..-Vis**
.-л^*>
:** . *
>J -*.
^'<*^is?-j^.
-'/¦¦
^4^2?'
?Y
¦'г^^Г8""""
.¦й^ч^ №
Vrrro въ (fi'-iti- .Jiuifty>o*t7> *f чти Д'г/кп*.ші /гб&іъ,
To опъ ог4нн7> во свое. <f г. ./юнятн* о.и-6с*и>гл%->
ТЬжісбръ и^ъ пс rrrponf&i въ //YftvcciJcb ^/о-*еотсосовъ

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ И ТЕХНИКИ
ЛОМОНОСОВ
СБОРНИК СТАТ ЕЙ
И МАТ ЕРИ АЛОВ
V
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР
МОСКВА . 1961 . ЛЕНИНГРАД

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:
В. П. Зубов, С. А. Погодин, Ю. И. Соловьев, Н. А. Фигуровский,
В. Л. Ченакал, С. Я. Плоткин (уч. секретарь)
ОТВЕТСТВЕННЫЕ РЕДАКТОРЫ:
Н. А. Фигуровский, Ю. И. Соловьев

к 250-летию
СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ
( 1711-1961 )

ПРЕДИСЛОВИЕ
«Если внимательно посмотреть назад, то станет ясным, что многие
краеугольные камни успехов нашей жизни были заложены в прошлом именно
Ломоносовым. Вот почему Ломоносов — знамя нашей культуры, живой
образ славного культурного прошлого великой русской науки»,— писал
президент Академии наук СССР академик Сергей Иванович Вавилов, по
инициативе которого было начато з 1940 г. издание сборников «Ломоносов».
За это время вышло четыре тома сборника—-в 1940, 1946, 1951 и
1960 гг. Редактором трех из них был Вавилов. Издание настоящего, пятого
тома приурочено к 250-летию со дня рождения великого ученого, которое
отмечается в 1961 г.
Настоящий том открывается статьей С. И. Вавилова «Ломоносов и
русская наука», необычайно живо рисующей общий облик замечательного
русского ученого. В сборнике помещены работы обзорного характера,
базирующиеся в основном на уже опубликованных источниках, прежде всего
на трудах самого Ломоносова. Представлены исследования, раскрывающие,
хотя и частные, но весьма существенные и важные моменты его жизни и
творчества. Включены также работы, характеризующие окружение ученого,
его эпоху, отклики современников на его труды. В ряде статей освещаются
вопросы, которые не были до сих пор предметом детального изучения.
В сборнике опубликованы работы ученых Германской Демократической
Республики. Пятый том, так же как третий и четвертый, содержит
библиографию сочинений Ломоносова и литературы о нем, доведенную до 1960 г.
Институт истории естествознания и техники Академии наук СССР
выражает большую благодарность всем авторам статей, принявшим участие в
настоящем томе сборника.

СТА ТЬИ

С. И. ВАВИЛОВ
ЛОМОНОСОВ И РУССКАЯ НАУКА1
D грозные годы Отечественной войны нашему народу, как никогда
раньше, пришлось проявить свою силу, умение, свои возможности и
культуру перед другими народами мира, перед врагами и друзьями. Мы
оглянулись на самих себя, сравнили себя с другими и вспомнили многое, о чем
нередко забывали. Мы обращаемся все чаще к славным именам нашей
старины. Среди них есть одно особенно близкое и дорогое имя — имя
Ломоносова.
Михаил Васильевич Ломоносов — не просто один из замечательных
представителей русской культуры. Еще при жизни Ломоносова образ его
засиял для русских современников особым светом осуществившейся
надежды на силу национального гения. Дела его впервые решительным образом
опровергали мнение заезжих иностранцев и отечественных скептиков о
неохоте и даже неспособности русских к науке. Ломоносов стал живым
воплощением русской культуры с ее разнообразием и особенностями, и — что,
может быть, важнее всего — «архангельский мужик», пришедший из
деревенской глуши, навсегда устранил предрассудок о том, что если и
можно искать науку и искусство на Руси, то лишь в «высших» классах
общества.
0 древности, высоте и своеобразии русской культуры с ясностью
свидетельствуют народный героический эпос, письменность с изумительным
примером «Слова о полку Игореве», чудесные образцы зодчества в
Новгороде, Киеве, Владимире, Москве, на Дальнем Севере, фресковая и иконная
живопись с такими шедеврами, как творчество Андрея Рублева.
В то же время, в отличие от стран Западной Европы, среди этих великих
образцов русской культуры до XVIII в. невозможно указать примеры
такого же значения из области науки. Между тем в русском народе искони
были необходимые предпосылки для возникновения и роста науки. Разве
1 Статья впервые опубликована в журнале «Большевик» (№ 6, 1945); печатается по
тексту: С. И. Вавилов, Собрание сочинений, т. 111. М., Изд-во АН СССР, 1956, стр. 559—
577.

8
С. И. ВАВИЛОВ
не о глубокой, бескорыстной любознательности народа говорят такие
строки древнего народного «Стиха о Голубиной книге»:
От чего у нас начался белый свет?
От чего у нас солнце красное?
От чего у нас млад светел месяц?
От чего у нас звезды частые?
От чего у нас ветры буйные?
и т. д.
Наблюдательность народа запечатлена в многочисленных пословицах
и загадках, построенных, по сути дела, на наблюдениях научного порядка:
«Алмаз алмазом режется», «Впотьмах и гнилушка светит», «И у курицы
сердце есть», «Либо дождик, либо снег, либо будет, либо нет», «И собака
знает, что травой лечатся», «Решетом в воде звезды ловить», «Чего в ко-
робейку не спрятать, не запереть?» (свет) и т. д. Пословиц такого рода,
говорящих о тонкой наблюдательности народа, найдется множество.
Искренний интерес к явлениям природы, соединенный с зоркостью,
практической сметливостью и изобретательностью, создавал и создает на-
родную технику, примеры которой нетрудно разыскать в предметах дере-
венского обихода, утвари, упряжи, сельского хозяйства, в искусстве
строительства, в парадном глиняном, стекольном и ружейном производствах.
Почему же эта благодарная, талантливая народная почва до XVIII в.,
до могучего вихря петровской эпохи, не стала основой русской науки?
Почему научный русский гений мог проявиться только в XVIII в.?
Не следует думать, что причина этого крылась в отсутствии
склонности в русском народе к науке: причина была в том, что до Петра почти не
было школ и власть вместе с духовенством не поощряла стремления к
науке. Как только над страной повеяло свежим воздухом через окно, пробитое
Петром в Европу, русский народ из недр своих выдвинул Ломоносова.
В жизни Ломоносова запечатлелись необычайная подвижность и
напряженность петровской и послепетровской России.
Родина Ломоносова—северная поморская Русь, деревня Денисовка на
берегу Белого моря. Он родился в ноябре 1711 г. в среде сильных,
«видавших виды» сметливых людей, хорошо и по-особому знавших природу
в ее полярных проявлениях, часто общавшихся с
путешественниками-иностранцами. Отец Ломоносова, помор Василий Дорофеевич, владелец
нескольких судов, ходивший на них за рыбой в Белое море и в Ледовитый
океан. Мать, Елена Ивановна Сивкова, дочь дьякона из тамошних мест.
В родных местах мальчик добился собственными силами предельного
для своего времени образования. Рано научившись читать и одолев
церковные книги, он в возрасте 14 лет дошел до границ книжной премудрости, до
русской физико-математической энциклопедии того времени —
«Арифметики» Магницкого и славянской грамматики Смотритского.
Замечательная черта Ломоносова, выделяющая его среди многих
великих современников, предшественников и потомков,— несокрушимая воля л

ЛОМОНОСОВ И РУССКАЯ НАУКА
9
охота к знанию. Они заставили его в возрасте 19 лет уйти из Денисовки в
Москву искать более современной науки и зачислиться там в Заиконоспас-
скую славяно-греко-латинскую академию.
Для «завершения образования» из Москвы Ломоносов в 1735 г. был
направлен, а вероятнее сам захотел отправиться дальше, в Киев, в духовную
академию, даже и в то послепетровское время еще почитавшуюся на Руси
вершиной образовательной лестницы.
Пять лет длилось специальное богословское образование Ломоносова, но
в духовенство Ломоносов не вышел. Судьбу его резко изменила только что
учрежденная Петром Петербургская Академия наук. Государство, наконец,
начинало растить и направлять науку.
Русская Академия наук, в ближайшие месяцы отмечающая 220 лет
своего существования, задумана и основана Петром Великим. Она получила в
развитии культуры своей страны необычайное значение. По размеру и
способу своей деятельности наша Академия стоит совсем отдельно в ряду
других славных академий и ученых обществ мира.
Известно, что мысль об академии возникла у Петра в беседах с
философом и математиком Лейбницем, из переписки с другим философом,
будущим учителем Ломоносова — Вольфом, из встреч с парижскими
академиками (Петр сам был членом Парижской академии). Однако Петр с его вполне
практическим умом ясно сознавал, что учреждение в России начала
XVIII в. академии по образцу Парижской или Лондонского королевского
общества было бы чистой декорацией. В самом деле, в России еще только
думали о средних школах и университетах, и академия французского и
английского образца неизбежно оторвалась бы от общества и
государства,.стала бы бесполезным «социететом» ученых иностранцев. Казалось бы, нужно
было долго ждать, чтобы общество созрело, чтобы появилось достаточно
много образованных и просто грамотных людей, прежде чем создавать
научную вершину — академию. Петр решил, однако, иначе и по-своему.
В.русской Академии он соединил передовую науку, научное исследование с
обучением разных ступеней — от среднего и ремесленного до университетского.
По докладной записке первого президента лейб-медика Блюментроста,
утвержденной Петром, решено было в Петербурге завести собрание «из
самолучших ученых людей, которые науки производя и совершая художества
(т. е. технические знания и ремесла.— С. 5.), и науку публично преподавали
бы молодым людям», а эти последние, в свою очередь «науку принявшие и
пробу искусства своего учинивши, молодых людей в первых фундаментах
обучали». Иными словами, Петр решил насаждать науку сразу и сверху и
снизу путем пересадки готовой западной науки и выращивания молодежи.
Этот прием оказался верным: через 15—20 лет Россия выдвинула в сонм
знаменитых иностранцев, составивших первый корпус Академии,— Бернул-
ли, Делиля, Эйлера и других, своего великого академика Ломоносова.
По запросу, как тогда именовали, «главного командира Академии»
Ломоносов вместе с другими двенадцатью учениками, «в науках достойными>\

10
С. И. ВАВИЛОВ
в 1735 г. был направлен из Москвы в Петербург в качестве студента
университета, организованного при Академии наук. Специальность Ломоносова
круто изменилась от богословия, языкознания, риторики и пиитики в
сторону физики, химии и техники, можно думать, в полном согласии с
истинными склонностями академического студента.
Впрочем, петербургское ученье оказалось очень кратковременным: вихрь
---похи гнал дальше. Через (несколько месяцев, в сентябре 1736 г.,
Ломоносов с двумя другими академическими студентами, Г. У. Райзером и
Д. И. Виноградовым, будущим изобретателем русского фарфора,
направляется Академией в Германию для обучения металлургии и горному делу
в связи с намечавшейся научной экспедицией на Камчатку.
О том, сколь резко отличалась новая, петербургская наука от
Аристотеля и Раймонда Луллия Заико'носпаоской московской школы, можно судить
гго наставлению, полученному тремя студентами от Академии наук. Им
вменялось в обязанность «ничего не оставлять, что до химической науки и
горных дел касается, а притом учиться и естественной истории, физике,
геометрии и тригонометрии, механике (гидравлике и гидротехнике)». «Положивши
основание в теории, должен он (студент) при осматривании рудокопных
мест различные свойства гор и руд, также и случающуюся при том работу
и прочие к тому принадлежащие машины и строения прилежно примечать,
а при плавлении и отделении руд в лабораториях сам трудиться и везде в
практике ничего не пренебрегать».
Почти пять лет длилась заграничная жизнь Ломоносова (до июня
1741 г.). Она имела огромное значение в формировании воззрений, знаний
и характера Ломоносова. Это время главным образом было проведено в
Марбурге, где Ломоносов с товарищами учился в университете философии,
физике и механике у известного Христиана Вольфа, а математике и химии
у Дуйзинга.
Переход от науки Магницкого и Смотрицкого к живым, тут же
выраставшим результатам физики и химии начала XVIII в. был, без сомнения,
головокружительным. Однако по сохранившимся отчетам самого
Ломоносова, его учителей и посторонних лиц видно, сколь быстро, полно и
по-своему вошел недавний заиконоспасский богослов в круг представлений воль-
фианской физики, пытавшейся соединять Ньютона с Лейбницем и
Декартом, учение о непрерывном эфире с идеями об атомах-корпускулах.
Быстро обучился также Ломоносов немецкому и французскому языкам
(латынь и греческий он освоил еще в Москве и Киеве) и делал
замечательные успехи в русском стихотворстве, на деле переходя от тяжелого и не
свойственного русскому языку силлабического размера к музыкальному
тоническому и создавая образцы высокого художественного достоинства.
Теоретическая подготовка в Марбурге должна была служить ступенью
для русских студентов к изучению металлургии и горного дела. В 1739 г.
они направлялись во Фрейберг обучаться под руководством «берграта»
И. Генкеля.

ЛОМОНОСОВ И РУССКАЯ НАУКА
іі
Судя по последующим металлургическим и геологическим
«рассуждениям» и книгам Ломоносова, он многое почерпнул по рудному делу во Фрей-
берге, однако пребывание там было кратковременным. Вспыльчивый и
самолюбивый помор поссорился с учителем Генкелем, и начались мало
понятные странствия Ломоносова по немецким и голландским городам в поисках
поддержки у русских посланников. В конце концов Ломоносов снова попал
в Марбург, где жила его жена Елизавета Цильх; брак с ней, заключенный в
1740 г., долгое время скрывался Ломоносовым. Во время своих странствий
по Германии молодой» высокий, здоровый русский студент, подпоенный
агентами Фридриха, был завербован в прусские гусары и едва, путем бегства,
спасся от гусарского мундира. В Марбурге Ломоносов жил у приятелей и
писал оттуда, что упражняется в алгебре, «намереваясь оную к
теоретической химии и физике применить». Мы прозреваем уже будущего великого
физико-химика.
С помощью русского посланника в 1741 г. Ломоносов, наконец,
вернулся в Россию, в Петербург; начался относительно покойный и однообразный
петербургский период жизни, длившийся до его кончины; в эти годы
развернулась его поразительно разнообразная и неуемная деятельность.
Через полгода после возвращения в Петербург тридцатилетний ученый
был назначен адъюнктом Академии по физическому классу, начал
подводить итоги своим наблюдениям в Германии, составляя книгу по
металлургии, писал разные физические и химические «диссертации» для Академии,
занимался со студентами и начинал приобретать первую славу как поэт.
Молодой тридцатилетний адъюнкт (нечто вроде теперешнего аспирант -
докторанта), вернувшись на родную землю, долго не мог привыкнуть к
хозяйничанию немецких администраторов, вроде Шумахера, в Академии.
Восшествие на престол дочери Петра Елизаветы сопровождалось победой
& русской партии» в Академии. Имеются сведения о ссорах Ломоносова с
немецкими академическими коллегами «с боем и бесчестием1». Дело приняло
такой оборот, что потребовался длительный, более чем семимесячный
домашний арест Ломоносова.
Невиданная одаренность, знания и широта Ломоносова взяли, однако,
свое. В своей «челобитной» на имя царицы в 1745 г. Ломоносов с полным
основанием писал: «В бытность мою при Академии наук трудился я
нижайший довольно в переводах физических и механических и пиитических с
латинского, немецкого и французского языков на российский и сочинил на
российском же языке горную книгу и риторику и сверх того в чтении
славных авторов, в обучении назначенных ко мне студентов, в изобретении
новых химических опытов, сколько за неимением лаборатории быть может, и
в сочинении новых диссертаций с возможным прилежанием упражняюсь».
По этим достаточно убедительным мотивам и на основании
представленной диссертации о металлургии Ломоносов, несмотря на свои «проступки»,
стал профессором химии и полноправным членом Академии. Это произошло

12
С. И. ВАВИЛОВ
200 лет тому назад, 25 июля старого стиля. К этому времени из Марбурга
приехала жена Ломоносова, и для него настала более спокойная и
упорядоченная жизнь.
Одним из первых важных начинаний нового профессора химии явилась
постройка в 1748 г. химической лаборатории Академии на Васильевском
острове. Одноэтажное здание занимало площадь всего около 150 квадратных
метров при высоте в 5 метров, но в нем Ломоносов развернул по тем
временам огромную исследовательскую и техническую работу.
Ломоносова правильно называют первым русским академиком в отличие
от его академических коллег-иностранцев, которые в то время составляли
большинство Академии. Хотя до Ломоносова в состав Академии были
избраны двое русских — В. Е. Ададуров и Г. Н. Теплов, однако он,
Ломоносов, первый всеми доступными ему средствами начал пропагандировать
науку в родной стране, передавать ее широким кругам русского общества. Уже
упоминалась деятельность Ломоносова как переводчика научных мемуаров
академиков-иностранцев на русский язык. В 1746 г. он издал перевод
«Экспериментальной физики» своего учителя Вольфа с предисловием,
излагающим до известной степени научное мировоззрение самого Ломоносова.
Начав с того, что философия Аристотеля в наше время опровергнута Декартом,
Ломоносов замечает по поводу Аристотеля: «Яне презираю сего славного и
в свое время отменитого от других философа, но тем не без сожаления
удивляюсь, которые про смертного человека думали, будто он в своих мнениях не
имел никакого прегрешения». «Ныне ученые люди, а особливо испытатели
натуральных вещей,— продолжает Ломоносов,— мало взирают на
родившиеся в одной голове вымыслы и пустые речи, но больше утверждаются на
достоверном искусстве. Главнейшая часть натуральной науки — физика —
ныне уже только на одном оном свое основание^ имеет. Мысленные
рассуждения произведены бывают из надежных и много раз повторенных опытов».
О состоянии науки в XVII и XVIII вв. Ломоносов говорит такими
красноречивыми словами: «Пифагор за изобретение одного геометрического
правила Зевесу принес на жертву сто волков. Но ежели бы за найденные
в нынешние времена от остроумных математиков правила по суеверной его
ревности поступать, то бы едва в целом свете столько рогатого скота
сыскалось. Словом, в новейшие времени науки столько возросли, что не токмо
за тысячу, но и за сто лет жившие едва могли того надеяться».
В год издания вольфианской физики Ломоносов приступил в Академии
к чтению публичных лекций по физике. Наука прославлялась и
распространялась также и стихами Ломоносова.
Поэтическая слава Ломоносова непрестанно росла. В 1750 и 1751 гг. он
пишет трагедии «Тамира и Селим» и «Демофонт». Первое издание стихов
Ломоносова было выпущено Академией в 1751 г. Вне Академии на
Ломоносова начинают смотреть главным образом как на поэта. Профессору химии
приходится оправдываться у своих высоких покровителей и любителей
поэзии в том, что он тратит время на физику и химию. «Полагаю,— пишет он

ЛОМОНОСОВ И РУССКАЯ НАУКА
13
в письме к И. И. Шувалову 4 января 1753 г.,— что мне позволено будет в
день несколько часов времени, чтобы их, вместо бильяру, употребить на
физические и химические опыты, которые мне не токмо отменою материи
вместо забавы, но и движением вместо лекарства служить имеют, и сверьх того
пользу и честь отечеству, конечно, принести могут едва меньше л<и первой».
По совету и проекту Ломоносова в 1755 г. в Москве был открыт
университет, ставший затем одним из основных очагов русского просвещения
и науки. «Главное мое основание,— писал по поводу своего плана
Московского университета Ломоносов И. И. Шувалову,— чтобы план служил во
все будущие роды».
Химическая лаборатория стала местом, где Ломоносов в пятидесятых
годах с громадным увлечением занялся совсем новым, большим и очень
своеобразным делом — мозаикой. Задача эта вполне подходила к характеру
и вкусам Ломоносова; в ней переплелось изобразительное искусство с
химией цветного стекла, оптикой и техникой. Ломоносов задачу решил с начала
до конца; ему пришлось выполнить многие тысячи пробных плавок но
изготовлению разных сортов цветного зарухшего стекла, разработать способы
компоновки стеклянных кусочков в прочную мозаичную картину и
обеспечить художественное достоинство этих картин. Из двенадцати известных
мозаичных картин (в том числе знаменитой «Полтавской баталии»),
сохранившихся и выполненных в лаборатории (а впоследствии на фабрике в Усть-
Рудицах), пять приписываются лично Ломоносову. В знак признания работ
по мозаике Ломоносов был избран в 1764 г. почетным членом Болонской
академии наук.
На основании успехов своих с мозаикой после долгих хлопот Ломоносов
в 1753 г. получил от царицы в дар поместье в 64 верстах от Петербурга, в
Усть-Рудицах, для устройств* ітекольной фабрики с целью выделки разное-
цветных стекол, бисера, стекляруса и пр. Фабрика скоро была пущена в
ход, причем станки для изготовления стекляруса и бисера проектировались
самим Ломоносовым. Ряд машин и приспособлений приводился в движение
водяной мельницей. Впрочем, профессор химии Оказался малоопытным
фабрикантом, и последние годы его жизни предприятие, требовавшее
больших расходов, доставляло ему больше забот, чем радостей.
В 1756 г. Ломоносов построил себе дом в Петербурге, на Мойке, с
домашней лабораторией. Здесь, вероятно, помещалась и оптическая
мастерская, где по его проектам мастерами строились разнообразные приборы,
телескопы, микроскопы, перископы, мореходные инструменты и пр.
Очень печально, что потомки не сумели сохранить до нашего времени ни
химической лаборатории, ни дома на Мойке, ни завода в Усть-Рудицах, ни
многочисленных приборов, изготовленных собственноручно Ломоносовым
или его помощниками и мастерами. Остался только весьма замечательный
лабораторный дневник Ломоносова—«Химические и оптические записи».
Состоит он из 169 записей разнообразного содержания, главным образом с
планами различных опытов или приборов. Из записей видно, что у Ломоко-

14
С. И. ВАВИЛОВ
сова были довольно многочисленные помощники. Вот, например, последняя
запись с распределением различных работ между этими помощниками:
«Колотошин (с ним Андрюшка -и Игнат). 1. Разделение градусов. 2. Зубы
на дугах и шпилях. 3. Все, что к обращению машин надобно. Гришка (у него
работников 2). 1. Шлифовать зеркала. 2. Прилаживать токарную и
шлифовальную машину, в чем помогать ему Кирюшке. Кирюшка. 1. Машину
доделать рефракций. 2, Дуга к большому зеркалу и повороты. 3. Трубки паять
к оглазкам. Кузнец. 1. Бауты и винты. 2. Вилы к шпилю большому. 3.
Полосы для прочей отделки. 4. Винты ватерпасные, для установки машины.
Столяр. 1. Передние эпертуры и раздвижной ход. 2. Подъемный стул».
В целом «Химические и оптические записи» раскрывают огромную
экспериментальную работу, охватывающую самые разнообразные научные,
инструментальные и технические задачи. Все это требовало от Ломоносова
необычайного напряжения, внимания и энергии.
Домашняя лаборатория в Петербурге была не у одного Ломоносова.
Известна трагическая гибель академика-физика Рихмана, повторявшего на
своей квартире опыты Франклина, во время грозы 26 июля 1753 г., в то
время как Ломоносов по соседству экспериментировал с «громовой
машиной» у себя дома. Вскоре, 25 ноября 1753 г., Ломоносов, в связи с этим
печальным событием, на публичном заседании Академии произнес «Речь о
явлениях воздушных, от электрической силы происходящих, с истолкованием
многих других свойств натуры», объясняя атмосферное электричество
восходящими и нисходящими воздушными токами по причине «трения частичек
паров».
В 1757 т. Ломоносов был назначен начальником Географического
департамента при Академики1. Ему пришлось войти прежде ©сего в трудное дело
организации исправления географических, карт Натура Ломоносова,
впрочем, была такова, что и этой новой областью он занялся с увлечением.
В 1759 г- он читает в Академии «Рассуждение о большей точности
морского пути», содержащее разбор методов определения долготы и широты,
проект международной Мореплавательной академии, мысли о земном
магнетизме и пр. В 1763 г. Ломоносов составляет «Краткое описание разных
путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирски л
океаном в Восточную Индию». Он выдвигает проект Великого северного
пути и указывает, что, по мнению его, единственный путь для достижения
Северного полюса лежит между Шпицбергеном и Новой Землей. К
географическим работам Ломоносова можно также отнести его «Мысли о
происхождении ледяных гор в северных морях», представленные им в Шведскую
академию наук, членом-корреспондентом которой он был. В этом мемуаре
высказывается правильное мнение о том, что ледяные горы спускаются с
крутых морских берегов, а ледяные поля возникают в устьях больших
северных рек.
26 мая 1761 г. Ломоносов у себя дома наблюдал редкое
астрономическое явление — прохождение Венеры по солнечному диску. Итоги свои, а

ЛОМОНОСОВ И РУССКАЯ НАУКА
13
также лрчгих лиц Ломоносов опубликовал в мемуаре «Явление Венеры н.і
солнце, наблюденное в Санктпетербургекой Академии наук майя 26 дня
1761 года». В нем Ломоносов описывает замечательное наблюдение о рас-
плывании кажущегося края солнечного диска при вступлении планеты.
Отсюда Ломоносов впервые в истории астрономии сделал важное
заключение о наличии «знатной воздушной атмосферы» у Венеры.
Только в 1763 г., незадолго до смерти, Ломоносов опубликовал свою
книгу «Первые основания металлургии или рудных дел», в первом варианте
подготовленную еще по свежим следам пребывания во Фрейберге в 1742 г.
Особый интерес оригинальностью и важностью мыслей имеет часть книги,
озаглавленная «О слоях Земных». Для Ломоносова отправной точкой
зрения в геологии было представление о постоянных изменениях, происходящих
в земной коре. «Твердо помнить должно, что видимые телесные на земле
вещи и весь мир не в таком состоянии были с начала от создания, как иные
находим, но великие происходили в нем перемены...» Ломоносов предлагает
свои гипотезы о возникновении рудных жил и способы определения их
возраста, о происхождении вулканов, пытается объяснить земной рельеф в
связи с представлениями о землетрясениях. Он защищает теорию
органического происхождения торфа, каменного угля и нефти и обращает внимание н<-
сейсмические волнообразные движения, предполагая существование также
незаметной, но длительной сейсмики, приводящей к значительным
изменениям и разрушениям земной поверхности.
В последнее десятилетие жизни Ломоносова с особой силой проявился
его глубочайший патриотизм, любовь к русскому народу, русскому языку,
русской истории, высокое понимание своей миссии как «защитника труда
Петра Великого». Трогательным памятником патриотизма Ломоносова
навсегда останется его поэзия. Сейчас, в дни, когда чудо-богатыри Красной
Армии сокрушают последние опоры гитлеровцев под Берлином, нельзя без
волнения перечитывать многие строки Ломоносова, до того они живы и
говорят как будто бы о сегодняшнем дне.
Где пышный дуя твой, Фридерик,
обращается Ломоносов к тогдашнему Гятлеру — Фридриху.
Прогаагадаи за своя граяіщы.
Еще ли мнишь, что ты [велик?
Взирая на пожар Кистрина,
На протчи грады оглянись,—
предупреждает поэт.
За Вислой и за Варгой грады
Падения или отрады
От воля Россхой власти ждут;
И сердце гордого Берлина,
Неистового исполина.
Перуны, близ гремя, трясут,—

16
С. И. ВАВИЛОВ
писал Ломоносов в 1755 г. по случаю русских побед. Несколькими годами
позже читаем следующие строки:
Ты Мемель, Франкфурт и Кистрин,
Ты Швейдниц, Кенигсберг, Берлин,
Ты звук летающего строя,
Ты Шярея, хитрая река,
Спросите своего Героя:
Что может Росшая рука.
Побуждаемый царицей Елизаветой, Ломоносов, несмотря на
бесконечный груз дел, тяготевший над ним, принимается за русскую историю.
В 1760 г. появляется его «Краткий российский летописец с родословием».
Вскоре после его смерти, в 1766 г., публикуется его «Древняя Российская
История от начала Российского Народа до кончины великого князя
Ярослава Первого или до 1054 года».
Еще со студенческих лет Ломоносов проявил себя как знаток русского
языка, реформатор стихосложения. Будучи за границей, он пишет: «Я не
могу довольно о том нарадоваться, что российский наш язык не токмо бод-
ростию и героическим звоном греческому, латинскому и немецкому не
уступает, но и подобную оным, а себе купно природную и соответственную
версификацию иметь может». Его живо интересует связь церковно-славян-
ского языка с русским; на ее основе он делит литературный язык на
соответствующие стили: высокий, средний и низкий. В 1755 г. Ломоносов
публикует «Российскую грамматику», почти в течение ста лет сохранявшую
практическое значение.
Теории поэзии посвящены письмо Ломоносова из Марбурга в 1739 г.,
его анонимная статья «О качествах стихотворца рассуждение» (1755 г.).
Проза трактуется в «Кратком руководстве к красноречию» (1747 г.).
Как государственный ум большой широты и решительности, Ломоносов
проявляет себя в письме «О размножении и сохранении российского народа»
(1761 г.) и в своих записках, касающихся организации Академии наук.
С 1757 г. Ломоносов стал близко причастным к управлению
Академией,— в этом году он был назначен советником академической
канцелярии. В частности, в его обязанности вошло наблюдение за академической
гимназией и университетом. Прямой, упрямый и самолюбивый, Ломоносов
плохо мирился с тогдашней Академией, с ее чиновниками и иностранцами.
Летом 1764 г. Ломоносов написал, краткую историю о поведении
Академической канцелярии в рассуждении ученых людей и дел с начала сего
корпуса до нынешнего времени». В этой истории описывались похождения^
знаменитого Шумахера и его преемника Тауберта, и кончалась она грустной
фразой, что ежели бы не вмешательство императрицы, то «верить должно,
что нет божеского благоволения, чтобы науки "возросли и распространялись
в России». Собственные предположения Ломоносова изложены в его
«Новом расположении и учреждении .Санктпетербургской Императорской Ака-

ЛОМОНОСОВ И РУССКАЯ НАУКА
17
демии Наук, на высочайшее рассмотрение и аппробацию учененном».
Основное положение ломоносовского проекта состоит в том, что Академия должна
быть прежде всего русским учреждением, а академики—природными
россиянами. Первой же обязанностью академиков должны быть -интересы
родины.
О тяжелых настроениях Ломоносова перед смертью свидетельствует
такая запись в его бумагах последнего периода: «За то терплю, что стараюсь
защитить труд Петра Великого, чтобы научились Россияне, чтобы показали
свое достоинство... Я не тужу о смерти: пожил, потерпел, и знаю, что обо
мне дети отечества пожалеют».
Умер Ломоносов от случайной простуды 4 апреля 1765 г. в возрасте
54 лет, похоронен на кладбище Александро-Неаской лавры. И город
Ленина гордится быть хранителем праха великого русского человека.
Ломоносову по необъятности его интересов принадлежит одно из самых
видных мест ів культурной истории человечества. Даже Леонардо, Лейбниц,
Франклин и Гёте более специальны и сосредоточенны. Замечательно при
этом, что ни одно дело, начатое Ломоносовым, будь то физико-химические
исследования, трагедии и оды, составление грамматики и русской истории,
организация и управление фабрикой, географические проекты,
политико-экономические вопросы, не делалось им против воли или даже безразлично.
Ломоносов был всегда увлечен своим делом до вдохновения и самозабвения —
об этом говорит каждая страница его литературного наследства. Пушкин
в «Мыслях на дороге» замечает: «Ломоносов был великий человек. Между
Петром I и Екатериной II он один является самобытным, сподвижником
просвещения. Он создал первый университет, он, лучше сказать, сам был
первым нашим университетом При этом разнообразие Ломоносова
удивительным образом совмещалось в нем вполне гармонически. Его стихи во
многих, лучших образцах — редкий вид высокой научной поэзии: ее с
полным правом можно сопоставить с изумительной древнеримской
естественнонаучной поэмой Лукреция, которую он, несомненно, хорошо энал. Он
находит необычайные по выразительности слова и строки для отвлеченных и
сложных понятий.
Мировое пространство — «ошибочность безмерных мест», по его
замечательному выражению, звездное небо, небесные светила — любимый образ
и предмет созерцания Ломоносова:
Открылась бездна звезд полна;
Звездам числа нет, бездне — дна.
Песчанка, как в морских волнах,
Как мала искра в звчяом льде,
Как :в сильном вихре тонкий прах,
В свирепом как перо огне,
Так и в сей бездне углублен,
Теряюсь, мыслями утомлен.
2 Ломоносов, т. V

18
С. И. ВАВИЛОВ
Загадка величественного, знакомого зрелища северного сияния
вызывает у физика-поэта вдохновенные строки:
Но где ж, натура, твой закон?
С полночных стран встает заряі
Не солнце ль ставит там свой трои)
Не льдисты ль мещут огнь моря?
Се хладный пламень нас шжрыл!
Се в ночь на землю день вступил!
О вы, .которых быстрый гр<аік,
Которым малый вещи знак
Являет естества устав!
Вам путь известен всех планет;
Скажите, что нас так мятет?
Что зыблет ясный ночью луч?
Что тонкий пламень в твердь раяит?
Как молния без грозных туч
Стремится от земли в зенит?
Как может быть, чтоб мерзлый пар
Среди зимы рождал пожар?
Ломоносов придавал прямое научное значение некоторым своим стихам.
По поводу приведенных строк о северном сиянии можно заметить
следующее. В своем «Слове о явлениях воздушных, от Електрической силы
происходящих» в 1753 г. Ломоносов, указывая на отличие своей теории северных
сияний от теории Франклина, добавляет; «Сверх сего ода моя о северных
сияниях, которая сочинена в 1743, а в 1744 г. в «Риторике» напечатана,
содержит мое дальнейшее мнение, что северное сияние движением ефира
произведено быть может».
Ломоносов своим научно-поэтическим взором прозревает истинный
образ Солнца, раскрытый только современной астрофизикой:
Когда бы смертным толь высоко
Возможно было возлететь,
Чтоб к Солнцу бренно наше око
Могло приблизившись погореть:
Тогда б со всех открылся стран
Горящий вечно океан.
Там огненны валы стремятся
И не находят берегов,
Там вихри пламенны крутятся,
Борющись множество веков;
Там камни, как вода, кипят,
Горящи там дожди шумят.
Сия ужасная громада
Как мокра пред тобой одна-
О, коль пресаетлая лампада.
Тобою, боже, вожжена,
Для наших повседневных дел.
Что ты творить нам повелел!

ЛОМОНОСОВ И РУССКАЯ НАУКА
19
В знаменитом «Письме о пользе стекла» Ломоносов дал остроумный
образец поучающей, научно-дидактической поэзии; примером могут служить
следующие строки этого «Письма»;
Астроном весь свой век в бесплодном был труде.
Запутан циклами, пока восстал Коперник,
Преэритель зависти- и варварству соперник;
В средине всех планет ом Солнце положил
Сугубое Земли движение открыл.
Одним крут центра путь вседневный совершает,
Другим крут Солица год теченьем составляет,
Он циклы истинной системой растерзал,
И правду точностью явлений докапал.
Поэт-химик не устоял, чтобы в трактате «Первые основания
металлургии или рудных дел» не привести в связи с вопросом о том, как древние
нашли металлы, свой стихотворный перевод строк из поэмы Лукреция
«О природе вещей».
В мозаичных портретах и картинах, можно сказать, синтезировался весь
Ломоносов с его глубокими и конкретными химическими знаниями,
техническим умением, гипотезами о свете, оптической и художественной зоркостью
к цвету, восторгом перед Петром Великим, которого Ломоносов постоянно
изображал и воспевал.
Его научные «слова», «рассуждения», трактаты и даже записи для себя
порой являются высокими образцами художественной прозы, какие можно
найти разве только у Галилея. Без преувеличения можно сказать, что
Ломоносов был ученым в поэзии и искусстве и поэтом и художником в науке.
Читая научную .прозу Ломоносова, его русские и латинские диссертации,
слышишь голос поэта, и, наоборот в одах и поэтических размышлениях его
сквозит философ, физико-химик и естествоиспытатель в самом широком м
благородном смысле.
Полнее и глубже всего наряду с поэзией Ломоносов раскрылся в физике
и химии. Своей «главной профессией» Ломоносов считал химию (об этом он
пишет в посвящении ко второму изданию перевода «Волфиянской експери-
ментальной физики»), но вместе с тем он, несомненно, может считаться
первым и наиболее замечательным русским физиком.
Принципиальные позиции Ломоносова как в химии, так и в физике
могут быть определены как крайний, последовательный атомизм и механицизм.
Для своего времени это несомненно было наиболее прогрессивное воззрение.
В заметках к «Пролегоменам к натуральной философии» незадолго до
смерти Ломоносов писал: «Как трудно установить первоначальные
принципы: ведь, что бы ни препятствовало, мы должны как бы одним взглядом
охватить совокупность всех вещей». Вместе с тем тут же рядом им
написано: «Я хочу основать объяснение природы на некоем определенном
принципе, мною самим выдвинутом, дабы знать, насколько я могу ему доверять».
2*

20
С. И.' ВАВИЛОВ
Этим принципом и был механический атомизм. Ломоносов разошелся с
представлениями своего учителя Вольфа, основанными на лейбницевских
непротяженных монадах, и всю жизнь воевал с формализмом ньютоновского
притяжения. Еще в студенческой диссертации 1739 г. содержится решительное
утверждение: «Нельзя ведь принять притягательную силу или какое-нибудь
другое скрытое качество, поэтому обязательно необходима некоторая
материя, которая своим давлением толкала бы корпускулы в противоположных
направлениях и которая была бы причиной их сцепления».
В «Элементах математической химии» Ломоносов исходит из положении,
что тот, «кто хочет глубже проникнуть в исследование химических истин, тот
должен необходимо 'изучать механику».
«Правда, многие отрицают,— пишет он,— возможность положить в
основание химии начала механики и сделать ее точною наукой, но это люди,
заблудившиеся в потемках скрытых свойств и не всегда умеющие находить
законы механики в изменениях смешанных тел, также и некоторые
теоретики, без всяких предварительных опытов злоупотребляющие своим досугом
для «эмышления пустых и ложных теорий и загромождающие ими
литературу. Если бы те, которые все свои дни затемняют дымом и сажей, и в мозгу
которых царствует хаос от массы непродуманных опытов, не гнушались
поучиться священным законам Геометров, некогда строго соблюдавшимся
Евклидам и ів наше время усовершенствованным знаменитым Вольфом, то,
несомненно, могли бы глубже проникнуть в тайники природы, мистагогами
которой они себя признают».
В атомно-механической картине явлений Ломоносова наряду с
корпускулами вещества имеется эфир, т. е. «материя, при помощи которой нам
передаются ощущения света и теплоты». Образ эфира у Ломоносова вполне
конкретен, где частички «на своей шарообразной поверхности шероховаты».
Доказывает это Ломоносов так: «Теплота распространяется через эфир
коловратным (т. е. вращательным) движением его частичек, находящихся
всегда в соприкосновении с ближайшими соседними. Предположим, что они
все совершенно гладкие .и чистые, без единой шероховатости. Отсюда не
будет никакого основания, чтобы движущаяся частичка эфира могла двигать
вокруг оси и приводить во вращение соседнюю с нею, находящуюся в
соприкосновении».
Сохранился перечень (неоконченный) того, что Ломоносов сам считал
наиболее важным среди своих результатов в области естественных наук. Этот
перечень написан незадолго до кончины Ломоносова.
Прежде всего Ломоносов указывает на свою корпускулярную теорию
теплоты и упругой силы воздуха. Эта теория, основанная на
атомистических представлениях, совпадающая с современными взглядами, дли
XVIII в. была во многом совсем оригинальной. Она указывала, например,
на необходимость существования предельно-низкой температуры, давала
приближенный вывод закона Бойля —^-Мариотта и предусматривала необ-

ЛОМОНОСОВ И РУССКАЯ НАУКА
21
ходимость отклонений от этого закона. Далее. Ломоносов с полным
основанием помещает в свой список исследования по физической химии и в
особенности по теории растворов. Ломоносов вообще должен по праву считаться
основателем особой науки — физической химии, с точки зрения которой
«химия первая предводительница будет в раскрытии внутренних чертогов
тел, первая проникнет во внутренние тайники тел, первая позволит
ознакомиться с частичками».
В основу своих теоретических заключений в области химии Ломоносов
полагал закон постоянства вещества и движения.
Нельзя не отметить, что эти законы понимались Ломоносовым как
частные случаи некоего более широкого принципа сохранения основных
природных -величин. Вот какие строки читаем мы в его «Рассуждении о твердости л
жидкости тел»: «Все перемены, в натуре случающиеся, такого суть
состояния, что сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится в
другом месте; сколько часов положит кто на бдение, столько же сну
отнимает. Сей всеобщий естественный закон простирается и в самые правила
движения: ибо тело, движущее своею силою другое, столько же оной у себя теряет,
сколько сообщает другому, которое от него движение получает». Это же
утверждение Ломоносов повторял и в других местах, только на латинском
языке. Приходится очень пожалеть, что, полагая свой широкий принцип
вполне понятным, Ломоносов не дал нигде более подробного его
изъяснения. Между тем даже из приведенной формулировки вытекает, например,
своеобразный закон сохранения времени.
В том же «Рассуждении» Ломоносов пишет: «Ежели где убудет
несколько материи, то умножится в другом месте... Сей всеобщий естественный
закон простирается и в самые правила движения: ибо тело, движущее своею
силою другое, столько же от Аеса^у себя теряет, сколько сообщает другому,
которое от него движение получает». Мнение свое о неизменности вещества
Ломоносов доказывал химическими опытами, до известной степени
опережая Лавуазье. В 1756 г. он делает такую запись: «Делал опыты в заплав-
ленных накрепко стеклянных сосудах, чтобы исследовать, прибывает ли вес
металлов от чистого жару. Оными опытами нашлось, что славного Роберта
Бойля мнение ложно, ибо без пропущения внешнего воздуха вес
отожженного металла остается в одной мере». Увеличение веса металла при
обжигании он приписывал соединению его с воздухом, как явствует из письма к
Эйлеру. Во всяком случае Ломоносов был первым, высказавшим, опираясь
на опыт, в форме, вполне отчетливой, закон неизменности общей массы
вещества при химических изменениях.
Далее Ломоносов помещает в список работ, наиболее им ценимых, свою
теорию света, изложенную в «Слове», говоренном в 1756 г., и частью н
«Теории электричества». Теория эта вполне оригинальна. Хотя Ломоносов
вместе с Гюйгенсом и Эйлером полагает свет колебательным движением
в эфире, он принимает (на основании опытов со смешением цветов), что
существуют только три элементарных цвета — красный, желтый и голубой.

22
С. И. ВАВИЛОВ
Этим трем цветам отвечают, по Ломоносову, три рода твердых частиц
эфира, совершающих «коловратное» движение и имеющих зубчатую
периферию. Мнение свое Ломоносов доказывает практикой художников, тем,
что из смешения трех основных красок можно получить остальные.
«Живописцы,— говорит он,— употребляют цвета главные, прочие через
смешение составляют, можем ли мы в натуре положить большее число
родов эфирной материи для цветов, нежели она требует и всегда к своим
действиям самых простых и коротких путей ищет?».
Ломоносова увлекали на путь построения трехцветной теории света
концепция о трех химических элементах и желание построить не только
оптическую, но одновременно и химическую теорию. Ломоносов разделил участь
многих великих ученых своего времени. Как у Ньютона, у Эйлера, у Бош-
ковнча, так и у Ломоносова объяснение света оказалось ошибочным, но в
историческом разрезе нельзя не удивляться остроумию гипотезы
Ломоносова, ее глубокой оригинальности и предчувствию идеи резонанса между
светом и веществом. С другой стороны, в этой ломоносовской теории перед
нами особо показателен пример его последовательного механического атомизма.
Записка Ломоносова с перечнем его главных результатов в науке им не
окончена, и ее можно было бы продолжать очень долго, перечисляя
огромное множество фактов, мыслей, догадок, найденных или высказанных
Ломоносовым в химии, физике, астрономии, метеорологии, геологии,
минералогии, географии, истории, языкознании.
Читающего теперь книги, рассуждения и записные тетради Ломоносова
на каждом шагу останавливают своеобразие, остроумие и бесконечно
разнообразное содержание мыслей первого русского ученого. Но сам Ломоносов
мало заботился о распространении своей науки. Результаты его научной
деятельности остались почти неизвестными на Западе, а на родине в свое
время он, к несчастью, был еще почти одиноким, не было конгениальных
учеников и преемников — их вообще было еще очень мало. Русские
современники могли полностью оценить Ломоносова как поэта, создателя языка,
историка, творца мозаичных картин, но его наука оставалась непонятой.
Ломоносова ученого-естественника вполне понимали только такие люди, как
Леонард Эйлер, называющий его «гениальным человеком, который своими
познаниями делает честь настолько же Академии, как и всей науке». К
несчастью, на родине физико-химическое наследие Ломоносова было
погребено в нечитавшихся книгах, в ненапечатанных рукописях, в оставленных и
разобранных лабораториях. Многочисленные остроумные приборы
Ломоносова не только не производились, их не потрудились даже сохранить.
Незабываема заслуга покойного профессора Б. Н. Меншуткина,
впервые вновь открывшего, уже в нашем веке, Ломоносова, великого физика-
химика, во всем его многообразии и самобытности. Работа, начатая Б. Н.
Меншуткиным, еще не закончена, и дело советской науки — полностью
восстановить, разобрать и оценить научное наследство великого первого
русского ученого.

ЛОМОНОСОВ И РУССКАЯ НАУКА
23
Ломоносов был первым русским ученым не потому только, что он
русский по национальности и с успехом привил и развивал в России
европейскую науку. Он первый русский ученый еще потому, что в нем впервые и с
необычайной силой и выразительностью открылись те особенности
русского научного гения, которые потом проявлялись в Лобачевском,
Менделееве, Бутлерове, Лебедеве, Павлове и прочих главных представителях
русской науки.
Наиболее замечательные и совершенные произведения человеческого
духа всегда несут на себе ясный отпечаток творца, а через него и
своеобразные черты народа, страны и эпохи. Это хорошо известно в искусстве. Но
такова же и наука, если только обращаться не просто к ее формулам, к ее
отвлеченным выводам, а к действительным научным творениям, книгам,
мемуарам, дневникам, письмам, определившим продвижение науки.
Никто не сомневается в общем значении эвклидовой геометрии для всех
времен и народов, но вместе с тем «Элементы» Эвклида, их построение и
стиль глубоко национальны, это одно из примечательнейших проявлений
духа древней Греции наряду с трагедиями Софокла и Парфеноном. В таком
же смысле национальна физика Ньютона, философия Декарта и наука
Ломоносова.
История русской науки показывает, что ее вершинам, ее гениям
свойственна особая широта задач и результатов, связанная, однако, с
удивительной почвенностью и реальностью и вместе с тем простотой подхода к
решениям. Эти черты, этот стиль работы, которые мы встречаем и у
Менделеева и у Павлова, особо выразительны у Ломоносова.
Сам Ломоносов это сознавал ясно. Призывая в хорошо известных и всем
запомнившихся стихах современников
...показать,
Что мож(|г собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать,
он вместе с тем для потомков записывал: «Сами свой разум употребляйте.
Меня за Аристотеля, Картезия, Невтона не почитайте. Ежели вы мне их
имя дадите, то знайте, что вы холопи, а моя слава падает и с вашею». Это
требование, этот призыв первого великого русского ученого к
оригинальности и самобытности русская наука выполняла до сих пор с честью.
Мы вправе говорить о большой, своей, русской науке, которая
гигантски выросла за последние десятилетия в Советской России. Мы уверены,
что наш народ еще во многом увеличит особый русский вклад в мировую
научную сокровищницу на счастье освобождающегося человечества.
Два века прошло с тех пор, как Ломоносов стал академиком. Что же дал
он своей родине? Влияние его гения, его труда неизмеримо. Наш язык,
наша грамматика, поэзия, литература выросли из Ломоносова. Наша
Академия наук получила свое бытие и смысл только через Ломоносова. Когда мы

24
С. И. ВАВИЛОВ
проходим по Моховой мимо Московского университета, мы помним, что
деятельность этого рассадника науки и просвещения в России есть развитие
мысли Ломоносова.
Когда в Советском Союзе по призыву правительства и партии стала
бурно расти наша современная наука и техника,— это взошли семена
ломоносовского посева. Неслыханная война, борьба за самое наше
существование потребовали еще большей мобилизации нашей науки — физики, химии,
геологии. Если внимательно посмотреть назад, то станет ясным, что
краеугольные камни успехов нашей науки были заложены в прошлом еще
Ломоносовым.
Вот почему Ломоносов — живой образ славного культурного прошлого.

Д. И. ЩЕРБАКОВ
ГЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИДЕИ ЛОМОНОСОВА
В СВЕТЕ СОВРЕМЕННЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ
О ЗЕМЛЕ
U Ломоносове, гениальном русском ученом, написано множество статей
и книг. Трудно сказать что-либо, уже не отмеченное в литературе. И тем не
менее писать нужно, так как история научных идей в каждую эпоху
трактуется по-новому, отражая научное знание и мысли, волнующие современное
общество.
Исключительно широкой и многогранной была деятельность
Ломоносова, человека, который сумел пройти путь от полуграмотного крестьянина-
помора до одного из івеличайших людей человечества. Он вырос в ту эпоху,
когда стала сходить со сцены средневековая мистика и схоластика, уступая
место, с одной стороны, новым веяниям атомистической философии, а с
другой,— точному описательному "естествознанию, зародившемуся в конце
XVIII в. Физика, химия, физическая химия, геология, геофизика,
география были основными областями приложения его самостоятельной научной
мысли.
В области геологии и минералогии Ломоносову принадлежит
сравнительно немного работ. В 1742 г. он написал «Первые основания
металлургии, или рудных дел», опубликованные в 1763 г. В 1745 г. издал каталог
минералогической коллекции Академии наук. В 1757 г. произнес в
Академии наук речь «Слово о рождении металлов от трясения Земли» и
опубликовал ее на русском и латинском языках. В 1763 г. в виде приложения
к «Первым основаниям металлургии, или рудных дел» напечатал статью
«О слоях Земных». Перед самой смертью, в 1765 г., опубликовал
обращение об издании Российской минералогии, которое должно было быть
осуществлено в 1766 г., но так и не увидело света.
Немало наблюдений Ломоносова, относящихся к минералогии и геологии,
можно также найти в его физических, химических и географических трудах.

26
Д. И. ЩЕРБАКОВ
В особенности следует отметить работу М. В. Ломоносова «О слоях
Земных», в которой он дал первое изложение современной ему геологии,
тогда еще не существовавшей в качестве самостоятельной науки. В этэй
работе он исходил из представлений о единстве процессов, совершающихся
на земной поверхности, объясняя прошлое Земли исходя из ее настоящего.
К сожалению, свою замечательную геологическую работу Ломоносов
напечатал в виде «прибавления второго» к «Первым основаниям металлургии»,
к которым она не имела прямого отношения. Поэтому в русских научных
кругах на эту работу не обратили должного внимания, и она некоторое
время оставалась забытой.
Разбирая творчество Ломоносова, нельзя не учитывать влияния
природы тех мест, где протекало его детство и юношество. Русский Север дал
Ломоносову яркое представление о жизни Северного Ледовитого океана и
Белого моря, там он видел морские льды, северные сияния, разрушительную
деятельность морского прибоя. А главное, здесь родилась
наблюдательность, закалилась русская смекалка и привычка относиться ко всему
окружающему достаточно критически, со здравым смыслом. Здесь им
воспринимался и опыт многих поколений поморов, закаленных в борьбе с суровой
природой.
С кругом вопросов, охватываемых геологической наукой и горным
делом, Ломоносов основательно ознакомился во время своей заграничной
командировки, длившейся с осени 1736 г. по лето 1741 г. Значительную часть
итого времени он провел в Марбурге, обучаясь у известного в то время
ученого Христиана Вольфа.
Христиан Вольф был широко образованным человеком, обладавшим
большими и разносторонними знаниями. Он в значительной мере являлся
систематизатором и комментатором учения знаменитого Готфрида
Вильгельма Лейбница (1646—1716), но сам не отличался широтой философских
взглядов. Инструкция, данная Ломоносову в Петербурге, гласила: «К
получению желанного намерения ничего не оставлять, что до химической науки и
горных дел касается, а при том учиться и естественной истории, физике,
геометрии и тригонометрии, механике, гидраулике и гидротехнике» *. Зная
латинский язык и изучив в достаточной мере немецкий, Ломоносов жадно
читал научную литературу. Нет сомнения, что он познакомился в те годы с
сочинением Лейбница «Протогея», в котором Лейбниц касался ранних
стадий развития Земли, говорил о каменных породах, образовавшихся из
расплавленного вещества Земли, осадочных напластованиях Всемирного океана,
ископаемых раковин, оставленных морями. Ломоносов, конечно, имел
представление и о работах итальянских ученых, которые, следуя традициям
Леонардо-да-Винчи ( 1452—1519), занимались изучением искусственных
выемок и встречающихся в них окаменелостей. Об этом свидетельствует, на-
1 А. А. Морозов. Михаил Васильевич Ломоносов (1l71l1—1765). Л., Гаэетно-
журиальное и книжное изд-во, 1950, стр. 227.

ГЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИДЕИ ЛОМОНОСОВА
27
пример, описание разреза колодца в окрестностях Модены, приведенное в
книге «О слоях Земных». Возможно даже, что Ломоносов знал работу Сте-
нона, жившего в Тоскане, «О твердом, естественно содержащемся в
твердом» (1669), в которой изложены основные принципы будущей
стратиграфии.
Ио основные знания по геологии и горному делу Ломоносов приобрел за
время жизни во Фрейберге (конец 1739 — первая половина 1740 г.), а
также в Гарце. Ломоносов был направлен во Фрейберг к берграту Генкелю для
занятий по химии, металлургии и горному делу, однако он не
ужился с Генкелем и, поссорившись с ним, занимался не столько в
лаборатории, сколько в рудниках. Об этом сам Ломоносов говорит в
письме к Шумахеру, посланному в Петербург 16 ноября 1740 г.: «Естественную
историю нельзя изучить в кабинете г. Генкеля из его шкапов и ящичков*
нужно самому побывать на разных рудниках, сравнить положение этих
мест, свойства гор и почвы и взаимоотношение залегающих в них
минералов» ~.
Вероятно, именно во Фрейберге Ломоносов познакомился с трудами
Георга Бауэра, известного под именем Агриколы (1494—1555). Врач,
минералог и металлург, Агрикола написал многочисленные сочинения,
представляющие собой сводку знаний того времени, как то: «Берманус, или диалог
о металлургии» (1530), «О происхождении минералов» (1546), «О
природе ископаемых» (1546) и др. Особенной известностью пользовалась его
книга «О горном деле» (1550), в которой Агрикола изложил всю совокупность
современных ему горнорудных и металлургических знаний. Эта
замечательная книга выдержала множество изданий и на протяжении почти двух
столетий сохраняла свое практическое значение. Собственные наблюдения на
рудниках и работы Агриколы позволили Ломоносову впоследствии
высказать мнение об относительном возрасте рудных жил, о рудных полях и др.
Несомненное влияние на геологические воззрения Ломоносова оказало
его посещение Гарца и знакомство с трудами И. Г. Лемана, особенно с его
«Опытом истории пластового горного массива» (1756), в котором описаны
осадочные породы, слагающие Гарц и Тюрингские горы. По своим взглядам
Леман может считаться предшественником знаменитого А. Г. Вернера.
Позднее, в 1761 г., Леман был приглашен в Петербург, где работал на
кафедре химии в Петербургской Академии.
Переходя к трудам самого Ломоносова, остановимся только на
некоторых изложенных в них положениях, особенно созвучных нашим
современным устремлениям.
Сейчас: как никогда ранее, интересы нашей геологической науки
направлены на познание глубинного строения земной коры, на выяснение
взаимосвязей, существующих между мантией и земной корой, на изучение развития
на Земле материков и океанических впадин, глубинного магматизма, на
познание процессов дифференциации земного вещества. Геологи XX в.
2 ПСС, т. 10, стр. 431

28
Д. И. ЩЕРБАКОВ
хорошо понимают, что наблюдаемые крупные структурные элементы в
значительной мере отражают процессы, идущие в больших глубинах
Земли.
Вот почему мы поражаемся прозорливости и глубине мыслей
Ломоносова, высказанных им в то время, когда не было современных методов
геофизических исследований, не существовало еще геохимии как науки, а
петрография только зарождалась.
В своем сочинении «О слоях Земных» Ломоносов писал: «Начиная по
порядку сие дело, за необходимость почитаю описать кратко, сколько в ни-
жеписанных требуется, самый верхний слой, как покрышку всех прочих, то
есть самую земную наружность, ибо она есть часть нижних, и по смежеству
много от них заимствует, уделяя им и от себя взаимно, что в следующих
явно откроется» 3.
Ломоносову было совершенно ясно, что современный облик земной
поверхности отражает взаимодействие двух источников сил — внешних и
внутренних. Он говорил: «Двумя образы обнажает натура недро земное: иное
усиливанием тел, вне оного обращающихся, иное движением самих его
внутренностей. Внешние действия суть сильные ветры, дожди, течение рек, волны
морские, льды, пожары в лесах, потопы; внутреннее — одно землятрясе-
ние» 4.
Совсем особое значение он придавал силам внутренним; «Наружного
огня сила, простирающаяся только по некоторому расстоянию земной
поверхности, в сравнении подземного жару за ничто почесться может... Есть
в сердце земном иное неизмеримое могущество, которое по временам застав-
ливает себя чувствовать на поверхности и коего следы повсюду явствуют,
где дно морское на горах, на дне морском горы видим...» 5.
Исключительно интересны рассуждения М. В. Ломоносова о глубинах,
на которых зарождаются землетрясения. Он сделал попытку определить
расстояние от земной поверхности до центров, вызывающих земные
движения. Ломоносов пришел к заключению, что лежат они очень глубоко, так
как земная кора очень толста. Он пытался определить глубину
землетрясений, исходя из таких соображений: «Первое, современные землетрясения
на местах отдаленных; 2) разные образы земного трясения; 3)
долговременное горение гор огнедышащих; 4) сравнение перпендикулярной высоты
главных и меньших гор с их горизонтальною обширностию» 6. Он пытался
связать разные по форме проявления землетрясения с глубиной залегания
их очага и считал, например, что очаг волнообразных землетрясений
находится ближе к земной поверхности, чем землетрясений, давших начало
горным цепям.
Одним из первых, обративших внимание на эти рассуждения, был
В. И. Вернадский, он писал: «Мне не известны взгляды, которые можно бы-
3 ПСС, т. 5, стр. 531.
4 Там же, стр. 564.
5 Там же, стр. 568—569.
6 Там же, стр. 581.

ГЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИДЕИ ЛОМОНОСОВА
29
ло бы поставить наряду с этими немногими страницами его трактата,
раньше XIX столетия» 7.
Интерес к глубинам земной коры, проявляемый теперь не только
геофизиками, геохимиками, но и геологами, связан с дальнейшим развитием
фундаментальных вопросов геологической теории, с созданием научной базы для
поисков полезных ископаемых и освоением внутреннего тепла Земли.
Глубинное строение земной коры и глубинные процессы, отражающиеся
на ее поверхности, не могут быть выяснены обычными геологическими
методами. Наиболее полные и точные данные о внутреннем строении Земли дает
сейсмометрия, занимающаяся регистрацией и анализом толчков,
возникающих в теле Земли при землетрясениях или искусственных взрывах. Эти
толчки распространяются от места возникновения во всех направлениях по
законам упругих волн и, выходя на поверхность, вызывают ее сотрясения.
Чем дальше от места зарождения толчка (его очага) расположена
сейсмическая станция со своими воспринимающими приборами — сейсмографами,
тем более обширные зоны Земли проходят по пути к ней упругие волны.
Сейсмические данные показали, что Земной шар неоднороден и имеет в
общем концентрическое строение. Самые его внешние слои толщиной 30—
50 км представляют земную кору, сложенную горными породами разного
состава с разными физическими свойствами; ниже, до глубины, равной
половине земного радиуса, располагается более однородная зона, или земная
оболочка; наконец, центральная часть Земного шара, отличающаяся по
своим физическим свойствам от оболочки, представляет собой его ядро.
Устанавливаемая сейсмометрическими исследованиями всюду
наблюдаемая нижняя граница земной коры, так называемая поверхность Мохоро-
вичича, под континентами находится на глубине 30—60 км, а под
океанами— на глубине всего в несколько километров, иными словами —
толщина земной коры под океанами значительно меньше, чем под континентами.
Земная кора в области континентов состоит как бы из двух этажей.
Верхний этаж имеет близкий к гранитам состав и называется верхним или
гранитным слоем, нижний состоит из пород, близких по составу к базальтам, и
носит название базальтового, или промежуточного, слоя. Что же касается
слоев, лежащих ниже поверхности Мохоровичича, то по составу они,
вероятно, представляют собой смесь минералов оливина и пироксена и подобны
перидотиту — горной породе, богатой магнием и железом. Но это только
догадки.
В пределах океанов гранитный слой почти отсутствует, базальтовый слой
имеет небольшую толщину; непосредственно под ним находится
подкорковый слой. В Тихом океане гранитного слоя нет совершенно, а базальтовый —
очень тонок. Океанические валы, выявленные теперь эхолотными
промерами, вероятно, представляют собой зоны превращения
геосинклинальных прогибов в горные системы. В пределах Северо-Атлантического вала
7 В. И. Вернадский. О значении трудов М. В. Ломоносова в минералогии
и геологии. М., 1900, стр. 20—21.

30
Д. И. ЩЕРБАКОВ
толщина земной коры составляет всего около 15 км, причем здесь почти
совсем отсутствует верхний, гранитный слой, но хорошо представлен
промежуточный, или базальтовый, слой.
Различия в строении земной коры под континентами и океанами
устанавливаются главным образом на основе сейсмометрических данных, но
подкрепляются также гравиметрическими измерениями и геологическими
наблюдениями.
Интерес к выяснению особенностей строения земной коры так велик, что
в настоящее время предпринимаются попытки глубинного бурения до
поверхности Мохоровичича с моря. Согласно американскому проекту «Мохо»
изучается возможность заложения буровой скважины в районе Пуэрто-Рико
с особых судов прямо через слой воды в 4 км толщиной. Залегание
поверхности Мохоровичича здесь установлено в 5—6 км ниже дна. Прямое
бурение даст в руки ученых ценнейший материал для суждения о составе
верхней части мантии и для решения вопроса о ходе дифференциации вещества
Земли. Ведь многие ученые считают, что самое различие в строении дна
океанов и континентов связано с эволюцией вещества, слагающего мантию,
с выплавлением более легких фракций, обогащенных кремнеземом, алюми-
чием и щелочами.
Особенно важным представляется распространение наших знаний на
значительные глубины земной коры для выяснения закономерностей
зарождения и развития магматических процессов в зем<ной коре в тесной увязке
с тектоническими и рудогенерирующими процессами. Яснее станет и генезис
магмы — ее зарождение в различных глубинах, ее физическая природа с
точки зрения современных представлений о строении вещества, ее способность
к перемещению в различных условиях. Существенно при этом геологическое
изучение магматических циклов и их соотношений с тектоникой различных
регионов, а также привлечение данных абсолютного возраста как критерия
для суждения о закономерностях возникновения и изменения магм в
недрах Земли.
Другим важным направлением современной геологии, тесно
связанным с запросами практики, надо считать научное обоснование условий
образования и размещения в земной коре разнообразных полезных
ископаемых.
И в этой области геологических знаний мотивы, побуждавшие
Ломоносова заниматься изучением руд и минералов, его мысли об условиях
образования и залегания руд нам очень близки и понятны.
В своем труде «О слоях Земных» Ломоносов по этому поводу писал:
«Так и наука о минералах и о прииске рудных мест много должна быть
понятнее с показанием происхождения минералов, для чего они и в каких
местах могут родиться и где не могут, что служит к великому облегчению
трудов наших» 8.
8 ПСС, т. 5, стр. 619—620

ГЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИДЕИ ЛОМОНОСОВА
31
В другом месте он отмечал, что более благоприятными областями длн
поисков руд являются горные районы; это сочетается и с современными
представлениями о геосинклинальных зонах и их рудоносности
преимущественно магматического происхождения. «Горы каменные суть прямая
родина и подлинное жилище металлов и других минералов,— писал
Ломоносов.— Того ради должно вникнуть в их общее и частное, внешнее и
внутреннее состояние и рассуждать о надежде рудных промыслов, чему
главным предводительством должно быть показанное выше о горах описание и
рассуждение» 9.
Много места Ломоносов уделяет также рассмотрению условий залегания
рудных жил и условий образования минералов.
В «Первых основаниях металлургии» ученый останавливается и на
поисковых признаках и практических рекомендациях: «Когда рудоискатель о
каком-нибудь гористом месте, по его положению... рассудит, что в оном
металлам или другим минералам быть можно, то ищет он ради большого
обстоятельного уверения признаков, которые разделяются на общие и
особливые. Общие признаки показывают, что в оных горах, в котором-нибудь
месте, рудные жилы находятся, а особливые самое то место объявляют, где
они лежат» 10. Далее он пишет: «Когда рудокопы наверху лежащую землю
сроют и до жил, где руды лежат, докопаются, то находят и в земли
признаки, по которым надежду получают или теряют о сыскании и прибыли от
труда рудокопного. Сии признаки состоят в положении самых жил или в
состоянии и роде минералов, кои в самых жилах близ оных» и.
Советские геологи считают, что непосредственной областью
приложения результатов научных исследований по геологии рудных месторождений,
петрографии, минералогии и геохимии является научное обоснование
возможностей расширения минерально-сырьевой базы полезных ископаемых.
Сейчас создаются научные обоснования для широких прогнозов новых
рудоносных территорий, месторождений и видов рудно-минерального сырья. Все
современные достижения геологических наук в той или иной мере
используются в практике работ по расширению минеральносырьевой базы, но вместе
с тем в последние десятилетия в Советском Союзе получили развитие
научно-исследовательские работы специально для обоснования прогнозов. Это
исследования в области металлогении — науки о геологических
закономерностях размещения в геологических регионах рудоносных территорий и
месторождений металлических и неметаллических полезных ископаемых.
Мета ллогенические исследования широко и интенсивно развиваются в
Советском Союзе, и можно ожидать, что в ближайшие годы охват прогнозами
территории СССР и достоверность их значительно повысятся.
8 советских металлогенических исследованиях наметились сейчас два
направления: обзорная металлогения крупных территорий, целых
геологических регионов, и детальная металлогения, относящаяся к ограниченным
9 Там же, стр. 624.
10 Там же, стр. 438.
11 Тям же, стр. 442-

32
Д. И. ЩЕРБАКОВ
по площади территориям. Первое направление дает возможность
прогнозировать крупные перспективные территории и, следовательно, давать
общие порайонные перспективные оценки, второе — обеспечивает конкретные
прогнозы перспективных площадей, на основе чего могут составляться
оперативные планы поисково-разведочных работ. Оба направления металлоге-
нических исследований приводят в конечном итоге к созданию металлогени-
ческих и прогнозных карт различных масштабов, которые обеспечивают
прогнозы для поверхности и сравнительно небольших глубин.
Однако возможности открытия новых месторождений вблизи
поверхности непрерывно уменьшаются, почему и возникает настоятельная
необходимость выявления новых месторождений, залегающих на большей глубине.
Прогнозирование таких скрытых ,и глубинных месторождений —
сравнительно новая задача, требующая интенсивной разработки научных методов.
Для этого используются данные о строении верхних частей литосферы (до
глубины 10—20 км) в различных геологических регионах Союза и
комплексные геолого-геофизические и геохимические исследования.
Особым направлением в использовании минеральных ресурсов надо
считать осуществление комплексного освоения извлекаемых полезных
ископаемых и выявление новых видов природного минерального сырья в
соответствии с запросами новой техники.
Науки о природном минеральном веществе (учение о рудных
месторождениях, петрография, минералогия, геохимия) имеют важные достижения в
раскрытии всего богатства состава природных химических соединений —
минералов и их ассоциаций, законов совместного нахождения элементов в
различных минеральных ассоциациях, строения минералов и других сторон и
свойств, определяющих новые принципы технологии извлечения полезных
химических элементов из различных минеральных агрегатов. Вместе с тем
современное бурное развитие новых химических и главным образом
физических методов познания вещества, позволяющих выявлять самые тонкие
особенности состава и строения природных минеральных объектов,
открывает новые богатейшие возможности как для практики, так и для
развития науки.
Говоря о Ломоносове, хочется подчеркнуть характерную черту,
сближающую его с нашим веком,— практическую направленность его творчества.
Как прекрасно отметил В. И. Вернадский, «Он все время стоял за
приложение науки к жизни, он искал в науке сил для улучшения положения
человечества. Наряду с философскими обобщениями его все время привлекало
прикладное естествознание. Не чуждаясь широких обобщений, он неуклонно
имел в виду возможную «пользу», он стоял непрерывно в соприкосновении
с жизнью» 12.
Отдельные интересные замечания и мысли, отражающие геологические
и минералогические воззрения, встречаются в географических работах
12 В. И. Вернадский. Памяти М- В. Ломоносова. Журнал «Запросы жизни»,
№ 5 (4 ноября), СПб., 1911, стр. 262.

ГЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИДЕИ ЛОМОНОСОВА
33
М. В. Ломоносова. В 1763 г. в мемуаре, написанном и изданном на
шведском языке, Ломоносов говорит о характере льда в Ледовитом океане и
вместе с тем развивает интересные мысли о внешних очертаниях материков.
Особенно поражает его замечательный прогноз о вероятном нахождении
около Южного полюса обширного материка. В работе «О слоях Земных» он
пишет следующие пророческие слова, подтвердившиеся после открытия
Антарктиды Беллинсгаузеном и Лазаревым в 1821 г. «В близости Магеллан-
ского пролива и против мыса Добрыя Надежды, около 53 градусов
полуденной широты, великие льды ходят, почему сомневаться не должно, что в
большем отдалении островы и матерая земля многими и несходящими
снегами покрыты и что большая обширность земной поверхности около южного
полюса занята оным, нежели в севере» 13.
Со времени рождения Михаила Васильевича Ломоносова прошло 250 лет.
Тем не менее Ломоносов нам близок и понятен. На наших глазах его
гениальные предвидения воплощаются в жизнь, развиваются смелые теории и
созданные им новые науки, а его заветные мечты о величии и славе России
превратились в реальность. Хочется закончить статью словами
замечательного естествоиспытателя и историка науки В. И. Вернадского, сказанными
им в дни 200-летнего юбилея Ломоносова: «Годы идут — и какие годы в
истории естествознания! — а фигура старого русского натуралиста становится
перед нами, его потомками, все более яркой, сильной, своеобразной. Из его
работ, написанных по-латыни или стильным русским языком древнего
мастера, перед нами открываются поразительные прозрения науки нашего
времени» м.
13 ПСС, т. 5, стр. 543.
14 В. И. Вернадский. Памяти М. В. Ломоносова..., стр. 259.
о Ломоносов, т. V

Л. Д. ШЕВЯКОВ
ЛОМОНОСОВ И ГОРНАЯ НАУКА
I
Юеликому гению русской науки и русской культуры Михаилу
Васильевичу Ломоносову была присуща изумительная разносторонность
творческой деятельности. Область его научных интересов была необъятна. С
увлечением и страстью он занимался и естественными науками—химией,
физикой, географией, метеорологией, минералогией, геологией — и науками
гуманитарными — историей, филологией, теорией литературы. Он неутомимо
размышлял и над самыми общими основными проблемами науки о
природе и над множеством частных вопросов отдельных наук и технических
дисциплин.
Для Ломоносова научная теория и ее приложения к практике жизни
были едины. Он учил, что практическая деятельность может быть успешна и
плодотворна, только когда она опирается на научное понимание явлений
Глубоко знаменателен поэтому живейший интерес Ломоносова к
геологическим наукам, горному делу и металлургии. В его сочинениях отражены и
глубочайшее значение геологических идей для научного мировоззрения
человека, и необходимость геологических знаний для освоения природных
минеральных богатств.
Ломоносов дал замечательные для своего времени первые трактаты и
руководства по всему циклу геологических наук, по горному делу и
металлургии.
В настоящей статье автор попытался дать краткую характеристику
трудов Ломоносова, относящихся собственно к горному делу, т. е. к поискам,
разведке, разработке и обогащению полезных ископаемых 1.
Горное дело, непосредственное знакомство с которым относится к годам
его пребывания в Германии (1736—1741), глубоко интересовало
Ломоносова в течение всей его творческой жизни.
1 Материалы для статьи почерпнуты из произведений и документов М. В.
Ломоносова и примечаний к ним в полном собрании его сочинений (ПСС, т. 1—10).

ЛОМОНОСОВ И ГОРНАЯ НАУКА
35
Так, он пишет: «Когда в Саксонии на Фрейбергских заводах обучался я
химии и рудному делу, неоднократно при осматривании рудников случалось
приметить движение воздуха, которое в шахтах и штольнах в самую тихую
погоду без принуждения воздушными машинами простиралось, от чего
употребительные у рудокопов ночники и свечки погасали. Обстоятельств сего
явления тогда заприметить не было удобно, для того что простиралось мое
внимание больше к практике, которая везде была перед глазами» 2.
«...в Саксонии,— вспоминает Ломоносов,— при осматривании рудников
мне в гору (т. е. в подземные горные выработки.— Л. Я/.) опускаться
случилось почти прямо вниз до сорока лестниц, каждая по четыре сажени.
Ниже итти не допускала вода, потому что тогда одолела около семи лестниц» 3.
Живые впечатления отражены и в следующих словах: «При устьях
рудников в Саксонии в жестокую 1739 и 40 года зиму, которая и там была так
холодна, как здесь стоят обыкновенные добрые зимы, видеть мне при
опускании в рудники и выходе случилось неоднократно, что иней по сторонам
не больше, как на аршин или на два в шахтах простирался, а в глубине
сажени на две уже мороз внешний нечувствителен» 4.
Основной труд Ломоносова по этому вопросу «Первые основания
металлургии или рудных дел» 5 с двумя «Прибавлениями» — «О вольном
движении воздуха в рудниках примеченном» 6 и «О слоях Земных» 7 вышел в
свет в конце 1763 г., незадолго до преждевременной его кончины. Однако
книга была задумана ученым задолго до ее опубликования. Так, существует
не публиковавшаяся при жизни Ломоносова работа «Первые основания
горной науки» 8, написанная им еще в 1742 г. и являющаяся первой редакцией
одной из частей «Первых оснований...». Есть основание думать, что и все
это сочинение было в основном написано в 1742 г.
Прибавление «О вольном движении воздуха в рудниках примеченном»
тоже имеет свою историю. Ломоносов еще в 1742—1744 гг. тему «О
движении воздуха в рудниках» упоминал в плане своих будущих трудов.
Соответствующая статья была представлена в Конференцию Академии наук, а в
1750 г. опубликована в «Новых Комментариях» Академии на латинском
языке, однако выполненный самим Ломоносовым русский перевод появился
только в 1763 г. в «Первых основаниях...». Полный латинский текст статьи
сопровождался кратким рефератом на русском языке под названием «О
движении воздуха, которое в рудокопных ямах примечено Михаилом
Ломоносовым». Составление латинского текста реферата и русский перевод
датируются ноябрем 1749 г.
2 ПСС, т. 5, стр. 521.
8 Там же, стр. 563.
4 Там же, стр. 524.
8 Там же, стр. 397—631.
6 Там же, стр. 521—529.
7 Там же, стр. 530—631.
8 Там же, стр. 365—390-
3*

36
Л. Д. ШЕВЯКОВ
В работе «Первые основания горной науки» Ломоносов дает
следующее определение: «Наука, которая учит минералы знать, приискивать
и приводить ь такое состояние, чтобы они в обществе человеческом были
угодны, называется горная наука» 9.
Таким образом, по Ломоносову, горная наука включает комплекс
знаний, относящихся к минералогии, поискам и разведке полезных ископаемых,
разработке их месторождений и к их обогащению. Из дальнейшего следует,
что Ломоносов в понятие «горная наука» включал и значительную часть
металлургических знаний.
Ломоносов призывал исследовать минеральные богатства родной страны.
«Пойдем ныне по своему отечеству,— говорит он в заключительных
параграфах Прибавления «О слоях Земных»,— станем осматривать
положения мест и разделим к произведению руд способные от неспособных; потом
на способных местах поглядим примет надежных, показывающих самые
места рудные» 10. «Рассуждается вообще,— продолжал Ломоносов,— что
полуночные земли не могут быть так минералами богаты, как южные ради
слабого солнечного проницания в землю; но оное опровергнуто в Слове моем
о пользе химии. По многим доказательствам заключаю, что и в северных
земных недрах пространно и богато царствует натура» п.
8 конце жизни Ломоносов приступил к осуществлению своего
заветного замысла — к составлению обширного издания «Российской
минералогии». В декабре 1763 г. он опубликовал в печати особое извещение об этом
научном предприятии с просьбой к «содержателям рудных заводов и
рудных мест» присылать ему в Петербург образцы руд, минералов и горных
пород. Он просит также присылать окаменелости («части животных и
растущих тел, претворившихся в камень»), поясняя, что эти предметы
«служат много к изъяснению минеральной истории и физической географии».
Таким образом, метод и значение палеонтологии — науки об организмах
прошлых геологических эпох — гениальный Ломоносов представлял себе
уже с полной ясностью.
Свое обращение о присылке ему образцов Ломоносов сопровождал
подробной инструкцией о том, как эти образцы собирать, упаковывать и даже
пересылать. «На бумажных обвертках присылаемых минералов у каждого
куска ставитЬ/Нумеры явственно, а в реестрах, при том сообщенных,
назначить места оных минералов обстоятельно по возможности, а особливо, коль
глубоко в земли взяты» 12.
Общую цель издания Ломоносов выражает следующими словами: он
«...намерен для общего знания и приращения рудных дел во всей Российской
империи сочинить описание руд и других минералов, находящихся на всех
российских заводах; из чего б составить общую систему Минералогии рос-
9 ПСС, т. 5, стр. 367.
10 Там же, стр. 620.
11 Там же.
,2 Там же, стр. 636.

ЛОМОНОСОВ И ГОРНАЯ НАУКА
37
сийской и показать по физическим и химическим основаниям в
предводительство правила и приметы рудным местам для прииску...» 13.
Смерть помешала Ломоносову осуществить это важное научное дело.
II
Первая часть «Первых оснований металлургии» — «О металлах и с ними
в земли находящихся других минералах» — содержит сведения о металлах,
различных минералах и рудах металлов.
Вопросы поисков и разведки полезных ископаемых рассматриваются во
второй части, носящей характерное название «О рудных местах и жилах и
о прииске их». Здесь Ломоносов дает правила для ведения поисковых и
геологоразведочных работ, сообщая множество полезных сведений. Например,
следующие его указания могли бы быть, по существу, помещены и в любом
современном учебнике геологоразведочного дела: «...когда при ручьях или
речках, из промеж гор вытекающих, камни лежат, которые обыкновенно с
рудами в жилах находятся... то надобно верить, что в тех горах есть
рудные жилы, причем надлежит примечать, что ежели тех камней углы остры и
не обились, то можно заключить, что сами жилы неподалеку, а напротив то-
гч), буде углы их тупы и обились, то жилы от того места, откуда их занесло,
отстоят далече» 14.
Очень красочно говорит Ломоносов о разрушении берегов реками, в
результате чего могут обнаруживаться полезные минералы: «Но известно,
сколько у нас в России перемен делают по весне великие реки... Не больше
представляемые в бешенстве сильные гиганты переворочают слоев земных,
или, натуральнее сказать, все во всем свете рудокопы не перероют столько
земли, не опровергнут камней во сто лет, сколько одною весною разрушают
оных льды и быстрина беспримерных вод российских. Сие время могут
употребить искатели вещей минеральных, металлов и камней, где сама
натура употребляет свои силы для открытия потаенных сокровищ и ожидает
нашего рачения, которое наградить может великим воздаянием» ] .
Ломоносов дает сведения и о бурении скважин, правда в соответствии с
состоянием разведочной техники того времени, довольно примитивные.
«Достигнув на места,— говорит он в Прибавлении «О слоях Земных>\—где с
надеждою можно искать подземного богатства, должно показать ьекоторые
способы, как бы руд и камней досягать под землею. Горный бурав или щуг
весьма к тому служит. Но мало в России его знают, не токмо что^ы употреб'
ляли. Для изведывания слоев земных в небольшой глубине употребить
можно обыкновенный бурав не очень завостроватый, насадив его на тонкую
жердь и приставив к высокому дереву. Перекинутою через сук
веревкою можно поднимать и опускать для осмотру выбуравленной материи,
13 Там же, стр. 635.
14 Там же, стр. 438-
15 Там же, стр. 630—631.

38
Л. Д. ШЕВЯКОВ
а вертеть привязанными к жерди кляпами, кои выше и ниже по ней
подвигать свободно» 16.
Ломоносов не ограничился этими указаниями. С присущим ему
стремлением воплощать в жизнь научные и технические предложения он
позаботился об изготовлении «горного бурава». Сохранился документ,
свидетельствующий о том, что в мае 1759 г. Ломоносов в заседании Канцелярии
Академии наук сообщил, что президент Академии «приказать изволил
сделать при Академии железный горный бурав под смотрением его, г.
Ломоносова. Приказали: оный бурав сделать академическими кузнецами, а железо
сколько потребно выдать из магазейна, и о том кому надлежит дать
ордеры...». Изготовление бурава было поручено мастеру Ф. Н. Тирютину.
Любопытно отношение Ломоносова к «рудоискательной вилке»
(«волшебному пруту»): «К прииску рудных жил употребляют некоторые горные
люди прут, наподобие вилок на два отростеля раздвоенный, который
перстами наизворот берут. Сей прут ежели комлем к какому-нибудь месту
повернется сам собою, то показывает будто там руду или металл, а особливо
серебро или золото. Однако сему сколько надобно верить, всяк разумный
человек рассудить может» 17. Дальше Ломоносов довольно подробно
критикует и высмеивает веру в рудоискательную вилку. Прибавим, что вера в
возможность находить этим «способом» рудные жилы и подземную воду была
широко распространена в Западной Европе не только в средние века; рудо-
искательная вилка и в XVIII в. имела последователей в Германии. Мало
того, на памяти автора настоящей заметки в первое десятилетие XX в. на
юге России подвизался некий инженер путей сообщения, который
пропагандировал рудоискательную вилку для разведок на руды и воду.
Третья часть «Первых оснований металлургии, или рудных дел» носит
своеобразное название «О учреждении рудников». По существу это краткое
руководствое по технике горного дела.
Первая глава, названная Ломоносовым «О копании и укреплении
рудников», содержит описание инструментов — ручных, разумеется—для
горных работ, краткие сведения о горных выработках, их расположении и о
способах проведения и крепления.
«Рудокопными инструментами» в те времена были кирки разных типов,
молотки, клинья и буры. «Сим буравом,— пишет Ломоносов,— пробивают
в твердом камне диры, наполняют оные порохом и, запалив, великие части
горы для облегчения работы отрывают» 18.
Далее ученый описывает расположение различных горных выработок —
шахт, штолен и других, а также основные способы их крепления,
сопровождая свое изложение четкими чертежами. Очень характерно, что
Ломоносов сообщает только основные, важнейшие сведения, полагая, что
«Для прочих малых обстоятельств, при укреплении рудников случающихся,
16 ПСС, т. 5, стр. 630.
17 Там же, стр. 441.
w Там же, стр. 446.

ЛОМОНОСОВ И ГОРНАЯ НАУКА
39
всяк может, по состоянию места и твердости горы рассудив, сам средствич
выдумать и произвесть в дело» 19. В подготовительных материалах к этому
труду имеются пояснения Ломоносова, почему описание горных крепей
(и машин) он ведет «без дальних подробностей»: «Российский народ —
природный плотник. Кто умеет строить по рекам разные суда и мосты,
опускать струбы в преглубокие колодези, выводить высокие дома и
ограждения, деревянные церкви и колокольни, того учить, как сделать жердяную
лествицу, или описывать и рисовать всякое звено и часть водочерпного
колеса или бадьи, за излишно почитаю».
Несмотря на краткость изложения, Ломоносов, как гуманный человек,
обращает большое внимание на условия труда горняков и на меры по
безопасности подземных работ. «На устье верхнего шахта строят небольшие
будки для того, чтобы людям и скоту не упасть в толь глубокую яму, чтобы ее
дождем не залило или не занесло снегом и чтоб работники, входя в рудник
во время ветреной или мокрой погоды, свечу зажечь, а вышед из него, от-
дсхнуть и свои инструменты спрятать и запереть могли... У каждого шахта
при выходе в самом верхнем брусу вышеписанного укрепления на той жгі
стороне, где лествица, бывает вбита железная скобка, чтобы
опускающемуся было сперва за что надежно рукой ухватиться»20.
Ломоносов описывает и производственную одежду горнорабочих: «Что
до платья горных людей надлежит, носят черные суконные, крашенинные
или байковые балахоны, которые для большей способности к работе везде
широки сделаны, кроме того, что рукава у завоев узко застегиваются, дабы
мокрота и грязь не проходила, длиною бывают по колено. На голове под
шапкою носят кукули, чтобы грязь и земля в волосы не вбивалась. Назади
кожаный задник, на котором иногда в пологие ямы скатываются. По
коленам также повязывают кожаные наколенники»21.
Очистная выемка описывается Ломоносовым очень кратко, только
применительно к почвоуступным забоям в крутопадающих жилах.
Он не оставляет без внимания и организацию подземных работ:
«Рудокопы, в рудниках работающие, разделяют целые сутки на три смены, из коих
каждая 7 часов; а прочие 3 часа оставляются на то, чтобы им отдыхать,
выходить из ямы и в нее другим на их место входить можно было. Первая
перемена начинается поутру в начале осьмого часа и продолжается до исхода
второго пополудни; вторая начинается в начале четвертого часа пополудни
и продолжается до конца десятого пополудни; третья от начала
двенадцатого пополуночи до конца шестого пополуночи. Первую и вторую перемену
называют денными, а последнюю ночною переменою. Над всеми
работниками, которые в одном руднике работают, поставлен бывает штейгер, то есть
22
староста или подрядчик» .
19 Там же, стр. 4511.
20 Там же, стр. 449^450.
21 Там же, стр. 446.
22 Таім же, стр. 448.

40
Л. Д. ШЕВЯКОВ
Для подъема руды из подземных выработок во времена Ломоносова
употреблялись бадьи, пеньковые канаты и ручные или конные вороты; там,
где это оказывалось возможным, подъемная машина приводилась в
движение водой. Все эти устройства Ломоносов описывает и изображает на
чертежах во 2-й главе «О подъемных машинах». Как всегда, его литературный
язык очень выразителен. Вот так, например, он описывает работу
обыкновенным двухбадейным воротком. Когда такой вороток «два человека
вертят,— опускается одна бадья порозжая вниз, а другая с рудою вверх
поднимается, а опущенную пустую бадью опять внизу шахта стоящий человек
наполняет, и так нет ни единой минуты, чтобы руда не поднималась, затем
что во время подъему и опуску прочих двух третью наполняют и тотчас
вместо опущенной пустой с рудою прицепляют» .
Описывая подъемную установку с конным воротом, Ломоносов
предлагает применять для подъема руды водоналивное колесо. Для обеспечения
подъема нагруженной и спуска порожней бадьи такое колесо состоит,
собственно, из двух скрепленных и насаженных на общий вал колос, лопатки
которых направлены в разные стороны. Вода наливается попеременно то на
одну, то на другую сторону колеса. «Хотя Георгий Агрикола,— замечает
Ломоносов,—... представил свою машину для черпанья из рудников воды,
однако я рассудил, что ею способнее руды подымать, нежели воду, для того
что к черпанью воды другие машины много угоднее...» 24.
В следующей, третьей главе «О машинах, которыми из рудников bc.iv
выливают» Ломоносов сначала описывает «простой насос» штангового
типа, применяемый «когда шахт неглубок». При большей высоте подъема
применяются «сложенные насосы», т. е. несколько простых, расположенных одич
над другим, и приводимые в движение через штангу от водяного двигай \ і
(наливного колеса). Упоминаются и такие «сложенные насосы», в которых
«вместо шестов и поршней продолговатыми шарами воду кверху тянут».
Это бесконечная цепь со вделанными в нее шарами. Одна из ветвей цепи
двигается в водоотливной трубе, причем поднимают воду «шары», имеющие
диаметр, равный диаметру трубы. Такая машина «вертеться может силою
воды или ветреной мельницы, что по рассуждению обстоятельств учредить
можно».
Четвертую главу, «О машинах, которыми из ям худой воздух выгоняют
и вместо его чистый впускают», Ломоносов начинает следующими
замечательными строками:
«О воздухе в рудниках. В глубоких рудниках, которые во
многие стороны под землею далече проведены и мало шахтов, к самой
поверхности земли прокопанных, имеют, собирается обыкновенно пар,
человеческому здравию вредительный. Происходит от жирного каменного масла, от
серы и мышьяка и во время копания и разбивания горы с тяжелою камен-
ною и земляною пылью по штольнам расходится и в них труждающихся
23 ПСС, т. 5, стр. 452.
24 Там же, стр. 454.

ЛОМОНОСОВ И ГОРНАЯ НАУКА
41
людей грудь ядом своим повреждает. Сие приметили также рудокопы по
тяжелому запаху, который в рудниках бродит, дух занимает, свечи гасит,
а особливо оказывает сей летучий яд тем, что в рудниках иногда
загорается» 25.
Таким образом, рассматривая вопрос «о воздухе в рудниках»,
Ломоносов упоминает не только о вредных («дух занимают, свечи гасят») и
взрывчатых газах, но и о вредной пыли, борьба с которой еще и поныне является
серьезной проблемой.
Ломоносов кратко описывает два типа устройств для проветривания
подземных выработок — «ветрогонов»—плоский щит и бочку с большим
вырезом. Эти устройства устанавливаются на земной поверхности над
устьем горной выработки и переставляются в соответствии с направлением
ветра так, чтобы давление ветра направляло воздушную струю в рудник.
Однако Ломоносов справедливо замечает: «Обе сии машины только тогда
воздух из рудников выводить могут, когда ветер веет, а в тихую погоду
бывают недействительны» 26.
Вентиляционные устройства для шахт в эпоху Ломоносова были очень
несовершенны, поэтому, выражаясь современным нам языком, большое
значение имело естественное проветривание подземных горных выработок. Вот
что пишет о нем Ломоносов:
«Вольное движение воздуха в рудниках. В рудниках,
которые имеют два шахта, к поверхности земли так прокопанных, чтобы
один на горе, а другой под горою имел свое устье, то есть чтобы одно было
выше, нежели другое, то проходит воздух и без всяких машин сам собою,
и сие движение воздуха имеет порядочные повороты. В теплые вешние и
летние дни входит воздух в устье высокого шахта и, прошед штольною, устьем
нижнего шахта выходит и таким образом беспрестанно обращается. А
напротив того в холодные осенние и зимние дни входит воздух в устье
нижнего шахта и устьем высокого выходит. А когда весною и осенью стужа с
теплотою борется, и погода то тешла, то студена бывает, тогда через две
недели (может быть в иных местах и долее) течение воздуха в оных
рудниках переменяется часто, и то в высокий шахт входит, а нижним выходит, то в
нижний опускается, а верхним поднимается. Сие вольное воздуха движение
уже в давних летах примечено искусным металлургом и доктором медицины
Георгием Агриколою» 27.
К этим явлениям Ломоносов возвращается в Прибавлении «О вольном-
движении воздуха». Он пишет, что, ознакомившись со взглядами Агрико-
лы, не усомнился, что «согласно с агерометрическими и гидростатическими
основаниями... сие явление, на них же утвержденное, математическим поряд-
28
ком предложить можно» .
25 Там же, стр. 458.
26 Там же, стр. 459.
27 Там же, стр. 460—461.
28 Там же, стр. 522.

42
Л. Д. ШЕВЯКОВ
Работа «О вольном движении воздуха» замечательна во многих
отношениях. Здесь впервые дана вполне правильная теория естественного
проветривания шахт, основанная на физических свойствах столбов воздуха
разных высот и разных температур. Мысли Ломоносова столь ясны и
последовательны, что он ведет изложение «математическим порядком», т. е. так,
как это принято, например, в учебниках геометрии. «Определения»,
примечания к ним, «положения» (т. е. теоремы) и их «доказательства» расположены
в строгой логической последовательности. «Рудник, состоящий из двух шах-
тов,— пишет Ломоносов,— соединенных внизу потаенною штольною,
представляет точно согнутые трубки, кои употребляются в физике для
доказательства равновесия жидких тел; того ради жидкие тела, вливающиеся в
подобные рудники, тем же гидростатическим законам повиноваться
должны» 29. Разработанная теория сейчас же прилагается к практике—к
объяснению явлений обмена воздуха в рудниках. Мало того, Ломоносов как
истинный ученый стремится к обобщениям, к переносу результатов
исследований на другие области — на движение нагретых газов в печах и воздуха
в пещерах.
Заключительную, пятую главу третьей части «О измерении рудников»
Ломоносов начинает пояснением «Лая чего рудники мерить надлежит.
Нередко случается при рудных делах нужда в геометрии,— пишет он,—
особливо когда в глухом руднике, у которого только один шахт, воздух серный
и нездоровый сопрется, то надобно к проведенной внизу штольне сверху
прокопать другой шахт; и чтобы в оный шахт у метить, то есть то место
наверху земли сыскать, от которого бы к горизонту перпендикулярный, то
есть самый шахт к концу штольни выкопать, для того надобно по
геометрическим правилам оный рудник внутри вымерить и меру на поверхность
горы вьгнесть» .
Ломоносов ставит здесь задачу, называемую теперь задачей «о
встречных забоях», при строительстве и эксплуатации рудников она и сейчас
продолжает оставаться одной из самых важных работ. Упомянем попутно, что
подобные ответственнейшие задачи приходится решать и при строительстве
метрополитена.
Ломоносов дает способы решения вопросов о встречных забоях и
другие в самом простом, доступном пониманию мало подготовленного
читателя изложении. Он описывает и применяющиеся для таких работ
инструменты — висячий компас, квадрант и пр.
Магнитными приборами Ломоносов вообще живо интересовался, в связи
с чем расскажем следующий эпизод. В декабре 1744 г. он пишет в
Канцелярию Академии наук: «Намерен я для дальнейшего исследования
магнитной теории делать магнитные опыты и обсервации, к чему потребны мне
оправленные два магнита небольшие и магнитная иголка в два фута дли-
29 ПСС, т. 5, стр. 522.
30 Там же, стр. 461.

ЛОМОНОСОВ И ГОРНАЯ НАУКА
43
ною для склонения и для наклонения магнита»31. В ответ на эту просьбу
Канцелярия определила: «Иголку сделать по его, Ломоносова, указанию в
Экспедиции, а два магнита выдать ему ж, адъюнкту, из
Экспериментальной камеры, от профессора Рихмана, с распискою, дабы оные оба магнита
от него, Ломоносова, в Экспериментальную палату возвращены быть
могли» .
Науку о съемке планов рудников, и поныне преподаваемую во всех
горных вузах, до сих пор принято у нас называть устаревшим и по существу
недостаточным немецким термином — «маркшейдерское искусство». Давно
пора всюду именовать эту дисциплину по примеру Ломоносова «горной
геометрией». Работа «О измерении рудников» не является оригинальным
•созданием Ломоносова; он и сам указывает, что в своем изложении
следовал Георгию Агриколе, но основы горной геометрии на русском языке
изложены им впервые.
В четвертой части — «О пробовании руд и металлов» — подробно
изложены методы определения содержания золота, серебра и других
металлов в их рудах.
Последняя, пятая часть «Первых оснований металлургии» называется
«О отделении металлов и минералов из руд». Здесь Ломоносов
рассматривает способы обогащения полезных ископаемых и подготовки руд к плавке
и кратко описывает, как разбирать руды, вручную отделяя куски, богатые
содержанием полезных компонентов, от бедных и отбрасывая пустые
породы; «как толочь руды», как их просеивать; как «перемывать» руды в воде,
отделяя от них бесполезные минеральные примеси. К описаниям процессов
приложены хорошо исполненные понятные чертежи. Ломоносов говорит
я о химическом способе извлечения золота из руд ртутью.
В современной промышленности обогащение полезных ископаемых
ведется в грандиозных размерах, а научно-техническая литература по
обогатительному делу необъятна, но мы видим, что в нашей стране истоки и этой
литературы восходят к великому Ломоносову.
Излагая столь, казалось бы, специальный технический вопрос, как
обогащение полезных ископаемых, Ломоносов проявляет и свою любовь к
людям, и светлый разум истинного гуманиста. Он рассказывает о виденных
им на рудниках Саксонии «малолетних ребятах», которых заставляют
заниматься утомительной и вредной работой по разбивке руд вручную.
Ломоносов говорит, что ведь легко было бы устроить «толчейные мельницы»
(т. е. дробильные машины) «для лучшего ускорения работы и для
сбережения малолетних детей, которые в нежном своем возрасте тяжкою
работою и ядовитою пылью здоровье тратят и на всю жизнь себя увечат, толь
много может закоренелый старый обычай».
31 ПСС, т. 9, стр. 323.
33 Там же стр. 776.

44
Л. Д. ШЕВЯКОВ
III
Всю свою жизнь Ломоносов интересовался соляным делом. Сохранилась
«Справка о работах по соляному делу», написанная им в 1765 г., за
несколько месяцев до смерти. В этом документе сказано, что около 1737 г.
«академический профессор» Юнкер был направлен «осмотреть и поправить
дело украинских городов Бахмута и Тора» (ныне г. Славянск.— Л. Ш.).
Выполнив это поручение, Юнкер был «послан в Германию осмотреть
все тамошние соляные заводы для пользы здешних, откуда он в 1739 году
возвращаясь, был в Саксонии, в городе Фрейберге для рудных дел, где
прилучились тогда российские студенты для изучения металлургии, в коих
числе был Михайло Ломоносов. Помянутый Юнкер употреблял его знание
российского и немецкого языка и химии, поручая ему переводить с
немецкого нужные репорты и экстракты о соляном деле для подания в Санктпе-
тербурге по возвращении, при коем случае Ломоносов много в четыре
месяца от него пользовался в знании соляного дела. А особливо, что он уже
прежде того на поморских солеварнях у Белого моря бывал многократно-
для покупки соли к отцовским рыбным промыслам и имел уже довольное
понятие о выварке, которую после с прилежанием и обстоятельно в
Саксонии высмотрел». Известно, что Ломоносов в своей лаборатории произвел
много «проб» (анализов) соли из разных месторождений как русских, так
и заграничных.
* * *
Упоминание М. В. Ломоносова о «поморских солеварнях у Белого моря»>
где он «бывал многократно», вновь и вновь воскрешают в памяти слова
В. Г. Белинского:
«На берегах Ледовитого моря, подобно северному сиянию, блеснул
Ломоносов. Ослепительно и прекрасно было это явление. Оно доказало
собою, что человек есть человек во всяком состоянии и во всяком климате, что-
гений умеет торжествовать над всеми препятствиями, какие ни
противопоставляет ему враждебная судьба, что, наконец, русский способен ко всему
великому и прекрасному».

В. В. ВИНОГРАДОВ
ПРОБЛЕМЫ СТИЛИСТИКИ РУССКОГО ЯЗЫКА
В ТРУДАХ ЛОМОНОСОА
I
История русской речевой культуры и русского литературного языка в
•период национального развития сочетает общие социально-исторические
закономерности своего последовательного движения с огромным влиянием
на ее общий ход отдельных выдающихся деятелей русского общества,
с очень важной индивидуальной ролью великих русских гениев в разных
.сферах истории литературы и искусства, науки и техники.
Нередко высказывается мысль, что не будь Ломоносова, Пушкина,
Гоголя, Белинского, Толстого, Достоевского, Чернышевского и других,
развитие русской литературы, русского литературного языка и литературной
критики существенно изменило бы свои темпы и направления и вылилось
бы в иные формы. Сложность и историческая значительность этих проблем
;истории культуры побуждают исследователей процессов, тенденций и
законов развития русской культуры сопоставлять и тесно связывать,
органически, внутренне объединять анализ и оценку индивидуальной
деятельности того или иного писателя, художника, ученого,
культурно-общественного деятеля с исследованием и воспроизведением общих закономерностей
русского культурно-исторического процесса. Все эти соображения
приобретают особенное значение при изучении культурно-общественной,
филологической, литературно-публицистической и поэтической деятельности
М. В. Ломоносова, которого Пушкин называл «первым русским
университетом». Ни у кого из последующих деятелей русской литературы, науки
и искусства не находились в таком равновесии и гармоническом
соответствии самостоятельные научные исследования в области
естественно-научного и гуманитарного цикла.
Ломоносов — создатель первой большой научной грамматики русского
национального литературного языка; зачинатель
сравнительно-исторического исследования родственных семей и групп языков, прежде всего

46
В. В. ВИНОГРАДОВ
славянских; основоположник работ по стилистике русского языка и
поэтике русской художественной литературы; автор замечательных трудов по*
теории языка и речи, по теории ораторского искусства, теории прозы
и стихосложения; блестящий лирик, талантливейший публицист,
историк и организатор научной разработки всей области гуманитарных
наук.
В истории русского языкознания работа Ломоносова над созданием и
принципами построения грамматики русского национального языка всегда
стояла в центре внимания. Несмотря на это, многое здесь остается еще
недостаточно глубоко исследованным и освещенным (например, самый
метод грамматических исследований и обобщений Ломоносова). Относительно
грамматик Ломоносов сделал меткое наблюдение, которое справедливо и
до настоящего времени: «ни на едином языке совершенной грамматики
никто не сделал» *. Едва ли не самым существенным для исследования
следует признать вопрос о том, какие задачи и планы выдвигались
Ломоносовым в сфере изучения и обобщения явлений современного ему русского
языка, как понимал и оценивал этот гениальный русский филолог, поэт
и историк процессы формирования, становления и нормализации системы
русского национально-языкового выражения.
Эта большая и сложная задача будет в данной статье рассматриваться
и освещаться лишь в одной своей части и с одной наименее исследованной
точки зрения, а именно — историко-стилистической. Работа Ломоносова
по разработке основ новой стилистики русского языка почти совсем еще
не подвергалась длительному историческому анализу2. Между тем,
стилистические приемы и задачи лежат в основе всех филологических трудов Ломо*
Носова. Можно без преувеличения утверждать, что Ломоносовым были не
только заложены основы стилистики русского языка, но и предначертан
проект ее будущего величественного здания. Это здание до сих пор еще не
возведено окончательно, хотя материалы для него собирались многими
русистами XIX в.— А. X. Востоковым, К. С. Аксаковым, Ф. И. Буслаевым,
Я. К. Гротом, Л. И. Поливановым, А. А. Потебней, А. М. Пешковским,
Л. А. Булаховским, Г. О. Винокуром, А. Н. Гвоздевым и др.
«Безусловным требованием марксистской теории,— писал В. И. Ленин,—
при разборе какого бы то ни было социального вопроса является постановка
его в определенные исторические рамки, а затем, если речь идет об одной
стране... учет конкретных особенностей, отличающих эту страну от других
в пределах одной и той же исторической эпохи» 3. Поэтому исторический
1 ПСС, т. 7, стр. 672.
2 См., например, статью Т. Н. Кандауровей «М. В. Ломоносов — осяовомоложник
разработки вопросов грамматической стилистики русского языка». «Уч. зап. Моск. го-
родск. псд. ин-та им. В. П. Потемкина», т. 33. Кафедра русского языка, 1954, вын. Зг
стр. 1&5—194.
3 В. И. Л е н и«. Сдоаииения, т. 20, стр. 373.

ПРОБЛЕМЫ СТИЛИСТИКИ РУССКОГО ЯЗЫКА В ТРУДАХ ЛОМОНОСОВА 47
анализ и оценка новаторских исследований Ломоносова в области создания
русской стилистики должны быть тесно связаны с
культурно-историческими потребностями русского общества в XVIII в., а прежде всего — с
процессами формирования русского национального языка, с центральными
задачами развития русской национальной литературы в ту эпоху.
В советском языкознании изучение закономерностей развития
литературных языков эпохи до образования нации и в национальный период
было связано с уточнением и дифференциацией ряда понятий и терминов,
очень существенных для уяснения специфики русского
литературно-языкового развития: народно-разговорный язык и его диалекты, их
связи и соотношения с литературным языком в разные эпохи истории
народа; письменно-деловая речь в ее отношении к
литературному языку; различия между типами литературного языка до-
национальной эпохи (книжнославянским или славянорусским и
народи о-литературным); стили языка и стили речи в их
историческом взаимодействии и смене; разграничение понятий литературного
языка как своеобразной системы словесного выражения и «литературности»
речи и т. п.
В этой сложной терминологической сфере, относящейся к истории
русского литературного языка, многое еще и теперь остается не вполне
определенным. Но от смешения многих понятий и категорий в этой области
советское языкознание постепенно освобождается, а в связи с этим
проясняются и многие процессы, связанные с образованием русского националь-
го языка и его литературной системы. Так, представляется важным
разграничение по крайней мере до конца XVII в. (а в некоторых видах
литературной продукции и до 20—30-х годов XVIII в., в области же
духовного красноречия — даже и до второй половины этого века) двух типов
русского литературного: книжно-славянского, соотносительного
с соответствующими типами южнославянских литературных языков
(сербского, болгарского) и связанного с ними общностью исторической
традиции, и народно- литературного (или литературно обработанного
народного).
До середины XVII в. оба типа языка не были спаяны внутренним
единством своей структуры, хотя ясно обозначившееся еще во второй
половине XVI в. деление русского литературного языка на три стиля —
смиренный или низкий, средний и высокий — ослабляло их былую
противопоставленность. Несмотря на то, что уже со второй половины XVI в., а
особенно с начала XVII в. стали интенсивно разрабатываться вопросы
стилистики литературной речи и начали определяться различия между
тремя «родами глаголания» — тремя стилями русского литературного
языка, образовавшимися к тому времени на основе взаимодействия прежних
двух типов древнерусского литературного языка, общие
структурно-языковые качества и свойства этих трех стилей, а также их существенные
различия, точное распределение их по сферам культурно-общественного употреб-

48
В. В. ВИНОГРАДОВ
ления оставались до 30—40-х годов XVIII в. в деталях не выясненными и
не регламентированными 4.
Высокий стиль в основном воспроизводил нормы языка
церковнославянского. Специфические славянизмы, некоторые усвоенные книжным языком
греческие слова, а также слова того книжного жаргона, на котором писали
тогда украинские и белорусские литераторы, пристрастие к сложным
словам и витиеватым синтаксическим конструкциям, латинизированная
расстановка слов, игра словами разного значения, но одного и того же
звучания — таковы характерные признаки высокого стиля того времени 5.
В XVII в. «заметно углубляется начавшийся еще в середине XVI в.
процесс формирования «среднего» стиля, который получит широкое
применение в петровскую эпоху. В основе этого среднего стиля лежит та
норма общенародного языка, которая приобрела средневеликорусский облик.
Другим источником этой нормы продолжал служить деловой тип
письменного языка, завоевавший себе место в литературе уже во второй половине
XVI в.» б
Процесс разграничения трех стилей с конца XVI—начала XVII в.
¦сопровождался формированием общего структурного ядра русского
литературного языка на народной великорусской речевой основе и был
результатом развития синонимических и семантических соответствий,
противопоставлений и взаимодействий между двумя древнерусскими типами
литературного языка.
Переход от двух основных типов древнерусского литературного языка,
различных по своей структуре, со своей сферой жанровых стилей внутри
каждого из них, к системе трех основных стилей с единым структурным
ядром — важнейший, но еще очень мало изученный процесс истории
русского литературного языка, охватывающий больше полутора столетий (с
конца XVI в. до 30—40-х годов XVIII в.). Характерно, что именно с XVI
столетия утрачивается интерес к старым южнославянским переводам
как к ранним, так и поздним (XIV—XV вв.). Но с того же
времени появляются (и чем ближе к концу XVII в., тем все в большем
количестве) новые переводы и с греческого, и особенно с латинского, а также
польского и немецкого языков. Стиль переводной литературы, работа над
созданием новых терминов и оборотов для выражения новых понятий —
все это усиливает процесс «обмирщения» и национализации
книжно-славянского типа русского литературного языка, сближения его с народно-
литературным типом и приказно-деловой речью.
4 См. статьи: Д. С. Бабкин. Русская риторика начала XVIII в. Институт
русской литературы. Труды Отдела древнерусской лит ера туры, 1951, т. VIII, стр. 333 и
ел.; В. В. Виноградов, Основные проблемы изучения, образования и развития
древнерусского литературного языка. Исследования по славянскому языкознанию. М., Изд-во
АН СССР, 1961і, стр. 94 и ел.
5 «История русской литературы», т. I (Литература X—XVIII вв.). М.— Л., Изд-во
АН СССР, 1958, стр. 367—368.
6 Там же, стр. 367.

ПРОБЛЕМЫ СТИЛИСТИКИ РУССКОГО ЯЗЫКА В ТРУДАХ ЛОМОНОСОВА 49
Так закладывается база сложных изменений литературной речи,
связанных с постепенным формированием единых норм русского
национального литературного языка и охватывающих период с конца XVII в. до
20—30-х годов XIX в., до того времени, когда в творчестве Пушкина
были закреплены устойчивые, оправданные художественной практикой
гениального художника слова нормы русского литературного национально-
языкового выражения.
Ломоносов с поразительным историческим чутьем, с огромной силой и
гениальным даром аналитического распределения языкового материала и
его обобщения, объединения по семантическим классам, грамматическим
категориям и стилистическим разрядам, тщательно изучил и глубоко
разъяснил сложные явления этого огромного и важного процесса созидания
русской общей национально-языковой нормы на первичных ступенях его
развития.
Для формирования литературного языка нового типа чрезвычайно
существенна осознанная нормализация литературного языка. Но роль ее
может быть очень неоднородной, очень разнобразной в развитии и
оформлении разных языков. Это зависит в значительной степени от
соотношения литературного национального языка и литературного языка донаци-
онального периода (новый ли это литературный язык, как в Сербии, или
видоизмененный старый литературный язык, как во Франции, сохранилась
ли прежняя диалектная база литературного языка, как во Франции, или
она изменилась, как в Голландии и Германии, и т. д.).
Целенаправленность процесса нормализации и формы его различны
в разных исторических условиях.
Конкретное содержание тех или иных норм, выдвигающихся в
процессе развития разных литературных языков, зависит от совокупности
исторических условий развития данного литературного языка, а также от
специфики тех общественных отношений, при которых протекает
нормирование.
В литературном языке любой эпохи имеются элементы отбора, но в
условиях формирования и развития национального языка отбор становится
особенно интенсивным и целенаправленным; в этой связи и
общенациональная норма, воплощенная в литературном языке, всегда является
результатом не стихийного процесса, а до известной степени искусственного
отбора и «вмешательства» в этот стихийный процесс. Вопросы
стилистические здесь играют если не во всех случаях решающую, то всегда важную,
а иногда и основную роль.
Хотя в качестве общей тенденции развития национального
литературного языка может быть отмечено сближение стилей
письменно-литературной и разговорной разновидностей языка, но соотношение этих двух
разновидностей в процессе образования и ранних этапов развития национальных
литературных языков бывает очень различно. Глубинные основы этого
процесса — также стилистические.
¦т" Ломоносов, т. V

50
В. В. ВИНОГРАДОВ
В статье «Язык и народность» проф. П. М. Бицилли, объясняя
живучесть и силу церковнославянской традиции в истории русского
литературного языка, писал: «Каждый национальный язык начинает с того, что
является «вульгарным», простонародным языком и развивается по образцу
другого, «высшего» языка, языка, служащего для него «классическим».
Таким классическим языком был в свое время для латинского — греческий;
для романских и немецких — латинский; для английского, вместе с
латинским, французский, бывший в течение долгого времени языком правящего
класса английского общества; для староболгарского — греческий «общий»
язык; позже для всех православных славян —уже тот же староболгарский,
ставший для них «классическим» в качестве языка церкви,
«церковнославянского».
Структуры данного «вульгарного» языка и соответствующего
«классического» определяют собою отношения второго к первому, а тем самым
характер эволюции «вульгарного» языка. Так, латинский язык, отстоящий
в стольких отношениях гораздо дальше от немецкого языка, чем от
французского, провансальского, итальянского, испанского, в известном
отношении воздействовал на немецкий язык сильнее, чем на романские. Утрата
падежных окончаний определила собою в романских языках строго
установленный порядок членов предложения, значительно отличающийся от
свободного латинского. Немецкий же язык, сохранивший некоторые
падежные окончания имен и большинство падежей определенного члена,
подчинил свой строй латинскому.
Не каким-либо различием бытовых условий, а единственно
различиями в отношениях структур, с одной стороны, славянского и русского, с
другой,— латинского и романских языков, определилось то, что между
русским и славянским существовали гораздо более, так сказать, интимные
связи, нежели между латинским и романскими. Поэтому русский язык
гораздо медленнее и мучительнее эмансипировался от славянского, нежели
романские от латинского. Показательно, что в то время, когда культурное
влияние славянской книги уже окончательно сошло на нет, в период
европеизации и секуляризации русской культуры, славянский язык продолжает
воздействовать на русский в словарном отношении в несравненно большей
мере, нежели в том же отношении латинский на языки западноевропейские.
Влияние латинского языка (и отчасти греческого) на словари
западноевропейских языков сказывалось в новое время почти исключительно в
сфере научной терминологии, тогда как влияние славянского словаря на
русский проявляется и в художественной литературе и в быту» 7.
На этом историческом фоне становится ясной поистине гениальная
глубина постановки Ломоносовым вопроса о новых формах и видах связей,
взаимодействий и соотношений книжных «славянских» и народно-русских
7 Труды V съезда русских академических оргаішзаций за границей, ч. 1. София,
1932, стр. 221-^222.

ПРОБЛЕМЫ СТИЛИСТИКИ РУССКОГО ЯЗЫКА В ТРУДАХ ЛОМОНОСОВА 51
элементов в структуре русского национального языка, об огромном
конструктивном значении теории трех стилей, об отношении «штиля» (т. е.
литературно обработанной речи) к языку простых разговоров.
II
М. В. Ломоносов глубоко осознал историческую важность создания
«Российской грамматики», грамматики русского национального
литературного языка. Наличие такой грамматики становилось основой формирования
единой общей нормы русского национально-языкового литературного
выражения. В ломоносовской «Российской грамматике» очень остро и
наглядно выступала стилистическая направленность, тенденция к стилистическом}
разграничению языковых и речевых явлений во всех пластах, или, как
теперь модно говорить, на всех уровнях русского литературного языка —
звуковом, грамматическом (морфологическом и синтаксическом), лексико-
фразеологическом 8. Естественно, что далеко не все различия и соотношения
между тремя стилями русского литературного языка XVIII в. были
отмечены и систематизированы М. В. Ломоносовым.
Ломоносов стремится показать, что необходимо твердое знание и
глубокое понимание норм русского литературного языка, правильности или
неправильности литературного выражения9. Вот его задачи: «Рассудить
о сем: солнце рі. (множественное число) солнца или солнцы; чернила
или чернилы» і(стр. 609). Любопытно тут же обобщение, что при ударении
на последнем слоге, все соответствующие слова оканчиваются на а:
«слово — слова, дрова» (стр. 609). О формах сравнительной степени —
шире, слабее — Ломоносов замечает, что они «лучше, нежели ширее, слабе».
«Слабяе для кокофонии только худо, а не неправильно; так же и ясняе»
(стр. 611). «Худо немцы говорят: он не пустил спать» (в связи с
разговорным выражением: «дай мне спать») (стр. 613).
Ломоносов обосновывает свои стилистические разграничения,
рекомендации и оценки, с одной стороны, историческим анализом развития
русского литературного языка, а с другой,— глубоким и всесторонним описанием
фонетической, грамматической и лексико-фразеологической системы
современного ему русского языка в его основных стилях. Например,
Ломоносов выдвигает такую задачу: «О славенском языке и о нашем, как и когда
он переменился и что нам должно из него брать и в письме употреблять»
(стр. 606).
Ломоносов замышлял написать «рассуждение о европейских языках
и с сходстве их и разности». Тут же прибавляет он: «Наш много подобен
италианскому» (стр. 606). Здесь затрагивается проблема типологии
языков, важная не только для всестороннего понимания грамматической
структуры языка, но и форм его стилистической организации.
8 См. В. Н. Макеева. История создания «Российской грамматики» М. В.
Ломоносова. М.—Л., 1961.
9 Материалы к Российской грамматике, ПСС, т. 7, стр. 595—760.
4*

52
В. В. ВИНОГРАДОВ
Стремление к определению тонких семантических и стилистических
оттенков форм и слов сказывается не только в общих ломоносовских писаниях
такого типа: к<0 штиле и о употреблении слов и склонений» (стр. 611).
Оно особенно ярко обнаруживается в группировке языкового материала
синонимическими сериями:
«Он сам сквозник, пройдоша, дока» (стр. 612).
«Повесть. История. Сказание» (стр. 618).
«Rumor, слава, поговорка, речь, молва, выговор» (стр. 619).
«Мурин. Арап, Ефиоп» (стр. 619).
«Печаль, кручина, скука, тоска, грусть, уныние, скорбь (печален, уныл,
прискорбен), сокрушение» (стр. 619).
«Ветхий, старинный, древний» (стр. 620).
«Утлой, гнилой, дряблой» (стр. 623).
«Стараюсь. Пекусь. Тщусь. Ищу» (стр. 624).
«Шепты, чары, чародейст[в]о, волшебство, волхвование, чародеяние,
колдовство. Чернокнижие» (стр. 624).
«Злодей, враг, неприятель, сопостат, противник» (стр. 626).
Характерно тяготение Ломоносова к живым образным выражениям
разговорной речи: «Как растаял, как в воду канул». «Съежился. Ощерился»
(стр. 625).
Настойчивы и часты предупредительные наставления Ломоносова:
«О злоупотреблении и введении иностранных слов» (стр. 622).
Нередки указания на кальки с чужеязычных выражений и оборотов:
«Имею честь с французского...», «Находятся взято с немецкого»
(стр. 622).
Ломоносов тщательно вникает в различия смысла и функции
соотносительных форм: «В геометрии должно сказать: этот угол прямой, а не прям.
И так же — этот кафтан новой, а не старой. Однако: этот кафтан еще нов»
(стр. 609).
Много интереснейших замечаний о стилистических функциях порядка
слов, разных видов инверсивного словорасположения содержится в III
части «Риторики» (гл. 6, §§ 319—324 10), например, «...периоды сильно и
великолепно начинаются с косвенных падежей имен, важные вещи значащих...»
(§.324).
Сопоставляя и точно определяя сферы употребления слов и форм,
Ломоносов пишет, например, о местоимении — сей, которое, в основном, имело
книжную или деловую «приказную» окраску: «Сей употребляется в
простых разговорах только в косвенных падежах в знаменовании только
времени и места: на сих днях, на сем месте и (пишется) говорится сём, и в сем
случае, и к тому и к сему» п (Ср. современные: сегодня, сейчас, и то и сё,
того-сего, до сих пор и др.).
ПСС, т. 7, стр. 372—376.
Там же, стр. 608.

ПРОБЛЕМЫ СТИЛИСТИКИ РУССКОГО ЯЗЫКА В ТРУДАХ ЛОМОНОСОВА 53
«Способствующий глагол (буду, то) стану (только) в действительных
глаголах употребить можно, а не можно сказать, что он станет согрет, но
лучше будет согрет»12.
В своем «Предисловии о пользе книг церковных в российском языке»
Ломоносов писал: «Сколько в высокой поэзии служат одним речением сла-
венским сокращенные мысли, как причастиями и деепричастиями, в
обыкновенном российском языке неупотребительными, то всяк чувствовать
может, кто в сочинении стихов испытал свои силы» 13.
Таким образом, стилистический принцип определяет и проникает все
способы ломоносовского изучения русского языка. В отдельных случаях
стилистическая характеристика языковых явлений обосновывается и
историческими соображениями.
III
Ломоносов в «Российской грамматике», описывая и систематизируя
фонетические, морфологические и отчасти синтаксические явления, стремился
представить общую структурную основу русского языка, которая, в
основном, совпадает со средним стилем, а иногда приближается к простому.
Эта основа служит фоном и вместе с тем ориентиром для
противопоставления отклоняющихся от нее явлений высокого, славенского штиля системе
простого, разговорного стиля.
Интересны указания Ломоносова на два основных стиля
произношения:
«Русское произношение должно рассматриваться двоякое — простое и
ораторское: 1. ишчезает, 2. исчезает» и.
По отношению к развитию фонетического строя русского литературного
языка XVIII в. сложный вопрос о стилях литературного произношения
XVIII в., выдвинутый М. В. Ломоносовым, имеет важное значение.
Конкретная попытка установить своеобразия произносительных норм высокого слога
в русском литературном языке XVIII в. едва ли не впервые была сделана
в моих «Очерках по истории русского литературного языка XVII—
XIX вв.». Здесь отмечены как признаки высокого слога XVIII в.
тенденция к оканью, произношение е под ударением вместо о перед твердыми
согласными, в начале XVIII в.— различение е и ?, фрикативное г в
славянизмах, особенности в акцентуации слов и в интонации ] .
Но, само собой разумеется, вопросы о произносительных нормах
высокого слога, об их колебаниях, вариациях и их эволюции, о влиянии их на
фонетическую структуру среднего слога, о формировании единой звуковой
системы общенационального русского литературного языка в конце
12 Там же, стр. 622.
13 Там же, стр. 590.
14 Там же, стр. 623.
15 В. В. Виноградов. Очерки по истории русского литературного языка XVII—
XIX вв., изд. 2, М., Учпедгиз, 1938, стр. 100—106.

54
В. В. ВИНОГРАДОВ
XVIII в. и в первой трети XIX в. — все эти вопросы настойчиво требуют
и новых подготовительных частных исследований, скопления новых
материалов, общего углубленного понимания структуры и взаимодействия трех
ломоносовских «штилей».
Самое важное и самое существенное в историческом изучении
изменений произносительных систем русского литературного языка — это
предложенное Ломоносовым разграничение стилей произношения: «Сие
произношение больше употребительно в обыкновенных разговорах, а в
чтении книг и в предложении речей изустных к точному выговору букв
склоняется» 16.
В центре научно-лингвистических интересов Ломоносова была
общерусская, т. е. национальная, произносительная норма «обыкновенного
штиля» и специфические фонетические качества и особенности высокого сла-
венского красноречия.
Произносительная система среднего стиля характеризовалась лишь
более широким, по сравнению с обыкновенным штилем, использованием
особенностей высокого риторического стиля произношения в кругу отдельных
разрядов форм, слов и выражений.
Учение о стилях произношения, усвоенное А. А. Барсовым, А. X. Во-
стоковым и другими последователями Ломоносова, не развивалось в
русском языкознании после 30—40-х годов XIX в. Оно было возрождено на
новой фонологической базе, на новых теоретических и практических
основах академиком Л. В. Щербой — применительно к фонетической системе
современного русского языка.
Ломоносов признает основой произносительной системы русского
литературного языка московский говор. В разговорно-речевой базе русского
литературного языка Ломоносова больше всего интересуют общерусские
черты. Вопрос о различиях или вариантах литературной произносительной
системы — московской и северно-русской или петербургской в
филологических трудах Ломоносова не затрагивается. Этот вопрос позже был поднят
А. П. Сумароковым 17.
Вообще говоря, филологическая система русского литературного языка
первой половины XVIII в. в ее разных стилях остается во многих
отношениях нераскрытой до сих пор. Новые работы в этой области, например,
работы, посвященные исследованию преимущественно фонетических
особенностей собственноручных писем Петра Великого 18, вносят очень мало но-
16 ПСС, т. 7, стр. 427. Кое-что сделано и в области изучения истории звучащей
стихотворной речи. См., например, работу Н. П- Утехнной. «Из истории русской поэтической
орфоэпии конца XVIII — начала XIX в.» (М., 1950).
17 А. П. Сумароков. Полное собрание всех сочинений, ч. X. М., 1787,
стр. 5 и др.
18 К. В. Горшкова. Язык писем и бумаг Петра Великого. К истории
московского говора в конце XVII — начале XVIII в. Канд. диссерт. Ср. К. В. Горшкова.
К истории московского говора в конце XVII — начале XVIII в. «Вестник МГУ»,
1947, № 10.

ПРОБЛЕМЫ СТИЛИСТИКИ РУССКОГО ЯЗЫКА В ТРУДАХ ЛОМОНОСОВА 55
*юго в сложившееся раньше понимание звуковых черт и свойств русской
литературной речи конца XVII—начала XVIII в.
По отношению к русскому литературному языку XVIII в., к его
фонетическому строю выступили новые, до сих пор окончательно еще не
решенные вопросы. Прежде всего — вопрос о формировании языка
Петербурга и о его влиянии на литературное произношение. Академиком С. П.
Обнорским не раз развивалась гипотеза о сосуществовании и борьбе в русском
литературном языке XVIII и даже XIX в. двух произносительных норм —
московской и петербургской И(. В работе С. П. Обнорского «Пушкин и
нормы русского литературного языка» эта точка зрения нашла такое
выражение: «Известно, что и до Пушкина и в послепушкинскую пору в
нормах литературного русского языка не было единства. В нем, главным
образом в произносительной системе, рядом с основной «московской»
разновидностью, рано обозначившись, со временем все более развиваясь, сложилась
•иная, более северная, разновидность литературного языка, культивируясь
в северной столице, в Петербурге. Можно вспомнить из XVIII в.
принципиальный антагонизм Ломоносова и Сумарокова, как именно носителей
северного и московского толков литературного языка. Можно было бы и
на протяжении XIX столетия отметить как противостоящие два ряда
писателей, проводников, с одной стороны, старых московских, с другой
стороны, северных петербургских течений в общих устоях русского
литературного языка. Эта дифференцированность в понятии и содержании русского
литературного языка перешла и в XX столетие, когда, однако, самые
различия между основными разновидностями литературного языка стали
заметно смягчаться и сглаживаться, благодаря постепенному разрежению
типических московских элементов в нормах московской разновидности ли-
теоатурного языка» 20. О влиянии петербургского произношения на
фонетическую систему русского литературного языка XIX в. еще раньше
говорили Н. И. Греч, его сын А. Н. Греч, академик Я. К. Грот и В. И.
Чернышев. Этой же проблеме посвящено несколько страниц в моих «Очерках
по истории русского литературного языка» (гл. VIII, § 14 и гл. X, § 15).
По-видимому, С. П. Обнорский сильно преувеличивал и расширял
пределы распространения петербургской произносительной нормы. Так, на
основании изучения пушкинских рифм он приходил к выводу, что «нормы
литературного языка, отраженные Пушкиным, примыкают к северной
разновидности литературного языка» 2і.
Между тем известны свидетельства современников Пушкина и близких
.друзей его, жителей Петербурга, например П. А. Плетнева, о том, что
19 См. рецензию С. П. Обнорского на «Грамматику русского языка» Р. И. Кошутичэ
(ИОРЯС, 1916, т. XXI, кн. 11).
20 С- П. Обнорский. Пушкин и нормы .русского лиггеірату.р-ноіго языка. «Труды
Юбилейной научной сессии ЛГУ. Секция фнлол. наук», 1946, стр. 8*6.
21 Там же, стр. 98. Ср. критические замечания Б. В. Томашевского в статье К исто-
ірии русской рифмлаі». Труды Отд. новой русск. лит-ры, 1948, т. 1, стр. 240, 241.

56
В. В. ВИНОГРАДОВ
Пушкин лишь прирожденных москвичей считал «судьями по части хорошего
выговора на русском языке»22.
Однако во всяком случае было бы поспешно совсем устранять вопрос
о языке Петербурга и о его влиянии на некоторые варианты и колебания в
системе литературного произношения. Проф. Р. И. Аванесов в статье
«Вопросы образования русского языка в его говорах» писал: «Перевод столицы
в начале XVIII в. в Петербург уже не мог оказать существенного влияния
на общий характер русского литературного языка: вновь построенная
столица была лишена в своих окрестностях большого компактного населения,
последнее к тому же в политическом, экономическом и культурном
отношениях не имело сколько-нибудь заметного значения. С другой стороны, в
самой новой столице было смешанное разнодиалектное население, для
которого, по крайней мере на первых порах, московское наречие сохраняло свой
образцовый характер (как известно, сам Петр Великий был носителем
типичного московского говора своего времени). Таким образом, русский
литературный язык сложился на основе московского говора» 2д.
Вопрос о петербургском и московском варианте русского литературного
произношения в XVIII и XIX вв. заслуживает более тщательного и более
конкретного изучения 24. Собирание и публикование исследований и
материалов по истории русского литературного произношения, по истории
изменений в литературном произношении является одной из неотложных
задач науки о русском языке .
IV
Широкое и свободное изучение развития грамматического строя
русского литературного языка в период сложения национального русского
языка в XVII и XVIII вв. было до некоторой степени затруднено
неразличением понятий — «литературный язык», «язык художественной
литературы» и «язык письменных памятников», широко включающий в себя,
особенно в рукописной традиции, вообще и нелитературные, т. е. не
входившие в литературно-языковую норму, формы и нередко очень близкий к
народно-разговорной речи. Поэтому часто специфика литературно-стилевого
употребления тех грамматических форм, которые уже были утрачены в
народно-разговорной речи (например, глагольных форм имперфекта и
аориста, церковно-славянских форм склонения и т. п.), у нас почти не
подвергалась необходимому историко-лингвистическому анализу, соответствующей
22 Я. Грот. Переписка с П. А. Плетневым, т. 3, СПб., 1896, стр. 400.
23 «Вестник МГУ», 1947, № 9, стр.. 1110.
24 Ср. устарелые работы проф. Е. Ф. Будде «Несколько заметок из истории русского-
языка». «Жур. мин. проов.», 1898, № 3; 1)899, № 5 (далее — ЖМНП); ср. также «Из
истории русского литературного языка конца XVIII и начала XIX в.» ЖМНП, 1901,
№ 2.
25 Ср. заявление Белинского: «Самое правильное, самое русское наречие есть
московское» (Поли. собр. соч. под ред. С. А. Венгерова,. т. I, СПб., 1900, стр. 178, 179).

ПРОБЛЕМЫ СТИЛИСТИКИ РУССКОГО ЯЗЫКА 5 ТРУДАХ ЛОМОНОСОВА 57'
смысловой и стилистической обработке и квалификации, а
народно-диалектные формы в литературных текстах не оценивались с точки зрения их
отношения к литературно-грамматической норме. Вследствие этого общая
перспектива истории форм русского литературного языка в XVII и
XVIII вв. до издания «Российской грамматики» Ломоносова оставалась
неясной, например, хотя бы в сфере форм именного склонения
прилагательных2Ь, в образовании особой категории усеченных прилагательных, в
области изменений, а также процессов вытеснения архаических форм
в классах числительных и местоимений, в образовании и
синтаксическом употреблении форм деепричастий и страдательных причастий
и т. п.
Кроме того, для истории русского литературного языка в XVIII в.
было особенно важно соотносительное изучение параллельных или
вариантных форм и их функционирования в его основных стилях. Именно так
и были поставлены морфологические проблемы русского литературного
языка XVIII в. в «Российских грамматиках» Ломоносова, а затем и
Барсова.
Ломоносов тонко и точно отражает в своих стилистических замечаниях
живое употребление форм, указывая на противопоставленность форм
высокого и низкого стилей, выделяя некорректные, не свойственные духу
русского языка формы или же разграничивая оттенки значения форм (ср.
ломоносовские замечания о формах родит, пад. сущ. мужск. рода на -а и -у:
«человеческаго долга» и «прошлогоднаго долгу», «ангельского гласа» и
«птичья голосу» и т. д.; предложи, пад. на -е. и -у: «в поте лица», но «весь в
поту» и т. д.; о недопустимости образования деепричастий на -учи от
высоких, славенских глаголов — типа «дерзати» — дерзая, но толкаючи; о
форме род. пад. мест, она: «ее в просторечии, ея в стиле употреблять
пристойнее»; об образовании и употреблении форм причастий, сравнительной и
превосходной степени прилагательных и др.).
Легко привести примеры стилистических указаний, направленные не
столько к разграничению сферы употребления параллельных форм,
сколько к оценке их целесообразности, правильности, «чистоты».
Так, Ломоносов полагал, что «новые превосходные, с польского языка
взятые» формы превосходной степени типа наилучший, наичистейший
«российскому слуху неприятны» 2Г. «Предлог чрез хотя в недавных временах
введен был вместо ог, однако, нам то не свойственное и со французского
языка принужденное употребление» 28.
Литературная практика Ломоносова шире и свободнее его
грамматической теории, хотя, в основном, согласована с ней.
20 См. В. И. Медведева. Семантико-грамматические функции именных и
местоименных прилагательных в языке памятников XVI—XVII вв. Автореферат канд. диссерт.
Л., 11955.
27 ПСС, т. 7, стр. 467.
28 Там же, стр. 562.

58
В. В. ВИНОГРАДОВ
Так, у Ломоносова характерна стилистическая противопоставленность
книжных глаголов с суффиксом — ну в формах прошедшего времени: убег-
нул, воздвигнул, исторгнул, погрязнул и т. п.— и разговорно-бытовыч
глаголов без суффикса — ну в соответствующих формах: увяз, осип, ослеп
и т. п. 29 Показательны такие разностилевые вариации форм
повелительного наклонения: услыши, настави, восстани, возвыси, приближи и т. п.,
ср. падаждь, поели и: напои — напой, утай, насыть и т. п.30 «В
произведениях высокого стиля, особенно в переложениях псалмов, Ломоносов
употребляет архаические формы причастий: укрепивый, научивый, прославль-
шу, избавльшу (Переложение псалма. Акад. изд., т. 1, стр. 106—107);
рождьший (Ода, Акад. изд., т. II, стр. 254) 31.
«Причастные обороты употребляются в произведениях высокого и
отчасти среднего стиля: Плоды кармином испещренны и ветви медом орошен-
ны. Весну являют с летом вдруг (Ода, Акад. изд., т. I, стр. 115). В
произведениях низкого стиля вместо причастных оборотов, согласно нормам
«Российской грамматики», употребляются придаточные [определительные]
предложения: О страх, о ужас, гром! ты дернул за штаны, которы подо
ртом висят у сатаны (Эпигр., Акад. изд., т. II, стр. 141)» 32.
Таким образом, стилистические разграничения и нормы употребления
форм и конструкций, устанавливаемые «Российской грамматикой»
Ломоносова, реализуются, правда, с гораздо большей широтой и свободой в его
словесно-художественном творчестве, в его литературной практике.
Ярко выступают нормативно-стилистические тенденции и в
ломоносовском синтаксисе. Например: «Глагол есть свойственно в российском языке
разумеется, и редко явственно изображается, особливо в обыкновенном
штиле и в разговорах»33.
«Вспомогательный глагол бывало в просторечии присовокупляет к себе
будущее неокончательное: бывало станет сказывать, а мы смеемся... Сюда
надлежит: бывало придет и что-нибудь скажет» 34. Само собою разумеется,
что к тому же простому стилю должно быть отнесено и употребление форм
«давно прошедшего времени» (бывало вертел, бывало вертывал).
Еще более любопытны стилистические запреты и рекомендации
Ломоносова. Так, он считает «сожалетельным» почти полное исчезновение чз
литературного употребления «славенских» оборотов так называемого
дательного самостоятельного. «В высоких стихах можно, по моему мнению,
с рассуждением некоторые принять,— заявляет Ломоносов.— Может быть,
29 См. Т. А. Шаповалова. «Российская грамматика» и отражение ее норм в
художественных прениеведениях М. В. Ломо-носова. Автореферат канд. диссерт- Л., 1953,
• стр. 12.
30 Там же, стр. 14.
31 Там же, стр. 18.
32 Там же.
33 ПСС, т. 7, стр. 564.
34 Там же, стр. 568.

ПРОБЛЕМЫ СТИЛИСТИКИ РУССКОГО ЯЗЫКА В ТРУДАХ ЛОМОНОСОВА 59
-со временем общий слух к тому привыкнет, и сия потерянная краткость
и красота в российское слово возвратится» 3о.
Если Ломоносов сочувственно относится к сохранению в поэтическом
языке «славенских» оборотов, то, напротив, он решительно ополчается
против конструкций, чуждых русскому языку, по его мнению, механически
заимствованных из западноевропейских языков. «Весьма погрешают те,
которые по свойству чужих языков деепричастия от глаголов личных
лицами разделяют, ибо деепричастие должно в лице согласоваться с главным
глаголом личным, на котором всей речи состоит сила: идучи в школу,
встретился я с приятелем; написав я грамотку, посылаю за море. Но многие
в противность сему пишут: идучи я в школу, встретился со мною приятель;
написав я грамотку, он приехал с моря; будучи я удостоверен о вашем к
себе дружестве, вы можете уповать на мое к вам усердие; что весьма
неправильно и досадно слуху, чувствующему правое российское сочинение»3''.
Характерны такие суждения: «Об одном сыне вместо: у него один сын
несьма развратно» 37.
Интересно и такое стилистическое указание: «В просторечии предлоги
обыкновенно повторяют перед существительным и прилагательным, особли-
во в простых песнях: на горе на высокой; по морю по синему» .
Ломоносов обращает усиленное внимание на порядок следования
составных частей сложного предложения. Так, он указывает на возможность
помещения причинного предложения после управляющего и перед ним.
«Часто предходят причины мыслям, для того и союзами винословными
(причинными.— В. В.) речь начинается»39. Поэтому, наряду с
предложением «Крез много может, потому что богат», существует и другое,
синонимичное с ним, т. е. отличающееся от него оттенками смысла и стилевой
окраской: «понеже Крез богат, то мною и может» 40.
Поражают обилие и выразительность иллюстраций и примеров,
выбранных М. В. Ломоносовым из живой разговорной речи и литературных
текстов. Остро .выступает стилистическая направленность синтаксиса (как
и всей «Российской грамматики» Ломоносова).
V
В своей «Риторике» 41 М. В. Ломоносов излагает развернутую теорию
предложения. «Предложением» здесь называется то, что в «Российское
грамматике» именуется «речью». Теория предложения в «Риторике» тесно
35 Там же, стр. 567-
66 Там же, стр. 566—567.
37 Там же, стр. 572.
38 Там же.
39 Там же, стр. 573.
40 Там же.
-:! Там же, стр. 89—379.

60
В. В. ВИНОГРАДОВ
связывается с логической теорией суждения (или, по терминологии тога-
времени, «рассуждения»).
Учение о предложении в «Риторике» Ломоносова сливается с учением
о периоде. Период — категория стилистическая. Периодом Ломоносов
считает не только сочетание или сцепление предложений, но и одно
предложение, «составленное сопряжением простых идей». Например: Доброе начало
есть половина всего дела.
Семантико-синтаксическое строение групп подлежащего и сказуемого,
их объем, формы их связи, по учению Ломоносова, определяют различие
в строе и стиле периодов.
В зависимости от объема членов периода, также от объема групп под-
лежащего и сказуемого в отдельных членах периода Ломоносов различает
три типа структурно-стилистических периодов: 1) круглые и умеренные;
2) зыблющиеся и 3) отрывные. В периодах круглых и умеренных «их
члены, также подлежащие и сказуемые величиною не много разнятся» (§ 43) 42.
Зыблющимися называются такие периоды, в которых «части, то есть
члены, или в членах подлежащие и сказуемые будут очень неравны». Этого
рода периоды «возрастают иногда очень велики» 43. «Напротив того, в
некоторых случаях или и всегда по разному сродству и сложению авторов
речь состоит из весьма коротких и по большей части одночленных
периодов, в которые могут быть переменены долгие чрез отъятие союзов. Такие
периоды называются отрывными» 44. Например:
Уже врата отверзло лето;
Натура ставит общий пир;
Земля и сердце в нас нагрето;
Колеблет ветви тих зефир..,. 45
При оценке выразительности сложных предложений, сложных периодов-
Ломоносов рекомендует обращать больше внимания на [мысль, на ее ход,
на выразительность ее развития, чем на внешнюю эффектность формы.
Он иронически характеризует и отрицает формализм как бы заранее данных
внешних схем построения сложных предложений при помощи союзов и их
симметрического расположения. «В составлении периодов некоторые учат
полагаться много на союзы, которыми члены их соединены бывают,
рассуждая, что по ним предлагаемые разумы яснее изображены и украшены
быть могут. Но сие от искусных почитается за самую тщету, ибо что может
то пособить, ежели и расположить союзы, например: хотя, однако, не ток-
мо, но и; ежели идеи в них невместны или еще не приисканы? А когда их
довольно изобретено, то уже союзы сами собою найдутся. К тому же па
42 ПСС, т. 7, стр. 123.
43 Там же.
4* Там же, стр. 124.
45 Там же, стр. 125.

ПРОБЛЕМЫ СТИЛИСТИКИ РУССКОГО ЯЗЫКА В ТРУДАХ ЛОМОНОСОВА 61
предписанным союзам идеи располагать весьма опасно, ибо часто от того
.происходят принужденные и ложные рассуждения» 46.
В другом месте М. В. Ломоносов пишет: «Члены в периодах и целые
периоды, особливо в высоких и стремительных материях, большее
великолепие и силу имеют, ежели союзы выкинуты будут, которых миновать
можно, например:
Великой похвалы достоин,
Когда число своих побед
Сравнить сраженьям может воин
И в поле весь свой век живет;
Но ратники, ему подвластны.
Всегда хвалы его причастны.
Здесь напереди отставлен союз хотя, который, будучи приложен, много
бы силы отнял. Из сего еще видно, что периоды сильно и великолепно
начинаются с косвенных падежей имен, важные вещи значащих» 47.
«Союзы нечто иное суть, как средства, которыми идеи соединяются,
итак, подобны они гвоздям или клею, которыми части какой махины
сплочены или склеены бывают» 48.
Учение «О пополнении периодов и о распространении слова» (ч. I,
гл. IV) 49, «О изобретении доводов» (ч. I, гл. V)50 и даже «О возбуждении,
утолении и изображении страстей» (ч. I, гл. VI)51 излагается М. В.
Ломоносовым с ясной ориентацией на глубокую смысловую содержательность
речи как на основу ее стилистической глубины, общественной ценности и
общественного воздействия. Он и тут учит прибегать к «важным и ученым
предложениям», к предложениям «новым, неслыханным, полезным»,
выраженным «словом чистым, мягким, витиеватым и наподобие весны цвету-
щим» .
В главе «О изобретении витиеватых речей» (ч. I, гл. VII) Ломоносов
признает, что «ныне не имеющее острых мыслей слово уже не так приятно
кажется, как бы оно впрочем велико и сильно ни было» 53.
Ломоносов считает необходимым изложить «несколько правил о
изобретении витиеватых речей, о чем древние учители красноречия мало
упоминают». «Витиеватые речи (которые могут еще назваться замысловатыми
словами или острыми мыслями) суть предложения, в которых подлежащее
и сказуемое сопрягаются некоторым странным, необыкновенным или чрезъ-
•естественным образом, и тем составляют нечто важное или приятное» °4.
46 Там же.
47 Там же, стр. 376.
48 Там же, стр. 376—377.
49 Там же, стр. 127—154.
50 Там же, стр. 154—166.
51 Там же, стр. 166—204.
52 Там же, стр. 172.
63 Там же, стр. 205.
54 Там же, стр. 204—205.

62
В. В. ВИНОГРАДОВ
Таким образом, остроумие Ломоносовым понимается так же, как
позднее А. С. Пушкиным. Оно состоит в «необыкновенном, нечаянном илк
чрезъестественном сопряжении подлежащего со сказуемым» ы\
Например: «Тот беден в свете сем, кто беден не бывал» Ъ(і. «Малый
человек и на горе мал; исполин велик и в яме»''7. «Праведный гнев есть
милосердие»^. «Тебя мы любим все, и все тебя боимся, Тебя наш любит
страх, сама любовь страшится» 59. «Сребро скупым сребро, железо людям
щедрым» 60.
М. В. Ломоносов излагает ряд тонких наблюдений над принципами
русского словорасположения, над стилистическими функциями порядка
синтагм в составе предложения. «Деепричастия с своими падежами
полагаются приличнее напереди»61. «Приложения, состоящие в именах
прилагательных и причастиях, полагаются в средине того предложения, к
которому они надлежат, что больше бывает в повествованиях и описаниях» 62.
«Но в стремительной прозе и в высоких стихах приличнее периоды
начинать с таких приложений, например: Окруженное оружием и пламенем-
нечестивого злоумышления, простирает к вам с молением руки общее ото.-
чество 63.
«Предлогами соединяемые предложения, место, время или иное что
значащие, в начале, в средине и в конце главных предложений вмещены
бывают. Однако где слово устремить или возвысить должно, тут нередко
бывает пристойнее вмещать оные напереди; например: В толикой горестной пг-
чали Сомненный их шатался путь» 64.
Вообще, «нередко и с немалым украшением и силою начинаются
периоды с тех членов, которые обыкновенно последние бывают» ('5.
В «Риторике» же М. В. Ломоносов касается вопроса о синонимике
синтаксических конструкций. В «Кратком руководстве к риторике» 1744 г.Пі>
Ломоносов пишет: «Слова переменены могут быть 1) Чрез преложение
глагола в имя существительно, н. п.: леность вредна вместо лениться вредно.
2) Чрез переменение имени в глагол, н. п.: я вижу, что спорят, вместо я
вижу спор. 3) Когда прилагательное имя в существительное переложено
будет, н. п.: ясность неба, вместо ясное небо. 4) Чрез переменение глагола
55 ПСС
56 Там
57 Там
58 Там
59 Там
60 Там
61 Там
62 Там
63 Там
64 Там
65 Там
66 Там
.т. 7
же,
же,
же,
же,
же,
ж-е,
же.
же-
же,
же.
же,
, стр.
ст.р-
стр.
стр.
стр.
стр.
стр.
стр.
стр.
206.
217.
213.
208.
209.
206.
372.
375.
19-

ПРОБЛЕМЫ СТИЛИСТИКИ РУССКОГО ЯЗЫКА В ТРУДАХ ЛОМОНОСОВА 63-
в наречие, н. п.: мне стыдно, вместо я стыжусь. 5) Имен в наречие, н. п.:
вместо в сей час—теперь. 6) Действительный глагол на страдательный,
н. п.: трава от ветра колеблется, вместо ветер траву колеблет. 7) Причастие
на глагол н. п.: шум слышен, вместо шум слышат» 67.
VI
Стилистические задачи изучения русского языка в понимании М. В.
Ломоносова вовсе не исчерпываются вопросами систематического
разграничения его основных стилевых систем или функционально-жанровых
разновидностей. Не менее важное значение М. В. Ломоносов придает
определению и характеристике различий в экспрессивной окраске выразительных
средств русской речи.
Ломоносов хорошо знал, что все богатство, все выразительные средства
русского языка не вмещаются в границы теории трех стилей. Литературная
практика Ломоносова шире и богаче его теории. В писательской практике
Ломоносова, кроме разграничений жанровых, выступают и тематические,
а также экспрессивные разграничения даже внутри одного и того же
произведения. Эти разграничения отражаются и в изменениях структурно-
стилистических свойств произведений. Таким образом, Ломоносов указал
пути и к преодолению теории трех стилей, к образованию той новой
стилистической системы русского литературного языка, окончательное
утверждение которой связывается с именем Пушкина.
Ломоносов подчеркивал важное значение «словесных наук» для
культуры речи. Он писал: «...словесные науки не дадут никогда притти в
упадок российскому слову» 68,
Ломоносов подчеркивает необходимость изучения и профессиональных,
социально-речевых стилей. В его «Материалах к Российской грамматике»
есть заметка: «О приказном штиле» 69. В другом месте своих материалов
Ломоносов записывает: «Штиль разделить на риторической, на пиитиче-
и и ы о 70
скои, ^исторической, дидаскаличеекои, простои» .
На этом фоне ясно очерчиваются граиицы «вольности пиитической»,
специфических особенностей стихотворной речи (например, допустимость
форм род. пад. мн. числа — «от еврей» — вместо «от евреев»; «от турок») 71.
Ломоносов иногда со стилистической точки зрения противопоставляет
«письмо» и «простые разговоры». «Писать о употреблении comparativi
(сравнит, степени) в простых разговорах и в письме» 72.
Вопрос о границах употребления «низких слов» в простом слоге —
важнейшая часть стилистики. Ломоносов так формулирует суть этой проблемы:
67 Там же, стр. 56.
68 Taw же, стр. 592.
69 Та<м же, стр. 606.
70 Там же, стр. 609.
71 Там же, стр. 603.
72 Там же, стр. 623

64
В. В. ВИНОГРАДОВ
«Простонародные низкие слова могут иметь в них место по рассмотрению.
•Но всего сего подробное показание надлежит до нарочного наставления о
чистоте российского штиля» 73. Два стиля литературного языка — простой.
связанный с русскими приказно-деловыми и народно-разговорными
формами речи, и возвышенный, «красный», риторический, оснащенный
славянизмами, очень отчетливо определились уже в предшествующей
традиции (еще с XV—XVI вв.)- Любопытно, что в своей «Российской
грамматике» Ломоносов также говорит только о двух стилях — высоком и низком,
посредственный лишь как бы предполагается или постулируется в силу их
противопоставления.
Делались попытки (например проф. А. И. Ефимовым в его «Истории
русского литературного языка») ограничить круг действия Ломоносовской
теории трех стилей как в сфере грамматической, так и лексико-семантиче-
ской регламентации только границами художественной литературы, причем
совсем не рассматривался вопрос о соотношении и взаимодействии в
русской словесной культуре XVIII в. категорий «литературности» вообще и
«литературности художественной», «штиля» (т. е. литературно
ограниченной речи) и языка простых разговоров.
Унаследованный от давней литературно-языковой традиции
стилистический принцип подчеркивал необходимость разграничения и
противопоставления «подлого» или «простого» 'И «высокого» или «красного».
Отсюда — глубокая функциональная пропасть между двумя сферами литера-
турно-іписьменного и устного изложения — просторечием и красноречием.
В «Письме о правилах российского стихотворства» М. В. Ломоносов писал:
«Причины тому никакой не вижу, для чего бы мужеские рифмы толь
смешны и подлы были, чтобы «х только ів комическом и сатирическом стихе, да
и то еще редко, употреблять можно было? И чем бы святее сии женские
рифмы: красовулях, ходулях следующих мужеских: восток, высок были?
По моему мнению, подлость рифмов не в том состоит, что они больше или
меньше слогов имеют, но что оных слова подлое или простое что значат» 74.
В «Кратком руководстве к риторике» при описании метафоры
противопоставление предметов—низких и высоких, а соответственно и слов уже
выступает очень отчетливо и ясно. «Сие перенесение слов называется от
.риторов метафора, то есть перенос, и служит к пространному, важному,
высокому и приятному идей представлению». И далее устанавливаются
правила: «...К вещам высоким -непристойно слова переносить от низких, н. п.:
вместо дождь идет непристойно сказать: небо плюет. Однако некоторые
слова, от нарочито низких вещей перенесенные, повышены могут быть
прилагательными именами. Так, если бы гром назван был трубою, то бы
метафора была низка, однако с прилагательным — труба небесная — будет уже
много выше... К низким вещам от высоких переносить имена также
непристойно, разве только в шуточных и сатирических речах» 75.
73 ПСС, т. 7, стр. 590.
74 Там же, стр. 116.
75 Там же, стр. 5 1.

ПРОБЛЕМЫ СТИЛИСТИКИ РУССКОГО ЯЗЫКА В ТРУДАХ ЛОМОНОСОВА 65
С представлением «высокого» сочетается экспрессия важного:
«Вопрошение риторическое бывает о какой-нибудь уже известной вещи для
сильнейшего и важнейшего оиыя представления, н. п., о Каине, убившем своего
брата: Нечестивый, куда бежишь? зачем один? где твой брат? что
бледнеешь, что молчишь, беззаконный? К вопрошению риторы нередко и ответ
присовокупляют...» 76
«Представление есть подобное, но весьма «краткое деяния изображение
важными словами. Так представлено божие сотворение света словом в
книгах Бытия: и рече бог: да будет свет, и бысть свет, что несравненно
великолепнее, нежели простая речь: бог свет сотворил словом»77.
«Вольностию называется смелое представление важной речи, н. п.
Скажу без страху и без лести:
Твоей высокой славы, чести
Не может власть твоя закрыть» 78.
«Оставление есть фигура, когда оратор, аки бы не хотя упоминать
какой-нибудь вещи, тем самым важнее и сильнее оную представляет, н. п.:
беззаконные его дела упомянуть ужасаюсь и мерзкими его поступками не
о 7Q
хочу осквернить ушей ваших» .
Таким образом, определение — важный нередко идет у Ломоносова в
паре с эпитетом — сильный. Вместе с тем слово — важный стоит в одном
экспрессивном ряду с квалификацией — высокий и противопоставляется
« 80
по своему качеству слову — низкий .
Вот иллюстрации:
«Простые идей или слова располагаются: 1) по их важности и низкости,
то есть, когда случится предложить (несколько имен разного качества, то
приличнее напереди положить важные, а потом и прочие, которые не столь
высокие вещи значат, н. п.: солни,е, луна и звезды хвалят своего
зиждителя» 8і.
Ср.: «Вопросы и другие речи, которыми сильные и стремительные
страсти изображаются, больше напряжения и важности в себе имеют, когда
сила ударяет на кончаемом слоге последнего и на первом начального
слова» 82.
Свойствами слов, .предметов и риторических фигур определяются
качества самого штиля. Об этом в «Кратком руководстве к риторике»
говорится так: «Штиль в духовном слове должен быть важен, великолепен, силен,
и, словом, материи, особе и месту приличен, ибо священному ритору, о ко-
76 Там же, стр. 57.
77 Там же, стр. 59.
78 Там же, стр. 61.
79 Там же.
80 Ср. «Из доводов сильные и важные должно положить напереди—» Там же, стр. 68.
81 Там же, стр. 64.
82 Там же, стр. 65.
О Ломоносов, т. V

66
В. В. ВИНОГРАДОВ
тором народ высокое мнение имеет, в божием храме... о материи, для
святости своей весьма почитаемой, не пристало говорить подлыми и
шуточными словами. Но притом проповеднику стараться должно, чтобы при
важности и великолепии своем слово было каждому понятно и
вразумительно. И для того надлежит убегать старых и неупотребительных сла-
венских речений, которых народ не разумеет, «о (Притом не оставлять оных,
которые хотя в простых разговорах неупотребительны, однако знаменование
их народу известно» 83.
Таким образом, штиль получает свою идеологическую оценку и свою
речевую характеристику в зависимости от состава слов и выражений, от
экспрессии конструкций, от образной и фигуральной структуры
«представления». Так, в панегирике «Вступление должно быть цветно и приятно,
тропами, фигурами и витиеватыми речьми, как драгоценными камнями,
украшено; взято быть может почти изо всех мест риторических, а особливо от
времени, места, обстоятельств и от лица самого ритора. Тему в панегирике
приличнее предложить не просто, как в советовательных словах бывает, но
украшенно и витиевато, под какою-нибудь фигурою или смешанною
аллегорией)...» 84
На этой речевой базе складывается такое опонятие о «штиле в
панегирике»: «Штиль в панегирике, а особливо в заключении, не меньше как и в
проповеди, должен быть важен и великолепен и притом уклонен и приятен.
Слов подлых и невежливых надлежит удаляться, но такие употреблять,
которые чести и достоинству похваляемыя особы приличны. Во всем
сложении слова должно употреблять замыслы, тропы, высокие и приятные
фигуры, как отвращение, представление, разговор, вымысел. А сильных и уст-
ремительных фигур, н. п., сообщения, заятия, должно чужаться» 85.
Таким образом, наряду с общим разграничением ^простого, среднего и
высокого «штилей» М. В. Ломоносов различает в пределах каждой из этих
стилистических систем разнообразные экспрессивно-речевые вариации.
Так, при составлении надгробного слова «слова и мысли должен пригроб-
ный ритор употреблять плачевные и самой материи пристойные» 86.
Итак, Ломоносов не только систематизировал фонетические,
грамматические и лексико-фразеологические (эти последние — особенно глубоко и
детально — в «Предисловии о пользе книг церковных в Российском языке»)
различия между основными тремя стилями литературного языка, но
представил тщательно нарисованную картину средств и тонких оттенков
социально-речевой экспрессии в разных жанрах и типах общественной речи.
По словам проф. П. Н. Беркова, и «Риторика» Ломоносова и его
художественная ораторская проза заложили основы русского светского оратор-
м ПСС т. 7, стр. 69—70.
84 Там же, стр. 71.
85 Там же, стр. 71—72.
84 Там же, стр. 72.

ПРОБЛЕМЫ СТИЛИСТИКИ РУССКОГО ЯЗЫКА В ТРУДАХ ЛОМОНОСОВА 67
ского искусства, русской художественной прозы вообще. Прав был
Радищев, говоривший, обращаясь к Ломоносову, о его будущих продолжателях*.
«И кто? он же, пресытившися обильным велеречием похвальных твоих
слов, возгремит не твоим хотя слогом, но будет твой воспитанник» 87.
«Риторика» Ломоносова и его ораторские произведения воспитали
многие поколения русских писателей. Мысли Ломоносова об ораторском
искусстве в преобразованном, «снятом», как говорят философы, виде дошли до
ы АО
наших дней» .
Итак, никто в нашей отечественной филологии с такой полнотой и с
такой глубиной, с такой свободной и всесторонней оценкой и интерпретацией
языковых фактов, опирающейся на гениальную интуицию, тонкое
художественное чутье и историческое осмысление тенденций русского литературно-
языкового развития, до Ломоносова и после него не разрабатывал
проблемы стилистики русского языка. Само собой разумеется, что ломоносовская
концепция стилистики во многом обусловливалась и ограничивалась как
общим состоянием лингвистики того времени, так и
конкретно-историческими задачами образования и развития русского национального
литературного языка в ломоносовскую эпоху. Все это, естественно, должно получить
иной вид и иное содержание применительно к системе русского языка
советской эпохи и к задачам .подъема культуры русской речи в наше время.
Но многое "из тех принципов и тех вопросов, которые были выдвинуты
Ломоносовым, сохраняет и до сих пор свой интерес и глубокое
научно-теоретическое и культурно-общественное значение. Задачи и проблемы изучения
стилистики русского языка, намеченные М. В. Ломоносовым, еще не
разрешены. Заветы Ломоносова в этой сфере еще не выполнены.
87 А. Н. Радищев. Путешествие из Петербурга в Москву. Фототипическое
воспроизведение, т. 1. «Academia». 1935. стр. 438—439.
88 П. Н. Берков. М. В. Ломоносов об ораторском искучхтве. В сб.: «Академику
Виктору Владимировичу Виноградову». М., Изд-фо АН СССР, 1956, стр. 811
б*

Н. А.ФИГУРОВСКИИ
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
ЛОМОНОСОВА ПО ХИМИИ
і\ сожалению, до нас не дошли достаточно подробные сведения о всех
экспериментальных работах Ломоносова по химии. Особенно мало данных
сохранилось о ранних работах, выполненных Ломоносовым до 1749 г. и не
нашедших отражения в опубликованных им работах. В частности, не
сохранилось никаких сведений о «пневматических» опытах по получению и
исследованию водорода («горючего пара»), о чем имеется упоминание -в его
диссертации «О металлическом блеске» *.
По-видимому, первое специально поставленное исследование по химии
относится к 1744 г. Однако начать систематические экспериментальные
исследования Ломоносов намеревался еще за два с лишним года до этого.
В январе 1742 г., после назначения адъюнктом физического класса
Академии Ломоносов возбудил ходатайство об учреждении химической
лаборатории. Это ходатайство не было удовлетворено. В Академии не было
денег на самые неотложные нужды, даже на выплату
жалованья академикам и служащим. Несмотря на эту неудачу, Ломоносов не
оставил мыслей об экспериментальных исследованиях. 5 марта 1743 г. он
обратился в Канцелярию Академии с просьбой об изготовлении двух
микроскопов — «простого и сложенного». При помощи этих приборов
Ломоносов намеревался вести «оптические и физические обсервации, а особливо
в ботанике» 2. В июне того же года он вновь возбудил ходатайство об
учреждении химической лаборатории3, мотивируя эту просьбу
необходимостью разработки общих вопросов «химической теории и практики» и
обучения химии молодежи. Характерно, что в этом представлении Ломоносов
специально объясняет, почему он не может устроить лабораторию «на
своем коште». (В те времена ів Западной Европе большинство химиков
создавало лаборатории для своих работ на собственные средства;
государственных и академических научно-исследовательских учреждений почти не суще-
* ПСС, т. 1, стр. 399.
2 Бвлярский, с-пр. 32.
3 ПСС, т. 9, стр. 9.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЛОМОНОСОВА ПО ХИМИИ
ствовало.) Однако и на этот раз представление Ломоносова осталось
безрезультатным.
В 1743 г. Ломоносов среди других работ написал диссертацию «О
действии химических растворителей вообще» 4. Первый вариант этой
диссертации, представленный в Академию наук 31 мая 1743 г., по собственному
признанию Ломоносова, был написан «слишком поспешно». Поэтому через
несколько месяцев (17 февраля 1744 г.) Ломоносов взял ее обратно. В
процессе переработки диссертации у него, по-видимому, и появилась потреб*
ность TipoBepirrb некоторые положения экспериментально. Вероятно, в
связи с этим 19 июня 1744 г. он и іпросил Академию наук об отпуске ему «для
химических экспериментов» посуды и химикатов; среди них — азотной
кислоты, аммиака, поташа, купоросного масла и др. Как следует из надписи
на рапорте Ломоносова, эти химикаты и посуда были затребованы из
Главной аптеки от аптекаря И. Г. Моделя Б.
С этим весьма ограниченным ассортиментом материалов Ломоносов
провел свое первое экспериментальное исследование явлений растворения
металлов в кислотах и солей в воде. Опыты Ломоносова описаны в
окончательном варианте диссертации «О действии химических растворителей
вообще». Первый опыт посвящен изучению явления «вскипания» при действии
кислот на металлы- Вот как описывает его Ломоносов: «.-.я взял короткую
тонкую железную проволоку и прикрепил каждый конец ее воском к
стеклянному кружку; на средину проволоки я поместил каплю селитряного
спирта, разбавленного водою, чтобы растворение протекало медленно
(быстро идущий процесс этого рода слишком неотчетлив и затрудняет
наблюдение); на каплю, растворяющую железо, я направил достаточно сильный
микроскоп. С поверхности проволоки поднимались воздушные пузырьки
вместе с частицами железа бурого цвета, которые, как и пузырьки воздуха,
отбрасывались в направлении, перпендикулярном к железной проволоке,
и хотя я часто менял положение ее, но направление это сохранялось. После
этого, применив более крепкий спирт, я снова рассматривал под
микроскопом растворение проволоки. Видна была огромная масса отбрасываемых
частиц с бесчисленными пузырьками, непрерывно следовавшими друг за
другом; они устремлялись с поверхности проволоки в перпендикулярном
направлении и представляли при свете свечи подобие бесчисленных
светящихся фонтанов или, скорее, потешных огней, одновременно пущенных в
воздух. Частицы железа в последнем случае делались заметны не раньше,
чем когда они, оттолкнутые далеко от проволоки, перемещались в
растворитель беспорядочным движением» G.
Ломоносов, естественно, не мог знать истинного механизма
растворения железа в азотной кислоте. Выделяющиеся пузырьки окиси азота он
4 ПСС, т. 1, стр. 337—3*3.
5 Билярсікий, стр. 55; ПСС, т. 9, стр. 13.
6 ПСС, т. 1,стр. 349-351.

70
Н. А. ФИГУРОВСКИЙ
принимал за воздух, который, по его мнению, содержался в порах
растворяемого металла и растворителя в связанном состоянии и при их
взаимодействии освобождался «возрождая свою упругость». Дальнейшие опыты
показали Ломоносову, что количество воздуха, способного «возрождать свою
упругость», очень велико. Объяснить это явление он не мог и прибег к
обычному в те времена допущению, что связанный воздух содержится я
очень больших количествах в порах металла и растворителя.
Следующий опыт Ломоносова был посвящен оценке количества
выделяемого при подобной реакции воздуха и качественному исследованию его
свойств. «Я налил,— пишет Ломоносов,— 5 драхм селитряного спирта в
склянку с узким горлом и положил в нее 2 драхмы меди; тотчас же я
плотно завязал горло сосуда пузырем, после того, как выгнал из него, сколько
мог, воздух. Растворение прекратилось примерно через четверть часа и
пузырь очень надулся воздухом, вышедшим из металла и спирта.
Перевязав пузырь «ад горлом сосуда ниткою, я снял его со склянки и не
сомневался, что он наполнен настоящим воздухом, ибо после сжатия пальцем
пузырь снова приобретал прежнюю фигуру; положенный в снег, он
сделался более вялым, а при приближении к печи снова надулся; проколотый
иглою и. сжатый, он выпускал струю воздуха, которая приводила в движение
легкие предметы и пламя свечи. Произведя тщательные измерения, я
определил отношение объема воздуха, расширенного возрожденной
упругостью, к объему спирта и металла как 68 к 1; а к металлу, которого была
растворена одна драхма, как 2312 к 1» 7.
Ломоносов произвел, таким образом, опыт, типичный для эпохи
пневматической химии. Выясняя далее причины освобождения большого
количества воздуха при растворении металлов в кислоте, Ломоносов поставил
ряд специальных опытов. Он исследовал процесс растворения меди при
уменьшенном давлении под колоколом воздушного насоса, установил
относительную интенсивность реакций растворения в азотной кислоте цинка,
железа, меди, серебра, свинца и ртути и расположил эти металлы в ряд по
силе «вскипания» их при соприкосновении с кислотой, сопоставив затем
интенсивность реакций с удельным весом металлов.
Дальнейшие опыты касались растворимости гидрата окиси железа и
медной зелени (уксуснокислой меди) в азотной кислоте. Ломоносов
констатировал здесь отсутствие характерного при растворении чистых металлов
в кислотах шипения. Весьма большой интерес представляют опыты
Ломоносова по растворимости металлов в крепкой и разбавленной азотной
кислоте. Ломоносов наблюдал и описал явление пассивации металла:
«При употреблении достаточно крепкого селитряного спирта для
растворения металла, растворение быстро кончается, так как растворитель
перестает действовать»8. Но если через несколько дней «погрузить ме-
7 ПСС, т. 1, стр. 359—3-61.
8 Там же, стр. 36&—369.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЛОМОНОСОВА ПО ХИМИИ
71
талл в тот же самый спирт, то снова растворится значительное
количество его» 9.
Переходя затем к опытам растворения солей в воде, Ломоносов ищет
объяснения причин отсутствия «вскипания» в этом случае. Если при
взаимодействии металла и кислоты он отмечает выделение воздуха,
«восстанавливающего свою упругость», то для случая растворения солей в -воде он
выдвигает гипотезу заполнения пор солей не воздухом, а водой и указывает
на кристаллизацию купороса с участием воды (кристаллогидрат).
Интересны поставленные им опыты с растворением каменной соли в воде,
лишенной растворенного воздуха под колоколом воздушного насоса.
Наконец, укажем, что Ломоносов опытным путем установил различие
тепловых эффектов растворения металла в кислоте и соли <в воде: в первом
случае он обнаружил разогревание, во втором — охлаждение.
Все эти явления и факты Ломоносов объяснил чисто механически,
исходя из обычных в его время и идущих от Бойля представлений о
«пористой структуре» металлов, солей и жидких растворителей. На это мнение
физиков он ссылается в § 31 своей диссертации 10. Однако объяснения
Ломоносова отнюдь не снижают значения поставленных им экспериментов,
достаточно точно обстоятельных и целенаправленных несмотря на весьма
ограниченные средства, которыми он располагал.
Опыты Ломоносова, описанные в его диссертации и использованные им
для аргументации развитых положений и выводов, по-видимому,
заинтересовали академиков, слушавших диссертацию Ломоносова в Академическом
собрании 22 марта 1745 т. Новизна подхода Ломоносова к решению
вопроса о механизме растворения побудила собрание просить Ломоносова
продемонстрировать свои опыты, что и было выполнено им в заседаниях
собрания от 29 марта (опыт с пузырем, описанный в § 25 диссертации) и 22
апреля того же года. Интерес к этим опытам был вызван также и
записками X. Э. Геллерта, которые были представлены собранию академиком
Крафтом еще 25 июня 1744 г. и Неизвестно, в связи с чем и по чьей
инициативе, Геллерт, состоявший в то время адъюнктом Академии по химии,
наблюдал и запротоколировал три опыта, описанных Ломоносовым в
§ 28, 29 и 42 диссертации (отчасти с другими навесками) Ч
Комплекс экспериментов, описанных в диссертации «О действии
химических растворителей вообще», относится к важной области физической
химии — учению о растворах. Задумав еще на первых порах своей научной
деятельности большую работу по химии на основе корпускулярной теории,
Ломоносов, по-видимому, намеревался проверить опытным путем
некоторые сложившиеся у него представления о явлениях, связанных с
растворением, окислением и восстановлением металлов, с природой теплоты
9 Там же, стр. 368—369.
10 Там же, стр. 366, 367.
11 Ломоносов, Ш, стр. 260—262.
12 ПСС, т. 1, стр. 363, 365, 376-377.

72
Н А. ФИГУРОВСКИЙ
и т. д. Экспериментальная часть диссертации «О действии химических
растворителей^, очевидно, и представляет собой часть намечавшейся работы.
Нельзя не отметить важное значение опытов Ломоносова в развитии
пневматической химии. Ломоносов, основываясь на представлениях и
экспериментах Гэльса13, значительно расширил фактический материал в
области явлений растворения своими «пневматическими» опытами. К
сожалению, не сохранилось данных об опытах Ломоносова ,по растворению
металлов в «соляном спирте» (соляной кислоте). Что такие опыты ставились им,
свидетельствует упоминание в диссертации «О металлическом блеске», что
«при растворении какого-нибудь неблагородного металла, особенно железа,
в кислотных спиртах из отверстия скляінки вырывается горючий пар» ! -.
Л. Эйлер, которому диссертация Ломоносова была послана на отзыв,
обратил особое внимание на его доводы и сделал в своей книжке запись, в
которой изложил основные выводы работы: «Славнейший Ломоносов
объясняет растворение металлов в растворителях с помощью: 1.
Вхождения частичек растворителя в поры металла, 2. воздуха, который как в
металле, так и в растворителе в высшей степени сжат и рассеян, при
смешении же объединяется и восстанавливает свою упругость; этой силой
частицы металла друг от друга отрываются. Растворение солей в воде, по
его мнению, происходит иначе» 15.
Именно на основании ознакомления с этой диссертацией, а также с
работой «Размышления о причине теплоты и холода», Эйлер написал свой
известный отзыв: «Все сии сочинения не токмо хороши, но и превосходны,
ибо они изъясняют физические и химические материи самыя нужный и
трудныя, кои совсем неизвестны и невозможны были к истолкованию
самым остроумным ученым людям, с таким основательством, что я совсем
уверен в точности его доказательств. При сем случае я должен отдать
справедливость господину Ломоносоіву, что он одарован самым счастливым
остроумием для объяснения явлений физических и химических. Желать
надобно, что все іпротчия Академии были в состоянии показать такия
изобретения, которые показал господин Ломоносов» 16.
После выполнения описанной серии опытов, Ломоносов, по-видимому,
в течение нескольких лет не был в состоянии предпринять других
тематических экспериментальных исследований. Средства, которыми он
пользовался при -выполнении описанных опытов, были более, чем скромны. Для
экспериментальной проверки других теоретических выводов Ломоносова
требовалась лаборатория, элементарно оборудованная и снабженная
необходимыми материалами. В самом деле: проверка, например, опыта Бойля
о присоединении «огненной материи» к прокаливаемым металлам требо-
13 ПСС, т. 1, стр. 570.
14 Там же, стр. 399.
15 Л. С. Минченко. Неизвестная запись Эйлера о работах Ломоносова.
Ломоносов, IV, стр. 321.
16 ПСС, т. 10, стр. 572, 573.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЛОМОНОСОВА ПО ХИМИИ 73-
вала специальных печей, в которых было бы возможно осуществить
длительное прокаливание. В условиях физического кабинета, где велись
первые опытные исследования, постановка подобных опытов была невозможна.
Однако Ломоносов не оставил мысли об экспериментальных
исследованиях. Он вновь возбудил ходатайство об учреждении химической
лаборатории (май-июнь 1745 г.). В приложенном к ходатайству «проекте об
учреждении химической лаборатории» между прочим излагаются общие
планы намечавшихся Ломоносовым 'исследований: «В химических
действиях намерен я поступить таким порядком: 1) Нужныя и в химических
трудах употребительныя натуральныя материи сперьва со ©сяким
старанием вычистить, чтобы в них никакого посторонняго примесу не €ыло, от
которого ів других действиях обман быть может. 2) Вычищенныя материи
разделять, сколько можно, на те, из которых оне натурально сложены.
3) Для лучшего доказательства, что разделеняыя материи из оных
простых состоят, намерен оныя снова соединять сколько возможно. 4) Разный
натуральныя и сделанныя материи соединять разными химическими
способами для произведения новых действий и материй, которые могут часто
пользовать в познании натуры и к приращению художеств. 5) Сделанные
от химиков важныя опыты, 'Которыя хотя и вероятны, однако несколько
сомнительны, или у которых нужныя обстоятельства неточно описаны,
повторять, и тем их справедливость или подлог исследовать» 17.
Излагая, таким образом, общие и обычные для того времени задачи
анализа и синтеза веществ, Ломоносов обращает внимание на
необходимость тщательной предварительной очистки веществ («употребительных
натуральных материй»), с которыми он намерен в дальнейшем работать.
Кроме того, обращает на себя внимание 5-я задача — .проверка
сомнительных опытов других авторов. Можно с большой долей вероятности
допустить, что Ломоносов имеет здесь в виду опыты Бойля, о которых он
незадолго перед этим писал в своей работе «Размышления о причине
теплоты и холода» и критиковал выводы из этих опытов 18.
Далее, в приложенном «проекте» Ломоносов особо подчеркивает
значение применения физического метода в химических экспериментах и
приводит некоторые конкретные задачи своих будущих исследований, которые
он намеревается поставить в химической лаборатории. «Я не токмо в
разных авторах усмотрел,— пишет он,— но и собственным искусством
удостоверен, что химические эксперименты, будучи соединены с физическими,
особливыя действия показывают» 19. И он приводит в качестве примера
один из своих опытов из диссертации «О действии химических
растворителей вообще», а именно, опыт растворения металла в кислоте,
освобожденной от растворенного в ней воздуха20. Затем он говорит о необходимости
17 ПСС, т. 9, стр. 16—19.
18 ПСС, т. 2, сгр. 47.
19 ПСС, т. 9, стр. 19.
20 ПСС, т. 1, стр. 365.

74
Н. А. ФИГУРОВСКИЙ
устройства в лаборатории специального воздушного насоса для
подобных опытов -и называет следующие две задачи". «2) Самородных и зделан-
ных материй исследовать пропорциональную тягость (удельный
вес.— Н. Ф.). 3) Части мелких материй, и все что возможно и прилично
покажется, смотреть сквозь прибыльныя стекла. Сверьх сего к химическим
опытам присовокуплять где возможно оптические магнитные и
электрические опыты, к чему нужные инструменты можно брать на время из
физической палаты или нарочные к оному зделать» 21.
Впоследствии Ломоносов частично выполнил эти намерения.
Тщательным образом выполнял он также и общие задачи, которые были
поставлены в «проекте». Среди них следует особо .подчеркнуть задачу —
работать «по мере и весу». «При всех помянутых опытах,— писал Ломоносов,—
буду я примечать и записывать не токмо самыя действия, вес или меру
употребляемых к тому материй и сосудов, но и все окрестности, которые
надобны быть покажутся, а в нужных случаях для лучшего изъяснения
присовокуплять рисунки» 22.
Однако Ломоносову пришлось ожидать постройки и оборудования
химической лаборатории еще несколько лет, до начала 1749 т. В период с
1745—1748 гг. он занимался время от времени лишь мелкими
исследованиями, анализами различных материалов и постепенной подготовкой
оборудования и материалов для будущей лаборатории. В начале февраля
1745 г. Ломоносов получил поручение произвести анализы и
сравнительную оценку образцов солей (каменная соль) и рассолов «для пробы их
крепости и узнания о разности в доброте одной против другой» 23. В
связи с этим он обратился в Канцелярию Академии наук с просьбой о выдаче
ому 30 рублей на покупку разных материалов и посуды, 18 февраля,
в специальном рапорте в кабинет царицы, Ломоносов отправляет
подробный отчет о своих исследованиях24. 5 марта того же года он представляет
в кабинет новый рапорт об исследовании трех образцов заграничных
солеи .
Поручение Ломоносову анализа солей .и рассолов различных
месторождений было, конечно, не случайным. Сам он заинтересовался соляным
делом еще в бытность во Фрейберге, где он встретился с известным
специалистом по соляному делу бывшим академиком Г. Ф. В. Юнкером,
состоявшим с 1737 г. в должности «надзирателя Бахмутских и Торских соляных
заводов»2fJ. Занимаясь, по поручению Юнкера, .переводами на русский
язык различных материалов по соляному делу, Ломоносов глубоко заинте-
21 Б ил яр с кий, стр. 60.
22 Там же.
23 ПСС, т. 9, стр. 114.
24 ПСС, т. 5, стР, 253.
23 Там же, стр. 25'9
24 Подробнее см. статью Г. А. Андреевой «М. В. Ломоносов и Г. Ф. В. Юнкер».
Ломоносов. IV, стр. 141.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЛОМОНОСОВА ПО ХИМИИ 75
ресовался им. К тому же, как он сам писал впоследствии27, «... он уже
прежде того на поморских соловарнях у Белого моря бывал многократно
для покупки соли к отцовским рыбным промыслам и имел уже довольное
понятие о выварке, которую после с прилежанием и обстоятельно в
Саксонии высмотрел». Юнкер знал Ломоносова как прекрасного химика и
поэтому немудрено, что именно ему и было .поручено производство
анализов различных солей.
Из рапорта Ломоносова от 18 февраля 1745 г. следует, чго было испро-
бо вано 7 образцов солей и один образец слюды. Чистота солей
определялась путем растворения их в воде. Перекристаллизовывались все
образцы, а некоторые испытывались различными реактивами, в частности,
азотной кислотой 28. В рапорте от 5 марта того же года Ломоносов
приводит -сравнительные данные о растворимости 10 образцов солей и, исходя
из этих данных, дает солям оценку. Интересна его аргументация по поводу
невозможности количественного анализа солей: «И хотя я старался сверх
сего узнать пропорцию доброты солей через точную выпарку, однако сие
учинить не допустили следующие причины: 1) грязные соли должно
процеживать сквозь серую бумагу, в которую знатное количество рассолу
входит, и тем соль убывает; 2) во время выварки соль на края чашек
всходит и вступает в бумагу, которою чашка должна быть покрыта; 3)
переливанием из сосуда в сосуд рассол на боках сосудов остается; 4) при сушении
-мокрых зерен рассол также в серую бумагу уходит, чрез что все рассолу
знатная часть, а следовательно, и соли немало теряется, которой утраты
точно определить никак не можно» 29.
Эта работа чисто химико-аналитического характера, вероятно, была
не единственной экспериментальной работой, выполненной им до 1749 г.
Однако Ломоносов, избранный в число академиков и получивший твердое
обещание о том, что для него будет построена химическая лаборатория,
главное внимание направил на планы ее постройки и оборудование. В мае
1746 г. он добивается решения канцелярии Академии наук о том, чтобы
<в экспедиции лаборатории химических и инструментальных наук все
употребляемые физические инструменты починивать и вновь, что принадлежит
до физических операций по указанию ево Ломоносова делать и по здела-
нии отдавать ему с роспусками» 30. 30 мая Ломоносов добивается
получения аванса в 30 рублей на мелкие покупки для экспериментов31.
Деятельность Ломоносова в первые годы его профессуры слабо
освещена в сохранившихся документах. Известно, что он больше всего
занимался литературными трудами, писал оды, сочинял надписи для
иллюминаций, редактировал переводы книг и т. д., пытался организовать
27 ПСС, т. 10, стр. 411—412.
28 ПСС, т. 5, стр. 255.
29 Там же, стр. 262.
30 Билярский, стр. 84.
31 Там же.

76
Н. А. ФИГУРОВСКИЙ
чтение лекций по физике на русском языке студентам академического
университета, спорил на заседаниях конференции Академии наук с Тредиаков-
ским и другими академиками. Достигнув высшей ученой степени в России^
Ломоносов стал более настойчиво требовать расширения подготовки
научных кадров из природных русских, поднимая вопрос об образовании
русского юношества в целом.
Несмотря на занятость, Ломоносова, однако, не покидала мысль об
экспериментальных исследованиях. В свободное время он конструирова\
машины и заказывал их в академических мастерских. В 1747 г. столяры
академических мастерских работали над машиной по заказу Ломоносова.
11 августа 1748 г. в документах упоминается о сделанных для Ломоносова
двух моделях, точилъном столе « ящике на точило32. Возможно, что это
был склерометр — прибор для определения твердости, впоследствии
описанный Ломоносовым.
Впрочем, начиная с середины 1748 г., Ломоносов серьезно занимался
вопросами оборудования лаборатории. Еще до закладки здания
лаборатории (3 августа 1748 г.) он составил подробный перечень оборудования
и материалов для нее33, а месяц спустя представил канцелярии Академии
наук дополнительный список34.
Лаборатория Ломоносова явилась первым научно-исследовательским
учреждением в России. Она отличалась по своему устройству и
оборудованию от пробирных лабораторий других учреждений такого рода,
обслуживавших определенные области практики. По словам Ломоносова,
лаборатория -была «преимущественно приспособлена к открытию физических
истин путем химическим» 35. Поэтому она была оборудована
разнообразными печами, приборами и приспособлениями, хотя и в ограниченном
ассортименте. Всего печей в лаборатории было девять, из них несколько
плавильных, печь для дестилляции, печь для финифтяного производства,
стекловаренная печь и др. Очевидно, еще до постройки лаборатории
Ломоносов хотел заниматься изготовлением стекол разного состаіва и цвета.
Начало 1749 г. было посвящено Ломоносовым дальнейшим хлопотам
по усовершенствованию лаборатории и пополнению ее оборудования. Он
просил в частности о назначении для работ в лаборатории «лаборатора».
«который бы знал несколько химической практики и по моему указанию,—
писал Ломоносов,— мог бы иногда и без меня один при экспериментах
быть и поступать бы с ними настоящим образом».
По поводу назначения «лаборатора» недруг Ломоносова,
влиятельнейший в Академии наук советник Канцелярии, управлявший по существу
32 Билярский, стр. 106.
53 ПСС, т. 9, стр. 34—38.
84 Там же, стр. Зо—39.
35 П. Пекарский. История Императорской Академии наук, т. Пг стр. 381, 1873
Примечания.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЛОМОНОСОВА ПО ХИМИИ
77
всей академией, И. Д. Шумахер не без иронии написал на ходатайстве:
«Хотя бы Г-н Профессор Ломоносов и никаких других дел, кроме
химических, не имел, однако необходимо надобен ему лаборатор, или такой
человек, который с огнем обходиться умеет, понеже профессор сам того еще
не знает, да и упражняясь в теории столь скоро тому не научится. Ежели
ему такой человек придан не будет, то он больше сосудов испортит, нежели
сколько жалованья приданный ему человек получит» 36.
Начиная с 1749 г. имеются сведения о планированных и выполненных
Ломоносовым исследованиях. В январе 1749 г. Ломоносов записал: «В ген-
варской трети сего 1749 года... буду в Химической лаборатории делать
¦опыты химические для исследования минералов и других вещей, и показы-
:вать студентам первые основания химии, ежели к тому определены
будут...» 37 В отчете за январскую треть того же года Ломоносов писал:
«В прошедшую январскую треть... трудился я 1) В окончании учреждения
лаборатории и, сколько за неспособностью от стужи и за недостатком
некоторых инструментов и материалов можно было, делал химические опыты до
крашения стекол надлежащие; 2) сочинял прибавление к прежней моей
диссертации о воздухе; 3) делал физические опыты для определения
градусов теплоты и стужи и зачал о том диссертацию...» 38.
В цитированном выше рапорте о назначении лаборатора (от 23 февраля
1749 г.) Ломоносов писал: «Химическая лаборатория уже по большей
части имеет к химическим трудам надлежащие потребности, и в будущем
•марте месяце, как скоро великие морозы пройдут, должно будет вступить
в беспрерывное продолжение химических опытов» 39. Таким образом, с
первых дней существования лаборатории Ломоносов начал исследования,
впоследствии принявшие широкий размах по разработке рецептур цветных
•стекол самых различных оттенков.
В мае 1749 г. Ломоносов снова представляет краткий набросок плана
на майскую треть: «В нынешней майской трети буду я продолжать опыты
в химической лаборатории... и начатые прошлого году диссертации
оканчивать» 40. В мае же Ломоносов вновь возбуждает ходатайство о
приобретении для химической лаборатории дополнительного оборудования, в
частности— железной пробирной печи, мехов, иготи (ступки), стеклянной
посуды, воздушного насоса и др. Очевидно, в это время Ломоносов был
занят преимущественно лабораторными работами. Об этих работах мы
узнаем из отчета за майскую треть: «1) Трудился в лаборатории,
приуготовляя простые материалы, т. е. разныя соли, водки и прочая. А потом
старался искать, как делать берлинскую лазурь и бакан веницейский и к
36 БиАярский, стр. 1124.
37 ПСС, т. 10, стр. 377.
38 Там же, стр. 378.
39 ПСС, т. 9, стр. 45.
40 ПСС, т. 10, стр. 378.

78
Н. А. ФИГУРОВСКИП
тому нашел способ как оные делать. Сверьх того чинил разные физические
примечания...» 41
Таким образом, мы можем констатировать, что Ломоносов с первых
месяцев работы в іновой лаборатории выдвинул на первый план темы
химико-практического характера, отложив на дальнейшее время ранее
намечавшиеся теоретические исследования. Такое увлечение Ломоносова чисто
практической тематикой вполне понятно. Получив в свое распоряжение
новую, достаточно хорошо устроенную по тем временам лабораторию, он,
естественно, должен был в кратчайший промежуток времени показать
Академии наук, а главное правительственным кругам, что лаборатория
действительно служит «к приращению художеств», т. е. к новым важным
изобретениям химико-технического характера, имеющим экономическое значение.
Ломоносов отдавал себе отчет в том, что, начав с теоретических
исследований, он просто не был бы понят и рисковал навлечь на себя нарекания в
неэффективности работы лаборатории. Именно поэтому, он энергично
принялся сразу за несколько химико-практических исследований.
На первых порах главное место в его исследованиях заняли работы по
изучению способов изготовления нескольких минеральных красок, в те
времена импортировавшихся в Россию. Речь шла, в частности, о
берлинской лазури и веницейском бакане. Выбор этих сравнительно мелких тем
был сделан Ломоносовым вполне сознательно. Сам он в рапорте на имя
президента Академии К. Г. Разумовского писал (19 января 1750 г.): «По
регламенту Академии Наук профессорам должно не меньше стараться о
действительной пользе обществу, а особливо о приращении художеств, нежели
о теоретических рассуждениях, а сие больше всех касается до тех, которые
соединены с практикою, каково есть химическое искусство. Того ради за
благо я рассудил, во-первых, изыскивать такие вещи, которые художникам
нужны, а выписывают их из других краев и для того покупают дорогою
ценою. Итак, в конце прошлого лета и по осени искал я способов, как
делать краски для живописи, и нашел, как делать лазурь берлинскую...» А'г
В начале октября 1749 г. Ломоносов передал Академии художеств
несколько образцов -приготовленных им красок для испытания. 18 октября
того же года эти краски были уже испытаны: «Из учиненных оными
красками проб как «а воде, так и на масле усмотрено, что оные в
малярное дело годны, а особливо светлая голубая краска, сверх же до того,
во оном же собрании за благорассуждено оные краски на фонарях при
огне пробовать...» 43 Речь шла об испытании устойчивости красок к
нагреванию.
Ломоносов и далее занимался разработкой способов изготовления
красок, особенно берлинской лазури, импортировавшейся в Россию и дорого
41 ПСС, т. 10, стр.381.
42 ПСС, т. 9, стр. 47—48.
43 Б и л я р с к и й, стр. 132—133.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЛОМОНОСОВА ПО ХИМИИ
79-
ценившейся. В начале марта 1750 г. он представил в канцелярию Академии
наук «при рапорте зделанную им для живописцев лазорь берлинскую,
которой два сорта; под № 1 зделана с купоросом русским, под № 2 — с
немецким; а ежели английский купорос к тому употреблен будет, то вы-
дет из того лазорь добротою много выше»44. Краски эти «в четырех
бумажках» были вновь отправлены в Академию художеств на
испытание.
Однако уже в последней сентябрьской трети 1749 г. Ломоносов
главное внимание в своей лабораторной работе стал уделять разработке
рецептур окрашенных стекол. В отчете за эту треть Ломоносов писал:
«Минувшего 1749 года в сентябрьской трети сколько приуготовление к
публичному собранию допустило, трудился я в деле крашеных разных стекол
как для исследования теорий о цветах, так и для разных
употреблений оных в финифтяном деле, в чем имею нарочитый успех. Между тем,
старался я приводить берлинскую лазурь в лучшее состояние и как бы
оную делать в немалом количестве и нашел, что оную делать можно весьма
дешево, так что в предлагаемые при сем материалов исходит 75 копеек н<<
фунт. В генварскую треть сего 1750 года буду упражняться в творениь
разных стекол, как для теории цветов так и для практики» 45.
Дальнейшая экспериментальная работа Ломоносова протекала в
неблагоприятной обстановке. Он принужден был постоянно отрываться от
лабораторных опытов для выполнения разнообразных поручений
литературного характера и для участия в работах Исторического собрания
Академии. В таких условиях Ломоносову волей-неволей пришлось
сосредоточиться на единственной экспериментальной теме — разработке рецептур
цветных стекол. Вначале эта тема не связывалась мм только с
мозаическими работами. Ломоносов хотел «...стекла разных цветов употреблять на
финифть и в финифтяную живопись (т. е. эмаль), на малевание
фарфоровой и финифтяной посуды (вероятно, «фаянсовой» посуды.— Н. Ф.) на
мусию и на другие украшения и сверх того из стекол можно делать
немалые плиты разных цветов, наподобие аспида или мрамора. Для того
прилагаю я возможное старание, чтобы делать стекла разных цветов, которые
бы к помянутым художествам годны были, и в том имею нарочитые про-
грессы. При всех практических опытах записываю и те обстоятельства,
** 4fi
которые надлежат до химической теории» .
Таким образам, вместо намечавшихся ранее исследований
теоретического характера Ломоносов оказался принужденным лишь «записывать
обстоятельства», касающиеся химической теории в своих по существу чисто
практических работах. Правда, он ставил перед собой задачу разработки
теории цветов. В отчете за январскую треть 1750 г. он писал: «В проипой
44 Там же, стр. 139.
45 ПСС, т. 10, стр. 381-382.
46 ПСС, т. 9, стр. 48.

80
Н. А. ФИГУРОВСКИП
трети трудился я и в делании крашенных стекол и в других химических
опытах для исследования натуры цветов. В будущую майскую треть буду а
том же упражняться и определяемым ко мне студентам буду показывать
химические опыты натуральным порядком» 47.
Занимаясь химическими экспериментами лишь между другими делами
и имея в своем распоряжении одного только «лаборатора», Ломоносов
настоятельно просил о выделении в свое распоряжение студентов
академического университета. Он намеревался дать этим студентам широкое
химическое образование и, вместе с тем, использовать их для расширения
фронта лабораторных работ. Его просьбы, однако, не были удовлетворены.
Лишь один из студентов, выразивший желание заниматься химией, был в
эти годы прикомандирован для занятий под руководством Ломоносова.
Это был Василий Клементьев, впоследствии «лаборатор» химической
лаборатории, умерший в молодом возрасте в 1759 г.48
Несмотря на эти 'неблагоприятные и стеснительные условия работы,
Ломоносову удалось развернуть исследования рецептур окрашенных
стекол с «нарочитыми прогрессами». Он продолжал намеченные работы в
течение всего 1750 г., несмотря на то, что ему было «именным е. и. в.
указом сочинять повелено»49 трагедию. В отчете за сентябрьскую треть
1750 г., в котором прежде всего говорится об этой трагедии, Ломоносов
писал: «В химической лаборатории производил опыты для крашения
стекол к мозаике и наделал оных нарочитое количество к произведению
действительной мозаической пробы. Сверх того, сколько за сими и за другими
делами, как-то за исправлением переводов и за чтением книг, времени
оставалось, делал несколько опытов до физической химии надлежащих и
простирался в сочинении начатых диссертации» .
Разнообразная деятельность Ломоносова в начале 50-х годов достигла
предела напряженности. Независимо от обычных лабораторных и
разнообразных литературных занятий Ломоносов постоянно получал новые задачи
и поручения. Как единственный <в Академии наук
профессор-естествоиспытатель русского происхождения он считал своей обязанностью не
только непосредственно участвовать в экспериментальных и теоретических
исследованиях, но и выступать в качестве инициатора и организатора
постановки и решения различных научных и практических вопросов в
интересах родины. Так, 1 июля 1751 г. он предложил Академическому
собранию объявить конкурс на решение задачи: «Объяснить причины отделения
золота от серебра посредством крепкой водки (т. е. азотной кислоты.—
Н. Ф.) с показанием притом лучшего и дешевейшего способа отделения
47 ПСС, т. 10, стр.382.
48 Н. М- Ра скин. Василий Иванович Клементьев—ученик и лаборант М. В.
Ломоносова. М.— Л., 1952.
49 ПСС, т. 10, стр. 382.
50 Там же. стр. 3*83.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЛОМОНОСОВА ПО ХИМИИ 81
этих металлов». Это предложение было принято Академией и в сентябре
того же года был объявлен конкурс.
Особенно много внимания и энергии Ломоносов уделял организации
подготовки русских национальных кадров ученых и специалистов
различного профиля, в том числе мастеров в области химической техники.
Осенью 1751 г. ow принял к себе в лабораторию для обучения искусству
изготовления цветных стекол «архитектурии ученика» Петра Дружинина
для передачи результатов исследований стекольным заводам,
находившимся в ведении Канцелярии от строений.
Представление о широте и разнообразии занятий Ломоносова в этот
период дает его отчет, составленный в 1756 г. по требованию президента
Академии. Вот что писал в это-м отчете Ломоносов о своей деятельности
в области химии и физики в 1751 г.: «В химии: 1) произведены многие
опыты химические, по большей части огнем, для исследования натуры
цветов, что значит того ж году журнал Лаборатории на 12 листах и другие
записки, 2) говорил сочиненную мною речь о пользе химии на российском
языке, 3) вымыслил некоторые новые инструменты для физической химии.
В физике: 1) делал опыты в большие морозы для изыскания, какою
пропорцией) воздух сжимается и расширяется по всем градусам термометра,
2) летом деланы опыты зажигательным стеклом и термометром, коль
высоко втекает ртуть в разных расстояниях от зажигательной точки, 3)
сделаны опыты, как разделять олово от свинца одним плавлением без всяких
посторонних материй, простою механикою, что изрядный успех имеет и
весьма дешево становится» 51. Далее следует перечисление работ по истории
и в «словесных» науках.
Упоминаемый в этом отчете «журнал Лаборатории на 12 листах»
сохранился 52. Это единственный из дошедших до нас документов, содержащих
подробные протокольные записи опытов Ломоносова, выполненных им в
химической лаборатории. Все другие лабораторные журналы, по-видимому,
безвозвратно утрачены или до сих пор не обнаружены. В отчетах
Ломоносова упоминаются следующие лабораторные журналы (помимо данного
журнала): за 1752 г. на 25 листах; за 1753 г. на 56 листах; за 1754 г. на
46 листах; за 1755 г. на 14 листах; за 1756 г. на 13 листах53. Вероятно,
имелись журналы записей и за последующие годы. Но о них не
сохранилось никаких сведений.
Как указывал Б. Н. Меншуткин 5\ «журнал Лаборатории на 12 листах»
за 1731 г. относится к первому периоду экспериментальной работы
Ломоносова в устроенной им химической лаборатории. В 1751 г. он
окончательно определил основное направление своих экспериментальных исследо-
51 Там же, стр. 388—389.
52 ПСС, т. 2, стр. 371; Ломоносов, I, стр. 9.
53 «Лабораторный журнал и лабораторные записи М. В. Ломоносова». Ломоносов, I,
стр. 10—11.
54 Там же, стр. 11.
"Э Лоііоносов, т. V

82
Н. А. ФИГУРОВСКИЙ
вамий. Если в предшествующие годы он прежде всего говорил о разработке
«теории цветов», об изготовлении красок для «художеств», то теперь он
все внимание сосредоточил на разработке рецептур цветных стекол для
«мусии», т. е. для мозаики. Эта область химической техники довольно-
широко разрабатывалась в Западной Европе, особенно в эпоху
Возрождения и в последующее время 55. Однако большинство рецептур стекол с
широкой гаммой оттенков было засекречено и практически неизвестно.
Ломоносов, прекрасно знакомый с реакциями металлических солей,
сопровождающимися образованием цветных нерастворимых осадков, пошел по
этому пути. Он получил самые разнообразные осадки солей и окислов
металлов и других веществ и затем добавлял их в определенной
пропорции в основную стеклянную шихту.
В лабораторном журнале за 1751 г. и записках отдельных опытов
нашли отражение 9 серий опытов. Первая серия включает 74 опыта,
которые зафиксированы в соответствующих таблицах. Здесь прежде всего
указаны вещества, взятые для опытов (осаждаемое тело и осадитель), и
дана краткая характеристика цвета полученного осадка. В
последней графе таблицы дается более подробная характеристика цвета и
оттенка, полученного с добавкой соответствующего осадка стекла. В качестве
осаждаемых тел Ломоносов использовал различные соли меди, железа,
цинка, сурьмы, олова, висмута, мышьяка, кальция (мела), свинца,
алюминия (квасцов), вольфрама и др. Осадители, употреблявшиеся
Ломоносовым, весьма разнообразны. Чаще всего применялись щелочи, известь,
а также металлические соли с различными добавками. Таким образом,
большинство осадков представляло собой гидраты окислов металлов или
основные соли.
Во второй серии приведены цвета стекол, полученных
сплавлением основной шихты стекла (фритты) с гранатом, яшмой, порфиром и
слюдой, а также цвета растворов продуктов сплавления золы или
поташа с белым песком, хрусталем, тальком и др. В третьей серии
перечислены цвета осадков, полученных действием упомянутых растворов или
аммиака на растворы нитратов железа, свинца, ртути, серебра, хлорного
золота, квасцов (иногда с добавкой кошенили). Дальнейшие три серии
опытов посвящены получению стекол с добавками соединений олова,
серебра, железа и золота, а также некоторых минералов. Седьмая серия опытов
посвящена изучению цвета осадков, содержащих золото, получавшихся из
раствора золота в царской водке с добавками нашатыря, а также и
некоторых других осадков. Ломоносов, по-видимому, был озабочен при
выполнении этих опытов получением стекол желтых цветов.
Восьмая серия почти целиком посвящена рецептурам стекол,
содержащих золото. Здесь описаны опыты с «минеральным пурпуром» (кассиевым
55 М. А. Безбородов. М. В. Лоіжжосов и его р>айоты по химии и технологии
силикатов. М—Л., 1948, стр. 104 и ел.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЛОМОНОСОВА ПО ХИМИИ 83
пурпуром) с разнообразными добавками солей железа, свинца, магнезии
и других веществ. Всего в этой серии 59 опытов. Некоторые из композиций,
изученных Ломоносовым, довольно сложны.
Последняя девятая серия опытов, описанных в журнале, фиксирует
многочисленные операции и рецептуры, связанные с получением финифтей или
эмалей. Возможно, что в этой серии опытов отражено стремление
Ломоносова найти подходящие рецептуры непрозрачных окрашенных стекол для
мозаики. Но вероятнее всего эти опыты ставились с целью разработки
рецептур финифтей, так как в дальнейших лабораторных записках,
приложенных к журналу, упоминаются предметы, предназначенные для нанесения
на их поверхность окрашенной эмали.
Лабораторный журнал за 1751 г. отражает огромную работу по
изысканию рецептур окрашенных стекол для мозаики, проделанную Ломоносовым
лишь с помощью одного только «лаборатора». Учитывая крайнюю
занятость Ломоносова разнообразными посторонними делами, нельзя не
удивляться напряженности его экспериментальных исследований в этот период.
Фактически в 1751 г. Ломоносов решил поставленную за год с небольшим
перед этим задачу получения цветных стекол самых разнообразных тонов
для мозаики. В следующем году он приступил уже, не откладывая дела в
долгий ящик, к практическому осуществлению первых мозаичных работ.
В связи с этим он начал заготовку достаточного количества стекол
различных цветов.
Ломоносов был весьма увлечен в этот период лабораторной работой по
стеклу, перспективой ее расширения и «выхода» в практику. Он был уверен,
что его будущие мозаичные работы будут встречены благосклонно и во
всяком случае будут поняты при дворе. Конечно, только в этом случае он мог
рассчитывать на расширение лабораторных исследований, на получение
штата помощников и материальную помощь. Но Ломоносову, как и в
предыдущие годы, не удавалось посвящать лаборатории достаточное время.
Его постоянно отрывали на выполнение различных поручений
литературного характера по орденам Канцелярии и по указаниям царского двора.
Ломоносов тяготился такой обстановкой работы и пытался освободиться от
многообразных посторонних обязанностей.
В 1751 г. Ломоносов сблизился с И. И. Шуваловым — одним из
приближенных к царице лиц и сразу же сделал попытку добиться через него
создания ему более благоприятных условий для научной, в первую очередь
для экспериментальной работы. В августе 1751 г. он в одном из писем к
Шувалову просил его замолвить слово при дворе, «... чтобы мне, имея
случай и способы, удобнее было производить в действие мои в науках
предприятия, ибо хотя голова моя много зачинает, да руки одне...» 56 Но
надежды Ломоносова на помощь Шувалова оказались тщетными. Шувалов в
дальнейшем настолько загрузил Ломоносова всевозможными поручениями,
56 ПСС. т. 10. сто. 470

84
Н. А. ФИГУРОВСКИЙ
что ему в конце концов пришлось полностью прекратить
экспериментальные и даже теоретические исследования по химии.
1752 год не внес особых изменений в деятельность Ломоносова. Он по-
прежнему принужден был «раздваиваться» между лабораторией и
выполнением всевозможных заданий. В начале года ему пришлось «пробовать»
различные, присылавшиеся в Академию наук руды на содержание
золота и серебра. Одновременно он интенсивно работал над заготовкой
цветных стекол для мозаики. 10 января 1752 г. в рапорте канцелярии он писал:
«...в Лаборатории приготовлял материи к мусии и начал собирать из
составов образ римского письма» 57. Через несколько месяцев, 1 мая, он снова
писал в канцелярию: «Кроме дел, по канцелярским ордерам учиненных,
упражнялся в химической практике для исправления стеклянного дела,
сложил мозаичного образа 120 квадратных дюймов, а осталось около
180» 58. Свою первую мозаичную работу Ломоносов выполнял сам без
помощников.
В январе 1752 г. Ломоносов начал читать курс физической химии для
студентов Академического университета. Хотя, как он писал впоследствии,
при чтении курса он «... показывал студентам химические опыты тем
курсом, как сам учился у Генкеля» 59, само содержание курса было вполне
оригинальным и новым. Даже название курса «физическая химия» было в то
время совершенно необычным и едва ли не в первый раз встречающимся
в истории науки. Ломоносов очень заботился о демонстрациях и
практической части курса. Он заказал различные инструменты и приборы, дал их
проекты и чертежи для мастеров академических мастерских. Среди других
приборов им были заказаны, в частности, «точило для исследования
твердости камней разных и стекол», т. е. своеобразный склерометр, а также
«инструмент для исследования вязкости жидких материй по числу капель» —
вискозиметр.
15 февраля Ломоносов предложил Академическому собранию проект
рефрактометра. К сожалению, из сохранившегося незаконченного описа-
ния нельзя понять принципа устройства этой «машины, через которую
узнать можно рефракцию лучей». В том же году он предлагал
Академическому собранию и другие свои изобретения, в том числе способ
полирования плоских зеркал, машину для наблюдения «о переменах универсальной
тяжести», по-видимому, универсальный барометр, и др.
В отчете за январскую треть 1752 г. Ломоносов отметил: «Диктовал
студентам первые основания физической химии и читал по ним лекции по
четыре часа в неделю» 61. Очевидно, что полный курс физической химии-
57 ПСС. т. 10, стр. 384.
58 Там же.
59 Там же, стр. 3-8'9-
60 ПСС, т. 3, стр. 441.
rtI ПСС, т. 10, стр. 384.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЛОМОНОСОВА ПО ХИМИИ
85
читавшийся Ломоносовым, соответствовал содержанию конспекта62.
Отчет о работе за майскую треть 1752 г. также содержит пункты, касающиеся
курса физической химии: «...читал я студентам лекции экспериментальной
химии... для того сочинил собственную физическую химию на латинском
языке...» 63.
В конце августа Ломоносов закончил свою первую мозаическую работу
«Образ божьей матери», который он лично поднес царице 4 сентября. Этот
образ, сделанный собственными руками Ломоносова от начала до конца,
был составлен из 4000 кусочков смальты, а для изготовления этих смальт
было сделано 2184 плавки цветных стекол.
Подношение Ломоносова было принято благосклонно, и он тотчас же
пытается использовать эту благосклонность для расширения лабораторных
работ путем увеличения числа учеников, организации специальной
мозаичной мастерской в отдельном доме и т. д. Однако представление
Ломоносова по всем этим вопросам не встретило сочувствия и он вновь возбудил
ходатайство о выдаче ему ссуды в 4000 руб. и об отведении ему в Копор-
ском уезде участка для учреждения мозаичной фабрики. Сенат отнесся к
этому второму ходатайству Ломоносова положительно, однако лишь и
1753 г. состоялось «именное повеление» о пожаловании Ломоносова
угодьями и крестьянами.
Дальнейшая экспериментальная работа Ломоносова протекала в очень
тяжелых условиях. Помимо поручения царицы, переданного через
Шувалова, написать русскую историю и множества других поручений двора и
Академии наук, Ломоносов был вынужден затрачивать очень м-ного времени на
устройство стеклянной фабрики в Усть-Рудицах в «пожалованном» имении.
Ломоносов буквально разрывался, пытаясь выполнить добросовестно все
дававшиеся поручения и едва находил время для реализации давно
намеченных планов экспериментальной работы. Его отчеты год от году
становятся все «пестрее», отражая всевозможные, совершенно не связанные друг
с другом предприятия литературные, исторические, педагогические, работы
по стеклу и мозаике и пр.
В конце 1752 г. Шувалов, очевидно, настоятельно требовал от
Ломоносова форсирования работы по составлению русской истории. В письме к
Шувалову от 4 января 1753 г. Ломоносов уверяет своего корреспондента,
что он «уповает с божьей помощью свершить первый том Российской
истории». Отвечая Шувалову на его требования бросить все остальные работы
для того, чтобы сосредоточиться на «Российской истории», Ломоносов
между прочим писал: «Что ж до других моих в физике и химии
упражнений касается, чтобы их вовсе покинуть, то нет в том ни нужды, ниже
возможности. Всяк человек требует себе от трудов успокоения: для того
оставив настоящее дело, ищет себе с гостьми или домашними препровождения
времени картами, шашками и другими забавами, а иные и табачным дымом,
62 Там же, стр. 387.
63 Билярский. стр. 1179.

86
Н. А. ФИГУРОВСКИЙ
от чего я уже давно отказался, затем, что не нашел в них ничего кроме
скуки. Итак, уповаю, что и мне на успокоение от трудов, которые я на
собирание и на сочинение «Российской истории» и на украшение российского
слова полагаю, позволено будет в день несколько часов времени, чтобы их
вместо бильяру употребить на физические и химические опыты, которые
мне не токмо отменою материи вместо забавы, но и движением, вместо
лекарства служить имеют и сверх сего пользу и честь отечеству конечно
принести могут едва меньше ли первой» 64.
Но как ни пытался Ломоносов выделить «в день несколько часов, чтобы
их... употребить на физические и химические опыты», он вскоре убедился,
что это — лишь доброе пожелание и практически неосуществимо. Правда,
он продолжал еще несколько лет экспериментальную работу, но уже не
регулярно. Работы по изготовлению цветных стекол и по мозаике он перенес
на фабрику, а отчасти в дальнейшем и в собственную лабораторию и
мастерскую, устроенную в новом доме на Мойке. Уже в 1754 г., не без участия
пресловутого Шумахера, возник вопрос о приглашении химика для заведы-
вания Химической лабораторией. Этого, впрочем, требовало и расширение
функций лаборатории. Начиная с 1752 г. к Ломоносову стало поступать
все больше и больше ордеров на производство анализов руд, «камешков»
и других объектов.
Тем не менее, Ломоносов как-то выкраивал некоторое время для
экспериментальной работы. Характерно, что, начиная с 1753 г. в его отчетах
снова фигурируют темы физико-химического характера, которые ему за
несколько лет до этого пришлось отложить из-за развернувшихся работ
по цветным стеклам. Одновременно Ломоносов в этот период начинает
большую серию работ по физике. Толчком к этим занятиям, несомненно,
послужили совместные с академиком Г. В. Рихманом работы по
электричеству. В ноябре 1753 г. Ломоносов выступил в публичном собрании
Академии наук с речью: «Слово о явлениях воздушных от электрической силы
происходящих» 65.
Приведем выписки из отчетов Ломоносова за 1753—1756 гг.,
касающиеся его экспериментальной работы. В 1753 г. Ломоносовым было
выполнено следующее: «В химии: 1) Продолжались опыты для исследования
натуры цветов, что показывает журнал того же году на 56 листах; 2) По
окончании лекций делал новые химико-физические опыты, дабы привести
химию сколько можно к философскому познанию и сделать частью
основательной физики; из оных многочисленных опытов, где мера и вес и их
пропорция показаны, сочинены многие цифирные таблицы на 24
полулистовых таблицах, где каждая строка целый опыт содержит».
«В физике: 1) с покойным профессором Рихманом делал
химико-физические опыты в Лаборатории для исследования градуса теплоты, который
64 ПСС, т. 10, ст-р. 475.
65 ПСС, т. 3, стр. 16.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЛОМОНОСОВА ПО ХИМИИ 87
на себя вода принимает от погашения в ней минералов, прежде
раскаленных; 2) чинил наблюдения электрической силы на воздухе с великою опас-
ностию... 4) делал опыты, коими оказалось, что цветы, а особливо красный,
на морозе ярчее, нежели в теплоте» 66.
В отчете за 1754 г. записано: «В химии: 1) сделаны разные опыты
химические, которые содержатся в журнале сего года на 46 листах, 2)
повторением проверены физико-химические таблицы, прошлого года
сочиненные» 67. В этом отчете фигурируют и физические работы, особенно
связанные с метеорологией и другими вопросами.
Мы уже указывали, что журналы лаборатории за эти годы не
сохранились. Однако физико-химические таблицы, о которых упоминает
Ломоносов, по крайней мере частично дошли до нас. Эти таблицы отражают
большую работу, проделанную Ломоносовым по изучению растворимости
солей при различных температурах68. Опыты эти являются продолжением
и развитием прежних исследований Ломоносова, выполненных еще в 1743 г.
Очевидно, назначение этих опытов — подтвердить некоторые положения
теории растворов, которую Ломоносов наметил развить в своем курсе
истинной физической химии. Весьма интересно, что этим опытам Ломоносов
придавал особенно большое значение для «философского познания» химии.
В 1755 г. Ломоносов отметил в отчете: «В химии: деланы разные физи-
ко-^химические опыты, что явствует в журнале того же года на 14 листах» 69.
Отчет за 1756 г. оказался последним, в котором фигурирует
экспериментальная работа Ломоносова по химии. Здесь записано: «В химии: между
разными химическими опытами, которых журнал на 13 листах, деланы
опыты в заплавленных накрепко стеклянных сосудах, чтобы исследовать
прибывает ли вес металлов от чистого жару; оными опытами нашлось, что
славного Роберта Боила мнение ложно, ибо без пропущения внешнего
воздуха вес сожженного металла остается в одной мере. 2) Учинены опыты
химические со вспоможением воздушного насоса, где в сосудах химических,
из которых был воздух вытянут, показывали на огне минералы такие
феномены, какие химикам еще неизвестны, 3) Ныне лаборатор Клементьев под
моим смотрением изыскивает по моему указанию, кап бы зделать для
фейерверков верховые зеленые звездки»70. Далее перечислены результаты
опытов по физике.
После 1756 г. Ломоносов, как уже говорилось, вел большую работу по
дальнейшему расширению рецептур цветных стекол и технологии
производства разнообразных стеклянных изделий. Мы не можем здесь касаться
этих чисто технологических работ. Посла 1756 г. вообще сведений об экспе-
66 ПСС, т. 10, стр. 390.
67 Там же, стр. 391.
68 ПСС, т. 2, стр. 619 и далее.
69 ПСС, т. 10, стр. 392.
70 Там же, стр. 392—393.

88
Н. А. ФИГУРОВСКИЙ
риментальной работе Ломоносова по химии не сохранилось. В отчете за
1759 г.— единственном сохранившемся после 1756 г. годовоім очете — о
работах по химии вообще не упоминается 71.
Таким образом, резюмируя, мы можем сказать, что экспериментальная
деятельность Ломоносова протекала по трем основным направлениям.
1. Исследования в области принципиальных химических и физических
проблем, связанных с осуществлением основной задачи, поставленной
Ломоносовым в самом начале научной деятельности: превращение химии и:*
искусства в науку. К этой группе экспериментальных исследований
относятся работы по растворимости металлов в кислотах и солей в воде, по
влиянию температуры на растворимость солей, исследования
физико-химических свойств разнообразных веществ (твердость, вязкость и пр.) и физико-
химические таблицы. Сюда же следует отнести и экспериментальное
решение Ломоносовым вопроса о причинах увеличения веса металлов при
прокаливании.
2. Работы в области рецептур окрашенных стекол и вообще химические
и химико-технологические работы по стеклу, по минеральным красителям,
по фарфору и др. Эта область исследований Ломоносова наиболее
обширна. Она привела к внедрению в практику целого ряда найденных
Ломоносовым рецептур и способов обработки стеклянной шихты и готового стекла.
3. Химико-аналитические работы Ломоносова. К этой группе работ
относятся исследования осадков, полученных Ломоносовым из растворов
различных солей, контрольные анализы руд, минералов и других объектов, а
также работы Ломоносова по испытанию качества поваренной соли,
полученной из различных источников.
В целом Ломоносовым за короткий промежуток времени с 1743 по
1756 г. проделана огромная и разнообразная работа по изучению
различных явлений и веществ. Несомненно, что Ломоносов был весьма опытным
и знающим химиком-экспериментатором, сумевшим в сущности без
помощников решить ряд теоретических и практических задач. К сожалению, до
настоящего времени из-за утраты лабораторных журналов за ряд лет
неизвестны многие интересные и важные подробности его экспериментальных
исследований.
71 ПСС, т. 10, сто. 394.

С. А. ПОГОДИН
О ПЕРЕВОДЕ ХИМИЧЕСКИХ ЗНАКОВ
И ЛАТИНСКИХ ХИМИЧЕСКИХ ТЕРМИНОВ
В СОЧИНЕНИЯХ И ДОКУМЕНТАХ ЛОМОНОСОВА
«Ошибки замечать не многого стоит; дать
нечто лучшее —вот что приличествует достойно-му
человеку».
К печатных и рукописных трудах Ломоносова по химии, особенно в его
черновых набросках, записях проделанных опытов и описях лаборатории
постоянно встречаются старинные химические знаки и латинские
химические термины. Их понимание и перевод представляют значительные
трудности, объясняемые не только отсутствием в то время единых норм для
химической символики и терминологии, но также и обилием произвольных
сокращений слов в ломоносовских рукописных материалах.
В связи с этим позволю себе напомнить, что Б. Н. Меншуткин,
обнаружив в 1902 г. в Архиве Академии наук единственный сохранившийся
лабораторный журнал Ломоносова, только в 1936 г. смог подготовить к
печати латинский текст и русский перевод этого ценнейшего документа. Как
говорил мие Б. Н. Меншуткин, его больше всего затрудняли расшифровка
и перевод химических знаков, терминов и сокращенных обозначений.
Работа Б. Н. Меншуткина2, опубликованная после его смерти, кроме
лабораторного журнала на латинском языке и русского перевода, содержит:
1) список химических знаков, применявшихся Ломоносовым, 2)
алфавитный список сокращений наиболее важных латинских терминов, 3)
пояснения русских терминов и специальных выражений Ломоносова3. Эти списки
легли в основу таблиц химических знаков и словариков латинских терм-и-
1 ПСС, т. 1, стр. 129.
2 Лабораторный журнал и лаборато-риые записи М. В. Ломоносова. Предисловие и
переводы Б. Н. Меншуткина, редакция текстов и переводов С. А. Аннинского.
Ломоносов, I, стр. 9—65; ПСС, т. 2, стр. 371—438.
3 Ломоносов» I, стр. 12—16.

90
С. А. ПОГОДИН
нов, приведенных в Полном собрании сочинений Ломоносова 4, а также в
публикации Н. М. Раскина 5. Однако данные, содержащиеся в указанных
выше списках и таблицах, не всегда достаточны для правильного понимания
всех знаков, терминов и сокращений, встречающихся в сочинениях и
документах Ломоносова. В этом можно убедиться, сличая подлинные латинские
тексты с их переводами, помещенными в Полном собрании сочинений
Ломоносова и в публикации описей его лаборатории 6.
Не ставя своей задачей указание и исправление всех замеченных мной
погрешностей названных переводов, ограничусь изложением основных
требований, которым должен удовлетворять перевод текстов, содержащих
специальные символические знаки, сокращения и термины, рассмотрением
особенностей химической символики и номенклатуры Ломоносова и,
наконец, разбором некоторых важнейших ошибок перевода и способов их
устранения.
Еще в 1760 г. Ломоносов писал: «К исправному переводу не довольно,
чтобы знать оба языка, с которого и на который делается перевод, но
должно знать и самую материю, без чего желаемое намерение никогда получено
не будет, и употребленные на перевод время и труды будут вовсе
напрасны, не упоминая о замешательствах и сумнениях, какие могут произойти в
делах от таких неисправных и невразумительных переводов» 7. Как
указывал В. М. Севергин, необходимо «...каждое название привести к настоящему
оного значению» 8, т. е. перевод научных терминов должен точно
соответствовать подлиннику. По справедливому замечанию А. В. Федорова,
«предпосылкой верного перевода, т. е. выбора нужного слова из числа тех, какие
служат передачей термина подлинника в разных его значениях, является
правильное понимание того, о чем идет речь, т. е. знание явлений
действительности и их названий», причем «запас специальных научных (или
научно-технических) знаний в данной области не может быть, конечно,
заменен умелым пользованием словарем, хотя и оно является необходимым.
Основной предпосылкой правильного перевода является совершенное знание
предмета, о котором идет речь»9. Таковы основные требования, которым
должен удовлетворять перевод любого научного или технического текста
как современного, так и старинного.
Перевод латинских сочинений и документов Ломоносова, содержащих
химические знаки, специальные термины и сокращенные слова,
представляет своеобразные трудности.
4 ПСС, т. 2, стр. 706—709.
5 Ломоносов, III, стр. 269—272.
6 Там же, стр. 273—310.
7 ПСС, т. 10, стр. 224.
8 В. М. Севергин. Руководство к удобнейшему разумениво химических книг
иностранных. СПб., 1815, стр. I.
в А. В. Федоров. Введение в теорию перевода, изд. 2-е. М., 195і8, стр. 249

О ПЕРЕВОДЕ ХИМИЧЕСКИХ ЗНАКОВ И ЛАТИНСКИХ ТЕРМИНОВ
91
ХИМИЧЕСКИЕ ЗНАКИ, ПРИМЕНЯВШИЕСЯ ЛОМОНОСОВЫМ
Химики XVIII в. для обозначения различных веществ, а также
приборов, посуды и химических операций пользовались символическими злаками,
ведущими свое происхождение от греческих, арабских и средневековых
алхимиков. Утверждение П. Вальдена о том, что «...в научных учебниках
химии в течение периода с 1600 .по 1800 г. эти «тайные знаки» пользовались
либо ограниченным применением (в виде случайного упоминания
алхимических знаков металлов), либо вовсе не упоминались» 10, не отвечает
действительности. Ознакомление с учебниками и другими книгами, по которым
Ломоносов изучал химию в бытность свою в Германии п, а также с
литературой, которой он пользовался при составлении планов курса истинной
физической химии 12, показывает, что в большинстве этих сочинений
химические знаки применяются достаточно широко. Например, в учебнике
Г. Ф. Тейхмейера, по которому Ломоносов начал изучать химию в Марбур-
ге, химическим знакам отведена специальная глава «De characteribus» !3
(«О знаках»). Подобная же глава имеется и в обширном руководстве
И. Юнкера и. Таблица химических знаков приводится и в учебнике Н. Ле-
мери 1о, но в тексте они отсутствуют. В учебнике Г. Бургаве даются только
знаки металлов 16, но в дальнейшем они не встречаются. В учебнике
Г. Э. Шталя 17 химические знаки применяются чуть ли не на каждой
странице, но пояснения их в этой книге нет. В составленном Д. И.
Виноградовым рукописном конспекте экспериментального курса металлургической
химии И. Ф. Генкеля 18, у которого, как известно, учился и Ломоносов, при
описании каждого вещества указывается и его химический знак. Сводная
таблица этих знаков, записанных Виноградовым, опубликована в
монографии М. А. Безбородова 19.
Если сравнить химические знаки, применявшиеся Шталем и его
последователями — Тейхмейером, Юнкером и Генкелем, с одной стороны,
и те, которыми пользовались Ломоносов и Виноградов, с другой, легко
lfJ P. Walden. Zur Entwicklungsgeschichte der chemischen Zeichen. В кн.: «Studien
zur Gcechichte der Chemie. Festgabe E. O. v. Lippmann zum 70-ten Geburistage. Berlin,
1927, S. 84.
11 ПСС, т. 10, стр. 369—370.
12 ПСС, т. 2, стр. 474—477.
13 Н. F. Teichmeyer. Institution's chemiae dogmaticae et experimentally Jenae, 1729,
p. 5-9.
14 J. J u n с k e r. Conspectus chemiae theoretico-practica*. Vollstandige Abhadlung der
Chemie... aua dem Lateinischen ins Teutsche ubersetzt. Halle, 1749, T. I, S. 59—63.
15 N. L e m e r y. Cours de chymie, 11е ed. Leyde, 1716.
16 H. В о e r h a a v e. Elementa chemiae, t. I, Lipsiae, 1732, p. 38—39.
17 G. E. St a hi. Fundamenta chymiae, dogmaticae et experimentalis. Norimberga*, 1723.
18 Collegium chymico-metallurgicum experimentale Henkelianum. Freibergae Hermunduro-
ruim [1741]. Demetrius Winogradoff. Рукопись Библиотека МОИП, шифр Р—11.
19 М. А. Безбородо-в. Дмитрий Иванович Виноградов, создатель русского
фарфора. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1950, стр. 319.

92
С. А. ПОГОДИН
убедиться в том, что русские ученые пользовались, с весьма
незначительными отличиями, химическими знаками, принятыми школой Шталя.
В опубликованных трех списках химических знаков,
применявшихся Ломоносовым, оказались погрешности, исправления которых даны
ниже.
1. Знак 4г расшифрован acetum и переведен «уксус» 20, тогда как он
означал acetum destillatum (перегнанный уксус). Для уксуса служил знак
-f21, который означал также spiritus (спирт) и crucibulum (тигель ) 22.
2. Знак X расшифрован ammoniacum и переведен «аммоний» "Л
Однако в старой химической литературе слово ammoniacum применялось только
в виде словосочетания sal ammoniacum21, которым обозначался нашатырь
(хлористый аммоний) 2і>. Знак этого вещества ^ составлен из знака соли
Q и шестилучевой звездочки ^-, символизирующей, по Валлериусу 26,
летучесть нашатыря. Впрочем, по Бехеру27, нашатырь обозначался одной
звездочкой -)(•, тот же знак нашатыря фигурирует в списке химических
знаков, применявшихся Д. И. Виноградовым 28. Юнкер 29 приводит для
нашатыря оба знака ?К и -X". Из всего сказанного видно, что знак -)? (у
Ломоносова X) нельзя читать ammoniacum и переводить как аммоний; к тому
же термин ammonium был предложен только >в 1808 г. Г. Дэви30.
3. Знак <5 расшифрован antimonium и переведен «сурьма» 31. Во
избежание недоразумений следовало пояснить, что до реформы Лавуазье словом
antimonium (антимоний) обозначался сурьмяный блеск (природная
сернистая сурьма), а металл сурьма назывался regulus antimonii32, т. е. королек
сурьмы.
4. Расшифровка arsenicum (мышьяк), данная для знака cm 33, требует
пояснения. У химиков вплоть до конца XVIII в. слово arsenicum было
родовым названием для трех соединений мышьяка: arsenicum album (белый
20 ПСС, т. 2, стр. 706.
21 Juncker, Т. I, S. 59.
22 Ломоносов, I, стр. 13.
23 ПСС, т. 2, стр. 706.
24 По пршьилам классической латинской грамматики следует писать sal amrnoniacue,
так как слозо sal (соль) — мужского рода. Однако такого написания придерживались
лишь неуногие авторы (Н. Boerhaave. Elcmenta chemiae, t. 2, Lipsiae, 1732, p. 286—
293; J. R. Spielmann. InstHutionea chemiae, ed. altera. Argentorati, 1766, p. 207);
большинство же химиков, в том числе и Ломоносов, считали, что sal — среднего рода и
писали sal ammoniacum.
, 25 Teichmeyer. Цит. соч., стр. 131—ИЗЗ.
26 J. G. W а 11 е г і u s. Der phyeischen Chemie erster Theil. Gotha, 1761, S. 52.
27 J. J. В е с h e r. Opuscula chymcica rariora, Norimbergae et Altoifii, 1719, p. 28
28 Безбородое. Цит. соч., стр. 318—319.
29 Juncker. Цит. соч., стр. 61.
80 Н. К о р p. G&schichte der Chemie. Т. 3. Braunschweig, 1845, S. 249.
31 Ломоносов, I, стр. 13; Ломоносов, III, 269.
. 32 Т е і с h m е у е г, р. 222; Boerhaave, t. 2, p. 444—449.
33 ПСС, т. 2, стр. 706; Ломоносов, I, стр. 12; Ломоносов, III, стр. 269.

О ПЕРЕВОДЕ ХИМИЧЕСКИХ ЗНАКОВ И ЛАТИНСКИХ ТЕРМИНОВ 93
мышьяк, т. е. мышьяков'истый ангидрид AS2O3), arsenicum flavum (желтый
мышьяк, т. е. минерал аурипигмент AS2S3) и arsenicum rubrum 34 (красный
мышьяк, т. €. минерал реальгар As2S:t). Простое же тело мышьяк
называлось regulus arsenici (королек мышьяка). Для мышьяка (белого)
применялся обычно знак о-о ? для аурипигмента — знак сто 35. Бехер П6 дает знак <$>
для аурипигмента,,/ для реальгара и сю для мышьяка (вероятно, белого).
Юнкер 7 привадит для белого мышьяка знак ?. Таким образом, знак <х>
мог применяться Ломоносовым и для «белого» и для «желтого» мышьяка,
поэтому в каждом случае он должен быть расшифрован в
соответствии с контекстом. Остальные знаки «мышьяков» у Ломоносова не
встречаются.
5. Знак Ц^ прочитан cineres38 и cineres calvallati 39, что переведено как
зола, пепел. Следовало прочитать его cineres clavellati40 и перевести
«нечистый поташ» 41.
6. В опубликованных в Полном собрании сочинений таблицах
растворимости солей42 в графе «Время» имеются обозначения - * 2Х, 1Х.
4 і 2 і
Можно с уверен.ностью утверждать, что прописной буквой «икс» ошибочно
заменен знак д (по-видимому, являющийся упрощенным изображением
песочных часов), который обозначал «час»43. В соответствии со
сказанным, имеющиеся в упомянутых таблицах обозначения следует понимать как
]U часа, 7г часа, 2 часа, 1 час.
Ломоносов часто пользовался сочетаниями двух или нескольких
символических знаков, а также, как это было тогда принято, сочетаниями этих
знаков с падежными окончаниями латинских названий соответствующих
веществ и с сокращенными словами. Разберем несколько примеров.
1. Обозначение ? 3 ? у прочитано sal volatilis ammoniaci и переведено
«летучая соль нашатыря»44, что буквально правильно, но непонятно. Это
обозначение, составленное из знаков солиЭ летучести 3 и нашатыря
Обследовало расшифровать sal volatilis salis ammoniaci. Так назывался белый,
34 Boerhaave, t. 1, p. 51—52.
35 T p i с h m e у e r, p. 8.
36 Becher, p. 28.
37 Juncker, S. 59.
38 ПСС, т. 2, стр. 706.
39 Ломоносов, I, стр. 13; Ломоносов, III, стр. 269.
40 T e i с h m e у е г. S. 8, 176.
41 «Так называемый поташ (cineres clavellati) есть такая, хотя и не совсем чистая,
в огне постоянная щелочная соль, делаемая из древесного пепла. Пепел сей вываривается
в воде... и процеженный прозрачный щелок выпаривается в железном котле. Потом
оставшуюся на дне соль, которая еще имеет бурый цвет, раскаливают в особливой печи, часто
мешая до тех пор, пока она белою сделается» (И. X. П. Е р к с л е б е н. Начальные
основания химия, перев. в нем. Н. Соколов. СПб., 1788, стр. 103).
42 ПСС, т. 2, стр. 626—629.
^Juncker, Т. I, S. 61; Безбородое, стр. 318.
44 ПСС, т. 2, стр. 707.

94
С. А. ПОГОДИН
легко летучий, пахнущий аммиаком продукт перегонки смеси нашатыря
с поташом 45. Из способа получения и из свойств его видно, что это
углекислый аммоний.
2. Обозначение ? ^ ? inus, которое следовало прочитать sal ammonia-
cus salinus (буквально «соляной нашатырь»), в одном месте правильно пе-
реведено «хлористый аммонии» °; однако надлежало пояснить, что здесь
подразумевался нашатырь, очищенный возгонкой его смеси с поваренной
солью. Такой препарат назывался flores ammoniaci simplices 47, т. е. простые
цветы 48 нашатыря, а также sal ammoniacum cum sale sublimatum 49, т. е.
нашатырь, возогнанный с солью. Дословный перевод «нашатырь соляный» 5°
непонятен.
3. Обозначение 0°о^г] (состоящее из знаков масла о°о и винного камня
*-р) прочитано oleum tartari и переведено «масло винного камня» 51. Конечно,
дословно это правильно, но современному читателю совершенно непонятно.
Следовало пояснить, что термин oleum tartari служил для обозначения двух
различных препаратов. Под названием oleum tartari foetidum (вонючее
масло винного камня) подразумевался густой черный, неприятно пахнущий
маслообразный продукт сухой перегонки винного камня 52. Нелетучий
прокаленный остаток от сухой перегонки винного камня (состоящий из
углекислого калия) назывался sal tartari (соль винного камня, виннокаменная
соль); маслообразная жидкость, получающаяся при действии влажного
воздуха на этот остаток, носила название oleum tartari per deliquiem 53, т. е.
«расплывшаяся виннокаменная соль» 54. Таким образом, под маслом винного
камня подразумевалось либо «вонючее масло», о котором было только что
сказано, либо водный раствор поташа, насыщенный при комнатной
температуре 55.
45 J. G. W а 11 е г і u s. Der physischen Chemie zweiter Theil, Abt. 1—2, Leipzig, 1776,
S. 226—227.
46 ПСС, т. 2, cup. 564—5-85,
47 T e i с h m e у е r, p. 132.
43 «Тела, посредством возгонки в рыхлом виде или на подобие порошка получаемые,
называются химическими цветами (flores chcmid)» (Еркслебен. Цит. соч., стр. 57).
Этот термин сохранился в названии серный цвет (flores sulphuris).
49 Waller i us, Т. II, Abt. 1— 2, S. 225.
50 ПСС, т. 2, стр. 624—625.
61 Там же, стр. 706.
"Boerhaave, t. 2, p. 195—196; S t a- h 1, p. 75.
53 В о er h a a v e, t. 2, p. 198; Teichmeycr, p. 187.
54 С e в e p г и н. Цит. соч., стр. 36.
55 В другом месте обозначение Цр-і ошибочно переведено «виннокаменный
расплывшийся спирт» (ПСС, т. 2, стр. 258—259). В примечании к диссертации Ломоносова
«О рождении и природе селитры» читаем: «Винный камень — кислая виинокалиевая соль,
которая при хранении на воздухе расплывается, образуя «виннокаменное расплывшееся
масло» (ПСС, т, 2, стр. 669, примечание 8). Ошибочность такого объяснения очевидна
из предыдущего; добавим, что КН4Н4О6 на воздухе не расплывается.

О ПЕРЕВОДЕ ХИМИЧЕСКИХ ЗНАКОВ И ЛАТИНСКИХ ТЕРМИНОВ 95
Оба эти препарата значатся в описи лаборатории Ломоносова;
названия их переведены правильно, но перевод первого оставлен без
пояснения ь, а при переводе второго дано лишь краткое примечание
«расплывшийся поташ» 57, которое не раскрывает сущности дела.
ЛАТИНСКАЯ ХИМИЧЕСКАЯ НОМЕНКЛАТУРА
У ЛОМОНОСОВА
Ломоносов, как и все химики XVIII в., пользовался латинскими
названиями химических препаратов, приборов, посуды и операций, частью
полученными в наследство от алхимиков и ятрохимиков, частью появившимися в
начальном периоде господства теории флогистона.
Все эти названия были случайными, произвольными и зачастую очень
замысловатыми. Вещества назывались то по их происхождению, то по
внешним признакам, то по физическим свойствам, то по целебному действию
(иногда мнимому), то по фамилии ученых, открывших их. Нередко для на-
званий веществ использовались мистико-аллегорические представления и
туманные аналогии. Очень часто одно и то же вещество имело много (до
двух-трех десятков) различных названий; с другой стороны, одно и то же
название применялось в различных смыслах. С течением времени значение
некоторых названий менялось. Наконец, были в ходу особые, обычно
крайне вычурные названия для препаратов, представлявших собой не
химические индивидуальные вещества, но смеси, иногда весьма сложного
состава 58.
Ломоносов прекрасно сознавал несовершенство химической
номенклатуры того времени. Это видно из его слов: «Авторы трудов по химии
неправильно пользуются терминами, так как иногда разным вещам (сера, соль...)
придают одно и то же название, а часто одну вещь обозначают многими
названиями» 59. В планах и материалах к своему курсу физической химии
Ломоносов неоднократно высказывал намерение писать «о химических
словах и обозначениях»00, «о химических терминах и знаках»61. Однако эта
«* G2
мысль осталась неосуществленной .
56 Ломоносов, III, стр. 276, № 79.
67 Там же, стр. 306, № 536.
58 Уничтожающую критику хиУФгчеокой номенклатуры XVIII в. дал в 1787—1789 гг.
Лавуазье (A. L. Lavoisier. Tralte de сЬлпіе elementaire. Paris, 1789, t. I p. V—
XXXIII; русский перевод см.: Успехи химии, 1943, т. 12, вып. 5, стр. 359—366).
59 ПСС, т. 1. стр. 144—145.
60 ПСС, т. 2, стр. 440—4411. 448—449.
61 Там же, стр. 456—457.
62 Мы не касаемся деятельности Ломоносова как основателя русского научно-го я^ьгка,
так как этот вопрос исследозан очень подробно (С. М. Б у р д и и. Роль М- В. Ломоносова
в создании русской естественнонаучной терминологии. Ташкентский педагогический
институт. Ученые записки, 1954, вып. 2. Филологический сбо-оник. сто- 49—154).

%
С. А. ПОГОДИН
Все указанные особенности латинских химических терминов XVIII в.,
естественно, затрудняют их понимание и перевод. Эти трудности
увеличиваются еще и тем, что в сочинениях и документах Ломоносова очень часто
встречаются произвольные сокращения слов.
Совершенно очевидно, что прежде чем приступить к переводу текста,
содержащего символические знаки и произвольно сокращенные слова,
необходимо полностью написать этот текст на латинском языке, строго
сообразуясь как с правилами латинской грамматики, так и с химической стороной
дела.
Для 'правильного перевода каждого слова-термина следует знать
способы получения и свойства вещества, обозначаемого данным термином,
сущность называемой им химической операции, определение выражаемого им
научного понятия -и т. п.
В соответствии со сказанным нами был принят следующий порядок
работы. По установлении полного латинского текста, подлежащего переводу,
значение латинских слов-терминов отыскивалось по латинско-русской части
словаря В. М. Севергина63. Однако это позволяло получить только
предварительное представление о смысле данного слова-термина. В ряде
случаев оказывалось, что переводы, даваемые Севергиным, либо неточны, либо
сами требуют пояснений вследствие слабой разработанности русской
химической номенклатуры начала XIX в.; кроме того, некоторых малоз'пот-
ребительных слов-терминов в этом словаре нет. Поэтому, как правило, мы
пользовались и другими словарями, имеющими характер кратких энцикло-
педгй.
Особенно полезными оказались четыре таких издания.
1. «Практический химический словарь или верный химик-путеводитель>>
А. К. Эрнстинга 64. Толковый словарь латинских и немецких алхимических
терминов; содержит краткие пояснения их на немецком языке. В приложи-
нии к нему — указатель химических знаков, единиц веса и других мер.
2. «Общие понятия химии в алфавитном порядке, переведенные с
французского языка и дополненные примечаниями К. В. Пёрнера» 6П. Как видно
из предисловия, этот словарь является переводом на немецкий язык
первого издания «Химического словаря» П. Ж. Макера 67, которое вышло без
фамилии автора. В каждой словарной статье, кроме основного (немецкого)
63 В. М. Севергии, Руководство к удобнейшему разумению химических книг
иностранных, заключающее в себе словари: латинско-российский, французско-российский и
немецко-российский по старинному и новейшему слозогначению. СПб., 1815.
64 А. С. Е г n s t і n g і и з. Nuclei totius medicinae pars II, continet Lexicon practico-chy-
micum oder der richtig-fiihrende Chymiste. Sine loco, 1741.
05 Appendix chymica sive breviloquus chymicus oder der Kurxe chymische Redner, 1741.
66 <P. J. M а с q u e r.> Allgemeine Begriffe der Chymie nach alphabetischer Ordnung
hus dem Franzosischen ubersetzt und mit Anmerkungen vermehrt von Carl Wilhelm Porner,
T. 1—3. Leipzig, 1768—1769 (в дальнейшем цитируется сокращенно Porner).
67 P. J. M а с q u e r. Dtctionnaire de chimie, contenant la theorie et la pratique de cet
*rt, t. 1—2. Paris, 1766.

О ПЕРЕВОДЕ ХИМИЧЕСКИХ ЗНАКОВ И ЛАТИНСКИХ ТЕРМИНОВ
97
слова, даны его переводы на французский и латинский языки; в конце
третьей части имеются алфавитные указатели терминов: французских,
латинских и немецких. Примечания Пёрнера набраны мелким шрифтом.
3. «Полный этимологический химический словарь» Г. К. Виттштейна бЧ.
Толковый словарь немецких и латинских химических терминов XVIII и
первой половины XIX в. с указанием этимологии и литературы.
4. «Словарь или всеобщий трактат о простых аптекарских товарах»
н. л емери *'*. Содержит описание продуктов минерального, растительного
и животного происхождения, применявшихся в медицине, расположенное
в алфавитном порядке их латинских названий.
Из современных нам подобного рода изданий укажем только «Словарь
алхимии и старинной химии» Дж. Тести 70, в котором дано очень краткое
пояснение итальянских и латинских химических терминов, а также многих
химических знаков. Некоторые сведения удалось найти только в этом словаре.
Помня древнеримское правило «testis unus, testis nullus» (одно
свидетельство— не доказательство), мы, кроме справок в перечисленных словарях,
пользовались цитированными выше учебниками Бургаве, Лемери, Тейхмеіі-
ера и Шталя, по которым Ломоносов изучал химию, а также некоторыми
другими руководствами и монографиями того времени, в большинстве
своем известными Ломоносову.
Для наглядности и во избежание повторений разберем подробно
несколько примеров расшифровки сокращенных слов, расположив их в
порядке латинского алфавита.
1. Cryst. Это сокращение, встречающееся очень часто, означает не только
«crystallum» (хрусталь, кварц) и «crystallinus» (кристаллический,
хрустальный) 71. Его, в зависимости от контекста, можно истолковать как crystalli-
satio (кристаллизация), crystallisatus (кристаллизованный), crystallus72
(слово женского рода; в литературе XVII—XVIII вв. эта форма встреча,
ется чаще, чем crystallum, среднего рода). При переводе сокращения cryst.
необходимо помнить, что если после него стоит название или символ
металла, то это означает не кристаллы этого металла, но кристаллы его
растворимой соли, причем название кислоты не указывалось 73. Незнание этой
особенности, повлекло за собой ряд серьезных ошибок.
В частности, в таблице растворимости солей в воде при различных
температурах в графе «Genera salium» (роды солей) находится сокращение cryst. и
вслед за ним — знаки металлов (серебра, меди, свинца, олова, ртути,
железа), а рядом дается перевод: «Крист. серебро, медь, свинец, олово, ртуть,
68 G. С. W i 11 s t e i n. Vollstandiges etymologisch-chemisches Handworterbuch, Bd I,
A—L; Bd 2, M—Z. Miinchen, 1845—1847 (в дальнейшем Wittstein).
69 N. Lemery. Dktkwinaire ou traite imiversel des drogues simples, 3 ed. Amsterdam,
1716 (в дальнейшем Lemery. Dictionnaire).
70 G. Testi. Dizionario di alchimia e di chimica antiquaria. Roma, 1950.
71 ПСС, т. 2, стр. 708; Ломоносов, I, стр. 34; Ломоносов, III, стр. 271.
72 E г n s t i n g, S. 119—120; Севергин, стр. 18.
73 Pome г, Т. I, S. 153.
• Ломоносов, т. V

98
С. А. ПОГОДИН
железо» 74. Ошибочность такого перевода очевидна. Ниже даем исправление
допущенных ошибок.
а) Cryst. 3 • Переведено «крист. серебро». Следовало прочитать «Crystal-
li argenti, Dianae s. Lunae» и перевести «селитрокислое (т. е. азотнокислое)
серебро» 7о. По Валлериусу «хрустали серебряные (Sal metallicum argenti,
Crystalli lunares) делаются из серебра, в крепкой водке распущенного» 7fi.
б) Cryst. $ in -?-. Переведено «крист. медь». Следовало прочитать
«crystalli Veneris in aceto destillato» или «crystalli Veneris acetosae» и перевести
«ярь втицейская охрусталованная, уксуснокислая медь»77, т. е.
уксуснокислая медь. Способ получения препарата под названием crystalli Veneris cunt
aceto78 или crystalli Veneris79 растворением ярь-медянки (т. е. основной
уксуснокислой меди) в перегнанном уксусе доказывает правильность перевода.
в) Cryst. Ц . Переведено «крист. свинец». Следовало прочитать «crystalli
Saturni» или «crystalli saturnini», пояснив, что это название служило для
обозначения как азотнокислого, так и уксуснокислого свинца80.
г) Cryst. Qjl. Переведено «крист. олово». Следовало прочитать «crystalli
Jovis» 81 'или «crystalli joviales», отметив, что этими названиями обозначались
кристаллические продукты действия на олово либо крепкой серной кислоты,
либо царской водки (т. е. SnCh * 5Н2О).
д) Cryst. ^. Переведено «крист. ртуть». Следовало прочитать «crystalli
Mercurii» 'или «crystalli mercuriales» и перевести «селитрокислая (т. е.
азотнокислая) ртуть». «Ртутные хрустали» (Sal metallicum mercurii, Crystalli mer-
curiles) делаются раствореньем ртути в селитряном спирте или в крепкой
водке 82.
е) Cryst. с?. Переведно «крист. железо». Следовало прочитать «crystalli
Martis» или «crystalli martiales». По-видимому, этот термин применялся редко
и имел различные значения. Лемери 83 под аналогичным французским
названием «crystaux de Mars» дает описание железного купороса, полученного
растворением железных опилок в купоросном спирте и выпариванием
жидкости до появления на ней пленки кристаллов. В словаре Эрнстинга под
название Crystalli Martis rubri (красные кристаллы Марса) описан препарат,
получаемый растворением железных опилок в смеси равных количеств
«соляного спирта» (соляной кислоты) и «перегнанного уксуса» с
последующим выпариванием раствора до появления темно-красных кристаллов 84.
74 ПСС, т. % стр. 624—625.
75 Сев е р г » «, стр. 18.
70 И. Г. Валерий. Минералогия или описание всякого рода руд и ископаемых hj.
аемли вещей. Перев. И. А. Шлаттеіра. СПб., 1763, стр. 6Э1і.
77 С е в е р г и н, стр. 18.
7SWallerius, Т. 2, Abt. 3—4, S. 354.
79 Poo-пег, Т. I.S. 157.
80 J и п с к -е г, Т. I, S. 659; Валерий. Цит. соч., стр. 632.
81 Севергин, стр. 1в; W а 1 1 е г і u s, Т. 2, Abt. 3—4, S. 424-425.
82 Валерий, Цит. соч., стр. 634.
83 Le mery. Cours, p. 191 — 192.
84 Ernsting, S. 121

О ПЕРЕВОДЕ ХИМИЧЕСКИХ ЗНАКОВ И ЛАТИНСКИХ ТЕРМИНОВ
99
Те же ошибки при расшифровке сокращения cryst. повторяются в
переводе описей лаборатории Ломоносова. Приведем несколько примеров.
а) Argent, viv. crystallis irw^Qsolut. Переведено «раствор
кристаллической ртути (?) в селитряном спи-рте» 8). Его следовало прочитать «argenti
vivi crystallorum in spiritu nitri solutio» или «argenti vivi crystalli in spiritu
nitri soluti» и перевести «раствор ртутных хрусталей в селитряном спирте»,
т. е. раствор азотнокислой ртути в азотной кислоте.
б) Crystal!. % in ^v(J)solut. означает не «кристаллическое олово (?),
растворен-ное .в селитряном спирте» 86, но, как видно из предыдущего,
«crystalli Jovis in spiritu nitri soluti», т. е. раствор сернокислого (или хлорного)
олоіва в азотной кислоте.
в) Crystal. Wismuth. in ^v0 следовало перевести не «кристал. висмут
(?) в селитряном спирте» 87, а азотнокислый висмут в азотной кислоте. По
Севергину , термин «crystalli bismuthi» означает селитрокислый (т. е.
азотнокислый) висмут; по Валлериусу «висмутовые хрустал-И' (Sal metallicum
wismuthi, crystalli wismuthi) делаются из висмута, в крепкой водке распу-
89
щенного» .
2. Cubic. Это сокращение правильно прочитано cubicus, но ошибочно
переведено «кристаллический» 90, должно быть «кубический». Следовательно,
nitrum cubicum надо было перевести не «селитра кристаллическая» 91, н'>
«кубическая селитра, селитрокислая сода» 92, т. е. азотнокислый натрий.
Название кубическая селитра для азотнокислого натрия (по форме его
кристаллов, весьма близкой к кубу) было общераспространенным в XVIII и
XIX вв. и применялось еще в начале XX в., например, Д. И.
Менделеевым 93. Равным образом «marcasit. cubica» (т. е. marcasita cubica) означает
не «марказит кристаллический» 94, но кубический марказит. Под названием
марказит подразумевались различные минералы блестящего желтого
цвета, содержащие железо, серу и медь; то же название нередко служило для
«полуметаллов» — мышьяка, сурьмы и особенно висмута 9,\ По Ломоносову,
«марказитом называют медную руду, которая имеет цвет желтый, бледный
и состоит из кубичных и другой фигуры угловатых зерен, иногда .вместе
сросшихся, а иногда порознь лежащих. Сия руда содержит с медью серу
и мышьяк...» .
Bs Ломоносов, III, стр. 278, № 94.
** Там же. стр. 282, № 150.
87 Там же, стр. 306, № 530.
88 С е в е ір г и н, стр. 18.
89 Валерий. Цит. соч., стр. 633.
90 Ломоносов, III, стр. 27'1, № 22.
91 Там же, стр. 273, № 11.
92 С е -в е р г н н, стр. 34.
93 Д. И. Менделеев. Ослоиы химии, изд. 8. СПб., 1906, стр. 106.
94 Ломоносов, III, сър. 2Й7, № 215-
95Ernsting, S. 203; Wittstein, Bd 2, S. 129—130.
* ПСС, т. 5, стр.. 426—427.

100
С. А. ПОГОДИН
3. Decrep. Прочитано грамматически неправильно «decrepitus» и
переведено неточно «потрескавшийся» 97. Прилагательное decrepitus означает
престарелый, дряхлый. Сокращение decrep. следовало прочитать decrepitatus
(причастие прошедшего времени от сложного глагола decrepito,
составленного из приставки de, выражающей удаление, устранение, завершение
действия, и глагола crepito, avi, atum, are—трещать) и перевести «оттрещаз-
ший». Термином decrepitatio в переводе Севергина «оттрескиванием» 98
называлось нагревание соли, содержащей воду, до прекращения
потрескивания, происходящего вследствие разрушения кристаллов соли
выделяющими
мися водяными парами .
Из сказанного видно, что перевод сокращенного обозначения -Q- com.
decrepit, «соль обычная выветрившаяся потрескавшаяся» 10° неточен. Это
обозначение следовало прочитать «Sal communis decrepitatus» и перевести
«оттрещавшая поваренная соль» (т. е. поваренная соль, подвергнутая
нагреванию до прекращения потрескивания).
4. G. М., gl. М., glac. М, Сокращения эти прочитаны «glacies Mariae» и
переведены «селенит» 101 и «горный хрусталь» 102. Севергин 103 дает
перевод «слюда». Лемери 104 под названиями lapis specularis, glacies Mariae, alu-
men scajolae описывает мягкий, кристаллический, бесцветный и прозрачный
как стекло минерал, легко расщепляющийся на листки и дающий при
обжиге штукатурный гипс. Валлериус, приводя синонимы селенит, зеркальный
камень (Selenites, Lapis specularis, Glacies Mariae, Vitrum Ruthenicum),
замечает: «В аптеках многие называют его Мариэновым стеклом, токмо сие
название несправедливо» 10\ Перечисляя синонимы слюды (Mica membrana-
сеа..., Vitrum Moschoviticum, Vitrum Ruthenicum, Glacies Mariae), Валлериус
добавляет: «Хотя многие слюду с селенитом за одно почитают,
однако она весьма различна от селенита..., потому что в огне крепко стоит,
а селенит в гипс претворяется... Находят оную в великом множестве
неподалеку от города Архангельска» 106. Потт 107 также указывает на
необходимость различать селенит и «русское стекло». Науманн 10Я при описании ка-
fl7 Ломоносов, III, стр. 271, № 25.
38 Севергин, стр. 18.
99 Waller ius, Т. 2, Abt. 1—2, S. 142-143; Р о г п е г, Т. I, S. 182-183.
100 Ломоносов III, стр. 273, № 14.
101 ПСС, т. 2, стр. 708; Ломоносов, I, стр. 14; Ломоносов, III, стр. 271.
102 ПСС, т. 2, стр. 390—391, 408—409, 414—41(5.
103 С е в е р г и н, стр. 25.
104 L е m е г у, Dictionnadre, p. 297.
105 В а л е р и й, стр. 87—88.
106 Там же, стр. 202—203.
107 J. Н. Pott. Chemieche Untersuchungen. Potsdam, 1746. S. 17—18. Fortsetzung...,
Berlin und Potsdam, 1751, S. 59—60.
108 К. Ф. Науманн. Основания м-ииералогии. Перев. с нем., СПб., 1860, стр. 478;
ом также Э. П. Либман. Из истории слюдя-ного промысла в России. Гтшрониислюда-
Труды, 1954, вып. 2(4), стр. 5.

О ПЕРЕВОДЕ ХИМИЧЕСКИХ ЗНАКОВ И ЛАТИНСКИХ ТЕРМИНОВ \Q\
лиевой слюды (мусковита) приводит как синонимы «марьино или
московское стекло».
Итак, в XVIII в. нередко смешивали селенит и слюду. В связи в этим
необходимо особо подчеркнуть, что Ломоносов в своем «Минеральном
каталоге» везде дает для glacies Магіае перевод «слюда» 109. Этого термина и
следует придерживаться, отбросив все прочие переводы как ошибочные.
Полагаю, что glacies marin. не следует читать «glacies marinae» и
переводить «морские льдины»110. В рукописи111 последние две буквы этого
названия больше похожи на слитно написанные «ае», чем на «in». К тому же
трудно представить, что при составлении описи лабораторных .препаратов
кто-либо мог додуматься до внесения в нее морских льдин, даже если они
и были в лаборатории.
5. Lun. corn. Это сокращение, прочитанное «luna cornuta» (рогатая
луна) и переведенное «хлористое серебро» 112, следовало прочитать «luna
cornea» пз или «luna cornua» 114 и перевести «роговое серебро» (старинное
название хлористого серебра) 115.
6. P. encaust. Сокращение это прочитано «pubis encausticus» и переведено
«порошок чернильный» 116. Вероятнее всего, речь идет о pulvis encausti, т. е.
порошке эмали (финифти), лат. «encaustum» И7. Чернила по-латыни
называются atramentum 118; указаний на существование в XVIII в. «чернильного
порошка» в литературе найти не удалось.
7. Ppt, ppt,, pt, ptatus. Такие сокращения встречаются только в
документах Ломоносова. Расшифровка этих сокращений требует особого
внимания, так шк они могут иметь различные значения.
Сокращение ppt прочитано «praecipitatus» и переведено
«осажденный» 119, сокращения ppt. и ptatus переведены «осажденный», «осадок» 12°.
Кроме того, для тех же сокращений дана расшифровка «praeparatus» с
переводом «подготовленный, обработанный» 121. Необходимо заметить, что
по-латыни осадок называется praecipitatum122, а не praecipitatus. Термин
«praeparatio», помимо своего основного смысла (приготовление, подготовка),
применялся еще для обозначения растирания в порошок 123. С этой целью
109 ПСС, т. 5, стр. 41—43, 21і1-^213.
110 Ломоносов, III, стр. 288, № 230.
111 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 221, л. 287.
112 Ломоносов, III, стр. 271, № 48.
113 Boerhaave.t. 2, р. 411—413.
114 Waller i us, Т. II, Abt. 3—4, S. 458; Porner, T- II, S. 230.
11J Сев€'ргя.н, стр. 29.
ис Ломоносов, III, стр. 273, № 68.
117 С е в е р г и н, стр. 20; Porner, Т. I, S. 395; Neri, р. 167, 386.
118 Porner, Т. I, S. 199.
119 ПСС, т. 2, стр. 709.
120 Ломоносов, I, стр. 14; Ломоносов, III, стр. 272, № 71.
121 Ломоносов, III, стр. 272, № 71.
122 Севе ір г. ин, стр. 44; Т е і с Ь m е у е г, р. 90.
123 С е в е .р г и н, стр. 44.

102
С. А. ПОГОДИН
вещество, смоченное водой или другой жидкостью, чтобы предотвратить
распыление, растиралось на доске из твердого камня (порфира) пестиком.
имевшим вид пирамиды или конуса с плоским основанием 124.
По Ломоносову, «препарация есть превращение в порошок твердого
крепкого тела путем обжигания и гашения водою, 'повторенных несколько
раз, при со-действии растирания. Этим способом удается сломить упорство
самых твердых камней, и -их .неодолимая иными средствами природа
делается мягкой и допускающей обработку» 125.
В своих опытах по приготовлению цветных стекол и керамических масс,
при анализах руд, при подготовке материалов для полировки оптических
стекол Ломоносов несомненно очень часто прибегал к «препарации», что
всегда ладо учитывать при расшифровке сокращения ppt и ему подобных,
как видно из приводимых ниже примеров.
В одном из рецептов керамических масс сокращение «eryst. ppt. sub.»
переведено «кварца осажденного мелкого» 126, т. е. «cryst. ppt.» прочитано
«crystalli praecipitatae» 127, хотя выражение «осажденный кварц» не имеет
смысла. Это сокращение следовало прочитать «crystalli praeparatae subtiliter»
и перевести «тонко измельченного горного хрусталя» или «горного хрусталя,
растертого в тонкий порошок». Та же ошибка допущена и в других местах.
Особенно много путаницы в расшифровке сокращения ppt. в переводе
описи препаратов лаборатории Ломоносова. Переводчик, совершенно не
сообразуясь с контекстом, передает это сокращение «обработанный»,
«приготовленный», «осажденный», что приводит к ряду непонятных сочетаний
слов. Даем некоторые примеры.
а) «Lapis smirid. ppt.» Переведено «смирнский камень обработанный» 128,
следовало прочитать «lapis smiridis praeparatus» и перевести «наждачный ка-
мень, растертый в порошок» или «наждак в порошке»- .
б) «Crystall. mont. ppt.» Переведено «горный христаль обработанный» 13°.
Это сокращение надо было прочитать «crystallus montana praeparata» и
перевести «горный хрусталь в порошке».
в) «XX crystal, peregr. ppt.» Переведено «стекло кристаллическое
первосортное обработанное» 131. На самом деле оно должно быть прочитано
124 Wal lerius, Т. I, S. 61, 145.
125 ПСС, т. 2, стр. 528—;529. В латииском подлиннике «mitis et tractabilis redditur»,
что предпочтительнее перевести так: «делается рыхлой и податливой».
26 ОСС, т. 2, стр. 414—415. В своих рецептах Ломоносов названия ингредиентов
всегда писал в родителыном падеже. Слово crystallus женского рода (ПСС, т- 5,
стр. 11—114).
127 ПСС, т. 2, стр. 418—419, 422—423.
128 Ломоносов, III, 292, № 270.
129 После ©писания препарации Ломоносов продолжает: «Примеры доставляют
ювелиры, которые оп-йсанньгм выше способом готов'ят наждак для полировки камней» (ПСС, т. 2,
стр. Кв—*»).
130 Ломоносов, III, стр. 292, № 272; стр. 30€, № 434.
131 Там же. стр. 309 No 592.

О ПЕРЕВОДЕ ХИМИЧЕСКИХ ЗНАКОВ И ЛАТИНСКИХ ТЕРМИНОВ
103
«vitrum crystallinum peregrinum praeparatum», что означает «хрустальное
стекло заграничное в порошке».
Сокращение ppt. переведено «осажденный» в ряде случаев, когда
контекст никак не допускает такого перевода, например «Schieffer ust.
ppt.» (жженый шифер осажденный132), «tutia opt.» (тутия
осажденная) 1 \ Совершенно очевидно, что здесь речь идет о порошках шифера
и туции 134.
Сокращение «? ex fulig. splend. G comm. et urin. ppt.» переведено «соль,
осажденная из блестящей сажи, соли обыкновенной и урины» 135. Его
следовало прочесть «Sal ex fuligine splendent!, sali communi et urina praeparatum»,
т. е. соль, приготовленная из блестящей сажи, поваренной соли и мочи. Речь
идет о .нашатыре (хлористом аммонии), для приготовления которого смесь
поваренной соли с <сажей и мочой выпаривали досуха и остаток подвергали
возгонке 136.
8. Psat. (иногда pst.). Это сокращение встречается только в описях
лаборатории Ломоносова; ни в одном из просмотренных мною учебников и
словарей XVIII в. такого сокращения не оказалось. Н. М. Раскин полагает,
что psat. означает pressatus, т. е. «сжатый, спрессованный». В результате в
описях лаборатории Ломоносова появились такие странные препараты, как
прессованные «ашатырь, гипс, графит, горный хрусталь, винный камень,
королек сурьмы, умбра, ископаемый уголь 137. Правда, переводчик, не
будучи уверен в правильности своей расшифровки, ставит после «прессованный»
вопросительный знак; однако это нисколько не разъясняет дела.
Полагаю, что сокращения psat. и pst. следовало прочитать pulverisatus
или porphyrisatus. Оба эти слова означают «растертый в порошок», причем
во втором подчеркивается, что растирание производилось на плите из
твердого камня (обычно порфира).
Термин «pulverisatio», т. е. превращение в порошок, растирание в
порошок встречается в документах Ломоносова 138; термин «porphyrisalio»
132 Там же, стр. 292, № 275.
133 Там же, стр. 292, № 280.
134 Tutia (произносится туция) — нечистая окись цинка, оседающая на стенках
печей и дымоходов при плавке цинковых руд, а также при плавке латуни (В а л е р и й,
стр. 695).
135 Ломоносов, III, стр. 277, № &8.
136 Тейхмейер так описывает приготовление нашатыря: «...paratur ex p. V. uirinae huma-
wiae, veil amimalduim, p, j. Salie cammundis, .et. p. 6. -fuligmie splen-dentis. Hatec mixta coquuntur ad
consumptionem Jiumidi, reliquum autem sublimatum Sal Airnnoniacum eupipeditat» (Teich-
meyeir, p. 132) — «...приготоаляе-Пся из 5 частей мочи человека или животных, 1 части
поваренной соли я 7г части блестящей саіж». Смесь этих [веществ] кипятится до удаления
влати, возгонка же остатка дает «а-шаггы'ръ». Подобный рецепт приводит и Лемеіри (L e m е-
г у. Cours, p. 458).
137 Ломоносов, III, стр. 272, № 72; стр. 273—510. № 1-3, 35, 37, 34, 41, 42, 178,
332, 346, 456', 459.
138 ПСС, т. 2, стр. 464.

104
С. А ПОГОДИН
(растирание в порошок) имеется в словарях Макера 139 и Севергина и". Так
как в лаборатории Ломоносова были очень широко поставлены работы,
требующие предварительного превращения материалов в тонкий порошок
(приготовление стекол и эмалей, опробование руд и благородных металлов сухим
путем, полирование стекол и металлических зеркал), то совершенно
очевидно, что перечисленные выше вещества не прессовались, а, наоборот,
измельчались. Подтвердим сказанное несколькими примерами.
а) Сокращение «fel vitri psat.» переведено «желчь стеклянная прессован-
ная(?)» 141. Под названием fel virti (стеклянная желчь) подразумевалась
всплывающая на поверхность расплавленного стекла пена, состоящая из
хлористого натрия, сульфатов калия и натрия и других солей,
присутствующих как примеси в соде 'и поташе, служащих для приготовления
стеклянной массы 142. В русской литературе эта смесь обычно называлась
стеклянной пеной из, а также хальмозом 144.
В «Первых основаниях металлургии» Ломоносов упоминает «...толченую
пену, которая на поверхности расплавленного стекла в стеклянных
фабричных печах садится...» 145. В другом месте он описывает применение смеси
«...72 лота стеклянной пены и 74 лота буры» i4h в качестве флюса при пробе
медных руд сухим путем. Итак, рассматриваемое название следует
перевести: стеклянная пена толченая (или истертая в порошок).
б) Сокращение «ossa bovis ust. psat.» переведено «кости бычьи жженые
прессованные (?)» 14?, a «ossa bovis tost, pst.» — «бычьи кости толченые
прессованные (?)» 148. Первое следовало прочитать «ossa bovis usta pulverisata».
а второе — «ossa bovis tosta pulverisata». Оба они означают одно и то же:
жженые бычьи кости, растертые в порошок. В наставлении «Как капели делать»
Ломоносов пишет: «...возьми овечьих или телячьих костей и сожги так, что-
uu P. J. М а с q и с г. Dictionnaire cle chimie, 2 ed., t. I. Paris, 1778, p. 497. Даем это
место в русском переводе конца XVIII в.: «...сие трение прои:водится посредством камна-
твердого, выполированного и сделанного на подобие* доски, на котором разбивают или,
лучше, растирают сии тела другим твердым камнем, но гораздо меньшим, который можно
держать свободно в руке и который называют курантом (Molette). Что касается до
большого а<аміня, поелику он по большей части делается из порфира, то его обыкновенно
называют порфиром..., а делопроизводство называют порфиризацисю («Магазин натуральной"
истории, физики, химии», М., 1788, ч I, стр. 117). В «Минеральном каталоге-
упоминается «толстая порфировая плита квадратная, только что углы обрезаны, длиною и
шириною около четырех дюймов» (ПСС, т. 5, стр. 197).
140 С е в е р г и н, стр. 44.
141 Ломоносов, III, стр. 273, № 4.
142 Рогпег, Т. 2, S. 186; Т. 3, S. 430.
143 С е в е р г и <н, стр. 211.
144 Р. Вагнер. Химическая технология, персв. под ред. В. Р. Тизенгольта СПб.г
1892, стр. 701.
145 ПСС, т. 5, стр. 477.
146 Там же, стр. 480.
147 Ломоносов, III, стр. 275, № 48.
148 Там же, стр. 306, № 534.

О ПЕРЕВОДЕ ХИМИЧЕСКИХ ЗНАКОВ И ЛАТИНСКИХ ТЕРМИНОВ
105
бы они белы и ломки стали, изотри в порошок, ....набитую форму посыпь
сверху щепотью жженых тертых костей...» 149 Итак, у Ломоносова имеется
точный перевод обоих названий: жженые тертые бычьи кости.
в) Сокращение «croc, с? is per se psat.», переведенное «крокус железный в
чистом виде прессованный (?)»150, следовало прочитать «crocus Martis per
se pulverisatus» и перевести «чистый железный крокус растертый в
порошок». Порошок железного крокуса Ломоносов мог применять для
полирования оптических стекол и металлических зеркал; он пользовался
крокусом при получении цветных стекол 15\ для чего, конечно, служил крокус
в порошке, но не прессованный.
То же следует сказать и о горном хрустале, который входил в состав
стеклянных и фарфоровых масс, приводимых в лабораторном журнале
Ломоносова 152. Поэтому сокращение «cryst. mont. psat.» следовало прочитать
«crystallus montana pulverisata (porphyrisata)» и перевести «горный хрусталь в
порошке», но не «горный хрусталь прессованный» .
9. Т. f.^qPri. Прочитано правильно «terra foliata tartari», но ошибочно
переведено «винноуксусная соль» 154; так же переведено имеющее то же
значение сокращение "у7 foliata ^ гі1о5. Севергин дает для terra foliata tartari
перевод «уксусокисловатый поташ» 156, т. е. уксуснокислый калий. Для
получения препарата под названием «terra foliata tartari» (листовая земля
винного камня) соль винного камня (углекислый калий) или масло винного
камня (расплывшийся углекислый калий) обрабатывались крепким
уксусом; раствор выпари'вался досуха и остаток перекристаллизовывался из
винного спирта; соль выпадала в виде листочков 157, отсюда и произошло ее
название 158. Способ ее получения не позволяет сомневаться в том, что это
уксуснокислый калий.
Примеры некоторых других, менее употребительных сокращений будут
рассмотрены ниже.
149 ПСС, т. 5, еггр. 476-
150 Ломоносов, III, стр. 274, № 35.
131 ПСС, т. 2, стр. 390-393 и др.
1:2 Там же, стр. 416—417 и др.
1і3 Ломоносов, III, стр. 275, № 41.
154 ПСС, т. 2, стр. 5&4-5S5, 612—613, 709.
1о: Ломоносов, III, стр. 275, № 43.
!5С С е в е р г.и н, стр. 65.
137 Е-rns ting, S. 296.
10й «Средняя соль с уксусною кислотою, сделанная из постоянной щелочной соли
растений (поташа.—С. П.), называется листовою винного камня землею или солью (terra
foliata tartari)» (Е >р к с л* б е н, стр. 152). «Соль винного камия, уксусо.м вдоволь
насыщенная, так что более уже не кипит, делает раствор, таинство винного камня (arcanum
tartari) называемый, который, будучи выпаркой в хрусталики превращен, составляет
посредственную соль землею листовою винного камня прозванную (terra foliata tartari)
(И. Ф. Генкель. Руководство к химическому рудословию, перевел А. Гладкий. СПб.,
1775, стр.48).

106
С. А. ПОГОДИН
ТИПИЧНЫЕ ПОГРЕШНОСТИ ПЕРЕВОДА
Перейдем к разбору и исправлению типичных погрешностей перевода
текстов, содержащих химические знаки, произвольные сокращения слов и
специальные латинские термины. Эти погрешности можно (конечно, несколько
условно) разделить на следующие группы: 1) отсутствие перевода; 2)
неправильное прочтение текста; 3) буквальный перевод; 4) пользование
несоответствующими значениями переводимых слов. Как и ранее, в каждом
разделе слова-термины поставлены в именительном падеже единственного
числа, расположены в порядке букв латинского алфавита и набраны
полужирным шрифтом.
1. Отсутствие перевода
Нами обнаружено всего два термина без перевода и одно
нерасшифрованное сокращение.
Ferrettum. Слово «ferretti» встречается в двух рецептах масс для зеленых
стекол 159. Найти его в доступной нам химической литературе не удалось и
поэтому пришлось обратиться к наиболее авторитетным монографиям того
времени по стеклоделию, а именно сочинениям А. Нери 160 и И. Кункеля 161.
В обеих книгах подробно описаны способы приготовления препарата,
называемого ferrettum hispanicum 162. Для этого в тигель помещают
попеременно куски тонкой листовой меди и серу в порошке, пока тигель не наполнится
доверху. Затем тигель, закрытый крышкой, обмазывают глиной и
прокаливают два часа в самодувной печи на сильном огне. После охлаждения в тигле
оказывается красновато-черное вещество, легко растирающееся между
пальцами. Применялся и другой способ, состоявший в том, что медь
прокаливалась с купоросом в отражательной печи; это повторялось шесть раз.
Препарат служил для приготовления зеленых или синих стекол.
Из описания способа получения препарата видно, что он не может
считаться определенным соединением, но представляет собой смесь закиси и
окиси меди , возможно содержащую и полусернистую медь. В примечаниях
Меррета 1G3 указывается, что ferrettum назван так, «a colore ferreo», т.е. по
своему цвету, напоминающему железо (ferrum); препарат этот также
назывался aes ustum (жженая медь). Под этим названием он встречается в описи
лаборатории Ломоносова 1б4. Совершенно несомненно, что загадочное слово
159 Ломоносов, I, стр. 65; ПСС, т. 2, стр. 436—437.
160 Antonii Neri F-loramtim de arte vitraaria ilibri VII in eoedem Christophori Mexreti...
observationes et notae. Ams-te'laedami, 1686.
161 J. Kunckel. Aps ivitiraiia experamentalis oder уоШсопмпепе Glasmaicher-Kunst. 3 ed.,
Nurxvberg, 1743. Эта книга — немецкий перевод сочинения Нери с примечаниями-Меррета
..(см. предыдущую сноску), дополненный Кункелем.
162 Neri, р. 34—36; Kunckel S. 16—17.
163 Neri, p. 332; Kunckel, S. 249. Нери пишет «ferrettum», Кункель — «ferretum».
J64 Ломоносов, HI, стр. 274, № 23.

О ПЕРЕВОДЕ ХИМИЧЕСКИХ ЗНАКОВ И ЛАТИНСКИХ ТЕРМИНОВ Ю7
«ferretti» — родительный падеж от «ferrettum» 16Г' (существительного 2-го
склонения).
Н. А. 166 Это сокращение означает, по справочнику А. Каппелли J67, hoc
anno (в этом году).
Lapis. Pyrmisson 16S. По Севергиму, «Lapis pyrmeson, lapis de tribus.
Смешение из равных частей мышьяка, сурьмы и серы» 169. Получается путем
нагревания в стеклянной колбе на песчаной бане смеси равных количеств
белого мышьяка, чистого сурьмяного блеска и очищенной серы; назывался
также magnes arsenicalis 17°. Те же сведения сообщает Валлериус т. Название
«pyrmeson» произведено от греч. ти-jptvr*; (огненный) по темному огненно-
красному цвету препарата 172.
2. Неправильное прочтение текста
Причиной неправильного прочтения текста может быть неразборчивость
рукописного оригинала. Приведем два примера из описей лаборатории Ло-
моносова .
Lapis stomatitid. Переведено «камень зубной»174. В описи 1757 г.
записано «Lapis Hamatitid.» 175, в описи 1759 г.— «Lapis Hematitid.» 176 и в
описи 1760 г.— «Lap. Hematitid.» 177. Совершенно несомненно, что речь идет
о гематите (лат. «haematites» 178 родит, пад. «haematitidis») или
кровавике 179, порошок которого употреблялся как полировальный материал.
Lign. sanitum. Переведено «медицинское дерево (?)» 18°. Во всех трех
165 Это обстоятельство упустил из виду М- А. Безбородое, который, ссылаясь на
французский перевод кииги Нерп — Мерірета — Кункеля (Art de la veirerie. Paris, 1752,
p. 59), опрашивал: «He есть ли «Ferreitti» Ломоносова то же самое, что «le Ferret!» у
Нери—¦ Мерірета—Куюкеля? (М. А. Безбородое. М. В. Ломоносов и его работа по
химии и технологии силикатов. М.— Л., Иад-во АН СССР, 1948, стр. 256, сноска 2).
Так как Ломоносов все «азвантая ингредиентов в рецептах писал в родительном падеже,
то на этот вопрос можно ответить только утвердительно.
166 Ломоносов, III, стр. 308, № 563.
167 А. Сарре 1Н. Dizionario del abbreviature latine et italiani. Milano, 1912, p. 461.
168 Ломоносов, III, cmp- 310, № 603.
169 Севергин, стр. 27—2o.
170 С. Neumann. Chimia medic a dogmabico-experimenta'lis, t. I, ps. 3. Zulli^hau, 1750,
S. 501-502.
171 J. G. Wallerius, T. 2, Abt. 3—4, S. 127—128.
172 Wittstein. Bd 2, S. 360.
173 В Архиве АН СССР хранятся три такие описи, сделанные в 1757, 1759 и 1760 гг.
.Я пользовался их фотокопиями-
174 Ломоносов, III, стр-. 284, № 1717.
175 Архив АН СССР, Ф- 3, оп. 1, № 221, л. 286.
176 Там же, № 240, л. 270 об-
177 Там же, № 254, л. 1136 об.
178 Lemery. Dktionnaire, p. 248; Е г n s t i n g, S. 187.
179 «Кровавик камень есть твердая и темная, цветом несколько красноватая руда»
<ПСС, т. 5, стр. 427).
180 Ломоносов. III, стр. 297, № 369.

108
С. А. ПОГОДИН
описях совершенно четко написано «Lignum sanctum» ш (священное
дерево). Так называлось гваяковое дерево (Guajacum sive Lignum sanctum) ш;
«Lignum guajacum s. sanctum. Гваяковое дерево» 183 вследствие его целебных
° 184
свойств .
Встречается также объединение названий различных препаратов, что
приводит к не имеющим никакого смысла сочетаниям слов.
Alebastr. in cerbero ? nat. vtatio. ехфі. rj1 с. Их. reg. § О fix. Переведено:
«Алебастр, в печи обожженный, осажденный из железного купороса с
рассолом королька сурьмы (и) постоянной селитрой» 185. Однако в
рукописи 186 совершенно ясно видны две строки, а именно: 1) Alabastr. in cerbero ?""
nat. и 2) vtatio ехфі- с? с. lix. reg. J ф fix., что можно прочитать и
перевести так: 1) Alabastrum in cerbero calcinatum (алебастр, обожженный в
печи) и 2) Praecipitatio ex vitriolo Martis cum lixivio reguli antimonii in nitro fixo
(осадок из железного купороса и раствора королька сурьмы в постоянной
селитре 187).
Подобные же ошибки попадаются и в лабораторном журнале
Ломоносова. Вот один из рецептов окрашенных стекол и его перевод: 188
«5. Vitri ciyst. ] v. gr. 30. «5. Хрустального стекла 5 драхм 30 гра-
Sa'lis sodae, rubri J II нов, соды красной 2 драхмы. Меди, сож-
aeris cum ? calcin. gr. 30. женной с серою, 30 гранов»
Препарат под названием «soda rubra» (красная сода) неизвестен. И по
смыслу, и грамматически должно быть:
«Sails sodae...» (Соды...)
Rubri aeris cum sulphure (Красной меди, кальцинированной с с«-
calcm<ati^...». рой...)
Еще пример рецепта, совершенно искаженного при переводе 189:
«1. Vitr. tryst, ppt J III. «Хрустального стекла осажденного (pptX
"U" ti $ is ex(T) 3 драхмы. Осадка меди из купороса,
CD fiisi»* сплавленного с селитрою».
Этот рецепт надлежало прочитать и перевести так:
<'l. Vitri crystallini praeparati drachmae!- 1.«Хрустального стекла измельченного
res- 3 драхмы.
Рта-ecipilati Vene ris ex vitriolo. Меди, осажденной из купороса.
Nrtri ііш». Сплавленной селитры».
181 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 221, л. 289 об.; № 240, л. 270 об.; № 254,
139.
182 L е m е г у. Dictionnairc, p. 245.
183 С е в е ,р г и ,н, стр. 28.
184 К. Б и и п. Лекции ф-арматсоло^ии. Перев. с нем. СПб., 1-8-87, стр. 625—626,
185 Ломоносов. ПіГ стр. 293. № 2&8.
186 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 221, л. 288.
187 См. «nitrum fixum» (стр. 118 наст, сборника).
188 ПСС, т. 2, стр. 430-431.
189 Там же, стр. 436—437.

О ПЕРЕВОДЕ ХИМИЧЕСКИХ ЗНАКОВ И ЛАТИНСКИХ ТЕРМИНОВ
109
Подавляющее большинство случаев неправильного прочтения текста
объясняется ошибочным истолкованием рассмотренных выше произвольных
сокращений слов. Поэтому, не возвращаясь к ним, остановимся на
некоторых сокращениях, наиболее трудных для расшифровки или
представляющих собой своего рода химические курьезы.
Sal alembic. Переведено «соль из аламбика (перегонного аппарата)»190.
В рукописи вполне разборчиво «Sal alembro» 191. Очевидно, что это «sal
alembroth. Алембротова соль. Солекислый аммиак ртутный» !92 — препарат,
приготовлявшийся из одной части нашатыря и двух частей сулемы 193 или,
по другим данным, из равных количеств обеих этих солей 194. Название
производится от греческого «a.upQotoc;» (бессмертный, божественный) и
арабского «ал» 19:і.
©essent.-j-sell. Переведено «Существенная соль» соляного уксуса (?)» 196.
Сокращение следует прочитать «Sal essentiale acetosellae», так как третье
¦слово составлено из-f- — знака уксуса (лат. «acetum», родит, пад. «acet-i»)
и окаончания «osell<ae>». Acetosella — дикий щавель, его листья
содержат много существенной солиI97. «Sal acetosae, acetosellae. Соль
щавелевая» !98. Находится в соках кислицы (Oxalis acetosella) и дикого щавеля
(Rumex acetosella); соки, после осветления яичным белком, выпариваются до
I go
кристаллизации соли — кислого оксалата калия .
Spir. sulph. per camp. Переведено «серный спирт из кафморы» 2С0. Этот
перевод— самый показательный пример того, до какой нелепости может
довести пренебрежение к правилам латинской грамматики и непонимание
смысла переводимого текста.
Даже самому посредственному латинисту должно быть известно, что
предлог «per» никогда не применяется в значении «из». Да и глубоких
познаний в химии не требуется, чтобы понять, что невозможно получить
«серный спирт» (т. е. серную кислоту) из камфоры, которая серы не
содержит.
190 Ломоносов, III, стр. 310, № 609.
191 Арадв АН СССР, ф. 3, оп. 11, № 254, л. 142 об.
1У2 С е в е р г и н, стр. 49.
193 W а 1 I е г і u s, Т. 2, Abt. 3-4, S. 44.
19< Рбгпег, Т. Ill, S. 419.
195 Е. О. Lippmann. Entstehung und Ausbrekung der Alchemic, Bd. 2. Berlin, 1931,
S. 103. По более новым данным, оно арабского происхождения и означает «благословен
ная соль» (там же, Bd 3. Weinheim, 1954, S. 29—30).
196 Ломоносов, Ш, стр. 28в, № 231.
197 L е m е г у. Dictionnaire, р. 6. Существенная соль растений (Sal essentiale) —соль,
кристаллизующаяся из выпаренного сока растений (Еркслебен, стр. 68).
198 С е в е р г и н, стр. 46.
199 Wittstein, Bd 2, S. 211—212.
200 ПСС, т. 2, стр. 464—465.

по
С. А. ПОГОДИМ
Прочитать эту сокращенную запись следует только так: «Spiritus sut-
phuris per campanam». Буквальный перевод «серный спирт <полученный,
приготовленный> посредством колокола» мало понятен. У Севергина есть
только перевод: «spiritus sulphuris per campanam — серноватая кислота»201,
что тоже малопонятно. Согласующиеся описания способа приготовления этого
препарата в учебниках Бургаве202 и Тейхмейера203, а также в словаре
Эрнстинга204 не оставляют никакого сомнения в том, что это раствор
серной и сернистой кислот, полученный сжиганием серы под стеклянным
колоколом в присутствии воды и водяного пара. Совершенно такое же
объяснение этого термина имеется в учебниках Валлериуса
20В
и
Эркслебена 206.
Spin С is per. machin. ppt. Переведено: «серный спирт, машиной
обработанный (?)» "°7. Следует прочитать: «Spiritus sulphuris per machinam praepara-
tus» и перевести: «серный спирт, приготовленный посредством прибора».
Такой прибор208 состоял из ¦стеклянного колокола с широким отверстием в
верхней части, на которое надевался стеклянный алембик (перегонный
шлем) с клювом; последний вставлялся в приемник. Под колокол ставилась
чаша с горячей водой, 'над которой сжигалась сера. Получающийся «серный
спирт» стекал частью ъ приемник, частью в чашу.
Vitrum sat.. В одном рецепте стеклянной массы имеется сокращение
«vitri sat.», переведеное «стекла насыщенного» 2и9. Очевидно, сокращение
было ошибочно прочитано «vitri saturati», тогда как оно означает «vitri sa-
turni», т. е. «свинцового стекла»210. Свинцовое стекло211 получалось
сплавлением свинцового глета или сурика с чистейшим песком или тонко
измельченным кварцем, причем смесь посыпалась поваренной солью. Оно
применялось как основа для получения окрашенных стекол, имитирующих
цветные драгоценные камни212.
201 Северг им, стр. 60.
202 Boerhaave, t. 2, p. 367—368.
203 Teichmcyer, p. 115.
204 Em sting, S. 281—282.
205 W a 11 e r i u s, T. 2, Abt. 1—2, S. 301-302.
20r> «Когда, то есть, сера будет зажжена, и слабое и тихо горящее ее пламя в стск-
ляной будет принято колокол, кой изнутри доліжен быть водою намочен, то изтекает и.*
оного колокола в нижеподставленную чашечку кислой спирт, серным спиртом
называемый (Spiritus Sulphuris per Campanam), коего кислота во всем есть сходна с купорооною.
но только от прилипшего к нему огненного вещества [флогистона.— С. #.], крепкой
серной запах и летучесть имеет» (И. X. П. Е р к с л е б е н. Начальные основания химии...»
с ием'ец'кого на российский перевел Никита Соколов. СПб., 1786, стр. 190).
207 Ломоносов, Ш, сгр. 275, № 53.
2,8 Teichmeyer, p. 47, fig. 23.
209 ПСС, т. 2, стр. 432—433.
210 Севергин, стр. 71.
211 Т е і с h m е у е г, р. 236; Boerhaave, t. 2, p. 402—403.
2,2 Neri, p. 126-132.

С) ПЕРЕВОД]; ХИМИЧЕСКИХ ЗНАКОВ И ЛАТИНСКИХ ТЕРМИНОВ
111
3. Буквальный перевод
Буквальный перевод встречается очень часто. В переводах научных п
технических терминов он особенно недопустим, так как при буквальном
переводе смысл их либо извращается, либо совершенно утрачивается. Перевод
становится столь же непонятным, как и переводимый термин, что видно из
рассмотренных ниже примеров.
Argent, viv. in aqu. fort, solut. per se vtat. Переведено «раствор ртути в
крепкой водке в чистом виде, осажденный»213. У Севергина читаем: «Мег-
curius praecipitatus per se. Самосадочная ртутная осадка» 2U, что непонятно.
Справка в словаре Витштейна215 гласит, что в старину химики получали
окись ртути продолжительным слабым кипячением ртути в открытом
сосуде с длинным горлом; при этом на поверхности ее появлялись красные
чешуйки, получившие название «Mercurius praecipitatus per se» — ртуть,
осажденная сама собой, т. е. без прибавления каких-либо осадителей.
Впоследствии для приготовления окиси ртути металл растворялся в азотной
кислоте, раствор выпаривался досуха и остаток нагревался до прекращения
выделения бурых паров. Совершенно такой же способ получения окиси
ртути описан Тейхмейером 216, Еркслебеном 217 и другими авторами.
Сказанное позволяет прочитать это сокращение так: «Argentum vivum in aqua forti
solutum per se praecipitatum» или «Argenti vivi in aqua forti solutio per se praeci-
pitata», что означает одно и то же: «Раствор ртути в крепкой водке,
осажденный сам собой», т. е. окись ртути, полученную нагреванием
азотнокислой ртути.
Arsenicum fixum. Переведено «мышьяк постоянный»218. У Севергина
этого термина нет. Тейхмейер описывает получение препарата «arsenicum
fixum» постепенным прибавлением 1 унции белого мышьяка к 2 унциям
селитры, расплавленной в тигле; по окончании реакции продукт выщелачивают
водой и раствор выпаривают досуха219.
Полученный по этой реакции пироарсенат калия K4AS2O7 при действии
воды переходит в двузамещенный ортоарсенат по уравнению K4AS2O7 ^
+ Н2О = 2K2HASO4. Итак, постоянный мышьяк — это двузамещенный
ортоарсенат калия.
Croc, с? ex sol. с. s\Qet с. ale. vol. vtat. Переведено: «Железный крокус,
осажденный летучей щелочью из раствора с селитряным спиртом»-"".
213 Ломоносов, III, стр. 277, № 93.
214 С е в е р г и н, стр. 31.
215 Witts tein, Bd 2, S. 379-380.
216 Teichmeyer, S. 208.
217 Еркслебен, стр. 259, 261.
218 Аачюнююов, III, стр. 273, № 12.
219 Teichmeyer, p. 184. Интересно, что это соотношение почти точно отвечает
требуемому уравнением: 4KNOa + A8a03 = K4As207 + N02 (404,4 части КіЧОз 197,82
частей АвгОз).
220 Ломоносов, III, стр. 280, № 133.

112
С. А. ПОГОДИН
Следовало прочитать «Crocus Martis ex solutione cum spiritu nitri et cum alcali
volatili praecipitatus» и перевести: «Железный крокус, осажденный летучей
шелочью кз раствора <железа> в селитряном спирте», а затем пояснить,
что речь идет о порошке окиси железа, полученном из гидроокиси железа,
осажденной аммиаком из раствора азотнокислого железа. Крокусом (от
лат. crocus — шафран) назывались порошки шафранного цвета,
приготовленные из металлов и их соединений 22!.
Crocus Veneris. Переведено «медный крокус» 222. Надо было пояснить,
что это закись меди .
Limat. 9 is с. ^г subl. sublimat. Переведено «медные опилки, возогнанны^
с сублимированной ртутью» 22А. Следовало прочитать «Limatura Veneris
cum mercurio sublimato sublimata» и перевести: «Медные опилки, возогнан-
ные с сулемой» (см. ниже Mercurius sublimatus).
Massa nerian. 1,2. Переведено «нерианская масса (?) 1,2» 225 без
пояснения. В монографии Нери имеется глаза 93 «Materia ex qua smalta omnia
fiunt»226 (материя, из которой делаются все смальты). Нери пишет, что
для приготовления этой «материи» обжигают смесь 30 фунтов свинца с
33 фунтами олова, «золу» просеивают сквозь сито, кипятят с водой,
отмучивают и высушивают. Далее 15 фунтов порошка сплавляют с 8 унциями
белой соли винного камня (т. е. поташа), сплав измельчают и сохраняют
в сухом месте.
Правильность такого объяснения данного термина подтверждается тем,
что в лабораторных описях Ломоносова имеются зиписи: «Олово и свинец
<взятые> поровну <и> обожженные в обжигательной печи», «олово и
свинец, взятые поровну, обожженные» 227, не говоря уже о большой
экспериментальной работе Ломоносова в области приготовления окрашенных
смальт.
Mercurius sublimatus. Нередко переводится «возогнанная ртуть» 228, «ртуть
сублимированная» 22'\ Препарат под названием «Mercurius sublimatus»
приготовлялся как сухим путем, так и мокрым. Сухой способ заключался в
нагревании смеси ртути с железным купоросом и поваренной солью в стеклянном
сосуде на сильном огне, «...так получается сулема, кристаллическая и
блестящая, сильнейший яд» 23°. Мокрый способ состоял в растворении ртути
в царской воде: «ртуть растворить королевскою водкою и сделать из тог^
*¦ ¦ ¦
221 Т е і с Ь m с у с г, р. 167—170.
222 Ломоносов, III, стр. 31Ю, № 605.
223 Witts tein, Bd I, S. 371,860.
224 Ломоносов, III, стр. 278, № 101.
22Г) Там же, стр. 2%, № 352.
22fi Neri, p. 165-167.
227 Ломоносов, III, стр. 299, № 414, 417.
228 ПСС, т. 1, стр. 144—145, 266-267.
220 Ломоносов, III, стр. 274, № 30.
230 «...sic fit Mercurius sublimatus, crystallinus atque splendene, venerium fortissiinum»
.(T e i с h m e у e r, p. 145—146).

о переводе: химических знаков и латинских терминов
113
Mercurium sublimatum (по-русски, испортя латинское, называется
сулема...)» 231.
? ab resid. bals. ф is therebinthin. Переведено «Сера из остатков бальзама
серного скипидара (?)» 232. Под названием «Balsamus sulphuris terebinthinatus»
был известен препарат, получаемый растворением серы в кипящем
скипидаре. Если этот процесс вести в замкнутом сосуде, происходят сильные
взрывы, сопровождаемые весьма зловонным «серным запахом»233 (очевидно,
вследствие выделения сероводорода). При охлаждении бальзама из него
выпадают кристаллы серы234. Итак, запись следует прочитать «sulphur ab
residuo balsami sulphuris terebinthinati» и перевести «сера из остатка от
приготовления серного скипидарного бальзама».
Terra tripolitana. Переведено «трипольская глина» 235. Terra tripolitana —
это трепел, названный так по его месторождению в Триполи236.
. К буквальным переводам можно отнести и так называемую
транслитерацию, т. е. передачу иностранного слова русскими буквами, часть с
присоединением русского окончания. Как известно, транслитерация, в связи с
малой разработанностью русской научно-технической терминологии, была
широко распространена в XVIII в. Однако нет основания писать
русскими буквами латинские термины, когда имеются вполне равноценные
русские. Приведем два примера.
Muria Tuslugens. Переведено «мурия тузулукская» 237. Латинское слово
«muria» означает «рассол», a «Tuslugens» — очевидно, искаженное «тузлук...
рассол для соления рыбы и икры» 238.
Similaris. Переведено «симилярный» 239, что представляет собой
ненужную транслитерацию. Напомню перевод этого термина, сделанный в конце
XVIII в. Н. П. Соколовым.
«При разделении тел получаются или равнородные (partes similares), или
не равно родные части (partes dissimilares). Первые подобные суть целому,
от которого разнствуют в одной токмо величине; последние же не имеют
подобия ни с целым, ниже сами между собою; однако они составляют
целое, будучи соединены надлежащим образом между собою» 240. Полагаю,
что термин «равнородный» лучше, чем «симилярный».
231 X. Э. Г е л л е р т. Начальные основания пробирного искусства металлургической
химии, перев. с нем. А. Немым, ч. 2, М., 1781, стр. 127, см. также Еркслсбен.
стр. 262—1263.
232 Ломоносов. III, стр. 283, № 167.
233 F. Hoffmann. Observationum physico-chymicarum selectorum, libri III. Halae,
1722, p. 340-343.
234 Boerhaave, t. 2, p. 375—376.
235 Ломоносов, III, crp- 275, № 42.
236 J. H. Pott. Fofftsetzung chemisohe-r Untersuchungen... Berlin und Potsdam, 1751,
S. 19; Валерий, стр. 57—58.
237 Ломоносов, III, стр. 297, № 391.
238 В. И. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка, т. IV. М., 1955,
239 ПСС, т. 1, стр. 126^127, 214—215, 2оо—289, 300—ЗОН, 304—305, 306—307.
240 Ерксле-б ен, стр. 19.
fi Ломоносов, т. V

114
С. А. ПОГОДИН
4. Перевод несоответствующими терминами
Число латинских терминов, переведенных русскими терминами,
имеющими другое значение, весьма значительно. Здесь приводятся лишь
особенно бросающиеся в глаза ошибочные переводы.
Acescentia lactis. Переведено «окисление молока»241 вместо «скисание
молока». Термин «окисление» (oxydatio) имеет совершенно другое значение
и появился только в конце XVIII в.
«Auripigmentum. Аурипигмент. AS2O3» 242. Должно быть AsoS.i.
«Bol. armen. Бура армянская» 243. Должно быть «Bolus armena» 2и, т. е.
армянский болюс, «жирная глина красноватая армянская» 24,\
Concrescere. «Oleum vitrioli meracissimum frigore concrescit, dilutius noi>
item» переведено «чистое купоросное масло от холода уплотняется,
разведенное— нет»246. Должно быть: «чистейшее купоросное масло от холода
затвердевает (замерзает), более разбавленное — нет».
Destill. Систематически переведено «возогнанный» 24? вместо
«перегнанный» (destillatus, a, urn). Приводим примеры.
«Oleum Petrae- destil. Нефтяное масло белое возогнанное» ~4S должна
быть «перегнанное».
«Acid. CD etQIis destill. Селитряная кислота и соли возогнанные-4і1
следовало прочитать «acidi nitri et salis destillatae» и перевести «кислоты
селитряная и соляная перегнанные».
Особенно курьезен перевод «с? in + solut. filtr. et inspissat. Железо,
растворенное в возогнанном уксусе, фильтрованное и сгущенное» 250.
Следовало прочитать «Martis in aceto destillato soluto fihrata et inspissata» и
перевести «профильтрованный и сгущенный раствор железа в перегнанном
уксусе».
Deton. Сокращение «с. CD deton.» систематически переведено «евзрывча-
той селитрой» \ хотя никакой «взрывчатой селитры» не существует.
Здесь речь идет о часто применявшемся старинными химиками приеме,
именуемом по-латыни «detonatio», а по-русски «вспышка»252. По
Ломоносову «детонация (вспышка.— С. П.) происходит, когда тела подвергаются
действию голого огня, так что вытесняемая составная часть загорается
241 ПСС, т. 2, стр. 254—255.
242 Ломоносов, III, стр. 274, № 20.
243 Там же, стр. 294, № 300.
244 Lemery. Dictionnaire, p. 84.
245 Валерий, стр. 38.
246 ПСС, т. 1, стр. 1112—113, 254—255.
247 Ломоносов, III, стр. 276, № 63, 73; ст,р. 279, № 1.18; стр. 295, № 326 и ф.
248 Там же, стр. 276, № 63.
249 Там же, стр. 304, № 4-88.
250 Там же, стр. 305, № 517.
251 Там же, стр. 300, № 483; стр. 301, № 440; стр. 302, № 450 и др.
252 С е в е р г и н, стр. 19.

О ПЕРЕВОДЕ ХИМИЧЕСКИХ ЗНАКОВ И ЛАТИНСКИХ ТЕРМИНОВ
115
пламенем и истребляется им с внезапным треском»253. Поэтому сокращение
«deton» надо прочитать «detonatus, a, um» и перевести «полученный при
вспышке». Пример: «^ ?| с. ©deton. ppt.» переведено «обожженное олово,
обработанное взрывчатой селитрой»254; следовало прочитать «Calx Jovis
cum nitro detonati praeparata» и перевести «оловянная известь,
приготовленная вспышкой <олова> с селитрой».
Dnlcificatus, edulcoratus. По Техмейеру 255, термины dulcificatio и eduko-
ratio (в переводе Севергина256 «услащение») синонимы, но означают два
различных понятия: 1) отмывание растворимых веществ водой или винным
спиртом, 2) смягчение едких -свойств «кислых спиртов» (т. е. кислот)
перегонкой с винным спиртом. Поэтому при переводе этих терминов
особенно необходимо сообразоваться с контекстом. Примеры: 1) «Міпега с? tis
edulcorat. Железная руда подслащенная (?)» 257; следовало прочитать «mi-
пега Martis edulcorata» и перевести «Железная руда, промытая {водой]».
2) «Acida spiritu vini dulcificata... Кислоты, опреснеиные винным
спиртом..» 258. Следовало перевести «кислоты, услащенные винным спиртом».
и пояснить, что это либо сложные эфиры, либо диэтиловый эфир.
Inspissatus.«Сгущением[inspissationem] называют перевод тонкой жидко-
сти в густую, или даже в твердое тело, путем удаления излишней влаги .
Поэтому inspissatus означает «сгущенный». «Inspiss. Klukwa» следовало пе-
ревести не «клюква сушеная» , а «клюквенный сок, сгущенный».
Равным образом «9 іпфс B(solut. inspiss Медь, растворенная в дестил-
лйрованном уксусе солью нашатыря, упло-vм -*нная» 261 надо было прочитать
«Veneris in aceto destillato cum sale ammoniaco solutio inspissata» и перевести
«Сгущенный раствор меди в перегнанном уксусе с нашатырем».
Lapis prnnellae. «Lap. prunelli. Селитра плавленая» 262. Перевод неверен,
что видно из способа получения препарата sal prunellae s. lapis prunellae: к
одной части1 расплавленной селитры постепенно прибавляют 1/\2 часть серы
и по ее сгорании выливают расплавленную массу на медную или мрамор-
253 ПСС, т. 2, стр. 542—543.
254 Ломоносов, III, стр, 2&3, № 154-
255 Teichmeyer, р. 24—25; «...si Spiritus acidi min©rales cum Spiritu vini miscentur.
digeruntur et d«ttllatitur, revera bantisper mutantur, et aiciditas iniminuitur. Hinc dicuntur Spiriti
duloiiffcatii, ut. nitri dukis, sails dulcie» (там же, стр. 128—129). Перевод: «...если кислые
минеральные спирты смешать с винным спиртом, дигерировать и перегонять, то они при
этом действительно изменяются, и кислотность их уменьшается. Оттого они называются
услащенными спиртами, как услащенный селитряный, услащенный соляный».
258 С е в е р г и н, стр. 19.
257 Ломоносов, III, стр. 279, № 126.
2" ПСС, т. 2, стр. 240-241.
¦"* 1 ам же, стр. 530—531.
260 Ломоносов, III, стр. 295, № 335.
261 Там же, стр. 302, № 463.
м* і ам же, стр. 28в, № 228.
8*

116
С. А. ПОГОДИН
кую доску2<)3. Это селитра, содержащая сульфат калия. В «Минеральном
каталоге» дана транслитерация «Соль прунелическая, по-лат. Sal prunel-
lae» ш.
Magnes. crudus non armatus etc. «Магнезия неочищенная,
неподготовленная и т. д.» 265. Перевод этот не имеет ничего общего с действительностью.
Magnes — не магнезия, а магнитный железняк. Лемери пишет, что «...его
надо оправить в железо, и тогда его сила будет еще больше» 266. В «Вол-
фианской экспериментальной физике» читаем: «уже давно примечено, что
магнит, железом оправленный, сильнее притягивает»267. В
«Минеральном каталоге» имеются «два магнита в оправе» 268. Все это доказывает,
что данное место надо перевести так: «Природный магнит без оправы
и т. д.».
Magnesia. В XVII и XVIII вв. термин «магнезия» имел до десяти зна-
чении , которые различались прилагательными, ставившимися после этого
слова, например magnesia alba (белая магнезия)—окись магния, magnesia
nigra (черная магнезия)—природная двуокись марганца (пиролюзит).
Последняя нередко (в частности, у Ломоносова) называлась просто
магнезией. «Магнезия цветом черна впросинь и имеет железа в себе весьма
малое число. Будучи с зеленым простым стеклом в малом числе соединена, дает
ему хрустальную светлость и прозрачность, а больше надлежащего приме-
шана, производит цвет вишневый» . ото место не оставляет сомнении в
том, что Ломоносов называл магнезией пиролюзит. Поэтому следует
признать ошибочными некоторые другие переводы этого термина,
опубликованные в литературе. Так, Б. Н. Меншуткин полагал, что магнезия
Ломоносова— это основная углемагниевая соль271. По мнению М. А. Безбородова,
пьемонтской магнезией называлась двойная углекислая соль магния и
марганца272. В руководстве Нери — Меррета—Кункеля, на французский
перевод которого ссылается М. А. Безбородов, указывается, что при
производстве хрусталя следует брать пьемоитскую магнезию «...как самую
лучшую. Однако прибавлять ее надо понемногу и толково, в противном случае
она сообщает хрусталю железистую, ржавую окраску, которая >в конце кон-
263 Wallerius, Т. 2, Abt. 1—2, S. 101; Porner, Т. 1, S. 332.
264 ПСС, т. 5, стр. 106.
265 Ломоносов, III, стр. 309, № 589.
26ft «...il faut l'armer dans du fer, et alors il aura encore plus de force» (Lemery, Dicti-
ormaire, p. 328—329).
267 ПСС, т. 1, стр. 504.
268 ПСС, т. 5, стр. 163, там же между стр. 1166 и 167 помещен цветной снимок магнита
« оправе, сделанного из природного тагильского магнита.
269 Е-гп sting, S. 201—202.
270 ПСС, т. 5, стр. 423.
271 Ломоносов, I, стр. 15-
272 М. А. Б е з б о р о д о в. Д. И. Виноградов..., стр. 328; его же, Ломоносов и его
работа..., стр. 89—90.

О ПЕРЕВОДЕ ХИМИЧЕСКИХ ЗНАКОВ И ЛАТИНСКИХ ТЕРМИНОВ
117
цов делается черной и лишает хрусталь прозрачности»273. Эрнстинг
сообщает: «Магнезия обычно называется пиролюзитом (Braunstein). Это
черноватая руда, похожая «а сурьмяный блеск, но более хрупкая. Добывается в
рудниках, особенно в Пьемонте.... Служит для очистки стекла,... «о если ее
добавить слишком много, цвет стекла становится пурпуровым» 274. В
природе встречается изоморфная смесь карбонатов магния и марганца —
минерал родохрозит, имеющий цвет от бледно-розового до мясо-красного.
Итак, нет никаких оснований считать черную магнезию и пьемонтскую
магнезию двойным карбонатом магния и марганца. К сожалению, эта
ошибка повторена в примечании к лабораторному журналу Ломоносова275, а
также в переводе описей его лаборатории276.
В монографиях Нери и Кункеля описан способ улучшения качества
черной магнезии посредством прокаливания, обрызгивания раскаленных кусков
крепким уксусом, истирания в тонкий порошок с последующим
промыванием теплой водой277. Из описей лаборатории видно, что Ломоносов
повторил этот опыт. Однако перевод «Magnes. с. Ф ppt. rever. Магнезия с
перегнанным уксусом, осажденная и измельченная»278 непонятен. Должно быть:
«Magnesia cum aceto destiHato praeparata reverberata», т. е. <черная>
магнезия с перегнанным уксусом, измельченная й прокаленная в отражательной
печи {см. Reverberates, стр. 120). Очевидно, результаты этого опыта не
удовлетворили Ломоносова, так как он произвел еще несколько подобных же
экспериментов, применяя вместо перегнанного уксуса царскую водку, купо-
ы *>7Q
росный спирт, крепкую водку .
Merourius praecipitatus. Переведено «возогнанная ртуть» 28°; должно быть:
«осажденная ртуть» или «ртутный осадок».
Nihil album. Переведено «Помфоликс (?)» 281, т. е. одно непонятное слово
заменено другим, столь же непонятным.
273 J. Kunckel. Ars vitraria experimentalis. Niirnberg, 1743, S. 13. В примечании к
этому месту Куикель пишет: «Es ist im vorigen genugsam gedacht, dass die Piemontischen
Magnesie, oder des Italianaschen Braunsteins nicht bedarf, weil sokhe oder solcher bei uns in
Teutechland eben so gut aus der Eixle gegraben wird» (там же, стр. 48). Перевод: «Ранее
было достаточно оказано о том, что пьездонФской магнезия или итальянского пиролюзита
не требуется, ибо таковая или таковой, столь же хороший, добываются из земли у нас в
Германии».
274 Ernsting, S. 201.
275 ПСС, т. 2, стр. 685>, примечание 3.
276 Ломоносов, III, стр. 272, № 58. «Magnesia nigra —черная магнезия», в
.примечании: «двойная углекислая соль марганца и магния»; стр. 275, № 40. «Magnee, niigr.—
черная магнезия», в примечании «углекислый марганец, совершающий магнит».
Углекислый марганец белый, а не черный!
277Neri, р. 33—34; Knnckel, S. 16.
278 Ломоносов, III, стр. 294, № 302.
279 Там же, стр. 293, № 285, 286, 287. Переводы неудачны, как их исправить, видно
из предыдущего примера.
380 ПСС, т. 1, стр. 268^269.
281 Ломоносов, III. стр. 293, № 289.

118
С. А. ПОГОДИН
Оба они означают одно и то же -— нечистую окись цинка J8J.
Nitrum fixum. Обозначение «CD fix.» прочитано «nitrum fixum» и
переведено «постоянная селитра (азотнокалиевая соль)» 28:\ Однако, по Севергину 28\
термин «nitrum fixatum, fixum» означает «селитра, претворенная в щелочь».
По Коппу 281\ получение растительной щелочи (углекислого калия)
посредством вспышки смеси селитры с винным камнем описал в 1595 г. А. Либа-
вий. В середине XVII в. И. Р. Глаубер 28G нашел, что продукт
взаимодействия селитры с углем «...не отличается от прокаленного винного камня»
(і. е. от углекислого калия). Впоследствии Глаубер287 назвал продукт
упомянутой реакции nitrum fixum и отметил его свойство расплываться на
влажіном воздухе в жидкость — liquor nitri fixi (жидкость постоянной
селитры). В сочинениях, относящихся к более позднему времени под названием
«nitrum alcalisatum», а также «nitrum fixum», описывается препарат,
получаемый нагреванием селитры с углем 288. Для примера приводим
приготовление этого препарата по Эркслебену: «...когда селитра с тертыми угольями
или другими подобными вещами воспламенится, то из оной остается одна
щелочная в огне постоянная соль, которая именем алкалической селитры
(Nitrum fixum) называется. Ее после приготовления должно еще несколько
времени держать в огне, дабы все, что в ней осталось из угольев, в пепел
обратилось. На воздухе расплывшаяся называется глауберовым алкагестом
(Liquor nitri fixi)» 289.
Как указывает Д. И. Менделеев 29°, реакция между селитрой и углем
протекает по уравнению: 4KN03 + 5С = 2К2СО3 + ЗССЬ + 2Ыг. Все
приведенные данные не оставляют сомнения в том, что химики XVIII в. под
названием «nitrum fixum» подразумевали углекислый калий, полученный по
приведенной реакции селитры с углем.
Эта реакция была хорошо известна Ломоносову. В своей диссертации
«О рождении и природе селитры» он пишет: «...селитра, взорванная с
291
углем, по отходе кислоты дает чистую постоянную щелочь» .
282 Севе ргин, стр. 33,43; W і 11 в t еі п, Ы. 2, S. 163—164.
283 ПСС, т. 2, стр. 706; Ломоносов, III, стр. 273, № 9, стр. 310, № 610.
284 Сев ергни, стр. 4.
285 Н. К о р p. Geschichie dex Cheonie, Т. 4. Braunschweig, 1847, S. 7.
286 J. R. Glauber. Furni novi philosophic!. Amstelaedaimi, 1651, pe. 2, 65.
287 Glauberus concervtratus od&c Kern den Glauberiechen, Schiffften. Leipzig unci Berlin,
-.715, S. 18—19, 822—6\2'3.
288 Lemery. Cours, p. 454—457; Boeihaave, t. 2, p. 337; Emsting,
Я 227; P отпет, Т. 2, S. 559.
289 Еір'Кслебен, стр. 213. Химики XVII—XVIII вв. называли алкагестом
«универсальный растворитель» — воображаемое вещество, якобы способное растворять все
другие вещества.
290 Д. И. Мен д ел ее в. Основы шип, изд. 8. СПб., 11906, стр. 220.
2 ' ПСС, т. 2, стр. 234—235. В латинском подлиннике «consumpto acido», что лучше
перевести «по израсходовании кислоты».

О ПЕРЕВОДЕ ХИМИЧЕСКИХ ЗНАКОВ И ЛАТИНСКИХ ТЕРМИНОВ
119
Ниже он называет взаимодействие селитры с углем
«фиксированием селитры», а далее пишет, что «...достаточно известна щелочная
природа постоянной селитры»292. Но в той же диссертации Ломоносов
называет образующийся в селитряных кучах азотнокислый аммоний nitrum
volatile (летучая селитра)293, а азотнокислый калий — продукт
взаимодействия летучей селитры с древесной золой (в основном углекислым калием^
fixum et verum nitrum294 (постоянная и истинная селитра) или просто nitrum
fixum **yj. Таким образом, Ломоносов применял термин «nitrum fixum» как
для углекислого, так и для азотнокислого калия.
Объяснить это можно недостаточной определенностью понятий «fixitas»
(постоянство или, лучше, огнепостоянство) и «volatilitas» (летучесть). По
Эркслеб?ну, «...тела, которые от жара превращаются и выгоняются
парами2*6, называются летучими (corpora volatilia), напротив того, кои от
¦огня и не улетают, постоянными (fixa) именуются. Но многие постоянные
тела в сильном огне делаются также летучими, и может быть вообще нет
никакого в огне постоянного тела» 297. Эти определения даются и другими
авторами, причем они отмечают, что многие вещества принято считать по-
-стоянньши только вследствие их меньшей летучести по сравнению с другими
веществами; так, .например, серная кислота называется постоянной, так как
она менее летуча, чем другие кислоты. Азотнокислый калий при сильном и
.продолжительном прокаливании теряет свыше 90% своего веса, как
наблюдал, например, Лемери 298; поэтому углекислый калий по сравнению с
азотнокислым должен быть признан огнепостоянным веществом. С другой
стороны, азотнокислый калий должен считаться веществом огнепостоянным по
сравнению с азотнокислым аммонием, который, разлагаясь на воду и закись
азота, улетучивается без остатка уже при очень невысокой температуре
(210°), т. е. значительно ниже точки плавления азотнокислого калия (333°).
Если принять во внимание все эти соображения, то становится понятным,
почему Ломоносов называл огнепостоянной селитрой и углекислый и
азотнокислый калий, т. е. применял термин «nitrum fixum» в двух различных
значениях. Поэтому, при переводе этого термина особенно необходимо со-
-образоваться с контекстом.
Oleum empyreumaticum. Переведено «отожженное» масло»2", что
лишено всякого смысла. Правильный перевод «пригорелое масло» дал
292 Там же, стр. 268-^269.
293 Там же, стр. 28'8—289.
294 Там жег стр. 300—301.
295 Там, же стр. 302—303-
296 В июмвцком подлиннике: «...Korper, die sich durch die Hi-tze in Dampfe verwandelt
forttreiben lassen...» (J. C. P. Erxdeben. Anfangsgrunde der Chemie. Gottiagen, 1775,
5. 63). Перевод: «...тела, которые могут быть нагреванием превращены в пар и в этом
ішде удалены».
297 Еркслебен, стр. 48.
298 L emery. Cours, p. 457.
296 В немецком подлиннике: «..ЛСагрег, die sich durch die Hitze in Dampfe verw-andelt

120
С. А. ПОГОДИН
Б. Н. Меншуткин300; зачем понадобилось изменять его перевод, понять
нельзя.
Orichalceus. Латунный от orichalcus желтая медь, латунь301; ошибочно
переведено «бронзовый» 302.
Peregrinum. Переведено «первосортное»303; должно быть «иноземное,
заграничное, иностранное» (о стекле).
Pulv. руг. trit. Переведено «Порошок пиритный (?) растертый»304.
Следует прочитать «Pulvis pyrius tritus» и перевести «Ружейный порох 305
растертый».
Pyrites aquatis. Переведено «водный кремень» 306; должно быть
«мышьяковый колчедан» или «миспикель» 307.
Reverberatus. Систематически переведено «размельченный,
измельченный» 308. Как пишет Ломоносов: «реверберация есть более продолжительное
обжигание тела, превращенного в порошок, направленным на него
пламенем»309. Реверберация производилась в особых, так называемых
отражательных печах310; данный термин следует перевести «обожженный в
отражательной печи».
Поэтому, например, запись «Сгос. cf с. aqu. fort. fact, edulc. et reverb.»,
переведенную «железный крокус с крепкой водкой послащенный и
измельченный»311, следовало прочитать «Crocus Martis cum aqua forti factus edulco-
ratus et reverberatus» и перевести «железный крокус, приготовленный с
помощью крепкой водки, промытый и обожженный в отражательной печи. Оче-
300 Меншуткин, II, стр. 407; такой же перевод дает Савергин (стр. 36).
«Прочее, что при сих перегонках выгоняется посредством жара, состоит из солоноватой воды,
которая спиртом называется, и из пригорелого масла (оіешп empyreumaticum)» (Ерксле-
бен, стр. 92).
301 Север гий, стр. 36. Шталь описывает получение orichalcum (Gelb-Kupfer,
Prinz-Metall) сплавлением 5—6 частей меди с 1 частью цинка-, а также сильным
нагреванием меди с галмеем и углем (G. Е. S t a h 1. Opusculum physdico-chymico-medicuan. Halac
Magdeburgicae, 1715, p. 836—838).
302 ПСС, т. 1, стр. 44—45.
303 Ломоносов, III, стр. 298, № 406; стр. 303, № 465 и др.
304 Том же, стр. 30-9, № 5і85.
305 «Фузейный порох (Pulvis pyrius) составляется из селитры, серы и уголья» (В а-
л е р и й, стр. 64-8). «Pulvis pyrius. Огнестрельный по>рох» (Севергин, стр. 46).
306 Ломоносов, III, стр. 26в, № 220.
307 Мышьяк находят «...наипаче в белом мышьячном колчедане, называемом водяным
колчеданом или миспикелем» (гос. Еллера опыт о начале и рождении металлов,
переведен с немецкого языка из 1-й части рудословных увеселений Горного училища студентом
Андреем Пикароном. Печатан при том же Училище. СПб., 1780, стр. 52).
308 Ломоносов. III, стр. 279, № 124; стр. 284, № 171; стр. 289, № 237; стр. 300,.
№ 426, 430.
309 ПСС, т. 2, стр. 546—547.
310 «Еоли такая печь имеет наверху уз'косходящуюся покрышку или шлем, или
круглый свод, который отдажаег пла-мя на поставленный в печи сосуд, то сия печь называется
отражательною печью (furnus rev-erbenii)», Еркслебен, стр. 27.
311 Ломоносов, III, стр. 284, № 171.

О ПЕРЕВОДЕ ХИМИЧЕСКИХ ЗНАКОВ И ЛАТИНСКИХ ТЕРМИНОВ
121
видно, речь идет об окиси железа, полученной из раствора азотнокислого
железа.
Sal digest, sylv. «Соль поваренная сильвиева (?)»312. Следовало
прочитать «Sal digestivum Sylvii»; так назывался хлористый калий. «С поташною
солью соединенная соляная кислота составляет среднюю соль, которая...
называется пособная Силвие?а соль (Sal digestivum Sylvii)» 313.
Spiritus nitri. Селитряный спирт; так называлась концентрированная
азотная кислота, которую получали перегонкой селитры с болюсом или с
самым крепким купоросным маслом зи. Переведено «нашатырный спирт» 315,
что является грубейшей ошибкой.
Tartarus vitriolatus. Переведено «купоросной винный камень»316. В
примечании 317 правильно сказано, что это сернокалиевая соль, но
утверждение, будто ее получали действием серной кислоты на винный камень,
ошибочно; в любом учебнике химии XVIII в. можно прочитать, что купоросный
винный камень приготовляли действием купоросного масла на расплывшееся
масло винного камня 318, т. е. насыщенный раствор «соли винного камня»
(поташа) 319, полученный при действии на неге) влажного воздуха. Вопреки
тому, что говорится в упомянутом примечании, винный камень : (кислым,
тартрат калия) при хранении на воздухе не расплывается.
* * *
На основании всего изложенного можно сделать следующие выводы.
1. В сочинениях и документах Ломоносова применяются с небольшими
изменениями символические знаки и латинские химические термины, принятые
в трудах Шталя и его школы.
2. Расшифровка и перевод этих знаков и терминов, данные в Полном
собрании сочинений Ломоносова и, особенно, в описи его лаборатории,
страдают рядом погрешностей, искажающих смысл.
3. Предложена методика перевода текстов, содержащих химические
символические знаки, условные и произвольные сокращения слов, а также
специальные термины.
4. Рассмотрены многочисленные примеры, наглядно показывающие
погрешности переводов и способы их устранения.
Изложенные выше материалы являются частью подготовляемой мною
к печати монографии «Ломоносов и химия XVIII века».
312 Там же, стр. 273, № 16-
313 Еркслебен, стр. 228'. Соль названа по имени открывшего ее врача и химйіка
Ф. Дюбуа (1614—'1672), известного под латинизированной фамилией Сильвий (Sylvius).
314 Teichmeyer, p. 120—1121.
315 ПСС, т. 1, стр. 302—303.
316 ПСС, т. 2, стр. 2,34-1235.
317 Там же, стр. 669, примечание 8-
318 L emery. Cours, p. 705; Teichmeyer, p. 204; В о е г h a a v e, t. 2, p. 362
319 Наст, сборник, стр. 298.

к. с. ляликов
РОЛЬ ЛОМОНОСОВА
В РАЗВИТИИ ЦВЕТОВЕДЕНИЯ
I
Михаил Васильевич Ломоносов первым заложил прочный фундамент
¦современного цветоведения. В одной из записей, относящихся к самому
началу его научной деятельности, Ломоносов пишет: «Сколь трудно полагать
основания! Ведь при этом мы должны как бы одним взглядом охватывать
совокупность всех вещей, чтобы нигде не встретилось противопоказаний...»1
Можно только удивляться научному чутью Ломоносова, сумевшего
избежать тех ошибок и противоречий, от которых не были свободны позже
многие ученые, развивавшие взгляды, изложенные в «Слове о
происхождении света». В прошлом столетии возникло мнение, что публикация «Слова
о происхождении света» на латинском языке прошла незамеченной и
никакого влияния на развитие «ауки не оказала. К нему присоединился даже
Б. Н. Меншуткин, так любовно и внимательно изучавший научное
наследие Ломоносова. «Сколько мне известно, за границей никто не обратил на
нее (работу Ломоносова) внимания — я не нашел каких-либо упоминаний о
ней»,— пишет он в своей монографии о трудах Ломоносова по физике и
химии 2.
Главной причиной этого совершенно неправильного мнения являлось то,
что Цветоведческие взгляды Ломоносова слишком опередили развитие
науки. Цветоведение сложилось в самостоятельную науку только в нашем
веке и только теперь мы можем правильно оценить роль Ломоносова в
развитии цветоведения. Следует напомнить, что «Слово о происхождении
света» являлось изложением именно основ цветоведения. Хотя в нем и
содержится много материала, относящегося к вопросу о природе света,
включение его было вызвано только необходимостью систематизировать и
обобщить взгляды на происхождение цветов. Ломоносов сам неоднократно это
подчеркивал. Первоначально он назвал свою речь «О новой теории проис-
1 ПСС, т. 1, стр. 135.
2 Меншуткин, II, стр. 226.

РОЛЬ ЛОМОНОСОВА В РАЗВИТИИ ЦВЕТОВЕДЕНИЯ
123
хождения цветов»'; много позже, давая список своих трудов, эту уже
дважды опубликованную речь он называет «Новая теория о цветах,
утвержденная новыми опытами физическими и химическими» 4.
В (настоящее время, анализируя развитие цветоведения, мы должны
признать, что именно с опубликованием ломоносовского «Слова» начало
складываться цветоведение в современном понимании этой науки.
Двести-тр-иста лет назад под теорией цветов понимался раздел
физики, трактующий обо всех явлениях, в которых наблюдались цвета. Все
опыты с разложением света призмами, теория образования радуги, причины
окраски тел, химические опыты, при которых происходит изменение окраски
растворов,— все это включалось в теорию цветов. Естественно, попутно
захватывался и вопрос о природе света. Современное цветоведение
ограничивается вопросами о восприятии цветов человеческим глазом, об измерении
цветов и их систематике. Рассматривая как опубликованные, так и
неопубликованные работы Ломоносова, мы должны признать, что он был первым,
кто ясно понял своеобразие цветоведения и заложил его основы, на
которых и было построено последователями ученого стройное здание
современного цветоведения.
Настоящая статья посвящена выяснению вопроса о том, что дали
опубликованные работы Ломоносова для развития цветоведения. Задача эта
•сильно усложняется тем, что позднейшие авторы, используя идеи
Ломоносова, почти никогда не ссылаются на него. Поэтому для выяснения роли
Ломоносова в развитии цветоведения нам пришлось применить следующий
¦метод. Прежде всего были установлены основные отличительные
особенности взглядов Ломоносова и те новые идеи, которые он выдвинул. Затем.
тщательно изучая литературу второй половины XVIII в., мы проследили,
как часто основные мысли Ломоносова повторяются в трудах других
авторов и какие из них, наконец, получают общее признание. Рассматривая
пути проникновения идей Ломоносова в европейскую науку, не следует
забывать, что международные связи Петербургской Академии наук во
второй половине XVIII в. были очень широки. В Европе было сравнительно
немного ученых; все они знали друг друга если не лично, то по трудам,
«оторыми они регулярно обменивались. Кроме частной переписки,
существовало много журналов, довольно подробно реферировавших научные трудьі.
II
Одним из кардинальных вопросов цветоведения является вопрос об
основных, или главных, цветах. Зарождение идеи о трех главных цветах
можно заметить лет за сто до Ломоносова. Среди средневековых философов
она появилась в процессе развития аристотелевского представления о
цветах, как о смесях света и тени. Уже Теофраст, современник и ученик
Аристотеля, изложивший его учение о цветах, называет средние, или смешанные
3 Билярский, стр. 309.
4 Научное наследство, М.—Л., Изд-во АН СССР, 1948, т. I, стр. 18.

124
к. с. ляликов
цвета 5. К ним Теофраст относит серые, получающиеся от смешения черного
и белого. В средине века эта идея была перенесена и на хроматические*
цвета. Впервые высказал ее, по-видимому, Антоний де Доминис, 'который в
1611 г.6 пишет о том, что, кроме собственных цветов тел, существуют в
природе цвета «эмфатические» (выспренные, выразительные или
появляющиеся). К ним относятся, в частности, цвета радуги и спектра, даваемого
призмой. Неправильное толкование разложения белого света призмой,
господствовавшее до Ньютона, привело Доминиса к мысли, что и
спектральные цвета также являются смешанными из света и тьмы. Призма
олицетворяет тьму—по-видимому, стекло в те времена при большой толщине
было довольно темным. Если свет проходит через малую толщу призмы,
к нему примешивается мало темноты, он делается красным, если через
большую толщу, он делается совсем темным — фиолетовым. Поэтому, как
и серый цвет, хроматические Доминис считает «средними» «и подобных
средних цветов можем мы считать собственно три. Первое подмешивание
тьмы, которое несколько затемняет белизну, делает свет красным». При
большем подмешивании тьмы получается зеленый и, наконец, фиолетовый.
Несколько позже (1613 г.) Франциск Аквилон повторяет те же мысли,
внося в «их больше определенности 7. У него аристотелевские свет и тьма
превращаются в цвета белый и черный. Их он помещает на концах прямой,
на которой располагаются и три «средних» цвета: желтый, красный и
голубой. Эту схему принимает и Афанасий Кирхер, который в своей «Ars magna
lucis et umbrae» 8 (первое издание— 1646 г.) говорит о цветах:
«Существует два крайних, средних три (желтый, красный и голубой), три также и:*,
них составленных (золотистый, зеленый, пурпурный), остальные
действительные цвета считаются потомками, от них происходящими». Таким
образом, у Доминиса свет и тьма носят отвлеченный характер, а Аквилон и
Кирхер заменяют их соответственными цветами, и главных цветов
оказывается пять. Для практиков — художников и красильщиков — было ясно,
что черный и белый стоят особняком среди этих главных цветов.
В 1686 г., почти одновременно с появлением «Нового учения о свете и
цветах» Ньютона, член Королевского общества Р. Уэллер опубликовал
5 Theophrast (Tyrtamus). Цит. по W. Goethe (Goethes saratliche Werke, Materia-
len zur Geachkhte der Karbenk>hr?s, 53, стр. 18). Среди изданных трудов Теофраста нам
не удалось найти излагаемые Гёте положения; очевидно, он пользовался одним из
немногочисленных рукописных списков произведений Теофраста.
6 М- A. de Do mi n is. De radide visus et lucis in vitris perspectivis et iride. Tractatus
Mas-ei AnitotiK de Dominis {per Joataiem B-artolum in lucem editus). Ven«tiis, 1611, стр. 9.
7 F.. A qui Ion u$. Franoisci Aquilomi e societate Jesu Opticocum libri sex (Philosop-
his iuxta ac Mathem-atLcis utiles) Antverpdae (Ex officina plantiniana Apud Viduam et Filios
JoMoreti), 1613, стр. 8 и 39.
8 A. Kir с he г. Athanasii Kircheri Ars magna lucis et umbrae. Liber I, pass III.
caput II. Amstelodami, 1671, стр. 48.

РОЛЬ ЛОМОНОСОВА В РАЗВИТИИ ЦВЕТОВЕДЕНИЯ
125
«A catalogue of simple and mixst colours...» 9 Этот «каталог» представляет
собой таблицу из 119 выкрасок, хорошо сохранившихся до нашего времени.
В кратком объяснительном тексте, предпосланном таблице, Уэллер
указывает на то, что в 1680 г. Бреннером в Стокгольме была 'напечатана таблица
простых цветов. Автор решил сделать ее более философической и полезной,
добавив смешанные цвета. Смешиваются каждый из простых желтых и
красных с каждым из простых голубых. Следовательно, Уэллер принимает
основными эти три цвета, причем он считает этот выбор настолько
естественным, что никак его не мотивирует. О простых цветах автор говорит
во множественном числе, явно объединяя понятия о простом цвете и не
смешанной краске. В его глазах простые цвета не равноценны; он считает
не нужным давать смеси красных и желтых цветов.
Положение о трех простых (главных) цветах или красках было
известно и Ньютону, хотя бы потому, что он хорошо з>нал и высоко оценивал
трактат Доминиса. Но и он не понял значения этого положения. Только в
«Лекциях по оптике» он мимоходом замечает: «Все прочие [цвета] умеют
составлять художники из красного, желтого и синего» 10. Составляя белый цвет
из пигментов, Ньютон брал четыре порошка, подчеркивая, что по существу
в каждом из них смешаны все цвета11. Даже получив из трех спектральных
«совершенную белизну» 12, он сейчас же делает оговорку, что «при опыте с
тремя призмами в [точке] R смешиваются не только три цвета, красный,
зеленый и индиго, но также сшшй и желтый со всеми промежуточными
степенями, составляя белизну».
Когда Ньютону понадобилось определить главные цвета в спектре, он
колеблется, называя то пять, то десять и останавливается, наконец, на семи,
найдя случайную и по существу совершенно неправильную аналогию
с музыкальной гаммой. Мариотт оспаривал совершенно правильное
положение Ньютона о неразложимости спектральных цветов, однако наряду
с этим он подошел очень близко к положению о трех основных цветах, но
высказать его не решился 13.
Незадолго до того, как Ломоносов занялся созданием теории цветов,
иезуит Кастель опубликовал книгу, видимо оставшуюся неизвестной
Ломоносову, «L'optique des couleurs» 14. Являясь сторонником положения о трех
основных цветах, Кастель дает ясное представление о состоянии этого вопроса
9 R. Waller. A catalogue of simple and mixst colours with a specimen of each colour
prefex to its proper name. Philosophical T(ransactk>ns, 1686, N 179, стр. 24.
10 И. Ньютон. Лекции по оптике. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1946, стр. 192.
11 И. Ньютон. Оптика, или трактат об* отражениях, преломлениях, изгибаниях и
цветах света. М—Л., Иэднво АН СССР, 1927, стр. 120.
12 И. Ньютон. Лекции по оптике. М.— Л-, Изд-«о АН СССР, 1946, стр. 163.
13 ПСС, т. 2, стр. 171
14 L. В. Caste 1. L'optique des couleurs fondee sur les simples observations et tournee
¦surtout a la pratique de lai peintur-e, de la teinture et des auitres arts, cbloristes, a Paris. 1740,
-стр. 69 и далее.

126
к. с. ляликон
до работ Ломоносова. Чтобы уяснить вклад Ломоносова в цветоведение,
рассмотрим доводы в пользу положения о трех основных цветах, которьк
приводит Кастель. На стр. 69 он пишет: «V. Наблюдение, откуда начинается
открытие трех простых [primitives] цветов природы... Среди семи или
девяти звуков: ут [до], ре, ми, фа, соль, ла, си, ут, которые образуют
музыкальную гамму, есть три, которые музыканты считают важнейшими, эти три
звука: ут... ми... соль. Из этих трех выводятся остальные; по мнению
музыкантов, они образуют совершенную гармонию или совершенный аккорд...
...Это [аккорд] маленькое чудо музыки, без которого нельзя было бы
создать ничего звучащего в этой науке, но также и в оптике цветов, которая
совершенно параллельна, совершенно аналогична музыке...» Дальше в V
наблюдении уточняется соответствие между звуками и цветами: глубокому
синему соответствует ут (до), красному—соль и желтому — ми.
Затем следует VI наблюдение, где развивается полностью [tout a fait]
система трех простых цветов, в котором Кастель говорит, что «хотя не так.
легко видеть, как все тона выводятся из трех ут, ми, соль... ничего нет более
легкого, как вывести все цвета из трех: синего, желтого и красного». Далее
следует перечисление того, как получаются различные цвета из смешения
красок, имеющих упомянутые выше «простые» цвета.
По-видимому, автор чувствует, что в его системе не все в порядке. Не
понимая еще различия между сложением и вычитанием цветов, он дальше
пишет: «Черный и белый — отрицание цветов. Белый, по Ньютону,
соединение цветов, Черный также». Выход из этого противоречия Кастель находит
в том, что совершенно исключает из рассмотрения спектральные цвета.
«Я не говорю ни о чем, кроме как о цветах [couleurs, можно перевести и
«красках»] художников и красильщиков... Это цвета в веществах, в телах,
если так можно выразиться, собственной персоной. Цвета цветов, зелень
полей, самой радуги, не больше, чем цвета поверхностные, скорее легкие
оттенки, чем прочные цвета, материальные и глубокие, каковыми являются те,
которые я изучаю... истинные цвета [краски], цвета художников и
красильщиков».
В XI наблюдении, «где можно хорошо почувствовать аналогию цветов с
музыкальными тонами», критикуется Ньютон за его аналогию между семью
цветами и минорной гаммой ла, си, ут, ре и т. д. По мнению Кастеля,
ограничиваться семитонной минорной гаммой нельзя — надо проводить
аналогию с полной гаммой, включающей двенадцать тонов (с 'полутонами).
Кастель порицает Ньютона и за то, что он изучал спектральные цвета.
«Никогда г-н Ньютой не имел в качестве объекта что-либо другое, кроме его
окрашенного спектра». Здесь, видимо, игра словами; под «spectre» следует
понимать «призрак». Этим «призрачным» цветам Кастель объявляет
войну. «Я вызываю [на битву] призму и ее фантастические спектры. Я ее
рассматриваю как род волшебства, как кривое [infidele] зеркало природы, более
природное благодаря своему блеску давать пищу воображению, служить-
заблуждению, тянуть в глубокий колодезь истинной темноты».

РОЛЬ ЛОМОНОСОВА В РАЯВИТИИ ЦВЕТОВЕДЕНИЯ
127
Хотя Кастель и считал, что его система может быть полезна для
художников и других практиков, но единственное применение, которое он для нее
нашел, было создание цветового клавесина [clavecin chromatique]. В «Biographie
Universelle» Мишо говорится: «Он предпринял постройку своей машины —
цветового клавесина и лучшую часть своих дней провел в упражнениях,
почти механических, «а этой конструкции...» 15.
Мы дали в этих обширных цитатах все наиболее существенное, что можно
извлечь из довольно объемистой книги Кастеля. Физические положения
книги можно сформулировать немногими словами:
1. Есть три простых цвета.
2. Нет ничего общего между истинными цветами (красками) и цветами
призматическими.
Первое положение «доказывается» аналогией с музыкой, совершенно
неубедительной — действительно, трудно увидеть, как любой тон получается
из до, ми и соль. Это «доказательство» в подражание Ньютону не имеет
даже того натянутого обоснования, которое давал Ньютон своему разделению
спектра на семь цветов. Второе положение «доказывается» только пышными
фразами и игрой словами: «spectre» — «спектр» и также «призрак». И
это в книге, которую можно считать специально посвященной трехцветной
теории.
О том, как отнеслись современники к книге Кастеля, можно судить по
одному из писем Вольтера, который писал Формону: «Следовательно, Вы
прочитали бесполезную дрянь о крашении, которую патер Кастель называет
своей оптикой. Довольно весело, что он позволяет себе отваживаться
говорить, что Ньютон обманывается, без того, чтобы это хотя бы в малой степени
доказать, без того, чтобы сделать хоть малейшие опыты с основными
цветами» 16, Не удивительно, что физики в практической деятельности совершенно
игнорировали вопрос о количестве основных цветов. Напротив,
практики-красильщики и граверы к этому времени уже убедились, что семь
ньютоновских цветов нельзя считать основными. Об этом говорится
в мемуаре красильщика Дюфея, представленном Парижской академии
в 1737 г., в книгах граверов де Блонда и Готье, которые практически
доказали, что все цвета можно получать из трех: красного, желтого и
голубого.
Несомненно, что и Ломоносов удостоверился в правильности
трехцветной теории прежде всего на основе своих многочисленных опытов по
крашению стекол, но, будучи глубоким мыслителем, он сумел также найти
убедительные доказательства правильности трехцветной теории, сумел сделать
эту теорию достоянием точной науки.
15 М. Michaud. Biographie Univers-elle (M. Michaud) anoienne et moderne, т. VI,
1854, стр. 155.
16 Voltaire's correspondence edited by Theodore Besterman, т. X. Geneve, 1954, стр. 80,
письмо 2066 Voltair to lean Ba-ptiste Nicolas Formont, от 1 атіреля 1740 г.

428
к. с. ляликов
III
Основная работа, в которой изложены взгляды Ломоносова на теорию
•цветов, это «Слово о происхождении света» 17 и его латинский перевод
«Oratio de origine lucis» i8. Наиболее существенные положения теории
цветов, которые были сформулированы Ломоносовым в этих работах, следую-
19
щие JJ:
1. Есть три основных цвета: красный, желтый и голубой.
То, что их только три, доказывается тем, что в спектре глаз ясно
различает три главных цвета, и тем, что все цвета могут быть составлены из этих
трех основных. Эти основные цвета предсуществуют в белом свете и могут
его образовывать.
2. Цвета призматические и телесные должны рассматриваться с общей
точки зрения.
3. В сетчатке глаза есть три независимых приемника (вещества) длч
каждого из основных цветов.
4. Впервые ясно выдвинуто положение о том, что цвет тел связан с
поглощением тех цветов, которые «совмещаются» с частицами, составляющими
поверхность тела.
Доказательства первого основного положения (которое до Ломоносова
только постулировалось со ссылкой на опыт практиков) и три последующих
положения, выдвинутые в «Слове» и «Oratio», и будут нами использованы
для того, чтобы распознать заимствование идей у Ломоносова,— даже когда
авторы случайно или умышленно не будут упоминать его имени.
Латинский перевод «Слава» — «Oratio» был напечатан в 1758 г. и в
мае того же года Ломоносов дал распоряжение об отправке книг за границу.
Нам удалось найти рефераты «Oratio» в четырех журналах 20.
Наука никогда не бывает аполитична; чтобы понять причины
географического распределения симпатий и антипатий по отношению к ломоносовско
му «Oratio», надо вспомнить политическую обстановку того времени.
Шла Семилетняя война. Германии как единого государства не
существовало. Союзниками России были Франция, Австрия и Саксония. Против-
17 Слово о происхождении света, новую теорию о цветах представляющее, в
публичном собрании имп. Академии Наук июля 1 дня 1756 года говоренное Михаилом
Ломоносовым. Печатано в Санктпетербурге, при имп. Академии Наук. 4°. 42 стр.
(1757 г.) ПСС, т. 3, стр. 315—344.
18 Oratio de origine kicis sistems novam theori-am colorum, in publico conventu Academiae
Scientiaium imperialis Petropolitanae propter nominis festivitatem serenissimi principis magni
-ducis Pauli Petridae habita calendis Juliis anni MDCCLVI a Michaele Lomonosow, consiliario
academico. Ex rossica in latinam conversa a Gregorio Kositzki. Petropoli, typis Academiae
Scientiarum. 4° '(40 стр.).
19 Здесь мы рассматриваем только вопрос о влиянии идей Ломоносова на развитие
цветоведения, а потому совершенно не касаемся неопубликованных заметок, хотя последние
иногда представляют больший интерес, чем соответствующие места опубликованного труда
Ломоносова.
20 См. так же: Л. ТЗ. К а м и н е р. Отклики на речь М. В. Ломоносова «Слово о
происхождении света» во французской периодической печати 50-х годов XVIII века.
Вестник АН СССР, 1951, т. 21, № 12, стр. 93.

РОЛЬ ЛОМОНОСОВА В РАЗВИТИИ иВЕТОВЕДЕНИЯ
129
инками — Англия с Ганновером, объединенным с Англией личной унией,
и Пруссия. В 1759 г. произошла знаменитая битва под Кунерсдорфом; в
1760 г. русские войска под командованием Чернышева заняли Берлин.
Очевидно, что на личное отношение референтов «Oratio» всегда
налагались и политические соображения.
Реферат, напечатанный в Лейпциге, был не очень велик, но обстоятелен
и объективен. В журнале французских энциклопедистов, издаваемом в
Льеже, было помещено очень подробное изложение «Oratio»,
заканчивающееся дружественными высказываниями, доставившими удовольствие
Ломоносову.
Иное отношение встретило «Oratio» у военных противников России того
времени. Реферат, напечатанный в Лондоне, был краток и откровенно
недоброжелателен. Референт в Гёттингене (Ганновер) хотя и дает подробное
изложение, но явно старается создать неблагоприятное впечатление об
идеях Ломоносова. В Берлине реферат «Oratio» совсем не был напечатан,
хотя мы знаем, что прусский академик Формей, редактор «Nouvelle Bibliothe-
que Germanique», француз по происхождению, всегда относился к
Ломоносову очень доброжелательно и раньше печатал подробные изложения работ
Ломоносова в своем журнале. Видимо, только война помешала ему
напечатать сообщение об «Oratio».
Первым откликом на «Oratio» явился ее реферат, напечатанный в
журнале «Neue Zeitungen von Gelehrten Sachen», издаваемом в Лейпциге с 7
декабря 1758 г.21
На четырех с лишним страницах излагается содержание «Oratio».
Особенно подробно референт останавливается на возражениях против
ньютоновской эмиссионной теории света. Подробно описывается и новое основание
теории цветов — принцип «совмещения» (particularism congruentiam).
Приводятся соображения Ломоносова о трех основных цветах, но о трехцветной
теории говорится только в конце и очень кратко.
1 февраля 1759 г. в «Journal encyclopedique par une societe de lett-
res», издаваемом в Льеже22, появился чрезвычайно подробный, на 12
страницах, реферат об «Oratio». В нем изложены все основные положения
«Oratio», в том числе и положение о наличии в оптических нервах трех различных
видов материи и о восприятии ими разных цветов. Весь реферат написан в
очень доброжелательных тонах. Надо заметить, что энциклопедисты всегда
относились очень хорошо к работам Ломоносова и о ранее опубликованных
трудах давали в своем журнале также подробные рефераты. Это сообщение
обратило на себя внимание Ломоносова, и он писал: «Из энциклопедии, что
21 Neue Zedhmgen von Gelehrten Sachen 1758, № XCVIII, стр. 873. Сообщение дано
в хронике под заголовком St. Petersburg без указания автора.
22 Сообщение дано в хронике, без указания автора, под заголовком: Oratio de
Origin-e Lu-cis, & С, Diecou-rs sut l'origine de la lmmiere ou Ton expose une nouvelle theorie des
couleurs. Par M. Lomonosow. A Petersbourg, de Птршпепе de l'Academie des Sciences,
1758. «Journal Encyclopedique par une societe de gens de lettres», 1759, t. I, часть III.
стр. 3.
У Ломоносов, т. V

130
к. с. ляликов
•издается в Литтихе об ученых людей упражнениях, напечатано в
рассуждении слова о цветах: «Nous n'irons pars plus loin dans cette exposition, elle
suffit fair honneur au genie et la meditation de Monsieur Lomonosow et put donner
lieu d'admirer en meme temps progres des Sciences dans des contrees ou nous
les avons vu naitre». «Мы не поступим далее в сем рассуждении; оно
довольно приносит чести остроумию и рассуждению господина Ломоносова и
подает причину удивляться приращению наук в тех краях, где мы недавно В'И-
дели их рождение...» .
В Лондоне реферат, напечатанный в «Monthly Review» 24, был краток,
автор заканчивал его словами: «В целом сочинение довольно остроумно, но
так как оно является чисто гипотетическим, мы не хотим затруднять наших
читателей выводами, сделанными нашим академиком из столь
химерических посылок».
Особенный интерес представляет реферат, помещенный в «Goettingische
Anzeigen von Gelehrten Sachen» 25. Его нельзя назвать доброжелательным;
видно, что автор хорошо знаком с теорией цветов, но находится в плену
ходячих представлений, от которых отказался Ломоносов. Референт
главное свое внимание обращает на приводимые Ломоносовым доказательства
существования только трех основных цветов. Упомянув о ссылке
Ломоносова на Мариотта, референт замечает: «„Математики-натуралисты"
относятся к опытам Мариотта неодобрительно!» После цитаты из «Oratio»
о том, что природа не должна нуждаться более чем в трех цветах, если
художникам их хватает, референт замечает: «Ньютоновские» цвета и цвета
художников [может быть «Mahlerfarben» лучше перевести «краски
художников»] не одно и то же. Первые являются свойством света, а вторые —
материей, которые при смешении различно действуют на свет. В латинском
это различие дается словами «colores» я «pigmenta». Цвет, который
возникает при смешении двух художественных красок, зависит не только от их
цветов, но и от других их свойств, например есть ли в них кислые или
калийные частицы. Поэтому нельзя по цветам художников судить о
цветах «ньютоновских». Референт, видимо, не владел русским языком, не
понимал, что Ломоносов был свободен от ограниченности немецкого языка
и сознательно хотел говорить именно о цветах живописцев, когда писал
«живописцы употребляют цвета главные», а Козицкий, переводивший
«Слово» на латинский язык, соответственно мог совершенно точно
передавать яа онем русские слова «цвет» и «краска». Заканчивается реферат
несколько ироническим замечанием, что, видимо, Ломоносов собирается
свои мысли о происхождении цветов изложить русскими догматическими
стихами, которые должны противопоставляться латинским стихам иезуита
23 ПСС, т. 10, стр. 580.
24 «Monthly Review», 1759, т. 21, стр. 254, цит. по книге «Выставка „Ломоносов и
Елизаветинское время"», т. 7. Пг., 1915, стр. 173.
25 Сообщеяие дано в хронике под заголовком Petersburg, без ука&аиия автора. «Goet-
tiiufiacbe Anzeigen von Gelebnben Sacbea», 1759, т. 1, вып. 51, стр. 451.

РОЛЬ ЛОМОНОСОВА В РАЗВИТИИ ііВЕТОВЕДЕНИЯ
131
Карло Ноцети, излагающим содержание ньютоновского учения о цветах.
Нечего говорить, что ни в «Слове», ни в «Oratio» нет ничего похожего на
это измышление референта.
Интересно установить, кем был писан реферат в «Goettingische Anzei-
gen». Это сделать нетрудно. Гёттингенский университет, только что
основанный, был невелик. Среди его профессоров один лишь Тобиас Майер
занимался теорией цветов. Таким образом, можно считать совершенно бес->
спорным, что реферат был написан Т. Майером. Это хорошо объясняет
явно недоброжелательный тон рецензии. За четыре года до описываемых
событий, в 1754 г., в Петербургскую Академию наук были выдвинуты два
кандидата в академики: Т. Майер и его друг Кестнер. Против их
избрания резко возражал Ломоносов. Он писал Г. Ф. Миллеру: «Майера и Кест-
нера..., которые в ученом мире не чудотворцы... Кестнера и Майера я
только по сочинениям ведаю, признаю за людей весьма посредственных и
думаю, что они дороги...»2б Вместо них он предложил выдвинуть своих
молодых учеников.
Авторитет Ломоносова в Академии наук в это время был достаточно
велик—кандидатуры Майера и Кестнера были отклонены. Миллер
относился к Ломоносову недоброжелательно, и, видимо, Майер и Кестнер
узнали о том, что Ломоносов отклонил их кандидатуры. Наше предположение
подкрепляется и другими сведениями. За несколько месяцев до напечата-
ния рецензии на «Oratio» в том же журнале появилось сообщение о
докладе Т. Майера на открытом собрании Гёттингенского научного общества27.
Доклад был посвящен вопросу об измерении цветов. В изложении этого
доклада мы читаем: «Среди большого разнообразия и множества цветов
находится не более чем три, которые заслуживают названия простых или
главных, так как они не могут быть получены смешением других и,
напротив, из них могут быть составлены все другие. Эти главные цвета —
красный, желтый, голубой. Они яснее всего в радуге, еще ярче их можно видеть
в солнечном луче, разложенном призмой, хотя там они и сопровождаются
другими, смешанными цветами. Эти последние некоторыми, вместе с
Ньютоном, присчитьгваются к главным цветам. Доктор Майер считает, что
даже в световом луче от природы [ursprunglich] есть не более, как три
главные цвета». Далее предлагается обозначать смешанные цвета тремя
буквами г, g, b, с индексами, обозначающими количество каждого из
основных. Чтение этого сообщения вызывает некоторое недоумение. Ведь это
ломоносовское доказательство существования трех основных цветов. Майер
не впервые в 1758 г. занялся вопросом об измерении цветов. В ранней
молодости он работал гравером в картографическом заведении и, очевидно, ему
пришлось сталкиваться там с вопросом о смешении разных красок.
26 ПСС, т. 10, стр. 507—508.
27 Обобщение дано в хронике под заголовком «Goettingen» без указания автора.
«Goettingieche Anzedgen von Geleforten Sachen», 1758, т. I, вып. 147, стр. 1і385.
9*

132
к. с. ляликов
В своем первом научном труде, математическом атласе2Ь, изданном
в 1745 г., Майер пытался создать систему классификации смешанных
цветов (точнее — красок). Он принимал пять главных красок: А—белая,
Е— желтая, / — красная, О—синяя, V — черная. Они смешивались по
две в равных частях и располагались следующим образом:
АЕ Е] ]0 OV
А] ЕО JV
АО EV
AV
Затем рассматривались смеси по три, четыре и т. д. Во всех случаях
краски брались в равных количествах. Очевидно, что при переходе к смеси
неравных частей появляется несравненно большее число комбинаций,
которые нелегко уложить в систему.
По-видимому, бесплодность этой системы классификации смесей
красок стала ясна и самому автору, и в дальнейшем Т. Майер к вопросу о
смешении красок никогда не возвращался до 1758 г. Несомненно, Майер
пересмотрел свои представления о количестве основных цветов под влиянием
«Oratio», так как прочитал свой доклад в то время, когда «Oratio» уже
должна была дойти до Гёттингена. В сообщении о докладе указывается
на два положения, заимствованных у Ломоносова. Он заимствовал и
другие идеи из «Oratio», которые позже немецкие авторы стали приписывать
самому Майеру.
Публикация рецензии на «Oratio» была, вероятно, сознательно
задержана на несколько месяцев. У Майера, по-видимому, была мысль извлечь
из этих идей и практическую пользу, так как через два месяца после
своего первого доклада он делает в том же обществе второй доклад;
«Новое искусство печатать картины с натуральными цветами», которое
Майер «открыл при исследованиях о сродстве красок» 20. В конце
указывается, что это «искусстдо» будет применяться одним способным художником
для печатания картин. Публикации Майера много способствовали
распространению идей Ломоносова; правда, немецкий ученый нигде не упоминает
о первоисточниках.
Это, видимо, у немецких авторов в то время было принято. Современ-,
ники угадывали, что немецким журналистом, против которого Ломоносов
вынужден был написать свою «Диссертацию о должности журналистов» ™,
28 Т. Mayer. Mathematische Atlas. Цит. по J. H. Lambert. Res-chreibung einer mil
dem Calanschen Wachse ausgemalten Farbenpyramide. Berlin, 1772, стр. 37.
29 Сообщение дано в хронике под заголовком «Goettingen» без указания автора.
«Goettingi&che Anzeigen von Gelehrten Sachen», 1759, т. 1, вып. 45, стр. 402.
30 Dissertation sur les devoirs dee journalistes. «Nouvelle Bibliotheque Germanique» т 16,
1755, стр. 343. В статье автор не назван, но в оглавлении указало: L^raonossov (Mr)
la Defense contre les Auteurs d'une Journal Latin de Medicine.

РОЛЬ ЛОМОНОСОВА В РАЗВИТИИ ЦВЕТОВЕДЕНИЯ
133
явился близкий друг Майера Кестнер. Несомненно, и Майер и Кестнер
читали эту «Диссертацию», опубликованную Формеем в «Nouvelle Bibli-
otheque Germanique». Но не пошли впрок гневные слова Ломоносова:
«Главным образом пусть журналист усвоит, что для него нет ничего более
позорного, чем красть у кого-либо из собратьев высказанные последним
мысли и суждения и присваивать их себе».
Много позже, после смерти и Майера и Ломоносова, Кестнер вел
переписку по этим вопросам с Ламбертом 31 и опять нигде не упоми-нался
Ломоносов, идеи которого в это время широко использовались Ламбертом.
IV
Дальше развивал идею трех основных цветов Ламберт, который для
изображения всех возможных смесей этих трех цветов применил
пирамиду, заложив тем самым основу современного пространственного
представления цветов 32.
Отметим, что эти два первых последователя Ломоносова не только
умалчивали о первоисточнике идеи трехмерности цветового пространства,
но, видимо, и не вполне ее усвоили. Они пытаются противопоставлять
краски цветам, чего никогда не делал Ломоносов. Кроме того, Майер
и Ламберт, признавая наличие трех основных цветов, все же стараются
добавить к ним белый и черный или только белый. Так, Майер,
перечислив девяносто одно сочетание разных количеств трех основных цветов»
добавляет к ним еще с одного конца белый, а с другого черный. Ламберт,
осуждая добавление Майером черного, применяет при построении своей
цветной пирамиды четыре краски: белую, красную, желтую и синюю.
Доклад Майера можно считать хронологически первым использованием
идей Ломоносова, изложенных в «Oratio». В течение 50 лет после его
публикации положение о существовании трех основных цветов
встречалось в научной литературе много раз, большей частью в виде кратких
упоминании .
Во многих работах идея о трех основных цветах приписывается не
Ломоносову, а другим авторам, например Леонардо да Винчи, Майеру,
31 J. Н. Lambert und A. G. Kaestners. Briefe aus den Goetherer Manuekripten
heraoisgegebene. Sitz. Held. Akad. d. Wiss. Mat. (1928).
32 J. H. Lambert. Beschreibung einer mit dem Calanschen Wachse ausgemalten Far-
benpyramide, wo die Mischung jeder Farben aus Weiss und drei Grundfarben angeordnet.
daigelegt und dereelben Berecbnung und vielifacher gebrauch gewisen wird durch J. H.
Lambert. Berlin, 1772.
33 Мы их нашли, например, в «Legon de phisique experimentelle» аббата Нолле, т. V,
стр. 388 (1775); в анонимной «Seguito d'obberzzioni alia teoria del Sig. Newton intorno
a coloni -ed adla formazione del'lo speLro solare, dfseertatione quarta Piaoenza (1791)»;
в работе Дж. Пристли «The history and present state of discoveries relaiting to Vision,
Ligt and Colours», London (1772).

134
к. с. ляликон
Ламберту34. В премированном и изданном Петербургской Академией наук
сочинении 35 на поставленный вопрос о количестве неразложимых цветов
в свете (стр. 148) приводится ответ: по мнению Ньютона,— бесконечно
много; по мнению Т. Майера — три. О мнении Ломоносова даже этот
автор, получивший премию от Академии, не счел нужным упомянуть. Из
этой же книги мы узнаем, что Вюнш (Wiinsch), раньше принимавший пять
основных цветов, в «Versuche und Beobachtungen uber die Farben des Lich-
tes» (Leipzig, 1792) присоединился к положению о трех основных цветах.
Во всех перечисленных книгах мысль о трех основных цветах упоминается
так кратко, что нет данных для суждения о том, откуда ее заимствовал
автор и как относится к ней сам.
В других случаях связь с работой Ломоносова оказывается достаточно
ясной. Например, Кратценштейн 36 пишет: «I положение, Белый свет
состоит по Ньютону из семи смешанных главных цветов. Они суть: красный,
оранжевый, желтый, зеленый, небесно-голубой, индиго-синий, фиолетовый.
Другие считают гаковых только три: красный, желтый и синий». И хотя
в самом тексте нет никаких указаний на то, кто такие «другие», мы знаем,
что Кратценштейн, бывший член Петербургской Академии наук, получил
в 1755 г. от профессора Миллера сообщение о новой теории Ломоносова 3?.
И хотя письмо Миллера было написано в злобно-ироническом духе,
Кратценштейн не счел возможным обойти его совет «дополнить свою работу
новой теорией», однако предпочел умолчать об имени автора теории.
Несомненно влияние Ломоносова и на Марата. Будущий революционер,
безусловно, был знаком с Энциклопедией и «Journal Encyclopedique».
Посвятив значительную часть жизни борьбе с теорией Ньютона, Марат не мог
не знать реферата, а может быть, и самого подлинника «Oratio». В его
книге 38 (стр. 51) имеется параграф, посвященный «Des couleurs primitives».
В качестве таковых называются синий, красный и желтый. Указывается, что
их смесь дает «la vive clarte». Далее, на стр. 52 он пишет: «можно видеть,
что сама призма не дает более, чем три неизменяемых цвета, и разлагает все
остальные».
Разумеется, с трудами Ломоносова более всего были знакомы те
иностранные ученые, которые имели какое-либо отношение к Петербургской
Академии наук. Майер и Ламберт одно время были кандидатами в
академики, Кратценштейн — академиком. Но особенно заметна эта связь на
работах прусского академика Бюржа, который до избрания его Берлинской
34 «Grundriss der theor. Physic.» G. F. Paiwt. Dorpat (1809 « 1811).
35 Placidus Heinriche «Von der Natur und den Eigene-chaften des Lichtes». Petersburg
(1808).
36 «Verlesuingen uber die experimental Phyaik C. G. KJratz-enstein. Kopenhavem (1782),
шд. 5-е, стр. 1l54.
37 П. Пекарский. Дополнительные известия для биографии Ломоносова. СПб.,
1865, стр. 73—74.
38 «Decouvertes de M. Marat, -sur la Lumiere», Londres (1780).

РОЛЬ ЛОМОНОСОВА В РАЗВИТИИ иВЕТОВЕДЕНИЯ
135
Академией наук преподавал математику в Кадетском корпусе в Петербурге.
В своем сообщении Берлинской академии, читанном 24 февраля 1791 г.
и опубликованном затем в мемуарах Академии 39, автор обещает «проверить
с надлежащей скромностью различные мнения ученых об этом предмете
и предложить при случае свои собственные соображения». Как мы увидим
далее, эти последние оказываются часто удивительно похожими на
соображения Ломоносова. Автор пишет: «Так как свет проявляется в форме
трех главных цветов, нужно принять, что есть три различные действия или
движения света». Эти три сорта движения, если они происходят в
отдельности, вызывают ощущение трех различных цветов — синего, желтого и
красного; все три — белого, в других случаях — некоторых смешанных
цветов. На поверхности тел есть частицы, способные испускать один из
трех сортов основных цветов. Есть три сорта частиц, как есть три сорта
света. Смесь трех сортов частиц определяет цвет тел.
Из этих рассуждений видно, что Бюржа испытал также влияние
Эйлера: он говорит о том, что каждый сорт частиц испускает один из основных
цветов, а не поглощает, как это утверждает Ломоносов. В силу этого
эклектизма теряется стройность мыслей Ломоносова. Далее Бюржа только
повторяет положения русского ученого. «Ничто не препятствует допустить
три сорта переплетающихся нервов [fibres — нервов сетчатки]. Один сорт
способен приводиться в действие только синим светом, другой — желтым
и третий сорт — только красным... Одним словом, если позволительно
приписать наименование ощущения его причине и его средству (moyens),
можно принять три сорта света — синий, желтый и красный; три сорта
молекул на поверхности тел — синие, желтые и красные и три сорта нервов в
сетчатке — синие, желтые и красные».
Оканчивается сообщение фразой: «Я выполняю намерение, которое
главным образом имел в виду: сделать очевидным, что как в искусстве,
так и в природе нет надобности допустить более, чем три основных
цвета — синий, желтый и красный».
В иностранной литературе считается, что трехцветная теория была
создана Юнгом. Однако мало кто знает, что работа Юнга «О теории света
и цветов» 40, на которую ссылаются, как на полагающую основы
трехцветной теории, посвящена в основном другому вопросу: в ней доказывается
возможность изложения большинства положений оптики Ньютона на
языке волновой теории. Теории цветов посвящена только «Гипотеза II.
Ощущение различных цветов зависит от различных частот колебаний,
возбуждаемых светом в ретине» и далее «так как совершенно невозможно
39 М. Burja. Sur la nature dee oouleuxs. «Memoires de TAcademie Royale des
Sciences et belles letbres. Avec rhdstoire» (Берлинской Академии Наук) за 1792—1793 гг..
стр. 23 (напечатано в 179*8 г).
40 Т. Young. The Bakerian Lecture. On the theory of light and colours bu Thomas
Young, M. D. F. R. S. Professor of Natural Philosophy in the Royal Institution. Phil. Trans.
Roy. Soc. London (1802), MDCCCI'I, стр. 12.

136
к. с. ляликов
допустить, что в каждой чувствительной точке сетчатки содержится
бесконечное количество частичек, из которых каждая способна колебаться
совершенно в унисон с каждым возможным колебанием, необходимо
допустить их число ограниченным, например до трех главных цветов, красного,,
желтого и синего, для которых колебания относятся близко к числам 8, 7
и 6, и что каждая из частиц способна приходить в движение, менее или
более усиленное посредством различных волновых движений — менее или
более превосходный унисоін», и это все, что было написано Юнгом о
трехцветной теории в первой статье, в начале которой он предупреждает, что
в этом труде очень многое заимствовано у других авторов, имен же этих
авторов он не упоминает, за исключением Ньютона.
Было уже указано, что сформулированная мысль по существу
повторяет или точнее переводит на язык волновой теории один из доводов
Ломоносова, обосновывающих наличие только трех основных цветов: если
живописцы могут составить все цвета из трех, то зачем природе иметь
больше трех основных цветов? Разумеется, теперь мы сказали бы: потому
живописцы и могут обходиться тремя красками, что природа создала в
глазу только три приемника; но до ясного понимания этого наука дошла
только через сто лет после Ломоносова.
Юнг еще раз возвратился к вопросу о количестве основных цветов в
своей монографии «A course of lectures on Natural Philosophy and the Me-
chanial Arts» (1807). В ней он повторяет другой ломоносовский довод,
обосновывающий существование только трех основных цветов: в спектре
глаз ясно различает три главных цвета и между ними явно
второстепенные, подчиненные, переходные. Интересно, что именно [наблюдение спектра
послужило к исправлению ошибки в определении ооновмых цветов —
ошибки, господствовавшей в науке около двухсот лет, которой не -избежал и
Ломоносов, считавший желтый цвет одним из основных. В 1802 г. Юнгом
были описаны 41 опыты Волластона по получению спектра с применением щели.
В этих опытах монохроматизация была уже более совершенной, и в
результате выяснилось, что третьим из основных цветов является зеленый. В своей
монографии Юнг привел полученные со щелью и без щели цветные
изображения хорошо сохранившихся до сих пор спектров.
Важность получения хорошего, чистого спектра для теории цветов
хорошо понимал и Ломоносов. Мы не имеем никаких данных о том, как он
получал спектры в последние годы своей жизни, но в «Химических и
оптических записках» под номером 161 42 имеется запись: «Лучи в камере-
обскуре задать параллельными ope lentis concave sive convexae». Запись-
сопровождается тремя рисунками; третий рисунок представляет схему
спектрального прибора, очень приближающуюся к современному, в котором
41 Т. Young. An account of some cases of the production of colours, not hitherto-
described. By Thomas Youingih M. D. F. R. S. F. L. S. Professor «f Natural Philosophy in
the Royal Institution. «Phyl. Trans. Roy. Soc. London» (1802), MDCCCII, стр. 387.
42 ПСС, т. 4, стр.. 458.

РОЛЬ ЛОМОНОСОВА В РАЗВИТИИ ЦВЕТОВЕДЕНИЯ
137
уже есть щель (правда, на рисунке довольно широко раскрытая) и кол-
лиматорный объектив. Над этим рисунком стоят два значка №! №!
Важно отметить, что Юнгу «Oratio» было хорошо известно. В библиографии,
посвященной натуральной философии и механике, Юнг в разделе
физической оптики помещает на первом месте: Lomonosov. De origins Lucis 4°.
Petersb. 1758. 43, причем название работы набрано курсивом. Это значит.
что книга считается Юнгом разносторонней и ее следовало бы поместить
в разные разделы библиографии.
V
Важнейшим средством общения между учеными, кроме печатного слова,
всегда была личная переписка.
По интересующему нас вопросу сохранились отдельные письма из
довольно обширной и продолжительной переписки Ломоносова с Эйлером,
в то время президентом Берлинской Академии наук. Вот одно из них: «19
(30) марта 1754 г. Михаилу Ломоносову, мужу знаменитейшему, советнику
ее и. в., заслуженнейшему и достойнейшему члену имп. Петербургской
Академии наук, Леонард Эйлер шлет нижайший привет»44. Эйлер уже
знает о том, что Ломоносов работает над теорией цветов. Он знает также,
что «Вы объясняете явления природы с исключительным успехом при
помощи теории...
Ваши опытные исследования относительно природы цветов, конечно,
скоро появятся в «Комментариях» Академии; весьма стремлюсь
познакомиться со всем, подробно иллюстрирующим это возвышенное учение, а
особенно узнать установленную Вами теорию. Я уже давно, на основании
обыкновенных опытов, был вынужден отказаться от теории Ньютона...»
Затем в письме излагается теория цветов самого Эйлера, развивавшего
волновую теорию, «в которой я принимаю, что свет в эфире, подобно
звуку в воздухе, рождается колебательными движениями, и объясняю
различие цветов различной скоростью колебаний».
Собственные цвета тел по Эйлеру происходят из-за того, что частицы,
расположенные на поверхности тела, начинают колебаться с собственной
частотой под действием падающего на них света. Говоря современным
языком, Эйлер всякий не зеркально отраженный свет считает резонансным
излучением. Эйлеру самому такой вывод кажется странным: «отсюда
следует (это в настоящее время может казаться весьма парадоксальным), что
мы видим непрозрачные тела не при помощи отраженных от них лучей, но
в собственных лучах...
Правда, эта теория, которую я пространно развил в нескольких
диссертациях, весьма нуждается в подкреплении многочисленными опытами, и
43 Т. Young. A icoums of lectures on Natural Phylosophy and -the Mecanical Arts, т. II,
1807, стр. 290.
44 Акад. изд., т. VIII, стр. 163.

138
к с. ляликов
я не сомневаюсь, что ее можно усовершенствовать при помощи Ваших
опытов, произведенных так тщательно. Вообще то, что Вы, славный муж,
исследовали относительно наведения разных цветов на стекла, достойно
Вас. Наши химики считают особенно важным это открытие, и если Вы
захотите переслать мне какой-нибудь маленький образчик через
господина Софронова, то я его буду рассматривать с величайшей
благодарностью».
В одном из ответных писем от 28 ноября 1754 г. Ломоносов в конце
пишет: «Камешки для мозаичных работ я давно уже передал в Канцелярию
для пересылки Вам». Получив образчики мозаичных смальт, Эйлер пишет
Ломоносову 31 декабря 1754 г.: «Ваше высокородие возбудили во мне
большое желание познакомиться с Вашими соображениями по вопросу о
причине цветов, так как я уже в течение длительного времени старался
внести большую ясность в этот вопрос, поскольку это относится к области
оптики. Мне кажется, не остается во всяком случае никакого сомнения в
том, что цвета происходят от особого свойства мельчайших частиц на
поверхности тел, заставляющих их совершать в данное время определенное
количество колебаний, как это установлено у струн в отношении звучания.
Однако при этом я не учел физических моментов, например, каковы
напряжения и упругость мельчайших частиц при различных изменениях, и
ожидаю поэтому получить по наиболее существенным пунктам разъяснение
от Вашего высокородия, каковую мою надежду подкрепляют приданные
Вами стеклу столь прекрасные и различные краски, которыми я с
величайшим наслаждением любуюсь у любезно присланных мне кусочков, за
которые я настоящим приношу свою почтительнейшую, хотя и слишком
позднюю благодарность».
Ответных писем Ломоносова с изложением его теории не сохранилось.
Очевидно, по мере выхода из печати Эйлеру были посланы и «Слово о
происхождении света», и «Oratio de origine lucis».
Когда мы читаем первое из приведенных выше писем Эйлера, то пока
речь идет об аналогии между светом и звуком, нам кажется, что Эйлер
ближе к современности, чем Ломоносов, но когда дело доходит до
изложения причин окраски непрозрачных тел, то становится ясным, что недаром
Эйлер ожидал «получить по наиболее существенным пунктам разъяснение»
от Ломоносова. Эйлер, исходя из своего представления о влиянии
собственного излучения непрозрачных тел на их окраску, не замечает, что в этом
случае при смешении многих красителей должен был бы получаться белый
цвет, что добавление окрашивающего вещества должно бы делать тело
светлее.
Ломоносов, собственноручно получавший окрашенное стекло, хорошо
знал, что это не так. Ломоносовский принцип «совмещения» частиц (эфира
и материала) действительно должен был бы объяснить Эйлеру недостатки
его собственной теории. Но Эйлер, видимо, не понял всего этого. Через
несколько лет после появления «Oratio», когда он в своих известных «пись-

РОЛЬ ЛОМОНОСОВА В РАЗВИТИИ ЦВЕТОВЕДЕНИЯ
139
мах к немецкой принцессе» излагал теорию света, он ничем не дополнил
своих старых взглядов. Тем не менее очевидно, что через Эйлера взгляды
Ломоносова получили некоторое распространение в Берлине.
Много лет спустя в сообщении, напечатанном в 1782 г. в мемуарах
Берлинской академии, де Бекелэн реферирует книгу де Лаваля
«Экспериментальное проникновение в причину постоянных цветов непрозрачных тел»,
в которой де Лаваль устанавливает следующий закон: «Окрашивающие
частицы прозрачного тела не могут отражать никакого цвета. Окраска
появляется только благодаря тому, что свет, дважды проходя через слой
окрашенных частиц, отражается от белого основания». Очевидно, что это
объяснение окраски, очень далекое от того, чтобы быть законом, пригодно
только для некоторых частных случаев. Поэтому совершенно справедливо
референт де Бекелэн считает, что теория де Лаваля все же не объясняет
постоянных цветов тел. Далее референт говорит: «Те, кто принимают
тонкие слои Ньютона, не имеют больше ничего, что они могли бы
предложить [для объяснения собственных цветов непрозрачных тел]. Те, кто,
не принимая их, признают лучи света первично окрашенными, находят
объяснение постоянных цветов в различном строении поверхности
непрозрачных тел, которые отражают предпочтительно некоторые лучи более,
чем другие».
Здесь мы видим, как мысль Ломоносова, заимствованная из «Oratio»,
выдвигается как более правильная, чем объяснение ньютонианцев, но, как
и всегда, имя Ломоносова заменено местоимениями «те, кто». В некоторых
случаях мы можем допустить, что это случайность. Но нередко, например,
при заимствованиях Майера, Бюржа, Ламберта, Юнга, нельзя
предполагать, что они не знали об авторстве Ломоносова.
Всю жизнь Ломоносов — великий патриот — вел борьбу с теми
космополитическими учеными, которые видели в Петербургской Академии
только теплое местечко. Поэтому он подвергался несправедливым нападкам в
Академии и в иностранных журналах.
Причины подобных враждебных выступлений хорошо понимал
Ломоносов. Сохранилась одна запись 1764 г. В отрывочных словах чувствуется
глубокое волнение. «За то терплю, что стараюсь защитить труд П[етра]
В[еликого], чтобы выучились россияне, чтобы показали свое достоинство
pro aris etc» 45.
Но через всю свою жизнь пронес великий ученый «благородную упрям-
ку» в борьбе за расцвет отечественной науки.
Однако и происки врагов не прошли безрезультатно. Замалчивание
сыграло свою роль. Значение Ломоносова в развитии цветоведения было
основательно забыто. Наш долг исправить эту историческую
несправедливость.
45 Начало цитаты из Цицерона (De mat. deoram, III, 40, 94): «pro aris et focis certa-
men» — «борьба за алтари и домашние очаги», т. е. за свое родное.

140
к. с. ляликов
И Юнг, и Ламберт, и даже Майер внесли кое-что новое и сыграли
немаловажную роль <в популяризации >и развитии трехцветной теории, «о
основная заслуга в установлении этой теории несомненно принадлежит
Ломоносову. Из практических наблюдений и чисто схоластических положений
средневековья Ломоносов сумел создать стройную научную теорию, сумел
заложить основы науки, которая только в наше время получила всеобщее
распространение и признание.

В. В. Д А Н И Л Е В С К И Й | и К. С. ЛЯЛИКОВ
СПЕКТРОФОТОМЕТРИЧЕСКОЕ
И КОЛОРИМЕТРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ
МОЗАИЧНЫХ СМАЛЬТ
И ДРУГИХ ЦВЕТНЫХ СТЕКОЛ ЛОМОНОСОВА
При раскопках на территории Усть-Рудицкой фабрики Ломоносова,
производившихся в 1949—1953 гг. сотрудниками кафедры истории техники
Ленинградского политехнического института им. М. И. Калинина, были
обнаружены многочисленные следы производственной деятельности этого
предприятия, созданного великим русским ученым. Основную массу
находок Усть-Рудицкой экспедиции составляют цветные стекла для мозаичного
набора — пластинчатые и особенно тянутые смальты. Кроме того,
найдены многочисленные фрагменты сортовой посуды из цветных стекол,
стеклярус, бусы, подвески, бисер и другие «галантерейные» изделия, а
также всевозможные заготовки — трубки различного сечения, пластины и т. д.
Сохранилось значительное количество застывшего цветного стекла на
множестве фрагментов стекловаренных горшков. Авторами были изучены
характеристики найденных стекол.
Спектрофотометрическому и колориметрическому исследованию
цветных стекол предшествовало их визуальное обследование, производившееся
В. В. Тихоновой. Визуальный разбор позволил выделить из групп
однородных стекол наиболее характерные и подходящие для последующего
исследования. Из множества цветных стекол, найденных при раскопках, мы
брали для исследования только те, фактура которых осталась
ненарушенной. Такие стекла составляют лишь незначительную часть найденных
образцов. У большей же части усть-рудицких стекол, пролежавших два
столетия в земле, фактура оказалась в той или иной степени нарушенной, а
иногда, в результате выветривания поверхностного слоя, и вообще
закрытой. В связи с этим некоторые стекла еще до отбора образцов были
предварительно подвергнуты шлифовке и полировке.

142
В. В. ДАНИЛЕВСКИЙ и К. С ЛЯЛИКОВ
Основную часть отобранных для исследования образцов составим»
смальты, а также стекла, сохранившиеся непосредственно на
стекловаренных горшках в виде застывшего, иногда в весьма большом количестве,
неиспользованного остатка. Последние образцы представлялись особенно
интересными для исследования, потому что они были как будто недавно
взятыми из самой стекловаренной печи. Несомненно, что все образцы были
изготовлены по ломоносовской рецептуре, так как ни до основания Усть-
Рудицкой фабрики, ни после ее ликвидации никаких других производств-
цветного стекла в этом районе не было.
Методика исследования основывалась прежде всего на возможности
рациональной классификации огромного количества цветных стекол.
Результаты исследований должны были дать наиболее полную цветовую
характеристику исследуемых образцов. Исходя из последнего требования,
было решено, помимо измерений цветовых характеристик на колориметре,
определять и кривые спектрального отражения или пропускания
испытуемых стекол в видимой области спектра.
Образцы подвергались исследованию, как правило, в полированном
виде. Только в редких случаях, когда малые размеры образца не
позволяли шлифовать и полировать его, отражение (пропускание) и цвет
измерялись, на необработанных обломках.
Цвет измерялся на трехцветном аддитивном колориметре Демкиной.
Результаты измерений цвета Ц даются в виде уравнения цвета ів
международных координатах:
Ц = аХ0 + рУ0 + TZ0,
где Хо, Yq и Zq означают единичные количества международных
основных цветов. Это уравнение является наиболее полной я исчерпывающей
характеристикой цвета. Так как для целей классификации удобнее иметь
характеристику цвета, выражаемую двумя числами, из коэффициентов
уравнения цвета мы вычисляли координаты цветности х и у по
общепринятым уравнениям
— а _ Р
Х~ а + Р + Т ' ^"а + р + т"
Устанавливая координаты цветности, мы предусматривали третью
координату, характеризующую яркость.
При расчетах вводилась поправка на «белую точку», особенно важную
для мало насыщенных цветов. Ввиду того что большинство образцов имело
небольшой размер, почти все измерения цвета были выполнены при
помощи микроприставки, позволявшей измерять цвет поля с размерами
приблизительно 2X2 мм.
Для измерения кривых отражения по спектру мы применили
универсальный фотометр, заменив желатиновые светофильтры, пропускающие
широкие зоны спектра, интерференционными светофильтрами.

ИССЛЕДОВАНИЕ МОЗАИЧНЫХ СМАЛЬТ И ДРУГИХ ЦВЕТНЫХ СТЕКОЛ ЛОМОНОСОВА 143
Ранее было установлено ', что если кривые отражения не слишком
круты, то результаты измерений на универсальном фотометре с
интерференционными светофильтрами совпадают с результатами измерений на
спектрофотометре.
У большинства изученных нами мозаичных смальт и других цветных
стекол из Усть-Рудицы спектральные кривые отражения или пропускания
достаточно пологи, и заметных ошибок в связи с применением
интерференционных светофильтров не возникает.
Измерения проводились с набором интерференционных фильтров,
имевших максимум пропускания при следующих длинах волн: 450, 467,
490, 510, 534, 570, 594, 604, 638, 699 ммк. Довольно часто отражение при
699 ммк было так невелико, что измерить его было затруднительно.
Цветовые характеристики изученных цветных стекол сведены в три
таблицы, соответственно трем группам стекол, взятых для исследований:
в первую включены все одноцветные глухие стекла, во вторую —
прозрачные стекла, а в небольшую третью — полихромные стекла для
художественных изделий.
Исследованные полихромные стекла окрашены, по-видимому, двумя
красителями. Лля достижения художественных эффектов такие стекла
умышленно оставлялись Ломоносовым не вполне перемешанными. Поэтому
в них можно было найти, наряду с разными промежуточными, смешанными
цветами, и участки, окрашенные, очевидно, чистыми исходными
красителями. Измерению подвергались именно такие участки.
Полученные цветовые характеристики смальт и других цветных стекол
позволяют сделать некоторые выводы.
Изучение даже небольшой части найденных смальт показало, что
расцветки смальт включают все многообразие цветов, окружая на цветовом
поле «белую точку» со всех сторон.
Как и для красок, применяемых в живописи, колориметрическая
чистота большинства смальт невелика и обычно не превосходит 30—40%.
Исключение составляют желтые и красные с чистотой около 70%, а иногда
и до 80—85%. Подбор колориметрической чистоты связан с требованиями,
которые Ломоносов предъявлял к смальтам как к материалу для
художественной мозаики. Даже среди небольшого числа образцов, изученных
нами, встречались смальты с одинаковым (или очень близким) цветовым
тоном и различной колориметрической чистотой (насыщенностью). Таковы,
например, синие № 1 и 2; 3 и 7; 11 и 12; зеленые № 23 и 24; 25 и 26;
желтые № 42 и 43; красные № 48 и 49; 56 и 57.
Рассмотренная колориметрическая характеристика смальт и стекол
уточняет визуальное восприятие. Более глубокую физико-химическую
характеристику цвета дают спектрофотометрические исследования. При помощи
1 К. С. Ля л «коей М. В. Савостьянова. Применение методов спектроскопии в
промышленности продовольственных товаров и сельском хозяйстве. Л., 11957, стр. 257.

144
В. В. ДАНИЛЕВСКИЙ и К. С. ЛЯЛИКОВ
Таблица 1
Монохромные смальты и другие глухие цветные стекла из раскопок
на территории Усть-Рудицкой фабрики Ломоносова
п/п
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
И
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
Уравнение цвета
Координаты цветности
Цвет
Ярко-синий
Темно-синий
Ярко-синий
Темно-синий
Синий
Голубой
Голубой
Серо-голубой
Бледно-голубой
Синевато-серое (г. с.) *
Голубой
Голубой
Голубой
Бледно-голубой
Сине-зеленый
Серо-голубой
Сине-зеленый . ....
Сине-зеленый . ....
Сине-зеленый . ....
Оливко-во-эеленый ....
Бледно-зеленый
Темно-зеленый
Темно-зеленый
Темно-зеленый
Зеленый
Зеленый
Бледно-зеленый ,
Темно-зеленый
Зеленый
Зеленый
Темно-зеленый
Желто-зеленый
Желто-зеленый
Почти белый, зеленоватый (г. с.)
Почти белый, желтоватый (г. с.)
Желтый
Белый
Желто-зеленый
Желтый
телтыи
Желтый
телтыи
Желто-коричневый
а
1,92
3,82
8,09
3,37
13,32
16,92
12,21
11,08
28,58
7,34
6,03
9,32
14,12
21,93
11,26
5,43
4,85
4,09
8,07
3,11
11,40
3,32
6,38
3,54
6,74
6,27
9,25
3,64
5,40
9,31
3,71
13,42
8,63
22,07
30,60
19,88
41,30
12,54
8,98
13,14
31,16
14,18
7,50
Р
1,47
3,55
7,56
3,25
13,54
17,41
12,53
11,62
29,62
7,97
7,24
10,33
15,12
23,12
13,83
5,88
6,15
5,42
10,23
4,19
12,56
4,64
7,19
4,56
8,68
8,21
10,04
4,82
6,54
10,85
4,13
14,61
9,51
23,82
32,25
20,87
42,58
12,64
8,65
12,72
11,85
13,70
6,67
і
Y ] X
5,93
8,23
20,43
7,49
28,54
31,78
20,09
19,30
38,56
12,16
13,08
15,12
19,52
29,31
20,90
7,54
8.44
6,91
12,51
4,70
14,37
4,51
7,57
4,23
7,33
6,48
10,46
12,75
2,81
6,93
2,81
9,46
5,22
15,78
26,08
9,99
44,92
18,54
4,42
7,80
2,23
9,52
2,12
0,206
0,245
0,224
0,240
0,240
0,256
0,273
0,264
У
0,158
0,228
0,210
0,232
0,244
0,261
0,280
0,277
0,295 0,307
0,267
0,220
0,268
0,288
0,295
0,245
0,288
0,249
0,249
0,262
0,259
0,298
0,266
0,300
0,288
0,297
0,300
0,311
0,325
0,322
0,344
0,348
0,354
0,369
0,358
0,344
0,392
0,321
0,372
0,417
0,390
0,483
0,379
0,461
0,290
0,274
0,299
0,308
0,311
0,302
0,312
0,316
0,330
0,332
0,349
0,328
0,372
0,341
0,371
0,382
0,392
0,339
0,430
0,391
0,401
0,388
0,390
0,407
0,386
0,362
0,412
0,330
0,375
0,392
0,378
0,435
0,366
0,410

относительная
яркость
0,087
0,054
0,114
0,049
0,205
0,261
0,190
0,170
0,44Ь
0,121
0,100
0,157
0,229
0,350
0,210
0,089
0,093
0,082
0,155
0,063
0,190
0,070
0,108
0,069
0,131
0,124
0,152
0,073
0,099
0,164
0,062
0,221
0,144
0,360
0,488
0,316
0,644
0,191
0,131
0,192
0,179
0,207
0,100
г. с.— образцы тлухнх стекол, иключенные в таблицу вместе с тянутыми смальтами.

ИССЛЕДОВАНИЕ МОЗАИЧНЫХ СМАЛЬТ И ДРУГИХ ЦВЕТНЫХ СТЕКОЛ ЛОМОНОСОВА 145
Таблица 1 (окончание)
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
.59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
іДвет
Уравнение цвета
Координаты цветности
V
относите
льва я
яркость
Желтоватый (г. с.) . . .
Темно-коричневый
1 емно-коричневый .
Коричневый
Розовый .
Красно-коричневый .
Темно-коричневый . . .
Коричневый
Красно-коричневый (г. с.)
Коричневый
Темно-коричневый (г. с.)
Ярко-красный (г. с.) . .
Темно-красный . . .
Темно-красный . .
Темно-красный (г. с.) . .
Красный
Темно-красный (г. с.) . .
Серый красноватый . . .
Бледно-розовый . . .
Розовый
Пурпурный яркий . . .
Розово-фиолетовый . . .
Дымчато-серый (г. с.) . .
Розовый
Темно-лиловый . . .
Розово-фиолетовый . . .
Серо-голубой . . . .
2,
3,
1,
4:
18,
11
2
4
2.
5
1
31
87
73
08
15
75
80
24
27
89
,42
13,54
5
11
7
7
7
4
,96
,54
,96
75
92
50
25,25
13,94
12,89
15,04
4,59
24,22
7,21
9,68
7,18
2,10
3,31
1,50
2,86
16,27
8,34
2,17
3
1.
3
1
7
3
6
4
4
4
4
05
68
85
16
67
70
60
36
86
26
13
21,97
11,38
8,83
11,61
4,48
20,18
6,47
8,40
5,13
1,20
0,87
1,13
0,95
15,51
3,39
1,45
1,52
1,04
1,55
1,00
1,30
1,70
2,04
1,72
2,60
1,14
4,44
23,50
11,6
9,39
14,66
5,30
26,35
8,97
12,45
13,37
0,412
0,480
0,397
0,519
0,364
0,504
0,436
0,482
0,455
0,523
0,396
0,601
0,525
0,572
0,554
0,510
0,594
0,345
0,357
0,378
0,415
0,354
0,321
0,342
0,286
0,316
0,280
0,374
0,410
0,344
0,364
0,326
0,354
0,338
0,346
0,337
0,341
0,324
0,341
0,326
0,327
0,320
0,319
0,320
0,316
0,311
0,308
0,284
0,282
0,309
0,285
0,318
0,275
0,200
0,032
0,050
0,023
0,043
0,246
0,126
0,033
0,046
0,025
0,058
0,016
0,115
0,056
0,100
0,066
0,074
0,054
0,063
0,332
0,172
0,134
0,175
0,067
0,305
0,098
0,127
0,078
Таблица 2
Монохромные прозрачные стекла из раскопок ва территории
Усть-Рудицкой фабрики Ломоносова
№
п/п
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
Цвет
Уравнение цвета
Координаты цветности
фвоситель
вая
яркость
Ярко-синий
Синий . . .
Сине-зеленый
Синий . . .
Синий . . .
Синий . . .
Сине-зеленый
Зеленоватый
Почти бесцветный
Зеленый
Зеленый
1,55
10,64
1,09
12,54
2,43
6,07
9,34
5,23
20,30
7,59
20,28
0,75
11,31
1,27
14,19
2,62
9,25
12,32
6,56
22,08
10,12
23,17
8,77
32,34
3,98
28,79
3,87
2,18
11,54
6,35
22,63
3,96
16,04
0,140
0,166
0,172
0,225
0,272
0,243
0,281
0,288
0,312
0,350
0,341
0,068
0,208
0,200
0,256
0,294
0,327
0,372
0,362
0,340
0,467
0,390
0,011
0,171
0,019
0,215
0,040
0,140
0,187
0,099
0,333
0,153
0,350
10 л*
MOUOCOB, Т
. V

146
В. В. ДАНИЛЕВСКИЙ и К. С. ЛЯЛИКОВ
Таблица 2 (окончание)
№
п/п
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
Цвет
Уравнение цнета
Координаты цпетности
Зеленый . . .
Желто-зеленый
Коричневый
Желто-зеленый
Зеленый . . .
Желто-коричневый
Почти бесцветный
Желтый . . .
Красный (пятно)
Красный . .
Желто-коричневый
Красный . .
1,89
20,14
1,62
17,44
21,80
9,21
14,62
7,32
3,72
7,80
4,77
8,25
1,99
22,52
1,70
17,77
21,13
7,81
13,72
5,46
2,24
4,67
2,70
4,25
1,92
12,02
0,63
4,05
2,31
0,78
11,46
0,60
0,16
0,77
0,175
1,30
0,326
0,368
0,415
0,444
0,482
0,517
0,367
0,551
0,608
0,590
0,628
0,600
0,343
0,412
0,427
0,453
0,467
0,438
0,345
0,411
0,366
0,353
0,353
0,309

относительная
flpKOCYI'
0,030
0,341
0,026
0,269
0,320
0,118
0,208
0,083
0,034
0,071
0,041
0,064
94
94а
95
95а
96
96а
Полихромные глухие стекла нз раскопок на территории
Усть-Рудицкон фабрики Ломоносова *
Таблица 3
п/п
Цвет
Уравнение цвета
а
3
У
Координаты
X
цветности
У

относительная
яркость
Зеленый . . .
Красно-оранжевый
Синий . , .
Красно-оранжевый
Красно-оранжевый
Оранжево-серый
3,33
5,96
0,75
4,27
7,П
4,87
3,95
4,49
0,71
3,37
4,И
3,27
2,88
1,03
1,59
0,77
1,43
1,43
0,328
0,519
0,246
0,508
0,562
0,509
0,389
0,391
0,233
0,401
0,325
0,342
0,060
0,068
0,011
0,011
0,062
0,050
* Буквой «а» обозначены данные, относящиеся ко второму из цветов на том же куске поликромного стекла.
этих исследований можно подойти к решению вопроса о зависимости
цвета от природы красителя, а в типичных случаях безошибочно установить
последний. Результаты проведенных химических анализов цветных стекол
будут опубликованы.
Анализ спектральных характеристик позволяет прежде всего
установить, что все многообразие цветов изготовлявшихся в Усть-Рудице стекол
получалось Ломоносовым применением очень небольшого числа красителей.
Так, все синие и голубые стекла были получены, по-видимому, при помощи
двух красителей. Один из них представлен о прозрачном стекле № 76
и тянутой смальте № 8 (рис. 1), которые характеризуются равномерным
подъемом кривой плотности до 610—620 ммк. По всей вероятности, в этой
группе стекол (№8,9, 11,76,71,21) красителем служит медь.

ИССЛЕДОВАНИЕ МОЗАИЧНЫХ СМАЛЬТ И ДРУГИХ ЦВЕТНЫХ СТЕКОЛ ЛОМОНОСОВА 14?
Вторая, более обширная группа синих имеет кривую с первым
максимумом у 530 ммк, а затем широким и плоским (очевидно, сливающимся
двойным) максимумом между 590—650 ммк. Особенно характерно для
примененного при этом красителя пропускание в красной части спектра,
которое обнаружено даже в случае темного стекла (№ 73). Для этой
группы характерны прозрачные стекла № 72 (рис. 2) и 73 и тянутые смальты
15
!
|«5
SfiTS
ъ#б
*15 -
J
1 L
I
Ш 590 600 ТООит
Рис. 1. Синие стекла первой группы
#72
400 $00 600 ОТдавг
Рис. 2. Синие стекла второй группы
№ 4 (рис. 2) и 5. Совершенно безошибочно в качестве красителя здесь
можно установить кобальт. К этой группе следует отнести стекла и
смальты № 1—7, 10, 12—14, 72—75 и синее стекло в двухцветном № 95. В
некоторых из них можно предполагать и присутствие окиси меди; № 16
и 70 (серо-голубые), видимо, содержат, кроме кобальта, и другой
краситель.
Переходя к рассмотрению зеленых стекол и смальт, прежде всего
следует отметить, что они являют собой наглядный пример применения
Ломоносовым на практике своей теории цветов. Для получения зеленого
неизменно прибегали к смешению двух красителей — желтого и синего.
15
і,
,.,
№ 500 SO0 700 тк
Рис. 3. Зеленые стекла первой группы
1
ti-
0,5
400
509 f.M 700 ммк
Рис. 4. Зеленые стекла второй группы
Как и при использовании синих красителей, зеленые красители также
можно разбить на две группы. В первой в качестве синего красителя
предположительно применялась медь, во второй — кобальт. В качестве желтого
красителя во всех случаях пользовались окисным железом.
К первой группе относятся прозрачные стекла № 80 (рис. 3) и 82 а
смальты № 17, 19, 22, 25, 28 (рис. 3), 30, 31, 33, а также зеленое стекло в
двухцветном № 94. Зеленые, полученные с применением кобальта,
включают прозрачные № 77 и 78 (рис. 4) и тянутую смальту № 20, 23, 24,'
26, 27 (рис. 4).
10*

ш
В. В. ДАНИЛЕВСКИЙ и К. С. ЛЯЛИКОВ
ю
1'.5г
I
#92
•№6
Ш т 600 ТОО***
Рис. 5. Желтые стекла с различной
интенсивностью окраски
Наиболее светлая из тянутых смальт (37) по своей спектральной
характеристике должна быть отнесена к группе желтых, так как имеет
небольшое повышение плотности в синей части. Более ясно выражена эта
желтоватая окраска у глухого стекла № 35 из стекловаренного горшка.
Такое же повышение плотности в синей части имеет почти бесцветное
прозрачное № 88 и дымчатое № 66.
В желтых стеклах (прозрачных) можно проследить за усилением
окраски при возрастании количества красителя. Типичное семейство кривых
дают прозрачные желтые стекла
№ 86, 87 и 92 (рис. 5). При
большой концентрации красителя цвет
переходит в коричневый, при малой
концентрации красителя с
увеличением поглощения в синей части —
в желто-зеленый. Таковы,
например, прозрачное стекло № 92 и
тянутые смальты № 32, 38.
К группе желтых, для которых
главным окрашивающим
веществом является РегОз или, может
быть, FeS, мы относим смальты и стекла № 32, 34, 36, 38—42, 44, 84—87,
92l В стеклах № 34, 39, 42, 44 заметно некоторое усложнение окраски,
особенно в № 44.
Классификация красных и коричневых стекол и смальт представляет
наибольшие трудности и требует дополнительных исследований. Во
многих случаях можно предположить, что красный цвет обусловлен
кристаллами закиси меди. Наибольший интерес из красных вызывает прозрачное
стекло № 91. Оно имеет максимум поглощения в средней части спектра со
спадом в синей части, характерным для золотого рубина. Однако
положение максимума около 480—490 ммк не соответствует положению
максимума поглощения ни медного, ни золотого рубина. У первого по литературным
данным он лежит при 550 ммк, а у второго — при 525 ммк.
Учитывая, что рубины являются коллоидными системами, можно
допустить некоторое смещение максимума вследствие повышенной
дисперсности металла (золота или меди). Это стекло следует изучить
дополнительно.
На многих красных и коричневых смальтах можно заметить максимум
около 520—550 ммк. Это позволяет допустить, что среди красителей, их
окрашивающих, есть коллоидное золото или медь. Типичным
представителем таких смальт является № 56, у которого, как и у № 91, не заметен
рост плотности в синей части (до 450 ммк). Кроме стекла № 91, едва ли
какое-либо из стекол и смальт может быть чистым рубином, но включение
его в состав стекла или смальты можно заметить у № 43, 47(?), 49, 55,
56, 57(?), 59(?), 63, 91, двухцветном 96. У второй группы красных и ко-

ИССЛЕДОВАНИЕ МОЗАИЧНЫХ СМАЛЬТ И ДРУГИХ ЦВЕТНЫХ СТЕКОЛ ЛОМОНОСОВА М9
ричневых не замечается максимума поглощения в средней части.
Плавность кривой поглощения (отражения) очень затрудняет определение
природы красителей или сочетания их. К этой группе относятся № 45, 46, 48,
50—54, 58, 60, 89. В тянутых смальтах № 43 и 49 и глухом стекле № 55
можно с уверенностью различить присутствие двух красителей — долга*
яирующего желтого, видимо, РегОз и пурпурного.
Переходя к пурпурным смальтам, надо отметить серовато-лиловые
смальты № 61 и 68 и бледно-розовую № 62, которые в связи с
ненасыщенностью цвета и неопределенностью спектральной кривой отражения не
поддаются расшифровке. Все остальные из изученных пурпурных смальт
№ 64, 65, 67 и 69 несомненно окрашены одним красителем, имеющим
максимум поглощения у 530 ммк с плавным и почти симметричным спадом в
оба конца спектра. Красителем этим несомненно является МпгОз- Смещение
максимума в длинноволновую часть спектра (МпзОз чаще дает максимум
поглощения около 500 ммк) может служить указанием на присутствие э
смальтах большого количества свинца.
Полихромные стекла представляют собой, скорее всего, промежуточный
продукт получения красных смальт («скорцетов» и «лаков»). Эти
смальты получаются восстановлением стекол, содержащих окись и закись медч,
путем добавки в процессе варки металлического или сернистого железа.
При недостаточном перемешивании (в случае производства
художественных стекол, вероятно, умышленно) окраска получается слоистая..
Оранжевые и красные полосы содержат кристаллы закиси меди, а голубые
и зеленые полосы — закись железа или невосстановленную окись
меди.
Примененный нами для исследования смальт и других стекол метод
спектрального анализа по спектрам отражения, конечно, не может иметь
такого общего значения для определения красителей, как количественный
химический или эмиссионный спектральный анализ. Тем не менее в данном
случае он полностью себя оправдал, позволив определить большинство
красителей, использовавшихся для окраски изученных нами стекол. Этот
метод оказался единственно целесообразным для исследования некоторых
уникальных образцов весьма небольшого размера, малейшее разрушение
которых было бы крайне нежелательным (например, мелких
«галантерейных» и некоторых других изделий). Особенно интересен этот метод потому,
что его можно применить для исследования смальт, входящих в состав
мозаичных картин, без какого бы то ни было нарушения их сохранности.
Итак, изучение спектральных характеристик цветных стекол,
найденных на территории Усть-Рудицкой фабрики, показывает, что Ломоносов
при их изготовлении применял весьма ограниченное количество
красителей для получения разнообразных цветов, тонов и оттенков.
Эти красители были избраны Ломоносовым на основании длительных
и трудоемких опытов, о масштабах которых можно судить по его словам
о том, что при разработке цветных стекол для мозаичных смальт им было

150
В. В. ДАНИЛЕВСКИЙ » К. С. ЛЯЛИКОВ
поставлено «больше четырех тысяч опытов» 2. В сохранившихся только за
1751—1752 гг. лабораторных журналах и записях3 описано содержание
подобных опытов и те трудности, которые приходилось преодолевать
Ломоносову. Предварительно систематически изучив обширный круг
исходных веществ, он решил чрезвычайно важную для практики задачу выбора
из большого количества ограниченного числа красителей, наиболее
пригодных и доступных для производственных условий и вместе с тем
обеспечивающих исключительное многообразие цветов.
Анализ спектральных характеристик найденных в Усть-Рудице
цветных стекол показывает, что при производстве смальт и других цветных
стекол Ломоносов полностью использовал свою теорию трех основных
цветов, применяя, в частности, смешение двух красителей.
Проведенные спектрофотометрические и колориметрические
исследования указывают также на исключительное богатство и совершенство
палитры усть-рудицких стекол Ломоносова, отличающихся чрезвычайно
высокими художественными качествами.
Строитель Усть-Рудицкой фабрики и организатор всех ее
технологических процессов, Ломоносов блестяще решил сложный комплекс цветовед-
ческих задач для изготовления окрашенных стекол, так как он был не
только великим ученым, но и замечательным инженером и прекрасным
художником, обладавшим, по выражению С. И. Вавилова, «оптической и
художественной зоркостью к цвету».
2 ПСС. т. 10, стр. 3%.
3 ПСС, т. 2, стр. 371—43«.

В. Я. БИЛЫК
ФИЗИКО-ХИМИЧЕСКИЕ ОПЫТЫ ЛОМОНОСОВА
ПО ЗАМОРАЖИВАНИЮ ЖИДКИХ ТЕЛ
И ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ РАСТВОРИМОСТИ СОЛЕИ
U кспериментальные физико-химические раСоты Ломоносова
представляют особый интерес: ведь это были первые систематические
количественные исследования, по своему плану вполне отвечак>щие современному
пониманию задач физической химии.
Известно, что такие работы Ломоносов выполнил в большом объеме,
однако до нас дошли о них лишь немногочисленные и отрывочные данные.
Сюда относятся, в частности, таблица, озаглавленная «Опыты над
охлаждением и застыванием жидких тел, произведенные 20 января 1755 года» \
и две таблицы результатов определения растворимости солей «при разных
градусах теплоты»2. Эти материалы стали известны только в 1904 г.
благодаря Б. Н. Меншуткину3.
Опыты по охлаждению жидких тел еще не изучались; определения
растворимости получили лишь краткую оценку в работах Меншуткина4 и
П. И. Вальдена5, которые, отметив неточность этих определений
(особенно при повышенных температурах), подчеркнули их важное
принципиальное значение как первых исследований влияния температуры на
растворимость солей в воде.
Между тем эти опыты заслуживают подробного рассмотрения уа*е
потому, что они дают конкретный материал для характеристики техники
экспериментальной работы и точности результатов, достигнутых Ломоносовым в
первой химической лабортатории Академии наук.
1 ПСС, т. 2, табл. IX (стр. 631-439).
2 Там же, табл. VI (стр. 618—625); табл. VII (стр. 626—629).
3 Меншуткин, I, ст> 142-145, стр. 148—149.
4 Меншуткин, I, стр. 144, 145; Меншуткин, II, стр, 427—430.
5 П. И- В а л ь д е н. О трудах М. В. Ломоносова по вопросу о растворах. В кн.:
Ломоносовский сборник. СПб., 191U стр. 146, 1-47.

152
В. Я. БИЛЫК
1. Опыты по замораживанию жидких тел
В таблице «Опыты над охлаждением и застыванием жидких тел»
приведены результаты "исследования следующих веществ: 1) винный спирт,
2) вода, 3) купоросное масло, 4) селитряный спирт, 5) соляной спирт,
6) квасцовый спирт, 7) железный купорос, 8) медный купорос, 9) белый
купорос, 10) селитра, 11) нашатырь, 12) скипидар, 13) воск, 14) масло
твердое. Кроме того, в таблицу внесены еще 8 веществ: 1) летучая соль,
2) поваренная соль, 3) каменная соль, 4) бура, 5) железо, 6) льняное масло,
7) сало, 8) зола, которые, видимо, затем были вычеркнуты, так как данных
о них нет 6.
Вместе с таблицей опытных данных сохранилась неоконченная заметка,
в которой Ломоносов так описывает постановку опытов: «Масса воды была
весом в три унции, остальные материи брались в таком же объеме.
Растворы солей были взяты такие, сколько вода около 0° могла их растворить.
Увеличение холода ниже нуля отмечалось каждые десять мтшут, как видно из
таблицы. Отдельные явления у каждого тела следующие (градус холода был
30—33)»7. Далее ученый отмечает, что винный спирт оставался все время
жидким, и дает краткое описание опыта по получению охлаждающей
смеси из этого спирта и снега. Данные таблицы представляют собой
результаты последовательного отсчета температуры при охлаждении каждого
из испытанных образцов. Температура отсчитывалась по шкале, один
градус которой (°Л) соответствует 2/з С, причем 0° Л = 0° С. Таким образом,
указанная Ломоносовым температура наружного воздуха (30—33° ниже
нуля) равна 20—22° С. Точность отсчета составляла lfa° Л, т. е. 7з° С.
Кривые охлаждения, построенные по данным Ломоносова, представлены
на рис. 1. Из рис. видно, что все исследованные Ломоносовым вещества
разделяются на две группы. Кривые охлаждения веществ первой группы
(рис. 1, а) соответствуют физическому процессу охлаждения; кривые
второй группы (рис. 1, б) отчетливо обнаруживают характерные
температурные остановки, соответствующие фазовым превращениям в охлаждающихся
образцах.
Анализ кривых проведен на основе теории регулярного теплового
режима, изучающей нестационарные процессы теплообмена как в однородных
телах, так и в системах разнородных тел любой формы и произвольных
размеров 8. Последнее позволяет применить эту теорию к рассматриваемым
опытам Ломоносова, для которых неизвестны материал, форма и размеры
сосудов; коэффициенты теплоотдачи; местоположение термометров в
образцах и прочие данные. Согласно этой теории, темп охлаждения тп
определяется уравнением
1л (*і — U) — In («а — tQ)
6 ПСС, т. 2, стр. 636—639.
7 Там же, стр. 630, 631.
8 Г. М. Кондратьев. Регулярный тепловой режим. М., ГИТТЛ, 1*954.

ФИЗИКО-ХИМИЧЕСКИЕ ОПЫТЫ ЛОМОНОСОВА
153
/
в
2 3 4 5 6 7
Время, час
Рис. 1. Кривые охлаждения (температура — время), построенные по данным
Ломоносова:
/—.винный спирт; 2— вода, 3— купоросное масло; 4— селитряный спирт; 5 — соляной спнрт;
б — квасцовый спнрт; 7 — железный купорос; 8 — ыедиын купорос; 9 — белый купорос; 10 — селитре;
// — нашатырь; 12 — скипидар; 13 — воск; 14 — масло твердое
где U и h — температура тел в данной точке в момент времени Ті и Тг; to—
температура среды, постоянная в течение опыта. При регулярном режиме
величина т постоянна и одинакова для всех точек тела, поэтому кривые
t = /(т) при переносе на полулогарифмический график, lg(t — to) = ф(т)
превращаются в прямые; это означает, что в данной точке тела в данный
момент времени скорость охлаждения пропорциональна температуре. Если
в процессе охлаждения условия теплообмена тела со средой или теплофи-
зические свойства самого тела изменяются, то величина m также

154
В. Я. БИЛЫК
изменяется. Кривые охлаждения всех исследованных Ломоносовым веществ
в полулогарифмических координатах представлены на рис. 2. Как видно
из рисунка, кривая охлаждения спирта / соответствует типичному случаю
охлаждения тела без внутреннего источника тепла, помещенного в среду
с постоянной температурой. Закону регулярного охлаждения подчиняются
Рис. 2. Кривые охлаждения построенные по данным Ломоносова
в полулогарифмических координатах
Обозначения те же, что на рис. 1
также «твердое масло»9 14, раствор нашатыря //, воск 73, скипидар 12
и растворы азотной 49 соляной 5 и серной 3 кислот. Однако, в отличие
от кривой 7, на этих кривых наблюдаются изломы и температурные
остановки, причем в каждом случае ниже точки излома темп охлаждения m заметно
уменьшен (приблизительно в два раза). Представляется странным, что на
кривых //, 13, 12, 4, 5 и 3 точка излома относится примерно к одному вре-
9 В латинском подлиннике это вещество названо butyrunt (ПСС, т. 2, стр. 636), что,
в переводе Меншуткина, означает «масло коровье» (Меншуткин, I, стр. 149).— Ред.

ФИЗИКО-ХИМИЧЕСКИЕ ОПЫТЫ ЛОМОНОСОВА
155
мент (60 мин. после начала опыта), а на кривых 3, 4 и 5 — и к одинаковой
температуре —13,3°. Вероятнее всего, что это вызвано вмешательством
экспериментатора. Остановка при —17,0° С на кривой охлаждения
нашатыря // близка к температуре выделения эвтектики лед + NH4CI
(—15,8° С) 10. Соответствующие остановки у образцов масла (14) и
скипидара (12) трудно идентифицировать ввиду разнообразия сортов этих
веществ. Остановки на кривых охлаждения воска 13 и азотной кислоты 4
выражены недостаточно отчетливо (только по две точки при одной и той же
Hjfl
20 40 ВО 80
Концентрация кислоты, %
Рис. 3. Диаграммы состав — температура начала
затвердевания водных растворов серной, соляной и азотной кислот
(по современным данным)
температуре, что могло получиться случайно, как, например, две последние
точки на кривой охлаждения спирта /).
На рис. 3 данные Ломоносова сопоставлены с современными данными
по затвердеванию водных растворов кислот. Если полагать, что у азотной
кислоты 4 термический эффект при —16,7° получился не случайно, то по
рис. 3 можно приписать ей состав 20% НіЧОз (/ на рис. 3) либо же 53,8%
HNO3 (состав //, отвечающий кристаллизации гидрата НЫОз'ЗНгО).
Соляная 5 и серная 3 кислоты показали термические эффекты при —16,0 и
10 Здесь и ниже данные о современных значениях величин приводятся по
Справочнику химика (ред. Б. П. Никольский), 1952, т. 3

156
В. Я. БИЛЫК
—15,3°- По рис. 3 соляной кислоте можно приписать состав /// (около 10%
НС1), состав IV (около 52% HCI) невероятен. Для серной кислоты можно
предположить составы VI, VII и VIII (состав V маловероятен для
«купоросного масла»). Эти сопоставления следует рассматривать лишь как грубо
ориентировочные, так как нет данных о чистоте применявшихся в этих
опытах веществ. Ломоносов отдавал себе отчет в том, что реактивы, особенно
же кислоты, могут содержать значительные количества примесей. Так,
например, в «Первых основаниях металлургии или рудных дел» ом
рекомендует химикам ради предосторожности самим приготовлять азотную кислоту
и очищать ее от «купоросного спирта», т. е. серной кислоты и.
Другая группа образцов, кривые охлаждения которых представлены на
рис. 1, б, существенно отличается от рассмотренной выше первой группы.
Это в основном растворы солей. Для них получились сравнительно сложные
кривые охлаждения, полностью объяснить которые не удалось из-за
дополнительных тепловых эффектов, наблюдавшихся помимо тех, которые
можно было ожидать у растворов чистых солей. Железный купорос 7 показал
в начале кривой остановку при —2,0° С, что согласуется с современными
данными, по которым при —1,8° С выпадает эвтектика лед + FeS04 ¦ 7Н2О.
Однако на кривой 7 наблюдается, кроме того, термический эффект при
—12,5° С. Как видно из рис. 2, б кривая 7 ниже температурной остановки
состоит из двух прямолинейных участков, разделенных точкой —12,3°.
Величина темпа охлаждения (наклон прямой) на втором участке
приблизительно такая же, как, например, у раствора нашатыря //, кислот 3, 4 -а 5.
На первом участке кривой охлаждение существенно замедлено; создается
впечатление, что ниже —2,0° происходила кристаллизация с выделением
тепла, прекратившаяся при —12,3°, после чего образец стал охлаждаться с
такой же скоростью, как и водные растворы нашатыря и кислот до
наблюдавшихся термических эффектов. Аналогичный вид имеет кривая
охлаждения медного купороса 8. В данном случае остановка при температуре
—2,3° С отвечает современным данным о кристаллизации эвтектики лед +
-f C11SO4: 5НгО при —1,6°С. У раствора сернокислого цинка («белый
купорос», кривая 9) остановка при —2,7° -и наклонный участок около —9° С,
в то время как по современным данным выделение эвтектики лед + Z11SO4 *
• 7ЬЬО происходит при —6,5° С. Кривая охлаждения «квасцового спирта» 6\
т. е. серной кислоты, не похожа на другую пробу серной кислоты
(«купоросного масла» —3). У квасцового спирта выявились две температурные
остановки: при —1,3 и —8,0° С. Если предположить, что наряду с серной
кислотой раствор содержал около 3% квасцов (насыщенный раствор), то первую
обстановку можно объяснить выделением эвтектики лед + KAI(S04)2 *
- I2H2O при —0,5° С. Ниже второй остановки охлаждение достаточно точно
следует регулярному режиму в течение 2 часов без каких-либо особых
термических эффектов. Раствор селитры 10 показал остамовку при—3,3° С,
что может быть объяснено кристаллизацией эвтектики лед + KNO3 при
іі ПСС, т. 5, стр. 473—454.

ФИЗИКО-ХИМИЧЕСКИЕ ОПЫТЫ ЛОМОНОСОВА
157
—2,9 С; на кривой 10 отмечена вторая температурная остановка около
—9 С, кривая кажется разорванной, как будто в процессе отсчета
произошла ошибка.
Кривая охлаждения воды 2 (рис. U 6) началась с температурной
остановки при 0° С. Затем температура стала снижаться с ускорением. При
— 6 С произошла резкая задержка охлаждения, как если бы здесь возник
положительный тепловой эффект. После этого температура снова стала
снижаться с ускорением (как при постепенном прекращении тепловыделения
от кристаллизации) до — 11°С, а затем уже охлаждение шло в течение часа
по регулярному режиму. Трудно найти объяснение всей совокупности этих
эффектов. Отчетливая и длительная остановка при температуре 0° С
указывает на то, что вода была достаточно чиста (например, речная). Однако
этому противоречит термический эффект при —6° С, Если предположить, что
в данном опыте Ломоносов исследовал морскую воду, то эффект при —6° С
можно было бы связывать с последовательной кристаллизацией и
ликвацией солей в центральную зону (где, по-видимому, был установлен
термометр). Однако по более ранним опытам Ломоносова морская вода
замерзает не так. В «Изъяснениях надлежащих к слову о электрических
воздушных явлениях» сказано: «Воду морскую, которую я получил от Северного
носа чрез посредство другого приятеля, поставил на холодный воздух
14 февраля сего года в стеклянном стакане. Когда ртуть опустилась два
градуса ниже предела замерзания, появились в воде частые иглы. А когда
до 372 достигла, то вся вода огустела. Термометр на воздухе показыва\
градус 177, или 27 ниже предела замерзания» 12. Этот опыт был поставлен
в 1753 г. («сего года» — когда были составлены «Изъяснения»). В
пересчете на современную стоградусную шкалу получается, что «иглы»
появились при —1,3° С, а «вся вода огустела» при —2,3 С, причем температура
воздуха была —18° С. В отчете за 1754 г. Ломоносов писал, что им были
проведены опыты «...над водой из Северного океана привезенною, в како?л
градусе мороза она замерзнуть может. При этом были разные растворы
химические морожены для сравнения» 14. Известно, что постановка
Ломоносовым опытов по замораживанию морской воды была связана с его
теорией образования ледяных полей и ледяных гор в Северном океане.
Теория эта была использована Ломоносовым для обоснования выдвинутого
им проекта открытия Северного морского пути на восток.
Опыты по охлаждению жидких тел Ломоносов запланировал наряду с
другими физико-химическими испытаниями в осуществление поставленной
им задачи «соединения химии с физикою и геометрией». В конспективном
наброске «Опыта физической химии часть первая, эмпирическая»
Ломоносов ставит конкретные задачи определить «... 7) продолжительность сохра-
12 ПСС, т. 3, стр. 105.
13 По современным данным, морская вода средней солености замерзает при
температуре около — 2° С (Техническая энциклопедия, т- 1іЗ, 1913, стр. 587, 5-88).
14 Ломоносов, I, стр. 11.

158
В. Я. БИЛЫК
нения теплоты растворами по сравнению с водою;... 9) какие растворы
быстрее замерзают при охлаждении;... и т. п.» 15 По результатам своих
опытов Ломоносов мог видеть, что разные по химической природе жидкости,
в частности солевые растворы, при равномерном охлаждении показывают
характерные термические эффекты.
Рассматривая теперь опыты Ломоносова, мы убеждаемся, что это была
целеустремленно поставленная и последовательно осуществленная работ*
по термическому анализу. В обзоре, .посвященном истории термического
анализа, Б. Н. Меншуткин 16 не указывает на это обстоятельство,
вероятно, потому, что ко времени составления им данного обзора
«Опыты над охлаждением и застыванием жидких тел» еще не были
рассмотрены и оставались в виде нерасшифрованных таблиц. Меншуткин
отмечает, что Ф. Рудберг (1800—1839) был первым, кто вел наблюдения над
охлаждением тел, отсчитывая интервалы времени, соответствующие
остыванию тел, на некоторое выбранное число градусов. Далее Б. Н.
Меншуткин замечает: «Кто первый стал отсчитывать не время, необходимое для
охлаждения расплава на определенное число градусов, но, наоборот,
температуру через определенные промежутки времени, я не берусь сказать.
Впервые последний метод отсчета, при котором время является постоянной
величиною, я встретил у Эйльгарда Видемана (родился в 1852 г.)» 17. Но
именно такой метод, ставший основой современного термического анализа,
и был применен Ломоносовым в его «Опытах над охлаждением и
застыванием жидких тел» еще за сто лет до рождения Видемана и почти
настолько же раньше работ Рудберга. Предвосхитив метод термического анализа в
полном его смысле, Ломоносов в то же время достиг высокого для своего
времени уровня экспериментальной техники; обнаруженные им
температурные остановки в начале кривых охлаждения согласуются с современными
данными о температурах кристаллизации соответствующих эвтетик для
ряда случаев в пределах около 0,5° С.
2. Растворимость солей
Общие результаты работ Ломоносова по определению растворимости
солей были освещены в цитированных выше работах Вальдена и Меншут-
кияа и отмечались также другими авторами. Было указано на
принципиальное значение этих исследований Ломоносова, в которых он впервые
разграничил простое растворение и химическое взаимодействие веществ как
разные по своему характеру явления и впервые систематически исследовал
влияние температуры на растворимость солей в воде. Вместе с тем было
отмечено, что полученные Ломоносовым результаты содержат
значительные систематические ошибки. Сложилось мнение, что из-за низкого уровня
15 ПСС, т. 2, стр. 583.
16 Б. Н. Меншуткия. Материалы для истории термического анализа. Известия
Сектора фивихо-химического анализа, 1936, т. 8, стр. 373—408.
17 Там же, стр. 380.

ФИЗИКО-ХИМИЧЕСКИЕ ОПЫТЫ ЛОМОНОСОВА
159
экспериментальной техники этих определений полученные Ломоносовым
результаты могли иметь только качественное значение. Однако более
близкое рассмотрение данных Ломоносова приводит к значительному
ограничению этого вывода и вместе с тем позволяет охарактеризовать технику
определения растворимости при помощи
объективных показателей.
Две серии данных о растворимости
солей помещены в таблицах VI и
VII18. Первая серия опытов
(таблица VI) была выполнена в 1753 г..
а вторая серия (таблица VII)—
в 1754 г.
Температурами
29 40
Температура, *С
60
Рис. 4. Кривые растворимости солей в воде Рис. 5. Кривые растворимости солей в во-
(по данным Ломоносова 1753 г.). Крестиками де (по данным Ломоносова 1754 г.). Кре-
обозначены современные данные для 0°С. стиками обозначены данные для О С:
/ — квасцы; 2 — железный купорос; 3 — меднын купо- 1 — квасцы; 4 — селитра; 5 — поваренная соль;
рос; 4—селитра: 5 — поваренная соль; 6 — нашатырь; 7 — бура; 9 — сернокалиевая соль
7 — бура; 8 — вняныі камень
Таблица VI построена следующим образом. После наименования соли
указано ее количество, взятое для растворения, и затем количество воды.
В следующем столбце отмечена температура (по шкале Ломоносова). Далее
указано количество соли, оставшейся нерастворенной, затем растворившееся
количество и в последнем столбце — отношение количества
растворившейся соли к количеству растворителя. Растворимость Ломоносов выражал как
весовое количество воды, потребовавшееся для растворения 100 весовых
частей соли. Все весовые количества указаны в аптекарских мерах.
18 ПСС, т. 2, стр. 618—629.

іба
В. Я. БИЛЫК
Подобным образом построена и таблица VII 19.
Для сравнения с современными значениями растворимости данные
таблиц VI и VII были пересчитаны так, что растворимость (7) выражалась
как вес безводной соли в граммах, растворенной в 100 г воды. Температура,
указанная в таблицах в градусах шкалы Ломоносова, переведена в градусы
современной стоградусной шкалы. Пересчитанные таким образом данные
Ломоносова представлены на рис. 4 (по таблице VI) и рис. 5 (по таблице
VII).
Каждая из этих диаграмм отчетливо показывает, что растворимость
зависит от температуры, причем эта зависимость индивидуальна для каждой
соли. Численные значения растворимости при 0° сравнительно мало
отличаются от соответствующих современных данных, однако для повышенных
температур результаты Ломоносова значительно занижены, причем тем
более, чем выше температура. Вместе с тем экспериментальные точки
закономерно укладываются на кривых без большого разброса. Отсюда следует,
что систематическая погрешность определения растворимости значительно
превышает случайные погрешности, которые для данного метода могут
характеризовать технику экспериментальной работы.
Величину случайной погрешности можно оценить сопоставлением
данных таблиц VI и VII. Поскольку приведенные в этих таблицах результаты
относятся к разным, большей частью не совпадающим температурам,
пришлось прибегнуть к графической интерполяции по кривым рис. 4 и 5, с
сохранением, где возможно, прямых экспериментальных значений. Сводка
этик сопоставлений дана в табл. 1.
Таблица 1
Сравнение данных о растворимости солей, полученных Ломоносовым в 1753 и 1754 гг.
Со.
Растворимость
г на 100 г
1753
1754
Селитра
Квасцы
Поваренная соль
Бура
20
33
50
20
33
50
20
33
50
20
33
50
23,0
27,5
31,5
4,0
5,2
11,0
27,0
28,0
28,5
2,4
4,1
10,0
20,0
29,0
31,5
4,1
4,7
6,1
31,5
32,0
34,5
2,0
2,5
4,9
+3,0
-1,5
±0,0
-0,1
+0,5
+4,9
-4,5
-4,0
—6,0
+0,4
+ 1,6
+5,1
Среднее* 2,5
х х
19 В таблице VII в графе 5 указано время в часах, выраженное знаками -j-\ -^| 2
1Х (Буква X — ошибочное прочтение символа Y обозначавшего час.— Рсд).

ФИЗИКО-ХИМИЧЕСКИЕ ОПЫТЫ ЛОМОНОСОВА
161
Для 12 пар определений, относящихся к четырем разным солям при трех
значениях температуры, получаем среднеарифметическую величину
расхождения равной ±2,5 г безводной соли на 100 г растворителя, т. е.
приблизительно ±(2—3%). На случайный характер этой величины указывает
чередование знаков разности и примерное равенство числа положительных
и числа отрицательных значений разности. Выведенная величина средней
погрешности характеризует достигавшуюся в лаборатории Ломоносова
воспроизводимость результатов определения растворимости солей при
повышенных температурах. Ее можно считать достаточно установившейся,
поскольку сравниваемые серии опытов были разделены промежутком времени
около года.
До Ломоносова вообще >не существовало метода определения
растворимости солей в зависимости от температуры. Впервые ставя такую задачу,
он создавал метод определения -и проверял его в процессе работы.
Относительно рассматриваемых данных Ломоносов в своем отчете за 1754 год
отмечал: «Повторением проверены физико-химические таблицы, прошлого
года сочиненные» 20. Это показывает, как серьезно относился Ломоносов к
вопросу о точности определений.
Ломоносов нигде не описывает примененного им метода. Таблицы VI
и VII, хотя они и построены как систематические первичные записи
рабочих операций, не дают достаточного объяснения методики работы.
Первоначально отвешивались некоторые количества соли и воды, взятые в таком
соотношении, что имелся заведомый избыток соли по отношению к
ожидаемой ее растворимости. Затем вода нагревалась до температуры, указанной в
четвертом столбце таблицы, и в подогретую воду всыпалась соль. Неясно,
как проводилась эта операция и что делали дальше. Совершенно нет
сведений о том, как достигалось состояние равновесия между жидкой и твердой
фазами. Меншуткин высказал предположение, что вся навеска соли
помещалась в подогретую воду и затем нерастворившийся остаток
отфильтровывался. Можно эту операцию представить и так, что в подогретую воду
последовательно отсыпались небольшие порции соли до их полного
растворения, а когда оставались малейшие, уже не растворяющиеся количества,
соль больше не сыпали в колбу и взвешивали ее остаток (пятый столбец
таблицы VI). В обоих случаях должны были получаться систематически
заниженные результаты вследствие охлаждения раствора. Если
применялось фильтрование, то в продолжение этой длительной операции раствор
остывал почти до комнатной температуры и частично выделял соль, ранее,
при более высокой температуре, растворившуюся так, что вряд ли удалось
бы обнаружить зависимость растворимости от температуры. Если соль
всыпалась последовательными порциями, то при этой операции раствор тоже
мор бы заметно охладиться, однако меньше, чем при фильтровании.
Последний способ мог дать результаты, близкие к истинным, если бы
20 ПСС, т. 10, стр. 391.
Ломоносов, т. V

162
В. Я. БИЛЫК
температура раствора была измерена не в начале, а в конце операции
растворения.
Для оценки возможного охлаждения растворов на рис. 6, а
представлены в качестве примера данные о растворимости буры. Кривая
растворимости 7 построена по современным данным. На нее хорошо укладываются
12 -
4 -
.
-
.
-
1
о-1753 г
х-1754 г
і і і
И
Уо-«
/+ К ^^
1 1 1
At
і і—
а
і
<о
40
20
:
J-. .Л
г і
^ д
1 I
s*sh.
1 f _
.. I..
6
1
о
20
40 60
Температура, °С
80
та
Рис. 6. Графическая оценка возможного охлаждения
растворов в опытах Ломоносова:
а — растворимость буры в воде по современным данным (1) и данным
Ломоносова 1754 г. (2); б—предполагаемое падение температуры воды
за время растворения соли At в зависимости от температуры опыта
данные Ломоносова 1753 г. (таблица VI) для температур, близких к
комнатным. Точка, полученная для температуры 100° С, попадает на кривую 2,
построенную по данным Ломоносова 1754 г. (таблица VII). Величина
А/ показывает предполагаемое падение температуры іпроб so время
растворения соли. Как видно из рис. 6, б, А* оказывается пропорциональным
температуре воды перед началом растворения, причем А/ = 0 при комнатной
температуре. Эти соотношения согласуются с предположением, что
систематическая погрешность получалась вследствие того, что величина
растворимости была отнесена к начальной темзпературе воды, а не к той температуре
раствора, при которой фактически произошло его насыщение.

ФИЗИКО-ХИМИЧЕСКИЕ ОПЫТЫ ЛОМОНОСОВА
163
Рассмотрим теперь данные, относящиеся к температуре О" С. В этом
случае указанный источник погрешностей практически не сказывался, и мы
можем оценить достигнутую Ломоносовым точность определения
растворимости. В табл. 2 дана сводка данных, пересчитанных с оригинальных
таблиц VI и VII, в сопоставлении с истинными значениями растворимости
тех же солей.
Т а б
лица 2
Растворимость солей при 0° С, по данным Ломоносова и по современным данным
Наименование соли по Ломоносову
и ее современная формула
Римские квасцы (KAl(SO.i)2.12H,0)
Железный купорос (FeS04. 7ЬЬО)
Медный купорос (C11SO4. 5Н2О) . .
Сернокалиевая соль (K2SO4) ....
Селитра (КЫОз)
Бура венецианская (Na2B407 - ЮН2О)
Нашатырь (NH4C1)
Винный камень (KHGjbbOe) ....
Таблица
VI
»
VI
»
VI
»
VII
VII
VI
»
»
VII
VI
»
VII
VI
»
»
VI
VI
Растворимость
5 (і на 100 О
данные

Ломоносова
3,2
3,5*
13,5*
13,5
9,1
10,0*
8,9
16,2
10,6
11,8
17,5*
1,5
1,7
1,3*
31,0
33,3
25,0
27,0*
31,7*
1,6

современные
данные
3,0
15,6
14,8
7,3
13,9
1,2
35,6
29,7
0,32
Разность
г на 100 :
+0,2
+0,5
-2,1
-2,1
-5,7
-4,8
+ 1,6
+2,3
-3,3
-2,1
+3,6
+0,3
+0,5
+ 0,1
-4,6
-2,3
-10,6
—8,6
+2,0
+0,97
П'
-7
4-17
-13
-13
-38
-32
4-22
+ 17
—24
— 15
4-26
+25
+42
+ 8
— 13
-6
-30
-24
+7
—
Среднее±2,5
±18
Таблица 2 содержит даные 1753 и 1754 гг. В числе результатов
таблицы VI имеется ряд повторных определений растворимости
непосредственно при 0°С и наряду с этим данные, полученные по кривым рис. 4
экстраполяцией от более высоких температур до 0° (отмечены звездочкой).
Таким образом, представленная в табл. 2 совокупность данных охватывает
независимые определения, разделенные годичным промежутком времени и
вместе с тем может быть отнесена к интервалу температур от 0° до 30—
40°С. Поэтому выводимые из табл. 2 средние показатели можно считать
достаточно характерными. Для 20 определений, относящихся к девяти

В. Я. БИЛЫК
различным солям, среднеарифметическое отклонение результатов
Ломоносова от истинного значения растворимости равно AS = ±2,5 г безводной
соли на 100 г растворителя, или ±18% 21. По своему характеру это
случайная погрешность, свойственная применявшейся методике определения и
технике работы. Она характеризует достигнутую в лаборатории Ломоносова
точность определения растворимости солей бесспорно как высокую для
своего времени.
21 При выводе этих средних показателей не принято в расчет получившееся для
поваренной соли отклонение А 5 = — 10,6, которое, согласно теории погрешностей, следует
рассматривать как промах.

А. Я. КИПНИС
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ЛОМОНОСОВА
О ХИМИЧЕСКОМ СРОДСТВЕ
Представления М. В. Ломоносова о химическом сродстве, насколько нам
известно, почти не изучены. Только в 1911 г. В. В. Курилов ' отметил, что
Ломоносов искал «...объяснений силы химического сродства в силах
механических». Одновременно П. И. Вальден высказал мнение, что Ломоносов
«...отрицает химическое 'Сродство...», «...«е признавал ни силу притяжения,
ни химическое сродство» 2. Это мнение, впоследствии некритически
повторенное М. А. Блохом 3, никем не было опровергнуто. Между тем, оно
совершенно неправильно, что будет видно из дальнейшего.
Создавая свою единую корпускулярную систему природы, Ломоносов
не мог, конечно, пройти мимо столь важной и обширной области явлений*
как химические взаимодействия. Он говорил: «Исследованию
первоначальных частиц, тела составляющих, следует изыскание причин взаимного
союза, которым они в составлении тел сопрягаются» 4. И действительно,
«причины взаимного союза частиц» остаются предметом пристального внимания
Ломоносова «а протяжении всей его деятельности; они затрагиваются
почти во всех его физико-химических работах, начиная с «Физической
диссертации о различии смешанных тел, состоящем в сцеплении корпускул» ь
1739 г., и кончая «Рассуждением о твердости и жидкости тел»6 1760 г.
1 В. В. Курилов. Ломоносов как фнзико-химик. В кн.: «Ломоносовский сборник.
1711—1911». СПб., Изд-во АН, 1911, стр. 117.
2 П. И. В а л ь д ен. О трудах М. В. Ломоносова по вопросу о растворах.
Ломоносовский сборник, стр. 127, 133, или «Наука и жизнь», ч. III. Пгр., 1921, стр. 95,98, 112.
3 М. А. Блох. В кн.: В. Герц. Очерк истории развития основных воззрений
химии. Л-, 1924, стр. 1-5'5, 195; М. А. Блох. Биографический справочник химиков, т. 1.
Л., 1-929, стр. 460; М. А. Блох. М. В. Ломоносов как химик- «Успехи химии», 1940.
т.'9, стр. 364, 370.
4 ПСС, т. 2, стр. 355.
5 ПСС, т. 11 стр. 23—63.
6 ПСС, т. 3, стр. 377—409.

166
А. Я. КИПНИС
Во времена Ломоносова в химии существовали двоякого рода
представления о причинах химических взаимодействий.
Одни из них, выработанные П. Гассенди, Р. Бойлем, Н. Лемери, можно
было бы назвать «теорией зацеплений» или «теорией пор и крючков».
Согласно этой теории, взаимодействие тел определяется соответствием формы
и размеров пор одного тела форме и величине частиц другого или
наличием у частиц взаимодействующих тел разнообразных петелек, крючков и
т. п., с помощью которых и осуществляется соединение .
Эта теория оставалась на уровне наивных воззрений корпускулярной
философии античности. Она .представляла собой образец крайнего
механицизма. Искусственные приспособления, которыми она наделяла атомы, мало
что давали для объяснения химических процессов. Грубый механицизм и
непризнание собственного, присущего атомам движения, а тем более разных
родов такого движения, обусловливали метафизичность этой теории.
Ломоносов ясно видел надуманность и несовершенство теории
зацеплений и подверг ее критике. Рассматривая явления растворения, он показал
на ряде примеров, что не существует связи между «растворяющей
способностью» жидкости, с одной стороны, и размерами и формой частиц
растворителя іи растворяемого вещества, с другой 8. «Неудачные физические
вооружения, клинышки, иголки, крючки, колечки, пузырьки и прочие без
всякого основания в голове рожденные частицы фигуры» 9 постоянно были
предметом насмешек Ломоносова.
Как реакция на крайне примитивные представления теории зацеплений
в химии в начале XVIII в. возник иной круг идей относительно причин
химического взаимодействия. Он сложился около понятия о силах,
действующих на расстоянии, которое было выдвинуто Ньютоном. Сам Ньютон и
поставил вопрос, не лежат ли в основе химических явлений силы
притяжения между частицами веществ: «Не обладают ли малые частицы тел
определенными возможностями, способностями или силами, при посредстве коих
они действуют на расстоянии... друг на друга, производя этим
значительную часть явлений природы?» 10. Это воззрение и развилось в теорию
«притягательной силы», или «силы сродства», благодаря которой тела
взаимодействуют между собой.
7 Для иллюстрации пр-иведе-м выдержку из знаменитого в то время «Курса хи'мии»
Н. Лемери: «Если вы смешаете, например, кислый спирт (т. е. кислоту.— Ред.) с солью
винного камня (т. е. поташом, полученным прокаливанием винного камня.— Ред.), солью
или с другой щелочью, острия кислоты так запутаются в порах со»ли, что, если вы
захотите сноаа отделить перегонкой кислый спирт в его пр-ежне** виде, вы этого никогда но
достигнете: он потеряет всю свою силу, потому что его острия, разбитые сделанными
усилиями, не смогут сократить свою проникающую ірорьлу» (N. Lemery. Cours dt Chymie.
Huitieme edition. Paris, 1696, p. 9).
8 ПСС.т. 1,стр. 341—343.
9 ПСС, т. 3, стр. 337.
10 И. Ньютон. Оптика. Перевод с англ. изд. 1721 г. С. И. Вавилова. М.. Гос-
техвздат, 1954, стр. 28^

ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ЛОМОНОСОВА О ХИМИЧЕСКОМ СРОДСТВЕ 167
Теория притяжений в XVIII в. также была механистической. Она
оперировала атомами, способными лишь к механическим перемещениям,
причем движение .придавалось им извне, «притягательной силой». Ясного
физического объяснения химических явлений и, в частности, избирательности
взаимодействия концепция «притягательной силы» не давала. «Понятие
сила превращается здесь в пустую фразу, как и всюду, где вместо того,
чтобы исследовать неисследованные формы движения, сочиняют для их
объяснения некоторую, так называемую, силу»11. Уместно здесь также
вспомнить известное замечание В. И. Ленина: «Это самый наглядный признак
метафизики, с которой начинала всякая наука; пока не умели приняться
за изучение фактов, всегда сочиняли a priori общие теории, всегда
остававшиеся бесплодными. Метафизик-химик, не умея еще исследовать
фактически химических процессов, сочинял теорию о том, что такое за сила
химическое сродство?» 12.
Теория притяжения, основанная на признании таинственного
дальнодействия через пустоту и не дававшая понятной кинетической картины
явления, в корне противоречила наглядным корпускулярным представлениям
Ломоносова. Поэтому он категорически исключил «жалкое основание
притяжения» 13 из своих теоретических рассуждений 14.
Переходя непосредственно к теории химического сродства,
разработанной Ломоносовым, будем вслед за ним различать две стороны химического
взаимодействия — сцепление частиц вещества друг с другом и
взаимопроникновение частиц реагирующих веществ.
Относительно причин сцепления частиц (которые он и называл
собственно «взаимным союзом») Ломоносов еще в начале своей деятельности
выдвинул следующее положение: «Сцепление корпускул зависит от
жидкой нечувствительной материи, наполняющей промежутки, не содержащие
составляющей тела материи» 15. Эта жидкость давит на корпускулы
снаружи и прижимает их друг к другу. Условием сцепления частиц является
их непосредственный контакт: «для ощутительного сцепления частиц тела
требуется непрерывное взаимное соприкосновение их» 16. И через 20 лет
Ломоносов придерживается этого же взгляда: «частицы, из коих состоят
чувствительные тела, содержатся в союзе ударением, или, свойственнее
сказать, стиснением некоторой жидкой окружающей их материи
выключенной из взаимного оных прикосновения» 1?.
Это не что иное, как теория ударов, по которой явления притяжения
тел объясняются ударами, получаемыми их поверхностями извне. С помощью
11 Ф.Энгельс. Диалектика природы, М., Гоополитиздат, 19*50, стр. 226.
12 В. И. Ленин. Сочинения, т. 1, стр. 126.
13 ПСС, т. 10, стр. 409.
14 Б. Г. Кузнецов. Атомистика Ломоносова. В кн.: «Труды совещания по
истории естествознания». М.— Л., 1948, стр. 58—84.
15 ПСС, т. 1, стр. 47.
16 ПСС, т. 2, стр. 21.
17 ПСС. т. 3, стр. 383.

168
А. Я. КИ11НИС
такого представления Ломоносов и трактует как явления тяготения, так и
явления сцепления между частицами 18.
Сцеплению частиц противостоит их движение, в первую очередь
вращательное: «Так как частицы 'Нагретых тел вращаются, то рассуждение
требует принять, что своими движущимися поверхностями, они действуют
одна на другую так, что каждая отталкивает другую тем сильнее, чем
энергичное вращательное движение. Так как этому отталкиванию
противодействует сцепление частиц, то одно уменьшает другое и при
возрастающем вращательном движении должно уменьшаться сцепление
частиц» 1ь
Равновесием этих двух противоположных тенденций — сцепления и
движения— определяется, -в частности, агрегатно'е состояние тел.
Сцепление частиц тел Ломоносов четко отличает от их химического
взаимодействия: «... соединение отличается от простого сцепления, так как
при помощи последнего связываются только частицы, приведенные в
соприкосновение» 2Ю. При этом для соединения характерна определенная
избирательность, ів случае же сцепления она выражена гораздо слабее, так
что нередко тела сцепляются друг с другом (как, например, капли воды
со стеклом), но «... все же частицы их не склонны к взаимному
проникновению и едва могут соединяться» 21.
Явления сцепления частиц составляют неотъемлемую сторону
химических превращений: «... никакое изменение смешения в химии не может
воспоследовать без изменения сцепления частиц» л. Ослабление взаимной
связи частиц тел, вступающих в реакцию, является необходимым
условием химического процесса. При этом, по Ломоносову, «сцепление
устраняется и восстановляется посредством движения» *я. Понятно поэтому, что
в теории Ломоносова основным агентом, который вызывает ослабление
сцепления, является состоящая в движении частиц теплота, или «огонь»:
«нет ни одного тела в природе которого внутренние части недоступны ему
и взаимную связь частиц которого он не мог бы разрушить» ~К
Явления сцепления и его изменения не исчерпывают содержания
химического взаимодействия. Существенной стороной химического процесса
является взаимопроникновение частиц реагирующих тел, продвижение их
друг относительно друга. Ломоносов говорит по этому поводу следующее:
«Уничтожив или ослабив или каким бы то ни было образом изменив силу
сцепления между частицами смешанных тел, огонь не может больше ничего
сделать, если не окажут содействия вода или воздух, раздельно или
18 Б. Г. Кузнецов. Атомистика Ломоносовг; М е я ш у т к к н, И, стр. 229—259
19 ПСС, т. 2, стр. 35.
20 Там же, стр. 227.
21 Там же.
22 Там же, стр. 489.
23 ПСС, т. 1, стр.271.
24 ПСС, т. 2, стр. 505.

ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ЛОМОНОСОВА О ХИМИЧЕСКОМ СРОДСТВЕ
169
совместно; они удаляют друг от друга, переносят и обменивают местами
освободившиеся от взаимной связи частицы» 25.
Следовательно, по Ломоносову, химическое превращение обязательно
происходит при участии воздуха или воды. Они во всяком случае
являются переносчиками частиц реагирующих веществ, а зачастую и сами
вступают в реакцию, входя в состав образующихся тел или выделяясь -из
разлагающихся.
Примеры того, как при химических процессах действуют, в понимании
Ломоносова, воздух и вода, даны в его «Диссертации о действии
химических растворителей вообще»26. Как известно, Ломоносов различал
растворение металлов в кислотах и растворение солей в воде. Первое он объяснял
«возрожденной упругостью воздуха», который, в нечувствительных
скважинах металла расширившись, частицы отрывает» 2/, а второе —
движением частиц воды, разъединяющим частицы соли и увлекающим <их внутрь
растворителя («соли растворяются в воде от взаимного вертящихся
частиц трения и от смешения растворяющейся воды с тою водою, которая
в соли содержится») 28.
Придание исключительной роли воде и воздуху отвечало общему
уровню химии XVIII в. с ее небольшим числом веществ, или «материй»,
производящих все наблюдаемые превращения. Однако отдавая дань
принятым взглядам, Ломоносов «и мало не поступается основными своими
корпускулярными представлениями. Его теория действия растворителей
удовлетворительно объясняла ряд явлений именно с корпускулярной
точки зрения.
Но эта теория Ломоносова была недостаточна для выяснения причин
избирательности явлений растворения, на которую он сам указывал.
И Ломоносов был вынужден ограничиться сначала лишь констатацией
того факта, что подобное растворяется в подобном: «... растворяющие
жидкие материи входят в нечувствительные скважинки растворяемых тел
для одного с ними сродства29 самих оных тел»30. В чем состоит это
«сродство» или «подобнородность», Ломоносов не объясняет, хотя и
приводит примеры его проявления: вода легко смешивается с водянистыми
телами, расплавленные металлы — с металлами, земли — с землистыми
телами, соли—с соляными.
25 Там же, стр. 515.
26 ПСС, т. 1, стр. 337-383.
27 Там же, стр. 387.
28 Там же.
29 Заметим попутно, что это, видимо, единственный случай, когда Ломоносов
употребил термин «сродство». Впоследствии он больше не прибегал к нему, вероятно, по то"і
причине, что этим термином пользовались приверженцы теории притяжений,
придававшие ему смысл «притягательной силы». Очевидно, и Вальден в работе «О трудах
Ломоносова по вопросу о растворах...» понимал термин «сродство» в этом неправильном
смысле, так что отсутствие в трудах Ломоносова слова «сродство» и его борьба с теориег.
притяжений послужили основанием для ложного утверждения, упомянутого вначале
30 ПСС, т. 1, стр. 387.

170
А. Я. КИПНИС
Таким образом, на первых лорах объяснение .взаимопроникновении
частиц реагирующих тел осталось недоработанным.
Однако, строя свою «полную систему природы, заключающуюся з
мельчайших частицах»31, Ломоносов неизбежно должен был вернуться к
вопросу о корпускулярном механизме взаимодействия тел и дать на него
более совершенный ответ. И действительно, уже в «Диссертации о
рождении и природе селитры» мы находим наглядную кинетическую
концепцию, исчерпывающую этот вопрос.
Ломоносов пишет: «Представляется вероятным, что поверхности
однородных частиц более подходят друг к другу, чем разнородных...
однородные частицы совмещаются шероховатостями наподобие зубчатых колес,
а в разнородных частицах, вследствие различной величины выступов, это
не имеет места». По этой причине «... однородные частицы, связанные
сцеплением и обладающие внутренним вращательным движением,
продвигаются друг около друга» и «... переменяют свое положение, пока более
значительная сила сцепления не сделает невозможным внутреннее
движение». «Согласно этой гипотезе мы называем взаимное соответствие
однородных частичек совмещением и убедились на опыте, что его можно с
успехом 'использовать для объяснения химических и других явлении
природы» 32.
Таким образом, Ломоносов объясняет явления избирательного
взаимопроникновения частиц реагирующих веществ на основании принципа
совмещения. В цитированном сочинении он еще называет этот принцип
«гипотезой». Впоследствии Ломоносов подробно разработал принцип
совмещения применительно к целому ряду явлений природы и
рассматривал его как одно из оснований системы корпускулярной философии:
«... покажу основание, которое во всей физике поныне не известно и не
токмо истолкования, но еще имени не имеет, однако, толь важно и обще
во всей натуре, что в произведении свойств, от нечувствительных частиц
происходящих, первейшее место занимает. Я называю оное основание
совмещением частиц»33.
Итак, основная идея теории химического сродства Ломоносова состоит
в следующем: шарообразные частицы вещества, способные совмещаться
шероховатостями своих поверхностей подобно зубчатым колесам,
продвигаются друг относительно друга благодаря присущему им вращательному
движению и благодаря сцеплению, которое поддерживает соприкосновение
и этим обусловливает совмещение 34.
31 ПСС, т. 3, стр. 241.
я2 ПСС, т. 2, стр. 229^23-1.
33 ПСС, т. 3, стр. 329.
34 Судя по тому, как Ломоносов представлял строение частиц селитры (ПСС, т. 2,
стр. 271—2731), оя считал шарообразными не только первичные корпускулы — начала,
но а производные от них. Поэтому надо думать, что он допуюкал применимость принципа
совмещения и к взаимодействию корпускул разной степени сложности (и прочности).
Ломоносов не показал, однако, как применяется его теория сродства в этих более
сложных случаях.

ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ЛОМОНОСОВА О ХИМИЧЕСКОМ СРОДСТВЕ
171
Как мы видим, теория Ломоносова является механистической; особенно
ясно показывает это наглядная модель, которую она использует,—
зацепление зубчатых колес. Механицизм представлений Ломоносова
исторически обусловлен и неизбежен. Сын своей эпохи, Ломоносов считал меха-
нику основой всякой точной науки. Напомним его положения,
содержащиеся ів «Элементах математической химии»: «Все изменения тел происходят
посредством движения... Изменения смешанного тела также происходят
посредством движения... Это движение по большей части нечувствительно,
и причина его никак не может быть воспринята чувствами, поэтому нужно
исследовать его посредством умозаключения... Наука о движении есть
механика; итак изменения смешанного тела происходят механически...
А потому изменения эти могут быть объяснены законами механики...
Поэтому, если кто кочет глубже постигнуть химические истины, то ему
необходимо изучать механику» 3,\
Правда, Ломоносов чувствовал недостаточность обычных законов
механики для понимания корпускулярных явлений. Это доказывает одна из
его заметок к теории света и электричества: «В предисловии надо говорить
о механике тончайших тел и что законы чувствительных тел не везде
могут быть приложены, особенно в жидкостях» 36.
Но для объяснения явлений природы ничем, кроме законов механики,
Ломоносов не располагал и не мог располагать, и механистическое
мировоззрение с необходимостью наложило свой отпечаток на его теорию
химического сродства.
Тем н е мен ее, ск'В о з ь м ета физическую ог-р ан и чен н ост ь механ и ц и зм а
этой теории, ярко проступают элементы стихийно-диалектического
подхода гениального естествоиспытателя к химическим процессам.
Прежде всего замечательна общая корпускулярная трактовка
Ломоносовым всех феноменов природы, которые оказываются, таким образом,
результатом проявления единой для всего мира сущности — движущихся
частиц вещества. Химические явления органически входят в общую
стройную корпускулярную систему мира. Они тесно связаны с тепловыми,
электрическими, световыми, капиллярными явлениями, так как в основе всего
лежит механика мельчайших частиц 37.
Этот единый подход к химическим и физическим явлениям, единая
корпускулярная трактовка, в частности таких процессов, как химические
превращения, растворение, сцепление (при различении их специальных
особенностей), составляет важнейшую черту теории химического средства
Ломоносова 38.
35 ПСС, т. 1!, стр. 73, 75.
36 ПСС, т. 3, стр. 245.
37 Там же, стр. 237—269, 315-^344.
38 Имея в ввду эту Особенность представлений Ломоносова о химическом сродстве,
следует уточнить общепринятую оценку его теории растворов. Эту теорию называют
физической. Такое название верно лишь в том смысле, в каком сам Ломоносов говорил:

172
А. Я. КИПНИС
Далее, теория химического сродства Ломоносова основана «а понятии
о собственном движении частиц вещества. Среди трех видов этого
движения, названных Ломоносовым поступательным, колебательным и
вращательным, особое значение в его теории имеет вращательное
(«коловратное») движение. Оно отличается тем, что допускает непрерывное
сохранение контакта между движущимися частицами, а значит ш их
".цепление. Вращательное движение в теории Ломоносова соответствует
внутреннему движению частиц, понятие о котором возникло в XIX в. с
развитием знаний о формах движения материи (открытием закона
сохранения и превращения энергии) и о строении вещества. Вращение частиц
в теории Ломоносова обеспечивает продвижение корпускул друг около
друга; увеличение скорости вращения частиц (связанное с нагреванием)
вызывает необходимое для взаимодействия ослабление сцепления; с
другой стороны, чрезмерно интенсивное вращение заставляет частицы
разойтись, так что взаимодействие веществ не происходит, а напротив,
наступает их разложение.
Принятие внутреннего движения частиц вещества как необходимого
условия и причины взаимодействия составляет вторую существенную
особенность теории химического сродства Ломоносова.
Наконец, весьма характерно для теории Ломоносова стремление до
конца проникнуть в механизм рассматриваемого явления, дать возможно
более глубокую картину происходящего процесса. Механизму, который
предложил Ломоносов, нельзя отказать в большом остроумии и вместе с
тем в простоте: совмещение шарообразных вращающихся частиц общнее
и нагляднее объясняет соединение, чем диковинные «инструменты» теории
зацеплений. Но дело не только в общности и наглядности. Мы говорили
уже, как многообразно значение движения частиц в концепции
Ломоносова. Точно также и сцепление корпускул играет сложную роль в теории
Ломоносова: во-лервых, оно удерживает частицы в соприкосновении, без
чего было бы невозможно их совмещение; во-вторых, сильное сцепление
частиц тормозит и останавливает их продвижение друг около друга.
Мы видим, таким образом, как всесторонне, во всех связях,
рассматривает Ломоносов механизм химического взаимодействия, как глубоко и де-
«химіия моя физическая», т. е. такая, где «явления объясняются по твердым законам
механики, а не на жалком основании притяжения». Однако название «физическая»
предполагает противопоставление теории растворов Ломоносова химическим теориям и создает
впечатление, что она является предшественницей физических теорий XIX в. Но это
совершенно неверно: для последних характерен метафиаич-еский отрыв явлений растворения
от химических процессов. Напротив, теория растворов Ломоносова основана на признании
единства физических и химических явлений и в этом отношении перекликается с
теорией Д. И. Менделеева. Поэтому вместо неточного названия «физическая» для теории
растворов Ломоносова следовало бы применять другое, например, «корпускулярная» или
«ф.изико-химическая». Такое же мнение в несколько инсм аспекте было развито Ю. И.
Соловьевым («История учения о растворах» М., Иэд-©о АН СССР, 1959, стр. 19—20).

ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ЛОМОНОСОВА О ХИМИЧЕСКОМ СРОДСТВЕ
173
тально (в той мере, в какой это допускает его механическая теория)
проникает он в его сущность.
Стройность, физическая определенность и четкость, а также только что
указанные элементы диалектического подхода делают теорию химического
сродства М. В. Ломоносова вершиной механистических представлений в
химии. Сопоставляя ее с современными ей метафизическими взглядами на
сродство, мы должны поставить представления Ломоносова гораздо выше
и грубо упрощенной теории зацеплений, и мистической теории притяжений.
Однако теория химического сродства Ломоносова представляет собой
не только историческую реликвию. Взгляды, высказанные им, оказались
жизненными и нашли свое оправдание в дальнейшем развитии науки. Это
относится не только к его идее об единстве физических и химических
явлений (в частности, применительно к теории растворов), которая в
настоящее время стала естественной и обычной.
Представление о присущем частицам вещества внутреннем движении
как неотъемлемой стороне и необходимом условии химического процесса,
развивавшееся и бывшее популярным в XIX в. как в России, так и за
рубежом 39, является ныне главным моментом современного учения о
химической связи в виде теории взаимодействия внешних электронных
оболочек атомов.
Самый -принцип совмещения частиц в (несколько измененном виде
нашел свое развитие в теории химического сродства Н. Н. Бекетова.
Последний, как известно, считал, что в основе химического взаимодействия лежит
«способность двух тел интерферировать или взаимно уничтожать
присущее им движение»40. Влияние идей Ломоносова на творчество Бекетова
не подлежит сомнению41, и здесь мы находим этому еще одно
подтверждение. В представлении Бекетова о наложении (интерференции)
внутренних движений атомов ясно звучит отголосок ломоносовского принципа
совмещения. С другой стороны, взгляды Бекетова перекликаются с сов ре-
О U U U 42
меннои квантово-механическои теорией химической связи .
В теории химического сродства Ломоносова мы находим те же
основные моменты, что и в современном учении о химической связи: признание
определенной индивидуальности взаимодействующих частиц, понятие об
их внутреннем движении, представление о взаимодействии как о
проявлении и следствии индивидуальностей и движения частиц.
39 Например, Лотар Мейер в известном сочинении «Новейшие теории химии и их
значение для химической статики» писал: «...может быть, достигнут до того, что
обойдутся и без предположения, ныне вообще принятых притягательных сил, сродства, кохе-
зии и пр. и явления, приписываемые их действиям... произведут из света, теплоты и пр.,
т. е. из движений, принадлежащих малейшим частицам вещества» (СПб., 1866, стр. 95).
40 Н. Н. Бекетов. Динамическая сторона химических явлений. В кн.: «Речи
химика». СПб., 1908, стр. 43.
41 Я. И. Т у р ч е н к о. Николай Николаевич Бекетов. М., Изд-во АН СССР, 1954.
стр. 51.
42 Там же, стр. 90—93.

Р. Б. ДОБРОТИНиН. М.РАСКИН
О РАБОТАХ ЛОМОНОСОВА
ПО ОКИСЛЕНИЮ МЕТАЛЛОВ
I
рассматривая систему теоретических воззрений Ломоносова, мы должны,
учитывать обстановку, в которой проходила его работа. В особенности это
относится к таким фундаментальным вопросам химии, как теория горения
и обжигания металлов. Здесь влияние авторитетов было особенно сильным
и всякое противоречащее им высказывание, несомненно, должно было
вызвать недовольство в окружающей Ломоносова академической среде, и без-
того неодобрительно к нему настроенной. Поэтому в некоторых, особенна
ранних, работах Ломоносов был вынужден или умалчивать о собственных
мыслях, если они расходились с общепринятыми, или излагать их с большой
осторожностью и оговорками. В свое время это отметил Б. Н. Меншуткин ',
Поэтому в творчестве Ломоносова можно указать несколько работ,
написанных целиком в духе флогистонной химии.
Но, оставаясь в рамках общепринятых воззрений, Ломоносов все же
стремился создать как можно более стройную систему химических знаний.
Именно потому противоречия между господствующими взглядами и
собственными научными концепциями Ломоносова, отражавшими новые научные
факты, выявились особенно четко.
К рассматриваемому циклу работ относится диссертация «О
металлическом блеске» или «тинктуре» металлов» (1745). Не разбирая ее подробно,
отметим только, что Ломоносов здесь, казалось бы, совершенно
недвусмысленно, утверждает сложность состава металлов. «...Неблагородные металлы
при обжигании выделяют пары, поражающие чувство обоняния и
вызывающие кашель. Свинец, переводимый в стекло силою огня, в пробирной печи
испускает дым, видимый для глаз; эти явления ясно свидетельствуют, что
1 Меншуткин, I, стр. 249, 250; см. таюке Б. Н. Меишуткин. Ломоносов »
флогистон. В кн.: «Ломоносовский сборник». СПб., 191И, стр. 157—і162.

О РАБОТАХ ЛОМОНОСОВА ПО ИЗУЧЕНИЮ ЯВЛЕНИЙ ОКИСЛЕНИЯ 175
обжигание и остеклование неблагородных металлов происходит вследствие
удаления некоторых частей их»2 (курсив наш.— Р. Д. и Н. Р.),
В этих словах очень ясно выражен качественный характер 'исследовани*,
основанный на внешнем наблюдении и не подтвержденный никакими
количественными критериями. Очевидно, что такое воззрение не
соответствовало полностью убеждению автора. Вполне созвучно этому и высказанное
в этой работе представление о роли весового критерия в химическом
анализе. Хотя Ломоносов придавал весу решающую роль, в данном случае он
рассматривает признак веса в несколько проблематической форме: «Хотя
обожженные металлы увеличиваются в весе, откуда можно было бы
заключить, что это изменение совершается от прибавления какой-то посторонней
материи, однако 1) восстановление металлов... свидетельствует об
удалении материи; 2) то же показывают и металлы, которые, будучи
переведены в стекло, теряют в абсолютном весе; 3) что увеличение веса в
обожженных телах может происходить от совсем иной причины, чем от прибавления
какой-либо внешней материи, согласится всякий, кто не отрицает, что тяго-
тительная материя должна сильнее действовать ка бока корпускул,
освободившиеся от взаимного касания при прокаливании»3.
Первый аргумент основан на простом наблюдении внешних явлений,
сопровождающих химический процесс, причем весовой признак считается
критерием второстепенным. Второй аргумент исходит из того, что
неблагородные металлы дают при нагревании с селитрой вспышку; «... отсюда
вполне очевидно, что в неблагородных металлах находится некоторая горючая
материя. Когда таковая выгнана взрывом, то остаток металла обращается
в стеклующуюся массу»4. Третий опирается на теорию гравитационной
жидкости.
В этих словах, по нашему мнению, под гладкой поверхностью
академической формы изложения заключено глубокое противоречие между
господствовавшей в химии теорией и воззрениями самого автора.
Работы Ломоносова в данном «классическом» направлении не следует,
однако, упрощать. Разрешение указанного противоречия встречалось с
огромными трудностями, во-первых, потому, что теория флогистона,
несмотря на свою ложную основу, обобщила большое число явлений, ранее не
объединявшихся, например горение органических веществ, обжигание и
ржавление металлов, восстановление их окислов углем, действие кислот на
металлы, реакции при нагревании угля с селитрой, глауберовой солью и т. п.
Многочисленные примеры объяснения реакций, которые мы теперь
называем окислительно-восстановительными, имеются в трудах как самого
Ломоносова, тате и других ученых (Бехера, Шталя и их последователей).
2 ПСС, т. 1, стр. 392-393.
3 Там же, стр. 393—395. Перевод аргумента 2 дан по Б. Н. Меншуткину (М е н-
шуткин, II, стр. 283), так как имеющийся в ПСС (т. 1, стр. 393-)- подстрочный
перевод этого аргумента непонятен.
4 ПСС, т. 1, стр. 396—397.

176
Р. Б. ДОБРОТИН и Н. М. РАСКИН
В пользу этой теории говорили и некоторые ее применения для объяснения
хода процессов, важных для практики, например, разбор К. Лаксманом
вопроса о замене поташа сульфатом натрия при варке стекла, рассмотрение
проблемы происхождения металлических руд в земной коре.
Разрешению указанного противоречия препятствовало и не вполне
ясное понимание природы веса. Именно поэтому Ломоносов исследовал
проблему горения еще посредством подробного изучения различных
окислительно-восстановительных реакций и поисков причин, могущих объяснить
происходящие здесь явления без помощи флогистона, а также путем
разработки теории веса и тяготения.
Эти дЕа направления работ Ломоносова, внешне разобщенные, имеют,
как мы полагаем, общий источник.
II
Рассмотрим второе из них. Сомнения Ломоносова в правомерности и
всеобщности весового критерия являются следствием остававшихся для
науки XVIII в. невыясненными вопросов соотношения понятий инертной и
гравитационной массы, а также меры количества материи.
Особенно богатый материал для суждения по этому вопросу дает
работа Ломоносова «Об отношении количества материи и веса» (1757—
1758 гг.), написанная несмотря на отрицательное отношение к этой теме
академиков (в том числе и Л. Эйлера) 5. В ней Ломоносов писал:
«...спорным представляется вопрос, дает ли отношение тяжести тел правильную
меру количества их материи»6. И далее: «Нет сомнения, что в одном фунте
золота материи вдвое меньше, чем в двух фунтах его же; но можно
сомневаться в том, что для одного фунта воды и двух фунтов золота имеет силу
то же отношение» 7.
Здесь Ломоносов вновь ставит разрабатывавшийся Ньютоном и
многими другими физиками вопрос об определении массы и количества
материи с позиций атомизма.
Рассмотрение этого существенного вопроса не входит в нашу задачу.
Отметим только, что, в трактовке Ломоносова, соотношение между весом и
количеством материи рассматривается в аспекте сравнения веса самих частиц.
Ломоносов подходит здесь к представлению о, так сказать, специфической
химической массе, измеряемой числом частиц, соответствующей
действительно равному количеству материи. Это понятие, разработанное только
через полстолетия, вошло в науку под именем химического эквивалента.
К вопросу об увеличении веса металлов при прокаливании эта проблема
имеет непосредственное отношение, так как прямо связана с основами
весомых измерений — химической стехиометрией.
5 ПСС, т. 3, стр. 556—558.
6 Там же, стр. 350—351.
7 Там же, стр. 352—353.

О РАБОТАХ ЛОМОНОСОВА ЛО ОКИСЛ?НИЮ МЕТАЛЛОВ 177
Таким образом, несколько преувеличенная осторожность, которую
проявлял Ломоносов к понятию веса, была не результатом ограниченности его
воззрений, а, напротив, появилась вследствие исключительно широкого
охвата проблемы.
Стремясь обойти возникающие трудности, Ломоносов пошел здесь по
особому пути, продиктованному его неослабевающим интересом к проблеме
соотношения состава продуктов окисления. Так, в частности, им была
разработана теория гравитационной жидкости. Именно в угоду этой теории,
уступая мнению авторитетов, Ломоносов писал: «...если учесть недопускаю-
щие сомнения опыты, сделанные в замкнутом сосуде, при которых также
увеличивается вес обжигаемого тепла, то можно будет ответить, что
вследствие уничтожения сцепления частиц обжиганием, их поверхности, ранее
закрытые взаимным соприкосновением, оказываются уже свободно
подверженными тяготительной жидкости; поэтому тела сильнее пригнетаются к
центру земли» 8.
В этих словах выражен еще один 'интересный подход к проблеме горе-
кия и обжигания, по внутренней своей логике органически входящий в
систему мировоззрения Ломоносова.
III
Наиболее важным аспектом разработки проблемы
окисления-восстановления было непосредственное экспериментальное изучение увеличения веса,
главным образом, металлов при обжигании.
Уже в 1741—1743 гг. Ломоносов отмечает:
«35. Так как тела, приобретающие вес при обжигании, теряют его после
восстановления, ясно, что увеличение веса их произошло не от огня, по-
сколько обе операции совершаются при помощи огня» 9.
Эти выводы более отчетливо приведены в «Размышлениях о причине
теплоты и холода» (1744). Критикуя опыты Бойля, Ломоносов писал:
«Однако большая часть, почти что все опыты его над увеличением веса при
действии огня сводятся к тому, что весом обладают либо части пламени,
сожигающего тело, либо части воздуха, во время обжигания проходящего
над прокаливаемым телом» 10. Это объяснение, наиболее соответствующее
действительности, предпочитал и сам Ломоносов.
Выступление Ломоносова с критикой некоторых положений Бойля
вызвало возражения со стороны членов Конференции Петербургской
Академии и. Ему пришлось частично изменить свою работу. Необходимо,
однако, отметить, что Ломоносов оставил неизменными все основные
положения и сохранил, а также расширил критическую часть.
8 ПСС, т. 3, стр. 368—369 (слезо «кальцинирование» в переводе мы всюду
заменили словом «обжигание»).
9 ПСС, т. 1, стр. 11Ю—111.
10 ПСС, т. 2, стр. 46-47.
11 Протоколы, т. II, стр. 48—49; ПСС, т. 2. стр. 647-653.
Ломоносов, т. V

178
Р. Б. ДОБРОТИН и Н. М. РАСКИН
Интерес к проблеме горения—обжигания сохранился у него и в
дальнейшем. Убежденный в ошибочности мнения Бойля, будто вес металлов.
после обжигания увеличивается вследствие присоединения частей пламени.
к обжигаемому телу, Ломоносов в 1756 г. поставил опыты, которые вначале
имели целью только проверку опытов Р. Бойля. Лишь впоследствии,
видимо, он задался целью установить истинную причину увеличения веса тел
после обжигания. В широко известном отчете за 1756 г. Ломоносов писал:
«...деланы опыты в заплавленных накрепко стеклянных сосудах, чтобы
исследовать, прибывает ли вес металлов от чистого жару; оными опытами,
нашлось, что славного Роберта Бойля мнение ложно, ибо без пропущения
внешнего воздуха вес сожженного металла остается в одной мере...» ['г.
Итак, Ломо-носов на опыте окончательно убедился в ошибочности взглядов.
Бойля на роль огня в увеличении веса обжигаемых тел и пришел к выводу,,
что в увеличении веса при обжигании основную роль играет воздух.
Свои выводы Ломоносов хотел изложить в диссертации «Об
увеличении веса при обжигании», которую он предложил для чтения на публичном:
собрании в сентябре 1757 г.13 Эта работа до нас не дошла. Можно
предполагать, что завершить ее Ломоносову не удалось.
Хотя журнал этих опытов «е найден, мы по сохранившимся
лабораторным описям можем получить представление об опытах, проведенных
Ломоносовым в 1756 г. 14 В частности, опыты обжигания металлов велись
Ломоносовым и, возможно, его сотрудниками довольно широко. Полученные
препараты особенно интересны тем, что в ряде случаев особо указано
проведение обжигания в герметически запаянных сосудах. Например, препарат
№ 411 из описи лаборатории охарактеризован так: «Олово и свинец
[взятые] поровну [и] обожженные герметически запечатанными».
В запаянных сосудах обжигались: РЬ + Sn (№ 411), Ві (№ 421 и 522),.
Sb(№424,425).
Делались также опыты сжигания на воздухе со специальным указанием
на отсутствие герметизации (№ 416, 420, 524 — Sn, РЬ, С-графит).
Имеется большое число препаратов, представляющих собою обожженные металлы
без особых указаний на условия обжигания.
По-видимому, для проверки полученных результатов Ломоносов
приступил к опытам обжигания металлов «в пустоте» 15. Однако вследствие
несовершенства бывшего в его распоряжении воздушного насоса и\ он мог
12 ПСС, т. 10, сто. 392.
13 Б и л я рс (к и й, стр. 334.
14 Ломоносов, Ш, стр. 280, 283—284, 286, 292, 298, 299—300, 302.
15 ПСС, т. 2 стр. 642—643.
10 Неизвестно, каким воздушным насосом пользовался Ломоносов — одноцилиндро-
зым поршневым клапаинъим насосом Бойля или (что вероятнее) одноцилиндровым порш-
«евььм бесклапанным насосом Лейпольда (описамие и изображение этого насоса см. ПСС,
т. 1, стр. 437—439). О том, что Ломоносов намеревался продолжать опыты обжигания
з вакууме, говорят два документа, относящиеся к осени 1756 г., содержащие про-гъбу об

О РАБОТАХ ЛОМОНОСОВА ПО ОКИСЛЕНИЮ МЕТАЛЛОВ
179
получить только очень небольшое разрежение. Воздух, остававшийся в
сосуде, а также адсорбированный на теле, подвергаемом обжигу, и на стенках
сосуда, изменял всю 'Картину: вес тела, обжигаемого «в пустоте»,
увеличивался. Если это предположение справедливо, то Ломоносов должен был
констатировать «увеличение веса обжигаемого тела» «в замкнутом сосуде».
Можно думать, что это обстоятельство было одной из причин,
заставивших Ломоносова отказаться от прочтения доклада «Об увеличении веса
при обжигании».
IV
Новаторство Ломоносова в области химии заключалось в том, что,
планируя широкие физико-химические исследования, он уделял огромное
внимание не только классическим лабораторным опытам с огнем (всеобщим
анализатором химиков XVII и XVIII вв.), но и реакциям в растворах. Так,
среди препаратов, оставшихся после опытов, мы видим огромное число
веществ, полученных осаждением из растворов солей металлов 17. Ломоносов
растворял металлы (медь, серебро, железо, олово, свинец, сурьму, висмут,
ртуть) в кислотах соляной, серной, азотной, частично в уксусной кислоте,
а также в царской водке. Кроме того, производился перевод в раствор с
помощью окислительной плавки. Полученные растворы осаждались
«постоянной щелочью», «животной щелочью», т. е. смесями углекислых солей
калия и латрия и неочищенным раствором аммиака. Встречаются также
опыты простого гидролитического осаждения гидратов и основных солей
из кислых растворов солей сурьмы, в-исмута. Полученные осадки
высушивались и взвешивались.
Опыты, разбираемые здесь, имеют непосредственное отношение к
приготовлению красящих веществ для стекол, весьма занимавших Ломоносова.
Его интерес к реакциям осаждения был связан и с их теоретическим
значением. На это с несомненностью указывает диссертация ученика Ломоносова
В. Клементьева «Об увеличении веса, получаемом некоторыми металлами
после осаждения» (26 апреля 1754 г.)18.
Ломоносов, как и другие химики XVIII в. (Шталь, Тейхмейер, Картей-
зер, Гофман, Нейман), понимал родство окисления металлов при
прокаливании и образовании осадков гидратов окисей при растворении металлов в
кислоте с последующим осаждением щелочью. В обоих случаях получались
(после высушивания) рыхлые вещества или, как тогда говорили, «извести»;
вес исходного металла увеличивался.
Вследствие недостаточного развития техники экспериментирования с
газами опытные результаты по обжиганию металлов не были достаточно
изготовлении воздушного насоса по указанию Ломоносова и за его счет (ПСС, т. 9,
стр.* 317).
17 Ломоносов, III, стр. 277—26-3, 285 и др.
18 Н. М. Раек ян. В. И- Клементьев — ученик и лаборант М. В. Ломоносова. М.,
1952, стр. 39—5.8.
12*

180
Р. Б. ДОБРОТИН и Н. М. РАСКИН
убедительными. Исследования же осаждения из растворов оказались более
простыми в экспериментальном отношении, а также более наглядными и
доказательными. Здесь все участвующие в реакции вещества: металл,
кислота, едкая щелочь или карбонат могли быть легко взвешены, а продукты
реакции (кроме газов) хорошо улавливались и могли быть количественно
учтены. Сопоставление веса исходных веществ и конечных продуктов
реакции позволяло судить о том, какое именно вещество увеличивает вес
металла при переходе его в осадок.
Вероятно, именно такую задачу Ломоносов предложил Клементьеву.
Он взвешивал как исходные вещества — металлы (железо и медь), кислоты,
щелочи, так и полученные высушенные осадки и соли, остававшиеся после
выпаривания маточного раствора.
Любопытно, что в случае меди вес полученного осадка довольно близок
к теоретически ожидаемому весу Си(ОН)2. Основные соли, благодаря
повторному действию воды на осадок, по-видимому, почти нацело гидролизо-
вались.
По данным Клементьева19 мы сделали следующий примерный расчет
(в гранах, 1 гран = 0,0648 г).
Опыт
II
III
IV
V
Взято меди
20
20
40
20
Теоретически
ожидаемое количество
осадка в расчете
на Си (ОН) з
31
31
62
31
1 іолученкое
количество
Си (ОН) 2
35
38
62
34
Истинный вес кислот и щелочей остается неизвестным, так как
Клементьев имел дело с растворами неопределенной концентрации. Поэтому
учет количества соли в маточном растворе не имел смысла, так как соли
получались и при нейтрализации кислоты, например
2HN03 + К2СОз = 2KN03 + Н20 + С02,
« за счет обменной реакции, сопровождающейся гидролизом, например.
Cu(NOs)2 + К2СО3 4- Н2О = Cu(OH)2 + 2KNO3 + С02.
В тех случаях, когда расчет по современным формулам возможен, вес
полученной соли намного превосходит ожидаемый по реакции обмена. Ниже
приведен пример перерасчета (в гранах) 20.
19 Н. М. Р а с к и н. В. И. Клементьев — ученик и лаборант М. В. Ломоносова. М.,
1952, стр. 44—47.
20 Там же, стр. 42—44, 45—46.

О РАБОТАХ ЛОМОНОСОВА ПО ОКИСЛЕНИЮ МЕТАЛЛОВ 181
Опыт
I
IV
Ожидаемое
количество
139
61
Полученное
203
132
Предполагаемая!
соль
КШз
NH*NO,
Клементьеву и его руководителю Ломоносову не удалось однозначно и
убедительно доказать, почему вес металла после осаждения увеличивается.
Однако путь подхода к проблеме был выбран правильно; особо следует
подчеркнуть, что вопрос о природе окисленных форм металла решался здесь
новым методом, при помощи изучения реакций в растворах.
Ломоносов, как известно, внес значительный вклад в развитие теории
горения. Вместе с тем при рассмотрении его работ в историческом плане
необходимо учитывать огромный комплекс различных мало разработанных
вопросов, с которыми Ломоносов столкнулся, изучая проблему горения.
Изучение Ломоносовым горения шло по трем направлениям, во многом
внешне как бы исключающим друг друга, а именно:
1) классическому, основанному на теории флогистона; 2)
физическому, основанному на теории тяготения и представлениях об атомном-
строении вещества; 3) химическому, основанному на опытах и
подтверждаемому собственными исследованиями, в частности,
физико-химическим изучением процессов обжигания металлов и реакций осаждения.
Однако сказанное не должно умалить значение работ Ломоносова.
Напротив, отмеченные противоречия свидетельствуют о тяжелом пути
исканий, который прошел Ломоносов, о характерной для него широте охвата
проблемы и глубине трактовки.

Я. Г. ДОРФМАН
ЗАКОН СОХРАНЕНИЯ МАССЫ
ПРИ ХИМИЧЕСКИХ РЕАКЦИЯХ
И ФИЗИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ
ЛОМОНОСОВА
При чтении трудов, посвященных творчеству Ломоносова, у меня
неоднократно возникал недоуменный вопрос — неужели наш великий
соотечественник, повторив опыт Бойля и доказав несостоятельность его идеи о
весомости огня, полностью удовлетворился этим, остановился, так сказать,
на полуслове и в дальнейшем не сделал ни малейшей попытки решения
основной физико-химической проблемы XVIII в.— проблемы окисления и
горения.
Документальные источники отчетливо показывают, что Ломоносов
наметил замечательную программу экспериментальных исследований, которая,
казалось бы, должна была привести его к открытию истинного механизма
окисления, т. е. к открытию кислорода и его роли в природе. Однако, увы,
этого іне случилось, а, напротив, эта программа совершенно неожиданно
увела его в сторону...
Для изучения развития науки представляет огромный интерес не только
история ее крупных успехов и открытий, но и история ее серьезных неудач.
И те и другие в одинаковой мере иллюстрируют эволюцию наших понятий
и представлений.
Чтобы понять причины данной неудачи, надо подробно разобраться не
только в технике эксперимента эпохи Ломоносова, но и уяснить себе
теоретические представления того времени, на основе которых Ломоносов пытался
истолковать результаты своих опытных данных. В частности, оказалось
необходимым более подробно рассмотреть вопрос о современном и тогдашнем
понятиях массы и о господствовавших в ту эпоху теориях тяготения.
В современной физике масса рассматривается как мера инертных и
гравитационных свойств материи. Вспомним происхождение этого представления.
Инертные свойства тела проявляются при сообщении ему ускорения.

ЗАКОН СОХРАНЕНИЯ МАССЫ И ФИЗИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ ЛОМОНОСОВА 183
Согласно второму закону Ньютона, ускорение а, приобретаемое телом
;под воздействием силы /, равно
ті
где тщ — «инертная масса», т. е. масса, характеризующая инертные
свойства тела. Гравитационные свойства тела проявляются во взаимном
гравитационном притяжении тел. Согласно закону всемирного тяготения
Ньютона, сила притяжения
Р — ——-г
где m a и m g соответственно «гравитационные массы» обоих тел, г —
расстояние между их центрами, а у — универсальная гравитационная
постоянная, равная 6,67 • 10~8 дин • см2. Всякое тело вблизи Земли, подвергаясь
действию силы тяготения, именуемой весом, получает ускорение
Р m М
где Mg— гравитационная масса Земли, a R—расстояние до центра Земли.
Галилей впервые показал, что в данном географическом пункте g для
всех тел одинаково. Таким образом, отношение веса тела Р к его инертной
массе пц есть (для данного пункта) величина постоянная, иными словами
т ,
—' = const. Целый ряд веских соображений, основанных на опытных фак-
г*
тах, привел впоследствии к убеждению, что фактически те = тщ = т, т. е.
существует одна физическая величина — масса, характеризующая как
инертные так и гравитационные свойства вещества.
Вопрос об отношении ~ был весьма тщательно исследован еще
Ньютоном, который изучал качание маятников, нагруженных различными
веществами. Период Т качания маятни-ка (при очень тонком подвесе) равен, как
известно,
f m-L
Т = 2я ]/ -±г.
где тщ—инертная масса подвешенного груза, Р — его вес, a L — длина
подвеса. «Я заготовил,— пишет Ньютон,— две круглые деревянные кадочки,
равные между собою; одну из них заполнил деревом, в другой же я
поместил такой же точно груз из золота (насколько мог точно) в центре
качаний. Кадочки, подвешенные на равных нитях одиннадцати фут длиною,
образовали два маятника, совершенно одинаковых по весу, форме и
сопротивлению воздуха; будучи помещены рядом, они при равных качаниях шли
взад и вперед вместе, в продолжение весьма долгого времени» *.
1 И. Ньютон. Математи'чески'е начала натуральной философии. Перевод
А Н, Коыхова. ГК 11915—1916, стр. 461.

184
Я. Г. ДОРФМАН
Итак, оказалось, что периоды качания Т обоих маятников одинаковы.
Обозначая инертные массы и веса обоих маятников через т'/, т/', р\ о"
соответственно, получаем
Р' Р"'
В современной физике масса характеризует лишь инертные и
гравитационные свойства материи, между тем Ньютон, впервые вводя понятие
массы, определил ее следующим образом: «Количество материи (масса)
есть мера таковой, устанавливаемая пропорционально плотности и объему
2
ее» .
Таким образом, Ньютон считал массу материи не только мерой ее
инертности и гравитационных свойств, но и мерой «количества материи». Термин
«количество материи» в настоящее время не имеет физического смысла,
однако в эпоху Ньютона этот термин имел ясный физический смысл,
поскольку предполагалось, что атомы всех веществ состоят из одной и той
же «первоматерии». Ньютон полагал, что масса служит мерой количества
первоматерии, содержащейся в любом теле. Поэтому Ньютон специально
отворил, что, определяя массу как меру количества материи, он не принял
«в расчет той среды, если таковая существует, которая свободно проникает
в промежутки между частицами» 3, т. е. он не принял в расчет
гипотетического эфира.
Ньютон показал, что эфир, если он существует, должен обладать
ничтожной плотностью, поскольку планеты в своем движении не испытывают
сопротивления со стороны эфира.
Далее, в своем определении массы Ньютон указал: «Определяется
масса по весу тела, ибо она пропорциональна весу»4. Таким образом, из
всей совокупности ньютоновских рассуждений вытекало, что по весу тела
можно определять истинное количество содержащейся в этом теле материи.
Это обстоятельство приводило еще к одному важному следствию, а
именно: всякий раз, когда вес тела остается неизменным, должно оставаться
неизменным «количество материи», а значит и масса.
Таким образом, на основании теории Ньютона из закона сохранения
материи с неизбежностью вытекал заком сохранения массы. Впрочем,
Ньютон /нигде не высказал этого вывода. Закон сохранения «количества
материи» был наиболее четко сформулирован впервые Ф. Бэконом еще в 1620 г.:
«В природе все доказывает существовование следующих двух законов:
ничто не делается из ничего и ничто не уничтожается; но собственно так
называемое количество или вся сумма частиц материи остается неизменной,.
не увеличиваясь и не уменьшаясь» °.
2 И. Ньютон. Математические начала натуральной философии. Перезол
А. Н. Крылова. Пг.( 1915—1916, стр. 22.
3 Там же.
4 Там же.
5 Ф. Бэкон. Сочинения, т. II, СПб., 1874, стр. 29.

ЗАКОН СОХРАНЕНИЯ МАССЫ И ФИЗИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ ЛОМОНОСОВА
185*
Уже задолго до опубликования «Начал» Ньютона (1687 г.) было
широко распространено убеждение, что неизменность веса эквивалентна
неизменности «количества материи». Так, например, в 1630 г. французский врач-
химик Жан Рей, узнав, что вес металлов увеличивается при обжигании,
путем длинных рассуждений пришел к выводу, что воздух должен иметь
вес6. А так как «...увеличить тяжесть можно только прибавляя материю,
а уменьшать только отнимая последнюю...»7 он пришел к заключению, что
«это увеличение веса происходит от воздуха, который в сосуде был сгущен,
утяжелен и благодаря сильному и продолжительному жару печи стал как
бы липким; этот воздух смешивается с окалиной (чему помогает частое
перемешивание) и пристает к ее мельчайшим частицам, подобно тому, как
вода утяжеляет песок, который вы в нее бросаете и перемешиваете в ней»... 3
В 1672 г. Роберт Бойль обнаружил, что вес реторты, содержавшей
металл, увеличился после сильного нагревания (запаянная реторта была
взвешена до нагревания, затем охлаждена, вскрыта и вновь взвешена). По'
мнению Бойля, в запаянную реторту извне проникла сквозь стекло некая
посторонняя материя и увеличение веса произошло «от каких-то весомых-
частиц пламени» 9, т. е. от «огненной материи».
Когда в 1756 г. Ломоносов повторил опыт Бойля, он обнаружил, что
«без пропущения внешнего воздуха вес сожженного металла остается в-
одной мере» (т. е. вес запаянной реторты вместе с металлом остается
неизменным). Отсюда он сделал вывод, «что славного Роберта Бойля мнение
ложно» 10: раз вес не изменился, то никакая огненная материя в сосуд извне
не проникла.
Еще в 1748 г. в своем знаменитом письме к Л. Эйлеру Ломоносов писал;
«Частицы из воздуха, непрерывно текущего на кальцинируемое тело,
смешиваются с последним и увеличивают его вес» п. Здесь Ломоносов,
очевидно, рассматривал процесс прокаливания на открытом воздухе. Однако
попутно Ломоносов указывает «а известные ему (источник не указан)
«опыты в замкнутом сосуде, при которых также увеличивается вес
кальцинируемого тела» !2, хотя при этом .несомненно отсутствует «текущий»
воздух.
К этому вопросу он вновь обратился в 1758 г. в своей работе «Об
отношении количества материи и веса» 13. Надо полагать, что, повторив опыт
Бойля и убедившись в неизменности веса запаянного сосуда с металлом,
Ломоносов затем естественно вскрыл сосуд и взвесил самый металл. И тут
G J. Re у. Essais. Edition nou-velle. Paris, 1907, 22—25.
7 Там же, стр. 48.
8 Там же, ст,р. 50—Я-
9 Н. Корр. Beitrage zur Geschichte der Chemie, 1869, стр. 176.
10 ПСС, т. 10, стр. 3*2.
11 ПСС, т. 2, стр. 191.
12 Там же, стр. 1911
13 ПСС, т. 3, стр. 369.

186
Я. Г. ДОРФМАН
он неизбежно должен был обнаружить, что, несмотря на неизменность
общего веса запаянного сосуда с металлом, вес самого металла увеличился. Вот
почему теперь Ломоносов обратил особое внимание на эти уже известные
ему из собственных исследований и, видимо, потому «не допускающие
сомнения опыты в замкнутом сосуде, при которых также увеличивается вес
кальцинируемого тела» 14.
Несомненно, что обнаружив, вероятно уже в 1756 г., увеличение веса
металла после нагревания в запаянном сосуде, Ломоносов должен был
попытаться .выяснить роль заключенного в сосуде воздуха, т. е. нагреть
металл в эвакуированном запаянном сосуде. Действительно, в рукописях
Ломоносова сохранился план, датируемый именно 1756 г., под заглавием
«Химические опыты, которые нужно сделать в пустоте». Здесь «а первом месте
перечислены намеченные Ломоносовым опыты*. «Плавить: 1) Олово,
2) Свинец. 3) Смесь из обоих. 4) Золото. 5) Серебро. 6) Медь. Свинец и
олово нагревать до каления. Цинк, висмут, королек, кобальт» 15.
О том, что эти опыты были по крайней мере частично осуществлены,
свидетельствует отчет Ломоносова за 1756 г.: «Учиненьг опыты химические
со вспоможением воздушного насоса, где в сосудах химических, из которых
был воздух вытянут, показывали на огне минералы такие феномены, какие
химикам еще неизвестны» 16. К сожалению, до нас не дошли ни подробный
отчет о результатах этих опытов, ни работа Ломоносова «Об увеличении
веса при обжигании», которую он собирался написать к публичному
собранию Академии 6 сентября 1757 г.17
Однако в настоящее время нетрудно представить себе, что должны былгі
дать опыты с нагреванием до каления олова, свинца, цинка или меди в
ьакууме, полученном «со вспоможением воздушного насоса», и притом
насоса того времени. В эпоху Ломоносова в лабораториях применялись
поршневые насосы типа Лейпольда, которые позволяли в лучшем случае понизить
давление воздуха до 15—20 мм рт. ст., т. е. до Vso ат 18- И хотя это
называлось в XVIII в. «пустотой», для современного экспериментатора не
подлежит никакому сомнению, что нагревание в такой «пустоте» столь легко
окисляемых металлов, как свинец или цинк, «до каления» неизбежно должно
было привести к окислению этих металлов и, следовательно, к увеличению
их веса. Кроме того, нагревание производилось в откачанном и запаянном
под вакуумом баллоне, помещаемом непосредственно в печь. А при таких
условиях не только самый металл, но и сильно нагретые стеклянные стенки
14 ПСС, т. 3, стр. 369.
ПСС, т. 2, стр. 643. В латинском подлиннике «fundere... regulum» (стр. 642);
следует думать, что подразумевается regulus antimonii, т. е- королек сурьмы.
10 ПСС, т. 10, стр. 302, 303.
17 Билярский, стр. 334; Протоколы Конференции, т. II, стр. 381, 382.
18 Даже пятьдесят лет спустя В. В. Петров получал вакуум лишь
порядка 7—10 мм рт. ст. (см. «Известие о гальванивольтовских опытах». СПб., 1803,
<-тр. 173).

ЗАКОН СОХРАНЕНИЯ МАССЫ И ФИЗИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ ЛОМОНОСОВА
сосуда должны были выделять значительные количества кислорода
адсорбированного ими ранее из атмосферы.
Таким образом, на основании «не допускающих сомнения опытов» с
нагреванием металлов «в сосудах химических, из которых был вытянут
воздух», Ломоносов должен был констатировать увеличение веса
«кальцинируемого тела».
Итак, первый опыт, т. е. взвешивание запаянной колбы вместе с
металлом, нагревавшимся либо в присутствии воздуха, либо в предполагаемой
пустоте, приводил к результату, не противоречащему закону сохранения и
веса и «количества материи». Напротив, второй опыт, т. е. взвешивание
самого металла, нагревавшегося в запаянном сосуде либо в присутствии
воздуха, либо в предполагаемой пустоте, невольно приводил Ломоносова к
парадоксальному заключению об увеличении веса металла без прибавления к
нему посторонней материи.
Первый опыт начисто опровергал гипотезу Бойля о проникновении
извне сквозь стенки сосуда огненной материи. Из второго опыта сторонники
огненной материи могли бы сделать вывод, что огненная материя все-таки
присоединялась к металлу, не изменив каким-то удивительным способом
суммарного веса сосуда с металлом. Ломоносов же нашел другой путь для
объяснения результата второго опыта. Как мы увидим ниже, он опирался
в этом объяснении на свою теорию тяготения.
Большинство исследователей научной деятельности Ломоносова
проходили до сих пор мимо результатов второго опыта. Вследствие этого первый
опыт оказывался у них случайным и оторванным от большой проблемы
горения и окисления. Это заставляло историков искать в первом опыте
какой-то более глубокий смысл, чем опровержение воззрений Бойля.
И вот мы находим у ряда авторов мнение, будто своим первым опытом
Ломоносов не только опроверг Бойля, «о и якобы доказал, что «при
химическом взаимодействии вещество не творится и не исчезает» і9.
Между тем Ломоносов нигде и никогда не формулировал такого рода
закона. Да он и не мог его тогда сформулировать, так как он рассматривал
прокаливание в запая'ином сосуде как действие «чистого жара», т. е. как
чисто физическое воздействие огня.
Чтобы вывести из первого опыта приписываемое ему заключение, он
должен был осознать, что в запаянном сосуде, содержавшем металл и
воздух, происходит их химическое взаимодействие, чего Ломоносов вовсе не
предполагал.
Таким образом, заключение некоторых историков, будто на основании
•своего первого опыта Ломоносов открыл закон сохранения массы при
химических реакциях, ошибочно, оно попросту антиисторично.
Не менее антиисторично и ошибочно высказываемое другими авторами
заключение, будто Ломоносов в 1765 г. этим первым опытом стремился
19 БСЭ, изд. 2, т. 25, стр. 386. Статья «Ломоносова закон».

188
Я. Г. ДОРФМАН
«экспериментально обосновать» сформулированный им еще в 1748 г. ва-
общий закон постоянства вещества и движения .
Но Ломоносов никогда и нигде не высказывал никаких сомнений в этом
законе и никогда не выражал стремления искать его обоснование. Даже в
1760 г., повторяя в «Рассуждении о твердости и жидкости тел» свою
прежнюю формулировку всеобщего закона, Ломоносов ни словом не упомянул об
эксперименте, при помощи которого он якобы должен был обосновать этот
закон. Первый опыт Ломоносова приобретает глубокий смысл лишь в свете
второго опыта и в связи с намеченной им программой исследований.
Как же, однако, объяснил Ломоносов результат своего второго
химического опыта?
Еще во «Введении в истинную физическую химию» (1752) он писал;
«Прокаливание есть перевод твердого или жидкого тела в порошок силою
огня... При помощи этой операции достигается совершенное расторжение
сцепленных частиц и открывается легкий доступ инородным телам, которые
должны быть присоединены» 21.
По мнению Ломоносова, главное, что производится жаром,—-это
«расторжение сцепления частиц». Этим «расторжением» облегчается
последующее возможное присоединение инородных тел. Вначале обнаружив, что вес
металла увеличивается от нагревания в запаянной колбе при наличии в ней
воздуха, а затем, по-видимому, установив, что увеличение веса металла
происходит также и в предполагаемой пустоте, Ломоносов вынужден был
связать увеличение веса отнюдь не с присоединением части воздуха (которого
в этой предполагаемой «пустоте» не должно было быть), а лишь с
«расторжением сцепления частиц», т. е. с разрыхлением вещества. И Ломоносов:
действительно попытался объяснить увеличение веса на основе своих
воззрений на тяготение, что и изложено достаточно подробно и в «Письме к.
Эйлеру», и в работе «Об отношении количества материи и веса». Поэтому,,
чтобы разобраться в этом объяснении результатов второго химического
опыта, надо обратиться к физическим воззрениям Ломоносова на природу
тяготения.
Рассматривая природу тяготения еще в своей ранней работе «О
нечувствительных частицах тел» (1743—1744), Ломоносов писал: «Тела
приводятся в движение одним только толканием» 22. Таким образом, Ломоносов
решительно выступает против ньютоновского представления о тяготении каре
о «чистом притяжении». Он пытается доказать несовместимость
ньютоновского представления с законом сохранения движения.
Доказательство Ломоносова заключается в следующем. Пусть
некоторое покоящееся тело В притягивает тело А. Тогда тело А придет в
20 Б. И. Спасский. Успехи физических наук, т. XLII, 1950, вып. 1, стр. 23.
21 ПСС, т. 2, стр. 529.
22 ПСС, т. И, стр. 187; см. также П. С. Кудрявцев. Ломоносов и Ньютон.
Труды Ин-та истории естествознания и техники. М., Изд-во АН СССР, 1955. т. 5,
стр. 33—51.

ЗАКОН СОХРАНЕНИЯ МАССЫ II ФИЗИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ ЛОМОНОСОВА 189
движение. «Итак,— говорит Ломоносов,— тело В дает движение телу А, но
так как В находится в покое, то значит, дает то, чего само не имеет»23.
Эта попытка доказательства приводится Ломоносовым более подробно в
«Письме к Эйлеру» и в работе «Об отношении количества материи и веса»
к там она сопровождается приведением известной ломоносовской
формулировки всеобщего закона сохранения материи и движения. Попытка
доказательства несовместимости ньютоновского представления с законом
сохранения движения основана на недоразумении. Дело в том, что, по Ньютону, не
может существовать притяжения тела А к В без соответствующего
встречного «противодействия», т. е. притяжения тела В к А. Пример,
приведенный Ломоносовым, игнорирует третий закон Ньютона и тем самым
противоречит концепции Ньютона, а потому не может служить аргументом против
него. В концепции Ньютона закон сохранения количества движения
удовлетворяется.
Ошибка Ломоносова обусловлена тем обстоятельством, что в XVIII в.
не было ясного понятия о векторных величинах, не было представления о
потенциальной энергии. Недаром и сам Ньютон и Иоганн Бернулли точно
также рассматривали количество движения как скаляр 24.
Во всяком случае Ломоносов был, видимо, твердо убежден в
справедливости своего доказательства. В противовес ньютоновской теории он
выдвигает ударную теорию тяготения, опирающуюся на следующее положение:
«Тяжесть тел не зависит от какой-либо притягательной силы, но от тяготи-
тельной материи... Приписывать это физическое свойство тел
божественной воле или какой-либо чудодейственной силе мы не можем, не
кощунствуя против бога и природы; необходимо признать, что существует некая
Зчъ
_ _ ______ ... .. ___. _ _. __ _ . , емли» .
Следует заметить, что такого рода теория не представляла собой чего-то
принципиально нового. Уже теория Декарта опиралась на представление о
толчках частиц некоей материи, вызывающих тяготение к центру Земли.
Ударная теория тяготения выдвигалась английским физиком Н. Фатио еще
в 1693 г. и немецким врачом Ф. Редекером в 1736 г. Она
пропагандировалась в трудах учителя Ломоносова Хр. Вольфа26. Ломоносов попытался
развить и углубить эту теорию. Ударная теория тяготения, однако,
неизбежно приводила к выводу, что вес тела в одном -и том же географическом
пункте должен зависеть от поверхности, подвергаемой ударам тяготитель-
ной материи27.
Следовательно, приходилось заключить, что вес данного тела не только
связан с «количеством материи», но и с характером взаимного расположе-
23 ПСС, т. 1, стр. 189.
24 В. А. Ф а б р и к а н т. Исаак Ньютон, Иоганн Бернулли и закон сохранения
количества движения. Успехи физических наук, 1960, т. LXX, вып. 3, стр. 575—580.
25 ПСС, т. 2, стр. 197; см. также П. С. Кудрявцев. Ломоносов и Ньютон.
Труды Ин-та истории естествознания и техники. М., Изд-во АН СССР, 1955, т. 5, стр. 33.
26 На это указывает сам Ломоносов (ПСС, т. 11, стр. 56—57).
27 ПСС, т. 1, стр. 56—57.

190
Я. Г. ДОРФМАН
ния его частиц. Таким образом, оказывалось, что истинная масса тела
неможет быть определена по весу тела. В работе «Об отношении количества
материи и веса» (1758) Ломоносов писал: «Спорным представляется вопрос,
дает ли отношение тяжести тел правильную меру количества их материи.
Хотя многие считают это доказанным, а большинство ученых пользуется:
как аксиомой положением: количества материи тел относятся как веса их,
однако есть много обстоятельств, говорящих против этого и настолько
существенных, что они заслуживают внимания ученого мира. Действительно, это.
положение бесспорно для однородных тел, «о мы нигде не находим
достаточного доказательства того, что оно имеет силу для тел разнородных^
и если принять его на веру, то окажется, что оно не только недостаточно для
объяснения явлений природы, «о даже во многом ему препятствует...
Мы изъявляем,— продолжает Ломоносов,— полное согласие, когда
читаем у Ньютона, что воздух удвоенной плотности в удвоенном пространству
делается четверным, в утроенном — шестерным; и то же мы предполагаем
для снега или порошков, уплотненных сжатием или приведением в жидкое
состояние. Но мы не считаем возможным безоговорочно согласиться с
высказываемым там общим положением, что масса познается по весу каждого
тела, так как от частного к общему нельзя делать выводов...
Хотя... у Ньютона приводится доказательство теоремы о том, что
количества материи относятся друг к другу как веса, однако все доказательство*
зависит от гипотезы Ньютона, что эфирная жидкость или не существует,
или настолько редка, что в отношении сопротивления может считаться за
ничто. Таким образом, он в самом начале доказательства смешивает
материю движущегося тела и его сопротивление; это, однако, отнюдь не имеет
места при противоположном допущении» .
Значит, Ломоносов полагает, что «допустив плотный эфир,
окружающий все тела и наименьшие частицы тел, никоим образом нельзя решить
и точно определить, сколько сопротивления надо приписать собственной
материи движущегося тела и сколько сопротивляющемуся эфиру» 29. Иными
словами, согласно Ломоносову, инертность тела определяется не только*
атомами движущегося тела, но и инертностью увлекаемого им плотного
эфира. Ломоносов подчеркивает, что ньютоновская гипотеза «может быть
применена без опасения ошибки в обыкновенной механике, которая
занимается большими, доступными чувствам телами, для которых заметным
образом не нарушается отношение сопротивляемости (инертности.—
Я. Д.) и веса в пространстве (в объеме.— Я. Д.), не слишком большом.
По-видимому, однако, не следует неосмотрительно вводить ее при
объяснении явлений, зависящих от мельчайших частиц природных тел» 30. Таким
образом, Ломоносов противопоставляет физику микромира физике
макромира.
28 ПСС, т. 3, стр. 351—353.
29 Там же, стр. 3 53-
30 Там же. сто. 355.

ЗАКОН СОХРАНЕНИЯ МАССЫ И ФИЗИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ ЛОМОНОСОВА
191
Рассматривая далее действие «тяготительной материи», Ломоносов
указывает: «У весомого31 тела весомы и все мельчайшие частицы, откуда
очевидно, что тяготительная материя воздействует и на мельчайшие
частицы, свободно проникает в самые узкие поры и поэтому должна быть
весьма текучей. Для того чтобы проявлять свою силу по отношению к весомым
телам, она должна ударять в их мельчайшие частицы; «о удар-ять она может
в частицы протяженные и непроницаемые для нее. Отсюда следует, что
весомые тела состоят из мельчайших частиц, непроницаемых для
тяготительной материи, которая действует только на поверхности их» 32.
Ломоносов приходит к выводу, что вес тела определяется общей
поверхностью всех молекул или атомов данного тела. Он показывает далее путем
геометрического расчета, что даже если мы имеем два тела А к В,
одинаковых по объему и по плотности материи (т. е. по массе, приходящейся на
единицу объема), то тем не менее эти тела могут обладать различными
весами, если диаметры их частиц различны. Если молекулы тела А больше
частиц тела В, то «сумма поверхностей корпускул тела А меньше суммы
поверхностей тела В,... и, следовательно, тело В удельно будет тяжелее
тела А?>.
Но в обоих плотность материи одинакова (по условию); следователо-
но, количество материи не будет пропорционально тяжести... то же
выводится и в том случае, если приписать корпускулам различных тел и
различную фигуру. Итак, если мы хотим признать, что тяжесть тел всюду
пропорциональна плотности их материи, то мы должны или положить, что
частицы всех тел, непроницаемых для тяготительной жидкости, вообще
имеют одни и те же величину и фигуру, или мы должны отвергнуть эту
жидкость. Первому противоречит поразительное разнообразие тел природы,
которое настоятельно требует, чтобы частицы различных тел различались
по фигуре или, по крайней мере, по величине; второе противоречит столь
большой вероятности существования тяготительной материи и ведет к
признанию таинственных качеств... На основании этих соображений примем,
что удельный вес тел изменяется пропорционально поверхностям,
противопоставляемым тяготительной жидкости непроницаемыми для нее
корпускулами» 33. Отсюда, продолжает Ломоносов, «по-видимому, открывается
широкий путь как для лучшего объяснения весьма многих явлений, так и
для исследования природы мельчайших корпускул» 34.
Принципиально отрицая «чистое притяжение» тел как таинственное
качество, Ломоносов пришел к безусловному отрицанию
пропорциональности между массой и весом, т. е. между плотностью и удельным весом.
31 В русском переводе этой работы латинское слО'В-о «gravis» переведено как
«тяжелый». Мы заменили его словом «весомый», что в данном случае более точно.
32 ПСС, т. 3, стр. 365.
33 Там же, стр 365—367.
34 Там же, стр. 367—369.

192
Я. Г. ДОРФМАН
Выражая в математической форме приведенные рассуждения
Ломоносова, мы получаем, очевидно,
—гф const и —ф const при g = const.
Но поскольку инертная масса тел, согласно мнению как Ньютона, так
и Ломоносова, есть мера неизменного в данном случае количества материи
*(т. е. т. = const,), значит, согласно Ломоносову,
т*ф const,
т. е. грав'итационная масса непостоянна, она должна меняться в
зависимости от взаимного расположения корпускул.
Эту свою физическую теорию Ломоносов приложил к описанным выше
двум химическим опытам. По его словам, «При помощи этой теории,
совершенно отвергается известное мнение об огне, остающемся в
кальцинированных телах» 3о.
Упомянув о том, что частицы воздуха, непрерывно обтекающего
кальцинируемое тело, смешиваются с ним и увеличивают его вес, Ломоносов
далее пишет (1758 г.): «Однако если учесть не допускающие сомнения
,опыты, сделанные в замкнутом сосуде, при которых также увеличивается
вес кальцинируемого тела, та можно будет ответить, что вследствие
уничтожения сцепления частиц кальцинированием их поверхности, ранее
закрытые взаимным соприкосновением, оказываются уже свободно
подверженными тяготительной жидкости; поэтому сами тела сильнее пригнетают-
¦ся к центру Земли»36.
Таким образом, по мнению Ломоносова, кальцинируемый в запаянном
сосуде металл сам увеличивает свой вес исключительно потому, что
благодаря расторжению частиц металла нагреванием последний
противопоставляет тяготительной материи большую поверхность.
Резюмируя изложенное, приходим к выводу, что гениально намеченные
Ломоносовым химические опыты могли бы привести его почти за 30 лет до
Лавуазье к открытию кислорода и его роли в окислении и горении. Однако
.он не пришел к этому открытию по следующим причинам. Низкий уровень
тогдашней вакуумной техники помешал ему обнаружить отсутствие
окисления металлов в вакууме. Обнаружив химически почти одинаковое
действие нагревания металлов в воздухе и в предполагаемой пустоте, Ломоносов
увидел в этом подтверждение распространенной в то время в физике
ударной теории тяготения, в основе которой лежала зависимость
гравитационной массы от формы тела, т. е. непостоянство гравитационной массы.
Успех, которого достиг впоследствии Лавуазье при постановке
аналогичных опытов, объясняется тем, что он, во-первых, нагревал металлы
«посредством зажигательного стекла, так что стенки сосуда оставались
35 ПСС, т. 3, стр. 369.
36 Там же.

ЗАКОН СОХРАНЕНИЯ МАССЫ И ФИЗИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ ЛОМОНОСОВА 193
холодными и не выделяли газов; во-вторых, он пользовался гораздо более
совершенным насосом (дававшим остаточное давление 3 мм рт. ст.).
Наконец, в-третьих, твердо опираясь на ньютоновскую теорию
тяготения, Лавуазье считал вес абсолютно неизменным свойством тела.
«Никакая материя,— писал он в 1789 г.,— ни в одном эксперименте не может
сама ничего прибавить к своему первоначальному весу, для этого
требуется, чтобы к ней прибавилась другая субстанция» 37.
Таким образом, сопоставляя» все приведенные данные, мы приходим
к заключению об ошибочности некоторых широко распространенных
мнений.
Неправильными оказываются, во-первых, утверждения, будто всеобщий
закон сохранения материи и движения, впервые четко сформулированный
Ломоносовым, был им выведен на основании опытов с прокаливанием
металлов или подвергался им проверке при помощи этих опытов. Всеобщий
закон сформулирован Ломоносовым на основе общефилософских
материалистических соображений, никогда не подвергался им сомнению или
проверке, а напротив, служил ему твердой исходной позицией во всех
исследованиях на всем протяжении его жизни.
Неправильным оказывается, во-вторых, и часто высказываемое
утверждение, будто Ломоносов на основании своих опытов с прокаливанием
металлов открыл или доказал закон сохранения гравитационной массы при
химических реакциях.
Такого закона Ломоносов вообще никогда не доказывал, нигде не
формулировал и даже не упоминал. Да это и понятно, поскольку физические
воззрения Ломоносова на природу тяготения (принципиально отличные от
ньютоновской теории дальнодействия) неизбежно приводили его к полному
отрицанию постоянства гравитационной массы.
37 Я. Г. Дорфман. Лавуазье. М—Л., Изд-во АН СССР, 1948, стр. 298.
Ломоносов, т. V

П. Д. ЛЬВОВСКИЙ
ИССЛЕДОВАНИЯ ЛОМОНОСОВА
В ОБЛАСТИ ХИМИИ И ТЕХНОЛОГИИ СЕЛИТРЫ
Во времена раннего применения пороха необычайное действие его
алхимики приписывали одному из аристотелевых элементов — «огню». С этим
связано название «огнестрельное оружие», равно как и древнерусское
«стрельба огненная» или даже современные термины: артиллерийский
огонь, стрелковый огонь.
Большинство исследователей XVII—XVIII вв. полагало, что источник
силы пороха таится в селитре. Еще во времена Леонардо да Винчи
существовало мнение, что в селитре находится сильно сжатый воздух,
высвобождаемый при горении пороха 1. Подтверждение этого видели в выделении
больших количеств «воздуха» при нагревании селитры 2. Так, английский физик
Б. Робине нашел объем «воздуха», выделенного из селитры, приведенный к
нормальным условиям, в 244 раза больше объема взятой селитры3. Он же
полагал, что вследствие большого повышения температуры при горении
пороха относительный объем «воздуха», выделившегося из селитры, должен
быть увеличен в четыре раза; следовательно, этот «воздух» в момент
выделения из селитры обладал упругостью почти в 1000 атмосфер4. Однако
Л. Эйлер показал, что этот объем должен быть увеличен примерно в
пять раз.
Высказывались также предположения о роли «воздуха»,
содержащегося не только в селитре, но и между пороховыми зернами и внутри них —
между частицами селитры, серы и угля5. Существовало и мнение о том,
что селитра содержит элементарное начало — «воду», которая при горении
1 Избранные естестветано^научные проиэвед-ен'ия Леонардо да Винчи. М-, 1955,
стр. 477, 619, 620.
Ч у г а е в Л. А. Открытие кислорода к теория горения в связи с философскими
учениями древнего мира. Пг., 1919, стр. 36.
3 В. Robins. New principles of gunnery. London, 1742, гл. 1, предложение 4.
4 Там же, г к. % предложение 6.
5 P. L a Hire. Sur .les effets du resso-rt de Гаііг dans la poudre a canon et dans le
tonnerre, 1702. Hist, cle Г Acad, royale des sci. Paris, 1704, стр. 9.

ИССЛЕДОВАНИЯ ЛОМОНОСОВА В ОБЛАСТИ ХИМИИ И ТЕХНОЛОГИИ СЕЛИТРЫ 195
пороха превращается в пар и производит эффект взрыва. Эти
представления разделяли, в частности, Г. Шталь 6 и другие флогистики.
Наконец, некоторые исследователи того времени допускали
комбинированное лействие газообразных и парообразных продуктов, выделяющихся
из пороха при его горении 7.
Одной из важнейших задач изучения селитры была рационализация
методов ее искусственного получения. Существовавшие в то время
кустарные способы добывания сырой селитры были малопроизводительны. Они
давали сильно загрязненное примесями сырье, которое требовало
длительной обработки для получения селитры, достаточно чистой для производства
пороха.
В Пруссии 18 января 1748 г. был издан королевский указ о ежегодном
сборе селитры во всех населенных местах страны в порядке натуральной
повинности. Издание указа было вызвано значительно возросшими
потребностями расширения порохового дела для нужд захватнических войн, которые
вела Пруссия при Фридрихе II. Срочно потребовались практические
руководства и наставления по селитряному делу. В связи с этим Прусская
академия наук еще в январе 1747 г. объявила конкурс на премию за лучшее
сочинение на тему об образовании и составе селитры, назначив сроком
представления сочинения 1 апреля 1749 г.8
По рекомендации Эйлера письмом из Берлина от 31 января 1748 г. нд
имя президента Петербургской академии наук9 разработка темы была
предложена Ломоносову, который сообщил Эйлеру 16/27 февраля 1748 г. '"
о согласии участвовать в конкурсе. В ответе Ломоносову от 12 марта 1748 г.
Эйлер настойчиво побуждал его приняться за эту работу п.
Ломоносов, по-видимому, представлял себе всю сложность поставленной
перед ним задачи. Свои соображения он высказал в знаменитом письме
Эйлеру от 5/16 июля 1748 г. 12 «Я счел целесообразным,—писал Ломоносов,—
6 G. Е. S t a h 1. Zufallige Gedanken unci nutzliche Bedenken iiber den Streit von sogi>
nannten Sulphure, Halle, 1718, стр. 184.
7 Bernoulli Joh. D»;ssertatio de effervescentia ct fermentatione. 1690. Opera
omnia. T. I. Lausanne et Genevae, 1742, стр- 33—37.
8 Harnack A. Geschichte der Koniglich Preussischen Academic der Wiseenscha'ftt-n
zu Berlin. Bd II. Berlin, 1900, стр. 305. Текст темы: «Объяснить образование селитры и
вывести из ее истинных начал ее состав, доказывая опытами все утверждаемое» (М е н-
еіі у т к и н, II. стр. 295).
9 «Я соміневаюсь,— писал Эйлер,— чтобы кто-либо, кроме Ломоносова, мог написать
оо этом лучше, почему и прошу убедить его приняться за эту работу» (М еншуткин,
II, стр. 292).
10 ПСС, т. 10, стр. 436—437.
и Письмо это не сохранилось. Отрывок его в русском переводе приведен П. П.
Пекарским в «Дополнительных известиях для биографии Ломоносова». СПб., 1&65, стр. 95.
12 ПСС, т. 2, стр. 169—193.
13*

196
п. д. львовскип
предпослать трактату о рождении селитры теорию упругости
воздуха...» 13.
Теоретические соображения о свойствах селитры и способах ее
искусственного получения необходимо было подтвердить опытными
исследованиями. Между тем постройка и оборудование химической лаборатории
Академии наук были закончены только к весне 1749 г. .
Несмотря на другие неблагоприятные обстоятельства и крайний
недостаток времени, Ломоносов, приступив к этой работе 16/27 января 1749 г.,
закончил ее с таким расчетом, что его «Диссертация о рождении и природе
селитры» 15 была получена Прусской академией наук в срок: 18/29 марта
1749 г. 1б К диссертации о селитре Ломоносов приложил работу «Опыт
теории упругости воздуха» 17, о чем сообщил Эйлеру 27 мая 1749 г. |Я
Эта работа, написанная Ломоносовым летом 1748 г., была представлена
2 сентября Конференции Академии наук 1!>. Академик Г. В. Рихма-н заметил
автору, что в ней нет главного: не объяснено, почему упругость воздуха
пропорциональна его плотностям20. По этому вопросу Ломоносов произвел
специальное исследование, а зимой 1748/49 г. совместно с Рихманом
поставил на Неве опыты над разрыванием сосудов замерзающей водой. 29 мая
1749 г. он представил в Конференцию Академии работу «Прибавление к
размышлениям об упругости воздуха»2'. В ней Ломоносов привел
доказательство неточности закона Бойля—Мариотта, обнаруживаемой при
значительных изменениях плотности газов.
Упомянутые три работы Ломоносова, к которым следует присоединить
еще его более раннюю диссертацию, появившуюся в 1744 г., а в последней
редакции в 1749 г. под заглавием «Размышления о причине теплоты и хо-
лода» , содержат основные положения о физико-химических свойствах
селитры и пороховых смесей, а также способы получения селитры. В начале
диссертации о селитре Ломоносов подчеркивает, что «можно легче
распознать скрытую природу тел, если мы соединим физические истины с
химическими» 23.
В явлении взрыва пороховой смеси Ломоносов основную роль относил к
селитре, как, впрочем, и все исследователи его времени, и разделял мнение
тех, которые принимали, что в селитре находится «воздух» в предельно
сжатом состоянии 24. Исследование селитры Ломоносов начинает с определе-
13 ПСС, т. 2, стр. 171—173.
14 ПСС, т. 10, стр. 45.
15 ПСС, т. 2. стр. 219—319.
16 Подробности см.: ПСС, т. 2, стр. 666—666; Меншуткин, II, стр. 292—295.
17 ПСС, т. 2, стр. 106—139.
18 ПСС, т. 10, стр. 467.
19 Протоколы Конференции, т. II, стр. 177.
20 ПСС, т. 2, стр. 147.
21 Там же, стр. 145—163.
22 Там же, стр. 7—55.
23 Там же, стр. 223.
24 Там же, стр. 315.

ИССЛЕДОВАНИЯ ЛОМОНОСОВА В ОБЛАСТИ ХИМИИ И ТЕХНОЛОГИИ СЕЛИТРЫ 197
пия ее химического состава. Так как при перегонке селитры с купоросным
маслом (серной кислотой) получается кислый спирт (азотная кислота) и в
остатке купоросный винный камень (сернокислый калий), Ломоносов
приходит к выводу, что в селитре находится селитряная (азотная) кислота.
В свою очередь купоросный винный камень образуется из постоянной
щелочи (поташа) и купоросного масла. Из этого ученый заключает, что
постоянная щелочь находилась в самой селитре, поскольку она никак не могла быть
в купоросном масле. С другой стороны, рассуждает далее Ломоносов, если
поджечь селптро-угольную смесь, то с удалением летучей части образуется
постоянная щелочь (поташ). Но ее не было в угле, так как отдельно
сожженный уголь дает золу лишь с небольшим содержанием щелочной соли,
следовательно, постоянная щелочь должна находиться в селитре.
Так анализ селитры приводит Ломоносова к заключению, что селитра
состоит из селитряной кислоты и постоянной щелочи 2і\ «Химический
синтез самым надежным образом подкрепляет справедливость сказанного»,—
пишет Ломоносов . Соединяя постоянную щелочь с селитряным спиртом,
получаем селитру. Вместо щелочи селитры можно взять щелочную соль
древесной золы (поташ) 27.
Установив таким образом состав селитры, ученый пришел к вывод}-, что
для ее образования или искусственного получения необходима щелочная
соль, которая в соединении с селитряным спиртом и дает селитру. В
зависимости от природы щелочной соли получаются различные виды селитр,
отличающиеся своими химическими и физическими свойствами, но все они
в смешении с горючими веществами образуют взрывчатые смеси.
Далее Ломоносов рассматривает составные части селитры: селитряный
спирт и постоянную щелочную соль. Селитряный спирт (азотная кислота),
обладая общими свойствами всех кислотных спиртов (кислот), имеет и
свойства, отличающие его от других кислот. Как всякая кислота, он
содержит «кислотное начало». Однако из всех кислотных спиртов самый
сильный— купоросный спирт (серная кислота). А это показывает, как
объясняет Ломоносов, что в нем «кислотное -начало» содержится в наибольшем
количестве. К тому же он имеет и наибольший удельный вес. Селитряный
спирт меньшего удельного веса28 слабее купоросного спирта. Из этого
следует, что в нем кислотного начала меньше, чем в купоросном спирте. А из
того, что он легче купоросного спирта, следует, что в нем содержится некое
легкое «летучее начало». Кроме того, его соли, т. е. селитры, при
растирании с углем «в одно мгновение вспыхивают громадным пламенем и
сгорают» 29. Этим свойством не обладала ни одна из известных тогда кислот..
25 Там же, стр. 233.
26 Там же, стр. 235.
27 Способ получения калийной селитры путем насыщения поташа азотной кислотой
был известен еще в XIV в. (Э. М е й е р. История химии от древнейших времен до»
настоящих дней. СПб., 1899, стр. 76),
28 Удельный вес серной кислоты (моногидрата)— 1,834 при 18° С; безводной
азотной кислоты —1,529 при 15 С.
29 ПСС, т. 2, стр. 245.

.198
П. Д. ЛЬВОВСКИЙ
Поэтому селитряный спирт должен содержать, кроме кислотного начала,
еще «горючее начало», образующее пламя, и более легкое, чем кислота и
иода». «Не приходится сомневаться, что это — чистейшее горючее начало,
многими называемое флогистоном» J°. Кроме кислотного начала и
флогистона в селитряной кислоте, как и во всякой кислоте, имеется вода. Что
касается количественного соотношения этих составных частей в селитряной
кислоте, Ломоносов отмечал, что это «было весьма интересно и полезно
знать... Но из сделанных до сих пор опытов это невозможно точно
определить» 31.
Постоянная щелочь, или щелочная соль, входящая в селитру, также
имеет сложный состав. Прежде всего она включает «землю» — твердую,
негорючую материю, не содержащую металла и нерастворимую в воде32.
Наличие «земли» в постоянной щелочи Ломоносов подтверждает тем, что
после долгого дигерирования, т. е. нагревания ее раствора около точки
кипения, он «...выделяет «землю», безвкусную, в воде нерастворимую» "іх\
Кроме того, щелочь обычно получается из тел, богатых землистым
веществом, например из растений. Наоборот, вещества, лишенные землистого
начала, совершенно не дают золы и щелочи.
В состав постоянной щелочи должно входить кислотное начало, так как
больше щелочи дает зола растений, богатых «существенными солями»
(солям'Н органических кислот). Постоянные щелочные соли с землистыми
веществами вступают в тесную связь, образуя прочные соединения. При
взаимодействии, например, карбонатов с кремнеземом при высокой
температуре «жидкость вдруг закипает, дает пену и приходит в движение, какое
бывает при соединении кислоты со щелочью: из нее выходит густой дым с
тяжелым запахом кислоты» 34. Отсюда Ломоносов заключает, что
выделение из щелочных солей кислотного начала должно указывать на его
присутствие в этих солях. В состав постоянной щелочи входит и флогистон.
При горении, например, растений он возбуждает пламя и лишь в небольшом
количестве остается в щелочи золы. В постоянной щелочи древесной
золы (поташе) флогистона больше, чем в других щелочных солях зг\ В
состав постоянной щелочи селитры входит также небольшое количество земли
Там же, стр. 245. Отсюда, между прочим, видно, что Ломоносов не принадлежал
к числу -многих, которые безусловно признавали существование флогистона, а
впоследствии и вовсе отказался от признания этого гипотетического начала. См. Дорфман
Я. Г. Роль Ломоносова в истории развития молекулярно-кинетнческой теории теплоты.
Ломоносов, III, стр. 37.
3 ПСС, т. 2, стр. 249. Ломоносов приводит данные французского химика Г. Гомбсрга,
по которым одна уищия селитряного спирта содержит 5 дракм 49 гран чистой воды.
32 ПСС, т. 5, стр. 419-420.
ПСС, т. 2, стр. 250—251. Эта «земля» — кремнезем; выделение его из щелочных
солей, например из поташа, объясняется наличием примесей.
34 Там же, стр. 253. Описываемая реакция протекает с бурным выделением
углекислого газа.
35 Там же, стр. 265.

ИССЛЕДОВАНИЯ ЛОМОНОСОВА В ОБЛАСТИ ХИМИИ И ТЕХНОЛОГИИ СЕЛИТРЫ 199
щелочной породы (извести). Это, дескать, объясняется тем, что при
обработке селитряного щелока древесной золой всегда добавляется некоторое
количество негашеной извести. Наконец, в щелочную соль входит вода.
Объединяя все изложенное о химическом составе селитры, получим, по
Ломоносову, следующую схему:
Селитра
Селитряная кислота Щ'елочная со\ь
Флогистон Вода Вода
Кислотное начало Известь
Кислотное начало
Флогистон
Землистое начало
Одним из характерных отличий селитр от других солей и различных
селитр одна от другой является их кристаллическая структура и впервые
обнаруженная Ломоносовым симметрия расположения углов кристаллов.
Например, для кристаллов калиевой селитры каждый из этих углов составляет
120°.
Исходя из химического состава селитры, Ломоносов объяснил процесс
ее образования в природе и первый в России дал правильное описание
существовавших в его время способов искусственного получения селитры аь.
Ход образования селитры в природе Ломоносов рассматривал как ряд
последовательно развивавшихся процессов: образование азотной кислоты и
аммиака, образование аммиачной селитры, переход аммиачной селитры в
калиевую. По Ломоносову, азотная кислота выделялась при брожении
растительных остатков, поскольку по тогдашним представлениям она
находилась в зеленых растениях. Ломоносов придавал особое значение роли
воздуха в процессе селитрообразования, допуская даже возможность
образования селитры из золы, выставленной «на воздух весенней порою в тенистом
месте на несколько недель» 37. Однако, как было показано в его расчетах, при
использовании азотной кислоты, находящейся в атмосфере, получаются
практически ничтожные выходы селитры. Вместе с тем Ломоносов полагал,
что для успешного селитрообразования доступ воздуха необходим, «чтобы
легче происходило гниение животного вещества я брожение растений» °\
В своем труде по металлургии он писал, что «селитра хотя в глубине земного
недра и не находится, но токмо на ея поверхности рождается» 39, т. е.
образуется только при непосредственном доступе и воздействии воздуха. В том
же труде в прибавлении «О слоях земных» читаем: «Селитра тонкими
слоями находится около жилых мест, по старым каменным стенам, по городищам
36 П. М. Лукьянов, История химических промыслов и химической
промышленности Роосии до конца XIX века, т. 2. М.— Л., 1949, стр. 235.
37 ПСС, т. 2, стр. 299.
38 Там ж«, отір. 301.
39 ПСС, т. 5, стр. 419

200
II. Д. ЛЬВОВСКИЙ
и по навозу; для чего на селитряных заводах делают нарочные кучи, с
которых наподобие инья в сосуды тонкую соль собирают и потом вываривают^ ч'.
Исследования позднейшего времени показали, что образование селитры
в природе представляет собой ряд химических реакций, протекающих в
строго определенной последовательности под воздействием различных
ферментов, в основном с образованием аммиака. В дальнейшем процесс селитро-
образования протекает в соответствии с описанием, данным Ломоносовым.
Отсюда видно, что разработанная Ломоносовым теория образования
селитры правильна лишь с химической стороны. Только к концу XIX в.
благодаря успехам биохимии удалось раскрыть подлинную картину
образования природной селитры.
В подтверждение своей теории селитрообразования Ломоносов произвел
лабораторный опыт искусственного получения селитры 'п. Установив, что
селитра состоит из селитряной кислоты и селитряной щелочи, и показав,
что селитряная кислота образуется при брожении растений, а летучая
щелочь (аммиак) — при гниении трупов животных, Ломоносов пришел к
выводу, что для образования селитры эти два процесса должны идти
одновременно.
Опыт производился в двух глиняных сосудах. В один были положены
травы и ивовые листья с закисшим хлебом; в течение нескольких дней их
подвергали брожению. Другой сосуд был заполнен кухонными отбросами и
гнилой рыбой, залитыми отстоявшейся мочой. В первом ожидалось
получение азотной кислоты, во втором — летучей щелочи. Когда оба процесса
достигли достаточного развития, часть бродившей массы из первого сосуда
была внесена в сосуд с гниющей массой, а спустя час в первый сосуд была
переложена часть содержимого второго сосуда. Это повторялось несколько
раз. Затем содержимое обоих сосудов было переложено в один общий сосуд,
где оно отстаивалось в течение суток, после чего там оказалась в растворе
аммиачная селитра42. По отделении от прочего содержимого этот раствор
был пропущен через древесную золу с переводом «летучей» (аммиачной)
селитры в «постоянную» (калиевую), которая затем была выделена
кристаллизацией.
Исследуя взрывчатые свойства пороха, Ломоносов исходил из свойств
каждой составной части селитро-сероугольной смеси и назначения их в
порохе. В своем заключении он писал, что при горении пороха «частицы серы
сохраняют пламя, уголь распространяет воспламенение, а селитра,
флогистон которой, сильно действующий в кислоте, возбуждается примесью серы,
внезпано распадаясь, родит пламя громадной силы» 43. С другой стороны,
40 ПСС, т. 5, стр. 543.
41 ПСС, т. 2, стр. 307.
42 В данном случае аммиачная селитра образовалась в результате ряда сложных
процессов ферментативного распада белковых веществ и мочеаины с образованием
аммиака, сероводорода, углекислоты и воды. Образовавшиеся в процессе нитрификации
аммиачные соли перешли в соли аэогной кислоты, в основном в аммиачную селитру.
43 ПСС, т. 2, стр. 319.

ИССЛЕДОВАНИЯ ЛОМОНОСОВА В ОБЛАСТИ ХИМИИ И ТЕХНОЛОГИИ СЕЛИТРЫ 201
при распаде селитры из ее пор вырывается сжатый до крайней степени
«воздух», который, высвобождаясь, вызывает взрыв. Из всех горючих тел
только селитряные составы обладают взрывчатыми свойствами. Ломоносов
объяснял это необычайной быстротой выделения из селитры «внутреннего
воздуха».
Опираясь на созданные и разработанные им атомно-молекулярную
теорию и механическую теорию теплоты, Ломоносов дал полную
исчерпывающую картину явления взрыва. Еще в своем письме Л. Эйлеру от 5 мая
1748 г. он писал; «Узнав настоящую причину упругости воздуха , легче
можно раскрыть силу, которая сгущает воздух в селитре 14.
В своей «Теории упругой силы воздуха» Ломоносов принимал основным
положение, по которому сила упругости состоит в стремлении воздуха
распространяться во все стороны. Допуская затем, что частицы воздуха в
результате их взаимодействия располагаются в каждый данный момент на
различных взаимных расстояниях, он пришел к выводу, что эти расстояния,
вообще говоря, больше, когда воздух разрежен, и меньше, когда он сжат,
т. е. упругая сила воздуха возрастает с увеличением плотности и убывает :
ее уменьшением4'1. Причиной возникновения упругости воздуха являются
взаимные столкновения его частиц. Воздух обладает упругостью до тех пор,
пока действует эта причина, т. е. пока имеют место взаимные столкновения
его частиц. Когда воздух будет так сильно сжат, что его частицы не смогут
действовать одна на другую, он лишается упругой силы; в таком
сцепленном состоянии частиц воздух уже не будет обладать упругими свойствами.
Такой, по Ломоносову, сжатый воздух находится в порах селитры. Но как
только прекратится сцепление частиц 'и последние получат свободу
взаимного перемещения, воздух снова приобретает упругие свойства. Таким
лредставляется Ломоносову воздух, освобожденный из пор селитры при
горении пороха и обладающий в момент выделения из селитры
максимальной упругостью.
Поскольку для газов, подчиняющихся закону Бойля и Мариотта,
плотность определенного количества газа при неизменной температуре обратно
пропорциональна занимаемому им объему, развиваемое газом давление, или
его упругость, пропорционально его плотности. Очевидность этого
положения Ломоносов показывает на основании своей атомно-молекулярной
теории .
Пусть V\ иУ'2 — объемы воздуха равного веса, и в этих объемах средние
амплитуды колебаний частиц находятся в отношении а : (а —Ь). Тогда эти
объемы будут находиться в отношении
Vi :К2 = а3: (а—Ъ)\
44 Там же, стр. 170—171.
45 Там же, стр. 118—119.
46 Там же, стр. 157—158.

202
П. Д. ЛЬВОВСКИЙ
а плотности заключенного в этих объемах воздуха в отношении
6і : иг = (а — ЬУ6 : а'\
Если частоты ударов сталкивающихся частиц соответственно гі\ и по, то
п, : П2 = (а — Ь)3 : я3.
Но чем чаще происходят эти удары, тем сильнее их отталкивание, в
результате чего возникают соответственно большие упругости. Таким
образом, упругости р\ и р2 будут в отношении рі : р2 = "і : тіч или р\ : Р2 —
= (а — Ь)3 : с3, откуда, следовательно, р\ : рі = 6] : 62, т. е. упругость
воздуха пропорциональна его плотности.
Между тем уже в то время было известно, что закон Бойля— Мариотта
неточен и упругость воздуха возрастает быстрее плотности. Это положение
Ломоносов также вывел на основе своей корпускулярной теории, исходя иг
того, что частицы имеют определенные конечные размеры. Чем сильнее сжат
воздз'х, тем чаще будут происходить столкновения частиц с ближайшими к
ним частицами. Вместе с тем по мере сжатия воздуха средние пути
прохождения частиц между двумя последовательными столкновениями будут
укорачиваться, а удары частиц еще более учащаться. Таким образом, по мере
увеличения плотности воздуха частота ударов или упругость воздуха будет
возрастать в большей степени, чем плотность.
Из этого следует, что упругость воздуха была бы строго
пропорциональна его плотности только в том случае, если бы частицы воздуха
представляли собой материальные точки. Отступление от закона Бойля — Мариот-
та тем заметнее, чем больше разности между плотностями воздуха или
степенями его сжатия.
С целью экспериментальной проверки приведенных положений зимой
1748/49 г. Ломоносов поставил опыты разрывания сосудов замерзающей
водой. Он полагал, что при замерзании воды выделяющийся из нее воздух,
находящийся в воде в сильно сжатом состоянии, должен обладать столь
большой упругостью, что при расширении способен разрывать самые
прочные стеики сосудов. Для этих опытов 47 были специально изготовлены
стеклянные толстостенные колбы различных размеров. Аналогичные опыты
были одновременно поставлены академиком Рихманом, который в качестве
сосудов использовал чугунные корпуса артиллерийских крупнокалиберных
снарядов.
Ломоносов привел результаты этих опытов вместе с вычислениями,
которые как бы подтверждали положение о неточности закона Бойля —
Мариотта при высоких давлениях 48.
47 ПСС, т. 2, стр. 148—155.
48 ППС, т. 2, стр. 156—'157. Присутствие растворенного в воде воздуха не
оказывает никакого влияния на разрывание сосудов, наполненных водой и выставленных на
мороз. Таким образом, упомянутые опыты Ломоносова и Рикмана не доказывают
неточности закона Бойля — Мариотта.

ИССЛЕДОВАНИЯ ЛОМОНОСОВА В ОБЛАСТИ ХИМИИ И ТЕХНОЛОГИИ СЕЛИТРЫ 203
В своих исследованиях свойств селитры Ломоносов дал в целом
стройную теорию пороха, в которой показал состав и строение порохового зерна
и компонентов пороховой смеси, химическую и физическую природу
селитры, объяснил тепловые и световые явления, сопровождающие взрыв, и
раскрыл природу взрыва. При тогдашнем состоянии химии вклад Ломоносова
в науку представляется огромным. Крупнейшие научные открытия и
достижения Ломоносова были тесно связаны с его работами по всестороннему
исследованию взрывчатых свойств пороха. В своей диссертации «Опыт теории
упругости воздуха», которая вошла в круг его исследований взрывчатых
свойств пороховых смесей, Ломоносов предвосхитил современное научное
объяснение явлений абсорбции и десорбции газов, впервые указав, что
поглощенный газ теряет свои упругие свойства, а при десорбции снова
становится упругим.
Исходя из представления о молекулярном строении вещества,
Ломоносов на примере кристаллов селитры и других солей высказал мнение о
решетчатом строении кристаллов, что нашло блестящее подтверждение в
позднейших исследованиях кристаллографов. Он успешно применял физико-
химические методы к изучению свойств селитры.
Ломоносов не получил премии за свою диссертацию о селитре,
представленную в Прусскую академию наук. Б. Н. Меншуткин объясняет это тем,
что Ломоносов не выполнил основного требования к диссертации о
селитре— «доказать опытами все высказанное»49. Отмечали, кроме того, следы
поспешности, особенно в 3-й (последней) главе диссертации. Сам Ломоносов
в письме Эйлеру 27 мая 1749 г.50 привел причины, затруднявшие работу
над диссертацией. Несомненно, что и опыты с замораживанием воды в
сосудах тоже несколько отвлекали Ломоносова от диссертации. Не лишены
вероятия и причины политического характера: в Берлинской академии
наук Ломоносова хорошо знали как яркого противника
реакционеров-немцев, боровшегося с их засильем в Академии.
Диссертация Ломоносова «О рождении и природе селитры» оставалась
неизвестной до 1904 г., когда Б. Н. Меншуткин, нашедший ее в Архиве
Академии наук, опубликовал сокращенный русский перевод этой работы 51.
По его же просьбе в 1905 г. чистовой экземпляр диссертации был прислан
из Берлина в Петербургскую академию наук для снятия копии. По этой
копии полный латинский текст диссертации начали печатать в 1911 г., но
вышел он в свет только в 1934 г.52, а полный русский перевод — в 1936 г.53
Наконец, полный латинский текст (по фотокопии с берлинского оригинала)
с русским переводом и примечаниями вышел в свет в 1951 г. '4
49 Меншуткин, I, стр. 267.
50 ПСС, т. 10, стр. 464—467.
. 51 Меншуткин, I, стр. 79—91.
52 Акад. «ад., т. VI, стр. 1111—152.
53 Me ншут к « н, II, стр 295—323.
54 ПСС, т. 2, стр. 219-319.

П. ГОФМАН (ГДР)
ЗНАЧЕНИЕ ЛОМОНОСОВА В ИЗУЧЕНИИ
ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ИСТОРИИ
JD середине XVIII в. наука в России переживала мощный подъем. Подъем
ътот неразрывно связан с именем Ломоносова, о котором Пушкин сказал,
что он не только основал первый в России университет, но и сам был первым
университетом. За время своей научной деятельности Ломоносов занимался
самыми различными проблемами и в частности углубленно изучал историю
своего отечества.
Деятельность Ломоносова в этой области долгое время не привлекала
внимания. Суждение о Ломоносове-историке в значительной мере
определялось некоторыми отрицательными высказываниями современных ему
нерусских историков, в том числе Шлецера, который, например, в своей
^Всеобщей северной истории» в одном примечании писал с явной неприязнью:
«Каково придется бедным русским летописям, если они обрабатываются
немытыми руками химиков и переводчиков?» 1 И это несмотря на то, что
после смерти Ломоносова предисловие2 к его «Древней российской истории»,
основанной почти целиком на древних русских летописях, было написано
тем же Шлёцером.
Мнение Шлёцера было позднее еще усилено Соловьевым, который в
своей статье «Писатели русской истории XVIII века» писал, что Ломоносов
никоим образом не был подготовлен к тому, чтобы заниматься русской
историей, и что он рассматривал историю лишь с чисто литературной точки
зрения 3. Тем самым Ломоносову-историку был вынесен приговор, которому
суждено было оставаться в силе долгое время, хотя сам же Соловьев
указывал, что, к его удивлению, Ломоносов в различных вопросах древней
истории славян сделал очень правильные 'наблюдения4. Такая оценка не
благоприятствовала более глубокому исследованию методов работы
Ломоносова, несмотря на то что Билярский опубликовал многие новые мате-
1 A. L. Schlozer. Allgemeine nordische Geschichte. Halle, 1771, S. 509. Anm 97
2 ПСС, т. 6, стр. 577.
3 С. ML Соловьев. Собрание сочинений, СПб., б/г, стр. 1351.
4 Там же, сгр. 1353—1354-

ЗНАЧЕНИЕ ЛОМОНОСОВА В ИЗУЧЕНИИ ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ИСТОРИИ 205
риалы °, Пекарский ограничился повторением отрицательного отзыва
Соловьева и в обширной биографии Ломоносова посвятил ему как историку
весьма незначительное место 6.
Лишь Ключевский снова обратился к этой теме и выступил с частичной
переоценкой прежних взглядов. Однако его лекции по русской
историографии были опубликованы только в наше время. Ключевский уже начал
понимать большое значение Ломоносова как историка, хотя и не всегда ясно
мог раскрыть это значение; так, он отмечал, что по многим вопросам
Ломоносов высказал «блестящие идеи», которые сохраняют свое значение и
поныне, приводя в качестве примера этногенез славянских народов,
древнейшую историю славян и т. д. Ключевский, как и Соловьев, которому он во
многом следовал, обнаружил непонимание норманского вопроса. Он видел
в борьбе Ломоносова против норманизма лишь проявление
«патриотического упрямства» 7. Мысли Ключевского в то время не получили
дальнейшего развития. Лишь спустя почти полвека Б. Д. Греков в статье
«Ломоносов-историк» впервые в полной мере воздал должное историческим
исследованиям Ломоносова8. Грекову, по-видимому, не были известны
высказывания Ключевского, во всяком случае он нигде на них не ссылается.
Н. Л. Рубинштейн в «Русской историографии» уже сравнительно подробно
остановился на Ломоносове-историке, ню он во многом повторил мысли
Соловьева, называя Ломоносова основателем «литературного
(риторического)» направления в русской историографии9.
С этого времени во всех биографиях Ломоносова содержатся более или
менее подробные разделы о его исторических работах10. В исследованиях по
русской историографии XVIII в. отмечаются труды Ломоносова-историка и.
В энциклопедиях, хотя и в неодинаковой мере, отмечается значение
Ломоносова как историка 12. И все-таки, если не считать нескольких журнальных
статей Кі, мы не имеем еще специальных исследований о Ломоносове как
историке.
-1 Б и л я р с к и й, стр. 803.
* Пекарский, т. 2, стр. 791^-795, а также стр. 414—416, 423—440, 473—475,
617—618, 642, 708, 758—760.
7 В. О. Ключевский. Сочинения в восьми томах, т. 8. М., 1959, стр. 407—
411, 464—485.
8 Б. Д. Греков. Ломоносов-историк. Историк-марксист, 1940, № 11, стр. 18—34.
* Н. Л. Р у б и н ш т с и н. Русская историография, Огиз, 1941, стр. 92, а также
библиография, стр. 86.
10 А. А. Морозов. Михаил Васильевич Ломоносов, 1711—1765. Л-, 11952,
стр. 462—485; Б. Г. Кузнецов. Творческий путь Ломоносова. М., 1956, стр. 11 —116.
11 Очерки истории исторической науки в СССР, т. I. M.t 1955, стр. 193—204;
Л. В. Черепнин. Русская историография до XIX века. Курс лекций. М., 1957,
стр. 187—2111; В. И. Астахов. Курс лекций по русской историографии, ч. I. Харьков,
1959, стр. 85—97.
12 БСЭ, изд. 2, т. 25, 1954, стр. 382—383. В статье МСЭ, изд. 3, т. 5, 1959,
сгр. 686 имеется только краткое указание на занятия Ломоносова вопросами истории.
13 Д. М. Г у р в и ч. М- В. Ломоносов и русская историческая наука. Вопросы исто-

206
П. ГОФМАН (ГДР)
Первая специальная работа на эту тему, брошюра Фруменкова 14, к
сожалению, не может восполнить этот пробел. Фруменков, правда, дает
обстоятельный обзор исследований в области истории, которыми занимался
Ломоносов в течение своей жизни, но он рассматривает их в отрыве от
эпохи. Ценность этой работы, к сожалению, сильно снижают различные
пробелы и односторонние утверждения. Так, уже при беглом просмотре
бросается в глаза полное игнорирование предшествующей литературы, хотя о
Ломоносове-историке, как было показано выше, написано гораздо больше,
чем только статьи Грекова и Гурвича, как это утверждает Фруменков 1Ь.
Кроме того, хотелось бы о работе Фруменкова в той ее части, где речь
идет о спорах Ломоносова с его современниками-немцами, сказать словами
Черепнина: «Для того чтобы оттенить это величие (Ломоносова.— /7. Г.),
вряд ли следует изображать всех немецких ученых, работавших вместе с
ним, бездарными, тупыми и невежественными людьми» 16. Более того, мне
кажется, что ,не принимать всерьез противников Ломоносова — это значит
оказывать ему медвежью услугу, ведь среди глупцов не «ужно обладать
большим талантом, чтобы возвыситься над другими. А такие люди, как
Байер, Миллер и тем более Шлёцер вовсе не были глупцами и невеждами;
не случайно Шлёцер впоследствии стал ведущим немецким историком своего
времени. Отношения в Петербургской Академии будут совершенного
искажены, если изображать Шлёцера как «опаснейшего врага России» 17. И в
других местах также встречаются сомнительные формулировки 18.
До сих пор все еще нет специальных исследований ни о методах работы
Ломоносова в области истории, ни об отношении к его историческим
сочинениям современных ему историков как в России, так и за границей.
Исторические работы Ломоносова охватывают широкий круг тем — от древнейшей
русской истории до петровского времени. Настоящая статья не ставит себе
целью дать полную картину. Хотелось бы на отдельном примере показать,
какой большой интерес представляли исследования Ломоносова по
древнейшей истории в его время; кроме того, интересно рассмотреть, как была
воспринята современной Ломоносову исторической наукой его оригинальная
аргументация по одной частной проблеме. Такая постановка вопроса даст
возможность правильно оценить то значение, какое имел Ломоносов уже в
свое время.
В эпоху пробуждения буржуазного национального сознания начинается
осмысление прошлого, делаются попытки возможно дальше в глубь веков
рки, 1949, № 11, стр. 107—1119; М. Т. Белявский. Работа М. В. Ломоносова в
области историк. Вестник МГУ, 1953, № 7, стр. 115—122.
Г. Г. Фруменков. М. В. Ломоносов — основоположник русской
исторической науки. Архангельск, 11960.
15 Талі же, стр. 7.
16 Л. В. Черепнин. Русская историография до XIX века. М., 1957, стр. 210
17 Г. Г. Ф р у м е н к о в. М. В. Ломоносов — основопО'Ложнтгк русской историческом
науки, 19-60, стр. 37.
18 Там же, стр. 12.

ЗНАЧЕНИЕ ЛОМОНОСОВА В ИЗУЧЕНИИ ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ИСТОРИИ 207
проследить историю своего народа. В русской истории это можно было
сделать на основании собственных источников лишь до X в. Для более раннего
времени отечественные, как, впрочем, и иностранные (византийские,
латинские, арабские), источники настолько неясны, что допускают самые
разнородные толкования. Тем не менее уже в XVIII в. делались попытки
ответить на вопросы, относящиеся к ранним руссам; уже тогда был поставлен
Еопрос, актуальный и в наше время: как происходило становление
древнерусского государства. Поскольку в XVIII в. важнейшим источником по этой
проблеме была «Повесть временных лет», а достоверность ее свидетельств
сомнений не вызывала, основателями Русского государства считались
варяги. Исходя из своего понимания связи явлений — это было понимание
скорее интуитивное, чем осознанное,— и из подлинного национального чувства,
Ломоносов отказался от того, чтобы приписывать основание Русского
государства исключительно чужеземцам. Общественные оггношения, которые
одни только могли бы дать достаточное объяснение возникновению
Русского государства 19, в то время, как известно, к историческому
исследованию не привлекались, и, в силу сложившегося положения вещей, дискуссия
очень скоро сосредоточилась вокруг второстепенного вопроса: кто же были
те варяги-руссы, которые, согласно летописям, были призваны править в
Новгороде в 862 г.?
На предысторию древнерусского государства обратили внимание уже
Татищев и Байер. В 1749 г. Миллер представил исследование
«Диссертация о происхождении народа и имени российского», предназначавшееся для
чтения в публичном собрании Академии. Вокруг этой диссертации, которая
в основном лишь обобщала и систематизировала взгляды Байера, и
разгорелась дискуссия. Ломоносов по этой проблеме занял прежде всего позицию
русского патриота. Основываясь на превосходном знании источников и
широко привлекая существовавшую тогда литературу, он выступил против
тезиса, будто Русское государство обязано своим возникновением
исключительно норманнам.
Таким образом, Ломоносов с гениальной прозорливостью предвосхитил
результаты исследований более позднего времени. Он вышел из народа, ом
хорошо знал силы народа — ив этом, в конечном счете, и коренится его
отрицательное отношение к норманизму. Однако в аргументации своих,
в основном правильных, взглядов он был всецело скован эпохой и состоянием
исторической науки того времени, а поэтому его аргументация представляет
для нас сегодня интерес прежде всего как материал для истории
исторической науки.
19 Очерки история СССР. Кризис рабовладельческой системы и зарождение
феодализма на территории СССР в III—IX вв. М., 1958, гл. 7. Предпосылки образования
древнерусского государства. О критике норманизма см.: И. П. Шаскольский. Нор-
манюстская теория в современной буржуазной историографии. История СССР, 1960,
№ 1, стр. 223—236; В- П. Шушарин. О сущности и формах современного
норманизма. Вопросы истории, 1960, № 8, стр. 65—93.

208
П. ГОФМАН (ГДР)
Тем не менее важно исследовать, как была воспринята аргументация
Ломоносова в его время, так как это может служить мерой тому, насколько
она соответствовала научным требованиям и принципам той эпохи. В
замечаниях к диссертации Миллера от 16 сентября 1749 г. Ломоносов высказал
мнение, что призванные в Новгород варяго-руссы — вопреки взглядам
Миллера—были славянского происхождения, что они говорили на
славянском языке, испорченном вследствие соседства с германскими
племенами20. В написанных в конце октября — начале ноября того же года
обстоятельных возражениях на пояснения Миллера Ломоносов дал
пространное изложение своей точк'И зрения на этот вопрос . При этом Ломоносов
ясно подчеркивал: «Я не спорю, что некоторые имена первых властителей
российских и их знатных людей были скандинавские; однако из того отнюдь
не следует, чтобы они были скандинавцы. Почти все россияне имеют ныне
имена греческие и еврейские, однако^ следует ли из того, чтобы они были
греки или евреи и говорили бы по-гречески или по-еврейски?» 22
Дальше Ломоносов указывал на тесное общение и родственные
отношения скандинавов со славянскими варягами, жившими на южном побережье
Балтийского моря. Потому неудивительно, что Рюрик из племени варягов-
руссов имел скандинавское имя. Особенно возражал Ломоносов против
метода Миллера — принятия многих тезисов Байера без дальнейшей
проверки. Для подкрепления своих выводов Ломоносов указывал на то, что слово
«рус», «русский», северным языкам совершенно незнакомо, ,но широко
распространено на южном побережье Балтийского моря. Так, один устьевой
рукав Немана носит название Руса. Здесь же следует искать и родину
Рюрика 23.
В «Древней российской истории» Ломоносов изложил эти свои мысли,
широко обобщив их в главах: 7) О варягах вообще; 8) О варягах-россах;
10) О сообществе варягов-россов с новгородцами, также с южными
славянскими народами, и о приезде Рюрика с братьями на княжение новгородское.
При этом Ломоносов утверждал, что отдельные имена у остготов, например
Одоакр и Аларих, явно славянского происхождения, а это свидетельствует
о тесном общении готов и славян24; такова вкратце концепция Ломоносова
по этому вопросу.
Чтобы уяснить, как были приняты мысли Ломоносова в его время, мы
обратились к сочинениям Миллера и, к удивлению своему, убедились, что
аргументация Ломоносова нашла широкое отражение в последующих
сочинениях Миллера, посвященных ранним эпохам Русского государства,— факт
на первый взгляд поразительный, если принять во внимание вражду между
Миллером и Ломоносовым.
20 ПСС, т. 6, стр. 22.
21 Там же, стр. 30—36.
22 Там же, стр. 3U
23 Там же, стр. 33, а также стр. 206.
24 Там же стр. 204.

ЗНАЧЕНИЕ ЛОМОНОСОВА В ИЗУЧЕНИИ ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ИСТОРИИ
209
Свидетельство Миллера особенно показательно, ибо оно больше всего
Подчеркивает убедительность аргументации Ломоносова для его времени.
При этом следует учитывать также, что Миллер был чрезвычайно упрям и
вовсе не был склонен отказываться от своего мнения из карьеристских
соображений. Так, например, в дискуссии по диссертации «О происхождении
-народа и имени российского» Миллер возражал Ломоносову: «Он хочет,
чтобы писалось только то, что способствует прославлению. Неужели, он
думает, это зависит от воли историка, что он станет писать?» 25.
Обратимся теперь к поздним сочинениям Миллера. Среди них прежде
всего следует назвать «Краткое известие о начале города Новгорода и
русского народа вообще» 2б. Миллер писал здесь, что раньше «все северные
народы готского происхождения» назывались варягами. Рюрик, Синеус и
Трувор, призванные к власти в Новгород, принадлежали к русским
варягам, кроме того, были еще «шведские, датские, норвежские, английские
варяги». О русских варягах он пишет, что «поныне неизвестно», какой это
был народ. «Я попытаюсь изъяснить, может быть мнение мое покажется
вероятным» . И дальше следует та концепция, которую мы уже встречали
у Ломоносова: первые русские князья пришли с южного побережья
Балтийского моря, их постоянное местопребывание было у устья Немана (Мемель).
Но, утверждая, что варяги-руссы являются потомками германских
роксоланов, Миллер тем самым поворачивал ход мыслей Ломоносова в сторону
норманизма. Распространенные в то время различные теории происхождения
«имени российского» из мекленбургских, гольштинских или даже
библейских преданий Миллер, так же как и Ломоносов, отверг28.
Значительно свободнее и обстоятельнее изложил Миллер свои взгляды
в более поздней работе: «О народах, издревле в России обитавших» 29. Здесь
Миллер несколько отмежевывается от своей первой работы по этой
тематике, от уже упомянутого сочинения «Происхождение народа и имени
российского» и пишет, что переиздание первой работы в Геттингене30 было
осуществлено без участия автора31. Тем не менее Миллер не находил свои
выводы устаревшими, он только считал доказательства недостаточными.
Когда "писалась первая работа, в ней не были использованы сообщения Ра-
венского географа32. Дальше Миллер выступал с упреком некоему
«в остальном искусному русскому писателю, который делал попытки продви-
25 Там же, стр. 67.
26 Sammlung Ruesischer Geschichte (SRG), Bd V, 5 und 6 Stiick. Petersburg, 1761;
русский перевод под заглавием: «Краткое известие о начале Новгорода...» Ежемесячные
сочинения, 1761, июль — октябрь.
27 Ежемесячные сочинения, 1761, июль, стр. 6—7.
28 Там же, стр. 10—11.
29 A. F. Buschings. Magazin fur die neue Historie und Geographie, Bd 16. Halle,
1782, S. 287—384.
зэ Перепечатано в: Gatterer. Allgemeine historische Bibliothek, Bd 5, Gottingen,
1768, S. 283—340.
31 Buschings Magazin, Bd 16, S. 344.
ол 1 аім же, ср. SRG, Bd V, S. 386—387.
>т* Ломоносов, т. V

210
П. ГОФМАН (ГДР)
нуться почти во всех науках», снова защищавшему точку зрения о том, чті>
руссы были славяне в «книге, изданной в 1766 году», Миллер — и это он
высказывал .весьма ясно—считал эту полемику важной, поскольку к тому
времени был выпущен и немецкий перевод33. В дальнейшем изложении
Миллер прямо называл имя Ломоносова. Ссылаясь на замечание в
«Повести», что славяне и варяги говорили на разных языках, Миллер
опровергал утверждения Ломоносова о прусско-русском родстве. Как мы теперь
знаем, это опровержение справедливо лишь частично: мы имеем в виду
балто-славянские языки, которыми в противовес теории различия
обосновывается их общность.
Дальше Миллер решительно выступал против попытки выводить слово
«пруссы-боруссия» из «по русси'Я». Хотя сам он еще в работе о возникнете
нии Новгорода говорил, что такая этимология «должна считаться не
подлежащей сомнению», теперь утверждал, что слово «пруссы» значительно
древнее, чем время проникновения русских племен в эту область 34. Эта
аргументация Миллера нашла дальнейшее подтверждение в работах более
поздних исследователей.
Не будем вдаваться здесь в дальнейшие детали. Я имел в виду лишь на
одном примере показать, что более поздние выводы Миллера по древнейшей-
истории Русского государства зависели от аргументации Ломоносова.
Миллер пытался истолковать в норманистском смысле высказывания
приведенных Ломоносовым источников и его аргументы; при этом он опирался
исключительно на старый источник: Равенского географа. Что в конечном
счете это слишком слабое основание для аргументации против Ломоносова,
вынужден был признать и сам Миллер, однако он не вдавался в дальнейшие
объяснения, почему такое большое значение придавалось именно этому
источнику35. Миллер считал его достоверным, поскольку им пользовался
еще Лейбниц для объяснения происхождения франков 36. Но это была
весьма своеобразная логика, особенно если принять во внимание, что и-
Миллеру уже было известно, насколько ненадежен этот источник в целом,—
в наше время его уже довольно единодушно считают весьма сомнительной
компиляцией VII в., сообщения которой могут представлять какукхго
ценность лишь в сопоставлении с другими свидетельствами 37. Как раз на этом
примере ясно видна ограниченность Миллера как историка. Он всецело во
Buschiiiigs Magazin, Bd 16, S. 344. «Древняя Российская история от начала
Российского народа до кончины великого князя Ярослава I» Ломоносова, издана в Петербурге
в 1766 г. Немецкий перевод Л. X. Бакмейстера вышел в 1768 г. под заглавием «Alte
ru®sis»cbe G^schi-cht-e». Riga — Leipzig, 1768. Французское издание «Histoire de Russie»
paris— Dijon, 1769; позднейшие издания—-1773, 1776.
34 SRG. Rd V, S. 387—388; Biischings Magazin, Bd 16, S. 346; ПСС, т. 6, стр. 34
(Замечания на диссертацию Миллера), стр. 207 (Древняя российская история) и стр. 295
(Краткий российский летописец).
35 Biischings Magazin, Bd 16, S. 338.
36 SRG, Bd V, S. 386.
37 Wattenbach-Lewdeon. Deutsche GeschichsqueLkn im MitteLalten Vorzeit und Karo-

ЗНАЧЕНИЕ ЛОМОНОСОВА В ИЗУЧЕНИИ ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ИСТОРИИ
2П
власти деталей; когда же пытается делать обобщения, то в большинстве
случаев не развивает их самостоятельно, а заимствует эклектически у
других. К своим источникам он относится почти всегда совершенно
некритически.
Именно в сопоставлении с работами Миллера выявляется все величие
трудов Ломоносова. Ломоносов, как и Миллер, знал источники и
вспомогательные средства, владел и методами исторической науки своего времени.
Но в отличие от Миллера он умел применять их, не теряясь в каждой
мелкой детали. Его аргументация была для своего времени настолько
убедительной, что даже противник не мог не испытать на себе ее воздействия. Это,
нам кажется, и дает ответ на вопрос, почему исторические работы
Ломоносова, невзирая на отрицательные отзывы Шлёцера, Бюшинга и других,
получили широкое распространение в XVIII в. «Краткий российский
летописец» Ломоносова был напечатан в Петербурге в 1760—1761 г.?8 В 1765 г.
появился подготовленный Петером фон Штелиным перевод под названием
«Kurzgefasstes Jahrbuh der russischen Regenten» с указанием места издания —
Копенгаген и Лейпциг. Это издание было в 1771 г. перепечатано Харткнохом
в Риге39. Английский перевод вышел в 1767 г. Также и «Древняя
российская история» была переведена на немецкий и французский языки,
причем французский перевод выдержал три издания 40.
Если принять во внимание все сказанное, перед нами встанет картина,
значительно отличная от той, которая долгое время была традиционной.
Отрицательные высказывания, которые долгое время были определяющими
для оценки Ломоносова как историка, давали картину субъективную и
искаженную. Слова Миллера «Ломоносов сохранит на долгие времена свои
огромные заслуги перед русской литературой, хотя он и не показал себя
знающим и надежным историком» 41 несправедливы. Хотя Ломоносов и не
исследовал с одинаковой основательностью все обсуждаемые им
исторические проблемы и в отдельных случаях современный историк не согласится с
ним, все же он был на высоте исторической науки своей эпохи и своими
исследованиями значительно продвинул и обогатил изучение некоторых
проблем древней русской истории.
Когда мы сегодня рассматриваем творчество Ломо«осова во всем его
многообразии, мы не должны проходить мимо его больших достижений в
области исторической науки, достижений, которые могут быть правильно
поняты и оценены по заслугам лишь с учетом условий его времени.
linger, S. Heft, bearbeitet von W. Lewison. Weimar, 1952, S. 69, An-m. 113. (Здесь
указания на литературу).
38 ПСС, т. 6, стр. 5-88.
39 И. Н. Кобленц. Андрей Иванович Богданов, 1692—1766. М., 1958, стр.
65-72.
40 ПСС, т. 6, стр. 578.
41 Buschings Magazin, Bd 16, S. 346.
14*

М. В. ПТУ ХА
ЛОМОНОСОВ КАК СТАТИСТИК
& XVIII в. статистикой называлось учение обо всех государственных
достопримечательностях, т. е. государствоведение, включавшее самые
разнообразные отрасли знания: государственное и церковное устройство н
управление, международные отношения, культуру и этнографические
сведения, географию, экономику и др. Наиболее тесно соприкасалось
государствоведение с географией. Некоторые писатели тех времен считали
политическую географию частью статистики, другие полагали, что государство-
ведение является частью географии. С 70-х годов XVIII в. статистика-
государствоведение преподавалась в Московском университете. Она была
предметом преподавания в высших и средних школах и в XIX в. Только
в 60-х годах XIX в. политическая часть государствоведения отошла к
другим видам знания. В статистике остались только части государствоведения,
составляющие предмет разных отраслей статистики численного
направления, восходящей к «политической арифметике» — знанию, возникшему в
Англии и изучающему явления и процессы общественной жизни при
помощи чисел, мер и веса. В политической части государствоведения
наиболее четко отражались общественно-политические воззрения авторов.
Великий патриот М. В. Ломоносов глубоко интересовался вопросами
отечественного государствоведения. К сожалению полностью его труды в
этой области неизвестны, так как по распоряжению Екатерины II весь
личный архив Ломоносова был изъят немедленно после его смерти и
только часть его удалось обнаружить уже в XIX в. Надо полагать, что как
раз государствоведческая часть материалов Ломоносова и была причиной
этого странного на первый взгляд акта.
По своим политическим воззрениям Ломоносов был сторонником
просвещенного абсолютизма. Интересы государя и народа были для него
идентичны. Польза отечества, по убеждению Ломоносова, происходит от
материального состояния и духовной культуры тех, кто принимает участие н
хозяйственной деятельности.

ЛОМОНОСОВ КАК СТАТИСТИК
213
Ломоносова живо интересовало экономическое и
социально-политическое изучение России. В письме к И. И. Шувалову от 1 ноября 1761 г. он
сообщает, что, разбирая свои сочинения, нашел «старые» записки мыслей,
простирающихся к приращению общей пользы. Они могут быть подведены
под восемь важных глав, которые «требуют глубокого рассуждения и
долговременного в государственных делах искусства». В письме перечислено
восемь глав. Несколько позже Ломоносов дополнил список интересовавших
его проблем. Приводим этот второй вариант. 1) О сохранении и
размножении народа. 2) О истреблении праздности. 3) О исправлении нравов и
просвещения. 4) О умножении внутреннего изобилия. 5) О купечестве,
особливо со внешними народами. 6) О ремесленных делах и художествах. 7) О
государственной экономии. 8) О сохранении военного искусства и
храбрости во время долговременного мира. Ориентальная академия. О лесах.
Економическая география. Олимпийские игры. Истребление раскола. Еко-
номическая ландкарта. Праздность показать: по местам и по персонам, и
по временам. Муж мельниц не сделает, а жена весь день мелет 1.
В первом списке к статистике численного направления имеет прямое
отношение только одна тема: «О сохранении и размножении народа», а
во втором еще «экономическая география» и «экономическая ландкарта».
Ломоносов не только интересовался актуальными проблемами
экономики России, но и хотел создать широкие возможности для их разработки.
15 июля 1759 г. он направил в Канцелярию Академии предложение
печатать внутренние Российские ведомости, полезные для государственной
экономии и частных людей, особенно купечества. Сведения о том, где имеется
избыток или недостаток материальных благ, о привозе и вывозе и т. п.
необходимы для государственных учреждений, торговцев и
промышленников. Еще замечательнее второй проект Ломоносова О создании
Государственной коллегии (Сельского) Земского домостройства. Это учреждение
через сеть членов-корреспондентов должно было собирать сведения о
природе, метеорологические наблюдения и данные об урожаях, составлять
описания окрестных сел и жизни крестьян, собирать сведения о почвах и
лесах, об избытках продуктов, о ремеслах сельского населения, о
производимых продуктах, дорогах, каналах и т. д. Все вопросы должны были
разбираться коллективно на собраниях коллегии. В 1763 г. Ломоносов написа\
свое замечательное сочинение «Краткое описание разных путешествий по
Северным морям и показание возможного прохода Сибирским океаном в
Восточную Индию», ибо Россия нуждается в развитии внешней торговли.
Открытие морского пути в Китай и Индию вдоль наших берегов
превратит Россию в морскую страну, создаст новые промыслы.
Письмо Ломоносова к И. И. Шувалову от 1 ноября 1761 г.—
замечательный трактат о политике народонаселения в России. Письмо написано
с поразительной силой и талантом. В нем дана яркая характеристика тех
«Русская Старина», 18-73, октябрь, стр. 565.

214
М. В. ПТУХА
сторон русской жизни, которые имеют отношение к росту народонаселения,
а также, намечены конкретные меры и способы для сохранения и продления
жизни наличного населения и его роста. Отметив, что существует много
способов К; сохранению и росту населения, Ломоносов специально
охарактеризовал, тринадцать из них.
1. Вред для здоровья людей и роста населения происходит от
значительной разницы в возрастах супругов. В обычай вошло, особенно в
деревнях, женить малых ребят на взрослых девушках для того, чтобы иметь
работницу. В меньшей мере вредны браки пожилых мужчин с молодыми
женщинами. Ломоносов полагает, что невеста не должна быть старше
жениха разве только двумя годами, а жених старше 15 летами. Лучше всего
бывает, если муж старше жены на 7—10 лет.
2. В XVIII в. очень часто имели место принудительные браки.
Родители принуждали к браку своих детей, а помещики — крестьян. Это также
помеха для роста населения, одна из причин уменьшения рождаемости.
Там где нет любви, ненадежно и плодородие. Несогласия, споры и драки
вредят плоду зачатому и нередко бывают причиною безвременного и
незрелого рождения. Следует опрашивать жениха и невесту заблаговременно,
до венчания. Священники не должны венчать людей, которых принуждали
к браку.
3. Препятствием является запрещение четвертого брака. Можно
разрешить четвертый и пятый брак после того, как будет засвидетельствована
добропорядочность поведения вдовых с покойными супругами.
4. Интересны взгляды Ломоносова на черное и белое духовенство. Он
решительно возражает против посвящения вдовых молодых священников
и диаконов в монахи. Это содействует греху и приносит ущерб приросту
населения. «Не позволяется священнодействовать женясь вторым браком
законно, честно и благословенно, а в чернечестве блуднику, прелюбодею
или еще и мужеложницу литургию служить и всякие тайны совершать
дается воля». Следует разрешить вдовцам второй брак и не постригать в
монахи лиц моложе 50 лет или же разрешать священникам снимать чин и
быть мирскими служащими. Равным образом возражает Ломоносов против
пострижения в монахи молодых людей. «"Взгляды, уборы, обходительства,
роскоши и прочие поступки везде показывают, что монашество в молодости
не что иное есть, как черным платьем прикрытое блудодеяние и содомство,
наносящее знатный ущерб размножению человеческого рода, не упоминая
о бывающих детоубийствах, когда законопреступление закрывают
злодеянием» 2. Следует запретить постригать мужчин моложе 50, а женщин до
45 лет.
5. В результате всего указанного несомненно последует значительный
рост населения, не будет столько внебрачных детей, а потому меньше
детского душегубства. Но и в этом случае будут несчастные матери, которые
2 «Русская Старина», 1873, октябрь, стр. 568—569.

ЛОМОНОСОВ КАК СТАТИСТИК
215
захотят скрыть свой позор убийством ребенка. Поэтому надо учредить
специальные благодельни для беспрепятственного приема таких детей.
В этих благодельнях старушки будут ухаживать за детьми вместо их
матерей и бабушек. Ломоносов собирался изложить все это в специальном
письме о размножении ремесленных дел и художества. Письмо это, однако, не
сохранилось.
6. Характеристику избыточной смертности в России Ломоносов
начинает с детской заболеваемости и смертности и мер борьбы с ними. Частые
повреждения ребенка при рождении могут быть предупреждены
искусством повивальных бабок и осторожностью беременных. Многочисленные
детские болезни требуют знания, как следует лечить детские болезни. Для
уменьшения зла Ломоносов рекомендует: составить хорошую книжку на
русском языке о повивальном искусстве, причем «необходимо должно
присовокупить добрые приемы Российских повивальных искусных бабок, для
сего, созвав выборных долговременным искусством дело знающих,
спросить каждую особливо и всех вообще и что за благо принято будет ввести
в оную книжицу». Для излечения прочих детских болезней положить в
основу руководство «Великого медика Гофмана», благодаря которому «я
дочь свою дважды от смерти избавил, и присовокупив из других лучшее,
соединить с вышеописанною книжкою о повивальном искусстве, при том
не забыть, что наши бабки и лекари с пользою вообще употребляют».
Составив из двух частей одну книжку, позаботиться о том, чтобы способы
лечения и лекарства можно было отыскать и применить везде в России,
ибо у нас дело с аптеками обстоит плохо. «Оную книжку напечатав в
довольном множестве, распродать во все государство, по всем церквам, чтобы
священники и грамотные люди, читая, могли сами знать и других
наставлением пользовать. По исчислении умерших по приходам, учиненному
в Париже, сравнив их лета, умирают в первые три года столько же почти
младенцев, сколько в прочие до ста считая. Итак, положим, что в России
мужеска полу до 12-ти миллионов, из них состоит один миллион в таком
супружестве, что дети родятся, -положив обще, один в два года. Посему
на каждый год будет рожденных полмиллиона, из коих в три года умрет
половина, или же еще по здешнему небрежению и больше, так что на
всякий год достанется смерти в участие по сту тысяч младенцев, не свыше
трех лет. Не стоит ли труда и попечения нашего, чтобы хотя десятую долю,
то есть 10 тысяч, можно было удобными способами сохранить в жизни» °.
7. Вред происходит от суеверия и грубого упрямства священников,
которые крестят зимой детей в ледяной воде, считая что теплота — это
примешанная материя. Нет нужды учить попов физике, надо заставить их
.крестить детей в теплой воде, так как священники делают это из коры-
¦ стных побуждений, желая заработать после крещения еще на похоронах.
8. В этом самом большом разделе Ломоносов трактует о причинах
3 Там же, «стр. 569—571.

216
М. В. ПТУХА
большой смертности в России среди населения старших возрастов. Сюда он-
в первую очередь относит людскую невоздержанность и неосторожность,
имеющих вид некоторой святости. Во время масленицы и пасхи великое
множество погибает от одной только перемены питья и пищи. Готовясь
к посту, в России так «загавливаются», что и говеть времени не останется.
Мертвые по кабакам, по улицам и по дорогам и частые похороны ясно
это показывают. Разговенье тому ж подобно. В пост переобременяют себя
грубой пищей, которая и здоровому желудку тягостна. Приходит пасха.
Люди объедаются и спиваются. О чрезмерной смертности в это время
можно судить по церковным записям, когда больше всего уходит у
священников меда на кутью. Ломоносов с большой язвительностью обращается к
духовенству и предлагает ему передвинуть масленицу на май. Для этого
важного дела можно было бы созвать вселенский собор, ибо сохранение
стольких человеческих жизней стоит этого.
9. Великое множество людей умирает от других болезней, для излечении
которых существует мало учреждений. В большинстве случаев лечением
болезней занимаются простые безграмотные люди, хотя некоторые из них
и умеют 'излечивать часть болезней. Даже войско в России недостаточна
обеспечено медицинским персоналом. Врачебного же персонала и
лекарств для гражданского населения меньше одного процента
потребности в них.
Надо: 1) увеличить число докторов путем посылки «довольного числам
Русских студентов за границу и дарования права нашим университетам
давать это звание и 2) Медицинской канцелярии подтвердить накрепко,
чтобы в аптеках и при врачах было «довольное число» русских учеников.
«Аптекари держат еще немецких учеников, а русские при иготе (ступке),
при решете и при уголье до старости доживают и учениками умирают, а
немецкими государства не наполнишь. Сверх того, недостаточное знание
языка, разность веры, несходные нравы и дорогая им плата много
препятствует» 4.
10. Люди умирают от таких причин, как чума, пожары, потопление,
морозы. Для лечения болезней эпидемических надо составить, напечатать
и распространить соответствующую книгу. Для их предупреждения следует
изучить бывшие примеры этих болезней. Вопрос о пожарах Ломоносов
предполагал осветить подробно «в письме о лучшей государственной
экономии». Смертные случаи от утопления в пьяном виде и другие
Ломоносов намеревался охарактеризовать «в главе о истреблении праздности».
11. Немалый ущерб причиняется убийствами в драках и от
разбойников. Вредные драки происходят между соседями, особенно между
помещиками. Для ликвидации таких неурядиц надо произвести межевание. Борьбу
с разбоями Ломоносов предлагает производить путем упорядочения
городов, где сбывают награбленное.
«Русская Старина», 1873, октябрь, стр. 576.

ЛОМОНОСОВ КАК СТАТИСТИК
217
12. Русских граждан, уходящих за границу (особенно много уходило их
в Польшу), Ломоносов называет «живыми покойниками». Это явление
нельзя устранить принудительными мерами, так как побеги происходят
в результате помещичьих отягощений и солдатских наборов. Ломоносов
предложил облегчить подати у пограничных жителей и снять с них
солдатские наборы.
13. Ломоносов советовал также привлекать переселенцев из-за границы.
В конце письма Ломоносов подводит численный итог своим
соображениям. «Хотел бы я сочинить примерный счет, сколько бы из сих 13-ти
способов (а есть еще и больше) воспоследовало сохранения и приращения
подданных ее императорского величества. Однако требуется к тому дли
извести многие обстоятельства и не мало времени, для того только одною
догадкою досягаю несколько, что на каждый год может взойти приращение
российского народа больше против прежнего до полумиллиона душ, а от
ревизии до ревизии, в 20-ть лет, до 10-ти миллионов. Кроме сего, уповаю,
что сии способы не будут ничем народу отяготительным, но будут служить
к безопасности и успокоению всенародному» 5.
Источник богатства Ломоносов видит в труде: чем больше в стране
жителей, тем она богаче. В этом отношении его точка зрения близка к
взглядам меркантилистов. Многие идеи Ломоносова далеко опередили
современность, однако по социальным взглядам он был человеком своего века. Он
весь, можно сказать, был пропитан идеей просвещенного абсолютизма.
Ломоносов ясно видел огромные препятствия, стоящие на пути к
осуществлению своих замыслов, но считал, что они не больше тех, которые преодоле \
Петр I. Кто же, по мнению Ломоносова, мог заняться этим делом?
Конечно, только аосолютный монарх. С точки зрения Ломоносова, обращение
к государю с такими предложениями было естественно, ибо интересы
народа и правителя совпадают, а Шувалов, фаворит Елизаветы Петровны, был
в состоянии помочь в осуществлении широко задуманной и глубоко
обоснованной системы государственных мероприятий для содействия
быстрому росту населения России.
Письмо Ломоносова помечено 1 ноября 1761 г. Вскоре после этого (25
декабря) умерла Елизавета Петровна. За короткое время царствования
Петра III (до 28 июня 1762 г.) нельзя было ожидать проведения в жизнь
мероприятий, намеченных Ломоносовым, а после вступления на престол
Екатерины II положение Шувалова пошатнулось — он был с почетом
удален за границу 4 марта 1763 г. Трактат Ломоносова остался без движения.
Мы считаем трактат Ломоносова о политике народонаселения
исключительно ценным и оригинальным произведением. Прекрасное знание
русской народной жизни и разностороннее образование помогли ему научно
поставить и разрешить вопросы политики народонаселения, направленной
к росту населения в России. Идеи всемерного поощрения роста населения
«Русская Старина», 1873, октябрь, стр. 580

"213
М. В. ПТУХА
и их теоретическая и практическая разработка возникают неизменно, если
в государстве либо произошла значительная убыль населения вследствие
тяжелых войн, эпидемий и разных лишений, с ними связанных, либо
когда рост производства предъявляет большой спрос на рабочую силу.
Длительные войны Петра I, хотя и были необходимы, отразились на стране,
прежде всего на населении, очень тяжело. Быстрый рост производительных
сил в результате его реформ также содействовал пробуждению. интереса
к вопросам политики народонаселения. Оригинальность и ценность работы
Ломоносова состоит не в том, что он высказал идею о необходимости и
полезности для России быстрого роста населения. Такую идею мог высказать
и несомненно высказывал не один человек в это время. Надо было указать
на главные препятствия, мешавшие сохранению населения России и его
росту, и наметить наиболее целесообразные меры для содействия этому
росту. И та и другая стороны проблемы разрешены Ломоносовым.
Огромное значение в истории отечественной статистики имеет стати-
стико-географическая деятельность М. В. Ломоносова. По этому вопросу
в литературе много неясностей и противоречий. Когда говорят о
географической деятельности Ломоносова, обычно подразумевают труды по
сочинению и изданию Российского атласа. Неясности и противоречия
возникают вследствие того, что организация и вопросы географического
'изучения были предметом горячих дебатов, упорной борьбы, открытой и
закулисной. Внимательное изучение всех источников, их анализ и
сопоставление дают право утверждать, что гениальный ученый задумал достойное
для него дело, которое только ему одному и было по плечу — создание
полной географии России, главную часть которой должно было составить
подробное статистико-географическое описание страны. Эту мысль
подтверждают высказывания самого Ломоносова, а также документы,
подписанные им наряду с другими лицами.
Канцелярия Академии начинает «доношение» сенату от 23 октября
1760 г., написанное, по всей вероятности, самим Ломоносовым, указанием
на практическое значение географии для государственных учреждений.
«Сколько пользы происходит от Географии человеческому роду, о том
довольно известно и славные примеры имеем в других европейских
государствах. Тамошние правления не щадили великих иждивений на точное
географическое описание служить не токмо может к удовольствию
любопытства здешних до знания своего отечества охотников, а также и внешних
географии любителей, которые еще не довольно понятия о России имеют,
но и ради всех правлений и присутственных мест в государстве весьма
нужно и полезно, чтоб знать внутренние избытки, сообщения, кои
действительно есть, кои вновь учреждены, либо в лучшее состояние приведены
быть могут, іи чтоб вдруг видеть можно было, где что взять, ежели
надобность потребует.,.» 6. Из сопоставления разных высказываний Ломоносова
0 Билярский, стр. 465—466, 581—582. 460.

ЛОМОНОСОВ КАК СТАТИСТИК
2і9
•вытекает, что география в его понимании, кроме математической и
физической, включает также политическую и экономическую географии с
соответствующими атласами.
В начале 1757 г. президент Академии гетман К. Г. Разумовский уехал
из Петербурга в Малороссию и перед отъездом назначил Ломоносова
вместе с И. И. Таубертом членом Канцелярии, которая в то время имела
¦функции президиума. 24 марта 1758 г. президент поручил Ломоносову
заведование Академическим, Историческим и Географическим собраниями,
а также университетом и гимназиею, т. е. фактически всей ученою и
учебною частью Академии наук. С этого времени Ломоносов начал широко
развивать географические работы в Академии.
Не считая вопроса о подготовке кадров для изготовления карт,
деятельность Ломоносова по Географическому департаменту в течение первого
периода его руководства заключалась в следующих мероприятиях: 1)
организация обследования России путем рассылки на места обязательной
для заполнения анкеты с 30 вопросами; 2) получение сведений от Камер-
Коллегий о населенных пунктах России по второй ревизии (1742 г.) и о
числе в «их мужских душ; 3) получение от Синода данных о монастырях
и церквах; 4) организация географических экспедиций для определения
широты и долготы важнейших мест страны. Охарактеризуем каждое из
направлений деятельности Ломоносова.
На первом месте стоят географические запросы Академии,
разосланные с указом Сената во все административные центры («городы») страны.
Ломоносов придавал очень большое значение этой анкете. Он избрал по
тому времени единственно правильный и целесообразный путь для
получения сведений, необходимых ему для обстоятельного статистико-экономи-
ческого и географического описания России.
Ломоносов представил свои соображения по поводу составления нового
атласа России в заседание Академической канцелярии 26 мая 1759 г. На
этом заседании было постановлено обратиться в Сенат с ходатайством о
содействии к получению известий по 13 вопросам, которые были
напечатаны для рассылки по губерниям и областям. После обсуждения проекта в
Историческом собрании два вопроса отпали (10 — села и деревни. Сколько
душ по ревизии; 11 — сколько домов) и прибавлено было 19 новых. В
академической типографии было напечатано 16 января 1760 г. по 600
экземпляров запроса и указа Сената, которые и были разосланы на места.
Сведения предписано было собирать путем опроса знающих городских и
сельских жителей, а в случае невозможности — посылать специальных
людей.
Приведем содержание этого документа:
«Запросы, которыми требуются в императорскую Академию Наук
географические известия изо всех городов во всех губерниях и провинциях
Российского государства, для сочинения вновь исправнейшего российского
атласа в оной Академии.

220
М. В. ПТУХА
1. Город, чем огражден, каменною стеною или деревянною, или
земляным валом, полисадником, или рвами? При чем показать меру их
окружности, вышины, глубины; цело ли оное ограждение или нет? Много ли
приходов внутри и за городом, и которые церкви каменные или деревянные;
есть ли каменные новые и старинные казенные строения, и каких они
времен от постройки, есть ли каменные домы тамошних обывателей и
сколько? 3. На какой реке или озере город построен и на которой стороне по
компасу, или по реке вниз, на обеих берегах или на островах? 4. Когда
бывают в городах ярманки; есть ли гостиные дворы и откуда
больше и с какими товарами приезжают и которой день в неделе торговой?
5. У обывателей какие есть промыслы? 6. В каких ремеслах народ больше
упражняется и которое в лучшем состоянии находится? 7. Какие где по
городам или по селам фабрики или рудные заводы, или в каких от городов
расстояниях и при каких реках? Есть ли ряды и ярманки в каких знатных
селах? 9. Где есть водяные мельницы с надлежащими плотинами, пильные-
или хлебные и на каких водах именно? 10. Где есть усолья, сколько
солеварен и по много ль черенов, где есть озерная или морская самосадка, либо
горная соль; где есть старые оставленные усолья? 11. По оных местах
рекам какие суда ходят по весне и в межень? 7. 12. По великим рекам и по
берегам и островам морей и знатных озер, где есть оброчные рыбные ловли:
и какие рыбы больше ловятся? 13. У рек, по коим есть судовой ход, на
которой руке, вниз считая, лежит нагорная сторона и на которой луговая?
14, По рекам, где ходят суда с товарами, не бывает ли где препятствия or
подмытых дерев с берегов весною или летней пересухи? 15. Где по рекам
есть пристани купеческие, из коих мест на оные с грузом приезжают и до
которых мест сплавливают и порожние суда назад обращаются ли? 16. В
которую пору по большей части рек при городах замерзают и выходят а
где бывают вешние и осенние наводнения и как велики? 17. Где есть
переволоки, через кои с одной реки на другую товары сухим путем перевозят
и при каких урочищах; дорога лежит по каким местам, гористым или
ровным и на сколько верст? 18. При дорогах, по которым ездят из какого
города в ближние соседние городы, какие в деревнях церкви или где есть
монастыри, где мосты, перевозы и через какие реки именно и где дороги
лесами, нолями, горами или водами и в каких расстояниях смежные
городы? 19. Каждой губернии и провинции назначить пограничные городы и
крепости, села и деревни, или разделяющие их реки и другие воды пои-
мянно? 20. Где есть знатные и высокие горы, показать их положение, и на
которой ветр простираются? 21. В каждой провинции каких родов хлебы
сеются больше, плодовито ль выходят, рассуждая общую перед посеянным
прибыль? 22. Какого где больше скота содержат? 23. Каких где больше
зверей и птиц водится? 24. Где есть вредные гадины в чрезвычайном
множестве, какие? 25. Ежели есть где какие, в городах чертежи оных городов.
Межень — средние летние месяцы.

ЛОМОНОСОВ КАК СТАТИСТИК
221
самих и окрестных мест, то оные, купно с Географическими известиями
присылать или точные с них копии. 26. Назначить, где есть старых городов
оставшиеся развалины или городище, в каких состоят остатках и
признаках и как их называют? 27. Также показать, где есть следы старых рек,
которые ныне заросли и высохли, в которую сторону простираются и как
их ныне называют? 28. От северных Сибирских городов и зимовей
присылать известия об островах на Ледовитом море, которые ведомы тамошним
жителям или промышленным людям, как велики, коль далече от матерой
земли и каких зверей на них ловят, так же как оные острова называются?
29. В городах, буде есть летописцы присылать о них верные копии при
Географических известиях для истории российской. 30. В котором уезде
какой народ живет, один или с другим смешанной» 8.
Ломоносов придавал большое значение населению. Его статистико-гео-
графическое описание России необходимо должно было включить сведения
о народонаселении. С другой стороны, географический атлас, на который
наносили населенные пункты, нуждался в сведениях относительно их
величины. Историческое собрание признало более целесообразным получить
все эти данные не анкетным порядком, а из Камер-Коллегии, где
хранились сводки ревизских сказок, которые нужно было тогда переписать.
В 1761 г. издан был указ о производстве третьей ревизии, но
приступили к ней значительно позже. Ломоносов не преминул воспользоваться
этим указом для того, чтобы сделать попытку собрать новые материалы
для своей географии России. Но смерть помешала ему осуществить этот
замысел. В. И. Ламанский отыскал и напечатал следующий документ,
помеченный мартом 1764 г.
«Мнение о употреблении нынешния ревизии в пользу географии
Российской и сочиняющегося нового атласа.
Посылаемым для переписки душ офицерам, объезжая и описывая все
места, без отягощения можно исполнить следующее: 1) каждому офицеру
сочинить перечни душ, по каждом селе и деревне, где он ревизует, не
переписывая поимянно и оные перечни подавать куда надлежит для отсылки
в Академию наук; 2) означать, в коих селах и деревнях есть церкви,
каменные ли или деревянные и каково имя, а где церквей нет, то означить,
к каким оные деревни принадлежат приходам; 3) показать: где какие
самые ближние реки или другие воды, на которую сторону и как далече от
оного места по сказкам жителей; 4) ежели тут будет небольшая речка, то
означить, в какую она именно реку впадает и при каком урочище; 5) на
каком оное село или деревня стоит положении, на горе или на низком
песчаном, луговом или лесистом месте; 6) на большой ли стоит дороге, по
8 См. В. И. Ламанский. Ломоносов и Петербургская Академия Наук.
Материалы к столетней памяти его 1765—1865 года апреля 4 дня. Чтения в имп. Обществе
истории и древностей при Московском университете, Ш65, книга первая. Смесь,
стр. 160—161

222
М. В. ПТУХЛ
которой из городов и каких имя-нно проезжают, или на проселочное
только; 7) как далече отстоит от своего присутственного города, по общем
сказке жителей. При сем наблюдать надлежит, чтобы одиноких дворов, о;
главной усадьбы, самого села или деревни несколько отстоящих особливо,
помянутым образом не описывать для избежания излишества, но
причитать какой усадьбе»9,
26 мая 1759 г. состоялось определение Академической канцелярии об
истребовании от Синода «списка всем синодальным строениям, во всем
Российском государстве соборным и приходским церквам, также и всем
монастырям по всем городам и селам и где каменные строения и ограды или
деревянные; и монастыри стоят при каких реках и при каких городах, в
каком от оных расстоянии и на которую сторону; а сверх того присланы- 6
были из монастырей с 'исторических описаний о времени построения оных
для сочиняющейся российской истории копии» 10. В другом документе
получение требуемых сведений мотивируется тем, что они необходимы «дли
Географического знания синодальных строений» и.
Для составления атласа необходимо было предварительно установить
точную долготу и широту ряда географических пунктов, что сделать можно
было только путем посылки специальных экспедиций, оснащенных
соответствующими приборами. Впервые Ломоносов возбудил вопрос о снаряжении
экспедиций в представлении президенту Академии от 18 ноября 1759 г.
В январе 1760 г. он подал в Географический департамент «Мнение о
посылке астрономов и геодезистов в нужнейшие места в России для
определения долготы и широты». В этом документе Ломоносов говорит, что
указанное мероприятие поможет исправить ответы на географические
запросы, а эти исправления необходимы для составления политической
географии.
Попытаемся обобщить приведенные выше четыре направления трудов
и забот Ломоносова по созданию его «верной и обстоятельной Российской
географии» и «нового исправнейшего Российского атласа». Это поможет
лучше разобраться в общем плане Ломоносова, выяснить его истинные
цели и задачи.
Уже приведены высказывания Ломоносова о том, что основной
материал для предполагаемых работ должны были дать ответы на его
географические запросы. Вдумываясь в их содержание, невольно удивляешься широте
и глубине задуманного Ломоносовым обследования. Материалы
его позволяют точно установить на карте
административно-территориальное деление страны (вопрос 19), охарактеризовать ее города (вопросы 1.
2, 3, 4, 25). Много самых разнообразных сведений предполагалось
получить по экономике административно-территориальных единиц каждого ал-
9 Там же, стр. 163—164.
10 П е к а р с к и й, т. II, стр. 665.
11 Билярский, стр. 396; см. также стр. 676 и 677.

ЛОМОНОСОВ КАК СТАТИСТИК
223
министративного центра (города) и знатнейших сел. Кроме общего
вопроса о промыслах жителей (вопроса 5), были пункты о промышленности
крупной и мелкой (вопросы 5, 6, 7, 9, 10), сельском хозяйстве (вопросы 12, 21.
22, 23), торговле (вопросы 4, 8, 15, 17), путях сообщения, особенно водных
(вопросы 11, 13, 14, 15, 16, 17). Вопрос 29 свидетельствует о том, что
Ломоносов (и Академия в целом) заботились о собирании старых исторических
источников. Вопрос 30 показывает, что Академия интересовалась
национальным составом населения России. На основании полученных анкетных
данных можно было не только составить этнографическую карту России.
Вместе со сведениями Камер-Коллегии о числе ревизских душ в уездах они
дали бы возможность приблизительно установить численность некоторых
народов, населявших в то время Россию.
Уже этот перечень общих разделов, по которым можно разнести
вопросы анкеты, показывает ее общие цели и задачи. К географии в узком
смысле слова полностью относятся только вопросы 20 (о горах), 27 (о
следах старых рек) и 28 (об островах «а Ледовитом океане), в то время как
непосредственной экономической характеристике отведена ровно половина
всех вопросов.
Выяснение сведений по 30 вопросам — центральная часть
выдающегося плана изучения России. Остальные проекты имеют вспомогательное
значение, являются как бы придатком к этой части плана. Они предназначены
главным образом для того, чтобы углубить и расширить анкетные
сведения (добавочное обследование во время третьей ревизии), уточнить их
(экспедиции — географическое положение; данные Камер-Коллегии —
сравнительная величина населенных пунктов), наконец, проконтролировать
(синодальные строения). Только в части данных о количестве населения
имело место прямое дополнение к анкете, в которой такого вопроса не
было, хотя в первом варианте он тоже фигурировал.
Установки Ломоносова, которые можно легко понять из самого текста
вопросов, были следующие: 1. Главное внимание уделяется городам как
административным и экономическим центрам губерний и провинций: они
обследуются со всех точек зрения, проводимых в анкете. 2. Материалы
относительно торговли собираются не только по городам, но и по знатным
селам (вопросы 4 и 8) с той только разницей, что первые обследуются
полнее. 3. Крупная промышленность изучается полностью, где бы ни
находились предприятия (вопрос 7), равно как и водяные мельницы
(вопрос 9), солеварни (вопрос 10), пристани купеческие (вопрос 15), церкви
и монастыри (вопрос 18). 4. Вопросы о сельском хозяйстве (21, 22, 23)
относятся к целым провинциям. 5. Этнографический состав изучается по-
уездно (вопрос 30). 6. В качестве добавочного материала, не связанного
со статистико-экономическим и географическим описанием России,
собирались археологические сведения (вопрос 26) и летописи (вопрос 29).
Опросник, который Ломоносов хотел вручить лицам, производящим
третью ревизию, устранял необходимость в статистических цифрах, за-

-224
М. В. ПТУХА
требованных в 1759 г. от Камер-Коллегий. Перепись дала бы, конечно,
более'достоверные сведения о населенных пунктах и числе переписанных п
них душ. Материалы второй ревизии переписывались и посылались в
Академию. Однако они не могли удовлетворить Ломоносова, так как ревизия
ата произведена была по указу 1742 г. И данные ее устарели. Поэтому он
не упоминает о них в своем «Мнении». Опросник органически примыкает
к географическим запросам в смысле установления местоположения
населенного пункта, водных и грунтовых путей сообщения, синодальных
строений и приходов. Он не только делает излишним материалы
Камер-Коллегий (вопрос 1), но также в значительной мере и Синода (вопрос 2).
Вопросы 3, 4 и 5 должны были ближайшим образом охарактеризовать
географическое положение населенного пункта и пути сообщения, вопрос
7 — о расстоянии от административного центра — обычен для всех
статистических обследований.
Сведения, затребованные от Синода, имели двоякое назначение: 1) они
должны были составить соответствующую часть описания России и 2) л
некоторой степени они нужны были Ломоносову для истории России.
Грандиозный план изучения России встретил при своем осуществлении
препятствия двоякого рода, которые в конце концов привели к тому, что
Ломоносов так и не имел возможности довести его до благополучного
конца. К обычным затруднениям со стороны заинтересованных ведомств и лиц,
на которых возлагалась по временам большая и ответственная работа,
прибавились трудности и иного порядка. Разносторонняя академическая
деятельность Ломоносова, фактически руководившего с 1758 г. Академией
наук, встречала на каждом шагу самое решительное противодействие со
стороны некоторых академиков, которые находили иногда поддержку не
только у президента, но и выше. Враги пользовались всяким случаем для
того, чтобы помешать осуществлению его планов и намерений. Особенно
¦гибельно сказалось это положение на осуществлении идей Ломоносова о
.новом атласе.
В 1762 г. Ломоносов тяжело заболел, чем и воспользовались его враги.
¦К. Г. Разумовский издал 31 августа 1762 г. приказ о назначении
директором Географического департамента академика Г. Ф. Миллера, врага
Ломоносова, что, впрочем, не было осуществлено. В это время начался второй
этап статистико-географической деятельности Ломоносова. Г. П. Теплов
.собственноручно известил Канцелярию Академии о приказе Екатерины II
переключить Географический департамент на изготовление продуктовых
карт под руководством Тауберта и Миллера при верховном надзоре Тепло-
ва. К записке приложена была инструкция для составления карт.
Ломоносов, таким образом, был устранен от руководства Департаментом, и
работа над атласом России должна была прекратиться. Ломоносов написал
очень резкие замечания по поводу инструкции и направил соответствующую
докладную записку в Сенат. Идею создания Экономического атласа
Ломоносов считал неосуществимой и вредной для общего дела географического

ЛОМОНОСОВ КАК СТАТИСТИК
225
изучения России. Вместо атласа он предложил создать экономический
лексикон и две специальные экономические карты. Екатерина II приняла
проект Ломоносова и поручила ему организовать это новое большое дело.
Сущность предложений врагов Ломоносова заключалась в намерении
издать огромное количество картограмм, из которых каждая
соответствовала бы одному какому-либо продукту. Их основой должна была служить
такая карта, на которую нанесены только границы губерний и основные
элементы, имеющие существенное значение с точки зрения экономической:
1) удобные и дешевые пути сообщения (моря, большие озера и судоходные
реки) и 2) торговые центры связи с иностранными государствами
(таможни) и внутренние (города губернские, провинциальные, «а буде можно,
и приписные»). Местности, где больше всего и лучше всего произрастают
те или иные продукты, где находятся полезные ископаемые, где сырье
перерабатывается на фабриках и заводах, рекомендовалось подчеркнуть или
обозначить красками. Предполагалось выпустить три тома такого
экономического атласа России с соответствующими указаниями страниц, где
нанесена данная картограмма того или иного продукта. Количество их должно
было все время расти благодаря присоединению новых продуктов или даже
распространению новых видов промышленности. Атлас предполагали
переиздавать каждый год, чтобы заменять устаревшие данные позднейшими
сведениями, что очень повысило бы его практическое значение для всего
государства и для лиц, занимающихся торговлей. Как видим, самый проект
очень интересен, а большое научное и практическое значение его не
подлежит сомнению. Это не что иное, как обычный современный статистико-
экономический атлас.
Издание экономического атласа было неосуществимо, как правильно
указал Ломоносов, так как атлас в запроектированном виде приостановил
бы работы по созданию общего атласа России. М. В. Ломоносов разрешил
сложнейшую проблему с гениальной простотой. Он предложил создать
только две карты для европейской и азиатской частей России. На карты он
предлагал нанести, кроме административно-территориальных границ,
водные пути сообщения, все местности и города, которые имеют значение как
центры производства тех или иных продуктов. По течению рек Ломоносов
рекомендовал ставить особые значки, показывающие виды судов, а также
отмечать иные, важные для торгового судоходства особенности и
обстоятельства.
В нем в алфавитном порядке, удобном для пользования, о каждом
продукте должны были сообщаться следующие сведения: 1) местность, где он
родится или производится, с указанием долготы и широты; 2) его
количество и качество; 3) потребляется ли на месте или производится для
продажи в другие города; 4) пути продвижений товаров; 5) продажная цена.
Все ?то, по мнению Ломоносова, составит небольшую книгу. Несомненно,
что этот проект несравненно легче осуществим, чем предложения его
врагов.
Ломоносов, т. V

226
М. В. ПТУХА
Параллельно с созданием карт он предложил привлечь переводчиков,
студентов, гимназистов и канцеляристов для составления Экономического-
лексикона российских продуктов.
Безусловно, идею Ломоносова можно было осуществить в общем виде.
Собрать продажные цены на разные товары было делом не таким уж
трудным. 9 января 1764 г. Камер-Коллегий был дан именной указ издавать для
пользы купечества прейскуранты о ценах товаров 12. Печатались они в
академической типографии под названием: «Листочки о ценах товаров,
называемые прейскуранты». К тому же много сведений для Экономического
лексикона доставлялось географическими запросами.
Академик Б. Д. Греков пишет, что собирание материалов по
географическим запросам Академии тянулось до 10 лет, «причем не все ответы были
получены и по истечении этого срока» 13. Собирание сведений для
Экономического лексикона российских продуктов продолжалось долгое время и
после смерти Ломоносова. «Этот лексикон составлен не был, но работа по
собиранию материалов продолжалась в течение 10 лет», — пишет академик
Греков 14.
В литературе имеются некоторые сведения о работе по систематизации
и обработке материалов, присланных в ответ на географические запросы
Ломоносова и для Экономического лексикона.
После смерти Ломоносова, последовавшей 11 апреля 1765 г., по
распоряжению Екатерины II бумаги его были отпечатаны Г. Г. Орловым.
В XIX в. часть их была обнаружена у наследников Ломоносова, но среди
них не оказалось тех, которые представляют для нас наибольший интерес.
Некоторые материалы, в том числе ответы на запросы и сведения для
Экономического лексикона, возвращены были Академии. До сих пор нигде не
обнаружены его записки, относящиеся к общему плану экономического
изучения России.
Ломоносов проектировал большой атлас, состоявший из 60 или 70 карт
(без Сибири), в то время как Академический атлас 1745 г. содержал всего
19 специальных карт. Этот атлас должен был быть лучше прежде изданных
и в других отношениях. Предполагалось ввести в него названия не только
городов, но также знатнейших сел и деревень, имеющих крупное
экономическое значение. Ломоносов проектировал также переиздание атласа в
исправленном виде, через каждые двадцать лет (сроки ревизии). § 28
Проекта нового регламента Академии наук, выработанного Ломоносовым, гласит:
«Для надежнейшего исправления Российского атласа должна Академи я
отправлять каждые двадцать лет, а особливо во время ревизии посылать
географические экспедиции для описания и для астрономических определе-
12 Полное собрание Законов, т. XV, № 12009.
13 Опыт обследования хозяйственных анкет XVIII века. Летопись занятий
Археографической комиссии за 1927—1928 годы, вып. XXXV. Л., Иэд-во АН СССР, 1929.
стр. 23 и 49.
14 Там же, стр. 44.

ЛОМОНОСОВ КАК СТАТИСТИК
227
ний мест знатных и нужных, куда отправлять нарочных от
астрономической и географической профессии и присовокуплять со стороны из других
команд, знающих геодезию, на вспоможение. Ревизионное время тем для
сих экспедиций способно, что академическим землеописателям,
проезжающим назначенными местами, могут ревизоры подать с окрестных мест
известия лучше, нежели в другое время крестьяне, и сверх того соединены
быть могут с новыми географическими сведениями новые по переписным
книгам, мест и числа жителей отмены» 15.
Имея все сведения, которые собирал для Ломоносова Географический
департамент, можно было создать специальные карты России: физические
(оро-и гидрографические), экономические, политическую, этнографическую
и археологическую.
Статистико-географическое описание России при условии
использования всех материалов, которые Ломоносов считал нужными для этой цели,
могло бы стать действительно полным и обстоятельным. Каждую
административно-территориальную единицу страны можно было описать в
физическом, политическом и экономическом отношениях. Население и его состав,
гидрография и орография, флора и фауна, сельское хозяйство,
промышленность и торговля, пути сообщения (водные и сухопутные) —все эти
разделы имели большой и ценный материал. В нем было не так уж много
числовых данных, но совершенно естественно было ожидать, что при написании
работы Ломоносов привлек бы также многочисленные сведения из разных
государственных учреждений, в частности те, что собирались для его
Экономического лексикона. От экономической географии в современном смысле
это описание отличается только несколько большим количеством сведений
по физической географии и по необходимости, вообще говоря, малым
числовым материалом. Подлинной статистикой является Экономический
лексикон Ломоносова с картами российских продуктов 16.
15 Б и л я р с к и й, стр. 658.
16 См. также нашу статью «М. В. Ломоносов как экономист и статистик». Ломоносов,
II, стр. 1144—215.
16*

Г. БАУМГЕРТЕЛЬ (ГДР)
ЛОМОНОСОВ ВО ФРЕЙБЕРГЕ
IS саксонском городе Фрейберге под руководством горного советника
Генкеля Ломоносов, Виноградов и Райзер, студенты Петербургской
Академии наук, изучали горное дело, металлургию, минералогию и химию.
Начало горнорудных разработок во Фрейберге по новым данным
датируют 1168 годом. В XIII в. фрейбергские серебряные рудники были
самыми богатыми в Европе. В XV в. Фрейберг принадлежал к числу наиболее
крупных городов Саксонии.
Знаменательно, что первый печатный учебник по горному делу «Niitz-
lich Bergbuchlein» Ульриха Рюлейна Гальва появился в 1500 г. во
Фрейберге. К этому времени город имел уже свои традиции преподавания горного
дела и металлургии, прежде всего маркшейдерского и пробирного
искусства. Зарождение этих наук во Фрейберге, вероятно, следует отнести к XIII в.
Фрейбергские горняки и металлурги на протяжении столетий
накапливали сокровища технических и природоведческих сведений, поэтому
Фрейберг уже издавна стал местом, которое охотно посещали иностранцы для
приобретения знаний по горному делу и металлургии.
К началу XVIII в. поняли, что нельзя добиться значительного
развития горного дела и металлургии лишь при ремесленном обучении
пробирному и маркшейдерскому делу. Назрела необходимость объединить при
обучении практические навыки в горном деле с естественнонаучными и
математическими знаниями. Одним из первых эту задачу решил И. Ф. Генкель.
Иоганн Фридрих Генкель родился 1 августа 1678 г. в Мерзебурге. По
окончании университета в Иене, где он изучал медицину, Генкель с 1711 г.
работал врачом в Дрездене. В том же году он получил степень доктора
медицинских наук у Георга Эрнста Шталя, известного основателя теории
флогистона, работавшего в университете города Галле. В 1712 г. Генкель
переехал во Фрейберг, где продолжал врачебную деятельность. Через
шесть лет, в 1718 г., он получает должность «ландфизикуса»
(государственная должность сельского врача) земель Фрейберг, Носсен и Фрауэн-
штейн. В его обязанности входило медицинское обслуживание сельского

ЛОМОНОСОВ ВО ФРЕЙБЕРГЕ
229
населения в окрестностях Фрейберга. В 1721 г. он становится «штадтфизи-
кусом» во Фрейберге, несколько лет спустя (точно дата до сих пор не
установлена) — «горным и горнозаводским физикусом». Теперь он должен
был заботиться почти о 5000 горняках и металлургах Фрейбергского
округа . Вряд ли Генкель мог пожаловаться на отсутствие врачебной практики,
так как работа горняка была особенно тяжелой, вредной для здоровья и
опасной. Насколько нам известно, Генкель прилагал все силы, чтобы
помочь горнорабочим. Он написал в 1728 г. книгу о профессиональных
болезнях горняков и металлургов.
Как и Агрикола, 200 лет назад начавший свою карьеру в качестве
городского врача города Яхимова, Генкель наряду с вречебной деятельностью
изучал горное дело, минералогию и занимался химическими опытами,
овладел маркшейдерским и пробирным искусством.
Генкель был очень наблюдателен. После непродолжительного
пребывания во Фрейберге он становится известным минералогом. Живший в
Париже естествоиспытатель и философ П. А. Гольбах писал о нем: «Генкель имел
удобный случай наблюдать природу и сделал это так превосходно, что его
наблюдения получили быстрое распространение» 2. Генкель развил
минералогическую систему Агриколы и одним из первых применил химический
эксперимент в минералогии; собрал большую коллекцию минералов,
которую постоянно пополнял образцами из других стран. С 1714 г. он
регулярно преподает молодым людям минералогию и «минералогическую
химию».
В 1725 г. вышла «Pyritologia oder Kies-Historie» Генкеля, содержавшая
сведения по металлургии и минералогии, объемом 1000 страниц, за которую
в 1726 г. его избирают членом Прусского научного общества (впоследствии
Берлинская Академия наук). В 1730 г. Генкель переезжает в Дрезден,
откуда направляет курфюрсту саксонскому Фридриху Августу I прошение о
предоставлении ему должности, которая дала бы возможность заняться
исследованиями в области минералогии и химии. В 1732 г. его назначают горным
советником с годовым окладом в 600 талеров (он просил 800); кроме того,
200 талеров ему ежегодно выплачивали на «исследование местных
минералов».
В 1733 г. Генкель возвращается во Фрейберг и, частично на
собственные средства 3, строит между Фишерштрассе и городской стеной
лабораторию. Это была приземистая постройка 11,3 X 7,9 м в плане, имевшая две
печи, служившие для перегонок, опытных плавок и других химиче-
1 Важные сведения о Генкеле получены из рукописи, любезно предоставленной мне
д-ром В. Геррманиом <из Фрейберга», которому приношу за это благодарность. Рукопись
будет, вероятно, опубликована в «Fireiberger Fotrschungsheft», D. 37.
2 J. F. Henckel. Introduction a la Mineralogie, риЫіёе sous le litre «Henkelius
redivuvus». Paris, 1765, p. 16.
3 Постройка лаборатории стоила около 400 талеров; Генкелю же было выдано на ее
создаиие всего 200.

230
Г. БАУМГЕРТЕЛЬ (ГДР)
ских экспериментов 4. В этой лаборатории Генкель работал и преподавал
вплоть до самой смерти, последовавшей в 1744 г. Число его учеников
к 1733 г., по сравнению с 1714—1730 гг., значительно возросло. Они
приезжали не только из Саксонии и других немецких земель, но и из России,
Скандинавии, Англии, Франции, Италии и Венгрии. Среди «их был (в
1734—1735 гг.) известный немецкий химик Андреас Сигизмунд Маргграф.
Во времена Генкеля Фрейберг насчитывал около 9000 жителей. Вся
жизнь города была сосредоточена вокруг горного промысла.
Горные разработки во Фрейберге предусматривали разветвленную
систему штолен для отвода подземных вод, но большая часть шахт была
расположена глубоко и поступающую воду нужно было откачивать
насосами, приводившимися в движение водяными колесами; потребная для
этих колес вода подводилась целой сетью прудов и каналов. При больших
засухах летом и продолжительных морозах зимой эти водохранилища
бездействовали, насосы не работали, в шахты поступала вода. Особенно
опасным был недостаток в рабочей воде зимой, так как в это время
увеличивалось количество подземных вод. Так было и зимой 1739/40 г.,
когда Ломоносов прибыл во Фрейберг. В ту зиму «суровый непривычный
холод» длился долгое время, большинство помп вышло из строя, во
многих шахтах горняки должны были покинуть рабочие места. Такое
положение длилось несколько месяцев, и только в апреле—июне 1740 г. удалось
выкачать воду из шахт.
В 1739 г. во Фрейбергском округе было 187 рудников. Летом 1740 г.
число рудников сократилось до 174; нерентабельные рудники были
закрыты из-за суровой зимы.
Хотя Фрейберг в XVIII в. был городом средней величины, в нем
кипела оживленная культурная жизнь. Такие ученые, как Генкель,
маркшейдер Август Байер или бергпробирер Иоганн Андреас Клотцш развивали
естественные науки; процветали поэзия и историография. С 1710 по
1759 г. во Фрейберге работал пользовавшийся мировой славой органный
мастер Готфрид Зильберман. Благодаря высокому развитию горного и
металлургического дела и старым традициям преподавания горных наук
этот город давал студентам такие возможности в изучении естественных
наук, как ни один из университетских городов.
Петербургская Академия наук еще в 1736 г. обратилась к Генкелю
с просьбой назвать человека, который мог бы быть послан в Россию в
качестве доцента минералогии и химии. Генкель отвечал, что найти
специалиста с требуемым объемом теоретических и практических знаний
весьма трудно, и предложил направить троих русских для прохождения
наук к нему. Для этой поездки были выделены Ломоносов, Виноградов
и Райзер, которые сперва были посланы в Марбургский университет для
получения перед фрейбергским специальным курсом общей научной под-
* Лаборатория изображена на титульном листе «Henkeliue in Mineralogia redivivua» —
рукописи лекций Генкеля, изданных в 1747 г. И. Е. Стефаном в Дрездене.

ЛОМОНОСОВ ВО ФРЕЙБЕРГЕ
231
Рис. 1. Площадь Обермаркт во Фрейберге в XIX веке. Вид на сторону, где расположен
дом Генкеля (отмечен крестиком ). С акварели Августа Мюллера 1882 г., хранящейся
в Городском горном музее
готовки. 25 июля 1739 г. «после трехлетнего обучения под руководством
марбургского професосра Христиана Вольфа» Ломоносов, Виноградов и
Райзер прибыли во Фрейберг.
Совместная работа Генкеля и трех его учеников началась с
неприятностей. Молодые русские в Марбурге жили шире своих возможностей и
наделали долгов; ко времени переезда во Фрейберг Академия значительно
сократила их стипендии, причем деньги эти не выдавались студентам, а
отпускались Генкелю, которому было поручено побуждать своих питомцев
к крайней бережливости. Это естественно должно было привести к
трениям с учениками, в первую очередь с Ломоносовым: ему минуло уже 28
лет, и он не хотел, чтобы за ним наблюдали как за школьником.
Генкель был образованным человеком, стремившимся применять
научные основы в минералогии и химии, но он был чистейшим эмпириком.
Он презирал кабинетных ученых, не имевших никакого представления
о практике, и был, конечно, прав. Но, с другой стороны, ему не хватало
способности к обобщениям на основе математического анализа, поэтому
его собственные лекции отдавали практицизмом. К большой сокровищнице
опыта Генкеля примешивались черты мистицизма, он верил, как и
большинство химиков его времени, что главная цель алхимиков — превращение
металлов — вполне достижима. Ломоносову, воспитанному на
рационалистической философии Вольфа и уже умеющему самостоятельно научно

232
Г. БАУМГЕРТЕЛЬ (ГДР)
мыслить, философские взгляды Генкеля должны были казаться неясными*
и отсталыми. Генкель, по словам Ломоносова, «презирал всю разумную-
философию» 5, например, когда Ломоносов излагал «химические явления...
на основе принципов механики и гидростатики», Генкель поднял его
«объяснения насмех, как пустую причуду» 6.
Причины серьезных размолвок, которые возникли между Генкелем и
Ломоносовым, заключались, как уже было сказано, во-первых, в
финансовых затруднениях троих студентов, а во-вторых, в том, что Генкель не
был для Ломоносова научным авторитетом.
Чему же научился Ломоносов во Фрейберге? От самого Генкеля трое
студентов получили общие наставления в химии и минералогии. Помимо
этого, каждый из них, под руководством находившегося во Фрейберге
летом 1739 г. Юнкера, избрал специальную область знания, в которой
должен был совершенствоваться. Для Ломоносова это было горное дело,
для Райзера — минералогия, для Виноградова — металлургия. Курс
пробирного искусства Ломоносов прошел у бергпробирера Клотцша, затем,
он должен был изучать маркшейдерское искусство и горные науки.
Последнего курса Ломоносов не проходил. Его определенно интересовало»
горное дело и обогащение руд, но начало занятий, проводимых Фрейберг-
ским инспектором по драгоценным камням Керном, задержалось
вследствие финансовых затруднений. Обучение маркшейдерскому искусству
Ломоносов не окончил, так как преждевременно уехал из Фрейберга. Но
он был уверен, что «у маркшейдера тот, кто лучше его знает математику,
может обучаться только натягиванию межевого шнура, чему можно
научиться, не платя 50 талеров» 7.
Маркшейдеры обучали своей профессии практически, по эмпирическим
правилам. Ломоносов, прекрасно владевший основами математики, быстро
понял, что многие задачи, которые приходилось решать маркшейдерам на
практике, по существу опираются на несколько формул тригонометрии.
Поэтому все маркшейдерское искусство представлялось ему весьма
простым; множество правил, по которым работали маркшейдеры, он считал
излишними.
Преподаванием Генкеля Ломоносов был недоволен. «Что же касается
до курса химии,— писал Ломоносов,— то он в первые четыре месяца едва
успел пройти учение о солях, на что было бы достаточно одного месяца» 8.
Может быть, причиной был упадок сил горного советника, уже
пережившего свой расцвет. Но весьма вероятно и то, что Ломоносов был
недоволен отсутствием в преподавании Генкеля элементов математики,
применению которой в химии он придавал большое значение.
5 Письмо Ломоносова И.-Д. Шумахеру от 5 ноября 1740 г. (ПСС, т. 10, стр. 428).
6 Там же, стр. 428—429.
7 Там же, стр. 430.
8 Там же, стр. 428.

ЛОМОНОСОВ ВО ФРЕЙБЕРГЕ 23S
Рис. 2. Современный вид дома Генкеля (отмечен крестиком)
Генкель намеренно преподавал химию совместно с минералогией. Он
тремился систематизировать минералы по их химическим свойствам.
Достижения Генкеля в этой области привели к дальнейшему развитию
минералогии, в этом он превзошел своего великого предшественника Агриколу.
Генкель располагал очень хорошей коллекцией минералов. Своих
учеников он также приучал собирать коллекции; так, Виноградов собрал за
время учения во Фрейберге 460 минералов9. Но Ломоносову было мало
накопления отдельных знаний о минералах; он писал: «Естественную
историю нельзя изучить в кабинете г. Генкеля, из его шкапов и ящичков;
нужно самому побывать на разных рудниках, сравнить положение этих
мест, свойства гор и почвы и взаимоотношение залегающих в них
минералов» 10.
В обучение входило посещение рудников и металлургических заводов.
Студенты знакомились с производственными процессами и принимали
участие в работе горнорабочих и металлургов. Ломоносов регулярно спу-
кался в шахту в окрестностях Фрейберга, чтобы изучить работу рудокопа
9 М. А. Б е з бо р о д о в. Д. И. Виноградов, создатель русского фарфора. М.— Л.,
960. стр. 76.
10 ПСС, т. 10, стр. 431.

234
Г. БАУМГЕРТЕЛЬ (ГДР)
и особенности залегания пород, о чем он вспоминает в своей книге «О
слоях земных». Ломоносов старался возможно больше узнать о
рудокопах и штейгерах. Так как он не знал саксонского диалекта, то должен
был, как он писал позднее в «Первых основаниях металлургии», «второй
раз выучить немецкий язык». С возмущением смотрел Ломоносов — в
этом ом был единодушен с Генкелем—на то, как дети дробили руду.
В упомянутой книге он предлагает сделать приспособление наподобие
мельниц. Таким образом можно было бы не только уберечь детей, но и
достичь большего «ускорения работы».
Без сомнения, Ломоносов мог многому научиться во время
практических работ в рудниках Фрейберга. Горный промысел технически и
организационно был здесь высоко развит.
Уже в XV и XVI вв. применялись различные технические
сооружения— помпы, вороты, пестовые мельницы и т. д. Движущей силой
служила вода, которая накапливалась при помощи искусной системы прудов
и каналов на северном склоне рудных гор, и затем подводилась к
рудникам Фрейберга. Разветвленная сеть штолен отводила подземные воды и
служила одновременно для вентиляции. Металлургия Фрейберга
находилась на высоком уровне развития.
Ломоносов, получивший возможность пройти эту практику, хорошо ее
использовал впоследствии, как показали его работы. Наверное, он охотно
прошел бы и курс горных наук, который должен был читать Керн. Но
дело затянулось, так как Керн не мог получить гонорара.
Теперь мы вкратце остановимся на финансовом положении студентов
во Фрейберге11. В распоряжении студентов было очень мало денег; в
Марбурге они получали ежегодно 300 руб.; теперь же Академия давала
им только 150 руб. (200 рейхсталеров). Но и этих денег они не получали
на руки, Генкель производил расчеты сам. Студенты получали от него —
по указанию Академии — один лишь талер в неделю на карманные
расходы. Кроме того, Генкель, как видно из письма Ломоносова от 5 ноября
1740 г., со временем стал отчислять кое-что из доверенных ему денег в
¦свою пользу. По существу в этом была повинна Петербургская Академия,
которая не выполнила своих обязательств (он должен был получить
половину гонорара, 1000 руб., по прибытии студентов во Фрейберг, а
вторую— по окончании обучения) и выплатила часть гонорара лишь по
истечении полутора лет. Поэтому Генкель с начала 1740 г. «начал
задерживать назначенные нам Академией Наук деньги» 12, как пишет
Ломоносов, конечно не для собственного обогащения, а на покрытие издержек,
связанных с преподаванием троим студентам. При этом Генкель, вероятно,
удержал и те деньги, которые должен был заплатить Керну.
11 Обстоятельно этот вопрос изложен в книге «Михаил Васильевич Ломоносов»
А. А. Морозова, изд. 2. Л., 1952, стр. 242, 261.
12 ПСС, т. 1Ю. стр. 428.

ЛОМОНОСОВ ВО ФРЕЙБЕРГЕ 235
Рис. 3. Восстановленная в 1960 г. мемориальная доска на Фишерштрассе
Обучение пробирному и маркшейдерскому делу и горным наукам
должно было оплачиваться особо и стоило 50 талеров. Деньги на это Генке-
лем также не были получены. Поэтому в начале 1740 г. он отказался
платить гонорар за эти курсы до тех пор, пока не получит свой
собственный. Все это, естественно, тормозило подготовку студентов.
Особенно был озлоблен Ломоносов. К тому же его раздражал и
слишком большой, по его мнению, гонорар Генкеля. Сумма в 1000 руб.
соответствовала 1330 талерам. Горный советник получал, кроме того, за
каждого русского еще по 440 талеров (его первоначальное требование
было 1200 руб. = 1600 талеров). Это было, конечно, очень хорошее
вознаграждение: Генкель вряд ли мог получить такой гонорар за других
своих частных учеников. Одновременно с Ломоносовым, Виноградовым и
Райзером у Генкеля занимались господа Фрейеслебен, фон Кнехт и граф
Рейсский. Двое первых были саксонцы и платили по 100 талеров, причем
правительство Саксонии выплачивало Генкелю ежегодно 600 талеров. Но
и граф Рейсский (вероятно, поляк) платил только 150 талеров.
Конечно, преподавательская деятельность оплачивалась тогда в той
или иной мере в зависимости от спроса и предложений. По договоренности
с Генкелем Академия платила ему 1000 руб. В обывательском смысле

236
Г. БАУМГЕРТЕЛЬ (ГДР)
сделка была безупречна, но для голодавшего Ломоносова и его двух
товарищей дело представлялось иным образом.
Следует принять во внимание и национальную гордость Ломоносова:
преподавание Генкеля он оценивал весьма низко и возмущался, что его
отечество должно было платить за это так много. Когда же Генкель
объяснил свой запрос тем, что «царица богата, может заплатить» еще столько
же, ученики прониклись к нему глубоким презрением. С начала 1740 г.
отношения Ломоносова и Генкеля все ухудшались. Первый жаловался на
алчность своего учителя, другой же видел в Ломоносове только злого и
непослушного человека.
По словам Ломоносова, Генкель придирался к нему, требовал
выполнения неприятных работ, заставил переехать на другую квартиру, что
было связано со значительными расходами. Горному советнику все
представлялось по-иному, он хотел преодолеть неуместное упрямство своего
ученика и заставить его признать авторитет учителя.
Для свободолюбивого энергичного Ломоносова это было не так
просто, к тому же денежные дела студентов не улучшалась. В мае 1740 г. они
втроем отправились к Генкелю, «в надежде упросить его... о выдаче
назначенных... денег»13. Генкель, не получивший еще гонорара, отклонил
требование. Возник опор, закончившийся тем, что разгневанный горный
советник «выпроводил меня,— как пишет Ломоносов,— кулаками из
комнаты» и. Тот ібольше не вернулся к своему учителю и покинул Фрейберг15.
В то время как Виноградов и Райзер продолжали занятия у Генкеля
и других ученых и летом 1741 г., после двухлетнего обучения, успешно
закончили курс 16, занятия Ломоносова во Фрейберге закончились
скандалом уже через 10 месяцев.
Несомненно, что этот короткий период был им добросовестно
использован; горное дело и металлургия были им основательно изучены на
практике. Курс минералогии и химии в конце концов оказался для
Ломоносова полезным. Генкель, конечно, видел, что он был наиболее
одаренным из троих русских. Но именно быстрое восприятие Ломоносова, его
стремление теоретически обосновывать практические познания,
абстрагировать частное, чтобы выявить общее,— именно эти качества
противопоставляли его Генкелю, который был скорее собирателем сведений, а не
научным исследователем. Здесь столкнулись не только различия в
характере, но и два различных метода подхода к науке.
Для Ломоносова естествознание во всех его разнообразных формах
представлялось единым целым, связанным законами математики и
механики, которые он пытался проследить во всех отдельных проявлениях.
13 ПСС, т. 10, стр. 429.
14 Там же.
15 День отъезда Ломоносова из Фрейберга в мае 1740 г. неизвестен.
16 Оба вынуждены были до 1744 г. жить во Фрейберге, так как не могли
расплатиться с долгами.

ЛОМОНОСОВ ВО ФРЕЙБЕРГЕ 237
Рис. 4. Дом с мемориальной доской (Фишерштрассе, 41), за которым находилась
лаборатория Генкеля. Дом построен в начале XIX в.
Взлет гения Ломоносова проявился уже во Фрейберге в его отношении
к доктринам эмпирика Генкеля, хотя тот и превосходил его в области
практических знаний. Тем не менее было бы неверно утверждать, что
Ломоносов ничему не научился во Фрейберге. Фрейбергское горное дело и
металлургия, а также и сведения, полученные им от Генкеля, легли в основу
его дальнейших работ по геологии, горному делу и металлургии, а также
его открытий в области химии. Его первоначальное озлобление против
Генкеля впоследствии прошло, и в своей статье «De Tincturis metallorum>\
опубликованной в «Commentarii Academiae scientiarum imperialis Petropolita-

238
г. ьлумгксткм, (Г/um
пае» в 1751 г., он называет своего фрейбергского учителя «славнейшим
Генкелем» и «знаменитым автором» 17.
К сожалению, мы не могли до сих пор установить, в каком доме
проживал Ломоносов в течение 10 месяцев своего пребывания во Фрейберге
Благодаря трудам В. Геррманна мы определенно знаем дом, в котором
жил с 1733 г. и преподавал Генкель; это дом на Обермаркт, 12. В нем
какое-то время жил и Ломоносов, что известно из письма Генкеля Корфу
от 9 июня 1740 г.
Петербургская Академия хотела, чтобы все трое студентов жили у
Генкеля. Но это было невозможно из-за ограниченной площади, к тому же
дом принадлежал не ему лично, а его тестю, торговцу сукном Христиану
Купферу. Генкель разместил русских студентов по разным квартирам,
а впоследствии, вероятно осенью 1739 г., освободил для Ломоносова
комнату рядом со своим кабинетом 18. Возможно, он хотел этим установить
более близкие отношения с Ломоносовым, в котором быстро угадал главаря
маленькой группы. Можно предположить, что Ломоносов покинул дом
своего учителя после ссоры с ним в начале 1740 г. Затем он жил в доме
врача, а под конец—у адвоката. Имена их остались неизвестными, и
адреса этих домов установить не удалось.
Память о Ломоносове высоко чтят во Фрейберге. На Фишерштрассе,
недалеко от того места, где находилась лаборатория Генкеля, установлена
мемориальная доска, посвященная пребыванию Ломоносова во Фрейберге.
В городском горном музее в 1960 г. была организована экспозиция,
посвященная Ломоносову. Она занимает два зала: в первом представлены
материалы о жизни Ломоносова; второй зал предназначен для занятий и
в нем хранятся произведения Ломоносова.
Фрейберг гордится тем, что и здесь Михаил Васильевич Ломоносов
приобрел знания, которые способствовали его дальнейшим успехам.
17 Эти сообщения взяты из рукописи д-ра В. Геррманна (наст, том, стр. 232, сноска).
В латинском подлиннике: «Cel<ebe'nvmus> Henkel.'ns» и «latndatms autor» (ПСС. т. 2.
стр. 412).—Ред.].
18 Комната помешалась н задней части лома.

ЛОМОНОСОВ И УЧЕНЫЕ
XVIII ВЕКА

Ю. X. КОПЕЛЕВИЧ
ПЕРВЫЕ ОТКЛИКИ ЗАРУБЕЖНОЙ ПЕЧАТИ
НА РАБОТЫ ЛОМОНОСОВА
Первые сведения о сочинениях Ломоносова, которые удалось
отыскать в зарубежных научных журналах, относятся к концу 1750 г. 1 До
этого времени Ломоносов не был известен за рубежом, хотя он уже пять
лет был профессором и занимал одно из ведущих мест в Петербургской
Академии. В середине XVIII в.— в первые годы деятельности
Ломоносова как адъюнкта и профессора — Петербургская Академия, не имевшая
с 1741 г. президента и испытывавшая серьезное финансовое затруднение,
значительно ослабила свою издательскую деятельность. Основное
издание Академии, ее «Комментарии», выходили с большим опозданием: в
1741—1746 гг. не вышло ни одного тома, а вышедший в 1747 г. десятый
том содержал работы почти десятилетней давности. За эти годы в
зарубежной печати появилось очень мало сообщений о Петербургской
Академии; среди связанных с Академией и заинтересованных в ее судьбах
европейских ученых распространялись тревожные слухи о бедственном
положении Академии, даже о полной ее ликвидации 2. Эйлер, наиболее
осведомленный в делах Академии и принимавший в них самое деятельное
участие, в конце 1745 г. тоже поверил этим слухам, тем более что сведения,
1 Основную работу по поискам рецензий и отзывов о трудах Ломоносова в немецкой
печати проделал К. Дукм-ейер. Краткий перечень обнаруженных им материалов
опубликован в книге «Выставка ,.Ломоносов и елизаветинское время"» (т. VII. Пг.? 1915,
стр. 123—165). В русском изложении этот перечень повторен в статье Д. И. Гордеева
и Л. А. Чеботаревой «К вопросу о значении ігдей М. В. Ломоносова в развитии
естествознания в Западной Европе. Очерки по истории геологических знаний» (вып. 1. М.,
1953, стр. 7—35). Сведения из французских журналов приведены в книге Л. В. Каминер
^Французская журналистика XVIII века» (М, 1953). В настоящее время в связи с
подготовкой «Летописи жизни и деятельности М. В. Ломоносова» автором при участии
Т. Н. Кладо и А- Н. Ягунова дополнительно просмотрена периодическая печать XVIII в.,
причем найдено еще несколько неизвестных рецензий.
2 Так, например, Даниил Беряулли в 1745 г. в двух письмах к Эйлеру (Архив
АН СССР, ф. 136, оп. 2, № 7, л. 91—92 об., 108—109 об.) говорит о полной
безнадежности положения Петербургской академии, которую считает совершенно «niedergeschlagen».
16 Ломоносов, т. V

242
Ю. X. КОПЕЛЕВИЧ
которые он сам получал из Петербурга, были неутешительны3. И это в
тот самый год, когда Ломоносов получил профессорское звание и доложил
Конференции о своих первых больших работах по физике и химии,
которые, как и труды других петербургских академиков, после представления
в Конференции были сложены в Архиве «до лучших времен». Работам.
Ломоносова пришлось бы по крайней мере лет десять дожидаться
публикации, если бы в делах Академии не наступил резкий перелом. Как
известно, в 1747 г. с принятием Устава и назначением нового президента было
решено начать новую серию «Новые комментарии», а накопившиеся за
прошлые годы труды издавать параллельно в томах 11—14 старых
«Комментариев». Благодаря этому решению первые труды Ломоносова увидели
свет в 1750 г.
Заметим, что зарубежная печать проявила большой интерес к
переменам, происшедшим в Петербургской Академии в 1747 г. Сообщения о ка-
сающемся Академии новом Указе императрицы, об уставе Академии и
назначении президента появились во многих европейских журналах.
Какими путями проникали в зарубежную печать сведения из Петербургской
Академии? Просмотр иностранной корреспонденции Академии этих лет
убеждает нас, что основным путем передачи таких сведений были
контакты с учеными кругами Европы через русских дипломатов, и главным
образом через иностранных членов Академии, с которыми поддерживалась
постоянная переписка. Так, например, Крафт писал Разумовскому 16 мая
1784 г. 4 «Я получил печатное извлечение из регламента Академии и
послал его в Амстердам для помещения в ученом журнале, который там
издается. Весь мир дивится мудрости этих правил»... Крафт, вероятно,
имел в виду «Nouvelle Bibliotheque Germanique», где мы действительно
находим в т. 5 на стр. 205—215 подробное изложение Регламента
Петербургской Академии. О том, каким образом появилось такое же сообщение
в парижском «Journal des Scavans» (мы находим его в августовском номере
журнала за 1748 г., стр. 500), очень живо повествует Саншес Рибейра
(член Петербургской Академии, находившийся в то время в Париже) в
письме к Теплову от 7 мая 1748 г. «Экстракт, который Вы мне прислали,
я постарался поместить в «Журнале ученых» через моего друга г-на Фаль-
3 Эйлер писал Шумахеру (письмо от 2/13 марта 1745 г. Die Berliner und die Peters-
burger Akaidemie der Wis6enschaften im Briefwechsel Leonard Eulers, Ed. II. Berlin, 1960,
S. 78): «Если я из Вашего долгого молчания заключаю, что дела п Академии идут
не так, как хотелось бы, то я, вероятно, не очень в этом ошибаюсь, так как здесь с
некоторых пор распространился слух, что Академия полностью ликвидирована и от нее
останется только календарное ведомство». В другом месте того же письма Эйлер продолжает:
«Если дела обстоят действительно так, хотя я не хочу этому верить, то несомненно
прекратится издание «Комм'ентариев» и сочинения, лежащие в Архиве, затеряются. В этом
случае я хотел бы покорнейше просить Ваше высокородие сделать представление куда
следует, чтобы мне возвратили мои хранящиеся там сочинения, а также мою
корреспонденцию, от ко-торой я не имею никаких копий».
* Архив АН СССР, ф. 1, он. 3, № 35, л. 50.

ПКРВЫК ОТКЛИКИ ЗАРУБЕЖНОМ ПЕЧАТИ НА РАБОТЫ ЛОМОНОСОВА 24
коне, который прпчастен к этому журналу. Он читал его в моем
присутствии и был поражен, что в России заботятся о науках более серьезно и
с большей щедростью, чем в остальной Европе. Он сказал мне следующие
слова: «Дайте, дайте мне этот экстракт, это самый лучший подарок, какой
я могу сделать «Журналу ученых». Европа узнает, что в России есть
императрица, которая стоит больше, чем Христина шведская» 5. В
следующем письме, от 24 ноября Саншес сообщает, что Фальконе исполнил
обещанное 6.
Итак, ученые круги Европы из «Регламента» знали о том, что
Петербургская Академия начинает издание новой серии «Комментариев» и с
интересом ожидали выхода в свет первого тома. Перар писал 28 января
1749 г. Шумахеру из Штетина: «Вы сообщаете мне об XI томе Ваших
интересных «Комментариев» и в то же время о I томе «Новых
Комментариев». Будет ли это отдельное издание или старые мемуары будут
помещены вместе с новыми? Все, что выходит из-под пера знаменитого Эйлера,
отмечено превосходной печатью»... Заметим, что не случайно
представление о петербургских «Комментариях» в это время связывалось главным
образом с именем Эйлера. Математический класс последних томов почти
целиком был заполнен его статьями. Другие известные в Европе ученые,
уехавшие к этому времени из Петербурга, как Бернулли, Крафт, Гейнзиус,
присылали из-за границы не много своих работ. О сравнительно молодых
петербургских профессорах и адъюнктах, выдвинувшихся в 1740-х годах,—
Ломоносове, Рихмане, Брауне, Краценштейне, Крашенинникове, Попове —
в Европе ничего не знали. В Петербурге придавали большое значение
изданию первого тома, как первому «выходу в ученый мир» молодых
научных сил Академии. Об этом мы читаем, например, в письме Шумахера
Теплову от 28 июня (8 июля) 1749 г. 7 В ответ на предложение о выборе
задачи для первого конкурса Академии Шумахер высказывает различные
опасения, в том числе и то, что в Петербурге нет сейчас ученых, суждение
которых было бы авторитетно для Запада. Шумахер советует отложить
объявление конкурса на год, ибо тогда «и здешние господа академики,
которые о сем деле рассуждать и судьями быть должны, по их сочинениям,
которые в первом томе «Новых комментариев» выйдут, ученому свету
известны будут, ибо кто ныне об них что знает» 8.
Уже в апреле 1750 г. Крафт, узнав о предстоящем выходе в свет
первого тома «Новых комментариев», писал Шумахеру из Тюбингена: «Все
здешние ученые, которым я сообщил об издании в имп. Академии многих
превосходных сочинений, восторгаются ее цветущим состоянием... Если ел
мог бы с оказией получить план и перспективу Петербурга, а также I том
5 Там же, №37, л. 181.
6 Там же, № 37, л. 167.
7 Там же, № 37, л. 296.
8 Материалы для истории имп. Академии наук, т. X. СПб., 1900, стр. 33—35.
16*

10. X. КОПГЛЕВИЧ
«Новых комментариев» с приложениями, то ;->то вызвало бы здесь большее
изумление, а я был бы чрезвычайно рад и не пожалел бы никаких
расходов...» '}
Печатание первого тома «Новых комментариев», в который вошли
работы Ломоносова «Размышления о причине теплоты и холода», «Опыт
теории упругой силы воздуха», «Диссертация о действии химических
растворителей вообще» и «О вольном движении воздуха, в рудниках
примеченном» (стр. 206—275), закончилось в мае 1750 г.
По традиции часть тиража рассылалась безвозмездно русским
посланникам в европейских государствах, иностранным академиям, крупнейшим
библиотекам, редакциям наиболее известных журналов, иностранным
членам Петербургской Академии. В делах Канцелярии сохранился список, по
которому был разослан первый том «Новых комментариев» вместе с
«Морской наукой» Эйлера. В разделе журналов в списке перечислены: «Acta
eruditorum», «Commersium litterarium» в Нюрнберге, «Bibliotheque Germa-
nique», «Bibliotheque Raisonnee», «Journal des Scavans» и «Memoires de Tre-
voux», т. е. наиболее старые и популярные из научных журналов Европы,
печатавшие и в прежние годы различные известия о Петербургской
Академии 10. По большому количеству сопроводительных писем,
сохранившихся в ученой корреспонденции того времени, можно проследить порядок
рассылки тома летом и осенью 1750 г. Уже в конце мая отправлены книги
в ближайшие города —Кенигсберг, Данциг, Штеттин, в июне — июле
в Вену, Копенгаген, Лондон, Гаагу, Амстердам. Отдельные экземпляры
посылались еще в ноябре. Благодарственные письма от ученых, получивших
книги из Петербурга, относятся к сентябрю — декабрю 1750 г., а отдельные
письма к началу 1751 г.
8 Лейпциг книги прибыли, вероятно, в октябре, поскольку Гейнзиус
в письме к Шумахеру от 26 сентября11 пишет, что он их еще не получил.
Поэтому нельзя не отметить большую оперативность лейпцигских «Neue
Zeitungen von gelehrten Sachen», издававшихся в это время Йог. Бурхгар-
том Менке, которые уже в номере от 2 ноября 1750 г. поместили обзор,
хотя и весьма краткий, первого тома петербургских «Новых комментариев»,
в котором на стр. 771—772 излагается содержание ломоносовских работ.
При всей лаконичности этого изложения видно, что оно сделано
специалистом, прекрасно усвоившим сущность работ Ломоносова. Так, о «Раз
мышлениях о причине теплоты и холода», сказано: «Автор отрицает
особую материю огня и считает, что тепло можно вывести исключительно ил
внутреннего движения частиц тела». Или об «Опыте упругой силы
воздуха»: «Он считает, что упругость происходит не от внешней материи, а от
мельчайших частиц самого воздуха, которые являются шарообразными,
совершенно твердыми и с шероховатой поверхностью, и когда они от теплі
9 Архив АН СССР, ф. 1, он. 3, № 39, л. 48 об.
10 Там же, ф. 3, оп. 1, № 431, л. 264 об.
11 Там же, ф. 1, оп. 3, № 39, л. 29.

перныі: oiклики зарубежном печати на работы ломонисонл
245
приходят із движение, они из-за толчков отскакивают друг от друга». В
таком же роде аннотируются и другие работы !::.
Значительно более подробные рецензии появились в следующем году
в двух амстердамских журналах: «Bibliotheque raisonuee des ouvrages des
scavans de ГЕигоре» (издавался в 1727 г., перестал выходить в 1753 г. со
смертью последнего издателя И. Ветштейна) и в «Nouvelle bibliotheque
germanique», издававшейся в 1741—1760 гг. И.-Г.-С. Формеем.
Рецензент из «Библиотеки» Ветштейна (т. 46 за январь-февраль-март
17р1 г., стр. 256--257) из ломоносовских статей первого тома выделяет
его сочинение «О причинах теплоты и холода», считая его более всего
достойным внимания читателя. Он подчеркивает главное положение работы
Ломоносова, что теплота состоит во внутреннем движении материи. <Наш
автор, говорится в рецензии, искусно разбивает возражения, какие
могут быть ему сделаны, и выводит необходимые следствия». Рецензент
полностью присоединяется к ломоносовской критике гипотезы о
существовании особой материи тепла. «Увеличение веса обжигаемых тел, собирание
солнечных лучей в зажигательном зеркале, а также опыты над Материей,
вызывающей холод, не говорят, по мнению нашего автора, в пользу этой
гипотезы, и он опровергает далее при помощи веских доказательств самое
существование такой материи» (стр. 257). Материалы переписки позволили
нам установить его автора. Руссе де Мисси (Rousset de Missy) в
Амстердаме, которому было послано по два экземпляра книг в июле 1750 г.,
18 января 1751 г. пишет Шумахеру: «Г-н Лальман (Lalman), профессор
в Лейдене, принимает некоторое участие в «Bibliotheque raisonnee». Это он
готовит извлечения из двух томов г-на Эйлера и из тома «Новых
комментариев». С этим условием я вручил ему эти книги, как вы распорядились,
и он вполне способен это оправдать» 13.
В том же роде написаны рецензии в «Новой немецкой библиотеке»
Формея. Автор их умело передает основные идеи работ Ломоносова,
подчеркивает то новое, что внес Ломоносов по сравнению со своими
предшественниками. Так, например, в рецензии на «Диссертацию о химических
действиях растворителей вообще» (стр. 242) указано: «Обычно ее
(причину растворения) объясняют исключительно размером и формой пор и
корпускул. Ломоносов показывает, что проникновение растворов в поры тела,
которые растворяются, происходит по причине однородности материи».
Перечислив кратко приведенные Ломоносовым доказательства в пользу
его теории растворения, рецензент заключает: «Все это выведено весьма
хорошо».
Подробный реферат первого тома «Новых комментариев» появился
в том же году в седьмом томе журнала «Hamburgisches Magazin, oder
gesammelte Schriften zum Unterricht und Vergnugen, aus der Naturforschung
12 Полный текст всех выявленных рецензий в русском переводе печатается в книге
<'М. В. Ломоносов в воспоминаниях и характеристиках современников».
13 Архив АН СССР, ф. 1, оп. 3, № 39, л. 232-232 об.

246
Ю. X. К0ПЕЛКШ1Ч
und den angenehmen Wissenschaften iiberhaupt». Журнал этот издавался
с 1747 г. в Гамбурге и Лейпциге и к этому времени приобрел
значительную популярность. Автора реферата установить не удалось. В разделах,
посвященных работам Ломоносова, дается краткое изложение
ломоносовской теории теплоты, растворения и упругости воздуха. Автор реферата
избегает каких бы то ни было оценок и даже нарочито подчеркивает это
в начале рецензии на «Размышления о причине теплоты и холода», где
он говорит: «Это кажется чем-то новым, но мы воздержимся от
суждения»...
Таким образом, в течение первого года после появления первого тома
«Новых комментариев» четыре научных журнала Европы, притом
журналы старые, имевшие уже известные традиции и авторитет в ученых
кругах, ознакомили своих читателей с первыми работами Ломоносова по
физике и химии. Сам Ломоносов с уважением относился к такого рода
популяризаторской деятельности научных журналов и позднее писал об
этом в своей статье «Ра-осуждение об обязанностях журналистов» и: «Что
же касается журналов, то их обязанность состоит в том, чтобы давать
ясные и верные краткие изложения содержания появляющихся сочинений,
иногда с добавлением справедливого суждения либо по существу дела,
либо о некоторых подробностях выполнения. Цель и польза извлечений
состоит в том, чтобы быстрее распространять в республике наук
сведения о книгах».
Однако далеко не все журналы, по мнению Ломоносова,
добросовестно выполняют эту свою обязанность. Есть и такие, «вся заслуга которых
состоит в том, чтобы неумеренно и без всякой сдержки изливать желчь
и яд». Это относится главным образом к некоторым из новых журналов,
число которых, как говорит Ломоносов, «увеличилось до того, что у тех,
кто пожелал бы собирать и только перелистывать «Эфемериды»,
«Ученые газеты», «Литературные акты», «Библиотеки», «Комментарии»
и другие подобного рода периодические издания, не оставалось бы
времени для чтения полезных и необходимых книг и для собственных
размышлений и работ»... Ярким примером такого рода журналистики были
лейпцпгские «Commentarii de rebus in scientia naturali et medicina gestis».
Они начали выходить в свет только в 1752 г. и уже в первом томе
преподнесли своим читателям ругательные рецензии на работы Ломоносова из
первого тома «Новых комментариев», и особенно на его диссертации
«О причине теплоты и холода» и «Опыт теории упругой силы воздуха».
Нет нужды подробно разбирать эти рецензии, поскольку Ломоносов, как
известно, в статье «Рассуждение об обязанностях журналистов»
превосходно отражает насмешливые наладки рецензента на его гипотезы по
14 Напечатана под з-аглавивм «Dissertation sur les devoirs des journalistes dans l'expose
qu'LLs donnemt des ouvrages destines a maintenir la liberbe de philosopher»; в журнале
«Nouvelle bibliolheque», t. VII, 1755, p. 343—366; ПСС, т. 3, стр. 202—232.

ПЕРВЫЕ ОТКЛИКИ ЗАРУБЕЖНОЙ ПЕЧАТИ НА РАБОТЫ ЛОМОНОСОВА 247
теории теплоты и теории упругости газов. Приведем здесь только
некоторые дополнительные факты, связанные с этими рецензиями.
Прежде всего, о их авторе. Уже высказывалось предположение о том,
что рецензии эти написаны, возможно А. Г. Кестнером. Предположение это
основано на высказывании Эйлера в его письме к Ломоносову от 11 января
1755 г. 1ь Возмущаясь бесстыдством многих немецких газетных писак,
которые издевательски продергивают самые блестящие произведения,
пытаются этим создать себе громкое имя и втирают очки невеждам, Эйлер
говорит: «при этом обычно особо выделяется профессор Кестнер в
Лейпциге, который пользуется большим влиянием не только в лейпцигских, но
vi в гёттингенских и гамбургских научных журналах». Из этих слов Эйлера
еще очень трудно сделать вывод о Кестнере как об авторе рецензии на
работы Ломоносова. В них даже едва ли можно усмотреть намек на это
обстоятельство. Дальнейший текст письма свидетельствует скорее о том
что Эйлер не только не знал ничего достоверного об авторе, но не читал
и самых рецензий и даже не слышал о них до того, как ему написал сам
Ломоносов.
Тем более интересно, что это на первый взгляд малообоснованное пред.
положение подтверждается самым убедительным свидетельством —
письмом самого Кестнера, хранящемся в библиотеке Тартуского
университета!б. Кестнер, состоявший в переписке с Эйлером уже с 1745 г., в 1756 г.
выразил ему свою обиду по поводу письма Эйлера к Ломоносову, того
самого, о котором мы упомянули выше и которое Ломоносов без согласия
Эйлера опубликовал в «Le Cameleon litteraire» 18 мая 1755 г. Кестнер
заверяет Эйлера, что он никогда не писал каких-либо пасквилей не сочинения
Берлинской академии и Эйлер напрасно его подозревает; при этом он
пишет: «Но, чтобы добавить к этому еще одну истину, я должен
признаться, что рецензии «а физические сочинения Ломоносова в ,,Commentarii de
rebus in scientia natural!..." написаны мною». Таким образом, мы достоверно
знаем, кто был первым научным противником Ломоносова за рубежом,
предшественником известного Арнольда. В связи с этим небезынтересно
ближе ознакомиться с научным обликом этого, тогда еще молодого лейп-
нигского профессора.
Юрист по образованию, человек бесспорно одаренный и
любознательный, Кестнер прослушал в 40-е годы в Лейпцигском университете курсы
лекций по математике, физике, философии, истории, ботанике, химии,
анатомии, медицине, астрономии. Однако, судя по его печатным работам,
он не занимался самостоятельными исследованиями в какой-либо области
естествознания. Испытывая денежные затруднения, Кестнер в эти годы
развил обширную деятельность переводчика самых разнообразных книг,
от модных романов «Грандиссон» и «Памела» и книги об искусстве окраски
15 Акад. изд., т. VIII, стр. 181 — 185.
16 Собрание Моргенштер'На, № 8. Письмо от 30 сентября 1756 г.

248
1С X. КОПЕЛ^ВИЧ
шерсти до «Комментариев» Шведской академии наук, которые он, по его
собственному признанию, перевел, совсем не зная шведского языка,
пользуясь посредственной грамматикой и посредственным словарем.
Впоследствии Кестнер стал весьма плодовитым поэтом, был близок к кружку
Готтшеда. Известны слова о нем, сказанные Гауссом, что он был «среди
поэтов своего времени лучшим математиком, а среди математиков своего
времени лучшим поэтом».
В конце 40-х годов, т. е. в начале своей профессорской деятельности,
Кестнер выступал преимущественно с работами популярно-философского
и теологического содержания, к числу которых относится и его
диссертация «Об обязанностях, вытекающих из убеждения, что случайные события
зависят от божьей воли» ь. Вся обширная журналистская деятельность
Кестнера была скорее своего рода литературным творчеством, чем
выражением определенных научных позиций, основанных на собственных
исследованиях. Поэтому не удивительно, что в критике физических рзбот
Ломоносова Кестнер обнаружил не только нежелание понять то новое, что
содержалось в ломоносовском толковании явлений теплоты, растворения
и упругости газов, но допустил в своей критике такие элементарные
нелепости, как пример с колоколами, которые не разрушаются от колебаний
и тем самым должны якобы опровергать мысль Ломоносова, что
источником теплоты является не колебательное, а вращательное движение частиц.
«Он, вероятно, не подумал о колоколах,— пишет Кестнер,— части которых
при звоне безусловно вибрируют, но колокола остаются целыми много
веков», т. е. рецензент не различает движения всего тела и внутреннего
движения его частиц.
Кроме рецензий в лейпцигских «Commentarii de rebus in scientia naturali
et medicina gestis», вскоре появились еще две критические рецензии на те
же работы, причем обе в журналах новых: во втором томе (стр. 332—335)
лейпцигского журнала «Medicinische Bibliothek», издававшегося Р. А.
Фогелем с 1751 г., и в гёттингенских «Relationes de libris novis» (1753, fasc. 7,
308—311), выходивших с 1752 г. у издателя Михаэлиеа (с 1755 г. издание
этого журнала прекратилось). При сопоставлении обеих рецензий с
рецензией Кестнера бросается в глаза заметное сходство всех трех по характеру
возражений Ломоносову и даже по примерам, которые должны подкреплять
эти возражения. Так, пресловутый пример с колоколами приводится во
всех трех. Рецензент из «Medicinische Bibliothek» упрекает Ломоносова
в том, что он «забывает о самых простых вещах и не думает о том, как
колеблются у людей колокола, вовсе не распадаясь при этом в своем
составе». Тоже самое в «Relationes de libris novis»: «Г-н Ломоносов, отрицая
сцепление колеблющихся частиц, по-видимому забыл о звенящих
колоколах»... Точно так же, говоря о работе Ломоносова о действии химических
17 Dissertation sur les devoirs qui resulted de la conviction, que les evenemens fortuits
dependent de lai volonte de Dieu. Berlin, 1751.

ПЕРВЫЕ". ОТКЛИКИ ЗАРУБЕЖНОЙ ПЕЧАТИ НА РАБОТЫ ЛОМОНОСОВА 249
растворителей, обе рецензии повторяют явную передержку первой,
утверждающей, будто Ломоносов отрицает существование воздуха в порах соли,—
так Кестнер истолковал слова Ломоносова из § 44 его работы, что
<'...воздух, рассеянный в воде, не входит в поры соли», т. е., как поясняет
сам Ломоносов, «не входит из воды в соли, которые в ней растворяются^.
Об этой передержке Ломоносов писал с особым негодованием: «До сих
пор приводились бесспорные доказательства неспособности и крайней
небрежности журналиста. Но вот место, где под большим подозрением его
добросовестность и где он, по-видимому, решительно задался целью ввести
в заблуждение мир, полагая, должно быть, что «Комментарии
императорской Петербургской Академии» — книга редкая, к которой не всякий имеет
возможность обратиться. Уверенный в этом, он осмеливается приписывать
академику невежество, доходящее до отрицания существования воздуха
в порах соли, тогда как даже новички в физике не могут не знать этого» 18.
Таким образом, представляется вполне вероятным, что рецензии во всех
трех журналах написаны тем же Кестнером, если это и не так, то
очевидно, что последние две записаны под влиянием первой. Во всяком случае
все они написаны с одних позиций и яростно ополчаются на попытки
Ломоносова высказать новые гипотезы для объяснения явлений теплоты,
растворения, упругости газов. Ко всем трем можно отнести слова
Ломоносова, направленные в адрес лейпцигского журналиста: «Журналист не
должен спешить с осуждением гипотез. Они дозволены в философских
предметах и даже представляют собой единственный путь, которым
величайшие люди дошли до открытия самых важных истин». И в другом месте
той же статьи: «Журналисту позволительно опровергать в новых
сочинениях то, что, по его мнению, заслуживает этого,— хотя не в этом
заключается его прямая задача и его призвание в собственном смысле; но раз уже он
занялся этим, он должен хорошо усвоить учение автора, проанализировать
все его доказательства и противопоставить им действительные возражения
и основательные рассуждения, прежде чем присвоить себе право судить
его. Простые сомнения или произвольно поставленные вопросы не дают
такого права; ибо нет такого невежды, который не мог бы задать больше
вопросов, чем может их разрешить самый знающий человек» 19.
Хотя полемическая статья Ломоносова «Рассуждение об обязанностях
журналистов» была опубликована только в 1755 г., мы имеем основания
полагать, что критика Кестнера не оказала решающего влияния на мнение
ученых Европы. Об этом свидетельствует хотя бы то обстоятельство, что
через год после рецензий Кестнера один из самых старых и популярных
научных журналов Европы — лейпцигские «Nova acta eruditorum»
(издавался под таким названием с 1732 г. Ф. О. Менке как продолжение
выходивших с 1682 г. «Acta eruditorum») опубликовали (1753, стр. 63—65)
18 ПСС, т. 3, стр. 227.
19 Там же, стр. 231—232.

250
Ю. X КОПЕЛКВИЧ
обзор тех же работ Ломоносова, в котором нет и следа кестнеровских
нападок. Он написан в таком же объективном тоне, как и первые рецензии,
появившиеся в 1750—1751 гг., и хотя оценка работам Ломоносова не дается,
сжато и ясно излагается их содержание и отмечается то новое, что сказано
Ломоносовым об исследуемых им физических явлениях.
Мы касаемся здесь только отзывов о первых работах Ломоносова.
Сопоставление их с последующими отзывами, с рецензиями на его статьи
в т. XIV «Комментариев», вышедшем в свет в 1751 г., на речи в публичных
собраниях «О явлениях воздушных» (1753), «О рождении металлов»
(1757), «О происхождении света» (1759) и другие естественнонаучные
сочинения Ломоносова показывает, что в дальнейшем все более
преобладают отзывы, высоко оценивающие труды Ломоносова и его заслуги перед
наукой. Однако мы видим теперь, что и первые работы Ломоносова, тогда
совсем еще не известного ученым Европы, встретили отклик во многих
зарубежных журналах. Большинство .из этих журналов объективно, а
некоторые и с явным одобрением передали своим читателям сущность
исследований русского ученого. Следовательно, Эйлер был не одинок в своем
суждении, когда он писал Ломоносову по поводу критических нападок
на эти его работы: «На тех, кто хоть немного знаком с этим делом,
подобные нелепые оценки не могут произвести впечатления, ибо хорошо из вест-
но, что все, имеющееся в книгах по физике о причине теплоты, отнюдь
не достаточно для того, чтобы хоть несколько осветить этот серьезный
вопрос. Поэтому усилия тех, которые над ним работают, неизменно
заслуживают высокой похвалы. Поэтому нужно питать особую признательность
к Вашему высокородию, поскольку Вы весь этот вопрос извлекли из
темноты и положили счастливое начало его обсуждению» 20.
20 Акад. изд., т. VIII, стр. 184.

Г. ХАРИГ и И. ШТРУБЕ(ГДР)
СВЕДЕНИЯ О ФИЗИКО-ХИМИЧЕСКИХ РАБОТАХ
ЛОМОНОСОВА, ОПУБЛИКОВАННЫХ В ГЕРМАНИИ
до начала XIX века
D новых немецких работах по истории химии уже не раз с сожалением
отмечалось, что физико-химические исследования выдающегося русского
ученого М. В. Ломоносова не были известны в Германии и поэтому не
отражены в немецкой историографии.
Например, Макс Шпетер писал: «Пример первого русского
физика-химика Михаила Васильевича Ломоносова лучше всего показывает, как
взгляды человека в области науки могут далеко превосходить уровень знаний
того или иного столетия, не оказывая ни малейшего влияния на развитие
науки и оставаясь даже до новейшего времени совершенно неизвестными» '.
Г. Ринекер заметил: «Еще и сегодня приходится констатировать, что
в „цеховой" истории химии во всех странах, за исключением Советского
Союза, деятельности Ломоносова не придается значения и часто о нем
вообше не упоминается» 2.
А. Е. Тило писал: «Работы Ломоносова в области физики и химии
в противоположность его работам в области литературы, поэзии,
филологии и истории до 1904 г. были совершенно неизвестны» 3.
Насколько эти утверждения историков справедливы для той истории
химии, началом которой в Германии являются работы Германа Коппа,
настолько они несправедливы для времени с 1750 до 1800 г. Из
литературы этого времени видно, что как сам Ломоносов, так и многие его физико-
химические труды все же были известны в Германии. На это
обстоятельство уже указал А. А. Морозов в своей известной биографии Ломоносова:
«Ученые труды Ломоносова вовсе не оставались неизвестными в
Западной Европе, как это иногда еще думают... Немецкие газеты, выходившие
1 М. Speter. Lavoisier unci seine Vorlaufer. Stuttgart, 1910, стр. 32.
2 G.Rienacker. Heute und Morgen. Berlin, 1951, N 1.
3 E. Thilo. Chemische Technik. Berlin, 1952, Be!. 4, S. 1, 4. 5.

252
Г. ХАРИГ » И. ШТРУБЕ (ГДР)
в наиболее крупных университетских городах, регулярно помещали краткие
рефераты и отчеты о его выступлениях, опубликованных и даже еще
готовившихся к опубликованию в трудах. Но заметки эти содержали по
большей части или сухую информацию, или откровенные колкости по адресу
Ломоносова» 4.
В настоящей статье делается попытка перечисления тех произведений
и авторов, которые сделали известными в Германии работы Ломоносова.
Мы использовали большую часть критической литературы '"; к сожалению,
псей нужной литературы в нашем распоряжении не было.
Первые сведения о М. В. Ломоносове появились относительно рано.
В 1746 г. сообщается, что «Физика» господина барона Вольфаь была
переведена на русский язык:
«Об этом будет прочитан курс лекций. Господин Ломоносов,
профессор химии, осуществит это и свяжет теорию с практикой. Он уже известил
об этом в объявлении 7. Оно написано по-русски и в нем речь идет о
планах, устройстве и о превосходстве науки о природе и о том, как профессор
думает разрабатывать эту тему в своем ,,Collegio experimental!" 8»
(экспериментальный курс лекций.— Ред).
Следующее сообщение о Ломоносове появилось в ноябре 1750 г. под
рубрикой «Петербург» 9. Лейпцигская газета информировала своих чита-
телей о статьях в «Novi Commentarii Academiae Scientiarum Imperialis Pet-
ropolitanae», в пунктах с 7 до 12 поместив некоторые сведения о работах
Ломоносова.
«7. Размышления о причине теплоты и холода10. Автор отрицает
существование особой материи огня и утверждает, что тепло возникает
в результате внутреннего движения частиц тела.
8. Опыт теории упругости воздуха11. Он думает, что упругость
обусловливается не какой-то внешней материей, а непосредственно
небольшими частичками воздуха; эти частички абсолютно твердые, имеют
круглую форму, шероховатую поверхность и отскакивают друг от друга при
соударениях, если привести их в движение путем нагревания.
4 А. Морозов. Михаил Васильевич Ломоносов (1711 — 1765), изд. 2-е. Л., 1952,
стр. 364—385.
5 См. список использованной литературы (настоящий сборник, стр. 263).
u Подразумевается перевод этой книги, сделанный Ломоносовым в 1745 г. и о-публи-
кованный в 1746 г. под заглавием «Волфианская экспериментальная физика». См. ПСС,
т. 1, стр. 419—530, 577—592.— Ред.
7 Речь идет о составленной Ломоносовым программе публичного курса лекций по
экспериментальной физике. Эту программу Ломоносов доложил 13 июня 1746 г.
Конференции Академии наук. 1'9 июня программа была отпечатана, а 20 июня Ломоносов
начал чтение лекций. См. ПСС. т. 1, стр. 53—58, 592—595.— Ред.
8 Gottingische Zeitutngen von gelehrten Sachen, Gottingen, 1746, S. 508.
* Neue Zeitungen von gelehrten Sachen. Leipzig, 1750, Bd. II, 2 November, S. 771.
lu 1ICC, т. 2, стр. 7—55.— Ред.
11 Там же, стр. 63—139.— Ред.

св;:дшия. о физико-химических работах Ломоносова
25:;
9. О действии химических растворителей вообще12.
10. О вольном движении воздуха в рудниках примеченном 13.
11. Исследование особого физического парадокса, который
заключается в том, что воздух под действием холода, создаваемого замерзшей
водой, занимает 1837-ю часть своего объема.
12. Объяснение другого парадокса, который заключается в том, что
ртуть в термометре, вынутом из воды и находящемся в более теплом
воздухе, падает...»
В 1752 г. Рудольф Августин Фогель знакомит своих читателей с
некоторыми трудами Ломоносова. Речь идет о том изложении его работ,
которое в свое время выводило из себя Ломоносова, а в дальнейшем явилось
поводом к написанию статьи «Dissertation sur les devoirs des journalistes
dans Г expose qu'ils donnent des ouvrages destines a maintenir la liberie de
philosopher» 14.
Фогель (1724—1772), который впоследствии написал различные
работы по химии и минералогии, был тогда вольнопрактикующим врачом и
доцентом в Эрфурте и, очевидно, имел одностороннее и узкое образование.
Он отрицал корпускулярно-динамические соображения Ломоносова,
особенно те, которые касались возникновения теплоты, оценив их как
«плохие». При этом он пользовался аргументами, совершенно отчетливо
показывавшими, как мало понял Фогель то, что было основой мыслей
Ломоносова. Фогель писал:
«1. ...Ломоносов исследует, как возникают теплота и холод. Он
предполагает, что материя нагретого тела вращается по кругу и поэтому
мельчайшие частички его круглые. Но разве не было бы тогда тело в
нагретом состоянии разделено на составные части? И как можно доказать, что
мельчайшие частички тела круглые? Однако господин Ломоносов
совершенно отчетливо различил в меди круглую фигуру...1о
2. Столь же несостоятельна и теория упругости воздуха Ломоносова.
Это сплошное нагромождение гипотез такого рода, которые невозможно
защитить... 1G
3. Еще одну особую теорию, в которой идет речь о действии
химических растворителей, предложил господин Ломоносов. Кислоты, говорит он,
содержат много воздуха, который, собственно, и является разделителем
металлов...17
4. Именно господин Ломоносов подтверждает наблюдение Агриколы,
что воздух в двух шахтах разной длины, которые соединены между собой
штольней, весной и летом проникает через более длинную шахту, а выходит
12 ПСС, т. 1, стр. 337—383.—Ред.
1,1 Там же, стр. 315—331.— Ред.
14 Рассуждение об обязанностях журналистов... ПСС, т. 3, стр. 201—232.— Ред.*
15 R. A. Vogel. Medicinische Bibliothek. Erfurt uiul Leipzig, 1752, т. II, S. 332—333.
10 Там же, стр. 333.
17 Там же, стр. 334.

25 і
Г. ХАРИГ и И. ШТРУБЕ (ГДР)
через более короткую, однако осенью и зимой происходит обратный
процесс...» 18
В 1752 г. к названным работам Ломоносова были да,ны краткие
комментарии, показывающие, что их неизвестный автор19 также не понял
нового в предположениях Ломоносова и по этой причине утверждал суще-
ствование теплорода и отстаивал свою точку зрения.
В 1753 г., кроме того, было дано изложение без комментариев работы
Ломоносова «De tincturis metallorum» 2П. Та же работа указана под
рубрикой «Петербург» с примечанием: «Автор кратко исследует, можно ли
вообще говорить о наличии подобных tincturas и какую материю они
предположительно могут отдавать» 2].
Кроме того, приводится как новая работа Ломоносова «М. Lomonossovii.
Anemometrum summam celeritatum cujusvis venti et simul variationes dipectionum
illius, indicans» 22-
Точно так же еще в 1753 г. опубликовано обсуждение «Novi commenta-
rii...», t. II, adann. 1749:
«Господин Ломоносов дает нам прибор для определения скорости и на-
правления любого ветра. Для этого изготовляют колесо с лопастями и
отсчитывают, сколько раз оно повернется за время, в течение которого ветер
переносит перо на определенное расстояние, например 100 саженей; таким
образом, по числу оборотов колеса можно установить скорость ветра.
Господин Ломоносов легко заметит, что колесо с лопастями, если пренебречь
трением, будет двигаться ускоренно по крайней мере до тех пор, пока его
скорость равна скорости ветра, и что в этом случае оно станет вращаться
так быстро, что невозможно будет установить число оборотов; прежде
всего в один и тот же промежуток времени обороты не соответствуют
скоростям, и поэтому нужно еще всесторонне продумать теорию машины, прежде
чем признать ее пригодной для практического использования» .
Наконец, в 1754 г. появилась диссертация Иогана Христиана Арнольда
(1724—1765), профессора физики университета в Эрлангене, «Об
объяснении теплоты движением частиц тел и особенно вращением вокруг их
осей» 24, в которой он подробно остановился на теории тепла Ломоносова.
Эта работа также необоснованно отрицала мысли Ломоносова и так его
возмутила, что он 28 ноября 1754 г. писал Эйлеру: «пример
вышеозначенного рецензента увлек многих других, и они с яростью восстали против
18 R. A. VogeL Medkinische Bibliothek. Erfurt und Leipzig, 1752, т. II, S. 335.
19 Coinmentarii de rebus an scientia naturali et medicina gestis. Leipzig, 1752, т. I,
S. 222—227.
20 О металлическом блеске. ПСС, т. 1, стр. 390—417.— Ред.
21 Neue Zeitungen von gelehrten Sachen. Leipzig, 1753.
22 Анемометр Ломоносова, показывающий наибольшую быстроту любого ветра и
одновременно изменения в его направлении. ПСС, т. 2, стр. 205—217.— Ред.
23 Haimburgisches Magazin. Hamburg umd Leipzig, 1753, Bd. II, S. 385.
24 J. С Arnold. De calore motu particular urn corporis eoque rotatorio circa axes
utique explicando. Erlangen, 1754.

(Ш.ДЕНИЯ О ФИЗИКО-ХИМИЧЕСКИХ РЛЬО'іЛХ ЛОМОНОСОВА 955
меня, а именно какой-то Фогель в своей «Медицинской библиотеке», также
издатель Гамбургского магазина «и некто Арнольд из Эрлангена» 2Ь.
В том же году появилось сообщение об этой диссертации, которое
следует здесь привести, так как работа Арнольда не сохранилась ни в одной из
немецких библиотек.
«Несколько лет назад, после того как многие естествоиспытатели
пришли к единому мнению в отношении теплоты, а именно высказали очень
возможные причины его возникновения, господин Ломоносов, профессор химии
в Петербурге, высказал в «Новых комментариях» надуманное мнение о том,
что теплота возникает якобы в результате круговых движений внутренних
частиц тела. Умеренный и основательный разбор этой гипотезы дал в своей
работе господин Арнольд. Он рассматривает отдельно каждое из положений
Ломоносова и разоблачает их теми же средствами, которые дает сам
Ломоносов. Он доказывает, что эта новая русская теория теплоты может быть
использована только в некоторых случаях и что в трудных случаях, которые
мы имеем, когда занимаемся теплотой, она будет необоснованной и
недостаточной» 20. Это сообщение, явно поддерживающее Арнольда,
показывает, что возмущение Ломоносова было обоснованным.
В 1756 г. Арнольд опубликовал еще одну работу по теории теплоты:
«О природе огня» 27, в которой он еще раз возражал против взглядов
Ломоносова. Далее приводятся главнейшие положения этой работы. Они
показывают, что Арнольд не смог освободиться от учения о тепловой материи
и не нашел в себе мужества признать взгляды Ломоносова.
Существование теплорода Арнольд аргументировал так: если бы можно
было доказать, что тело становится тяжелее только от нагревания, «то
больше не оставалось бы никакого сомнения, что причиной возникновения
теплоты или огня является нечто материальное, так как можно себе представить,
что тело может стать тяжелее в худшем случае от движения частиц?»23
Обращаясь к Ломоносову, он писал: «Возможно, что некоторые
трудности, которые среди других вновь создал господин Ломоносов, происходят
от любви к другой гипотезе, но нам по меньшей мере кажется, что они не
могут подвергаться серьезному обсуждению, если только мы хотим
рассматривать вещи в их совокупности» 29. Между прочим, в качестве аргумента
против высказываний Ломоносова, почему причиной возникновения теплоты
не может быть поступательное движение, он выдвигает тот факт, что есть
такие соли, при растворении которых также происходит нагревание, и из
25 А. Морозов. Михаил Васильевич Ломоносов (1711—'1765), Л., 2 изд., 1952,
стр. 386.
26 Neue Zeitungen von gelehrten Sachen, 1752, S. 909. [О работе Арнольда см. также:
Биля,рский, стр. 781—782; Меншуткин, II, стр. 116—117.— Ред.]
27 J. С. Arnold. Von den Natur des Feuers. Frankische Sammlungen von Anmer-
kuo^em aius der Naturlehre, Arzneigelehrtkeit und Okonomie. Niirnberg, 1756, Stuck 1,
S. 51—78.
28 Там же, стр. 56.
29 Там же, стр. 57.

256
Г. ХАРИГ и И. ШТРУВЕ (ГДР)
этого делает вывод, что причиной возникновения теплоты может быть
также и поступательное движение.
На вопрос Ломоносова, как можно согласовать существование теплорода
с тем, что некоторые вещества при охлаждении расширяются, Арнольд
отвечает: «По правде говоря, мы совершенно не видим, может ли служить
доказательством правильности полученного из этих опытов вывода то, что
огонь сжимает некоторые тела. На наш взгляд, господин Ломоносов был
первым и единственным, кто высказал этот взгляд и заявил, что причиной
расширения является только отсутствие огня, хотя до сих пор знаменитые
ученые-естествоиспытатели пытаются объяснить явления, о которых идет
речь, другим способом» 30.
Взгляды Ломоносова на теплопроводность окончательно сбили
Арнольда с толку; в смятении он искал место для своего теплорода и писал:
«Частицы тела притягиваются друг к другу; а именно это является причиной
связи тел и того, почему они, расширившись от огня, затем при охлаждении
снова сжимаются. Этого мнения придерживаются все те, кто приписывает
частичкам тела силу притяжения. Если это на самом деле так, то как можно
себе представить, что тела притягивают к себе частицы огня в таком
количестве и с такой силой, что сами от этого расширяются и их частицы
отделяются друг от друга и что они, несмотря на это, не могут удержать
притянутый огонь? Частицы железа, например, как очень твердого тепла,
притягиваются друг к другу очень сильно, несравненно сильнее, чем они
притягиваются водой. И следовательно, они должны притягивать к себе
частицы огня еще сильней, так как при этом они разделяются. Также и вода,
которая с меньшей силой притягивает к себе частицы железа, чем это было
бы необходимо для их разделения, может притянуть к себе частички
огня» 31.
Арнольд хотя и писал о Ломоносове и его учении «Этот одаренный
естествоиспытатель утверждает, что ощущение теплоты есть не что иное, как
ощущение движения частиц нагретого тела, и именно движения вокруг
оси. Ясно, что эта гипотеза оставляет меньше неразрешенных вопросов
и очень проста, поэтому ей очень многие отдают предпочтение»32, но
все же остался верен теории теплорода и в заключении оценил работу
Ломоносова:
«Если бы новую гипотезу Ломоносова можно было упрекнуть только в
том, о чем мы уже упомянули, то и этого было достаточно, чтобы доказать,
что даже те, которых нельзя заподозрить в предубежденном отношении к
однажды высказанному мнению, могут остаться на старых позициях и
принять огонь за особую материю, тем более что господин Ломоносов не нашел
30 J. С. Arnold. Von den Natur des Feuers. Frankische SammLuneen van Ammerkungen
aus dex Naturlehre, Arznei gelehrtkeit und Dkonomie. Numberg, 1756, Stuck 1, S. 61.
31 Там же, стр. 63—64.
32 Там же, стр. 68.

СВЕДЕНИЯ О ФИЗИКО-ХИМИЧЕСКИХ РАБОТАХ ЛОМОНОСОВА
257
нужным отчетливо показать, как он, основываясь на своей теории, думает
объяснить те явления, которые по его мнению не могут быть объяснены по
обычной гипотезе, и вообще применял ее в очень редких случаях» 33.
Арнольд забыл, что он сам в свое время оказался в плену у
предрассудка однажды высказанного мнения.
Вслед за этой работой Арнольда в 1759 г. под рубрикой «Петербург» гі
появилось сообщение о том, что напечатана работа Ломоносова «De origine
lucis» и Г. Козицкий сделал перевод этой работы на латинский язык.
На четырех страницах дано без комментариев краткое содержание
произведения. В том же томе 36 домещено сообщение, что напечатана работа
Ломоносова «De generations metallorum a terrae motu» 37. На трех страницах
изложено ее содержание без комментариев.
В 1788 г. Лоренц Крелль38 опубликовал без комментариев краткое
содержание следующих работ Ломоносова: «Размышления о причине теплоты
и холода», «Опыт теории упругости воздуха», «О действии химических
растворителей вообще».
В 1798 г. имя Ломоносова появилось на страницах «Истории химии»
Иоганна Фридриха Гмелина39. В связи с сообщением об основании русской
Академии наук и ее «Комментариев» Гмелин писал: «Первая их серия была
перепечатана в Венеции и Болонье и из обеих серий, которые содержат
очень полезные для химиков статьи Г. Лейтмана, Г. Б. Бильфингера,
И. Г. Гмелина, Геллерта, Крафта и Ломоносова были сделаны извлечения
на немецком языке Г. Мюллером, а относящиеся только к химии —
господином горным советником фон Креллем» 40.
Относительно подробная биография Ломоносова с библиографическими
данными была опубликована в 18Ю г. в «Jochers Gelehrtelexikon» 41. В ней
приводятся следующие работы по естествознанию:
3. «Описание анемометра Novi commentarii Acad, imper. Petropolit scientia-
rum, t. 2, ad. ann. 1749. Petrop., 1751.
5. Слово о рождении металлов от трясения Земли. Доклад, сделанный
в Академии наук в 1757 г. Перевод с латинского, в «Allgemeinen Magazin
33 Там же, стр. 76.
34 Gottingische Anzeigen von gelehrlen Sachen, Bd. 1. Gottingen, 1759, S. 451.
35 Слово о происхождении света. ПСС, т. 3, стр. 315—344.— Ред.
36 G64tingische Anzeigen..., 1759, S. 458.
37 Слово о рождении металлов от трясения Земли. ПСС, т. 5, стр 295—347.
38 L. С г е 11. Neues chemisches Aichiv. Leipzig, 1788, S. 174-196.
39J. F. Gmel i n. Geschkhte der Chemie, Bd. 2. Gottingen, 1798.
40 Там же, стр. 448—450.
41 Jochers Gelehrte lexikon, fortgezetzt von J. C. Adelung. Bd. 3, Spalte 2099—2100.
DeLmenhorst, 1810. Издатель Лексикона в библиографических данных руководствовался
книгой: F. С. G. Hdrsching. Hietoriech-literarUcliee Handbuch beruhmte und denkwur-
diger Personen, welche im 18 jahrhundert gestorben sind. Leipzig, 1799, Bd. 4, Stuck 2, S. 9.
Это объясняет, почему большей частью освещается только литературная деятельность
Ломоносова.
Ломоносов, т. V

258
Г. ХАРИГ и И. ШТРУБЕ (ГДР)
der Natur, Kunst und Wissenschaft», Т. II, S. 238/274 (эти данные не
подтверждаются.— Авт.),
5 Ь. Der origine lucis, Potersbg. 1757. Переведено с русского на латинский
Г. Козицким.
6. De tincturis metallorum. Comment. Petrop., t. 14, ad. arm. 1744—1746.
7. Meditationes de caloris et frigoris causa i. d. Nov. Comm. Petr. I. T. ad. aim.
1747.
8. Tentamen theoriae de vi aeris elastica, ibd.
9. Suppl. ad. hocce tentamen, ibd.
10. De actione menstruorum chymicorum in genere, ibd.
11. De motu aeris in fodinis observato, ibd.
16. Полное собрание всех его произведений, изданное в 1784 г. и след.
Академией наук в Петербурге» 42.
При жизни Ломоносова особенно ценились его заслуги как писателя.
Ломоносов был как говорится в Лексиконе «профессором химии при
Академии наук в Петербурге, статским советником и членом Канцелярии
Академии, одним из замечательнейших русских писателей; его оды и похвальные
слова являются в своем роде образцовыми произведениями; даже его
короткие произведения, написанные по различным случаям, хороши по своему
духу» .
Наш обзор показывает, что исследования и взгляды Ломоносова хотя и
были известны в Западной Европе, но значение их понято не было. Однако,
основываясь на изложенном выше, было бы неправильным считать
причиной этого субъективную недоброжелательность и недооценку русских
коллег. Скорее дело было в том, что теория флогистона немецкого химика и
медика Г. Э. Шталя (1660—1734) нашла ярых сторонников и усердных
приверженцев именно в Германии. Эта теория была систематизирована и
переработана для учебников его учениками Юнкером, Циммерманом, Нейманом
и другими и получила распространение и признание во всей Европе. Вполне
понятно, что учение о флогистоне было таким образом преобразовано в более
последовательное; все соображения самого Шталя, которые выходили за
пределы этого учения и походили на мысли Ломоносова, были отстранены и.
42 Подразумевается изданное Академией наук в 1784—1787 гг. собрание сочинений
Ломоносова в 6 частях.— Ред.
43 А. Морозов. Михаил Васильевич Ломоносов (1711 —1765), изд. 2, Л., 1952.
стр. 3&5-
44 Шталъ, например, на стр. 106 своей книги «Zymotechnia fundamentals oder Allge-
meine Grunderkenntnds der Garungskunst» (Leipzig, 1734) сказал о теплоте, что она «не
что иное, кате совершенно особое движение тончайших телец» (т. е. атомов и молекул).
Для Шталя причиной возникновения теплоты в веществ* является движение его
собственных мельчайших частиц. По его мнению, также и «жидкость» не имеет других
причин. «Те, кто, ооновьшаясь на таких грубых концепциях [как, например, представители
учения об эфире], we имеют доброй воли,— писал он в «Zymo-technia» (стр. 108),—
описывают теплоту как движе-ние тела вокруг его собственной оси»

СВЕДЕНИЯ О ФИЗИКО-ХИМИЧЕСКИХ РАБОТАХ ЛОМОНОСОВА
259
Естественно, что это обстоятельство усложнило проникновение новых
идей именно в Германии даже в тех случаях, когда были видны границы
учения о флогистоне. Конечно, это не историческая случайность, что
дальнейшее развитие химии происходило в Германии совершенно независимо от
темпов научного и политического развития европейских стран, с которыми
раздробленная на сотни мелких государств Германия не могла идти в ногу.
Взгляды Шталя и Ломоносова на причины воз-никновения теплоты не
были введены в химию даже Лавуазье, так как сам Лавуазье еще принимал
теплород. Но история науки свидетельствует о том, что глубокое познание
материи и форм ее существования — теория теплоты Ломоносова и
механическая теория тепла Майера, Максвелла, Клаузиуса и др,— получило в
конце концов широкое признание.
Насколько далеко за пределами России идеи Ломоносова оказали
влияние на развитие химии, еще точно не установлено. Но все же тот факт, что
произведения Ломоносова в Германии и других европейских странах были
известны, дает право предполагать, что они, в противовес приведенному
выше мнению Шпетера, оказали влияние на развитие мысли в этих странах
и подготовили почву для новых открытий.
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА
1. Neue Leipziger gelebrte Zedtungen. Leipzig, 1745—1787.
2. Commentarii de rebus in iscientia naturali et medicina gestits, vol. 1, T. 1. Leipzig, 1752.
3. Dto., vol. 2, T. 1. Leipzig, 1753,
4. Allgemeines Magazin dear Narur, Kunet und Wissenschaften, T. 1 —12. Leipzig, 1753—1767.
5. Leipziger Magaziin zur Naturlehre, Mathematik und Okonoimie. Leipzig, 1781—'1788.
6. L. С г « 11. Chemische» Arohirv, Bd. 1 u. 2, Leipzig, 1783.
7. L. del 1. Netues oh-emiistcihes Archiv, Bd. 1—7. Leipzig, 1784—1788.
8. Journal der Physik, hrsgeg. von С Gren, Bd. 1—8, Leipzig, 1790—1794.
9. F. C. G. H i г s с h i n g. Historisch-literarisches Handworterbuch beruhmter... Personen...
Leipzig, 1794.
10. Neuee Journal der Physik, Bd. 1—4. Leipzig, 1795—1797.
11. A. N. Schefer. AUgemeines Journal der Chemie, Bd. 1 — 10. Leipzig, 1798—1803.
12. Berlinisches Magazin oder geaammelte Schrifben und Nachrichten fur die Liebhaber der...
Naturlehre..., Bd. 1—4. Berlin, 1765—'1767.
13. PhysikalischHchemiisches Magazin fur Arzte, Cheraisten und Kunstler, hrsgeg. von A. Weber,
T. 1 u. 2. Berlin, 1780.
14. Berlinisches Magazin der Wissenschaften und Kiinste, Stuck 1—3. Berlin, 1782.
15. Bibliothek der neuesten physikali*ch-chemi*chen, metallurgischen, technologischen... Litera-
tur, hnsgieg. von S. Hermbstadt, Bd. 1—4. Berlin, 1788—1802.
16. Magazin fur due F-reutrwle der Naturlekre und Naturges-ehichte, hrsgeg. von E. Wei-gel, Bd.
1_4. Berlin, 1794—1796.
17. Gottingische Zeitungen von gelehrten Sachen. Gottingen, 1746—1801.
18. Gottimgische gelehrte Anzeigen. Gottingen, 1760—1770.
19. Gottingis.ches Magazin der Wissenschaften und Literatur. Gottingen, 1780—1785.
20. I. G. Tratt er. Physikalisches Taechenbuch fur Freunde der Naturlehre. Gottingen, 1785.
21. J. F. G m e 1 i n. G-eachichte der Chemie, Bd. 2. Gottingen, 1798.

260
Г. ХАРИГ н И. ШТРУБЕ (ГДР)
22. L. С г е 11. Chemische Annalen fur die Freunde der Natuxlehre. Helmstadt und Leipzig.
1784—1800.
23. L. Crell. Beitrage zu >den chemischen Annalen, Bd. 1—6. Helmstadt, 1786—-1795.
24. Magazin fur d-en neuesten Zustand der Naturkimde, hrsgeg. von J. H. Voigt, Bd. 1 —12.
Weimar, 1797—1806.
25. L. С г e 11. Neuestes chemisches Archiv, Bd. 1. Weiimai, 1798.
26. R. A. VogeJ. Medizinisohe Bibliothek, Bd. 1—6. Erfurt, 1752—1758.
27. Allgemeiine chemische Bdlbhothek des 19. Jaihrhunderts, 'hrsge-g. von B, Tromimedorff, Bd. 1
u. 2. Fifurt, 1801—1802.
28. Hamburgisches Magazin und ges-ammelte Schriften aus der Natuxforschung... Hamburg u.
Leipzig, 1748—1767.
29. Frankische Sammlungen von Anmerkungen aus der Naturlehre, Arzeigelehrtheit und Oko-
nomie, Stuck 1. Nurnberg, 1756.
30. Vermischte Schriften aus der Naturwissenschaft, Chymae,.. Frankfurt/Oder, 1756.
31. Bremisches Magazin zur Ausbreitung der Wiesenechaiften, Kiinste... Hannover, 1757.
32. Neues Bremisches Magazaii... Bremen, 1766/1772.
33. Frankfurter gelehrte Anzedgen. Frankfurt, 1772—1775.
34. H. Ha gen. Abhandlungen chemisch^physikalischen Inhaits. Konigsberg, 1778.
35. L. Crell. Спеггшосітев Journal fur die Fneunde der Naturlehre..., Bd. 1—6. Lemgo, 1778—
1781.
36. Magazin fur das Neueste aus der Physik und Naturgeschichte... Gotha, 1761—1799.
37. Physikalische und medizinische Abhandlungen der Kaiserlichen Akademie der Wissen-
schaften zu Petersburg, aus dem Lateinischen ubersetzt von I. L. С MumJer, Bd. 1—3. Riga.
1783—1785.
38. Auswaihl der neuesten Abhandlungen und Beobachtungen..., der Physik, Chemie... Quedlin-
burg, 1790.
39. G. A. Datzel. Grundlehren der allgemeinen chemischen und physakalischen Eigenschaf-
ten der Korper. Munchen, 1793.
40. С F. Link. Beitrage zur Physik und Chemie, Bd. 1, Stuck 1—3. Rostock, 1797.
41. A. N. Scherer. Archiv fur die theoretische Chemie, Bd. 1 u. 2. Jena, 1800.
42. Jochers Gelehrtenlexikon, fortgesetzt von J. C. Adelung. Delmenhorst, 1810.

С. А. ПОГОДИН
НЕСКОЛЬКО ЗАМЕЧАНИЙ ПО ПОВОДУ СТАТЬИ
Г. ХАРИГА и И. ШТРУБЕ
1. Богато документированная статья Г. Харига и И. Штрубе
существенно дополняет наши, пока еще довольно скудные сведения о том,
насколько работы Ломоносова были в XVIII в. известны за границей, и в
частности в Германии. К обширной литературе, приведенной в статье, следует
добавить некоторые данные, говорящие о незнании или замалчивании
работ Ломоносова немецкими химиками.
В «Истории химии» И. X. Виглеба 1 имя Ломоносова отсутствует, хотя
в указателе авторов 2 можно найти имена других петербургских химиков
XVIII в.: Георги, Лаксмана, Ловица.
Точно так же нет имени Ломоносова и в статье «Ртуть» немецкого
перевода «Химического словаря» П. Ж. Макера 3, дополненного К. В. Пер-
нером4. В переводе текста Макера говорится о замораживании ртути
членами Петербургской Академии наук, но без указания их фамилий;
упоминается лишь имя французского врача Пуассонье5, «который в то время
*J. Ch. Wiegleb. Geschichte des Wachsthums und der Erfindumgen in der Chemie
in der neuern Zeit, Bd, 1—2. 'Berlin und Stettin, 1790—1791. Эта книга содержит
аннотированную сводку литературы по химии с 1651 по 1790 г., расположенную по годам
публикации работ.
2 Там же, Bd. 2, S. 541—581.
3 P. J. Mac que г. Di'Ctionnake de chymie oontennant la theorie et la pratique de cet-
гг sceirace, vol. 1—2. Paris, 1766. Эта книга вышла без фамилии автора.
4 «Allgemein-e Begniffe der Chemie nach alphabetischer Orcbung a-ue dem franzosiechem
ubersetzt und mit Anmerkungen vermehrt von C. W. Porner. T. 1—3. Leipzig. 1768—1769.
5 Пьер Пуассонье — доктор медицины, профессор Коллеж де Франс. В 1758 г. был
отправлен французским правительством в Петербург под предлогом лечения
Елизаветы Петровиы, а в действительности с секретным шпионским заданием (P. L а г о u s s е.
Grand dktionmire undvereel du XIX eiecle. Paris, s. a., t. 12, p. 1273.) Он так понравился
«веселой царице», что 23 апреля 1759 г. был единогласно избран почетным членом
Петербургской Академии наук по приказу ее президента (Протоколы Конференции, т. II.
стр. 425). В 176И г. этот деятель, выполнив свое задание, вернулся на родину.

262
С. А. ПОГОДИН
находился в России, присутствовал при этих важных опытах, был одним
из их участников и послал первое подробное сообщение о них в
Парижскую Академию наук» 6. Итак, Макер, не называя имен Брауна и Ломоно-
сова, впервые заморозивших ртуть, сделал исключение для Пуассонье,
который только при сем присутствовал, а затем в обход существовавших
правил7 сообщил об этой научной сенсации за границу.
Пернер, как бы пытаясь исправить допущенную Макером
несправедливость, в своем дополнении пишет: «Господин Браун совершил в Петербурге
впервые это открытие» 8 и далее называет Ф. Эпинуса, И. Г. Модели,
И. Э. Цейгера и К. Ф. Крузе, но почему-то умалчивает об опытах
Ломоносова, сделанных 26 декабря 1759 г., на следующий же день после опытов
И. А. Брауна. Браун и Ломоносов опубликовали свои исследования
в 1760 г. 9, однако Пернер цитирует только статью Брауна. Такое
замалчивание Ломоносова и скрупулезное перечисление ученых, занимавшихся тем
же вопросом после него, вряд ли случайно 10.
Подобное же умолчание о работах Ломоносова наблюдается и в
руководствах по химии, изданных в Германии во второй лоловине XVIII в.
Единственное известное мне исключение — это немецкий перевод I час™
«Физической химии» Ю. Г. Валлериуса и, где в примечании 12, (хкнвидимо-
му, написанном переводчиком) упоминается работа Ломоносова «О
действии химических растворителей вообще» 13.
2. В начале статьи авторы, приводя мнение М. Шпетера и других о том,
что работы Ломоносова долгое время оставались неизвестными, считают
его ошибочным и утверждают, что и сам Ломоносов, и большинство его
физико-химических работ были все-таки известны в Германии.
Полагаю, что при обсуждении вопроса о том, были ли известны работы
Ломоносова или нет, необходимо точно указывать, подразумеваются
только ли его работы, опубликованные в XVIII в., или же все произведения
Ломоносова, включая и те, которые увидели свет лишь в начале XX в.
Такое указание тем более необходимо, что в числе ломоносовских
рукописей, содержание которых стало полностью известным и получило
надлежащую оценку в 1904 г. и позднее благодаря Б. Н. Меншуткину, были круп-
6 «Al-lgemeuie Begriffe...», Т. 2, S. 477—478.
25 июня 1748 г. было издаио распоряжение, которым строжайше запрещалось
академикам, профессорам и всем академическим служащим сообщать «об академических
обстоятельствах и делах, касающихся до наук и художеств, которые в конференциях пли
других академических департааденггак происходят» (ПСС, т. 10, стр. 634).
8 «Allgiemedinie Begdffе...», Т. 2, S. 478.
9 ПСС, т. 3, стр. 377—409; 559—563.
10 Протоколы Конференции, т. II, стр. 456—457.
11 J. G. Walleiius. Der physdistclie Chemie erster Tei'l... dins deutsche uber&etzt...
mil Anmerkungen von D. Ch. A- Mangold. Gotha, 1761.
12 IbwL.S. 171. :
13 ПСС, т. 1, стр..337-383.

ЗАМЕЧАНИЯ ПО ПОВОДУ СТАТЬИ Г. ХАРИГА и И. ШТРУБЕ
263
пейшие труды в области атомно-молекулярного учения и физической
химии. Не вдаваясь в подробности, назову «Элементы математической
химии», «Опыт теории о нечувствительных частицах тел», знаменитое письмо
Ломоносова к Эйлеру, «Диссертацию о рождении и природе селитры»,
«Введение в истинную физическую^ химию». Совершенно очевидно, что
М. Шпетер (бывший инициатором и участником издания избранных
физико-химических работ Ломоносова на немецком языке) 14 и другие авторы,
писавшие о неизвестности Ломоносова как химика, подразумевали именно
его неопубликованные работы.
3. Предположение авторов, что идеи Ломоносова (очевидно, имеется в
виду только его учение о теплоте как внутреннем движении частиц
материи) не были поняты в Германии, так как последователи Шталя
исключили из учения о флогистоне все, походившее на мысли Ломоносова,
представляется весьма натянутым и маловероятным. Не касаясь истории
представлений о природе теплоты в XVIII в., что в свое время подробно
рассмотрел Я. Г. Дорфман 15, приведем некоторые высказывания Шталя
по этому вопросу, а затем мнения Ломоносова.
В 1697 г. Шталь писал: «...весьма вероятно, что теплота — не что иноз,
как особое движение мельчайших тел»16. В 1723 г. он учил: «огонь —
скопление очень многих чрезвычайно подвижных частиц, приводимых в
движение с большой силой. Следовательно, его материей являются самые
подвижные на земле частицы... Если эти частицы таким образом
движутся отдельно и попеременно, то они получают название теплоты... Теплота
не акциденция, но субстанция, не качество, отличное от тела, но само
тело»17. Наконец, в 1732 г., Шталь утверждал: «Действительно, огонь —
быстрейшее и сильнейшее движение эфирной жидкости в сернистых
частицах... теплота же тоже внутреннее движение тех же эфирных частиц, но
более умеренное, чем в огне» 18.
14 М. W. L о m о п о s s о w. Physikailisch-chemische Abhandlungen, 1741 —1752, Ъе-
rausgegeben von В. N. Menschutkin und М. Speter. Ostwald's Klassiker der exakten Wissen-
schaften, N 178, Leipzig, 1910.
15 Я- Г. Дорфман. Роль Ломоносова в истерии раэветтия молекулярнокинетюческой
теории теплоты. Ломоносов, III, стр. 33—52.
16 «...admodum probahijle es!t, quod Color nihil aillud sit nisi specialis Motus suibtiliseimomm
Corporum...» (G. E. St a hi. Zymotechnia fundamentals, seu Fermentationis theoria
generalise В кн: G. E. St a hi. Opusculum chymico-physico-medicum...», Halae Magdeburgicac,
1715, p. 112).
17 «Ignis est Aggregatum ріигі'гпагитп particulairuim summe mobllium actu motarum. Materia
ergo ejus sunt paitkulae summe in terris mobiles... Si separatim et longius a se inviceni ita agi-
tentuir, istae partaicuLae Calorie nomina veniumt... Gailor поп est aocidens, sed substantia; поп
Qualitas a corpora distin>cta, sed ipsum corpus» (G. E. St. a hi. Fundamenta chymiae dogrna-
ticae et experimental is. Norimbergae, 1723, p. 37—38).
18 «Igndis -emiim rapidissiimus et vehementissimus fluidi aethe^ei in iparticulis euilphuneis
motus .est... Calor autem motus est itendidiem aetheris intestinus, sed mitiori in giradu quam in
Igne...» (G. E. StahL Fundamenta chymia-e dogmati-co-rationalis et experimentalis.
Norimbergae, 1732, pars 1, p. 19).

264
С. А. ПОГОДИН
В 1741 —1743 гг. Ломоносов писал: «что теплота состоит в движении
корпускул собственной материи очевидно из того, что корпускулы от
большей степени теплоты отделяются друг от друга и даже рассеиваются» 19.
В 1743—1744 гг. он доказывал «что теплота состоит преимущественно во
внутреннем движении собственной материи тел» 20. Эти мысли Ломоносов
наиболее подробно и убедительно развил в «Размышлениях о причине
теплоты и холода» (1744—1749 гг.), в которых дал сокрушающую
критику теории теплорода. «Мы утверждаем, что теплоту тел нельзя
приписывать сгущению какой-то тонкой материи, под каким бы названием она ни
являлась, а состоит теплота, как показано выше, во внутреннем
вращательном движении собственной материи теплого тела»21. Таков вывод,
сделанный Ломоносовым в 1744 г. и затем неоднократно им повторяв-
шиися .
Уже под конец жизни, в 1764 г., Ломоносов, кратко перечисляя
сделанные им важнейшие открытия в области естественных наук, на первое
место поставил свою молекулярно-кинетическую теорию тепла. Он дал
«ясное понимание и геометрическое познание этого основного в природе
явления, составляющего сущность остальных явлений и устраняющего
• смутные домыслы о некоторой бродячей, беззаконно скитающейся
теплотворной материи» 23.
Простое сравнение приведенных цитат показывает, что представления
Шталя о природе теплоты довольно неясны и противоречивы, в то время
как формулировки Ломоносова весьма определенны, последовательны и
убедительны. Поэтому никак нельзя согласиться с авторами, считающими
воззрения Шталя и Ломоносова похожими и чуть ли не
тождественными 24.
4. Объяснение причин отставания развития химии в Германии
XVIII в. только ее раздробленностью на множество мелких государств,
даваемое авторами 25, весьма односторонне, а потому не может считаться
верным.
«Calorem consisteie in imotu corpusculorum materiae propriae inde patet, quod corpuscula
per majorem gradum calorie dilabuntur imo dissipantur» (ПСС, т. 1, стр. 150—1510 •
20 «...Calorem consistere potius in motu intestino materiae propriae corporum» (там же,
стр. 230—231).
1 «...Nill aliud contendiimue, quam quod corporum caloremm condensation! subtilis alkanjus
materiae, quocumcque nomine illaveniat, vd<rdiicundu*m non esse. Bed eum consistere in motu
intestino gyratorio (ut supra ostenditur) materiae propriae ejne corporis, quod est calidum» (ПСС,
т. 2, стр. 102—103).
22 ПСС, т. 2, стр. 52—53, 58, 61; т. 3, стр. 394—397.
23 «..Principle hujue in flneruim nataira phaenomeni, imo aniinae reliquorutm fere omnium clara
idea et geometries cognitio in lutoem et diem producituT; eliminatair autem confusa idea peregrinan-
tis et vagabundae sine lege materiei icujois-dam caLoriificae» (ПСС, т. 10, стр. 405, 408).
24 Настоящий сборник, стр. 262—263.
25 Там же, стр. 263.

Э. ВИНТЕР (ГДР)
М. В. ЛОМОНОСОВ н А. Л. ШЛЁЦЕР
Ломоносов был не только гениальным естествоиспытателем — он
принадлежал также к числу крупных историков конца XVII— начала XVIII в.
Подобно гениальному математику и философу Г. В. Лейбницу, много сил
отдавшему развитию отечественной истории, Ломоносов самозабвенно
трудился в области русской историографии.
Одновременно с Ломоносовым историей России занимались два
других члена Петербургской Академии наук. Это были историк Г. Ф.
Миллер и советник академической канцелярии И. К. Тауберт, который,
впрочем, не пошел далее подготовительных работ. Все, кто занимался в то
время русской историей, широко пользовались рукописью В. Н. Татищева
«Русская история». Однако в ее обнародовании они не были
заинтересованы, чем и объясняется сравнительно позднее опубликование этого
основополагающего для русской историографии труда (первые четыре
книги вышли в свет под заглавием «История российская с самых
древнейших времен» в Москве — Петербурге только в 1768—1784 гг.). Миллер
и Тауберт имели честолюбивое намерение также написать
всеобъемлющую русскую историю: один — открыто, другой — тайно. Оба тщательно
собирали списки летописей. Миллер за многие годы собрал такое
количество первоисточников, что не был в состоянии сам их обработать. Вот
почему в 1761 г. он пригласил из Гёттингена молодого А. Л. Шлёцера,
рекомендованного ему Михаэлисом. Но у Шлёцера были более широкие
планы, чем помощь Миллеру в обработке собранных им источников по русской
истории. Шлёцер намеревался в ближайшее время сам написать историю
России. Это привело к разрыву между ними. Шлёцер нашел покровителя
в тайном конкуренте Миллера — Тауберте. Разумеется, Тауберт был
весьма сомнительным другом Шлёцера и, как вскоре выяснилось, поддерживал
его только для того, чтобы использовать в качестве сотрудника при
написании своей собственной русской истории. В конце концов и эта связь
разорвалась, так как Шлёцер был чрезмерно высокого мнения о своих личных
способностях. Для примера приведем хотя бы его письмо от 6 марта 1764 г.

266
Э. ВИНТЕР (ГДР)
академику Эпинусу !, в котором он писал: «15-ти летняя практика обучила
меня важному искусству... из молодых животных создавать людей, а из
людей — гениев». Это было слишком даже для благосклонно к нему
относящегося Эпинуса, и он написал на полях: Ohe! ohe! Jam satis est (Эй! эй!
Уже довольно).
Когда Шлёцер весной 1764 г. при содействии своего влиятельного
учителя Михаэлиса получил звание титулярного профессора Гёттингенского
университета, он решил, что настал благоприятный момент изложить
Петербургской Академии наук подробный план написания русской истории.
Докладная записка, представленная им Конференции, датирована 4 июня
1764 г. 2 Этот план, вместе с известием о назначении Шлёцера титулярным
профессором Гёттингенского университета, глубоко уважаемого в научном
мире, естественно, произвел сильное впечатление в кругах Петербургской
Академии. В своем плане Шлёцер развил несомненно много верных и
плодотворных мыслей, направленных к созданию основательной, критической
русской истории. Были в нем и просчеты, которые сразу же подметили
противники Шлёцера. Так, Миллер указывал в своем отзыве в июне
1764 г. на то3, что Шлёцер якобы так упорно настаивает на
необходимости занятий за границей, особенно в Гёттингене, потому, что не хочет
оставаться в России. Пребывание в России он считает лишь трамплином
для получения должности в Гёттингене, а это не делает чести тому, кто
хочет писать историю России. Такой человек должен, по словам Миллера,
надолго поселиться в России, 'иначе у него возникло бьг много сомнений
и неясностей, которые за границей никто не смог бы разрешить.
Союзника в этом вопросе Миллер нашел в лице Ломоносова. Глубокие
разногласия между обоими историками, соревновавшимися на поприще
истории России, были забыты в борьбе против Шлёцера. Ломоносов резко
критиковал терпимость Миллера к заносчивому адепту науки. Плохое
обхождение Шлёцера с Миллером, говорится в отзыве Ломоносова от 6 июня
1764 г.4, вполне заслуженно, 'потому что Миллер сам пригласил этого
невыносимо самодовольного Шлёцера в Россию и с самого начала его
избаловал.
Точку зрения Ломоносова на план Шлёцера характеризуют пометки
на немецком языке, сделанные им в соответствующих местах немецкого
1 Архив АН СССР, р. V, on. 1-ж, № 2, л. 1—2. Ср. также A. L. v. Schlozer und Russ-
land. Eiogeleiitet und untesr Mkairbeit von L. Richter und L. 2Leil hrsg. v. E. Winter (Quellen und
Studien zur GescJiichte Oeteuropae, B. IX). Berlin, 1961, Nr I.
2 Архив АН СССР, p. IV, on. 1, № 556, л. 39—40 об., p. I, on. 77, № 23, л. 1 — 10
об. Напечатано) по-русюки в існиге: В1. К е н е в и ч. Общественная и частная жизнь Августа
Людвига Шлёцера, им самим описанная. Сборник отделения русского языка и
словесности ими. Академии юаук, т. XIII, СПб., 1875, стр. 287—301.
3 Архив АН СССР, p. «IV, оп. 1, № 556, л. 43—46 об. Ср. также A. L. v, Schlozer
und Russland, Nr 4.
4 Архив АН СССР, p. IV, on. 1l, № 556, л. 23 об. Ср. также Протоколы Конференции,
т. 11.1899, стр. 520—521.

М. В. ЛОМОНОСОВ и А. Л. ШЛЕЦЕР
267
текста Шлёцера. Так, например, Шлёцер заявляет о своем желании дать
на немецком языке очерки русской истории от возникновения
самодержавия до пресечения рода Рюриков по русским летописям и «на основе работ
Татищева и г-на статского советника Ломоносова»; Ломоносов реагирует
на это следующими знаменательными словами: «Я еще живу и пишу
сам!» Ломоносову претила заносчивость молодого немецкого ученого,
который, недавно приехав в Россию, имеет дерзость браться за написание
русской истории и еще благосклонно соглашается использовать труды
Татищева и Ломоносова в качестве подготовительных материалов!
Однако Шлёцер не понимал неуместности своего самовосхваления. Как
это явствует из других его заявлений, он и не думал сам писать всю историю
России. Напротив, в плане издания русской истории Татищева, который
он сообщил Тауберту6, Шлёцер с полной определенностью подчеркивал
основополагающую роль Татищева в русской истории и открыто
признавал, что русскую историю может писать только русский. В плане же,
представленном Академии в июне 1764 г. и находившемся у Ломоносова, он
указывал на себя как единственно способного написать историю России.
Как известно, Ломоносов с 1751 г. неутомимо собирал материалы по
истории России и к 1758 г. уже закончил первоначальную редакцию
первого тома (в 'переработанном виде она появилась лишь посмертно, в
1766 г.). Поэтому русский ученый не мог не возмущаться
самонадеянностью Шлёцера, иногда отвергая и верные его предложения.
Ломоносов сомневался в целесообразности предложения Шлёцера
написать для пробы статистику Испании, саркастически заметив, что нет
ничего забавнее, как читать статистики, составляемые вне связи с
соответствующим государственным управлением. Эту статистику, однако, Шлёцер
впоследствии разработал с большим мастерством.
Ломоносов критиковал предложение Шлёцера связывать статистику,
т. е. современную историю, с наукой о торговле. И здесь Ломоносов
отвергал этот метод из-за недостаточной связи автора с практикой, с
действительностью. На полях плана он добавил: «Писать об этом вовсе не дело
магистра, не имевшего возможности заглядывать в большие конторы,
которые ведут торговлю с Востоком и Западом». Ломоносов был
недостаточно осведомлен об усердном стремлении Шлёцера идти в ногу с
действительностью. Откуда ему было знать, что во время своего пребывания в Швеции
Шлёцер для практического изучения коммерции сотрудничал в больших
торговых домах. Миллер, единственный, кто мог бы об этом рассказать,
не желал высказываться о Шлёцере.
Замечания на полях представленного Шлецером плана в достаточной
мере характеризуют отношение к нему Ломоносова. Кроме того, сохранился
5 Там же.
6 Ср. письмо Тауберта Г. Ф. Миллеру от 18 сентября 1)767 г. в Архиве АН СССР
(р. 21, оп. 3, № 284, л- 1116—118); на русском язьрк« ом. Исторический архив, вып.
6/1960. М., 1960, стр. 167—186.

268
Э. ВИНТЕР (ГДР)
и подробный отзыв Ломоносова о плане Шлёцера на латинском языке 7.
Шлёцер опубликовал этот отзыв в автобиографии, разумеется с
соответствующими комментариями8. В отзыве Ломоносов особо подчеркивал
бессмысленность экзальтированных утверждений Шлёцера, будто иностранец
способен понимать древний язык народа лучше, чем коренные жители
страны. Далее Ломоносов очень четко определил границы шлёцеровского
понимания древних русских летописей и решительно отвергал
утверждение Шлёцера, будто тот благодаря своему знанию церковнославянской
библии уже является знатоком языка древнерусских летописей. Для
понимания древнерусских летописей, полагал Ломоносов, необходимо
также основательное знание богослужения русской православной церкви, в
духе которой воспитываются коренные жители и которая в значительной
степени остается непонятной чужеземцу. В конце Ломоносов еще раз и
резкой форме отказывался стать «чернорабочим» у Шлёцера, который
тешил себя надеждой лучше понять русские летописи посредством устных
раіспросов тех академиков, для которых русский язык является родным,
в особенности же «г-на статского советника Ломоносова».
Ломоносов заканчивал тем, что Шлёцер должен еще много учиться,
прежде чем он сможет сказать то веское слово в русской истории, на
которое он претендует в своем плане. Если он, кроме того, оставит свою
самоуверенность, то сможет добиться определенных успехов. Обличение,
следовательно, заканчивалось в примирительном тоне. Этого Шлёцер явно
не понял или не захотел понять, о чем свидетельствуют высказывания,
приведенные з его автобиографии. Критические замечания Ломоносова он
воспринял как оскорбление.
06 отзыве Ломоносова Шлёцер, очевидно, узнал от Тауберта, который
старался по возможности раздуть противоречия между ними. И это
отлично ему удалось. Понятно, что отношения между обоими учеными
становились все хуже; Тауберт как второй директор Академии не преминул
передать Ломоносову, что Шлёцер высокомерно отклонил его возражения
и ставил под сомнение компетентность Ломоносова в исторических
вопросах. «Химик» Ломоносов вряд ли слышал слово «Византия», утверждал
Шлёцер 9. И это он говорил о Ломоносове, который уже тогда после
многолетних подготовительных работ, в частности и на основе византийских
источников (в той мере, в какой они были тогда ему доступны), закончил
первый том русской истории (до 1054 г.). Так в глазах высокомерного
Шлёцера Ломоносов превратился из критика в преследователя.
Еще в июне 1764 г. Ломоносов ожидал от Шлёцера очень многого. Но
дальнейшее поведение Шлёцера и его упорное требование немедленного
7 Архив АН СССР, р. IV, оп. 1, № 556, л. 23 об. Ср. также Протоколы
Конференции, т II, 1899, стр. 520—5211
8 August Ludwig Schlorers offentliches шкі Privatkben, von rihm SieLbst ibeschriebea, Enstes
Fragment. Gottingen, 1802, S. 215—217.
9 Там же, стр. 217.

М. В. ЛОМОНОСОВ в А. Л. ШЛКЦЕР
26 9
отъезда в Германию вызывало у Ломоносова большое подозрение. К
этому присоединилось постоянное наушничанье Миллера и Тауберта. Вот
почему Ломоносов счел нужным основательно проверить ученые
намерения Шлёцера, -прежде чем принять решение о дальнейшей его работе в
Петербургской Академии и о плане его поездки. Повторная докладная
записка Шлёцера в Академию от 7 октября 1764 г. 10 о неотложной
необходимости поехать в Германию пробудила еще большее подозрение.
Записка была неприятной смесью самовосхваления и жалоб на свою участь,
на что тотчас же обратил внимание Ломоносов в своем отзыве от 9
октября 1764 г. и. Кроме того, в протоколе Конференции значится: Postri-
die Lomonossowius misit ad Secretarium conceptis verbis sententiam suam de
Schloezero protocollo inrerendam l2.
Очень неблагоприятное для Шлёцера влияние оказывали на Ломоносо*
ва противники Шлёцера — Миллер и Тауберт. Относительно Миллера
это выясняется из его отзыва от 7 октября 1764 г. 13 Участие Тауберта
в наушничанье на Шлёцера очевидно из второй части отзыва Ломоносова,
в которой он, явно на основании слов Тауберта, полемизировал с мнением
Шлёцера, будто он, химик, даже не знает слова «Византия». Ломоносов
вновь подчеркивал, и на этот раз настоятельно, что Шлёцер еще не годится
для написания русской истории. Только он, Ломоносов, упражнявшийся с
юных лет в греческом и древнерусском языках, вправе отважиться на
сочинение о русской истории.
Ломоносов в пылу полемики прошел мимо мнения Шлёцера,
полагавшего, как мы знаем из его проекта издания «Русской истории» Татищева,
что русская история может быть написана только русским, а он сам,
Шлёцер, мог бы предложить лишь свою помощь. Сколь велико было
самомнение Шлёцера и в последующее время, показывает его письмо к академику
Якову Штелину от 17 января 1768 г. после завершения «Образчика
русских летописей» (Бремен—Гёттинген 1768 г.): «До меня никто не знал,
ни в России, ни за ее пределами, что такое русские летописи» 14. В то же
время он хорошо знал заслуги Татищева, Ломоносова, а также Миллера
и еще раньше Пауса в деле написания истории России и изучения
летописей. В споре между Ломоносовым и Шлёцером так называемый
варяжский вопрос играл второстепенную роль.
10 Архив .АН СССР, р. IV, оп. 1, № 556, л- 47—50 об., ср. A. L. v. Schlozer und
Russland, N 8,
11 Архив АН СССР, р. IV, оп. 1, № 556, л. 34—35; ср. также Протоколы
Конференции, т. II, 1899, стр. 526—527.
12 «На следующий день Ломоносов официально потребовал от секретаря, чтобы его
мнение о Шлёцере было внесено в протокол».
13 Архив АН СССР, р. IV, оп. 1, № 556, л. 43—46 об.; ср. также A. L. v. Schlozer
und Russland, Nr 4.
14 Ср. A. L. v. Schlozer und Russland, Nr 68.

270
Э. ВИНТЕР (ГДР)
Благодаря связи с Тепловым, с которым он сблизился в доме
Разумовских, Шлёцеру в конце 1764 г. удалось, несмотря на оппозицию
Ломоносова, передать непосредственно в руки императрицы Екатерины II
докладную записку. На основании этой докладной записки 3 январи
1765 г. Шлёцеру должно было быть пожаловано звание
действительного члена Петербургской Академии с поручением написать русскую
историю.
Такое решение императрицы, понятно, сильно поразило уже тяжело
больного Ломоносова. Он умер вскоре после этого, 4 апреля 1765 г. Этой
смертью был опечален весь русский народ. Понятно, почему на Шлёцера,
несмотря на его несомненно большие заслуги в критическом исследовании
русской истории, легла тень, и его стали рассматривать, особенно за
границей, как противника Ломоносова. Это тем более печально, что речь шла
о двух крупных, своеобразных ученых, которые из-за недоразумений все
более и более удалялись друг от друга в отравленной интригами
атмосфере Петербургской Академии.
Шлёцер вполне сознавал величие Ломоносова. В автобиографии он
заканчивает очерк жизни Ломоносова восклицанием: «Ломоносов был
настоящим гением» 15. Предложение Шлёцера произнести речь над гробом
Ломоносова было вызвано желанием отдать должное ломоносовскому
гению, а не желанием отомстить мертвому. В отличие от Миллера,
которого он считал для себя «бесконечно опасным», Шлёцер, назвавший
Ломоносова в своей биографии «гонителем», относился к нему как к
достойному человеку, только по недоразумению ставшему врагом. Вот почему
в письме к Тауберту из Гёттингена от 17 марта 1766 г. 16 Шлёцер
указывает, что его заслуги в содействии заселению южного Поволжья
немецкими переселенцами могли бы изменить те, оставшиеся от Ломоносова
суждения о нем, которых еще придерживаются некоторые лица в России.
Как Шлёцер в действительности относился к Ломоносову-историку,
показывает тот факт, что русским студентам, обучавшимся в Гёттингене,
он дал задание перевести на латинский язык «Краткий российский
летописец» под названием: «Breviarium historiae Russicae», о чем Шлёцер из
Гёттингена докладывал Академии 23 апреля 1766 г. 17. В уже
упоминавшемся мнении об издании «Русской истории» Татищева Шлёцер
подчеркивал важность «Древней российской истории» Ломоносова. Поэтому он
хлопотал об издании немецкого перевода «Краткого российского
летописца» и «Древней российской истории» Ломоносова у издателя Хартк-
ноха в Риге 18. «Древняя российская история» Ломоносова была действи-
15 August Ludwig Schlozers offentliches und Privatleben, von ihm selbst geschrieben.
Krstes Fragment. Gottingen, 1802, S. 219.
16 Cp. A. L. v. Schlozer und Russland, Nr 40.
17 Ср. там же, Nr 47.
18 Ср. там же, № 90. Письмо Щлёцера Штелину из Гёттингена от 30 ноября'1768 г.

М. В. ЛОМОНОСОВ и А. Л. ШЛЕЦЕР
271
тельно издана Харткнохом (Рига — Лейпциг, 1768) 1!\ а «Краткий
летописец», который первым изданием вышел в 1765 г. 20, был издан Харткнохом
вторично в Риге в 1771 г. 21.
Приняв во внимание все факты, и в частности те, которые стали
известны из писем 1767 г. Шлёцера к Тауберту, необходимо пересмотреть
существовавшее до сих пор мнение о взаимоотношениях Шлёцера и
Ломоносова, несмотря на все противоречия, недоразумения и интриги, которые
серьезно омрачали эти отношения.
19 Alte Russis-che Geschichte von dem Ursprung der russischen Nation bis auf den Tod
des Gross furs ten Jaioslaws des Ersten, oder bds auf das Jahr 1054, abgefasst von Michael
Lomoinosow. Auis idem Russischen in* Deutsche (ubersetzt von H. L. Chr. Ba-arn'eflster.] Riga -
Leipzig, 1768.
20 Kurzgefasstes Jalrrbueh der russischen Regenten. Aus dem Russdschen des Herrn
Staats-Raaths Mkhaila Lomonossoff ubersetzt durch Peter von Stahlin... Kopenhagen — Le-ip-
rig, 1765.
21 Kuarzgefasstes Jahrbuch der russischen Regenten. Aus dem Russischen iibersetzt durch
Peter von Stahlin. Neue Auflage. Riga, 1771.

Б. С. С О ТИН
РАБОТЫ Г. В. РИХМАНА и М. В. ЛОМОНОСОВА
ПО ЭЛЕКТРИЧЕСТВУ
ж ихман и Ломоносов, двухсотпятидесятилетие со дня рождения
которых отмечается в 1961 г.1, были первыми учеными России, посвятившими
себя исследованию электрических явлений.
К началу их деятельности наука об электричестве уже достигла
некоторых успехов, но большой круг вопросов еще оставался совершенно
неясным. Все ли тела обладают одинаковой способностью электризоваться при
помощи трения? Как долго они могут сохранять это состояние наэлектри-
зованности? Куда исчезает затем электрический заряд? Как можно
удерживать электрический заряд в теле на более длительный срок? Какая
разница между электричеством, приобретенным от трения, и электричеством,
приобретенным в результате соприкосновения с уже наэлектризованным
телом? Какие тела быстрее электризуются от соприкосновения и легче
пропускают через себя заряд? Чем и как можно оценить степень
электризации? Зависит ли степень электризации от веса тел, их формы, объема или
поверхности? В чем заключается сущность световых и электрических
явлений?— Вот далеко не полный перечень вопросов, возникавших у
каждого, кто начинал тогда изучение природы электричества. На эти же
вопросы должны были искать ответа и русские ученые — Рихман и
Ломоносов.
ф v *г
Судя по сохранившимся историческим документам, к исследованию
электрических явлений Рихман приступил в 1744 г. Именно к этому
времени относятся две его докладные записки в Петербургскую Академию наук,
в которых ученый просил оказать ему содействие в постановке некоторых
интересовавших его экспериментов с электричеством.
1 Георг-Вильгельм Рихман родился 11 (22) июня 1711 г.; Михаил Васильевич
Ломоносов— 8 (9) ноября 1711 г.

РАБОТЫ Г. В. РИХМАНА и М. В. ЛОМОНОСОВА ПО ЭЛЕКТРИЧЕСТВУ 273
Надо сказать, что далеко не все результаты работ Рихмана в этой
области физики получали своевременное отражение в інаучных изданиях
того времени. Чаще всего они оформлялись только ів виде письменных
докладов или отчетов, которые и зачитывались периодически на академических
заседаниях. Большинство из этих официальных отчетов вместе с
кое-какими рукописными заметками на латинском и немецком языках сохранилось
в его личных делах, находящихся в Архиве Академии наук, и только
недавно наиболее ценные из ник были переведены на русский язык 2.
Поскольку сведения об электричестве были во времена Рихмана в
общем довольно скудными и подчас противоречивыми, наиболее естественным
для него было начать все опыты и наблюдения в этой области физики
совершенно заново. «Сначала я решил,— говорил об этом сам Рихман,—
повторить те опыты, которые заслужили восхищение не только ученых
мира, но и знатных особ». Весьма широкую программу экспериментов он
осуществил уже в 1745 г. Эти первые его опыты служили не только
познавательным целям. Рихмаін вскоре же подметил некоторые новые для него
явления и внес определенность в отдельные представления, остававшиеся
спорными. Так, например, среди ученых того времени не существовало еще
единого 'мнения о возможности электризации воды. Для выяснения этого
вопроса Рихман провел многочисленные опыты и убедился в возможности
электризации не только воды, но и многих других жидкостей. Он наливал
воду или иную жидкость ів металлический сосуд, помещаемый на железную
наэлектризованную подставку и, поднося к поверхности жидкости палец,
наблюдал свечение и проскакивание искр. Точно таким же образом Рих-
ману удавалось наэлектризовывать не только жидкости, но и снег и лед
и наэлектризованным льдом поджигать легко воспламеняющиеся вещества.
В то время для электризации тел существовал только один способ —
трение; другого источника наука не знала. Тогда же было подмечено весьма
любопытное явление: одни тела наэлектризовывались непосредственно при
трении, другие же можно было наэлектризовать лишь путем передачи им
электричества от первых тел. Соответственно Рихман называл первые тела
«первично-электрическими» (в нашем понимании — диэлектрики),
вторые— «производно-электричеокими» (проводники). Повторив исследование
некоторых своих предшественников, русский ученый вновь подтвердил, что
к первично-электрическим телам можно причислить янтарь, агат, стекло,
серу, сургуч, смолу, воск, фарфор, канифоль, асфальт, отвердевшую смолу,
алмаз, хрусталь, кремний. Примером производно-электрических тел могли
служить «все металлы, вода, лед, животные, мясо, все более густые
жидкости, главным инградиентом которых является вода, различные сорта
дерева, в.особенности сырые, сырые травы, непрозрачные камни, угли, полотна,
в особенности сырые, земля и глина»... 3
2 Г.-В. Рихман. Труды по физике. М., Иэд-во АН СССР, 1956.
3 Там ж«, стр. 234.
Ломоносов, т. V

274
Б. С. СОТИН
Приняв эту общепризнанную для того времени классификацию тел г?
отношении их способности наэлектризовываться, Рихман вскоре же
почувствовал ее несовершенство. Уже через год, в 1746 г., он вносит одно весьма
важное уточнение и отмечает, что «нельзя, в сущности, сказать, что
металлы не электризуются путем трения. Они только не должны быть
бесконечно велики и должны покоиться на первично-электрических телах; в этом
случае они от трения их первично-электрическими телами электризуются...» 4в
Столь определенно высказанная Рихманом мысль была окончательно
подтверждена спустя лишь примерно шестьдесят лет. Русский физик В. В.
Петров правел многочисленные опыты, описанные в работе «Но'вые
электрические опыты», опубликованной в Петербурге в 1804 г.
В своих исследованиях Рихман не мог удовлетвориться чисто внешним
наблюдением электрических явлений. Он считал, что они должны быть
дополнены необходимыми количественными оценками, что только последние
дадут возможность установить определенные зависимости и законы.
В качестве примитивного электроизмерительного прибора Рихман уже
в 1745 г., т. е. в самом начале своих работ, стал применять устройство
следующего вида. К электризуемому телу, заряд которого оценивался,
подвешивали льняную нить с находящимся на ее конце небольшим
металлическим стерженьком; рядом со стерженьком помещали заземленный
металлический колокол. При электризации тела стерженек многократно
притягивался к 'колоколу, и по силе звучания или .по частоте ударов можно было судить
о степени электризации.
В поисках более точного способа определения степени электризации
Рихман обратился к обычным весам с металлическими чашками. Одну
чашку весов он располагал над электризуемой массой, на другую клал гири.
Когда электризуемой массе сообщался заряд, она притягивала к себе одну
чашку, поднимала груз другой чашки на определенную высоту. Надо
сказать, что идея «взвешивания» электричества на обыкновенных весах, по-
видимому, полностью принадлежавшая Рихману, оказалась весьма
перспективной. Именно этот принцип уже значительно позже, в конце прошлого
века, широко использовался при конструировании приборов, измеряющих
разность потенциалов; в настоящее время на нем основывается устройство
абсолютного электрометра.
В том же 1745 г. Рихман, однако, нашел другой, более удобный способ
электрических измерений, которым преимущественно и пользовался затем
в своих экспериментальных исследованиях. В основе этого способа лежало
явление отталкивания одноименных зарядов. Самый прибор, названный
Рихманом «указателем электричества», представлял собой металлическую
линейку, вдоль которой свободно свисала льняная нить. При поднесения
металлической линейки к заряженному телу нить отталкивалась от нее на
некоторый угол, который и измеряли.
4 Г.-В. Рихман. Труды по физике. М., Изд-во АН СССР, стр. 238.

РАБОТЫ Г. 13. РМХМАНЛ п М. В. ЛОМОНОСОВА ПО ЭЛЕКТРИЧЕСТВУ 275
В ходе последующих опытов над электричеством Рихман неизменно
вносил те или иные усовершенствования как ів конструкцию указателя, так
и в методику измерений, достигнув замечательных для того времени
результатов. Путем ряда конструктивных усовершенствований Рихману удалось
обеспечить выполнение самого главного требования, предъявляемого ко всем
измерительным приборам, согласно которому сам измерительный прибор
не должен оказывать влияния на измеряемую величину.
Для предотвращения утечки зарядов с острых углов прибора Рихман
все заострения закруглил, а конец льняной нити, с которой заряды стекали
в сторону находящегося по соседству квадранта с измерительной шкалой,
нарастил кусочком непроводящей шелковой нити. Чтобы на результат
измерения не влияли заряды, наводимые на квадрант, Рихман советовал его
заземлять. Помимо этого, прибор был снабжен удобной рукояткой и особой
пластинкой для прикосновения к испытуемым наэлектризованным телам.
В окончательном виде прибор Рихмана в принципе мало чем отличался от
элекрометров, применяемых в наши дни.
Рихману, как мы видим, бесспорно принадлежит заслуга создания
первого измерительного прибора, который мог бы, выражаясь его словами,
служить «для удобного определения электрических законов». Без такого
прибора не могло быть, конечно, и речи о дальнейшем развитии научных
представлений в области электрических явлений. Уже тогда это отчетливо
представлял себе и Рихман. «Ведь прежде чем указатель не будет доведен до
наивысшего возможного совершенства,— говорил он,— я считаю
безнадежным делом создание какой бы то ни было теории электричества» °.
В создании совершенного электроизмерительного прибора Рихман видел.
собственно, только начало своих исследований в области электричества.
И если замыслам ученого не суждено было в полной мере осуществиться,
то все же опыты, которые удалось ему поставить при помощи своего
указателя, убедительно говорят нам о том, сколь плодотворным и правильным
оказался в ту пору принятый им метод количественного изучения
электрических явлений.
Одним из замечательных наблюдений Рихмана, произведенных при
помощи электрического указателя, явилось экспериментальное установление
им равномерности степени электризации «поверхности заряженного тела,
т. е., в нашем понимании ее эквипотенциальности. «Разные указатели,—
пишет он,— -сходные друг с другом или совершенно одинаковые, нити которых
имеют одну и ту же длину и вес, будучи приложены в разных местах к
одной и той же наэлектризованной массе, показывают одинаковый градус»6.
Определяя по углу отклонения электрического указателя степень
электризации заряженного тела, Рихман с некоторой, конечно, погрешностью
измерял по существу его потенциал.
5 Там же, стр. 288.
G Там же, стр. 340.
18*

276
Б. С. СОТИН
Далее ученый произвел и другое весьма іважное наблюдение. Он
установил, что длима проскакивающей между двумя заряженными телами
искры будет тем большей, чем больше разница в степенях электризации этих
тел, т. е. чем больше между ними разность потенциалов. При одинаковой
же степени электризации различных тел, т. е. когда указатели давали
одинаковое отклонение, искры не проскакивали совсем.
Весьма важным было также наблюдение Рихмана, установившее, что два
заряженных тела после соприкосновения их оказываются
наэлектризованными одинаково.
Уже в самом начале своих опытов с электричеством Рихман подметил,
что способность различных тел вмещать электрические заряды оказывалась
как-то связанной с их геометрическими размерами или массой.
Наэлектризовывая тела различной массы электростатической машиной, Рихман
нашел, что чем большей была масса тела, тем больше электричества
приобретало оно от машины.
Много опытов проделал Рихман для выяснения математической
зависимости, связывающей электрическую 'емкость тела с его массой или
размером, и хотя решение этой задачи* в целом оказалось делом сложным, вге
же один факт ученый установил совершенно точно. «Из опытов ясно,—
писал он,— что ненаэлектризованные тела, отнимающие электричество, не
делают это прямо пропорционально своим массам. Но делают ли они это
пропорционально своим поверхностям, этого я еще не мог определить, так
как пользовался телами неправильной формы» 7. Интересно, что емкость
Земли Рихман принимал в своих опытах бесконечно большой и называл все
окружающие тела «бесконечной цепью».
Вопрос о зависимости между емкостью и размерами тела, к которому
Рихман не раз возвращался, им так и не был выяснен до конца: слишком
много было тогда неизвестных в поставленной задаче. Неудача полностью
объяснялась, с одной стороны, отсутствием каких бы то ни было
определенных понятий о потенциале и количестве электричества, с другой —
действительной сложностью самой зависимости емкости тел от их формы и
взаимного расположения. Так или иначе, с исторической точки зрения попытка
Рихмана дать определение такой величины, как электрическая емкость, и
самые опыты, направленные на выяснение ее зависимости от геометрических
размеров тел, весьма интересны и показательны. Двадцать с лишним лет
спустя подобные же попытки, увенчавшиеся большим успехом, -предпринял
английский ученый Кэвендиш, однако окончательное оформление понятие
емкости получило лишь в XIX в.
Много наблюдений и опытов Рихман посвятил вопросам проводимости
и изолирующей способности различных материалов. В своих начальных
опытах по проводимости. Рихман подтверждал или уточнял отдельные
сведения, почерпнутые им из научной литературы. Но вскоре он перешел к
7 Г .-В. Рихман. Труды по физике. М., Изд-во АН СССР, стр. 221.

РАБОТЫ Г. Р. РИХМАНА и М. В. ЛОМОНОСОВА ПО ЭЛЕКТРИЧЕСТВУ 277
исследованию новых вопросов. Немало внимания он уделил, например,
изучению влияния влажности.
Опыты Рихмана по определению проводимости различных материалов
интересны прежде всего тем, что в них экспериментатор, верный своей
методике, пытался, используя свой измерительный прибор, опереться на
чисто объективные данные. Применение электрического указателя позволило
ему, в частности, сделать вывод, что «Все увлажненные тела, подносимые в
руке к наэлектризованной железной проволоке, тотчас же устраняют
электричество, так что указатель показывает 0° и прилегает к 'висящей железной
линейке, такое действие производит, например, даже сера, стекло, фарфор,
смола, сургуч, шелковые шнурки, которые в сухом виде не восприимчивы к
производному электричеству» 8. Основываясь на этом наблюдении, Рихман
подчеркивает всю практическую важность предохранения электрических.
изоляторов от увлажнения.
Изучая электрическую проводимость, Рихман, естественно, пытался
определить, на какое расстояние вообще можно отвести электричество, и
нашел, что при помощи железной проволоки электричество можно отвести
на расстояние, практически сколь угодно большое.
Нельзя не остановиться на некоторых особых наблюдениях Рихмана,
связанных с определением проводимости. Так, например, им было
установлено, что вытекающая из сосуда с наэлектризованной водой струя
проводит электричество. Подобный же опыт он проделал со струей пара, но
результат оказался отрицательным. «Отсюда надлежало заключить,—
писал Рихман,— что пары являются корпускулами, которые разделены неки-
ими промежутками и не способны образовать сплошное производноэлгкт-
рическое тело...» 9. Далее, Рихман опытным путем установил проводимость
пламени свечи. Наконец, заслуживает также внимания опыт, проделанный
Рихм>аном по совету Ломоносова. Целью опыта являлось выяснение
проводимости стеклянных порошков, для чего заряженное тело, степень
электризации которого измерялась указателем, соединялось со стеклянным
порошком. При этом замечалась значительная утечка электричества, хотя стекло
в обычном состоянии служит прекрасным изолятором. Этому, на первый
взгляд странному, явлению Рихман нашел вполне правильное объяснение,
указав, что «стекло, будучи обращено в порошок, притягивает жидкости
решительнее и в большем количестве, вследствие увеличения своей
поверхности, и стеклянный порошок вследствие проникновения влаги изменяется,
становясь телом производного электричества» 10; действительно, после
прокаливания стеклянный порошок становился непроводящим.
Это наблюдение, между прочим, навело Рихмана «а мысль использовать
стеклянный порошок в соединении с электрической установкой для
определения влажности воздуха.
8 Там же, стр. 254.
9 Там же, стр. 312.
10 Там же, стр. 322.

278
Б. С СОТИН
Было бы, конечно, неверным полагать, что Рихман, выдвинув на
первый план количественные оценки и опытные наблюдения, совершенно не
пытался создать определенную теорию электрических явлений, понять их
физическую природу. Напротив, создание такой теории он «и представлял
себе конечной целью всех экспериментальных работ. Замечательно, что
взгляды Рихмана на электричество, представляющие безусловный
исторический интерес, свидетельствуют прежде всего о том, что ученый в своих
воззрениях стоял іна материалистических позициях и ів основе сложных
явлений окружающего мира видел прежде всего различные формы
материального движения.
Природа электрических явлений казалась в то время совершенно
непонятной; многие ученые искали ответа іна вопрос о том, что такое
электричество, где лежат причины его образования, в чем заключается самый
механизм притягивания и отталкивания заряженных тел, почему вокруг
наэлектризованных тел возникает свечение, и т. п. Наблюдения показывали,
что электричество в разных случаях проявлялось неодинаково. Как уже
было сказано, оно по-разному, например, возбуждалось в различных
телах: в одних оно появлялось при трении, в других же лишь при
соприкосновении их с телами, уже заряженными. С другой стороны, по-разному
взаимодействовали между собой и электрические заряды, получившие
название положительных и отрицательных.
Рихману, однако, казалось, что простое введение понятий
положительного и отрицательного электричества еще мало чем могло помочь
выяснению самой природы электрических явлений. Причины, порождающие
электрические явления, Рихман видел в особых формах движения материи.
<Нет сомнения,— говорил он,— что электричество производится
телесными силами и должно происходить от определенного движения некоторой
тонкой материи в атмосферах тел, ибо все телесные перемены совершаются
посредством движения, следовательно и эта» и.
Объяснение механического взаимодействия наэлектризованных тел
Рихман пытался найти в реальных движениях некой тонкой материи, которые
происходят вокруг этих тел. Окружающее заряженное тело пространство,
в котором проявляются электрические силы, Рихман называл
«электрической атмосферой», вводя понятие, эквивалентное понятию электрического
поля. Одновременно Рихман ввел понятие и напряженности этого поля,
обозначив ее термином «действенность» электрической материи и
предложив определять эту величину силой, действующей на находящийся в
электрическом поле электрический заряд.
Рихман подчеркивал существование неразрывной связи между полем и
порождающим его зарядом и постоянно искал возможности определения
того закона, іпо которому изменяется напряженность тюля в зависимости от
расстояния до поверхности наэлектризованного тела. С другой стороны.
11 Г.-В. Рихман. Труды по физике. М., Изд-во АН СССР, 1956, стр. 232.

РАБОТЫ Г. R. РНХМАНА и М. В. ЛОМОНОСОВА ПО ЭЛЕКТРИЧЕСТВУ 279
сама электрическая атмосфера могла служить мерой порождающего ее
электричества. Считая, что электрическая атмосфера, охватывающая одно
и то же тело, простирается от его поверхности на равные расстояния, Рих-
ман пытался математически вычислить объем атмосфер, окружающих тела
различной формы, и определял в этих целях толщину (или радиус)
атмосферы и общую повер-хность наэлектризованного тела.
Изучению свойств электрических атмосфер Рихман придавал перво-.
степенное значение, видя в этом ключ к пониманию многих явлений
природы. «Весь я отдамся по мере сил,— говорил он,— исследованию
электрической атмосферы и всех законов, по которым возникают прославленные
электрические явления и по которым электрическая материя
распределяется в различных телах» 12.
Теория электрической атмосферы получила у Рихмана
непосредственное применение в объяснении явлений притяжения и отталкивания.
Ученый полагал, что до электризации атмосфера тела находится в состоянии
определенного покоя, после же электризации приходит в движение, отчего
становится более «текучей». Рихман считал, что движения этой атмосферы
могут носить различный характер, чем и объясняются притяжение и
отталкивание, а также световые эффекты. Так, например, при поднесении ненэ-
электризованных тел к наэлектризованным возбужденная вокруг
последних материя устремляется навстречу ненаэлектризованным телам, и, если
поток этой материи оказывается весьма интенсивным, возникает световой
эффект. Способность электрической материи устремляться навстречу
подносимым телам зависит, как полагал Рихман, от того, насколько крепко она
связана с наэлектризованным телом. Если поверхность касания между
электрической материей и наэлектризованным телом велика, то связь эта
оказывается более прочной и электрическая материя отделяется в меньшей
степени. Наоборот, если поверхность касания мала, что бывает обычно на
всяких выпуклостях и заострениях, то электрическая материя отделяется
легко. Этим и объяснял Рихмаін наиболее интенсивное свечение у острых
концов наэлектризованных тел.
Первые же известия о необычайных опытах по извлечению
электричества из атмосферы, проведенных во Франции в мае 1752 г., были встречены
в Петербургской Академии наук с большем интересом. Академия решила
посвятить столь важному вопросу специальные научные заседания и
поручить уже занимавшемуся ранее изучением электрических явлений Рихману
выступить с информацией о новых открытиях. Заседания Академии
состоялись 26 июня и 3 июля 1752 г. Рихман дал высокую научную оценку
новому открытию и предложил конкретные способы осуществления подобных
же опытов в России. Интересно, предложенный Рихманом способ
обнаружения атмосферного электричества, или, как тогда говорили, «громовой
материи», почти полностью совпадал с тем, который несколькими месяцами
Там же, стр. 273.

280
Б. С. СОТИН
позже применил Франклин; русский ученый предложил приспособить для
этих целей колокольчик, использованный им в качестве указателя
электричества еще в 1745 г.
В развитии науки об электричестве 1752 год оказался весьма
примечательной вехой. В этом году удалось выяснить сущность одного из самых
таинственных и грозных явлений природы — молнии. Молния — эта
гигантская электрическая искра — буквально завладела умами ученых и
стала предметом исследования всех научных обществ и академий.
Рихман, ушедший с головой в эту новую, интересную область физики,
уже в декабре того же 1752 г. представил в Академию наук официальный
отчет о первых полученных им научных результатах. Из текста отчета
явствует, что главными вопросами, на которые он стремился інайти ответ, были
вопросы о природе атмосферного электричества и об устройстве надежно
действующих молниеотводов. Но изучение новых для него вопросов
Рихман, верный своей методике исследований, начал с разработки способов
возможно более точных количественных оценок. Взыскательного в этом
отношении ученого не могли удовлетворить довольно грубые приемы
обнаружения накапливавшихся на наружном пруте электрических зарядов, такие, как
звучащий колокольчик. Рихман вновь обращается к указателю; в своих
записях он подробно останавливается на устройстве указателя и способах его
использования применительно к данному случаю.
Сооружение опытной установки для изучения атмосферного
электричества Рихман закончил в июле 1752 г. Она представляла собой
укрепленный на крыше каменного двухэтажного дома шестифутовый железный шест,
к которому была присоединена проволока, отводившая атмосферное
электричество к расположенному в первом этаже измерительному устройству.
«18 июля, после полудня,— писал Рихман,—когда слышны были раскаты
грома, я наблюдал то, что до той поры тщетно ждал, а именно, не только
отталкивание нити от линейки, но и электрический огонь, с шипением
вырывавшийся из конца железной линейки...» 13. Таким образом, первый
эксперимент в России по извлечению электричества из атмосферы был
произведен Рихманом всего через два месяца после первого в истории подобного
же эксперимента, осуществленного во Франции.
Подтвердив своими опытами тождественность молнии с искусственным
электричеством, Рихман обращается к решению другой, уже практической
задачи,— к отысканию эффективных способов «отвращать молнию от
зданий». Он считает, что наряду с методом защиты зданий от молнии,
предложенным Франклином, может существовать другой, по его мнению, даже
более эффективный метод. Рихман полагает, что при соединении
металлического прутка с землей, как это рекомендует Франклин, самый пруток
приобретает заряд, равный заряду земли, т. е. нулевой. С другой стороны,
если металлический прут не соединять проволокой с землей, то он будет
13 Г.-В. Рихман. Труды по физике. М., Изд-во АН СССР, стр. 300.

РАБОТЫ Г. В. РИХМАНА и М. В. ЛОМОНОСОВА ПО ЭЛЕКТРИЧЕСТВУ 281
увеличивать свой заряд по мере накопления зарядов в атмосфере, и разность
между его зарядом и зарядом атмосферы будет мала; «тогда нет никаких
поводов,— оговорит Рихман,— к возникновению искры и молнии,
наоборот,— громовая материя скорее должна отталкиваться» и.
Как видим, предложение Рихмана о предпочтительном применении не-
заземлекных молниеотводов зиждилось на весьма аргументированных
научных представлениях, против которых в то время едва ли можно было
выдвинуть какие-либо достаточно веские возражения. Лишь последующее
развитие учения об электричестве показало, что эти представления Рихмана
были ошибочными. Отсутствие в тот период таких понятий, как разность
потенциалов, емкость и электростатическая индукция, не позволило
ученому составить правильного суждения о физической сущности действия
заземленного и незаземленного молниеотводов. С работами же Франклина,
в которых высказывалась уже в достаточно явном виде мысль о разделении
зарядов в нейтральном теле, внесенном в электрическое поле, он
ознакомился лишь в 1753 г., незадолго до своей смерти. Ни Рихман, ни его
современники не могли, конечно, понять, что разность потенциалов между
несущей заряд грозовой тучей и молниеотводом не зависит существенно
оттого, заземлен или не заземлен ^последний и что практическое использование
предложенного Рихманом незаземленного молниеотвода могло повлечь за
собой в случае удара в него молнии еще большие разрушения.
Записи Рихмана показывают, что, экспериментируя с установленными
им молниеотводами, он обследовал довольно широкий круг самых
разнообразных явлений. Он выяснял влияние различных факторов на точность
производившихся им количественных измерений; определял степень
электризации молниеотводов до и после удара молнии; изучал влияние
заостренности молниеотвода на степень его электризации; определял возможности
использования атмосферного электричества для электризации лейденской
банки и других тел; наконец, исследовал даже такой вопрос, как
воздействие на электризацию атмосферы орудийной стрельбы.
Производя свои многочисленные опыты с атмосферным электричеством,
Рихман отчетливо сознавал, какой опасности он при этом подвергался.
Всего за несколько недель до смерти Рихман написал следующие, можно
считать, пророческие строки: «Очевидно, что в нынешнее время и физикам
представляется возможность проявить своего рода отвагу и смелость в
рискованном деле. Вот почему, поскольку моя обязанность — в меру сил
заниматься физическими исследованиями, ничто меня не отвращало от
наблюдений подобного рода».
Э^гиг строки служат яркой характеристикой образа мужественного
ученого, для которого служение науке, стремление к истине было высшим
призванием жизни. Рихман погиб от удара молнии 26 июля 1753 г. во время
наблюдения за действием своей «громовой машины».
14 Там же, стр. 314.

282
Б. С. СОТИН
Возникновение у Ломоносова интереса к изучению электричества
можно отнести к началу 1745 г., когда он составил свою заметку «Наивящего
примечания достойные электрические опыты» 15. Эта короткая заметка,
описывающая некоторые, ів общем 'известные к тому времени явления,
показывает, что Ломоносов, так же, как и его близкий друг Рихман,
собственные исследования электричества начал с экспериментальной проверки
имевшихся тогда в этой области сведений.
Однако простое накопление частных фактов и наблюдений, само по себе
весьма, конечно, важное в науке, не могло в полной мере удовлетворить
выдающегося ученого, искавшего прежде всего первопричину физических
явлений. В чем состоит подлинная сущность, самая природа электричества •—
вот вопрос, на который сразу же стал искать ответа Ломоносов.
Но как ни заманчива была поставленная Ломоносовым конечная цель,
все же ее невозможно было достичь, не изучив некоторых новых
проявлений электричества, приковавших в тот момент внимание всего ученого
мира. Исследование атмосферного или, как тогда говорили, естественного
электричества, порождающего молнию,— вот что должно было, по
убеждению многих, явиться ключом к более глубокому пониманию природы
электричества.
Как только вести о прямом получении электричества из атмосферы
дошли до Петербурга, Ломоносов одновременно с Рихманом немедленно
приступил .к воспроизведению описывавшихся в газетных собщениях опытов.
В своем отчете за 1752 г. он отмечал, что «чинил электрические воздушные
наблюдения с немалою опасностию» 16.
Весной 1753 г. Ломоносов вновь вернулся к этим опытам; он проводил
их сначала в деревне, а затем и в самом Петербурге. Первая его установка
представляла собой укрепленный на высоком дереве, изолированный при
помощи стеклянных трубок и шелковых шнурков металлический прут,
проволока от которого была протянута через окно внутрь дома. К концу
проволоки был подвешен железный аршин и два указателя, служивших для
измерений величины заряда: один представлял собой подвешенную к аршину
простую нить, а другой — пучок нитей, расходившихся при электризации
в виде конуса.
Вот дословное описание одного из наблюдений, проведенных
Ломоносовым при помощи этой установки: «Во 12 число июля, в первом часу
пополудни взошла темная туча, частыми блистаниями и тресками сильная. Для
наблюдения перемен стоял я близ аршина и, не имея в близости других
инструментов, употребил прилучившийся топор, который к сему делу
довольно пристроен ради трегранных углов и что сухое топорище при великой
электрической силе вместо шелковой или стеклянной обыкновенной под-
15 ПСС, т. 3, стр. 7—110.
16 ПСС, т. 10.стр,390.

РАБОТЫ 1". В. РИХМАНА и М. В. ЛОМОНОСОВА ПО ЭЛЕКТРИЧЕСТВУ 283
поры1' служить могло. Между прочими наблюдениями сии два примечания
достойны быть кажутся. Первое: выскакивали искры с треском
беспрерывно, как некоторая текущая материя, из самых углов, в расстоянии неполного
дюйма, когда, топор приводя, рукою держал за железо. Но когда к нему
не прикасался, тогда конический шипящий огонь два дюйма и больше к
оному простирался. Второе: в сем состоянии внезапно из всех углов...
неравных бревен, бок окна составляющих, шипящие конические сияния
выскочили и к самому аршину достигли, почти вместе у него соединились.
Продолжение времени их не было больше одной секунды, ибо великим
блеском, с громом почти соединенным, все, как бы угаснув, кончилось» 18.
Установка, которой пользовался Ломоносов в Петербурге, мало чем
отличалась от описанной. Шест на этот раз был укреплен на крыше. На
верхнем его конце на изолирующих подставках находились металлические иглы.
От них в дом, где проводились наблюдения, проходила проволока, оттянутая
во избежание касания с крышей и стенами дома шелковыми нитями к
воротам.
При помощи своих «громовых машин», Ломоносов сделал важное
наблюдение. Он обнаружил электрические заряды в атмосфере в то время, когда
грозы не было. В письме к Шувалову 31 мая 1753 г. он сообщает, что <в
апреле наблюдал, как без грома и молнии «нитка от железного прута
отходила и за рукою гонялась» 19. Подобные наблюдения Ломоносов производил
и позже — в мае, июне и июле. Так, например, 29 мая «около полудни,—
как пишет Ломоносов,— весьма великая темная туча с дыханием зюдвеста
двигалась. Грому и молнии отнюдь не было слышно ни прежде, ни вместе,
ниже после. Однако указатель подымался выше тридцати градусов, и иск-
20
ры с треском из железного прута выскакивали...»
В злополучный день гибели Рихмана Ломоносов также проводил
наблюдения за атмосферной электрической силой, воздействовавшей на его
«громовые машины». Ломоносов извлекал из металлического прута искры
различными веществами и изучал окраску этих искр, когда раздался сильный
удар, оказавшийся для Рихмана роковым. Узнав о печальном событии,
Ломоносов тотчас же поспешил в дом Рихмана, но уже не застал его в живых.
Все обстоятельства гибели ученого он в тот же день изложил в письме к
Шувалову; по этому письму можно представить, какой опасности
подвергался в тот момент и сам Ломоносов.
Страшное событие, унесшее близкого друга, не поколебало решимости
Ломоносова продолжать научные изыскания. Говоря, что «умер Рихман
прекрасною смертью, исполняя по своей профессии должность» 21,
Ломоносов прежде всего был обеспокоен тем, чтобы этот случай не повредил
17 Термином «подпора» Ломоносов называл иноляшпо.
18 ПСС, т. 3, стр. 109.
19 ПСС, т. 10, стр. 482.
20 ПСС, т. 3, стр. 1і15.
21 ПСС, т. I, сяр. 485.

284
Б. С. СОТИН
развитию научных исследований в России, «не был протолкован против)-
приращения наук» ".
Опасения Ломоносова отнюдь не были напрасными. Трагический
случай с Рихманом, безусловно возбудивший всяческие разговоры, вполне мог
быть использован отдельными невежественными вельможами для
организации разного рода гонений на науку. Характерно в этом отношении письмо
графа Чернышева к князю Шувалову, показывающее, какое впечатление
произвела гибель Рихмана на высшее общество того времени.
Электрическую машину в этом письме Чернышев именует «проклятой», а опыты с ней
«бесполезным любопытством» 23. В столице усиленно распространялись в
это время толки, в которых Рихман фигурировал как чародей, созвавший
гром с неба и поплатившийся жизнью за свою дерзость. В такой
обстановке академическая канцелярия, возглавляемая Шумахером, сочла
неудобным созывать подготовленное ранее торжественное собрание, на котором
Ломоносов должен был сделать сообщение о своих исследованиях
электричества. В донесении на этот счет президенту Академии графу
Разумовскому говорилось: «Понеже по причине случая смертного профессора Рихмана
Канцелярия Академии наук сумневается, угодно ли то будет, ежели такую
при ассамблее диссертацию читать, в которой электрические примечания
некоторым образом изъясняться будут...» .
Это вмешательство и воздвигаемые Канцелярией препоны сильно
встревожили Ломоносова, видевшего в собрании удобный случай для того,
чтобы рассеять нелепые суждения и показать, что смерть Рихмана никак н^
может быть истолкована против научных исследований, требующих от
ученых не только знаний и труда, «о нередко и мужества. Ломоносов несколько
раз обращался к президенту, прося его назначить вопреки мнению Канце-
\ярии день для торжественного собрания. Наконец, разрешение было
получено. В распоряжении президента указывалось, что хотя и было принято
решение публичного собрания не устраивать, «однакож дабы гдн.
Ломоносов с новыми своими изобретениями между учеными в Эвропе людьми не
уповдал, и чрез то труд бы его в учиненных до сего времени электрических
опытах не пропал: Того ради извольте так расположится, чтоб для
вышеупомянутая высочайшаго торжества Ноября 25 числа сего текущаго года акт
академический конечно был для публики, в котором гдн. Ломоносов читать
имеет слово о явлениях воздушных, от электрической силы
происходящих...» 25
«Слово о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих»,
зачитанное на публичном собрании Академии наук, состоявшемся 26
ноября 1753 г., представляет собой замечательное для своего времени научное
22 ППС, т. I, стр. 485.
23 Русский архив, 1869, М., 1870, стр. 1782.
24 Б и л я р с к и й, стр'. 21(5.
25 Там же, стр. 223—224.

РАБОТЫ Г. В. РИХМАНА и М. В. ЛОМОНОСОВА ПО ЭЛЕКТРИЧЕСТВУ 285
произведение. Ярким вдохновенным языком Ломоносов изложил в нем
своп воззрения на многие физические явления, относящиеся к области
электричества, метеорологии и астрономии; предложил теорию
образования электрических зарядов в атмосфере, дал объяснение природы северных
сияний и небесных комет.
В начале своей речи Ломоносов пытается рассеять предубеждения,
возникшие в связи с гибелью Рихмана. Он говорит, что «людей, которые
бедственными трудами или паче исполинскою смелостью тайны естественные
испытать тщатся, не надлежит почитать продерзкими, но 'мужественными ,ч
великодушными... Итак, не думаю, чтобы -внезапным поражением нашего
Рихмана натуру іиспытающие умы устрашились и электрической силы в
воздухе законы изведывать перестали; но паче уповаю, что все свое
рачение на то положат, с пристойною острожностию, дабы открылось, коим
образом здравие человеческое от оных смертоносных ударов могло быть
покрыто» '2в.
Далее Ломоносов предлагает и способы, которые, по его 'мнению, могут
предотвратить разрушительное действие молнии. Одним из основных
способов он считает сооружение громоотводов («электрических стрел»),
полагая ттри этом, как и Рихман, что лучшее действие окажут металлические
острия, укрепленные на подставке, сделанной из материала первично-?лект-
рического, т. е. диэлектрика. Подобные громоотводы, которые при ударе
молнии отводили бы «громовую силу» в землю, «на местах, от обращения
человеческого по мере удаленных, ставить за небесполезное дело почитаю,—
говорит Ломоносов,— дабы ударяющая молния больше на них, нежели на
головах человеческих и на храминах, силы свои изнуряла»2'.
Причину образования атмосферного электричества Ломоносов
усматривает в трении находящихся в воздухе материальных частиц. Самое же
трение, по мысли Ломоносова, создается вертикальными восходящими
потоками воздуха, образуемыми вследствие неравномерного прогрева
атмосферы. Наэлектризованные таким образом материальные частицы (продукты
горения и др.) в результате бесчисленных столкновений отдают свои
заряды мельчайшим капелькам воды, образующим облака. Вот как
рисовалась картина образования объемных атмосферных зарядов самим Ломоно-
совым:
«...Жирные шарички горючих паров, которые ради разной природы с
водяными слиться не могут и ради безмерной малости к свойствам
твердого тела подходят, скорым встречным движением сражаются, трутся,
электрическую силу рождают, которая, распространяв по облаку, весь оный
занимает. Странно, может быть, покажется, что толь маленькими шаричками
толь ужасная сила производится; но дивиться перестанете, когда примете
в рассуждение неисчислимое оных множество и водяной материи в облаке
ПСС, т. 3, стр. 23.
Там же, стр. 77.

286
Б. С. СОТИН
безмерную поверхность, разделением ее на мелкие частицы происшед-
шую» .
В опытах с атмосферным электричеством Ломоносов особое внимание
уделял исследованию самого характера электрических разрядов, видя в этом
путь к пониманию многих явлений природы. Он заметил» что разряды
можно разделить на три вида. «Первый в искре с треском, которая часто с
излучиною и, по разности материи, разного цвету примечена, особливо когда
натуральная электрическая сила в металлический прут приведена была из
облака. Второй род — шипящий и холодный пламень... без треску. Третий
род — бледный и слабый свет, который в весьма редком воздухе или
в месте, воздуха отнюдь не имеющем, над ртутью в барометре пока-
29
зывается...» .
Подобные явления Ломоносов находит а природе. Удары молнии он
считает электрическим разрядом первого вида, огни Св. Эльма — разрядом
второго вида (шипящим), а «вечерние блистания, что просто зарницею
называются, по-видимому, надлежат до третьего рода, затем что бывают
в верхней атмосферы тонком воздухе...» *
К последнему, третьему роду электрического разряда Ломоносов
относил и северные сияния. «Итак, весьма вероятно,— писал он,—что
северные сияния рождаются от происшедшей на воздухе электрической силы.
Подтверждается сие подобием явления и исчезания, движения, цвету и
виду, которые в северном сиянии и в электрическом свете третьего рода
показываются» 31. Ломоносов подчеркивал при этом, что северные сияния
происходят «выше атмосферы», т. е. в сильно разреженных слоях.
Особенный интерес для науки представляют мысли Ломоносова,
касающиеся природы электричества. Они изложены в принадлежащих его перу
грех записках: ів «Программе» объявленного Петербургской Академией
наук конкурса (1753 г.), по условиям которого предлагалось «сыскать
подлинную электрической силы причину и составить точную ее теорию»; з
«127 заметках к теории света и электричества» (1756 г.) 'И в «Теории
электричества, изложенной математическим путем» (1756 г.).
Касаясь в своей «Программе» причин, побудивших объявить конкурс на
лучшую работу по исследованию природы электрических явлений,
Ломоносов отмечает, что еще не создано удовлетворительной теории
электричества, которая бы охватила все известные науке явления. Еще много,
подчеркивал он, остается непонятного относительно природы электричества и
огня. С одной стороны, между этими явлениями существует какая-то
внутренняя связь: «огонь силою электрическою возбуждается», с другой
стороны, как показывают опыты, нагревание тел, скажем стекла, приводит к
тому, что они «не могут произвесть электрической силы». Поэтому Ломо-
28 ППС, т. 3, стр. 51.
29 Там же, стр. 57.
30 Та'М же.
31 Там же, стр. 81-

РАБОТЫ Г. В. РИХМЛНЛ и М. В. ЛОМОНОСОВА ПО ЭЛЕКТРИЧЕСТВУ V87
носов ставит задачу определения того, «что в причине ироизвождения
электрической силы и огня есть общее и что особливое».
Далее Ломоносов указывает, что многие вещества и материалы,
обладающие самыми различными физическими и химическими свойствами,
имеют общие электрические свойства ,образуя две основные группы тел: пер
вично-электрические и производно-электрические. Ломоносов предлагает
вскрыть эти качества, общие «всем телам, имеющим первоначальную
электрическую силу» и «всем телам, имеющим производную». Другими словами,
Ломоносов выдвигает задачу изучения внутреннего строения вещества,
которая была решена наукой много позднее, уже в наше время, созданием
электрической теории строения материи. Сам же Ломоносов решение этой
задачи связывал тогда с успехами химии. «Так как внутреннее строение тел
выведывает главным образом химия,— писал он,—то без нее труден, даже
невозможен доступ к их глубинам и тем самым к раскрытию истинной
причины электричества» 32.
Мы знаем, что история .развития наших знаний об электричестве во
многом подтвердила правильность намеченного Ломоносовым пути. Именно
открытие химических источников и химических действий электрического
тока привело к понятию элементарного заряда и подготовило почву для
развития современных воззрений на строение вещества.
Замечательные для своего времени, глубоко материалистические взгляды
развивает Ломоносов в своих попытках объяснить самое существо
электрических сил. Он пишет: «Электрические явления—притяжение,
отталкивание, свет и огонь — состоят в движении. Движение не может быть
возбуждено без другого двигающегося тела. Но тела, удаленные от
наэлектризованных тел, не находятся в соприкосновении с ними. Поэтому должна
существовать нечувствительная жидкая материя, которая распространяется
вне электризованного тела и, изменяемая его силой, производит такого рода
действия» .
И далее продолжает: «Так как эти явления происходят в пространстве,
лишенном воздуха, а свет и огонь также происходят в пустоте, и зависят
от эфира, то представляется правдоподобным, что эта электрическая
материя тождественна с эфиром... Чтобы это установить, необходимо изучить
природу эфира; если она такова, что удовлетворительно объясняет
электрические явления, то будет достаточная вероятность, что они происходят от
движения эфира. Наконец, если не найдется никакой другой материи, то
достовернейшей причиной электричества будет движущийся эфир» 34.
Итак, причину электрических явлений Ломоносов видел в движении
эфира, который он принимал за тело «тончайшее, весьма текучее и весьма
способное к движению всякого рода» 35. Различие электрических явлений
32 Там же, стр. 283-
33 Там же.
34 Там же, стр. 285.
ЗГ| Там же, стр. 287.

288
Б. С. СОТИН
Ломоносов объяснял различием движений эфира. Он указывал, что
«представить можно три разные движения тончайшей электрической материк,
которая сквозь скважины тел ходит, то есть прохождение, вертение и
трясение» 36, иначе говоря, поступательное, вращательное и колебательное, и
нужно лишь точно определить, какие из этих движений могут явиться
причиной тех или иных явлений. Так, например, световые явления Ломоносов
объяснял колебательным движением эфира и уподоблял распространение
света распространению звуковых волн в жидкостях и газах. При этом он
подчеркивал, что наши ощущения света и тепла являются следствием
воздействия на органы чувств человека внешнего материального мира,
движущейся материи. Сколь определенны были в этом смысле 'материалистические
философские суждения Ломоносова, ярко свидетельствуют следующие
строки: «Без движения в телах не может быть никакого изменения; поэтому
ощущение света и теплоты как весьма очевидное изменение в органах чувств
не может произойти без движения эфира, и, следовательно, эфир, как весьма
склонный ко всякому движению, действительно находится в движении, про-
изводя свет и теплоту» .
Не следует, однако, эфирную теорию Ломоносова смешивать с
распространенными в его время теориями невесомых электрических жидкостей.
Русский ученый резко восставал .против этих теорий, совершенно не
согласовавшихся с его материалистическим мировоззрением. Двигаться способна
только реальная материя, а не какая-то невесомая жидкость, наделенная к тому
же по существу мистическими свойствами. Именно такой реальной
материей, состоящей из отдельных движущихся частичек, и был ломоносовский
эфир.
Полагая, что эфир служит непременным агентом как световых, так и
электрических явлений, Ломоносов приходит к замечательной идее о
существовании глубокой внутренней связи между светом и электричеством.
Правильность данной идеи могла подтвердить лишь экспериментальная
проверка, которую и намечает ученый. Он пишет: «Надо поставить опыт, будет
ли луч иначе преломляться в стекле или воде наэлектризованной» 38.
Понятно, что осуществление такого опыта было тогда делом далеко не простым.
Только через сто с лишним лет английский ученый Керр произвел
задуманный Ломоносовым эксперимент и установил явление двойного
лучепреломления в электрическом поле. Явление Керра, сыгравшее важную роль
в обосновании электромагнитной теории света, полностью подтвердило
наличие предсказанной Ломоносовым связи электрических и световых
явлений.
Мы видим, что взгляды Ломоносова оказались весьма плодотворными.
Усматривая единую причину для световых и электрических явлений,
Ломоносов поразительно предвосхитил замечательные результаты учения Фа-
36 ППС, т. 3, стр. 139.
37 Там же, стр. 287.
88 Там же, стр. 241.

РАБОТЫ Г. В. РИХМАНА и М. В. ЛОМОНОСОВА ПО ЭЛЕКТРИЧЕСТВУ 289
радея —Максвелла, приведшего нас к представлениям о свете, как об
электромагнитном процессе.
Насколько полно совпадали взгляды Максвелла на электрические и
световые явления и высказанные столетием раньше взгляды Ломоносова,
свидетельствуют, например, следующие строки английского ученого. «Та
теория, которую я предлагаю,— писал Максвелл,— может быть названа
теорией электромагнитного поля, потому что она имеет дело с
пространством, окружающим электрические или магнитные тела, и она может быть
названа также динамической теорией, поскольку она допускает, что в этом
пространстве имеется материя, находящаяся в движении, посредством
которой и производятся наблюдаемые электромагнитные явления...
Мы поэтому имеем некоторое основание предполагать, исходя из явлений
света и тепла, что имеется какая-то эфирная среда, заполняющая
пространство и пронизывающая все тела, которая обладает способностью быть при-
водимой в движение, передавать это движение...» оу
Пропагандируя максвелловское учение © России, А. Г. Столетов отмечал,
что «идеи Максвелла ставят на первый план участие эфира — той самой
среды, которая распространяет лучи света и тепла» 40. Сам Столетов
полностью разделял эти воззрения. Он писал:
«Электромагнитная энергия, лежащая в основе электрических и
магнитных явлений, есть энергия всепроникающего эфира, зависящая от его
частичных деформаций и движений, подробности которых нам еще не
известны.
Одна из форм распространения этой энергии есть то, что издавна
известно нам, как луч света и тепла» 41.
Классики марксистской философии Ф. Энгельс и В. И. Ленин высоко
оценивали эти по своему существу глубоко материалистические теории в
физике. Энгельс, например, был совершенно убежден в реальном
существовании эфира и указывал, что «От эфира нельзя отказываться уже из-за
света»42. «Эфирная теория,— писал он,— дает надежду выяснить, что
является собственно вещественным субстратом электрического движения, что
собственно за вещь вызывает своим движением электрические явления» 43.
Из этих высказываний видно, насколько жизненными оказались идеи
Ломоносова и в какой мере они определяли последующий научный прогресс.
Прокладывая дорогу к пониманию самой сущности явлений, эти идеи
полностью вытеснили представления об электричестве как о некоторой
невесомой жидкости. Ни теория одной жидкости Франклина, которую
отказывался признать Ломоносов, ни выдвинутая позже теория двух жидкостей
39 Дж. К. Максвелл. Динамическая теория электромагнитного поля. В кн.:
Избранные сочинения по теории электромагнитного поля. М., 1952, -стр. 253.
40 А. Г. Столетов. Собрание сочинений, т. II. М.— Л., 1941, стр. 234.
41 Там же, стр. 257.
42 Ф. Энгельс. Диалектика природы. М., 1949, стр. 1193.
43 Там же, стр. &8.
'** Ломоносов, т. V

290
Б. С. СОТИН
Симмера не смогли объяснить новых физических явлений, прежде всего
закон сохранения энергии в области электрических явлений. Рассматривая
этот случай, Энгельс решительно подчеркивал, что электричество — это
определенная форма движения материи, а не какая-либо материя или
невесомая жидкость. Благодаря открытию механического и термического
эквивалента электрической энергии «делалась,— как писал Энгельс,— все более
несостоятельной гипотеза о том, будто электричество есть какая-то особая
материальная жидкость» 44.
Высказанные Ломоносовым 'идеи о роли и участии в различных
физических явлениях материальной среды, получившие отражение и развитие в
работах таких ученых, как Фарадей, Кельвин, Максвелл, Герц, привели к
необыкновенному обогащению человеческих познаний и к формированию
совершенно новых понятий, а именно, понятий о физических полях.
Таким образом, развиваемые Ломоносовым в XVIII в. научные идеи
оказались руководящими идеями последующего XIX 'В., принесшими столь
замечательные плоды.
44 Ф. Энгельс. Диалектика природы. М., 1949, стр. 87.

ПУБЛИКАЦИИ, СООБЩЕНИЯ,
ЗАМЕТКИ

С. А. ПОГОДИН
О ХИМИЧЕСКИХ ОПЫТАХ ЛОМОНОСОВА
в 1744 г.
Деятельность Ломоносова до весны 1749 г., когда в построенной и
оборудованной им Химической лаборатории Академии наук стало возможным
«вступить в беспрерывное продолжение химических опытов» \ Б. Н. Мен-
шуткин характеризует как теоретический период: «Ломоносов... в эту эпоху
или вовсе не делал опытов или производил немногочисленные опыты такого
рода, что их можно было выполнить либо дома, либо в каком-нибудь
помещении, не приспособленном специально для химической работы»2. Однако
сведения об этих опытах пока довольно скудны.
Сообщение А. А. Елисеева 3 показывает, что в полном соответствии с
высказыванием1 Б. Н. Меншуткина, Ломоносов оз мае 1744 г. производил в
физическом кабинете Академии наук (не приспособленном для химических
работ) опыты растворения металлов в азотной кислоте.
П. П. Пекарский, говоря о работах Ломоносова в 1744 г., отмечает, что
он «...производил какие-то химические опыты, для чего требовал (19 июня)
из Академической канцелярии материалов, которые и были ему тогда
отпущены» 4.
Из текста этого требования, датированного 19 июня 1744 г., видно, что
Ломоносову были «весьма нужны для химических опытов» 5 следующие
препараты и предметы (в угловых скобках дана расшифровка химических
знаков и сокращенных слов.— С. #.).
1. Spkitue nitri^fes <Spkitus шЬгі Libram semis >
2. Sp.g^ \ ii <Spiritue saiis ammoniac! rniciae duas>
3. -ЙчСагіорЬ i i "CQIei Gaiyophylloruim un.ciam unaim>
1 ГЮС, т. 10, dip- 45.
2 Меншуткин, II, стр- 260.
3 А. А. Елисеев. Новые материалы об экспериментальных работак Ломоносова
в 1744 г. в физическом кабинете Академии наук. Ломоносов, III, стр. 260—264.
4 Пекарский, т. 2, стр. 348, 349.
s ПСС, т. 9, стр. 13.

294
С. А. ПОГОДИН
4. 0—Ср \ iv <Salis Tartari uncias quattuor>
5. ^©1 i \ iii <OIei Vitrioli uncias tres>
6. 5 Crucibula-
7. 5 vitra Zuckerglaser dicta
Перевод 6:
1. Селитряного спирта xh фунта (около 180 г)
2. Нашатырного спирта 2 унции (около 60 г)
3 Гвоздичного масла 1 унция (около 30 г)
4. Соли винного камня 4 унции (около 120 г)
5. Купоросного масла 3 унции (около 90 г)
6. 5 тиглей
7. 5 стеклянных сосудов, называемых кондитерскими банками.
Перевод требует некоторых пояснений. Под названием Spiritus nitri
подразумевалась красная дымящаяся азотная кислота, что явствует из
способов получения и видно по свойствам этого препарата, описанным Г. Ф. Тейх-
мейером в книге, по которой Ломоносов изучал химию в Марбурге 7. Тейх-
мейер8 подробно излагает два способа приготовления селитряного спирта:
1) перегонкой на сильнейшем огне 1 части селитры с 3 частями глины и
2) перегонкой на песчаной бане 4 унций совершенно обезвоженной селитры
с 2 унциями купоросного масла наивысшей крепости 9, причем реторта и
приемник должны быть совершенно сухими. Продукт имеет цвет золота,
выделяет красные пары и зажигает эфирные масла; его следует хранить в
склянке с притертой пробкой.
Солью винного камня (Sal Tartari) назывался углекислый калий,
полученный выщелачиванием нелетучего остатка от сухой перегонки винного
камня (т. е. кислой виннокалиевой соли) и выпариванием отфильтрованного
раствора досуха 10. Остальные названия препаратов понятны без пояснений.
6 Перевод, данный в ПСС (там же), изменен мною в сторону приближения к
терминологии XVIII в. В частности термин «Zuckerglaser» был переведен «банки, именуемые
сахарными». По словам Я- Р. Шпильмана, «к посуде, которой пользуются химики,
относятся также стеклянные цилиндрические сосуды, которые французы называют банками
(bocaux), а немцы — кондитерскими банками (Zuckexela&er), они служат и для хранения
тел и для выполнения многих работ» (J. R. S р і е 1 гп а п п. Institution ее cherniae ргаеіес-
tionibus academicis accomodata Editio altera, Argentorati 1766, p. 35). Слово «Zuckerglas»
И. Я. Павловский переводит «кондитерская банка» (И. Я. Павловский. Немецко-
русский словарь». Изд. 3. Рига, 1902, стр. 1600).
7 ПСС, т. 10, стр. 361—062, 370.
8 Н. F. Т е і с h m е у е г. Institutiones cherni-ae dogmaibiicae et experimentalis. Jenae,
11729, p. 120—-121-
Э то coot нош ение почт и точно о твеча ет соотно шеиию, требу вмому ур авя ение м
2KN03 + H2S04 = 2HN03 + K2SO* (202,2 части KN03 на 98,08 частей H2S04).
Красную дымящуюся азотную кислоту получают, «разлагая селитру половинным количеством
крепкой серной кислоты» (Д. И. Менделеев. Основы химии. Изд. 8, СПб., 1906,
стр. 508).
10 Teicbmeyer, р 176; G. Е. S t a h 1. Funidaimenita chymiae dogmaticae et experimental!*
Norimbergae, 1723, p. 75—76.

О ХИМИЧЕСКИХ ОПЫТАХ ЛОМОНОСОВА в 1744 г.
295
В примечании к рассматриваемому документу говорится, что
«Ломоносов, несмотря на отсутствие лаборатории, продолжал экспериментальную
работу по химии11. Однако остается неизвестным, для каких целей
Ломоносову понадобились перечисленные препараты.
Чтобы выяснить этот «опрос, необходимо напомнить, что в 1744 г.
Ломоносов читал лекции по физике двум студентам (впоследствии
академикам) С. К. Котельникову (1723—1806) и А. П. Протасову (1724—1796),
а также переводил на русский язык VI раздел книги Тюммига 12,
рекомендованный им в качестве пособия 13. Этот перевод был опубликован в 1746 г.
под заглавием «Волфианская экспериментальная физика»14. В нескольких
местах этой книги описываются опыты, для которых необходимы
перечисленные в рассматриваемом документе химические препараты (их названия
в приводимых цитатах выделены курсивом).
При описании флорентийского термометра с «двойной водкою» (т. е.
винным спиртом) в качестве термометрической жидкости указывается, что
«двойная водка примет на себя цвет... голубой — от чищеной яри 15 с на-
шатырною водкою 16... Нашатырная водка препятствует несколько двойной
водке расширяться»...17
В главе «О теплоте» — вопросе, которым особенно интересовался
Ломоносов, мы читаем: «Химические опыты показывают, что чрез
смешение холодных тел теплота или пламень произведен быть может, напр.,
купоросная крепкая водка 18 с прилитою водою или двойною водкою
согревается. Также и лед теплоту производит, когда к нему помянутая
купоросная водка прилита будет... Купоросная крепкая водка, водою
разведенная, распускает в себе железные опилки, произведши нарочитую теплоту.
Также и другие крепкие водки, 19 распускаючи в себе металлы, согреваются,
20
пенятся и дым испускают» .
В главе «О стуже» говорится: «Термометр показывает, что вода от
распущенной в ней соли холонет, а селитра и нашатырь сильнее знобят воду,
чем простая соль...21 Из снегу или изо льду и соли составляется знобитель-
ная материя22, которая великую стужу производит..., то есть когда со
снегом или наскобленным мелко льдом соль простая, нашатырь или селитра
11 ПСС, т. 9, стр. 652.
12 L. Т и m m i g. Institution's pkilosophiae Wolfianae, t. 1. Francofuxti et Lipsiae, 1725.
13 ПСС, т. 1, стр. 578—579: см. также стр. 544.
м ПСС, т. 1, стр. 419—530.
15 Ярь—основная укісуоноімедная соль.
16 Нашатырная волка — нашатырный спирт-
17 ПСС, т. 1, стр. 455.
18 Купоросная крепкая водка — концентрированная серная кислота.
19 Другие крепкие водки — прочие концентрированные минеральные кислоты, т. с.
азотная и соляная.
20 ПСС, т. 1, стр. 467.
21 Простая соль — поваренная соль.
22 Знобительная материя — холодильная смесь.

296
С. А. ПОГОДИН
смешана будет, то поставленная в сие смешение в чашке вода замерзнет,
а снег, смешанный с солью, растает» .
В главе «Об огне» упоминается опыт, привлекавший усиленное
внимание ученых первой половины XVIII в. «Понеже чрез смешение двух
холодных тел теплота произведена быть может..., а огонь не что другое есть,
как сгущенная теплота..., для того недивно, что селитряная крепкая так
называемая дымистая водка24, будучи слита с гвоздичным маслом, пламень
испускает» 25. Этот опыт описывают Н. Ньютон 26, Н. Лемери 27 и особенно
подробно Ф. Гофман 28.
В той же главе несколько ниже говорится о действии разбавленной
серной кислоты на железо: «Когда в густой крепкой купоросной водке, с
которою четыре доли воды смешано, влитой в узкогорлую стклянку, положены
будут железные опилки, тогда выходящий пар от свечного пламени
загорается... Иногда случается, что загоревшийся пар стклянку с великим треском
29
разрывает» .
Наконец, в главе «О цветах» рассматриваются изменения цвета
окрашенных настоев растений кислотами и щелочами, а также перемены окраски
при осаждении растворов некоторых солей щелочами и растворении
образовавшихся осадков в кислотах. Например: «Когда в сию воду 30 несколько
каплей купоросной или селитряной крепкой водки примешаешь, синий цвет
потеряется и вся вода будет прозрачна... После сего, когда вольешь сию
воду в распущенный в влажном воздухе поташ... 31, тогда синий цвет
возвратится» 32. «В воде распущенная сулема ни прозрачности, ни цвету оныя
не переменяет. Но как только распущенный во влажном воздухе поташ влит
будет, вода, прозрачность потеряв, померанцевый цвет примет. Потом, как
прильешь кислую материю, то-есть купоросную или селитряную крепкую
водку, цвет потеряется и прозрачность возвратится и на дне ничего
подонков не сядет» 33. И далее: «И вообще известно, что цветы, которые от
кислой материи происходят, от других материй не переменяются, а которые от
23 ПСС, т. 1, стр. 469.
24 Селитряная крепкая дымистая водка — дымящаяся азотная кислота.
25 ПСС, т. I, стр. 474.
25 И. Ньютон. Оптіиіка. Перевод с 3-го англ. изд. 1721 г. с примечамиями
С. И. Вавилова, Иэд. 2. М., 1954, стр. 287.
27 N. L е m е г у. Cows de chyniie, Не eel. Leyde, 1716, p. 601.
38 F. Hoffmann. Observationum phyeico^hymiicaxum eelectionwn labri III. Halae,
1722, p. 38, 1(26.
29 ПСС,т. 1, стр. 474.
80 Речь идет о нефритическим деревом настоеннюй воде (ПСС, т. 1, стр. 486), т. е.
наістое древесины дерева Moxinga oleifera, известного в старинной фармакопее под
названием Lignum перЬті?Ьсшті (N. L emery. Dictionnaire ou (raite universe! dee droguessimples.
3 ed, Amsterdam, 1716, p. 309).
31 Распущенный во влажном воздухе поташ — насыщенный раствор поташа,
полученный при расплавлении этой соли, выставленной на влажный воздух.
ш ПСС, т. 1, стр. 487.
33 Там же, стр. 487—488.

О ХИМИЧЕСКИХ ОПЫТАХ ЛОМОНОСОВА в 1744 г.
297
алкаличных рождаются, от кислых пропадают, ровно как от кислых
происшедшие, алкаличньгми изменяются» 34.
Из всех приведенных данных очевидно, что перечисленные в требовании
Ломоносова химические препараты: дымящаяся азотная кислота,
нашатырный спирт, гвоздичное масло, поташ и концентрированная серная кислота
были нужны ему для воспроизведения ряда химических опытов, описанных
в «Вольфианской экспериментальной физике». Есть все основания полагать,
что он демонстрировал эти простые, но эффектные опыты студентам,
слушавшим его лекции в 1744 г.
Таким образом, материалы, названные в рассматриваемом документе,
были нужны Ломоносову прежде всего для учебных целей. Но, кроме того,
в дальнейшем Ломоносов на примере перечисленных опытов иногда
аргументировал или иллюстрировал свои научные положения и теории. В
«Размышлениях о причинах теплоты и холода» он пользуется понижением
температуры при смешении льда или снега с солью как существенным
доказательством против теории теплорода35. В «Слове о пользе химии»
Ломоносов говорит: «...крепкие водки, растворяя в себе металлы, без
прикосновения внешнего огня согреваются, кипят и опаляющий пар испускают... чрез
слитие сильной селитряной кислости с некоторыми жирными материями, не
только страшное кипение, дым и шум, но и ярый пламень во мгновение ока
воспаляется»...36, дабы показать, «что свойства огня ничем толь «е
способно, как химиею, исследовать» 37. Он ссылается и іна то, что химия «чрез
слитие жидких материи разные цветы производит» .
Итак, внимательное изучение этого, казалось бы, мало значительного
документа, позволяет несколько пополнить наши сведения о том, как
многообразно Ломоносов претворял в жизнь свое твердое убеждение, что
«истинный химик должен быть и теоретиком, и практиком» 39.
34 Там же, стр. 488.
35 ПСС, т. 2, стр. 50—53.
36 Там же, стр. 359.
37 Там же.
38 Там же, стр. 354.
39 ПСС, т. 1, стр. 70—71L

А. И. АЛЕКСЕЕВ
О ТРУДАХ ЛОМОНОСОВА
ПО МОРЕПЛАВАНИЮ
.Вопросами мореплавания М. В. Ломоносов занимался с большим
увлечением, с большой любовью.
В «Рассуждении о большей точности морского пути» 1 (работа, в которой
непосредственно рассматриваются вопросы мореплавания) есть
замечательные слова о необходимости постоянного развития морских наук: «Рассудив,
коль много есть в море опасностей, которым не токмо корабли, великими
трудами и многим иждивением построенные и дорогими товарами
нагруженные, но и жизни человеческия подвергаются, не будет никто дивиться, что
в науках обращающиеся толь разных и многих ищут способов для
отвращения оных»2. Несовершенство искусства мореплавания, несовершенство
методов кораблевождения не могли не привлечь к себе внимания великого
ученого. Не все гипотезы, смелые предположения, изобретения и
усовершенствования Ломоносова в этой области были вполне удачными; некоторые из
них впоследствии не подтвердились. Но самая постановка отдельных
проблем поражала смелостью и оригинальностью мысли, звучала в те годы
вызовом иностранному засилью в науке. До Ломоносова труды по
мореплаванию были преимущественно переводами с иностранных работ. При жизни
Ломоносова только начали появляться первые отечественные труды, да и то
посвященные лишь разработке практических способов кораблевождения.
Авторы этих сочинений (Ф. И. Соймонов, С. И. Мордвинов, А. И. Нагаев) J
были моряками-практиками, и поэтому их пособия для мореплавателей, хотя
были и очень ценными для своего времени, не выходили за рамки разработки
конкретных приемов того или иного маневра, рекомендации лучших спосо-
1 Рассуждение о большей точности морского пути, таганное в публичном собрании
Императорской Академии наук майя 8 дня 1759 года господином Коллежским
Советником и профессором Михаилом Ломоносовым (ПСС, т. 4, стр. 123—186).
2 ПСС, т. 4, стр. 174.
3 А. И. Алексеев. Русская гидрографическая наука в XVIII веке. Труды Ин-та
истории естествознания и техники АН СССР, т. 37, 1961; История геолого-географичс-
ских наук, вып. 2, стр. 81—96.

О ТРУДАХ ЛОМОНОСОВА ПО МОРЕПЛАВАНИЮ
299
бов выполнения определенного круга наблюдений или определений. В
отличие от этих работ Ломоносов в «Рассуждении...» рассмотрел главные,
узловые вопросы современного ему мореплавания: организацию морского
образования, состояние методов кораблевождения и пути их
усовершенствования, конструирование различных мореходных приборов, исследование
условий плавания. Ломоносов предложил новые методы кораблевождения,
новые приборы.
В «Приступлении», с которого начинается «Рассуждение», дан
детальный разбор причин большого числа несчастий, случавшихся с
мореплавателями. «Все сии бедствия,— замечает Ломоносов,— почти от одной
неисправности мореплавания происходят, которое для того от самых древних времен
за достойное прилежания к лучшему приведению почитается» 4. Поэтому,
«отложив всякое сумнительство, всё, что для сей материи размышлял,
изобрел, произвел» 5, Ломоносов изложил в «Рассуждении».
Первая часть этого сочинения называется «О сыскании долготы и
широты в ясную погоду». Для определения времени «а меридиане корабля
Ломоносов разработал секстан с искусственным горизонтом, в конструкции
которого основное внимание обращено на уничтожение искажающего
влияния рефракции на 'наблюдения. Время на начальном меридиане он
предлагает определять из показаний изобретенного им оригинального хронометра
и по наблюдению звезд. Необходимо подчеркнуть, что основным
инструментом для астрономических определений служил в то время квадрант Гадлея,
а секстан «и хронометр в России еще не были известны, поэтому
инструменты, предложенные Ломоносовым, совершенно оригинальны.
Во второй части — «О сыскании долготы и широты в пасмурную
погоду» — Ломоносов также предложил свои методы. Наиболее интересен
несомненно метод путесчисления при помощи самопишущего
компаса—прообраза современного курсографа. Здесь же описаны механический лаг
оригинальной конструкции, прибор для определения скорости и направления
течения и др.
В научном отношении любопытна третья часть «Рассуждения» —
«О ученом мореплавании». Отметив, что мореплавание до сего времени
почти не имело научной теории, Ломоносов говорит о необходимости
научно-исследовательских работ 'В Морской академии. Для этого нужно в
первую очередь растить научные кадры, «в математике, а особливо в
астрономии, идрографии и механике искусных, и о том единственно старались,
чтобы новыми полезными изобретениями безопасность мореплавания
умножить» 6. По мнению Ломоносова, Морская академия должна собирать
и издавать отчеты о путешествиях, составлять планы
научно-исследовательских работ и руководить путешествиями «ученых мореплавателей».
4 ПСС, т. 4, стр. 126.
5 Там же, стр. 126.
6 Там же, стр. 161 —162.

300
А. И. АЛЕКСЕЕВ
Очень интересны мысли Ломоносова о магнетизме Земли и небесных
тел, высказанные в главе II этой части — «О составлении истинной
магнитной теории», которая начинается словами о связи теории с практикой («Из
наблюдений установлять теорию, чрез теорию исправлять наблюдения —
есть лучший всех способ к изысканию правды») 7. В ней Ломоносов за
80 лет до Гаусса высказал мысль о Земле как о магните, действие
которого складывается из действий магнитов, его составляющих. «Итак,
положим,— говорит Ломоносов,— что Земля — магнит, из разных великих
частей разной доброты составленный или из многих магнитов разной силы
в один сложенный, которые по своему положению и крепости сил
действуют; то необходимо следует, что на ней по разности мест должно быть
разное магнитной стрелки склонение»8. В главе III — «О сочинении теории
морских течений» Ломоносов излагает свое объяснение приливно-отливных
течений; интересные мысли высказаны и в IV главе—«О предсказании
погод, а особливо ветров».
Заключительные строки «Рассуждения» горят пламенным призывом
к развитию науки, к уничтожению войны на Земле. «О, если бы оные
труды, попечения, иждивения и неисчетное многолюдство, которые война
похищает и истребляет, в пользу мирного и ученого мореплавания
употреблены были, то бы не токмо неизвестные еще в обитаемом свете земли, не
токмо под неприступными полюсами со льдами соединенные береги
открыты, но и дна бы морского тайны рачительным человеческим снисканием,
кажется, исследованы были! Взаимным бы сообщением избытков коль
много прирасло наше блаженство! И день бы учений колико яснее воссиял
бы откровением новых естественных таинств» 9.
Любимым занятием Ломоносова была гидрология полярных морей.
В сочинении «Краткое описание разных путешествий по северным морям
и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную
Индию» 10 Ломоносов описал полярные моря и историю плавания по ним,
дал первую классификацию полярных льдов (сало, ледяные поля и
айсберги), нарисовав в целом правильную картину дрейфа полярных льдов.
В этой же работе он затронул и другие проблемы полярного мореплавания,
как, например, теплообмен между морем и воздухом через ледовый покров,
роль Солнца в прогреве воды и пр. п
7 ППС, т. 4, стр. 163.
8 Там же, стр. 164.
9 Там же, стр. 176.
10 ПСС, т. 6, стр. 417—498.
11 М. С. Бодн а.рским. Ломоносов как географ. М., 11912; В. Ю, Визе.
Ломоносов и Северный Морской путь. М., 1946; Н. Е. Дик. М. В. Ломоносов и его
значение для физической географии. В к».: «Отечественные фмзико-географы». М., 1Ф59;
В. Захаров. М. В. Ломоносов и русское научное мореплавание. «Морской флот»,
1948, № 7, 8; Н. И. Б а р б а ш о в. К истории мореходного образования в России.
М., Иад-во АН СССР, 1959.

О ТРУДАХ ЛОМОНОСОВА ПО МОРЕПЛАВАНИЮ
301
Ломоносов выдвигал теорию о проходимости Северного Ледовитого
океана в 80-х широтах, основываясь, в частности, на том, что по его
подсчетам льдом покрыта только Уі2 часть океана. Наличие в этих районах
океана свободной от льда воды Ломоносов связывал также с явлением
северных полярных сияний. На основании работ Ломоносова и
составленной им карты Северного Ледовитого океана была организована экспедиция
В. Я. Чичагова. Но, несмотря на несколько попыток, экспедиции не удалось
уйти далеко от Шпицбергена на восток. В то же время второй отряд
экспедиции под руководством П. К. Креницына сделал многое для
исследования северной части Тихого океана и положил начало картированию и
описанию Алеутских островов 12.
12 В. А. П е р е в а л о в. Ломоносов и Арктика. М., иэд. ГСМП, 1949.

С. К. КИЛЕССО
АРХИТЕКТУРНАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ
УСТЬ-РУДИЦКОЙ УСАДЬБЫ
ЛОМОНОСОВА
/Деятельность М. В. Ломоносова в области строительства и
архитектуры не получила еще достаточного освещения в литературе, хотя в данной
области он проявил большой талант. Известны проекты Ломоносова по
архитектурному оформлению северной столицы России: памятники Петру I
и Елизавете Петровне; монумент в честь вступления на престол
Екатерины II; художественное оформление празднеств по случаю рождения
Елизаветы в 1753 г.: иллюминации и фейерверки, триумфальные ворота,
подобные тем, которыми 18 декабря 1709 г. «блаженныя памяти г-дарь Петр
Великий от Полтавы с пленными шведами шествовал». Особенно интересны
работы Ломоносова, относящиеся к созданию в Петербурге «великолепного
мавзолея Петру Великому» над могилой его в Петропавловском соборе.
Идея оформления гробницы Петра I «приличными мозаичными
украшениями» принадлежит Ломоносову, искавшему случая применить мозаику
в архитектуре.
Многие годы Ломоносов добивался организации химической
лаборатории и сам изготовил «проект и план как оную лабораторию учредить
надлежит», дополнив проект данными общих габаритов и рисунками
деталей технологического оборудования К В 1756 г. Ломоносов получил
бесплатно во владение шесть погорелых мест на правом берегу р. Мойки
с обязательством в течение пяти лет выстроить каменный дом. Со
свойственной ему энергией и энтузиазмом Ломоносов принялся за строительство
и выстроил довольно большой каменный дом с лабораторией. В 1761 г.
на этом же участке была построена мастерская, где набирались мозаичные
картины, а также помещения для мастеров, делавших мозаику. К
сожалению, эти постройки и большинство архитектурных проектов Ломоносова не
1 А. Ф. Капустинский. Первая Русская научная химическая лаборатория.
¦Природа», № 10, 1947, стр. 74.

. ; .;.* Д.*-".
у . - л
Рис. 1. Генплан усадьбы
7 — жилой дом; 2 — гута; 3 — шлифовальня; 4— мукомольня; 5 — лесопильня; б —плотина; 7 — хозяйственные
постройки с установленными габаритами; 8 — хозяйственные постройки без точной установки габаритов
Рис. 2. Усадьба

304 С. К. КИЛЕССО
Рис. 3. Стекольный завод (гута)
сохранились, и мы можем судить о них лишь по изображениям на гравюрах
современников 2 и по литературным описаниям3.
О характере построек в Усть-Рудицкой усадьбе Ломоносова также
сохранились неполные сведения.
Известно, что в 1762 г. Сенат разрешил Ломоносову построить
фабрику по производству цветного стекла для изготовления мозаики, бисера,
стекляруса, хрусталя, фарфора и других изделий. В марте 1753 г. по указу
Елизаветы он получил для этой цели в окрестностях Петербурга 9000
десятин земли и 212 душ крестьян.
Завод и усадьба были построены за лето 1753 г. у деревни Усть-
Рудицы. Согласно разработанному Ломоносовым плану, на территории
усадьбы были сооружены плотина, стекольный завод (гута), шлифоваль-
ня, жилой дом, лесопильня, мукомольня и другие служебные постройки.
Ломоносов, исходя из технических и технологических особенностей
производства стекла, сам выбрал удобное для строительства место и определил
основные габариты и конструкции всех построек. Помощь в строительстве
Ломоносову мог оказать только его «архитектурии ученик» Петр
Дружинин.
2 М. И. Михеев. Альбом гравюр «План столичного города Санкт-Петербурга с
изображением знатнейших проспектов». Вид на р. Мойку. Издание Академии наук, 1753 г.
3 Б. Н. Меншуткин. Жизнеописание Михаила Васильевича Ломоносова.
Мм 1937; М. J. Сімикін. Архітектурні і мозаічн'і работи М. В. Ломоносова, Архітектура
Радянсыкоі Украгни, № 4, Киів, 1940; А. А. Морозов. Михаил Васильевич
Ломоносов. 1711—1765 гг. М., изд-во «Молодая гвардия», 1955.

АРХИТЕКТУРНАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ УСТЬ-РУДИЦКОЙ УСАДЬБЫ ЛОМОНОСОВА 305
і. ¦ . і „ і—, і t I
Рис. 4. Жилой дом
В 1930 г. Н. И. Сидоров проводил археологические раскопки в районе
Усть-Рудицы, однако определить место, где находилась усадьба, ему не
удалось » . Только в 1949 г. специальная экспедиция Академии наук СССР
и Ленинградского политехнического института им. М. И. Калинина под
руководством академика АН УССР В. В. Данилевского установила место
расположения Усть-Рудицкой усадьбы Ломоносова и в 1949—1953 гг.
произвела тщательные археологические раскопки. Кроме различных цветных
стекол, были обнаружены фундаменты всех основных построек.
По просьбе Данилевского нами было проведено изучение материалов
раскопок и выполнен проект реконструкции архитектурного ансамбля
усадьбы Ломоносова. Для этого было использовано схематическое
изображение усадьбы на Усть-Рудницкой грамоте6, а также изображение
построек на известном портрете Ломоносова с гравюры Э. Фессара,
переделанной по его указанию X. Вортманом (1757) 7. Кроме того, для выполнения
4 Н. И. С и д о р о в. Из истории мозаичных составов М. В. Ломоносова. Изв.
АН СССР. Отдел, физ.-магг. наук, 1930, № 7, стр. 679—706.
5 Н. И. Сидоров. Усть-Рудицкая фабрика М. В. Ломоносова. Изв. АН СССР.
Отдел, обществ, наук, 1937, № 1, стр. 149—174.
Т. В. U т а н ю ко в и ч. Усть-Рудицкая грамота Ломоносова как исторический
памятник. Ломоносов, IV, стр. 158—179.
7 ГЮС, т. 4, фрснтисігис.
20
Ломоносов, т. V

306
С. К. КИЛЕССО
проекта реконструкции были использованы некоторые архивные
материалы с чертежами промышленных сооружений XVIII в. 8
Основные пропорции сооружений были приняты по их схематическому
изображению на Ломоносовской грамоте с уточнением габаритов и
конструктивной характеристики по материалам раскопок. Архитектурные детали
сооружений уточнены и дополнены в соответствии с формами и приемами
русской архитектуры середины XVIII в., касающихся деревянных
конструкций.
Весь ансамбль Усть-Рудицкой усадьбы (рис. 1, 2) имел симметричную
планировку, центром которой являлся жилой дом. Перед домом, ближе
к реке, стояли производственные постройки, а рядом с домом и за ним
находились хозяйственные помещения.
Материалы раскопок свидетельствуют о каркасной системе построения
стекольного завода (гуты—рис. 3). Основания стоек каркаса
ограждающих стен диаметром 35—40 см хорошо сохранились в земле. Сохранились
также более массивные основания стоек диаметром в 50 см, на которые
опирался традиционной конструкции аэрационный фонарь с «медведком».
Размеры гуты в плане— 17 X 12,8 м при общей высоте до 18,5 м.
Заполнение каркаса «в замет» производилось, как следует полагать, из
маломерного леса, который заводился в специально устроенные пазы в надземной
части каркаса. Окна и обрамление их наличниками выполнялись из досок
в соответствии с характером изображения их на «грамоте» с учетом
архитектурных форм русского деревянного зодчества середины XVIII в.
Шлифовальня имела такие же конструктивные особенности, как и гута.
Размеры шлифовалыни в плане— 18 X 13 м при общей высоте около 25 м.
На главном фасаде, обращенном к реке, имелся специальный выступ-кожух,
в котором находилось водяное колесо, приводившее в движение жернова
для перемешивания сырья и шлифования готовых изделий.
Имеющийся материал позволяет выполнить проект реконструкции
построек гуты и шлифовальни, причем наиболее достоверны западный и
северный фасады гуты и западный и южный фасады шлифовальни.
Остальные фасады можно выполнить с некоторым приближением, так как точно
не известно количество оконных проемов на этих фасадах.
Архитектурно-конструктивное решение жилого дома (рис. 4)
отличается от вышеописанных построек. Раскопки показали, что жилой дом стоял
на прочном фундаменте, сложенном из дикого камня на известковом
растворе. Дом имел традиционную для жилья севера России срубную
конструкцию. Несмотря на разнообразие врубок, применявшихся в то время в
строительстве, можно предположить, что для сооружения жилого дома была
применена рубка стен «в обло» или «в охряпку» с последующей обшивкой
углов досками для предотвращения венцов сруба от замокания и гниения.
8 ЦГИАЛ СССР, ф. 845, оп. 2, дело 1003, л. 1,2. XVIII век. План Петербургского
стекольного завода. План, разрез.

АРХИТЕКТУРНАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ УСТЬ-РУДИЦКОЙ УСАДЬБЫ ЛОМОНОСОВА 307
Средняя часть жилого дома была двухэтажной, а боковые крылья
одноэтажными. Южное крыло первого этажа делилось на три помещения,
северное— на два. В эти помещения вели входы из центрального зала, в
восточной части которого, очевидно, находилась деревянная лестница на второй
этаж. Жилой дом был снабжен своеобразным крыльцом, служившим
одновременно балконом для второго этажа. С этого балкона Ломоносов мог
проводить астрономические наблюдения.
Достаточно точно можно произвести реконструкцию только главного
фасада жилого дома.
Крыши всех построек усадьбы М. В. Ломоносова были покрыты щепой
или гонтом, причем крышу жилого дома украшал деревянный парапет
с балюстрадой.
Все сооружения усадьбы построены с применением врубок, шипов и
нагелей; металлические кованые гвозди применялись минимально (при
раскопках усадьбы найдено всего несколько штук гвоздей). Следует отметить,
что гвоздевые сопряжения в то время считались признаком плохой работы
и деревянные конструкции жилых и производственных сооружений
выполнялись в основном на хорошо пригнанных врубках. Почти полное
отсутствие гвоздей лишний раз свидетельствует о высоком качестве строительных
работ в Усть-Рудицкой усадьбе, несмотря на быструю ее постройку.
На Ломоносовской грамоте изображен еще целый ряд построек, однако
раскопки не дали материалов, позволяющих разработать детальную их
реконструкцию.
Макет всего ансамбля Усть-Рудицкой усадьбы Ломоносова можно
выполнить уже. на настоящем этапе работы.

Ф. Н. ЗАГОРСКИЙ
ЗАМЕТКИ Н. К. ЧУПИНА
О МИХАИЛЕ ВАСИЛЬЕВИЧЕ ЛОМОНОСОВЕ
Ч архиве историка горнозаводской промышленности Урала Наркиза
Константиновича Чупина (1824—1882) 1 сохранились две небольшие его
работы2, посвященные М. В. Ломоносову. При написании их Чупин
пользовался документами, в настоящее время не известными, а может быть,
даже и не сохранившимися.
Одна из работ называется «Заметка, которая может пригодиться для
будущего составителя биографии Ломоносова». Написанная на основании
обнаруженных в Екатеринбургском архиве материалов, она посвящена
уточнению причин, побудивших правительство послать трех студентов
Академии наук, в том числе и Ломоносова, за границу. В этой заметке
Чупин сообщает, что руководивший тогда горными заводами на Урале
Василий Никитич Татищев (1686—1750), заботясь о повышении
квалификации горнозаводской администрации, хотел отправить трех учеников из
Екатеринбургской школы на Урале за границу. Ученики в марте 1735 г.
уехали в Петербург, «о через несколько месяцев возвратились обратно **,
1 Н. К. Чупин около 25 лет жіиіэни отдал изучению фондов архива «Главного
заводов правления» в Екатеринбурге, особенно материалов, относящихся в XVIII в. Его
работы отличаются исключительной тщательностью и строгостью аргументации. См.
М. В. Малахов. Наркиэ Константинович Чупин, некролог. Известия имп- Русского
географического общества, 1882, т. XVIII, стр. 271—280; приложена полная
библиография трудов Н. К. Чуіп'ина.
2 Государственный архив Свердловской области, ф. 129. Наркиз Константинович
Чупин, оп. 1, д. 106. Заметки к биографиям Геинима, Ломоносова, Рычкова, л. 13—16
об., собственноручная рукопись Н. К. Чупина (чистовая); л, 17—'18 об., собственноручная
рукопись Н. К. Чупина (черновая).
3 Видимо, одновіременно с этой группой учеников была 'Направлена в Петербург
группа из четырех человек для обучения в Академии наук, о чем сохранился обширный
материал (Архив АН СССР, ф. 3, оп. Ъ, № 16, л. 666—770. «Дело о екатеринбургских
учениках, об обучении оных при Академии, марта 28 числа 735 года»).

ЗАМЕТКИ Н. К. ЧУПИНА О МИХАИЛЕ ВАСИЛЬЕВИЧЕ ЛОМОНОСОВЕ 309
а вскоре за границу были посланы студенты Академии наук — Ломоносов,
Виноградов и Райзер. Чупин сч-итает, что представление Татищева имело
значительное, если не непосредственное влияние на поездку Ломоносова
и его товарищей в Саксонию.
Вторая заметка Чупина не озаглавлена. Она посвящена проекту
Ломоносова о собирании образцов минералов для составления минералогических
карт России — одной из последних крупных работ ученого, которую он не
успел завершить. В этой заметке не содержится новых материалов и лишь
в последнем абзаце говорится об отсылке образцов минералов с Урала
Ломоносову. Относительно собирания и отсылки образцов минералов
«статскому советнику и профессору Ломоносову» в Государственном
архиве Свердловской области сохранились довольно обширные я весьма
интересные материалы 4.
Приводим текст работы Н. К. Чупина «Заметка, которая может
пригодиться для будущего составителя биографии Ломоносова» полностью:
«В составленном г. академиком Куником Сборнике материалов для
'истории Имп. Академии наук сказано (т. I, стр. XXVIII)5: «Поводом
к отправлению Ломоносова за границу послужила Камчатская экспедиция
и ближе всего, вероятно, полученное из Сибири письмо академика Гмели-
на (1735 г.), интересовавшегося также улучшением горного дела в
тамошнем крае. Барон Корф, который вскоре по своем вступлении в Академию,
принимая живейшее участие в ходе экспедиции, хотел присоединить к ней
еще знакомого с горным делом химика и, наконец, по совету саксонского
берграта Генкеля решил отправить за границу трех академических
студентов». К сожалению, почтенный академик не приводит в своей книге ни
самого письма Гмелина, ни первого письма Корфа к Генкелю. Основаны ли
все вышеприводимые слова г. Куника вполне на подлинных документах,
этого из книги не видно. Многочисленные же к ней приложения,
расположенные в хронологическом порядке, ничего не содержат об ответе Генкеля
на письмо барона Корфа от 3 декабря 1735 г. По мнению моему, письмо
Корфа и Генкеля и другие предшествующие бумаги,
относящиеся к причинам посылки за границу Ломоносова и его товарищей, в
академическом архиве не сохранились. Из письма Генкеля 6 видно, что Корф
именем императрицы (возможно по указу Кабинета) просил Генкеля
выискать за границей для русской службы химика, опытного в пробирном
деле (in Bergwerck erfahrnen Chimicum). Генкель, затрудняясь найти такого
химика, предлагает вместо того послать в Германию одного или нескольких
русских молодых людей для обучения химии, горным наукам и пробирному
4 Государственный архив Свердловской области, ф. 24, оп. 1, № 1768, 2 февр.
1761 г.— 18 оікт. 1765 г., на 141 л. По указу Берг-Коллегии о присылке руд к статскому
советнику и профессору Ломоносову с Сибирских заводов.
5 Куник, I, стр. XXVIII.
6 Куник, П. стр. 225—228.

310
Ф. Н. ЗАГОРСКИЙ
искусству. Во втором письме заключается доклад барона Корфа7 в [неразб]
Кабинет о том, что им для отправки во Фрейберг [неразб.] трое молодых
людей: Райзер, Виноградов и Ломоносов. Затем следует письмо отца
первого из них, русского горного советника Винцента Райзера, к бар. Корфу,
из которого видно, 1) что тогда более всего была потребность в человеке,
знающем металлургическую химию, пробование руд и отделение металлов
одного от другого; 2) что другой причиной отправления молодых людей
за границу было приготовление ученых горных офицеров для
государственной] службы.
Приняв в соображение все вышеизложенное, я на основании сведений,
заключавшихся в других делах горного архива, прихожу к заключению,
что значительное влияние на посылку Ломоносова и его товарищей в
Саксонию имели также представления известного нашего деятеля Татищева,
бывшего тогда главным начальником Уральских и Сибирских горных
заводов.
Татищев, вторично попав главным начальником Уральских и
Сибирских] заводов в 1734 году, по прибытии своем в Екатеринбург, рассматривая
курс тамошней школы, предлагал преподавать в ней горные науки. А между
тем по недостатку офицеров, получивших специальное образование, он
решил отправить в Саксонию для обучения там трех из числа учеников
Екатеринбургской школы. Отвезти их за границу поручено было гиттен-
мейстеру У лиху. Улих должен был порученных ему молодых людей «в
Галле или в другом городе из ближайших к заводам мест определить и
доброму содержателю вручить, чтоб их в науках математике и физике,
механике и рисовать, при надлежащих знаниях и прилежании
металлургии минералам, прилежно велел обучать». Кроме того, Улиху было в
бытность за границей [поручено] «рудных приискать людей добрых и искусных
для размножения и содержания российских заводов в службу Ея И. В-ва
следующих: 1) химиста, который особливо во металлургии и разделении
[неразб.] (металлов) довольное прилежание имеет; 2) аптекарского
ученика; 3) механика, который бы доброй был мафематист8 и мог основания
механики и архитектуры учащимся обстоятельно и вразумительно
показывать; 4) трех учителей латыни и немецкого языка». На все это Татищев
испрашивал разрешение Императрицы. Улих с молодыми людьми [неразб.]
прибыл в Петербург 24 марта 1735 г., а через три дня подал доношение
Татищева в Кабинет князю Черкасскому (одному из кабинет-министров).
Через месяц, 25 апреля, послан был Татищеву указ из Кабинета, в
котором сказано: «Присланный от Вас гиттенмейстер Улих для отправления
в Саксонию по Вашему предложению и три ученика и при «их один
служитель по указу нашему отосланы для отправления в Коллегию
иностранных дел, а деньги на содержание оных в Саксонии имеете Вы переводить
! К уник, II, стр. 229—230.
8 Математик.

ЗАМЕТКИ Н. К. ЧУПИНА О МИХАИЛЕ ВАСИЛЬЕВИЧЕ ЛОМОНОСОВЕ 311
в Коллегию иностранных дел и в том со оною Коллегиею надлежащее
сношение иметь ». Но прошло после того много времени, а Улих и ученики за
границу все не посланы; в второй половине августа Улих доносит Татищеву,
что он «хотя со всяким прилежанием министров [неразб.] об отправлении
своем просит и всегда обнадеживают скорым определением, токмо более пяти
месяцев минуло, как он напрасно в Петербурге живет». А вскоре за тем
отправка эта, по неизвестным причинам, была совершенно отменена. В указе
Татищеву из Кабинета от 29 августа 1735 г. уже говорилось: «Присланной
от Вас гиттенмейстер Улих и с ним ученики отправлены к Вам возвратно,
ибо принадлежащие заводам мастера из Саксонии особые высланы будут,
при которых и оные ученики обучаться могут». Под именем мастеров,
очевидно, разумелись тут люди, знающие те науки, для обучения которым
Татищев хотел отправить за границу отобранных им трех учеников.
И вот вскоре после того, в начале декабря, президент Академии наук
пашет письмо в Саксонию к Генкелю о приискании химика, сведующего
в горном деле, подает представление за границу для обучения горным
наукам Райзера, Виноградова и Ломоносова.
Как не прийти к заключению, что представление Татищева имело
значительное, если не непосредственное влияние на поездку Ломоносова и его
товарищей в Саксонию.
Виноградов и Райзер по возвращении из-за границы определены были
в горную службу. Райзер с 1747 по 1754 г. был членом канцелярии
главного заводов правления в Екатеринбурге. Может быть, и Ломоносову, если
бы он не обратил на себя особое внимание литературными дарованиями,
предстояло служить в Екатеринбурге и преподавать в тамошней школе
«химию, металлургию и пробирные [неразб.]».

Т. В. ВОЛКОВА
РУССКИЕ ХИМИКИ О ЛОМОНОСОВЕ
Из выдающихся русских химиков второй половины XIX и начала
XX в.— Д. И. Менделеева, А. М. Бутлерова, В. В. Марковникова и
Л. А. Чугаева, ближе всех к Ломоносову Менделеев.
Как Ломоносов, так и Менделеев всю свою жизнь «оком исследователя
острым» (выражение Ломоносова) обращались к разнообразным сторонам
жизни человека и природы. И Ломоносов и Менделеев занимались не
только теоретической, но и прикладной химией, оба имели близкое отношение
к практике. Они не замыкались в круг интересов какой-либо одной
научной дисциплины и, помимо разработки специальных научных проблем,
горячо отзывались на многие явления как научной, так и общественной
жизни. В частности, вопросы народного просвещения глубоко интересовали
и волновали как Ломоносова, так и Менделеева.
Менделеев в своих трудах, касающихся народного образования, часто
упоминает Ломоносова и высоко чтит его. Основное направление русского
образования, по Менделееву, должно быть жизненным и реальным. Именно
в связи с этим в «Заметках о народном просвещении в России» он пишет:
«Естествознание, сколько мне известно, никогда не пользовалось у нас
особым покровительством... А между тем, и первый русский ученый,
в европейском смысле этого слова, был Ломоносов —
естествоиспытатель» 1.
В «Заветных мыслях» Менделеев замечает: «...очень часто встречаются
способные юноши именно в тех классах общества, которые обладают
наименьшим достатком, так как они стоят зачастую ближе к природе и всей
действительности, показывая всю нужду в высшем образовании, чем то
бывает у детей состоятельных родителей, как видно это уже из примера
первого русского ученого Ломоносова» 2.
1 Д. И. Менделеев. Соч., т. 23. Л.— М., 1952, стр. 55—56.
2 Там же, стр. 204—205.

РУССКИЕ ХИМИКИ О ЛОМОНОСОВЕ
313
Менделеев часто цитирует знаменитые пророческие слова Ломоносова
о том,
«Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невто«ов
Российская земля рождать».
Видимо, они особенно хорошо выражают близкую, заветную мысль
Менделеева. Он пишет: «Я со своей стороны желаю, чтобы... у нас
родились свои Платаны и Невтоны, о которых так мечтал Ломоносов» 3.
«Сущность моих мыслей, относящихся к современному состоянию русского
просвещения, скажется ясно, если сперва припомню пожелание
Ломоносова— видеть на русской земле своих Платонов да «хитрых разумом
Невтонов» — и если прибавлю затем от себя, что без Платонов-то, по нынешним
временам, мы, пожалуй, и обойдемся, так как они в свое время дело сделали
хорошее, но едва ли могут повторяться, а вот заместо того, лучше пожелать
ныне России двойное количество «Невтонов», чтобы раскрывали они тайны
природные..., пользуясь не только «хитрым разумом», но и опытными
способами— двигаться все вперед да проверять выводы и, делать их
уверенно» 4.
Высказывая мысль о том, что студентам необходимо иметь свободное
время для самостоятельных научных занятий, Менделеев опять добавляет,
что тогда «...побольше бы вырабатывалось у нас своих «Платонов и
хитрых разумом Невтонов» 5. Упоминая об учреждении Академии наук,
Менделеев пишет: «Едва ли я ошибусь, если скажу, что Петр Великий,
учреждая Академию наук... желал не менее Ломоносова, снабдить свою страну
Невтонами и Платонами не меньше, чем организованным войском и фло-
том, промышленностью, торговлею и путями сообщения» .
Но не только в связи с общими вопросами просвещения и образования
вспоминает Менделеев Ломоносова. В последнем пожизненном издании
«Основ химии» Менделеев говорит о Ломоносове как об ученом,
установившем новые законы природы, и указывает на его приоритет. Менделеев
пишет: «Необходимо и достоверно для наших дней понятие об
индивидуальности частей материи, представляемой химическими элементами.
Б. Н. Меншуткин в своей интересной статье «М. В. Ломоносов как фнзико-
химик» (1904) пок'азыівает, что Ломоносов в 1742—1744 гг., т. е. за 20 лет
ранее Босковича, высказывал убеждение в атомно-м строении веществ, и его
представления сходны с тем, что ныне признается большинством химиков
и физиков» 7. В другом месте Менделеев отмечает, что «Начало
общепринятой ныне кинетической теории газов, по которой молекулы их
оживотворены быстрым поступательным движением, очень давнее (Бер-
3 Там же, стр. 209^-210.
4 Там же, стр. 97—98.
5 Там же, стр. 122.
6 Там же, стр. 216.
7 Д. И. Менделеев. Основы химии, изд. 8, СПб., 1906, стр. 485.

314
Т. В. ВОЛКОВА
нулли в XVIII ст., Ломоносов и др. уже развивали подобное
представление)» 8.
Интересно, что и современникам Менделеева приходила мысль о его
сходстве с Ломоносовым. Так, существует неопубликованное письмо
профессора Горного института В. Ф. Алексеева от 16 декабря 1887 г.9, в
котором он, высоко оценивая труды Менделеева по растворам, называл его
преемником Ломоносова. «Многоуважаемый Дмитрий Иванович! —писал
Алексеев.— Не знаю, как и благодарить Вас за Ваше внимание ко мне,
выразившееся в присылке драгоценного для меня трактата «О растворах».
Вот уже двадцать лет как я не знаю лучшего удовольствия, кроме чтения
Ваших работ, но этот труд особенно дорог мне по своей теме и
небывалому еще сочетанию гениальных мыслей с гигантским трудом, положенным в
основу. Недаром, видно, хлопотал Ломоносов об устройстве Университета,
хоть и нескоро, но появился ему достойный преемник!»
Подобно Менделееву, и другой русский химик Бутлеров постоянно
видел в Ломоносове просветителя и борца за развитие отечественной
науки. В Архиве Академии наук СССР имеется рукопись «Современные
материалы к истории Академии наук» 10, которая является оригиналом
известной статьи Бутлерова «Русская или только императорская Академия
наук в Петербурге?» 11. В ней, говоря о засилье иностранцев в Академии
наук, Бутлеров неоднократно вспоминает Ломоносова и пишет: «Невольно
приходится спрашивать, «е господствуют ли в Академии и теперь те
начала, на которые так горько жаловался в свое время Ломоносов» 12. Или:
«Недаром боролся с канцеляризмом еще Ломоносов, хлопотал об
отдельном от Академии существовании Университета и писал «Краткую историю
о поведении Академической канцелярии и т. д.» 13
Приводя далее слова Эйлера «Желательно, чтобы все прочие академики
были в состоянии делать открытия, подобные ломоносовским», Бутлеров
добавляет: «...но это не помешало преобладающим в Академии элементам
отравлять огорчениями жизни Ломоносова, без сомнения много препятствуя
этим его ученым занятиям» 14.
Бутлеров видел в Ломоносове борца, восставшего против рутины и
косности, защитника интересов русской науки и просвещения, но не вдавался з
8 Д. И. М е н д е л с в. Основы химии, изд. 8, Спб, 1906, стр. 432.
9 Музей Д. И. Менделеева при ЛГУ. Альбом писем, II, стр. 104.
10 Архив АН СССР, ф. 22, оп. 1, № 44.
11 А. М. Бутлеров. Русская или только императорская Академия наук в
Петербурге? «Русь». М., 1-882, 13 февраля, № 7, стр. 18—22, 20 февраля, № 8, стр. 15—
20; Соч., т. III. M.f 1958, стр. 118—138.
12 Архив АН СССР, ф. 22, оп. 1, № 44, л. 2; «Русь», 1882, № 7, стр. 18; Соч.,
т. III, стр. 118.
13 Архив АН СССР, ф. 22, оп. 1. № 44, л. 40; «Русь», 1882, № 8. стр. 20; Соч..
т. III, стр. 137.
14 Архив АН СССР, ф. 22, оп. 1. № 44, л. 40 об.; «Русь», И882, № 8, стр. 20; Соч..
т. III, стр. 137.

РУССКИЕ ХИМИКИ О ЛОМОНОСОВЕ
315
подробное исследование его великих научных открытий и заслуг. Это и
понятно, так как в то время он не был знаком подробно с научными трудами
Ломоносова, в частности по физике и химии.
Другой выдающийся химик XIX в. Марковников в своих выступлениях
предлагал увековечить память Ломоносова созданием химической
лаборатории его имени.
В 1898 г. исполнилось 150 лет со дня основания Ломоносовым первой
в России научной химической лаборатории. Идея празднования этой даты
возникла в Химическом отделении Общества любителей естествознания,
антропологии и этнографии в Москве. По инициативе Марковникова,
состоявшего председателем Химического отделения Общества, были
проведены три заседания Общества и его Химического отделения, посвященные
этому событию 15.
Во вступительной речи президент Общества, почетный член
Петербургской Академии наук Д. Н. Анучин, указал, что, по мысли Марковникова,
<'....с воспоминанием о Ломоносове как химике неизбежно должно
соединиться и обозрение того, что сделано русской химической наукой после
Ломоносова, ...по проложенному Ломоносовым пути» 16.
Поэтому на заседаниях Общества, посвященных Ломоносову, 2, 3 и
4 января 1900 г. и были сделаны доклады, освещающие не только жизнь и
творческую деятельность Ломоносова, но и историю химических
лабораторий университетов, других высших учебных заведений, а также заводских
лабораторий.
Изложению биографических сведений о Ломоносове посвятил свой
доклад на этих заседаниях И. А. Каблуков, который остановился главным
образом на внешних событиях жизни и деятельности Ломоносова и почти
не коснулся его работ в области химии и физики.
Н. Н. Бекетов в своем докладе кратко рассказал историю Химической
лаборатории Академии наук. Говоря о статье Ломоносова о твердом и
жидком состоянии, Бекетов подчеркивал, что Ломоносов «высказывает
необыкновенные для того времени мысли о тяжести и притяжении», что смелая
критика Ломоносова современных ему представлений о явлениях
притяжения и тяготения показывает, «до какой степени был самостоятелен и мощен
ум — гений Ломоносова и в то же время как он был реален и как сильна
была в нем философско-критическая способность. Все мистическое в науке
ему было подозрительно, и он везде старался вместо неясных гипотез
выставить более простое и реальное объяснение явлений» і7.
15 Доклады, сделанные на этих заседаниях, опубликованы в книге: Ломоносовский
сборник. Материалы для истории развития химии в России. М., 1901.
16 Д. Н. Анучин. Речь президента Общества любителей естествознания,
антропологии и географии. Ломоносовский сборник, стр. 11.
17 Н. Н. Бекетов. История Химической лаборатории при Академии наук.
Ломоносовский сборник, стр. 2—3*

316
Т. В. ВОЛКОВА
В заключение Бекетов говорил, что «с гордостью можно сказать, что со
времени Ломоносова, в течение истекших 150 лет, русская химическая
наука не переставала развиваться... и число химических лабораторий и число
научных деятелей, между которыми было немало выдающихся ученых,
возросло чрезвычайно значительно» 18.
Были сделаны доклады о истории экспериментальной химии в
Юрьевском, Казанском, Новороссийском университетах, в Артиллерийской
Академии в Петербурге и некоторых других учебных заведениях.
В. И. Вернадский доложил о работах Ломоносова по минералогии и
геологии, а доклад о положении химии в эпоху Ломоносова вместо
намечавшегося ранее Н. Д. Зелинского был составлен и прочтен В. В. Марковнико-
вьим. Вообще Марковникову принадлежала главная роль на этих памятных
заседаниях, так как он не только выступил с интересным содержательным
вступительным словом, но и дал подробный очерк истории химии в
Московском университете, указав роль и значение Ломоносова в основании
Университета и развитии русской науки вообще.
В «Ломоносовском сборнике» напечатана также речь Марковникова,
произнесенная им на годичном собрании Общества любителей
естествознания, антропологии и географии 15 октября 1898 г. 19. В этой речи он
указывал, что конец 1748 г. явился знаменательной эпохой для России в деле
насаждения и развития в ней точных наук.
«В октябре 1748 г.,— говорит Марковников,— Ломоносову удалось,
наконец, осуществить свою давнишнюю мечту. Он построил себе при
Академии химическую лабораторию... Для нас эта лаборатория важна как
праматерь всех русских лабораторий, как реальное проявление идей и трудов пер-
20
вого русского натуралиста» .
Марковников подчеркивает, что никто другой, как Ломоносов, так много
не думал при самом зарождении химической науки о слиянии научной
химии с химической промышленностью, и предлагает создать лабораторию
имени Ломоносова.
По словам Марковникова, «чем более знания будут доступны массе...,
тем скорее знания будут находить практические применения и несомненным
последствием явится увеличение благосостояния тех же масс, т. е. всего
народа...» Вспоминая, сколько труда и забот потрачено Ломоносовым для
осуществления его мечты о насаждении российской промышленности,—
говорит он,—...увлекаешься мечтой связать с его именем устройство
такого общедоступного учреждения, которое бы явилось источником,
распространяющим химические сведения и одинаково доступным для всех, ищу-
18 Н. Н. Бекетов. История Химической лаборатории при Академии наук.
Ломоносовский сборник, стр. 5.
19 В. В. Морковников. Полуторастолети-е русской химической лаборатории.
Ломоносовский сборник, стр. 1—7; Избранные труіды. М., 19S5, стр. 693—700.
20 В. В. М а рко віНйік о в. Вступительное слово при открытии первого заседания.
Ломоносовский сборник, стр. 116; Избр. труды, стр. 704.

РУССКИЕ ХИМИКИ О ЛОМОНОСОВЕ
317
щих знания» 21. «Неужели у нас не «айдется людей,— спрашивает Марков-
ников,— которые оказали бы поддержку такому учреждению, которое
принесло бы несомненную пользу вообще распространению основательных
знаний в России и, в частности, громадную пользу русской промышленности?
Такую лабораторию приличнее всего было бы назвать Ломоносовской»22,
Высоко оценивая гений Ломоносова, Марковников все же не мог не
признать, что научная деятельность Ломоносова была в то время еще очень мало
изучена, хотя «и теперь уже есть возможность судить о его выдающемся
таланте, обнимавшем весьма разнородные стороны знаний. При этом в
каждом деле, которого он касался, мы видим его всегда не только на должной
высоте, но иногда опередившим слишком на столетие современных ему
ученых» 23.
Марковников законно сетует на то, что если «каждому образованному
русскому знакомо, хотя в общих чертах, значение Ломоносова для
развития русского языка, то к стыду нашему мы должны сознаться, что
сделанное им в области точных знаний остается еще не вполне известным, хотя
эта сторона трудов Ломоносова имеет не только русское, но
общечеловеческое значение... До сих пор еще не изданы все материалы, относящиеся к
истории Ломоносова» 24.
И Менделееву, и Бутлерову, и Марковникову естественно-научные
труды Ломоносова были плохо известны по той причине, что об издании
всего рукописного научного наследия Ломоносова, которое лежало в
различных архивах, почти никто не заботился. Лишь после того как в 1904 г.
вышло в свет капитальное исследование Б. Н. Меншуткина 25, содержавшее
ряд никогда не публиковавшихся ранее крупнейших работ Ломоносова с их
историко-критическим анализом, сразу же изменилась оценка его
творчества русскими учеными, в частности химиками. По словам выдающегося
русского химика Л. А. Чугаева, «особенно много в этом отношении мы
обязаны проф. Б. Н. Меншуткину, который, так сказать, реставрировал
Ломоносова— физика-химика и издал ряд его сочинений, нигде еще не
напечатанных» 26.
Чугаев, называя Ломоносова первым русским ученым, пишет:
«Ломоносов примерно за 25 лет до Лавуазье высказал правильный взгляд на
сущность процессов горения и предвосхитил некоторые другие важные истины,
21 В. В. Марковников. Полуторастолетие русской химической лаборатории.
Ломоносовский сборник, стр. 5-
22 Там же, стр. 6.
23 В- В. Ма<р ков « <и к о в. Вступительное слово... Ломоносовский сборник, стр. 14.
24 Там же, стр. 14.
25 Б. Н. М е н ш у т к и н. М. В. Ломоносов как физико-химик. Известия
С.-Петербургского Политехнического института, 1904, т. 1, вьип. 1—2, стр. 135'—181, вып.
3—4, стр. 369-424, т. 2, вьт. 11—2, стр. 3—76, вып. 3—4, стр. 217—ЗЗв; ЖРФХО.
1904, т. 36, отд. II, стр. 77—304.
26 Л. А. Чугаев. Открытие кислорода и теория горения в связи с философскими
учениями древнего мира. Пг., Хвмтехиадат. 1919, стр. 55—56.

318
Т. В. ВОЛКОВА
установленные затем знаменитым французским химиком» 27. «Если
Ломоносов,— говорит он дальше,— был бесспорно на правильном пути в
понимании явлений горения..., то этим далеко не ограничиваются его заслуги перед
химией и физикой» 28. «Не укрылось от внимания Ломоносова,— продолжает
Чугаев,— и огромное значение для развития химии количественных
методов исследования или, говоря общее, сближение химии с физикой и
математикой. В этом отношении Ломоносов оказался настоящим пророком и как
бы отцом современной физической химии» 29. Цитируя «Элементы
математической химии» Ломоносова и приводя его выражение из «Слова о пользе
химии» — «химия руками, математика очами физическими назваться
может», Чугаев замечает: «Эти слова, конечно, «е могли быть оценены по
достоинству современниками, до такой степени далеки они от круга
интересов и понятий эпохи Ломоносова. Зато они сохраняют все свое значение в
настоящее время, как раз характеризующееся пышным расцветом
физической химии. Ломоносов из далекого прошлого каким-то изумительным
чутьем провидел не только возникновение этого важного отдела химии, но даже
те слабые или теневые стороны, которые могли бы обнаружиться при
неправильном и одностороннем раззитии этой новой научной дисциплины.
Если к сказанному прибавить, что Ломоносов был также выдающимся
физиком (особенно важно, что он был одним из первых, вполне отчетливо
высказавшим основные принципы механической теории вещества), то будет
ясно, что в его лице Россия дала миру истинного гения» 30 и добавляет:
«...о Ломоносове-химике основательно забыли, никогда как следует и не
знали его с этой стороны» 31.
Ведя дальнейшее изучение деятельности Ломоносова, советские историки
науки должны с особым вниманием относиться и к высказываниям
выдающихся русских химиков XIX—XX вв. о великом ученом.
27 Л. А. Чугаев. Открытие кислорода и теория горения в связи с философскими
учениями древнего мира. Пг., Химтехиздат. 1919, стр. 56.
28 Там же, стр. 57.
29 Там же, стр. 5(8.
30 Там же, стр. 58—519-
31 Там же, стр. 59.

БИБЛИОГРАФИЯ
СОЧИНЕНИЙ ЛОМОНОСОВА
И ЛИТЕРАТУРЫ О НЕМ

Д. В. ТЮЛИЧЕВ
ИЗДАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ
НАУЧНЫХ ТРУДОВ ЛОМОНОСОВА
ПРИ ЕГО ЖИЗНИ
При жизни М. В. Ломоносова вышло более 70 изданий его
произведений . Кроме того не менее 47 его научных статей и литературных
произведений было напечатано в различных периодических изданиях и сборниках.
Для современников Ломоносов был я первую очередь поэтом, затем —
филологом и историком, и тогда только — ученым-естествоиспытателем, так
как круг читателей его естественнонаучных трудов был сравнительно узким.
Более половины всех изданных хшгг Ломоносова составляли его
литературные, преимущественно поэтические произведения. Из естественнонаучных
книг Ломоносова на русском языке было издано 14, на латинском — 6 и
лишь одна на немецком 2. При жизни Ломоносова были напечатаны две его
книги по русской истории, а также несколько раз переиздавались две
филологические научные работы. В периодической печати и сборниках
увидели свет восемь научных статей на латинском языке и -более десятка научных
и научно-популярных статей на русском.
Прежде чем говорить о количестве напечатанных и распространившихся
среди читающего населения экземпляров изданных трудов Ломоносова,
уместно дать некоторое общее представление о распространении книг в
России в середине XVIII в. Для примера возьмем данные за 1751 г.
В то вреімя главным и, в сущности, единственным в стране
книгоиздательским и книготорговым центром была Петербургская Академия наук.
В Петербургской книжной лавке Академии наук в 1751 г. было продано
книг: на русском языке — 6266 экз. (на 3175 руб.) 3, на латинском— 193 экз
1 Всего в России с 1741 по 1763 г. было издано 627 названий книг гражданской
печати (Выставка «Ломоносов и елизаветинское время». Отделы VIII—IX. Книги и
рукописи. СПб-, 1912, ст.р. 23).
2 Поідсчет проделан (с «еобходимыми поправками) по книге: Г. 3. Кунцевич.
Библиография изданий сочинений М. В. Ломоносова на русском языке (Выставка
«Ломоносов и елизаветинское время», т. 6). Пгр., 1918, стр. 1—39.
3 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 1088, л. 291—330.
Ломоносов, т. V

322
Д. В. ТЮЛИЧЕВ
(на 246 руб.)4, на немецком — 243 экз. (на 54 руб.)5, на французском —
97 экз. (на 17 руб.) 6; всего 6800 экз. книг, из них на иностранных языках
только 533 экз. Кроме того, в 1751 г. было продано различных
картографических изданий и печатных гравюр 800 экз. (іна 617 руб.). В Книжной
лавке Академии наук в Москве было продано ікниг 1188 экз. (на
1200 руб.) 7, т. е. в несколько раз меньше, чем в Петербурге. В рекордном
по тому времени количестве расходилось самое распространенное в XVIII в.
научно-топулярное издание — ежегодный календарь. Календарей в
Петербурге за 1751 г. было продано 7924 экз. (5413 экз. на русском язькке8 и
2511 —на немецком9), в Москве — 2687 экз. (на обоих языках) 10. Один
экземпляр календаря стоил в Петербурге 10 коп. и в Москве— 12 72 коп.
Подводя итог, мы видим, что в 1751 г. всего в Москве -и в Петербурге
было продано населению 19 400 экз. различных единовременных изданий
на сумму 4623 руб. Кроме того, значительно© количество экземпляров книг
было «отпущено безденежно». В 1751 г. таким путем ушло из
Петербургской книжной лавки различных изданий на сумму 2564 руб. !1. Это число
составляет более половины той суммы, которая выручена от продажи книг
за наличный расчет.
Основная часть расходившихся среди населения книг падала на
художественные и научно-популярные произведения. Научная литература не
составляла и 20% всего количества распространенных книг. Научные
издания Петербургской Академии наук на латинском и западноевропейских
языках ів большом количестве рассылались в адреса научных учреждений,
научных обществ и отдельных ученых стран Западной Европы, а также
западноевропейским книгопродавцам — комиссионерам Академии наук.
Первым крупным научным трудом Ломоносова по русской филологии
была «Риторика» — учебник по теории русской прозы и ораторскому
искусству. Начальный вариант этой работы, законченный Ломоносовым в
1744 г. и озаглавленный им «Краткое руководство к риторике», не был
принят Академией наук к печати. Мотивировали это тем, что нельзя надеяться
на достаточное количество покупателей книги, написанной по-русски 12. Тем
не менее 19 января 1747 г. Канцелярия Академии наук в лице И.-Д.
Шумахера и Г. Н. Теплова вынуждена была отдать распоряжение о печатании
несколько переработанного к тому времени Ломоносовым варианта
«Риторики» тиражом 600 экз. Но и тут не обошлось без грубого ущемления автор-
4 Там же, № 1086, л. 3131—354.
5 Там же, № 108*8, л. 355-ЗвО.
6 Там же, № 1088, л. 381—389.
7 Там же, № 1081, л. 105—128.
8 Там же, № 1088, л. 291—380.
9 Там же, № 1088, л. 355—380.
10 Там же, № 1081, л. 1129.
11 Там же, № 1088, л. 477.
'2 История АН СССР, т. 1 (1724—1803). М.—Л., Изд-во АН СССР, 1958,
стр. 263.

ИЗДАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ НАУЧНЫХ ТРУДОВ ЛОМОНОСОВА 323
ского достоинства Ломоносова: в документах указывалось, что «Риторику»
можно сдать в печать «понеже в Типографии работы ныне у некоторых
наборщиков нет, а дабы они праздны не были и втуне жалованья не
получали...» 13.
К концу 1747 г. «Риторика» м была напечатана тиражом 606
экземпляров ' . Однако еще до поступления книги в продажу в результате пожара в
здании Академии наук (5 декабря 1747 г.) часть тиража оказалась
попорченной. Исправление -попорченных экземпляров «Риторики» было
закончено 7 июня, а 25 июня 1748 г. 527 экз. книги поступило в Книжную
лавку 16. В Библиотеку Академии (наук было передано 12 экз., на бесплатную
раздачу 'придворной знати ушло 39 экз., Ломоносову было выдано 25 экз.
издания. Затем Ломоносову выдали еще 25 экз. книги из числа переданных
в книжную лавку п. Следовательно, продаже подлежало 502 экз. первого
издания «Риторики», стоимость книги составляла 50 коп.
Русские читатели встретили «Риторику» Ломоносова с таким интересом,
что уже через два года после поступления издания в продажу комиссар
Книжной лавки С. В. Зборомирск-ий рапортовал в Канцелярию, что
«Риторику» Ломоносова «купцы беспрестанно спрашивают», а «в наличности за
продажею мало остается» 18. На основании этого рапорта Канцелярия в
ноябре 1750 г. отдала распоряжение (правда, оставшееся невыполненным)
о печатании второго издания «Риторики» тиражом 1200 экз. 19. В январе
1756 г. Ломоносов обратился в Канцелярию с ходатайством о переиздании
его «Риторики», ссылаясь на большой спрос читателей на книгу и ее давнее
отсутствие в Книжной лавке; но Канцелярия, где дела вершили И.-Д.
Шумахер и И.-К. Тауберт, переиздать «Риторику» отказалась 20.
Навстречу многочисленным запросам читателей пошел Московский
университет, издавший в 1759 г. «Риторику» в виде второго тома
предпринятого в 1757 г. двухтомного Собрания сочинений М. В. Ломоносова21
13 БИЛЯ'РСКИЙ, СТр. 86.
14 Краткое руководство к красноречию, книга перьвая, в которой содержится
риторика показующая общия правила обоего красноречия, то есть оратории и поезии,
сочиненная в пользу любящих слов&сньгя «ауки Трутами Михаила Ломоносова Императорской
Академии Наук и Историческаго собрания Члена, Химии Профессора. В
Санкт-Петербурге, при Императорской Академии Наук Т74&. 8°, 10 ненум* 315, 3 ненум. стр.
15 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 4, № 137, л. 64.
16 ПСС, г. 7, стр. 806.
17 Б ил я .реки 3, стр. 106—107, 109.
18 ПСС, т. 7, стр. 807-
19 Там же.
20 Б и л я р с к и и, стр. 305'.
21 Собрание разных сочинений в «тиках и в прозе іКоллежокашо Советника и
Профессора Михаила Ломоносова. Книга вторая, в которой содержится кірапкаіго руководства
к красноречию разделение первое, состоящее из риторики, или общих правил обоего
красноречия, то есть оратоірии чл поезии. Второе иадаотие с сочинителевыми исправлениями.
Печатано при Императорском Московском Университете 11759 года- 4°, 10 неиум., 224,
2 ненум. стр.
21*

324
Д. В. ТЮЛИЧЕВ
тиражом 1200 экз.22. Университетское издание «Риторики», продававшееся
в книжной лавке Московского университета, довольно быстро разошлось, но
оно удовлетворило в основном москвичей и отчасти провинциалов. В
Петербурге же спрос на «Риторику» не уменьшался, и 26 мая 1764 г. С. В. Збо-
ромирский снова требовал переиздания книги. На этот раз было решено
напечатать 1200 экз. книги23, что и было выполнено к апрелю 1765 г. С
апреля 1765 г. по декабрь 1768 г. третьего издания «Риторики» Ломоносова
в Петербурге было продано более 500 экз.24. Потребность в этой книге была
так велика, что ее .переписывали от руки. Кроме трех изданий «Риторики»
при жизни Ломоносова, четыре издания книги были осуществлены в
последней трети XVIII в., т. е. после смерти автора. «Риторика» Ломоносова
сыграла большую роль в развитии русской культуры XVIII в.
Выдающимся событием в истории русской культуры явилось создание
Ломоносовым первой грамматики русского языка. Издававшиеся ранее
грамматики Зизания, Смотрицкого и Максимова были написаны на церков-
но-славянском языке, Ломоносов же взял за основу живые формы русской
речи. Его «Российская грамматика» настолько верно соответствовала
потребностям русской культуры, что вплоть до 30-х годов XIX в. являлась
незаменимым учебником, по которому учились грамоте. Цель, ради которой
написана «Российская грамматика», и ее значение сам автор выразил так:
«Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна
история, сомнительна юриспруденция без грамматики» 25.
«Российская грамматика» была написана Ломоносовым в 1754—1755 гг.
Печатание книги шло медленно и было закончено только 9 января 1757 г.25.
27—30 января 1200 экз. книги поступили в продажу27 .по цене 50 коп. за
экземпляр. В Московскую Книжную лавку было послано 260 экз. 28;
продажа книги там шла сравнительно медленно: в 1757 г. было продано 45 экз.29,
в 1758 г.-35 экз.30, в 1759 г.—36 экз.31, в 1760 г.—43 экз. На январь
1761 г оставалось продать 101 экз.32, а на январь 1763 г.— 65 экз. 33; всего
за шесть лет в Москве было продано 195 экз. «Российской грамматики».
В Петербурге на январь 1758 г. в Книжной лавке оставалось 356 экз. кни-
22 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 528, л. 144, 218; Билярский, стр. 372.
23 ПСС, т. 7, стр. 80-8.
24 Архив АН СССР, ф. 3, on. 1, № 1788, л. 17.
25 ПСС, т. 7, стр. 844.
28 Российская грамматика Михаила Ломоносова. Печатана в Санкт-Петербурге при
Императорской Академии Наук 1755 года. 8°, 210, 2 ненум. стр.
27 ПСС, т. 7, стр. 848, 850.
28 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 6, № 26, л. 55 об., 63 об., 130, 132.
29 Таім же, оп. 1, № 1528, л. 7 об.
30 Там же, он. 1, № 1553, д. 6.
31 Там же, оп. 6, № 29, д. 30.
32 Там же, оп. 1, № 1620, л. 9 об.
33 Там же, № 1673, л. 1 об.

ИЗДАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ НАУЧНЫХ ТРУДОВ ЛОМОНОСОВА 325
ги 3\ т. е. в течение 1757 г. разошлось 584 экз.; в 1758 г. разошлось
197 экз.35, в том числе 50 экз. были переданы в академическую
Гимназию3(); в 1759 г. было продано 131 экз. На новый, 1760 год, в Книжной
лавке осталось только 28 экз. книги 37.
Когда «Российская грамматика» была раскуплена, С. В. Зборомирский
в октябре 1763 г. рапортовал в Канцелярию, что книга «вся вышла, а
многие охотники купить ее желают». Распоряжение Канцелярии о втором
издании «Российской грамматики» было отдано сразу же, но оно не
выполнялось. В мае 1764 г. С. В. Зборомирский снова обратился с той же просьбой,
и Канцелярия издала соответствующее распоряжение, но к набору книги
Типография приступила только в январе 1765 г. 38. При жизни Ломоносова
была отпечатана большая часть листов книги, но завершено второе издание
«Российской грамматики» было уже после смерти автора 39. За три года
(1766—1768) второе издание «Российской грамматики» было продано в
количестве 800 экз.40 На протяжении столетия «Российская грамматика»
Ломоносова выдержала 14 изданий.
В январе 1757 г. президент Академии наук К. Г. Разумовский
распорядился об издании немецкого перевода «Российской грамматики» 41, но
порученный И. Л. Стафенгагену перевод увидел свет только в 1764 г.42.
Изданная тиражом 1225 экз.43 книга продавалась по 70 коп. С июня по декабрь
1764 г. в Петербурге разошлось 220 экз.44, в Москве за тот же период
разошлось около 125 экз.45. В 1765 г. только в Петербурге разошлось 239 экз. 46.
Всего «Russische Grammatick» за период с июня 1764 по декабрь
1768 г. разошлось более чем в 700 экз.47 Приобретали это издание
живущие в России немцы, значительное количество экземпляров посылалось за
границу, преимущественно в Германию.
Широкой популярностью среди современников Ломоносова
пользовались издававшиеся очень большими, для середины XVIII в., тиражами
исторические работы Ломоносова.
34 Там же, ? 1621, л. 9.
35 Там же, № 1553, л. 11 об.
36 Там же, № 1532, л. 8.
37 Taw же, № 1586, л. 10.
38 ПСС, т. 7, стр. 856.
39 На титульном листе «Грамматики» издания 1765 г. проставлен год издания 1755-й.
40 Архив АН СССР, ф. 3, <яі. 11, № 1783, л. 9 об.
41 ПСС, т. 7, стр. 851.
42 Rusaisfche Graimmatkk verfasset von Herrn Michael Lomonossow... Aus Ruesischen
ubersezt von Joliann Lorenz Stavemhagen St.-Petersburg. Gedriickt bei Kaieerl. Akademie der
Wiwenecbafta*, 1764, 8°, 384, 2 ctp.
43 П e к a p с к и й, т. 2, стр. 587.
44 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 1711, л. 23-45 об.
45 Там же, № 652> листы разные.
46 Там же, № 1731, л. 3—49 об.
47 Там же, № 11788, л. 16.

326
Д. В. ТЮЛИЧЕВ
«Краткий Российский летописец», написанный Ломоносовым в 1759 г.,
был 'по определению Канцелярии Академии наук издан через год тиражом
1200 экз. 48. В дальнейшем намеченный тираж увеличен еще вдвое,
печатание книги было закончено в апреле 1761 г. 49. Ломоносову было выдано 30
авторских экз. книги50, 13 экз. ушло, вероятно, на бесплатную раздачу, а
2361 экз. издания 2 мая того же года поступил ів Книжную лавку 51.
Продавалась книга по 25 коп. за экземпляр л2.
Продажа «Краткого Российского летописца» проходила в чрезвычайно
редком для того времени темпе. В Московскую книжную лавку
несколькими шосылками с мая по декабрь 1761 г. было отправлено 365 экз. книги03,
за границу ів сентябре 1761 г. послано 5 экз. 54, 30 экз. в октябре того же
года выданы академику С. К. Котельников у для академического
Университета и Гимназии 55, продаже за наличный расчет в Петербурге подлежал
1961 экз. книги. На 1 января 1762 г. <в Книжной лавке оставалось 792 экз.
издания56, т. е. с мая по декабрь 1761 г. в Петербурге было продано
1169 экз.
В 1762 г. в Петербурге было продано 280 экз. книги57, остальные
512 экз. 58 издания разошлись с января 1763 іг. по июнь 1766 г., когда были
проданы последние 2 экз. первого тиража 59. Нам не известны документы
об издании Академией наук второго тиража «Краткого Российского
летописца», нов начале 1767 г., вероятно, переиздание книги было
осуществлено, так как с мая этого года книга снова -появляется в продаже в
Петербургской книжной лавке. С мая по декабрь 1767 г. было продано 53 экз.60, в
1768 г.— 84 экз.61; к началу 1769 г. в Книжной лавке значилось в остатке
48 Билярский, стр. 456.
49 Там же, стр. 5і1'1.
50 Билярский, стр. 511-
51 Архив АН СССР, ф. 3, оса. 1, № 1619, л. 30 об.
В ПОС (т. 6, стір. 5в8) ошибочно указано, что до тиража, выпущенного в апреле
11761 г. в количестве 2406 экз., «Краткий Российский летописец» издавался еще в ноябре
1760 г. тиражом 2457 экз. При этом составит ели тома ссылаются на донесение фактора
Типографии А. Лыкова, сделанное в ноябре 1'760 г., о том, что набрано 6 листов и
напечатано 14 742 листа для иниги. Однако этот документ еще не дает оснований утверждать,
что первый тираж книги вышел в «О'ябіре 1760 г. Безусловно, в донесении А. Лыкова
речь идет об апрельском (и единственном) тираже издания, которое находилось тогда в
производстве. Во всяком случае просмотренные документы Книжкой лавки за этот период
никаких следов поступления в нее книги «Краткий Рсчхашокий летописей.» до 2 мая
1761 г. не содержат.
53 Архив АН СССР, ф. 3, on. 2, № 243, л. 47, 47 об., 48; оп. 1, № 1620, л. 31.
54 Там же, оп. 6, № 34, л. 5.
65 Там же, оп. 1, № 1(63(2, л. 12 об.
56 Там же, оп. 6, № 34, л. 13; оп. 1, № 11647, л. 13.
57 Там же, оп. I, № 11679, л. 18.
58 Там же, оп. 1, № 11679, л. 18.
59 Там же, оп. 1, № 1749, л. 23 об.
60 Там же, оп- 1, № 1765, л. 13 об— 39.
61 Там же. оп. 1. № 1762. л. 3-47-

ИЗДАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ НАУЧНЫХ ТРУДОВ ЛОМОНОСОВА 327
607 экз. ''* В Московской книжной лавке на новый, 1763, год оставалось
96 экз. G'\ т. е. с мая 1761 г. по декабрь 1762 г. в Москве было продано
269 экз. В течение 1763 и 1764 гг. <в Москве были проданы почти все
остававшиеся 96 экз. издания 64.
Потребность в подобной популярной книге по русской истории во второй
половине XVIII в. была столь велика, что после полной распродажи всего
первого тиража издания книга переписывалась от руки, и большое
количество списков сохранилось 6j. «Краткий Российский летописец»
переводился на иностранные языки. Известно немецкое издание в переводе П. Я. Ште-
лина 66. Этот перевод еще дважды (в 1767 и <в 1771 гг.) переиздавался в
Риге 67. Был издан также английский перевод 68.
«Краткий Российский летописец» был написан в процессе работы
Ломоносова «ад монументальным историческим исследованием «Древняя
Российская история». По свидетельству самого Ломоносова, он работал над
этим исследованием свыше 12 лет и изучил большое количество
исторических источников, особенно древних русских летописей 69. Подготовительную
работу по сбору, изучению и систематизации материалов Ломоносов начал
еще в 1751 г., а текст книги писал в 1754—1758 гг. «Древняя Российская
история» Ломоносова — это первая печатная работа, вводившая читателей в
круг исторических проблем, связанных с ролью далеких предков русского
народа в мировой истории .
Издание «Древней Российской истории» Ломоносова было крупным
событием в русской историографии. Первое распоряжение о печатании
«Древней Российской истории» было отдано в сентябре 1758 г.71, но в марте
1759 г. печатание было приостановлено. В конце февраля 1763 г. Ломоносов
вновь поставил (вопрос о печатании «Древней Российской истории», и 3
марта Канцелярия Академии наук распорядилась напечатать книгу «с крайней
поспешностью» 72. Однако, несмотря на «поспешность», издание «Древней
Российской истории»73 было закончено только в октябре 1766 г.— через
62 Там же, оп. 1і, № 1778, л. 12.
сз Там же, оп. 1, № 1673, л. 2.
S4 Там же, оп. 1, № 1691 л. 2-8 об; оп. 6, № 42, листы разные.
65 ПСС, т. 6, стр. 589.
66 Kurzgefaestes Jahrbuch der Russischen Regenten. Copenhagen — Leipzig, 1765.
67 ПСС, т. 6, стр. 589.
68 A chronological abridgement of the Russian history. London, 1767, ПСС, т. 6, стр. 589.
69 ПСС, т. 6, стр. 577.
70 Там же.
71 Б И Л Я р С К М Й, СТр. 375.
72 П е к а р с к и й, т. 2, стр. 792.
73 Древняя Российская 'история от начала Российского наірода до кончины Великаго
князя Ярослава Первого или до 1054 года, сочиненная Михаилом Ломоносовым,
статским Советником Профессором Химии и Членом Санкт-Петербургской Императорской и
Королевской Шведской Академии наук. В Санкт-Петербурге при Императорской
Академии Наук. 1766. 4°, 6 ненум. стр., 140 стр.

328
Д. В. ТЮЛИЧЕВ
год после смерти автора. Книга была издана тиражом 2425 экз. и
продавалась по 60 коп. за экземпляр74. В конце декабря 1769 г. в Книжной лавке
сохранились 1550 экз. «Древней Российской истории» "\ С ноября 1766 по
декабрь 1768 г. разошлось 875 экз., остальная часть тиража была
распродана -в 70-х — начале 80-х годов XVIII в. Было предпринято несколько
изданий «Древней Российской истории» Ломоносова в переводе на
немецкий и французский языки: немецкое издание в переводе Г.-Л. X. Бакмей-
стера 7П и французское издание в переводе с немецкого М. Эйду 77.
Первой естественнонаучной книгой, 'издание которой было связано с
именем Ломоносова, явился его перевод с немецкого языка на русский
работы Г. Гейнзиуса «Описание в начале 1744 года явившейся кометы» 7R.
Книга эта, опубликованная в научно-популяризаторских целях, призвана
была рассеять суеверные толкования и 'настроения довольно
многочисленной части населения в связи с появлением над Петербургом в январе 1744 г.
кометы. Изданию книги предшествовала статья Г. Гейнзиуса на ту же тему
в «Санкт-петербургских ведомостях». Безусловной заслугой Ломоносова
является мастерский перевод. Столкнувшись с отсутствием в русском языке
научной терминологии по астрономии, Ломоносов смело принялся за ее
создание.
В распоряжении Канцелярии Академии наук говорилось об издании
«Описания кометы» тиражом по 637 экз. на русском и немецком языках 7Q.
Напечатано же было несколько больше: в июне 1744 г. передано из
Типографии в Книжную лавку 645 экз. «Описания кометы» на русском языке и
650 экз.— на немецком80. Кроме того, в документах о расходе бумаги за
июнь 1744 г. говорится, что на печатание «Описания кометы» на русском
языке было израсходовано бумаги: любекой — на 245 экз., комментарной —
на 513 экз., александрийской—на 12 экз., итого на 770 экз. книги81. Это
дает основание предполагать, что, кроме 645 экз. книги, переданных в
Книжную лавку для продажи, 125 экз. были пущены на бесплатную
раздачу («для подноса знатным обоего пола персонам»).
74 Пекарский т. 2, стр. 792.
75 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 1708, л. 18 об.
76 Alte Russaedie Geschicbte. Рига —Лейпциг. 1768.
77 Histoire die Russie. Париж — Дижон, 1769; переиздана в Париже в 1773 и
11776 гг.
Описание в начале 1744 года ябившетяся кометы купно с некоторыми
учиненными об ней рассуждениями чрез Готфрида Гейнсиуса, Императорской Академии Наук
члена и профессора астрономии, при чем напереди предложено сокращенное рассуждени-е
о состоянии и свойствах всех комет, переведенное из Шаімбертовой циклопед-ии. Печатано
в Санкт-Петербурге при Императорской Академии Наук 1744 года. 4°, 142 стр., 5 л. черт.
На последней странице: «Описание кометы явившийся в начале 1744 года с
Немецкого языка перевел Императорской Академии Наук Адъюнкт Михайло Ломоносов».
79 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 86, л. 65.
80 ПСС, т. 4, стр. 718.
81 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 4, № 129, л. 6, 9, 17.

ИЗДАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ НАУЧНЫХ ТРУДОВ ЛОМОНОСОВА 329
Продажа «Описания кометы» на обоих языках затянулась более чем на
25 лет, что, вероятно, было связано с уменьшением интереса населения к
этой тематике. На январь 1753 г. в Петербургской книжной лавке было
217 экз. книги на русском языке 82, ів Московской лавке — 87 экз. h;i. На
новый, 1758, год на складе Петербургской лавки оставалось 176 экз.84, а в
Московской лавке — 74 экз.85. К 1763 г. было не продано в Петербурге
142 экз. 8fi, в Москве — 65 экз.87. С июня 1744 по 1752 г. было продано
335 экз. (6 экз. было выдано Ломоносову) 88. В следующее пятилетие
(1753—1757) было продано 54 экз., а в 1758—1762 гг. всего лишь 43 экз.
В 1763—1768 гг. в Петербурге разошлось только 17 экз. этого издания ?1'.
Второй по времени выпуска отдельно изданной научной работой
Ломоносова был перевод «Вольфианской экспериментальной физики» Тюмми-
га90. Это был первый учебник физики на русском языке.
Указом от 17 октября 1745 г. Сенат предписывал напечатать книги з
количестве 600 экз. *м. Первое издание «Экспериментальной физики» вышло
к середине марта 1746 г. тиражом 605 экз.92. В Книжную лавку для
продажи был передан 591 экз., 2 экз. поступили в Библиотеку Академии наук,
12 экз. были выданы Ломоносову93. Несмотря на довольно высокую цену
(60 коп. за экземпляр), с марта по декабрь 1746 г. был раскуплен почти
весь тираж. Тогда Канцелярия распорядилась о напечатавши с того же
набора еще 606 экз. книги, и в январе 1747 г. это предписание было
выполнено 94. Дополнительный тираж издания раскупался также довольно успешно.
На новый, 1753, год в Петербургской книжной лавке оставались
непроданными только 43 экз. книги. До тех пор в Петербурге еще ни одна
естественнонаучная книга не пользовалась таким спросом. В 1749 г. 175 экз. были
посланы с первой же большой партией книг во вновь открытую
Московскую академическую книжную лавку. В 1749—1752 гг. в Москве было
продано 134 экз. 95, на новый, 1753, год остался непроданным 41 экз. 9t). В
течение неполных семи лет было распродано 1113 экз. первого издания
82 Там же, оп. 4, № 5, л. 3 об.; он. 6, № 17, л. 18.
83 Там же, он- 1,№ 1346, л. 8.
84 Там же, № 1521, л. 3.
85 Там же, № 1'528, л. 4.
8G Там же, № 11679, л. 4.
87 Там же, № 11673, л. 2 об.
88 Б и л я р с к и й, стр. 55.
89 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 1788, л. 3.
90 Волфианюсая ексигериментальгаая физика с немецкого подлинника на латикско-м
языке сокращенная, с которато іна Российской язык перевел Михайло Ломоносов
Императорской Академии Наук Член и Химии Профессор. В Санкт-Петербурге при
Императорской Академии Наук 1746. 8°, 14 ненум. стр., 170 стр., 3 ненум. стр.
91 Билярский, стр. 72.
92 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 5'1'5, л. 126 об.
93 Там же.
94 Там же, оп. II, №801. л 1і5—16.
95 Там же, оп- 6, № 17, л. 1—2.
96 Там же, оп. 1, № 1373, л-2.

330
Д. В. ТЮЛИЧЕВ
«Экспериментальной физики». Остававшиеся после 1752 г. в книжных
лавках Петербурга и Москвы несколько десятков экземпляров к 1760 г. также
разошлись; в это время спрос покупателя на «Экспериментальную физику»
снова усилился; в журнале Канцелярии 6 марта 1760 г. записано: «Имея
разсуждение, что напечатанная в 1746нм году Волф^ианская
экспериментальная физика, ...перевода г дна колл. сов. Ломоносова, за продажею вся
в расходе, и охотники оную довольно спрашивают, ...экспериментальную
физику первую часть напечатать в «овой типографии вторым тиснением
один завод» 97, т. е. 1200 экз.
Второе издание «Экспериментальной физики» по времени совпало с
изданием «Волф'Ианской теоретической физики», которую на русский язык
перевел студент Б. Волков под непосредственным руководством
Ломоносова. Вероятно, это обстоятельство способствовало увеличению спроса на
«Экспериментальную физику». Во второе издание были включены
написанные Ломоносовым «Прибавления». В январе 1761 г. тираж второго
издания «Экспериментальной физики» в количестве 1233 экз. лоступил из
типографии в Книжную лавку 98- Как и в 1746 г., 2 экз. книги было выдано
в Библиотеку, 12 экз.— Ломоносову ", 80 экз. было отправлено в
Московскую книжную лавку 10°. На 1 января 1763 г. в Петербургской книжной
лавке числилось 987 экз. 101, в Московской— 58 экз. 102, т. е. за 1761—
1762, гг. было продано 152 эісз. в Петербурге и 22 экз. в Москве. В
следующие шесть лет (1763—1768) в Петербурге был продан 141 экз.
«Экспериментальной физики» 103.
В 1751 г. было издано «Слово о пользе химии» 104, произнесенное в
публичном собрании Академии наук. Книга «Торжество Академии Наук...
Сентября 1751 года», включавшая «Слово о пользе химии», была
напечатана тиражом 300 экз. 105 Такое незначительное количество экземпляров
издания разошлось очень быстро — в течение одного года. В 1759 г.
«Слово о пользе химии» было издано отдельным изданием на латинском языке
в переводе Г. В. Козицкого 106. В марте 1759 г. из типографии в Книжную
97 Б и л я .р с к и и, стр. 431.
98 Архив АН СССР, ф. 3, от. 1, № 1619, л. 29.
99 Там же, № Ц632, л. 2—2 об.
100 Там же, № 1620, л. 24, 30 об.
101 Там же, № 1679, л. 1 об.
102 Там же, № 1673. л. 1 об.
103 Там же, № 117-88, л. 1.
104 Слово о пользе химии в публичном собрании Императорской Академии Наук
Сентября 6 дня 17511 года говоренное Михаилом Ломоносовым.—-В книге: «Торжество
Академии Наук на вожделенный день Тезоименитства... Императрицы Елисаветы
Петровны Самодержицы Втероосийакия публично говореавными речмй празднованное
Сентября 6 дня 1751 года. В Санкт-Петербурге печатано при Императорской Академии
Паук» (тол издания не указан), стр. 5'1—102.
105 Пекарский, т. 2, стр. 467—468.
106 Oratio de utilitate chemiae in publico conventu Imperialis Academiae Scientiarum
institute aid agendum anniiwiwa-Tiitum fee turn «H'em ononuaeitiicuim Clemenbiesiimae ас Potemtissi-

ИЗДАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ НАУЧНЫХ ТРУДОВ ЛОМОНОСОВА 331
лавку было передано 390 экз. 107, т. е. весь тираж латинского перевода 108.
Из этого количества в марте 1759 г. были выданы переводчику Г. В.
Козицкому 12 экз. и Ломоносову для посылки почетным членам Академии
наук— 3 экз. , в 'июле 1759 г. послано «за море академическим
корреспондентам» 10 экз. И1, в 1760 г. выдано бухгалтеру Книжной лавки С. Прейсе-
ру «для посылки на море» западноевропейским
книгопродавцам-комиссионерам— 19 экз. п2, в октябре 1761 г. выдано Ломоносову для посылки за
границу— 12 экз.113- Всего бесплатно выдано и разослано 56 экз. В конце
1761 г. в Книжной лавке хранился 331 экз.114. За три года (1759—1761)
было продано всего 3 экз., а в страны Западной Европы послано 44 экз.
В последующие семь лет (1762—1768) латинское издание «Слова о пользе
химии» разошлось в количестве 42 экз.115.
«Слово о явлениях воздушных» сначала было написано на латинском
языке, но перед чтением на публичном собрании Академии наук Ломоносов
сам перевел работу «а русский язык. Она напечатана в книге «Торжество
Академии наук... ноября 26 дня 1753 г.», изданной на русском и латинском
языках к публичному собранию. Там же было напечатано ответное
выступление «а речь Ломоносова профессора астрономии А. Н. Гришова и
написанные Ломоносовым «Программа» и «Изъяснения к слову об
электрических воздушных явлениях» П6. Тираж книги был установлен в 400 экз. на
mae Dominae Elisabebae Patri filiae Ioiperat-гісіз totius Rossiae habita A. C. MDCCLI.
VIII I due Septembros. A Micahele Lomomoeow consiliario academico. Ex Rossica autem in
Latinian linguam corweraa a Gregorio Koedtzki. Petropoli, Typis Academiaie Scientiarum. 4°,
30 p.
107 Архив АН СССР, ф. 3, on. 1, № 11553, л. 29 об.
108 П е к а р с к и й, т. 2, стр. 468.
109 Там же.
110 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 1567, л. 3 об.
111 Там же, оп. 1, № 1і5б7, л. 7.
112 Там же, от. 2, № 244, л. 1-15, оп. 1, № 1907, л. 420 об.
113 Там же, оп. 11, № 163(2, л. 12 об.
114 Там же, оп. 6, № 34, л. 18 об-
116 Там же, оп. 1, № 1768, л. 2і5 об.
116 а) Торжество Академии Наук в честь и прославление... дня восшествия на
Престол Ея И. В. ... Императрицы Елизаветы Петровны..., празднованное публичным
собравшем на другой день восшествия на престол Ея И. В., то есть Ноября 26 дня
1753 года. В Санкт-Петербурге печатано при Императорской Академии Наук. 1753 года.
8° 3 ненум., 76 стр., 3 л. илл.
Содержание книги:
1. Программа. 3 иенум. стр.
2. Слоівю о явлениях воздушных от электрической силы происходящие, предложенное от
Михаила Ломоносова, стр. 1—50.
3. Августина Нафаюаи^а Гришова, профессора астрономии Ответ именем Академиков на
речь Господина Советника и Профессора Ломоносова ... стр. 51—64.
4. Изъяснения надлежащая к слову о елект.ричееких воздушных явлениях, стр. 65—76.
б) Sereniesimate Potentiseimae ас Inveotissimae omnium Russo<rum Lmiperaitrkie Elieabetaie
Petri Magna Filiate iniiti xegni solexnnia annua Acadeonia Scientiatr-um publico conivent-u d. XXVI.
Novembr. celebrat. Petropoli Typis Academiae Soien/tiairuim. 4 .

332
Д. В. ТЮЛИЧЕВ
русском языке -и 300 экз. «а латинском 117. Из 400 экз. русского издания
202 ушли на бесплатную раздачу, а 198 экз. 1 декабря 1753 г. были
переданы в Книжную лавку, где продавались по 40 коп.118 В течение декабря в
Петербурге было продано 8 экз. 119, в 1754—1756 гг.— 45 экз. 120, в 1757—
1759 гг.—29 экз.121, в 1760—1761 гг.—еще 20 экз. 122 На 1762 г. в
Книжной лавке осталось 40 экз., и тут продажа ее затормозилась, спустя семь лет
в Книжной лавке насчитывалось 38 экз. 12Э. В Московскую книжную
лавку было послано 56 экз. на русском языке124, к январю 1761 г. оставались
непроданными: 25 экз. 12:}.
Издание на латинском языке поступило в Книжную лавку 1 декабря
1753 г. в количестве 196 экз., остальные 104 экз. ушли в основном на
рассылку за границу 126. Кроме того, за границу было отправлено еще
несколько посылок с этой книгой, в том числе в марте 1759 г. Ломоносову было
выдано 3 экз. для посылки «за море почетным членам» Академии наук 127, в
сентябре 1759 г. было послано 4 экз. «за море корреспондентам» (Академии
наук) 128, в октябре 1761 г. по требованию Ломоносова передано в
Канцелярию 12 экз. книги для 'посылки «за море к ученым людям» 129. В 1754 т. из-
Книжной лавки 40 экз. было «отпущено безденежно» 130; вероятно, часть
этих экземпляров была отправлена на границу. В 1756 г. 1 экз. был послан
в библиотеку Рижской городской ратуши 131. В Московскую книжную лавку
послано 13 экз.132, на январь 1759 г. оставались непроданными 6 экз. шг
т. е. в 1754—1768 гг. разошлось 7 экз.
В Петербурге за тот же период было продано 32 экз., за десятилетие
1759—1768 гг. раскуплено за деньги 43 экз., всего за 15 лет продано за
наличный расчет 75 экз. На новый, 1769, год в Книжной лавке хранилось
38 экз. 134
В августе 1757 г. Ломоносов закончил свою работу «Слово о рождении
металлов от трясения Земли». В протоколе заседания Конференции Акаде-
117 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 177, л. 115.
118 Там же, оп. 1, № 464, л, 660—664; № 1368, л. 24 об.
119 Там же, оп. 1, № 1090, л 300 об.
120 Там же, оп. 1, № 1091, л. 266; № 1092, л. 330; № 11492, л. 10.
121 Там же, он. 1, № 1094, л. Зі82; № 1095, л. 357—359; № 1096, л. 398—405 об.
122 Там же, оп. 11, № 1619, л. 10; ф. 3, он. 6, № 34, л. 8 об.
123 Там же, оп. 1, № 1647, л. 9 об.; № 178-8, л. 8 об.
124 Там же, он. 1, № 464, л. 664.
125 Там же, оп. 1, № 1620, л- 8 об.
126 Там же, оп. 1, № 464, л. 660--664.
127 Там же, оп. 1, № 11567, л. 3 об.
128 Там же, оп. 1, № 1567, л. 7.
129 Там же, оп. 6, № 34, л. 37.
130 Там же, оп. 1, № 1091, л. 266.
131 Там же, оп. 1, № 1480, л. 8 об-
132 Там же, оп. 11, № 1090, л. 60; № 1363, л. 9.
133 Там же, оп. 6, № 30, л- 11 об.
134 Там же, оп. 1, № 1788, л. 8 об.

ИЗДАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ НАУЧНЫХ ТРУДОВ ЛОМОНОСОВА 333
мии наук от 22 августа того же года записано, что «речь советника
Ломоносова, прочитанная на предыдущих конференциях, была одобрена
большинством присутствовавших академиков, которые и засвидетельствовали
это собственноручной подписью» 13°. На заседаниях Конференции «Слово
о рождении металлов» прочитано Ломоносовым на латинском языке, а 6
сентября того же года на публичном собрании Академии наук Ломоносов
читал ту же работу на русском языке. Русский и латинский тексты «Слова
о рождении металлов» были изданы в том же году 136 тиражом по
390 экз. 137. Из 390 экз. русского издания, поступивших в Книжную лавку
в октябре 1757 г.138, продаже в Петербурге подлежало 193 экз.; s октябре,
ноябре и декабре того же года было продано 167 экз. 139, остальные 26 экз.
проданы до 1769 г. включительно. В Московскую книжную лавку было
послано в октябре 1757 г. 50 экз. 140, на новый, 1759, год оставались
непроданными 3 экз. 4 . Остальные 147 экз. книги подлежали бесплатной раздаче,
в том числе 28 экз. в октябре 1757 г. были розданы профессорам и
адъюнктам Академии наук 142.
Латинского издания в новом, 1758 г., в Книжной лавке насчитывалось
332 экз. из. Куда были израсходованы в конце 1757 г. остальные 58 экз.,
установить не удалось. Вероятней всего, что значительная часть их была
послана зарубежным ученым. В 1758—1761 гг. за границу было послано не
менее 41 экз., в том1 числе в 1758 г. послано почетным членам Академии наук
25 экз.144, в марте 1759 г. выдано Ломоносову для посылки почетным
членам Академии 3 экз. 145, в июле 1759 г. «выдано в Канцелярию
135 Протоколы Конференции, т. II, стр. 388.
136 а) Слово о рождении металлов от трясения Земли, на торжественный праздник
Тезоименитства Ея Императорокаго Величества Великия Государыни Императрицы Ели-
саветы Петровны Самодержицы Всероссийския в публичном собрании Императорской
Акаідемии Наук сентября 6 дня 1757 года говоренное Коллежским Советником и
профессором Михаилом Ломоносовым. В Санкт-Петербурге печатано при Императорской
Академии Наук. 4°, 32 стр.
б) Oratio de generatione metallorum e terrae motu, habiita in solemni conventu quo Aca-
demia Scientiarum Imperialis diem lustricum Elisabetae Augustae Autocratoris omnium Rus-
siaruim celebraiviit VI Id. Sept. anno MDCCLVII. Auctore Michaele Lomonosow consiliario
et pro'fessore chymiae. Petropoli Typis Academiae Scientiarum. 4°, 28 p.
137 Сообщение П. Пекарского (см. Пекарский, т. 2, стр. 615) о том, что «Слово
о рождении металлов» издатао тиражом 780 экэ. на русском языке и 390 экз. на
латинском языке, ошибочно. В действительности было издано всего 780 экз., по 390 «а каждом
языке. Последнее подтверждается тем, что из Типографии в Книжную лавку был передан
весь тираж «здания на русском языке —390 экз.
138 "Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 1492, л. 30.
139 Там же, оп. Ц № 1094, л. 3#9.
140 Там же, оп. 1, № 1507, л. 10 об.
141 Там же, on, 6, № 30, л. 11 об.
142 Там же, оп. 1, № 1507, л. 111 об.
143 Там же, оп. 1, № 1095, л. 357—359.
144 Там же, оп. 1, № 1532, л. 1 об.
145 Там же, оп. 11, № 1567, л. 3 об-

334
Д. В. ТЮЛИЧЕВ
для посылки за море академическим корреспондентам» 1 экз. И6, в октябре
1761 г. выдано Ломоносову «для посылки за море к ученым людям»
12 экз.147. К концу 1761 г. в Книжной лавке оставалось 279 экз.148.
В 1758—1761 гг. в Петербурге было продано не более 12 экз., в
последующие семь лет (1762—1768) разошлось 38 экз.149.
Итогом долголетних исследований по вопросам оптики явился один из
самых значительных трудов Ломоносова — «Слово о происхождении света»,
которое Ломоносов читал перед публичным собранием Академии наук
1 июля 1756 т. Издание на русском языке 150 вышло в свет в мае 1757 г.
тиражом 400 экз. 151 В том же месяце в Книжную лавку было передано
173 экз. 152, кроме того 50 экз. сразу же были посланы для продажи в
Москву153. Остальные 177 экз., вероятно, пошли на бесплатную раздачу.
Цена ікниги была довольно высокой — 45 коп. В Петербургской книжной
лавке на новый, 1758, год осталось 106 экз. 154, т. е. с июня по декабрь 1757 г.
было продано 67 экз. В последующие годы было продано: в 1758 г.—
25 экз.155, в 1759 г.— 30 экз.156, в 1760 г.— 28 экз.157, в 1761 г.— 17 экз. 15S.
К январю 1762 г. осталось непроданными 6 экз. в Петербурге159 и 21 экз.
в Москве160. В 1757—1761 гг. было продано 167 экз. в Петербурге и 29 — в
Моюкве. Эти цифры показывают, что интерес русских читателей к книге
Ломоносова по тому времени нельзя считать незначительным. В апреле
1758 г. было закончено издание латинского перевода, выполненное
Г. В. Козицким 161. В том же месяце весь тираж в количестве 400 экз.
поступил в Книжную лавку 162, где продавался по 15 коп. за экземпляр.
Это издание в большом количестве посылалось за границу. Только с мая
М6 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 1567, № 7.
147 Там же, оп. 6, № 34, л. 37.
148 Там же, оп. 6, № 34, л. 18 об.
149 Там же, оп. 1, № 17й>8, л. 25 об,
150 Слово о происхождении света новую теорию о цветах представляющее в
публичном собрании Императорской Академии Наук Июля 1 дня 1756 года говореиное
Михаилом Ломоносовым. Печатано в Санкт-Петербурге при Императорской Академии Наук.
4°, 42 стр.
151 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1,№211, л. 40.
162 Тамже.ои. 1, № 1492, л. 28.
153 Тамже.оп. 1, № 1507, л. 6.
154 Там же, оп. 1, № 1095, л. 357—359.
155 Там же, оп. 1, № 109і5, л. 357—-3-59, № 1553, л. 11 об-
166 Там же, оп. 1, № 1566, л. 10.
157 Там же, оп. 1, № 1619, л. 11! об.
158 Там же, оп. 6, № 34, л. 10-
159 Там же, оп. 6, № 34, л. 10; оп. 1, № 1647 л. 10 об.
160 Там же, оп. 1, № 1620, л. 8 об.
161 Огайо de origime lmcds novam theoriam coloxuin, in publico coiwentu Academiat
Scienftiairwm Imperially Pefcropolitamae propter Nominie Festiivitatem Sereniesimi principis
Magni Ducis Pauli Pefcrbdae habita Iuiliis anni MDCCLVI. A Miohaele Lomonosow consi-
liario academiioo. Ex Ro&siica in Latimdaim linguam oomversa a Gregorio Koeitzki. Pefcropoli,.
Typis Academiae ScientiaTuim. 4°, 30 p.
162 Архив АН СССР, ф. 3, on. 1, № 1521, л. 25.

ИЗДАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ НАУЧНЫХ ТРУДОВ ЛОМОНОСОВА 335
1758 г. по октябрь 1761 г. на посылки за границу ушло 123 экз., в том числе
в мае 1758 г. было выдано профессору Г.-Ф. Миллеру «для посылки к
иностранным корреспондентам» 95 экз. 163, в июле того же года выдано
бухгалтеру Книжной лавки С. Прейсеру для посылки иностранным
книгопродавцам для комиссионной продажи 12 экз. 164, в марте 1759 г. выдано
Ломоносову «для посылки за море почетным членам» — 3 экз. 165, в июле 1759 г.—
«за море академическим корреспондентам» 1 экз. lG6, в октябре 1761 г. выдано
Ломоносову для пересылки за границу 12 экз. 167. Эти цифры показывают,
что круг западноевропейских ученых современников Ломоносова,
получивших «Слово о происхождении света», очень широк. В Петербурге и в Москве
латинское издание было продано в совершенно незначительном количестве.
Замечательным исследованием Ломоносова явилось «Рассуждение о
большей точности морского пути». Перед публичным собранием Академии
наук 8 мая 1759 г. Ломоносов демонстрировал «новые свои изобретения до
мореплавательной науки и принадлежащие к делу сему машины» 168, Работа
была написана на русском языке, затем Ломоносов сам перевел ее на
латинский; ,по существу этот перевод является второй исправленной и
дополненной редакцией исследования. «Рассуждение о большей точности морского
пути» издано в том же году на русском 169 и латинском языках 170 —
тиражом по 390 экз. 171. Издание с русским текстом «Рассуждение о большей
точности морского пути» в июле 1759 г. было передано в Книжную лавку в
количестве 243 экз. 172; остальная часть тиража (137 экз.) пошла на
бесплатную раздачу, в августе из Книжной лавки в переплет было отдано еще
50 экз. 173, которые затем также были израсходованы на подарки «знатным
персонам обоего пола». Бесплатно было роздано 187 экз., а продаже
подлежало 193 экз. Из этого количества .в январе 1769 г. в Книжной лавке
оставалось 127 экз. 17\ а продано было за десятилетие 65 экз., из них 34 экз.
проданы во втором полугодии 1759 г. 175, остальные 31 экз. проданы
163 Там же, оп. 11, № 1532, л. 4.
164 Там же, оп. 1,№ 1532, л. 7.
165 Там же, оп. 1, № 1576, л. 3 об.
166 Там же, оп. 1, № 1567, л. 7.
167 Там же, оп. 6, № 34, л. 16 об.
168 ГЮС, т. 4, стр. 743.
169 Рассуждение о большей точности морского пути, читанное в Публичном
собрании Императорской Академии Наук Майя 8 дня 1759 года. Господином Коллежским
Советником и Профессором Михаилом Ломоносовым (без указания места и года
издания), 4°, 52 стр.
170 Meditafbioineis de ivi navis in mari certiue de terminanda praelectae in publico conventu
Acadiemiaie Soienfciiairuin .bmperialie Pelropolitanae di VIII. Mai, A. C. MDCCLIX Auctore
Micha-ele Lomonosow. ConsiLiairio Aoadenrico. 4°, 63. p.
383.
172 Аркив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 1553, л. 31 об.—32.
173 Твмже,оп. 1,№ 1576, л. 8.
174 Тамже,оп. 1, № 1788. л. 111.
175 Там же, оп. 1, № 1096, л. 3.

336
Д. Б. ТЮЛИЧЕВ
в течение следующих десяти лет. Издание на латинском языке поступило
в Книжную лавку в июле 1759 г. в количестве 374 экз. !76 К январю 1760 г. в
Книжной лавке осталось 320 экз. книги 177, т. е. во втором полугодам
1759 г. разошлось 54 экз. Значительная часть этого количества рассылалась
зарубежным ученым и научным обществам. Спустя девять лет в Книжной
лавке оставалось 254 экз. 178. В 1760—1768 гг. разошлось 66 экз., в том
числе 10 экз. в 1760 г. были посланы зарубежным книгопродавцам для
комиссионной продажи 179, а 12 экз. в октябре 1761 г. по требованию
Ломоносова «выданы в Канцелярию для посылки «за море к ученым людям» 1Ь0.
В мае 1761 г. в различных странах впервые в широком масштабе были
организованы наблюдения за прохождением Венеры через диск Солнца,
проводившиеся одновременно в 40 пунктах Земного шара, в которых
участвовал и Ломоносов. Результаты наблюдений Ломоносов описал в
сочинении «Явление Венеры на Солнце, наблюденное в Санктпетербургской
Императорской Академии наук Мая 26 дня 1761 года», изданном на русском
и немецком языках. Издание на русском языке 181 было напечатано в июле
1761 г. тиражом 200 экз. 182; 1 августа того же года весь тираж поступил в
Книжную лавку183. На бесплатную раздачу >в августе пошло 26 экз., из них
было выдано Ломоносову дважды по 6 экз. 18\ в Канцелярию передано
12 экз. 185 и в Библиотеку 2 экз. 186. В Московскую книжную лавку было
отправлено в сентябре 1761 г. 30 экз. 187, из которых до января 1763 г. было
продано 24 экз. 188 Из оставшихся для продажи в Петербурге 144 экз. с
августа по декабрь 1761 г. было продано 132 !89. Остальные 12 экз. были
проданы в Петербурге в 1763—1764 гг. 190
«Явление Венеры на Солнце» на немецком языке 191 было издано в
августе 1761 г. тиражом 250 экз.192, за границу было сразу же послано 20, а
230 экз. 12 сентября того же года поступили <в Книжную лавку 193. Из это-
176 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 1553, л. 31 об.—32.
177 Там же, оп. 1, № 1586, л. 20.
178 Там же, оп. 1, № 1788, л. 26.
179 Там же, оп. 2, № 244, л- 115, ф. 3, отт. 1, № 1097, л- 420 об.
180 Там же, оп. 1, № 11632, л. 12 об.
181 Работа издана без указания места и года издания, 16 стр., 1 л. илл.
182 ПСС, т. 4, стр. 767.
183 Архив АН СССР, ф. 3, on. 1, № 1619. л. 31 об.
184 Там же, оп. 1, № 263, л. 318; оп. 6, № 34, л. 35 об.
185 Там же, оп. 6, № 34, л. 35 об.
186 Там же, оп. 1, № 1632, л. 8 об.
187 Там же, оп. 6, № 34, л. 32 об.
188 Там же, оп. 1, № 1673, л. 4.
189 Там же, оп. 6, № 34, л. 113 об.
190 Там же, оп. 1, № 1679, л. 18.
191 Erschemung der Venus vor der Sonne beobachtet bei des Kaiserlichen Academic der
"Wissenschaften in St.-Petersburg den 26. Mai 1761. Aus dem Russisschen ubersezt. (Год
(Издания не указан), 4°, 14 ненум. стр., 1 л. илл.
192 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, No 261, л. 272.
193 Там же, № 1619, л. 33.

ИЗДАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ НАУЧНЫХ ТРУДОВ ЛОМОНОСОВА 337
го количества 12 экз. по требованию Ломоносова были выданы в
Канцелярию для отправки за границу194, 1 экз. в 1761 г. продан195, а 6 экз.
продано в 1762 г.196.
Едва ли не самым выдающимся естественнонаучным трудом
Ломоносова является «Рассуждение о твердости и жидкости тел». «Рассуждение»
закончено Ломоносовым в 1760 г., его написанию предшествовала большая
экспериментальная работа. Ломоносов писал сочинение одновременно .на
русском и латинском языках. «Рассуждение» было отдано в печать после
его прочтения перед публичным собранием Академии наук 6 сентября
1760 г. На русском языке «Рассуждение о твердости и жидкости тел» !97
издано тиражом 478 экз.198, из которых в октябре 1760 г. в Книжную
лавку поступило 412 экз.199 Вероятно, 66 экз. были взяты для подарков прямо
из типографии. Кроме того, 62 экз. были сразу же после поступления в
Книжную лавку списаны в расход безденежно 20°, т. е. кому-то выданы.
С октября по декабрь 1760 г. было продано 28 экз.201, в 1761 г.— 66 экз.202,
из них 16 экз. были выданы в Канцелярию и библиотеку203, а 50 проданы.
В 1762 г. было іпродано 20 экз.204, а с 1763 .по 1768 г.— 59 экз. На январь
1769 г. в Книжной лавке оставалось 182 экз.205. Итого с октября 1760 г.
по декабрь 1768 г. было продано 152 э-кз., роздано бесплатно 144 экз.
«Рассуждение о твердости и жидкости тел» на латинском языке 206 было
напечатано в январе 1761 г. и передано в Книжную лавку 29 января в
количестве 402 экз.207. В России это издание разошлось буквально в
единицах экземпляров, но в большом количестве было послано за границу.
194 Там же, оп. 6, № 34, л. 39; оп. 1, № 1632, л. 12 об.- 13.
195 Там же, оп. 6, № 34, л. 23 об.
190 Там же, оп. 1, № 1679, л. 37.
197 Рассуждение о твердости и жидкости тел ради торжествешнаго праздника
Тезоименитства Ея Величества Всепресветлейшия Державнейшия Великия Государыни
Императрицы Елисаееты Петровны Самодержицы Всероссийски я в Публичном Собрании
Императорской Акааемии Наук Сентября 6 дня 1760 года читанное Господином
Коллежским Советником и Профессором и Королевской Шведской Академии Наук Членом
Михаилом Ломоносовым. В Санкт-Петербурге при Императорской Академии Наук, 4 ,
21 стр.
198 Пскарск и й, т. 2, стр. 709.
199 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 1097, л. 40
200 Там же, оп. 11 № 1097, л. 43-
201 Там же.
202 Там же, оп. 6, № 34, л. 12 об.
203 Там же, оп. 1, № 1632, л. 1 об., 2 об., 3.
204 Там же, № 1679, л. 16-
205 Там же, № 1788, л. 111 об.
206 Meditationes de solido et flui-do Solemnibus sacris Augustis simi Nominis Serenissi-
mae Potentissimae Magnae Dominae Imperatricis Elisabetae Petri Magni Filiae Autocratoris
omnium Rossiarum praelectau in Acadeniiae Soientiarum Petropolitanae conventu publico, die
VI. Sept. A MDCCLX. Auctore Mi-chaele Lomonosow. Consiliario Academko, Chymiae pro-
fessore nee non Regiae Academie Scientiarum (год издания ие указан).
207 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 1619, л. 29 об.
** Ломоносов, т V

338
Д. В. ТЮЛИЧЕВ
К 50—60-м годам XVI11 в. значительно выросла численность
зарубежных ученых и научных корпораций, которым Петербургская Академия
наук регулярно посылала в дар свои научные издания. В 1761 г., например.
Академия наук посылала в страны Западной Европы только в дар не
менее 82 экз. каждого научного издания, напечатанного на латинском
языке208. Количество разосланных за границу экземпляров научных изданий в
50-х годах было ненамного меньше. В числе разосланных книг были
«Commentarii», т. 14 (1751) и «Novi Commentarii», т. 1 (1750) и 2 (1751),
в которых опубликовано в общей сложности семь научных статей
Ломоносова. В это время уже осуществлялся более или менее регулярный
книгообмен с Берлинской и Парижской академиями наук, с Лондонским
королевским научным обществом и с другими научными учреждениями
Запада. Распоряжение Канцелярии о рассылке латинского издания
«Рассуждения о твердости и жидкости тел» зарубежным почетным членам и
другим активным корреспондентам Академии наук за границей было
отдано 7 февраля 1761 г. 209. А 12 февраля того же года в расходной книге
Книжной лавки было записано: «По ордеру февраля 12 дня под № 201
выдано мастеру Розенбергу в переплет для посылки за море к почетным
членам и прочим речи читанной г дном советником Ломоносовым о
жидкости и твердости тел на латинском языке 86 экземпляров»210. С первыми
же кораблями весной 1761 г. эти экземпляры были отправлены по адресам.
В октябре того же года 12 экз. ,по требованию Ломоносова были выданы
в Канцелярию также для посылки за границу2И. Таким образом,
около 100 экземпляров этого издания было разослано в западные страны.
Даже в наше время такого количества экземпляров книги бывает
вполне достаточно для того, чтобы с этой книгой ознакомился
научный мир.
Тот факт, что издания естественнонаучных трудов Ломоносова при его
жизни в большом количестве экземпляров рассылались в
западноевропейские страны, дает нам основание предполагать возможность прямого или
косвенного влияния научных идей Ломоносова на формирование научных
взглядов передовых западноевропейских естествоиспытателей во второй
половине XVIII в. и даже, может быть, в XIX в.
Ломоносов сам неоднократно проявлял заботу о том, чтобы его
научные достижения получили известность среди ученых Западной Европы
Известны по крайней мере два случая, когда Ломоносов в дополнение к
экземплярам его книг, посланным за границу обычным порядком, сам
посылал свои работы тем западноевропейским ученым, которые по какой-либо
причине не получали ранее его трудов.
208 Архив АН СССР, ф. 3, т. 1, № 1632, л. 7 об.
209 Билярский, стр. 4&8.
210 Ар«яв АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 1632, л. 2 об.
211 Там же, № 1632, л. 12 об.

ИЗДАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ НАУЧНЫХ ТРУДОВ ЛОМОНОСОВА 339
В расходной книге Книжной лавки имеется запись, сделанная 15 марта
1759 г., в которой говорится о передаче в Канцелярию «согласно ордеру
№ 314 от 12 марта для посылки за море почетным членам Академии,
речей о воздушных явлениях на латинском языке — 3
речей о свете и о цветах на латинском языке — 3
речей о рождении металлов на латинском языке — 3
речей говоренных в 1750 году о химии на латинском языке — 3
речей или панегирика 1749 года на латинском языке — 3
оные и приняты гдном Советником Ломоносовым»212.
Через два с половиной года после этого в журнале Канцелярии
появилась такая запись:
«1761 года Сентября 18 дня... Гдн коллежский советник Ломоносов
словеоно предлагал, что сочинения его изданныя в печати книги ко многим
ученым людям «е доходят, и требовал, чтоб всех его сочинений от начала
поныне выдать по 12 экземпляров в переплете. Приказали: для пересылки
за море к ученым людям вэнесть из книжной лавки в канцелярию
сочинения коллежскаго советника Ломоносова с начала панегирика по ныне
каждой книжки по 12 экземпляров на хорошей бумаге, записав в разход
безденежно, не ставя ни на чей щот, которыя и переплесть всех выходов
в одну, и того в двенадцать книг, и о том, кому о чем надлежит, дать
ордеры» 213.
Ордер на выдачу изданий Ломоносова из Книжной лавки был выписан
28 сентября, а 8 октября того же года актуариус (протоколист)
Канцелярии Г. Альбом получил «в канцелярию для посылки за море к ученым
людям» 9 отдельных изданий трудов Ломоносова, по 12 экз. каждое 21 \
Мы уже говорили выше о семи из этих изданий. Кроме них, в список
изданий, полученных Г. Альбомом, вошли «Слово похвальное Елисавете Пет-
ровие» на латинском языке (Diem Imperii faustissimum atquae laetissimum
Serenissimae et Potentissimae Principis ac Dominae Elesabetae Petru Magni
Filiae...), напечатанное в 1749 г., и «Слово похвальное Петру Великому»
на французском языке (Panegrigue de Pierre le Grand...), вышедшее в свет
в 1759 г.215.
Сохранились и другие документы о выдаче из Книжной лавки сразу
нескольких изданий отдельных научных трудов Ломоносова для
пересылки их за границу. Так, 17 июля 1759 г. были выданы в Канцелярию «для
посылки за море академическим корреспондентам» одновременно
ломоносовские естественнонаучные издания на латинском языке пяти названий
в разном количестве экземпляров 21ь. В декабре 1763 г. были выданы че-
212 Там же, № 1567, л. 3 об. Выше а нашем перечислении о распространении
каждого конкретного издания эти сведения отражены.
213 Билярский, стр. 540.
214 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 1632, л. 12 об.— 13.
215 Там же.
21G Там же, Ко 1567, л. 7.
22*

340
Д. В. ТЮЛИЧЕВ
тыре различные книги Ломоносова, по 1 экз. каждая, для посылки
в г. Штеттин (Щецин) 217. В октябре 1764 г. были выданы Г.-Л. Бакмей-
стеру «для посылки за море» 2 экз. латинского издания «Слово о
происхождении света» 218. Все научные книги Ломоносова, издававшиеся
Академией наук, посылались в Библиотеку Рижской городской ратуши (по
книгообмену), в Библиотеку Московского университета (по денежному
расчету), поступали в Библиотеку Академии наук (минимум 2 экз.).
Последними прижизненными ¦изданиями научных трудов М. В.
Ломоносова были его сочинения по горному делу.
Большое значение для развития горной науки и русской
металлургической промышленности имела книга Ломоносова «Первые основания
металлургии», изданная в 1763 г.219. Появление книги «Первые основания
металлургии» было очень своевременным. На многочисленных
металлургических заводах России она стала незаменимым справочником и
руководствам, а в горнопромышленных школах — учебником. Большой тираж
книги (1225 экз.) 22° вполне удовлетворил опрос на нее. Из Типографии
в Книжную лавку для продажи в октябре 1763 г. поступили 1183 экз.221.
Основные потребители книги находились не в Петербурге и не в Москве,
а на заводах Урала, Сибири, Алтая, Олонецкого края. Поэтому книга не
разошлась в первые же годы, как это случилось, скажем, с «Грамматикой»,
«Риторикой» или «Кратким Российским летописцем», а постепенно
перекочевывала из Петербурга в окраинные промышленные пункты России.
Большое значение доставке книги на заводы и рудники придавало и
правительство: через несколько дней после издания книги императрица
Екатерина II дала распоряжение Кабинету о посылке 100 экземпляров на
Колывано-Воскресенские металлургические заводы на Алтае, что и было
выполнено уже <в ноябре 1763 г.222.
С момента выхода книги по декабрь 1768 г., т. е. за пять лет, разошлись
535 экз., на новый, 1769, год в Книжной лавке оставалось 690 экз.223.
В следующие 10—15 лет, вероятно, разошлась и эта часть тиража, так как
в 1785 г. Академия наук переиздала «Первые основания металлургии»,
включив ее в шеститомное Собрание сочинений Ломоносова (1784—1787).
Закончив книгу «Первые основания металлургии», Ломоносов начал
работу над созданием монументального труда, который должен был
носить название «Российской минералогии». Ломоносов предполагал дать
здесь описание всех известных тогда в России минералов и руд, привлекая
в помощь горняков и металлургов со всей России. С этой целью ученый
217 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, ? 1691, л. 11—12.
218 Там же, № 1710, л. 4—4 об.
219 Первыя основания Металлургии или рудных дел. В Санкт-Петербурге- Печатаны
при Императорской Академии Наук 1763 года. 8°, 12 яенум, стр., 416 стр., 8 л. илл.
220 Б и л я р с к и й, стр. 505.
221 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 1М00, л. 16.
222 Там же, № 1100, л. 48.
223 Там же, № 1788, л. 15 об-

ИЗДАНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ НАУЧНЫХ ТРУДОВ ЛОМОНОСОВА 341
составил план «Российской минералогии^ под названием «Известие о
сочиняемой Российской минералогии», в котором содержалось обращение к
горнопромышленникам и управляющим рудниками и металлургическими
заводами о присылке в Петербург для описания образцов имеющихся
в их распоряжении руд и минералов. Екатерина II распорядилась дать
Ломоносову образцы руд с Колывано-Воскресенских заводов,
Берг-Коллегия дала соответствующее указание на подведомственные ей заводы.
«Известие...» "4 было напечатано в количестве 500 экз. (весь тираж был
выдан Ломоносову) и вместе с циркулярным письмом Берг-Коллегии было
разослано во все горнопромышленные районы России. Около 120 казенных
и частных заводов стали присылать руды в Петербург, причем казенные
заводы присылали их в Берг-Коллегию, а частные — непосредственно
Ломоносову, этот грандиозный труд не был закончен 22\
Другая крупная научная работа, названная автором «Речь о переменах
тягости по земному глобусу» была целиком написана, частично прочитана
на заседании Конференции Академии наук, но прочитать свой новый труд
перед публичным собранием Академии наук Ломоносов не успел. Труд не
был издан, рукопись его считается утраченной. Однако еще в октябре 1763 г.
было начато печатание приложения к «Речи о переменах тяжести по
земному глобусу» на русском и латинском языках, каждое тиражом по 375 экз.,
под названием «Таблицы колебаний центроскогтического маятника,
наблюдавшихся в Петербурге». В 1765 г., уже после смерти Ломоносова, издание
«Таблиц...» было закончено226. Никакому распространению «Таблицы...
не подлежали и в 1787 г. были уничтожены, единственный их экземпляр
на латинском языке сохранился в Библиотеке Академии наук СССР22'.
При жизни Ломоносова было предпринято два издания собрания его
сочинений. В первом из них, изданном в 1751 г. Академией наук228
тиражом 1325 экз.229 в одном томе, содержались только литературные
произведения. Добиться издания второго тома собрания сочинений в
Академии наук Ломоносову так и не удалось, хотя еще в 1755 г. в поданном
в Канцелярию рапорте он писал: «Разные мои сочинения на российском
языке в стихах и в прозе умножились так, что оных три тома к первому
напечатать возможно» 23°. В предполагавшееся тогда издание второго тома
Собрания сочинений Ломоносов хотел включить наряду с литературными
224 Известие о сочиняемой Российской Минералогии. 4°, 3 ненум. стр. В конце:
Печатано в Санкт-Петербурге при Императорской Академии Наук 1763 года Декабря
15 дня.
225 ПСС, т. 5, стр. 7211-722.
226 Билярский, стр. 744—745-
227 ПСС, т. 4, стр. 800.
228 Собрание разных сочинений в стихах и в прозе Михаила Ломоносова. Книга
перьвая. 8°, 232 стр.
229 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 4, № 137, л. 66 об.
230 ПСС, т. 9, стр. 401—402.

342
д. в. тюліічев
произведениями также и «Слово о пользе химии» и «Слово о явлениях воз-
душных от электрической силы происходящих» .
Работы эти действительно скоро были включены в Собрание сочинений
Ломоносова, однако издано оно было не Академией наук, а только что
созданным Московским университетом 2Л2. В том же томе было 'напечатано
«Слово о рождении металлов от трясения Земли» и «Слово о
происхождении света, новую теорию о цветах представляющее». Издание было
выпущено тиражом 1200 экз.233 и (Продавалось в книжной лавке Московского
университета. О втором томе университетского издания Собрания
сочинений, вышедшем в 1759 г. и содержащем ломоносовскую «Риторику», мы
говорили выше.
В последней трети XVIII в. было предпринято семь изданий собрания
сочинений Ломоносова. Некоторые из них, в частности издание
Московского университета в трех книгах (1778 г.) и два издания Академии наук
в шести частях каждое (1784—1787 и 1794 гг:), включили довольно много
работ Ломоносова, в том числе и основные его «аучные труды.
231 ПСС, т. 9, стр. 401—402.
282 Собрание разных сочинений в стикак и в прозе Господина Коллежскаго
Советника и Профсссо-ра Михаила Ломоносова. Книга первая. Второе издание с прибавлениями.
Печатано при Императорском Московском Университете 1757 года. 4°, 10? 398, 2 стр.,
1 л. портр., 3 л. илл.
2,3 Билярский, стр. 372; Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 528, л. 144, 218.

Г. А. КНЯЗЕВ и Е. С. КУЛЯБКО
РУКОПИСНОЕ НАСЛЕДИЕ ЛОМОНОСОВА
i
я укописное наследие М. В. Ломоносова, с именем которого связана
целая эпоха в развитии науки, оказалось в руках различных людей, что
привело к распылению его архива \
После смерти ученого все его бумаги по политическим соображениям
были опечатаны фаворитам Екатерины II графом Г. Г. Орловым, а затем
оставлены им у себя. Определить, что находилось в личном архиве
Ломоносова, трудно. Описей до нас не дошло, и нет сведений, что они были
составлены. Очевидно, какая-то часть ломоносовского архива, которая по
мнению правительства не должна была попасть в частные руки, была
изъята, а возможно и уничтожена. Дальнейшая судьба, постигшая рукописное
наследие Ломоносова после смерти Г. Г. Орлова, также неизвестна.
Некоторая часть рукописей оказалась у потомков Ломоносова в
Архангельской губернии. Можно предположить, что их завез туда племянник
Ломоносова М. Е. Головин, сын матигорского государственного
крестьянина Евсея Федоровича Головина и родной сестры Ломоносова Марии
Васильевны 2. Воспитанный в Петербурге и получивший звание адъюнкта-
математика Академии наук, он в 1784 г. был издателем полного собрания
сочинений Ломоносова и мог пользоваться рукописями его научных
трудов 3. В 20-х годах прошлого столетия коллекционер П. П. Свиньин,
путешествовавший по Архангельской губернии, обнаружил рукописи научных
трудов Ломоносова у его родственников. В 1834 г. эти рукописи были им
проданы Академии. В настоящее время «портфель» рукописей Ломоносова,
1 Об истории архива Ломоносова см. статью С Н. Чернова «Литературное
наследство М. В. Ломоносова» в книге «Литературное наследство», № 9—10. М., 1933,
стр. 327—339.
2 Б. Л. Модзалевский, Род « потомство Ломоносова. Ломоносовский сборник.
СПб., 1911, стр. 334—336.
3 Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1і, № 342, л. 143.

344
Г. А. КНЯЗЕВ и Е. С. КУЛЯБКО
известный в литературе под названием «Свиньинского сборника», хранится
в Архиве Академии наук СССР 4.
Некоторая часть деловых бумаг Ломоносова сохранилась у потомков
дочери Ломоносова — Елены Михайловны. Находившиеся у них два
портфеля служебных бумаг, впоследствии переплетенные в тома, поступили н
Архив от академика В. И. Вернадского''. Они являются ценными
документальными свидетельствами многообразной научно-организационной
работы Ломоносова.
Письма и деловые бумаги Ломоносова, адресованные им отдельным
лицами и учреждениям, оказались в частных и государственных архивах
и у любителей-коллекционеров б. Часть уцелевших рукописей попала в
рукописные отделы библиотек и музеев.
Выявлением рукописного наследия Ломоносова Академия наук
серьезно занялась в 1910 г.— в период подготовки к двухсотлетнему юбилею
со дня рождения ученого. С этой целью по решению Юбилейной комиссии,
образованной под председательством непременного секретаря Академии
наук С. Ф. Ольденбурга 7, была проведена соответствующая работа.
Помимо официальных запросов о ломоносовских документах, посланных
Юбилейной комиссией в петербургские и московские архивы,
непременный секретарь Академии обратился непосредственно к ряду лиц, с
просьбой помочь Комиссии. Сохранились копии писем к В. И. Вернадскому, в
которых его просили выяснить, какие рукописи Ломоносова хранятся в
Московском Публичном и Румянцевском музеях, а архангельскому вице-
губернатору А. Ф. Шидловскому с запросом о ломоносовских
документах, находящихся в архивах Архангельска и Архангельской губернии ъ.
А. Я. Савич организовал работу по выявлению материалов Ломоносова
в архиве Министерства юстиции, А. И. Вилькицкий — в архивах
Морского министерства и Главного гидрографического управления, С. А.
Белокуров просмотрел документы в архиве Министерства иностранных дел
и в других архивах Москвы за время пребывания Ломоносова в Славяно-
греко-латинской академии. Поиски материалов для биографии Ломоносова
были проведены в архивах Синода и Александро-Невской лавры.
* Архив АН СССР, ф. 20, on. 1, № 3.
5 Там же, ф. 20, оп. 1, № 1—2.
s В 1871 г. коллекционер П. А. Муханов пожертвовал Академии агаук так
называемый «Мухаиовеюш сборник» в переплете, объемом 40 л., с надписью на ко'решке
«Бумаги Ломоносова». В сборник включены шесть писем Ломоносова, адресованных И. И. и
П. И. Шуваловым, копия рапорта Ломоносова о его «трудах и упражнениях в науках с
1751 года поныне» (1і75'6 г.), филологические заметки, эпиграмма на В. К- Тредиаков-
ского, замечания на '«Историю Петра Великого» Вольтера и другие документы. Некоторые
рукописи из числа подаренных П. А. Мухановым и П. П. Свиньиным
любителям-коллекционерам исчезли.
7 Там же, ф. 57, оп. 1, № 1, л. 11.
8 Там же, ф. 57, оп. 1, № 1, л. 26, 100,

РУКОПИСНОЕ НАСЛЕДИЕ ЛОМОНОСОВА
345
Б. Л. Модзалевский, в то время заведующий Архивом Академии наук,
разыскал автографы Ломоносова9. К числу ценных находок Б. Л. Модза-
левского относятся первая работа Ломоносова по физике, написанная еще
в студенческие годы в Марбурге 1и, и диссертация 1758 г. об отношении
массы и веса11. Эти работы были опубликованы Б. Н. Меншуткиным
значительно позже, уже в советские годы. В каталоге выставки
«Ломоносов и елизаветинское время», составленном Б. Л. Модзалевским, указаны
различные места хранения рукописей Ломоносова и документов о нем 12
В советские годы выявлению ломоносовского рукописного наследия
способствовал старший научный сотрудник Архива АН СССР Л. Б. Мод-
залевский (сын Б. Л, Модзалевского). Предпринятый им пересмотр
фолиантов академической канцелярии и протокольных бумаг Конференции
Академии наук значительно пополнил коллекцию автографов Ломоносова
и документов о нем. Из дел той же Канцелярии и Конференции были
извлечены затерявшиеся ломоносовские рукописи как на отдельных листах.
так и в тетрадях. Образованное из этих документов собрание «Ломоно-
совиана», пополненное материалами, полученными из разных учреждений
и от отдельных лиц, и материалами, относящимися к изданию сочинений
Ломоносова, дает богатейший материал для изучения жизни и творчества
Ломоносова. Л. Б. Модзалевский продолжил работу отца по регистрации
ломоносовских документов и составил в 1937 г. научное описание
«Рукописи Ломоносова в Академии наук СССР» 13. Этот труд предопределил
план последующих работ в этой области. В 1940 г. Л. Б. Модзалевский
опубликовал дополнение к обзору рукописей Ломоносова, хранящихся в
Архиве Академии наук 14. Опись рукописей Ломоносова, хранящихся в
Государственной Публичной библиотеке имени Салтыкова-Шедрина в
Ленинграде, составил А. И. Андреев 15.
После второй мировой войны работу по выявлению рукописного
наследия великого русского ученого возглавил президент Академии наук СССР
С. И. Вавилов. К этой работе были привлечены Главное архивное
управление и подведомственные ему государственные архивы.
Описание документов Ломоносова и материалов о нем, хранящихся в
Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА) в Москве,
9 Разбивки архивных материалов на фонды и разряды тогда еще не существовало.
Инвентарные описи были суммарны и неточны. Предпринятая Б. Л. Модзалевским
попытка карточной регистрации ломоносовских документов была чрезвычайно ценна. О
выполненной им работе см.«Арк-ив Конференции» (Материалы для истории академических
учреждений за 1889—1914 гг., II, ч. И, Пг., 1917, стр. 591—619.).
10 Архив АН СССР, ф. 20, оп. 3, № 37, лл. 5-6. ПСС, т. 1, стр. 5—21.
11 Там же, ф. 20, оп. 3, № 40, лл. 1—4. Акад. изд., т. III, стр. 220—229.
12 Ломоносов. Академии наук. Московский университет. Выставка «Ломоносов
и елизаветинское время», Отдел VII, СПб., 1912, стр. 12—18, 47—99.
13 Труды Архива, вып. 3, М.— Л., Изд^о АН СССР, 1937.
14 Ломоносов, I, стр. 391—395.
15 Там же, стр. 396—398.

346
Г. А. КНЯЗЕВ и Е. С. КУЛЯБКО
было составлено иаучной сотрудницей ЦГАДА Е. В. Александровой под
редакцией А. И. Андреева 16, а материалов, хранящихся в Центральном
государственном литературном архиве, Рукописном отделе Библиотеки
Союза ССР имени В. И. Ленина и в Государственном историческом
музее,— Л. Б. Модзалевским17. Работу в ленинградских хранилищах
рукописей — в Центральном государственном историческом архиве и в
Центральном государственном архиве Военно-Морского Флота выполнили
научные сотрудники Архива Академии наук Е. Н. Суслова и В. Р. Свир-
ская 18. После смерти А. И. Андреева была опубликована написанная им
статья «Материалы о Ломоносове в Архиве Штелнна» 19.
II
Печатание рукописей из архива самого Ломоносова было начато в
разных периодических изданиях в первой половине XIX в. Первой наиболее
крупной публикацией была работа А. Ф. Вельтмана «Портфель служебной
деятельности Ломоносова», напечатанная в «Очерках России» ,
издаваемых Вадимом Пассеком 20. Впервые были напечатаны рукописи из собрания
ломоносовских бумаг, принадлежавших Е. Н. Орловой. Однако из
упомянутого «Портфеля» Ломоносова здесь было опубликовано не все; кроме
того, передача текстов не отличалась точностью.
В юбилейный 1865 год вышли широко известные археографические
труды П. С. Билярского21, А. А. Куника22, В. И. Ламанского23 и
П. П. Пекарского 21, опубликовавших огромное количество ранее не
известных рукописных материалов Ломоносова и документов о Ломоносове,
преимущественно из фонда Канцелярии Академии наук. Эти материалы
имели деловой характер.
Большой вклад в изучение научного наследия Ломоносова внесла
вышедшая в 1869 г. книга А. С. Будиловича «Ломоносов как натуралист и
филолог» 25. Кроме обстоятельного перечисления, в книге давалось толко-
16 Ломоносов, III, стр. 376—422.
17 Там же, стр. 423—425-
18 Там же, стр. 426—456; 45:7—470.
19 Ломоносов, IV, стр. 314—320. Я. Я. Штелин — профессор элоквенции и поэзии
Петербургской Академии наук в 11757—1785 гт. Архив Штелина хранится в трех местах:
в Отделе рукописей Государственной Публичной библиотеки им. М. Е.
Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, в Отделе рукописей Государственной библиотеки Союза ССР
им. В. И. Ленина в Москве и в Арэьиве Академии наук СССР в Ленинграде.
20 «Очерки России, издаваемые Вадимом Пассеком», кн. II. М., 1840; кн. V. М., 1842.
21 Билярский.
22 Куник (I—II).
23 В. И. Ламанский. Ломоносов и Петербургская Академия наук. Материалы к
столетней памяти его 1765—Ш65 года, апреля 4-го дня. М., 1865 (из «Чтений в имп.
обществе истории и древностей российских», 1865, кн. I).
24 П. П. Пекарский. Доагтолиительные известия для биографии Ломоносова.
СПб., 1865.
25 Бу дилоівич, I.

РУКОПИСНОЕ НАСЛЕДИЕ ЛОМОНОСОВА
347
вание не опубликованных до того времени неизвестных сочинений
Ломоносова по естествознанию, представляющих значительный интерес. Большой
заслугой автора является попытка собрать по крохам и свести воедино
рассеянные и по большей части неопубликованные материалы, заметки,
наброски и планы Ломоносова, относящиеся к тому, что он назвал
«системой натуральной философии». Во второй книге о Ломоносове, выпущенной
А. С. Будиловичем в 1871 г.,— «Ломоносов как писатель» 26 впервые
опубликованы отрывки из некоторых естествоведческих работ Ломоносова, в
частности из его знаменитых «Химических и оптических записок».
20 марта 1887 г. по предложению академика М. И. Сухомлинова
Отделение русского языка и словесности Академии наук решило приступить
к выпуску научного издания сочинений Ломоносова. Сохранившийся в
делах Отделения оригинал этого предложения, написанный рукой М. И.
Сухомлинова, пестрит его же карандашными поправками, которые вносились
наскоро во время заседания и отражали итоги прений. К сожалению,
вопреки желанию М. И. Сухомлинова, сочинения Ломоносова по химии,
физике, астрономии и минералогии были отнесены в самый конец
издания27. М. И. Сухомлинов занимался подготовкой собрания сочинений
Ломоносова к печати один. Желая опубликовать полностью сочинения
и письма, он провел огромную работу по собиранию рукописного наследия
Ломоносова. С 1891 -по 1901 г. М. И. Сухомлинов подготовил и издал
пять томов сочинений Ломоносова28. После его смерти выход очередных
томов прекратился. Лишь в 1934 г. появились два недостающих тома —
шестой (под редакцией Б. Н. Меншуткина и Г. М. Князева) и
седьмой (под редакцией Б. Н. Меншуткина), подготовленные в основном
до 1914 г.
Следует отметить, что «сухомлиновское» собрание сочинений
Ломоносова имеет существенные недостатки, особенно тома IV и V, куда вошли
некоторые сочинения Ломоносова по физике, химии, астрономии,
геологии и оптике. Трудно понять, по какому признаку — тематическому или
хронологическому — подобраны и расположены опубликованные в этих
томах материалы. Пояснительные примечания в одних случаях громоздки
и посвящены малозначащим подробностям, а в других, более важных
случаях отсутствуют совсем. Некоторые латинские тексты Ломоносова не
переведены на русский язык, иіные работы напечатаны без чертежей.
Тома VI и VII вышли без примечаний. Однако отмеченные недостатки не
умаляют большого значения этого издания. Во-первых, своей публикацией
Сухомлинов в полном смысле слова воскресил ломоносовское
«Рассуждение о твердости и жидкости тел», которое на протяжении почти 125 лет
(с 1778 по 1902 г.) не переиздавалось ни разу и поэтому было забыто.
26 Будилович, II.
27 Архив АН СССР, ф. 9, «п. 11, № 608.
28 Пятый том, подтотов-лен'ный М- И. Сухомлиновым, вышел в свет через полпоіда
после его смерти.

348
Г. А. КНЯЗЕВ и Е. С. КУЛЯБКО
Во-вторых, заслугой М. И. Сухомлинова является то, что он сумел
вовлечь в работу над подготовкой к изданию сочинений Ломоносова целую
плеяду блестящих ученых своего времени.
По просьбе М. И. Сухомлинова рецензентами публиковавшихся им
естествоведческих работ Ломоносова выступили академики Н. Н. Бекетов,
Ф. А. Бредихин, Б. Б. Голицын, М. А. Рыкачев и Ф. Н. Чернышев. Их
отзывы были опубликованы М. И. Сухомлиновым в томах IV и V
Собрания сочинений Ломоносова. Ф. Н. Чернышев, проанализировав
геологические воззрения Ломоносова, отчетливо выделил те, которые
«намного упредили» современную Ломоносову западноевропейскую науку.
Ф. А. Бредихин подтвердил приоритет Ломоносова в вопросе о
существовании на Венере атмосферы и констатировал, что придуманное
Ломоносовым «усовершенствование зрительных труб» предвосхитило идеи
В. Гершеля, практическое осуществление которых произошло значительно
позже. Об изобретательности и творческом гении Ломоносова говорил
академик М. А. Рыкачев в своей пространной и обстоятельной рецензии
на «Рассуждение о большей точности морского пути». Б. Б. Голицын
находил метеорологические воззрения Ломоносова «почти современными» и
признавал «безусловно гениальной» мысль Ломоносова о возможности
электрических явлений в кометных хвостах. Еще сильнее выразился
Н. Н. Бекетов: взгляды Ломоносова на строение материи представлялись
ему настолько глубокими, что они «и теперь еще с трудом проникают в
умы ученых». Некоторые из отзывов, помещенные в примечаниях к
указанным томам «сухомлиновского» издания, цитировались впоследствии в
ломоносовской литературе, но общее их значение оценено еще недостаточно.
Тома, содержащие художественные произведения Ломоносова,
подготовлены М. И. Сухомлиновым с большой тщательностью. Собранные
варианты и примечания к публикуемым текстам занимают большую часть
томов; следует отметить также историко-литературную оценку изданных
произведений. Менее тщательно подготовлен том, содержащий
филологические труды Ломоносова. М. И. Сухомлинов не обнаружил некоторых
изданий «Российской грамматики» и «Риторики», вследствие чего не
привел вариантов к соответствующим текстам. Не опубликованы также
черновые грамматические записи Ломоносова, и очень ценные филологические
материалы к «Российской грамматике» напечатаны лишь частично, в
произвольной последовательности и группировке, оторванно от контекста.
Большое значение имеет участие Б. Н. Меншуткина в исследовании
научного наследия М. В. Ломоносова. Б. Н. Меншуткин одновременно
разрешал три задачи: во-первых, разыскивал и публиковал неизвестные
работы Ломоносова по физике и химии, переводя их с латинского языка
на русский; во-вторых, давал критическую их оценку и, в-третьих, здесь
же сообщал их историю, определяя их место и значение в научной жизни
Ломоносова. Можно упрекнуть Б. Н. Меншуткина в том, что большинство
неизвестных работ Ломоносова он опубликовал не полностью, однако

РУКОПИСНОЕ НАСЛЕДИЕ ЛОМОНОСОВА
349
нельзя не признать, что Б. Н. Меншуткин -'' блестяще показал роль
Ломоносова как физико-химика.
Предпринятое Академией наук в 1891 г. издание сочинений
М.В.Ломоносова было закончено в 1948 г. выпуском в свет его переписки, которая
по плану М. И. Сухомлинова должна была составлять восьмой и
последний том этого собрания. Подготовка тома была поручена Л. Б. Модза-
левскому, чрезвычайно тщательно изучившему эпистолярное наследие
Ломоносова. Перед составителем стояла задача собрать не только письма
Ломоносова, но и письма к нему. Большое внимание также было уделено
выяснению вопроса о степени использования каждого письма в печати.
В изданную под редакцией С. И. Вавилова переписку вошло 138 писем
(98 писем Ломоносова и 40 писем к нему) 30. Все письма по возможности
были выверены по оригиналам или по первоисточникам; кроме того,
составитель произвел специальную работу по выяснению датировки писем.
Чрезвычайно обстоятельно были составлены объяснительные примечания,
представляющие собой научное исследование.
П)
В 1949 г. по инициативе С. И. Вавилова Академия наук приступила
к изданию нового академического собрания сочинений М. В. Ломоносова.
Это собрание должно было включать все сохранившееся рукописное
наследство Ломоносова. Для осуществления издания Полного собрания сочинений
М. В. Ломоносова была создана Главная редакция при непосредственном
участии Комиссии по истории Академии наук СССР, Архива Академии
наук СССР и приглашенных специалистов 31. Придавая исключительное
значение изданию Полного собрания сочинений М. В. Ломоносова, С. И.
Вавилов возглавил Главную редакцию и помог организовать работу по
выявлению ломоносовских рукописей, хранящихся в московских и ленинградских
архивах, а также в зарубежных архивах.
Труды Ломоносова на иностранных языках было решено публиковать
параллельно с переводами. В целях точной передачи смысла подлинника
и научной терминологии все ранее печатавшиеся русские переводы были
тщательно отредактированы, а в некоторых случаях выполнены заново.
Варианты рукописного текста, в том числе и зачеркнутые, было решено
печатать в подстрочных примечаниях. Особое внимание уделялось
составлению примечаний к текстам.
29 Меншуткин, I; Меншуткин, II.
30 Акад. изд., т. VII.
31 В первоначальный состав Главной редакции вошли акад. С. И. Вавилов (гл.
редактор), чл.-кор-р. АН СССР Т. П. Кравец (зам. гл. редактора), А. И. Андреев,
П. Н. Берков, Г- П. Блок, Г. А. Князев. Заведующим редакцией был назначен А. А.
Елисеев. Позже в состав редакции были введены: акад. В. В. Виноградов, акад. А.В.Топчиев.
чл.-корр. АН СССР С. Г. Бархударов, зав, музеем М. В. Ломоносова В. Л- Ченакал.

350
Г. А. КНЯЗЕВ и Е. С. КУЛЯБКО
В отличие от предшествующего академического издания М. И.
Сухомлинова, в котором поэтическое наследство Ломоносова было на первом
плане, редакция Полного собрания сочинений начала издание с
естественнонаучных трудов Ломоносова. Первые пять томов (т. 1 — 1950 г., т. 2 —
1951 г., т. 3—1952 г., т. 4—1955 г.? т. 5—1954 г.) содержат научные
труды Ломоносова по физике, химии, астрономии, приборостроению,
минералогии, металлургии и горному делу; шестой том (1952 г.) — работы по
русской истории, общественно-экономическим вопросам и географии;
седьмой том (1952 г.) — филологические работы; восьмой том (1959 г.)—
художественные произведения; девятый (1955 г.) и десятый (1957 г.)
тома—служебные документы и письма Ломоносова.
В первые два тома вошли труды Ломоносова по физике и химии за
1738—1752 гг. В этих томах были впервые напечатаны его черновые
заметки о тяжести тел (1743—1744 гг.) 32, представляющие большой интерес
для изучения истории разработки этой темы в ранних исследованиях
Ломоносова. Впервые опубликован первый вариант диссертации «О
причинах теплоты и холода» (1744 г.)33, написанный рукой А. П. Протасова
с многочисленными дополнениями и поправками Ломоносова. Текст этого
варианта во многом отличается от окончательного, опубликованного в
1750 г. в «Новых Комментариях». Характерен для философских
воззрений Ломоносова впервые опубликованный черновой отрывок из
неоконченной работы, посвященной критике воззрений Ньютона на природу
тяжести тел и обоснованию теории Ломоносова об «извечности первичного
движения» 34. Впервые напечатаны также «Расчет к 3 диссертации о
рождении и природе селитры»35 и «План опытов с универсальным
барометром» 36. Кроме того, опубликованы впервые переводы на русский язык
следующих работ: «Рассуждение о катоптрико-диоптрическом
зажигательном инструменте», «276 заметок по физике и корпускулярной философии»,
«44 заметки о сцеплении корпускул», «О сцеплении и расположении
физических монад», «О составляющих природные тела нечувствительных
физических частиц», «Анемометр, показывающий наибольшую быстроту любого
ветра и одновременно изменения в его направлении», «Проект
конструкции универсального барометра».
После смерти С, И. Вавилова (1951 г.) работу по изданию Полного
собрания сочинений М. В. Ломоносова возглавил Т. П. Кравец. При его
непосредственном участии в 1952 г. вышел третий том сочинений
Ломоносова, содержащий труды по физике за 1753—1756 гг., посвященные
исследованиям по атмосферному электричеству, теории света и цветов, те-
32 ПСС, т. 1,егр. 237—251.
33 ПСС, т. 2, стр. 63—103.
34 Там же, стр. 195—203.
35 Там же, стр. 321—325.
36 Там же, стр. 339—343.

РУКОПИСНОЕ НАСЛЕДИЕ ЛОМОНОСОВА
351
ории полярных сияний и вопросам, связанным с изучением массы и веса
тел. В этом томе впервые опубликована не привлекавшая до сих пор
внимания исследователей «Таблица с записью грозовых явлений», которые
Ломоносов наблюдал с 1744 по 1748 г.37 Данные этой таблицы
использованы им в трудах «Слово о явлениях воздушных от электрической силы
происходящих» и «Изъяснения, надлежащие к Слову о электрических
воздушных явлениях». Впервые напечатаны также небольшой набросок
«Против мнения, что хвосты комет состоят из паров» 38, написанный в
1753 г.; записка об опытах по замораживанию ртути, произведенных в
1759 г. 39, сохранившаяся копия работы Ломоносова «Краткое
размышление об испарении ртути» (1761 г.)40, заметка «О природе света»41,
частично опубликованная А. С. Будиловичем в 1871 г.42 В этой заметке
Ломоносов подчеркивает мысль о подобии природы вещей «в однородных
телах, а особенно в первичных» во всей Вселенной.
В четвертом томе сочинений впервые опубликованы обнаруженные
научным сотрудником Г. М. Коровиным в Библиотеке Академии наук
СССР три работы Ломоносова, считавшиеся утерянными: «Таблицы
колебаний центроскопического маятника, наблюдавшихся в Петербурге»40;
«Таблицы колебаний центроскопического маятника, а также изменений в
высоте барометров закрытого и обыкновенного, наблюдавшихся в
Петербурге» 44; «Таблицы колебаний центроскопического маятника, изменений
ртутного барометра, а также металлического, наблюдавшихся в
Петербурге» 45. В этот том включены также составленные Ломоносовым заметки и
вычисления к работе «Показание пути Венерина по солнечной плоскости» АЬ
и «Задача, которую следует предложить на соискание премии» (об
оптическом инструменте) ''.
В .пятом томе дается перевод «Минералогического каталога»
Ломоносова 48, сделанный В. И. Лебедевым, и латинский перевод его работы об
искусственном окаменении .
Все пять томов естественнонаучных трудов Ломоносова снабжены
обстоятельными и богатыми по фактическому материалу примечаниями
37 ПСС, т. 3, стр. 181—Ш7.
38 Там же, стр. 1197—199.
39 Там же, стр. 421'—427.
40 Там же, стр. 461—467.
41 Там же, стр. 345—347.
42 I у л и л о в и ч, II.
43 ПСС, т. 4, стр. 489-512.
44 Там же, стр. 513—661.
45 Там же, стр. 663—709.
46 Там же, стр. 333—341.
47 Там же, стр. 321—323.
43 ПСС. т. 5, стр. 7—241.
49 Там же, стр. 643—646; русский пеоевод был напечатан Б. Н. Меяшуткиньш

352
Г. А. КНЯЗЕВ и Е. С. КУЛЯБКО
Шестой том содержит текст французского перевода утраченной
рукописи Ломоносова «Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи»,
относящейся к 1757 г.50 Эта работа была обнаружена В. Р. Свирской
в библиотеке Вольтера в отделе редкой книги Государственной
библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Перевод, сделанный с
французского текста, напечатан также впервые. В том включены «Наброски
плана русской истории», датируемые 1751 г. 5! Эти наброски были
вплетены в тетрадь черновых материалов Ломоносова в «Российской
грамматике». Впервые дается перевод «Замечаний» Ломоносова по поводу
ответов профессора Г.-Ф. Миллера на возражения, касающиеся его
диссертации о «Происхождении имени и народа российского».
В седьмой том вошли филологические труды за 1739—1758 гг. В томе
впервые опубликованы полностью подлинники, черновые грамматические
записи Ломоносова 52, дающие представление о его методике
грамматических изысканий. В подстрочных примечаниях приведены варианты и
зачеркнутые места из «Риторики», среди которых был обнаружен
остававшийся до сих пор неизвестным отзыв Ломоносова об ораторском
искусстве Феофана Прокоповича 53.
Восьмой том содержит дошедшие до нас поэтические произведения
Ломоносова, оригинальные и переводные, ораторскую прозу, надписи и
эпитафии за 1732—1764 гг.
По примеру предшествующего академического собрания сочинений
М. И. Сухомлинова публикуемые произведения Ломоносова печатаются
в хронологической последовательности. В отличие же от «сухомлиновского»
издания поэтические и прозаические произведения Ломоносова
публикуются вместе. В томе впервые опубликованы два стихотворных фрагмента,
обнаруженные среди черновых материалов к «Российской грамматике»
(1744—1747 гг.)54, и эпитафия А. Г. Ливена (1742 г.)55.
В тексте раньше печатавшихся произведений и в вариантах к ним
внесены поправки и дополнения, в некоторых случаях довольно существенные.
При этом были использованы материалы, не учтенные академиком М. И.
Сухомлиновым и другими издателями поэтических произведений и прозы
Ломоносова, такие, например, как собственноручный черновик русского
перевода немецкой оды Я. Я. Штелина; второе, выпущенное по заказу
И, И. Шувалова, отдельное издание оды 1759 г.; первая печатная
неполная редакция «Похвального слова Петру Великому»; гравированные на
серебре надписи к ракам Александра Невского и Дмитрия Ростовского,
50 ПСС т. 6, стр. 97—1161.
51 Там же, стр. 85—87.
52 ПСС, т. 7, стр. 595—760; из этих записей М. И. Сухомлиновым была напечатана
лишь небольшая часть в виде произвольно сгруппированных отрывков, содержащих
некоторые искажения (см. Акад. изд., т. IV).
53 Там же, стр. 174.
54 ПСС, т. 8, стр. 193.
55 Там же, стр. 81.

РУКОПИСНОЕ НАСЛЕДИЕ ЛОМОНОСОВА
353
находящимся в Государственном Эрмитаже в Ленинграде и в Ростовском
краеведческом музее в Ростове Ярославской области, а также рукописные
сборники П. П. Шибанова, Г. В. Юдина (в Государственной библиотеке
СССР им. В. И. Ленина) и И. О. Сел ифонтова (в Институте русской
литературы Академии наук СССР). Большой интерес представляют
обстоятельные примечания, излагающие историю публикуемых текстов и
по-новому определяющие историко-литературное значение поэтического
творчества Ломоносова.
Девятый том содержит служебные документы Ломоносова за 1742—
1765 гг., характеризующие большую научно-организационную работу
Ломоносова в Академии наук. Документы сгруппированы в семь
тематических разделов. В первом разделе «Организация химических
исследований» около трети документов публикуется впервые. Во втором разделе
«Организация мозаичного дела» собраны воедино все дошедшие до нас
документы, относящиеся к деятельности Ломоносова в области мозаичного
искусства. Кроме материалов Архива Академии наук СССР, здесь
опубликованы также материалы Центрального государственного архива
древних актов в Москве и Центрального государственного исторического
архива в Ленинграде, как печатавшиеся ранее в разных изданиях, так и вновь
обнаруженные. По количеству впервые публикуемых документов богаче
всех третий раздел — «Организация географических работ», освещающий
руководство Ломоносова «Географическим департаментом». В четвертом
разделе «Организация физических, астрономических и других естественно-
исторических исследований» опубликованы новые документы, освещающие
деятельность Ломоносова как организатора работ по физике, астрономии,
ботанике и зоологии и приборостроению.
Пятый раздел посвящен «Организации работ в области истории,
филологии, поэзии и живописи». В шестом разделе публикуются документы,
связанные с педагогической деятельностью Ломоносова. Большинство
вошедших в этот раздел документов публикуется впервые. Особенного внимания
заслуживают написанные Ломоносовым проекты «Регламента московских
гимназий» 56, в которых педагогические воззрения Ломоносова нашли
наиболее полное отражение. Седьмой раздел — «Отзывы». Всего в девятом
томе напечатано 392 документа, из которых 171, т. е. около 44%,
опубликовано впервые.
В десятом томе опубликованы служебные документы Ломоносова и его
письма. Материалы охватывают период с 1734 по 1765 г. Служебные
документы разбиты на четыре тематических раздела. В первом разделе
опубликованы проекты и записки Ломоносова по переустройству Академии наук,
в частности записка Ломоносова о преобразовании Академии наук,
по-новому датированная 1758—1759 гг. 57. Впервые напечатан русский перевод дру-
эа ПСС, т. 9, стр. 477—523.
D' ПСС, т. 10, стр. 32—72.
Ломоносов, т. V

354
Г. А. КНЯЗЕВ -і Е. С. КУЛЯБКО
гой пространной записки на ту же тему, составленной Ломоносовым в по-
следнии год его жизни . Ьторои раздел, посвященный административно-
хозяйственной деятельности Ломоносова, особенно интересен документами,
отражающими заботу Ломоносова о подготовке русских ученых. В третьем
разделе собраны документы о прохождении академической службы
Ломоносова; в четвертом—план и отчеты Ломоносова о его научной и
литературной деятельности.
Во второй части тома напечатаны письма Ломоносова. Со времени
выхода в свет последнего их собрания 59 выявлено четыре не известных ранее
письма, адресованные Ф. К. Соколову, И. В. Шенину, Я. Я. Штелину и
Леонарду Эйлеру. Письмо Ломоносова к Л. Эйлеру от 16 февраля 1748 г.60
положило начало их многолетней ученой переписке. Письмо было
обнаружено в Библиотеке Тартуского государственного университета ее
сотрудником Э. С. В'игелем и подготовлено к печати заведующим кафедрой физики
этого университета доцентом А. М. Миттом.
Первое советское издание полного собрания сочинений М. В.
Ломоносова в десяти томах — событие большого значения. Оно включает все
выявленные с 1950 г. новые рукописи Ломоносова и документы о его
деятельности и содержит ценные примечания к публикуемым текстам. Это издание
внесло в осторию ломоносоведения несравненно более крупный вклад, чем
предыдущие собрания сочинений и вышедшие сборники статей и
материалов о Ломоносове.
В связи с 250-летием со дня рождения М. В. Ломоносова работа по
выявлению его рукописного наследия развертывается с большой
интенсивностью. В частности, выявлением новых ломоносовских документов в
заграничных архивах занимается Ленинградское отделение Института истории
естествознания и техники и Институт русской литературы Академии наук
СССР.
18 ПСС, т. 10, стр. 115—132.
і9 Акад. изд., т. VIII.
щ ПСС, т. 10, стр. 436—438.

Е. Б. Р Ы С С
БИБЛИОГРАФИЯ СОЧИНЕНИЙ
ЛОМОНОСОВА и ЛИТЕРАТУРЫ О НЕМ
за 1956—1960 гг.1
I. СОЧИНЕНИЯ ЛОМОНОСОВА
1542. Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений, тт. 8 и 10.
М.— Л., Изд-во АН СССР, 1957—1959.
Т. 8. Поэзия, ораторская проза, надписи 1732—1764 гг. М.— Л., Изд-во
АН СССР, 1959. 1280 стр., с портр. и илл.
Т. 10. Служебные документы, письма 1734—1765 гг. М.— Л., Изд-во
АН СССР, 1957. 935 стр., с портр. и илл.
Содержание
1. Проекты переустройства Академии Наук и упорядочения ее деятельности —
стр. 9—167.
2. Административно-хозяйственная работа в Академии Наук — стр. 171—318.
3. Прохождение академической службы — стр. 321—357-
4. Планы и отчеты о работах — стр. 361—41і2.
5. Письма 1і73'7—і1і765 гт.— стр. 41 5—599.
От редакцши — стр. 603—606-
Примечания — стр. 607—$'&&.
1543. Ломоносов. М. В. Сочинения. Составление, подготовка текста,
вступительная статья и комментарии А. А. Морозова. М., Гослитиздат,
1957, 576 стр., с портр. и илл.
Содержание
1. Морозов А. А. Михайло Васильевич Ломоносов. Очерк жигни и деятельности,
стр. III—XI.
2. Поэзия—стр. 3—224;
1 Библиография сочинский Ломоносова и литературы о нем за И917—1950 гг. и за
1911—1916 гг. (№ 1 — 1202) см.: Ломоносов, III, стр. 501—615; за 1951 — 1955 гг.
(Ме 1203—1541) см.: Ломоносов, IV. сто. 401—442.

356
Е. Б. РЫСС
3. Проза — стр. 227—478;
4. Письма—стр. 481—505;
5. Примечание —стр. 509—566.
1544. Русская эпиграмма (XVIII—XIX вв.). Л., изд-во «Советский
писатель», 1958, 415 стр. (Библиотека поэта. Малая серия).
М. В. Ломоносов—стр. 34—35.
1545. Русские писатели о переводе XVIII—XX вв. (Под ред. Ю. Д.
Левина и А. В. Федорова). Л., изд-во «Советский писатель», 1960, 696 стр.
М. В. Ломоносов —стр. 47—50; указатель — стр. 660—661.
II. БИОГРАФИИ И БИОГРАФИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ
1546. Вавилов С. И. Академия наук в развитии отечественной
науки.— В кн.: Вавилов С. И. Собрание сочинений, т. III. М„ Изд-во
АН СССР, 1956, стр. 798—816.
О Ломоносове— стр. 8Q2—>803.
1547. Винтер Э. и Юшкевич А. П. О переписке Леонарда Эйлера
и Г. Ф. Миллера.— В кн.: Леонард Эйлер. Сборник статей в честь
250-летия со дня рождения, представленных Академии наук СССР. М., Изд-чо
АН СССР, 1958, стр. 465—498.
О Ломоносове — стр. 468, 471—477, 4811—483.
1548. История Академии наук СССР (в трех томах), т. 1 (1724—1803).
М.—Л., Изд-во АН СССР, 1958, 484 стр. с илл.
О Ломоносове — ом. указатель —стр. 470.
1549. Князев Г. А.,Кольцов А. В. Краткий очерк истории
Академии наук СССР. Изд. 2-е, доп. М.— Л., Изд-во АН СССР, 1959,
160 стр.
О Ломоносове — стр. 16—19, с портр.
1550. Кулябко Е. С. Ломоносов и учебная деятельность Академии
наук XVIII века. Автореферат диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук. Л., тип. ЛОГЛУ, 1959. 16 стр. (ЛГУ
им. А. А. Жданова).
1551. Кулябко Е. С. Научные связи М. В. Ломоносова с
зарубежными учеными.—В кн.: XVIII век., сб. 4. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1959,
стр. 327—333.
1552. Ломоносов, Михаил Васильевич.— Биографический словарь
деятелей естествознания и техники, т. 1. М., 1958, стр. 529—536, с
портр.

БИБЛИОГРАФИЯ СОЧИНКНИИ ЛОМОНОСОВА .< ЛИТЕРАТУРЫ О НЕМ 357
1553. Ломоносов, Михаил Васильевич.— Малая Советская
Энциклопедия. Изд. 3-е, т. 5. М.> 1959, стр. 685—687, с портр.
1554. Лотман Ю. М. К вопросу о том, какими языками владел
М. В. Ломоносов.—В кн.: XVIII век, сб. 3. М.—Л., Изд-во АН СССР,
1958, стр.460—462.
1555. Морозов А. А. Юность Ломоносова. Изд. 2-е, доп. Архангельск,
кн. изд-во, 1958, 544 стр.
1556. Предтеченский А. В., Го л ант В. Я. Колыбель русской
науки. Исторический очерк о научных учреждениях стрелки Васильевского
острова в Ленинграде. Лениздат, 1959, 255 стр., с илл.
О Ломоносове —стр. 33—33, 40, 42, 44, 49, 55—60, 64—65, 71—ЙУ, 96—104.
Рец.: Чубинский В.— Ленинградская правда, 1960, 3 августа, № 182, стр. 3.
1557. Рысс Е. Б. и Коровин Г. М. Ломоносов — читатель
Библиотеки АН СССР и Фундаментальной библиотеки общественных наук АН
СССР, 1958, т. 3, стр. 282—302.
1558. Ченакал В. Л. Эйлер и Ломоносов (К истории их научных
связей).— В кн.: Леонард Эйлер. Сборник статей в честь 250-летия со дня рож
дсиия, представленных Академии наук СССР. М., Изд-во АН СССР, 1958
стр. 423—464, с портр.
III. РАБОТЫ ОБЩЕГО ХАРАКТЕРА
1559. Вавилов С. И. Великий русский ученый (Ломоносов).— В кн.:
Вавилов С. И. Собрание сочинений, т. III. М., Изд-во СССР, 1956,
стр. 582—587.
1560. Вавилов С И. Вступительное слово.— В кн.: Вавилов С. И.
Собрание сочинений, т. III- М., Изд-во АН СССР, 1956, стр. 792—797.
О Ломоносове — стр. 792—79'3.
1561. Вавилов С. И. Двести двадцать лет.— В кн.: В а в и л о в С. И.
Собрание сочинений, т. III. М., Изд-во АН СССР, 1956, стр. 553—558.
О Ломоносове — стр. 553—554.
1562. ВавиловС. И. Михаил Васильевич Ломоносов (1711 —1765).—
В кн.: ВавиловС. И. Собрание сочинений, т. III. М., Изд-во АН СССР,
1956, стр. 771—791.
То же. В кн.: Люди русской науки. Ашхабад, Туркменгосиздат, 1956,
стр. 3—24 (на туркм. яз.).
1563. Вавилов СИ. Ломоносов и русская наука.—В кн.:
Вавилов СИ. Собрание сочинений, т. III. М., Изд-во АН СССР, 1956.
стр. 559—577.
1564. Вавилов С И. Основоположник русской науки М. В.
Ломоносов. В кн.: Вавилов СИ. Собрание сочинений, т. III. М„ Изд-во АН
СССР, 1956, стр. 578—580.

358
Е. Б. РЫСС
1565. Зубов В. П. Историография естественных наук в России
<XVIII в.—первая половина XIX в.). М., Изд-во АН СССР, 1956,
576 стр. (Академия наук СССР. Институт истории естествознания и
техники).
История естествознания в трудах М. В. Ломоносова — стр. 26—30.
1566. История естествознания в России. Под. ред. Н. А. Фигуровского
и др., т. 1, ч. 1. ML, Изд-во АН СССР, 1957. 495 стр., с илл. (Академия
наук СССР. Институт истории естествознания и техники).
II. Развитие естествознания в России в XVIII веке.
Введение (Б. Г. Кузнецов) —стр. 185'—2114.
О Ломоносове — стр. 196—'205, с портр.
Гл. 2. Теоретическая механика (А. А. Космодемьянский)—стр. 273—295;
Механика в трудах М. В. Ломоносова — стр. 2&3—'284. Гл. 3. Астрономия
(Б. А. ВЬронцоів^Вельяминов) — стр. 2916—31(3.
Астрономические исследования М. В. Ломоносова. Изобретенные им приборы- -
стр. 304—306, с черт.; Астрофизические работы М. В. Ломоносова — стр. 306—
308, с черт.; Борьба М. В. Ломоносова за передовое научное мировоззрение—¦
стр. 308—309; Гл. 4. Физика (О. А. Лежнева) — стр. 314—350.
Основные идеи и открытия М. В. Ломоносова в области физики — стр. 323—340,
с портр. и черт.; Научно-организационная деятельность М. В. Ломоносова
в области физики—стр. 340—343, с черт. Гл. 5. Химия (Ю. И. Соловьев) —
стр. 351—3*4.
О Ломоносове — стр. 353—354; Химическая лаборатория М. В. Ломоносова —
стр. 354—358, с илл.; «Физическая химия» М. В. Ломоносова — стр. 358—
361; Экспериментальное доказательство сохранения веса тіри химических
реакциях— стр. 3'61—363; Атомио-корпускулярная теория М. В- Ломоносова —
стр. 363—365. Гл. 6. Геология (И. В. Батюшкова при участии А. Н.
Иванова) — стр. 385—40'8.
Труды М. В. Ломоносова по геологии — стр. 390—392; Проблема развития Зе-мя*
и факторов ее геологического преобразования в трудах М. В. Ломоносова —
стр. 392—396; Опенка М. В. Ломоносовым ок&менелостей как геологических
документов. Насту пания и отступания моря — стр. 396—397; М. В. Ломоносов
о происхождении горных пород и горючих ископаемых — стр. 397—398;
Предположение М- В- Ломоносова о переменах климата — стр. 398—399; М- В.
Ломоносов о рудных жилах — стр. 399; Проект М. В- Ломоносова о собирании
минералов — стр. 399-—401.
Гл. 7. География (Д. М. Лебедев) —стр. 409—449.
М. В. Ломоносов и развитие географической науки — стр. 427—430.
Гл. 8. Биология (С. Л. Соболь) — стр. 450—492.
Значение научного тверчества М. В. Ломоносова для развития биологии в России —
стр. 461—464.
1567. Кудрявцев Б. Б. Михаил Васильевич Ломоносов. Жизнь и
деятельность М., Изд-во лит. на иностр. яз., 1956, 114 стр., с илл. Люди
русской науки (на испан. яз.).
То же. М., Изд-во лит. на иностр. яз., 1956, 107 стр., с илл. (на
фра'иц. яз.).

БИБЛИОГРАФИЯ СОЧИНЕНИИ ЛОМОНОСОВА » ЛИТЕРАТУРЫ О НЕМ 359
1568. К у д р я в ц е в Б. Б. М. В. Ломоносов. Фрунзе, Киргизгосиздат,
1956, 134 стр., с илл. (на киргиз, яз.).
То же. Сталинабад, Таджикгосиздат, 1958, 139 стр., с илл. (на
тадж. яз.).
1569. Кузнецов Б. Г. Творческий путь Ломоносова. М., Гостех-
теоретиздат, 1956, 380 стр., с портр. и илл. (Академия наук СССР.
Институт истории естествознания и техники).
Рец.: Б. Г.— Вестник истории -мировой культуры, 1957, № 4, июль — август,
стр. 246—248.
1570. Ломоносов. Сборник статей и материалов, IV. М.— Л., Изд-во
АН СССР, 1960, 464 стр., с портр. и илл. (Академия наук СССР.
Институт истории естествознания и техники).
Содержание—см. № 1591, 1592, 1601, 1603, 161И, 1614, 1624, 1637, 1646, 1648.
11650, 1652, 1653, 1654, 1655, 1702, 1724, 1746, 1781, 1784, 1790, 1791.
1796, 1797, 1805.
1571. Маммедниязов. О. Н. Великий русский ученый Михаил
Васильевич Ломоносов. Ашхабад, 1957, 25 стр. Общество по распространению
политических и научных знаний ТуркмССР (на туркм. яз.).
1572. Райков Б. Е, Предшественники Дарвина в России. Из истории
русского естествознания, изд. 2-е, перераб. Л., Учпедгиз, Ленингр. отд.,
1956, 204 стр., с илл. уі портр.
1. Эволюционная идея в России XVIII века. Михайло Ломоносов —
стр. 17—26.
1573. Топчиев А. В. Слава и гордость русской науки.— «Советская
культура», 1956, 16 августа, № 96, стр. 2.
К изданию 10-томного Собрания сочинений М. В. Ломоносова.
1574. Щеглов В. П. Михаил Васильевич Ломоносов — гениальный
русский ученый (Очерк о жизни и научной деятельности). Ташкент, изд.
АН УзбекССР, 1960, 99 стр. Классики науки (на узбек, яз.).
IV. ЛОМОНОСОВ В ИСТОРИИ РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ
1575. Аз арен к о Е. К. Борьба М. В. Ломоносова за материализм в
естествознании.— Научные труды по философии (Белорус, гос. ун-т),
1956, ВЫП. 1, СТр. 3 35.
1576. Азаренко Е. К. Мировоззрение М. В. Ломоносова. Минск,
изд. Белорус, гос. ун-та, 1959, 270 стр., с портр. (Министерство высшего
образования. Белорус, гос. ун-т им. В. И. Ленина).
Рец.: Манеев А. и Пузиков П. «Советская Белоруссия», 1959, 19 декабря,
№ 297, стр. 3.
1577. Азаренко Е. К. Открытие и обоснование М. В. Ломоносовым
закона сохранения материи и движения. Научные труды по философии
(Белорус, гос. ун-т), 1958, вып. 2, ч. 2, стр. 57—86.

360
Е. Б. РЫСС
1578. Барулина Л. Г. Вопросы логики в трудах М. В. Ломоносова.
Ученые записки (МГУ), 1958, вып. 190, стр. 133—150.
1579. Г а л а к т и о н о в А. А. В. Н. Татищев и А. Д. Кантемир —
идейные предшественники материалистической философии М. В. Ломоносова.
Научная сессия 1955—1956 гг. Тезисы докладов по секции философских
наук (ЛГУ им. А. А. Жданова). 1956, стр. 22—25.
1580. Дейнеко Н. И. Материалистическая традиция в трудах
М. В. Ломоносова, А. Н. Радищева и декабристов в решении вопроса of>
отношении мышления к бытию, о свойствах и формах материи.— Научньк
записки Мелитоп. пед. ин-та, 1957, т. IV, стр. 7—24 (на украин. яз.).
1581. И сайков Д. Д. Философские взгляды М. В. Ломоносова.
Сборник (Моск. инж.-строит, ин-т), 1956, № 12, вып. 3, стр. 17—36.
1582. Макаров В. И. Ломоносов о материи и ее свойствах.— Ученые
записки (Моск. гор. пед. ин-т), 1957, т, 74, Кафедра диалектического и
исторического материализма, вып. 1, стр. 99—122.
1583. Митю рев И. В. К критике буржуазно-дворянских
исследований философского наследства М. В. Ломоносова.— Ученые записки (Ле-
нингр. пед. ин-т им. Герцена), 1959, т. 162, ч. 3, стр. 15—32.
1584. Митюрев И. В. М. В. Ломоносов об отражении материального
мира в логических формах познания.— Ученые записки (Ленингр. пед.
ин-т им. Герцена), 1957, т. 135, стр. 45—80.
1585. Московский университет в развитии философской и общественно-
политической мысли в России. Под общ. ред. И. Я. Щипанова. М., изд-во
МГУ, 1957, 472 стр. (Московский гос. университет. 1755—1955).
Гл. 1. Основатель Московского университета М. В. Ломоносов и его роль в
развитии философской и обществен'но-политич-аской мысли в России (Г. С. Ваісец-
кий), стр. 111—35.
1586. ПлотниковА. М. О некоторых логических идеях М. В.
Ломоносова. Ученые записки ЛГУ, 1956, № 196. Серия философских наук, вып. 7,
стр. 179—188.
1587. Против современных фальсификаторов истории русской
философии. М., Соцэкгиз, 1960, 456 стр.
Гл. 2. В а с е ц к и й Г. С. Критика фальсификаторов философия М. В.
Ломоносова, стр. 83—102.
1588. С т епанов В. И. О тенденции М. В. Ломоносова к выходу из.
рамок метафизического мировоззрения. Научные труды по философии
(Белорус, гос. ун-т), 1956, вып. 1, стр. 36—63.
1589. Ч итая Г. П. О философии природы М. В. Ломоносова. Труды
Горийского педагогического института, 1956, вып. 3, стр. 239—263 (на груз,
яз., резюме на русск. яз.).

БИБЛИОГРАФИЯ СОЧИНЕНИИ ЛОМОНОСОВА и ЛИТЕРАТУРЫ О HLM 361
V. ЛОМОНОСОВ КАК ФИЗИК
1590. Амаканов X. Великий закон природы. Фрунзе, Киргизго:-
издат, 1951, 31 стр. Научно-популярная библиотека (на киргиз, яз.).
1591. Б и лык В. Я. Прибор Ломоносова для исследования жидкостей.
Ломоносов. Сборник статен и материалов, 1960, IV, стр. 70—82.
1592. Б и лык В. Я. Универсальный барометр Ломоносова и газовые
гравиметры XX в. Ломоносов. Сборник статей и материалов, 1960, IV,
стр. 41—69.
1593. Вавилов С. И. Закон Ломоносова. В кн.: Вавилов СИ.
Собрание сочинений, т. III. М, Изд-во АН СССР, 1956, стр. 97—103.
1594. Вавилов СИ. Ночезрительная труба М. В. Ломоносова. В кн.:
Вавилов С И. Собрание сочинений, т. III. М., Изд-во АН СССР, 1956.
стр. 664—685.
1595. Вавилов СИ. Оптические воззрения и работы М. В.
Ломоносова. В кн.: Вавилов С. И. Собрание сочинений, т. III. М., Изд-во АН
СССР, 1956, стр. 168—175.
1596. Вавилов СИ. Оптические работы и воззрения М. В.
Ломоносова. В кн.: Вавилов СИ. Собрание сочинений, т. III. М., Изд-во АН
СССР, 1956, стр. 686—700.
1597. Вавилов СИ. Очерк развития физики в Академии наук за
220 лет. В кн.: Вавилов СИ. Собрание сочинений, т. III. М., Изд-во
АН СССР, 1956, стр. 530—559.
Михаил Васильевич Ломоносов — стр. 536—537.
1598. Вавилов С И. Физический кабинет, Физическая лаборатория.
Физический институт Академии наук СССР за 220 лет. В кн.:
Вавилов С И. Собрание сочинений, т. III. М., Изд-во АН СССР, 1956,
стр. 468—529 с илл.
О Ломоносове — стр. 478—480, с портр. и илл.
1599. Дорфман Я. Г. й Радовский М. И. В. Франклин и
русские электрики XVIII в. Труды Ин-та истории естествознания и техники
(АН СССР), 1957, т. 19, стр. 290—312.
О Ломоносове — стр. 294, 299'—308.
1600. Елисеев А. А. Возникновение науки об электричестве в
России. Исследования М. В. Ломоносова и Г. В. Рихмана. М.— Л., Госэнерго-
издат, 1960. 272 стр., 1 л. портр. (к 250-летию со дня рождения Михаила
Васильевича Ломоносова).
1601. Елисеев А. А. Неизвестное сообщение Ломоносова о его
опытах по изучению атмосферного электричества. Ломоносов, Сборник статей
и материалов, 1960, IV, стр. 337—343.

362
Е. Б. РЫСС
1602. Зубов В. П. Что означает Ломоносовское выражение
«перипатетический концепт?» Вопросы истории естествознания и техники (АН
СССР), 1960, вып. 9, стр. 142—143.
1603. Кладо Т. Н. Неизвестный отзыв в иностранной печати о
работах Ломоносова по замораживанию ртути. Ломоносов. Сборник статей и
материалов, 1960, IV, стр. 344—346.
1604. Крав ец Т. П. 276 заметок М. В. Ломоносова по физике и
корпускулярной философии. Труды Ин-та истории естествознания и техники
(АН СССР), 1959, т. 22, стр. 106—113.
1605. Кудрявцев П. С. История физики, изд. 2, т. 1. От древности
до Менделеева. М., Учпедгиз, 1956, 564 стр.
Гл. IX. Физика XVIII в. Ломоносов — стр. 25'9—357.
Рец.: 1) Григорьян А. Т., И в а м е н к о Д. Д. Вопросы истории
естествознания и техники, 1957, вып. 7, стр. 20€—'203; 2) Григорьян А. Т.,
Дорфман Я. Г. и Кузнецов Б. Г. Вестник высшей школы, 1957, № 5,
стр. 87—'90; 3) Григорьян А. Т., Б е л ь к и н д Л. Д., Щ е р б а-
к о в Н. А. Физика в школе, 195і7, № 6, стр. 80—86.
1606. Кудрявцев П. С. Основные линии развития физических идей
в XVIII в. В кн.: Очерки развития основных физических идей. М., Изд-во
АН СССР, 1959, стр. 198—217.
О Ломоносове—стр. 202—.203, 206—'216.
1607. Кудрявцев П. С. и Конфедератов И. Я. История
физики и техники. Учебное пособие для студентов педагогических институтов.
М., Учпедгиз, 1960, 507 стр:, с илл. и карт.
О Ломояосов'е — см. указатель — стр. 499.
1608. Кузнецов Б. Г. Развитие учения об электричестве в русской
науке XVIII в. Труды Ин-та истории естествознания и техники
(АН СССР), 1957, т. 19, стр. 313—385.
О Ломоносове —стр. 320, 325, 333,337, 339-—349.
1609. Литинецкий И. Б. История создания и развития газового
барометра М. В. Ломоносова. Труды ин-та истории естествознания и
техники (АН СССР), 1956, т. 10, стр. 164—212.
1610. М е д у н и н А. Е. Из истории гравиметрии в России в XVIII
веке. Вопросы истории естествознания и техники (АН СССР), 1959, вып. 7,
стр. 130—135.
О Ломоносове — стр. 1311—135-
1611. Минчеяко Л. С. Неизвестная запись Эйлера о работах
Ломоносова. Ломоносов. Сборник статей и материалов. 1960, IV, стр. 312—325,
с илл.

БИБЛИОГРАФИЯ СОЧИНЕНИИ ЛОМОНОСОВА и ЛИТЕРАТУРЫ О НЕМ 363
Также под загл.: Неопубликованная запись Эйлера о работах М. В.
Ломоносова. Вопросы истории естествознания и техники (АН СССР), 1960,
вып. 10, стр. 55—56.
1612. Минченко Л. С. Физика Эйлера. Труды Ин-та истории
естествознания и техники (АН СССР), 1957, т. 19, стр. 221—270.
О Ломоносове —стр. 269—270.
1613. При луцк ий Д. Выдающийся труд М. В. Ломоносова.
Холодильная техника, 1959, № 6, стр. 66—67.
«Размышления о причине теплоты и холода».
1614. Рад о век ий М. И. Ломоносов и академическая задача на
премию о «сыскании подлинной электрической силы причины». Ломоносов.
Сборник статей и материалов, 1960, IV, стр. 326—336.
1615. Соловьев Ю. И. и Ушакова Н. Н. К истории утверждения
кислородной теории в России. Вопросы истории естествознания и техники
(АН СССР), 1957, вып. 3, стр. 74—81.
О Ломоносове — стр. 75.
1616. Спасский Б. И. История физики, ч. 1. От древности до начала
XIX века. М., изд-во МГУ, 1956, 359 стр., с илл.
Гл. XIV- Физика М. В- Ломоносова —стр. 248—291, с портр. и илл.
VI. ЛОМОНОСОВ — АСТРОНОМ И АСТРОФИЗИК
1617. Вентцель М. К. Краткий очерк истории практической
астрономии в России и в СССР (развитие методов определения времени и
широты). Истори'ко-астрономические исследования, 1956, вып. II, стр. 7—137.
§ 5. Матмицкий, Ломоносов, Красильтаиков, Румошский, Вишневский, Ф.-И.
Шуберт — стр. 38—42, § 6. Астрономические инструменты и инструментостроение
в России в XVIII в.— стр. 42—48, с портр.
1618. Воронцов-Вельяминов Б. А. Очерки истории
астрономии в России. М., Гостехиздат, 1956, 371 стр.
ч. II. Развитие астрономической науки в России XVIII в. на базе навигационной
школы и Академии наук. 3. М. В. Ломоносов — стр. 72—80, с по»ртр. и илл.
1619. Перель Ю. Г. Развитие представлений о Вселенной. Под ред.
проф. Б. В. Кукаркина. М., Физматгиз, 1958, 352 стр.
IV. Начало изучения авездной Вселенной и космологические идеи XVIII в. 8.
М. В. Ломоносов—стр. 157—-161, с портр.; также стр. 139, 3-28, 331—334.
1620. Ченакал В. Л. Астрономическая обсерватория Петербургской
Академия наук в конце тридцатых годов XVIII в.— Историхо-аетроно-
мические исследования, 1956, вып. II, стр. 141—152. с илл.

364
Е. Б. РЫСС
1621. Чс накал В. Л. Астрономические инструменты Джона БёpдJ
Историко-астрономические исследования, 1960, вып. VI, стр. 54—120.
с портр.
О Ломоносове — стр. 15, 23, 25, 1ИЗ—115.
1622. Ченакал В. Л. Джемс Шорт и русская астрономия XVIII в.
Историко-астрономические исследования, 1959, вып. V, стр. 11—82.
О Ломоносове — стр. 30, 42—44.
1623. Ченакал В. Л. Малые обсерватории Петербугской Академии
наук. Историко-астрономические исследования, 1957, вып. III, стр. 261 —
428.
3. Обсерватория в усадьбе М. В. Ломоносова—ст.р. 347—365.
1624. Шаронов В. В. Ломоносов как организатор наблюдений
прохождения Венеры по диску солнца в 1761 г. в России и открытие им
атмосферы Венеры. Ломоносов. Сборник статей и материалов. 1960, IV,
стр. 7—40.
VII. ЛОМОНОСОВ КАК ХИМИК
1625. Глаголева А. А. Краткий обзор работ русских химиков в
области растворов. Известия АПН РСФСР, 1957 (изд. 1958 г.), вып. 85.
стр. 359—376.
О Ломоносове —стр. 359-—3-60.
1626. Гловацкий М. Т. К истории возникновения Ломоносовского
сборника 1901 г. Вестник МГУ, 1956, № 2, серия физ, и естеств. наук,
вып. 1, стр. 143—149.
Из истории химии в Московском университете.
1627. Горб Т. Ф. Химия в прошлом и теперь. Киев, «Рад. школа»^
1959, 102 стр., с илл. (на укр. яз.).
О Ломоносове — стр. 10—-1'5, с портр.
1628. Ко новалов А. М. К вопросу истории развития химии в нашей,
стране. Труды Семипалат. мед. и'н-та, 1959, т. II, стр. 157—173.
О Ломоносове — стр. 157—158.
1629. Лукьянов П. М. Краткая история химической
промышленности СССР. От возникновения химической промышленности в России до
наших дней. М., Изд-во АН СССР, 1959, 464 стр., с илл. (Ин-т истории
естествознания и техники).
Гл. III... Интерес Ломоносова к производству селитры; его работа «О рождении-
и природе селитры» (1749 г.) ... Работы по краскам Ломоносова (1749 г.) ...
Роль Академии наук в развитии химической промышленности, в частности
деятельность в этой области Ломоносова — стр. 8-2—111, с портр-

БИБЛИОГРАФИЯ СОЧИНЕНИИ ЛОМОНОСОВА к ЛИТЕРАТУРЫ О НЕМ 365
1630. Соловьев Ю. И. История учения о растворах. М., Изд-зо
АН СССР, 1959, 582 стр. (Ин-т истории естествознания и техники).
О Ломоносове —стр. 13—22.
1631. Стрелков И. И. М. В. Ломоносов и его роль в установлении
и обосновании основных законо-в природы. Труды Харьк. отд. Всес. хим.
об-ва, 1958, т. 1, стр. 45—53.
VIII. ЛОМОНОСОВ-МИНЕРАЛОГ И ГЕОЛОГ
1632. Б елок опытов И. Е. М. В. Ломоносов о торфе. Торфяная
промышленность, 1960, № 8, стр. 25—27.
1633. Бублейников Ф. Д. Геологические поиски в России. М., Гос-
геолтехиздат, 1956, 251 стр. с илл.
Развитие геологических знаний в XVIII в.— стр. 55—65.
1634. Иванов А. Н. И. А. Двигубский и его роль в развитии
геологических идей Ломоносова. Труды Ин-та истории естествознания и техни-
ки (АН СССР), 1957, т. 9, стр. 155—183.
1635. Смирнов Г. А. Роль В. Н. Татищева в развитии горного и
геолого-разведочного дела на Урале. Очерки по истории геологических
знаний, 1956, вып. 5, стр. 132—154.
О Ломоносове —стр. 132, 135, 147—148, 154.
1636. Тихомиров В. В. и Хаин В. Е. Краткий очерк истории
геологии. М., Госгеолтехиздат. 1956, 260 стр.
Гл. 2. Становление геологии каик науки (XVIII и первая половина XIX в.) 1.
Развитие горного промысла в России в XVI—XVIII вв. Формирование научной
геологии в трудах М. В. Ломоносова — стр. 36—44.
1637. Шафрановский И. И. Взгляды Ломоносова на строение
кристаллов. Ломоносов. Сборник статей и материалов, 1960, IV, стр. 100—111.
1638. Шафрановский И. И. Несколько слов о кристаллографии в
трудах М. В. Ломоносова. Записки Всес. минерал, об-ва, 1956, ч. 85, вып. 1,
стр. 106—108.
IX. ЛОМОНОСОВ -ТЕХНИК
1639. Акимов Г. В. и Батраков В. П. Михаил Васильевич
Ломоносов и коррозионная наука. В кн.: Исследования по нержавеющим сталям.
М.—Л., Изд-во АН СССР, 1956, стр. 5—10.
(СССР. Отделение химических наук. Труды Комиссии по борьбе с
коррозией металлов, вып. 2).
1640. Бельки нд Л. Д., Конфедератов И. Я. и Шней-
€ерг Я. А. История техники. М.— Л., Госэнергоиздат, 1956, 491 стр.
О Ломоносове — стр. 71, 112—114, 124—131, 137, 185,302,365-

366
F.. 5. РЫСС
1641. Болховитинов В., Буянов А., Захарченко В.,
Остроумов Г. Рассказы из истории русской науки и техники. Под общей
ред. В. Орлова. ML, изд-во «Молодая гвардия», 1957, 591 стр., с илл.
О Ломоносове — см. указатель ¦— стр. 582.
Рец.: 1) Томашевич Ю- Учительская газета, 1957, 27 декабря, № 154, стр. 4;
2) Леонов Н. Ферганская правда, 1і958, 117 июня, № 118, стр. 4.
1642. Данилевский В. В. Русское золото. История открытия и
добычи до середины XIX в. М., Металлургиздат, 1959, 380 стр., с ил\.
Рец.: По в х И. Ленинградская правда, I960, 25 февраля, № 47, стр. 4.
1643. История энергетической техники СССР в трех томах, т. 2.
Электротехника. М.— Л., Госэнергоиздат, 1957. 728 стр. с илл, 1 табл.
О Ломоносове — ст.р. 18—20, с порт р.
1644. Калафати Д. Д. Идейное влияние работ М. В. Ломоносова ьа
творчество И. И. Ползунова. Вопросы истории естествознания и техники
(АН СССР), 1956, вып. 2, стр. 238—244.
1645. Шухардин С. Ломоносов — основоположник горной науки.
Мастер угля, 1959, № 1, стр. 24.
1646. Щукина Е. С. Ломоносов и русское медальерное искусство.
Ломоносов. Сборник статей и материалов, 1960, IV, стр. 238—258.
X. ЛОМОНОСОВ - ОСНОВАТЕЛЬ РУССКОГО МОЗАИЧНОГО ИСКУССТВА
И СТЕКЛОДЕЛИЯ
1647. Безбо родов М. А. М. В. Ломоносов — основоположник
научного стеклоделия. М., Промстройиздат, 1956, 115 стр., с илл.
1648. Безбородов М. А. и Ченакал В. Л.
Химико-технологическое и микроскопическое исследование огнеупоров Ломоносова. Ломоносов.
Сборник статей и материалов, 1960, IV, стр. 83—99, с илл.
1649. Глузман Г. «Мозаичное художество» М. В. Ломоносова.
Советская молодежь (Нальчик), 11 сентября, № 112, стр. 4.
1650. Данилевский В. В. Поездки Ломоносова на Усть-Рудицкую
фабрику. Ломоносов. Сборник статей и материалов, 1960, IV, стр. 365—
374.
1651. Морачевский Ю. В. и Штрихман Р. А. Некоторые
данные химического исследования цветных стекол, изготовленных М. В.
Ломоносовым. Журнал прикладной химии, 1956, т. 29, вып. 9, стр. 1432—1435.
1652. Паина Э. С. Новые материалы о мозаичной мастерской
Ломоносова, ее мастерах и учениках (1769—1770). Ломоносов. Сборник статей
и материалов, 1960. IV, стр. 296—313.
1653. Станюкович Т. В. Усть-Рудицкая грамота Ломоносова как
исторический источник. Ломоносов. Сборник статей и материалов, 1960.
IV, стр. 158—179, с илл.

БИБЛИОГРАФИЯ СОЧИНЕНИИ ЛОМОНОСОВА и ЛИТЕРАТУРЫ О НЕМ 367
1654. Ченакал В. Л. Станок Ломоносова для формовки
четырехгранных стеклянных брусков. Ломоносов. Сборник статей и материалов, 1960,
IV, стр. 112— 125,силл.
XI. ТРУДЫ ЛОМОНОСОВА В ОБЛАСТИ ГЕОГРАФИИ
1655. Андреева Г. А. М. В. Ломоносов и Г.-Ф. Юнкер. Ломоносов,
Сборник статей и материалов, 1960, IV, стр. 141 —157, с илл.
1656. Белов М. И. Арктическое мореплавание с древнейших времен
до середины XIX века. Под ред. Я. Я. Гаккеля, А. П. Окладникова,
М. Б. Черненко. М., изд-во «Морской транспорт», 1956. 592 стр., с илл;
(История открытия и освоения Северного морского пути, т. 1).
Гл. 18. Проект М. В. Ломоносова и экспедиция В. Я Чичагова — стр. 360—381.
порт р. и илл.
Рец.: Лебедев Д. М. Природа, 1957, № 6, стр. 116—118.
1657. Бучи некий И. Е. Роль русских ученых в развитии
климатологии на Украине. Труды Укр. научно-исслед. гидрометеорол. ин-та,
1956, вып. 5, стр. 26—35.
О Ломоносове — стр. 26—27.
1658. Гаккель Я. Рассуждения о большой точности морского пути.
Водный транспорт, 1959, 28 мая, № 64, стр. 4.
1659. Греков В. И. Очерки из истории русских географических
исследований в 1725—1765 гг. М., Изд-во АН СССР, 1960, 426 стр. (Ин-т
географии).
Работы М. В. Ломоносова по исправлению атласа 1745 г.— стр. 266—270; Научные
труды М. В. Ломоносова- Труды по экономической географии. Работы по
исследованию Арктики. Идеи М. В. Ломоносова о геологических явлениях и их
значение для географии. Работы по изучению «явлений воздушных» — стр-
297—314.
1660. Григорьев А. А. Основные этапы развития
физико-географической мысли, начиная с середины XVIII века.— Вопросы истории
естествознания и техники (АН СССР), 1960, вып. 10, стр. 100—105.
О Ломоносове—стр. 101!—102.
1661. Дик Н. Е. Михаил Васильевич Ломоносов и его значение для
физической географии. В кн.: Отечественные физико-георгафы и
путешественники. Под. ред. Н. Н. Баранского. М., Учпедгиз, 1959, стр. 94—105,
с портр. и карт.
Рец.: 1) Ивановский Г. Новгородская правда, 1%0, 9 апреля, № 85, стр. 3:
2) А н т о ш к о Я. Ф. Вестник МГУ, серия 5. География, 1960,
№ 4, стр. 68; 3) Саушкин Ю. География в школе, 1960, № 3, стр. 89.
1662. Дик Н. Е. Михаил Васильевич Ломоносов и его знач-ение для
экономической географии. В кн.: Отечественные экономико-географьі

368
Е. Б. РЫСС
XVIII—XX вв. Под ред. Н. Н. Баранского. ML, Учпедгиз, 1957, стр. 86—
92, с портр.
1663. Д и к Н. Е. О проекте географических экспедиций М. В.
Ломоносова. Вестник МГУ, серия 5. География, 1960, № 1, стр. 67—68.
1664. Лавров А. П. Географические открытия русских
путешественников и мореплавателей. Ашхабад, 1957, 54 стр. Республиканский
институт усовершенствования учителей Министерства просвещения ТССР (на
туркм. яз.).
М. В. Ломоносов — стр. 5—7.
1665. Лебедев Д. М. Очерки по истории географии и России
XVIII в. (1725—1800). М., Изд-во АН СССР, 1957, 273 стр. (Ин-т
географии).
О Ломоносове —-см. указатель —¦ стр. 265.
1666. Маг идо вич И. П. Очерки по истории географических
открытий. М., Учпедгиз, 1957, 752 стр.
О Ломоносове — стр. 422, 449—450.
Рец.: 1)Саушкин Ю. География в школе, 1957, № 5, стр. 71—72.
2) Лебедев Д. и Каманин Л. Новый мир, ЮТ 8, № 3, стр. 268—270.
1667. Мучник В. М. Взгляды М. В. Ломоносова на образование
града. Труды Укр. Научно-иослед. гидрометеорол. ин-та, 1956, вып. 5,
стр. 67—69.
1668. Николаев Н. И. Прогрессивные материалистические
воззрения М. В. Ломоносова в общих проблемах физической географии и
динамической геологии. Землеведение, 1957, т. 4, стр. 267—275.
1669. Федчина В. Н. К вопросу нахождения острова Сомнительного
на полярной карте М. В. Ломоносова (1763 г.). В кн,: Сборник докладов.
М., тип. газ. «Красный Воин», 1956, стр. 65—70. (АН СССР. Ин-т
истории естествознания и техники. Вторая научная конференция аспирантов
и младших научных сотрудников). На правах рукописи.
1670. Цысь П. Н. О геоморфологических идеях М. В. Ломоносова.
Ученые записки Львовск. ун-та, 1956, т. 39, стр. 128—132.
1671. Шехтер М. М. В. Ломоносов и морская наука. Водный
транспорт, 1957, 9 апреля, № 43, стр. 4.
XII. ТРУДЫ ЛОМОНОСОВА ПО ЭКОНОМИКЕ, ПЕДАГОГИКЕ,
СЕЛЬСКОМУ ХОЗЯЙСТВУ И ЗДРАВОХРАНЕНИЮ
1672. Б об р о в н и ко ва В. К. М. В. Ломоносов как педагог. Ученые
записки (Первый Моск. гос. пед. ин-т ин. яз.), 1960, т. XXIV, стр. 3-54.
1673. Ветров А. С. Этапы развития научной мысли в области
экономического районирования в дореволюционной России. Известия АН СССР,
серия геогр., 1958, № 6, стр. 79—87.
О Ломоносове — стр. 80.

БИБЛИОГРАФИЯ СОЧИНЕНИЙ ЛОМОНОСОВА и ЛИТЕРАТУРЫ О НЕМ 369
1674. Губергриц А. Я. М. В. Ломоносов и отечественна я медицина.
Ижевск, тип. культуры Удмурт. АССР, 1957. 28 стр., с портр.
1675. 3 амяти н В. Н. Русская экономическая мысль в период
образования всероссийского рынка и возникновения мануфактур (XVII в. и
первая половины XVIII в.). М., 1956, 38 стр. (Всес. заочный фи*н. ин-т).
Экономические воззрения М. В'. Ломоносоза— стр. 32—37.
1676. Искра Л. А. Великий русский ученый М. В. Ломоносов как
педагог. Научные записки (Львовск. гос. пед. ин-т), 1958, т. XI (серия пед.),
стр. 114—123 (на укр. яз.).
1677. Искра-ПереваловаЛ. А. Педагогические взгляды М. В.
Ломоносова. Автореферат диссертации на соискание ученой степени
кандидата педагогических наук. М., 1958, стр. 20. (Моск. обл. пед. ин-т
им. Н. К. Крупской). На правах рукописи.
1678. Каратаев Н. К. Очерки по истории экономических наук в
России XVIII века. М„ Изд-во АН СССР, 1960, 292 стр. (Ин-т
экономики).
О Ломоносове — ом. указатель —стр. 290.
1679. Сычев-Михайлов М. В. Из истории русской школы и
педагогики XVIII века. М., Изд-во АПН РСФСР, 1960, 256 стр. (Ин-т теории
и истории педагогики).
Гл- II. 4. Борьба Ломоносова и его учеников за энедрение русского языка в систему
школьного образования России—стр. 99—1111;
5. Оригинальные педагогические произведения Н. Н. Поповского и А. А. Барсова —
стр. 111—118.
Приложения: Письмо М. В. Ломоносова к И. И. Шувалову 1754 г.— стр. 135;
Правила, составленные Ломоносовым для гимназистов Академии — стр. 152.
1680. Чавдаров С. X. Русско-украинские связи в общей борьбе за
передовую педагогику. Сов. педагогика, 1954, № 3, стр. 79—95.
Влияние Ломоносова на развитие взглядов Г. Сковороды.
XIII. ЛОМОНОСОВ —ИСТОРИК
1681. АлефиренкоП. К. Крестьянское движение и крестьянский
вопрос в России в 30—50-х годах XVIII века. М, Изд-во АН СССР, 1958,
423 стр. (Ин-т истории).
2. М. В. Ломоносов и крестьянский вопрос — стр. 365—386.
Рец.: 11) Кафе ига уз Б. Б. История СССР, 1959, № 3, стр. 193—195;
2) Троицкий С. М- Вопросы истории, 1959, № 7, стр. 147—151;
3) Маародин В- В., Пештич С. Л. и Шапиро А. Л. Вестник
ЛГУ, 1959, № 8, серия истории, языка и литературы, вып. 2, стр. 164—169.
Ломоносов, т. V

370
Е. Б. РЫСС
1682. Бомшт ей н Г. И. Роль Ломоносова в истории русской
этнографии и фольклористики. Труды Ин-та этнографии им. Миклухо-Маклая^
1956, т. XXX, стр. 85—110.
1683. Ерик П. Д. Преподавание истории в русской школе в XVIII в.
Преподавание истории в школе, 1960, № 4, стр. 67—74.
О Ломоносове — стр. 68, 71.
1684. Мытнин С. М. В. Ломоносов как историк Новгорода.
Новгородская правда, 1960, 10 марта, № 59, стр. 4.
1685. П р ий м а Ф. Я. Ломоносов и «История российской империи при
Петре Великом» Вольтера. В кн.: XVIII век, сб. 3. М.— Л., Изд-во АН
СССР, 1958, стр. 170—186.
1686. Фруменков Г. Г. Михаил Васильевич Ломоносов —
основоположник русской исторической науки. Архангельск, кн. изд., 1960, 40 стр.„
спортр.
1687. Черепнин Л. В. Русская историография до XIX века. Курс
лекций. М., изд-во МГУ, 1957, 308 стр.
Лекция VIII. Историография второй четверти и середины XVIII в.
Деятельность Акад-еМ'ИИ наук. Труды М. В. Ломоносова — стр. 1187—'217.
Рец.: Иллерицкий В. Е- Вопросы истории, 1957, № 12, стр. Ш2—188-
1688. Ш а м р а й Д. Д. Ф. Эмин и судьба рукописного наследия
М. В. Ломоносова. В кн.: XVIII век, сб. 3. М— Л., Изд-во АН СССР,
1958, стр. 471—473.
XIV. ЛОМОНОСОВ — ПОЭТ И ФИЛОЛОГ
1689. Авдошенко Е. В. Вопросы теории словообразования в
«Российской грамматике» М. В. Ломоносова. Ученые записки (Тамбовск. гос
пед. ин-т), 1958, вып. 12, стр. 3—18.
1690. Акимова Г. Н. Определительно-описательные предложения с
относительным местоимением «который» (По материалам научной прозы
М. В. Ломоносова). Ученые записки ЛГУ, 1958, № 235, серия филол. наук,
вып. 38, стр. 79—102.
1691. Акимова Г. Н. Относительные предложения в научной прозе
М. В. Ломоносова. Ученые записки ЛГУ, 1959, № 277, серия филол. наук,
выл. 55, 114—128.
1692. Архангельский Л. М. Материалистические традиции в
работах М. В. Ломоносова, В. Г. Белинского, Ф. И. Буслаева. Русский язык
в школе, 1957, № 1, стр. 105—109.
1693. Асеев Б. Н. Русский драматический театр XVII—XVIII вв. М.,
«Искусство», 1958, 415 стр., с илл.
Классицизм. Драматургия Сумарокова и Ломоносова—стр. 96—157.
Трагедии Ломоносова — стр. 119—123, с портр. и илл.;

БИБЛИОГРАФИЯ СОЧИНЕНИИ ЛОМОНОСОВА и ЛИТЕРАТУРЫ О НЕМ 371
Пьесы Сумарокова и Ломоносова на сцене театра Шляхетского корпуса —
стр. 138—139.
Рец.: С ер ман И. Русская литература, 1960, № 3, -стр. 224—227.
1694. Белов А. И. У истоков русской грамматики (XIV—XVIII вв.).
Ученые записки (Мичуринск, пед. ин-т), 1958, вып. 5, стр. 61 —
126.
О Ломоносове — стр. 98—114.
1695. Бе р ко в П. Н. М. В. Ломоносов об ораторском искусстве. В кн.:
Академику Виктору Владимировичу Виноградову к его шестидесятилетию.
Сборник статей. М., Изд-во АН СССР, 1956, стр. 71—81.
1696. Бе р к о в П. Н. Неиспользованные материалы для истории
русской литературы XVIII века. В кн.: XVIII век, сб. 3. М.—Л., Изд-во
АН СССР, 1959, стр. 493—497.
V. К биографии Михаила Алексеевича Матинского — стр. 493—496;
VI. Неизданная эпиграмма Ломоносова — стр. 496—497.
1697. Берков П. Н. Русские писатели XVIII века (вступление, очерки
о Фонвизине и Радищеве написаны А. М. Докусовыім). В кн.:
Литературные памятные места Ленинграда. Очерки под общей редакцией А. М. До-
кусова. Л., Лениздат, 1959, стр. 13—54.
О Ломоносове — стр. 22—26, с портр. и илл.
Отзыв: 1) Мануйлов В. Звезда, 1960, № 2, стр. 219; 2) М о ц а р е в И. Т.
Литература в школе, 1960, № 3, стр. 79—80.
1698. Берков П. Н. У истоков русской литературной критики. В кн.:
История русской критики, т. 1. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1958, стр. 23—130.
О Ломоносове — стр. 5&—69, 74—78, 123—1128; указатель — стр. 583.
1699. Б л а го й Д. Д. История русской литературы XVIII века, изд. 4,
пересмотренное. М., Учпедгиз, '1960, 583 стр.
Ломоносов — стр. 143—185.
1700. БомштейнГ. И. Антиклерикальная поэзия Ломоносова и
русские народные пословицы. В кн.: XVIII век, сб. 3. М.—Л., Изд-во АН
СССР, 1958, стр. 65—90.
1701. Бомштейн Г. И. Русское народное поэтическое творчество как
материал филологических работ Ломоносова. Известия АН СССР,
Отделение литературы и языка, 1957, т. 16, вып. 2, стр. 158—168.
1702. Боровский. Я. М. Латинский язык Ломоносова. Ломоносов.
Сборник статей и материалов, 1960, IV, стр. 206—218.
24*

372
Е. Б. РЫСС
1703. Бродская В. Б. и Цаленчук С. О. История русского
литературного языка, ч. 1. X—XVIИ вв. Львов, изд-во Львовск. ун-та,
1957, 172 стр.
М. В. Ломоносов — стр. 115—133.
1704. Быкова Т. А. Заметки о редких русских изданиях в
собраниях ГПБ. В кн.: XVIII век, сб. 4. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1959,
стр. 395—403.
2. Корректурный экземпляр «Аргеииды» —стр. 399—401.
Корректурные 'изменения, связанные с полемикой В. К. Тредиаковското и М. В.
Ломоносова по вопросу о русском стихосложении.
1705. Виноградов В. В. Из истории изучения русского
синтаксиса (От Ломоносова до Потебни и Фортунатова). М., изд-во МГУ, 1958,
400 стр.
II. Вопросы синтаксиса русского языка в трудах М. В. Ломоносова по грамматике
и риторике — стр. 13—35.
1706. Г а р я е в а Н. В. Значение М. В. Ломоносова в истории
русского литературного языка. Свердловск, типо-лаб. УрГУ, 1958, 24 стр.
(Уральск, гос. ун-т им. А. М. Горького).
1707. Елеонский С. Ф. Литература и народное творчество.
Пособие для учителей средней школы. М., Учпедгиз, 1956, 239 стр.
Ломоносов и народная поэзия —стр. 53—57.
1708. Елеонский С. Ф. Поэзия М. В. Ломоносова (Из лекций по
русской литературе XVIII в.). Ученые записки (Моск. гор. пед. ин-т),
1960, т. 107. Кафедра русской литературы, вып. 10, стр. 3—26.
1709. Елизаровский И. А. Российская грамматика М. В.
Ломоносова. Архангельск, тип. им. Склепина, 1958, 19 стр. (Арханг. гос. пед.
ин-т). На правах рукописи.
1710. Ефимов А. И. История русского литературного языка. Курс
лекций. Изд. 3, исправл. М., Учпедгиз, 1957, 463 стр.
Лекция VII. Значение Ломоносова в истории русского литературного языка —
стр. 153—172.
1711. Ефимов А. И. Стилистика художественной речи. М., изд-во
МГУ, 1957, 448 стр.
О Ломоносове — стр. 7, 18—19, 146, 289, 410.
1712. 3 а п а д о в А. В. М. В. Ломоносов и журналистика его
времени. В кн.: Из истории русской журналистики. Статьи и материалы. Под
ред. А. В. Западова. М., изд-во МГУ, 1959, стр. 7—39.

БИБЛИОГРАФИЯ СОЧИНЕНИЙ ЛОМОНОСОВА в ЛИТЕРАТУРЫ О НЕМ 373
1713. 3 ападов А. В. Русская журналистика 30-х годов XVIII
века. М., изд-во МГУ, 1957, 61 стр.
О М. В. Ломоносове — стр. 4—12, 16—18 и [гл. 3]. Ломоносов и научная
журналистика, стр. 21—31.
1714. Иванова-Янковская Е. А. Стилистические нормы
русского языка в «Российской грамматике» М. В. Ломоносова. Ученые
записки Омск. пед. ин-та, 1958, вып. 11, стр. 301—338.
1715. История русской литературы. В 3 томах. Гл. ред. Д. Д. Благой,
т. 1 (Литература X—XVIII вв.). М.—Л., Изд-во АН СССР. 1958,
730 стр. (Ин-т мировой литературы им. А. М. Горького. Ин-т русской
литературы— Пушкинский дом).
О Ломоносове — см. указатель — стр. 710.
1716. Касаткина Е. А. Полемическая основа трагедий Ломоносова
«Тамира и Селим» и Тредиаковского «Деидамия». Ученые записки
(Томск, пед. ин-т), 1958, т. 17, стр. 122—136.
1717. Касаткина Е. А- Трагедия М. В. Ломоносова «Демофонт».
В кн.: XVIII век, сб. 3. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1958, стр. 91—110.
1718. К а чур ин М. Г., Шнеерс о н М. А. Изучение языка
писателей XVIII — начала XIX века в средней школе. М., Учпедгиз, 1959,
106 стр.
О Ломоносове — стр. 11—19.
1719. Колосова Г. А. Гоголь — читатель и критик Ломоносова и
Державина. (В связи с рукописным сборником Гоголя «Сочинения
Ломоносова н Державина»), Ученые записки (Моск. гор. пед. ин-т), 1959,
т. 94 [Кафедра русской литературы], вып. 8, стр. 237—260.
1720. Кузнецов П. С. У истоков русской грамматической мысли.
М., Изд-во АН СССР, 1958, 76 стр. (Отделение литературы и языка.
Комиссия но истории филологических наук).
О Ломоносове —стр. 42—65, 68—72.
1721. Ладюкова А. Е. Из истории именного склонения в русском
литературном языке XVIII века (падежные формы имен
существительных в петровских «Ведомостях»). Автореф. дисс. на соискание ученой
степени канд. филол. наук. Л., 1956, 19 стр. (Ленингр. гос. пед. ин-т
им. А. И. Герцена. Кафедра русского языка). На правах рукописи.
О Ломоносове — стр. 6, 10, 13, 18—'1і9.
1722. Левин В. Д. Краткий очерк истории русского литературного
языка. М„ Учпедгиз, 1958. 169 стр.
О Ломоносове — стр. 103—125.

374
Е. Б. РЫГ.С
1723. Макеев В. Н. История создания «Российской грамматики^
М. В. Ломоносова. Автореф. дисс, представленной на соискание ученой
степени канд. филол. наук. Л., Изд-во АН СССР, 1960, 18 стр. (Ин-т
языкознания).
1724. Макеева В. Н. Русская лексикография 40—50-х годов
XVIII в. и Ломоносов. Ломоносов. Сборник статей и материалов, 1960,
IV, стр. 180—205.
1725. Макогоненко Г. П. Русская драматургия XVIII века. В кн.:
Русские драматурги XVIII века, т. 1. Л.— М., из-во «Искусство», 1959,
стр. 5—68.
О Ломоносове — ісм. указатель — стр. 480.
1726. Мелкумян Р. Л. О стилистической направленности
филологических трудов М. В. Ломоносова. Научные труды (Ереванский ун-т),
1956, т. 57, серия филол. наук, вып. 4, ч. 2, стр. 27—51 (резюме на
арм. яз.).
1727. Ми ле й ко века я Г. М. К вопросу о некоторых особенностях
языка «Российской грамматики» М. В. Ломоносова (к двухсотлетию со
дня опубликования). Ученые записки (Калининский пед. ин-т), 1957, т. 19,
вып. 2, стр. 77—98.
1728. М о д з а л е в с к и й Л. Б. Литературная полемика Ломоносова
и Тредиаковского в «Ежемесячных сочинениях» 1755 года. В кн.:
XVIII век, сб. 4. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1959, стр. 45—65.
1729. Никифоров В. П. «Российская грамматика» М. В.
Ломоносова — первая научная грамматика русского языка. Русский язык в
школе, 1958, № 1, стр. 90—97.
1730. Никольский А. А. Анализ замечаний неизвестного
рецензента на «Российскую грамматику» М. В. Ломоносова. В кн.:
Филологический сборник студенческого научного общества, 1, Л., изд-во ЛГУ, 1957,
стр. 48—62.
1731. Пап Ф. М. В. Ломоносов и финно-угроведение. Научные
доклады высшей школы, филологические науки, 1959, № 1, стр. 56—67.
1732. Русская стихотворная пародия (XVIII—начало XX в.).
Вступительная статья, подготовка текста и примечания А. А. Морозова. Л.,
изд-во «Советский писатель» (Ленингр. отд.), 1960, 854 стр. (Библиотека
поэта. Большая серия, изд. 2).
М. В. Ломоносов —стр. 97—103, 681—683. Пародии А. П. Сумарокова.
1733. Томашевский Б. В. Стилистика и стихосложение. Курс
лекций. Л., Учпедгиз, 1959, 535 стр.
О Ломоносове — стр. 33—38; Графическое пояснение теории Ломоносова —
стр. 35.
Рец.: Холщевников В. Е. Вестник ЛГУ, 1960, № 2. Серия истории, языка
и литературы, вып. 11, стр. 163—164.

БИБЛИОГРАФИЯ СОЧИНЕНИЙ ЛОМОНОСОВА и ЛИТЕРАТУРЫ О НЕМ 375
1734. Ч емоданов Н. С. Сравнительное языкознание в России.
Очерк развития сравнительно-исторического метода в русском
языкознании. М., Учпедгиз, 1956, 94 стр.
У истоков научного языкознания в России. М. В. Ломоносов, А. X. Востоков —
стр. 3—7 (11).
1735. Ш аповалова Т. А. Глагольные категории и формы в
«Российской грамматике» и художественных произведениях М. В. Ломоносова.
Ученые записки Борисоглебск. пед. ин-та, 1956, вып. 1. Филологические
науки, стр. 207—259.
1736. Шаповалова Т. А. Языковедческие воззрения М. В.
Ломоносова. Ученые записки Борисоглебск. пед. ин-та, 1956, вып. 1, филол.
науки, стр. 135—151.
1737. Шаролапова Ю. А. Пунктуация середины XVIII века (по
произведениям М. В. Ломоносова). Автореф. дисс. на соискание ученой
степени канд. филол. наук. Куйбышев, 1956, 23 стр. (Куйбышевский гос.
пед. ин-т. Кафедра русского языка). На правах рукописи.
1738. Широкорад Е. Ф. Возвратные глаголы взаимного и
совместного действий в языке произведений М. В. Ломоносова. Труды
филол. фак-та Харьк. гос. ун-та им. А. М. Горького, 1958, т. 6, стр. 113—
149.
1739. Широкорад Е. Ф. Глагольные образования на «-ся» в
литературном языке середины XVIII века (на материале языка
произведений М. В. Ломоносова). Автореф. дисс. на соискание ученой степени
канд. филол. наук. Харьков, изд. Харьк. ун-та, 1958. 17 стр.
1740. Широкорад Е. Ф. Страдательные формы на «-ся» в языке
произведений М. В. Ломоносова. Труды филол. фак-та Харьк. гос. ун-та
-им. А. М. Горького, 1958, стр. 151—166.
1741. ЯкубайтеТ. А. О языке оды М. В. Ломоносова «На день
восшествия на престол Елизаветы Петровны», 1747 г. Ученые записки
Латв. ун-та, 1959, т. 30. стр, 199—216.
XV. СПРАВОЧНЫЕ ИЗДАНИЯ
1742. Андреева Г, Д. Издания собраний сочинений М. В.
Ломоносова в XV—XX вв. В сб.: Книга. Исследования и материалы, сб. III.
М., изд. Всесоюзной книжной палаты, 1960, стр. 203—229, с илл.
1743. Беркова С. М. Материалы для библиографии советских работ
по истории русской литературы XVIII века за 1954—1956 гг. В кн.:
XVIII век, сб. 3. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1958, стр. 566—568.
ХМ- В. .Лрнонрсрв) -¦^-.•сТір. 577—579.

376
Е. Б. РЫСО
1744. Волкова С. П., Софиано Т. А., Тихомиров В. В.
Краткая библиография по истории геологических наук СССР. Очерки
по истории геологических знаний, 1956, вып. 5, стр. 277—310.
Ломоносов М. В1.—стр. 278, 307—30в.
1745. Документы и материалы по истории Московского университета
второй половины XVIII века. Подготовка к печати П. А. Пенко. Под
общей редакцией академика М. Н. Тихомирова, т. 1. 1756—1764. М.,
изд-во МГУ, 1960, 415 стр. (МГУ им. М. В. Ломоносова. Научная
библиотека им. А. М. Горького).
Сведения о ходе изданий сочинении М- В. Ломоносова — -см. указатель — стр.
358—Ш
1746. Коровин Г. М. и Р ы с с Е. Б. Библиография сочинений
М. В. Ломоносова и литературы о нем за 1951—1955 гг. Ломоносов. Сбоо-
ник статей и материалов, 1960, IV, стр. 401—442.
1747. ПуцеО. и ВейнбергИ. Классики русской литературы
XVIII—XIX вв. Указатель литературы. Рига, 1957, 115 стр. Гос. рес-
публ. библиотека Латв. ССР (на латыш, яз.).
О Ломоносове — стр. 5—8.
1748. Ра скин Н. М. Рукопись. «Материалы химиков второй
половины XVIII в. в Архиве Академии наук СССР». Научное описание.
М.—Л., изд-во АН СССР, 1957, 214 стр. (АН СССР. Труды Архива,
вып. 15).
М. В. Лолкотосов— стр. 53—5$; см. тавоке указатель — стр>. 209.
Библиография соч. А- М. Соркин —стр. 183—185.
Сообщение: Корявов П. Н. Вопросы истории естествознания и техники,. 1958,
вып. 6, стр. 209«—«210.
1749. Шамрай Д. Д. Библиография изданий Московского
университета в доновиковский период. В кн. XVIII век, сб. 3. М.—Л., Изд-во
АН СССР, 1958, стр. 550—553.
XVI. ЛОМОНОСОВ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
1750. Андреев-Кривич С. Крестьянский сын Михайло
Ломоносов. Повесть, Рис. И. Архипова. М., Детгиз, 1960, 128 стр. (Школьная
библиотека. Для средней школы).
1751. Дзержинский Л. Северное сияние (Ломоносов). Пьеса в
4 действиях, 8 картинах. На земле Курганской, 1956, № 4, стр. 153—219.
1752. Леонтьев Н. Михайло Ломоносов (Фрагменты из
драматической поэмы). Север, 1956, 17, стр. 51—79.
Рец.: Михайлов А- Правда Севера, 1967, 6 апреля, № 82, стр. 2—3.

БИБЛИОГРАФИЯ СОЧИНЕНИЙ ЛОМОНОСОВА и ЛИТЕРАТУРЫ О НЕМ 377
1753. Леонтьев Н. Михайло Ломоносов. Драматическая поэма. М.,
изд-во «Советский писатель», 1958, 127 стр.
1754. Марков А. Я. Михайло Ломоносов. Поэма. Илл. П.
Караченцов. Огонек, 1956, № 30, стр. 21—24; № 31, стр. 17—20.
То же. М., изд-во «Молодая гвардия», 1957, 80 стр., с илл.
То же. М., изд-во «Правда», 1957, 56 стр. (Библиотека «Огонек», № 2).
Рец.: 1) Сидоренко Н. Труд, 1956, 22 августа, № 194, стр. 2; 2) С а я-
н о в В. Литературная газета, 1956, 11 октября, № 121, стр. 2; 3) Ш е х т е р М.
Комсомольская правда, 1956, 14 октября, № 244, стр. 3; 4) Михайло
Ломоносов. Обзор писем. Огонек, 195-6, № 51, стр. 28; 5) Вентцель Е. Звезда,
1957, № 4, стр. 222—224; 6) Из какой тучи гром? Огоме-к, 1957, № 23,
стр.25; 7) Сидоренко Н. Октябрь, 1958, стр. 204—209-
1755. Муратов М. Ломоносов. М., Учпедгиз, 1960, 228 стр., с илл.
и портр.
1756. Муратов М. Юность Ломоносова. Перев. К. Кайсенов. Алма-
Ата, Казгослитиздат, 1956, 174 стр., с илл. (на казах, яз.).
1757. Чирков А. Клятва на заре. Ломоносов. Пьеса в четырех
действиях. Л.— М., изд-во «Искусство», 1959, 98 стр., с илл.
XVII. ЮБИЛЕЙНЫЕ СТАТЬИ О ЛОМОНОСОВЕ
1758. Авксентьев А. Корифей русской науки. «Советская Черкес-
сия», 1956, 20 ноября, № 232, стр. 2.
1759. Выдающаяся дата в истории науки. Подготовка к 250-летию со
дня рождения М. В. Ломоносова. «Вперед» (Ломоносов), 1958, 4 июля,
№ 130, стр. 4.
1760. Дезидерьев Г. Гений русской науки (К 245-летию со дня
рождения М. В. Ломоносова). «Советская Татария» (Казань), 1956, 20
ноября, № 272, стр. 4, с илл.
1761. Жемойдина Л. Великий сын русского народа. К 245-летию
со дня рождения М. В. Ломоносова. «Восточно-Сибирская правда»
(Иркутск), 1956, 20 ноября, № 269, стр. 3, с портр.
1762. Качалов Н. Н. Впередсмотрящий. «Ленинские искры», 1956,
22 ноября, № 94, стр. 3, с илл.
1763. Кир дан Б. Он все испытал и все проник. К 245-летию со дня
рождения М. В. Ломоносова. «Московский комсомолец», 1956, 18 ноября.
№ 228, стр. 2.
1764. Неизвестные документы о М. В. Ломоносове. «Ленинградская
правда», 1956, 22 ноября, № 273, стр. 4.
Научное заседание, посвященное 245-й годовщине со дня рождения М- В.
Ломоносова в Институте истории естествоэнаямя и техишки.

378
Е. Б. РЫПП
1765. Ни к о лин И. На родине великого ученого. К 245-летию со
-дня рождения М. В. Ломоносова. «Правда Севера» (Архангельск), 1956,
21 ноября, № 272, стр. 3.
1766. Основоположник русской науки. К 245-летию со дня рождения
М. В. Ломоносова. «Хорезмская правда», 1956, 20 ноября, № 231,
стр. 3—4.
1767. Памяти великого мыслителя. «Вечерний Свердловск», 1960, 15
апреля, № 89, стр. 2.
Экспозиция в Свердловском обл. краеведческом музее к 195^летиію со дня смерти
М. В. Ломоносова.
1768. Порох О. Великий русский ученый. К 245-летию со дня
рождения М. В. Ломоносова. «Волга» (Астрахань), 1956, 18 ноября, № 270,
стр. 2.
1769. Самосудов П. Великий русский ученый. К 245-летию со дня
рождения М. В. Ломоносова. «Молот» (Ростов-на-Дону), 1956, 18 ноября,
№ 270, стр. 2.
XVIII. СОВРЕМЕННИКИ, УЧЕНИКИ
И ПОСЛЕДОВАТЕЛИ ЛОМОНОСОВА
1770. Денисов А. П. Николай Гаврилович Курганов (1725—1796).
Труды Ин-та истории естествознания и техники (АН СССР), 1960, т. 34.
стр. 360—383.
1771. Денисов А. П. Н. Г. Курганов—выдающийся русский
астроном XVIII века. Историко-астрономические исследования, 1960,
вып. VI, стр. 121—193.
О Ломоносове — стр. 121, 142, 144, 1150—154, 160—161, 172—173.
1772. История естествознания в России под ред. Н. А. Фигуровского
и др., т. 1, ч. 1. М, Изд-во АН СССР, 1957, 495 стр., с илл. (Институт
истории естествознания и техники).
Г- В. Рихман — стр. 319—323.
1773. В. И. Клементьев. Научные труды (описание). В кн.: Ра скин
Н. М. Рукописные материалы химиков второй половины XVIII в. в
Архиве АН СССР. М.—Л., 1957, стр. 59—64.
1774. Модзалевский Л. Б. Ломоносов и его ученик Поповский
(О литературной преемственности). В кн.: XVIII век, сб. 3. М.—Л., Изд-
во АН СССР, 1958, стр. 111—169.
1775. Морозов А. А. Талантливый северянин (О русском ученом
М. Е. Головине. 1756—1790). Север, 1956, 17, стр. 188—202.
1776. Невская Н. И. Выдающийся русский астроном А. Д. Красиль-
ников. В кн.: Сборник докладов. М„ 1957, стр. 66—72. (АН СССР. Ин-т
'Истории естествознания и техники. Третья научная конференция
аспирантов и младших научных сотрудников).

"БИБЛИОГРАФИЯ СОЧИНЕНИЙ ЛОМОНОСОВА я ЛИТЕРАТУРЫ О НЕМ 379
1777. Невская Н. И. Первый русский астроном А. Д. Красильников.
Историко-астрономические исследования, 1957, вып. III, стр. 453—484,
с илл.
О Ломоносове—стр. 465—467, 481—482.
1778. Рихман Г. В. Труды по физике. М., Изд-во АН СССР, 1956.
711 стр., с илл. (Институт истории естествознания и техники).
1779. Рыбаков П. М. «Арифметика» Д. С. Аничкова. Математика
в школе, 1956, № 1, стр. 15—20.
1780. С око лов а Н. В. Журнал наблюдений А. Д. Красильнтсова
и Н. Г. Курганова прохождения Венеры по диску солнца 26 мая 1761 г.
Труды Ин-та истории естествознания и техники (АН СССР), 1957, т. 19,
стр. 619—641.
1781. С о к о л о в а Н. В. М. В. Ломоносов и А. Д. Красильников.
Ломоносов. Сборник статей и материалов, 1960, IV, стр. 126—140.
1782. Ст е пан о в Н. Н. СП. Крашенинников — исследователь
Камчатки. Труды Ин-та этногр. им. Миклухо-Маклая, нов. серия, 1956.
т. XXX, стр. 111—135.
1783. Ушакова Н. Н. Материалы по истории химии в Московском
университете в XVIII веке. Труды Ин-та истории естествозвания и
техники (АН СССР), 1958, т. 18, стр. 21—50.
О Н. Поповском и Д. С. Аикчкоае — стр. 23—29.
XIX. РАЗНОЕ
1784. Андреев А. И. Материалы о Ломоносове в архиве Штелина.
Ломоносов. Сборник статей и материалов, 1960, IV, стр. 314—320.
1785. Андреева Г. А. Изучение научного наследия М. В.
Ломоносова (Научные заседания, посвященные памяти М. В. Ломоносова, с 1944
по 1957 г.) Вестник истории мировой культуры, 1957, № 6, стр. 151—161.
1786. Вавилов С. И. Речь на открытии музея М. В. Ломоносова.
В кн.: Вавилов С. И. Собрание сочинений, т. III. М., Изд-во АН СССР,
1956, стр. 817—818.
1787. ВейнбергА. Л. Материалы к портрету Михаила Васильевича
Ломоносова в собрании Государственного исторического музея. Под ред.
Б. Б. Кафенгауза. М., Госкультпросветиздат. 1957, 16 стр., 4 л. илл.
(Труды Гос. историч. музея. Памятники культуры, вып. 21).
1788. Гениальному русскому ученому. Конкурс на лучший проект
памятника М. В. Ломоносову. «Вечерний Ленинград», 1960, 26 марта, № 73,
стр. 2.
1789. Гениальному русскому ученому (О конкурсе на проект памятника
Ломоносову). «Правда Севера» (Архангельск), 1960, 6 апреля, №81, стр. 4.

380
Е. Б. РЫСС
1790. Глинка М. Е. Памятники Ломоносову. Ломоносов. Сборник-
статей и материалов, 1960, IV, стр. 259—292, с илл.
1791. Глинка М. Е. Портрет Ломоносова работы Л. С. Мирополь-
ского. Ломоносов. Сборник статей и материалов, 1960, IV, стр. 358—364,
с портр. и илл.
1792. До бычин а Е. С. О системе уроков по изучению темы «М. В.
Ломоносов» в VIII классе. Ученые записки (Краснодарский пед. ин-т),
1956, вып. 18, стр. 130—147.
1793. Жернаков Н. Торжество в Ломоносове. «Правда Севера»
(Архангельск), 1958, 5 августа, № 183, стр. 1, с илл.
Открытие памятника Ломоносову работы И. Козловского (бронза, в селе
Ломоносове).
1794. Кириченко А. Глобус-гигант. «Смена», 1958, 20 ноября,
J№ 272, стр. 4.
1795. Моховой С. Большой академический глобус. Замечательное
сооружение русских механиков XVIII века. «Смена», 1958, 18 сентября,
№ 220, стр. 3.
1796. Павлова Г. Е. Ломоносовские заседания Академии наук СССР
в Ленинграде (1947—1956). Ломоносов. Сборник статей и материалов,
1960. IV. стр. 377—398.
1797. Павлова Г. Е. Проекты иллюминаций Ломоносова.
Ломоносов. Сборник статей и материалов, 1960, IV, стр. 219—237, с илл.
1798. ПалащенкоН. В далеком прошлом... «Марийская правда»,.
1958, 11 ноября, № 222, стр. 4.
Новая э-кспозиіция в музее М. В. Лолюио'соза
1799. Первый памятник М. В. Ломоносову в Холмогорах. «Правда
Севера» (Архангельск), 1958, 28 сентября, № 230, стр. 4, с илл.
1800. Пиккиев И. Деловые бумаги М. В. Ломоносова. «Правда
Севера» (Архангельск), 1956, 13 июля, № 162, стр. 4.
1801 .Пиккиев И. История одного портрета. «Правда Севера»
(Архангельск), 1960, 14 июля, № 140, стр. 4.
1802. Подхомутников А. На родине Ломоносова. «Известия»,.
1958, 21 сентября, № 227, стр. 6.
1803. ФоминаЗ. Великому земляку. Открытие памятника М. В. Ло*--
моносову. «Северный комсомолец» (Архангельск), 1958, 6 августа, №- 95*
стр. 189, с илл.
Памятник по проекту скульптора Козловского.
1804. Че накал В. Большой академический глобус. Невау t956, № Т„
стр. 189, с илл.
1805. Ч е н а к а л В. Л. Печати Ломоносова. Ломоносов. Сборник
статей и материалов, 1960, IV, стр. 347—357, с илл.

БИБЛИОГРАФИЯ СОЧИНЕНИЙ ЛОМОНОСОВА и ЛИТЕРАТУРЫ О НЕМ 381
1806. Ченакал В. Л. СИ. Вавилов — исследователь творчества
М. В. Ломоносова. Труды Ин-та истории естествознания и техники (АН
СССР), 1957, т. 17, стр. 44—65.
1807. Ченакал В. Л. У истоков русской астрономической науки.
К открытию новой экспозиции музея М. В. Ломоносова. «Ленинградская
правда», 1958, октября, № 239, стр, 4.
ДОПОЛНЕНИЕ
Рецензии на книги, включенные в «Библиографию сочинений М. В.
Ломоносова и литературы о нем за 1951—1955 гг.».
1203. Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений, т. 7. Труды по
филологии 1739—1758 гг. М— Л., Изд-во АН СССР, 1952, 995 стр.,
портр. и илл.
Рец.: 1) Морозов А. А. Последняя воля Ломоносова. Звезда, 1956, № 4,
стр. 167—172; 2) Виноградов В. В., Бархударов С. Г.,
Блок Г. П. По поводу одной критической статьи (письмо в редакцию).
Известия АН СССР, Отдел, литературы и языка, 1956, вьга. 5, стр. 469;
3) Морозов А. А. Академический брак и его ученые защитники- Письмо
в редакцию. Звезда, 1957, № 2, стр. 220—221; 4) От редакции. Там же,
стр. 221—222.
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН АВТОРОВ, РЕДАКТОРОВ,
ПЕРЕВОДЧИКОВ И РЕЦЕНЗЕНТОВ
Авдошенко Е. В. 1689
Авксентьев А. 1758
Азаренко Е. К. 1575, 1576, 1577
Акимов Г. В. 1639
Акимова Г. Н. 1690, 1691
Алефиренко П. К. 1681
Амаканов X. 1590
Андреев А. И. 1784
Андреев-Кривич С. 1750
Андреева Г. А. 1655, 1742, 1785
Антошко Я. Ф. 1661
Архангельский Л. М. 1692
Архипов И. 1750
Асеев Б. Н. 1693
Б. Г. 1569
Баранский Н. Н. 1661, 1662
Барулина Л. Г. 1578
Бархударов С. Г. 1203
Батраков В. П. 1639
Батюшкова И. В. 1566
Безбородов М. А. 1647, 1648
Белов А. И. 1694
Белов М. И. 1656
Белокопытов И. Е. 1632
Белькинд Л. Д. 1605, 1640
Берков П. Н. 1695, 1696, 1697, 1698
Беркова С. М. 1743
Билык В. Я. 1591, 1592
Благой Д. Д. 1699, 1715
Блок Г. П. 1203
Бобровникова В. К. 1672
Болховитинов В. 1641
Бомштейн Г. И. 1682, 1700, 1701
Боровский Я. М. 1702
Бродская В. Б. 1703

382
Е. Б. РЫСС
Бублейников Ф. Д. 1633
Бучинский И. Е. 1657
Буянов А. 1641
Быкова Т. А. 1704
Вавилов С. И. 1546, 1559, 1560, 1561,
1562, 1563, 1564, 1593, 1594, 1595, 1596,
1597, 1598, 1786
Васецкий Г. С. 1585, 1587
Вейнберг А. Л. 1787
Вейнберг И. 1747
Вентцель М. К. 1617
Вентцель Е. 1754
Ветров А. С. 1673
Виноградов В. В. 1203, 1705
Винтер Э. 1547
Волкова С. П. 1744
Воронцов-Вельяминов Б. А. 1566, 1618
Гаккель Я. Я. 1656, 1658
Галактионов А. А. 1579
Гаряева Н. В. 1706
Глаголева А. А. 1625
Глинка М. Е. 1790, 1791
Гловацкий М. Т. 1626
Глузман Г. 1649
Голант В. Я. 1556
Горб Т. ф. 1627
Греков В. И. 1659
Григорьев А. А. 1660
Григорьян А. Т. 1605
Губергриц А. Я. 1674
Данилевский В. В. 1642, 1650
Дезидерьев Г. 1760
Дейнеко Н. И. 1580
Денисов А. П. 1770, 1771
Дзержинский Л. 1751
Дик Н. Е. 1661, 1662, 1663
Добычина Е. С. 1792
Докусов А. М. 1697
Дорфман Я. Г. 1599, 1605
Елеонский С. Ф'. 1707, 1708
Елизаровский И. А. 1709*
Елисеев А. А. 1600, 1601
Ерик П. Д. 1683
Ефимов А. И. 1710, 1711
Жемойдина Л, 1761
Жернаков Н. 1793
Захарченко В. 1641
Замятин В. Н. 1675
Западов А. В. 1712; 1713
Зубов В. П. 1565, 1602
Иваненко Д. Д. 1605
Иванов А. Н. 1566, 1634
Иванова-Янковская Е. А. 1714
Ивановский Г. 1661
Иллерицкий В. Е. 1687
Исайков Д. Д. 1581
Искра Л. А. 1676, 1677
Искра-Перевалова Л. А. см. Искра Л. А
Калафати Д. Д. 1644
Каманин Л. 1666
Каратаев Н. К. 1678
Караченцов П. 1754
Касаткина Е. А. 1716, 1717
Кафенгауз Б. Б. 1681, 1787
Качалов Н. Н. 1762
Качурин М. Г. 1718
Кирдан Б. 1763
Кириченко А. 1794
Кладо Т. Н. 1603
Князев Г. А. 1549
Колосова Г. А. 1719
Кольцов А. В. 1549
Коновалов А. М. 1628
Конфедератов И. Я. 1607, 1640
Коровин Г. М. 1557, 1746
Корявов П. Н. 1748
Космодемьянский А. А. 1566
Кравец Т. П. 1604
Кудрявцев Б. Б. 1567, 1568
Кудрявцев П. С. 1605, 1606, 1607
Кузнецов Б. Г. 1566, 1569, 1605, 1608
Кузнецов П. С. 1720
Кукаркин Б. В. 1619
Кулябко Е. С. 1550, 1551
Лавров А. П. 1664
Ладюкова А. Е. 1721
Лебедев Д. М. 1566, 1656, 1665, 1666-
Левин В. Д. 1722
Левин Ю. Д. 1545
Лежнева О. А. 1566
Леонов Н. 1641
Леонтьев Н. 1752, 1753
Литинецкий И. Б. 1609
Лотман Ю. М. 1554
Лукьянов П. М. 1629
Мавродин В. В. 1681
Магидович И. П. 1666

БИБЛИОГРАФИЯ СОЧИНЕНИЙ ЛОМОНОСОВА н ЛИТЕРАТУРЫ О НЕМ
Макогоненко Г. П. 1725
Макаров В. И. 1582
Макеева В. Н. 1723, 1724
Маммедниязов О. Н. 1571
Манеев А. 1576
Мануйлов В. 1697
Марков А. Я. 1754
Медунин А. Е. 1610
Мелкумян Р. Л. 1726
Милейковская Г. М. 1727
Минченко Л. С. 1611, 1612
Митюрев И. В. 1583, 1584
Михайлов А. 1752
Модзалевский Л. Б. 1728, 1774
Морачевский Ю. В. 1651
Морозов А. А. 1543, 1555, 1732, 1775
Моховой С. 1795
Моцарев И. Т. 1697
Муратов М. 1755, 1756
Мучник В. М. 1667
Мытнин С. 1684
Невская Н. И. 1776, 1777
Никифоров В. П. 1729
Николаев Н. И. 1668
Николин И. 1765
Никольский А. А. 1730
Окладников А. П. 1656
Остроумов Г. 1641
Павлова Г. Е. 1796
Паина Э. С. 1652
Палащенко Н. 1798
Пап Ф. 1731
Пенчко П. А. 1745
Перель Ю. Г. 1619
Пештич С. Л. 1681
Пиккиев И. 1800, 1801
Плотников А. М. 1586
Повх И. 1642
Подхомутников А. 1802
Порох О. 1768
Предтеченский А. В. 1556
Прийма Ф. Я. 1685
Прилуцкий Д. 1613
Пузиков П. 1576
Пуце О. 1747
Радовский М. И. 1599, 1614
Райков Б. Е. 1572
Раскин Н. М. 1748. 1773
Рыбаков П. М. 1779
Рысс Е. Б. 1557, 1746
Самосудов П. 1769
Саушкин Ю. 1661, 1666
Саянов В. 1754
Серман И. 1693
Сидоренко Н. 1754
Смирнов Г. А. 1635
Соболь С. Л. 1566
Соколова Н. В. 1780, 1781
Соловьев Ю. И. 1566, 1615. 1630
Соркин А. М. 1748
Софиано Т. А. 1744
Спасский Б. И. 1616
Станюкович Т. В. 1653
Степанов В. И. 1588
Степанов Н. Н. 1782
Стрелков И. И. 1631
Сычев-Михайлов М. В. 1679
Тихомиров В. В. 1636, 1744
Тихомиров М. Н. 1745
Томашевич Ю. 1641
Томашевский Б. В. 1733
Топчиев А. В. 1573
ТрОИЦКНЙ С. М. 1681
Ушакова Н. Н. 1615, 1783
Федоров А. В. 1545
Федчина В. Н. 1669
Фигуровский Н. А. 1566, 177z
Фомина 3. 1803
Фруменков Г. Г. 1686
Хаин В. Е. 1636
Холщевников В. Е. 1733
Цаленчук С. О. 1703
Цысь П. Н. 1670
Чавдаров С. X. 1680
Чемоданов Н. С. 1734
Ченакал В. Л. 1558, 1620, 1621.
1623, 1648, 1654, 1804, 1805, 1806,
1807
Черепнин Л, В. 1687
Черненко М. Б. 1656
Чирков А. 1757
Читая Г. П. 1589
Чубинский В. 1556

•384
Е. Б. РЫСС
1736
• Шамрай Д. Д. 1688, 1749
Шапиро А. Л. 1681
Шаповалова Т. А. 1735,
Шаролапова Ю. А. 1737
Шаронов В. В. 1624
Шафрановский И. И. 1637,
Шехтер М. 1671, 1754
Широкорад Е. Ф. 1738, 1739,
Шнеерсон М. А. 1718
-Шнейберг Я. А. 1640
1638
1740
Штрихман Р. А. 1651
Шухарднн С. 1645
Щеглов В. П. 1574
Щербаков Н. А. 1605
Щипанов И. Я. 1585
Щукина Е. С. 1646
Юшкевич А. П. 1547
Якубайте Т. А. 1741

УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
АН СССР
Акад. изд.
Билярский
Будилович, I
Будилович, II
КунИК (I—II)
л.
Ломоносов, I
Ломоносов, II
Ломоносов, III
Ломоносов, IV
Материалы
Меншуткин, I
Меншуткин, II
Модзалевский
об.
оп.
ОРЯС
Пекарский
псз
Протоколы Конференции-
ПСС
Р-
Ф.
ЦГАДА
ЦГИАЛ
Академия наук СССР.
Сочинения М. В. Ломоносова, т. I—VIII, Изд. Академии
наук, 1891 — 1948.
Материалы для биографии Ломоносова, собраны П. С. Би-
лярским. СПб., 1865.
А. С. Будилович. Ломоносов как натуралист и филолог. СПб.
1869.
А. С. Будилович. Ломоносов как писатель. СПб., 1871.
Сборник материалов для истории Академии Наук в XVIII
веке. Издал А. Куник, ч. I—II. СПб., 1865.
лист рукописи.
Ломоносов. Сборник статей и материалов, т. I. М.—Л., Изд-
во АН СССР, 1940.
То же, т. II, М.— Л., Изд-во АН СССР, 1946.
То же, т. III, М.— Л., Изд-во АН СССР, 1951.
То же, т. IV, М.—Л., Изд-во АН СССР, 1960.
Материалы для истории имп. Академии Наук, т. 1—X. СПб.,
1885-1900.
Б. Н. Меншуткин. М. В. Ломоносов как физико-химик. К
истории химии в России. СПб., 1904.
Б. Н. Меншуткин. Труды М. В. Ломоносова по физике и
химии. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1936.
Рукописи Ломоносова в Академии наук СССР. Научное
описание. Составил Л. Б. Модзалевский, с предисловием
Б. Н. Меншуткина, под ред. Г. А. Князева. М.— Л., Изд-во
АН СССР, 1937.
оборот (листа рукописи),
опись (архивная).
Отделение русского языка и словесности Академии наук.
История имп. Академии Наук в Петербурге Петра
Пекарского, т. I—II. СПб., 1870-1873.
•Полное собрание законов Российской империи.
¦Протоколы заседаний Конференции Академии наук с 1725
по 1803 г., т. I—IV. СПб., 1897—1911.
М. В. Ломоносов. Полное собрание сочинений, Изд-во
АН СССР, т. 1—10. М.— Л., 1950—1959.
¦разряд (архивный).
-фонд (архивный).
-Центральный государственный архив древних актов.
- Центральный государственный архив в Ленинграде.
26 Ломоносов, т. V

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Аванесов Р. И. филолог, профессор —
56.
Агрикола (AgricoJa, 1494—1555),
немецкий врач и металлург *— 27, 40, 41, 43,
229, 233.
Ададуров Василий Евдокимович (1709—
1780), математик и переводчик, куратор
Московского университета — 12.
Аделунг Иоганн Христоф (Addling Jo-haim
Chuwtoph, 1732—1806)—257, 260.
Аквилон Франциск (Aquilonius Francdaoue),
ученый XVII в.- 124.
Аксаков Константин Сергеевич (1817—
1860), литератор — 46.
Александр Невский (1220—1263),
Новгородский князь, полководец — 352.
Александрова Екатерина Васильевна,
научный сотрудник Центрального гос. архива
древних актов — 346.
Алексеев Александр Иванович, научный
сотрудник Института истории
естествознания и техники АН СССР, кандидат
географических наук — 298.
Алексеев Владимир Федорович (1852—
1919), физико-химик, профессор
Петербургского горного института — 314.
Альбом, протоколист Канцелярии Академии
наук при Ломоносове — 339.
Андреева Галина Александровна, научный
сотрудник Института истории
естествознания и техники АН СССР — 74.
Андреев Александр Игнатьевич {1887—
1959), историк, профессор — 345, 346,
349.
Андрюшка, см. Никитин Андрей.
Аннинский Сергей Александрович — 89.
Анучин Дмитрий Николаевич (1843—1923),
антрополог, географ, этнограф и археолог,
академик — 315.
Аристотель (384—322 до н. э.),
древнегреческий философ — 10, 12, 23, 124.
Арнольд Иоганн Христиан (Arnold Johann
Christian, 1724—1765), профессор физики
в университете в Эрлангене — 254, 253,
256, 257.
Астахов В. И., советский историограф — 205.
Бабкин Дмитрий Семенович, литературовед,
научный сотрудник Института русской
литературы АН СССР —48.
Байер Август, маркшейдер во Фрейберге в
XVIII в.—230.
Байер Готлиб Зигфрид (Bayer GotJieib Sigfri-
«d, 1694—1738), немецкий реакционный
историк и филолог — 206, 207, 208.
Бакмейстер Гартвиг Людвиг Христиан
(Backmeieter Hartwig, 1730—1806),
библиограф—210, 271, 328, 340.
Бархударов С. Г.— 349.
Барбашев Николай Илларионович, историк
техники, профессор, старший научный
сотрудник Института истории
естествознания и техники АН СССР — 300.
Барсов Антон Алексеевич (1730—1791),
ученик Ломоносова, профессор
Московского университета — 54, 57.
Баумгертель Г., ученый Германской
Демократической Республики — 228.
Бауэр Георг, см. Агрикола.
Безбородое Михаил Алексеевич,
химик-технолог и историк химии, действительный
член Академии наук БССР — 82, 91, 92,
93, 107, 116, 233.
Бекелен де—139.
Бекетов Николай Николаевич (1827—1911),
физико-химнк, член Петербургской
Академии наук— 173, 315, 316, 348.
Белинский Виссарион Григорьевич (1811 —
1848)—44, 45, 56.
Беллинсгаузен Фаддей Фаддеевич (1778—
1852). русский мореплаватель — 33

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
387
Белокуров Сергей Алексеевич (1862—
1918), историк — 344.
Белявский Михаил Тимофеевич, советский *
историк — 206.
Берков Павел Наумович, филолог, профессор
Ленинградского гос. университета — 66,
67, 349.
Бернулли Даниил (Bernoulli Daniel, 1700—
1782), физик и математик, работал в
Петербургской АН, почетный член
Петербургской АН —9, 241, 243, 313.
Бернулли Иоганн (BernouoHi Johann, 1667—
1748), швейцарский математик, почетный
член Петербургской Академии наук —
189, 195.
Бестерман Теодор (B^stermian Theodore)—127.
Бехер Иоганн Иоахим (Becher Johann
Joachim, 1635—1682), немецкий химик и
врач —92, 93, 175.
Бильфингер Георг Бернгард (1693—1750),
академик — 257.
Билык Валентин Яковлевич, физико-химик,
научный сотрудник Ленинградского
политехнического института—151.
Билярский Петр Спиридонович (1817—
1867), филолог, академик — 66f 68, 69,
74, 75, 77, 78, 84, 123, 178, 186, 204,
205, 218, 222, 227, 255, 284, 324, 326.
327, 329, 335, 338, 339, 340, 341, 342,
346.
Бинц Карл (Brimz Carl, 1832—?),
немецкий врач и фармаколог, профессор
университета в Бонне—108.
Бицилли П. М., филолог, профессор — 50.
Блок Георгий Петрович, научный сотрудник
Архива Академии наук СССР — 349.
Блонд де, гравер—127.
Блох Макс Абрамович (1882—1941),
советский историк химии—165.
Блюментрост Лаврентий Лаврентьевич
(1692—1755), первый президент
Петербургской Академии наук — 9.
Богданов Андрей Иванович (1692—1766),
помощник библиотекаря Академии на-
ук —211.
Боднарский Митрофан Степанович,
географ — 300.
Бойль Роберт (Boyle Robert, 1627—1691),
английский химик и физик — 20 21, 71,
72, 73, 87, 166, 177, 178, 182, 185, 187,
196, 201, 202.
Бошкович (Боскович) Руджер Иосип (Во&ко-
tvich, 1711—1787), славянский
натурфилософ, математик, астроном и оптик — 22,
313.
Браун Иосиф Адам (Вгаші Joseph Adam,
1712—1768), физик, член Петербургской
Академии наук — 243, 262.
Бредихин Федор Александрович (1831—
1904), астроном, академик — 348.
Бреннер, шведский физик XVII в.—125.
Будде Евгений Федорович (1859—1929),
русский языковед — 56.
Будиловнч Антон Семенович (1846—1908),
филолог, член-корреспондент Академии
наук —346, 347, 351.
Булаховский Леонид Арсеньевич, советский
языковед, славист, член-корреспондент
АН СССР — 46.
Бургаве Герман (Boerhaave Herman, 1668—
1738), нидерландский врач, химик и
ботаник, проф. Лейденского ун-та — 91, 92,
93,94, 97, 101, 110, 113, 118, 121.
Бурдин Семен Михайлович, советский
филолог—95.
Буслаев Федор Иванович, академик — 46.
Бутлеров Александр Михайлович (1828—
1886)—23, 312, 314, 317.
Бэкон Фрэнсис (Ваюоп Francie, 1561—1626).
английский философ и государственный
деятель— 184.
Бюржа Абель (Burja Abel, 1752—1816),
немецкий физик и математик—134, 135, 139.
Бюшинг Антон Фридрих (Bue-ohing Anion
Fri&driich, 1724— 1793 ), немецкий
географ—209, 210, 211.
Вавилов Сергей Иванович (1891 —1951),
физик и историк науки, академик,
президент АН СССР —4, 7, 150, 166, 296,
345, 349, 350.
Вагнер Иоганн Рудольф (Wagner Johann
Rudolf, 1822—1880), немецкий химик,
технолог, проф. Высшей технической школы
в Вюрцбурге—104, 112.
Валлериус (Валлер, Валерий), Юхан Гот-
шальк (Wallerius Johann Gotschailk,
1709—'1785), шведский химик, металлург
и фармацевт, проф. Упсальского
университета, почетный член Петербургской
Академии наук— 92, 94, 98, 99, 100,
101, 102. 103. 107, 109, 110, 113, 114,
116, 12.0, 262.
Вальден ГТауль (Walden Paul, 1863—1957),
химик и историк химии — 91, 151, 158,
165, 169.
26*

388
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Вебер Якоб Андреас (Weber Jacob Andreas,
1741—1792), немецкий химик — 259.
Вейгель Христиан Эренфрид (Weigel
Christian Ehrenf ni-ed, 1748— 1831), ботаник и
химик — 259.
Вельтман Александр Фомич (1800—1870),
писатель — 346.
Венгеров Семен Афанасьевич (1855—1920),
русский историк литературы и
библиограф — 56.
Вернадский Владимир Иванович (1863—
1945), советский естествоиспытатель,
минералог и кристаллограф, академик — 28,
29,32, 33, 316, 344.
Вернер Абраам Готлиб (Werner Abraham
Gottlib, 1750—1817), немецкий геолог -
27.
Ветштейн И., издатель — 245.
Вигель Э. С, сотрудник библиотеки
Тартуского гос. университета — 354.
Виглеб Иоганн Христиан (Wiegleb Johann
Christian, 1732—1800), немецкий
фармацевт и химик — 261.
Видеман Эйльгард (Wiedemann Eilhard,
1852—1928), немецкий физик—158.
Визе Владимир Юльевич, советский ученый
и полярный исследователь,
член-корреспондент Академии наук СССР — 300.
Вилькицкий Андрей Ипполитович (1858—
1913), русский гидрограф-геодезист,
исследователь морей Северного Ледовитого
океана — 344.
Виноградов Виктор Владимирович, филолог-
лингвист, академик — 45, 48, 53, 67,
349.
Виноградов Дмитрий Иванович (1720—
1758), русский химик-технолог—10, 91,
92, 116, 228, 230, 231, 232, 233, 235,
236, 309, 310, 311.
Винокур Григорий Осипович (1896—1947),
филолог — языковед, профессор
Московского университета — 46.
Винтер Э., ученый Германской
Демократической Республики — 265, 266.
Виттштейн Георг Кристоф (Wittstein Georg
Christoph, 1810—1887 ), немецкий
химик — 97, 99, 107, 109, 111, 112, 118.
Волков Б., студент Петербургской Академии
наук — 330.
Волкова Т. В.— 312.
Волластон Уильям Хайд (Wollaeton William
Hyde, 1766—'1828), английский
естествоиспытатель — 136.
Вольтер Франсуа Мари Аруэ (Voltaire,
1694—1778), французский писатель —
127, 344, 356.
Вольф Христиан (Wolff Christian, 1679—
1754), немецкий физик и философ,
почетный член Петербургской Академии
наук — 9, 10, 12, 19, 20, 26, 189, 231, 252.
Востоков Александр Христофорович (1781 —
1864), русский физиолог-славяновед,
академик — 46, 54.
Вортман Христиан Альбрехт (1680—1760),
гравер Академии наук — 305.
Вюнш Христиан Эрнст (Wunch Christian
Erineit, 1744—1828), немецкий физик и
математик— 134.
Гадлей Джон (Hadley John, 1682—1742),
английский астроном и математик,
президент Лондонского королевского
общества — 303.
Галилей Галилео (СаіШеі Galileo, 1564—
1642), итальянский физик и астроном —
19, 183.
Гальва Ульрих Рюлейн, немецкий ученый в
области горного дела в XVI в.— 228.
Гассенди Пьер (1592—1655), французский
философ-материалист — 166.
Гарнак, Адольф (Hairnajck Adolif, 1851 —
?), историк Берлинской Академии
наук—195.
Гаттерер Иоганн Христоф (Gotterer Johann
Chriistaf, 1727—1799), немецкий историк,
профессор Геттингенского университета —
209.
Гаусс Карл Фридрих (Gauss Carl Frdedrich,
1777—1855), немецкий математик и
астроном — 248, 300.
Гвоздев А, Н.— 46.
Гейнзиус Готфрид (1709—1769), астроном,
академик—243, 244, 328.
Геллерт Христлиб Эреготт (Gellert Christlieb
EhregoW, 1711—1795), химик и
металлург, адъюнкт Петербургской Академии
наук, затем горный советник и профессор
Фрейбергской горной академии—71, 113,
257.
Генкель Иоганн Фридрих (Henckel Johann
Firietdriich, 1769—1844), немецкий химик и
металлург—10, 11, 27, 84, 91, 105, 228,
229, 230, 231, 232, 233, 234, 235, 236,
237, 238, 309, 311.
Геннин Вильгельм Иванович (де Геннин
Георг Вильгельм, 1676—1750), управляю-

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
389
щий горными заводами на Урале, генерал-
лейтенант — 308.
Георги Иван Иванович(Сео^і Johann
Gottlieb, 1729—1802), натуралист, этнограф,
путешественник; член Петербургской
Академии наук — 261.
Гермбштедт Сигиэмунд (Hermbstadt Sagis-
mund, 1760—1833), немецкий химик—259.
Геррманн В., доктор из Фрейберга — 229,
238.
Герц Вальтер (Herz Walter, 1875-1930),
немецкий физико-химик—165, 290.
Гершель Вильям (Фридрих Вильгельм,
1738—1822), английский астроном,
почетный член Петербургской Академии
наук — 348.
Гете Иоганн Вольфганг (1749—1832) — 17,
124, 133.
Гиршинг Фридрих Карл Готлоб (Hirsching
Friedrich Carl Gotitlob, 1762—1800),
немецкий библиограф, профессор Эрланген-
ского университета — 257, 258.
Гладкий А., переводчик (XVIII в.) — 105.
Глаубер Иоганн Рудольф (Glauber Johann
Rudolf, 1604—1668), немецкий химик и
врач — 118.
Гмелин Иоганн Георг (1709—1755),
натуралист—261, 309.
Гмелин Иоганн Фридрих (Gmelin Iohann
Friedrich, 1748—1804), немецкий химик и
врач —257, 259.
Гоголь Николай Васильевич (1809—1852)—•
45.
Голицын Борис Борисович (1862—1916),
русский физик, академик — 348.
Головин Евсей Федорович, муж сестры
Ломоносова — 343.
Головин Михаил Евсеевич, адъюнкт
Петербургской Академии наук, племянник
М. В. Ломоносова — 343.
Головина Мария Васильевна (1730—1826),
сестра Ломоносова (рожд. Ломоносова) —
347.
Гольбах П. А., немецкий
естествоиспытатель и философ (XVIII в.)—229.
Гомберг Вильгельм (Hornberg Wilhelm:
1652—1715), французский химик—198,
Гордеев Демьян Игнатьевич, советский
историк геологии — 241.
Горшкова К. В.— 54.
Готтшед Иоганн Кристоф (1700—1766),
немецкий филолог — 248.
Готье, гравер—127.
Гофман П., ученый Германской
Демократической Республики — 204.
Гофман Фридрих (Hoffmann Friedrich,
1660—1742), немецкий врач и химик.
профессор университета в Галле—113.
179, 215, 218, 296.
Греков Борис Дмитриевич, советский
историк, академик — 205, 206, 226.
Грен Фридрих Альберт Карл (Gren Friedrich
Albert Carl, 1760—1798), немецкий
химик — 259.
Греч Алексей Николаевич (1814—1850),
литератор — 55.
Греч Николай Иванович (1787—1867),
педагог и журналист — 55.
Гришка, см. Ефимов Григорий
Грншов Августин Нафанаил (1726—1760),
астроном, академик — 331.
Грот Яков Карлович (1812—1893), русский
филолог, академик — 46, 55, 56.
Гурвич Д. М.— 205, 206.
Гьельс Стефен (Hales Stephen, 1677—1761),
английский химик — 72.
Гюйгенс Христиан (Huygens, Huyghens
Christian, 1629—1695), голландский
математик, астроном и физик — 21.
Даль Владимир Иванович (1801 —1872),
русский писатель и лексикограф—113.
Данилевский Виктор Васильевич (1898—
1960), историк техники, действительный
член Академии наук УССР—141, 305.
Деви Гемфри (Davy Humphry, 1779—1829),
английский химик, президент
Лондонского общества, почетный член
Петербургской Академии наук — 92.
Декарт Ренэ (Descartes Rene, 1596—1650),
французский философ, математик и
физик—10, 12, 23, 190.
Делиль Жозеф Николя (De Lisle Joseph
Nicolas, 1688—1768), французский
астроном и географ, академик — 9.
Детцель Г. A. (Datzel G. А.) — 260.
Дик Н. Е—300.
Дмитрий Ростовский (1651 —1709),
церковный писатель и проповедник — 352.
Добротин Роман Борисович, химик и
историк химии, кандидат химических науй,
старший научный сотрудник
Ленинградского гос. университета—174.
Доминис Марк Антоний (Dominic de, Mareus
Antonios, 1566—1624)( теолог и
математик—124, 125.

390
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Дорфман Яков Григорьевич, физик и
историк физики, профессор—182, 193, 198, 263.
Достоевский Федор Михайлович (1821 —
1881) —45.
Дружинин Петр, ученик Ломоносова — 81,
304.
Дуйзинг, учитель Ломоносова по химии и
математике в Марбурге—10.
Дукмейер К., библиограф — 241.
Дюбуа Ф., см. Сильвий.
Дюфей^ красильщик—127.
Екатерина II Алексеевна (1729—1796),
императрица -—17, 212, 217, 224, 225, 226,
270, 302, 340, 341, 343.
Елена Михайловна, потомок дочери
Ломоносова — 344.
Елизавета Петровна (1709—1761),
императрица—11, 16, 217, 261, 302, 304, 330,
331, 333. 337, 339.
Елисеев Алексей Александрович, историк
физики — 293, 349.
Еллер, см. Эллер.
Еркслебен, см. Эркслебен.
Ефимов А. И., языковед, профессор — 64.
Ефимов Григорий, помощник Ломоносова -
13.
Загорский Федор Николаевич, историк
техники, кандидат технических наук — 308
Захаров В.— 300.
Зборомирский Степан Васильевич (ум.
1782), комиссар (казначей) книжной
лапки Петербургской Академии наук — 323,
324, 325.
Зелинский Николай Дмитриевич (1861 —
1953), советский химик-органик,
академик— 316.
Зизаний, автор грамматики на церковно-сла-
вянском языке, изданной до
Ломоносова—324.
Зильберман Готфрид, органный мастер,
живший во Френберге в первой половине
XVIII в.—230.
Игнат, см. Петров Игнат.
Каблуков Иван Алексеевич (1857—1957),
физико-химик, профессор, почетный член
Академии наук СССР — 315.
Каминер Любовь Вениаминовна, научный
сотрудник Института истории
естествознания и техники АН СССР— 128, 241.
Кандаурова Т. Н.— 46.
Каппелли А. (СарреШ А.), итальянский
лексикограф — 107.
Капустинский Анатолий Федорович (1906—
1960), химик и историк химии,
член-корреспондент АН СССР — 302.
Картейзер Иоганн Фридрих (Cartheuser
Iohaim Friedrich 1704—1777), немецкий
химик и врач—179.
Кастель Луи Бертран (Castel Louis Bertrand,
1688—1757), математик—125, 126, 127.
Кельвин, см. Томсон Уильям.
Кеневич Владислав Феофилович, историк
литературы — 266.
Керн (Kern), немецкий специалист по
драгоценным камням в XVIII в.— 232, 234.
Керр Джон (Кегі John, 1824—1907),
шотландский физик — 288.
Кестнер Абрахам Готтхельф (Kastner
Abraham Gotthelf, 1719—1800), немецкий
физик и математик— 131, 133, 247, 248,
249.
Килессо С. К.— 302.
Кипнис Александр Яковлевич, химик и
историк химии, кандидат химических наук —
165.
Кирхер Афанасий (Kiroheri Athaniasii, 1601 —
1680), немецкий ученый-иезуит—124.
Кирюшка, см. Матвеев Кирилл.
Кладо Татьяна Николаевна, научный
сотрудник Института истории естествознания и
- техники АН СССР —241.
Клауэиус Рудольф Юлиус (CLawiue Rudolf
Julius, 1822—1888), немецкий физик —
259.
Клементьев Василий Иванович (1731 —
1759), студент Академического
университета и лаборатор Химической
лаборатории, ученик и помощник Ломоносова —
80, 179, 180, 181.
Клотцш Иоганн Андреас, немецкий бергпро-
бирер в XVIII в.—230, 232.
Ключевский Василий Осипович (1841 —
1911), русский историк — 205.
Кнехт фон, учился с Ломоносовым, Райзе-
ром, Виноградовым у Генкеля — 235.
Князев Георгий Алексеевич, историк,
директор Архива АН СССР —343, 347, 349,
Кобленц И. К—211.
Козицкий Григорий Васильевич (ум. 1775),
переводчик, адъюнкт Петербургской
Академии наук—128, 130, 257, 258, 330,
331, 334.

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
391
Колотошин Алексей Иванович (р. 1732),
мастер инструментальной палаты
Петербургской Академии наук—13.
Кондратьев Г. М.— 152.
Копелевич Ю. X.— 241.
Коперник Николай (KopeinLck Mikolaj,
1473—1543) —19.
Копп Герман Франц Мориц (Корр Hermann
Franz Moritz, 1817—1892), немецкий
химик и историк химии, профессор Гейдель-
бергского университета — 92, 118, 185,
251.
Коровин Герман Михайлович, научный
сотрудник Библиотеки АН СССР — 351.
Корф Иоганн Альбрехт (1637—1766),
барон, президент Петербургской Академии
наук —238, 309, 310.
Котельников, Симеон Кириллович (1723—
1806), математик, академик-—295, 326,
Кошутич Р. И.— 55.
Кравец Торичан Павлович (1876—1955),
физик, член-корреспондент АН СССР —
349, 350.
Крафт Георг Вольфганг (1701 1754),
физик и математик, академик — 71, 242,
243, 257.
Кратценштейн Христиан Готлиб (Knaizen-
stein Christian Gottlieb, 1723—1795),
механик, академик— 134, 243.
Крашенинников Степан Петрович (1713—
1755), профессор Петербургской
Академии наук, исследователь Камчатки,
ботаник — 243.
Крелль Лоренц, Фридрих (Crell Lotrenz
Fridrich, 1744—1816), немецкий химик —
257, 258, 259. 260.
Креницын Петр Кузьмич (ум. 1770),
капитан-лейтенант — 301.
Крузе Карл Федорович (1727—1799), врач,
почетный член Петербургской Академии
наук — 262.
Крылов Алексей Николаевич (1863—1945),
советский математик, механик и
кораблестроитель, академик—183.
Кудрявцев Павел Степанович, профессор
Тамбовского педагогического института,
историк физики—188, 189.
Кузнецов Борис Григорьевич, историк
физики, профессор, старший научный
сотрудник Института истории естествознания и
техники АН СССР -167, 168, 205.
Кулябко Елена Сергеевна, научный
сотрудник Архива АН СССР — 343.
Куник Арист Аристович (1814—1899),
историк, академик — 309, 310, 346.
Кункель, Иоганн (Kunckel Joliann, 1630—
1703), немецкий алхимик и
химик-практик—106, 107, 116, 117.
Кунцевич Г. 3.— 321.
Купфер Христиан, тесть И. Генкеля,
торговец сукном — 238.
Курилов Венедикт Викторович (1867—
1921), русский химик—165.
Кэвендиш Генри (Cavendish Henry, 1731 —
1810), английский химик — 276.
Лаваль Антоний Яковлевич де (la ValLe An-
toin« de), физик (XVIII в.) —139.
Лавуазье Антуан Лоран (Lavoisier Awtoine
Laurent, 1743—1794), французский
химик—21, 92, 95, 192, 193, 259, 317.
Лазарев Михаил Петрович (1788—1851),
адмирал, исследователь Антарктики—33.
Ла Ир, Филипп де (La Hire Philippe dc,
1640—1718), французский астроном,
математик и физик, член Парижской
Академии наук— 194.
Лаксман Кирилл Густавович (Laxmann Eiich,
1737—r1796), натуралист, химик,
путешественник, член Петербургской
Академии наук— 176, 261.
Лальман (Lalman), профессор в Лейдене
(XVIII в.)-245.
Ламанский Владимир Иванович (1833—
1914), славист, академик — 221, 346.
Ламберт Иоганн Генрих (Lambert Johartn He-
inrich, 1728—1777), немецкий физик,
математик, философ—132, 133, 134, 139,
140.
Ларусс Пьер Атаназ (Larous^e Pierre Atha-
nase, 1817—1875), французский
лексикограф и педагог — 261.
Лебедев Василий Иванович, переводчик
Петербургской Академии наук—-23, 351,
Левисон, В. (Lewison, W.)—210.
Лейбниц Готфрид Вильгельм (Leibnitz,
Leibniz Gottfried Wilhelm, 1646—1716),
немецкий философ, математик и физик —
9, 10, 17, 26, 210, 265.
Лейпольд Яков (Leupo-ld Jacob, 1674—
1727), немецкий конструктор научных
приборов—179, 186.
Лейтман Иоганн Георг (1667—1736),
профессор механики и оптики, академик —
257.

392
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Леман Иоганн Готтлиб (1700—1767), химик,
академик — 27.
Лемери Николя (Lemery Nicolas, 1645—
1715), французский химик и врач, член
Парижской Академии наук — 91, 97, 98,
100, 103, 107, 108, 109, 114, 116, 118,
119, 121, 166, 296.
Ленин Владимир Ильич — 46, 167, 289.
Леонардо да Винчи (1452-—1519),
итальянский ученый— 17, 26, 133, 194.
Либавий Андрей (Libavius Andreas, 1540—
1616) немецкий врач и химик—118.
Либман Эдуард Петрович, советский геолог-
экономист, кандидат экономических
наук— 100.
Ливен А. Г., литератор (XVIII в.) — 352.
Липпман Эдмунд Оскар (Lippmann v.
Edmund Oskar, 1857—1940), немецкий
историк химии — 91, 109.
Линк, К. Ф. (Link С. F.)—260.
Лобачевский Николай Иванович (1792—
1856) —23.
Ловиц Тавот Егорович (Lowitz Iohann
Tobias, 1757—1804), химик-фармацевт, член
Петербургской Академии наіук — 261.
Ломоносов Ваюил'ий Дорофеевич, отец
Ломоносова — 8.
Ломоносова Елена Ивановна (рожд. Сивко-
ва), мать М. В. Ломоносова — 8.
Ломоносова Елизавета Аладреевна (1720—¦
1766), жена М. В. Ломоносова (рожд.
Цильх) — 11.
Львовский П. Д.— 194-
Лукреций Кар Тит (Titus Lucretius Carus,
96—55 до н. э.), римский
поэт-философ—17, 19.
Лукьянов Павел Митрофанович,
химик-технолог и историк химии, профессор,
заслуженный деятель науки и техники, старший
научный сотрудник Института истории
естествознания и техники АН СССР —
199.
Луллий Раймонд (123 5—1315), испанский
философ, геолог—10.
Лыков А-, фактор типографии в сер.
XVIII в.—326.
Ляликов Константин Сергеевич, химик,
доктор химических наук, старший научный
сотрудник Лаборатории аэрометодов- АН
СССР—122, 141, 143.
Магницкий Леонтий Филиппович (1669—
1739), «рубский математик—8, 10.
Майер Тоби-ас Иоганн (Mayer Tobias Iohann,
1723—1762), немецкий астроном —- 131,
132, 133, 134, 139, 140.
Майер Юлиус Роберт '(Mayer Julius Robert,
1814—1878), немецкий ученый — 259.
Макеева Валентина Николаевна, научный
сотрудник Института .истории
естествознания и техники АН СССР — 51.
Макер Пьер Жозеф (Macquer Pierre Joseph,
1718—1789), французский химик, член
Парижской Академии наук — 96, 104,
261, 262.
Ма ксвелл Джемс Клерк (1831 —1879),
английский физик—259, 2і8'9, 290.
Максимов, автор грамматики на
церковнославянском языке, .изданной до
Ломоносова — 324.
Малахов М. В— 308.
Мангольд Христиан Андреас (Mangold
Christian Andreas, XVIII в.), немецкий
врач— 262-
Марат Жан Поль (Marat Jean Paul, 1743—
1793) —деятель французской
буржуазной революции конца XVIII в., ученый и
публицист — 134.
Мариотт Эдм (1620—1684), французский
фиаик — 20, 125, 130, 196, 201, 202.
Маргграф Андреас Сигизмунд (Marggraf
Andreas Sigismund, 1709—1782),
немецкий химик, почетный член Петербургской
Академии наук—230.
Марковников Владимир Васильевич (Ш38—
1904), русский химик — 312, 315, 316,
317.
Матвеев Кирилл, помощник Ломоносова —
14.
Медведева В. И.— 57.
Мейер Эрнст (Meyer Ernst, 1847—1916),
немецкий химик и историк химии — 197.
Мейер Юлиус Лотар (Meyer Julius Lotar,
1'830—1895), немецкий химик— 173.
Менделеев Дмитрий Иванович (1834—
1907) —23, 99, 118, 172, 294, 312, 313,
314, 317.
Мекке Иоганн Бурхгарт (Mencke Johann,
1674—1732), немецкий историк и
писатель — 244.
Менке Фридрих Отто (Meivcke Fniedrich
Otto, 1708—1754), немецкий историк и
писатель — 249.
Меншуткин Борис Николаевич (1874—
1938), советский химик и историк химии,
профессор Петербургского — Ленинград-

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
39*
ского Политехнического института — 22,
81. 89, 116, 120, 122, Т51, 154, 158,
161, 168, 174, 175, 195, 196, 203, 255,
262, 263, 293, 304, 313, 317, 345, 347,
348, 349, 351.
Меррет Христофер (Merret Christopher,
1614—1695), английский врач и
естествоиспытатель, член Лондонского
королевского общества—106, 107, 116.
Миллер Ге,рард Фридрих (1706—1783),
историк 'и географ, академик, конфереиц-
секретарь АН—131, 134, 206, 207,
20о, 209, 210, 2Т1, 224, 265. 266, 267,
269, 270, 335, 352.
Минченко Л. С— 72-
Митт А. М., доцент Тартуского
университета — 354.
Михаэлис Иоганн Давид (1717—1791),
немецкий богослов, корреспондент
Петербургской Академии наук — 248, 265, 266.
Михеев М- И — 304.
Мишо Луи Габриэль (Midland Louis
Gabriel, 1772—1858), французский
литератор и лексикограф— 127.
Модель Иоганн Георг (1771 —1775), химик
и фармацевт, почетный член
Петербургской Академии наук— 69, 262.
Модзалевский Борис Львович (1874—1926),
историк русской литературы,
член-корреспондент АН — 343, 345.
Модэалевский Лев Борисович (1902—1948),
историк русской литературы, доктор
филологических наук — 345, 346,
349.
Моргенштерн — 247.
Мордвинов Семен Иванович (1701—.1777),
адмирал — 29'8.
Морозов Александр Антонович, советский
писатель —26, 205, 234, 251, 252, 255,
258, 304.
Мохоровичич Андрей (1857—?),
хорватский геофизик — 29, 30.
Муханов Павел Александрович (1798—
1871), русский историк, собиратель и
издатель материалов по истории России —
344.
Мюллер Август, немецкий художник
XIX в.— 231'.
Мюллер Г.—257.
Мюмлер Иоганн Людвиг Конрад (Mumler
Johann Ludwig Conrad, 1753—1787),
врач — 260.
Нагаев Алексей Иванович (1704—1781),
вице-адмирал, член Адмиралтейской
коллегии — 29Й.
Науман Карл Фридрих (Neumann Carl Fried-
rich, 1797—1873), немецкий минералог и
геолог, проф. во Фрейберге и
Лейпциге—100.
Нейман Каспар (Neumann Caspar, 1683—¦
1737), немецкий врач и химик—107,
179, 258.
Немой А., переводчик — 113.
Нери Антонио (Neri Antonio, XVI в.).
итальянский химик-технолог— 106, 107,
110, 112, 116, 117.
Никитин Андрей, рабочий
инструментальной „мастерской Ломоносова— 13.
Никольский Борис Петрович, советский фи-
зико-химик, член-корреспондент АН
СССР—1%.
Нолле, аббат — 133.
Ноцети Карло, иезуит— 131.
Ньютон Исаак (Newton Isaac, 1623—
1727) —10, 22, 23, 124, 125, 126, 127,
133, 134, 135, 136, 137, 139, 166, 176,
183, 184, 185, 1&8, 189, 190, 192, 296,
313, 354.
Обнорский Сергей Петрович, советский
языковед, академик — 55.
Ольденбург Сергей Федорович (1863—
1934), непременный секретарь Академии
наук, председатель Юбилейной комиссии
по подготовке 200-летия со дня
рождения Ломоносова — 344.
Орлов Григорий Григорьевич (1734—1783),
князь, почетный член Петербургской
Академии наук—226, 343.
Орлова Елизавета Николаевна — 346.
Павлов Иван Петрович (1849—1936),
русский ученый-физиолог — 23.
Павловский Иван Яковлевич (ум. 1-869),
педагог и лексикограф — 294.
Паррот Георг Фридрих (Parrot Georg Fried-
rich, 1767—1852), физик, почетный член
Петербургской Академии наук—134.
Пассек Вадим Васильевич (1808—1842),
историк-этнограф, писатель-—346.
Пекарский Петр Петрович (1627—1872),
историк литературы, академик — 76, 134,
195, 205, 222, 293, 325, 327, 328, 330»
331,333,337,346.

394
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Перар, ученый XVIII в.—243.
Перевалов Викторин Александрович,
историк географии — 301.
Пёрнер Карл Вильгельм (Partner Carl Wil-
helm, 1732—1796), немецкий химик и
технолог — 96, 97, 98, 100, 101, 104,
109, 116, 118, 261, 262.
Петр I (Великий) (1672—1725),
император — 8, 9, 11, 15, 16, 17, 19, 54, 56,
139, 217, 218, 302, 313, 339, 344, 352.
Петр III (1728—1762), император —217.
Петрид Паули (Petridius Pauli) — 128, 334.
Петров Василий Владимирович (1761 —
1834), физик, академик—186, 274.
Петров Игнат, рабочий инструментальной
мастерской Ломоносова — 13.
Пешковский Александр Матвеевич (1678—
1933), советский языковед—46.
Пикарон Андрей (XVIII в.), студент
Горного училища в Петербурге — 120.
Пифагор (580—500 до и. э.),
древнегреческий математик и философ— 12.
Платон (427—347 до н. э.),
древнегреческий философ — 23, 313.
Плацид Генрих (Placidus Heinrichus) — 134.
Плетнев Петр Александрович— 55, 56.
Погодин Сергей Александрович, химик и
историк химии, профессор, заслуженный
деятель науки и техники, старший
научный сотрудник Института истории
естествознания и техники АН СССР — 89,
261, 293.
Поливанов Л. И.— 46.
Попов Никита Иванович (1720—1762),
астроном, академик — 243.
Потебня Александр Афанасьевич (1835—
1891), русский и украинский филолог —
46.
Потт Иоганн Генрих (Pott Ioliann Heinrich,
1692—1777), немецкий врач и химик,
член Берлинской Академии наук—100,
113.
Прейсер С, бухгалтер Книжной лавки в
60-х г.г. XVIII в.—331.
Пристли Джозеф (Priestley Joseph, 1733—
1804), английский химик— 133.
Протасов Алексей Протасьевич (1724—
1796), анатом, академик— 29'5, 350.
Птуха Михаил Васильевич (ум. 1961),
действительный член Академии наук
УССР, член-корреспондент АН СССР —
212.
Пуассоннье Пьер Исаак (Poissonnier Pierre
Isaac, 1720—-1798), французский врач,
член Парижской Академии наук,
почетный член Петербургской Академии
наук—261, 262.
Пушкин Александр Сергеевич (1799—
1837) — 17, 45, 49, 55, 56, 61, 63, 204.
Радищев Александр Николаевич (1749—
1802) — 66.
Разумовский (Кирилл Григорьевич (1728—
1803), граф, президент Петербургской
Академии наук— 78, 219, 224, 242, 284,
325.
Райзер Винцент, отец Г. У. Райзера — 310.
Райзер Густав Ульрих (р. в 1719), студент
Петербургской Академии наук, товарищ
Ломоносова—10, 228, 230, 231, 232,
235, 236, 309, 310, 311.
Раскин Наум Михайлович, советский
историк химии —80, 90, 103, 174, 179,
180.
Редекер Иоганн Георг (? — 1763),
немецкий врач — 189.
Рей Жаи (Rey Jean, 1583—1645),
французский врач и химик— 185.
Рейсюкий, учился с Ломоносовым,
Виноградовым и Райзером у Генкеля—23'5.
Ринекер Г. (Rienacker G.) — 251.
Рихман Георг Вильгельм (1711—1753),
физик, академик—14, 43, 86, 196 202,
243, 272, 273, 274, 275, 276, 277, 278,
279, 280, 281, 282, 283, 264, 285.
Рихтер Л. (Richter L.)—266.
Робине Беньямин (Robins Benjamin, 1707—
1751), английский физик — 194.
Розенберг Фридрих, переплетчик в XVIII в.—
338.
Рублев Андрей (р. ок. 1360 — ум. 1430),
русский живописец—7.
Рубинштейн Н. Л.— 205.
Рудберг, Фредрик (Rudberg Fredrik, 1800—
1839), шведский физик— 158.
Руссе де Мисси Жан (Rousset de Missy.
1686— 1762), фраінцуізский писатель и
публицист — 245.
Рюрик (ум. в 879 г.) —варяжский князь,
родоначальник русской великокняжеской
династии — 208, 209.
Рыкачев Михаил Александрович (1840—
1919), русский метеоролог, академик —
348.

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
395
Рынков Петр Иванович (1712—1777),
экономист и географ, первый
член-корреспондент АН—308.
Савич А. Я.— 344.
Савостьянова. М- В.— 143.
Саншес Рибейра, член Петербургской
Академии наук (XVIII в.) —242, 243.
Свиньин Павел Петрович (17о7—1&39),
литератор, коллекционер — 343, 344.
Свирская Вера Романовна, историк, научный
сотрудник АН СССР— 346, 352.
Севергин Василий Михаилович (1765—
1826), русский минералог и химик, член
Петербургской АН — 90, 94, 9'6, 97, 98,
99, ТОО, 101, 104, 105, 107, 108, 109,
110, 111, 115, 118, 120.
Селифонггов И. О.— 353.
Сивкова Елена Ивановна, см. Ломоносова
Елена Ивановна.
Сидоров Николай Исаакович, советский
историк — 305.
Сильвий Франциск (Sylvius, Eramciscus,
1614—1672), голландский врач—121.
Сшликин М- И.— 304.
Симмер Роберт (Symuner Robert, ? —
1763), английский физик — 290.
Синеус, новгородский князь— 209.
СмотритскН'й (Смотрицкий), Мелетий
Герасимович (ок. 1*5-78—1633),
ученый-филолог 8, 10, 324.
Соймонов Федор Иванович (1 69і2—1780),
сибирский губернатор, писатель — 298.
Соколов Никита Петрович (1748—1795),
русский химик, член Петербургской
АН —93, 110, 113.
Соколов Федор Кондрат ьевнч (1731—
1786), переводчик и бухгалтер
Московской книжной лависи Петербургской
Академии наук — 354.
Соловьев Сергей Михайлович (1820—
1879), историк, академик — 204, 205.
Соловьев Юрий Иванович, историк химии,
доктор химических наук— 172.
Со тин Борис Сергеевич, историк техники,
кандидат исторических наук — 272.
Софокл (497—406 до н. ?.)
древнегреческий драматург — 23.
Софронов Михаил (1729—1760),
математик — 138.
Софья, царевна — 355.
Спасский Борис Иванович—188.
Станюкович Татьяна Владимировна,
этнограф, старший научный сотрудник
Института этнографии АН СССР —305.
Стафенгаген Иоганн Лореяіц (Stavenhagen
Johann Lorenz),— переводчик
«Российской грамматики» Ломоносова на
немецкий язык.— 325-
Стеной Николай (Steensen Steno, Nicolaus,
1638—1686), датский естествояспыта-
тель — 27.
Стефан И. Е.. издатель лекций Генкеля в
1747 г.—230-
Столетов Александр Григорьевич (1839—
1896), русский физик, проф.
Московского ун-та — 289.
Сумароков Александр Петрович (1718—
1777), писатель — 54, 55.
Суслова Екатерина Николаевна, научный
сотрудник Архива АН СССР — 346.
Сухомлинов Михаил Иванович (18*28—
1901), историк литературы, академик —
347, 34о, 349, 352.
Татищев Василий Никитич (1686—1750),
историк и географ, государственный
деятель —207, 265, 267, 269, 270, 308,
309, 310, 311.
Тауберт Иван Иванович (1717—1771),
адъюнкт АН по истории, библиотекарь
АН и советник канцелярии
Петербургской Академии наук— 16, 219, 224, 265.
267, 269, 270, 271, 323.
Тейхгмейер Герман Фридрик (Teichmeyer,
Hermann Fiiedrich, 1685—1746),
немецкий врач и химик, профессор Иенского
университета —91, 92, 93, 94, 97, 101,
103, 110, 111, Т12, 115, 121, 179, 294.
Теофраст (Theophrast, 372—287 до н. э.),
древнегреческий философ и
естествоиспытатель — 124.
Теплов Григорий Николаевич (1717—1779),
адъюнкт Петербургской Академии наук
по ботанике, асеюсор канцелярии АН,
секретарь Екатерины II — 12, 224, 242,
243, 270, 322.
Тести, Джино (Testi Gino), итальянский
историк химии — 97.
Тизенгольт Владимир Робертович (1859—
1915), русский химик, преподаватель
Петербургского технологического
института — 104.
Тило А. Э. (Thilo А. Е.) —251.

396
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Тирютин Филипп Никитич (1728—1779),
мастер инструментальной палаты
Петербургской Академии наук — 38.
Тихонова В. В.—141.
Толстой Лев Николаевич (1828—1910) —
45.
Томашевский Борис Викторович, историк
литературы — 5(5-
Томсон Уильям (Thomson William, 1824—
1907), английский физик — 290.
Топчиев Александр Васильевич, академик,
вице-президент АН СССР — 349.
Траттер И- Г. (Tratter I. G.) — 259.
Тредиаковский Василий Кириллович (1703—
1769), поэт, переводчик, академик—76,
344.
Тромюдорф Иоганн Бартоломей (Trommsdorff
Iohann Bartolomaus, 1770—-1837),
немецкий химик — 2t60.
TpyBOp, НОВГОРОДСКИЙ іКН'ЯЗЬ 209.
Турченко Яков Иванович— 173.
Тюличев Д. В1.—321.
Тюммиг Людвиг Филипп (Thiimmig Ludwig
Philipp, 1690—1728), немецкий
философ—295, 329.
Улих, гиттенмейстер (XVIII в.) — 310, 311.
Утехина Н. П.—54.
Уэллер, P. '(Waller, R.), английский физик
XVII в., член Королевского общества —
124, 125.
Фабрикант В. А.— 189.
Фарадей Михаил (Faraday Michael, 1791 —
1867), английский физик, почетный член
Петербургской Академии наук — 290.
Фальконе Камилл (Falconet Camille, 1671 —
1762), французский врач и литератор —
242, 243.
Фатио Николя (Fatio de Duiller Nicolas,
1664—1753), математик и физик—189.
Федоров Андрей Венедиктович, доктор
филологических наук, профессор
Ленинградского университета—90.
Феофан Прокопович (1681—1736),
архиепископ новгородский — 352.
Фессар Этьен (Fessard Etienne, 1714—
1777), французский художник—305.
Фигуроівскіий Николай Александрович,
химик и историк химии, профессор,
директор Института истории естествознания и
техники АН СССР — 68.
Фогель Рудольф Августин (Vogel Rudolf
Augustin, 1724—1772)—253, 254, 255,
260.
Фор'мей Иоганн Генрих Самуил (Formey
Jean Henri Samuel, 1711 —1797),
французский философ, непременный секретарь
Берлинской Академии наук, почетный
член Петербургской Академии наук —
129, 133, 245.
Формой Жан Баптист Николя (Formont de
Jean Baptiste Nicolas, ? -—1758), поэт
и философ— 127-
Франклин Вениамин (Franklin Benjamin,
1706—1790), американский физик,
почетный член АН—14, 17, 18, 280, 281,
289.
Фрейеслебеи, учился с Ломоносовым,
Виноградовым и РайзерО'М у Генкеля — 236.
Фридрих II (1712—1768), прусский
король— ТО, 15, 195.
Фридрих Август V, Курфюрст Саксонии —
229.
Фруменков Г. Г.— 206.
Хаген X. (Hagen Н.) — 260.
Хариг Г., ученый Германской
Демократической Республики — 251, 261.
Харткнож, издатель XVIII в.— 211, 270,
271.
Христина, шведская королева— 243.
Цейгер Иоганн Эрнст (Zeiher Johann Ernst,
1720—1784)—механик, член
Петербургской Академии наук — 262.
Цейль, Л. (Zeil, L.)—266.
Цильх Елизавета Анідреевна, см. Ломоносова
Елизавета Аидреевна.
Циммерман (Zimmermann), ученик Г. Э. Шта-
ля —258.
Цицерон Марк Туллий (Cicero Marcus Tulli-
us, 106—43 г. до н. э.), римский оратор,
писатель и государственный деятель —
139.
Чеботарева Людмила Александровна,
библиотекарь — 24 Т.
Ченакал Валентин Лукич, историк науки,
заведующий Музеем М. В. Ломоносова АН
СССР — 349.
Черепиин Лео Владимирович, историк— 205,.
206.
Черное Сергей Николаевич, историк — 343-

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
397
Чернышев Василий Ильич, лингвист, член-
корреспондент АН — 55.
Чернышев Захар Григорьевич (1722—'1784),
русский государственный и воениый
деятель— 129.
Чернышев Иван Григорьевич, граф,
президент Адмиралтейств-коллегий —• 284.
Чернышев Феодосии Николаевич (1856—
1914), русский геолоіг и палеонтолог,
академик — 348.
Чернышевский Николай Гаврилович (1828—
1889) — 45.
Чичаігоя Вас и лий Яков левич (1726—1809),
адмирал, руководитель северной морокой
экспедиции 1765—1766 гг.—301.
Чу гаев Лев Александрович (1873—1922),
советский химик — 1'94, 312, 317, 318.
Чупин Наркиз Константинович (1824 —
1882), историк горнозаводской
промышленности— 308, 309.
Шаповалова Т. А.— 58.
Шаскольский И- П.— 207.
Шевяков Лев Дмитриевич, советский
ученый в области горного дела, академик —
34.
Шенин Иван В., обер-секретарь
Адмиралтейской коллегии — 354.
Шерер Александр Иванович (Scherer
Alexander Nicolaus, 1771—-1824), русский
химик, член Петербургской Академии
наук — 259, 260.
Шибанов П. П.— 353.
Шидловский А. Ф., архангельский
вице-губе рнатор — 344.
Шлаттер Иван Андреевич (1708—1768),
русский металлург, специалист по
монетному делу — '98-
Шлёцер Август Людвиг (Sohlozer August
Ludwig, 1735—1809), немецкий историк,
профессор истории Петербургской АН,
почетный член АН —204, 206, 211', 265,
266, 267, 268, 269, 275.
Шпетер Макс (Speter Мах, немецкий историк
химии —251, 259, 262, 263.
Шпильман Якоб Рейнбольд (SpieLmann.
Jacob Reinhold, 1722—1783),
французский врач, химик и ботаник, проф. Страс-
бургокоіго университета, почетный член
Петербургской АН — 92, 294.
Шталь Георг Эрнст (Stahl Georg Ernst,
1660—1734), немецкий эраіч и химик,
профессор университета в Галле — 91, 92,
94, 97, 120, 121, 175, 179, 195, 228, 258,
259, 263, 264, 294.
Штелин Петр Яковлевич (Stahlin von
Peter)—211, 271, 327.
Штелин Яков Яковлевич (1709'—1785),
профессор элоквенции и поэзии
Петербургской АН, советник канцелярии АН —
269, 270, 346, 352, 354.
Штрубе И., ученый Германской
Демократической Республики — 251, 261.
Шувалов Иван Иваінсивич (1727—1797),
камергер, куратор Московского
университета—12, 13, 83, 85, 213, 217, 283, 234,
344, 352.
Шувалов Петр Иванович (1711 —1762),
граф, генерал-фельдмаршал, сенатор—344.
Шумахер Иоганн Даниил (1690—1761),
советник канцелярии АН-—¦ 11, 16, 27, 76,
86, 232, 242, 243, 244, 245, 284, 322,
323.
ШушарннВ. П.—207.
Щерба Л. В.— 54.
Щербаков Дмитрий Иванович, советский
геолог и геохимик, академик — 25>
Эвклид (Евклид), древнегреческий
математик — 20, 23.
Эйду М— 328.
Эйлер Леонард (Euler Leonard, 1707—•
1783), профессор физики и высшей
математики Петербургской Академии наук,
почетный член АН — 9, 2Т, 22, 72, 135,
137, 138, 139, 176, 185, 188, 189, 190.
194, 195, 196, 201, 203, 241, 242, 243.
244, 245, 247, 250, 254, 263, 314, 354.
Эллер Иоганн Теодор (Eller Johann Theo-
dor, 1689—1769), немецкий врач и химик,
член Берлинской Академии наук—120.
Энгельс Фридрих —167, 289, 290.
Эпинус, Франц Ульрих Теодор (Aepinus
Franz Ulrich Theodor, 1724—1802),
физик, член Петербургской Академии
наук — 262, 266.
Эркюлебен Иоганн Христиан Поликарп
(Erxleben Johann Christian Polikarp,
1744—1777), немецкий врач и химик,
профессор Геттиигенского университета —
93, 94, 105, 109, 110, 111, 113, 118,
119, 120, 121.

398
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Эрнстинг Артур Конрад (Ernstingius Arthur
Conrad, 1709—176-8), немецкий врач к
ботаник —96, 97, 98, 99, 105, 107, 110,
116, 117, 118.
Юдин Г. В.—353.
Юнкер Готтлоб Фридрих Вильгельм (Junker
Gottiob Friedrich Wilhelm, 1703—1746),
географ, профессор поэзии Петербургской
АН, почетный член АН — 44, 74, 75.
Юнкер Иоганн (Junker Johann, 1679—-
1759), немецкий врач и химик,
профессор университета в Галле — 91, 92, 93,
9S, 232, 258.
Юнг Томас (Young Thomas, 1773—1829),
агаглийокий физик — 135, 136, 137, 139,
140.
Ягунов А. Н.—241.
Ярослав Первый (ум. 1054), великий
княэь — 16, 210, 327.

СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие
тат ь и
С. И. Вавилов. Ломоносов и русская наука 7
Д. И. Щербаков. Геологические идеи М. В. Ломоносова в свете современных
представлений о Земле 2S
Л. Д. Шевяков. Ломоносов и горная наука 34
B. В. Виноградов. Проблемы стилистики русского языка в трудах
Ломоносова 45
Н. А. Фигуровскнн. Экспериментальные исследования Ломоносова по химии . . 6S
C. А. Погодин. О переводе химических знаков и латинских химических терминов
в сочинениях и документах Ломоносова S9
К. С. Ляликов. Роль Ломоносова в развитии цветоведения . . . 122
В. В. Данилевский и К. С. Ляликов. Спектрофотометр и чес кое и
колориметрическое исследование мозаичных смальт и других цветных стекол Ломоносова 141
В. Я. Билык. Физико-химические опыты Ломоносова по замораживанию жидких
тел и по определению растворимости солей 151
А. Я. Кипнис. Представления Ломоносова о химическом сродстве 165
Р. Б. Добротин. и Н. М. Раскин. О работах Ломоносова по окислению металлов 174
Я. Г. Дорфман. Закон сохранения массы при химических реакциях и физические
воззрения Ломоносова . ::::... 182
П. Д. Львовский. Исследования Ломоносова в области химии и технологии селитры 194
П. Гофман (ГДР). Значение Ломоносова в изучении древней русской истории . 204
М. В. Птуха . Ломоносов как статистик 212
Г. Баумгертель (ГДР). Ломоносов во Фрейберге 228-
Ломоносов и ученые XVIII века
Ю. X. Копелевнч. Первые отклики зарубежной печати на работы
Ломоносова 241
Г. Харнг и И. Штрубе (ГДР). Сведения о физико-химических работах
Ломоносова, опубликованные в Германии до начала XIX века 251
С. А. Погодин. Замечания по поводу статьи Г. Харига и И. Штрубе 261
Э. Винтер (ГДР). М. В. Ломоносов и А. Л. Шлёцер 26S
Б. С. Сотни. Работы Г. В. Рихмана и М. В. Ломоносова по электричеству . . . 272
Именной указатель ^оу
Условные сокращения - -э°а

Ломоносов
Сборник статей и материалов, вып. V.
У твсрждсно к печати Институтом истории естествознания и техники Академии наук СССР
Редактор издательства С. А. Кордюкова. Технический редактор ?. В. Макуни
Корректоры: И. И, Афонин, И. С. Куликов
РИСО АН СССР № S-125B. Сдано в набор 5/IX 1961 г.
Подписано к печати 31/X 1961 г.
Формат 70 X ЮЗ'/ів- Печ. л. 25+1 вкл.= 34,25 усл.- печ. л. + 1 вкл.
Уч.-изд. л. 27,6 (27,5 + 0,1 вкл.). Тираж 2000 экз. Т-12028
Изд. ? 321. Тнп. зак. № 2324
Цена 2 руб.
Издательство Академии наук СССР
Москва, Г-99, Шубинский пер., 10
2-я типография Издательства АН СССР
Мисква. Б-62, Подсосенский пер., 21

Список опечаток
Стр.
93
94
98
104
397
Строк*
3 СВ.
1 СИ.
13 св.
9 св.
Лев. кол.
7 сн.
Напечатано
As2S3
КН4Н4О6
Ч
virti
Рейнбольд
Должно быть
A92S2
кнс4н4о6
h
vitri
Рейнгольд
Ломоносов, т. V