ДРЕВНЕЙШИЕ
ГОСУДАРСТВА
НА ТЕРРИТОРИИ
СССР
1980
ИЗДАТЕЛЬСТВО " I [ К А*

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
Институт истории СССР
ДРЕВНЕЙШИЕ
ГОСУДАРСТВА
НА ТЕРРИТОРИИ
СССР
МАТЕРИАЛЫ
И ИССЛЕДОВАНИЯ
1980 год
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
МОСКВА 1981

Ответственный редактор
член-корреспондент АН СССР
В. Т. ПАШУТО
0505010000—185
Д 042(02)—82	15~81
© Издательство «Наука», 1982 г.

ОТ РЕДАКТОРА
Очередной (четвертый) выпуск ежегодника содержит прежде всего1
монографию М. В. Бибикова «Византийские источники по исто¬
рии Руси, народов Северного Причерноморья и Северного Кавка¬
за (XII—XIII вв.)». Исследование, проведенное автором, привле¬
кает свежестью материала и разнообразием источниковедческих
методик — исторической, литературоведческой, дипломатической
и др.
Работа основана на марксистско-ленинской методологии и со¬
держит критический анализ досоветской и зарубежной буржуаз¬
ной историографии, в которой византийские источники по ряду
поставленных автором тем не разрабатывались вовсе. Выступая
против фактографического, потребительского отношения к источ¬
никам, автор умело вскрывает за традициями и стереотипами
свойственного византийской общественной мысли хронотопа Древ¬
ней Руси подлинный смысл этнической и социальной архаики
ее памятников.
Впервые предпринял на современном уровне автор и анализ
половецкой истории по византийским данным; он сумел в резуль¬
тате обнаружить координационную связь ее этапов в различных
частях Восточной и Юго-Восточной Европы.
Сильной стороной работы является и то, что автор в равной
мере владеет разнородным, подчас очень трудным для анализа
материалом — светским и церковным, риторическим и эпистоляр¬
ным, актовым и летописным, прозаическим и поэтическим. Выра¬
ботанная методика позволила выявить ряд новых сведений источ¬
ников по истории народов СССР. Это прежде всего касается
памятников риторики и эпистолографии — жанров, наиболее труд¬
но поддающихся историческому анализу. Текстологическое ис¬
следование этнонимики, социальной терминологии позволило сде¬
лать наблюдения над этнической структурой Северокавказского
и Причерноморского регионов, выявить черты общественно-поли¬
тического строя кавказских народов, русских княжеств.
Показывая столкновение личного опыта византийских писате¬
лей и правоведов с традицией, автор добирается до сущности ис¬
точника и оценивает его социальную функцию в сложной и проти¬
воречивой истории взаимоотношений Руси и Византии. Существен¬
но и то, что М. В. Бибиков на своем материале подтвердил, что
вплоть до завоевания Константинополя крестоносцами в 1204 г.
никакого упадка в истории русско-византийских отношений не
наблюдалось.
3

Русь в труде М. В. Бибикова обоснованно предстает как са¬
мостоятельная держава, умело решающая свои внешнеполити¬
ческие проблемы.
В разделе «Сообщения» публикуются основанные на широком
использовании западноевропейских и восточных источников ис¬
следования различных аспектов историко-культурных взаимосвя¬
зей. Содержанию и локализации этнонима «Русь» в Прибалтий¬
ском Поморье посвящена статья Н. С. Трухачева. Новыми инте¬
ресными сопоставлениями привлекают статьи «События 1017 го¬
да в немецкой хронике и в русской летописи» А. В. Назаренко
и «Демографическая заметка о Европе раннего средневековья»
А. Я. Шевеленко. Оригинальный материал археологических рас¬
копок, относящийся к судьбам скандинавского этноса в западной
Руси, публикуют Е. А. Мельникова и Л. В. Дучиц. Сообщения
включают обзор работы сектора истории древнейших государств
за 1980 г., написанный Е. А. Мельниковой и А. В. Юрасов-
ским. Рецензия В. Я. Петрухина знакомит читателей с новыми
исследованиями по древней истории.
Член-корреспондент АН СССР
В. Т. Пашуто

ИССЛЕДОВАНИЯ
М. В. Бибиков
ВИЗАНТИЙСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ПО ИСТОРИИ РУСИ,
НАРОДОВ СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ
И СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
(XII—XIII вв.)
Часть I
ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ ТЕМЫ.
ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ
Исследуемая тема находится на стыке изучения русской истории
и византиноведения. Это обусловливает «двуединый» характер
анализа историографии темы: с одной стороны, изучение истори-
ками-русистами материалов византийских источников, с другой —
разработка византинистами проблем, связанных с русской ис¬
торией. Такая постановка вопроса справедлива при изучении
двухсторонних национальных и государственных контактов,
политических, торговых, культурных и других связей, в част¬
ности русско-византийских. Не случайно в имеющихся исследо¬
ваниях взаимоотношений Руси и Византии анализ историографии
этих проблем дан именно в таком аспекте1. Однако не исто¬
рию изучения русско-византийских отношений предполагается
сейчас рассмотреть, поскольку этим сюжетом не исчерпывается
поставленная задача работы. Представляется необходимым оп¬
ределить пути источниковедческого освоения византийского ис¬
ториографического и литературного наследия для решения про¬
блем истории Руси и народов на территории СССР.
Рассмотрение всей истории изучения темы — самостоятельная
историографическая задача 2. В данном же случае основное вни¬
мание сосредоточено на этапе, начинающемся с конца XIX в., ** Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М.,
1956, с. 5 и след.; Удальцова 3. В. Советское византиноведение за
50 лет. М., 1969, с. 108 и след., 127 и след., 229 и след.
2 Традиция освоения византийского наследия на Руси прослеживается с
XII — XIII вв. См.: Алпатов М. А. Русская историческая мысль и За¬
падная Европа XII—XVII вв. М., 1973, с. 120 и след.
5

времени, когда в разработку проблем истории России и народов
нашей страны включились непосредственно профессиональные
византинисты. Именно к этому времени относят возникновение
византиноведения как самостоятельной отрасли исторического
знания 3.
Задача настоящей работы — в процессе историографического
исследования вскрыть современные цели и требования источнико¬
ведческого анализа, определить выбор методики.
Глава 1
ПЕРВЫЕ ОПЫТЫ ИЗУЧЕНИЯ ВИЗАНТИЙСКИХ ИСТОЧНИКОВ
ПО ИСТОРИИ РУСИ, СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ,
КАВКАЗА
Историографические очерки по рассматриваемой теме, как пра¬
вило, начинаются с довольно позднего времени— с конца XVIII в.1
или даже с конца XIX в. 2 Однако как в русской историографии,
так и в византиноведении утвердился принцип историографичес¬
ких исследований, требующий охвата значительно более отдален¬
ных времен, вскрывающий самые глубокие корни новейших
исторических концепций. Такой подход лежит в основе исследо¬
вания нашей, смежной, темы, им обусловлено выявление основных
этапов эволюции обработки и исследования византийских мате¬
риалов в историографии отечественной истории.
Невозможно строго определить хронологическую грань «на¬
чала» освоения византийских сочинений в России. Эта традиция
прослеживается уже в древнерусских исторических памятниках.
Предпосылкой использования материалов византийских ис¬
точников явились древнерусские переводы отдельных греческих
памятников, поэтому русская переводная литература может счи¬
таться первым направлением в истории освоения византийских
памятников на Руси. Причем не следует ограничиваться внима¬
нием к переводам только исторического жанра, но учитывать
и естественнонаучную (например, перевод «Шестоднева» Васи¬
лия Великого), антикварно-занимательную («Пчела», переводы
Стобея), житийную литературу. Исследователями отмечались
цели идеологического воздействия переводной христианской книж¬
ности на Руси, значение переводной литературы в расширении
познавательного горизонта русского читателя, усвоении норм
человеческого общежития, морали3. Наряду с этим подчеркнем
особенности освоения этого материала: неоднократные редакци¬
3 Dolger F. Karl Krumbacher.— In: XAJIIKEC. Miinchen, 1958, S. 123 If.;
Moravcsik Gy. Einfuhrung in die Byzantinistik. Budapest, 1976, S. 27 If.
1	Левченко M. В. Очерки по истории русско-византийских отношений.
М., 1956, с. 5 и след.
2	Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Berlin, 1958. Bd. 1; Итоги и задачи изу¬
чения истории древнейших государств нашей страны.— История СССР,
1974, № 2, с. 90 и след.
3	История русской литературы. М.; Л., 1948, т. 1, с. 41.

онные изменения, переработка переводимых памятников в соот-
ветствии с местными потребностями и задачами —- все это вклю¬
чало иноязычную литературу в общий поток древнерусской сло¬
весности 4.
Другое направление в истории освоения византийских тек¬
стов в древнейшей историографии — переработка византийских
памятников в исторической литературе Руси. Византийские
хроники Иоанна Малалы, Георгия Синкелла, Георгия Амартола,
патриарха Никифора и других использовались составителями
«Повести временных лет», «Еллинского и Римского летописца»,
Хронографов, «Хронографической Толковой Палеи» в качестве
источника сведений по древнейшим периодам всемирной истории,
раннему христианству, расселению и обычаям различных на¬
родов 5. Основное место занимали компилятивные сюжеты,
относящиеся к отдаленным мифологическим и историческим вре¬
менам. Современная же Древней Руси византийская литература
оставалась почти неизвестной: так, из авторов XII в. привлека¬
лись лишь Иоанн Зонара, Константин Манасси, Михаил Глика,
компиляции которых, в свою очередь, хронологически не до¬
ходят до современных им событий. Исследователями отмечалось
значение византийских памятников для развития русской истори¬
ческой мысли: составителями русских летописей утверждались
идея христианства, концепция мировой истории с ее периодиза¬
цией, представления об истории других народов мира и тем са¬
мым четче очерчивалось место самой Руси в мировой истории 6.
Особым направлением использования византийских источни¬
ков в Древней Руси можно считать рецепцию статей византий¬
ского права в древнерусской юридической литературе. Новейшие
исследования византийского правового наследия на Руси не толь¬
ко установили факты и пути его освоения, но и определили его
формы и методы 7.
Если переводные сочинения и хронографические памятники
опираются в основном на византийские компиляции, причем на
материалы, относящиеся главным образом к событиям далекого
прошлого, то иная тенденция стала основой еще одного направ¬
ления освоения византийских произведений — публицистичес¬
кого. К этим памятникам относятся церковнополемические со¬
чинения (например, «Слово Феодосия Печерского о вере крестьян¬
ской и о латыньской»), риторическая и мемуарно-публицисти¬
ческая литература («Повесть о взятии богохранимого Констан-
тина-града от фряг», «Повесть Симеона Суздальского об осьмом ** Соболевский А. И. Особенности русских переводов домонгольского перио¬
да. СПб., 1910, с. 36 и след.; Орлов А. С. Переводные повести феодальной
Руси и Московского государства XII — XVII вв. Л., 1934‘^Кузьмина В. Д.
Девгенево деяние. М., 1962; и др.,
s Творогов О. В. Древнерусские хронографы. М., 1975.
а Алпатов М. А. Русская историческая мысль и Западная Европа XII—
XVII вв. М., 1973, с. 127.
7	Щапов Я. Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси
в XI — XIII вв. М., 1978. Литература проблемы — с. 13—33.
7

соборе. Исидоров собор и хождение его» и др.) Они связаны с ак¬
туальными проблемами политики своего времени 8 и опираются
на современную им византийскую литературу (в той мере, в какой
удается фиксировать византийский субстрат отдельных положе¬
ний).
В XVI—XVII вв. можно отметить сближение летописной п
публицистической традиций в привлечении византийских мате¬
риалов. Полемические установки, связанные с задачами укрепле¬
ния Русского централизованного государства, обосновываются
примерами исторического прошлого, на основе чего возникают
религиозно-политические теории «Москва—третий Рим», концеп¬
ции мировой истории в «Сказании о Вавилоне-граде», «Сказании
о князьях Владимирских», «Повести о Новгородском белом кло¬
буке», идеи о происхождении московских князей от императора
Августа. В то время как «византийский состав» авторов в русских
хронографах XVI—XVII вв. в целом остается прежним, к кон¬
цу XVI—XVII вв. на Руси широко распространилась византий¬
ская полемическая литература. Переводческая деятельность
греков-эмигрантов (Максим Грек, братья Лихуды), источники
формирования собрания рукописей Патриаршей библиотеки в
Москве (Арсений Суханов, посылка книг от иерусалимского
патриарха Досифея) 9 способствовали в большей степени изуче¬
нию и переводам патриотической литературы, антилатинских
полемических сочинений, канонических книг.
XVII век считается временем становления русской истори¬
ческой науки, когда осмысление исторического материала про¬
никалось элементами рационализма и целесообразности 10. За¬
дачи избирательно-критического, целенаправленного подхода к
источнику отразились и на использовании византийских памят¬
ников. Византийский материал (наряду с античным) лег в основу
«Василиологиона» Н. Г. Спафария-Милеску и, цель которого —
доказать преимущества монархии, что обосновывалось истори¬
ческим опытом Византии, а идеалы абсолютизма питались ви¬
зантийскими политическими идеями. Нашли свое место визан¬
тийские источники и в «Учении историческом», созданном по по¬
велению царя Федора Алексеевича с целью «изо всех историков,
древних и новых, не токмо словенских и русских летописцев, но
и еллинских, и латинских, и польских собрати во единой истори¬
ческой книге...» материалы по отечественной истории 12. Осо-
8	Попов А. Н. Историко-литературный обзор древнерусских полемических
сочинений против латинян. М., 1875; Павлов А. С. Критические опыты по
истории древнейшей греко-русской полемики против латинян. СПб., 1878;
Мещерский П. А. Древнерусская повесть о взятии Царьграда фрягами в
1204 году.— Тр. Отд. древнерус. лит. М.; Л., 1954, т. 10, с. 120—135.
8 Синицына П. В. Максим Грек в России. М., 1977; Фонкич Б. Л. Греческо-
русские культурные связи в XV—XVII вв.: (Греческие рукописи в Рос¬
сии). М., 1977, с. 205 и след.
10 Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1955, т. 1, с. 104.
п Спафарий Н. Г. Книга Василиологион (ГБЛ, Рум. 413). Об этом см.:
Урсул Д. Т. Николай Гаврилович Милеску Спафарий. М., 1980, с. 64.
,а Замысловский Е. Царствование Федора Алексеевича. СПб., 1871, прилож.»
с. XLIII.
8

бое значение автор «Учения» придавал теоретико-историческим
взглядам Евстафия Солунского, о котором он знал как о коммен¬
таторе Гомера.
Таким образом, события древнейшей русской истории не толь¬
ко ставились в один ряд с фактами всемирного исторического
развития, но их оценка подчас обосновывалась последними.
И действительно, проблема освоения иностранных, в частности
византийских, исторических свидетельств о России стояла
на пороге превращения в самостоятельную изыскательскую за¬
дачу. В конце XVII в. было создано первое произведение, непос¬
редственной целью которого стало собрание древнейших свиде¬
тельств по истории юга России: это написанная в 1682 г.
(изданная значительно позже Н. И. Новиковым) «Скифская исто¬
рия» А. Лызлова 13. Свод А. Лызлова, где рассматриваемая на¬
ми тема впервые становится непосредственным объектом труда,
как бы завершает большой первый, начальный, период освоения
византийских источников с целью изучения истории России.
Зарождение византинистики в Западной Европе связывается с
развитием классических студий в XIV—XV вв. 14 В эпоху гу¬
манизма исследователи занимаются филологическими изыскания¬
ми, текстологическими наблюдениями. Важное значение имели пе¬
реводы в Италии Леонардо БруниАретино и Христофоро Персона
источников по истории народов Восточной Европы — сочинений
Прокопия и Агафия; издательская деятельность венецианских
гуманистов (издания Альда Мануция). В XV в. появляются
первые опыты изучения византийских источников по истории,
тюркских народов. Публикация таких работ, как «О происхожде¬
нии и деяниях турок» Николо Сагундино 15, объяснима интере¬
сом'того времени к истории и судьбам турецких завоевателей
Византии. Работы немецких гуманистов XV—XVI вв. посвящены
сравнительному историко-культурному исследованию римско-ви¬
зантийского и франко-германского (варварского) государств 16.
Продолжением «византийской» тюркологии стала восьмитомная
«Туркогреция» Мартина Крузия 17. В XVI в. проблема турок
в истории Восточной Европы — одна из кардинальных в евро¬
пейской науке. Огромное значение имела и издательская деятель¬
ность немецких, голландских и французских гуманистов XV—
XVI вв. 18, а издание Иеронимом Вольфом серии трудов визан-
*3 Лызлов А. Скифская история [1-е пзд.]. СПб., 1776. Ч. 1; 2-е изд. М., 1787.
Ч. 1, 2, 3.
*4 См.: Pertusi A. Storiographia umanistica е il mondo bizantino.— In.: Que-
derni dell’Instituto siciliano di studi bizantini e neoellenici. Palermo, 1967.
Vol. 5; Курбатов Г. Л. История Византии: (Историография). Л., 1975,.
с. 13 и след.
16	Nicolaus Sagundino. De origine et rebus gestis Turcarum. Venetiis, 1475.
*6 Например: Cuspiani Ioannis De caesaribus atque imperatoribus Romanis......
Francofurti, 1561.
17	Kraus Martin (Crusius). Turcograeciae libri octo... Basiliae, 1584.
18	Corpus universalis historiae presertim Byzantinae. Paris, 1567.
9

"тийских историков Никиты 1 Хониата, Никифора Григоры,
Лаоника Халкокондила — открывало путь исследованиям ма¬
териалов этих основных византийских источников по истории
Руси и народов Кавказа, Причерноморья, Азии 19.
Таким образом, западноевропейская гуманистическая наука
создала основу и положила начало изучению по византийским ис¬
точникам проблем истории интересующих нас народов и государств;
были изданы и переведены на европейские языки важнейшие
памятники; вызванная актуальностью османской проблемы, на¬
чата разработка истории тюркских народов; интерес к восточно¬
европейскому миру обусловливался и сравнительным изуче¬
нием византийской и «варварской» цивилизаций.
Эти традиции были развиты учеными эрудитской школы в
конце XVI—XVII вв. 20 Издательская и исследовательская дея¬
тельность «мавристов» (Ж. Мабильон, М. Буке, Б. Монфокон),
а также «болландистов» (Д. Пето, Ж. Болланд), крупнейшее
событие — выход с 1645 по 1711 г. под руководством Ф. Лаб-
бе 42 выпусков Парижского корпуса византийских историков
(Corpus Byzantinae Historiae — Иоанн Кантакузин, Кедрин, Си-
мокатта, Никита Хониат; впервые были опубликованы Феофан,
Георгий Синкелл, Михаил Глика) подготовили условия для ис¬
точниковедческих занятий в XVIII в. с целью изучения русских
древностей. Эти издания в дальнейшем легли в основу русских
сводов византийских источников по национальной истории 21.
Таким образом, традиция привлечения византийских мате¬
риалов в русской и зарубежной литературе и историографии
прослеживается задолго до XVIII в. Постепенно эти разыскания,
прежде всего в России, выделяются в самостоятельный объект ис¬
торических трудов. В западноевропейской науке особым сюжетом
исследований становится история тюркских народов и их места
в судьбах Европы. Была собрана и издана значительная часть
важнейших источников. В целом же русская и западноевропейская
историографии Византии, касающиеся проблем истории нашей
-страны, развивались пока независимо друг от друга и в разных сфе¬
рах. С одной стороны, гуманистические и эрудитские филологи¬
ческие студии, издательская деятельность, накопление суммы фак¬
тов |(пока еще без критической их оценки), с другой — отбор и
привлечение отдельных (нередко случайных) византийских ис¬
точников для создания в памятниках общественно-политической
мысли образа России как наследницы византийской цивилиза-
^ См.: Beck H.-G. Die byzantinische Studien in Deutschland vor Karl Krum"
bacher.— In: XAJIIKEG, S. 77.
20 Pertusi A. Le siecle d’erudition.— Jahrbuch der Osterreichischen Byzan-
tinischen Gesellschaft, 1966. Bd. 15.
Например: Periculum antiquitatis russicae graecis collustratae luminibus.
Petropoli, 1764; Stritter I. G. Memoriae populorum olim ad Danubium,
Pontem Euxinum... e scriptoribus historiae byzantinae... erutae...,
Petropoli, 1771—1779., Yol. 1—6; Стриттер И. Известия византийских
историков, объясняющих русскую историю древних времен. СПб., 1770—>
1775. Т. 1—4. Подробнее см. ниже.
10

ции, а также для укрепления идеи защиты православия, утвержде¬
ния самодержавия. Значение этого периода — в создании предпо¬
сылок научных изысканий в области византийского источнико¬
ведения отечественной истории в XVIII в.
Глава 2
ПЕРИОД СТАНОВЛЕНИЯ ПРОБЛЕМАТИКИ
Русская историография XVIII в.
XVIII в. считается веком становления русской исторической
науки. На XVIII век приходится и начало научного исследования
византийских источников в России 1. Задача изучения истории
России приобретает в условиях развития Российского абсолю¬
тистского государства особый характер: работа над созданием
академической «Истории Российской» предполагала охват эт¬
нической, политической, экономической истории всей территории
России начиная с древнейшего периода, т. е. с учетом истории
византийских владений в Северном Причерноморье, государств
Кавказа, судеб славянских племенных расселений.Такая пос¬
тановка проблемы, с одной стороны, развивала начинание А. Лыз-
лова, с другой — оказывалась прообразом современных задач.
Уже в подготовленном в 1715 г. А. И. Манкиевым труде «Яд¬
ро Российской истории» (опубликован позже Г. Ф. Миллером
под именем автора — князя А. Я. Хилкова 2) четко поставлен воп¬
рос о развитии русской истории в русле мирового исторического
процесса. Византийский материал привлекается в отдельных слу¬
чаях 3, в большем объеме приводятся античные и западноевропей¬
ские историки. Принципиально же концепция отечественной ис¬
тории, развернутой на фоне мировых событий, попытка выделения
законченных периодов исторического развития, движение от
провиденциализма к прагматизму и в объяснении событий,
первые приемы исторической критики — все это отличало «Яд¬
ро» А. И. Манкиева от предшествующих работ.
Для сбора и анализа свидетельств античных и средневековых
источников по русской истории Академией наук был приглашен
немецкий филолог и историк Г. 3. Байер. На основе изучения ви¬
зантийских источников им был подготовлен ряд статей 4, пред¬
ставляющих собой историко-географические этюды, использо¬
вавшие не только нарративные источники, но и данные эпигра¬
фики, нумизматики, языка. Обоснование положений норманской
теории строилось Г. 3. Байером в основном на скандинавском
материале. Продолжателем дела Байера стал Г. Ф. Миллер,
1 Курбатов Г. Л. История Византии: (Историография). Л., 1975, с. 48.
9	Ядро Российской истории... М., 1770.
3	Там же, с. 92.
4	О происхождении Руси; О первом походе руссов против Константинополя;
Русская география по Константину Порфирородному и др. См.: Череп¬
нин Л. В. Русская историография до XIX века. М., 1957, с. 190.
11

публиковавший работы по русской истории на основе византий¬
ских источников в «Сборнике по русской истории» 5. Им же были
изданы труды Манкиева, Байера, Татищева. В методическом
отношении интересны установки Г. Ф. Миллера, касающиеся ис¬
пользования иностранных источников: им отвергалось некрити¬
ческое, поверхностное, основанное лишь на внешнем созвучии
сопоставление древних этнонимов, топонимов, гидронимов с
современными названиями, направленное на их отождествление
с целью установления несуществующего сходства данных ли¬
тературных источников и современных географических и истори¬
ческих знаний 6.
Расширение источниковедческой базы и постановка острых
научных и политических проблем русской истории позволили
широко использовать византийские материалы для решения слож¬
ных спорных вопросов. В. Н. Татищев в «Истории Российской» опи¬
рается на таких крупных византийских авторов XII в., как Иоанн
Цец, Зонара, Евстафий, Никита Хониат, Михаил Глика. Их сви¬
детельства даны в сопоставлении с русскими летописными извес¬
тиями, что позволило создать обширную сводку данных источ¬
ников, опровергающую выводы Байера и Миллера по норманской
проблеме. Труд В. Н. Татищева рассматривается как новый тип
исследования в русской историографии, критически разбираю¬
щий собранный богатый материал источников на основе логиче¬
ского подхода. Отметим, например, дифференцированный подход
к этническим наименованиям иностранных авторов при чет¬
кой постановке исследовательских задач и обосновании методи¬
ки 7. Самостоятельные разделы «Истории Российской» по истории
скифов, сарматов, гетов, готов и других народов составляют
материалы античных и византийских писателей, связанных с оте*
чественной историей.
Ведя полемику с норманистами, М. В. Ломоносов для доказа¬
тельства славянского происхождения русской государственности,
выяснения места и роли славян и варягов в истории русской
культуры рассмотрел ранние свидетельства византийских ис¬
точников о славянах 8. При этом им была утверждена методика
исторического исследования, расчленяющая факты источника
и его оценку, не пересказывающая, а анализирующая источник 9.
Острая полемика о происхождении русского народа и госу¬
дарства определила задачу дальнейшего расширения источнико¬
ведческой базы и углубления ее изучения. В 1764 г. А. Л. Шле-
цером была подготовлена для Академии наук записка («Обзор
5	Sammlung Russischer Geschichte. SPb, 1732—1765.
6	Миллер Г. Ф. История Сибири. М.; Л., 1937, т. 1, с. 187.
7	Черепнин Л. В. Указ, соч., с. 164 и след.
8	Замечания к диссертации Г. Ф. Миллера «Происхождение имени и народа
российского»; Древняя Российская история...; Замечания к I тому Ис¬
тории Российской Вольтера; и др. См.: Ломоносов М. В. Поли. собр. соч.
М., 1955. Т. 6.
6 Моисеева Г. Н. Ломоносов и древнерусская литература. Л., 1971, с. 147.
12

русских древностей в свете греческих материалов») 10 о необхо¬
димости создания свода древнейших иноязычных свидетельств
по истории Руси для сравнения и проверки летописных данных.
После этого, в период с 1771 по 1779 г., вышло пятитомное из¬
дание эксцерптов византийских источников, подготовленное
И. Штриттером11. Этот свод до сих пор остается наиболее объемным
трудом такого рода, куда включены известия византийцев за
весь период существования Византийской империи — с IV до се¬
редины XV в. Обширен и географический охват собранных ма¬
териалов: в издании освещена история всех народов, живших
к северу от Дуная и распространявшихся далеко на восток.
Причем прослеживались судьбы отдельных групп кочевников,
ушедших с нашей территории в другие области Европы вплоть
до Пиренейского полуострова. Основная часть свода И. Штрит-
тера была тогда же переведена на русский язык В. Световым12.
Материалы этих изданий использовали М. М. Щербатов в
«Истории Российской от древнейших времен» (1770—1791) и
И. Н. Болтин в «Примечаниях на «Историю древния и нынеш¬
няя России» г. Леклерка» (1788). Однако в целом, пожалуй,
такой объемистый свод не повлек за собой ощутимых качествен¬
ных результатов. И даже сам И. Штриттер в «Истории Россий¬
ской» (1802) не обращался к собранным им же материалам, за ис¬
ключением сврздетельств четырех-пяти ранее хорошо известных
византийских авторов (Зонара, Прокопий, Кедрин и др.).
Более целенаправленным привлечение византийских мате¬
риалов для обоснования общеполитических концепций русской
истории оказалось в многотомном труде И. И. Голикова о царст¬
вовании Петра 113. Создавая идеальный образ Петра-самодерж-
ца, И. И. Голиков сравнивает с его начинаниями деяния импе¬
ратора Константина, почерпнутые из Жития Константина. Это
позволяет автору обосновать принципы самодержавной власти. Та¬
ким образом, здесь проблемы истории России не просто рассмат¬
риваются на фоне мировых событий, но решаются на материале
византийских источников. Древнейшие исторические сюжеты
оказались связанными с актуальными проблемами современного
развития России.
Основоположник революционного направления русской об¬
щественно-политической мысли А. Н. Радищев также привле¬
10	Periculum antiquitatis russicae graecis collustratae luminibus. Petropoli,
n Stritter I. G. Memoriae populorum olim ad Danubuim, Pontem Euxinum,
Paludem Maeotidem, Gaucasum, mare Gaspium et inde magis ad septem-
triones incolentium e scriptoribus historiae byzantinae... erutae. Petro¬
poli, 1771—1779. Vol. 1—5.
n Стриттер И. Известия византийских историков, объясняющих русскую
историю древних времен. СПб., 1770—1775. Т. 1—4.
13 Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России. Собранные из
достоверных источников и расположенные по годам. В 12-ти т. СПб., 1788—
1789; Дополнения к Деяниям Петра Великого. В 18-ти т. СПб., 1790—1797.
18

кал данные византийской истории для обоснования своих об¬
щественных и историко-философских принципов 14.
Итак, в XVIII в. в России была проведена большая рабо¬
та по сбору, публикации и переводам византийских свидетельств,
относящихся к русской истории. Утверждался новый метод
критического исторического источниковедения, что определило
в это время становление как русской исторической науки 15,
так и византиноведения16. В исследование самых острых по¬
лемических вопросов, конкретно-исторических и общеполити¬
ческих, вовлекался в большом объеме собранный фактический
материал.
Зарубежная историография XVIII в.
В Западной Европе век Просвещения ознаменовался выходом
обобщающих оценочных трудов по византийской истории Ш. Мон¬
тескье 17, М. Ф. А. Вольтера 18, Ш. Лебо 19, Э. Гиббона 20.
С фактической стороны эти работы имели косвенное отношение к
истории народов России (лишь в плане вопросов внешней поли¬
тики, церковных, торговых, брачных связей Византии, а также
взаимоотношения Рима с «варварами»), однако с методической
точки зрения они знаменовали собой новый этап источниковед¬
ческих исследований: определился переход от пересказа фак¬
тов, почерпнутых из хроник, к оценке и рациональному ос¬
воению материала 21.
В XVIII в. получает дальнейшее развитие издание источников,
содержащих важные для нас свидетельства. Это вышедшие че¬
тырнадцать томов «Греческой библиотеки» (1705—1728) А. Фаб¬
рициуса, итальянская серия Л. А. Муратори 22, Венецианский
корпус византийских источников (1722—1733) 23 и свод соборных
актов И. Манси 24. Эти публикации стали основой дальнейших
исследований и изданий (в том числе и И. Штриттера) византий¬
ских материалов по истории народов России.
14 Радищев А. Н. Поли. собр. соч. М.; Л., 1938, т. 1, с. 86 и след.
45	Пештич С. А. Русская историография XVIII в. Л., 1961, ч. 1, с. 45; ср.:
Историография истории СССР. М., 1971, с. 63 и след.
46	Успенский Ф. И. Из истории византиноведения в России.— В кн.: Анналы.
Иг., 1921, с. 115.
v Montesquieu Ch. Considerations sur les causes de la grandeur des Romains
et de leur decadence. Paris, 1734.
18 Voltaire M. F. A. Essay sur l’histoire general e et sur les moeurs et 1’esprit
des nations. Paris, 1756.
49 LebeauCh. Histoire du Bas-Empire. Paris, 1757—1784. Vol. 1—27.
20 Gibbon E. The History of the Decline and the Fall of the Roman Empire.
London, 1776—1788. Vol. 1—6.
a* Guillou A. Le siecle des Lumieres.— Jahrbuch der OsterreichischenByzan-
tinischen Gesellschaft,51966, Bd. 15, S. 30.
22	Fabritius A. Bibliotheca Graeca. Hamburg, 1705—1728. Vol. 1—14; Mura-
tori L. A. Rerum Italicarum Scriptores. Mediolani, 1723—1751. Vol. 1—27.
23	Byzantinae Historiae Scriptores. Venetiis, 1722—1733.
24	Mansi I. Sacrorum conciliorum nova et amplissima collectio. Florentiae
et Venetiis, 1757—1798. Vol. 1—31.
U

Итак, в Западной Европе в XVIII в., как ив России, утвержда¬
ются новые принципы исторических исследований, происходит
становление ряда сложных проблем, таких, как судьбы древней¬
шего славянского населения и государств, задачи изучения
которых рассматриваются в комплексе историко-филолого-куль-
туроведческих вопросов. Конкретно-исторические изыскания
тесно переплетаются с актуальными проблемами общественно-
политической жизни того времени и непосредственно влияют
на их решение, помогая в оформлении и историческом обосновании,
теорий социального развития.
Русская историография XIX — начала XX в.
Традиции конкретно-исторического изучения византийских
источников по русской истории были продолжены в начале
XIX в. российскими академиками-немцами И. Ф. Кругом и
А.	А. Куником 25. Тематика их творчества в конечном счете не
выходила за рамки норманской проблемы. Этим, видимо, были
обусловлено то, что многочисленные конкретные наблюдения
Круга и Куника, которые могли бы дать новый толчок источнико¬
ведческим изысканиям, не имели, подобно корпусу И. Штрит-
тера, особого резонанса в общих трудах по истории России.
Проблемный стержень изучения русской истории к этому
времени сместился. Вопрос о пути развития России, его тради¬
циях в связи с альтернативой «западного» и «восточного» —
российского — миров стал живым нервом русской историографии
с первой половины XIX в. 26. Идеи национальной самобытности
Руси, общности развития византино-русского «Востока» в проти¬
воположность «Западу», сближение на этом основании судеб
Византии и России были выдвинуты в обобщающей «Истории го¬
сударства Российского» Н. М. Карамзина 27. Развитие славяно¬
фильских устремлений укрепления национальной самобытности
находили опору в идеализированном «византинизме», понимае¬
мом как мистически-созерцательное начало в противоположность
аналитически-рассудочной западной культуре 28. Таким образом,
вопрос о византийском наследии на Руси вновь стал предметом по¬
лемики о путях, историческом опыте и перспективах развития
России — проблемы, непосредственно связанной с живыми во¬
просами общества. Но как славянофилы, так и их противники
абсолютизировали художественно-созерцательную сторону ви¬
зантийской культуры и ее традиций на Руси. Общая философская
концепция,' не столько направленная на углубленное изучение
25	Krug J.-Ph. Forschungen in der ] alteren Geschichte Rufilands. St.-Ptb.,
1848.
26	Историография истории СССР. M., 1971, с. 107 и (след.
27	Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1818—1829.
Т. 1—12.
28	См.: Курбатов Г. Л. Указ, соч., с. 72— 73.
15

прошлого, сколько обращенная в будущее, и построенная в соот¬
ветствии] с этим модель лишь в той степени и на те византийские
источники опиралась, в какой могла подтвердить себя.
Такое оживление национальных проблем в русской истори¬
ческой мысли отразилось и на источниковедческих работах.
Пристальный интерес вызвали именно славянские переводы ви¬
зантийских источников 29. Началась систематическая публикация
полных переводов важнейших византийских источников, содер¬
жащих сведения и о Руси, и о ближайших ее соседях: так, в сере¬
дине XIX в. вышли десять томов переводов византийских исто¬
риков 30. Заметим, что с 1841 г. началось и издание Полного
собрания русских летописей. Таким образом, популяризация в об¬
щественно-политическом и историческом планах «византийской
проблемы» («Крест над святой Софией!»), возросшее внимание к
присоединенным после русско-турецких войн областям России,
имеющим давнюю историческую и культурную традицию,—
Крыму, где с 20-х годов начинаются систематические археологи¬
ческие раскопки 31, и Кавказу (в середине XIX в. появляется це¬
лый ряд новых исследований по истории народов Кавказа 32) —
вновь вызвали к жизни постановку вопроса о создании корпуса
источников по древнейшей истории России.
В 1853 г. на заседании отделения Русского Археологического
оощества Р. И. Минцлов сделал доклад о проекте плана «соеди¬
нить все сведения, рассеянные в писателях греческих и римских,
до времен византийских, о народах, обитавших по северным бе¬
регам Черного моря, в области нынешней России» 33, и составить
свод древнейших источников по отечественной истории наподобие
уже устаревшего корпуса И. Штриттера. В том, что такую работу
собиралось возглавить Археологическое общество, был особый
смысл: первые результаты археологических работ на юге России,
начало эпохи «великих археологических открытий» в Европе
побуждали исследователей обратиться к письменным источни¬
кам как вспомогательным 34. Весь план не был претворен в жизнь,
однако в «Записках Одесского общества истории и древностей» по¬
явились некоторые переводы (в том числе из Константина Багря¬
нородного, житий херсонских святых и др.35). Вопрос о необхо-
мости составления свода всех известий древних источников о
29	Например, обнаруженный М. П. Строевым славянский перевод Георгия
Амартола, работы П. Успенского.
30	Византийские историки, переведенные с греческого при Санкт-Петербург¬
ской духовной академии. СПб., 1858—1863. Т. 1—10.
31	Курбатов Г. Л. Указ, соч., с. 74—75.
32	Подробнее об этом см. в кн: Новосельцев А. П. Генезис феодализма в стра¬
нах Закавказья. М., 1980, с. 58 и след.
33	См.: Латышев В. В. Scythica et Caucasica. СПб., 1890, т. 1, с. Ill—IV.
34	См.: Ган К. Известия древних греческих и римских писателей о Кавказе.
Тифлис, 1884, ч. 1, с. 4.
35 См. Записки Одесского общества истории и древностей, 1844, т. 1, с. 3 —
114; 1848, т. 2, с. 118—130, 232—244; 1853, т. 3, с. 130—143; 1877, т. 10,
с. 75—100, 139—163.
16

Северном и Восточном Причерноморье вновь и вновь обсуждался
на археологических съездах 80-х — начала 90-х годов 36.
Первым откликом на эти desiderata стала публикация К. Гана
«Известия древних греческих и римских писателей о Кавказе»,
второй том которой посвящен византийским писателям 37. При¬
веденные свидетельства территориально не ограничиваются Кав¬
казом, а охватывают весь восточноевропейской регион от Дона
до Волги. В основу труда положена публикация И. Штриттера.
Византийский раздел представляет собой перечисление в хроно¬
логическом порядке событий и фактов, почерпнутых из визан¬
тийских источников, причем указание на используемый источник
отсутствует; дан лишь перечень авторов, «писавших об иберах»,
(в том числе Зонара, Киннам, Глика, Пахимер, Григора), истори¬
ческие сведения не выделяются из мифологических и легендарных.
Но начинание К. Гана, особенно античный раздел, вызвав живой
научный интерес, побудило вновь обратиться к составлению свода.
Издание полного собрания греческих и латинских свиде¬
тельств о народах, населявших территорию России, было заду¬
мано В. В. Латышевым. Итогом большой работы стал выпуск
античной части «Скифики и Кавказики» 38. Византийский раздел
автор подготовить не успел (правда, в т. 1 помещены комментарии
Евстафия и Цеца к античным авторам). Однако и выпущенные
материалы способствовали определению репертура используемых
фрагментов, уточнению территориального охвата, установлению
принципов составления подобных сводов.
В самом конце XIX в. появилась и собственно византиновед-
ческая работа по рассматриваемой теме. Ю. Кулаковский собрал
данные классических, главным образом византийских, источ¬
ников о народах Северного Кавказа зэ. Судьбы аланов пред¬
ставляются автору неотделимыми от древнейшей русской истории.
Ю. Кулаковским используются византийские свидетельства
вплоть до XV в. Цель работы — показать автохтонность алан¬
ского, индоевропейского, населения Северного Причерноморья,
определить значение христианства для него, исследовать между¬
народные связи Аланского государства. Методика работы огра¬
ничивается изложением одного основного источника; вместе
с тем в порядке констатации отмечаются противоречия в сведени¬
ях, критически оцениваются некоторые данные (о расстояниях
и т. п.). Но уже можно заметить попытки имманентного подхода
к источнику (например, с. 2: «...не поправлять (Геродота.—М.Б.),
а лишь стараться наглядно представить себе его картину»).
Если первые замыслы подобных сводов (от Минцлова до Гана)
были в основном завершением разработки вопросов, поднятых
39 См.: Латышев В. В. Указ, соч., т. 1, с. IV—V.
37	Ган К. Указ. соч. Тифлис, 1890. Ч. 2.
38	Латышев В. В. Указ. соч. Т. 1. Ср. переиздание: Вестник древней истории,
1947—1950. Т. 19—30; 1952. Т. 40.
39	Кулаковский Ю. А. Аланы по сведениям классических и византийских пи¬
сателей. Киев, 1899.
2 Заказ № 833
17

в русской историографии в начале XIX в., то издании Ю. Кулаков-
ского связано с другими условиями развития исторической науки.
Примерно с 70-х годов отмечается становление основ современной
византиноведческой науки 40. Русская школа византинистов
была создана В. Г. Васильевским. Его ранние работы 41 посвя¬
щены вопросам русско-византийских отношений, истории кочев¬
ников, международной политической жизни средневековой Ев¬
ропы. В. Г. Васильевский не только проводил детальный анализ
данных введенной им в научный оборот массы новых источников42,
но на этой основе решал крупные проблемы русской истории.
Он проследил судьбы русского наемного корпуса в Византии,
рассмотрел историю печенегов в их отношении к Руси, Визан¬
тии и другим государствам, вскрыл проблемы междоусобиц
русских князей в свете политических взаимоотношений княжеств
Руси и государств Европы 43. Итак, важно, что к вопросам, не¬
посредственно связанным с историей Руси, обратились профес¬
сиональные византинисты.
Немалое место рассматриваемая проблематика заняла в твор¬
честве другого русского византиниста — Ф. И. Успенского.
Проблемы государственности в славянских странах, участие ку-
манов и русских в борьбе за освобождение Болгарии от византий¬
ского государства 44, византийские традиции на Руси, которые
рассматривались им с позиций панславизма и православия 45г
история Трапезунда 46, вопросы монгольского завоевания Азии
и Юго-Восточной Европы 47 решались в специальных работах.
Внешнеполитическим аспектам взаимоотношений Византии, Вен¬
грии, Галича, Киева посвящена монография К. Я. Грота 48.
Помимо общих работ русских византинистов по вопросам
русско-византийских отношений, места Руси и народов степи и
Кавказа в международной жизни, во второй половине XIX в.
печатаются многочисленные статьи по частным вопросам изу¬
чения отдельных памятников, конкретным проблемам русско¬
40	См.: Курбатов Г. Л. Указ, соч., с. 86.
41	Васильевский В. Г. Византия и печенеги.— В кн.: Васильевский В. Г.
Труды. СПб., 1908. Т. 1; Он же. Варяго-русская и варяго-английская дру¬
жины в Константинополе XI—XII вв.— Там же.
42	Васильевский В. Г. Введение в житие св. Стефана Сурожского.— В кн.:
Василъевский В. Г. Труды. Пг., 1915. Т. 3; Он же. Советы и рассказы визан¬
тийского боярина XI в.—Журн. М-ва народного просвещения, 1881,
июнь — август, с. 215—216 и др.
43	Васильевский В. Г. Из истории Византии в XII в.— В кн.: Труды. Л.,
1930. Т. 4.
44	Успенский Ф. И. Образование Второго Болгарского царства. Одесса,
1879, с. 35 и след.
46 Успенский Ф. И. История Византийской империи. СПб., 1913. Т. 1, ч. 1,
2; Л., 1927. Т. 2, ч. 1; М.; Л., 1948. Т. 3.
46	Успенский Ф. И. Очерки по истории Трапезундской империи. Л., 1929.
47	Успенский Ф. И. Византийские историки о монголах и египетских мам¬
люках.— Византийский временник, 1926. Т. XXIV.
48	Грот К. Я. Из истории Угрии и славянства в XII в. Варшава, 1889.
18

византийских отношений 49. Обобщению этих наблюдений посвя¬
щены работы В. С. Иконникова и Ф. Терновского. Первая из
них 50 построена на сопоставлении общих характеристик визан¬
тийской и древнерусской культуры. Труд Ф. Терновского 51
соотносим с подготовляемыми в то время компендиумами антич¬
ных и византийских источников по Кавказу. События византий¬
ской истории рассматриваются с точки зрения их значения для
Руси. Эта сводка дополняется данными о путешествиях русских
в Византию и греков на Русь. С целью обобщения данных о рус¬
ско-византийских отношениях была написана и работа X. Лона-
рева «Греки и Русь» 52, где в хронологическом порядке пере¬
числялись события, связанные с историей Византии и Руси.
Интерес к югу России, Крыму, вызванный интенсивными археоло¬
гическими работами там, отразился и на византинистике. В тру¬
дах Ф. К. Вруна 53, М. М. Ковалевского 54 анализировались
археологические материалы, сопоставляемые с византийскими
документами и историческими свидетельствами. Изучалось визан¬
тийское наследие в Московской Руси XV—XVI вв.55, русско-ви¬
зантийские церковные взаимоотношения 56.
Развитию источниковедческих исследований способствовали
новые публикации византийских источников, появившиеся в
конце XIX—начале XX в. В это время в России начинается изда¬
ние афонских актов (И. Успенский, Т. Флоринский 57). Начало
сводным публикациям архивов Афона было положено изданием
в 1873 г. актов Русского монастыря 58 *, а с 1903 по 1913 г. в при¬
ложениях к «Византийскому временнику»» Л. Пти, В. Регелем,
Э. Курцем и Б. Кораблевым издаются акты шести афонских мо-
49	Ласкин Г. Сочинения Константина Порфирородного «О фемах» и «О наро¬
дах» (1892); Милюков П. II. Время и место действия «Записки греческого
топарха» (1897); Гедеонов С. А. Варяги и Русь (1876).
50	Иконников В. С. Опыт исследования о культурном значении Византии в
русской истории. Киев, 1869.
Терновский Ф. Изучение византийской истории и ее тенденциозное прило¬
жение к древней Руси. Киев, 1875 —1876. Т. 1—2.
52	Лопарев Хр. М. Греки и Русь. СПб., 1898.
53	Врун Ф. К. О поселении итальянцев в Газарии. М., 1873; Он же. Черно-
морье.— В кн.: Сборник исследований по исторической географии Южной
России. Одесса, 1879—1880. Т. 1 — 2.
54	Ковалевский М. М. К ранней истории Азова.— В кн.: Труды XII Архео¬
логического съезда. М., 1905. Т. 2.
55	Савва В. Московские цари и византийские василовсы. Харьков, 1901.
86	Барсов Т. В. Константинопольский патриарх и его власть над русской
церковью; Попов А. II. Историко-литературный обзор древнерусских поле¬
мических сочинений против латинян (XI—XV вв.)М.,1875; Павлов А. С.
Критические опыты по истории древнейшей греко-русской полемики
против латинян. СПб., 1878; Бенешевич В. II. Канонический сборник
XIV титулов со второй четверти VII в. до 883 г. СПб., 1905.
67 Успенский П. Восток христианский: История Афона. Киев, 1877. Т. 3;
и др.; Флоринский Т. Афонские акты и фотографии с них в собраниях
П. И. Севастьянова. СПб., 1880.
58 Акты Русского на св. Афоне монастыря св. великомученика и целителя
Пантелеймона. Киев, 1873.
2*	19

пастырей, что составило серию «Акты Афона» 5Э. В. Регель издал
также сочинения византийских риторов, содержащие интересую¬
щие нас сведения60, и специальную публикацию по русско-
византийским отношениям 61.
Зарубежная историография
XIX — начала XX в.
В центре западноевропейской науки начала XIX в. оказалась
проблема нации, ее развития, национального государства и куль¬
туры 62. Идея историзма связывается теперь с задачей критики
источников, фонд которых значительно пополняется в это время.
В Германии начинается систематическая публикация источников
по немецкой истории63. Византинисты и филологи-классики школы
Б. Г. Нибура с 1829 по 1897 г. выпускают пятидесятитомный
Боннский корпус писателей византийской истории — серийное
Издание, которым византинисты пользуются и поныне 64. Из¬
даются и фрагменты текстов византийских историков 65. С 1839 г.
выходят первые тома Реальной энциклопедии классической
древности (Realencyclopadie der classischen Altertumswissen-
schaft), содержащей и византийские материалы. Одновременно
в немецкой историографии разрабатываются и общеисториче¬
ские концепции, например исторического развития Востока и
Запада, изучается место славян в истории Византии 66.
В Италии издаются тексты из рукописных ватиканских кол¬
лекций 67. Во Франции в первой половине XIX в. также появля¬
ются целые серии нубликаций византийских источников К. Б. Га¬
зе 68, Э. Миллера 69, Ж. А. Бюшона 70, а с 1857 г. начинает
69 Акт. Keen.; Акт. Пант.;Акт.Хил.; Акт. Зогр.; Акт. Фил. и др. (все визан¬
тийские источники указываются в принятых сокращениях. Ключ см. в
Приложении).
й0 Regel W. Fontes rerum. byzantinarum. SPb., 1892—1917. T. 1, p. 1, 2.
6*. Analecta byzantino-rossica. SPb, 1891.
62'Историография нового времени стран Европы и Америки. М., 1967, с. 15.
83 Так, общество по изучению древней немецкой истории в 1839 г. начало
серийную публикацию «Monumenta Germaniae Historica».
64 Corpus Scriptorum Historiae Byzantinae. Bonnae, 1829—1897. Bd. 1—50.
86 Muller C. Fragmenta ffistoricorum Graecorum. Bonnae, 1841—1870. Vol.
1-5.
88 Fallmerayer J. Ph. Fragmente aus Orient. Stuttgart; Tubingen, 1830—
1836. Bd. 1—2.
Mai A. Scriptorum veterum nova collectio. Romae, 1825—1838. Vol. 1—10;
Idem. Spicilegium romanum. Romae, 1839—1844. Vol. 1—10; Idem. Nova
Patrum Bibliotheca. Romae, 1852—1857.' Vol. 1—7; Pitra J.-B. Juris
ecclesiastici Graecorum historia et monumenta. Romae, 1864—1868. Vol.
1, 2; Idem. Analecta sacra et classica..., 1891. Vol. 6 (7).
88 Leonis Diaconi... Historia/Rec. G. B. Haase. Paris, 1819.
69 Miller E. Recueil des Historiens des Groisades. Historiens Grecs. Paris,
1875. Vol. 1; Idem. Poemes liistoriques de Theodore Prodrome.— Revue
archeologique, 1873. Vol. 26.
?o Buchon J. A. Chroniques etrangeres relatives aux expeditions frangaises
pendant le XIIIе siecle. Paris, 1840.
20

выходить «Патрология» Ж. П. Миня — самое объемное (166 то¬
мов) серийное издание текстов византийских авторов 71. На ос¬
нове материалов этих изданий проводятся источниковедческие
изыскания вплоть до сегодняшнего дня.
В это время намечается изучение византийских источников
по истории народов нашего региона: так, в 1824—1835 гг. пере»
издается «История» Ш. Лебо (см. выше) с дополнениями по ис¬
тории Грузии и Армении 72. Публикуются и отдельные статьи
по русско-византийским отношениям в русле норманской тео¬
рии, проблем культурного влияния 73.
В начале XIX в. завершается становление национальной ис¬
торической науки в балканских странах 74. Характерная особен¬
ность их историографии: с самого зарождения исторической мыс¬
ли в южнославянских странах в XVII—XVIII вв. активно ис¬
пользуются византийские материалы, поскольку эти территории
составляли часть Византийской империи. Эти традиции разви¬
ваются историографией XIX в. (Сп. Палаузов в Болгарии 75,
сербские, хорватские и словенские историки при изучении проб¬
лем славянской колонизации Балкан, судеб тюрков, вторгавших-
ся с севера из-за Дуная).
Новые важнейшие издания источников появляются во второй
половине XIX в.:	это фундаментальные публикации актов
Ф. Миклошича и И. Мюллера 76, а также К. Э. Цахарие-Лин-
генталя 77. С 1870 г. издаются тома Тойбнеровской серии (Bib¬
liotheca Teubneriana) в Лейпциге, включившей отдельных визан¬
тийских авторов. Большая часть новых памятников публикует¬
ся греческими учеными К. Сафой и Сп. Лампросом 78, некоторые
из этих изданий не заменены новыми и по сей день.
В Германии в традициях школы Л. Ранке 79 проводится изу¬
чение византийского государственного аппарата, политической
структуры, затрагиваются и отдельные интересующие нас вопро¬
сы (Г. Ф. Герцберг 80 и др.). Внешнеполитическое положение
Византии перед Крестовыми походами стало темой специаль¬
71	Migne J.-P. Patrologiae cursus completus. Series Graeca. Paris, 1857-—
1866. Vol. 1—166.
72	Lebeau Ch. Histoire du Bas-Empire/Ed. Saint-Martin J.-A., Brosset M. F,
Paris, 1824—1835. Vol. 1—21.
73	Wilken F. Uber die Verhaltnisse der Russen zum byzantinischen Kaiser-
thumindem Zeitraum vom 9. bis zum 12. Jh.— Abhandlungen der Akade-
mie der Wissenschaften zu Berlin, hist.— phil. Klasse. Berlin, 1832.
74	Курбатов Г. Л. Указ, соч., с. 66 и след.
75	Палаузов Сп. Век болгарского царя Симеона. СПб., 1852 и др.
76	Miklosich F., Muller J. Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et
profana. Vindobonnae, 1860—1890. Vol. 1—6.
77	Zachariae a Lingenthal K. Jus graeco-romanum. Lipsiae, 1856—1884. Vol.
1—7.
78	Sathas K. Bibliotheca graeca medii aevi. Venezia — Paris, 1872—1894,
T. 1 — 7; Lampros Sp.	5Axo(JuvaTou xa3Vl°:T0U aco^6p,8va. Athe-
nai, 1879. T. 1, 2.
79	von Ranke N. Weltgeschichte. Leipzig, 1887, Bd. 8, S. 156ff.
80	Herzberg G. F. Geschichte der Byzantiner und des Osmanischen Reiches.
Berlin, 1883.
21

ного исследования К. Ф. Неймана 81. Византийские источники
использовал и Й. Маркварт в тюркологических изысканиях 82.
Для работ немецких исследователей этого времени характерен
взгляд на изучаемый источник, отраженный в обобщающем
труде по византийской литературе, К. Крумбахера 83: сам па¬
мятник не представлял источниковедческой проблемы; задача
заключалась в максимальном сборе фактических данных о нем,
их «каталогизации» и подробном описании.
Специальной работой, посвященной изучению византий¬
ских источников по истории государств и народов средневековья,
стал труд К. Дитериха 84. Стремясь представить богатый мате¬
риал византийских памятников, главным образом по географии
и этнографии мира, автор подготовил немецкий перевод около
400 фрагментов почти 60 писателей за тысячелетний период ви¬
зантийской истории (с V по XV в). Прикладное значение работы
(отчасти в ущерб научным требованиям) не скрывалось издателем.
Он охватил весь orbis terrarum. Специальные разделы посвящены
кочевникам (гуннам, аварам, булгарам, хазарам, печенегам, ку-
манам, татарам, османам и др.), славянам, в том числе и Руси.
Показательна тенденция немецкого автора: подчеркивая значе¬
ние для консервативной Византии столкновения с «юношески
сильным германским Севером» во имя обретения чувства необ¬
ходимости «возрождения крови», он противопоставлял византий¬
скому традиционализму молодую культуру западного (т. е. «се¬
верного») мира 85. Источниковедческие проблемы решаются с
шовинистических позиций пангерманизма. Исследователь кос¬
нулся и некоторых источниковедческих вопросов — проблемы
этнонимов византийских источников, традиционализма геогра¬
фических представлений. В основном К. Дитерих ориентировался
на хронистов, представляя в каждом случае опять-таки «глав¬
ный» источник по определенному разделу. Несмотря на фрагмен¬
тарность и естественную неполноту данных, многочисленные не¬
точности, труд немецкого исследователя дает представление о
самостоятельном значении византийских памятников как источ¬
ников по национальным историям народов мира.
Во Франции изучение Византии как целостного политичес¬
кого и культурного организма включало и оценку роли иностран¬
ного элемента (кавказцев, тюрков, славян) в структуре византий¬
ского общества и культуры (А. Рамбо 86, Ш. Диль87). Специально
8t Neumann С. F. Weltstellung des byzantinischen Reiches vor den Kreuzzu-
ges. Berlin, 1894.
82	Marquart J. Uber das Volkstum der Kumanen. Leipzig, 1914.
83	Krumbacher K. Geschichte der byzantinischen Literatur. Miinchen, 1897
(3. Aufl.— New York, 1963).
84	Dieterich K. Byzantinische Quellen zur Lander und Volkskunde. Leipzig,
1912. Bd. I—II.
85	Dieterich K. Byzantinische Charakterkopfe. Leipzig, 1909, S. 35ff.
86	Rambaud A. L’Empire grec au dixieme siecle. Paris, 1870.
87	Diehl Ch. L’Afrique byzantine (533—709). Paris. 1896.
22

исследовались события внешнеполитических и военных взаи¬
моотношений империи с государствами окружающего ее мира
(Ф. Шалаидон 88). В итальянской историографии анализу данных
византийских источников о международном положении Визан¬
тии, ее отношениях с соседями, внешнеполитической деятельности
Исаака II Ангела посвятил исследование Ф. Коньяссо 8Э.
Важнейшее место в разработке проблем национальных исто¬
рий византийские материалы заняли в работах болгарских, серб¬
ских и румынских историков. Отдельные вопросы их статей и
монографий связаны и с русской историей (М. Дринов) 90. Публи¬
кации источников по югославянской истории 91, разработка воп¬
росов международного положения в Восточной Европе (Н. Ра-
дойчич 92, К. Иречек 93) по своим целям и методическим принци¬
пам соответствовали направленности подобного рода трудов рус¬
ских и западноевропейских историков. Самостоятельным разделом
румынской науки еще с XIX в. стало освоение византийских ис¬
точников по национальной истории 94.
В начале XX в. уже выходят крупные специальные работы
по этой теме 95, обобщающие труды, каким стала «История румын¬
ского народа» Н. Йорги 96. Все эти работы не только содержат
отдельные факты, касающиеся нашей истории (этнический со¬
став населения Подунавья, границы южнорусских княжеств, воен¬
ная история кочевников), но, главное, утверждают принципы
изучения византийских свидетельств, разрабатывают методику
их анализа.
Своеобразным итогом (как с фактической, так и с методичес¬
кой стороны) работы специалистов конца XIX — начала XX в.
стало международное издание «Кембриджской средневековой
истории» t7, в которой были собраны и рассмотрены многочислен¬
ные свидетельства, в том числе византийских источников, по ис¬
тории народов Восточной Европы.
Подводя итоги второму периоду в истории изучения визан¬
тийских источников применительно к рассматриваемому региону,
отметим, что к началу XX в. в результате большой публикатор¬
ской работы в России и за рубежом была создана обширная источ-
88	Chalandon F. Les Comnenes. Paris, 1900—1912. Vol. 1—2.
89	Cognasso F. Un imperatore bizantino della decadenza: Isacco II Angelo.—
In: Bessarione, 1915. T. 19.
90	Дринов M. С. Заселение Балканского полуострова славянами (1872);
Южные славяне и Византия (1875).— В кн.: Дринов М. С. Съчинения.
София, 1909—1911. Т. 1, 2.
91	Например, Monumenta spectanitia historiam Slavorum meridionalium. . .
Zagrabiae, 1868—1893. Vol. 1—33.
92	Radofcic N. Dva poslednija Komnena na carigradskom prijestolu. Zagreb,
83 Jirecek C.-J. Istorija Srba. Belgrad, 1911—1923. T. 1, 2.
94	Micu S. Scurta сипо^НЩа a istorii Rommilor. Bucure^ti, 1963.
95	Russo D. Studii byzantino-romine. Bucarest, 1907. Vol. 1, 2.
96	Jorga N. Geschichte des rumanischen Volkes im Rahmen seiner Staats-
bildung. Gotha, 1905. Bd. 1, 2.
97	Cambridge Medieval History. Cambridge, 1911—1913. Vol. 1, 2.
23

никоведческая база для фундаментальных исследований в нашей
области. Постановка задачи изучения византийских и античьых
источников по истории народов мира была обусловлена во многом
актуальными социально-политическими и идеологическими проб¬
лемами того времени — панславянской, черноморской, церков¬
ноправославной. Вследствие вовлечения в научный оборот большого
нового фактического материала во многих странах, в том числе и в
России, к созданию трудов по национальной истории обращаются
профессиональные византинисты, решая ряд сложных проблем
на материале византийских источников. Разрабатываются и утвер¬
ждаются научные методические принципы источниковедческого
анализа.
Глава 3
СОВРЕМЕННЫЙ ПЕРИОД ИЗУЧЕНИЯ ТЕМЫ
Советская историография
Изучению советского периода историографии Руси и Визан¬
тии посвящено немало специальных работ, в которых дан конкрет¬
ный анализ вышедших исследований и определены основные на¬
правления развития советской науки1. Рассмотрим в общем виде
факторы этого развития в соответствии с поставленными нами зада¬
чами.
Утверждение марксистской методологии в истории определи¬
ло основные пути изучения рассматриваемой проблемы как в ви¬
зантиноведении, так и в области истории феодальной России 2.
Это обусловило становление проблемного подхода к анализируе¬
мым фактам, тенденцию привлечения массового исторического
материала 3. Качественно новым в исторической науке стал клас¬
совый подход к источнику, основанный на постижении классовой
природы государства, политики и идеологии.
Вместе с тем продолжались исследования и в традиционном
русле византиноведения 4. Ряд работ А. А. Васильева был посвя¬
щен средневековой истории Крыма, русско-византийским отно¬
шениям, международному положению Европы 5. Некоторые во¬
просы русско-византийско-половецких взаимоотношений в свете
восточных источников анализировались в статьях А. Ю. Якубов-
* Удальцова 3. В. Советское византиноведение за 50 лет. М., 1969, с. 6—7;
Курбатов Г. Л. История Византии: (Историография). Л., 1975, с. 133
и след.
2	См.: Вайнштейн О. Л. История советской медиевистики. Л., 1968, с. 27
и след.
3	См.: Курбатов Г. Л. Указ, соч., с. 135.
4	Например: Соколов И. И. Земельные отношения в Турции до танзимата.—
В кн.: Новый Восток, 1924. Т. 6; и др.
6	Васильев А. И. Византия и крестоносцы.Пг., 1922;Он же. Тоты в Крыму.—
В кн.: Известия Русского археологического института в Константи¬
нополе. 1921. Т. 1, 1927. Т. 5; ср.; Vasiliev A. The Goths in the Crimea.
Cambridge (Mass.), 1936; Idem. History of the Byzantine Empire. Madison,
1952.
24

ского 6. Обобщающие труды Ф. И. Успенского 7 затрагивают мно¬
гие важные вопросы истории населения Кавказа, причерноморских
степей, южной окраины Руси. Ф. И. Успенский стал инициатором
и создателем в 1918 г. Комиссии по изучению сочинений Констан¬
тина Багрянородного с целью извлечения данных по истории рус¬
ско-византийских связей, сведений о Руси, Причерноморью, Кав¬
казу, Балканам. Таким образом, задача изучения византийских
материалов по отечественной истории оказалась важным направ¬
лением развития советской науки с самых первых ее шагов 8.
В 1924 г. на заседании Отделения общественных наук АН СССР
было решено «приступить к работе по подготовке и изданию па¬
мятников византийских, западноевропейских и арабских, имею¬
щих отношение к истории древнейшего периода Руси» 9. Необхо¬
димость создания такого труда диктовалась и оживлением к этому
времени дискуссий по вопросу о Тмутараканском княжестве10,
походах русских на Константинополь11, русско-византийских
экономических и культурных связях12. Другой важной областью
изучения византийских источников по русской истории стала
проблема славянской колонизации Балкан (работы С. А. Жебеле-
ва, Е. Э. Липшиц, А. В. Мишулина, М. В. Левченко, Б. Т. Горя-
нова13). Разрабатываются и проблемы происхождения имени
«Русь» 14. Одновременно расширяется источниковедческая база
исследований в области археологии, эпиграфики, нумизматики,
сфрагистики, (труды Г. Д. Белова, М. К. Каргера, В. В. Латы¬
шева, А. Н. Зографа, М. М. Иващенко, Н. П. Лихачева и др.)15.
Осмысление на новой методологической основе исторического
пути России, а также конкретноисторические наблюдения позво¬
лили историкам провести исследования процессов феодального
развития России, используя и материалы византийских источни¬
ков 16. Труды Б. Д. Грекова, М. Н. Тихомирова, С. В. Юшкова,
6	Якубовский А. Ю. Ибн-Мискавейх о походе Русов в Бердаа.— Визан¬
тийский Временник, 1926. Т. XXIV; Он же. Рассказ Ибн-ал-Биби о похо¬
де малоазийских турок на Судак, половцев и русских в начале XIII в.—
Византийский Временник, 1928. Т. XXV.
7	Успенский Ф. И. История Византийской империи. Л., 1927. Т. 2; и др.
8	См.: Пашуто В. Т., Рыбаков Б. А. О корпусе древнейших источников
по истории народов СССР. М., 1974, с. 4.
9	Там же.
10	Веселовский Н. И. К истории открытия тмутараканского камня. Пг.,
1917.
г1 См.: Истрин В. М. Летописное повествование о походах русских князей
на Царьград.— В кн.: Известия Отделения русского языка и словесности
Академии наук, 1916. Т. 21; и др.
12	Приселков М. Д. Русско-византийские отношения в IX—XII вв.— Вест¬
ник древней истории, 1939, № 3.
13	См.: Удальцова 3. В. Указ, соч., с. 108 и след.
14	Брим В. А. Происхождение термина «Русь».— В кн.: Россия и Запад. Пг.,
1923, Т. 1.
15	См.: Советское источниковедение Киевской Руси: Историографические
очерки. Л., 1979, с. 72 и след.
16	Греков Б. Д. Киевская Русь [1-е изд.] М.; Л., 1939; 2-е изд. М., 1953;
Юшков С. В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.; Л.,
1939; Тихомиров М.Н. Древнерусские города. М., 1946.
25

вскрывая внутренние закономерности процессов этнической,
политической и культурной истории Руси, анализируют исполь¬
зуемые источники для доказательства несостоятельности трактов¬
ки вопроса о развитии славянской государственности в духе нор¬
манской теории. Византийские источники широко используются
и кавказоведами, создающими первые марксистские работы по
истории Грузии и Армении 17. Начинается издание сводов визан¬
тийских источников по истории народов Кавказа18.
Своеобразным итогом первого (1917 — начало 1940-х годов)
этапа развития советской исторической мысли стала I Всесоюз¬
ная византиноведческая сессия (Москва 1944 г.), на которой
в докладах, посвященных вопросам изучения византийского
наследия на Руси, места Византии в политической жизни сла¬
вян, других народов (Е. А. Косминский, Н. В. Пигулевская,
В.	И. Пичета, М. Н. Тихомиров), были подведены итоги много¬
летней работы и определены направления дальнейших исследова¬
ний 19.
Таким образом, первый этап советской историографии харак¬
теризуется становлением и утверждением марксистской методо¬
логии истории и источниковедения, созданием на этой основе
фундаментальных трудов по русской истории с привлечением
византийских материалов. Анализ данных византийских источ¬
ников вызвал острую критику ряда буржуазных концепций исто¬
рии России (норманская теория, идея византийской политической
супрематии на Руси и т. п.). Были созданы организационные пред¬
посылки для издания свода древнейших источников по истории
народов СССР, началась работа по его подготовке.
Новый этап советской историографии приходится на 40-е — на¬
чало 70-х годов 20. Продолжаются исследования кардинальных
проблем истории феодальной России, изучение источников,
привлекаемых для разработки этих проблем. В результате
новых работ Б. Д. Грекова, М. Н. Тихомирова, Б. А. Рыбакова,
А. Н. Насонова, Л. В. Черепнина, В. В. Мавродина, С. В. Бах¬
рушина была создана общая картина политического и культурного
развития Руси и народов, входивших в ее состав, выявлены меж¬
дународные связи Древнерусского государства, рассмотрены
различные аспекты русско-византийских отношений 21. Новое
См.: Кечакмадзе Н. Н. Византиноведение в советской Грузии в 1917 —
1957 гг. — Византийский временник, 1959. Т. 15; Арутюнян Ш.Р. Ар¬
мянская советская историография за 40 лет.— Вопросы истории, I960,
№ 1.
*8 Сведения византийских писателей о Грузии. Тбилиси, 1934—1952. Т. 2—4.
№ См.: Косминский Е. А. Византия и Запад; Пичета В. И. Византия и сла¬
вяне; Пигулевская Н. В. Византия и Восток; Тихомиров М. И. Византия
и Московская Русь.— Вестник АН СССР, 1944, № 7, 8.
20	См.: Удальцова З.В. Указ, соя., с. 41 и след.; Курбатов Г. Л. Указ,
соя., с. 191 и след.
21	См.: История СССР. М., 1941. Т. 1; Ояерки истории СССР, период фео¬
дализма. М., 1953. Т. 1, 2; Рыбаков В. А. Ремесло Древней Руси. М.,
.26

развитие получили также конкретноисторические исследования:
в статьях П. О. Карышковского, Е. Э. Липшиц, М. В. Левченко
проблемы датировок отдельных исторических событий, атрибу¬
ции некоторых памятников связаны с общими вопросами истори¬
ческого развития Руси, образования Древнерусского государст¬
ва, критики норманской теории 22.
Многочисленные работы М. В. Левченко по истории русско-
византийских отношений 23 были сведены в его «Очерках по исто¬
рии русско-византийских отношений» 24. Эта работа представляет
собой первый обобщающий труд по многочисленным направлениям
русско-византийских отношений, привлекающий большое коли¬
чество источников и систематизирующий их данные. Решая конк¬
ретные проблемы, «Очерки» имеют полемическую направленность
против теорий византийского влияния на Русь, политической
зависимости русских князей от Константинополя, неравенства
двусторонних взаимоотношений. Однако компилятивный прин¬
цип составления «Очерков» привел к ряду противоречий и неточ¬
ностей.
Своеобразию восприятия византийского культурного насле¬
дия на Руси, изучению активного освоения, переработки его в
соответствии с местными условиями посвящены послевоенные ра¬
боты историков древнерусской литературы и культуры 25. Резуль¬
таты исследований места византийского культурного наследия
на Руси были обобщены в коллективной «Истории культуры Древ¬
ней Руси» 26.
Анализу новых данных византийских источников по истории
Руси, русско-византийским отношениям, проблемам места степ¬
ных кочевников в истории связей Византии и Руси посвящены ра ¬
боты Г. Г. Литаврииа, В. Л. Янина, Н. Н. Воронина, 3. В. Удаль¬
цовой 27. Советскими исследователями был сделан коллективный
1948; Насонов А. Н. Тмуторокань в истории Восточной Европы.—Исто¬
рические записки, 1940. Т. 6; Мавродин В. В. Древнерусское государ¬
ство. Л., 1950; и др.
22	Карышковский П. О. К истории Балканских войн Святослава.— Визан¬
тийский временник, 1953. Т. 7; Липшиц Е. Э. О походе Руси на Визан¬
тию ранее 842 г.— Исторические записки, 1948. Т. 26; и др.
23	Записка греческого топарха.— Византийский временник, 1951. Т. 4;
Русско-византийские договоры 907—911 гг.— Византийский временник,
1952. Т. 5; Константин Порфирородный и Русь в первой половине X в.—
Византийский временник, 1953. Т. 6; и др.
24	Левченко М.В. Очерки по истории русско-византийских отношений.'М.,
1956.
25	Лихачев Д. С. Национальное самосознание Древней Руси. М.; Л., 1945;
Он оке. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.;
Л., 1947; Он оке. Возникновение русской литературы.М., Л., 1952, с. 119и
след.; Адрианова-Перетц В. П. Очерки поэтического стиля Древней Ру¬
си. М.; Л., 1947; и др.
28	История культуры Древней Руси. М.; Л., 1948—1951. Т. 1—2.
27 Янин В. Л., Литаврин Г. Г. Новые материалы о происхождении Влади¬
мира Мономаха.— В кн.: Историко-археологический сборник. М., 1962;
Литаврин Г. Г. Неизвестное свидетельство о Боспоре Киммерийском во
время Алексея I Комнина.— В кн.: VII Всесоюз. конф. византинистов.
27

доклад об отношениях Древней Руси и Византии на XIII Между¬
народном византиноведческом конгрессе в Оксфорде (1966) 28. Эти
работы ввели в научный оборот новый ценный материал по рас¬
сматриваемой проблеме. Вместе с тем в них формировались совре¬
менные научные причины источниковедческого анализа, осно¬
ванного на стремлении к адекватному подходу к источнику,
выявлении внутренней логики памятника и оценке на этой ос¬
нове получаемой информации. Проблемный подход к теме чрез¬
вычайно расширил и сюжетную сторону изысканий: если рань¬
ше работа нередко ограничивалась рассмотрением внешних двух¬
сторонних военных, посольских, брачных связей, то теперь
ставятся проблемы раскрытия внутренних процессов, обуслов¬
ливающих характер тех или иных форм взаимоотношений, рас¬
сматриваемых в развитии и в системе целого ряда дополнитель¬
ных факторов.
На основе новых источниковедческих работ византинистов
и проблемных разработок отдельных сторон общественно-поли¬
тической структуры Руси29 появилась возможность создать син¬
тетические труды, раскрывающие место Древнерусского государ¬
ства (в его сложной этнической структуре) в средневековой истории,
роль народов, вошедших в его состав, в его экономической, поли¬
тической и культурной жизни и связях (В. Т. Пашуто, Я. Н. Ща¬
пов, А. П. Новосельцев 30 и др.).
Зарубежная историография
Разработка рассматриваемых проблем со второго десятилетия
XX в. проходила на фоне интенсивного освоения новых источников.
Заканчивается период становления целой научной отрасли —
византийской дипломатики, основа которой была заложена пуб¬
ликацией в России афонских актов. Теперь же изданием некоторых
афонских документов занялись М. Гудас, X. Ктенас, затем В. Мо-
шин, Ф. Дэльгер 31. Французские ученые во главе с Г. Мийе на-
Тбилиси, 1965; Воронин Н. Н. Из истории русско-византийской церков¬
ной борьбы XII в.-— Византийский временник, 1965. Т. 26; Litavrin G. G.
A propos de Tmutorokan.— Byzantion, 1965. T. 35.
28	Отношения Древней Руси и Византии в XI — первой половине XIII вв.—
In: XIII International Congress of Byzantine Studies. Main Papers, Ox¬
ford, 1966. Vol. 3.
29	См. материалы сборников: Международные связи России до XVII в. М.,
1961; Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М., 1972;
и др.
30	Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965;
Новосельцев А. 77., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. Пути развития фео¬
дализма. М., 1972; Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М.,
1968; Щапов Я. Н. Византийское и южнославянское правовое наследие
на Руси в XI—XV вв. (Кормчие книги): Автореф. дис... д-ра ист.
наук. М., 1975.
81 Goudas М. Bo£avTiaxa eyfpacpa lv ’'A&w cIspa<;	той BaTorcsStoo..—
•>E7E£T7jpi<; cETaips(a<; tmv BoCavTivdjv ZkooSwv. 1926. T. 3; 1927. T. 4; Kte-
2H

чали систематическое издание афонских актов в серии «Архивы
Афона»: уже вышедший в 1937 г. том «Актов Лавры» дал богатый
материал по истории Руси и кочевников 32. Разрабатывается но¬
вый вид источниковедческих сводок: Ф. Дэльгер с 1924 г. начи¬
нает издание регест императорских постановлений, писем, по¬
сольств 33. Появились и тома регест патриарших документов 34.
Общество «болландистов» продолжает издавать агиографические
источники в двух сериях («Analecta Bollandiana», «Subsidia На-
giographica»).
Специальным изучением византийских источников по истории
народов Восточной Европы (в том числе и данных по истории на¬
родов СССР) занимаются болгарские, венгерские и румынские
ученые. Фундаментальным исследованием такого рода стала «Ис¬
тория болгарской державы» В. Н. Златарского 35. С дальнейшими
разысканиями в этой области связаны труды П. Мутафчиева
и И. Дуйчева 36. В этот же период выходят работы Н. Йорги,
касающиеся истории Подунавья и Причерноморья в свете визан¬
тийских данных, новых археологических открытий 37. В Румынии
начинает выходить многотомная серия «Источников по истории
румын» 38, включившая ряд произведений византийских авторов.
В Венгрии византинисты занимаются изучением византийских
источников по истории Венгрии, а затем шире — по истории тюрк¬
ских народов: были созданы первые своды Д. Моравчика39 и
М. Дьони40. Характерной особенностью их является не только
попытка максимального привлечения имеющихся источников,
но и разработка, классификация и сопоставление всех их данных,
составление специальных терминологических словарей. Вопросы
византино-славянских связей изучают и чехословацкие ученые
(Я. Бидло, Ф. Дворник 41). Следует при этом отметить, что ученые
nas Ch. Xpoao^ooXXoi Л0701 т'?]<; sv 5/А-8ш 'Iepou; Movr|(; too Ao-)(eiap''nu.—
5Етт8Т7]р1<; cETaipeia<; twv Bu^avTivwv XitouBwv. 1927. T. 4; 1929. T 6; AlosinV.,
Sovre A. Dodatki h grskim listinam Hilandarja. Ljubljana, 1948. МошинВ.
Акти из светогорских архивов. —Споменик Србске АН, Београд, 1939. Т. 91.
32	Акт. Лавр. Р. К.
33	Dolger F. Regesten der Kaiserurkunden des Ostromischcn Reiches von
565—1453. Miinchen; Berlin, 1924—1961. Bd. 1—4.
34	Grumel V. Les Regestes des actes du patriarcat de Conslantinople. Paris,
1932—1937, vol. 1, f. 1—3; Laurent V. Les Rogestes... Paris, 1971, vol.
1, f. 4.
36 Златарски В. H. История на Българската държава през средните веко-
ве. София, 1918—1940. Т. 1—3 (София, 1970—1972).
36 См.: Мутафчиев II. Избрани произведения. София, 1973. Т. 1, 2; Дуйчев
И. Проулване върху българското средновековис. София, 1945; и др.
3? Jorga N. Formes byzantines et realites balkaniques. Bucarest; Paris, 1922.
38 Popa-Lisseanu G. Izvoarele istoriei Romanilor. Bucarest, 1935—1939.
Vol. 1—15.
39	Moravcsik Gy. A magyar tortenet bizanci forrasai. Budapest, 1934.
40	Gyoni M. Magyarorszag es a magyarsag a bizanci forrasok tiikreben. Bu¬
dapest, 1938.
4* Dvornic F. Byzantine Political Ideas in Kievan Russia. Cambridge, 1956;
Bidlo J. Slovanstvo. Praha, 1912.
29

этого времени в оценке данных по национальной истории занимали
нередко националистическую позицию 42.
Особое место в зарубежной довоенной историографии занимают
труды византинистов — выходцев из России. Ими преимуществен¬
но разрабатываются сюжеты, связанные с русской историей,
о месте Руси и связанных с пей народов во всемирной истории.
Актовые материалы исследовали А. Соловьев и В. Мошин 43.
Русско-византийские политические отношения изучает Г. Вернад¬
ский 44. Целая серия работ по истории печенегов, торков и полов¬
цев выпускается Д. А. Расовским 45. Эти исследования решали
сложные источниковедческие проблемы, сыграв важную роль
в освоении прежде всего фактического материала источников.
Итак, особенностью довоенного этапа зарубежной историогра¬
фии проблемы изучения византийских материалов по истории
народов Руси, Причерноморья, Кавказа была разработка специа-
листами-византологами капитальных проблем национальной
истории балканских государств, а в связи с этим и вопросов рас¬
сматриваемой нами темы; издание нескольких типов сводов ви¬
зантийских источников по истории народов Европы, в частности,
тюркских народностей.
Однако полемика, развернувшаяся по ряду сложных проблем,
носила подчас националистический характер.
После второй мировой войны во многих странах широко раз¬
вернулась работа по подготовке и изданию корпусов византийских
источников по национальной истории. В Польше выходят сбор¬
ники такого же характера 46. Г. Сойтер издает византийские
материалы по истории германцев 47. Выходят многотомные анало¬
гичные своды в Югославии 48 и Болгарии 4Э, подготовленные кол¬
лективами авторов (И. Калич, Б. Ферьянчич, Н. Радошевич-
Максимович и П. Тивчев, Ст. Лишев, В. Тыпкова-Заимова,
Г. Цанкова-Петкова, Ст. Маслев, И. Дуйчев и др.). Появляется
расширенное и дополненное издание «Бизантинотурцики» Д. Мо-
42	Например, Amantos К. Bopsloiu; •fEtTovsc; т% cEXXaSo<;. Athenai, 1923;
Zakythinos D. Ot 2Xa(3ot !v ‘EAXaSa. Athenai, 1945, s. 102; Bratianu G. I.
Vlaques et Bulgares. Bucarest, 1935.
43	Soloviev A. Histoire du monastore Russe au Mont-Athos.— Byzantion,
1933. Vol. 8; Idem, he nom hyzantine de la Hussio. S.-Gravenhage, 1957;
Мошин В. Русские на Афоне и русско-византийские отношения в XI—
XII вв.— Byzantinoslavica, 1947. Т. 9, 1950. Т. И.
44	Vernadsky G. Relations byzantino-russes au XIIе s.— Byzantion, 1927—
1929. Vol. 4; Idem. Byzantium and Southern Russia.— Byzantion, 1941.
Vol. 15.
45	Расовский Д. А. Половцы.— In:	Seminarium Kondakovianum, 1935—
1940. T. 7—11.
46	Греческие (в т. ч. византийские) и латинские источники по древнейшей
истории славян были изданы в 1952 г. В 1954 г. вышел новый сборник
фрагментов.
47	Soyter G. Germanen und Deutsche im Urteil byzantinischer Historiker.
Padeborn, 1953.
48	Византшски извори за исторщу народа 1угослави1е. Београд, 1955—-
1971. Т. 1-4.
48 Гръцки извори за българската история. София, 1954—1974. Т. 1—9.
30

равчика 50. В последнее десятилетие появились новые серии по¬
добных выпусков 51.
Наряду с этим продолжается разработка отдельных вопросов
истории народов Восточной Европы в свете византийских данных.
Славянским политическим и этническим проблемам посвящены,
исследования болгарских ученых — И. Дуйчева, Д. Ангелова,
В. Тыпковой-Заимовой 52. Работы Г. Острогорского по византи¬
но-русским и византино-славянским отношениям, изучению места
Руси в византийской «иерархии государств» составили сборник
его трудов 53. В румынской историографии история печенегов
и половцев освещается в работах П. Диакону 54, взаимоотношения
Руси и Византии — в разысканиях И. Барня 55. Этим проблемам
посвящены исследования специалистов и других стран, в част¬
ности ученых Б. Видера, И. Ирмшера и др.56 Политические
отношения Византии с народами других стран были рассмотрены
в докладах о принципах и методах византийской дипломатии на
Международном конгрессе византинистов в Охриде (Д. Оболен¬
ский и Д. Моравчик 57). Западноевропейские византинисты за¬
нимаются как общими вопросами взаимоотношений Византии,
с окружающим миром, в том числе Русью и кочевниками При¬
черноморья 58, так и проблемами критики источников, уточнения,
их данных (И. Шевченко, Г. Арвейлер, Л. Мюллер) 59.
50 Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Berlin, 1958. Bd. 1, 2.
5J Szadeczky-Kardoss S. Ein Versuch zur Sammlung und Choronologischen.,
Anordung der Griechischen Quellen der Awarengeschichte nebst einer Aus-
wahl von anderssprachigen Quellen. Szeged, 1972; Lakatos P. Quellenbuch
zur Geschichte der Gepiden. Szeged, 1973; Glossar zur friihmittelalterlichen
Geschichte in ostlichen Europa. Serie B, Lief. 1 etc. Wiesbaden, 1973, etc.
52	Дуйчев И. Славяни и първобългари.—Известия на Институт за българска
история, 1951, №1,2; Ангелов Д. Образуване на българската народности
София, 1972; Тъпкова-Заимова В. Нашествия и етнически промени на Бал-
каните. София, 1966.
53	Ostrogorsky G.Byzanz und die Welt der Slawen. Darmstadt, 1974.
54	Diaconu P. Les Petchenegues au Bas-Danube aux IXе — XIе siecles. Bu~
carest, 1970; Idem. Les Coumans au Bas-Danube aux XIе et XIIе siecles.
Bucarest, 1978.
55	Bamea /. Byzance, Kiev et 1’Orient sur le Bas-Danube du Xе au XIIе
siecles.— Nouvelles etudes d’histoire. Bucarest, 1955.
56	Widera В. Byzanz und Beziehungen zwischen Grossfiirsten der Russ, Stau-
fen und den Papsten. 1157—1207.— Studia Byzantina, Halle; Wittenberg,.
1966. О некоторых аспектах истории русско-византийских взаимоотноше¬
ний см. также в кн.: ByzantinistischeBeitrage. Berlin, 1964; Irmscher
Das Nikaische Kaisertum und Russland.— Byzantion, 1970. T. 40.
67	Obolensky D. The Principles and Methods of Byzantine Diplomacy.— Ac¬
utes du XIIе Congres International d’Etudes byzantines. Beograd, 1963,
t. 1, p. 45—61. Moravcsik Gy. The Principles and Methods of Byzantine-
Diplomacy.— Ibid., p. 301—341.
58 Obolensky D. The Byzantine Commonwealth. London, 1971; Оболен¬
ский Д. Связи между Византией и Русью в XI—XV вв. М., 1971.
68	Bulletin d’Information et Coordination, 1971. T. 5; Ahrweiler H. Les rela¬
tions entre les Byzantins et les Russes au IXе siecle; Sevcenko /. The Date

В целом можно сказать, что за послевоенный период значи¬
тельно расширилась источниковедческая база изысканий. Тради¬
ционные темы получили новый разворот, возникли новые аспекты
исследований (сопоставление различных типов государственной
структуры на основе сравнительно исторического анализа, формы
общественно-производственного синтеза и др. Создание капиталь¬
ных сводов древнейших источников, в том числе и византийских,
по национальным историям стало важным направлением историчес¬
кой науки в большинстве зарубежных стран. Вместе с тем не всегда
в этих изданиях были учтены достижения конкретноисторических
исследований, не использованы новые современные издания источ¬
ников. В ряде случаев не преодолен иллюстратизм; нередко сами
источники как система не являются проблемой — лишь их сви¬
детельства оказываются таковой.
Глава 4
ИТОГИ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ
Рассмотрение истории изучения поставленной темы позволяет
определить главные периоды ее развития у пас в стране и за рубе¬
жом.
На первый период (до XVIII в.) становления исторической нау¬
ки в целом приходится постановка рассматриваемой проблема¬
тики в рамках общеисторических задач. Выпускаются первые изда¬
ния памятников; публикуются суммарные сводки источников о
народах и государствах изучаемого региона.
Второй период (XVIII — начало XX в.) связан с возникнове¬
нием и разработкой научных принципов исторического исследова¬
ния в большинстве национальных исторических школ; публикуют¬
ся и обследуются богатейшие материалы источников на основе мето¬
дики сравнительно-критического анализа данных. Появляются
первые опыты издания сводов древнейших источников по оте¬
чественной истории. Собранный фактический материал вовлекает¬
ся в острые дискуссии по актуальным проблемам общественно-
политической жизни.
Третий период (XX в.) характеризуется утверждением марк¬
систских принципов методики и методологии исторических исследо¬
ваний в советской науке и науке других стран, созданием
фундаментальных трудов по отечественной истории с привлече¬
нием материалов византийских источников, обобщенных в рабо¬
тах специалистов-византологов. В свете новых задач историчес¬
ких исследований (изучение типологии государственного строи¬
тельства, общественной структуры Руси, форм синтеза и т. п.)
and Author of the so-called Fragments of Toparcha Gothicus; Mailer L. Rus-
sen in Byzanz und Griechen, im Rus-Reich. Cp.: Hoech E. Byzanz und die
Byzanzidee in der russischen Geschichte.— In: Saeculum, 1969. Vol. 20,
S. 6 ff.
32

вопрос о систематическом изучении древнейших источников,
в том числе византийских, по отечественной истории становится
важнейшей научной задачей 1. Вырабатывается методика комп¬
лексного изучения исторических источников на основе имманент¬
ного подхода к анализируемым данным, систематизации привле¬
каемого материала; не только данные источника, но и сам он ста¬
новится исследовательской проблемой.
Главное же, к настоящему времени изменился взгляд на
средневековый текст в целом. Фактологическое, «потребитель¬
ское» отношение к источнику уступило место восприятию культуры
прошлого в категориях, адекватных представлениям изучаемого
времени. Перед специалистом встает проблема не выборки из
источника нужных ему отдельных фактов, а критического пости¬
жения сложности, многоплановости самого факта 2, самого сред¬
невекового слова, передающего сообщение о событии. При таком
подходе возможным становится выявление субъективной позиции
информатора, его оценки, т. е. встает задача постижения миро-
вйдения создателя памятника прошлого в целом, определяющего
частные суждения. С этим связаны попытки воссоздать систему
воззрений иностранного автора на политические, этнические,
географические и другие вопросы, представляющие обычно пер¬
востепенный интерес в плане рассматриваемой проблематики.
В соответствии с этими принципами ставится и задача настоя¬
щей работы: не столько дать фактологическую сводку собранного
материала, сколько постараться соединить массовость используе¬
мого материала с проблемно-источниковедческим подходом к нему.
Имманентный подход к анализируемому материалу заключается
не в простом, по большей части фрагментарном извлечении инте¬
ресующих нас свидетельств, а в попытке уловить внутреннюю
динамику данных, установить причину появления именно тех,
а не иных сведений, того, а не иного отражения в иноязычных па¬
мятниках событий, связанных с отечественной историей.
Работа не ограничена привлечением какого-либо одного вида
исторических источников, в ней рассматриваются данные произ¬
ведений самых различных жанров — исторических трудов, хро¬
ник, речей, стихов, писем, актов, легенд печатей, литературных
комментариев и др. Вместе с тем своеобразие жанра изучаемого
материала диктует и методику его обработки, которая предусмат¬
ривает комплексное освещение получаемых данных. Например,
анализ сведений императорских хрисовулов строится на сочета¬
нии исторического, дипломатического, палеографического и линг¬
вистического (ономастика и стилистика) подходов к источнику.
* Основные направления развития естественных и общественных наук на
[1976—1980 гг. М., 1975, с. 342; Итоги и задачи изучения древнейших го¬
сударств нашей страны.— История СССР, 1974, с. 83 и след.
2	Барг М. А. Исторический факт: структура, форма, содержание.— Исто¬
рия СССР, 1976, № 6, с. 54 и след.
3 Заказ № 833
33

Часть II
ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ ИСТОЧНИКОВ.
ВОПРОСЫ МЕТОДИКИ
Глава 1
ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ И ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ
РАМКИ ИССЛЕДОВАНИЯ
Помимо определения основных задач и принципов работы, необ¬
ходимо уточнить региональные и хронологические границы собст¬
венно источниковедческих изысканий. В соответствии с принятым
по программе изучения древнейших государств на территории
нашей страны делением территории СССР условно выделяются
четыре региона: Европейский, Закавказский, Среднеазиатский
и Сибирский 1. Объектом настоящего исследования является
Европейский регион, включающий Севернопричерноморский,
Северокавказский и Древнерусский подрегионы 2. Каждому и»
них посвящена определенная часть монографии. Отмечая извест¬
ную условность такого деления, укажем на некоторые особенно¬
сти территориальных разграничений.
При изучении Древнерусского подрегиона привлекаются не
только сведения о русских княжествах центра, но и других облас¬
тей, например, о крымско-таманской территории, которая при¬
надлежала в свое время русским княжествам (Тмутаракань),
а затем, став объектом претензий Византии и кочевников, пе¬
реходила во власть то одних, то других. Для некоторых периодов,
в том числе и XII в., политическая принадлежность этих земель
является до сих пор предметом дискуссий. В связи с изучением
Древнерусского подрегиона прослеживаются и судьбы экспат-
риальных групп русского населения — военного наемного кор¬
пуса в Византии и Русского монастыря на Афоне.
В рамках изучения Севернопричерноморского подрегиона
рассматриваются проблемы истории тюркских кочевников. Сразу
следует отметить, что наши источники в основном освещают собы¬
тия, связанные с вторжениями печенегов и половЦев в Подунавье
и на Балканы, однако источниковедческий анализ этих данных по¬
казывает важность их и для истории печенегов, торков, полов¬
цев на территории нашей страны. Одновременно возникает воз¬
можность проследить общую взаимосвязь вытеснения кочевников
из русских земель с их набегами на области Юго-Восточной
Европы.
Исторические судьбы Северокавказского подрегиона не¬
отделимы от истории выделяемых Причерноморского и Закав-
1	Итоги и задачи изучения истории древнейших государств нашей страны.—
История СССР, 1974, № 2, с. 73 и след. Пашуто В. ТРыбаков Б. А.
О корпусе древнейших источников по истории народов СССР. М., 1974
с. 6.
а Итоги и задачи. . ., с. 79 и след.
34

казского регионов. В настоящей работе освещаются проблемы
изучения средневековой Алании. Вместе с тем в более широком
аспекте рассматриваются вопросы этнического состава населения
Северного Кавказа. Бытование многочисленных теорий по этногео¬
графии средневековой Алании, построенных на основе данных пись¬
менных, в том числе византийских, памятников, порой еще обус¬
ловлено недостаточно строгой конкретной разработкой анализи¬
руемых сведений источников.
Рассматриваемый период ограничен XII — первой половиной
XIII в. Конечный рубеж соответствует примерно дате, принятой
для исследований по программе создания Свода древнейших ис¬
точников по истории народов СССР,— 1240 г.,— монголо-татар¬
скому завоеванию Европы. Особенностью работы является привле¬
чение памятников, главным образом современных, к изучаемым
событиям. Поэтому основной объем исторических свидетельств
компиляций XII в. (Зонара, Глика) о IV—XI вв. (о гуннах, аварах
и т. п.) не анализируется, а использование их материалов по
более ранним периодам носит спорадический характер. По этой
же причине не используются во всем объеме и мемуары XII в.
о событиях предшествующего столетия (например, Анна Комни¬
на). Но как дополнительные источники привлекаются и они,
и сочинения конца XIII в.
Однако принятый здесь хронологический срез, XII — первая
половина XIII в., оправдан и исторически. Действительно, к на¬
чалу — середине XII в. современные специалисты относят за¬
вершение раннефеодального периода в истории Руси и начало
периода развитого феодализма 3. Одновременно в рамках большого
периода развитого феодализма в России (XII — начало XVII в.)
выделяется первый его этап, ограниченный как раз началом XII —
серединой XIII в. 4 В истории движения кочевых племен по югу
нашей страны XII — начало XIII в. тоже представляет собой оп¬
ределенную эпоху: на это время приходится конец подчинения
(первая половина XII в.) Русью печенегов и торков (узов) 5 и ос¬
новные этапы борьбы с половцами 6. История самостоятельного
общественно-политического развития половцев завершается в
середине XIII в. признанием вассалитета по отношению Руси
или подчинением монголо-татарским завоевателям 7. Для целого
3	Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. О периодизации истории России эпохи
феодализма.— Вопросы истории, 1951, № 2, с. 78 и след.; Новосель¬
цев А. П ., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. Пути развития феодализма.
М., 1972, с. 194. Ср.: Черепнин Л. В. Основные этапы развития феода¬
лизма в России: (Докл. на X Междунар. конгр. ист. наук). М., 1955, с. 13.
4	Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. О периодизации..., с. 78.
6	Расовский Д. А. Печенеги, торки и берендеи на Руси и в Угрии.— Semi-
narium Kondakowianum, 1933, т. 6, с. 62; Пашуто В. Т. Внешняя по¬
литика Древней Руси. М., 1968, с. 107 и след.
6 Плетнева С. А. Половецкая земля.— В кн.: Древнерусские княжества
X—XIII вв. М., 1975, с. 263 и след.
7	Пашуто В. Т. Внешняя политика..., с. 204 и след.; ср.: Расовский Д. А.
Половцы, IV.Военная история половцев.— Annales de 1'Institut Kondakov,
1939, t. 11, c. 96.
3*	35

ряда северо-кавказских народов XII — начало XIII в. также
представляет собой особый период их общественно-политического
развития: к этому времени относят оформление адыгских племен
в народность и завершение становления у них классового об¬
щества 8; в XII в. создаются первые раннефеодальные полити¬
ческие объединения тюркоязычных народов на территории Север¬
ного Кавказа 9; в истории народов Абхазии, Чечено-Ингушетии,
Дагестана этот период связывается с оформлением их политической
зависимости (или непосредственного инкорпорирования) от фео¬
дальных государств Закавказья (Грузинское царство) и Прикас-
пия (Дербентский эмират) 10 11; наконец, в Алании XII — начало
XIII в. считается временем завершения оформления раннефео¬
дальной государственности и начала периода феодальной разд¬
робленности п. Таким образом, рассматриваемое время представ¬
ляется особым этапом в развитии большинства северокавказских
народов, характеризующимся становлением феодальных отноше¬
ний и развитием форм феодальных государств 12.
Вместе с тем в истории Византии к XII в. относят расцвет
феодального строя 13, причем в рамках большого периода феодаль¬
ного развития Империи с VII до начала XIII в. особо выделяют
XII — начало XIII в.— период от правления Комнинов после
смерти Алексея I (1118 г.) до латинского завоевания Константи¬
нополя в 1204 г.14 Таким образом, возникает возможность рас¬
смотреть проблему отражения в византийских источниках черт
общественно-политической жизни Руси и народов на территории
СССР в плане синхро-стадиального сопоставления феноменов со¬
циального и культурного развития как Византии, так и государств
и народов рассматриваемого региона нашей страны.
8	Очерки истории Адыгеи. Майкоп, 1957, т. 1, с. 71; История Кабарды. М.,
1957, с. 24; История Кабардино-Балкарской АССР. М., 1967, т. 1, с. 74
и след.; Очерки истории Карачаево-Черкесии. Ставрополь, 1967, т. 1,
с. 86 и след.; Очерки истории Чечено-Ингушской АССР. Грозный, 1967,
т. 1, с. 37 и след.; История Дагестана. М., 1967, т. 1, с. 181 и след.
9	История Кабарды, с. 27 и след.; Очерки истории балкарского народа. Наль¬
чик, 1961, с. 21 и след.
10	Очерки истории Дагестана. Махачкала, 1957, т. 1, с. 59 и след.; История
Дагестана, с. 181 и след.
11	История Осетии. Орджоникидзе, 1954, ч. 1, с. 61 и след.; История Северо-
Осетинской АССР. М., 1959, т. 1, с. 55 и след.; Кузнецов В. А. Алания в
X—XIIIвв. Орджоникидзе, 1971, с. 33 и след., 237 и след.
12	См.: Анчабадзе 3. В., Робакидзе А. И. К вопросу о природе кавказского
горского феодализма. Тбилиси, 1971.
13	Удальцова 3. В. Проблемы типологии феодализма в Византии.— В кн.:
Проблемы социально-экономических формаций. М., 1975, с. 124 и след.
14	История Византии. М., 1967, т. 2, с. 312.
36

Глава 2
ОСНОВНЫЕ ВИДЫ ИЗУЧАЕМЫХ ИСТОЧНИКОВ
Произведения византийских историков XII — начала XIII в.—
Иоанна Киннама и Никиты Xопиата традиционно являются важ¬
нейшими источниками по нашей теме. В историческом труде Иоан¬
на Киннама, сохранившемся в единственной рукописи 1, повест¬
вование начинается от смерти Алексея I в 1118 г.; текст сочинения
обрывается на описании событий накануне битвы при Мириоке-
фале (1176 г.). Неоднократные ссылки на якобы описанные фак¬
ты, в действительности отсутствующие в тексте, давно вызывали
подозрение, что мы располагаем лишь выдержками из подлинни¬
ка произведения историка2 или текстом, сокращенным и отредак¬
тированным переписчиком, а может быть, просто незавершенной
работой Киннама 3. Важность личных наблюдений Киннама —
непосредственного участника военных и политических событий
того времени, вероятное использование им официальных доку¬
ментов 4 обусловили привлечение его труда в качестве важней¬
шего исторического источника.
Произведение Никиты Хониата посвящено времени от начала
царствования Иоанна Комнина вплоть до 1206 г. В настоящее вре¬
мя установлено, что вопреки утверждению Хониата о своей пол¬
ной авторской самостоятельности он знал и использовал «Историю»
Киннама в первых своих книгах 5. Осведомленность в современ¬
ных ему событиях, интересная манера подачи материала, значи¬
тельность и яркие характеристики определили оценку историчес¬
кого произведения Никиты Хониата в науке как памятника вы¬
дающегося. К настоящему времени появилось новое издание «Ис¬
тории» Хониата, основанное на результатах большой археогра¬
фической работы Я. ван Дитена и порой существенно отличаю¬
щееся от текста, доступного специалистам до сих пор.
Анализ данных этих произведений строится с учетом их жан¬
ровой специфики: обе «Истории» не являются анналистическими
хрониками. И рационалистичный труд Киннама, и более беллет-
ристичное сочинение Хониата оцениваются как литературные
художественные произведения. Литературная романизированная
окраска исторически исследуемых данных этих источников должна
постоянно находиться в поле зрения исследователя.
В отличие от исторических трудов византийские риторичес¬
кие сочинения лишь с конца прошлого столетия стали привлекать
1	Vat. gr. 163. См.: Moravcsik Gy. ZopPoAou etc ttjv x£lP0TPa<?0v napaSoatv
TTfg ^Етптоц^с D]a'dv\ou той Kiv'ojjlou.-—]n: Eic iivt.jjltjv 2.n. Ad[x7tpoo. Athenai,
1935, p. 312. '
2	Neumann C. Griechische Ceschichtschreiber und Geschichtsquellen im 12.
Jh. Leipzig, 1888, S. 80 ff.
3	Krumbacher K. Geschichte der byzantinischen Literatur. Miinchen, 1897,
S. 280.
4	Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Berlin, 1958, Bd. 1, S. 325—326.
6 Hunger H. Die hochsprachliche profane literatur der Byzantiner. Miinchen,
1978, Bd. 1, S. 431.
37

особое внимание историков 6. Действительно, сложность языка
речей, передача информации в форме иносказаний, цитат, поэти¬
ческих тропов затрудняют их анализ как исторических источни¬
ков. Но именно в них в последние десятилетия обнаруясзны ин¬
тересные сведения. Например, выясняется, что за общими словами
«северный», «далекие варвары» и другими скрывается упоминание
об участниках конкретных событий современной политической
жизни. При бедности прямой информации на уровне фактологии
эти памятники поддаются анализу в интересующем нас аспекте
именно при выявлении их внутренних идейно-художественных
авторских тенденций. И в настоящей работе конкретно-истори¬
ческое исследование данных византийской риторики позволило
использовать многочисленные их материалы, относящиеся к
нашей теме: это сочинения Феодора Продрома, Михаила Италика,
Никифора Василаки, Михаила ритора («Солунского»), другого ри¬
тора Михаила («Анхиальского»), Иоанна Диогена, Михаила Хо-
ниата, Никиты Хониата, Евстафия Солунского, Сзргия Коливы,
Иоанна Сиропула, Никифора Хрисоверга, Николая Месарита,
митрополита Георгия Торника, Димитрия Торника, Георгия Тор-
ника — ритора, Константина Стилва, Иоанна Апокавка и др.
Большинство из них еще вообще не рассматривались в обобщаю¬
щих работах по отечественной истории, другие оказались теперь
доступными в новейших изданиях, дополняющих и уточняющих
старые чтения текстов 7.
Риторичность писем византийских авторов также нередко
затрудняет их исторический анализ. Элементы деконкретизации,
стереотипы образов и выражений, традиционность тематики и
стиля таких посланий связывается с принадлежностью византий¬
ской эпистолографии к одному из жанров литературы, имеющих
свои законы 8. И вместе с тем письмо — акт непосредственного
сиюминутного общения, передачи информации —- в аллюзиях и
аллегориях, стандартных формулах клише содержит интересные
актуальные свидетельства 9. Но при анализе данных эпистоляр¬
ных памятников важно уловить необходимый материал в синтезе
непосредственно отражаемого факта и традиционности, «этикет-
ности» рассказа о нем: задача — не препарировать источник,
расчленяя его и отбрасывая все литературное, этикетное, стерео¬
типное и оставляя для исторического исследования фактологи¬
ческую часть, но попытаться понять значение такой формы вы¬
ражения как способа мышления, исследовать эти категории фор¬
мул как адекватное выражение оценки и самосознания автора.
6	Regel W. Fontes rerum byzantinarum. Petropoli, 1892, p. 1, p. Ill, sq.
7	Это прежде всего издания Я.-Л. ван Дитена (Н. Хон. Речи), П. Готье
(М. Ит.), А. Гарсия (Н. Вас. Облич., Пис., Энкомии), Р. Браунинга
(М. Анх.), Ж. Даррузе (Д. Торн., Г. Торн, м-т) и др.
8	Karlsson G. Ideologie et ceremonial dans l’epistolographie byzantine. Uppsa¬
la, 1962, p. 14, sq.
6 См., например: Любарский Я. H. Пселл в отношениях с современниками:
(Опыт характеристики личности).— Византийский временник, 1976, т. 37,
с. 100 и след.
38

Подобным же сложным характером обладают и стихотвор¬
ные сочинения византийских риторов. Написанные по поводу тех
или иных событий общественной жизни, так называемые истори¬
ческие стихотворения являются также важным источником по
военной и политической истории, просопографии, международ¬
ным связям 10.
Необходимость исследовательской установки на осмысление
жанровых особенностей источника в той же мере, приложима к
анализу агиографии, византийского романа, комментариев, схо¬
лий, мемуаров, полемических трактатов XII в., содержащих
данные по нашей теме. Для рассматриваемого периода большин¬
ство этих сведений по истории нашей страны используется впер¬
вые. То же можно сказать и о филологических комментариях и схо¬
лиях щ античным авторам, где обнаружены интересные данные
для изучения этнических и географических представлений ви¬
зантийцев. Используются и материалы византийской сигилло-
графии. Некоторые тексты изучались в рукописях 11.
Наряду с нарративными источниками работа предусматривает
и обследование актов. Объем сведений византийских актов XII —
XIII вв. но нашей теме возрастает по сравнению с более ранним
временем:	с этого периода документы — императорские хри-
совулы, простагмы, патриаршие послания, синодальные постанов¬
ления, описи и купчие грамоты — постепенно с конца XIII в.
становятся важнейшим источником исследований историков.
К рассматриваемому периоду относятся многочисленные акты бого¬
родичного монастыря Лемвиотисы близ Смирны, св. Павла на
Латрской горе, Патмосского монастыря, хиосского Неа Мони,
греческие грамоты монастыря св. Марии в Мессине. Интересный
матерная представляют и акты, хранящиеся в афонских архивах:
Русского монастыря, монастырей Ксенофонта, Пантократора,
Хиландаря, Эсфигмэна, Зографа, Филофея, Ивирского и др.
Акты до начаяа XIII в. представляют собой древнейший пласт
афонского архива12. Дяя исследования данных греческих доку¬
ментов Афона этого времени по истории Руси, тюркских народ¬
ностей, кавказцев и славян привлекаются материалы и до XII в.,
что позволяет проследить эволюцию самого источника и на этой
основе — его сведений по нашим проблемам.
10	Бибиков М. В. Рец. на кя.: Horandner W. Theodores Prodromos. Historische
Gedichte.— Византийский временник, 1977, т. 38, с. 234—237.
11	См.: Бибиков М. В. Опыт кодикологического анализа греческого руко¬
писного полемического сборника против латинян (ГИМ № 240).— В кн.:
XXXIII Студенческая научная конференция: Секция классической фило¬
логии (тезисы). Тбилиси, 1971, с. 5 и след.; Он, же. Московская рукопись
Комментариев Евстафия Солунского к «Илиаде» Гомера.— В кн.: Проб¬
лемы палеографии и кодикологии в СССР. М., 1974, с. 267 и след.
12 Акт. Лавр. 1—69 (895—1196 гг.) -j- Append. I—IV; Акт. Эсф. 1—5 (1034—
1095); Акт. Ксир. 1—8 (956 — ок. 1200); Акт. Дион. 1 (1056); Акт. Росс.
1 — 7, 19 (1030—1166); Акт. Хил. 1—5 (1009—1199); Акт. Ксен. 1 (1083);
Акт. Пант. 1 (1107); Акт. Зогр. 1—5 (930—1142); Акт. Фил. 1 (1087); Акт.
Пр. 1—10 (883—1178/9).
39

Вместе с тем, занимаясь исследованием данных византийских
актов по истории народов, населявших территорию СССР, мы
должны учитывать, что количество сохранившихся документов
нашего периода не может характеризовать степень интенсивности
общения Византии с Русью и соседними с ней народами; сохран¬
ность византийских документов XII — первой половины XIII в.
по отдельным отрезкам этого периода неравномерна, что необхо¬
димо учитывать при анализе количественной стороны византий¬
ских актов. Так, например, единичны документы патриархов Льва
Стипа, Косьмы II Аттика, Николая IV Музалона, Василия II
Каматира, Никиты II Мундана, зато известно сравнительно боль¬
шое количество документов императорской канцелярии при Ма-
нуиле Комнине, патриарших актов Луки Хрисоверга, Михаи¬
ла III, Германа II. Именно в документах архивов, сохранивших¬
ся в большем объеме, находим мы интересующие нас сведения; каж¬
дый из выявленных актов тогда может быть понят во внутреннем
его содержании, когда рассматривается не изолированно, fa на
фоне других источников 13. Такой подходщесколько нейтрализует
и фрагментарность сведений по нашей теме.
Наконец, следует указать, что полученные данные в некото¬
рых случаях сопоставляются в работе с результатами изысканий
нумизматов, археологов и топонимистов.
Итак, перед исследователем встает проблема содержания и
формы в историческом источнике. Риторичность, дискретность,
традиционализм формы произведения или документа как бы ни¬
велируют черты активной, личностно окрашенной политической
тенденции, идеологических установок авторов. Однако методика
внутреннего, имманентного, анализа структуры источника как раз
предполагает выявление в застывших литературных и формуляр¬
ных «вечных» образах данных личного опыта, конкретных наблю¬
дений по истории интересующего нас общества.
Глава 3
ЛИЧНЫЙ ОПЫТ И ТРАДИЦИОННЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ
ВИЗАНТИЙСКИХ АВТОРОВ
Основную массу византийских источников XII — первой по¬
ловины! XIII в. по истории изучаемого региона составляют сви¬
детельства современников. Казалось бы, это обусловливает осо¬
бую непосредственность и достоверность сообщаемых фактов, ко¬
торые должны бы принципиально отличаться от сведений компи¬
ляторов, например, об общественном строе изучаемых государств,
о быте и нравах их населения. Более того, некоторые византий¬
ские авторы были связаны с народами на территории нашей стра¬
13	См. также: Бибиков М. В. К изучению материалов византийских актов
XII — первой половины XIII вв. по истории народов, населявших тер¬
риторию СССР.— В кн.: Проблемы социально-экономической и политиче¬
ской истории СССР. М., 1975, с. 144 и след.
40

ны. Так, не случаен, видимо, пристальный интерес к Причерно¬
морью, «Скифии» византийского эрудита XII в. Иоанна Цеца:
в одном из писем и в «Историях» он сообщает о своем кавказском
происхождении 1. По материнской линии его род восходил к Ма¬
рии «Аланской», дочери грузинского царя Баграта IV. По словам
Цеца, считавшего себя «знатным ивиром», кровной родственни¬
цей Марии была его прабабка — абхазка. Характерна при этом
щепетильность Цеца в отношении этнических дефиниций: он ут¬
верждает, что Мария «Аланская» была не аланкой (как это были
закреплено традицией), а «авасгиней», т.е. абхазкой. В другом
произведении — в эпилоге «Теогонии»— Цец приводит известивш¬
ему иноязычные приветствия, среди которых, наряду с аланским,
тюркским и другими, есть и русское: «Здравствуй, брате, се¬
стрица; добрый день!», воспроизведенное в греческой транслите¬
рации и снабженное переводом на греческий 2 3. Это не единствен¬
ный языковой факт, обнаруженный в источниках, свидетель¬
ствующий о возможном личном общении с носителями языка
авторов, сообщающих их. Например, Никита Хониат упоминает
об изображении на фреске водящегося в «тавроскифских» лесах
огромного зверя — Соорлгро? з? т> е> Зубра, а Цец рассказывает
0	рыбе из Крыма, называемой [ЗерСтха 4, в чем содержится на¬
мек на Берзилию.
О военных столкновениях с кочевниками, кампаниях с участи¬
ем русских князей византийские историки также повествуют на
основании личного опыта. Так, Киннам принимал участие в вой¬
нах Мануила с середины 60-х годов 5; в основе рассказов Никиты
Хониата о событиях конца XII — начала XIII в. лежат его соб¬
ственные впечатления 6, мемуары Евстафия Солунского написаны
в память о пережитых им событиях 7 8. Мы находим и письма ви¬
зантийцев, отправленные из захваченных половцами городов а
или адресуемые чиновникам на северном побережье Черного*
моря 9. Таким образом, личный опыт, наблюдения наших авто¬
ров об изучаемых землях и их населении являются немаловажны¬
ми источниками информации. Вместе с тем она в большинстве-
случаев подается по литературным законам жанра в соответствии
с этикетными требованиями читателей или слушателей. Конкрет¬
ность исторического факта как бы опосредуется литератур¬
ной средой передачи информации. В результате наблюдаемые со¬
бытия описываются с использованием ряда определенных формул
например: вторжения кочевников-«варваров» начинаются с «опу¬
стошения огромных пространств»; указываются «мириады» вторг-
1	Цец. Пис. 9.21—10.6; Цец. Ист. V. 585 и след.
2	Цец. Теог., 26—28.
3	Н. Хон. Ист., 433. 7—434.5.
4	Цец. Ист., XIII. 85.
5	Кинн., 238.6 и след.
6	Н. Хон. Ист., 815.8.
7	Евст. Сол. Взят., 152.6—14.
8	Цец. Пис. 94.1 и след.; Ф. Ал.
9	М. Хон. 1.321.5; II.5.11 и сл.; Н. Вас. Энк. Адр. Коми., 80 и след.
41

ишхся; они быстро продвигаются на лошадях, используя в войнах
луки, применяя определенные приемы атаки и т. д. Традиционны
в этих случаях не только сами факты, но и словоупотребление.
Поэтому описание войн с половцами в XII в. нередко идентично
рассказам о битвах ромеев, например, с болгарами в X в. 10.
Не меньшее значение для отмеченного опосредования нашей
информации в византийских источниках имели сюжеты античной
традиции. Мотивы «скифского снега», «северных ветров» п, не-
•гостеприимства и жестокости «тавроскифов»12, перекочевав из
произведений Геродота или Еврипида, оказывали влияние на
«современныевизантийцам XII—XIII вв. представления, формируя
их. Для авторов рассматриваемого периода актуальны географи¬
ческие описания Страбона и Дионисия Периэгета, античные дан¬
ные о вооружении кочевников, их образе жизни. Эта традиция
создает тот социально-художественный фон, в диалоге с которым
византиец соотносит непосредственные наблюдения, создавая и
систему знаков для их передачи.
Итак, на уровень информативности наших источников влияют
литературные принципы жанров произведений, традиции, законы
выражения в соответствии с требованиями общественного и худо¬
жественного этикета. Однако в каждом конкретном случае набор
клише, стереотипов фактов, слов, образов не обусловливает не¬
пременно книжную основу сообщаемых данных, не исключает
личное, непосредственное наблюдение.
Такое явление вызывает необходимость рассмотреть проблему
«системы византийских этнических, этнонимических и географиче¬
ских представлений.
Глава 4
ПРОБЛЕМА ЭТНОНИМОВ, ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ
И ГОСУДАРСТВЕННЫХ НАИМЕНОВАНИЙ
Многочисленные дискуссии при изучении этнического состава
населения восточноевропейских областей, определении народ¬
ности кочевых племен, изучаемых в связи с событиями отечест¬
венной истории, вызваны различиями в толковании этнонимов
привлекаемых византийских источников. Так, например, по со¬
общению Никиты Хониата, восстание под руководством Петра
и Асеня было поднято «скифами и влахами» Г В соответствии с
■определением этнического содержания терминов восстание Пет¬
ра и Асеня рассматривалось то как болгарское (для восточной
части Подунавья), то как влашское; в «скифах» видели то полов¬
цев, то влахов; этнонимы, отнесенные к участникам движения,
атрибуировали болгарам, влахам, куманам и русским. Отсюда —
10	Зоя. 527.5 и след.
11	М. Хоя. 1.183.5; 195.19; 215.10; 214.10; 11.144. 14 и след.; Н. Вас. Энк. Ал.
Ар. 90 и след.; Н. Кат. Ж. 383.
12	Евет. Сол. Сол. 74.85 и след.; Н. Хон. Ист. 405.17—19.
1	Н. Хоя. Ист. 518.19—-20; ср.: «мисов» и «болгар» в К. Ст., 106 и след.
42

споры о ведущей роли того или иного народа в освобождении
Болгарии от византийского господства, в образовании и стано¬
влении Второго Болгарского царства. Из этого видно, насколько
трудным является раскрытие содержания этникона «скифы»
византийских источников.
Различия в толковании этнонимов вызваны тем, что в изучае¬
мых памятниках принятые, современные для XII—XIII вв., на¬
звания народов и государств встречаются редко. Например,
термины «русские», «Русь» (в различных вариантах) систематиче¬
ски употребляются только в актах и легендах печатей 2. Харак¬
терно, что в грекоязычных печатях русских князей употребляет¬
ся исключительно тот же термин 3. Других наименований для Руси
эти два типа источников практически не знают. Совсем иная кар¬
тина наблюдается при анализе нарративных сочинений: самона¬
звания народов или актуальная терминология — скорее исклю¬
чение, чем правило. Можно привести лишь немногочисленные
случаи их употребления4. Основная же масса этнонимов — архаи¬
ческие наименования, утерявшие свой настоящий этнический
смысл: «тавры», «тавроскифы», «скифы», «киммерийцы», «гипер¬
бореи» ит. п.5
Архаизация употребляемой терминологии — явление, ха¬
рактерное в анализируемых источниках нэ только по отноше¬
нию к народам рассматриваемого региона. Это элемент системы
словоупотребления византийских авторов вообще. Как известно,
турки-сельджуки в текстах оказываются «персами», венгры назы¬
ваются не только «уграми», но чаще «пеонцами», «гепидами»,
«гуннами», «мисийцами», «скифами», «паннонцами» и т. д., жители
Адриатического побережья — «трибаллами», «далматами», «ил¬
лирийцами», «сербами», «даками», а население Подунавья — «ге-
тами», «даками», «скифами», «влахами» и т.д. Этническое содержа¬
ние употребляемых названий редко соответствует принятому
этнониму. Во многих случаях не устанавливается единственная кор¬
реляция между этниконом и этносом: один термин имеет расши¬
ренное значение, распространяясь одновременно на несколько
народностей 6, или для целого ряда наименований находится лишь
один и тот же реальный этнический коррелят 7.
Следует отметить и другую особенность византийских наиме¬
нований народов: риторическому стилю повествования присуща
2	Акг. Ис. 35.32; Акг. Горм.; Акг. Росс. 6; ср.: Нил Доке. 1105.
8	Пэл. И.; Пел. Мих; Пел. Вас.
4	Н. Хон. Ист. 122,17; 163.18; 691.18; М. Хон. II. 356.16; Г. Торн. м-т.
215.12; Г. Торн. риг. Пне. 425.21; ср. в стихах Ф. Пр. И. Ст. LIX.189;
Код. Вэн. 153а.3; Цзц. Ист. XII.898; Цец. Теог. 26.
5	Цец. Ист. XI. 872 и ся^д.; Евст. Сел. Взят. 58.25; Цец. Комм. Лик. 1374;
М. Хон. II. 144.22; М. Сол. 142.10, 13; Киня. 115.16; Н. Хон. Ист. 168.18—
19; Ф. Пр. Рели 531.7; Н. Мес. Диал. 24.34; М. Хон. II. 4,5; ср. Ман. Сар.
269.20 и др.
6	М. Анх. 199.439; К. Ман. Рель. 182.320—321; И. Ап. 292.33; Тип.
Пант. 2—13.
7	Кон. Вен. 44.23; Ф. Пр. И. Ст. I. 85 и след.; М. Анх. 199.440 и след.;
Евф. Торн. 173.34 и след.
43

замена этнонимов описательными выражениями, например «се¬
верный» может обозначать русских 8, «западные» племена — тюрк¬
ских кочевников, болгар, влахов9, «миксоварвары» — нижне¬
дунайское население 10 11, употребителен общий термин «кавказцы»1Ъ
и т. п.
Таким образом, в употреблении этнических названий визан¬
тийскими авторами, с одной стороны, наблюдается тенденциоз¬
ный отказ от самоназваний современных народностей, точных эт-
никонов, с другой — тяготение к архаической терминологии,,
к описанию вместо этнонима. Оценивая такое явление, К. Дитерих
назвал его «литературным атавизмом» 12. Казалось бы, отнесе¬
ние особенностей византийского словоупотребления на счет
литературной традиции — наиболее простое, а потому и распро¬
страненное объяснение 13 14. Однако только констатация самого фак¬
та существования такой традиции еще не объясняет причин ее под¬
держания и системной жесткости для наших случаев. Поэтому Для
понимания поставленной проблемы целесообразно вновь обратить¬
ся к упоминавшейся выше категории этикетности средневекового*
мировосприятия и. Применительно к этнонимике это оборачи¬
вается созданием сетки этнических представлений, основанных на
авторитете античных свидетельств и составивших систему, эле¬
менты которой — этнонимы — непосредственно или в определен¬
ных ипостасях наложены на карту современного византийцу
мира. Соответственно на название парода, обитающего в той или
иной области, переносится этникон античного племени, обитав¬
шего здесь. Это — принципиальная модель рассматриваемого
явления; определение же генетической стороны должно решать¬
ся в каждом случае конкретно. Так же конкретно определяется
и данный «вид» этикета, выясняется причина его утверждения, за¬
крепления традицией.
В дальнейшем необходим более детальный анализ форм
отмеченной «этикетности» в отношении этнических названий. На¬
пример, отказ от употребления самоназваний можно объяснить,
используя принятое в литературоведении понятие «чужое слово»
8	М. Сол. 152.2—3; Евст. Сол. Речи. 4. 14;81.9;1С3.31; ср. Еест. Сел. Сеч.
200.67; М. Анх. 191.157—158; ср.: Ф. Пр. Манг. YI.342; Н. Мес. Сообщ.
11.9.
9	Иак. Волг. 86.25 и сл.; И. Ант. 1148 С; Гр. Ант. Речи. 453; И. Сир., 17.15;
Г. Торн, рит. Речь. 272.4—12.
10	Tapkova-Zaimova V. Les pi£o|3ap[3apoi et la situation politique et ethnique
au Bas-Danube pendant la seconde moitie du XIе s.— In: Actes du XIVе
Congres International des Etudes Byzantines.Bucarest, 1975, vol.2,p. 615, sq.
11	Цец. Ист. VIII.761; Цец. Пис. 62.16.
12	Dieterich К. Byzantinische Quellen zur Lander- und Volkerkunde. Leipzig,
1912, Bd. 1, S. XVII—XVIII.
13	Krumbacher K. Geschichte der byzantinische Literatur. Munchen, 1897
S. 229; Moravcsik Gy. Byzantinoturcica, Berlin, 1958, Bd. 1, S. 198.
14	Лихачев Д. С. Человек в литературе Древней Руси. М., 1970, с. 35 и след.,
52 и след., 100 и след.; Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры.
М., 1972, с. 184 и след.
44

(или «чужая речь»)15. Применяя этнический термин современного
чужого языка, автор отдаляется, отчуждается от объекта, лежав¬
шего в сфере традиционного мировосприятия (в данном случае —
система этнических представлений), и происходит противопостав¬
ление авторской речи как вышедшей из рамок общепринятой,
«этикетной» системы и «нормальной» литературной речи подразу¬
меваемого читателя. Достижение такого эффекта в условиях раз¬
норечия словесной ткани произведения — особая художественная
задача; обычное же, «нормальное» повествование не разрывает
связей элементов системы. Отсюда —■ традиционность набора тер¬
минов, в данном случае — этнических.
Такое стремление византийцев ко все большему включению
этниконов в «свою» систему словесного выражения прослеживает¬
ся на фактах этимологического толкования и смысловых отожде¬
ствлений этнонимов в анализируемых источниках. Например,
имя «тавры» воспринимается Евстафием Солунским как омони¬
мичное названию животного — «бык» 16, а в «Катомиомахии»
наблюдается игра слов между tcovtixol — «мыши» и термином
«понтийцы» 17. Характерный пренебрежительный оттенок подоб¬
ных этнических отождествлений прослеживается и в этимоло¬
гических заметках. Например, «скифы» производятся отахоСез-Эш —-
«сердиться», «гневаться»18. Так, этнический термин дополняется
особой этнической нагрузкой.
Все сказанное относится преимущественно к плану выражения
объекта исследования. В изучении плана содержания византий¬
ской этнической терминологии в последние десятилетия сделаны
важные выводы. Например, на материале анализа этнонимики
Анны Комниной было показано, что средневековые наименования
не являются категорией, обозначающей только этническую при¬
надлежность, но содержат в себе общее, закрепленное традицией
представление о месте поселения, образе жизни, деятельности,
быте, нравах народа19. Такое понимание-вопроса побуждает оста¬
новиться далее на географических представлениях и этническом
портрете в источниках.
Пока же отметим, что современные нашим авторам этнические
термины и самоназвания народов встречаются систематически
только в двух типах рассматриваемых источников: в актах и леген¬
дах печатей. В нарративных источниках они крайне редки; основу
этнонимики византийских повествовательных сочинений состав¬
ляют архаические античные имена, употребление которых за¬
креплено традицией на основе выработанных этикетных норм сло¬
воупотребления; самоназвания представляются «чужим словом»
в текстах; наименования народов в византийских памятниках
15	Вахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975, с. 126 и след.
18 Евст. Сол. Комм. Ил. 259.7 и след.
17	Ф. Пр. Кат. 80.12.
18	Евст. Сол. Комм. Ил. 723.42 и след.
19	Gyoni М. Le nom de BX^oi dans PAloxiade d’Anne Comnene.— Byzanti-
nische Zeitschrift, 1951, Bd. 43, S. 247.
45

не являются этнонимами в узком и строгом смысле слова, а вклю¬
чают в себя обширную область географо-культурно-бытовых ха¬
рактеристик.
Таким образом, при анализе византийских этнических терми¬
нов необходимо обращать внимание на их десигнативное значе¬
ние, не ограничиваясь денотативным.
Глава 5
ЭТНОГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ
Известная безотносительность характера свидетельств визан¬
тийских источников к данным личного, непосредственного опыта
еще больше обнаруживается при рассмотрении географических
представлений наших авторов.
Так, Цец — ивир, по его утверждению, дает такую картину
расположения населения в северном Причерноморье. У «Тавра»
(Крыма) и «Меотиды» (Азовского моря) живут киммерийцы, где
находится озеро «Сиака» *, вероятно Сиваш. Все пространство к
северу от Черного моря и к востоку от Каспийского занимает одна
из трех «скифских» ветвей — «меотские скифы». Другая часть —
«кавказские» — граничит с «Гирканией» (Каспийским морем),
«узами» и «гуннами». Наконец, третья группа — «оксианские
скифы» — локализуется в Отдалении «индийских гор» 1 2. Среди
народов, населяющих северные земли, указываются агафирсы,
гелоны, меоты, иссидоны 3. Очевидно, насколько далеки эти све¬
дения от данных исторической географии Восточной Европы
XII в. и насколько близки античным свидетельствам. Само деление
географических зон в соответствии с направлениями ветров 4 —
тоже дань античной традиции. Текстуальные сопоставления 5 на¬
ших источников с произведениями античных авторов обнаружива¬
ют их прямую зависимость от последних. Включение отдельных
современных этнических терминов («росы» — русские) 6 не ме¬
няет общей традиционной картины расположения «варварских»
народов на окраинах ойкумены. Таковы же географические экс¬
курсы и Евстафия Солунского, и Никифора Влеммида, ностро
енные на античном материале 7.
Таким образом, если принимать этниконы византийских ис¬
точников в прямом значении, не рассматривая их как условные
1	Цец. Ист. XII. 835 и след., 851: ср.: Цец. Алл. XIII. 8.
2	Цец. Ист. VIII. 760 и след.
3	Цец. Пис. 62.15—16; Цец. Ист. VII. 675 и след.; VIII. 752 и след.
* Цец. Ист. VIII. 646 и след.
6	Например: Цец. Ист. VIII. 760 и след.— Страб.— XI, 498; Ptol. Geogr.,VI„
14; XII, 835 и след.; ср.: Plut. Маг., 11,6 sq. 8; Schol. Aesch. Prom., 830;
Sell. Нот., к 86; Цец. Ист. XII. 887 и след.— Ctes. fr. 8 a Jac. (Fr. Gr.
Hist., Ill C, 688, p. 452); Цец. Пис. 62.15 — Герод. IV, 48; Ptol., Geogr.,
Ill, 5, 22; Schol. Aristoph. Ran., 298a, p. 783, 11 Roster.
e Цец. Ист. XII. 898; и др.
7	Евст. Сол. Комм. Од. 1671; Евст. Сол. Комм. Диои.; Н. Вл.; Цец. Комм.
Лик. 887.
46

обозначения конкретных современных народов, и расположить
их на карте, то получатся локализации, более или менее близкие
античным источникам (если абстрагироваться от текстологических
проблем последних). За время, отделяющее наши памятники от
их античных прототипов, произошли переселения народов, ис¬
чезновение одних и выход на историческую арену других; но и в
XII в. н.э. на месте геродотовских скифов, гелонов, агафирсов,
аримаспов, иссидов «поселяются» те же скифы, гелоны, агафирсы,
аримаспы и иссиды. Византийцы говорят о синдах, кораксах, ме-
ланхленах, вастарнах независимо от конкретного этнического
содержания этнонимов. На пространстве, определенном традицией,
продолжают все время «жить» «даки», «геты», персы», «колхи».
Структура пространства находится в тесной связи с категорией
времени: в таком этногеографическом традиционализме представ¬
лений фиксируется «слияние пространственных и временньтх при¬
мет в осмысленном и конкретном целом» 8.
В этой связи встает вопрос о возможности применить для ана¬
лиза системы географических представлений рассматриваемых ав¬
торов понятие хронотопа, введенное в литературоведением. М. Ба¬
хтиным из области математического естествознания для характери¬
стики «существенной взаимосвязи временнйх и пространственных
отношений, художественно освоенных в литературе» 9. С одной
стороны, это даст возможность адекватного подхода к нашим ис¬
точникам, исследуемым с точки зрения их внутренней целостной
структуры, не как механическую сумму свидетельств, почерпну¬
тых там и сям и «свидетельствующих обо всем на свете, кроме^
самих себя» 10. С другой стороны, выявление вида хронотопа по¬
зволит лучше понять характер сведений, определить их жанро¬
вую обусловленность, ибо литературный хронотоп имеет и важ¬
ное жанроопределяющее значение.
Внешне оба параметра принятой категории в применении к
объекту исследования отмечены необычайной протяженностью:
пространства скифских степей и лесов, просторы Предкавказья,
а также обширные территории «варварских» окраин «персов», даков,
гетов и т. д.; одновременно фиксируется длительность хронологи¬
ческого пути, начало которого — в греческой литературе архаики.
Однако весь обширный в локализуемом пространстве, пестрый
в реальном этническом содержании мир, окружающий Ромейскую'
империю, имеет единственный релевантный признак — это «вар¬
варский мир», который принципиально везде остается одним и тем
же, потому что в нем живут варвары. Другие признаки — точ¬
ность этнических дефиниций, исторические судьбы миграций,
специфические черты быта и строя — второстепенны и подчине¬
ны императиву общего представления о варварском мире. Это*
представление о единстве «варварского мира» выражается,
в частности, и в том, что о нашествии западных крестоносцев,
8	Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975, с. 235.
9	Там же.
10	Византийская литература. М., 1974, с. 22.
t
47

иорманов, о «латинянах» вообще авторы в конце XII — начале
XIII в. могут писать теми же словами, что и о вторжениях тюрк¬
ских кочевников — от внешнего облика и манеры поведения до
военного оснащения и. Таким образом, специфическая заострен¬
ность воззрений византийцев на главном признаке рассматри¬
ваемого мира — его варварском характере — обусловливает его
принципиальную горизонтальную константность.
Соответственной последней оказывается и вертикальная ха¬
рактеристика: временная логика этого мира также неизменна —
локализации народов времен Гомера и современников Крестовых
походов «сосуществуют». Это явление можно понять исходя из
сформулированной модели, отнесенной исследователем совсем к
другому объекту, но важной сейчас для структурной характери¬
стики (абстрагируемся от генетической и строготипологической
сторон): «Временная логика этого вертикального мира — чистая
■одновременность всего (или «сосуществование всего в вечности»).
Все, что на земле разделено временем, в вечности сходится в чи¬
стой одновременности сосуществования. Эти разделения, эти
«раньше» и «позже», вносимые временем, несущественны, их нуж¬
но убрать; чтобы понять мир, нужно сопоставить все водном
времени, то есть в разрезе одного момента, нужно видеть весь
мир как одновременный»12. Итак, образ времени, осуще¬
ствляющийся в византийских представлениях как «одновремен¬
ный», определяет вертикальную неподвижность рассматриваемо¬
го мира.
Отмеченные черты присущи не какому-нибудь определенному
замкнутому кругу сочинений. Скорее можно констатировать широ¬
кий охват этими представлениями различных жанров у разных ав¬
торов, независимо от их идейно-политических, литературно-ху¬
дожественных, научно-философских установок. Например, в це¬
лом этногеография рационалистичного Киннама, участника многих
военных экспедиций в Центральной Европе, сообщающего кон¬
кретные топографические приметы проходимых областей, не рас¬
ходится с географическими данными комментариев античных па¬
мятников или компиляций, основанных на ранней историографи¬
ческой традиции.
Таким образом, мы приходим к установлению хронотопа вар¬
варского мира византийских источников. В теоретическом литера¬
туроведении и в византиноведении этого понятия нет. Но именно
оно может определить суть стереотипности рассматриваемых
данных:	оно поможет преодолеть выявление и описание
(К. Дитерих и др.) стереотипа лишь как технического оформления
средневекового текста.
Обобщая данные этнонимических наблюдений и анализа гео¬
графических представлений рассматриваемых источников, можно
определить содержание хронотопа] варварского мира. Подобно
11	Н. Мес. Диал. 16.3 и след.; Евст. Сол. Взят. 152.6—14; Н. Хон. Ист.
815.13 и след.; Ф. Пр. Фр. 361.
12	Бахтин М. М. Указ, соч., с. 307. (Разрядка М. М. Бахтина.— М. Б.)»
48

тому как реальные этнонимы вне выделенного сейчас хронотопа
представлялись для византийца «чужой речью», описание мест
расселения, строя, быта, общественных отношений «варваров»
в наших памятниках, рассматриваемых на уровне хронотопа, мож¬
но понять как «чужой мир». Этот мир чужд, его логика непонятна,
и потому феномены его могут быть в источнике лишь предметом
этнографических зарисовок 13, а не анализа. Такая чуждость
социально-политических, бытовых, религиозных, нравственных
закономерностей этого мира, безразлично как оцененных (поло¬
жительно или отрицательно) 14, обусловливает и известную под¬
черкнутую экзотичность, смакуемую в описаниях. Однако извест¬
ной пространственной абстрактности (т.е. безотносительности к
конкретной географической локализации описываемых фактов из
мира «варваров») не соответствует временная абстрактность в на¬
ших источниках. За исключением византийских романов, дей¬
ствие в анализируемых памятниках реально: исторические собы¬
тия XII — первой половины XIII в., переживаемые и осмысли¬
ваемые современниками, и образуют историческое время в этих
произведениях. Поэтому хронотоп «варварского» мира в рас¬
сматриваемых византийских источниках накладывается на истори¬
ческое время — это «чужой мир» в историческом времени.
Глава 6
К АНАЛИЗУ ЭТНИЧЕСКОГО ПОРТРЕТА
Хронотоп мира «варваров» конкретно представляется в византий¬
ской историографии в этническом портрете. Бытовые зарисовки,
встречающиеся в памятниках XII—XIII вв., представляют
собой своего рода вставки в последовательное повествование
о развитии тех или иных событий. Изолированные, диковинные и
курьезные сами по себе, эти сценки-авантюры и составляют про¬
странство «чужого мира» 1. Изолированность этого хронотопа
определяется вертикальной и горизонтальной константностью.
В результате этого и вырабатываются уходящие в прошлое стерео¬
типы, атрибуты описаний как своего рода знаки выражения дан¬
ной системы. Такими значащими элементами «варварского» мира
оказываются отсутствие и дискретность общественной стратифи¬
кации, оцениваемой как бессистемность социального устройства2,
бедность и невежество3, невоздержанность4, воинственность и
жестокость5, порождающая многочисленные сопоставления мира
13	М. Ит. 83.1—9; М. Хон. 11.100—24 и след.; Н. Хон. Ист. 124.14—20;
839.4—12; Кинн. 9.6—9; Н. Сол. 352.33 и след.
14	Н. Вас. Облил. 291 и след.; Н. Вас. Пис. 230.12 и след.; Н. Хон. Ист.
462.7—9; К. Ман. Ром. 1.18—20. В пейоротивном смысле — Евст. Сол.
Соч. 64.6 и след.; М. Хон. 1.99. 31 и след.; Н. Хон. Речи. 196.20 и след.
1	Ср.: Вахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975, с. 253.
2	Н. Хон. Ист., 20.5—21.
3	Ф. Пр. Соч., 1371 В и след.
4	Евф. Мал., 40.8 и след.
5	Евф. Торн., 130.15—24; Евст. Сол. Соч., 75.2—8; 210.70—71; Евст. Сол.
Речи, 17—20 и след.
4 Заказ Na 833	4д

^варваров» с миром диких зверей 6, неизменные орудия быта и во¬
енного снаряжения7 и одновременно экзотическая чистота и дев¬
ственность человеческих отношений, отмечаемые в других случаях,
идиллическое миролюбие и беззаботная веселость 8.
Вместе с тем этот «чужой мир» помещен в реальную действи¬
тельность. Именно о ней и повествуют наши исторические ис¬
точники, авторы которых — современники описываемых событий,
т. е. вневременность, абсолютность, абстрактно-техническая орга¬
низация отрезков-авантюр, создающих этнический портрет
«варваров», внедряются в развивающуюся, живую действитель¬
ность. Последняя определяется по крайней мере двумя факторами:
мир людей, описываемый в памятнике (а именно он интересен
исследователю-историку), сам по себе историчен (содержит при¬
меты времени, эпохи и т. п.); время в произведениях XII — XIII вв.
организуется субъективно: оно произвольно стягивается и распу¬
скается автором 9, инверсия используется наряду с провиденциа¬
лизмом10 11, т. е. оно не прямолинейно-необратимо, а является объ¬
ектом авторской игры. Таким образом, «чужой мир» помещен в
историческое время, причем между ними — борьба п. Это проти¬
воречие составляет художественную суть анализируемых памят¬
ников, поэтому исследуемые как исторические источники, они не
должны расщепляться на части — «историческое» и «литератур¬
ное», но должны восприниматься в единстве выявляемых компо¬
нентов, рассматриваемые так же, как звенья в цепи развития
общественно-политико-художественной мысли.
Каково же значение хронотопа для нашего познания данных
источника? Отмечено, что хронотоп определяет художественное
единство литературного произведения в его отношении к реальной
действительности 12, т. е., помимо сюжетного и изобразительного,
хронотоп имеет объективно-историческое значение: помогает в
условии авторского и реально-исторического диалога понять зна¬
ковый характер тех или иных моментов этнического портрета,
дает возможность обозначить трудноуловимую границу между
миром, создающим текст, и миром, созданным текстом 13. Таким
образом, выявляется роль автора в представлении им данных:
в непосредственном рассказе изображается временно-пространст¬
венный мир со своими событиями, как если бы он был так виден
автору. В этом — жанровоопределяющее значение хронотопа.
Рассмотренные черты византийских источников XII — первой
6	Гр. Ант. Пис., 1; Ф. Пр. Фр., 361; Тим., 58; Цец. Пис.. 94,1 и след.; Н. Хон.
Ист., 413.13—16.
7	Н. Хон. Речи, 193,5 и след.; Н. Хон. Ист., 124.7—10; ср.: М. Ит.,
291.10—12.
8	Н. Хон. Речи, 196.18 и след.; М. Хон., 1.99.31—100.3; Евст. Сол. Соч.,
64.6 и след.; 75.8 и след.
s Н. Хон. Ист., 324.2—4.
10	Н. Хон. Ист., 440.12—16.; 441.1—8; 555.6—7.
11	Бахтин М. М. Указ, соч., с. 308.
12	Там же, с. 391 и след.
13	Там же, с. 401—402.
50

половины XIII в. имеют значение для определения общей специ¬
фики и «Историй», и этнографических трактатов, и мемуаров, и
писем, и политических речей: исторические факты в них опосре¬
дованы литературностью, художественной нагрузкой изложения.
Взаимоотношение литературного и реального миров, определен¬
ное хронотопом, есть противоречие, диалектическое противобор¬
ство. Поэтому методическим принципом должен быть «двуеди¬
ный» анализ материала, не снимающий и отбрасывающий как не¬
историческое форму бытования в источнике нужных нам данных.
В противном случае мы не ответим полностью на вопрос, что зна¬
ли тогда византийцы о народах, населявших территорию нашей
страны. Для понимания системы воззрений византийцев на сосед¬
ние народы, другие политические системы или различные этниче¬
ские процессы, а также места в этой системе интересующего нас
мира необходимо как раз исследование диалога литературно¬
го и реально-исторического в их диалектическом синтезе.
Глава 7
К ПРОБЛЕМЕ СРЕДНЕВЕКОВОГО ИСТОРИЗМА
Проблему античного континуитета византийской культуры не от¬
несешь к разряду новых. Напротив, с самого начала Византия
заинтересовала науку прежде всего как эпилог античности (соб¬
ственно изучалась так называемая «ПозДняя» империя, в самом
названии которой был узаконен пейоративный оттенок). Визан-
тинистика возникла не как самостоятельная наука, а как состав¬
ная часть классической филологии. Соответственно византий¬
ское историописание изучалось эллинистами лишь как своего рода
«христианизированное» продолжение традиций античной историо¬
графии х. Такой взгляд не менялся до конца прошлого столетия:
Карл Крумбахер, книга которого до недавнего времени была
единственным фундаментальным сводом знаний о византийских
письменных памятниках, ориентировался прежде всего на антич¬
ные культурно-исторические ценности в оценке византийской ли¬
тературы. Близость античным формам определяла в его глазах
значимость творений византийцев. Византийская философия вы¬
глядела обедненным повторением Платона и Аристотеля, визан¬
тийская риторика — формализованной в школьную повинность
и выхолощенной, пусть и достигшей совершенства стиля, второй
софистикой; эпигонством и фантастическим преломлением харак¬
теризовалась византийская естественнонаучная литература, заб¬
вение античных высот музыкальной культуры отличало музыкаль¬
ную теорию византийцев. Античные традиции, по К. Крумбахе-
ру, доминировали и в византийском историописании, причем 11 Об этом см. в кн.: Beck H.-G. Die byzantinische Studien in Deutschland vor
Karl Krumbacher.— In: XAAIKEC, S. 70—71; Idem. Byzantinistik heute.
Berlin; New York, 1977, S. 9; Курбатов Г. Л. История Византии (Историо¬
графия)..., с. 18, 32, 40 и след.
А*
51

значение хроник исчерпывалось донесением до нас в убогих компи¬
ляциях несохранившихся древних оригиналов 2. В соответствии
с этим и основные критерии находились не в самой византийской
действительности, а в античном прошлом, и, подобно тому как ос¬
новной литературной заслугой средневековых греков считалось
филологическое комментирование древних, вся византийская куль¬
тура и литература представала как бы ученическим коммента¬
рием к шедеврам древности, не будучи связанной ни со своим вре¬
менем, ни с движением вперед.
В современной византинистике эта проблема стоит с неменьшей
остротой: она не является аксиоматичной, для доказательства
античного «содержания» византийской цивилизации применяют¬
ся статистические выкладки, скрупулезный анализ по клеточкам
составных элементов византийской культуры, используются ре¬
зультаты текстологических сопоставлений, все факты рассматри¬
ваются с логической строгостью без аксиологизма XIX столетия.
Так, западногерманский византинист Гюнтер Вейс, рассекая ви¬
зантийское общество на анализируемые составные единицы,
определяет качественную неизменяемость византийской обще¬
ственной структуры, сохранение в ней принципиальных антич¬
ных моделей 3.
Если обратиться к византийскому историописанию, то и в
этой области можно встретиться с подобными выводами. Швед¬
ская исследовательница Анитра Гадолин 4, сравнивая принципы
историографического творчества в Византии XI в. (с опорой пре¬
имущественно на Михаила Пселла) с античными, получает вывод о
фактическом тождестве средств и методов у историков классиче¬
ской Византии и античной древности. Более того, утверждается,
что вся система общественных ценностей не претерпела изменений
со времени античной Греции, что критерии полуторатысячелетней
давности применялись как шаблон византийскими авторами без
существенной трансформации.
Но если антиисторизм данного исследования очевиден (автор
фактически исключает из поля своего внимания V—X вв. визан¬
тийской истории, оценивая этот период как бесследные в исто¬
рии культуры «темные века». Таким образом, не только деклари¬
руется отказ от изучения эволюции исторического процесса, но
исследовательской задачей оказывается... механическое сопоста¬
вление изолированных фактов), то Клаус Бессель внешне дает
картину развития 5 6. Византийская культура в этом прекрасно
2	Krumbacher К. Geschichte der byzantinischen Literatur. Miinehen, 1897,
S. 319.
3	WeiP G. Antike und Byzanz. Die Kontinuitat der Gesellschaftsstruktur.—
Historische Zeitschrift, 1977, Bd. 224, S. 529—560.
4	Gadolin A. A Theory of History and Society with Special Reference to the
Chronographia of Michael Psellos (11-th Century Byzantium). Stockholm;
Goteborg; Uppsala, 1970.
6	Wessel K. Die Kultur von Byzanz («Handbuch der Kulturgesehichte»).
Frankfurt a. M., 1970.
52

иллюстрированном компендиуме—не просто монолитная глыба,
не бессистемный каталог памятников: автором дается классифи¬
кация устанавливаются и хронологические вехи тысячелетнего
пути цивилизации. Но, как справедливо отмечалось рецензентами,
периодизация в данном случае как раз приводится с целью доказать
принципиальную внутреннюю неизменность феноменов византий¬
ской культуры всех обозначенных периодов.
Памятники средневековой литературы также оцениваются по
степени близости античным прототипам и образцам. Не случайно
в недавней книге А. Тойнби отметил основную бытующую ассо¬
циацию в связи с византийской культурой — это понятие консер¬
ватизма 6.
Такой взгляд нельзя считать просто недоразумением. Обратим¬
ся к византийским историческим текстам и увидим, что византий¬
ская история в глазах самих византийцев — это не что иное, как
история римлян. О римлянах— «ФюраТсн»— писали Полибий, Дио¬
дор Сицилийский или Плутарх; тем же именем называют себя и
своих современников Феофан и Михаил Пселл, Иоанн Скилица и
Никита Хониат, Георгий Пахимер и Иоанн Кантакузин, утвер¬
ждая идею политической преемственности с Древним Римом.
Лаоник Халкокондил называет византийского императора и пра¬
вославного патриарха «василевсом эллинов» и «эллинским архи¬
ереем», словно рассказ идет об эллинистической древности. Для
Вриенния или Зонары Адрианополь остается древней Орестиа-
дой 7, Федор Скутариот вспоминает старинное название реки Вар-
дар — Аксиос 8, легендарный Вавилон олицетворяет у Пселла
современный ему Багдад 9. Архаизация употребляемой этно- и
топонимики — элемент системы словоупотребления византий¬
ских историков 10 11. В XII в. н.э. византийские историки, характе¬
ризуя этногеографический облик Причерноморья, пишут о гело-
нах, агафирсах, аримаспах и иссидах. Этногеографическаякартина
мира Геродота, Посидония или Страбона как бы реактуализи-
руется на страницах византийских хроник п.
Не только этническая, но и социально-политическая термиио-
логия античной эпохи оживает у византийских историков. Герусия,
гетерии, архонты, триеры, оболы, дарики, статеры, парасанги —
реальные понятия для Фукидида или Ксенофонта; августы, цеза¬
6	Toynbee A. Constantine Porphyrogenitus and his World. London; New York;
Toronto, 1973, p. 524.
7	Ври. 217.25; Зон. 625.5—7.
8	Скут. 421.
9	Пе. 1.7; XI.2.
10	См. соответствующие этнонимы в кн.: Moravcsik Gy. Byzantinoturcica.
Berlin, 1958, Bd. 2. Подробнее см.: Бибиков М. В. Византийская этно¬
нимия: архаизация как система.— В кн.: Античная балканистика. М.,
1980, с. 70—72.
11	Бибиков М. В. Пути имманентного анализа византийских источников
по средневековой истории СССР: (XII — первой половины XIII вв.).—
В кн.: Методика изучения древнейших источников по истории народов
СССР. М., 1978, с. 101.
53

ри, патриции, дуксы, магистры, преторы — герои Аппиана и Дио¬
на Кассия — «участвуют» в исторических событиях средневеко¬
вого мира на страницах Феофилакта Симокатты, Константина
Багрянородного, Кекавмена, Пселла и Киннама 12. Эти термины
обозначают теперь сугубо средневековые феодальные институты:
высший совет знати — синклит, чины иерархической лестницы —
патрикиев,кесарей, дук,императриц, провинциальных правителей;
византийские монеты—фоллы и номисмы; меры длины — мили.
Византийские авторы сами провозглашали и культивировали
принцип подражания — «мимесиса» — классическому прошлому.
Известное высказывание Феодора Метохита «все уже сказано и
ничего не осталось потомкам» (тапка, «к sircetv ф&асаур aXXoiz
е^Хтрстал ха,! ooSsv оu XsiTtstat jjux&oGxspov vov t][juv ixoipiSiov sk "/pTjsiv
•qj <pcov^) 13 подкрепляет, казалось бы, укоренившееся утверж¬
дение об отсутствии в византийском историописании какой бы
то ни было новой техники, нового критического метода и, глав¬
ное, принципиально нового восприятия мира по сравнению
с античностью 14.
Другой крайностью в оценке средневекового мировосприятия
является отказ средневековому историописанию в оригинальности
и актуальности, понимание под средневековым историописанием
лишь приложения схоластических методов к истории 15. С предста¬
влением о византийской культуре связывалось часто понятие де¬
каданса; христианизация представлялась источником формализа¬
ции мысли и дегуманизации культуры.
«Кембриджская средневековая история» (раздел о византий¬
ской литературе подготовлен Францем Дэльгером) характери¬
зует произведения византийских авторов как нечто искусственное,
как скорее упражнение в формальном и техническом мастерстве,
чем результат непосредственного вдохновения или значитель¬
ных переживаний 16. Еще более риторичен приговор Ромилли
Дженкинза: эллинистическая риторика стала якобы бичом визан¬
тийской словесности — она выхолостила содержание последней,
в результате чего византийцы ломали себе голову и затуманивали
рассудок языком, чуждым действительности. Не было в Византии
поэзии — была де только риторическая (в плохом смысле) верси¬
фикация — витиеватая и безвкусная. Всякая оригинальность,
всякая свежесть, всякое чувство были задушены. Византийские
памятники не были, по суждению Р. Дженкинза, никак связаны с
12	Сим. 257.14, ср.: Феоф. 271.17; Конст. 56.29; Кек. 198.1; 288.28; 174.24;
276.15; 280.6; 174.11, 13; 280.12; 282.9; 266.6; Пс.1.147; XII.7; II.9; ХСП,
5, 10; ХСШ.6; Кинн. 31.10; 277.33.
13	Мет. 14.
14	Krumbacher К. Указ, соч., S. 227.
15	Dempf A. Sacrum Imperium. Geschichtes — und Staatsphilosophie des Mit-
telalters und der politischen Renaissance. Munchen; Berlin, 1929, S. 251.
16	Dolger F. Byzantine Literature.— In: The Cambridge Medieval History.
Cambridge, 1967, vol. 4, p. 2, p. 210.
54

жизнью, не служили средством выражения мысли, оставаясь
формальными, схоластическими школярскими упражнениями 17.
Отказано в оригинальности и «литературной продукции» (ха¬
рактерен сам введенный термин — с кавычками в отношении
«литературы»!) и в самом последнем сводном описании византий¬
ской цивилизации у Андре Гийу; лучшей «продукцией» признаются
лишь сочинения, созданные чисто религиозным воображением 18.
Отказ византийским творениям в жизненности, представление об
их абстрактности, несвязанности непосредственно с исторической
реальностью эпохи их возникновения позволяет видеть в визан¬
тийской литературе лишь кривое зеркало действительности, не
помогающее воспринимать и постигать византийскую культуру, а
создающее искусственные препятствия для этого, «зашифровывая»
смысл. Такова оценка оксфордского византиниста Сирила Манго 19.
Казалось бы, действительно, византийские церковные хрони¬
ки начиная с Евсевия знаменовали решительный разрыв с антич¬
ным мировосприятием. Историческое время и исторический герой
стали трактоваться по-новому. Принцип отталкивания от антич¬
ного культурного наследия декларируется в «Покорении Крита»
Феодосием Диаконом 20. Время становится телеологичным: по
Каминиату, венец добродетели — жизнь вечная 21. Время ста¬
новится и эсхатологичным. Ожидание конца мира, страх перед
ним побуждают Феофана, Кекавмена, Георгия Акрополита или
Дуку видеть в набегах «варваров», в землетрясениях, эпидемиях
и неурожаях проявление карающего божьего гнева. При таком вос¬
приятии время движется к определенной точке в будущем,
символизирующем катастрофическое очищение мира. Показатель¬
но утверждение Пселла, что «все устремилось к гибели и ухудши¬
лась донельзя участь Ромейской державы» 22. Этот предел стано¬
вится фетишем, а исторический процесс из «арены выбора» челове¬
ка 23, каким он являлся в классической Элладе, превращается
будто бы в проекцию, направляемую высшими трансцендентными
силами. На смену авторской уверенности античного историка в
значимости своего труда приходит принцип творчества на грани
анонимности. Девиз Иоанна Дамаскина «ничего своего» 24 во¬
площается и в декларации анналиста Феофана — писать, «ниче¬
го не прибавляя от себя» 25.
Итак, при разнице в оценках отношения византийской культу¬
ры к античному наследию оба изложенных взгляда исследователей
17	Jenkins R. Byzantium. The Imperial Centuries: A. D. 610—1071. New York,
1966, p. 385.
18	GuillouA. La civilisation Byzantine. Paris, 1974, p. 334, 347.
19	Mango C. Byzantine Literature as a Distorting Mirror. Oxford, 1975.
20	Ф. Диак. 1.255—259; cp.: Л. Диак. 97.10—12.
21	Кам. 3.12—13.
22	Пс. 1.119; V.10— 12/Пер. Любарского Я. Н.
23	Ср.: Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977,
с. 35.
24	Migne J.-P. Patrologiae cursus completus. Series Graeca, t. 94, col. 525.
25	Феоф. 4.8—15.
55

сходны в отрицании самобытности литературы средневековых гре¬
ков, ее связи с жизнью. Принципу историзма, позволяющему ви¬
деть в каждом культурно-историческом явлении его непреходящую
значимость, его, с одной стороны, обусловленность предше¬
ствующим ходом развития общества, а с другой— самодовлеющее
значение новизны достижений данной эпохи,— этому принципу
противопоставляется концепция культуры, рассматриваемой как
бы вне времени и пространства, как «замкнутый мир, куда живая
реальность не проникала», (слова Поля Лемерля о византийском
энциклопедизме) 26.
Рассмотрим, несколько выйдя за хронологические рамки книги
и ориентируясь на византийское историописание X—XV вв.,
применимость отмеченных взглядов на византийскую литературу
относительно таких областей исторического мировйдения, как
организация исторического пространства и времени и изображе¬
ние исторического героя.
За внешней идентичностью элементов пространственных пер¬
цепций византийской историографии с античными представления¬
ми стоят принципиальные различия всей системы понятий. Исто¬
риографы классической древности исходили в целом из полисных
критериев: полис являлся точкой отсчета в пространстве. Геродот,
давая ту или иную локализацию события, как бы приглашает
сограждан в путешествие. Кризис рабовладельческого полиса
не разрушил, но укрепил тягу к возрождению полисной идеоло¬
гии: римская архаика ре актуализируется Титом Ливием, полис¬
ная гражданственность в единстве со все развивающейся этикой
отдельной семьи реставрируется Плутархом. Даже универсализм
Полибия в конечном счете сводится к исходной позиции граж¬
данина мегаполиса — Рима. Это становится уже самим собой ра¬
зумеющимся общим местом для Диодора 27. Скульптурно осязае¬
мые полисные пространственные ориентации переполнены атри¬
бутами мифологических и полумифологических элементов,
в которых никогда не умирали общинные связи архаики, как
бы далеко ни заходила эмансипация личности наисходе античности.
Византийская историография не только унаследовала от эл¬
линизма пространственную протяженность диаспоры взамен по¬
лисной конкретности древнегреческой классики 28, но культиви¬
ровала и христианский экуменизм. Апеллирующая к ойкумене
антитеза мира христиан миру непосвященных не стала простой
заменой античной оппозиции «эллины—варвары». Определен¬
ность, стабильность понятия полиса уступила место в византий¬
ской историографии неконкретности, абстрактной локализации
постулируемой ойкумены. Таков дихотомический («ромеи—не-
26	Lemerle Р. Le premier humanisme byzantin. Notes et remarques sur enseig-
nement et culture a Byzance des origines au Xе siecle. Paris, 1971, p. 300.
27	Аверинцев С. С. Плутарх и античная биография: (К вопросу о месте клас¬
сика жанра в истории жанра). М., 1973, с. 190 и след.
28	Ср.: Beck H.-G. Das Literarische Schaffen der Byzantiner. Wege zu seinem
Verstandnis. Wien, 1974, S. 8.
56

ромеи») принцип описания мира у Константина Багрянородного.
Это пространство, будь то у Скилицы, Анны Комниной или Ни¬
киты Хониата, потеряв полисные связи, не обрело подобной чет¬
кой и адекватной структуры. Оно дифференцированно и проти¬
воречиво в своем построении. Одно и то же явление находится
сразу в нескольких отношениях связи в этом пространстве. Так,
можно установить несколько уровней воззрений, например, на
Древнерусское государство .у византийских историков XII —
XIII вв.29
Пространственное членение оказывается не только неодно¬
плановым, но даже противоречивым, а идеология экуменизма
принимает скорее символическую, чем реально осязаемую форму.
Характерный средневековый Символизм организаций простран¬
ства византийскими историками проявляется и в психологической
окраске описываемого места действия. Горы, леса у Льва Диакона,
Кекавмена становятся символом опасности 30 и вместе с тем
уПселла — символом уединения, отшельничества, анахоретства 31,
а у Иоанна Каминиата связаны с представлением о монастырском
укрытии 32. Море для Никиты Хониата соименно с бурей, шквалом,
бедствиями, гибелью 33, а для Пселла или Никифора Григоры —
чаще с тихой гаванью, успокоением, устойчивостью, стабильно¬
стью 34.
Пространство в византийской историографии индивидуали¬
зируется в восприятии. Символичность и неконкретность эку¬
менической установки восполняются пристальным вниманием
к «своей», индивидуальной точке вселенной. Именно это средо¬
точие ;в пространстве становится личностно окрашенным местом
притяжения интересов византийского историка. Так, Малала
особое внимание уделяет Антиохии. Иоанн Каминиат сосредо¬
точен на Солуни, Пселла интересует императорский двор в Кон¬
стантинополе, Никита Хониат не преминет упомянуть родные
Хоны, для Киннама придунайские области, где он оказался в воен¬
ных походах, конкретнее и ближе, чем центр империи. И все же
основной центр пространственных ориентаций, политических
интересов — столица на Боспоре. Центром мира, вторым раем
назовет ее Дука35. И эта гипертрофированная исключительность
сама превращается в символ — императорской власти; всемир¬
ного центра культуры.
Пространство несет и «этическую» нагрузку. Мир земной пред¬
ставляется миром борьбы, противоречий, наконец,— миром,
29	См.: Бибиков М. В. Древняя Русь и Византия в свете новых и малоизве¬
стных византийских источников.— В кн.: Восточная Европа в древности
и средневековье. М., 1978, с. 296—298.
30	Л. Диак. 62.13—63.4; Кек. 210.11—14.
31	Пс. II. 67: CXCVI. 5—7.
32	Нам. 7.43—46.
33	Н. Хон. Ист. 122.58—123.59; 171.59—60; 315.73—76; 316.91; 326.51—66
и др.
34	Пс.1.151: LXXII. 1—4; 11.58; CLXXVIII.1—5; Н. Григ. 1.97.1—6; 459.12—
13; 11.576.10—13; 978.23—976.6; и др.
35	Дук. 385. 11—14.
57'

являющимся в целом антитезой «небесной гармонии». Дуалистично
само восприятие космоса как арены борьбы добра и зла, подвиж¬
ничества и греха, небесного и земного, духовного и материального.
Итак, историческое пространство византийской историогра¬
фии при внешнем тождестве этногеографической номенклатуры
представляет отличную от классической античности систему.
На смену скульптурно осязаемому полису, являвшемуся ценой
деления пространственных оценок и атрибуций 36, приходит до¬
ходящий до символизма универсализм — оборотная сторона пар¬
тикуляризма. Личностное, дифференцированное восприятие про¬
странства отражает новый характер социальных связей феода-
лизирующегося общества.
Не менее разительный сдвиг византийская историография
осуществила в сфере понятия исторического времени. Мифологи¬
ческое время античного мира с идеей кругового движения, по¬
стоянного возвращения, цикличности исторического развития
соответствовало полисным мировоззренческим установкам. Углуб¬
ление дифференциации понятия вечности, выделение личности
из родовой общности вызвало как раз реставрационную реакцию
классицизма. Так, эллинизм критикуется с позиций классицизма
Плутархом 37. Живучесть полисных представлений и на закате
античности проявилась в идее стабильности исторического про¬
цесса у Марка Аврелия38.
Итеративность времени, наблюдаемая, например, у Феодосия
Диакона зэ, не тождественна цикличности античного восприятия
времени. Время в византийской историографии индивидуализи¬
ровано: царствование Алексея I вычленено у Анны Комниной
из временного потока; Никифор Вриенний субъективно форми¬
рует временною структуру событий, антидетерминизм и прови¬
денциализм Григоры столь же индивидуализирован, сколь
и своего рода «трагическая ирония» сцепления событий у Никиты
Хониата. Историческое время в христианстве так же драматизи¬
ровано, как и историческое пространство. Для Евстафия — это
«пестрая чреда бед, поглощающая каждого несчастного»40.
Партикуляризация концепции времени тесно связана с симво¬
ликой временной организации в византийском ист ори описании.
Смена дня и ночи, астрономические явления остро воспринимают¬
ся как пророческие знамения. Патриарх Никифор повествует
о звездопаде, предшествовавшем иконоборческим смутам41;
Продолжатель Феофана затмение луны оценил провозвестником
смерти василевса Льва VI42, у Скилицы появление кометы симво¬
лизировало близкую кончину Иоанна Цимисхия 43, а конец жизни
36	Ср.: Лосев А. Ф. Античная философия истории. М., 1977, с. 49 и след.
37	Аверинцев С. С. Плутарх..., с. 190.
38	М. Авр. Х.27.
39 Ф. Диак. II.2—27, 82—111; III.51—55; 1У.ЗЗ—34; и др.
40	Евст. Сол. Взят. 4.29—30.
41	Ник. 73.8 и след.
42	Пр. Феоф. 376.8 и след.; ср.: Л. Гр. 284.5 и след.
43	Скил. 311.84—88.
58

императрицы Ирины, супруги Иоанна III Ватаца, был определен,
по Феодору Скутариоту, солнечным затмением 44, гадания и горо¬
скоп привлекают пристальное внимание Никифора Григоры45.
Время, отсчитываемое не равными количественными промежутками,
а чередованием стихийных «примет», «знаков», «символов», «пред¬
знаменований», а также пророчеств, наполняет движение истори¬
ческого процесса у Мал алы, Генесия, Скилицы, Константина
Манасси и др. 46; многочисленны символические вехи повество¬
вания у Михаила Атталиата — землетрясения, пожары, кометы
и лунные затмения47. Символическим толкованием явлений и
примет проникнута, хроника Михаила Г лики 48.
Историческое время в византийском историописании выража¬
ется в антропоморфных категориях. Его содержание — челове¬
ческие деяния, а не абстрактный ход хронологических отрезков.
Анпалистический принцип повествования Феофана остался уни¬
кальным для Византии. Время у Пселла, Анны Комниной, Кин-
нама, Кантакузина или Пахимера измеряется ' длительностью
человеческой жизни исторического героя.
Мир исторических героев византийского историописания во
многом близок, казалось бы, эллинской древности 49. Антики-
зация византийской современности выражается в сопоставлениях:
у Льва Диакона император Никифор Фока подобен Гераклу,
Иоанн Цимисхий — Тидею 50, с Гераклом сравнивается герой
Анны Комниной 51. Подобные сравнения находим мы и у Пселла,
Киннама, Никиты Хониата и у многих других; Никофор Вриен-
ний исторические примеры черпает из историй Брасида, Алексан¬
дра Великого, Тимофея, Перикла 52. Изображение событий и ге¬
роя, в византийских хрониках нередко совпадает по форме с ан¬
тичными историческими новеллами. Рассказ Приска Панийского
о нападении гуннов на Наисс совпадает с фукидидовским описа¬
нием осады Платей 53, а история сасанидца Пероза напоминает
известия Геродота об египтянине Амасиде т персидском царе
Камбисе 54. Однако, как показал источниковедческий анализ,
совпадение рассказов по форме с сюжетами античных историков
44	Скут. 485.19—25.
45	Н. Григ. 305.13—306.2.
46 Мал. 411.11 и след.; Ген. 8.4—9; 10.19—11.23; 21.22—22.18; Скил. 111.59;
175.59—63; 194.77—79; 311.84—88; и др.; К. Ман. Ист. 4581—4606. См.:
Hunger Н. Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner. Miinchen,
1978, Bd. 1, S. 270.
47	Att. 90.9—91.16;144.11—17; 145.3—17; 241.14 и след., 287.38; и др.
48	М. Гл. Анн. 33.9 и след.; 48.22 и след.; 214.5 и след.; 487.19—21; 515.8 и
след.; 560.11 и след.
49	Ср.: Welskopf L. Е. Menschenbild in der Antike.— В кн.: Проблемы антич¬
ной истории культуры. Ереван, 1979, т. 2, с. 7—13.
50	Л. Диак. 48.14—18; 59.11—12.
61	А_ннэ. 10 6
62	Ври. 143.18—145.1; 165.19; 199.5 и след.
63	фук. 11.75 и след.
ы Герод. III.1.
59

не повлияли на достоверность изложения65. Итак, антикизиро-
ванная форма, скрывая новое содержание, несет печать жанро¬
вого этикета.
Ставшее трюизмом представление об историческом герое сред¬
невековой историографии как стереотипном, состоящем из набора
клише определено также символизмом изображения человече¬
ской личности в историческом потоке. Моралистическое выявление
«этоса» героя в античной историографии связывалось с изобра¬
жением телесной красоты, с раскрытием внешних проявлений
героического характера. Византийцу интереснее открытие, «от¬
кровение» незаурядного в повседневном, обычном, социально нез¬
начимом. Так отвергается Феофилом красота Касии в хронике
Симеона Логофета56. Даже хорошего воина, по утверждению
Никифора Вриенпия, отличают не высокий рост, не телесная
сила, не суровый и сильный голос, но душевное благородство и
стойкость в перенесении трудностей. Вместо телесной красоты
византийскими историками описываются телесные болезни. Че¬
ловек — отблескИдеи, носитель символа. Убогий нищий, святость
которого влияет на ход событий в природе и истории, спорит
в византийских хрониках с фигурой могущественного императора.
Символизм и противоположная античным вкусам непластич-
ность византийских исторических героев проявляется и в форми¬
ровании портрета. Не столько эмоциональный образ, сколько
описание черт составляет характеристику личности 57. Цвет во¬
лос, яркость губ, оттенок глаз, «благородная» стать, сочетание
«нормативных» цветов в одежде и во всем облике (золото, пурпур,
белизна, иногда лазурь) отражают этический и эстетический идеа¬
лы у Анны Комниной 58. Перечисляемые черты исторического
героя не нейтральны, а несут определенную моральную, символи¬
ческую нагрузку. Но портретная (нормативность, стандартность
героев Михаила Яселла не исключает их духовной-сложности бЭ.
Индивидуализация авторского метода византийской историогра¬
фии сказывается в перенесении акцента именно на духовную
сторону человека, причем нередко оказывающейся в противо¬
речии с внешними проявлениями героя.
Герою в византийской историографии противопоставлен, как
показали наблюдения исследователей, антигерой: эта антитеза
олицетворяет борьбу добра и зла, света и тьмы. По контрасту
с Робертом Гвискаром, Боэмундом и Танкредом вырисовывается
65	Benedicty R. Die historische Authentizitat eines Berichtes des Priskos. Zur
Frage der historischen Novellisierung in der friihbyzantinischen Geschichts
literatur.— In: Jahrbuch der Osterreichischen Byzantinischen Gesellschaft,
1964, Bd. 13, S. 1—8.
66	Лог. 624.17—625.4.
67	Л. Диак 96.16 и след.
58 Ср.: Antoniades S. СН nsp^paepixij arrjv ’AXs^iaSa. Пй<; у VAvva Kop,v7jv7j
PAetcei xai £coTpacpei 7cpoaco7ca xal yapax-nipsc.— Hellenica, 1932, t. 5, a.
255—276.
69 Любарский Я. H. Михаил Пселл. Личность и творчество (К истории ви¬
зантийского предгуманизма). М., 1978, с. 230 и след.
€0

героическая личность Алексея I в сочинении Анны Комниной,
благородство "жителей Сиракуз противопоставлено Иоанном Ка-
миниатом образу эмира, портрет Иоанна Цимисхия у Льва Диа¬
кона — полная противоположность Никифору, аналогетика Ма-
нуила I у Киннама очерчивается последовательной негативной
оценкой его противников. У Пселлаи Никиты Xониата дихотомия
в изображении героя перенесена на внутреннюю, этическую сферу
человека (таковы, например, Константин IX Мономах или Ан¬
дроник Комнин).
На формирование средневекового метода изображения героя,
отличного от античности, оказала самое непосредственное влия¬
ние феодализация византийского общества. Знаменательно
утверждение у Атталиата, Вриенния, Анны, Скилицы фигуры
героя — родового аристократа. Благородство происхождения,
принадлежность к определенному клану становятся важнейшими
элементами формирования византийским историком образа героя.
Таким образом, подобно тому, как историческое пространство
византийской историографии внешне кажется идентичным антич¬
ному, на деле является глубоко отличным от него, как историче¬
ское время постулируется линейным отражением трансцендент¬
ных высших сил, оборачиваясь индивидуализированно органи¬
зованным и окрашенным партикуляризмом восприятия, так и
исторический герой при всем символизме и стереотипности
сказывается живой, деятельной фигурой, связанной со своим
обществом и эпохой. Основные категории византийского историз¬
ма, вырастая из (эллинистических норм, превращаются в новые
по содержанию понятия. Они соответствуют уже иному по срав¬
нению с античным периодом историописания уровню социально-
экономического развития средневекового общества с его специ¬
фическими хозяйственными нуждами, политической структурой
и идеологией. И при этом в центре внимания византийских исто¬
риографов стоит не абсолютная иррациональная, отчужденная
от мира людей идея, а борющийся и сомневающийся, угнетаемый
и торжествующий человек.
Часть III
РУСЬ В ВИЗАНТИЙСКИХ ИСТОЧНИКАХ
XII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIII в.
Глава 1
ЭТНОГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ О РУСИ
При изучении истории Древнерусского государства материалы
византийских памятников, характеризующие внутреннее состоя¬
ние русских земель с точки зрения его этнической дифференци-
ровки, представляют особый интерес, так как в русских источ¬
никах большинства подобных данных нет. Но, важная сама по
себе, эта проблема в данном случае имеет особый смысл: отмечен¬
61

ная традиционность географических представлений, стерео¬
типы этнических характеристик, антикизированная терминоло¬
гия обусловливают необходимость установления исходных эт¬
нических и ^географических данных, используемых византийскими
авторамиДдля описания указанного региона.
Как отмечалось, сам термин «Русь» и производные от него
употреблялись чрезвычайно редко (оставим пока в стороне хо¬
рошо известную проблему таманской России). Например, лишь
трижды, встречается он у Никиты Хопиата1, однажды говорится
о «Русской земле» в «исторических стихотворениях» Феодора
Продрома2, еще несколько случаев его использования — в эпи¬
граммах 3, письмах 4 5. В целом во всех'нарративных источниках
XII — первой половины XIII в. встречается чуть больше десятка
употребления термин а'«Русь». В официальных же и полуофици¬
альных документах — актах, посланиях, списках епархий и т. п.—
как правило, употреблено именно это название б.
В византийских источниках зафиксированы названия ряда
областей и городов Древней Руси, толкование которых не вызы¬
вает затруднений. В перечне епископий «Великой России», со¬
ставленном в середине XII в.6, перечисляются Белгород (а'.6 Пе-
XoypaScov), Новгород (р'.о Neooypadcov), Чернигов (у'.6 TCepviyopwv),
Полоцк (8'.6 noXoxCH.tov), Владимир (е'. 6 той BXccStp-oipoo), Переяс¬
лавль 6 Перьа&Хсфоо), Суздаль (С- 6 2ооа8ам), Туров г{. 6 Тоорфоо),
Канев (Т'. то Kave(3s), Смоленск (С то ИцоПахоД, Галич (:а'. ф ГсШтСа)*
Под именем «Киава» («Киама», возможно, «Киова») Никита Хониат
и Киннам имеют в виду, несомненно, Киев 7. Наибольшее
количество свидетельств византийских источников относится
к Галицкой Руси, наиболее близкой к Византии территориально
и потому занимавшей в международных связях Империи видное
место. Наши авторы знают границы Галицкой земли: непосред¬
ственно соприкасаясь на западе с Венгерским королевством 8, на
юге она доходила до отрогов Карпат9. Галицкое княжество,
с одной стороны, рассматривалось как одна из «топархий» Руси 10,
но вместе с тем улавливается отношение византийцев к нему как
к некоей самостоятельной территориальной и политической единице:
во всяком случае, галицкий князь противопоставляется визан-
1	Н. Хон. Ист. 92.49; 129.29; 522.28.
2	Ф. Пр. И. Ст. LIX.189; ср.: Цец. Ист. XII.898; Цец. Теог. 26.
3	Код. Вен. 1532.3.
* Г. Торн. рит. Пис. 425.21; М. Хон.II.356.16; Г. Торн. м-т. 215.12.
5	Акт. Ис. 35.32; Акт. Росс. 6.28, 48, 51, 79-80,93; 7.26, 44, 170, 177, 188,
194; Герм.; Нил Доке. 1105.
6	Сп.еп. Ср. также текст по рукописи: Cod. Athen. 1371, f. 389—391v.; Об
организации административно-церковного деления на Руси XI—XII вв.
см.: Byzantion, 1970 (1971), t. 40, р. 169 sq.
7	Кинн. 236.4; Н. Хон. Ист. 523.45; ср.: «Волотимер» у Григоры.— Н. Григ,
514.17.
8	Н. Хон.Ист. 92.49; Кинн. 260. 18 и след.
9	Кинн. 94.12.
10	Н. Хон. Ист. 129.29—30.
62

тийским автором 11 «властителю» Киева 12 — центра всей Руси.
Таким образом, в византийских источниках содержится немало
сведений о территории Руси, ее областях, указываются топогра¬
фические особенности южной границы русских княжеств, т. е.
знакомство с территориально-политической структурой Руси
показательно для выяснения характера знаний византийцев об-
интересующем нас регионе. Подробные сведения о делении рус¬
ских областей находятся в памятниках, относящихся к церков¬
ному устройству: именно константинопольская церковь, прежде
всего заинтересованная в распространении своего влияния на
как можно большую территорию Руси, оказалась нашим инфор¬
матором по данному вопросу.
Более сложными являются проблемы определения этнических
данных византийских источников о территории нашей страны.
Все «северные» народы связываются византийцами «скифской»
общностью13. Так, этноним «росы» (русские) синонимичен, по
Иоанну Цецу, имени «тавры», которые оказываются «скифским»
племенем 14. Эта синонимия отражает традиционное у византий¬
цев наименование русских античным термином «тавроскифы».
Правда, в XII в. такая атрибуция не единственная: современник
Цеца Никифор Василаки под «Тавроскифией» имеет в виду землю,
в которой находится, по всей видимости, Филиппополь 15 (совре¬
менный Пловдив в Болгарии), а Иоанн Киннам «скифами около-
Тавра» называет половцев16. Что касается Болгарии, то Цец
дает подробную топографию пространства на юг от Дуная, оп¬
ределяя границы расположенных там областей — двух Мисий,
Фракии и Македонии 17; сам же этноним у Цеца встречается в ка¬
честве синонима «пеонцам» (не венгры, населяющие, по Цецу,
одну из упомянутых Мисий 18). Половцы же в сочинениях визан¬
тийского эрудита фигурируют под общим именем «скифы». Так,
в рассказе о половецком набеге 1148 г.19 кочевники названы «при-
дунайскими волками, частью скифов» 20. То, что под приведенным
выше названием «собственно скифы» в отличие от «скифов вообще»
нашим автором имеются в виду куманы, говорит текст «скифского»
приветствия в эпилоге «Теогонии» Иоанна Цеца 21. «Скифское»
1г Н. Хон. Ист. 523.45.
12	Кинн. 236.4.
13	Цец. Ист. XII.896—900.
14	Цец. Пис. 119.5—6; Цец. Ист. XI.872—876.
15	Н. Вас. Пис. 230.12—13. Локализация: Wirth Р. Wohin ward Nikephoros-
Basilakes verbannt?— Byzantinische Forschungen, 1966, Bd. 1, S. 390—
391.
16	Кини. 218.7.
17	Цец. Ист. XI. 884.997.
18	Цец. Ист. X. 178—180.
19	Атрибуция: Византийский временник, 1973, т. 34, с. 289; Д. Моравчик
ошибочно считает их узами (Byzantinoturcica, Bd. 1, S. 342).
20	Цец. Пис. 94.4—7.
21	См.: Moravcsik Gy. Byzantinoturcica, Bd. 2, p. 18—19, где э£а фраза ана¬
лизируется как тюркская.

приветствие представляет собой куманское 22, что определяет
и иитерлинеарная глосса, сделанная киноварью в Сод. Vindob.
Phil. gr. 118: xopavov 23. Правда, по Д.Моравчику, приветствен¬
ное восклицание может скрывать арабское selam aleikum 24,
т. е. может принадлежать какому-нибудь «исламскому» народу.
Сам этноним «куманы» нигде не встречается в других сочинениях
Цеца; однако не следует недооценивать определения интерлинеар¬
ной глоссы: аналогичная помета, поясняющая этноним Цеца
«персы», -roopxoic; (туркам 25), находит подтверждение в «Истори¬
ях» 26. В эпилоге «Теогонии» приведено и русское приветствие:
«К русским я обращаюсь по их обычаю, говоря «а8ра<ат8>, Фросте,
без-срьтСоо» и «бодрое Ssvtj», т. е. «здравствуй, брате, сестрица, доб¬
рый день!» 27. Далее Цецем приводятся и некоторые аланские
выражения 28.
Таким образом, та «скифская» общность, которая постулиру¬
ется Цецем применительно к Причерноморскому подрегиону,
представляется им же в языковом отношении чрезвычайно раз¬
нообразной. В самом деле, помимо рассмотренных народов, здесь
же Цецем локализуются и «киммерийцы». Они помещаются
у Тавра скифов и Меотийского озера29, т. е. в Крыму и При¬
азовье. По выдвинутой пробной реконструкции 30 *kers-mar- этот
этноним является фракийским названием Черного моря: на фра¬
кийской языковой почве этноним xippipioi мог иметь вид и зна¬
чение *kir(s)- mar-io, где *kers — черный и *mar-/*mor-— море.
Причем в .вопросе о киммерийцах сам этноним представляется
единственным достоверным языковым фактором их принадлеж¬
ности. В этой связи, памятуя о возможном широком этническом
содержании термина «скифы» и о локализации «киммерийцев»
Цецем (абстрагируясь от других локализаций 31 и употребления
имени в переносном смысле 32), интересно обратить внимание на
схолию к «Историям» Цеца 33, где скифы фигурируют в качестве
фракийского рода.
22	Moravcsik Gy. Barbarische Sprachreste in der Theogonie des loannes Tzet-
zes.— Byzantinisch-Neugriechische Jahrbuch, 1930, Bd. 7, S. 361; В.И. Аба¬
ев считает его арабским: Абаев В. И. Alanica.— Изв. АН СССР, Сер. VII.
Отд-ние обществ, наук, № 9, 1935, с. 889.
23	Цец. Теог. 304. 2а.
24	Moravcsik Gy. Barbarische..., S. 362.
25	Цец. Теог. 305. 5а.
28	Цец. Ист. XIII. 359.
27	Цец. Теог. 26—28.
28	Цец. Теог. 18—22. Об этом см.: Абаев В. И. Указ, соч., с. 888 и след.
29	Цец. Ист. XII. 835—836.
30	Трубачев О. Н. Temarundam «matrem maris». К вопросу о языке индо¬
европейского населения Приазовья.— В кн.: Античная балканистика. 2.
М., 1975, с. 42.
31	Цец. Комм. Лик. 695 и др.
32	Ф. Пр. Фр., 286 (см.: Ф. Пр. И. Ст., S. 467).
33	Цец. Ист. р. 548. О значении схолий см.: Leone Р. Gli scoli al'le «Historiae»
di G. Tzetzes.— In: Studi Italiani di Filologia classica, 1962—1963, vol. 34,
f. 2, p. 190 f.
64

С Меотидой — Азовским морем — у Цеца ассоциируется це¬
лая ветвь «скифов». В экскурсе о «Скифах» в «Историях» разли¬
чаются три ветви (s&vt]) «скифов»:	меотийские, кавказские
(сними связаны «узы» и «гунны») и оксианские 34. К последним, по
Цецу, относятся «скифы», находящиеся за Гирканским (т. е.
Каспийским) морем — «в Сугдиаде», где протекает река Оксос 35.
Однако в комментарии «Историй» к упоминаемым в одном из пи¬
сем «оксианским рыбам»36 «оксиане» локализуются в Крыму
и отождествляются с «хазарами»: «Хазары — жители Сугдеи
и Херсона — по названию реки Оксос, которая течет в их земле,
называются оксианами»37. Эта неожиданная атрибуция может
быть объяснена тем, что спутана Сугдея — город и порт в Крыму
(Сурож русских летописей, совр. Судак) с Согдианой — областью
Средней Азии 38. Река Оксос (совр. АмуДарья) относится к Сог-
диане, а не к Сугдее. Жителей именно этого района Цец называет
«оксианскими скифами» и сближает с «восточными скифами»
Геродота 39.
Таким образом, в рассмотренных представлениях нередко
получается причудливая контаминация книжного ученого зна¬
ния и непосредственных наблюдений, актуальных свидетельств.
Источник этого — в особенности мировосприятия византийца:
на непосредственно наблюдаемое накладывается сетка книжного,
возведенного в парадигму знания. Так, у Цеца античная карта
накладывается на географию современного ему мира.
Таким образом, наиболее сильной в византийской традиции
оказывается актуализация античных географических представле¬
ний и этнических наименований, что приводит к неожиданному
внешнему эффекту: население Руси обозначается (нередко в пе¬
реносном смысле) многочисленными архаическими племенными
названиями —«скифы», «тавроскифы», «тавры», «киммерийцы»,
«меоты», «хазары» (для Крыма) и др. Такая «зашифрованность»
актуальных описаний древними этническими терминами, «знака¬
ми», наблюдается и в других случаях. Так встал вопрос об обо¬
значении в византийских источниках Галицкой земли, помимо
указанного имени «Галица» (с вариантами), архаическим термином
«галаты»40. В «исторических стихотворениях» Феодора Продрома
неоднократно среди подвластных византийскому василевсу на¬
родов упоминаются «галаты»— часто рядом с «далматами» (сер¬
бами)41. В других случаях «галаты» фигурируют по соседству
34	Цец. Ист. VIII.760—761. Античные истоки такого представления см.:
Harder Ch. De Ioannis Tzetzae Historiarum fontibus quaestiones selectae.
Kiel, 1886, p. 15.
35	Цец. Ист. VIII. 777—779.
36	Цец. Пис. 144.16.
37	Цец. Ист. XIII.84—88.
38	См.: Moravcsik Gy. Barbarische..., S. 360, Anm. 1.
39	Герод. IV. 1 sq., 18 sq.
40	См.: Бибиков M. В. Рец. на кн.: W. Horandner. Theodoros Prodromes. Hi-
storische Gedichte..., c. 235.
41	Ф. Пр. И.Ст. 1.91; XLIV.112.
5 Заказ № 833
65

со «скифами» — куманами 42, называются вместе с италийцами
и сербами43, упоминаются «галатские долины»44. В данном случае
невозможно отождествление этих «галатов» с «Галлией Иакова» —
Испанией (Галисией)45; однако в некоторых из этих случаев нель¬
зя исключать и понимание под «Галатией» соответственной
малоазийской области 46.
Территория Руси называется и Гиперборейской землей47;
таким образом, древние литературные свидетельства о гипербо¬
реях переносятся на русских, формируя представления о них 48.
О значении архаизации для византийской собственно этнонимики
и топонимики народов и областей 'Руси уже говорилось. Сейчас
важно подчеркнуть, что традиционные представления о геогра¬
фических областях, климате, природных условиях -стран этих
древних народов прилагаются к описанию северных территорий,
значит и Руси, нашими авторами. В результате создается образ
страны, во многом близкий античной Скифии или Киммерии.
Обширность пространств территорий к северу от Черного моря
вошла в поговорку о «скифской пустыне»49; климатические осо¬
бенности этих областей будут непременно ассоциироваться со
«скифским снегом», бурями, сыростью и дождями '50; Русь — на¬
следница киммерийских областей — представляется погружен¬
ной во мрак страной, солнце над которой светит считанные дни
в году, а может быть, и вообще не появляется 51. Византийские
писатели указывают известные из памятников прошлого реки,
озера, моря Скифии: «Узкое море», «Священное море»52 53, реки
Эрида, Лагмос, Телам, Териодонт 63. Наряду с этим постоянными
атрибутами «тавроскифских» областей являются известные Понт —
Черное море, Боспор Киммерийский — Керченский пролив, Мео-
тида — Азовское море, Гирканское море — Каспийское море,
Танаис — Дон и даже Сиака — Сиваш 54 *. Еще более конкретны
непосредственные свидетельства о животном мире русских лесов
и рек, они тоже имеют легендарную или сказочную окраску.
Наряду с рассказами об экзотическом пиршественном столе,
42	Ф. Пр. И. Ct.IV.225.
43	См.: Пс. Пр.
44	М. Ит. 171.9—10.
43 Ф. Пр. Ж. 47.1; ср.: с. XVII.
46	Ср. Ф. Пр. Фр. 55; Кинн. 288.
47	Н. Хон. Ист. 129.29—30.
48	Н. Вас. Энк. Ал. Ар. 90 и след.; М. Хон. 1.321.10; II.144.14 и след. Ман.
Сар. 269.17 и след.
49	М. Хон. 1.321.18; II.216.28;. Н. Вас. Облич. 208.
30 Н. Кат. Ж. 383; М. Хон. 1.186.5; 195.19; 215.10; 214.10; II.144.14 и след.;
Н. Вас. Энк. Ал. Ар. 90 и след.; Евст. Сол. Комм. Дион. 666.
51	Евст. Сол. Комм. Од. 1649.27 и след. (Х.86); Н. Вас. Энк. Адр. Коми.
81; М. Хон. 1.321.11; Ф. Пр. Фр. 160.
52	Цец. Комм. Лик. 1287.
53	Цец. Комм. Лик. 1333; ср.: Евст.Сол.Комм.Од. 1967. 31 и след. (XXIV.
465); Н. Вл. 459.25 и след.; 464.15 и след.
54	Ф. Пр. Речи. 538.21—22; М. Сол.152.1; Ф. Пр. И. Ст. XVIII.56; Цец..
Комм. Лик. 1288.
66

украшенном вяленой рыбой, черной и красной икрой с Дона 55
сообщается об именовании жителями Сугдеи (Сурожа) и Херсона
крымской рыбы «берзитикой»б6, в чем отражено предание о хазар¬
ской Берзилий 57. Неоднократно упоминается и о белых зайцах
России, мех которых импортировался в Византию 58; называется
и диковинный обитатель «тавроскифских» земель зубр59; известен,
очевидно, и морж, изделия из кости которого описывает Цец 60.
Интересно, что в то время как информацию об областном делении
Руси доносят в основном источники из церковной среды, материа¬
лы о животных, рыбах, речных и морских путях связаны с факта¬
ми торговых русско-византийских отношений.
Узлом этих связей были Крым и Приазовье, где находились
владения как Византийской империи, так и русских князей.
Установлено 61, что в конце XII в. в землях Боспора Киммерий¬
ского действовал византийский податной сборщик 62, в Керчи
был византийский наместник 63. Таким образом, Византия имела
в Крыму свои территории (помимо Херсона-Херсонеса), возможно,
близкие к крымским фемам более раннего времени 64. На протя¬
жении всего рассматриваемого периода встречаются сообщения
о функционировании крымских церковных епархий Констан¬
тинопольского патриархата — Сугдеи, Фуллы, Готии, Херсона,
Хазарии, Боспора, Сугдофуллы 65.
Вместе с тем в византийских памятниках этого времени со¬
общается о'русских (?) купцах, спешащих в Солунь из Крыма 66,
а по императорским актам второй половины XII в. итальянским
купцам не гарантируется свобода и безопасность торговли/в рай¬
оне Крыма и Приазовья 67. К середине XIII в. уже сообщается
о набегах и владениях «скифов» в крымских городах, т. е. половцев
или датар 68. Таким образом, Крым и соседние с ним земли пред¬
ставляли собой своеобразную часть русской земли, подвластность
которой тем или другим правителям постоянно оказывалась исто¬
65	Евст. Сол. Соч. 231.3.
56 Цец. Ист. XIII.85.
67 См.: Moravcsik Gy. Byzantinoturcica... Bd. 2, S. 89.
58	M. Хон. II.356.1—6; Евст.Сол.Соч. 231.5—8.
59	H. Хон. Ист. 333.52.
60	Цец. Пис. 119.6 и след.
61	Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран,
М., 1963, с. 96 и след.
62	М. Хон. I. 321.5; II.5.И.
63	Н. Вас. Энк. Адр. Коми. 80 и след.; Г. Торн. рит. Пис. 425.19—24; срд
Цец. Ямб. 139.151 — рукописное чтение — р-острayjav (Paris, gr. 2750,
Monac. gr. 338, Cantabrigien. gr. 1127 (Ее VI 35), Laurent, gr. Plut. LXIX„
14.)
64	Cp.: Бибиков M. В. Новые данные Тактикона Икономидиса о Северном
Причерноморье и русско-византийских отношениях.— В кн.: Древней¬
шие государства на территории СССР, 1975. М., 1976.
65	Ман. Сар. 275.26; Нил Доке. 1105 ВС. 1109; Сп. еп. 594; cp.: Н. Мес, Сообщ.
9.27; Н. Мес. Диал. 24.34; Цец. Ист. III.220 и след.
66	Тим. 127.
67	Акт. Ис. 35.26 и след.
68	Ф. Ал.5.
5*	£?

рической проблемой. Однако важно, что здесь происходили не¬
посредственные контакты русских с византийцами — церковные,
торговые, политические. В данной связи уместно поставить воп¬
рос о месте Руси и Византии в международных отношениях средне¬
векового мира.
Глава 2
ВИЗАНТИЙСКИЕ ИСТОЧНИКИ О МЕСТЕ РУСИ
В МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ
Проблемы русско-византийских отношений
в XII — первой половине XIII в.
В историографии проблема русско-византийских отношений дол¬
гое время рассматривалась в рамках вопроса о месте Руси в ви¬
зантийской иерархии государств, так как в соответствии с опре¬
делениями политической доктрины Византии все неромейские,
«варварские», народы занимали подчиненное положение по от¬
ношению к Империи, где василевс представлялся единственным
владыкой ойкумены1. Поэтому Русь XI—XIII вв. рассматрива¬
лась Г. Вернадским, М. Д. Приселковым как орудие Византии
против степи: взаимоотношения двух государств определялись
в это время византийскими мероприятиями по организации «рус¬
ского фронта» против печенегов, торков и половцев 2. В новейшей
модификации такого представления Д. Оболенского, поставившего
вопрос, как византийская теория всеобщей гегемонии могла ужить¬
ся с идеей политического суверенитета русских князей, Русь
занимает место в иерархии «Византийского содружества наций»3.
Введенное английским византинистом, такое понимание «феде¬
ративного» объединения вокруг Византии государств, автономных
подданных империи, призванных охранять ее границы взамен
на имперское покровительство, привилегии, субсидии и дарование
права самоуправления, прилагается к изучению русско-византий¬
ских отношений. Признавая невозможность политической зави¬
симости Руси от Византии вследствие географического (удален¬
ность), внешнеполитического (монголо-татарское завоевание Руси)
и военного (могущество русских князей и ослабление Византии)
факторов, Д. Оболенский утверждает положение о признании
на Руси византийского василевса верховной главой христиан¬
1	Ostrogorsky G. Die byzantinische Staatenhierarchie.— Seminarium Kon-
dacovianum, 1936. T. 8; cp.: Dolger F. Byzanz und die Europaische Staaten-
welt. Ettal, 1953.
2	Vernadsky G. Relations byzantino-russes au XIIе siecle.— Byzantion,
1927—1929. T. 4; Приселков M. Д. Русско-византийские отношения в IX—
XII вв.— Вестник древней истории, 1939, № 3, с. 100; cp.: Vasiliev A. Was
old Russia a Vassal State of Byzantium?— Speculum, 1932. Vol. 7, N 3.
3	ОболенскийД. Связи между Византией и Русью в XI—XV вв. В кн.: Докл.
на XIII Междунар. конгр. ист. наук. М., 1970, с. 5 и след.; Obolensky D.
The Byzantine Commonwealth. London, 1971, p. 164 sq.
68

ского «содружества наций», отсюда — его статуса верховенства
над Русью.
Однако еще В. Г. Васильевский доказал сложность и взаи¬
мообусловленность внешнеполитических контактов Руси и Ви¬
зантии на фоне комплекса факторов международной жизни Европы
XII в.4 В. Мошин показал на примере афонского Русского мона¬
стыря активность вмешательства русских князей в события меж¬
дународной жизни Юго-Восточной Европы, самостоятельность
их политики по отношению к Византии 5. М. В. Левченко пошел
еще дальше, поставив в ряде случаев внешнеполитическую де¬
ятельность Византии в зависимость от политики Руси 6. В других
случаях подчеркивается дифференцированность и избиратель¬
ность внешнеполитических отношений различных русских кня¬
жеств в XII—XIII вв. с Византией; при этом политическая
концепция автономии Руси выражала реальное положение дел 7.
В последнее время в нашей науке поставлен вопрос о комплексе
факторов, определяющих внешнеполитическое положение Руси
по отношению к Византии. В. Т. Пашуто, а затем Г. Г. Литаврин
и В. Л. Янин 8, рассмотрев эволюцию русско-византийских от¬
ношений, пришли к выводу о наступательном, активном характере
политики Руси в борьбе за экономические и торговые привилегии,
установление регулярных политических контактов, признания
себя на международной арене; общий путь развития отношений
шел от военных, политических и экономических столкновений
и союзов в область культурного и церковно-идеологического
взаимодействий. Внешнеполитические события анализируются
при этом не односторонне; так, при отмечаемом ослаблении вла¬
сти Руси в Крыму и Приазовье указывается одновременно на
упрочение ее влияния в междуречье Днестра и Сирета, в нижнем
Подунавье в связи с.рядом вопросов византийской и степной по¬
литики. Подчеркивается, что изменения в характере межгосудар¬
ственных отношений обусловлены не внешнеполитическими фак¬
торами — латинским завоеванием Константинополя и монго
,ло-татарским нашествием на Русь, но внутренним развитием
Руси: она «выросла», и вместе с тем дальнейшие пути ее уже
многих центров разошлись. Таким образом, был поставлен воп¬
рос о месте Руси в системе средневекового мира, о международ¬
ном значении Древнерусского государства. Проблема, рассмат¬
4	Васильевский В. Г. Из истории Византии в XII в.— В кв.:	Васильев¬
ский В. Г. Труды. Л., 1930, т. 4, с. 43 и след.
Б Мошин В. Русские на Афоне и русско-византийские отношения в IX—
XII вв.— Byzantinoslavica, 1947, t. 9, р. 55 sq.; 1950, t. 11, р. 32 sq.
8	Левченко М.В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М.,
1956, с. 494 и след.
7	О месте Древней Руси в византийских концепциях мирового политиче¬
ского устройства подробнее см.: Acta Poloniae historica, 1970, t. 22,
p. 50—51.
8	Пашуто В. T. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968, с. 57 и след.,
186 и след.; Литаврин Г. Г., Янин В. Л. Некоторые проблемы русско-ви¬
зантийских отношений в IX—XV вв.— История СССР, 1970, № 4, с. 34, 53.
69

ривавшаяся некогда в сфере сюжетов о византийском влиянии
и гегемонии, перешла в новую плоскость изучения.
Поэтому необходимо рассмотреть поставленную проблему
в свете наших источников. Анализируя воззрения византийцев
на место Древней Руси в средневековом мире, можно 'установить
несколько уровней оценки.
Первый из них — традиционная оппозиция ромеев и «варва¬
ров». Русь, наследница «скифского» прошлого, не входящая
в пределы империи, рассматривалась в аспекте этой оппозиции 9.
Причем, помимо нейтрально-технического значения понятия
«варвар» (как неэллин), можно обнаружить и оценочно-отрица¬
тельное: так, поддерживается еврипидовское представление о
жестокости «тавроскифов», убивающих чужестранцев10 11, их
нечестии, богоборстве п; об императоре Андронике Комнине за¬
мечается, что страсть к кровавым зверствам он обрел во время
странствий12 среди «варваров», в чем можно видеть намек на
пребывание Андроника на Руси, Кавказе.
Однако наряду с этим традиционным, окрашенным оттенками
литературных античных реминисценций уровнем в наших па¬
мятниках зафиксирован и другой вид воззрения: Русь оказывает¬
ся важнейшим элементом христианского мира. «Христианнейшим»
назван русский народ, борящийся с половецкими ордами13;
Русь и связанные с ней народы — оплот православия перед ли¬
цом латинского запада14. Оппозиция «варвары»—«неварвары»
обретает на этом уровне конфессиональный характер: «варвары»—
«христиане». Хронологически в византийских источниках укреп¬
ление отмечаемого представления о Руси наблюдается с конца
XII — начала XIII в. Участие иерархов Руси в церковных со¬
борах, посольства и паломничества в Византию, деятельность
Русского афонского монастыря 15 — реальное подтверждение та¬
ких воззрений.
Наконец, третьим уровнем определения места Руси в струк¬
туре современного общества, по византийским источникам, ока-
Бывается прямое сопоставление внутренних общественно-поли¬
тических систем Руси и Византии, замечаемое нашими автора¬
ми сходство процессов социального развития двух государств.
Византийцы четко фиксируют наличие на Руси отдельных сопер¬
ничающих княжеств; термины, обозначающие князей (%e[A<ov,
ot...dpXixfi)£ irposSpsuovces, 6 Sistccov, Sovasrrj?, ipoXap^o;, ap^tov)16,
соответствуют титулам, применимым к правителям других ев¬
9	Н. Хон. Ист. 129.28 и след.; 347.39—40; Кинн. 232.4—5.
10	Н. Хон. Ист. 312.2—4; Н. Вас. Облил. 291 и след.; М. Хон. 1.215.10.
11	Н. Вас. Облич. 286 и след., 296 и след.
12	Н. Хон. Ист. 353.25 и след.
13	Н. Хон. Ист. 522.28.
14	Герм.; ср.: И. Ап. 269.17—20; Нил Доке. 1105—1106 С.
15	См.: Акт. соб.; Терновспий Ф. Изучение византийской истории и ее тен¬
денциозное приложение в древней Руси. Киев, 1876, т. 2, с. 6 и след.
Мошин В. Русские на Афоне..., с. 32 и след.
16	Кинн. 236.20,23; 115.19; 232.5,6—7; 235.4.
70

ропейских государств — Венгерскому и Богемскому королевст¬
вам, Болгарскому царству, южнославянским государствам. Бо¬
лее того: Никита Хониат повествует о разразившейся к началу
XIII в. братоубийственной резне, в которой Роман Галицкий
разбил «правителя Киева» Рюрика. Еще раз вспоминает он об
усобицах среди «тавроскифских» династов в связи с рассказом
о борьбе между сыновьями Стефана Немани в Сербии. Полити¬
ческая раздробленность и внутренняя борьба отмечаются, помимо
«тавроскифов» и «далматов», у сельджуков, венгров и многих
других народов, причем источником такого процесса, охватив¬
шего мир, считается государство ромеев: «Так, пример брато¬
убийства, показанный в Царьграде, сделался как бы образцом,
моделью или даже общим правилом для всех воинов земли; так
что не только персидские, тавроскифские, далматские, как теперь
или несколько позже паннонские государи, но и владетельные
лица разных других народов, обнажив мечи против единокров¬
ных родственников, наполнили свои отечества убийствами и
мятежами» (705, 18—24).
Таким образом, определение нескольких уровней отношения
к Руси в византийских памятниках позволило выделить представ¬
ление о сопоставимости общественно-политических процессов
на Руси и в других государствах средневекового мира. Значи¬
тельное место феодальной Руси в структуре международных от¬
ношений в Европе XII — начала XIII в. подчеркнуто и визан¬
тийскими авторами того времени.
В историографии имеется представление об ослаблении русско-
византийских конфликтов в XII в. (особенно к“концу): отсутствие
прямых военных столкновений, внешнеполитическая опасность
для каждой из сторон (кочевники и латиняне) обусловили как
будто бы ослабление вплоть до прекращения этих связей, не за¬
фиксированных источниками 17. Прекращает существование на¬
емный корпус византийской армии, составленный из русских, вы¬
тесненных скандинавами 18. Ничего не известно о Русском монас¬
тыре на Афоне с последней трети XII в. и т. д.
На первый взгляд, действительно, материала о «русах» в рас¬
сматриваемых источниках не так много 19, нет и таких ярких
памятников, как русско-византийские договоры X в. Однако ес¬
ли учесть те особенности византийских памятников, о которых го¬
ворилось выше, то данных по интересующей нас теме можно по¬
лучить значительно больше. Это прежде всего касается внешнепо¬
литических, военных и посольских отношений.
Международные договоры, документы посольств, переписка
восточных патриархов с главой римской церкви, монастырские
акты XII — XIII вв. дают интересные сведения для изучения ис¬
17	Мошин В. Русские на Афоне..., с. 32.
18	Левченко М. В. Указ, сон., с. 425.
19	Ср. данные нумизматики об уменьшении кладов византийских монет в
XII в.: Кропоткин В. В. Клады византийских монет на территории СССР.
М., 1962.
71

тории политических, торговых, церковных и других контактов
Византии как со своими непосредственными соседями, так и с
более отдаленными странами.
В настоящий момент представляется необходимым рассмотреть
внимательно, какова же та документальная база, на которой сле¬
дует основываться исследователям истории русско-византийских
отношений указанного периода. С самого начала изучение мате¬
риалов византийских актов по истории народов Восточной Ев¬
ропы — Руси и ее соседей — сталкивается с рядом проблем. Труд¬
ности возникают не только в связи с данными, не привлекавшими¬
ся ранее специалистами, но и при критическом рассмотрении ак¬
тов, хорошо известных и давно используемых в литературе.
До нас не дошло ни единого оригинального текста византий¬
ских императорских актов рассматриваемого периода, связанных
непосредственно с русско-византийскими отношениями. Все, что
мы знаем по греческим источникам о посланиях византийцев на
Русь,— это договоры, которые упоминаются Киннамом в расска¬
зе о посольстве Мануила Комнина на Русь около 1165 г. 20 (об
одном из посольств к киевскому князю Ростиславу сообщает и
Ипатьевская летопись) 21. Каковы были последствия обращений
Константинополя к киевскому и галицкому князьям? Посольство
Мануила в Галичину связывается с попыткой вернуть бежавшего
туда из Византии Андроника Комнина: в связи с этим возникает
вопрос, точна ли недавняя передатировка начала пребывания
последнего на Руси 22? О намерениях Андроника, о реальном со¬
стоянии галицко-венгерских отношений, об участии Ростислава
в войне в союзе с Византией из приведенных документов мы кон¬
кретно ничего не знаем. А выяснение этих вопросов важно для оп¬
ределения, распространялось ли в это время на галицких князей
понятие avTjp uitoaitovSoc империи ромеев, что засвидетельствова¬
но Киннамом в рассказе о браке в 1104 г. дочери Володаря Рости-
славича с сыном Алексея I Комнина 23. Большой проблемой пред¬
ставляется и определение самого понятия av^p uitdaitovSor,. Здесь
нам важно уловить суть и особенность вассальных связей в это
время, отказавшись от современных представлений о функциях
верховной власти, о сущности положения зависимости в новое
время и т. п., для чего следует привлечь и известные синхронные
данные по Болгарии (Г. Г. Литаврин), Южной Италии (В. Фаль-
кенхаузен), Армении 24 *. Далее, тот факт, что византийский импера¬
тор вел переговоры с галицким и киевским князьями отдельно, не
подтверждает предположения М. Д. Приселкова о непонимании
20	Кинн. 232.3; 235.1; см.: Dolger F. Regesten..., Bd. 2, N 1459.
21	Полное собрание русских летописей, т. 2, стб. 524.
22	О передатировке событий см. в сб. статей: Byzantinistische Beitrage. Ber¬
lin, 1964, S. 336.
23	Кинн. 115.18—19.
24	von Falkenhausen V. Untersuchungen uber die byzantinische Herrschaft in
Suditalien von 9. bis ins 11. Jh. Wiesbaden, 1967, S. 23; Литаврин Г. Г.
Болгария и Византия..., с. 256 и след.
72

в Константинополе сложившейся на Руси ситуации и об отсут¬
ствии учета ее в политической практике Византии 25. Договор же
с Ростиславом о поставлении киевских митрополитов интересно
сопоставить с немного более ранним по времени делом новгород¬
ского епископа Нифонта и действиями владимиро-суздальских
князей по установлению митрополии во Владимире 26.
Русь фигурирует и в документах переговоров византийского
императора Иоанна II Комнина с германским королем Конра¬
дом III, известных по латинским источникам 27. Попытки Конрада
столкнуть Иоанна с Русью можно понять, если учесть развитие
византийско-германских отношений в 30—40-х годах XII в., же¬
лание Византии привлечь на свою сторону Лотара II в противовес
Роже Сицилийскому и дальнейшие контакты с Конрадом III. Поэ¬
тому послание Иоанна II Комнина 1142 г., содержащее сведения
о Руси 28, следует рассматривать в комплексе с документами ви¬
зантийско-германских переговоров, начиная с лета 1135 г. и
вплоть до 1142 г., принимая во внимание посольство к Лотару II
в Мерзебург, сватовство Мануила Комнина (будущего василевса)
к немецкой принцессе в послании к Конраду III 1140 г. и другие
события.
Упоминание «Росии» (Руси?) в договорах византийских васи-
левсов с генуэзцами 1169 и 1192 гг. 29 давно вошло в научный обо¬
рот. Тем не менее толкование этого места в договоре остается спор¬
ным. Реальная ситуация византийско-генуэзских отношений
может несколько проясниться при сравнительном изучении латин¬
ского перевода несохранившегося греческого текста договора
1169 г., греческого текста подтверждения Иоанна, а также при
сопоставлении с другими византийскими актами, относящимися
к Генуе. Попытаться же решить вопрос о причинах запрета торгов¬
ли в пределах сРохноо<; ха! -rfiv Матрацем 305 думается, можно,
исходя из контекста документа. Не следует ли связать этот пункт
договора с непосредственно ему предшествующим — об импера¬
торской опеке торговой деятельности итальянских купцов. Тогда
рассматриваемое место следует понимать не как запрет торговать
на указанной территории, а лишь как ограничение в данном слу¬
чае распространения византийской опеки на земли Руси(?) и Се¬
верного Причерноморья (кстати, проблему локализации топони¬
мов в документе нельзя считать решенной). Действительно, объ¬
яснение запрета факторами общего порядка политики и торгов¬
26	Приселков М. Д. Указ, соч., с. 98—106.
26	Grumel V. Les Regestes des actes du Patriarcat de Constantinople. Paris,
1947, vol. 1, f. 3, p. 98—99, N 1027 etc.
27	Otto episc. Frisingens. Gesta Friderici I Imperatoris.— Monumenta Ger-
maniae Historica Scriptores, vol. 20, 364.25.
28	Dolger F. Regesten..., Bd. 2, N 1322.
28 Zachariae a Lingenthal. Jus Graeco-Romanum. Paris, 1857, p. Ill, p. 493—
497; Miklosich F., Muller J. Acta et diplomata graeca medii aevi sacra
et profana. Vindobonnae, 1865, Bd. 3, S. 35.26—34.
30	Miklosich F., Muller J. Op. cit., S. 35.32.
73

ли31 встречает возражение в данных хрисовула Алексея III
1198 г. 32 Это еще один акт, содержащий сведения о Северном
Причерноморье. Византийский император возобновляет привиле¬
гии Исаака Ангела венецианцам. В числе земель, где им предостав¬
лено право торговли, упомянут и Херсон. Греческий текст акта
не дошел; мы располагаем латинской версией и свидетельствами
западноевропейских хроник о нем 33.
Почти все акты константинопольского патриаршества, имею¬
щие отношение к Руси, известны нам по русским источникам:
это послания 1149 г. Николая IV Музалона новгородскому епис¬
копу Нифонту (датировка по В. Грюмелю), императора Мануи-
ла I — князю Юрию Долгорукому (видимо, связано с церковными
проблемами), послания патриарха Луки Хрисоверга на Русь 34,
а также ссылки хроник и документов на акты, подлинность кото¬
рых, однако, маловероятна: утверждение Константина в качест¬
ве митрополита киевского в начале 1157 г., определения против
еретика Мартина 1157 г., благословение Луки Хрисоверга одоб¬
рения василевсом Мануилом Комниным праздника, установленно¬
го Андреем Боголюбским в связи с победой над камскими болгарами
Руси и «персами» Византии (около 1163—1164 гг.) и др. Всего на¬
считывается более десяти посланий35. Исключение составляют
лишь определение собора 26 января 1156 г., созванного по ини¬
циативе и в интересах митрополита Константина перед его отъез¬
дом на Русь (имеется греческий текст) 36, свидетельство, видимо,
о русских посланиях никейского патриарха Мануила Сарандина
Иоанну Апокавку в феврале 1222 г. (издание — по тексту грече¬
ской рукописи ГИБ 250) 37 и неопубликованное послание патри¬
арха Германа II кардиналам от 1232 г., известное в четырех спис¬
ках 38. В последнем среди указываемых православных народов
упоминаются иверийцы, авасги, аланы, «аласты», готы, хазары и
«бесчисленная» «из тысяч народностей» Русь. Здесь необходимо
привлечение других материалов деятельности патриаршей кан¬
целярии. Так, например, значение послания Германа II кардина¬
31	Левченко М. В. Указ, соч., с. 436; Якобсон А. Л. Средневековый Херсонес
XII—XIV вв.— МИА, 1950, 17, с. 27; ср.: Danstrup J. Manuels’ I Coup
against Genoa and Venice in the Light of Byzantine Commercial Policy.—
Classica et Medievalia, 1949, t. 10, p. 205.
32	Zachariae a Lingenthal. Jus..., Bd. 3, S. 553—565; Cm.: Dolger F. Re-
gesten..., Bd. 2, N 1647.
33	Marin C. A. Storia civile e politica del commercio dii Veneziani. Venezia,
1800, vol. Ill, p. 310—327; Tafel G. L. F., Thomas G. M. Urkunden
zur alteren Handels-und Staatsgeschichte der Republik Venedig. Wien,
1856, t. 1, S. 248—278.
34	Cm.: Grumel V. Op. cit., vol. 1, f. 3, N 1027, 1050—1053 etc.; Dolger F.
Regesten..., Bd. 2, N 1406.
55 Grumel V. Op. cit., vol. 1, f. 3, N 1040, 1046—1047, 1054, 1056 etc.
36	Mai A. Specilegium Romanum. Rome, 1844, vol. 10.1, p. 16—25 (Migne
J.-P. Patrologiae cursus completus Series Graeca, t. 140, coll. 148—154).
37	Ман. Cap. 268—269; Laurent V. Les Regestes des actes du patriarcat de
Constantinople. Paris, 1970, vol. 1, f. 4, N 1230.
38	Герм.; Laurent V. Op. cit., vol. 1, f. 4, N 1256.
74

лам определяется при рассмотрении этого документа вместе с дру¬
гими византийскими актами, связанными с переговорами с Римом
в первой половине XIII в. 39
При изучении патриарших грамот возникают существенные
трудности дипломатического характера. Так, до сих пор не разра¬
ботаны формуляры византийских патриарших грамот (как это
сделано в отношении императорских посланий). Решать эту проб¬
лему также приходится наряду с непосредственными занятиями
по нашей теме.
Иногда проблематичным является и само содержание докумен¬
та. Это относится хотя бы к известному в русской версии посла¬
нию Германа II митрополиту Кириллу 1228 г. 40: «неожиданность»
тематики этого документа можно объяснить соединением двух (или
больше) различных актов (попутно встает проблема их подлин¬
ности) в одно послание.
Для выявления нового материала необходимо обратиться к
тем свидетельствам, где нет прямого упоминания русских или «тав-
роскифов»: памятуя о византийской приверженности заменять
термин описанием, можно понять значение многих важных для
нас текстов. Так, анализ речи Михаила-ритора — племянника
(или близкого человека) солунского митрополита — показал, что
за неопределенными намеками памятника можно уловить отра¬
жение сложной военно-политической борьбы в Центральной и
Юго-Восточной Европе в начале 50-х годов XII в. 41 Михаил-ри-
тор сообщает, что после разгрома «даков» василевс двинулся на
«гепидов»; перейдя Дунай, предал «Паннонию» огню, после чего
сатрап «гепидов» бежал. Здесь речь идет о победе императора
Мануила I над венгерским королем в 1151 г. после разгрома сер¬
бов. Далее говорится, что эхо этой победы дошло до сицилийцев
и «тавроскифов», причем «северный» от шума молвы тяжело пове¬
сил голову42. Отождествление «тавроскифов» с русскими позволяет
видеть в «северном» русского князя, возможно Юрия Долгору¬
кого, союзника Мануила; данные же речи в целом позволяют пред¬
положительно говорить о состоявшемся или готовившемся по¬
ходе около 1152 г. византийских войск в северное Приазовье (мо¬
жет быть, против половцев или Изяслава).
Подобным образом можно выявить еще некоторые свидетель¬
ства византийских источников о возможных посольствах русских
в Византию. Так, Евстафий Солунский в энкомии Мануилу Ком¬
нину повествует о народах, некогда агрессивных, теперь же
усмиренных: они приезжают в Византию, даже переселяются на
39	См. ряд актов Мануила I Сарандина от 1219 г. См.: Бибиков М.В. К изу¬
чению материалов византийских актов XII — первой половины XIII вв.
по истории народов, населявших территорию СССР.— В кн.: Проблемы
социально-экономической и политической истории СССР. М., 1975,
с. 150—151.
40	:Laurent V. Op. cit., vol. 1, f. 4, N 1247.
41	Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М.,	1972,
с. 235-236.
42	М. Сол. 142.7—14.
75

житье — «агаряне» (турки), «скифы» (кочевники), «пеонцы» (венг¬
ры), обитающие за И стром (население Подунавья), и те, кого ове¬
вает только северный ветер 43. В соответствии с географическими,
представлениями о делении зон земли по направлениям различных
ветров народом, находящимся под северным ветром, являются
«тавроскифы», т. е. русские44. И Евстафий рассказывает о сильном
впечатлении, произведенном Мануилом на иностранцев.
В другой речи Евстафия, написанной, вероятно, после 1173 г.у
ритор, восхваляя военные успехи императора, образно говорит
о подчиненных и зависимых народах как элементах украшения
царства Мануила. Упоминая порабощенных далматов, пеонцев и
скифов, он указывает и на северных, также покоренных, соседей
их 45. Это может относиться и к галицкому князю: о Владимире
Галицком Киннам говорит как о подвластном союзнике Мануила в
начале 50-х годов (115.18—19). Евстафий в речи сообщает и о по¬
сольствах в Константинополь с самого края земли (95. 15 и след.);
эхо побед Мануила достигает «севера» (103. 31 и след.) В этих сло¬
вах также скрыт намек на Русь.
Еще в одном слове к Мануилу, произнесенном между 1174 и
1178 гг. 46, Евстафий с удивлением восклицает по поводу посоль¬
ства к Мануилу архонта из «северных» по отношению к «Пеонии»
(Венгрии) земель, ничуть не меньших ее. Речь опять-таки идет,
вероятно, о Галицком княжестве. В этом акте панегирист видит
признание верховной супрематии византийского василевса над
другими властителями.
Наконец, среди народов, перечисленных в речи по поводу
прибытия в столицу царственной невесты из «Франкии» (имеется
в виду свадьба Алексея II — сына Мануила с Анной-Агнесой,
дочерью французского короля Людовика VII, в 1179 г.), упомя¬
нуты и «северные» — в свете наших данных — русские 47.
Намек на русское посольство можно предположить и во «Взя¬
тии Солуни» Евстафия, где сообщается о посланниках «германско¬
го филарха» (Филиппа II Французского»), «аламанского властите¬
ля» (Фридриха I Барбароссы), «посланника Марка» (Конрада Мон-
ферратского), «угорскогокороля» (Белы III), а также другого силь¬
ного соседа последнего 48,— возможно, галицкого князя.
Определенную информацию дает нам и речь Михаила-ритора—
племянника (или близкого человека) митрополита Анхиала, где
отражены внешнеполитические события Империи в конце 50 —
начале 60-х годов. Описывая успехи Мануила в отношениях с
Балдуином III Иерусалимским, с Кылич-Арсланом II и др., ритор
говорит о том, что одна только молва устрашает «северного», как и
«внутреннего северного» 49. Вероятно, здесь содержится намек на
43	Евст. Сол. Соч. 200.65.
44	Цец. Ист. XII. 896 и след.
46	Евст. Сол. Речи. 94.30.
46	Евст. Сол. Речи. 40.13—15.
47	Евст. Сол. Речи. 81.9.
48	Евст. Сол. Взят. 56.25—30.
49	М. Анх. 191.156—158.
76

Венгрию и Русь, местоположение которых соответствует византий¬
ским представлениям о направлении сторон света.
Возможно тот же смысл содержится и в сообщении одного из
стихов продромовского Манганского цикла о власти Мануила над
«Бореем» б0.
О	посольстве «скифа» в Константинополь после свержения Ан¬
дроника Комнина (1185 г.) сообщает и Михаил Хониат б1. По¬
скольку земли Приазовья в этом произведении им называются «ги¬
перборейскими», «киммерийскими», «скифской пустыней» (321. 5
и след.), не исключено, что и здесь речь идет о Руси. «Север» и
«Скифия» синонимичны «Тавроскифии» (II. 141. 14—23).
О посланнике из «северных климатов», о власти василевса над
«северными климатами» сообщает и Николай Месарит 52. А. Ва¬
сильев видит здесь Трапезунд 53, однако, как правило, в визан¬
тийских источниках «северными климатами» называется Крым 54.
Однако во второй половине XII — начале XIII вв. русско-
византийские отношения не ограничивались, видимо, посольски¬
ми связями. Дело, возможно, доходило и до прямых военных
столкновений. Так, по сообщению Николая Месариата, участни¬
ки мятежа Иоанна Комнина 1201 г. требовали, чтобы ромеев не
побеждали ни «скиф», ни «болгарин», ни «тавроскиф», ни другие
«варвары» 55. А. Гейзенберг видит в «тавроскифах» куманов 56, но,
возможно, речь идет о русских, называемых обычно «тавроски-
фами». Во всяком случае из речи Никиты Хониата мы знаем об
участии «тавроскифов» — бродников — в борьбе болгар против
Византии 57.
Итак, если полученные сведения прибавить к уже известным
и использовавшимся многочисленным данным о военных экспе¬
дициях, посольствах и брачных связях, русских паломниках и
византийцах, отправлявшихся на Русь, актах, упоминаемых в
различных нарративных источниках, касающихся русско-визан¬
тийских связей 58, то получится картина интенсивных взаимоотно¬
шений древнерусских княжеств с Византией в продолжении всего
XII и начала XIII в. Конечно, необходима конкретизация и уточ¬
нение полученных данных; но можно сказать, что политические
связи двух государств не ослабевали в XII в., как считалось ра¬
нее.
Однако специалисты, усматривая ослабление этих контактов,
обращались к истории экспатриальных групп русских — наемно¬
го корпуса в Византии и афонского Русского монастыря, показы-
60 Ф. Пр. Манг. 342.7.
51	М. Хон. 1.323.3 и след,
52	Н. Мес. Сообщ. 11.7—16.
53	Vasiliev A. Mesarites as a Source.— Speculum, 1938, t. 13, N 2, p. 181.
64	M. Хон. II.5.5—7.
65	H. Мес. Речь. 21.11—15.
56 H. Мес. Речь., p. 58.
67	H. Хон. Речи. 93.18 и след.
68	Пашуто В. Т. Указ, соч., с. 57 и след., 186 и след.; Бибиков М.В.
К изучению материалов..., с. 144 и след.
77

вая прекращение существования первого и единичное количество
данных XII — XIII вв. (лишь два акта) о втором. Поэтому необ¬
ходимо специально остановиться на этих вопросах, исследуя дан¬
ные афонских актов. При этом мы обратимся и к более ранним до¬
кументам.
Глава 3
АФОНСКИЕ АКТЫ КАК ИСТОЧНИК
ПО ИСТОРИИ РУССКОГО ВОЕННОГО КОРПУСА
В ВИЗАНТИИ
Большое значение греческих документов Афона для византинове¬
дения общеизвестно. Однако афонские акты содержат важные ма¬
териалы, относящиеся к истории и соседних с Византией, и более
отдаленных государств и народов на территории Болгарии, Сер¬
бии, Румынии, Руси и Кавказа. Это объясняется как постоянными
связями Афона с ними, так и наличием на Афоне русского (Кси-
лурга, затем — св. Пантелеймона), сербского (Хиландарский),
болгарского (Зографский) и грузинского (Ивирский) монастырей.
Полное издание афонских документов к настоящему времени
еще не завершено. Первые выборочные издания актов появились
в середине XIX в. в работах Порф. Успенского1. Начало сводным
публикациям архивов Афона было положено также русскими ви¬
зантинистами: в 1873 г. в Киеве были опубликованы акты Русско¬
го монастыря 2. К изданию привлечены как греческие, так и серб¬
ские, русские, валашские и другие грамоты монастырского архива.
Текст актов на языке оригинала сопровождается русским переводом
и заключается небольшими примечаниями, относящимися к чте¬
ниям издателей либо к реалиям. Для своего времени такого рода
труд был значительным; но принцип издания определен уровнем
развития дипломатики и византиноведения того периода 3.
1	Успенский Порф. Восток христианский. История Афона. Киев, 1877.
Т. 3; Он же. Восток христианский: Второе путешествие по св. горе Афон¬
ской. М., 1880.
2	Акты Русского на св. Афоне монастыря св. великомученика и целителя
Пантелеймона. Киев, 1873.
3	Прежде всего дипломатический принцип издания (акты интересующе¬
го нас периода публикуются преимущественно по оригиналам) не вы¬
держан, что можно обнаружить не только при сравнении текста публика¬
ции с двумя приложенными фотоснимками (Акт.Росс.6,и Акт.Росс. 19),но
и анализируя, например, формуляры некоторых документов. В отдельных
случаях греческие собственные имена употребляются на русский лад
(Акт. Росс. 4,9; 5,39). В середину текста акта, издаваемого по подлиннику,
вставляются дополнения, взятые из более поздней копии (Акт. Росс. 3).
С другой стороны, вызывают недоверие издателей слова текста подлин¬
ника, не подтвержденные в поздних копиях (Акт. Росс. 5,65—66). Много¬
численные ошибки в чтении греческого текста издателями очевидны. Пора¬
зительно и фантастическое толкование некоторых реалий (в частности, о
византийских монетах). Встречаются и другие ошибки: неправильный пе¬
ревод дат на современное летосчисление, путаница в византийской ти-
тулатуре и должностях, беспомощный нумизматический комментарий
и т.д.К настоящему времени уточнены и некоторые датировки (например*
78

В конце XIX — начале XX в. работа по изданию и изучению
афонских актов продолжалась как в русском, так и в немецком
центрах византиноведения того времени 4. В России системати¬
ческая публикация афонских архивов началась в начале XX в.
В приложениях к «Византийскому временнику» были изданы ак¬
ты шести афонских монастырей, что составило серию «Акты Афо¬
на» (Actes de l’Athos). Работа носила интернациональный харак¬
тер: Л. Пти издал акты Ксенофонта 5, Пантократора 6, греческие
акты Хиландаря 7, совместно с В. Регелем — акты Эсфигмена8,
В. Регель, Э. Курц и Б. Кораблев издали акты Зографа 9 и Фи¬
лофея 10. Греческому тексту в каждом томе предпослано введение,
касающееся истории монастыря, его архивов, данных издаваемых
актов. Затем изданием некоторых афонских актов занимались
М. Гудас 11, X. Ктенас 12, В. Мошин 13; а позже — Ф. Дэль-
гер 14.|
Новый этап археографического изучения афонских архивов свя¬
зан с экспедицией французских ученых во главе с Г. Мийе, сфото¬
графировавших в 1919 г. большую часть актов Афона, на основании
чего началась подготовка серии «Архивы Афона» («Archives de
l’Athos»). После смерти Г. Мийе работу возглавил французский
византинист П. Лемерль. Тома серии выпускаются в Париже, но
все издание носит международный характер. В 1937 г. вышел пер-
Акт. Росс. 19). Конечно, в последней четверти XX в. легко критиковать
первые опыты такой работы более чем столетней давности, однако важно
сейчас иметь четкое представление о недостатках этого труда не только
потому, что пока он является единственной сводной публикацией актов
Русского монастыря,но и в связи с тем,что ошибки издателей повторяют¬
ся даже в новых специальных работах по истории Русского монастыря
на Афоне.
4	Например: Флоринский Т. Афонские акты и фотографии с них в собра¬
ниях П. И. Севостьянова. СПб., 1880; Meyer Ph. Haupturkunden fur
die Geschichte der Athoskloster. Leipzig, 1894; Regel W. XpoaofiovXXa
xal чрарцатя та Iv тш ‘A'pcp 3/Opsi ^A&u) cIspa<; xal ое|Засриа<; Mov^
too ВатоттеЗЕои. St.-Ptb., 1898.
6	Акт. Ксен.
6	Акт. Пант.
7	Акт. Хил.
8	Petit L., Regel W. Actes d’Esphigmenon.— Византийский временник.,
1906. T. XII.
9	Акт. Зогр.
10	Акт. Фил.
11	Goudas М. BoSavTiaxa e^pacpa тт)^ еу ’'АФср с1ерй^ MovJj^ too ВатотгеЫоо,—
■>Етгвт7]р1(; 'Exaipsiac twv BuSavTivwv StooSmv, 1926, Т. 3,ст. 113—134; 1927,
Т. 4, о. 211—248.
12	Ktenas Ch. XpocofiooAAoi А6701 sv vA-8cp cIepa<;...Mov7j(; too Ao^eiapioo.—
3Ew£T7]pi<; 'Exaipsta^ tmv BuSavTivcov ХтеооВшу, 1927, T. 4, cr. 285—311;
1929, T. 6.
13	Мошин В. Акти из светогорских архива.— Споменик Српске АН, № 91,
Београд, 1939,с.153—260; MosinV., Sovre А. Dodakti n grskim listmam
Hilandarja. Ljubljana, 1948.
14	Diilger F. Aus Schatzkammern des Heiligen Berges. Munchen, 1948; idem,
Sechs byzantinische Praktika des 14. Jh. fur das Athoskloster Iberon.—
Ahhandlungen der Bayerischen Akademie der Wissenschaften, N. F.,
Munchen, 1949. Bd. 28.
79

вый том Ж. Руйара и П. Коллома, содержащий документы Лав¬
ры св. Афанасия со времени ее основания до конца XII в.15 Затем
П. Лемерль издал акты Кутлумушского монастыря 16. Почти че¬
рез 20 лет после выхода этого тома Ж. Бомпэром были опублико¬
ваны в III томе серии грамоты Ксиропотамского монастыря 17.
Следующий том, подготовленный Н. Икономидисом, был посвя¬
щен актам монастыря Дионисия 18. Новые исследования и откры¬
тия вызвали необходимость переиздания первой части актов
Лавры (акты897—1204 гг.), что и было осуществлено в 1970 г. П. Ле-
мерлем, А. Гийу и Н. Звороносом (при участии Д. Папахрисан-
фу) 1Э- VI том «Архивов» составили документы Эсфигмена, выпу¬
щенные Ж. Лефором 20. Последние до настоящего времени тома
серии, подготовленные Д. Папахрисанфу и Н. Икономидисом,
содержат акты протата и Кастамонитского монастыря 21. Эти пуб¬
ликации, с одной стороны, дали медиевистам богатый материал для
изучения ряда сложных социальных, правовых, историко-цер¬
ковных и политических проблем, с другой — утверждали новые
современные принципы публикации документов 22. «Архивы Афо¬
на» представляют собой издание дипломатическое и критическое:
акты, сохранившиеся в оригинале, публикуются дипломатически;
документы, дошедшие в копиях, известные по поздним картуля¬
риям, издаются критически. Текст каждого документа снабжен
комментариями, касающимися проблем хронологии, общего содер¬
жания и отдельных реалий акта, палеографического и кодикологи-
ческого анализов рукописей, указывающими основную литературу.
Полнота и подробность сведений комментариев в отдельных выпус¬
ках различна 23. Во введении каждого тома исследуются история
соответствующего монастыря, состояние его архивов, история их
научного освоения; завершается том общим индексом (только пер¬
вый том серии содержал дробный тематический индекс). К изда¬
нию текста всякий раз прилагается альбом фотографий актов.
При всем стремлении издателей к полноте публикации с тече¬
нием времени каждый выпуск серии оказывается в некоторых час¬
тях ущербным и требующим дополнений и даже переиздания, как
это случилось1 с актами Лавры 24. Конечно, за тридцать с лишним
лет (со времени Акт. Лавр. РК) были сделаны исправления чтений
текстов, вновь и вновь обследовано содержание лаврских грамот,
15	Rouillard J., CollompP. Actes de Lavra. Paris, 1937. T. 1.
16	Lemerle P. Actes de Kutlumus. Paris, 1945—1946
17	Акт. Ксир.
18	Акт. Дион,
19	Акт. Лавр,
20	Акт. Эйф.
21	Акт. Прот.; Oikonomid'es N. Actes de Kastamonitou. Paris, 1978.
22	Regies a suivre pour l’edition des actes by3antins.— Revue des Etudes
Byzantines, 1952, t. 10, p. 124—128.
23	Например, досконален анализ грамот у Н. Икономидиса; аппарат нового
издания актов Лавры не столь скрупулезен.
24	См.: Новое издание актов Лавры и его значение для византиноведения.—
Византийский временник, 1973, т. 34, с. 32—34 и след.
S0

изменены датировки, открыты или переизданы документы 25. Но,
главное, была проведена работа, приведшая к кардинальным из¬
менениям представлений специалистов об архиве Лавры: А. Гийу
и Ж. Бомпэр во время поездок на Афон в 1957 и 1958 гг. сфотогра¬
фировали неизвестные Ж. Руйару и П. Коллому оригиналы и ста¬
рые копии актов 26, обнаружили и сфотографировали два лаврских
картулярия:	XVIII в.— Кирилла и 1803 г. — Феодорита 27,
а также рукописный инвентарь Пантелеймона 1944—1945 гг. архи¬
ва Лавры. Все это привело к переизданию первого тома серии. Та¬
ким образом, издание «Архивов Афона» не только не замыкается
на осуществленной некогда работе, но оказывается динамичным,
развивающимся качественно, совершенствующим принципы науч¬
ной обработки своих материалов.
Публикации афонских актов продолжаются. К настоящему
времени вышло в свет лишь чуть больше четверти запланирован¬
ных изданий «Архивов Афона». П. Лемерль, Д. Папахрисанфу,
Н. Зворонос, А. Гийу готовят следующие тома документов Лав¬
ры. Грамоты Кастамонита издал Н. Икономидис 28. Важную для
нас новую публикацию актов Русского монастыря подготовили
П. Лемерль и Г. Дагрон. Над актами Ксенофонта и Пантократо-
ра работал ныне покойный В. Лоран. Э. Зизица и Н. Икономи¬
дис выпустят акты Дохиария, Ж. Бомапэр — монастыря Павла,
Н. Икономидис и Ж. Лефор — Ивирского монастыря, Ж. Бом¬
пэр и Л. Мавроматис — Ватопеда, Ф. Баришич — Хиландаря,
И. Дуйчев — Зографского монастыря. Все издание охватит
около 1200 греческих документов Афона, свитки части которых до¬
стигают в длину нескольких метров.
Хронологически акты до начала XIII в. представляют собой
древнейший пласт афонского архива. Для исследования данных
греческих документов Афона этого времени по истории Руси,
тюркских народностей, кавказцев и славянского населения Вос¬
точной Европы сейчас оказалось возможным привлечь в целом
120 актов 2Э. Остальные относятся к более позднему времени (под-
25	Например: Dolger F. Zur Textgestaltung der Laura-Urkunden und ihrer
geschichtlichen Auswertung.— Byzantinische Zeitschrift, 1939, Bd. 39,
S. 23—66; GuillouA. Actes de Laura I (Supplement).— Bulletin de Cor-
respondance Hellenique, 1957, vol. 81, p. 722—724.
26	GuillouA., BompaireJ. Recherches au Mont Athos.—■ Bulletin de Corres-
pondance Hellenique, 1958, vol. 82, p. 172—192; GuillouA. Recherches
au Mont Athos.— Bulletin de Correspondance Hellenique, 1959, vol. 83,
p. 553.
27	GuillouA. Les debuts de la diplomatique byzantine: Cyrille de Lavra.—
Bulletin de Correspondance Hellenique, vol. 82, p. 610—634; Kourilas E.
вгоошру]то<; TCpo-q-foufxsvoc; Aaopui)T7]<; 6 xwBixG)7pacpo<;.— Byzantinische Zeit¬
schrift, 1951, Bd. 44, S. 343—346.
28	Oikonomides N. Actes de Kastamonitu. Paris, 1978.
29 Акт. Лавр. 1—69 (897—1196 гг.) + App. I—IV; Акт. Эсф. 1—5 (1034—
1095 гг.); Акт. Ксир. 1—8 (956 — ок. 1200 г.); Акт. Дион. 1 (1056 г.);
Акт. Росс. 1—7, 19 (1030—1166 гг.); Акт. Хил. 1—5 (1009—1199 гг.);
Акт. Ксен. 1 (1083 г.); Акт Пант. 1 (1107 г.); Акт. Зогр. 1—5 (980—1142гг.);
Акт. Фил. 1 (1087 г-); Акт. Пр, 1—10 (883 г.— 1178/1179) и др. ,
6 Заказ Ns 833
81

час со значительным временным разрывом). Особенностью афон¬
ского архива является полное отсутствие в монастырских архи¬
вах или единичное число документов XII в. Исключение составля¬
ют лишь фонды Лавры, насчитывающие с десяток грамот того
времени. Мы ничего не знаем об актах Эсфигмена между 1095 и
1258/1259 гг., об актах XII в. Ксиропотама, Дионисия, Ксено¬
фонта, Филофея; к самому концу XII в. относится несколько хи-
ландарских актов, по 1—2 документам этого времени находится в»
остальных афонских монастырях.
Исследование материалов афонских актов по истории народов
Южной и Центральной Европы, Кавказа и России имеет свою
традицию 30. Естественным было давнее привлечение сведений
этих документов о жителях Балканского полуострова — болга¬
рах, сербах 31. Но на первых порах вопрос о византийских актах
как источнике для изучения негреческого населения Европы еще'
не стал самостоятельной проблемой: упомянутые сюжеты рассмат¬
ривались в рамках истории Византии (поэтому-то прежде всего»
обращалось внимание на территории Болгарии, Сербии, Поду-
навья, имевшие непосредственное к ней отношение). Не случайно
ни один корпус византийских источников по истории народов Ев¬
ропы, выходивший со второй половины XIX в. до середины наше¬
го столетия в России, Германии, Румынии, Венгрии 32, не вклю¬
чал данные актов Афона.
Не сразу оказала заметное влияние на науку и публикация ак¬
тов афонского Русского монастыря. Порф. Успенский в специаль¬
ных работах об Афоне относительно истории русских на Афоне
использовал не столько древние акты, сколько сведения лаврско¬
го монаха Феодорита (начало XX в.), укореняя во многих случаях
путаницу своего источника: например, датировка (1089 г. вместо»
1169 г.) передачи монастыря Пантелеймона русским 33. Большая
же часть сведений Порф. Успенского, видимо, исходила из данных
30	В имеющейся библиографии трудов об Афоне (Bibliographie de la Saint©
Montagne de PAthos.— Millenaire de PAthos, Chevetogne; Venezia, 1965,.
t. 2, p. 336—495) указано более 2500 работ. Сейчас целесообразно оста¬
новиться лишь на некоторых, специально посвященных рассматриваемой
тематике.
31	Например, Василъевский В. Г. Труды. СПб., 1908, т. 1, с. 348 и след.
Jupenen К., РадониЛ J. Исторща Срба. Београд, 1952, т. 1, с. 159—160;
ЗлатарскиВ. История на Българската държава през средните векове.
София, 1972, т. 3, с. 348, 362 и след.
32	Ган К. Известия древних греческих и римских писателей о Кавказе.
Тифлис, 1890. Ч. 2; Кулаковский Ю. Аланы по сведениям классических
и византийских писателей. Киев, 1899; Dieterich К. Byzantinische Quellen
zur Lander-und Volkerkunde. Leipzig, 1912; Cmanojeeufi C., Hopoeuh В.
Одобрани извори за српску историку. Београд, 1921; Popa-Lisseanu G.
Izvoarele istoriei Romanilor. Bucure^ti, 1935—1939. T. 1—15; Gyoni M.
Magyarorszag es a magyarsag a bizanci forrasok tukreben. Budapest, 1938;
Gombos A. Catalogue fontium historiae Hungaricae..., Budapest, 1937—1943„
T. 1—4; Soyter G. Germanen und Deutsche im Urteil byzantinischer His-
toriker. Padeborn, 1953.
33	Успенский П. История Афона, т. 3, отд. 2, с. 9 и след.
82

его личного общения с афонскими монахами (например, уже ут¬
вердившаяся, как видно, к тому времени традиция возводить мо¬
настырь «Россикон» не к выходцам из Руси, а к жителям сербской
Росии).
Специальные работы первой четверти XIX в. о Русском монас¬
тыре, его истории и месте на Афоне, протатские документы того
времени представляли собой не столько дальнейшую разработку
поставленных новыми публикациями и исследованиями проблем,
сколько политические выступления, отказывающие русским в нра¬
ве на существование на Афоне их обители ввиду отнесения «Рос-
сикона» к пришельцам из Сербии 34. Полемике с такого рода точ¬
кой зрения была посвящена статья А. В. Соловьева 35. Цель его
работы — доказать на основании опубликованных актов наличие
издавна на Афоне русских, проследить историю «Россикона»
как русского монастыря. Рассматривая с этой позиции изданные
акты монастыря св. Пантелеймона, исследователь показывает про¬
тиворечие выводов своих противников документальным данным.
При этом А. В. Соловьев в ряде случаев исправил ошибочные да¬
тировки (Акт. Росс. 6), установил историю четырехкратных под¬
тверждений акта о передаче русским монахам монастыря Солун-
ца (иначе — св. Пантелеймона) по имеющимся на оригинале
припискам (Акт. Росс. 7, 168—198), провел наблюдения над упот^
ребляемыми в актах этнонимами (имена Руси) и терминами. Од¬
нако анализ А. В. Соловьевым афонских актов исчерпывался по¬
ставленной целью работы и ее направленностью. Статья, озаглав¬
ленная «История Русского монастыря на Афоне», не затрагивает
аспекты этой темы, выходящие за пределы русско-сербского вопро¬
са. Источниковедческая база ограничена изданными актами толь¬
ко одного афонского монастыря — Русского св. Пантелеймона.
Вместе с тем характерно, что изучение документов Афона для ис¬
тории России становится самостоятельной источниковедческой
проблемой.
Оживленным интересом к афонским актам отмечены первые
послевоенные годы. К этому времени уже были опубликованы два
тома серии «Архивов Афона» (Акт. Лавр., Акт. Кутл.), появились
материалы разысканий на Афоне Ф. Дэльгера 36. В использовании
афонских актов в качестве источника для истории народов Болга¬
рии, Венгрии, Румынии, Югославии к тому времени уже сложи¬
лась определенная традиция: в статьях и монографиях, посвящен¬
34	Smyrnahis G. To ‘'А^юу vOpo<;. Athenai, 1903, с. 658; Metaxakis М. То
aA^iov vOpo<; ха! т] ‘PcocixTj теоЭитоа/sv ’АоатoXij. Athenai, 1915, a. 82—85;
Daniel. TaTOpixi; piXsTT) nspl tt]<; ava<pustG7)<; bia^opai; so ttj xaT5 )/A-&w cIspa
Movij too ‘A-ftou ПаутвХвт(р,оуо<; тт)<; £7иХв70[Л£Уэ^ cP<oscixoo. Patrai, 1927,
<5. 7, 12; Просо^ et^ to ‘'A'piov ^Opo*;. Athenai, 1926, a. 28.
36 Soloviev A. Histoire du monastere Russe au Mont-Athos.— Byzantion,
1933, t. 8, p. 213—238.
36 См. примеч. 14, 25; cp. Dolger F. Chronologisches und Diplomatisches zu
den Urkunden des Athosklosters Yatopedi.— Byzantinische Zeitschrift,
1939, Bd. 39.
6*	$3

ных этим регионам, активно используются афонские материалы37.
Закономерным итогом такого исследовательского процесса стало
включение данных актов Афона в новые своды источников по исто¬
рии ряда народов европейских стран, подготовленные венгерски¬
ми и болгарскими византинистами 38. То же самое можно сказать
и о Кавказе: видное место среди византийских источников в труде
G. Г. Каухчишвили отведено афонским актам зэ. Все это само по
себе важно. Однако сейчас уже многое в этих работах не представ¬
ляется удовлетворительным. Некритическое использование дан¬
ных публикаций приводит к повторению ошибок издателей, по¬
рождая вместе с тем (из-за скудности в целом источников и, следо¬
вательно, невозможности элиминировать неточности сведений од¬
них документов обилием достоверного материала других) неверные
выводы и теории 40. Используемые же старые издания нуждаются
в исправлении чтений, датировок 41. Большим недостатком ука¬
занных сводов (и исследований, на которыэ они опираются) явля¬
ется неполнота в привлечении данных афонских актов: большая
масть сведений последних осталась вне поля зрения составителей
корпусов. Необходимо же освоение по возможности всех доступных
материалов по интересующей нас проблеме: фрагментарность и
изолированность (несопоставимость) полулаемых сведений сле¬
дует пытаться преодолеть за счет массовости используемого ма¬
териала.
Повышенное внимание ученых во второй половине 40-х годов
к афонским актам отразилось и на изучении документов, связан¬
ных с Русским монастырем. В отличие от старых работ по этой
теме в статье В. Машина 42 самапроблемаставится шире, чем рань¬
ше: история Русского монастыря, даже скорее история русских
на Афоне. Югославский византинист дает подробный анализ каждо¬
го акта «Россикона», сопоставляет данные о русском монашестве
31 Например, Дуйчев Й. Проучвания върху българското средновековие.
-София, 1945, с. 40—41; Ангелов Д. Принос към народнистните и поземелни
'отношения в Македония (Епирски деспотат) през първата четвърт на
XIII в.— Известия на Камората на народна культура. София, 1947,
т. 4, № 3; Anastasievic DOstrogorsky G. Les Koumanes pronoiaires.—
Melanges H. Gregoire, Bruxelles, 1951, vol. 3, p. 9—29; Липшиц E. Э.
Из истории славянских общин в Македонии в VI—IX вв.— Академику
Б. Д. Грекову (сб. статей). М., 1952, с. 49—54.
38	Moravcsik Gy. Byzantinoturcica, Berlin, 1958, Bd. 1, S. 211; Извори за
българската история. София, 1968, т. 14, с. 140—146.
39	Каухчишвили С. Г. Georgica. Тбилиси, 1970. Т. 8.
40	Так, в соответствии с Акт. Лавр. РК в работе Moravcsik Gy. (Byzantino¬
turcica, S. 211) приводится дата Акт. Лавр. 44 (= 37 Акт. Лавр. РК)
1081 г., что неверно; а Акт. Лавр. 66 (= 47 Акт. Лавр. РК) ошибочно
определяется как акт Алексея I Комнина, а не Андроника I, как правильно.
В результате этого вопрос об оседлости куманов ставился применительно
к концу XI, а не к концу XII в. См.: Dolger F. Zur Textgestaltung...,
S. 34—-35, 44—47, 63; Дуйчев И. Указ. соч., с. 43.
41	Например, Акт. Росс. 19 теперь датирован 1044 г.: Lsmerle Р. Note
sur trois documents athonites et sur trois fonctionnaires du XIе siecle.—
i Revue des Etudes Byzantines, 1952, t. 10, p. 110—111.
42	МошинВ. Русские на Афоне и русско-византийские отношения в XI—
XII вв.— Byzantinoslavica, 1947, t. 9, с. 55—85; 1950, t. 11, с. 32—60.
■84

со сведениями о других пришельцах на Афон: латинянах, сербах,
грузинах, болгарах. Цель работы — установить связь появления
имеющихся документов Русского монастыря с состоянием русско-
византийских политических взаимоотношений в XI—XII вв. Та¬
ким образом, история афонских выходцев из Руси стала понимать¬
ся как часть русской истории. В. Мошин не ограничился только
документами монастыря св. Пантелеймона, но, нанример, исполь¬
зовал лаврскую грамоту с подписью игумена Русского монастыря
Герасима (Акт. Лавр. РК 19.18)., Однако в целом он следует за
изданием 1873 г., повторяя даже устаревшие или априорные идеи
его предисловия (например, догадки о начале обители Ксилурга).
Тем самым, несмотря на отдельные указания на документы других
святогорских архивов (например, Акт. Дох.23, Акт. Хил. 3, Акт.
Ксен. 1), круг источников Есе-таки почти замыкается актами «Рос-
сикона», в результате чего проблема исследования данных афон¬
ских актов о Руси исчерпывается историей русского монашества
на Афсне. В ряде случаев сомнительна и методика анализа: при
всем понятном желании автора работы сопоставить рассматривае¬
мые акты с русскими летописными сообщениями нередки слишком
широкие обобщения и атрибуции без достаточных данных. Так,
расширение владений Русского монастыря по акту 1169 г. (Акт.
Росс. 7) объясняется последствиями политики альянса Мануила I
Комнина с галицкими князьями в противовес Венгрии, Сицилии и
Сербии (имеются в виду события 1147—1158 гг.); роль и место мо¬
настыря св. Пантелеймона в XII в. определяется по образцу серб¬
ского Хиландаря XIV в., а источник новых приобретений в акте
1142 г. (Акт. Росс. 6) рассматривается по аналогии с Киево-Печер¬
ской лаврой. Отсутствие документов XII в. обосновывается не рас¬
смотрением состояния афонского архива, а общеполитическими
соображениями о том периоде русско-Еизантийских отношений
(взаимное охлаждение, внутренние усобицы и т. д.). Все это может
быть вероятным, но пока недоказуемо.
К результатам работы В. Мсшина практически ничего не при¬
бавляют соответствующие части книги М. В. Левченко 43. Спора¬
дически указывая данные тех или иных отдельных афонских актов,
в наблюдениях он всецело следует за В. Мсшиным еплоть до пол¬
ного текстуального совпадения всех упоминаний в «Очерка?» об
афонских актах 44.
К настоящему времени определилась тенденпия к расширению
тематики изучения взаимоотношений Византии с населением Руси,
Кавказа, кочевниками и славянами Балкан в сЕете актов Афона.
Проблемы, связанные с отечественной историей, не ограничивают¬
ся историей русского монашества святогорских обителей. Некото¬
рые афонские документы рассматриваются при изучении позе¬
мельных отношений Русского монастыря, а также половцев-про-
43	Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений.
М., 1956.
44	См., например: Левченко М. В. Указ, соч., с. 398—369, 424,465, 486;
Мошин В. Указ, соч., т. 9, с. 71, 61, 63; т. 11, с. 38.
85

ниаров, славян-париков, «смолян», «другувитов» на Балканах 45 4б.
Аграрно-правовые отношения в Византии, проблемы феодальной
собственности исследуются с использованием материалов афон¬
ских грамот об интересующих нас народах40. Данные о русских,
тюрках, кавказцах в афонских актах привлекаются для анализа
структуры общества государств южно- и восточноевропейского
региона 47. Затронут вопрос и о месте русских наемников в воен¬
ном корпусе Византии по афонским актам 48. Наконец, обращено
внимание на афонские материалы о Руси при изучении ремесла
и торговли, прикладного искусства, русско-византийских куль¬
турных связей 49.
Вместе с тем приходится констатировать до сих пор неполноту
использования сведений актов Афона по интересующей нас теме:
ряд важных источниковно привлекался. На сегодняшний день пред¬
ставляется устаревшей и источниковедческая база многих работ;
за последние годы значительно расширился круг введенных в на¬
учный оборот источников, исправлены ошибки старых публикаций,
переизданы с существенными изменениями и дополнениями целые
архивы. Все это должно отразиться и на изучении освещения в
византийских памятниках истории народов Руси, Северного Кав¬
каза и Причерноморья. Несмотря на разнообразие в последние
десятилетия тематики исследований по материалам афонских ак¬
тов, из сюжетов, связанных с историей Руси, разработан лишь
вопрос о Русском монастыре, причем главным образом по давно
изданным актам этого же монастыря. В отношении методики сле-
45	Ат*нов Д. Аграрните отношения в северна и срздна Македония през
XIV в. София, 1958, с. 3—4; Литаврин Г. Г. Болгария и Византия
в XI—'XII вв. М., 1960, с. 133 и след.; Цанкова-Петкова Г. За аграрните
отношения в средновековна България (XI—XII в.). София, 1964, с. 36;
Острогорски Г. 1ош зедном о прониярима куманима.— Сборник Влади¬
мира Мошина. Београд, 1977, с. 63—74.
46	Ostrogorsky G. Pour 1'histoire de la feodalite byzantine. Bruxelles, 1954,
p. 35; Хвостова К. В. Особенности аграрно-правовых отношений в
поздней Византии XIV—XV вв. М., 1968, с. 89,200—210. В западной исто¬
риографии обычно не подчеркивается значение этих документов для исто¬
рии народов собственно интересующих нас государств. См.: Rouillard J.
La dime des bergers valaques sous Alexis Comnene.— In: Melanges N. Jorga.
Paris, 1933, p. 780 sq.; Lsmsrle P. Recherche sur regime agraire de Byzance:
la terre militaire a 1'epoque des Comnenes.— Cahiers de Civilisation me¬
dieval. 1959, vol. 2, p. 265, 277; Idem. Esquisse pour une histoire agraire
de Byzance: les sources et les problemes.— Revue Historique, 1958, vol. 220,
р.	43—94.
67 Тивчев П. Към вънроса за селското население във Византия през XII в.—■
Годишник на Софийския Университет, Филос.-ист. фак, 1959, т. 53, с. 515;
Цанкова-Петкова Г. Социальный состав населения болгарских земель
в период византийского господства.— Византийский временник, 1963,
т. 23, с. 5, 16; Наумов Е. П. Господствующий класс и государственная
власть в Сербии XIII—XV вв. М., 1975.
48	Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968, с. 76 и след.
49	Фргйдгнбгрг М. М. О феодальной вотчине в Византии.— Византийский
временник, 1961, т. 18, с. 19—20; Лазарев В. Н. Византийская живопись.
М., 1971, с. 125; Даркевич В. П. Светское искусство Византии. М., 1975,
с.	313, 318.

дует признать неудовлетворительным повторение и некритическое
усвоение в наши дни ряда вопросов и наблюдений старых работ,
которые, однако, являются пока единственными исследованиями,
<специально посвященными русским на Афоне.
Данные о русском военном корпусе
в Византии
В четырех актах второй половины XI в. из архива Лавры св. Афа¬
насия (Акт. Лавр. 33, 38, 44, 48) перечисляются иностранные на¬
емники, входившие в состав византийской армии, в том числе рус¬
ские, варяги, кулпинги (колбяги), болгары и др. Все указанные
документы известны по оригиналам (фото Г. Мийе и Ф. Дэльге-
ра), за исключением Акт. Лавр., 38, дошедшего в копии император¬
ской канцелярии, изготовленной, видимо, одновременно или вско¬
ре после составления самого акта. Близость почерка копииста
(табл. XL—XLI) манере письма аутентичных хрисовулов Михаи¬
ла VI от 1057 г. (Акт. Лавр. 32, табл. XXVII—XXIX) и Констан¬
тина X от 1080 г. (Акт. Лавр. 33, XXX—XXXIV) позволяет гово¬
рить о единстве стиля работы канцелярской «школы» указанных
и ряда других грамот этого времени 50. По старому изданию акты
Акт. Лавр. 44 и Акт. Лавр. 48 были известны лишь в списке с кар¬
тулярия Феодорита 1803 г. с ошибками и неточностями переписчи¬
ков; в таком виде они и рассматривались до сих пор в литературе.
В первом из наших хрисовулов — Акт.. Лавр. 33 —,, датиро¬
ванном июнем 1080 г., византийский император Константин X
Дука подтверждает решения хрисовулов Константина VII Багря¬
нородного (утерян) и Константина IX Мономаха (Лавр. 31 от
1052 г.) относительно лаврского метоха св. Андрея Перистер близ
v Солуни 51: монахам Лавры на территории указанного проастия
предоставляется экскуссия свободных от налогов (atsX&v) ста па¬
риков и дулопариков (за исключением стратиотов, димосиариев и
экскуссатов дрома), митрополиту Солуни запрещается вмеши¬
ваться в дела обители св. Андрея, и, наконец, Лавра (принятая
под покровительство чиновника sicl too xawxXefoo, близкого к
императорской особе 52) освобождается от обязанностей в отно¬
шении дуки, катепана, стратига и судьи Волерана, Стримона и
Солуни и вообще от всех «взысканий» — эпирий, в том числе от
митата. При указании наемников на византийской службе, от
постоя которых освобождена Лавра, на первом месте стоят варяги
и русские (Bapayrwv, cP«j; — Акт. Лавр. 33.81). Следующий до¬
кумент — Акт. Лавр. 38 от июля 1079 г. — хрисовул Никифора
III Вотаниата, подтверждающий старые императорские распо-
50	См.: Византийский временник, 1973, т. 34, с. 49.
51	Возможно, это известный в IX—X вв. (Акт. Лавр. 1,2) монастырь, ото¬
шедший, по хрисовулу Никифора Фоки (Meyer Ph. Haupturkunde, 119.24—
30), Афанасию Афонскому, а в XI в. упоминаемый уже как метох Лавры
(Акт. Лавр. 33, 37,51).
52	Об этой форме см.: Nystazopoulou М. сО srtl той xavixX'stou xocl tj scpopsta
тт|<; sv Штр,ср Mov7j<;.— S6p,pt,sixTa, 1966, T. 1, <5. 76 xtX.
87

ряжения, в том числе дарение василевсом Романом III Аргиром
в 1031 г. монастырю Мелана острова хт Ns&v и ста париков и ду-
лопариков с освобождением острова от регулярных государствен¬
ных налогов (67]ptoaicov...£^oTTiq), а также дарующий монастырю
еще сто париков и дулопариков за счет детей и потомков первой
сотни. В экскуссионной клаузуле о наемниках на первом месте
стоят русские, варяги и кулпинги-колбяги (СР&£, Oapayy(o)v),
KouXiciyy(wv) — Акт. Лавр. 38.29—30). В хрисовуле Алексея I Ком¬
нина (Акт. Лавр. 44 от марта 1082 г.) содержится подтверж¬
дение дарения Никифором III вестарху и примикирию Льву
Кефале класмы размером в 334 модия в полное и неотчуждаемое
владение с освобождением от всех «взысканий» — эпирий и повин¬
ностей, кроме государственного налога в 4 7/12 номисмы. Экскус-
сия, предоставленная актом, касается и митата: в формуляре сре¬
ди наемников на первом месте — опять-таки русские, варяги,
кулпинги (сР&с, Bapayy(cov), KooXjuyy(cov) — Акт. Лавр. 44.26).
Заметим, что это первый акт знаменитого «досье» Льва Кефалы.
Последний из интересующих нас актов — Акт. Лавр. 48 от мая
1086 г— является хрисовулом Алексея I Комнина, подтверждаю¬
щим императорское дарение Льву Кефале — проэдру и катепану
Авида — деревни Хостиана в феме Моглены с освобождением [от
всех налогов (тзХеарихш) и правом владельца и его наследников
навесь доходе деревни. Экскуссионная] формула о митате иност¬
ранного корпуса начинается снова с русских, варягов и кулпин-
гов (Ф&с, Bapayy(cov), KouXju^/cov)— Акт. Лавр. 48.27—28).
За исключением первого, наши акты не учтены в регестах ви¬
зантийских императорских актов 53, а также не привлечены для
сводного труда о тюркских народах по византийским источникам
Д.Моравчикаи корпуса иностранных источников по истории Бол¬
гарии 63 64 *.
Со времени исследования В. Г. Васильевского66 67 представ¬
ления об эволюции состава наемного (Корпуса византийской ар¬
мии остаются в целом неизменными: в результате притока в Визан¬
тию англосаксов после завоевания в 1066 г. Англии норманами
русские, игравшие важную роль в наемном корпусе византийской
армии в 40—60-х годах 66, уступают свое место с 70-х годов XI в.
выходцам из Англии и Скандинавии 57. Чтобы понять значение
63	Dolger F. Regesten der Kaiserurkunden des Ostromischen Reiches. Miinchen;
Berlin, 1924—1965, Bd. 1—5, N 946.
64	См. примем. 38.
66	Василъевский В. Г. Труды. СПб., 1908, т. 1, с. 355 и след.
56 Экономические и политические отношения Древней Руси и Византии
в XI — первой половине XIII в.— XIII International Congress of Byzantine
Studies, Main Papers, Oxford, 1966, vol. 3, p. 8.
67	VasilievA.A. The Opening Stages of the Anglo-Saxon Immigration to
Byzantium in the 11-th Cent.— Seminarium Kondakovianum, 1937, t.
6, p. 59 sq.; Dawkins R. M. The Later History of the Yaragian Guard:
Some Notes.— Journal of Roman Studies, 1947, t. 37, p. 39 sq.]Benedikz B.S.
The Evolution of the Yaragian Regiment in the Byzantine Army.— By-
zantinische Zeitschrift, 1969, Bd. 62, S. 21—22. Более осторожно в кн.:
История Византии. М., 1967, т. 2, с. 351; ПашутоВ. Т. Указ.соч.,с. 84.
88

наших материалов, необходимо рассмотреть динамику данных
привлекаемых здесь источников, а затем их место среди других
типов источников.
Наши документы — акты одного типа: императорские хри-
совулы (более дробная классификация — «хрисовульное слово»,
«сигиллий», «хрисовульный сигиллий» и т. д. 68 — в данном слу¬
чае непродуктивна б9), т. е. жалованные грамоты, юридически
оформляющие или подтверждающие дарения определенных вла¬
дений или предоставление некоторых владельческих прав и при¬
вилегий. Последние составляют содержание иммунитетных фор¬
мул актов. Объем иммунитетных прав в них различен: он может
касаться широты охвата объекта (экстенсивный аспект), относясь,
к податной, административной или судебной областям, может диф¬
ференцироваться и по степени интенсивности — от свободы от всех
фискальных повинностей и права юрисдикции до условного осво¬
бождения от некоторых «взысканий» при обязательстве, например,
платить регулярные налоги податным сборщикам. Наши акты г:е~
одинаковы в этом плане: например, сумма прав Акт. Лавр. 44
в целом больше, чем в остальных документах. Но сейчас важно, что
интересующие нас материалы составляют часть экскуссионных
клаузул. Экскуссия (сам термин в связи с митатом употреблен
в трех актах, кроме Акт. Лавр. 33) рассматривается в узком смыс¬
ле — как освобождение от нерегулярных, экстраординарных по¬
винностей, в первую очередь от обязанностей принимать в своих
владениях различных чиновников 60. Поэтому естественно, что<
в формулярах наших актов прежде всего речь идет о митате. Общ¬
ность типа наших документов обусловлена и тем, что они являются
актами подтвердительными (лишь Акт. Лавр. 38 жалует дополни¬
тельно сто париков, да и то «в счет» уже предоставленных ранее).
В некоторых случаях сохранились акты, на которые ссылаются
наши грамоты, а также более поздние подтверждения наших до¬
кументов (Акт. Лавр. 31, 33, 36). Итак, учитывая особенности ти¬
па наших источников и сферу отношений, выясняемых на основе
их данных, можем сравнить их формуляры для выяснения тенден¬
ции развития экскуссионных клаузул, содержащих сведения о рус¬
ских и других народах на территории СССР.
Даже чисто внешнее сопоставление формуляров рассматривае¬
мых грамот позволяет установить расширение списка иноземцев
в формуляре. Если в Акт. Лавр. 33 указаны варяги, русские, са¬
рацины, франки, то в Акт. Лавр. 38 — русские, варяги, кулпин-
ги, франки, болгары, сарацины, в Акт. Лавр. 44 — русские, ва¬
ряги, кулпинги, инглины, немцы, а в Акт Лавр. 48 — русские, ва¬
ряги, кулпинги, инглины, франки, немцы, болгары и сарацины.
68 Ср.: Dolger F., Karayannopoulos J. Byzantinische Urkundenlehre.Miinchen,
1968, Bd. 1, S. 71ff.
59	Cp.: RouillardG. Note de diplomatique byzantine.— Byzantion, 1933,
t. 8, p. 122—123.
60	Так в кн.: Византийские очерки. М., 1961, с. 201—202. Там же см. о ли¬
тературе и дискуссии по этой проблеме.
89

Сходные данные мы получаем из других императорских постанов¬
лений этого времени: в хрисовуле 1073 г. впервые упомянуты
кулпинги (ММ61 VI, 2, 33—34); варяги, русские, сарацины, фран¬
ки, кулпинги, болгары названы в актах 1074 г. (ММ V, 137.10)
и 1079 г. (ММ V, 143, 22). Наконец, в хрисовуле 1088 г. список до¬
полняется аланами и авасгами (ММ VI, 47.5—6).
Императорские хрисовулы этого периода вообще характери¬
зуются обширностью и дробностью экскуссионных клаузул. Этим
лаврские акты, вышедшие из императорской канцелярии при Кон¬
стантине IX (Акт. Лавр. 31 от 1052 г.), Михаиле VI (Акт. Лавр. 32
от 1057), Константине X (Акт. Лавр. 33), Михаиле VII (Акт. Лавр.
36 от 1074 г.), Никифоре III (Акт. Лавр. 38 и 41 от 1081) и в нача¬
ле правления Алексея I (Акт. Лавр. 44, 45 от 1084 г., 48, 49 от 1089
и 50 от 1089 гг.), разительно отличаются от однотипных доку¬
ментов X в. (хрисовул Никифора Фоки 964 г.— Акт. Лавр. 5
и хрисовул Василия II от 978 г.— Акт. Лавр. 7). Последние, бу¬
дучи даже жалованными грамотами, не имеют развернутых имму-
нитетных формул. С другой стороны, наблюдаемый установивший¬
ся во второй половине XI в. тип формуляра наших актов сходит
на нет начиная с последнего десятилетия XI в.: сначала исчезают
заключительные клаузулы (Акт. Лавр. 51 от 1092 г.), улавливают¬
ся небольшие отличия в формулировках (Акт. Лавр. 52 от 1094,
•55 от 1102, 56 от 1104 гг.), затем дробный формуляр перестает су¬
ществовать (Акт. Лавр. 58 от 1109, 66 от 1184 гг.), и, наконец, пре¬
образуется целиком стиль составления документа (Акт. Лавр. 69
от 1196; правда, это уже Хоз^).
Наблюдения над почерком канцелярских писцов также по¬
зволяют говорить о едином стилистическом направлении в состав¬
лении императорских документов в период от Михаила VI до пер¬
вых лет царствования Алексея I Комнина 62. Явное отличие от
Лавр. 31 от 1052 г. (табл. XXIV—XXVI) наблюдается в почерках
следующих по времени документов: Акт. Лавр. 32(1057 г.—
табл. XXVII—XXIX) и 33 (1060 г.— табл. XXX—XXXIV),
близких вместе с тем друг другу. G последними сходны и канце¬
лярская копия Акт. Лавр. 38 (1079 г.— табл. XL—XLI), которой
близки Акт. Лавр. 45 (1084 г.— табл. XLVII), 46 (1084 г.—
табл. XLVIII — XLIX) и 50 (1089 г.— табл. L—LI), а также
Акт. Лавр. 41 (1081 — XLIV). G другой стороны, совершенно иной
представляется манера письма хрисовулов 90-х годов — Акт.
Лавр. 52 — от 1094(табл. LIII—LIV), 55 ABG от 1102 г. (канце¬
лярская копия; LVI—LIX), 56А от 1104 г. (LX—LXII), 56В
(канцелярская копия; LXII) и58 от 1109 г. (LXIII).
Итак, эволюция особенностей самого источника, используе¬
мого для изучения изменений в составе наемного корпуса на визан¬
тийской службе, имеет важное значение для наших выводов о рус-
61	Miklosich F., Мfiller J. Acta et diplomata graeca meiii aevi sacra et pro-
faua. Vindobonnae, 1880-1890, t. 1—6.
62	См.: Византийский временник, 1973, т. 34, с. 49—50.
т

ских и других интересующих нас народах в этом корпусе. Исчез¬
новение подробных экскуссионных клаузул, а затем и изменение
формулировок, языкового стиля документов начиная с начала 90-х
годов XI в., резкое отличие манеры письма и оформления актов —
все ведет к тому, что с этого времени мы теряем важный источник
по истории русского военного корпуса в Византии — император¬
ские акты: документы XII в. нужных нам сведений не содержат.
Выводы об иноземцах-наемниках в XII в. строятся уже на основа¬
нии совершенно другого типа исторического источника — нарра¬
тивных сочинений, памятников риторики и поэзии. Сведений же
о русских в них в XII в. вообще меньше, чем в XI в., что объяс¬
няется и реальностью (например, отсутствием прямых военных
столкновений Византии и Руси), и особенностями содержащих ин¬
тересующие нас свидетельства литературных произведений, эт¬
нические дефиниции в которых, как правило, нечетки и большое
значение имеет традиционное употребление этнонимов. Последнее
касается и сведений об иноземном корпусе: в беллетристике XII в.
они фигурируют в виде общих мест, доходя до штампа — «скиф¬
ская» конница, аланская пехота, «британская» секироносная гвар¬
дия. Эти образы, повторяющиеся]во многих источниках, и давали
основание для заключений об измененном по сравнению с XI в.
составе корпуса. Однако, как показано, оснований для такого ка¬
тегорического заключения недостаточно: ведь за этот период из¬
меняется источник наших знаний.
Итак, методика комплексного осмысления рассмотренных ак-
той при сочетании дипломатического, палеографического, линг¬
вистического (ономастика и стилистика) и исторического подхода
к источнику приводит к следующим результатам. Императорские
хрисовулы конца 50—80-х годов XI в. представляют собой неко¬
торое стилистическое целое как в области состава документов, так
и в отношении оформления грамот писцами. Внутри этого цело¬
го мы рассмотрели эволюцию клаузулы «иноземных войск». По¬
мимо внешне определяемого ее распространения, следует отметить
внутреннюю связь между рассматриваемыми документами. Фор¬
мулы клаузулы в Акт. Лавр. 38 считаются перенесенными из Акт.
Лавр. 33 63 и касающимися одного и того же казуса в двух докумен¬
тах. К тому же, судя по почерку, оба документа писаны одним пис¬
цом, т. е. перед нами, действительно, не случайное расширение
в формуляре клаузулы «иноземных войск». Такова же и связь меж¬
ду двумя рассмотренными актами, относящимися ко Льву Ке-
фале. Но не являются ли изменения в экскуссионных клаузулах
•о наемниках лишь юридической особенностью формуляра, не имея
соответствия в действительности? Сопоставление развития переч¬
ня этносов с общей эволюцией] иммунитетных формул в грамотах
50—80-х годов не подтверждает этот тезис.
63 См. Акт. Лавр. р. 217; ср.: Ostrogorskij G. Quelqu.es problem.es d'histoire
de la paysannerie byzantine. Bruxelles, 1956, p. 28.
91

Глава 4
ИЗ ИСТОРИИ РУССКОГО МОНАСТЫРЯ
НА АФОНЕ
Если в вопросе об эволюции русского военного корпуса в Визан¬
тии методика комплексного анализа привела к выводам об изме¬
нении самого истопника, то в данном случае сфера анализа несколь¬
ко иная. Теперь мы имеем дело в основном с известными докумен¬
тами: они давно изданы и рассматривались в литературе. Однако
данные о земельных приобретениях Русского монастыря не были
обобщены в историографии. Это же можно сказать и о нросопогра-
фических материалах. В настоящее время важно пополнить наши
сведения об обитателях Россикона.
Документов русского монастыря Ксилурга от рассматриваемого
периода сохранилось не очень много. Если сравнить имеющиеся
в нашем распоряжении акты с описью имущества обители Кси¬
лурга 1142 г. (Акт. Росс. 6.82—92. В издании ошибочная дата —
1143 г.), то можно обнаружить, что из перечисленных там доку¬
ментов архива монастыря того времени до нас дошло не более пя¬
ти (Акт. Росс. 1,3, 5 и копии). И все же анализ отдельных аграрно¬
правовых, метрических, финансовых проблем поможет поставить
вопрос об истории территориального роста Русского монастыря на
Афоне.
По купчей 1020 г. (Акт. Росс. 1) игуменом монастыря Ксилурга
Феодулом были приобретены кельи, принадлежавшие Дмитрию
Халкею, за что было заплачено 22 номисмы. Текст в этом месте
(15—16) следует, видимо, читать: старта, оХотраХа ><х! т}ХюбеХтртос,
а толкование издателями этих терминов (переводят наугад: вес-
ные, целокруглые и солнцелунные) отвергнуть (Акт. Росс., с. 6—7).
Первый термин означает стамину — монету, по ценности на¬
ходящуюся между фоллом и солидом. Для XI в. различают плос¬
кую монету — тетартерон — и вогнутую — стамину Е По Д. Мет¬
калфу, стамина (количество в обращении которой к концу XII в.
достигло 100 млн., прГевзойдя в 2—5 раз количество фоллов в IX в.)
являлась не монетой для местного рынка, но торговой монетой,
использовавшейся купцами2. В западных источниках стамина
XII в. известна как медная монета, соответствующая 1/120 пер-
нера 3. В таком случае следует усомниться в заключении В. Мо-
шина об очень высокой цене в Акт. Росс. 1 и следующих из этого
выводах о предоставлении денег монастырю князем Ярославом,
укреплении им русского монашеского центра на Афоне и т. д. 4
1	Grierson Ph. Harold Hardrada and Byzantine Coin Types in Denmark.—
Byzantinische Forschungen, 1966, Bd. 1, S. 130, N 2; Hendy M. F. Coinage
and Money in the Byzantine Empire. 1081—1261. Washington, 1969,
p. 28 sq.
2	Metcalf D. M. Coinage in the Balkans. 820—1355. Thessalonike, 1965, p. 11.
3	ChroustA. Quellen zur Geschichte des Kreuzzuges Kaiser Friedrichs I.
Monumenta Germaniae Historica, N. S. Y. Berlin, 1928, S. 66.
4	МошинВ. Русские на Афоне и русско-византийские отношения в XI —
XII вв.— Byzantinoslavica, 1947, t. 9, с. 66—67.
92

Наш акт не подтверждает мысль о соответствии противопоставле¬
ния старых номисм перперов и «новых» номисм 5 делению монет
на bcaasva. и оХосроохоо6, ибо здесь они — в одном ряду. Впрочем,
от определенных сложностей в различении монет уйти трудно.
Монеты бХбхра^а и YjXiossXTjvaxa, видимо, не совпадали по весу:
вес сохранившихся медных экзагиев XI—XII в. для взвешивания
различных видов монет неодинаков. Экзагий для 7|Xto3sX7]vaxa. =
= 4,4 г., а для 6Xdtpa-)(U = 3,9 7. Последний термин нашего акта
(«солнцелунные») говорит об иконографической черте упоминае¬
мых монет — изображение луны и солнца символизировало импе¬
ратрицу и василевса 8 (в данном случае, может быть, Романа III
Аргира и Зою). Впрочем, возможно, дело не просто в изображе¬
ниях. По наблюдениям В. Лорана, определенным иконографичес¬
ким типам монет (богородичным, георгатам, констатинатам и
т. д.) соответствовал определенный вид металла чеканки (золото,
электр, биллон, бронза) 9. Итак, соотнесение В. Мошиным 22 но¬
мисм нашего акта с золотыми монетами того времени для после¬
дующих, далеко идущих выводов нуждаются в обосновании. Ско¬
рее мы имеем дело с небольшой покупкой (одной, из первых для
Русского монастыря!) нескольких келий, оставленных по заве¬
щанию. Не следует преувеличивать 10 и значение клаузулы «вла¬
деть и распоряжаться», обычной для формуляров подобных ак¬
тов. Приобретенные кельи предположительно локализуются в об¬
ласти Ватонедского монастыря (Акт. Росс., с. 6).
Материалы по истории земельных владений русских выход-
цев-афонитов содержатся в Акт. Росс. 3 (от мая 1048 г.), где гово¬
рится о нанесении ущерба монахами Дометиева монастыря при¬
стани и постройке при ней, принадлежавших обители Ксилурга.
В документе сообщается, что в свое время за 5 номисм на примор¬
ской части поля, принадлежащего игументу монастыря Дометия
Григорию, была сооружена пристань, впоследствии разоренная
вместе с находившимися там двумя судами. Иск игумена Ксилурга
о возмещении убытка удовлетворяется подтверждением игумена
Григория, заверенным протом и рядом других афонских иерар¬
хов, предоставляющим игумену монастыря Ксилурга территорию
в 8 оргий длины и ширины 11 за 6 номисм. Таким образом, ясно,
5	Об этом см. в кн.: Византийские очерки. М., 1971, с. 204.
6	Dolger F. Finanzgeschich.tlich.es aus den byzantinischen Kaiserkanzlei des 11.
Jh. Miinchen, 1956, S. 21.
7	Schlumberger G. Melanges d’archeologie byzantine. Paris, 1895, p. 31—33.
8	Бибиков M. В. Афонские акты IX — начала XIII в. как источник по
истории народов Руси и Северного Причерноморья: (Материалы и ме¬
тодические вопросы).— В кн.: Проблемы социально-экономической исто¬
рии СССР. М., 1977, ч. 2, с. 223, примеч. 71.
9	Laurent V. Les monnaies tricephales de Jean II Comnene. Note de numisma-
tique byzantine et d’histoire chypriote.— Revue numismatique, 1951,
vol. 5, N 13, p. 101 sq.
10	Мошин В. Указ. соч., т. 9, с. 65—66.
11	Schilbach Е. Byzantinische metrologishe Quellen. Dusseldorf, 1970, S.
184—185.
93

что владения Русского монастыря к этому времени располагались.
внутри материка и было важно иметь выход к морю, для чего ш
использовалось побережье монастыря Дометия.
Проблема выхода к морю, видимо, волновала русских монахов:
в описи Акт. Росс. 6 (1142 г.) в списке документов^ Ксилурга
упоминается несохранившийся акт о проходе к морю (85—86)
и три документа о рассматриваемой сейчас пристани (89—92).
Сам Акт. Росс. 3 дипломатически неоднороден 13, представляя со¬
бой соединение по крайней мере трех документов: асфалия Гри¬
гория, императорский питтакий афонскому проту Феофилакту и
заключение протата. Кроме того, в связи с этим делом упоминают¬
ся еще акты: дарование в пользу Русского монастыря и записка
от игумена КсилургаИоанникия, представленная императору. Ука¬
зывается и купчая судна. Кстати, в Акт. Росс. 6 упоминаются судно-
в 250 мер, другое — в 150, пять лодок и пять челноков. Обилие ак¬
тов, относящихся к этой проблеме, показательно. Необходимым
условием экономически нормальной жизни афонитов, видимо,
был выход к морю, за который так боролись русские пришель¬
цы. Рассматриваемая спорная территория локализуется в бухте
монастыря Пантократора 14.
В описи архива Русского монастыря (по Акт. Росс. 6) указан
и документ о деле с монастырем Скорпиона. Это Акт. Росс. 5 (оши¬
бочно датированный издателями), составленный 23 ноября 1070 г. ,—
протатский акт о разграничении спорного места между монас¬
тырями Ксилурга и Скорпиона. К сожалению, в документе не
определяются размеры отошедшей к «Россикону» территории,
а дается лишь ее описание: она граничит с монастырем Фалакра
(38—39). Как видно из текста, документ составлялся в двух эк¬
земплярах, предназначенных для обеих тяжущихся сторон.
Для истории внутреннего устройства Русского монастыря на
Афоне важнейшее значение имеет опись (атсоурокр]) Ксилурга, про¬
изведенная 14 декабря 1142 г. Никаких прямых материалов о зе¬
мельных владениях там не содержится, однако инвентарь сель¬
скохозяйственных орудий и зерновых запасов (96—98) свидетель¬
ствует о наличии немалой пахотной территории у монастыря даже
при предполагаемом небольшом количестве монахов —человек
20—25 1б.
В августе 1169 г. по протатскому акту (Акт. Росс. 7) игумену
монастыря Ксилурга, или «русов», Лаврентию был передан мо¬
настырь Солунца «в полное владение и распоряжение самоправное
и самовластное» на правах дочернего монастыря с сохранением
в последнем особого эконома16. При этом протат прощал Русскому
монастырю 30 перперов долга. Итак, с этого времени Русский мона-
12	Между прочим, о каких-то «проходах», принадлежащих «монастырю св.
Пантелеймона», упоминается в акте 1110 г. (Акт. Лавр. 59.23—26).
13	См.: МошинВ. Указ, соч., т. 9, с. 68—70.
14	Там же, с. 70.
15	Ср.: Там же. т. 11, с. 37—38.
16	МошинВ. (t. И, с. 39) преувеличивал значение терминов формуляра.
94

стырь на Афоне именуется монастырем Солунца17 (иначе — св„.
Пантелеймона). Вместе с самим Пантелеймоновым монастырем
к Русскому монастырю перешли и его земельные владения, све¬
дения о которых сохранились в некоторых актах архива «Росси-
кона». По акту императорского нот ария и анаграфевса Волерона,,
Стримона и Солуни асикрита Иоанна, датируемому теперь авгу¬
стом 1044 г. 18, монастырю Пантелеймона, именуемого здесь
«Сфрендзи» 19, принадлежала обитель Димитрия той ФообхооХой
(Акт. Росс. 19.8—10). Монастырь Димитрия по этому акту (6—7)
находился на полуострове Паллина (совр. Кассандра в Халки-
дике). Судя по обмежеванию его владений (36—40), это был не¬
большой монастырей, не имевший выхода к морю.
Еще об одном владении обители Солунца, приобретенном
у семьи Фасула, идет речь в Акт. Дион. 1 (августа 1056 г.). Кон¬
стантин, зять Фасула, уступает монастырю св. Пантелеймона
«Сфрендзи» Солунцев 8 модиев земли в Касандре, одновременно
беря плату — 10 номисм — toxd^sva бшораш 20. При этом семья
Фасула обязуется за эти 8 модиев платить регулярный налог-ди-
мосий. Интересна юридическая сторона этой акции. Указанные
8 модиев выделяются из участка Фасула в 16 модиев; за все
имущество, в том числе и землю, владельцем было уплачено
2 номисмы и 6 серебряных милиарисиев (т. е. 25 золотых номис-
мы) в качестве стратии (в значении фискальной повинности)
Таким образом, эта земля становится неотчуждаемой, будучи за¬
несенной в специальные кодексы21, т. е. монастырь не имеет
формального права владеть этой территорией, считающейся
воинским имуществом, продажа которого запрещалась. Поэтому
замечательна форма нашего акта: земляне продается, а «уступает¬
ся» монастырю, а 10 номисм — не цена, a eoXoq-ta. При этом фис¬
кальные обязанности остаются за прежним хозяином, что объяс¬
няет, возможно, и столь чрезвычайно высокую в данном случае
плату. К монастырю «Солунцев» отошла и земля, отспоренная
у монастыря св. Никона, о чем свидетельствует протатский акт
от мая 1057 г. (Акт. Росс. 4). Монастырь Никона предноложитель-
17	Впервые монастырь Солунца (-цев) упоминается в 1009 г. (Акт. Хил. I,.
с. I).
18	Lemerle Р. Note sur trois documents athonites et sur trois fonctionnaires
du XIе siecle.— Revue des Etudes Byzantines, 1952, t. 10, p. 110—111.
19	Имя Сфрендзи монастырь св. Пантелеймона получил не ранее середины
XI в. Нам известно такое личное имя при Василии II: Laurent V. Scppav-
тЦ<; et non Фраут£т(<;. — Byzantinische Zeitschrift, 1951, Bd. 44, S. 374—
376. См. Акт. Дион. 1, с. 36.
20	О терминах см. в кн.: SvoronosN. Recherches sur le cadastre byzantine-
et la fiscalite aux XIе et XIIе siecles. Athenes—Paris, 1959, p. 102;
Goodacre H. A Handbook of the Coinage of the Byzantine Empire. London,
1928, p. 158,177.
21	Lemerle P. Esquisse pour une histoire agraire de Byzance: les sources et
les problemes.— Revue Historique, 1958, t. 219, p. 69 sq.; Glycatzi-
Ahrweiler H. Recherches sur l’admmistration de l’Empire byzantineaux
IXе—XIе siecles. Athenes; Paris, 1960, p. 10 sq.

но находился в области теперешнего Ксиропотама. Эти владения,
документы о которых после 1169 г. стали храниться в архиве Рус¬
ского монастыря, тоже, видимо, отошли к нему.
Таковы наши сведения о земельных владениях Русского мона¬
стыря до начала XII в. Новые публикации, думается, позволят
еще дополнить и уточнить их.
Просопографические данные по истории русских на Афоне
скудны. Тем важнее для нас всякое новое свидетельство. Уже
давно обращено внимание на подпись Герасима, игумена Русского
монастыря (Акт. Лавр. 19.37), под грамотой Николая — игумена
монастыря св. Ильи, датированной февралем 1016 г. и являющей¬
ся самым ранним документальным упоминанием Русского мона¬
стыря. В новом издании этот акт воспроизведен по оригиналу, не
известному ранее историкам афонского монастыря, с приложением
фотографий (табл. XIV): Героса^о? p-(ova)^(o?) sXs(aj) -9'(ео)о rcpea[3o-
теро? x(ou) TjYooptevo? р-ож тоо Р5$ p,apropov етсеурафа. По наблюде¬
нию специалистов, уверенная и четкая подпись Герасима свиде¬
тельствует о том, что это грамотный человек, возможно, даже не¬
плохо, по византийским критериям, образованный 22.
К известным ранее игуменам и монахам Ксилурга по актам
«Россикона» — Феодулу (Акт. Росс. 1), Иоанникию, Никодиму
(Акт. Росс. 3), Христофору (Акт. Росс. 6) и Лаврентию (Акт.
Росс. 7) следует добавить еще одного монаха — писца акта прота
Павла от апреля 1081 г. (Акт. Ксир. 6). Его сигнатура и записи на
грамоте сохранились плохо и читаются с трудом (табл. XI). Из¬
датели восстанавливают его имя — Ko(piouds) (Кириак). Но,
возможно, и Ko(piAAoo) — Кирилл, даже 4(o(dvvou) — Иоанн
(68, 69).
Что касается монастыря св. Пантелеймона в XI в., то его игу¬
мен Митрофан, известный ранее только с 1057 г. (по Акт. Росс. 4,
32, 34), теперь обнаружен в грамоте 1056 г. Константина, зятя
Фасула 23 (Акт. Дион. 1. 6—8). По акту 1009 г. (Акт. Хил. 1) мож¬
но еще указать Леонтия — игумена монастыря Солунцев.
Таким образом, к настоящему моменту нам известны следую¬
щие лица из Русского монастыря, а также монастыря Солунца:
Ксилург: 1016 г.— игумен монастыря «Рос» Герасим, 1030 — игу¬
мен Ксилурга Феодул, 1048 — игумен Ксилурга Иоанникий и
монах Ксилурга Никодим, 1081 — монах «Рос» Ки(риак) (?),
1142 — игумен Ксилурга Христофор, 1169 — игумен Ксилурга
или «русов» Лаврентий.
Монастырь Солунца: 1004 г.— игумен Солунцев Леонтий,
1056	— игумен монастыря Пантелеймона «Сфрендзи» Митрофан,
1057	— он же («монах Сфрендзи»), вторая половина XI в. (види¬
мо, игумены монастыря, заверявшие всякий раз, подтверждая,
копию Акт. Росс. 4) — Леонтий, Феофилакт, Евфимий, Иоанн,
Савва.
22	Наблюдение Б; Л. Фонкича.
23	Фасула — не патроним Константина, как у издателей: см. его подпись:

Таким образом, можно видеть, что Русский монастырь не пре¬
кращал своего существования. В XII в. он имел определенные зе¬
мельные владения, документы о которых сохранились в монастыр¬
ских архивах. Причину отсутствия больших сведений для XII в.
следует опять-таки искать в состоянии источниковедческой базы
наших исследований.
Итак, изучение византийских памятников, в частности актов,
как источников по истории народов Руси, Северного Причерно¬
морья и Кавказа имеет определенную специфику. Порой лишь
в малой степени результаты этого изучения могут быть ограни¬
чены фактической стороной исследуемого материала (такие-то
и такие-то свидетельства). Методика анализа получаемых данных,
основанная на комплексном подходе к рассматриваемому источ¬
нику (с точки зрения исторической, дипломатической, правовой,
палеографической, лингвистической, метрологической, гео-
и топографической, в других случаях — и литературной, мифо¬
логической, кодикологической и т. д.), позволяет не только полу¬
чить динамическую картину привлекаемых сведений (эволюция
фиксируемых фактов, соотношение типов источников, сообщающих
их, коррекция изолированности получаемых данных посредством
массовости разнотипных памятников), но и поставить вопрос о за¬
кономерностях отражения некоторых событий отечественной исто¬
рии в иностранных источниках — например, о функционировании
определенного репертуара представлений об интересующих нас
народах, причинах его изменения в зависимости от меняющегося
характера источников наших исследований, возможности получе¬
ния необходимых сведений при деформированности в определенных
случаях нашей источниковедческой базы в целом, наличии в ней
лакун или контрарных суждений.
Подводя итоги части, можно сказать, что данные византийских ис¬
точников XII — первой половины XIII в. не свидетельствуют
о значительном ослаблении и прекращении русско-византийских
связей в XII и начале XIII в. Ставя оценку интенсивности межгосу¬
дарственных отношений в зависимость от количественной сторо¬
ны имеющихся свидетельств, мы должны учитывать состояние
источниковедческой базы наших данных в целом: закономерности
последней, а не реальная политическая ситуация могут порой обу¬
словливать статистику сведений.
Анализ византийских материалов по отечественной истории
строится с учетом жанровых, стилистических, терминологических
особенностей рассматриваемых памятников; с новыми открытиями
мы сталкиваемся при изучении трудноисследуемых с историчес¬
кой точки зрения риторических сочинений, уточняя деконкрети-
зованные, часто «зашифрованные» специфическим словоупотреб¬
лением сведения.
Данные о территориально-политической структуре Руси сви¬
детельствуют о неплохом конкретном знании в Византии отдель¬
ных русских областей; характерно, что эти сведения исходят по
7	Заказ Na 833
97

преимуществу из церковных источников. Аналогичным образом
информация о животном мире и природе исходит из торговой сре¬
ды. Состав населения южной окраины Руси характеризуется зна¬
чительной пестротой в этническом отношении; здесь очень пока¬
зательны лингвистические данные, зафиксированные в наших ис¬
точниках.
Методика исследования привлекаемых материалов представ¬
ляет собой комплекс текстологического, языкового (этно- и топо¬
нимика), стилистического, дипломатического, палеографического,
историко-правового и историко-политического подхода к источ¬
нику.
Часть IV
КОЧЕВНИКИ СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ
В ВИЗАНТИЙСКИХ ИСТОЧНИКАХ
Глава 1
ПОСЛЕДНИЕ СВЕДЕНИЯ О ПЕЧЕНЕГАХ
В XII в. прекращается история печенегов как самостоятельного
этнического целого, поглощенного новыми волнами кочевников
или слившегося с автохтонным оседлым населением. Постепенно
уменьшается и количество сведений о печенегах в источниках:
к середине — концу XII в. в русских летописях встречаются лишь
спорадические упоминания некогда грозных врагов русских кня¬
зей х. Изучение заключительных страниц истории печенегов свя¬
зано с рядом проблем последнего печенежского набега на Визан¬
тию из-за Дуная, датируемого 1121/1122 (или 1122/1123) гг. 1 2
На пятом году своего правления, когда «скифы» переправи¬
лись через Истр и стали опустошать фракийские земли, византий¬
ский василевс, как сообщает Никита Хониат, выступил в поход
против них 3. Так началась война Иоанна II Комнина с задунай¬
скими кочевниками, известная историкам как последняя пече¬
нежская война Византии, окончившаяся полным разгромом пе¬
ченегов.
Особое место среди источников по печенежско-византийской
войне занимают исторические труды Иоанна Киннама 4 и Ни¬
киты Хониата. Дело не только в том, что они содержат наиболее
подробные сведения о ходе кампании и ее последствиях. Срав¬
нение данных византийских историков с произведениями визан¬
1	Полное собрание русских летописей, т. 2, стб. 286, 311, 427—428, 517»
533.
2	Дискуссию о дате см. в кн.: Византиски извори за исторщу народа Jyro-
слави]'е. Београд, 1970, т. 4, с. 6, примеч. 1.
3	Н. Хон. Ист. 13.39—40.
4	Кинн. 7.12—9.9.
98

тийской риторики и актами 5 позволяет конкретизировать сведе¬
ния последних и тем самым расширить круг наших источников
по истории событий, оказавших решающее влияние на судьбы пе¬
ченегов. Материалы византийских хроник, сопоставленные
с кратким упоминанием Ипатьевской летописи об изгнании из Ру¬
си кочевников в 1121 г. князем Владимиром, фактически раскры¬
вают содержание отрывочного свидетельства русской летописи
и позволяют поставить вопрос о связи последней печенежско-ви¬
зантийской войны с событиями русской истории.
В Ипатьевской летописи сказано: «В лето 6629 прогна Володи-
мер Берендичи из Руси, а Торци и Печенези сами бежаша» 6.
Больше никаких данных по этому поводу в русских источниках
не содержится.
Решение этих общих вопросов основывается на рассмотрении
конкретных проблем: этнического содержания терминов, обозна¬
чающих в хрониках вторгшиеся из-за Дуная племена; локализа¬
ции событий; характеристики византийскими хронистами хода
кампании.
Кочевники, нахлынувшие при Иоанне II Комнине на Визан¬
тию, почти единогласно до сих пор считались печенегами. Однако
этот вопрос не так уж прост. М. М. Фрейденберг рассматривал
их как половцев 7. Специально проанализировавший теперь этот
вопрос П. Диакону также считает этих «скифов» византийских ис¬
точников куманами 8. Действительно, если обратиться к негрече¬
ским памятникам XII в., то и рассказ французского мемуариста
Роберта де Клари о религии куманов 9 (что близко к сведени¬
ям о печенегах в сообщении о войне Иоанна II у Михаила Ита¬
лика 10), и этноним: «куманы», употребляемый в повествовании
о «печенежской» войне в сирийской хронике Михаила Сирийско¬
го п, как будто бы тоже говорят об этом.
Сложность вопроса заключается в многозначном содержании
этнонима «скифы», которым в византийских хрониках (и в других
византийских источниках) обозначаются вторгшиеся в Византию'
ок. 1121 г. кочевники. «Скифами» византийские авторы называли
самые разные этнические группы, и не только кочевников. Так,
в XII в. Михаил Италик, ссылаясь на Арриана, говорит о «скифс¬
ком» происхождении «парфян» (М. Ит., 100.15—18), а Иоанн Кин-
5	Ср.: Бибиков М. В. К изучению материалов византийских актов XII —
первой половины XIII в. по истории народов, населявших территорию
СССР.— В кн.: Проблемы социально-экономической и политической
истории СССР. М., 1975, с. 151.
6	Полное собрание русских летописей, т. 2, стб. 286.
7	Фрейденберг М. М. Труд Иоанна Киннама как исторический источник.—
В кн.: Византийский временник, 1959, т. 16, с. 30.
8	Diaconu Р. The Petchenegs on the Lower Danube.— In: Relations between
the Autochtonous Population and the Migratory Populations on the Ter¬
ritory of Romania. Bucure^ti, 1975, p. 240.
9	Robert de Clari. La conquete de Constantinople. Paris, 1924, p. 105.
10	M. Ит. 83.1—9.
11	Chronique de Michel le Syrien/ed. J.-B. Chabot. Paris, 1899—1924, vol.
1—4, p. 600.41—601.13. Paris, 1905, vol. 3, p. 206. Далее: M. Сир.

нам «скифами» считает «лехов» (Кинн. 84.10—13). Никифор Ва-
силаки к «скифскому» племени причисляет ассирийцев 13. Следует
указать на точку зрения Д. Моравчика, считавшего, что содержа¬
ние этнонима «скифы», которым обозначены кочевники — про¬
тивники Иоанна II, сложно и этот термин может обозначать пече¬
негов, узов или куманов 13.
Вопрос о соотношении печенежского и половецкого элементов
в южнорусских степях и в нижнем Подунавье к началу XII в.,
как правило, решался в общем виде. Д. А. Расовский, хотя и от¬
мечал печенежско-византийскую войну при Иоанне II, считал,
что в середине — конце XI в. половцы вытесняют других кочев¬
ников не только в южнорусских степях, но и в Подунавье 14.
В. Златарский, отмечая, что поражение печенегов в 1091 г. у Ле-
вуниона не прекратило их набегов и большая часть их все же ос¬
талась в черноморских степях, полагал, что самостоятельной по¬
литической силы эти печенеги уже не имели, попав под власть
торков, затем куманов 15. Тем самым представление о сильном на¬
тиске печенежских племен в первой четверти XII в., каким он
рисуется по византийским источникам, не может не вызвать
скепсиса. П. Диакону ограничивает историю активных насту¬
пательных действий печенегов только началом 90-х годов
XI в., считая их поражение 29 апреля 1091 г. с последующим
расселением в Трансильвании, Паннонии и в других местах 16
датой прекращения существования печенегов в качестве полити¬
ческого фактора17. Отметим попутно, что, по произвольному мне¬
нию Н. Бэнеску, «скифы» в Подунавье византийских историков
(он рассматривает этот вопрос тоже в рамках XI в.) это румыны,
потомки римских колонистов из областей слева и справа по Ду¬
наю 18.
При решении вопроса о взаимоотношениях печенегов и по¬
ловцев молодой В. Г. Васильевский прямо утверждал о тесной бли¬
зости печенегов, узов, половцев, татар и других кочевников между
собой, обусловленной прежде всего общностью языка, и рассмат¬
ривал все действия одних в плане единой общей политики других
тюркских племен1э.
12	Н. Вас. Речь 349.2.
13	Могavcsik Gy. Byzantinoturcica, Bd. 2, S. 281. Хотя ранее (т. 1, с. 327)
он называет «скифов» 1121 г. печенегами.
14	Расовский Д. А. Печенеги, торки и берендеи на Руси и в Угрии.— Semi-
narium Kondakovianum, 1933, t. 6, с. 9, 18.
16	Златарски В. История на Българската държава през средните векове.
София, 1972, т. 2, с. 366—367.
16	Диакону П. К вопросу о глиняных котлах на территории РНР.— Dacia,
n. s., 1964, N 8, р. 260.
17	Diaconu Р. Les Petchenegues au Bas — Danube. Bucarest, 1970, p. 133 sq.
18	Banescu N. Ein Ethnographisches Problem am Unterlauf der Donau.—
Byzantioh, 1931, t. 6, p. 307.
19	Васильевский В. Г. Византия и печенеги.— В кн.: Васильевский В. Г.
Труды. СПб., 1908, т. 1, с. 8. Следует отметить, однако, что тот конкрет-
, ный материал, который приводится в работе, скорее свидетельствует
о постоянной разрозненности действий и вражде отдельных этнических
групп кочевников.
т

Напротив, Д. А. Расовский говорил о непримиримой вражде
между половцами, с одной стороны, и «черными клобуками»
(состоящими из печенегов и торков-узов) — с другой 20, и под этим
углом зрения (по принципу обратной зависимости: сближение
с половцами — вражда с печенегами и торками, и наоборот) рас¬
сматривал отношения Руси с кочевниками 21. Об отношениях кон¬
фронтации (даже при возможных временных совместных замыслах)
или по крайней мере разобщенности между печенегами и кумана-
ми свидетельствуют данные работ Я. Н. Любарского и В. А. Ару¬
тюновой 22. Точка зрения В. Г. Васильевского не нашла подтвер¬
ждения.
Что же дают нам для решения этой проблемы византийские ав¬
торы? Считать противников Иоанна II прежде всего печенегами
позволяют следующие обстоятельства. Во-первых, Никита Хо-
ниат, завершая рассказ о разбираемой здесь — «скифской» —
войне, говорит, что в знак победы был учрежден праздник «пече¬
негов» (Н. Хон. Ист. 16.12—14), конкретизируя тем самым зна¬
чение обобщенного этнонима. Характерно!в этой связи, что раз¬
говорноязычная парафраза сочинения Никиты Хониата, извест¬
ная в рукописях XIV—XVI вв., исправляет чтение «скифы» на
«куманы» во всех случаях 23 24, кроме нашего, не отождествляя, та¬
ким образом, этих «скифов» — печенегов с куманами.
Во-вторых, Никита Хониат, рассказывая о подготовке ромеев
к новым сражениям с кочевниками, вспоминает о предыдущей
войне с этими противниками, имея в виду византийско-печенеж¬
скую войну Алексея I Комнина (Н. Хон. Ист. 14. 44—47).
Наконец, в нескольких источниках говорится об окончатель¬
ном истреблении вторгшихся племен «скифов» в этой войне 24;,
а Никита Хониат сообщает об окончании войны и установлении
праздника в знак победы (Н. Хон. Ист. 16.12—14). Вряд ли такой
финал повествования о полном разгроме «скифов» соответствует
отношению автора к роли «скифов» — куманов, которым Хо¬
ниат посвятит еще много места в сочинении и рассказ о которых
не случайно завершит его труд.
Оснований считать «скифов» 1121 —1122 гг. куманами мало.
То, что Анна Комнина, прожившая до середины XII в., в своем
сочинении пишет тоже о полном истреблении печенегов, но еще
20	Расовский Д. А. О роли Черных Клобуков в истории Древней Руси.—
Seminarium Kondakovianum, 1927, t. 1, р. 94.
21	Расовский Д. А. Русь, черные клобуки и половцы в XII в.— В кн.: Сбор¬
ник в наметь на проф. П. Ников. София, 1940, с. 369.
22	Любарский Я. Н. Византийско-печенежская война 1086—1091 гг. на тер¬
ритории Балкан.— В кн.: Славянские исследования. Л., 1966, с. 7;
Арутюнова В. А. К вопросу о взаимоотношениях Византии с печене¬
гами и половцами во время Норманнской кампании.— Византийский вре¬
менник, 1972, т. 33, с. 119.
23	Так что получаются даже невиданные «таврокуманы» как исправленное
«тавроскифы»: Nicetae Choniatae Historia/Rec. I. Bekker. Bonnae, 1835,
p. 452. 19—20 (cp.: H. Хон. Ист. 347. 39).
24	Ф. Пр. И. Ст. V. 25; XXV. 36—37; LXXI 19; Н. Вас. Энк. Акс. 12.194—
195.
101

в 1091 г., может быть объяснено тем, что ее труд посвящен целиком
царствованию Алексея I Комнина (1081—1118). Действительно,
при этом императоре это был последний набег печенегов. С дру¬
гой стороны, не обязательно усматривать в одной из речей Евста¬
фия Солунского 25 отождествление кочевников, разбитых Иоан¬
ном II, с куманами — противниками Исаака Ангела. Евстафий,
не занимаясь этническими дифференциациями, лишь сравнивает
две «скифские» войны с кочевниками.
Но только ли печенеги при Иоанне II могли быть перешедшими
Дунай кочевниками? Ведь в XII в. известны, например, печенеж-
ско-торческие объединения и союзы — в противоположность по¬
ловецким 26.
Сопоставление с нашими источниками других памятников поз¬
воляет взглянуть на проблему конкретизации этнонимов хроник
еще с одной стороны. У Феодора Продрома кочевники, воевав¬
шие с Иоанном II, названы «скифами» и «гетами» (Ф. Пр. И. Ст.
XXV. 35—37). При этом отмечается их «многосемянность» —
rcavarcepfua. (такое же выражение встречается в одном из стихотво¬
рений Венецианского кодекса 524 27). Случайно ли здесь упоми¬
нание «гетов» — кочевников — в рассказе о «печенежской», как
обычно считается, войне или нет?
Этноним «геты» в византийских источниках XI—XII вв. ре¬
док. По Д. Моравчику, Михаил Пселл 28, а за ним и Анна Комни¬
на 29 обозначают им]узов 30. В силу традиции, однако не без сом¬
нения, венгерским ученым «геты» Феодора Продрома отнесены
к венграм. Но есть основания считать «гетов» как прозаической
монодии Феодора Продрома на смерть севастократора Андрони¬
ка Комнина31, так и стихотворной эпитафии от имени Иоан¬
на II (Ф. Пр., И. Ст. XXV, 35) «скифскими» кочевниками —про¬
тивниками Византии в 1121—1122 гг., а не венграми 32. Не пред¬
положить ли, что «геты» Продрома в стихотворном произведении,
упомянутые отдельно от «скифов», но как участники одной и той
же кампании,— это узы, тем более, что сам последний этникон
в византийских памятниках XII в. встречается лишь однажды 33?
Эта гипотеза окажется тем более небезосновательной, если мы
обратим внимание на сообщение Ипатьевской летописи под 1121 г.
25	Евст. Сол. Соч. 44.75 и след.
26	Голубовский П. Печенеги, торки и половцы до нашествия татар. Киев,
1884, с. 153'и др.;ср.: Расовский Д.А. О роли Черных Клобуков..., с. 93
и след.
27	Код. Вен. 146х, № 222.14—26.
28	Пс. 125.9.
29	Анна. 127.27.
30	Moravcsik Gy. Byzantinoturcica, Bd. 2, S. 111.
31	Ф. Пр. Речи 527.8.
32	Подробнее см.: Бибиков М. В. Источниковедческие проблемы изучения
истории кочевников в Нижнем Подунавье в XII веке.— Revue Roumaine
d’Histoire. Bucarest, 1980, t. 19, N 1, p. 47—52.
33	Цец. Ист. VIII.773 (cp.: Moravcsik Gy. Byzantinoturcica, Bd. 2, S. 111).
Еще узы упоминаются в компиляции XII в. Михаила Глики: М. Гл. Анн.
605.4.
102

о том, что «в лето 6629 прогна Володимер Берендичи из Руси,
а Торци и Печенези сами бежаша». Еще Д. А. Расовский пред¬
положительно поставил в связь с этим бегством торков и печене¬
гов из Руси печенежско-византийскую войну Иоанна II Комни¬
на34 35, отметив, что «осколки печенегов, вынужденные бежать от
Владимира, вряд ли могли тогда кочевать на левой стороне Ду¬
ная, где в то время уже владычествовали половцы». С этим согла¬
сился и В. Златарский зб, считавший, что если бы печенеги не
перешли Дунай,] а остались бы на левой его стороне, они вынужде¬
ны были бы признать над собой власть куманов. Оба исследова¬
теля говорят только о печенегах. Но в Ипатьевской летописи го¬
ворится и о торках. А, как известно, в современную науку вошло
представление о тождестве «торков» узам 36.
Действительно, мы имеем дело с последним крупным передви¬
жением печенежских (и узских) племен. Византийские авторы го¬
ворят об их переходе «всеми силами» (Кинн. 7. 16—17; М. Ит.
83. 9—11). Такое движение могло в то время быть вызвано давле¬
нием Руси, если к тому же учесть половецкую опасность для пече¬
негов и узов, вытесняемых из причерноморских степей. В свое
время В. В. Григорьев] указывал на принцип экспатриации и пе¬
реселений кочевников, при котором их вторжения в другие об¬
ласти происходили вследствие толчков, которые вторгшиеся полу¬
чали сами сзади и с боков от других соседних и более сильных ко¬
чевников 37. С. А. Плетнева же уход печенегов из степей в основ¬
ном в Византию и Венгрию (датирует серединой XI в.) связывает
с ослаблением кочевников вследствие давления на них Руси
и внутренней междоусобицы 38. В конечном счете не подтверди¬
лось мнение о том, что миграция печенегов на нижний Днепр бы¬
ла вызвана внутрирусскими событиями — смутами и усобицами 39,
когда кочевники стали чуть ли не государствообразующей силой
для Руси40, защитниками государственности Полянской Руси
(в XI в.!) 41.
Еще Д. А. Расовский показал, как опасность для Киевской
Руси в конце X — начале XI в. со стороны печенегов, теснимых
с востока торками, сменяется активным наступлением Руси, что
побуждает кочевников уже со второй трети XI в. переходить Ду¬
34	Расовский Д. А. Печенеги, торки и берендеи..., с. 19, примеч. 90.
35	Златарски В. История..., т. 2, с. 368.
38	Grousset R. L’empire des steppes. Paris, 1960, p. 214.
37	Григорьев В. В. Об отношениях между кочевыми народами и оседлыми
государствами.— Шурн. М-ва народного просвещения, 1875, март,
с. И.
38	Плетнева С. А. Печенеги, торки и половцы в южнорусских степях.—
В кн.: Материалы и исследования по археологии СССР, 1958, вып. 62,
с. 225.
39	Пархоменко В. А. Русь и печенеги.— In: Slavia, 1929—1930, t. 8, S. 138.
40	Там же, с. 141; Пархоменко В. А. У истоков русской государственно¬
сти. Л., 1924, с. 69—71; и др.
41	См. подробнее в кн.: Мавродина Р. М. Проблема взаимоотношений Киев¬
ской Руси и кочевников в советской исторической науке 20—30-х годов.—
В кн.: Историографический сборник. Саратов, 1973, вып. 1/4, с. 131.
103

най, нападать на Византию 42. С исходом борьбы Ярослава с пече¬
негами в 1036 г. 43 связываются и троекратные нападения послед¬
них в том же году на Византию 44. Первой половиной XII в. дати¬
руется окончательное превращение печенегов южнорусских сте¬
пей из самостоятельного кочевого народа в конфедератов галицких
и даже черниговских князей 45. Часть же печенегов и торков, ос¬
тавшись в степях 46, видимо, поглощалась другими волнами кочев¬
ников 47.
Итак, сопоставление известий византийских хроник и других
источников о войне 1121—1122 гг. с сообщением Ипатьевской ле¬
тописи под 1121 г. дает возможность предположить причину пос¬
леднего набега печенегов вместе с узами на Византию.
Здесь немало, конечно, гипотетического, ибо приходится вос¬
станавливать целое по разрозненным отрывочным сведениям,
сопоставлять отдельные фрагментарные данные. Трудности в кон¬
кретизации литературного термина «скифы» византийских источ¬
ников, в идентификации других этниконов объективны. И в ар¬
хеологии подобные проблемы, как видно, тоже вызывают разно¬
гласия: печенежские памятники для одних относятся к торкам
другими, одни и те же археологические объекты атрибуируют то
печенегам, то куманам, то торкам. И выделение того или иного
преобладающего элемента в смешанном «кочевом» материале ока¬
зывается делом очень тонким и сложным 48.
К поставленному вопросу о связи с событиями русской исто¬
рии последнего набега печенегов вместе с узами на Византию при¬
мыкает и проблема локализации рассматриваемой войны. Терри¬
тория, на которой проходила война Иоанна II, названа у византий¬
ских авторов по-разному. Михаил Италик говорит о ttov iraptatpicov
dycovojv (М. Ит. 82. 7—8). В каком значении употреблен этот то¬
поним? Н. Бэнеску пишет о самостоятельном существовании фемы
Паристрион со времени Иоанна Цимисхия вплоть до 1185 г. 49
В. Златарский первоначально, напротив, говорил только о позд¬
нем происхождении придунайской фемы, затем, впрочем, признал
ее существование отдельно от крупной фемы Болгария 50. К этому
42	Расовский Д. А. Печенеги, торки и берендеи..., с. 7.
43	Повесть временных лет. М.; Л., 1950, т. 1, с. 102 (1036 г.).
44	Ср.: Грушевсъкий М. Исторгя Укра'ши — Руси. Льв!в, 1905, т. 2, с. 25.
45	Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968, с. 109.
48	Gombocz Ъ. Uber den Volksnamen Besenyo.— Turan, N 3, 1918, S. 213.
47 Marquart J. Uber das Volkstum der Komanen. Leipzig, 1914, S. 157.
48 Плетнева С. А. Указ, соч., с. 218; Она же. Кочевники южнорусских
степей IX—XIII вв.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1952, с. 7—8.
Ср.: Feher G. Zur Geschichte der Steppenvollcer von SiidruBland im 9—10.
Jh.— Studia slavica Academiae Scientiarum Hungaricae, 1959, t. 5, S.
318 ff.
49	Banescu N. Les premiers temoignages byzantins sur les Roumains du Bas-
Danube.— Byzantinisch-Neugriechische Jahrbuch, 1922, Bd. 3, S. 289.
50	Златарски В. H. Политического положение на Северна България :през
XI и XII вв.— В кн.: Известия на Историческото дружество в София,
1929, т. 9, с. 8—10; Он же. История..., т. 2, с. 112.
104

пришли и другие ученые 51. Однако тот же В. Златарский отметил,
что ко времени печенежской войны Иоанна II исчезает админи¬
стративная единица с таким названием: не известны «ни дуки»,
ни «катепаны» такой фемы. Поэтому и слова «Истории» Киинама
at iraptaxptat KoXsig (118.11; 119.17—18) он предлагает понимать
как «поистрийские города» в среднем течении Дуная, не имею¬
щие ничего общего с фемой Паристрион 52.
Топоним Михаила Италика тоже, думается, имеет значение
не административное, а географическое, указывающее на локали¬
зацию военных действий в районах, близких к Дунаю (ср.: Код.
Марк. 159.270.23). Следует попутно заметить, что отсутствие фе¬
мы Паристрион не дает повода для представления о запустении по-
дунайских византийских крепостей 53, о практической незначи¬
тельности Дуная в качестве границы империи б4. Византия сохра¬
няет в этом районе свою власть и силу бб.
Проблема локализации событий во многом упирается в тол¬
кование соответствующих свидетельств византийских хроник.
По Киннаму, Иоанн II направляется для ведения военных дей¬
ствий в «Македонию» (7.15—18). А Никита Хониат сообщает о на¬
беге «скифов» на «Фракию» и операциях там (13.40). Одно это и
то же или имеются в виду разные территории? Если это различ¬
ная локализация, то события, по Киннаму, разворачиваются за¬
паднее, чем у Никиты Хониат а.
«Македония» могла пониматься в двух смыслах. В старом, ан¬
тичном, обозначая обширную историко-географическую область,
сопредельную на юге с Фессалией, ограниченную с севера долиной
р.	Дрины. Восточной границей в этом случае считается г. Стри-
мон. Вместе с тем этот топоним мог быть наименованием админи¬
стративно-территориальной единицы — фемы, образование ко¬
торой приходится на конец VIII — начало IX в. 66 Однако затем,,
начиная со второй половины X в., фемы Македонии и Фракии
неоднократно объединялись, дробились, границы их менялись 57.
61 См.: Ангелов Д. История на Византия. София, 1959, т. 1, с. 383; Цанкова-
Петкова Г. Югозападните български земи през XI в. според «Стратего-
конът» на Кекавмен.— Известия на Института за българска история,
1956, т. 6, с. 614.
52 Злата-реки В. Н. История..., т. 2, с. 369—370. Ср.: Stanescu Е. Beitrage
zur Paristrion-Frage.— Jahrbuch der Osterreichischen Byzantinischen
Gesellschaft, 1968, Bd. 17, S. 41 sq.
63	Barnea I. Byzance, Kiev et l’Orient sur le Bas-Danube du Xе au XIIе siec-
le.— In: Nouvelles etudes d’histoire. Bucarest, 1955, p. 173.
64	Jorga N. Formes byzantines et realites Balkaniques. Lefons faits a la Sor-
bonne. Bucarest; Paris, 1922, p. 30; Idem. Histoire des Roumains et de la
romanite orientale. Paris, 1937, vol. 2, p. 366.
65	Подробнее см.: Литаврин Г. Г. Болгария и Византия в XI—XII вв. М.,
1960, с. 281—282; ср.: Urbansky А. В. Byzantium and the Danube Fron¬
tier. New York, 1968, p. 43.
66	Lemerle P. Philippe et la Macedoine orientale. Paris, 1945, vol. 1, p. 122,
191.
67	Скабаланович H. Византийское государство и церковь в XI в. СПб., 1884,
р. 224; Златарски В. Н. История..., т. 2, с. 12; Маслев Cm. Византийски
оловени печати от Плиска и Преслав.— Известия на Българския Архео¬
логически институт, 1955, т. 20, с. 449—450.
105

В XI в. известны правитель фемы Фракии и Македонии 58, а также
печать стратига] Фракии и Дристры (Паристриона) 59. По мнению
Пт. Мае лева, объединение Фракии и Паристриона в XI в. бывало
во время набегов болгар или печенегов. Итак, в конце XI — пер¬
вой половине XII в. мы не можем указать стабильные, точные
границы между фемами Фракия и Македония, самостоятельное
существование! которых в это время к тому же постоянно чере¬
дуется с объединением.
Вместе с тем в сознании византийца XII в., который к тому же
не занимался составлением сочинения по топографии (а это от¬
носится к Киннаму и к Никите Хони ату), все эти тонкости могли
быть несущественны. И пределы Фракии или Македонии могли
представляться более или менее условными. Например, Никита
Хониат, вспоминая о печенежской войне Алексея I Комнина, го¬
ворит, что кочевники тогда заняли Фракию и опустошили боль¬
шую часть Македонии (14.45—47). По Анне Комниной (II. 106—
108, 116—132), военные действия 1086—1091 гг. 60 проходили
по таким пунктам:	Дристра — Озолимна — Филиппополь —
Тавроком — Хариополь — район Русия — район Чурула — Хиро-
вакхи 61. Как видим, границу между «Фракией» и «Македонией»
здесь провести трудно. К тому же, выражение Никиты Хониата
могло быть просто риторическим плеоназмом. Слова «Фракия»
и «Македония» для локализации тех или иных действий к югу от
Дуная встречаются у него нередко.
Так или иначе нет оснований видеть различие в локализации
на основании употребления тремя писателями трех разных топо¬
нимов. Военные действия проходили на пространстве между Ду¬
наем и, несомненно, Балканами: Михаил Италик говорит о бит¬
вах у Гема (М. Ит. 284.28—33; 285.1). Ф. Шаландон 62 сомневает¬
ся в том, что печенеги прошли ущелья Балкан. В. Златарский, на¬
против, полагает, что кочевники проникли за Балканский хребет
и решающая битва произошла в окрестностях Беррой 63 (совр.
Стара Загора). Действительно, по Киннаму (7.18), Иоанн II зи¬
мует в окрестностях Веррои, откуда весной 1122 г. начинает ре¬
шающий поход на «скифов». Но неизвестно, произошла ли битва
рядом с этим местом. Естественнее было бы предположить, что
византийский лагерь от печенегов отделял горный хребет: вряд ли
было целесообразно устраивать зимние квартиры на глазах у на¬
ходящихся рядом врагов. Во всяком случае, ни в одном источнике
не указано, что «скифы» проникли за Гем. В монодии Михаила
58	Дуйчев Ив. Проучвания върху българското средновековие. София, 1945,
с. 38.
59	Маслев Cm. Указ, соя., с. 448—450.
80	Начало военных действий датировано К. Феррари 1084 г.: Ferrari К.
Zur Identifizierung der Sonnenfrusternis wahrend des Petschenegenkrieges
Alexios I. Komnenos (1084).— Jahrbuch der Osterreichischen Byzanti-
nistik, 1974, Bd. 23, S. 179—184.
81	Подробнее см.: Любарский Я. Н. Византино-печенежская война, с. 7.
63 Chalandon F. Les Gomnenes. Paris, 1912, vol. 2, p. 49.
,S3 Златарски В. H. История..., т. 2, с. 368—369.
106

Италика на смерть Андроника Комнина есть интересная фраза.
Говоря, что кочевники вторглись в ромейские пределы и опусто¬
шали их, он заключает: aitotv 8к то jcpo3§oxdjp,svov ico rjv тш (т. е.
'psvs:. М. В.) sv ^epstv (М. Ит. 83.9—11). Это можно понимать
двояко. Или iaov — часть идиомы Taov sircsTv (ср. М. Ит. 84.12),
тогда фраза читается: «все, на что они рассчитывали, было, можно
сказать, у них в руках». Или isov — это «равнина». Тогда полу¬
чаем: «вся желанная равнина была у них в руках», т. е. речь
идет о территории до Балкан. Оба понимания допустимы.
В наших источниках нет ничего о месте перехода кочевниками
Дуная, но можно попытаться представить его себе. Известно о не¬
однократных переправах печенегов и узов через Дунай в нижнем
его течении, против Добруджи 64. В районе Дристры, Вичины жи¬
ли печенеги, благодаря которым осуществлялась переправа пе¬
ченегов в ромейские земли во время войны 1086—1091 гг. 65
Интересно сопоставить это с данными топонимики. Исследова¬
ние тюркских топонимов показало, что подавляющая ихЦчасть
на левобережье Дуная приходится на территорию Олтении и око¬
ло нее 66. Восточнее же этого района, за исключением междуречья
Ворчи и Дуная, их меньше. Когда имеются в виду районы коче¬
вий как куманов, так и печенегов, трудно дифференцировать
эти топонимы и обычно говорят о печенежско-половецкой топо¬
нимике 67. Если считаться с мнением о вытеснении печенегов
и узов в XII в. половцами, то скорее придется локализовать пере¬
ход кочевников в 1121 г. восточнее Олтении, что могло бы соот¬
ветствовать их пути из Киева68, будь они изгнанниками Влади¬
мира, известными по русской летописи.
Сказав о вторжении кочевников, наши авторы рассказывают
об их разрушительных действиях на ромейской территории. Они
грабят фракийские земли, уничтожая все, что попадается на пути
(Н. Хон. Ист. 13.39—40). Что-то уже было захвачено, что-то на¬
деялись взять (М. Ит. 83.9—11). Узнав об этом, Иоанн II Комнин
спешит к месту событий (Кинн. 7.15); туда собираются отовсюду
ромейские отряды (М. Ит. 83.11—13), чтобы разделенным, обо¬
собленным ^племенным силам «скифов» противопоставить собран¬
ное, единое ромейское войско (Н. Хон. Ист. 13.41—14.42). Визан¬
тийский император с армией зимует в Веррое (Кинн. 7.17—18).
Воспоминание о тяжелых войнах с печенегами при Алексее I
Комнине, когда были опустошены, по словам Никиты Хониата,
ai Diaconu Р. Les Petchenegues au Bas-Danube..., p. 79.
См.: Любарский Я. H. Византино-печенежская война, с. 3—5.
т Сопеа Donat I. Contribution а Г etude de la toponymie petchenegue-
coman de la Plaine Roumaine du Bas-Danube.— In: Contributions ono-
mastiques. Bucarest, 1958, p. 154—155.
ai Jordan /. Sprachgeographisches aus dem Gebiete der rumanischen Topo-
nomastik.— In: Contributions onomastiques, p. 22—26.
68	Ляскоронский В. Г. Русские походы в степи в удельно-вечевое время.
СПб., 1907,см. карту путей в степи в XI—XIV вв.; ср.: Молодчикова I. О.
Географ1чне розм!щення печентв у IX—XII ст,— Украшсышн
1сторичний журнал, 1974, № 8, с. 1Q6—1Q7,
107

Фракия и большая часть Македонии, требовало хорошей подготов¬
ки к войне (Н. Хон. Ист. 14.44—47).
Вместе с тем византийцы предприняли удачную попытку вне¬
сти раскол во вражеские силы. Киннам говорит об этом как а
главной причине остановки на зимние квартиры (Кини. 7.19),
а Никита Хониат называет этот шаг «стратегическим приемом»
(Н. Хон. Ист. 14.48). Поскольку было известно, что пришельцы
расположились отдельно по своим племенам — «филам» (Н. Хон.
Ист. 14.51—52), к различным вражеским «филархам» (Кини. 7.19),
видимо племенным вождям, отправляются послы 69, по Никите
Хониату, «единоязычные со скифами» (о^с^юттш t&v Sxu^Hov:
Н. Хон. Ист. 14.49). Киннам сообщает, что послам удалось од¬
них из противников склонить на свою сторону, с другими же ва-
силевс решил воевать (Кинн. 7.21—8.1). По Хониату, «скифские»
вожди были отвлечены и ослеплены шелковыми тканями, серебря¬
ными чашами, сосудами и т. п. Воспользовавшись этим колебани¬
ем, Иоанн решил на них неожиданно напасть (Н. Хон. Ист. 14.56).
Намек на это можно видеть у Михаила Италика в речи к импера¬
тору Мануилу Комнину, при упоминании печенежской войны
Иоанна, отмечающего «удачный обман» (М. Ит. 284.33). По мне¬
нию И. Готье 70, под этой хитростью имеются в виду события, из¬
вестные только по Михаилу Сирийскому: как некогда Алексей I,
арестовавший печенежских послов, Иоанн II приказал аресто¬
вать всех варваров, имевших свободу пребывать на греческой тер¬
ритории, после чего предпринял штурм печенежского лагеря
(III. 209). Но может быть, Михаил Италик имеет в виду факты,
известные нам из Хониата? Подкуп был традиционным методом
византийской дипломатии 71 и очень действенной мерой, когда
это касалось кочевников, особенно разноплеменных 72 (как бы
ни оценивать его:	как стыдливую замену «дани» более мягким
«подарки» 73, что в данном случае маловероятно, или как средство
охраны границ 74).
Первое столкновение ромеев с кочевниками было, как явствует,
неудачным для первых. Сначала какое-то время чаши успеха ко¬
лебались (Кинн. 8.1—3). Затем, видимо, последовало смятение
в византийском войске (М. Ит. 284.29): ромеи устремились вперед,
отступили, были отброшены и, хотя бросались и дважды и триж¬
ды на врагов, были отбиты. И вот уже разорван строй, распался
ряд. Ужас вселился в стратиотов, отвага — в варваров. И уже
склонил знамя знаменосец... (М. Ит. 83.14—18). Схватка полу¬
чилась страшная, самая грозная из тех, что когда-либо были, по
69	Dolger F. Regesten... Miinchen; Berlin, 1925, Bd. 2, N 1299.
70	Gautier P.— M. Ит. p. 285, n. 33.
71	Cp.: Moravcsik Gy. The Principles and Methods of Byzantine' Diplomacy.—
In: Actes du XII Congres International d’Etudes byzantines. Beograd, 1963,
t. 1, p. 305.
72	Васильевский В. Г. Византия и печенеги..., с. 28, 98 и след.
73	Григорьев В. Указ, соч., с. 16—17.
74	Шангин М. Византийские мероприятия по охране границ.— Историк-
марксист, 1941, № 4, с. 91.
108
V

«словам Никиты Хониата (Н. Хон. Ист. 14.63—64). Преимущество
печенегам перед ромеями давали стремительные конные атаки,
обстрелы из луков, действие оглушительного крика, сопровож¬
давшего их налеты (Н. Хон. Ист. 14.64—68). Михаил Италик
{283.8—10) сообщает о построении «скифской» (и «фракийской»)
кавалерии в форме полуромба75. В этой битве участвовал и
Иоанн II Комнин. Если Хониат просто говорит о его помощи той
или иной части войска (Н. Хон. Ист. 14.68—15.70), то Киннам
(8.2—3), Михаил Италик (285.1—2) и Никифор Васи л аки (Н. Вас.
Внк. Акс. 11.165) сообщают о ранении стрелой в ногу василевса
в этом бою.
Следующим этапом войны было, видимо, наступление визан¬
тийского войска (Кинн. 8.3—5). Но натиск ромеев встретил креп¬
кую оборону противника. Киннам и Никита Хониат подробно
рассказывают о военной хитрости печенегов, огородившихся по¬
возками и создавших тем самым подобие крепости, сквозь «стены»
которой невозможно было пробиться нападавшим, но из-за кото¬
рой легко было поражать противника (Кинн. 8.6—12; Н. Хон.
Ист. 15.73—82; ср.: М. Сир. III. 206). Киннам рассказывает так¬
же, что «скифы» выставили наверх женщин и детей (Кинн. 8.
О—10). Такой вид защиты 76 позволил печенегам удачно отбивать
атаки войска Иоанна II. Требовалось какое-то решительное дей¬
ствие, чтобы сломить эту оборону.
В изложении решающего момента битвы привлекаемые нами
авторы расходятся друг с другом. Четок рационалистический рас¬
сказ Киннама (8.12—18). Василеве, видя, что атаки печенежского
укрепления] безуспешны, решает штурмовать его не на конях,
а спешившись 77. При этом он приказывает британским секиро-
носцам 78 рубить телеги противников. Это приносит успех: «скиф¬
ский» лагерь захвачен.
Хониат отмечает другое (15.83—93). В битве василевс оказал¬
ся не только хорошим и умелым воином, но и проявил невиданное
благочестие: когда ромейские фаланги изнемогали под натиском
врагов, он, взяв икону богоматери и с плачем взирая на нее,
в уничижении проливал слезы, более горячие, чем пот сражавших¬
ся. И не бесплодно, по словам повествователя, было действие это:
тотчас же’ василевс облекся силою свыше и прогнал скифские
войска, как некогда Моисей, простерши руку, отвратил полчища
амалекитян. Таково объяснение писателя, создающего скорее
исторический роман, любящего интересные и занимательные сю¬
жеты.
75	Ср.: Dain A. Histoire du texte d’Elien le Tacticien. Paris, 1946, p. 50—51,
98.
78	Ср.: Голубовский П. В. С какого времени можно проследить на юге Руси
способ защиты табором.— Тр. XI Археол. съезда, 1902, т. 2.
77	То же сообщает и Михаил Сирийский: III.206.
78	Ср. сведения исландских саг: Dawkins R. М. An Echo in the Norse Sagas
of the Patzinak War of John II Komninos.— In: Melanges Emile Boisacq.
Bruxelles, 1937, vol. 1, p. 244—246.
109

Михаил Италик считает, что решающая роль в битве с печене¬
гами принадлежит севастократору Андронику Комнину. Это есте¬
ственно: данное место — центр всего повествования о войне в мо¬
нодии византийского ритора (83.18—24). Описание отваги сева-
стократора, когда он, по византийским понятиям, еще юноша
(хотя тогда ему должно было быть 25 лет) в войне с мусульманами
в 1116 г. (один!) победно совершил всю войну (М. Ит. 84.25—
85.2),— главная тема произведения. А Никифор Василаки пове¬
ствует о мужестве в решительный момент севаста, великого доме¬
стика Востока и Запада Иоанна Аксуха — также адресата энко-
мия (Н. Вас. Энк. Акс. 11.182—12.193). Интересно при этом за¬
метить, что ни Киннам, ни Никита Хониат ничего не сообщают
даже об участии севастократора и великого доместика в этой
войне.
Итак, по четкому и краткому сообщению Киннама, решитель¬
ное вмешательство пеших «британских» секироносцев, разрушив¬
ших укрепление, позволило византийцам одержать верх; по более
беллетристичному рассказу Никиты Хониата, этому способство¬
вало чудесное действие иконы богородицы; Михаил Италик счи¬
тает, что победой ромеи обязаны севастократору Андронику,
монодию в честь которого он пишет; это же относится и к Ни¬
кифору Василаки, обращающемуся с речью к Иоанну Аксуху. Та¬
ким образом, жанр произведения у каждого автора обусловливает
и логику объяснения событий.
Можно предположить, что военные действия завершились уже
на левом берегу Дуная: Феодор Продром отмечает подвиги сева¬
стократора Андроника за Дунаем 79; Никифор Василаки говорит,
что кровью врагов окрасились потоки Истра 80.
Об	итогах последней войны печенегов мы узнаем главным об¬
разом от Киннама и Никиты Хониата. Большая часть оставшихся
в живых и сдавшихся византийцам была расселена в ромейских
пределах (Кинн. 8.12—22; Н. Хон. Ист. 16.4—8). Хониат указы¬
вает на то, что это была западная часть государства (Н. Хон.
Ист. 16.7; ср.: Ф. Пр. И. Ст. XXIX. 6-16; XXV.35; XXV. 88).
Такое определение не противоречит представлению византийцев
о локализации Подунавья. Кроме того, немалая часть «скифов»
была зачислена во вспомогательные отряды византийской армии
(Кинн. 8.22; Н. Хон. Ист. 16.8—9). Действительно, в дальнейшем
мы встречаем печенегов в составе ромейского войска:	во время
войны Иоанна II в Киликии в 1138 г. при взятии Нистии (Н. Хон.
Ист. 29.52), затем Шайзара (Н. Хон. Ист. 30.70), в половецкой
войне Мануила 1148 г. (Кинн. 94.15—20), возможно, в битве
у Бари в Италии (Кинн. 143.6—11), в походе на Кылич-Арсла-
на II 1160 г. (Кинн. 199.12), в кампании Мануила I в Венгрии
в 1165 г. против’ Стефана III (Кинн. 236. 13—18), в битве у Срема
79	Ф. Пр. Речи 527.8.
80	Н. Вас. Речь 334.18—19.
ПО
\

в 1167 (Кинн. 271.3). Наконец, большая часть пленников, по Хо~
ниату, была продана (Н. Хон. Ист. 16. 9—10).
По случаю победы был устроен триумф (М. Ит. 285.3) с молеб¬
ном и установлен праздник, названный, как сообщает Хониат,.
праздником печенегов, в память о совершенном (Н. Хон. Ист.
16.11—14). Об окончательном истреблении Иоанном II Комнином
своих врагов говорят и Феодор Продром (Ф. Пр. И. Ст. V.25;,
XXV. 36—37; LXXI.19), и Михаил Италик (83.18—24), и Ники¬
фор Василаки81. По-видимому, эта победа над печенегами в Ви¬
зантии воспринималась современниками как решающая и оконча¬
тельная.
Значение византийских хроник для изучения исторических
судеб печенегов не исчерпывается чисто информативной нарра¬
тивной стороной дела. Сопоставление их свидетельств с материала¬
ми византийских риторических произведений конкретизирует обоб¬
щенные данные последних, расширяя тем самым круг источников
по интересующим нас событиям. В результате в качестве источни¬
ков по печенежско-византийской войне 1121—1122 гг.,| помимо-
исторических трудов Киннама и Хониата, могут быть привлечены,
речи и письма Михаила Италика, стихотворные сочинения и мо¬
нодия в честь Андроника Комнина в прозе Феодора Продрома, речь
Никифора Василаки, адресованная императору Иоанну Комнину,,
его же энкомий в честь севаста Иоанна Аксуха, типик константи¬
нопольского монастыря Пантократора 82, речь Евстафия Солун-
ского, обращенная к василевсу Исааку Ангелу, стихи неизвестных
авторов XII в. в Венецианском кодексе 524 XIII в.83 Из негречес¬
ких источников данные об этом событии мы получаем также в си¬
рийской хронике яковитского патриарха Востока Михаила Си¬
рийского: привлекаем и сведения о кочевниках в мемуарах фран¬
цузского рыцаря Роберта де Клари.
Сообщения византийских хроник о последней печенежско-
византийской войне сопоставимы с кратким упоминанием Ипать¬
евской летописи о судьбах группы кочевников при князе Влади¬
мире. В этом случае раскрывается большое содержание краткой
заметки русского источника. На основании этого последний набег
печенегов (и узов) на Византию из-за Дуная ставится в связь
8г Н. Вас. Энк. Акс. 12.194—195. Но в 1150 г. во время похода Мануила I
на Сербию печенеги выступают в союзном сербском войске против Визан¬
тии (Кинн. 107. 9—17).
82	Тип. Пант. 1—13.
83	Конечно, информация, содержащаяся во всех этих памятниках, неодина¬
кова. В одних случаях — это только намек на войну Иоанна II Комнина
с печенегами (М. Ит. 229.5—11; 249.19—21; Ф. Пр. И. Ст. II. 46; XVI.
1—16; гипотетично — IV.51—60;	VII.18—20); в других — «скифы»'
фигурируют просто при перечислении покоренных Иоанном народов, от¬
куда инох'да мы получаем отдельные сведения по заметкам, употреблен¬
ным эпитетам, кратким характеристикам (М. Ит. 267.20—30; Ф. Пр.
И. Ст. 11.51—59; IV.221—230; IV.271—280; V.21—30; VIII.157—170;
Х.В. 1—10; XIV.11—20; XXV.26-43; XXIX.6-16;	LXXI.14-26;
Тип. Пант. 27.8).
ит

с событиями русской истории и в известной степени объясняется
ими. Таким образом, вытеснение печенегов и узов с территории
Руси отразилось на судьбах Юго-Восточной Европы, куда про¬
двигались остатки этих кочевых племен.
Глава 2
ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ
ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ ПОЛОВЦЕВ
В ПРИЧЕРНОМОРЬЕ
В XII—ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIII в.
Отмечаемая исследователями общность исторических судеб юж¬
нославянских и русского народов обусловила на отдельных эта¬
пах их политического и культурного развития необходимость ре¬
шения сходных исторических задач г. Древняя Русь и средневе¬
ковые государства Юго-Восточной Европы, развивая тесные
взаимные контакты, не раз в столкновении с одними и теми же
политическими проблемами черпали силы для борьбы за интере¬
сы своего национального развития.
Одной из таких проблем в столетие, предшествующее монголо¬
татарскому нашествию на Русь и страны Юго-Восточной Европы,
была к^манская. В XII — первой половине XIII в. южнорусские
земли становились объектом половецких набегов. В тот же пе¬
риод на североболгарские земли Нижнего Подунавья, входившие
в состав Византийской империи, а позже ставшие составной ча¬
стью Второго Болгарского царства, неоднократно приходили из-
за Дуная куманские кочевники.
Место кочевников Причерноморья в истории Руси, народов
Восточной и Юго-Восточной Европы — традиционный предмет
исследований византинистов, славистов, историков Руси. В ее
разработку внесли вклад В. Г. Васильевский, Ф. И. Успенский,
Й. Маркварт, К. Дитерих, Н. Йорга, В. Златарский’ Д. А. Ра-
совский, Д. Моравчик, И. Дуйчев, М. Дьони, В. Тыпкова-Заи-
мова, Г. Цанкова-Петкова, „П. Диакону, советские историки
Г. Г. Литаврин, В. Т. Пашуто, С. А. Плетнева и многие другие.
Анализ византийских источников, русских летописей, болгар¬
ских литературных памятников, привлечение археологических
материалов, данных топонимики, нумизматики, сфрагистики,
других специальных исторических и филологических дисциплин
дает|возможность определить закономерности динамики мигра¬
ций тюркских кочевников в XII — первой половине XIII в. на
территории Юго-Восточной Европы. В последнее время (XIV кон¬
гресс историков в Сан-Франциско, XIV и XV конгрессы визан¬
тинистов в Бухаресте и Афинах) рассматриваемая тема получает ** Ангелов Д. Руси и българи в историята. София, 1945, с. 3—4, 19 и след.;
Нагнуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968, с. 89—90,
202.
112

все более широкий аспект изучения, возможного на основе ком¬
плексного анализа имеющихся материалов: встреча цивилизаций
в условиях «переломных» моментов исторического развития, вза¬
имодействие направляющих исторического пути Востока и Запада,
условия возникновения общественно-производственного синтеза
в «пограничных» зонах.
В связи с этим анализ миграции тюркских кочевников Во¬
сточной и Юго-Восточной Европы (Северное Причерноморье и
Нижнее Подунавье) в XII — первой половине XIII в. позволит вы¬
яснить ряд вопросов. Первое: как корректируются традиционные
представления об истории печенегов, узов и полонцев результа¬
тами новых источниковедческих изысканий (последние публи¬
кации, обнаруженные рукописные материалы, новые атрибуции
и датировки памятников)? Второе: что дает для определения ос¬
новных этапов военно-политической истории половцев в указан¬
ный период привлечение данных разноязычных (русских, визан¬
тийских, сирийских, старофранцузских, других западноевропей¬
ских латиноязычных) и разножанровых (хроники, речи, письма,
стихотворные сочинения, акты) письменных источников? Третье:
как методика комплексного анализа истории кочевников Причер¬
номорья (этно-географические исследования, классификация эт¬
нонимии, локализация и картографирование, графическое отобра¬
жение миграционных процессов) позволяет представить динамику
миграций тюркских кочевников в Юго-Восточной Европе в рас¬
сматриваемое время? Настоящая работа построена на привлече¬
нии материалов византийских источников, а также на сопостав-
t лении результатов их анализа с данными русских летописей,
отдельных европейских и восточных источников.
В свете новых источниковедческих исследований скорректиро¬
ваны и изменены принятые ранее в обобщающих работах по на-
.шей теме датировки описаний ряда событий у Киннама и Ники¬
ты Хониата, речей Георгия Торника (ритора), Сергия Коливы,
Иоанна Сиропула, Константина Стилва. По сравнению с корпусом
византийских известий о тюркских народах Д. Моравчика 2 допол¬
нительно привлекаются в связи с изучаемыми вопросами сообще¬
ния писем Иоанна Цеца, митрополита Георгия Торника, эпита¬
фии Феодора Продрома, речей Михаила («Солунского») и Евфимия
Торника и др.
Подробный предварительный анализ каждого из изучаемых
текстов с целью уточнения содержания этнонимов памятников,
локализации событий, отождествлений лиц — участников инте¬
ресующих нас кампаний — привел к следующим результатам,
важным для последующих выводов. Набеги кочевников в первой
четверти XII в. с территории Руси, Северного Причерноморья
за Дунай представляли собой, вероятно, движение объединенных
сил печенежско-торческих союзов 3. Этноним «скифы» византий-
2	Moravcsik Gy. Вyzantiniturcica. Berlin, 1958, Bd. 1, 2.
3	Бибиков M. В. Источниковедческие проблемы изучения истории кочев¬
ников... с. 47—52. 88 Заказ № 833
113

ских источников применительно к событиям последней четверти
XII — начала XIII в. в основном обозначает половцев — уча¬
стников движения Петра и Асеня и походов Калояна 4. Анализ
локализации событий в источниках не позволяет говорить о ши¬
роком территориальном охвате миграций кочевников в Подунавье
в середине XII в.5
Путь исследования поставленной проблемы предполагает пер¬
воначально источниковедческий анализ военно-политической исто¬
рии куманской инфильтрации в северо-западнопричерноморские
земли, а затем сопоставление полученных результатов с выводами
исследователей половецких древностей на Руси 6.
Вопросы датировок и атрибуции источников
За последние годы расширилась источниковедческая база изу¬
чения военно-политической истории куманов на территории Юго-
Восточной Европы. Помимо издавна используемых исторических
сочинений Иоанна Киннама и Никиты Хониата, по которым и из¬
лагалась основная событийная канва 7 8, привлекаются речи
Евстафия Солунского 8, а также речи и письма Никиты Хониата,
опубликованные полностью сравнительно недавно 9. Анализ дру¬
гих риторических памятников для рассмотрения этого периода
истории половцев дает новые материалы, позволяет сделать ряд
существенных уточнений, но и сталкивает с рядом сложных проб¬
лем.
Так, отнесение панегирика Михаила Хониата в честь Исаака
II10 11 к событиям, следующим за мятежом Алексея Враны, заста¬
вило пересмотреть последовательность изложения и датировку
Ф. И. Успенского, основывавшегося в выводах на «Истории» Ни¬
киты Хониата (первый поход Исаака на болгар — весна 1186 г.,
подавление мятежа Враны — лето, второй поход — осень—зима
1186 г.). Точка зрения последнего была воспринята Б. Т. Горя-
новым п. Но, по Михаилу Хониату, первый поход состоялся после
подавления мятежа Враны, в соответствии с чем В. Г. Василь¬
4	van Dieten J.-L. Niketas Choniates. Erlautungen zu den Reden und Briefen
nebst einer Biographie. Berlin; New York, 1971, S. 65f.
6 Бибиков M. В. Византийские хроники и локализация половецко-визан¬
тийской войны 1148 г.— Летописи и хроники. 1976. М., 1976, с. 17—22.
6	Расовский Д. А. Половцы, I—IV...; Он же. Военная история половцев.—
Annales d’Institut Kondakov, 1940, t. 11, p. 95—128; Плетнева С. А. По¬
ловецкая земля.— В кн.: Древнерусские княжества X—XIII вв. М.,
1975.
7	См., например: Успенский Ф. И. Образование Второго болгарского цар¬
ства. Одесса, 1879, с. 106 и след.
8	Евст. Сол. Соч. 41.79, 44.87 Н.
9	van Dieten J.-L. Nicetae Choniatae orationes et epistolae. Berolini et Novi
Eboraci, 1972.
*° M. Хон. I. 248.
11 История Болгарии. M., 1954, т. 1, с. 121—122.
114

евский 12 располагал события так: конец Зимы — начало весны
1186 г.— действия против болгар последовательно трех византий¬
ских полководцев — севастократора Иоанна, Иоанна Кантаку-
зина и Алексея Враны; весна — мятеж, подавленный летом, и
только после этого, в июле—августе 1186 г.,— первый поход,
а дело у Лардеи и второй поход — поздняя осень 1186 г. Таким
образом, оказывается возможным участие куманов в качество
союзников болгар начиная с более раннего периода — уже во
время войн полководцев до первого похода.
Более того, В. Златарский, сохраняя такую последователь¬
ность, относит все события к еще более раннему моменту: войны
первых двух византийских военачальников — к концу 1185 г.7
назначение Враны — к марту 1186, первый поход — к июню-
июлю 13. Эта хронология событий принята и в ряде современных
работ — у Д. Ангелова и Г. Острогорского 14. М. Я. Сюзюмов,
датируя события по первый поход Исаака II в соответствии с дан¬
ными В. Г. Васильевского, кампанию византийских полковод¬
цев отодвигает ко времени после первого похода Исаака, на зиму
1186/1187 гг., а мятеж Враны относит к концу зимы 1187 г.15
М. Бахман восстановил цепь событий до 1195 г. с привлечением,
помимо указанных источников, сочинений Иоанна Сиропула, Ев¬
стафия Солунского, Сергия Коливы, Георгия Торника 16. Начало
восстания он отнес к 1186 г. Это соответствует последовательности
изложения у Никиты Хониата 17. Мятеж Враны датирован весной
следующего года. События первого похода Исаака Комнина на
болгар отражены в речи и в «Истории» Никиты Хониата и у Ми¬
хаила Хониата 18 и относятся к раннему лету 1187 г. (произнесение
панегирика Михаилом Хониатом — около 12 сентября). Осенью
того же года датируется второй болгарский поход (битва у Лар¬
деи— 8 октября), описанный Никитой Хониатом19. Третий по¬
ход поставлен на 1188 г. Другая речь Никиты Хониата, состав¬
ленная по случаю выступления Исаака Ангела против «влахов»
и болгар 20, датируется 1190 г., как и следующий, четвертый, по¬
12 Васильевский В. Г. Рец. на кн.: Ф. И. Успенский. Образование Второго
болгарского царства.— Журн. М-ва народного просвещения, 1879, № 204,
июль — авг., с. 48—52.
гз Злата-реки В. Н. История на Българската държава през средните векове.
София, 1972, т. 2, с. 443—448.
44 Ангелов Д., Андреев М. История на Българската държава и право. Со¬
фия, 1955; Ostrogorsky G. Geschichte des Byzantinischen Staates. Mun-
chen, 1963, S. 334.
16	Сюзюмов M. Я. Внутренняя политика Андроника Комнина и разгром
пригородов Константинополя в 1187 г.— Византийский временник, 1957,
т. 12, с. 69, 73.
*6 Bachmann М. Die Rede des Johannes Syropulos an den Kaiser Isaak II.
Angelos (1185—1195) nebst Beitragen zur Geschichte Kaisers aus zeitgenos-
sischen rhetorischen Quellen. Diss. phill. Miinchen, 1935, S. 108 ff.
17	H. Хон. Ист. 374.79 и след.
18 H. Хон. Ист. 372.50 и след.; М. Хон I. 248. 14 и след.
19 Н. Хон. Ист. 394.18 и след.; Н. Хон. Речи. 9. 10 и след.
20	Н. Хон. Речи 3.1 и след.
8*	115,

ход. Речь Евстафия, касающаяся обороны Филиппополя 21, отне¬
сена к апрелю 1191 г. 6 января 1192 г. произнесена речь Иоан¬
на Сиропула перед Исааком II22. На самое начало 1193 г. прихо¬
дится слово Сергия Коливы 23, а на 4 января — речь магистра
риторов Георгия Торника 24.
Все датировки, а в соответствии с этим и вся хронология и по¬
следовательность событий были пересмотрены И. Дуйчевым 25.
Эпиграмма Феодора Вальсамона 26 поставлена в связь с первым
походом Исаака, датированным летом 1186 г. Речь Георгия Тор¬
ника к Исааку датирована И. Дуйчевым не 1193, а 1186 г. К ок¬
тябрю этого же года относится эпитафия Димитрию Торнику,
сочиненная Евфимием Торником 27, где отражены события вто¬
рого похода Исаака. Еще один источник по первому походу — речь
к Исааку Ангелу Сергия Коливы, произнесенная перед вторым
походом 28 (октябрь 1186 г.). Произведение Иоанна Сиропула да¬
тируется 1187 г.; на этот же год отнесен и третий поход. Поэтому
назначение Враны отнесено на конец ноября 1185 — февраль
1186 г., мятеж — на 22 марта — 21 апреля 1186 г., первый поход —
на май—июнь, второй — на осень 1186 г. Эти даты (с оговорками)
были приняты Г. Г. Литавриным 29.
Однако в результате дальнейшего анализа датировки И. Дуй-
чева были отвергнуты 30. Отнесение речи Георгия Торника к 1186 г.
невозможно, ибо сказано, что уже 8 лет, как Исаак на троне.
В большинстве случаев речь датируется 1193 31 или 1192—
1193 гг.32; речь Сергия Коливы — 1193 г. 33 К более раннему вре¬
мени, по-видимому, относятся речи Иоанна Сиропула, а также
слово к Исааку Ангелу Константина Стилва 34, отнесенное вна¬
чале к XI в.35, затем датированное серединой 80-х годов XII в.36
21	Евст. Сол. Соч. 43.35 и след.
22	И. Сир. 10.31.
23	С. Кол. 292.
24	Г. Торн. рит. Речь. 254.
25	Дуйчев И. Проучвания върху българското средновековие. София, 1945,
с. 44 и след.
26	Ф. Вальс. Эп. 28.
27	Евф. Торн. 125 и след.
28	С. Кол. 292; Дуйчев И. Указ, соч., с. 80—81.
29	Литаврин Г. Г. Болгария и Византия в XI—XII вв. М., 1960, с. 438
и след.; те же датировки отмечены в кн.: ffecht W. Die byzantinische Aus-
senpolitik zur Zeit der letzten Komnenenkaiser (1180—1185). Wurzburg,
1967, S. 76.
30	van Dieten J.-L. Niketas Choniates. Erlautungen..., S. 68 ff.
31	Idem. Das genau Datum der Rede des Georgios Tornikes an Isaak II An¬
gelos.— Byzantiniscbe Forschungen, 1968 (1971), Bd. 3, S. 114—116.
32	Darrouses J. Notes sur Euthymios Tornikes, Euthyme Malakes et Georgios
Tornikes.— Revue des etudes byzantines. 1965, vol. 23.
33	Cm.: Byzantion, 1965, t. 35, p. 170 sq.
34	К. Ct. 36 и след.
36	Browning R. An anonymous Xo~fo<; j3a3iAx6<; addressed to Alexios I Comne-
nos.— Byzantion, 1959, t. 28, p. 34—35.
36 Darrouses J. Le Memoire de Constantin Stilbes contre les Latins.— Revue
des etudes byzantines, 1963, vol. 21, p. 56 sq.
116

Таким образом, датировка основных источников дискуссион¬
на. Принятые нами даты 37 (см. ниже) ни в коей мере не являются
окончательными.
Самостоятельные набеги куманов
(40—70-е гг. XII в.)
Половецко-византийская война 1148 г. Касаясь источниковедче¬
ской стороны, рассмотрим проблему некоторых атрибуций, что поз¬
волит нам привлечь новые источники. Помимо известных данных
Иоанна Киннама 38 и Никиты Хониата 39, к этим событиям можно
отнести и сообщение о разорении Дристры «придунайскими волка¬
ми, частью скифов, племенем вероломным, рабским и варвар¬
ским», в письме Иоанна Цеца 40, датируемом теперь не 1147 41, а
1148 г.42 Такое понимание данных источника заставляет пересмот¬
реть отнесение Д. Моравчиком этнонима Цеца к узским племе¬
нам 43. Получаемые сведения помогают и в локализации собы¬
тий 44 *.
Другим источником является письмо митрополита эфесского
Георгия Торника к Алексею Гифарду, дуке фемы Фракисион 4б,
где упоминаются победы последнего над «скифами», о командовании
Алексеем Гифардом византийским вспомогательным отрядом «ски¬
фов» (вероятно, это печенеги и узы), нанесшим окончательное по¬
ражение куманам в этой войне, сообщает Киннам 46.
Дополнительные просопографические материалы можно по¬
черпнуть из надгробного стихотворения Феодора Продрома, адресо¬
ванного Константину Камицу (от имени супруги покойного Ма¬
рии Комниной). Стереотипное риторическое указание на победы
Константина над «варварами» в различных частях света, в том чис¬
ле и над «западными», конкретизируется при сравнении с другим
продромовским произведением. Имеется в виду монодия, написан¬
ная в утешение жене Камица — дочери порфирородной Феодоры,
сестры автократора ромеев Иоанна 47 (сама монодия не имеет раз¬
вернутой леммы: рассматриваемые сведения содержатся в продро-
37	van Dieten J.-L. Niketas Choniates. Erlautungen..., S. 58—59; cp.: Can-
kova-Petkova G. La liberation de la Bulgarie de la domination byzantine.—
Byzantinobulgariea. Sofia, 1978, t. 5; Malingoudis Ph. Die Naehriehten
des Niketas Choniates iiber die Entstehung des Zweiten bulgarisehen Staates.
Byzantina, 1978, t. 10.
38	Кинн. 93.1—95.21.
39	H. Хон. Ист. 78.39—42.
40	Цец. Пие. 94.6—7.
41	Hart G. De Tzetzarum nomine, vitis, seriptis.— Jahrbuch fur Classisehe
Philologie. 1880, Supplb. 12, S. 44; Leone P. Prolegomena.— In: Цец. Пие.
XIX.
42	Бибиков M. В. Византийские хроники..., с. 19.
43	Moravcsik Gy. Byzantinoturcica, Bd. 1, S. 342; Bd. 2, S. 281.
44	Бибиков M. В. Византийские хроники..., e. 17—22.
46	Г. Торн, м-т 151.2 и след.
46	Кинн. 94.20—95.13.
47	Ф. Пр. Соч. 1423 АВ; Ф. Пр. Фр. 361.
117

мовском «Утешительном слове» 48, к которому апеллирует наша
монодия). Очевидное отождествление адресата монодии с Мари¬
ей Комниной, женой Константина Камица, позволяет сблизить
оба продромовских стихотворения — надгробное и монодию.
В упоминаемых в последней «скифах», наряду с «франками» и «зве-
рями-островитянами» (имеются в виду события II Крестового по¬
хода и норманской войны Мануила 49), резонно видеть половцев
1148 г., поскольку весь внешнеполитический контекст произве¬
дения указывает на события конца 40-х годов: вторжение «скиф¬
ских» кочевников-куманов из-за Дуная (отсюда естественна их
«западная», по византийским представлениям, локализация в над¬
гробном слове Продрома 50 * *) в Византию в 1148 г. произошло в тот
момент, когда император Мануил Комнин отправился навстречу
норманскому королю Сицилии Рожеру II для отвоевания грече¬
ских городов, захваченных сицилийцами б1, обострение отноше¬
ний с которыми, совпавшее со II Крестовым походом, привело
к византийско-норманской войне 52. Итак, на основании рассмот¬
ренных продромовских произведений устанавливается участие
Константина Камица в половецкой войне 1148 г. Риторическая
деконкретизованность этих сведений не позволяет определить его
функции в ней. Однако сам просопографический материал, по¬
черпнутый из сочинений Георгия Торника и Продрома, показа¬
телен. В эпизодическом, на первый взгляд незначительном воен¬
ном столкновении участвуют как сам византийский император
Мануил Комнин, так и некоторые высшие военные сановники —
дука Алексей Гифард и Константин Камиц, имевший, возможно,
титул севаста 53 *.
Вопрос о локализации рассматриваемых событий до сих пор
дискуссионен: в последних работах театр военных действий пере¬
мещается на север от Добруджи, к междуречью Сирета и Б ер-
лада б4, или, согласно другой точке зрения, события отодвигаются
далеко на запад — к Олту 55. Подробное рассмотрение проблемы
в специальной работе 56 * * * * * * * * * позволяет сейчас не останавливаться на
48	Ф. Пр. Фр. 360.
49	Ф. Пр. Фр. 360 и след.
50	Ф. Пр. Соч. 1423 АВ; ср.: Miller Е. Recueil des historiens des croisades.
Historiens grecs. Farnborough, 1967, vol. 2, p. 503.
81	Caspar E. Roger II (1101—1154) und die Griindung der Normanisch-
sizilischen Monarchie. Darmstadt, 1968, S. 376 ff.; Lamma P. Comneni e
Staufer. Roma, 1955, t. 1, p. 75 sq.
82	Rassow P. Zum byzantinisch-normannischen Krieg 1147—1149.— In:
Mitteilungen des Instituts fur Osterreichische Geschichtsforschung. Wien,
1954, S. 213-219.
83	Немалое К., Николов Д. Византийски моливдовулы от с. Вълкосел, Бла-
гоевградско.— В кн.: Музеи и паметници на культурата. София, 1966,
т. 6, № 4, с. 14.
84	См.: В ol$acov-Ghimpu A. A. La localisation de la cite byzantine de Demnit-
zikos.— Revue des etudes Sud-Est Europeenes, 1967, vol. 5, N 3—4, p. 543.
86	Nasturel P. S. Valaques, Coumans et Byzantins sous le regne de Manuel
Comnene.— Byzantina, 1969, T. 1, o. 171—172.
86 Бибиков M. В. Византийские хроники..., с. 18 и след.
118

ней детально, но указать лишь основные выводы о территории,
на которой проходила кампания 1148 г. Вторгшиеся из-за Дуная
куманы не только не перешли, вопреки мнению В. Г. Василь¬
евского 57, Балканский хребет, но и их распространение вплоть
до Балкан 58 не определено четко источниками: война проходила
на более ограниченном пространстве, близком к Дунаю. В ре¬
зультате половецкого набега подвергся разорению крупный ду¬
найский город Дристра, что определяется на основании данных
Цеца 59. С районом Дристры в основном и связываются нами собы¬
тия войны 60.
События войны территориально имеют отношение и к Руси:
по Киннаму, византийский отряд, преследуя куманов, достигает
горы, «возвышающейся вблизи пределов Тавроскифии» 61. Толко¬
вание этого места также вызывает большие споры 62, и приходится
констатировать пока отсутствие удовлетворительного решения
проблемы. Возможно, здесь речь идет о южных отрогах Восточных
Карпат: под «Тавроскифской» землей в нашем источнике обычно
понимается Галицкая Русь 63. Действительно, западные пределы
Галицкого княжества упирались в Восточные Карпаты. Таким
образом, несостоятельным оказывается распространение далеко
на юг в это время (что делается только на основании свидетельства
Киннама) границ Галицкой земли 64. Половецко-византцйская
война 1148 г. скорее шла на более ограниченной территории, не
только не распространяясь на русские земли, но вряд ли заходя
далеко в половецкую степь. В середине XII в. низовья Днестра,
Прута и Сирета, видимо, находились под контролем половцев 65,
внедрявшихся, впрочем, в более северные районы Руси 66. Га¬
лицкая же территория, более или менее устойчивая граница ко¬
торой проходила по городам Ушица, Кучелмин, Онут, Микулин,
Коломыя 67, не доходила даже до места современного Могилева
на Днестре 68 69.
67	Василъевский В. Г. Из истории Византии в XII в.— В кн.: Васильев¬
ский В. Г. Труды. Л., 1930, т. 4, с. 30.
68	Грот К. Я. Из истории Угрии и славянства в XII в. Варшава, 1889,
с. 130.
69	Цец. Пис. 93.10 и след.
60	Мутафчиев П. Съдбините на средновековния Дръстьр.— В кн.: Избра¬
ни произведения. София, 1973, т. 2, с. 86.
61	Кинн. 94.12.
62	Подробнее см. в кн.: Бибиков М. В. Византийские хроники..., с. 20
и след.
63	В асилъевский В. Г. Из истории Византии..., с. 31.
64	Грот К. Я. Указ, сои., с. 134.
65	Кудряшов К. В. О местоположении половецких веж в северном Причер¬
номорье в XII в.— Тр. Ин-та этногр. Новая сер., 1947, т. 1, с. 109; ср.:
Расовский Д. А. Половцы. III. Пределы «поля половецкого».— Анналы
Института им. Н. П. Кондакова, 1937, т. 9, с. 158; Он же. Половцы.
IV, с. 120.
66	Плетнева С. А. Указ, соч., с. 280—281.
67	Кудряшов К. В. Половецкая степь. М., 1948, с. 125.
в8 Пашуто В. Т. Указ, соч., с. 168—171.
119

Война 1148 г. оказалась единственным в царствование Ману-
ила Комнина победным византийским походом на половцев, «оп¬
равдывающим» обычное упоминание кочевников-«скифов» в ви¬
зантийских энкомиях в честь Мануила Комнина при перечисле¬
нии покоренных им в войнах народов 69.
Война Кальмана с половцами (около 1152 г.) Описанный у Ни¬
киты Хониата 70 набег «скифов»-половцев не упоминается в других
источниках, в том числе и в «Истории» Киннама. После опустоши¬
тельных действий на правом берегу Дуная куманы возвращаются
снова за Истр, разбив досланный против них отряд «некоего Кала-
мана». Вряд ли он может быть отождествлен с упоминаемым Кин-
намом в связи с событиями середины 60 — начала 70-х годов Кон¬
стантином Каламаном п. П. Нэстурел считает его Борисом Каль-
мановичем 72 (Каламановичем) известным, по Киннаму 73, сыном
венгерского короля Кальмана (Каламана) и дочери Владими¬
ра Мономаха Евфимии п. Он был рожден на Руси после того, как
Кальман развелся с Евфимией и отослал ее на родину. Вернувшись
в Византию при Иоанне II, снискав высокие чины, участвовал
в многочисленных войнах с Венгрией 75.
Трудности датировки связаны с размытостью хронологических
определений источника. Сообщение об этом походе Никита Хо-
ниат начинает с указания на его одновременность с возвращением
Мануила в Константинополь после победных действий в Венгрии
(в междуречьи Дуная и Савы — взятие Зевгмина и пр.76), что со¬
ответствует весне 1152 г.77. Однако война Каламана непосредствен¬
но примыкает к последующим событиям, относимым уже к
1155 г.78, на основании чего рассматриваемые события датируются
1154 79 или 1155—1156 гг.80.
В источнике отсутствуют какие бы то ни было сведения о ло¬
кализации событий. Однако описание войны позволяет видеть
в ней незначительный однократный набег половцев на правобе¬
режье Дуная. Косвенным подтверждением такой оценки могут
служить и действия византийского правительства: против ку-
манов отправляется небольшой отряд, поражение которого никак
не сказалось на внешнеполитическом положении Византийской
империи.
69	Код. Вен. 37.21—22; 44.21—23; 128.18—22; 146!. 14—26; 1542. 7—8;
ср.: И. Диог. 305.22; 308.10.
70	Ник. Хон. Ист. 93.72 и след.
71	Кинн. 216.3—4; 286.11 и след.
72	Nasturel Р. S. Op. cit., р. 176.
73	Кинн. 117.18 и след.
74	Розанов С. П. Евфимия Владимировна и Борис Каламанович.— Изв. АН
СССР. Отд-ние гуманит. наук, 1930, № 9, с. 649—671.
76	Gumplowicz М. Borys Kolomanowic, krolewicz wggierski (1105—1156).—
Przegl^d historyczny, 1906, t. 2, p. 12.
76	Ник. Хон. Ист. 93.59; ср.: Кинн. 118.18—19.
77	Ник. Хон. Ист. 93.
78	Там же, 93.72 и след.
79	Расовский Д. А. Половцы. IV, с. 106.
80	Chalandon F. Les Comnenes (Jean II Comnene et Manuel I Comnene). Pa¬
ris, 1912, vol. 2, p. 413—414.
120

Куманский набег 1160 г. Краткое сообщение об обстоятельствах
набега содержится у Киннама. «Скифы»-половцы переправились
через Истр в то время, когда Мануил с войском находился в Малой
Азии после победы над иконийским султаном Кылич-Арсланом II
и направлялся в Константинополь после удачных переговоров
с побежденными 81, т. е. в 1160 г.
В источнике подробно прослеживается маршрут Мануила
навстречу куманам из Малой Азии: свернув с прямого пути в сто¬
лицу, идет в район Авида, затем у Галлиполи переправляется на
европейский берег, откуда спешит к Дунаю; не дойдя до него,
узнает, что противники при известии о приближении византий¬
ского войска успели вернуться за Истр. Таким образом, нет ни¬
каких оснований предполагать замысел глубокого рейда куманов
через Балканы во Фракию, как считал В. Златарский 82. Фракий¬
ская территория упоминается в источнике лишь как исходный
пункт движения Мануила на кочевников и не имеет отношения
к локализации их опустошительных действий. Налицо харак¬
терный грабительский набег половцев, воспользовавшихся веде¬
нием византийской армией далекой войны в Азии и вернувшихся
на север тотчас при вести о близости ромейских войск.
Походы половцев на Византию
в составе союзных войск.
Половцы в византийской армии
(40-70-е гг. XII в.)
Наряду с самостоятельными набегами куманов в рассматривае¬
мый период половецкие части входили как в войска антивизантий-
ских союзов, так и в византийскую армию.
Судя по нашим данным, вероятно привлечение половцев во
время войн Мануила в Венгрии и Сербии в начале 50-х годов.
Прямых свидетельств об участии куманских отрядов в составе
венгерского и сербского войск, аналогичных указанию Киннама 8®
на воевавших на стороне Сербии печенегов в 1150 г., нет. Однако
косвенные сведения речи к Мануилу Михаила-магистра риторов
(родственника или близкого человека солунского митрополита)
указывают на антивизантийскую коалицию на Дунае того вре¬
мени: наряду с «гепидами» — венграми, упоминаются «скифы»
и «сарматы», покоренные и подвластные Византии, под которыми
подразумеваются кочевники 84 (возможно, дифференцированно —
печенеги и половцы). Показательно зафиксированное в источнике
отношение к придунайским кочевникам как к данникам визан¬
тийского василевса, т. е. поражение Каламана (см. выше) не имел©
серьезных международных политических последствий.
81	Кинн. 201.3—18.
82	Златарски В. Н. История..., т. 2, с. 395.
83	Кинн. 107.9—17.
84	М. Сол. 158.18 sq.
121

Неоднократно упоминаются «скифы», очевидно половцы, а так¬
же печенеги в качестве составной части армии венгерского ко¬
роля Стефана (Иштвана) III, направленной против Византии в
60-х годах XII в.85 * События разворачиваются в районе Срема,
Зевгмина (Землина) 8в. Итак, половцы принимали участие не
только в краткосрочной, но и в длительной борьбе государств
Центральной Европы против Византии, участвуя в нескольких
кампаниях на протяжении целого ряда лет.
Представление о подунайских кочевниках как о данниках ви¬
зантийского императора четко зафиксировано источниками: к упо¬
мянутой речи Михаила-ритора следует добавить энкомий Евфи-
мия Торника в честь Мануила 87. Говоря о победах императора над
всеми подунайскими народами, автор называет города «пеонцев»
и «даков», равнины «гетов», успехи в войнах с «трибаллами» и
«далматами». Отдавая дань риторическому плеоназму, небезосно¬
вательно отождествить «гетов» Евфимияскочевниками-тюрками 88.
Более того, наряду со свидетельствами о многочисленных победах
Мануила над кочевниками 89, у Евстафия Солунского есть указание
на подвластность «скифа» ромейскому василевсу: кочевники ока¬
зываются подданными, рабами империи 90.
Наибольшее количество сведений о половцах в рассматривае¬
мый период относится к участию отрядов в византийской армии.
«Скифы»-куманы находятся в византийском войске в битве у Пик-
ридиона с Конрадом III в 1147 г. во время II Крестового похода 91;
в 50-х годах они участвуют в войнах в Италии (упоминаются в бит¬
ве при Бари 92); о «скифских» наемниках говорится в связи с под¬
готовкой похода 1160 г. на иконийского султана 93; неоднократно
сообщается о куманах в армии Мануила во время его венгерских
кампаний с 1162 по 1167 г.94; половцы отправляются и на войну Ви¬
зантии с Кылич-Арсланом в 1175 г.95
Таким образом, первый выделенный нами этап развития меж¬
дународных отношений в Подунавье XII—XIII вв. ограничи¬
вается 40—70-ми годами XII в. и характеризуется прежде всего
наличием самостоятельных походов кочевников: в последующие
периоды куманы будут составлять лишь часть союзных сил. Под¬
водя итоги этому этапу, следует отметить единичность самостоя¬
тельных набегов куманов, известных по нашим источникам; их
85	Кинн. 242.11—18; ср.: 218.8—10.
■®6 Грот К. Я. Указ, соч., с. 374; Chalandon F. Op. cit., vol. 2, p. 489\Hohl-
weg A. Beitrage zur Verwaltungsgeschichte des Ostromischen Reiches un-
ter den Komnenen. Miinchen, 1965, S. 73—74.
87	Евф. Торн. 173.34 sq.
88	Cp.: Moravcsik Gy. Byzantinoturcica, Bd. 2, S. 111.
89	M. Ahx. 173—216.
90	Евст. Сол. Соч. 210.70.
** Кинн. 77.9—23.
92	Там же, 143.6—11.
93	Там же, 199.12—15.
94	Там же, 236.13—18; 271.3—20.
95	Н. Хон. Ист. 178.8.
222

характер: мелкие грабительские набеги; анализ данных о лока¬
лизации половецких войн показывает узкое территориальное рас¬
пространение этих кампаний; имевшие место победы куманов над
византийскими военными частями не имеют серьезных послед¬
ствий для государств Юго-Восточной и Центральной Европы,
т. е. самостоятельная военная сила куманов минимальна; еще
меньшими сведениями мы располагаем об участии кочевников
в союзных войнах против Византии, причем итогом этих (извест¬
ных нам) кампаний оказывается поражение войск антивизантий-
ских коалиций; подавляющее большинство сведений за первый
период — о куманах в византийской армии; половцы участвуют
практически во всех крупных внешнеполитических военных меро¬
приятиях Византии по всем направлениям: II Крестовый поход,
Итальянские войны, походы на Кылич-Арслана, войны со Сте¬
фаном III; основная функция куманских частей традиционна —
это конные отряды.
Византия, половцы и освобождение Болгарии
от византийского господства
С конца 70-х до середины 80-х годов в византийских источниках
нет никаких данных о половцах. Вновь сведения о них появляются
в связи с событиями освобождения Болгарии от византийского
господства.
После неудачи в результате первого болгарского похода Иса¬
ака 96, к отступившим за Дунай вождям восстания Петру и Асе-
ню 97 присоединились куманы, которые участвовали во всех их
последующих военных операциях. Д. А. Расовский писал о ко¬
личественном преобладании половцев в армии Асеней, в резуль¬
тате чего участие их оценивалось как решающий фактор в вой¬
нах болгар с греками и латинянами в конце XII — началеXIII в.98
Однако в докладе на XIV Международном конгрессе историче¬
ских наук (Сан-Франциско, 1975) К. Джуреску, рассматривая
вопрос об этническом составе восстания Асеней, говорил только
о болгарах и влахах-румынах, отождествляя с последними как
«влахов», так и «скифов» наших источников ". Впрочем, здесь,
видимо, имеет место традиционно спорный вопрос о соотношении
валашского и болгарского элементов в среде восставших, кото¬
рые в одних случаях именуются «влахами» 10°, в других — «бол¬
гарами» 101, в третьих — «мизами» 102. Что касается валашеко-
96	Cankova-Petkova G. Op. cit., р. 108.
97	Н. Хон. Ист. 372.55 и след.; Н. Хон. Речи 7.27 и след.|
98]Расовский Д. А. Роль половцев в войнах Асеней с византийской и латин¬
ской империями в 1186—1207 гг.— В кн.: Списание на Българската Ака¬
демия на науките. София, 1939, с. 205—206.
99	Giurescu С. С. Populations nomades dans l’espace euroasiatique et leur
role dans la formation des etats medievaux. Theses dactylogr. Bucarest,
1975.
100	H. Хон. Ист. 397.88.
101	Там же, 374.86.
102	Там же.
123

болгарской дилеммы, то, думается, принципиальное ее решение
(вне зависимости от вопроса о национальной принадлежности
вождей восстания) Г. Г. Литавриным 103 убедительно. Но к вопросу
о роли половцев в рассматриваемых событиях это не имеет пря¬
мого отношения: оснований для пересмотра вопроса об участии
половецких соединений в борьбе болгарского народа за незави¬
симость нет.
Итак, отступившие за Дунай участники восстания встрети¬
лись со «скифами»-половцами 104. Точную локализацию событий
досконально восстановить трудно 105. Петра «искали, но место>
его не было найдено» 106. Вероятно, кампания проходила в районе
Филиппополя (на что есть намек в эпиграмме Феодора Вальса-
мона 107), возможно в Преславе 108. Но не исключено, что присое¬
динение куманов состоялось уже после нового похода Асеней из-
за Дуная 109.
Соединенная с куманами армия Асеней и совершила поход на
«Мизию» 110, вслед за чем состоялся второй поход Исаака Ангела.
Никита Хониат указывает, что бои охватили «Мизию», т. е. тер¬
риторию между Дунаем и Балканами, что свидетельствует о срав¬
нительно большом территориальном распространении кампании.
Никита Хониат, сам участвовавший в походе т, составив посла¬
ние синоду с отчетом о нем 112, локализует события. Эти действия
датируются 1187 г.113. К моменту выхода Исаака из Константи¬
нополя на Адрианополь куманы находились у Агафополя 114.
Бои распространились на район Лардеи 115, Вастерн П6: битва
у Вастерн произошла по пути императора в Беррою 117 (современ¬
ная Стара Загора), так как стало известно о действиях куманов
с «Мизами» у Веррои 118. Затем василевс возвратился в Агафополь,
а «варвары» оказались в окрестностях Филиппополя. Ряд других
топонимов, сообщаемых в послании Никиты Хониата патриарху
и синоду, показывает широкое территориальное распростране¬
ние военных операций 119. Второй поход Исаака не коснулся
забалканских районов 12°, в то время как повстанцы действовали
на большом пространстве между Дунаем и Балканским хребтом.
103	Литаврин Г. Г. Указ, соч., с. 432 и след.
104	Н. Хон. Ист. 373.53 и след.
105	Ср.: Cankova-Petkova G. Op. cit., р. 104 и след.
106	М. Хон. I. 250.
107	Ф. Вальс. Эп. 28 и след.
108	Литаврин Г. Г. Указ, соч., с. 450.
109	Там же, с. 457.
110	Н. Хон. Ист. 374.79 и след.
111	Там же, 397.87—88.
112	Н. Хон. Речи 6.22 и след.
113	vanDieten J.-L. Niketas Choniates. Erlautungen..., S. 76, n. 96.
114	H. Хон. Ист. 394.24.
115	Там же, 396.71 и след.
136 Ср.: Cankova-Petkova G. Op. cit., р. 117.
117	Н. Хон. Ист. 396.75
118	Там же, 398.15 и след.
119	Н. Хон. Речи 9.29 и след.
120	Литаврин Г. Г. Указ, соч., с. 453.
124

Неудачей для Византии закончился и третий поход Исаака,
датируемый 1188 г.121. Из скупого сообщения Хониата мы знаем
лишь о неудачной трехмесячной осаде византийцами Ловеча, пос¬
ле чего василевс вернулся в Константинополь 122. Конкретных
данных о действиях куманов нет, но их участие вероятно 123.
В результате договора, заключенного после очередного похода,
устанавливалась фактическая независимость Болгарии от Ви¬
зантии. Дальнейшее развитие событий связано с освобождением
Северо-Восточной Болгарии.
Новые болгаро-византийские войны, в которых принимали
участие куманы, проходили с начала 90-х годов. Куманы вторгались
из-за Дуная весной 1190 г., в результате чего Исаак вынужден
был отступить на юг за Балканы 124. В этой связи говорится о по¬
стоянных походах противников: данному событию посвящена речь
Никиты Хониата, обращенная к Исааку Ангелу перед его отправ¬
лением в поход 125. Поход оказался безрезультатным для визан¬
тийского императора, вынужденного его прекратить 126.
Из военных столкновений 90-х годов с куманами единственно
удачной для Византии оказалась кампания 1190—1191 гг.127, за¬
кончившаяся битвой на Мораве. Здесь как у Хониата, так и у
Евстафия куманы — «скифы» — упоминаются в качестве союзни¬
ков «влахов» и «болгар». Эта битва состоялась в окрестностях Фи-
липпополя 128. По данным Евстафия Солунского и Иоанна Си-
ропула-, она завершилась как будто бы полной победой Византии.
В аналогичных случаях в конце XI — начале XII в. подобные опи¬
сания у византийских авторов итогов походов на кочевников ка¬
саются, например, битвы при Левунионе 1091 г., последнего набега
печенегов 1121—1122 гг., т. е. действительно разгромов, после кото¬
рых надолго или навсегда исчезали в истории сведения об этих
«скифах».
Теперь же — совсем иное дело. Никита Хониат пишет как раз
о начавшемся с этого времени беспрестанном наступлении болгар
с куманами 129. При этом сфера действий распространилась практи¬
чески на всю территорию между Дунаем и Балканами.
121	Vlachos Th. Aufstande und Verschworungen wahrend der Kaiserzeit Isaa-
kios II. Angelos (1185—1195).— Byzantina, 1974, T. 6, a. 162.
122	H. Хон. Ист. 399.43 и след.
ш Так в кн.: Успенский Ф. И. Образование..., с. 154; Васильевский В. Г.
Указ, рец., с. 198; Расовский Д. А. Роль..., с. 207—208; Bachmann М.
Op. cit., S. 87.
1191 г. в кн.: Успенский Ф. И. Византийский писатель Никита Акоминат
из Хон. СПб, 1874, с. 184; Cognasso F. Un imperatore bizantino della deca¬
denza, Isaaco II Angelo.— Bessarione, 1915, N 19, p. 273—274.
124	H. Хон. Ист. 428.64.
125	H. Хон. Речи 3.5 и след.
126	H. Хон. Ист. 429.72 и след.
127	дата указана по кн.: van Dieten J.-L. Niketas Choniates. Erlautungen...,
S. 62 ff.
128	H. Хон. Ист. 434.25 и след.; Евст. Сол. Соч. 44.87; 41. 79—80; ср.: И. Сир.
19.27.
129	Н. Хон. Ист. 437.9—15.
125

Известные военные столкновения этого периода неизменно
неудачны для Византии: около 1195 г.— поражение Алексея Гида
и Василия Ватаца близ Аркадиополя 130, около 1196 г.— пораже¬
ние севастократора Исаака при Серрах 131 и т. д. Оценивая их
результаты, Хониат говорит об образовавшейся «пустыне Фра¬
кии и Македонии», простиравшейся вплоть до Гема 132. Характер¬
но, что новый император — Алексей III Ангел, задумавший в
1197 г. поход для восстановления фракийских городов после бол*>
гаро-куманских войн, не сумел его осуществить 133, а в 1199 г.
куманы с частью «влахов» захватили в течение года фракийские
города.— «все,— замечает Никита Хониат,— что находятся меж¬
ду Месиной и Чурулом» 134. При этом часть их продвинулась и
дальше 135. В описанном Хониатом 136 последнем сражении пере¬
вес оказался на стороне византийцев, однако значение этой по¬
беды во многом фиктивно: куманы захватили указанные селения.
Не случайно об опустошении всей Македонии в 1199 г. Хониат
говорит как о самом ужасном набеге кочевников за все вре¬
мена 137.
Таким образом, второй этап характеризуется многочислен¬
ными победными походами болгар и куманов на Византию; не¬
смотря на участие видных византийских полководцев в выступ¬
лениях императора, успехов они не имеют; события развиваются
на очень большой территории — практически на всем простран¬
стве между Дунаем и Балканами; помимо отмеченных военно-по¬
литических последствий событий второго периода, от предыду¬
щего он отличается еще в одном отношении: характерно практи¬
ческое отсутствие «скифов» в византийском войске, в составе
союзных с Византией армий; однако куманы теперь составляют
только часть болгарских воинских соединений; самостоятельных
же их набегов больше нет.
Подунавъе в первой половине XIII в.
Новый этап в истории половецких войн в Подунавье связан с собы¬
тиями, происшедшими в самой Византии: захватом и разорением
Константинополя крестоносцами в 1204 г. и установлением на ро-
мейской территории Латинской империи.
130	Там же, 446.63. и след.
131	Там же, 468.16.
132	Там же, 473.64 и след.
133	Там же, 487.56—75.
134	Там же, 499.54—60.
136	Там же, 499.61 и след.
136	Там же, 500.68 и след.
137	Там же, 508.67 и след.; ср. данные о кладах византийских монет в Поду¬
навье с выводами об усилении куманских опустошительных набегов
в конце XII в.: Metcalf D. М. Coinage in the Balkans. 820—1355. Thessa-
lonike, 1965, p. 91; Preda C. The Byzantine Coins — an Expression of the
Relations between the Empire and the Populations North of the Danube in
the 6tb — 13th Cent.— In: Relations between the autochtonous Popula¬
tions and the migratory populations on the territory of Romania. Bucure§ti,
1975, p. 231.
126

Походы болгар, влахов и куманов возглавил Калоян 138. Уже-
вскоре после 1204 г. начались действия Калояна по освобожде¬
нию Болгарии. Значительную ударную силу, по сообщениям Ни¬
киты Хониата, составляла куманская конница 139. В отличие от
предыдущих периодов эти походы обратились против латинян 14°.
Весной 1205 г. Калоян с куманским войском пришел к Адриа¬
нополю и Дидимотике 141. В марте там собрались войска ромеев,,
болгар и куманов для ведения совместных военных действий про¬
тив Балдуина 142. Результатом знаменитого сражения у Адриа¬
нополя стал разгром сил латинян, причем сам император Балдуин
был пленен 143. Описывающий эти события Хониат был хорошо-
о них осведомлен: по его словам 144, он находился тогда в Силим-
врии, получая необходимые свидетельства. Главную роль в раз¬
громе латинского войска историк приписывает «скифам» — ку-
манам 145.
Вслед за победой при Адрианополе Калоян с куманами успеш¬
но действует против подвластных латинянам городов 146. Много¬
численные победы в различных частях Балканского полуострова
были одержаны Калояном: в 1205 г.— победа при Серрах над
Бонифацием Монферратским 147; победы над латинянами при оса-
де последними Орестиады 148, захват Веррои, взятие Рузия и Ап-
роса, Перинфа, Даонии, Аркадиополя, Месины, Чурула, Афиры
и других городов; в 1205—1206 гг. взяты Дидимотика, Адриано¬
поль, подвержена военным действиям вся Фракия 149. Глубина
распространения на юг действий куманов и болгар необычайная:
они совершают походы даже на пригороды Константинополя, до¬
ходя до его стен 15°. Никита Хониат отмечает специальную подго¬
товку Калояна к этим войнам 151. Следует отметить, что даже от¬
дельные поражения войск Калояна, например, в 1206 г. от Ген-
138	Krantonelli А. 'Нхатя AaTivcov ‘EXX-nvo—ВоиХгаро<7! с6[лтсрос!;и; [£v ©pavaj..
1204—1206. Athenai, 1964, р. 66 sq.
139	Н. Хон. Ист. 613.80 и др. Ср. упоминания куманских полководцев Ка¬
лояна: И. Ставр. 370.
140	Н. Хон. Ист. 612.51 и след.: ср.: Цанкова-Петкова Г. Българо-гръцки
и българо-латински отношения при Калоян и Борил.— Известия на Инсти¬
тута за история, 1970, т. 21, с. 149—162.
144 Н. Хон. Ист. 613.70 и след.
142	Там же, 614.8.
143	Там же, 616.42 и след. Ср.: Петров П. Поражението на латиниците при
Одрин през 1205 г. и неговото историческо значение.— Исторически прег-
лед, 1960, т. 16, кн. 4, с. 26—51; Prinzing G. Die Bedeutung Bulgariens und
Serbiens in den Jahren 1204—1219 im Zusammenhang mit der Entstehung
und Entwicklung der byzantinischen Teil-Staaten nach der Einnahme Kon-
stantinopels in Folge des 4. Kreuzzuges. Miinchen, 1972, S. 48—53.
144	H. Хон. Ист. 617.67, 83 и след.
146	Там же, 617.91 и след.
146	Там же, 618. 95 и след.
147	Там же, 620.71 и след.
148	Там же, 622.18 и след.
140 Там же, 627.76 и след.; 630.91 и след.
150 Там же, 631.5 и след.
154	Там же, 628.7 и след.
127

риха Фландрского 152, не оказывают существенного влияния на
ход дальнейших действий болгар, влахов и куманов.
Непрерывное наступление на Византию продолжалось и впос¬
ледствии, при Феодоре Ласкаре, о чем свидетельствует лемма од¬
ной из речей Никиты Хониата 153. Новые походы с участием ку-
манских отрядов организовал болгарский царь Иван Асень II 15\
находившийся во время правления Борила на Руси и получив¬
ший власть в Болгарии с помощью русских дружин 155. В 20-х го¬
дах XIII в. о куманах византийские риторы говорят, как о таких
же врагах ромеев, как и латиняне156. В середине XIII в. сообщает¬
ся о большом пространственном охвате направлений набегов ко¬
чевников — они занимают как Фракию и Македонию, так и Илли¬
рию 157, углубляясь на юг.
Завершение последнего этапа половецких войн в Причерно¬
морье связывается с вытеснением и покорением куманов монголо-
татарами, о чем ретроспективно повествуют историки конца
XIII в. Так, Георгий Акрополит именно с этим связывает разгром
Македонии куманами 158. Монголо-татары уже в первой половине
XIII в. представляли грозную силу для самой Византии, так что
против них был заключен союз с иконийским султаном 15Э.
Таким образом, для третьего, заключительного этапа харак¬
терно, что по-прежнему набеги совершаются в составе союзных
сил — вместе с болгарами, влахами, а не самостоятельно, но тер¬
ритория ведения военных действий небывалая — до Константи¬
нополя и Иллирии; противниками оказываются то латиняне, то
ромеи; союзы заключаются то с одними, то с другими; стратегиче¬
ская цель половецких набегов остается прежней — ограбление
городов, захват пленных, продажа их в рабство 1б°. Такое лави¬
рование между враждующими сторонами на Балканах, быстрота
действий обусловливают минимальные поражения куманов в этот
период.
Место половцев Причерноморья в истории Руси
На основе анализа изменений в характере, направленности, тер¬
риториальном распространении куманских походов выделяются
три периода развития международных отношений в Подунавье
152	Там же, 645.89 и след.
153	Н. Хон. Речи 129.2—5; ср.: 184.27 и след. См.: Gjuzelev V., Bulgarien und
das Kaiserreich von Nikaia (1207—1261).— Jahrbuch der Osterreichischen
Byzantinistik, 1977, Bd. 26, S. 143—154; Данчева-Василева А. България
и Латинската империя. 1207—1208.— Исторически преглед, 1977, т. 33,
кн. 1, с. 35—51.
154	Златарски В. Н. Иван Асень II (1218—1241).— Българска историческа
библиотека, год. 3. 1930, т. 3.
155	Г. Акр. 1.32.25 и след.
156	Васильевский В. Г. Epirotica saeculi XIII.— Византийский временник,
1896, т. III, с. 285.19 и след.
157	Иак. Волг. 86.24.
158	Г. Акр. I. 53.22 и след.
159	Там же.
160	Например:. Н. Хон. Речи 12.11.
128

XII — первой половины XIII в. Как показывают наши данные, это
развитие определяется, с одной стороны, уменьшением количества
самостоятельных действий половцев и все большим вовлечением
их в местную этническую и политическую среду; с другой стороны,
устанавливается переход от самостоятельных мелких, узколокаль¬
но ограниченных действий куманов к многолетним, охватывающим
огромные пространства и эффективным в военном отношении
операциям в составе объединенных сил местного населения Поду-
навья и Причерноморья.
Правомерно определить место полученных результатов в изу¬
чении истории Древней Руси, ее взаимоотношений со степью.
По материалам археологических данных и русских летописей
внутренняя история половцев на территории Руси разделена
С. А. Плетневой на четыре периода: первый — от середины XI до
начала XII в., второй — 20—60-е годы XII в., третий — вторая
половина XII в., четвертый — с конца XII до монголо-татарского
нашествия в XIII в.161
Первый период характеризуется преобладанием самостоятель¬
ных удачных набегов кочевников при неопределенности терри¬
тории, захватываемой лишь на временные кочевья. Второй период
отмечен большим количеством совместных походов половцев с
русскими князьями, увеличением количества неудачных куман-
ских походов, почти отсутствием сведений об их удачах; одновре¬
менно начинается сильный натиск Руси на кочевников. В третий
период наблюдается пик военной активности русских князей
в борьбе с куманами при максимальном числе неудачных дей¬
ствий последних. Наконец, в четвертый период исчезают самостоя¬
тельные походы половцев; единственной формой их военно-поли¬
тической деятельности оказываются совместные операции в со¬
ставе русских княжеских дружин. Руси окончательно подчиняется
половецкая степь 162, подвергшаяся в дальнейшем монголо-татар¬
скому завоеванию.
Если сопоставить эти наблюдения с данными византийских
источников о куманах в северо-болгарских землях в XII — первой
половине XIII в., то обнаружится интересная закономерность.
Характеристики первого этапа «русской истории» половцев —
до 20-х годов XII в.— применимы к первому выделенному нами
периоду — 40—70-м годам XII в. Сопоставимы второй период
половецкой истории на территории Руси в 20—60-е годы с ана¬
логичными процессами в Подунавье в 80-годах — XII в. до на¬
чала XIII в. Наконец, соизмеримы результаты последнего нашего
периода с событиями на Руси — до середины XIII в. Наблюдаемое
в 60—90-х годах XII в. большое число самостоятельных куманских
походов — как победных, так и неудачных — на Руси не имеет
аналогичных данных для освещаемого в византийских источниках
региона: видимо, военное могущество, необходимое для ведения
161	Плетнева С. А. Указ, соч., с. 265—266.
182 Пашуто В. Т. Указ, соч., с. 272—273.
9 Заказ № 833
129

самостоятельных операций, у половцев, вытесняемых к концу
XII в. в Подунавье, было ослаблено войнами на Руси.
Таким образом, удается фиксировать как бы «смещение по
фазе» в отношении сопоставляемых периодов: факты, характери¬
зующие действия половецких кочевников на Руси в данный хро¬
нологический отрезок, устанавливаются на территории Поду-
навья в следующий. Соответственно и хронологические границы
периодов, определенных по византийским данным, сдвинуты на
10—15 лет.
Конечно, не следует считать, что каждый толчок, вытесняющий
половцев с русской территории (в свете наших данных мы огра¬
ничиваемся лишь внешнеполитической стороной истории степи,
не рассматривая пока процесс оседания кочевников на Руси
и в Подунавье), имел последствием то или иное конкретное дви¬
жение (набег и т. п.) на запад, за Дунай. Речь идет лишь об общих
улавливаемых закономерностях.
Таким образом, периоды политических взаимоотношений Бол¬
гарии, Руси, кочевников и Византии, установленные как на рус¬
ском материале 163, так и на основе рассмотренных данных 164, от¬
мечены известным стадиальным сходством.
Глава 3
МАТЕРИАЛЫ К ИСТОРИИ ПОЛОВЕЦКИХ ПОСЕЛЕНИЙ
Исследование заключительного этапа половецкой истории, в част¬
ности русско-половецких отношений, имеет особенность. Посте¬
пенное ослабление военно-политического значения половцев,
натиск на них Руси и вытеснение со своей территории в различ¬
ные районы Восточной и Южной Европы обусловили зависимость
дальнейшего существования этих кочевников от оседлых народов,
с которыми они оказались в соприкосновении: судьбы кочевников
определялись их возможностью или невозможностью приобщения
к оседлой жизни, развитием симбиоза, основанного на экономиче¬
ских связях х. Таким образом, проблема оседания половцев имеет
как политическую, так и экономическую и правовую стороны.
И указанная специфика заключается в неравномерности наших
знаний об этих сферах: действительно, до сих пор были известны
сведения — при этом в основном из нарративных источников —
о самом факте неоднократных расселений куманов в тех или иных
областях Руси, Византии, Венгрии, однако конкретных данных
об экономической основе, правовых условиях отношений кочев¬
ников с местным населением было мало. Методически же оправ¬
данным для исследования процесса их оседания будет анализ
форм и структур самих поселений кочевников, систематизация
163	Расовский Д. А. Половцы. IV...., с. 92 и след.
164	Ср. выводы в кн.: Diaconu Р. Les Coumans au Bas-Danube aux XIе et XIIе
siecles. Bucarest, 1978, p. 114—119, 130 sq.
1 См.: Древнерусское государство и его международное значение. М.,
1965, с. 98 и след.
130

сведений о которых поможет конкретизации поставленной проб¬
лемы. В этой связи важные и уникальные материалы дают нам
некоторые документы афонской Лавры св. Афанасия.
Акт Лавр. 65, датированный августом 1181 г., опубликован
в новом издании впервые. В специальной литературе он не исполь¬
зовался, его данные не включались в сводные работы по истории
тюркских народов, населения Балканского полуострова; упоми¬
наемые в нем императорские постановления не зафиксированы
в регестах 2. Это оригинал практика вестиарита Андроника Ва-
таца, свинцовая печать которого сохранилась на оборотной сто¬
роне акта. Очень плохая сохранность документа (так что текст вос¬
станавливается с большим трудом и не полностью) обусловила,
видимо, отсутствие его как в копиях, так и в картуляриях. Дипло¬
матически наш акт трехсложен; сначала приводится простагма
Алексея II Лавре от апреля 1181 г., затем другая простагма его же,
определяющая функции Андроника Ватаца, и, наконец, следует
собственно практик — опись владения, предназначенного для
передачи владельцу.
Речь идет о двух проастиях, полученных Лаврой от семьи
Кефалы 3, в феме Моглена, о париках одного из которых (Хостиа-
ны) у монахов возникла тяжба с куманами-стратиотами Моглены.
Этим куманам, получившим пронию, чиновниками, совершавшими
передачу проний (roxpaSoaic) в указанной феме, были переданы
жившие на монастырской земле парики. Текст здесь сохранен
лишь частично, и, к сожалению, нельзя узнать деталей ни наделе¬
ния куманов прониями, ни передачи им париков. Для расследова¬
ния конфликта и определения прав Лавры императором отправ¬
ляется на место вестиарит Андроник Ватац, производящий пере¬
дачу проний в феме Моглена (12—13). Выясняется, что по первой
императорской простагме парики, полученные куманами и зане¬
сенные в их практики, находились во владении (беакбтеих, xopt-
oxriz) монастыря, а куманам были предоставлены в «пользова¬
ние и управление» (^p-TjCHc, vop,?)) на срок жизни последних, т. е.-
ad terminum vitae, с возвращением и этих прав Лавре (24—31).
Парики использовались куманами на правах пронии. Плохая
сохранность текста не позволяет точно дифференцировать упо¬
минаемые права, а также выяснить, что говорится о других ку-
манах, оставшихся после смерти первых прониаров (29,— т. е.,
видимо, их потомках). По второму императорскому предписанию
Андронику Ватацу надлежало, вероятно (текст читается лишь
2	Dolger F. Regesten...; Grumel V. Les Regestes....; см. также: Займов Й»
Заселване на българските славяни на Балканския полуостров. Проуч-
ване на жителските' имена в българската топонимия. София, 1967.
3	Реконструкцию знаменитого «досье» Кефалы см.: Акт. Лавр., р. 336—
337. Из многочисленных работ об этом укажем следующие: Острогор¬
ский Г. А. К истории иммунитета в Византии.— Византийский времен¬
ник, 1958, т. 13, с. 65 и след.; Тивчев Л. Нарастането на едрово землевладе¬
ние във Византия през XII в.— Известия на Института за история, т. 9,
с. 230; Литаврин Г. Г. Болгария и Византия в XI—XII вв. М., 1960,
с. 153.
9*	131

местами), вернуть париков-хостианитов Лавре, а куманам вы¬
делить других (39—43). При этом следует свести с различных
лаврских земель воедино все куманские яшлшца-биваки 4, ого¬
родив их, дабы не испытывала обитель бесчинств со стороны ку-
манов (45—47). На основании этих постановлений, Андроник про¬
изводит опись, перечисляя поименно 16 стратиотов-куманов (51 —
55), а, ниже — 62 парика (64—74). Все парики — зевгараты.
В итоге постановляется переселить этих стратиотов из Хостианы
в другое место, ликвидировав их «икии и катуны» (55—57). Па¬
рики же, находившиеся там и предоставленные в виде пронии
куманам, отходят во владение Лавре. А лишенным их куманам
предлагается предоставить париков в других местах (очень не¬
определенно: лакуны в тексте — 61—80).
Таким образом, видна ограниченность прав поселяемых ку-
манских пришельцев, невозможность для них прочного обоснова¬
ния и «оседания». Поэтому не случайны последствия: парики у ку-
манов отбираются, их самих со всем имуществом выселяют, ни¬
каких конкретных распоряжений об их дальнейшей судьбе не
дается; кто даст им пристанище, париков и т. д., неизвестно.
Это не единственный материал актов, рисующий положение
«осевших» кочевников. По известной простагме Андроника I Ком¬
нина (Акт. Лавр. 66) от февраля 1184 г., живущие в феме Моглена
куманы облагаются дополнительными фискальными повинностями
в отношении Лавры сверх десятины, уплачиваемой за пользование
принадлежащей монастырю территорией для выгона скота 5. При
этом куманам запрещается и использование влахов и болгар, ко¬
торые относятся к Лавре (5—8). В данном случае в отношении
куманов, влахов и болгар употреблен термин «экскуссия» в зна¬
чении незаконного присвоения 6.
В этом же акте говорится и о дулевтах Хостианы, двое из ко¬
торых находились в пронии у куманов, теперь же должны быть
переданы монастырю Иоанна Предтечи чиновником, совершающим
передачу проний в феме Моглена. Куманам же следует дать
других (10—23), т. е. опять-таки наблюдается притеснение ку¬
манов, о дальнейшей жизни которых конкретно ничего не изве¬
стно.
Этот документ, уже привлекавшийся исследователями, однако
до сих пор известный лишь по копии Спиридона с картулярия
1802 г. Феодорита, теперь издан по аутентичной копии конца
XII в., скрепленной солунским митрополитом Иоанном Хри-
санфом — преемником Евстафия Солунского 7. Сейчас изготовле-
4	В тексте «икии и катуны», о «катунах» см.: Horger A. Katona.— Magyar
Nyeiv, 1942, t. 38, s. 334—337.
5	Подробнее см.: Rouilland G. La dime des bergers..., p. 780 sq; Anastasije-
vis D., Ostrogorsky G. Op. cit., p. 19—29; Литаврин Г. Г. Болгария и Ви¬
зантия в XI—XII вв. М., 1960, с. 153.
6	Ср.: Бибиков М. В. Афонские акты..., с. 225, примеч. 93.
7	Laurent V. La succession episcopale de la metr.opole de la Thessalonique dans
la premiere moitie du XIIIе siecle.— Byzantinische Zeitschrift, 1963, Bd. 56,
S. 287ff.
132

ние этой копии связывается предположительно с получением им¬
ператорского распоряжения, которое является актом Лавр. 69 8.
Это прошение лавриотов и заключение (Хбак;) Алексея III Ангела 9
датируется теперь октябрем 1196 г., а не 1091 или 1106, как в пер¬
вом издании (Акт. Лавр. РК 47). В прошении говорится о предо¬
ставлении монастырем в феме Веррои земли, полученной от се-
вастократора Иоанна Дуки, стратиотам Моглены (а также па¬
рикам епископа Моглены) с взиманием десятины. За нарушение
условий этого просители требуют увеличить причитающееся им
вдвое, что и удовлетворяется василевсом (5—9). Можно довольно
уверенно предположить, что и здесь имеются в виду етратиоты-
кумаиы. И вновь мы видим трудности для них при их расселении.
Итак, материалы, касающиеся правовой стороны половецких
оседлых поселений на Балканах, показывают нестабильность по¬
следних, практическую невозможность при данных условиях для
пришельцев с севера наладить оседлое хозяйство, закрепиться
на определенном участке.
Кратко суммируя результаты анализа византийских источников
по истории кочевников Причерноморья, следует отметить связь
их исторических судеб на территории Юго-Восточной Европы, в за¬
падных пограничных областях Руси с направлением внешней
политики Руси, с одной стороны, и Византии, Болгарии и про¬
чих государств в Подунавье — с другой. Вытеснение кочевников
с территории Руси вызывает усиление их действий в Подунавье
и Западном Причерноморье. Сопоставление разнотиповых и раз¬
ножанровых византийских памятников со сведениями русских
летописей западно-европейских и восточных источников позво¬
ляет проследить процесс вытеснения печенегов с исторической
сцены средневекового мира, выяснить условия постепенного прек¬
ращения активной военной политики куманов на территории
Европы. Одновременно удается определить возможности исполь¬
зования византийским правительством и русскими князьями ко¬
чевников в качестве политического фактора для укрепления своегр
влияния в Причерноморье — традиционной зоне встречи интере¬
сов Византии и Руси.
8	Византийский временник, 1973, т. 34, с. 37.
9	Отсутствует в кн.: Dolger F. Regesten...
133

Часть V
СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ
В ВИЗАНТИЙСКИХ ИСТОЧНИКАХ
XII — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIII в.
Глава 1
ЭТНОГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ О СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ
Подобно тому как Русь и тюрки-кочевники Причерноморья свя¬
зываются византийцами с другими «северными» народами «скиф¬
ской» общностью, определенное положение в последней зани¬
мают народы Кавказа и Предкавказья. К ним имеют отношение два
из трех традиционных 1 «скифских» племен — «кавказские» и
«меотские» 2.
Раздел о двенадцати ветрах в «Историях» Иоанна Цеца выде¬
ляется среди тринадцати тысяч стихов произведения не только
метрически: исследование вскрывает неоднократное редактиро¬
вание его автором, пересмотр текста 3. И это не случайно: в соот¬
ветствии с направлениями каждого из ветров в эту классификацию
попадает и территория между Черным и Каспийским морями.
Так, северный ветер Борей овевает «скифов» и Эвксинский понт,
а «гиркан» и «колхов» — Мес 4. Итак, Северокавказский регион
ограничен с одной стороны Кавказским хребтом с Каспийскими
воротами 5, с другой — Гирканским, т. е. Каспийским морем 6.
Но это пространство очерчено для византийца и другими свое¬
образными пределами: оно располагается между двумя тради¬
ционно принимаемыми границами Европы и Азии, каковыми счи¬
тались Танаис-Дон 7 либо Кавказские ворота 8.
В соответствии с этим ориентиром и строились византийские
землебписательные сочинения. Встречаемые в них этносы в исто¬
риографии нередко привлекаются для анализа этногенеза северо-
кавказских народов. Так, например, рассматриваются античные
и византийские сведения о киммерийцах, скифах, меотах, синдах,
керкетах, зихах, исседонах, меланхленах, агафирсах, гуннах,
хазарах, половцах и др., принимаемых в качестве предков совре¬
менных северокавказских народностей 9.
1 Gp.: Strab. XI. 498; Ptolem. Geogr. VI. 14.
3	Цец. Ист. VIII. 762—776.
3	Leone Р. А. М. Significato е limiti della revisione della «Historiae» di
Giovanni Tzetzes.— Aevum, 1963, vol. 37, p. 245 sq.
4	Цец. Ист. VIII. 674—677.
5	H. Вас. Энк. Адр. Коми. 196 и след.; К. Ман. Мон. 308. 195 и след.; ср.:
М. Ит. 100. 13 и след.
« Цец. Ист. VIII. 772—773; М. Хон. I. 172.
7	Н. Вл. 463.42; Цец. Комм. Лик. 1288; Евст. Сол. Комм. Дион. 14. 652.
8	Цец. Комм. Лик. 887
8 Народы Кавказа. М., 1960, т. 1, с. 63 и след.; ср.: Гаглойти Ю. С. Этно¬
генез осетин по данным письменных источников.— В кн.: Происхождение
осетинского народа. Орджоникидзе, 1967, с. 74 и след.; Крупнов Е. И.
Древняя история Северного Кавказа. М., 1960, с. 395 и след.; Он же*
Средневековая Ингушетия. М., 1971, с. 40 и след.; и др.
134

Большинство из перечисленных народов упоминается в анали¬
зируемых источниках (как «скифские» или «северные» племена).
Сначала представим себе их суммарную сводку, получаемую на ос¬
нове наших источников. На рассматриваемой территории визан¬
тийскими авторами XII — первой половины XIII в. поселяются
«скифы», «сарматы», «киммерийцы», «меоты», «кавказцы», «син-
ды», «кораксы», «аримаспы», «иссидоны», «масагеты», «гиркане»,
«меланхлены», «агафирсы», «гелоны», «аланы», «авасги», южнее —
«колхи» и «лазы», а также «гунны», «узы», «саки», «геты», «даки»,
«вастарны», «иппимолги», «невры», «иппиподы», «левкосиры».
Эти народы включаются и в византийские этногеографические
классификации 10 11.
Наконец, основная масса сведений о кавказцах связана с «иви-
рами» п, имя которых стало, по византийским представлениям,
собирательным для ряда кавказских народностей 12. Однако
поскольку основное значение в наших памятниках «ивир» — гру¬
зин, то в силу наложенных в начале ограничений по региону
(рассматривается только Северный Кавказ), большей изученности
данных византийских источников о Грузии 13 этот сюжет здесь
окажется вне поля непосредственного анализа.
Таков общий взгляд византийцев на народы, связанные с этой
областью. Таким образом, внешне этногеографическая структура
населения территории между Черным и Каспийским морями
представляется неоднородной и путаной. Что же действительно
относится к Кавказу и Предкавказью и может быть использовано
для анализа его этногеографии? Ведь в наших разнородных све¬
дениях возможно косвенное отражение этногенетического про¬
цесса (в порядке ретроспекции).
Принципиальную основу византийских этногеографических
представлений составляет античная традиция. Выявление их
античного субстрата, а затем двустороннее их сравнение поможет
установить реальные, «живые» этнические наименования кавказ¬
ских народов, актуализировать этнонимы, отмеченные по К. Ди-
териху 14, «литературным атавизмом», выявить «нулевые» этнико-
ны с определением их места и функции в анализируемой системе.
Скифы. Помимо собирательного значения термина 15 * и анти-
кизированного 1в, имеет и узко этническое: «собственно ски¬
фы» 17. Языковые данные, приводимые нашими источниками
10	Цец. Ист. XII 887 и след.; Цец. Комм. Лик. 887; Н. Вл. 464, 9 sq. Евст.
Сол. Комм. Дион. 302.
11	Цец. Ист. V. 588 и след.
12	Например, Цец. Пис. 10.4; Цец. Ист. I. 706—707.
13 Каухчишвили С. Г. Georgica. Тбилиси, 1967, т. 7.
14	Dieterich К. Byzantinische Quellen. Bd. i, S. XVII ff.
15	Цец. Пис. 62.16; К. Маи. Речь. 182.320—321; Цец. Ист. XII. 896—900.
18 Цец. Пис. 137. 6—14; Цец. Ист. XII.868—879 — ср.: Dion. Perieg. 654
sq.; Ael. v. H. XII. 38; Anonym, de Mulier. Paradox. Gr. 213 West;
Herod. IV. 121 sq.
17	Цец. Ист. XII.896—900.
135

(«скифское» приветствие, являющееся фактически куманским 18,
«скифское» название Меотиды — Азовского моря — «Карба-
лык» 19), свидетельствуют о тюркском содержании этникона. Это
соответствует основному его значению в византийской литературе
XII—XIII вв.20 В этом же плане объяснимы и деконкретизован-
ные термины риторов, описывающих внешнеполитические успехи
василевса Мануила I, в частности против «скифов» 21: военно¬
географический контекст речей (войны в Венгрии, Подунавье, на
Корфу) делает естественным понимание под упоминаемыми рядом
«скифами» и «савроматами» придунайских тюркских кочевников,
а не жителей Кавказа. К тому же к середине—концу 50-х годов
(а именно к событиям этого времени относятся рассматриваемые
свидетельства) кавказских походов Мануила не было. Иначе —
у Феодора Аланского: по пути от Боспора Киммерийского (Кер¬
чи) в центр аланской епископии он углубляется в середину «Ски¬
фии» 22. Он же сообщает о заселении «Скифии» аланами 23. Если
оставить в стороне собирательный смысл термина (который рас¬
пространяется и на аланов), то, судя по контексту, речь идет о
приазовских степях, которые, по античным традиционным пред¬
ставлениям, могут относиться к «Скифии» 24. Итак, данных о кав¬
казской локализации византийскими авторами XII—XIII вв.
(без специальных оговорок!) этнически конкретных (т. е. не «со¬
бирательных» или антикизированно-литературных) «скифов» нет;
при наличии специальных атрибуций географически «Скифия»
может относиться и к предкавказской степной зоне (Приазовье),
что, однако, связано с античной литературной традицией; пер¬
вый тезис не исключает вопрос о тюркском элементе в этнической
структуре населения Кавказа XII—XIII вв.
Киммерийцы. Наиболее употребительна традиционная лите¬
ратурная поговорка о «киммерийской тьме», восходящая к антич¬
ности 25, Со ссылками на античных авторов, «киммерийцы» лока¬
лизуются в Крыму 26. Неоднократно упоминаются гомеровские
киммерийцы Италии 27. В переносном смысле как о «киммерий¬
цах» говорится о земле сербов 28 и жителях Солуни29. Итак, их
18	Цец. Теог. 304 и след.
19	Цец. Ист. VIII 766 и след.
20	Moravcsik Gy. Byzantinoturcica, Bd. 2, S. 281.
21	M. Сол. 158.20; M. Ант. 379—380.
22	Ф. Ал. 11 и след.
23	Ф. Ал. 5.
24	Цец. Ист. VIII. 761 и след.
25	Евст. Сол. Соч. 265.73—74; Евст. Сол. Речи. 62.9; Евст. Сол. Комм.
Од. 1642. 27 и след. (X. 86); Ф. Пр. Кат. 11; Н. Вас. Энк. Адр. Коми.
81; Евм. М. 267.29; М. Хон. 11.101.4; Цец. Пис. 136.23; Цец. Ист. XII.
837 и след.; Цец. Комм. Лик. 1427; ср. Евст. Сол. Соч. 235.84—85; Ф.
Пр. Фр. 160.
26 Евст. Сол. Комм. Од. 1671 (XI.14); Цец. Ист. XII.835—836; ср.: Schol.
Aesch. Prom. 830; Sch. Ном. К 86; Plut. Mar. 11.6 sq., Dion. Per. V. 168.
27	Цец. Алл. XI.9, 12, 19, 20, 23; XII.8; Цец. Комм. Лик. 695; Цец Ист.
XI 1.843 и след.
28	Евст. Сол. Соч. 349.92.
29	Ф. Пр. Фр. 286—287.
136

локализация, основанная на определенных литературных тради¬
циях, не имеет отношения к Кавказу и Предкавказью; сам термин
в рассматриваемых источниках не несет этнического содержания.
Савроматы и Сарматы. Представления о «сарматах» («саврома-
тах»)30 и локализация их неоднозначны. Помимо античного мифа
о «сарматках» — воинах 31, упоминаются и савроматы как кон¬
кретная этническая единица наряду с «росами» — русскими и
«собственно скифами»— тюрками 32. Здесь возможно следование
античной традиции при перечислении «северных» народов, как
в ряде одних случаев 33, но возможно и обозначение этим этнони¬
мом тюркских кочевников Причерноморья, как в других 3А
Прослеживаются следы связи. са(в)р(о)матов с Кавказом: террито¬
рия «Савроматии» заселяется аланами 35; там же находится гор¬
ный хребет Алан, от которого якобы произошло название «ала¬
ны» 36; «савроматы» упоминаются вместе с «колхами» и жителями
районов Нижнего Кавказа и Фасиса 37. Вместе с тем Иоанн Цец,.
пристальный интерес которого к Кавказу известен, сообщая о «кав¬
казских скифах» по Страбону 38, не относит к ним «сарматов», хотя
в его источнике указывается, что «сарматы» в большинстве своем —
все «кавказцы» 39. Итак, наряду с античными реминисценциямиг
термин «сарматы (савроматы)» употребляется в «актуализован-
ном», этническом смысле. Прослеживается связь с Кавказом:
территория предкавказских степей и предгорий. Это, возможно,,
ретроспективное отражение миграций и этногенетических процес¬
сов на Северном Кавказе (с Предкавказьем). Однако, вероятно^
ввиду распространенности тюркского содержания этнонима
в XII—XIII вв. «савроматы» не включаются в кавказские класси¬
фикации византийцев.
Мас(с)агеты. Помимо античного мифа о воинственных «маса-
гетках» 40, «масагеты» вместе с «аримаспами» помещаются на краю
земли, за Кавказом 41; вспоминается и замысел похода Кира Вели¬
кого на «массагетов» и «иссидонян» 42. Наши источники дают не¬
двусмысленные атрибуции: «массагеты» византийцами прямо отож¬
30	Здесь в отличие от античных памятников данных для отнесения «савро-
матов» к матриархату (в противоположность «сарматам») нет; ср.: Рос¬
товцев М. И. Скифия и Боспор. М., 1925, с. 11; Граков В. Н. Пережитки
матриархата у сарматов.— Вестник древней истории, 1947, № 3.
31 Евст. Сол. Комм. Ил. 1159.51 (XVIII.514); Цец. Ист. XII.868—879; ср.:.
Dion. Per. 654 sq.
32	Цец. Ист. XII.896.
33	Евст. Сол. Комм. Дион. 302; Н. Вл. 460.35 и след.
34	М. Сол. 158.20; М. Анх. 379—380.
35	Ф. Ал. 5.
36	Евст. Сол. Комм. Дион. 305.
37	К. Ман. Мон. 308.196.
38	Цец. Ист.УН1.772 и след.
39	Strab. XI.498.
40	Цец. Ист. XI 1.893 и след.
41	К. Ман. Ром. 11.92.
42	К. Ман. Энк. 94.197.
13Т

дествляются с авасгами43, аланами44 или албанами 45. Неодно¬
значность этих атрибуций объяснима неточностью этнических де¬
финиций византийцев в отношении трех последних кавказских
народностей. Кавказцами представляются «масагеты», участво¬
вавшие в совместных военных действиях с «ивирами» 46. Не исклю¬
чен кавказский смысл «масагетов» — гостей (как и «скифов») Ми¬
хаила Айофеодорита 47. Вместе с тем в других случаях возможно
понимание «масагетов» как тюркских кочевников Придунавья 48.
В этой связи встает проблема индивидуального авторского упот¬
ребления этнонимов. Итак, византийские авторы актуализируют
архаический термин, прямо отождествляя «массагетов» с совре¬
менными народами Кавказа. Сам этноним употребляется в «жи¬
вом», обиходном повествовании; смысл термина проясняется при
учете его кавказских атрибуций. В связи с тем что кавказская ло¬
кализация массагетов в наших источниках не единственная, встает
проблема преимущественного авторского употребления: для Цеца,
например, «массагеты» — исключительно древнее название авас-
гов, в то время как Никифор Василаки подразумевает под «маса-
гетами» придунайских кочевников.
Гунны. Узы. Сведения о них («кавказские скифы» вблизи Гир-
канского—Каспийского моря 4Э) не выходят за рамки античной тра¬
диции б0. Ретроспективно отражена их кавказская локализация.
Аримаспы. Исси/(е)д(он)ы. Со ссылкой на античные источни¬
ки 51 локализуются рядом друг с другом б2. Сведения идентичны
античным бз. Намек на некоторую близость к Кавказу 54, связь
с «массагетами» — кавказцами 55 — этих мифических племен не¬
обходимо иметь в виду: в свете этих сближений возможна закас¬
пийская локализация.
Меоты. Упоминаются лишь как один из «северных» народов 56.
Показательна практическая неупотребимость даже в переносном
значении, хотя количественно немало упоминаний о Меотиде, на¬
селении Северного Причерноморья: возможно, этот этноним (даже
в плане ретроспекции) уже вытеснен (например, «аланами»).
Кораксы. Синды. Упоминаются наряду с «восточными ивирами»
(т. е. кавказскими в отличие от «западных ивиров» — испанцев)
как лучшие производители тканей57. Характерна «актуализиро-
43	Цец. Ист. V. 587; XII. 893; Цец. Комм. Лик. 887.
44	Н. Григ. 34.1.
45	Зон. XI. 24.
4>б Кинн. 166.
47	К. Ман. Речь. 182. 320—321.
48	Н. Вас. Речь. 332. 22; Н. Вас. Энк. Акс. 210; Н. Хон. Речи. 150.14-22.
49	Цец. Ист. VIII. 772—773.
50	Strab. XI. 505 sq.; Dion. Per. 714.1134.
51	Zenoth. Peripl. 650—651; cp.: Schol. Aristoph. Plut. 586 (p. 140. 19).
52	Цец. Ист. VII. 675—684.
53	См.: Arist. fr. I, p. 245 Kink el.
54	К. Ман. Ром. II. 92.
55	Там же; К. Ман. Энк. 94.198.
б® Цец. Ист. VIII. 761; Цец. Пис. 62.15; cp.: Schol. Аг. ran. 298а, р. 783, 11.
57 Цец. Ист. XI. 835—838.
т

ванная» окраска сообщения, несмотря на его античный субст¬
рат 58. Архаизированный термин, относящийся к кавказскому
причерноморскому населению. Приводятся античные цитаты о ко-
раксах 59.
Меланхлены. Со ссылкой на древних авторов понимаются как
«черноризцы» (в иносказательном смысле) 60; упоминаются в ката¬
логе «северных» народов — по Дионисию Периэгету 61. Самостоя¬
тельного значения не имеют.
Иппимолги. Невры. Ипшшоды. Вастарны. Последнее замеча¬
ние справедливо и в данном случае: перечисление в каталоге «се¬
верных» народов (по Дионисию) 62 не дает возможности использо¬
вания этих свидетельств для наших целей. Отождествление «ип-
пиподов» с «хазарами» не приближает нас к Кавказу, так как
«хазары» в источниках XII в. обозначают население Сугдеи (Суро-
жа) 63. Вариант написания этнонима «вастарны» приводит Никифор
Влеммид («ватарны») 64.
Агафирсы. Гелоны. Помимо комментария Евстафия 65, упоми¬
наются Цецем в качестве «северных» народов (вместе с «меотами»,
«скифами», «кавказцами») 66. Помещаются по античной тради¬
ции 67 между Апарктийским ветром и Бореем 68 («гелоны»— к се¬
веру от Эвксинского понта), не имея тем самым отношения к Кав¬
казу и Предкавказью.
«Кавказцы». Упоминаются в числе «северных» племен 69: оче¬
видно собирательное — не этническое — значение термина.
Албаны. В соответствии с региональными ограничениями мы
не рассматриваем сведения о Кавказской Албании; важно отме¬
тить, однако, что этот этноним нередко смешивается с именем
«аланы» 70.
Колхи. Идентичны «лазам», помещаются вблизи «массагетов» —
авасгов; иначе называются «азиатскими скифами» и «левкосира-
ми» 71. Живут в пределах \Aaia<; («Ассии»?) у Фасиса 72:
очевидна закавказская локализация.
68	Paus. VI.26.4; Luc. Cat. 21; Schol. Luc. Macr. 5 de Salt. 63; Plut. de Pyth.
or. 4; Plin. Nat. hist. VI.17.
59 Цец. Ист. X. 371—374; cp.: Hippon. fr. D; Strab. XII.578; Aelian. Nat.
an. 17, 34.
60	Евст. Сол. Соч. 239.7; 255.28.
61	Евст.	Сол.	Комм.	Дион.	302, 309.
62	Там же.
63	Цец. Ист. XIII.84—88.
84	Н.Вл.	460.	35—36.
65 Евст.	Сол.	Комм.	Дион.	302.
68 Цец. Пис. 62.15; cp.: Schol. Ar. ran. 298 а, р. 783. И sq. Koster.
67	Агафирсы — Herod. IV, 48; Ptolem. Geogr. III.5.22. Гелоны — Herod.
IV.10; Steph. Byz. S. v.
68	Цец. Ист. VIII. 752—753.
69	Цец.	Пис.	42.16.
70	Зон. XV. 1 и след.; И. Ант. 1125 В; cp.: Н. Вас. Энк. Адр. Коми. 203 в
рукописном чтении: Cod. Escor. gr. Y — II — 10, 11 v.
71	Цец. Комм. Лик. 887.
72	К. Ман. Мон. 309. 196.
139

Лазы. Идентичны «колхам» 73. Указываются «лазские» моды 74.
Сближаются с Трапезундом 76, близки Понту 76.
Халивы. «Скифский» этнос 77. Локализуются в Армении 78
или в Керчи 79 80.
Аласты. Встречаются единственный раз в послании патриарха
Германа II 80. Ни с кем не отождествляются; сопоставление с ла¬
тинской версией послания81 позволяет идентифицировать их
с «лазами» (lapsus calami писца?).
Зихи. Помимо титулов в актах 82, сообщается о подчинении
монголо-татарам83. Традиционна античная локализация «зи-
хов» — джигов.
Гиркане. Их овевает ветер Мес 84. Упоминаемые среди восточ¬
ных стран между Ассирией и Двуречьем 85, «гиркане» локализуют¬
ся тем самым на южном берегу Каспия, не относясь к Северному
Кавказу. «Гиркания» представляется северной границей парфян 86.
Аланы. Данные языка свидетельствуют о индоевропейском
происхождении «аланов» наших источников 87. По Иосифу Фла¬
вию,— «европейские скифы»— у Меотиды и Танаиса 88. Распро¬
странились с Кавказских гор на «Ивирию», заполнили почти всю
«Скифию и Савроматию» 89. Алан — горный хребет в «Сарматии»,
от которого пошло имя «аланов» 90. Термин употребляется в ти-
тулатуре 91. Аланская епархия на Кавказе 92. Аланы упоминаются
как жители Крыма93, Константинополя94, Солуни95, Поду-
навья 96. Завоеваны монголо-татарами 97.
78	Цец. Комм. Лик. 174; 887.
74	Евст. Сол. Взят. 50.21—33.
75	Нил. Доке, 1198.
76	И. Ап. 274.21—27.
77	Цец. KommJ Лик. 1109.
78	М. Хон. II.5.7—9. см. Lampros Sp.~ М. Хон. 11.550.
79	Феодальная Россия..., с. 100.
80	Герм.
81	Matthei Parisiensis monachi Sancti Albani Chronica Majora/ed. H. R. Lu-
ard.— Rerum Britannicarum medii aevi SS. London, 1876, vol. 3, N 57,
p. 448 sq.
82	H. Хон. Догм. 273; Акт. Ман. 485; 22—24; Тип. И. Пр. 62.22.
83	Г. Пах. 1.345. 5—9.
84	Цец. Ист. VIII.674— 677.
85	Н. Хон. Ист. 787.10—788.1.
86	М. Ит. 100.12—13.
87	Цец. Теог. 18 и след.; ср.: Н. Хон. Ист. 250.19; 252.16.
88	Цец. Комм. Лик. 887; ср.: Ios. Flav. de b. Iud. VII.7, 4.
89	Ф. Ал. 5.
90	Евст. Сол. Комм. Дион.
91	См. пометы в: Codd. Mosqu. Synod. (ГИМ) 324; Paris. Reg. 1004; Paris,
gr. 880.
92	Нил. Доке. 1105. С; Ф. Ал. 14; И. Ант. 1125 В; Акт. Патр.
93	Ф. Ал. 5.
94	Цец. Ист. XIII.359.
95	Евст. Сол. Взят. 88.22—23.
96	Н. Григ.
97	Г. Пах. 1.345.5—9.
140

Авасги. Термин употребляется исключительно в современном
смысле, обозначая народ ", государство ", епархию константино¬
польского или антиохийского патриархата 100.
Геты. Даки. Перечислены в каталоге «северных» народов ш,
как архаизированные термины употребляются для обозначения,
скорее всего дунайских кочевников102. К Кавказу отношения
не имеют.
Саки. Включены ,в «скифскую» общность103. Упоминается
античный миф о женщинах «саков» 104.
Таким образом, применительно к территории Кавказа и Пред¬
кавказья «северные» народы, «скифскую» общность византийских
источников XII—XIII вв. следует рассматривать дифференциро¬
ванно: ряд антикизированных этниконов территориально не имеет
отношения к кавказским народам; упоминание древних народов,
некогда связанных с Северным Кавказом, но к XII в. уже исчез¬
нувших или откочевавших (сарматы, массагеты, гунны, узы, мео-
ты, кораксы, синды и др.), показательно в качестве ретроспектив¬
ного отражения эволюционирования этнической структуры насе¬
ления Северного Кавказа. Нередко в данном случае архаические
этниконы актуализируются византийскими авторами, отождествля¬
ясь с современными народами. Сведения об аланах в основном
относятся к событиям, современным источникам. Этникон в пере¬
носном или архаизированном смысле неупотребим. Термин отно¬
сится к народу, к государству, к церковной епархии. Рассматри¬
ваемые данные не подтверждают бытующих предположений об
отсутствии этнической категории «аланы» и об единственно поли¬
тическом значении термина105: этнический и политический смысл
этого термина не являются взаимоисключающими, а приводимые
нашими источниками языковые факты подтверждают наличие осо¬
бого, аланского этноса. Не опровергает этого и уже отмечавшаяся
путаница в написании византийцами этнонима.
Глава 2
ЧЕРТЫ ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОГО СТРОЯ
АЛАНСКОГО ГОСУДАРСТВА
Как показано выше, византийские источники говорят о полити¬
ческом объединении аланов. Действительно, в XII—XIII вв. на
территории Северного Кавказа известно Аланское раннефеодаль-
98	Кинн. 183. 6—13; Зон. XV. 1 и след.
99	Зон. III.761.14; XVII. 9, 14 и др.
100	Нил Доке. 1105 ВС.
101	Евст. Сол. Комм. Дион. 302.
102	Н. Вас. Речь. 332.23.
103	Цец. Ист. XII. 896—900.
104	Цец. Пис. 137.9; и др.; ср.: Aelian. v. Н. XII.38; Demetr. de eloc. 3213;
Nic. Damasc. fr. 12 M. Anonym, de mulier. Paradox. Gr. 213 West.
105	Гаглойти Ю. С. Аланы и вопросы этногенеза осетин. Тбилиси, 1966,
с. 105, 165, Ср.: Кузнецов В. А. Аланские племена Северного Кавказа,
с. 74.
141

ное государство г. Еще сравнительно недавно рассматриваемый
период был мало изучен 1 2. На основе гипотез, ретроспективного
метода анализа этнографических материалов осетин (чуть ли не
конец XIX в.) XII—XIII вв. представлялись периодом ослабле¬
ния и упадка аланской государственности, политической раздроб¬
ленности, культурного обеднения ид затухания 3. К настоящему
времени, преимущественно на основании археологических дан¬
ных, получены убедительные данные о том, что аланское населе¬
ние центра Северного Кавказа в X—XII вв. перешивало период
как раз наибольшего расцвета своей культуры и военного могу¬
щества. К этому времени относят и оформление раннефеодальной
государственности у аланов 4, возникшей в результате постепенно¬
го разложения родовых отношений и феодализации аланского об¬
щества 5. Предприняты попытки анализа социальной структуры
и политической организации средневековой Алании (движение
процесса классообразования по пути развития патриархально¬
феодальных отношений; роль территориальной общины и ее эво¬
люция; проблема рабского труда; значение старой родовой ари¬
стократии; переплетение в государственном устройстве элементов
феодальных с патриархальными пережитками и т. д. 6). На основе
этих исследований были определены уровень и характерные черты
феодализма в Алании: вывод о его раннем патриархальном харак¬
тере и о переплетении феодальных элементов, свойственном ран¬
нему феодализму, сочетается с наблюдениями о развитии феодаль¬
ных институтов, общей тенденции к государственной раздроблен¬
ности 7. К концу XII — началу XIII в. относят начало феодаль¬
ной раздробленности Алании.
Основными данными этих выводов являются археологические
материалы. Письменные источники содержат мало интересующих
нас свидетельств. Вместе с тем исследование сообщений письмен¬
ных источников (в данном случае — византийских) имеет принци¬
пиальное значение для коррекции полученных выводов. Анализ
характеристики общественно-политического строя Алании по ви¬
зантийским источникам осложняется рассмотренным выше размы¬
тым употреблением этнонимов. Не проводя четкого различия, ви¬
зантийские авторы, сообщая, например, об абхазской царевне
Марии, дочери грузинского царя Баграта IV, называют ее' «алан-
1	См.: Кузнецов В. А. К вопросу о позднеаланской культуре Северного
Кавказа.— В: кн.: Советская археология, 1959, № 2, с. 117.
2	Ср.‘.Кузнецов В. А. Алания в X—XIII вв. Орджоникидзе, 1971, с. 6 и след.
3	Ванеев 3. Я.Средневековая Алания. Сталинири, 1959, с. 86 и след., 142 и
след.
4	Кузнецов В. А. Указ, соч., с. 198.
5	Кузнецов В. А. Локальные варианты аланской культуры Северного
Кавказа: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1961, с. 8; ср.: Дидебу-
лидзе 3. Щ. Культурные связи народов Грузии и Центрального Предкав¬
казья в X — XII вв.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Тбилиси, 1974,
с. 8.
6	Кузнецов В. А. Алания..., с. 203 и след.
7	Там же, с. 239.
142

кой»8, поэтому термины «властитель Алании», «цари Алании»
и т. д., существенные при анализе государственного строя Алании,
фактически применяются по отношению к абхазским династам.Но
в данном случае важно другое: в социально-политической термино¬
логии косвенно — через этнонимику — отразились представления
византийцев об общественно-политическом строе Алании.
Социально-политическая терминология аланского господст¬
вующего класса номинально разнообразна. Это вызвало стремле¬
ние увидеть реальную разницу в различии титулатуры: упомина¬
ние Константином Порфирородным «эксусиократора Алании» и
«архонта Асии» 9 истолковывается как наличие, «наряду с чисто
официально-государственным титулом эксусиократора Алании»,
понятия, «целиком связанного с родовым (!) строем»,— «старей¬
шины асов» 10. Однако такое понимание термина «архонт», осно¬
ванное на одном из словарных значений слова11, не оправдано.
Архонтами в наших источниках называются различные предста¬
вители господствующего класса Византии — местные феодалы 12,
чиновники13, а также чужеземные правители (см. выше о Руси).
В частности, Кекавмен включает архонтов в трехчленную страти¬
фикацию общества, в которой после «царей» фигурируют «архон¬
ты» 14. Употребляется термин и как синоним понятия «богатый»15.
Таким образом, неудовлетворительным оказывается осмысление
указанного термина в его словарном, притом произвольно изби¬
рательном значении. «Архонт» у Константина обозначает мест¬
ного аланского властителя, противопоставление которого феодаль¬
ным правителям не подкреплено источниками.
В анализируемых памятниках социально-политическая терми¬
нология господствующего класса Алании представляет собой пере¬
несение на местную почву византийских представлений: местная
знать описывается в категориях юридических норм Византии.
Употребление термина «василисса» 16 свидетельствует о наличии
«царской» (по византийским понятиям) власти в аланском госу¬
дарственном образовании. Структура ее не ясна, но данных о вас¬
сальной зависимости Алании от Византии 17 нет. Речь идет о са¬
мостоятельном государстве, равноправном с Империей ромеев:
византийскому василевсу соответствует аланская василисса.
8	См. выше. Ср.: Иоил. 65.25.
9	Constantinus Porphyrogenitus. De ceremoniis aulae Byzantinae. Bonnae,
1840, 688.2, 6.
10	Кузнецов В. А. Алания..., с. 233.
11	Liddel H. G., Scott R. A. Greek-English Lexicon. Oxford, 1953, p. 254.
12	Jacoby D. Les etats latins en Romanie. Actes du XVе Congres International
des Etudes Byzantines, (Histoire). Athenai, 1976, p. 5.
13	Guilland R. Recherches sur les institutions byzantines. Berlin: Amsterdam,
1967, Bd. 1, S. 393.
14	Литаврин Г. Г. Советы и рассказы Кекавмена. М., 1973, с. 339.
16	Ср.: Georgii monachi chronicon/ed. Е. Muralt. Petropoli, 1895,874.22—3.
16	H. Вас. Энк. Адр. Коми. 204.
17	Основные сведения об отношениях с Византией— об аланском наемном
военном корпусе см.: Евст. Сол. Взят. 88.22—23.
143

Более того, Алания представляется крупным государственным
образованием, возможно, даже политическим объединением различ¬
ных социальных единиц: в наших источниках говорится о прави¬
теле «всей Алании»18, в чем можно усмотреть отмеченное «собира¬
тельное» значение.
По нашим данным, «царская» власть в Алании не столько про¬
тивопоставляется родовой аристократии, сколько эти представ¬
ления совмещены. Так, Ирина Аланская — «василисса» — опре¬
деляется термином архоиотсХоотос19 — «исстари богатая», т. е.
царская власть связывается с родовитостью и с богатством ди-
наста.
Таковы категории политической власти в Алании по данным
наших источников. Итак, аланская социально-политическая дейст¬
вительность осмысляется византийцами в их собственных катего¬
риях, переносимых на местную почву. Но у этого явления есть
и оборотная сторона: на данной основе определяется сопостави¬
мость обеих систем, устанавливается место чужого государства
в византийской «орбите» средневекового мира.
Последнее подкрепляется многочисленными свидетельствами
о церковных связях Византии и Алании 20; в XIII в. Алания
в византийских источниках представляется (подобно Руси и др.)
оплотом православия в Европе 21.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Изучение истории древнейших государств на территории СССР
в настоящее время является одной из наиболее актуальных проб¬
лем1. Значительное место в программе публикации Свода древ¬
нейших источников занимают византийские памятники, которые
составляют самую объемную серию Свода (более чем вдвое пре¬
вышающую каждую из других серий) 2. Как часть этой большой
работы, осуществляемой коллективом специалистов, проведено
и настоящее исследование византийских источников XII — пер¬
вой половины XIII в. по истории Руси, кочевников и народов
Северного Кавказа. Найденные и обработанные материалы по пред¬
варительному проекту займут полностью десять выпусков визан¬
тийской серии Свода (серии AI—4, вып. 23—32) плюс части от¬
дельных античных выпусков (AI—1, вып. 1, № 3; вып. 4, № 48;
и др.).
18	См. рукописные пометы (гл. 1, примем. 90).
19	Н. Вас. Энк. Адр. Коми. 204.
20	Акт. соб. V.87.25 и след.; Акт. патр. 1125; ср.: Акт. патр. 1014.
21	Герм.; ср.: Н. Вас. Энк. Адр. Коми. 206.
1	См.: Итоги и задачи изучения древнейших государств нашей страны.—
История СССР, 1974, № 2, с. 83 и след. Ср.: Основные направления раз¬
вития естественных и общественных наук на 1976—1980 гг. М., 1975,
с. 342.
2	См.: Древнейшие источники по истории народов СССР: (Тематика и состав
выпусков по Европейскому региону). М., 1976, с. 28—37; Древнейшие
источники... М., 1980, ч. 2, с. 32—34.
Ш

Источниковедческие наблюдения позволили выявить новые
данные византийских памятников по истории СССР. Это прежде
всего относится к ряду риторических, эпистолярных и поэтиче¬
ских сочинений, анализируемых в работе в соответствии с выра¬
ботанной методикой системного подхода к источнику, которые
еще не привлекались для исследований по отечественной истории
или не изучались в связи с ней. Использование в большинстве
случаев новейших изданий позволило учесть ряд чтений текстов,
отличных от ранее принятых, и предложить новое их истолкова¬
ние.
Специфика материала обусловила необходимость разработки
особой методики исследования и конкретизации различных мето¬
дических приемов применительно к тому или иному типу источ¬
ника. Обоснование этих принципов анализа — составная часть
монографии.
Широкий источниковедческий охват материала в соответствии
с принятой методикой позволил получить ряд новых результатов.
Это касается выявления основных этапов половецкой истории изу¬
чаемого периода по византийским материалам, этногеографиче-
ских данных по Северному Кавказу, определения закономерностей
функционирования этнической и политической номенклатуры
Руси в разных типах источников, некоторых аспектов истории
экспатриальных групп русского населения.
Вместе с тем следует наметить перспективы дальнейшей раз¬
работки поставленных в монографии проблем.
Необходимо дальнейшее развитие и совершенствование приня¬
той системной методики источниковедческого анализа, основанной
на комплексном охвате исследуемых материалов при имма¬
нентном подходе к ним. Так, важно выявить и представить кон¬
кретные жанровые, авторские системы определений интересую¬
щего нас мира, уточнить специфические мировоззренческие черты
этих систем, установить социальные пружины их функционирова¬
ния.
На этой основе возможным окажется сравнение этих систем
в большем хронологическом поле, благодаря чему закономерным
станет рассмотрение эволюции элементов отражения в иностран¬
ных памятниках социально-политической действительности и куль¬
турной жизни Руси и связанных с ней народов и государств.
Выявление динамики системы наших данных позволит провести
координационные сопоставления материалов разноязычных, раз¬
ножанровых источников по конкретным проблемам научных ис¬
следований — сравнительно-историческому анализу социального
и политического развития отдельных регионов нашей страны в меж¬
дународном аспекте, установлению принципов отражения в поли¬
тической, этнической терминологии существенных сторон истори¬
ческого процесса изучаемого общества, фиксации определенных
типов политического и культурного взаимодействия различных
государственных и этнических организмов древнейших формаций
на территории нашей Родины.
10 Заказ № 833
145

Приложение
СИСТЕМА ПРИНЯТЫХ СОКРАЩЕНИЙ
ВИЗАНТИЙСКИХ ИСТОЧНИКОВ
В исследовании система отсылок к текстам источников соответствует обще¬
принятым у византинистов стандартам. Как правило, указываются страница
соответствующего издания и (через точку) строка (иногда первая римская
цифра обозначает том издания). В ряде случаев традицией установлена
другая система. Например, «Истории» Иоанна Цеца разделены на «хилиа-
ды» — «тысячи» (стихов): здесь римские цифры обозначают номер «тысячи»,
арабские — строку. Издание произведений из Cod. Marc. 524, «исторических
стихотворений» Феодора Продрома указывает номер произведения (римская
цифра) и строку его (арабская). Сочинения, цитируемые по изданию Mig-
ne J.-P. Patrologiae cursus completus. Series Graeca, определяются цифрой
столбца (col.) и буквой абзаца. Встречаемые в статье виды отсылок к источ¬
никам являются общепринятыми и не вызовут затруднения у специалистов,
обращающихся к текстам источников.
Акт. Аф.— Афонские акты: Meyer Ph. Haupturkunden fur die Geschichte
der Athoskloster. Leipzig, 1894.
Акт. Дион.— Акты монастыря Дионисия на Афоне: Oikonomides N. Actes
de Dionysiou. Paris, 1968.
Акт. Зогр.— Акты монастыря Зографа на Афоне: Re gel W., Кип Е., КогаЪ-
lew В. Actes de Zographou.— Византийский временник, 1907, т. XIII.
Акт. Ис.— Акт императора Исаака Ангела 1169 г.: Miklosich F., Miiller I.
Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et profana. Vindobonnae, 1865,
Bd. 3.
Акт. имп.— Императорские акты: Miklosich F., Muller I. Acta et diplomata
graeca medii aevi sacra et profana. Vindobonnae, 1860—1865, Bd. 1—3.
Акт. Ксен.— Акты монастыря Ксенофонта на Афоне: Petit L. Actes de Xe¬
nophon.— Византийский временник, 1903, т. X.
Акт. Ксир.— Акты монастыря Ксиропотамского (Афон): Bompaire J. Actes
de Xeropotamou. Paris, 1964.
Акт. Лавр.— Акты Лавры св. Афанасия на Афоне: Lemerle Р., GuillouA.,
Svoronos N. (coll. Papachryssanthou D.). Actes de Lavra. Paris, 1970,
vol. 1.
Акт. Лавр. PK — Акты Лавры св. Афанасия (1-е изд.): Rouillard J., Col-
lomp Р. Actes de Lavra. Paris, 1937, t. 1.
Акт. Лемв.— Акты монастыря Лемвиотисы: Miklosich F., Muller I. Acta et
diplomata graeca medii aevi sacra et profana. Vindobonnae, 1890, Bd. 4.
Акт. Ман.— Акт императора Мануила Комнина 1166 г.: Zachariae a Lingen-
thal С. Jus Graeco-Romanum. Lipsiae, 1857, vol. 3.
Акт. Пант.— Акты монастыря Пантократора на Афоне: Petit L. Actes de
Pantocrator.— Византийский временник, 1903, т. X.
Акт. Патм.— Акты монастыря Иоанна Богослова на Патмосе: Miklosich F.f
Muller I. Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et profana. Vindo¬
bonnae, 1890, Bd. 6.
Акт. Патр.— Акты Константинопольского патриархата: См. в кн.: Les Re-
gestes des actes du patriarcat de Constantinople, vol. 1, f. 3 (Grumel V.);
f. 4 (Laurent V.) Paris, 1947—1971.
Акт. Пр.— Акты афонского протата: Papachryssanthou D. Actes du Protaton,
Paris, 1974.
Акт. Росс.— Акты Русского монастыря на Афоне: Акты Русского на св. Афо¬
не монастыря св. ... Пантелеймона. Киев, 1873.
Акт. соб.— Акты соборов: RhallisJ., Potlis М. 2о»т:а^(ха tcov dsi'cov y.ai
ispcov xavovcov. Athenai, 1852—1858. T. 1—6.
146

Акт. Фил.— Акты монастыря Филофея на Афоне: Re gel W-, Kurz Е., Korab-
lew В. Actes de Philothee.— Византийский временник, 1913, т. XX.
Акт. Хил.— Акты монастыря Хиландаря на Афоне: Petit L. Actes de Chi-
landar, p. 1.— Византийский временник. 1911, т. XVII.
Акт. Эсф.— Акты монастыря Эсфигмена на Афоне: Lefort J. Actes d’Esphig-
menou. Paris, 1973.
Анна.— Анна Комнина. Алексиада: Anne Comnene. Alexiade (Regne de Геш-
pereur Alexis Comnene. 1081 — 1118). Texte et. et trad. B. Leib, t. 1—3.
Paris, 1937—1945.
Атт.— Михаил Атталиат. История: Michaelis Attaliotae Historia. Rec. L
Bekker. Bonnae, 1853.
Бронт.— Бронтологий XII в.: Martini A., BassiD. Catalogue codicum ast-
rologorum Graecorum, Codd. Mediolanenses. Bruxelles, 1901, t. 3.
Ври. — Никифор Вриетшй. Исторические записки: Nicephore Bryennios.
Histoire. Introd. texte, trad, et notes par. P. Gautier. Bruxelles, 1975.
Г. Акр.— Георгий Акрополит. Сочинения: Heisenberg A. Georgii Acropolitae
Opera. Lipsiae, 1903, vol. 1—2.
Герод.— Геродот. История: Herodoti Historiae. Rec. C. Hude, vol. 1—2.
Oxonii, 1933.
Г. Пах.— Георгий Пахимер. История: Georgii Pachymeris De Michaele et
Andronico Paleologis..., vol. 1. Bonnae, 1835.
Г. Торн m-t.— Георгий Торник — митрополит. Речи, письма: Darrouz'es J,
Georges et Demetrios Tornices. Lettres et discours. Paris, 1970.
Г. Торн. рит. Пис.— Георгий Торник — магистр риторов. Письмо Михаилу
Хониату: Lampros Sp. М. хоКА ^AxopuvaTou Хотатои та aco^ogeva. Athenai,,
1879, T. 2, а. 420—427.
Г. Торн. рит. Речь.— Георгий Торник — магистр риторов. Речь: Regel W.
Fontes rerum byzantinarum. Petropoli, 1917, t. 1, p. 2.
Герм.— Герман II — патриарх. Послание: См.: Laurent V. Les Regestes des
„ actes du patriarcat de Constantinople. Paris, 1971, vol. 1, f. 4, N 1256.
Гр. Ант. Речи.— Григорий Антиох. Речи: Cod. Escor Y-II-10 (микрофильм)
Гр. Ант. Пис.— Григорий Антиох. Письма: Darrouzes J. Deux lettres de
Gregoire Antiochos, ecrites en Bulgarie vers 1173.— Byzantinoslavica*
1962, t. 23, p. 276—278; Ibid., 1963, t. 24, p. 65—86.
Дук.— Дука. История: Ducas. Historia Turcobyzantina. Ed. Grecu V. Bueu-
re§ti, 1958.
Д. Торн.— Дмитрий Торник. Речи: Darrouzes J. Georges et Demetrios Tor¬
nices. Lettres et discours. Paris, 1970.
Д. Xom.— Димитрий Хоматиан. Сочинения: Pitra J.-B. Analecta sacra et
classica..., 1891, vol. 6 (7).
Евм. M.— Евматий Макремволит. Роман об Исмине и Исминии: Hercher R*
Erotiei scriptores Graeci. Lipsiae, 1859, vol. 2, p. 159—286.
Евст. Сол. Взят.—Евстафий Солунский. Взятие Солуни: Kyriakidis S'°
Eustazio di Tessalonica. La Espugnazione di Tessalonica. Palermo, 1961.
Евст. Сол. Комм. Дион.— Евстафий Солунский. Комментарии к Дионисию
Периэгету: Miiller С. Geographi Graeci Minores. Paris, 1882, vol. 2.
Евст. Сол. Комм. Ил.— Евстафий Солунский. Комментарии к «Илиаде» Го¬
мера: [Stallbaum G.] Eustathii Thessalonicensis Commentarii ad Homeri
Iliadem. Lipsiae, 1827—1830, v. 1—4.
Евст. Сол. Комм. Од.— Евстафий Солунский. Комментарии к «Одиссее»
Гомера: [Stallbaum G.] Eustathii Thessalonicensis Commentarii ad Home¬
ri Odysseam. Lipsiae, 1823—1827, v. 1—3.
Евст. Сол. Речи.— Евстафий Солунский. Речи: Regel W. Fontes rerum by¬
zantinarum. Petropoli, 1892, t. I, p. 1.
10*	147

Евст. Сол. Соч.— Евстафий Солунский. Сочинения: Tajel Th. Eustathii
Thessalonicensis Opuscula. Amsterdam, 1964.
Евф. Мал.— Евфимий Малаки. Письма: Bonis К. G. Ео^ордои той МаХачт}
та aoj^c'xsva. Athenai, 1937.
Евф. Торн.— Евфимий Торник. Речи: Papadopulos-Kerameus A. Noctes pefc-
ropolitauae. Petropoli, 1913.
Зон.— Иоанн <онара. История. Ioannes Zonaras. Epitome historiarum.
Bonnae, 1897, t. 3.
й. Ант.— Иоанн Антиохийский (V Оксит). О монастырской жизни: Mig-
пе J.-P. Patrologiae cursus completus. Series Graeca. t. 132, col. 1118—
1150.
И. An.— Иоанн Апокавк. Послания, акты: Васильевский В. Г. Epirotica
saeculi XIII.— Византийский временник, 1896, т. III.
И. Диог.— Иоанн Диоген. Речь к Мануилу Комнину: Regel W. Foutes rerum
byzantinarum. Petropoli, 1917, t. I, p. 2, N 19.
И. Ставр.— Иоанн Ставракий. Речи: Joakeim Iberiotes J. Hcodyvoo Sraopaxtoo
X6p<; st<; та Наорлта too ац'юо Ayjp/yjTptou.— MaxsSovixa, 1940, т. 1.
Иак. Волг.— Иаков Болгарский. Речь к Иоанну Дуке Ватаду: Mercati S. G.
Jacobi Bulgariae archiepiscopi opuscula.— Collectanea byzantina, 1970,
v. 1, p. 66—1 !.k
Иоил.— Иоил. Хронография: loelis Chronograpliia compendiaria. Boimae,
1836.
И. Сир.— Иоанн Сиропул. Речь к Исааку Ангелу: Bachmann М. Die Rede
des Johannes Syropulos an den Kaiser Isaak II. Angelos (1185—1195) nebst
Beitragen zur Geschichte Kaisers aus zeitgenossischen rhetorischen Quel-
len. Diss. phi'. Munchen, 1935.
Кам.— Иоанн Каминиат. Взятие Солуни: Ioannis Caminiatae De expugna-
tione Thessalonicae. Rec. G. Bohlig. Berlin, New York, 1973.
Кек.— Кекавмен. Советы и рассказы: Литаврин Г. Г. Советы и рассказы
Кекавмена. Сочинение византийского полководца XI века. М., 1972.
К. Ман. Ист.— Константин Манасси. Стихотворная история: Constantini
Manassis Breviarium historiae metricum. Bonnae, 1837.
К. Ман. Мон.— Константин Манасси. Монодия на смерть Никифора Комни¬
на: Курц Э. Евстафия Фессалоникийского и Константина Манасси мо¬
нодии на кончину Никифора Комнина. — Византийский временник,
1910, т. XVII, с. 289—322.
К. Ман. Речь.— Константин Манасси. Речь к Михаилу Айофеодориту: Лог-
па К. Eine unedierte Rede des Konstantin Manasses.— Wiener Studien,
1906. Bd. 28.
К. Ман. Ром.— Константин Манасси. Роман об Аристандре и Калляфее:
Hercher R. Erotici scriptores Graeci. Lipsiae, 1859, vol. 2, p. 553—577.
К. Ман. Энк.— Константин Манасси. Речь к Мануилу Комнину: Курц Э.
Еще два неизвестных произведения Константина Манасси.— Византий¬
ский временник, 1905, т. XII.
Кинн.— Иоанн Киннам. История: Ioannis Cinnami Epitome rerum..., rec,
E. Meineke. Bonnae, 1836.
Конст.— Константин Багрянородный. Об управлении империей: Constan¬
tine Porphyrigenitus. De administrando imperio, ed. by Gy. Moravcsik,
transl. by R. Jenkins. Budapest, 1949, v. 1.
К. Ct.— Константин Стилв. Речь к Исааку Ангелу: Browning R. An anony¬
mous Xo"fo<; (SacsiXixoc, addressed to Alexios I Conenos.— Byzantion.
1959, t. 28, p. 31—50.
Код. Вен.— Стихи из Cod. Marc. 524: Lampos Sp. 6 Mapxiavo; xm5i|; 524.—
Neo<; cEXXv)vo[j.vTf]fJ!,u)v, 1911; t. 8.'
Л. Гр.— Лев Грамматик. Хронография: Leonis Grammatici Chroaographia.
Rec. I. Bekker. Bonnae, 1842.
148

Л. Диак.— Лев Диакон. История: Leonis Diaconi Caloensis historiae libri
deeem... e rec. С. B. Hasii. Bonnae, 1828.
Лог.— Георгий Логофет. Хроника: Theophanes Continuatus, Ioannes Came-
niata, Symeon Magister, Georgius Monachus. Rec. I. Bekker. Bonnae,
1838.
M, Авр.— Марк Аврелий. Сочинения: Marcus Aurelius, ed. W. Theiler. Lip-
siae, 1951.
M. Abx.— Михаил ритор (близкий человек митрополита Анхиала). Речь
к Мануилу Комнину: Browning R. A New Source on Byzantino-Hungarian
Relations in the ХП-th Cent.— Balkan Studies, 1961, vol. 2, p. 173—216.
M. Гл. Анн.— Михаил Глика. Анналы: Michaelis Glycae Annales. Bonnae,
1836.
M. Гл. Ст.— Михаил Глика. Стихи из тюрьмы: Tzolakis Е. Th.
Г Лиха GTi%oi, оис етрафе xodP ov хаЯ-еахь&Ч xaipov. Thessalonike, 1959.
Мет.— Феодор Метохит. Сочинения: Theodori Metochitae miscellanea philo-
sophiea et historica, ed. Chr. G. Muller, Th. Kiessling. Lipsiae, 1821.
M. Ит.— Михаил Италик. Речи, письма: Gautier Р. Michel Italicos. Lettres
et discours. Paris, 1972.
M. Сол.— Михаил ритор (близкий митрополита Солуни). Речь к Мануилу
Комнину: Regel W. Fontes rerum byzantinarum, Petropoli, 1917, t. 1,
p. 1, N 8.
M. Хон.— Михаил Хониат. Речи, письма: Lampros Sp. MtxavjX ’AxoyivaToo
XamaTou та cw^op-sva. Athenai, 1879, т. 1, 2.
Ман. Cap.— Мануил Сарандип. Послание митрополиту Навпакта: Василь¬
евский В. Г. Epirotica saeculi. .., с. 268—269.
Н. Вас. Облич.— Никифор Василаки. Обличение Вагоа: Garzya A. Una dec-
lamazione giudiziari di Niceforo Basilace.— ’Етееттзр'и; ‘Етсиреьа^ twv
BuSav-nvcov Хтгоиbwv, 1968, t. 36.
H. Вас. Пис.— Никифор Василаки. Письма: Garzya A. Quattro epistole di
Niceforo Basilace.— Byzantinische Zeitschrift, 1963, Bd. 56.
H. Вас. Речь.— Никифор Василаки. Речь к Иоанну Комнину: Regel W*
Fontes rerum byzantinarum Petropoli, 1917, t. 1, p. 2, N 21.
H. Вас. Энк. Адр. Коми.— Никифор Василаки. Энкомий в честь Андриана
Комнина (Иоанна Болгарского): Garzya A. Niceforo Basilace. Encomia
di Adriano Comneno. Napoli, 1965.
H. Вас. Энк. Акс.— Никифор Василаки. Речь к Иоанну Аксуху: Garzya Л .
Encomio inedito di Niceforo Basilace per Giovanni Axuch.— Rivista di
Studi Bizantini e Neoelleniei, 1969—1970, t. 6—7 (XVI—XVII).
H. Вас. Энк. Ал. Ар.— Никифор Василаки. Энкомий в честь Алексея Арис¬
тона: Garzya A. Encomio inedito di Niceforo Basilace per Alessio Ariste-
no.— Byzantinische Forschungen, 1966, Bd. 1.
H. Вл.— Никифор Влеммид. Комментарии к Дионисию Периэгету: Mul¬
ler С. Geographi Graeci Minores. Paris, 1861.
H. Григ.— Никифор Григора. История: Nicephori Gregorae Ilistoria Byzan-
tina. Bonnae, 1829, t. 1.
Hek.— Никифор патриарх. Бревиарий: Nicephori patriarchae Constantino-
politani Breviarium... Rec. I. Bekkerus. Bonnae, 1837.
H. Калл.— Николай Калликл. Сочинения; Sternbach L. Nicolai Callielis
carmina.— Rozprawy Akademii Umiejtnosci, 1903, ser. 2, t. 2.
H. Кат. Ж.— Николай Катаскеиин. Житие Кирилла Фелеота: ЛопаоевХр-«
Описание некоторых греческих житий святых.— Византийский времен¬
ник, 1897, IV, с. 378—401 (фр.).
Н. Меф. Ж.— Николай Мефонский. Житие Мелетия: Васильевский В. /. Ни¬
колая епископа Мефовского и Феодора Продрома жития Мелетия Ново¬
го.— Православный Палестинский сборник, 1886, XVII, с. 1—39.

Н. Мес. Диал.-— Николай Месарит. Беседа с латинским патриархом: Heisen¬
berg А. Neue Quellen zur Geschichle cles Lateinischen Kaisertums —und
Kirchenunion, II: Die Unionsverhandlungen vom 30. August 1206. SBAW,
Phil.-hist. Ki., Miinchen, 1923.
H. Мес. Речь.— Николай Месарит. Речь о мятеже Иоанна Комнина: Heisen¬
berg А. Nikolaos Mesarites. Die Palastrevolution des Johannes Komnenos,
Wurzburg, 1907.
H. Мес. Сообщ.— Николай Месарит. Сообщение о переговорах с папским ле¬
гатом: Heisenberg A. Neue Quellen..., Ill: Der Bericht des Nikolaos Me¬
sarites iiber die politischen und kirchlichen Ereignissen des Jahres 1214,
Munchen, 1923.
H. Сол.— Никита Солунский. Слово на чудеса св. Димитрия: Sigalas А.
Nixijtoc apxts7EK5x67too 0sacaXovlx7]<;. Ei<; та О-ссбцата той ay too Avjp.vj'rpioo.—
5Етеетт)р1<; cET0npsta<; т®v PiKav-rivdiv ЕтсооЗшу, 1936, т. 12.
Н. Хон. Догм.— Никита Хониат. Догматическое всеоружие: MigneJ.-Pm
Patrologiae cursus completus. Series graeca, t. 140; van Dieten J.-L.
Niketas Choniatas. Panoplia dogmatike. Zur tlberlieferung und Veroffent-
lichung der Panoplia dogmatike des Niketas Choniates. Amsterdam, 1970.
H. Хон. Ист.— Никита Хониат. История: van Dieten J.-L. Nicetae Choniatae
Historia. Berlin, 1975.
H. Хон. Речи.— Никита Хониат. Речи, письма: van Dieten J.-L. Nicetae
Choniatae orationes et epistolae. Berolini et Novi Eboraci, 1972.
H. Хрис.— Никифор Хрисоверг. Речи: Treu М. Nicephori Chrysobergae ad
Angelos orationes tres, Breslau, 1892.
Нил Доке.— Нил Доксапатр. Список епархий: Migne J.-P. Patrologiae cur¬
sus completus. Series Graeca, t. 132, col. 1083—1114.
Печ. Вас.— Печать Василия Мономаха из-под Новгорода: См.: Янин В. Л.
Литаврин Г. Г. Новые материалы о происхождении Владимира Монома¬
ха.— В кн.: Историко-археологический сборник. М., 1962.
Печ. И.— Печать Иоанна из коллекции Оргидан: Laurent V. Documents
de sigillographie byzantine. La collection C. Orghidan. Paris, 1952.
Печ. Мих.— Печать Михаила из Диногеции: Barnea I. Byzance, Kiev et Г Ori¬
ent sur le Bas-Danube du Xе au XIIе s.— In: Nouvelles etudes d’histoire-
Bucarest, 1955, p. 175.
Пс. Пр.— «Псевдо-Продром». Сочинения: Miller Е. Роётеэ historiques de
Theodore Prodrome.— Revue archeologique, 1873, t. 26.
Пс.— Михаил Пселл. Хронография: Michel Psellos. Chronographie ou his-
toire d’unsiecle de Byzance (976—1077). Texte et. et trad, par E. Renauld.
Paris, 1926—1928, t. 1—2.
Пр. Феоф.— Продолжатель Феофана. Хроника:=Лог.
С.	Кол.— Сергий Колива. Речь к Исааку Ангелу: Re gel W. Fontes rerum by-
zantinarum. Petropoli, 1917, t. 1, p. 2, N 17.
Cn. en.— Список епархий XII в.: Gelzer H. Ungedruckte und ungenugend ve-
roffentlichte Texte der Notitiae Episcopatuum (ABA zu Mnch. Ph.-H. Kl.
21). Munchen, 1901.
Сим.— Феофилакт Симокатта. История: Theophylacti Simocattae Historiae.
Ed. C. ae Boor, corr. v. P. Wirth. Stuttgart, 1972.
Скил.— Иоанн Скилица. История: Ioannis Scylitzae Synopsis historiarum.
Rec. H. Thurn. Berlin. New York, 1973.
Скут.— Феодор Скутариот. История: Sathas К. N. Bibliotheca graeca medii
aevi. Venetia, Paris, 1894, vol. 7.
Страб.— Страбон. География: The Geography of Strabo, ed. and transl. by
H. L. Jones. Cambridge (Mass.). London, 1944—1954, v. 1—8.
Тим.— «Тимарион»: Romano R. Pseudo-Luciano. Timarione, Napoli, 1974,
150

Тип. И. Пр.— Типик монастыря Иоанна Предтечи: Papadopulos-Kerameus А.
Noctes...
Тип. Пант.— Типик монастыря Пантократора: Gautier Р. Le Typikon du
Christ Sauveur Pantocrator. Paris, 1974.
Ф. Ал.— Феодор Аланский. Речь: Migne J.-P. Patrologiae eursus eompletus.
Series Graeca, t. 140, col. 388—413.
Ф. Вальс. Соч.— Феодор Вальсамон. Сочинения: Migne J.-P. Patrologiae
eursus eompletus. Series Graeca, t. 137—138.
Ф. Вальс. Эн.— Феодор Вальсамон. Эпиграмма: Нота К. Die Epigramme
des Theodoros Balsamon.— Wiener Studien, 1903, Bd. 25/2.
Ф. Диак.— Феодосий Диакон. Взятие Крита.: Panagiotakis N. М. 0so56cjio<; 6
ДиЪсоуск; xai то тео17)р,а айтсю сААсхп<; тТЦ Крт]Т7]<;» Heralcleion, 1960.
Феоф.— Феофан. Хронография: Theophanis Chronographia. Ree. С. de Boor.
Lipsiae, 1883.
Ф. Пр. Ж.— Феодор Продром. Житие Мелетия: Васильевский В. Г. Николая
епископа Мефонекого и Феодора Продрома жития Мелетия Нового.—
Православный1 Палестинский сборник, 1886, т. XVII, е. 40 и след.
Ф. Пр. И. Ст.— Феодор Продром. Исторические стихотворения: Ilorand-
ner W. Theodoros Prodromos. Historische Gediehte. Wien, 1974.
Ф. Пр. Кат.— Феодор Продром. Катомиомахия: Hunger Н. Der byzantini-
sche Katz-Mause Krieg. Graz, -Wien, -Koln, 1968.
Ф. Пр. Манг.— Феодор Продром. Манганские стихотворения: Bernardinel-
lo S. Theodori Prodromi De Manganis. Padova, 1972.
Ф. Пр. Речи — Феодор Продром. Речи: MafuriA. Aneedota Prodromea dal
Vat. gr. 305.— Rendiconti della Acc. dei Lincei, Cl. di sc. mor., st. e fil.,
1908, ser. 5, v. 17.
Ф. Пр. Соч.—Феодор Продром. Сочинения: Migne J.-P. Patrologiae eursus
eompletus. Series Graeca, t. 133.
Ф. Пр. Фр.— Феодор Продром. (Фрагменты различных произведений):
Пападимитриу С. Д. Феодор Продром. Одесса, 1905.
Фук.— Фукидид. История: Thucydidis Historia. Ed. О. Luschnat. Lipsiae,
1954.
Цец. Алл.— Иоанн Цец. Аллегории к Гомеру: Matranga Р. Aneedota graeca
е mss. bibliothecis Vaticana. Angelica... Romae, 1850, v. 1—2.
Цец. Ист.— Иоанн Цец. Истории («Хилиады»): Leone Р. А. М. Ioannis Tzet-
zae Historiae. Napoli, 1968.
Цец. Комм. Лик.— Иоанн Цец. Комментарии к Ликофрону: Leone Р. А. М.
Exeerpta Vaticana ex Ioannis Tzetzae Commentario in Lycophronem et
Historiis.— Atti Ac. Sc. Stor. e Fil., 1964—1965, v. 99.
Цец. Пие.—Иоанн Цец. Письма: Leone Р. А. М. Ioannis Tzetzae Epistulae.
Leipzig, 1972.
Цец. Теог.— Иоанн Цец. Эпилог «Теогонии»: Hunger И. Zum Epilog der The-
ogonie des Iohannes Tzetzes.— Byzantinischo ZeitsclirLt, 1953, Bd. 46.
Цец. Ямб.— Иоанн Цец. Ямбы: Kiessling Th. Historiarum Variarum Chilia-
des. Lipsiae, 1826.

ХРОНИКА
Е. А. Мельникова, А. В. Юрасовский
СЕКТОР ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙШИХ
ГОСУДАРСТВ НА ТЕРРИТОРИИ СССР
в 1979 г1.
Исследовательские планы сектора истории древнейших государств
на 1979 г. предусматривали продолжение работы в трех основных
направлениях: изучение проблем становления классового общества
и государственности у народов Восточной Европы; издание свода
«Древнейшие источники по истории народов СССР» и, наконец,
проблемы анализа зарубежных источников по истории Древне¬
русского государства.
Итоги широких и планомерных исследований по древнейшей
истории нашей страны подведены в коллективной монографии
В. Д. Назарова, В. Т. Пашуто, Л. В. Черепнина и Я. Н. Щапова
«Сравнительный метод в изучении русской истории» 2, рассчитан¬
ной на зарубежного читателя. На уровне современных достижений
отечественной науки авторы рассматривают коренные проблемы
становления, развития Древнерусского государства и его транс¬
формацию в Русское централизованное государство. Эта книга
имеет большое значение для ознакомления читателей за рубежом
с развитием исторической науки в СССР.
Своей важнейшей задачей сектор считает борьбу за партий¬
ность советской исторической науки и критику буржуазных кон¬
цепций отечественной истории (М. В. Бибиков, И. С. Чичуров 3,
Я. Н. Щапов 4). В. Т. Пашуто (совместно с В. И. Садовым) про¬
должает критику фальсификации отечественной истории в ФРГ
в статье «Антикоммунизм в школьных учебниках ФРГ»5. Особую
1	О работе сектора в предшествующие годы см.: Мельникова Е.А., Юра¬
совский А. В. Сектор истории древнейших государств на территории
СССР в 1969—1978 гг.— В кн.: Древнейшие государства на территории
СССР. Материалы и исследования, 1979 г. М., 1980, с. 219—233.
2	Cherepnin L., Nasarov V., Pashuto V., Schapov Ja. The Comparative His¬
torical Method in Soviet Mediaeval Studies. Moscow, 1979.
Бибиков M. В. Рец. на кн.: Tinnefeld F. Die friihbyzantinische Gesell-
schalt. Struktur-Gegensatze-Spannungen. Munchen, 1977.— BB., 1979, t. 40,
c. 216—218; Чичуров И. С. Рец. на кн.: Iconoclasm. Birmingham, 1977.—
Byzantinoslavica, 1979, t. XL,iS. 47—52.
4	Щапов Я. H. Средневековая Русь.— Вопр. истории, 1979, № 8, с. 161—
164.
5	Пашуто В. Г., Салов В. И. Антикоммунизм в школьных учебниках
ФРГ.— Вопр. истории, 1979, № 12, с. 52—65.
152

роль играют выступления против дилетантизма в изучении оте¬
чественной истории 6, который порой затрудняет борьбу с нашими
идейными противниками. Сотрудники сектора постоянно высту¬
пают с развернутыми рецензиями советских и зарубежных трудов
по проблемам древнейшей и средневековой истории Европы 7.-
Существенным вкладом в пропаганду советской науки является
публикация аннотированных библиографий советских работ по,
медиевистике в целом и по византиноведению в частности в за
рубежных периодических изданиях 8.
Конкретным исследованиям истории и культуры Древнерус¬
ского государства и сопредельных стран посвящен ряд статей
сотрудников сектора 9. Существенную тему освещает статья
В. Т. Пашуто о месте Древнерусского государства в политиче¬
ском и экономическом развитии Европы 10, а также серия статей
И. П. Старостиной и Я. Н.' Щапова по проблемам светского и
церковного права п.
6	Джаксон Т. Н. Бьярмия, Древняя Русь и «земля незнаемая» (несколько'
замечаний о методике анализа сведений исландских саг).—В кн.: Сканди¬
навский сборник. Таллин, 1979, вып. 24, с. 133'—138.
7	Бибиков М. В. Рец. на кн.: Moravcsik G. Einfiihrung in die Byzantinolo-
gie, 1976.— BB, 1979, t. 40, c. 211—216; Он же. Из истории Нижнего По-
дунавья в X'—XII вв.— Советское славяноведение, 1979, № 1, с. 104—
105; Матузова В. И. Рец. на ст.1 Mascke Е. Continuite social et histoi-
re de 1’urbe medieval.— В кн.: Проблемы методологии истории средних
веков: европейский город в системе феодализма. М., 1979, ч. 2, с. 176—182;
Она же. Англоязычная критика о Чосере.— В кн.: Современные исследо¬
вания по литературе средних веков и Возрождения. М., 1979, с. 124—139;
Мельникова Е. А. Рец. на кн.: Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скан¬
динавия в IX—XIV вв. М., 1978.— Новый мир, 1979, № 12, с. 279—280;
Новосельцев А. П. Рец. на кн.: Куканова И. Г. Очерки по истории русско-
иранских торговых отношений в XVII — первой половине XIX в. Саранск,
1977.— История СССР, 1979, № 2, с. 188—189; Пашуто В. Т. У истоков-
древнерусского нрава (Щанов Я. Н. Византийское и южнославянское пра¬
вовое наследие на Руси в XI—XIII вв.) — Новый мир, 1979, № 8, с. 280—
282.
8	Бибиков М. В., Чичуров И. С. — In:	Byzantinoslavica, Praha, 1979,
t. XL; Матузова В. И.— In: Bibliographic Internationale de I’Bmnanis-
me et de la Renaissance. 1974. Genive, 1979, t. 10.
9	Новосельцев A. II. К вопросу о политической границе Армении и Кавказ¬
ской Албании в античный период — В кн.: Кавказ и Византия. Ереван,.
1979, вын. 1, с. 10—18; Он же. К проблеме генезиса феодальной земельной
собственности в странах Закавказья.— В кн.: Проблемы развития феодаль¬
ной собственности на землю. М., 1979, с. 4—24; Мельникова Е. А. Ранние-
формы торговых объединений в Северной Европе.— В кн.: VIII Всесоюз.
конф. по изуч. истории, экономики, языка и литературы Скандинавских
стран и Финляндии. Петрозаводск, 1979, ч. 1, с. 153—155; Подосинов А. В.
К проблеме пространственно-географической ориентации в античной гео¬
графической литературе (на материале некоторых предлогов и наречий).—
В кн.: Проблемы античной истории и культуры: Докл. XIV Междунар.
конф. антиковедов социалистических стран «Эйрене». Ереван, 1979, т. 1,
с. 503—509.
10	См. примеч. 2.
11	Старостина И. П. Некоторые особенности развития права восточно»
славянских земель в Великом княжестве Литовском.— В кн.: Россия,.
Польша, и Причерноморье в XV—XVIII вв. М.,1979, с. 118—134. Она
153

Актуальным вопросам социально-экономической и политиче¬
ской истории Древней Руси были посвящены доклады О. М. Рапова
«О городских восстаниях в Древней Руси» (Исторический
факультет МГУ), В. А. Водова «Тверское великое княжество
и политический строй Северо-Восточной Руси в конце
XIV—'XV вв.» (Франция). История кочевого мира и станов¬
ление варварских государств в Северном Причерноморье рассматри¬
вались в докладе В. В. Кропоткина «Царство Германариха: миф или
реальность» (Институт археологии АН СССР). Различные аспекты
истории культуры Древней Руси освещались в докладах Р. А. Си¬
монова «Методика и методология изучения естественнонаучных
представлений в Древней Руси» (Полиграфический институт),
Г. В. Алферовой «Математические основы русского градострои¬
тельства.	XVI—XVII	вв.» (Институт искусствознания),
М. Ф. Мурьянова «Из древнейшей истории оружия (по лингви¬
стическим данным» (Институт русского языка и литературы АН
СССР), А. Г. Кузьмина «Об истоках русской антропонимии»
(МГПИ им. В. И. Ленина). Отдельные вопросы истории сопре¬
дельных с Русью стран были освещены в докладах И. Ирмшера
«Представления об императорской власти в византийской историо¬
графии» (ГДР), Е. А Мельниковой «Становление ранненаучных
представлений в Исландии в XII—XIV вв.», А. В. Назаренко
«Ruzzi — Руссы». В докладе «Кино и отечественная история»
В. Т. Пашутопоставил важный вопрос об уровне и характере
историзма современного киноискусства, когда оно обращается
к далекому прошлому России 12.
si:	Нг Нг
В 1979 г. интенсивно продолжалась работа над сводом «Древнейшие
источники по истории народов СССР». В добавление к двум су¬
ществующим сериям — нарративной и правовой — были разра¬
ботаны проспекты Публикации еще двух групп источников: эпи¬
графических (проспект составлен Ю. Г. Виноградовым, Институт
всеобщей истории АН СССР) и картографических (проспект со¬
ставлен Я. Р. Дашкевичем и В. Р. Исаевичем, Львов).
Первая из них будет посвящена публикации эпиграфических
памятников различного характера Северного Причерноморья на
греческом и латинском языках. Издание этой серии в рамках свода,
т. е. с обширным историческим комментарием, позволит более
планомерно привлечь эпиграфические источники для изучения
же. О так называемом Строевском списке Русской Правды.— В кн.: Ар¬
хеографический ежегодник за 1978 год. М., 1979, с. 171—176. Щапов Я. Н.
Изменение социальных функций древнерусских памятников права в
XII— XIV вв.—В кн.: Актуальные проблемы источниковедения исто¬
рии СССР, специальных исторических дисциплин и их преподавание
в вузах: Тез. докл. III Всесоюз. конф. М., 1979.
12	См. также: Пашуто В. Т. (Выступление в дискуссии на тему «Профессия
фоторепортер» об историческом фотомонтаже).— Советское фото, 1979, № 2.
.154

путей развития эллинистических городов Причерноморья, коче¬
вых народов, взаимоотношений эллинистического общества и
варварского мира на юге нашей страны. В 1979 г. была завершена
работа над первым выпуском серии: «Латинские надписиХерсонеса
Таврического», подготовленным Э. И. Соломоник (Симферополь).
Ведется работа и над другими томами.
Подготовка проспекта картографической серии свода показала
крайнюю необходимость в публикации большого числа средневе¬
ковых карт, на которых в той или иной форме отражена террито¬
рия Европейского региона СССР. Значение этих публикаций не
только в новизне материалов, но и в том, что они впервые позволят
наглядно показать то место, которое занимала Русь в пространст¬
венных представлениях средневековых географов и картографов.
После завершения отбора картографических материалов и опре¬
деления принципов публикации карт начнется непосредственная
работа по созданию отдельных выпусков серии.
В нарративной серии свода в 1979 г. вышла книга В. И. Мату-
зовой, посвященная английским средневековым хроникам 13. В ней
впервые в отечественной и зарубежной историографии исследуются
и публикуются фрагменты средневековых английских памятников,
сохранивших сведения о Древней Руси и народах восточноевропей¬
ского региона. Ряд из них содержит уникальные известия о поли¬
тической истории Древнерусского государства, народах Прибал¬
тики, монголо-татарском нашествии на Европу. Изучение их
позволяет показать существование прямых русско-английских кон¬
тактов в XI—XIII вв., а также выявить роль Древнерусского го¬
сударства в международных отношениях этой эпохи и его место
в картине мира английских хронистов.
К работе над публикацией нарративных источников привлечено
большое число ученых других научных учреждений СССР: Инсти¬
тута славяноведения и балканистики АН СССР, Института всеоб
щей истории АН СССР, ЛОИИ АН СССР, Института истории
АН УССР и др.14 Работа над нарративной серией свода включена
в планы международного сотрудничества со странами СЭВ, в соот¬
ветствии с которыми ведется совместная работа над выпусками,
посвященными венгерским, чешским, польским античным источ¬
никам.
# $ *
Продолжает успешно разрабатываться и третье направление
деятельности сектора — источниковедческое.
Подготовка групп источников или отдельных памятников для
13	Матузова В. И. Английские средневековые хроники. Текст, перевод,
комментарий. М., 1979.
ы Продолжается работа по подготовке регионального свода истопников по
истории Прибалтики. См.: Вахтрг С. X., ЗейдсТ. Я., Пашупъо В. Т.',
Югас М. А. О своде древнейших источников по истории народов При¬
балтики. Вопросы истории, 1979, № 8, с. 151—155.
155

издания в своде постоянно требует их параллельного изучения
в литературоведческом, лингвистическом, источниковедческом
аспектах. Результаты этих исследований, как правило, публикуют¬
ся в форме самостоятельных статей. На протяжении 1979 г. вышли
в свет публикации, посвященные анализу двух комплексов скан¬
динавских источников: саг о древних временах, использование
которых в качестве исторических источников осложнено их жан¬
ровой спецификой, и новонайденных руноподобных надписей15.
Представляют интерес и новые интерпретации конкретных изве¬
стий источников:	скандинавских 16, древнегреческих 17, латин¬
ских 18.
Проблемам источниковедения было посвящено несколько до¬
кладов и обсуждений подготовленных рукописей на заседаниях
сектора: А. П. Новосельцева (Современное состояние источни¬
коведения и публикации источников по древней и средневековой
истории Закавказья), Н. И. Щавелевой (Польские источники),
Т. М. Калининой (Арабские географы IX—X вв.), Е. А. Мельни¬
ковой (Древнеисландские географические сочинения).
В 1979 г. была защищена одна кандидатская диссертация по'
проблемам источниковедения: Г. В. Глазыриной об исландских
сагах о древних временах 19. Посвященная исследованию методики
анализа исторической информации в этом виде саг, работа дает
возможность приступить к современному изданию этих произве¬
дений в своде, а также содержит ценную характеристику русско-
скандинавских отношений XI—XIII вв.
Существенную свою задачу коллектив сектора видит в популя¬
ризации достижений отечественной науки как внутри страны,
так и за рубежом. Выступления в журналах и газетах 20, издание
15	Глазырина Г. В. К вопросу об историзме саг о древних временах.— В кн.:
Вопросы источниковедения и историографии истории досоветского периода.
М., 1979, с. 42—54; Мельникова Е.А., Дучиц Л. В. Находки костей с
надписями в Витебской области (предварительное сообщение).— В кн.;.
VIII Всесоюз. конф. . ., ч. 1, с. 187—189.
16	Глазырина Г. В. Эпические мотивы в скандинавских сагах о древних вре¬
менах и их историческое содержание.— В кн.: VIII Всесоюз. конф. .
ч. 1, с. 151 — 153; Д ж аксон Т. Н. Исландская королевская сага о норвеж¬
ском походе по «Восточному пути» в конце XII в.— Там же, с. 139—141.
17	Грацианская Л. И. 01 лер! у Страбона — В кн.:	Проблемы античной ис¬
тории и культуры..., с. 433—440; Подосинов А. В. К проблеме локали¬
зации скифских племен у Геродота.— В кн.: Материалы II Всесоюз. сим-
поз. по древней истории Причерноморья. Тбилиси, 1979, с. 62—64.
18	Подосинов А. В. Овидий и Дион Хрисостом о варваризации греческих
городов Северо-Западного Понта в I в. н. э.— В кн.: Вопросы источнико¬
ведения. . ., с. 19—32; Шелов-Коведяев Ф. В., Шелов Д. Б. Сосуд жреца
Фана с надписью.— Вестник древней истории, 1979, № 1, с. 104—
112.
19 Глазырина Г. В. Скандинавские «саги о древних временах» как истори¬
ческий источник (на материале «Саги о Тидреке- Бернском»).,. Автореф„
дис. ... канд. ист. наук. М., 1979.
20	См. нримеч. 3, 7.
156

книг серии «Отечественные науки за рубежом» 21 22, публикации по¬
пулярных книг, среди которых видное место занимает «Иллюстриро¬
ванная история СССР», изданная дважды на русском, английском,
немецком, французском, испанском языках, и готовящаяся
«Иллюстрированная история Москвы», редактирование и рецензи¬
рование учебников и учебных пособий для средней школы и вузов
— таков далеко не полный перечень работы сектора в этой
области.
Сотрудники сектора постоянно выступают с докладами на все¬
союзных, региональных конференциях, участвуют в подготовке
и проведении конференций и симпозиумов. В международных кон¬
ференциях антиковэдов принимали участие Л. И. Грацианская
и А. В. Подосинов (Будапешт), на византиноведческой конферен¬
ции выступили Я. Н. Щапов и М. В. Бибиков (Тбилиси), на сим¬
позиуме по связям Скандинавии с Востоком — Е. А. Мельникова
(Упсала) 23, участвовала в семинаре по славянской палеографии
И. П. Старостина (София). Среди всесоюзных конференций важ¬
ное место заняли VIII конференция скандинавистов (Г. В. Глазы¬
рина, Т. Н. Джаксон, Е. А. Мельникова; Петрозаводск), II Все¬
союзный симпозиум по вопросам колонизации Северного Причер¬
номорья в античную эпоху (Л. И. Грацианская, А. В. Подосинов,
Ф. В. Щелов-Ковздяев; Цхалтубо), региональные совещания по
истории народов Северного Кавказа и Закавказья (А. П. Новосель¬
цев), Всесоюзная школа по методологии истории (М. В. Биби¬
ков и др.), советско-польская комиссия (В. Т. Пашуто, И. П. Ста¬
ростина).
Не менее широки и международные связи сектора. С одной сто¬
роны, продолжается работа над совместными выпусками свода,
подготавливаемыми сотрудниками сектора и АН ВНР, АН ЧССР,
БАН. Для координации этой работы сотрудники сектора выезжа¬
ли в Венгрию (В. И. Матузова) и Югославию (Я. Н. Щапов).
С другой — расширяются и другие формы сотрудничества. Ряд
сотрудников сектора опубликовал статьи в зарубежных периодиче¬
ских изданиях 23. Наряду с чтением докладов на конференциях,
сотрудники сектора выступают в научных учреждениях зарубеж¬
ных стран по вопросам развития советской медиевистики, научным
проблемам (И. С. Чичуров, Я. Н. Щапов). Успешно протекает
стажировка И. С. Чичурова в ФРГ.
21	См. примел. 2.
22	Мельникова Е. А, Скандинавия" и Византия.— Вопросы истории, 1979, ,№ 9,
с. 152—153.
23	Чичуров И. С. Рец. на кн.: Iconoclasm. Birmingham, 1977.— Byzanti-
noslavica, 1979, t. XL, S. 47—52; Щапов Я. II. Номоканон Иоанна
Схоластика и Синтагма 14титулов у славян в IX—X вв.— In: Beitrage
zur byzantinischen Geschichte im 9—11. Jh. Praha, 1979, S. 387—411;
Он же. Сборники византийского права в исследованиях и изданиях
нроф. В. Бенешевича.— КНо, 1979, N 1, S. 233—240.
157

В феврале 1979 г. в Москве состоялась встреча соавторов боль¬
шого доклада на предстоящем XV МКИН «Значение препода¬
вания истории, преимущественно в средней школе, для формиро¬
вания человека XX в.», основной докладчик которого В. Т. Па-
шуто.
В результате проведенного совещания советских и польских
историков и археографов подписано прелиминарное соглашение
с АН ПНР о совместном издании Архива Великого княжества Ли¬
товского (так называемой Литовской метрики).
В 1979 г. сектор принял ряд иностранных ученых, многие из
которых выступили с докладами на заседаниях сектора как с осве¬
щением состояния исследований в области медиевистики в со¬
ответствующей стране (И. Ирмшер, ГДР; Г. Душкова, ЧССР), так
и с научными докладами (И. Ирмшер, В. А. Водов).
158

СООБЩЕНИЯ
Н. С. Трухачев (ГДР)
ПОПЫТКА ЛОКАЛИЗАЦИИ
ПРИБАЛТИЙСКОЙ РУСИ
НА ОСНОВАНИИ СООБЩЕНИЙ
СОВРЕМЕННИКОВ
В ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИХ И АРАБСКИХ
ИСТОЧНИКАХ X—XIII вв.
Предисловие редакции
В последнее время в историографии отмечается некоторое оживле¬
ние интереса к проблеме «русы» — «руги», весьма значительной
для выяснения цроисхождения и древнейших судеб Руси.
Фактическую ее основу образуют достаточно многочисленные,,
по большей части немецкие, источники (о них см. подробнее в пред¬
лагаемой статье), которые начиная с X в. этнонимически отождест¬
вляют Киевскую Русь и прибалтийское славянское племя ран
(ругов), т. е. прилагают к ним одно и то же название. Соответство¬
вало ли это отождествление каким-либо реальным отношениям
между двумя народами и, если да, какого свойства были эти отно¬
шения? — вот содержание проблемы.
Не останавливаясь на ее ранней историографии (10. Венелин,
Ф. Крузе в 40-х годах прошлого века, позднее М. Первольф и др.1),
в которой, между прочим, была сделана попытка связать славян¬
ских «ругов» Прибалтики с Русью Рюрика, отметим лишь, что эта
идея, явно или в подтексте, жива и по сю пору, привлекался для
иллюстрации концепции исконных связей новгородского и запад¬
нославянского поморья 2, или в ином, более пространном кон¬
тексте, сочетаясь с сообщениями поздних летописей, например
с легендой о сурожском крещении новгородцев 3 * и проч.
В современной науке существует мнение, что этноним
1	Достаточно подробную библиографию можно найти в указанной ниже
статье А. Г. Кузьмина.
2	См., например: Вилинбахов В. Б. Балтийские славяне и Русь. — Slavia
Occidentalis. Poznan, 1962, t. 22.
3	Кузьмин А. Г. «Варяги» и «Русь» на Балтийском море.— Вопросы исто¬
рии, 1970, № 10.
159

«руги» бытовал в среде киевских варягов, возникнув как чисто
лингвистический казус, основанный на созвучии, а, стало быть,
отождествление «ругов» киевских и «ругов» славяно-балтийских
чисто терминологического характера.
Однако несколько ранее чешский ученый И. Хрбек, подверг¬
нув анализу (в том числе и палеографическому) материал араб¬
ских источников, высказался в пользу фактического тождества
(и здесь он солидарен с Вилинбаховым и Кузьминым) славянских
ран, обитавших на о-ве Рюгене, с пресловутым «третьим племенем
?Руси» (Артаиией/Арсанией) арабских географов 5.
На этом фоне предлагаемая статья Н. G. Трухачева обладает
тем достоинством, что ее автор, опираясь, в частности, на ряд
-остроумных этно- и демографических соображений, предпринимает
усилия найти точки соприкосновения между арабскими сообщени¬
ями о Руси и сведениями западноевропейских писателей о некогда
цветущем племени рюгенских славян.
Статья представляет собой сильно сокращенный вариант одно¬
именной работы того же автора. Желающие могут ознакомиться
с ней в Архиве Института истории СССР АН СССР.
А. В. Назаренко
Цель данного очерка заключается в том, чтобы показать, что как
до времени записи недатированной вступительной части ПВЛ,
так и после этого времени на южном берегу Балтийского моря
существовало маленькое славянское русское государство. Эта цель
достигается путем перекрестного сопоставления показаний совре¬
менников в средневековых арабских, западноевропейских, еврей¬
ских, византийских источниках. В нашем исследовании не за¬
трагивается ни вопрос о так называемой Неманской Руси, ни во¬
прос о возникновении Киевской Руси, ни варяжский вопрос 1.
Вымершее к концу XIV в. славянское племя, жившее на остро¬
ве Рюгене, принято обозначать в русской исторической литерату¬
ре названием «ране» по славянскому названию области «Рана»,
в которой они находились 2. В немецких источниках это племя
обозначается различными названиями: Rugiani, Rniani, Roiani
и т. п. Реже оно называется «ругами» (Rugi), «русинами» (Rutheni).
Латинское название Rutheni, возникшее, возможно, как фонети¬
ческое подражание вероятному самоназванию «русины», часто
применялось в европейских средневековых источниках к киев-
5 НгЪгк J. Der dritte Stamm der Rus nacb arabischon Quellen.— Archiv
orientalni. Praha, 1957, Bd. 25, H. 4.
1 Выражаю здесь мою искреннюю благодарность А. В. Назаренко, не толь¬
ко уточнившему некоторые переводы мои с латинского языка на русский,
но и осуществившему нелегкую работу по редактированию моей статьи.
,'2 Немецкий аббат Вибальд (1149 г.) говорит:, «...страна, которая по-немец¬
ки зовется Руяна, а по-славянски Рана» («...a Teutonicis Ruiana, a Scla-
vis autem Rana dicitur») — Epistola Wibaldi ad Bemardum Hildeshei-
mensem episcopum.— In: Fabricius C. G. Urkunden zur Geschichte des
Fiirstentums Rugen/Stralsund, 1841, Bd. 1, S. 135—136.
1160

ским русам и значительно реже — к прибалтийским ранам.
У немецкого писателя Герборда (1159 г.) находим девять случаев
обозначения ран русинами, столько же случаев имеется и у дру¬
гого немецкого писателя — Эббона (1151—1152 гг.) Кроме того,
встрёчаются источники, только однажды упоминающие о русинах
на южном берегу Балтийского моря. За недостатком места мы не
можем привести всех эти! случаев и ограничимся несколькими
примерами, причем ради удобопонятности начнем с немецких
источников на латинском языке середины XII в. и лишь затем
перейдем к более древним и более поздним показаниям.
Герборд так определяет географическое положение территории
ран (т. е. острова Рюгена): «Русиния же прилегает к датчанам
и в дальнейшем также и Русиния должна подчиниться епископу
датчан» 3. Рюген на самом деле граничит с Данией и в ясную погоду
с него можно видеть датский берег. В другом месте Герборд рас¬
сказывает о войне ран против жителей Щецина и о победе послед¬
них над ранами, которых он вновь именует русинами: «Таким об¬
разом, щецинцы; прославленные этой победой... уже не опасались
более русин» («Rnthenos ultra ион timentes») 4. В своем сочинении
Герборд говорит и о киевских русах, несколько раз обозначая их
тем же самым названием Rutheni 5. Таким образом, современник
описываемых им событий, Герборд объединяет киевских русов и
прибалтийских ран одним и тем же названием, т. е. отождествляет
их между собой.
Эббон, современник Герборда, также называет ран русинами.
Так, о территории ран Эббон говорит как «о земле варваров, кото-
■ рые зовутся русинами» («qui Rutheni dicuntur») 6; в другом месте
о ранах читаем: «русины, до сих пор запутавшиеся в языческих за¬
блуждениях» 7.
Хотя русские летописи нигде не говорят, что Русь, пришедшая
с Рюриком, находилась на южном берегу Балтийского моря, это
совершенно очевидно из того, что Нестор, помещая Русь в район
Балтийского моря, одновременно утверждает, что она говорила
по-славянски 8. На Балтике по-славянски говорили только на юж¬
ном берегу моря, между устьем Вислы и Данией. Тем самым
утверждение Нестора, что Русь говорила по-славянски, определен¬
но указывает на географическое положение прибалтийской Руси.
С другой стороны, при перечислении западноевропейских наро-
3	Herbordi vita Ottonis: «Ruthenia vero Danos adiunctos habet, porro archie-
piscopo Danorum etiam Ruthenia subiecta esse debuit».— Monumenta Ger-
maniae Historica Scriptores (Далее: MGH SS), t. 20, p. 762.
4	Ibidem.
5	Примеры см. в кн.: Котляревский А. Сказания об Оттоне Бамбергском в
отношении славянской истории и древности. Прага, 1874, с. 19—20.
6	Ebbonis vita Ottonis.— MGH SS, t. 12, p. 866.
7	Ibidem, p. 867; «Rutheni paganicis erroribus adhuc irretiti».
8	ПСРЛ, Л., 1926, т. 1, стб. 28 (Радзивилловский список): «а Словеньскыи
языкъ и Рускый одно ес[ть]; от Варягъ бо прозвашас[я] Русью, а первое
бЬша Словене». 11 1 Заказ J\S 833
161

дов («Афетово бо и то кол'Ьно: Варязи, Свей, Урмане, [Готе],
Русь, Агняне, Галичане» и т. д. 9) Нестор помещает Русь между
готландцами («Готе»), жившими на юге современной Швеции и на
острове Готланде, и «Агнянами», под которыми, крайне вероятно,
надо понимать датское племя англов, которое соседствовало с Рюге¬
ном, так как жило в нынешней провинции Ангельн в юго-восточной
части Ютландского полуострова и на некоторых датских остро¬
вах 10 11. Трудно при перечислении народов точнее охарактеризовать
географическое положение Рюгена по отношению к сканди¬
навским народам, чем это сделано русским летописцем. Коорди¬
наты прибалтийской Руси у Нестора (на южном берегу моря меж¬
ду готландцами и англами) точно совпадают с положением острова
Рюгена. Тем самым указания Нестора согласны со свидетельствами
Герборда и Эббона.
Племя русин—ран не оставило после себя летописей или доку¬
ментов, написанных на славянском языке, из которых было бы
видно, как оно называло само себя. До нас дошли разные, несход¬
ные названия племени только на иностранных языках. Чтобы опре¬
делить, какое из них соответствует самоназванию, логично восполь¬
зоваться таким критерием: если одно и то же название племени
встречается на разных языках, у совершенно различных народов,
в разное время и в независимых друг от друга источниках, то это
название воспроизводит самоназвание племени. Так как Герборд
и Эббон русских летописей, разумеется, не читали, то это значит,
что независимые друг от друга немецкие и русские источники
помещают русин на южном берегу Балтийского моря, где жили
славяне, причем Герборд и Эббон несомненно, а Нестор вероятно
помещают их на острове Рюгене.
Не все источники локализуют прибалтийских русов на Рюгене.
Некоторые свидетельства менее определенны и позволяют относить
русин только на южное побережье Балтийского моря, западнее
Пруссии и восточнее Дании. Поскольку известно, что все южное по¬
бережье Балтики — от территории вымерших пруссов, живших
к востоку от Вислы, и до Дании — было заселено славянами, то
ясно, что эти свидетельства относят прибалтийских русин к славя¬
нам, а не к шведам.
Немецкий историк Рагевин (умер в 1177 г.), говоря о событиях
1157 г., замечает: «А Польша, в которой живут одни славяне, на
западе имеет границей реку Одру, на востоке — Вислу, на севе¬
ре — русин и Скифское (т. е. Балтийское.— Н. Т.) море, на юге—
Богемские леса» п. Достаточно взглянуть на карту Балтийского
моря, чтобы увидеть, что упомянутые Рагевином русины, грани¬
чившие с Польшей с севера, могли находиться только либо на ост-
9	Там же, стб. 4.
10	Dahlmann F. Geschichte von Danemark. Hamburg, 1840, S. 15.
11	Ottonis Frisingensis Gesta Friderici imperatoris cum continuatione Rahe-
wini: «...habens ab occidente Odderam fluvium, ab oriente Vistulam, a sep-
tentrione Ruthenos et mare Sciticum, a meridie sylvas Roemorum».— MGH
SS, t. 20, p. 417.
162

ровах, лежащих крайне близко к побережью (Рюгене, Узнойме,
Волине), либо на каком-то отрезке самого южного побережья
Балтийского моря 12. Во всяком случае, они находились западнее
Пруссии и восточнее Дании, т. е. среди славян.
Испанский еврей Ибрагим бен-Якуби, путешествовавший по
территории прибалтийских славян почти за двести лет до Рагевина
(965—966 гг.), помещает русов на каком-то отрезке южного берега
Балтики, западнее Пруссии и восточнее Дании. При этом он знает
и о существовании киевских русов, как видно из его упоминаний
о каких-то русах к востоку от Польши. Таким образом, он объе¬
диняет одним и те же названием «русы» и киевских, и прибалтий¬
ских русов. Приводим показания Ибрагима бен-Якуби в переводе
Ф. Вестберга: «И граничат с Мшкой (т. е. со страной Мешка I,
польского князя до 992 г.— Н. Т.) на востоке русы и на севере
брусы (т. е. пруссы.— Н. Т.). Жилища брусов у окружающего
моря (т. е. Балтийского.— Н. Т.)... И производят на них набеги
русы на кораблях с запада. И на запад от русов... племя из славян.
Оно живет в болотистых местах страны Мшки к северо-западу»13.
Если русы нападали на пруссов с запада на кораблях, то, очевид¬
но, это были не киевские русы, а прибалтийские. Из показаний
Ибрагима бен-Якуби ясно, что эти русы находились западнее
пруссов и восточнее какого-то славянского племени, принадле¬
жавшего Польше, а следовательно, и восточнее Дании. В этом от¬
ношении локализация русов у Ибрагима бен-Якуби сходна с
локализацией их у немца Рагевина. Где именно на побережье
Балтийского моря располагались эти русы, из слов Ибрагима
бен-Якуби определить нельзя. Географическое положение русов
по записке Ибрагима бен-Якуби нисколько не противоречит поло¬
жению русин у Герборда (т. е. положению острова Рюгена). Рюген
не был крайним западным пунктом территории прибалтийских
славян, и по побережью континента между Рюгеном и Данией
жили разные славянские племена: вагры, бодричи, варны и др.
Согласно большинству польских летописцев, в доисторические
времена эти племена вплоть до границы Дании принадлежали
Польше 14. Следовательно, вполне возможно, что западнее прибал¬
тийских русов могли находиться местности, принадлежавшие
Польше. Таким образом, никакого противоречия между локализа¬
цией русин у Герборда и русов у Ибрагима бен-Якуби установить
нельзя.
Хотя после 1168 г. русины на острове Рюгене и попали в зави¬
симость от датчан, принудительно обративших их в католичество,
12	В нашем исследовании мы не касаемся сложной проблемы локализации
и размеров континентальных владений ран.
13	Вестберг Ф. Комментарий на записку Ибрагима бен-Якуби о славянах.
СПб., 1903, с. 145—149.
14	Ср. свидетельство 1113 г. Галла Анонима (Monumenta Poloniae Historica.
Lwow, 1864, t. 1, p. 394), показания Богухвала (умер в 1253 г.)— МРН.
Lwow, 1862, t. 2, р. 479) и Длугоша (умер в 1480 г.).— Jana Dlugosza Roc-
zniki czili kroniki stawnego krolestwa polskiego. Warszawa, 1961, p. 206).
11* 03

они продолжали в известной степени оставаться самостоятельны¬
ми: у них было свое войско, они находились в дипломатических
сношениях с разными странами и т. п. 15 Последними князьями
прибалтийских русин были братья Вислав III и Самбор. После
смерти Вислава в 1325 г. остров перешел во владение поморских
князей. В XII—XIV вв. римские папы знали о существовании
на Рюгене католического княжества ран, что видно из многих
сохранившихся документов. В одном из них (1304 г.) папа Бене-
дикт|Х1 обращался к рюгенским князьям как к «возлюбленным
сынам, знаменитым мужам, князьям русских» («principibus Rus-
sianorum») 16. Нельзя предположить, чтобы папа мог спутать
маленькое, находившееся в его религиозном подчинении католи¬
ческое княжество с огромным православным государством, и мы
должны думать, что, называя князей ран «князьями русских»,
Бенедикт XI причислял ран к русам. Письмо было направлено
на Рюген; в 1304 г. раны — русы еще не вымерли, а это значит,
что свидетельство папы является свидетельством современника.
Другой пример того, что папы изредка называли территорию ран
тем же именем, что и Русь, находится в воззвании папы Иннокен¬
тия IVот 18 августа 1245 г., в котором он обращается к.духовенст¬
ву королевств Богемии, Швеции, Норвегии и «провинций Польши,
Ливонии, Славии, Руси и Пруссии» с требованием прекратить
преследование ордена францисканцев 17. В воззвании папы пере¬
числены только католические европейские страны; то обстоятель¬
ство, что в воззвании папы Russia названа «провинцией», указы¬
вает на Рюген, так как православная Русь называлась обычно
«regnum». Также и то, что при перечислении Russia упомянута
рядом со Славней прибалтийской, указывает на страну ран. Вооб¬
ще, когда при перечислении народов какая-то Русь упоминается
рядом со Славней, у нас есть некоторое основание предполагать,
что эта Русь — страна прибалтийских русов. Так, например, по¬
казание Адама Бременского, писавшего около 1075 г., что поль¬
ский князь Болеслав I (992—1025) «в союзе с Оттоном III (умер
в 1002 г.— Н. Т.) силою подчинил всю Славию и Русь, и пруссов»
"(omnem vi Slaviam subiecit et Ruziam et Prussos») 18, относится,
по-видимому, к прибалтийской Руси. К Киевской Руси этот текст
относиться не может, так как в нем говорится о совместной войне
Болеслава с Оттоном III против Руси, а Болеслав совершил свои
походы против киевской Руси в 1013 и 1018 гг., т. е. значительно
позже смерти Оттона III. Нам ничего неизвестно о том, что анало¬
гичный поход имел место в конце X в. Лаврентьевская летопись
115 См.: Fock О. Riigensch-Pommersche Geschichten aus sieben Jahrhunderten.
Leipzig, 1861И Bd. 1, S. 97.
хв Цит. по kh.: Kunik A. Die Berufung der schwedischen Rodsen durch Fin-
nen und Slaven, 2. Abteilung. SPb., 1845, S. 65.
w «...per Polonie, Livonie, Slavie, Russie et Prussie provincias».— In: Klem-
pin R. Pommersches Urkundenbuch. Stettin, 1868, S. 347—348.
18	Adami Bremensis chronicon, schol. 24(25).— MGH SS, t. 7, p. 318. Gp.
также: Гелъмольд. Славянская хроника. М., 1968, с. 61.
m

под 996 г. пишет: «и 6h живя (Владимир.— Н. Т.) с князи околни-
ми миромъ съ Болеславомъ Лядьскимъ».
Вышеприведенные варианты названий ран объясняются сле¬
дующим образом: раны звались ругианами и ругами (Rugiani,
Rugi) потому, что страна, в которой они жили, в древности была
занята германскими ругами, которые в процессе миграции герман¬
ских племен на юг в первых веках н. э. покинули свою родину,
удержавшую, однако, у соседних народов свое название: Ругия.
Ранами (Rani) эти славяне назывались потому, что, согласно сви¬
детельству Вибальда, их страна по-славянски называлась Рана.
Русинами же (Rutheni) они назывались потому, что немецкие авто¬
ры термином Rutheni пытались фонетически воспроизвести само¬
название племени «русины». Итак, происхождение разнообразных
названий ран получает разумное объяснение.
Обратим внимание на то, что в немецких источниках X в. киев¬
ские русы тоже назывались иногда ругами, т. е. тем же именем,
что и прибалтийские раны. В 959 г. киевская великая княгиня
Ольга (в крещении Елена) прислала к германскому королю От¬
тону I (936—973) посольство. В сообщениях о нем одни немецкие
источники X в. именуют подданных Ольги ругами, а другие —
русами. Так, анналист — продолжатель Регинона под 959 г.
пишет о «княгине ругов Елене» 19. Так же и под 960, 961, 962
и 966 гг., упоминая Адальберта, посланного Оттоном в качестве
епископа на Русь, продолжатель Регинона называет киевских
русов ругами. И в официальном акте Оттона I о назначении вер¬
нувшегося из Руси Адальберта магдебургским архиепископом
об этом последнем говорится как о «епископе, некогда назначен¬
ном и посланном проповедником к ругам» 20. Другие немецкие
анналы (Хильдесхеймские конца X в., Кведлинбургские первой
половины XI в., Ламперта второй полов. XI в. и др.) называют
народ, от которого пришло посольство к Оттону I, не ругами,
а русами, причем тексты этих анналов под 960 г. почти не отли¬
чаются друг от друга. Так, анналы Ламперта говорят: «Пришли
к королю Оттону послы народа Руси, прося, чтобы он направил
одного из своих епископов, который показал бы [им] путь исти¬
ны» 21. Согласно Титмару Мерзебургскому, Адальберт был посвя¬
щен епископом на Русь («Rusciae prius ordinatum») 22. Последние
источники называют народ, отправивший посольство к Оттону I,
его правильным именем, так как киевские русы себя никогда руга¬
ми не называли. Немцы знали подлинное самоназвание русских
никак не позже первой половины IX в.: ср. Rhos в Вертинских
анналах под 839 г. 23 и Ruzzi, которых Баварский географ, писав¬
ший в середине IX в., помещает между хазарами (Caziri) и уличами
19	Continuatio Reginonis: Legati Helenae/ reginae Rugorum.— MGH SS,
t. 1, p. 624.
20	«Adalbertum episcopum, Rugis olim praedicatorem destinatum et mis-
sum».— MGH SS, t. 4, p. 651.
21	Annales Lamperti: legati Rusciae gentis.— MGH SS, t. 5, p. 60.
22 Thietmari chronicon.— MGH SS, t. 5, p. 750.
23 Annales Bertiniani. — MGH SS, t. 1, p. 434.
165

(Unlizi) 24. Почему же немецкие источники прилагали к киевским
русам название «руги», если им было известно подлинное самона¬
звание народа? Прилагая к киевским русам то же обозначение,
которое немцы привыкли прилагать к прибалтийским ранам
(русинам), немецкие источники тем самым отождествляли их меж¬
ду собой. Вариант названия Rugi нисколько не схож фонетически
с другими вариантами, которые объединяли киевских и прибал¬
тийских русов (например, Rutheni). Возможность случайного
фонетического сходства между названиями Киевской Руси и Руси
прибалтийской, таким образом, устраняется, и мы получаем право
объединить восточных и прибалтийских русов в одну этническую
группу. Одноплеменность киевских и балтийских русин удосто¬
веряется также и русской летописью: она отождествляет их, при¬
меняя к тем и другим одно и то же название «Русь».
В пользу отождествления киевских русов и ран немецкими ис¬
точниками говорит еще одно обстоятельство: известны случаи,
когда у одного и того же автора термины «Ругия» и «Русь» (соот¬
ветственно «русы» и «руги») были однозначны и взаимозаменяемы.
Приведем несколько примеров. Немецкий историк Випон, напи¬
савший около 1040 г. «Деяния императора Конрада II», сообщает
под 1025 г., что польский король Мешко II (1025—1034) изгнал
своего брата Оттона в «провинцию Ругию». Далее Випон говорит:
«Мешко, преследуя своего брата, изгнал его в Руссию» 25. Была
ли страна, названная Випоном один раз «Ругией», а другой раз
«Руссией», Киевской Русью или Рюгеном — спорно. Один из изда¬
телей этого труда, Г. Перц, относил эти известия к Рюгену 26, а, на¬
пример, В. Д. Греков думал, что Випон имел в виду Киевскую
Русь 27. Герборд, называвший территорию ран «Русинией», гово¬
рит также: «Ругия (Rugia) остров небольшой, но многолюдный».
Магдебургские анналы, составленные в третьей четверти XII в.,
говоря о миссии Адальберта к киевским русам, один раз называют
их русами (Rusci), а другой раз — ругами (Rugi) 28. Переписчики
древних хроник и анналов тоже иногда заменяли названия «Ру¬
гия» и «Русь» одно другим. Например, Гельмольд под 1158 г. гово¬
рит о саксонском герцоге Генрихе Льве (1139—1180): «И отправил
герцог послов в города и государства севера: в Данию, Швецию,
Норвегию и Русь, предлагая им мир и свободный доступ в его го¬
род Любек»29. В одном списке хроники Гельмольда «Русь» пере¬
дается через «Rucia», в другом — через «Russia», в третьем —
«Rugia». Имел ли в виду Гельмольд Киевскую Русь или Рюген,
34	Издавался неоднократно. См., например, издание в кн.: Novy R. Die An-
fange des bohmischen Staates, 1. Praha, 1969, т. 1, p. 140—141.
35	Wiponis Gesta Chuonradi II imperatoris: «in Ruhhiam provinciam pepnlit»;
«Misico, dum fratrem suum Ottonem persequeretur, expulerat eum in Rus-
siam».— MGH! SS, t. 11, p. 264, 269.
28	Ibidem, p. 264, nota.
27	Греков] В. Д. Киевская Русь.— В кн.: Греков В. Д. Избранные труды.
М.; Л., 1959, т. 2, с. 493.
28	Annales Magdeburgenses.— MGH SS, t. 16, p. 149.
29	Helmoldi chronicon Slavorum.— MGH SS, t. 21, p. 79.
166

в данном случае несущественно. Анналисты, черпавшие из более
древних источников, также считали себя вправе заменять терми¬
ны. Титмар, говоря об Адальберте, называет его «presul Rusciae».
В середине же XII в. немецкий анналист Саксон, списывая у Тит-
мара это известие, заменяет «Rusciae» на «Rugis». Излагая собы¬
тия, связанные с посольством русов к Оттону и миссией Адальбер¬
та, он везде употребляет для обозначения киевских русов термин
«Rugi» за исключением записи под 969 г., где читаем: «Адальберт,
направленный поначалу для проповеди к русам» (Ruscis) 30.
То обстоятельство, что отождествление ран и киевских русов
производилось в немецких источниках разными способами, пока¬
зывает, что оно было сознательным актом этнического отождествле¬
ния, а не случайным заблуждением. Это вовсе не значит, что не¬
мецкие источники считали киевских русов выходцами с острова
Рюгена: об этом ни в одном из них нет ни малейшего намека. Отож¬
дествление киевских русов и ран в немецких источниках можно
проследить с X в. в течение нескольких столетий, причем совре¬
менники, упоминая о прибалтийской Руси, фиксируют ее геогра¬
фическое положение гораздо определеннее, чем это делал Нестор,
и ясно локализуют ее на южном побережье Балтийского моря, по¬
рой прямо указывая на Рюген. Даже после того как прибалтий¬
ские русы в конце XIV в. вымерли, источники продолжали назы¬
вать их страну Русью. Так, французский историк Manrique
(1412—1491), описывая крещение ран датчанами в 1168 г., упот¬
ребляет термины Rugia и Ruscia вперемежку 31. Византийский
историк XV в. Лаоник Халкондил пишет: «Россия простирается
от страны скифских номадов до датчан и литовцев» 32. Как Гер-
борд помещал Русинию по соседству с датчанами, так и Халкон¬
дил — Россию, хотя на этом сходство их показаний и заканчи¬
вается. Замена названия острова Рюгена на «остров Рушя» встре¬
чается и в одном очень позднем источнике. И. Забелин отметил,
что в переводе XVII в. на русский язык космографии Меркатора
(1512—1594) «остров Рушя» обозначает Рюген: «Въ древше л-Ьта
той остров Рушя вельми был многолюден и славенъ» 33.
Вышеприведенный материал, касающийся географического по¬
ложения прибалтийской Руси, неполон, исчерпать его в небольшой
статье не представляется возможным. Нижеприведенные сведения,
касающиеся арабских свидетельств о прибалтийской Руси, по той
же причине имеют выборочный характер.
Если значительное большинство арабских известий о Руси
несомненно относится к восточным русам, то встречаются все же
и такие, достоверность которых не оспаривается, но которые никак
не могут относиться к русам киевским. Арабские географы очень
своеобразно определяют географическое положение какой-то Руси,
30	Annalista Saxo.— MGH SS, t. 6, p. 615—622.
31	Цит. no kh.: Klempin R. Op. cit., S. 104.
32	Dietrich K. Byzantinische Quellen zur Lander- und Volkerkunde. Leipzig,
1912, Bd. 2, S. 105.
33	Забелин И. История русской жизни. М., 1878, т. 1, с. 589.
167

сообщая, что русы находятся на каком-то острове, окруженном
каким-то анонимным озером (или морем), что этот остров граничит
со страной славян и что его можно объехать в три дня. Описание
острова у арабов никак не подходит к островам восточной Европы.
Такого острова не было ни на морях, ни на озерах Киевской Руси.
Поэтому некоторые ученые считали, что остров русов следует ис¬
кать на Балтийском море 34 35. Данные, касающиеся острова русов,
встречаются у целого ряда арабских географов и дополняют друг
друга. Эти свидетельства независящих друг от друга источников
не позволяют сомневаться в том, что остров русов действительно
существовал. Наиболее древнее и обстоятельное свидетельство
мы находим у ибн-Русте (903—913 гг.): «Что касается до Руси, то
находится она на острове, окруженном озером. Окружность этого
острова, на котором живут они [русы], равняется трем дням пути;
покрыт он лесами и болотами; нездоров и сыр до того, что стоит
наступить ногой на землю, и она уже трясется по причине обилия
в ней воды. Русь имеет царя, который зовется Хакан-Русь. Они
производят набеги на славян, подъезжают к ним на кораблях,
выходят на берег и полонят народ,. который отправляют потом
в Хазеран и к болгарам и продают там. Пашен Русь не имеет, а пи¬
тается лишь тем, что добывает в земле славян» Зб. Свидетельство
Мукаддаси (966 г.) дополняет показания ибн-Русте новыми дан¬
ными: «Что касается русов, то они живут на острове нездоровом,
окруженном озером. И это крепость, защищающая их от нападе¬
ний. Общая численность их достигает 100 000 человек. ,И нет
у них пашен и скота. Страна их граничит со страною славян, и они
нападают на последних, поедают [и расхищают] их добро и захва¬
тывают их в плен» 36. Проанализируем текст ибн-Русте фразу
за фразой, сопоставляя его показания с известиями западноевро¬
пейских источников XI—XII вв., касающихся острова Рюгена.
Главное доказательство в пользу отождествления Рюгена с остро¬
вом русов мы приведем в конце нашего экскурса, а предварительно
покажем, что в описании острова русов нет ничего, что противо¬
речило бы допущению, что под островом русов можно подразуме¬
вать Рюген.
Первая фраза ибн-Русте, что Русь находится на «острове,
окруженном озером», не позволяет отождествить остров русов с
каким-либо полуостровом (по-арабски остров и полуостров обоз¬
начаются одним и тем же словом). Таким образом, остров русов
34	См.: например: Хволъсон Д. Известия о хазарах, буртасах, болгарах,
мадьярах, славянах и русских Ибн Даста. СПб., 1869, с. 147.
35	Хволъсон Д. Указ, соч., с. 34. Ничем существенным от перевода Д. Хволь-
сона не отличаются и следующие переводы: Гаркави А. Я. Сказания
мусульманских писателей о славянах и русах. СПб., 1870, с. 267; Mar-
quart J. Osteuropaische und ostasiatische Streifzuge. Leipzig, 1903, S. 200;
Бартольд В. В. Арабские известия о русах. М.; Л., 1940, с. 22; Новоселъ-
цев А. П. Восточные источники огвосточных славянах и Руси VI—IX вв.—
В кн.: Древнерусское государство и его международное значение. М.,
1965, с. 397.
86 Новосельцев А. П. Указ, соч., с. 398.
168

нельзя ставить в связь с Таманским полуостровом и приазовской
Русью. Озеро (или море), омывающее остров русов, по имени не
названо, тогда как Азовское и Черное моря были хорошо извест¬
ны персидским и арабским географам и им давались разные, но>
определенные названия 37. Балтийское море было гораздо менее*
знакомо арабам; таким образом, анонимность озера (моря) зна¬
чительно более подходит к Балтийскому морю.
Второе предложение ибн-Русте мы рассмотрим позже. Пере¬
ходим к третьему: «покрыт он лесами и болотами». До покорения
Рюгена датчанами славянское население жило, как замечает
К. Фабрициус, среди лесов и болот на единичных участках об¬
рабатываемой земли 38. Даже в середине XIX в. значительная
часть поверхности острова была покрыта лесами. Несмотря на
то что в наше время лесов на Рюгене осталось немного и несмотря
на мелиорацию земель, болота и теперь встречаются на острове.
Четвертое предложение ибн-Русте о том, что остров нездоров,,
сыр и, т. д., весьма сходно с показаниями бен-Якуби о влажности
почвы и обилии атмосферных осадков у прибалтийских славян 39.
Действительно, количество атмосферных осадков на Рюгене-
составляет 630 мм в год, климат морской, влажный; с запада и
севера остров ничем не защищен от морских сырых ветров; необык¬
новенно изрезанные контуры острова создают впечатление по¬
всеместного присутствия воды. При оценке показаний ибн-Рустс
надо учесть, что мы имеем дело со словами южанина, привыкше¬
го к сухому климату и сухой почве.
Надо отчетливо осознать, что пятое предложение ибн-Русте
(«Русь имеет царя, который зовется Хакан-Рус»), относится к Ру¬
си на острове, а не к Киевской Руси. Именно так понимают
текст арабисты. Известно, что и у киевских русов великие князья
носили титул каганов, как это видно, например, из слова «О зако¬
не и благодати» митрополита Иллариона, где Владимир нескольг-
ко раз, а Ярослав однажды названы каганами. Свидетельстве
Вертинской летописи, которое удостоверяет, что король русов
назывался хаканом, может относиться только к восточным русам.
Тот факт, что и у киевских, и у прибалтийских русов на острове
князья носили титул кагана,— еще одно свидетельство в пользу
одноплеменности тех и других.
Мы еще вернемся к показаниям ибн-Русте, а теперь рассмот¬
рим свидетельство Мукаддаси, что остров — это «крепость, за¬
щищающая их [русов] от нападений». Ту же мысль выражает
Гельмольд, говоря о ранах, «неприступных из-за трудностей
своего месторасположения» 40. «Трудностей месторасположения»г
созданных как самой природой, так и руками человека, на Рюге¬
не было много. Согласно Саксону Грамматику (первая половина
37	Например, Черное море называлось Морем болгар, Морем русов, Морем
Рум. Морем печенегов и т. д.
38	Fabricius С. G. Op. cit.,,Bd. 1, S. 92—93; Fock О. Op. cit., Bd. 1, S. 13.
39	Вестберг Ф. Указ, соч., с. 149.
40	Гельмольд. Указ, соч., с. 100.
1б9>

XIII в.), крепость Аркона была защищена с севера, востока и
юга отвесными скалами, а с западной стороны — валом высотой
50 футов. В наше время остатки этого огромного вала (840 шагов
в длину) достигают в среднем 9—-10, местами 13 м высоты; на¬
ходившаяся на валу стена совершенно разрушена; можно только
установить, что ее основание достигало толщины 5м41. Другая
крепость на Рюгене, Кореница (Karenz), была окружена, по све¬
дениям Саксона Грамматика, глубокими непроходимыми боло¬
тами, через которые к крепости вела только узкая тропинка 42.
На Рюгене были и другие крепости, названия которых до нас
не дошли 43. Вообще остров представляет собой как бы крепость,
созданную самой природой. Значительная часть восточного бере¬
га состоит из очень крутых, почти отвесных скал, достигающих
в высоту 100 м. С северной, западной и южной сторон побережье
острова защищено мелкими островами и полуостровами, что
давало возможность наблюдать за движением вражеских кораб¬
лей и предупреждать внезапное нападение. Все это — мощные
крепости, отвесные скалы, леса и болота, покрывавшие остров,
острова и полуострова, защищавшие Рюген, фиорды, проникаю¬
щие глубоко в самый остров и т. д.— было «трудностями место¬
расположения», как выражается ГельмоЛьд, или «крепостью»,
по словам Мукаддаси.
Переходим к сообщению Мукаддаси о том, что «общая числен¬
ность их (русов) достигает 100 000 человек». Совершенно очевид¬
но, что это показание не может относиться к Киевской Руси,
население которой было несравненно многочисленнее. Этих русов
можно отождествить только с прибалтийскими русами на острове.
Начало предложения ибн-Русте: русы «производят набеги на
славян, подъезжают к ним на кораблях, выходят на берег и поло¬
нят народ» — в комментариях не нуждается. Что же касается
продолжения этого известия, что русы отправляли пленников на
продажу в Хазеран, то надо заметить, что в рукописи читается
«Хареван» — город или страна с таким названием неизвестны;
вместо «Хареван» Д. Хвольсон и другие арабисты читают «Ха¬
зеран»: так называлась восточная торговая часть Итиля. Таким
образом, чтение «Хазеран» является только конъектурой. В из¬
вестии, что русы отвозили пленников к волжским болгарам и
там продавали, нет ничего невероятного: волжские болгары зна¬
ли о существовании Балтийского моря, которое они называли
«морем Варанков», т. е. варягов 44, и торговали с Прибалтикой 45.
Они могли получать оттуда и славянских рабов: ведь рабы были
41	Schuchardt С. Arkona, Rethra, Vineta. Berlin, 1926, S. 7, 13, 22.
42	Saxonis Grammatici Gesta Danorum.— MGH SS, t. 29, p. 128.
43	Ibidem, p. 126.
44	Согласно свидетельству Бируни (973—1048), см: Крачковский И. Ю.
Избр. соч. М.; Л., 1957, т. 4, с. 248.
45	Торговые связи Волжской Булгарин с Прибалтикой удостоверяются,
например, показанием Мукаддаси о том, что из Булгарин вывозили в
Ховарезм янтарь. Это было отмечено еще Д. Хвольсоном. См.: Хволъ-
сон Д. Указ, соч., с. 181.
ПО

вообще одним из главных предметов экспорта прибалтийских
славян 46.
Рассмотрим следующее предложение ибн-Русте («пашен Русь
не имеет, а питается лишь тем, что добывает в земле славян»)
совместно с показанием Мукаддаси («и нет у них пашен и скота»).
Свидетельство ибн-Русте, писавшего в начале X в., несомненно
приложимо к русинам на’ Рюгене того времени. Даже в первой
половине XIII в. славянское население Рюгена больше занима¬
лось скотоводством, рыбной ловлей и охотой, чем земледелием,
которым занимались главным образом прибывавшие на остров
немцы 47. Можно считать в высшей степени вероятным, что чем
древнее эпоха, тем реже встречалось у ран земледелие. Сообще¬
ние ибн-Русте о том, что Русь на острове питается лишь тем, что
добывает в земле славян, находится в полном соответствии со сло¬
вами Константина Багрянородного, удостоверяющего, что и во¬
сточные русы в ноябре покидали Киев и отправлялись в полюдье
к разным славянским племенам-данникам, кормясь так в течение
зимы48. Такие черты замечательного сходства между русами на
острове и восточными русами объясняются их одноплеменностью
и привилегированным положением среди прочих славян 49.
48 Fock О. Op. cit., Bd. 1, S. 17; Barthold F. W. Geschichte von Rugen und
Pommern. Hamburg, 1839, Bd. 1, S. 574.
47	Fabricius C. G. Op. cit., Bd. 2, S. 36.
48	См.: Кочин Г. E. Памятники истории Киевского государства IX—XII вв.
М., 1936, с. 63.
49	Между ранами и киевскими русами можно установить и другие сходные
черты. Если княжеская власть у киевских русов была развита сильнее,
чем у других восточных славян, и эти русы были среди восточных славян
самым сильным племенем, то это находит полную аналогию в развитой
княжеской власти у ран, которые были одним из самых сильных племен
Прибалтики. Согласно Адаму Бременскому, раны — «сильнейшее племя
славян».— MGH SS, t. 7, р. 374. Гельмольд (указ, соч., с. 38) также утвер¬
ждает, что раны — «самое сильное среди славян племя, единственное,
которое имеет короля». Далее он неоднократно говорит о том,
что из всех славянских земель на Рюген доставлялись ежегодные
средства, приношения, дань, установленные пожертвования и т. п.
(Там же, с. 45,	100,	130,	236). Киевские русы также взимали
дань с большинства восточнославянских племен. Аналогия между поло¬
жением прибалтийских русов и русов киевских и здесь несомненна. Об¬
ратим внимание еще на одну любопытную деталь. Арабские источники
неоднократно утверждают, что русы брили бороды: см. показания
ал-Балхи(ок. 920г.), ибн-Хаукаля (976—977 гг.).— В кн.: Гаркави А. Я.
Указ, соч., с. 221,276; Идриси (1152—1154 гг).— В кн.: Новосельцев А. П.
Указ, соч., с. 413; и др. Все эти известия не находятся в связи с остро¬
вом русов и их следует относить к русам восточным. Ученые уже обратили
внимание на то, что, по Саксону Грамматику, идол Святовита на Рюгене
был изображен с бритой бородой и подстриженными волосами согласно
«обычаю ругиян» (Rugianorum ritum — MGH SS, t. 29, p. 823). Немного
далее Саксон Грамматик снова говорит, что жрец Святовита носил длин¬
ную бороду и волосы вопреки общепринятым обычаям (Ibidem, р. 824:
«preter communem patriae ritum»). To обстоятельство, что как киевские
русы, так и русы пн острове Рюгене брили бороды, свидетельствует о тож¬
дестве племенных отличий, выделявших их среди прочих славянских
племен. Эту общность племенных признаков мы объясняем одноплемен¬
ностью тех и других русов.
171

Процитированное выше сообщение Мукаддаси о русах на ост¬
рове точно определяет географическое положение последнего по’
отношению к стране славян: он «граничит со страной славян».
Действительно, Рюген отделен от континента с юго-западной
стороны только узеньким проливчиком шириною в 1—2 км;
на континенте же находилась «страна славян», носившая в не¬
мецких и датских источниках средневековья название «Славия».
Обратимся к пропущенному нами предложению ибн-Русте
(«окружность этого острова... равняется трем дням пути»). Ара¬
бисты считают, что день пути равен тридцати пяти верстам 50..
Три дня пути равны, следовательно, ста пяти верстам или ста
двенадцати км. Понятно, что это величина приблизительная.
Обмер Рюгена не мог производиться по береговой линии, так
как на острове встречаются глубоко проникающие фиорды ши¬
риною иногда до нескольких сот метров, которые были бы по¬
стоянным и непреодолимым препятствием при измерении острова
по береговой линии. Разумеется, при обмере острова пользова¬
лись тропинками, проложенными туземцами через леса и болота.
Определить длину этих тропинок мы не можем. Протяженность
трех дней пути (112 км) так мала, что представляется невероят¬
ным, чтобы остров русов мог быть больше Рюгена, тем, более
соответствовать размерам Дании или Скандинавского полуостро¬
ва. Итак, нет причины отрицать возможность тождества разме¬
ров острова русов и острова Рюгена.
Так как численность русов на острове достигала, по Мукад¬
даси, 100 000 человек, то для небольшого острова, который мож¬
но объехать за три дня, такая численность свидетельствует об
исключительной плотности населения. Эта необычайная плотность
населения и является тем признаком, на котором основывается
главный аргумент в пользу отождествления Рюгена с островом
русов. Остров Рюген также отличался чрезвычайной плотно-,
стью населения. Саксон Грамматик сообщает, что в 1184 г., т. е.
после захвата Рюгена датчанами, в датском войске было 12 000 че¬
ловек, набранных «в Ругии». Для того чтобы собрать армию в
12 тыс. человек, необходима общая численность населения не
менее 60 тыс. человек. Согласно тому же Саксону Грамматику,
в 1168 г., когда Аркона, главная крепость ран, уже была взята
датчанами, сдалась и другая крепость — Кореница с шеститы¬
сячным гарнизоном 51. Оба эти показания Саксона Грамматика
подтверждают друг друга: трудно допустить, чтобы гарнизон
главной крепости Арконы был малочисленнее гарнизона Коре-
ницы. Ведь в Арконе находился главный храм ран, в котором
почитался идол Святовита, главного божества не только у ран,
но и у всех прибалтийских славян-язычников. Аркона была ме¬
стопребыванием главного жреца — верховного теократического
владыки не только ран, но и всех прибалтийских славян. Датча-
60	См. .например: Хволъсон Д. Указ, соч., с. 48; Frahn Ch. Ibn-Fozlan’s und
anderer Araber Berichte iiber die Russen alterer Zeit. SPb., 1823, S. 455.
61	Op. cit. (MGH* SS, t. 29, p. 128).
172

не не застали крепость врасплох, так как, высадившись на остро¬
ве, они не сразу напали на Аркону, и население успело укрыться
в крепостях 52. Гарнизон главной крепости мог быть больше,
но едва ли был меньше гарнизона Кореницы. Кроме того, на ост¬
рове были и другие крепости 53, которые, несомненно, также име¬
ли гарнизоны. Мы не знаем числа этих анонимных крепостей.
Во избежание преувеличений предположим, что их было только
две и что в каждой из них был небольшой гарнизон, всего в ты¬
сячу человек. Следовательно, едва ли будет неосторожным пред¬
положение, что в 1168 г. общее число защитников в крепостях
Рюгена достигало минимум 14 тыс. воинов, что соответствовало бы
количеству населения минимум в 70 тыс. человек.
Исключительность плотности населения древнего Рюгена луч¬
ше всего иллюстрируется тем фактом, что ни в XIX в., ни даже
до второй мировой войны население Рюгена далеко не достигало
упомянутой минимальной численности в 70 тыс. человек. Оно
составляло в 1783 г. 23 431, в 1858 г.—45 534, в 1919 г.—51 290
человек б4, к 1933 г. население острова составляло только 53 900
жителей.
Свидетельства XI—XII вв. неоднократно подчеркивают не¬
обыкновенную многочисленность ран. Только при этом послед¬
нем условии раны могли быть сильнейшим племенем среди при¬
балтийских славян, как о том пишут Адам Бременский и Гель-
мольд (См. примеч. 49). Но как можно примирить известия о не¬
обыкновенной плотности населения Рюгена с тем, что население
его не занималось или почти не занималось земледелием? Воз¬
можность очень плотного населения ран объясняется их богат¬
ством: «Среди них нигде не найти ни одноп чуждающегося или
нищего»,— говорит Гельмольд 55. Богатство ран основывалось
на ежегодной установленной дани, которую они получали ото
всех славянских земель 56. Так как денег у ран не было 57, а были
они очень многочисленны и земледелием почти не занимались,
то мы вынуждены думать, что дань славян на Рюген состояла
главным образом из продовольственных продуктов: ср. слова
ибн-Русте, что Русь на острове «питается лишь тем, что добывает
в земле славян».
В предшествующем изложении мы рассмотрели показания ибн-
Русте и Мукаддаси и нашли, что характеристика острова Рюгена
во всех существенных пунктах сходна с характеристикой острова
русов в описании арабских авторов: размеры небольшого остро¬
ва, характер его почвы, неразвитое или полностью отсутствующее
земледелие, островное положение, служащее защитой от врагов,
соседство острова со страною славян и, наконец, исключительная
плотность населения — все эти признаки общи древнему Рюгену
62	Ibidem.
63	Ibid, р. 126.
54 Haas A. Riigenische Volkskun.de. Stettin, 1920, S. b.
56	Гельмольд. Указ, соч., с. 238.
бв Там же, с. 130, 236.
57	Там же, с. 105.
т

и острову русов. Можно ли считать совпадением, что на не¬
большом острове русов и небольшом острове Рюгене население
пренебрегало земледелием и достигало при этом чрезвычайной
плотности? Случайное совпадение такой характеристики островов
едва ли вероятно, потому что необыкновенная плотность населе¬
ния небольшого острова в связи с крайне мало развитым земледели¬
ем на нем является исключительно редким признаком, и именно*
поэтому названная особенность острова Рюгена является перво¬
степенным аргументом в noite>3y его отождествления с островом
русов. Если, по словам Мукаддаси, остров русов — «это крепостьу
защищающая их от нападений», а Рюген, по словам Гельм ольда
был «неприступен из-за трудностей своего месторасположения»f
то и это обстоятельство является достаточно редким существен¬
ным признаком, объединяющим остров Рюген с островом русов»
Если учесть также и изложенные выше факты, а именно что за¬
падноевропейские источники иногда называют Рюген Русинией
(Ruthenia), а население острова именуют русинами, что некото¬
рые источники X—XII вв. помещают на южном берегу Балтий¬
ского моря, западнее Пруссии и восточнее Дании, каких-то ру¬
сов, то, нам кажется, не будет преувеличением сказать, что сте¬
пень вероятности тождества Рюгена с островом русов близка
к достоверности.
В заключение — несколько дополнительных соображений (см.
также примеч. 49). Адам Бременский, Гельмол$ьд, Саксон Грам¬
матик и другие авторы нередко называют ран пиратами, разбой¬
никами и т. п. О. Фок характеризует ран так: «В XII в. ругияне
были самыми опасными пиратами Балтики» 58. Эта характеристи¬
ка рюгенских славян также сходна с характеристикой русов на
острове. Тахир ал-Марвази (конец XI — начало XII в.) говорит
о русах на острове, что они «рассматривают меч как средство су¬
ществования» 59. Ауфи (первая треть XIII в.) говорит: «Русы
живут на острове в море ... и они постоянно занимаются раз¬
боем» 60. И у ибн-Русте, Мукаддаси, Гардизи, и у других араб¬
ских писателей встречаются свидетельства, что русы на острове
должны все добывать себе мечом 61.
Многие арабские ученые имели обыкновение в свои известия
включать материал из работ предшествующих авторов, часто не
указывая своих источников. Таким образом, получалось, что ино¬
гда один и тот же автор, переписывая показания своих предшест¬
венников, сообщает о русах противоположные сведения, относив¬
шиеся к разным эпохам и к разным русам. Такой случай мы
встречаем, например, у ибн-Русте. В одном месте, где нет прямого
указания, относится ли текст к русам на острове или к восточным
русам, ибн-Русте пишет: «Они не имеют ни недвижимого имущест¬
ва, ни городов, ни пашень, единственный промысел их — тор-
68	Fock О. Op. cit., Bd. 1, S. 16.
69	Новосельцев А.П. Указ, соч., с. 400.
60	Там же, с. 401.
61	Там же, с. 397, 399, 400.
174

говля собольими, беличьими и другими мехами». И тут же
ибн-Русте сообщает: «Городов у них большое количество и живут
они на просторе» 62. Некоторые ученые усматривали противоречие
в том, что, с одной стороны, у русов не было городов, а, с другой
стороны, они имели их большое количество. Противоречия,,
однако, здесь никакого нет, так как текст, в котором говорится
о большом числе городов у Руси, относится, несомненно, к киев¬
ским русам, которые, на самом деле, владели многими городами,
а другой текст относится к русам на Рюгене, у которых, действи¬
тельно, городов не было. К числу удивительных особенностей
Рюгена относится и то, что, несмотря на необыкновенную плот¬
ность населения, городов на нем не было. Аркона не была горо¬
дом, а только главным святилищем и главной крепостью, в кото¬
рой население искало убежища во время войны и которая в мир¬
ное время пустовала. Саксон Грамматик характеризует Аркону
как укрепление, не имеющее жителей 63, а о крепости Кореница
он говорит, что и это место было необитаемо в мирное время 64.
Археологические раскопки подтвердили, что Аркона была не
городом, а только крепостью 65.
А. В. Назаренко
СОБЫТИЯ 1017 г. В НЕМЕЦКОЙ ХРОНИКЕ
НАЧАЛА XI в.
И В РУССКОЙ ЛЕТОПИСИ
В настоящей работе мы пытаемся по-новому взглянуть на два
касающиеся Руси сообщения из «Хроники» мерзебургского епис¬
копа Титмара (умер в 1018 г.), данные которой давно и активно
используются в трудах по отечественной истории. При этом основ¬
ной упор делается нами на текстологический анализ, весомость
которого усугубляется тем обстоятельством, что до нас дошел
автограф «Хроники», легший в основу современных критических
изданий *.
62	Гаркави А. Я. Указ, соч., с. 268.
63	Op. cit. (MGH SS, t. 29, р. 128).
64	Ibidem, р. 98.
66 Schuchardt С. Op. cit., S. 17—20, 35. См. также: Fock О. Op. cit., Bd. 1,
S. 19; Fabricius C. Op. cit., Bd. 1, S. 92.
1 Последнее и лучшее из них: Die Chronik des Bischofs Thietmar von Mer¬
seburg nnd ihre Korveier Oberarbeitnng. / Hrsg. von R. Holtzmann.—
Monumenta Germaniae Historica Scriptores (Далее: MGH SS). Nova se¬
ries. Berlin, 1935, t. 9. (—Berlin, 1955) (далее: Титмар) с указанием книги
и главы.
175

После описания поражения Ярославова войска Болеславом
польским на Буге 22 июля 1018 г. 2 Титмар так продолжает рас¬
сказ в следующей главе: «Тем временем Ярослав силою завладел
каким-то городом, принадлежавшим тогда его брату, а жителей
увел [в плен]. На город Киев, чрезвычайно укрепленный, по нау¬
щению Болеславову часто нападали враждебные печенеги; по¬
страдал он и от сильного пожара. Хотя жители и [пытались!
защитить [город], он быстро сдался иноземному войску: оставлен¬
ный своим обратившимся в бегство королем [Киев] 14 августа
принял Болеслава и своего долго отсутствовавшего господина
Святополка» 3. В соответствии с прямым смыслом повествования
ото место следует понимать так, будто Ярослав уже после неуда¬
чи ,у Волыня штурмует какой-то город своего брата 4. Такое его
поведение находится в непримиримом противоречии не только
с рассказом летописи, согласно которому после битвы «Ярославъ...
убйжа съ 4-ми мужи Новугороду» и лишь решительность новго¬
родцев удержала его от дальнейшего бегства «за море» 5 6, но и
с другими показаниями самого Титмара: его описанием сокруши¬
тельного разгрома русских на Буге, а также сообщением, что
Киев был оставлен «своим обратившимся в бегство королем».
Едва ли подлежит сомнению, что разорение братня города Яро¬
славом не могло иметь места между 22 июля и 14 августа 1018 г.
Анализ текста глав VIII, 31—32 также убеждает нас в воз¬
можности анахронизма. Последние пять глав «Хроники» (VIII,
30—34) не несут никаких следов личной правки Титмара, ка¬
ковые есть еще в VIII, 29. Характерные ошибки писца (VIII, 31:
«тех гигогшп» вместо «тех Ruscorum»; VIII, 32: «agere» вместо
«а rege»; VIII, 33: «cunet» (!) вместо «cuncta»; «gratiam» вместо
«Greciam» и т. п.) доказывают^ что текст был записан им с какого-
то чернового варианта, представлявшего собой, по всей вероят¬
ности, запись, сделанную либо самим Титмаром, либо, скорее
всего, его секретарем непосредственно со слов информанта и
потому достаточно неразборчивую. Можно обнаружить и следы
нэкоторой непоследовательности повествования, свойственной
устному рассказу. Так, например, в VIII, 31 Ярослав назван
2 Титмар, VIII, 31. Речь идет о сражении, описанном под 1018 г. и в ПВЛ:
«Ярославъ же, совокупивъ Русь и Варягы и СловЪнй, поиде противу
Болеславу и С[вя]тополку [и] приде Волыню и стажа обаполъ рйкы
Буга», далее следует известный рассказ о разгроме и бегстве Ярослава
(ПСРЛ. Л.,1 1926, т. 1, стб. 142—143; СПб., 1908, т. 2, стб. 130).
~d Титмар, VIII, 32: «Interea quedam civitas fratri suo tunc obediens a Iariz-
lavo vi capitur, et habitator eiusdem abducitur. Urbs autem Kitava nirpis
valida ab hostibus Pedeneis ortatu Bolizlavi crebra inpugnacione concu-
titur et incendio gravi minoratur. Defens a est autem ab suis habitatoribus,
sed celeriter patuit extraneis viribus; namque a rege suo in fugam verso
relicta XVIIII. Kal. Sept. Bolizlavum et, quem diu amiserat, Zentepulcum
seniorem suum... suscepit».
4 Крайне вероятно, Святополка. Хотя хронисту известно о существовании
еще одного (кроме Святополка и Ярослава) сына Владимира Святосла¬
вича, он нигде не сообщает о каком бы то ни было участии его в усобице.
6	ПСРЛ, т. 1, стб. 143; т. 2, стб. 430—131.
176

«rex Ruscorum» без упоминания имени, тогда как в следующей
главе он фигурирует уже только под собственным именем «Iari-
zlavus», но без указания, что речь идет о том самом «rex Rusco-
rum», о котором сообщалось чуть выше, так что для непосвящен¬
ного читателя остается совершенно неясным, кем же являлся
этот впервые упоминаемый в «Хронике» «Iarizlavus». Мы имеем
здесь дело с одной из тех шероховатостей текста, которые впо¬
следствии собственноручно тщательно выправлялись хронистом,
как о том свидетельствуют многочисленные авторские корректу¬
ры, которыми испещрена рукопись.
Но если мы располагаем лишь «сырой» записью устного рас¬
сказа, придавать решающее значение слову «interea» («тем време¬
нем»), открывающему VIII, 32, было бы неоправданным риго¬
ризмом. Оно могло появиться вследствие естественного желания
писца, незнакомого с описываемыми событиями, снабдить логиче¬
скими связками запись устного повествования, которое, основы¬
ваясь на припоминаниях, разумеется, не обязано было быть хро¬
нологически строго последовательным. Дополнительные конкрет¬
ные аргументы в пользу такого предположения мы приведем ниже.
Пока для нас важно, что характер текста в VIII, 31—32 позволяет
подозревать в интересующем нас известии анахронизм.
Согласно позднейшему рассказу Анонима Галла, впрочем во
многом сбивчивому, Ярослав постоянными нападениями трево¬
жил отступавшие из Киева польские отряды 6. Однако отнести
захват Ярославом анонимного города к этому времени не поз¬
воляют нам не только хронологические соображения. Главное
в том, что Титмару не были известны ни обстоятельства возвра¬
щения Болеслава из русского похода, ни даже (как, вопреки об¬
щепринятой точке зрения, мы покажем ниже) сам факт этого воз¬
вращения. Это и понятно: ведь уже 1 декабря 1018 г. мерзебург-
ского епископа не было в живых ’.Пространный и изобилующий
деталями рассказ о пребывании Болеслава в Киеве — последнее,
что Титмар успел внести в текст своей «Хроники»,— был записан,
судя по всему, со слов одного из саксонских рыцарей, составив¬
ших вспомогательный отряд в польском войске и отпущенных
Болеславом из Киева раньше, чем он сам покинул столицу Руси 8.
Остается единственное — признать, что информант немецкого
хрониста имел в виду какой-то эпизод борьбы Ярослава со Свя-
тополком, имевший место до битвы у Волыня в июле 1018 г. Но
когда именно? И возможно ли связать его с каким-либо из извест¬
ных нам событий усобицы Владимировых сыновей?
В историографии мы не найдем никаких попыток оцепить это
загадочное сообщение Титмара. Высказывались лишь догадки,
что городом, подвергшимся нападению Ярослава, мог быть
6	Anon. Galli 1,7 (Galli Anonymi ’Cronica.— MPH). Series II. Krakow,
1953, t. II.
7	Cm.: Annales Quedlinburgenses, a. 1018 (MGH SS, t. Ill); Chronicon epis-
coporum merseburgensium.— Ibidem, t. IX, p. 177.
8	Титмар, VIII, 32; cp.: Ann. Quedl., a. 1019. 1212 Заказ Ns 833
177

Туров 9, Пинск или даже Вышгород — «штаб-квартира злодей¬
ских мероприятий Святополка» 10. Между тем интересное сооб¬
ражение на этот счет, оставшееся, насколько нам известно,
незамеченным, было высказано еще одним из издателей «Хро¬
ники» — Р. Хольцманном. В VII, 65 Титмар пишет, что только
по заключении в октябре—ноябре 1017 г. польско-немецкого
перемирия (предварившего так называемый Будшпинский мир)
император Генрих II «узнал, что король Руси (т. е. Ярослав Вла¬
димирович.— А. Н.), как и обещал ему через своего посла, напал
на Болеслава, но, овладев [неким] городом, ничего [более] там не
предпринял. Названный герцог (Болеслав Храбрый.— А. В.)
вторгся затем с войском в его королевство [и], возведя на престол
его брата, а своего зятя11, долго пребывавшего в изгнании,
довольный вернулся [на родину]» 12. Все без исключения коммен¬
таторы признают как само собой разумеющееся, что упоминаемый
здесь поход Болеслава против Руси — это знаменитый киевский
поход летом следующего, 1018 г., описанный в VIII книге самим
Титмаром 13. Однако Р. Хольцманн 14 допускает, что речь может
идти о какой-то неизвестной нам экспедиции польского князя,
происшедшей еще в 1017 г. Сам исследователь никак не обосно¬
вал свое высказанное мимоходом предположение. Может быть,
именно этим объясняется тот факт, что оно не нашло никакого
отклика в историографии и даже в последующих изданиях «Хро¬
ники», комментарий которых в целом следует за Р. Холъцман-
ном (В. Трилльмих15) или учитывает его16, было вытеснено*
упомянутым opinio communis. Но целый ряд текстологических
9	Линниченко Й. А. Взаимные отношения Руси и Польши до половины
XIV в. Киев, 1884, ч. 1, с. 89, 100; Jakimowicz R. Szlalc wyprawy kijow-
skiej Bolesiawa Chrobrego w swetle] archeologii.— Rocznik Wolynski,
3. Zuck, 1936, s. 85; Это мнение имеет подсобой известные основания,
(см. ниже).
10	Ильин Н. Н. Летописная статья 6523 года и ее источник. М., 1957,
с. 117.
11	Еще при жизни Владимира Святополк женился на одной из дочерей Бо¬
леслава. См.: Титмар, IV, 58; VII, 72.
12	«...tunc primo conperit Ruszorum regem, ut sibi per internuncium promisit
suum, Bolizlavum peciisse nilque ibi ad urbem possessam proficisse. Hums
regnum prefatus dux postea cum exercitu in vadens generum suimet et frat-
rem eius diu expulsum inthronizavit et hilaris rediit». Речь идет о совмест¬
ных русско-немецких действиях против Польши летом 1017 г. Городом,
на который напал тогда Ярослав, было, согласно единодушному мнению
историков, Берестье. См.: НПЛ под 1017 г.: «Ярославъ иде къ Берес-
тию». — Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов.
М.; Л., 1950, с. 15.
13	Эта «естественная» точка зрения восходит к первым комментированным
изданиям хроники Титмара и от долгого повторения сделалась как бы
единственно возможною. См., например (называем только советских
авторов): Ильин И. И. Указ, соч., с. 111; Королюк В. Д. Западные
славяне и Киевская Русь в X—XI вв. М., 1964, с. 258; Пашуто В. Т.
Внешняя политика Древней Руси. М., 1968, с. 37 и др.
14	Die Chronik..., S. 479, Anm. 7.
16	Thietmar von Merseburg. Chronik (neu ubertr. und erl. von W. Trillmich),.
Berlin, s.a.
16 Kronika Thietmara. Poznan, 1953.
m

соображений неопровержимо свидетельствует как раз в пользу
мнения Р. Хольцманна. В самом деле, в записанных одновре¬
менно с VII, 65 или чуть позже главах VII, 72—73 Титмар,
повествуя о браке Святополка и Болеславны, о заговоре Свя-
тополка против отца, о его заключении в темницу, [о смерти
Владимира и бегстве туровского князя в Польшу к тестю, нигде
ни намеком не проговаривается о том, что уже знает о походе
Болеслава на Киев в 1018 г. Более того, глава VII, 74, которую
по характеру сообщаемой в ней информации 17 следует отнести
к свидетельствам очевидца киевского похода, является собствен¬
норучной позднейшей припиской хрониста, сделанной, очевидно*
одновременно с записью пространного рассказа о взятии Киева
Болеславом в VIII книге, также основанного на рассказе очевид¬
ца. В VII, 74 говорится о нравах, смерти и погребении Влади¬
мира — поэтому понятно, что Титмар выделил эти сведения иЗ
рассказа своего информанта и соединил их с VII, 73, в которой
он годом ранее уже сообщил о смерти киевского князя. В VIII
же книге остались толйко сведения о распре преемников Влади¬
мира. Но главное доказательство того, что в момент написания
VII, 65 Титмар вообще ничего не знал о походе Болеслава против
Руси в 1018 г., заключается в другом. Признавая известие в VII*
65 известием о возвращении польского князя из киевского по¬
хода, мы вынуждены будем признать также, что VII, 65, а вместе
с нею и весь последующий текст VII и VIII книг записан хрони¬
стом не ранее конца октября 1018 г., даже если принять самую
сжатую хронологию: 14 августа союзники вступают в Киев, где
Болеслав задерживается не дольше, чем на 3—4 недели, затем
поспешно отступает (успев при этом, однако, занять Червенские
города 18), и сведения об этом чуть ли не с нарочным попадают
в Мерзебург. Но из самого текста VII и особенно VIII книг, как
уже отмечалось текстологами 19, со всей очевидностью явствует,
что написаны они были не разом, а постепенно в течение 1017 —
1018 гг., по мере того как автор узнавал об описываемых собы¬
тиях. Так, изложив в VIII, 1—7 происшествия января—апре¬
ля 1018 г., Титмар прерывает хронологическое повествование,
чтобы главы VIII, 8—17 заполнить слухами о всевозможных чу¬
десных явлениях, наставлениями своим преемникам на мерзебург-
ской кафедре и т. п. Причина этих отступлений прямо указана
самим автором: «Тем временем, пока летучая молва не доставила
чего-нибудь нового для моего пера, хочу с тщанием поведать
о деяниях угодников, о которых по своей весьма греховной забыв¬
чивости умолчал выше» 20. Далее же, начиная с VIII,18 продол¬
жается изложение текущих событий мая — июня 1018 г.
17	Так, например, хронист знает, что саркофаги Владимира и Анны стоят
посреди храма и т. и.
18	ПСРЛ, т. 1, стб. 144; т. 2, стб. 131.
19	См., например, Thietmar von Merseburg..., S. XXV.
20	Титмар, VIII, 8: «Interim, dumf am a velox aliquid novi ad scribendum de-
ferat mihi, hominum vitam piorum, quam ego, culpabilis et obliviosus nimis,
superius dicendam preterivi, explanare nunc ardeo».
12*	179

Таким образом, несложные текстологические наблюдения
убеждают нас в том, что в момент записи последних глав VII
книги, посвященных событиям конца 1017 г., Титмар ничего не
знал о походе (Болеслава на Киев летом следующего года 21.
В VII, 65 рассказывается о каком-то более раннем выступлении
польского князя против Ярослава (может быть, после отступле¬
ния последнего из-под Берестьк) с целью водворения Святополка
в его туровском уделе. Это значит, если следовать предположению
Р. Хольцманна, что именно Туров мог быть тем городом, кото¬
рый по логике вещей пришлось брать Ярославу, прежде чем
отправиться к Волыню.
Однако, принимая к сведению сообщение Титмара о неизвест¬
ном нам по другим источникам походе Болеслава против Руси
осенью 1017 г., мы вовсе не обязаны вслед за Р. Хольцманном
связывать его с другим сообщением хрониста о взятии Ярославом
какого-то Святополкова города до 22 июля 1018 г. Более вероят¬
ным представляется другое решение. Выше мы показали, что
анахронистический характер этого последнего сообщения легко
объясним, поскольку главы VIII,31—33 являются необработан¬
ной записью устного рассказа. Нельзя ли при этом в самом тек-
21	Этот вывод существен еще и в следующем отношении. Отождествив «Ы-
laris rediit» из VII, 65 с возвращением Болеслава из Киева, историки
заметили, что подобное «веселое» настроение польского князя не вполне
согласуется с рассказом русской летописи, рисующей отступление Боле¬
слава как поспешное бегство в результате антипольского народного воз¬
мущения, подстрекаемого Святополком. В свое время летописная версия
была заподозрена: ее объясняли припоминаниями о более близких време¬
ни летописца событиях 1069 г.— польской помощи Изяславу Ярославину
(ПСРЛ, т. 1, стб. 174; т. 2, стб. 163; см.: Karlowicz J. Wyprawa kijowska
Boleslawa Wielkiego. Poznan, 1872, s. 19; Линниченко И. А. Указ, соч.,
с. 94; Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных
сводах. СПб., 1908, с. 439—440). Несмотря на то что в новой историогра¬
фии в большинстве работ изложение летописи признается заслуживающим
доверия (см., например: Греков Б. Д. Киевская Русь.— В кн.: Избран¬
ные труды. М., 1959, т. 2, с. 386—388; Пичета В. Й. Образование поль¬
ского государства. М., 1947, с. 66—76; Пашуто В. Т. Указ, соч., с. 37;
и др.), предпринимаются также и попытки опровергнуть летопись со ссыл¬
кой на Титмара (Ильин II. Н. Указ, соч., с. 111). В. Д. Королюк утверж¬
дает весьма решительно, что «вопрос о столкновении Болеслава со Свя¬
тополком в Киеве и изгнании оттуда польского князя решается (отрица¬
тельно.— А. И.) ...на основании совершенно прямых, исключающих
какие-либо косвенные толкования, показаний современника событий Тит¬
мара Мерзебургского, который говорит о «веселом» возвращении Боле¬
слава» (Королюк В. Д. Указ, соч., с. 258). Указывалось также на возмож¬
ность согласовать рассказ летописи о бегстве Болеслава из Киева с
награбленными богатствами, о его «веселом» возвращении на родину,
видимо Гнезно, со свидетельством немецкого хрониста (см. например:
Свердлов М. Б. Известия немецких источников о русско-польских
отношениях конца X — начала XII вв.— В кн.: Исследования по
истории славянских и балканских народов. Киевская Русь и ее
соседи. М., 1972, с. 154—155). Приведенные выше соображения долж¬
ны, как кажется, внести ясность в этот вопрос: сообщение Титмара
из VII, 65 не имеет отношения к походу 1018 г. и не может привлека¬
ться для оценки достоверности летописного повествования об изгнании
Болеслава из Киева.
180

сте обнаружить какие-либо следы логики рассказчика, которые
могли бы послужить указанием для определенной датировки этого
события? Нам кажется, можно.
Сразу после известия о разгроме Ярославом города брата
в «Хронике» говорится о печенежских набегах на Киев и о боль¬
шом пожаре в этом городе. Есть основания полагать, что и эти
события имели место не после битвы на Буге, а значительно рань¬
ше, в предыдущем, 1017 г.
К 1017 г. приурочивает какой-то киевский пожар летопись:
«Ярославъ ввоиде в Кыевъ и noropfona ц[е]ркви» 22. В статье пре¬
дыдущего года летописец уже сообщил, что «Ярославъ же с-Ьде
Кыевф» после победы у Любеча. Поэтому с учетом сообщения
НПЛ под 1017 г., еще Н. М. Карамзиным, считавшим пропуск
в тексте Лаврентьевского списка первичным, а добавления всех
прочих списков «в Киевъ» — неудачной эмендацией, было пред¬
ложено читать: «Ярославъ иде къ Берестию» (курсив наш.—
А. Н.) и т. д.23 Думаем, что в таком исправлении нет необходи¬
мости. Киевская летопись, не сохранившая сведений о походе
Ярослава к Берестью, могла вполне сохранить таковые о его воз¬
вращении из этого похода, вызванном, очевидно, нападением
степняков на Киев и одновременном большому пожару. Как бы
там ни было, пожар случился именно в 1017 г. Эту летописную
дату подтверждает и информант Титмара, который в 1018 г. знал,
что собор св. Софии «по [несчастному] случаю сгорел в прошлом
году» 24.
Нет ничего естественнее, чем связать этот пожар 1017 г. с на¬
падением печенегов, тем более что у Титмара об обоих событиях
говорится как об одновременных. Начнем с соображений общего
порядка. Хронист сообщает о «частых набегах» печенегов («сгеЬга
inpugnacio»), т. е. происходивших неоднократно в течение дли¬
тельного времени, а не только непременно сопутствовавших
выступлению Болеслава летом 1018 г. Во время походов поль¬
ского князя на Русь как в 1013, так и в 1018 г. печенеги являются
22	ПСРЛ, т. 2, стб. 130. Текст Лаврентьевского списка в этом месте испор¬
чен: «Ярославъ иде и погорй ц[е]ркви» (ПСРЛ, т. 1, стб. 142). Радзи-
вилловский и Академический списки имеют текст, тождественный тексту
списков группы Ипатьевского: после «иде» они добавляют «в Киевъ»,
а вместо единственного числа «погоргЬ» имеют множественное «погоргЬша».
23	Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1816, т. II,
примеч. 10. Эта гипотеза в последнее время была поддержана
Н. Н. Ильиным (Ильин Н. Н. Указ. соч., с. 121) и рядом других
историков.
24	Киевское духовенство встречает Святополка и Болеслава «in sancte mo-
nasterio Sofhiae, quod in priori anno casu accidente combustum est» (Тит-
мар, VIII, 32). Уже из-за одного этого не годится реконструкция
А. А. Шахматовым статьи 1017 г. в Киевском своде, предшествовавшем На¬
чальному, где, предпочитая «погорй» Лаврентьевского списка, он пред¬
полагает: «погорД церкы святыя Богородица», т. е. Десятинная {Шахма¬
тов А. А. Указ, соч., с. 576). Впрочем, может быть, следовало бы читать:
«погорй церкви святыя София», коль скоро именно о пожаре митрополи¬
чьего храма сообщает Титмар?
181

союзниками! Польши 25. Не было бы ничего удивительного, если
бы Болеслав, которому летом 1017 г. пришлось вести войну на
два фронта против русско-имперской коалиции (см. примеч. 12),
попытался вывести из борьбы одного из своих противников испы¬
танным приемом: наведя на Киев печенегов. В таком случае
стало бы понятным, почему Ярослав не смог развить свой успех
под Берестьем (после овладения городом «он ничего [более]
там не предпринял») и вынужден был спешно вернуться в столи¬
цу 26. Определенные основания датировать 1017 г. какой-то набег
печенегов на Киев дают, как известно, и русские летописи. Со¬
фийская I и Новгородская IV летописи (отражающие, по
А. А. Шахматову, новгородский свод 1448 г.) помещают заложе¬
ние св. Софии в Киеве и нападение печенегов, о которых ПВЛ
сообщает нод 1036/1037 годами, под 1017 г. 27 Можно согласить¬
ся с А. А. Шахматовым в том, что и новгородский свод 1167 г.
имел аналогичную статью 1017 г., в которой сообщалось также
и о походе Ярослава к Берестью (ср. Синодальный список) 28.
25	Титмар, VI, 91; VIII, 32. Существует мнение, что польско-печенежский
союз установился в результате усилий миссийного епископа Бруно, по¬
сетившего степь в 1008 г. (см., например: Пашуто В. Т. Указ, соч.,
с.	34,36), Нам кажется, однако, что о контактах польских князей с кочев¬
никами Южной Руси можно говорить и для более раннего периода— уже
для времени Мешка I (умер в 992 г.). Печенеги были естественными союз¬
никами против Руси не только для Византии, но и для Польши со времени
появления польско-русской границы, которая засвидетельствована до¬
кументом «Dagome iudex» (90-е годы X в; последнее известное нам из¬
дание см. в кн.:	Pocz^tki panstwa Polskiego. Warszawa, 1962,
t. 1, s. 393 ff), а, возможно, еще ранее — запиской Ибрагима
ибн-Якуба (965/966 гг.— Relacja Ibrahima ibn Ja’kuba z podrozy dokrajow
slowiaoskich w przekazie al-Bekrlego/Ed. T. Kowalski.— MPH, series II.
Krakow, 1946, t. 1, s. 468 ff.). Как в 968 г. подстрекаемые греками пече¬
неги нападают на Киев, чтобы помешать болгарской кампании Святосла¬
ва (ПСРЛ, т. 1, стб. 65; т. 2, стб. 53), так же и в 992 г., году смерти Меш¬
ка I, поход Владимира к Бугу имел следствием наезд степняков на столицу
Руси: «Иде [Володимиръ] на Хорваты; пришедшю бо ему с воины Хор-
ватьскыя, и се ПеченЬзи придоша по оной сторонЬ от Сулы» (ПСРЛ, т. 1,
стб. 122; т. 2, стб. 106).
26	Ильин Н. Н. Указ, соч., с. 121 (автор привлекает для сравнения с
летописью данные «Саги об Эймунде»). Ср.: Шекера I. М. Кшвська Русь
XI ст. у М1Жнародних вщносинах. Khib, 1967, с. 101—102; он считает,
что нападение печенегов было организовано Святополком, бежавшим после
Любечского поражения поначалу в степь и лишь затем к Болеславу.
Отрицать возможность бегства Святополка через степь нельзя, но неве¬
роятно, чтобы он сам возглавил кочевников в 1017 г., так как Ярослав
едва ли отправился бы к мазовецкой границе, зная, что оставляет в тылу
Святополка.
27	В этой связи интересно отметить, что как раз эти летописи в отличие от
ПВЛ сохранили некоторые подробности событий 1017/1018 г., аутентич¬
ность которых подтверждается данными Титмара. Только Софийская I
и Новгородская IV сообщают, о том, что Предслава стала наложницей
польского князя (ПСРЛ, Пг., 1915, т. 4, вып. 1, стб. 108; Л., 1925,
т.	5,'вып. 1, стб. 132: «Болеслав положи себе на ложи Передславу, дщерь
Володимерю, сестру Ярославлю»). Ср. показание «Хроники» (VIII, 32),
что, захватив в Киеве восемь сестер Ярослава, «старый развратник Бо¬
леслав, забыв о своей супруге, незаконно женился на одной из них».
28	Шахматов А. А. Указ, соч., с. 228 и др.
182

Но при этом никак нельзя согласиться с тем, как исследователь
объясняет происхождение этой статьи. При построении весьма
сложной гипотезы возникновения статьи 1017 г. в своде 1448 г.
он исходил из предположения, что три события, объединенных
сводом 1167 г. в записи под 1017 г., в действительности были раз¬
новременны: поход под Берестье произошел в 1022 г. 29, нападе¬
ние печенегов — в 1036 г. 30, а заложение кафедрального собо¬
ра св. Софии — в 1037 г. 31 Если соединение всех трех известий
в новгородском своде XI в. произошло, как полагал А. А. Шах¬
матов 32, в результате сокращения новгородским сводчиком Древ¬
нейшего киевского свода, то как можно себе представить, чтобы
составитель свода 1167 г., проставляя даты к событиям XI в. и
«недоумевая, куда их отнести» 33, мог не сопоставить, например,
сообщение о заложении «великого града Киева», Золотых ворот
и св. Софии из этого последнего с соответствующим имеющим оп¬
ределенную дату (1037 г.) местом ПВЛ, которое являет текст,
почти тождественный тексту новгородских летописей? Считаем,
что А. А. Шахматову не удалось объяснить возникновение ста¬
тьи 1017 г. в новгородском летописании. В таком случае, коль
скоро в правильности хронологии новгородского летописания
относительно похода Ярослава (1017 г.) мы усомниться не в пра¬
ве ввиду показания Титмара о походе киевского князя к польской
границе в том же 1017 г. 34, то есть ли у нас причины отрицать,
что и нападение печенегов на Киев также могло состояться в 1017 г.?
Таких причин мы не видим 35.
Итак, с большой степенью вероятности можно полагать, что
описываемые у Титмара пожар в Киеве и печенежские наезды
на этот город следует относить к лету — осени 1017 г., когда
Ярослав вернулся из-под Берестья. Но тогда трудно удержаться
29	См.: ПСРЛ, т. 1, стб. 146; т. 2, стб. 134.
30 См.: Там же, т. 1, стб. 151; т. 2, стб. 138.
31 См.: Там же, т. 1, стб. 151; т. 2, стб. 139.
32	Шахматов А. А. Указ, соч., с. 229, 620.
33	Там же, с. 229. •
34	В своем комментарии к ПВЛ Д. С. Лихачев повторил тезис! А. А. Шах¬
матова, что сообщение НПЛ под 1017 г.— не более, чем дублет такого же
известия ПВЛ от 1022 г. (Повесть временных лет. М.; Л., 1950, т. 2,
с. 363, 367; ср. также: Бережков И. Г. Хронология русского летописания.
М., 1963, с. 225—226). Это утверждение было подвергнуто справедливой
критике, поскольку не учитывает свидетельств иностранных источников,
в частности Титмара.
35	Мы не имеем возможности обсуждать здесь дискуссионный вопрос о вре¬
мени построения в Киеве каменного собора св. Софии. Сошлемся на по¬
следнюю основательную работу по этой теме: Толочко П. П. До icTopii
будхвництва города Ярослава та Софы Кихвсько1.— Археолопя. Кшв,
1969, т. 22, с. 196—202. На этот счет в науке существуют два противо¬
положных мнения. Согласно одному из них, киевский храм св. Софии
уже в 1017 г. был каменным строением, статья же 1037 г. ПВЛ пред¬
ставляет анахронизм; считают также и наоборот, что в 1017 г. в Киеве
не было вообще никакого храма св. Софии. Нам лично кажется, что
упоминаемый Титмаром киевский собор св. Софии, разумеется, мог
быть и деревянной постройкой. Этого не учитывает в своих рассуж¬
дениях Н. Н. Ильин (Ильин Н. Н. Указ, соч., с. 117—118).
183

от предположения, что и другой анахронизм в VIII,32 — сооб¬
щение о разгроме Ярославом города Святополка — является
воспоминанием о событиях того же времени, т. е. о взятии киев¬
ским князем Берестья, о котором хронист уже рассказал в VII,
65 под 1017 г. Последовательность, в какой эти два эпизода при¬
ведены информантом Титмара и записаны в «Хронике», соответ¬
ствует, таким образом, реальной последовательности событий.
Осведомитель Титмара, разумеется, не читал его «Хроники» и не
мог указать ему на тождественность событий, изложенных в VII,
65 и VIII,32; у самого же Титмара не было никакого повода для
такого отождествления.
Нам уже приходилось указывать на то, что традиционный
перевод выражения «ad urbem possessam» из VII, 65 как «для ов¬
ладения городом» неверен — возможен единственный перевод:
«у захваченного города» 36. Ярослав взял Берестье, что, если вер¬
ны наши построения, подтверждается и рассказом в VIII,32
неизвестного участника похода Болеслава на Русь в 1018 г.
36	Тем временем появился еще один русский перевод отрывков «Хроники»,
трактующих связанные с Русью сюжеты: Рапов О. М., Ткаченко Н. Г.
Русские известия Титмара Мерзебургского.— Вестник МГУ. Сер. 8,
История, 1980, № 3, с. 57—67. К сожалению, и в этой работе, ставящей
себе одной из целей уточнение существующих переводов, не только со¬
хранены все прямые ошибки существующих русских переводов, кочующие
из одного издания в другое (в том числе и указанная нами), но их количе¬
ство еще увеличено переводчиком. Приведем только несколько наибо¬
лее разительных примеров.
Титмар, II, 22: «Император призвал к себе Рихарда (надо: Рихера —
А. Н.), третьего аббата магдебургской церкви — ведь во главе нее в то
время стояли епископы Анно и Отвин»; итак, выходит, что во главе
магдебургского монастыря св. Маврикия (он тогда еще не стал архиепи¬
скопией), кроме аббата, стояли еще одновременно два епископа?!
Титмар, VII, 65: «Император, поскольку его князья постоянно враж¬
довали друг с другом, внушил им всем согласие и тогда впервые узнал,
что король русов...» и т. д. (далее следует сообщение, приведенное нами вы¬
ше). Перед нами пример абсолютного незнакомства переводчика даже
с ближайшим контекстом переводимого фрагмента, в котором идет речь
вовсе о другом: «...император согласился с этим (мирными предложе¬
ниями Болеслава.— А. Н.) вследствие активного ходатайства своих
князей» — о нежелании саксонских феодалов вести войну с Польшей
неоднократно подчеркивалось Титмаром: см.: Титмар, V, 18; V, 36;
VI, 54; VII, 30; VIII, 18.
Титмар, VII, 74: Владимир похоронен «в церкви Христа-мученика
(!) и папы Климента»; этот явно ошибочный перевод совершенно напрас¬
но заставил комментатора (О. М. Рапова) искать в церкви Спаса на Бе¬
рестовом место первоначального временного захоронения Владимира
(примеч. 66—67). На самом деле Титмар говорит, что Владимир похоро¬
нен «в церкви Христова мученика и папы Климента», т. е. Десятин¬
ной церкви, где, видимо, был придел св.Климента, в котором хранились
привезенные Владимиром из Корсуня мощи; «мученик» и «папа» —
эпитеты одного и того же лица — св. Климента Римского. В этом же
фрагменте далее читаем: «Владения этого короля (Владимира.— А. Н.)
разделяются между его сыновьями, и повсеместно утверждается учение
Христа» (!). О. М. Рапов вновь вступает в полемику с Титмаром («смерть
Владимира вовсе не способствовала утверждению христианства на Ру¬
си» — примеч. 69) и опять-таки напрасно, ибо данное место «Хроники»
есть не более, чем аллюзия на евангельское пророчество о царстве, раз-
254

Л, В. Дучиц, Е. А. Мельникова
НАДПИСИ И ЗНАКИ НА КОСТЯХ
С ГОРОДИЩА МАСКОВИЧИ
(Северо-Западная Белоруссия)
В 1977—1978 гг. при раскопках у дер. Масковичи (Масковцы)
Браславского района Витебской области БССР было обнаружено
более 100 фрагментов костей животных и птиц с нанесенными на
них граффити: рисунками, решетками, группами знаков и от¬
дельными знаками. Настоящая статья имеет целью дать предва¬
рительную общую характеристику надписей и знаков для опре¬
деления их языковой принадлежности и возможностей их прочте¬
ния. Остальные виды граффити рассматриваются лишь в той мере,
в какой это необходимо для описания всего комплекса находок.
I
Городище Масковичи расположено в 6 км к северу от г. Брасла-
ва, в 300 м от шоссе Браслав — Друя, и занимает площадь
1 га. Холм, на котором возникло укрепленное поселение,
входит в моренную гряду на восточном берегу оз. Дябро —
одного из системы браславских озер, соединенного р. Друй-
кой с Западной Двиной. Очертания городища выражены
делившемся в самом себе (Лука. И, 17): «Державу его поделили между
собой сыновья, и [тем самым] во всем подтвердилось Христово речение».
В VIII, 32 на месте «monasteriumsancte Sofhiae», как и во многих
прежних переводах, читаем: «Монастырь св. Софии». И снова коммен¬
татор зря полемизирует с источником (примеч. 85), поскольку в средне¬
вековой латыни термин «monasterium» мог обозначать и кафедральный
собор (ср. нем. Munster). Причем на эту ошибку уже указывалось в ли¬
тературе.
Наконец, известное сообщение из VIII, 32 о том, что «население горо¬
да (Киева.— А. Н.), как и всего того края, состоящее из большого числа
беглых подневольных людей, стекающихся сюда со всех сторон и из
весьма быстрых датчан», успешно отбивало нападения печенегов. Не¬
мудрено, что в такой редакции оно «не подтверждается никакими иными
источниками» (примеч. 93), ведь у Титмара и речи нет, будто население
Киева состояло из беглых рабов; хронист пишет лишь, что городу, «как
и всему тому краю, силами [спасающихся] бегством рабов, стекающих¬
ся сюда со всех сторон, а более всего [силами] стремительных данов»
удавалось противостоять кочевникам. Эта характерная ошибка многих
переводов также уже была исправлена. См.: Riasanovski А. V. Runaway
Slaves and «Swift Danes» in Eleventh-Century Kiev.— Speculum, (1964),
t. 39, N 2, p. 288 ff.
В целом работа производит впечатление обескураживающе поверх¬
ностной, и те «отдельные ошибочные известия», которые О. М. Рапов
вменяет в вину хронисту (с. 67), он с большим правом мог бы отнести
на счет переводчика.
Ж

плохо, за исключением запад¬
ной, примыкающей к озеру ча¬
сти, где хорошо прослеживает¬
ся терраса (рис. 1). Долгие го¬
ды площадка и склон городища
распахивались.
Впервые под названием Ра’
тишского городище упоминает¬
ся Ф. В. Покровским в 1899г.1ш,
в 1955 г. оно было обследовано
Л. В. Алексеевым, в 1972 г.—
— М. М. Чернявским. G 1976 г.
на нем производятся плановые
раскопки Л. В. Дучиц 2.
Культурный слой на городи¬
ще неравномерен: наибольшая
его мощность — на западном
участке — от 0,6 до 1,2 м, в цен¬
тре, в северной, южной и восточ¬
ной частях — 0,2—0,3 м. За пять
археологических сезонов (1976 —
—1980 гг.) вскрыта площадь
1300 м2, причем из двенадцати
раскопов (11 по 100 м2 и один —
200 м2)два находились в запад¬
ной частигородища, остальные—
в северной (рис. 1). Культурный слой перемешан пахотой: встре¬
чаются прослойки песка, смеси песка с глиной, песка, глины и
угля, много мелких и средней величины камней, больших кусков
угля и глиняной обмазки. Материк, преимущественно представ¬
ляющий собой желтый песок, имеет много ям различных разме¬
ров, стенки которых обмазаны глиной. Заполнение ям и находки
в них аналогичны пластам культурного слоя. Прорезка края за¬
падного склона холма обнаружила угольную прослойку и остатки
истлевших бревен — следы укреплений.
Основная масса находок может быть датирована XI—XIII вв.,
хотя встречено и несколько более ранних находок. Радиоуглерод¬
ный анализ костного материала дал предельные даты — 1070 +
* Покровский Ф. В. Археологическая карта Ковепской губернии. Вильно,
1899, с. 25. Им отмечены и распаханные в XIX в. курганы (Там же,
с. 28).
2	Дучиц Л. В. Раскопки на белорусско-латвийском порубежье.— В кн.:
Археологические открытия, 1976 г. М., 1977, с. 403—404; Она же. Иссле¬
дования в Браславском и Миорском районах.— Археологические откры¬
тия, 1977 г. М., 1978, с. 412—413; Она же. Раскопки в Браславском
районе.— Археологические открытия, 1978 г. М., 1979, с. 432—433;
Она же. Изучение средневековых памятников Витебской области.—
Археологические открытия, 1979 г. М., 1980, с. 359—360; Дучиц Л. У.
Маскавщкае гарадзхшча (XI—XIII ст.) — Весщ Акадэми навук БССР.
Сер. Грамадсшх навук, 1980, № 4, с. 80—89.
186
Рис. 1. План Масковичского горо¬
дища
II, IV — раскопы, где найдены граффити

5
А
б
^ 11
©
© 15
21
© *
А
©Ш
12
©
17
22
© j
А
© в
А
А 13
©
18
23
© 2
А
© ^
© ^
19
26
© т
А V
10
©ш
15
©
20
©
25
Ш
О О О 6 о в о г Д д S7
Рис. 2. Распределение костей с граффити
в раскопах II и IV
А — раскоп II; а — пласт 5,6 — пласт 6,
Б — раскоп IV; в — пласт 1, з — пласт 2,
д — пласт 3, е — пласт 4
1
4
16
2
0 5
12 М
15
3
0
15 Ж
16
А
7
17
2м
1
8
18
9
19
7«
10
20
11
21
12
22
13
23
Ч~ 60—1310 + 70 лет 3. Фрагменты костей с граффити обнаруже¬
ны в двух раскопах (II и IV) на сравнительно небольших участ¬
ках в 2—3 смежных пластах (рис. 2, А, В). В этих же пластах
содержались предметы, датируемые по преимуществу XII —
XIII вв. (см. табл. 1).
О занятиях населения городища говорят находки сельско¬
хозяйственных орудий, рыболовные крючки и грузила; следы
ремесленной деятельности: литейная формочка, незаконченные
железные и бронзовые изделия, большое количество костяных
поделок, свидетельствуют о проживании на городище ремеслен¬
ников. Многочисленны находки оружия (наконечников стрел и
копий) и предметов снаряжения коня и всадника (шпор, стремян,
удил и пр.) 4.
3	Авторы приносят глубокую благодарность Л. Д. Сувержицкому, иссле¬
довавшему кости из раскопа IV. Нижняя дата получена при анализе
костей второго пласта (ГЙН 2181 II, при повторном анализе — 1080 +
i ЮО лет: ГИН 2181 I), верхняя — первого пласта (ГИН 2180 а).
4	Ср. рисунки на обломках костей с изображениями воинов (рис. 4, в;
5, б, г).
187

N/N
Датирующие
находки
Общее
количество
Л раскоп
Шраскоп
1 пласт
2 пласт
3 пласт
4 пласт
5 пласт
6 пласт
1 пласт
2 пласт
3 пласт
4 пласт
Век
В е к
XI \хп \xiii\xiv
XI | ХЧ XIII
XI XII \ хш
XI XII XIII
XI \ХН XIII
XI \ХП |XIII
XI Xll\XI/l\X/V
XI XII \XIII Ж XV
xi\xit\xin
XI \xii\xin\xm
1
Стеклянные
браслеты
20
——
-—
——

-
—
—-
1
4
2
5
3
2
J
2
Зонные
бусы
ГО
-—
——
——
—
—
—
1
1
4
1
2
1
3
Шиферные
пряслица
19
1
2
2
1
3
5
2
3
4
Шарообразные
бубенчики со
щелеВ.прорез.
1
“
1
i
5
Трапециевид¬
ные костяные
гребешки
5
2
2
1
6
Коленчатые
ключи
3
1
1
1
1
калачеВидные
кресала
1
1
в
Прямоугольные
кресала с за-
кРугл.концами
1
1
9
Кости с
граффити
101
22
25
36
7
16
1
Таблица 1. Датирующие находки цз раскопов II и IV

23
Рис. 3. Находки из раскопов II и IV (1—24)
Находки ювелирных изделий позволяют говорить о полиэт¬
ническом составе населения городища. При преобладании славян¬
ских предметов материальной культуры для городища Маскови-
чи, как и для других городищ древнерусско-прибалтийского
порубежья, характерно присутствие восточноприбалтийских эле¬
ментов (рис. 3, 14, 16, 17); на связи с Северо-Восточной Прибал-
189

Рис. 4. Граффити на кости
а — № 85 а, б — № 69, в — без надписи
тикой указывают находки скорлупообразной фибулы (рис. 3,
10) и др. Смешение в этом районе древнерусских и восточнопри¬
балтийских этнических компонентов подтверждается и материа¬
лами из раскопанных в радиусе 8—9 км от Масковичей курганов
(Заборные Гумна, Загорье и др.) 5.
Название укрепленного пункта возле дер. Масковичи, так же
как и многих других древнерусских городищ, не сохранилось.
Представляет интерес, однако, закрепление названия Рубеж за
близлежащей (2 км) современной деревней и указание одноимен¬
ного пункта между Браславом и Западной Двиной на карте Руси
XI в. в «Историческом атласе» П. И. Павлищева 6 (правда, без
ссылки на источник). Поскольку на этой территории неизвестны
другие городища с древнерусским слоем, можно предположить,
что именно так назывался укрепленный пункт над оз. Дябро.
На приуроченность топонимов «Рубеж» к границам Полоцкого
княжества указывал Л. В. Алексеев 7, отмечая его вероятное
происхождение в более позднее, литовское, время. В. А. Шучке-
вич относит появление топонима к более раннему времени 8,
6	Покровский Ф. В. Курганы на границе современной Литвы и Белорус¬
сии.— В кн.: Тр. IX Археол. съезда в Вильно. Вильно, 1895, с. 166—220.
6	Павлищев П. И. Исторический атлас [1-е изд.]. Варшава, 1845; 2-е изд.
Вильно, 1873, карта «Русь в 1054 году при Ярославе Мудром».
7	Алексеев Л. В. Полоцкая земля. М., 1966, с. 77—78, рис. 13.
8	Жучкевич В. А. Краткий топонимический словарь Белоруссии. Минск,
1974, с. 326—327; Она же. Местные географические термины в топони¬
мике Белоруссии.— Вопросы географии. М., 1970, сб. 81, с. 143.
190

но отмечает многозначность слова в дре¬
внерусском языке н, как следствие этого,
его распространенность и вне погранич¬
ных земель.
В целом есть основания считать, что
городище Масковцы наряду с такими ук¬
репленными пунктами в славяно-восточ-
поприбалтийском порубежье, как Брас-
лав, Дрисвяты, Прудники 9, Ратюнки 10 *,
являлось одним из форпостов Полоцкого
княжества на его северо-западных рубе¬
жах.
II
Как уже указывалось, кости с граффити
встретились в двух раскопах, где они
располагались двумя компактными скоп¬
лениями в двух — трех смежных пластах
на небольшой площади. По преимуществу
они представлены обломками ребер и ме-
топодий крупного и мелкого домашнего
скота (коров, свиней, овец) и крупных
диких животных (лося) и. Лишь в двух
случаях (кости № 28 12 и 89) граффити
нанесены на фрагменты костяных изде¬
лий.
По технике выделяются два типа рез, которые в большинстве
случаев не встречаются одновременно: как правило, все изоб¬
ражения на одной кости (знаки, рисунки, решетки) выполнены
в одной технике. Первый способ — процарапывание, при котором
на поверхности кости образовались неглубокие, едва заметные
в некоторых случаях резы (см. рис. 4, б; 5, б, е). Знаки, как и
рисунки этого типа, невелики по размерам и читаются с большим
трудом. Второй способ — вырезание — дал глубокие и четкие
изображения, иногда сделанные как бы засечками с двух сторон
(рис. 4, а, в; 5, а). Резы, нанесенные этим способом, хорошо вы¬
деляются на гладкой поверхности кости и четко видны.
Совокупность изображений на костях отчетливо распадается
на три группы: знаки (отдельные и группы знаков), рисунки и
решетки (сетки). В некоторых случаях группы- знаков сопро¬
вождаются рисунками или решетками (или сопровождают их);,
на некоторых костях содержатся лишь единичные знаки. В табл. 2
9	Алексеев Л. В. Раскопки древнего Браслава.— Краткие сообщения Ин¬
ститута археологии АН СССР, 1960, вып. 81, с. 96—105; Дрысвяты.—
В кн.: Археалопя, нум!зматыка i геральдика Беларусь Мшск, 1979,
с. 76—77; Прудники.— Там же, с. 146.
w Раскопки Л. В. Дучиц в 1976, 1978—1979 гг.
w Авторы приносят глубокую благодарность В. П. Данильченко, провед¬
шей определение костей.
12	Для целей последующего издания всех надписей кости с изображениями
знаков снабжены порядковым номером.

рис. 5. Рисунки на кости
,а — № 90, б — № 1, в — № Н, г — без надписи
даны суммарные сведения о содержании граффити на всех обна¬
руженных костях с указанием порядковых номеров костей со
знаками и общего количества изображений каждого типа.
Таким образом, очевидно, что около 85% всех граффити состав¬
ляют серии из трех — семи (до десяти) знаков и единичные знаки.
Вторую по значению группу — около 25% — представляют
рисунки, среди которых преобладают изображения вооруженных
людей (11 изображений, рис. 5, б, в, г) и лодок (пять раз, рис. 5, а).
В некоторых случаях эти изображения, возможно, образуют
сюжетные композиции. Так, особенно интересен рисунок на кости
№ 90 (рис. 5, а), в центре вверху которого помещен простой рав-
ноплечный крест 13, слева от него — лодка с мачтой и стоящими
13	Такой же тип креста встречается среди граффити Новгородской Софхш
(Медынцева А. А. Древнерусские надписи Новгородского Софийского
собора. М., 1978, № 241, рис. 150). Аналогичную форму имеют некоторые
древнерусские, по определению Б. И. Ханенко и В. Н. Ханенко наибо-
192

Таблица 2. Содержание граффити
23
и
о
Я
н
Знаки
Рисунки
Решетки
к
о
ctf
Р4
1=3
И
группы
единичные
со знаками
без
знаков
со зна¬
ками
без
знаков
II
5
№1—4,6—9,
11—14, 11,
16—19
№5, 10, 20,
23—26
№ 1, 3, 9, 11,
22
6
№ 27—39
№ 40, 41
IV
1
№ 43—49,
52—69, 71
№42, 50, 51,
72, 73—76,
78-80
№57, 61, 68,
71, 73, 76, 80
№77,
+4*
№48, 49,
61, 65, 90
№70,
+1
2
№ 81, 82
+1
3
№83—88, 90
№ 89
№ 85, 90
+2
№83, 88
Подъемный
материал
№ 91, 92
№ 92
№ 91
Всего:
66
20
17
8
8
2
* Знаком «плюс» обозначено количество костей без надписей и потому не имеющих
порядкового номера.
в ней двумя людьми, справа — по меньшей мере две (простран¬
ство между ними и крестом, где заметны лишь отдельные резы,
сильно повреждено) человеческие фигурки с поднятыми руками.
Изображения лодки и людей аналогично другим, встречающимся
на костях с этого городища: все они крайне схематичны, обрисо¬
ваны лишь контуры фигур (ср. рис. 5, б, г; 7, а). Сюжет этого
рисунка, возможно, составляет встреча или проводы местными
жителями людей, приплывших на корабле.
Третью группу граффити образуют десять костей с изображе¬
ниями решеток или сеток двух типов. На трех костях (№ 65,
70, 91) представлены решетки или сетки с точками в некоторых
ячейках (рис. 6, а, б, в), одна кость — без надписи, очевидно,
содержит незаконченную заготовку такой же решетки (рис. 6, г).
При этом число ячеек по вертикали и горизонтали неодинаково и
варьируется от 3 X 5 до 8 X 9 ячеек. Отсутствие аналогий как
в древнерусском, так и в прибалтийском и скандинавском материа¬
лах, затрудняет интерпретацию этих решеток.
лее архаичные каменные нательные крестики (Ханенко Б. И.,, Ханен-
ко В. Н. Древности русские. Кресты и образки. Киев, 1899, т, 1, с. 8,
табл. 1, № 2, 4—б, 10). Представлены они и на скандинавских руниче¬
ских камнях. См.: Danmarks runeindskrifter, utg. av L. Jacobsen, E. Mol-
tke, b. I. Kobenhavn, 1941, sp. 343 (Далее: DR).
13 Заказ № 833
193'

Рис. 6. Изображения решеток первого типа на кости
а — № 70, б — № 91, в — № 65, г — без надписи
Вряд ли они могут являться какой-либо формой числовой
записи по типу абака 14, поскольку ни в одной ячейке не встреча¬
ется более одной точки.
В наибольшей степени эти решетки напоминают доски для
игры в шашки или шахматы (на Руси) или в тавлеи (др.-исл. tafl,
мн. ч. tofl) в Скандинавии. Как указала Г. Ф. Корзухина,
число клеток на архаичных досках не было твердо обусловлено и
могло значительно разниться (от 7 х 7 на доске из Баллиандер-
ри, Ирландия, до 15 х 13 на доске из Гокстада, Норвегия) 15.
Рассматриваемые решетки состоят из различного (в целом значи¬
тельно меньшего) числа клеток: на кости № 70 расчерчено
8x9 клеток, но изображение не сохранилось целиком, значит
клеток было больше; на кости № 91—5 х 6 клеток, но их также
было больше; на кости № 65—5 X 3 клеток. Вероятно, 3x3 или
3x4 клеток предполагалось нанести на заготовку решетки.
Вырезанные на костях решетки, разумеется, не могли ни по своим
размерам, ни из-за наличия в них точек являться полноценными
игральными досками. Однако, возможно, они использовались как
временное одноразовое приспособление, имитирующее играль¬
ное поле 16. Такие наскоро процарапанные на черепице, кирпи¬
чах, плитках поля для игры известны на нашей территории из
находок в Старой Ладоге 17; особенно близки к рассматриваемым
изображение сетки на куске известки, найденное на о. Готланд
14	Ср.: Симонов Р. А. Математическая мысль Древней |Руси. М., 1977в
с. 57, рис. 12, 13.
*5 Корзухина Г. Ф. Из истории игр на Руси.— Советская археология,
1963, № 4, с. 94—95.
16 О знакомстве жителей Масковичского городища с игрой в шахматы
свидетельствует найденная шахматная фигурка — пешка (?) — в виде
костяного цилиндра.
?7 Корзухина Г, Ф. Указ, соч., с. 98.
194

Рис. 7. Изображения решеток второго типа на кости
а — Л1» 80, б — № 48, в — г — ка пряслицах из Белосзера (Голубеса Л. А. Граффитгв
и знаки пряслиц из Белосзера.— В кн.: Культура средневековой Руси. М., 1974, с. 18 —
22, рис. 2, 3, 6)
и интерпретируемое Д. Селлинг как игральное поле, заменяющее
доску и «каменная игральная доска» из Баккой (Оркнейские ост¬
рова) 18.
Вместе с тем нельзя не указать, что этому объяснению проти¬
воречит наличие в некоторых клетках глубоко и ясно вырезан¬
ных точек, которые не могли заменить фигуры.
На костях № 48, 49, 61, 80, 83 и 88 вместе с другими изоб¬
ражениями нанесены решетки второго типа (рис. 7, а, б; 4, б)т
имеющего прямую аналогию в решетках па шиферных пряслицах
из Белоозера (рис. 7, в, г) 19, Новгорода 20 и на пряслице из
песчаника, найденном в Лунде (Швеция) 21. Геометрический ри¬
сунок на белозерском пряслице № 3 (рис. 7, в) Р. А. Симонов'
интерпретирует как способ, исходящий из принципа абака,
«точечной» записи числа 100 22. Однако на решетках этого типа
в ячейках отсутствуют какие-либо точки, тождественные счетным,
предметам абака, да и сами ячейки могут быть названы так лишь
условно, поскольку в большинстве случаев они не замкнуты со
всех сторон. Вряд ли поэтому решетки такого вида могут рассмат¬
риваться как числовая запись, связанная с применением абака!
или основанная на нем.
В большей степени они напоминают архаический способ
числовой записи в виде черточек, пересекающих центральную
(горизонтальную или вертикальную) линию, причем резы по одну
*8 Selling D. Svenska spelbraden fran vikingatid.— Fornvanncn, arg. 35,.
1940, s. 134 — 144, fig. 9; Brent P. The Viking Saga. London, 1975, p. 126»
*9 Голубева Л. А. Граффити и знаки пряслиц из Белоозера.— В кн.: Куль¬
тура средневековой Руси. М., 1974, с. 18—22, рис. 2, № 3 (XIII в.),
№ 6 (XI в.), № 14 (X — начало XI в.). См. также: Рыбаков В. А. Реме¬
сло древней Руси. М., 1948, рис. 38.
20 НИАМЗ 18203/445, НИАМЗ КП 26516 А—41—106.
2* Martensson A. W. Uppgravt forflutet for PKbanken i Lund. En investering
i arkeologi. [Archaeologica Lundensia, t. VII]. Malmo, 1976, taf. VII.
22 Симонов P. А. Кирик Новгородец — ученый XII века. М., 1980, с. 64.
13* Ж

ее сторону могут обозначать десятки, по другую — единицы 23.
Характерно, что ни в одном случае число рез по одну сторону
центральной линии не превышает 9. Следует, видимо, отметить
как одну из особенностей решеток этого типа их связь со знаками
буквенного характера (в некоторых случаях с группами знаков,
т. е. с надписями). Изображения этих решеток всегда (см. табл. 2)
сопровождаются знаками; однако последние нанесены на некото¬
ром расстоянии от них. Это указывает, с одной стороны, на то,
что сами решетки не входят в число знаков 24, с другой — что
существует некая смысловая связь между ними и надписями.
Более отдаленную по времени аналогию можно усмотреть
в изображениях «решеток» на рисунках «дщиц счетных» в рукопи¬
сях XVI—XVII вв. 25 Эти решетки, имевшие тождественный
рассматриваемым вид, использовались в XVI—XVII вв. для упро¬
щенного обозначения денежных сумм, выражавшихся в разных
единицах: над чертой обозначались денги, алтыны и т. д., под
ней — рубли, десятки и сотни рублей. Ни происхождение этой
формы записи, ни время ее появления (кроме датировок рукопи¬
сей) в литературе не отмечались. Поэтому не исключена возмож¬
ность ее возникновения на основе более старой формы числовой
записи того же вида.
Наконец, еще одно сходное изображение представляет один из
вариантов рунической тайнописи, при котором руна заменялась
ее порядковым номером в соответствующем разделе алфавита
(рунический алфавит, как старший, так и младший, членился на
три части). При этом номер раздела обозначался резами над цен¬
тральной линией, а номер руны в разделе (иногда в обратном
порядке) — под ней 26.
Таким образом, решетки обоих типов имеют аналогии как
в древнерусском, так и древнескандинавском материале, но эти
сопоставления в настоящее время вряд ли могут выйти за рамки
предположений вследствие и недостатка материала, и неизучен-
ности этих изображений. Поэтому вопрос о функциональном на¬
значении решеток обоих типов следует пока оставить открытым.
23	Так, на кости № 80 (рис. 7 а) выше разделительной линии помещены
две черты, ниже — девять, т. е. это изображение может соответствовать
■ ' числу 29 или 92. Аналогично изображаются цифры в ирландском огами-
ческом письме, которое и для буквенных знаков использует соотношение
числа черт справа и слева от вертикального ствола. См.: Фридрих И.
История письма. М., 1979, с. 143.
24	Графически близкие изображения имеются на керамике золотоордын-
‘ , ского времени, однако они являются тамгами и не связаны с буквенными
надписями (Полубояринова М. Д. Знаки на золотоордынской керамике.—
В кн.: Средневековые древности евразийских степей. М., 1980, с. 192,
' рис. 6, № 2—14).	1
26	Спасский И. Г. Происхождение и история русских счетов.— В кн.: Исто¬
рико-математические исследования. М., 1952, вып. 5, с. 321—331, особен-
но q. 330—331 и рис. 15—17.
\26 'Priesen О. von. Upplands runstenar. En allmanfattlig ofversikt. Uppsala,
.	1913, s. 46, fig. 29.	......	.	, '

Ill
Наибольшая no числу изображений группа состоит из знаков —
единичных или объединенных в группы по три — семь, до десяти.
На 86 костях выявлено в общей сложности около 265 знаков 27,
которые можно разделить на три вида: буквенные знаки, лигатуры
(т. е. объединение в одном знаке двух-трех графов), знаки
небуквенного характера (идеограммы).
Основную часть знаков — более 210 — составляют регулярно
повторяющиеся и встречающиеся в составе групп буквенные зна¬
ки различного облика 2S. Выделяется 46 графов, число употреб¬
лений каждого из которых варьируется от одного до тридцати
шести раз. Подавляющее большинство графов — 41 из 46 ■—
сопоставимо со знаками скандинавских младшерунических алфа¬
витов, в первую очередь средневекового (пунктированного)
ряда 29 (см. табл. 3).
Знак 1 (встречается 10 раз) соответствует руне а, которая
в датском ряде имела значение [а], [ее], в пунктированном алфа¬
вите она получила значение [ее], тогда как значение [а] закрепи¬
лось за руной шведско-норвежского ряда III-1.
Знак 2 (встречается 18 раз, из них 13 — на костях из раскопа
II) представляет для интерпретации большие сложности, посколь¬
ку в младшерунических алфавитах он неупотребителен. Однако
в старшем (общегермансксм) руническом ряду он использовался
для обозначения звука [g] и вышел из употребления в VIII—
IX вв., будучи заменен руной к, обозначавшей и [к], и [g] 30.
Поэтому трудно предположить, что это значение могло удержаться
вплоть до средневекового периода рунической письменности*
27	Число знаков указано условно, так как в некоторых случаях неясно,
является ли знак лигатурой, считаемой как один знак, или двумя отдель¬
ными знаками, соприкасающимися из-за небрежности письма. Оконча¬
тельно вопрос о числе знаков мсжет быть решен только пссле прочтения
надписей.
28	Важным показателем того, что зти знаки являются именно буквами,
а не знаками собственности при схожести некоторых из них (ср. знаки
18, 31 и шведские клейма ва кирпичах: Нстеуег К. G. Die Hause- und
Hofmarken. Berlin, 1870, Taf. II), можно считать, во-первых, их объеди¬
нение в группы до десяти знаков (древнерусские, прибалтийские и скан¬
динавские знаки собственности и клейма не имеют более двух членов),
во-вторых, существование графических вариантов знаков (графов), а не
эволюционного ряда одного знака (ср.: Рыбаков В. А. Знаки собственно¬
сти в княжеском хозяйстве Киевской Руси.— Советская археология,
1940, № 6, с. 225—252; Он же. Ремесло ..., с. 178—181).
29	Пунктированный алфавит, имеющий последовательность букв латин¬
ского алфавита, не существовал. Все сохранившиеся от XII —XIV вв.
рунические алфавиты представляют смешанный шведско-норвежский и
датский ряды, эпизодически включающие отдельные пунктированные
руны, и имеют традиционную последовательность футарка. См.: Hau¬
gen Е. The Scandinavian Languages. Cambridge (Mass.), 1976, p. 191—194.
30	Значение fg] знак сохраняет на монете из Тимеревского клада конца IX в.
(Дебреволъский И. Г., Дубов И. В., Кузьменко Ю. К. Рунические граф¬
фити ва восточных монетах.— В кн. Мельникова Е. А. Скандинавские
рунические надписи. М., 1977, № 127, с. 147). Как [к] он читается в надпи¬
си на деревянном стержне из Старой Ладоги (Мельникова Е. А. Указ,
соч., с. 160, знаки № 32 и 47).
197

т
Таблица 3. Буквенные знаки на костях и скандинавские младшерунические алфавиты
Г — буквенные знаки на костях, II —латинский алфавит с дополнительными знаками, III — шведско-норвежский ряд, IV — датский
(обычный) ряд, V — пунктированный рунический алфавит; VI—редкие графические варианты рун, [не связанные с определенным алфа¬
витом. Цифровые индексы в графе I обозначают порядковый номер знака; знаки, отмеченные звездочкой, могут быть’ интерпретированы ней
колькими способами; цифровые индексы в графах III—VI означают порядковый номер знака в пределах данного алфавита (ссылки в те¬
ксте содержат указание графы и номера знака).

В XII—XIII вв., однако, этот знак после долгого перерыва
появляется вновь, но с фонетическим значением [а] 31. Вероятно,
графически он ни в коей мере не зависит от старшерунического,
а связан с развитием в бытовом письме основного начертания
руны а, где при некотором наклоне ствола вправо или влево руна
приобретает вид косого креста. Такой же вид могла принимать и
руна п при небрежном начертании 32.
Анализ групп знаков, содержащих знак 2, который может
занимать любую позицию в слове, показывает, что по крайней
мере в пяти случаях (надписи № 2, 6, 14, 19, 37) он не может
означать согласный звук, так как тогда три группы по три знака,
в которых он занимает центральное положение, будут состоять
из одних согласных, а две (№ 6 и 37) с одной и той же надписью
будут начинаться с нетипичного для германских языков сочета¬
ния gt- или kt-. Поэтому представляется, что по крайней мере
для указанных пяти случаев (а вероятно, и ряда других) можно
более или менее уверенно принять чтение [а]. В то же время не¬
обходимо учитывать, что изображение, идентичное знаку 2, могло
легко появиться в результате небрежного начертания знаков
12, 20 и некоторых других.
Знак 2 имеет также аналогию в древнерусском кириллическом
алфавите, означая в нем звук [hj. Он широко распространен
в граффити и лапидарных надписях древней Руси XI—XIII вв. 33,
но имеет несколько отличную от знака 2 форму 34. «Стандартной»
являлась форма с утолщением верхних частей ветвей креста или
со штрихами, отходящими наружу от верхних оконечностей
ветвей 35.
Знаки 3, 22, 23 (один и по два раза) могут являться варианта¬
ми руны о, имевшей в обычном младшеруническом ряде значение
[о] <С [ц], в средневековом пунктированном алфавите она стала
обозначать [ц], а значение [о] перешло на шведско-норвежский
вариант той же руны (III—15 и III—16). Горизонтальное положе¬
ние ветвей знака 22 в надписи № 11 аналогично изображению
31	См.: Johnsen I. S. Stuttruner i vikingtidens innskrifter. Oslo, 1968, s. 9
(интерпретирован как знак плодородия). Данное значение знак,
идентичный знаку 2, имеет в магических текстах на амулетах из Ве-
стерэмдена, 450—500 гг. (Norden A. Magiska runinskrifter.— Arkiv for
nordislc filologi, 1937, b. 53, fig. 18) и Роскильде, IX в. (Lindquist I. Re-
ligiosa runtexter, d. 2. Lund, 1940, s. 66—67), а также в руническом ал¬
фавите на ручке ножа из Нючёпинга (Svardstrom Е. Tva runristade knivar
fran Nykoping.— Fornvannen, 1965, arg. 60, s. 133—140).
32	Thompson C. W. Studies in Upplandic Runography. Austin; London, 1975,
fig. 4. 8, VIII.
33	Рыбаков Б. А. Русские датированные надписи XI—XIV веков. М., 1964,
(серия буквы X) (далее — РДН).
34	Идентичная знаку 2 форма начертания представлена в следующих надпи¬
сях: РДН, табл. I—II, 4; V—VI, 24; Медынцева А. А. Указ, соч., рис.
10 (надпись № 11), 73 (надпись № 129).
35	Ср.: Медынцева А. А. Указ, соч., рис. 52 (надпись № 68); РДН, табл.
Ill—IV, 20, 22; V—VI, 23, 25, 26, 27 и др.; Жуковская Л. П. Палеография.—
В кн.: Палеографический и лингвистический анализ новгородских бе¬
рестяных грамот'. М., 1955, с. 23, 59.
199

той же руны на арабской монете № 129 36. Отклонение ствола
в знаке 23 от строго вертикального может быть результатом не¬
брежного начертания знака.
Знак 3 допускает возможность еще двух его истолкований.
В шведско-норвежском ряде аналогичный знак (III—3) обозна¬
чал звук [ЬЗ в противоположность знакам III—15 и III—16.
В то же время лишь незначительная разница в длине ветвей от¬
личает его от руны f 37; при небрежном начертании это различие
могло нивелироваться.
Знак 4 (встречается четыре раза на костях только из раско¬
па IV) не имеет аналогий в скандинавоязычных надписях, вы¬
полненных младшеруническим алфавитом38. Однако известны
случаи его употребления в младшерунических латиноязычных
надписях (особенно часто встречающихся на надгробиях), где
он заменяет латинское «с», т. е. фонетически соответствует
звуку [к] 39.
Второй возможной интерпретацией этого знака является его
чтение как широко распространенной лигатуры па (см. табл. 4,
знак 47) с сильно опущенными ветвями (ср. аналогичную особен¬
ность знаков 5 и 9). Надо, однако, отметить, что два из четырех
употреблений знака 4 приходятся на неупорядоченные нагромож¬
дения рез, которые могут не являться надписями, и в этом случае
знаки могут не иметь фонетического значения.
Знак 5 (один раз) не имеет прямых ни скандинавских, ни древ¬
нерусских аналогий 40. Единичность его употребления может
свидетельствовать о небрежности изображения, что препятствует
его отождествлению с известными графами. Вероятнее всего,—
его идентификация как знака V-4 с чрезмерно опущенной ветвью.
Знак 6 (два раза в одной надписи) является точным соответ¬
ствием знака V-8.
Знак 7 (три раза) аналогичен знаку, который в различных фоне¬
тических значениях употреблялся в шведско-норвежском ряде
в значении [h] 41 и в пунктированном алфавите для обозначения
звука [е] 42. С несколько наклонной ветвью, пересекающей ствол
в верхней его половине, сходный знак (III—25) в значении [t]
86	Добровольский И. Г., Дубов И. В., Кузьменко Ю. К. Указ, соч., с. 150.
87	Thompson С. W. Op. cit., fig. 4.1, VII.
88	В старшерунической письменности в значении [к] он дважды встречается
на брактеатах 500—550 гг. (Antonsen Е. Н. A Concise Grammar of the
Older Runic Inscriptions. Tubingen, 1975, p. 71—72).
89	В надписи из Вестманланда (Швеция) он употреблен в слове ’eras’ (Jans-
son S.B.F. ’Runstenen’ pa Aholmen i Rytterns socken.— Fornvannen,
1963, arg. 58, s. 316—319).
40 Лишь в пунктированном алфавите есть сходный знак с укороченным
стволом (V = 4) для обозначения латинского «с» (Moltke Е. Runerne I
Danmark og deres oprindelse. Kobenhavn, 1976, s. 26).
4* Johnsen I. S. Op. cit., s. 23 (Karnbo, Швеция; Rok, Швеция; Ладога,
СССР), s. 25 (Tu, Норвегия; Ingelstad, Швеция).
42	Moltke E. Op. cit., s. 26; Svardstrom E. Svensk medeltidsrunologi.— Rig,
1972, s. 78.
Щ

неоднократно встречается в шведских и норвежских надписях
выполненных шведско-норвежскими рунами43. Однако позиции
знака 7 в надписях на костях свидетельствуют скорее о его зна¬
чении гласного [е].
Знаки 8 и 9 (встречаются соответственно два и один раз), ве¬
роятно, являются графами руны h, широко распространенной
во всех младшерунических алфавитах.
Знаки 10 и 11 (36 и 3 раза) нельзя рассматривать как случай¬
ные царапины, поскольку они употребляются в различных пози¬
циях в группах знаков. Большое количество употреблений этого
знака понятно, если он соответствует графически идентичной
руне i, использовавшейся во всех младшерунических алфавитах
со значением [i] (в пунктированном ряде) и [i], [е] 44, [j], а также
ряда дифтонгов (в датском ряде). Знак 11, также в значении [i],
появляется в связи с невыровненностью вертикалей в «бытовом»
письме 45.
Знаки 12 и 13 (8 и 10 раз) отвечают начертаниям руны к, пере¬
дававшей звуки [к] и [g] во всех младшерунических алфавитах,
причем расположение ветви обычно зависело от направления
письма. Поскольку в XI в. преобладающим стало чтение слева
направо, то и ветвь руны обычно изображалась справа от ствола,
хотя встречаются и обратные начертания 46.
В то же время надо отметить, что оба знака, используемые-
в шведско-норвежском и в средневековом пунктированном рядах,
могли выполнять и иную фонетическую функцию; это тем более
вероятно, когда ветвь не достигает высоты ствола. Знак 12 мог
обозначать звук [а] 47, хотя более обычной шведско-норвежской
формой руны был знак Ш-2. Знак 13 мог быть также идентичен
знаку III-14 48.
Таким образом, вопрос о значении знаков 12 и 13 может быть
решен лишь индивидуально для каждого случая их употребления
при прочтении надписи.
Знак 14 (встречается 9 раз только на костях из раскопа IV)
идентичен руне 1.
Знаки 15—19 (встречаются соответственно 8, 4, 3, 2 и 1 раз),
вероятно, являются графами руны, фонетическое значение кото¬
рой на протяжении развития рунического письма неоднократно
менялось. Вплоть до IX—X вв. она обозначала палатальное*
43	Johnsen I. S. Op. cit., s. 25 (Slaka, Швеция; Tu, Норвегия; Boberg, Шве¬
ция; Ingelstad, Швеция).
44	С середины XI в. этот ввук обозначается пунктированной руной е, хотя
и в XII в. есть случаи сохранения значения [е] руной i. См., например,
надпись на деревянной ручке от стиля конца XII в. (Svardsticm Е.
Svensk medeltidsiunologi, s. 91, fig. 15).
45	Например, в надписи из Лёдёсе, Швеция. (Svardstrom Е. RnnfyBd 1967,—
Fornvannen, 1968, arg. 63, s. 286, fig. 14).
46	Так, на фрагменте кости из Шлезвига руна к имеет обратное начертание-
(Moltke Е. Op. cit., s. 383, 385).
47	Johnsen I. S. Op. cit., s. 23 (все шведско-норвежские надписи типа А),
s. 25 (Ingelstad, Швеция), s. 30 (Michael II, о. Мэн) и др.
48	Ibid., s. 23—30.
201

If] 4Э; с IX—X вв. она приобретает фонетическое значение [т],
что в XI в. становится нормой, однако это не исключает, хотя и
нечастых, случаев ее употребления в значении [г].
Знаки 16—18 встречаются только в надписях на костях из
раскопа II, в то время как знак 15 — на костях из обоих раско¬
пов. Наиболее обычен он и в скандинавских младшерунических
надписях. Очевидно, тот же самый вариант начертания, но с
небрежно сдвинутой вершиной ветвей вправо от ствола представ¬
лен знаком 19.
Менее типичны для рунических алфавитов формы знаков 17 и
18. Близкую аналогию знаку 17 представляет начертание буквы
пси, встречающейся в граффити Новгородской Софии 49 50 второй
половины XI — первой половины XIII в. и в берестяных гра¬
мотах 51. Однако надписи, в которых встречаются знаки 17 (№ И,
28, 31) и 18 (№ 4, 9), не содержат каких-либо других знаков,
тождественных или сходных с буквами кириллического алфавита.
Более того, надпись № 11 удовлетворительно читается как скан¬
динавская, где знак 17 означает [г], т. е. и эти графы, по всей ве¬
роятности, следует интерпретировать как рунические, а не кирил¬
лические.
Знак 16 представляет наибольшие трудности для идентифика¬
ции, поскольку прямые аналогии ему отсутствуют. Думается, что
допустимо рассматривать его как модификацию руны ш в силу
следующих причин. В переходный период и вплоть до середины
XI в. эта руна была представлена большим количеством графи¬
ческих вариантов, среди которых имелись сходные формы (ср.
VI—6, VI—7) 52. Они встречаются и в более позднее время, на¬
пример на фрагменте костяной пластинки из Лунда 53. Упроще¬
ние в бытовом письме более сложных графов — явление законо¬
мерное, и потому выравнивание двух наклонных ветвей в одну
горизонтальную представляется теоретически возможным. Дей¬
ствительно, случаи такого выравнивания, по крайней мере верх¬
них частей этой руны, известны (см. знак VI—8) 54.
Знак 20 (встречается три раза) соответствует руне п, употреб¬
лявшейся как в датском, так и в пунктированном алфавитах
(в последнем — наряду со шведско-норвежским начертанием).
Знак 21 (два раза) не встречается в датском и шведско-
норвежском рядах. Лишь в XII—XIII вв. изредка появляется
близкий ему по форме знак VI-9, также со значением [п], в кален-
49	Ср. алфавит из Гёрлева (Дания), где руна, графически идентичная зна¬
ку 15, означает [г], а знак VI—6 — [m] (DR, sp. 293; см. также: Anton-
sen Е. Н. Op. cit., р. 1).
50	Медынцева А. А. Указ, соч., рис. 10 (надпись 11), 84 (надпись 154).
51	РДН, табл. V—VI, 25, 27, 29; Медынцева А. А. Указ, соч., рис. 51
(надпись 67), 73 (надпись 129); Жуковская Л. П. Указ, соч., с. 23.
52	DR, sp. 770—771, 963—964; Moltke Е. Op. cit., s. 23.
53	DR, N 311; Moltke E. Op. cit., s. 295—296.
54	Amtz II. Handbu ch der Runenkunde. Halle, 1944, S. 105.
202

дарях на деревянных стержнях 55. Значение его в надписях на
костях неясно. Возможно, что из-за небрежного начертания его
форма искажена и именно поэтому он предстает как отдельный
знак.
Знаки 24 и 25 (два и один раз), видимо, могут быть отождеств¬
лены с руной г в ее шведско-норвежском и датском вариантах 56.
Сходство знака 24 с кириллическим 3 ограниченно, поскольку
буква 3 имеет строго горизонтальную перекладину 57, тогда как
в знаке 24 в обоих случаях верхняя часть ветви сильно наклонена
вправо вниз.
Знаки 26—31 (встречаются соответственно 5, 4 и по одному
разу, т. е. можно предполагать, что графы 29—31 случайны),
вероятно, являются вариантами широко представленной в скан¬
динавском руническом письме руны, идентичной знакам 26 и 28,
которая в разные периоды времени имела различные значения.
В старшеруническом ряду она означала звук [h] 58. Около 900 г.
этот звук приобрел графическую форму IV-4, а руна, идентичная
знаку 26, получила значение [s]. Тем не менее старое начертание
используется вплоть до 1400 г. в младшерунических рядах 59
наряду с более распространенными формами III-20, III-22 и IV-
15, IV-16. Во всех случаях направление и угол наклона попере¬
чины сильно разнились и допускали отклонения в самых широ¬
ких пределах вплоть до удвоения или утроения перекладины 60.
Вместе с тем знак 26 может быть сопоставлен с идентичной
ему по начертанию буквой кириллического алфавита, имевшей
значение [n] 61. Знак 31 может быть также интерпретирован как
буква «И» 62.
Возможно, что число вариантов графемы s следовало бы уве¬
личить знаками 53—56 (см. табл. 5). Представляется, однако, что
более справедливо отнести их к лигатурам, поскольку те части
ветвей, которые выходят за пределы пространства, ограниченного
стволами, вырезаны столь же четко, как и вся ветвь, и потому
не могут рассматриваться как случайные царапины. Однако окон¬
55	Svardstrom Е. Nykopingsstaven och de medeltida kalendarrunorna.— Kgl.
Vitterhets historie och antikvitets akademien. Antikvarisk arkiv, 1966,
b. 29, s. 31.
56	Такое же начертание представлено на деревянном стержне из Старой
Ладоги(зпаки—25,32. См.: Мельникова Е. А. Указ, соч., с. 160). Сходное
изображение) имеется на монете № 128 {Добровольский И. Г., Дубов И. В.,
Кузьменко Ю. К. Указ, соч., с. 149).
57	РДН, табл. I—II, 1, 5, 8, 11 и др.; Жуковская Л. П. Указ, соч., с. 22;
Щепкин В. Н. Русская палеография. М., 1967, рис. 56, строка 7.
58 Например, в надписи из Эггья {Johnsen I. S. Op. cit., s. 10), в алфавите
из Гёрлева (DR, sp. 293) и др. См.: Arntz Н. Op. cit., S. 96.
59	Thompson С. W. Op. cit., fig. 4. 10, XV; Arntz H. Op. cit., S. 112.
‘80 В этом случае знак обычно читается как ss или sss (например, на амулете
из Роскильде).— Lindquist] I. Op. cit., d. 2, s. 66—67.
** Щепкин В. H. Указ, соч., рис. 56, строка 8, знаки 6—12; РДН,
табл. I—II и след, буква N.
ва Щепкин В. Н. Указ, соч., рис. 56, строка 8, знаки 1—5.
203

чательно вопрос об их фонетическом значении может быть решен
лишь после прочтения надписей, в которых они встречаются.
Знак 32 (36 раз) может являться обычным для всех младше-
рунических алфавитов начертанием руны t, обозначающей звуки
[t] и [d]. Последний, однако, со второй половины XI в. получил
самостоятельное графическое выражение: знак Y-7, V-8. Это на¬
чертание использовалось на протяжении всего последующего су¬
ществования рунического письма, но наряду с ним применялись
и датский, и шведско-норвежский варианты для обозначения
обоих звуков.
Знак 33 (встречается один раз) может рассматриваться как
вариант руны t63 (VI-13, наряду со знаком VI-14). В архаичных
формах шведско-норвежского алфавита близкие ему знаки (III-12,
13) могли означать также [ml 64.
Знаки 34—37 (встречаются соответственно 7, 4, 3 и по одному
разу) идентичны различным вариантам начертания руны и65,
передающей в младшерунических алфавитах звуки [и], [о], [у],
[ц], хотя для трех последних в пунктированном алфавите появи¬
лись и отдельные знаки на основе дифференциации фонетических
значений знаков датского и шведско-норвежского рядов (см. V-20,
V-21; V-31, V-32; V-36, V-37). Однако и в надписях эпохи викин¬
гов, и в средневековых надписях руна и могла сохранять много¬
значность.
При характеристике знака 35 необходимо учитывать возмож¬
ность того, что в шведско-норвежском руническом алфавите, осо¬
бенно в его «бытовом» варианте, ветвь руны г иногда изображалась
без или почти без прогиба (III-19) 66. Поэтому определение фоне¬
тического значения этого графа также возможно только при чте¬
нии конкретной надписи.
Знаки 38—40 (встречаются соответственно два, два и один
раз) могут являться разновидностями руны ]э, имевшей значение
межзубного щелевого [6] и [d]. Все встреченные на костях вариан¬
ты многократно засвидетельствованы в скандинавских надпи¬
сях 67.
Знак 41 (один раз), возможно, нанесен ошибочно вместо знака
32 или знака 4, так как еся надпись № 58, состоящая из трех зна¬
ков, перечеркнута. Единственную аналогию представляют ис¬
ландские памятники XIV—XV вв., где знак VI-15 имеет фонети¬
63	В старшеруиическом ряде см.: Arntz Н. Op. cit., s. 68, 70; ср.: шведско-
норвежский знак III—24 (Thcmpscn С. W. Op. cit., fig. 4.11, VI; John¬
sen I. S. Op. cit., s. 15).
64	Johnsenl. S. Op. cit., s. 23 (Gursten, Швеция), s. 27 (Kalvesten, Швеция),
s. 28 (Eikeland, Норвегия).
65	Johnsen I. S. Op. cit., s. 17. Знак 34, по мнению Арнтца, является древ¬
нейшим вариантом начертания (Arntz Н. Op. cit., s. 66), но встречается
и в младшерунических надписях (DR, sp. 771).
66	Johnsen I. S. Op. cit., s. 28 (Engstad, Норвегия), 29 (Andreas II, Ballaugh,
Braddan III, Braddan IV, о. Мэн).
67	Arntz H. Op. cit., s. 305.
204

ческое значение [у] 68 *, но вряд ли можно усмотреть какую-либо
взаимосвязь между ними.
Несравненно меньшее число буквенных знаков сопоставимо
с древнерусским кириллическим алфавитом (см. табл. 4) и не имеет
аналогий в скандинавском руническом письме.
л б ь tawh (Клим о п рст уфх т g \и ф к At ia к ажз ф 0
42	^43^ И^о /V^ Ы 0
24	44 26 45 46
'ф
18
V..
Таблица 4. Соотношение знаков на костях и кириллического алфавита
Примечания: 1) кириллический алфавит приведен по кн.: Рыбаков В. А. Русски е
датированные надписи, М., 1964; 2) цифровые индексы обозначают порядковый номер
знака; 3) звездочкой обозначены графы, которые могут быть интерпретированы как скан¬
динавские руны
Знак 42 (встречается один раз в надписи № 49 в сочетании
со знаками 43, 45 и 26) имеет ближайшую аналогию в виде кирил¬
лической буквы Б. Имеется, правда, два мелких отличия от обыч¬
ного изображения этой буквы: во-первых, отсутствует ограничи¬
тельный штрих у верхней горизонтали 6Э, во-вторых, петля изо¬
бражена в виде квадрата, а не треугольника 70. Указанные парал¬
лели в надписях XI—XIII вв. хотя и немногочисленны, но сви¬
детельствуют о возможности существования и такого варианта
начертания Б.
Знак 43 (встречается один раз в надписи 23) имеет в качестве
ближайшей аналогии кириллическую букву Е в ее неокруглом
варианте, при котором мачта является вертикальной прямой и
имеет три перпендикулярные ей перекладины. Эта достаточно
редкая форма встречается в лапидарных памятниках 71.
Знак 44 (встречается один раз в надписи 49) наиболее близок
некоторым формам начертания буквы М в древнерусских надпи¬
сях XI-XIII вв. 72
Знак 45 (встречается три раза) нетипичен для рунического
письма прежде всего из-за округлости формы и имеет аналогии
в кириллическом алфавите в виде буквы О. Однако, так же как
и в других случаях, данная форма начертания этой буквы доста¬
точно редко встречается в эпиграфических памятниках 73, более
т Ibid., s. 112, примеч. 2.
89	Аналогичное начертание см.: РДН, табл. Ill —IV, 20; V—VI, 24, 27;
VII—VIII, 41.
70	Аналогичное начертание нетли см.: РДН, табл. V—VI, 24, 27; VII—VIII,
37.
71	РДН, табл. I—II, 12.
72	РДН, табл. I—II, 3, 7, 12; III—IV, 14; V-VI, 24, 28 и др. Ср.: Жу¬
ковская Л. П. Указ, соч., с. 34, где она отмечает в качестве одного из
, ■■■< возможных типов начертания «М» в берестяных грамотах соединение
линий под острым углом.
73 РДН, табл. I—II, 5, 9; III—IV, 18; V—VI, 27; VII-VIII, ;33; IX-X, 44.
2QL

обычно ее начертание в виде овала или двух полуовалов (ср„
в надписи № 49) иногда с сужением в верхней части 74.
Знак 46 (встречается один раз в надписи № 23) аналогичен по
начертанию букве П в берестяных грамотах и в других памятни¬
ках древнерусской эпиграфики. Нестрого параллельное начерта¬
ние мачт — с расширением внизу — отмечается в нескольких
случаях 75.
Итак, анализ первоначально выделенных 46 графов позволяет
установить, что некоторые из них пе являются собственно графе¬
мами, имеющими самостоятельное фонетическое значение, а пред¬
ставляют лишь варианты графем, т. е. графы. Это позволяет све¬
сти все разнообразие буквенных знаков на костях к 25 графемам.
Из них 20 могут быть интерпретированы как скандинавские руны
периода средневековья. К этой категории принадлежат 205 зна¬
ков. Остальные пять графем (семь знаков), встречающиеся в двух
надписях, сходны с буквами кириллического алфавита. 6 графов
первой категории могут быть сопоставлены как с руническими,
так и с кириллическими знаками и их отождествление зависит
видимо, от контекста. Число таких знаков достигает 28, причем
18 употреблений приходится на знак 2.
Однако для отнесения надписей к тому или иному виду письма
существенно не только их количественное распределение, хотя
и оно в данном случае достаточно показательно, но и соответствие
репертуара знаков «стандартному» алфавиту. Табл. 3 отчетливо
показывает, что практически все знаки датского (обычного) и
шведско-норвежского рядов (т. е. руны 16-значных алфавитов)
имеют корреляты в графах надписей на костях. Такие же соответ¬
ствия имеют и некоторые специфические руны пунктированного
ряда, который в своей тенденции стремился передать все буквы
латинского алфавита. Однако ряд знаков, соответствующих
латинским буквам с, р, v и z, употреблялся крайне редко и нере¬
гулярно 76. Поэтому репертуар знаков, отождествляемых с руна¬
ми на основании графических признаков, также достаточно убе¬
дительно говорит об их принадлежности скандинавскому руниче¬
скому письму.
Вместе с тем нельзя не отметить два момента, которые представ¬
ляются специфическими особенностями письма в надписях на
костях по сравнению с аналогичными текстами из Скандинавских
стран. Во-первых, это использование в ряде случаев редких ва¬
риантов начертания рун, которые представляют случайные или
нетипичные знаки. При этом стандартные, наиболее распростра¬
ненные в Скандинавии графы либо отсутствуют, либо мало упот¬
ребляются. Наиболее характерен в этом отношении знак 2, ко¬
торый, вероятнее всего, является графом руны а, эпизодически
встречаемым в средневековых надписях. Вместе с тем обычные
74	Жуковская Л. П. Указ, соч., с. 22, 34; РДН, табл. I—Пислед., буква#*
75	Жуковская Л. П. Указ, соч., с. 34, ср.: РДН, табл. I—II, 3.
76	Arntz И. Op. cit., s. 110—112.
206

варианты этой руны (Ш-1, IV-1) в надписях на костях представ¬
лены лишь десятью случаями.
Во-вторых, некоторое недоумение вызывает частотность упот¬
ребления некоторых графем в рассматриваемых надписях. Так,
например, достаточно распространенная руна f встречается один
раз (может быть, еще 2—3 раза); руна г — всего три раза, имея
два графических варианта. С другой стороны, знак 32, который
тождествен руне t, встретился 36 раз, что значительно превосхо¬
дит ее нормальную частотность в древнескандинавских языках.
Представляется, однако, что эти отклонения не могут оказать
решающего влияния на вопрос о принадлежности знаков сканди¬
навскому руническому письму, которое имело множество локаль¬
ных вариантов.
Что касается графов, соотносимых с буквами древнерусского
кириллического алфавита, то само число их употреблений (по
одному разу, кроме знака 45), отсутствие коррелятов для боль¬
шинства букв, а также их объединение в двух надписях (№ 23
и 49) позволяют говорить лишь о том, что эти две надписи, возмож¬
но, выполнены древнерусским алфавитом.
В пользу заключения о принадлежности надписей на костях
скандинавскому руническому письму говорит также характер
второго типа знаков, более сложных по своей графике и схожих
с комбинированными рунами (лигатурами), широко употребляв¬
шимися в младшерунической письменности. Использование лига¬
тур во все периоды развития рунического письма было одной из
его важных особенностей, но особое распространение они получи¬
ли именно в средневековый период 77. Полностью совпадают с ти¬
пичными комбинированными рунами или чрезвычайно похожи
на них 15 графем в надписях на костях (общее число — 26; см.
табл. 5). Все они встречаются в составе групп буквенных знаков,
но не имеют прямых аналогий среди буквенных знаков ни руниче¬
ского, ни кириллического алфавитов.
Знак 47 (встречается четыре раза) идентичен одной из наибо¬
лее распространенных младшерунических лигатур, совмещающей
знаки шведско-норвежского алфавита аил 78. Вместе с тем в не¬
которых случаях этот знак мог быть руной t с низко опущенным
началом ветвей 79.
77	Arntz II. Op. cit., s. 80; Johnsen I. S. Op. cit., S. 18. Там же см. сводки
наиболее употребительных комбинированных рун. Надо отметить, что
в руническом письме отсутствовали какие-либо «стандартные» формы ли¬
гатур. Изобилие и разнообразие вариантов с одним фонетическим зна¬
чением указывает на произвольность графики лигатур.
78	Три раза на староладожской подвеске (Петренко В. П., Кузьменко Ю. К.
Старая Ладога II.— В кн.: Мельникова Е.А. Указ, соч., с. 164), в дат¬
ских надписях (DR, sp. 297—298) и др. Сходен по строению с лигатурой
III—1 (табл. 5), имеющей значение па (Johnsen 1. S. Op. cit., s. 18).
78	To же на амулете из Хёгстены (Svardstrdm Е. Hogstenableckets rung al¬
der.— Fornvannen, 1967, arg. 62, s. 15); cp.: Thompson C. W. Op. cit.,
fig. 4.11, III, VI, VIII.
207

1
*
i
1\
■Y -N
A
n
H
&
H >
M
■ft /н- л\
TL
47
48
43
50 51
52
53
54
55
56 57
58
53 60 61
Ш
%
Hi
$5
l\
4,2 °
a7
Таблица 5. Знаки, идентифицируемые как младшерунические лигатуры
I — знаки на костях, II — порядковый номер знаков, III — комбинированные руны
в скандинавских надписях, сходные со знаками на костях
Знак 48 (один раз) также идентичен часто встречающейся ком¬
бинированной руне tu, объединяющей знаки датского и шведско-
норвежского рядов 80. Это же значение имеет также хорошо из¬
вестная лигатура, тождественная знаку 49, где, напротив, первый
компонент характерен для шведско-норвежского, а второй — для
датского рядов 81.
Знак 50 (один раз) может иметь несколько значений, если он
является комбинированной руной. Хотя точная аналогия этому
знаку нам неизвестна, но его строение типично для лигатур. С гра¬
фикой знака наиболее полно согласуется соединение в нем рун п
и к. Однако из-за существовавшего в младшеруническом письме
опущения п перед взрывными заднеязычными (k, g) 82 подобная
комбинированная руна вряд ли могла иметь место 83. Во всяком
случае, ни X. Арнтц, ни И. Йонсен не указывают ни одного слу¬
чая лигатур с таким фонетическим значением.
Более вероятно чтение этого знака как ак 84, т. е. употребле¬
ние в нем неправильного (обратного) наклона ветви руны а. Хотя
ветвь, обращенная вправо вниз, характерна для руны п, такое
начертание в редких случаях встречается в надписях XII—XIV вв.
и для руны а 85.
Знак 51 (один раз) может являться комбинированной руной,
объединяющей руны а и s, где ветвь первой присоединена к лево¬
му стволу второй. Фонетическое значение знака может быть as.
80	Петренко В. П., Кузьменко Ю. К. Указ, соч., с. 167; Lindquist I. Op,
cit., d. 2, s. 66—67.
81	Петренко В. П., Кузьменко Ю. К. Указ, соч., с. 167; Liest0l A. Correspon-
dance in Runes.— Medieval Scandinavia, 1968, v. I, fig. 2 e, g.
82	Arntz H. Op. cit., S. 95.
83	Лишь в пунктированном алфавите изредка появляется знак III-2 (табл. 5)
для обозначения носового [р].
84	Комбинированные руны с этим значением известны в готландских надпи¬
сях начала XIV в. (Gotlands runinskrifter, d. 2. Stockholm, 1978, N 158.
Далее — GR), в надписи на стержне из Рибе, Дания, ок. 1250 г. (Haugen Е.
Op. cit., р. 225); со значением ка присутствует в надписи из Энгстада,
Норвегия (Johtisen I. S. Op. cit., s. 18).
85	Надпись из Германа, о. Мэн (Johnsen I. S. Op. cit., s. 30).
208'

Хотя прямой аналогии этой лигатуре мы указать не можем, сход¬
ные по строению знаки были употреблены в надписи старшими
рунами (около 450 г., табл. 5, III-3), где первая часть еще озна¬
чала [h], и на стержне из Рибе (Дания, ок. 1250 г., табл. 5, III—4)86.
Знак 52 (три раза) имеет близкие аналогии среди комбиниро¬
ванных рун как шведско-норвежского, так и средневекового пунк¬
тированного ряда 87 со значением un или пи. То же строение имеет
лигатура II1-7 (табл. 5), встречающаяся в младшерунических
надписях 88.
Знаки 53 и 54 (встречаются два и четыре раза) однотипны по
своему строению; если они являются комбинированными рунами,
а не отдельными знаками п и i или i и а с излишне удлиненной
ветвью, касающейся ствола соседней руны, то в их основе лежат
знаки 26 или 28 (графы руны s). В первом случае выходящая
за пределы левого ствола черта может являться ветвью руны п;
во втором — черта правее правого ствола может быть ветвью
руны а. Тогда знак 53 должен читаться как ns 8Э, а знак 54 — как sa.
Знак 55 (один раз), если его рассматривать в качестве лигату¬
ры 90, может быть сочетанием рун о и s, т. е. означать звуки 6s
или so. Сходный знак, но с одной перекладиной, имеющей проти¬
воположный наклон, встречается в надписи на черепе из Рибе
(Дания) 91.
Знак 56 (один раз) также не имеет прямых аналогий, кроме
изображения в нечитаемой надписи на черепе из Рибе 92. Если это
не случайный знак (например, исправление ветви с одним накло¬
ном ветвью с противоположным наклоном, в результате чего обра¬
зовался крест 93), то он может быть интерпретирован как лигату¬
ра, соединяющая руны а или эе, п и s, причем возможна любая
последовательность чтения рун.
Знак 57 (один раз) может быть сочетанием рун f) и п, если толь¬
ко отросток справа от петли — не случайная царапина от сосколь¬
знувшего орудия письма. Сходный по типу знак, но с ветвью, име¬
ющей противоположный наклон и обращенной внутрь петли, из¬
вестен на Рёкском камне (IX в.) 94.
86	Antonsen Е. Н. Op. cit., р. 50, N 38; Haugen Е. Op. cit., р. 225; Arntz Н%
Op. cit., S. 80.
87	Например, комбинированная руна nuR (III—5, табл. 5) в надписи из
Спарлёса (Johnsen I. S. Op. cit., s. 18); руна un (III—6, табл. 5) в надписи
1305—1325 гг. из церкви в Готхеме, Готланд (GR, d. 2, s. 56, pi. 19).
8S Например, в надписи из Тро, Норвегия (Johnsen I. S. Op. cit., s. 28).
89	Gp. знак, идентичный данному, в надписи на черепе из Рибе (Moltke Е.
Op. cit., s. 285^287).
90	Gp.: лигатуры ol (III — 8, табл. 5) на дощечке из Бергена (Liest0l А. Ор.
cit., fig. 2g); on (III —9, табл. 5) на той же дощечке (Ibid., fig. 2 g); ok
(III—10, табл. 5) на палочке из Рибе (Haugen Е. Op. cit., р. 225).
91	Moltke Е. Op. cit., s. 285, 287—288.
92	Ibid.
93	В младшерунических надписях на камнях такой знак неоднократно появ¬
лялся при первоначально неправильном, но позднее исправленном начер¬
тании рун п или а.
94	Johnsen I. S. Op. cit., s. 18.
14 Заказ jsffi 833
209

Знак 58 (один раз) можно рассматривать как лигатуру рун 1 и
t, написанных настолько близко, что их ветви пересеклись. Та¬
кие случаи непреднамеренного образования лигатур встречаются
неоднократно в «бытовом» письме 95.
Знак 59 (пять раз на костях из раскопа IV) идентичен четырем
знакам на шиферных пряслицах, найденных на том же городище
(4 раза). Аналогичный знак встречается среди древнерусских
бортных знамен 96. Однако более убедительной представляется его
интерпретация как лигатуры, имеющейся на амулете из Хёгсте-
ны, которая читается как ап 97. Достаточно очевидно, что знак 59
не является клеймом или другим идеографическим знаком 98 99 100, так
как во всех случаях он включен в серию знаков буквенного харак¬
тера и находится в центре (№ 52 и 90) или в конце (№ 67 и 84)
группы. Лишь на кости № 61 он употреблен отдельно между решет¬
кой и группой человечков ", но небрежность его изображения не
позволяет с уверенностью отождествить его со знаком 59. Наибо¬
лее вероятным представляется его чтение как лигатур ап или tl.
Знак 60 (один раз) изображен над рисунками человечков и на
некотором расстоянии от надписи, состоящей из 4 буквенных зна¬
ков и знака 62, не имеющего, видимо, буквенного значения. Наи¬
более вероятна его интерпретация как комбинированной руны,
составными частями которой могут быть руны а, и, ае. Сочетание
этих букв, образующих слово ave (повелительное наклонение
единственного числа от латинского глагола aveo — здравствовать),
часто встречается в латиноязычных рунических надписях XII —
XIV вв. на надгробиях, церковной утвари, в бытовых надписях
как отдельно 10°, так и в сочетании ave Maria 101. Не противоречит
нормам рунической письменности ни само стяжение слова в одну
лигатуру 102, ни употребление данного слова в форме лигатуры,
что известно, например, в надписи на купели из церкви в Вест-
манланде в Швеции (см. знак II1-14, табл. 5) 103.
95	Ср. лигатуру Id—III—11 (табл. 5) на стержне из Бергена, ок. 1300 г.
(Liestel A. Op. cit., s. 23, fig. 4 b).
96	Гурков В. С., Терехин С. Д. Бортничество.— В кн.: Памятники народной
архитектуры и быта Белоруссии. Методическое пособие по выявлению и со¬
биранию. Минск, 1979, с. 102.
97	Sviirdstrdm Е. Hogstenableckets rungalder, s. 13, fig. 2.
98	Как, например, на котле из Дании: Liebgott N.-K. Lerkarrene og bronze-
gryden.— Kuml. 1977, 1978, s. 45.
99	Кость сильно повреждена, и ни одно изображение, кроме знака, не сохра¬
нилось целиком.
100	Например, на обломке деревянного днища из Нючёпинга: Svardstrom Е.
Runfynd 1973.— Fornvannen, 1974, arg. 69, s. 210, fig. 4.
101	Например, на обломке деревянного стержня из Скара, Швеция: Svard-
strom Е. Runfynd 1972.— Fornvannen, 1973, arg. 68, s. 201, fig. 19.
102	Случаи такого рода достаточно многочисленны. Ср., например, лигатуру
III—13 (табл. 5), которая расшифровывается как мужское имя Arni:
Wallem F. В. Еп indledning fil studiet af de nordiske bomaerker. — Forenin-
gen til norske fortidsminnesmerkers Bevaring. Arsberetning, 1902, s. 72,
fig. 1.
103	Svardstrom E. Runfynd 1967.— Fornvannen, 1968, arg. 63, s. 285, fig. 11.
Широкое распространение этой формулы связано с культом девы Марии,.
210

Таблица 6. Знаки небуквенного характера
I — знаки на костях; II — порядковый номер знака, III — знаки, привлекаемые для со¬
поставления
Знак 61 (один раз) может быть интерпретирован как комбини¬
рованная руна uu ш.
Таким образом, общее число знаков, определяемых как ком¬
бинированные руны, достигает 26, которые образуют 15 графем.
Из их характеристики явствует, что в целом они идентичны (зна¬
ки 47—49, 52, 58, 61) или сходны с известными младшерунически-
ми лигатурами. Фактически все знаки этого типа по своему обли¬
ку и принципам соединения соответствуют существовавшим в
XII—XIII вв. в Скандинавии видам лигатур.
Наконец, третья группа, представленная 14 видами изобра¬
жений (при их общем числе 26), состоит из разнообразных по
своей форме, композиции и характеру знаков. Они, как правило,
не образуют групп, не объединяются (за исключением знака 65)
с буквенными знаками и либо являются единственными изобра¬
жениями на кости (№ 5, 41, 42, 50), либо располагаются в стороне
от других изображений (надписей или рисунков). Расположение
знаков этой группы, их несхожесть ни с кириллическими, ни с ру¬
ническими буквами, усложненный характер некоторых из них
позволяют говорить о их вероятном идеографическом, символиче¬
ском содержании (см. табл. 6).
Знак 62 (встречается 8 раз) отличается удлиненной (в обе или
в какую-либо одну сторону) средней чертой. В трех случаях знак
открывает или закрывает группы из двух-трех знаков буквенного
характера. Аналогий этому знаку мы не знаем, но надо отметить,
что дважды сходное изображение (в виде трех равновеликих, чуть
наклонных черт) встречено на пряслицах, найденных на том же
городище, где оно входит в ряд других знаков, также не поддаю¬
щихся расшифровке.
Знак 63 (один раз) мог бы быть рассмотрен как лигатура удво¬
енных младшерунических знаков kk и tt (или датского t). Однако
развившемся в Скандинавии в XII—XIII вв., и с популярностью молитвы,
обращенной к ней и начинающейся словами: Ave, Maria, gratia plena...
04 Петренко В. П., Кузъченко Ю. К. Указ. соч., с. 163—164.
211

этот знак — единственный на кости (№ 50) и не имеет аналогий
среди известных нам лигатур. Поэтому, думается, его допустимо
рассматривать как идеограмму.
Наиболее близок он к древнерусским княжеским знакам, хотя
и не тождествен ни одному из них. Сама форма трезубца с отпят-
нышем на среднем зубце имеет аналогии на златниках и сребре¬
никах сыновей Владимира Святославича:	Изяслава — III-1
(табл. 6)И Ярослава — III-2 (табл. 6), Мстислава — III-3
(табл. 6) 105, а также на гончарных сосудах 106. Однако все указан¬
ные княжеские знаки имеют, во-первых, отросток внизу, продол¬
жающий средний зубец, во-вторых,— параллельное расположе¬
ние всех зубцов без переломов в средней части, перпендикуляр¬
ных соединяющей их горизонтали. Эти особенности представляют
принципиально важное отличие от знака 63. Лишь на кирпичах
черниговских церквей XII в. имеются сходные с № 63 знаки
(без отростка внизу и с округленными боковыми зубцами), интер¬
претируемые Б. А. Рыбаковым как княжеские 107.
Знак 64 (один раз) является единственным на кости № 5 и не
имеет близких аналогий в известном нам эпиграфическом мате¬
риале. По тем же причинам, что и знак 63, а также в силу компо¬
зиционной усложненности (два отростка на одной ветви) не пред¬
ставляется возможным интерпретировать его как лигатуру. В ка¬
честве идеограммы (знака собственности, клейма) он не имеет
прямых аналогий, но может, вероятно, быть сопоставлен со скан¬
динавскими знаками собственности, основанными на использова¬
нии многосоставных лигатур (из трех-пяти) рун, которые в неко¬
торых случаях содержали по типу будущих монограмм имена вла¬
дельцев предмета 108 109.
Знак 65 (не менее пяти раз) объединяет группу стрелок различ¬
ного размера и направления: горизонтальные, наклонные вправо
и влево. В большинстве случаев они находятся в непосредственной
близости от других знаков, часто буквенных, и указывают либо
на них (например, на костях № 28,42, 48), либо на рисунок (№ 88).
Знаки, на которые они направлены, могут быть как буквенного
(№ 28 и 48), так и идеографического (№ 42, где, кроме стрелки,
изображен знак 66) характера. Наиболее вероятным истолкова¬
нием этого знака, является, видимо, его значение как указателя
направления ш.
105	Ширинский С. С. Ременные бляшки со знаками Рюриковичей из Бирки
и Гнездова.— В кн.: Славяне и Русь. М., 1968, рис. 3, № 13, 15, 18.
106	Рыбаков Б. А. Знаки собственности в княжеском хозяйстве Киевской
Руси.— Советская археология, 1940, № 6, с. 246, рис. 76.
107	Рыбаков Б. А. Древности Чернигова.— В кн.: Материалы и исследования
по археологии СССР. М.; Л., 1949, т. И, с. 89, рис. 51.
108	См. цримеч. 102.
109	Горизонтальные стрелки надписи на камне из Сёдерчёпинга (Швеция,
550—600 гг.) К. Марстрандер предположительно объясняет как знаки,
маркирующие начала строк (Marstrander С. J. S. De nordiske runeinns-
kijifter i eldre alfabet. Skrift og sprak i folksvandringstiden.— Viking, 1953,
bd. 16, s. 228),
212

Знак 66 (один раз) является одним из двух знаков на кости
№ 42, причем второй знак — указывающая на него стрелка. Этот
знак также не имеет сколько-нибудь близких аналогий среди бук¬
венных знаков, но напоминает раннесредневековые знаки собст¬
венности Балтийского региона, особенно найденные на о. Рю'*
ген по, где прослеживается серия, представляющая развитие
знака в форме косого креста и имеющая наряду с другими формы
Ш-4 и II1-5 (табл. 6). Эта же серия дает точную аналогию и знаку
67, дважды встретившемуся на костях (№ 9 и 17). Сходно Со зна¬
ком 67 изображение (знака собственности или клейма) на деревян¬
ном предмете, найденном при раскопках Готского двора в Нов¬
городе 110 111 (знак III-6, табл. 6). Однако знак 66 в обоих случаях —
не единственный, но входит в группы знаков.
Знак 68 (три раза, из них два — на кости № 83) имеет анало¬
гии среди буквенных знаков лишь в старшеруническом алфави¬
те, где имеет значение [d], однако к IX в. эта руна полностью
вышла из употребления и потому вряд ли может быть сопостав¬
лена со знаком 68. В надписи № 53 этот знак открывает группу
из трех знаков (два последующих — буквенные) и может являться
комбинированной руной, в которой соединены графы и и t с ати¬
пичными начертаниями ветвей. Надо отметить, что такое же
изображение, без каких-либо иных знаков, имеется на пряслицах
из Белоозера 112, что указывает на его широкое территориальное
распространение.
Знак 69 (один раз) не имеет аналогий среди рунических знаков
и сходен со шведскими клеймами на кирпичах 113.
Знаки 70—75 (встречаются по одному разу) могут представлять
собой как случайные резы, так и какие-либо знаки идеографиче^
ского характера. Знак 70 напоминает сильно искаженную форму
руны и (см. выше знак 34), знак 72 — руну ее.
IV
Итак, выделенные три типа знаков — буквенные, лигатуры и идео¬
граммы — отчетливо обнаруживают связь со скандинавской ру¬
нической письменностью XII—XIV вв., особенно в ее «бытовом»
варианте, т. е. в той форме, какую она имела в надписях на пред¬
метах повседневного пользования и на случайных предметах
(деревянных стержнях, обломках костей, дощечках и т. д.).
Исследование скандинавского рунического письма средневеко¬
вого периода начато лишь в самые последние годы. До сих пор ши¬
роко изучались письменные памятники, написанные старшеру-
ническим письмом и монументальным письмом эпохи викингов
(последнее представлено по преимуществу руническими камнями).
Археологические раскопки в средневековых центрах Скандинав¬
110	Homeyег К. G. Op. cit., Taf. XLIII, N 25.
111	Рыбина Е.А. Готский раскоп.— В кн.: Археологическое изучение Нов¬
города. М., 1978, рис. 15.
112	Голубева Л. А. Указ, соч., рис. 2, № 6, 9, 11.
113	Нотеуег К. G. Op. cit., Taf. II.
213

ских стран (Бергене в Норвегии, Лёдёсе и Скара в Швеции, Рибе
в Дании) ежегодно пополняют собрание средневековых руниче¬
ских надписей. Сегодня уже не может быть сомнений в том, что
руническое письмо не исчезло после введения латинского алфави¬
та в Скандинавии, но, напротив, получило особенно широкое
распространение среди бондов и ремесленников, купцов и вои¬
нов 114. «Необразованные» в латинской книжности, как выясня¬
ется теперь, массы населения в своей повседневной практике поль¬
зовались руническим письмом столь же широко, как и население
Руси берестяными грамотами.
В выделении особого вида рунического письма Э. Свэрдстрём
руководствуется в первую очередь хронологическим принципом
и говорит о руническом письме поствикингского (средневекового,
т. е. относящегося к XII—XIV вв.) периода, когда в употребление
вошел пунктированный алфавит, имевший знаки для обозначения
всех букв латинского алфавита и как бы ориентированный на не¬
го 115 116. Э. Мольтке, как представляется, более справедливо обра¬
щает внимание не только и не столько на хронологические рамки
того или иного вида письма, сколько на его функциональное на¬
значение П6, отличая мемориальные монументальные надписи
(надгробия, стелы и др.) от бытовых, случайных. Именно в «быто¬
вом» письме наиболее ярко проявляются присущие средневеково¬
му руническому письму особенности: неустойчивость графики
и многочисленность вариантов одной и той же руны; смешение
форм различных младшерунических алфавитов (датского, или
обычного, шведско-норвежского); широкое использование письма
непрофессионалами, в результате чего надписи содержат множест¬
во ошибочных написаний, а многие из них не поддаются прочте¬
нию; наконец, разнообразие материала для письма: дерево, кость,
металл, керамика и т. д.
Надписи на костях с Масковичского городища отличают те
же типологические особенности, которые присущи скандинавско¬
му «бытовому» руническому письму. Подавляющее большинство
знаков Идентично или сходно по форме; тождественны палеогра¬
фические характеристики: техника нанесения граффити, графика
знаков (неодинаковая их величина, различие в наклоне, нечет¬
кость начертания, невыровненность строк, отсутствие ограничи¬
тельных линий — строк, большое количество лигатур), а так¬
же содержание надписей, состоящих из одного-двух слов.
Вместе с тем отмеченная выше специфика письма на костях
из Масковичей (использование редких, атипичных форм рун, а
также несоответствия в частотности употреблений некоторых зна¬
ков) может свидетельствовать о том, что мы имеем дело с дегради¬
ровавшим в определенной степени письмом, навыки которого были
114	Liest0l A. The Literate Vikings.— In: Proceedings of the Sixth Viking Con¬
gress. Uppsala, 1971, p. 69—77.
115	Svardstro/n E. Svensk medeltidsrunologi, s. 77—97.
116	Moltke E. Op. cit., s. 326—400; Haugen E. Op. cit., p. 191—194.
2U

частично утрачены его носителями, в результате чего графические
формы подверглись упрощению и унификации.
Как показали исследования Э. Свэрдстрём, И. Йонсен,
Э. Мольтке, графика «бытового» письма была сильно подвержена
изменениям (в зависимости от материала, времени и места созда¬
ния надписи, индивидуальных вкусов и привычек резчика). Но
ее мобильность ограничивалась существованием локальных ва-
* риантов начертаний, типичных для определенных, иногда очень
небольших регионов. Не исключено, что масковичские надписи
выполнены одним из таких локальных вариантов рунического
письма, который как своего рода культурный реликт сохранился
(или, точнее говоря, развился) в среде славянизированных по¬
томков выходцев из Скандинавии, которые утратили непосредст¬
венные живые связи с родиной предков и потому не могли оставить
специфические следы в материальной культуре городища, но в ка¬
кой-то степени сохранили язык и письменность, правда в сильно
трансформированном и искаженном виде. Это объяснило бы и на¬
личие, хотя немногочисленных, древнерусских надписей, и сход¬
ство некоторых других знаков с формами, принятыми в кирилли¬
ческом письме.
Другим возможным, но менее вероятным контингентом носи¬
телей этого письма могли быть скандинавские наемники — воины,
служившие в дружинах русских князей и останавливающиеся
здесь на пути между устьем Западной Двины и Полоцком 117,
несколько в стороне от основной дороги, или находившиеся здесь
некоторое время на поселении в качестве части гарнизона полоц¬
кого князя. Нельзя исключить и возможности остановок здесь
какого-то количества купцов-скандинавов. Наконец, можно так¬
же отметить участие скандинавских отрядов в крестоносной агрес¬
сии в Прибалтике и неоднократное вторжение крестоносцев в
Полоцкую землю. Однако при том уровне распространения ру¬
нического письма в Скандинавских странах, которое обнаружива¬
ет, например, «Бергенский архив», представляется маловероят¬
ным, чтобы авторами надписей из Масковичей были скандинавы,
в полном объеме с детства усваивавшие культурные традиции,
в том числе и письмо, в самих Скандинавских странах.
Функциональное назначение «бытовых» надписей было различ¬
но, и до прочтения хотя бы значительной части граффити на кос¬
тях затруднительно говорить о том, для чего они были сделаны.
Можно лишь отметить, что в Скандинавских странах «бытовые»
надписи имели широкий спектр значений от указаний владельца
или изготовителя предмета до магического заклинания. Э. Мольт-
117	Как указывалось, городище Масковичи имеет прямую водную связь с За¬
падной Двиной и находится вблизи сухопутного пути вдоль Западной
Двины, проходившего через Браслав (Алексеев Л. В. Полоцкая земля,
с. 85, рис. 15; с. 91), хотя этот путь не был основным: главная сухопутная
артерия проходила по правому берегу Западной Двины.— Мугуревич Э. С.
Восточная Латвия и соседние земли в X—XIII вв. Рига, 1965, с. 100),
его использование отмечается в летописях.
215

ке высказал предположение, что большинство надписей (как чи¬
таемых, так и не поддающихся прочтению) на костях, деревян¬
ных стержнях и прочих предметах из Дании являются «заметками
для памяти» или «упражнениями в письме» 118. X. Густавссон
отметил вероятный магический характер многих шведских надпи¬
сей подобного рода 119. Первые предварительные чтения надпи¬
сей на костях из Масковичей согласуются с этими общими сооб¬
ражениями: здесь встречаются личные имена, отдельные слова
различного значения, краткие магические формулы.
А. Я. Шевеленко
ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ ЗАМЕТКА О ЕВРОПЕ
РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Важнейшей составной частью производительных сил является
население. Законы развития народонаселения 1 определяют фор¬
мы соотношения наличного населения с другими производитель¬
ными силами 2 и влияют, в частности, на способность людей тру¬
диться, создавать социальные ячейки и воспроизводить себе по¬
добных. Соответствующие демографические показатели делятся
на основные: количественные (число жителей) и качественные
(плотность населения на единицу площади) и дополнительные:
темпы роста и убыли населения, возрастное и половое распределе¬
ние, миграционные потоки, классовый, профессиональный, ре¬
лигиозный, лингвистический, расовый и этнический состав 3.
Для раннефеодальной эпохи данные, которыми сейчас распола¬
гает наука, далеко не обстоятельны. Все цифры носят приблизи¬
тельный характер 4, причем как правящая верхушка, так и не¬
посредственные производители численно пока не могут быть точ¬
но выделены среди других классов или слоев общества. Несколько
лучше изучены лишь миграции, поскольку они полнее отражены
в источниках.
118	Moltke Е. Op. cit., s. 367.'
119	Gustavsson H.t Brink T. S. Runfynd 1977.— Fornvannen, 1978, arg. 73,
s. 227.
1	Об этих законах см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 645—646. Подроб¬
нее см. в кн.: Марксистско-ленинская теория народонаселения. М., 1971.
2	См.: Маркс КЭнгельс Ф. Соч., т. 8, с. 568.
3	Пресса Р. Народонаселение и его изучение. М., 1966; Курс демографии.
М., 1967; Population in History. London, 1969; Dupaquier J. Introduction
a la demographie historique. Paris, 1974; Demografia storica. Bologna,
1975; Imhof A.E. Einfuhrung in die historische Demographie. Munchen,
1977; Weeks J. R. Population; an Introduction to Concepts and Issues.
Belmont (Cal.), 1978.
4	Heers J. Les limites des methodes statistiques pour les recherches de demo¬
graphie medievale.— Annales de demographie historique, 1968. Paris, (1968),
p. 43.
216

Подсчеты, точность которых остается сомнительной, показы¬
вают, что в среднем в Италии к V в. проживало 4—5 млн. человек
коренного населения, на Балканах — 2 млн., в Галлии — 4—
5 млн., в Испании — около 4 млн., на Британских островах с Ир¬
ландией — 0,5—1 млн., в Германии — 0,5—3 млн. человек. Пос¬
ле разрушительных вторжений «варваров», когда завершилось
Великое переселение народов, число жителей резко убавилось:
например, в Галлии — до 3 млн. человек, на Балканах — до
1 миллиона. В V в. европейское население (применительно к эпо¬
хе классовых обществ) достигло своего минимума 5. С VII в. оно
опять растет и к XI в. составляет на Балканах приблизительно
от 2 до 4 млн. человек (а вместе с малоазийскими районами Визан¬
тии — 7 млн.), в Италии — от 5 до 7 млн., во Франции — 6 млн.,
в Бельгии и Нидерландах — 0,7 млн., в Испании — от 4 до 9 млн. у
на Британских островах с Ирландией — 2 млн., в скандинавских
странах — 1 млн., в Швейцарии с Австрией — 1 млн., в Герма¬
нии — 3,5 млн., в Чехословакии — 1 млн., в Венгрии — 0,5 млн.у
в Польше — 1 млн., в Восточной Европе — от 4 до 10 млн. чело¬
век 6.
Плотность населения была сравнительно невысокой, особенно
в V—VI столетиях. Населенные пункты, весьма разобщенные на
большей части Европы, очень редко шли сплошною полосой, за
исключением отдельных мест в речных долинах и возле морских
берегов. Чаще наблюдалось «гнездование» деревень неправильны¬
ми группами, связанное с наличием плодородных земель, пересе¬
чением основных сухопутных и водных путей сообщения, разме¬
щением экономических и политических центров. Остальные селе¬
ния были как бы вкраплены в природу. Например, на рубеже II
тысячелетия н. э. в Британии плотность населения составляла
12 человек на квадратную милю в Дэнло, 8 — в Центральной
Англии, 3 — в Корнуэлле, 2 — в Уэльсе. Население росло в ту
эпоху довольно медленно 7. Только к концу I тысячелетия н. э.
наблюдается заметное увеличение плотности населения, особенно
в речных долинах 8. Заселяются горы, лесные массивы и степные
просторы. Восстанавливаются и даже расширяются многие ста¬
ринные города, появляется много новых городов и особенно дере-
6	Василии П. В. К моделированию динамики численности населения Евро¬
пы от мезолита до средних веков.— В кн.: Медицинская кибернетика.
Кибернетика и вычислительная техника. Киев, 1976, вып. 33, с. 16.
6	Урланис Б. Ц. Рост населения в Европе. (Опыт исчисления). М., 1941,.
с. 41; Маркузон Ф. Д. Население мира от начала нашей эры до середины!
XX века. В кн.: Вопросы экономики, планирования и статистики. М.,.
1957, с. 390; Козлов В. И. Динамика численности народов. М., 1969. с. 240'
(табл. ); Slicker van Bath В. Н. De paleodemographie.— A. A. G. Bijdra-
gen, 1970, N 15, S. 190; Abel W. Geschichte der deutschen Landwirtschaft
von friihen Mittelalter bis zum 19. Jahrhundert. Stuttgart, 1962, S. 13;
Charanis P. Studies on the Demography of the Byzantine Empire. London,
1972; McEvedy C., Jones R. Atlas of World Population History. London,,
1978, scatt.
7	Валентей Д. if. Проблемы народонаселения. M., 1961, с. 41.
8	Wrigley А. Population and History. London, 1969, p. 77.

©ень 9. Если в долине Мозеля в конце VIII в. насчитывалось 340
селений, то в конце IX в.— 490, в конце X — 590, а в конце
XI - 830 10 11.
В период раннего средневековья примерно треть жителей гиб¬
ла насильственным путем или умирала от голода и болезней в воз¬
расте До 8 лет. Затем ежегодно смерть забирала не менее 1 % на¬
селения. Остальные умирали естественной смертью после пяти¬
десяти лет. Средний срок жизни европейца составлял не более
40 лет п, причем в Западной Европе он был наивысшим в Галлии
(45 лет). Для Восточной Европы данные, которыми располагает
наука, указывают на более низкий средний возраст: у восточных
славян он равнялся 36,5 года; у летто-литовцев — 39,5; у поволж¬
ских финно-угорских народов — 36,5; у северокавказских на¬
родов — 34 годам (на рубеже первого — второго тысячелетий
н. э.) 12. Судя по костным останкам в трупоположениях, средний
женский возраст был на четверть короче мужского 13.
Многое зависело от числа детей в семье 14. Для V—VIII вв.
характерна в основном малодетность. Это объясняется не только
социальными потрясениями, но еще и тем, что девушки быстро
теряли здоровье из-за раннего вступления в брак (между 12 и 15
годами). Кроме того, нормальному браку мешало в Южной, За¬
падной и Центральной Европе безбрачие, которого придержива¬
лась часть населения (монахи, а также лица, по разным поводам
давшие обет безбрачия). Так, в Италии VII в. в браке состояло
только 45% всех жителей, в Северной Франции IX в.— столько
же (т. е. 3/4 пригодных к браку лиц), в Провансе — чуть более
30%, в Германии — даже менее 30% (или 60% населения брач¬
ного возраста). На численность детей прямо влиял и социальный
фактор: в IX в. у наименее обеспеченных крестьян и ремесленни¬
ков было в среднем не более чем по 2—3 ребенка 15.
Тяжело отражались на населении бесконечные голодовки и
частые эпидемии 16. Временами сильные голодовки сопровожда¬
лись людоедством. Не будучи массовым явлением, это достаточно
четко фиксируется источниками V—X столетий, в отдельных слу¬
9	Donat Р. Hails, Hof und Dorf in Mitteleuropa v. 7. bis. 12. Jahrhundert.
Berlin, 1979.
10	Lamprecht K. Deutsches Wirtschaftsleben im Mittelalter. Leipzig, 1886,
Bd. 1, S. 150, 163.
11	Slicker van Bath В. H. Op. cit., S. 166; BachH., Dusek S. Slawen in Thu-
ringen. Weimar. 1971, S. 145.
12	Алексеев В. П. Палеодемография СССР.— Советская археология, 1972,
№ 1, с. 16—18.
13	Herrmann J. Zwischen Hradschin und Yineta. Frtihe Kulturen der Westsla-
wen. Leipzig, 1971, S. 180.
Riche P. L’enfant dans le Haut Moyen Age.— Annales de demographie
historique, 1973: Enfant et societes. Paris. (1973).
a5 Reinhard M. R., Armengaud A., Dupaquier J. Histoire generate de la popu¬
lation mondiale. Paris, 1968, chap. 5.
16	Дживелегов А. Голодовки в средние века. М., 1906. Higounet-Nadal А.
Hygiene, salubrite, pollutions du Moyen Age.— Annales de demographie
historique, 1975. Paris, (1976).
218

чаях из века в век. Сравнительно низкий уровень развития про¬
изводительных сил не давал людям той эпохи никаких гарантий
благополучного существования. Долина Рейна — один из древ¬
нейших, хорошо освоенных и цивилизованных районов Европы
с давно устоявшейся системой производства материальных благ.
Тем не менее на рубеже I и II тысячелетий и там случались голо¬
довки каждые 3—4 года. Сильные голодовки знала Древняя Русь:
В. Т. Пашуто, составивший сводную таблицу за 400 лет, отме¬
чает для второй половины X в. не менее пяти таких выморочных
явлений 17. Страшным бедствием являлись массовые заболевания,
перерастающие в пандемии. Когда вспыхнувшая в 541 г. в Эфио¬
пии чума через Северную Африку проникла в Испанию, а через
Ближний Восток — на Балканы, то в одном только Константино¬
поле погибла половина населения. Добравшись до Галлии, чума
оставила там несколько очагов: за повсеместными заболеваниями
543 г. последовали новые вспышки в 580, 588, 591, 592 годах.
К тому же в 580 г. была еще эпидемия дизентерии 18. Подобные
явления имели место в разных местах 19 и повторялись неоднократ¬
но 20. В целом раннему средневековью была свойственна очень
низкая продолжительность человеческой жизни.
Ее колебанию в конце I тысячелетия н. э. способствовало и воз¬
никновение новых городов 21. С одной стороны, крестьяне, ушед¬
шие в города, а также пригородное сельское население обретали
возможность лучше защищать свое благополучие. С другой —
скученность жителей в случае эпидемии приводила к социальным
трагедиям и почти полному вымиранию населенного пункта. Но
города с их округой влияли еще и на некоторые чисто природные,
биологические свойства человеческого организма 22. Люди стали
испытывать на себе влияние иных жилищ, одежды, бытовых усло¬
вий и образа жизни, попали в иной микроклимат и в иную бакте¬
риальную среду 23. Города ослабляли былую брачную изоляцию:
в деревнях круг лиц, вступающих в брачный союз, более узок.
Это плохо отражалось на крестьянской наследственности, учаща¬
17	Стасюлевич М. История средних веков в ее писателях и исследованиях но¬
вейших ученых. СПб., 1913, т. 1, с. 121; Урланис Б. Ц. Указ, соч., с. 31;
Пашуто В. Т. Голодные годы в Древней Руси.— Ежегодник по аграр¬
ной истории Восточной Европы. 1У62 г. Минск, 1964, с. 83.
18	Russel J. С. Late Ancient and Medieval Population. Philadelphia. 1958,
p. 41.
19	Biraben J.-N. Les hommes et la peste en France et dans les pays europeens
et mediterraneans. Paris, 1975, vol. 1, chap. 2.
20	Riche P. Problemes de demographie historique du Haut Moyen Age.— An-
nales de demographie historique, 1966. Paris. (1966), p. 37 suiv.; Chance and
Change. Social and Economic Studies in Historical Demography in the
Baltic Area. Odense, 1978, passim.
21	Hollingsworth T.-H. Historical Studies of Migration.— Annales de demo¬
graphie historique, 1970: Migration. Paris, 1971, p. 95.
22	Hawley A. H. Urban Society: an Ecological Approach. New York, 1971.
23	Деви Л., Андерсон Л. Народонаселение, окружающая среда и качество
жизни. М., 1979, с. 109—112; Демография и экология крупного города.
Л., 1980, с. 100—102 и след.

ло случаи генетического вырождения. Урбанизация же вызвала
к жизни новые пути сообщения, порой способствовала ликвида¬
ции различных этнических, языковых, имущественных и рели¬
гиозных барьеров, скорее приобщала друг к другу разные социаль¬
ные группы 24. Усилилось смешение населения 25, что привело,
в частности, к учащению браков между лицами из географически
отдаленных популяций и снижению количества родственных
браков 26, что, в свою очередь, вызвало ослабление частоты встре¬
чаемости дефектов человеческого организма, легче передающихся
по наследству даже при отдаленном кровосмешении 27.
Особую роль в развитии производительных сил играл прирост
населения. Он увеличивал число трудящихся рук и убыстрял
преобладание человека в природе над другими живыми существа¬
ми. Он стимулировал при недостаче материальных ресурсов
переход к более прогрессивным способам добывания пищи и всего
необходимого для жизни28 29. Например, в лесостепной полосе
Европы VIII в. довольно быстрый прирост населения, вызвав
рост потребности в зерновых, повлиял на переход земледельцев
от рала к плугу, а в лесной полосе — от рала к сохе, веком поз¬
же — на внедрение двуполья и затем трехполья там, где их еще
не знали. Прирост населения способствовал в конце I тысячелетия
н. э. ослаблению непосредственного воздействия природы на че¬
ловека: чем больше становилось в Европе людей и чем выше плот¬
ность населения, тем резче преломлялось влияние природного
фактора на отдельную личность через наличие совокупности
общественных явлений. Так, увеличение численности крестьянст¬
ва привело к гораздо более успешному осуществлению расчисток
в лесах и распашке новых земель. Наконец, прирост населения
порождал нередко прямое отступление природы перед человеком
или ее видоизменение. Например, прослеживается поэтапно влия¬
ние людей на ландшафт Приильменья после того, как его засели¬
ли славяне. К концу I тысячелетия н. э. здесь складываются опре¬
деленные «славянские традиции» природопользования 2Э. Другой
пример: Северное Причерноморье в древности сплошь было по¬
крыто сосновыми чащами. Их сводили еще скифы и сарматы, но
в V в. там имелось все же много рощ. С V по X в. передвижения
очередных групп земледельцев от речных долин в стороны и на¬
24	Duby G. L’urbanisation dans l’histoire.— Etudes rurales, 1973, janvier —
juin.
25	Hughes D. O. Urban Growth and Family Structure in Medieval Genoa.—
Past and Present, 1975, February, N 66, p. 3—28.
26	Доклады АН СССР, т. 230. 1976, № 4, с. 957.
27	Mumford L. The City in History. London, 1961; The Study of Urbanizati-
on/Ed. by P. H. Hauser and L. F. Schnore. New York, 1965.
28	Morineau M. Revolution agricole, revolution alimentaiie, revolution de-
mographique.— Annales de demographie historique, 1974. Paris. (1974).
29	Жекулин В. С. Историческая география ландшафтов. Новгород, 1972,
с. 115—142; Он же. Историко-географические аспекты природопользования.
В кн.: Основные проблемы исторической географии России на современ¬
ном этапе. М., 1980, с. 15.
220

шествия кочевников влекли за собой непрерывное убывание ко¬
личества рощ. А после монголо-татарского нашествия этот район
ускоренно превращается в степь, местами же вообще становится
Диким полем 30.
В период раннего средневековья общая роль населения Евро¬
пы выразилась в том, что люди, особенно трудоспособная их часть
с ее производственным опытом и трудовыми навыками, т. е. преж¬
де всего крестьянство, являлись главной производительной силой.
Их естественным бытованием и искусственными усилиями обеспе¬
чивались существование и дальнейшее развитие общества в целом,
а отношения людей в сфере материального производства состави¬
ли экономический базис постепенно побеждавшего феодального
строя. Рост народонаселения оказывал на раннефеодальный ис¬
торический процесс троякое влияние. В одних случаях он не воз¬
действовал существенно на экономику и социально-политическую
жизнь, если наличный уровень производства гарантировал ма¬
териальную обеспеченность жителей соответственно тогдашним
потребностям или не приводил к заметным сдвигам в обществен¬
ных отношениях. Через такую кратковременную «застылость»
почти каждое европейское общество V—X вв. проходило десятки
раз. В других случаях рост народонаселения, в условиях отстало¬
го хозяйства обгонявший по темпам рост производства, особенно
сельскохозяйственного, осложнял экономическое развитие и при¬
водил к социальным взрывам, чаще всего типа миграций. В треть¬
их случаях он создавал значительные бытовые трудовые ресурсы,
использовавшиеся либо в сфере производства, что объективно
вело к общественному прогрессу, либо в войнах, приводящих
к неоднородным последствиям, но всегда резко влиявших на ход
общественного развития.
Классовый, профессиональный и религиозный состав населе¬
ния неоднократно служил темой специальных исследований и за¬
тронут почти всеми историками. Поэтому не будем здесь касаться
его и перейдем к миграциям. Частые переселения являются одной
из основных черт раннефеодальной Европы. Человеческие мигра¬
ции были заметным фактором общественного развития в целом 31.
Они перемещали большие массы людей, в том числе непосредствен¬
ных производителей, и приводили к важным сдвигам в составе
общественных слоев, формах труда, методах классового и сослов¬
ного господства. Низкий уровень производительных сил в поздне-
родовом и раннеклассовом обществах порождал перенаселенность
конкретных районов, к которой добавлялись социальные (разоре¬
ние части соплеменников, жажда обогащения) и естественно-гео¬
графические (неблагоприятные природные условия) причины миг¬
раций. Совершались «те полные опасностей великие переселения,
30	Кириков С. В. Человек и природа восточноевропейской лесостепи в X —
начале XIX в. М., 1979, гл. 1.
31	О некоторых количественных явлениях, приложимых ко всем эпохам,
см. в кн.: LeeE. A Theory of Migration. — Demography, 1966, N 3, p. 47 f.
221

которые положили начало образованию народов древней и совре¬
менной Европы» 32. Частота миграций, вызывавшиеся ими завое¬
вания и контр завоевания приводили к неустойчивости этнических
массивов, к неоднократным этническим и разнородным социаль¬
ным напластованиям на одной и той же территории. Поэтому со¬
циальная, лингвистическая, этническая и материально-культур¬
ная карта Европы У—X вв. отличается чрезвычайной пестротой.
Раннефеодальное общество вобрало в себя и переварило весьма
различные элементы европейского, азиатского и африканского
происхождения и само было результатом их многовековой пере¬
плавки в ходе сложных взаимовлияний и борьбы 33. В раннесред¬
невековой Европе в этом процессе участвовали романизованные
народы бывшей Западной Римской империи, романо-эллинизован-
ные народы Восточной Римской империи, а также фракийцы, сла¬
вяне, балты, германцы, кельты, сарматы и аланы, тюрки, угро-
финны, берберы и семиты 34.
Напомним о главных миграционных движениях той поры. Силь¬
нейшим из них было Великое переселение народов, как условно
называют массовые вторжения в III—VII вв. различных племен
в Римскую империю, на соседние с ней территории и в ее былые
регионы. Оно способствовало почти полной этнической метамор¬
фозе прежней империи, краху античного общества, разложению
родового строя у «варваров», синтезу элементов рабовладельческо¬
го строя и военной демократии, убыстрению темпов феодализации
Европы. Крупные сдвиги произошли и в ее восточной части.
Здесь, в Северном Причерноморье, последовательно сменялись
различные иранские и тюркские племенные волны вперемежку
с отдельными германскими и угорскими племенами, а жившие
к северу и востоку от Карпат славяне, осваивая все более отда¬
ленные области, передвигаются к Балтике, на Балканы, в сторону
Черного моря, заселяют восточноевропейскую лесостепь, потом
лесную зону, вытесняют или смешиваются с балтскими и финно-
угорскими племенами и к рубежу II тысячелетия становятся
крупнейшей этнической группировкой Европы. Наконец, на вто¬
рую половину I тысячелетия н. э. приходятся семитская военная
миграция (арабское внедрение в Восточное, Южное и Западное
Средиземноморье) и норманнская экспансия из Скандинавии.
Мы не касаемся здесь внутренней миграции, присущей эпохе
становления феодализма в специфических формах, порожденных
раннефеодальными усобицами, бегством крестьян от зависимости
и заселением пустошей и расчисток.
Величина этнических миграционных потоков была неодинако¬
вой. Например, волна остготов охватывала примерно 200 тыс.
32	Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 8, с. 568.
33	Roth Е. Sind wir Germanen? Kassel, 1967; Menges К. H. The Turkic Langua¬
ges and Peoples. Wiesbaden, 1968; Duncan A. Malta: an Archaeological
Survey. London, 1973; Henn G. Die Kelten. Diisseldorf, 1975.
34	Rohan-Czermak G. de. La notion de «complexe ethnique europeen».— Ethno-
logia Europaea, 1967, vol. 1, N 1; Тот T. А., Фирштейн Б. В. Антропо¬
логические данные к вопросу о Великом переселении народов. Л., 1970.
222

человек, бургундов — 100 тыс., вандалов — 80 тыс. 35 Еще мень-
шимиявлялись группы вторичных мигрантов, возникавшие в ре¬
зультате крупномасштабных первичных миграций. Такова волна
беглецов из Северной Италии, ушедшая в VI в., после лангобард-
ского вторжения, в Равеннский экзархат и Римский дукат. Она
тем не менее усилила две последние области, укрепила власть
Византии над ними и позволила сохранить там старинные обычаи.
Независимо от величины и последовательности миграций все они
влияли на феодализирующееся общество в трех основных направ¬
лениях: приводили к освоению чужих территорий, этно-лингвис-
тическому смешению, социальной пестроте и появлению новых
государств; распространяли материальные и культурные достиже¬
ния одних народов среди других; ломали сложившиеся ранее фор¬
мы жизни и нередко несли с собой разрушения, опустошения
и смерть 36.
Как правило, переселенцам, даже если они были в численном
меньшинстве и отставали по уровню развития от местных жителей,,
удавалось захватывать новые земли. Это объясняется в большин¬
стве случаев рассредоточенностью аборигенов по своей стране и,,
наоборот, скоплением орды пришельцев в одном месте, что при
тогдашнем уровне развития техники и невысокой плотности насе¬
ления давало им временное военное преимущество. Но, когда миг¬
ранты оседали, в силу вступали постоянные социально-экономиче¬
ские факторы. Тут в одних случаях пришельцы растворялись сре¬
ди аборигенов (тюрки-болгары в Мёзии, норманны в Южной
Италии, свевы в испанской Галисии, остготы в Северной Италии),,
в других — равнодействовали (франки в Северной Галлии), в.
третьих — преобладали (новгородские словене в финском При-
ильменье, англо-саксы в Британии, бритты в галльской Армори¬
ке, мадьяры в Паннонии).
Сочетание неодинаковых, хотя и родственных, этнических на¬
пластований с примерно общим для них этническим субстратом,
и на основе даже весьма сходной социальной действительности
давало тем не менее различные результаты. Так, к III в. н. э.
римская Галлия была достаточно однородной как имперский ре¬
гион, в котором уже осуществился первичный галло-римский син¬
тез. Но вот в это романизованное общество вторгаются «варвары».
За исключением захвативших Арморику бриттов, превративших
ее в Бретань и являвшихся кельтами, а также за исключением та¬
ких интервентов, которые не успели оставить в Галлии заметных
следов (например, гунны), остальные крупные массы мигрантов,
были германскими. Они осели, каждая в каком-то определенном
районе: салические франки — в Северной, Северо-Восточной и
36	Авербух М. С. Войны и народонаселение в докапиталистических общест¬
вах. М., 1970, гл. 3, § 1.
36 Алексеев В. II., Бромлей Ю.В. К изучению роли переселений народов,
в формировании новых этнических общностей.— Советская этнография,
1968, № 2; Biraben J.-N. Alimentation et demographie historique.—
Annales de demographie historique, 1976. Paris. (1976), p. 28.
223:

Центральной Галлии; бургунды — в Средне-Восточной (Бургун¬
дия); вестготы — в Аквитании; остготы — в Провансе. Повсюду
наметился вторичный синтез — переплетение разлагавшегося ра¬
бовладельческого общества с тоже разлагавшимся позднеродовым
«варварским». Он породил на большей части Галлии так называе¬
мый уравновешенный тип начавшегося процесса феодализации 37.
Однако отличие франков и бургундов от готов, невзирая на их
общегерманское происхождение, привело к тому, что во Франк¬
ском и Бургундском государствах развивался в дальнейшем фео¬
дализм «классического» образца, ставший одним из трех главных
вариантов генезиса нового строя в странах Западной Европы;
в Южной же Галлии, подвластной остготам и вестготам,— хотя
и близкий к «уравновешенному» типу, но все же иной образец,
в развитии которого ощущался перевес античного, рабовладель¬
ческого наследия 38 39. А внутри этих двух зон — северной и юж¬
ной — тоже наметилась обособленность, вызванная отсутствием
тождества, с одной стороны, между франками и бургундами, с
другой — между вестготами и остготами. Поэтому Нейстрия раз¬
вивалась не вполне так, как Бургундия; Аквитания — не вполне
так, как Прованс. Наконец, весьма специфичной оказалась исто¬
рия ранней Бретани. Таким образом, в силу неодинаковости влия¬
ния, которое оказали мигранты на романизованную Галлию, в ней
реализовались параллельно пять подтипов «уравновешенного»
синтеза позднерабовладельческих и позднеродовых отношений зэ.
Идентичная схема сочетания этнических напластований с этниче¬
ским субстратом при миграциях приводит при изучении любого
европейского региона к примерно схожему выводу. Так, образ
жизни у меря по обоим берегам Клязьмы и ее притокам совпадал.
Однако последующее освоение клязьминского бассейна новгород¬
скими словенами, кривичами и вятичами обусловило не принци¬
пиальные, но все же стойкие особенности материальной культуры
в каждом из трех подрайонов Поклязменья 40.
Непосредственные контакты различных этнических групп
раннефеодальной Европы, соприкоснувшихся в ходе миграций,
равным образом имели свою специфику и в сфере материально-
экономической. При столкновении с обитателями иной природной
среды, а иногда и при простом передвижении в другую природную
зону быстрее всего приспосабливались, а затем видоизменялись
детали орудий труда и жилища, медленнее всего — женские
37	Люблинская А. Д. Типология раннего феодализма в Западной Европе и
проблема романо-германского синтеза. Средние века. 1968, вып. 31.
38	Удальцова З.В., Гутнова Е.В. Генезис феодализма в странах Европы.
М., 1970, с. 3, 7.
39	Шевеленко А. Я. К типологии генезиса феодализма.— Вопросы истории,
1971, № 1, с. 107.
40	Горюнова Е. И. Этническая история Волго-Окского междуречья. М.,
1961, с. 129, 183, 215; Дубов И. В. Славянское заселение Волго-Окского
междуречья.— Тезисы докладов советской делегации на IY Междунар.
конгр. славянской археологии. София, сентябрь 1980 г. М., 1980, с. 65—66.
224

украшения 41. Это естественно, ибо от первых зависело выжива¬
ние коллектива, предметы же искусства не имели здесь опреде¬
ляющего значения. Резкий антагонизм между местным и пришлым
обществами возникал чаще всего там, где они встретились впервые
и внезапно. Длительный же контакт постепенно приводил к со¬
жительству и порой к плодотворному взаимовлиянию. Дважды
в истории древних восточных славян симбиоз очень несхожих
культур давал яркие конечные результаты при столкновении
оседлых земледельцев со степными кочевниками: ираноязычными
(сармато-аланская эпоха) и тюркоязычными (VII—IX вв.), хотя
этот симбиоз и не имел решающего значения для генезиса феода¬
лизма на Руси 42. Например, поднепровские славяне переняли
у степняков ряд элементов конского снаряжения и кавалерийско¬
го оружия 43. Аланы и болгары передали донским славянам уме¬
ние применять гончарный круг, сами же заимствовали у них
сооружение стационарных жилищ при переходе к оседлым за¬
нятиям 44. Это оседание кочевников на землю знало три этапа.
Сначала они в пределах данной территории еще кочевали круглый
год, живя в шатрах или крытых повозках. Затем, кочуя летом по
густотравыо, зиму пережидали на одном месте, в таборе с юрта¬
ми, поставленными на телеги. Наконец, строили постоянные жи¬
лища с разборно-плетеными стенами, позднее заменяя их деревян¬
ными либо глинобитными45. Не менее плодотворен по итогам
и третий крупный исторический случай контактов восточнославян¬
ских земледельцев и скотоводов: с жившими в лесах балтами и фин¬
но-уграми. Он привел к существенному обогащению образа жиз¬
ни и занятий лесных обитателей 46.
Когда же контакты выливались в опустошительные войны,
последние влияли на исторический процесс в плане не только
социально-политичесцом, но и чисто биологическом: изменялся
состав населения — половой (гибло больше мужчин), возрастной
(сохранялись после битв в основном дети и старики; кроме того,
изможденные военными тяготами или эксплуатируемые захватчи¬
ками, люди раньше умирали), семейный (из-за нехватки мужчин
начиналось массовое безбрачие); вследствие военных упражнений
41	Вопросы этногенеза и этнической истории славян и восточных романцев.
Методология и историография. М., 1976, с. 21.
42	Рыбаков В. А. Ремесло Древней Руси. М., 1948, с. 39; Новосельцев A. Z7.,
Лагиуто В. Т., Черепнин Л. В. Пути развития феодализма. М., 1972, с. 7;
Плетнева С. А. Земледельцы и кочевники.— Тез. докл..., с. 19—20.
43	Липец Р. С. Отражение этнокультурных связей Киевской Руси в сказа¬
ниях о Святославе Игоревиче (X в.). В кн.: Этническая история и фольк¬
лор. М., 1977, с. 227.
44	Винников А.. 3. Славяно-алано-болгарские контакты в лесостепном По-
донье. Тез. докл..., с. 7.	.
46	Нечаева Л. Г. О жилище кочевников юга Восточной Европы в железном
. .. веке (I тыс. до н. э.— первая половина II тыс. н. э.).— Древнее жилище
, народов Восточной Европы. М., 1975, с. 8—9.
46 Краснов Ю. А. Раннее земледелие и животноводство в лесной полосе Вос¬
точной Европы. II тысячелетие до н. э.—первая половина I тысячелетия
; и. э. М., 1971, с. 13, 96.	..	.	. 1515 Заказ Яг 833
225

и закалки улучшалось физическое развитие одних категорий лю¬
дей, а из-за голодовок и разрухи — ухудшалось других; падала
общая трудоспособность при наличии массы инвалидов; терялись
рабочие навыки и производственный опыт при гибели тружеников;
широко распространялись заболевания47. В У—X вв. эти яв¬
ления приводили к мелким и крупным социальным катастрофам.
Иногда миграции воздействовали на европейцев с неожиданной
стороны, обусловленной климатическим влиянием или биологи¬
ческими факторами 48. Так получилось с группами крови. В Цент¬
ральной Азии издавна существовали эндемичные очаги оспы
и чумы. Лица, обладающие кровью групп «А» и «О», сильнее под¬
вержены заболеваниям этими болезнями. В результате там возо¬
бладали люди с группой крови «В», поскольку иные постепенно
вымирали. В отдаленных же областях дело обстояло иначе. Соответ¬
ствующий состав биологических особей рода человеческого пре¬
обладал среди двигавшихся на запад центральноазиатских кочев¬
ников. Поэтому после их смешения с местным населением пере¬
дававшиеся по наследству генетически врожденные свойства
организма либо облегчали, либо, наоборот, ограничивали распро¬
страняемость конкретных эпидемий 49.
В результате аборигенной эволюции, а также суммы миграций
и последовавших смешений, возникновения ряда государств ж
развития старых и новых местных культур на рубеже II тысяче¬
летия н. э. появились первые, а кое-где новые народности или
сложились предпосылки появления таких будущих народностей,
которые определили этническое лицо современной Европы 50 51.
Достаточно четко выявились крупнейшие (славянский, угро-фин¬
ский, балтский, германский, кельтский и романский) этно-линг-
вистические миры. Установилась и антропологическая картина:
в Скандинавии, на побережье Северного моря и в Англии начали
преобладать биологические типы людей атланто-балтийской ра¬
сы; в Испании, Южной Франции и в Италии — индо-средиземно¬
морской расы; на Балканах, Кавказе и в Малой Азии — балкано¬
кавказской расы; в средней полосе Европы от Атлантики до Вол¬
ги — среднеевропейской расы; в Заволжье до Урала — южно¬
сибирской расы между р. Белой и Каспием, а уральской расы —
в Прикамье; наконец, от Балтики до Северной Двины — беломор¬
ско-балтийской расы б1.
47	Henschen F. Grundzuge einer historischen und geographisehen Pathologie.—
Spezielle pathologische Anatomie. Berlin, 1966, Bd. 5.
48	Шошин А. А. Основы медицинской географии. M.; Л., 1962; Авцын А. П.
Введение в географическую патологию. М., 1972; Медицинская география.
М., 1976; Stamp L. D. Some Aspects of Medical Geography. London, 1964.
49	Ряд других примеров из иных эпох см. в кн.: Бедный М. С. Медико-гео¬
графическое изучение народонаселения. М., 1979; Ackernecht Е. Н.
Geschichte und Geographie der wichtigsten Krankheiten. Stuttgart, 1963;
A World Geography of Human Diseases/Ed. by G. M. Hove. London, 1977.
50	Народы зарубежной Европы. M., 1964—1965, т. 1—2; Бромлей Ю.В.
Этнос и этнография. М., 1973.
51	Рогинский Я. Я., Левин М. Г. Антропология. М., 1978; Атлас народов
226

Изучение демографических процессов в Европе V—X вв. за¬
трудняется отсутствием твердой базы, поскольку сравнительно
скудные данные источников с трудом поддаются массовой статис¬
тической обработке б2. Переписи населения тогда, как правило,
не производились б3. Исключениями являются сводные поземель¬
ные переписные материалы типа английской «Книги Страшного
суда». Поэтому используются и косвенные сведения б4, позволяю¬
щие оперировать лишь вероятностным исчислением, либо комби¬
нации показателей, заимствуемых из локальных источников:
полиптиков (описи монастырских владений), дарственных книг
(перечни завещаний в пользу церкви, также картулярии — сбор¬
ники дарственных грамот), различных официальных актов (ре¬
естры пцекариев, бенефициев и иммунитетных пожалований, ка¬
питулярии, указы, имперские и королевские дипломы, эдикты)
ими. др. 55 При всем богатстве математического аппарата, исполь¬
зуемого в современной демографии б6, самая методика обработки
соответствующих источников той поры применительно к кон¬
кретным задачам демографии находится еще в стадии становления»
мира. М., 1964; Нестурх М. Ф. Человеческие расы. М., 1965; Чебокса-
ров Н. Н., Чебоксарова И. А. Народы, расы, культуры. М., 1971; Алексе¬
ев В. П. География человеческих рас. М., 1974; Он же. Историческая
антропология. М., 1979.
52	Ряд разбросанных, недостаточно систематизированных сведений о раннем
средневековье см. в кн.: Trebici V. Mica enciclopedie de demografie.
Bucure$ti, 1975.
53	Pawlik Z. Demograficzne, geograficzne, ekonomiczne i spoleczne problemy
spisow ludnosci w rozwoju historycznym.— Roczniki Dziejow Spolecznych.
i Gospodarczych. t. 28, 1967, s. 11, nast.
54	Fossier R. La demographie medievale. Problemes de methode (X—Xlle
siecles).— Annales de demographie historique, 1975.
66 Guillaume P., Poussou J.-P. Demographie historique. Paris, 1970, chap. 2,
§ 1.
68 См. о ее приемах в кн.: Keyfitz N. Applied Mathematical Demography.
New York, 1977.
15*

РЕЦЕНЗИИ
В. Я. Петрухин
Р а е в с к и й Д. С. ОЧЕРКИ ИДЕОЛОГИИ СКИФО-САКСКИХ ПЛЕМЕН.
М., 1977, 215 с. с ил.
Само название рецензируемой книги «Очерки идеологии скифо-
сакских племен» звучит, на первый взгляд, парадоксально, ибо
не сохранились собственно скифские мифы и религиозные тексты,
раскрывающие основу их мировоззрения. Главным источником
знаний о племенах евразийских степей в I тысячелетии до н. э.
стала их материальная культура, дающая прежде всего сведения
о хозяйстве и быте, а вместе с тем и основания для реконструкции
социальной структуры г. Вопрос об идеологии, соответствующей
этим «базисным» явлениям, остается в стороне: даже памятники
искусства рассматриваются в основном с точки зрения реконст¬
рукции бытовых сторон жизни (так называемые сцены из скифской
жизни на сосудах греческой работы); звериный стиль трактуется
также с позиций предполагаемых потребностей скифского общест¬
ва (магические функции изображений и т. п.) без анализа его как
самостоятельной «знаковой системы» (см. об этом в рецензируемой
работе, с. 4—5). «История» Геродота — другой основной источник
по скифам — также сопоставляется с данными археологии с целью
этнической интерпретации археологических культур и т. п. Ио
«История» — не просто этнографическое описание скифского быта,
не зеркальное его отражение, но своего рода двойная призма —
Геродот передает представления скифов об их социальном и этни¬
ческом составе и переводит некоторые их понятия на язык гре¬
ческой культуры (ср. характерную для античных авторов замену
имен варварских богов именами античных божеств, имевших сход¬
ные функции и атрибуты),. Очевидно, что история скифов не может
быть реконструирована и понята без учета того, как эта история
или квази-история понималась самими ее вершителями (ср. с. 146).
Это понимание отражено прежде всего генеалогической ле¬
гендой, переданной Геродотом. Достоверность его сведений под¬
тверждается не только доказанной И. И. Толстым фольклорной
архаичностью сюжета 3 и индоевропейскими параллелями (Ж. Дю- 1 21	Хазанов А. М. Социальная история скифов. М., 1975,
2	Брак Геракла в «тридевятом царстве» — не самоцель героя, как в волшеб¬
ной сказке, но лишь средство для возвращения коней, что характерно для
архаических мифов. См.: Мелетинский Е. М., Неклюдов С. Ю., II о-
228

мезиль), но и сообщениями иных античных источников, воспроиз¬
водящих те же «горизонты» генеалогического древа скифов, весьма
наглядно реконструированного автором (табл. II, с. 43). Согласно
версиям легенды скифские племена происходят от трех или двух
родоначальников, сыновей первопредка Геракла-Таргитая, потом¬
ков громовержца Зевса — Папая. Отсутствие Папая или Таргитая
в различных версиях легенды, равно как и то, что оба могут всту¬
пать в брак с хтонической прародительницей Апи, вероятно, сви¬
детельствует не столько об античных искажениях мифа (с. 42, 50),
сколько о возможности отождествления Паная и Таргитая. Пока¬
зательно, что в античной традиции, посвященной другим варва¬
рам — германцам, Геркулес сопоставлен с германским громовни-
ком Донаром-Тором 3. Это сопоставление, видимо, основывалось
не только на сходстве ударного оружия (палица — молот), но и
на функциональном тождестве Геракла и Тора, очищающих землю
от хтонических чудовищ в героических странствиях. Однако важно
и то, что оружием скифского Геракла — Таргитая был лук,,
которому среди золотых фетишей скифов соответствовала секира
(с. 71): стрелы и топор в индоевропейских мифах — оружие гро¬
мовержца (лук и стрелы — атрибуты Индры и касты кшатриев',
с.	102). В скифской, как и в германской, мифологии можно пред¬
положить вероятную трансформацию небесного громовержца
в героя — защитника человеческого рода на земле 4 и, стало быть,
посредника между небом и землей, богами и людьми и т. д. В таком
случае и персонаж, венчающий навершие с Лысой горы, может
быть отождествлен и с Папаем (Б. Н. Граков), и с Таргитаем
(с. 115), тем более что персонаж аналогичного навершия из Каз¬
бекского клада держит булаву-молот.
Использование изобразительных памятников для реконструк¬
ции скифской идеологии — необходимая и важная часть книги
Д. С. Раевского. Методическое обоснование трактовки «сцен скиф¬
ской жизни» как мифологических и эпических мотивов — общая
ориентация архаичного искусства на сакральную традицию, вос¬
производящую «основные концепции миропонимания» (с. 10—,12).
В этом отношении весьма показательны те же германские парал¬
лели. Звериный стильв скандинавском искусстве позднего желез¬
ного века, как и в искусстве скифов, сочетался с изобразительными
сюжетами борьбы героев с монстрами, поединков (бляхи, украшаю¬
щие парадное оружие), сценами въезда павших героев в Вальхал¬
лу (надгробные стелы) и т. п. Эти сюжеты трактуются как воинские
инициации; но для древних скандинавов этот «частный» обряд был
вик Е. С., Сегал Д. М. Проблемы структурного описания волшебной
сказки.— Тр. по знаковым системам. Тарту, 1969, вып. 4, с. 89.
3	Тацит. О происхождении германцев.— В кн.: Корнелий Тацит. Сон»
В 2-х т. Л., 1969, т. 1.
4	Совпадает и мотив добычи скота Гераклом, и освобождения скота из-под
власти хтонического демона громовержцем. См. реконструкцию индоевро¬
пейского мифа о поединке громовержца и его противника в кн.: Ива¬
нов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей.
М., 1974.
229

исполнен «исторического» смысла: в Вальхалле у Одина собира¬
лись герои, которые в день гибели мира будут сражаться с хтони-
ческими чудовищами преисподней. Соответственно изображения
куль-обского, воронежского и гаймановского сосудов, убедительно
прочитанные Д. С. Раевским как сцены испытания — инициации
троих сыновей Таргитая, воспроизводят «исторический» акт этно-
и социогенеза скифов.
Автор отыскал ту «билингву» — сведения Геродота и изобрази¬
тельные памятники — которая должна повествовать о том, как
скифы понимали историю и мир; но эту билингву необходимо
читать по законам особой грамматики — мифологии, основного
инструмента архаичного миропонимания (с. 8). Естественно, что
в качестве такой «грамматики» Д. С. Раевским избрана иранская
мифология, родственная скифской: она помогает вскрыть взаимо¬
связь между фрагментами религиозно-мифологической системы
скифов. С другой стороны, комплексное использование разных
категорий источников делает их взаимоконтролируемыми, что
очень существенно, так как источники эти, по сути, вторичные.
В «очерках» должна быть восстановлена идеологическая система.
Автор следует в этом отношении тем блестящим опытам мифологи¬
ческих реконструкций, которые были начаты Ж. Дюмезилем,
продолжены Вяч. Вс. Ивановым и В. Н. Топоровым.
В скифской мифологической системе были соотнесены элементы
социума и космоса на основе общего для индоевропейцев (и многих
Других) трехчастного сословного (воины, жрецы, общинники)
й природного (небо, средняя зона «биосфера», земля (вода) — пре¬
исподняя) членения. Естественно, что сословия в генеалогиче¬
ской легенде представлены родоначальниками племен — соци¬
альная структура не мыслилась вне этнического деления (ср.
с. 155) 5: Липоксай (авхаты — жрецы), Арпоксай (катиары и тра-
спии — общинники), Колаксай (паралаты — воины). Характер¬
ная для индоевропейцев (по Ж. Дюмезшпо) тернарная иерархи¬
ческая структура общества взаимосвязана с архаичной бинарной
(дуальной) его организацией: ср. деление скифов на палов и напов
в версии Диодора (с. 70—79) и последующее предположение авто¬
ра о существовании двух трехчленных союзов племен (шесть скиф¬
ских племен Геродота, с. 154—159). В этих случаях триада жре¬
цы—воины—общинники могла быть заменена в архаичной социо¬
логии оппозицией знатные (ср. царские скифы — паралаты) —
незнатные и свободные—несвободные (рабы, см. с. 186, примеч.
38, с. 154) 6. Вероятно, впрочем, и то, что трехчленная социальная
иерархия в этническом «горизонтальном» плане могла реализо¬
ваться в системе дуальных отношений. Ср. четыре изначальных
6	Это обстоятельство вообще характерно для обществ со значительными
пережитками племенного деления, в том числе для древнерусского, где
русь (племя) противопоставлялась в летописи славянам то в этническом,
то в социальном плане.
6 См. германские параллели в статье: Гуревич А. Я. К истолкованию «Песни
о Риге».— Скандинавский сборник. Таллин, 1973, вып. 18.
230

племени первой версии Геродота (с. 66—70) и представление о че¬
тырехугольной Скифии в горизонтальной модели мира (с. 114) 7.
Соотнесение социальной структуры с космической происходило
в скифской мифологии при посредстве ритуально-мифологического
«моделирования» единой трехчленной структуры на разных уров¬
нях: божественном (космическом), человеческом (социальном и
этническом), ритуальном (три фетиша скифов) и т. д. Родоначаль¬
ники скифов считались потомками богов: Таргитая и через него —
Папая (небо) и Ани (земля—вода). Космос и социум были, таким
образом, скреплены отношениями родства. Три космические зоны
воспроизводились в именах и социальной иерархии: Колаксай —
солнце (небо—цари, воины), Липоксай — гора (аналог срединной
зоны и мирового древа)—жрецы; Арпоксай—глубь (земля—вода)
—общинники. Золотые фетиши, символы трех социальных функций
и сословий — секира, чаша и ярмо с плугом — также имели бо¬
жественное происхождение: упали с неба.
Божественное (космическое и человеческое) и социальное свя¬
зывала также система медиации. Главный мифологический медиа¬
тор — Таргитай, один из семи богов и «культурный герой» на зем¬
ле; он — первочеловек, рожденный землей и небом, производящий
людей от брака с землей. Его атрибут — водоплавающая птица,
способная проникать во все зоны космоса 8. Его рождение — кос¬
могонический акт, разделяющий слитые в браке небо и землю,
появление связующей их средней зоны (ср. греческую параллель
с рождением Крона от Урана и Геи и т. п.).
На человеческом, социальном уровне функцию медиатора вы¬
полняло жречество (Липоксай — гора, с. 78). Показательна в этом
отношении роль жрецов-энареев с их «женской болезнью», сопо¬
ставимой с шаманским травестизмом 9: они воплощали и мужское,
и женское начало, т. е. согласно скифской модели мира оказались
посредниками между небом (Папай — муж) и землей (Апи —
жена), богами и людьми.
Функции Таргитая на космическом (космогоническом) и жрече¬
ского сословия на социальном (ритуальном) уровнях совпадали,
что дает право увязывать царя — наследника скифского Геракла
с жреческим сословием (как это делает Дюмезиль, см. критику его
построений на с. 70—71). Но это противоречит генеалогической
легенде, где наследник Таргитая Колаксай — царь, прошедший
воинскую инициацию (натягивание лука). То обстоятельство, что
царь-воин и воинская каста занимают высшее положение в соци¬
альной иерархии, согласуется не только с вероятным отождествле¬
нием Таргитая и Папая (ср. связь Индры-громовержца с кшатрия¬
7	Ср. также сходные представления о горизонтальной модели мира у инков
и др.: Иванов В. В. Бинарные структуры в семиотических системах.—
В кн.: Системные исследования. М., 1972.
8	Возможно, птица — архаичная ипостась Таргитая: ср. символику кос¬
могонического сюжета на хорезмийских сосудах с изображением гуся.
См.: РаппопортЮ. А. Космогонический сюжет на хорезмийских сосудах.—
В кн.: Средняя Азия в древности и средневековье. М., 1977.
9	См.: Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология. М., 1976, с. 132—137.
231

ми), но и соответствовало тенденциям социально-политического
развития скифского общества (чему в книге посвящена специальная
глава). Возникновение варварских государств, и в том числе скиф¬
ского, должно было сопровождаться ломкой традиционной сослов¬
ной структуры и захватом власти военными вождями, опиравши¬
мися на свои дружины. Представители старой родо-племенной
аристократии и ее идеологии — жречество — оттеснялись на вто¬
рой план 10 или, как языческие жрецы в христианизированных
раннефеодальных государствах Европы, даже истреблялись.
Традиционные мифологические преобразования тернарных струк¬
тур в бинарные с изъятием среднего члена типа Папай (Тарги-
тай)—Апи, небо—земля, знать—общинники могли отражать,
таким образом, и вполне конкретные социальные коллизии (с. 160).
Иным способом интеграции элементов космоса и социума, по¬
мимо системы посредничества-медиации, в реконструируемой скиф¬
ской мифологии были брачные связи. На космогоническом уровне
главным был брак Папая и Апи, породивших Таргитая. Переход
от космогонического уровня к социологическому также осущест¬
влялся, по гипотезе Д. С. Раевского, через инцестуозный брак
медиатора — Таргитая и Апи — змееногой богини. У потомков
от этого брака, людей, Таргитай устанавливает социальную струк¬
туру (завет о наследовании). Гипотезе об инцесте Таргитая и Апи
соответствуют, помимо приведенных иранских (с. 50), некоторые
античные параллели, в том числе знаменитый миф об Эдипе, где
брак с матерью-царицей есть путь к овладению землей-царством 11.
Наконец, с символикой брака, соединяющего социум и космос,
Д. С. Раевский связывает изображения богини с зеркалом и пред¬
стоящего ей скифа с ритоном на бляшке из кургана Чертомлык
и др., которые он трактует как сцены венчания богини вселенского
огня Табити с царем Колаксаем (с. 100—101). Брак земного царя
с царицей богов сопоставим с браком Таргитая и Апи, но Апи
наделяла властью над землей, Табити — божественной властью
и высшей святостью (с. 102—103). «Союз двух огней», Колаксая-
солнца с Табити — вселенским огнем — воплощал порядок и
в космическом, и в социальном смысле. Поэтому ложная клятва
«царскими Гестиями» 1? затрагивала обе части этого миропорядка
и угрожала благополучию царя (с. 103): в архаических эсхатоло¬
гиях первопричиной гибели мира считалось нарушение божест¬
венных клятв и т. п. 13
10	Ср.: Хазанов А. М. Скифское жречество.— Советская этнография, 1973,
№ 6.
11	См.: Аверинцев С. С. К истолкованию символики мифа об Эдипе.— Вкн.:
Античность и современность. М., 1972.
12	Множественность воплощений вселенского огня сопоставима со множест¬
венностью древнеиндийского Агни (с. 88—89); ср. также древнерусское
«Перун есть мног» и т. п.
13	Фрейденберг О. М. Что такое эсхатология? — Тр. по знаковым систе¬
мам. Тарту, 1973, вып. 6.
232

Залогом союза вселенского огня-космоса и социума, воплощен¬
ного в царе-солнце, были золотые скифские фетиши, доставшиеся
первому царю Колаксаю символы трех сословий социума и небес¬
ного огня: упавшие с неба предметы воспламенялись, если к ним
пытался прикоснуться не царь. Поэтому религиозное торжество,,
в центре которого обновление связей между космосом и социумом,
по Д. С. Раевскому,— главный праздник солярного цикла. Ри¬
туальное обновление этих связей — обращение к началу времен*
т.	е. воспроизведение в обряде брака первого царя Колаксая и
Табити царем правящим. Поэтому ритуальный сон со священными
предметами под открытым небом (связь с космосом!) трактуется
Д. С. Раевским как брачный сон с богиней огня, воплощенного н
фетишах (с. 107—114). То обстоятельство, что страж, уснувший
у охраняемых фетишей, «не проживет и года», автор увязывает
со смертью солнца-царя в солярном цикле. Сам цикл сопоставлялся
в скифской мифологии с жизненным циклом 'царя — рождение,
венчание, смерть. Четвертый узловой момент солярного цикла,
оставленный «вакантным» в таблице Д. С. Раевского (с. 133),
может быть сопоставлен с воинской инициацией, предшествующей
воцарению и браку (ср. обычную юношескую инициацию, пред¬
шествующую вступлению в класс мужчин-воинов и вступлению к
брак). Показательно, что состязания в стрельбе из лука, в которых
принимал участие и наследник престола, устраивались согласно
индоиранской традиции во время весеннего равноденствия и.
В таком случае, предпочтительным вариантом солярно-мифологи¬
ческой биографии Колаксая будет: 22 декабря — рождение, 22 мар¬
та — инициация, 22 июня -г- венчание, 22 сентября — смерть-
Автор вслед за М. И. Артамоновым и Ж. Дюмезилем признает,
что в ритуале участвовал не сам царь, но его заместитель — страж,
воспроизводящий миф о браке с Табити и получавший в качестве
«царя» годовой надел земли — имитацию царства 14 15 1б; затем «царя»,
вероятно, убивали.
Двойственная символика ритуала — приобщение действитель¬
ного царя к высшей огненной сфере и наделение стража-замес¬
тителя землей — указует, по-видимому, на двухслойную струк¬
туру главного скифского праздника, обращенного, как всякое
«календарное» (и особенно солярное) торжество не только к сак¬
ральным «верхам», но и к нижним хтоническим силам плодоро¬
дия. Таким образом, возможна контаминация двух мотивов в
скифском празднике и соответственно точек зрения Д. С. Раевс¬
кого о браке царя с Табити и М. И. Артамонова об оплодотворе¬
нии земли (Апи) стражем-заместителем. «Солярный цикл» жизни
царя также включал максимальное повышение социального и
14	См: Кузьмина Е. Е. В стране Афрасиаба и Кавата. М., 1977, с. 94.
15	В древневосточной традиции временный царь умерщвлялся сразу в заклю¬
чение праздника, но получал до этого не просто земельный надел, а все
царские регалии.
233;

сакрального статуса (брак с Табити) и его временное уничтоже-
ние — символическую смерть царя. Очевидно, что реальная смерть
царя могла увязываться с солярной символикой и считалась,
естественно, нарушением социокосмической гармонии 16. «Вос¬
становление» социального статуса и обновление всех нарушенных
смертью связей осуществлялось при отправлении погребального
культа: ср., например, объезд траурным поездом Скифии и т. п.
Сооружение кургана, восплощавшего пространственную модель
мира (четырехугольная камера сопоставима с представлением о
четырехугольной Скифии, насыпь — с небесной сферой и т. п.),
возобновляло социокосмические связи. Важно, что многие дере¬
вянные конструкции скифских курганов обожжены — связь
с космосом и здесь осуществлялась при посредстве огня 17. По¬
казательно поэтому, что все памятники изобразительного искус¬
ства, интерпретированные Д. С. Раевским, входили в погребаль¬
ный инвентарь: инвентарь погребения отражает не только «рес¬
таврированный» социальный статус умершего, но и выполняет
символическую функцию. Смерть (погребение) царя в одном кон¬
тексте с мифологическими сценами на сосудах, бляшках и т. п.,
ставилась в один ряд с другими важнейшими событиями его жиз¬
ни — инициацией-воцарением и инициацией-браком. Но смерть
в мифологизированном жизненном цикле есть не что иное, как
очередная инициация с последующим повышением статуса в загроб¬
ном мире и тем более, если следовать гипотезе о солярной симво¬
лике царской власти у скифов,— возрождением в этом мире.
С этой точки зрения гипотеза Г. Виденгрена о вкушении душой
царя напитка бессмертия перед богиней, изображенном, по его
мнению, на бляшке из Чертомлыка (с. 95—96), равно как и трак¬
товка М. М. Кублановым сцены на бляшках из Чмырёвой могилы
как тризны — погребального игрища, ничуть не противоречат
положениям Д. С. Раевского (ср. с. 118), а скорее дополняют их 18.
Мифологический сюжет, соответствующий солярному и ритуаль¬
ному циклу, заканчивающемуся смертью царя, Д. С. Раевский
пидит в тра иционном (в том числе для иранцев) фольклорном
мотиве убийства удачливого брата двумя старшими братьями.
Отражением этого мотива он считает упоминание Флакка о ги¬
бели Колакса в борьбе с Апром и изображение битвы на гребне
16	Так, смерть африканских царьков или полинезийских вождей вызывала
эсхатологическую реакцию: считался нарушенным не только социальный
(несоблюдение обычных законов и табу), но и космический порядок.
1< Ср.: Лелеков Л. А. Отражение некоторых мифологических воззрений в ар¬
хитектуре восточноиранских народов в первой половине I тыс. до н. э.—
В кн.: История и культура народов Средней Азии. М., 1976.
18 Ср.: Кузьмина Е. Е. О семантике изображений на Чертомлыкской вазе.—
Советская археология, 1976, № 3, с. 74—75. По мнению исследователь¬
ницы, поимка коней, изображенная на среднем фризе вазы, связана
с подготовкой к жертвоприношению при коронации, «которая в религии
индоиранцев рассматривалась как новое рождение царя, или для похорон,
которые воспринимались как грядущее возрождение».
234

из Сол охи; так называемые сцены побратимства в скифском ис¬
кусстве он интерпретирует как сговор братьев против Колаксая.
Социально-политический аспект мифа о божественном проис¬
хождении и освещении царской власти стал наиболее актуальным
в период становления единого скифского государства при Атее
(IV в. до н. э.). Том же временем датируются и памятники антич¬
ной торевтики со сценами из генеалогической легенды — «нагляд¬
ная пропаганда» божественного происхождения власти царя.
Не вполне согласован Д. С. Раевским с целями этой пропаганды
реконструируемый им мотив убийства царя братьями (сцены за¬
говора). Использование «фрейзеровского» сюжета об убийстве
короля в раннесредневековой скандинавской литературе связыва¬
ется с политической тенденцией героизации и сакрализации власти
конунга, но параллели со скифскими фрагментами реконструи¬
рованного мифа проводить трудно. Во всяком случае, Д. С. Ра¬
евский показал актуальность и достаточную динамичность, каза¬
лось бы, отвлеченной и архаичной мифологии в социально-
политических процессах. Со становлением новой единоличной
царской власти переосмысливалась и древняя традиция—вместо
института трех царей на первый план выводилась роль единого
царя, победителя братьев в состязании, и его предка Геракла
—Таргитая (на упомянутых памятниках, монетах Атея и др.).
Не будучи специалистом в области скифской археологии, ре¬
цензент не берет на себя смелость подробно комментировать ин¬
терпретацию автором проблем этнической и социальной истории
скифов — постановка этих проблем, несомненно, будет подробно
обсуждаться. Но представляется очевидным, что сведения пись¬
менных источников и данные археологии не могут быть привле¬
чены к изучению этнической и социальной истории скифов без
учета их идеологии. Племенные и социальные разграничения,
фиксируемые в археологическом материале, не только связаны
с объективными «базисными» процессами, но и отражают представ¬
ления носителей этноса или членов социальной группы об их поло¬
жении в «модели мира» (ср. с. 146).
Итогом работы Д. С. Раевского и является реконструкция
скифской мифологической модели мира, объединяющей космичес¬
кий и социальный уровни. Элементы социума и космоса интегри¬
ровались «всеобъемлющими» мифологическими персонажами (Па¬
пай, Таргитай, Апи — Табити; Колаксай, Липоксай, Арпоксай —
Таргитай); космической стихией — огнем; отношением брака,
порождения и медиации. Цель, поставленная автором, достиг¬
нута:	на основе разрозненных и фрагментарных данных им
реконструирована мифологическая система, между элемен¬
тами которой выявлены закономерные связи. Действие рекон¬
струированной системы проверено на конкретном материале,
в том числе на сако-парфяиском. Автор заканчивает книгу рекон¬
струкцией повествовательной (синтагматической) основы скифской
мифологии, сопоставленной в таблице с использованными архео¬
235

логическими источниками и сведениями о социальных институ¬
тах и ритуалах. Важнейшим качеством восстановленной системы
является то, что она не замкнута на самое себя, но открыта для
дальнейших исследований и гипотез, для вовлечения новых ма¬
териалов, прежде всего археологических. Комплексный систем¬
ный подход Д. С. Раевского к источникам реконструкции пред¬
ставляется оптимальным для постановки такого рода проблем,
особенно в связи с задачами археологических реконструкций.
Благодатнейший в этом смысле материал — погребения, которые
воспроизводят, как правило, мифологическую модель мира с
социальными и этническими характеристиками общества. Может
быть, именно в контексте скифских погребальных ритуалов
станет понятен и язык звериного стиля.

СОДЕРЖАНИЕ
От редактора 			 3
ИССЛЕДОВАНИЯ
М. В. Бибиков
Византийские источники по истории Руси, народов Север¬
ного Причерноморья и Северного Кавказа (XII—XIII вв.)
Часть I
История изучения темы. Задачи исследования	 5
Глава 1. Первые опыты изучения византийских источников
по истории Руси, Северного Причерноморья, Кавказа ...	6
Глава 2. Период становления проблематики 	 11
Глава 3. Современный период изучения темы	 24
Глава 4. Итоги и задачи исследования	 32
Часть II
Проблемы изучения источников. Вопросы методики		 34
Глава 1. Территориальные и хронологические рамки иссле¬
дования 	 34
Глава 2. Основные виды изучаемых источников	 37
Глава 3. Личный опыт и традиционные представления ви-
!.	зантийских авторов	 40
Глава 4. Проблема этнонимов, территориальных и государ¬
ственных наименований	 42
Глава 5. Этногеографические представления	 46
Глава 6. К анализу этнического портрета	 49
Глава 7. К проблеме средневекового историзма	 51
Часть III
Русь в византийских источниках XII — первой половины XIII в. . .	61
Глава 1. Этногеографические данные о Руси	 61
Глава 2. Византийские источники о месте Руси в междуна¬
родной политической'жизни		 68
Глава 3. Афонские акты как источник по истории русского
военного корпуса в Византии	 78
Глава 4. Из истории Русского мопастыря на	Афоне ....	92
Часть IV
Кочевники Северного Причерноморья в византийских источниках . .	98
Глава 1. Последние сведения	о	печепегах	 98
Глава 2. Основные этапы военно-политической истории по¬
ловцев в Причерноморье в XII — первой половине XIII в. 112
Глава 3. Материалы к истории половецких поселений ...	130
237

Часть V
Северный Кавказ в византийских источниках XII — первой полови¬
ны XIII в	 134
Глава 1.	Этногеографические данные о Северном Кавказе . .	134
Глава 2. Черты общественно-политического строя Аланско¬
го государства	 141
Заключение	 144
Приложение. Система принятых сокращений византийских источ¬
ников 	 146
ХРОНИКА
Е. А. Мельникова, А. В. Юрасовский
Сектор истории древнейших государств на территории
СССР в 1979 г		 152
СООБЩЕНИЯ
Н. С. Трухачев (ГДР)
Попытка локализации Прибалтийской Руси на основании
сообщений современников в западноевропейских и араб¬
ских источниках X—XIII вв	 159
А. В. Назаренко
События 1017 г. в немецкой хронике начала XI в. ив рус¬
ской летописи	 175
Л. В. Дучиц, Е. А. Мельникова
Надписи и знаки на костях с городища Масковичи (Северо-
Западная Белоруссия)	  185
A.	Я. Шевеленко
Демографическая заметка о Европе раннего средневековья 216
РЕЦЕНЗИИ
B.	Я. Петрухин
Раевский Д. С. Очерки идеологии скифо-сакских племен.
М., 1977, 215 с. с илл,
228

ДРЕВНЕЙШИЕ ГОСУДАРСТВА
НА ТЕРРИТОРИИ СССР
МАТЕРИАЛЫ II ИССЛЕДОВАНИЯ
1981 год
Утверждено к печати
Институтом истории СССР
Академии наук СССР
Редактор издательства Л. И. Панкратова
Художник Н. Зотова
Художественный редактор Н. Н. Власик
Технический редактор И. Н. Жмуркина
Корректор Л. Д. Собко
ИБ № 22129
Сдано в набор 24.07.81
Подписано к печати 17.04.82
Т-03286, Формат 60 x 900l/i«
Бумага офсетная № 1
Гарнитура обыкновенная
Печать высокая
Уел. печ. л. 15. Уел. кр. отт. 15,2
Уч.-изд. л. 18,3. Тираж 3750 экз. Тип. зак 833
Цена 1 р. 90 к.
Издательство «Наука»
117864, ГСП-7, Москва, В-485, Профсоюзная ул., 90
2-я типография издательства «Наука»
121099, Москва Г-99, Шубинский пер., 10

Ip. 90 к.
В книге помещена монография М. В. Бибикова «Ви¬
зантийские источники по истории Руси, народов Се¬
верного Причерноморья и Северного Кавказа (XII—
XIII вв.)», в которой анализируются византийские
письменные памятники, содержащие сведения по ис¬
тории народов нашей страны. Автор разрабатывает
важные методические принципы работы, позволяю¬
щие выявить самые причины появления той или
иной информации в источнике, се место в системе
авторских представлений, значение контекста, жан¬
ровой специфики, стереотипность терминологии для
оценки получаемых данных. Работа имеет важное
значение для определения роли Древней Руси в меж¬
дународной жизни средневекового мира, место раз¬
личных народов в формировании Древнерусского го¬
сударства, в его сложной этнической структуре. Кро¬
ме названной работы в книге даны рецензии на ряд
изданий зарубежных источников по истории народов
СССР, а также обзор работ сектора истории древней¬
ших государств в 1979 г.