Историко- астрономические исследования 34 - Антонюк П.Н., Гордецкий М.Л., Давыдова А.Б.

В.Ю. Жуков. «Быть полезным мыслью и делом»:к 100-летию со дня рождения В.А. Амбарцумяна

П.Н. Антонюк. Эмпирический закон Тициуса-Боде и связанные с ним разностные уравнения, целочисленные последовательности, производящие функции и цепные дроби

Г.Е. Куртик. Лунное божество Нанна в шумерской астрономии

А.Б. Давыдова. Изображения бога Сераписа на некоторых египетских зодиаках римского периода

М.Л. Городецкий. Первые астрономические таблицы на Руси

Т.М. Потемкина, А.Д. Таиров, Д.Г. Савинов. Итоги полевого семинара «Астрономическое и мировоззренческое содержание археологических памятников Южного Урала»

Author: Антонюк П.Н. Гордецкий М.Л. Давыдова А.Б.

Tags: астрономия небесная механика астрономия для детей историко- астрономические исследования

Similar

Астрономические эксперименты. Методические рекомендации

Исследование галактик

Азбука звездного неба

Астрономические труды

Text

ИСТОРИКО-
АСТРОНОМИЧЕСКИЕ
ИССЛЕДОВАНИЯ
ВЫПУСК
XXXIV

ОТ РЕДАКЦИОННОЙ КОЛЛЕГИИ
Настоящий 34-й выпуск «Историко-астрономических
исследований» (ИАИ) продолжает традицию предыдущих выпусков. Он
включает исследования по различным актуальным проблемам
истории отечественной и мировой астрономии. Значительное место
в нем занимает, как обычно, история российской астрономии, ряд
статей посвящен древней и средневековой астрономии.
Раздел «Жизнь и творчество ученых» включает три
публикации. Сборник открывает юбилейная статья А.И. Еремеевой,
посвященная 300-летию со дня рождения выдающегося математика,
механика и астронома Леонарда Эйлера (1707-1783). Статья
представляет собой краткий, но очень содержательный обзор жизни и
научной деятельности ученого, его роли в развитии астрономии,
небесной механики и астрофизики как особых научных
направлений в Петербургской академии наук.
Статья Ю.Л.Менцина представляет научную биографию
Дмитрия Матвеевича Перевощикова (1788-1880) — российского
астронома и математика, создателя Астрономической обсерватории
Московского университета. В истории российской науки он оставил
след как автор фундаментальных исследований по небесной
механике и многочисленных учебников по математике, физике и
астрономии, в том числе первых университетских курсов астрономии
на русском языке, как педагог, воспитавший несколько поколений
отечественных астрономов, математиков и физиков, а также как
популяризатор науки.
Статья В.Ю. Жукова посвящена 100-летию со дня рождения
выдающегося астрофизика В.А. Амбарцумяна (1908-1996), чья
научная деятельность связана с Пулковской обсерваторией,
Ленинградским (Санкт-Петербургским) и Ереванским университетами и
Бюраканской астрофизической обсерваторией. В.А. Амбарцумян
был крупнейшим специалистом в области газовых туманностей

и нестационарных звезд, статистической механики звездных
систем, внегалактической астрономии и космогонии галактик,
признан одним из основателей современной астрономии.
В разделе «Исследования и находки» опубликовано пять статей.
В аналитической статье Н.Н. Самуся подробно рассмотрена
новейшая история каталогов переменных звезд — становление
понятия переменных звезд, ранние каталоги переменных звезд XVIII-
XIX веков, история каталогов переменных звезд нашей Галактики
(в галактическом поле и в шаровых скоплениях) в XX веке,
отмечен вклад в эту работу отечественных и зарубежных ученых.
Обсуждаются актуальные проблемы каталогизации переменных
звезд на современном этапе.
Статья П.Н. Антонюка посвящена истории и современным
математическим аналогиям последовательности, известной в
астрономии как закон планетных расстояний Тициуса-Боде.
Математическая теория разностных уравнений, производящих функций,
целочисленных последовательностей и цепных дробей позволяют
найти различные представления закона Тициуса-Боде, а также
установить его связь с подобными математическими
конструкциями, известными в математической физике.
Три статьи в этом же разделе посвящены проблемам древней и
средневековой астрономии. В статье Г.Е. Куртика
проанализированы представления, связанные с Луной как божеством Нанной-
Суэном в Древней Месопотамии в III-первой половине II тыс. до
н.э. Последовательно рассмотрены: названия и символы,
характеризующие Нанну как астральное божество, особенности его
религиозного почитания, привязанные к движению Луны праздники и
ритуалы, мифологическое и религиозное осмысление
закономерностей движения Луны в клинописных источниках.
В статье А.Б. Давыдовой исследуются изображения божеств на
египетских зодиаках римского периода. В центре некоторых зо-
диаков, как показано в статье, находятся изображения Сераписа,
его супруги Исиды и их сына Харпократа. Исида-Сотис всегда
играла большую роль в древнеегипетской астрономии как звезда
Сириус. Изображение же Сераписа свидетельствует о торжестве
монистических тенденций. В эллинистический период Серапис стал
восприниматься как всемогущий космический бог, создавший и
упорядочивший Вселенную, именно поэтому его изображения
помещались в центр зодиаков.
В статье М.Л. Городецкого анализируются лунные таблицы в
сборнике Кирилла Белозерского конца XIV - начала XV веков.
Показано их сербское происхождение и высокий для того времени

уровень астрономической культуры составителя. Поиск других
аналогичных рукописей подтвердил этот вывод. Эти таблицы
свидетельствуют о существовании ранее неизвестной юлшославян-
ской школы математической астрономии и обнаруживают живой
интерес русских средневековых книжников к астрономическим
проблемам.
Три статьи в этом выпуске посвящены проблемам российской
археоастрономии. В статье А.К. Кириллова, Н.Г. Кирилловой и
Ю.А. Никитоновой приведен анализ результатов археоастрономи-
ческих исследований двух археологических памятников
заповедника Аркаим: круглопланового городища Аркаим эпохи средней
бронзы и кургана с «усами» Новокондуровский I. Данные,
полученные с помощью теодолита и современных GPS систем, позволили
определить эпоху строительства и функционирования городища в
качестве прибора пригоризонтной астрономии, который
использовался для определения ключевых дат календаря.
В статье Т.М.Потемкиной, А.Д.Таирова и Д.Г.Савинова
приводится подробная информация о первом в России полевом
семинаре по археоастрономии с участием археологов и астрономов,
который состоялся 19-25 июня 2006 г. на базе Челябинского
госуниверситета и был посвящен археологическому изучению
памятников Южного Урала. В Южном Зауралье выявлены и
исследованы многочисленные археоастрономические объекты различных
видов: кругл оп л а новые святилища, городища, курганы,
мегалитические комплексы (кромлехи, аллеи менгиров, отдельные
менгиры) эпохи энеолита и бронзы, курганы с «усами» железного века
и др.
Статья Т.М. Потемкиной посвящена изучению лунарных и
солярных символов среди наскальных изображений, встречающихся
на берегу Онежского озера и датируемых концом V-серединой
III тыс. до н.э. Расположение и характер этих изображений
позволяет предположить, что они фиксировали в соответствующую
эпоху точки восхода и захода Луны и Солнца в характерные
моменты солнечного года.
В разделе «Вселенная, жизнь, разум» представлена статья
Г.М. Идлиса, содержащая обзор его собственных работ
(приуроченный к восьмидесятилетию автора), иллюстрирующий их
циклическую повторяемость с периодам 10-12 лет в соответствии с
периодом солнечной активности.
В разделе «Публикации и воспоминания» представлены
выдержки из мемуаров В.А.Юревича (1938-2008), известного
московского астронома и геодезиста, проработавшего 30 лет на Зве-

А. И. Еремеева
ЛЕОНАРД ЭЙЛЕР (1707-1783) И ПЕТЕРБУРГСКАЯ
АСТРОНОМИЧЕСКАЯ И АСТРОФИЗИЧЕСКАЯ
ШКОЛА XVIII ВЕКА
В 1957 г. наша страна во главе с Академией наук широко
отметила 250-летие со дня рождения Леонарда Эйлера. В 1983 г. не
менее широко были отмечены две близкие памятные даты: 275 лет
со дня рождения и 200 лет со дня кончины Л. Эйлера. Итогом стал
объемный сборник материалов Московской и Ленинградской
конференций, проведенных Академией наук совместно с Институтом
истории естествознания и техники (ИИЕиТ) АН СССР,
опубликованный в 1988 г.
В 2007 г. наступил особый юбилей: 15 апреля (по новому
стилю) исполнилось ровно 300 лет со дня рождения Леонарда Эйлера.
Торжества, посвященные этой дате, прошли в Академии наук в
Санкт-Петербурге. В Московском университете едва ли не все
естественные факультеты превратили свои традиционные
«Ломоносовские чтения» в «Эйлериану». Этому событию было посвящено и
юбилейное заседание Общегородского семинара по истории
астрономии, проведенное 3 апреля 2007 г. Отделом истории физико-
математических наук ИИЕиТ РАН, Сектором истории
астрономической обсерватории и ГАИШ и Сектором истории астрономии
«Астрономического общества» (Международная общественная
организация АстрО). Настоящая публикация представляет собой
расширенный текст сделанного на заседании доклада автора. Ввиду
неохватности для одного докладчика как самих научных заслуг
Юбиляра, так и разносторонности его интересов, автор ограничил
свое сообщение, как и настоящую статью, кратким напоминанием
об основных направлениях и наиболее впечатляющих
результатах деятельности этого уникального гения. Основное же внимание
было сосредоточено на менее известном аспекте его научной био-

сегцал университет «в свободное время». Обучение на избранном
факультете еще сохраняло две традиционные для университетов
со средних веков ступени: гуманитарный «тривиум» —
грамматика, риторика, диалектика и естественно-математический «ква-
дривиум» — геометрия, арифметика, астрономия, музыка
(гармония). Здесь он слушал лекции профессора Иоганна Бернулли
(брата Якоба Бернулли). Частные беседы с ним и
самообразование под его руководством быстро развивали прирожденный
математический талант Эйлера. В 1723 г. он окончил университет,
получив звание бакалавра философии (по существу, натуральной
философии, как тогда именовалась физика). Через год стал
«магистром искусств» (за сравнительное исследование
натурфилософии Декарта и Ньютона). И хотя, следуя желанию отца, Л.Эйлер
продолжил затем образование на богословском факультете, уже
вскоре он оставил его и целиком погрузился в математику. Однако
получить место в маленьком университете Базеля на
единственной близкой ему кафедре физики оказалось нереальным. Даже
сыновья самого И. Бернулли — как и отец, выдающиеся
математики и механики, вынуждены были ориентироваться на
приобретение дополнительных, более «практических», специальностей.
Как писал впоследствии сам Эйлер, останься он на родине, то,
даже дождавшись освобождения физической кафедры, был бы он
там просто «кропателем» (т. е. рутинным университетским
профессором).
Петр I и Петербургская Академия наук
А в это же время в далекой России разворачивалась
стремительная деятельность царя-преобразователя Петра I «рукой
железной» поднявшего «на дыбы» огромную свою державу — не
паханную целину — для великих дел. Вершиной этой
преобразовательной деятельности Петра стал его главный замысел — сделать
Россию новым научно-промышленным европейским центром,
воспитать своих ученых, а для этого создать Академию и привлечь в
нее для начала самых знаменитых ученых мужей Европы, вменив
им в обязанность обучение отечественных отроков.
Речь шла о создании Академии со своим университетом и
гимназией. Первым профессором в нее Петр пригласил известного
французского астронома, геодезиста и картографа, сотрудника
Парижской обсерватории Жозефа Никола Делиля (1688-1768), с
которым он познакомился в Париже в 1717 г. Указ царя об
учреждении Академии был подписан 28 января (8 февраля) 1724 г.

новых открытий Ньютона. Уже в начале 1726 г. Делиль
прибыл в Петербург со своим детальным, составленным для русского
царя, планом строительства и оборудования первой в России
государственной обсерватории, которая вскоре получила широкую
известность, вызывая в Европе восхищение и своей продуманной
архитектурой, и своим богатым оборудованием.
Кроме двух больших стенных квадрантов, секстантов, она
обладала несколькими телескопами-рефракторами. Особую ценность
представлял ее уникальный экспонат — 5-футовый секстант Гал-
лея, одним из первых соединенный им для точности наблюдений
с телескопом (с этим инструментом он составил первый каталог
звезд южного неба на острове Св. Елены в 1676 г., удостоившись
за это избрания в Лондонское королевское общество). Инструмент
был куплен в свое время для Петра I его сподвижником и
известным астрономом Я.В. Брюсом и по завещанию последнего передан
обсерватории в 1735 г. его племянником и единственным
наследником А.Р. Брюсом.
Планы Делиля по созданию в России астрономической,
геодезической и физической научной школы были грандиозны, а
программа подготовки новых кадров тщательно продумана [9]. Один
только список рекомендованной своим ученикам литературы
насчитывал 500 названий сочинений. Прежде чем быть
допущенным к работе на обсерватории новичок должен был освоить свою
науку по программе Делиля, «чтобы помочь себе, — как он
говорил, — вылупиться из яйца». Требовалось не только освоение
литературы, но и активное применение полученных знаний —
решение задач, освоение наблюдательной техники. Целью всей
работы было, прежде всего, обслуживание нужд государства:
создание точной Службы времени, уже вскоре осуществленное Де-
лилем; проведение геодезической съемки и картографирование
страны. Последнее привело к созданию по инициативе Делиля
Географического департамента Академии, по образцу которого в
дальнейшем было создано Бюро Долгот в Париже. В области же
чистой науки Делиль ориентировался на решение задач,
завещанных Ньютоном.
Перед приездом в Петербург Делиль посетил великого
ученого и получил его знаменитые «вопросы» для решения. Они
касались и астрономии — развития теории движения небесных
тел, и физики — проблемы хроматизма объективов, дифракции
света.
Среди первых учеников и сотрудников Делиля был и
26-летний Даниил Бернулли, получивший место профессора физиоло-

гии (т.е. медицины), но уже вскоре переключившийся на
математику и механику. Петербургская академия приглашала
иностранцев в новые члены на вакантные места. Но в дальнейшем
выбор реальной области деятельности в ней был свободным.
Вскоре вокруг Делиля сформировалась его «ученая дружина» из
блестящих молодых умов. Средний возраст его учеников был 31 год,
самому Делилю — 38, самым молодым, 20-летним, был Леонард
Эйлер. Он был приглашен по рекомендации Д. Бернулли в
качестве его помощника и в конце 1726 г. заочно назначен
адъюнктом также по классу физиологии, в связи с чем еще на родине
стал изучать ее для намечавшейся работы по проблеме
кровообращения.
Эйлер в России. Первый период
Эйлер прибыл в Петербург в мае 1727 г. в дни траура по только
что скончавшейся Екатерине I и при возникшей нестабильности
двора. Но это уже не влияло на работу вошедшей в свой ритм
обсерватории и школы Делиля. Обсерватория еще достраивалась,
но в ней (в другой «палате») уже велись астрономические и
метеорологические наблюдения. Делилю остро не хватало
математиков и вычислителей. И предложение Д. Бернулли о своем
молодом друге-математике пришлось как нельзя кстати. По счастливой
случайности, к приезду Эйлера в Академии оказалось вакантным
место адъюнкта математика, которое он сразу и занял (с
окладом 300 руб. в год [11]). Эйлер быстро включился в работу,
делал по несколько сообщений на каждом заседании Академии, и
уже вскоре его научные статьи потоком пошли в академические
«Комментарии» (Записки). Но и занятия физиологией
пригодились Эйлеру — он изучал строение глаза как многослойной линзы
и использовал в дальнейшем свои знания при решении проблемы
избавления объективов рефракторов от хроматической аберрации
(непреодолимое препятствие, вставшее в свое время перед
Ньютоном-оптиком и натолкнувшее его на изобретение рефлектора).
На основе теории Эйлера (1747) Джон Доллонд в Англии
построил первый качественный рефрактор-ахромат (1758).
Фундаментальный обобщающий труд Эйлера «Диоптрика» по теории
ахроматизма телескопов и микроскопов вышел в Петербурге в
1769 г.
Но в основном Эйлер сразу сосредоточился на математике и
механике. С января 1731 г. он уже профессор физики, а с июня
1733 г. и навсегда — высшей математики.

подписке, заняло несколько десятилетий, астрономии посвящены
10 томов. Лишь Лаплас «превзошел» его на один том, но его
полное собрание насчитывает только 14 томов). Научные записные
книжки Эйлера (которые он непрерывно вел с 1725 по 1783 гг.)
составили 12 тетрадей (около 4 тыс. страниц). Даже его огромная
переписка (около 3 тыс. писем), которую он бережно сохранял, по
его же словам, большей частью содержала научные размышления,
идеи, результаты, т. е. также представляла особую форму его
научного творчества. При отсутствии в те времена научной периодики
(которую не могли заменить издаваемые Петербургской Академией
объемистые сборники «Комментариев») именно частная переписка
была главным способом быстрого обмена информацией между
учеными. (Кстати, немалые почтовые расходы на нее для своих
членов также обеспечивала в России Академия наук.)
В астрономии первое место занимала у Эйлера небесная
механика, которую сам он предлагал назвать «астрономической
механикой» (это воплотилось, можно сказать, в современном термине
«астродинамика» — раздел, изучающий движение близких
спутников, например ИСЗ, в сложном гравитационном поле далекой от
сферической формы Земли).
Стимулом для таких исследований также были, в первую
очередь, практические проблемы: острая потребность в уточнении
методов определения долготы на море, в точном счете времени, в
изучении явления приливов и отливов. Все это требовало,
прежде всего, развития теории движения Луны. Для решения первой
проблемы королями и правительствами объявлялись конкурсы на
большие премии. Их объявляли: в 1603 г. — французский король
Генрих IV; в 1604 г. — испанский король. В 1714 г. английский
парламент с подачи Ньютона за метод определения долготы с
точностью до полуградуса назначил премию в 20 тыс. фунтов
стерлингов (тогда =200 тыс. руб. золотом); во Франции назначенная
в 1716 г. от имени короля премия составляла 100 тыс. ливров.
Еще Ньютон обратил внимание на неизбежность отклонений
движений небесных тел от кеплеровых. Причиной было
становившееся все более ощутимым с ростом точности наблюдений
взаимное влияние тел Солнечной системы. В связи с этим уже
перед Ньютоном встал тревожный вопрос об устойчивости нашей
планетной системы, поскольку наиболее заметные такие
отклонения («возмущения») носили характер «вековых», направленных в
одну сторону — ускорения или замедления движения планеты или
спутника (раньше всего они были открыты у Сатурна и Юпитера,
а также у Луны, еще в первой половине XVII века, соотечествен-

ником Ньютона Д?керимайей Хорроксом, а затем независимо от
них Галлсем). Кстати, четкое разделение возмущений на вековые
и периодические также заслуга Эйлера. Проблема возмущенного
движения стала главной для небесных механиков XVIII века.
Эйлер одним из первых после Ньютона одновременно с
французскими небесными механиками приступил к ее решению и стал
создавать аналитическую теорию возмущенного движения
небесных тел.
В 1740 г. он создал первую после Ньютона теорию приливов,
получив за нее премию по конкурсу от Парижской академии наук.
(Буквально по пятам за ним шел Д'Аламбер, открывший, кроме
того, приливы и в атмосфере.)
К середине XVIII века особенно возрос интерес к кометам,
в связи с приближением первого предсказанного и
вычисленного Галлеем возвращения (в 1758 г.) периодической кометы
1682 г. (будущая «комета Галлея»). Задачу об уточнении ее
орбиты поставил и Делиль (1742), возлагая большие надежды на
Эйлера, с которым он в его берлинский период находился в
интенсивной переписке. В кометной астрономии Эйлеру принадлежит
открытие уравнения, позволяющего определить основные
параметры параболической орбиты кометы. Он же придумал способ по
четырем-пяти наблюдениям определять, характер какого
конического сечения имеет орбита кометы. В 1744 г. Эйлер на основе
ньютоновой гравитации построил первую теорию движения
планет и комет.
В сочинениях 1748 и 1752 гг. Эйлер опубликовал первую
аналитическую теорию возмущенного движения Юпитера и Сатурна
(так называемого большого неравенства). (Окончательно задача
была решена через 30 лет П.С.Лапласом.)
Сложность картины возмущенных движений делала
практически нереальным получение решения задач небесной механики в
общем аналитическом виде как точное решение
дифференциальных и интегральных уравнений. Новым изобретением
человеческого разума стали приближенные методы. Эйлер и здесь был
среди первых, придумав в 1768 г. один из простейших методов
такого приближенного, численного решения дифференциальных
уравнений («метод ломаных Эйлера»).
Но главным изобретением математического гения Эйлера в
небесной механике стал новый метод аналитического описания
возмущенного движения небесных тел — метод вариации
произвольных постоянных в дифференциальных уравнениях
движения. В качестве таких варьируемых величин рассматривались

прежде считавшиеся постоянными величинами кеплеровы
элементы, определяющие форму и размеры орбиты небесного тела. В
небесную механику вошли новые образы — оскулирующие
(огибающие), промежуточные орбиты, оскулирующие элементы. Свою
новую «аналитическую теорию возмущенного движения в оскули-
рующих элементах» Эйлер успешно применил к исследованию
орбит Юпитера, Сатурна, Земли, Венеры и других небесных тел.
Понятие «оскулирующие элементы» стало центральным в
современной небесной механике. А дифференциальное уравнение,
выведенное Эйлером для определения их изменения со временем,
вошло в нее как «-уравнение Эйлера».
Новым эффективным математическим методом и аппаратом
в небесной механике становилась теория разложения различных
изучаемых функций в ряды — последовательности, где с ростом
числа членов ряда (так называемого сходящегося) результат все
более приближался к отображению истинного движения или
истинной орбиты тела. Эйлер первым (1777) вывел формулы для
вычисления коэффициентов разложения функции в
тригонометрический ряд, на десятки лет предвосхитив появление
тригонометрических рядов Фурье (1811). Ныне они известны как «формулы
Эйлера-Фурье». (Последний ввел их как метод изучения
теплопроводности. Но как бы он, возможно, удивился, узнав, что в
этом мощном методе нашла новое, аналитическое выражение и...
система древних птолемеевых эпициклов и деферентов! Их
набором великий грек за полторы тысячи лет до этого, используя
математическое изобретение Аполлония Пергского, жившего еще
на полтысячи лет раньше, «спасал явления» — именно такую
задачу ставили перед собой древнегреческие астрономы, — впервые
сумев отразить в своей системе мира неравномерности видимого
движения Солнца, Луны и планет.)
Вместе с тем, научным кредо Эйлера было убеждение, что ни
одна самая идеальная математическая теория не может достаточно
долго работать без учета в ней возрастающего количества
наблюдательных данных, позволяющих контролировать теорию,
приближать ее к реальному положению вещей. В этом он был ближе
к реальности, нежели идеалисты-детерминисты (к последним
относился Лаплас). Именно такой «полуэмпирический» подход к
решению задач позволил Эйлеру создать две лучшие (наиболее
эффективно применимые на практике) теории движения Луны из 20
предложенных его современниками.
Остроумной находкой Эйлера стало то, что, используя
разложение в ряды, он в качестве первого приближения учитывал

лучил за теорию возмущенного движения Земли (1756).
Чрезвычайная важность этой работы состояла в том, что движение
Земли — годовое обращение и суточное вращение — вплоть до
совсем недавнего времени оставалось единственным эталоном для
измерения времени на всех временных масштабах — от года до
секунд! Несколько раньше Эйлер, одновременно с Д'Аламбером,
построил первую полную динамическую теорию прецессии и
нутации земной оси (обе работы вышли под одинаковыми
названиями в 1749 г., см. [13, S. 28, 700]). Кроме того, Эйлер предсказал
небольшое дополнительное «свободное» (не связанное с Луной)
колебание оси Земли (с периодом в 305 суток — «период Эйлера»),
что должно было вызывать изменение положения полюса и,
следовательно, колебания географических широт (наблюдательно
открыто и изучено впервые в 1881-1891 гг. С.К. Чандлером, США,
уточнившим и период: 428 суток — «период Чандлерал).
Воспитанный в школе Делиля интерес к истории астрономии
(вместе с другими Л. Эйлер изучал труды Улугбека и других
восточных ученых) привел Эйлера (в результате сравнений
звездных каталогов разных эпох) к выводу об изменении положения
самой плоскости эклиптики. В связи с этим он указал на
необходимость ссылаться в каталогах на эпоху их составления, например,
на эпоху эклиптики начала 1700 г. (И, быть может, неспроста:
с «1 генваря 1700 года» начался и в России введенный Петром I
новый счет времени, новое летосчисление — не от «сотворения
мира», а от Рождества Христова.)
Изучение возмущенного движения Земли позволило Эйлеру
впервые получить убедительную оценку массы кометы. Так, его
старший современник Ж.Л.Л.де Бюффон допускал (исходя из
внешнего вида головы комет), что их массы сопоставимы с
массой Солнца! После прохождения кометы Галлея вблизи Земли в
апреле-мае 1759 г. Эйлер рассчитал, что при равенстве ее массы
земной год на Земле должен был бы возрасти (из-за возмущения
орбиты от кометы) на 27 минут, а при массе в 100 раз большей
земной увеличение года составило бы 45 часов! И поскольку ни
малейшего возмущения от кометы Галлея не наблюдалось, ее масса
по оценке Эйлера оказывалась меньше земной на много порядков!
При изучении возмущенного движения галилеевых спутников
Юпитера, именно Ио (намного более близкого к своей планете, чем
Луна к Земле), Эйлер открыл у нее вековое движение линии апсид
и узлов орбиты. Это по существу был первый опыт создания
теории движения близкого спутника около сильно сжатой планеты,
который предвосхитил работы, появившиеся лишь спустя два сто-

летия, после запуска первого ИСЗ, причем многие современные
теории оказались менее точными, чем у Эйлера.
Таким образом, следует подчеркнуть, что Леонард Эйлер не
только Человек всего Мира, но и Человек всех времен: над
поставленными им задачами продолжают биться математики и
механики нашего времени.
Нельзя не вспомнить еще об одной важной задаче, в решение
и в саму постановку которой Эйлер внес большой вклад. К числу
наиболее трудных небесномеханических проблем, поставленных и
частично решенных самим Эйлером, относится знаменитая
проблема движения трех тел во взаимном общем поле тяготения. (Уже
Ньютон показал, что из-за особенностей строения Солнечной
системы при рассмотрении гравитационного взаимодействия Солнца
и планеты роль остальных тел можно заменить их суммарным
тяготением, как бы действием эффективного «третьего» тела.) В
свою очередь Эйлер показал неразрешимость в общем виде «задачи
трех тел», что вслед за ним обосновал гениальный французский
математик и небесный механик Ж.Л. Лагранж. Но оба оставили
свои имена в ее частных решениях. Эйлер первым нашел частный
случай решения задачи. (В печатном виде это решение появилось
лишь в 1862 г., но, как уже говорилось, научная информация тогда
распространялась и через переписку, выполнявшую роль научной
периодики.) Эйлер установил, что в Солнечной системе для
каждых двух тел, вращающихся вокруг общего центра их масс в одной
плоскости и в пренебрежении суммарной массой «третьего» тела
(Солнце-планета; планета и ее спутник) на прямой, проходящей
через эти тела, имеются три точки (определяемые соотношением
масс главных тел), в которых помещенные в них тела будут
устойчиво сохранять свое положение. Они могут лишь немного
колебаться, т. е. испытывать либрацию около этих положений. Это так
называемые коллинеарные точки либрации Эйлера — L\, L2, Ьз-
Две из них находятся по одну сторону от центрального тела — в
окрестностях второго, ближе и за ним (Li и L2), а третья — по
другую сторону от центрального, вблизи орбиты второго с ее
внутренней стороны (1,з) (см- [7, с. 75, 268]).
Еще две точки либрации были открыты позднее Лагранжем
(1772). Это наиболее широко известные «треугольные точки
либрации Лагранжа» — вершины равносторонних треугольников,
общим основанием которых служит прямая: планета-Солнце. В
таких точках, например на орбите Юпитера, действительно были
открыты и устойчиво находятся известные группы астероидов:
«греки» впереди планеты (около L^) и «троянцы» позади нее (около

is)- Аналогичные (но лишь пылевые) скопления были открыты в
1961 г. и в системе Земля-Луна.
Другая не решенная во времена Эйлера задача была поставлена
им как задача движения в поле тяготения двух неподвижных
центров. Однако при попытке приложить ее к планетной системе
Эйлер убедился, что такое поле могло бы быть создано телом в форме
огурца, вращающегося вокруг большей оси (чему так порадовался
бы противник Ньютона — старший Кассини!), и поскольку в
действительности, как уже было известно, такого не наблюдается,
Эйлер отошел от дальнейшего исследования этой задачи. И только в
наше время задача была поставлена вновь для реальной, сжатой
с полюсов и несферичной, планеты Земля опять с важной
прикладной целью создания точной теории движения ИСЗ. Обобщив
задачу на комплексные значения параметров движения спутника,
московские небесные механики Е.П.Аксенов, Е.А. Гребеников и
В.Г. Демин получили ее общее решение (что было отмечено
Государственной премией 1971 г.). Движение тела относительно двух
неподвижных центров ныне называют «эйлеровым движением».
Поставленная Эйлером задача вновь была рассмотрена в
монографии московского небесного механика И.А.Герасимова [5],
опубликованной с приложением первого русского перевода сочинения
самого Эйлера (1767) [5, с. 150-173].
Эйлер как представитель ранней
петербургской астрофизической школы
Во времена Эйлера проблема определения долготы места
решалась методом лунных расстояний, предложенным впервые Регио-
монтаном (XV в.). Долгота вычислялась из различия моментов
того или иного расстояния Луны от какой-либо яркой звезды —
табличного для определенной долготы (где эти расстояния
указывались, например, через каждые 3 часа) и наблюдаемого на месте,
или же из придуманного позднее аналогичного сравнения
моментов покрытия Луной звезды или планеты. Это породило новую
задачу: есть ли атмосфера на других планетах и на Луне, которая
затрудняла бы точное определение момента покрытия? Проблема
была актуальна в XVIII веке в связи с широким
распространением идеи множественности обитаемых миров. Так, проявление
атмосферы на Луне подозревали в картине светлого обода
затмившегося Солнца или да?ке в ширине светлого кольца при кольцевом
затмении. Занявшись этой проблемой, Эйлер пришел к выводу,
что если у Луны и имеется атмосфера, то намного (по его оценке в

200 раз) более разре?кенная, чем у Земли (следующая после него
оценка Ф.В. Бесселя в 1834 г. была в 2000 раз!). С другой
стороны, подмеченное Делилем еще в Париже появление
окрашенности (в дополнительные цвета) краев Венеры при покрытии ее
Луной вызвали у него подозрение, что здесь наблюдается
дифракция света. Изучение дифракции стало одной из первых тем
физических исследований на обсерватории в Петербурге. Тема была
важной для решения спора о самой природе света —
корпускулярной (по Ньютону) или волновой (по Гюйгенсу). Сторонниками
последнего были Делиль и Эйлер (но так же, как и Гюйгенс, еще
ошибочно считавшие свет и звук продольными колебаними
соответственно мирового эфира и воздуха).
Первым по существу астрофизическим исследованием на
Петербургской обсерватории стали наблюдения (в камере-обскуре на
верхнем этаже обсерватории) и изучение солнечных пятен. В 30-е
годы XVIII века в этом принимали участие все сотрудники Де-
лиля, в том числе Эйлер. Он разработал методы точного
определения положения и движения пятен, что позволило уточнить период
вращения Солнца. Но главное, быть может впервые, ими была
выявлена связь обилия пятен с полярными сияниями и даже
погодными изменениями.
Полярные сияния привлекали в северной столице России
особое внимание членов астрономической и физической школы Де-
лиля. В 1748 г. Эйлер опубликовал астрофизическую работу
«Физическое исследование о причине хвоста комет, полярных
сияний и зодиакального света». Она была направлена против идей
Ж.Ж.Дорту де Мерана, автора работы по той же теме, который
все эти феномены считал оптическими эффектами в атмосфере
Солнца. Рассматривая перечисленные явления, напротив, как
самостоятельные космические, но считая их природу единой,
Эйлер полагал, что их общей причиной является «отталкиватель-
ное» воздействие солнечных лучей на легкие частицы атмосферы
соответственно кометы, Земли или самого Солнца [8]. Такое
объяснение, например для кометных хвостов, давал еще Ньютон, что
было естественным для сторонника корпускулярной теории света.
Тем более удивительно аналогичное объяснение для Эйлера,
приверженца волновой теории. Форму хвостов комет он связывал со
скоростью вылета частиц из головы кометы, а длину и яркость —
с расстоянием кометы от Солнца и с величиной атмосферы вокруг
твердого тела кометы. Эйлер составил программу исследования
движений частиц из ядра кометы и впервые объяснил явление,
получившее много позже название «синхрон», — отбрасывание в

хвост кометы новых порций вещества в несколько стадий, когда
еще сохранялись прежние части хвоста. На исследования Эйлера
опирался в 1835 г. Бессель. Его наследником можно назвать и
основоположника новой механической теории кометных хвостов
Ф.А. Бредихина (который и ввел новую терминологию в кометной
астрономии — «синхроны» и т.п.).
Явление зодиакального света Эйлер приравнивал к явлению
кольца Сатурна. (Впрочем, здесь он был лишь на уровне
передовых идей, ибо подобное объяснение этому явлению как скопищу
мелких частиц-спутников дал еще Джан Кассини, одним из первых
открывший явление зодиакального света в 1683 г.) В полярных
сияниях Эйлер также усматривал проявление некоего «пылевого
кольца» вокруг Земли, на которое действует излучение Солнца.
Поиски атмосфер у других планет и у Луны делали
необходимым изучение земной атмосферы. С этой целью Делиль и Эйлер
еще в 1730-е годы проводили опытные стрельбы из вертикально
поставленной пушки для определения упругости атмосферы по
скорости распространения света и звука от выстрела.
Нацеленность в школе Делиля на поиски атмосфер у Луны и
планет определили в дальнейшем и конкретную задачу
Ломоносова (также принадлежавшего к школе Делиля) в его знаменитых
наблюдениях Венеры в 1761 г. с целью обнаружить ее атмосферу,
о мощности которой говорил уже Делиль. (Указанием на это
служило отсутствие на диске Венеры каких бы то ни было деталей,
тогда как именно по ним, считавшимся деталями поверхности,
были определены к тому времени периоды вращения других
планет: Марса, Юпитера, позднее — Сатурна.)
В первые астрофизические работы Эйлера, можно сказать,
уходят истоки астрофотометрии. Так, темой одного из его сочинений
стало «Рассуждение о различных степенях света Солнца и других
небесных тел» (1752).
Эйлер и картография России
Наконец, много внимания и сил отдал Эйлер в Петербурге
картографическим работам как помощник Делиля, первого директора
Географического департамента. После возвращения в Петербург в
1766 г. Эйлер и сам стал его директором, сменив скончавшегося
за год до этого М.В. Ломоносова. А в первый петербургский период
Эйлер вместе с Делилем принимал непосредственное участие в
трудоемкой работе по составлению и вычерчиванию больших
географических карт России и был одним из соавторов большого Рос-

сийского географического атласа (1745). Здесь также проявился
математический талант Эйлера — при критическом анализе и
разработке теории различных картографических проекций он и сам
предложил одну из них.
Роль Л. Эйлера в жизни и развитии
первой российской Академии наук
Уникальная работоспособность Эйлера проявилась также в
чрезвычайно широком диапазоне его деятельности. Она включала
и чтение лекций академическим студентам, и технические
экспертизы, и подготовку будущих академиков. Так, в Берлине у Эйлера
жили и учились будущие выдающиеся академики, астрономы и
математики, С.Я. Румовский, С.К. Котельников и др. Своими
советами и рекомендациями Эйлер в эти годы принимал самое
непосредственное участие в деятельности Петербургской Академии.
Именно по его рекомендации в Петербургскую Академию был
приглашен в 1757 г. (на место трагически погибшего Г. Рихмана)
молодой берлинский профессор физики Ф.У.Т. Эпинус, который ярко
проявил себя в России и в физике, и в астрономии (идея ледяного
тела комет, проблема кометной опасности, первая теория лунного
вулканизма, планетологическое предсказание существования
Южного материка — будущей Антарктиды). Активность Эйлера
после возвращения в Россию не уменьшилась. В начале настоящей
статьи уже упоминалось об участии Эйлера в технических
экспертизах, в том числе о поддержке им в 1770-е годы новаторского
инженерного проекта Кулибина.
Эйлер и Ломоносов
Выше оба этих гения были названы главными вершинами в
период становления российской науки и самой Петербургской
Академии наук. Именно они определяли научное лицо Академии. Они
были почти ровесниками. Эйлер высоко ценил талант, знания,
деятельность Ломоносова. И пытавшийся вызвать их столкновение
на научной почве «злой гений» Петербургской Академии (на деле
?ке — дорвавшийся до власти ловкий чиновник) И.Д. Шумахер
потерпел в этом полное фиаско: нарочито присланная им в Берлин
работа Ломоносова, где содержались некие идеи, не совпадавшие
с идеями Эйлера, встретила полную благожелательность Эйлера и
получила весьма высокую оценку с его стороны.
Но в жизни, насколько известно, оба ученых так и не
встретились. Когда молодой магистр Эйлер начинал свою карьеру адъ-

юнктом академии в Петербурге, Ломоносов (лишь четырьмя
годами моложе его) в 19 лет пробился на учебную скамью своей
«академии» — Славяно-греко-латинской «средней» школы в Москве -
и стремительно наверстывал упущенные в далеких Холмогорах
годы (в которые он все же многое одолел самоучкой по
«Грамматике» Смотрицкого и «Арифметике» Магницкого). В 1736 г.
направленный в группе лучших московских выпускников в Петербург
он уже осенью того же года был на несколько лет командирован
за границу для изучения металлургии и физики. Его возвращение
в 1741 г. совпало с отъездом Эйлера в Берлин. А вернувшийся в
Россию Эйлер уже не застал первого российского ученого и первого
русского академика М.В. Ломоносова в живых.
Но судьба свела-таки оба великих имени, на этот раз на
пути становления образования в России. Московский университет
(главное дело жизни Ломоносова) в первый нелегкий период
своего существования (особенно после ранней кончины основателя)
получил неожиданную поддержку со стороны Эйлера. В 1774 г.
Л. Эйлер вместе с С.Я. Румовским, новым директором
академической обсерватории, выступили в поддержку идеи создания
первой астрономической обсерватории в Московском университете и
подписали решение о передаче ему из Академии ряда
астрономических инструментов и приборов: двух квадрантов,
12-футового ахроматического рефрактора, часов и другого оборудования
[3, с. 210-211].
Личность, семья и потомки Л. Эйлера
В Леонарде Эйлере как человеке воплотилась на редкость
упорядоченная, цельная, совершенная личность. В отличие от
большинства своих коллег-иностранцев он глубоко вошел в русскую
культуру, овладел русским языком, на котором даже писал своим
четким почерком письма. Он был очень добрым и вместе с тем
расчетливым, по-немецки бережливым, был опорой и хранителем
патриархального уклада своей большой семьи. Как и во многих
поколениях его предков, семья была многодетной. Но из 13 детей
Эйлера лишь пять преодолели младенческий возраст (медицина
той эпохи была бессильна даже для царской семьи).
Из трех его сыновей старший, Иоганн-Альбрехт, как и отец,
стал действительным членом Академии, многие годы был ее
непременным секретарем, в последние годы жизни отца выступал
в некоторых работах его соавтором. Средний стал врачом,
младший — военным. Две дочери хотя и оставили потомков, но не

11. Рыбаков А.И. Леонард Эйлер (1707-1783) /Астрон. календарь.
Ежегодник. Перемен, часть. 1957 г.—М.: Гос. изд. техн.-теор. лит., 1956.
С. 233-239.
12. Юшкевич А.П. Леонард Эйлер. Жизнь и творчество /В сб., 1988.
С. 15-46.
13. Poggendorff J.С. Ц Biogr.-liter. Handworterbuch zur Geschichte d.
Exacten Wiss.—Leipzig, 1863, Bd. 1. [See: d'Alembert, S. 28; Euler
L., S. 700.]

Ю. Л. Менцин
Д.М. ПЕРЕВОЩИКОВ — УЧЕНЫЙ,
ПЕДАГОГ, ПРОСВЕТИТЕЛЬ
(к 220-летию со дня рождения)
Он оставил след в истории русского
просвещения как учитель многих поколений московских
студентов по астрономии, как автор многих
учебников по математике, астрономии и физике и как
основатель Московской обсерватории.
СИ. Блажко «История Московской
астрономической обсерватории»
В апреле 2008 г. исполнилось 220 лет со дня рождения
российского астронома и математика, профессора Московского
университета Дмитрия Матвеевича Перевощикова (1788-1880). Д.М.Пере-
вощиков прожил долгую жизнь, наполненную непрерывными
трудами. Пройдя путь от преподавателя гимназии в Симбирске до
ректора Московского университета и члена Санкт-Петербургской
Академии наук, он оставил о себе память как создатель и первый
директор Московской астрономической обсерватории, автор
фундаментальных работ по небесной механике, воспитатель
нескольких поколений российских астрономов, математиков и физиков.
Огромное значение для развития отечественной науки имела
буквально титаническая работа Д.М. Перевощикова по созданию
обширной университетской учебной литературы по астрономии,
математике, механике и физике. При этом некоторые из его курсов
астрономии стали первыми оригинальными учебными пособиями
по данной дисциплине, написанными на русском языке. Много сил
и времени Д.М. Перевощиков уделял научно-просветительской
деятельности. В свое время его многочисленные научно-популярные

альных и культурных проблем формирования науки в России в
первой половине XIX века (см. работы [3-15]).
Несмотря на значительный объем проделанной работы, следует
констатировать, что достаточно полная научная биография Д.М.Пе-
ревощикова пока отсутствует. По-видимому, это связано в первую
очередь с тем, что Д.М. Перевощиков не относился к таким ярким
фигурам российской науки, как A.M. Бутлеров, Н.И. Лобачевский,
В.Я. Струве и другие его современники. Но наука, как известно, не
может состоять (и не состоит) из одних гениев. Для нормального
существования ей нужны люди, способные заниматься
кропотливыми, зачастую сугубо рутинными исследованиями, быть
хорошими организаторами, педагогами, популяризаторами и
пропагандистами, способными обеспечить устойчивый интерес общества к
тому, чем и как занимаются ученые. Последнее было особенно
важно для России, где на ученых ложилась двойная нагрузка: им
приходилось заниматься не только исследованиями и
преподаванием, но и созданием того социального климата, в котором
наука может существовать и развиваться. Российскую науку долгое
время сравнивали с неким оранжерейным растением,
привезенным из Европы Петром 1. Однако тот факт, что она не только
смогла выдержать тяжелейшие испытания XX века, но и достичь
выдающихся успехов во многих областях исследований, говорит
о том, что наука в России из экзотического растения
превратилась в неотъемлемый элемент национальной культуры. Важную
роль в этом превращении сыграли такие ученые-подвижники, как
Дмитрий Матвеевич Перевощиков.
В предлагаемой статье я попытаюсь собрать воедино
разрозненные материалы о жизни и творчестве Д.М. Перевощикова,
включая ряд материалов, обнаруженных в ходе современных
архивных изысканий. Полагаю, что такая работа позволит,
во-первых, создать достаточно полный (естественно, в свете нынешнего
состояния изученности данного вопроса) образ Д.М. Перевощикова,
во-вторых, наметить направления дальнейших исследований его
жизненного пути, научной, педагогической и
научно-просветительской деятельности.
Домосковский период жизни Д.М. Перевощикова
В долгой и плодотворной жизни Д.М. Перевощикова можно
выделить три почти одинаковых по продолжительности периода:
домосковский, московский и петербургский. Первый период — это
30-летний промежуток времени от рождения будущего ученого до
его переезда в Москву.

Д.М. Перевощиков родился 17(28) апреля 1788 г. в небольшом
городке Шишкеево Пензенской губернии. Ныне этот город,
расположенный неподалеку от Саранска, входит в состав Мордовской
республики. Отец Д.М. Перевощикова — Матвей Никитич принад-
ле?кал к «военному дворянству», присуждавшемуся за длительную
службу в солдатских чинах при выслуге в первый обер-офицерс-
кий чин. В статье в «Биографическом словаре» указано, что он
«участвовал в преследовании Пугачева под командой Михельсо-
на» [1, с. 209]. В отставку М.Н. Перевощиков вышел в 1785 г. в
чине прапорщика [6, с. 320].
В 1802 г. Д.М. Перевощиков поступил в Казанскую губернскую
гимназию, где он учился вместе с братьями Лобачевскими
(Александром, Николаем и Алексеем) и СТ. Аксаковым1. 18 февраля (2
марта) 1805 г. Д.М. Перевощиков, успешно окончивший
гимназию, был переведен студентом в только что открытый Казанский
университет2.
Обучаясь в университете, Д.М. Перевощиков обнаружил
незаурядные способности к физико-математическим наукам. В 1807 г.
ему, как хорошо успевающему студенту последнего курса, было
поручено приведение дополнительных занятий с первокурсниками
по физике и математике [8, с. 191]. После окончания университета
в 1808 г. Д.М. Перевощиков был назначен старшим учителем
математических и физических наук в Симбирскую губернскую
гимназию, где он проработал с 1809 по 1816 гг.
В Симбирской гимназии Д.М. Перевощиков проявил себя как
талантливый преподаватель. При этом, не ограничиваясь весьма
обширной педагогической деятельностью и осознавая острый
дефицит в России качественной и современной учебной литературы,
он перевел на русский язык несколько иностранных руководств по
математике, в том числе «Элементарную геометрию» (1794) Лежан-
дра, выдержавшую к тому времени несколько изданий и
сыгравшую важную роль в истории преподавания математики. Помимо
переводов, Д.М. Перевощиков написал два сочинения: «О всеобщем
тяготении» и «Краткий курс сферической тригонометрии», за ко-
1 Казанская гимназия была учреждена в 1759 г. на основе представления
Московского университета Сенату о необходимости создания гимназий, помимо
Москвы и Петербурга, в других городах России. В представлении указывалось,
что в этих гимназиях должны готовить талантливую молодежь для дальнейшего
обучения в Московском университете и Санкт-Петербургской Академии наук.
После утверждения представления Сенатом первой такой гимназией стала гимназия
в Казани. Подробнее о Казанской гимназии и ее учениках см. [16, с. 13-21].
" Акт об учреждении Казанского университета был утвержден императором
Александром I 5(17) ноября 1804 г. Торжественное открытие университета
состоялось 14(26) февраля 1804 г.

торые ему в 1813 г. Казанским университетом была присуждена
степень магистра.
К несомненным достижениям молодого преподавателя следует
отнести и то, что он первым в Казанском учебном округе
организовал при Симбирской гимназии систематические
метеорологические наблюдения. На основе этих наблюдений Д.М. Перевощиков
составлял выписки, которые публиковал в «Казанских известиях».
Поз?ке метеорологические наблюдения были введены в качестве
обязательных занятий для учителей физики во всех гимназиях
Казанского учебного округа [8, с. 195].
В апреле 1816 г. Д.М. Перевощиков оставил работу в
гимназии. Как одного из лучших преподавателей его пригласили на
место домашнего учителя в семью симбирского вице-губернатора
Е.Е. Ренкевича. В 1818 г. Е.Е. Ренкевич был назначен
вице-губернатором Москвы. Уезжая туда с семьей, он забрал с собой и
Д.М. Перевощикова. Уже в декабре 1818 г. (по-видимому, не без
содействия своего покровителя) Д.М. Перевощиков получил
должность преподавателя математики с магистерским жалованьем в
Благородном пансионе при Московском университете3, а в мае
следующего года его утвердили адъюнктом физико-математического
отделения университета. В 1823 г. Д.М. Перевощикову поручили
восстановить нормальную работу кафедры астрономии, которая
из-за отсутствия преподавателей фактически пустовала, начиная с
1812 г. Регулярное чтение лекций по астрономии Д.М.
Перевощиков начал в 1824 г. В следующем году он дополнил чтение лекций
проведением со студентами практических занятий. 8(20) декабря
1826 г. Д.М. Перевощиков был утвержден в звании ординарного
профессора по кафедре астрономии. Так начался второй,
московский период жизни Д.М. Перевощикова.
Работа Д.М. Перевощикова в Московском университете
Второй период, длившийся с 1818 по 1851 гг. и неразрывно
связанный с Московским университетом, был, безусловно, самым
плодотворным временем в жизни ученого. Характеризуя этот пе-
а Благородный пансион при Московском университете, в задачи которого
входила подготовка детей дворян к получению высшего образования, был основан
в 1779 г. куратором университета и бывшим его директором М.М. Херасковым
(1733-1807). Пансион считался одним из лучших учебных заведений в России.
В разное время в нем обучались Д.И. Фонвизин, В.А. Жуковский, А.С. Грибоедов,
М.Ю.Лермонтов, В.Ф.Одоевский и другие деятели русской кз'льтуры. В 1830 г.
по указу императора Николая I Благородный пансион был преобразован в
дворянскую гимназию.

риод более подробно, необходимо в первую очередь отметить
колоссальные, буквально подвижнические масштабы педагогической
деятельности Д.М. Перевощикова. Из-за отсутствия в Московском
университете должного количества квалифицированных
преподавателей Д.М. Перевощикову приходилось читать лекции по целому
ряду дисциплин: астрономии, аналитической механике, физике,
многим разделам математики. Кроме того, он раз в неделю
проводил со студентами практические занятия по астрономии в
созданной им обсерватории, а также с 1818 по 1830 гг. преподавал
математику и физику в Благородном пансионе.
При оценке педагогической деятельности Д.М. Перевощикова
важно учитывать то, что он, вместе с профессором
математики, деканом физико-математического отделения П.С. Щепкиным
(1793-1833), принял активное участие в модернизации
преподавания в Московском университете точных наук, прежде всего,
математики. Дело в том, что в 1820-е годы математика еще
продолжала рассматриваться многими в университете, как сугубо
вспомогательная дисциплина и часто излагалась как механическое
соединение вычислительных приемов и теорем. В связи с этим
Д.М. Перевощиков видел свою главную задачу в том, чтобы
поставить преподавание математики на рациональную, аксиоматико-
дедуктивную основу и превратить эту науку в одну из основных в
университете.
Наряду с рационализацией читаемых им курсов лекций по
различным разделам математики Д.М. Перевощиков существенно
модернизировал преподавание аналитической механики. В
частности, он первым в России ввел в педагогическую практику теорию
пар Пуансо [8, с. 200]. В 1833 г. Д.М. Перевощиков издал
подготовленное им «Руководство к опытной физике», представлявшее
в то время вполне современный курс, содержащий информацию о
новейших достижениях физики. Интересно отметить, что в
«Руководстве» описывается даже явление электромагнитной индукции,
открытое Фарадеем в 1831 г.
Для того чтобы познакомить студентов (и образованную
публику) с современными научными достижениями и идеями,
Д.М. Перевощиков в 1829-1830 гг. опубликовал в журнале «Новый
магазин естественной истории» 1 около сотни рефератов, обзоров и
переводов статей из зарубежной научной периодики, посвященных
большей частью исследованиям взаимосвязи различных классов
4 Журнал был основан в 1820 г. профессором, с 1826 по 1833 гг. ректором
Московского университета И.А. Двигубским (1772-1839).

явлений, а также идеям о фундаментальной роли электрических
сил в природе.
Интерес Д.М. Перевощикова к этой тематике был связан с тем,
что совершенные к тому времени открытия явлений химического,
теплового, физиологического и магнитного действий
электрического тока оказали фундаментальное влияние на развитие
естествознания. Эти открытия подтверждали высказанные ранее
догадки об универсальной взаимосвязи различных сил природы и
побуждали ученых искать другие связи такого типа. При этом
несомненный элемент случайности в истории многих открытий
породил, особенно в околонаучной среде, представления о том.
что для совершения научных открытий не нужна серьезная
теоретическая подготовка и достаточно лишь смелых гипотез и
настойчивости. Этим же недостатком нередко страдали рефераты
Д.М. Перевощикова, создававшие (вопреки убеждениям их автора,
вскоре отказавшегося от такой формы популяризации науки) у
студентов опасный образ легкой, порхающей от открытия к открытию
науки, что приводило некоторых из них к трагическим
разочарованиям в науке5.
Постепенно накапливавшийся опыт педагогической работы
привел Д.М. Перевощикова к идее создания базисного
университетского курса, включающего в себя основные
физико-математические дисциплины, изложенные на современном уровне
доступным обычным студентам языком. Таким курсом стала «Ручная
математическая энциклопедия» (1826-1837), состоящая из 13
томов: арифметика, геометрия, алгебра, приложение алгебры к
геометрии, дифференциальное и интегральное исчисление, высшая
геометрия, статика, динамика, механика жидких тел, физика (в
двух частях) и астрономия. (Подробнее об учебной литературе,
созданной Д.М. Перевощиковым, см. [8].)
«Ручная энциклопедия»6 стала несомненным свидетельством
педагогического таланта Д.М. Перевощикова и в течение
нескольких десятилетий была одним из популярнейших университетских
учебников. Ясность, логика и доступность этого курса покорили
° К таким «смелым гипотезам» можно отнести идеи об электрических силах
как причине землетрясений, о возможности намагничивания материалов лучами
света и т.п., встречающиеся в некоторых рефератах Д.М.Перевощикова [18]. О
проблемах популяризации науки в России первой пол. XIX века, а также о
взаимоотношениях Д.М. Перевощикова с его учеником А.И. Герценом, постепенно
разочаровавшимся в современной ему науке, см. работы [13, 14].
G По-видимому, слово «ручная» является калькой слов «handbook» и «hand-
buch», означающих, соответственно, в английском и немецком языках «учебник»,
«руководство».

даже весьма далекого от математики Н.В. Гоголя, который не
только прочитал несколько томов «Ручной энциклопедии», но и с
восторгом о них отзывался '.
К вершинам педагогического мастерства Д.М. Перевощикова
следует отнести и создание им курса «Руководство к астрономии»
(1826) — первого в России университетского учебника по
астрономии, написанного на русском языке8. В 1831 г. Д.М. Перевощиков
опубликовал второе, существенно дополненное издание
«Руководства», за которое Академия наук присудила ему в 1832 г.
половинную Демидовскую премию. Этой же, но у?ке полной премии
он был удостоен за книгу «Основания астрономии» (1842),
содержащую детальное изложение основных разделов астрономии3. В
1847 г. вышел «Предварительный курс астрономии»,
представляющий переработанное издание 13-го тома «Ручной
математической энциклопедии».
На 1840-е годы приходится подлинный расцвет
научно-просветительской деятельности Д.М. Перевощикова. В «Отечественных
записках», «Современнике», «Журнале Министерства народного
просвещения» и других изданиях Д.М. Перевощиков публикует ряд
статей, посвященных истории и современному состоянию
астрономии, а также методологическим аспектам научных исследований.
Важность этих работ для распространения в России научного ми-
' В письме своему дяде П.П. Косярскому Н.В. Гоголь следующим образом
писал о «Ручной энциклопедии»: «Не знаю, как воздать хвалу этому образцовому
сочинению. Я, только читая ее, понял все то, что мне казалось темным,
неудовлетворительным, когда проходил математику. Как удивительно изъяснена
теория дифференциального и интегрального исчисления...» (см. [18]).
ь «Руководство» содержало следующие разделы: Гл. 1. Взгляд на небо. Гл. 2.
О кругах на сфере небесной. Гл. 3. О параллаксах. Гл. 4. О формулах для
вычисления астрономического преломления. Гл. о. О суточном двил;ении. Гл. 6.
О фигуре, величине и плотности Земли. Гл. 7. Явления, зависящие от фигуры
Земли и суточного движения. Гл. 8. О Солнце. Гл. 9. О переменах в положении
эклиптики. Гл. 10. Об эллиптическом движении Земли. Гл. 11. О планетах
вообще. Гл. 12. Исследование движения планет. Гл. 13. О Луне и прочих
спутниках. Гл. 14. О затмениях. Гл. 15. О вращении планет на их осях. Гл. 16. О
Сатурновом кольце. Гл. 17. О кометах. Гл. 18. О неподвижных звездах. В
последней главе Д.М. Перевощиков рассказывает о работах В.Гершелп, В.Я.Струве
и других современных астрономов.
0 Демидовская премия присуждалась Санкт-Петербургской Академией наук с
1831 по 1865 гг. Камергер П.Н.Демидов завещал Академии наук часть своего
состояния для учреждения ежегодных премий в размере 1420 рублей каждая
(общая сумма премий составляла 20 тысяч рублей в год) авторам лучших
сочинений, которыми за предшествующий год обогатилась русская литература.
Премии должны были выплачиваться, начиная с 1831 г., и в течение 25 лет после
кончины П.Н. Демидова, последовавшей в 1840 г. (Энциклопедический словарь
Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона. Т. 1. Статья «Академия наук Императорская».
С. 266).

ровоззрения трудно переоценить. В своей статье «Дилетантизм в
науке» (1843) А.И.Герцен, ученик Д.М. Перевощикова, писал, что
европейскую науку России пришлось изучать тогда, когда на
Западе о многих вещах уже перестали говорить, а у нас о них еще
даже не подозревали [19]10. В этих условиях для популяризации
науки было совершенно недостаточно просто информировать
общественность о ведущихся исследованиях и полученных при этом
результатах. Требовалось также подробно объяснять, что из себя
представляют научные исследования, при каких условиях они
могут быть успешными и т. п.
В своих статьях Д.М. Перевощиков постоянно подчеркивал,
что хотя физические науки базируются на наблюдениях и
экспериментах, поспешные опыты и скороспелые гипотезы скорее
мешают развитию науки. «Успехи наук физических, — писал он, —
зависят от совершенства орудий, употребляемых для наблюдений
и опытов, и от определения цели, на которую указывают
требования теории. Последнее условие важнее первого. Заключения,
выводимые из наблюдений и опытов, суть ответы на предложенные
теорией вопросы — ответы, которые или утверждают умозрение,
или обнаруживают его несправедливость» [20, с. 51].
Анализируя творчество Коперника, Ньютона, Лапласа, Гаусса,
Леверье и других выдающихся ученых, Д.М. Перевощиков
стремился показать, что на протяжении всего развития науки
серьезных успехов добивались лишь те ученые, которые сумели
отказаться от пустых фантазий и подчинить свои исследования логике
научного метода. Подлинным гимном научному методу стала
статья «Открытия Генке и Леверье» (1847), в которой Д.М.
Перевощиков сопоставлял в общем-то довольно случайное открытие Генке
(имеется в виду астроном-любитель К.Л.Хекке (1793-1866) —
Ю.М.) в 1845 г. астероида Астреи с планомерными
теоретическими исследованиями Леверье, приведшими к открытию Нептуна.
Д.М. Перевощиков подчеркивал, что успех Леверье был обусловлен,
в первую очередь, тем, что он отбросил соблазнительные, но
представляющие лишь видимость научного объяснения гипотезы о
том, что аномалии движения Урана могут быть вызваны
изменением закона всемирного тяготения на больших расстояниях, тор-
10 А.И.Герцен (1812-1870) в 1833 г. з'спешно окончил обучение в Московском
университете. «За отличные успехи и примерное поведение» решением Совета
университета он был утвержден кандидатом Отделения физико-математических
наук. При этом он получил серебряную медаль за сочинение
«Аналитическое изложение солнечной системы Коперника», тему которого ему предложил
Д.М. Перевощиков. Тем не менее научная карьера А.И.Герцена, во многом по
его вине, не состоялась (подробнее об этом см. [13]).

мозящим действием эфира или какими-то иными, не известными
науке причинами. Вместо выдвижения подобных гипотез Леве-
рье, продолжая труды по небесной механике Эйлера, Лагранжа,
Лапласа и других ученых, сосредоточил внимание на вычислении
вековых возмущений семи главных планет и на основе этих
расчетов смог получить данные для определения координат новой, еще
не известной астрономам планеты11. Тем самым, подчеркивал
Д.М. Перевощиков, сделанное чисто математическими методами
открытие Леверье «во всем блеске показало значение теории,
которой начали пренебрегать практические астрономы» [21, с. 54].
Характеристика научно-просветительской деятельности Пере-
вощикова будет неполной, если не упомянуть о его
фундаментальном вкладе в изучение научного наследия М.В.Ломоносова. По
сути, Д.М. Перевощиков открыл для своих современников значение
этого ученого. 12(24) января 1831 г. на заседании Совета
Московского университета Д.М. Перевощиков сделал подробный доклад о
естественнонаучных исследованиях и воззрениях М.В.
Ломоносова, который вскоре был опубликован в журнале «Телескоп» [22]. В
последующие годы Д.М. Перевощиков неоднократно возвращался к
анализу научного творчества М.В. Ломоносова, отстаивая, в
частности, его приоритет в открытии атмосферы Венеры, которое он
сделал за 30 лет до И. Шрётера и В.Гершеля, наблюдая в 1761 г.
прохождение Венеры по диску Солнца 12.
Д.М. Перевощиков нередко сетовал на то, что о научных
достижениях М.В.Ломоносова мало кому известно не только за
границей, но и в России, где редко по достоинству оценивают труды
своих сограждан. К сожалению, современники Д.М. Перевощикова
гораздо больше интересовались астрологией и оккультизмом.
Анализируя подобные увлечения в одном из рефератов,
опубликованных в журнале «Новый магазин», Д.М. Перевощиков писал, что во
всех случаях, когда людям кажется, что они столкнулись с
чудом, мы имеем дело либо с сознательным или бессознательным
преувеличением реальных явлений, доведением их до фантасти-
В принципе, аномалии движения Урана могли быть вызваны действием
каких-то иных факторов, но чтобы поставить вопрос о существовании таких
факторов на научную основу, требовалось доказать, что имеющиеся теории
действительно не могут объяснить отмеченные астрономами отклонения в движении
планеты. Так, в 1859 г. Леверье в ходе дальнейшего уточнения теории
движения планет Солнечной системы показал, что в скорости смещения перигелия
Меркурия есть составляющая, которую нельзя объяснить влиянием известных
небесных тел. Как известно, эта аномалия в движении Меркурия получила
объяснение лишь в рамках обшей теории относительности.
"О Д.М.Перевощикове как «открывателе» М.В.Ломоносова см. статью [23].

ческих масштабов, либо с еще неизвестными законами природы,
либо с мошенничеством [24]. Еще более резко Д.М. Перевощиков
откликнулся на предложение М.П. Погодина высказаться по
поводу опубликования в 1842 г. в журналах «Русский вестник» и
«Московитянин» гороскопа Петра I. Назвав гороскоп бредом,
заслуживающим только презрения, Д.М. Перевощиков изложил свои
взгляды на происхогкдение астрологии, подчеркнув, что она
процветает только тогда, когда в обществе господствует равнодушие к
научному изучению природы (см. об этом [5, 25]).
Наряду с преподаванием в университете Д.М. Перевощиков
уделяет много внимания школьному образованию. Выше уже
говорилось, что с 1818 по 1830 гг. он преподавал математику и физику
в университетском Благородном пансионе. При этом в 1820 г.
Д.М. Перевощиков издал «Арифметику для начинающих»,
представлявшую руководство для учащихся приготовительного класса
пансиона. В 1837 г. им был издан «Гимназический курс чистой
математики», включавший арифметику, алгебру, геометрию,
тригонометрию и конические сечения и широко применявшийся в
гимназиях Московского учебного округа. В 1854 г., уже покинув
университет, Д.М. Перевощиков выпустил книгу «Основания алгебры»,
которую Министерство народного просвещения рекомендовало в
качестве пособия для преподавателей в гимназиях [8, с. 200-201].
Деятельность Д.М. Перевощикова в период его работы в
Московском университете не ограничивается чтением лекций и
созданием учебников. В качестве профессора университета Д.М. Пере-
вощикову часто приходится участвовать в инспекции школ . В
1845 г. он фактически руководит строительством
астрономической обсерватории Межевого института [27, с. 60], а в 1847 г., по
Высочайшему повелению, его наградили бриллиантовым
перстнем за руководство работами по установке громоотводов в
Большом кремлевском дворце [1, с. 213]1А. В самом же университете
'' В статье в «Биографическом словаре» отмечено, что в 1835 г. министр
народного просвещения С.С.Уваров выразил Д.М.Перевощикову признательность
за составление отчета о состоянии учебных заведений Костромской губернии
[1, с. 212]. Как недавно выяснилось, интерес, министра к этой губернии был
обусловлен тем, что годом ранее здесь обнаружили крепостного мальчика,
обладавшего уникальными математическими способностями. Мальчиком
заинтересовался император Николай I. Император распорядился выкупить мальчика из
крепостной зависимости и поместить за казенный счет сперва в Костромскую
гимназию, а затем в Московский университет, чтобы вырастить из него
ученого. О судьбе этого педагогического эксперимента см. [26].
u Как мне удалось установить, дело о награждении Д.М. Перевощикова
бриллиантовым перстнем хранится в Центральном историческом архиве Москвы:
ф. 418, оп. 16, ед. хр. 440, 2 л.

на Д.М. Перевощикова, помимо педагогической, ложится огромная
административная нагрузка. В 1831 г. под руководством Д.М.
Перевощикова было завершено строительство университетской
астрономической обсерватории, директором которой он являлся с
1831 по 1851 гг.15 С 1830 по 1832 гг. Д.М. Перевощиков —
секретарь Совета, а с 1833 по 1848 гг. — бессменный декан физико-
математического отделения Московского университета. В 1833 г.
Д.М. Перевощикова назначают членом Комитета редакции Ученых
записок Московского университета по физико-математическому и
медицинскому отделениям. В 1842 г. его избирают проректором,
а 1(13) марта 1848 г. — ректором Московского университета.
После утверждения результатов выборов Императорским
указом от 6(18) апреля 1848 г. Д.М. Перевощиков должен был
находиться на посту ректора до мая 1851 г. Однако уже 9(21) января
1850 г., согласно Императорскому указу от 11(23) октября 1849 г.
«О порядке избрания ректоров и деканов в университете»,
фактически отменившему выборность в вузах, Д.М. Перевощикову
пришлось уйти с этого поста. При этом он также оказался втянутым
в унизительный конфликт с собственным учеником, сотрудником
обсерватории А.Н. Драшусовым 16. 3(15) мая 1851 г. в атмосфере
травли и под прямым давлением со стороны попечителя
Московского учебного округа В.И.Назимова Д.М. Перевощиков оставил
службу в Московском университете и навсегда покинул
полюбившуюся ему Москву. При увольнении он получил звание
заслуженного профессора Московского университета.
Создание Астрономической обсерватории
Московского университета
Исключительно важным моментом московского периода жизни
Д.М. Перевощикова является его деятельность по восстановлению
в Московском университете кафедры астрономии и созданию
полноценной астрономической обсерватории.
10 История создания Д.М. Перевощиковым Астрономической обсерватории
Московского университета будет подробно рассмотрена в следующем параграфе
данной статьи.
10 В своем исследовании [7] С.Н. Корытников показал, что истоки рокового
для Д.М. Перевощикова конфликта в Московском университете следует искать
в борьбе министра народного просвещения С.С.Уварова с попечителем
Московского учебного округа С.Г. Строгановым. Эта борьба, поддерживаемая
влиятельными придворными группировками, не прекратилась даже после увольнения
императором Николаем I сперва С.Г. Строганова (1847), а затем С.С. Уварова (1849).
О судьбе А.Н. Драшусова, назначенного после ухода Д.М. Перевощикова
директором университетской обсерватории и пробывшего на этом посту до 1855 г., см.
[28].

Преподавание астрономии в Московском университете
началось в 1760-е годы, т.е. вскоре, после его образования в 1755 г.
Однако из-за отсутствия в университете обсерватории
астрономия долгое время читалась — вначале профессором И.А. Ростом
(1726-1791), а затем его учеником, профессором М.И. Панкевичем
(1757-1812) — как преимущественно теоретическая дисциплина
в рамках курсов физики и математики17. В качестве
самостоятельного предмета астрономия впервые появляется в расписании
лекций лишь в 1800 г.
В 1804 г. на Отделении физико-математических наук была
учреждена кафедра «астрономии наблюдательной». Осенью этого
же года университет стал обладателем своей первой обсерватории,
которая находилась в специально построенной деревянной башне
на крыше главного университетского здания на Моховой.
Главная заслуга в учреждении кафедры астрономии, а также
создании обсерватории и оснащении ее необходимыми
астрономическими инструментами принадлежала первому попечителю
Московского учебного округа М.Н.Муравьеву (1757-1807). Кроме того,
М.Н. Муравьев пригласил на эту кафедру профессионального
астронома из Лейпцига Х.Ф.Гольдбаха (1763-1811), который приехал
в Москву в конце 1804 г. и в следующем году начал чтение лекций
и проведение практических занятий по астрономии18.
К сожалению, из-за длительной болезни Х.Ф. Гольдбах не успел
подготовить смену. В 1811 г. он умер, а в 1812 г. во время
пожара Москвы обсерватория вместе с находившимися в ней
инструментами погибла. В 1812 г. умер М.И. Панкевич. В
результате Московский университет остался без специалистов,
обсерватории и инструментов. Вплоть до 1824 г. лекции по астрономии
в нем практически не читались, и возобновлению преподавания
этой дисциплины университет обязан Д.М. Перевощикову.
Чтение лекций по астрономии было поручено Д.М.
Перевощикову в 1823 г. 6(18) ноября этого же года на заседании Совета
Московского университета Д.М. Перевощиков сделал доклад «О
предмете и пользе астрономии», который вскоре был издан универси-
ь Подробнее о начальном периоде развития астрономии в Московском
университете см. [29].
18 0 деятельности М.Н.Муравьева и Х.Ф.Гольдбаха см. работы [30, 31].
Существование в университете обсерватории Х.Ф. Гольдбаха оспаривалось нсторикадш
науки, считавшими, что роль обсерватории выполняла комната астронома (см.
[2, с. 9; 9, с. 26]). Окончательно, на основании архивных материалов, факт
существования обсерватории Х.Ф.Гольдбаха был доказан Г.А.Пономаревой (см.
работу [30]). О причинах возникновения заблуждения относительно
обсерватории см. [32].

тетской типографией в виде отдельной брошюры. В своем докладе
Д.М. Перевощиков рассмотрел вопросы о месте астрономии в ряду
других естественных наук, ее методологии, роли в формировании
научного мировоззрения, практической пользе и современных
задачах, стоящих перед астрономами19.
К чтению лекций по астрономии Д.М. Перевощиков приступил
в 1824 г. Прекрасно понимая, что полноценное изучение
астрономии невозможно без проведения систематических наблюдений,
он осенью этого же года поехал в Петербург и Дерпт (ныне Тарту)
для изучения опыта работы имеющихся там обсерваторий. После
возвращения из поездки 3(15) декабря 1824 г. Д.М. Перевощиков
представил Совету университета подробный план создания
обсерватории, включающий перечень необходимых инструментов и
примерную смету предстоящих расходов. В отличие от прежней,
деревянной обсерватории, предназначенной в основном для
учебных целей, новую обсерваторию предполагалось использовать не
только для учебной, но и научно-исследовательской работы. Для
этого главное здание обсерватории предполагалось сделать
каменным, со специальным фундаментом, позволяющим устанавливать
большие, высокоточные астрономические инструменты.
Строительство новой обсерватории и расположенного рядом с
ней дома для астронома-наблюдателя началось весной 1830 г. и
велось на территории дачи, подаренной в 1827 г. Московскому
университету его почетным членом, купцом-меценатом З.П. Зоси-
мой20. Дача З.П. Зосимы находилась в районе Пресненской
заставы (сейчас это Нововаганьковский переулок, расположенный
недалеко от станции метро «Краснопресненская») и являлась
местом, исключительно удобным для астрономических наблюдений.
К тому же это место находилось сравнительно недалеко от
зданий университета на Моховой, что существенно облегчало
посещение обсерватории студентами и в дальнейшем сыграло
немаловажную роль в приобщении к астрономическим исследованиям таких
ученых, как Ф.А.Бредихин (1831-1904), М.Ф. Хандриков (1837-
1915), В.К.Цераский (1849-1925) и др.
В конце 1831 г. строительство обсерватории было в целом
завершено. 15(27) ноября 1831 г. попечитель Московского учебного
округа СМ. Голицын направил в Министерство народного
просвещения годовой отчет, в котором сообщалось, что «Здание обсерва-
19 Анализ этого доклада содержится в работе [33, с. 205-208].
211 Об истории строительства новой обсерватории см. [2, с. 13-14; 9, с. 29-32;
10, с. 204].

наблюдения в ряде областей России полного солнечного затмения
8(20) июля 1842 г. ~3, а также 4 статьи метеорологического
содержания.
Сравнительно небольшой объем наблюдательных работ
Д.М. Перевощикова обусловлен, прежде всего, огромной
педагогической и административной нагрузкой, лежавшей на ученом.
Кроме того, обсерватория была еще недостаточно оборудована, а в
1843-44 гг. начались работы по ее расширению и реконструкции.
Составление плана реконструкции обсерватории и руководство
работами попечитель Московского учебного округа С.Г. Строганов
поручил исполняющему обязанности адъюнкта А.Н. Драшусову.
Можно только догадываться о том. почему это поручение было
дано в обход Д.М. Перевощикова — профессора, декана, создателя
обсерватории и учителя А.Н. Драшусова. Возможно,
С.Г.Строганов хотел таким образом досадить своему недругу, министру
народного просвещения С.С.Уварову, которого в Московском
университете поддерживала группа профессоров, в которую входил
Д.М. Перевощиков. Возможно, С.Г. Строганов рассчитывал
использовать А.Н. Драшусова, семье которого покровительствовал
император Николай I, в каких-то интригах. Ясно только, что именно
поручение А.Н. Драшусову провести реконструкцию обсерватории
стало началом того конфликта, который вынудил Д.М.
Перевощикова покинуть Московский университет.
Петербургский период жизни Д.М. Перевощикова
В конце 1851 г. Д.М. Перевощиков переехал в Петербург, где в
январе следующего года его избрали адъюнктом Академии наук.
Эта должность, предназначавшаяся для молодых сотрудников
Академии, совершенно не соответствовала заслугам Д.М.
Перевощикова перед отечественной наукой. К тому же он с 1832 г.
являлся член-корреспондентом Санкт-Петербургской Академии наук.
Однако ничем другим помочь в тот момент Д.М. Перевощикову
Академия не могла. Штат ее постоянных сотрудников был
невелик. По Уставу 1803 г. он составлял всего 38 академиков и
адъюнктов. В 1836 и 1841 годах штат Академии был расширен,
но в основном за счет отделения словесности. Даже в 1912 г. в
Академии было всего 46 действительных членов (академиков) [34,
с. 4]. Неудивительно поэтому, что Д.М. Перевощиков смог полу-
"' Д.М. Перевощиков пытался наблюдать это затмение в г. Курске, однако,
условия для наблюдений были неудовлетворительными [12, с. 420-421].

чить лишь должность адъюнкта, и то благодаря содействию
директора Пулковской обсерватории академика В.Я. Струве. Только
в 1855 г. Д.М. Перевощиков стал экстраординарным академиком,
а в 1858 г., когда после смерти Николая I попечитель Московского
учебного округа В.И. Назимов был переведен на должность
губернатора в Вильно, Московский университет исправил допущенную
им несправедливость и избрал Д.М. Перевощикова своим
почетным членом.
Вынужденный уход из университета лишил Д.М.
Перевощикова любимой им педагогической работы, общения с
многочисленными друзьями и знакомыми, а также серьезно подорвал его
здоровье. В Петербурге Д.М. Перевощиков часто болел и почти все
время проводил в кругу своей семьи, занимаясь исследованиями
в области небесной механики. Глубокий интерес к трудам Ле-
верье побудил Д.М. Перевощикова, уже пожилого человека, в
одиночку приступить к весьма трудоемким, рассчитанным на много
лет вычислениям, итогом которых стала публикация трехтомного
труда «Вековые возмущения семи больших планет» (1857-1859).
Этот труд содержал впервые построенную математическую
теорию вековых возмущений планет Солнечной системы,
учитывающую действие открытого в 1846 г. Нептуна. Кроме того,
«Вековые возмущения» стали первым оригинальным учебным
пособием по данному разделу небесной механики на русском
языке.
К сожалению, оригинальные результаты вычислений,
содержащиеся в книге Д.М. Перевощикова «Вековые возмущения»
остались незамеченными научным сообществом. Отчасти это было
связано с тем, что они содержались в книге, которую астрономы,
по-видимому, сочли чисто учебной. Причем такому восприятию
своей книги во многом способствовал сам Д.М. Перевощиков,
написавший во введении к «Вековым возмущениям», что его книга
ставит перед собой учебно-методологические задачи. Другая причина
заключалась в том, что исследования Д.М. Перевощикова были
опубликованы на русском языке и поэтому оказались
недоступными зарубежным астрономам, которые получили результаты,
близкие по точности к результатам Д.М. Перевощикова, лишь
через 13 лет после вьтхояа в свет «Вековых возмущений» (см. об этом
[3]).
Находясь в Петербурге, Д.М. Перевощиков в первой половине
1850-х годов опубликовал ряд статей по небесной механике в
«Бюллетене» и «Ученых записках» Академии наук. В 1860 г. он издал
свой перевод книги Ф. Араго «Биографии знаменитых астрономов,

физиков и геометров», а вскоре после этого приступил к изданию
6-томной «Теории планет» (1863-1868) — обстоятельного
руководства по многим разделам теоретической астрономии. В 1865 г. на
страницах журнала «Радуга» Д.М. Персвощиков продолжил анализ
научного наследия М.В. Ломоносова, а в период с 1867 по 1873 гг. в
«Ученых записках» Академии наук опубликовал несколько статей,
посвященных проблемам интегрирования некоторых
математических функций.
В начале 1869 г. Д.М.Перевощикова разбил паралич, вслед
за которым вскоре наступила слепота. В своей «Истории
Московской астрономической обсерватории» С.Н. Блажко приводит
воспоминания известного публициста, профессора Петербургского
университета А.В. Никитенко, который в 1873-1874 гг. навещал
Д.М.Перевощикова. А.В. Никитенко писал, что, несмотря на
преклонный возраст и слепоту, Д.М. Перевощиков сохранил бодрость
духа, «ясность и свежесть ума и памяти»24. А.В. Никитенко также
заметил, что, по-видимому, кроме него, никто не навещает
старика, продолжающего живо интересоваться всеми событиями [2,
с. 27].
Как выяснилось, А.В. Никитенко был не совсем прав. Во
всяком случае, в 1869 г., когда Д.М.Перевощикова разбил паралич, в
его судьбе, как это видно из документов, хранящихся в РГИА,
принимали участие такие люди, как министр народного просвещения
Д.А. Толстой, министр Государственных имуществ А.А. Зеленой
и даже император Александр II (см. об этом [15]). Речь при этом
шла о том, чтобы назначить Д.М. Перевощикову дополнительную
пенсию, которая могла бы выплачиваться семье ученого (прежде
всего, двум незамужним дочерям) и после его смерти. Одной из
форм такой пенсии в то время было пожалование земельной
аренды, дававшей право на получение определенных процентов с тех
сумм денег, которые поступали в казну после реформы 1861 г.,
когда в России стал быстро формироваться рынок купли и продажи
земли.
Итогом хлопот высоких покровителей Д.М.Перевощикова стал
приказ от 27 января (8 февраля) 1869 г. императора Александра II
министру финансов «Академику Императорской Академии наук,
действительному статскому советнику Перевощикову производить,
вместо аренды, из Государственного Казначейства, в продолжение
2i На полную ясность ума указывает то, что, уже будучи слепым, Д.М. Пе-
ревошиков при содействии своих дочерей подготовил и опубликовал несколько
статей по математике.

двенадцати лет, по тысяче пятисот руб. ежегодно» [15, с. 91] 2j.
Интересно отметить, что после издания этого приказа Д.М.
Перевощиков прожил еще почти 12 лет. Умер Дмитрий Матвеевич
Перевощиков 3(15) сентября 1880 г. в Петербурге, где похоронен на
Смоленском кладбище.
Список литературы
1. Биографический словарь профессоров и преподавателей
Императорского Московского университета за истекающее столетие со дня
учреждения. Ч. 2.—М.; 1855. С. 209-216.
2. Блажко С.Н. История Московской астрономической обсерватории
в связи с преподаванием астрономии в университете (1824-1920)
//Учен, записки МГУ. 1941. Вып. LVIII. С. 5-106.
3. Баев К.Л., Якубовский Ю.В. Труды академика Д.М. Перевощикова
по небесной механике /'Учен, записки Московского обл.
педагогического института. 1951. Т. XVIII. Труды кафедр физико-
математического факультета, вып. 2. С. 3-15.
4. Перель Ю.Г. Выдающиеся русские астрономы.—М., 1951.
5. Перель Ю.Г. Общественно-литературная деятельность Д.М.
Перевощикова //Астроном, журнал. 1953.'Т. XXX, вып. 2. С. 220-236.
6. Корытников С.Н. Д.М. Перевощиков и И.М. Симонов (переписка
двух астрономов по вопросам астрономии и геофизики) Ц Историко-
астрономические исследования. Вып. 1.—М., 1955. С. 281-321.
7. Корытников С.Н. Уход Д.М. Перевощикова из Московского
университета И Историко-астрономические исследования. Вып. 2.—М.,
1956. С. 189-214.
8. Прудников В.В. Русские педагоги-математики XVIII-XIX веков.—
М., 1956. С. 189-217.
9. Бугаевский А.В. История основания астрономической обсерватории
Московского университета Ц Историко-астрономические
исследования. Вып. XVI.—М., 1983. С. 17-38.
10. Бугаевский А.В. Выбор места двух старинных русских обсерваторий
/ Историко-астрономические исследования. Вып. XVII.—М., 1984.
С. 185-210.
11. Бугаевский А.В., Менцин Ю.Л. Создатель первой обсерватории
Московского университета (К 200-летию со дня рождения Д.М.
Перевощикова) /'Земля и Вселенная. 1988. № 4. С. 27-32.
12. Очерки истории отечественной астрономии: С древнейших времен
до начала XX века.—Киев, 1992.
~° Чтобы оценить величину назначенной Д.М. Перевошикову дополнительной
пенсии, необходимо учитывать, что его ежегодная профессорская пенсия
составляла 2241 рубль 62 копейки.

13. Менцин Ю.Л. Дилетанты, революционеры и ученые / Вопросы
истории естествознания и техники. 1995. № 3. С. 21-35.
14. Кузнецова Н.И. Социо-культурные проблемы формирования науки в
России (XVIII - середина XIX вв.).—М., 1997. Гл. 4.
15. Менцин Ю.Л. Петербургский период жизни Д.М. Перевощикова (дело
о пожаловании аренды) /Труды Го су дарственного астрономического
института им. П.К. Штернберга. 1999. Т. LXVII, ч. 1. С. 86-92.
16. Каган В.Ф. Лобачевский.—М.-Л., 1944.
17. Новый магазин естественной истории. 1830. Ч. 2, № 2. С. 134-140;
Ч. 3, № 3. С. 254.
18. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений. Т. 10.—М., 1940. С. 109.
19. Герцен А.И. Собр. соч. в 9 т. Т. 2.—М., 1955. С. 11.
20. Перевощиков Д.М. Звездное небо /Отечественные записки.—1840.
Т. 12, отд. 2. С. 51-76.
21. Перевощиков Д.М. Открытия Генке и Леверье /Отечественные
записки. 1847. Т. 52, № 5. С. 51-58.
22. Перевощиков Д.М. Рассмотрение Ломоносова рассуждения о
явлениях воздушных от электрической силы происходящих / Телескоп.
1831. Ч. 1, № 3. С. 486-513.
23. Куликовский П.Г. О некоторых вопросах изучения истории
астрономии /I Историко-астрономические исследования. Вып. 6.—М., 1960.
С. 13-28.
24. Новый магазин естественной истории. 1830. Ч. 3, № 3. С. 203-213.
25. С вятский Д.О. Очерки истории астрономии в древней Руси /
Историко-астрономические исследования. Вып. 9.—М.. 1966. С. 45.
26. Менцин Ю.Л. Физико-математическое отделение Московского
университета и педагогические эксперименты Николая I /Труды
Государственного астрономического института им. П.К. Штернберга,
2006. Т. LXXVI. С. 109-120.
27. Вентцель М.К. Краткий очерк истории практической астрономии в
России и в СССР (развитие методов определения времени и широты)
/Историко-астрономическиеисследования. Вып. 2.—М., 1956. С. 7-
137.
28. Менцин Ю.Л. Юбилеи московских астрономов (к 175-летию со дня
рождения А.Н.Драшусова и Б.Я.Швейцера)
/Историко-астрономические исследования. Вып. 23.—М., 1992. С. 372-380.
29. Корытников СП. О начальном периоде истории астрономии в
Московском университете / Историко-астрономические исследования.
Вып. 2.—М., 1956. С. 171-180.
30. Пономарева Г.А., Щеглов П.В. Преподавание астрономии в
Московском университете в XVIII - начале XIX вв. / Историко-
астрономические исследования. Вып. 25.—М., 2000. С. 201-205.

С. 13-249.
34. Волобуев П.В. Русская наука накануне Октябрьской революции
/Вопросы истории естествознания и техники, 1987. № 3. С. 3-17.

В.Ю. Жуков
«БЫТЬ ПОЛЕЗНЫМ МЫСЛЬЮ И ДЕЛОМ»:
к 100-летию со дня рождения В.А. Амбарцумяна
Его имя навсегда связано с историей отечественной и
мировой астрономии, в которую он внес неоспоримый научный
вклад, Пулковской обсерватории, в которой он окончил
аспирантуру и работал в первой половине 1930-х годов, и Бюро-
канской астрофизической обсерватории (Армения), которую
он основал и возглавлял более четырех десятилетий.
Виктор Амазаспович Амбарцумнн (5(18).09.1908, Тифлис
(Грузия)-12.08.1996, Бюракан (Армения)) — выдающийся
астрофизик в области физики звезд и газовых туманностей, динамики
звездных систем, внегалактической астрономии и космогонии
звезд и галактик, основатель школы теоретической
астрофизики в СССР, ученый с мировым именем. Профессор ЛГУ (1934),
чл.-корр. (1939), академик АН СССР (1953), академик и вице-
президент (1943), президент (1947-1993), почетный президент
(1993) АН Армянской ССР (АН Армении).
Вице-президент (1948-1955), президент (1961-1964)
Международного астрономического союза (MAC), первый среди
отечественных ученых президент Международного Совета научных союзов
(1968-1970, 1970-1972).
Основатель (1946) и бессменный директор Бюраканской
астрофизической обсерватории АН Армянской ССР вблизи Еревана
(1946-1988), в которой под его руководством выполнены важные
исследования по внегалактической астрономии и космогонии
галактик.
Ученик акад. А.А. Белопольского. Создал научные школы в

ких товарищей были будущие крупные ученые: его ровесник
астроном Н.А.Козырев, физик Л.Д.Ландау, математик С.Л.Соболев,
механик С. А. Христианович, Г.А. Гамов, ставший затем в США
знаменитым астрофизиком. Впоследствии, побывав во многих
странах и познакомившись со многими университетами, Ам-
барцумян говорил, что Ленинградский университет — лучший в
мире.
В студенческие годы опубликовал 16 научных работ по
теоретической астрофизике (первую (1926), посвященную солнечным
факелам, — в 17 лет); во время прохождения стажировки в Пулкове
наблюдал частные фазы полного солнечного затмения 29 июня
1927 г. По окончании ЛГУ отказался получить диплом, сказав,
что «учился не для диплома», диплом об окончании университета
вручен академику через 50 лет.
В 1930 г. женился на Вере Федоровне Клочихиной, родом из
г. Усолье Соликамского уезда Пермской губ. (ныне Усольского р-на
Пермского края).
Окончил аспирантуру при Главной (Пулковской)
астрономической обсерватории (ГАО) АН СССР (1928-1931). Его научным
руководителем был акад. А.А. Белопольский, у которого, как
всегда подчеркивал В.А. Амбарцумян, он многому научился и, прежде
всего, — правильному отношению к науке.
В первый год учебы в аспирантуре (1929) опубликовал в
журнале Astronomishe Nachrichten статью, положившую начало
одному из направлений его исследований — обратным задачам. Это
была обратная задача Штурма-Лиувилля. Так возникло новое
направление в математике. Принцип решения обратных задач
используется в современном методе исследования поверхности моря
и суши — методе аэрокосмической радиотомографии.
Работал в ГАО в 1931-1934 гг. Одновременно преподавал в
ЛГУ (1931-1947), где впервые в нашей стране начал чтение курса
теоретической астрофизики (с 1931 г.). Полностью перешел на
работу из ГАО в ЛГУ (1934), где основал и возглавил первую в
стране кафедру астрофизики (1934-1947). В последующие годы
кафедра подготовила большое число специалистов по астрофизике,
в том числе ряд будущих выдающихся ученых. Работал в НИИ
физики ЛГУ (НИИФ). Директор Астрономической обсерватории
(АО) ЛГУ (1939-1941), перед самой войной — проректор ЛГУ по
научной работе (1941-1943).
Период работы в Ленинградском университете был для Амбар-
цумяна в научном отношении особенно плодотворным. Здесь им
были выполнены важные исследования газовых туманностей и не-

стационарных звезд, заложены основы статистической механики
звездных систем. Все эти работы имели космогоническую
направленность — в них доказывалось, что звезды в Галактике
развиваются сравнительно быстро, а сама Галактика имеет возраст
не более 10 млрд лет — примерно в тысячу раз меньший, чем
считалось раньше.
В 1932 г. Амбарцумян опубликовал в журнале Monthly
Notices Лондонского королевского астрономического общества работу
«О лучистом равновесии газовых туманностей», признанную
краеугольным камнем современной теории газовых туманностей. В
ней предложен метод определения температур ядер планетарных
туманностей, применяемый и поныне. Работа положила начало
циклу исследований, посвященных физике газовых туманностей
и проблемам лучистого переноса в планетарных туманностях и
оболочках нестационарных звезд. В одной из этих работ
(совместно с Н.А. Козыревым) удалось впервые оценить массы
газовых оболочек, выброшенных новыми звездами. Результаты этих
работ Амбарцумян обобщил в книге «Теоретическая астрофизика»
(1939), оказавшей огромное влияние на целое поколение
астрофизиков.
Без защиты диссертации ему были присвоены степень доктора
физико-математических наук и звание профессора.
Исследования Амбарцумяна положили начало статистической
механике звездных систем — двойных и кратных звезд,
звездных скоплений. Разработанные им методы дали возможность
определить время распада скоплений и время, в течение которого
устанавливается статистическое равновесие в системах двойных
звезд. В возрасте 28 лет опубликовал несколько исследований
по звездной динамике, которые принесли ему мировую
известность.
В 1936 г. Амбарцумян решил изящную математическую задачу
определения распределения пространственных скоростей звезд с
помощью распределения их радиальных скоростей, поставленную
знаменитым английским астрономом Артуром Стэнли Эддингто-
ном (Arthur Stanley Eddington, 1882-1944). Статья, содержащая
это решение, была напечатана в Monthly Notices по представлению
самого А.С. Эддингтона1.
Эта же математическая задача была позже независимо решена для целей
медицинской компьютерной диагностики. За это решение и создание на его
основе соответствующей аппаратуры Г.Н. Хаунсфилду (Англия) и А.М.Кормаку
(США) была присуждена Нобелевская премия 1979 г. по физиологии и медицине
«За разработку компьютерной томографии».

Одной из интереснейших задач было и остается определение
возраста Вселенной. В 1937 г. на страницах журналов Nature
(Великобритания) и «Астрономического журнала» (СССР)
развернулась дискуссия между молодым Амбарцумяном и знаменитым
английским астрономом и физиком Джеймсом Хопвудом Джинсом
(1877-1946) о возрасте нашей Галактики. Амбарцумян показал,
что возраст Галактики на три порядка величины (в тысячу раз)
меньше принятой в то время в науке оценки Дж.Х. Джинса.
Современные данные подтвердили правоту Амбарцумяна с
поразительной точностью. Он был признан одним из основателей
современной астрономии.
В 1939 г. за выдающиеся научные достижения Амбарцумян
был избран член-корреспондентом Академии наук СССР.
С началом войны Амбарцумян 23 июня 1941 г. добровольно
ушел на фронт — в одну из частей под Ленинградом. Затем
был возвращен в ЛГУ и руководил эвакуацией в г. Елабуга на
р. Каме (Татарская АССР) научных лабораторий и части научных
сотрудников ЛГУ, занимавшихся работами оборонного характера.
С 1941 г. — заведующий Елабужским исследовательским
филиалом Ленинградского университета. Правительство высоко оценило
работу филиала, многие его сотрудники были награждены
орденами и медалями, В.А. Амбарцумян — орденом Ленина.
В Елабуге он занимался исследованиями процессов
рассеивания света, создал теорию прохождения света в мутных
средах и открыл «принцип инвариантности» (1941-1942), который
сейчас носит имя Амбарцумяна. За цикл исследований военных
лет по теории многократного рассеяния света, важных для
расчетов видимости объектов в мутной среде, Амбарцумян удостоен
Сталинской премии (1946). Эти исследования имели оборонное
значение (применялись для оптических приборов наведения
оружия на цель), нашли широкое применение не только в
астрономии при исследовании переноса излучения, но и в математике,
физике и геофизике, медицине в СССР и за рубежом. Принцип
инвариантности получил высочайшее признание мировой
научной общественности и дальнейшее развитие в трудах С. Чандра-
секара, В.В. Соболева и их учеников, в работах бюраканских
теоретиков.
Летом 1944 г. Амбарцумян вместе со всей семьей (отец, мать,
жена и четверо детей) переехал из Елабуги в Ереван, во вновь
созданную (1943) АН Армянской ССР, первым президентом которой
стал И.А. Орбели. Амбарцумян был назначен ее вице-президентом
(1943), основал кафедру астрофизики в Ереванском университете

4), стал профессором этого университета и президентом АН
янской ССР (1947). Но связи с Ленинградским университетом
орывал. До 1947 г. он оставался заведующим кафедрой астро-
дки ЛГУ, а затем между Бюраканской обсерваторией и кафе-
i астрофизики ЛГУ установилось научное сотрудничество (на
ше заключенного между ними договора). В 1968 г. близ Бюра-
:кой обсерватории вступила в строй Астрофизическая станция
, предназначенная для наблюдательной работы сотрудников
здры и студентов.
Теоретический анализ и обобщение наблюдательного матери-
о звездах и звездных системах нашей Галактики ознаменова-
> открытием Амбарцумяном звездных систем нового типа —
ииряющихся систем с положительной энергией, названных им
здными ассоциациями» (1947). Амбарцумян доказал моло-
ъ звездных ассоциаций, состоящих из молодых, сравнительно
ibho возникших звезд, возраст которых не может превышать
:ольких миллионов лет. Изучение звездных ассоциаций позво-
э сделать два фундаментальных для всей звездной космологии
ода: 1) процесс звездообразования в Галактике продолжается в
:е время; 2) он имеет групповой характер (звезды, как правило,
[икают группами). За открытие и изучение нового типа звезд-
систем Амбарцумяну была присуждена Сталинская премия
■0).
Зажным достижением Амбарцумяна стало распределение звезд
[х пространственной скорости, исследования по статистике и
амике звездных систем, которые привели к созданию основ
истической механики звездных систем. За цикл работ по
дной динамике, выполненный в 1930-х годах, ему присуждена
'дарственная премия РФ (1995).
Амбарцумян внес большой вклад в изучение вспыхивающих
д в скоплениях и показал, что вспышечная активность кар-
эвых звезд — закономерная эволюционная стадия в жизни
ды, через которую проходят практически все карликовые зве-
. Была получена формула, позволяющая определить число еще
1наруженных вспыхивающих звезд.
За основе изучения звездных ассоциаций Амбарцумян разра-
л теорию барионных звезд, обладающих плотностью, превы-
эщей ядерную, и принципиально новую гипотезу о дозвездной
зрии. Согласно этой гипотезе звезды и галактики возникают из
неизвестного нам сверхплотного, дозвездного вещества путем
шобления, а радиогалактики и квазары являются проявлением
!ых начальных стадий развития галактик, при этом возникают

группы галактик, разлетающихся во все стороны с большой
скоростью. В отличие от классической гипотезы, согласно которой
звезды формируются в результате конденсации (сгущения)
диффузной материи, новая гипотеза исходила из представления о
существовании массивных тел (протозвезд) неизвестной природы, в
результате распада которых формируются звезды в ассоциациях.
Исследования роли ядер галактик в их эволюции имеют большое
значение.
Серия исследований Амбарцумяна, посвященных вопросам
эволюции галактик (огромных звездных систем типа нашей
Галактики), сформировала новое представление об активности ядер
(центральных сгущений) галактик, которые играют решающую
роль в возникновении и эволюции галактик и их систем.
Благодаря этим исследованиям проблема изучения нестационарных
явлений грандиозных масштабов, наблюдаемых в галактиках,
стала центральной проблемой внегалактической астрономии. К этой
серии примыкают и важные исследования Амбарцумяна и его
учеников по открытию и изучению голубых выбросов из ядер
гигантских галактик, систем галактик нового типа, так называемых
компактных галактик, и др.
Значительный вклад внес Амбарцумян и в теорию атомного
ядра. Еще до экспериментального открытия нейтрона предсказал
наличие тяжелых нейтронных частиц в ядре атома. Он обладал
феноменальным научным предвидением, его гипотезы неизменно
получали научное подтверждение.
Амбарцумян был крупным организатором науки. По его
инициативе было создано несколько научных учреждений Армении, в том
числе Институт радиофизики и электроники НАН РА (ИРФЭ). Он
являлся главным редактором журнала «Астрофизика» (с 1965 г.),
с 1946 по 1983 гг. около 50 раз побывал в зарубежных научных
командировках.
Автор фундаментальных трудов по космогонии звезд и
галактик, звездной динамике, нестационарным звездам, газовым
туманностям; первого в СССР учебника по теоретической
астрофизике (1939), соавтор курса «Теоретическая астрофизика» (1952,
соавторы Э.Р.Мустель, В.В.Соболев, А.Б. Северный),
переведенного на китайский и английский языки, а также автор ряда трудов
по философским вопросам астрономии. Его исследования имеют
большое значение для современной астрофизики, звездной
астрономии и космогонии, явились основой для создания новых
актуальных направлений в астрономии. Талантливый популяризатор
науки.

Почетный или иностранный член более тридцати
зарубежных академий наук и научных обществ (Национальной АН США
(1959), Лондонского королевского общества (1969) и др.),
почетный доктор ряда университетов (Австралийского национального,
Ла-Платского, Льежского, Парижского, Пражского и Торуньского
им. Н.Коперника).
Дважды лауреат Сталинской (Государственной) премии (1946,
1950), лауреат Государственной премии Российской Федерации
(1995). Награжден Золотыми медалями им. М.В.Ломоносова
(1971) и С.И.Вавилова АН СССР, Золотыми медалями
Лондонского королевского астрономического общества (1960) и Словацкой
АН, медалями им. П.Ж.С. Жансена Французского
астрономического общества (1956), им. К.Брюс Тихоокеанского
астрономического общества (1959), им. Г.Л.Ф. Гельмгольца Германской АН в
Берлине (1971).
Награжден 4 орденами Ленина, орденами Октябрьской
революции, Трудового Красного Знамени, Орденом «Знак Почета» и
Орденом Кирилла и Мефодия I ст. (Болгария).
Дважды Герой Социалистического Труда (1968, 1978). Делегат
Съезда народных депутатов СССР (1989). Национальный герой
Армении. Виктор Амазаспович Амбарцумян скончался на 88-м
году жизни.
Похоронен в Бюракане, недалеко от башни большого телескопа
(метровый телескоп Шмидта). Его имя присвоено малой
планете (астероид) № 1905 Ambartsumian, открытой Т.М. Смирновой
14 мая 1972 г. в Крымской астрофизической обсерватории (пос.
Научный). Его именем названа Бюраканская астрофизическая
обсерватория, которую он возглавлял более сорока лет.
На вопрос «В чем смысл жизни?» Виктор Амазаспович отвечал:
«Быть полезным мыслью и делом». И подтвердил это всей своей
жизнью.
Соч.: On the radiative equilibrium of a planetary nebula II Известия
Главной астрономической обсерватории в Пулкове.—Л., 1933. Т. 13,
№ 114; Курс астрофизики и звездной астрономии.—Л., 1934; К
статистике двойных звезд // Астрономический журнал. 1937. Т. 14, вып. 3;
Теоретическая астрофизика.—М.; Л., 1939; Хромосферы /Успехи
астрономических наук.—М.; Л., 1939; 0 рассеянии света атмосферами планет
II Астрономический журнал. 1942. Т. 19, вып. 5; Новый способ расчета
рассеяния света в мутной среде /Известия АН СССР. Сер.
географическая и геофизическая. 1942. № 3; Эволюция звезд и астрофизика.—
Ереван, 1947; Звездные ассоциации // Астрономический журнал. 1949.
Т. 26, вып. 1; Теоретическая астрофизика.—М., 1952; Научные труды:

и статей.—Ереван, 1973; Эпизоды жизни.—Ереван, 2001; Ambartsu-
mian V. A. Selected papers: Stars. Nebulae and Galaxies / Ed. G. Meylan.
V. 1-2. Cambridge Scientific Publishers, 2006.
Лит.: Виктор Амазаспович Амбарцумян.—Ереван, 1954 (АН
Арм.ССР. Материалы к биобиблиографии ученых СССР); Виктор
Амазаспович Амбарцумян.—М., 1975; Мирзоян Л. В. Виктор Амбарцумян.—
Ереван, 1985; Соболев В. В. В.А. Амбарцумян в Ленинградском
университете: К 95-летию со дня рождения // Санкт-Петербургский университет.
2003. 16 окт. № 22-23; Виктор Амазаспович Амбарцумян (к 100-летию
со дня рождения) ^Астрономический календарь на 2008 год / Под ред.
И.И.Канаева. Вып. 110.—СПб., 2007.

Исследования и находки
Н. Н. Самусъ
О НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ КАТАЛОГОВ
ПЕРЕМЕННЫХ ЗВЕЗД
1. Введение
Исследования переменных звезд — одна из тех областей
астрономии, где вековые традиции наиболее ощутимо влияют на
сегодняшние исследования. Прежде чем перейти к непосредственному
обсуждению темы статьи, необходимо договориться об
исторически сложившихся в этой сфере исследований определениях
некоторых понятий.
Как ни странно, само понятие переменной звезды определено в
сегодняшней астрономии лишь на интуитивном уровне. Конечно,
речь идет о звездах, меняющих свой блеск по причинам, не
связанным с земной атмосферой (т. е. таких звездах, для которых
меняется освещенность, создаваемая ими на границе атмосферы
Земли). Далее, спектральный диапазон предполагается
оптический — ультрафиолетовый, видимый, инфракрасный. Скажем,
практически все известные звездные рентгеновские источники
заметно меняют свою рентгеновскую светимость, но их относят к
переменным звездам только после открытия изменений
оптического блеска, хотя наличие измеримого рентгеновского потока —
признак, позволяющий с большим основанием надеяться на
открытие оптической переменности. Факт спектральной
переменности считается недостаточным для отнесения звезды к
переменным, требуется выявление переменности фотометрическими
методами, хотя, в сущности, не вызывает сомнений принципиальная
возможность создания специализированной, например
узкополосной, фотометрической системы для конкретного случая, которая
позволит фотометрически зарегистрировать любую спектральную
переменность. Наконец, не существует общепринятого нижнего
предела масштаба явления, так сказать, минимальной амплитуды

переменности. По этому вопросу автор выработал для себя рабочее
определение. Хотя оно и не закреплено какими-либо решениями
Международного астрономического союза (MAC) или других
органов, его используют на практике составители каталогов
переменных звезд. Определение гласит, что звезда считается переменной,
если ее изменения блеска обнаружимы при достигнутом уровне
точности астрономической фотометрии за время, охваченное
измерениями такой точности. Следует помнить, что потенциально
блеск должны менять все звезды, хотя бы по причинам звездной
эволюции или многовековых изменений расстояния между нами
и звездой, но эволюционные изменения блеска для подавляющего
большинства звезд и переменность блеска из-за изменения
расстояния для каких-либо звезд мы пока обнаруживать не научились.
Следующее понятие, нуждающееся в определении — это
понятие каталога переменных звезд. Мне встречались утверждения,
что астрономический каталог — это список, включающий не
менее 100 объектов. Первые каталоги переменных звезд XVIII-XIX
веков такому определению не удовлетворяют, хотя сегодня в
каталогах счет переменных звезд идет на десятки тысяч.
Формальное ограничение по количеству объектов важным не кажется. Для
каталога переменных звезд гораздо существеннее, что
претендующий на это название список должен, как минимум, содержать
координаты каждой переменной звезды, сведения о пределах
изменения ее блеска и хотя бы некоторые указания на характер
переменности (т. е. каталог должен предлагать некую систему
классификации переменных звезд). Современные каталоги приводят
и ряд других сведений о переменных звездах. По традиции для
включения в каталог переменных звезд объект должен быть изучен
в достаточной степени, чтобы оказалось возможным хотя бы
предварительным образом применить к нему систему классификации
(отнести к одному из типов или объявить «уникальным» — по сути
скорее всего прототипом пока не введенного нового типа). Звезды,
лишь заподозренные в переменности или изученные совершенно
недостаточно, включают в специальные каталоги заподозренных
переменных. Историю последних мы не будем отделять от
истории собственно каталогов переменных звезд.
2. Старинный и новый периоды исследований
и каталогизации переменных звезд
Всю историю исследования переменных звезд можно
подразделить на старинный («подготовительный») период, новый и
новейший периоды. Старинным периодом я называю время от об-

наружения первых объектов, являющихся по нашим нынешним
представлениям переменными звездами, до осознания того, что
переменные звезды — особый класс объектов. Еще в довольно
глубокой древности люди замечали на небе вспышки ярких
новых (и сверхновых, но это термин XX века) звезд. Их
объединяли с кометами в категорию, именуемую «звезды-гостьи», и
справлялись с противоречием замеченного явления философской
концепции неизменного неба тем, что причисляли звезды-гостьи к
подлунному миру. Если комету причислить к подлунному миру
сравнительно легко (все-таки она явно движется среди звезд), то
новые звезды очевидным образом от прочих звезд не отличались.
Редкому астроному удавалось увидеть новую звезду больше
одного раза в жизни, а увидев ее однажды, он заново осмысливал
уместность такого явления в философской картине мироздания,
как это сделал, например, молодой еще в то время Тихо Браге
(1546-1601), обнаруживший в 1572 г. яркую новую — теперь мы
зовем ее сверхновой — в созвездии Кассиопеи и писавший в своем
трактате о неожиданности ее появления с философской точки
зрения. О каких-либо попытках каталогизации переменных звезд в
старинный период я не знаю, да и вряд ли они предпринимались.
Открытие новой Тихо Браге очень близко по времени к началу
этапа, который я называю новым периодом. Он продлился лет 300,
от осознания наличия переменных звезд как особого объекта
исследований до начала эры массовых открытий переменных звезд.
В 1595 г. немецкий астроном Давид Фабрициус открыл новую
звезду в созвездии Кита и проследил падение ее блеска от
второй звездной величины до невидимости для невооруженного глаза.
«Гостья» не удивила сверх меры, и, видимо, Фабрициус о ней
вспоминал не часто. Но неожиданно в 1609 г. тот же объект попался
ему на глаза еще раз. Стало ясно, что некоторые звезды сильно
меняют свой блеск, но не исчезают навсегда. Звезду
Фабрициуса прозвали «Мира» — удивительная. Помимо Миры Кита,
позднее иногда говорили, скажем, о Мире Лебедя (переменная того же
типа х Лебедя), но по-настояшему привилось это название только
к Мире Кита. Интересно, что в 1603 г. Й. Байер нанес, вероятно
на основе собственных наблюдений, ту же звезду на карту
своего знаменитого звездного атласа. Так Мира Кита, еще не
названная Мирой, получила обозначение о (омикрон) Кита, и,
вероятно, здесь следует искать истоки довольно странной традиции
не давать звездам, обозначенным в атласе Байера, стандартных
буквенно-цифровых обозначений, принятых в каталогах
переменных звезд (см. об этих обозначениях ниже).

Напомним, в чем заключается система обозначений. Первую
переменную звезду, обнаруженную в каком-либо созвездии, Арге-
ландер предложил обозначать латинской буквой R с добавлением
названия созвездия (например, R Андромеды или R Лисички)1.
Вторую переменную нужно было обозначать следующей в
алфавите буквой S и так далее, вплоть до буквы Z. Таким образом,
Аргеландер зарезервировал 792 обозначения для всего неба (88
созвездий), не считая переменные звезды, обозначенные греческими
и малыми латинскими буквами в атласе Байера (об отношении к
таким обозначениям уже упоминалось). Если вспомнить, что в
каталоге Аргеландера было всего 18 переменных, многие из них —
с байеровскими обозначениями, можно понять, почему вводимая
система казалась ему достаточной. Когда через несколько
десятилетий в одном из созвездий переменных стало слишком много, еще
вполне можно было одуматься и перейти на сплошную нумерацию
переменных звезд — по созвездиям или иным способом.
Разумное решение, однако, принято не было, и систему Аргеландера
дважды «надстраивали» системами двухбуквенных обозначений.
Результат имеет следующий вид.
RSTUVWXYZ (Аргеландер)
RR RS RT RU RV RW RX RY RZ
SS ST SU SV SW SX SY SZ
ТТ TU TV TW ТХ TY TZ
UU UV UW UX UY UZ
VV VW VX VY VZ
WW WX WY WZ
XX XY XZ
YY YZ
ZZ
(дополнение ввел в 1881 г. Э.Хартвиг)
1 «Забавный подход астрономов к различным делам (вроде использования
обозначения R для первой переменной звезды в созвездии или отнесение Плутона
к «планетам» в течение 76 лет) принадлежит к тем обстоятельствам, благодаря
которым быть астрономом — удовольствие» [26].

AA AB AC AD AE AF AG AH AI AK ... AZ
BB ВС BD BE BF BG BH BI BK ... BZ
HH HI HK ... HZ
II IK ... IZ
KK ... KZ
QQ QR QS QT QU QV QW QX QY QZ
(дополнение введено в 1904 г.).
Следующее сочетание, RR, уже использовано. Следует
обратить внимание, что из буквенных сочетаний намеренно исключена
буква J. Каталогизацией переменных звезд долгие годы
занимались немецкие астрономы, осознававшие свою неспособность по-
разному писать рукописные I и J — иногда в науку вмешиваются
и такие обстоятельства!
Итак, поначалу переменные звезды открывали действительно
медленно. Полный каталог переменных звезд, составленный
учеником Аргеландера Шенфельдом [39], содержал всего 143
звезды. Действительно массовыми открытия переменных звезд стали
лишь с началом эры астрономической фотографии, примерно в
80-е годы XIX века. Еще лет 20 тому назад имелись все
основания утверждать, что большинство известных переменных звезд
открыты фотографическим методом, и только в последние годы
ПЗС-методики привели к новому прорыву в этой области.
Пионером внедрения фотографии для исследований переменных звезд
можно по праву назвать директора Гарвардской обсерватории,
одного из основателей Американской ассоциации наблюдателей
переменных звезд Э.Пикеринга (1846-1919). Внедрение
фотографии привело к переходу к новейшему этапу изучения переменных
звезд, о котором пойдет речь в следующих параграфах.
Еще на протяжении нового периода, в XIX веке, появились
и первые специализированные каталоги звезд, заподозренных в
переменности блеска, т.е. недостаточно изученных звезд с
недоказанной переменностью или неизвестным типом переменности.
Некоторые из них стали библиографической редкостью, и мне
найти их не удалось. Так, Циннер [41] упоминает каталог Дж. Гора
(J.Gore), изданный в 1884 г. и, с дополнением 1885 г.,
содержавший свыше 770 звезд. Циннер отмечает недостаточную обосно-

число неуклонно росло. Прагер подвергался преследованиям при
нацистах и был выну?кден покинуть Германию. Хотя он
впоследствии проводил некоторую работу по каталогам и справочникам о
переменных звездах в США, выпускать свой основной каталог он
больше не смог.
Работу Прагера продолжил другой немецкий исследователь, Хе-
риберт Шнеллер (1901-1967). Последний его каталог [37] включал
без малого 9500 звезд и содержал эфемериды на 1943 г. Дальше
условия работы в Германии вовсе не позволили продолжать
проект. Хотя качество каталогов Шнеллера уступает каталогам
Прагера, они также достаточно хороши и не являются полностью
компилятивными (многие данные выведены самим составителем и его
помощниками или основаны на неопубликованной, но сообщенной
составителям информации).
Каталоги Astronomische Gesellschaft по замыслу посвящены
только переменным звездам нашей Галактики, хотя первая
внегалактическая переменная получила стандартное для каталогов
переменных звезд обозначение еще в XIX веке. Мало того, по
причинам, не вполне понятным сегодня, из них были исключены
и переменные звезды в шаровых скоплениях Галактики.
Возможно, не было еще полной определенности, принадлежат
шаровые скопления Галактике или нет. Однако со времен работ
С. Бейли (S. Bailey), относящихся к первому десятилетию XX века,
известно, что некоторые шаровые скопления достаточно богаты
переменными звездами. В англоязычной литературе даже
длительное время использовался термин «cluster-type variables»,
относящийся к переменным типа RR Лиры, встречающимся как в
скоплениях, так и в галактическом поле и широко
представленным в каталогах Astronomische Gesellschaft. Традиция
невключения переменных звезд шаровых скоплений в основные каталоги
переменных звезд сохранилась до наших дней. Значит, для них
нужны специализированные каталоги. Сойер [34] издала в
трудах канадской обсерватории получивший широкое
распространение каталог примерно 1100 переменных звезд в шаровых
скоплениях.
Чтобы не возвращаться к переменным шаровых скоплений,
кратко опишем их дальнейшую историю. Сойер опубликовала еще
два издания своего каталога [35, 36]. Последний из них содержал
свыше 2100 звезд. Эти каталоги содержат обширную
библиографическую информацию. Их существенным недостатком является
отсутствие экваториальных координат звезд. В каталогах
приведены лишь формально довольно точные прямоугольные координа-

ка [30, 33, 41] 2. В отличие от каталогов хорошо изученных
переменных звезд, каждый последующий из которых полностью
заменял предыдущий, три упомянутых каталога дополняют друг друга
и должны были использоваться совместно. Всего в них чуть более
8000 звезд.
Наконец, важным дополнением каталогов было
специализированное библиографическое издание по переменным звездам —
«Geschichte und Literatur...» (GuL), содержащее для каждого
объекта, считавшегося достаточно изученной переменной звездой, не
только каталожные данные, идентификации с другими звездными
каталогами и все необходимые ссылки, но и подробное
«словесное» описание истории его открытия и исследования. Иногда такое
описание становится просто литературным шедевром. Чего стоит,
например, составленный самим первооткрывателем Э.Хартвигом
рассказ о его открытии S Андромеды (по современной
терминологии, сверхновой 1885 г.), из которого мы узнаем, помимо всего
прочего, кто был в гостях на обсерватории в ночь открытия, зачем
воровали письма из почтового ящика на пароходе Дерпт (Тарту)-
Псков в 80-е годы XIX века, какую фамилию носил дерптский
почтмейстер и много другой занятной информации (см. [10]).
Справочник выдержал два издания. Первое [27] содержало два основных
тома и один вспомогательный и вышло в свет за сравнительно
короткий период, второе же растянулось на несколько
десятилетий. Сначала Прагер [31, 32] выпустил два тома, дополнявших
первое издание GuL для звезд созвездий с латинскими
названиями в начале алфавита, от Andromeda до Ophiuchus (это примерно
две трети предполагавшегося объема издания). Затем Шнеллер
продолжил второе издание GuL уже после второй мировой войны.
Ему пришлось, конечно, дополнять и два тома Прагера. Всего
получилось 5 томов, один из них — в трех частях. Завершено
издание было только в 1960-е годы [38], причем выдержать уровень
выверенности и полноты, заданный Прагером, Шнеллеру явно не
удалось. Попытки продолжать работу над справочником в виде
электронного каталога продолжались до 1990-х годов в Зоннеберг-
ской обсерватории. Заметим, что современные электронные базы
данных вроде ADS или Simbad не полностью снимают необхо-
" В истории переменных звезд с автором каталога [41] Эрнстом Циннером
(1886-1970) связано то интересное обстоятельство, что на временную вакансию,
образовавшуюся в годы Первой мировой войны в Бамбергской обсерватории в
связи с его призывом на военную службу, был принят будущий рекордсмен
открытий переменных звезд и директор Зоннебергской обсерватории Куно Хоф-
мейстер, для которого это был первый опыт работы в профессиональном
астрономическом учреждении.

димость в таком издании, поскольку пока не отфильтровывают
простые упоминания звезд в тексте от содержательных
публикаций о них и уж тем более не выделяют конкретную информацию
о звездной переменности из всего текста статьи.
Сразу же после Второй мировой войны руководство MAC
задумалось о переводе в другие страны выполнявшихся в Германии
больших проектов, значимых для международной
астрономической общественности. В результате Исполком MAC решил
передать два проекта в Советский Союз. Ими были составление
эфемерид малых планет, переданное в Институт теоретической
астрономии АН СССР, и каталогизация переменных звезд, порученная
двум коллективам — в АН СССР и в Московском университете.
Я не нашел документов MAC, касающихся подготовки решения,
но знаю по рассказам Б.В. Кукаркина и других учителей, что
решению предшествовали инспекционные поездки
высокопоставленных представителей MAC. Насколько мне известно, в области
переменных звезд таким представителем был X.Шепли (1885-1972),
в то время директор Гарвардской обсерватории. Человек
либеральных взглядов, он впоследствии подвергался преследованиям
в эпоху маккартизма. Интересно, что Б.В.Кукаркин
рассказывал об определенном интересе советских спецслужб к Шепли,
который, конечно, на самом деле мог быть намного более полезен не
как агент, а как просто доброжелательно настроенный организатор
науки, что, кажется, и было понято.
Решение Исполкома MAC учитывало наличие в Москве
условий для быстрого развертывания работ над каталогом переменных
звезд. Еще с довоенных времен по инициативе П.П. Паренаго было
начато составление знаменитого московского карточного каталога
переменных звезд, по возможности отражающего все публикации
об индивидуальных объектах. В 1928 г. 19-летним Б.В. Кукарки-
ным был основан журнал «Переменные звезды», сначала
любительский, а затем ставший профессиональным, академическим.
Существовал сложившийся коллектив исследователей переменных
звезд.
Трудно сказать, каким образом наши «переменщики» могли
предвидеть поручение MAC. Тем не менее, когда Б.В.Кукаркин в
1945 г. был в форме армейского капитана направлен в Германию
отбирать астрономические инструменты и материалы для
передачи из Германии в СССР по репарациям, он выбрал не только
телескопы, затем активно использовавшиеся в том числе для
исследований переменных звезд (вспомним 40-сантиметровый «хоф-
мейстеровский» астрограф, до сих пор пребывающий в работоспо-

ждения, от 100001 до 102999. Зазор почти в сто тысяч номеров
был оставлен для будущих каталогов. Его вполне хватило:
каталог, продолжавший эту систему нумерации, публиковался лишь
однажды (см. ниже), а дальше система обозначений была
изменена. Неизбежность скорой замены системы нумерации, наверное,
должна была быть ясна с самого начала, ведь в 1951 г.
равноденствие 1900.0 уже было несколько устарелым, а при переходе на
другое равноденствие упорядоченность по прямому восхождению
не сохранится. Разделение на две категории проводилось подчас
по критериям, которые могут сегодня показаться странными.
Холопов [12] вспоминал, что Б.В.Кукаркин и П.П.Паренаго нередко
передавали звезды в категорию напрасно заподозренных из-за их
положения на небе в каком-либо рассеянном звездном скоплении,
поскольку бытовало фантастическое представление, что в
рассеянных скоплениях, в отличие от шаровых, переменных звезд нет.
Современный анализ показывает, что немало звезд перешло из
каталога заподозренных переменных в ОКПЗ (т. е. было признано
достоверными переменными звездами) как из первой, так и из
второй категории.
В 1958 г. появилось второе, двухтомное издание ОКПЗ, в
котором число звезд превысило 14700 [5]. Из трех первых
изданий ОКПЗ оно единственное содержало так называемые таблицы
номенклатур (таблицы, позволявшие идентифицировать звезды
ОКПЗ по их обозначениям в ряде других астрономических
каталогов). По этой причине второе издание ОКПЗ частично сохраняло
значение вплоть до 1980-х годов (хотя каждое следующее
издание ОКПЗ, подобно каталогам Astronomische Gesellschaft,
заменяло предыдущее).
Далее был выпущен второй каталог звезд, заподозренных в
переменности [6], не заменяющий, а дополняющий первый. В
него вошло 3079 звезд «первой категории» (см. выше) с номерами
в системе обозначений, продолжающей предыдущий каталог (от
5836 до 8904) и 838 «второсортных» объектов (103000-103837).
Третье издание ОКПЗ [7] было уже трехтомным и содержало
почти 20,5 тысяч звезд. Особенностью этого издания было наличие
таблиц оптически переменных квазаров и ядер галактик, вскоре
эти таблицы были существенно ревизованы в одном из
дополнений. Значительный вклад во «внегалактическую» часть работы
внес Ю.П. Псковский. Вплоть до третьего издания координаты в
ОКПЗ приводились для равноденствия 1900.0. В специальном
дополнении к 3-му изданию [8] координаты всех переменных звезд
были приведены к равноденствию 1950.0.

Уже выполненная большая работа над первыми томами 4-го
издания ОКПЗ года три никак не приводила к желаемому
результату — появлению напечатанных книг. Причина, как ни странно,
была политической. 13 декабря 1981 г. президент Польской
Народной Республики В. Ярузельский ввел в стране военное
положение. После этого Польша обратилась по дипломатическим или
партийным каналам к СССР с просьбой согласовывать с польским
посольством цитирование польских авторов в советских изданиях.
Мы были столь наивны, что «пробили» через Президиум АН СССР
письмо в польское посольство: разумеется, ссылок на поляков в
каталоге хватало. Уже потом нам рассказали, что обычной
тактикой посольства было ничего не отвечать на подобные запросы.
Мы ходили кругами по инстанциям, пока в Управлении научного
сотрудничества с социалистическими странами (УНСС) АН СССР
один из сотрудников не сказал нам: «Идите в издательство,
скажите, что в УНСС вам объяснили, что публиковать каталог можно,
но имени моего им не называйте». Мы были потрясены, когда
такого голословного заявления издательству «Наука» действительно
оказалось достаточно.
Итак, в 1985-1987 гг. наконец выходят в свет три тома из пяти
4-го издания ОКПЗ [13] — это основные тома, содержащие
каталожную информацию о переменных звездах нашей Галактики,
всего почти 28,5 тысяч звезд. Для каталога была разработана
значительно модифицированная система классификации переменных
звезд, которая с небольшими изменениями используется
составителями ОКПЗ и сегодня. По первоначальному плану сразу же
после трех основных книг должен был быть выпущен том
каталога, посвященный внегалактическим переменным звездам.
Однако внезапная кончина П.Н. Холопова в 1988 г. поломала планы,
и прежде появился том [14], содержащий справочные таблицы
(«таблицы номенклатур», список переменных звезд в порядке
прямого восхождения, список переменных звезд по типам
переменности). Лишь еще 6 лет спустя издание было завершено
выпуском «внегалактического» тома [1]. В нем около 11000 переменных
звезд (без сверхновых) в других галактиках и почти 1000
внегалактических сверхновых звезд. Такой нетрадиционный для ОКПЗ
выпуск был инициативой П.Н. Холопова, причем первоначальный
подбор материала был в значительной степени выполнен его
женой Н.М. Артюхиной. Задержка выхода тома была прежде всего
обусловлена тем, что научные наследники П.Н. Холопова
пересмотрели его решение применить и в этом томе тот грубоватый даже
для нашей Галактики стандарт точности координат, который ис-

чественной науки период, а попадание денег непосредственно к
исполнителям стало в принципе возможным, MAC решил, что ОКПЗ
ничуть не лучше любого другого каталога, и прекратил
финансирование. Последний транш денег MAC достиг ИНАСАН и был
потрачен на вполне благородные цели — подписку на
астрономические журналы, жизненно необходимые в том числе для работы над
каталогами переменных звезд. Следует отметить, что комиссии
MAC 27 (Переменные звезды) и 42 (Тесные двойные звезды), по
современному административному делению составляющие
дивизион V MAC (Переменные звезды), продолжают оказывать работе
над каталогами полную моральную поддержку.
Четвертое издание ОКПЗ, несомненно, окажется последним
опубликованным в виде книг. Издание книг и их пересылка —
дело недешевое, а электронные версии каталогов куда ценнее и
удобнее бумажных.
В промежутках между изданиями ОКПЗ переменные звезды
включают в его систему через так называемые списки обозначений
(практически такая же система существовала во времена каталогов
Astronomische Gesellschaft). С 1968 г. списки обозначений
публикует журнал Information Bulletin on Variable Stars (Будапешт),
издаваемый под эгидой комиссии 27 (впоследствии и комиссии 42)
MAC. Первым списком, дополнявшим 4-е издание ОКПЗ, стал
список номер 67 [24]. После выхода 78-го Списка обозначений
переменных звезд [23] (свыше 1700 звезд) число звезд, имеющих
имя в системе ОКПЗ, превысило 46200. В электронной базе
данных ОКПЗ списки обозначений объединены с основным каталогом,
но для звезд списков приводится неполная информация. Списки
постепенно эволюционируют в сторону превращения их в
полноценные каталоги вновь обозначенных переменных: 78-й Список
содержит почти полную информацию ОКПЗ для всех звезд, в то
время как в 67-м и нескольких последующих списках
приводились только типы и пределы переменности, а также
информация, необходимая для отождествления. Несколько особняком
стоит рекордно большой, 74-й Список [22] (3153 звезды),
полностью основанный на одном космическом проекте. В конце 1998 г.
к составителям ОКПЗ обратился коллектив космической миссии
HIPPARCOS. В ходе эксперимента HIPPARCOS было открыто
несколько тысяч переменных звезд, и нам предложили включить в
готовящийся каталог HIPPARCOS сразу же окончательные
обозначения новых переменных звезд в системе ОКПЗ. В течение
месяца весьма напряженной работы мы отобрали из
предоставленного командой HIPPARCOS списка те звезды, которые удовлетво-

параллельно занимаясь исследованиями пульсирующих звезд. В
1970-е годы из-за тромба он ослеп на один глаз, а еще через
двадцать лет потерял зрение почти полностью, что вынудило его
покинуть коллектив, как оказалось, всего за несколько лет до
безвременной кончины.
Долгие годы активно работали над каталогом ныне
здравствующие Н.П.Кукаркина (жена Б.В.Кукаркина), Н.Б.Перова. В
сегодняшнем коллективе важнейшую задачу обзора литературы
координирует Н.Н. Киреева, раздел звезд, заподозренных в
переменности, ведет Е.В. Казаровец, а О.В. Дурлевич отвечает за
компьютерную базу данных каталогов переменных звезд. Я не ставил
своей целью назвать все имена, но всем членам авторского
коллектива ОКПЗ я глубоко признателен.
4. Проблемы и перспективы каталогов
переменных звезд на рубеже столетий
Видимо, мы сейчас переживаем период перехода к еще одному
очередному историческому этапу исследований переменных звезд.
Его особенностями являются широкое внедрение ПСЗ-приемников
изображения, обеспечивающих электронную регистрацию,
линейность, а следовательно, панорамную фотометрию почти
электрофотометрической точности, а также постепенное налаживание
регулярной службы всего неба. Все это сопровождается бурным
развитием современных информационных технологий.
С конца 1990-х годов появляются проекты регулярных ПЗС-
обзоров звездного неба, имеющие в качестве основной или
вспомогательной цели задачу поиска переменных звезд. Большинство
таких проектов опирается на малые инструменты и обладает
сравнительно скромным бюджетом, что не мешает получать
исключительно значимые результаты. В обзорных автоматических
проектах за короткое время открыты многие тысячи новых переменных
звезд, что поставило задачи беспрецедентного масштаба перед
каталогизаторами переменных звезд.
С точки зрения массовых исследований переменных звезд
нашей Галактики наиболее значимым представляется проект ASAS
(the All Sky Automated Survey) [28]. Первые этапы проекта (1997-
2000) обеспечили мониторинг 300 квадратных градусов южного
неба в лучах /, было обнаружено почти 4000 переменных звезд. В
настоящее время реализуется этап ASAS-3 в лучах V. Он основан
на 20-25-сантиметровых камерах с ПЗС-приемниками.
Исследуется все южное небо (до склонения +28° на севере). Одним из ре-

зультатов проекта стал каталог примерно 50000 переменных звезд,
из которых около 30000 являются новыми. Немаловажно, однако,
что проект ASAS-3 предоставляет в открытом доступе
наблюдения всех попавших в поле зрения звезд, как отождествленных в
качестве переменных в самом проекте, так и всех прочих. Всего
с середины 2000 г. по настоящее время получены измерения для
нескольких миллионов звезд с величинами от 8 до 15,
характерное количество качественных измерений каждой звезды — от 100
до 300. Вызов информации каталога, наблюдений, кривых блеска
обеспечен удобным интерфейсом. К со?калению, база данных
проекта несколько раз страдала от аварий компьютерного
оборудования, и не все наблюдения, которые были доступны в прошлом,
доступны сегодня.
В каком-то смысле северным аналогом проекта ASAS являлся
проект ROTSE-I (Robotic Optical Transient Search Experiment).
В основном он был направлен на поиск оптических проявлений
гамма-всплесков, но его частью является проект NSVS (Nothern
Sky Variability Survey) [40], посвященный переменным звездам.
С малыми камерами наблюдалось все северное небо (до
склонения —38° на юге). Хотя наблюдения по проекту продолжались
не столь ограниченное время, пользователям в открытом доступе
предоставляются только наблюдения, полученные между апрелем
1999 и мартом 2000 г. Разумеется, это значительно осложняет
поиск периодов медленных красных переменных звезд по сравнению
с проектом ASAS. В проекте ROTSE-I/NSVS использовалась
инструментальная система красных звездных величин, измерялись
звезды с величинами от 8 до 15.5. Всего звезд, для которых
доступны наблюдения, около 14 миллионов. Проект также позволяет
открыть десятки тысяч новых переменных звезд, но его авторы
к настоящему времени обнародовали намного меньше открытий.
Сейчас выполняется проект ROTSE-III с 45-сантиметровыми
камерами, его результаты в области исследований переменных звезд
станут известны позже.
На наш взгляд, на сегодня описанные проекты — самые
важные для международного сообщества переменных звезд, но есть и
другие, как весьма масштабные, так и скромные проекты (OGLE,
MACHO, MISAO и др.), некоторые из которых базируются на
более крупных инструментах.
Существование полностью доступных пользователям
масштабных обзоров совершенно изменяет ситуацию в области
исследования переменных звезд, особенно сравнительно ярких. Если
раньше известная переменная звезда, скажем 12-й величины,

могла десятилетиями не привлекать внимания наблюдателей и
составителям ОКПЗ оставалось полагаться на публикацию
первооткрывателя, то теперь для любой такой звезды доступно немало
наблюдений, сведения, приводимые для нее в каталоге, можно
проверить, а элементы изменения блеска уточнить. При этом, однако,
как и в обсуждаемом ниже случае новых переменных звезд, не
решена задача максимально полной автоматизации поиска периодов
и классификации.
Наиболее остро перед составителями каталогов переменных
звезд встает вопрос о программе действий по отношению к
переменным звездам, выявляемым в автоматических обзорах.
Заметим, что их число уже сопоставимо с числом объектов,
включенных в ОКПЗ и каталог NSV, и продолжает быстро возрастать.
Наиболее желательным решением было бы оперативное
слияние ОКПЗ с каталогами автоматических обзоров. К сожалению,
ряд обстоятельств мешают сделать это.
Прежде всего, обзоры с короткофокусными инструментами не
позволяют точно определять координаты звезд. Особенно грубыми
являются координаты звезд, имеющих близкие спутники
сравнимой звездной величины. Характерный масштаб изображения в
таких обзорах — около 15 угловых секунд на пиксель, и при
наблюдениях пары звезд, удаленных друг от друга секунд на 20,
ошибка в координатах может превышать 10 секунд, причем
невозможно без привлечения внешних источников информации
установить, какая из двух звезд меняет блеск. Точность координат
ОКПЗ сейчас значительно выше, и мы не хотим терять уровень
точности, достигнутый ценой больших усилий.
Далее, в автоматических обзорах для определения периодов
переменных звезд при их классификации применяются
компьютерные алгоритмы, пока не соответствующие предъявляемым в
ОКПЗ требованиям. В обзоре ASAS-3, например, предусмотрено в
сущности только 12 типов переменных звезд, причем чаще всего
встречается тип MISC (Miscellaneous - разное, т. е. звезды, не
укладывающиеся в 11 остальных типов). Проверка
классификации ASAS-3 как по наблюдениям из самого обзора, так и по
независимым данным, выявляет неприемлемо большое количество
достаточно серьезных ошибок. Так, Хруслов [25] по данным ASAS
и NSVS обнаружил, что звезда ASAS 004506-1854.2, объявленная
в обзоре ASAS-3 цефеидой с периодом 106.ld, который делает ее
самой долгопериодической цефеидой нашей Галактики, на самом
деле является переменной типа RR Лиры с периодом 0.497d. Эта
ошибка — пример так называемых суточно-сопряженных перио-

дов, однако в каталоге ASAS-3 много не столь далеких от истины,
как в этом примере, но все же слишком неточных периодов,
результатом чего оказывается неоправданно большой разброс на
фазовой кривой блеска. Игнатьева [2] показала, что 18% звезд, которые
обзор ROTSE-I [15] отнес к цефеидам, скорее всего, являются не-
затменными хромосферно-активными двойными системами типа
RS CVn. Об этом свидетельствует наличие у них заметного
рентгеновского излучения, которое у цефеид обнаруживается лишь для
самых ярких, близких к Солнцу объектов (например, 8 Цефея, ц
Орла). Такой критерий в классификации ROTSE-I не
использовался.
Отметим попутно, что и система классификации переменных
звезд, разработанная для 4-го издания ОКПЗ, к настоящему
времени во многом устарела. Разработаны предложения по ее
пересмотру, которые сейчас обсуждаются научной общественностью.
Коллектив каталога сталкивается с противоречиями между
пожеланиями различных групп пользователей. Те, кто хочет от ОКПЗ
быстрых и понятных справок о том, чего ожидать от конкретной
звезды, жалуются на чрезмерно большое количество типов,
невозможность цельного восприятия столь громоздкой системы
классификации. Астрофизики, детально исследующие определенные
группы переменных звезд, находят в них все более тонкие
подразделения и хотят видеть предлагаемые новые типы в каталогах.
По нашему мнению, система классификации ОКПЗ действительно
нуждается в некотором упрощении без значительного ущерба ее
научной состоятельности, а более тонкую классификацию ее
авторы могут обнародовать в специализированных каталогах
отдельных разновидностей переменных звезд, составление которых мы
всегда приветствовали.
Итак, немедленное слияние ОКПЗ с автоматическими обзорами
без предварительных дополнительных исследований переменных
звезд, открытых в этих обзорах, означает значительное
понижение «планки качества» ОКПЗ. В то же время составители ОКПЗ не
располагают ни надежным программным обеспечением, которое
позволило бы выполнить дополнительные исследования
автоматически, ни людскими ресурсами, чтобы провести такие
исследования по старым методикам на позвездной основе.
К счастью, результаты лучших обзоров (ASAS-3, OGLE и
др.) представлены в форме практически самодостаточных
каталогов. Эти каталоги в значительной мере учтены в появившемся
совсем недавно новом справочном ресурсе о переменных
звездах — Международном индексе переменных звезд, разработан-

ном в Американской ассоциации наблюдателей переменных звезд
(http://www.aavso.org/vsx/).
В ОКПЗ новые переменные звезды автоматических обзоров
пока попадают преимущественно в тех случаях, когда их
независимо от обзоров открывают и изучают другие исследователи.
Кроме того, ведушаяся в коллективе ОКПЗ систематическая работа
по уточнению координат звезд каталога NSV зачастую выявляет
возможность их идентификации с переменными, открытыми в
автоматических обзорах. Немало таких звезд, сведения о которых
были проверены в коллективе ОКПЗ, а также звезд каталога NSV,
изученных по наблюдениям обзоров (см., например, [20]), войдут
в ближайшие Списки обозначений переменных звезд.
В августе 2006 г. во время Генеральной ассамблеи MAC в Праге
автор этой статьи изложил комиссиям 27 и 42 MAC свое видение
современных проблем каталогизации переменных звезд. Создана
рабочая группа, которая должна подготовить предложения к
Генеральной ассамблее MAC 2009 г. в Рио-де-Жанейро. Начинается
следующий «новейший» этап, а тот, о котором я рассказал, уходит
в историю...
Работы по каталогизации переменных звезд поддержаны
грантами Российского фонда фундаментальных исследований,
программы поддержки ведущих научных школ России, программы
Президиума РАН. Благодарю сотрудников звездноастрономичес-
ких подразделений ГАИШ МГУ за советы, полезную
информацию, а коллектив ОКПЗ — за многолетний самоотверженный труд.
С.В.Антипин, А.Доэн, А.В.Жарова, К. Клеман, Ю.Л.Менцин,
Л. Робине оказали мне большую помощь в подборе фотографий и
обработке фотоснимков.
Список литературы
1. Артюхина Н.М., Дурлевич О.В., Фролов М.С. и др. Общий каталог
переменных звезд, 4-е изд. Т. V.—М.: «Космосинформ», 1995.
2. Игнатьева Т.И. Поиск и исследование переменных звезд
современными методами, Дипломная работа. Московский государственный
университет им. М.В.Ломоносова, 2005.
3. Кукаркин, Б.В., Паренаго Б.В. Общий каталог переменных
звезд.—М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948.
4. Кукаркин Б.В., Паренаго П.П., Ефремов Ю.И., Холопов П.Н.
Каталог звезд, заподозренных в переменности.—М.: Изд-во АН СССР,
1951.

5. Кукаркин Б.В., Паренаго П.П., Ефремов Ю.И., Холопов П.Н.
Общий каталог переменных звезд, 2-е изд. Т. I. П.— М.: Изд-во АН
СССР, 1958.
6. Кукаркин Б.В., Холопов П.Н., Ефремов Ю.Н., Курочкин Н.Е.
Второй каталог звезд, заподозренных в переменности блеска.—М.:
Астросовет АН СССР и ГАИШ, 1965.
7. Кукаркин Б.В., Холопов U.K., Ефремов Ю.Н. и др. Общий каталог
переменных звезд, 3-е изд. Т. I—III.—М.: Астрономический совет
АН СССР, 1969-1971.
8. Кукаркин Б.В., Холопов П.Н., Ефремов Ю.Н. и др. Специальное
дополнение к 3-му изданию Общего каталога переменных звезд.—М.:
Астросовет АН СССР и ГАИШ, 1972.
9. Кукаркин Б.В., Холопов П.Н., Артюхина Н.М. и др. Новый
каталог звезд, заподозренных в переменности блеска.—М.: Наука, 1982.
10. Самусь Н.Н. S Андромеды: забытая страница истории астрономии?
II Земля и Вселенная. 1990. № 5. С. 66.
11. Самусь Н.Н., Дурлевич О.В., Жарова А.В. и др. Электронная
версия тома III Общего каталога переменных звезд с уточненными
координатами /Письма в Астрон. журнал. 2006. № 32. С. 295.
12. Холопов П.Н. Звездные скопления.—М.: Наука, 1981.
13. Холопов П.Н., Самусь Н.Н., Фролов М.С. и др. Общий каталог
переменных звезд, 4-е изд. Т. I—III.—М.: Наука, 1985-1987.
14. Холопов П.Н., Самусь Н.Н., Дурлевич О.В. и др. Общий каталог
переменных звезд, 4-е изд. Т. IV.—М.: Наука, 1989.
15. Akerlof С, Amrose S., Balsano Д., et al. ROTSE All-Sky Surveys for
Variable Stars. I. Test Fields //Astron. J. 2000. V. 119. P. 1901.
16. Argelander F. Aufforderung an Freunde der Astronomie. In: Jar-
buch fur 1844, herausgegeben von H.C.Schumacher.—Stuttgart und
Tubingen: Cotta, 1844. S. 122.
17. Chandler S.C Suspected Variables, Harvard Obs. Annals. 1885. V. 14.
Pt. 2, P. 431.
18. Chandler S.C Second Catalogue of Variable Stars /'Astron. J. 1893.
V. 13. P. 89.
19. Clement СМ., Muzzin A., Dufton Q., et al. Variable Stars in Galactic
Globular Clusters //Astron. J. 2001. V. 122. P. 2587.
20. Kazarovets E. V., Pastukhova E.N. New Light Elements and Types for
29 NSV Stars /Переменные звезды. Приложение. 2007. Т. 7, № 14.
21. Kazarovets E.V.. Samus N.N., Durlevich O.V. New Catalogue of
Suspected Variable Stars. Supplement — Version 1.0 //IAU Commissions
27 and 42 Information Bulletin on Variable Stars. 1998. N 4655.
22. Kazarovets E. V., Samus N.N., Durlevich O. V., et al. The 74th Special
Name-list of Variable Stars // IAU Commissions 27 and 42 Information
Bulletin on Variable Stars. 1999. N 4659.

23. Kazarovcts E. V., Samus N.N., Durlevich 0. V., et al. The 78th Name-
list of Variable Stars /IAU Commissions 27 and 42 Information
Bulletin on Variable Stars. 2006. N 5721.
24. Kholopov P.N., Samus N.N Kazarovets E.V., Perova N.B. The 67th
Name-list of Variable Stars /lAU Commission 27 Information Bulletin
on Variable Stars. 1985. N 2681.
25. Khruslov A. NSV 285 is a New R.RAB Star /Переменные звезды.
Приложение. 2005. Т. 5, № 8.
26. Marsden В. Letter to N. Samus. 2007.
27. Muller G., Hartwig E. Geschichte und Literatur des Lichtwechsels der
bis Ende 1915 als sicher veranderlich anerkannten Sterne.—Leipzig,
1918-1922.
28. Pojmanski G. The All Sky Automated Survey // Acta Astron. 1997.
V. 47. P. 467.
29. Prager R. Katalog und Ephemeriden veranderlicher Sterne fur 1927
/Kl.Veroff. Universitats sternw. Berlin-Babelsberg, 1926. N 1.
30. Prager R. Katalog von 2428 als veranderlich angezeigten Sternen
/Erganz. Astron. Nachr. 1934. V. 9, N 3.
31. Prager R. Geschichte und Literatur des Lichtwechsels der Veran-
derlichen Sterne, 2. Ausgabe, Bd. I.—Berlin: F. Diimmler, 1934.
32. Prager R. Geschichte und Literatur des Lichtwechsels der Veran-
derlichen Sterne, 2. Ausgabe. Bd. II.—Berlin: F. Diimmler, 1936.
33. Prager R. Katalog von 3401 als veranderlich angezeigten Sternen
//Erganz. Astron. Nachr. 1937. V. 10, N 1.
34. Sawyer H.B. A Catalogue of 1116 Variable Stars in Globular Star
Clusters //Publ. David Dunlap Observatory. 1939. V. 1, N 4.
35. Sawyer H.B. A Second Catalogue of Variable Stars in Globular
Clusters //Publ. David Dunlap Observatory. 1955. V. 2, N 2.
36. Sawyer Hogg H. A Third Catalogue of Variable Stars in Globular
Clusters Comprising 2119 Entries j/ Publ. David Dunlap Observatory.
1973. V. 3, N 6.
37. Schneller H. Katalog und Ephemeriden veranderlicher Sterne fur 1943
/ Kl. Veroff. Universitats sternw. Berlin-Babelsberg, 1942. N. 26.
38. Schneller H. Geschichte und Literatur des Lichtwechsels der Veran-
derlichen Sterne. 1963. Bd. V, H. 3.
39. Schonfeld E. Zweiter Catalog von veranderlichen
Sternen.—Mannheim: J. Schneider, 1875.
40. Wozniak P.R., Vestrand W.T., Akerlof C.W., et al. Northern Sky
Variability Survey: Public Data Release // Astron. J. 2004. V. 127.
P. 2436.
41. Zinner E. Verzeichnis von 2191 verdachtigen Sternen /Erganz.
Astron. Nachr. 1929. V. 8, N 1.

П.Н. Антпонюк
ЭМПИРИЧЕСКИЙ ЗАКОН ТИЦИУСА-БОДЕ
И СВЯЗАННЫЕ С НИМ РАЗНОСТНЫЕ УРАВНЕНИЯ,
ЦЕЛОЧИСЛЕННЫЕ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ,
ПРОИЗВОДЯЩИЕ ФУНКЦИИ И ЦЕПНЫЕ ДРОБИ1
1. Введение
Известны различные попытки найти дискретный закон
пространственного распределения планет в Солнечной системе.
Например, Иоганн Кеплер (1571-1630) в «Космографической тайне»
сопоставил орбитам планет последовательность концентрических
сфер, вписанных или описанных вокруг вложенных друг в друга
правильных многогранников, называемых телами Платона.
Солнечная система была представлена последовательностью
геометрических фигур возрастающего объема: сфера Меркурия, октаэдр,
сфера Венеры, икосаэдр, сфера Земли, додекаэдр, сфера Марса,
тетраэдр, сфера Юпитера, куб, сфера Сатурна. Георг Вильгельм
Фридрих Гегель (1770-1831) в своей философской диссертации «Об
орбитах планет» связал планетные расстояния с числовой
последовательностью
1, 2, 3, 4, 9, 16, 27,
содержащей степени двойки и тройки. Наиболее удачным
оказался так называемый закон Тициуса-Боде.

2. Эмпирический закон Тициуеа-Боде
Немецкие астрономы Иоганн Даниель Тициус (1729-1796) и
Иоганн Элерт Боле (1747-1826) во второй половине XVIII века
предложили закон планетных расстояний [1]. Современная
формулировка закона основана на эмпирической формуле для
средних расстояний планет от Солнца, измеренных в астрономических
единицах:
rn = a + b-2n (?;,<£ Z). (1)
Здесь а — 0,4, Ь = 0,3, Ъ — множество целых чисел. Каждая
планета имеет свой номер п: п = —оо (Меркурий), п = 0
(Венера), п = 1 (Земля), п = 2 (Марс), п = 3 (пояс астероидов или
гипотетическая планета Фаэтон), п = 4 (Юпитер), п = 5 (Сатурн),
п = 6 (Уран). Нептун из этой зависимости выпадает.
Допустимыми являются такие значения п, которым соответствуют
целочисленные значения степени двойки. Закон дважды правильно
предсказал расположения обнаруженных позднее небесных тел.
Это Уран, который 13 марта 1781 г. открыл английский астроном
Уильям Гершель, и пояс астероидов, открытый в XIX веке
(сегодня известны десятки тысяч астероидов, образующие этот пояс).
О том месте, которое занимает этот закон в небесной механике
можно судить по книге [2].
Недавно в астероидном поясе Койпера (обширной зоне,
лежащей за орбитой Нептуна) было открыто несколько небесных тел,
подобных планетам: 136199 Эрида (Эрис, Ксена, 2003 UB313),
136108 (Санта, 2003 EL61), 90377 Седна (2003 VB12), 136472 (Ис-
тербанни, 2005 FY9), 90482 Оркус (2004 DW), 50000 Квавар (2002
LM60) и т. д. В скобках даны временные или успевшие устареть
названия. Кроме того, в поясе Койпера находятся еще два
значительных по размерам планетоподобных тела, открытые в XX веке:
134340 Плутон и 134340 I Харон. Эти два тела образуют двойную
систему, барицентр (общий центр масс) которой находится в
открытом космосе (вне Плутона и вне Харона). Еще только
предстоит систематизировать все эти тела и осмыслить их роль в
рамках закона Тициуса-Боде. Трудно также понять имеет ли какое-
либо отношение к закону Тициуса-Боде кометное облако Оорта,
важный объект Солнечной системы.
3. Статус Плутона и его роль в законе Тициуса-Боде
76 лет Плутон считался девятой планетой Солнечной системы
с момента его открытия 18 февраля 1930 г. Клайдом Томбо. Но
24 августа 2006 г. в Праге 26-я Генеральная ассамблея Между-

народного астрономического союза лишила Плутон статуса
планеты. Одновременно ассамблея приняла следующее определение
планеты в Солнечной системе: «Планета — это небесное тело,
которое (а) обращается вокруг Солнца, (Ь) имеет достаточную массу
для того, чтобы самогравитация превосходила твердотельные силы
и тело могло принять гидростатически равновесную (близкую к
шаровой) форму, и (с) очищает окрестности своей орбиты (т. е.
рядом с планетой нет других сравнимых с ней тел)». Плутон не
соответствует этому определению, поэтому число планет в
Солнечной системе сократилось с девяти до восьми.
Ассамблея определила также группу карликовых планет, в
которую вошли три небесных тела: 1 Церера — первое тело,
открытое в поясе астероидов между орбитами Марса и Юпитера (1
января 1801 г.), а также 134340 Плутон и 136199 Эрида, находящиеся
в поясе Койпера. Заметим, что несмотря на свое название
карликовая планета планетой не является.
Аналогично, с момента открытия Харона 22 июня 1978 г. до
24 августа 2006 г. он считался спутником планеты Плутон.
Сегодня Харон перестали считать спутником Плутона и рассматривают
его как часть двойной системы Плутон-Харон. Когда Плутон был
планетой, в законе Тициуса-Боде ему приписывался номер п = 7.
Новый статус Плутона формально исключает его из закона
планетных расстояний.
4. Разностное уравнение,
описывающее закон Тициуса-Боде
Данная последовательность {гп} планетных расстояний
удовлетворяет аддитивному линейному разностному уравнению
2r„_i + rn+i = 3rn (п e Z). (2)
С другой стороны, общее решение уравнения (2) представляется
формулой (1) с произвольными константами а и Ь. Любое частное
решение уравнения (2) получается из общего решения путем
фиксирования значений констант. С последним уравнением связано
еще одно разностное уравнение
г-оо + Гп-н = 2гп (г_оо = а), (3)
являющееся первым интегралом уравнения (2).
Уравнение (3) показывает, что ни одна планета не может
располагаться ближе к Солнцу, чем Меркурий.

Возникает естественный вопрос: встречаются ли уравнения
(2) и (3) в каких-либо задачах математики и физики?
Оказывается, что эти уравнения появляются при рассмотрении метода
Ньютона.
5. Асимптотическое разностное уравнение
метода Ньютона
Последовательные приближения хп к корню ж* уравнения
f(x) = 0 могут быть найдены при помощи нелинейного
разностного уравнения
х"+1 = *■ - ты- (4)
Пусть при п —¥ +оо последовательность {хп} сходится к ж*.
Формула (4) ле?кит в основе метода Ньютона -, или метода
касательных, широко применяемого для решения уравнений. Метод
Ньютона позволяет решать алгебраические и трансцендентные
уравнения, системы уравнений. Более того, этим методом решаются
дифференциальные уравнения и функциональные уравнения
(метод Ньютона-Канторовича).
При достаточно больших значениях номера п
последовательность {хп} подчиняется асимптотическому мультипликативному
линейному разностному уравнению3
vl-i ■ Уп+i =Уп («е Z), (5)
в котором последовательность {уп = хп — х*} задает погрешности,
или ошибки, для приближенных значений хп корня х*. Если
п —>■ +оо, то хп —> ж*, уп —> 0. Уравнение (5) имеет общее
решение
Уп = А-в2П (neZ) (6)
и первый интеграл
У-оо-Уп+1=у1 {у-оо = А). (7)
Здесь А и В — произвольные константы.
Вместо погрешности уп = хп — ж* можно также рассматривать
точность
dn = -lg|?/n| (|Уп| < 1)
" Метод Ньштина независимо от И. Ньютона (1643-1727) открыл его
современник японский математик Сэки Такакадзу (Seki Takakazu) (1642-1708) [6].
3 При помощи уравнения (5) автор нашел итерационную формулу для
сверхбыстрого вычисления золотого сечения (скорость сходимости итераций равна
шести) [7].

для приблигкенных значений хп корня ж*. Если п —> +оо, то
уп —>■ 0, dn —>■ +00. Используемый здесь десятичный логарифм
связан с выбором десятичной системы счисления. Число
правильных (верных) десятичных знаков, взятых после запятой, для
приближенного значения хп корня х* определяется как целая часть
точности: Dn — [dn].
В случае выбора системы счисления с основанием р, отличным
от десяти, точность приближенных значений хп корня ж* будет
задаваться аналогичной формулой
rfn = -logp|yn| {\уп\ < 1).
Уравнения (5)-(7), характеризующие погрешность, могут быть
также переписаны для точности:
2d„_i + dn+i = 3dn (n G Z), (8)
dn = a + /3-2n (nGZ), (9)
d_oo + dn+i = 2dn (d_oo = a). (10)
Здесь а и /5 — произвольные константы.
6. Эквивалентность уравнений
Уравнения (1), (2), (3) для планетных расстояний и уравнения
(6), (5), (7) для погрешностей в методе Ньютона математически
эквивалентны друг другу, но отличаются формой записи: в
первом случае имеет место аддитивная форма записи, во втором —
мультипликативная. Рассмотрение точности вместо погрешности
позволяет уйти от мультипликативной формы записи к
аддитивной. В результате приходим к следующему выводу: планетные
расстояния и точности в методе Ньютона описываются одинаково,
так как уравнения (1), (2), (3) идентичны (или тождественны)
уравнениям (9), (8), (10).
7. Закон Тициуса-Боде
и целочисленные последовательности
В начале статьи была дана современная формулировка закона
Тициуса-Боде. Однако.в связи с тем, что во многих публикациях
до сих пор искажается как роль авторов закона, так и
первоначальная формулировка самого закона, необходимо сказать следующее.
Закон Тициуса-Боде открыл и опубликовал в 1766 г.4 один чело-
4 В том же 1766 г. И.Г. Ламберт впервые доказал иррациональность числа
тг[8].

век — Тициус [1]. Боде признавал приоритет Тициуса, верил в этот
закон и сыграл значительную роль в разъяснении закона в
научных кругах. Благодаря Боде закон получил широкую известность.
Исходная формулировка Тициуса сводилась к перечислению
планетных расстояний при условии, что Сатурн удален от Солнца на
сто условных единиц, а именно: 4 (Меркурий), 4 + 3 = 7
(Венера), 4 + 6 = 10 (Земля), 4 + 12 = 16 (Марс), 4 + 24 = 28
(?), 4 + 48 = 52 (Юпитер), 4 + 96 = 100 (Сатурн). Другие
планеты тогда не были известны. Знаком вопроса отмечено место,
где, как предполагал Тициус, еще предстоит что-то открыть5. В
этом месте и открыли упомянутый выше пояс астероидов.
Последняя фраза формулировки: «Какое удивительное соотношение!». В
1772 г. Боде перепечатал в своей книге закон Тициуса. Он
переставил слова «удивительное соотношение» в начало формулировки
и, оставив все, как было, заменил только в равенствах знак «+» на
слово «und».
Формулировка Тициуса предполагает, что последовательность
планетных расстояний задается последовательностью взаимно
простых натуральных чисел. При любом изменении (уменьшении
или увеличении) единицы длины планетные расстояния уже не
будут представлены взаимно простыми натуральными числами.
Таким образом, сама последовательность расстояний, записанная
в натуральных числах, однозначно диктует и определяет
единственную единицу длины при дополнительном условии взаимной
простоты. Для последовательности Гегеля единица длины равна
расстоянию Меркурия от Солнца, для закона Тициуса — одной
четвертой расстояния Меркурия от Солнца.
Кроме того, согласно Типиусу Меркурий занимает особое
место по сравнению с другими планетами, так как его положение не
является простым следствием положения остальных планет. По
этой причине в формуле (1) при переходе от Венеры к Меркурию
номер п делает скачок от нуля до минус бесконечности. Тициус
был осторожен и не сопоставил Меркурию равенство 4 + 0 = 4.
Позднее Боде также не захотел писать равенство 4und0 = 4.6
° Возможность открытия планеты между Марсом и Юпитером предполагали
И.Кеплер (1571-1630), И.Кант (1724-1804) и И.Г.Ламберт (1728-1777). В
1761 г. Ламберт писал: «Кто знает, нет ли недостающих планет в обширном
пространстве между Марсом и Юпитером, которые будут когда-нибудь
обнаружены?» [1].
0 Равенство 4 + 0=4 для Меркурия иногда рассматривать допустимо.
Например, при работе с производящими функциями и цепными дробями. К сожалению,
Тициусу часто приписывается ряд утверждений, включая равенство 4 + 0 = 4,
которые он никогда не делал, что хорошо видно на примере Большой советской
энциклопедии.

Так как закон Тициуса-Боде изначально был сформулирован
в виде последовательности, составленной из натуральных чисел,
то имеет смысл рассмотреть этот закон в рамках теории
целочисленных последовательностей. Тем более, что целые числа уже
давно используются для описания многочисленных резонансных
явлений в Солнечной системе.
Оказывается, что предложенная Тициусом последовательность
{3, 6, 12, 24, 48, 96} появилась в математике за две тысячи лет
до Тициуса — в работе Архимеда.
8. Последовательности Архимеда
В своей работе «Измерение круга» Архимед (287-212 до н.э.) [3]
использовал последовательности правильных многоугольников, в
каждой из которых любой многоугольник имеет в два раза больше
сторон, чем предыдущий многоугольник. Будем считать, что
многоугольник задан, если указано число его сторон (пусть число 3
обозначает треугольник, 4 — квадрат, 2 — двуугольник, 1 —
точку, 5 — пятиугольник и т.д.). С помощью
последовательности {2П} Архимед нашел формулу площади круга, для этого он
последовательно удваивал число сторон квадрата. С помощью
последовательности {3 • 2"} Архимед получил для числа 7г неравен-
СТВО
Зп<"<3г
для этого он последовательно удваивал число сторон правильного
шестиугольника, пока не получил 96-угольник. Архимед впервые
нашел нижнюю и верхнюю оценки для 7г, если не считать
тривиального неравенства 3 < 7г < 4, связанного со вписанной в квадрат
и описанной около шестиугольника окружностью и известного, по-
видимому, намного раньше. В общем случае процесс удвоения
числа сторон правильного многоугольника характеризуется
следующими последовательностями (будем называть их
последовательностями Архимеда):
1 ->2
3->3
5 ->5
7->7
9->9
-> 22 -»■ 23 -> 24
2 -> 3 • 22 -> 3
2 -> 5 • 22 -> 5
2 -> 7 • 22 -> 7
2 -> 9 • 22 -> 9
-> 25 -> 26 -> 27 ->■ ...;
23 -> 3 • 24 -> 3 ■ 25 -»■ 3
23 -> 5 • 24 -> 5 ■ 25 -> 5
23 -> 7 • 24 -> 7 ■ 25 -> 7
23 -> 9 ■ 24 -> 9 • 25 -> 9
26 ^3
26^5
26 -> 7
26 ^9
27
27
27
27
Знак «—>» указывает на удвоение числа сторон.

Разбиением множества N натуральных чисел будем называть
его представление в виде объединения попарно непересекающихся
непустых подмножеств. Все последовательности Архимеда
осуществляют разбиение N, так как каждое натуральное число
встречается один и только один раз среди всех чисел, образующих эти
последовательности. Таким образом, последовательность Тициуса-
Боде {4 + 3 ■ 2"} является суммой постоянной последовательности
{4} и второй последовательности Архимеда {3 ■ 2"}. Ввиду своего
особого положения Меркурий в этой сумме не рассматривается.
9. Зеркальные прогрессии
Арифметические прогрессии, составленные из действительных
чисел, будем называть зеркальными, если для любого члена
прогрессии существует единственный неравный ему член прогрессии,
суммирование с которым дает нуль. Зеркальные арифметические
прогрессии записываются в виде
..., — 7d, — bd. — 3d, — d, d, 3d, 5d, 7d, ...,
где d — положительное действительное число. Арифметические
прогрессии, составленные из натуральных чисел, будем также
называть зеркальными, если их продолжение в область
отрицательных целых чисел совпадает с зеркальным отражением этих
прогрессий относительно нуля. Такие прогрессии имеют вид
q, 3g, 5g, 7q, 9g, llg, ...,
где q — натуральное число. Дальше будем рассматривать только
такие целочисленные зеркальные прогрессии, которые
осуществляют разбиение N. Эти прогрессии, определяемые единственным
образом, запишем в виде строк бесконечной матрицы
1
2
22
23
24
25
•2
•22
•23
•24
■25
5-2
5-22
5-23
5-24
5-25
7-
7-
7-
7-
7-
2
22
23
24
25
9
9
9
9
9
9
2
22
23
24
25
11
11
11
11
11
11
2
22
23
24
25
Матрица зеркальных прогрессий связана с матрицей
последовательностей Архимеда через операцию транспонирования (строки

и столбцы меняются местами). Для краткости будем говорить о
зеркальной матрице и матрице Архимеда.
10. Последовательность Шарковского
Сосуществование циклов непрерывного отображения интервала
прямой в себя характеризуется последовательностью всех
натуральных чисел, расположенных в следующем универсальном
порядке [4]:
1 < 2 < 22 < 23 < 24 < 25 < 26 < 27 < ...
... < 13 • 24 < 11 ■ 24 < 9 ■ 24 < 7 ■ 24 < 5 • 24 < 3 • 24 < ...
... < 13 • 23 < 11 • 23 < 9 • 23 < 7 ■ 23 < 5 • 23 < 3 • 23 < ...
... < 13 ■ 22 < 11 • 22 < 9 ■ 22 < 7 • 22 < 5 • 22 < 3 • 22 < ...
...<13-2<ll-2<9-2<7-2<]5-2<3-2<...
...<13<11<9<7<5<3.
Знак «<» определяет порядок взаимного расположения
натуральных чисел, которые обозначают периоды циклов данного
непрерывного отображения. Пусть натуральные числа р и q
расположены в порядке р < q. Тогда для любого непрерывного
отображения из существования цикла периода q следует существование
цикла периода р. Рассмотренные здесь последовательность и ее
порядок принято называть последовательностью Шарковского и
порядком Шарковского. Последовательность Шарковского
распадается на бесконечное число серий (подпоследовательностей),
разделенных многоточием. Нулевой серией Шарковского назовем серию
степеней двоек, расположенную слева. Остальные серии
Шарковского, следующие справа налево, назовем первой, второй, третьей
и т. д. Все серии Шарковского осуществляют разбиение множества
натуральных чисел.
Нулевая серия Шарковского совпадает с первой
последовательностью Архимеда. Остальные серии Шарковского совпадают с
разбивающими N зеркальными прогрессиями, в которых отброшены
первые члены. Все отброшенные члены составляют нулевую серию
Шарковского.
С другой стороны, продолжение остальных серий Шарковского
как арифметических прогрессий во всем множестве N сразу дает
нулевую серию Шарковского.
Наконец, первые члены серий Шарковского, имеющих
натуральный номер, образуют вторую последовательность Архимеда,
лежащую в основе закона Тициуса-Боде.

11. Представление натуральных чисел
в виде бесконечной матрицы
Каноническое разложение любого натурального числа на
простые множители позволяет представить это число единственным
образом как произведение нечетного числа на степень двойки:
(2т + 1)2",
где т = 0,1,2,3,..., п = 0,1,2,3,... Такое представление
позволяет расположить все натуральные числа в виде бесконечной
матрицы, для которой т — номер строки (или столбца), п —
номер столбца (или строки). В первом случае получается матрица
Архимеда, во втором случае — зеркальная матрица.
12. Производящие функции закона Тициуса-Боде
При описании планетных расстояний наряду с разностными
уравнениями можно использовать производящие функции. Если
Меркурию сопоставить номер п = 0, а номера остальных планет
увеличить на единицу, то последовательность планетных
расстояний закона Тициуса-Боде будет задаваться коэффициентами
степенного ряда, выписанного для производящей функции7
4 - Ъх - З.т2
Пх)=(1-х)(1-2Ху (П)
Расстояние n-й планеты равно коэффициенту при n-й степени х.
Функция (11) получается в результате сложения суммы одной
бесконечно убывающей геометрической прогрессии и суммы другой
бесконечно убывающей геометрической прогрессии:
1{Х) = —Х + Т^2х-
Рассмотрим также экспоненциальную производящую функцию
Зе2* + 8ех - 3
9(х) = g ■ (12)
Расстояние n-й планеты равно коэффициенту при n-й степени ж,
деленной на n-факториал, в разложении функции в степенной ряд.
Вывод функции (12) основан на представлении
' Производящую функцию }{х) нашел Саймон Плуфф (Simon Plouffe) в
1992 г. [5].

13. Цепные дроби
Применим цепные дроби с неполными частными для
представления целочисленных последовательностей действительными
числами. Используя квадратные скобки, будем записывать цепные
дроби в виде последовательностей или векторов. Формула для
гиперболического тангенса обратной величины8
th I — I — [х, Зх, 5х, 7х, 9х,...]
устанавливает взаимно однозначное соответствие
X т~~7 \Х, ОХ, ОХ) |Х, УХ, . . .1
между зеркальными прогрессиями и их первыми членами,
например:
1 *+th(l) = 0,7615941559... = [1, 3, 5, 7, 9,...],
2 <-»■ th (- J = 0,4621171572... = [2, 6, 10, 14, 18,...],
4-H-th(j) =0,2449186624... = [4, 12, 20, 28, 36,...],
8 <-> th ( I) = 0,1243530017... = [8, 24, 40, 56, 72,...],
16*+th(-^J =0,0624187467... = [16, 48, 80, 112, 144,...]
и т.д. Последние соотношения показывают, что функция th(l/x)
позволяет найти все(!) элементы зеркальной матрицы, если
известен только ее первый столбец (последовательность степеней
двоек). Аналогично, эта же функция позволяет построить матрицу
Архимеда, если известна только ее первая строка. Подстановка
8 Формула для гиперболического тангенса обратной величины th(l/i)
фактически получена И.Г.Ламбертом [8], он записывал ее в другом виде, используя
число е (основание натуральных логарифмов) и функцию ехр(т). Он также дал
названия гиперболическим функциям. Свой результат он рассматривал только
как совокупность формул, которые позволили ему доказать иррациональность
числа е и любой степени этого числа с рациональным показателем. Ламберт
объяснил также, как он пришел к такому результату: «Мысль ... искать эти
формулы у меня явилась под влиянием «Analysis infinitorum» Эйлера, где в виде
примера вычисляется выражение (е — 1)/2 = 1/(1 + 1/(6 + 1/(10 + ...)))». Первое
доказательство иррациональности числа е было дано Л. Эйлером в 1737 г.

степеней двойки в аргумент гиперболического тангенса обратной
величины дает коды зеркальных прогрессий.
Аналогичные лаконичные коды последовательностей
Архимеда не известны, но можно легко найти действительные числа,
играющие роль кодов, цепные дроби которых дают
последовательности Архимеда.
Из трех последовательностей, рассмотренных Тициусом,
только для первой известен лаконичный код, другие задаются
действительными числами в виде бесконечных десятичных дробей:
s/b - 2 = 0,2360679774... = [4, 4, 4, 4, 4, 4, 4,...],
0,3160165385... = [3, 6, 12, 24, 48, 96,...],
0,2414958815... = [4, 7, 10, 16, 28, 52, 100,...].
Необходимо найти лаконичные коды для второй и третьей
последовательностей Тициуса, а также для всех последовательностей
Архимеда.
14. Заключение
В настоящей работе закон Тициуса-Боде рассматривается с
позиций дискретной математики.
Получены разностное уравнение (2) и его первый интеграл (3),
описывающие планетные расстояния. При помощи этих
уравнений установлена математическая связь последовательности
планетных расстояний с последовательностями погрешностей и
точностей в итерационном методе Ньютона. Асимптотическая
универсальность метода Ньютона (уравнение (5) для {хп} не зависит
от конкретного вида функции, входящей в уравнение (4)) и
аналогия ме?кду последовательностями {уп}, {dn}, с одной стороны,
и {гп}. с другой стороны, приводят к гипотезе о возможной
универсальности разностного уравнения (2), представляющего закон
Тициуса-Боде: уравнение (2) определяет средние расстояния
планет в других звездных системах, с другими значениями констант
а и Ь.
Указана математическая связь последовательности Тициуса-
Боде со второй последовательностью Архимеда и с числовыми
сериями, образующими последовательность Шарковского. Можно
предположить, что эта связь не является случайной, а отражает
закономерности устройства Солнечной системы. Закон Тициуса-
Боде в простой математической форме отражает сложные процессы
самоорганизации планет, происходящие в Солнечной системе.
Физический смысл этих процессов пока не удается понять.

Применительно к закону Тициуса-Боде рассмотрены также
производящие функции и цепные дроби.
Отметим также, что последовательность Тициуса-Боде
включена в замечательную энциклопедию целочисленных
последовательностей Н. Слоэна, содержащую 167312 последовательностей
(ноябрь 2009 г.) [5].
Список литературы
1. Ньето М.М. Закон Тициуса-Боде: история и теория.—М.: Мир,
1976.
2. Арнольд В.И. Гюйгенс и Барроу, Ньютон и Гук — первые шаги
математического анализа и теории катастроф, от эвольвент до
квазикристаллов.—М.: Наука, 1989.
3. Архимед. Измерение круга // Архимед, Гюйгенс, Лежандр, Ламберт.
О квадратуре круга.—М.: Едиториал УРСС, 2003. С. 67-77.
4. Шарковский А.Н. Сосуществование циклов непрерывного
преобразования прямой в себя ЦУкр. мат. журнал, 1964, № 1. С. 61-71.
5. Sloane N.J.A. The On-Line Encyclopedia of Integer Sequences, 2009
(http://www.research.att.com/~njas/sequences/).
6. Антонюк П.Н. Математики празднуют «пи»// Телеграф «Вокруг
Света» — ежедневное познавательное интернет-издание, 14.03.2008
(http:y/ www. vokrugsveta.ru/telegraph/theory/577/).
7. Антонюк П.Н. «Золотое сечение» — математический термин
Леонардо да Винчи /Леонардо да Винчи и культура Возрождения:
Сб. статей.—М.: Наука, 2004. С. 150-154.
8. Ламберт И.Г. Предварительные сведения для ищущих квадратуру
и спрямление круга // Архимед, Гюйгенс, Лежандр, Ламберт. 0
квадратуре круга.—М.: Едиториал УРСС, 2003. С. 121-143.
9. Антонюк П.Н. 0 возможной универсальности двух известных
законов I/ Инженерно-физические проблемы новой техники (Пятое
Международное совещание-семинар, 19-22 мая 1998 г., Москва). Тезисы
докладов.—М.: Изд-во МГТУ, 1998. С. 280-281.9
10. Антонюк П.Н. Разностное уравнение, описывающее эмпирический
закон Типиуса-Боде Ц Physical Interpretations of Relativity Theory:
Proceedings of International Scientific Meeting. Moscow, 4-7 July
2005 / Eds M.C. Duffy, V.O. Gladyshev, A.N. Morozov, P. Rowlands.
Moscow: BMSTU, 2005. P. 263-265.
В этой работе, где одновременно рассматриваются планетные расстояния и
структура молекулы ДНК. впервые появляются разностное уравнение для закона
Тициуса-Боде и асимптотическое разностное уравнение для метода Ньютона.

П.Н. Антонюк
11. Антонюк П.Н. Закон Тициуса-Боде, метод Ньютона и уравнение
Станюковича // Международная конференция по гравитации,
космологии, астрофизике и нестационарной газодинамике,
посвященная 90-летию со дня рождения профессора К.П. Станюковича (1-6
марта 2006 г., Москва, РУДН-МГТУ). Тезисы докладов.—М.: Изд-во
РУДН, 2006. С. 53-54.
12. Антонюк П.Н. Разностное уравнение, описывающее эмпирический
закон Тициуса-Боде Ц Синергетика геосистем: Сб. статей,
содержащий материалы одноименного симпозиума (16-19 апреля 2007 г.,
Москва).—М.: ИГЕМ РАН, 2007. С. 28-31.
13. Антонюк П.Н. Закон Тициуса-Боде и целочисленные
последовательности /I Physical Interpretations of Relativity Theory:
Proceedings of XIII International Scientific Meeting. Moscow, 2-5 July
2007 / Eds M.C. Duffy, V.O. Gladyshev, A.N. Morozov, P. Rowlands.—
Moscow: BMSTU, 2007. P. 364-366.

Г. Е. Куртик
ЛУННОЕ БОЖЕСТВО НАННА
В ШУМЕРСКОЙ АСТРОНОМИИ
Небесные светила с самого раннего времени почитались как
божества в Древней Месопотамии. Об этом свидетельствуют как
клинописные тексты различного происхождения, так и данные
астральной символики. Особую роль в Месопотамии III тыс. до
н.э. играли три небесных светила — Луна, Солнце и Венера,
почитавшиеся соответственно как божества Нанна, Уту и Инанна. В
настоящей статье рассмотрены представления, связанные с
лунным божеством Наиной в Древней Месопотамии III-первой
половины II тыс. до н.э.1 Мы использовали как шумерские тексты,
датируемые III тыс. до н.э., так и более поздние шумерские и
аккадские тексты, могущие пролить свет на представления более
раннего времени.
Имена и эпитеты лунного божества. В текстах III тыс. до н.э.
встречаются два имени лунного божества — шумерское Нанна
1 В истории Месопотамии конца IV - первой половины II тыс. до н.э. выделяют
следующие основные хронологические периоды:
Архаический Урук и период Джемдет-Наср (конец IV-начало III тыс. до н.э.),
I раннединастический период, сокращенно РД I (ок. 2750-2615),
II раннединастический период, РД II (ок. 2615-2500),
III раннединастический период, РД III (ок. 2500-2315),
династия Аккада, саргоновский или староаккадский период (2316-2176),
период завоевания страны кутиями (ранее 2200-2109),
II династия Лагаша (ок. 2136-2104),
III династия Ура (царство Шумера и Аккада), или новошумерский период (ок.
2112-1997),
I династия Иссина (2017-1794),
династия Ларсы (2025-1783),
I Вавилонская династия (= династия Хаммурапи), или Старовавилонский
период (1894-1595).
Данные о месопотамской хронологии приводятся по [Бикерман 1975, с. 179—
181].
ИАИ. 2009. Вып. XXXIV. С. 111-136. © Т.Е. Куртик

(Nanna) и аккадское Суэн/Зуэн (Su'en), от которого произошло
позднейшее аккадское название Син (Sin). В клинописи они
записывались соответственно как dSES.KI, dSES+KI 2 и dEN.ZU.3
Оба названия присутствуют в списке шумерских богов из Абу-
Салабиха [Biggs 1974, по. 82 г. I: 5, 16; по. 86 г. I: 3'; Mander
1986, р. 5-6, 16] и в раннем «списке богов Вайднера», датируемом
концом III тыс. до н.э. [Weidner 1924-25, S. 10:11-12]4. Имена
dNanna и dEN.ZU приводятся в начале списка имен лунного
божества в «Большом списке богов» AN:dAnum III 1-2 [Litke, p. 116]5.
Исходно это были два разных божества, представляющие
соответственно шумерскую и аккадскую традиции, однако в
староаккадский период их, по-видимому, уже было невозможно различить;
процесс слияния завершился в эпоху III династии Ура [Colbow
1997].
Помимо Нанны-Суэна употреблялся также целый ряд других
имен и эпитетов, связанных с Луной как с божеством или
небесным светилом. Большинство из них относится ко II тыс. до
н.э. Из тех. что были известны раньше, особое значение имеет
Ашимбаббар6, букв, «сияющий, одиноко летящий»7. В списке
богов AN:dAnum III 26 ему поставлено в соответствие аккадское
2 Глосса na.an.ua для dSES.KI см. в [СТ 29, 46:26] и в К. 2115 [СТ 25, 28
и 2]. Предполагавшееся ранее чтение dSES.KI = dNannar в настоящее время
считается устаревшим, хотя оно встречается в некоторых аккадских текстах,
см. [Krebernik 1995, p. 360b: Litke, p. 116, note 1].
EN:ZU, по-видимому, аллограмма, читавшаяся как zu.en. Список досар-
гоновских и саргоновских текстов, в которых встречается это название, см.
[Roberts 1972, р. 49-50]. Однако впервые оно засвидетельствовано в тексте из
архаического Урука в неясном контексте, и в текстах из Фары и Абу-Салабиха.
Самая ранняя известная силлабическая запись встречается в лексических
текстах из Эблы, а в Месопотамии в эпоху III династии Ура [Krebernik 1995, р. 361Ь].
4 Соответствующий фрагмент списка, содержащий перечень имен лунного
божества, датируется старовавилонским временем, однако другие фрагменты из
того же списка относятся ко времени Иссина-Ларсы и III династии Ура;
следовательно, и весь список должен относиться именно к этому периоду [Weidner
1924-25, S. 4-6; Lambert 1969, p. 474; Cavigneaux 1981, p. 79]. Однако в [dcclt]
этот список (Weidner God List) датируется старовавилонским временем.
J «Большой список богов» — самый большой и наилучшим образом
организованный двухколоночный список имен богов, датируемый старовавилонским
временем, содержит около 2000 имен богов [Lambert 1969, р. 475-476];
принципиальное издание см. [Litke].
Чтение первого знака не определено. Имя встречается уже в списке богов
из Абу-Салабиха как dAS-im4-babbar [Biggs 1974, 82 г. II 21, 86 II 3'; Mandcr
1986, p. 6, 16], позднее обычно записывалось как dAS-irri2-babbar [Krebernik
1995, p. 362-363].
' «Тот, чей подъем — сияние», согласно [МНМ 2, с. 198], «Одинокий белый
бегун» (the lonely white runner), согласно [Stol 1989, p. 245].

dNam-[ra-si-it] «блистающий при восходе» [Litke, p. 116] 8.
Название относится, вероятно, к восходящей Луне или, возможно, к
первому появлению лунного месяца в неомению. Еще одно
чрезвычайно распространенно название: diLj-sakar (=uskaru; warhu)
«день новолуния9, лунный серп, Луна». Известно более 300
примеров его использования в текстах III тыс. до н.э. различных
категорий 10.
Терминология, связанная с лунным божеством, существенно
усложняется в начале II тыс. до н.э. Со старовавилонского времени
самым распространенным именем лунного божества становится
Sin, обозначавшееся также цифровым образом как 30.1]
Принято считать, что число 30 фиксирует число дней в лунном месяце,
которое считалось священным [Krebernik 1995, р. 361Ь], однако
едва ли это соответствует действительности1". В этот же период
вводится особый термин для дней невидимости Луны — U4-11U2-
am3/a= bubbulu/ bibbulu/ bumbulu [CAD В, р. 298-300]13.
В текстах разных категорий появляются названия и эпитеты,
в которых отражается астральный характер лунного божества.
Самые ранние примеры содержатся в храмовых гимнах
староаккадского времени, приписываемых Энхедуанне, дочери Саргона
Древнего (2316-2261). В одном из гимнов (№ 8) Син (= Ашимбаббар)
определяется как «Корона широких небес» (men-an-dagal-la), «Гос-
См. также параллель в списке богов AN: Anu sa,2 ameli 38:
As.<im2>.babbax = sa si-su пат-rat, букв, «тот, у кого восход блестящий» [Litke,
р. 231].
0 Этот же термин использовался иногда также в значении «день
полнолуния» [Sallaberger I, S. 39].
1(1 Самые ранние относятся ко времени РД III, но большая часть — ко времени
III династии Ура [ePSD, lu-sakar].
11 В современных изданиях иногда записывается как XXX, ES. В текстах,
связанных с серией AN: Anum, содержатся соответствия и глоссы,
равносильные тождеству: dEn.zu = d30 = '"si-i"""")30 [Litke, p. 116, note 2].
Цифровая форма обозначений имен главных богов месопотамского пантеона
восходит к старовавилонскому времени. Она была введена для того, чтобы
зафиксировать простейшими средствами относительный ранг богов, как он
мыслился в божественной мифологии в это время, и одновременно ввести простые
обозначения их имен. В ней были приняты следующие цифровые обозначения:
Anu, An — dLX, Enlil — dL, Ea — dXL, dSm — dXXX, dSamas — dXX,
dIstar — dXV, dAdad — dX (по другой версии — dVI) [Litke, p. 37, note 150;
MZL]. Хотя подобные обозначения встречаются уже в старовавилонский период,
однако реальное распространение, в частности, в астрологической литературе,
они получили только к началу I тыс. до н.э.
1_Возражения см. [Litke, p. 37, note 150].
13 Самый ранний известный пример датируется эпохой царя Самсуилуны
(1749-1712) [BE 06/2, 60: 2, 6].

подин небес» (lugal an-каш) и, в другом (№ 37) сказано, что Син
«появляется из сияющих небес» (an-za-giii3-ta ез), он «освещает
землю» (kalam-e dadag-ge)15. В литературных текстах,
восходящих к III династии Ура, содержатся также весьма близкие
определения 16.
В «Большом списке богов», датируемом старовавилонским
временем (и в других аналогичных списках), содержится ряд
названий и эпитетов, относящихся к лунному божеству как к небесному
светилу. Некоторые из них, такие как «Небесная звезда» (mul-
an-na), «Бунир = Син (при своем) восходе» ( BU.NTR= XXX sa
niphi), «Великий свет» (dGlS-nun-gal) — подчеркивают
астральный характер божества; другие, такие как «Сокровище неба» (dGIL-
sa-an-na), «Украшение неба» (dhe2-du7-an-na), «Корабль» (dma2),
«Великий небесный корабль» ( ma2-gu-la-an-na), «Барка (лодка,
баркас)» (dma2-gurs), «Великая корона неба» (dmen-dara3-an-na),
«Небесный дракон» ( usumgal-an-na) имеют скорее поэтический,
мифологический или ритуальный характер .
Символические и антропоморфные изображения. Символом
лунного божества на печатях и керамических изделиях был
месяц. Это один из самых древних астральных символов.
Изображался, как правило, рогами вверх в верхней части печати18.
Он встречается на печатях, происходящих из региона Иранского
Нагорья, уже в IV тыс. до н.э. [Amiet 1961, fig. 146, 147] (см.
рис. 1, 2), но в самой Месопотамии ясно идентифицируется только
с периода Джемдет-Наср и РД I (см. рис. 3, 4)19. В архаическом
Уруке, в Тепе Гавра и в Хафадже месяц использовался также в
мелкой пластике как элемент украшений и амулетов [Куртик 1998,
с. 22, прим. 12-13]. На ранних изображениях не всегда ясно, в
каком случае месяц представляет небесное светило, являясь частью
естественного ночного «пейзажа», а когда он символизирует лунное
божество [Куртик 2002, с. 261]. Примером может служить
изображение на печати из региона реки Диялы, на которой мы видим
14 См. [Sjoberg 1960, S. 123-124:15-16; TCS 3, р. 23, lines 115-116; ETCSL,
4.80.1:115-116], см. также [Widell 1999, S. 127].
13 См. [TCS 3, р. 44-45, lines 475, 476; ETCSL, 4.80.1:475-476].
1(3 См. [Hall 1985, p. 592; Widell 1999, S. 127].
17 См. соответственно [Litke, p. 116-119, 230-231; Krebernik 1995, p. 363].
Известны также перевернутые изображения на печатях и в мелкой пластике,
см. [Collon 1995a 356b], а также наклонные изображения, например, [Amiet 1961,
fig. 1427; Куртик 1998, рис. 37].
10 См., например, [Amiet 1961, fig. 741, 761; UE III, № 250, 252, 276, 279
и др.].

трех серн, бредущих под открытым ночным небом (см. рис. 4).
Особой популярностью этот символ пользовался в Уре, городским
божеством которого считался Нанна20.
Месяц изображался, как правило, в горизонтальном положении
рогами вверх и напоминал лодку. Такой характер изображения, с
астрономической точки зрения, мог быть связан с новолунием
(вечерняя Луна) или с днем последней видимости (утренняя Луна)
в период, когда эклиптика перпендикулярна линии горизонта на
широте Месопотамии, а это имело место соответственно весной и
осенью. Нельзя, однако, с уверенностью утверждать, что такого
рода связь между наблюдаемым положением месяца и его
изображением на печатях на самом деле существовала.
С раннединастического периода и позднее на печатях месяц
изображался нередко в сочетании с другими астральными
символами: (1) диск или звезда между рогами внутри месяца; (2) диск
или звезда между рогами месяца и под ним звезда; (3) диск или
звезда между рогами месяца, под ним звезда и вокруг много звезд
[Куртик 1998, рис. 10-11, 15-16, 21, 38, 46] (см. рис. 5-7, 11, 13,
14, 18-20, 26). Не вполне ясно, что именно обозначают эти
изображения. Вероятно, звезда под месяцем — это символ Венеры,
а диск (иногда лучащийся диск) или звезда внутри месяца —
это Солнце21. Таким образом, мы имеем здесь символическое
изображение двух или трех наиболее почитаемых в Месопотамии
астральных богов. Со староаккадского времени в глиптике и в кас-
ситский период на межевых камнях (кудурру) символами Луны,
Солнца и Венеры становятся соответственно изобра?кения месяца,
четырехлучевой и восьмилучевой звезды в круге [Куртик 1998,
с. 22-23, рис. 13-14] (см. рис. 28-30).
Изображение месяца, вписанного в круглый диск (см. рис. 27),
интерпретируется иногда как изображение месяца вместе с
«пепельной частью Луны», как он наблюдался в ясную ночь в
новолуние вблизи горизонта [Collon 1995а, р. 357-8; Stol 1989, р. 249-
" Месяц присутствует на раннединастических печатях, обнаруженных в Уре
(см. прим. 19), форму месяца имеют также некоторые вотивные и культовые
предметы из меди, золота и камня, происходяшие из Ура [Goff 1963, passim; Van
Buren 1945, p. 61]. Известны вотивные круглые диски из камня, напоминающие
полную Луну, на которых зафиксированы имена верховных жриц лунного бога
Нанны из Ура — Энхедуанны, дочери Саргона (ок. 2250) и Энменаны, дочери
Нарам-Суэна (ок. 2200) [Collon 1995a, p. 356b].
"' Диск, лучащийся диск или звезда между рогами месяца — это, вероятно,
различные варианты изображения одного и того же светила, а именно, Солнца.
Едва ли правильно в данном случае рассматривать диск в качестве изображения
полной Луны, как предполагается в [Collon 1995a, p. 357b].

250] (см. рис. 27, 30). Ситуация, при которой одновременно видны
месяц и пепельная часть Луны, определялась позднее в
астрологии образным выражением AGA а-ргг «(Луна) корону несет»"-.
Приведенное выше название, «Тиара Луны» относится, возможно,
именно к этой ситуации и имеет, таким образом, ясный
астрономический смысл.
Распространенным лунным символом с раннединастического
периода (а, возможно, и раньше) на печатях был месяц на шесте,
известный также как штандарт с месяцем23. Этот предмет играл
важную роль в храмовом ритуале24. Он присутствует на многих
печатях из Ура, центре поклонения лунному божеству. В
раннединастический период изображался в нижней части печати в сценах
борьбы животных, в новошумерский период символизировал на
печатях само лунное божество (см. рис. 12, 31, 32, 37).
Особая, хотя и невыясненная связь, прослеживается между
изображением месяца и скорпиона (скорпионо-человека 2 ),
который в раннединастический период был, по-видимому, связан с
плодородием. В изображениях на печатях скорпион, несомненно,
имел какое-то астральное значение уже в III тыс. до н.э. [Коно-
ненко 1997; Colbow 1997; Widell 1999, S. 135-136] (см. рис. 3, 6,
8-11, 15, 17, 23, 26).
С середины III тыс. до н.э. на печатях появляются
антропоморфные изображения лунного божества. Самый ранним
примером следует считать, по-видимому, изображения Нанны в
небесной лодке, датируемые периодом РД III (см. рис. 21—24) 26. Со
староаккадского времени на печатях появляются также
антропоморфные изображения лунного божества в ритуальных и
мифологических сценах27. Как правило, это мужская фигура в длинном
одеянии, напоминающем мантию или халат (нередко с
обнаженными плечом и руками), которое имеет единственное
украшение, — бахромчатые складки от талии до самого низа. На
голове у него двурогая тиара, иногда украшенная месяцем;
характерная особенность прически — два пучка волос один над другим, в
"" Подробнее см. [NSAM 2, р. 60-61] и приведенную там литературу.
■ По истории этого символа в III тыс. до н.э. см. прежде всего [Van Buren 1945,
p. 64-67], а также [Braun-Holzinger 1993; Collon 1995a, p. 358; Colbow 1997].
■ На некоторых новошумерских изображениях представлены сцены
поклонения штандарту с месяцем [Colbow 1997, р. 22-23].
■° Антропоморфная фигура, у которой верхняя часть туловища, руки и голова
человеческие, а хвост скорпионий.
26 Подробнее см. в разделе «Мифы на печатях».
-' Собрания подобных изображений см. [Braun-Holzinger 1993; Collon 1995b,
p. 374-375; Colbow 1997].

старовавилонский период — косичка с раздвоенным концом
(fishtail) 28. Именно так на печатях выглядит мужское божество,
стоящее рядом с лунным штандартом или без штандарта, но имеющее
другие астральные признаки, позволяющие предположить, что это
Нанна [Colbow 1997, р. 22].
Браун-Хольцингер различает три типа изображений лунного
божества на печатях III тыс. до н.э.: (1) бог, несущий месяц на
тиаре; (2) вооруженный бог в атакующей позе, нередко держащий
в руке штандарт с месяцем, иногда он попирает ногой гору или
стоит между двух гор нередко в створе двух врат; (3) бог с
оружием или без оружия и рядом штандарт с месяцем или вымпелом
[Braun-Holzinger 1993, S. 120-127]. Дополнительными атрибутами
лунного божества могли быть также излучение из плеч (как у
солнечного божества Уту-Шамаша), дикая коза, жезл, булава или
треножник [Collon 1995b, p. 373] (см. рис. 31-38). Весьма близкие
изображения встречаются также на месопотамских печатях
старовавилонского времени [Braun-Holzinger 1996, S. 322-326, Taf. 37,
Nr. 822-898].
Центры почитания лунного божества. Храмовые службы и
ритуалы. Центральным местом почитания лунного божества в
Месопотамии с раннединастического периода, а возможно и ранее,
был город Ур; Нанна-Суэн считался богом-покровителем Ура.
Самое раннее письменное свидетельство содержится в гимне из Абу-
Салабиха [Biggs 1974, 47:35ff.]. Главное святилище лунного
божества называлось Экишнугаль29; в нем находилась статуя Нанны
(и некоторых других божеств) и совершались важнейшие
ритуалы, связанные с его почитанием. Энхедуанна посвятила ему
особый гимн [TCS 3, № 8]. В непосредственной близости от него
находился огромный зиккурат, четырехъярусная башня30, на
вершине которой располагался так называемый «верхний храм», вход
в который был доступен, по-видимому, лишь наиболее
высокопоставленным жрецам [Дьяконов 1990, с. 53]. Святилища, посвящен-
28 Что касается одежды и прически лунного божества, то они практически
ничем не отличаются от одежды и прически многих других богов на печатях конца
III-начала II тыс. до н.э.
29 Согласно И.М.Дьяконову, e2-gis-min-gal2 означает «Дом, обладающий
мощью (лунного) сияния» [Дьяконов 1990, с. 337, прим. 8]. Варианты записи и
перевода названия см. также [TCS 3, p. 75ft\; George 1992, p. 319]. Это же
название позднее имели святилища Нанны-Суэна в Вавилоне и Ниппуре.
30 Урский зиккурат, реконструкция которого приводится во многих изданиях,
посвященных Древней Месопотамии, был воздвигнут царями III династии Ура.
Известно, однако, что меньших размеров зиккурат, посвященный Нанне,
находился на том же месте уже в раннединас.тический период, а, возможно, и ранее
[Ллойд 1984, с. 114].

ные Нанне-Суэну, располагались также в других городах Древней
Месопотамии31.
Распорядок служб в храмах был привязан к наблюдаемым
движениям Луны. В Уре и других городах ежемесячно отмечали
праздник е§з-еёз = essesu(m) 32; в эпоху III династии Ура — в
1-й, 7-й и 15-й дни лунного месяца, в старовавилонский период
также в 25-й день [Дьяконов 1990, с. 322-323; CAD E, р. 371-373;
Sallaberger I, S. 66-79, 95-96 и др.] 33. Такого рода праздники
требовали регулярных наблюдений новолуний и тщательного
фиксирования дней на протяжении лунного месяца. Иногда в текстах
встречается странная формулировка, в которой речь как будто идет
не только о дате проведения еёз-еёз, но также о положении Луны
в соответствующий момент. Праздник еёз-еёз в них соотносится
с «домом» (е2) Луны в 1-й, 7-й, 15-й и 25-й дни месяца34. Коэн
интерпретирует ег как указание на небесное положение Луны и
приводит примеры в шумерских текстах, в которых речь идет как
будто о вхождении лунного божества в его дом [Cohen 1993, р. 180].
ePSD дает для е2 среди прочего значение «station (of the moon)» со
знаком вопроса. Однако не исключено, что здесь речь идет не о
положении или виде Луны как небесного светила в определенные
дни месяца, а лишь о совершении церемоний в особых храмовых
приделах в соответствующие дни3э.
31 М. Креберник приводит список более 10 святилищ, посвященных Нанне-
Суэну, находившихся в разных городах Древней Месопотамии, [Krebernik 1995,
S. 3G8-369]. Среди них отметим святилище в г. Уруме (по-видимому, на
территории современного Телль-Укайра). Лунное божество почиталось в нем под именем
Ашимбаббара уже в эпоху Абу-Салабиха. На севере Месопотамии главным
местом почитания лунного божества со старовавилонского периода становится город
Харран.
3~ Букв, «святилища» (множественное число от е§з), согласно [Емельянов 2003,
с. 123].
Известно более 200 примеров использования слова вёз-вёз в текстах,
датируемых концом III-началом II тыс. до н.э. Вот типичные сообщения, относящиеся
ко времени III династии Ура и связанные с наблюдением Луны: еёз-еёз u<i-sakar
«(Праздник) е§з-е§з в день новолуния» [AUCT 2,244:7], е§з-е§з щ-sakar sag iti
gu-la «(Праздник) е§з-е§з в день новолуния, начало великого месяца» [UET 3,
0105 г. 2], e§3-eS3 U4-15 «(Праздник) е§з-е§з в 15-й день (месяца)» [MVN 07,519
г. 1], е§з-е§з U4-15 U4-sakar «(Праздники) е§з-е§з в 15-й день (месяца и) в день
новолуния» [ITT 3, 05280 о i 2].
34 Тексты дают: е§з-е§з ег-Щ-эакаг «(Праздник) е§з-е§з, "дом" новолуния»
[MVN 15, 0105:2], е§з-е§з e2-u4-7 «(Праздник) es3-es3, "дом" 7-го дня» [SNAT
077:4], еёз-е§з e2-u<i-15 «(Праздник) es3-e§3, "дом" 15-го дня» [SNAT 077:7].
Такого рода обозначения не использовались позднее старовавилонского
периода. Безусловно, они никак не связаны с концепцией астрологических
«домов» как подразделений зодиака, получившей развитие позднее в
эллинистической астрологии [Cohen 1993, р. 180].
35 См. в этой связи [CAD Е, р. 373Ь].

В Уре поклонение Нанне-Суэну составляло основу годового
праздничного цикла. В досаргоновский период имя Нанны
входило в название некоторых месяцев30. В эпоху III династии
Ура названия месяцев претерпевают существенные изменения,
однако суть праздничных ритуалов оставалась, по-видимому,
без изменений. Среди праздников, связанных непосредственно
с Нанной-Суэном упомянем здесь ezem-ma2-d Nanna «Праздник
(священной) лодки Нанны», отмечавшийся в Уре и в других
городах в 1-й и 7-й месяцы лунного календаря во время
многодневного праздника a2-ki-tu. В 3-й день праздника a2-ki-tu, в
частности, приносились особые жертвоприношения, посвященные
лодке Нанны [Cohen 1993, р. 141-142, 153, 232]. В
старовавилонский период этот праздник стал называться, по-видимому.
czem-ma2-nu-ru «Праздник лодки света»37. Ритуальные
действия, связанные с Нанной-Суэном, совершались не только в Уре,
но и в других культовых центрах Древней Месопотамии (см.
прим. 31).
Мифологические представления, связанные с лунным
божеством. Нанна-Суэн играл важную роль в мифологии и литературе
Древней Месопотамии. Он считался сыном верховного божества
Энлиля и богини Нинлиль. Стандартный эпитет Нанны в
ритуальных и мифологических текстах: «Первенец Энлиля» (dumu-
sag-den- Ш2-1а2) [Sjoberg 1960, S. 31] 38. История зачатия Нанны
богиней Нинлиль излагается в красочном шумерском мифе «Эн-
лиль и Нинлиль» [От начала начал, с. 61-66; ETCSL, 1.2.1]. В
списках богов имя Нанны приводится, как правило, в самом
начале, после имен верховных богов Ана, Энлиля и Энки39, что
свидетельствует о его высоком положении в пантеоне. Женой
Нанны считалась богиня Нингаль (букв. «Великая госпожа»).
Посвященный ей храм в Уре располагался в непосредственной бли-
30 В досаргоновских текстах упоминаются месяцы lt'ezem-mali-dNanna
«Великий праздник Нанны», '"amar-sag-gu?- Nanna, название связано, по-видимому,
с ритуалом принесения в жертву птицы amar-sag, '''su-es- Nanna, значение su-es
неясно [Cohen 1993, p. 129-130].
3| Составляющая nu-ru в названии праздника ma-2-nu-ru происходит, вероятно,
от аккадского пйги «свет». Название elip пйгг «Лодка света», относящееся к
лунному божеству, известно по тексту I тыс. до н.э. [Cohen 1993, р. 141-142,
231-232].
8 В III тыс. до н.э. существовало также представление о Нанне-Суэне как
женском божестве, засвидетельствованное в именах собственных и в глиптике.
Примером может служить староаккадское имя «Суэн — моя мать» (АМА- EN.ZU)
[Widell 1999, S. 136-138].
39 См., например, [Mander 1986, р. 40; Weidner 1924-25, S. 9-10].

зости от Экишнугаля [Дьяконов 1990, с. 54]40. Детьми Нанны
и Нингаль считались Инанна, богиня Венеры, и солнечный бог
Уту41. Таким образом, шумерская мифология отводила Нанне
ведущее место среди трех главных астральных богов.
В шумерской литературе конца III-начала II тыс. до н.э.
лунному бо?кеству принадлежало весьма почетное место. До нас дошло
более тридцати произведений — гимнов, песнопений, молитв,
писем — посвященных Нанне-Суэну42. Они позволяют, по крайней
мере частично, реконструировать мифологический образ Нанны,
как он мыслился в эпоху, когда создавались эти произведения.
В гимнах и молитвах Нанна предстает могущественным
владыкой, которому подчинены самые разные стороны
деятельности человека, в особенности животноводство. В одном из
гимнов сказано: «По всему миру черноголовые обращают свои глаза к
тебе, первенец Энлиля» [ETCSL, 4.13.15:15-16]. Нанна отвечал не
только за животноводство, но за плодородие в самом общем
значении этого слова, в частности, за орошение, урожайность зерновых
и деторождение43.
Среди эпитетов, характеризующих божественное могущество и
астральное великолепие Нанны, — «корона неба и земли» (men-
an-uras-a) 44, «дракон небес» (dusumgal-an-na), «свет небес» (щ-ап-
na)45 [Sjoberg 1960, S. 76, 93, 140], «великолепие неба» (girii7-zal
an-na) [ETCSL, 4.13.01: 8], «праведная корона, сияющий скипетр,
сверкающий над высокими горами» (aga zid gidru mul-mul kur
411 Нингаль считалась женой Нанны уже, по-видимому, в эпоху Абу-Салабиха
[Biggs 1974, p. 46ff.; Krebernik 1986, p. 168 (I 13); Mander 1986, p. 40]. В
старовавилонской версии списка богов Вайднера непосредственно после имени
Нанны приводится тождество: clNin-gal = ossai(dam) dS[m] «Нингал = жена
Нанны» [Weidner 1924-25, р. 10]; в «Большом списке богов» в аналогичной
позиции находим: dNin-gal = dam.bi.[SAL] [Litke, p. 119:27].
Среди эпитетов Нингаль в новоассирийских текстах встречаем: nu-UT2 same
rabu[ti\ «Свет великих небес» [Tallqvist, p. 134, 403], а также nin.mul.nun.da
«Госпожа звезд великих(?)» [СТ 18, 29:44а; Куртик 2007, п37]. Вероятно, в
новоассирийский период эта богиня имела также какое-то самостоятельное
астрономическое значение.
Подтверждения содержатся во многих текстах. В некоторых ранних
списках богов имена Уту и Инанны следуют непосредственно после имени Нанны
[Mauder 1986, р. 40]. Однако есть исключения, в списке богов SF 7, например,
имя Инанны предшествует имени Нанны [ibid].
"'"См. прежде всего [ETCSL; Sjoberg 1960].
43 См. [Widell 1999, S. 126-127].
44 В другом месте сказано: «у него совершенная корона и непреходящая
божественная мощь» (aga du7 me ud виз-гаг) [ETCSL, 2.4.5.3: 24], «великая и
благородная корона неба» (an-na men gal mah-bi) [ETCSL, 2.5.4.13: 34].
'' Этот же смысл имеет выражение sii3-ra9-ago an-na, букв, «свет неба»
[ETCSL. 2.4.5.5: 13].

un.3-na guii3-a) [ETCSL, 4.13.10: 8], «царь неба и земли» (an ki-a
lugal-bi) [ETCSL, 2.4.5.3: 5, 10], «бог света, обновляющий свой
свет» (digir ud-da su3-ra2-ag2 bi2-mii2-mii2) [ETCSL, 2.4.5.3: 9],
«священная барка, что в небе плывет» (ma2-gure kug an-na dirig-
ga), «дикий бык, которого Ан избрал праведно» (am an-ne^ zid-
de3-es pad3-da-guio) [От начала начал, с. 113; ETCSL, 4.13.01: 41,
43], «великий лев священного Ана» (phig gal an kug-ga) [ETCSL,
4.13.10: 5], «великий господин, свет, держащий свою голову
высоко под небесным сводом» (en gal ud gis-he2-ta sag 1I2) [ETCSL.
2.4.5.4: 1].
В литературных текстах подчеркивается особая связь Нанны-
Суэна с диким быком, предполагавшаяся, возможно, уже в досар-
гоновский период. Лунное божество отождествлялось с быком, чьи
рога имели вид месяца [Widell 1999, S. 127-128, 130].
В ряде текстов подчеркивается астральный характер и
календарное значение Нанны. Утверждается, что у него «сияющие рога»
(si-mul-mul) [ETCSL, 2.4.5.5: 13], что он бывает «видимым даже
в полдень» (an-bar7-a dalla ез), он — «небесный свет, чье
сияние видно даже в полдень» (an-na su-lim-ma-ni an-bai'7-gana2 ud)
[ETCSL, 2.4.5.4: 5-6]. Свет Нанны сравнивается со светом Солнца:
когда он появляется из-за гор, «он стоит как Уту в полдень» (ап-
bar7-radutu-gin7 bi2-in-gub) [Hall 1986, с. 155:6; ETCSL, 4.13.06:6],
«в полдень или ночью ты выступаешь подобно солнечному свету»
(an-bar7-gana2 gi6 113-na ud zalag-giii7 mu-un-ез) [ETCSL. 2.6.2.1:
9]. Нанна «фиксирует месяцы, устанавливает год на свое
место» (itid ud-sakar gen6-ne2 mu ki-bi-ёез an-gar) [ETCSL, 4.13.12:
19], в другом месте утверждается, что он «фиксирует месяцы и
новолуния» (itid ud-sakar gu-a genf}-ne2) [ETCSL, 2.5.4.13: 7].
В гимнах и молитвах Нанна предстает пастухом
многочисленного стада, состоящего из коров (аЬг) и быков (am). Встречаются
выражения: «превосходный пастух» (mu6-sub3 nun-na) [ETCSL,
4.13.09: 33, 37, А], «подобно Угу, ты пастух страны» (dutu-gin7
sue-ba kalam-ma-me-en) [ETCSL, 4.13.01: 59], «пастух с его
многочисленными коровами» (mu-nuio-de3 ki ab2 lu-a-na) [ETCSL,
4.13.11: 4].
Особый интерес в этой связи представляет «Песня бальбаль
Суэну»46, уже цитированная выше. Она начинается с выражения
40 Транслитерация текста, немецкий и английский переводы и комментарии
см. [Sjoberg 1960, S. 13-34; ETCSL, 4.13.01 (Nanna A); Heimpel 1989]; перевод
на русский язык В.К. Афанасьевой см. [От начала начал, с. 112-114]. Близкая
текстовая параллель содержится еще в одной песне бальбаль [ETCSL, 4.13.04
(Nanna D)].

изумления перед многочисленностью коров Нанны: «Как много
их, как много коров! / Как многочислен скот Суэна! / Черные
(коровы) — прозрачная ляпис-лазурь ("''4za-gin3). / Белые
коровы — свет восходящей Луны (itig ез-а-атз). / Маленькие
просачиваются как зерно перед тобою. / Большие толпятся как дикие
быки перед тобою»48. Далее следует описание Нанны в роли
пастуха, в котором опять поминается «множество коров в
многочисленных загонах» (ab2 lu-a tui'3 lu-a-na) и сам Нанна
характеризуется как «владыка священных загонов» (en tui-3 kug-ga) [ETCSL,
4.13.01: 7, 45]. В другом гимне приводятся конкретные числа,
характеризующие стада Нанны, в частности, утверждается, что у
него имеется 39600 разных типов коров, 126000 молодых быков,
50400 пестрых коров, 126000 белых коров, 180000 диких коров и
т.д. [ETCSL, 4. 13.06:19, 21-23, 26; Hall 1986].
В современной литературе высказывается предположение, что
указанные тексты, помимо своего прямого мифологического
значения, имеют также астральный смысл как иносказательное
описание ночного неба [Heimpel 1989; Куртик 2002, с. 286-288]. Нанна
и его стада — это соответственно Луна и звезды. В пользу этого
предположения говорит упоминание ляпис-лазури при описании
коров Нанны. В шумерских текстах цвет ночного неба нередко
сравнивается с цветом ляпис-лазури ("'4za-gin3), синего или
зеленовато-голубого минерала иногда с вкраплениями серебристого
или золотистого цвета . Астральное истолкование «загонов
Нанны» как звездных конфигураций получает также подтверждение в
более поздних текстах, связанных с астрологической серией «Эну-
ма Ану Энлиль», где линия горизонта, откуда Солнце появляется
на протяжении года, мифологически интерпретируется как «загон
(для скота)» (tui-з) [ВРО 2, III 24b]. В ранних версиях
лексической серии Еа, происходящих из Ниппура и датируемых
старовавилонским временем, содержится тождество: MUL = su2-gul2-lum
«Звезды = стадо (коров, быков, овец)» [MSL 2, S. 132:62; MSL 14,
S. 94: 140:3], подтверждающее предложенную интерпретацию.
Jl В одной из копий вторая строка имеет вид: «В загонах Зуэна, как много
их!» (tur3-dsuena<-ka> me-a lu-lu) [Sjoberg 1960, S. 13, 18; От начала начал,
с. 112].
1S Наш перевод в основном соответствует версии, представленной в [ETCSL,
4.13.01: Heimpel 1989].
'dCm. в этой связи [MCG, р. 263, note 28; Куртик 2002, с. 286].
В энциклопедиях ляпис-лазурь обычно отождествляется с лазуритом. Однако
это не вполне точно. Лазурит — это минерал, а ляпис-лазурь — каменная
порода, которая содержит лазурит, но может включать также и другие минералы,
например, пирит. — Этим замечанием мы обязаны И.Хаиту.

Шумеры пытались мифологически осмыслить наблюдаемые
фазы движения Луны, в частности, ответить на вопрос, где
находится Луна в день своей невидимости. Свидетельства
содержатся в некоторых литературных текстах. Так, в известной
элегии на смерть Нанайи, написанной от имени некоего Лудингира,
утверждается, что в день невидимости Нанна находится в
преисподней, где он выносит решения, касающиеся посмертной судьбы
душ умерших .
Особенности движения Луны использовались иногда как
образы для описания движения других светил. Так, в одном
старовавилонском гимне, посвященном Инанне, ее супруг Думузи ( ата-
usumgal-an-na) отождествляется с каким-то небесным светилом,
о котором сказано: «Ежемесячно в новолуние, подобно Суэну, Ан
воссоздает его для тебя» 51.
Мы упомянули здесь лишь те мифологические шумерские
тексты, которые содержат явные астральные реминисценции,
связанные с Луной; Нанна поминается в них как небесное светило.
Существует, однако, немало таких текстов, где Нанна
упоминается лишь как божество. Среди них необходимо отметить
описание водного путешествия Нанны на барке (elsma2-gurg) в Ниппур
в гости к своему отцу Энлилю52. Нанна доставляет в Ниппур
многочисленные дары и взамен привозит дары Энлиля,
обеспечивающие благополучие и процветание города Ура. Данный сюжет
составлял, по-видимому, часть ежегодно совершаемого интрониза-
ционного ритуала в Уре, городским божеством которого считался
Нанна53. Путешествие Нанны в лодке по воде изображается на
некоторых печатях староаккадского времени (см. рис. 39) .
0 Элегия содержит молитвенное обращение к лунному божеству: «Нанна в
день невидимости пусть решит судьбу твою (благостно)» ( nanna-a ud пиг-а
nam-zu he2-tar-re) [ETCSL, 5.5.2:90; Крамер 1991, с. 176].
01 itid-da ud-sakar-га dsuen-giii7 an-neo za-га sa-mu-ra-an-U3-tud [ETCSL,
4.07.5 (Nanna E): 48, 52; Foxvog 1993]. Фоксвог отождествляет Думузи с
созвездием Наемник ("lulLU-.>.HUN.GA2) [ibid.], однако не исключено, что Думузи
здесь — это сам месяц, появляющийся на небе после периода невидимости.
«Возрождение» лунного месяца вспоминается здесь в связи с повторяющимся в
ритуале «возрождением» Думузи.
''"Транслитерация текста и перевод на английский язык см. [ETCSL, 1.5.1],
там же см. список предшествующей литературы; перевод на русский язык см.
[Емельянов 2003, с. 247-259].
03 О так называемых «текстах путешествий» в шумерской литературе см.
[Емельянов 2003, с. 87-90].
о4См., например, [Amiet 1961, № 1434, 1503-1506]. Когда речь идет о водном
путешествии, а не о небесной лодке Нанны, под дном лодки изображаются обычно
рыбы.

Мифы на печатях. Дополнительным важным источником,
проливающим свет на мифологические воззрения шумеров,
связанные с Луной, служат изображения в глиптике. Связь Луны с
плодородием ясно выра?кена на печатях раннединастического периода.
Месяц присутствует на изображениях священного брака,
важнейшего ритуала, совершавшегося в целях поддержания плодородия
во всех его видах. Он встречается также на печатях в сочетании
со скорпионом (скорпионо-человеком), который в этот период, как
мы уже говорили, был связан с плодородием (см. рис. 3, 6, 8-11,
15, 17, 23, 26). Со староаккадского времени месяц нередко
изображается также в сценах праздничных пиршеств. С этого времени
акцент переносится, по-видимому, с чисто аграрных праздников
на праздники, имеющие календарное лунное значение, и
соответственно возрастает число изображений пиршеств, на которых
присутствует месяц [Collon 1995а, р. 357].
На печатях староаккадского времени и более поздних с
антропоморфными изображениями лунного божества можно выделить
несколько сюжетов, которые, несомненно, имеют мифологическое
значение. Лунное божество нередко изображается восходящим
между двух гор или из горы, или победно попирающим гору ногою.
При этом оно может изображаться с лучами, подобно Уту-Шамашу,
и стоять между двух врат, охраняемых стражей [Braun-Holzinger
1993; Collon 1995b, S. 374, Abb. 1 ll]55. (см. рис. 33-37). В
сценах борьбы лунное божество иногда побеждает «божество горы»,
которое после нанесенного удара оседает на гору . На
староаккадских печатях встречаются изображения двух божеств с лучами
из плеч, одно из которых — Уту-Шамаш, а второе, по-видимому,
Нанна-Суэн. На некоторых печатях запечатлена борьба между
ними [Widell 1999, S. 132]. Ряд изображений свидетельствует о
'" Какое именно божество изображено на печати, — Нанна-Суэн или Уту-
Шамаш — не всегда ясно. На одном изображении из Ура (см. рис. 33) мы
видим антропоморфную фигуру божества в рогатой тиаре, с жезлом и лучами
из плеч, заканчивающимися звездами. Оно восходит из гор между двух врат,
на верху которых видны два льва (или лев и львица), вероятно, стражи ворот
[Boelrmer 1965, Abb. 437]. Д. Коллон полагает, что это лунное божество [Collon
1995b, S. 374, Abb. 1], однако, по нашему мнению, это может быть Уту-Шамаш.
Сказанное относится также к изображению на рис. 35. См. в этой связи также
критические замечания в [Widell 1999, р. 131].
,0 В роли божества-победителя могут выступать как солнечное, так и лунное
божество. Восход Солнца и Луны в Месопотамии наблюдается на фоне восточных
гор. Высказывается поэтому предположение, что на этих изображениях
представлен сюжет борьбы дня и ночи с богом горы, которая происходит перед восходом
светила за горой и потому невидима. Никакими текстовыми свидетельствами,
подтверждающими это предположения, однако, мы не располагаем [Collon 1997,
р. 12-13].

тесной связи лунного божества с быком, который на печатях
располагается рядом или за антропоморфной фигурой божества. Он
может иметь также вид сидения или изображаться в виде двух
скрещенных быков, на которых стоит фигура божества. Известны
изображения лежащего быка с месяцем или лунным штандартом
на его спине или пары скрещенных быков, поддерживающих
лунный штандарт или божество со штандартом [Collon 1997, р. 25-26;
Widell 1999, S. 131-132] (см. рис. 14, 15, 31, 32).
Особый интерес представляют изображения лунного божества
в лодке раннединастического и староаккадского времени57. На
раннединастических печатях лодка имеет форму месяца с
антропоморфной носовой частью в виде человека (голова, торс, руки),
держащего в руках весло. На его голове нередко изображен
месяц. Лодка имеет иногда змеевидную форму. В лодке находится
фигура сидящего или стоящего божества, которое также несет на
голове месяц, или держит штандарт с месяцем в своей руке.
Иногда оно изображается с излучением из плеч, в окружении звезд и
месяца. Помимо лунного божества, в лодке и/или рядом с ней,
можно увидеть также целый ряд других символических
изображений, в том числе плуг, небольшого льва, кувшин, скорпиона
или скорпионо-человека, орла с распростертыми крыльями,
ворона, козла и др.58 (см. рис. 21-24, 39).
Как неоднократно подчеркивалось в исследованиях,
посвященных месопотамской глиптике, на печатях не может быть
случайных, чисто декоративных, не насыщенных сакральным смыслом
элементов. Каждый такой элемент, несомненно, имеет какое-то
вполне конкретное мифологическое, магическое или ритуальное
значение59. Однако в большинстве случаев мы не можем его
надежно реконструировать.
В источниках, относящихся к III тыс. до н.э., отсутствуют
свидетельства о наблюдениях или мифологическом осмыслении
лунных затмений. Однако в старовавилонский период лунные за-
01 Подобные изображения трактовались ранее как сюжет, представляющий
путешествие солнечного бога Уту/Шамаша по подземному миру ночью [Boehmer
1965, S. 84-85; CS, р. 67-70, 108-110; Steinkeller 1992, S. 256-257]. Однако
Браун-Хольцингер и Коллон показали в ряде публикаций, что на самом деле здесь
в некоторых случаях имеется в виду лунный бог Нанна-Суэн [Braun-Holzinger
1993; Collon 1995b; 1997]. Собрания и анализ соответствующих изображения
см. [ibid; Opificius 1969]. Анализ возможных интерпретаций данного сюжета, не
связанных с лунным божеством, см. также [Куртик 1998, с. 34-35].
0 Подробнее о фигурах, сопровождающих божество в лодке, см. [Куртик 1998.
с. 34-37]; см. также [Stol 1989, р. 247-249].
^См., например, [Кононенко 1998, с. 24].

тмения у?ке активно использовались в астрологических
предсказаниях [Kocli-Westenholz 1995, р. 36-39]. Мы не знаем, чем
объясняется это странное обстоятельство. Дальнейшие исследования,
хочется думать, прольют свет на этот вопрос60.
Работа выполнена при финансовой поддержке Российского
фонда фундаментальных исследований (проект № 07-06-00023а).
Список литературы
Бикерман 1975
Дьяконов 1990
Емельянов 2003
Кононенко 1997
Кононенко 1998
Крамер 1991
Куртик,1998
Куртик 2002
Куртик 2007
Ллойд 1984
МНМ
Бикерман Э. Хронология древнего мира.—М.:
Наука, 1975.
Дьяконов И.М. Люди города Ура.—М.: Наука, 1990.
Емельянов В.В. Ритуал в Древней Месопотамии.
СПб: Изд-во «Азбука-классика», 2003.
Кононенко Е.И. Изображение скорпиона в месопо-
тамской глиптике III тыс. до н.э. // Вестник
Московского Университета. Сер. 8. История. 1997. № 2.
С. 88-101.
Кононенко Е.И. К вопросу о магической функции
месопотамских печатей /Древний восток и
античный мир. Труды кафедры истории древнего мира
Исторического факультета МГУ.—М.: Русский двор,
1998. С. 18-31.
Крамер С.Н. История начинается в Шумере /Пер.
с англ. Ф.Л.Мендельсона. Предисл., перев.
шумерских текстов и комм. В.К. Афанасьевой.—М.: Наука,
1991.
Куртик Г.Е. Астральная символика в Древней
Месопотамии III тыс. до н.э. /I Вопросы истории
естествознания и техники. 1998. Вып. 2. С. 20-44.
Куртик Г.Е. Ранняя история месопотамских
созвездий (К проблеме происхождения созвездий) // ИАИ.
2002. Вып. 27. С. 259-308 (Перепечатка.:
Петербургское востоковедение. 2002. Вып. 10. С. 186-229).
Куртик Г.Е. Звездное небо Древней
Месопотамии: шумеро-аккадские названия созвездий и
других светил.—СПб: Алетейя. 2007.
Ллойд С. Археология Месопотамии / Пер. с англ.
Я.В.Василькова и И.С. Клочкова.—М.: Наука, 1984.
Мифы народов мира. Т. 1-2 /Глав. ред.
С.А.Токарев, изд. 2-е.—М.: Советская энциклопедия. 1992.
Приношу сердечную благодарность И. Хаиту и А. Тарасовой за внимательное
прочтение рукописи статьи и сделанные замечания.

От начала начал
Amiet 1956
Amiet 1961
AUCT
BE
Biggs, 1974
Boehmer 1965
BPO 2
Braun-Holzinger
1993
Braun-Holzinger
1996
CAD
Cavigneaux 1981
Cohen 1993
Colbow 1997
Collon 1995a
От начала начал. Антология шумерской поэзии
/Вступ. статья, перевод, комментарии, словарь
В.К.Афанасьевой.—СПб.: Центр «Петербургское
востоковедение», 1997.
Amiet P. Le symbolisme cosmique du repertoire ani-
malier en Mesopotamie / Revue d'assyriologie. 1956.
V. 50, № 3. P. 113-125.
Amiet P. La gliptique mesopotamienne archaique.—
Paris, 1961.
Andrews University Cuneiform Texts (Berriens
Springs, Michigan 1984 ff.).
The Babylonian Expedition of the University of
Pennsylvania (Philadelphia 1893 ff.).
Biggs R.D. Inscriptions from Tell Abu Salabikh.
Chicago &: London, The Univ. of Chicago Press, 1974
(Oriental Institute Publications, V. 99).
Boehmer R.M. Die Entwicklung der Glyptik wahrend
der Akkad-Zeit.—Berlin: Walter de Gruyter&Co,
1965.
Reiner E., Pingree D. Enuma Anu Enlil. Tablets 50-
51. Undena Publications, Malibu, 1981 (Babylonian
Planetary Omens: Part Two).
Braun-Holzinger E.A. Die Ikonographie des Mond-
gottes in der Glyptik des III. Jahrtausends v. Chr.
I/ Zeitschrift fur Assyriologie. 1993. Bd. 83. S. 119
133.
Braun-Holzinger E.A. Altbabylonische Gotter und ih-
re Symbole / Baghdader Mitteilungen. 1996. Bd. 27.
S. 235-359, Tafel 1-42.
The Assyrian Dictionary of the Oriental Institute
of the University of Chicago.—Chicago-Gliickstadt,
1956.
Cavigneaux A. Textes scolaires du temple de Nabfl sa
Hare.—Baghdad, 1981.
Cohen M.E. The Cultic Calendars of the Ancient Near
East. Bcthcsda, 1993.
Colbow G. More Insights into Representations of
the Moon God in the Third and Second
Millennium B.C. / Sumerian Gods and Their
Representations/Eds I.L.Finkel, M.J. Geller. Groningen, STYX
Publ., 1997. P. 19-31.
Collon D. Mond. B. In der Bildkunst // Reallexikon
der Assyriologie. 1995. Bd. 5, Lief. 5-6. S. 356-358.

Collon 1995b
Collon 1997
CS
dcclt
ePSD
ETCSL
Foxvog 1993
Goff 1963
ITT
Hall 1985
Hall 1986
Heimpel 1989
Hinke 1907
Koch-Westenholz
Krebernik 1986
Krebernik 1995
Collon D. Mondgott. B. In der Bildkunst // Reallexi-
kon der Assyriologie. 1995. Bd. 5, Lief. 5-6. S. 371-
376.
Collon D. Moon, Boats and Battle / Sumerian Gods
and Their Representations / Eds I.L. Finkel, M.J. Gel-
ler. Groningen, STYX Publ. 1997. P. 11-17.
Frankfort H. Cylinder Seals. London, Macmillan and
Co.,1939.
Digital Corpus of Cuneiform Lexical Texts.
University of California, Berkeley
(http:/cdl.museum.upenn.edu/dcclt/index.html).
The Electronic Pennsylvania Sumerian Dictionary
(http^psd.museum.upenn.edu/epsd/index.html).
Black J.A., Cunningham. C, Ebeling J., Fluckiger-
Hawker E., Robson E.: Taylor J., Zolyomi G.
The Electronic Text Corpus of Sumerian Literature
(http^etcsl.orinst.ox.ac.uk/), Oxford 1998-2006.
Foxvog D.A. Astral Duinuzi / Near Eastern Studies in
Honor of W.W. Hallo.—Bethesda, MD, 1993. P. 103-
108.
Goff B.L. Symbols of Prehistoric Mesopotamia.—New
Haven and London: Yale Univ. Press, 1963.
Inventaire des tablettes de Tello.
Hall M.G. A Study of the Sumerian Moon-God,
Nanna/Suen. Dissertation, University of
Pennsylvania, 1985.
Hall M.G. A Hymn to the Moon-God, Nanna
/ Journal of Cuneiform Studies. 1986. V. 38, № 2.
P. 152-165.
Heimpel W. The Babylonian Background of the
Term "Milky Way" /DUMU-E2-DUB-BA-A: Studies
in Honor of Ake W. Sjoberg (Occasional Publications
of the Samuel Noah Kramer Fund 11 / Ed. H. Behrens
et al—Philadelphia. 1989). P. 249-252.
Hinke W.J. A New Boundary Stone of
Nebuchadrezzar I / The Babylonian Expedition of the University of
Pennsylvania. Series D. V. IV.—Philadelphia, 1907.
Koch- Westenholz U. Mesopotamian
Astrology.—Copenhagen: Museum Tusculanum Press. 1995.
Krebernik M. Die Gotterlisten aus Fara I/ Zeitschrift
fur Assyriologie. 1986. Bd. 76, Halbband II. S. 161-
204.
Krebernik B. Mondgott. A. / Reallexikon der
Assyriologie. 1995. Bd. 8, Lief. 5-6. S. 360-369.

Lambert 1969
Litke
Mander 1986
MSL
MVN
MZL
NSAM 2
Opificius 1969
Roberts 1972
Sallaberger I-II
Sjoberg 1960
SNAT
Steinkeller 1992
Stol 1989
Tallqvist
TCS3
Lambert W.G. Gotterlisten // Reallexikon der Assyri-
ologie. 1969. Bd. 3, Lief. 6. S. 73-479.
Litke R.L. A Reconstruction of the Assyro-Baby-
lonian God-Lists, AN:dA-nu-um and AN:Anu sa2
ameli.—New Haven, 1998 (Texts from the Babylonian
Collection, V. 3).
Mander P. II pantheon di Abu Salablkh.—Neapel,
1986.
Materialien zum sumerischen Lexikon / Materials for
the Sumerian Lexicon (Rom 1937 ff.).
Materiali per il vocabulario neosumerico (Rom
1974ff.).
Borger R. Mesopotamisches Zeichenlexikon. Ugarit-
Verlag, Munster, 2004.
Verderame L. Le Tavole I-VI della serie astrologica
EnQma Anu Enlil. Roma, Di.Sc.A.M.. 2002 (Nisaba.
Studi Assiriologici Messinesi).
Opificius R. Gotterboot / Reallexikon der Assyriolo-
gie. 1969. Bd. 3. Lief. 6. S. 463-466.
Roberts J.J.M. The Earliest Semitic Pantheon.—
Baltimore and London: The John Hopkins Univ.
Press., 1972.
Sallaberger W. Der kultische Kalender der Ur Ill-Zeit.
Teil 1-2.—Berlin-N.Y.: Walter de Gruyter, 1993.
Sjoberg A. Der Mondgott Nanna-Suen in der
sumerischen Uberlieferung.—Stockholm: Almqvist &Wik-
sell, 1960.
Gomi Т., Sato S. Selected Neo-Sumerian
Administrative Texts from the British Museum. Chiba, Japan,
1990.
Steinkeller P. Early Semitic Literature and Third
Millennium Seals with Mythological Motifs Ц Literature
and Literary Language at Ebla / Ed. P. Fronzaroli.
Universita di Firenze, 1992.
Stol M. The Moon as seen by the
Babylonians /Natural Phenomena. Their Meaning,
Depiction and Description in the Ancient Near East /Ed.
D.J.W. Meijer.—Amsterdam, 1989. P. 245-276.
Tallqvist K. Akkadische Gotterepitheta. Helsingfor-
siae, 1938.
Sjoberg A.W., Bergmann S.J. The Collection of the
Sumerian Temple Hymns.—N.Y.: Locust Valley, 1969
(Texts from Cuneiform Studies, V. 3).

UE III Ur Excavations. V. III. Archaic Seal-impressions. By
L. Legrein.—Oxford, 1936.
UET Ur Excavations. Texts (London 1928 ff.).
Van Buren 1945 Van Buren E.D. Symbols of the Gods in Mesopota-
mian Art.—Roma, 1945.
Weidner 1924-25 Weidner E. Altbabylonische Gotterlisten // Archiv fur
Orientforschung. 1924-1925. Bd. 2. S. 1-18, 71-82.
Widell 1999 Widell M. Der Mondgott Sin in der Altakkadischen
Periode: einige Bemerkungen uber die Erwahnungen
in den Schriftlichen Quellen und die Darstellungen in
der Glyptik // Journal of Ancient Civilizations. 1999.
V. 14. P. 125-143.
Список рисунков
I, 2. Мифологические сцены с изображением месяца на печатях IV
тыс. до н.э. из региона Иранского Нагорья [Amiet 1961, № 146, 147].
3. Одно из самых ранних изображений месяца и восьмилучевой
звезды на печати из Джемдет-Наср, начало III тыс. до н.э. [Goff 1993, fig.
415].
4. Одно из самых ранних изображений месяца и звезды на месопо-
тамской печати из региона реки Диялы, период РД I [Amiet 1961, № 741].
5. Месяц и под ним звезда, звезда и под ним месяц, а также
скорпион среди сражающихся монстров на двухъярусной печати (период РД
I) [Amiet 1961, № 945].
6. Месяц, под ним звезда и скорпион на раннединастической печати
[Amiet 1961, № 1017].
7. Месяц, звезда или лучащийся диск между его рогами, звезда и
знак восхода Солнца под месяцем на раннединастической печати (период
РД III) [Amiet 1961, № 1019].
8. Месяц и скорпион, сражающиеся монстры на раннединастической
печати (период РД III) [Amiet 1961, PI. 77bis, J].
9. Месяц, звезды и скорпион в сцене сражения на
раннединастической печати (период РД III) [Amiet 1961, PI. 77bis, L].
10. Солнечный диск, месяц, под ним большая звезда посреди малых
звезд, ниже скорпион среди сражающихся монстрообразных существ на
раннединастической печати (период РД III) [Amiet 1961, № 1029].
II. Солнечный диск, месяц, звезда и скорпион среди монстрообраз-
ных существ на раннединастической печати [Amiet 1961, № 1041].
12. Штандарт с месяцем (?) среди монстрообразных существ на
печати (период РД III) [Amiet 1961, № 1045].
13. Солнечный диск и месяц среди монстрообразных существ на
печати (период РД III) [Amiet 1961, № 1080].

14. Диск и месяц, мифологические и ритуальные сцены на
раннединастической печати (период РД III) [Amiet 1961, № 1148].
15. Месяц, скорпион и сельскохозяйственные сцены на
раннединастической печати [Amiet 1961, № 1141].
16. Месяц, звезды и колесница на раннединастической печати [Amiet
1961, № 1217].
17. Месяц, скорпион в сцене священного брака (?) на
раннединастической печати [Amiet 1961, № 1203].
18. Месяц, звезда в ритуальной сцене на раннединастической печати
[Amiet 1961, № 1326].
19. Месяц среди звезд и лучащийся диск на раннединастической
печати [Amiet 1961, № 1249].
20. Месяц, солнечный диск и восьмилучевая звезда среди
мифологических персонажей на раннединастической печати из Эшнунны [Amiet
1961, № 1363].
21. Барка, несущая лунное божество, в окружении мифологических
персонажей на раннединастической печати [Amiet 1961, № 1411].
22. Барка, несущая лунное божество, месяц среди звезд, ритуальные
предметы и мифологические персонажи на раннединастической печати
[Amiet 1961, № 1412].
23. Барка, несущая лунное божество, месяц и скорпион среди звезд,
ритуальные предметы и мифологические персонажи на
раннединастической печати [Amiet 1961, № 1427].
24. Барка, несущая лунное божество, месяц среди звезд, большая
звезда, ритуальные предметы и мифологические персонажи на
раннединастической печати [Amiet 1961, № 1429].
25. Небесный и земной регионы на раннединастической печати
[Amiet 1961, № 1450].
26. Небесный и земной регионы на раннединастической печати
[Amiet 1961, № 1459].
27. Месяц и месяц в круге — символы лунного божества [Van Buren
1945, p. 190, fig. Ela, Elb].
28. Восьмилучевая звезда и восьмилучевая звезда в круге— символы
Инанны/Иштар [Van Buren 1945, p. 190, fig. E5a, E5b].
29. Четырехлучевая звезда с лучами в круге — символ солнечного
божества [Van Buren 1945, p. 190, fig. E7].
30. Символы трех главных астральных богов на кудурру [Hinke 1907,
р. 34, fig. 14].
31. Божество с лунным штандартом, стоящее на двух
перекрещенных животных, на старовавилонской печати [Colbow 1997, р. 31, fig. 12].
32. Лунный штандарт и обнаженный герой с двумя потоками воды
или без них на старовавилонской печати из Ура [Amiet 1956, р. 121,
fig. 9].
33. Лунное божество (?), восходящее между двух врат, печать из Ура
(фрагмент), староаккадский период [Collon 1995b, S. 374, Abb. 1].

Г. Е. Куртик
34. Лунное божество, победно наступающее на гору, печать
(фрагмент), староаккадский период [Collon 1995b, S. 374, Abb. 2].
35. Сидящее лунное божество (?), изображенное с лучами, печать из
Ура (фрагмент), староаккадский период [Collon 1995b, S. 374, Abb. 6].
36. Лунное божество, восходящее между двух гор, печать из Ниппура
(фрагмент), староаккадский период [Collon 1995b, S. 374, Abb. 7].
37. Лунное божество с лунным штандартом, наступающее на гору,
печать (фрагмент), староаккадский период [Collon 1995b, S. 374, Abb. 9].
38. Сидящее лунное божество, рядом с ним звезда, штандарт и коза,
печать из Ура (фрагмент), староаккадский период [Collon 1995b, S. 374,
Abb. 8].
39. Водное путешествие лунного божества в лодке, староаккадский
период [Amiet 1961, № 1505].

А. Б. Давыдова
ИЗОБРАЖЕНИЯ БОГА СЕРАПИСА НА НЕКОТОРЫХ
ЕГИПЕТСКИХ ЗОДИАКАХ РИМСКОГО ПЕРИОДА
В центре некоторых египетских зодиаков, относящихся к
греко-римскому периоду, помещены изображения различных божеств.
То, какие именно боги изображались в центре некоторых из них,
не сложно определить по характерной для этих божеств
иконографии. Перед нами зачастую предстают Серапис, его супруга Исида
и их сын Харпократ. Но намного сложнее понять причину, по
которой именно они были выбраны для этого. Ведь ни у кого не
вызывает сомнений, что на протяжении многих столетий зодиаки
имели не только астрономическое, но и астрологическое, а также
религиозное значение. Пытаясь ответить на этот вопрос, мы
неизбежно столкнемся с рядом других проблем, которые следует
решить для того, чтобы достигнуть поставленной цели. В первую
очередь, необходимо выяснить, каким образом возник культ Се-
раписа и что он собой представлял. Затем необходимо обратить
внимание на особенности египетских зодиаков и определить,
отличаются ли чем-то друг от друга те из них, в центре которых
помещены изображения божеств, и те, на которых такие изображения
отсутствуют. И, наконец, следует доказать, что на некоторых из
них, в частности, на так называемом зодиаке Даресси, изображен
именно Серапис.
Культ Сераписа в греко-римском Египте
Культ Сераписа впервые появился в Египте в эллинистический
период, то есть в эпоху от завоевания страны Александром
Македонским (331 г. до н.э.) до ее превращения в римскую провинцию
(31 г. до н.э.). Большинство исследователей сходится на
предположении о том, что это божество не являлось изначально египетским,
а было «создано» (либо Александром, либо одним из царей Птоле-

меев) для того, чтобы помочь греко-македонянам, поселившимся в
Египте, более комфортно чувствовать себя на своей новой родине,
ведь в древности считалось, что необходимо поклоняться богам
той местности, где человек находится, а эллины не могли
поклоняться непонятным для них полузооморфным египетским
божествам1. И действительно, к античной иконографической
традиции (Серапис, как правило, изображался в виде молодого мужчины
с бородой и калафом на голове, похожего на Аида, с которым
ассоциировался) были добавлены имя, хотя и грецизированное, но
образованное от египетского, а также отождествление с египетским
Осирисом.
Скорее всего, появление культа Сераписа следует отнести ко
времени правления первых Птолемеев. Птолемей I (305-282 гг. до
н.э.), согласно нескольким античным историкам (Plut. De Iside
et Osiride, 28; Tac. Hist., IV, 83-84), привез статую Сераписа
в Александрию из Синопы. Найденные там основание статуи и
алтарь датируются эпохой Птолемея II (282-246 гг. до н.э.) [29,
р. 7], а закладные дощечки из александрийского Серапеума
вообще относятся ко времени правления Птолемея III (246-222 гг.
до н.э.) [13, р. 42-43], но это говорит лишь о том, что этот царь
просто расширил этот храм. Однако, скорее всего, культ Сераписа
все-таки существовал уже во время правления Птолемея I.
Окончательно убедиться в этом помогла находка посвятительной
надписи, обращенной к Серапису и датированной временем
царствования первого представителя династии Лагидов: «Для царя
Птолемея и детей [его], Сераписа [и] Исиды Никанор и Никандр, дети
Никона из [дема] Полидевка»('Yrcep PaoiAecoc; Пто^ецашг) mi
TUv tekvcov EapoauSi, Iaiai Nimvcop mi NimvSpoc; NiKCOVog
ПоХибеожекп). [13, p. 17-18].
При этом, очевидно, на протяжении эллинистического периода
культ этого божества не пользовался большой популярностью. Но
ситуация изменилась, когда к началу нашей эры он распростра-
1 Например: Евг.Байбаков [1], Н.М.Никольский [8], П.М.Фрейзер [15-17],
Дж.Е. Стамбо [29] и многие другие. Согласно другим предположениям, культ
Сераписа мог возникнуть в Вавилонии и попасть в Египет с войсками
Александра Македонского. Это мнение высказывали У.Вилькен [33], С.Ф.Леманн,
В.В. Струве [10], Н. Хэммонд, считавший, что Александр очень хорошо относился
к египетским жрепам, а следовательно, в Вавилоне вполне могло существовать
святилище этого египетского божества [20]. Некоторые авторы считают, что культ
Сераписа не мог быть перенесен в Египет из Вавилона, а представляет собой
эллинизированное Александром египетское божество — Осириса-Аписа. Этой
точки зрения придерживались К. Зете [28] и Ч.Б.Уэллес [31]. Согласно точке
зрения А.Д.Х. Бивара, вполне возможно этимологию имени Сераписа возводить
к одной из ипостасей Митры [2].

него светилами, а место вечного пребывания богов, куда, согласно
более поздним древнеегипетским представлениям, отправляется
душа умершего2. Античная же традиция изображения
зодиакального круга и зодиакальных созвездий представляла собой синтез
вавилонских заимствований и открытий греческих астрономов3.
Для нее характерны немного другие представления. Вселенная
представлялась эллинам сферой4, опоясанной зодиакальным
поясом. Таким образом, сам зодиак олицетворял собой Космос, все
сущее [19, S. 30].
Помимо самих зодиакальных созвездий на египетских зодиа-
ках могли изображаться четыре богини, символизирующие
крайние точки небосвода, соответствующие, согласно ориентировке
дендерского зодиака, сторонам света, божества с головой сокола
(четыре различных воплощения бога Хора), деканы, а также
планеты и созвездия. Например, такого рода зодиаки изображены
на потолке центрального зала восточного святилища Осириса,
расположенного в храме Хатхор в Дендере, и в Танисе [27, р. 72,
102].
Иногда встречаются зодиаки, в центре которых помещены
изображения различных божеств. При этом следует отметить, что
для всех зодиаков, в центре которых изображены те или иные
божества, характерна античная, а не египетская традиция
изображения зодиакальных созвездий и богов планет. Это
свидетельствует о том, что эти зодиаки предназначались в основном для
грекоязычного населения и не претендовали на то, что в их
основу легли древнеегипетские астрономическо-религиозные
воззрения.
Так, на нескольких зодиаках помещено изображение Исиды-
Сотис, сидящей верхом на собаке5. Отождествление Исиды со
" Об эволюции древнеегипетских представлений о смерти и загробном
существовании см. у Г.Франкфорта [14, р. 88-124].
Считается, что эллины заимствовали в Вавилонии изображения
большинства зодиакальных созвездий, а некоторые из них, как и сам зодиакальный
круг, — это изобретение древнегреческих астрономов. При этом точно
определить время появления эллинского зодиакального круга довольно сложно. В
связи с ним упоминаются имена Гесиода, Анаксимандра, Пифагора, Клеострата
из Тенедоса, Энопида Хиосского и Евктемона. Очевидно, это связано с тем, что
сведения о зодиакальных созвездиях проникали в Грецию в разное время и
случайным образом [7, с. 76-79].
В своем диалоге «Тимей» Платон, описывая процесс создания Космоса богом-
демиургом, отмечает: «Итак, он путем вращения округлил космос до состояния
сферы, поверхность которой повсюду равно отстоит от центра, то есть сообщил
Вселенной очертания, из всех очертаний наиболее совершенные и подобные
самим себе...» (Plat. Tim. 33b).
J Об Исиде-Сотис см. в кн. Джека Линдсея [26, р. 59].

звездой Сотис (Сириус, егип. spdt — «острая») отметил Плутарх:
«Самую яркую звезду египтяне называют Исидой, потому что она
вызывает разлив» (Plut. De Iside et Osiride, 38). Вероятно, в тот
период, когда создавался древнеегипетский календарь, т.е.
примерно в эпоху правления V династии, египетский подвижный год
был связан с гелиактическим восходом звезды Сириус [3, с. 36]
и предшествующим ей гелиактическим восходом Ориона, с
которым с самого раннего времени отождествлялся Осирис [18, р. 157].
Тогда ?ке египтяне заметили, что за этим событием следует
другое, крайне важное для сельскохозяйственного года, — разлив
Нила. Восход Сотис фиксировал и начало лунного года, так как
первым днем последнего считался непосредственно следующий
за ним день первой невидимости Луны [6, с. 215]. Таким
образом, как бы ни расходились эти события во времени, и как бы
ни менялись календарные системы, звезда Сириус стала играть
важную роль в египетских астрономическо-астрологических
представлениях.
На некоторых зодиаках изображен Харпократ (Хор-Ребенок) 6.
Это божество известно в Египте с эллинистического периода.
Именно тогда стали отдельно обожествлять Хора-Младшего, или
Хора-Ребенка7. Он считался сыном Исиды и Осириса и, как
правило, изображался в виде стоящего или сидящего (как на зодиаках
из Саламуни) ребенка с локоном юности на боку. Особенной
популярностью пользовались так называемые «целительные стелы» с
изображением Харпократа, так как считалось, что он помогает
излечиться от укусов змей и скорпионов.
Уникальным представляется так называемый зодиак Даресси.
К сожалению, оригинал этого памятника не сохранился. Этот
мраморный диск Даресси около 1901 г. увидел в лавке одного из
каирских торговцев древностями и смог только сфотографировать его
[27, р. 103]. Даже если это и подделка, то вполне вероятно, что
она была изготовлена на основе оригинала, относящегося к греко-
римскому периоду. В центре этого зодиака изображены лица двух
божеств в профиль. О.Нейгебауэр предположил, что это Аполлон-
Солнце и Феба-Луна. Однако если сравнить это изображение с
другими аналогичными, найденными в Египте и относящимися к
Такие зодиаки были обнаружены на потолках нескольких скальных гробниц
(№ 3, 6-8) римского периода в районе эль-Саламуни [27, р. 89-102].
' Хор-Старший упоминается в трактате Плутарха «Об Исиде и Осирисе» как
брат Исиды, Нефтиды, Осириса и Сетха (Plut. De Iside et Osiride, 12). Однако
в древнеегипетских текстах Младший и Старший Хор не разделяются. Правда,
там упоминается Харур, «Великий Хор», Хор царского культа. Вероятно, греки
и, в частности, Плутарх, перепутали понятия «великий» и «старший».

(Au 'Шла) цеуаА,ш EapdruSi)8. Во-вторых, характерный для
Гелиоса «головной убор» можно увидеть и на многих изображениях
Сераписа, на которых он предстает в облике солярного божества,
Сераписа-Аполлона-Гелиоса.
Женское божество, изображенное на зодиаке Даресси и
идентифицированное 0. Нейгебауэром как Феба, вполне может быть
Исидой. Во-первых, несмотря на плохое качество изображения,
на голове богини можно различить характерный для иконографии
Исиды того периода головной убор. К тому же, в своем
трактате «Об Исиде и Осирисе» Плутарх утверждает, что «Осирис —
это Солнце», а «Исида — не что иное как Луна» (Plut. De Iside
et Osiride, 52). Этот же автор приводит и египетскую легенду о
восхождении Осириса на Луну, где Исида «пребывает с ним как
жена» (Plut. De Iside et Osiride, 43). Таким образом, в этом мифе
бог играет роль Солнца и супруга Исиды-Луны. Серапис, как нам
известно, отождествлялся с Осирисом. Этот факт признает и сам
Плутарх, подчеркивая, что «оба они принадлежат одному богу и
одной энергии» (Plut. De Iside et Osiride, 61). Таким образом, с
большой долей вероятности можно утверждать, что в центре
зодиака Даресси изображены Серапис-Гелиос и его супруга Исида.
Изображение Сераписа на «малых зодиаках»
Этот факт подтверждается и другими примерами. На
некоторых геммах и монетах римского периода сохранилось
изображение Сераписа, также помещенного в центр зодиака. По мнению
Х.П. Лоранжа, изображение правителя или бога в центре зодиака,
окруженным божествами планет, говорит о том, что он является
владыкой всего космоса [24, р. 35], пребывает в центре
мироздания.
Здесь следует обратиться к космогонии и космологии Платона.
В диалоге «Тимей» он писал о едином божестве, из разума и мысли
которого «возникли Солнце, Луна и пять других светил,
именуемых планетами, дабы определять и блюсти числа времени.
Сотворив одно за другим их тела, бог поместил их, числом семь, на семь
кругов, по которым совершалось круговращение иного...» (Plat.
Tim. 38с). Сам демиург находится в центре созданного им
космоса и управляет всеми планетарным божествами. Б.Л. Ван-дер-
Варден отмечает, что Платон в своем учении попытался совместить
две точки зрения: традиционную, согласно которой Солнце, Луна
8 Подобные надписи можно найти в сборниках эпиграфических памятников,
изданных сотрудниками французского Института восточной археологии [13; 23].

и остальные небесные тела являются богами, и другую, согласно
которой всеми ими управляет единый космический бог [4, с. 155].
При этом он был далеко не первым сторонником тех
монотеистических тенденций, которые прослеживались в Греции с IV в.
до н.э. Могущество и единовластие Зевса отстаивали, например,
как орфики, так и стоики. В частности, в гимне Зевсу Клеанфа
говорится о том, что этот бог «всемогущ», имеет множество имен
(7toA,D(6vd|j.oc;) (т. е. объединяет в себе функции и атрибуты всех
остальных богов), им создан и управляется Космос, он установил
общий божественный закон [32, р. 146-148]. Согласно орфическим
гимнам:
Зевс стал первым, и Зевс — последним, яркоперунный.
Зевс — глава, Зевс — середина, все происходит от Зевса.
Зевс — основанье Земли и звездообильного Неба.
Зевс — дыхание всех, Зевс — пыл огня неустанна.
В Зевсе — корень морей, Зевс — также Солнце с Луною.
Зевс — владыка и царь, Зевс — всех прародитель единый...
В образе зримы его голова и лик велелепный
Неба, блестящего ярко, окрест же — власы золотые
Звезд в мерцающем свете, дивной красы воспарили.
Бычьи с обеих сторон воздел он рога золотые —
Запад вкупе с Востоком, богов небесных дороги.
Очи — Солнце с Луной, противугрядущею Солнцу.
Царский же ум неотложный его — в нетленном эфире,
Коим слышит он все и коим все замечает:
Речь ли, голос ли, шум иль молва — нет звука, который
Не уловили бы уши Крониона мощного Зевса
[11, с. 54-55].
Похожий текст содержится в «Сатурналиях» Макробия. Автор
говорит об оракуле, который кипрский тиран Никокреон получил
от Сераписа (Macrob. Saturn. I, 17-23):
Я бог, который следующему научил, пожалуй, только я сказал:
Небесный порядок — голова, а море — живот,
Земля же есть мои ноги, уши же находятся в эфире,
А глаз лучезарный великолепным светом сияет на солнце
(Eiui Qeoq xovoaSe uaGeiv, oiov к' еусЬ епий
oupdvioq Koauoq кефаЯ-rj, ускггпр 8е QdXaooa,
усаа 5е цог nodeq eiai, та 5' ouax' ev aiGepv кеиш,
ощха те xr\Xav>yeq Xapjipov фао<; т^еЛшю)
Текст орфического гимна и оракула Сераписа похожи.
Вероятно, либо Макробий или, скорее, его источник (в римском Египте
существовал ряд произведений, в которых Серапис давал
предсказания той или иной легендарной личности; так, в «Романе об
Александре» содержится рассказ о том, как он предсказал судьбу вели-

Список литературы
1. Байбаков Евг. К вопросу о Сараписе.—Сергиев Посад, 1915.
2. Бивар А.Д.Х. Митра и Сарапис //ВДИ. 1991, № 3. С. 52-63.
3. Бикерман Э. Хронология древнего мира.—М., 1975.
4. Ван-дер-Варден Б.Л. Пробуждающаяся наука. П. Рождение
астрономии.—М., 1991.
5. Иванов В.В. Дионис и прадионисийство.—СПб, 2000.
6. Куртпик Г.Е. Астрономия древнего Египта //На рубежах
познания Вселенной (Историко-астрономические исследования, XXII).—
М., 1990. С. 207-256.
7. Куртпик Г.Е. О происхождении названий греческих зодиакальных
созвездий II Вопросы истории естествознания и техники. 2002. № 1.
С. 76-106.
8. Никольский Н.М. Избранные произведения по истории религии.—
М., 1974.
9. Платон. Собрание сочинений. Т. 3.—М., 1994.
10. Струве В.В. Манефон и его время.—СПб., 2003.
11. Фрагменты ранних греческих философов /Изд. подг. А.В.Лебедев.
Под ред. И.Д. Рожанского. Ч. I.—M., 1985.
12. Assman J. Agyptische Hymnen und Gebete.—Zurich-Munich, 1975.
13. Bernard E. Inscriptions Grecques d'Alexandrie Ptolemaique.—Le
Caire, 2001.
14. Frankfort H. Ancient Egyptian Religion. An Interpretation.—New
York, 1948.
15. Fraser P.M. Current Problems Concerning the Early History of the
Cult of Sarapis // Opuscula Atheniensia. T. VII—Lund, 1967. P. 23-
45.
16. Fraser P.M. Ptolemaic Alexandria.—Oxford, 1972.
17. Fraser P.M. Two Studies on the Cult of Sarapis in the Hellenistic
World // Opuscula Atheniensia.—Lund, 1960. T. III. P. 1-54.
18. Griffiths J.G. The Origins of Osiris and His Cult.—Leiden, 1980.
19. Gundel H.G. Zodiakos. Tierkreisbilder im Altertum.—Mainz am Rein,
1992.
20. Hammond N.G.L. Three Historians of Alexander the
Great.—Cambridge, 1983.
21. Hornbostel W. Sarapis.—Leiden, 1973.
22. Kater-Sibbes G.J.F. Preliminary Catalogue of Sarapis Monuments.—
Leiden, 1973.
23. Kayser Francoise. Recueil des Inscriptions Grecques et Latines.—Le
Caire, 1994.

'2У. Utambaugh J.ti. Sarapis under the Jbarly Ptolemies.—Leiden, 1У72.
30. Van den Broek R. The Sarapis Oracle in Macrobius /'Hommages a
Maarten J. Vermaseren. V. I.—Leiden, 1978.
31. Welles C.B. The Discovery of Sarapis and the Foundation of
Alexandria //Historia. 1962. V. II. P. 290-293.
32. Wikgren A. Hellenistic Greek Texts.—Chicago, 1958.
33. Wilcken U. Grundzuge und Chrestomathie der Papyruskunde.
Bd. 1.—Leipzig-Berlin, 1912.

М.Л. Городецкий
ПЕРВЫЕ АСТРОНОМИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ НА РУСИ
1. Таблицы лунного течения
Небесные явления издревле привлекали внимание на Руси.
В русских летописях описаны десятки наблюдений солнечных и
лунных затмений, комет и метеоров [1]. Особенный интерес
вызывало все связанное с движением Солнца и Луны, поскольку
именно эти светила определяют календарные циклы. Внимание к
чередованию фаз Луны было связано как с тем, что лунный
19-летний цикл лежит в основе христианской пасхалии, так и с
традиционным народным лунным календарем, следы которого
прослеживаются и после принятия солнечного юлианского календаря [2].
В различных средневековых русских источниках, обычно
религиозного содержания, — часословах, канониках, следованных
псалтирях, палеях, — нередко встречаются так называемые
таблицы «лунного течения» [3]. В этих таблицах приводится
расписание новолуний и полнолуний на один 19-летний лунный цикл,
при этом часто указывается не только дата, но и время. Роль
таких таблиц не вполне ясна, поскольку эти таблицы не имеют
прямого отношения к богослужебной практике — даты
пасхального цикла и пасхальные полнолуния определяются на основании
вполне элементарных правил и не требует столь точного
расписания всех лунных месяцев года. История появления и развития
таблиц «лунного течения», к сожалению, исследована еще
недостаточно. Сравнение с астрономическим расчетом приводимых
данных указывает на их крайнюю неточность и большое число

и пол часа и пятую часть часу и дробных часцовъ 33». Здесь
число 33 написано писцом, видимо, ошибочно, поскольку из
последующих таблиц следует, что использовано было значение 37 и
тогда «дробные часцы» и есть хелеки (1/2+1/5+37/1080=793/1080).
Это в точности та длина синодического месяца, которая известна
была в Вавилоне и приводится со ссылкой на Гиппарха в
Альмагесте Птолемеем [7, IV.2] в шестидесятиричной системе как
29;31,50,8,20 (ЬбО-ЧбО-бО^ + З-бО^ + гО-бО-4 = 793/1080/24).
М. Гарцман определил, что таблицы рассчитаны исходя из
новолуния тишри в 5227 г. еврейского календаря (осень 1466 н.э.)
(частное сообщение).
Среди разнообразных календарных таблиц «лунного течения»
выделяются таблицы «Лунно течение» в сборнике преподобного
Кирилла Белозерского, явно имеющие солидную астрономическую
основу [8]. Таблицы располагаются на листах 173-186 об. и
датируются по филиграням концом XIV-началом XV веков. В
таблицах привлекают внимание уникальные отметки о возможных
солнечных и лунных затмениях с рисунками на полях,
показывающими долю затемнения солнечного или лунного диска [9] (рис. 1).
Хотя таблицы привязаны к универсальному 19-летнему
пасхальному циклу кругов луны, в них явно указан первый год цикла —
6898 (1390), поэтому напрашивается анализ Кирилло-Белозерских
таблиц (далее КБТ) с астрономической точки зрения. Однако
прежде чем это сделать, чтобы получить отправную точку для
сравнения, стоит рассмотреть общий уровень развития математической
астрономии и теории затмений в Европе к концу XIV века.
2. Средневековые астрономические таблицы в Европе
В астрономии новолуния и полнолуния, т. е. моменты
соединений и противостояний Солнца и Луны, когда их долготы
одинаковы или отличаются на 180°, называются сизигиями. Вблизи
сизигий возможны, соответственно, солнечные или лунные
затмения, которые все же происходят достаточно редко, поскольку
орбита Луны наклонена к эклиптике — видимому пути Солнца по
небу — на угол около 5°, притом, что видимый диаметр светил
составляет лишь около 0,5°. Затмения возможны только если
новолуние или полнолуние наступает вблизи (не далее чем в ~ 12°)
одного из узлов лунной орбиты — ее точек пересечения с
эклиптикой. Для определения возможности и максимальной фазы
затмения в сизигиях необходимо, таким образом, достаточно точно
рассчитывать положение на небе Солнца и Луны и проверять их

расстояние от узлов. Однако для определения условий
видимости солнечных затмений в конкретной местности этого
недостаточно — поскольку Луна находится довольно близко к Земле, ее
видимое положение мо?кет отличаться от истинного, наблюдаемого
на линии из центра Земли, примерно на 1° (параллакс).
Относительно успешно предсказывать солнечные и особенно
лунные затмения научились еще вавилонские астрономы в VI в.
до н.э. [10, р. 21-75]. Их методы успешно восстанавливаются
на основании дошедших многочисленных астрономических
дневников на глиняных клинописных табличках. Позднее греческие
астрономы разработали теорию и методы расчета с достаточной
практической точностью сизигий, времени и максимальных фаз
солнечных и лунных затмений. Теория Луны и затмений
достаточно подробно описана Птолемеем в Альмагесте [7, V,VI]. Им
же были составлены удобные для расчетов «Подручные таблицы».
Точность определения локальных обстоятельств солнечных
затмений, однако, была крайне невысока, поскольку для таких расчетов
требуется более точная теория движения Солнца и Луны,
достаточно точные знания размера Земли и географических координат
или большой набор точных измерений параллакса, а также весьма
сложные и громоздкие построения и вычисления.
В средние века интерес к точным наукам в христианском мире
заметно упал. И лишь потребность объяснения нарастающего
расхождения пасхальных таблиц и наблюдаемых полнолуний вновь
разбудили интерес к астрономическим наблюдениям и расчетам
и во многом стимулировали возрождение астрономии [11].
Следует отметить, что, вопреки распространенному мнению, на
Западе эти знания, хотя и были невостребованными, не были все
?ке полностью утрачены. В частности, латинский перевод части
«Подручных таблиц» Птолемея Preceptum Canonis Ptolomei с
примерами расчета известен во многих манускриптах, самые ранние
из которых относятся к началу XI века [11, р. 115]. Сохранить и
преумножить астрономические знания помог арабский Восток, с
энтузиазмом впитавший и преумноживший научное наследие
эллинизма [12].
Возрождение астрономии в Европе началось на Пиренейском
полуострове, на стыке арабского и христианского мира. Вначале
это были проникавшие с арабского Востока трактаты — зиджи. Во
второй половине XI века арабские астрономы, собравшиеся в Кор-
довском халифате под руководством ал-Заркали (Арзахеля)
составили Толедские таблицы. Вспомогательные таблицы для расчета
затмений в Толедских таблицах почти полностью заимствованы

из зиджей ал-Хорезми и ал-Баттани, развивавших птолемеевскую
теорию и уточнявших ее устаревшие к тому времени параметры
на основе новых более точных измерений [13]. Погрешность
расчета затмений на основании этих таблиц достигает 7 часов, что
гораздо хуже, чем у Птолемея и арабских астрономов в то время
[10, р. 135].
В XII веке благодаря Герардо Кремонскому таблицы проникли
в латинский мир и были адаптированы под христианский
календарь (Тулузские таблицы). В 1252-1270 гг. в уже христианском
Толедо под патронажем короля Леона и Кастилии Альфонса X
Мудрого еврейские астрономы Исаак Бен Сид и Иегуда бен Моисей
Коэн составили более точные Альфонсинские таблицы. Незадолго
до 1321 г. работа над совершенствованием этих таблиц
продолжилась в Париже. Результат этой многовековой работы поколений
астрономов разных стран и народов был напечатан в 1485 г. как
editio princeps Альфонсинских таблиц [14]. Точность
предсказаний времени нескольких затмений участвовавшего в работе над
Парижскими таблицами Жана де Мура (Jean de Murs) при
сравнении с его же наблюдениями 4 затмений и современными
расчетами составляет около 0,09 часа, его точность измерения времени
заметно хуже — 0,21 часа [10, р. 138].
Альфонсинские таблицы быстро распространились по Европе
и широко применялись именно для предсказания затмений.
Собственную теорию затмений и таблицы на основе своих
наблюдений разработал в первой половине XIV века Леви Бен Герсон,
работавший в Оранже (Франция). Точность предсказания времени
наблюдавшихся им 3 солнечных и 7 лунных затмений с 1321 по
1331 гг. составила около 0,11 часа [10, р. 137].
Разысканием и исследованием астрономических таблиц XIV-
XV веков много занимался Линн Торндайк (Lynn Thorndyke). В
Утрехтском манускрипте (№317) он обнаружил таблицы с
расчетом обстоятельств восьми солнечных затмений на период с 1366
по 1386 гг. [15]. Вероятно, во Франции были составлены
таблицы, включающие расчет солнечных и лунных затмений на
1361-1392 гг. [16]. Таблицы соединений и затмений на период
1327-1386 гг. в Англии были рассчитаны Уолтером из Эльведена
(Walter de Elveden). Также в Англии в 1380 г. Джоном Соме-
ром (John Somer/Somur/Somour) в продолжение были составлены
астрономические таблицы на период с 1387 по 1462 гг. для
меридиана Оксфорда. Как и таблицы Кирилла Белозерского, лунные
таблицы Сомера сопровождались изображениями лунных и
солнечных затмений [17].

Таким образом, к концу XIV века существовали адекватные
инструменты для расчета астрономических новолуний,
полнолуний и общих характеристик затмений и наблюдался рост интереса
к составлению таблиц сизигий и затмений.
3. Астрономический анализ КБТ
В табл. 1 (см. таблицу в конце статьи) приводятся все
сизигии Кирилло-Белозерских таблиц за 19 лет (с 6898 (1390) по 6916
(1408) сентябрьские года). Астрономические таблицы выровнены
на границу 19-летнего пасхального цикла и начинаются с 1-го
круга Луны с 1-го января, как и у Кирика Новгородца («знай,
какой год лунного круга приходится на первый день января месяца.»)
[20]. Кроме того, для каждого года сообщается его пасхальное
основание, рассчитываемое как (ll-iV-l-3) mod 30 — возраст Луны на
1 января. 1 января 1390 г., как это видно из таблиц, рассчитанная
так 14-я Луна действительно совпадает с астрономическим
полнолунием. По утверждению Н.В. Степанова этой синхронизации
удалось добиться благодаря тому, что в начале XIV века Ники-
фор Григора увеличил отставшие древнейшие основания на два
дня [18]. Однако собственно пасхальные полнолуния получаются
позже приводимых в таблице на 2-3 дня. Например, в 1390 г., в
первом году круга Луны, пасхальное полнолуние («евреом фаска» в
другом тексте Кирилло-Белозерского сборника [8, с. 198-208])
приходилось на 2 апреля, а в таблице указано начало ущерба Луны
31 марта. Такое несоответствие и послужило основанием для
Григорианской реформы на Западе. Для каждого новолуния
(рождение (£) и полнолуния (ущерб (£) приводится дата, помеченная в
табл. 1 в первых строках ячеек, соответственно, буквами «р» и «у».
Также указано время с точностью до получаса от рассвета (час
дне) или заката (час нощи), приводимое во второй строке табл. 1
с соответствующими буквенными пометками «д» и «н». Время
указано в равноденственных часах, а не распространенных на Руси
«косых» часах [19], что видно из того, что встречаются значения
больше 12. В третьей и четвертых строках ячеек приведено
отличие в часах приводимого в Кирилло-Белозерских таблицах
времени сизигий от астрономического, рассчитанное с учетом
времени восходов для Кириллова (59°52' с.ш., 38°23' в.д.) и Белграда
(44°49' с.ш., 20°17' в.д.). Причина выбора последнего города
объясняется далее.
Для анализа точности КБТ построим гистограмму ошибок,
разбив весь интервал погрешностей на получасовые интервалы.

Получившийся весьма примечательный результат представлен на
рис. 2. Отчетливо видно, что точность таблиц гораздо выше, чем
можно было бы предположить, глядя только на числовые данные.
и 80
о
й 70
Е-|
Л
4 60
>>
5 50
а
§40
Ц 30
§ 20
о
W 10
о
-40 -20 0 20 40
Погрешность сизигий, часы
Рис. 2. Гистограмма погрешностей во временах сизигий в Кирилло-Белозерских
таблицах
Основная часть ошибок (центральный пик) сконцентрирована в
области с почти нормальным распределением.
Среднеквадратичная ошибка составляет около 1,5 часов (расчеты по средней длине
месяца дали бы в несколько раз больше). Заметная часть
ошибок на ±1 и +2 суток связана, видимо, с неверным пересчетом
или интерпретацией дат из оригинального источника и частично
с описками. Такие очевидные ошибки при дальнейших расчетах
были скорректированы. Для 66 ошибочных времен,
соответствующим ошибкам на сутки, на дневные часы приходится 49 и 7 из
7 в случае ошибки в двое суток. Напротив, в случае ошибки на — 1
сутки 13 из 15 случаев выпадает на ночные часы. Закономерности
в распределении по часам для ошибок не обнаружены.
Фон ошибок в диапазоне 6-18 часов имеет, вероятно, ту же
природу и связан с путаницей дневных и ночных часов.
Сосредоточимся на рассмотрении ошибок в основном пике распределения
в диапазоне от —6 до 6 часов. Пик этого распределения сдвинут
влево, что мо?кет свидетельствовать о том, что таблицы составлены
примерно на 20° западнее. То, что отсчет времени в таблицах
приведен от рассвета и заката, открывает возможность определения
широты места. Если мы «не угадываем» широту места,
использованную составителем таблиц для расчета, мы вносим тем самым
. к ч-^,

дополнительную ошибку в разность, и ширина главного пика
оказывается больше. Проведя такой же расчет для разных широт с
аппроксимацией гистограммы гауссовым профилем (рис. 3),
построим график зависимости ширины пика от широты и найдем
минимум. Результат представлен на рис. 4. Черными кружками с
m
о
ш
V
о
о
о
m
S
ш
V
К
ч
о
W
100
80
60
40
20
0
г2 = 0,95
" И = -1,34,
а = 1,45
Кириллов
*»j^« -!■»<<
4
7
f* J
м 1
1 U
W i
Ае-(*"И)2/(2а)2
г2 = 0,99
ц =-0,012,
ст = 0,87
'Ч-А. Лj ae^^eS.
-12 -6 0 6 12
Погрешность времени, часы (шаг 0,5 часа)
Рис. 3. Определение широты и долготы места составления таблиц сизигий
Кирилло-Белозерского сборника по дисперсии и средней погрешности времени.
Слева аппроксимация гистограммы нормальным распределением для координат
Кириллова, справа — для оптимальных координат 45° с.ш., 20° в.д.
20 30 40 50 60 70
Предполагаемая широта, градусы
Рис. 4. Определение широты, на которой были составлены Кирилло-Белозерские
таблицы, звездочки соответствуют широтам Кириллова (справа) и Белграда (в
центре)

границами погрешностей на графике отмечены результаты
обработки с шагом широты в 5°, сплошная линия —
аппроксимирующий полином 5-го порядка. Оптимальная широта составляет около
45° с.ш. Для этой широты точность таблиц ощутимо улучшается
до 0,85 часа. Смещение центрального пика для этой широты
позволяет оценить оптимальную долготу — около 20° в.д. Формальные
погрешности полученных оценок координат составляют около
градуса координат (порядка среднеквадратичной ошибки, деленной
на корень из числа значений), однако к полученным координатам
следует отнестись с осторожностью, поскольку не известен метод
расчета, использованный составителем таблиц, и то, какие
систематические ошибки мог вносить этот метод. Тем не менее
найденные координаты приводят на территорию Сербии, в окрестности
ее древней столицы Белграда. На рис. 3 результаты расчета для
Кириллова и Белграда показаны звездочками. Итоговая точность
таблиц была, очевидно, вполне достаточна для русского книжника,
но все же хуже, даже с учетом ошибки округления, той, которую
можно было бы в принципе получить из Альфонсинских таблиц.
Вероятно, составителем был использован какой-либо упрощенный
вариант расчета.
В тексте Кирилло-Белозерских таблиц наряду со временем
новолуний и полнолуний в ряде случаев приводятся сведения о
возможных в это время затмениях. Всего отмечено 16 лунных и 5
солнечных затмений. Например, в таблице для первого лунного
круга после полнолуния 29 апреля указано: «Въ третий же и пол
часа нощи начинает погыбель лун'Ь, три пръсты, и дръжит час
единь и дв'Ь чясти». Для каждого лунного или солнечного
затмения кроме даты приводятся:
1. Время начала затмения с точностью до получаса. В
некоторых случаях вместо времени начала запись вводится словами
<(Въ немже», «Въ тъ» или «Вън же». Можно было бы
предположить, что в таких случаях расчетное время начала совпадает с
указанным в таблице временем сизигии, но проверка показывает
(см. табл. 2 в конце статьи), что это не так, и пропуск сделан по
другой причине. В ряде случаев в записи обстоятельств затмения
не оговорено ночные или дневные часы имеются в виду.
Например, для затмения 11 июня 1307 г., хотя новолуние указано от
рассвета, проверка показывает, что «осмы же час» следует брать от
предыдущего заката.
2. Максимальная фаза затмения в перстах (пальцах, дюймах),
что, очевидно, соответствует традиционному, применявшемуся
еще Птолемеем способу измерения фазы в 12-х долях диаметра

(в наше время обычно используется доли единицы). Фаза в 12
соответствует полному затмению, и это в соответствующих случаях
оговорено в тексте: «пръстъ 12, сир^чь съвръшен'Ьь
3. Длительность затмения в часах. Кроме целых и полуцелых
значений встречаются указания на «чясти». Можно предположить,
что это пятые части часа, соответствующие «дробным часам» в
сочинении Кирика Новгородца [20]. Обращает на себя внимание
непропорционально большая частота употребления длительности
«час единь и дв'Ь чясти», вероятно, вследствие отнесения ее ко
всем слабым затмениям.
В приведенных в конце статьи табл. 2 и 3 сведены данные о
затмениях из КБТ и результаты современных расчетов.
Приводится местное время, время от заката или рассвета для Белграда
и отличие в часах получающегося времени от времени,
приведенного в источнике. Местные обстоятельства солнечных затмений
определялись с помощью программы EmapWin Ш.Такесако [21],
использующей современные численные длинные эфемериды JPL
DE406. Лунные затмения рассчитывались по этим эфемеридам
непосредственно. Для перехода от эфемеридного к
универсальному времени (поправка AT) использованы последние результаты
исследований неравномерности вращения Земли [22].
Пропущенными оказались лунные затмения 20 марта 1391 г.
(2,4"), 09 марта 1392 г. (полное) и очень слабое 26 октября 1398 г.
(0.5"). Затмение 11 июня 1397 г., 22 июля 1404 г. и 15 ноября
1407 г. происходили днем, когда Луна была под горизонтом, а
затмение 4 декабря 1397 г. было только полутеневым. Для всех
лунных затмений среднеквадратичная погрешность составляет 1,6
часа, а если не учитывать те случаи, где время начала явно не
указано, то 0,88 часа — практически, как для сизигий со средним
смещением 0,25 часа.
В рассматриваемый интервал на территории Сербии можно
было наблюдать не пять, а восемь солнечных затмений.
Пропущены три слабых затмения: 24 марта 1392 г. (4,5"), 8 августа
1393 г. (4,0"), 11 января 1396 г. (4,9"), а затмение 6 мая 1399 г.,
напротив, наблюдать нигде в Европе было нельзя — оно прошло
в Южной Атлантике. Как видно, точность предсказания времени
солнечных затмений примерно в 1,5 раза ху?ке точности расчета
сизигий и лунных затмений (если предположить, что в первом
из затмений расчет велся от предыдущего заката, а не рассвета).
Точность же предсказания локальных обстоятельств плоха, что,
учитывая уровень развития астрономии в это время и сложность
расчета локальных обстоятельств, не является удивительным.

Первые астрономические таблицы на Руси
4. Происхождение таблиц
Астрономический анализ КБТ показал, что их
первоисточником являются какие-то астрономические таблицы, составленные
в Сербии. Этот вывод находится в согласии с тем. что известно о
других текстах Кирилло-Белозерского сборника. В частности,
таблицам лунного течения предшествуют тексты из сербской
редакции Кормчей [8, с. 298-299, 310]. Таблицы составлены в тяжелое
время для южных славян. В год, предшествующий началу таблиц,
состоялась роковая битва на Косовом поле, и к середине XV века
турками-османами была завоевана почти вся Сербия. Процессы,
связанные с проникновения на территорию Руси южнославянской
книжности вследствие турецкого завоевания Балкан в XIV-XV
веках получили в исторической литературе название второго
южнославянского влияния.
Мне не удалось найти сведений об уровне развития
вычислительной астрономии в Сербии в это время, но рассмотренные
таблицы свидетельствуют о существовании там передовой
астрономической школы. Возможным косвенным указанием на
существование такой школы может служить фигура Плана Далмата
(Planes Dalmatius / Dalmau Planes/Sesplanes/Ces-planes),
который приехал в Барселону по приглашению Петра III Арагонского
вместе со своим учителем Петром Энгисбертским (Petrus Engis-
berti de Rucherna) и в 1360-1366 гг. довел до конца после
смерти последнего составление астрономических таблиц на 1361-
1433 гг. [23]. Известно также, что и позднее План Далмат
продолжал активно заниматься астрономией при дворе и около 1379 г.
написал книгу о солнечных и лунных затмениях [24]. Его имя
указывает на возможное происхождение или связь с Далмацией,
находившейся на территории современных Хорватии и
Черногории.
Основные результаты астрономического исследования КБТ
были представлены на конференции [25]. Дальнейшие исследования,
очевидно, должны быть связаны с поиском аналогичных рукописей
в русских сборниках и поиском сербских источников. В обоих
направлениях удалось добиться некоторых успехов.
Большое количество пасхальных и лунных таблиц
проанализировал и описал A.M. Пентковский [26, с. 170]. Среди
описанных таблиц лунного течения им выделена таблица в Следованной
псалтири конца XV века [27], также содержащая указания на
затмения. Просмотр этого сборника показал, что это те же самые
таблицы КБТ, но без рисунков фаз затмений. Таким образом, эти

таблицы представляют собой, видимо, более поздний список
сербских таблиц. Аналогичная Следованная псалтирь XV века была
обнаружена в собрании Троице-Сергиевской лавры [27].
После конференции профессор Р.А. Симонов обратил мое
внимание на монографию Н. Янковича [29, с. 137-146]. В этой
монографии описано пять похожих сербских рукописей и
воспроизведены тексты характеристик затмений из них. И хотя наборы
затмений в рукописях несколько разнятся, в трех рукописях из
пяти (ркп. Хиландарского монастыря 651, ркп. Народной
библиотеки Белграда 36/а) они незначительно отличаются от КБТ, а
описания текстуально почти совпадают. В рукописи НБ 36/6 таблица,
судя по всему, рассчитана для следующего 19-летия — с 1409 по
1427 гг. Рукопись (Ходошки зборник, 182), в которой нет
описаний затмений с 8-го по 15-й годы цикла, на полях содержит
схематические рисунки максимальных фаз затмений, аналогичные
КБТ [29, с. 137-146].
Наибольший интерес представляет, судя по всему, рукопись
архива Сербской академии наук и искусств 147 [29 с. 137-146], в
которой многие числовые данные приведены с гораздо большей
точностью. Например, для первого лунного затмения 29 апреля,
описание которого в КБТ было дано выше, указано:
«Въ сию ношь будеть оскудение Луни, яко три прете и дв'Ь
чести. Начинает' же от ча[са] 3-го и 25 лепти нощи и скон'чаеть
даже до 5 ча[съ] и 11 дробних нощи. Будет' же еже от начела даже
до конца ча[сь] 1 и дробни[хь] 46». (р.А. 147, л. 88-88')
Все числовые данные в других рукописях получены, видимо,
округлением исходных значений в этой рукописи, которая, если
не является сама протографом, лежит к нему ближе всего.
Таким образом, сербское происхождение таблиц, определенное
ранее чисто астрономически подтверждается сербскими
источниками.
Подводя итог историко-астрономического анализа таблиц
Кирилло-Белозерского сборника, можно сказать, что они
находятся на уровне знаний этого времени и имеют явные параллели
в западноевропейских источниках. Эти таблицы
свидетельствуют о существовании южнославянской астрономической школы
и показывают живой интерес русских средневековых церковных
книжников к новейшим достижениям астрономической мысли,
возможно, вызванный теми ?ке причинами, что и на
Западе — несоответствием пасхального цикла наблюдаемым фазам
Луны.

Список литературы
1. Святский Д. О. Астрономия Древней Руси.—М.: Русская панорама,
2007; Городецкий М.Л. О подготовке нового издания исследования
Д.О. Святского по астрономии Древней Руси /Естественнонаучная
книжность в культуре Руси.—М.: Наука, 2006. С. 22-28.
2. Журавель А.В. Месяцы «книжные» и «небесные»: их соотношение
на страницах летописей // Историко-астрономические исследования.
Вып. XXX.—М.: Наука, 2005. С. 56-75.
3. См., например, оцифрованные рукописи из собрания библиотеки
Троице-Сергиевской лавры № 17, 38, 46, 761, 762, 765, 795
(http:/ www. stsl.ru/manuscripts).
4. Данилевский И.Н. Лунно-солнечный календарь Древней Руси Ц
Архив русской истории. 1992. № 1. С. 122-132; Журавель А.В. Еще
раз о календаре в псковских рукописях XV-XVI веков //
Историко-астрономические исследования. Вып. XXXI.—М.: Наука, 2005.
С. 35-58.
5. Сборник 17 (2007) из собрания библиотеки Троице-Сергиевской
лавры, л. 336.
6. Сборник 765 (1654) из собрания библиотеки Троице-Сергиевской
лавры, л. 88.
7. Клавдий Птолемей. Альмагест.—М.: Наука, 1998.
8. Энциклопедия русского игумена. Сборник преподобного Кирилла
Белозерского. Российская Национальная Библиотека, Кирилло-
Белозерское собрание, № XII /Отв. редактор Г.М.Прохоров.—СПб.,
2001. С. 113-125. Библиографическое описание см. там же с. 5-30 и
в Прохоров Г.М., Розов Н.Н. Перечень книг Кирилла Белозерского.
ТОДРЛ. Т. 36.—Л., 1981. С. 363-364, факсимильное черно-белое
воспроизведение листов 184 об., и 185 см.
9. Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XV века.—
М., 1982. Иллюстрации. Лист 184 об. в цвете.
10. Steele J.M. Observations and Predictions of Eclipse Times by Early
Astronomers.—Springer. 2000.
11. McCluskey S.C. Astronomies and Cultures in Early Medieval
Europe.—Cambridge Univ. Press., 1998.
12. Розенфельд Б.А. Астрономия стран ислама
/'Историко-астрономические исследования. 1984. Вып. XVII. С. 68.
13. Toomer G.J. A survey of the Toledan tables /Osiris. 1968. V. 15.
P. 5-174.
14. Chabas J., Goldstein B.R. The Alfonsine tables of
Toledo.—Dordrecht-Boston-London: Kluwer Academic Publishers, 2003. C. 244.
15. Thorndike L. Prediction of eclipses in the fourteenth century /Isis.
1951. V. 42. P. 301-302.
16. Thorndike L. Other astronomical tables beginning in the year 1361
//bis. 1942. V. 34. P. 6-7.

всех лет // историко-математические исследования. lyoa. _ып. о.
С. 174-212 (фотокопия списка, перевод текста и комментарии).
21. Shinobu Takesako.
http://www2c.biglobe.ne.jp/~takesako/index_e.htm.
22. Morrison L. V., Stephenson F.R. Historical Vaues of the Earth's Clock
Error AT and the Calculation of Eclipses // J. Hist. Astron. 2004. 35.
P. 327.
23. Thorndike L. Introduction and canon by Dalmatius to tables of
Barcelona for the years 1361-1433 A.D. //Isis. 1937. V. 26. P. 310-
320; Thorndike L. The tables of Barcelona of the XlVth century // Isis.
1950. V. 41. P. 283-285.
24. Thorndike L. Dalmatius again // Isis. 1946. V. 36. P. 158.
25. Городецкий М.Л. Первые астрономические таблицы в средневековой
Руси И Календарно-хронологическая культура и проблемы ее
изучения: к 870-летию «Учения» Кирика Новгородца. Материалы научной
конференции. Москва, 11-12 декабря 2006 г., с. 35.
26. Пентковский A.M. Календарные таблицы в русских рукописях
XIV-XVI вв. I/ Методические рекомендации по описанию
славянорусских рукописных книг. 1990. Вып. 3. Ч. 1. С. 136-200.
27. ГИМ, Увар. № 670 (806) Псалтирь съ возследованиемъ, л. 647-651 об.
28. Сборник 314 (847) из собрания библиотеки Троице-Сергиевской
лавры, л. 595-601.
29. JaHKoeuH Н.Ъ. Астрономща у старим српским рукописима.—Бео-
град, 1989.

■ о и
о 43
Я •<
to
to
IO СП
■ О И
о 43
■^
О СП ^ М IOOI н
• CD О О CD IO CD .
О
Я о
t—»
i i со ел
н-~ CD CD ■
О ^1 С° N н н
И 13 43
СО О Г*" • • О
°> Я О <° 00 д
ооь-'ю to to ;-q to
lb. en i-1 P i-- ел b t^
О О Я CD
и -о I-
43 43
t—»t—»t—»t—» ООНЛ IO
pwr? j^oo^P
со ел о о о о
Я ~J Я >-■
1 Ю Сл I—' ' 1 I
о . . Jo оо оо !
:— *—' cd . v l^ '
°> wo*':
t—» t—» t—» CO О Ю F—' CO
о сл Р о сл It* о о
О 00 ^ to
м со ч w to ю ел ел
J- -сЫ '"P'bb
ДО CD 00 Я LO
—4 43
43
О О t—» IO О [OS
to en !^ Г1 to to о
о о и
t—» СЛ t—» CD t—» CD tO
'до и о
00 IO
43 43
' CD ел t—» to to t—» to
^cob^ ^9°слР
*■ 14 о -q -q я о
оо to
CD to t—» О Н *.
ел CD Г-* ёл j^ cd
и о я
00
• CD CD CD
-J Я CD
ОИСПН
СЛ CD CD Г^
1
CD
(^
I
1—l
ел
F—' t—» CO
Ы о
CD tO
И ^
' to to
CD • -r*.
•.of
^ U CD
to
43
OH|dM
ёл ёл о Р
и о
_0p
tO IO CO t—»
to *. q *.
ёл CD Я CD
CD
*<:
t—»
ёл
i
i—>
i—>
tO t—» СП
Ы о
CD CO
И 43
CD ел ю
j^Ol P
Я о
to
■<!
t—»
to
to
to
t—»
IO СП IO
i- О P
и о
00
IO t—» t—»
jfc* О О
It^ CD CD
И CD
43
to to ел
« f ёл
H- to Я
,'-. .' -. сл
to to •
^ to ел
^Ьои
О ь-1 J^ ь--
j^ ёл CD Н-*
я .Р
•. СЛ CD CD
*■ я *■
, 00
оо*осл
to со сл ;~ • • о о
Я о со о и ^
СО 43
43
Ю Ю Ч W 1^ CD I
to to ь ел Р^ ;
-q CD Я CD ■"■* ]
CD
1—»
to
со
1—»
1—» rf^- 1—»
со ЬР
Я н-.
О
«
со to со
слЬГ4
д н-.
о
^<
1
о
-ч
,
о
со
1—» О ГО
Сл Ь <°
Я о
^
«
А *■• -^
о ■
• сл о
^Й Сл
^<
1—»
00
,
1—»
4^-
Ю О 1—»
^ь«
Я ь--
CD
*<:
' 1—» Ю
CD CD -^
«ОН
Я о
43
' ' *■ ь-1
^ '-' ;. to
СП СП СЛ .
00 00 И CD
•, ^ *■
~ч| О ^
о to to *.
It^ 00 CD CD
Я сл
43
to to t—» cd ' »—• ел
f° !^ Рн П°Ь
(D00OO ° Я
Я 43
CD t—» t—» tO Q J-* jfc^
00 j^ О f • 00 О
Л н ° Я
CD
PPu*. !"" t-1 *-■ to
OIWqh О ь-- 0 0
Я ь-1 и ел
CDtO^IF—' CD tO t—• t—»
о сл ёл ^° It^t-'CD00
и ^ я о
tO IO О 00 ' ' СП
is. j^ • • IO t\J •
ГГСЛН ^ ^ CD
" -J Я ±f г* к, 1="
' to to to cd ' t—• ел
CD • • c~1 • CD (%э -
v to ел P o;. ro
i*' и и-- ю ел en
ь-1 И "-S
CD tO CD tO t—• t—• J^ tO
.° F'r'bo
CD CD Я СП
to oo CD :
О -si О и
Я "-"
' I H- н- О to CD tO
оо ел • is. • • • cd
; • ОГ b-ib-iCD.
•""в н я о
tO C7>
43 43
i i i—i i—i t—» ю ел t—»
i-'t-'tot-' ^qo0^q
OOCOoi-i 00ИЯ О
Я to en
lo н -g о о t—»
ci b н» -<i ёл f"
и to о
со о ,_, 2
to ^q 0 ^,
и to
i I b-i to
P О CO Ol
OOqp
Я jo
о о to to
Ь bo !°
Я ь-.

СП со
-—- СП
со * ^
*■ to
-—- оо ел
-ром
г!ч ° та
СО н
-—- ^л J^
OOG1W О t—» 00 СП
WMOib bbbo
И ~J Я н
• ГО СП * • • О О
СО ш 0 н О д ,_,
OCOitCD ' ' H H
Я ~J *- ь- о О
та Mi-'
1-* t—»
tO -q
CD О
И -q
та
м н СП to
н-* сл ёл Г
Я о
t—»
та
t—* t—» t—» t—»
СЛ Ч Ю W
ИЧОО
Я -J
■<!
О О ООН*
СП СО О Г'1
Я о
Н-»
■<!
' н-» rf^ tO О t—• СО tO
■ со сл ?° sub?0
ел д о Я о
-J н
о н и и I—* to со ел
^ н ?° о ел tocnb
о оо Я to
ел ~J to to ''(--со
tobo?0 £° ?°Г
Я о оо ь-- 0 0
-j я ь-
та та
f О ^Л 00 Он [ОН
ёл о о ^ to о t-1
И 00 Я О
та to
''Mb' tOtOb-'tO
Р Р сл сп со rf^ со о
tototlO н н О СЭ
оо я to
та та
, оо о .
' Я о
00
о to i—* i—*
ыЫР
о о
И ю
*<:
Н-» tO СП tO
to о сп [°
и о
00
■<!
ННЮЮ
Г^Ьг1
ел сп я со
ю
■<!
to о '
и Э
00
>** О О
И СО
Н О •
оо °
6Г^«
1 О . О
о °1 о со
оо н та
та
1 ' ел oi со ел оо t—»
I—' I—1 • • ... (^э
w to о о -ч| о о .
;. v и со и о
сл ^. hj со
та
,
1—'
СП
1=1
со
й
с >
со
го
со
о
со
1
о
1—»
с >
й
оо
я
С 5
со
та
ел
С 5
' О СО t—» ' О I—* H-»
О • • г-) О • • on
• со ел Р • сп о У°
ь° и о -J но
со со
ОЮСЛ to ' н н СО
ел о ■ р—' 1—>
ОИОГ ■!-■..
Я о "^ о о
со я со
та та
О Н-» СП tO О [О н» tO
и^ЬР оосло00
Я о я о
со со
о to сл сп омоон
ел coin н s-vlb^
И о Я о
та j^
та
Он-' t—» t—» ' t—» — J I—*
*- to о !^ • *- ёл P
Я н -J я о
О J^
та та
он ^w о о н-» сл
со
0.7
ел
со
Н-»
ел S"
я S
13.1
З.Од
СП
1
о
со .l4Jo
о ел
19.0
9.5д
-0.1
ОМ Ji-CD ■ ■ J—» J—»
:_ u^ ■ о о io ol
1—» О О i-* • • . .
ДО) 00 l—' сл CD
1—'I—• СП tO О CO 1—» CO
РГо?" botobP
ОСл Д и ДО)
О 4^
OtOJ^OO ' М<|н
О • ■ ел
I—» Сл Сл I—» • CTs О .
Й н и ДО)
H-»
о
H-»
о
о
и
4.5
я
Н-»
О
tH.
Н-»
Н-»
та
н
Н-»
to
о
-J
Н-»
ел
to
О
Я
Н-»
1—1
о
Я
о
Н-»
Н-»
О
ел
tolP'OIH '■"'й О
Я ь- сл
' to to to
°bb^
ь- н н--
со я о,
00 СП .
о о
и ел
о со н-» н
HtOOb- СОСПСЛ^
н to и о
та сп
°>^ °:
я Р
о о to • • ° • J^
. i—> i—i • ел .
ю со 0 lo to и 0
^ Г*Ъ<Х
~J 00 я м
to
О О ь-
СОН t°
ел
И
J^
О
сл
н- СО н to
Н 00 О ?°

О Ой
00 на
—' оо
■СОЙ
СП [О
^-' о -q
на *.)&. ГО '1С ИИ
(у-. О •
МнОГ ■ *1(ЛО
д о ьэ н н-
сп <-<
I I н-* н-* I I СЛ (—*
РР^о ь-1 !"■ о w
И -q н
О СО Ю Сл О СО СП ь-*
СП СО О О S МО^
д -q и о
■a <-■
43
■' СО на О О »£*• t—»
О О • ь£^ • • т
••„СЛ. J^^ICn^
*■ ы и о до
-J ьа
'оь-'ю о to ~j to
►° о о и о
»^ to о о ю ю
Ы bisbf"
1 и о до
1 i^ ^л to to to crs to
^ ° ЬР ^f" о о
CO CO у о CO О Д tO
' ' H-» CO ' t—'-J H»
О О • • О • • to
о о • о о .
-JHh а <о и о
■<! tO
'осл^ 1—• j—• ^q со
• It* О О ИОСПО
н й а к to
to to t—» t—»
J^ Сл на СО
со о ел о
И оо
43
' t—• СЛ t—•
О • ~о
• СП СЛ Г4
'-' и о
to
43
to to t—^ to
CO СЛ С) CO
ел со о о
Д 00
43
t—• to oo to
** сп сл Г-1
Д о
to
43
^Сл «P
о о
И 00
■<!
РГ о **
cs-ja о
to
■<!
OtOCOtO I—'I—' Oi W
J—» J—» J—* —J
-J
**
7-1
00
**
**
CO
to
о
Д
00
о
д
^-ч
о
00
t—»
to
09р
1—'
СЛ
,
о
00
tO
^
о
^
о
д
СЛ
СЛ
Д
о
со
1—»
00
ОЗр
uj
to
Ю
**
^
г^
-а
to
СЛ
со
14J
о
д
to
о
Д
о
со
to
to
о
to
43
:~ -J о о Г" ~ ел ^
<" Д СО СЛ СО Д О
43 СО
43
СО О Г41 СЛ СЛ СЛ У
до и о
СО СО
О tO H to t—» t—» C7S Ю
oo^PP РГсло
СЛ С) 00 -ч| 1=1 (^
И СО ■«*
о о
Д vs
00 00 О !
Д '
СП СП СЛ 1—'
Я4?
СП ~ О
О J^
И 43
to to со t—* оо сл н*
!^Р сп Г ЬЬелГ1
)ч о
-JUX н
о to сл to
со Г
о о
и **
43
' to со м
спело." • о о ы
н н u до
О J^
О О н to t—» t—' н-» t—'
со со Г f" ^?НЬ
СП н n^. 00 О СЛ
ДО я "<
J^J^t—»t—• 1—' (£* О !—'
Г^Г^^Р Сл io Сл Р
t—* j^ о t—» до
Я !-■ сл
43 43
О СО ^J СЛ О О 1—' на
00
ю
со
о
t—^ О t—'
Й н
■<!
to t—» to
И^О
to о i-'
Я ь--
43
00
i
О
Сл
со . ^
сл о
И сл
Ю СЛ [О
СО О Р
Д о
СЛ
43
ю
1—»
о
*- О н
И h->
43
1—» СП 1—»
to of"
Д н
1—»
■<!
• СО СЛ О
сл д сл
43
1—' на ^| to
J^4 ЬЫ
00 СП Д О
СЛ
■<!
ИНОМ
to to сл t^
Д ь-
• • СЛ .
сп~)й о
Да СП .£* ,1а на Р Ь~'
Сл на • • Сл t~*
м д м со сп )g 0
to to н н» ''спел
СО СО |£>. * CD CD • •
.."(—» • CD CD
J^J^OtO СОСЛисп
Д 43 43
to to ч со
О м СП СП О .
И " го ^ И О
1 Д I-*
'Юн
Г>Р
to а _
ю
43
' ' >** М
PPbf"
-1 <°Й О
СП
43
' to to t—•
РчЬ»
Ь- И на
to
■<!
to to оо со
спел • н
о н д на
Н-»
О
!^
о
1^ Ю
сп Г
Д о
СП
■<!
я
43
О
Д0ЛЖ1
д
к

CM
^ in in in
М1Л 6 6
CD И i-l И ■ •
~ О ^ 1П -.; О СО СО
00 . . . СО • га СО
г-1 ■* СО О i-l N I I
СЛ СП
2 И
• CD СО СО
Я-; со со
СО СО | |
см л
со Н СО К
со со ^ ^' lOOrid
ПНИИ .—t .—t , ,
со со
CD К f~ i-l H СП г-1
ioP^cd -■ Я ел t-:
ИЮ W i M OJ и и
К
О. Н
СО Ю
Я ^ Я
>* НО
>»,
ю
О Ч оо
°So
см ^ т
СО
6
С»
6
|
Р< -
г-1 И
г-1 in СО
00 i-i СО
СМ т—1 СМ
>».
г-1 И
НОщ
СО t—< q
1—1 T-l V
со
со
СО
00
CD
I
f».
СО Н г-1
ЯЯсо'
00 СЛ СО
См
ю
о н0
^н CD •
CM СО i
т|<
СО
СО
ел
6
i
>».
CN Srt
г-< in
• CD
но>7
См
I—1
i-i H
«j9"?
i—1 t*- CM
CD
1—1
CD
t—1
О К n
: О f- .
t—1 Ю i—1 i
CN И
НООЬ
1П OO 00 00
Ю t=C i—i M
ocdcoi-i i-;100;01?
t~- CO о CD '—' CO ^ ^
Cm
О, О
£> ,g in oo ""? Д _, о
• О О ел . -CD
CO^fii CMt^lMi
f». Н >->
ЮООЬ i—I Н
О ^ _; -^ i-l Ю СО СО
он • • I—I н
■ О Ю Ю гЧ ю N СО
со . со со ....
i-ч t- i i ОСОЬЮ
о S0 41
о
, со
; iq ,/ , J ' о СО "^*
г-1 . Г~ Ю 13* • CN СМ
СО СО СО СО i-l Г— i i
Р< См
■^ Н о И
ООСООО г-1 CD СО СЛ
S « » со я «
О Н • • 1-н Н ^
.■ CD ■* Ю : CD IV •
1^ • CN CO CO . . 0
СО ^ i | СО СО --I V
О,
Р< СЛ
^ К о К со
о о оо сп ^ о о •
со in см 6 со об i-i Я
CD К О И
^ О 00 00 т—1ЮЮЮ
in СО CN D1 СО i—I CM i-i г-1 СО СО CD t^COCO*i-i
■ЧС !>. Н
CD Н СЛ СО CD О
со ел
он ю о (
СО СО О i i—I СО СО СО
См
СЬ 00 Н
СО Н по О О
ооо • ,_;,_; ^ ^
00 СО 6 Я CO i—I i-i CD
СО ^ 00 И
О X О CD CD CD
н^ою со 6 '
СО СО СМ СО г-1 г-1 1
т -
о И
оЯ
со ел
>»,
эт _
о Я
со'Я
г-1 1П
сь
см
о н
ю"?
со ^
со
ю
со
со
об
■^
см
со
со
со
см
00
со
■^
со
6
05 -
о W
елЯ
I—1 I—1
>».
ел И
я я
■з* in
сь
00
о н
6"?
см ^
f~
со
см
in
о
со
t--
I—1
in
ю
со
о
ю
со
ел
о'
эт _
о И
елЯ
со со
Dj
эт _
о И
^я
г-1 ел
>».
со н
Я Я
00 i-i
СО г-1
со
6
!>■
6
t—l
со
1—i
1
t-~
CD
СО
CD
ел н
о о
со 6
СО т-1
сь
ел н
Я "?
об ^
>^
00 -
о W
^Я
со in
ю
in
со
Г--
I—1
со
ю
со
I—1
■^i
со
ю
6
■^
со
со
со ел см cd см со о
ОН 00 Н го
q 1П ^ 1П ООП •
I-I00C0CD Юнб9
см Р* _
ОН га СО №
_;U3N ' оомн
СО . . г-) ....
г-1 СО г-1 | СЛ \П С<1 СЭ
со со со о
25°°я
t^ „
о И ,_,
со in со V
г-1 И
о о
ел со ^^
СО i-l О О
f~
о н
ю ^ 1
со со о
Рн 12ч
i-i К f~ И ^«
О О I—IO Oin^Ji-
l-^cdi-ii-i со'юсоЯ
i-i И :>> н
Я°^„ £г°оо
: ^; со CD CD \ • •
t—t СО . . . i—I ,__( ,—t
i—t i—t CD CD CO i—i i i
о И о н ^ ' •
_;iaf~^ -юсосо
5_;^;^; 2,-^coco
i—ri—too *—i ел i i
I CO ,—,
со ел
s*. И
Q, CJ
CM CJ
WO ■
i-l 1П ,—.
. i-l r-l
wo d.

Круг 13
Осн.26
(1402)
Круг 14
Осн.7
(1403)
Круг 15
Осн. 18
(1404)
4.01р
Ю.Он
23.6
23.5
ЗО.Обр
15.0л
-0.1
0.1
8.01у
4. Он
2.0
1.8
4.07у
13.0д
0.6
0.7
12.01р
5.0н
1.6
1.4
7.07р
8.0д
-0.1
-0.1
19.01у
9.0д
2.5
0.2
15.07у
4.0н
26.3
23.7
23.01р
П.Он
23.9
23.4
19.07р
7.0д
0.3
0.1
27.01у
б.Од
1.8
-0.4
22.07у
13.5д
1.3
1.0
3.02р
9.5д
26.5
24.4
30.07р
4.0д
0.2
-0.2
7.02у
б.Од
1.7
-0.3
3.08у
4.5н
25.9
23.7
11.02р
13.0н
24.4
23.6
6.08р
7.5н
24.9
22.8
18.02у
12.5н
24.8
23.8
14.08у
3.5д
24.4
23.7
22.02р
9.5д
25.7
24.1
18.08р
8.0н
25.4
23.5
26.02у
1.0д
0.7
-0.9
21.08у
5.5н
25.1
23.3
5.03р
12.0н
48.8
47.5
29.08р
4.5н
26.7
25.0
8.03у
8.0н
-1.4
-2.7
1.09у
З.Од
1.0
-0.0
12.03р
10.5д
25.2
23.9
4.09р
З.Он
2.5
0.9
20.03у
1.5н
27.5
26.0
13.09у
3.5н
50.3
48.9
23.03р
9.5н
25.7
24.1
16.09р
1.0н
1.8
0.5
27.03у
5.5н
25.1
23.4
19.09у
2.5д
0.6
-0.8
Таблица
1 (продолжение)
4.04р
3.5н
50.2
48.4
28.09р
4.0д
25.9
24.3
6.04у
2.0д
-32.9
-33.8
ЗО.ОЭу
2.0н
1.6
0.5
11.04р
б.Он
48.8
46.8
4.10р
7.0д
1.6
-0.1
17.04у
5.5н
-0.3
-2.4
П.Юу
4.5д
1.6
-0.2
21.04р
П.Од
0.2
-0.4
16.10р
2.0д
1.9
-0.0
26.04у
б.Од
20.3
19.8
18.10у
2.5н
1.3
0.5
2.05р
7.5н
15.8
13.4
26. Юр
5.5н
2.1
1.6
6.05у
6.5д
-15.1
-15.3
ЗО.Юу
1.0д
2.1
-0.1
10.05р
7.5д
24.1
24.0
2.11р
13.0н
0.3
-0.1
16.05у
б.Од
-24.7
-24.7
Ю.Пу
П.Он
23.5
23.2
21.05р
0.5н
17.2
14.5
14.11р
6.5н
1.8
1.6
25.05у
4.0н
26.0
23.1
16.11у
14.5н
0.3
0.1
31.05р
9.5н
3.5
0.6
25.11р
0.5д
3.3
0.6
5.06у
б.Од
0.1
0.3
29.11у
6.5н
23.1
23.1
8.06р
5.0н
28.5
25.5
2.12р
6.5н
1.7
1.7
15.06у
13.0д
0.3
0.5
9.12у
8.0н
0.9
1.0
20.06р
14.0д
21.9
22.2
14.12р
2.5д
3.6
0.8
23.06у
5.5д
0.2
0.4
16.12у
б.Он
1.1
1.2
24.12р
2.5н
1.2
1.2
28.12у
2.5д
-5.3
-8.0

> x
;юоо
rHiH COO Ю t—I
^ in см со
CN СО ОО
о. я >>.
,>-> К СО CN СО Ч
NO^^i °. j3 CN СЛ ^ in Ю "* °. "^ *° М
^t-it-i *Р . _■ г-! о °,.—; о о °2°°
i со
I -*
см i
он -нИ
^ in r~ ел ^ со ^ ю
СМ 1П 1^5 1^5 i—I i-i о О
К
о.
о «°!^
W'T i i
r-t И t
СМ 00
со X с
ОЮгН
н Июю
с69юю
CN 00 СМ О]
О, i-l >-.>-.
со И со •—* К со И со 1^ см ч
ОЮ^ . ^ОЬ(- О Ю ^ ^ г-1 ю ^ t^-
1П 1П CM ° CN 1П О О СЛ О СМ <М СО СЛ ^ i-i
Й -.t^oo
со Н •
• 1П ^ ^
■ in in in
о X
•ю-
-н н
° * „о
00°"^
СМ Ю i—I i
i-i H
со^Я0!
CM i-ч COO
"3 ч,-,^
CO 1П • -
«.^ сэ to
^ СО СО 1П
CN t*-5 CO i-i
in W
СО 1П СЛ ^
t^ i-J ^ СМ
со W
i-i со ,
оо1?,
СО i-l СО
; gcoоо
I ■ СО СО
-I Я ^н
гню N
со t^ со "7
■^ „ >-> ^ Чаю
о И он ою-.
JONN НООО 1ч^ггЦмсо
^ • • •>• ~ cn cn
г-I i—I CO i—с 001ПСМСО г-I i—til
CO
■-I H^ г-,
-.; in t^- •
CM . . (О
■-I CO i-l i
> н
:oOrf
1 Htw„
; о • о
^°0 i-l
р.
;«§!
о.
о
—I Н
oj ю in ю
г-t in cn о
со н ел
О О О Н см Г-
.—ч *-о 1—' 1—' лл 1П
СО СМ . .СО -HN
СО i-l i-l СО СМ ■* ||
>-. Н
■ч1 in
Чсо"*"?
СО i—< i—I О
ел Я
СО 1П
^о^°
СМ 1-4 СО СМ
р.
■^ н
СО 1П СЛ г-1
00^)1 О О
о н
i-i CO CN О
СО W СО СО
-i^cr!^
г-1 СО СМ СМ
о н
г-I Ю СЛ СМ
1П СО i-i О
О И о
•in in4-;
ел х с
СО Ю Ю
о.
со К i-i со
oRnic)
ел н
СО СО 1^ ^
х
СО^'Я0
СМ ^ СМ г-1
ел
о н
^ in со см
i—I 00 CM г-5
с о,
о И о И со
t-:0^."? ел"?0.,-;
СМ СМ СМ СО 1—I СО СО I
Он
ооо •
r-J oi r-J Я5
14.02у
0.5д
1.2
-0.7
00 «
о X
^ 1П СО СО
CN CN CN О
00 Н
СО 1П
t—1 t—1 t—1 О
CO И о,
СО 1П СО •
■^ 1> о°
о И
об00?0;
г-1 Г— г-1 СО
00 Н
СО СО
сл-;^^
СМ 1—I г-I СО
со К coco
^9iciri
i-l f~ CM CM
СО И СЛ К СМ СО
ооьп оо1Г:_;
СО >-,
со н т-« ел х
_.; со ел - о со in ел
СМ . . Q ....
г-1 СМ СО V Юг-1 СО г-1
1 00 СМ И 00 Ч
ЭН гоОК СОЮ щОЮ
i°°6 od"?^1^ oo^o -l^^°o
1 CN i—t i i—t 1П CN О CM i—ГО i CM i—t i—t CO
^po^f ,^о^ю
,NO
CO t^ Ol i-i CN i-J
Ю1—» ^i uj
„ • CM CM
CM H i
CO Ю Ю
со со i-5(
со К
o°°?(
CO СЛ i-l
p.
CM H
CO Ю CO
о И
Чс^ООИ ОЯ 00И
0СО. ОЮОЬ- JIOTJICO ОЮСО
. I—I .... 1—1
ИНТ СООЮСО i—I Ю i—IO СОЮН
о ч о
1П . (--j
■-I CO CN i
+ •& •&
O H - -
• o^f ^
^1 _; CM CN
i—I CO i i
p. a,
i-i с- н
OH CO ° ю
o^°0 юм^!
CM CO CM i HHOO
"Р*°°со "P.Sooo
-• f i . . . • Ю
W CO i i iMCO i i
3*.
i—i X
ОО Щ о
Er e*5-^i 1П
о н с
co°^c
CM 131 о
о.
О. со H
i-i Н coco
о о со со „ц ,,.: о см
г-1 И
о in со ю
^ ^ оо
Ч-н
I—I H тг« t4- H тг« СО
О Ю i-J • ОО • .
/^ч ^^ ^.1 '-Г* 1 Л ^41 ^-Г* '-Г*
он t- Чслсл
• о СО г-1 о Ю • •
™ о о
г-1 Ю СМ О 00 13* | |
r-t ел,—,
, см ю
&*°
D. CJ 3
ио:
as
ел
I—I ^-v
WOCL

Таблица 2. Лунные затмения в Еирилло-Белозерских таблицах
Указанная
дата
29.04.(1390)
1.09.(1392)
26.12.(1395)
21.06.(1396)
11.06.(1397)
4.12.(1397)
21.04.(1399)
3.10.(1400)
18.02.(1402)
3.08.(1403)
22.07.(1404)
5.12.(1405)
1.06.(1406)
26.11.(1406)
21.05.(1407)
15.11.(1407)
Указанное
время начала
(часы)
3,5 н
7,5 н
6,0 н
3,0 н
8,0 (н?)
-(6,5 н)
1,0 н
-(п д)
11,5 н
2,5 н
-(13,5 д)
-(14 н)
4н
6 н
4н
-(8,5 д)
Указанная
длительность
(часы; части)
1;2
3,5
3,5
3,5
2
1;2
3,5
3,5
1;2
3,5
3
1;2
3;2
3,5
3,5
3,5
Указанная фаза
(пальцы)
3"
12" п
12" п
12" п
4"
2"
12" п
12" п
2,5"
12"
11"
2"
11"
12" п
12" п
12" п
Дата и время
начала затмения
29.04 23:21 (+0,67)
02.09 02:15 (+0,40)
26.12 23:27 (+0,90)
21.06 21:21 (-1,45)
11.06 04:52 (+1,07)
-
20.04 19:25 (-0,48)
03.10 14:07 (-3,12)
18.02 05:39 (+0,42)
02.08 22:13 (+0,52)
22.07 15:32 (-2,68)
06.12 07:26 (+1,08)
02.06 00:26 (+0,72)
25.11 21:12 (-1,15)
22.05 00:39 (+1,08)
15.11 12:26 (-3,22)
Длительность
теневого
затмения
0:17
3:41
3:38
3:43
1:50
-
3:27
3:35
1:46
3:30
3:01
0:46
3:13
3:22
3:53
-

Максимальная
фаза (")
0,1"
>12"
>12"
>12"
2,6"
0"
>12"
>12"
2,8"
>12"
10,5"
0,5"
9,2"
>12"
>12"
-

6.05.(1399)
29.10.(1399)
16.06.(1406)
19.10.(1408)
-(4,5 д)
-(7,0 д)
1 д
4д
1;2
2
1;2
2
4"
б"п?
4"
4"
V 1 *■!" •1,\1\>)
"
12:32 (-1,23)
6:25 (+1,2)
9:19 (-1,23)
-
2:42
2:00
2:12
-
9,9"
10,6"
4,9"

А.К. Кириллов, Н.Г. Кириллова, Ю.А. Никитонова
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ АРХЕОАСТРОНОМИИ
БОЛЫНЕКАРАГАНСКОЙ ДОЛИНЫ
(по результатам полевого семинара «Астрономическое
и мировоззренческое содержание археологических
памятников Южного Урала», 19-25 июня 2006 г.)
Со времени открытия уникального комплекса археологических
объектов в долине реки Большая Караганка на юге Челябинской
области прошло 20 лет. Археологические разведки памятников
проводились здесь ранее, но отсчет интенсивного исследования
исторической культуры населения этого региона начался с
открытия главного памятника Болыпекараганской долины — круглопла-
нового укрепленного поселения Аркаим. Название поселения
происходит от горы Аркаим, расположенной к югу от
Болыпекараганской долины. Более 70 памятников, находящихся на территории
заповедника Аркаим, зафиксировано и исследовано археологами к
настоящему времени. Наиболее масштабные объекты
Болыпекараганской долины, которые изучались на предмет их
принадлежности к объектам археоастрономии, — это поселение Аркаим и
курган с «усами» или, как называют эти объекты согласно Кадыр-
баеву [13], курган с «грядами» Новокондуровский I.
Астрономическим исследованиям этих объектов посвящено несколько работ [6,
12, 14, 15].
Пре?кде всего, нас интересовало назначение и особенности
архитектуры этих объектов, связанных с необходимостью ведения
календарной системы народов эпохи бронзы (Аркаим) и раннего
средневековья (курганы с «усами»). Поиску азимутов, связанных
с точками восходов и заходов Солнца и Луны, уделялось
первостепенное значение. Предельные точки таких событий, связанных с
днями зимнего и летнего солнцестояний, позволяют сделать вывод

об эпохе строительства археологических памятников, конструкция
которых имеет археоастрономический контекст.
Совершенно очевидно, и это вряд ли станет оспаривать
большинство исследователей, что солярные и лунные культы
древних народов на всех континентах Земли были связаны с
проведением астрономических наблюдений задолго до создания науки
астрономии. Сохранившиеся письменные источники и
археологические артефакты подтверждают тесную связь астрономии с
религиями древних народов и их погребальным обрядом [8]. Тем
не менее мы мало знаем о таких артефактах для народов,
населявших в далекие времена Сибирь, Южный Урал, широкие
просторы Евроазиатской степи с эпохи энеолита до средневековья.
Поэтому исследование археоастрономической значимости
археологических памятников Зауралья можно считать важным
направлением междисциплинарного сотрудничества современной
истории, археологии, этнографии совместно с естественными науками.
Примером такого плодотворного сотрудничества явился полевой
семинар, прошедший на базе Челябинского государственного
университета и музея-заповедника Аркаим в июне 2006 г. (см.
статью Т.М. Потемкиной, А.Д. Таирова, Д.Г. Савинова в данном
сборнике).
Настоящая статья посвящена новым результатам
астрономических измерений, полученных во время работы семинара на двух
объектах заповедника Аркаим: Новокондуровском кургане I и в
центральной части поселения Аркаим, а также некоторым итогам
исследований, проведенных авторами в предыдущие годы [2]. За
короткий срок работы семинара невозможно было повторить
большой объем астрономо-геодезических наблюдений, проводимых
одним из авторов (А.Кириллов), начиная с 1990 г., на объектах
Болынекараганской долины с помощью скромного теодолита 2Т30.
Однако использование современных средств спутниковой
навигации (GPS системы высокой точности) позволили
продемонстрировать их возможности при проведении археоастрономических
исследований на таких крупномасштабных археологических
объектах, как поселение Аркаим и курган с «усами».
Поселение эпохи средней бронзы Аркаим
Немного об истории исследования поселения Аркаим и
Болынекараганской долины (рис. 1). Первое точное определение
направления меридиана по наблюдениям Полярной звезды было проведено
в августе 1990 г. (А. Кириллов и К. Быструшкин). Привязка астро-

последней задачи привлекались измерения, полученные ранее с
помощью GPS приемников, обеспечивающих точность ±5м.
Таблица 1. Данные измерений двух GPS систем для объектов
Болыпекараганской долины
Направление из
центра поселения
Черкасинская
сопка, тригопункт
Черкасинская
сопка, свастика
Курган № 25
гора Шаманка
GPS 1
Азимут
42°50'23"
42° 44'03"
48° 12'17"
255°05'24"
Расстояние, м
5298,557
5306,354
1251,809
1054,422
GPS2
Азимут
42°49'56"
42°43'36"
48°10'31"
255°06'19"
Рассстояние, м
5297,988
5305,786
1251,171
1095,291
Получено достаточно хорошее согласие в пределах 2 угл. мин
между азимутами объектов, вычисленных из измерений
координат точек с помощью двух GPS систем. Однако эта точность не
превосходит существенно точность теодолитных измерений
азимутов, полученных ранее. Следует отметить значимость каждого
из объектов, указанных в табл. 1. Черкасинская сопка является
наиболее выдающимся объектом, расположенным к северо-востоку
от городища. На ее вершине еще несколько лет назад находился
триангуляционный пункт. В результате обследования
археологами была обнаружена каменная выкладка, представляющая
собой трехлучевую свастику, изображение которой встречается при
раскопках на керамических сосудах эпохи бронзы [11]. Курган
№ 25 Большекараганского могильника является ключевым для
городища Аркаим, поскольку именно он относится к эпохе
строительства поселения и является погребальным памятником син-
таштинской культуры [1]. Принимается, что направление на
центр кургана совпадает с азимутом восхода Солнца в день
летнего солнцестояния эпохи создания поселения. Третий объект,
представленный в табл. 3, это холм, именуемый горой Шаманка.
С вершины этого бывшего палеовулкана открывается вид на Боль-
шекараганскую долину. Именно с этой точки в наши дни
посетители заповедника наблюдают восход Солнца в день летнего
солнцестояния, который происходит в направлении на Черкасинскую
сопку. Предполагается, что в древности, в эпоху
функционирования поселения, восход Солнца происходил непосредственно
над Черкасинской сопкой. Для проверки последнего с вершины

горы Шаманка с помощью теодолита ранее (2003) и в период
работы полевого семинара проводились наблюдения восхода Солнца
в день летнего солнцестояния. Полученный из GPS измерений
азимут направления на вершину Черкасинской сопки (48°04')
позволяет сделать вывод, что восход Солнца (нижний край диска)
в день летнего солнцестояния происходил над этим объектом не
позже XII в. до н.э.
Поскольку последние астрономо-геодезические измерения с
теодолитом проводились на поселении Аркаим в 2002 г., когда
наблюдался восход Солнца в день осеннего равноденствия (А.
Кириллов), возникла необходимость провести интерполяцию и
вычисление азимутов объектов горизонта с точки (01С), которая по
результатам раскопок является центром поселения и выложена камнями.
Реально эта точка занимает среднее положение между центрами
внешнего и внутреннего кругов. Расстояние между двумя точками
2,9 м. Для этого с помощью GPS были определены координаты
этой точки в системе WGS-84 и вычислены азимуты направлений
на объекты Болынекараганской долины и соответствующие
расстояния. Полученные значения указывают на достаточно хорошее
согласие измерений двух GPS систем (табл. 2).
Таблица 2. Сравнение результатов измерений двух GPS систем
для современного центра поселения Аркаим
Направление
из центра 01С
Черкасинская
сопка, тригопункт
Курган № 25
гора Шаманка
GPS 1
Угол, азимут
42° 48'34"
48°04'26"
255°14'12"
Расстояние, м
5299,371
1252,360
1095,232
GPS2
Угол, азимут
42°48'19"
48°03'32"
255° 14' 03"
Рассстояние, м
5298,666
1251,616
1096,049
Приведем результаты последних теодолитных измерений
(табл. 3) на поселении Аркаим 21 сентября 2002 г. (день
осеннего равноденствия). Из наблюдений Полярной звезды получено
магнитное склонение М = 9°48' ± 2'.
Таблица 3. Азимуты основных объектов Болынекараганской долины
гора
Шаманка
254°25'
Черкасинская
сопка
43° 24'
гора
Любви
233° 10'
гора Лысая
(памятник)
248° 42'
Курган № 25
(интерполяция)
47°58,5'

Заметно отличие данных измерений теодолитом от значений,
полученных GPS. Для азимута направления на курган № 25
различия достигают 6 угл. мин. Интересно, что направление на
мраморный обелиск, установленный несколько лет назад на горе
Лысая, совпадает с азимутом «золотого сечения» (астрономический
азимут А = 68°42'). Позже этот обелиск был перенесен на
территорию научного поселка заповедника Аркаим.
Определение датировки поселения Аркаим предполагает
знание высоты горизонта в направлении кургана № 25. К сожалению,
по этому направлению находятся четыре лесополосы,
пересекающие Болынекараганскую долину. Поэтому измерить высоту
горизонта непосредственно из центра памятника невозможно. Высота
горизонта определена с помощью двух методов. В первом
использовалась фотография горизонта, полученная из центра Аркаима. С
ее помощью удалось проинтерполировать высоту горизонта в
направлении кургана № 25 по известной высоте Черкасинской сопки
(h = 35') и горизонта в направлении а — 67°20' (h — 37'). Второй
метод предполагал использование наблюдений из центра
поселения и с вершины горы Шаманка. Из второй точки измерялась
высота Черкасинской сопки, а также высоты дальнего горизонта
вблизи сопки. Кроме того, была известна высота вершины горы,
расположенной севернее от Черкасинской сопки при ее
наблюдении из центра Аркаима (h = 15'). Последнее направление
соответствует азимуту восхода высокой северной Луны при
наблюдении этого события из центра поселения Аркаим. Использование
всех этих данных позволило определить высоту горизонта в
направлении на курган № 25. При вычислении эпохи строительства
и функционирования поселения Аркаим было принято значение
h — 25-26'. В табл.4 приведены все эти датировки. При
вычислениях использовалась астрономическая программа REDSHIFT-4.
Азимуты соответствуют моменту касания горизонта нижним
краем Солнца при его восходе в день летнего солнцестояния.
Рефракция на горизонте при использовании традиционного метода Ло-
кьера [9] вычислялась по формуле [19]
-_//, , ,v 0,55 sinz1
р = Ь7 tg(z) j-^-, (1)
где z' — видимое зенитное расстояние нижнего края диска Солнца
в момент касания линии горизонта, р — рефракция. В отличие
от формулы (1) мы вводили поправку на атмосферное давление и
температуру.

Из табл. 4 следует, что азимуты, определенные с помощью GPS
приемников, дают более древние датировки, чем результаты,
полученные с помощью теодолита и наблюдения Полярной звезды,
но приближаются к датировке поселения, предложенного К. Быст-
рушкиным. Это разногласие требует своего объяснения. Кроме
того, последняя строка таблицы дает представление о том,
насколько изменяется эпоха создания археологического объекта при
смещении на ~ 3 м от центра внутренней кольцевой стены.
Таблица 4. Азимуты кургана № 25 и датировка городища Аркаим,
полученные при измерении тремя инструментами
Азимут
кургана № 25
48° 18'
48° 12'17"
48°10'31"
48° 04'
Склонение Солнца
в день летнего
солнцестояния,
5 = е
23°49'29"
23°58'03"
23°59'03"
24°01'50"
Эпоха,
соответствующая
событию,
г. до н.э.
2120
2525
2690
3230
Комментарии
Теодолит
1993-2000 гг.
GPS 1, 2006 г.
GPS 2, 2006 г.
GPS, среднее
значение для
центра 01С
Точность определения азимута восхода Солнца зависит от ряда
причин. В наших вычислениях не учитывается, что место
наблюдателя могло находиться на стене внутреннего круга на высоте
4-5 м [15] и не совпадать с геометрическим центром городища.
Однако для дальнего горизонта в направлении кургана № 25 эта
поправка несущественна. Погрешности в данные вносит также
неточность вычисления рефракции на горизонте. Кроме того,
смещение наблюдателя даже на один метр приводит к изменению
азимута восхода на две угловые минуты, что сравнимо с точностью
определения азимутов при наблюдении Полярной звезды
теодолитом. Все попытки выводить истинные азимуты из данных о
магнитном склонении не позволяют делать датировки
археологических объектов с точностью лучше чем ±500 лет из азимутов
восхода Солнца в дни солнцестояний.
Курган с «усами» Новокондуробский I
Курган с каменными грядами-«усами» Новокондуровский I
представляет собой сложную архитектурную конструкцию,
состоящую из центральной насыпи диаметром 12 м и двух «усов» —

на Новокондуровском кургане во время проведения полевого
семинара 22 июня 2006 г.
Курган с «усами» Новокондуровский I принадлежит к группе
курганов, ось конструкции которых не совпадает с направлением
запад-восток, а смещена к юго-востоку. Такая особенность
курганов позволяет проводить датировку, если предположить, что в
день летнего солнцестояния заход Солнца происходил в
направлении центрального кургана или над началом одного из «усов» при
наблюдении этого события из центра кургана, расположенного на
окончании южного «уса». Другой вариант датировки связывает
календарную систему строителей курганов с «усами» с наблюдением
восхода Солнца в день зимнего солнцестояния над окончанием
южного «уса», если его наблюдать от центрального кургана. Однако
данный комплекс имеет такое расположение курганов, что
подобная схема не работает в пределах ожидаемой эпохи создания таких
сооружений.
Напомним, что курганы с грядами, изученные в Казахстане
[3, 17], относят к памятникам Тасмолинской культуры эпохи
раннего железа (VII—III вв. до н.э.). Для подобных объектов Южного
Зауралья исследователи считают более предпочтительной
датировку эпохой «великого переселения» народов степи и
принадлежность комплексов курганов с «усами» тюркоязычному населению
V-VIII вв. н.э. [5]. Это заключение сделано на основе найденных
сосудов и останков животных в жертвенных подкурганных ямах
некоторых комплексов курганов с «усами».
Курган Новокондуровский I является вторым из изученных
на территории Челябинской области подобных объектов (имеется
ввиду Рымникский курган, расположенный в окрестности села
Рымникское, Брединский р-н Челябинской обл.), для которых из
астрономо-геодезических наблюдений получены датировки эпохи
железного века V-IV вв. до н.э.) [21]. Особенностью метода,
используемого для датировки, является необходимость привлечения
азимутов восхода и захода «высокой» Луны в ее крайнем северном
положении (Рымникский курган) или таких событий как лунное
или солнечное затмения (Новокондуровский курган).
Подробное описание особенностей конструкции Новокондуров-
ского курганного комплекса и стратиграфии его курганов дано в
публикации [16]. Ниже будут приведены только самые
необходимые сведения. План комплекса (рис. 3), который получен после
измерений 22 июня 2006 г., отличается от рисунка,
представленного в статье [16]. Длина вдоль северного «уса» от начала до центра
кургана на его окончании по измерениям 2006 г. составила 229 м,

для южного «уса» получено значение 189 м. Расстояние между
центральными точками главного кургана и курганов на окончаниях
«усов» по данным GPS 2 (Ю. Никитонова) составляют 231,15 м и
194,95 м.
Курган был использован как полигон для отработки методики
совместного применения современных GPS систем и
традиционного инструмента для археологических раскопок — теодолита,
мерной ленты и нивелирной рейки. Если последние из
перечисленных инструменов использовались нами ранее (1998-2003), то GPS
Рис. 3. План кургана Новокондуровский I согласно археологическим и
геодезическим измерениям. Для трех точек: центрального кургана, площадки и
окончания южного «уса» показаны направления восхода (захода) Солнца в дни
солнцестояний, а также азимуты этих событий для «высокой» и «низкой» Луны.
Цифрами вдоль «усов» отмечены границы цветовых особенностей каменной
выкладки
системы, как и при измерениях на городище Аркаим впервые
были применены в период проведения полевого семинара.
Основные операции, выполненные совместно участниками семинара,
описаны в статье Т.М. Потемкиной, А.Д. Таирова, Д.Г. Савинова в
настоящем сборнике; в кратком изложении — в публикации [18].
Ниже приводятся только результаты археоастрономических
исследований и комплексных измерений.
С помощью двух GPS систем определены координаты
основных точек конструкции кургана с «усами». Приняты обозначения
точек, на которых устанавливались приемники (рис. 4): N1 —

главный курган; N2 — начало северного «уса»; N3 — площадка
вблизи начала северного «уса», расположенная в 40м от
геометрического центра главного кургана N1; N4 — курган на окончании
северного «уса»; N5 — курган на окончании южного «уса». Если
следовать археологической терминологии, то указанные точки
соответствуют следующим объектам: № 1 — центральная насыпь,
№ 3 — площадка, № 4 — каменная выкладка окончания северного
«уса», № 5 — каменная выкладка окончания южного «уса» [16]. С
помощью GPS 2 (Ю. Никитонова) были также определены
координаты курганов К1-КЗ (рис. 4). Для археоастрономических задач
представляют интерес курганы К2 и КЗ, расположенные на холме,
обозначенном на топографической карте как высота 382,6 к
востоку от Новокондуровского кургана. Раскопки кургана КЗ
проведены в 2002 г. под руководством А.Д. Таирова и датируются эпохой
Ф
|К1 | / /К2/К3
Холм 382,6
330
320
300 310
100 м
Рис. 4. Схема расположения приемников GPS в точках N1-N5 на основных
элементах конструкции кургана с «усами» и его окрестности К1-КЗ при измерениях
22 июня 2006 г.
IV—II вв. до н.э. При раскопках кургана К2 обнаружены следы
прямоугольного основания столба. Интересно, что курган КЗ, курган
на окончании южного «уса» N5 и гора Чека, расположенная в 40 км
от заповедника Аркаим и являющаяся самой высокой вершиной в
окрестности заповедника Аркаим, находятся на одной прямой по
азимуту а = 279°.
Из координат основных точек конструкции кургана были
вычислены азимуты направлений между этими точками и проведено
сравнение этих данных, полученных с помощью двух GPS систем
и теодолитом. Привлекались данные измерений, проведенных в
2003 г. и привязанных к Полярной звезде. Определение углов
и расстояний между точками проведено в приближении плоской
геометрии. Для этого определен масштаб по широте (Mip) и
долготе (МЛ) в системе WGS-84 для широты, равной широте цен-

трального кургана. Проверка показала, что в пределах расстояний
между точками кургана этого достаточно, чтобы получить угловые
расстояния с точностью до одной угловой секунды.
Тогда линейные расстояния S между точками определятся
согласно следующим формулам:
A'V
А"Л
Д<рм = _^М<л ДАМ = —MA, 5=^/A<p2+AA2. (2)
Азимуты направлений можно найти согласно выражению
/АЛ,
а = 90° — arccos
V s
(3)
в которое в зависимости от расположения точек следует вносить
поправку ±90°; ±180° и т.д. В табл. 5 даны значения азимутов
для точек N1, N4, N5 и углов между ними в системе координат,
полученных из измерений с помощью GPS с одним приемником
(А. Миронов).
Таблица 5. Данные измерений на кургане с помощью GPS системы
с одним приемником (А. Миронов)
Угол,
направление
N1 => N4, N5
N5 ->N1
N5 ->N4
N1 ->N4
N5 => N4, N1
GPS 1
Угол, азимут
38°09'47"
-57°42'52"
25°37'21"
84°07'21"
83°20'13"
Расстояние, м
198,69
144,03
231,48
Измерения
2003 г.
38°46'
-57°25'
25°55'
83° 20'
Измерения
теодолитом
2006 г.
83° 43'
Далее, привлекая измерения с теодолитом, определим азимут
площадки, зная азимуты точек N1 и N4. Получим среднее
значение азимута 46°22,5', если наблюдать с окончания южного кургана
(N5). По измерениям 2003 г. эта величина равна 46°34'. Причем,
если привязываться только к точке N4, то получаем для азимута
площадки по измерениям 2006 г. 46°34'. Как видно, согласие
идеальное.
Последнее, что необходимо для дальнейшего определения
датировки кургана, это азимут начала северного «уса» при наблюдении
южного кургана (N5). Из данных GPS 2 с учетом измерений
теодолита получены азимуты для центра кургана в начале северного

«уса» — 51°52,5', а для начала «уса» без кургана — 50°50,5'. В
2003 г. для начала «уса» было получено значение 50°42'.
При использовании системы GPS 2 количество точек,
измеренных в конструкции кургана, достигало шести, что позволило
провести более детальное определение конструктивных
особенностей кургана.
Наибольший интерес для археоастрономии представляет точка
N3 — отдельная площадка, расположенная к северу от северного
«уса». Расстояния и азимуты между точками получены согласно
формулам (1) и (2), а также с помощью математического
обеспечения системы GPS 2, предложенного производителем. Данные
представлены в табл. 6. В скобках указаны расстояния,
полученные непосредственно из матобеспечения GPS 2.
Таблица 6. Данные измерений на кургане с помощью GPS системы
с двумя приемниками (Ю.Никитонова)
Угол,
направление
N1 => N4, N5
N5->N1
N5 -+N4
N1 -+N4
N5 => N4, N1
N5->N3
N5 => N4, N3
N3->N4
N3 => N4, N5
N5 -+N2
GPS 2
Угол, азимут
37°52'19"
-57°23'27"
27°35'06"
84° 44'14"
84°58'33"
-45°39'15"
73°14'31"
93°16'27"
41°04'19"
-51°12'45"
Расстояние, м
195,57 (194,95)
143,56
231,87 (231,15)
199,13
209,22
194,65
Измерения
теодолитом
2003 г.
38° 46'
-57°25'
25°55'
83°49'
83°20'
-46° 34'
Измерения
теодолитом
2006 г.
83° 43'
72° И'
41° 04'
Заметны различия между двумя системами GPS и данными
измерений 2003 г., которые могут быть вызваны следующими
причинами: 1) приемники GPS систем и теодолит устанавливались
не в одну и ту же точку конструкции кургана; 2) системы
координат WGS-84 и астрономической, связанной с положением Полюса
мира при измерении Полярной звезды, отличны.
Поэтому следует сравнить результаты наших выводов
относительно датировки кургана на основании координат и азимутов,

привязанных к точкам конструкции кургана N1-N5, среди
которых наиболее важными являются азимуты площадки N3 и
кургана на окончании северного «уса» N4. Точка в центре кургана
на окончании южного «уса» N5 является базовой, поскольку она
была основной точкой измерений при проведении археоастроно-
мических исследований, а также, по-видимому, в период
функционирования комплекса в древности.
Уточним азимут направления между центрами курганов N5 —>■
—> N4, поскольку GPS приемник на северном «усе» находился не
в центре кургана, а на его краю. Введем поправку на радиус
кургана, равный Зм, и сместим точку измерения вдоль параллели
(по долготе). Тогда вновь вычисленное значение азимута и
расстояния между центрами курганов N5, N4 составят соответственно
а = 26°52'23" и 142,65м. Из теодолитных измерений 2006 г.
после интерполяции для азимута площадки (N3) получено среднее
значение 46° 05'.
Поскольку не обнаружены астрономически значимые азимуты,
связанные с восходом или заходом Солнца в дни солнцестояний
над основными курганами Новокондуровского комплекса, мы
попытались связать эти направления с такими событиями для Луны.
После проведения измерений с помощью теодолита в 2003 г. среди
всех возможных вариантов обнаружено, что при наблюдении
восхода Луны с площадки N3 над южным курганом N5 ее склонение
соответствует углу наклона эклиптики к небесному экватору со
знаком «минус», т.е. £с = — е = —23,6980 = —23°41'53" (юго-
восточная часть горизонта). Это могло означать, что над южным
курганом полная Луна могла восходить в день летнего
солнцестояния, когда Солнце при склонении 23°41'53" заходит над началом
северного «уса» (северо-западная часть горизонта). При этом за
момент восхода Луны принималось появление верхнего края диска
Луны на горизонте, а за момент захода Солнца — касание
горизонта нижним краем диска Солнца. Подобная процедура
наблюдений восходов Солнца и Луны может использоваться древними
наблюдателями для предсказаний лунных затмений.
Дальнейшее уточнение обстоятельств рассматриваемых событий с
помощью программы REDSHIFT-4 позволило уточнить эпоху,
наиболее оптимально соответствующую этой процедуре предсказаний.
Полученная датировка сооружения — V в. до н.э.
Соответствующее значение е = 23,75°. В эту эпоху заход Солнца наблюдался
над началом северного «уса» при высоте горизонта hr = 1°03' и
азимуте а = — 50°41' (или а = 309° 19'). Склонение Солнца в этот
момент соответствовало 5 = е = 23°45' (500 г. до н.э.). Поэтому

500 г. до н.э. был принят за год, в котором проводились подобные
наблюдения и определены даты годового цикла из других
азимутов восходов и заходов Солнца, зафиксированных в конструкции
кургана.
1. Восход Солнца при наблюдении с центрального кургана N1
над северным курганом N4, /ir = 2° 11'. Если за момент восхода
принять касание нижнего края диска, то азимут а = 83°49' будет
соответствовать склонению 8 = 4°04'48" и датам 1 апреля и 13
сентября современного григорианского календаря, которые отстоят от
дней равноденствий на 10 суток.
2. Восход Солнца с центрального кургана над курганом КЗ на
высоте 382,6 м (а = 88°30', hr = 2°08') наблюдался 26 марта и
18 сентября, т. е. на пять дней отстоящих от дней равноденствий.
Склонение Солнца при этом 8 = 2°16'21".
3. Наиболее близкая дата к дням равноденствия соответствует
наблюдению восхода Солнца в направлении на курган К2 по
верхнему краю диска с площадки N3 — 25 марта и 20 сентября, т. е.
за три дня до дня равноденствий. Азимут при этом а = 89° 52',
hr = 2°11', склонение 8 = 1°22'51".
Учитывая погрешности измерений при достаточно близком
горизонте, отстоящем от кургана (расстояние N1 —> КЗ равно 1,1 км)
можно считать, что центральный курган N1 и площадка N3 могли
использоваться в древности для фиксации дней равноденствий с
помощью наблюдений восходов Солнца над вершиной холма 382,6.
Возможен такой вариант, что наблюдения заходов Солнца
проводились при совершении ритуалов с вершины высоты 382,6 м.
Тогда:
1) если наблюдать заход Солнца над окончанием северного
«уса» при а = 268°44' и hr = 24' от кургана КЗ, получаем по
нижнему краю диска дату 18 марта и 26 сентября при склонении
Солнца 8 = -0°46';
2) если наблюдать заход Солнца но верхнему краю диска от
этого кургана над горой Чека при азимуте а = 260°46', что
соответствует склонению 8 = 6°11', то даты григорианского календаря
попадают на 5 апреля и 8 сентября.
Последние даты отстоят на две недели от дней равноденствий,
что имеет аналогии с датами празднования таких христианских
праздников, как Благовещение Пресвятой Богородицы (7 апреля)
и Рождество Пресвятой Богородицы (21 сентября).
Измерения, проведенные в дни работы полевого семинара,
подтвердили предложенную в 2003 г. концепцию использования
кургана с «усами», а более точное определение высоты горизонта и ко-

ординат точек положения наблюдателя позволило уточнить эпоху
его создания и рассмотреть связь с солнечными и лунными
затмениями.
Согласно подходу, рассмотренному выше, азимут площадки N3
определяется азимутом восхода Луны в юго-восточном
направлении, когда она восходит над южным курганом N5 при
наблюдении с площадки (hr = 49'). Склонение Луны можно вычислить
согласно стандартному методу [9], применяемому в
археоастрономии, на основании формулы
sin 5 = cos ip cos a cos h + sin (p sin /i, (4)
где (p — широта места наблюдения, высота h определяется краем
(верхним или нижним) диска, которым светило касается
горизонта. Для Луны имеем h = ±R — р + р + hr, где р — суточный
параллакс, hr — видимая с места наблюдения высота горизонта.
Знак «плюс» относится к варианту, если за момент восхода
(захода) светила принимается момент касания горизонтом нижнего
края видимого диска. Тогда значение склонения Луны,
полученное в этом случае при замене знака «минус» на знак «плюс» даст
нам наклон экватора к эклиптике на соответствующую эпоху.
После этого можно вычислить азимут захода Солнца при полученном
значении 8 = г, приходящийся на день летнего солнцестояния.
Подобная процедура была проделана для азимутов площадки,
полученных разными приборами. Результаты вычислений
представлены в табл. 7. Сокращения «вк» и «нк» означают, что
вычисления проводились для моментов касания горизонта верхним и
нижним краем диска светила.
Таблица 7. Датировки кургана Новокондуровский I,
полученные из измерений тремя приборами
Вариант
GPS 1
GPS 1,
теодолит 2003 г.
GPS2
Азимут
площадки,
hr = 49'
-46°22'
-46°34'
-45°39'
Склонение
(<5г = -е) и
край диска
Луны
-23°50'02"
вк
-23°44'30'
вк
-23°43'26"
нк
Эпоха,
г. до н.э.
1195
410
Азимут захода
Солнца в день
летнего
солнцестояния,
hr = 33
-48°56' нк
-47°50' вк
-49°08' нк
-48°03' вк
-49°09' нк
-48°05' вк
-48°52' нк
-47°46' вк
GPS2+
мат. обеспечение
-46° 17'
-23°52'40"
вк
1600

Вновь наблюдается существенное различие датировок,
полученных с помощью астрономических наблюдений и GPS данных.
Достаточно хорошая сходимость дат из второй и третьей строки
таблицы связана с тем, что в процессе обработки данных GPS 2
было учтено отличие точек расположения приемников GPS от
точек визирования при теодолитных измерениях.
На самом деле вероятность того, что затмения Солнца и Луны
будут происходить непосредственно в день летнего солнцестояния,
как это предполагалось выше, достаточно мала. Поэтому должен
существовать некоторый разброс дат этих уникальных
астрономических событий относительно дня летнего солнцестояния. Можно
подобрать с помощью компьютерной программы годы, в которые
такие затмения происходили. Мы попытались это сделать с
помощью REDSHIFT-4, ограничив интервал поиска затмений от 600
до 200 г. до н.э. Обнаружено три такие даты, когда происходили
солнечные затмения, видимые с территории Южного Зауралья:
20 июня 530 г. до н.э., 21 июня 503 г. до н.э. и 1 июня 409 г. до н.э.
После этого были определены азимуты захода Солнца (hr = 33')
в эту дату, а также азимуты восходов Луны во время ближайших
к затмению полнолуний (hr = 49'). Контроль полученных дат и
азимутов был проведен также с помощью астрономической
программы Cartes du Ciel (httpi/www.astrosurf/com.astrops), в
которой эфемериды Луны вычисляются согласно теории «Lunar
Solution ELP 2000-82B Chapront-Touze, Bureau des Longitudes 1988».
Наилучшее соответствие азимутов восхода Луны и захода Солнца
элементам конструкции Новокондуровского кургана было получено
для эпохи 503 г. до н.э. Действительно, из данных,
представленных в табл. 8, следует, что азимуты восхода Луны в ближайшее
после солнечного затмения полнолуние наиболее близки к
азимуту кургана N5, если наблюдать восход из центра площадки N3.
Кроме того, азимут захода Солнца в день затмения по нижнему
краю (—49°32'), близок к азимуту начала северного «уса», если
проводить измерения из центра кургана N5 (—49°52'). Затмение
530 г. до н.э. не удовлетворяет первому требованию, а для
затмения 409 г. до н.э. получаются значения азимутов захода Солнца,
которые дают направление ме?кду границами центрального
кургана N1 и началом северного «уса», если наблюдать заход из
центра кургана N5.
Для контроля точности определения дат затмений с помощью
Cartes du Ciel был проведен поиск солнечного затмения,
наблюдаемого в 584 г. до н.э. на территории Турции и связанного с
известным историческим событием — битвой между лидийцами и

мидянами. Согласно [8, с. 135] оно состоялось 28 мая, в то время
как компьютерный планетарий указал на 18 мая. Последняя дата
согласуется с моментом новолуния [4, с. 109], где приведены
таблицы новолуний за период 605 г. до н.э.-308 г. н.э.
Таблица 8. Данные для трех солнечных затмений,
видимых на Южном Зауралье
Азимуты
восхода Луны
захода Солнца
530 г. до н.э.
-50°38' нк
-51°38' вк
-49°36' нк
-48°36' dk
503 г. до н.э.
-45°20' нк
-46°25' dk
-49°32' нк
-48° 25' dk
409 г. до н.э.
-48°06' нк
-49°05' dk
-53°40' нк
-52°41' вк
Другая астрономическая верификация возможной эпохи
строительства кургана Новокондуровский I появилась при
рассмотрении цветовых особенностей каменной выкладки гряд, на которые
обратила особое внимание Т.М. Потемкина в период проведения
полевого семинара [18]. Поскольку анализ этих данных
предполагается представить в отдельной публикации, отметим только один
момент, который, по нашему мнению, имеет отношение к
астрономии.
При измерении границ цветовой раскраски северного «уса» мы
обратили внимание на симметрию зеленых и красных отрезков
гряды относительно точки № 20. Анализ угловых измерений,
выполненных теодолитом, позволил сделать вывод, что для центра
южного кургана N5 эта точка фиксирует направление меридиана и
точку севера на горизонте (см. рис. 3, 4). Тогда точки № 17 и № 21
располагаются симметрично относительно меридиана и отстоят от
него на угол и ±11°. Для окончания северного «уса» N4
симметричной относительно меридиана является точка № 11, которая
фиксируется границей между отрезками северного «уса»,
выложенными камнями различного цвета.
Мы провели анализ возможности использования таких
особенностей конструкции кургана для регистрации моментов
восхода и захода ярких звезд, наблюдаемых в эпоху строительства
кургана. Дело в том, что движение Полюса мира в результате
лунно-солнечной прецессии обеспечивает достаточно быстрое
изменение экваториальных координат звезд. При этом видимая
картина звездного неба и положение точек восхода и захода для звезд
изменяются гораздо быстрее, чем для Солнца и Луны, поскольку
координаты этих светил изменяются вследствие изменения угла е
наклона небесного экватора к эклиптике, происходящего в резуль-

тате воздействия планет на орбиту Земли. Компьютерные
планетарии позволили связать азимут кургана N4 с азимутом
восхода самой яркой заходящей звезды в этом секторе неба — Арк-
туром (а Волопаса). Принимая значение азимута кургана N4,
полученное в результате измерения теодолитом и GPS
приемником а = 26°47' ± 30', определен интервал времени, в течение
которого Арктур будет появляться при восходе на горизонте в
этом направлении: 530-480 гг. до н.э. без учета реальной высоты
горизонта. Если учесть высоту горизонта (hr — 15'), то такие
события будут происходить несколько раньше — в 585-530 гг.
до н.э. Несмотря на отличие этого временного интервала
функционирования курганного комплекса Новокондуровский I от
полученного выше на основе метода Локьера и данных о затмениях,
определенно можно утверждать, что астрономические методы не
позволяют датировать исследованный археологический объект
эпохой раннего средневековья. По результатам наших измерений
его можно отнести к VI-V вв. до н.э. в соответствии с
заключениями археологов относительно курганов, изученных на территории
Казахстана. Следует отметить, что согласно устному сообщению
А.Д.Таирова курган КЗ, расположенный на вершине холма 386,2,
предварительно можно датировать в широком интервале: от конца
IV до II в. до н.э.
Заключение
Проблемы применения методов археоастрономии на примере
объектов Болыпекараганской долины заповедника Аркаим
указывают на реальную точность исследования археологических
памятников с целью объяснения их астрономического значения для
культурной практики народов, населявших территорию Южного
Зауралья, начиная с эпохи бронзы и вплоть до средневековья.
Возможно, круглоплановая архитектура укрепленных поселений
Страны городов отражает космологию древних народов [6, 7].
Однако особенности конструкции стен, их ориентация на объекты
окружающего пейзажа и видимого горизонта связаны между собой
и демонстрируют возможность ведения циклического календаря
на основе наблюдения движения Солнца и Луны в течение года и
на более продолжительных отрезках времени. То же самое
относится к кургану с «усами», конструкция которого вписана в
пейзаж таким образом, что позволяет фиксировать астрономические
события: восходы и заходы Солнца и Луны, а также затмения.
Возможно, такие грандиозные сооружения, созданные народами,

населявшими степи, были основой для ведения календаря и
предсказания (или фиксации дат) лунных и солнечных затмений.
Точность определения астрономически значимых азимутов на
поселении Аркаим и кургане Новокондуровский I зависит от места
наблюдателя. Как показали измерения с помощью современных
GPS систем, данные могут отличаться в пределах одного градуса
при независимых измерениях, если не предпринимать усилий для
контроля положения приемников на архитектурных деталях
археологических памятников с точностью до 1 см. Тем не менее на
основе совместных измерений с помощью GPS систем и
теодолита можно утверждать, что городище Аркаим было построено не
ранее XXI в. до н.э. Данная эпоха относится к периоду средней
бронзы. Комплекс кургана с «усами» Новокондуровский I, согласно
астрономо-геодезическим измерениям следует отнести к рубежу
VI-V вв. до н.э.
Авторы выражают искреннюю благодарность руководству
заповедника Аркаим за предоставленную возможность принять
участие в работе полевого семинара, Т.М. Потемкиной за внимание и
полезные советы, А.В. Миронову за данные измерений,
проведенных с помощью GPS системы, А.Д. Таирову за консультации.
Работа выполнена при финансовой поддержке Российского
фонда фундаментальных исследований (грант № 06-02-26131).
Список литературы
1. Аркаим: Некрополь (по материалам кургана 25 Большекараганского
могильника). Кн. 1 /Сост. Д.Г. Зданович.—Челябинск: Юж.-Урал.
кн. изд-во, 2002. 216 с.
2. Астрономическое и мировоззренческое содержание археологических
памятников Южного Урала // Тез. докл. полевого семинара 19-25
июня 2006 г.—Аркаим, Челябинск, 2006. 49 с.
3. Бекбаг.арпв Н.М. Астрономическая ориентация кургана с «усами»
(р. Сага) И Проблемы физики звезд и внегалактической
астрономии.—Алматы, 1998. С. 32-37.
4. Бикерман. Хронология древнего мира.—М.: Наука, 1975.
5. Боталов С.Г., Любчанский И.Э., Таиров А.Д. Курганы с
«усами» урало-казахстанских степей.—Челябинск: Южно-Уральский
филиал ИИА УрО РАН, 2006. 232 с.
6. Быструшкин К.К. Аркаим -- великая обсерватория древности
//Наука и жизнь. 1996. № 12. С. 52-60.
7. Быструшкин К.К. Народ богов. Т. 1. Земля забытых предков
/ Институт Истории и археологии УрО РАН.—Екатеринбург: Банк
культурной информации, 2000. 316 с.

8. Ван дер Варден. Пробуждаюшаяся наука II. Рождение
астрономии.—М.: Наука, 1991. 382 с.
9. Вуд Дж. Солнце. Луна и древние камни.—М: Мир, 1981. 270 с.
10. Епимахов А.В., Хэнке Б.. Ренфрю К. Радиоуглеродная
хронология памятников бронзового века Зауралья // Российская Археология.
2005. № 4. С. 92-102.
11. Зданович Д.Г. Сосуд из могильника Чекатай: к исследованию
«знаковых» орнаментальных композиций эпохи бронзы // Древняя
керамика: проблемы и перспективы комплексного подхода. Материалы
•заседания «круглого стола» 29 января 2003 г. Сб. науч. тр. / Под ред.
Д.Г. Здановича.—Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 2003. С. 85-96.
12. Зданович Д.Г., Кириллов А.К. Курганные памятники Южного
Зауралья: археоастрономические аспекты исследования.—Челябинск.
2002. 71с.
13. Кадырбаев М.К. Исследование кургана с каменными грядами в
Джамбульской области /Вестник АН КазССР. 1957. № 7. С. 172.
14. Кириллов А. К., Зданович Г.Б. Археоастрономические
исследования на городище Аркаим (эпоха бронзы) // Археоастрономия:
проблемы становления. Тез. док. междунар. конф.—Москва. Институт
археологии РАН, 1996. С. 69-71.
15. Кириллов А.К., Зданович Д.Г. Археоастрономические
исследования в степном Зауралье: укрепленные поселения «Страны городов» и
их окрестности. Астрономия древних обществ.—М: Наука. 2002.
С. 151-160.
16. Любчанский И.Э., Таиров А.Д. Археология и архитектура
комплекса кургана с «усами» Новокондуровский I Ц Проблемы
археологии: Урал и Западная Сибирь (к 70-летию Т.М. Потемкиной). Сб.
статей / Отв. ред. М.П. Вохменцев.—Курган: Изд-во Курганского гос.
ун-та, 2007. С. 158-162.
17. Мариковский П.И. О древних астрономических сооружениях на
территории Казахстана /Вестн. АН КазССР. 1977. № 5. С. 54-61.
18. Потемкина Т.М., Таиров А.Д., Кириллов А.К. Полевой
семинар (Астрономическое и мировоззренческое содержание
археологических памятников Южного Урала» /Вестник Челябинского
государственного университета. История. 2007. Вып. 20. С. 127-131.
19. Тверской П.Н. Курс метеорологии (физика атмосферы)—Л.: Гидро-
метеоиздат, 1962. 700 с.
20. Hanks В.К., Epimakhov A.V. and Renfrew А.С. Towards a
refined chronology for the Bronze Age of the southern Ural. Russia
//Antiquity, 2007. V. 81, N 12. P. 353-367.
21. Zdanovich D.G., Kirillov A.K. Archaeoastronomical research on the
kurgans «with moustaches» in the south Trans-Urals: results from a
preliminary study of the calendar systems and world outlook of the
first millennium AD Ц Caledars, Symbols and orientations: Legacies
of astronomy in culture.—Uppsala: Astronomical Observatory. 2003.
Report No 59. P. 45-50.

Т.М. Потемкина, А. Д. Таиров, Д. Г. Савинов
ИТОГИ ПОЛЕВОГО СЕМИНАРА
«АСТРОНОМИЧЕСКОЕ И МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКОЕ
СОДЕРЖАНИЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКОВ
ЮЖНОГО УРАЛА»
Полевой семинар состоялся 19-25 июня 2006 г. на базе
Челябинского государственного университета и музея-заповедника «Ар-
каим» при финансовой поддержке Российского фонда
фундаментальных исследований (грант № 06-02-26131). Организаторами
семинара выступили Государственный астрономический институт
им. П.К. Штернберга Московского государственного университета
(ГАИШ МГУ), Астрономическое общество, Институт археологии
РАН (ИА РАН), Челябинский государственный университет,
Специализированный природно-ландшафтный и историко-археологи-
ческий центр «Аркаим». Председатель оргкомитета — д.ф.-м.н.
Н.Г. Бочкарев (ГАИШ МГУ), заместители председателя — д.и.н.
А.Д.Таиров (Челябинский Госуниверситет), д.и.н. Г.Б.Зданович
(Центр «Аркаим»), к.и.н. Т.М.Потемкина (ИА РАН). К началу
работы семинара были опубликованы тезисы докладов [1].
Полевой семинар по археоастрономии с участием археологов и
астрономов явился первым в России научным мероприятием
такого рода, хотя необходимость проведения подобных мероприятий
была отражена еще десять лет назад в решении первой
отечественной конференции по археоастрономии в 1996 г. [10, с. 237, 238].
В работе семинара приняли участие около 40 специалистов из 18
академических, университетских и музейных центров России и
Украины.
Археоастрономия — область науки междисциплинарного
характера, предметом изучения которой является астрономический
контекст археологических памятников. В число основных задач

тие (на научном уровне) астрономических аспектов
материальных остатков жизнедеятельности древних культур, реконструкция
астрономических знаний древних и места таких знаний в
архаических картинах мира, что в значительной мере способствует
раскрытию потенциала археологического источника.
Как научное направление археоастрономия в России получила
развитие более двадцати лет назад. За это время опубликовано
несколько десятков научных работ по материалам исследованных
археологических памятников; в 1996, 1998 и 2000 годах
проведены международные конференции, посвященные проблематике
данного направления. Можно считать, что в настоящее время
закончен первый этап, в течение которого были получены
научные результаты, позволяющие сделать выводы о перспективности
дальнейших исследований в данной области научных знаний.
Совершенно очевидно, что археоастрономия должна рассматриваться
как одна из составляющих комплексного подхода к изучению
археологических памятников, что особенно важно при исследовании
древних культовых объектов.
Выбор места для проведения конференции не случаен. В
южноуральском регионе археологи (Т.М. Потемкина, Д.Г. Зданович)
стали проводить археоастрономические исследования совместно
с астрономами (В.А. Юревич, А.К. Кириллов) в числе первых в
России. За последние десятилетия на Южном Урале выявлены
и исследованы новые значительные памятники культового
назначения с астрономическими ориентирами: круглоплановые
святилища эпохи энеолита и городища бронзового века,
мегалитические памятники эпохи энеолита и бронзы (кромлехи, аллеи
менгиров, отдельные менгиры), многочисленные курганы с грядами
(с «усами») периода раннего средневековья и др. На некоторых из
этих памятников уже проведены археоастрономические
исследования, результаты их опубликованы в научных трудах [1, с. 42-47].
Время проведения семинара было привязано к дням летнего
солнцестояния, когда в полевых условиях участники семинара —
астрономы — смогут астрономическими методами проверить
выявленные на исследованных археологических памятниках
значимые ориентиры, связанные с этой датой.
Работа семинара проводилась по трем направлениям.
1. Итоги предшествующего этапа археоастрономических
исследований на Южном Урале, представленные в научных докладах и
сообщениях.
2. Проведение астрономо-геодезических измерений на
отдельных масштабно исследованных археологических объектах.

3. Обсуждение предварительных итогов работы семинара по
результатам полевых измерений и их методике, а также перспектив
дальнейших комплексных археолого-астрономических
исследований на археологических памятниках Южного Урала и
сопредельных территорий.
По результатам архе о астрономических исследований на
предшествующем этапе было заслушано 16 научных докладов и
сообщений, в которых были освещены наиболее актуальные вопросы,
связанные с рассматриваемыми на семинаре проблемами.
Заседания открылись докладом Г.Б. Здановича, И.М. Бата-
ниной, Т. С. Малютиной (Челябинск) «Историко-географическое
и культурное пространство "Страны городов". К формированию
мировоззренческого (археоастрономического) кода». В поисках
мифологических и астрономических кодов авторы обратили
внимание на географию и планиграфию укрепленных поселений
бронзового века Южного Зауралья рубежа Ш-П, первой четверти
II тыс. до н.э., ареал которых они считают возможным называть
«Страной городов». Памятники этого типа, по мнению
докладчиков, демонстрируют очевидные по своей яркости
мировоззренческие тексты. Сакрализация пространства и поведенческих ритмов
нашли отражение в топографии поселений и могильников, в
планировочных схемах укрепленных центров, в планиграфии жилого
пространства и систем коммуникаций. По мнению докладчиков,
стремление синташтинского населения вписать поселение в
природный ландшафт, одновременно согласовывая его планировку с
азимутами важных астрономических событий, может быть
связано с идеей гармонизации природного и социального
пространства.
В докладе Д.Г. Савинова (Санкт-Петербург) «Север
Центральной Азии между двумя векторами экспансии андроновских
племен» были затронуты проблемы влияния андроновской общности,
начиная с синташтинского горизонта, на социо-культурное
развитие всех окружающих областей, в том числе и далеких восточных
провинций. Распространение андроновцев на восток происходило
двумя путями. Северный путь хорошо документирован
сплошной полосой распространения федоровских памятников
(Новосибирская, Кемеровская области, Северный Алтай, север
Минусинской котловины). Южный путь обозначен «пунктиром» —
отдельными погребениями и изделиями андроновского типа (восточный
Тянь-Шань, Памир, западные провинции Китая, Турфан). Между
двумя векторами андроновской экспансии, на севере Центральной
Азии, располагается особый мир безынветарных погребений, име-

ющих длительный самостоятельный генезис (херексуры,
погребения монгун-тайгинского типа, оленные камни). Именно здесь,
судя по современным представлениям (Курган Аржан-1 и другие
наиболее ранние находки скифского культурного комплекса)
находился центр сложения будущих культур скифо-сибирского типа.
Вполне вероятно, что определенную, а возможно, и весьма
существенную роль в этом процессе сыграло соседство — влияние ан-
дроновской культуры, главным образом в этносоциальном аспекте
(происхождение правящей династии, масштабы погребальных
сооружений и обряд захоронения, ираноязычность). В таком случае
исторически образуются две архетипические модели: срубники и
скифы на западе; андроновцы и древнейшие скифы («аржапцы»)
на востоке.
Н.Г. Бочкарев (Москва) в докладе «Древнейший археоастро-
номический объект Армении (Карахундж)» дал глубокую и
всестороннюю оценку известному мегалитическому комплексу. Он
представляет собой ансамбль более чем из 200 крупных
вертикально стоящих базальтовых камней высотой от 1 до 2,8 м
общей протяженностью около 270 м. Основная особенность Кара-
хунджа — сквозные цилиндрические отверстия в верхних частях
многих уплощенно-удлиненных камней. Центральная часть
памятника напоминает Стоунхендж. Она состоит из 40 камней без
отверстий, образующих овал размером 35x46м с коридором,
выходящим в направлении на северо-восток. В центре овала
находится разрушенный и разграбленный дольмен размером 5x7м.
Важной архитектурной особенностью памятника являются линии
из вертикально стоящих камней (по 70-80 каждая)
протяженностью 120-130 м, которые тянутся от овала в направлениях на север
и юг. Половина из стоящих камней имеют отверстия в верхней
части. Предположение об использовании отверстий для
наблюдения астрономических событий доказано путем натурных
экспериментов (акад. П. Геруни). Астрономические датировки для
времени функционирования памятника укладываются в пределы
7500-2000 лет назад (акад. П. Геруни). Археологические
исследования на памятнике не производились. Памятник является
уникальным, возможно, это древнейшая обсерватория мира.
Т.М. Потемкина (Москва) основную часть своего доклада «Ар-
хеоастрономические объекты Южного Урала: особенности и
перспективы исследований» посвятила классификации археоастроно-
мических объектов в данном регионе. Были выделены две их
основные разновидности: 1) объекты, свидетельствующие об
обычном интересе к небу, небесным телам и их циклическому проявле-

нию, которые представляли собой констатацию простых
наблюдаемых фактов, играющих важную роль в зарождающейся духовной
жизни первобытных общин; 2) объекты, которые свидетельствуют
о конкретных астрономических знаниях и умениях их
практического использования. Все они демонстрируют путь развития
астрономической культуры в разные эпохи и отражают
стремление древних сопоставлять во времени и пространстве события на
небе с теми, которые происходили в социуме.
Доклад Д.Г. Здановича и А.К. Кириллова (Челябинск;
Донецк, Украина) «Астрономические исследования древних
памятников Южного Зауралья: некоторые итоги и перспективы» во
многом перекликается с докладами Г.Б. Здановича с коллегами и
Т.М. Потемкиной. Отметив, что Южное Зауралье относится к
числу тех культурно-исторических территорий России, на которых
проходило становление отечественной археоастрономиии, авторы
остановились на особенностях основных объектов этих
исследований. Это укрепленные поселения средней бронзы, курганные
памятники разных эпох, мегалитические сооружения (аллеи и
системы менгиров), являющиеся сравнительно новыми объектами
археоастрономических исследований в регионе. Особое место в
докладе было уделено вопросу датирования объектов археоастро-
номическими методами.
И.Э. Любчанский и А. Д. Таиров (Челябинск) выступили с
докладом «Комплексы курганов с "усами" (грядами) и перспективы
их исследования», в котором рассмотрели две версии датировки
этого типа памятников, имеющих большой хронологический
разрыв: V-VIII вв. н.э. для южно-уральского региона и VIII—III вв.
до н.э. для тасмолинской культуры Казахстана. Решение этой
проблемы авторы видят в определении задач двух уровней их
исследования: методического и научно-исследовательского. В первом
случае наряду с другими важную роль играет отработка методики
нахождения курганов при помощи аэрофотодешифровки. На
втором уровне первостепенное значение имеют: создание банка
данных по имеющимся комплексам, точная картография этих
объектов, пересмотр известных типологических схем на новой базе
источников, продолжение археоастрономических исследований на
постоянной основе.
Доклад А.И. Мацины и О.О. Поляковой (Челябинск)
«Полярные и горизонтальные координаты на археологических
памятниках на примере Новокондуровского I кургана с "усами"» был
посвящен выявлению полярных и горизонтальных астрономических
координат на упомянутом памятнике. Исследования включали

практическую и теоретическую части. В первую часть входило
определение на месте астрономических направлений между
составляющими памятника, а также между последними и
выдающимися объектами окружающего ландшафта. Теоретическая часть
состояла из определения типов археоастрономических
планировок (горизонтальных и полярных) по выделенным на кургане
астрономическим направлениям. В заключение были сделаны
выводы о ярко выраженной астрономической структуре кургана,
основанной на круглогодичном и суточном наблюдении солнца и
луны с привязкой их к основным системам астрономических
координат.
В докладе О.О. Поляковой (Челябинск) «Археоастрономиче-
ская ситуация памятника Солончанка I» была представлена та же
методика исследования курганного комплекса с «усами», что и
на Новокондуровском I кургане. На Солончанке I были
выделены точки для наблюдений в горизонтальных координатах вдоль
«усов», отходящих от крайних курганов на восток, и комплекс
полярных планировок в виде цепочки из трех курганов,
вытянутых с севера на юг. Поскольку в курганном комплексе
Солончанка I обнаружен яркий археологический материал (захоронения
лошадей со снаряжением, предметы вооружения, украшения и
сосуды), автор попыталась выстроить версию связей
астрономических ориентиров и отдельных находок на исследуемых объектах с
известными по разным источникам религиозно-мифологическими
системами.
Е.А. Полякова (Челябинск) в докладе «Культовые камни эпохи
поздней бронзы: структура и миф» дала обзор одиночных
менгиров, аллей и комплексов менгиров, открытых и изученных в
Южном Зауралье на протяжении последних пяти лет (более 40). Была
выявлена пространственная связь мегалитических памятников с
поселениями и могильниками позднего бронзового века:
относительно поселений они всегда занимают место в северном секторе
выше по склону холма, относительно могильников — в южном
направлении ниже площадки могильника. Все это демонстрирует
структурированность представлений древних о космосе. Как
вариант интерпретации, упомянутые мегалитические памятники могут
рассматриваться как медиаторы, соединяющие трехмерную
структуру пространства.
В докладе Ф.Н. Петрова (Челябинск) был охарактеризован
мегалитический комплекс Ахуново с ярко выраженной кольцевой
структурой. Основное круговое сооружение состоит из десяти
менгиров, восемь из которых расположены по окружности, два — вну-

три круга. Еще три менгира установлены в стороне от комплекса
на расстоянии 190 м. Вокруг центрального менгира обнаружена
окружность, образованная восемью ямками от древних столбов.
Ка?кдая ямка соответствует по своему расположению менгиру в
окружности. В районе менгиров и под ними была обнаружена
керамика черкаскульской и межовской культур. В раскопе также были
найдены немногочисленные фрагменты энеолитической керамики
и серия отщепов. По данным археоастрономических
исследований на памятнике (А.К. Кириллов) комплекс интерпретируется
как древняя пригоризонтная обсерватория.
С.А. Григорьев и Ю.В. Васина (Челябинск) в докладе
«Мегалиты острова Веры — археоастрономический аспект» представили
новые для России типы мегалитических сооружений. Три
мегалита расположены в центре острова на его юго-западном склоне.
Наиболее изучен мегалит 1, имеющий параллели среди
европейских камерных гробниц. Размеры сохранившейся части — 19x6 м.
С учетом магнитного склонения объект ориентирован по линии
восток-запад. Узкие входы имеются на восточном и западном
концах соору?кения. В юго-восточной части есть два проема в виде
квадратных окон; одно окно — в северо-западной части. В дни
осеннего равноденствия луч заходящего солнца проникает в
отверстие в западной части мегалита и доходит до его восточной стены.
Этот эффект возможен лишь в равноденственные дни. Хронология
памятника затруднена из-за отсутствия находок.
Доклад Я.В. Рафиковой и В.К. Федорова (Уфа) «Энеолитиче-
ское святилище Бакшай в Южном Зауралье» был посвящен вновь
открытому и частично исследованному объекту с круговой
планировкой. Стратиграфически выделяется два горизонта: энеолита
(суртандинская культура) и эпохи поздней бронзы (алакульская,
черкаскульская, межовская культуры). Остатки кругового
сооружения связаны с нижним энеолитическим слоем. Сооружение
представляет собою остатки части рва с разрывом (проходом), вала из
выкида рва, двух цепочек столбовых ям по краям рва на месте
разрыва и большого камня точно посередине прохода. Сохранившаяся
линия рва выгнута к юго-западу, края уходят за пределы раскопа
в северо-западном и юго-восточном направлениях. Все это
указывает на округлую форму сооружения диаметром 80-100 м. Вход в
сооружение ориентирован на вершину доминирующей над
местностью горы. Ближайшие аналоги данному сооружению известны
в Притоболье — святилища Савин 1, Слободчики 1, Велижаны 2.
В докладе М.П. Вохменцева и В.Е. Казенаса (Курган)
«Святилище Слободчики 1 (как возможный астроархеологический объект

комплекса святилища Савин 1)» представлены результаты
археологических разведок на прилегающей к святилищу Савин 1
местности. Исходя из предположения о существовании палсоастро-
номического комплекса из нескольких объектов, поиски велись
на продолжениях главных астрономических направлений,
исходящих из объекта Савин 1. В результате разведками было выявлено
несколько десятков памятников, многие из которых находятся по
отношению к месту расположения святилища Савин 1 на
полуденной линии, а также на линиях, указывающих азимуты точек
на горизонте для дней солнцестояний. Исследованное раскопками
святилище Слободчики 1 находится к западу от святилища
Савин 1 по истинному азимуту 286,8° на расстоянии 965 м. Это
направление близко к азимуту захода солнца в день равноденствия,
наблюдавшегося с объекта Савин 1.
Е.В. Кудрявцева (Барнаул) в докладе «Формирование архео-
астрономических знаний в конце XIX - начале XX века»
остановилась на ряде вопросов, связанных с историей развития археоастро-
номических знаний. Первыми, кто обратил внимание на древние
предметы с разного рода насечками с точки зрения возможного
отражения в них системы счета времени (календаря), были
французские ученые XIX века, но их концепции не были подкреплены
доказательствами. В начале XX века дальнейшее развитие этой
тематики получило отражение в работах английского астронома
Дж. Норманна Локьера, который по праву считается
основоположником археоастрономии. Изучая солнечные и звездные храмы
древнего Египта, ученый пришел к выводу, что эти сооружения
использовались для определения точной длины солнечного года,
т. е. представляли календарь. Н. Локьер изучил также Стоунхендж
и определил, что камни сооружения указывают точно в
направлении солнца в день летнего солнцестояния. Этот вывод позднее
подтвердил астроном Дж. Хокинс.
Для проведения астрономо-геодезических измерений на
полевом семинаре были выбраны два археологических памятника:
городище с круговой планировкой эпохи бронзы Аркаим
(руководитель раскопок д.и.н. Г.Б. Зданович) и курганный комплекс с
«усами» Новокондуровский I эпохи раннего средневековья
(руководитель раскопок к.и.н. И.Э. Любчанский). Оба памятника
представляют актуальные проблемы археологических исследований как
южно-уральской археологии, так и отечественной в целом. При
этом, в первую очередь, в данном случае учитывались такие
обстоятельства, как новизна тематики масштабно раскопанных за
последние годы указанных археологических объектов. На примере

этих памятников исследователи уже рассматривали актуальные
и дискуссионные вопросы не только культурно-исторической,
этнической, хронологической принадлежности древнего населения,
оставившего объекты, но и проблемы мировоззрения, культовой и
календарной практики, что требует комплексных подходов. В
последнем случае данные астрономии играют важную роль в
понимании функционального значения исследуемых археологических
объектов. Прежде всего, это относится к курганам с «усами», где
погребения, как правило, отсутствуют, что позволяет считать эти
объекты культовыми.
Не менее важно также, что на указанных памятниках уже
проводились археоастрономические исследования, которые нашли
отражение в печати [2, с. 52-62; 3; 5; 6, с. 69-71]. Однако полученные
данные не охватывают весь аспект проблем, связанных с
астрономическим содержанием этих памятников. Городище Аркаим,
исследования которого ведутся уже 20 лет, хорошо известно
научной общественности. Материалы его раскопок получили широкое
освещение в печати [4, с. 47-62]. Раскопки кургана Новоконду-
ровский 1 закончены всего несколько лет назад, и материалы его
практически не введены еще в научный оборот. Потому имеет
смысл привести здесь основные данные о памятнике.
Комплекс кургана с «усами» расположен в центре долины. В
1,5 км к востоку от кургана находится сопка, на вершине
которой были обнаружены два кургана. Рассматриваемый комплекс —
сложное каменное сооружение, состоящее из центральной насыпи
и двух «усов», отходящих в восточном направлении [7, с. 374-385;
8, с. 158-162]. Форма и размеры конструкций кургана отличались
до и после раскопок. После расчистки центральная насыпь
приобрела подквадратную форму размером 9x9м, ориентированную
углами по сторонам света. В северо-восточной части
центрального сооружения под камнями найден красноглиняный кувшино-
видный сосуд, аналогии которому позволяют датировать памятник
V-первой половиной VII вв. н.э.
Каменные «усы» длиной 236 м (северный) и 200 м (южный)
отстоят от центральной ограды на 13-15 м и начинаются округлыми
каменными насыпями диаметром 2-2,5 м и 5-6 м. Южный «ус»
заканчивается округлой каменной насыпью диаметром 4 м. Ширина
каменных гряд — 1,5-2,2 м.
Вся конструкция кургана была сложена из камней разного
размера и форм: мелких и крупных, в числе которых имеются и
камни типа стел. Присутствуют в основном две породы камней
(гранит и туфо-базальт), уложенных в определенной последова-

тельности: сектор из гранитов, сектор из туфо-базальтов. Длина
каждого из секторов в «усах» не превышает 4-5 м. Камни были
уложены на уровень погребенной почвы без применения какого-
либо скрепляющего раствора.
В период работы семинара на указанных памятниках
проведены натурные астрономические измерения абсолютных
координат археологически значимых мест и азимутов наиболее важных
направлений на крупные ближайшие детали рельефа и точки
восхода и захода ярчайших небесных светил.
Впервые при археоастрономических исследованиях
одновременно были использованы три системы измерительных приборов:
традиционный для полевых археоастрономических исследований
теодолит 2Т30П, позволяющий оперативно и точно (до 1 угл.
минуты) измерять высоту горизонта в заданном направлении (к.ф.-м.н.
А.К.Кириллов, Физико-технический институт НАНУ. Донецк);
профессиональная GPS система, обеспечивающая точность
измерений горизонтальных координат на местности до 10 см (к.ф.-м.н.
А.В.Миронов, к.ф.-м.н. В.М. Чепурова, ГАИШ МГУ); новейшая
GPS система РгоМагк-3, совмещенная с функциями глобальной
информационной системы и картографирования (аспирант
кафедры астрономии и геодезии Уральского госуниверситета Ю.А.Ники-
тонова). Наличие двух приемников и ноутбука с полным набором
необходимого математического обеспечения в последнем варианте
обеспечивает оперативное получение результатов и их графическое
представление на экране компьютера с точностью положения точки
до 1 мм и азимутов направлений — до 1 угл. секунды.
Использование подобных современных систем в
археоастрономии (и археологии) позволяет поднять на новый уровень точность
измерений и дает несравненно более точные результаты по
сравнению с GPS навигаторами, используемыми в современное время
в археологических экспедициях. Если данные навигаторов
обеспечивают точность около 10 угл. минут на расстояниях более двух
километров, что недостаточно для археоастрономических
исследований, то самые точные GPS системы дают точность измерений
азимутов около 3,5 угл. минут уже для расстояний между точками
в 100 м при установке приемников с точностью 1 см. Это
значительно превосходит точность, которую обеспечивает сама
конструкция археологических памятников.
На основании методики измерений, использованной на
полевом семинаре, можно сделать вывод, что в сочетании с
теодолитом, который позволяет оперативно измерять высоту горизонта в
данном направлении и обеспечивает высокую точность (до 1 угл.

минуты), современные GPS системы позволяют выполнить весь
комплекс археоастрономических исследований для проведения
комплексного анализа этих данных. Особенно важно, что
производительность проведения таких измерений неизмеримо более
высокая, а проведение измерений на памятниках не зависит от
погодных условий. Астрономо-гсодезические измерения требуют
безоблачного неба.
Особая методика измерений, предложенная Т.М. Потемкиной,
была использована на Новокондуровском I кургане, исходя из
специфических особенностей отдельных объектов кургана: «усов»,
выложенных из участков камней различного цвета; места
нахождения сосуда в центральном сооружении; присутствия у
западного края северного «уса» большой ямы с куском белого кварца.
Учитывая известные по разным источникам принципы
построения сакрального пространства в древности, два последних объекта
были приняты за точки, относительно которых производились все
астрономо-геодезические измерения. Тем самым эти пункты были
приняты за относительные центры сакрального пространства
памятника, откуда могли вестись наблюдения светил в древности.
После установления приборов на месте указанных точек
наблюдения на границе участков каменных выкладок различного
цвета были установлены колышки. Точки их расположения были
нанесены на план раскопа курганного комплекса. Колышки
явились дополнительными метами, к которым в процессе измерений
привязывались астрономические направления. Анализ
специалистами различных научных направлений цветовых деталей
конструкции «усов» Новокондуровского I кургана, впервые вскрытых
по всей площади, с привязкой к азимутам направлений и
горизонту позволит приблизиться к решению вопроса о назначении
таких сооружений, столь распространенных на территории
Казахстана и Южного Зауралья.
Результаты всех полученных на полевом семинаре измерений
дают возможность проверить точность ранее проведенных и
опубликованных данных [5; 6, с. 69-71] и позволяют дополнить
выводы о достоверности выдвинутых гипотез об астрономической
значимости рассматриваемых памятников. На основе
проведенного комплексного исследования получены дополнительные данные,
подтверждающие ранее сделанное заключенние, что городище Ар-
каим и Кондуровский курган с «усами» относятся к числу
археологических памятников с ярко выраженной астрономической
структурой, основанной на круглогодичном и суточном
наблюдении солнца и луны с привязкой их к основным системам астро-

номических координат. Это позволяет сделать вывод о высоком
уровне астрономических знаний у населения эпохи бронзы и
последующих эпох (см. статью А.К. Кириллова, Н.Г. Кирилловой.
Ю.А. Никитоновой в настоящем сборнике).
Соответствие обследованных в период полевого семинара
памятников, а также других изученных в Уральском регионе архео-
астрономических объектов определенной структуре,
монументальность их исполнения заставляют искать у древнего населения на
широкой территории общую метафизическую концепцию
мировоззрения, выражавшуюся в некоторых общих идеологических
принципах. Характер одинаковых и отличительных черт в памятниках
с астрономическими ориентирами приводит к выводу о
зависимости их от астрономических наблюдений на различных
ландшафтах и в разные исторические периоды.
При этом следует особо подчеркнуть, что без добротно и
достаточно полно представленных материалов археологических
раскопок исследуемых памятников трудно получить полноценные
результаты запланированных комплексных работ в области
археоастрономии. Это касается, прежде всего, не столько полученных
результатов астрономических измерений и их последующей
корреляции с данными археологических раскопок, сколько
настоятельной необходимости иметь достоверную, выверенную с
помощью точных наук фактологическую базу для мировоззренческих
и историко-культурных построений как в области гуманитарных
(археологии, истории древнего мира, этнологии, мифологии и др.),
так и естественных (истории астрономии, геофизики,
палеогеографии и др.) наук.
При подведении итогов семинара развернулась весьма
плодотворная дискуссия. Был высказан целый ряд интересных мыслей,
основанных на проведенных наблюдениях и связанных с
возможностями археоастрономии как нового научного направления. Они
касались методики и методологии исследований в этой области;
условий корреляции полученных археологических и
астрономических данных для последующих реконструкций; особенностей
планировки, характера функционирования и назначения памятников,
на которых производились измерения; уровня мировоззренческих
представлений древнего населения, выявляемого по данным
археоастрономии. Поэтому имеет смысл остановиться на содержании
итоговых выступлений более подробно.
А.В. Миронов отметил, что на полевом семинаре был сделан
важный экспериментальный шаг, подготовленный
предшествующими археоастрономическими исследованиями в уральском ре-

гионе. Астрономы четко и профессионально привязали целый ряд
направлений на городище Аркаим и Новокондуровском I кургане
с «усами». В результате были получены данные, которые позволят
археологам однозначно и грамотно ответить на вопросы,
связанные с ориентацией отдельных объектов и конструктивных
деталей этих памятников, имеющих отношение к значимым азимутам
солнца и луны. Очень важно, что на обоих памятниках работали
две группы астрономов с независимыми высокоточными
приемниками (GPS) и параллельно производились теодолитные съемки.
Тем самым были получены независимые данные о координатах
важных точек, которые могут быть взаимно уточнены.
Наиболее точными измерениями для археоастрономических
объектов можно считать те, которые отвечают точности
размеров диска солнца и луны. Но даже при наличии неточностей
в пределах 0,5-1° это имеет значение только для современных
астрономов, а не для древних служителей культа. Ожидаемая
точность для наших измерений составляет 10 см. После
окончательной обработки данных эта цифра будет уточнена. Но уже
сейчас мы можем в общем подтвердить выводы А.К. Кириллова
и Д.Г. Здановича для двух рассматриваемых памятников,
сделанные на основании прежних измерений и получившие отражение в
публикациях. После получения наших результатов будем решать,
какие расхождения имеются и чем они вызваны.
А.К. Кириллов обратил внимание участников семинара на
необходимость учитывать состояние памятника в период проведения
археоастрономических измерений, поскольку от начала до конца
раскопок могут измениться данные о планировке и параметрах
исследуемого объекта. В этом отношении показателен Новокондуров-
ский I курган, который измерялся на предмет присутствия
астрономических ориентиров в три временные отрезка: 1) до начала
раскопок на непаханом поле; 2) в процессе раскопок при снятии
верхней части слоя над каменными сооружениями кургана, когда
еще не изменились основные элементы его конструкции; 3) после
раскопок и реконструкции курганного комплекса, когда исчезли
некоторые детали каменных сооружений и появились новые,
прежде всего, на концах усов. Все эти изменения очень важно
сравнить при измерениях. Одновременно это говорит о том, что архео-
астрономические наблюдения лучше всего производить в процессе
раскопок или сразу после раскопок, если имеются точные реперы.
Н.Г. Бочкарев по поводу точности астрономических
измерений заметил, что в процессе геодезических съемок они во
многом зависят от того, насколько археологический памятник позво-

ляет определять эту точность. По этой причине при археоастро-
номических исследованиях необходимо давать оценку
археологической точности памятника, чтобы при астрономических
измерениях можно было ее учесть и рассчитать. В первую очередь, надо
давать оценку точностей для геодезической точки, от которой
проводится съемка. Видимо, должна быть вероятность совпадения
и несовпадения с реальной точкой в пределах каких-то градусов.
В зависимости от вида и степени сохранности памятника можно
говорить либо о неточности измерений, либо о недостаточной базе
для измерений, которая не позволяет получить точные данные.
Важным результатом археоастрономических исследований
является выявление астрономических знаний, заложенных в
археологических памятниках. В этом отношении интерес представляет
комплекс мегалитических памятников на острове Вера. В
мегалите 1 луч солнца попадает на противоположную стенку.
Случайность здесь мало вероятна. В этом же помещении имеются окошки
разной ориентации, одно из которых с южной стороны. Это может
означать, что по положению тени от последнего определялся
полдень, от которого велся определенный отсчет времени. Это своего
рода солнечные часы. Многое зависело от высоты солнца и окна,
места в помещении, куда попадала тень. Все это может дать
определенный счет времени.
М.П. Вохменцев высказал мнение, что на данном семинаре его
скепсис относительно рассматриваемых памятников как
обсерваторий не развеялся. Астрономические направления есть, а тех
обсерваторий, о которых пишут исследователи, практически нет.
Такие памятники, как Новокондуровский курган, могли
использоваться в качестве места для сохранения родовых знаний,
возникших в более ранние периоды. Возможно, какие-то объекты и были
обсерваториями, но их надо искать. А пока все эти памятники
следует рассматривать как археологические с астрономическими
направлениями.
Д.Г. Савинов обратил внимание присутствующих на то, что
небольшие полевые семинары и встречи заинтересованных
специалистов — самая лучшая форма реальных контактов и способов
достичь относительной истины. Результаты работы семинара —
убедительное подтверждение того, о чем сказала в своем докладе
Т.М.Потемкина: археологи все время смотрят в землю, а надо
также найти время и возмолшости посмотреть на небо и
увидеть, что там наверху. Очень хороший пример этого —
известная история открытия палеолитической живописи в пещере Аль-
тамира.

Была высказана новая точка зрения на особенности
функционирования Аркаима, который, по мнению Д.Г. Савинова, не мог
быть местом, где люди занимались наблюдением за небом
(обсерваторией), хотя на памятнике и присутствуют ориентированные по
значимым астрономическим направлениям входы, стены и другие
объекты. Аркаим — это город со своей спецификой и методикой
исследования.
Следует выделять два уровня изучения Аркаима как
уникального памятника. Первый — это попытка выяснить те причины,
которые вызвали своеобразную планиграфию этого памятника.
Именно с этой точки зрения Аркаим — памятник не
уникальный, так как есть много таких же, с такой же планировкой, в
том числе и могильников (Синташта, Аржан). Наша задача
выяснить, почему эта планиграфия была необходима для разных
видов памятников и почему она составляет абсолютную ценность для
их создателей. Вероятно, все эти сооружения не могли бы
функционировать нормально, если бы они были сделаны иначе.
Первобытное мышление, при всей его мифологичности, было
целесообразным и рациональным. Надо было сделать так, чтобы эти
радиальные, четко ориентированные стены делились на два яруса.
Это определенный стратегический модуль поведения, способ
вписать себя в Космос. Такая космограмма становится обязательной.
Второе — чем вызвана эта космограмма? Теперь мы
обращаемся к археоастрономии, и здесь имеет смысл выявление
ориентации всех входов, стен и других конструктивных особенностей
городища. Но это еще не значит, что все жители Аркаима этим
занимались, но и не исключает их внимания к небесным
светилам и периодических наблюдений. У живших здесь людей были
другие интересы. Аркаим — это городское поселение, но не город
в нашем европейском понимании. Скорее всего, это место общего
сбора, огромное степное святилище, где жили временно. Из
увиденного на памятнике сложилось впечатление не крупного
поселенческого комплекса, а ритуального центра для проведения сезонных
праздников, если привлекать этнографический термин. В этот
период здесь могли использоваться точные астрономические
направления для разного рода ритуальных действий, особенно
связанных с направлением жертвоприношений, и обращения к
различным покровителям (божествам), которые также в представлениях
древних ориентированы в пространстве. Значит, изначально и в
процессе функционирования памятника археоастрономия
выступает в качестве причинно-следственных связей, но не обязывает
нас ставить знак равенства между функцией и причиной.

Курган с «усами» Новокондуровский I по своему
семантическому содержанию может оказаться сложнее. Цветовая символика
здесь, безусловно, существует. Это визуально установленный факт,
но есть и другие интересные наблюдения. По сути, каждая
каменная гряда — это сумма отдельных разных небольших сооружений.
Об этом свидетельствует ряд фактов: «усы» — не ровные, в ряде
случаев заворачиваются; камни in situ во многих случаях стоят
вертикально и представляют собой небольшие менгиры; каждое
звено, как правило, «зеленое» и окантовано красными и розовыми
камнями; многие участки состоят из колечек, внутри которых
часто стоят вертикальные камни. Какую роль играли эти ориентиры,
пока мы не знаем. Возможно, они делили «усы» на части во
времени, т. е. имели календарное значение, или служили изначально
для обозначения факта присутствия. Чтобы это каким-то образом
выяснить, надо сначала извлечь всю археологическую и
астрономическую информацию, которую дает памятник.
Помимо «усов» в этом комплексе есть центральное округлое
каменное сооружение, в северо-восточном секторе которого закопан
сосуд. Это явление известно, и можно привести много
аналогичный семиотических примеров: символ вертикальной оси,
рождающаяся субстанция и др. Но центральный курган — место не
для всех, а для священнослужителя, который отправлял культы.
В этой связи центральное сооружение по своей сути являлось
храмовым. Общим местом для присутствующих на обряде были
каменные «усы», отделенные от центрального сооружения с сосудом
расстоянием в 13-15 м. Присутствующих, судя по длине «усов»,
вероятно, было много. Возможно, каждая группа имела свой цвет
камней на этом празднике. В таком случае можно
предположительно вычислить число групп, но не людей. Мы имеем близкие
примеры в курганах Пазырыка и Аржана. Там жертвенные кони
были разной масти — пегие, белые, для каждого рода свои. Не
исключено, что разный цвет «усов» и их длина могут быть
признаком своеобразного дуализма: мужского и женского, которые всегда
были и остаются обязательной основой деления общества.
Чрезвычайно интересны также сооружения на концах «усов». Здесь
особенно важно, были ли они именно такими в древности.
Таким образом, археологи, которые используют данные
археоастрономии, должны обязательно выделять два уровня
исследований — семантический и функциональный. На семантическом
уровне археоастрономия присутствует больше, на
функциональном привлекается лишь в широком значении — для обеспечения
доказательности функции археологического памятника.

Т.М. Потемкина в своем выступлении отметила, что как
результаты работы семинара по всем трем намеченным в программе
направлениям, так и выступления участников при подведении
итогов свидетельствуют о новом этапе развития отечественной
археоастрономии как научного направления. Итоги семинара со всей
очевидностью показали, что археоастрономия является одной из
составляющих комплексного подхода к изучению археологических
памятников, что особенно важно при исследовании древних
культовых объектов.
Главным результатом семинара является то, что вплотную на
практике в полевых условиях были состыкованы методы
археологии и астрономии, чтобы решить целенаправленные задачи.
Окончательные результаты во многом будут зависеть от того, насколько
корректно археологи и астрономы смогут скоррелировать
полученные данные. Здесь очень важным вопросом является степень
точности результатов археологических раскопок. Несомненно, прав
Н.Г. Бочкарев, который призвал к необходимости давать оценку
степени археологической точности при проведении
астрономических измерений.
С этим вопросом мы на практике столкнулись уже на этом
семинаре. Об этом говорил А.К. Кириллов, когда привел примеры
изменений в деталях конструкций Кондуровского курганного
комплекса на разных этапах его исследования, особенно касательно
сооружений на концах усов. Вопрос только в том, насколько
существенны эти изменения для точности астрономических измерений
по сравнению с данными раскопок. Вероятнее всего, для
конечных результатов археоастрономических исследований памятника
этот факт, если он имеет место, не должен стать проблемой. В
полевой документации и отчете все должно быть зафиксировано в
первоначальном виде. Надо только в процессе корреляций
результатов археологических и археоастрономических исследований все
это сравнить и уточнить.
Отмеченный факт является подтверждением необходимости
дальнейшего развития методики археоастрономических
исследований. Она должна разрабатываться археологами совместно с
астрономами с учетом особенностей каждого из этих научных
направлений. В области археологии методика археоастрономических
исследований во многом зависит не только от профессионализма
руководителей раскопок, но и от максимально точной и полной
фиксации всякого рода артефактов. Мало заметный в процессе
раскопок факт со временем (после новых открытий и
привлечения данных археоастрономии) может оказаться весьма значимым.

Примером может служить обширная яма всего лишь с куском
белого кварца, обнаруженная у западного конца северного уса на
кургане Новокондуровский I, которая во время настоящего полевого
семинара в силу определенных условий стала одной из основных
точек, откуда производились все астрономо-геодезические
измерения на памятнике.
В выступлении затронут и дискуссионный вопрос: являлись
ли археологические памятники с астрономическими ориентирами
обсерваториями? По мнению Т.М. Потемкиной, рассматриваемые
на семинаре памятники — это не обсерватории по своему
назначению, хотя определенные элементы последних как основного
инструмента исполняемых на данных объектах функций,
несомненно, присутствуют. Подавляющая часть отечественных
археологов, занимающихся проблемами археоастрономии, при
интерпретации подобных памятников пишет не об обсерваториях, а
об использовании древним населением конкретных
астрономических ориентиров в культово-обрядовой, погребальной, календарной
практике, в хозяйственной и бытовой деятельности,
свидетельствующих об определенных астрономических знаниях и уровне
существовавших представлений о Вселенной.
При этом присутствие значимых астрономических ориентиров
на разных видах археологических памятников совсем не означает
их исключительно культовой направленности. Главной задачей
астрономически ориентированных различного рода мет,
выявляемых при археологических раскопках, было определение
пространственного и временного континуума для родственных групп
населения с единой социальной и хозяйственной организацией. Эти
меты — показатели создания древними социумами своей
освоенной территории, своего Мира, своей Вселенной с ближним и
дальним горизонтом. Дальше для них — это уже другой, чужой и
неосвоенный Мир, принадлежащий другим коллективам со
сходной системой фиксации своего микромира.
Эта система ориентиров, положенная в основу архитектуры
археологических памятников разных видов, не только помогала
очертить освоенную территорию в том или ином проявлении, но, как
показывают многие исследования, служила также системе
регулирования всех сторон жизни древних коллективов и каждого
человека в отдельности от рождения до смерти. Следовательно,
конкретные, фиксируемые на археологических памятниках, направления,
ориентированные на Космос и соотносимые с Космосом, были для
древних тем инструментом, который служил для объединения
всех объектов, входящих в систему жизнеобеспечения социумов.

В ходе семинара был принят ряд важных постановлений.
В констатирующей части было отмечено, что результаты
произведенных в ходе семинара на городище Аркаим и Новоконду-
ровском I кургане с «усами» комплексных археоастрономических
исследований не противоречат ранее сделанным выводам о
существовании на данных памятниках ярко выраженной
астрономической структуры.
Одной из актуальных задач в области археоастрономии
является необходимость привлечения астрономов для измерений
непосредственно на археологических памятниках во время
археологических экспедиций. Несмотря на имеющийся опыт в этом
направлении и опубликованные методические рекомендации [9],
в среде археологов до сих пор имеется скептическое отношение
к археоастрономическим исследованиям. В результате
оказываются утерянными точные азимуты основных конструкций
памятников, поскольку использование традиционных буссолей с
магнитной стрелкой может обеспечить построение планов раскопов
в лучшем случае с точностью в два градуса. При этом
магнитное склонение обычно берут среднее для карты данной местности.
Этого недостаточно для многих задач археоастрономии.
Учитывая, что подготовка специалистов по археоастрономии
в России отсутствует полностью, исследования в данном
направлении в настоящее время проводятся отдельными астрономами
и археологами-профессионалами или энтузиастами-одиночками,
обладающими философскими концепциями. В силу этих
обстоятельств наиболее приемлемой и продуктивной формой
археоастрономических исследований в настоящее время может быть
кооперация астрономов и археологов с привлечением этнологов,
культурологов, философов и др. с целью создания временных творческих
коллективов для выполнения исследований в области этого нового
научного направления.
Здесь не обязательно привязываться к стационарным
археологическим экспедициям. Проведение археоастрономических
измерений на первом этапе исследования значимых археологических
памятников достаточно сделать в период разведочных работ или
в рамках специализированных грантов Академии наук. В
пределах двух-трех суток возможно провести точную топографическую
съемку, астрометрические измерения и обработку данных с
помощью GPS системы, современного теодолита-тахеометра с
лазерным дальномером и комплектом раций.
В постановляющей части предло?кено продолжить практику
проведения полевых семинаров по археоастрономии с периодич-

ностью не реже одного раза в три года. Отмечена необходимость
публикации материалов и итогов полевого семинара отдельным
сборником.
В решении нашла отражение уверенность участников
семинара в том, что дальнейшие исследования в области
археоастрономии дадут положительный эффект и позволят получить важные
новые результаты как в области археологии, так и истории
астрономии.
Список литературы
Сокращения:
РА — Российская археология
1. Астрономическое и мировоззренческое содержание археологических
памятников Южного Урала /Тез. докладов полевого семинара. Ар-
каим, 19-25 июня 2006 г.—Челябинск: Изд-во Челяб. гос. ун-та.
2006.
2. Быструшкин К.К. Аркаим — ведущая обсерватория древности
//Наука и жизнь. 1996. № 12. С. 52-62.
3. Быструшкин К.К. Феномен Аркаима.—М., 2003.
4. Зданович Г.Б. Аркаим — культурный комплекс эпохи средней
бронзы Южного Зауралья // РА. 1997. № 2. С. 47-62.
5. Зданович Д.Г., Кириллов А.К. Курганные памятники Южного
Зауралья: археоастрономические аспекты исследования.—Челябинск.
2002.
6. Кириллов А.К.., Зданович Г.Б. Археоастрономические исследования
на городище Аркаим (эпоха бронзы) // Археоастрономия: проблемы
становления /Тез. докладов международной конференции. Москва,
15-18 октября 1996 г.—М., 1996. С. 69-71.
7. Любчанский И.Э., Бытковский О.Ф. Курганы с усами: Новоактю-
бинский I, Солончанка X. Новокондуровс.кий I //Архе ология
Южного Урала (проблемы культурогенеза). Серия «Этногенез уральских
народов».—Челябинск, 2006. С. 374-385.
8. Любчанский И.Э., Таиров А.Д. Археология и архитектура
комплекса кургана с «усами» Новокондуровский I // Проблемы
археологии: Урал и Западная Сибирь (к 70-летию Т.М.Потемкиной).—
Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2007. С. 158-162.
9. Потемкина Т.М., Юревич В.А. Из опыта археоастрономическо-
го исследования археологических памятников (методический
аспект).— М., 1998.
10. Потемкина Т.М.. Косарев М.Ф., Юревич В.А. «Археоастрономия:
проблемы становления» (Международная конференция. Москва,
1996)//РА. 1998. № 1.

Т. М. Потемкина
ЛУНАРНЫЕ И СОЛЯРНЫЕ СИМВОЛЫ
ОНЕЖСКИХ ПЕТРОГЛИФОВ
(археоастрономический аспект)
Петроглифы каменного века на Онежском озере стали известны
науке 160 лет назад. Среди многочисленных изображений птиц,
животных, людей, антропоморфных и зооморфных существ на
прибрежных скалах озера присутствуют оригинальные рисунки в
форме кругов, серпов и полумесяцев, от которых под углом или
параллельно друг другу отходят 1-3 линии, нередко соединенные
на концах прямой или округлой чертой.
Уже первые попытки ученых понять смысл и назначение этих
необычных по форме фигур привели к появлению многих версий,
дискуссии вокруг которых продолжаются до наших дней. В
последние годы все больше исследователей интерпретирует их как
знаки, символизирующие Солнце и Луну. Но никто из
специалистов по первобытному искусству пока не ответил с достаточной
определенностью на вопрос, что могут означать линии, отходящие
в одну сторону от изображений кругов и полумесяцев.
Автор представленной здесь публикации впервые пытается
рассмотреть этот вопрос в комплексе со смысловым содержанием
самих знаков, привлекая методы археоастрономии — нового
междисциплинарного научного направления.
Задачей данного исследования является освещение следующих
вопросов.
1. Рассмотрение изображений онежских петроглифов,
характеризуемых исследователями первобытного искусства как солярные
и лунарные символы, в свете краткой истории их исследования и
интерпретации.
2. Характеристика результатов археологических исследований

природно-географических, топографических и астрономических
особенностей.
3. Освещение методов археоастрономии, используемых в
работе применительно к изображениям, ассоциируемым с
солярными и лунарными знаками с учетом их отмеченных
особенностей.
4. Подведение итогов исследования, основные выводы.
5. Выявление возможных дальнейших направлений работы,
вытекающих из полученных результатов.
История и предмет исследования
Петроглифы на Онежском озере расположены скоплениями
вдоль восточного берега на протяжении более 20 км — от устья
р. Водлы до Гурьих островов. Эта территория разделяется на два
района наскальных изображений — Водлинский и Бесовоносов-
ский в устье р. Черной, между которыми на протяжении около
13 км береговой линии наскальные изображения не обнаружены
(рис. 1). Рисунки, которые интерпретируются как солярные и лу-
нарные символы, встречены только в районе Бесова Носа на семи
памятниках: Карецкий Нос, Пери Нос И, III, VI, Бесов Нос —
северная и западная группа, Гурьи острова.
Наскальные изображения Онежского озера приобрели научную
известность с 1848 г., когда их посетил консерватор
Минералогического музея Санкт-Петербурга Константин Гревингк (1819-1887).
Он нашел более 80-ти петроглифов на Мысе Пери и Бесовом Носе.
Возможно, тогда же с петроглифами ознакомился учитель
Петрозаводской гимназии Петр Швед [24, с. 6-8].
Первое документированное исследование онежских
петроглифов было осуществлено в 1910 г. известным шведским
исследователем наскальных изображений Густавом Хальстрёмом (1880
1962) из Стокгольма. Его группа ученых сфотографировала и
скопировала 412 изображений, известных к тому времени [39, р. 17].
Первая мировая война прервала исследования, и петроглифы
остались неопубликованными.
В 20-е годы XX века полевые исследования онежских
петроглифов возобновил этнограф из Петрозаводска A.M. Линевский (1902—
1985), благодаря которому были открыты скопления рисунков на
новых памятниках. За годы своей работы A.M. Линевский собрал
материал с ряда мысов Онежского озера, охватывающий 421
изображение [15, с. 56, 57]. Часть этих рисунков он опубликовал в
своих монографиях [16, 17].

В 1927 г. и 1935 г. части скалы с петроглифами Пери Носа III
были вырезаны из материковой скалы и перевезены в Карельский
государственный краеведческий музей и Государственный
Эрмитаж. Наиболее крупный из четырех фрагментов скалы,
представленных в Эрмитаже, получил название «крыша мира» благодаря
двухгранной форме поверхности и обилию на ней фигур
символического характера (рис. 2, 2). К сожалению, точная ориентация
скалы не была документирована, а некоторые рисунки во время
операции были разрушены [39, с. 19].
Большая заслуга в изучении петроглифов Онежского озера
принадлежит видному российскому археологу В.И. Равдоникасу
(1894-1976). В 1935 г. под его руководством была организована
специальная экспедиция по изучению онежских петроглифов, во
время работы которой было вновь открыто не менее 150
рисунков. Экспедицией были собраны материалы по всем известным
к тому времени группам изображений. Всего было скопировано
на месте свыше 700 фигур [24, с. 21]. Специалисты отмечали
безупречное воспроизведение рисунков [17, с. 8]. Уже в 1936 г.
вышла из печати фундаментально изданная монография В.И. Рав-
доникаса о наскальных изображениях Онежского озера, где
впервые в истории их изучения были опубликованы полностью все
известные к тому времени материалы, кроме петроглифов,
представленных в музейных экспозициях [24]. Хотя каталог В.И. Рав-
доникаса и не включает рисунков так называемой Эрмитажной
скалы, а число известных рисунков к настоящему времени
значительно увеличилось, его книга с хорошо документированными
материалами продолжает оставаться важным источником для
исследования.
В 70-х годах прошлого столетия на Онежском озере работала
экспедиция под руководством известного исследователя
петроглифов Карелии Ю.А. Савватеева, которая обнаружила новые
наскальные изображения на участках восточного берега озера и
прибрежных островах [29, с. 71-104]. Его работы включают уже 872
петроглифа, но многие результаты этих исследований остались пока
неопубликованными [39, с. 21] Заслугой Ю.М. Савватеева является
достаточно полная публикация наскальных изображений с
вывезенных с мыса Пери Нос III плит, экспонируемых в Эрмитаже [28,
с. 398-413]. Эти рисунки, как известно, ранее не были
опубликованы, в то время как самая большая плита из центральной части
мыса Пери Нос III, называемая «крышей», почти сплошь покрыта
изображениями (68 рисунков), среди которых имеются
астральные знаки и различные мифические образы (см. рис. 2).

педиции стало открытие большого числа петроглифов (более 200)
в устье р. Водлы. Материалы опубликованы, но среди
обнаруженных там 334-х рисунков изображения, которые
рассматриваются как лунарные и солярные, отсутствуют [37]. По-прежнему
местом распространения рассматриваемых символов на берегах
Онеги остаются памятники в районе устья р. Черной (район
Бесова Носа).
В. Поикалайнен и его коллеги подготовили и опубликовали
последние данные об общей численности онежских петроглифов,
распределив их по районам, памятникам и мотивам изображений [38,
fig. 1; 39, р. 33, tab. 1]. По представленным в этих
исследованиях данным на Онежском озере известно 1239 отдельных
фигур. Если к этому еще прибавить 92 фигуры, вывезенных в
Эрмитаж и Карельский краеведческий музей, то количество их
превысит 1300 рисунков. Из них 334 петроглифа известно в районе
устья р. Водлы, где астральные знаки отсутствуют вовсе.
Остальные петроглифы находятся в районе Бесова Носа. По данным
В. Пойкалайнена к знакам Солнца и Луны здесь относится 157
рисунков, большинство которых находится на Карецком, Пери III
и VI мысах соответственно 47, 31 и 44 изображения [38, р. 177,
fig. 1]. В число указанных астральных изображений авторы, если
судить по диаграммам, включили рисунки как с отходящими от
основной формы тела линиями-лучами, так и без них. По форме
основного тела, количеству и очертаниям отходящих линий
исследователи выделили 26 разновидностей этих символов. Из них
27% — серповидные, 7% — полудиски, 66% — полные диски [39,
р. 25, 44].
A.M. Жульников, рассматривая основные темы и мотивы
карельских петроглифов, вносит свои коррективы в изложенную
выше статистику эстонских коллег [8, с. 11]. Он исходит из того, что
В. Пойкалайнен учитывал фрагментарные и неподдающиеся
определению выбивки, составляющие от 16% до 40% от общего числа
петроглифов, а также не включил в статистику 92 фигуры с мыса
Пери Нос III на фрагментах скал из музейных коллекций. Это, по
его мнению, искажает реальную картину пропорционального
соотношения различных образов на святилище. Согласно статистике
самого A.M. Жульникова, не учитывающего неопределимые фраг-
ментированные петроглифы, в регионе Бесова Носа зафиксировано
814 фигур, из которых символические знаки составляют 20% [8,
с. 21, рис. 10], что должно быть равно 162-163 знакам. Эти данные
близки к данным В. Пойколайнена и свидетельствуют о том, что в
это число также входят все символические знаки, имеющие форму

диска, серпа или полумесяца как с отходящими от них линиями,
так и без таковых.
Представленная выше статистика показывает, что за последние
40 лет число известных символических фигур среди онежских
наскальных изображений в районе мыса Бесов Нос значительно
возросло. Так, Ю.А. Савватеев в конце 60-х годов прошлого столетия
насчитывал 83 знака Луны и Солнца, из которых только 61
фигура имела отходящие от морфологической основы парные линии,
если судить по тому, что они определялись исследователем как
капканы [28, с. 159, табл. 6]. В 1980-х годах по его подсчетам на
онежских памятниках известно 103 солярных и лунарных знака;
вместе с кру?кками они составляют 125 единиц [29, с. 103]. Но при
любом раскладе общая картина распространения интересующих
нас изображений остается прежней. Хотя символические фигуры
зафиксированы во всех крупных скоплениях наскальных
изображений Скандинавского и Кольского полуостровов, Финляндии и
Карелии, но нигде нет такого их обилия и разнообразия, как на
берегах Онежского озера.
Несмотря на увеличившееся по последним статистическим
данным число символических фигур в онежских петроглифах, на
источниковедческой базе, используемой в данной работе, это
практически никак не сказалось. Прежде всего потому, что полных,
хорошо документированных публикаций вновь открытых
астральных знаков, к сожалению, пока не появилось. Исследователи
первобытного искусства основное внимание обращают на
типологическую характеристику таких рисунков и в меньшей степени на их
смысловое содержание.
Отмеченные обстоятельства требуют особо подчеркнуть, что
в данной работе, учитывая специфику поставленных задач,
используются только изображения в форме диска или круга, серпа
и полумесяца, имеющие прикрепленные к ним в одну сторону
1-3 линии, позволяющие определить возможную их ориентацию.
Знаки аналогичных форм без линий-лучей учитываются на
данном этапе исследования лишь как дополнительный материал. В
представленной публикации привлечены символические
изображения только из хорошо документированных изданий, с четкой
топографической привязкой к системе групп изображений, по которым
ясно читается форма рисунков и имеется возможность определить
их ориентацию относительно Севера, а также возможную
взаимосвязь с другими рисунками группы. Такими исследованиями на
сегодня остаются монографии В.И. Равдоникаса [24, табл. 1-37] и
Ю.А. Савватеева [28, с. 398-413; 29], из которых использованы все

представленные в данной статье символические фигуры с
отходящими линиями-лучами (насчитывается всего 62 изображения, и
все они включены в представленную ниже статистику).
Подавляющая часть символических рисунков, как и других
изображений онежских петроглифов, высечена на скалах
сплошным силуэтом, в редких случаях контурно, приемами ударной
техники с помощью каменных орудий. Из точек удара состоят линии
и площади изображений. Глубина рельефа различна: от 1-2 мм до
сантиметра и более [24, с. 28; 28, с. 42, 94].
Наибольший диаметр выбитых на скалах круглых и
серповидных рисунков с лучевыми линиями составляет 20-25 см. Один
диск имеет диаметр 28 см. Всего таких относительно крупных
рисунков 11 (6 дисков и 5 серповидных), что составляет 11% от
включенных в нашу выборку изображений; 16 рисунков (9
круглых и 7 серповидных) имеют в диаметре 10-15 см, что составляет
27% от общего числа. Более половины изображений (55%) имеют
в диаметре 5-10 см. Таких рисунков 33 (27 круглой формы и 6
серповидной).
Все опубликованные в указанных выше монографиях рисунки
круглых и серповидных форм без отходящих от них лучевых
линий в большинстве случаев имеют диаметр 6-10 см (11 рисунков)
или 3-5см (7 рисунков). Подавляющее число их (14 рисунков)
представляет собою круглые формы. В действительности этих
изображений на онежских скалах намного больше, но они не
являются предметом рассмотрения в данной публикации. Их
смысловое содержание может рассматриваться только в тесной связи с
другими изображения групп петроглифов и требует специальных
подходов.
Культурная принадлежность и хронология
Как техника, так и содержание наскальных изображений уже
в 30-е годы прошлого столетия дали основание исследователям
отнести их к неолиту, что подтверждается прямым фактом
соседства неолитических стоянок с группами петроглифов на Онежском
озере. Некоторые из стоянок расположены в непосредственной
близости к наскальным изображениям, почти налегая на них [24,
с. 30]. В районе Онежского озера к настоящему времени открыто
около 60-ти древних поселений, большинство которых относится
к эпохам мезолита, неолита и энеолита [8, с. 21]. Данные
стратиграфии и планиграфии памятников свидетельствуют, что
мезолитические слои стоянок появились раньше петроглифов. Нео-

литические комплексы в той или иной степени одновременны с
наскальными изображениями. Культурные слои поселений эпохи
энеолита, бронзы и раннего железного века появились после
погружения петроглифов в воду [29, с. 104].
В настоящее время большинство исследователей
придерживается мнения, что наскальные рисунки Онежского озера
создавались в эпоху неолита в течение длительного времени носителями
культуры ямочно-гребенчатой керамики — с конца V тыс. до н.э.
до начала II тыс. до н.э. [18, с. 39-49; 28. с. 132]. СВ. Ошибкина,
не меняя принципиального подхода к оценке культурной
принадлежности онежских петроглифов, относит их к карельской
культуре, в которую включает памятники с ямочно-гребенчатой
керамикой в ее местном карельском варианте (рис. 3, I, 1-15).
Карельская культура входит в обширную общность культур ямочно-
гребенчатой керамики в центре Русской равнины и занимает
окраину на северо-западе ареала этого огромного массива древнего
населения. Время существования карельской культуры определяется
рубежом V-IV- серединой III тыс. до н.э. [20, с. 215, 218].
Высказывается также мнение, что время функционирования
онежского святилища нельзя ограничивать только эпохой неолита.
Наскальные изображения могли быть созданы здесь населением
культур, генетически связанных с ямочно-гребенчатой, таких как
культура ромбоямочной керамики (переходное время от эпохи
неолита к меднокаменному веку — энеолиту), асбестовой и
пористой керамики (эпоха энеолита). Период бытования этих типов
керамики — от начала IV тыс. до н.э. до середины II тыс. до
н.э. [8, с. 22]. Основу хозяйственной жизни населения,
оставившего петроглифы на берегах Онежского озера, составляли охота,
преимущественно на лося, медведя, пушного зверя,
водоплавающих птиц, рыбная ловля, коллективный морской промысел на
кита-белуху. Отмеченные культуры, как и весь массив племен
ямочно-гребенчатой керамики, принято считать древнейшим
пластом финно-угорского населения [20, с. 220].
Наряду с традиционными археологическими методами для
определения абсолютной хронологии онежских петроглифов
специалисты привлекают даты С-14 и методы датирования памятников
по их высотному расположению в связи с подъемом Балтийского
щита. Несколько радиоуглеродных дат получены для стоянки
Черная Речка I у восточного побережья Онежского озера (рис. 3, I,
1-15), позволивших датировать памятники раннего этапа ямочно-
гребенчатой керамики Карелии периодом 4200-3500 лет до н.э. [18,
с. 39-49; 20, с. 218].

Изучение природных циклических процессов, связанных с
изменением уровня воды в Онежском озере, позволило специалистам
определить периоды, в течение которых могли быть созданы
наскальные изображения [4]. В эпоху мезолита — VI-V тыс. лет до
н.э. — скалы в районе Бесова Носа были еще под водой.
Современных отметок уровень водоема в этом районе достиг в эпоху
неолита — IV—III тыс. до н.э. В эпоху энеолита и ранней бронзы — в
конце III-начале II тыс. до н.э. — уровень воды в озере снова
начал подниматься и достиг максимума во второй половине II тыс.
до н.э. Сейчас уровень озера близок к тому, каким он был во
время создания первых групп и петроглифов [28, с. 131, 132; 29,
с. 106-109; 39, р. 14, 15, 34, 42].
Существует также мнение, что никаких изменений водного
режима на онежском святилище после нанесения петроглифов не
было [24, с. 27; 36, р. 450, 451], иначе они разрушили бы
находящиеся рядом с петроглифами поселения на островах Малый и
Большой Гурий, мысе Кладовсц. Сами петроглифы, их вид
свидетельствуют, что они не могли быть погружены в воду на
длительный отрезок времени.
Для онежских петроглифов имеется также дата, определение
которой произведено непосредственно по выбитым на скалах
рисункам методом исследования микроэрозии кристаллов
материкового основания скалы. Австралийский исследователь
первобытного искусства Р. Беднарик произвел датирование
художественного пигмента с рисунка беса в районе его головы и ног на Бесовом
Носу [36, р. 444, 451-456, 459]. Полученная дата по микроэрозии
датирует петроглифы Бесова Носа, а конкретно фигуру беса,
периодом между 4800 и 4000 лет тому назад (4800-4000 ВР). По мнению
Р.Беднарика эта датировка согласуется с датированием
петроглифов по Ю.А. Савватееву — вторая половина III-начало II тыс. до
н.э. [28, с. 132].
Здесь уместно заметить, что даже при соответствии этой
даты реальной, она может быть отнесена только к фигуре беса, а
не ко всем петроглифам Бесова Носа. Известно, что некоторые
исследователи считают фигуру беса (и не без основания) более
поздней по сравнению с остальными рисунками не только Бесова
Носа, но и ближайших к нему памятников прибрежной полосы в
районе устья р. Черной [1, с. 107; 24, с. 27; 32, с. 127]. Другие
ученые [17, с. 108-114: 29, с. 67, 104, 109; 30, с. 85-95; 31, с. 212],
напротив, рассматривают фигуру беса и все фигуры «триады» на
Бесовом Носу, а также некоторые крупные рисунки на мысах Пери
Нос III и VI, как наиболее ранние, датируемые периодом от сере-

ы IV тыс. до н.э. до конца III тыс. до н.э. Большинство изобра-
ий малых размеров относятся этими исследователями к более
даему времени. А.Д. Столяр при этом считает, что фигура беса
яду характерных признаков восходит к деревянным идолам и
)ставима с ранненеолитическими деревянными идолами При-
гики и Горбуновского торфяника на Урале [31, с. 212].
В свете рассматриваемых в данной работе вопросов большой
ер ее представляют результаты изучения В. Пойкалайненом 45
гаев перекрывания одних рисунков другими, позволяющих ус-
звить относительную хронологию наскальных изобра?кений
жского озера [39, р. 35]. Согласно наблюдениям исследователя,
сех изученных наложениях астральные, лунарные и солярные
ки-символы были выбиты первыми. За ними следовали лоси и
тлавающие птицы. Антропоморфные фигуры являются более
ними. Позже всех были выбиты антропоморфные фигуры в
синении (рис. 3, II).
Опираясь на все имеющиеся в настоящее время данные по
•гоованию петроглифов (топография памятников, мотивы ри-
^ов и высота их расположения от уровня воды, относительная
нология, даты С-14), исследователь приходит к выводу, что
шения рисунков на мысах Карецкий Нос, Пери Нос и Бесов
были созданы раньше и функционировали более длительный
юд, чем петроглифы Водлинского района [39, р. 35]. Из всего
о следует, что памятники с изображениями лунарных и соляр-
: символов появились раньше и существовали дольше.
Интерпретации символических фигур
Символические фигуры в виде кругов и полумесяцев с луче-
га линиями привлекали внимание ученых с первых лет изу-
ня онежских петроглифов. Уже в первой публикации П. Шведа
:зображениях Бесова Носа и Пери Носа, появившейся в 1850 г.
звестиях Императорского Русского географического общества,
рисунки интерпретировались как зеркала и циркули. Первоот-
ватель онежских петроглифов К. Гревингк в небольшой статье,
>ликованной в 1885 г. в Санкт-Петербурге, объяснял изображе-
дисковидных и серповидных форм с линиями-лучами как лич-
знаки охотников, чтобы «...увековечить память о своих охотах,
хотничьей добыче, о роде и числе дичи, о направлениях, по ко-
эШ тянется перелетная птица..., о том, как и где производилась
:а...» [24, с. 8, 10]. Этот подход в оценке древних изображений
. Равдоникас назвал «принципом сходства изображений с ныне
ак8

бытующими предметами», или «ложно-реалистическим прин
пом» [24, с. 8], определившим, как выясняется, трактовку болын
числа онежских петроглифов многими исследователями более т
на столетие, вплоть до наших дней.
На последующих этапах исследования наскальных рисун
Онежского озера высказывались разные мнения о значении ci
волических фигур: их определяли как изображения шамана
бубнов; как культовые предметы с рукоятями, которые носили
время церемоний и др. [25, с. 12, 13]. Но наиболее горячие д
куссии велись с 20-х годов и почти до конца прошлого столе:
между двумя учеными — A.M. Линевским и В.И. Равдоникас
их сторонниками и последователями.
A.M. Линевский определил рассматриваемые здесь изобра
ния круглых и серповидных форм с отходящими парными лин
ми-лучами как капканы, основываясь на внешнем сходстве с ох
ничьими ловушками пермяков, образцы которых были увиде
им в Музее этнографии Академии наук в Ленинграде и Пермы
краеведческом музее (рис. 4, I, 1). Разнообразие основной ча<
«капканов» (круглых и месяцеобразных) и их «рычагов», изоб
женных на онежских петроглифах, исследователь объяснял т
что охотничьи снаряды имели особую форму для каждой груп
животных [15, с. 63, 64, рис. 13-15; 16, с. 26-29; 17, с. 20-28].
видел в рисунках три вида капканов: для птиц и мелких жиг
ных (рис. 4, I, 5, 5), для хищников типа волков и рысей (рис
I, 2, 6, 7), для крупных высоких животных — оленей, лосей, м
ведей (рис. 4, I, 5). Исходя из этих заключений, A.M. Линевсг
описывал большинство групп петроглифов как охотничьи сцеш
делал выводы о разных промыслах у древних обитателей Он
ского озера. Пытаясь показать свойства капканов на примере
которых изображений, исследователь в отдельных случаях £
не совсем корректен, например, с рисунком №50 с мыса Hi
Нос VI. Увлекшись своей идеей, в целях большей убедительное
A.M. Линевский воспроизвел некоторые детали рисунка не cobi
точно (см. для сравнения рис. 4, I, 6 и рис. 4, II, 3). Эту нет
ность отмечал в свое время В.И. Равдоникас [25, с. 17].
Точки зрения A.M. Линевского придерживался А.Я. Брюсов,
при этом он не исключал наличия солярных и лунарных сим
лов на онежских петроглифах. Более того, некоторые композш
А.Я. Брюсов считал имеющими отношение к лунному и соле
ному культу, «но не те, где присутствуют круги и полумесяц
С представлениями древних людей о лунных фазах он связы
некоторые антропоморфные фигуры [1, с. 110-114. рис. 26, 27]

Сторонником интерпретации символических фигур как
капканов (клнпцов) в 60-е-70-е годы прошлого столетия являлся
Ю.А. Савватеев, что нашло отражение в его фундаментальной
монографии [28, с. 117-124]. Исследователь считал возможным также
рассматривать эти рисунки как символические образы капканов,
своего рода обереги от злых и враждебных духов [28, с. 151].
Но уже в 1980-е годы он отказался от этой трактовки, мотивируя
это тем, что «...такая попытка обновления «капканной» гипотезы
A.M. Линевского не получила поддержки, ...никаких новых
аргументов в пользу «капканной» теории получить пока не удалось, а
прежние все больше подвергаются критике... Все новые
исследователи, имевшие возможность посмотреть онежские петроглифы
в натуре, считают трактовку кругов и полукружий в качестве
солярных и лунарных знаков более перспективной. Естественно, и
она не бесспорна, но аргументов в ее пользу больше и звучат они
убедительнее» [29, с. 94, 95]. В своих работах последующих лет
исследователь уже называет рассматриваемые фигуры «лунарными
и солярными знаками».
Параллельно с «капканной» интерпретацией изображений в
форме кругов и полумесяцев существовала гипотеза В.И. Равдони-
каса, согласно которой указанные символы имели космическую
солярную и лунарную семантику. Отходящие от этих знаков
линии ученый рассматривал как «изображение лучей, живительных
лучей солнца или мертвых лучей луны». В качестве аргумента он
приводил знак для солнца из египетских иероглифов (рис. 4, II, 1,
2). в котором видел ближайший аналог сходным по форме
онежским рисункам [24, с. 28; 25, с. 12, рис. 2]. Исследователь находил
в петроглифах также астральные символы — изображения звезд,
которыми могли быть кружки малых размеров. Все эти знаки,
по его мнению, являлись элементами обозначения верхнего неба.
Некоторые образы могли представлять собою элементы других
миров: среднего (земля) и нижнего (вода, преисподняя) [25, с. 13,
14, рис. 4, 5). Тем самым он видел мир, изображенный древними
обитателями Онежского озера, трехчастным. По В.И. Равдоникасу
космическую значимость имеют и другие рисунки, например,
схематизированные и геометризированные олени, птицы, лодки
(солярные ладьи). В результате он пришел к выводу, что в эпоху
неолита в Карелии, «развивается культовое космическое
мировоззрение с наличием анимизма и сложных представлений о
загробной жизни» [25, с. 30].
Убежденным сторонником В.И. Равдоникаса являлся
ленинградский этнограф К.Д.Лаушкин (1922-1994). Его исследования

стали новым этапом в интерпретации онежских петроглифов. В
предложенной концепции, исходя из большого числа солярных и
лунарных знаков, он рассматривает места скоплений петроглифов
в районе Бесова Носа как грандиозный первобытный храм Солнца,
где куполом «было само небо, иконостасом — гранитные скалы с
петроглифами, а алтарем — горизонт с живым солнечным богом».
По его мнению, это было одно из древнейших святилищ, где
место культа организовано с учетом стран света [13, с. 109]. Наиболее
важную роль на святилище играли культ солнца и культ предков,
возможно, культурных героев, призванных с помощью разных
ритуальных действий влиять на многие стороны не только
хозяйственной, но и общественной жизни. К.Д. Лаушкин полагал, что в
онежских петроглифах содержатся ясные свидетельства развитого
космического культа, когда Солнце оформилось как
мифологическое существо и приняло человекоподобный вид [13, с. 92, 106].
Этому исследователю принадлежит также опыт конкретных
расшифровок некоторых композиций наскальных изображений
Онежского озера с использованием финской и саамской мифологий и
фольклора, благодаря чему было показано, насколько богат и
разнообразен мир этих образов [14, с. 177-298].
На современном этапе осмысления онежских петроглифов ряд
концептуальных положений В.И. Равдоникаса и К.Д. Лаушкина
получил дальнейшее развитие в исследовании A.M. Жульникова [8].
Основная идея автора, касающаяся интерпретации
рассматриваемых символических фигур, сводится к тому, что в наскальных
рисунках Онежского озера с помощью лунарных и солярных
знаков, а также семантически близких им зооморфных персонажей
(лося и лебедя), скорее всего, отражены мифологические
представления древних охотников о смене дня и ночи, лунном и годичном
(солнечном) цикле. Предполагается также, что образы и мотивы
петроглифов могли указывать на ситуацию сотворения мира,
которая воспроизводилась на святилище во время годовых праздников,
связанных г. обрядами начала нового цикла [8, с. 70, 200].
Все изложенные выше интерпретации изображений Онежского
озера в виде кругов и полумесяцев с лучевыми линиями
представлены в трудах ученых-гуманитариев, исследовавших наскальные
изображения в разные периоды их изучения — с 1848 г. по
настоящее время. Основное внимание, как мы видели, уделялось
особенностям изобразительных форм рисунков и пониманию их
общего значения. Вопросы, связанные с конкретным смысловым
содержанием знаков с различной морфологической основой и их
астрономическими особенностями, практически в этих работах не

поднимались. Несмотря на разные подходы и интерпретации,
все исследователи сходятся во мнении, что символические
рисунки с лучами имеют принципиальное значение для понимания
онежских рисунков святилища в целом, именно в них следует
искать ключ к расшифровке онежских петроглифов [14, с. 225; 28,
с. 98].
Единственным исследователем, привлекавшим данные
астрономии для интерпретации знаков-символов онежских
петроглифов, является Ф.В. Равдоникас, сын В.И. Равдоникаса. Учитывая
астрономический акцент его публикации, необходимо подробнее
остановиться на методических аспектах этого исследования.
Ф.В. Равдоникас произвел измерения ориентации фигур,
рассматриваемых рядом исследователей как солярные и лунарные
знаки, по таблицам и топографическим планам каталога В.И.
Равдоникаса [25] и другим дополнительным источникам, включая
рисунки из эрмитажной коллекции [26, с. 116-132]. Им не
рассматривались фигуры этого типа, составляющие один рисунок с
фигурами людей или животных. Всего рассмотрено 60 фигур.
Исследователь в своих измерениях исходил из того, что на онежских
петроглифах лучеобразные элементы присоединяются к
морфологической основе так, что определяют положение осей симметрии
фигур (рис. 4, III, 1). Поэтому при расчете значения азимутов
лучей в градусах учитывались оба направления оси симметрии
фигуры, но предпочтение отдавалось направлению в той части
горизонта, к которой обращена морфологическая основа фигуры [26,
с. 121, рис. 2]. Для получения данных вычислялись средние
значения из трех независимых определений осей симметрии фигур.
Очень важно, что при расчете азимутов учитывалась не только
географическая широта памятника, но и магнитное склонение для
места его расположения, которое составляет +7°.
Полученные значения азимутов в градусах исследователь свел
в таблицы с указанием памятников и номеров рисунков и
распределил их соответственно значениям по сторонам горизонта на
диаграмме [26, с. 121-129, рис. 5].
Из диаграммы (рис. 4, III, 2) и таблицы азимутов вытекает
также весьма важный вывод Ф.В. Равдоникаса, что ориентации
фигур отмечают упорядоченный набор восходов Луны, следующих
через стандартные интервалы времени [26, с. 129, 130]. Это может
свидетельствовать о регистрации с помощью символических
знаков упорядоченного набора астрономических событий, что должно
отражать способ измерения времени, т.е. календарь.
Исследователь полагает, что фигуры фиксируют полный 18,6-летний лунный

цикл. Велся счет лет, полугодий и четвертей годов. Все эти
обстоятельства показывают, что система онежских наскальных
изображений в форме кругов и полумесяцев с отходящими лучами
является лунным календарем [26, с. 130].
Выводы Ф.В. Равдоникаса представляются достаточно
убедительными, но при этом нуждаются в дополнительном
обосновании, поскольку не раскрывают с достаточной полнотой
смыслового содержания и астрономических особенностей
рассматриваемых фигур.
Астрономические особенности широты Онежского озера
В связи с рассматриваемыми в данной публикации вопросами
необходимо остановиться на астрономических особенностях,
связанных с движением Солнца и Луны в районе расположения
петроглифов на Онежском озере на северной широте 61°40' и восточной
долготе 36°.
Специфика особенностей движения Солнца и Луны на
широтах севернее 60° с.ш. состоит в том, что вертикальная скорость
восхода и захода Солнца и Луны здесь маленькая. В связи с этим
скорость появления над горизонтом и погружения под горизонт
светил более медленная по сравнению с более южными широтами.
Азимуты восходов и заходов Солнца, Высокой и Низкой Луны в
ее крайних северном и южном положениях для широты
расположения памятников и времени их функционирования (3500 г. до
н.э.) рассчитаны по программе Red Shift H.В. Дмитриевой.
Данные представлены в табл. 1 и 2, а также на диаграмме (рис. 5, 1).
Таблица 1. Азимуты восходов и заходов Солнца
в дни солнцестояний и равноденствий для широты 61° в 3500 г. до н.э.
Время
года
Явление
Азимут
(округлен до
целых цифр)
Летнее
солнцестояние
Восход
33°
Заход
326°
Зимнее
солнцестояние
Восход
148°
Заход
212°
Весенне и осеннее
равноденствие
Восход
90°
Заход
270°
Согласно этим данным в географической точке расположения
Онежского озера (61,4° с.ш.) в середине IV тыс. до н.э. азимуты
восхода и захода Солнца в летнем солнцестоянии составляли
соответственно 33° и 326°; в зимнем солнцестоянии — 132° и 212°.
В дни летнего солнцестояния солнечный день здесь длится около

Таблица 2. Азимуты восходов и заходов Высокой и Низкой Луны
в ее крайних северном и южном положениях для широты 61° в 3500 г. до н.э.
Крайние
позиции
Время
года
Явление
Азимут
(округлен
до целых
цифр)
Высокая Луна
Летнее
солнцестояние
(склонение
-29,22°)
Восход
и заход
Близ южной
точки
горизонта
от и 172° до
и 188°
Зимнее
солнцестояние
(склонение
+29,22°)
Незаходящая
Касается
горизонта
в северной
точке от х 352°
до и 8°
Весеннее и
осеннее
равноденствие
(склонение
+5,15°)
Восход
80°
Заход
280°
Низкая Луна
Летнее
солнцестояние
(склонение
-18,92°)
Восход
132°
Заход
227°
Зимнее
солнцестояние
(склонение
+18,92°)
Восход
49°
Заход
311°
Весеннее и
осеннее
равноденствие
(склонение
-5,15°)
Восход
102°
Заход
258°

20 ч. При этом ночи в эти дни светлые, так называемые «белые»,
когда граница между днем и ночью почти исчезает. Во время
белых ночей Солнце и Луна видны на небосводе, но наблюдать их
сложно, особенно Луну. В эти дни совсем не видны звезды, только
яркие планеты.
В остальные месяцы года продолжительность дней и ночей
приблизительно следующая: в мае и июле день длится 18-16
часов, ночь — 6-8 часов; в марте и сентябре (в дни равноденствий)
протяженность дня и ночи одинаковая — около 12-ти часов; в
феврале и октябре световой день равен 9-10-ти часам, ночи — 14-
15-ти часам; в ноябре и январе день равен примерно 7-ми часам,
ночь — 17-ти часам; в декабре, в дни зимнего солнцестояния, день
длится примерно 4 часов, ночь — около 20-ти часов.
В летнем солнцестоянии полная Высокая Луна восходит и
заходит близ южной точки горизонта при значении азимутов
соответственно 172° и 188°. Луна поднимается в это время над
горизонтом лишь на высоту полградуса и фактически «катится» по
горизонту в течение короткого времени — не более часа. Такое
явление восхода и захода Высокой Луны может быть примерно
один год на весь 18,6-летний цикл. В остальные годы этого
цикла Высокая Луна в дни летнего солнцестояния будет вести себя
также, но несколько дольше плыть над горизонтом.
Азимут восхода полной Низкой Луны в крайней южной
позиции в летнем солнцестоянии составляет 132°, а захода — 227°.
Низкая Луна хоть и не поднимается высоко над горизонтом, а
фактически проплывает над ним, но находится на небе дольше —
примерно 6 ч. В предшествующее летнему солнцестоянию и
последующее время Высокая и Низкая полная Луна находятся на небе
намного дольше. По мере приближения к дням осеннего
равноденствия во второй половине лета-начале осени время пребывания
Луны на небосводе еще более увеличивается.
В зимнем солнцестоянии, когда Высокая полная Луна
находится в своей крайней северной позиции, она практически неза-
ходящая: при восходе и заходе над горизонтом касается его лишь
в северной точке. Такое положение Луны наблюдается один год в
18,6-летнем цикле и является наглядным свидетельством начала
отсчета нового 18,6-летнего лунного цикла.
Низкая полная Луна в зимнем солнцестоянии в своей крайней
северной позиции имеет значение азимута при восходе 49°, а при
заходе — 311°. Она поднимается над горизонтом также
невысоко, проплывает почти полный круг и светит долго — 17-18 ч и
более. По мере ежемесячного смещения позиций полной Луны на

горизонте от дней зимнего солнцестояния к дням весеннего
равноденствия, а затем летнего солнцестояния, Луна находится на
небе и освещает землю все меньше, а Солнце все больше.
Обратная ситуация наблюдается в период от летнего солнцестояния к
зимнему.
Имеются и свои особенности в погодных условиях. Летом во
время белых ночей граница дня и ночи почти исчезает, и поэтому
темнота не являлась препятствием в повседневных занятиях
древнего человека. С середины-конца октября и до середины-конца
апреля берега озера покрываются льдом или толстым снежным
покровом и недоступны для нанесения рисунков. Даже в теплое
время года при ветре, когда волны набегают на скалы, становится
невозможным ни выбивание новых, ни контакт с высеченными
ранее рисунками [28, с. 115, 141. 152].
Следовательно, в районе расположения рассматриваемых
памятников летом (в июне, июле) полной Луны практически не
видно. Она может показать небольшой лучик или проползти немного
над горизонтом и исчезнуть, а может быть видна на протяжении
4-6 ч. Зимой (декабрь, январь) полная Луна может вообще не
заходить, только едва касается северной точки на горизонте, или зайти
на короткое время. Весной, поздним летом и ранней осенью
полная Луна повыше, может проплыть над горизонтом сравнительно
недолго, а может сделать почти полный круг, практически не
меняя небольшой высоты.
Растущая Луна может быть хорошо видна в любой сезон года
на западной части горизонта. Убывающая Луна также хорошо
видна во все сезоны, но на восточной части горизонта.
Солнце на широте расположения оне?кских петроглифов по
сравнению с более южными широтами также плывет над
горизонтом медленно и на небольшой высоте.
При отмеченных выше особенностях низкого положения и
относительно медленного движения Солнца и Луны над
горизонтом, оба светила при этом красиво отражались на водной глади
огромного Онежского озера с его безупречно ровным горизонтом.
Большая часть озера прекрасно обозревается с далеко вдающихся
в акваторию (до 750 м) мысов (рис. 5, II; 6, 1). Естественно, что
древние обитатели на берегах озера не могли не наблюдать этого
фантастического зрелища. Становится понятным и сам выбор
места для святилища, где удобно было вести наблюдения за
движением основных светил и одновременно изображать их на гладких
прибрежных скалах берегов озера для каких-то своих жизненно
необходимых целей (рис. 6, 2).

Лунные и солнечные дорожки как ориентиры
В этих специфических условиях расположения святилища есть
все основания предполагать, что своеобразными
((астрономическими приборами» для древних обитателей Онежского озера могли
служить отражения света основных светил на водной глади.
Автор данной публикации берет на себя смелость впервые выдвинуть
гипотезу, что точными ориентирами на точки восходов и заходов
Солнца и Луны на горизонте для наблюдателя на берегу могли
служить солнечные и лунные дорожки на воде.
Хороню известно, что лунные и солнечные дорожки при низком
положении и относительно медленном движении Солнца и Луны
над горизонтом, являются заметными и точными естественными
ориентирами на точки нахождения светил на горизонте (рис. 7).
При этом дорожки всегда точно направлены на наблюдателя на
краю берега водоема и смещаются вместе с ним в ту или другую
сторону при движении. Исходя из особенностей движения Луны,
следует полагать, что лунная дорожка более значима для
определения ориентации основных светил при их наблюдении, поскольку
проследить восход и заход Солнца на горизонте проще, чем Луны.
Известно, что Луна в I и II фазах бывает хорошо видна только
на западном горизонте ближе к заходу Солнца и после его захода,
а в III и IV фазах, напротив, — ■ на восточном горизонте до
восхода Солнца. Лунная дорожка чаще всего шире солнечной и шире
самого лунного диска (рис. 7, 2).
Это заметное и регулярно повторяющееся природное явление
несомненно было известно человеку в древности и использовалось
им в своих целях, в том числе, и при наблюдениях и фиксации
места восходов и заходов Солнца и Луны на горизонте водной
поверхности. В этом случае, в отличие от способов фиксации
азимутов светил на горизонте на известных древних святилищах с
астрономическими ориентирами на суше, здесь не было
необходимости в обязательном присутствии минимум трех мет на одной
прямой линии — места наблюдателя, ближнего и дальнего
визиров, маркируемых с помощью деревянных столбов, менгиров и
т.п. [2, с. 13, 65; 21, с. 218, 229, 236, 242; 22, с. 166-218]. При этом
световые дорожки на воде указывали на азимуты Солнца и Луны
не менее точно.
Как уже отмечалось выше, на берегах Онежского озера рисунки
в виде кругов и полумесяцев, интерпретируемых как солярные и
лунарные символы, в большинстве случаев имеют два луча,
отходящих параллельно или под углом от морфологической основы

дорожки и опосредованно азимуты восходов и заходов Луны и
Солнца. В таком случае лучи на солярных и лунарных символах
должны быть направлены в сторону, противоположную светилу на
горизонте, т. е. к месту нахождения наблюдателя на берегу
водоема. Данные азимуты, вероятнее всего, показаны на рисунках с
достаточной долей условности, близкой к среднему реальному
показателю.
Но возникает вопрос: если азимуты светил фиксировались на
скалах в древности по лунным и солнечным дорожкам, то почему
тогда на большинстве изображений солярных или лунарных
символов Онежского озера присутствуют две лучевые линии, а не одна,
указывающая на наблюдаемую световую дорожку? До сих пор
исследователи онежских петроглифов специально этот вопрос не
рассматривали.
Ниже автор пытается ответить на поставленный вопрос,
привлекая методы археоастрономии. Предполагается, что специфика
онежских фигур с парными лучами, символизирующих Солнце и
Луну, может быть объяснена двумя обстоятельствами. Оба они
связаны между собой и одновременно с высказанным выше
предположением о роли солнечных и лунных дорожек в определении
азимутов светил.
Первое обстоятельство — это исключительные особенности
топографической приуроченности петроглифов, наложившие
отпечаток на условия, в которых создавались рисунки. Все участки
святилища расположены на восточном берегу, на мысах, глубоко
вдающихся в озеро и направленных мысовой частью почти точно на
запад (рис. 1; 5, II; 6, 1). Между гранитными носами
располагаются длинные песчаные бухты, плавными линиями соединяющие
мысы. До сих пор бухты, особенно между Пери Носом и
Бесовым Носом, являются излюбленными местами для рыбной ловли
и считаются рыбаками наиболее добычливыми [24, с. 25].
Весной скалы на восточном берегу Онежского озера наиболее рано, по
сравнению с другими участками, освобождаются ото льда и снега.
Здесь раньше всего проявляется живительное воздействие солнца
и тепла.
Исследователи святилищ отмечают, что кроме близости к воде
и открытого горизонта, на выбор места в некоторых случаях
повлияли и особенности скал: необычная форма свободной площади,
красноватый и желтый цвет их поверхности, ярко отсвечивающих
на солнце у воды [24, с. 25; 39, р. 14, 42]. Наблюдается также
такое интересное явление, как периодическое появление на скалах
с петроглифами, в лунках с водой, ярких красных пятен охры,

которые по неизвестной причине исчезают, а на следующий год
появляются вновь. Отмечается тяготение некоторых петроглифов
к лавовым пятнам черного цвета, контрастирующим с остальной
поверхностью скал светлых тонов [8, с. 24, 25, рис. 17, 23]. Все
эти природные особенности придавали местности особый
колорит, оказывающий сильное, близкое к мистическому,
впечатление на восприятие древними людьми окру?кающего мира, что и
предопределило выбор таких участков для создания наскальных
изображений и связанных с ними культово-обрядовых действий.
Рисунки выбивались почти у самой воды на мысах и
прибрежных островках, где скалы почти горизонтальные, с ровным
уклоном (до 15°), гладкой поверхностью и свободные от
растительности (рис. 2, 1; 6). Высота расположения рисунков колеблется в
пределах 0,3-2,5 м от современного уровня озера, а расстояние от
края берега — от 1,5 м до 10 м [24, с. 33, 44, 46, 74]. Как правило,
изображения занимали одинаковое положение над уровнем воды,
преимущественно на оконечностях мысов, и тянулись по самой
кромке прибрежной скалы, сползающей в воду. При этом ни одна
фигура не перекрывала другую [28, с. 105, 113, 120, 132].
Очевидно, именно эти особенности расположения петроглифов имели
в виду исследователи памятников, когда отмечали, что рисунки
создавались в определенных местах, отвечающих каким-то общим
и постоянным требованиям, поскольку огромные площадки
гладких, блестящих и очень удобных для гравировок скал оставались
неиспользованными [24, с. 27; 28, с. 105].
Отмеченная топографическая привязка рисунков, прежде всего
с солярным и лунарным содержанием, не была случайной: в
указанных условиях лунные и солнечные дорожки не «гасли» у берега
озера, как это бывает на водоемах с грунтовыми берегами. Лучи
восходящего (заходящего) светила продолжали отражаться в виде
световой дорожки не только на водной глади, но и на
поверхности гладких и влажных прибрежных камней, но уже под другим
углом или параллельно относительно дорожки на воде, в
зависимости от угла наклона плоскости скального выступа (рис. 2, 1\
6, 2). Если световая дорожка наталкивалась на своем пути на
отдельный камень у прибрежной полосы, то она как бы
раздваивалась, образуя два расходящихся в стороны луча. Во всех этих
случаях на прибрежной поверхности плоских камней мог
создаваться эффект присутствия двух дорожек, что запечатлено также и
на отдельных фотографиях петроглифов [28, с. 99, рис. 21, 3).
Эффект солнечных и лунных дорожек на воде и прибрежных гладких
скалах усиливался в условиях проведения наблюдений у кромки

берега на краю мысов, глубоко вдающихся в бескрайнюю водную
гладь озера, где не существовало никаких других ориентиров на
окружающем горизонте.
Возможно, именно по этой причине подавляющая часть лунар-
ных и солярных знаков располагалась в местах их наибольших
скоплений ближе к воде по сравнению с другими рисунками (рис. 2.
1\ 6, 2), на высоте не превышающей 1,3 м от уровня озера [24, с. 51.
74, рис. 9, 20; 28, с. 399, рис. 106]. Известно, что при визуальной
фиксации точек восходов и заходов основных светил на горизонте,
наиболее точные результаты могут быть получены, если уровень
горизонта находится на уровне глаз наблюдателя.
Лучи восходящего и заходящего Солнца и Луны, отраженные
на скале на месте святилища, как бы сами указывали древним
людям, где должно изображать соответствующий тому или иному
астрономическому явлению знак. Именно на местах отражения
света Солнца или Луны на гладкой поверхности плоских скал у
воды древний художник или служитель культа спешили
запечатлеть светило таким, каким видели, указывая одновременно и его
ориентиры на данный момент (рис. 2, 1; 6, 2). Очевидно, в этой
ситуации имел значение и тот факт, что свежевыбитая
поверхность силуэта рисунка, выделяясь белым пятном на красноватом
и сероватом фоне гранитной скалы, ярко сверкала на солнечном
свете благодаря тысяче естественных призм обнаженных
кристаллов кварца [24, с. 28, 29]. Тем самым создавался желаемый
эффект, используемый также в культовых целях.
Вероятнее всего, первоначально прорисовывался контур
краской (мелом, охрой) или углем, а затем пространство внутри
рисунка углублялось выбивкой. Судя по проведенному археологами
эксперименту, выбивка простых рисунков не занимала много
времени. Так, однотипная древним изображениям фигура
рыбы-белухи была сплошь высечена на скале с помощью древнего кварцевого
отбойника за 30 мин [28, с. 94, рис. 20].
Есть все основания предполагать, что солярные и лунарные
знаки и другие рисунки с космическим смысловым содержанием
наносились на месте световой дорожки на поверхности скал с
целью отметить конкретное поло?кение Солнца или Луны,
связанное с их суточными и сезонными изменениями, что
использовалось в календарно-обрядовой практике. Возможно, именно этим
обстоятельством объясняется единодушно отмечаемый всеми
исследователями онежских петроглифов факт, что в зависимости от
освещения рисунки то вовсе исчезают из поля зрения, то вновь
становятся рельефными. Лучше всего петроглифы видны ранним

утром, при восходе Солнца, или поздним вечером при его закате.
В это время рисунки буквально преображаются и становятся то
выпуклыми, то сильно углубленными, вызывая различные
иллюзии в их восприятии [28, с. 84, 116, 117]. Некоторые изображения
видны только при особо благоприятном боковом освещении на
заходе солнца, или ночью с факелами и фонарями, позволяющими
осветить поверхность скалы косо [24, с. 29; 39, р. 15]. Отмеченный
эффект, удивительный даже для современного человека,
исследователи называют «первобытное кино» [8, с. 24; 12, с. 38].
Вторым обстоятельством, возможно, оказавшим влияние на
специфику изображений солярных и лунарных символов с двумя
лучами на Онежском озере, могли быть особенности восходов и
заходов основных светил в уникальных природных условиях —
абсолютно ровного горизонта на воде и медленного движения Солнца
и Луны над горизонтом по сравнению с более южными широтами.
При восходе Солнца, например, над линией горизонта сначала
поднимается заря, которая пылает все ярче, и ее лучи отражаются
дорожкой на водной глади. Позже показывается верхний край диска
Солнца и постепенно весь диск (рис. 8).
В этих условиях при восходе и заходе диск Солнца и Луны не
только постепенно появляется над линией горизонта или исчезает
за ней, но и сдвигается вдоль линии горизонта в ту или другую
сторону. Вслед за изменением положения светила на горизонте
меняет свое положение и световая дорожка на воде по отношению
к наблюдателю на берегу, равно как и отражение лучей светила
на прибрежной скале. В результате фиксируемые на рисунке
ориентиры на восход (заход) светила от появления (исчезновения) на
горизонте первых его лучей или верхнего края диска до полного
диска и наоборот отмечены двумя линиями, продолжающими
направления световых дорожек (рис. 8).
В данном случае две лучевые линии на рисунках могли
фиксировать крайние позиции световой дорожки во время захода или
восхода того или иного светила. Проще говоря, фиксировались
видимые в процессе наблюдения края дорожки, отражавшие условное
направление и время восходов (заходов) светил на горизонте.
Но если это так, то возникает вопрос, соответствует ли угол
между отходящими от морфологической основы фигур линий,
фиксирующих, как предполагается, азимуты светил в процессе
восхода по отражению света на воде (лунным и солнечным дорожкам),
реальному углу между азимутами на момент появления верхнего
края и полного диска светила на горизонте? Такой расчет
указанных точек восхода Солнца с учетом рефракции для начала и сере-

наскальных рисунков, преломляя через призму своего мышления
и восприятия окружающего мира. При отсутствии других
заметных ориентиров на бесконечной водной глади озера он фиксировал
то, что видел и как это понимал. Здесь главным было не
отметить точный угол между крайними линиями лунной или
солнечной дорожки, а указать направление места на горизонте, где в той
или иной значимый для людей период года восходили и заходили
основные светила, играющие определяющую роль в повседневной
жизни первобытных охотничье-рыболовецких коллективов.
Нельзя забывать также, что точность исполнения наскальных
изображений во многом зависела от техники их исполнения и
орудий, с помощью которых они выбивались. Исследователи
предполагают, что это были грубые каменные отбойники величиной с
кулак, верхняя часть которых была плоской и плотно прилегала к
ладони, а нижняя, рабочая, имела клиновидную форму. Именно
таким орудием археологами был успешно проведен упомянутый
выше эксперимент по выбиванию на скале фигуры, подобной
древнему рисунку [28, с. 94, 95, рис. 20].
Таким образом, изложенное выше дает основание
рассматривать одинарные, парные и сдвоенные лучевые линии на солярных
и лунарных знаках онежских петроглифов в качестве условных
азимутов восходов (заходов) Солнца и Луны. При этом лучи
отмечают ориентиры не столько на точку восхода (захода) светила
на горизонте, сколько указывают на отрезок на линии горизонта,
в пределах которого визуально наблюдалось появление или
исчезновение светила над линией горизонта. Азимут, близкий к
истинному, должен занимать срединное положение между двумя
лучами, изображенными на рисунке. Этот вывод автора, как
представляется, согласуется с результатами измерений ориентации
рассматриваемых фигур Ф.В. Равдоникасом, хотя он и использовал в
своих расчетах другие подходы и критерии [26, с. 121-132]. Как
уже говорилось выше, исследователь в своих измерениях исходил
из того, что лучевые линии присоединяются к морфологической
основе фигур так, что определяют положение осей симметрии
фигур (рис. 4, III, 1). Данный подход согласуется с изложенным
выше тезисом о возможности определения ориентации лучей
фигур по световым дорожкам со стороны наблюдателя. Результаты
расчетов Ф.В. Равдоникаса и некоторые выводы, о которых
говорилось выше, привлечены далее в настоящей работе, как один из
критериев системы доказательств о присутствии астрономической
ориентации на рассматриваемых лунарных и солярных знаках
онежских петроглифов (табл. 3).

Таблица 3. Таблица ориентации морфологической основы лунарных
и солярных знаков наскальных изображений Онежского озера
пп
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
1
Карецкий Нос
фигур*
4
8
11
18
19
20
21
26
32
49
54
55

Ориентация
в
градусах**
279
310
14
279
94
269
211
261
229
194
21
230
2
Пери Нос II
фигур
5

Ориентация
в
градусах
187
3
Пери Нос III
фигур
4
7
8
12
14
23
73
93
149
152
Эрм.***
Эрм.
Эрм.
Эрм.

Ориентация
в
градусах
90
82
347
81
97
315
258
255
144
216
50
289
82
339
4
Пери Нос VI
фигур
8
10
11
12
14
15
19
20
21
22
23
26
41
43

Ориентация
в
градусах
316
322
261
208
273
24
276
277
218
220
50
50
163
276
5
Бесов Нос,
сев. мыс
фигур
12
13

Ориентация
в
градусах
346
348
6
Бесов Нос,
зап. мыс
фигур
2

Ориентация
в
градусах
11
7
Гурьи
острова
фигур
2
6

Ориентация
в
градусах
230
49

Таблица 3 (окончание)
пп
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
1
Карецкий Нос
фигур*

Ориентация
в
градусах**
2
Пери Нос II
фигур
1 "

Ориентация
в
градусах
3
Пери Нос III
фигур
Эрм.
Эрм.
Эрм.

Ориентация
в
градусах
230
35
251
4
Пери Нос VI
фигур
46
47
51
52
55
56
60
62
71
74
75

Ориентация
в
градусах
289
265
182
272
270
350
266
265
238
267
246
5
Бесов Нос,
сев. мыс
фигур

Ориентация
в
градусах
6
Бесов Нос,
зап. мыс
фигур

Ориентация
в
градусах
7
Гурьи
острова
фигур

Ориентация
в
градусах
* Цифровые обозначения фигур даны по В.И.Равдоникасу [24, табл. 1-4, 6-8, 12, 16, 19-24, 26, 32, 37].
Значения азимутов морфологической основы фигур даны по Ф.В. Равдоникасу [26, с. 121, 122, 128]. Азимуты восходов
рассчитаны для 61°40' с.ш. с поправкой на магнитное склонение +7°.
Эрм. — Эрмитаж. Рисунки с вывезенных с мыса Пери Нос III камней, находящихся в экспозиции Эрмитажа.

Исходя из изложенных выше предположений о возможных
способах фиксации азимутов основных светил на берегах Онежского
озера в древности, становится очевидным, что знаки, которые
обозначаются большинством исследователей под общим названием
«солярные и лунарные символы» имели в понимании древних их
создателей более дробную семиотическую градацию и
многообразную смысловую нагрузку, в соответствии с конкретными
положениями основных светил на горизонте в различное время суток на
протяжении года.
Методология и методика исследования
Для выяснения вопроса о смысловом содержании
рассматриваемых знаков необходимо, в первую очередь, попытаться
установить, какова конкретная связь символических фигур с
объективными природными закономерностями. Это касается, прежде
всего, взаимосвязи между ориентационной функцией фигур,
особенностями их форм и значением азимутов в градусах,
вычисленных по направлениям лучевых частей знаков. Именно этот вопрос
является основным предметом исследования данной публикации.
При рассмотрении задач, поставленных в публикации, наряду
с традиционными для археологической науки способами
использованы методы, основанные на данных археоастрономии. Это
потребовало от автора в процессе исследования учесть следующие
уникальные природные особенности святилища на Онежском озере,
частично рассмотренные выше.
1. В первую очередь, — это специфика бескрайнего водного
горизонта, на который, как показывают исследования древних ар-
хеоастрономических объектов, наиболее пристальное внимание
обращали ранние «астрономы». Именно горизонт,
опосредованный через конкретный ландшафт и размеченный природными
ориентирами, выполнял для древнего наблюдателя Солнца или
Луны роль отсутствующих в то время астрономических приборов.
2. Не менее важный фактор — такой природный феномен, как
отражение солнечного и лунного света в виде световых дорожек
на водной поверхности и гладких прибрежных скалах. Как уже
показано выше, автор данного исследования считает возможным
рассматривать солнечные и лунные дорожки в качестве азимутов
восходов и заходов светил на горизонте относительно наблюдателя
в конкретной точке на берегу.
3. Имеют значение топографические условия онежского
святилища, расположенного на глубоковдающихся в озеро мысах во-

сточного берега, равно как и места расположения рисунков на
пологой гладкой плоскости скал у самой воды.
4. Особое внимание было обращено на специфику форм самих
лунарных и солярных знаков. Исходной посылкой исследования
является предположение, что рассматриваемые рисунки-символы
отражали реальные формы наблюдаемых светил: круги
изображали солнце или полную луну, а различные типы серповидных
фигур — молодую растущую или старую Луну.
5. При учете ориентации символических фигур было принято,
исходя из местных условий наблюдения горизонта, что
морфологическая основа рисунка, изображающая реальную форму
наблюдаемого светила, обращена в сторону горизонта, а отходящие от
фигуры парные лучи, возможно, показывающие азимуты светил,
направлены в сторону береговой линии, т. е. наблюдателя.
6. Учтены общие и местные астрономические особенности
движения Солнца и Луны, видимые невооруженным глазом с
Земли. С этой целью для географической широты расположения
онежского святилища (61,4° с.ш.) на время его функционирования
(3500 г. до н.э.) по компьютерной программе Red Shift вычислены
азимуты восходов и заходов Солнца и Луны для значимых дней в
году.
С целью получения конкретных результатов все перечисленные
выше показатели, характеризующие особенности онежских
петроглифов, положены в основу различного рода корреляционных
таблиц и диаграмм.
Первоначально были составлены корреляционные таблицы,
характеризующие общие планы памятников с местоположением и
видом рисунков, которые позволили бы проверить основную
гипотезу автора о фиксации азимутов восходов и заходов светил на
горизонте с помощью лучевых линий на фигурах по солнечным и
лунным дорожкам. Для этого для каждого мыса онежского
святилища в районе Бесова Носа, где имеются соответствующие знаки
(7 памятников), была сделана выборка символических
изображений с лучевыми линиями. В каждом отдельном случае рисунки
были привязаны к планам памятников с обозначением их
расположения относительно береговой линии мысов и ориентации на
Север. На планах обозначены место расположения рисунков и их
номера. Всего выборка включает 62 одиночные фигуры с лучевыми
линиями (рис. 9, 10).
Для мыса Пери Нос VI, где встречено наибольшее число
лунарных и солярных символов, составлять подобную таблицу не было
необходимости. Этот комплекс наскальных изображений располо-

жен очень компактно и для выяснения указанных выше вопросов
соответствующей выборки отдельных рисунков не требуется [24,
табл. 20; 28, с. 103, рис. 22, 6].
В результате указанного сопоставления выяснилось, что из
62-х знаков на 52-х из них (84%) лучевые линии отходят от
морфологической основы рисунка в сторону берега. При этом, из 52-х
рисунков 36 в основе своей представляют круги (70%) и 16 —
форму серпа (30%). И только на 10-ти изображениях (16% от
общего числа одиночных символов) лучевые линии отходят от
основной формы рисунка со стороны коренного берега в направлении
водной поверхности. Процент соотношения кругов и серповидных
форм здесь тот же, что и в предыдущем случае (соответственно
7иЗ).
В целом же по результатам распределения рисунков
относительно Севера и береговой линии (рис. 9, 10) было выяснено, что
у подавляющей части рисунков (84%) лучевые линии направлены
в сторону берега и следуют за его очертаниями. Тем самым
подтверждается ранее высказанные предположения автора, что
отходящие от морфологической основы рисунков одинарные и парные
линии, иногда соединенные между собой, могут при определенных
природных обстоятельствах рассматриваться в качестве условных
с достаточной степенью точности азимутов восходов и заходов
светил на горизонте.
Исходя из полученных результатов, была составлена
корреляционная таблица, которая предусматривала более детальный
анализ ориентации рисунков и их смыслового значения с учетом
местных особенностей движения и циклов Луны и возможностей ее
наблюдения с Земли. Корреляционная таблица была составлена
только для Луны, поскольку морфологическая основа рисунков в
виде серповидных фигур, полумесяцев и кругов отражала форму
Луны во всех четырех фазах. Сказать же определенно, какой из
одинаковых знаков-кругов изображает Солнце, какой — полную
Луну, на предварительном этапе исследования, до получения
конкретных результатов, невозможно.
Таблица включает графы по основным признакам таких
специфических показателей, как форма морфологической основы
рисунка и ориентация отходящих от нее лучевых линий
относительно наблюдателя; форма лунного диска, характерная для фаз
Луны; приблизительные азимуты восходов и заходов Луны,
отмеченные на конкретном участке линии горизонта затемненным
сектором, соответствующим различным фазам Луны в разное время
года учетом местных астрономических особенностей.

Надо думать, что определения ориентиров основных светил на
горизонте по световым дорожкам на воде и отражение их в
наскальных изображениях играли в жизни древних создателей
рисунков важную роль. Помимо использования этих наблюдений в
календарных и культовых целях, лунные и солнечные дорожки
могли служить значимыми ориентирами во время плавания в
открытом пространстве озера, особенно в период коллективного
морского промысла. Не случайно изображения лодок с гребцами на
святилище в районе Бесова Носа составляют примерно 60
рисунков, или 7% от общего числа [8, с. 21, рис. 10].
Вполне вероятно, что использование уже в конце каменного
века лунных и солнечных дорожек для определения азимутов
восходов и заходов основных светил привело в дальнейшем
человеческую мысль к изобретению такого важного сооружения для
мореплавателей, как маяк, служащего навигационным ориентиром
для судов. Принцип действия маяка практически тот же, что и
световых дорожек: он оборудован светооптической системой,
излучающей мощный свет в сторону водного пространства. Весьма
показательно, что на Онежском озере именно на оконечности мыса
Бесов Нос находится маяк и в наши дни.
Результаты исследования подтверждают также предположение,
основанное на зрительном восприятии рисунков, что знаки с
одной-двумя лучевыми линиями в подавляющей своей части
являются лунными символами. При распределении рисунков по
графам и на условном горизонте согласно ориентации Луны в
различных фазах в различное время года рассматриваемые
изображения достаточно точно тяготеют к лунным азимутам в значимые
дни года равноденствий и солнцестояний (рис. 11). Ориентация
символических фигур на значимые солнечные направления здесь
практически отсутствует.
Из таблицы и диаграммы следует, что древние обитатели
Онежского озера фиксировали азимуты восходов и заходов Луны во всех
видимых восьми фазах [11, с. 34; 33, с. 13] и во все сезоны года. Об
этом свидетельствуют как сами формы морфологической основы
рисунков в виде серпов, полумесяцев и дисков, так и ориентация
линий-лучей, отходящих от основы. Среди представленных в
статистической выборке символических фигур достаточно четко
читаются образы молодой Луны, полумесяца, полной и старой Луны,
соответствующие основным фазам. Имеются знаки, которые
отмечают формы диска Луны в промежуточных фазах:
приближающиеся к растущему полумесяцу (рис. 10, 73) или начинающие
полнеть полумесяцы (рис. 9, 49)', близкие к полной растущей и

убывающей Луне, представленные овалами (рис. 9, 11, 20, 26, 55).
Однако эти детали форм лунарных знаков, соответствующие всем
видимым фазам Луны, получили отражение только в
корреляционных таблицах, а при подведении окончательных итогов не
учитываются, поскольку при сравнительно незначительной выборке
дробят и смазывают общую картину результатов исследования, что
может привести к неточности выводов. Далее приводятся
полученные на основе проведенного анализа данные, отмечающие
взаимозависимость формы морфологической основы фигур с наиболее
заметными конфигурациями диска Луны в ее основных четырех
фазах.
Изображение молодой Луны в выборке составляет 15 фигур
(25%), полной Луны — 42 фигуры (68%), старой — 4 фигуры (7%).
Если к этому добавить еще изображения молодой, полной и
старой Луны без лучевых линий, не представленных в выборке, то
лунарных символов среди наскальных рисунков Онежского
святилища будет значительно больше. Здесь присутствуют также
образы Луны в различных фазах совместно с рисунками животных
и птиц. Отсутствие лучей-ориентиров на ряде лунарных символов,
возможно, объясняется тем, что древние фиксировали в этих
случаях Луну, которая вставала на небосводе не со стороны озера, а
со стороны коренного берега и ее азимуты не могли быть
установлены из-за отсутствия лунных доро?кек, хотя могли быть и другие
причины.
Судя по ориентации морфологической основы фигур, в
онежских петроглифах представлены изображения Луны не только в
разных фазах, но и в разное время года. Наибольшее число
лунарных знаков имеют ориентиры, соответствующие азимутам
восходов и заходов Луны в дни равноденствий. Поскольку в марте скалы
Онежского озера еще покрыты ледяными торосами [28, с. 151], то
речь может идти только о днях осеннего равноденствия и близких
к ним в сентябре-начале октября.
С днями осеннего равноденствия могут быть связаны 27
лунарных знаков (44% от включенных в статистику),
расположенных в западном и восточном секторах горизонта (рис. 11).
Основными из них (21 рисунок или 78%) являются символы,
ориентация которых фиксирует заходы молодой и полной Луны в пределах
от 246° до 289°. Среди последних изобра?кения молодой и полной
Луны составляют почти одинаковое число — соответственно 9 и
11 единиц; один рисунок изображает растущий полумесяц.
С более поздним осенним периодом (приблизительно вторая
половина ноября) с учетом ориентации могут быть связаны еще три

изображения молодого месяца (рис. 9, I, 32: II, 2; 11). Рядом с
одним из них имеется маленький кружок, диаметр которого
составляет 2 см, в то время как диаметр лунного серпа — 12 см [24,
с. 81, рис. 21, 71, 73]. Возможно, кружок изображает яркую
планету Венеру, которая, как известно, эффектно выглядит рядом с
молодой Луной вечером. Среди петроглифов святилища на
Онежском озере имеются и другие случаи, когда рядом со знаком
молодой или полной Луны расположены маленькие кружки — символы
находящихся рядом с Луной во время восходов и заходов планет
(рис. 9, I, Ц, 15).
В восточном секторе диаграммы присутствуют только знаки
полной Луны, азимуты которых в пределах от 81° до 97°
фиксируют восходы полной Луны в дни равноденствий. Сравнительно
небольшое число фигур (6), указывающих на восход Луны по
сравнению с заходом, вероятно, объясняется тем, что восходы со
стороны более высокого коренного берега, поросшего лесом,
фиксировать было намного сложнее, чем со стороны края мыса, открытого
в сторону озера, где азимутами светила служили лунные дорожки
(рис. 6, 1). Отсутствие в восточном секторе изображений
молодой Луны также вполне объяснимо: Луна вначале первой четверти
всходит рядом с Солнцем вскоре после его восхода и не видна при
ярких лучах Солнца. Заходит молодая Луна также рядом с
Солнцем, но после его захода и потому хорошо видна на западе. Полная
Луна всходит при заходе Солнца и заходит перед его восходом и
хорошо видна как на востоке, так и на западе [11, с. 34].
При отмеченном одинаковом числовом раскладе
зафиксированных на онежском святилище изобра?кений молодой и полной Луны
в дни осеннего равноденствия возможно, хотя и весьма осторожно,
предполагать временной интервал, в период которого эти знаки
наносились. Представленные изображения молодой и полной Луны в
западном секторе горизонта, вероятнее всего, указывают на
фиксацию времени, в период которого Луна изменяла свой облик от
новолуния до полнолуния. Если исходить из того, что один раз
в год во время осенних годовых праздников на скалах онежского
святилища в районе Бесова Носа выбивалось по одной фигуре
молодой и полной Луны во время заходов, то для нанесения
отмеченного числа фигур потребовалось бы 9-10 лет, что соответствует
половине 18,6-летнего лунного цикла.
С азимутами Луны в дни летнего солнцестояния связано 16
фигур (26% от общего числа). Основная часть их расположена на
диаграмме в ю?кном секторе в пределах от 160° до 230° и
приурочена к азимутам заходов (13 случаев) и восходов (2 случая)

Высокой (6 случаев) и Низкой (9 случаев) полной Луны (рис. 11).
Подавляющее число лунарных знаков в этом секторе имеют форму
диска (11 случаев) и являются изображениями полной Луны, что
согласуется с особенностями движения Луны в это время года на
широте расположения памятника. Полная Луна в дни летнего
солнцестояния восходит поздним вечером ближе ко времени
захода Солнца и заходит перед его восходом. На широте
расположения онежского святилища Луна в это время освещает Землю 4-5
часов, когда она Низкая, и около одного часа, когда Высокая. В
этой ситуации становится понятным, почему восходы полной Луны
летом на святилище представлены всего двумя фигурами:
восходящая Луна при солнечном свете и белых ночах практически не
видна. Но заходы полной Луны до восхода Солнца даже при
белых ночах хорошо наблюдаемы. Поэтому и фигур, фиксирующих
заходы полной Луны в летнем солнцестоянии, более чем в четыре
раза больше (9 единиц).
Среди этих знаков полной Луны обращают на себя внимание
две фигуры в форме неправильного овала с частично срезанным
правым краем и соединенными на концах парными линиями
(рис. 9, 21, 55; 11). Не исключено, что они изображают
убывающую Луну в промежуточной фазе VI, которая восходит и заходит
близко к азимуту полной Луны. Возможно и то, что это просто
неточно выбитая исполнителем форма диска. Имеются и другие
фигуры такого типа, которые могут быть интерпретированы как
изображения растущей неполной Луны в фазе IV (рис. 9, ^, 11, 20,
26), или убывающей в фазе VI. но при итоговых подсчетах эти
фигуры рассматриваются как знаки полной Луны.
Среди знаков, приуроченных к азимутам заходов Высокой
полной Луны в летнем солнцестоянии, имеется один в форме
растущего полумесяца (рис. 9, ^9\ 11). Учитывая особенности
видимости Луны в конце первой четверти, трудно увязывать этот
рисунок с конкретной астрономической датой. Растущий полумесяц
восходит в любое время года на востоке, когда Солнце в
кульминации (в зените), и не виден или слабо виден, пока не встанет на
Юге. Мало вероятно, что растущий полумесяц мог быть хорошо
виден на юге в дни летнего солнцестояния. Скорее всего, время
его наблюдения и фиксации относится ко второй половине лета,
или ранней осени.
С днями летнего солнцестояния могут быть связаны три
фигуры восходящей старой Луны, расположенные в северо-восточном
секторе диаграммы, а также одна фигура молодой Луны,
фиксирующая ее заход близко к крайнему северному азимуту Высокой

Луны в это время (рис. 11). В последнем случае, вероятнее всего,
изображена молодая Луна после захода Солнца, когда в дни
летнего солнцестояния разрыв между заходом Солнца и молодой Луны
больше, чем в другое время года (рис. 10, II, 8; 11).
Особенно выразительны рисунки старой Луны, отмечающие ее
положение во время восхода в летнем солнцестоянии (рис. 9, I, 54;
10, II, 8).
Старая (убывающая, уходящая) Луна на 28-29-й день
накануне своего исчезновения восходит на востоке перед восходом
Солнца рядом с ним. В эти дни Луна проходит практически весь
путь Солнца: встает и заходит перед его восходом и заходом за
несколько минут или часов. Она хорошо видна при восходе до
восхода Солнца и совсем не видна при заходе, так как с восходом
Солнца тонкий серпик исчезает в солнечном свете.
Весьма наглядно иллюстрирует особенности восхода старой
Луны один из рисунков в группе петроглифов, открытых в 60-х
годах прошлого столетия на мысу Карецкий Нос (рис. 9. I), на его
юго-восточной окраине поблизости от уже известных петроглифов
под номерами 52-55 [29, с. 101, 102]. В последнем случае
ориентация фигур относительно Севера исследователем не указана, но ее
можно установить по ориентации для одной из фигур этой группы,
имеющейся в печати и описанной выше [28, рис. 23, 3). На
интересующем нас рисунке — выбитая сплошным силуэтом
серповидная фигура, форма которой указывает на изображение старой
Луны, вплотную примыкает к кружку, обозначенному контурной
линией (рис. 12, I, 2). При этом фигура серпа перекрывает
отходящие от кружка две соединенные на концах линии. Контурное
изображение круга на этом рисунке отличает его от подавляющего
большинства случаев на онежском святилище, где круги,
символизирующие полную Луну, выбиты сплошным силуэтом. Это дает
возможность предполагать, что круги, выбитые контуром,
являются изображением Солнца. На это, как представляется,
указывает и сама композиция рисунка, отражающего особенности
восхода старой Луны: чем старее и тоньше Луна, тем ближе к Солнцу
встает и заходит.
Второй, похожий на описанный, рисунок также находится на
мысу Карецкий Нос и также состоит из контурно выбитой
окружности и примыкающего к ней тонкого серпа. Рядом расположен
маленький кружок, выполненный силуэтно (рис. 9, I, Ц-, 15).
Рисунок, вероятнее всего, воспроизводит ситуацию, когда молодая
Луна хорошо видна на третьи сутки на западе рядом с Солнцем
перед его заходом и короткое время после захода. Маленький кру-

жок, очевидно, изображает яркую планету Венеру, которая, как
известно, эффектно видна рядом с молодой заходящей Луной и
Солнцем вечером. Рядом с полной Луной, обычно, эффектно смотрятся
Юпитер и Марс. В этой ситуации также возможно предполагать,
что выбитый контурно круг является изображением Солнца, а не
полной Луны. Судя по расположению рисунка относительно
береговой линии и Севера, он, вероятнее всего, был выбит во второй
половине лета.
Всего на онежском святилище в районе Бесова Носа по
имеющимся публикациям [24; 28; 29, с. 88, 101] автору известно восемь
рисунков в форме окружностей, выполненных контурной
выбивкой, среди которых имеются как с одной и двумя лучевыми
линиями, так и без них (рис. 12, I, 1-6). Одна из этих фигур с
двумя лучевыми линиями имеет ориентацию, близкую к заходу
Солнца в зимнем солнцестоянии (рис. 10, II, 152; 12, I, 3). В
одном случае внутрь окружности вписан силуэтный рисунок кружка
меньшего размера (рис. 12, I, 6). Возможно, таким путем было
показано солнечное или лунное затмение. Расположение этого
рисунка относительно азимутов Солнца и полной Луны в
равноденственные дни и ориентация его морфологической основы (273°)
больше свидетельствуют в пользу солнечного затмения (рис. 11).
Однако этот случай требует специальной системы доказательств.
Исходя из изложенных выше данных, есть достаточно оснований
считать круги, выбитые контуром на скалах онежского святилища,
солярными символами.
На время зимнего солнцестояния, согласно полученным
данным, приходится 16 рисунков или 26% от выборки, участвующей
в статистических подсчетах. Из них 15 фигур маркируют
полную Луну во время восхода (6 случаев) и захода (9 случаев), одна
фигура указывает на восход старой Луны. В зимнем
солнцестоянии представлены восходы и заходы как Высокой, так и Низкой
полной Луны (соответственно 6 и 9 фигур). И в том, и в
другом случаях заходы фиксировались в два раза чаще, чем восходы
(рис. 11). Обращает на себя внимание почти одинаковое число
фигур, отмечающих азимуты восходов и заходов полной Луны в дни
зимнего и летнего солнцестояний. Отличие наблюдается лишь
в числовом соотношении фаз Луны, представленных в рисунках:
для летнего солнцестояния пятая часть из них принадлежит
изображениям восхода старой Луны, который для времени зимнего
солнцестояния имеется всего в одном случае.
Присутствие среди символических фигур онежского святилища
знаков, интерпретируемых как полная и старая (в одном случае)

Луна, ориентированных на точки восходов и заходов, близких
к азимутам Высокой и Низкой Луны в зимнем солнцестоянии,
трудно объяснимо, учитывая особенности природных условий на
широте памятника. Как уже отмечалось выше, здесь в зимний
период фиксировать наблюдаемые светила практически невозможно.
Трудно соотнести эти символы и с обозначением Солнца в дни
летнего солнцестояния, так как почти все они приурочены к азимутам
Луны в крайних северных позициях, а половина из них находится
в точках горизонта, где Солнце никогда не бывает.
Поэтому приходится констатировать, что и для дней зимнего
солнцестояния древние обитатели Онежского озера каким-то
образом маркировали положения полной Луны на горизонте в ее
крайних северных позициях, вероятно, отмечая тем самым основные
этапы лунного 18,6-летнего цикла. Как это делалось, сказать
определенно пока сложно. Можно предположить, что оставлялись
какие-то меты в процессе наблюдения зимой, а потом на этом
месте выбивались соответствующие фигуры весной-летом. Эти знаки
могли выбивать на скале и по памяти на основе визуально
установленных заметных природных ориентиров на горизонте
восточного коренного берега озера. Но. вероятнее всего, за этими
действиями стоят какие-то более глубокие явления, связанные с
движением Солнца и Луны, осознанные человеком уже в древности.
Например, понимание на основе зрительного восприятия
обратного значения восходов (заходов) Солнца и заходов (восходов)
полной Луны в значимые дни года, которые восходят и заходят
практически на одной линии с противоположных от наблюдателя
сторон горизонта.
В этой связи большой интерес представляют фигуры с
морфологической основой в форме диска, в редких случаях наподобие
серпа или полумесяца, к которым прикреплены соединенные на
концах парные линии, образующие грибовидные ножки.
Таких лунарных знаков всего 18 (29% от рассматриваемых),
из которых 13 фигур — изображения полной Луны, остальные —
молодой и старой Луны, а также полумесяца. Из 13 рисунков
полной Луны 12 относятся к дням солнцестояний, один — к
равноденствиям. Из них семь фигур приурочены к восходам (3 случая)
и заходам (4 случая) Высокой и Низкой Луны в зимнем
солнцестоянии, а пять знаков — к восходам (1 случай) и заходам (4
случая) Высокой и Низкой Луны в летнем солнцестоянии.
Ориентация всех этих знаков соответствует или близка к азимутам Луны
и Солнца, связанным с точками поворота их движения,
знаменующими сезонные изменения.

Обращает на себя внимание полярно противоположенное
расположение отмеченных знаков на диаграмме относительно точек
поворота Солнца и Луны в северном и южном положениях. Почти
все эти знаки концентрируются соответственно или близко
азимутам Высокой и Низкой полной Луны в крайних северной и южной
порициях и расположены противоположно друг другу. При этом
морфологической основой фигуры обращены на внешнюю сторону
диаграммы, т. е. в противопололшые стороны горизонта
относительно места наблюдателя, а соединенными линиями-
ориентирами — в сторону друг друга, т. е. к центру диаграммы или места
наблюдения (рис. 11).
Указанные парные знаки явно взаимосвязаны, но значение их
не тождественно. Это дает основание предположить, что
выявленная полярность расположения отмеченных лунарных и солярных
знаков отражает закономерность движения Луны и Солнца в
особых случаях, на примере которых формировались основные
представления обо всей Вселенной. Вероятнее всего, в данной
ситуации речь может идти о ниже изложенных особенностях движения
Солнца и Луны, известных к тому времени древнему человеку.
Постоянные наблюдения показывали древнему человеку, что
Солнце и полная Луна в определенные летние и зимние дни года
восходят и заходят на прямо противоположных сторонах
горизонта, после чего меняют направление своего движения
относительно Севера. С изменением направления движения Солнца и
Луны в ту или иную сторону постепенно меняются и погодные
условия от теплых дней к холодным и наоборот. Уже в древности
люди знали, что в летнем солнцестоянии Солнце восходит
симметрично заходу Солнца в зимнем солнцестоянии, а заходит с
точностью наоборот. Та же ситуация с Луной: в крайних северной
и южной позициях полная Высокая и Низкая Луна восходят и
заходят в летнем и зимнем солнцестояниях на прямо
противоположных сторонах горизонта (табл. 1, 2, рис. 5, I). Разница в 1-2°
при визуальных наблюдениях светил оставалась мало заметной.
Судя по накопленным во всем мире результатам археоастро-
номических исследований, уже в неолите человеку было известно,
что восходы и заходы Солнца и Луны следуют один за другим с
разными интервалами, но повторяются в определенном порядке;
что в полнолуние Луна восходит при заходе Солнца и заходит
перед его восходом и что в этот день Луна восходит и заходит
на небосводе почти симметрично восходу и заходу Солнца.
Зрительно эта ситуация могла восприниматься древними обитателями
Онежского озера так же, как и в наши дни. когда «...на закате на

оконечности Бесова Носа можно наблюдать, как встречаются два
светила: с одной стороны огненный шар Солнца медленно
опускается в воду, а с другой из-за горизонта поднимается огромный
красноватый диск Луны» [8, с. 24].
С древнейших времен человек обращал особое внимание на
значимые явления, связанные с Солнцем и Луной, которые
современной наукой возведены в четко сформулированные
закономерности. Сегодня известно, что в полнолуние Луна занимает
положение прямо противоположное Солнцу и ее обращенная к Земле
сторона полностью освещается им. Если в это время Луна
погружается в тень Земли, то наблюдается лунное затмение [11, с. 33,
34]. Если день полнолуния совпадает с днем зимнего или летнего
солнцестояния, то он будет днем поворота восхода (захода) Луны.
В этот день полная Луна взойдет в своем крайнем северном или
южном положении, соответствующем данной фазе лунного цикла
в 18,6 лет.
Именно указанные выше видимые проявления
закономерностей, связанных с восходами и заходами Луны и Солнца, чаще
всего зафиксированы путем различного типа ориентиров на ар-
хеоастрономических объектах [21-23]. В нашем конкретном
случае рассматриваемые знаки с соединенными парными лучевыми
линиями, вероятнее всего, представляют собой отметки на
особые точки горизонта, связанные с Луной. Постоянные наблюдения
восходов (заходов) Луны привели древнего человека к пониманию
того, что общая картина изменений точек ее восходов (заходов) на
горизонте та же, что у Солнца, но сам процесс существенно
ускорен: в точках поворота Луна оказывается через 27,3 суток, или
один сидерический месяц. И сами точки поворота не остаются
постоянными: они занимают определенные обособленные секторы
горизонта. Севернее и южнее наружных краев этих секторов Луна
не появляется никогда. Достаточно длительные наблюдения
позволяли установить, что поворот в одном и том же азимуте, например
на внешней границе сектора, происходит с периодом 18,6 лет [35,
с. 50].
Но, в отличие от солнечных, отметки лунных направлений на
границе секторов (всего их 8) не имеют календарного значения.
Их существование на культовых археологических объектах может
быть объяснено тем, что в древности астрономические
наблюдения были религиозной церемонией, особой формой служения
богам. Практическое значение наблюдения восходов и заходов Луны
в этих крайних позициях (точках поворота) состояло в
возможности предсказаний древними служителями культа таких значимых

явлений, как затмения Солнца и Луны. Исследователи считают,
что это умели делать строители Стоунхенджа [2, с. 95] и индейцы
южноамериканских Анд [35, с. 50]. Лунные и солнечные затмения
не могли остаться незамеченными в любые исторические эпохи и,
несомненно, производили глубокое впечатление на людей в
древности.
От взаимного положения Луны, Земли и Солнца зависит также
такое важное природное явление, как морские приливы и отливы.
На поверхности Земли приливы возбуждаются, главным образом,
Луной. Они бывают различной силы и происходят как в течение
лунного месяца через 29,5 суток, так и е?кесуточно. Если Солнце
и Луна расположены на одной линии (в полнолуние или
новолуние), то прилив самый высокий; его называют сизигийным (по-
гречески «сизигита» — сопряжение, соединение). Суточный цикл
прилива равен лунным суткам. Прилив распространяется в виде
волны. Количество приливной энергии в течение месяца является
постоянным для любого периода в году и любого года. У
берегов величина прилива растет, особенно в бухтах и заливах
(Приливы ^ Энциклопедия httpi/zemlja.clow.ru/). В жизни древних
рыболовов Онежского озера приливы и отливы также могли иметь
большое значение как для условий ловли рыбы, так и плавания в
пределах акватории озера.
Следовательно, в рассматриваемом случае символические
фигуры в форме диска с парными соединенными линиями, вероятнее
всего, отражали представление древних о взаимодействии
полярностей Мироздания на примере взаимного положения восходов и
заходов Солнца и полной Низкой и Высокой Луны в крайних
северной и южной позициях для времени летнего и зимнего
солнцестояний (рис. 11).
Аналогичную смысловую нагрузку в онежских петроглифах,
очевидно, имели и схематизированные антропоморфные фигуры,
составными элементами которых являются окружности, диски и
полумесяцы, повторяющие формы лунарных и солярных знаков
(рис. 12, III, 1, 6-9, 12, 14)- Графически они более четко
отражают идею двоичных противопоставлений: корпус их тела
передан двумя пересекающимися под прямым углом линиями,
образующими крест, который является известным символом сторон
света. Прямые линии на этих фигурах, образующие как бы
распростертые в стороны руки, попарно соединяют рисунки в виде
окружностей, близких по форме к отмеченным на святилище
солярным знакам. Голова у антропоморфов оформлена в форме
дисков (рис. 12, III, 1, 6, 9).

Специалисты по первобытному искусству уже обращали
внимание на наскальные рисунки в виде двух окружностей,
соединенных прямой линией, которые считаются одним из универсальных
древних символических знаков, имеющих различную трактовку.
В одних случаях их рассматривают как солярные знаки,
характерные для периода ранней и средней бронзы и связанные с
солярными культами, или как изображения условной колесницы —
опосредованного символа Солнца [10, с. 203, 205, рис. 105; 19,
с. 218, 219, рис. 2, 3-9]. В других случаях они интерпретируются
как солярно-лунарные знаки, отражающие определенное небесное
явление, когда Солнце, Луна и Земля располагаются на одной оси
и такое взаиморасположение планет сопровождается затмениями
[6, с. 207, 208, рис. 1].
Идея двоичных противопоставлений представлена в
наскальных изображениях Онежского озера не только парными,
симметрично расположенными относительно некоей центральной
вертикали, символами основных светил, в том числе связанными с
антропоморфными фигурами, но и сдвоенными и парными
изображениями птиц (рис. 12, 16, 17). Исследователи считают, что
в свете данных мифологии и семантики появление парных
образов водоплавающих птиц на онежских скалах может быть вполне
объяснимо в качестве одного из вариантов символического
отражения космических противоположностей в картине мира создателей
петроглифов [8, с. 46-55, рис. 41, 42, 46]. Тот факт, что в
первобытную эпоху двухголовая водоплавающая птица — наиболее
встречаемый символ как во временном, так и в
пространственном отношении, объясняется тем, что у многих финно-угорских
народов сохранились мифы о водоплавающей птице как
прародительнице мира (миф о мировом яйце и миф о нырянии за землей).
Имеются многие примеры того, как идея гармонии двух
полярностей Мироздания отражена в других образах (рис. 12, III, 18) на
памятниках разных эпох и территорий [8, с. 55, рис. 49].
В рассматриваемых случаях, по-видимому, представлена
ситуация, когда наблюдения за повторяющимися природными
явлениями стали основой для парных образов в древних
мировоззренческих представлениях и изобразительном искусстве многих
народов мира, и были связаны с двоичной символической
классификацией, обусловленной особенностями архаичного мышления.
Подобная символика использовалась в культурных традициях и
мифологии многих народов мира для обозначения представлений
о Космосе и общих представлений о Вселенной. Для
рассматриваемых в данной работе изображений наиболее вероятными их сим-

волическими значениями могут быть: две стороны горизонта, два
основных светила с их восходами и заходами, два резко
отличающихся времени года, характеризующих общую идею Мироздания.
Эти знаки, построенные по принципу двоичных
противопоставлений, являются космическими символами по причине воплощения
в них разных начал [9, с. 270].
Все это свидетельствует о том, что у неолитического населения
Онежского озера уже появилась определенная знаковая система,
где в числе значимых символов были и астрономические
ориентиры, основанные на космогонических представлениях.
Единство важных космических явлений подчеркивалось расположением
сходных, но с разным значением знаков, противоположно друг
другу (рис. 12, III, 2-5), а также в виде парных частей тела
антропоморфных изображений и связанных с ними солярных
символов (рис. 12, III, 1, 6-9). Эти космические символы, отмечавшие
значимые для жизни человека особенности движения Солнца и
Луны, являлись определяющими для ритуалов архаичных обществ
[9, с. 260-266, табл. 2]. Тем самым здесь отражена система
размышления и осмысления окружающей реальности.
Неолитический человек использовал систему бинарных оппозиций как
универсальное средство описания важных космических явлений.
Итоги
Основные выводы, вытекающие из проведенного анализа
материала, связаны со смысловым содержанием символических фигур
онежского святилища, условиями их фиксации и
функционирования.
Подавляющая часть фигур по своей форме и ориентации
соответствует наиболее значимым азимутам восходов и заходов Луны
на горизонте в разных фазах, отражающих суточные и сезонные
изменения. В большинстве случаев маркировались заходы и
восходы полной Луны (42 случая или 70% от выборки), из которых
69% связаны с заходом светила (табл. 4). На следующем месте
по численности являются фигуры, отмечающие заходы молодой
Луны (13 фигур, или 21% от общего числа). Единичны знаки,
связанные с восходом старой Луны (4 случая, или 6%). Половина
лунарных символов (30 фигур, или 50% от всей выборки) имеет
ориентацию, соответствующую азимутам заходов и восходов
молодой и полной Луны в дни равноденствий и близкое к ним время.
Учитывая климатические условия в районе расположения
святилища, больше оснований считать, что основная часть этих знаков

была выбита на скалах в дни осеннего равноденствия. На дни
летнего и зимнего солнцестояний приходится остальная половина
из числа известных лунарных фигур, распределяющихся поровну
(табл. 4).
Таблица 4. Соотношение фигур, изображающих Луну
в различных фазах и сезонах на святилище Онежского озера
Сезоны года
Летнее
солнцестояние
Равноденствия
Зимнее
солнцестояние
Всего
Кол-во
%
Фазы Луны
Молодая
Луна,
заход
1
12
-
13
21
Полумесяц
растущий
-
2
-
2
3
Полная Луна
Восход
2
5
6
13
21
Заход
9
11
9
29
49
Старая
Луна,
восход
3
-
1
4
6
Всего
Кол-во
15
30
16
61
100
%
24
50
26
100
100
Данное числовое соотношение лунарных знаков на онежском
святилище, относящихся к разным фазам и сезонам, вероятнее
всего, связано с двумя факторами. Первый из них — та роль,
которую играли полная и молодая Луна в мировоззренческих
представлениях и хозяйственной деятельности неолитического
населения и связанной с ними календарно-обрядовой практике.
Исходя из этого, были выбраны для святилища соответствующие
ландшафтные условия. Вторая причина — природно-географи-
ческие и астрономические особенности места расположения
святилища.
Присутствие знаков, фиксирующих восходы и заходы молодой,
полной и старой Луны на горизонте, свидетельствует, что древних
наблюдателей интересовало, прежде всего, такое астрономическое
явление, как смена фаз Луны, позволяющее вести счет суткам в
календарных целях. Фазы луны повторяются в одном и том же
порядке через 29,5 суток. Счет времени в месяце удобно начинать
с молодой Луны. Этот промежуток называется синодическим
месяцем. Петроглифы святилища на Онежском озере демонстрируют
существующее в науке мнение, что смена фаз Луны была первым
астрономическим явлением, на которое обратил внимание человек
[11, с. 33, 34].

Имеющиеся материалы свидетельствуют, что маркировались
также повторения крайних положений Луны, которые случаются
через 27,3 дня и совпадают с периодом обращения Луны вокруг
Земли, так называемый сидерический или звездный месяц.
Необходимость фиксации древними наблюдателями крайних
позиций Высокой и Низкой Луны, вероятно, была связана с
особенностями лунного календаря неолитических охотников и рыболовов,
в основу которого был положен лунный 18,6-летний цикл, как это
предполагал Ф.В. Равдоникас [26, с. 130]. Имело значение и
использование данных маркеров в календарно-обрядовой практике.
Следовательно, основные наблюдения на онежском святилище
велись за Луной. Отмечались последовательные циклические
изменения Лупы в зависимости от семи-, четырнадцати- и
28-дневных периодов смены фаз Луны. Одна из важных причин
наблюдения за Луной в ту эпоху может быть связана с существованием
лунного календаря, который считается наиболее ранним. Здесь
под термином «календарь» подразумевается всякая система счета
продолжительности интервалов времени, основанная на
периодичности определенных природных явлений. В данном случае
использовалась периодичность в ходе видимого движения Луны по
небесной сфере.
Среди символических фигур онежских петроглифов встречены
также рисунки (8 случаев), которые по ряду признаков,
отмеченным выше, можно рассматривать как солярные знаки (рис. 12, I,
1-6). Они отличаются от лунарных тем, что выбиты контурно, а не
силуэтно. В статистической выборке присутствуют только два
рисунка с парными лучевыми линиями, сопоставимые с солярными
символами (рис. 12, I, 3, 6). Еще три знака с лучевыми линиями,
позволяющими определить их ориентацию, не могли быть
проанализированы из-за отсутствия в публикации данных о точном
местоположении фигур на памятнике [29, с. 101].
На мысу Пери Нос III обнаружены три рисунка в виде
окружностей, к внутренней стороне которых по линии абриса примыкают
треугольные зубцы, обращенные на внешнюю сторону, возможно,
передающие сияние небесного светила (рис. 12, I, 7-9).
Вероятнее всего, эти фигуры также являются солярными символами.
Изображения солнца в виде зубчатой розетки встречались в
древности наряду с другими модификациями на основе круга [5, с. 25,
26. рис. 1]. Но наиболее распространенным графическим
изображением Солнца являлись окружность или диск с радиально
расходящимися черточками-лучами, создающими эффект сияния [7,
с. 117, рис. 102]. Солярные символы онежского святилища отли-

чаются от последних, в том числе и от территориально и
хронологически близких изображений Солнца на наскальных рисунках
Урала (рис. 12, II, 1-8). При этом исследователи отмечают связь
уральского неолитического населения с. заонежским и Северной
Карелии, которые близки в культурном и этническом отношении
и принадле?кат к древнейшему финно-угорскому пласту [34, с. 111,
114, 115].
Вероятнее всего, символические знаки онежских петроглифов
в виде контурно выбитого круга с 1-2 отходящими
линиями-лучами, треугольными зубчиками с внутренней стороны и косым
крестом во внутреннем заполнении относились к числу наиболее
ранних изображений Солнца (рис. 12. I). По мнению Б.А.Рыбакова,
обычай передачи солярных знаков в виде круга с крестом
посередине принадлежит к числу древнейших, и его истоки уходят в
глубины неолита [27, с. 30].
Как свидетельствуют некоторые рисунки (рис. 12, I, 1, 2), на
оне?кском святилище солярные знаки в отдельных случаях
демонстрировали конкретную связь с поло?кением Луны на горизонте в
той или иной фазе. Один из них указывает на появление молодой
Луны рядом с Солнцем на северо-западе, второй — соответственно
на восход старой Луны на северо-востоке. Выше эта ситуация
уже рассматривалась, но несколько в ином свете. Здесь хотелось
бы особо подчеркнуть, как с помощью совместного изображения
Солнца и молодой Луны древний наблюдатель зафиксировал
важное астрономическое явление календарного значения.
На рисунке, где тонкий молодой серп присоединен к
окружности (рис. 9, I, Ц, 15; 12, I, 1), вероятнее всего, отмечено
появление первого видимого с Земли лунного серпа спустя 1-2 суток
после астрономического новолуния, что происходит в западной части
горизонта рядом с заходящим Солнцем. Об этом свидетельствует
также расположение поблизости с Солнцем и молодой Луной знака
яркой планеты, которой может быть в этом случае Венера. Это
явление знаменует начало нового лунного (синодического) месяца.
В наши дни науке известно, что синодический месяц (29,53059
суток) соответствует периоду возвращения Луны в то же самое
видимое с Земли положение относительно Солнца. Синодический
месяц явился основой лунного календаря, так как хорошо
прослеживается с Земли по лунным фазам. За начало синодического
месяца принято считать новолуние, за которое принимается первое
появление лунного серпа на вечернем небе [33, с. 12].
Рассматриваемые рисунки указывают на то, что у неолитических охотников и
рыболовов Онежского озера, начиная с рубежа IV—III тыс. до н.э.,

существовал лунный календарь, соответствующий потребностям
их образа жизни.
Не исключено, что до появления производящего хозяйства в
конце неолита-начале бронзового века, когда люди установили
прямую зависимость от солнечных циклов различных видов
земледельческих работ и особенностей ухода за скотом, особой
разницы в «иерархии» Солнца и Луны, как двух основных светил, в
миропонимании древнего населения не существовало. Луна
воспринималась в древности как ночное и зимнее светило, а Солнце
как дневное и летнее. Об этом свидетельствует и тот факт, что
специфические формы изображения Солнца в виде круга с лучами,
повсеместно распространяются, начиная с эпохи энеолита и
бронзового века, с установлением производящего хозяйства [7, с. 11G,
рис. 102], что может свидетельствовать также о переходе от
древнего лунного календаря к лунно-солнечному [33, с. 16, 17]. В
предшествующие исторические периоды, как показывают
археологические материалы, Солнце и Луна часто изображались одинаково: в
виде кругов, прямых и косых крестов, иногда вписанных в круг.
Эти ранние символы Солнца продолжали существовать и в
последующие эпохи не только в петроглифах, но и в устройстве
могильных сооружений, в орнаментах на керамике и других предметах,
что особенно заметно на примере культур эпохи энеолита и
бронзового века Евразии.
Неолитические охотники и рыболовы, наблюдавшие за небом.
изобрели свой способ записывать эти наблюдения. Рассмотренные
лунарные и солярные фигуры на онежском святилище были
своего рода астролябиями каменного века. Полученные материалы
свидетельствуют, что люди уже в древности, по крайней мере с
конца неолита, научились различать видимые особенности
движения Луны и использовать их в своей повседневной жизни. Знали
и явления поворота точек восхода и захода Солнца, совпадающие с
днями солнцестояний. Различали они восточную и западную
стороны горизонта как середину годового пути Солнца между
крайними точками. Знали и направление на Юг как на мести, где
высота солнца максимальна, и на Север как на неподвижную точку
среди звезд, которая ассоциировалась с самой яркой
неподвижной звездой (Полярной) в центре небосвода, расположенной
поблизости Северного полюса мира. Были известны неолитическому
населению Онежского озера и отдельные яркие планеты (Венера.
Юпитер), появляющиеся на Небе рядом с Солнцем и Луной при
восходах и заходах. Отдельные рисунки на святилище, не
рассматриваемые в данной статье, свидетельствуют, что онежским

охотникам и рыболовам были знакомы также отдельные
созвездия, например, Большая Медведица, которая ассоциировалась в
их мифологических представлениях с лосем.
Итак, результаты исследования символических фигур на
святилище Онежского озера показывают, что подавляющее число из
них являются знаками Луны в различных фазах, что связано с
существованием лунного календаря в то время. Небольшая часть
рисунков мо?кет быть интерпретирована как солярные знаки. По
ряду признаков, отмеченных по ходу изложения материала, лу-
нарные и солярные символы следует относить к числу наиболее
ранних рисунков на святилище.
Антропоморфные фигуры, которые включают детали,
соответствующие форме лунарных и солярных знаков (кольца, круги,
полумесяцы), являются, вероятнее всего, изображениями божеств и
появляются позже (рис. 12, HI, 1, 6-9, 12, Ц)- Следует
предполагать, что они представляют собою дальнейшую
трансформацию более ранних образов Луны и Солнца, близких к
зрительному их восприятию, когда морфологическая основа фигур
повторяла форму наблюдаемых светил. Это предположение согласуется
с наблюдением В. Пойкалайнена на основании перекрывания
одних рисунков другими (рис. 3, II), согласно которому астральные,
лунарные и солярные рисунки были выбиты первыми, а
антропоморфные фигуры являлись более поздними [39, р. 35].
Исходя из этих заключений, можно предположить, что
онежское святилище первоначально возникло как место,
исключительно удобное для наблюдения за заходами и восходами Луны и
Солнца в соответствии с их суточными, месячными и годовыми
циклами. Прежде всего, это относилось к наблюдениям за
молодой и полной Луной, значимым и хорошо видимым с Земли
астрономическим явлениям, позволявшим вести самый простой счет
времени. Эти наблюдательные пункты, которые можно назвать
первыми примитивными первобытными обсерваториями, сначала,
вероятно, появились на трех мысах (Пери Нос III, VI и Карецкий
Нос), где встречается наибольшее число лунарных и солярных
знаков. Наблюдения могли вестись на разных мысах
одновременно представителями различных родовых групп, а могли и по
очереди, в зависимости от времени суток, сезона и условий
видимости светил на горизонте. Больше оснований склоняться к
последнему обстоятельству. Например, на мысу Пери Нос III,
более открытом с восточной стороны, больше знаков, отмечавших
восходы полной и старой Луны по сравнению с другими участками
святилища (рис. 10, II). Вероятно, места на скалах, где наносились

символы небесных светил, считались древними наиболее
сакральными, если исходить из многих этнографических свидетельств.
По мере освоения оконечности мысов как сакральных мест,
территория святилища постепенно расширялась и стала служить
не только для наблюдения за основными светилами и фиксации
их наиболее значимого положения с целью ведения лунного
календаря, но и для более широких культово-обрядовых действий
календарного значения. По всей вероятности, наблюдения за Луной и
Солнцем не велись постоянно, а только в значимые дни года, к
которым были приурочены и определенные культовые действия. Но
это не меняет того значения, которое древнее население Онежского
озера придавало небесным светилам и смыслу их в своей жизни.
С притоком на берега Онежского озера с его исключительно
благоприятными природно-климатическими условиями нового
населения из Волго-Окского междуречья, Верхней Волги и других
смежных районов в конце неолита и энеолите происходят
некоторые изменения в культуре и хозяйственной деятельности местных
племен [20, с. 220, 221]. Это приводит также к модификациям в
искусстве и вызывает появление новых образов космических
божеств и культурных героев, близких к образу человека.
Отражением этого процесса явились изображения в виде антропоморфных
фигур, с которыми связываются основные почитаемые светила —
Луна и Солнце (рис. 12, III, 1, 6, 9, 12, Ц). Посредством этих
образов древние отображали свои представления о космическом
устройстве Мироздания.
Одним из актуальных вопросов, который нуждается в
дальнейшем исследовании, является рассмотрение семантических связей
лунарных и солярных знаков в соединении с изображениями
животных, птиц и людей с целью определения роли данных символов
в общей семантической структуре и характере функционирования
онежских святилищ.
Автор выражает искреннюю признательность и благодарность
д.и.н. М.А. Дэвлет, к.ф.-м.н. А.В. Кузьмину, педагогу отдела
астрономии и космонавтики Московского дворца детского творчества
Н.В. Дмитриевой за квалифицированные консультации и добрые
советы.
Список литературы
1. Брюсов А.Я. История древней Карелии JJ Труды ГИМ. Вып. 9.—М.,
1940.
2. Вуд Дж. Солнце, Луна и древние камни.—М., 1981.

3. Голан Ариэль. Миф и символ.—Иерусалим-Москва: Тарбут-Рус-
слит, 1994.
4. Девятова Э.И. Природная среда и ее изменения в голоцене.—
Петрозаводск, 1988.
5. Дэвлет Е.Г. Две личины из Внутренней Монголии и
лунно-солнечный календарь /Наскальное искусство Азии. Вып. 2.—Кемерово:
Кузбассвузиздат, 1997. С. 25-28.
6. Дэвлет Е.Г. О семантике «очковидных» изображений /Маргула-
новские чтения. 1990 (сборник материалов конференции). 4.1.—М.,
1992. С. 207-209.
7. Дэвлет Е.Г., Дэвлет М.А. Мифы в камне: Мир наскального
искусства России.—М.: Алетейа, 2005.
8. ?Кульников A.M. Петроглифы Карелии. Образ мира и миры
образов.—Петрозаводск, 2006.
9. Иванов В.В., Топоров В.Н. Исследования в области славянских
древностей. Лексические и фразеологические вопросы
реконструкции текстов.—М., 1974.
10. Кадырбаев М.К., Маръяшев А.Н. Наскальные изображения хребта
Каратау.—Алма-Ата, 1977.
11. Климишин И.А. Календарь и хронология.—М.: Наука, 1985.
12. Лаушкин К.Д. Кино сорок веков назад (о наскальных изображениях
Карелии) //Знание — сила. 1966. № 1. С. 38, 39.
13. Лаушкин К.Д. Онежское святилище. Ч. I. (Новая расшифровка
некоторых петроглифов Карелии) // Скандинавский сборник. Т. 4.—
Тарту, 1959. С. 83-111.
14. Лаушкин К.Д. Онежское святилище. Ч. П. (Опыт новой
расшифровки некоторых петроглифов Карелии) // Скандинавский сборник.
Т. 5.—Тарту, 1962. С. 177-298.
15. Линевский A.M. К вопросу о петроглифах Карелии. («Бесовы
Следки», Бесов Нос и Пери Нос) /Сборник Ленинградского общества
исследователей культуры финно-угорских народностей. Вып. 1.—Л.,
1929. С. 53-95.
16. Линевский A.M. Очерки по истории древней Карелии. Ч.
1.—Петрозаводск: Госиздат К-Ф ССР, 1940.
17. Линевский A.M. Петроглифы Карелии. Ч. 1.—Петрозаводск: Кар-
госиздат, 1939.
18. Лобанова Н.В. К вопросу о датировке наскальных изображений
побережья Онежского озера (по материалам близлежащих
археологических памятников) Ц Вестник Карельского краеведческого музея.
Вып. 1.—Петрозаводск, 1993. С. 39-49.
19. Маръяшев А.Н., Потапов С.А. Культовые сюжеты в петроглифах
эпохи энеолита и бронзы // Маргулановские чтения. 1990 (сборник
материалов конференции). Ч. I.—M., 1992. С. 212-222.

20. Ошибкина СВ. Неолит лесной зоны. Север Восточной Европы
/Неолит Северной Евразии. Археология.—М.: Наука, 1996. С. 214-
220.
21. Потемкина Т.М. Особенности структуры сакрального пространства
энеолитических курганов со столбовыми конструкциями (по
материалам Северного Причерноморья) Ц Памятники археологии и древнего
искусства Евразии.—М., 2004. С. 214-250.
22. Потемкина Т.М. Энеолитические круглоплановые святилища
Зауралья в системе сходных культур и моделей степной Евразии
/Мировоззрение древнего населения Евразии.—М., 2001. С. 166-
256.
23. Потемкина Т.М., Юревич В.А. Из опыта археоастрономическо-
го исследования археологических памятников (методический
аспект).—М., 1998.
24. Равдоникас В.И. Наскальные изображения Онежского озера.—
М.-Л., 1936.
25. Равдоникас В.И. Элементы космических представлений в образах
наскальных изображений /СА. 1937. № 4. С. 11-32.
26. Равдоникас Ф.В. Лунарные знаки в наскальных изображениях
Онежского Озера // У истоков творчества.—Новосибирск: Наука, СО,
1978. С. 116-132.
27. Рыбаков Б.А. Космогония и мифология земледельцев неолита Ц СА.
1965. № 1.
28. Савватеев Ю.А. Залавруга. Археологические памятники низовья
реки Выг. Ч. 1. Петроглифы.—Л.: Наука, 1970.
29. Савватеев Ю.А. Наскальные рисунки Карелии.—Петрозаводск,
1983.
30. Столяр А.Д. Древнейший пласт петроглифов Онежского озера: (к
постановке проблемы) /Петербургский археологический вестник 9.
1995. С. 85-95.
31. Столяр А.Д. О генетической природе «беса» онежских петроглифов
Карелии / Проблемы археологии: сборник статей в память проф.
М.А.Артамонова. Вып. 2.—Л., 1978. С. 209-221.
32. Формозов А.А. Очерки по первобытному искусству. Наскальные
изображения и каменные изваяния эпохи камня и бронзы на
территории СССР.—М., 1969.
33. Цибульский В.В. Лунно-солнечный календарь стран Восточной Азии
с переводом на даты европейского календаря (с 1 по 2019 г. н.э.).—
М., 1987.
34. Чернецов В.Н. Наскальные изображения Урала /САН. В4-12(2).—
М.: Наука, 1971.
35. Юревич В.А. Астрономия доколумбовой Америки.—М.: Едиториал
УРСС, 2004.
36. Bednarik Robert G. Geoarchaeological Dating of Petrogliphs at lake
Onega, Russia I/ Geoarchaeology: An International Journal. V. 8.
N 6, 1993. P. 443-463.

37. Poikalainen V., Emits E. Rock carvings of Lake Onega: The Vodla
Region.—Tartu: Estonian Society of Prehistoric Art, 1998.
38. Poikalainen V., Emits E. The Hermitage Rock from Lake Onega
И Древности Подвинья: исторический аспект. По материалам
круглого стола, посвященного памяти A.M. Микляева (6-8 октября
1999 г.).—СПб: Изд-во ГЭ, 2003. С. 176-184.
39. Poikalainen Vaino. Rock Art of Lake Onega.—Tartu, 2004.

Вселенная, жизнь, разум
Г.М.Идлис
ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ
И АНТРОПНЫЙ КОСМОЛОГИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП (АКП)
ИЛИ ВОЗМОЖНЫЕ НАЧАЛА ВСЕГО (ВНВ)
НА ХАРАКТЕРНОМ ХРОНОЛОГИЧЕСКОМ ФОНЕ
СООТВЕТСТВУЮЩИХ РАБОТ АВТОРА
Общепринятую основу естествознания составляют физика и
математика. Именно они определяют знаменитый необходимый
теоретический минимум Л.Д.Ландау (1908-1968). Он сам в свое
время окончил одновременно физико-математический и
химический факультеты Ленинградского государственного университета
(ЛГУ).
Я, родившийся на 20 лет позже, поступил на физический
факультет того же ЛГУ и после первого курса намеревался
одновременно заниматься и на химическом факультете, но декан физфака
(С.Э. Фриш) посоветовал мне лучше совмещать учебу на
физическом и математико-механическом факультетах.
Переведясь (в связи с переездом родителей в Алма-Ату) на
второй курс физико-математического факультета Казахского
государственного университета (КазГУ), я сразу же стал заниматься там
на обоих отделениях — физическом и математическом. И
выполненная еще на третьем курсе (в 1948 г.) моя первая научная
студенческая работа [1] была чисто математической.
В 1957 г. одновременно с опубликованием в Известиях
Астрофизического института АН Казахской ССР моей кандидатской
диссертации [2]1 в академической научно-популярной серии вышла
моя книга «Космическая материя» [3] (переизданная в 1958 г. в Бу-
1 Подготовлена в 1951-54 гг. под руководством академика В.Г. Фесенкова
в аспирантуре при Астрофизическом институте АН Казахской ССР и
защищена в 1955 г. в Ученом совете Государственного астрономического института
им. П.К. Штернберга (ГАИШ) на механико-математическом факультете МГУ.

энос-Айресе на испанском языке, а в 1959 г. в Пекине на
китайском языке), в которой обращалось внимание на то, что наша
Земля — рядовая планета, наше Солнце — рядовая звезда, наша
Галактика — рядовая галактика, а вся наша Метагалактика —
лишь еще одно рядовое звено в бесконечной структурной иерархии
всевозможных космических систем, представляющей Вселенную.
Тогда же в своем докладе [4] на посвященном проблемам
внегалактической астрономии и космологии VI всесоюзном
совещании по вопросам космогонии (Москва, ГАИШ, 1957) и в
соответствующей специальной развернутой статье [5] я по существу
впервые ввел в современную космологию в качестве естественного
основного положения своеобразный АНТРОПНЫЙ
КОСМОЛОГИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП (АКП)2, предвосхищенный, кстати, еще
дошедшим до нас пророческим афористическим высказыванием
Протагора (V в. до н.э.):
«Человек есть мера всем вещам — существованию
существующих и не существованию несуществующих».
В 1968 г. М.М. Абдильдин и я, готовясь к участию в 5-й
Международной конференции по гравитации и теории относительности
(G R 5, Тбилиси, 5-16 сентября 1968 г.), составили тезисы
соответствующего предполагавшегося выступления:
О ЕДИНОЙ ТЕОРИИ МАКРОМИРА
1. Реальные электрические заряды, в отличие от
соответствующих гравитационных «зарядов», или масс, имеют сугубо
дискретную (квантовую) природу, характерную для микромира, и по
существу являются инородными объектами для так называемого
классического континуального макромира.
2. Причем с точки зрения электродинамики,
феноменологически объединяющей электричество и магнетизм, между
последними также имеется существенное различие, что физически
выражается в наличии электрических зарядов и в отсутствии
аналогичных магнитных зарядов (или монополей), а
математически — в не симметрии правых частей соответствующих
уравнений Максвелла-Лоренца относительно источников электрических
и магнитных полей.
"Позднее, в 1970 г., независимо сформулирован английским астрофизиком
Брэндоном Картером из других, сугубо формальных, соображений о совпадении
по порядку величины некоторых характерных так называемых больших чисел,
т. е. безразмерных соотношений ряда характеристик всего нашего макромира и
отдельных частиц микромира [6].

3. Поэтому при попытках построения единой теории поля на
классическом фундаменте естественно начинать с идеального —
электрически абсолютно нейтрального макромира, связывая с
гравитацией в стационарном случае лишь магнетизм, а в
нестационарном — свободное электромагнитное поле без каких бы то ни
было электрических зарядов и токов.
4. Традиционная общая теория относительности (ОТО)
основана не только на естественном в общем случае положении о рима-
новости физического пространства-времени, но и на весьма
проблематичной, вообще говоря, специальной гипотезе о сводимости
всего искривления реального четырехмерного мира к одной
гравитации, т. е. на предположении, что симметричный метрический
тензор gM„ = g„M (//, v = 0,1, 2, 3) представляет лить надлежащий
гравитационный потенциал, описывающий только так называемое
чисто гравитационное поле.
5. Логически устанавливаемая для причинно-обусловленного
континуального макромира самотождественных объектов
необходимость трехмерности физического пространства и четырехмер-
ности пространства-времени естественным образом объясняет
хорошо известную безуспешность неоднократных исторических
попыток создания искомой единой теории поля на пути различных
формальных многомерных обобщений ОТО с тем или иным
изменением ее математического аппарата.
6. Все это с необходимостью заставляет нас вернуться к
исходным естественным уравнениям ОТО Эйнштейна, изменив лишь
их физическую интерпретацию: метрический тензор д^и
оказывается связанным не только с самим гравитационным полем, но и
с электромагнитным полем гравитационного происхождения (без
электрических зарядов и токов), а движение соответствующих
электрически абсолютно нейтральных тел должно определяться
надлежащим общим полем.
7. В квазистатическом приближении естественное
расщепление слабого общего поля вне островного распределения
незаряженных масс на соответствующие составляющие позволяет связать
векторный потенциал А искомого электромагнитного поля
движущихся нейтральных тел с отделяемой от собственно
гравитационного поля вихревой частью метрического тензора дщ (г = 1,2,3).
8. Установить действительное (объективное) отличие новой
физической интерпретации ОТО от традиционных представлений
можно лишь тогда, когда мы выйдем за первоначальные рамки
идеального — электрически абсолютно нейтрального —
макромира и привлечем к рассмотрению электрические заряды и токи

(или магниты) для обнаружения электромагнитного поля,
порождаемого движущимися электрически абсолютно нейтральными
телами, т. е. гравитирующими массами, либо попытаемся
обнаружить воздействие некоторого электромагнитного поля обычного
(электрического) происхождения на движение незаряженных масс.
9. Легко определить теоретически ожидаемую величину
соответствующих эффектов. А именно, закон всемирного тяготения
Ньютона для статического взаимодействия нейтральных тел
аналогичен электродинамическому закону Кулона для
электростатического взаимодействия электрических зарядов, но имеет
обратный знак правой части. Это побуждает нас сопоставлять с каждой
массой т пару равновеликих, но противоположных по знаку
гравитационных «зарядов»: отрицательный активный (порождающий
поле) «заряд» — G1'2m и полояштельный пассивный
(испытывающий воздействие поля) заряд +Gx'2m, где G — ньютоновская
постоянная тяготения. Неподвижные «заряды» порождают одно
гравитационное поле и взаимодействуют только с ним, а
движущиеся «заряды» начинают порождать и электромагнитное поле, в
свою очередь воздействующее на их движение. Другими словами,
при новом подходе к единой теории поля приобретает физический
смысл старая некогда формальная гипотеза Вильсона,
высказанная в свое время из чисто эмпирических соображений для
объяснения наблюдаемых магнитных полей Земли и Солнца.
10. При этом становится вполне определенным — вплоть до
коэффициента пропорциональности — известное гипотетическое
соотношение Блэкета между магнитным моментом М произвольной
вращающейся незаряженной массы и ее механическим моментом
вращения Р: М = —G1'2/(2c)P (с — скорость света).
11. Показательно, что это соотношение весьма хорошо
подтверждается непосредственными наблюдательными данными о
средних магнитных полях звезд различных спектральных типов с
соответственно варьирующими физическими параметрами [2].
ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ (буквально, по исходному смыслу самого
этого слова) — знание естества, природы, т. е. знание всего того,
что есть или хотя бы в принципе (потенциально) может и должно
естественно рождаться во Вселенной. В идеале это единая система
естественных — точных — наук (sciences) с определенными
исходными (аксиоматическими) математически оформленными
законами природы.
Но по доказанной Куртом Гёделем в математической логике
теореме о неполноте любая достаточно содержательная (содержа-

щая хотя бы правила арифметики или понятие простейшего
бесконечного ряда натуральных — целых положительных — чисел)
и внутренне непротиворечивая система аксиом заведомо не может
быть исчерпывающей (полной), так как для понятий,
определяемых ее исходными аксиомами (постулатами), всегда оказывается
возможным сформулировать такое утверждение, которое, исходя
из данных аксиом, нельзя ни доказать, ни опровергнуть, т. е. это
утверждение или его отрицание приходится принимать на
равноправной альтернативной основе в качестве необходимой новой
(дополнительной) аксиомы, и т.д. (до бесконечности).
Поэтому на самом деле речь всегда может идти не о какой-то
принципиально недостижимой так называемой ЕДИНОЙ ТЕОРИИ
ВСЕГО (ЕТВ), а в лучшем случае лишь о принципиально
допустимых минимально содержательных-конечных-ВОЗМОЖНЫХ
НАЧАЛАХ ВСЕГО (ВНВ).
Еще Аристотель пытался найти их в законах механики,
которая, однако, оказалась у него двоякой — одной для идеальных
небесных тел и другой для несовершенных земных.
Ньютон, придя к единой общемировой механике, свои
Математические начала (принципы) натуральной философии
рассматривал именно как такие ВНВ, применимые ко всем принципиально
взаимосвязанным и лишь относительно самостоятельным
фундаментальным разделам естествознания, т. е. к физике, химии,
биологии и даже к лежащей в основе всех гуманитарных наук
психологии.
Однако Кант, считавший, что во всякой частной науке имеется
лишь столько собственно науки, сколько в ней содержится
математики, даже современную ему химию относил еще не к наукам,
а скорее к искусству.
В настоящую науку химия но существу превратилась лишь
после того, как Д.И. Менделеев открыл свой закон периодичности и
создал свою Периодическую систему атомных химических
элементов (создание которой В.И. Вернадский справедливо оценил как
«одно из величайших эмпирических обобщений»).
Стремясь найти рациональную интерпретацию этой
периодической системы на основе гипотезы Макса Планка о квантовом
характере излучения, Нильс Бор сформулировал свои квантовые
постулаты для энергетических уровней атомов, приведшие затем
Вернера Гейзенберга к построению квантовой механики (которая
наряду с ее применимостью к специфическому микромиру
элементарных частиц лишь в пределе сводится к классической механике
Ньютона для макромира), и одновременно с предложенным Гей-

зенбергом для возможных альтернативных описаний
действительности принципом неопределенности сформулировал для них свой
универсальный принцип дополнительности, справедливый в
физике, химии, биологии и психологии.
На этой основе я, выступая в 1985 г. на посвященном 100-ле-
тию со дня рождения Нильса Бора Всесоюзном семинаре3 со
своим докладом [7], нашел мой идеал ВНВ.
Фактическое преодоление традиционного противопоставления
материи и сознания, или естественных точных наук
гуманитарным, относящимся не к внешнему миру, а к самому человеку,
к его интеллектуальной деятельности, непосредственно связано с
АНТРОПНЫМ КОСМОЛОГИЧЕСКИМ ПРИНЦИПОМ (АКП),
который по существу изначально был заложен в самом нашем языке.
А именно, церковнославянская или древнерусская азбука,
названная по названиям первых двух ее букв [а — аз, б — буки],
является непосредственной калькой с древнегреческого алфавита,
названного тоже по названиям первых двух его букв [а — альфа,
/3 — бета или по новогреческому произношению вита (vita)], что,
кстати, фактически означает не только закономерный буквальный
порядок рассматриваемых последовательностей, определяемый по
первым двум их членам, но и основополагающее значение именно
этих начал (АКП) в виде исходного эгоцентризма [аз — я] и
вообще жизни (по латыни vita означает жизнь). Кстати, название
непосредственно следующей (третьей) буквы азбуки в — веди (т. е.
я знаю, ведаю).
Именно сам мыслящий субъект (Я) — и только он —
употребляет в единственном числе глагол-констатацию есть [аз есмь —
Я есть] и, непрерывно идентифицируя самого себя и создавая
свою непрерывную автобиографию, способен быть естественным
источником непрерывных представлений о времени и о природе
вообще, характерных, в частности, для развитой Максвеллом
теории электромагнитного поля или созданной Эйнштейном
общей теории относительности (т. е. теории гравитационного
поля).
Однако, с другой стороны, наше самосознание время от
времени прерывается (хотя бы при переходе от бодрствования ко сну,
не говоря уже о смерти), что делает не менее естественными и
дискретные — атомистические — представления о природе,
пронизывающие всю историю естествознания.
3 «Нильс Бор и наука XX века» (Пущино, Биологический центр АН СССР, 5-7
октября 1985 г.).

По справедливому общефилософскому определению М.К. Ма-
мардашвили, «пространство — это то, что отличает меня от
других, а время — это то, что отличает меня от меня же». Отсюда —
принципиальное различие между «субъективным» (субъектным)
временем и «объективным» (объектным) пространством, которые
в специальной теории относительности Эйншейна (СТО) и в его
общей теории относительности (ОТО) образуют, напротив,
принципиально единое понятие: пространство-время.
Онтология естествознания сводится, прежде всего, к учению
об основах так называемых естественных — точных — наук
(sciences), допускающих строгое — математически
оформленное — изложение, со вполне определенными законами природы.
А не об основах якобы противостоящих этим естественным
наукам сугубо аморфных гуманитарных дисциплин, с присущими
таковым лишь чисто качественными — словесными
(«голословными») — рассуждениями.
Широко распространено мнение, что естественники и
гуманитарии, относящиеся как бы к двум взаимно противоположным
культурам, вообще не в состоянии понять друг друга.
Однако за словом стоит значение, смысл, мысль, мышление.
И наше мышление непосредственно связано с самими нами, с
каждым из нас, с человеком разумным (homo sapiens, antropos).
Отсюда истоки антропоцентризма.
Правда, естествознание в ходе своего исторического развития
последовательно стремилось преодолеть подобный
антропоцентризм («субъективизм», или как бы изначально присущий всем
нам и каждому из нас врожденный «само-центризм»), становясь
все более и более объективной наукой о природе (о
материальных объектах).
При этом естествознание претерпело ряд вполне
закономерных глобальных естественно-научных революций:
аристотелевскую (переход от исходного, чуть ли не буквального, эгоцентризма
или в лучшем случае племенного — местного — топоцентризма к
более объективному для всех нас, землян, геоцентризму),
ньютоновскую (переход от геоцентризма к еще более далекому от
субъективного топоцентризма гелиоцентризму или даже, учитывая
множественность и иерархическое строение космических систем, к
полицентризму) и эйнштейновскую (отказ от всякого центризма
вообще).
Как правило, каждая из этих глобальных естественнонаучных
революций начиналась в астрономии (с пересмотра недостаточно
удовлетворительной системы отсчета непосредственно наблюдае-

мых движений в нашем Мире), сопровождалась радикальным
пересмотром надлежащих космологических представлений о всей
Вселенной и завершалась, если дело доходило до этого,
подведением под них необходимого нового физического фундамента, на
котором должно основываться все объективное естествознание.
Эти революции, завершенные такими корифеями
естествознания, как Аристотель, Ньютон и Эйнштейн, и по праву носящие
их имена, последовательно происходили в направлении все более
и более полного преодоления какого бы то ни было исходного
эгоцентризма, или антропоцентризма, т.е. изгнания субъективного
начала из науки.
Однако этот эгоцентризм, или антропоцентризм, казалось бы,
окончательно выдворенный прочь за пределы науки, но всегда
маячивший перед незашоренным взором наиболее вдумчивых
ученых и особенно настойчиво ставший бросаться в глаза после краха
попыток устранить наблюдателя из современных квантовых
представлений о природных явлениях, в конце концов, вернулся в нее
в виде АКП, введенного в современную космологию. При этом он
появился в разных формулировках: не только как «слабый» АКП
(объяснение возможных специфических особенностей нашего
Мира возможностью нашего существования в нем) или «сильный»
АКП (объяснение необходимых характеристик всей Вселенной
необходимостью нашего возникновения и существования в ней), но
и как «сверхсильный» АКП (существование Мыслящего
Универсума или Высшего Разума как необходимого предельного и
вместе с тем исходного ментального структурного элемента
Вселенной, наиболее фундаментального, фундирующего все остальные
ее структурные элементы) [12, 13].
На каждом из четырех основных последовательных и
циклически замыкающихся уровней естественной самоорганизации
материи (в физике, химии, биологии и психологии) существуют и
теоретически предопределяются надлежащими минимально
содержательными — конечными — возможными началами всего
свои по-своему взаимодействующие эталонные фундаментальные
структурные элементы и особые, представляющие собой как бы
всегда ожидаемое возможное и необходимое исключение из общего
правила, но на самом деле, напротив, ключевые элементы,
позволяющие открыть и замкнуть само это искомое общее правило.
В частности, в физике принципиально зарядово-симметрич-
ного микромира эталонными элементами оказываются
элементарные лептоны и субэлементарные кварки и антикварки
исходного — эталонного — электронного поколения с характерными

возможными для них тремя специфическими фундаментальными
физическими взаимодействиями (электромагнитным, слабым и
сильным) и одним общим (гравитационным), а ключевыми
элементами — электронные нейтрино и антинейтрино (с их
врожденной спиральностью — левой у нейтрино и правой у
антинейтрино), не участвующие в сильном (ядерном) или
электромагнитном взаимодействиях и долго вообще ускользавшие от внимания
физиков.
В химии любого — вещественного или антивещественного —
макромира эталонными элементами оказываются атомные
химические элементы, с характерными возможными для них
валентными связями, определяющие всю структуру соответствующей
периодической системы, т. е. завершающие в качестве так
называемых совершенных (инертных) элементов все ее периоды и
возглавляющие все ее валентные группы или, по крайней мере,
входящие в ее головной стандартный 8-элементный период, а
ключевыми элементами — уникальный исходный (нулевой)
нейтронный (или антинейтронный) элемент, аналогичный, кстати,
предполагавшемуся еще самим Менделеевым гипотетическому
легчайшему так называемому эфирному элементу, но до сих пор упорно
игнорируемый современными химиками (несмотря на открытие
астрофизиками целых нейтронных звезд), и последний
теоретически возможный химический элемент с порядковым номером 118
из последней валентной группы и последнего периода, только
недавно искусственно синтезированный российскими физиками и
оказавшийся, как и следовало ожидать (вопреки гипотезам о
существовании неких далеких «островков стабильности»), крайне
неустойчивым.
В биологии любого вещественного макромира эталонными
элементами оказываются субмолекулярные биоорганические блоки в
виде стандартных генетически значимых левоспиральных
аминокислотных остатков белков и правоспиральных нуклеотидных
остатков ДНК или РНК с их соответственно унифицированными
продольными остовами и специфическими боковыми радикалами,
по-своему связывающиеся друг с другом, а ключевыми
элементами — простейший глициновый остаток, сам по себе еще не
обладающий определенной спиральностью из-за идентичности его
специфического бокового радикала в виде атома водорода такому
же противостоящему ему не специфическому боковому радикалу,
присущему всем аминокислотным остаткам, и особый пролиновый
остаток, у которого специфический боковой радикал соединяется,
с одной стороны, с атомом углерода своего продольного остова (как

у всех остальных аминокислотных остатков), а с другой стороны,
с атомом азота продольного остова (как у всех нуклеотидов) уже
не своего, а соседнего остатка. Причем, в биологии любого
антивещественного макромира спиральность надлежащих стандартных
генетически значимых аминокислотных и нуклеотидных блоков
должна иметь обратный характер.
Наконец, в психологии, наряду с характерными для типичных
разумных индивидуумов обычными эталонными ментальными
элементами с надлежащими конечными оптимальными
интеллектуальными потенциальными возможностями и равноотстоящими
друг от друга циклически замыкающимися типами мышления
(определяемыми должными соотношениями в нем трех основных
его компонент — интуитивной, эмоциональной и логической), в
качестве естественных ключевых ментальных элементов, вопреки
утверждениям ортодоксальных материалистов, должны выступать
бесконечно-божественно-всемогущий Высший Разум (Мыслящий
Универсум), с равно отстраненным от всех остальных
центральным — нулевым — типом мышления, и, напротив,
интеллектуально крайне ограниченный так называемый убогий индивидуум
с таким же нулевым типом мышления, причем в обеих своих
возможных врожденных ипостасях — как экстраверт или интроверт.
Скептики, не воспринимающие всерьез все, что выходит за
пределы их понимания (так называемого здравого смысла)
многому всегда придавали и придают лишь сугубо метафорическое
значение. Но метафора метафоре рознь. Как правило, метафора
это не просто какое-то иносказание. Зачастую метафора
содержит более глубокий смысл, чем тот, который непосредственно
вкладывает в нее сам автор. Кстати, в буквальном переводе
метафора — это, действительно, не просто что-то иное, лежащее
вне, за, после (meta), а именно то, что представляет собою
нечто сверх непосредственно данного, опережает его и выступает
как преимущество (fora). He зря в современном русском издании
сочинений Аристотеля «Метафизика» (Т. 1) предшествует
«Аналитике» (Т. 2) и всем его собственно естественно-научным
произведениям, начиная с «Физики» (Т. 3) и вплоть до «Этики»,
«Политики» и «Поэтики» (Т. 4). Нелепо заранее считать все так
называемое сверхестественное совершенно неестественным и даже
противоестественным, т.е. абсолютно нереальным.
Естествознание, по сути, должно представлять собой знание
не только того, что уже есть (существует), т.е. знание
естества (натуры, природы), но и знание того, что естественно
рождается или, по крайней мере, потенциально (почему-т,о или

зачем-то, как-т.о, когда-то и где-то, как бы по воле Кого-то)
может и должно рождаться, реализуя справедливость известного
поразительно точного четверостишия Киплинга о шести слугах
всего нашего знания обо всей Природе (или, вернее, о семи слугах,
с учетом естественного расчленения общего вопроса о
необходимом причинно-следственном устройстве всей Природы «Why?» на
два — «Почему?» и «Зачем?»):
I have six honest serving men.
They taught me all knew.
Their names are What, and Why, and When,
And How, and Where, and Who.
Семь слуг, которыми мне так
Все непосредственно дано —
Что, Почему, Зачем и Как,
Когда и Где, и Кто.
Ответ на первый вопрос («Что?») — о предмете
естествознания — тривиален: естествознание — знание обо всем, что есть
(или хотя бы потенциально может быть). Основное содержание
естествознания сводится к ответу на его центральный вопрос
(«Как?»): КАК именно устроено это все, что есть? А также к
ответам на последующие вопросы: КОГДА и ГДЕ это все, по
крайней мере потенциально, может быть?
Однако даже после более или менее удовлетворительного
разрешения этих естественных вопросов остается самый трудный
вопрос («Почему?» или, с другой стороны, «Зачем?»): ПОЧЕМУ и
ЗАЧЕМ это все, что есть (или, по крайней мере, потенциально
может быть), устроено именно так, а не иначе?
Не говоря уже о, как правило, остающемся вообще за рамками
общепринятого естествознания последнем вопросе («Кто?»): КТО
стоит за всем, чт.о есть или хотя бы в принципе может быть?
Обычно естествознание сводят к выяснению фактического
устройства природы, стараясь все более и более детально ответить
на самый сложный центральный вопрос («Как?»): КАК именно
устроена природа (то, что уже есть или хотя бы может
естественно рождаться)? И, как правило, даже не пытаются
ответить на самые важные вопросы («Почему?» и «Зачем?»): ПОЧЕМУ
и ЗАЧЕМ то, что уже есть или хотя бы может естественно
рождаться, устроено именно так, а не иначе? Однако логичнее

начинать не с самих фактов, а как раз с их принципиально
необходимой причинно-следственной или целесообразной взаимосвязи,
без которой — для конгломерата всевозможных и никак не
связанных между собой фактов — вообще ни о какой науке (ни о каком
естествознании) не могло бы и речи быть!
Всегда остающийся в предметах исследования науки не
разлагаемый рационалистически остаток, т. е. иррациональный
остаток, к которому приводят все основные эмпирические понятия
при логическом анализе, означает, что мы должны принимать во
внимание наряду с безусловно необходимыми — достоверными —
фактами, характерными для вполне детерминистической
классической механики, и факты вероятностные, лежащие в основе не
только классической статистической физики, но и квантовой
механики (с ее соответствующей вероятностной интерпретацией и с
характерным для нее принципом неопределенности), а также факты
веры, с которыми имеют дело не только все религии, но и атеизм,
поскольку основанные на философских заключениях
атеистические представления, как справедливо отметил В.И. Вернадский, по
существу, то?ке предмет веры.
Таким образом, полностью оправдывается вся обобщенная и
уточненная последовательность воистину сакраментальных
вопросов Киплинга:
Что? Почему? Зачем? Как? Когда? Где? Кто?
Логичность всех именно таких естественно-научных вопросов
и именно такой их последовательности непосредственно связаны с
дискретным характером всего «объективного» (объектного)
внешнего мира и с непрерывным причинно-следственным
существованием и развитием нас самих и нашего «субъективного» сознания
или, вернее, именно со-знания, определяющего наше
«субъективное» (субъектное) время.
Наконец, при таком подходе логически неизбежным
оказывается и наш ответ на последний сакраментальный вопрос Киплинга
(«Кто?»): КТО стоит за всем этим?
Согласно присущему современной космологии антропному
космологическому принципу (АКП) в его слабой, сильной и
сверхсильной формах (т. е. не только как возможность или
необходимость разумной жизни во Вселенной, но и как существование
всеобщего разумного первоначала) — это ЧЕЛОВЕК (АНТРОПОС),
МЫ САМИ, типичные homo sapiens и, наконец (в конечном счете),
САМ МЫСЛЯЩИЙ УНИВЕРСУМ (ВЫСШИЙ РАЗУМ)!

Преодолению пропасти между «гуманитариями» и
«естественниками» служит или, по крайней мере, дол?кен служить
введенный с середины 90-х годов XX века в Российских вузах общий
курс «Концепции Современного Естествознания» (КСЕ) для всех
гуманитарных специальностей, читаемый мною в Российском
государственном гуманитарном университете (РГГУ) с 1996 г. на
основе учебных пособий [14, 15] по опубликованной в 1997 г. своей
авторской программе [16] с соответствующим пересмотром и
дополнением в 2008 г. [17—19].
Естествознание — эффективное средство познания реальности
(от микромира до макромира и всей Вселенной), основа, с одной
стороны, возможных философских обобщений, а с другой —
необходимого развития и совершенствования техники, технологии,
производства во всех сферах народного хозяйства, вплоть до
решения насущных проблем выживания человечества и освоения
Космоса.
Нельзя не обратить внимания на поразительную исходную
смысловую содержательность обыденного человеческого языка,
которая непосредственно проявляется, например, в таких словах,
как:
естествознание, природоведение (знание, ведение того, что уже
есть или естественно рождается);
сознание (не просто какое-то индивидуальное знание, а именно
со-знание, т.е. часть общего или всеобщего знания);
совесть (необходимость сочетать свое знание, ведение или
даже поведение со всеобщим);
событие (необходимая связь данного бытия с другими,
лежащая в основе единого пространства-времени, характерного для
теории относительности).
Разумеется, нечто подобное имеет место не только в русском
языке, но и в других языках.
В немецком: Wissen — знание; Gewissen — совесть; Natur-
wissenschaft — естествознание (знание натуры, т.е. природы).
В английском: science — знание, естествознание
(известные — истинные — естественные науки); conscience —
совесть.
Не зря интуиция и эмоциональное (образное) мышление, как
правило, опережают последовательную (и последующую) логику, а
само мышление как таковое — всю так называемую материальную
действительность.
В родственных по смыслу словах соответствующие согласные
иногда переходят друг в друга, а гласные оказываются настолько

несущественными, что при письме без огласовки вообще
опускаются (как это делается в письменном иврите).
Остановлюсь на одном показательном примере таких
родственных слов:
Христос — имя Иисуса Христа (буквально Помазанник,
кристально или хрустально чистый — прозрачный, Божественный
Идеал, Прообраз, Глава всех двенадцати его апостолов, по образу
и подобию которого устроено вообще все человечество и вера в
которого лежит в основе христианства);
крестьянин — от старославянского христианин;
крест. — символ христианства;
крестник — крестный сын;
крестница — крестная дочь;
крестный, крестная— восприемники проходящих обряд
крещения;
cross (англ.) — крест;
гросс (от нем. меры счета Givss) — двенадцать дюжин.
Кстати, согласно моему идеалу ВНВ [7-11], существующие
наряду с исходным бесконечным Высшим Разумом центрального
всесторонне уравновешенного (нулевого) типа обычные разумные
индивидуумы имеют именно двенадцать циклически
замыкающихся вокруг него и равноотстоящих друг от друга равноценных
типов разума и как раз двенадцать характерных конечных
градаций для своих индивидуальных интеллектуальных
потенциальных возможностей.
В мировой литературе уже имеется масса работ по АНТРОП-
НОМУ КОСМОЛОГИЧЕСКОМУ ПРИНЦИПУ, в том числе,
специальные монографии, наиболее капитальной из которых является
монография Барроу и Типлера с предисловием Уилера [20], в
которой авторы особо отмечают мою пионерскую работу по АКП [5].
Профессор Вячеслав Всеволодович Иванов, выдающийся
лингвист и всесторонне мыслящий человек, выступая в Центре-музее
А.Д. Сахарова с публичной лекцией, рассказал о своей встрече с
Сахаровым за год до ссылки Андрея Дмитриевича в Горький, когда
тот погрузился в проблемы космологии и обратился к антропному
космологическому принципу.
Заголовок первой части этой лекции представляет собой емкую
формулировку антропного космологического принципа: «Человек
это "зеркало" Вселенной», а текст — общедоступную
аргументацию его необходимости. Кстати, ссыльный академик А.Д.
Сахаров — вслед за академиком Я.Б. Зельдовичем [21] — в своей статье
[22], опубликованной в редактируемом независимым академиком

П.Л. Капицей «Журнале экспериментальной и теоретической
физики», отметил как приоритетную именно мою пионерскую работу
по АКП [5].
Что касается второй части лекции Вячеслава Всеволодовича,
то ее принятый в качестве заголовка основной тезис «Вероятно,
каждый из нас — гений» нуждается в определенных оговорках.
Согласно опубликованной мной первоначально еще в 1970 г., а
затем в 2007 г. книги [23], лишь те достаточно развитые разумные
индивидуумы, у которых оптимальные индивидуальные
потенциальные возможности (х) превышают определенную характерную
критическую величину (х > 4), могут, подразделяя их на
равнозначные, но по-разному и взаимосвязано используемые части,
последовательно эффективно неограниченно увеличивать
совокупную величину своих потенциальных возможностей X.
Своеобразным итогом моих работ по АКП является статья [24]
и доклад на Международной конференции по проблемам
практической космологии [25].
Рассматриваемая последовательность памятных, по крайней
мере для автора, работ и их знаменательных дат, следующих друг
за другом более или менее синхронно со всплесками солнечной
активности (в среднем примерно через 10-12 лет), явно
свидетельствуют не только о том, что я уже «суперстар», но и о
подмеченном мною — вслед за А.Л. Чижевским — несомненным влиянием
Космоса (Солнца) на Жизнь и Разум (причем с начала и до конца)
[18].
Список литературы
1. Идлис Г. Анализ и расширение теорем о среднем значении
интеграла / Сб. научных работ студентов КазГУ им. СМ. Кирова.—Алма-
Ата: Казгосиздат, 1951. Вып. I. С. 3-12.4
2. Идлис Г.М. Космические силовые поля и некоторые вопросы
структуры и эволюции галактической материи /Известия
Астрофизического института АН Казахской ССР. 1957. Т. IV, вып. о. L. 3-1оУ.
3. Идлис Г.М. Космическая материя /Отв. ред. акад. В.Г.Фесенков.—
М.: Наука, 1957. 126 с.
4 Первая опубликованная научная работа (написанная еше в 1948 г.), за
которую автор получил в 1948 г. на 1 конкурсе НСО КазГУ на лучшую научную
студенческую работу вторую премию, а в 1949 г. — Почетную грамоту ЦК ЛКСМК
и Похвальную грамоту Министерства высшего образования СССР.

4. Идлис Г.М. Структурная бесконечность Вселенной и
Метагалактика как типичная обитаемая космическая система (Тезисы доклада)
/ Труды VI совещания по вопросам космогонии (Москва, 5-7 июня
1957). Внегалактическая астрономия и космология.—М.: Изд-во АН
СССР,1959. С. 270-271.
5. Идлис Г.М. Основные черты наблюдаемой астрономической
Вселенной как характерные свойства обитаемой космической системы
/'Известия Астрофизического института АН Казахской ССР. 1958.
Т. VII. С. 39-54.
6. Картер Б. Совпадения больших чисел и антропологический
принцип в космологии ^Космология: Теории и наблюдения.—М.: Мир,
1978. С. 369-380.
7. Идлис Г.М. Единство естествознания по Вору и единообразные
взаимосвязанные периодические системы физики, химии, биологии и
психологии //Нильс Бор и наука XX века.—Киев: Наукова думка,
1988. С. 214-230.
8. Идлис Г.М. К вопросу о математизации науки о науке
(аксиоматические основания) //Философия и социология науки и техники.
1987—М.: Наука, 1987. С. 114-136.
9. Idlis G.M. Mathematical Principles of Science of Sciences and Unity of
Principle of Systems of Fundamental Structural Elements of Matter at
All Successive Basic Levels of Its Natural Self-organization // 8
International Congress of Logic, Methodology and Philosophy of Science
(Moscow. USSR, 17-22 August 1987). Abstracts. V. 5. Part 2.—
Moscow: Nauka, 1987. P. 122-125.
10. Idlis G.M. The Uniform Interrelated Symmetric Periodic Systems of
Fundamental Structural Elements of Matter at Four Successive Basic
Levels of Its Natural Self-organization (in Physics, Chemistry, Biology
and Psychology) // Symmetry of Structure (Interdisciplinary
Symmetry Symposia, I) (Hungary, Budapest, 13-19 August 1989). Abstracts.
V. I.—Budapest: International Society for Interdisciplinary Studies of
Symmetry (ISISS), 1989. P. 242-245.'
11. Идлис Г.М. Единство естествознания по Бору и единообразные
взаимосвязанные периодические системы физики, химии, биологии и
психологии. I/II I/ Исследования по истории физики и механики.
1990/1991-1992.—М.: Наука, 1990/1997. С. 37-78/101-187.
12. Идлис Г.М. От антропного принципа к разумному первоначалу
/Глобальный эволюционизм (Философский аспект).—М.: Институт
философии РАН, 1994. С. 124-139.
13. Идлис Г.М. Высший Разум или Мыслящий Универсум как
необходимый особый структурный элемент материи // Взаимосвязь
физической и религиозной картин мира. Физики-теоретики о религии.
Вып. 1 /Редактор-составитель д.ф.-м.н., проф. Ю.С.Владимиров.—
Кострома: МИИЦАОСТ, 1996. С. 126-137.
14. Кузнецов В.И., Идлис Г.М., Гутина В.Н. Естествознание.—М.:
Агар, 1996. 384 с.

15. Буравихин В.А., Егоров В.А., Идлис Г.М. Биография электрона и
его родословная.—М.: Агар, 1997. 240 с.
16. Идлис Г.М. Концепции современного естествознания. Программа
курса для гуманитарных специальностей.—М.: РГГУ, 1997. 24 с.
17. Идлис Г.М. Концепции современного естествознания. Программа
курса для гуманитарных специальностей. Издание второе,
исправленное и дополненное.—М.: РГГУ, 2008. 44 с.
18. Идлис Г.М. Космический — солнечный — пульс Жизни и Разума:
Всему свое время: (Концепции современного естествознания).—М.:
URSS (ЛКИ), 2008. 216 с.
19. Идлис Г.М. Революции в астрономии, космологии и физике.—М.:
URSS (ЛКИ), 2009. 336с.5
20. Barrow John D., Tipler Frank J. The Anthropic Cosmological
Principle (With a foreword by Jhon A. Wheeler).—Oxford: Clarendon Press,
1986. XX+706p.
21. Зельдович Л.Б. Рождение закрытой Вселенной и антропогенный
принцип /'Письма в Астрономический журнал. 1981. Т. 7, № 10.
С. 579-581.
22. Сахаров А.Д. Космологические переходы с изменением сигнатуры
метрики // ЖЭТФ. 1984. Т. 87, вып. 2. С. 375-383.
23. Идлис Г.М. Математическая теория научной организации труда и
оптимальной структуры научно-исследовательских институтов.—М.:
URSS (ЛКИ), 2007. 368с.
24. Идлис Г.М. Онтология естествознания и антропный
космологический принцип в свете антропософии // Исследования по истории
физики и механики. 2007.—М.: Наука, 2008. С. 314-352.
25. Идлис Г.М. Антропный Космологический Принцип в трех его
взаимосвязанных видах (как слабый, сильный или сверхсильный АКП)
и Универсальный Космологический Принцип (УКП) как основа
теоретической и практической космологии. Доклад на Международной
конференции по проблемам практической космологии (С-Петербург,
2008).
26. Idlis G.M. The Anthropic Cosmological Principle in Its Three
Interrelated Forms (Weak, Strong, and Supperstrong ACP) and the Universal
Cosmological Principle (UCP) As a Basis for Theoretical and
Practical Cosmology I/ Practical Cosmology. Russian Geographical Society:
Saint-Peterburg, 2008. V. 11. P. 92-95.

Публикации и воспоминания
В. А. Юревич
АСТРОНОМИЧЕСКИЕ МЕМУАРЫ
(Записки несостоявшегося астронома)
По-видимому, таков естественный ход событий: с
приближением скорого конца писать мемуары. Так и я сделал, при
этом основная моя цель была, чтобы мои внуки и правнуки
кое-что знали о своих предках. В преддверии завершения я
разослал их нескольким друзьям. Один из них, Юрий Николаевич
Ефремов, переслал мой текст в иИстюрико-астрономические
исследования», и я неожиданно получил оттуда предложение
подготовить к публикации астрономическую часть мемуаров.
Она составляет примерно четверть от полного объема. За
бортом остались родословная, детские и школьные годы,
проведенные в военной и послевоенной Беларуси, учеба в
университете. А также географические и этнографические описания
стран, где мне довелось проводить астрономические
наблюдения, как-то Кергелен, Куба, почти все об Эквадоре. Пришлось
убрать все о личной жизни, многочисленные рассуждения о
текущей политике, о религии и т. п. Ну а о том, что осталось,
пусть судит читатель.1
В 1960 г. я окончил математико-механический факультет
Ленинградского университета (отделение астрономии, кафедра
геодезии). На заседании комиссии по распределению долго копались
в бумагах и, наконец, объявили, что нашли подходящую для меня
заявку — в лабораторию гравиметрии в Красной Пахре, Институт
физики Земли. Первого августа, как и полагалось, я туда явился,
чем вызвал немалое удивление. Там была совсем небольшая
лаборатория, и никто не помнил, чтобы подавали заявку еще на кого-
нибудь. На всякий случай мне дали еще месяц каникул, до возвра-
1 Полный текст воспоминаний В.А. Юревича см.
http://www.sai.msu.su/EAAS/rus/doc/MEM-12.htm

щения начальства из отпусков. Через месяц выяснилось, что,
действительно, просили принять в штат техника-гравиметриста и
поискать его на месте, потому что жилья для приезжих не было. Мне
предложили поставить койку на чердаке. Меня это, естественно,
не устроило. Я потребовал возврата документов и свободного
распределения. Без начальства этого не сделали, дождались приезда
известного астронома Н. Парийского. Он устроил мне экзамен.
Поскольку я успел разочароваться в Красной Пахре, то довольно
успешно изобразил из себя двоечника в астрономии, и меня не
приняли. Но документов не вернули, оказывается, так не
полагалось, отослали их в Управление кадров Президиума АН.
Я прибыл в Президиум. Там первым делом позвонили в
Астрономический совет. Не знаю, на кого они там попали, но ответили,
что им работник не ну?кен. Тогда мне предложили на выбор
несколько обсерваторий, куда они могут отослать информацию обо
мне. Я выбрал Уссурийскую горно-таежную солнечную станцию.
Возможно, еще работала романтика северных экспедиций, в
которых я участвовал после третьего и четвертого курсов. Велели
зайти через три дня. Я зашел. Выяснил, что в Уссурийск ничего
не отсылали. Оказалось, что буквально через несколько минут
после моего ухода позвонили из Астросовета, туда явился
начальник. Им был очень нужен астроном на Звенигородскую
экспериментальную станцию. Но я заупрямился и потребовал все-таки
связаться с Уссурийском. Мне обещали, а пока уговорили
съездить в Астросовет посмотреть. Астросовет тогда еще не имел
своего здания, был разбросан в нескольких местах по Москве. Он
занимал, среди прочего, несколько комнат в здании Института
физики Земли. Разговаривал с замом председателя Астросовета
Е.З. Гиндиным. Во время разговора в комнату зашла красивая
женщина, которую назвали Аллой Генриховной. Я догадался, что
это А.Г. Масевич. Она была заместителем председателя по науке.
Сам председатель, престарелый академик А. А. Михайлов, жил в
Ленинграде и одновременно был директором Пулковской
обсерватории, так что фактически Астросоветом руководила А.Г. Масевич.
Среди многих ценных качеств Аллы Генриховны было умение
убеждать. И она быстро убедила меня остаться в Астросовете, я
только оговорил право съездить в Звенигород и посмотреть место,
где мне предлагают работать.
В Звенигороде Астросовет занимал несколько комнат в
зданиях Института физики атмосферы. Когда-то в этом же
помещении находился Институт прикладной геофизики, но после его
раздела на три института Звенигородская база ИПГ отошла к ИФА.

Место было приятное, на краю леса, на краю долины Москвы-
реки. Сам город Звенигород был километрах в 8 по прямой, на
пути лежала деревня Шихово, славившаяся своими гитарных дел
мастерами. Железнодорожная станция Звенигород была в 6 км,
но несколько в другом направлении. Через пару дней я все же
решил остаться здесь работать, но неожиданно выяснилось, что я
уже принят на работу аж три дня назад. В Уссурийск так ничего и
не отсылали. Вот так началась моя долгая звенигородская эпопея.
Основной и в то время единственной задачей Звенигородской
станции Астросовета было наблюдение искусственных спутников
Земли (ИСЗ) и определение их точных координат на небе. Это
новая проблема для астрономии. Такая задача была поставлена
перед Астросоветом еще до запуска Первого спутника.
Координатором программы стала А.Г. Масевич. К тому времени она уже
была известным астрофизиком, имела выдающиеся научные
достижения в проблеме эволюции звезд, теории внутреннего
строения звезд и т. п. То, что она взяла на себя очень ответственные
дополнительные обязанности, связанные с совершенно новой для
нее областью астрономии — астрометрией, говорит о незаурядной
научной смелости.
Была разработана секретная программа создания сети станций
оптических наблюдений ИСЗ при всех обсерваториях,
университетах и ряде педагогических институтов. Такую станцию
решили создать и при самом Астросовете. Ее заведующим наметили
A.M. Лозинского. О степени секретности программы говорит то,
что Лозинский был зачислен в Астросовет, но в течение трех
месяцев, пока шла его проверка в соответствующих органах, не знал,
зачем его приняли на работу и чем он должен будет заниматься.
Летом 1957 г. Астросовет организовал курсы для наблюдателей
ИСЗ в Ашхабаде, куда были собраны начальники будущих
станций. Никто из участников не знал, как скоро понадобятся их
знания на практике. В 1958 г. заработала станция наблюдений ИСЗ
при Астросовете, а в следующем она переместилась в Звенигород.
Я попал на нее, когда она уже год проработала.
Еще перед запуском ИСЗ была спроектирована и выпущена
значительным тиражом специальная астрономическая трубка, или
небольшой телескоп АТ-1, по замыслу разработчиков наиболее
подходящая для визуальных наблюдений ИСЗ, с большим полем
качественного изображения и сеткой толстых нитей в поле зрения.
Но в Звенигороде это был уже пройденный этап, хотя на других
станциях наблюдений АТ-1 продолжали работать. Здесь
применялись военные бинокуляры ТЗК. Двойная труба увеличивала про-

ницающую силу, т.е. можно было видеть менее яркие спутники.
Поле зрения было меньшим, но вполне достаточным. Крест нитей
подсвечивался слабой лампочкой. Позже появились, но в
небольшом количестве, еще более мощные морские бинокуляры.
Кроме того, нужны были камеры и для фотографических
наблюдений. Самыми подходящими для них оказались военные
а эр о фото съемочные камеры, предназначенные для ночной
авиасъемки, типа НАФА-Зс/25 с очень большим полем зрения и
высокой проницающей силой при фотографировании быстродвижуще-
гося объекта. Ее пришлось немного изменить, в первую очередь,
снабдить устройством для точной регистрации времени открытия
и закрытия затвора. Точная регистрация времени нужна также
и при визуальных наблюдениях ИСЗ. Поэтому на станции была
сделана своя служба времени на базе печатающих хронографов.
Хронографы через специальную приставку сравнивались с
радиосигналами точного времени. На территории находилось несколько
павильонов с открывающейся крышей, заполненных аппаратурой
и соединенных подземными кабелями со службой времени в одном
из домов станции.
По эфемеридам, полученным из Москвы из вычислительного
центра, мы уже знали приблизительное время пролета спутника и
его приближенные координаты. В эту часть неба наводили свои
бинокуляры и ждали, когда спутник появится в поле зрения.
Затем отслеживали спутник, передвигая бинокуляр вручную, и, когда
спутник пролетал вблизи яркой звезды или через заметную
конфигурацию звезд, нажимали на ключ Морзе. В службе времени
при этом срабатывал хронограф. Теперь эту звезду быстро искали
на звездной карте небесного атласа Бечваржа и отмечали. Затем
снова вводили спутник в поле зрения и делали новую отметку. И
так несколько раз за пролет спутника.
При фотографических наблюдениях заранее наводили камеру
по эфемеридам. Когда спутник влетал в поле зрения, несколько
раз открывали и закрывали затвор на короткое время. От
контактов срабатывания затвора шли сигналы в ту же службу
времени. Пленку проявляли, искали на ней изображения спутника,
отождествляли снимок с картой звездного неба. На координатно-
измерительных машинах измерялись координаты спутника и
окружающих его опорных звезд с известными по каталогам
небесными координатами. По правилам астрономии вычислялись на
ЭВМ небесные координаты спутника. Такой принцип сохранился
неизменным до настоящего времени, только аппаратура
многократно усовершенствовалась.

В 1960 г. на станции работали четыре наблюдателя: Ильгиз
Хасанов, В.И. Беленко, А.Г. Крылов и я. Было две женщины на
обработке наблюдений и два лаборанта из местных жителей. Пост
начальника был вакантным после недавнего ухода Р.Л. Хотинка,
и его вскоре занял И. Хасанов. Он, как и Беленко были
выпускниками МГУ прошлого года и проработали на станции уже год.
Анатолий Крылов окончил МГУ в этом году и начал работать на
10 дней раньше меня.
В 1961-62 гг. счет визуальным наблюдениям шел на тысячи.
Часть их тут же отсылалась в вычислительный центр
телеграммами. Первое время фотографических наблюдений было мало, и
только с запуском в США яркого спутника-баллона «Эхо-1» число
наблюдений резко возросло.
А в 1963 г. я случайно поступил в аспирантуру. Было одно
вакантное место в Астросовете. На него подал документы
Крылов. Я не подавал, но Крылов уговорил меня поступать в заочную
аспирантуру, так ему будет легче сдавать экзамены, за компанию
со мной. В конце концов получилось, что я сдал экзамены гораздо
лучше Крылова, и Алла Генриховна добилась в отделе аспирантуры
Академии еще одного места для меня.
Тема определилась, правда, точное название пришло позже:
«Применение аэрофотосъемочных камер для решения некоторых
астрономических задач». В основном работал с камерой НАФА-
МК-75, проверил пригодность ее объектива для астрометрии.
Вычисления проводил обычно с помощью немецких электрических
арифмометров, отчасти с использованием ЭВМ «Урал-2»,
принадлежащей ИФА.
Первое время продолжал жить и работать на станции, даже был
одно время начальником, после ухода И. Хасанова в аспирантуру
Института философии АН. Затем меня заставили переселиться в
Москву, в общежитие аспирантов Академии. Подавляющее
большинство аспирантов были прикомандированные из
республиканских академий. Самая обычная тема разговоров — диссертации
и защиты. И только я относился к этому безразлично. Тем не
менее диссертацию написал и представил точно в срок — 31
декабря 1965 г., как и было обещано руководству. Строго говоря,
диссертация была написана, но не была доделана. Я точно знал,
чем ее следует дополнить и что на это нужно еще полгода
времени. Рецензент А.А. Киселев из Пулково указал, чем и как ее
дополнить, и это совершенно точно совпало с моим мнением. Пару
слов о А.А. Киселеве. Он, как и мой отец, бывший военнопленный.
После войны его забрали с пятого курса университета, отвезли в

Воркуту и поставили на работу: сцепщиком вагонов. Очевидно,
сцепщики в Воркуте были для страны нужнее, чем ученые в
Ленинграде. Не знаю, когда его освободили, но в 1960 г. он уже был
кандидатом наук, очень знающим астрометристом. И всегда был
хорошим человеком.
Через полгода диссертация была готова полностью, довольно
средняя по моей оценке (и не только моей), но вполне пригодная
к защите. Я хорошо запомнил слова A.M. Лозинского, моего
научного руководителя: «Если бы каждая диссертация давала вклад в
науку, наука развивалась бы семимильными шагами». В
утешение: сказано это было не мне и не по поводу моей диссертации.
В середине 1966-го диссертация была полностью готова,
принята к защите в ГАИШе, но наступили летние каникулы, и меня
поставили на очередь только на октябрь 1966 г. Но тут вмешалась
поездка за рубеж.
Спутники, как известно, летают высоко, не признавая
никаких государственных границ, и наблюдать их желательно по всей
трассе. Уже в первые годы после запуска Первого ИСЗ был
получен ряд важных научных результатов, в первую очередь о
свойствах верхней атмосферы Земли. Оказалась, что она значительно
плотнее, чем считалось ранее, и простирается во много раз дальше
от поверхности. Только на расстоянии 80-100 тыс. км ее свойства
сливаются с параметрами межпланетного пространства. Но
главной неожиданностью стало резкое различие плотностей на
дневной и ночной поверхностях Земли и еще более резкое изменение
свойств атмосферы в зависимости от солнечной активности. Все
это уже было выяснено к началу 1960-х годов и отмечалось даже
некоторое падение интереса к наблюдениям, пока астрономы не
доказали ценность наблюдений ИСЗ для геодезии и для изучения
гравитационного поля Земли. Вскоре возникла новая наука —
космическая геодезия.
Как и в обычной геодезии, цель ее — построение
географических карт. Для этого нужно иметь опорные точки, взаимное
положение которых на земном сфероиде известно очень точно. Чтобы
получить такую связь между точками, разделенными, к примеру,
тысячью километров обычным методом, нужна многодневная
работа сотен геодезистов. А теперь представим, что на концах сети
имеем несколько станций наблюдений ИСЗ и наблюдаем один и
тот же спутник одновременно, синхронно. Если известны
координаты двух станций наблюдений, то очень просто вычислить
координаты остальных. Это простейший так называемый
геометрический метод космической геодезии. Если у нас очень хорошо из-

вестна орбита спутника, то и не требуется синхронизации
наблюдений. Со временем для этого стали запускать специальные
геодезические спутники, небольшие, тяжелые, уставленные лазерными
отражателями. С единичной удаленной станции наблюдений
определяли координаты и расстояние до спутника, положение которого
считалось известным, а затем вычисляли координаты станции.
Это динамический метод космической геодезии.
Уже на одном из первых экспериментальных сеансов
синхронных наблюдений мне удалось связаться из Южно-Кури ль ска с
Алма-Атой (расстояние в 5тыс. км). Этим методом можно
привязывать к единой материковой геодезической системе координат
отдаленные острова, что вообще невозможно сделать другим
способом, и установить зависимость между системами координат
различных материков. Но, может быть, самое главное — это
выяснить форму общего земного эллипсоида, проследить, как
поверхности равной силы тяжести огибают земной шар.
Эта работа тоже стоит денег. И, возможно, их бы и не
нашлось, если бы речь шла о чистой науке. Однако помогла
военная сторона проблемы. Наши военные могут доставить атомный
заряд с огромной точностью в любую точку планеты. Для этого
нужно знать взаимное положение точки запуска и точки цели,
т. е. дистанцию и направление между ними. А это может
обеспечить только космическая геодезия. Точнее, она создаст сеть
опорных точек, разбросанных более-менее регулярно по
поверхности планеты, а уж от них с небольшой потерей точности можно
установить координаты точек запуска и цели. А чтобы иметь сеть
станций наблюдений ИСЗ по всему земному шару, нужно широкое
международное сотрудничество.
Я опять хочу вернуться к А.Г. Масевич. Думаю, что когда ее
рекомендовали на пост координатора программы наблюдений ИСЗ,
учитывали такие ее качества, как знание в совершенстве
нескольких языков, умение убеждать и вести переговоры,
организационные способности. Уже в 1961 г. в Ленинграде состоялась первая
международная встреча астрономов — наблюдателей ИСЗ из
социалистических стран, на которой была принята долговременная
программа совместных действий. Это была самая первая
послевоенная программа долговременного научного сотрудничества между
Академиями наук соцстран. Позже она переросла в программу
«Интеркосмос».
Сотрудники Астросовета обязаны были быть «выездными». Но
моя первая попытка оказалась неудачной. Меня наметили к
поездке в Югославию по какому-то поводу в составе какой-то группы.

Как полагалось, явился на комиссию в райком КПСС в
сопровождении секретаря партийной организации Н.П. Ерпылева, очень
хорошего человека. Отвечал на вопросы разной степени глупости
перед кучкой приличных старичков. Ответы мои не нравились.
Особенно, когда сказал, что не читаю «Комсомольскую правду», а
предпочитаю «Известия». Долго втолковывали, что я должен быть
готов к встрече с югославскими комсомольцами. (До сих пор не
знаю, были ли такие в природе.) Потом один нашел в анкете
сомнительное место и с торжеством объявил: «Отец был в плену».
Я возразил, что тут проблем нет, отца за это никто до сих пор не
осуждал, и он уже после войны получил несколько медалей.
Ответ был таков: «Ну, тогда всем давали медали». Я встал и ушел.
В коридоре долго ждал Ерпылева, но так и не дождался, видимо,
его отчитывали за плохое воспитание молодежи. А что касается
Югославии, то поездку всей группы потом отменили.
Первый мой выезд, на две недели, состоялся в Монголию. Это
обычный путь для многих начинающих. При прохождении
комиссии на выезд в какую-либо «серьезную» страну имела большое
значение фраза в характеристике: «в зарубежных поездках был,
замечаний по поездке не имел». То, что это была поездка в
«несерьезную» страну, куда обычно могли пропустить в первый раз
и без такой сакраментальной фразы, значения уже не имело. Да
здравствует бюрократия!
А теперь о той поездке, из-за которой отложили диссертацию.
Это была поездка в очень экзотическую по тем временам страну —
Таиланд. Там проходила международная промышленная выставка
по линии ООН. Как полагается, к советской экспозиции был
присоединен агитационный павильон, посвященный успехам
советской космонавтики. Там были модели космического корабля
«Восток» в половину натуральной величины и спускаемого аппарата
Ю.А. Гагарина, макеты нескольких спутников, глобус Луны, много
фотоматериалов и т. п. Вот меня и назначили научным
консультантом в этот отдел. Выставка прошла достойно, советский
павильон был, наверно, самый посещаемый. Ведь это был первый
прорыв советской информации в Таиланд после революции.
Когда я вернулся в ноябре к сроку защиты диссертации,
выяснил, что ее перенесли еще раз. В итоге защищался аж 15
февраля 1967 г. И уже 6 марта защита была утверждена ВАКом.
Надо сказать, что к этому времени уже было доказано, что
космическая геодезия очень перспективна, и были созданы
экспедиционные спутниковые камеры АФУ-75, снабженные объективами
«Уран-16» от камеры НАФА-МК-75. Именно их исследование за-

няло примерно три четверти моей диссертации. Так что она
оказалась весьма кстати. Впрочем, выбора не было, все равно в ход
пошли бы те самые объективы, но их астрометрические свойства
уже были выяснены мною. Так что некоторый вклад в науку моя
работа сделала.
После защиты диссертации А.М.Лозинский поручил мне
работу не по специальности: наблюдать за строительством новых
зданий станции на новом месте, независимом от Института
физики атмосферы. Там строился лабораторный корпус и несколько
башен для астрономических инструментов. В их числе была
башня для большой спутниковой камеры ВАУ. В 1967 г. камера вошла
в строй и действует до сих пор, когда наблюдения спутников
оптическими методами уже почти прекратились. С ее помощью ведутся
наблюдения геостационарных спутников и осуществляется
контроль околоземного космического пространства в поисках так
называемого космического мусора. В дальнейшем я смог вернуться
к наблюдениям.
Камеры АФУ делали в Риге на небольшом
оптико-механическом заводе, принадлежащем топографической воинской части.
Главными конструкторами были сотрудники станции наблюдений
ИСЗ при Латвийском университете М. Абеле и К. Лапушка.
Комплект раскладывался на 25 ящиков. Сама камера имела несколько
режимов работы для разных типов спутников. Один из них
предусматривал отслеживание слабого спутника движением пленки в
фокальной плоскости. А равенства скоростей изображения
спутника и пленки добивался наблюдатель, удерживая спутник на
кресте нитей телескопа-гида. Так что получение хороших снимков во
многом зависело от сноровки и опыта наблюдателя.
В 1967 г. я участвовал в ассамблее Международного
Астрономического Союза в Праге, самом представительном съезде
астрономов всего мира. Правда, был я там в качестве так называемого
научного туриста да еще по линии молодежного туризма. Съезд
был интересен. Были на обсерватории в Ондржейове, где гвоздем
программы был недавно вступивший в действие двухметровый
телескоп фирмы К. Цейсе, Йена.
Вскоре у нас в Звенигороде побывали с визитом четыре
чехословацких военных геодезиста. Мы их хорошо встретили. За
столом много говорили о политике. Чехи много ожидали от
намечаемых реформ, говорили, что советская пресса искажает события
в Чехословакии, никакого отступления от принципов социализма
не будет. Мы были настроены скептически, говорили, что пресса
знает правду о Чехословакии, но искажает ее специально, подгота-

вливая общественное мнение. Так что готовьтесь к худшему. Так
и произошло.
В 1969 г. провел довольно много времени в Риге, осваивая
наблюдения на камере АФУ-75, ее наладку и ремонт в случае
необходимости. В 1969 г. был преподавателем на курсах в Пулково для
геодезистов— будущих наблюдателей ИСЗ. А потом отправился
наблюдателем на французский остров Кергелен в Индийском океане.
Теперь мне придется пропустить четыре года. Весь 1970 г. я
провел на Кергелене в составе французской антарктической
экспедиции. В 1972-74 гг. работал на Кубе на советско-кубинской
станции наблюдений ИСЗ. В основном это были рутинные
наблюдения на камере АФУ-75. Жаль, конечно, что личные впечатления
и описания этих мест приходится опустить.
После Кубы я много раз побывал за границей; если соблюдать
хронологию, то получится некая дикая смесь описаний жизни и
событий дома и за рубежом.
Наверное, все же следует начать с описания интервалов жизни
и работы дома, в своей стране. Главная работа с начала —
наблюдения спутников на камере АФУ-75. Камера Нафа-ЗС/25 — уже
пройденный этап. В конце 1970-х годов стал еще наблюдать и
другие небесные объекты на 40-сантиметровом телескопе-астрографе
фирмы К. Цейсе, Йена. Постепенно это становилось моей главной
работой. Среди прочих объектов фотографировал астероиды и
кометы. Надо сказать, что нынешним астрономам повезло: в конце
XX века окрестности Земли посетили три яркие кометы.
Особенность работы астронома — то, что она не нормирована
и сильно зависит от погоды. А наша погода такова, что переход
от облачной к ясной и наоборот происходит в среднем через пять
дней. Вот и получается иной раз пять, а то и больше почти
бессонных суток. Днем особенно не отоспишься, надо разбираться, чего
натворил ночью. Проявка пленки и предварительный просмотр
негативов — то?ке дело наблюдателя.
Спутники, которые нужно было наблюдать, пролетали
несколько раз за ночь, особенно если это были длинные зимние и всегда
морозные ночи. Случалось засыпать прямо сидя за столом, где-то
на четвертую ночь наблюдений. Впрочем, это могло произойти,
если остальные наблюдатели были в это время в командировках.
Но в целом все было в норме.
Затем, в непогоду, шел окончательный просмотр негативов,
оценка по нескольким параметрам отдельно, занесение их в
каталог. На моей обязанности, даже когда я почти перестал сам
наблюдать на камере, был просмотр и отбраковка негативов, посту-

павших с зарубежных станций. Они шли тысячами. А брака было
многовато. Не хватало опытных наблюдателей. Иногда посылали
астрономов или геодезистов с других обсерваторий, наскоро и кое-
как обученных. А ведь работа на камере АФУ-75 значительно
сложнее, чем на стандартных астрономических телескопах.
На станции наблюдений в Звенигороде работало обычно
около десяти человек, на камерах АФУ-75 умели наблюдать человек
шесть, но только для четырех это была основная работа: Е. Юров,
В.Осипенко, В.Козырев и я. Кроме того, здесь жили и работали
сотрудники московских отделов Астросовета, их было побольше.
В большинстве это были астрофизики, имевшие слабое
отношение к наблюдательной работе. Но они много помогали в работе
нашего общего вычислительного отдела. Впоследствии станция
стала Звенигородской обсерваторией Института Астрономии РАН,
преобразованного из бывшего Астросовета.
Часто приходилось бывать в командировках, обычно на
всякого рода совещаниях и конференциях, иногда и для работы.
Попробую перечислить только города, где побывал, не вникая в
детали: Ереван, Ташкент, Рязань, Южно-Курильск, Уссурийск,
Благовещенск, Одесса, Чернигов, Николаев, Симеиз, по несколько раз
Ленинград, Рига, Киев, Душанбе. Иногда встречался со своими
однокурсниками. В ЛГУ остались астрофизики Владимир Гаген-
Торн и Дмитрий Нагирнер, они стали докторами наук и
профессорами. 11 августа 1999 г., в день солнечного затмения, умерла
Ирина Петровская, звездный астроном, тоже профессор и доктор наук.
В Пулково остался работать Вадим Губанов, астрометрист, и тоже
теперь доктор наук и профессор. На Кубе встретил
радиоастронома Валерия Нагнибеду. Отмечу еще один случай. На конференции
по малым телам Солнечной системы в Душанбе я оказался вместе
со своим однокурсником Валентином Тихоновым. По его словам,
он перешел из астрономов в баллистика, работал в Центре
управления полетами. И вот, к нам подходит симпатичная женщина
и спрашивает, не учились ли мы на матмехе. Оказалось, что это
была Нелли Куликова. Она даже жила с нами в одном общежитии.
Только она была тогда математиком и переквалифицировалась в
астронома позже, на работе в Обнинске. Потом я встречал ее еще
несколько раз. Сейчас она доктор физ.-мат. наук и профессор.
Пора вернуться к основной линии повествования и рассказать
о повседневной жизни нашего научного городка в тот
исторический период, который сейчас именуют эпохой застоя. Как научные
работники оценивали обстановку и события внутренней и
международной жизни того времени?

Пре?кде всего, я не помню каких-либо горячих споров на
кухнях, о которых любили писать тамошние интеллигенты,
пытающиеся таким образом приобщиться к диссиденству. Как-то само
собой считалось, что нами правит кучка выживших из ума
стариков, и это было настолько очевидно, что не заслуживало долгого
обсуждения. Но это почти ежедневно прорывалось в коротких
едких замечаниях и анекдотах, и при этом совершенно не
заботились, кто это может услышать. Вторжение в Чехословакию и ввод
войск в Афганистан сначала просто вызвали недоумение, потом
сомнение, а затем открыто осуждались. Тем не менее призывов
к свержению существующего строя либо просто к его каким-то
изменениям у нас не отмечалось.
Подпольной литературы (самиздат) у нас по рукам не ходило.
Но многие, работавшие за границей, читали то, что не положено.
Еще в первое пребывание в Эквадоре я купил роман «Доктор
Живаго» на испанском языке. Прочитал и удивился, ничего
антисоветского там не нашел. В конце концов, А.М.Горький в «Жизни
Клима Самгина» взял в качестве главного персонажа совсем уж
отрицательного типа, и ничего. Живаго выглядел куда как
симпатичнее. К книге было приложено порядочно стихотворений, очень
хороших, приписываемых самому Живаго. В.А.Жуковский
заметил: «Переводчик в прозе — раб, переводчик в стихах —
соперник», а он-то в этом деле разбирался. Прочитанные позже стихи
Б.Пастернака на русском языке мне понравились меньше. Я не
рискнул везти книгу в СССР и подарил ее перед отъездом одной
секретарше на день рождения.
Потом читал «Раковый корпус» А.И. Солженицына на
английском. И тоже решил, что власти имели бы много меньше проблем,
если бы эту книгу напечатали. Ведь, отказав в печати, они прятали
секреты, всем в стране уже известные, а взамен получали
всеобщее осуждение со стороны мыслящей интеллигенции не только
СССР, но и всего мира. Видимо, уже было принято решение о
полном замалчивании некоторых страниц истории, неприятных для
партии. Оттепель так и не перешла в весну.
Прочитал «В круге первом». Оценил книгу высоко. Много
персонажей, у каждого своя история, своя детальная психологическая
характеристика.
«Архипелаг Гулаг» читал на русском. Книгу дал один из
бывших советских студентов. И даже почувствовал благодарность к
автору за то, что вот такая важная страница истории страны не
останется перечеркнутой, безвестной. Сбор и систематизация
информации со слов бывших заключенных — одна из важных за-

слуг Сол?кеницына. Только пожалел, что автор пишет книгу даже
с некоторым злорадством, точнее, как мне показалось, злорадство
преобладает над сочувствием к жертвам режима.
И еще с одной книгой я впервые познакомился за рубежом.
Мне попалась Библия на испанском языке, изданная в Чили во
время правления Альенде. Недоброжелатели критиковали ее за
то, что в ней помещен портрет Ленина. Но он присутствует там
не прямо; на одной из страниц изображено массовое шествие по
улице, и демонстранты среди прочих несут портрет Ленина. У
меня, как у большинства представителей точных наук, логико-
аналитический склад ума с преобладанием левополушарных
качеств. Поэтому он сразу начал цепляться за противоречия и
нелепицы, начинающиеся в Библии прямо с первых страниц. В первой
и второй главах изложены два различных варианта сотворения
мира и человека. Какому из них верить? В конце концов,
кончилось тем, что я вообще не смог читать Библию, просмотрел ее до
конца, что называется по диагонали, и все. Но это чтение
пробудило у меня интерес другого рода.
Почему же в наше время еще сохраняется вера в Бога? Мне
кажется, что большинство верующих просто не задумываются о
том, истинна или нет их религия. Они принимают веру, как
нечто данное от рождения, по наследству от предков. Ведь, как
известно, «обычай — деспота средь людей». Ну а среди думающих
людей вера может сохраняться, если заставить себя признать, что
Бог выше логики. Это сформулировал еще один из первых отцов
церкви: «Верую, ибо нелепо». Но все же самым главным
фактором следует признать подспудное бессознательное желание искать
какую-то опору во внешней среде. Присуще это не только
отдельному человеку, но оно архетипично, т. е. издревле присуще
человеческому коллективу в целом. Этим и объясняется живучесть
религий, а также возможность деспотизма типа сталинского.
Много позже, уже в годы перестройки, я прочитал сочинения
отца Александра Меня. Мне понравился его разбор некоторых
библейских историй (Книга Иова) как литературно-моралистических
и глубоко философских творений. Но А. Мень, видимо, просто не
решался вступить в полемику с критиками Библии и потому с
порога отвергал их выводы, как политически заказанные. А между
тем, научный подход к Библии начали именно христианские
теологи с целью подтвердить ее.
Перестройка М.С. Горбачева была встречена у нас с
энтузиазмом. Наконец-то, власть признала очевидное: экономическое
соревнование с капитализмом и холодную войну мы проиграли.

Надо делать выводы, многое кардинально менять. Но оправдались
слова Федора Тютчева, поэта и дипломата: зачинатель реформ
получает в итоге вовсе не то, чего он хотел, а то к чему было готово
общество. А к чему оно было готово, никто тогда не знал, кроме
некоторых диссидентов.
Мы, жители Звенигорода, в 1970-е годы жили неплохо
благодаря своеобразной политике партии в области распределения: все.
что есть в стране свозить в магазины Москвы, а дальше само
население развезет по домам. Москва недалеко, ездили мы туда по
служебным делам каждую неделю и заодно привозили домой сумки
с едой. Благо, денег хватало. По всяким поводам на работе
устраивали шашлыки вскладчину. Пиво покупали в соседних домах
отдыха, изучив расписание его привоза по базам отдыха. Часть
персонала имела валюту, точнее чеки Внешпосылторга. Помнится,
меня рассмешило, когда прочитал где-то, что тем самым отношусь
к привилегированному слою населения.
Очевидно, что все, кто выезжал за границу, находились под
особым наблюдением КГБ. Перед моей первой поездкой на
станцию приезжали два человека наводить справки обо мне. Попали
они на Людмилу Юрову, мою однокурсницу. Она вместе с мужем,
Евгением Юровым, приехала сюда на работу на три года позже
меня. Ясно, что она дала мне самую лестную характеристику.
Позже уже мне самому приходилось давать отзывы на своих
коллег. Видимо, я попал в особо доверенные, почти что в
шпионы, так как меня просили сообщать обо всем подозрительном,
что я замечу дома и за рубежом. Но толку от этого было мало. Я
мог сказать (один случай), что такой-то не пользуется уважением
коллектива и вообще не заслуживает доверия. А его выпускали за
границу: как ни как, а он член партии. И мог дать очень хороший
отзыв на человека, а его не выпускали, потому что еврей.
Впрочем, на Кубу его все-таки потом пустили. Это был Борис Бург.
Выпускать его в капстрану было никак нельзя, а вдруг он сбежит
в Израиль, оставив дома русскую жену и детей.
Было ясно, что долго такая ситуация в стране не протянется.
Изменения назревали. Дело, по традиции, было за смертью
старого поколения вождей.
Мне в некотором роде повезло. Я был последним, кто еще успел
съездить на год с семьей (жена и сын) за границу, и сразу после
этого станции наблюдений ИСЗ стали не нужны, их стали
закрывать одну за другой, бросая оборудование, поскольку
международная обстановка изменилась в мирную сторону. И я был почти
первым, кто выехал на работу за рубеж по вольному найму и личному

контракту. Правда, для этого пришлось уволиться с работы в
Академии. Так что самые неприятные годы кардинальных реформ я
пропустил. И вернулся уже в новую страну. Правда, она не
показалась мне непривычной. Просто чисто советская проблема: где
бы чего достать, сменилась общемировой: где бы достать денег. А
в такой обстановке, среди людей, озабоченных этой проблемой, я
жил довольно долго. Другое дело, что мои образование и
специальность, ценные даже в Эквадоре, оказались теперь уже не очень-то
нужными в новой России.
Труднее всего, видимо, будет писать о годах с 1974 по 1994.
Попробую начать со списка моих пребываний за рубежом.
1976-
1978
1978
1979
1980
1981
1983
1984
1985-
1987-
1990-
■1977 Эквадор
Болгария
КНДР
Эквадор
Болгария
Эквадор
Япония
Эквадор
•1986 Эквадор
■1988 Эквадор
•1994 Эквадор
В целом получается, что из этих 17 лет я провел 7 лет за
границей, и почти все эти годы в Республике Эквадор. Придется
оставить хронологию и рассказывать по странам, а потом уже снова о
новой жизни на родине. Начну с Эквадора.
В этой стране находится самая старая обсерватория в Америке,
если не считать «обсерваторий» индейцев доколумбовой Америки.
Основана она была в 1873 г. в правление президента Гарсиа
Морено, диктатора и клерикала, как его обозначали в наших
учебниках истории, и в тоже время любителя астрономии и естественных
наук, много сделавшего для развития науки и образования в своей
стране. Об этом и многом другом, связанном с Эквадором, можно
прочитать в моей книге «Астрономия доколумбовой Америки»,
вышедшей на русском и испанском языках в издательстве УРСС в
2004 и 2005 гг.
Не буду подробно рассказывать об Эквадоре. Отмечу лишь, что
на его сравнительно небольшой территории фиксируются три
географических рекорда. Самая удаленная от центра Земли точка ее
поверхности — вершина горы Чимборасо (6310м). Самый
высокий активно действующий вулкан — Котопакси (5897 м). Самая

близкая к экватору снежная вершина — гора Кайямбе (5796 м,
Зкм от экватора).
В июле 1976 г. я прилетел в Кито, чтобы открыть там станцию
наблюдений ИСЗ. Соответствующий договор с Национальной
Политехнической школой (НПШ) Эквадора (тоже основана Морено),
частью которой была обсерватория, был заключен годом ранее.
Тогда работала правило: Аэрофлот строит маршруты так, чтобы
советские граждане летали нашими самолетами по возможности
наибольшую часть пути. В Эквадоре самолеты Аэрофлота не садились.
Летел до Лимы (Перу), а потом обратно в Кито самолетом
зарубежной авиакомпании. Позже мне неоднократно приходилось
преодолевать эту часть пути на автобусах, но это уже другая история.
Я пришел в посольство, представился дипломату, ведавшему
научными связями, сказал, что примерно через неделю на адрес
посольства должна прибыть аппаратура. Тот чего-то перепугался,
пошел к послу. Вернулся и сказал, что посол отправил телеграмму
в Академию, чтобы отправку аппаратуры задержали. Дело в том,
что в то время эквадорское правительство настороженно
относилось ко всему, что связано с советским посольством и любое
поступление туда тщательно проверялось заранее. Получение
разрешения на ввоз было делом долгим.
Последовали переговоры между НПШ и посольством при моем
участии. Сошлись на том, что разрешение на ввоз груза будет
получать школа и поступит оно на ее адрес. Это дело сильно
затянулось. У вузов Эквадора был конфликт со своим Минфином по
поводу оплаты таможенных сборов. Разрешение на ввоз было
получено только в октябре. В декабре все документы были получены
Академией. В марте 1977 г. я, наконец, получил груз. Благо, как
раз к этому времени закончилось и строительство павильона для
камеры на крыше нового Административного здания НПШ, еще
не отделанного. Через несколько дней начал наблюдения. Точнее,
мог бы начать.
Вернулся на родину 3 августа. Таким образом, вместо
намеченных восьми месяцев я пробыл там более 13. Это доставило мне
массу треволнений. Продление в несколько этапов происходило по
инициативе посольства, а это не приветствуется в Академии.
Незадолго перед этим мой коллега Евгений Юров пострадал из-за этого.
Посол в Чаде задержал его на пару недель, а Академия отказалась
оплатить ему деньги за это, да еще вычла из его зарплаты счет за
гостиницу. У меня все обошлось, хотя дело доходило до того, что
посол запретил показывать мне телеграммы из Академии о моем
отзыве. Именно Юров и прибыл мне на смену 19 июля.

По всей вероятности, это мое пребывание, да и последующие,
было весьма ценным для эквадорцев. На всю страну, по площади
и численности населения примерно равную Беларуси, был всего
один астроном, то бишь я. Сами сотрудники обсерватории
астрономии не обучались, но были сведущи в метеорологии и
сейсмологии. А также в наблюдениях на одном астрономическом приборе,
астролябии, поставленной здесь Паршкской обсерваторией и
приславшей на достаточный срок астронома для обучения местного
персонала.
Все, кому было необходима консультация по каким-либо
проблемам, имеющим отношение к астрономии, обращались ко мне.
Например, вычислить обстоятельства солнечных затмений для
городов Эквадора. Кроме того, пришлось знакомить с астрономией
и сотрудников обсерватории. В общей сложности я прочитал
тогда 44 часа лекций и написал несколько статей и инструкций. В
следующий приезд я с удивлением обнаружил, что директор
обсерватории Уго Давила подготовил спецвыпуск «Бюллетеня
обсерватории» с моими материалами на 220 страниц.
Отношения с эквадорцами сложились вполне дружеские. По
характеру и менталитету они схожи с русскими. При всем
разнообразии отдельных личностей многие черты их характера и
поведения казались хорошо знакомыми, часто встречающимися среди
моих соотечественников. Так что с ними было легко общаться,
как, впрочем, и с кубинцами. Надеюсь, что и им со мной было
просто общаться.
После этого я еще трижды приезжал в Эквадор на сравнительно
короткие сроки, от одного до восьми месяцев, для наблюдений
ИСЗ. Попутно пришлось разрешать множество организационных
проблем, читать лекции и писать статьи. Пришлось несколько раз
выезжать в разные места экваториальной линии для выбора места
для новой Геодинамической станции, в чем была заинтересована
и Пулковская обсерватория. Ее сотрудник Виталий Наумов выбрал
окончательно место в районе, называемом Херусалем. Это
обширная ровная котловина между гор со своим микроклиматом
полупустынного типа. Из произраставших там растений отмечу один
вид опунций со съедобными плодами, по цвету и вкусу схожими
с вареной свеклой. Строительство части помещений велось под
моим надзором. Там были установлены лазерный спутниковый
дальномер, измеряющий расстояние до ИСЗ, и пулковский зенит-
телескоп. Пулково помогало обсерватории в работе с астролябией.
Когда там вышла из строя служба времени, из Пулкова прислали
новые приборы службы времени. Я установил их, подключил и

обучил эквадорских наблюдателей работе с ними, не дожидаясь
приезда Вадима Губанова. Он все же приезжал туда позже, а
потом рассказывал, что так часто слышал упоминания обо мне, что
это его начало раздражать.
Следующий визит, в 1985 г., совпал с приходом кометы
Галлея. На камере АФУ-75 получил 44 снимка кометы Джакобини-
Циннера и 63 снимка кометы Галлея. Конечно, наблюдал также
и спутники. А на 17 лекциях для публики побывали, по оценке,
4550 человек. Причем, на одной из них, в НПШ, присутствовали
800 человек, и длилась она три часа. В общем, успех моих лекций
подтверждает старую шутку, что обычный человек с улицы знает
только три светила на ночном небе: Луну, Марс и комету Галлея.
Ездил с лекциями по стране, побывал в самом северном городе
страны, Тулкане, и на юге в третьем по величине городе страны
Куэнка. Сопровождали меня астроном Луис Эспин и президент
Эквадорского общества любителей астрономии архитектор Хавьер
Аргуэльо. В Куэнке три лекции посетили 1100 человек. В Тулкане
на двух лекциях побывало 950 человек. Этот город находится на
границе с Колумбией. Граница открыта, и мне удалось побывать
в Колумбии несколько раз. Жители обеих стран ездят через
границу за покупками, выбирая более дешевые товары в соседней
стране. То же самое и на границе с Перу, но почти все товары
дешевле в Эквадоре. В Перу (в Лиме) я дважды читал лекции
для студентов университета Сан-Маркое, изучающих астрономию,
а также в Перуанском обществе любителей астрономии.
Кстати, и Эспин, и Хавьер побывали в Советском Союзе, были
гостями Академии Наук, к чему я тоже руку приложил. В 1986 г. я
встречался с Луисом Эспином сначала в Крыму, в Симеизе, потом в
Звенигороде. Это было время полусухого закона, этого яркого, но,
к сожалению, кратковременного эпизода в борьбе с нашим
национальным бедствием. Идея была хороша, но испорчена стандартно
бестолковым исполнением. Специально для нас в Ялте
распечатали и открыли большой дегустационный зал и там прочли
лекцию о винах с их дегустацией (12 сортов вина) только для четырех
человек. Закрытие таких дегустационный залов — вот вам пример
доведения хорошей идеи до абсурда.
Через год я снова приехал в Эквадор, теперь уже с женой и
сыном, сроком на год. Случилось это по настоянию ректора
Национальной Политехнической школы Рубена Орельяны, потомка
испанского конкистадора, первым проплывшим до устья Амазонки.
Отправился он из Кито, и на центральной площади города есть
мемориальная доска с надписью: «Слава Кито — открытие реки

Амазонки». Ректор просил Астросовет прислать именно меня для
чтения годичного курса лекций по астрономии для студентов
научного факультета НПШ (аналог нашего физмата). Жить стало
веселее.
Один интересный момент. Каждый раз по приезде
приходилось снова ориентировать камеру по звездам. На сей раз камера
слетела с опор, а один ее край вообще сорвался с фундамента и
висел в воздухе. Фундамент камеры был построен на колонне из
напряженного железобетона, проходящей через все здание.
Откатывающаяся крыша павильона была сдвинута. Это все следствие
землетрясений, в последний раз оно, видимо, было особенно
сильным.
В это пребывание я чувствовал себя очень нужным
человеком. Ректор назначил меня техническим директором
обсерватории (нечто вроде научного консультанта без оплаты). Пришлось
регулярно читать лекции, давать множество консультаций, решать
много организационных проблем. Среди них отмечу одну. НПШ
получила через МАГАТЭ советский ускоритель электронов. И мне
пришлось много заниматься всякими делами, связанными с его
получением и освоением. Осложнились и отношения с
посольством. Видимо, у?ке чувствовался недостаток денег в казне, и
послы получили указание проверить целесообразность затрат на
всякого рода международное сотрудничество. Если в прежние
приезды всякие контакты с посольством происходили по моей
инициативе, то теперь меня донимали проверками.
Вернулся я в марте 1988 г. Уже чувствовался ветер перемен.
Стало возможным уезжать за границу не только в служебные
командировки, но и по вольному найму. Я получил личное
предложение ректора Орельяны занять должность директора
обсерватории. Астросовет не хотел отпускать меня, но в конце концов
договорились, что я еду туда в командировку, а когда оформлюсь
на работу, посылаю телеграмму с просьбой об увольнении. Так
я уехал в октябре 1990 г., опять с женой и сыном. Но оформили
меня не сразу. Нужно было сначала заменить визу на другую,
разрешающую работать в Эквадоре. А затем получить
разрешение на работу именно в определенной должности. А это можно
было сделать, если никто из эквадорцев равной или немного
меньшей квалификации не претендовал на эту должность. Государство
твердо стояло на защите интересов своих граждан. По закону
школа должна была объявить конкурс и ждать три месяца. Но, к
счастью, обошлось без этого. Там согласились с письмом от НПШ,
что ни одного астронома с образованием в Эквадоре нет, и дали

разрешение досрочно. Для начала меня приняли, как полагалось,
на испытательный срок в три месяца на должность профессора, а
затем мы заключили контракт на год, который потом продлевали
еще два раза. Вот только становиться директором мне не
хотелось по природному отвращению к руководящей работе. Так что
согласно контракту я стал профессором астрономии научного
факультета НПШ и техническим директором обсерватории. Только
значительно позже я стал директором, когда ее прежний директор
Уго Давила совсем спился.
Я вошел как полноправный член в ассоциацию
преподавателей, нечто типа нашей профсоюзной группы. В НПШ их было
несколько, отдельно для профессоров, служащих, рабочих.
Проводили разного рода мероприятия, в основном увеселительного
плана. На Рождество выдавали большую корзину со всякими
деликатесами.
Должность ректора выборная. При голосования каждый
профессор имеет один голос, служащие выбирают выборщиков, одного
на пять человек, рабочие и студенты — одного на 10 человек. У
нас в начале перестройки тоже пытались выбирать руководителей,
но каждый член организации получал один голос; побоялись, что
обвинят в неравенстве прав, и ничего хорошего в итоге не
получилось.
В последний год я читал лекции еще в одном университете, Сан
Франсиско де Кито, и таким образом стал профессором двух
университетов. Но там это звание не соответствует нашему громкому
званию, это просто преподаватель в вузе или колледже. В обоих
университетах курс астрономии был факультативным. Студенты
по местным правилам должны были прослушать все
обязательные курсы и определенное число факультативных по их выбору.
(Неплохо было бы и нашим вузам перенять такую практику.) В
Политехнике астрономию выбирали немногие студенты научного
факультета, в университете Сан Франсиско таких было побольше.
Но в НПШ я проводил также семинары, когда раз в семестр в
течение двух-трех недель читал каждый день по четыре часа лекций
для учителей средних школ и просто для любителей астрономии,
включая студентов других факультетов НПШ и других вузов. Здесь
учеников было много. Семинары были платные, школа получала
деньги и часть выделяла мне. Учителя охотно посещали
семинары, диплом об их окончании помогал им при переаттестации.
Два раза выезжал с этой целью в другие города. В Риобамбе
провел недельный семинар по сферической астрономии для
учителей. В Гуаранде прочитал курс лекций в местном университете.

Много и успешно сотрудничал с. планетариями. Один из них
размещался на экваторе, принадлежал Провинциальному совету.
Управлял им Хавьер Аргуэльо. Другой, большой планетарий,
принадлежал Военно-географическому институту. В нем я обучал
сотрудников астрономии, читал лекции для публики и проводил
семинары. Однажды обсерватория получила приглашение от
местного общества любителей астрономии прибыть в город Куэнку на
открытие планетария, я и там выступил с лекцией.
Продолжал писать статьи для различных научных журналов
Эквадора. За все мои визиты в Эквадор вышло 22 статьи.
Большинство — в «Бюллетене Астрономической обсерватории». Много
раз давал интервью местному телевидению и радио. В газетах
печатали статьи о комете Галлея и ее снимки, полученные мною
на камере АФУ. Там меня именовали иногда довольно нелепо. То
академиком, прибывшим в Эквадор специально для чтения лекций
о комете, то автором аж 50 работ по астрологии.
Особняком стоит мое сотрудничество с астрологами. В
астрологию я. конечно, не верю, но не настроен к ней так уж враждебно.
Если она кому-то, кто в нее верит, помогает почувствовать себя
немножко более счастливым, пожалуйста, пусть себе верит.
Любителем астрологии оказался учитель музыки в Политехнике Леон
Цезарь, он же лучший гитарист Эквадора. (Для наших
технических вузов явление необычное — курс музыки, хотя бы и
факультативный.) Кажется, он да?ке сделал шаг вперед в этой «науке» —
рассчитывал гороскопы с учетом положений малых планет,
эфемериды которых, вычисленные в нашем Институте теоретической
астрономии, покупал на дискетках в США.
Однажды меня пригласили на телевидение Гуаякиля, самого
большого города Эквадора и главного морского порта, принять
участие в диспуте по астрологии. Диспут, впрочем, не состоялся из-за
неявки приглашенных священников. Но я ближе познакомился с
работой астрологов, точнее с одной женщиной-астрологом.
Астрологом она стала почти случайно, купив дискетку с программой
расчета гороскопов. Но перед тем как ввести данные клиента в
программу, она с ним разговаривала о жизни около трех часов, затем
велела прийти на следующий день. Потом она корректировала
компьютерный результат, устраняя из него явные противоречия,
но главное, учитывая информацию, полученную при беседе с
клиентом, который, сам того не замечая, высказывал свои потаенные
желания. На следующий день она еще около часу растолковывала
гороскоп. В общем, она была хорошим психологом, и клиент
уходил от нее довольный и спокойный. В этом смысле ее деятельность

можно было считать полезной, она действительно помогала людям,
нуждающимся в общении с хорошим человеком и понимании.
Но как бы там ни было, пропагандировать астрологию все-таки
не следует. А сейчас у нас в стране астрология (и уфология)
занимает в СМИ гораздо больше места, чем астрономия и наука
вообще. Придется сказать по поводу уфологии, что я в принципе не
отрицаю возможности посещения нашей Земли представителями
инопланетной цивилизации, однако никаких убедительных
доказательств этого уфологи так и не представили. И сами пришельцы
тоже.
Своеобразно отмечалось 500-летие плавания Колумба.
Памятники Колумбу в большинстве стран Южной и Центральной
Америки были разрушены, в том числе и в Эквадоре. Там он был
только один, в Кито, на площади Италии. А памятников главным
завоевателям в Латинской Америке никогда и не было.
Исключение делалось для основателей городов. Если бы Вы сказали в
это время во всеуслышание «открытие Америки», Вас бы побили
на улицах стран, где преобладает индейско-метисное население.
Официальным был нейтральный термин «Встреча двух культур».
изобретенный специально к этому случаю. И мероприятия к этой
встрече были соответствующие — лекции этнографов, историков,
активистов изучения индейских культур и возрождения древних
индейских обычаев. Я в то время читал лекции о древней
индейской астрономии и об археоастрономических памятниках.
Рассказ о моих работах в командировках и о педагогической
деятельности получается довольно скучным. Поэтому оставим его
и обратимся к некоторым темам, которыми я занимался сверх
плана.
Прежде всего, это исследования, связанные с работой франко-
испанской геодезической экспедиции 1736-45 гг. по измерению
дуги меридиана. Это было первое в истории международное
научное предприятие. Цель его — выявить форму Земли: сжата
она у полюсов или, наоборот, вытянута вдоль оси вращения.
Сейчас нам трудно это представить, но в то время этот вопрос также
интересовал современников, как нас интересуют наши самые
актуальные научные проблемы. Наблюдения проводили пять
человек: французские академики Шарль Мария де ла Кондамин, Пьер
Бугер, Луи Годен и испанские морские офицеры Хорхе Хуан де
Сантасилья и Антонио де Ульоа, недавние выпускники Морской
академии в Кадисе. Работали они обычным методом
триангуляции. Их приборы сильно отличались по внешнему виду от
нынешних, хотя устроены были по тому же принципу. В то время

еще не умели делать точно разделенные круги малых диаметров
и еще не существовали небольшие телескопы с большим
фокусным расстоянием. Поэтому приборы для наблюдений, квадранты
и сектора, были очень громоздкие. Так, один из секторов для
наблюдений зенитных звезд на конце триангуляционной сети имел
высоту 6,5 м. Работа шла в очень тяжелых условиях. Представьте
себе только условия передвижения в местности, где высокие горы
и глубокие каньоны с почти отвесными стенками — самое
обычное явление. И капризы погоды совершенно непредсказуемы.
Добавьте к этому весьма непростые отношения между участниками
экспедиции. Здесь странным образом сочетались соперничество и
дружелюбие, борьба за приоритеты и взаимопомощь, резкие
расхождения во мнениях и стремление прийти к компромиссу,
отстаивание своего мнения при понимании точки зрения другого.
Помимо прямой задачи, французы выполнили еще ряд
исследований. В частности, впервые дали научные описания хинного и
каучукового деревьев. Два фундаментальных открытия сделаны в
науке, которую позже назвали гравиметрией. Кондамин по
определениям длины секундного маятника выявил существование
гравитационных аномалий. Бугер, проведя измерения вокруг
высочайшей горы Чимборасо, выявил существование уклонения отвеса.
И конец работы еще не означал прекращения трудностей и
приключений, которые ждали их на обратном пути. Упомяну только
одно. В то время шла война за австрийское наследство. Антонио
Ульоа участвовал в двух морских сражениях с англичанами,
потом уже на суше, попал в плен, был доставлен в Лондон и там в
этом качестве был принят в члены Королевского общества (аналог
нашей Академии наук). Из рук президента общества он получил
обратно все свои бумаги, кроме планов бухт и портов. Думаю, в
истории найдется мало таких примеров уважения к научным
заслугам противника.
Мое пребывание совпало с 250-летием экспедиции. Много
копался в архивах и библиотеках, посетил памятные места,
связанные с экспедицией. Моими стараниями в каждом номере
«Бюллетеня обсерватории Кито» появлялись статьи об экспедиции и
материалы, связанные с ней. Большая статья помещена и в наших
«Историко-астрономических исследованиях» в 1994 г., две статьи
в журнале «Земля и Вселенная». Что интересно, память об
экспедиции до сих пор жива в Эквадоре. Уж очень экстраординарными,
незаурядными личностями были ее участники.
Хочу заранее попросить прощения у читателей за то, что
дальше я отведу много места тематике, которая, по-видимому, будет

более интересной для специалистов. Дело в том, что здесь будет
описан мой настоящий творческий вклад в науку. Точнее, в
историю науки. Астрономические наблюдения, при всей их
ценности для науки, я все же рассматриваю как текущую рутинную
работу.
Итак, археоастрономия. Еще в мое первое пребывание в
Эквадоре я посетил одну археологическую зону, пирамиды Кочаски, в
40 км к северу от Кито. Здесь имеем комплекс из 15 усеченных
пирамид различных высот и площадей. Восемь из них снабжены
лучами (пандусами), отходящими в юго-западном направлении от
центра большей стороны, так что в плане пирамида напоминает
букву Т. Кроме того, имеется несколько курганов стандартной
полусферической формы.
Пандусы имеют разные длины и разные формы. Самый
длинный, от пирамиды № 14, достигает в длину 300 м, у его конца
разбросано несколько курганов. Пандус пирамиды № 5 очень
массивный и резко обрывается, его склоны и конец тоже имели когда-то
ступенчатую форму, как и сама пирамида. От конца его пандуса
отходят дуги, загибающиеся назад, к пирамиде, и образующие
обширные круглые и невысокие курганы на своих концах. Я
заподозрил существование астрономического смысла в ориентации
пирамид.
Когда я в первый раз приехал в Кочаски, там была пустынная
местность. Но вскоре эпоха массового туризма пришла и в
Эквадор. Через десять лет здесь уже был историко-археологический
комплекс, принадлежащий Провинциальному совету. В 1986 г. я
поработал на пирамидах с теодолитом, измерил азимуты лучей,
исходивших от пирамид, и сопоставил их с астрономическими
направлениями.
Оказалось, что при наблюдениях от конца луча в течение
нескольких веков можно было видеть над центром пирамиды восход
звезды Бенетнаш, расположенной на краю ковша созвездия
Большой Медведицы. Эта звезда восходит последней из семи ярких
звезд созвездия, и ее восход означает, что вся колесница Большой
Медведицы красуется на небосклоне.
Так чем же был интересен восход этой звезды, что для его
наблюдения воздвигали пирамиды? Придется объяснить некоторые
азы археоастрономии и выяснить, какую роль играли наблюдения
звезд в древности.
В течение ночи одни звезды восходят, другие заходят, и к утру
окажется, что наблюдатель смог увидеть почти все звезды неба за
исключением тех, что находятся в узком меридиональном поясе

неба, в центре которого размещено Солнце. Солнце перемещается
среди звезд в течение года, поэтому одни звезды входят в зону
невидимости, другие выходят из нее. Первое появление звезды
на светлом утреннем небе после периода невидимости называется
гелиакическим восходом звезды.
В древности гелиакический восход Бенетнаша происходил в
конце сентября - начале октября, что совпадало с приходом сезона
дождей и началом сельскохозяйственного года в обширном районе
страны, где расположен комплекс пирамид Кочаски. Можно
сделать вывод, что наблюдения этой звезды служили земледельцам
сигналом для начала посевов.
Но точный азимут восхода звезды меняется со временем, в
данном случае это изменение составляет 1° за 170-180 лет. По
прошествии нескольких веков наблюдатель убеждался, что Бенетиаш
уже не восходит над центром пирамиды. Обитатели зоны Кочаски
начинали трудоемкую работу по строительству новой пирамиды с
несколько иным углом ориентации.
С нашей точки зрения строительство новой пирамиды
выглядит излишним, достаточно было отметить какой-либо меткой на
вершине пирамиды новую точку восхода звезды. Но образ
мышления наших предков был другим, гигантские сооружения такого
типа возникают по всему миру на определенном этапе развития
общества. Известно, что в древности астрономические
наблюдения были религиозным ритуалом, формой служения богам.
Кажется вполне естественным предположить, что пирамиды служили
также и своего рода храмами, где могло собираться множество
людей для проведения религиозных церемоний и празднеств.
Напомним, кстати, что, по крайней мере, некоторые празднества были
связаны с астрономическими явлениями. И сложная форма
построенной позже других и наиболее совершенной пирамиды ясно
указывает, что она была приспособлена к собраниям и шествиям
многих людей.
А теперь мы можем поставить другую задачу: по измеренным
азимутам пирамид найти дату их строительства. Достаточно
уверенно это получилось для шести из них: от 200 г. до н.э. до 1150 г.
н.э. Археологи не располагают точными данными о возрасте
пирамид, но подтверждают, что последовательность их постройки
совпадает с полученной нами. Можно поискать подтверждения
нашим оценкам, основываясь на общей истории этой зоны. В
соответствии с ней пирамиды были построены в эпоху культуры Ка-
ранки. Она появилась около 800 г. до н.э.. около 200 г. вошла в
феодальную форму социальной организации. В 700-1200 гг. до-

стигла апогея своего развития, потом начался период упадка, и в
1300-1500 гг. культура Каранки распалась и исчезла.
Дата гелиакического восхода тоже смещается, за это время она
перешла с 27 октября на 9 ноября и перестала служить хорошим
индикатором для указания срока посевов. Интересно, что именно
после этого культура Каранки пришла в упадок.
В свой приезд в 1990 г. я обнаружил, что интенсивность
научных работ в Кочаски снизилась, зато туристская сторона дела
процветала. Кроме пирамид и археологического музея,
посетителям показывали этнографический музей, музей оружия и
музыкальных инструментов, ботанический сад-огород из
лекарственных растений. Но особо рад я был узнать, что из нескольких
гипотез о происхождении пирамид возобладала моя. Гиды
ссылались на астрономию.
После моих работ по археоастрономии возрос мой авторитет
среди местных археологов. Я даже провел в Политехнике
специальный семинар по археоастрономии и неоднократно выступал с
лекциями на съездах археологов.
Я уже писал, что ко мне вынуждены были обращаться все, кому
была нужна консультация по астрономии. Так я познакомился
с Густаво Гуайясамином, человеком, создававшим
этнографические фильмы о жизни индейцев Эквадора. Работал он в одиночку,
совмещая в своем лице режиссера, оператора и весь остальной
съемочный коллектив. Несомненная заслуга его в том, что в его
фильмах остается «Америка уходящая» — под давлением
современной цивилизации уходит в прошлое образ жизни аборигенов
Эквадора, постепенно забываются старинные верования и обычаи.
Правда, этот процесс встречает и сопротивление, возрождается
национальное самосознание индейцев. Что интересно, те индейцы
Эквадора, которые преуспели в рамках капиталистических
отношений и стали богатыми промышленниками, не стремятся
подранить европейцам или североамериканцам, а пытаются жить по
своим древним обычаям, в частности, принципиально одеваются
всегда в национальные одежды, хотя и не отказываются от благ
цивилизации.
Очередной фильм Густаво об индейских праздниках,
связанных с солнечными явлениями — солнцестояниями и
равноденствиями. Хроники XVI века свидетельствуют, что в государстве
инков, Тауантинсуйю (в переводе с кечуа — четыре стороны
света), церемонии, приуроченные к этим событиям, были важным
государственным делом. До недавних пор праздники Солнца
сохранялись в немногих индейских общинах, наименее подвержен-

ных влиянию современной, все уравнивающей, цивилизации. Но
память о них сохранялась повсеместно, и это помогло их
возрождению усилиями энтузиастов изучения древней индейской
культуры.
Г. Гуайясамин считал, что я очень помог ему в создании
фильма. Едва ли мой вклад был очень большим, но, конечно, я
откликался на все его просьбы о помощи. Однажды, это было летом
1992 г., он пришел очень взволнованный и сказал, что я тут же
должен отправиться с ним в Сан Антонио де Пичинча, там
найдено некое индейское сооружение, где отмечены солнечные
направления.
Сан Антонио де Пичинча — селение к северу от Кито,
расположенное на линии экватора. В 1936 г., к 200-летию франко-
испанской экспедиции по измерению дуги меридиана, в нем был
сооружен памятник в форме узкой усеченной пирамиды,
увенчанной шаром. Через 50 лет памятник был заменен на новый,
сохранивший ту же форму, но значительно больший по размерам, а
на шаре появились очертания материков. Внутри пирамиды
располагается этнографический музей. Вокруг памятника создан
туристический комплекс, получивший название Митад дель Мундо,
по-русски — середина мира, весьма подходящее название для
места, расположенного точно на экваторе.
Кстати сказать, девиз: Эквадор — середина мира, можно
встретить в этой стране повсеместно. В другой латиноамериканской
стране, Панаме, где мне однажды пришлось побывать по пути в
Эквадор, такой же популярностью пользуется схожий лозунг:
Панама — центр мира.
Итак, мы поехали. Сооружение оказалось каменным кругом
около 13 м в диаметре, расположенным на поверхности почвы,
точнее, несколько ниже, так как было расчищено от покрывавшего его
слоя песка. Недалеко от круга находился овраг, обычной для Анд
формы — узкий и глубокий, с отвесными стенами. Он имел
название Цветной (Колорадо). Будем так называть и наш круг. На
фоне его каменной платформы ясно выделялись четыре диаметра,
составленные из более крупных и более красных камней. С
первого взгляда было ясно, что направления на круге едва ли могут
быть астрономическими, все углы между отмеченными радиусами
были по 45°. Тем не менее в ближайшую ясную ночь я установил
в центре круга теодолит и определил по звездам азимуты всех
направлений. Оказалось, что один из отмеченных диаметров своим
восточным концом указывал на точку крайнего южного восхода
Луны. Разница составила менее 1°.

Все же было бы слишком смело утверждать по одному
направлению, что платформа Цветного оврага — место астрономических
наблюдений в древности, естественно посчитать случайностью
обнаруженное совпадение. Но имеются некоторые доводы, которые
как будто говорят в пользу такого заключения. Диаметр лунного
направления — единственный на круге, имеющий параллельную
хорду на расстоянии около метра сбоку. Он направлен на вершину
соседней горы Катекийя. А это слово означает на кечуа «тот, кто
следует за Луной». На это обратил внимание в свое время
эквадорский историк Андраде Марин, увлекавшийся астрономией и
создавший в Сан Антонио краеведческий музей. Его музей
расположен точно на экваторе. С одной стороны здания макет белого
медведя, с другой — пингвина. Веским доводом в пользу
астрономического назначения платформы послужил другой каменный
круг, на вершине горы Катекийя.
Но сначала мы отправились к археологам. В этом же
районе, к северу от Сан Антонио, находится охраняемая
археологическая зона Румикучо. Такое название носит довольно
обширная равнина между горами, и на одной из вершин на краю
равнины, примерно в одном километре от платформы Цветного оврага
находится древняя индейская крепость Пукара Румикучо. (Пу-
кара на языке кечуа и означает «крепость»). Когда-то ее
соорудили местные индейцы для защиты от вторжения инков. Сейчас
эта крепость частично восстановлена и является частью
археологического музея. Посетить ее интересно, но само это
сооружение на взгляд европейца, знакомого со средневековыми замками-
крепостями Европы, впечатления крепости не производит. Скорее,
она напоминает полевое укрепление времен Первой мировой войны
с тремя рядами кольцевых каменных стен около полутора метров
высотой, а внутри этих оград встречаются лабиринты из таких
же стен.
Центральный банк Эквадора имеет здесь археологический
музей и лаборатории, размещенные в частично отреставрированной
старой гасиенде (усадьбе), когда-то построенной одним из первых
испанских поселенцев.
Директор музея, Эдуардо Альмейда, заинтересовался нашими
результатами. Он сообщил, что в окрестностях имеется еще
несколько каменных кругов. Подобный круг существовал ранее и
внутри самой крепости. Как и другие археологические памятники
Америки, да и всего мира, крепость подвергалась нашествиям
грабителей, сбывавших найденные предметы частным
коллекционерам.

Из кругов, о которых говорил Э. Альмсйда, нас прежде всего
заинтересовал круг на вершине горы Катекийя. С него мы и начали
обход. Каменный круг оказался размером около 3 м и не имел
отмеченных диаметров. Располагался он с внешней стороны
обширного круглого соору?кения около 60 м диаметром с земляными
стенами около метра высотой.
В поле зрения теодолита хорошо просматривалась
расположенная далеко внизу платформа Цветного оврага. До нее было 1300м.
И «лунный» диаметр платформы точно лег на вертикальную нить
теодолита. Позже измерения азимутов подтвердили, что азимут
с платформы на круг совпал с азимутом «лунного» диаметра. Но
этот круг, размещенный на поверхности почвы, не был виден с
платформы Цветного оврага. Возможно, он служил основанием
для каменного сигнала, воздвигнутого здесь. Во всяком случае,
количество камней, разбросанных вокруг круга, на в целом
грунтовой вершине, как будто, подтверждает это.
Итак, исследования двух кругов утвердили нас в мнении, что
направления диаметров платформы Цветного оврага не случайны,
один из них действительно указывает лунное направление. Тогда
остается принять, что другие оси платформы, составляющие с ним
углы в 45° и 90°, присутствуют здесь просто в качестве орнамента.
Отметим, что если смотреть с платформы Цветного оврага, то
линия горизонта к северу от направления на круг Катекийи
образована очень пологим и ровным склоном горы. Есть возможность
отмечать точки восхода Луны в последовательные дни и найти
точку максимального южного азимута ее восхода. Возможно, что
это было сделано тут древними обитателями зоны, и они отметили
эту точку каменным кругом на вершине горы. Надо сказать, что
подобные наблюдения не имеют прямого практического
применения, в отличие от наблюдений Солнца, фаз Луны и гелиакических
восходов звезд, помогающих в построении календаря. Они
лишний раз указывают, что в древности астрономические наблюдения
просто превратились в религиозный ритуал.
Чтобы осмотреть еще два археологических объекта из списка
Э. Альмейды, пришлось снарядить целую экспедицию и
обратиться за помощью в Клуб андинистов Национальной
Политехнической школы (если в Европе горновосходителей называют
альпинистами, то в Южной Америке они — андинисты). Эти объекты
находились на горе Ла Марка, той самой, на фоне которой
изображается на открытках памятник Митад дель Мундо. Гора имеет три
вершины, и по капризу природы ме?кду ними находится
небольшая равнина, поднятая на 500 м над подошвой горы. На склоне

самой высокой из вершин и вдоль равнины проложены гряды
камней, направлявших дождевые воды к возделываемым полям,
засеянным маисом. В центральной части находится археологический
памятник — круг около 16 м диаметром, ограниченный кольцом
из камней, а в центре камень с петроглифом в форме круга на его
верхней плоской стороне. Во всем мире такие круги считаются
символами Солнца, их называют солярными знаками.
Еще один каменный круг расположен на южном склоне горы
Вулкан-лома, дальней вершины Ла Марки. Здесь имеем круг около
4 м диаметром, частично разрушенный. Впрочем, возможно, что
он не был достроен полностью в свое время, так как в нем не
хватает одного сектора, четко ограниченного радиусами из больших
камней, продолженных до диаметров в целую часть круга. Один
из диаметров направлен на вершину горы Катекийя в 4,7 км
отсюда. Однако определенных астрономических направлений здесь
так и не нашлось.
Последний известный круг оказался недалеко от забора
гасиенды Румикучо с наружной стороны. Он был известен археологам
и ранее, но интереса не вызывал. Только после нашего
вмешательства круг раскопали. Платформа оказалась не точно круговая,
но слегка вытянутая диаметрами 10 и 11 м. Можно предположить,
что изначально он тоже был круглым, но частые в этих местах
землетрясения исказили его. По окружности расположены
большие полускрытые землей камни, а на фоне внутренней вымостки
выделяются четыре диаметра из камней, больших по размеру и
отличающихся по цвету.
Оказалось, что диаметры круга Гасиенда Румикучо не связаны
с Луной, скорее могут быть солнечными, они указывают точки
восхода Солнца в дни солнцестояний. Разница великовата, около 2°.
Но они могли служить просто указателями направлений на какие-
то ориентиры на горизонте, где и наблюдали солнечные восходы.
В этом случае их точность была достаточной.
Два других диаметра не были связаны ни с Солнцем, ни с
Луной. Может быть они связаны со звездами?
Выяснилось, что в направлении, указанном третьим
отмеченным диаметром, с 1300 по 1600 гг. всходила Дубхе, самая яркая
звезда ковша Большой Медведицы. Дата ее гелиакического
восхода в то время была 25-29 сентября, не очень далеко от
сентябрьского равноденствия.
Четвертый диаметр на круге менее других определен. Он
неплохо виден от северного края до центра, но далее прослеживается
с трудом. Эта юго-восточная часть круга вообще повреждена и вы-

тянута, возможно, вследствие того же землетрясения. В этой части
неба нашлись два кандидата для объектов наблюдений. В 800-
1400 гг. здесь всходила яркая звезда Ахернар из созвездия Эри-
дана. А с 1500 г. вплоть до настоящего времени здесь появляется
Акрукс, ярчайшая звезда Южного Креста. В начале этого периода
дата ее гелиакического восхода была 20-21 октября. Добавлю, что
акронический восход Ахернара близок к этой же дате, он был в
середине октября. Так что все три астрономических феномена здесь
образуют короткую последовательность, весьма удобную, если
использовать круг метеорологических предсказаний. Звездные
события, фиксируемые кругом платформы гасиенды Румикучо,
могут помочь в прогнозировании прихода дождей и в планировании
земледельческих работ.
По этим данным можно попробовать оценить возраст каменных
кругов. Наиболее вероятная оценка — 1400-1550 гг., что близко
по времени к инкскому завоеванию Эквадора. Естественно задать
вопрос, круги — это следы инкского влияния, возможно,
построенные по их приказу, или продукт творчества аборигенов этой земли.
Самый вероятный ответ — ни то, ни другое, а древняя культурная
традиция андского региона. Направление на точку восхода Луны
в крайнем южном положении отмечено уже в Чавин де Гуантар,
архитектурном памятнике Перуанских Анд, построенном еще в
500-х годах до н.э. Лунные направления есть в храме Акльагуаси,
по времени строительства близком к кругам Румикучо,
расположенном на острове Луны на озере Титикака.
Мы отдаем себе отчет, что наши выводы все же сомнительны.
Все астрономические совпадения могут быть случайными. Даже
в случае доиспанского происхождения каменных кругов их
назначение может быть чисто утилитарным или ритуальным, как,
вероятно, оно было ритуальным для платформ в крепости Румикучо
и на равнине Ла Марка, с которыми не удалось связать ни одного
астрономического явления.
В фильме Г. Гуайясамина наши путешествия по каменным
платформам Румикучо и измерения на них запечатлены. Но ведь
фильм задумывался, чтобы показать индейские праздники,
связанные с Солнцем.
Такие праздники существовали у всех народов мира, и ведут
они начало с глубокой древности, видимо, с тех времен, когда
люди только начинали понимать кое-что в годичном движении
Солнца и увязывать это движение с событиями в окружающем мире.
Четыре главных события солнечного года послужили одной из
основ для создания лунно-солнечных календарей Южной Америки.

Сотрудничество с Густаво закончилось с моим отъездом. У
меня хранится видеокассета с первым вариантом фильма, в титрах
я обозначен как научный консультант фильма. Фильм называется
«Инти Пача». Слово пача на языке кечуа означает одновременно
пространство и время. В русском и других языках новое
понятие, введенное теорией относительности, пришлось писать через
черточку: пространство-время, а в языке кечуа оно уже
существовало. Позднее я специально занимался временем в представлении
древнего человека и решил, что точнее будет сказать: еще
существовало.
Интересным археоастрономическим памятником солнечного
типа является пирамида Пунтиачиль в городе Кайямбе. Когда-
то здесь существовал комплекс пирамид, но большинство из них
было разрушено, чтобы фабриковать кирпичи из их материала.
Самая большая из пирамид, Пунтиачиль, размерами почти 200 на
100 м сохранилась неплохо, хотя склоны ее теперь обрезаны. На
вершину ведет широкий искривленный пандус, на котором сейчас
размещается крестьянский дом. До недавних пор верх пирамиды
был засеянным полем. Когда я уезжал из Эквадора,
муниципалитет Кайямбе намеревался превратить ее в туристический центр.
Пирамида имеет прямоугольную форму и вытянута в
направлении север-юг. В ее центре возвышается обширный круговой
курган. Но самое важное: во всех восьми солнечных направлениях
(восходы и заходы в дни солнцестояний и равноденствий, север и
юг) имеются естественные ориентиры на горизонте, вершины гор
либо отдельные скалы. Хотя мы находимся в Интерандинском
коридоре, где нет недостатка в естественных метках на горизонте,
все же отыскать точку, где имеются метки во всех нужных
направлениях и здесь не просто. После того, как я обнаружил это
свойство Пунтиачиля, всегда, когда оказывался в каком-либо
месте с открытым горизонтом при хорошей погоде, начинал считать
ориентиры такого типа на горизонте. Обычно их было до 60, но
распределены они были очень неравномерно. Видимо, индейцам
пришлось долго ходить по горам и думать, прежде чем они нашли
подходящее место.
Ориентиры в северном и южном направлениях не очень
точные: +2,8° и —1,7°. В остальных направлениях ошибки
составили -1,0°, +0,1°, -0,8°, -2,0°, -2,0°, 0,0°. В двух из этих
направлений ошибка великовата, но только они допускают
установление искусственных сигналов в точных направлениях на плоских
вершинах далеких гор. Видимо, такие метки действительно
существовали, потому что на одном из других направлений на узкой

вершине горы можно было рассмотреть в теодолит четкий круглый
курган.
Все ориентиры были отождествлены по топографическим
картам. Расстояния их варьировали от 10 до 53 км. К сожалению,
так и не удалось посетить их для поисков каких-либо следов
искусственных меток.
Возможно, что на самой пирамиде были воздвигнуты ближние
метки — указатели направлений. Во всяком случае, на ней до
сих пор можно найти отшлифованные камни — фрагменты узких
колонн эллиптического сечения.
Полагаю, что имеется достаточно доказательств, чтобы
заключить, что пирамида Пунтиачиль была солнечной обсерваторией
для определения солнечного календаря. Вполне возможно, что
одновременно она служила и ритуальным центром.
Здесь интересен такой эпизод. Для съемок фильма «Инти
Пача» Гуайясамин построил на вершине пирамиды Пунтиачиль
уменьшенную копию храма Солнца древних инков. Рисунок этого
храма оставил Антонио де Ульоа, один из участников франко-
испанской геодезической экспедиции 1736-45 гг. Храм
цилиндрической формы располагался вблизи экватора. Размеры его
впечатляют: диаметр 16 м, высота более 4 м, толщина стен около
полутора метров. При этом внутрь цилиндра вел всего один маленький
вход. Но впечатление усилится, если узнаете, что во время первого
похода испанцев в Кито он был покрыт золотыми и серебряными
пластинами.
Рядом с копией храма Густаво поставил гномон на
расчищенной площадке и разметил на ней положение тени в разные дни
года. Однажды он привел сюда шамана, того звали Ячак (на
кечуа — колдун, знахарь) Тайтачуро. Шаман сразу сказал, что он
знает, что такое гномон и для чего служит, хотя никогда его не
видел ранее, сказал, что гномоном пользовались его предки и он
знает ритуалы освящения гномона, а также ритуалы лечения
больных с помощью гномона. Это последнее назначение гномона уже
не астрономическое, хотя все равно интересное; думаю, что ни
один астроном до сих пор не подозревал о таком его
использовании. Языческий ритуал освящения гномона запечатлен в фильме.
(Кстати, слово «шаман» взято из языка эвенков, и это, кажется,
единственное тунгусское слово, ставшее международным.)
Кратко упомяну еще об одном интересном памятнике. В
окрестностях озера Моханда, к северу от Кито, я обратил
внимание на скалу с раздвоенной вершиной, напоминающей прицел
ружейного ствола. Скала находилась на востоке от озера, на гребне

кольцевого горного цирка, окружающего озеро. Не служила ли она
дальним визиром при наблюдениях восхода Солнца в
равноденствиях? Вместе с археологом я поднялся к скале. Он
подтвердил, что расщелина в скале была сделана (или расширена)
искусственно, и это делалось с использованием огня и каменных
молотов. Основание скалы под расщелиной было присыпано грудой
отщепов. Потом я разыскал и возможный пункт наблюдений — у
большого камня на противоположной стороне озера.
В заключение хочу сказать, что созданные в последние
десятилетия индейские организации предпринимают усилия по
возрождению древних индейских обычаев, ремесел, национальных
костюмов и т. п. Создано несколько ритуальных центров в
местах, примечательных для истории Эквадора, в каждом из
которых сделан упор на проведение одного из солнечных
праздников. Все большее число участников и просто туристов посещает
их. Пару раз празднества организовывали в Кочасках, но
потом прекратили: эти события явно не способствовали
сохранности памятника. Я могу быть доволен, что своими археоастроно-
мическими исследованиями в Эквадоре и содействием в создании
фильма «Инти Пача» способствовал изучению и возрождению
древних индейских культур.
Следует упомянуть о поездке в Колумбию для наблюдений
солнечного затмения в августе 1991 г. Со мной поехали моя жена
Людмила, Уго Давила и несколько человек из Эквадорского
общества друзей астрономии. Вез нас один из любителей астрономии
Фелипе Фриед на своем большом лендровере. Дорога заняла
полтора дня. Так далеко в Колумбию я еще не забирался, хотя был
несколько раз в близких к границе городах. Наконец добрались
до полосы полной фазы затмения. Расположили приборы среди
поля, засеянного сахарным тростником. Видели начало
затмения при ясном небе, хотя и при плохой прозрачности атмосферы.
А дальше везение кончилось. Сработала теория невероятностей.
Облака сгустились и закрыли Солнце. И снова исчезли через
четыре минуты после конца полного затмения. Так что остались
фотографии только этой, последней фазы.
Вот еще один пример моей неудачи. Я узнал от археологов,
что на севере Эквадора, на границе с Колумбией, к западу от Тул-
кана лежит очень большой метеорит, испещренный петроглифами,
оставленными древними индейцами. Попросил археологов
навестить его и договориться с владельцем земли о перевозке его в
обсерваторию. Вроде бы переговоры шли успешно, но старый
хозяин внезапно умер, а наследник заявил, что сам сделает из этого

камня аттракцион для туристов. Дело было перед самым моим
отъездом, и я так и не знаю, чем оно закончилось. Возможно, эта
информация заинтересует кого-либо из специалистов, имеющего
деньги, и он доведет это дело до конца, или, по крайней мере, даст
научное описание метеорита.
Мои жена и сын уехали встречать дома Новый, 1993-й год. А
между тем у Людмилы были сильные дружеские связи с соседями,
много подруг среди родственников и знакомых моих коллег. Но
тоска по детям властно звала ее на родину. И она так и не
вернулась. Слишком тяжелой была жизнь в России в то время, и
она хотела быть тогда вместе с родными. Больше года я
оставался один. Когда закончился мой третий годичный контракт, я
не стал его продлевать, поработал еще несколько месяцев и уехал
из Эквадора насовсем.
А теперь придется нарушить хронологию и хоть немного
рассказать о поездках в другие страны. Про Болгарию могу сказать,
что первый раз я там был в командировке, привез камеру АФУ-75.
Точнее, камера была доставлена туда на самолете, а я чуть позже
приехал поездом. Это вызвало недоумение среди моих болгарских
коллег. Но я не стал объяснять, что доставку камеры оплатила
Военно-топографическая служба МО, а я ехал за счет более
бедного Интеркосмоса.
Двухмесячное пребывание в Северной Корее мне понравилось
больше других. Я чувствовал себя весьма полезным, обучая
корейских товарищей наблюдению спутников, устранению
неполадок в камере АФУ-75 и обработке негативов со спутниками.
Просмотрел все снимки, полученные корейцами ранее, научил
оценивать снимки и вести каталог. Был и переводчик, Ким Юль,
окончивший Ленинградский университет. Но он был звездный
астроном, и мои объяснения быстрее понимали два человека,
непосредственно работавшие с камерой. Русский язык они понимали,
но не решались говорить на нем.
На обсерватории было построено здание планетария, но
пустое. Сам аппарат планетария отсутствовал, и как мне сказали,
возможности приобрести его в обозримом будущем не было.
Получилось так, что я содействовал его получению, но потом вызвал
этим недовольство А.Г. Масевич. Я знал, что намечается ее приезд
в Корею. И посоветовал корейцам попросить как следует Масевич
подарить им планетарий. Один аппарат планетария в то время
лежал на складе Астросовета. Только предупредил корейцев, чтобы
они не говорили, что этот совет и информацию о планетарии они
получили от меня. Обещания они не сдержали. Сопровождавший

Масевич A.M. Лозинский сказал мне по возвращении, что Масевич
была очень недовольна моим поведением. Но сама она мне
ничего не сказала. Однако планетарий корейцы все-таки получили.
Считаю это отчасти своей заслугой.
При отъезде корейцы просили присылать книги по
астрономии, особенно был заинтересован в этом Ким Юль. Несколько
раз я пересылал их по почте. А потом пришло печальное
известие: Ким Юль умер.
В Японии я провел менее месяца. Пребывание было прервано
в связи со сбитым южнокорейским самолетом и отменой рейсов
советских самолетов за рубеж. Япония закрывала свои аэродромы
для советских самолетов на две недели. По телевизору все время
показывали записи с экранов радара, где советские истребители
крутились вокруг большого самолета, как слепни вокруг головы
коровы, прежде чем сбить его.
Работал я на обсерватории Додайра в 80 км от Токио. Здесь
просто срыли верхушку горы и на получившейся ровной площадке
настроили астрономических башен. Японцы сами наблюдали на
камере АФУ-75, это был второй случай, когда они просили помощи,
а первый был при ее начальной установке. Они усовершенствовали
электронные блоки, заменив радиолампы на транзисторы и
интегральные схемы. Но при перевозке камеры с одной обсерватории
на другую и возврате на место камеру повредили. Я
отремонтировал камеру, наблюдал спутники, написал для японцев инструкцию
по наблюдениям геостационарных спутников. Общаться с ними на
английском языке было нетрудно, ведь для нас он был одинаково
чужой.
За пределы обсерватории я почти не выезжал, в Токио был
только два раза на короткие сроки. Благо, на обсерватории
кормили бесплатно. В столовой стоял хитрый котел-термостат, в
котором все время хранился вареный рис при нужной температуре.
Подружился с астрономом Томита. Незадолго до этого я прочитал
его книгу о кометах, переведенную у нас. Когда он представился, я
воскликнул: «А у меня есть ваша книга. Очень интересная». Это
получилось у меня так искренне и радостно, что я даже сам
удивился. Ему это понравилось, и он в дальнейшем опекал меня. Он
же отвез меня в аэропорт после прощального вечера, устроенного
японскими коллегами, видимо в знак извинения за вынужденный
досрочный отъезд.
Наступает последний этап моего повествования — жизнь в
новой России по возвращении из Эквадора. Вернулся я к лету 1994 г.,
но еще два месяца числился профессором НПШ, закрывал неис-

пользованные отпуска. Потом начал искать работу. На старое
место, в ИНАСАН (Институт астрономии РАН), не хотелось.
Наука была в упадке, сотрудники Звенигородской станции сами не
знали, чем заниматься. Зарплата была совсем маленькая. Так
что пришлось искать работу в других местах, хотя тесные
дружеские связи со Звенигородской обсерваторией сохраняются. В
настоящее время ситуация там заметно изменилась к лучшему.
Но зарплаты научных сотрудников остаются весьма низкими.
Из всех возможностей (впрочем, немногих) я предпочел работу
в Звенигородском историко-архитектурном и художественном
музее. Было там вакантное место археолога. Мой опыт общения
с археологами в Эквадоре оказался достаточным, чтобы занять
его. Производить раскопки я, конечно, не имел права. Первые два
года знакомился с археологией по учебникам, привел в действие
заброшенные старые компьютеры модели 286 и составил на них
каталог артефактов, имеющихся в фондах музея, написал
археологическую историю Европейской России и Московской области.
Проводил экскурсии для посетителей музея, как и все сотрудники.
Впрочем, руководству музея не очень нравились мои объяснения,
в них проглядывало ироническое отношение к религии.
В музее, наконец, появился настоящий археолог, доктор
исторических наук и одновременно кандидат физ.-мат. наук Андрей
Кириллович Станюкович, он стал завотделом археологии.
Начались полевые работы. Большие площади проверяли металлоиска-
телями. Нашли древнейшее славянское поселение у Москвы-реки,
провели раскопки. Это было интересно.
Но еще через полгода я нашел другую работу. Весной 1997 г.
стал завотделом астрономии в редакции журнала «Земля и
Вселенная». Это научно-популярный журнал Академии Наук с отделами
астрономии, геофизики и космонавтики. Выходит 6 раз в год. Его
читают любители астрономии и профессионалы, желающие
ознакомиться с успехами в соседних ветвях их науки. Работа в
журнале мне нравилась, главным образом, потому, что я был в курсе
последних достижений астрономии. Нравилась редакторская
работа — правка статей. Но я старался, по возможности, сохранить
стиль автора. Ранее я был подписчиком этого журнала и несколько
раз печатался в нем. Но всякий раз, сравнивая текст в
журнале и свою рукопись, вспоминал высказывание, что телеграфный
столб — это хорошо отредактированная сосна. Так что авторов
я старался щадить, хотя изредка попадались статьи, требующие
основательной правки. Что мне не нравилось — искать авторов
среди астрономов и уговаривать их писать статьи для журнала.

Дело в том, что я ранее был мало связан с астрономической
общественностью. Во-первых, потому что работал на отшибе, в
Звенигороде. Во-вторых, моя узкая специализация, астрометрия,
этому мешала. Астрометристов намного меньше, чем
астрофизиков. С точки зрения читателей астрофизика была намного
интереснее, и это справедливо. Но среди астрофизиков у меня было
мало знакомых.
Ранее астрономы охотно давали статьи для журнала. Но после
треволнений перестройки такая охота у них почему-то пропала.
Я уговорил, а точнее заставил, написать статьи почти всех своих
коллег по Астросовету. А мои собственные статьи помещались
почти в каждом номере журнала, иногда по несколько статей и
заметок сразу, а всего 44 статьи. Кстати, самой первой моей статьей
в журнале после начала работы в нем была рецензия на книгу
Вадима Губанова «Метод наименьших квадратов».
Все же нужно отметить несколько человек, которые
активно сотрудничали с журналом. Это академик А.М.Фридман из
ИНАСАНа, директор ГАИШа академик A.M. Черепащук, мой
однокурсник директор ПРАО доктор физ.-мат. наук Р.Д. Дагкесаманс-
кий, автор нескольких очень интересных популярных книг по
астрономии доктор наук Ю.Н. Ефремов. С Юрой Ефремовым мы
вместе начинали работать в Астросовете, а потом он перевелся в
ГАИШ. У нас даже вышла общая статья в журнале: «Расцвет и
закат "новой хронологии"».
Ранее тираж журнала превышал 30 тысяч, а когда я работал в
нем, не достигал и тысячи. Примерно то же самое произошло и с
другими научно-популярными журналами. Например, тираж
«Науки и жизни» до перестройки достигал трех миллионов, а сейчас
упал почти до 40 тысяч. Это очень печально. Дело не только в том,
что журналы стали намного дороже по отношению к зарплате, а
в общем падении интереса к науке. Следовательно, меньше
молодых людей после учебы пойдут работать в науку. А это уменьшает
шансы на возрождение науки в нашей стране. Они и так малы из-
за утечки мозгов и уменьшения расходов государства на научные
исследования.
Все это время я продолжал заниматься археоастрономией. По
возвращении в Россию в 1994 г. я не рассчитывал продолжать
начатые в Америке исследования. Считал, что будет достаточно
рассказать о том, что я узнал и сделал, на семинарах в Институте
истории естествознания и техники РАН (ИИЕТ) и в Институте
археологии РАН (ИАРАН), так как мне казалось, что литературы на
русском языке по этой теме почти нет. Тем более, что археоастро-

номические памятники Эквадора были исследованы мной лично
и результаты почти не публиковались. Так что я перевел свои
записи на русский язык и выступил на семинаре.
Выступление вызвало неожиданный для меня резонанс. Как
раз в это время в России начали активно разворачиваться работы
по археоастрономии, причем по инициативе археологов. К этому
времени археоастрономия уже объединила в себе собственно
археоастрономию и этноастрономию. Первая продолжала заниматься
археологическими памятниками и древними артефактами с целью
обнаружения в них астрономической значимости. Вторая —
изучением мифов, религиозных представлений и народных обычаев
для выделения в них информации об астрономических познаниях
наших предков.
Я оказался чуть ли не единственным астрономом, имевшим
опыт полевых работ в археоастрономии. Так что археологи
обратились ко мне за помощью, и занятия археоастрономией
пришлось продолжить. В результате появилась небольшая книга,
в соавторстве с археологом Т.М. Потемкиной, «Из опыта архео-
астрономических исследований археологических памятников»,
написанная во исполнение решений научной конференции,
состоявшейся в 1996 г. в Институте археологии РАН, о необходимости
иметь инструкцию по астрономическому исследованию
археологических памятников. При ее написании оказался весьма
полезным опыт полевых работ в Южной Америке. Однако в качестве
модели исследования использован один из наших российских
памятников, Савин в Зауралье, раскопанный Т.М. Потемкиной. В
нем обнаружен ряд солнечных и лунных направлений горизонтной
астрономии и тем самым доказано, что древние обитатели востока
Европы знали астрономию не хуже, чем их современники на
западе, построившие Стоунхендж. Могу быть доволен, что именно
я обнаружил значимые астрономические направления на
нескольких наших археологических памятниках, в том числе в Савине.
Если не очень скромничать, то можно сказать, что именно я
объяснил его предназначение. Правда, сделано это было не на месте,
а по планам раскопок. На упомянутой конференции я сделал
четыре доклада, еще много раз выступал на разных конференциях
и семинарах в ИИЕТ, ИАРАН, РГГУ и ГАИШ.
Выяснилось также, что мои работы по астрономии древней
Америки оказались интересными и для наших американистов. В
России существует очень авторитетная школа исследователей
индейских культур, имеющая громадные успехи в изучении в
комплексе истории и культуры мезоамериканских цивилизаций. До-

статочно сказать, что именно благодаря работам российского
ученого Юрия Валентиновича Кнорозова (1922-1999), выполненным
в 1950-е годы, американисты могут теперь читать письменные
источники культуры майя. До него понимали только цифры и
частично календарные даты. Благодаря сотрудничеству с
американистами мне удалось значительно пополнить мои знания об
астрономии Центральной Америки, и, в свою очередь, я надеюсь, что
мои консультации были полезными для них. Несколько лет назад
создан Центр мезоамериканских исследований при Российском
государственном гуманитарном университете (РГГУ), с которым я
тесно сотрудничал. Руководит им ученица Ю.Кнорозова Галина
Гавриловна Ершова, доктор исторических наук, автор многих
статей и книг об этнографии, культуре и истории Центральной
Америки. Она не только сама умеет читать письмена древних майя,
но и учит этому других.
Так, в конце концов, появилась книга «Астрономия доколумбо-
вой Америки», написанная вопреки всем устоявшимся правилам,
т. е. без заранее обдуманного намерения, без намеченной
последовательности исследований и вообще без плана, без
предварительного ознакомления с литературой, без консультаций со
специалистами. Впрочем, два последних пункта выполнить было бы трудно.
Набор используемой литературы поневоле оказался случайным: и
в Эквадоре и у нас выбор ее ограничен. Но мне кажется, что все
же достаточно полную картину исследований по археоастрономии
и вообще по древней астрономии Америки книга обеспечивает. К
тому же несколько исследований я выполнил лично. Например,
сопоставил даты лунных таблиц Дрезденской рукописи майя с
Каноном затмений. Я даже пытался сделать докторскую диссертацию
на эту тему: написал и даже переплел ее. Но защита потребовала
бы длительной волокиты и денег, никаких преимуществ
докторская степень мне уже не давала, и от этой идеи я отказался.
Книга вышла в издательстве УРСС, специализирующемся
на выпуске учебной, научной и научно-популярной литературы, в
2004 г. на русском языке, а в следующем году на испанском.
Испанский вариант несколько расширен. Перевод сделал я сам,
но потом редактор-кубинец основательно подправил его.
Если делить книгу по существу, а не по оглавлению, то в ней
выявляются три части. Первая — мои исследования
археологических памятников Эквадора и их интерпретация с астрономических
позиций. Вторая — некоторые проблемы, вызвавшие у меня
повышенный интерес с самого начала, просто из любопытства. Это
восприятие времени. Мне показалось странным, что у индейцев.

говорящих на кечуа, пространство и время называлось одним с
вом пача, а индейцы Мезоамерики каждые 52 года ждали koi
света. В итоге размышлений над этим и ознакомления с уже и]
ющимися объяснениями появились мои статьи на тему «Вре
в представлении древнего человека» (см., например, в кн.: Р
витие цивилизации и Новый Свет / Первые Кнорозовские чтен:
Материалы научной конференции.—М.: РГГУ, 1999), идеи ко
рых оказались разбросанными в тексте книги. Особый инте]
представлял для меня и календарь, еще с тех пор, когда я вхох
в комиссию по календарю при Астрономическом совете. Бла
даря личному интересу были проведены и трудоемкие сопостав
ния лунных таблиц Дрезденского кодекса с Каноном затмен:
выполненные еще до намерения написать книгу. И, наконец, т
тья часть — информация об астрономических представлениях ]
дейцев Андского региона Южной Америки и описание некотор
археоастрономических памятников Центральной и Северной А]
рики, представленные здесь просто для того, чтобы приобщит:
этим сведениям русскоязычных читателей.
В журнале (печальная необходимость) не так уж редко при
дилось печатать некрологи на умерших ученых. Поневоле за
маешься, а что будет написано про тебя и заслуживаешь ли
некролога в таком журнале? Пожалуй, нет. Что можно напис;
обо мне? Получил в разных местах земного шара около 12000 <
тографий звездного неба, в основном с изображениями ИСЗ. М
жество астронегативов, своих и чужих, довел до победного кон
т. е. получил по ним координаты объектов съемки. Впрочем,
дело коллективное, над обработкой каждого негатива работали
сколько человек и я был в их числе. Опубликовал 140 статей, на1
сал одну книгу, правда, на двух языках. (Не буду считать еще о;
небольшую книгу, написанную в соавторстве с Т.М. Потемкино
Занимался археоастрономией, внес некий вклад в изучение сов
ских и эквадорских археологических памятников. Помогал арх
логам и американистам. И это почти все.
Своим участием в наблюдательных программах космичес]
геодезии я внес некий вклад в создание российской спутники
навигационной системы ГЛОНАСС. Но, выражаясь математи
ским языком, этот вклад пренебрежимо мал.
Могу только добавить, что и сейчас, когда я стал инвалид
продолжаю трудиться. Успехи информатики в последнее вре
сделали возможным составить полный свод результатов Ha6j
дений на всех астрономических инструментах на всех обсер
ториях планеты и обеспечить к нему свободный доступ для bi

астрономов. Сюда входят и результаты наблюдений, выполненные
на астрономических инструментах, запущенных в космос. Этот
проект получил образное название Международной виртуальной
обсерватории, и я в нем участвую с мая 2007 г. Делаю
электронный каталог снимков, полученных на камерах АФУ-75 на разных
станциях наблюдений, готовлю для занесения в архивы МВО
негативы астрографа. Тем не менее для некролога у меня все равно
заслуг маловато. Так, под впечатлением этого вывода и появился
подзаголовок сих мемуаров.
В утешение могу отметить, что в астрономии, как почти в
любой науке, девяносто процентов открытий делается всего лишь
десятью процентами ученых. Впрочем, они не смогли бы ничего
сделать без рутинной работы оставшихся ученых. Я принадлежу
к большинству, хотя какие-то открытия все же могу отнести на
свой счет. Да и те в области истории астрономии.
Подзаголовок вызывает недоумение у всех, кто узнает о нем.
Меня уверяют, что я чересчур скромничаю. Наверное, просто
льстят. Но, может быть, он появился у меня потому, что
«смирение паче гордыни». Тем хуже для меня, это означало бы, что
я слукавил и в глубине души считаю свой вклад не таким уж
скромным.
Сейчас я уже почти потерявший силы безработный пенсионер,
больной раком толстого кишечника. Опухоль, правда, вырезали,
но лечение продолжается. От этой же болезни умерла моя мать. У
нас обоих рак сигмовидной кишки. Век бы не знать, что это
такое! И мне осталось не так уж много жизни. Из всех определений
понятия «жизнь» сейчас для меня наиболее подходит одно,
пронизанное черным юмором: «Жизнь — это наследственная болезнь,
передающаяся половым путем и всегда заканчивающаяся
летальным исходом». Впрочем, я не могу считать ее одним мигом, хоть
и ослепительным. Слишком многое уложилось между прошлым и
будущим...

ABSTRACTS
A.I. Eremeeva
LEONHARD EULER AND ST.-PETERSBURG
ASTRONOMICAL AND ASTROPHYSICAL
SCIENTIFIC SCHOOL OF THE EIGHTEENTH CENTURY
A brief overview of Leonhard Euler's life and scientific activity
is given in this anniversary paper. The St.-Petersburg academy of
sciences became a beneficial soil for disclosing multiple talents of
this unique man of genius. All conditions for his fruitful research
during his entire long life (including his Berlin years) were provided
here. Leonhard Euler was one of few foreigners who became the
true Russian scientist and found his second homeland in Russia.
Yu.L. Mentsin
D.M. PEREVOSHCHIKOV: SCIENTIST, TEACHER
AND ENLIGHTENER (TO THE 220th ANNIVERSARY)
The article contains the scientific biography of Dmitry Matve-
evich Perevoshchikov (1788-1880), the famous Russian astronomer
and mathematician. Perevoshchikov graduated from Kazan
University; he began his career as a teacher in the Simbirsk Gymnasium
to become later the rector of Moscow University and a member of
St. Petersburg Academy of Sciences. Perevoshchikov is known as the
founder of the Astronomical Observatory of Moscow University, the
author of fundamental studies in celestial mechanics and of
numerous textbooks in astronomy, mathematics and physics, including the
first university courses in astronomy in the Russian language. As
a teacher, he educated several generations of Russian astronomers,
mathematicians and physicists. Perevoshchikov was also a famous
popularizer of science. The article deals with various aspects of
Perevoshchikov's scientific and educational activities.
V. Yu. Zhukov
«TO BE USEFUL BY IDEA AND BY MATTER»:
To the Centenary of Victor Ambartsumian
The article is devoted to the prominent astrophysicist Victor
Ambartsumian (1908-1996), the founder of the school of
theoretical astrophysics in the USSR, the world-known scholar. His scien-

tific activities were connected with Pulkovo Observatory, Leningrad
University, Yerevan University and Byaurakan Observatory, which
construction he organized and where he had worked as a director
for more then 40 years.
V. Ambartsumian was the academician of two Academies of
Sciences, of the USSR and of the Armenian SSR, the outstanding
specialist in the field of gaseous nebulae and nonstationary stars,
statistic mechanics of stellar systems and cosmogony of galaxies. He was
recognized as one of founders of contemporary astronomy. He was
an author of fundamental investigations and he trained a rank of
astrophysicists.
N.N. Samus
ON THE NEWEST HISTORY
OF VARIABLE-STAR CATALOGS
Variable-star catalogs were being compiled and published since
the second half of the XVIII century. After the World War II,
the compilation of the General Catalogue of Variable Stars is an
international obligation of Soviet and Russian astronomers. The
article describes the development of the notion of a variable star, the
appearance of the first catalogs of these objects. The XX century
history of catalogs of our Galaxy's variable stars, in the galactic
field as well as in the globular clusters, is considered in detail, we
note contribution of outstanding Russian and foreign scientists to
this work. Modern problems of the current period of variable-star-
catalog compilation are discussed.
P.N. Antonyuk
THE TITIUS-BODE EMPIRICAL LAW
AND ITS CONNECTION WITH THE DIFFERENCE
EQUATIONS, INTEGER SEQUENCES, GENERATING
FUNCTIONS AND CONTINUED FRACTIONS
The mathematical theory of difference equations, generating
functions, integer sequences and continued fractions let you find
the different representations of the Titius-Bode Law, as well as
establish its relationship with similar mathematical structures known
in mathematical physics.

G.E. Kurtik
NANNA AS THE MOON DEITY
IN SUMERIAN ASTRONOMY
In Mesopotamia of the third — the first half of the second
millennia B.C. the Moon was considered to be the god Nanna/Suen.
It evokes special interest to following questions: a) names and
epithets describing the Moon as an astral deity in cuneiform sources of
the different types, b) terms describing a motion of the Moon as a
heavenly body, c) lunar symbolism in glyptic and in other sources,
d) the lunar deity Nanna in Mesopotamian pantheon, e) centers
of Nanna's worship, main festivals and rituals, f) Nanna as astral
deity in Sumerian literature. Extant and recently scientifically
described sources create the base for consistent interpretation of all
these questions in the single framework.
Alia B. Davydova
IMAGES OF THE GOD SARAPIS ON SOME EGYPTIAN
ZODIACS OF THE ROMAN TIMES
Images of different gods are placed in the centre of some
Egyptian zodiacs that were made in the Roman period. Taking into
consideration their iconography, we can find out, which gods were
depicted there. Usually we deal with Sarapis, his consort Isis and
their child Harpocrates. These gods were worshipped in the same
temple.
While Isis-Sothis. who was associated with Sirius, always played
a large role in Egyptian astronomical and religious ideas, Sarapis
appears in the centre of zodiacs as an evidence of triumph of monistic
tendencies that appeared in Greece as early as in the V century B.C.
He was identified with many Egyptian and Greek gods and obtained
their functions and attributes. Thus, he turned into an omnipotent
cosmic god, who created and regulated the Universe. He resided in
the centre of the Universe and governed it.
M.L. Gorodetsky
FIRST ASTRONOMICAL TABLES IN RUSSIA
The astronomical analysis of lunar tables, contained in a
collection of Kirill Belozersky (end of XIV - beginning of XV century)
revealed Serbian origin of the source and high astronomical culture

of a compiler of the tables. The search of analogous manuscripts
confirmed this conclusion. These tables are an evidence of formerly
unknown south Slavic school of mathematical astronomy and show
vivid interest of Russian scribes to the astronomical problems.
A.K. Kirillov. N.G. Kirillova, Ju.A. Nikitonova
SOME PROBLEMS OF ARCHAEOASTRONOMY
OF THE BOLSHEKARAGANSKY VALLEY
The analysis of archaeoastromomical research results is carried
out for two archeological sites of reserve Arkaim: settlement Arkaim
of Middle Bronze Age and the kurgan with «moustaches» Novokon-
durovsky I. The data received with the help of a theodolite and
modern GPS system have allowed to determine an epoch of
construction and functioning of settlement as the device of near horizon
astronomy which was used for defining the key dates of a calendar.
It is offered to treat the kurgan with «moustaches» on the basis of
the measurements executed during work of Archaeoastronomy field
seminar and on the reconstruction of astronomical events as object
with architecture fixing the date of the solar eclipse observed at the
boundary of VI-V century B.C. Design of the kurgan allows also
to define dates of equinoxes from observation of sunrise and sunset
during counting calendar time.
Comparison of the measurement results accuracy obtained with
the help of a theodolite and of GPS system is carried out.
T.M. Potemkina, A.D. Tairov, D.G.Savinov
THE RESULTS OF THE FIELD SEMINAR
«ASTRONOMICAL AND WORLD OUTLOOK CONTENTS
OF AN ARCHAEOLOGICAL SITES OF THE SOUTH URALS»
The article comprises detailed information on the first Russian
field seminar on archaeoastronomy with participation of
archaeologists and astronomers which took place on 19-25 of June 2006 on
the basis of the Cheliabinsk State University. South Trans-Urals
is one of Russian cultural and historical territories where multiple
archaeoastronomical sites of different types such as circular
sanctuaries, forts with a simple rampart-and-ditch defense, burial mounds,
megalithic complexes (cromlechs, menhir alleys, single menhirs) of
the Eneolithic Epoch and Bronze Age, the burial mounds with
«mustache» of the Iron Age, etc. were explored and studied.

The seminar was carried in three directions:
1) Summarizing the outcomes of the previous stage of the
archaeoastronomical researches in the South Urals. Sixteen scientific
reports were read and discussed. Their contents are presented in
this article.
2) Carrying out of the experimental astronomic and geodetic
measurements of the widely studied archaeological sites — of the
Bronze Age Arcaim fort and Burial Mound Complex Novocondurov-
sky I with «mustaches» of the Early Middle Ages. For the first time
for carrying out the archaeoastronomical researches three measuring
systems were used at the same time: traditional for field
archaeoastronomical researches the 2T30P theodolite, professional GPS
system and up-to-date GPS system ProMark-3, combined with the
functions of the Global information system and cartography. By all
these means the independent coordinates of some important points,
which are mutually adjustable, were received. Efficiency of such
measurements is much more precise, and the ability to carry them
does not depend on the weather conditions. On the basis of the
complex research the additional data were received, confirming that
the above mentioned sites belong to structures with strongly marked
astronomical alignments based on the observation of the Sun's and
Moon's annual and daily movement.
3) Discussion of the preliminary outcomes of the seminar on
the results of the field measurements and their methods, and the
perspectives and alternatives of the archaeoastronomy as a new
scientific avenue (the contents of the reports presented during the
discussion are given).
Eventually there was made a conclusion that people of the South
Urals in the Eneolithic Epoch and Bronze Ages (IV-II millennia
B.C.) and during the subsequent time had a high level of the
astronomical knowledge. Nature of identical and different features of
the archaeological sites with astronomical reference points makes
us come to a conclusion that they depended from the astronomical
observations on different landscapes in diverse historical periods.
T.M. Potemkina
LUNAR AND SOLAR SYMBOLS OF THE ONEGA LAKE
PETROGLYPHS (ARCHAEOASTRONOMICAL ASPECT)
In this article the author reviews the original depictions disc-,
crescent- and half-moon-shaped with one-two ray-like lines, directed
to one aside. These images are usually located on the capes rock

tips of the southern coast of the Onega Lake, deeply jut out into
the area of water. The petroglyphs have been made by hacking the
rock surface with stone tools. The depictions had belonged to the
population of Pit-Comb Ceramic Culture in period from the end of
the V to the middle of the III millennium B.C.
During 160 years of the Onega Lake rock carvings study there
had existed different versions of the purpose and sense of those
unusual-shaped figures. In recent years majority of the specialists
interpreted them as signs symbolizing the Sun and the Moon, but
there is no clear evidence of these assertions yet.
The author analyses indicated figures in a complex manner,
using the archaeoastronomical methods. All the graphical, cultural
and chronological, natural and geographical, topographic and
astronomical peculiarities of the symbolic figures of the Onega Sanctuary
were taken into consideration. Sun and Moon rising and setting
azimuths for the monument location latitude (61°40' North &: 36°
East) in the notional days of a year in the time of the Onega
Sanctuary functioning (3500 B.C.) were figured out by means of the Red
Shift computer program. The focus of the article is the relationship
between the orientation function of the figures, peculiarities of their
forms and azimuths meaning, calculated on the basis of the
directions of rays-like parts of the signs. Total amount of the analyzed
symbolic figures is 62.
Taking into consideration the specific conditions of the
Sanctuary location on the Onega Lake and peculiarities of the symbolic
figures, the author hypothesized that by peculiar «astronomical
instruments» and at the same time as an exact natural marks of the
points of sunrises (sunsets) and moonrises (moonsets) on the
horizon for an observer at the lake coast could serve the Sun and Moon
paths on the lake surface. One-two radial lines, located on the solar
and lunar signs, could signify the above mentioned paths and
indirectly Sun and Moon risings and settings azimuths. The main body
of the figures reflected form peculiarities of the observable heavenly
body.
The result of the complex analysis of the studied rock carvings
confirmed author's supposition.
At the allocation of the pictures on the capes schemes relatively
the North and the coastline, it turned out that radial lines of 52
(84%) of 62 figures were directed at the coast and followed its shape.
The location of all the examined signs on the nominal horizon
in accordance with their orientation shows that the azimuths
meanings, determined by the rays-like figure lines, in the most cases cor-

in extreme northern and southern positions. The correspondence to
notional solar azimuths is in single instances.
The correlation of the forms and orientation of the symbolic
figures with the orientation of different Moon phases in various seasons
demonstrates the connection of the examined carvings with the
azimuths of the moonrises and moonsets in all the visible phases on
the days of equinoxes and solstices. All the Moon signs are cut in
the rocks as silhouettes. Most part of the lunar signs (50%) have the
reference points, corresponding to the azimuths of young and fool
Moon settings at the days of equinoxes. Taking into consideration
the weather conditions, these may be the days of autumn equinox
and days close to it.
Special contoured manner of performance of some of the
depictions, their orientation, particular of collocation with lunar signs
gives ground to consider them solar symbols (total amount is 8).
One of the important reasons of observing Moon phases
during the Neolithic may be connected to the existence of the lunar
calendar, which is considered to be the earliest.
G.M. Idlis
NATURAL SCIENCES AND ANTHROPIC COSMOLOGIC
PRINCIPLE (ACP) OR POSSIBLE SOURCE OF ALL (PSA)
ON CHARACTERISTIC CHRONOLOGIC BACKGROUND
OF CORRESPONDING OWN WORKS
The survey of corresponding own works to my eightieth
anniversary and their cyclic recurrence with a period of 10-12 years (in the
unison with solar activity).
V.A. Jurevitch
ASTRONOMICAL MEMOIRS
(RECOLLECTIONS OF A MIGHT-HAVE-BEEN
ASTRONOMER)
Extracts from the memoirs by V.A. Jurevitch (1938-2008)
closely related to his work as an astronomer.

КОРОТКО ОБ АВТОРАХ
Антонюк Павел Николаевич (род. в 1950 г.) — канд. физ.-мат.
наук, доцент кафедры «Вычислительная математика и математическая
физика» Московского государственного технического университета им.
Н.Э.Баумана, член Московского математического общества, член
Российского гравитационного общества. Автор ряда научных публикаций в
области математики, физики и истории науки. Главные научные
интересы: разностные уравнения и компьютерная алгебра.
Городецкий Михаил Леонидович (род. в 1966 г.) — докт. физ.-мат.
наук, старший научный сотрудник, доцент кафедры физики колебаний
физического факультета МГУ. Автор более 70 научных работ в области
лазерной и квантовой физики, а также ряда публикаций по хронологии
и истории астрономии. Заместитель председателя комиссии РАН
«Естественнонаучная книжность в культуре Руси».
Давыдова Алла Борисовна (род. в 1985 г.) — аспирант кафедры
Истории мировых цивилизаций Московского городского педагогического
университета. Автор научных статей, посвященных религии
эллинистического и римского Египта и, в частности, культу бога Сераписа.
Еремеева Алина Иосифовна (род., в 1929 г.) — канд. физ.-мат. наук,
старший научный сотрудник ГАИШ МГУ, специалист в области истории
астрономии и методологии науки, автор и соавтор многочисленных
научных статей, монографий, учебных курсов и научно-популярных книг
по истории астрономии, в том числе фундаментальной «Истории
метеоритики» (2006). Читает курс лекций «История и методология
астрономии» для студентов 5-го курса Астрономического отделения физфака
МГУ.
Жуков Вадим Юрьевич (род. в 1950 г.) — канд. ист. наук, доцент
кафедры истории Санкт-Петербургского государственного архитектурно-
строительного университета (СПбГАСУ) и кафедры
социально-гуманитарных дисциплин Санкт-Петербургского филиала Современной
гуманитарной академии (СПбФ СГА). Главный редактор и составитель истори-
ко-культурологического альманаха «Факты и версии». Член-учредитель
Санкт-Петербургского союза ученых (СПбСУ), член Международной
ассоциации исторической психологии (МАИП). Автор и соавтор около 150
опубликованных работ (в том числе 2 монографий и 8 учебных и учебно-
методических пособий). Области научных интересов: история и
источниковедение сатирической журналистики 1905-1907 гг.; история науки,
образования и культуры, научных и образовательных учреждений и их
сотрудников; история Пулковской обсерватории (ок. 25 публикаций),
ленинградской блокады, эмиграции.
Идлис Григорий Моисеевич (род. в 1928 г.) — докт. физ.-мат. наук,
профессор, заслуженный деятель науки Казахской ССР, главный
научный сотрудник, заведующий отделом истории физико-математических
наук ИИЕТ им. СИ. Вавилова РАН, автор более 250 научных работ (в
том числе 8 монографий) по астрономии, астрофизике, космогонии,
космологии, естествознанию и истории науки.
Кириллов Андрей Кузьмич (род. в 1953 г.) — канд. физ.-мат. наук,
старший научный сотрудник Института физики горных процессов НАН
Украины, г. Донецк. Автор более 70 научных работ по физике Солнца,
солнечно-земным связям, археоастрономии, биофизике и физике горных
процессов.

Кириллова Наталья Григорьевна (род. в 1979 г.) — закончила
Харьковский госуниверситет по специальности «Астрономия»,
заведующая отделом научно-технической информации Донецкого
физико-технического института им. А.А. Галкина НАН Украины, лектор Донецкого
планетария.
Куртик Геннадий Евсеевич (род. в 1951 г.) — канд. физ-мат. наук,
старший научный сотрудник Института истории естествознания и
техники им. СИ. Вавилова РАН. Автор более 60 работ по истории античной
и средневековой астрономии (в том числе 2 монографий).
Менцин Юлий Львович (род. в 1952 г.) — канд. физ.-мат. наук,
старший научный сотрудник, заведующий Музеем истории
университетской обсерватории и Государственного астрономического института
им. П.К. Штернберга МГУ; автор более 60 научных работ (в том числе 1
монографии) по истории науки.
Никитонова Юлия Александровна (род. в 1981 г.) — магистр с
2002 г., аспирант кафедры астрономии и геодезии Уральского
государственного университета, г. Екатеринбург. Область научных интересов —
современные геоинформационные системы.
Потемкина Тамила Михайловна (род. в 1937 г.) — канд. ист. наук,
старший научный сотрудник отдела бронзового века Института
археологии РАН (Москва), автор трех книг и 120 научных статей по археологии
и археоастрономиии.
Савинов Дмитрий Глебович (род. в 1941 г.) — докт. ист. наук,
профессор кафедры археологии исторического факультета
Санкт-Петербургского государственного университета, автор более 300 научных работ (в
том числе 6 монографий) по археологии.
Самусь Николай Николаевич (род. в 1949 г.) — докт. физ.-мат.
наук, ведущий научный сотрудник Института астрономии РАН и
Государственного астрономического института им. П.К. Штернберга.
Сопредседатель Международной общественной организации «Астрономическое
общество». Области научных интересов: переменные звезды, шаровые
звездные скопления. Член Международного астрономического союза с
1982 г., член-основатель Европейского астрономического общества.
Лауреат премии им. Ф.А. Бредихина РАН 2007 г.
Таиров Александр Дмитриевич (род. в 1955 г.) — докт. ист. наук,
профессор, заведующий кафедрой древней истории и этнологии
Евразии Южно-Уральского государственного университета, автор более 150
научных работ (в том числе 5 монографий) по археологии, г. Челябинск.
Юревич Валентин Антонович (1938-2008) — канд. физ.-мат. наук.
С 1960 г. по 1990 г. работал на Звенигородской обсерватории Института
астрономии РАН, старший научный сотрудник. В 1987-88,1990-94 гг. —
директор Астрономической обсерватории Кито, Республика Эквадор. С
1997 г. по 2004 г. работал в редакции журнала «Земля и Вселенная».
Основные области интересов: фотографическая астрометрия,
археоастрономия. Автор 140 опубликованных научных и научно-популярных
статей, двух книг. Одна из них, «Астрономия доколумбовой Америки»,
написана и издана на русском и испанском языках. В ИАИ опубликованы
статьи: «Измерения Земли первой геодезической экспедицией в
Эквадоре в XVIII веке» (1992, вып. XVIII), «Звенигородская обсерватория
Института астрономии РАН» (2000, вып. XXV), «Древняя астрономия
Южной Америки» (2003, вып. XXVIII).