром в два с половиной фута.
Но они оказались довольно высокими, и, падая, одно из
них едва не придавило меня, наломав вдобавок ворох вет-
вей, которые мне пришлось потом растаскивать. Я извлек
из этого для себя полезный урок и до наступления темноты
свалил шестнадцать деревьев.
На ужин я съел банку куриных консервов, запив их
виски пополам с теплой водой, после чего еще долго сидел
в темноте, размышляя о малорослых коричневых человеч-
ках с большими носами, создавших эту странную колонну
и, возможно, построивших на этом месте город.
Разбудил меня наутро шум вертолета и человек, завис-
ший, как паук, на тросе у меня над головой. Это был Хол-
стед. Ступив на землю у самого края синота, он махнул
пилоту рукой, и вертолет, набрав высоту, стал медленно
кружиться над вырубкой.
— Вы же собирались устроить площадку вон там,—
оглядываясь по сторонам, спросил меня Холстед.— Что
случилось?
— Непредвиденные трудности,— вздохнул я, разводя
руками.
329
Холстед пробурчал что-то нечленораздельное и вытя-
нул из висящей у него на плече металлической коробочки
антенну.
— Нам прислали парочку приемопередатчиков из
лагеря номер один,— пояснил он.— Что потребуется для
скорейшего завершения работы?
— Горючее для пилы и огнемета, взрывчатка для пней
и подрывник: лично я не умею ей пользоваться.
— Ничего, зато я умею,— сказал Холстед и вызвал
Райдера.
Вертолет снизился и спустил нам канистры с горючим.
Затем он улетел, а мы приступили к работе.
Работал Холстед, следует признать, как дьявол, так что
вдвоем мы сделали довольно много до того, как вернулся
вертолет. На сей раз Райдер спустил нам ящик со взрыв-
чаткой и Фаллона собственной персоной, карманы кото-
рого были набиты детонаторами. Передав их Холстеду, он
насмешливо посмотрел на меня.
— У вас такой вид, словно вас протащили вверх тор-
машками по кустам,— сказал он, оглядываясь по сторо-
нам.— Я вижу, вы славно потрудились.
— У меня для вас сюрприз! — сказал я и повел его по
узкой тропинке, проложенной мной накануне.— Тут мне
попался один косоглазый старикан, он несколько спутал
все мои планы.
Фаллон издал восторженный вопль и упал перёд косо-
глазым чудищем на колени, почти уткнувшись ему в
живот.
— Это ведь Старая Империя! — поглаживая рукой
покрытый резьбой камень, с трепетом воскликнул он.—
Это каменный календарь майя.— Он оглянулся на тро-
пинку, ведущую к синоту.— Несомненно, вокруг колодца
должны быть еще такие же изваяния.
Он тотчас же принялся, позабыв обо всем на свете,
руками расчищать статую от растений.
— Пожалуй, не стану мешать вашему знакомству,—
сказал я.— Пойду помогу Холстеду: он, кажется, .хочет
разнести себя на куски.
330
— Ступайте,— отрешенно проговорил Фаллон.—
Какая изумительная находка! Теперь мы сможем опреде-
лить время основания этого города!
— Так значит, это и есть Уаксуанок? —• обвел я рукой
буйные заросли вокруг.
— У меня нет никаких сомнений,— глядя на колонну,
сказал Фаллон.— Да, мы наконец нашли Уаксуанок.
4
Нам пришлось изрядно постараться, чтобы оторвать
фаллона от ненаглядного истукана и вернуть его в лагерь.
Он ходил вокруг него, словно влюбленный, нашедший
наконец мечту своего сердца, и перерисовывал в свой
блокнот странный орнамент с колонны. Лишь к концу дня
нам удалось затащить его в вертолет, севший точно возле
края синота, и всю обратную дорогу он что-то бормотал
себе под нос.
Я валился с ног от усталости, но после горячего душа
почувствовал себя лучше и решил присоединиться к
остальным, собравшимся в столовой, вместо того чтобы
завалиться спать. Я застал Фаллона и Холстеда яростно
спорящими. Катрин не спускала с мужа глаз, готовая в
нужный момент укротить его.
К своему удивлению, я вскоре обнаружил, что на этот
раз больше кипятится Фаллон. Холстед же не только не
выказывал ни малейшего намерения рвать на себе ру-
башку, но был холоден как лед и держался, как истинный
интеллектуал. По его бесстрастному лицу можно было
подумать, что мы нашли не город, о котором он столь
долго грезил, а разменную монетку на мостовой.
Фаллон же бурлил от восторга и пенился, словно бу-
тылка шампанского. Ему не сиделось на месте, и он то и
дело подсовывал Холстеду под нос свои рисунки.
— Старая Империя, говорю я вам! Взгляните на узоры
орнамента!
. — Может быть, и меня посвятите в свои тайны? —
спросил я.
331
— Как, разве я не ясно выражаюсь? — удивился Фал-
лон.
— Если можно, повторите еще раз, и поподробнее.
Фаллон откинулся на спинку кресла и печально пока-
чал головой.
— Вам придется поверить мне на слово, потому что на
объяснения календаря майя потребуется уйма времени, а
его у меня нет. Взгляните-ка сюда,— пододвинул он ко мне
свои наброски, в которых я не без усилий разобрал насеко-
мых, виденных на колонне с барельефом индейца.— Это
дата изготовления этой стелы: 9 циклов, 12 катунов,
10 тунов, 12 кинов, 4 эба, 10 яксов, что составляет
1386112 дней, или 3797 лет. Принято считать, что майя
вели свое летосчисление от 3113 года до нашей эры, так
что дата, указанная здесь, 684 год нашей эры. Майя отли-
чались большой точностью,— добавил он, беря в руки лис-
ток бумаги.— Так что мы можем узнать даже день — во-
семнадцатый после полнолуния в первый из шести циклов.
У меня голова пошла кругом.
— Вы хотите сказать, что^Уаксуаноку почти тысяча
триста лет?
— Это возраст стелы,— уточнил он.— А сам город
значительно старше.
— Неужели он так долго просуществовал? — задум-
чиво произнес я.— Ведь Виверо попал в него много позд-
нее!
Выслушивать эти азбучные истины Холстеду явно на-
доело, и он спросил:
— Когда мы приступим к исследованиям?
— Сперва нужно будет организовать работу на новом
участке,— сказал ,Фаллон.— Нам потребуются рабочие,
чтобы расчистить лес.
И в этом он был прав, поскольку только для расчистки
посадочной площадки для вертолета понадобилось три дня.
— Мне кажется,— продолжал Фаллон,— что нам сле-
дует перебраться в лагерь номер один. Я поручу Джо
Рудецки разбить на новом участке лагерь номер три. Для
начала достаточно будет бригады из двадцати человек.
Через полмесяца мы тоже сможем перебраться туда.
332
— Зачем ждать так долго? — заволновался Холстед.—
За две недели я смог бы проделать колоссальную работу!
Не за горами сезон дождей!
— Сперва следует наладить материально-техническое
обеспечение экспедиции,— резко возразил ему Фаллон.—
Это впоследствии сэкономит нам время.
— А мне на это наплевать,— воскликнул Холстед.—
В любом случае я намерен осмотреть местность. А мате-
риально-техническим обеспечением занимайтесь без
меня.— Он подался вперед.— Как вы не понимаете, что
нас там ждет,— прямо на земле! Даже Уил, при всем его
невежестве, наткнулся на нечто крайне важное!
— Это пролежало там тринадцать веков,— сказал
Фаллон,— и никуда не исчезнет за две-три недели. Нужно
подготовиться хорошенько к работе!
— Хорошо, будем считать, что я провожу предвари-
тельную разведку,— упрямо заявил Холстед.
— Ничего у вас не выйдет,— решительно возразил ему
Фаллон.— Я позабочусь о том, чтобы вас туда не взяли.
Если желаете — отправляйтесь туда пешком через лес.
— Да будьте вы все прокляты! — заорал Холстед.—
Катрин, разве я не говорил тебе, что именно так все и
будет! Разве не понятно, что он хочет присвоить, себе
лавры первооткрывателя?
— Меня вся эта чушь совершенно не волнует,— возра-
зил ему Фаллон.— Мне важно, чтобы работа велась, как
положено. Мы же не какие%-то грабители могил!
— Нельзя ли поспокойнее? — заметил я.
— А вас это вообще не касается! — с искаженным
яростью лицом прохрипел Холстед.— Вы уже и так доста-
точно навредили мне, настроив против меня мою жену! Вы
все здесь сговорились против меня!
— Если бы это было так' то вас вообще бы здесь не
было,— сказал Фаллон.
— И учтите: не прекратите скандалить — вас выкинут
отсюда в один момент,— добавил я.— Успокойтесь и ве-
дите себя прилично, нам надоели ваши выходки!
Холстед вскочил со стула, готовый наброситься на меня
с кулаками.
333
— Катитесь вы все к дьяволу! — закричал он и выбе-
жал из дома.
— Мне очень жаль,— тоже встала со своего места Кат-
рин.
— Вы не виноваты,— утешил ее Фаллон.— У него,
похоже, паранойя, настоящая мания преследования.
— Постарайтесь еще раз вернуть Полю здравый смысл
и заставьте его извиниться,— сказал я Катрин.— В против-
ном случае ему придется убраться отсюда, за это я
ручаюсь. Теперь все зависит только от вас.
— Я понимаю,— чуть слышно сказала Катрин.
Когда она вышла, Фаллон сказал мне:
— По-моему, вы совершили большую глупость. Он
этого не стоит.
Он достал трубку и принялся набивать ее табаком.
— И она тоже,— добавил он, понизив голос.
— Я вовсе не. влюблен в нее,— сказал я.— Мне ее
просто жаль. Если мы выгоним Холстеда из экспедиции, он
превратит ее жизнь в ад.
Фаллон чиркнул спичкой и посмотрел на пламя.
— Не всем дано отличить любовь от жалости,—
туманно заметил он.
5
На следующее утро мы вылетели в лагерь номер один.
После семейной ссоры, затянувшейся до полуночи, Хол-
стеда клонило в сон. Видимо, победа была за Катрин, так
как он извинился, хотя и явно через силу.
Пока мы отсутствовали, лагерь на побережье сильно
„ разросся. Встретивший нас Джо Рудецки выглядел стран-
новато.
— Эти проклятые чиклеро.с — просто какие-то белые
дикари! Таких ворюг еще свет не видывал, они растаски-
вают оборудование прямо у нас из-под носа! — пожало-
вался он.
— Вы организовали охрану? — спросил Фаллон.
334
— Конечно, но чиклерос стреляют в моих ребят, а им
платят деньги вовсе не за то, чтобы они подставлялись под
пули.
— Свяжитесь с Пэтом Харрисом и скажите ему, чтобы
он направил сюда охранников,— мрачно распорядился
Фаллон.
— Будет исполнено, мистер Фаллон,— сказал Рудец-
ки, вздохнув с облегчением.— Я не знал, имеем ли мы
право открывать ответный огонь. Мне не хотелось кон-
фликтовать с местными властями.
— Это вас не должно волновать,— сказал Фаллон.—
Закона здесь нет, так что смело палите в того, кто начнет
стрельбу.
— Превосходно! — обрадовался	Рудецки.— Мистер
Харрис обещал прилететь сегодня или завтра.
— Вот как? — удивился Фаллон.— Любопытно: зачем.
В небе раздался монотонный звук мотора, и я поднял
голову.
— Похоже, это самолет. Это, наверное, Харрис.
Рудецки тоже задрал голову вверх.
— Нет,— сказал он.— Этот самолет летает над побе-г
режьем уже целую неделю. Глядите, вот он!
Крохотный двухмоторный самолетик появился над
морем и повернул в сторону взлетной полосы. Резко спи-
кировав, он с натуженным воем работающих на пределе
двигателей пронесся над нами. Мы инстинктивно пригну-
лись, а Рудецки сказал:
— Такое он выкидывает впервые!
Фаллон проводил взглядом самолет: набирая высоту,
тот разворачивался над морем.
— Что вы об этом думаете? — спросил он у Рудецки'.
— Скоро все станет ясно,— покачал головой тот.—
Кажется, самолет заходит на посадку.
Самолет действительно совершил еще один круг и
начал снижаться, направляясь к посадочной полосе. Кос-
нувшись колесами бетона, он подпрыгнул, прокатился не-
много вперед и застыл прямо напротив нас. Из кабины вы-
брался .человек, спрыгнул на площадку и пошел к нам. На
335
нем был отутюженный белый тропический костюм, резко
контрастирующий с затасканной одеждой нашей группы.
— Профессор Фаллон? — приподнял незнакомец свою
панаму.
— Я Фаллон,— выступил вперед профессор.
— Рад познакомиться! — протянул ему руку незнако-
мец.— Совершенно случайно оказавшись в этих краях, я
подумал, что непременно должен встретиться с вами. Меня
зовут Джек Гатт.
Глава восьмая
1
Гатту было за пятьдесят, его лощеный облик слегка
портил избыток веса. Говорил он много, но ни о чем. Он
якобы приехал в Мексику на Олимпийские игры и решил
заодно осмотреть Юкатан, и великие города майя: Уксмал,
Чичен-Ицу и Коба. Услышав, что в этих краях находится
великий археолог, он воспылал желанием припасть к сто-
пам гения и выразить ему свое глубочайшее уважение.
Гатт сыпал именами так, что могло сложиться впечатле-
ние, что он на короткой ноге со всеми влиятельными
людьми в Штатах.
Он так увлекся словоблудием, пуская нам пыль в глаза,
что я уже стал волноваться, как бы Фаллон не поставил
его на место. Но профессор тоже был не из простаков и
прекрасно играл роль наивного ученого. Он даже пригла-
сил Гатта остаться на ленч, и тот принял приглашение.
Вскоре все мы включились в непринужденный разговор.
Слушая трескотню гостя,- можно было подумать, что
имеешь дело с культурным человеком. Облик Джека Гатта,
с воодушевлением рассуждающего о театре и балете,
никак не вязался с портретом гангстера. Этот проходимец
даже выудил у* Фаллона чек на тысячу долларов в фонд
пожертвований для обездоленных сироток, который Фал-
лон тотчас же и выписал не моргнув глазом, лишний раз
продемонстрировав актерский талант.
336
Пожалуй, именно это двойственное впечатление, кото-
рое производил на меня Гатт, и удержало меня от того,
чтобы наброситься па пего. Передо мной был организатор
убийства моего брата, мне следовало вцепиться ему в
горло мертвой хваткой, а вместо этого я невольно все
сильнее укреплялся во мнении, что произошла какая-то
ошибка и этот симпатичнейший джентльмен вовсе не бан-
дит и не глава мафии, контролирующей значительную
часть американского преступного бизнеса. Мне бы са-
мое время вспомнить, что Гиммлер искренне обожал детей
и что негодяй тоже способен мило улыбаться. Короче
говоря, я ничего не предпринял, о чем позже не раз сожа-
лел.
— Недавно я побывал в Англии,— словно бы невзна-
чай обронил Гатт.— Это великая страна.,Откуда вы родом,
мистер Уил?
— Из Девона,— ответил я.
— Красивейшее , местечко! — одобрительно кивнул
он.— В Плимуте я посетил порт, в котором английские
колонисты когда-то подняли паруса, чтобы отправиться к
берегам Америки и основать наше государство. Незабы-
ваемое зрелище!
— Мне тоже нравится Плимут,— сказал я, подумав,
что пора и подколоть этого лицемера.— А в Тотнесе
бывать вам не приходилось?
Глаза Гатта сверкнули, но ответил он вполне хладно-
кровно:
— К величайшему сожалению, не имел такого удо-
вольствия.
Он тотчас же обернулся к Фаллону и вновь завел с ним
научную беседу.
Сразу же после ленча Гатт улетел, и едва его самолет
поднялся в воздух, беря курс на север, я спросил у Фал-
лона:
— Какого черта, по-вашему, ему здесь было нужно?
— Откровенно говоря, я и сам не понял,— развел
руками он.— Я ожидал, что он задаст больше конкретных
вопросов.
337
— Я тоже,— сказал я.— Но это, несомненно, неслу-
чайный визит. Чего же он добивается?
— Хотел бы я знать,— задумчиво произнес Фаллон.
2
В тот же день на реактивном самолете прилетел и Пэт
Харрис. Известие о неожиданном визите Гатта ничуть не
удивило его. Он просто пожал плечами и удалился с Фал-
лоном в дом, чтобы потолковать с ним с глазу на глаз. Вер-
нулся он сердитым и едва ли не разъяренным.
— Что стряслось с нашим стариком? — спросил у меня
он.— Он даже не пожелал выслушать меня. Его интере-
сует, лишь как поскорее начать работу!
— Профессор сделал величайшее открытие,— улыб-
нулся я,— и, естественно, ему не терпится приступить к
исследованиям, пока не зарядили дожди. А что беспокоит
тебя, Пэт?
— А сам ты как думаешь? — покосился на меня
он.— Конечно же, Гатт! Он уже собрал банду головорезов
из своих подручных из Детройта и теперь набирает в свою
команду чиклерос. А теперь скажи мне, что его интересует
в местных лесах?
— Мне думается, в первую очередь наш лагерь номер
три,— ответил я, не задумываясь.— Он нацелился на Уак-
суанок, только там ничего нет, кроме древних развалин.
Он будет огорчен.
— Боюсь, что у Джека иное мнение,— сказал
Пэт.— Меня беспокоит то, что Фаллон ничего не хочет
предпринимать в связи с этим.
— Может, обратиться в полицию? Такое скопление
преступников в одном месте наверняка ее заинтересует.
— Не будь таким наивным, Уил,— взглянул на меня,
как на недоразвитого ребенка Пэт.— Мы не в Англии.
В этой части света на закон рассчитывать не приходится.
— Значит, от Фаллона тоже ничего нельзя требо-
вать,— пожал плечами я.
— У него обширные личные связи в высших сферах, он
338
может через них повлиять на местные власти. У меня без
него ничего не выйдет,— сказал Пэт.
— Может быть, мне поговорить с ним? — спросил я.
— Попытайся,— сокрушенно покачал головой он.—
С ним что-то неладное происходит в последнее время.
Раньше он был другим. .
Я отправился к Фаллону и застал его за разговором с
Рудецки: они обсуждали план строительства третьего
лагеря.
— Оставьте проблему безопасности Харрису,— не до-
слушав меня до конца, небрежно обронил он.— Это его
дело.
— Но Харрис говорит, что сам вряд ли сможет что-
нибудь сделать,— возразил я.
— Значит, я зря плачу ему деньги,— проворчал Фал-
лон и снова стал что-то разъяснять Рудецки.
Холстедов я пугать до смерти не стал, но еще раз пого-
ворил с Пэтом Харрисом. Пэт мрачно ухмыльнулся, услы-
шав, как профессор отозвался о нем:
— Меня тревожит, откуда Гатту стало известно, что
ему пора здесь появиться. Ведь он.прилетел, едва вы обна-
ружили Уаксуанок. Странное совпадение! Говорил он с
кем-либо здесь наедине?
— Нет,— покачал я головой.— Мы не дали ему побро-
дить по окрестностям в одиночестве.
— Значит, он ни на минуту не оставался ни с кем с
глазу на глаз?
— Перед тем, как сесть в самолет, он со всеми попро-
щался. Холстед находился слегка поодаль, Гатт подошел к
нему и пожал ему руку.
— Значит, все-таки Холстед,— произнес задумчиво
Харрис.— Вот что я скажу тебе, Джемми. Одного рукопо-
жатия вполне достаточно, чтобы передать нужную инфор-
мацию. Советую запомнить это на будущее!
Огорошив меня столь загадочным предупреждением, Хар-
рис улетел выяснять дальнейшие намерения Гатта, а я погру-
зился в размышления, перебирая в уме все, что мне было
известно о Холстеде. Но какие общие дела могли быть у
него с Гаттом? Я не мог себе этого даже представить.
339
3
Вскоре у нашего пилота Райдера заметно прибавилось
работы. Он доставил на новое место сперва инженера
Рудецки с двумя помощниками, потом вернулся за снаря-
жением, а после того как была готова посадочная пло-
щадка, стал перевозить строительные материалы и основ-
ной груз. События начали развиваться столь стремительно,
словно это была военная операция по подготовке плац-
дарма.
Фаллон с видимым удовольствием наблюдал за всей
этой суетой и только смеялся, когда я напоминал ему о
стоимости одного часа летного времени вертолета, по-
пыхивая своей трубкой.
Спустя несколько дней прибыло еще четверо археоло-
гов. Это были молодые люди, преисполненные энтузиазма.
Трое из них не имели опыта полевых работ, и на Фаллона
они смотрели с благоговением, а на Холстеда — довольно
косо, во всяком случае, не выказывали ему никакого по-
чтения, из чего я сделал вывод, что дурная слава о нем
распространилась слишком далеко и дела его совсем
плохи. Жаль, что Катрин не понимала всего этого.
Спустя десять дней мы вылетели в новый лагерь. Перед
посадкой вертолет сделал круг над синотом, и я взгля-
нул вниз. Теперь по одну сторону посадочной площад-
ки стояли ангары для вертолетов, а, по другую аккурат-
ными рядами тянулись домики. Рудецки не терял времени
даром.
Когда мы приземлились и шум винтов стих, я услышал
вой бензопилы: атака на лес продолжалась. Здесь солнце
пекло даже сильнее, чем во втором лагере, и все мое тело
тотчас же покрылось испариной.
— Нам нужно выполнить нашу работу как можно
быстрее,— сказал Фаллон.— Сейчас важно выяснить, с
чем мы здесь столкнулись, вести в этом сезоне раскопки я
не намерен. Мы лишь обозначим район поисков, составим
перечень строений и подготовим базу для тех, кто придет
сюда после нас.
Холстед с трудом заставил себя промолчать.
340
— Что вам удалось здесь обнаружить за это вре-
мя? — спросил Фаллон у Джо Рудецки.
— Восемь резных колонн,— сказал тот.— Я расчистил
местность вокруг них, но не стал их трогать, как вы и ска-
зали.
— Я должен сам взглянуть на ваши находки,— сказал
Фаллон.
Он разбил рабочих на пять бригад, во главе каждой из
которых поставил археолога и выделил им участки для
расчистки, руководствуясь картой Виверо. Затем он обер-
нулся ко мне.
— Джемми, а вам особое задание,— сказал он.—
Поручаю вам обследовать синот. Теперь вы целый день
сможете плескаться в холодной воде, в то время как
остальные будут париться под солнцем.
Я тоже подумал, что это неплохая идея, и подмигнул
Катрин. Заметив это, Холстед испепелил меня взглядом.
— По-моему, лучше воспользоваться землечерпал-
кой,— сказал он Фаллону,— как это сделал Томпсон в
Чичен-Ице.
— Это было давным-давно,— мягко возразил ему Фал-
лон.— Теперь в нашем распоряжении прекрасное водолаз-
ное снаряжение, и было бы глупо не воспользоваться им.
Против такого довода Холстед возражать не решился.
Он лишь что-то шепотом сказал Катрин и яростно затряс
головой. Дискуссия продолжалась еще с полчаса, после
чего все разошлись по своим делам. Рудецки повел меня к
домику у самого края синота, где хранилось мое снаряже-
ние. Половина домика была отведена под жилье, а вторую
половину занимало оборудование.
— Мне потребуется плот,— сказал я Рудецки.— С него
можно будет спустить трос с якорем и закрепить его на
дне, если, конечно, мы до него достанем. Но сперва я сде-
лаю предварительное погружение.
— Я устрою вам все, что нужно,— заверил меня Ру-
децки.— Вы только скажите. Для этого яхздесь и нахо-
жусь.
Вернувшись к своему домику, я обнаружил там Катрин.
Она разглядывала груду оборудования.
341
— Мы все это быстренько рассортируем,— заверил ее
я.— Ты готова приступить к работе?
— Готова,— кивнула головой она.
— Баллоны в порядке, я проверил их еще в первом
лагере,— сообщил ей я,— так что можем сейчас же и ныр-
нуть. Окунуться нам не помешает, здесь чертовски жарко.
— Как ты думаешь,— спросила она, расстегивая
рубашку,— здесь очень глубоко?
— Это нам и предстоит выяснить. На какую глубину
тебе приходилось погружаться?
— Приблизительно на шестьдесят футов.
’— Здесь может быть и глубже,— сказал я.— Нужно
будет сделать таблицу времени, необходимого для пере-
хода из повышенного давления в обычное. Может быть,
обойдемся и без камеры.
Камеру я на всякий случай проверил, работала она
исправно.
Мы проверили друг у друга снаряжение и неуклюже
спустились к воде по ступенькам, вырубленным в стене
синота Рудецки.
— Следуй за мной и не вздумай выключить фона-
рик,— предупредил я Катрин.— В случае необходимости
поднимайся на поверхность, но дай мне бб этом знать.
Обязательно задержись на несколько минут на глубине в
десять футов. Я постараюсь не терять тебя из виду.
— Не волнуйся,— сказала она.— Мне доводилось про-
делывать нечто подобное и раньше.
— Но не в таких условиях! — возразил я.— Это ведь не
Багамы! Лучше не рисковать без крайней надобности.
— Я буду держаться к тебе поближе,— пообещала она.
— Пол, как мне показалось, не в восторге от этой
затеи,— сказал я.— Почему он предложил использовать
землечерпалку?
— Его не покидает глупая мысль насчет нас с
тобой,— вздохнула она.— Это, конечно, просто смешно.
В таких костюмах у нас не слишком много шансов, не так
ли? — вдруг рассмеялась она.
Я тоже усмехнулся, представив себе сцену подводного
адюльтера, и сказал, надевая маску:
342
— Что ж, проведаем Чака.
Закусив загубники, мы скользнули в воду и поплыли к
середине бассейна. Вода была чистой и темной из-за боль-
шой глубины. Я знаком спросил у Катрин, готова ли она,
и, получив подтверждение, стал погружаться. В последний
момент мне показалось, что сверху за нами пристально
наблюдает Холстед.
Уже на сравнительно небольшой глубине стало темно:
отвесные стенки колодца гасили свет. Я остановился,
решив подождать Катрин и .проверить, как работают при-
боры. С Катрин все оказалось в порядке, она плыла следом
за мной, медленно шевеля ластами и оставляя за собой
воздушные пузырьки, искрившиеся при свете фонарика,
словно огненные брызги фейерверка.
Дна мы достигли на глубине в шестьдесят пять футов,
но вскоре выяснили, что это лишь верхняя часть склона,
уходящего в черноту под углом в двадцать градусов.
Скользкий ил, поднятый нами, моментально замутил воду,
и я подумал, что он доставит нам дополнительные затруд-
нения при раскопках.
Солнце прогревало только верхний слой воды, у самого
дна она была очень холодной, и я быстро начал мерзнуть.
Посигналив Катрин, я проплыл еще чуточку вперед и
уперся в глухую стенку. Здесь, на глубине девяноста пяти
футов, и находилось абсолютное дно синота, покрытое
ровным слоем ила, накопившегося за столетия.
Сделав Катрин знак подниматься, я медленно поплыл
вверх вдоль известняковой стены и заметил углубление,
похожее на пещеру, но решил, что осмотреть его лучше
завтра: мне хотелось поскорее прогреть промерзшие кос-
точки под лучами солнца. А после получасового погруже-
ния на глубину почти в сто футов нам необходимо было
задержаться минут на пять на глубине в двадцать футов.
За неимением троса, за который можно было бы ухва-
титься, мы вынуждены были совершать круги в воде,
выжидая положенное для декомпрессии время.
Наконец мы вынырнули на поверхность и поплыли к
краю синота.-,Выбравшись первым из воды, я протянул
Катрин руку и, выплюнув загубник, спросил:
343
— Ну и что ты об этом скажешь?
— Ты был прав: это не Багамы,— дрожа от холода,
сказала она.— Вот уж не ожидала, что так замерзну в
Кинтана-Роо!
Я снял маску, скинул со спины баллоны и подставил ее
солнцу.
— Похоже, нам не обойтись без теплозащитных костю-
мов,— сказал я,— иначе мы просто околеем. Есть еще
какие-нибудь соображения?
— Меня тревожит ил,— сказала Катрин.— Там и так
ничего не видно, а тут еще поднимается грязь со дна.
— Можно использовать для отсоса ила специаль-
ный насос,— сказал я.— Нужно будет только поставить
фильтр, чтобы задерживать мелкие предметы, а грязь
откачивать наверх, на сушу. И плот нам тоже очень приго-
дится, мы закрепим на нем два троса: один с якорем, а с
помощью второго будем поднимать груз. Пошли к моему
домику, я там тебе все объясню.
После погружения в голову мне стали приходить инте-
ресные идеи.
Мы зашли в домик, и, порывшись в своих вещах, .я
извлек на свет потрепанную таблицу для подводников.
.— Вот для чего нам понадобятся эти два троса, о кото-
рых я тебе говорил,— сказал я, усаживаясь за стол.—
Итак, мы собираемся погружаться на глубину примерно в
сто футов на значительное время. Верно? Предположим,
что на два часа. Это означает, что при всплытии мы
должны будем сделать несколько остановок. Довольно
утомительное и скучное занятие, но ничего не поделаешь.
— Я раньше никогда не опускалась на такую глубину и
понятия не имела ни о какой декомпрессии,— сказала Кат-
рин.
— С кессонной болезнью шутки плохи,— заметил я.—
Если не принять меры предосторожности, можно отпра-
виться на тот свет. Нам придется привязать к одному из
тросов ремни, чтобы держаться за них во время отдыха, и
запасные баллоны с воздухом.
— И как ты коротаешь под водой время? — спросила
она.
344
— Сочиняю забавные стишки,— пошутил я, озабо-
ченно поглядывая, на декомпрессионную камеру.— Лучше
бы иметь ее под рукой, возможно, даже на плоту. Надо
будет посоветоваться с Рудецки, как ловчее это устроить.
4
Неделя сменялась неделей, работа шла своим чередом,
и я почти забыл о Гатте. Информация от Пэта Харриса,
которую мы получали по радио из лагеря номер один, не
давала оснований для беспокойства: Гатт не выезжал
больше никуда из Мехико, предаваясь Там радостям жизни,
словно больше его ничего и не волновало, хотя банда его
головорезов по-прежнему находилась в Мериде. Я зани-
мался обследованием синота. Холстед, к радости Фаллона,
работал вместе со всеми не хуже меня.
Каждый день приносил нам все новые и новые удиви-
тельные открытия. Обнаруженный мною город действи-
тельно оказался Уаксуаноком. Рабочие находили здание за
зданием: дворцы, храмы, арены для игр и состязаний и
даже астрономическую обсерваторию. Синот окружало
целое кольцо из стел, всего их было двадцать четыре, и
ещё одна колоннада украшала центр города. Фаллон не
расставался с фотоаппаратом и блокнотом, фотографиро-
вал и описывал каждую новую находку.
Раз в неделю устраивался выходной, который ученые
мужи использовали на приведение в порядок своих бумаг,
а рабочие — для отдыха у синота. Проводить погружения в
такие дни было небезопасно, и я позволял себе рассла-
биться и выпить немного больше пива, чем обычно.
Как-то Фаллон решил продемонстрировать мне все
самые любопытные строения, обнаруженные за последнее
время, и провел меня • по всему участку.
— Вот на этом холме Виверо, скорее всего, едва и не
расстался с жизнью,— сказал он, указывая на невысокий
бугор, очищенный от зарослей.— Можете взглянуть на
ступени у подножья, которые мы сейчас раскрываем: они
ведут к храму Кукулькана.
345.
— Как, весь этот холм — это здание храма? — не пове-
рил я.
— Представьте себе! Это было величественное строе-
ние. Мы с вами сейчас стоим на нем.
Я ковырнул ногой землю: внешне она ничем не отлича-
лась от обычного верхнего слоя.
— Майя имели обыкновение возводить здания на
помостах: так они строили свои жилища, подобным же
образом сооружали и храмы. Сейчас мы стоим на одном из
подобных помостов, но из-за больших его размеров с тру-
дом осознаем это.
— Каковы же его размеры? — спросил я.
— Рудецки обошел его с теодолитом и подсчитал, что
его площадь равна пятнадцати акрам, а высота достигает
ста тридцати футов. Это искусственный акрополь объемом
в девяносто миллионов кубических футов, состоящий из
шести с половиной тонн различного материала.
------Вот уж не думал, что увижу здесь нечто подоб-
ное! — воскликнул я.
— Майя когда-то были весьма трудолюбивы,— раску-
ривая трубку, с придыханием проговорил Фаллон.—
Пошли посмотрим на храм поближе.
Мы подошли к раскопанной части лестницы, ступени
которой оказались шириной поч1*й в пятьдесят футов, и
Фаллон указал на вершину холма мундштуком трубки:
— Я произвел раскопки на самом верху и обнаружил
кое-что весьма интересное. Желаете взглянуть?
Взобраться на вершину холма оказалось нелегко, по-
скольку склон был довольно крутой: представьте себе еги-
петскую пирамиду, покрытую тонким земляным слоем, и
вы поймете, о чем я говорю. На вершине Фаллон, от-
дышавшись, ткнул пальцем в горку пустой породы и ска-
зал:
— Я рассчитал, что именно здесь кончается лестница,
и начал копать. И вот что я раскопал.
Я подошел к яме, вырытой Фаллоном, и увидел страш-
ную голову с жуткой оскаленной пастью, полной острых
клыков и зубов.
— Это Пернатый Змей,-— пояснил Фаллон.— Символ
346
Кукулькана. А вон там, чуть дальше, у стены, и приноси-
лись ему жертвы.
Я представил себе дрожащего от страха Виверо, на гла-
зах у которого из груди живых людей вырывали сердце.
Мне стало жутковато.
— Надеюсь, что крыша храма не обвалилась,— заме-
тил Фаллон деловитым тоном.— Хорошо было бы найти ее
неповрежденной. Присев на пенек, я огляделся вокруг.
Приблизительно лишь пятая часть участка была очищена
от растительности. Сколько еще потрясающих памятников
былого величия майя таит в себе эта земля?
— Как вы думаете,— спросил я у Фаллона,— когда
можно будет полюбоваться на весь этот город?
— Возвращайтесь сюда лет эдак через двадцать,—
усмехнулся он.— Тогда вы, я думаю, получите полное
представление о нем. В подобных делах нельзя торопиться,
нужно дать возможность и следующему поколению пора-
ботать здесь, применяя новые методы. Я не намерен
раскрывать более половины города.
Я задумчиво посмотрел на Фаллона. В свои шестьдесят
лет он был полон решимости начать дело, которое ему
явно было не под силу,завершить. Возможно, привыкнув
мыслить категориями столетий и тысячелетий, он обрел
поистине космическое вйдение, чем разительно отличался
от Холстеда.
— Жизнь человека слишком коротка,— с грустью ска-
зал он,-— но его творения сохраняют память о нем на века.
Об этом и человеческом тщеславии замечательно написал
Шелли* : «Я Озимандиас, царь царей, взгляни на рук моих
творенья, о Всемогущий, и приди в отчаяние!». Но стоит ли
нам отчаиваться при виде всего этого? Я считаю, что нет:
ведь этот город — триумф людей, чья жизнь столь корот-
ка.— Он вытянул перед собой свои руки, покрытые узлами
вен и слегка дрожащие, и с горечью добавил: — Как жаль,
что этой плоти суждено так скоро сгнить.
♦ Перси Биши Шелли (1792—1822) — английский поэт-тираноборец,
тяготевший в своем творчестве к сложной символике и абстракции.
347
Разговор принимал слишком жуткий для меня оттенок,
и я перевел его в другое русло:
— А королевский дворец вы уже обнаружили? — спро-
сил я.
— Вы все еще мечтаете найти обшитые золотом
стены? — усмехнулся Фаллон.— Виверо все воспринял
превратно. У майя не было королей в нашем понимании
этого слова, у них был наследственный вождь — его-то
Виверо и принял за короля. Еще у них был верховный вое-
начальник, избиравшийся сроком на три года. Сан жреца
тоже передавался по наследству. Сомневаюсь, что у вождя
имелся собственный дворец, но вон там мы обнаружили
крупное административное здание.— Он указал на сосед-
ний холм.
На мой взгляд, ничего особенного в нем не было, требо-
валось богатое воображение, чтобы представить себе там
королевский дворец.
— Я понимаю, вам не хватает навыков, чтобы разгля-
деть то, что скрыто под землей,— сказал Фаллон.—
Однако весьма вероятно, что именно туда Виверо при-
водили на суд к вождю, который должен был решить его
судьбу. .Теперь нам предстоит избавиться от пней,— пнул
он ногой пенек, на котором я сидел.
— Вы хотите подорвать их? — спросил я.
— Ни в коем хлучае! — испуганно воскликнул он.—
Мы их выжжем вместе с корнями. К счастью, в дождевом
лесу корневая система неглубокая.
— А золотой знак, так сильно потрясший воображение
Виверо? Вы нашли его? — спросил я.
— Нет, и вряд ли найдем,— покачал головой Фал-
лон.— Мне думается, что это плод его больной фантазии:
видимо, двенадцать лет плена не прошли для него бес-
следно. У него возникла религиозная мания, а возможно, и
галлюцинации.
— С современной точки зрения, то же самое можно
сказать о любом испанце XVI столетия,— возразил я.—
Вряд ли здравомыслящими можно признать людей, истреб-
ляющих себе подобных из-за расхождений во взглядах на
Бога.
348
— Так вы полагаете, что понятие здравомыслия весьма
относительно? — покосился на меня Фаллон.— Возможно,
вы правы. Современные войны станут для людей будущего
свидетельством нашего безумия. А планы атомной войны
тем более не могут родиться в нормальной голове.
Я подумал о Виверо, терзаемом угрызениями совести
из-за того, что ему не удалось обратить дикарей,в хри-
стианство. Но при этом он призывал своих сыновей без
колебаний истреблять язычников, хотя и признавал, что
это не совсем по-христиански.
— Но если здесь было мало золота,— спросил
я,— тогда где же Виверо раздобыл материал для изготов-
ления своих зеркал?
— Золота здесь скопилось за многие века вполне до-
статочно,— пояснил Фаллон.— За двенадцать лет Виверо
мог наворовать у своих богатых заказчиков его немало.
К тому же зеркала сделаны не из чистого золота, а из
сплава его с серебром и медью.
Фаллон вытряс из трубки пепел.
— Что ж, мне пора заняться расписанием работ на сле-
дующую неделю,— сказал он.— Между прочим, Рудецки
видел в лесу чиклерос. Я распорядился, чтобы никто не
шлялся по окрестностям. Это касается и вас.
Последнее замечание быстро развеяло мои фантазии.
Я вернулся в лагерь и отправил радиограмму для Пэта
Харриса, в которой сообщил ему об этих малоприятных
событиях.
5
Программа моих подводных исследований несколько
разочаровала Фаллона.
— Всего два часа в день? — с недовольным видом
спросил он.
Мне пришлось объяснять ему биофизические основы
ныряния на значительную глубину.
— Хорошо,— раздраженно прервал меня Фаллон,—
мне все это понятно. Но ведь все равно у вас уходит на
погружение и всплытие только половина дня. Вы вполне'
349
могли бы делать одно погружение утром, а второе — после
обеда.
— Это невозможно,— сказал я.— Требуется по край-
ней мере еще пять часов, чтобы после выхода ныряльщика
на берег весь избыточный азот вышел из его организма.
Так что мы можем нырять только один раз в день.
Фаллон вынужден был удовлетвориться этим.
,Плот, сделанный для нас Рудецки, оказался нам весьма
полезным. Мы отказались от первоначального замысла
подвесить на спущенном с плота тросе запасные баллоны,
а вместо этого укрепили их на плоту, и по гибким шлангам
воздух подавался непосредственно к впускному клапану.
Таким образом я получил возможность обследовать под-
водную пещеру. Она оказалась довольно большой и имела
форму вывернутого мешка, что навело меня на мысль
накачать в нее воздух при помощи шланга и насоса, вытес-
нив при этом воду. Мы обрели уникальную возможность
снять на глубине с себя маску и нормально дышать возду-
хом. Перед входом в пещеру я на всякий случай повесил
лампу и оставил внутри запасной фонарь.
Фаллон перестал выражать недовольство, когда уви-
дел, что мы достаем со дна. Правда, сперва нам пришлось
откачать неимоверное количество ила. Первым нашим тро-
феем был человеческий череп, навеявший на меня мрачные
предчувствия, но зато потом мы стали отправлять наверх
разнообразные золотые изделия: маски, кубки, чаши, коло-
кольчики, кулоны, браслеты, перстни, серьги, ожерелья и
пуговицы с элементами из нефрита, а также ритуальные
ножи из кремня и обсидиана и копья.
Но венцом нашей добычи была изящная золотая ста-
туэтка девушки высотой около шести дюймов. Аккуратно
очистив ее, Фаллон поставил ее перед собой на стол.
— Выполнено в стиле майя,— озадаченно проговорил
он,— но столь тонкую работу они сделать не могли. Взгля-
ните хотя бы на ее профиль!
Катрин взяла статуэтку в руки.
— Она прекрасна, не правда ли? А что, если ее изгото-
вил для жрецов майя сам Виверо?
350
— Бог мой! — воскликнул Фаллон, потрясенный этой
догадкой.— Так оно, скорее всего, и есть! В таком случае,
нам невероятно повезло.
— Чему здесь удивляться,— сказал я и обвел рукой
выставленные на полках сокровища.— Ведь все эти пред-
меты были принесены в жертву, не так ли? Майя дарили
Чаку самые ценные вещи. Вот и эту статуэтку они кинули
в синот. Сколько же все эти находки могут стоить? —
обвел я взглядом сияющие золотом драгоценности.—
Сколько за них можно выручить, продав их с аук-
циона?
— Эти уникальные предметы никогда не пойдут с
молотка,— нахмурился Фаллон.— Правительство Мексики
позаботится об этом, и я тоже.
— И все же, чисто умозрительно, сколько можно за все
это выручить на черном рынке или на торгах? — повторил
свой вопрос я.
— Какой-нибудь беспринципный делец вполне смог бы
взять за эти вещи не менее полутора миллионов долларов
США,— подумав, ответил мне Фаллон.
У меня даже дух перехватило: ведь мы не осмотрели
еще и половины синота, так что же еще нам предстоит
найти на его дне?! Чем глубже мы раскапывали донные
наслоения, тем чаще извлекали оттуда всяческие пред-
меты. Фаллон прикинул, что их общая стоимость могла
достигнуть пяти миллионов долларов!
— Неудивительно, что Гатт проявляет к нашим рабо-
там повышенный интерес,— наконец сказал я.— Теперь, я
надеюсь, вам это понятно?
— Признаться, я не рассчитывал найти предметы из
золота,— сказал Фаллон.— На земле их давным-давно
уже растащили. Интерес же к нашей экспедиции Гатта я
объяснял тем, что он принял вздор, который нес в своем
письме Виверо, за чистую монету. Синот же я просто
недооценил,— он постучал пальцами по столу.— Так же,
впрочем, как и Гатта: я принял его за обычного охотника
за сокровищами, который не разбирается в археологии.
— Но Гатт, как сказал Харрис, образованный ганг-
стер,— добавил я.— Он не станет переплавлять золотые
351
редкости в слитки и найдет покупателя. В этом ему помо-
жет тот же Джеррисон, имеющий обширные связи. Я реко-
мендую вам, мистер Фаллон, немедленно спрятать все
сокровища в мексиканском банке.
— Вы правы,— согласился со мной Фаллон.— Кроме
того, нам следует оповестить о наших необыкновенных
находках мексиканские власти.
6
Неумолимо надвигались затяжные дожди, с началом
которых участок неизбежно должен, был превратиться в
море грязи. Фаллон вынужден был распорядиться сворачи-
вать работы. Это означало всеобщую эвакуацию в лагерь
номер один. Рудецки беспокоился за оборудование, но
Фаллон отнесся к этой проблеме с поразительной беспеч-
ностью.
— Оставьте все здесь,— сказал он.— Нам это приго-
дится на следующий год.
— Но к тому времени здесь ничего не останется,—
негодовал Рудецки.— Эти чиклерос все разворуют.
— Не трепите себе из-за пустяков нервы,— посовето-
вал ему я.— Фаллон купит новое снаряжение.
Бережливый Рудецки не мог с этим смириться, он тща-
тельно упаковал генераторы и насосы, чтобы предохранить
их хотя бы от непогоды.
Вместе с рабочими улетали и археологи. Прощаясь с
Фаллоном, молрдые энтузиасты обещали вернуться на сле-
дующий сезон и возобновить раскопки. Фаллон снисходи-
тельно улыбался им, помахал рукой, когда они садились в
вертолет, и вновь окунулся в работу, сразу же переменив-
шись в лице. Участвовать в сборах и принимать решения
он отказался, поэтому по всем вопросам Рудецки теперь
обращался ко мне. Я поступал так, как считал пра-
вильным, недоумевая, что творится с Фаллоном: таким
мрачным и отрешенным я его видел впервые. Он уединил-
ся в столовой, где хранились находки, и с утра до вече-
ра изучал их, делая записи в блокноте. Расстаться с дра-
352
гоценными экспонатами он наотрез отказался, заявив,
что лично заберет их с собой, когда настанет время ^ле-
тать.
И вот это время наступило. Все домики, за исключе-
нием четырех, были заколочены досками, оставшийся груз
можно было вывезти на двух вертолетах, и я уже собрался
было доложить об этом Фаллону, когда ко мне подбежал
взволнованный Рудецки.
— Пойдемте скорее в радиорубку,— потянул меня за
руку он.— В первом лагере творится нечто странное.
Тоненький голосок поведал нам из динамика, что вер-
толет с грузом сгорел. Правда, пассажиры почти не
пострадали, отделавшись незначительными ушибами и
слабыми ожогами. Несмотря на все старания Рудецки, тол-
кового объяснения случившегося нам получить не удалось:
связь то и дело прерывалась, сигнал был слабым. Мы
поняли только, что в лагере номер один осталось всего три
человека, остальные- улетели в Мехико. Харрис, однако,
сказал, что самолет пока вылететь не может.
— Что с самолетом? — крикнул я в микрофон, пере-
гнувшись через плечо Рудецки.
— Неизвестно... приземлился... неправильная реги-
страция...
Прием оборвался, и как ни вертел Рудецки ручку на-
стройки, восстановить связь с лагерем номер один ему не
удалось.
— Постарайтесь связаться с Мехико,— сказал я.
— Вряд ли это удастся,— поморщился он,— этот ящик
слишком маломощен.
Пока он безуспешно крутил ручки, я попытался осмыс-
лить случившееся. Итак, транспортный вертолет сгорел,
реактивный самолет не может вылететь из Мехико, а связи
с базой мы лишились. Полная изоляция от внешнего мира.
Мне это не нравилось. Хорошо еще, что в нашем распоря-
жении остался один вертолет.
— Напрасный труд,— тяжело вздохнув, прервал мои
размышления Рудецки, вставая.— Следующий сеанс связи
только завтра в восемь утра.
Я пошел докладывать обо всем Фаллону.
12 Время хищников
353
— Меня это совершенно не волнует,— прервал на
полуслове мой рассказ он, с нетерпением поглядывая на
золотую тарелку, которую он пытался датировать.—
Завтра все станет ясно. Не отвлекайте меня от работы по
пустякам, пожалуйста.
Вспомнив последний разговор с Пэтом Харрисом, я
решил ничего не рассказывать пока ни Холстеду, ни Кат-
рин, а отправился в ангар к Райдеру.
— Вертолет в порядке? — спросил у него я.
— Он всегда в полном порядке,— удивленно взглянул
на меня он.
— Возможно, он понадобится нам уже завтра,— сказал
я.— Будь готов к вылету.
7
Ночью сгорела радиорубка.
Меня разбудили крики и топот ботинок под моим ок-
ном. Я вскочил и побежал к охваченной пламенем радио-
рубке.
г— Что случилось? — спросил я у Рудецки, пытающе-
гося потушить пожар.— Вы что, хранили здесь бензин?
Откуда запах?~
— У нас были гости,— прорычал он,— двое проклятых
чиклерос. Мы их спугнули, но они успели покорежить
передатчик и поджечь дом. Не пойму только, зачем они это
сделали.
— Больше ничего не повреждено? — спросил я, не по-
свящая его в свои соображения по поводу случившегося.
— Нет, насколько я знаю,— пожал плечами он.
До рассвета оставался еще час.
— Я вылетаю в первый лагерь,— сказал я.— Нужно
выяснить, что за- чертовщина там происходит.
— Думаете, там что-то стряслось? пристально по-
смотрел на меня Рудецки.— В таком же духе?
— Вполне возможно,— кивнул я.— Здесь тоже могут
возникнуть непредвиденные проблемы. Будьте начеку,
пока я не вернусь, и не доверяйте Холстеду. Если он что-
нибудь натворит, поступайте по своему усмотрению.
354
— Вы не хотите объяснить мне, что происходит, черт
подери? — воскликнул Рудецки.
— Спросите у Фаллона,— сказал я.— Это долгая исто-
рия, а мне сейчас лучше поторопиться. Пойду разбужу
Райдера.
Я перекусил и пошел убеждать пилота, что мне срочно
нужно попасть в лагерь номер один. Райдер немного по-
упрямствовал, но в конце концов согласился, и с первыми
лучами солнца мы были готовы подняться в воздух. Катрин
пришла попрощаться со мной, я наклонился к ней из
кабины и сказал:
— Не уходите никуда из лагеря. Я постараюсь скоро
вернуться.
— Хорошо,— пообещала она.
В этот момент откуда-то вынырнул Холстед и встал
рядом с женой. Насмешливо взглянув на меня, он спросил:
— Разыгрываете из себя героя, У-ил?
В последнее время он обследовал храм Юм Чака над
синотом и горел желанием раскопать его по-настоящему,
но Фаллон не разрешал этого делать, и Холстед злился на
него за это. Наши с Катрин удачные находки на дне синота
лишь подсыпали соль на рану, ему было обидно, что какие-
то любители утерли ему, профессионалу, нос. Из-за всего
этого он постоянно ссорился с женой.
Холстед оттащил Катрин от вертолета, Райдер удив-
ленно оглянулся на меня и сказал, пожав плечами:
— Мы уже можем взлетать?
Я молча кивнул головой, и он поднял вертолет в воз-
дух.
— Сделай круг над лагерем,— попросил Райдера я.—
Хочу взглянуть на него сверху.
— О'кей,— сказал он, закладывая машину в вираж над
Уаксуаноком, и я стал смотреть на открывающийся моему
взору вид. Теперь, после расчистки, я смог убедиться, что
подо мной действительно раскинулся большой город.
Четко вырисовывалась огромная платформа храма Ку-
кулькана, рядом обозначилось здание, в шутку назван-
ное Фаллоном «мэрией». К востоку от горной гряды видне-
лись контуры еще одной гигантской платформы, раскры-
355
той лишь частично, а на холме над синотом высилась окру-
женная колоннами пирамида — храм Юм Чака: Холстед
действительно потрудился на славу.
— Спасибо, Гарри,— сказал я, когда мы трижды обле-
тели город.— Можно брать курс на базу. Только поста-
райся лететь пониже: мне хотелось бы посмотреть получше
на лес.
Райдер снизился до высоты трехсот футов, и мы поле-
тели на восток со скоростью примерно шестьдесят миль
в час. Под йами простирался бескрайний густой лес,
настоящие зеленые дебри высотой в сто шестьдесят фу-
тов от земли, которой за кронами деревьев мне не было
видно.
— Здесь лучше летать, чем ходить пешком,— сказал я.
— Не хотел бы я очутиться ночью в этом лесу,— рас-
смеялся Райдер.— Ты слышал, как орут по ночам эти про-
клятые обезьяны? Можно подумать, что кого-то режут,
причем медленно.
— Обезьяны меня не беспокоят,— сказал я.— Они
только шумят, хотя и действуют на нервы. Куда опасней
змеи и пумы!
— И чиклерос,— добавил Райдер.— Я слышал, что для
них убить человека — раз плюнуть.— Он взглянул на
лес.— Адское местечко для работы, должен я сказать. Не-
удивительно, что они тут озверели.
При этих словах машину внезапно тряхнуло, и пилот
чертыхнулся.
— В чем дело? — встревожился я.
— Не знаю,— хмыкнул Райдер,— судя по приборам,
все о’кей.
Но едва он это сказал, как позади нас что-то треснуло,
и фюзеляж стал с бешеной скоростью вращаться. Меня
прижало к стенке кабины, а Гарри отчаянно пытался выйти
из штопора. Лес стремительно надвигался на нас.
'— Держись крепче! — крикнул Гарри и ударил ла-
донью по приборной панели, выключая мотор.
Шум двигателя оборвался, но мы продолжали вер-
теться как волчок. Впереди я увидел верхушку дерева и
понял, что сейчас мы врежемся в нее. В следующую
356
секунду-раздался страшный удар, меня бросило вперед, я
стукнулся головой о металлическую стойку и потерял со-
знание.
Глава девятая
1
Голова моя раскалывалась на кусочки. Сперва это была
всего лишь отдаленная мелкая дробь, потом звук начал
нарастать и перешел в мощный барабанный бой: казалось,
кто-то изо всех сил лупит меня палкой по черепу. Я поше-
велился — внутри меня что-то взорвалось, и сразу же
вокруг все потемнело.
В следующий раз, когда я очнулся, мне было несколько
лучше. Я даже приподнял голову, но, кроме пляшущих
вокруг меня красных огоньков, ничего не увидел. Я уронил
голову и потер глаза: красный цвет сменился зеленым, и
рядом кто-то застонал. Я повернул голову и увидел Гарри.
Райдера, скрючившегося на сиденье. По его подбородку
сочилась из уголков рта алая кровь.
Передо мной на широком листе сидела, вытаращив на
меня неподвижные глаза, лягушка. На шее у нее пульсиро-
вала жилка. Мы долго смотрели друг на друга, и за это
время я дважды повторил про себя стишок о чудесной
лягушке-невесте. Наконец лягушка подмигнула мне, и я
вновь обернулся к Гарри.
Он пошевелился и покачал головой. Лицо его по-преж-
нему было бледным, а струйка крови, сочившаяся изо рта,
не предвещала ничего хорошего, кроме повреждения внут-
ренностей. Я был слишком слаб, чтобы пошевелиться и
помочь ему. Наконец мне удалось сесть прямо на сиденье,
несмотря на то, что вся кабина затряслась и закачалась,
словно лодчонка на волнах.
. — Боже мой! — воскликнул я.— Что	делать? —
Я взглянул на лягушку, качающуюся на листочке.
— Ты точно спятил,— сказал я, радуясь уже тому, что
способен еще говорить и слышать собственный голос.—
357
Разговариваешь с лягушкой! У тебя бред после контузии,
Уил.
— Вода под сиденьем,— чуть слышно произнес Гарри.
Я потянулся за флягой, и вертолет накренился и задро-
жал. Нащупав флягу, я достал ее из-под сиденья и поднес
ему ко рту. Гарри прополоскал рот и сплюнул: два сломан-
ных зуба упали на приборную панель.
— Мне раздробило рот,— промычал он.
— Слава Богу, что ребра целы,— сказал я.— Но
откуда кровь?
Он пошевелился, и вертолет вновь качнуло.
— Что за дьявольщина! — воскликнул Гарри.
— Спокойно,— сказал я, сообразив наконец, что мы
зависли на дереве.— Не делай резких движений, мы еще не
на земле.
— Пахнет горючим,— втянув ноздрями воздух, заме-
тил он.
— Что с нами произошло? — спросил его я.
— Отвалился задний винт,— сказал Гарри.
— Деревья смягчили падение,— сказал я.— Поэтому
мы еще и целы. Упади мы на землю — разбились бы непре-
менно.
— Но что случилось с винтом? — спросил Гарри.—
Это ведь новая машина, металл не мог успеть устать.
— Сейчас главное — выбраться отсюда,— сказался.—
Любопытно, высоко мы от земли? Будь готов к любым не-
ожиданностям.
— Веревка у тебя есть? — спросил я, прикинув, что мы
зависли примерно в восьмидесяти футах от земли.
— Целая лебедка,— сказал Гарри.— Попробую размо-
тать трос.
Совместными усилиями мы сняли барабан с тормоза и
выложили трос с бухтой на переднем сиденье.
— Где мы находимся? — спросил я.— Карта у тебя
есть?
— А как же! — Гарри достал планшет с картой и раз-
ложил ее на коленях.— До лагеря приблизительно десять
миль. Это будет нелегкая прогулка. У нас есть пара
358
мачете, аптечка, две фляги с водой и еще кое-что по
мелочи. Я сейчас все подготовлю.
— А рация в порядке? — спросил я.
— Не уверен, что стоит ее включать,— сказал
Гарри.— Если произойдет замыкание, вертолет вспыхнет
от одной искры. Ладно, я попытаюсь,— взялся он за тумб-
лер.— Черт! Сигнала нет совсем, рация сломана!
— Ладно, забудем об этом,— сказал я, вновь открывая
дверь.— Попробую выбраться, ветка, похоже, достаточно
прочная. А ты сбросишь мне трос.
Гарри спустил мне на тросе фляги с водой и мачете, я
пристегнул ремни к ветке и велел ему спускаться самому.
Вместо этого он начал карабкаться на крышу кабины.
— Хочу взглянуть, что стряслось в хвостовом от-
секе,— пояснил он, тяжело дыша.
— Остановись, ради Бога! — взмолился я.— Сейчас
эта махина рухнет мне на голову.
Гарри исчез в листве, я поднял голову и прислушался:
машина слегка накренилась, с хрустом сломав пару веток,
еще несколько дюймов — и она лишилась бы опоры. Нако-
нец пилот вернулся в кабину, спустил ноги и, зависнув на
мгновенье на руках, спрыгнул на ветку. Та прогнулась, и я
едва успел ухватить Гарри за талию. У нас вышел непло-
хой цирковой трюк.
— Пора сматываться,— указал я ему на сползающее
колесо.
Отвязав мачете и фляги, мы перекинули лямки с грузом
через плечи и вытянули с лебедки остаток троса, надеясь
спуститься по нему на землю. Я стравил трос на полную
длину и первым стал спускаться вниз. Гарри последовал за
мной.
— Кажется, я сломал-таки себе ребра,— тяжело
выдохнул он, устраиваясь на одной из веток.
Я дал ему выпить воды, он сделал несколько судорож-
ных глотков и вернул флягу мне. Допив остатки воды, я
наполнил флягу, зачерпнув из углубления в стволе черной
жижи, в которой плавали головастики древесных лягушек,
завинтил пробку и велел Гарри приготовиться к спуску.
359
Он кивнул головой, и я стал спускаться по тросу на
землю, по пути спугнув паукообразную обезьяну. Издав
пронзительный вопль, от которого у меня едва не лопнуло
сердце, она перепрыгнула на соседнее дерево и, обернув-
шись ко мне, сердито заверещала.
Наконец мы с Гарри почувствовали под ногами твер-
дую почву и смогли перевести дух’.
— Что ты хотел найти там наверху? — спросил я его.
— Знаешь, а машина-то была испорчена,— сказал он.
— Как? — изумился я.
— Катастрофу нам подстроили, открутив болты на
карданном приводе. Привод сорвался с крепления, и вал
пробил обшивку фюзеляжа. Я два дня тому назад проверял
кардан, все было в порядке. И еще вчера я летал на верто-
лете совершенно нормально. Нам еще повезло, что мы
продержались в воздухе десять минут.
В этот момент вертолет со страшным грохотом рухнул
на землю, после чего взорвался.
— Нам повезло вдвойне, что мы не упали вместе с
ним,— сказал Гарри.
2
— Десять миль — чертовски долгий путь в таком
лесу,— с тревогой'произнес Гарри.— Сколько у нас оста-
лось воды?
— Кварта хорошей и кварта дождевой,— сказал я.
— Не очень-то много для двоих в такую жару,— пока-
чал головой он, раскладывая на земле карту и доставая из
кармана компас.— В пяти милях от нас находится синот,
придется сделать крюк.
Остаток дня мы работали мачете, обливаясь потом и
отбиваясь от змей и насекомых. Гарри постоянно сверялся
с компасом, и когда за час мы прошли две мили, я даже
повеселел. Но потом лес стал гуще, и мы были вынуждены
чаще отдыхать. Гарри морщился от боли, мои руки сплошь
покрылись кровоточащими порезами и ссадинами. У нас
заканчивалась вода, а до синота оставалось еще две мили.
Примерно через час Гарри воскликнул:
360
— Замри! — ия застыл на месте.— Теперь отступи на
шаг назад, только осторожно и медленно.
Я отступил сперва на шаг, потом на другой и спросил
шепотом:
— В чем дело?
— Отойди еще на пару шагов,— сказал он, я выполнил
его команду, и лишь после этого он облегченно вздох-
нул.— А теперь взгляни вон туда, на основание того
дерева. Это самая опасная змея в этих местах, упаси нас
Господь от ее укуса.
Свернувшийся кольцами ужас с плоской головой и
немигающими глазами под названием бушмастер еще нем-
ного понаблюдал за мной, опустил голову и скользнул в
кустарник. Я вытер ладонью вспотевший лоб:
— Проклятое местечко! Надо передохнуть. Курить
будешь?
Гарри покачал головой и достал из кармана маленькую
коробочку:
— Это сыворотка против змеиного яда. Надеюсь, что
она нам не понадобится. Кстати, после укуса человек не в
состоянии ходить двое суток1.— Он достал из другого кар-
мана антисептик и продезинфицировал мне ссадины, пока
я курил. После этого я снова взялся за мачете.
С непривычки моя ладонь вскоре покрылась волды-
рями, мышцы болели, ныла спина. С наступлением тем-
ноты мы забрались на дерево и стали устраиваться на вет
ках на ночлег. Гарри выглядел совершенно измученным и
держался за грудь. Из уголков рта у него струилась кровь.
Под нами началась какая-то возня, посапывание и похрю-
кивание. Потом разорались обезьяны, казалось, что кого-
то убивают. Но усталость брала свое, и я наконец заснул.
3
На следующее утро, с содроганием допив вонючую
воду, мы возобновили схватку с кустарником. По нашим
расчетам до синота осталась одна миля. Однако и через
четыре часа мц все еще не добрались до него, потому что
Гарри часто останавливался, чтобы отдохнуть. У меня воз-
361
никло ощущение, что мы заблудились или прошли мимо
колодца.
— Давай-ка сменим направление,— решительно сказал
я и забрал у него компас.— Нам нужно обязательно найти
воду.
Сменив мачете, я прорубил проход длиной в сто ярдов в
сторону от прежнего курса и, к своему изумлению, вышел
на широкую тропу. Судя по свежим срезам на кустах, про-
ложена она была совсем недавно. Внезапно я услышал
приближающиеся мужские голоса и на всякий случай
отступил назад. Двое незнакомцев, в грязных белых руба-
хах и помятых штанах, в шляпах и с винтовками за спиной,
прошли в двух шагах от меня, оживленно разговаривая на
испанском.
— Чиклерос! — прошептал я.— Значит, синот где-то
рядом.
— Может быть, они нам помогут,— прислонившись к
дереву, тихо сказал Гарри.
— Я еще ни разу не слышал, чтобы кто-то хорошо
отзывался об этих головорезах,— сказал я.— Ты пока
отдохни тут, а я прослежу за теми двумя парнями. Может
быть, наберу воды.
Оставив Гарри отдыхать, я быстро пошел следом за
незнакомцами и вскоре догнал их. Держась на безопасном
расстоянии, я примерно через четверть мили почуял запах
дыма и услышал громкие голоса. Лес поредел, и, свернув с
тропинки, я увидел впереди прогалину и синот. Пожалуй, я
обрадовался воде сильнее умирающего от жажды араба,
обнаружившего в пустыне оазис. Но это не ослабило мою
бдительность, и я не бросился к поблескивающему на
солнце колодцу очертя голову. Напротив, я пригнулся и
подкрался к нему, прячась за деревьями, чтобы предвари-
тельно оценить обстановку.
Я поступил весьма разумно, поскольку возле синота
под желто-голубым тентом устроила привал веселенькая
компания из двадцати чиклерос, возглавлял которую Джек
Гатт собственной персоной: усевшись ина раскладном
стульчике, он неторопливо разбавлял виски в бокале содо-
362
вой водой из сифона. У меня к горлу подкатил ком, когда
он поднес бокал ко рту.
На раскладном столике перед Гаттом была разложена
карта. Гатт начал что-то говорить окружающим его чикле-
рос, водя пальцем по карте, и те его очень внимательно
слушали. Я оставил свою позицию и обогнул синот,
надеясь незаметно подобраться к нему и набрать воды. Но
как выяснилось, сделать это было невозможно, подручные
Гатта были повсюду. Они сидели или лежали у воды,
лениво перебрасываясь время от времени словами. Четверо
из них, судя по одежде и интонации голосов, были амери-
канцами, остальные же мексиканцами или наемниками из
какой-то другой латиноамериканской страны.
Я вернулся на тропу и пошел назад к тому месту, где
оставил Гарри. Он спал, тихонько постанывая во сне, и
когда я разбудил его, негромко вскрикнул от испуга.
— Тихо, Гарри! — сказал я.— У нас беда.
— Что случилось? — огляделся он по сторонам.
— Я нашел синот, но подобраться к нему не смог: там
собралась целая шайка чиклерос во главе с Гаттом.
— А кто он такой? — изумился Гарри.
— Джек Гатт — очень опасный для нас человек,—
коротко объяснил я.— Мне кажется, это он подстроил нам
аварию вертолета. Ты продержишься до темноты?
— Постараюсь,— неуверенно ответил Гарри.— Но у
меня пересохло горло.
— Хорошо еще, что его тебе не перерезали,— мрачно
сказал я, кладя ладонь ему на лоб: он был сухой и горячий.
С Гарри творилось что-то неладное, но помочь я ему ничем
не мог.
— Потерпи,— сказал я.— Время пролетит быстро.
Гарри задремал, во сне он вздрагивал и стонал, что не
предвещало ничего хорошего. Я сел рядом с ним и стал
точить о камень мачете, но ничего толкового из этого не
выходило. Когда стало темнеть, я разбудил Гарри.
— Дай мне фляги,— сказал я ему,— и пузырек из-
под лекарства тоже: сейчас и капля воды для нас на вес зо-
лота.
До синота я надеялся дойти ёще засветло, поскольку
363
в темноте приходится остерегаться опасности в незнако-
мом лесу. Перекинув фляги через плечо, я попросил Гарри
не спать, если это ему удастся, и выбрался на тропу.
Первым делом я извлек из кармана обрывок бумаги и на-
колол его на веточку: потом он поможет мне найти моего
друга.
Чиклерос готовили себе на костре ужин. Подкравшись
к ним поближе, я затаился и осмотрелся: высокие языки
пламени освещали весь синот, и мне предстояло, как я
понял, долгое ожидание. Но вот наконец сучья прогорели,
превратившись в малиновые угольки, и к ним из лагеря
потянулись люди. Одни из них поджаривали на прутиках
кусочки мяса, другие — оладьи. Но когда в воздухе
запахло кофе, мой желудок, конвульсивно сжавшись, едва
не выдал меня: ведь уже два дня во рту у меня не было ни
крошки и мои кишки решительно протестовали против
этого факта.
Лишь часа через три, когда, насытившись, чиклерос
отправились спать, я понял, что наступило время действо-
вать. Змеей подполз я к самому краю воды, зубами выта-
щил пробку из фляги и опустил ее в воду. Раздалось гром-
кое бульканье — и в ту же секунду тишину разорвал дикий
вопль обезьяны-ревуна. Уповая на милость Божью, я
вынул флягу из воды и стал жадно пить. Я выпил не
меньше кварты и с трудом остановился, хотя мог бы, каза-
лось, выпить и весь синот. Утолив жажду, я наполнил обе
фляги, пузырек из-под антисептика, сполоснув его предва-
рительно водой, и отправился в обратный путь.
Несомненно, меня могли заметить: на чистом небе ярко
.светила полная луна, так что бегущий человек наверняка
привлек бы к себе внимание. Но чиклерос, вероятно, не
сочли нужным выставлять часовых, и я вернулся под лес-
ной покров, не услышав окликов. Гарри я обнаружил лег^о
и первым делом дал ему напиться. Нам предстояло про-
браться с ним до рассвета на другую сторону синота, а я не
был уверен, что он ‘способен идти.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил его я, когда он
оторвался от фляги.— Нужно спешить.
— Зачем? — тяжело вздохнул он.
364
— Мы должны обогнуть незаметно синот, чтобы выйти
к Уаксуаноку. Туда нас приведет тропа, которую я заме-
тил, набирая воду.	•
— Хорошо,— кивнул он головой и попытался встать на
ноги, схватившись за дерево.
Мне это не понравилось, но я промолчал. Передвигался
Гарри сперва довольно быстро, тихо ступая следом за
мной, и я успокоился, решив, что вода подействовала на
него благотворно.
У нас имелся выбор: обойти синот по широкой дуге
через густой лес, или же прокрасться, рискуя жизнью,
через лагерь. Я выбрал последнее: силы Гарри были на
исходе, но двигался он почти бесшумно. И действительно,
нам удалось прокрасться мимо тлеющих угольков осты-
вающего костра и выйти на тропу с другой стороны
синота. Я достал карту и компас, убедился, что тропа
выведет нас на Уаксуанок, и мы пошли по ней дальше.
Спустя некоторое время Гарри совсем раскис, и я уло-
жил его отдохнуть под деревом и предложил выпить воды.
Самому же мне необходимо было вернуться к синоту и
пополнить наши запасы. Воткнув в середину тропы мачете,
я отправился в обратный путь и вернулся назад с водой
лишь спустя три с четвертью часа. Мачете было на месте, в
чем я убедился, ободрав себе об него голень, но это не
очень расстроило меня, так как я был уверен, что Гарри не
обнаружен. Он спал, я лег с ним рядом и тотчас же забылся
тяжелым сном.
Гарри разбудил меня на рассвете. Вид его показался
мне бодрым, но сам я чувствовал себя полностью разби-
тым. Все тело окоченело и жутко ныло: сон на земле явно
не пошел мне на пользу, возможно потому, что я никогда
не увлекался туризмом. Да и спал я всего несколько часов,
поэтому мне казалось, что я наглотался наркотиков.
— Нужно решить, как быть дальше, Гарри,— сказал
я.— Если идти через лес, это будет безопаснее, но тяжелее
и медленнее. На тропе же есть шанс столкнуться с людьми
Гатта.
— А что все-таки из себя представляет этот парень? —
спросил Гарри.— Никогда о нем раньше ничего не слышал.
365
— Это длинная история,— ответил я.— Но нам встреча
с ним сулит смерть. Гатт заключил союз с чиклерос.
— С чего же, хотел бы я знать, он вдруг решил убить
меня? — недоверчиво посмотрел на меня Гарри.— Я его
никогда не видел.
— Гатт — матерый американский гангстер,— сказал
я.— Он намерен разграбить Уаксуанок, вложил в это дело
большие деньги и надеется сорвать хороший куш. Его
ничто не остановит, он уже попытался избавиться от нас
однажды. Кто, кроме него, мог подстроить эту аварию вер-
толета?
— Я верю тебе на слово,— криво улыбнулся Гар-
ри,— но сквозь эти дебри пробираться мне все, равно не
хочется.
Мы сверились с картой: до Уаксуанока оставалось чуть
более пяти милей. Лес в этих местах был особенно густым,
и потребовалось бы не менее двух суток, чтобы прорубить
в зарослях себе путь. С нашим скудным запасом воды и
пустыми желудками такое нам было не под силу, не говоря
уже о слабом состоянии Гарри. По тропе же мы могли бы
добраться до цели часов через пять.
Но нельзя было и не считаться с тем, что тропа имела
свое предназначение. Разбив лагерь у синота, Гатт заста-
вил своих людей проложить к Уаксуаноку тропу, чтобы
приглядывать за ним. Риск столкнуться с вооруженными
бандитами был велик, а они, как говорил Фаллон, с лег-
костью пускали оружие в ход.
Не без колебаний, мы выбрали путешествие по опасной
тропе: Гарри не выдержал бы двух суток в лесной чаще.
Убедившись, что вокруг все пока тихо, мы пошли по ней в
сторону Уаксуанока. Отпечатки ног, окурки и пустая кон-
сервная банка, обнаруженные нами по пути уже в первый
же час, подтвердили наши предположения о том, что тро-
пой часто пользовались.
К беспокойству в связи с увиденным добавлялась тре-
вога за Гарри: он едва переставлял ноги, все больше отста-
вая от меня. Я вынужден был замедлять шаг, чтобы не
сильно отрываться от бедняги. Глаза dro впали, на фоне
366
черной щетины лицо было белым как мел. Он то и дело
хватался рукой за грудь.
Ширины тропы хватало как раз для прохода по ней
гуськом, и я не мог поддержать его, так что он шел поша-
тываясь позади меня, вынужденный рассчитывать на соб-
ственные силы. Из-за медлительности Гарри нас и догнали.
Я-то ожидал встретиться с чиклерос лицом к лицу и готов
был к этому. А они сами догнали нас, скорее всего, выйдя
из лагеря в то же время, когда и мы выбрались на тропу.
Конечно же, грех винить Гарри за то, что он не следил за
нашим тылом и был застигнут врасплох.
— Эй, приятель! — услышал я оклик по-испански.
Мы. обернулись, раздался возглас удивления и лязг за-
твора.
На нас смотрел человек невысокого роста с винтовкой
в руках. Видимо, он не знал, кто мы такие, но встреча с
незнакомцами там, где им быть не следовало, не вызывала
у него восторга.
— Не двигаться! Стоять на месте! — приказал он нам,
направляя на нас ствол винтовки. '
— Бежим! — хрипло крикнул мне Гарри, и мы помча-
лись по тропе прочь.
Прогремел выстрел, пуля, отколов от ствола щепку,
рикошетом ударила в землю прямо передо мной. Следом
донесся еще один угрожающий окрик по-испански.
Обернувшись назад, я увидел распростертое на земле
тело Гарри и приближающегося к нему бандита. Гарри.сде-
лал попытку подняться, но бандит занес над его головой
приклад винтовки. Выбора у меня не было: размахнувшись,
я метнул в него мачете.
Открыв от изумления рот, чиклерос с ужасом уставился
на торчащее из его тела лезвие, издал тихий стон и, выро-
нив винтовку, рухнул на Гарри, скребя пальцами по гнилой
листве. Я подбежал к нему и увидел, что он мертв. Я отка-
тил труп в сторону и нагнулся над Гарри. Прижимая руки
к груди, тот прохрипел:
— Бог мой, я раздавлен!
— Нужно быстро уносить ноги,— взглянув на тропу,
сказал я.— На выстрел прибегут его дружки!
367
Схватив мачете, которое выронил Гарри, я начал раз-
махивать им изо всех сил, углубляясь в кустарник в сто-
рону от тропы, чтобы перетащить туда Гарри. Когда мы
наконец оба оказались в укрытии, он прошептал:
— Боже, моя грудь! Как же она болит!
— Успокойся,— сказал я.— Выпей воды!
Уложив его поудобнее, я вернулся на тропу. Чикле-
рос лежал бездыханный в луже крови. Оттащив его в
кусты и забросив листьями, я побежал назад и принял-
ся засыпать землей кровь. Потом я подхватил винтовку и
вернулся бегом к Гарри. Он по-прежнему держался за
грудь.
— Мне кажется, это конец,— взглянув на меня туск-
лыми глазами, прошептал он.— Это падение прикончило
меня: сломанные ребра проткнули мне легкие. У меня
кровь изо рта, взгляни!
— Боже мой! — воскликнул я.— А я-то думал, что у
тебя выбиты зубы. Что же ты мне раньше не сказал!
— А что бы от этого изменилось? — криво усмехнулся
он.— Иди один в Уаксуанок, мне не дойти.
— Подожди меня здесь! — сказал я и вернулся к мерт-
вому чиклерос: у него была с собой большая фляга с водой
и рюкзак.
В карманах я нашел у него спички, сигареты, кнопоч-
ный нож, в рюкзаке — одежду, три банки говяжьей
тушенки, кусок вяленого мяса и лепешку размером с
тарелку. Забрав все это, я вернулся к Гарри.
— Теперь можно и поесть,— сказал ему я.
— Я не голоден,.— покачал головой он.— Уходи
отсюда, пока не поздно.
— Не валяй дурака,— возмутился я.— Мы уйдем
вместе.
— Поступай как знаешь,— прохрипел он и судорожно
закашлялся.
Только теперь я сообразил, что он в агонии. Лицо его
осунулось, резко обозначились скулы, голова напоминала
череп. Изо рта летели капли крови, падая на зеленые
листья. Встав рядом с умирающим, я старался его подбод-
368
рить, забыв о грозящей мне самому смертельной опас-
ности. Гарри отказывался от пищи и воды, вскоре он начал
бредить. Неожиданно он открыл глаза и спросил, вполне
осмысленно глядя на меня:
—' Тебе когда-нибудь доводилось бывать в Таксоне?
— Нет, не доводилось,— сказал я.
— А ты не собираешься там побывать?
— Да, Гарри, я непременно побываю в Таксоне,— ска-
зал я.
— Повидай мою сестру и объясни ей, почему я не вер-
нусь.
— Непременно,— дрогнувшим голосом пообещал я.
— Я не был женат,— грустно признался он.— И даже
постоянной подруги у меня не было. Наверное, слишком
часто приходилось бывать в разъездах. Мы с сестрой очень
любили друг друга.
— Я навещу ее, обещаю,— сказал я.— И все ей рас-
скажу.
Он кивнул, закрыл глаза и замолчал. Спустя полчаса у
него начался приступ кашля и изо рта хлынула кровь. Еще
спустя десять минут он скончался.
Глава десятая
1
Они гнали меня, словно охотничьи псы лису. Я и рань-
ше-то недолюбливал подобные кровавые забавы, а теперь
на собственной шкуре прочувствовав, что значит быть за-
травленным зверем, проникся к охоте сильнейшим отвра-
щением. Я также не знал местности, на которой собаки,
преследующие меня, фактически были у себя дома.
В общем, я изрядно вспотел и потрепал себе нервы.
А началось все вскоре после смерти Гарри. Мне не
хотелось оставлять его тело на ужин лесным падальщикам,
и я стал рыть тупым мачете для него могилу. Однако вскрыв
тонкий земляной слой, я обнаружил под ним сплошную скалу
и, бросив свою затею, просто .сложил ему руки крест-
накрест на груди и сказал последнее «прощай».
369
Вот это и стало моей роковой ошибкой, как и неудач-
ная затея с рытьем могилы. Оставь я Гарри скрючившимся
у дерева, мне удалось бы скрыться незаметно: чиклерос
нашли бы своего мертвого дружка, неподалеку в лесу —
труп Гарри и даже не заподозрили бы о моем существова-
нии. Не может же покойник сам рыть себе могилу и столь
тщательно обставлять собственную кончину! И охота на
меня началась.
Возможно, однако, что все дело было в добыче, кото-
рую я прихватил с собой, обобрав мертвого бандита.
Я взял винтовку, рюкзак, все, что было у него в карманах,
патронташ с патронами и замечательное новенькое мачете
с острым как бритва лезвием.
Торопясь убраться подальше, я заблудился и проплутал
весь остаток дня. На ночь я благоразумно устроился на
дереве, надеясь утром выбраться на тропу Гатта, ведущую
к Уаксуаноку. Я не слишком волновался, поскольку нахо-
дился теперь в лучшем положении, чем непосредственно
после аварии вертолета: у меня была еда и почти три квар-
ты воды, я обрел опыт продвижения в зарослях и научился
работать мачете. К тому же одному человеку легче про-
браться там, где не могут пройти двое, особенно если один
из них болен. И еще у меня появилась винтовка. И хотя я
еще не знал, что буду с ней делать, я решил все же оста-
вить ее на всякий случай.
На другое утро, едва рассвело, я спустился с дерева и
взял курс на запад, надеясь в конце концов выбраться на
тропу. Проделав дьявольски длинный путь, я начал терять
надежду вообще когда-нибудь выбраться из этого леса,
ясно представляя себе, что после того как иссякнут запасы
еды и воды, мои косточки останутся гнить в этих зарослях.
Тропу я так и не нашел, зато едва не нарвался на пулю:
кто-то невидимый громко крикнул и выстрелил в меня.
Пуля прошла над моей головой, срезав листья с куста,
я очертя голову бросился прочь, уже не думая о направле-
нии. С этого момента и началась эта странная погоня за
мной во влажном зеленоватом сумраке тропического леса.
Кустарник здесь был настолько густ, что можно было
пройти в двух шагах от человека и не заметить его, если
370
только он сам не выдаст себя неосторожным вздохом или
движением. Я чувствовал себя, как в страшном лабиринте,
где между тропических растений плутает банда кровожад-
ных головорезов и их дрожащая от страха жертва, поэтому
пытался двигаться, словно индеец из романов Фенимора
Купера. Но мне это плохо удавалось, впрочем, как и моим
преследователям. Они хрустели ветками, перекрикивались
и палили наугад. Спустя некоторое время первый испуг
прошел, и я наконец сообразил, что лучше затаиться в
чаще, чем пытаться уйти от погони.
Именно так я и поступил, встав за деревом с винтовкой
в руках, затаив дыхание и обливаясь потом. Вскоре шум
погони стих, но я не торопился выйти из укрытия, боясь
наткнуться на такого же умника, как и я сам. Лишь спустя
час решился я снова двинуться на запад.
Мне повезло: я снова выскочил на тропу, и на ней в
этот момент никого не оказалось. На всякий случай я сде-
лал шаг назад и, взглянув на часы, обнаружил, что до на-
ступления сумерек не так уж и много времени. Я настолько
выбился из сил и отчасти утратил способность здраво рас-
суждать, что решил положиться на судьбу и снова выйти
на тропу.
На этот раз врасплох застал одного из чиклерос уже я.
Он стоял на тропе спиной ко мне, и я почувствовал запах
его вонючей сигареты. Я начал осторожно пятиться назад,
но он внезапно обернулся, ощутив мое присутствие шес-
тым чувством. Я выстрелил в него не целясь и метнулся в
заросли. Грохнул ответный выстрел, и пуля едва не задела
мою щеку.
Раздались крики, и я снова бросился в лес, где, подыс-
кав очередное убежище, замер в нем, словно кролик в
норе, надеясь, что и на сей раз охотники меня на найдут.
Началась прежняя игра в прятки: чиклерос рыскали где-то
рядом, перекликаясь друг с другом, но по их неуверенным
голосам я понял, что продолжать поиски им не хочется.
Ведь один из них уже погиб, зарезанный самым жестоким
образом, а второй едва не схватил от меня пулю. Все это
не придавало им боевого духа: не зная, с кем они имеют
371
дело, чиклерос держались теперь вместе, не желая, чтобы
их передушили поодиночке.
С наступлением сумерек они вообще прекратили
поиски и убрались восвояси. Я же погрузился в размышле-
ния над тем, над чем не имел возможности подумать в
суматохе погОни. Итак, за два минувших дня я натолк-
нулся на две группы чиклерос, в каждой из которых было
по три-четыре человека. Убитый мной их дружок был один.
Последняя группа, как я понял, не следила за нашим лаге-
рем в Уаксуаноке, но и не находилась в лагере Гатта. Из
этого я сделал вывод, что ей было поручено охотиться за
мной. Похоже, Гатт выяснил, что мой погибший това-
рищ— пилот Гарри Райдер, так что он мог и догадывать-
ся, кто летел вместе с ним на вертолете. Так или иначе, но
на моем пути к Уаксуаноку постоянно появлялась пре-
града.
Мне было совершенно ясно, что меня ждет, попадись я
к ним в руки. Человек, которого я убил, несомненно имел
дружков, а они вряд ли станут выслушивать мои оправда-
ния в духе того, что я, дескать, и не намеревался всажи-
вать ему под ребро мачете, а лишь пытался помешать ему
проломить Гарри череп. Как ни верти, но я его убил, и от
этого никуда не денешься.
Я забрался поглубже в заросли и, выбрав подходящее
дерево, устроил на высоте сорока футов некое подобие
платформы. За густой листвой меня никто не мог разгля-
деть. Несомненно, чиклерос не стали бы забираться на
каждое дерево, чтобы проверить, не спрятался ли я на
нем, так что я почувствовал наконец себя в безопас-
ности.
Устал я смертельно. Меня измотало сражение как с
самим этим проклятым лесом, так и с преследующими меня
людьми, измучило недосыпание и перенасыщение моей
крови адреналином. Но главной, что подломило меня, был
непрерывный страх.
Итак, я устроился поудобнее и занялся отдыхом: не-
много перекусил, выпил воды и заснул, думая лишь о том,
как бы мне во сне не захрапеть.
Я погрузился в дремоту, и все события, связанные с
372
Фаллоном и Уаксуаноком, отступили в бесконечную дал^,
в то время как ферма Хейтри вообще перенеслась на дру-
гую планету. Меня обволакивала липкая зеленая жара тро-
пического леса, а угроза со стороны разъяренных чиклерос
будто бы вовсе перестала существовать. Если бы меня
осмотрел тогда психиатр, он наверняка бы поставил диаг-
ноз: «шизофренический уход от реальной действитель-
ности». Очевидно, я и в самом деле был в полном изнемо-
жении, то есть дошел до точки.
Проспав до восхода, я пробудился сильно посвежев-
шим, а пожевав вяленого мяса с остатками хлеба, и*вовсе
почувствовал себя бодрым. Допив воду, я решил, что для
Джемми Уила наступил решающий день: мосты сожжены,
двигаться отныне я мог только вперед.
Спустившись на землю с дерева, я решительно начал
прорубать себе путь к тропе, мало заботясь о том, что меня
заметят. Найдя тропу, я без колебаний вышел на нее и
пошел так, словно в целом свете у меня нет никаких забот.
В одной руке у меня была винтовка наперевес, в другой я
сжимал мачете.
Порой дураки бросаются туда, куда боятся сунуться
даже ангелы. Но существует еще и так называемое дурац-
кое везение. Я слишком устал убегать от гнавшихся за
мной ублюдков, скрываться, и увертываться из последних
сил. И вот теперь, когда мне было на них начхать, они пер-
выми попались мне на глаза. Вернее, сперва я услышал,
как они разговаривают по-испански, приближаясь ко мне,
и просто отошел в заросли за несколько шагов, давая им
пройти мимо.
Чиклерос было четверо, у всех у них был весьма угрю-
мый вид: небритые смуглые лица и грязно-белые костюмы
сборщиков сока для жевательной резинки. Кто-то упомя-
нул сеньора Гатта, 'что вызвало взрыв смеха, и вся компа-
ния исчезла за поворотом, я же тотчас вышел из своего
укрытия. Мне уже было решительно на все наплевать. Уве-
ренный, что теперь никто уже не попадется мне навстречу,
я ускорил шаг. На такой жаре я быстро взмок, но все равно
все шагал и шагал вперед, в том же самом убийственном
темпе в течение двух часов кряду.
373
Внезапно тропа резко повернула влево, протянулась
еще сто ярдов и оборвалась. Озадаченный, я тоже замер на
месте, гадая, куда мне идти дальше, и тут увидел человека
на вершине холма справа от меня: он наблюдал что-то в
полевой бинокль. Едва я вскинул к плечу винтовку, как он
слегка повернул голову и спросил по-испански:
— Это ты, Педро?
— Да! — облизнув губы, наугад ответил я.
Он снова приник к окулярам, наблюдая за происходя-
щим где-то внизу, под холмом.
— У тебя есть сигареты и спички? — не оборачиваясь,
произнес сложную для моего понимания фразу он, и я
опять ответил:
— Да! — после чего забрался на холм и встал за его
спиной.
— Спасибо,— сказал он.— А который час? — он поло-
жил бинокль на землю и обернулся. В тот же момент я
обрушил на его голову приклад винтовки. Приклад при-
шелся в правое надбровье, и лицо незнакомца исказилось
болью. Я вновь ударил его по голове. Чиклерос хрипло
застонал и покатился с холма вниз, где и замер непо-
движно.
Проводив его равнодушным взглядом, я спустился и
пнул его носком ботинка. Чиклерос не пошевелился, и я
взглянул туда, куда с таким пристальным интересом
только что смотрел в бинокль он. В четверти мили от меня
лежал Уаксуанок и наш третий лагерь. Слезы выступили у
меня на глазах, сделав шаг-другой вперед, я издал хрип-
лый вопль во'сторга и, спотыкаясь и едва не падая, по-
бежал к человеческим фигуркам, снующим возле доми-
ков.
Джо Рудецки обернулся в мою сторону и, приглядев-
шись, издал крик удивления. Потом в моей памяти слу-
чился провал, после которого я обнаружил, что на ме-
ня озабоченно глядит Фаллон. Он что-то говорил, но
я ничего не мог разобрать, потому что у меня в ушах
стоял гул. Голова Фаллона вдруг съежилась, затем раз-
дулась до невероятных размеров, и я вновь потерял созна-
ние.
374
2
За неделю блужданий по лесу мой организм сильно
ослаб из-за потери воды и веса, но уже спустя несколько
часов я вновь окреп телом и духом. И вовсе не потому, что
я напился воды, напротив, Фаллон отмерял ее для меня по
каплям. Просто-напросто сам вид графина с водой у изго-
ловья моей койки действовал на меня ободряюще: ведь я
знал, что стоит лишь протянуть руку, и холодная вода Вч
моем, распоряжении.
Разумеется, Фаллону не терпелось узнать подробности
того, о чем я уже успел ему поведать, несколько сумбурно,
когда доковылял до лагеря.
— Мне думается, вам следует рассказать мне все с
самого начала,— сказал он, присаживаясь на стуле у изго-
ловья моей постели.
По мере моего повествования лицо Фаллона обрело
выражение испуганного недоумения, и едва я закончил, он
воскликнул:
— Итак, за нами наблюдают и неподалеку от нас Гатт.
— Во главе целой армии,— вздохнул я.— А ведь Пэт
Харрис пытался вас предупредить, но вы отмахнулись от
него. Гатт не только привез своих подручных из Штатов,
но и нанял этих головорезов-чиклерос в помощники!
Пожар в радиорубке не случаен, как и крушение верто-
лета!
— Полагаете, это диверсия?
— Гарри в этом не сомневался,— сказал я.— И я ему
верю. Мне кажется, что и грузовой вертолет в лагере
номер один сгорел в результате диверсии. И задержка
самолета в Мехико — тоже дело рук злоумышленников.
Нас изолировали.
— И много людей вы видели у Гатта? — мрачно поин-
тересовался Фаллон.
— Всего около двадцати пяти,— ответил я.— Но точно
сказать не могу, у меня не было времени для подсчетов.
Возможно, кое с кем из бандитов я столкнулся и дважды,
но в общем, это верная оценка.— Я потянулся к графину,
но лишь пощупал его влажную запотевшую стенку.—
375
У меня имеются некоторые соображения об их намерениях.
— Какие же именно?
— А вы не догадываетесь? — усмехнулся я.— Они
собираются напасть на нас, потому что Гатт мечтает овла-
деть ценностями, которые мы нашли. Ведь все это хранится
здесь, в лагере, не так ли?
— Но Гатту это неизвестно! Как он мог узнать о цен-
ных находках? Только если ему об этом кто-то из нас
сообщил.
— После аварии вертолета я целую неделю плутал по
лесам,— заметил я тихо.— Но Гатт все же не перешел к
решительным действиям. Он рядом, он готов, но его пока
что-то сдерживает.
— Значит, он не уверен, нашли ли мы что-то действи-
тельно стоящеё,— сказал Фаллон.
— Вы правы,— кивнул я.— Но ему нужно лишь прийти
сюда и убедиться в том, что полтора миллиона долларов
лежат здесь и ждут, чтобы их забрали.
— Более полутора миллионов,— поправил меня Фал-
лон.— Пол обнаружил в храме Юм Чака хранилище бес-
ценной культовой утвари. Ничего подобного раньше не
находили, Джемми! Как музейную коллекцию продать все
это нельзя. Но если Гатт станет распродавать предметы
поштучно, он выручит еще полтора миллиона.
— А вы еще имели смелость утверждать, что в Уаксуа-
ноке нет золота,— укоризненно сказал я.— Гатт способен
оценить находки и реализовать их через торговца Джерри-
сона. Выходит, нам ничего не остается, как отдать их ему,
когда он заявится сюда со своими головорезами?
— Откровенно говоря,—сказал Фаллон,— нам лучше
обсудить эту проблему с остальными участниками экспе-
диции.
Совещание проходило в обстановке гнетущей подав^
ленности. Меня выслушали с недоверием, но в конце кон-
цов мне удалось доказать, что мы в опасности. Пол Хол-
стед, как всегда, вел себя по-свински.
— Мне ваша история кажется малоправдоподобной,—
высокомерно заявил он.
— Выходит, я лгу? — вспыхнул я.
376
Фаллон предостерегающе сжал мне локоть.
— Нет,— сказал Холстед.— Вы просто все преувели-
чиваете. У вас богатое воображение.
— Предлагаю вам, в таком случае, самому прогуляться
по лесу,— сказал ему в ответ я.— Если эти пули я выду-
мал, то они не причинят вам вреда, если вы на них нарве-
тесь.
— Я уверен, что вы могли бы помочь бедняге Рай-
деру,— ухмыльнулся он, и я кинулся на него, пытаясь
ухватить за горло, но он ловко увернулся.
— Довольно! — рявкнул Фаллон.— Если не можете
предложить ничего дельного, Пол, тогда лучше сидите и
помалкивайте.
Неожиданно для всех на мужа набросилась Катрин
Холстед.
— Заткнись, Пол! — резко воскликнула она.— Меня от
тебя уже тошнит!
— Ты перекинулась на сторону Уила? — изумленно
воскликнул Пол, делая обиженное лицо.
— Здесь нет никаких сторон,— ледяным-тоном париро-
вала Катрин.— И никогда не было. Что же до богатого
воображения, то к Джемми это меньше всего относится.
Мне искренне жаль, Джемми,— взглянула она на меня.
— Я не просил тебя извиняться за меня! — взорвался
Пол.
— А я и не думала извиняться за тебя,— резко отре-
зала Катрин.— Я извинилась перед Джемми за то, что не
прислушалась к нему раньше. А ты, Пол, заткнись и слу-
шай, как тебя уже попросил об этом профессор Фаллон.
Потрясенный Холстед притих и задумался.
— А вы что обо всем этом думаете? — спросил я у
Рудецки.
— Я вам верю,— сказал он.— Эти проклятые чиклерос
доставили нам немало неприятностей еще в лагере номер
один. Меня не удивляет, что они в вас стреляли. Но этот
парень, Гатт, это что-то новенькое для меня,— расправляя
свои могучие плечи, сказал он Фаллону.— Мы про него
ничего не знали.
377
— А вам и не нужно было ничего о нем знать,— бес-
страстно ответил Фаллон с постным лицом.
— А мне кажется, что такая необходимость была, мис-
тер Фаллон,— набычился Рудецки.— Если этот Гатт ско-
лотил себе из чиклерос целую банду, это пахнет серьез-
ными неприятностями. В моем контракте не предусматри-
валось, что мне придется рисковать жизнью.
Смит и Фоулер закивали головами в знак поддержки
коллеги.	•
— Так что вы собираетесь делать, Рудецки? — вме-
шался в разговор я.— Организовывать профсоюз? Поздно-
вато, как мне кажется. Сейчас уже не имеет никакого зна-
чения, ввел вас в заблуждение мистер Фаллон или нет. Во
всяком случае, он сделал это не умышленно, я в этом не
сомневаюсь. Сейчас нужно решать, что делать с Гаттом!
— Мы можем сделать лишь одно: отдать ему то, что он
хочет,— устало вздохнул Фаллон.
Смит и Фоулер снова с мрачным видом закивали голо-
вами в знак согласия, а Рудецки сказал, что тоже так
думает. Катрин Холстед закусила губу, а Пол Холстед
обвел всех пристальным взглядом.
— И вы думаете, что -нашли правильное решение? —
спросил я.— Вы надеетесь, что если отдать Гатту три мил-
лиона долларов, он уберется отсюда? Сомневаюсь, что это
будет именно так.
— Что вы хотите этим сказать? — подался вперед
Рудецки.
— Джо, вы же не глупый человек,— криво усмехнулся
я.— Гатт задумал преступление: он хочет украсть три мил-
лиона долларов. Не знаю, кому принадлежат эти сокро-
вища по закону, но наверняка мексиканское правительство
имеет на них все права. И вы полагаете, что Гатт позволит
кому-то вернуться в Мехико и сообщить о случившемся
властям?
— Боже мой! — вздохнул Фаллон.— Тсперь-то я нако-
нец все понял.
— Вы хотите сказать, что он всех нас здесь пере-
бьет? — взволнованно спросил Рудецки.
378
— Поставьте себя на его место,— цинично предложил
я.— Разумеется, если допустить, что и у вас нет уважения
к святости чужой жизни.
Все стали взволнованно высказывать свое мнение,
Рудецки извергал проклятия, а Смит решительно заявил,
что немедленно уходит. Мне этот гвалт надоел, и я стукнул
кулаком по столу.
— Замолчите сейчас же, все! — крикнул я.
Все тотчас же притихли и испуганно уставились на
меня.
— И куда, черт подери, ты собрался уходить? — ткнул
я пальцем в Смита.— Да стоит лишь тебе сделать в лесу
несколько шагов, как чиклерос охладят пулями твой
пыл — навсегда.
Смит смертельно побледнел и судорожно сглотнул.
— Послушайте, Уил, все-таки вы сгущаете кра-
ски,— подал голос Фаллон.— Вы представляете, какая
поднимется вонь, если Гатт решится на эту массовую
бойню? Вы полагаете, никто не заинтересуется, куда поде-
валась целая экспедиция? Нет, он не осмелится сделать
такое.
— Не осмелится? А кому, кроме нас, еще известно, что
Гатт здесь? У него есть опыт, есть организация. Да стоит
ему лишь свистнуть, и набежит сотня свидетелей того, что
он в это время был в ‘Мехико.
Катрин побледнела и сказала дрожащим голосом:
— Но когда наши тела обнаружат, станет известно,
что...
— Катрин, мне очень жаль, но нас никогда не найдут.
Здесь в Кинтана-Роо можно похоронить целую армию, и
тела не найдут.
Вмешался Холстед:
— Ловлю тебя на слове, Уил! Как ты только что ска-
зал, никто, кроме нас, не знает, что Гатт здесь. Но и нам
об этом стало известно лишь с твоих слов! Лично я его соб-
ственными глазами не видел, как и все остальные присут-
ствующие. Уж he. хочешь ли ты использовать нас в своих
личных интересах?
379
— И за каким дьяволом мне это нужно? — изумленно
посмотрел на него я.
— Ты с самого начала пытался попасть в эту экспеди-
цию,— пожал плечами он.— И живо интересовался стои-
мостью находок. По-моему, можно дальше и не продол-
жать, и так все ясно.
— Да, не стоит этого делать, иначе я выбью тебе все
зубы! — вскричал я, оглядываясь по сторонам. По лицам
всех присутствующих было ясно, что ответить на такое
обвинение мне в любом случае нужно.— Если я хочу
надуть вас всех, зачем же я удерживаю Смита от необду-
манного шага? Почему настаиваю на том, что нам лучше
держаться всем вместе?
Рудецки шумно вздохнул и взглянул на Холстеда с
неприязнью:
— Черт меня подери! Да этот малый и меня чуть было
не сбил с толку! Мне следовало бы давно приглядеться к
нему. Так что же нам делать, мистер Уил?
— Гатт скоро перейдет к решительным действиям,—
сказал я.— Какое у нас есть оружие?
— Есть дробовик и винтовка,— сказал Рудецки.— Еще
у меня есть пистолет.
— А у меня револьвер,— сказал Фоулер.
— Еще что-нибудь? — обвел я всех взглядом.
Фаллон покачал головой, а Холстед уставился на меня
немигающим взглядом, не говоря ни слова. Катрин ска-
зала:
— У Пола есть пистолет.
— Дробовик, винтовка, три пистолета — это уже кое-
что,—подытожил я.— Джо, как ты думаешь, в каком
домике лучше держать оборону?
— Вы что, собираетесь здесь устраивать сражение? —
заволновался Холстед.— Да если Гатт появится здесь, в
чем я не уверен, у вас не останется ни одного шанса! Да вы
сумасшедший, Уил!
— А вы предпочитаете подставить Гатту под нож
горло?
— Этот домик подходит лучше всего,— сказал Рудец-
380
ки.— Он стоит перед синотом, значит, к нему нельзя
подобраться с тыла.
— А где все наши находки? — посмотрел я на пустые
полки.
— Я все упаковал,— сказал Фаллон,— приготовил к
отправке на вертолете.
— Придется все распаковать, и как можно ско-
рее,— озабоченно заметил я.— Мы должны от всего изба-
виться.
— Черт возьми, как прикажешь это понимать? — вско-
чил на ноги Холстед.— Ведь это уникальные вещи! Они
бесценны!
— А вот и нет! — резко возразил я.— Их цена — семь
человеческих жизней. Если Гатт овладеет добычей, он нас
всех тотчас же и прикончит. Но если мы спрячем сокро-
вища так, что он их не сможет достать, он, возможно,
сообразит, что игра не стоит свеч.
— Что ж, в этом есть смысл,— сказал Фаллон.— Но
что вы предлагаете с ними сделать?
— Сбросить в синот? — решительно сказал я.— Он не
сможет их оттуда быстро достать, а задерживаться ему
тоже нет смысла.
— Нет! Вы не посмеете! — заорал Холстед, явно поте-
ряв над собой контроль.— Ведь нам уже не удастся их
извлечь оттуда!
— Но почему? Никуда эти предметы со дна синота не
денутся. Да и не стоят все эти безделушки наших жиз-
ней,— сказал я.
— Верно, черт подери! — воскликнул Рудецки.—
Я тоже за то, чтобы утопить их. ,
— Но ведь вы не позволите сделать этого, профес-
сор! — воззвал Холстед к Фаллону.
— Джемми принял решение, и он его выполнит,—
холодно взглянул на него Фаллон.
— Пещера! — воскликнула Катрин.— Ведь можно сло-
жить все предметы в пещере!
— В какой такой пещере? — резко обернулся на н^е
Холстед.
381
— В синоте на глубине шестидесяти пяти футов есть
подводная пещера,— пояснил я.— Катрин, это гениальная
мысль! Уж там их Гатту точно не найти!
— Я помогу тебе,— сказала она.
— Нет, ты не сделаешь этого! — взревел Холстед.—
Я не позволю тебе участвовать в этой бредовой затее!
— Я не намерена подчиняться тебе, Пол,— спокойно
взглянула на него Катрин.— Я пойду своим путем, буду
делать то, что нахожу нужным. Здесь, в Уаксуаноке, ты
превратился в другого человека, Пол! Ты не похож на
того, за которого я выходила замуж. Я не собираюсь слу-
жить орудием для осуществления твоих навязчивых идей!
Между нами все кончено — раз и навсегда.
И тут он ударил ее — не открытой ладонью по щеке, а
сжатым кулаком в подбородок. Катрин отлетела через всю
комнату в угол и сползла без чувств по стене. Недолго
думая, я схватил со стола бутылку и треснул Холстеда по
башке. Бутылка, правда, не разбилась, но от этого ему не
стало легче: широко раскрыв рот, он закачался, согнув
колени, и я дал ему еще разок бутылкой по затылку. Лишь
после этого Холстед медленно осел на пол.
— Порядок,— тяжело дыша, сказал я.— Еще вопросы
будут?
— Ты молодец! — одобрительно хмыкнул Рудецки.—
У меня у самого давно чесались на этого ублюдка руки.
У Катрин кружилась голова, и Фаллон налил ей чис-
того виски в бокал.
— Я же просил вас избавить меня от этого типа,— уко-
ризненно сказал мне он.
.— Теперь об этом уже бесполезно говорить,— сказал
я.— Джо, заберите у этого, ублюдка пистолет, на него
нельзя полагаться,— сказал я Рудецки,— спросите у Кат-
рин, где он.
— В ящике возле кровати,— слабым голосом сказала
она.
— Забери его, Смитти,— сказал Рудецки помощ-
нику.— А ты славно ему врезал, Джемми,— пнул он ногой
Холстеда.— У него теперь долго еще будет раскалываться
башка.
382
— Отнеси Холстеда в его домик и запри его там,— ска-
зал я Рудецки, кладя ему руку на могучее плечо.— У нас и
без дураков хватает забот.
— А все-таки здорово ты ему врезал,— радостно
осклабился Джо.— Эх, жаль, что я не успел!
— Можешь сделать это в любой момент, тебя за это не
уволят,— успокоил его я.
Рудецки с Фоулером поставили Холстеда на ноги, и он
взглянул на меня с ненавистью, поводя головой, и Фоулер
вытолкнул его за дверь. Я обернулся к Катрин:
— Как ты себя чувствуешь?
— А как я могу себя чувствовать после драки с мужем
у всех на глазах? — криво усмехнулась она.— Он сильно
изменился,—добавила она, опуская глаза.
Снаружи послышался крик, потом грохнул выстрел, и
тотчас же началась настоящая пальба. Выскочив из
домика, я побежал к домику Рудецки. Он сделал мне рукой
знак пригнуться, прячась за задней стеной.
. — Холстед вырвался и побежал к лесу,— тяжело дыша,
сообщил мне он.— Мы кинулись было следом, но они на-
чали по нам стрелять. Мне кажется, Холстеда убили. Я ви-
дел, как он упал, добежав до леса.
За спиной кто-то всхлипнул, я обернулся и увидел Кат-
рин.
— Скорее спрячься в дом! — сердито крикнул ей я.—
Здесь "опасно!
Две'крупные слезы скатились по ее щекам, она повер-
нулась и пошла, ссутулившись, прочь. Плечи ее вздраги-
вали.
Я еще немного постоял на окраине поселка, но ничего
больше не произошло: ни выстрелов, ни криков, никаких
проявлений'жизни живых существ. В гнетущей тишине над
Уаксуаноком завис сплошной стеной ядовито-зеленый
непроходимый лес.
Я понимал, что за нами все время наблюдают, поэтому
нужно было решить, как лучше опустить наши находки в
синот: не таясь, либо скрытно. Поразмыслив, я пришел к
выводу, что следует выбрать второй вариант. Если мы сде-
лали бы это открыто, Гатт мог заволноваться и напасть на
383
нас немедленно, пока мы работаем, и тогда уже ничто его
не остановило бы.
Днем мы старались делать вид, что жизнь в лагере идет
своим чередом: бродили между домами с непринужденным
видом, но постепенно все ценности скапливались в метал-
лических корзинах на полу моего домика. Одновременно
шла подготовка к обороне. Не теряя времени даром, Смит
и Фоулер собирали подходящие для укрепления стен мате-
риалы и складывали их в местах, легко доступных ночью.
Время тянулось мучительно медленно, и вот наконец
солнце побагровело и опустилось в ореоле красной дымки,
напоминающей спекшуюся кровь.
С наступлением темноты работа закипела. Смит с Фоу-
лером начали таскать бревна и доски в домик и обивать
ими стены.
Рудецки подготовил большие баллоны с воздухом, и мы
погрузили их на плот. После этого мы с Катрин перенесли
на плот все сокровища и нырнули в синот.
Пещера оказалась в том же состоянии, в котором мы ее
и оставили, и воздух в ней был хороший. Выбравшись на
уступ, я включил внутреннее освещение, собственный
фонарь, и помог выбраться из воды Катрин.
— Жаль, что Поль причинил всем столько неприятно-
стей,— сказала она.— Слишком поздно я задумалась над
тем, что нас с ним связывает. .Поль ведь не всегда был
таким. Ты думаешь, он убит?	f
— Не знаю, ведь меня там не было. Рудецки считает,
что он мертв, но ведь он мог и выжить. Что ты будешь в
этом случае делать?
— Неуместный вопрос при сложившихся обстоятель-
ствах,— нервно усмехнулась она.— Ты считаешь, что от
всего этого будет прок? Нам поможет то, что мы спря-
чем здесь сокровища, которых так добивается этот
Гатт? — Она скептически обвела взглядом сырые стены
пещеры.
— Не знаю,— сказал я.— Все будет зависеть от того,
удастся ли мне убедить Гатта, ^то у него нет шансов запо-
лучить их. Возможно, это охладит его. Он не похож ни на
384
сумасшедшего, ни на маньяка-убийцу, так что вряд ли он
пойдет на бессмысленное убийство семерых человек.
— Но он может прийти в ярость, узнав, что добыча
уплыла у него из-под носа!
— Он будет разъярен, ты права,— согласился с Катрин
я.— С ним следует быть начеку.
Мы выплыли из пещеры и приступили к изнурительной
работе. Рудецки спускал нам сокровища в корзинах вниз
по одной, а мы переносили содержимое в пещеру. На это
ушло целых два часа. Поскольку мы не опускались ниже
глубины в шестьдесят пять футов, на декомпрессию нам
требовался только час. Джо опустил шланг вдоль якор-
ного троса, и мы присоединили переходники к нашим
впускным клапанам. В течение часа мы дышали воздухом
из баллонов на плоту, после чего поднялись на поверх-
ность.
— Все нормально,— сказал я и тотчас же выругался,
стукнувшись ногой о баллон.— Послушай, Джо,— предло-
жил я,— не сбросить ли нам эти баллоны в воду, чтобы у
Гатта не возникло никаких идей. А вдруг он сам аквалан-
гист? Без баллонов у него ничего не выйдет.
Мы спихнули тяжелые баллоны в воду и выбрались на
берег, валясь с ног от усталости.
— Где Фаллон? — спросил я у Смита, который вместе
с Фоулером пытался превратить наш домик в неприступ-
ную крепость.
— Кажется, у себя,— ответил Смит, уныло разгляды-
вая жалкие результаты своего труда: материалов оказа-
лось недостаточно.
Я отправился к Фаллону и застал его сидящим с поник-
шей головой за письменным столом. При моем появлении
он обернулся и воскликнул с горечью:
— Какое несчастье, Джемми! Какая страшная напасть!
— Вам нужно, выпить,— сказал ему я и взял с полки
бутылку и два бокала. Налив ему и себе по изрядной пор-
ции, я протянул ему бокал со словами:
— Вашей вины в этом нет!
— Да нет же,— запротестовал он,— это я все испор-
тил! Я слишком легкомысленно отнесся к Гатту. Но кто
13 Время хищников	385
мог предвидеть, что испанское нашествие повторится
вновь в двадцатом столетии! Это же дикость! Свирепые
конкистадоры — в наше время!
— Вы сами как-то говорили, что Кинтана-Роо не самое
цивилизованное место на свете,— возразил я, делая глоток
виски и чувствуя, как тепло растекается по горлу и всему
телу.— Эта провинция еще не вышла из XVIII столетия.
— Я послал с ребятами, которые улетели, письма влас-
тям Мехико, в которых сообщил о наших находках,— ска-
зал Фаллон.— Как вы думаете, Гатт нс мог им что-нибудь
подстроить? — с тревогой спросил он.
— Нет,— подумав,' ответил я.— Это довольно сложно
и могло насторожить местную полицию.
— Мне бы сделать это пораньше,— убивался Фал-
лон,— министерство по делам древних находок чутко сле-
дит за всеми новыми открытиями, здесь давно уже было бы
полно инспекторов.— Он криво улыбнулся.— Но мне так
хотелось насладиться делами своих рук одному. Какой же
я был глупец!
— Вас предупреждал Пэт Харрис,— не сразу понял я
его мысль.— Почему же вы не приняли меры?
— Я проявил эгоизм,— взглянул он мне прямо в
глаза.— Чистой воды эгоизм. Я хотел воспользоваться
отпущенным мне временем, Джемми. Ведь его у меня так
мало осталось!
— Но вы же вернетесь на следующий год! — сказал я,
отхлебнув еще глоток виски.
— Увы, нет,— покачал он головой.— Я уже никогда
сюда не вернусь. Кто-то другой продолжит мое дело, чело-
век помоложе. Им мог бы стать Пол, не будь он столь
опрометчив и нетерпелив.
— К чему вы клоните? — поставил я бокал на стол.
— Через три месяца меня не станет,— печально усмех-
нулся Фаллон.— Перед отлетом в экспедицию я был у вра-
чей, они отпустили мне полгода, не более.— Он откинулся
на спинку стула.— Они даже не хотели отпускать меня
сюда, но я все же полетел и не жалею об этом, Джемми.
Теперь я отправлюсь в Мехико умирать в больнице.
— Что с вами?
386
— Древнейший враг человека — рак! — тяжело выдох-
нул Фаллон, и в домике воцарилась гнетущая тишина.
Мне нечего было ему ответить. Так вот почему он
казался таким задумчивым, почему спешил выполнить
работу любой ценой. Он хотел провести свои последние в
жизни раскопки и достиг своей цели: они увенчались успе-
хом!
— Извините меня,— наконец произнес я.
— Вы извиняетесь передо мной? — усмехнулся он.—
Мне кажется, что это я должен перед вами извиниться за
то, что втянул вас в эту затею! Если с Гаттом все обстоит
именно так, как вы говорите, мне пе дожить до больницы.
Да и никому из нас не выбраться отсюда. Я должен изви-
ниться перед всеми! Но ведь этого мало, не правда ли?
Зачем мертвецу извинения?
— Успокойтесь,—сказал я.
Он надолго замолчал, потом сказал:
— Когда, по-вашему, Гатт начнет наступление?
— Не знаю,— ответил я.— Но, должно быть, скоро.—
Я допил виски.— Вам лучше немного вздремнуть.
Фаллону это предложение не очень понравилось, но он
промолчал, и я ушел.
Как выяснилось, у Рудецки иногда возникали и собствен-
ные идеи. Когда я наткнулся на него в темноте, он разматы-
вал катушку провода. Смачно выругавшись, он сказал:
— Извини, но я уже на пределе.
— Чем ты занимаешься? — спросил я.
— Если чиклерос пойдут на нас в атаку, они могут
укрыться вон за. теми двумя домиками. Поэтому я собрал
всю взрывчатку и заминировал их. Теперь я тяну провод к
взрывной машинке в нашем домике: я уж постараюсь,
чтобы у них ив;было укрытия.
— Скоро рассвет,— заметил я.
Рудецки подошел к окну и взглянул на небо.
— Что-то многовато облаков,— сказал он.— Фаллон
говорит, что дожди могут хлынуть в любую минуту.
Погода меня волновала меньше всего.
387
— Пусть Смит и Фоулер наблюдают за подходами к
лагерю,— сказал я.— Сюрпризы нам ни к чему.
Я вышел из домика, сел и задремал, почувствовав неве-
роятную усталость. Если бы я тогда не выспался в лесу на
дереве, я давно бы уже свалился с ног: без сна человек
обойтись не может. Разбудил меня Фоулер.
— Кто-то сюда идет,— с тревогой сказал он.— Вон
оттуда, со стороны леса. Пошли, я покажу.
Мы дошли до крайнего домика, из которого он вел на-
блюдение. Я взял у него полевой бинокль и навел его на
виднеющуюся вдали фигуру в белом.
Освещения и силы бинокля хватило, чтобы в человеке,
шагающем по расчищенной площадке, я узнал Гатта.
Глава одиннадцатая
1
Свет был каким-то странным в то утро. Несмотря на
летящие по небу высокие облака, воздух казался крис-
тально прозрачным, а марево, зависающее над лесом уже с
рассвета, куда-то исчезло. Солнце только всходило, но
небо уже подернулось нездоровым и зловещим желтоватым
оттенком, а легкий бриз с запада клонил ветви деревьев в
сторону расчищенных руин Уаксуанока.
Наводя окуляры на резкость, я заметил, что мои руки
дрожат, и положил бинокль на подоконник, чтобы изобра-
жение не плясало у меня перед глазами. Гатт шел уверенно
и неторопливо, словно бы совершал утреннюю прогулку по
парку. Время от времени он останавливался и осматривал
раскопки. Одет он был безукоризненно, как и во время его
неожиданного визита в лагерь номер один: я даже разгля-
дел в его нагрудном кармане носовой платок.
— Вот это и есть Гатт,— сказал я.
— Не торопится, однако,— усмехнулся Рудецки, раз-
глядывая Гатта.— Что ему здесь нужно, черт бы его по-
драл? Уж не цветочки же он собирает.
388
Гатт наклонился и взял что-то с земли.
— Я выйду и поговорю с ним, — сказал я,— он будет
здесь уже минут через пять. Понимаю, что это рискованно,
но так будет лучше. Кто-нибудь из вас умеет пользоваться
винтовкой?
— Фоулер был снайпером в Корее,— сказал Рудецки.
— Превосходно,— сказал я.— Держи его под прице-
лом, и в крайнем случае стреляй — пусть получит, что за-
служивает.
— Не отходите слишком далеко,— сказал Фоулер,
осмотрев прицел.— И не заслоняйте Гатта своей спиной.
— Пусть пока никто не высовывается,—-сказал я и
вышел наружу, чувствуя себя приговоренным к смерти.
— Прекрасное утро, мистер Уил! — пыхнув сигарой,
приподнял в знак приветствия Гатт свою элегантную
шляпу.— Могу я видеть профессора Фаллона?
— Нёт,— отрезал я решительно.
— Что ж, замечательно,— сдержанно кивнул он голо-
вой.— Разумеется, вы понимаете, почему я здесь,— кате-
горическим тоном сказал он.
— Вы не получите того, чего добиваетесь,— не менее
категорично ответил я.
— А вот и получу,— уверенно заявил Гатт.— Можете
не сомневаться.— Он стряхнул пепел с сигары.— Вы, как я
понимаю, представитель профессора. Это странно, я пола-
гал, что у него хватит мужества лично вести переговоры,
но .я ошибся: нутро на поверку у него оказалось мягким,
как и у большинства людей. Впрочем, перейдем к делу.
Мне нужны ценности, которые вы извлекли из синота.
Договоримся так: вы отдаете мне свои находки, и у вас не
возникает больше со мной никаких недоразумений. Я по-
зволю вам спокойно уйти отсюда.
— И какие же гарантии? — спросил я.
— Мое честное слово! — развел он руками и посмотрел
на меня честнейшим взглядом.
— Не выйдет, Гатт,— расхохотался я.— Меня вам не
провести.
Гатт раздраженно поморщился, и в глазах его мельк-
нули злобные искорки.
389
— Расставим все по своим местам, Уил,— сказал
он.— Я пришел сюда за добычей, и ничто меня не остано-
вит. Отдадите вы мне ее добровольно или нет — ваше лич-
ное дело.
Я поглядел по сторонам: из леса медленно выходили
люди в белом с винтовками в руках. Видимо, настало
время надавить на Гатта. Я достал из кармашка рубашки
сигареты и спички, закурил и принялся подбрасывать в
воздух коробок.
— Вы под прицелом, Гатт,— невозмутимо сказал
я,— одно неверное движение — и вы труп.
— Я не идиот,— улыбнулся он уголками губ.— На вас
тоже наведены винтовки.
— Если я уроню этот коробок,— сказал я, продолжая
подбрасывать его,— вы получите пулю. Так что если ваши
люди подойдут еще на десять шагов — я его роняю.
В глазах Гатта мелькнула неуверенность. Он сказал:
— Вы блефуете, вы тоже станете покойником.
— Не забывайте^— сказал я,— что мы с вами в разном
положении: мне нечего терять, вам же наверняка не без-
различно, живы вы будете или умрете. Вы убили моего
брата, Гатт, и я рассчитаюсь с вами за это.— Я подбросил
в воздух коробок, и Гатт вздрогнул, когда я едва не уронил
его. Я снова повторил свой трюк.— Итак, если ваши люди
приблизится еще на три ярда, нас с вами уже не будут вол-
новать никакие сокровища.
Гатт сломался.
— Ладно, ничья,— хрипло сказал он и помахал в воз-
духе руками. Цепочка людей в белом направилась к лесу.
Провожая их взглядом, я снова подбросил в воздух коро-
бок, и Гатт раздраженно воскликнул: — Да прекратите же
ваши фокусы наконец!
Я ухмыльнулся и поймал коробок, но продолжал дер-
жать его в руке. Лоб Гатта покрылся испариной, хотя еще
и не было жарко. Он тяжело вздохнул, пристально посмот-
рел на меня и сказал:
— .Я бы не сел играть с вами в покер!
— А я никогда и не играл в него,— сказал я.
390
— Послушайте, Уил,— с раздражением вздохнул
Гатт.— Вы же не знаете, в какую впутались игру. Я с
самого начала не спускал глаз с Фаллона. Вы решили, что
одурачили меня тогда, на взлетной полосе, строя из себя
святую невинность. Я чуть не помер со смеху, наблюдая за
вашими неуклюжими попытками провести меня. Да я знал
каждый ваш шаг и каждую вашу мысль наперед. И за этим
идиотом Харрисом я установил в Мехико слежку. Все сво-
дится к одной простой вещи: я здесь, и я победил. И что вы
на это скажете?
— То, что вам кто-то помогал.
— А вы до сих пор не знаете? — удивился он и рас-
смеялся.— Боже мой! Да этот же болван Холстед! Он при-
шел ко мне еще в Мехико, и мы с ним заключили сделку.
Он крайне нетерпелив, этот Холстед, ему не хотелось,
видите ли, делить Уаксуанок с Фаллоном, вот мы с ним и
договорились: я забираю золото и убираю Фаллона, а он
получает лавры научного гения.— Гатт презрительно,
усмехнулся: — Он был слишком желторот, чтобы убить
Фаллона самому.
Так значит, это Холстед, как и подозревал Пэт Харрис,
информировал Гатта. Ничего удивительного, что ему был
известен каждый наш шаг. Напрасно Харрис пытался обес-
печить безопасность экспедиции, у нас был предатель. Вот
до чего могут довести человека амбиции! Самое интерес-
ное, что заключая сделку с Гаттом, Холстед обманывал
его, уверенный, что никакого золота в Уаксуаноке нет и
быть не может.
— А где теперь Холстед? — глухо спросил я.
— Парень мертв,— невозмутимо сказал Гатт.— Он
схлопотал пулю от моих чиклерос. Я избавил вас от
лишних хлопот, не так ли, Уил? — ухмыльнулся он.
Я пропустил эту реплику мимо ушей.
— Вы напрасно теряете здесь время,— сказал я.—
Можете прийти и забрать добычу, но вам для этого при-
дется понырять.
— Не мне,— возразил Гатт.— Вам! Я знаю, что вы сде-
лали с золотом, Холстед перед смертью успел рассказать
мне об этом. Правда, мне пришлось над ним немного по-
391
трудиться, чтобы развязать ему язык. Это заняло некото-
рое время, иначе я уже давно был бы здесь, до того, как вы
утопили товар. Но это не имеет значения, смею вас заве-
рить. Вы же достанете его для меня, Уил,— спокойно и
уверенно сказал он.— Вы же ныряльщик, как и эта сучка
Холстеда. Вы опуститесь с ней на дно и все поднимете
наверх — для меня.
— Я вижу, вы не очень-то разбираетесь в подводном
погружении, Гатт,— сказал я.— Это не пятиминутная
работенка.
— Но вы ведь справитесь с ней? — махнул он неб-
режно рукой.
— Интересно, как вы заставите меня это сделать.
— Увидите, в свое время,— мерзко улыбнулся он.—
Я поработаю немножко с Фаллоном на ваших глазах, и
будьте уверены, вы нырнете.— Он бросил окурок сигары
на землю и похлопал меня по груди: — Между нами есть
разница, Уил, в этом вы были совершенно правы. Я твер-
дый человек, а вам лишь кажется, что вы твердый. Вам
удалось меня провести однажды, но сейчас вы выдали себя:
вы такой же мягкотелый, как и все. Когда я начну по
кусочкам разделывать Фаллона, или девчонку, или этого
быка Рудецки, вы непременно нырнете. Вы поняли меня?
Я понял. Понял, что главным инструментом этого зло-
дея была жестокость. В нем не осталось ничего человече-
ского, но он умел играть на чувствах других. Теперь я
пожалел, что не договорился с Фоулером об условном
сигнале на самом деле. Мне так хотелось в этот момент
уронить спичечный коробок! Пусть бы убили и меня
самого, зато этот изверг был бы уничтожен. И еще я мыс-
ленно проклинал себя за то, что не взял с собой пистолет.
Я перевел дух и постарался говорить как можно спо-
койнее.
— В таком случае, вам следует беречь меня. Вам ведь
известна сказка о курочке, несущей золотые яички.
— Вы еще пожалеете, что я не убил вас,— оскалился
он.— Еще как пожалеете, -Уил, обещаю вам! — с этими
словами он обернулся и пошел к лесу, а я быстрым шагом
устремился назад к домику.
392
— Застрели этого ублюдка! — с порога крикнул я Фоу-
леру, трясясь от слепой ярости.
— Не выйдет,— откликнулся Фоулер, стоящий возле
окна.— Он уже в лесу.
— Он совсем обезумел,— воскликнул я, перехватив
вопросительный взгляд Рудецки.— Он готов пролить ради
своей добычи море крови.— Мне вспомнился тот безумец,
который кричал в свое время: «Мировое господство или
гибель!». Подобно Гитлеру, Гатт совсем сошел с ума и был
готов уничтожить в припадке ярости и нас, и себя. Ника-
кие разумные доводы на него уже не действовали, на мир
он смотрел сквозь кровавую пелену.
Рудецки с Фоулером молча посмотрели на меня, потом
Рудецки сказал:
— Это не имеет значения, насколько я понимаю. Мы
знали, что он убьет нас в любом случае.
— Он может начать атаку в любую минуту,— сказал
я.— Пусть все вернутся в домик у синота.
Мы помчались к домику у синота, но уже на полпути к
нему на нас обрушился град пуль, поднимая пыль у нас под
ногами.
* — Рассредоточиться! — скомандовал Рудецки и ныр-
нул за домик.
Стрельба не стихала, и это настораживало.
Выстрелы гремели со всех сторон: видимо, люди Гатта
пошли в атаку, как только он оказался в безопасности,
согласно заранее намеченному плану. Все напоминало
фильм из жизни дикого запада. Фоулер, укрывшийся за
ящиками на другом конце вырубки, внезапно вскочил и
побежал, бросаясь из стороны в сторону, как опытный сол-
дат. Пули взрыхляли землю у него под ногами, но ему уда-
лось благополучно скрыться за стеной дома.
— Нужно уносить отсюда ноги,— сказал Рудецки.—
К домику у синота. На открытом пространстве нас всех
перестреляют.
— Нам лучше разделиться, Джо,— сказал я.— Две
мишени поразить сложнее, чем одну.
— Иди первым,— отрывисто сказал он.— Я тебя при-
крою.
393
Времени на споры не было, и я побежал по направле-
нию к ближайшему к нам домику. Внезапно из-за угла
выскочил чиклеро и буквально наткнулся пупком на ствол
моего револьвера. Удивиться он не успел, потому что я
выстрелил. Словно схваченный за воротник какой-то
невидимой рукой, чиклеро отлетел назад и упал навзничь,
раскинув руки. Придя в себя, я рывком открыл дверь и
нырнул в домик, где прижался спиной к стене и некоторое
время дышал широко раскрытым ртом, ощущая жуткую
слабость в ногах. Затем я осторожно выглянул из окна:
Рудецки куда-то исчез. У меня в револьвере оставалось
пять патронов. Откуда взялись здесь чиклерос, подумал я.
Неужели со стороны синота? Мне такой поворот событий
не нравился.
Но долго размышлять мне не пришлось: дверь с треском
распахнулась от удара'тяжелым ботинком, я резко обер-
нулся и увидел в проеме чиклеро, готового выстрелить в
меня из винтовки. Я застыл, как парализованный, понимая,
что даже не успею вскинуть свой револьвер.
Вдруг, словно в старом фильме, челюсть чиклеро
исчезла, и на ее месте возникла кровавая маска. Издав
булькающий звук, он с грохотом уронил винтовку и упал,
схватившись за лицо. Я не стал тратить время на раздумья,
кто выстрелил в него, Рудецки или Фоулер, а пригнулся и
выскочил из дома, подхватив на бегу винтовку. Забирая
влево, я помчался к домику у синота, не зная, отперта ли
его дверь и есть ли кто внутри. С другой стороны к домику
бежал Фоулер, делая большие прыжки.
Ему оставалось сделать всего два-три прыжка, когда
словно из-под земли возник один из головорезов Гатта с
обрезом в руках. Гангстер выстрелил, его пушка издала
оглушающий грохот — и бедный Фоулер рухнул на землю,
сраженный из двух стволов крупной дробью.
Я наугад выстрелил в сторону его убийцы и бросил-
ся бежать к двери домика. Пуля отколола щепку от
косяка в тот момент, когда я вваливался внутрь, и та
засела у меня в щеке. Затем кто-то захлопнул за мной
дверь.
2
Стрельба внезапно оборвалась, и я огляделся: Фаллон с
дробовиком в руках устроился возле окна, возле двери с
пистолетом в руке стоял Смит, Катрин лежала на полу и
рыдала.
— Где Рудецки? — чужим голосом спросил я.
Фаллон покачал головой, в глазах его застыла боль.
Вдруг снаружи раздался громкий голос из мегафона:
говорил Гатт. Он явно намеревался навязать мне одну
сделку.
— Уил? Ты меня слышишь, Уил? Я знаю, что ты там, я
видел, как ты спрятался в домике. Мы продолжим наш
деловой разговор?
Я молчал: спорить с Гаттом было бесполезно. Мы с
Фаллоном переглянулись. Какой еще грязный трюк заду-
мал этот бандит?
— Сделку можно заключить на интересных для вас
условиях,— гудел голос Гатта.— У меня тут есть ваш
парень, Рудецки. Ты меня понимаешь? Ты понял меня,
Уил?
Я облизнул пересохшие губы и прокричал в ответ:
— Покажи мне его живым — тогда и поговорим.
— А ты не дурак, Уил, ты сообразительный малый.
Любопытно, старик Фаллон еще жив? Я полагаю, он тоже
здесь, и еще два человека. Я даю вам час подумать — не
более. Посмотрим, насколько ты крутой парень, Уил. Уве-
рен, что у тебя уже дрожат поджилки.
— О какой сделке он говорил? — усталым голосом ста-
рого больного человека спросил меня Фаллон, откладывая
ружье в сторону и медленно сползая по стенке на пол.
Я посмотрел на Смита, сжимающего в руке автоматиче-
ский пистолет.
— Что за сделка, в самом деле? — повторил вопрос
Смит.
— Ни о какой сделке не может быть и речи,— сказал я.
— Но тот парень сказал, что можно договориться.
— Вряд ли тебе понравятся его условия,— холодно
395
ответил я и поднял револьвер, заметив, как напряглась
рука Смитта.
— Хорошо, давайте перестреляем друг друга и избавим
Гатта от ненужных хлопот.
Смит посмотрел на револьвер, нацеленный ему в жи-
вот.
— Мне любопытно узнать, какую он предлагает сдел-
ку,—' упрямо повторил он.
— Положи пистолет на пол, потом поговорим,— ска-
зал я.— Так мне будет спокойнее.
— Чего хочет Гатт? — не поднимая головы, спросил
скрипучим голосом Фаллон.— Или кого?
— Он хочет, чтобы я нырнул и достал сокровища.
— А что случилось с Рудецки?
— Он мертв, ему повезло.
— Что значит — повезло? — прошипел Смит, трясясь
от гнева.
— Гатт сказал, что будет мучить кого-то из вас до тех
пор, пока я не выполню его требования. Он способен жечь
человеку ноги паяльной лампой, резать его по кусочкам,
короче — он готов на все. У него большая фантазия и
немалый опыт в подобной работе.
— И вы позволите ему сделать это из-за каких-то пар-
шивых побрякушек? — не глядя на меня, спросил Смит.
Щека его нервно подергивалась.
— Я не смог остановить его,— проговорил я.— Вот
почему я сказал, что рад, что Рудецки и Фоулер погибли.
Понимаешь, мы сбросили баллоны с воздухом в воду, а без
них погружаться невозможно. С аквалангом на такую глу-
бину опуститься нельзя.
Смит повернулся к Фаллону, лицо его исказилось от
отчаяния и жалости к себе:
— Это вы, безумный старик, втянули меня в эту затею!
Какое вы имели право?! Боже, что же мне теперь делать?
Я не хочу умирать, я не хочу, чтобы меня пытали!
На Смита было больно смотреть, это был уже не муж-
чина. Гатт знал, как разрушить сердцевину человека, и дал
этот час отсрочки вовсе не для размышлений и передышки.
396
Это был прием опытного садиста. Катрин была в шоке,
Фаллона грызли угрызения совести и рак, а Смит погибал
от страха.
Я же страдал от бессилия. Я готов был выскочить
наружу и разметать всех в стороны. Я был готов своими
руками вырвать из груди Гатта сердце. Но ничего из этого
все равно бы не вышло, и это действовало на меня убий-
ственно.
— Я знаю, что надо делать,— прошептал Смит, подняв
голову.— Надо выдать им Фаллона. Пусть делают с ним,
что хотят, но нас оставят в покое.— В его глазах появился
безумный блеск.
— Послушай меня, Смит,— решительно и спокойно
произнес я.— Нам всем не миновать смерти. Но можно
погибнуть от пули, а не умереть мучительной смертью под
пытками. Я сделал свой выбор: я буду сражаться с Гаттом
и постараюсь убить его.
— Хорошо тебе так говорить,— с ненавистью взглянул
на меня Смит.— Тебя он мучить не станет, ты в безопас-
ности.
И тут я истерически расхохотался:
— В безопасности? Я — в безопасности? Боже, я сей-
час умру со смеху! — У меня выступили от смеха на глазах
слезы и закололо в боку.— В безопасности! Вот умора!
Смит взглянул на меня сперва изумленно, потом нервно
хихикнул и залился хохотом. На лице Фаллона тоже по-
явилась слабая улыбка:
— Извини, что я втянул тебя в эту авантюру, Смит. Но
мое положение не лучше. Джемми прав — нужно драться
до конца.
— Мне тоже жаль, что я ляпнул подобную глупость,
мистер Фаллон,— смущенно сказал Смит.— Похоже, у ме-
ня было временное затмение рассудка. У меня осталось
пять патронов: четыре для них и один для меня. Поста-
раюсь захватить с собой на тот свет как можно больше
этих ублюдков.
Я опустился на колени рядом с Катрин. На ее щеках
остались следы слез.
397
— Мне жаль, что я сломалась,— прошептала она.— Но
я сильно испугалась. Они на самом деле убили Рудецки и
Фоулера?
Я кивнул и, вздохнув, добавил:
— И Пола тоже'. Так мне сказал Гатт.
— О Боже! Бедняжка Пол! Он хотел так много — и все
сразу,— воскликнула Катрин, и на глазах ее выступили
слезы.
Я не стал ей рассказывать о том, каким образом Хол-
стед намеревался добиться всего сразу. Мне не хотелось
причинять ей боль. Пусть запомнит его таким, каким он
был в молодости, когда она вышла за него замуж,— нетер-
пеливым, полным творческих планов и амбиций. Расска-
зать ей теперь всю правду о нем было бы слишком жес-
токо. И я просто сказал:
— Мне^ очень жаль, что так вышло, Катрин.
— Джемми,— коснулась она моей ладони,— у нас есть
шанс?
Я взглянул ей в глаза и твердо сказал:
— Шанс остается всегда,— хотя в душе вовсе не был в
этом уверен.
Я встал и подошел к стоящему возле окна Смиту.
— Ну, что там происходит? — спросил я его.— Где
чиклерос?
— Укрылись вон в тех домиках,— сказал он,— по
пять-шесть человек в каждом. Если они начнут стрелять
оттуда, пули прошьют стены нашего домика, как фанер-
ный ящик.
— Можно преподнести им сюрприз,— посмотрел я на
взрывную машинку, думая о том, сколько взрывчатки
заложил Рудецки под домики и целы ли еще провода.
Тишину внезапно нарушил хриплый голос Гатта, доно-
сящийся из мегафона:
— Уил! Ты готов к переговорам? Твой час истек,
Уил! — Гатт гнусно рассмеялся: — Лови рыбку, или я
порежу тебя на наживку!
Гул самолета перекрыл голос Гатта: постепенно нара-
стая, он перешел в рев, когда самолет оказался над нами.
398
Я судорожно схватил взрывную машинку и повернул
ручку на девяносто градусов. Мощный взрыв потряс все
вокруг, Смит издал ликующий вопль, и я подбежал к окну.
Один из домиков с чиклерос взлетел на воздух, от него
осталось лишь бетонное основание. Из второго домика
разбегались в разные стороны фигурки в белом. Смит
начал стрелять по ним, но я сжал его плечо:
— Не трать попусту патроны!
Самолет снова пролетел на нами, и я задумчиво про-
изнес:
— Любопытно, кому он принадлежит? Возможно,
Гатту.
— Может, и нет,— сказал Смит.— Но какой сигнал мы
ему подали!
Я от души надеялся, что отправил Гатта в преисподнюю.
3
В течение часа все было тихо, затем вновь затрещали
выстрелы. Пули прошивали стены нашего домика, откалы-
вая щепки от обшивки, и мы прятались за бревнами и
толстыми балками. Ясно было, что Гатт жив: без него и
его подручных чиклерос не возобновили бы атаку. Гатт
умел руководить людьми, у него было дьявольское упор-
ство.
— Интересно, куда подевались остальные чикле-
рос? — сказал Смит.— По нам стреляют не более четырех.
Во время взрыва погибло тоже четверо. Куда же подева-
лись все остальные?
Катрин пряталась за бревнами, сжимая в руке револь-
вер.
Фаллон неподвижно стоял возле окна с дробовиком в
руках, ожидая неизбежного конца.
В тридцати футах от домика лежал мертвый Фоулер.
Ветер надувал на нем испачканную кровью рубашку и тре-
пал волосы. Я проглотил подступивший к горлу ком и
взглянул на руины Уаксуанока и кромку леса. Поднимался
ветер. Верхушки деревьев плясали, ветви раскачивались,
399
разбрасывая листву. Небо на востоке почернело, затянутое
тучами, время от времени их прошивали яркие молнии.
Начался сезон ливней.
Еще одна пуля прошила домик, и щепка впилась мне в
ногу.
— Откуда она прилетела, черт подери? — встрево-
жился Смит, указывая на дырку в полу.
Я тотчас смекнул, в чем дело: чиклерос забрались на
холм позади синота и обстреливали нас сверху. Ситуация
осложнилась — ведь сверху мы не были защищены.
— Не хочешь ли выскочить наружу, Смит? — спро-
сил я.
— Только не я,— упрямо ответил он.— Я умру здесь.
Через десять секунд пуля попала ему прямо в лоб. Он.
отлетел в угол и упал на пол.
— Вы можете выбраться отсюда,— сказал Фаллон,
глядя на меня блестящими глазами.— Только поторопи-
тесь! В синоте им до вас не добраться. А я вас прикрою.
Обо мне не волнуйтесь, я все равно уже мертвец. Но Гатту
не взять меня живым.
Я схватил Катрин за руку.
— Быстро надевай акваланг!
Она влезла в гидрокостюм, и я помог ей надеть аква-
ланг, после чего переоделся сам.
— Приближается	буря,— сказал	Фаллон,— ветер
крепчает.
Он выложил все оружие на полу под окном и взял в
руки винтовку.
* — Убирайтесь же, наконец! — воскликнул он.— Время
идет.
Я открыл дверь, отодвинув в сторону стол, и мы выбе-
жали наружу. Катрин завернула за угол, я последовал за
ней, но едва не упал от удара ветра, плотного как стена.
У меня перехватило дыхание. Воздушные баллоны давили
мне на плечи, быстро бежать я не мог. Катрин приходилось
еще труднее. Нас легко могли подстрелить по пути к
синоту. Я лосмотрел вверх, на склон холма: яростный
холодный ветер гнул высокие деревья, словно стебельки, и
400
мне вдруг пришло в голову, что засевшим там чиклерос
пора спасать собственную шкуру.
Катрин в нерешительности застыла на краю синота.
— Прыгай! Прыгай, черт подери! — крикнул ей я и
подтолкнул ее в спину. Потеряв равновесие, она полетела
в воду с тридцатифутовой высоты. Я прыгнул следом за
ней и вошел в воду ногами. Ремни акваланга врезались мне
в тело, и вода сомкнулась у меня над головой.
Глава двенадцатая
1
Катрин нырнула, и я последовал за ней, держась на
глубине четырех футов. Катрин я нашел возле троса под
плотиком и рукой показал ей вниз. Мы начали погружение.
Опустившись до глубины в шестьдесят пять футов, мы
заплыли в пещеру и с чувством глубокого облегчения
вынырнули на поверхность.
— Мы добились своего,— сказал я, когда мы вылезли
на уступ и я включил свет.
— Но сколько времени мы здесь продержимся? — сняв
маску, спросила она.— А Фаллон? Мы оставили его там
умирать.
— Он сам так решил,— сказал я.— Перекрой клапан,
зря расходуешь воздух.
Я осмотрел пещеру: она была достаточно большой,
объемом приблизительно в три тысячи кубических футов.
На такой глубине воздух содержит кислорода в три раза
больше, чем на поверхности. Но с каждым выходом из лег-
ких двуокиси.углерода наше положение ухудшалось. Глядя
на груду золотых тарелок в дальнем углу уступа, я поду-
мал, что чем дольше мы будем оставаться внизу, тем
больше времени нам потребуется на обратный путь. Наших
же баллонов было недостаточно для длительной деком-
прессии. Я сполоснул маску водой, надел ее и, выплыв из
пещеры опустился на дно. Там я нашел один из фонарей,
401
включил его и при свете отыскал большие баллоны, воз-
душный шланг и распределитель.
Я повозился с баллонами и распределителем почти час,
выполнив работу, достойную Геркулеса, но наконец сделал
так, что воздух в баллонах мог поступать через клапан
воздушного шланга. После этого,, волоча за собой шланг,
похожий на огромную змею, я заплыл в пещеру. С трудом
выбравшись из воды, я закрепил на уступе шланг и только
тогда заметил, что Катрин чем-то удручена.
— Я думаю о Фаллоне,— сказала она.— Оказывается,
ты жестокий и расчетливый человек. Как же я ошиблась в
тебе! Ты оставил человека умирать и даже не вспоминаешь
о нем!
— Катрин, Фаллон умирает от рака,— тихо сказал
я.— Он узнал об этом еще в Мехико и поэтому стал вести
себя столь легкомысленно. Теперь он чувствует угрызения
совести, а он хочет, чтобы совесть его была чиста. Я не
мог отказать ему в этом.
— О Боже! — воскликнула Катрин.— Я ничего об этом
не знала. Так вот почему он не спешил уезжать отсюда!
Этот древний город был его последним любовным рома-
ном. Он ведь гладил каждую вещь, попадавшую ему в
руки.— Она всхлипнула.— Джемми, прости меня за слова,
которые я тебе сказала!
— Забудем об этом!
Внезапно погас свет, и мы остались в темноте, ощущая
ее почти физически как влажный черный покров. Мы стали
разговаривать, чтобы не чувствовать гнетущей тишины
подводной пещеры. Мы говорили обо всем: о семье Катрин
и ее работе, о моем увлечении в молодости фехтованием и
подводным плаванием, о моей фермер о Багамских остро-
вах и о нашем будущем. В темноте мы настолько забылись,
что поверили, что у нас может быть будущее. Наконец я
взглянул на люминесцентный циферблат подводных часов:
настало время подниматься на поверхность.
— Я готова,— сказала Катрин.
— Ты останешься здесь,— облизнув пересохшие губы,
с трудом выдавил из себя я.— Воздуха хватит только на
402
одного. Если мы начнем всплывать вместе, то мы оба
погибнем. Даже если Гатт убрался отсюда, все равно
нужно найти детали компрессора, которые спрятал
Рудецки, и собрать их. Ты сможешь самостоятельно это
сделать?
— Нет, не смогу,— сказала Катрин.
— Значит, это должен сделать я. Мне потребуется два
часа на всплытие и не менее часа, чтобы собрать компрес-
сор. Воздуха в пещере тебе хватит еще на восемь часов.
— Значит, если через восемь часов ты не вернешься,
ты не вернешься никогда, Джемми?
Она была права, и я это знал.
— Лучше сразу утонуть, чем погибать от недостатка
воздуха,— задумчиво произнесла она.
— Ради Бога! — воскликнул я.— Обещай мне до-
ждаться меня здесь! Я вернусь, я непременно вернусь и
спасу тебя!
— Поцелуй меня, дорогой,— мягко сказала она и
обняла меня.
Я крепко прижал ее к себе, не обращая внимания на
гидрокостюмы, и мы поцеловались.
— Нельзя терять времени,— оттолкнув ее от себя, я
стал нащупывать в темноте шланг. Мне под руку попалось
что-то металлическое, я сжал этот предмет в руке, а дру-
гой наконец нащупал шланг. Засунув найденный предмет
под ремни акваланга, я опустил маску и соскользнул в
воду, сказав еще раз:
— Я вернусь!
Последнее, что я услышал, уходя под воду, был голос
Катрин, одиноко звучащий во мраке пещеры:
— Я люблю тебя! Я тебя люблю!
2
Вынырнув под плотиком я высунул в отверстие голову
и с наслаждением вдохнул горячий от солнца воздух. Ветер
стих, никаких голосов или других звуков, говорящих о
присутствии людей,х не было слышно. Я выплыл из-под
403
плота, вскарабкался на него и скинул с себя акваланг. Что-
то стукнулось о доски, я нагнулся и увидел, что это золо-
тая статуэтка девушки майя, отлитая Виверо. Я сунул ее за
пояс и поплыл к грубым деревянным мосткам. Поднявшись
по ступеням, выбитым в скале, я застыл в изумлении.
Лагерь был полностью разрушен, от домиков остался
только фундамент. По всей территории валялись сломан-
ные деревья, ветви, доски, и нигде не было видно ни еди-
ной живой души.
Домик, в котором мы держали оборону, рухнул, при-
давленный огромным деревом, вывороченным с корнем.
Ступая по веткам и листве, я пошел к нему, как вдруг
из-под развалин вылетела, громко хлопая крыльями, яр-
кая пестрая птица, испугав меня. Я полез сквозь ветви
внутрь развалин, надеясь найти запасные акваланги.
И где-то рядом должен был лежать Фаллон! Я нашел два
мачете и принялся расчищать одним из них себе путь.
После десяти минут работы я обнаружил залитое кровью
лицо Смита. Пробравшись немного вперед, я наконец
нашел Фаллона.
Его придавило к полу веткой, но, пощупав его
запястье, я с изумлением обнаружил, что он жив! Его не
убил Гатт, он устоял против рака и выжил, несмотря на
неистовство стихии. Я стал освобождать его, что оказалось
нелегкой задачей. Вскоре, однако, я вытащил его из-под
дерева и устроил в тенечке. Он еще не пришел в себя, но
цвет лица стал уже лучше. Никаких повреждений на его
теле я не заметил, только на лбу чернел синяк. Оставив его
на- время, я пошел заниматься компрессором.
Детали его были зарыты возле домика, но теперь, после
бури, все вокруг покрывали ветки и разные обломки.
Я бросил взгляд на склон холма, и у меня перехватило дух
от увиденного. Гряда была совершенно голой, словно над
ней поработала бригада Рудецки с бензопилами и огнеме-
тами. Все это сотворил ветер — огромной силы ветер, вы-
рвавший деревья с корнями.
Склон холма очистился от деревьев, и обнажилась
скала, ранее скрытая под слоем почвы. На верху ее гордо
404
вырисовывался на фоне неба храм Юм Чака. Я отступил
назад, чтобы оглядеть всю горную гряду, и застыл, охва-
ченный священным трепетом: начертанный горящим золо-
том, блистал на склонах холмов знак Виверо!
Человек не религиозный, я невольно опустился на
колени, ибо ноги мои стали ватными. Слезы выступили у
меня на глазах. Какой-нибудь скептик объяснил бы кар-
тину, представшую мне, игрой света и тени, вспомнив о
подобных капризах солнечных лучей в других частях
света, где причудливые горные формации хорошо
известны. Но этот скептик не пережил того, что выпало на
мою долю в тот день.
Пусть это и была игра света и тени, но впечатление от
нее было вполне реальным, настолько реальным,' что не
возникало даже тени сомнения в том, что я вижу творение
рук искусного ваятеля. Закатное солнце, пронизывая рва-
ные облака, заливало огненным светом цепь холмов, вы-
свечивая огромную фигуру Распятого Христа. На распрос-
тертых вдоль всей гряды руках вырисовывался каждый
мускул, а на ладонях глубокими тенями чернели шляпки
гвоздей. У подножия холмов широкие плечи и торс перехо-
дили во впалый живот, а в боку, под ребрами, зияла дыра,
которую скептик счел бы обыкновенной пещерой. Ребра
выделялись настолько четко, что напоминали рисунок из*
анатомического атласа, и казалось, что могучая грудь сей-
час раздастся и глубоко вздохнет.
Но особенно влекло к себе лицо. Склоненная на плечо
голова была увенчена терновым венцом из острых скал,
четко вырисовывающихся на фоне темнеющего неба. Глу-
бокие тени образовывали в уголках рта страдальческие
складки, впалые, полуприкрытые веками глаза смотрели
на Кинтана-Роо, и казалось, что губы сейчас раздвинутся
и каменный голос произнесет: «Элой! Элой! Ламма савах-
фани?» («Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оста-
вил?»)
Вполне возможно, что этот световой эффект про-
являлся не каждый день и зависел от положения солнца и
времени года. Майя с их иными изобразительными тради-
405
циями и взглядами на окружющий мир вряд ли даже обра-
щали на этот феномен внимание. Конкистадор Виверо, как
истинный христианин, все сразу же понял. Охваченный
необычным трансом, я не мог оторвать взгляда от великого
чуда, явившегося мне посередине разрушенного лагеря,
следя за тем, как, по мере захода солнца, огромный боже-
ственный лик искажается в гримасе мучительной агонии.
Внезапно меня охватил ужас, и я закрыл глаза..За моей
спиной затрещали ветки.
— Молись, Уил,— произнес хриплый голос.— Нако-
нец-то ты занялся правильным делом.
Я обернулся: надо мной стоял с револьвером в руке
Гатт. Вид у него был такой, словно ему на голову свалился
весь лес. От утренней элегантности не осталось и следа: он
потерял пиджак, порванная рубаха висела на нем клочья-
ми, на волосатой груди запеклись кровавые ссадины.
Брюки на коленях, тоже были порваны, на одной ноге не
было ботинка, и он слегка прихрамывал.
— Не двигайся! — приказал он, потирая рукой свою
мокрую от пота щеку и оставляя на ней грязный след.—
Эффектное зрелище, не правда ли? Но тебе оно уже не
поможет, Уил.
Сбоку от меня лежало мачете, но я не успел бы до него
дотянуться. Я ничего не сказал Гатту, а просто взглянул
ему в глаза.
— Откусил язык? — рассмеялся он.— А утром ты был
поразговорчивей. Помолись еще, и я всажу тебе пулю в
твои кишки, чтобы ты помучился, как вон тот парень.— Он
указал пальцем на Христа.— Может, потом и присоеди-
нишься к нему на небе.
В его глазах появился маниакальный блеск, а правая
щека конвульсивно задергалась. Он жаждал мести, утеши-
тельной награды за свое горькое поражение в попытке
добыть сокровища. Я же смотрел на его револьвер и не
видел в барабане пуль. В револьвере Гатта не было ни
одного патрона!
Я нагнулся и сжал рукоятку мачете. Гатт вскинул
револьвер:
406
— Брось это, немедленно!
Я крепче сжал мачете и стал подниматься на ноги: мне
надоело играть с ним в кошки-мышки.
— Ладно, приятель, вот и пришел тебе конец! — вос-
кликнул Гатт и спустил курок.
Сухо щелкнув, боек ударил в пустое гнездо барабана.
Гатт с удивлением посмотрел на свой револьвер, увидел,
что я наступаю на него с мачете в руке, повернулся и побе-
жал. Он запутался в ветках упавшего дерева, я взмахнул
мачете — Гатт вскрикнул от ужаса и вырвался на свободу.
Я обогнул дерево и начал теснить его к синоту.
Сжимая в руке револьвер, он пятился назад, пока не
ступил на бетонный фундамент домика. Внезапно он рез-
ким движением швырнул в меня револьвер, и я присел.
В этот момент Гатт подхватил с фундамента мачете. На
губах его появилась злорадная улыбка, но холодные глаза
внимательно следили за мной.
Сделав несколько выпадов, я понял, что Гатт не фехто-
вальщик, хотя для своего возраста он и был достаточно
подвижен. В молодости он, возможно, и умел орудовать
ножом, как все мафиози, но мачете больше похоже на
абордажный тесак или меч, и поэтому я имел преиму-
щество. Я отогнал его от домика к краю синота, где он за-
стыл на месте, широко расставив ноги и тяжело дыша. Его
мгновенный удар сверху мог бы расколоть мой череп, но я
парировл его, использовав знакомый мне прием, и мы ока-
зались лицом к лицу. Глаза Гатта расширились от ужаса,
когда я обманным движением сделал выпад и нанес рубя-
щий удар точно в голову. Острие мачете попало ему под
ухо, я отдернул руку, как учил меня тренер, и лезвие глу-
боко вошло в его шею. Он умер до того, как я понял, что
почти отрезал ему голову. Гатт согнулся пополам и, упав
на землю, покатился вниз к краю синота, где с глухим сту-
ком рухнул на деревянный пирс.
Даже не взглянув на него, я дошел до упавшего дерева
и оперся о ствол. Потом меня стало рвать так, что едва не
вывернуло наизнанку.
3
Видимо, я потерял на какое-то время сознание, потому
что, очнувшись, обнаружил, что лежу на боку и смотрю на
суетящихся на земле муравьев,— в первый момент они
показались мне огромными как слоны. Я сел на дерево и
попытался собраться с мыслями, но они путались и усколь-
зали, порхая, словно летучие мыши на чердаке. Раскопки,
ферма, храм Юм Чака — все сплелось в один чудовищный,
кошмарный клубок. На глазах у меня выступили слезы:
хотелось-одного — вернуться домой, в Хейтри, и напиться
чаю с оладьями и земляничным джемом. Мэдж Эджкомб
возьмет старинный серебряный прибор и сервирует все это
для- меня на большом подносе. Большой поднос!
Все'встало на свои места, и голова моя едва не лопнула
от ужасных воспоминаний. Я взглянул на руки: они были
покрыты засохшей кровью. И тут я поклялся, что если вер-
нусь живым в Англию, в уютные долины Девона, то уже
навсегда останусь на земле своих предков на ферме
Хейтри и больше не стану искать себе приключений.
Я буду выводить тучный рогатый скот и потягивать пиво в
пабе, а если меня снова назовут сереньким человечком, я
рассмеюсь в ответ и соглашусь, что так оно и есть, и боль-
шего мне от жизни и не нужно.
У меня болело в боку, я посмотрел и увидел, что Гатт
рассек мне гидрокостюм и кожу, словно мясник тесаком.
Видны были кости моих ребер, так что боль только начина-
лась.
Внезапно я вспомнил о Катрин в подводной пещере.
О Боже, нужно было снова лезть в синот! Я должен был
выполнить свой долг серенького человечка. Окинув взгля-
дом руины Уаксуанока, я увидел медленно приближаю-
щиеся ко мне привидения в белом — расплывчатые фигуры
с винтовками в руках. Они двигались, не сводя с меня пол-
ных ненависти взглядов, подбадривая друг друга радост-
ными возгласами, и вскоре дюжина чиклерос окружила
меня, медленно сжимая кольцо.
Я нагнулся за своим мачете, сжал рукоятку и с трудом
распрямился, шепча:
408
— Подходите ближе, мерзавцы! Давайте быстрее со
всем покончим!
В глазах чиклерос я прочёл настороженность и уваже-
ние. Один из них лязгнул затвором,* когда я поднял мачете.
Внезапно мне заложило уши от странного пульсирующего
рокота, в глазах у меня потемнело, и, уже падая, я увидел,
как чиклерос разбегаются в разные стороны, что-то испу-
ганно крича.
Последнее, что я увидел, была спускающаяся на меня с
неба саранча. Затем земля покачнулась у меня под ногами
и стремительно приблизилась к моим глазам.
— Очнись, Джемми! — услышал я отдаленный голос и
пошевелился.— Джемми, как ты себя чувствуешь? Эй, да
принесите же наконец носилки!
— Кому здесь_ требуются носилки? — спросил я,
открыв глаза.
Надо мной стоял Пэт Харрис. Я приподнялся, опершись
на локоть, он поддерживал меня за спину.
— Как ты здесь оказался? — спросил я.
— Прилетел на армейском вертолете. Правительство
послало сюда войска. Посмотри сам! — сказал он.
Я увидел пять военных вертолетов и людей в униформе.
Двое из них бежали к нам с носилками. Значит, это боевые
машины я принял за саранчу!
— Если бы не буря, мы прилетели бы раньше,— сказал
Пэт.— Из-за непогоды мы на полпути сделали посадку. Но
куда все подевались? Когда я утром пролетал над лагерем,
мне показалось, что здесь настоящий ад. Вот почему я
срочно связался с мексиканской армией.
— Вы слегка опоздали,— усмехнулся я.— Здесь оста-
лись одни мертвецы. Но Фаллон еще жив, он где-то там, в
развалинах домика.— Я схватил Пэта за руку.— Боже
мой, ведь Катрин ждет помощи в синоте, в пещере. Нужно
вытащить ее оттуда. Да не смотри на меня, как на сума-
сшедшего. Она погибнет, если немедленно не поднять ее.
Мы с ней скрывались там от Гатта.
409
— Тебе нельзя* нырять,— сказал Пэт.— Среди солдат
есть аквалангисты, я сейчас же пойду поговорю с сержан-
том.
Пока он разговаривал с группой солдат, я дошел до
синота и встал на краю, глядя на черную воду. Подбежал
Пэт.
— Сержант сказал, что в его распоряжении четыре
аквалангиста и достаточное количество баллонов с кисло-
родом. Объясни им, где именно находится Катрин, и они
спасут ее. Боже, кто это там на пирсе? — с ужасом воскли-
кнул он, заметив труп.
— Это Гатт,— равнодушно сказал я.— Ведь я говорил
тебе, что убыо его.— У меня уже не было сил, чтобы
смеяться или плакать, но Харрису явно стало не по
себе.— Где же ныряльщики? — раздраженно спросил я,
обернувшись в сторону вертолетов.
Вскоре аквалангисты появились. Я объяснил им, что
нужно делать, и отдал одному из них свой акваланг. Сол-
дат взял с собой запасные баллоны и скрылся под водой.
Оставалось лишь надеяться, что Кэт не умрет от страха,
когда он вынырнет в пещере. Но она хорошо говорила по-
испански, и я решил, что все будет в порядке.
Пока мне перевязывали рану, я увидел, как уносят к*
вертолету на носилках Фаллона. Харрис с изумлением
заметил:
— Похоже, здесь была настоящая бойня.
— Да, что-то вроде этого,— отрешенно ответил я.
Сдвинуться с места, пока не появится на поверхности
Катрин, я наотрез отказался. Пришлось довольно долго
ждать, пока из Кампече доставляли необходимое подвод-
ное снаряжение. Потом все было проще, и Катрин само-
стоятельно выбралась из пещеры. Я был горд за нее. Мы
вместе пошли к вертолету, она поддерживала меня, по-
скольку я уже с трудом держался на ногах.
Я не знал, что нас ожидает в будущем, как не знал и
того, можно ли все случившееся с нами считать неплохим
началом супружеской жизни, но готов был попытаться,
если бы Катрин согласилась.
410
Из всего того, что происходило потом, мне, почти
ничего не запомнилось. Очнулся я в больнице в Мехико и
увидел Катрин возле моей кровати. Это было уже много
позже. И все же я смутно припоминаю, как сжимали мои
руки золотую девушку, отлитую Виверо, когда взлетал
вертолет. Солнце только всходило, и Христа не было
видно, но темные очертания храма Юм Чака смутно выри-
совывались на холме, нависшем над синотом, и медленно
отдалялись, чтобы исчезнуть навсегда под гул винтов вер-
толета.
СОДЕРЖАНИЕ
Джо Горес
ВРЕМЯ ХИЩНИКОВ .................. 3
Перевел с английского Виктор Вебер
Десмонд Бэгли
ЗНАК КОНКИСТАДОРА ............. 191
Перевел с английского Андрей Сорвачев
Москва, «Грэгори - Пэйдж», 1995
Зарубежный криминальный роман
Выпуск № 12
Издание литературно - художественное
Сдано в набор 26.06.95. Подписано в печать 20.07.95.
Формат 84x108/32. Бумага типографская. Гарнитура «Таймс».
Печать высокая. Усл. печ. л. 21,84. Тираж 20 000 экз.
Заказ № 3400.
Лицензия № ЛР - 070830 от 22.01.93 г.
Издательство «Грэгори-Пэйдж».
127427, Москва, Кашенкин луг, 4.
Ордена Трудового Красного Знамени
ПО «Детская книга» Госкомпечати.
127018, Москва, Сущевский вал, 49.
Отпечатано с фотополимерных форм «Целлофот»