Издательство «Молодая гвардия» выпуска¬
ет серию «Компас» для тех, кто вступает в
жизнь, кто размышляет, каким быть и делать
жизнь с кого. Книги серии вы узнаете по гра¬
фическому знаку на последней странице об¬
ложки.
Ваши отзывы и пожелания мы постараемся
учесть в дальнейших выпусках.
Наш адрес: Москва, К-30, Сущевская, 21,
издательство «Молодая гвардия», серия «Ком¬
пас».

Мальчишки, мальчишки t
В труде и в бою
С отцами шагали
В одном вы строю**.

НИКОЛАЙ котыш
СТРИЖОНОК
ВТО НОЕ, ДОПОЛНЕННОЕ ИЗДАНИЕ
«МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ»
МОСКВА
1975

*017
К 73
Котыш Н. Т.
К73 Стрижонок. 2-е, доп. изд. М., «Молодая гвар¬
дия», 1975.
192 с. с ил. (Компас.)
Доработанная и дополненная новыми материалами повесть
об Аркадии Каманине, 14-летнем летчике, участнике Великой
Отечественной войны.
9(С)27
.. 70803 -241 „ „ „
К 078(02)-7'Г142-75
© Издательство «Молодая гвардия», 1075 г.

ЛЕТЧИКУ БЫЛО ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ
Я живу в Подмосковье, по соседству с аэродромом. Когда
взлетают самолеты, в моих окнах тихо позванивают стекла.
Для меня и этот звои, и самолетный гул — песня. Не только
потому, что за четверть века, отданных авиации, привык к аэро¬
дромной жизни, а еще и потому, что с гулом самолетов но мне
возвращается моя летная молодость. Я как бы снова шагаю
знакомыми фронтовыми аэродромами и встречаюсь с боевыми
друзьями. Их у меня много — и мои сверстники, и постарше, и
помоложе. С одними по сей день встречаемся, от других по
праздникам приходят телеграммы и письма. Но есть и такие, ко¬
торые уже никогда не откликнутся. Они остались там, на фрон¬
товых дорогах, а иные после войны сложили крылья. Среди
них есть один человек, который оставил в моей памяти особый
след. Я по праву могу назвать его фронтовым побратимом, хотя
он мне чуть ли не в сыновья годился. Звали его Аркадий, фами¬
лия Каманин. Сын одного из первых Героев Советского Союза,
Николая Петровича Каманина, летавшего вместе со своими то-
варшцами-авиаторами на спасение челюскинцев.
Пришел Аркадий в мою эскадрилью, когда ему исполнилось
тринадцать лет. В четырнадцать он стал летчиком. Не просто ле¬
тал, а воевал. Окончил войну с тремя орденами. Это был удиви¬
тельной энергии и летной хватки паренек. Сколько раз он попа¬
дал в невероятные переплеты и всегда ускользал от вражеской
пули и осколка.
Многими добрыми качествами отличался Аркадий. Но, пожа¬
луй, самыми главными в его характере были мужество и пре¬
данность долгу. Служил он как солдат, воевал как боец. Был
5

предан дружбе, любил небо, искусство, жадно тянулся к зна¬
ниям.
Обо всем этом просто и увлекательно рассказывается в пред¬
лагаемой повести. Насыщенная военной романтикой, порой не¬
вероятными приключенческими событиями, она рисует верный
образ юного пилота эскадрильи связи, которой мне довелось
командовать в трудные боевые дни. Хорошо, что Аркадий по-
кяз&н вместе с теми, кто воевал, летал, жил с ним рядом, учил
его доброму, возвышенному, благородному служению Родине.
Искренне рекомендую эту книгу широкому кругу читателей и
прежде всего тем, кому сегодня столько, сколько было Стри-
жвтщк
Майор запаса П. ТРОФИМОВ,
бывший командир эскадрильи

ОТ АВТОРА
ТТятп самолет летел над Японским морем. Юрий Га¬
гарин возвращался из Страны восходящего солнца,
куда он летал с визитом дружбы. Когда перед са¬
молетом Ил-18 расступились облака и в иллюмина¬
торы мы увидели далекие синие берега родной зем¬
ли, кто-то замртил:
—	Кажется, отсюда Каманин и Молоков летели
на спасение челюскинцев.
—	Нет, это выше, к мысу Уэлен, — попра¬
вил Юрий Гагарин и неожиданно спросил: —
А знаете, кто в войну был самым молодым пилотом
у нас? Аркадий Каманин.
...Так я впервые узнал о своем будущем герое.
Отыскал его командира эскадрильи, некоторых лет¬
чиков, инженеров, радистов. Беседовал с отцом и
матерью Аркадия.
От души благодарю за помощь в сборе материала
бывшего командира эскадрильи Петра Григорьевича
Трофимова, бывшего штурмовика, ныне летчика-кос-
монавта, дважды Героя Советского Союза генерал-
майора авиации Георгия Тимофеевича Берегового, ка¬
питана технической службы Владимира Ильича Му¬
хина, бывшую радистку, шве врача Маргариту Гри¬
горьевну Илларионову, доктора физико-математиче¬
ских наук Николая Антоновича Хижняка и всех,
всех, чьи воспоминания легли в основу повести. Не
все написанное с фотографической точностью воспро¬
изводит давние события. Кое-что автору пришлось
домыслить. В результате появилась эта книга.

Сыну Евгению посвящай^
ДВЕ ДВОЙКИ
«	Вы пишете, бабушка, что у вас в Москве еще хо¬
лодно, А у нас жарко, я хожу в одной рубашке, а Ле¬
ва вовсе на трусики перешел. Вы спрашиваете, бабуш¬
ка. как я учусь. Мама говорит: «Ничего, но мог бы и
лучше». Это я и сам понимаю и, как можно, стараюсь,
ют только не всегда получа ется. Схватил на прошлой
неделе две двойки, но вчера сменял их на четверку.
Это я, бабушка, только вам рассказываю, папе прошу
ничего не говорить, чтобы не расстраивался, я сам,
когда увижу, все расскажу ему.
Привет от мамы и Левы, хотя Лева этого привета
никак не может понять, думает, что это вроде пирож-
вого.
Ваш внук Аркадий».
Венера всходила над черепичной крышей соседне¬
го дома.
Аркадий по пояс высовывался из окна и ви¬
дел будто вырезанный из темного картона силуэт кота
Егора, сидевшего на крыше у трубы в неизменной по¬
зе дремлющего сторожа. Над головой кота горела
звезда, казалось, стоит Егору почесать за ухом — и он
лапой заденет ее. Но кот сидел смирно, только, когда
совсем стемнело, чуть ниже Венеры появилиоь еще
два огонька — это засветились глаза Егора.
Наступал час, когда Аркадию надо идти к Ками-
живущему по соседству узбекскому мальчишке е
черными жесткими волосами и всегда прищуренным
левым глазом.
Мария Михайловна, закончив домашние дела, при¬
саживается к столу, просматривает тетрадки сына. Ар¬
кадий нетерпеливо приплясывает возле стола.
—	Мам, можно я пойду?
—	Успеешь.
—	А потом скажешь — поздно...
—	Скажу, если заслужишь.
Обычно, перелистав тетрадку и дневник, мать го¬
ворила :
—	Ладно, иди.
И сейчас, просмотрев тетрадки по русскому, мате¬
матике, немецкому, мать потянулась к дневнику. Бе¬
лые, чуточку сморщенные после стирки пальцы безо¬
шибочно открывают страницу, где сделаны последние
записи.
Против «Географии» краснеют две двойки. Щеки
и уши Аркадия тоже краснеют.
—	Что это? — спрашивает мать.
—	Отметки, — еле слышно отвечает Аркадий.
—	Вижу, что отметки. А как ты их умудрился по¬
лучить?
—	Я отказался отвечать...
—	Как это отказался?
Пальцы матери постукивают по краешку стола.
Аркадий теребит мочку уха. Это у него привычка —
при подобных затруднениях «доить» мочку.
—	Рассказывай, в чем дело? — Мария Михайлов¬
на говорит уже спокойнее, хотя пальцы слегка подра¬
гивают.
Начинает Аркадий путано, с горькими паузами.
Сергей Степанович, учитель географии, спрашивал
о	челюскинцах. Первым вызвал Камиля. Тот, словно
от боли, кряхтел, но не мог ничего толком сказать.
8
9

пргт	ял предыдущем уроке не был, а спросить!
«г* щг”". позабыл. Камиль получил двойку.
—	Помоги, Каманин, — обратился Сергей Степа!
моляч к соседу Камиля.
Аркадий жодшшея, ко вдруг услышал, как сидев!
шая сзади Галка Боброва язвительно шепнула: «Сей.
час будет хвастать». Аркадия будто по лицу стегнули!
■ггя.ттятгы потянулись к мочке уха.
—	Не буду отвечать.
Учитель удивленно поднял глаза:
—	Почему? Не знаешь или не хочешь?
—	Не знаю.
Он знал. Он мог по дням рассказать: когда «Че|
ллскзш* вышел из Мурманского порта, как пробивал*
ся через льды Северного морского пути, в какой чае
сковало его в Беринговом проливе и понесло в Чукот!
екое море, в какую минуту скрылся под торосами и
когда на выручку челюскинцев отправилась се-?
мерка отважных летчиков, среди которых был и
его отец.
Любил Аркадий слушать отцовские рассказы о по4
лете к Ледовитому океану. В те недолгие вечерние ча-J
еы, когда отец, возвращаясь с аэродрома, усаживал-
на колени их обоих с Левкой, младшим братишкой, и
совершалось удивительное путешествие в царство веч-1
ных снегов и льдов, темных полярных ночей, бушую-]
щей пурги. Маленький Лева тут же засыпал, но Арка-]
дик готов был слушать до утра.
...Метет пурга, стонет. Трещат льды океана. Где-то
в метельном дыму бродят белые медведи. И сквозь |
этот морозный дым летят самолеты. Их корпуса от
стужи покрыты коркой льда, моторы простуженно чи¬
хают. Самолеты летят в сторону Чукотского моря. Там
на льдире люди, ждут помощи...
Аркадий иомшгг, как у них дома собирались лет¬
чики, летавшие на спасение челюскинцев. Это когда
10

они еще ясшш в Москве. Дядя Мкша Водопьянов —»
большой* широкоплечий, е огромной шевелюрой —
расхаживал по комняте и, обращаясь к Молокову,
басил:
—	Помнишь, Вася, кок запасались бензином?
Как мог не помнить этого дядя Вася, если ои еям
занимался тем опасным экспериментом: по горлышш»
заливал бензоин в бидоны и... запаивал крышки. Мао*
гие опасались — собьет крышки, бидоны взорвутся.
А они не взрывались. Бидоны брали на борт самолетов
как запасное топливо: лететь-то далеко, да и возвра¬
щаться надо.
А однажды к Каманиным пришел человек с боро¬
дой Черномора и густыми мохнатыми бровями. Это
был Отто Юльевич Шмидт. Они с отцом долго и о мно¬
гом говорили. Аркадию запомнился рассказ Отто Юшье-
вича о девочке, родившейся в Карском море. Ее так. и
назвали Кариной. Честно говоря, он ей завидовала
почему он не родился там, в Карском море? Инте¬
ресно, как бы его тогда назвали? Карин?..
Словом, многое мог рассказать Аркадий о челюс¬
кинской эпопее, но не захотел. Пусть эта Галка знает,
что у него есть самолюбие и он умеет без слов отве¬
тить ея ее колкость. Может, и нужно было все объяс¬
нить Сергею Степановичу. Возможно, он бы понял его
и посоветовал, как поступить. Но Аркадий не стад де¬
лать этого, чтобы не подумали, что он старается из-аа
оценки. Настроение было испорчено настолько, что он
не стал отвечать и на втором уроке. Так появилась
вторая двойка.
Ни о каком гулянье не могло быть и речи. Мать
приказала сидеть дома. Аркадий уныло глядел на кры¬
шу соседнего дома. Венера уже поднялась выше тру4н
и, казалось, заглядывала в дымоход. Кот куда-то ис¬
чез. На его месте появилась взъерошенная голова
Камиля. Он не видит Аркадия, закладывает пальце в
11

рог ж свистит пронзительно, по-разбойничьи. Аркаду |
высунувшись в окно, отвечает двумя свистками. aJ
значит: «Не могу. Не приду». Вихрастая голова ис^
зает.
Эх, жаль, сорвалась вечерняя вылазка! Аркадий ц|
Камиль давно облюбовали на крыше местечко, откуда 1
мгдртт почти весь Ташкент. Красив он вечером. И це[
такой жаркий. Нагретая за день черепица отдает д0.|
следы ее свое тепло босым ногам. Дышится легко,!
С ущелий гор, что загадочными чудищами стоят на
дальних подступах к городу, течет река прохладного
воздуха. Это, видно, идет рожденный где-то за горами,
возможно, в Аравийском море, муссон. Приятно после
жаркого дня глотать прохладу и глядеть, как на даль¬
них стрелках безмолвно перекликаются огни сема¬
форов.
Паровозные гудки напомнили Аркадию дальний
украинский поселок Пятихатки, где он с родителями
жил два лета. И туда из-за леса долетали сиплые голо¬
са паровозов. Аркадий здесь быстро обзавелся друзья¬
ми. Щербатый, в майке неопределенного цвета Колька
Хижняк и его друг — худющий, черный, как цыган,
Петька Мирошниченко в первый же день приезда вве¬
ли его в курс поселковой жизни, сходили к самому
глубокому колодцу, в черной воде которого и днем
плавают звезды, покатались верхом на сельповском
чалом битюге, притащили с овчарни двух щенков, и
на крыльце каманинского дома по ночам не умолкал
скулеж.
Раньше всех в поселке просыпались Хижняки —
родители уходили на работу, а дети принимались за
домашние дела — кормили кур, убирали хату, варили
обед. К раннему подъему привык и Аркадий —
чтобы не отстать от Кольки, спозаранку шедшего н
рыбалку.	Аика-
Прохладное солнечное утро, туман, роса. Р
12

дий шел босиком по мокрой траве, наскоро умывался
в цинковом тазу возле сарая и через забор лез к Хиж-
някам во двор. Входил в хату, наполненную запахами
чабреца и чего-то вкусного, жареного. Марийка,
Колькина сестра, убирает комнату, на плитке что-то
шкворчит. Колька сопит, нехотя выполняя сестрино
поручение, — моет посуду. Видать, поссорились.
—	Доброе утро! — говорит Аркадий. Проходя ми¬
мо плитки, он открывает кастрюлю и смачно чмокает.
Марийка и Колька смеются. Теперь они помирятся.
Через час идут на озеро Лозовеньки. По пути сви¬
стом выкликают Петьку. Вода в озере чистая, холод¬
ная. И впереди целый день — рыбачь, купайся, вари
уху. Возвращались иногда лишь к вечеру...
Однажды отец забрал его с пятихатскими ребята¬
ми и на автомашине повез в лес. Поехали в сторону
Белгорода, свернули на глухой проселок и оказались
на огороженной проволокой опушке. В стороне у высо¬
ченного ясеня ■— вышка. Ребята мигом взбираются на
вышку, и перед ними открывается широкая поляна,
забитая самолетами, танками, орудиями.
—	Учебные, Ш поясняет отец.
Доносится приглушенный гул. Он усиливается, над¬
растает, и вдруг над головами проносится самолет,
трепещр синими усами патрубков. А через несколько
секунд над поляной взметаются черно-рыжие султаны
земли и пламени. Колька и Петька приседают, вбира¬
ют шеи в плечи. Аркадий кричит в Колькино ухо:
—	Это учебное бомбометание!
А вечером провожали и встречали шедшие на
Москву и на Харьков поезда. Точно как сейчас с Ка¬
милем.
Через Ташкент тоже ходит много составов. Может,
больше, чем когда-то через Пятихатки: война.
По перестуку колес да по станционным огням лег¬
ко определить, какие поезда приходят, какие уходят.
13

Вот старчески просипел пригородный. Он увез с рабо, [
fn дневную смену с Янги-Юля. Вскоре со свистом про, I
мчался скорый — московский. Натуженно чихая, ц,|
подъем потащился товарный. Потом прошел ленинд, f
бадский, на Самарканд, Талды-Курган, Аральс^ f
А вдали, за рекой Чирчик, по синим фарам грузовц, f
ков угадывается Большой узбекский тракт, убегав
щий на Термез.
Манящими были вечерние гудки паровозов, онц[
авали куда-то далеко-далеко, до самой конечной стана
джи на свете.
На крышу тянуло не только из-за вечерней красоЛ
ты Ташкента. Там ребята соорудили «обсерваторию*, I
На тяжелой дубовой доске, с трудом поднятой на та-'
кую 'Высотз', поставили ножной привод старой швей !
ной машины. К приводу приладили стереотрубу — до [
бета сами ее смастерили: в обычную самоварную тру-1
бу вставили стекла из самолетного прицела, добытые!
Аркадием в авиамастерских. В стереотрубу звезды
просматривались тускло, будто сквозь толщу воды, и|
только одна оверкала ярко и весело, словно понимала,
как важно для ребят увидеть ее. Хорошо просматри¬
валась луна. Видны были даже синеватые пятна, кото-!
рые казались им высокими горами.
Иногда «обсерватория» превращалась в аэродром.
Ребята отсюда запускали самодельные самолеты. Не }
которые тут же падали, другие летели, ударялись о!
стенку соседнего дома и приземлялись в палисад-1
нике.
Ребята спускались с крыши, отыскивали свои само-1
леты, а заодно лакомились ежевикой, разросшейся в [
палисаднике. Вновь взбирались на крышу, слушали
гудки паровозов и думали о самой конечной станции
на свете.
Но сегодня не только на край света — за порог не |
выйдешь. Перечитав еще фаз заданный жа послезавтра
14

отрывок из «Дубровского*, Аркадий поплелся к кро¬
вати.
Лишь через неделю, когда Аркадий принес четвер¬
ку, он заработал разрешение на вечернюю про¬
гулку.
Над крышей" дожа зажглась Венера, на трубе вспы¬
хнули кошачьи глаза, показалась кудлатая голова
Камиля. Раздался свист. Аркадий ответил и вышел:
Сегодня разговор шел не о поездах и дальних доро*
гах. Камиль по секрету сообщил: его отец, работаю¬
щий токарем в авиамастерских, разрешил ему идти в
ученики авиамотористов. Камиль будет обслуживать
настоящие самолеты!4 Аркадий видел" самолеты, летая
с отцом, но то, что К&миль будет у самолета не посто¬
ронним, а в какой-то мере хозяином, глубоко заде¬
ло его.
—	А как же с учебой? — спросил он.
—	Да ну ее, учебу, — буркнул Камиль. — Пять
классов хватит пока, а потом, может, в вечернюю пой¬
ду. Или в техникум.
—	В техникум с пятью не принимают.
—	А, там видно будет.
Аркадий задумался.
—	Ну хорошо, бросим школу, пойдем в мастер¬
ские. А потом?
—	А ничего особенного, будем и работать, и
учиться.
Идея Камиля заманчива, но как ее осуществить?
Мать не разрешит бросить школу да еще напишет
отцу.
Только вспомнил мать, раздался голос:
—	Арик, домой!
По шаткой лестнице они спустились с крыши, по¬
стояли под платаном.
—- Ладно, завтра что-нибудь придумаем, — на про¬
щанье сказал Камиль.
15

УЛЕТАЮТ СТРИЖИ
«Здравствуй, папа!
Маша, наверное, тебе написала, что я не хожу в
школу. Но я боюсь, что она все неправильно тебе объ¬
яснила. Мы с Камилем и Вовкой Кузнецовым решили
пойти работать в авиамастерские мотористами. Сейчас
многие ребята идут на заводы, чтобы помогать фронту.
Вот и мы тоже будем помогать фронту. Папа, напипщ
маме, чтобы она поняла все, а то я говорю, а она и
слушать не хочет. Иди в школу, и все. А я хочу помо¬
гать фронту. Когда кончится война, доучусь... Напи*
пш, папа, все маме, а я буду стараться.
Жду с нетерпением твоего ответа.
Твой сын Аркадий».
Черно-белые птицы поселились под черепичной
крышей. Рано утром маленькие стрижата высовывали
головки и пищали. Взрослые птицы едва успевали их
кормить. Лишь к вечеру в гнездах наступала тишина.
Аркадию нравилось глядеть, как стрижи, словно мол¬
нии, полосовали небо. Однажды птицы пропали. Мать
сказала, что они улетели на юг. Но утром под окном
раздался знакомый писк. Аркадий толкнул раму, пе¬
ремахнул через подоконник и увидел в гнезде черно-
шгасовую головку. Один стрижонок не смог улететь.
У него оказалось поврежденным крыло.
Аркадий подлечил стрижонка и понес на аэрод¬
ром: может, летчики доставят птицу в теплые края.
Летчики посмеялись, но стрижонка взяли.
Аркадий ходил по аэродрому. Целый день в ангаре
подносил техникам стремянки, инструмент. Вечером
спохватились:
—	Мальчик, почему домой не идешь?
—	А можно я у вас останусь?..
16

—	Как это — останешься? — прикрикнул какой-то
техник и повел его к проходной. — Мать, поди, за¬
ждалась.
Мать действительно уже волновалась.
—	Ты где пропадал целый день?
—	Ма, я хочу на работу...
—	На какую еще работу?
—	В авиамастерские...
—	Какие еще мастерские? Придумываешь все. Мой
руки и садись есть.
Аркадий долго не мог заснуть. Он придумывал раз¬
ные доводы, чтобы уговорить мать. Но главное — это
как попасть в эти мастерские, как сделать, чтобы их
приняли. Надо завтра с Вовкой Кузнецовым посовето¬
ваться.
Кузнецовы живут на третьем этаже, над Камани¬
ными. Они тоже из Москвы. На следующий день Арка¬
дий пошел к Кузнецовым. Вначале спросил у Люськи,
Вовкиной сестренки, с которой учился в одном классе,
о	заданных уроках, а потом юркнул в маленькую ком¬
нату, где что-то мастерил Вовка. Без предисловий за¬
говорил об аэродроме, об авиа мастерских. Да, Вовка
там бывал один раз, через забор перелез, но его, как
и Аркадия, выпроводили оттуда.
—	Попасть-то мы туда сможем, но что из того?
Кто нас туда возьмет. — Вовка безнадежно махнул
рукой. — Надо отца Камиля упросить, он ведь там
работает.
До аэродрома было ближе, чем до школы, куда ре¬
бят из авиагородка возили на машине с крытым ку¬
зовом. Вовка, Камиль, Аркадий, иногда и Люська по
вечерам бегали туда, наблюдали взлет и посадку само¬
летов.
Чаще всего летали маленькие истребители: здесь
их ремонтировали и облетывали; реже появлялись тя¬
желые транспортные или бомбардировщики. На этот
2 Н. Котыш
17

раз, глядя на свистящие моторами самолеты, Аркадий
н Вовка теребили Камиля: уговори отца, чтобы их уст¬
роили на работу в мастерские. Камиль отвечал неоп¬
ределенно:
—	Может, устроит, а может, и нет...
Брешь на аэродром пробил Вовка. Он отыскал от¬
дел кадров и напросился поработать во время летних
каникул. Там согласились, но, когда Вовка привел еще
двух приятелей, воспротивились. Но в это время в от¬
деле кадров оказался тот техник (кадровик его назы¬
вал Ларионом Спиридоновичем), который в свое время
выдворил за ворота Аркадия. Ларион Спиридонович
сжалился:
—	Ладно, зачисляйте всех ко мне.
Узнав об этом, Мария Михайловна запротестовала:
«Ни в коем случае! Как же с учебой?* Аркадий напи¬
сал об- этом отцу. Но отец почему-то не отвечал, и Ар¬
кадий не находил себе места: Вовка и Камиль уже хо¬
дили в мастерские, а он лишь издали смотрел на
аэродром»
Неожиданно приехал отец — на два дня прилетел
с фронта. Матв к нему:
—	Вразуми ты его. Сладу никакого нет. — И отец
сказал:
—	После войны доучится.
Несмотря на Аркашины тринадцать лет, он считая
его взрослым и спрашивал как с мужчины: не позво¬
лять себе мальчишества, не искать снисхождения; бнть
терпеливым. Когда сын, кем-то обиженный, прижи¬
мался к матери, Николай Петрович требовал:
—	Аркадий, отойди от материной юбки.
В семье не разрешалось опаздывать куда бы то ни
было, даже к обеду: опоздал — ходи с пустым желуд¬
ком до ужина. В таких случаях Аркадия обычно спа¬
сал Вовка, приносивший из дому кусок хлеба и луко¬
вицу.
18

С чьей-то легкой руки прозвали Аркадия на аэро¬
дроме Стрижонком. Был он щупленьким, веснушчатым,
с цепкими глазенками и поразительно быстрыми дви¬
жениями. Не ходил, а бегал, только волосы клуби¬
лись —будто дым над толовой.
«Однажды пришел домой — руки окоченели так,
что от боли выступили слезы. Мать всполошилась:
—	Что с тобой?
—	Ветер...
За несколько месяцев работы в авиамастерских
огрубели руки, лицо, голос охрип, в глазах появилась
недетская озабоченность.
Вместе с пропусками трем товарищам выдали си¬
ние береты, комбинезоны, в каждом можно было по¬
местить их веех. Ребят определили в прибористы —
там нужны маленькие, тонкие пальцы, легко проника¬
ющие в самые недоступные места за приборной дос¬
кой. Занимались в основном ремонтом покалеченных
на -фронте самолетов. Были тут маленькие, юркие
«ишачки» (И-16), «Чайки», двухмоторные СБ и даже
тяжелые, с большущими гофрированными крыльями
ТБ-3; реже попадались транспортные Ли-2. Аркадию
больше нравились истребители. Наверное, потому, что
можно было не только ремонтировать, но даже ма¬
лость погааовать эти машины. Бомбардировщиков не
доверяли опробовать даже на колодках, а на «Чайке»
как-то разрешили даже порулить. О, какие это были
минуты! Сияющий Аркадий сидел в кабине настояще¬
го истребителя, держал в руках ручку управления и
по-н Iстоящему рулил по травянистому полю аэрод¬
ром*.
Тут же, над авродромом, летчики облетывали отре¬
монтированные шшины, и иногда ребята отпрашива¬
лись у техников и залезали «а ангар, чтобы лучше ви¬
деть выделывавших невероятные фигуры «ишачков* и
«•Чаек».
2*
19

Аркадий добросовестно трудился у приборов, и0
его все время тянуло к оружейникам. Там было инте.
реснее: пулеметы «шкасы», патроны, снаряды, стреЛь, !
бы на полигоне. Когда шла пристрелка, он лежал й
траве, наблюдая, как пули кромсали бревенчатые сте-
ны тира. Однажды пуля отскочила рикошетом, и 0ц I
совсем рядом услышал ее тонкий, комариный пис» '
Все обошлось. Неприятность приключилась другая. Д0>' I
слали их с Вовкой за кислотой. Несли большущую бу, ■
тыль, дурачились — один держит бутыль на плече
другой делится в нее камушком. Не рассчитал Вовка
величину камня и кокнул бутыль. Кислота обдал» i
весь комбинезон Аркадия. Хорошо, увидел это инясе- *
нер, подбежал, разорвал, сдернул комбинезон, а Стри-
жонка, в чем мать родила, бросил в чан с водой. Отде¬
лался Аркадий небольшими ожогами, комбинезон его-
рея дотла.
Камиля неожиданно забрали в моторную группу, ?
Отец часто работал за сына — чистил и мыл самолет [
таскал стремянки, менял патрубки. Камиля это оби-f
жало: 4Я сам...» Техник Ларион Спиридонович, ни *
зенький, усушенный годами, хлопал Камиля по плечу [
и говорил одобрительно:
—	Правильно, что протестуешь против батьковоц
помощи. Ты уже самостоятельный мужчина.
«Самостоятельный мужчина» кивал головой и т.
тирал рукавом выдавленные морозцем соплюшки. |
Таких тринадцати-пятнадцатилетних «мужчин»
тревожное военное время появилось на заводах я фщ
риках тысячи.
Направляясь утром в гараж, Аркадий, Вовка и Ка|
миль проходили через моторные цехи и видели, т
такие же, как они, мальчишки стояли у станков Щ
мелкотарных ящиках или на специально сколо^
ных скамеечках: иначе до станка не дотянуться.
чалось, что в моторный цех ходили они за готовя ]
20

деталями и приборами с Ларионом Спиридоновичем,
который кивал на те ящики и скамеечки:
—	Когда-нибудь, ребятки, памятник вам поста¬
вят...
Взрослые работали без выходных. У подростков
был выходной и рабочий день короче. Однажды Ка¬
миль узнал от отца, что на фронт срочно снаряжается
девятка самолетов — рабочие будут работать кругло¬
суточно, пока не введут их в строй.
—	А как же мы? — взбудоражились ребята.
В субботу в ангаре появились истребители с фрон¬
та — все исклеваны осколками, у одного не было пол¬
крыла и в фюзеляже пробита такая дыра, что можно
запросто влезть в нее; на другом видны подпалины —
горел в воздухе. Ребята глядели на истребителей как
на вернувшихся с фронта солдат.
По распоряжению Лариона Спиридоновича вся
бригада — и механики, и прибористы, и мотористы —
приступила к демонтажу машин. Надо было разобрать
самолеты по винтику. Над сложными узлами колдовал
сам Спиридоныч, сухими красными пальцами ловко,
как фокусник, отвинчивал он крохотные, с горошину,
гаечки, шурупы, и от мотора сами по себе отвалива¬
лись громоздкие детали.
Случалось, что гайки, винты и шурупы не подда¬
вались (заклинило или перекос), и тогда на выручку
опять приходил всемогущий Спиридоныч — уди¬
вительно ловко орудовал он тяжелыми разводны¬
ми ключами, молотком, и все становилось на свое
место.
Ребятам досталось демонтировать самолет с пробо¬
иной в фюзеляже. Кабина его была изуродована до не¬
узнаваемости, ручка управления, тяги, тросы, провод¬
ка приборной доски — все перепутано. Аркадий и Ка¬
миль уже кое-что смыслили в оборудовании кабины
истребителя и довольно бойко распутывали «ребус»
21

из металла: лишь раз обратились за помощью к те^.
нику — не могли разобраться в тягах элеронов.
Когда детали (целые в одной сторожке, поврежден,
ные — в другой) были разложены на брезенте, Арц^.
дий спросил Камиля:
—	Как думаешь, летчик остался жив?
—	Вряд ли, — Камиль посмотрел на обезобразкеа-
НТ.ГЙ истребитель. — Самолет упал.
—	А по-моему, жив остался. Шасси почти цело, д
брюхо не поцарапано. Значит, сам садился. Понимать
надо... Ладно, не сердись. — Аркадий боднул нахву.
рившегося дружка белокурой головой, перепачканной
тавотом. — Спросим Лариона Спиридоныча,
Спиридоныч не просто ответил, он отыскал записи
в бортовом журнале и подтвердил: самолет Як-3, за-
водской номер такой-то, подбит под Ржевом. Летчих
Виноградов привел его на аэродром и посадил,
В ПАРМе (походные авиаремонтные мастерские) юс-
становлению машина не подлежит.
—	А у нас подлежит? — с любопытством и затаен¬
ной гордостью спросил Камиль.
—	Подлежит, — улыбнувшись, подтвердил Ларион
Спиридонович.
Занятые «своим» самолетом, ребята не обращали
внимания на другие и были крайне удивлены, когда
утром увидели, как из ангара выкатили совершенно
новенький Як.
—	Откуда он? — удивился Аркадий.
—	Ремонтирован! Конечно, ремонтирован! — при¬
смотревшись, подтвердил Камиль и плутовски сощу¬
рил левый глав. — Понимать када!
Аркадий боднул дружка:
—	Ух и злопамятный же ты!
—	Моя все помнит.
—	Ладво, будем считать, что квиты.
—	Ладво.
22

В первую ночь ребята задержались в ангаре до де-
яти вечера. После Ларион Спиридонович отправил их
оать.
На вторую ночь они взбунтовались:
—	Хотим вместе со всеми работать!
Техник не стал возражать, и ребята трудились до
олуночи. Потом Спиридоныч объявил перекур, хотя
бригаде курил только один старичок. Аркадий, Вов-
а и Камиль отправились в маленькую пристройку в
глу ангара, прозванную каптеркой. Поели картошки
луком, запили газировкой. Ларион Спиридонович
риспособил для этого большой баллон сжатого воз-
уха.
Поев, ребята присели на длинную, когда-то стояв-
:ую в парке скамейку, приткнулись друг к другу и...
1снули. Зашел Спиридоныч, взглянул и неслышно
ьнпел.
Проснувшись около восьми утра, они подняли
ум — почему не разбудили.
Аркадий утверждал, что Спиридоныч нарочно по¬
шл их в каптерку.
—	Тихо, ребята. Сегодня днем закончим монтаж,
эчью покраска. Завтра все машины должны быть го-
>вы к отправке, — успокоил их техник.
Новый рабочий день прошел без оообых пршслюче-
1Й, если не считать, что Аркадий, заправлявший са-
олет маслом, опрокинул на себя бидон. Холодное тя-
чее масло полилось на голову, за воротник. Арка-
1Й долго отплевывался, а Камиль смаялся и подшу-
шал:
—	Тебя, как бешбармак, кушать можна!
Подошел не на шутку перепугавшийся Спири-
ишч:
—	Как же ты так? Не ушибло?
—	Да нет. Масло жалко.
Аркадий теребил мочку уха.
23

—	Комбинезон можно выстирать бензином, —
успокаивал его Вовка.
—	С головой надо что-то делать, — огорченно
сказал Спиридоныч.
Но сделать ничего не удалось — бензином голову
мыть не станешь. Пробовали мылом, содой, добавляли
в воду ацетон — ничего не помогало. И тогда постра¬
давший сам предложил:
—	Давайте сострижем их.
Ничего не оставалось. Спиридоныч принес ножни¬
цы, которыми в мастерской резали жесть, и снял Ар¬
кашины вихры под корень.
В среду утром все девять самолетов стояли на пло¬
щадке возле ангара. Они казались новенькими, пах¬
ли краской, зелено блестели плоскости, прозрачной
синью отливал плексиглас кабин. Ярко горели свеже-
нарисованные звезды.
Маленький запыхавшийся паровозик подогнал не¬
сколько платформ, и военные люди в фуражках с си¬
ними околышами и крылатыми эмблемами начали
грузить самолеты.
Когда закатили последний, тот, который ремонти- ,
ровали Аркадий и Камиль, у ребят засосало под ло- j
жечкой. Он словно понял их: глядел огромными гла- |
зищами плоскостных фар, прощаясь.
Ребята тайком сочинили письмо тому, кто будет J
летать на их самолете.
■т
«Дорогой товарищ летчик!
Этот самолет ремонтировала бригада товарища
Дольникова Лариона Спиридоновича. Все мы стара¬
лись и надеемся, что самолет будет летать и беспо- j
щадно уничтожать врагов нашей Родины. Нам хо- f
чется знать, кто будет летать на нем. Напишите нам. i
Мы будем очень рады и очень-очень просим не отка* }
зать в нашей просьбе.
24

Ваши юные друзья — авиационные мотористы
Владимир Кузнецов, Аркадий Каманин, Камиль Сар-
таков».
Подумали, дописали:
«Ташкент».
Вовка предложил:
—	Давайте напишем «Город фронтовой».
Камиль удивился:
—	Какой же фронтовой?
—	Какой ты непонятливый, Камиль, — внушал
Аркадий.
—	Работаем-то на фронт, значит, фронтовой. Это
уж точно, — поддержал Вовку Аркадий.
Дописали, поставили свои подписи и сунули пись¬
мо за приборную доску.
Когда эшелон был готов к отправке, возле ангара
построились военные в фуражках с синими околыша¬
ми. Один из них, видать, старший, подошел к Лари-
ону Спиридоновичу и «от лица службы», как он выра¬
зился, поблагодарил ремонтников за то, что они да¬
ли самолетам вторую жизнь. Потом он пожал руки
всем авиаспециалистам — и Вовке, и Аркадию, и Ка¬
милю тоже. У тех аж пальцы слиплись, а военный
улыбнулся:
—	Спасибо, ребятки, за старание. Летчики вас
не подведут.
Вечером поезд увез самолеты на фронт.
В праздничном настроении Аркадий пришел
домой.
—	Ма, сегодня все самолеты отправили на фронт.
Мать посмотрела на сына, всплеснула руками:
—	Боже, что у тебя с головой?
Аркадий провел ладошкой по макушке, будто
голько сейчас обнаружив отсутствие волос.
—	Это я под Котовского, — попытался он отшу-
ситься.
25

Мярдя Михаиловна понимающе улыбнулась,
няла сына за плечи.
— Ох, Котовский ты мой.
ПОБЕГ
«Дорогая мама!
Очень прошу тебя: .не .волнуйся л не рутй меы
у меня все в порядке.
Только сегодня приехал на фронт, к папе, Куда|
точно, писать нельзя. Доехал с большим трудо»
продуктов на дорогу -не хватило, ну и немного поды
нуло живот. Под Звенигородом ,мы задержались на двое
суток, л .какая-то бабушка .дала -мне картошки варе¬
ной, очень -вкусной. По дороге подобрал щенка, На-1
звал Громобоем. Был худой, а сейчас поправляется
меня понимает: ест все, что ни даю.
Лапа меня встретил хорошо. .Волосы мои отросли.!
Все лдет хороша, за меня не беспокойся. Я по вас
соскучился. Скажи .Леве, что .привезу .ему настоящую
гранату.
До свидания.
Твой сын Аркадий».
По-прежнему Венера всходила над домом Камиля,
но заметно сместилась влево от верхушки крыши. Все
реже удавалось Камилю и Аркадию посидеть на кры¬
ше дома. А если и удавалось, то всего на полчасика,
не больше — возвращались из мастерских усталые,
очень хотелось спать. Но и эти тридцать минут были
уже иными. Не хотелось считать все поезда. Считали
только те, которые, как им казалось» направлялись
на фронт. В ясные лунные ночи виднелись приземи*
стые платформы с оттопыренными чехлами. Не ииач
26
танки или орудия, а может, и самолеты. И тут же
вспоминали о той девятке Яков, что месяц назад бы¬
ли отправлены на фронт. Ребята с нетерпением жда¬
ли ответа от летчика, которому адресовали письмо.
Может, письмо не нашли, лежит себе за приборной
ДОСКОЙ.
Ранней весной пришел ответ. Удивительно, как он
нашел адресатов. Ребята только сейчас вспомнили,
что они, почти как Ванька Жуков, обратный адрес
написали чуть ли не «на деревню дедушке»: «Авиа¬
ционные мотористы Владимир Кузнецов, Аркадий
Каманин, Камиль Сартаков. Ташкент, город фрон¬
товой».
Как-то вечером, когда ребята собирались уходить
| домой, техник протянул зеленый треугольничек:
—	Кажись, вам.
Обрадованные и счастливые ребята забились
в угод ангара, и при тусклом свете желтевшей под са¬
мым потолком пятнадцативольтовки Аркадий начал
I читать. Волнуясь, он перепрыгивал через строчки,
проглатывал слова. Камиль ничего не понял и попро-
I сил прочесть еще раз.
I Летчик Бурматов коротко онисывал фронтовое
г житье самолета № 8 (такой бортовой номер дали их
самолету в полку).
«Дорогие мои юные друзья!
Прочитал ваше письмо сраву, как только пригна¬
ли самолет. Был тронут вашим вниманием, но отве-
I тить сразу не смог. Очень горячее время, по четыре-
[ пять вылетов в день. Ваша «восьмерка» летает хоро-
I ш«. Воюю я на ней уже скоро месяц, обил два фа-
! шистских самолета — «Меееершмитт-109* и «Юн-
. керс-8,7'».. Немножко и «восьмерку» потрепало, стаби-
I	лвдагор снарядом среаало, едва до аэродрома дотя-
I	нул- Но машина уже опять в строю. Большое вам спа-
27

сжбо за хорошую работу. О том, как будет воевать на¬
ша «восьмерка», я еще напишу. Мы с ней до Берли¬
на дотянем.
Жму ваши мужественные руки, юные друзья!
С уважением
капитан Бурматов».
Письмо было прочитано Вовкой. Потом Камилем.
Аркадии задумчиво слушал, мял мочку уха и вдруг
сказал:
—	Завидую!
—	Кому завидуй?
—	Летчику Бурматову, кому же.
V— Зачем завидуй?
—	Летает! Как ты не понимаешь?
—	Я хорошо понимай! — огрызнулся Камиль, не
любивший это самое: «Понимать надо» и «Как ты не
понимаешь?»
—	Не обижайся. У меня мысль одна появилась.
Камиль нетерпеливо уставился на друга: что еще
такое?
—	Удеру я на фронт!
—	На фронт? — аж подскочил Вовка.
А Камиль, нахмурив жесткие, как из проволоки,
брови, вдруг просиял:
—	Зачем один удирать? Давай все!
—	Тебе нельзя, Камиль. У тебя мать больная.
—	Да, мама больная, — опечалился парень. —
Ну тогда с Вовкой. Я помогать буду.
Вовка сразу согласился.
План побега разрабатывался в строгой тайне, ни
Ларион Спиридонович, ни даже Галка Боброва —
«свой парень» в мальчишеской компании — никто не
был посвящен в ту великую тайну готовящегося по¬
бега. Не догадывалась и Мария Михайловна.
28

Мальчишки по-прежнему работали в мастерской,
но в разных сменах. Видеться стали меньше. Не все¬
гда и вечером удавалось встретиться: Аркадий и Вов¬
ка возвращались домой в одиннадцатом часу, когда
Камиль уже спал. Все дела откладывались на воскре¬
сенье.
Самое трудное в задуманном предприятии — день¬
ги. Как добраться до Москвы? А потом дальше — до
Калинина. Где-то там воюет отец —- Аркадий решил
к нему пробираться. Правда, в Москве можно зайти
к бабушке, побыть день-другой. Но деньги на дорогу
не добудешь у бабушки. Где она их возьмет? Да и
тайну открывать рискованно: бабушка поднимет тре¬
вогу и дальше Москвы не пустит.
Аркадий отнес на базар своего попугая Илью. За
него дали двадцать рублей, а за кота Егора восемь¬
десят три копейки. Правда, на третий день кот вер¬
нулся, и Вовка готов был вторично отправить его на
рынок. Но Аркадий не согласился. Так нечестно. Ес¬
ли увидят ту старушку, что покупала Егора, они вер¬
нут ей или кота, или деньги.
Были проданы и голуби. Они были общие — вме¬
сте мастерили голубятню, вместе кормили, вместе от¬
хаживали тех, что замерзали в морозы. В голубятне
шесть дутышей и восемнадцать сизарей. Купил Спи¬
ридоныч, не торгуясь, заочно: дал сорок рублей. Кое-
что подзаработали на металлоломе.
На заключительном совете Аркадий, Вовка и Ка¬
миль подсчитали: собрано 153 рубля 42 копейки. Би¬
леты стоили намного дороже. Но ребята не унывали.
Кое-что они могли заработать на погрузке угля. На
том и порешили — в воскресенье пойдут на угольную
платформу.
До воскресенья, однако, ждать не пришлось: опе¬
рация была раскрыта в пятницу. Раскрыл ее Левка.
Играя возле бани, он под камнем обнаружил запис-
20

wj Аркздшг iffif ■! Завтра уезжаем в 11.40. Про-
яшшштъ не надо, «тобы меньше подозрений».
Котла Жрк-аднй пришел с работы, мать как-то
странно, с укором посмотрела на сына, поставила пе¬
рок шши мргошк> . Ома радом»
—	Уезжаешь?
Аркадии Otanti картошкой, стал дуть на пальцы.
tapoMi бессмысленно, лучше рассказать начи¬
стоту * зрюожтъ по-хорошему, чтобы отпустила к
Mas- гаадшва дрожащими пальцами скатерку.
-— Никуда ты же поедешь.
—	Ну, Ш4, — чуть не плача, тянул Аркадий.
—	Я	не поедешь! Бели не ясно — шон от-
щоагаж ремень...
Яимшаиле о ремне просто так, мать никогда не
Шяжж.
Щсяшя неделя прешла в мучительной неизвестно¬
сти. Мать crosza на своем, но в ее холосе Аркадий уло-
яшж иеуэерегаость. И она, всплакнув, наконец согла- I
енлгеъ, ко яри одном условии: он поедет в Москву !
к Ша#ушке * ям будет ждать оказии от отца. Мать |
Лит телефон, бабушка сама позвонит знакомому че- !
лоиеку, шшн, когда в Москву прибудет само- |
лак, который может отвезти Аркадия в гарнизон
к отцу.	I
На вокзале с узелком в руках появился Вовка 1
Кузнецов. Мария Михайловна, кивнув на сына, го* |
реогно сказала:
—	Вот, уезжает ваш дружок, хоть бы вы его об- |
разумели.
—	Я «месте с Аркашей еду, — выпалил Вовка, i
—	Как «едешь»! А мать знает?
—	А как ж£! Разрешила. Говорит...
Договорить Вовка не успел. На перроне появились
Анна Михайловна с Люськой. Вовка был вытащен из |
30

тамбура, ему дали подзатыльник и увели как аресто¬
ванного.
Ранним утром поезд прибыл в Москву. Проводни¬
ца разбудила Аркадия, и он, полусонный, вышел на
перрон. С трудом отыскал улицу у Каменного моста.
Бабушка обрадовалась внезапному приезду внука.
А когда узнала, что тот собирается к отцу на фронт,
схватилась за голову:
—	Это еще зачем? Не пущу!
И не пустила бы Ольга Карловна внука, да он сам
позвонил по телефону, что записала мать. Ответил
густой бас: «Слушаю». Аркадий путано объяснил, кто
он и зачем звонит.
—■ Завтра к десяти приходи на Пироговскую. Раз¬
беремся, — сказал бас.
Б десять Аркадий был у огромной дубовой двери.
Встретил его дежурный с повязкой на рукаве и
прешел на второй этаж. Обладатель баса оказался не
таким уж строгим и сердитым, каким представился
по телефону. Маленький, толстенький, с погонами
полковника и смешной бородавкой на скуле, он ска*
зал просто, по-домашнему:
—	Что-нибудь придумаем. Приходи в субСоту
в это же время.
Аркадий едва дождался субботы. Ночью плово
спал, вертелся. Бабушка несколько раз вставала, при¬
кладывала теплую, пахнущую' рассолом руку к его
лбу:
—	Не заболел, часом?
Несколько раз принималась плакать, но поделать
ничего не могла. А тут еще письмо от дочери: «Мама,
не удерживайте, пусть Аркадий едет к отцу*. Вот
так: ни совета, ни дозволения, а поедет, и все. Обидно
Ольге Карловне. Если бы ее воля, ни за что не разре-
| шила бы этакому мальцу и за порог ступить. Но те¬
перь, видать, не те внуки пошли.
31

Утром Ольга Карловна собрала Арика в дорогу:
сварила картошку в мундире, положила горбушку
ржаного хлеба, несколько кусочков сахара. Сунула
в узелок связанный ею в долгие зимние вечера сви¬
тер — синий, с белыми оленями на груди.
Проводила до трамвайной остановки, всю дорогу
говорила, чтобы берег себя, не лез куда не следует и
не трогал, упаси боже, никаких гранат.
Тихое лесное село, куда приехал Аркадий, пред¬
ставляло в те весенние дни сорок третьего года шум¬
ный и тревожный военный лагерь. Генерал Каманин,
формировавший здесь штурмовой авиакорпус, спеш¬
но готовил его к боевым операциям: приходили новые
люди, прибывали самолеты, сколачивались полки, эс¬
кадрильи, звенья. Попутно шла боевая учеба. И лет¬
чики, и сам комкор жили предчувствием больших сра¬
жений и потому готовились к ним напряженно, без
передышек.
Появление в такой суматохе мальчугана в корпу¬
се мало кто заметил: сколько их тут бегает, пацанов!
И когда комкору доложили, что к нему пришел ка¬
кой-то хлопец, Николай Петрович досадливо отмах¬
нулся:
—	Не до ребятни сейчас.
Аркадий просунул голову в дверь.
—	Это я, пап.
—	Аркадий? Я думал, что позже приедешь.
Помолчали. После паузы отец сказал:
—	Задал ты мне задачу. Куда тебя девать?
—	К самолетам хочу.
—	А что там будешь делать?
—	Работать.
Отец молча посмотрел на сына, потирая лоб.
—	Хорошо, пойдешь в эскадрилью связи.
82

Назначили Аркадия мотористом. Хмурый комэск
Трофимов озадаченно поглядел на парнишку.
—	На самолет подсаживать не придется?
—	Нет, товарищ ьЫйор!
Комэск вскоре сам в этом убедился. Даже по то¬
му, #ак садится паренек в кабину, видно, что не но¬
вичок. И знал он толк не в одной приборной доске,
а во всем хитроумном сплетении агрегатов. Вместе
с механиками менял цилиндры, монтировал шасси,
стыковал плоскости.
Как бы между прочим механик-старшина устроил
ему экзамен — поспрашивал насчет хорды крыла и
заправки самолета, системы зажигания и промывки
свечей. Ответы были толковыми, но охваченный эк¬
заменаторским пылом старшина пошел дальше — ре¬
шил проэкзаменовать по стоявшему рядом штурмови¬
ку. И опять по зажиганию. Аркадий, имевший о штур¬
мовике смутное представление, повел речь не о зажи¬
гании в частности, а о моторе вообще, особо напирая
на то обстоятельство, что чем у мотора больше лоша¬
диных сил, тем он мощнее.
Старшина лукаво усмехнулся и вопросов больше не
задавал.
КОГДА РУШИТСЯ НЕБО
«Здравствуй, Камиль!
Вот я и на фронте. Вчера мне выдали форму: гим¬
настерку, брюки, сапоги, шинель. Все как положе¬
но. Правда, кое-что велико, придется перешивать. За¬
числили меня мотористом на связной самолет. Такой,
как у нас в мастерских когда-то был, — «кукурузник».
Возможно, потом на боевой переведут.
А когда я пришел в эскадрилью, техник экзамен
мне устроил, здорово гонял, все про компрессию да
3 Н, Котыт	33

зажигание спрашивал. Ответил я ему, как по шпар¬
галке. Спасибо Лариону Спиридоновичу,
Про дорогу не буду рассказывать, тут очень дол¬
го писать. Встретимся, тогда все расскажу.
Поездом ехал до Москвы, а дальше летел самоле¬
том. Знаешь каким? Ну ты еще не видел такого.
Двухмоторный. У нас в мастерских не было такого.
Летели за облаками, а летчик сказал, чтобы я на-
вхзодал, возможно, появится фашист какой, я должен
докладывать про все это.
Долетели нормально. Батя встретил меня сердито,
so ее ругал. Спрашивал и про тебя. Я рассказал, как
мы в мастерских работали.
Как видишь, Камиль, я своего добился. Вот только
не хочется оставаться в связной эскадрилье. Попасть
бы в боевую! Знаешь, как там здорово! Самолеты
мощнедкие, и летчики почти все с орденами, есть ге¬
рои. У одного двенадцать сбитых «мессершмиттов».
Он летает на истребителе. В общем, тут много интерес¬
ного
Передай привет Лариону Спиридоновичу. По¬
проси его — пусть напишет что-то вроде характери¬
стики. А то, когда меня проверяли в связной эскад¬
рилье, за ответы похвалили и сказали, что учебные
самолеты неплохо знаю, а вот, мол, как насчет бо¬
евых — неизвестно. Но мы же с тобой и Яки ремонти¬
ровали.
Зайди, Камиль, к маме, передай привет и скажи,
что у меня все в порядке. Я и ей письмо написал. Те¬
бе и Левке я приготовил подарки — огромные гильзы.
Тм таких гильз никогда не видел!
Аркадий*.
Где-то в июне корпус генерала Каманина двинул¬
ся на Орловско-Курское направление. Оперативная

группа направлялась в деревню Святое Погорелово.
В пути несколько раз налетали «юнкерсы».
Во время налета Аркадий вместе с механиками
эскадрильи и радистами РСБ (радиостанции, которая
держала связь с самолетами, идущими на боевое за¬
дание) выбегал из машины и прятался в придорож¬
ных кюветах. Вначале все это напоминало военную
игру. Но когда осколки просвистели над головой и
рядом взметнулся крик, Аркадий чуть приподнялся и
увидел под уклоном насыпи знакомого сержанта из
радиовзвода. Полчаса назад они с ним говорили о мо¬
ре, которого оба еще ни разу не видели. Он лежал
раскинув руки. Аркадий подполз, тронул сержанта
за руку, но тот не шелохнулся. Аркадий заглянул
в лицо и едва не вскрикнул: сержант был мертв. Ар¬
кадий впервые видел мертвого — белые, бескровные
губы, тонкий, заострившийся нос и устремленные
в бесконечность глаза.
Не встать больше сержанту, и хочется Аркадию
заплакать, закричать: «Люди! Зачем вы так?
Зачем?!»
Потом, когда машины тронулись и поехали даль¬
ше, Аркадий долго смотрел на уплывающий сырой
холмик.
К передовой выехали ранним июльским утром.
Ехали с каким-то тревожным любопытством: как там,
на фронте? С бомбежками уже знакомы, а теперь
ждали чего-то нового, пусть даже более страшного,
но такого, что надо непременно самому увидеть.
За дорогу Аркадий успел перезнакомиться почти
со всеми попутчиками. Тут были шоферы и техники
с Илов, солдаты охраны и радиотелеграфисты, повара
и даже сапожник — сухонький, небольшого роста дя¬
дя Марк. Он все рассказывал радисткам про модные
туфельки, которые шил до войны. Дядя Марк обе¬
щал: как только кончится война, он обязательно со-
35

шьет всем радисткам самые красивые на свете туфли.
Девушки улыбались, благодарили дядю Марка.
Своими сослуживцами Аркадий считал почему-то
радистов. Народ тут веселый, дружный, почти поло-
Еина роты девушки, которые даже в полуторках умуд¬
рялись создавать домашний уют.
Натуры собрались самые несхожие. Степенный,
чуточку медлительный начальник радиостанции Ту¬
рин, которого девчата между собой почему-то прозва¬
ли Печориным. Весельчак, знавший тысячу песен и
еще больше анекдотов, Витька Смирнов. Противопо¬
ложность ему — молчаливый, стеснительный Петя
Итттин.
И девчата. Серьезная, начитанная Нина Завьявки-
на, веселая танцовщица Аня Аверичева, нежная, за¬
думчивая, мечтавшая стать актрисой певунья Оля
Рожнева. Все вместе они составляли дружный девичий
ансамбль, способный развеять самые мрачные на¬
строения.
Чем ближе к линии фронта, тем чаще попадали
в «пробки», где с новой, яростной силой начинались
бомбежки. Все вокруг пылало. Вот она какая, при¬
фронтовая полоса! А что же такое тогда настоящий
фронт?
Ехали, казалось, вечность. Как-то в полночь оста¬
новились. Аркадия поразила тишина. Только изред¬
ка, будто разбуженная кем-то птица, пропищит пуля,
и опять безмолвие. Аркадий дивился своему откры¬
тию: оказывается, и тишину можно слушать.
Потом за полночь он был поражен еще одной не¬
ожиданностью : ночь исчезла. Вокруг стало светло
как днем. Над головой повисли сброшенные на пара¬
шютах немецкие осветительные бомбы. Но ни стрель¬
бы, ни бомбежки пока не было. Казалось, не только
люди, сама земля затаенно чего-то ждала.
В четыре утра обрушилось небо. В перепонки уда¬
36

рила воздушная волна. Аркадию показалось, что он
оглох. Грохот взрывов и вой снарядов, скрежет танков
и пронизывающий свист «катюш» — все слилось
в единый тягучий гул. Он глянул вверх: курсом на
запад шли «горбатые» — наши штурмовики Ил-2. Не
знал еще Аркадий, что этими штурмовиками командо¬
вал отец. Он стоял на корпусном наблюдательном
пункте, обосновавшемся в наспех вырытой траншее, и
отдавал ведущему группы короткие распоряжения.
Группы Илов сменяли друг друга в воздухе. Гори¬
зонт заволокло черным дымом. Пахло гарью. А с высо¬
ты нестерпимо жгло жаркое июльское солнце.
По четыре-пять боевых вылетов за день делали
штурмовики. В этой адской кутерьме и моталась по
своим неотложным делам связная эскадрилья. Само¬
лет, который обслуживал Аркадий, чудом пробивался
к штабу армии, доставлял донесения и дешифрован¬
ные пленки, добытые авиаразведкой.
А фашистские войска ожесточенно сопротивля¬
лись. Группу за группой они посылали свои бомбар¬
дировщики, палили из дальнобойных, бомбили аэро¬
дром, где стояла эскадрилья связи. Но все пока обхо¬
дилось благополучно. Только взлетную полосу взры¬
ли как плугом.
ХОЗЯИН «ШЕСТЕРКИ»
«Ларион Спиридонович, здравствуйте!
Пишет Вам Аркадий. Я часто Вас вспоминаю.
Вчера получил от Вас характеристику. Большое спа¬
сибо.
Ларион Спиридонович, я уже летаю! Летаю на на¬
стоящем самолете, какие мы ремонтировали.
Я очень счастлив, Ларион Спиридонович! Здесь
у меня много друзей. Научили меня летать командир
37

^шгорьещг* Трофимов я мой тожа-
) Дртш. Отец понн чалу возрвждл»
■ерь летчик. Мне присвоили звание
идет хорошо.
ект Камилю и всем ребятам брига.
Аркадий Каманин»,
—	А у меня для тебя новость, — сказал старшина¬
ми жлиак. ж спрятал что-то за спину.
—	Письмо из Ташкента? — нетерпеливо спросил
—	Of Что там Ташкент! — Старшина покачал го-
лмш. — На Парижа! — Механик плутовски под¬
мигнул.
—	Все шутите? — Аркадий, сгорая от нетерпения,
Btnuyicf ж механику за спину.
—	Ладно, слушай, — смилостивился тот, пока¬
зал из-за яднн какую-то книгу и начал читать: «Че-
тырвадпатилетняя дочь Мориса Фармана бесспорна
является самым молодым пилотом-женщиной. В один¬
надцать лет она совершила целый ряд самостоятель¬
ных полетов...» Почитай, интересно. — И старшина
протянул Аркадию книгу.
Это был старый, замусоленный журнал «Вестник
воздушного флота» за 1920 год. Аркадий полистал,
прочитал жро дочку Фармана, восхитился:
—	Вот это девчонка! Подарите мне этот журнал.
—	Для хорошего человека ничего не жаль, —
oxotwo согласился механик. — Только журнал-то
«ап*- Это Николай Петрович дал мне почитать.
—	Ты снюгри, а я и не видел, — изумился Арка¬
дий, засовывая журнал в противогазную сумку.
38

Заметку о девочке-пилоте Аркадий исчертил крас¬
ным карандашом. Дал почитать ко маску. Майор Тро¬
фимов прочитал, цокнул языком:
—	фурор! — Комэск посмотрел на Аркадия. —
А чем ты хуже той француженки? Тоже с авиацией
связан.
—	Связан, конечно, — вяло отозвался Арка¬
дий. — Только не летаю.
—	Ну, это дело посложнее. Ведь кто у той фран¬
цуженки родитель? Сам самолеты строил и сам
летал.
—	А у Аркадия разве отец не летает? — вставил
механик.
—	Летает, —- согласился Петр Григорьевич.
—	И потом, кто она такая? — горячился старши¬
на. — Девчонка — и все. Аркадий парень, это что-
нибудь значит...
—	Да, что-нибудь значит, — повторил комэск.
Задумчиво провел пальцем по горбинке носа.
Дня через три, пробуя мотор, Аркадий дал ему
предельные обороты. Самолет приподнял хвост. Ме¬
ханик испуганно вскочил на плоскость, нагнулся
в кабину.
—	Убавь газ, скапотируешь!
Аркадий крикнул в самое ухо старшине:
Колодки бы убрать!
Механик понял намек — порулить парень хочег,
но несговорчиво покрутил головой:
—	Такое дело решает начальство.
Комэск Трофимов долго скреб подбородок, разре¬
шить не решился. Но справился:
—	А теорию знаешь? Как и почему машина ле¬
тает?
Аркадий рассказал все, что знал об аэродина¬
мике...
Как-то комэск и моторист летали в штаб армии.

Когда, дозаправившись, взлетели и направились
в обратную дорогу, Трофимов услышал по переговорно¬
му устройству:
—	Товарищ майор, разрешите немножко...
—	Что «немножко»?
—	Довести машину.
Наверное, суровый комэск и сам не смог бы объ¬
яснить, почему на этот раз сдался.
Конечно, для пилота ничего не значит пять минут
яестя самолет по горизонту да еще в тихую погоду и
под зорким глазом командира эскадрильи, но для
Аркадия это было потрясающее событие.
Дм через три в эскадрилью зашел отец — ему
предстояло лететь на другой аэродром. Для обслужи-
мги самолета взял сына. Взлетели. Аркадий сидел
зо «горой кабине, угрюмо рассматривая взрытые сна¬
рядами поля и тщетно отгоняя от себя заманчивую
мысль, но потом сам не заметил, как слетело:
—	Папа, можно повести самолет?
—	Что? — повернул тот обветренное, недовольное
яйцо.
Через минуту в переговорном устройстве про-
хршхело:
—	Веря ручку.
Когда вернулись на аэродром, сказал:
—	Самолет водить — еще не значит летать. Во¬
дить можно я осла...
Аркадий ушел в землянку, упал на нары, засунул
голошу под набитую соломой подушку.
—	Что случилось? — спросил вошедший в землян¬
ку майор Трофимов.
Аркадий поднял голову, взглянул на комэска пол*
нымя слез глазами.
—	Отец не разрешает...
—	Что не разрешает?
—- Летать...
40

—	И правильно делает. Как можно такому мокро¬
глазому доверить вести самолет?..
Аркадий шмыгнул носом, провел пилоткой по
глазам. Майор молча глядел на сникшего и такого
жалкого в эту минуту моториста — лицо в грязных
пятнах, в слипшихся вихрах застряла солома.
—	Приведи себя в порядок, — приказал комэск.
Выйдя из землянки, он направился к комкору.
—	Товарищ генерал, Аркадия можно посадить на
связной самолет.
—	Пассажиром? — нахмурился генерал.
—	Летчиком.
Комкор откинулся на спинку стула и пристально
взглянул в лицо командиру эскадрильи:
—	Петр Григорьевич, вы бы своего сына в таком
возрасте посадили за штурвал?
Майор посмотрел куда-то в сторону, помолчал, по¬
думал и решительно выдохнул:
—	Такого бы посадил...
Опять молчание.
—	Ладно. Сам проверю, — как бы нехотя пообещал
командир корпуса.
Аркадий и молодой, только что прибывший из
училища летчик младший лейтенант Друма сидели
в капонире и грызли семечки — вчера распределили
прибывшие на фронт посылки: эскадрилье Трофимо¬
ва достались семечки. Веселый молдаванин Сашко
Друма ростом недалеко ушел от Аркадия и тоже мог
запросто сойти за подростка, если бы не более плот¬
ная фигура. Они быстро подружились, и Друма кое-че¬
му научил своего приятеля в воздухе. Во всяком слу¬
чае, при полете с комэском Аркадий не впервые взял¬
ся за ручку. Майор Трофимов об этом узнал от самого
Друмы, похвалившего дружка за пилотскую хватку.
41

—	Ну, раз вы уже начали учить, то доводите уче¬
бу до гонца. — сказал комэск младшему лей¬
тенанту.
Несколько раз приятели поднимались в воздух.
Никто не знал, как там один учил другого, видели
только, как фанерная машина выделывала виражи.
Все шло хорошо. Но однажды во время такого
учебного полета сидевшего в первой кабине Друму
тзЕ&шэ рянтадп шальным осколком.
—	Бери, Арик, ручку, — успел сказать Саш ко и
потерял сознание.
Аркадий с трудом нашел аэродром, стал заходить
на посадку. Не получилось. «Промазал». Пошел на
второй круг. И тут увидел другой По-2. Сразу узнал
Трофвмова. Комэск взлетел ему на помощь.
Комэск помахал крыльями: «Следуй за мной!» и
повел Стрижонка над аэродромом.
Весь аэродром всполошился. Вот машины сдела¬
ли второй, третий, четвертый развороты и крыло
к крылу пошли на снижение. 50... 30... 10 метров. Тех-
нкк-старпшна, чья машина попала в мальчишеские
руки, даже прилег, чтобы увидеть то мгновение, когда
колеса коснутся земли. И они коснулись одновремен¬
но с костылем — на три точки.
Трофимов вылез из машины и бросился к призем¬
лившемуся рядом самолету. Подошла санитарная ма¬
шина и увезла раненого Друму, а Аркадий еще долго
сидел в кабине не в силах подняться.
—	Ну, выходи, пилот, — протянул руку майор.
Аркадий не понял, как это было сказано: с ирони¬
ей или с похвалой? Комэск уточнил:
—	В общем, пилотом будешь!
Через месяц Аркадию объявили, что он будет сда¬
вать зачеты.
Готовился он усердно и сдал на «отлично».
42

В ознакомительный полет поднялся с отцом. Не¬
сколько раз брал в руки ручку управления. Обошлось
без замечаний. Лишь один раз отец взял ручку:
—	Держи как следует!
Проверил ориентировку:
—	Какая деревня справа у леса?
—	Кувшиново.
—	Слева?
—	Сосновка...
Потом последовали контрольные полеты с комэс-
ком. Их было немного* обстановка не позволяла ра¬
стягивать — рядом фронт. Да и не было необходимо¬
сти: по мнению майора Трофимова, у паренька врож¬
денная летная хватка.
На исходе июля, когда авиакорпус пододвинулся
к Курску, с аэродрома Бутурлиновка взлетел, самолет,
который пилотировал четырнадцатилетний летчик. Ге¬
нерал Каманин долго стоял на старте и все не мог ото¬
рвать взгляда от самолета. Когда сын вернулся из
своего первого самостоятельного полета, сказал глу¬
ховатым, потеплевшим голосом:
—	На рулежке не торопись.
За Аркадием закрепили связной самолет.
Механик нарисовал на фюзеляже молниеподобную
стрелу, видимо, чтобы придать этой тихоходной мали¬
не стремительный вид.
И вот Стрижонок летит в штаб армии е первым
боевым заданием.
Авиакорпус готовился к Курской операции. Эс¬
кадрилье связи прибавилось работы. Звонили из шта¬
бов, требовали, запрашивали: «Где«шестерка»?», «По¬
чему до сих пор нет «шестерки»?»
И мало кто знал, что эту «шестерку» водил четыр¬
надцатилетний пилот. И еще меньше знали о том,
с каким трудом он пробивался к прифронтовым шта¬
бам. Кругом сновали «мессеры». Надо выбрать та¬
43

кой маршрут, чтобы с ними не встретиться. Ну а если
уж придется встретиться, надо суметь уйти. Аркадий
донимал, что от того донесения, которое он вез в штаб,
может зависеть исход важного сражения.
Однажды комкор полетел вместе с сыном — вызы¬
вали в штаб фронта, а заодно решил проверить лет¬
ную выучку пилота. Летели молча.
—	По курсу «мессер»! — крикнул Аркадий.
Вздрогнула ручка, Аркадий почувствовал на ней
отцовскую ладонь, в шлемофоне послышалось:
—	Веди! Я буду наблюдать и подсказывать.
Аркадий бросил машину вниз: единственное спа¬
сение — малая высота. Да и то не всегда. Вот приреч¬
ная долина. Туда! По-2 шел над камышами. Из каби¬
ны была видна бегущая по воде тень, и Аркадию ка¬
залось, что их преследуют два самолета — один там,
сверху, а другой снизу. Но вот река вырвалась из
крутобережья. Куда теперь? А «мессер» уже заходит
с открытой стороны. Аркадию хочется крикнуть: «Бе¬
ри, батя, ручку! Ты же лучше знаешь, как уходить...»
Но отец не взял. Только сказал отрезвляюще спо¬
койно:
—	Веди к лесу. Не суетись.
Через лесной массив бороздой врезалась просека.
Вот он, спасительный коридор!..
Еще несколько минут «мессершмитт» преследовал
По-2. Совсем рядом рвались его снаряды. Двумя ос¬
колками продырявил плоскость связного, но больше¬
го не добился. Ушел. Видимо, горючее кончилось.
Когда приземлились, отец обнял сына за плечи:
—	Молодец, не растерялся!
В штабе фронта приняли доставленные пакеты.
Механик, залатывая плоскость, обескураженно корил
молодого пилота:
—	Нельзя поаккуратнее, что ли?
На следующий день «шестерка» пошла в паре
44

с другим самолетом — «четверкой». Вдвоем, казалось,
и веселее и безопаснее. Но все повернулось по-иному.
На обратном пути их атаковал Ме-109. Аркадий
без промедлений отдает ручку до отказа и идет бре¬
ющим. Его напарник, видимо, не успел это сделать, и
«сто девятый» разрядил в него пушку. Хлынуло пла¬
мя. Аркадий развернулся, приблизился к «четверке»
и увидел, как летчик головой уткнулся в бортовую
доску. Неуправляемый самолет шел по наклонной
к земле.
—	Ва-аня-а! — в отчаянии закричал Стрижонок.
«Четверка» свалилась на крыло и беспомощно за¬
скользила вниз, а через минуту Аркадий увидел взмет¬
нувшееся над верхушками сосен пламя.
Машина приземлилась на аэродроме. Аркадий
долго не вылезал. Подошел отец, вскочил на крыло.
—	Что случилось?
Аркадий сидел, откинув голову назад, лицо блед¬
ное, глаза закрыты. И вдруг, как кашель, его заби¬
вает надрывный плач.
Отец опускает руку на плечо:
—	Что случилось?
Аркадий глотает горький комок.
—	Ваня погиб...
Комкор дЪлго смотрел на сына. Маленькое, уто¬
нувшее в шлемофоне лицо, шлемофон застегнут не
у подбородка, а где-то за ухом. На плече — брезенто¬
вый ремешок противогаза, на коленях — большие,
почти пустые перчатки.
Острая, жалостливая боль кольнула душу комко-
ра, он спрыгнул с плоскости, потер повлажневший лоб,
не зная, что сказать сыну. Минуту постоял молча, за¬
кусив губу и уставившись на свои запыленные сапо¬
ги, в какой-то непривычной для него, виновато-подав¬
ленной позе. Ему и впрямь казалось, что он виноват
в случившемся. Поднял голову, хотел что-то спросить.
45

во укндал перед собой комэска Трофимова. Майор
смотрел то на комкора, то на сидевшего в кабине Ар¬
кадия и как-то неуверенно доложил:
—	Товарищ генерал, в разведотделе срочные па¬
кеты. Через двадцать минут вылет. Может, Аркадия
подменить?
—	Подмените.
—	Есть. Разрешите идти?
—	Обождите. Приготовьте мою машину. Полетим
искать Родионова. Не вернулся...
Обычно намаявшись за день, Аркадий засыпал
крепким сном. Спавший рядом Друма утром толкал
в бок и выговаривал:
—	Ты хоть раз можешь сам проснуться?
Но в последнее время Аркадий потерял сон. Спал
тревожно, урывками. Часто видел во сне мать. И Лев¬
ку. Как он по ним соскучился!
Да что там мама и Левка. С отцом, который ря¬
дом, и то редко видится. Батя все время «в разлете»,
как здесь говорят. Да и сам Аркадий по корпусным
и армейским командным пунктам мотается.
Вообще-то Аркадий мог почаще заглядывать на
корпусной КП, но, честно сказать, он боится прослыть
«папиным сынком» и потому видится с ним только
по неотложному делу. И еще работает так, чтобы ни¬
кто не посчитал за белоручку. Хотя он уже летчик, но
старательно хлопочет у самолета, помогает механику
мыть машину и проводить регламентные работы. По¬
худел, руки потрескались, как тогда в ташкентских
авиамастерских.
Плохо спалось и в эту сравнительно спокойную
ночь. Только где-то далеко за горизонтом полыхало
зарево: наверное, горели хутора. Уснул лишь к утру, и
опять его растормошил Друма:
46

—	Все царство небесное проспишь! Мать приехала.
—	Шутишь? — Аркадий протер глаза.
—	Какие шутки! Только звонили из корпуса. Да¬
вай жми.
Не чуя под собой ног, Аркадий побежал в штаб.
Влетел в землянку... Мама! В знакомом темно-зеленом
платье, в белом берете...
Бросился к ней, как когда-то дома, возвращаясь из
школы или из мастерских. Воткнулся в ее теплые,
пахнущие земляничным мылом руки и едва не за¬
плакал. Она гладила его мягкие, шелковистые волосы
и говорила тихо, сквозь слезы:
—	Вырос. И похудел...
Он поднял голову и тут только увидел, как много
людей собралось на КП — штабники, летчики, инже¬
неры. Смутился.
И вдруг из-эа перегородки выглядывает округлая
мальчишеская рожици. Челка-щеточка на лбу, щеки
яблоками, две дырочки носа.
Левка! В руках у него палка, превращенная в вин¬
товку, с ремнем, затвором и даже штыком из проволо¬
ки. Он бросает свое «оружие*, подпрыгивает и пови¬
сает на шее Аркадия.
Мать, оказывается, приехала не в гости, а насо¬
всем — будет в штабе работать. А Левку через пару
дней отправят попутным самолетом к бабушке.
Аркадий по-прежнему жил в казарме. Докой
(а дом был там, где была мать) Аркадий приходил
лишь по звонку отца:
—	Зайди к матери, беспокоится.
Мать встречала чаясто материнскими упреками:
—	ЧРго же тьт совсем от дома отбился? (И у мамы
то же понятие «дома».) Где ты, что с тобой —
не анаго..^
■— Я же тут, ма, рядом, — оправдывался: он, как
раньше, в Ташкенте.
4Т

Мать улыбалась.
—■ Забыла сказать, я ведь привезла тебе баян.
Мать развязала бабушкин платок (он сразу его
узнал — байковый, цвета тыквы), и на Аркадия, ве¬
село смеясь всеми своими перламутровыми пуговка¬
ми, взглянул его старый друг. Баян был с потертыми
мерами, с облезлыми планками, только в складках
рдел малиновый батист.
Аркадий взял баян в руки, перекинул за плечо ре¬
мешок, пробежал по клавишам, и о сырые стенки зем¬
ляки стрижом забилась давняя, пробившаяся через
расстояния мелодия «Коробейников». Потом заиграл
«Катюшу», «Амурские волны». Мать любила этот
вальс: он напоминал ей Дальний Восток, где родился
Аркадий и где они жили до войны. О Ташкенте напо¬
минала другая песня — «Опят курганы», которую Ар¬
кадий когда-то играл на школьных вечерах.
Неизвестно, сколько длился бы этот «концерт», ес¬
ли бы не вошел отец.
—	Не пора ли в казарму?
—	Пусть хоть чаю попьет, — вмешалась мать.
—	Нет, мне пора, ма, это уж точно, — отозвался
Аркадий.
Чмокнув мать в щеку, козырнул отцу и, подхватив
баян под мышку, дробно застучал маленькими, изящ¬
ными сапожками, сшитыми дядей Марком.
ВОЛОДЬКА СЛУШАЕТ ЗЕМЛЮ
«Салям алейкум, Камиль!
Пишу тебе уже с настоящего фронта. Думаешь,
хвастаю? Нет. За эти два месяца повидал всякого...
Ты же знаешь, я никогда не ревел. А тут однажды
пришлось. Это когда убило моего товарища, Ваню Ро¬
манова.
4В

Ну а главная моя новость — я уже летчик! Ле¬
таю на связном, вожу в основном всякие документы.
не думай, что это простое дело — летать на «куку¬
рузнике*. Меня не раз гоняли «мессеры», едва уходил,
а бывало, и с дырками в крыле прилетал.
Позавчера мне орден Красной Звезды вручили.
У меня тут много друзей. Особенно дружим с лет¬
чиком Сашей Друмой. Не раз выручали друг друга.
Еще есть Володька Мухин. Мы с ним почти одно¬
годки. Он мой самолет обслуживает...
Пиши, как у тебя дела. Как поживает Ларион Спи¬
ридонович? Привет ему большой.
Жму крепко твою руку. Пиши.
Аркадий».
—	Вовк, а Вовк!
—	Да-а...
—	Заснул?
—	Нет. Слушаю землю.
—	Как это «слушаю»?
—	А ты приложи ухо и услышишь — гудит.
Аркадий слез со стремянки, лег рядом с Володь-
кой, прислушался.
—	Выдумываешь.
—	Не умеешь слушать!—Володька перевалился на
другой бок. — А я слышу. Земля гудит. Да еще как...
Аркадий усмехнулся. Чудак этот Мухин. Всегда
что-нибудь придумает. Встретились они с ним совер¬
шенно случайно. В столовой. После обеда Аркадий
заглянул на кухню попросить у тети Поли холодного
квасу. Когда выходил, в дверях столкнулся с каким-
то пареньком с охапкой дров. Поленья рассыпались,
больно стукнули Аркадия по ноге.
—	Можешь . осторожнее? — подпрыгивая на од¬
ной ноге, сказал Аркадий.
4 H. Котыш
49

—	А ты что, не видишь? — ответил паренек.
С минуту черные, как антрацит, глаза пареныса
сверлили Аркадия, потом он нагнулся, чтобы собрать
коленья. Аркадий решил ему помочь. И они вновь
столкнулись — теперь уже лбами. Оба засмеялись.
—	Тебя как зовут? — спросил Аркадий. ,
—	Володыса.
Сложив дрова у плиты, они вышли во двор, при¬
сели на бревно.
—	Откуда ты? — спросил Аркадий, обрадован^
ный, что здесь, на фронте, встретил сверстника.
Володька рассказал, что он потерял родных и по¬
просился в БАО (батальон аэродромного обслужива¬
ния). Хотел помогать бить фашистов, а его послали
на кухню. По всему видать, послали не зря: Володька
сильно ослаб от голодухи, глаза ввалились, из шей¬
ного разреза вылинялой рубашки торчали ключицы.
—	А ты летаешь? — Володька с завистью смот¬
рел на Аркадия, на его фуражку с кокардой-птичкой,
на летный планшет, болтавшийся чуть ли не у самых
пяток.
—	Летаю, — с гордостью сказал Аркадий. Помол¬
чал и вдруг пододвинулся к Володьке. — А хо¬
чешь, я поговорю с командиром, чтобы тебя к нам
взяли?
—	Да не возьмут, — махнул рукой Володька.
—	Я попрошу, майор ко мне хорошо относится.
Володька неуверенно дернул плечиками, мол, бес¬
полезно все это.
—	Ну мне пора, я пошел. — Аркадий протянул
руку. — Вот увидишь, возьмут, — авторитетно заявил
Аркадий, пожал грязную, всю в ссадинах руку Во¬
лодьке и форсисто зашагал к землянке.
Майор Трофимов сразу согласился взять паренька
в эскадрилью. Но прав у Петра Григорьевича было не¬
достаточно, и он обратился к начальнику политотдела.
50

Полковник Кувшинников, выслушав Трофимова, не¬
довольно выговорил:
—	Поймите, Петр Григорьевич, здесь не детский
сад. Воевать надо, а вы ребятню собираете. Хватит од¬
ного... Кстати, как у него там?
—	Ничего. Летает.
—	Ну вот и хорошо? У вас все?
Майор замялся:
—	Погибнет хлопец, если отобьется.
—	А у вас, думаете, не отобьется?
—	Раз беру, значит, знаю, на что иду...
Полковник задумался, ковырнул носком ботинка
комок земли:
—	Что ж, бери, создадим экипаж... пионерский.
Так Володька, или, как значилось в его справке,
Мухин Владимир Ильич, попал в эскадрилью связи
на самолет своего сверстника — Аркадия Кама¬
нина.
Володыса был на десятом небе. До войны он жил
в Харькове и посещал авиамодельный кружок при
Дворце пионеров, мечтал строить настоящие самоле¬
ты, но, когда началась война, забыл об авиации.
И вдруг такое счастье!
Его постригли, обмундировали и зачислили мото¬
ристом. Вначале ездил за бензином и маслом, мыл са¬
молет, а потом разрешили заправлять машину. Когда
выдавалась свободная минута, они усаживались
под крылом самолета, и Аркадий преподавал своему
дружку науку воздухоплавания. Рассказывал, что та¬
кое подъемная сила, хорда крыла и тяга винта. Ино¬
гда вместе мыли самолет — техсостава в эскадрилье
не хватало, и Аркадий по старой памяти помогал ме¬
ханику и мотористу. Вскоре Володьку допустили к са¬
мостоятельному обслуживанию самолета. Он готовил
машину к вылету, осматривал мотор, опробовал и по
всем правилам докладывал Аркадию:
4*
51

—	Товарищ младший сержант, самолет готов к по¬
лету!
Аркадий придирчиво проверял готовность и, в
свою очередь, когда возвращался с задания, сообщал
механику, как работала машина в полете. Вместе
осматривали машину. Попутно Аркадий экзамено¬
вал своего друга, учил регулировать клапаны газо¬
распределения.
Теперь они стали неразлучными, нередко ели из
одного котелка. Аркадию положен был летный паек,
и Володька часто обнаруживал в своей сумке от про¬
тивогаза то плитку шоколада, то яйцо, то белые су¬
хари.
Как-то им вдвоем разрешили полететь со спецпа-
кетом в штаб авиадивизии. Володька поинтересовался:
—	А где парашют?
—	Ты что, впервые видишь, что я летаю без пара¬
шюта?
—	Вижу... — замялся Володька. Он не мог ска¬
зать — хорошо это или плохо, что нет парашюта.
Володька ни разу в жизни не прыгал с высоты, пре¬
вышающей яблоню в соседском саду; Аркадий один
раз спустился на парашюте. Он еще раз объяснил обя¬
занности Володьки в полете: наблюдать за воздухом,
все видеть, обо всем докладывать.
Чтобы вести наблюдение, Володькё приходилось
смотреть в основном назад — впереди летчик все ви¬
дит сам. Но это было неудобно. В кабине водоворот
воздуха захлестывает дыхание, слезу вышибает (каби-
яа-то открытая, одним козыречком защищена). Но Во¬
лодька с гордостью и достоинством нес свою первую
боевую вахту. От напряжения слезились глаза, затек¬
ли ноги.
Когда возвращались к себе в часть, Володька по¬
чувствовал себя уже «облетанным», да и ни одного
вражеского самолета не встретилось. Он чуть рассла¬
52

бился, даже позволил себе оглянуться. Уж очень хо¬
телось посмотреть, как Аркадий управляет самоле¬
том, — ив зеркале обзора на стойке центроплана их
взгляды встретились. Аркадий погрозил кулаком.
—	Смотри, а то собьют, как муху!
Возвратились благополучно.
Жил Аркадий с летчиками, а Володька Мухин
с механиками. Но на каждой новой «точке», как на¬
зывали места, куда перебазировалась часть, Аркадий
забегал к другу, спрашивал, как тот устроился. Иногда
сгребал в парашютную сумку Володькины грязные
до черноты вещички и убегал.
—	Сегодня буду дома. Мама постирает.
Летать приходилось много, оба уставали смертель¬
но: один делал по нескольку вылетов подряд, не вы¬
лезая из машины, другой то и дело снаряжал ее на
новое задание.
Случалось летать и на комкоровском самолете. От
других он отличался тем, что руль поворота был вы¬
крашен в голубой цвет.
Как-то на этом отцовском голубохвостом По-2 Ар¬
кадий полетел с Володькой с донесением к самой ли¬
нии фронта — в штаб пехотной дивизии.
На пятнадцатой минуте полета Володька увидел
тупорылый «Фокке-Вульф-190». Крикнул по перего¬
ворному устройству:
—	Арик, «фоккер» сзади! — И с ужасом поду¬
мал: «Конец».
Аркадий спокойно распорядился:
—	Продолжай следить за хвостом!
Он бросил машину вниз. Володька услышал ка¬
кие-то странные, рвущие перепонки хлопки. Взглянул
вправо — в плоскости просвечивали дырки, на ветру
бился обрывок гшркали. Вновь взглянул вперед —
«фоккера» нет. Их самолет плыл меж кустарников,
едва не задевая колесами землю.
53

Опасность миновала. Аркадий восстановил ори¬
ентировку и на малой высоте повел машину к линии
фронта.
Сели вблизи окопов. Вручили пакет полковнику-
пехотинцу. Тот посмотрел на часы:
—	Молодцы, вовремя!
—	Нас тут ветерок попутный подгонял, — улыб¬
нулся Аркадий.
Вернулись ребята на свой аэродром с шестью про¬
боинами в консоли крыла. Как ни старался Володь¬
ка со своим другом-механиком залатать аа. ночь дыры,
не успели.
Утром к своей «голубохвостке» подошел генерал
Каманин, долго глядел на изрешеченную плоскость и
удивленно пожимал плечами:
—	Когда это меня так угораздило?
—	Это не вас, а нас, товарищ генерал* — вытянул¬
ся Володька, едва не слетев со стремянки.
—	Кого это «нас»? — поднял голову генерал и
придержал стремянку.
—	Ну, это самое... сегодня... нет, вчера.» В об¬
щем, мы с Аркадием летали на вашем самолете. Ма¬
ленько «фоккер* потрепал.
—	«Фоккер»? — Лицо комкора, как показалось
Володмсе, побледнело. —- Где Аркадий?
—	Спит. Поздно вернулись с задания.
Генерал спустился в землянку. Минуту стоял воз¬
ле спящего сына. Но сон, видно, был неспокойный:
нервно, как от обиды, подрагивали губы, шевелились
порыжевшие на солнце брови. Не хотелось комкору
будить сына — даже присел рядом. Да надо. Надо
сказать, как пройти к передовой более безопасным
маршрутом. Генерал протянул руку к одеялу* гу¬
бы чуть было не прошептали «сынок», но овладел
собой:
—	Аркадий, вставай!
54

Тот вмиг проснулся, открыл свои огромные, опу¬
щенные светлыми ресницами глаза.
—	Папа?!
—	Вот что, — начал без лишних предисловий
отец. — Тебе сейчас лететь на КП армии. Не лезь на¬
прямик.
Генерал взял висевший на стене планшет сына,
провел пальцем по целлулоиду:
—	Смотри, сразу лети на Тя волжанский лес, от¬
туда по долине реки вправо, километров двадцать
пройдешь, не больше, а тут сразу повернешь влево на
девяносто. Через три-четыре минуты будешь на месте.
Понял?
Аркадий сидел на нарах, свесив на земляной пол
худенькие, журавлиные ноги.
—	Понял. Только к лесу вот тут не пройти, — он
воткнул свой маленький, выпачканный синей краской
палец. — Где-то здесь их зенитки стоят. Вчера лупили
по нашему Илу.
—	Вчера были, сегодня нет, — ответил отец. —
И не вздумай самовольничать. Иди только таким мар¬
шрутом.
Вылет был назначен на 9.15, но команды почему-
то не поступало, и ребята в ожидании сидели под плос¬
костью крыла и болтали о всякой всячине.
—	А я бы, знаешь, что сделал, если бы был самым
главным в мире? Всю землю засеял бы арбузами,
а в городах понастроил бы больших домов и в каждом
доме на первом этаже — большой магазин морожено¬
го. Чтобы каждый, кто захотел, ел или арбуз, или
мороженое.
Володька не случайно говорил об арбузах и моро¬
женом. Ему до сих пор снились большие полосатые
арбузы, за которыми он охотился на бахче, где дед
Кузьма был сторожем. А мороженое он впервые по¬
пробовал только позавчера. Аркашина мать пригото¬
55

вила из коаьего молока. К радистам прибилась без¬
домная коза. Они ее доили, и весь радиовзвод пробо¬
вал целебное, как утверждали радистки, молоко. При¬
несли и Марии Михайловне. Каким способом удалось
ей из того солоноватого молока сделать сладкое моро¬
женое, ни Аркадий, ни тем более Володька сказать не
могли, но съели они его с превеликим удовольствием.
Теперь он мечтал, чтобы мороженое и арбузы были
у всех и бесплатно.
Потом Володька опять слушал землю. За послед¬
нее время он стал не таким, как обычно. Не знал Ар¬
кадий, что его дружок в эти дни, когда войска под¬
ступали к Харькову, во сне и наяву видел свою Хо¬
лодную Гору*. Часто просыпался ночью, глядел ту¬
да, оде кровянилась заря пожаров. И сейчас ему чу¬
дилось, что земля гудит оттого, что идут бои на под¬
ступах к Холодной Горе.
—	Земля все же гудит, — сказал он и опять при¬
пал ухом к утрамбованной самолетными колесами
дорожке.
Аркадий тоже прилег.
—	А знаешь, Вов, у меня есть друг у вас на Ук¬
раине.
—	В Харькове?
—* Нет. В Пятихатках. Слыхал?
—	Это недалеко.
—	Мы там когда-то жили... Был там у меня дру¬
жок Колька Хижняк...
Чтобы как-то скоротать время и отвлечь Володьку
от иевеселых дум, Аркадий предложил сыграть
в жмурки.
Володька хмыкнул:
—	В жмурки? Смешно!
Аркадий пропустил мимо ушей это «смешно»
* Предместье Харькова.
56

и начал считать, как когда-то с Камилем в Таш¬
кенте :
—	На одном крыльце сидели царь-царевич, король-
королевич, сапожник, портной, ты кто такой?..
Вместо ответа Володька посмотрел на дружка
сквозь дырочку в кулаке и вдруг спросил:
—	Арик, скажи, зачем люди убивают друг друга?
От царя-царевича и короля-королевича не осталось
и следа.
Чтобы не молчать и хоть как-нибудь ответить на
Володысино «зачем?», Аркадий до боли сдавил мочку
уха и сказал неуверенно:
—	Война же...
—	А зачем война?..
Аркадий молчал, а Володька продолжал допыты¬
ваться :
—	Ну вот зачем мою маму, сестренку убили? Дя¬
дю Кузьму, пасечника, повесили? Даже кошку нашу
облили керосином и подожгли. Она страшно кричала,
каталась по земле, а потом побежала на чердак, и наш
дом загорелся... И мы их убиваем... Почему так по¬
лучается, что люди убивают друг друга?
Оказалось, не так просто ответить на Володькины
вопросы. Он-то, Аркадий, понимал: они враги, пото¬
му их надо убивать. Зачем они пришли к нам? Не при¬
шли бы, и не было всего этого.
Тут прозвучала команда: «Вылет!* Запищал плун¬
жер, нагнетая бензин из заливного бачка для запуска
мотора. Аркадий показал над головой скрещенные ру¬
ки, что значит: «Выключено, можно трогать про¬
пеллер».
Володька повернул винт, поставил его в положение
«компрессия* и резко крутанул.
Аркадий крикнул:
—	От винта!
Мухин отскочил в сторону:
57

—	Есть м мига!
Вот вначале делает несколько вялых взмахов, по¬
там цгаик, другой, н вспыхивает зеленоватый диск.
Аркадий выбрасывает за борт руки: «У бирай ко*
аодкн!*
Вечером, вернувшись из полета, Аркадий попросил
у майора Трофимова разрешения сходить в лес.
Вечервая заре бросила мост по отраженному
в дождевых лужах небу — из желто-розовых,
как бы свежевыстр уганных досок. Казалось,
■о этому заревому мосту можно запросто пробежать
на ту сторону разлива. Аркадий осторожно ступил и
тут же почувствовал знобящий холодок: вода залила
за голенище. Как же быть? Он загадал: будет идти по
крккврмоюй тропке до тех пор, пока не встретит че¬
ловека. Встретит — значит, он попадет в штурмовой
ашшш. не встретит — этому не бывать.
Доропа нет. Никого нет. Неужели неудача? Не хо-
телоеъс этим мириться.
Снял сапоги, водвернул штанины выше колен. Пах¬
ло мокрой хвоей и озоном. В ослизлых, расквашен¬
ных танковыми гусеницами обочинах дороги мутнели
лужа У соснового подлеска вышел на тропку и так,
босиком, пошлепал в глубь леса. Вскоре остановился.
На поляне, Желтевшей свечками лугового хвоща, сто¬
яла крытая брезентом машина: радиостанция. Подо*
■м, отары 1 дверь.
—	Здравствуйте!
В аппаратной сидела девушка с ефрейторскими по-
темами. Ока встала и строго спросила:
—	Ты кто?
—	Солдат.
—	Вижу, что солдат, яо не все солдаты имеют
право заходить на радиостанцию.
58

—	Ясно. Только я такой инструкции не изучал.
—	Иди изучи. —Девушка закрыла дверь.
Он подошел к окну:
—	Товарищ ефрейтор, дождь ведь начинается...
На Риту — так звали радистку — смотрели озор¬
ные, по-детски открытые глаза. Округлый мальчишес¬
кий подбородок, чуть приоткрытые пухлые губы. Не¬
померно широкий воротник гимнастерки вокруг то¬
ненькой шеи. Он глядел на нее долго и пристально,
будто хотел запомнить эти сливово-синие глаза. Она
вспыхнула, задернула окно темной шторой.
По крыше радиостанции забарабанил дождь. Ни¬
чего не оставалось, как возвращаться в часть.
На другой день было тепло и солнечно. Ри¬
та сидела на траве у радиостанции, чинила гим¬
настерку.
Он пришел снова, только уже не босиком — начи¬
щенный, наглаженный и с букетиком полевых цветов.
—	Это тебе за инструкцию.
—	Выучил?
—	Не успел. Может, и мне пуговицу пришьешь?
Бле держится...
—	Давай. А ты пока расскажи, кто ты?
—	Шпион.
—	Слишком зеленый. А вообще л один раз видела
шпиона, — вдруг вспомнила Рита. — Перед войной
У нас в Москве одного судили».
—	Ты из Москвы? — обрадованно спросил Арка¬
дий. — Я тоже москвич. Живу возле кинотеатра «Удар¬
ник». А ты?
У Риты аж сердце кольнуло, повеяло домом. И не¬
известный парнишка сразу стал каким-то родным.
Много в тот день они говорили о Москве. Собствен-
но, рассказывала больше Рита. Аркадий, еще плохо
знавший Москву, только кивал. Так они стали
Друзьями.
59

АТАКА
«Дорогая бабушка!
Прими горячий фронтовой привет от своего вну¬
ка Аркадия и передай привет Левке, по которому
я также соскучился. Маму и папу я вижу редко. Не¬
делю назад видел папу в штабе, но поговорить не
удалось.
Живу я, бабушка, ничего, можно сказать, хорошо.
Получил новые сапоги, немножко велики. У нас очень
жарко, жарче, чем в Ташкенте. Ты за меня, бабушка,
не беспокойся, я уже взрослый, зря думаешь, что под
бомбу попаду. Сплю вовремя. И насчет аппетита — не
жалуюсь. Нет, я не похудел, даже потолстел.
Я очень рад, бабушка, что сюда приехал, ведь тут
я тоже работаю и помогаю там, где надо. В гости
я приеду обязательно вместе с мамой и папой, как кон¬
чим воевать.
Пока до свидания, бабушка. Зовут к самолету. На¬
до лететь. Вернусь, допишу.
С горячим фронтовым приветом Аркадий».
Полк спал в сарае. Длинный бревенчатый овин,
казалось, качался от дыхания сотен людей. Даже гу¬
стой запах сена, на котором лежат летчики и техники,
не заглушал тяжелого духа пота и распаренной кир¬
зы. Все спят, только двое ворочаются на хрустящем
сене. Душно. Кто-то поднимается, осторожно переша¬
гивает через ноги спящих. Это капитан Береговой, за¬
меститель командира эскадрильи.
При сумеречном свете луны, бьющей в открытую
дверь, он смотрит на летчиков своей эскадрильи,
только что прибывших из запасных полков. Они по-
курсантски стрижены под нулевку, спят, подобрав ко¬
ленки к подбородку. Вот лежит, уткнувшись носом
60

в куртку, ушастенький Леша Галкин, а в дальнем углу
тяжело храпит с открытым ртом Владимир Молодчи¬
ков, что-то бормочет во сне Александр Пряженников.
Это стреляные волки, за них меньше тревоги. А моло¬
дежи круто придется — завтра их ждет первое сра¬
жение.
Капитан вышел, вдохнул запах дикой мяты. Как
могла выжить эта трава под гибельным палом пушек
и бомб, который бушует вот уже несколько дней? Да¬
же ночью не спадала духота. Небо звездное, безоб¬
лачное.
Кто-то еще выходит из овина. Это друг Берегово¬
го Виктор Кумсков. Садится на траву. В сторонке, на
самолетном чехле лежат два подростка. Кумсков
узнал их — это Аркадий Каманин и Володька Му¬
хин. Они прилетели за срочным грузом, но полет
в штаб армии пока отложили, и ребята заночевали
в штурмовом полку.
Кумсков закуривает, предлагает папиросу Берего¬
вому, тот отказывается: он не курит.
—	Духота страшная. А что будет днем...
—	Дождичка бы...
Кумсков, раза два затянувшись цигаркой, тушит
окурок каблуком. Кивает на спящих мальчишек:
—	Славные ребята.
—	Будут после войны рассказывать, как воевали,
не каждый поверит.
—	Давай и мы здесь заснем. Хоть немного свежим
воздухом подышим, — предлагает Береговой.
Они бросают куртки на траву и тут же засыпают.
В четыре утра полк был поднят по тревоге. По¬
строились. Вынесли знамя. Комполка Ищенко объ¬
явил о начале «большой и важной работы*. Серьез¬
ность предстоящего летчики почувствовали гораздо
раньше. Все полки корпуса полностью укомплектова¬
ны людьми и самолетами, к вылету приготовили даже
61

резервные машины. Пригнали два новеньких По-2 и
в эскадрилью связи. Один самолет взял комэск Тро¬
фимов, другой предложили Аркадию, но тот отка¬
зался:
—	Я буду летать на своей «шестерке». Она счаст¬
ливая...
Вторую новенькую с большой радостью взял лей¬
тенант Друма.
Операция разворачивалась поистине невиданная.
В сражение на Курской дуге с обеих сторон было во¬
влечено более 4 миллионов человек, черноземную по¬
лосу «пахали» около 70 тысяч орудий и минометов,
свыше 13 тысяч танков и самоходных орудий, более
11 тысяч боевых самолетов. Аэродромы Белгородского
выступа забиты авиаполками воздушного флота гене¬
рала Риттера фон Грайма, под Харьковом приземли¬
лись эскадры Рихтгофена. На многих машинах едва
высохла заводская краска — это новые, модифициро¬
ванные бомбовозы «Хейнкель-111», истребители
«Фокке-Вульф-190», штурмовики «Хеншель-129».
Солнце еще не взошло, но заревое пламя уже
охватило полнеба. И только на западе висит какая-то
сумрачная, как омут, пелена. В этот омут штурмовики
эскадрильи Берегового влетали среди первых. Земли
почти не видно, все в дыму. Вдруг по сизому, задым¬
ленному полю прокатываются клубы огня. Их много.
Вначале они катятся в одиночку, а потом превращают¬
ся в сплошной огневой вал. Это бьют «катюши». Че¬
рез минуту такой же рыжий вал, прерываемый черны¬
ми дымами, вымахнул из-за перелеска, и они схлест¬
нулись. В воздухе тоже властвует огонь: прямо по
курсу брызги разрывов.
Группа Берегового перевалила линию фронта и ата¬
ковала вражескую автоколонну. Илы срывались в пи¬
ке, взмывали ввысь, разворачивались и вновь броса¬
лись на штурм грузовых «мерседесов». На первом за¬
62

ходе Береговой так увлекся атакой, что забыл про вы¬
соту; стрелок Санников услышал взрывы собственных
бомб. Самолет начало трясти. Легли на обратный курс.
Тряска продолжалась. Что случилось? Зенитки вроде
молчали. Вернулись на аэродром и увидели — оскол¬
ки собственной бомбы посекли винт. Хорошо, что не
отрубило плоскость.
Орловский выступ Гитлер назвал «кинжалом», на¬
целенным в сердце России, а свои белгородские укреп¬
ления — «бастионом», наглухо закрывающим Украину
от советских войск. «Кинжал» сломался, медлехшо и
неумолимо рушились белгородские «бастионы». На
тгега: обрушились сотни наших бомбардировщиков и
штурмовиков. Земля и небо раска аыва лжь от гула и
грохота. Аркадий, летавший с донесением в штаб тан¬
кового корпуса, издалека увидел это жуткое скошпце
матттин и поспешил уйти в сторону. «Как там Гал¬
кин?» — вспомнил Аркадий молодого летчика из
штурмовой эскадрильи, с которым познакомился вче¬
ра на полковом командном пункте. Галкин чем-то
похож на Камиля, такой же чернявый, только ростом
повыше. Он тоже москвич, мать живет на Красной
Пресне.
А Галкину сейчас — перевалить бы огневой вал.
Дальше огонь будет менее прицельный. И еще важно
самочувствие: в горячечном азарте атаки забываешь
о себе, меньше оторопи и точнее действия. Так хо¬
чется комэску успокоить молодых ведомых: «Еще не¬
множко, и легче будет». Но в эфире должна быть ти¬
шина, ее стерегут все — натют летчики, пункт управ¬
ления корпуса и немцы. Корпусная радиостанция
обосновалась сейчас прямо на поде боя, и генерал Ка¬
манин бросает короткие команды штурмовикам и ист¬
ребителям: «Шестнадцатый, подтянитесь!», «Слева
четыре «сто девятых»!»
Мимо Галкина сверху вниз прошмыгнул «Фокке-
63

«Вульф-190». Летчик узнал его по тупому носу и
черному кресту на фюзеляже.
Первым заметил колонны на дороге Галкин. Обыч¬
но новички, кроме своего ведущего, ничего не видят
вокруг, а этот, забыв обо всем На свете, кричит по
радио:
—	Двадцатый, вот они! Скол^о их!
«Двадцатый» — это ведущий! Можно было обо¬
рвать паренька, нельзя, мол, засорять эфир, но ком¬
эск сдержался. Галкин близко, даже слишком близко
принимается к крылу комэска. И вдруг сквозь нерв¬
ную дробь морзянки врывается высокий женский
голос:
—	Двадцатый! Слева сзади «сто девятые»! Слева
«сто девятые»!
Это радистка командного пункта Рита Победонос¬
цева. Береговой оглядывается, видит черные кресты.
Сколько их?! Двенадцать. Многовато для восьми. Но
ведь на «втором этаже» их прикрывает шестерка
Яков. Значит, не так уж мало. Береговой ищет Яки и
только сейчас замечает, что они уже ведут бой — их
связала группа «фокке-вульфов», и, стало быть, эти
двенадцать — «наши», подумал капитан. Предупре¬
дил ведомых:
—	Держаться строя! Стрелкам отбивать атаки ис¬
требителей!
И скорее, скорее к цели! Как назло, шоссе оказа¬
лось перпендикулярно. А как бы хотелось Дарить
вдоль колонны. Там, на аэродроме, это кажется та¬
ким простым, а сейчас, в суматохе боя, когда фждая
секунда равна жизни, мучает мысль: успеешь ли
благополучно развернуть свою восьмерку и ударить
с другого направления,.
Комэск дает команду уклониться влево и пер¬
вым выходом на боевой курс бросает машину в пике,
сбрасывает серию противотанковых бомб и с ужасом

замечает, что все бомбы ложатся в стороне от боль¬
шака. Что случилось? Прицел спортачил? Но он на¬
учился и на глазок бомбить. С досады выхватил ма¬
шину чуть ли не у самых башен «тигров» и пошел
вдоль колонны, судорожно, до оцепенения пальцев на¬
жимая на гашетки. От пушечных толчков машина
дрожит как в лихорадке. По правой плоскости реза¬
нул осколок — на консоли порванная дюраль отвис¬
ла, машина накренилась, ее трудно удерживать на
курсе. А ребята вслед за комэском «пашут». Уже от¬
бомбился противотанковыми Саша Пряженников и
вновь стал справа. Лицо бледное, с запавшими щека¬
ми. А где Галкин? Вот он! «Клюет* танки. Молодец!
Сбросил бомбы на пикировании довольно точно — яс¬
но видны два пылающих «тигра».
Теперь в повторную атаку. Справа, там, где толь¬
ко шел Пряженников, комэск вдруг замечает
«мессершмитта*. А где же Пряженников? «Мессер»
несколько секунд идет рядом с машиной Берегового.
^Его не достать стрелку. Но и он не может открыть ог¬
ня. Но, видно, ищет возможности развернуться.
А Береговому надо атаковать танки. Черт с ним, если
зайдет с хвоста — там Санников встретит. Почти вер¬
тикально Георгий втыкается в колонну, он уже увидел
' кресты на башнях и маленькие дульца огневых точек.
Сброс!
—	Как там, Ваня?
—	Горят! — кричит стрелок Санников.
За комэском повторяют атаку ведомые. А он ищет
Пряженникова. Вон она, «семерка», тоже пикирует.
Но она дымит. Пряженников подбит... Но почему он
не возвращается? Хотя одному возвращаться опасно.
Все небо в разрывах. В эфире молниями вспыхивают
вскрики и пересвист помех. Все, что копилось там, на
земле, сейчас выплеснулось здесь.
Пора уводить группу. Но что это? Комэск видит,
5 Н. Котыш
65

как чей-то Ил пикирует там, где нет ни танков, ни
автомашин, ни пехоты. Просто над голым серым по¬
лем, где маячит одинокое, обглоданное снарядами де¬
рево. Он не пикирует, а падает. Неужели не вывернет¬
ся? Наверное, рулевое управление перебито. Но поче¬
му не прыгает летчик? Над серым полем взметается
столб огня...
В балке горят пятидесятитрехтонные «тигры». Их
много. Дым, будто расплавленное олово, растекается
по низине. Но это уже не радует комэска. Нет его
двоих ведомых. Гибель одного видел сам. Неизвестно,
что с Галкиным. Так не хотелось брать его в этот по¬
лет. А может, он уже дома?..
Как уцелевшим пробиться к аэродрому? От истре¬
бителей их спасают истребители, но от «эрликонов»
никто не прикроет. А зенитные орудия прямо-таки
форт соорудили — через него не перепрыгнешь, идти
только в лобовую.
Уж давно должен был разгореться день, а над зем¬
лей висит странный полусумрак, словно при затме-
иии.
Солнце будто снарядами и бомбами загнано за
горизонт, в небе и на земле властвует дым. Даже здесь,
на высоте, от дыма першит в горле. И по полям, пе«
релескам уже не очажные дымки крутятся, а беснует¬
ся красная буря пламени.
Горят похожие на кресты телеграфные столбы, пы¬
лают танки, автомашины, повозки, упавшие на поле
самолеты, горят стога прошлогодней соломы, лес, кре¬
сты на погосте. И гулкие, словно утробные вздохи зем¬
ли, удары.
В наушниках властный голос комкора Каманина!
—	Двадцатый! Я — «Кама». Как слышите?
—	Слышу хорошо. Задание выполнено.
—	Идите на «Океан».
Комкор Каманин приказывает идти домой.
66

ТРИДЦАТЬ МИНУТ
НА НИЧЕЙНОЙ ПОЛОСЕ
«Уважаемый Дмитрий Тимофеевич!
Камиль мне переслал из Ташкента Ваше письмэ,
которое Вы прислали мне, Вовке и Камилю. Очень рад,
что тот самолет, который мы ремонтировали, до- сих
пор летает, и вы на нем сбили восемь самолетов; Это
здорово!
Дмитрий Тимофеевич, я тоже на фронте. И летаю.
Правда, не на таком, как вы, я в связной эскадрилье,
летаю на По-2, машина хорошая* может садиться и
взлетать где угодно, хоть в лесу на ползше, хоть в по¬
ле на стерне. Приходилось и мне встречаться с «фок-
керами» и «мессерами». Пока все обходилось благопо¬
лучно. Своей службой доволен.
Есть и у нас настоящие асы. Это летчики
Береговой, Гамаюн, Виноградов, Михайдекко, Кумс-
ков, Денисенко. О них в газетах писали. Трое уже ста¬
ли Гёроями Советского Союза.
ОчСНь хочется побыстрее освободить Харьков, это
родина моего друга Вблодьки Мухина.
До свидания, Дмитрий Тимофеевич. Пишите мне
на полевую почту.
С приветом и уважением
сержант Аркадий Каманин».
Громобой не давал никому покоя — выл по но¬
чам, а днем очумело метался по аэродрому. Володь¬
ка опасался: не взбесился ли? Аркадий же подозре¬
вал другое.
...Он лежал на спине и, не мигая, глядел вверх:
казалось, качающиеся верхушки сосен задевают звез¬
ды. И вдруг одна, может самая яркая, сорвалась и,
перечертив Млечный Путь, сгорела на лету.
б*
67

И капитан Береговой вспомнил детство.
Эго было давно... Жора прильнул к окну, подул
на морозные пальмы... Вокруг белым-бело. Деревья
в бедой дымке. Ночная пороша замела все улицы, и
только к колодцу со скрипучим журавлем протянулся
след валенок.
—	Мама, уже кто-то прошел к колодцу.
—	Аркадий Львович. Он всегда первым дорогу
протаптывает. Теперь и бабы за водой потянутся...
Жорка сморщил веснушчатый нос, досадливо
взъерошил волосы. Аркадий Львович, учитель физики,
не понимает его, Жорку, задумавшего поступить в аэ¬
роклуб; Жорка давно стал там своим человеком —
мастерил планеры. Все признали его. Все, кроме учи-
ТРЛЯ...
Собственно, Аркадий Львович тоже не умалял до¬
стоинства ученика, но твердо стоял на своем: надо
кончить среднюю школу. И все же после восьмого
класса сдался старый учитель. Сам вышел проводить
парня за околицу. Стоял Жорка с фанерным бауль¬
чиком и молча глядел на родной поселок. Учитель
снял очки, достал из кармана маленькую, в зелено¬
ватом переплете книжку:
—	Вот тебе, будущему пилоту. Только твоя судь¬
ба. надеюсь, будет другой.
Когда поселок скрылся за курганом, Георгий раз¬
вернул книжку, прочел: «Джимми Коллинз. Летчик-
испытатель», Глазами пробежал странички и остано¬
вился на завещании автора. И после, уже будучи дат¬
чиком, не по книгам знавшим авиацию, Береговой про¬
должал жить великой мечтой американского летчика:
ежу хотелось не просто летать, а прокладывать дорогу
другим — быть испытателем. Зрели планы. И вдруг
этот, очевидно, последний, полет...
Говорят, если человек начинает думать о прожи¬
той жизни, значит, прощается с ней. Напрягая мысли,
68

он припоминал, как очутился здесь, под качающими¬
ся соснами. Его самолет подбили зенитки. Он пытался
спасти Ил и не покинул его до самой земли...
А где же Витька? Где-то рядом бухают тяжеленные
шаги.
—	Кто здесь?!
Капитану кажется, что он громко кричит, на са¬
мом деле лишь губами шевелит. А в ответ... опять
шаги. Вздрагивает земля. Нет, это не шаги...
Светает. На траве искрится роса.
Только теперь он начинает понимать, где он: слева
враг, справа свои — он на ничейной полосе. Стреляют
не только слева, но и справа. Правда, снаряды и мины
летят через голову, но ложатся все ближе. Береговой
смотрит на взрыхленное снарядами ржаное поле: так
это к нему же ползут из чужих окопов! Его хотят
взять живым. А где же стрелок? И вдруг рядом
голос:
—	Товарищ капитан...
—	Витька? Жив! — Он тянется к стрелку и, за¬
слышав вой снаряда, прижимается к земле.
Оттуда, от наших позиций, поднимая пыль, мчит¬
ся юркая машина. Береговой хочет крикнуть: «Доре*
гой, ну куда же ты в самое пекло?!», но «козел», укло¬
няясь от взрывов, отчаянно петляет. Капитан ползет
навстречу машине... А дальше уже не помнит, как
очутился в кабине.
Придя в себя, увидел — свои: старшина-усач в
шлеме танкиста да молоденький ефрейтор с перевя¬
занной головой.
Комкору Каманину позвонили из штаба танковой
дивизии:
—	У нас два ваших пилота. Выхватили из-под
огня.
В тот же день Аркадий побывал в танковой диви¬
зии и увез оттуда штурмовиков.
fiQ

ЭСКАДРИЛЬЯ СВЯЗИ
-«Ami!
Застрял на «точке» основательно, загораю. Рабо¬
ты много, но летать не могу, старушка «шестерка»
требует ремонта, и пока мне не привезут новый винт,
иы#ра гься отсюда не смогу.
Привет всем вашим. Вернусь — еще рае прорепе¬
тируем «Лебединое озеро»,
Арик».
Сколько их, позывных, знали радисты! И ласко¬
вые ♦Ромашка», «Зорька», и грозные «Грохот», «Меч»,
и стремительно-вихревые «Ураган», «Вьюга». Некото¬
рых летчиков этих позывных радисты знали, встречали
на полигоне, а с иными были знакомы лишь в эфире.
Но узнавали каждого по голосу. Старшего лейтенан¬
та Проскурова — по зычному, отрывистому, как
вспышки сигнальных ламп. И летчики различали ра¬
дистов по голосам: Риту — по нежному, юакому-то до¬
машнему, и нередко пилоты сами старались ее успо¬
коить:
—	«Ромашка» — полный порядок!
—	«Ураган», вас ждут в седьмом квадрате, — слы¬
шался в ответ тонкий голосок Риты.
Это означало: надо спешить кому-то на вы¬
ручку.
Нередко в эфир прорывались горячие, полные гне¬
ва слова, это значило — или пилот шел в атаку, на¬
жимая на гашетки, или же сбрасывал «эрэсы».
В дни боевых вылетов корпуса на радиостанцию
приходил комкор. Он не садился, а стоял, будто ему
было так виднее, и ровным, спокойным голосом пере¬
давал приказы ведущим группы. Но когда закипал
бой, умолкал, не мешал ни ведущим, ни ведомым.
70

Только крепко сжимал челюсти и настороженно при¬
слушивался к происходящему в воздухе. Лишь
в крайних случаях отдавал приказания: «Урал», я —
«Кама». Подтяните ведомых. Держитесь строя!»
Иногда в такие жаркие минуты на радиостанцию
приходил и Аркадий. Тихо садился возле Риты и мол¬
ча сидел до тех пор, пока не возвращались все самоле¬
ты. Слушал и рвущие сердце вскрики попавших в бе¬
ду и торжествующие, победные. Теперь и он уже мог
узнать многих по голосам, а главное — понять, как
приходится тем, с которыми он поутру встречался
в столовой. Они редко говорили о том, что пережива¬
ли там, на высоте.
Когда кончалась вахта, Рита снимала с головы
ободок наушников, тяжело вздыхала и ладошкой вы¬
тирала глаза.
На рассвете освободили Белгород. Пехотные вой¬
ска и танки, развивая наступление, с ходу двигались
на Харьков. Сменил аэродром и авиакорпус Каманина.
Радиовзвод привык к походной жизни, в поле спали,
в поле ели, в поле работали. «Квартирой» был то
кустарник, то копна чудом не сгоревшей соломы, а то
и просто, когда в дороге заставала ночь, разбивали
бивак в чистом полюшке.
Трофимов метко нарек их часть «эскадрильей
счастливых неудачников». «Неудачников» — потому,
что, находясь в боевом полку, почти каждый пилот,
попав в страшную переделку, выходил из нее искале¬
ченным, и волей-неволей приходилось расставаться
с боевым самолетом и пересаживаться на связной.
«Счастливых» — потому, что все же остались живы и,
больше того, продолжали (пусть на связном) летать.
Для настоящего летчика это много значит.
В сорок первом году, в разгар боев под Смолено
71

ком, летчик-штурмовик Иванов получил тяжелое р*.
жение: снаряд раздробил бедро, руку. Истекая кровью,
летчик дотянул до базы, сел и потерял сознание. Два
года пролежал в госпитале. О полете не могло быть и
речи — бездействовала кисть руки.
Узнал о столь печальной доле пилота начальник
политотдела Кувшинников и решил вернуть его в кор¬
пус; только не в штурмовой полк, а в эскадрилью свя¬
зи. Иванов был счастлив и прямо из госпиталя при¬
был в эскадрилью.
Майор Трофимов назначил его командиром звена.
И началась новая летная жизнь лихого штурмовика.
Крупный, с неулыбчивым, серым от госпитальной
жизни лицом, Иванов долго оттаивал, был малораз¬
говорчив. Аркадий с первого знакомства проникся
к нему уважением. В те редкие случаи, когда доводи¬
лось ему летать с новым комзвена, тот не донимал
нравоучениями, просто показывал, как и что делать.
Раненая рука лейтенанта покоилась на коленях,
а здоровая властно, всей своей могучей пятерней
сжимала ручку и без слов учила: «Веди так!» И Ар¬
кадий вел.
Доводилось еще с одним интересным человеком ле¬
тать — со штурманом эскадрильи. Он тоже начинал
войну в боевом полку, о нем даже пехота знала на
1-м Украинском: частенько он ее выручал отчаянной
штурмовкой вражеских окопов. Но однажды был под*
бит. Пытался дотянуть до аэродрома и не смог — са¬
молет упал в лес. Лейтенанта вытащили полуживого,
с обезображенным лицом. Только по орденской книж¬
ке определили, кто он.
После госпиталя бывший штурмовик пришел
в эскадрилью связи. Пришел, не стал особо рас¬
пространяться, кто он и откуда. Посмотрел Трофимов
документы: фамилия и все остальное сходится, а че¬
ловек не тот. Тот горбонос, лихие брови вразлет, улыб¬
72

ка до ушей. А этот сумрачен, бровей нет, маленький
носик. Долго глядел Петр Григорьевич на «новичка»,
но расспросить постеснялся. А лейтенант понял и
представился сам:
—	Здравствуйте, товарищ командир. Все-таки
это я...
Да и сам Трофимов из «счастливых неудачников».
Аркадий как-то просматривал фотоальбом комэска и
увидел неправдоподобный снимок: По-2 воткнулся
крылом в крышу и повис на высоте пятиэтажного до¬
ма. В кабине этого самолета был Петр Григорьевич.
Взрывная волна швырнула его на крышу. Жив остал¬
ся. Правда, нервы... Месяц мучила бессонница, а как
только засыпал, ему чудилось, что на него валится не¬
отвратимая громадина дома, и он тут же просы¬
пался.
Такова была эскадрилья связи, которую Аркадий
теперь не променял бы ни какой штурмовой полк.
ПЯТИХАТКИ
«Здравствуйте, СергейОтеланович!
Пишет Вам Каманин Аркадий. Помните, «за «Че¬
люскина» у вас две двойки схватил. Потом вы меня
ругали за то, что я бросил шестой класс, говорил*, что
и работать не буду, и учиться брошу. Так вот, Сер¬
гей Степанович, не бросил я ни учебы (учебники при
мне,1 по возможности читаю), ни- работы — служу
в авиации.
Прислал мне письмо Камиль и пишет, что вы
мною интересуетесь и хотели бы знать, как идут мои
Дела. Докладываю, Сергей Степанович, дела мои идут
неплохо. Камиль, наверное, вам рассказывал, как мы
с ним работали в мастерских. Ну а теперь я военный
человек. Добился своего — меня взяли на фронт,

в авиацию. Так что, Сергей Степанович, не беспокой¬
тесь* работу* как видите, не бросил и постараюсь, что¬
бы вам не было стыдно за меня.
Воюю на Харьковском направлении. Вообще-то
Харьков уже взят. Сегодня пойду по знакомым ме¬
стах, возможно, загляну в Пятихатки. Я там когда-то
жил.
До свидания, Сергей Степанович.
Ваш ученик Каманин Аркадий».
Спустя четыре года Аркадий подходит к знако¬
мым местам. Знакомым и незнакомым: вроде и доро¬
га не та — взрыта снарядами и бомбами. Лес почти
не изменился, только окопами и . блиндажами изрыт.
А где же косогор со старыми вербами? А может, он не
туда попал?.. Нет, вроде они, Пятихатки... Вон там
сквозь ольху поблескивает пруд, а дальше древние
ивы дремлют. А косогор... Он разворочен фугасками и
минами. На окраине поселка — рвы, частокол про¬
тивотанковых ежей, ржавые мотки колючей прово¬
локи, на которых дотлевают куски чьих-то шине¬
лей. А где же, где же дом? Аркадий набрел на троп¬
ку, она, как ниточка, повела его по кустарнику, он бо¬
ялся — оборвется нить, и уже не найти знакомого
дома.
Тропа привела к саду. Да, это он. Вон размахнула
костлявые ветки старая дичка. Но где же дом? Посре¬
ди торчала задымленная труба. Подошел к пепели¬
щу, ткнул носком какие-то смоляные комья пепла.
Ком рассыпался, и на пепле забелели слипшиеся, об¬
горелые листки тетрадей. Присел на корточки, взял
полусожженную тетрадь, прочитал: «...ника 3 кла...
манина Аркад...» К горлу подступил ком. Ко¬
гда же это было? Сунул тетрадку в противогазную
сумку.
74

Аркадий уходит с пустого подворья, шагает к со¬
седней хате Хижняков. Постучал в калитку. Отклик¬
нулась дворняжка. Из сарая вышел худой, длинноно¬
гий мальчишка. В льняных штанах <с подвернутыми
штанинами, без рубашки, стрижен наголо и потому
кажется особенно худым. Смотрит недоверчиво.
—	Тебе чего?
Аркадий вглядывается в глубокие запавшие гла¬
за и вскрикивает:
—	Колька?!
—	Ты кто?
—	Не узнаешь?
—	Арик?!.
Колька грызет ноготь большого пальца, глядит на
Аркадия и плачет.
Аркадий подходит к нему, обнимает за плечи:
—	Ты что сырость разводишь?
—	А я гляжу, — шмыгая носом, говорит Коль¬
ка, — вроде бы и знакомый, и вроде бы нет. Тебя не
узнать. Как летчик...
—	А я и есть летчик.
—	Врешь?
Аркадий пожимает плечами, улыбается.
Колька рассказал печальные пятихатские ново¬
сти: Петькину мать убило, дом Мирошниченковых
сгорел, Петька ушел неизвестно куда...
А вскоре лишь встретившимся товарищам при¬
шлось расстаться: путь Аркадия шел на запад. Но
они обещали писать друг другу.
Володька побывал на своей Холодной Горе. Вер¬
нулся часа через два, мрачный, молчаливый, лег на
чехол под крылом самолета и закрыл лицо пилоткой.
—	Ну как там, на Холодной? — осторожно поин¬
тересовался Аркадий.
Мухин молчал.
—	Ты что, уснул? — Аркадий приподнял пилотку

я пожалел, что это сделал. Володькино лицо было
мокрым. Он плакал.
Мухин быстро вытер глаза ладонью и хрипло ска¬
зал:
—	Ничего там не осталось. Все сожгли...
Пришел Трофимов, приказал готовиться к переле¬
ту на новый аэродром. Володька молча полез за ин¬
струментом.
Взлетели под вечер. Солнце садилось, и на фоне
раскаленного докрасна заката зловеще чернели руи¬
ны Харькова.
—	Где твоя Холодная Гора? — спросил Аркадий.
—	Где-то там, — неопределенно махнул за борт
Мухин.
Он сидел во второй кабине какой-то необычно ма¬
ленький, согнувшийся к самой приборной доске и, ка¬
залось, ничего не видел перед собой, кроме чуть-чуть
уже светившихся по-вечернему циферблатов. И вдруг
Володька выкрикнул:
—- Лошадь!
—	Какая лошадь? — переспросил Аркадий в пе¬
реговорное устройство.
—	Да вот же! — кивает Мухин за борт.
Теперь и Аркадий видит пегую, щипавшую траву
у дороги.
—	А вон и жеребенок! — опять с какой-то радо¬
стью и тревогой кричит Мухин.
Аркадий удивился: откуда здесь кони? Ведь пос¬
ле недавнего боя еще дымятся и дорога и поле, усе¬
янные останками танков, орудий и автомашин. И кто
его знает, может, через несколько минут вновь по это¬
му полю ударят снаряды.
—	Арик, турнем! А то ведь убьют их... — говорит
Мухин.
—	Да, я тоже думаю... Но как бы по нас не паль¬
нули...
76

Аркадий накренил самолет, продолжая рассмат¬
ривать пегую и жеребенка, который уже подбегал
к матери и терся головой о ее бока.
—	Ладно, Вов, была не была.
Аркадий развернул самолет и повел на снижение.
Кобылица сразу шарахнулась от дороги в сторону
леса, а жеребенок, напуганный стрекотом маши¬
ны, побежал в открытое поле. Кобылица остановилась,
помотала головой, видимо, заржала, и малыш повер¬
нул обратно.
Когда лошади скрылись в лесу, Аркадий и Володь¬
ка набрали высоту и поспешили на прифронтовой аэ¬
родром.
СКОРО ДНЕПР
«Здравствуй, Коля!,
Когда ушел от тебя, долго не мог успокоиться.
Рассказал маме о Пятихатках и что с ними стало. Она
тебя хорошо помнит... Наши войска продвигаются на
запад. Скоро Днепр... Советую тебе поступить в аэро¬
клуб или спецшколу ВВС... Может, еще встретимся на
каком-нибудь аэродроме.
Пока. Пиши. Аркадий».
Володька спросил:
—	Слыхал, наша пехота перебралась на правый
берег?
Аркадий знал больше. Вчера вечером доставил раз¬
ведданные в штаб армии, и он видел, как комайдарм
Красовский досадливо хмурился, потирая бритую го¬
лову: по словам штабников, группа первого броска
с трудом удерживается на правом берегу Днепра, ей
нужна поддержка авиации. На улицах Киева пона¬
строена уйма дотов и дзотов. С Мозыря на Овруч про-
77

следовало две сотни средних танков и бронемашин,
if HI in орудий к минометов. На станции Коростенъ
и в Киеве скопилось до ста эшелонов с боеприпасами.
К ««птми позициям добрался старик из Новых Петров-
как к сообщил, что восточная окраина Киева замини-
рована. У Черкасс патрулируют катера. Все мосты
в Черкассах взорваны, пристань минирована. Фаши¬
сты вывозят из города ценности. Как донесли парти¬
заны. в Виннице начались работы по оборудованию те¬
леграфно-телефонной сети с установкой двадцати ап¬
паратов «Сименс* — очевидно, для крупного штаба.
В Колонтаеве появились войска с эмблемой
«Ме ртвая голова». На киевский и белоцерковский аэро¬
дромы приземлились новые ♦ фокке-вульфы» и «мессер-
шинтты».
Штурмовые и истребительные авиаполки кама-
нкнского авиакорпуса летают с рассвета до сумерек.
Зачастили осенние дожди. Взлетать тяжело — даже
связная «шестерка» с трудом отрывается от раскис¬
шего поля. Второй день Аркадий с Мухиным коротают
в штурмовом полку — приказано ждать какого-то
особо важного груза. Шумит дождь. Ребята стоят
под навесом оружейного склада, бросают пулеметные
гильзы в лужу. Гильзы забавно хлопают, из воды вы¬
рываются пузырьки. Из каптерки выходит техник
Рыбин.
—	Вы что делаете? А ну собрать гильзы!
Ребята снимают сапоги, подворачивают штанины
■ лезут в лужу, вылавливают гильзы.
—	Вы что, рыбачите, ребята? — Мимо пробегает
капитан береговой. Он в кожаной блестящей куртке,
через плечо планшет.
—	Это куда он? — гадает Аркадий.
—	Наверно, вылет*
Из капонира выруливает Ил-2. На борту — цифра
22. Берегового машина.
7»

—	Неужели полетит? В такую погоду? — сомне¬
вается Мухин. Они стоят с Аркадием по колено в во¬
де, забыв про гильзы.
«Двадцать вторая», взревев мотором, взяла разбег.
От колес, от хвоста поднялся веер воды и грязи.
Ил бежит долго, почти до края летного поля,
дальше начинается кустарник. И тут самолет как-то
вяло качнулся с крыла на крыло ж поднял нос. Ото¬
рвался.
—	Вот тебе и стихия! — шлепает Володька Арка¬
дия по мокрой спине.
Не знали ребята, куда и зачем полетел комэск в та¬
кую непогодь. Да и сам Береговой полчаса назад не
знал, что ему придется поднимать машину с раскис¬
шего аэродрома. Комполка Ищенко вызвал я спросил:
—	Как насчет разведки? Готовы?
—	Когда вылет?
—	Минут через двадцать. Пойдете один...
Комполка спросил: готов ли идти без прикрытия?
Это не так просто: нагрянут «мессеры» — надежда
только на себя.
—	Ну а насчет погоды не беспокойтесь, — напут¬
ствовал Ищенко. — Это только здесь дождь, а за
Днепром солнце.
...Солнца, однако, не видно. Уже десять минут ле¬
ту, а все пасмурно. Что ждет их впереди за Днепром?
Немецкие аэродромы нашпигованы истребителями,
трудно прошмыгнуть незамеченным. Вся надежда на
облака.
Пересекли Днепр. Он мутен от осеннего половодья.
На перекатах пляшут унесенные с верховьев деревья
и бревна. Но в воздухе тихо. Ни одного выстрела. Бе¬
реговой передает Санникову, чтобы следил за своей
полусферой.
Наконец вошли в облака. Тревоги позади, теперь
главное — выскользнуть из облаков с на «выгодней
79

того направления, чтобы не напороться на огневой
мслов ■ заснять вражеские позиции.
Заход со стороны Красной Слободки. Тут облака
еще плотнее и ниже — это хорошо и плохо: штурмо-
внк труднее засечь, но и сложнее заснять — времени
в обрез.
Выход удался — под крылом оказалась дорога,
идущая от Ржищева на Белую Церковь. Шлях забиг
автомашинами с солдатами: переброска войск. Проле¬
тев вдоль восточной окраины города, Береговой сни¬
мает зигзаги траншей, свежевзрытые холмы. В край¬
них дворах тоже рвы, земляные валы. Над старой
хатой, как бы в испуге отступившей от городской ок¬
раины, чернеет корявая верба с гнездом аиста. Вряд
ли это наблюдательный пункт, но на всякий случай
нужно снять.
Удивительно — ни одного выстрела. А может, са¬
мом попробовать! Бомбовой загрузки нет, лететь и ма¬
неврировать легко. Патронные ящики полностью заря¬
жены. Ил-2 делает разворот, пикирует на дорогу. Гру¬
зовые «мерседесы» сворачивают на обочину, пехота
прыгает в кюветы. Две-три машины загорелись, и тут
заговорили молчавшие до сих пор «эр л иконы» — ав¬
томаты.
Потянулись белые шнуры трасс. Они все бли¬
же, их все больше и больше, и летчику кажется, что
он сам вползает в силки тех шнуров, — еще немного,
и он окажется в чертовой «авоське».
Как всегда, спасает бреющий полет. «Двадцать вто¬
рой» перепрыгивает водонапорную башню, едва не за¬
дев клык громоотвода, потом идет на «брюхе» —
у самой земли вдоль окраины. В сторонке, как оско-
ш детского сна, мелькает старая верба с такой же
древней хатой.
Пролетая над Днепром, Береговой настраивается на
приводную радиостанцию. Уже над своими позициями
80

встречает полковые Илы — узнает Кумскова, тот ве¬
дет девятку на Вукринский плацдарм.
Чуть ли не на взлетной полосе Берегового встре¬
чает механик Федя Коваленко, рядом с ним бежит,
восторженно подняв хвост, пес Громовой. Федя сияет,
пилотка сползла набок, чудом держится на ухе.
Он приветственно машет зажатой в руке ветошью.
Таким Федя редко бывает. Обычно он сдержан, только
чуть улыбнется или насупится, и все.
Береговой откидывает фонарь кабины, Коваленко
вмиг прыгает на плоскость, помогает отстегивать па¬
рашютные лямки.
—	Что случилось, Федя? — спрашивает комэск.
—	Живы!..
—	Кто?
—	Вы!
—	А почему об этом спрашиваешь?
—	Да тут, — путано объясняет Федя, — кто-то
сказал, что вас сбили над излучиной. Вроде в Днепр
упали...
Кто тебе такую чушь мог сказать? — разминая
отекшие ноги, подключается к разговору Санников.
—	Да, Ваня, разберись, кто это нас с тобой с до¬
вольствия решил снять, — отзывается из кабины Бе¬
реговой.
На второй день Береговой повел на Вукринский
плацдарм всю свою эскадрилью. Ночь напролет по фа¬
шистским позициям били наши ночные бомбардиров¬
щики, утром в атаку пошла пехота и танки, а потом
штурмовики.
Как и там, на Курской дуге, по Приднепровью ка¬
тится рыжий всепоглощающий вал. Штурмовики сни¬
жаются до бреющего, бьют «эрэсами» и пушками.
Вьют по «эрликонам». Они замаскированы в дубня¬
ке, но, когда поднимаются дула, над верхушками де¬
ревьев пляшет огонь, и кроны чернеют.
6	Н. Котыш
81

Справа от Берегового идет Солтан Биджиев, его ве¬
домый. Летает Солтан с горской лихостью. Сейчас он
обрабатывает гнездо «эрликонов». Отчетливо видно,
как его «эрэсы» прожигают кустарник, выкорчевывая
огневую точку.
А теперь на новую цель — рассыпавшуюся по
стерне танковую цепь. Илы срываются под крутым
углом на черные, качающиеся башни. Танки горят,
а на холм, вминая в грязь желтую стерню, наползает
новая волна брони.
Время на исходе. Пора возвращаться. Береговой
дает команду на сбор. Все на месте. Блестит дю-
ралыо залатанная консоль крыла Биджиева. Солтан
показывает большой палец левой руки.
Перетягивают через Днепр, и вдруг Биджиев ка¬
чает крылом:
—	Командир, фриц бомбит переправу...
Теперь и Береговой видит целую стаю «Юнкер-
сов-87*. Они срываются в пике и клюют наведенную
нашими понтонерами переправу. Береговой прикиды¬
вает: топливо еще есть, боезапас тоже.
—	Атакуем!
Главное — не растянуться, врезаться острым
клином.
Один «юнкере» с черным коком шарахается в сторо¬
ну, и кольцо разжимается. Машины, смяв строй, рас¬
сыпаются, отваливают от переправы. Но не уходят.
Тот «юнкере», оказывается, успел набрать высоту и
пикирует на качающийся понтон. Бомбы падают ря¬
дом, понтон накренился, встал ребром — то ли взрыв¬
ной волной шибануло, то ли сгрудившиеся солдаты мет¬
нулись на одну сторону. В пике за «черным кошм»
падает Биджиев. Береговой идет на высоту вдогонку
за вторым «юнкерсом», только вышедшим из атаки.
Немец валится на крыло. Хитрит, что ли? Нет... «юн¬
кере» падает в Днепр, взметнув мутный столб воды.
82

Солтан нагнал «черного кока», и тот поволок за
Днепр длинный хвост дыма. Остальные «юнкерсы» то¬
же ушли на запад. Над днепровской стремниной дро¬
жит нить понтона — по ней пошли орудия и машины.
КОРПУСНЫЕ АСЫ
«Вова» привет!
Я второй день на правом берегу, моя «шестерка»
пока жива, на получила еще четыре пробоины — три
в левой плоскости и одна под фюзеляжем. Перебило
тягу, едва доволок машину до аэродрома. Так что не
задерживайся, прилетай побыстрее, без тебя никто не
хочет нашу старушку латать... Прости, бегу на КП —
вызывают.
...Бегал на КП. Лечу к «дяде Степе». Дали машину
Иванова.
...Вова, извини, никак не кончу письмо. Уже сле¬
тал. А сейчас, знаешь, откуда пишу? Из Киева.
Прилетай быстрее, походим, поемотрим.
Да, новость. Один наш пилот встретил своего
старого «знакомого» — фрица, которого видел в воз¬
душном бою под Курском, с «тузом» на фюзеляже.
Привет связистам. Поздравляю тебя с приемом
в комсомол.
Аркадий».
•— По самоле-о-отам!
Эхом катится по стоянке: «...ота-ам!», «...ота-ам!»
Подминая жесткий, примороженный утренниками
пырей, на старт выруливают истребители. Под колеса¬
ми выпрямляется яростно красный татарник.
—	Леонов порулил, — показывает Мухин отверт¬
кой на Як с бортовым номером 8.
6*
83

—- Леонов же в госпитале, — возражает Аркадий.
—	Уже вернулся.
—	Когда?
—	Вчера. А сегодня уже летит.
—	Вот так тригонометрия!
Это любимая фраза Леонова. Аркадий машет пи¬
лоткой «восьмерке», но летчик не видит его.
—	Как его тогда под Тамаровкой, — вспоминает
Мухин.
Командир звена Николай Леонов, русоволосый здо¬
ровяк со шрамом во всю щеку, — давний знакомый
Аркадия. Увидев возле штаба корпуса мальчишку
в летной форме с орденом Красной Звезды, Леонов
спросил:
—	Чей орден-то?
—	Мой...
—	Вот так тригонометрия! А можешь самолет от
трактора отличить?
—	Я летаю.
—	Ого-о!
—	Зря шутите, — заступился за приятеля Володь¬
ка Мухин. — Правда, летает.
—	Извини, парень, не знал, — примирительно
сказал Леонов. — Приходите, ребята, к нам на сто¬
янку. Покалякаем.
Ребята ходили к Леонову, он им показал кабину
истребителя, рассказал, как стреляет из пушек, и Ар¬
кадий загорелся:
—	А можно мне в ваш полк?
—	Это решает начальство, а я чином не вышел.
Частенько потом они встречались, и Леонов обе¬
щал Аркадию помочь в переводе в истребительный
авиаполк.
—	Я сам научу тебя летать на Яке, — будоражил
старший лейтенант чувствительную душу Стрижон¬
ка. — Вот такая тригонометрия!
84

Под Белгородом звено Леонова сопровождало бом¬
бардировщиков. 18 4 Пет лаковых» бомбили колонны
танков у Тамаровки. На отходе восьмерка «сто девя¬
тых» отсекла один пикировщик. Леонов пошел на вы¬
ручку, нацелив свой Як прямо в лоб «мессерлхмжт-
ту». Тот отвернул и получил снаряд в фюзеляж.
«Пешка» успела уйти, а л е оно вс кий Як оказался за¬
жатым в клещи. Трасса рванула кабину, и он на
мгновение потерял сознание: пламя ударило в лицо,
осколки рассекли руку. Очнулся, едва выхватил ма¬
шину из адской круговерти. Огонь хлещет из-за при¬
борной доски, горят сапоги, душит смоляной смрад.
Раздробленная рука безжизненно повисла, трудно вы¬
браться из кабины. Да и вряд ли разумно: на пара¬
шюте расстреляют. Надо садиться... Истребитель, как
снаряд, черкнул по верхушке сосняка, с убранными
шасси юзит по некошеной ржи. Горит хлеб. Горит са¬
молет. Задыхаясь, летчик переваливается через борт,
скатывается в овраг... Вздымается косой клинок огня:
самолет взрывается. Леонов вглядывается в постепенно
немеющее небо и ничего не видит... Его подбирает пе¬
хота.
Аркадий и Володька ходили в госпиталь. Леонов
лежал в бинтах, как в коконе, но шутил:
—	Грею больничный матрац. Вот такая тригоно¬
метрия!
И вот он вернулся.
...Первые утренники подсушили аэродромы, и взле¬
тать стало легче. Войска 1-го Украинского фронта го¬
товятся к штурму Киева. Главный удар с Лютежско-
го плацдарма. Корпусу генерала Каманина приказано
поддержать войска при прорыве неприятельской обо¬
роны, отсекать подходящие резервы. Началась скры¬
тая перегруппировка войск с Букринского на Лютеж-
ский плацдарм — танки, артиллерия, пехота спешно
перебрасываются на новые позиции.
86

Расстояние немалое — до 200 километров. Истре¬
бительные авиаполки прикрывают наземные войска на
марше и в районах сосредоточения. Лучшим асам,
в том числе звену Леонова, поручено перехватывать
разведчиков. «Рамы» частенько падают, не долетая до
Лютежа. В ночь на третье ноября, как станет потом
известно, в старой хате на окраине села Новые Петров*
цы соберутся командармы, и командующий войсками
фронта Н. Ф. Ватутин назначит час штурма.
Присутствовал на этом совещании командующий
2-й воздушной армией генерал С. А. Красовский. На
аэродроме он появился рано утром. Все уже были на
йогах, когда у КП полка проурчал «виллис* команд¬
арма. Степан Акимович, несмотря на усталое, в тяже¬
лых складках лицо и покрасневшие от бессонницы
глаза, был в отличном расположении духа. Скребя
щетку усов, он удовлетворенно посмотрел на стоявших
У самолетов летчиков и весело поздоровался; ему от¬
ветили дружным «Здрам желам!*.
До сих пор летчики только догадывались, а теперь
их зачитали приказ: предстоит освобождать Киев.
Это и честь, и величайшая трудность. Кто-кто, а лет¬
чики понимали, какие силы выставил неприятель. Но
они также знали, что севернее Киева, у Лютежа, ар¬
мия генерала Н. Е. Чибисова уже форсировала
Днепр. Они видели эту переправу. Еще до подхода
понтонов пехота пересекла Днепр на бревенчатых, на¬
скоро сколоченных плотах, рыбацких лодках, само¬
дельных паромах, странных сооружениях из бочек и
досок, на стволах деревьев — все пошло в ход. Иные
плыли, держась за бревна, у берега шли вброд. Вода
холодная — осень. От одного вида морщинистой реки
бросает в дрожь.
Все готово к штурму. В приказе Военного совета,
каждую фразу которого полковник Кувшинников про*
износил с левитановским накалом, говорилось о стра¬
86

тегическом и политическом значении столицы Укра¬
ины, о соотечественниках, ждущих братьев с вос¬
тока.
Истребительные и штурмовые полки нетерпеливо
ждали, когда скажут: «По самолетам!», чтоб ринуть¬
ся на штурм Киева. Но никакой команды не поступа¬
ло. Утро запаздывало — в долинах курился туман.
Думали, с рассветом рассосется, а он вспух и выплес¬
нулся на аэродром липкой волной. Ругали синопти¬
ков — ни один самолет не может взлететь. Летчики не
находят себе места. Бесконечные звонки на КП. Ар¬
кадий и Володька пошли на стоянку штурмовиков. Си¬
дит в кабине Биджиев. Увидев Аркадия, просит его
разузнать, что нового на КП. Аркадий возвращается,
разводит руками: ничего не слышно. Трусцой бежит
инженер Худяков:
—	Туман рассеивается!
—	Рассеивается? — высовывается из кабины Бид¬
жиев. Над аэродромом все еще висит недвижный сы¬
рой полог.
Но вскоре туман стал редеть, дохнул понизовый
сквозняк, и аэродром словно из воды выплыл —- чи¬
стый, вымытый, в накрапах росы на плоскостях са¬
молетов.
На участок прорыва бросились 170 штурмовиков и
пикировщиков. Бросились с накатом — одни срыва¬
лись в пике, другие выходили, третьи улетали на до¬
заправку, четвертые их сменяли. Многое напоминало
Курскую дугу — так же палили «эрликоны», так же
колыхалось задымленное небо, так же снаряды рвали
высоту и землю...
Биджиев, выходя из атаки, оглянулся, чтобы по¬
смотреть, как будет пикировать шедший за ним Шев-
ко, и вдруг — чужой самолет с тузом пик на фюзеля¬
же. Неужели тот, что был под Курском? Мелькнуло
узкое лицо, зажатое лайковой кожей шлемофона.
87

А может, ее он? Ведь его тогда, на Дуге, сшибли, ■
ом до эехлж шел косых скольжением.
Нелепо штурмовику искать истребитель — это все
разно, по догонять собственную смерть, но Солтану
так захотелось увидеть «туза», удостовериться:
тот жди нет? Ой вывернул маптину из крена и пошел
на высоту. «Пик» исчез. Посмотрел по сторонам —
пусто. Только там, за Днепром, комками грязи чернеет
нисколько самолетов. Близко не подходят — остере¬
гаются нашего прикрытия.
Штурмовики снова заходят с севера. Под ранним
сожнцем Киев просматривается как на экране, видны
даже снующие по улицам мотоциклы. Окраина заби¬
та войсками. Они растекаются по дорогам и пологим
балкам, вырываясь наружу, за город, и уже там обре¬
тая подобие колонн. Машины, фургоны, артиллерий¬
ские тягачи вытянулись в цепь. Хвост еще в городе из¬
живается, а голова втянулась в лес. Отступают. Груп¬
па Берегового атакует колонны на Житомирском
тракте.
—	Заходим!
Когда-то фрицы сидели на грузовиках строгими ря¬
дами, в новеньких мундирах с эмблемами на рукавах,
в блестящих касках с ремешками под подбородками.
Даже во время атаки штурмовиков они сохраняли
безупречность своих рядов. Нынче картина иная: еще
на подлете к колонне Береговой заметил прыгающих
солдат — они сигают на ходу, по уклону скатываются
в кюветы. С трехсотметровой высоты Илы пикируют
на головные машины. Главное — взорвать передние
грузовики, создать затор, тогда можно бить по осталь¬
ным. Горят передние «мерседесы», но, не останавли¬
ваясь, в пламени, мчатся к лесу. Закупорить колонну
не удается, она с бешеной проворностью втягивается
в сосняк.
Атака повторяется. Береговой бьет на пару с Пет*
88

ром Аверьяновым. Бьют пушками. В прицеле Бере¬
говой видит зеленый фургон — радиостанция: над
брезентом торчат рога антенны. Брезент вспыхивает,
но машина не сбавляет хода, подпрыгивая, мигал по
выбоинам исковерканной гнярядям» дорога.
—	Живуч, гад! — кричит Аверьянов. Он тоже бьет
по фургону, и тот, словно повинуясь Петровым сло¬
вам, шарахается вбок, странно пятится и останавли¬
вается поперек дороги. С ходу в него врезается шед¬
ший впритык трехтонный «мерседес» с каким-то зачех¬
ленным грузом. На него наползает второй, третий. Ко¬
лонна замерла.
—	Куда идем, командир? — выкрикивает С—-
ников.
—	Домой.
Клеклая земля, замешенная на холодных осенних
дождях, людской крови и нескошенных хлебах, нако¬
нец окаменела, взбугрилась оледеневшими комьями,
в одну ночь оделась первозданной белизной снега, буд¬
то кто-то фантастически огромный и сердобольный
спешно забинтовал все ее раны и дал передышку.
Но она недолго отдыхала. В одно ослепительное
утро белоснежные бинты вдруг были сорваны, земяя
вздрогнула, застонала, и на снегу проступили крова¬
вые пятна. Задымились хаты, скирды, сады.
Эскадрилья связи перебралась на старый придне¬
провский аэродром. Аркадий и Сашко Друма сидят
возле замаскированного По-2 и незряче глядят в тем¬
ноту. С Днепра дует острый прострельный ветер. Здесь,
на левом берегу, уже до предела накопилась готовая
выплеснуться сила. Танки, пехота, самоходные орудия,
тягачи, полуторки с оттопыренным брезентом, мор¬
ские пехотинцы в полосатых тельняшках, виднев¬
шихся из-под расстегнутых гимнастерок, санитары.
99

м—гци I связисты, понтонеры (их видел Аркадий ве¬
чером, когда детел на новый аэродром) — все ждут
опала на переправу.
Фашистские самолеты-ночники то и дело
сбрасывают осветительные бомбы, и тогда левобережье
типпгггтлт ситам мертвенным светом. Но вот и ле¬
вый берег заговорил гортанной многоголосицей метал¬
ла. Снаряды и мины круто вскипятили Днепр. Горит
пр*№мй берег. Паром взялась вода. По кипящей воде
устремились катера, лодчонки, плоты, сколоченные
на скорую руку.
Из авиакорпуса на тот берег первыми ушли ради¬
сты. Аркадий видел, как похожая на цыганскую ки¬
битку, потрепанная полуторка «коломбина» радио¬
взвода отошла на пароме и тут же заколыхалась под
взрывами, готовая вот-вот свалиться в воду. Что было
дальше, Аркадий не видел. Рита после рассказывала:
—	«Коломбина» прямо-таки плясала на пароме.
Мы уже приготовились в случае чего прыгать в воду.
Но каким-то чудом паром уцелел, и мы высадились.
Глядим — на берегу молодой парк, людей уйма, жен¬
щины плачут, мужчины кричат: «Ура!» Киев-то наш!
Да и в какой день — перед октябрьскими праздниками!
Чуть позже и Аркадий увидел Киев — летал
к танкистам с корпусным донесением. А потом с на¬
чальником штаба штурмового полка на «виллисе»
ехал по дороге на Васильков и Белую Церковь.
И опять, как когда-то под Белгородом, увидел рухнув¬
шие, будто примятые гигантскими гусеницами хаты,
выкошенные снарядами сады, трупы у дороги, в поле,
а потом, как видение, — взметнувшиеся до самого неба
косны пламени: горит ветряная мельница, над пламе-
нем — черные птицы.
Старенький, латаный-перелатаный По-2 Стрижо-
нок гонял в эти дни по всему Приднепровью. Его ви¬
дели танкисты генерала Рыбалко и кавалеристы Пли-
90

ева, и никто не удивлялся, а тем более не восторгался
маленьким пилотом: тут ничего не бралось в рас¬
чет — ни возраст, ни профессия. Главное — дело.
И с него, Стрижонка, требовали, как со взрослого:
—	Почему нет ничего от Красовского?!
Аркадий виновато топчется у двери, и штабник
вдруг берет свои слова обратно:
—	Извини, есть от Красовского. Давай жми, па¬
рень, в штаб Плиева.
И он «жал». И все сходило благополучно — вале¬
ты, посадки. Лишь однажды при заходе на посадку
Аркадий не рассчитал высоту, снизился преждевре¬
менно и задел осью шасси за подступавший к аэродро¬
му кустарник. Самолет скапотировал — перевернулся
кверху колесами. Аркадий завис на привязных рем¬
нях, бензин и масло полились на горячий мотор. Он
вовремя ударил по «лапке» — выключил зажигание.
С трудом выкарабкался из машины, и, когда механики
и летчики подскочили, он уже стоял, понуро опустив
голову, готовый провалиться сквозь землю. Летчик
Иванов, придерживая здоровой рукой кисть второй,
недействующей, сочувственно прикинул:
—	Вообще «боковичок» сильный, а площадка ма¬
ла. Тут и опытный мог запросто кверху тормашками».
В другой раз дело обернулось было совсем плохо.
Снизившись по привычке до бреющего, Стрижонок ле¬
тел вдоль передовой, спеша засветло добраться до
аэродрома. Где-то между притихшими передовыми по¬
зициями заметил самолет. Пригляделся — наш Ил.
Он беспомощно лежит на нейтральной полосе. Подбит.
Жив ли летчик? Развернулся, подошел ближе — ни¬
кого. Ранен? Убит?
Сел почти рядом со штурмовиком. Над головой
взвизгнула мина. Он пригнулся. Значит, фашисты
его заметили. Наверное, видят и наши. Но они пока не
открывают ответного огня, не хотят вызывать еще
91

большей перепалки. Аркадий выскакивает из машины
н ползком к Илу. Там был знакомый летчик, ле¬
тавший на разведку капитан Бердников. Он ранен
в голову — видать, уже не раз терял сознание. Сейчас
очнулся, хрипит:
—	Сними фотоаппарат... Передай, все заснял...
Огрижонок быстро снял аппарат и юркнул в само¬
лет. Бердников — крупный, отяжелевший от ранения.
Аркадий потащил его к своему самолету. А тут огонь
с немецких позиций -— вязко шлепаются мины, дзинь¬
кают пули. «Хотя бы в самолет не попало», — с опас¬
кой думает Стрижонок. Бердников стонет, бредит.
—	Потерпи, — успокаивает Аркадий. — Сейчас
легче будет. Держись за шею... Вот так...
Он уже потерял счет, сколько раз подтягивал ка¬
питана к кабине, но тот не успевал ухватиться за борт,
и они вновь сползали на крыло. Наконец Бердников
уцепился за борт. Стрижонок подставил плечо, тот пе¬
ревалился в кабину и опять потерял сознание. Береж¬
но усадив раненого, Аркадий потуже затянул рану
шарфом.
Оглядел вспаханное минами поле. Бугры. Ямы.
Сможет ли его старенький добрый По-2 взлететь на
этих рытвинах? Вновь шмякнула мина, брызнули ос¬
колки, хлестнули по крылу.
Поднялся, провел рукой по крылу: терпимо, про¬
боины неопасные. А мины все летят и летят... «Ну что
же они, наши-то?» Стрижонок с мольбой смотрит на
свои позиции. А там молчат, будто не знают, что ему
надо взлетать.
После он узнает, что наши позиции молчали не
случайно. За ним наблюдали танкисты, упрятавшие
машины в леске. Какой-то лихой солдатик-танкист
уже несколько раз порывался:
—	Разрешите на буксир взять самолет. Я его
китом...
92

Комбат резонно возражал:
—	Увидят один танк — узнают, где остальные.
Пришел комполка:
—	Что за представление? Разойдись!
Вскинул бинокль, присмотрелся.
—	Да это же связная «шестерка», что у нас недав¬
но была. Пацан такой симпатичный ее водит. Надо вы¬
ручать!
А как? Посылать танк — неразумно: демаски¬
руешь весь полк. До начала атаки еще четверть часа.
Атака начнется вместе с налетом штурмовиков. Мо¬
жет, чуть раньше начать атаку? Комполка вызвал ра¬
диста :
—	Свяжитесь с «Глобусом». Узнайте, могут ли на
десять минут раньше вылететь. Скажите, что на ней¬
тральной полосе застряли два самолета — штурмовик
и связной.
«Глобус» ответил, что штурмовики уже взлетели
и просит выручить севших на вынужденную.
По единому сигналу рванулись танки и ахнула ар¬
тиллерия. Атака началась. Но, кажется, от этого не
стало легче Стрижонку. По самолетам пуще прежнего
стали палить с чужих позиций. Опять захлопала про¬
шитая осколками плоскость. «Лишь бы рули не за¬
дело...»
И вдруг с ревом вымахнули штурмовики. На хол¬
ме качнулся танк. И уже не ложились рядом мины.
Из люка громыхающего Т-34 высунулась голова уса¬
того старшины. Аркадий его узнал — это тот, что спас
Берегового. Старшина кричит:
—	Давай, сынок, жми!
И «сынок» пошел на взлет. Трудно, дольше обыч¬
ного бежала бедняга «шестерка», не в силах оторвать¬
ся от взрытого поля. Оторвалась на пределе сил, под
грохот танков и артиллерии. В наушниках пробасил
голос генерала Байдукова:
93

—	Я — «Глобус». Как слышишь», «шестерка»?
—	Хорошо слышу, «Глобус».
—	Как Бердников? Цел? Жми на аэродром. При¬
кроем.
За рыжую зазубрину леса падало раскаленное, буд¬
то выкатавшееся из домны солнце. Через какие-то
мгновения солнце пропало, а вслед ему невидимая
домна плеснула ввысь огромный ковш магмы. Магма
расползлась на полнеба, а минуту спустя начала уга¬
сать.
Истерзанный, кровоточащий, умирал еще один
день войны.
КОНИ В «КОРИДОРЕ ВОЙНЫ»
«Микола, здорово!
Рад за тебя. Значит, решил поступить в спецшколу
ВВС? Правильно! Я всегда считал тебя сильным чело¬
веком. Мне не хватает того, что есть у тебя, — четы¬
рех «у»: усидчивости, упорства, удивительного уме¬
ния.
Уверен, что из тебя получится отличный лет¬
чик.
У меня без перемен. Воюем.
Представляешь, вчера мы видели двух коней в «ко¬
ридоре войны». Кобыла и жеребенок. Понимаешь, хо¬
дят себе, как на мирном лугу, щиплют траву, а кру¬
гом огонь. Но мы спасли лошадок, в лес загнали.
Как там Пятихатки? Ты знаешь, они мне иногда
снятся.
Спасибо за поздравление. Я и забыл, что второго
йоября мой день рождения.
Привет тебе от мамы и папы.
Жми на высоту!
Аркадий*»
04

—	Ты чего хотел, мальчик? — На Аркадия смот¬
рят мутные, усталые глаза полкового начштаба.
—	Мне капитана Гамаюна...
—	Гамаюна? А кто ты ему будешь?
—	Никто.
—	И что ты хочешь ему сказать? — допытывался
майор.
—	Просто увидеть...
—	Просто увидеть? Вот что, мальчик, при¬
ходи в другой раз. Гамаюн спит. Он здорово
умаялся...
Аркадий сам не знает, почему ему так захотелось
увидеть этого летчика. Ведь много в полках и других
знаменитостей, которых с восхищением и даже пре¬
клонением называют в штабах. Но к этому пилоту он
проникся каким-то особым уважением, среди назы¬
ваемых на разборах пилотов он выделял именно его,
искал глазами, но так случилось, что ни разу не ви¬
дел. А в своей эскадрилье связи Аркадий спорил из-
за него до хрипоты, доказывая, что «это самый силь¬
ный летчик в корпусе».
Наверно, преувеличивал. Но кто мог осудить его за
эту необъяснимую привязанность?»
В последнее время летают редко. Заненастилось —
с низовьев Днепра наползла осадная, непробиваемая
солнцем морось и половодьем затопила все левобе¬
режные аэродромы. Командиры полков без конца вы¬
зывают к себе синоптиков.
—	Когда рассеется?
Синоптик штурмового авиаполка молоденький лей¬
тенант неуверенно обещает:
—	Постараемся.
Но аэродром не очистился до конца дня. Вечером
летчики сидели в землянке и вспоминали перипетии
95

вчерашнего боя. Петя Аверьянов, блестя золотым зу¬
бом, выговаривал Биджиеву:
—	Почему прилип к моему крылу?
—	Слетанность нужна* дорогой товарищ, — пари¬
рует Солтан.
В землянку входит командир дивизии генерал
Байдуков. Все встают, комдив машет перчаткой:
—	Сидите. О чем разговор?
—	О безделье, товарищ генерал, — на правах
старшего откликается Кумсков. —■ День впустую по¬
терян.
Георгий Филиппович устало опускается на табу¬
ретку у накаленной докрасна «буржуйки», возле ко¬
торой сладко дремлет промерзший на дожде Гро¬
мовой.
—	Немцы тоже не летают, бои идут без авиации.
—	А как обстановка?" — спрашивает Пряжан-
яиков.
Генерал берет у него планшет, раскрывает карту:
—	Наши войска вышли к третьей полосе немец¬
кой обороны. Дальше никак. Сегодня пошла на под¬
крепление 3-я танковая армия. Наверное, положение
изменится...
Рассеялось на рассвете, появилась лимонная по¬
лоска на востоке. Продолговатая впадина, стиснутая
с двух сторон сосновым бором и ставшая пристани¬
щем полка, просматривалась во всю длину. Таинствен¬
но молчали высоченные сосны, к ним боязливо жался
кленовый подлесок. По аэродрому ветер гнал оранже¬
вый лист осины. Осень. Золотая осень. Впрочем, нет
золотой осени. Есть месиво чернозема и пепла, взры¬
той снарядами рыжей глины и ржавой воды в во¬
ронках.
К полудню туман растаял совсем, ему на смену
приплыли облака. Они тянулись с юга на север клочь¬
ями — можно было летать.
96

Первое, что увидел Кумсков, ведя группу на
тракт Киев — Житомир, — две конные артиллерий¬
ские упряжки, застрявшие на обочине дороги. Грузные
битюги, понукаемые артприслугой, рвали жилы, но не
могли вытащить массивные колесницы дальнобоек,
увязшие по лафет в тягучем, как смола, черноземе.
Не хотелось расстреливать лошадей, но эти смерто¬
носные широкогорлые, длинные, как поваленные за¬
водские трубы, стволы —- отличная мишень. Летчик
заученно сделал горку, отдал от себя ручку и длинной
плетью трассы ударил по дороге. Прислуга бросилась
врассыпную, ложась прямо в грязь. Вираж, второй за¬
ход — на дальнобойки. Одна пушка опрокидывается
вверх колесами. Вторая колесница, наоборот, ожила.
Она рванулась с места — то ли взрыв бомбы вытолк¬
нул колесницу из колдобины, то ли перепуганные ко¬
ни рванули в стрессе: четверка битюгов понеслась
с бешеной скоростью. Кони летели во весь опор, пе¬
ремахивая ухабы и бугры, ломая плетни огородов и
сшибая копны сена на лугу. Приближаются к Днеп¬
ру. Неужели не чуют пропасти? Встав на дыбы, битю¬
ги взрыли задними копытами скользкую глину, осели
на крупы, но удержаться не смогли. Тяжелый накат
лафета» и кони вместе с орудием летят в пропасть...
Каманинский корпус «работал» в основном по жи¬
томирскому тракту. Здесь было великое скопление
войск — наших и немецких. Наши расплавленной ла¬
вой накатывались с занятых на правобережье плац¬
дармов — с Броварей, Дарницы, с Василькова, Жулян,
с Деснянского выступа и Триполи. Фашистские войс¬
ка тягучим потоком отходили по святошинскому шос¬
се, по грейдерным проселкам, через рыхлые осенние
поля и поглоданные артиллерией перелески. Илы на¬
стигали их на бреющем, отсекали головные грузовики
от всей кавалькады машин и останавливали дви¬
жение.
7	Н. Котыш
97

Утром шестого ноября начальник политотдела кор¬
пуса Кувпшшшков объявил построившимся полкам;
—	Киев ваш!
Полковник назвал отличившиеся корпуса, дивизии,
полки, не забыв упомянуть эскадрилью связи. Кувшин-
■■нов сообщил, что за Киев храбро сражалась че¬
хословацкая бригада полковника Людвика Свободы,
Поручику Антонину Сохору и подпоручику Рихарду
Тесаржику присвоено звание Героя Советского Союза.
За участие в Киевской операции наградили орденами
и медалями многих летчиков и техников. Аркадию
вручили орден Красной Звезды, Володьке — медаль
«За отвагу*.
...В полдень моторист Митрохин приносит почту.
Громадную стопку газет, перевязанных бечевкой, та¬
щит на горбу, а туго набитая письмами противогазная
сумка болтается на боку. К этой грязной, затасканной
сумке приковано внимание всех летчиков и техников.
Первым получает письмо Друма. Он долго вертит тре¬
угольник перед глазами, проверяет штемпель, обрат¬
ный адрес. Письмо от какой-то девушки с Урала.
Из дома Сашко писем не получает — Молдавия еще
за линией фронта. Сашко читает, тихо улыбается.
Возле Друмы на чурбаке сидит Димка Стрельцов,
которому дают целую кипу писем. У него нет нико¬
го — ни родных, ни родственников: даже свой быв¬
ший детдом не может отыскать. Но Димка не унывает.
Во всяком случае, вида не подает.
Аркадий несколько раз советовал Димке написать
письмо на радио, может, отыщут знакомых по детдо¬
му. Димка отказывается: «Зачем? Жалеть станут,
а я не хочу, чтобы меня жалели...* Написал письмо
на радио Друма, рассказал, что Димка без роду-пле¬
мени, может, кто откликнется» И, вот Митрехин^при¬
тащил до отказа набитую письмами противогазную
сумку — и все для Стрельцова.

Аркадий получил письмо от Хижняка. Колыса со¬
общал все пятихатские новости* главная из которых —
его решение поступить в Харьковскую спецшколу. До¬
кументы уже сдал, ждет медкомиссию.
Береговой получил письмо от отца, и прославлен¬
ный летчик наедине читает дорогие строки: «Добрый
день или вечер, наш дорогой сын Георгий Тимофе¬
евич! Опешим сообщить в первых строках, что мы с ма¬
терью Марией Семеновной живы, здоровы, чего и тебе
желаем. И еще шлем тебе, наш сыночек, низкий по¬
клон и кланяемся всем твоим товарищам и коман¬
дирам.
А теперь про свою жизнь. Живем не то чтобы
худо, но трудновато, да как-нибудь переживем, лишь
бы побыстрее кончили вы войну и возвратились жи-
выми-здоровыми. Мы с матерью гордимся, что у нас
трое сыновей на фронте. Одно только плохо, все нету
писем от Виктора, сам не пишет, и командиры не из¬
вещают. Я уж утешаю мать, ежели бы что такое, на¬
чальство бы прислало бумагу, а раз нету бумаги, зна¬
чит, жив наш Витюха. А Михаил пишет, как вы
в Харькове встретились. Но от тебя давно письма ни¬
какого не было, не случилось ли чего, мать меня упре¬
кает, чего не пишу тебе, плачет, говорит, что ей ка-
кой-то сон нехороший вышел и не попал ли ты в ка¬
кую беду, может, говорит, его уже и в живых нету,
а ты не напишешь ему. Но я ей говорю, что комис¬
сар бы известил...
Ты прости меня, сын, Георгий Тимофеевич, что я
с тобой вот так, без утайки обо всем описываю, тебе
я могу все откровенно описывать. И прошу тебя —
поскорее отпиши, как ты там и что, успокой мать,
а я за себя уж не говорю, я ко всему привыкший, да и
то душа ноет. Мать вот опять говорит, чтобы ты себя
поберег, а то она не надеется тебя увидеть.
Желаем тебе, сынок, и твоим товарищам, началь¬
7*
99

никам бить сильнее германца и поскорее кончать вой¬
ну. Напиши, скоро ли ты приедешь домой, чтобы мать
знала, когда тебя ждать. Она каждый день тебя
ждет...»
«Мама, если бы я знал, когда приеду... Еще толь¬
ко перешагнули Днепр, впереди столько нашей зем¬
ли — до границы, если напрямую мерить, полтыщи
верст наберется. А там еще и Германию предстоит
пройти. Дороги войны не мерены, они не бывают пря¬
мыми. Немцы хотя и надорваны, но еще в силе, огры¬
заются отчаянно. Трудно сказать, сколько черных, за¬
дымленных дней и ночей предстоит еще идти и кто
дойдет...»
Не все из тех, чьи койки рядом стоят в землянке,
дойдут до того победного дня. Уже сегодня пустуют
две, а официантка Люся тщетно три дня накрывает
стол для невернувпгахся ребят. А вот сегодня после
трехмесячного отсутствия появился младший лейте¬
нант Скворцов. Худой, обросший. Все считали погиб¬
шим, а он выжил, но вряд ли сможет летать.
Жив оказался и Толя Балдин, которого сбили под
Киевом. Выкарабкался из огня, перешел линию фрон¬
та и опять летает, воюет. В честь возвращения Балди-
на начпрод достал необыкновенной нежности нежии-
ские огурцы. Пряженников аппетитно хрустел пупыр¬
чатыми огурцами и наказывал начпроду:
—	Приготовь огурчики к приезду Миши Ласуни-
на. Он тоже должен вернуться. А может, еще кто...
Аркадий, Володька и Сашко отпросились у Тро¬
фимова съездить в Киев. Комэск разрешил. Город по-
прежнему в развалинах, но жизнь понемногу налажи¬
вается. Выпили по стакану воды с сиропом — пятерку
заплатили, съели два пирожных — отдали все свои
200 рублей. Усталые побрели на Жулянский тракт,
чтобы проголосовать, может, какая полуторка подбро'
100

сит. Но у поворота на шоссе их остановил солдат
с красной повязкой на рукаве:
—	По шоссе пока нельзя. Постойте или в обход.
Из узкой улицы вытягивалась длинная цепь шине¬
лей. Военнопленные. Тысячи. Словно движутся не лю¬
ди , а ползет одно чудовищно длинное существо. Не¬
скончаемая толпа — оборванные, в рваных сапогах и
галошах, обвязанные тряпьем тени. Неужели это те
вышколенные на европейских плацах вундерманны,
которыми любовался Гитлер? Неужели здесь те, с ко¬
торыми Аркадий встретился под Харьковом, когда
возвращался с задания, а они преследовали его чуть
ли не до самого аэродрома и на форсистом вираже
ушли за облака?
РОЖЬ НА СНЕГУ
«Дорогой друг Камиль!
Что же ты молчишь, шипу тебе четвертое письмо,
а ты как в рот воды набрал. Если бы ш знал, как
мне хочется с тобой увидеться, ведь мы теперь взрос¬
лые и можем совсем по-другому поговорить.
Новостей много, но боюсь, что ты не получишь мое
письмо, и вся писанина будет впустую»
Ну, во-первых, мне вручили второй орден Красной
Звезды, наградили и Володьку Мухина и Сашке Дру-
му. Мы участвовали в боях за Киев. Я по-прежнему
летаю на «кукурузнике». О штурмовике и о истре¬
бителе уже не мечтаю.
Погода у нас неважная, снег. Но ты ахаешь, чте
я вчера видел? Рожь на снегу. Да, рожь на снегу.
Не успели скосить.
Получаешь ли ты письма от Спиридоныча? Напиши
мне адрес Спиридоныча, я потерял. Привет тебе от
моих друзей Сашки и Вовки.
Жму руку. Аркадий».
101

Вначале он не понял, что за полосы рыжеют на
снегу, — вроде сквозь наст суглинок проступил.
Кругом белым-бело — и лес, и река, все в снегу, и
только здесь, между разбитыми танками, грейдером и
лесом, поле полыхнуло другим цветом. На войне, как
яг на охоте, велик соблазн любопытства, от которого
всегда удерживает здравый разум. Аркадий не свер¬
нул с маршрута, пошел на снижение : что же там жел¬
теет внизу? Взглянул за борт и увидел уже не полосы,
а сплошное соломенное поле. Еще ниже прижал маши¬
ну. Поле-то качается, колышется... Неужели хлеба?
Еще отдал ручку, По-2 идет на трехметровой высоте.
Да, теперь ясно видно ржаное поле — струя воздуха
от самолета прочесывает его. Рожь на снегу. Неубран¬
ный хлеб. Стебли невысокие, по пояс в снегу, стынут
под зимним небом.
Аркадий летает с киевского аэродрома в южном
и западном направлениях, чаще всего — на Белую
Церковь, Фастов, Житомир, Бердичев. Зима. Метут
снега. В полете трудно различить горизонт, бреющим
ходить почти невозможно: лесистые холмы.
Несладко зимой и Мухину. Третий час возится
у самолета, потихоньку, про себя ругается: холодно —
мотор не заводится. Да и сам Володыса замерз, широ¬
кий нос посинел, онемевшие руки то и дело подносит
ко рту. Пес Громовой трется о Володышны валенки,
скулит: не пора ли в землянку?
Мухин с трудом запустил, опробовал: мотор и, ко¬
гда Аркадий вернулся из штаба штурмовой авиади¬
визии с планшетом, набитым пакетами, деловито до*
дожил:
—	Машина готова к полету!
—	Летим вдвоем, — сообщил Аркадий. — Быст¬
ренько переодевайся.
А зачем Володьке переодеваться? Он всегда в фор¬
ме — куцая замасленная «молюскинка» и непомерно

большие чесанки с заломленными голенищами. Един¬
ственное, что надо прихватить с собой, — другую, бо¬
лее чистую шапку да противогазную сумку, в кото¬
рой Володька хранит провизию на всякий непредви¬
денный случай — две банки тушенки, замусоленный
кусок сахару и пачку жестких галет.
Через двадцать минут они в воздухе. Курс — на
Фастов. Володьку всегда утомляла такая дорога. Минут
пять Володька глядел на бесконечное белое поле,
уплывавшее под самолет, и, не найдя ничего интерес¬
ного , начал дремать. Очнулся от резкого толчка и уви¬
дел протянутую за борт руку Аркадия. Что он пока¬
зывает? Володька чуть привстал, посмотрел за борт и
с ужасом увидел крестастый самолет ♦ Фокке-Вульф-
190». Он чуть выше По-2, его тупой лобастый мотор
пока нацелен в сторону. Но вот он стал разворачивать¬
ся, плоскости стали почти вертикально. По-2 тотчас
тряхнуло, бросило в сторону. Вэлодьке показалось, что
он летит куда-то в бездну. Самолет выровнялся, Арка¬
дий крикнул в переговорную трубку:
—	Следи за «фоккером»!
«А что за ним следить, — думает Володька, —
вон он уже раз шарахнул, а теперь снова разворачи¬
вается». Аркадий бросает машину вниз. Володька сле¬
дит за накренившимся в развороте «фокке-вульфом»
и, холодея, думает о том, почему так медленно По-2
теряет высоту. И в ту же секунду Мухина шибануло
о борт. Он больно ударился головой о выступ прибор¬
ной доски. Поднял глаза и ничего не увидел, кро¬
ме какого-то странного белесого вращающегося кру¬
га. Он не сразу сообразил, что самолет падает спи¬
ралью.
Зато Аркадий ясно себе представлял, в какую пе¬
ределку они попали. «Фоккер» отсек чуть ли не пол¬
плоскости, повредил руль поворота — педали почти
не двигаются. Земля приближалась. Навстречу несет¬
103

ся белое, утыканное кустами бурьяна поле. Аркадий
пытается вывернуться из круговерти и не может.
Прыгнуть бы. Но нет парашютов. А как Володька... Са¬
молет, кажется, замедлил свое спиральное кружение?
Нет, это только показалось. Самолет как-то вздрогнул
и вдруг стал переворачиваться вверх колесами.
—	Держись в кабине! — крикнул. Земля попол¬
зла вверх, нависая над головой. «Неужели так и за¬
виснем?» Он жмет на педали, отдает ручку. Земля по¬
шла вниз.
По-2 плюхнулся на заснеженное поле, недалеко
от леса. Плюхнулся удачно — не перевернулся. Но
взлететь не смог.
За Аркадием и Володькой прилетел сам Трофимов.
«Шестерку» починили там же, в поле, и через два дня
они вернулись домой.
..Лад хутором, что стоял на взлобке по соседству
с аэродромом, сверкало колючее зимнее солнце. Чи¬
стая равнина снега пылала белым пламенем, и лишь
неподалеку от приаэродромного дубняка рыжела уз¬
кая полоса. От нее, той полоски, шел человек. В этом
белом поле он казался таким непривычно маленьким
и одиноким.
Мухин сказал Аркадию:
—	Не заблудился ли дядечка?
Человек вышел на дорогу, увидел ребят, по¬
здоровался. Это был худой, как бы усыхающий ста¬
ричок с ношей за плечом. Володька полюбопыт¬
ствовал:
—	Что за ноша такая тяжелая, батя?
—	Да она вить не чижелая, дак года чижелые...
Колосков нарвал на снегу. — Старичок кивнул на
темную полоску у дубняка.
—	А почему, батя, летом не убрали поле?
—	Кому убирать? Я один на весь хутор живой...
104

Ребята не стали расспрашивать* что случилось
с хутором, с земляками старика. И так ясно: Володь¬
ка готов был извиниться за свой неуместный вопрос.
Дед просит подать на плечо мешок. Ребята помогают.
ОБЯЗАТЕЛЬНО ПРИЛЕЧУ
«Мама!
Зря беспокоишься* ничего со мною не случится.
Пойми, я уже не маленький. К тебе зайти нтпдщс не
мог, всего десять минут у вас был* а тут застрял на¬
долго. Но я обязательно прилечу.
Не сердись, мама.
К тебе, мама* просьба: скрипку* что привезет Во¬
лодя, передай Рите. Это ее скрипка.
До свидания. Привет папе.
Получил письмо от Левы.
Аркадий».
Эти два парня в синих летных шинелях появились
в роте связи еще под Калинином. Звали их Боря и Ко¬
стя. Фамилия первого Юрманов, второго Кравцов.
Оба поджарые* гибкие, с русыми чубами и с одинако¬
вой привычкой вскидывать руку к козырьку не только
перед командирами, но и перед девчонками: «Есть!»,
«Слушаюсь!*, «Что прикажете?* А девчонок вокруг
них — целая рота, и по знаку каждой Боря и Костя
готовы горы перевернуть. Гор, конечно, не перевора¬
чивали, но цветы рвали в «коридоре войны* — на вен¬
тральной полосе. Костя чуть не поплатился жизнью за
букет лютиков: немцы открыли винтовочный огонь,
парень отделался дыркой в сапоге.
Юрманов играет на скрипке, после танцев, когда
уже все натанцуются, когда Аркадий унесет свой ба-
105

щя. На площадке под какой-нибудь березой воцаряет¬
ся тишина, выходят Рита и объявляет:
—	А теперь послушаем скрипку. Боря, давай.
Бориса просят на круг, но он отнекивается и уса¬
живается в сторонке, на каком-нибудь пеньке, при¬
жимая подбородком скрипку и растерянно спра¬
шивая:
—	А что играть-то?
—	«На сопках Маньчжурии».
—	«Калитку».
—	Полонез Огинского.
Заявки сыплются со всех сторон, но Юрманов сам
предлагает:
—	«Размышление» Чайковского...
Все затихает, даже дальние отголоски вечерней пе¬
рестрелки, кажется, обрываются. Один голос скрипки
властвует здесь. Борькин ржаной чуб свисает на лоб,
закрывает лицо. Забылось все на свете. Наплывающие
звуки, казалось, относятся только к тебе, к твоей судь¬
бе, рассказывают о самом дорогом и потаенном. И чу¬
дятся, что не бывает на свете смертей, а есть только
одно — этот огромный, залитый травяными запахами
и светом мир, его вечная, неумирающая жизнь.
Борькина скрипка внезапно умолкает, и ребята
долго сидят молча.
Наконец Костя предлагает:
—	А теперь послушаем Нину. Где гитара, Рита?
У Риты гитара наготове, она вручает ее подружке.
Нина Завьявкина похожа на мальчишку — юр¬
кая, с быстрыми серыми глазами и куцыми вихрами.
Не признает юбки, ходит в брюках галифе. То ли за
этот вид, то ли за бойкий характер Завьявкину зовут
Колькой. Она охотно откликается. Летчики часто
слышат в воздухе ее резкий, требовательный го¬
лос: она радистка высшего класса, ас эфира, проби¬
вается сквозь любые помехи. Иногда и ее приветству*
106

ют летчики, как выйдут из атаки и все опасности
остаются позади: «Коля, привет!» Чаще всего такие
радиограммы (несмотря на два выговора) посылает
Солтан...
Юрмановская скрипка затихла под Киевом. Боря
и Костя неожиданно уехали. Учились они на летчи¬
ков, а попали в роту связи. О пилотской судьбе их
напоминали лишь длинные синие шинели с голубыми
петлицами. Под Харьковом кто-то из авиационных на¬
чальников приметил отбившихся от авиации пилотов
и отправил их то ли в училище, то ли в запаской полк
на переучивание.
Больше Аркадий не видел ни Борьки, ни Кости.
Но вспоминали их не раз. Может, потому, что после
них осталась скрипка с выжженным на ней силуэтом
истребителя? Юрманов подарил ее Рите. На скрипке
теперь по-настоящему никто не играл. И Рита отдала
ее на хранение Аркадию. Тот замотал ее в чехол
от мотора, запрятал в задней кабине и долго возил
с собой.
Как-то полетел Аркадий с донесениями в танковый
корпус и заблудился: неожиданно наполз туман, да
такой, что, как говорят летчики, костыля не видно.
Попытался вернуться, но где он, в этом молочном ме¬
сиве, аэродром? Помнил парень золотое летное пра¬
вило: в случае потери ориентировки беречь высоту,
не снижаться, иначе на лес или на провода напо¬
решься.
Высоты он не терял, но сколько можно висеть
в воздухе, не зная направления? На севере чуть-чуть
прорезался синеватый горизонт. Что там? Лес? Поле?
Поселок? Кто там — наши? Немцы?
Он все же рискнул приблизиться* Да, это был лес.
Знакомый приаэродромный лес» Его надвое режет гну¬
тая сабелька речки. Стоит перетянуть за этот лес, и
справа откроется летное поле.
107

Однако, перевалив за лес, Аркадий не увидел по¬
ля: и справа и слева чернели крыши хат. Туман, ка¬
жется, чуть поредел. Но куда лететь? Что там, за по¬
селком? Он летит дальше, не меняя курса, и вдруг ви¬
дит... свой аэродром! Только вышел на него с неожи¬
данной стороны — перпендикулярно взлетной полосе.
Он заходит на посадку, снижается и видит... на се¬
редине летного поля лошадь. Откуда она? Конечно,
можно чуть в сторону отвернуть, но неизвестно, куда
пойдет коняга. Она ведь не стоит, разгуливает, как по
скотному двору. Нет, он сумеет сесть в сторонке. Ма¬
ленький поворот, выравнивание и...
Самолет гулко ударяется об утрамбованный сугли¬
нок поля. Его заносит в сторону. Видимо, яма. Слы¬
шится хруст треснувшей плоскости.
Прибежал инженер эскадрильи Рыбин, машину от¬
буксировали на стоянку. Надо менять крыло. Трофи¬
мов объявил Аркадию выговор. Из второй кабины
комэск извлек моторный чехол со скрипкой:
—- Доигрался?
Аркадий молчал даже тогда, когда ушел разгне¬
ванный комэск.
В полковой столовой чествовали первых в дивизии
Героев Советского Союза. На торжества к летчикам
приехали конники из корпуса генерала Белова. Уви¬
дев Аркадия — пятнадцатилетнего мальчишку при
трех орденах, солдаты подхватили его на руки и стали
качать.
Почести Аркадию некстати: только что объявили
выговор. Хорошо, что не видел комэск Трофимов.
Кто-то из конников предлагает:
—	Песню бы сообща спеть.
—	Или музыку послушать. Есть музыканты? —
спрашивает щупленький солдатик.
108

Летчики к Аркадию:
—	Где аккордеон?
—	Играть не могу, руку вывихнул.
—	А может, у вас есть музыкант? — спрашивают
летчики у конников.
—	Музыкант-то найдется, да только инструмента
нет, — отвечают те.
—	А какой нужен инструмент?
—	Скрипка.
—	Так это мигом организуем, — вспоминает кто-
то юрмановскую скрипку.
Рита сама принесла скрипку и вручила ее солда-
ту-скрипачу.
Это был высокий, бледный парень с тонкими чер¬
тами лица. Он смущенно принял скрипку, потрогал
длинным пальцем струны, вздохнул:
—	Была у меня скрипка-чудесница, в Днепре уто¬
нула.
Солдат тщательно настроил скрипку и начал иг¬
рать.
Аркадий слышал, как выговаривала тоску и ра¬
дость скрипка под пальцами Борьки Юрманова, но то,
что рассказывала она сейчас в руках солдата, было
непередаваемо. Все сорок солдат и летчиков, собрав¬
шись в маленькой землянке-столовой, сидели не
поднимая глаз...
Потом летчики стали благодарить скрипача. Он
стоял смущенный и раскланивался, как на сцене. Про¬
тянул скрипку Рите, но она сказала:
—	Пусть будет у вас.
ДВА ГЕОРГИЯ
«Здравствуйте, Сергей Степанович!
Большое спасибо Вам за письмо. Оно мне принес¬
ло много радости. Я не забыл свою школу, по*:нк>

всех учителей и ребят, передайте им мой горячий
фронтовой привет.
Вы спрашиваете, что у меня нового и где воюю.
Воюю на Украине... Вы пишете, Сергей Степанович, что
каждому человеку надо иметь пример в жизни, учить¬
ся у кого-то жить по-настоящему. Я согласен с вами.
У меня есть такой пример — летчики-штурмовики,
их подвиги вижу каждый день.
Вашу просьбу выполняю — посылаю фотографии
ваших героев.
До свидания, Сергей Степанович. Жду Вашего
пвсьма.
Аркадий Каманин».
В разгар боев за Винницу эскадрилья Берегового
летала на «Путинский тракт, прочесывая придорожные
посадки, в которых маскировались вражеские танки
и автомашины. Пикируя, наблюдал, как «эрэсы» под¬
жигали машины и те, пытаясь сбить пламя, выскаки¬
вали из посадки и мчались к воде — маленькой ре¬
чушке на краю села. Но и там, у реки, их настигал
огонь. А по тракту все ползли и ползли новые колонны.
Возвратившись на аэродром, Береговой доложил
комполка о выполнении задания и тут же сообщил, что
есть стоящие цели, надо бы еще разок сходить.
—	Хоть поешьте, обед привезли...
—	Колонна ждать не будет.
Колонна не ушла, она растянулась на два километ¬
ра. Как всегда, штурмовики ударили по головным ма¬
шинам. Вспыхнуло несколько «мерседесов», и колон¬
на застопорилась.
Домой Береговой решил идти через Гуменное —
тихую, словно прикорнувшую в балке деревушку. Но
ш оказалась далеко не тихой. Из-под моста ударил
крупнокалиберный пулемет. Георгий услышал треск
110

мотора, брызнула горячая вода. Видимо, разлетелась
помпа. Двигатель начал греться, сдавать. Надо са¬
диться. Передал стрелку Харитонову:
—	Приготовься к прыжку.
—	Под нами немцы...
—	Дотянем до речки, считай, дома.
Мотор заглох. Промелькнула речка. Надо хоть не¬
много спланировать. Береговой кричит стрелку:
—	Прыгай!
—	А вы?
—	Может, сяду...
—	И я...
Штурмовик валится на нос, и несется мокрая луго¬
вина, мелькают деревья... Удар... Перед глазами, как
по воде, пошли круги.
Очнувшись, Георгий почувствовал боль в плече и в
подбородке. Приборная доска разбита. А часы тикают.
Как там стрелок? Тот появляется с огромным синяком
у глаза, пытается улыбнуться.
-г- Приехали...
Кабину заклинило. Береговой нажимает плечом,
отодвигает. Спускается наземь, обходит машину. Пло¬
хо дело — самолет поломан, не взлететь. Дернул черт
лететь через это Гуменное, чего проще — обойди. По¬
надеялся проскочить, вот и «проскочил».
Куда идти? Сзади речка, впереди дорога.
—	Может, проголосуем? — предлагает Харитонов.
—	Тут голосуй до посинения, никого не до¬
ждешься. Давай лучше прикинем, в какую сторону
топать.
Из-за речки затявкали зенитки. Белые трассы от
«эрликонов». Значит, немцы не так уж далеко.
—	Если что, будем отбиваться, — говорит Бере¬
говой.
—	Чем?
—	Самолетными пушками и пулеметами.
111

—	Моя турель плохо вертится.
—	Ничего, прижмет, повернешь.
Георгий вытаскивает из кобуры пистолет, считает
патроны. Полная обойма.
—	Пошли, — кивнул на дорогу.
Поднялись на взлобок и ахнули: весь проселок и
обочина запружены скопищем машин — сотни «вил¬
лисов», «оппелей», «фиатов», «мерседесов». Огромное
кладбище машин. Видно, штурмовики поработали.
—	Может, целую найдем, — загорелись глаза у
Харитонова.
И нашел фиатовский грузовик. Завизжал стартер,
мотор зло отфыркнулся, и Харитонов выехал на
дорогу.
—	А вон и легковушка!
Тут и Береговой загорелся при виде четырехместно¬
го «мерседеса». Но что с ним делать?
—	В кузов грузовика загоним, — предлагает
Харитонов.
Там, в кузове, уже лежат снятое с Ила вооруже¬
ние, рация, часы, ракетница, бортпаек.
Заправили обе машины авиационным бензином, за¬
гнали «мерседес» по доскам в кузов «фиата» и трону¬
лись в путь.
Проехали с полкилометра, забуксовали: дорогу
расквасила распутица. Решили: Харитонов ждет
утреннего заморозка, Береговой идет пешком.
Четверо суток Георгий брел лесом и глухими хуто¬
рами, через раскисшие поля и вброд через неведомые
речушки. Ночевал в лесном хуторе, где хозяйка напо¬
ила его горячим молоком, обсушила. И побрел
дальше.
В полку снова посчитали его погибшим.
—	Ну теперь уж тебя никакой снаряд не возь¬
мет! — воскликнул на радостях Виктор Кумсков.
А потом и Харитонов явился на личном «фиате».
112

Легковушку какой-то полковник отобрал — мол, сер¬
жантам рано ездить на «мерседесах».
Официантка Дуся, ссылаясь на то, что они четверо
суток не питались в столовой, принесла им двойную
порцию.
...Как-то в столовой подсел к Береговому майор.
Нос орлиный, мощный подбородок, у левого надбровья
косой шрам. Береговому подумалось, что он где-то ви¬
дел этого человека. Тот тоже смотрит, улыбается.
—	Не узнаешь?
Теперь только по голосу Георгий узнал старого
училищного приятеля Стародубцева. Учились оба на
истребителей, а потом дороги разошлись.
—	Где обитаешь?
—	В истребительной. Комэск. Ну а ты на «чемо¬
данах» по-прежнему?
—	На штурмовиках, — вежливо поправил Бере¬
говой.
—	На «горбатых»? — упорствует майор.
—	Допустим, на «горбатых». Что из этого следует?
—	Да просто жаль тебя, — притворно вздыхает
Стародубцев. — Неплохой бы из тебя летчик получил¬
ся, а вот не туда занесло.
—	А разве я не летчик?
—	Ладно, не сердись, — примирительно протянул
руку майор, но в этом жесте чувствовалось покрови¬
тельственное превосходство.
—	А знаешь что, — поднялся Георгий, — может,
померяемся силами?
—	Бороться?
—	Там, в воздухе, решим, кто кого должен жалеть.
—	Если желаешь...
Кувшинников разрешил провести показательный
бой.
Невероятно замысловатой выглядела бы кривая их
полета, если бы ее нанести на кальку. Что ни говори.
8 Н. Котыш
113

а тяжеловат штурмовик перед истребителем. Но Геор¬
гий выжимает все из своего «горбатого», бросал в бое-
пае развороты, в пике, кабрировал, то к самой земле
прижимал» то загонял на предельную высоту. Главная
стажа Берегового на маневренность — пусть он усту¬
пят * скорости, но на маневре у него большие шансы.
Минут пятнадцать они метались над аэродромом,
на котором собралась толпа болельщиков. Зайти в
хвост никто не смог. Стародубцев, чувствуется, стреля¬
ных волк, атакует с дальним прицелом — так, чтобы
самому не выскочить под огонь. Георгий весь мокрый,
~ак мышь, подшлемник хоть выжми. Но и «про¬
тивник» умаялся — уже не так круто заворачивает
гяражи, избегает перегрузок. И в какое-то мгновение
потребитель замешкался с выходом из разворота. Бе¬
реговой стремительно довернул машину. Тот попытал¬
ся увернуться, пошел змейкой, пикировал...
Былезли из кабин. Стародубцев вытер потную ла¬
донь о брюки, протянул Береговому:
—	Рад за тебя...
Вынырнувший из толпы летчиков, наблюдавших
эту радостную для штурмовиков сцену, Аркадий про¬
тянул Береговому тощий букетик Ивановой травы.
—	С победой, товарищ капитан!
—	А это что за мелюзга в летном картузе? —
уязвленно спросил Стародубцев.
—	Не мелюзга, а летчик, — поправил капитан.
—	Может, ледчик? Который лед возит...
—	Нет, настоящий пилот.
—	Не может быть.
—	В нашем корпусе все может.
В зиму сорок третьего рано легли снега. В начале
декабря уже намело такие сугробы, что аэродромные
команды не успевали пробивать взлетные полосы. Как-
114

то Аркадьева «шестерка* крепко застряла на аэро¬
дроме истребительной дивизии. Здесь он сидел уже не¬
делю и перезнакомился почти со всеми летчиками.
В 31-м полку служил известный всей воздушной ар¬
мии летчик Георгий Баевский, с которым сошелся
Стрижонок особенно близко. Он тоже москвич, и пока
лютовала метель, сидели в землянке, вспоминали
Москву, мысленно бродили по знакомым улицам. По¬
том Баевского вызвали в штаб дивизии: несмотря на
непогоду, надо лететь. На «свободную охоту».
Полетел Баевский с ведомым Петром Кальсяным
промышлять на фашистский аэродром. Очистили для
них узкую полосу, на взлете Як Кальгияа консолью
едва не задел снежный бруствер.
Найти аэродром в метель не так просто. Начало,
однако, было удачным. По пути встретили колонну
грузовых «мерседесов», проштурмовалн и с ходу — на
аэродром. На счастье Баевского, он заметил взлетев¬
ший «Фокке-Вульф-189». Разведчик! — лучше дели
не придумаешь. И под удачным ракурсом: Георгия
пилот не видит, стрелок затенен правой балкой фюзе¬
ляжа. Бить! И вдруг (видать, по команде с земли)
«рама» кренится, выводит на нашего «Лавочкина»
своего стрелка, и трассы схлестываются, И «фоккер»
и Ла-5 бьют трассирующими. Баевскому хорошо ми¬
ны его красные трассы. Вначале они проходят мимо,
но вот они доходят только до «фокюера» и исчезают —
попадание! «Рама» прочерчивает какой-то странный,
нелепый полукруг и падает у аэродрома.
В горячке боя Баевский не заметил, как его каби¬
на наполнилась дымом. Приоткрыл кабину — дым
выхватило потоком воздуха. Но в горло снова лейет
смрад паленой шерсти. Чадят унты. Под ноги сквозь
опалубку просачивается огонь - не иначе пробит
бензопровод. Топливо на Ла-б подается под большим
давлением, поэтому пламя хлещет, как из горелки.
8*
115

Оно уже прожгло пол и хозяйничает в кабине. Летчик
шцет отверстие, откуда выползают огненные язычки,
пытается затоптать. Унты вспыхивают, тлеют меховые
брюки, пламя царапает подбородок, и вдруг жигануло
по всему лицу. Он закрылся крагой, глядит за борт —
у аэродрома дымят обломки «рамы». Но почему мол¬
чат зенитки? Может, считают, что ему и так уж не
выкарабкаться из огня?
Мятттиття горит, но пока слушается. И вдруг знако¬
мое чихание останавливающегося мотора. Винт замер.
Стало до жути тихо. Георгий забыл даже о буйствую¬
щем в кабине пламени — сильнее обожгла тишина.
Словно очнувшись от оцепенения, он выхватывает ма-
пгану из крена, лихорадочно ищет площадку. У осин¬
ника бугристое поле — туда! Шасси нельзя выпу¬
скать, иначе скапотируешь. Сажает машину на брюхо.
Сшибая сугробы, самолет со скрежетом втыкается
в снег, над раскаленным мотором взметается столб
пара. И этот пар, и дым заволакивают все вокруг. Он
ищет глазами небо — хотя бы глоток синей свежей
высоты! И отыскал. Именно кусочек —■ три квадрат¬
ных метра неба. Не больше. Он обрадовался ему и
удивился: на том синем лоскутке белел месяц. Стран¬
но — день и луна... А где же восток? Куда же он де¬
вался? А где месяц? Он же был только что... А мо¬
жет, его не было, почудилось только?
Георгий тяжело переваливается через борт, со
стоном падает на снег. Поднимается. Дым понемногу
рассеивается. Справа — аэродром, там еще чадит
«фокке-вульф», слева — большак, грузовые «мерседе¬
сы», которые только что штурмовали они с Кальси-
ным, а впереди открытое белое поле. За ним сереют
соломенные крыши хат. К селу! Там, под серыми кры¬
шами, его спасение!
Он стягивает с себя лямки парашюта, бросает в
огонь, чтобы ничего не осталось после ухода, и спе-
116

щит уйти от самолета: сейчас начнут рваться снаря¬
ды — огонь с хрустом грызет мотор.
Георгий пытается бежать и медленно оседает в
снег — подкосились ноги. Но боли он не чувствует.
Собственно, и ног не чувствует, они словно утонули —
ни боли, ни ощущения, ни привычной опоры под
ступнями. Хватаясь за кусты лозняка, он встает на ко¬
лени. Трудно сказать, бежал он или полз, но ему чу¬
дилось, что хаты приближались. Вот перемахнуть бы
пролысину осинника, подняться на взлобок... Он охме¬
лел от предчувствия знакомого с детства кисловатого
избяного тепла.
Гремит трескучий взрыв. Мины? Нет. Не свистят
осколки. Баевский поворачивается назад и видит столб
огня над JIa-5. Взорвался. Сердце защемило. Но что с
ногами? Они «очнулись» и теперь болят нестерпимо —
стеклянная резь в икрах. Пошарил рукой за голени¬
щем и обжегся — жар пропалил брюки. Он сбрасы¬
вает унты и теперь уже действительно бежит — бежит
босой, в одних носках, по снегу, по рыхлой наледи
вспаханного поля. Вначале ощутил колючую знобь,
потом стало жарко. Неимоверное жжение икр и плеч.
Вспыхнула куртка. Не помня себя, он бежит — жи¬
вой клубок огня.
Георгий сбрасывает обгоревшие клочья куртки и
остается в одной гимнастерке, по спине колюче шарк¬
нул холод.
Он не помнит, сколько раз поднимался и падал,
сколько натыкался на отвалы замерзшего чернозема,
но один, последний, запомнил на всю жизнь. Раз де¬
сять хватался за тощую гриву ковыля и с пучком
сползал в борозду. Обессилев, лежал в снегу и смот¬
рел, как жухлый кустик сорил семенами, а поземка
пересчитывала черные маковки. И он тоже пересчи¬
тывал, загадав: после двадцатого зернышка подни¬
мется.
117

Поднялся и услышал знакомый до острой боли
гул — этот рокот он отличил бы в гуле тысячи дру-
гих. Запрокинув голову, увидел JIa-5 с цифрой 7 на
фюзеляже. Так это же Кальсин! Он качает крыльями
я снижается, хочет сесть на вспаханное поле поперек
борозды. Нет, это невозможно: вон какие отвалы, сра¬
зу скапотирует. Баевский машет шлемом — нельзя,
уходи!
Кальсин пронесся над его головой и потянул к ле¬
су. Нет, разворачивается, идет на посадку вдоль бо¬
розды. Но по нему уже палят зенитки. Ла-5 провали¬
вается за холмом. Что с ним? Сбит? Опрокинулся?
Георгий жадно глядит за холм: там его жизнь.
И вдруг из-за бугра выкатывается лобастый самолет
со сверкучим диском винта. Кальсин сел. Рулит! Геор¬
гий бежит навстречу. Сердце колотится в горле, а сле¬
зящиеся глаза уже плохо различают диск пропеллера:
не заглох ли мотор?
Откинув фонарь кабины, Петр машет рукой, что-то
кричит, но Георгий видит только открытый рот Каль-
сина и ничего не слышит. Наконец доносится:
—	Давай ко мне!
—	Куда?
—	Сюда! — Петр показывает на спину. «Неужели
шутит?»
—	Говорю, сюда! — уже горланит Кальсин.
Баевский карабкается по крылу, хватается за борт,
втискивается между бронеспинкой и спиной Петра.
Кальсин согнулся в три погибели. Ревет мотор, по по¬
лю взвинчивается бурунистый поток снега, самолет
внезгпно разворачивается, поднимает хвост и клюет
на нос, чудом задержавшись на краю обрыва.
Георгий выскакивает из кабины, идет к хвосту,
повисает на стабилизаторе, и самолет поднимает нос.
Малость поцарапана лопасть. Мотор заглох. Или Каль¬
син нарочно его выключил? Визжит стартер — Каль-

син запускает двигатель. Ничего не получается. Кру¬
танувшись, винт тут же останавливается. Баевский
вручную проворачивает винт, Кальсин машет рукой,
отгоняет. Вновь взвизгивает стартер, и мотор ожил, за¬
звенел... Лишь бы не остановился. Но самолет иядп
развернуть. На стоянке это делают ДЕа-три техника.
Баевский один подхватил хвост JIa-5 и в мгновение
ока развернул на 180 градусов.
У горящего самолета Баевского показался немец¬
кий вездеход. Немцы не стреляют, разглядывают об¬
ломки машины. Неужели этот, урчащий на пахоте, не
видят?
—	Садись! — хрипит Кальсин и показывает на
фюзеляж. Георгий бежит к люку. Как он забыл о
нем! Люк техники открывают отверткой, он открыл
ногтями, только кровь брызнула. Влез головой, по но¬
гам ударили осколки наста. Георгий уже не видел, как
немцы бежали к их машине, а Ла-5 все никак не мог
сдвинуться с места. «Ну как не поймет Кальсин, что
надо раскачиваться». И тот, будто услышав упрек,
стал рывками дергать машину. Георгий упирался но¬
гами, земля стала ускользать, и он долго отсчитывал
окоченевшими ступнями каждую кочку и выбоину.
Самолет исколесил всю пахоту и, наконец выбрав¬
шись на утрамбованную катками приаэродромную
площадку, на виду у фашистов взмыл в воздух.
Георгий пролез по фюзеляжу к кабине: ему поче-
му-то хотелось увидеть лицо Кальсина. Но не увидел.
Летели на малой скорости; ни щитки, ни шасси
Кальсин не смог убрать: снарядом перебило системы.
В суматохе пошли вдоль линии фронта. Гулко застуча¬
ли «эрликоны». Кальсин маневрировал, как мог, и че¬
рез полсотни километров пересек линию фронта. Геор¬
гий посмотрел на мелькнувший под крылом большак и
узнал наши ЗИСы. Глянул вверх — рядом летел вы¬
щербленный диск луны.
119

Когда приземлялись, первой просьбой Баевского
было: пусть от самолета уйдут девушки-оружейни-
цы — брюки сгорели дотла. Его бил озноб, но по те¬
лефону сам доложил начальнику штаба:
—	Задание выполнил, но потерял машину...
—	Где машина? На аэродроме?
—	За линией фронта.
—	Откуда звонишь?
—	С аэродрома.
—	Не понимаю... Еду.
На КП он потерял сознание.
Очнулся в госпитале. В окно били всполохи заката.
«Чуть поднимусь, при всем полку скажу спасибо Пет¬
ру». Сказать спасибо он не успел: Петр Кальсин на
следующий день не вернулся из боя.
Аркадий не раз ходил в полевой госпиталь к Геор¬
гию Баевскому.
ЕСТЬ ТАКОЕ СЛОВО «ГАМАЮН»
«Салям алейкум, Камиль!
Что-то от тебя нет писем. Был у нас тут один лет- 1
чик, по делам ездил в Ташкент, был в авиамастерских /
целый месяц, познакомился с Ларионом Спиридонови¬
чем, так он говорит, никакого Камиля там не встречал. |
Может, ты уже ушел из мастерских? Напиши все по-
Докладываю о своих делах. Недавно произошла со ?
мной неприятность — кверху тормашками перевернул- |
ся, Но все обошлось благополучно, голова цела, а *
остальное не в счет.
Летать приходится много. Ты только не думай, что
я просто почту развожу. Тут, знаешь, дело сложное,
ко раз ребра мяли «мессеры», надо глядеть в оба, а I
то и вовсе башку снесут.
120

Помнишь, я когда-то тебе писал о том, что хотел
бы перейти в штурмовой полк. Теперь, конечно, к сво¬
ей эскадрилье привык. И все же я им завидую, штур¬
мовикам.
Слыхал ты такое слово «гамаюн*? Есть такая пти¬
ца. Собственно, ее нет, она только в сказках. Сама она
вроде бессмертная и очень красивая, с головой жен¬
щины. У нас был летчик Гамаюн — это его фамилия.
Весь фронт его знал. А вот вчера не вернулся, прямое
попадание зенитки.
Сейчас мы уже далеко за Днепром. Бегут фашисты,
мы обязательно положим их на лопатки. Это уж
гочно.
Передай привет «Тете Ане* (математичке Анне
Семеновне). Скажи, что я ей послал фотографию, а
тебе вместе с этим письмом отправляю небольшую по¬
сылочку — трофейная игрушка с немецкого самолета.
Это я сам подобрал в сбитом нашими ребятами «фок-
ке-вульфе». Фашист возил при себе этого божка. Ну,
Чтобы он его в бою спасал, а оно не вышло. Не сберег
его божок.
Ну все, дорогой, Камиль. Одно тебе скажу: ты все
же лодырь. Пишешь редко, а теперь вовсе замолчал
ЗКму руку.
Твой друг Аркадий».
—	Видал?
Арка дий вытащил из кобуры пистолет и повер¬
тел вороненым дулом перед носом изумленного Во-
лодьки.
—	Твой?
—	А чей же еще! Выдали на законном основании.
Мухин с завистью поглядел на Аркашин ТТ.
—	Дай подержать.
—	Это можно.
Володька повертел в руках тяжеловатый, с рубча¬
121

той рукояткой пистолет, вытянул руку, прицелился на
верхушку дерева.
—	Дострелять бы. Патроны есть?
—	Даже запасные, — Аркадий извлек из карма¬
на две обоймы. — Пойдем в лес.
Еестазшш на пеньке банку из-под тушенки. Пер-
вым стрелял Аркадий. Разрядил три патрона и не
навал.
—	Дазай я, — потянулся к пистолету Мухин.
Он долго щурился, закрывал ладонью левый глаз,
ж> ни ifir hi II не успел. Из-за куста шиповника вышел
жомэск Трофимов.
—	Что вы тут делаете?
—	Да вот... стреляем, — отозвался Мухин.
—	Стреляете? Чей пистолет?
—	Мой, — перехватил Аркадий ТТ у Мухина и,
яш иштдя, стал шарить дулом по кобуре.
—	Данте сюда! — потребовал Трофимов. — Ви¬
жу, пистолет вам рано доверять. Стреляете в лесу, как
иа полигоне...
С великим сожалением Стрижонок расставался с
личным оружием: всего три выстрела сделал и то не-
впопад. А кто виноват? Конечно, Володька, подбив¬
ший: на эту дурацкую стрельбу в лесу.
„.Раннее утро. Штурмовые полки нацелились на
Броды. Там, меж холмов и лесов, была зажата груп¬
пировка наших войск. Она уже вырвалась из смертель¬
ных клещей, ио силы были неравные: требовалась
поддержка с воздуха.
Оперативная группа корпуса еще с вечера заняла
новую позицию иа опушке леса. Вокруг — первоздан¬
ная красота не тронутой богом войны природы. Кажет¬
ся непонятным и невероятным, как бой обошел эти
места. Жухлая, но непомятая трава до колен, таин¬
122

ственные тропинки в чащобе орешника и ежевики Чу¬
дится : сейчас появится Красная Шапочка... Няд бре¬
зентом штабных полуторок протяжно шумят высочен¬
ные дубы, пахнет увядшей листеой. Синеют холмы, на
реке кричит выпь. И не хочется думать, знать, что
через несколько часов жалобно застонут эти велика¬
ны дубы, эти трепетные березы, заботливо прикрыв¬
шие корпусную радиостанцию.
Аркадий, прилетевший на НП (нябдюдатедиииА
пункт), стоял на поляне не в силах оторваться от
красоты ночного леса. И вдруг где-то за рекой взмет¬
нулся орудийный раскат. Додавшая голос тяжелая
артиллерия вызвала на ночной разговор пулеметы, зе¬
нитки и минометы. Уже через минуту над рекой Тырь
свистел выплеснутый жерлами металл.
Тягучая нота канонады росла, утоньшалась, я
Аркадию казалось, что она волной накатывалась со
всех сторон, грозя затопить опушку.
Все, кто был с оперативной группой штаба, увидели
в просветах оголенных деревьев, как по склону горы
сюда, к опушке леса, наползала черная цепь. Она по¬
ходила на ту лавину войск, которую видел Аркадий в
кинофильме «Чапаев».
То была прорвавшаяся группировка немецкой пе¬
хоты. Кто-то из связистов метнулся назад, к реке. Ар¬
кадий закричал:
—	Куда?! Пристрелю... ракетницей!
Аркадий кусал губы. Почему молчит штаб? Что
делать дальше? И, как бы отвечая на его мысли,
крикнула радистка:	,
—	Радиограмма! Срочно сворачивать радиостан¬
цию и отходить к основной группе!
«Коломбина», как назло, не заводилась, и ребята
всей мощью плеч толкали ее по проселку, пока из-под
колеи не вырвались клубы смоляного дыма. Перееха¬
ли мостик, а у пригорка снова выскочили из машины.
183

толкнули ее и попрыгали в кузов. И вдруг Витька по¬
терянно заорал:
—	Стой! Винтовку забыл у моста. Когда толкали...
—	Эх, раззява! — Аркадий посмотрел туда, за
пригорок. Шум, редкие винтовочные выстрелы.
—	Чего стоишь? — крикнул на растерянного ра¬
диста. — Беги за винтовкой!
—	Там... стреляют...
Аркадий спрыгнул с машины и побежал назад.
—	Куда ты, Арик? — метнулась ему вслед Анюта.
Но Стрижонок мчался во весь дух, перепрыгивал
канавы, влетал в колдобины, наполненные ржавой во¬
дой, пригибаясь, исчезал в придорожном ивняке, и
лишь временами показывалась его белая голова —
словно он бежал не по земле, а плыл по крутой на¬
клонной волне.
Он долго не возвращался. Машина опять заглохла,
и шофер лихорадочно нажимал на стартер.
—	Что же ты делаешь?! — набросилась на него
Рита. — Прибежит Арик, а ты «коломбину» за¬
глушил.
—	Ну где же он, твой Арик? — нетерпеливо бегал
вокруг машины Витька.
—	И зачем он побежал? Ты должен был бе¬
жать! — набросилась на него Рита. — Твоя же вин¬
товка.
—	Да я хотел...
—	Бежит, бежит! — взвизгнула Рита.
Через минуту «коломбина» тронулась и вскоре ис¬
чезла за густым дубняком.
...Добрались до какого-то разбитого сарая, усталые,
измученные, уснули коротким сном. А тут снова тре¬
вога. Развернули радиостанцию, наладили связь. И на¬
чалось... Земля, казалось, встала на дыбы. Падали
срубленные снарядами деревья, со стволов сосны тек¬
ла смола, она тут же загоралась, и к едкому дыму
124

тола присоединялся сладкий запах ладана- Потом
снаряды вхнули с новой силой, и синяя сумеречь
смрада ватянула все вокруг. Дым застилал глаза, за¬
бивал горло, и казалось: нет уголка, куда бы не до¬
стиг этот всепоглощающий дым.
На КП прибежал генерал Каманин. Он не обратил
внимания на приткнувшегося к борту «коломбины»
Аркадия, нервно щелкнул тумблером передатчика и с
ходу стал вызывать какой-то «четырнадцатый».
На отце была полевая, темно-рыжая от кирпичной
пыли фуражка, ее верх рассечен осколком, и сквозь
разрезанную ткань блестит ободок проволоки- Отец
снимает фуражку, стряхивает пыль, досадливо мор¬
щится и продолжает нетерпеливо звать:
—	Четырнадцатый. Я — «Кама». Как слышите?
Четырнадцатый наконец ответил, и отец провел
рукавом по вспотевшему лбу:
—	Атаковать звеньями. Интервал...
Аркадий понимал тревогу отца: нашу Бродскую
группировку захлестнула цепь «тигров», «фердинан-
дов», «эрликонов». На помощь окруженным двинулись
прежде всего штурмовики. В корпусе сколочены удар¬
ные группы из лучших летчиков. В нее вошли Кузин,
Гамаюн, Береговой, Кумсков и другие летчики. Арка¬
дий слышал, как отец говорил вызванному на команд¬
ный пункт Гамаюну:
—	Задание сложное, надеюсь на вас...
Гамаюн тряхнул черным чубом:
—	Все будет сделано, товарищ генерал!
В этот неурочный час Аркадию никуда лететь не
разрешили, и он остался на радиостанции. Отец вскоре
ушел, бросив радистке привычное:
—	Я на КП дивизии.
Дежурила Аня Старостина. Она сидит, чуть скло¬
нившись у большой серой коробки передатчика, на¬
стороженно глядящего кошачьими глазами зеленых
125

ламп. Она не видит Аркадия. Лишь когда в динамике
щюхршхело: «Атлас», как слышите? Прием», крикну¬
ла: «Я — «Атлас», слышу хорошо». На минуту оторва¬
лась от приемника, с затаенной тревогой выдохнула:
—	Все, пошли миленькие...
Да, «миленькие», штурмовики, уже по всему ви¬
дать, вышли на исходный пункт маршрута, собрались,
построились и рванулись на чужие позиции.
Быстрым шагом вошел отец. Его взгляд на
минуту задержался на Аркадии, но словно не заме¬
тил его. Он снова взял микрофон у Ани и властно
спросил:
—	Четырнадцатый, я — «Кама». Как слышите?
Слышимость была хорошая. Кажется, рядом раз¬
давались голоса летчиков — то негромкие, насторажи¬
вающие, то надсадные, отрывочные. Уже работают в
шестом квадрате. Значит, пошли в пике и сбрасывают
фугаски.
—	Хорошо, — негромко роняет отец. На его высо¬
ком белом лбу и над губой, на носу горошины пота.
Словно не Гамаюн, а он сам ведет «горбатых» в отвес¬
ное пике. В душную «коломбину» врывается глухое,
далекое:
—	Седьмой, прижмись к «четверке». К «четверке»
прижмись, седьмой!
Потом залп отрывочных выкриков:
—	Вовка, уходи сразу...
—	Вправо, вправо, Женя!
—	Давай, давай, «четверка»!
—	Передай «Атласу»»..
—	Ну, что же ты, черт тебя?!.
—	Четырнадцатый, уходим вместе?
Аркадий насторожился, что ответит четырна¬
дцатый? Это Гамаюн. Но он что-то молчит. Отец при¬
жимает к жилистой шее ларинги:
—	Четырнадцатый, я — «Кама». Как слышите?
126

—	Нормально, — каким-то сдавленным голосом
отзывается Гамаюн.
Помолчал.
—	Четырнадцатый, как слышите? Четырнадцатый,
я — «Кама». Отвечайте!.. Отвечайте, четырнадцатый!
Но Гамаюн молчал. Притихли, видимо почуяв не¬
доброе, его ведомые, которые еще недавно рвали эфир
на куски.
—• Я — «Кама*	Отвечайте, четырнадцатый.—
И вдруг отозвался кто-то из летчиков:
—	Гамаюна прямым попаданием...
Аня вскрикнула, а потом, как бы спохватившись,
зажала рот ладонью и глазами, полными ужаса, уста¬
вилась на комкора. По щекам ее катились слезы.
Аркадий тоже посмотрел на отца и увидел: серое,
неподвижное, как бетон, лицо. Он взглянул на плачу¬
щую Аню тяжело, осуждающе:
—	Не надо.
Отец щелкнул переключателем:
—	Я — «Кама». Шестой, соберите группу. Идите
вместе. Посмотрите, где упал четырнадцатый.
Минуту все трое — Аня, Аркадий и отец — сиде¬
ли молча, и каждый, видимо, думал об одном.
Аня не видела его ни разу, хотя безошибочно
узнавала по голосу в эфире. Другие летчики приходи¬
ли в радиовзвод посмотреть, с кем они работают, вы¬
яснить взаимные претензии. У Гамаюна не было пре¬
тензий, и он не приходил. Другие приходили и гово¬
рили о том, что тут, на земле, им не нравится, что
лучше, спокойнее там, в воздухе. Вот и спокойнее...
Вечером на командный пункт пришел начальник
политотдела Кувшинников. Он только что из штаба
фронта, где узнал некоторые подробности боев за 9а-
127

падкую Украину. Принес письмо немецкого унтер-
офицера Отто Рихтера своему брату. Письмо было най¬
дет» в полевой сумке убитого. Аркадий, радисты, все,
кто был на КП, внимательно слушали тихий, с хри¬
потцой голос полковника, читавшего найденное
письмо:
—	«Дорогой Курт! Ты знаешь меня, я никогда не
был паникером. Я всегда твердо верил в наши цели и
вашу победу. Но сейчас я хочу с тобой попрощаться. Не
удивляйся, именно попрощаться, и навсегда. Недавно
мы наступали. Если бы ты видел, какое это -было
кошмарное наступление. Наши солдаты храбро дра¬
лись, но русские ни за что не хотели отступать, и
каждый метр стоил нам десятки жизней. Но все-таки
это было наступление, и можно было терпеть. А потом
русские дьяволы обрушились на нас. Началась настоя¬
щая свистопляска. Нас остались единицы... Господи,>
чем все это кончится! Солдаты не хотят слушать о
победах. Нм теперь все равно. Я убеждаю их и сам со
страхом уверяюсь, что и сам перестал верить. Разве
их сломишь, этих русских... Я знаю, что меня убьют,
но мне все равно: зачем жить, если война проиграна,
а будущее черно...»
Ночью пошел дождь. Вначале несмело тенькал по
листьям кленов и крыше фургона, а потом зарядил
густо, и Аркадию чудилось, что по крыше брезента
кто-то колотит.
ОТЛЕТАЛСЯ ВИЛЬГЕЛЬМ
«Здравствуй, дорогой друг Камиль!
Я так рад, что наконец получил от тебя письмо.
Жаль только» что ты приболел. Но ты не падай духом,
главное — на физкультуру нажимай.
У меня дела идут нормально. Недавно была инте¬
128

ресная встреча с одним немцем. Зовут его Вильгель¬
мом. Летчик. Мы его в плен взяли, потом я его вез в
штаб армии. Он назвал меня «киндер». Понимаешь,
«киндер» — «ребенок». Хотел я ему показать «кага-
дера»...
Как твои дела? Что-то не пишешь про свою учебу.
Помнишь* мы с тобой договорились, что будем само¬
стоятельно грызть науку за шестой класс. Я поти-
, хоньку грызу. Умудряюсь даже художественную лите¬
ратуру читать. Прочитал «Тихий Дон». А сейчас чи¬
таю «Записки летчика» Джимми Коллинза. Дал зна¬
комый летчик — капитан Береговой. Возможно, слы¬
хал про него —: о нем в газетах писали. А книжка эта
вроде бы автобиографии американского летчика-испы-
тателя. Попадал он во всякие переплета. Но самое
удивительное — этот Коллинз подробно описывает
сзвою гибель. И угадал — погиб точно так, как напи¬
сал. Советую прочитать эту книжку.
После войны пойду учиться и буду летать на са¬
мых новых самолетах. Это моя мечта.
Передавай привет Лариону Спиридоновичу, а если
будешь в школе — Сергею Степановичу и всем учите¬
лям, а также Галке Бобрихе.
' Жму твою мужественную лапу.
Аркадии».
Небо над Вислой — стеклянный купол с гудящими
самолетами. Самолеты, словно огромные мухи, слепо
бьются о невидимое стекло, отскакивают и снова на¬
тыкаются на препятствие. А вокруг черными шарами
пляшут разрывы.
Аркадий, Володька, Сашко Друма выскочили из
землянки и бросились к аэродромным огневым точ¬
кам. То были снятые с самолетов турельные крупно¬
калиберные пулеметы. Несколько очередей по нале-
9 К. Котыш
129

тевшим на аэродром «мессершмиттам» дал Володька.
Потом уступил место Аркадию. Сбросив пилотку, тот
припал к пулемету, и заплясал белый чубчик в такт
пулеметному стрекоту.
Стреляли зенитки, откуда-то из-за леса тянулись
пулеметные трассы. Проштурмовав аэродром, самоле¬
ты метались под стеклянным куполом неба, искали
выход из зоны обстрела.
Их было четыре. Два ушли, другие два разворачи¬
вались на глубоком вираже. Зенитки затараторили
еще ожесточеннее. Вторую ленту заложил Аркадий,
нажал на гашетку раз, другой... И вдруг стеклянный
купол треснул, и на землю, казалось, посыпались
осколки расколовшегося неба. Аркадий вначале не
мог понять, что произошло. Лишь когда увидел со-
всем рядом пылающий самолет, падавший на лес, по¬
нял: чей-то снаряд угодил в бензобак «мессера».
Интересно, чей — его, Аркадия, или зенитчиков? Как
хотелось, чтобы тот снаряд был из его крупнокалибер¬
ного пулемета.
Пламя с «мессера» слетело — летчик, видно, пред¬
намеренно падал, чтобы сбить огонь. Однако набрать
высоту не смог — чуть-чуть вывел машину из пике
и потянул за лес. Второй «мессер» продолжал кру¬
жить над аэродромом. «Чего он ждет? Того же, что и
первый».
Ушедший за лес самолет сел на опушке. На¬
ши радисты перехватили зычный* повелительный
голос:
—	Che nider, chir neben! Nim mich mit! *
Тот, второй, беспомощно барахтался на взрывных
волнах зениток и не мог сообразить, как ему выпол¬
нять приказ.
И опять устрашающе потребовал первый, навер-
ное, ведущий:
*	Садись рядом со мной! Заберешь меня! (нем.)
130

—	Che nider, chir neben!
Ведомый «мессер» наконец вырвался из огневой
кутерьмы и пошел к лесу.
Аркадия вызвал комэск Трофимов:
—	Летим за сбитым фрицем.
Уже в воздухе Петр Григорьевич прикинул:
—	И второй там сядет, будет ведущего спасать.
На опушке леса виднелись два самолета — один
черный, закоптелый, тот, что в воздухе подбили. Дру¬
гой лежал вверх шасси — скапотировал. Повесив на
грудь автоматы, Трофимов и Стрижонок пошли к
задымленному, но тут же сбавили бег: надо осто¬
рожнее.
■ ■ —' Может запросто пальнуть, — предупредил Тро¬
фимов.
Не до пальбы было пилоту скапотировавшего
Ме-109: он висел вниз головой и тихо постанывал.
Его с трудом вытащили.
Это был парнишка чуть постарше Аркадия — та¬
кие же светлые вихры, облупленный нос. Под носом
две мокрые дорожки. Парень вытер их рукавом и бо¬
лезненно скривился: со лба стекала струйка крови —
ударился при капоте. На глазах выступили слезы.
Плакал не столько от боли, сколько от обиды: сел
спасать своего шефа, неудачно приземлился, а шеф
бросил его, как кутенка, сбежал...
Шеф — не рядовая птица. Его поймали железно¬
дорожники — не ушел далеко. В самолете нашли
«книжку аса», где значились победы и кресты: это
был известный в Германии ас в чине генерала. Воевал
в Испании, Франции, на счету тридцать восемь сбитых
самолетов. Правда, счет сильно преувеличен: в фаши¬
стской авиации количество сбитых самолетов опреде¬
ляется количеством моторов. Двухмоторный сбил —
считай, два, четырехмоторный — четыре. Числились
за ним и четыре По-2 — те, на которых летает Арка¬
151

д«*. Жаль, что того аса железнодорожники не отдали
гарпмп» летчикам. Инженер Дубинский переругался с
путейцами, но ни с чем вернулся в корпус. Генерала-
аса, говорят, в Москву отправили.
Ведомый (его Вильгельмом звали) тоже был сыном
видного военачальника рейха. Не случайно взял его в
ведомые геринговский ас, надеялся вышколить и сде¬
лать надежной броней.
Вильгельма извлекли из самолета, рук не вязали.
Трофимов указал на Аркашкин самолет: мол, мило¬
сти прошу, полетим дальше. Парень внезапно заарта¬
чился. Аркадий подступил к нему вплотную, толкнул
плечом:
—	Ты вот что, Вильгельм второй или десятый,
спрячь свой норов в карман.
Вильгельм слов не понял, а жест уразумел.
Аркадий сел в первую кабину, Петр Григорьевич с
пленным во вторую. Вильгельм недоуменно глядел то
на Трофимова, то на Аркадия, как бы спрашивая, кто
же поведет самолет.
—	Да, он будет вести, — кивнул Петр Григорьевич
на Стрижонка.
—	Kinder?
Трофимов нахмурился:
—	Этот «киндер» сегодня сшиб твоего ведущего.
Парень не понял, и Петр Григорьевич, как мог,
сказал ему то же самое по-немецки. Вильгельм оцени¬
вающим взглядом смерил Аркадия, посмотрел, как он
запускает мотор, щелкает тумблерами. Потом взгляды
их встретились в зеркале заднего обзора. Секунду-две
неотрывно глядели друг на друга, как бы стремясь
уловить самое сущее. Аркадий только сейчас заметил,
что у немца черные, как жучки, глаза. Сам белый, а
глаза черные. Вот они, жучки, туда-сюда шмыг,
шмыг... Интересно, о чем он думает? Парень спросил
у Трофимова:
132

—	Wi alt ist er? *
—	Пятнадцать. Начал летать в четырнадцать.
Вильгельм не поверил сказанному. Он тоже из до¬
му рано ушел — в шестнадцать, но летать стал в во¬
семнадцать.
Петр Григорьевич глядел и думал: «Как похожи
они. И как непохожи». И еще комэск думал о том, что
все дети поздно или рано уходят из дому. Но куда,
ради чего? — вот в чем штука. Майор сказал об этом
Вильгельму, но тот его не понял или сделал вид, что
не понял. Он все время говорил что-то свое, глядя то
на Трофимова, то на Аркадия. Аркадий не выдержал:
—	Мы тебе про Фому, а ты про Ерему. Можешь
усечь: тебя спрашивают, что тебя привело на фронт?
Вильгельм не в силах был «усечь» и спросил об¬
мякшим голосом:
—	Вы меня стреляйт?
—	Думаю, нет, — заверил Трофимов.
В штабе авиакорпуса Вильгельма накормили. Не в
самом, конечно, Штабе, а в наспех сколоченной из
ящиков солдатской столовой. И конечно, не за стол с
белоснежной скатеркой посадили, а накрыли газетой
табуретку, рядом другую поставили — все чин по
чину.
А потом разговорился. Отвечал охотно, рассказы¬
вал про свой полк, дивизию, начертил схему аэродро¬
ма, сообщил данные о самолетах, вооружении и о том,
каких операций с немецкой стороны следует ожидать
в ближайшие дни. Как после подтвердилось, показания
были правдивыми.
...После недельных странствий по армейским и
авиационным штабам Аркадий с нетерпеливой ра¬
достью возвращался в свой корпус. Там ждали дру¬
зья — пилоты, радисты и, конечно же, мама. К мате-
*	Сколько ему лет? (нем.)
133

рн он всегда забегал на полчасика, не болыне — пере¬
хватить чего-нибудь вкусненького, наспех пересказать,
где бывал, что видел; и не успеет мать все как сле¬
дует расспросить, как он хватает пилотку, планшет:
—	Ну, ма, пока, я побежал.
Влетал в эскадрлльскую землянку, с ходу прыгал
на Дружу или Осина, и начиналась свалка. Пять-де-
сять минут клубком катались по землянке, а потом,
как измотанные дракой петухи, останавливались и
смотрели друг на друга.
—	Ну рассказывай, как у тебя...
—	А у тебя?
—	Да ничего.
—	У меня тоже.
Вечером Аркадия тянуло к радистам. Он перема¬
хивал через плечо ремешок аккордеона и шел в роту
связи. На пороге, заговорщицки приставив палец к
губе, встречала Рита:
—	Тс-с. Ты очень кстати. Из «Лебединого озера»
что-нибудь играешь?
—	Можно попробовать.
—	Дяняи.
Слегка путая мелодию, Аркадий выжимал из
хриплого аккордеона всю нежность, на которую тот
способен, а на сдвинутые казарменные столы выплыва¬
ла балетная пара. Аня Аверичева (Одетта) и Нина
Завьявкина (принц). Белая, сшитая из марли пачка
Ани мало чем отличается от эфирного одеяния Улано¬
вой. Разве что марля кое-где порвалась. И нет пуантов.
Танцуют босиком, рядом на полу стоят тяжелые кир-
зачи. На нарах — шинели, гимнастерки, береты. Как
хотелось этим «умирающим лебедям» быть красивы¬
ми в счастливыми!
Но тяжелой, грузной походкой в казарму входил
грозный старшина-усач Дебрин и приказывал:
—	Снять мишуру! Надеть что положено!
134

Нарушителей дисциплины отправляли на строевую,
а то и на кухню. Но они все же были счастливы — не
во сне, а наяву, на сцене, побывали в необычайном
мире. И как не мог понять этого сухарь Дебрии?! По¬
том где-нибудь на прифронтовой опушке леса девчата
лежали на траве, смотрели в небо и видели себя прин¬
цессами, феями в воздушных пачках с неописуемо
красивыми прическами. Зато Аркадий их понимал, он
часто пошучивал:
—	Нина, когда будешь на сцене Большого, не от¬
кажи на контрамарке. Хоть на приставном стуле.
Нина отвечала серьезно:
—	Нет, Арик, в Большой я не гожусь. Буду учить
детишек. И знаешь, чему? Любить наш язык, литера¬
туру, стихи.
Нина любила стихи. Ее просят прочитать что-ни¬
будь из Есенина, и она читает с чувством:
Разбуди меня завтра рано,
О моя терпеливая мать!
Я пойду за дорожным курганом
Дорогого гостя встречать.
Я сегодня увидел в пуще
След широких колес на лугу.
Треплет ветер под облачной кущей
Золотую его дугу.
На рассвете он завтра промчится,
Шапку-месяц пригнув под кустом,
И игриво взмахнет кобылица
Над равниною красным хвостом.
Разбуди меня завтра рано,
Засвети в нашей горнице свет...
Нина закрывает лицо руками:
—	Не хочу больше, девочки. Хватит. Не могу...
Через минуту по горластому зову сирены «феи» и
«принцы» бегут в свою «коломбину», связываются с
135

другкмк станциями и вовут откуда-то издалека как
смай близких своих:
—	«Антрацит») Я — «Атлас». Как слышите?
—	«Беркут»! Почему не отвечаете? Отвечайте.
«Беркут», я — «Атлас»!
В РУБАШКЕ РОЖДЕННЫЙ
«Здравка желаю, товарищ майор!
Докладывает старшина Каманин. По телефону я
уже доложил о выполнении задания на дальней точ¬
ке, получил ваше новое приказание. Завтра на рас-
саете полечу. У нас с Мухиным все в порядке, правда,
ок вежного приболел, здорово кашлял, я тут за ним,
Как медбрат, поухаживал, и, кажется, все прошло.
Только чуть-чуть хрипит и меньше разговаривает.
А вообще он хороший парень, трудяга. Собственно,
у вас жея эскадрилья хорошая. Дружная, Знаете, то¬
варищ майор, не знаю, как вы, а я за дружбу давал
бы ордена. Только не за такую — человек человеку
щтяшаое сделал. Это каждому порядочному без орде¬
на положено. А вот за такую, когда жизни не жалеют
Друг за друга, когда ты себя забываешь, а лезешь в
■пело, чтобы спасти друга. Словом, за настоящую
дружбу.
Как там наши ребята поживают? Пусть Друма
теркнет пару строк. У него там случилась неприят¬
ность, я понимаю, не моего ума дело, но я вас очень
£рошу, товарищ майор, поверить мне, что он хороший
летчик я то, что случилось с ним, — чистейшая слу¬
чайность.
Привет эскадрилье и роте связи.
До свидания, товарищ майор.
Прилечу ш четверг вечером.
Старшина А. Каманин»»
136

—- Привет, Нинель! — Аркадий лихо соскакивает
с плоскости, ноги затекли, и он шагает приседая.
—- Сколько раз тебе говорить, я никакая не Ни¬
нель, а Нина. Понимаешь, Ни-на. — На Аркадия
смотрят большие усталые глаза.
Нина мотористка. Она в сером, стираном-перести-
раном комбинезоне, под берет собраны и без того ко¬
ротенькие мальчишеские волосы, шейка худая, длин¬
ная. Смоченной в керосине ветошью она старатель¬
но — пальчик за пальчиком — вытирает свои малень¬
кие руки. Аркадию становится не по себе, глядя на
жалкий Нинин вид, сбрасывает противогаз, берет у Ни¬
ны тряпку.
Хочешь, покажу, как надо мыть самолет?
Нина садится на траву и молча смотрит на Аркаш-
кину работу. Тряпка в его руках мелькает, будто ие
он ею водит, а она им орудует, белая голова не¬
престанно кивает. Выгоревшие вихры то белеют под
плоскостью, то нависают над мотором, то исчезают
в чреве — из кабины торчат лишь запыленные са¬
поги.
—	Ну как? — подмигивает Аркадий со стремян¬
ки, форсисто отталкивается. Стремянка летит в сторо¬
ну, он падает на прижженную бензином траву. Нина
бросается на помощь.
—	Ничего... Это просто не получился расчет на по¬
садку.
Встает, дурашливо морщится, хромает: встать на
правую ногу больно. И весь перепачкан — брюки, ру¬
башка, подбородок, даже волосы в керосине и пыли.
Нина заботливо вытирает смоченным в бензине носо¬
вым платком Аркашкину физиономию, потом трет
рубашку. Он же не противится, стоит с покорностью
пострадавшего. Нина тоном старшей отчитывает:
—	Ну и хвастун!
—	Вот так бы давно, — подставляя замасленный
137

локоть, говорит Аркадий. — Я думал, что и говорить
не умеешь.
Когда Аркадий был яриведен в порядок, Нина вне¬
запно вернулась к оброненной им фразе:
—	А о чем говорить я должна?..
И опять на Аркадия смотрят большие печальные
глаза. Нина тут же спохватывается:
—	Ну ладно, некогда лясы точить. Смотри, еще
сколько машин надо помыть.
Она берет маленькое желтое ведерко с ■керосином,
и ее худенькая, чуть сгорбленная фигурка долго еще
мелькает меж самолетами.
Аркадию жаль эту тихую работящую девчонку.
Ведь подумать только: девять самолетов в эскад¬
рилье — мотористка одна. Она должна успеть каждую
помыть, привести в порядок. А если дождь, слякоть?
Тут спины не разогнешь с утра до вечера. А иногда и
ночью самолеты прилетают, их тоже надо промоча-
лить, вытереть...
Пришел Аркадий к комэску и рассказал все, что
думал о непосильной Нининой работе. Петр Григорье¬
вич озабоченно покряхтел:
—	Да, не девчачье это дело. Тут и у мужика ребра
захрустят.
—	А что, если ей в помощники еще кого-нибудь
выхлопотать? — подхватил Аркадий сочувственный
тон комэска.
—	Ничего не выйдет, — ответил Трофимов. —
По штату больше не положено.
—	Значит, выхода нет? — нетерпеливо напирал
Стрижонок.
—	Выхода нет, а ход можно прикинуть. Может,
перевести Нину в другую эскадрилью — на Ли-2? Там
на каждую машину положен моторист — это легче,
чем у нас. Ну а себе возьмем парня. Да и мы, летчики,
должны помогать.
188

Трофимовской эскадрилье было грустновато рас¬
ставаться с уважительной, работящей мотористкой, да
и сама Нина вроде бы опечалилась, даже всплакнула
перед уходом, но все знали: на Ли-2 ей будет легче.
Нина тоже это понимала, благодарила Аркадия («это
твоя работа*), а уходя, сказала:
—	Принеси рубашку, постираю.
Откровенно говоря, к истории с переводом Нины
Трофимов отнесся с двойным чувством: с одной сто¬
роны, не совсем было приятно выслушивать ходатай¬
ство подчиненного, а по существу, невысказанный
упрек за кого-то, незаслуженно обиженного или забы¬
того, вроде комэск сам не видит и не знает, как посту¬
пить. С другой же стороны, встречная мысль как бы
подсказывала, возражала: а разве плохо, если чело¬
век не о себе, а о ком-то другом беспокоится?
Помнится, когда в эскадрилью прибыли молодые
летчики, случилась неприятность с Александром Дру-
мой. Вскоре после ознакомительного полета новичков
стали посылать на связь с дивизией. Все слетали бла¬
гополучно, а Друма подломал машину. Случилось это
на глазах Аркадия. После вздета самолет вдруг по¬
терял скорость, и как ни тянул Друма на себя ручку,
не смог сделать спасительную горку над лесом — не
тянет мотор, и все тут. «Приземлился* Сапхко на
липы.
Ну а там пошло — расследование, подготовка при¬
каза. Над Сашкиной головой нависли тучи. Аркадий
мотался по инстанциям, расспрашивал инженеров о
причинах обрыва тяги. Ему откровенно сказа лж: вся
беда в том, что самолет перегрузили, и он потерял
центровку. Тут самому опытному пилоту не спра¬
виться.
—	Значит, Друма не виноват?
—	Ну, как сказать, — пожимали плечами спе¬
циалисты. — С какой стороны подойти».
189

—	Да с любой он не виноват! — И Аркадий побе¬
жал к Трофимову.
Петру Григорьевичу самому было жаль своего лет¬
чика, но выступать ходатаем за провинившегося под¬
опечного посчитал неудобным: если бы речь шла о
постороннем, а тут скажут — эскадрильское ЧП по¬
крывает.
Аркадий опять побежал к инженерам, расследовав¬
шим дело Друмы, и увидел на столе проект приказа:
такого-то летчика за такие-то прегрешения снять с
летной работы. Нет, это уж слишком! Никогда по та¬
ким делам Аркадий не ходил к отцу, а тут не удер¬
жался, пошел. Отец резко оборвал:
—	Кто тебя уполномочил быть адвокатом?
—	Друма не виноват. Самолет был перегружен.
—	А летчик куда смотрел?
—	Без него грузили.
—	Проверять должен.
—	Должен... — неохотно соглашался Аркадий,
мял пилотку, но не уходил. — Ну, хоть с летной ра¬
боты не снимайте...
—	Иди! — отец кивнул на дверь, и Аркадий ушел
подавленный, расстроенный.
Утром читали приказ: летчику Друме объявляется
выговор.
Счастливый выговор! Аркадий радовался больше,
чем Друма. Ведь не знал Сашко, что мог надолго, а
может, и навсегда расстаться с небом.
По случаю столь благополучного исхода Сашкино¬
го дела в эскадрилье состоялось нечто вроде вечера
отдыха. С аккордеоном, с песнями, с танцами. Правда,
за такие вечера потом приходилось отчитываться ком-
эеку Трофимову. К нему приходили командиры авиа¬
базы и роты связи с претензией:
—	Ваш аккордеонист подрывает дисциплину. Ве¬
черами наши девчата у вас пропадают.
140

—	А по-моему, мы поддерживаем эту самую дис¬
циплину, — полушутя отбивался Петр Григорьевич. —
Почти весь гарнизон в сборе.
Был у Аркадия еще один приятель — Ленька Сус¬
лов. После одного случая его прозвали «в рубашке
рожденным».
Стояла слякотная весна сорок пятого года. Раскис¬
ли поля, дороги, взлетные полосы аэродромов. Буксо¬
вали по бездорожью тягачи, зарывались в грязь и ка¬
потировали самолеты. Беспрепятственно взлетали
только По-2. С трудом, с натугой отрывались от земли
штурмовики.
И совсем плохи дела были у истребителей. Увязая
почти до стоек шасси в липкой грязи, они до оглуши¬
тельного рева набирали обороты, но беспомощно про¬
бегали чуть ли не всю взлетную полосу, чем-то напо¬
миная тщетно пытающихся взлететь ожиревших гу¬
сей. Иногда такой взлет оканчивался печально: взре¬
зая глубокую колею, самолет задирал хвост и падал на
«спину» — капотировал.
Но что не сделает русский человек, если прижмет
беда! Кто-то из механиков высказал дерзкую идею:
во время рулежки истребителя ложиться на стабили¬
затор, а когда машина вырулит на полосу, отталки¬
ваться от хвоста. Идея рискованная, но где-то ее все
же осуществили.
Трудно описать внешний вид и состояние механика
после таких «проводов» своего самолета. Он весь был
черный, будто только вылез из дымовой трубы. Его би¬
ла мелкая дрожь, но он пытался улыбаться, показывая
неправдоподобно белые зубы.
Однако на столь опасный шаг шли в исключитель¬
ных случаях, когда взлет истребителей диктовался
крайней необходимостью. Дерзкая идея быстро пусти¬
ла корни. Иногда применяли ее и в каманинском
авиа корпусе. Механик сидел на хвосте до тех пор, пока
141

истребитель выруливал на старт, а там соскакивал,
Но и тут не обходилось без осложнений.
Дождливым днем Аркадий возвращался на аэро- 1
дром. Неотложное дело, усталость и мизерный остаток
топлива гнали его на спешную посадку. Но вдруг
красная ракета, как бы перечертившая летное поле.
«Посадка запрещена*.
Взлетали штурмовики и прикрывающие их истре- [
бители. Пришлось идти на круг.
С тревогой Стрнжонок поглядывал на бензиномер,
на взлетающие Илы и Яки. Штурмовики первыми
оторвались, за ними истребители. На взлет пошел ;
замыкающий.
Аркадий, прицеливаясь на посадку, приблизил¬
ся к полосе и вдруг увидел невероятное: на хвосте
летящего Яка висел паренек в промасленной куртке.
Лицо бледное, ветер рвет волосы. Прижатый к килю (
потоком воздуха и страхом, он, казалось, вот-вот со¬
рвется со скользкого ребра стабилизатора.
Аркадий лихорадочно бросает машину в разво¬
рот, до отказа дает газ и выходит наперерез Яку. Но
разве его догонишь на тихоходе? Истребитель вот-вот
уйдет, и тогда все... Аркадий хватает ракетницу и j
стреляет по кабине Яка. Летчик вскидывается, смот¬
рит — прямо на него летит связной. Аркадий показы- I
вает ему на хвост. Оглянулся летчик и ахнул: на хво- I
сте механик.
Говорят, в авиации все бывает, даже то, чего вооб-
ще не бывает. Вот и тут. Был взлет с человеком на j
хвосте. Была и посадка с этим человеком. Все обошлось
благополучно. Только механик два дня не разговари- .
вал: онемел — то ли от страха, то ли от радости.
А получилось вот что. При рулежке этот Ленька
не успел вовремя соскочить с хвоста, а летчик перед j
взлетом не посмотрел назад и .пошел со своим назем- [
яым помощником в воздух.
142

Ленька не стал распространяться благодарностями
в адрес своего спасителя, но частенько Аркадий за¬
ставал его у своего самолета — тот помогал Мухину
мыть грязную, вернувшуюся с задания машину.
После этого случая еще больше утвердился Аркаш-
кин пилотский авторитет: его осмотрительность пред¬
отвратила ЧП. Но были и сомневающиеся в атом лет¬
ном авторитете.
К Трофимову обратился лейтенант-связист и по¬
просил перебросить его на дальнюю точку.
—	Повезет вас Каманин.
—	Старшина?
—	Не генерал же...
Лейтенант озабоченно потер переносицу.
—	Вас не устраивает? — спросил комэск.
—	Как вам сказать...
—	Другого у меня нет. Все самолеты в разгоне.
—	Да нет, я ничего против старшины не имею...
—	Ну тогда с богом. Кстати, вот он собственной
персоной.
Аркадий подошел к самолету, поздоровался, полез
в кабину.
—	Вот с тобой полетит товарищ лейтенант.
—	Спасибо, — поблагодарил связист и поднялся
на крыло.
Трудно сказать, что повлияло на лейтенанта, но
после того рейса с Аркадием, если надо было куда-то
спешно добираться, он просил:
—	Можно старшину Каманина?
Как всегда после долгих полетов по «точкам»,
Аркадий в первую очередь спешит к радистам. Загля-
нУв на радиостанцию, неожиданно узнал, что заболела
Рита. Прямо с радиостанции побежал в лазарет.
Рита лежала в дальнем уголке. Спала. Он ее даже
143

не узнал: похудела, подбородок заострился» щеки пы¬
лала нездоровым, лихорадочным румянцем. Молча по¬
стоял и ушел.
А наутро появился в лазарете с котелком молока.
Потом бегал в столовую, выпрашивал для нее «что-ни¬
будь повкуснее». Подолгу просиживал у ее постели,
точно сам чувствовал ее боль. Когда ей было
лучше, читал стихи. Рите запомнилось одно стихотво¬
рение:
Бой шел всю ночь, а на рассвете
Вступил в село наш батальон.
Спешили женщины и дети
Навстречу нам со всех сторон.
Я на околице приметил
Одну девчонку лет пяти.
Она в тени столетних ветел
Стояла прямо на пути.
Пока прошли за ротой рота,
Она не опустила глаз
И взглядом пристальным кого-то
Разыскивала среди нас.
Дрожал росой рассвет погожий
В ее ресницах золотых.
Она на дочь мою похожей
Мне показалась в этот миг.
Казалось, все дороги мира
Сошлись к седой ветле, и я,
Себя не помня, крикнул: — Ира,
Мой птенчик, ласточка моя!
Девчонка вздрогнула и, глядя
Колонне уходящей вслед:
—	Меня зовут Марусей, дядя, —
Сказала тихо мне в ответ.
Марусей? Ах, какая жалость!
И поднял на руки ее.
Она к груди моей прижалась,
Дыханье слушала мое.
144

Я сбросил груз дорожных тягот.
—	Ну, что же, Ира, не ревнуй! —
Всю нежность, что скопилась за год.
Вложил в отцовский поцелуй.
И по дорогам пропыленным
Вновь от села и до села
Шагал я дальше с батальоном
Туда, где дочь меня ждала.
ПОЛОНЕЗ ОГИНСКОГО
♦Лева, здравствуй!
Получил твое письмо, ты просишь поставить тебе
оценку за чистописание. Ставлю 'четверку, твердую.
Все хорошо, только буква «д» у тебя почему-то похожа
на «з». А так все нормально.
Теперь о себе. У меня все в порядке. Как вернусь,
обязательно на самолете тебя покатаю. Тебя и бабуш¬
ку. Сейчас я служу далеко за границей, в Польше.
Красивая страна, и мальчишки интересные. У меня
есть один знакомый Янек. Говорит быстро-быстро, от¬
дельные слова не могу понять, а так больше ка паль¬
цах объясняемся. Янек хорошо поет, любит музыку.
В одном селе меня попросили что-нибудь сыграть.
Я играл им полонез Огинского. Это грустная муш¬
ка. И приятная. Написал ее их композитор, говорят, он
тоже был военным. Поляки были очень довольны, что
мы знаем их музыку. Этот самый полонез я к тебе с
бабушкой сыграю, как только приеду в Москву*
Маму и папу вижу редко. Мама по тебе скучает.
Учись, старайся и слушайся бабушку. Я тебе при¬
везу интересную игрушку, Янек подарил. Что именяо,
пока не скажу, секрет.
Напиши, как ты закончил третью четверть.
Привет бабушке.
Пиши мне, Лева, я жду.
Твой брат Аркадий»*

Скучно в эскадрилье связи. Самолеты все в разго¬
не, пустует стоянка, где-то грустно бренчит балалай¬
ка. Аркадий сидит в лесу на трухлявом пеньке, ковы¬
ряет пятку — занозил. И в душе у него словно бы за¬
ноза: чего-то не хватает, а чего — сам не знает. Ко¬
гда эскадрилья в сборе, когда идет спешная подготов¬
ка машин к полету, тут веселее, а остался наедине
с этим лесом — тоска.
Другое дело вон там, на лесном пригорке, где с ут¬
ра до темноты слышен шум машин и голоса, где то
и дело повисают крутые дуги ракет, обозначающие
какие-то таинственно важные команды. Там корпус¬
ной командный пункт. Пока не возвратились самоле¬
ты, Аркадий с удовольствием смотался бы на КП, но
не хочется попадаться на глаза отцу — начнется при¬
вычное: «Что надо? Зачем ушел со стоянки? Не поло¬
жено уходить...»
Он туго завернул ногу в портянку, обулся и, при¬
храмывая, спустился в балку. У речки полощет белье
радистка Нина Завьявкина. Нина стоит на колен¬
ках на кладке у воды и смотрит на Аркадия из-под
локтя.
—	Давай гимнастерку постираю.
—	Она чистая.
—	Ну пилотку.
—	Пилотку можно.
Он стаскивает рыжевато-темную, замасленную пи¬
лотку и бросает ее в воду.
—	Не можешь в руки дать?
—	Извини...
Аркадий рассеянно наблюдает за маленькими, лов¬
кими руками Нины. Спрашивает:
—	Нина, давно с КП?
—	Только что.
—	Отец там?
—	Улетел.
146

Постоял, помялся.
—	Схожу на КП.
—	А пилотка?
■— Да я так.
—	Попадет.
Корпусной КП обосновался на этот раз у глинобит¬
ного сарая под навесом старой груши. Возле развер¬
нутой радиостанции с микрофоном в руке стоит стар¬
ший лейтенант Проскуров — чисто выбритый, в ще¬
голеватом галифе с огромными накарманниками. Уви¬
дев Аркадия, строго спросил:
—	Где пилотка?
—	В стирке...
—	Гмм... Зачем пожаловал?
—	Просто...
—	«Так просто» не выйдет. Вез дела нельзя... Что
бы ты хотел делать?
—	Полетать на Илах.
—	Кем?
—	Стрелком.
—	Стрелком? — хмыкнул старший лейтенант. —
А можешь отличить наш самолет от чужого?
—	Если прикажете...
—	Прикажу. Вот бинокль, полезай на сарай и до¬
кладывай, какие видишь самолеты.
Аркадий недоверчиво покосился на старшего лей¬
тенанта: шутит?
—	Полезай, полезай!
Стрижонок влез на крышу, под ногами сухо хруст¬
нул камышовый настил.
—	Ну что там? — теребит старший лейтенант.
—	Ничего нет.
—	Плохо!
—	Нет... Вот идет четверка Илов...
—	Правильно! Молодец.
—	А слева два... — Аркадий неумело шарят по
10*
147

высоте биноклем. — Далеко, плохо видно. Вроде
Яки...
—	Плохо! Не Яки, а «мессера». Улавливаешь?
«Мессера» подлиннее и острее.
Аркадий топчется на крыше, из-под сапог выпол¬
зает оса, другая, третья... и вдруг из потревоженного
гнезда поднимается целое сонмище жужжащих насе¬
комых. Он машет биноклем, и осы еще яростнее на¬
брасываются. Обжигающий удар в висок, в щеку, в го¬
лову. Как некстати он оказался без пилотки!
—	Что ты там машешь руками?! Какие машины
идут слева?..
—	Осы! Осы! — вопит Стрижонок, бросив бинокль
и отмахиваясь обеими руками.
Аркадий прыгает в пыльную лебеду, подныривает
под жесткие кусты боярышника. Пришлось ему бе¬
жать к реке, спасаясь в воде от укусов ос.
Утром Трофимов не узнал Стрижонка. Увидев пол¬
нощекого сержанта на левом фланге, комэск спросил:
—	Вы из какого подразделения?..
—	Я ваш, товарищ майор.
Трофимов не мог скрыть улыбки.
Пес Громовой обычно жил как бы на два двора.
Днем изнывал от жары, лежал с высунутым языком
под плоскостью Аркашкиной «шестерки», а когда она
улетала, неторопливо шел на стоянку штурмовиков
и ложился под крыло самолета капитана Берегового.
Ночевал там же, у Берегового в землянке, на полу,
возле нар. А за последнее время пес вовсе забыл эс¬
кадрилью связи, окончательно переметнулся к штур¬
мовикам. Аркадий пошел переговорить с капитаном
Береговым.
Георгий Тимофеевич, бровастый, с черной, как ту¬
ча, шевелюрой, встретил радостным восклицанием:
148

.— Сколько лет, сколько зим!
—	Да нет, мы всего месяц не виделись, — смутил¬
ся Аркадий и тут же забыл, зачем пришел.
Пошли взаимные расспросы о летных делах. Кто-
то подал идею, и в течение каких-нибудь десяти минут
старшина и капитан столковались о... совместном по¬
лете на штурмовике. Аркадий полетит у капитана
за стрелка. Давно мечтал об этом Аркадий.
Капитан доложил своему начальству, возражений
не последовало, и на второй день Аркадий сидел
в кабине стрелка Ила. Вот-вот должен был последо¬
вать сигнал на вылет. И вдруг к штурмовику подбе¬
гает Трофимов.
—	Старшина Каманин здесь?
—	В хвосте сидит, — кивает механик.
Майор мигом к стабилизатору:
—	Куда собрался?
—	На задание, — высовывается из люка голова
Стрижонка.
—	На какое задание?! Кто разрешил? Меня ты
спросил? Живо домой!
Домой это в эскадрилью связи.
Вечером на «точку» улетели трое — комэск, Арка¬
дий и Мухин. Ночевали в лесу. Тоскливо кричали со¬
вы, в лозняке бормотал ручей. Аркадий, лежавший
с Мухиным и Трофимовым на прикрытом самолетным
чехлом стожке сена, глядел сквозь ветви на вызревав¬
шие в темноте звезды и думал о Ташкенте, о Камиле,
о яркой Венере над крышей его дома. «Интересно, что
сейчас делает Камиль? И светит ли по-прежнему Ве¬
нера? Жив ли кот Егор?.. И вообще, как там, в Таш¬
кенте?..» Хотелось хоть одним глазком посмотреть на
притихшую вечернюю улицу на городской окраине.
—	О чем думаешь? — Мухин толкает в бок. Обыч-
149

во Аркадий задавал этот вопрос, в последнее время
Володька перенял привычку друга и донимает его при
всяком удобном и неудобном случае.
—	Поновее ничего не можешь придумать? — отве¬
чает Аркадий.
Володька спокойно и настойчиво повторяет:
—	Кроме шуток, о чем думаешь?
—	О Ташкенте. И о Пятихатках...
—	А я... — Володька чихает, нанюхавшись пыль¬
ного сена. — Вот скажи, можно выплыть, если попа¬
дешь в водоворот?
—	Смотря какой водоворот.
—	Ну, к примеру, такой, как война. Говорят, на
каждого, кто на передовой, приходится две тонны ме¬
талла ежедневно...
—	А сам как думаешь? — негромко откликается
Трофимов.
Володькина мысль обрывается. Он минуту молчит,
потом не то спрашивает, не то объясняет:
—	Человеку хватит пяти граммов...
Аркадий по-прежнему смотрит на звезды. Они на¬
чинают роиться — то ли оттого, что глаза смежают¬
ся, то ли ночные светила покидают небо. С высоты со¬
рвалась одна звезда, другая — обе упали где-то за
лесом. А вот новая, третья — эта наискосок прочерти¬
ла полнеба. Петр Григорьевич, ни к кому не обраща¬
ясь, спрашивает:
—	Видал?
Отвечает Аркадий:
—	Сгорела. Это уж точно.
—	Звезда? — интересуется Володька.
—	Нет, это не звезда, — поясняет Петр Григорье¬
вич. — Это метеор. Осколок камня. А вот настоя¬
щая звезда... Вот эта, к примеру, звезда — она, мо¬
жет быть, уже не существует...
—	Как это не существует?
160

■— Да, не существует, а мы ее видим. Звезда эта
сгорела, может быть, тыщу, мильон лет назад, а свет
ее все еще идет к нам.
Аркадий поражен. Он толкает Володьку:
—	Слыхал?
Яо Володька ничего не слышит: хранят.
—	А миллиард лет может идти свет?
—	Может, Каманин, может. Смотря какая звезда
сгорела, на каком расстоянии от нас.
Непостижимо далекая, огромная звезда, чей свет
может идти к людям миллиарды лет, Аркадию пред¬
ставляется чем-то живым, разумным и бессмертным.
—	Вообще-то и с человеком так бывает, — слиш¬
ком просто, по-домашнему говорит Петр Григорье¬
вич. — Вот умер человек, сгорел давным-давно, а свет
его жизни все идет, идет...
Рано на заре поднял Трофимов ребят с прихвачен¬
ной росой постели. Аркадий минут пять сидит раска¬
чиваясь, не в силах сообразить, чего от него хотят.
Володька, едва подняв голову, снова валятся на бок.
—	Летим в шестую армию, — сообщил Петр Гри¬
горьевич, и уже не нужны никакие другие стряхива¬
ющие сон призывы.
Одно слово «летим», как волшебная палочка, сни¬
мает усталость, сон, вялость. Ребята трусцой бегут
к самолетам.
Позавтракали под плоскостью — банка тушенки и
крутой чай из Володысиното котелка.
В разгар боев на Сандомирском плацдарме, когда,
прорвав неприятельскую оборону, наши войска рвану¬
лись за Вислу, непрестанно менялось расположение ар¬
мейских штабов, с которыми взаимодействовал кор¬
пус Каманина. Штурмовики уже «работали» по опор¬
ным пунктам на правом берегу, а эскадрилья связи
151

едва успевала сноситься с быстро движущимися тан.
новыми и стрелковыми корпусами и дивизиями. Май¬
ор Трофимов, почерневший от бессонницы и злости —
за четыре дня две машины потеряли, —• сам летал
почти круглые сутки и не давал роздыха всем летчи¬
кам. К комэску вернулось любимое словечко «милок»,
к которому он прибегал в минуты негодования.
—	Вот что, милок, — выговаривал он Стрижон-
ку, — так дело не пойдет! Тебя только за смертью по¬
сылать. Почему вернулся с опозданием на целых де¬
сять минут?
Аркадий стягивает рыжий шлем, виновато мнет
мочку уха.
—	Так получилось...
—	Чтобы в следующий раз так не получалось, объ¬
являю выговор.
—	Есть...
—	Заправляйтесь и немедленно к Красовскому.
К Красовскому — это в штаб 2-й воздушной армии.
Туда неблизко.
Комэск ушел к своей машине и сразу повел её
на взлет.
Мухин начал заправлять «шестерку», а Стрижонок
устало повалился на самолетный чехол и тихо
спросил:
—	Вов, а Вов, перекусить не найдется?
—	Найдется.
У Володьки всегда про запас провизия — жесткие,
как черепица, галеты и холодный, скупо подслащен¬
ный чай. Аркадий и этому рад. Он лежит на спине,
грызет галеты и смотрит, как белые, клубящиеся об¬
лака катятся за Вислу.
—	Вов, а Вов, а я «мессера» сшиб.
—	Чиво-о? — тянет в недоумении Мухин.
—	Чиво, чиво, — передразнивает Аркадий. — Го¬
ворят тебе, «мессершмитта» завалил.
152

—	Чем? Ракетницей?
—	Нет, серьезно... Правда, не сбил, но уничтожил.
—	Как это «не сбил, но уничтожил»?
—	А вот так — был «мессер» и нет «мессера».
—	Хватить врать-то, — закругляется Мухин, сле-
' зая со стремянки.
—	Дурак ты, Вовка. Тебе бы поздравить челове¬
ка, а ты «врать». Эх, сказано, с Холодной Горы...
—	Ну, ты не трогай мою Гору, умник...
—	Ладно, потом каяться будешь, да поздно.
Аркадий улетел в штаб Красовского, а Мухин за¬
думался: а что, если зря обидел человека? Может,
действительно, уничтожил самолет. Но как он мог
уничтожить без оружия?
Да, знай Мухин, что произошло за Вислой, он бы
непременно попросил извинения, и знай Трофимов ис¬
тинную причину опоздания Аркадия с задания, навер¬
няка бы вместо выговора благодарность объявил бы.
А случилось вот что. Аркадий летал к позициям
наступавшего танкового корпуса. Немцы были немало
удивлены, увидев над передовыми позициями тихоход¬
ный, безоружный «рус-фанер», который то снижался,
то набирал высоту и, наконец, отыскав танковый кор¬
пус, сбросил вымпел и как ни в чем не бывало напря¬
мик потянул домой. Но уйти далеко не удалось. На¬
верное, по радио на него навели Ме-109. Аркадий
увидел, как шедший со снижением, видимо, в сторону
своего аэродрома «мессер» вдруг пошел на разворот.
Но опасности, кажется, нет: рядом лес, можно ныр¬
нуть в какую-нибудь просеку или долину. Но «мес¬
сер» неожиданно вымахнул именно к лесу и отрезал
путь. Куда деваться? На холме за Вислой зеленеют
луковицы собора. Только туда!
С ходу завинтив спираль вокруг собора, Аркадий
взглянул на взметнувшуюся стаю галок и отливав¬
шие золотом кресты — до них можно рукой дотя-
153

вуться. «Меесершмитг * тоже лег в разворот, с ревом
пронесся мимо куполов, и казалось, в звоннице вагу. (
дел колокола. Но крутого разворота не получилось — i
велика скорость. Поняв, что таким путем ему не «вы¬
ковырнуть» тихоходную машину из-за куполов собо¬
ра, «мессер» метнулся вверх и оттуда с высоты сва-
лился на По-2. Спикировал, но выйти из пике не 'ус- f
пел. Врезался в соборную ограду — только рыжее
пламя плеснуло в стены собора, и гулкое эхо взрыва
отозвалось в звонницах.
Только после второго вылета, когда усталая «шес¬
терка» вернулась из штаба воздушной армии, на аэро¬
дроме узнали о схватке над собором. Первым пови- 1
нился Мухин:
—	Извиняюсь и преклоняюсь, — приложил руку
к сердцу.	(
Трофимов хлопнул по плечу так, что Стрижонок
зашатался:
—	Отменяется выговор.
Протянул руку и начпггаба, хмурый капитан, кото¬
рый когда-то усомнился в Аркашкином летном ис¬
кусстве.
Взгляд капитана задержался на побуревшем лице
паренька: прорезавшиеся над переносицей и у губ
складки делали его взрослым.
—	Здорово же ты похудел. Но небо выковало из
тебя мужчину.
Мухин нарисовал на «шестерке» звезду — на сче¬
ту Отрижонка появился уничтоженный истребитель.
С легкой руки Друмы обшарпанную «шестерку» Арка¬
дия нарекли «адской машиной в сто нечистых сил».
Вечерами неподалеку от пристанища штурмови¬
ков и По-2, на окраине глухой польской деревеньки со
странным названием Мелки собиралась молодежь.
154

Первыми появлялись девчата из радиовзвода, сумев
шие раньше всех завести знакомство с местными де¬
вушками. Правда, радистки здорово смущались, ко¬
гда к их именам польские подружки добавляли ласко¬
вое и вежливое «панночка». То и дело слышалось
на лужайке под звонкий смех и восклицания:
' — Панночка Рита!
—	Панночка Нина!
Затем потянулись летчики и техники из штурмо¬
вых полков. Подался туда и Володька Мухин. При¬
шел и Аркадий со своим аккордеоном. Усадили его иа
подоконник разбитой хаты, и над чужим селом вспорх¬
нула долетевшая в Европу «Катюша». Ее пели и ва¬
ши и поляки. Потом звучали вальсы, краковяк, «Ко¬
робейники», «Рэвэ та стогнэ Днжар широкый».
На исходе вечера к Аркадию подошли удивительно
похожие друг на друга мальчик и девочка, с трудом
объяснились: они брат и сестра — Янек в Ядвига.
Война их угнала из Кракова. Янек и Ядвига просияв
сыграть полонез Огинского. Как предусмотрительны
были Сашко Друма и Васька Осин, заставившие Ар¬
кадия разучить тот полонез еще под Ровно.
Мехи выдохнули первые аккорды, и поплыла над
лугом, над сонной рекой, над отдыхающей после днев¬
ного боя землей хватающая за душу мелодия. Она жа¬
ловалась на чью-то жестокость и вдруг возвыша¬
лась над тоской и болью, звучала гимном жизни,
любви.
Янек стоял под ясенем с закрытыми глазами и ки¬
вал головою в такт музыке, а Ядвига глядела куда-то
вверх, на луну, широко открытыми глазами, в кото¬
рых стояли непролившиеся слезы. Аркадий сомкнул
мехи.
—	Ще, ще, пан Аркадий! — умоляла Ядвига.
—	Да какой я пан, — покраснел Стрижонок и
увидел, что сюда подошли несколько поляков. Слуша-
155

да чуть не вся деревня. Какая-то старушка в плисовой
поддевке принесла Аркадию теплые пахучие лепешки.
Ядвига подарила глиняную фигурку аиста.
ОРДЕН МАРШАЛА
«Друже Сашко!
Пишу с новой «точки», «загораю» четвертый день.
Не знаю, помнишь ли из роты связи двух хлоп¬
цев — Витьку Смирнова и Петра Ишина. Так вот, нет
больше ни Виктора, ни Петра. Убило их. Схоронили
в Коче. В общем, мы пошли дальше, а я никак не мо¬
гу в это поверить. Витька мечтал в Варшаве побывать.
Ранило Нину Завьявкину и Валю Трунину. Нину сани¬
тарным самолетом в госпиталь отправили, Валя пока
здесь.
В общем, печальны мои новости. Жаль терять ре¬
бят, когда до победы совсем немного осталось. Да и
до Берлина уже недалеко.
Забеги к маме, скажи, что у меня все в норме, а то
ты знаешь ее — будет вздыхать, словно я маленький
и меня нельзя за порог пускать. Будешь лететь на
«точку», прихвати аккордеон. Жму лапу,
Аркадий».
Мухин волочит по траве парусиновый мешок, не¬
довольно выговаривает Аркадию:
—	Кирпичи нагрузил, что ли...
—	Осторожнее! — замахал руками Аркадий. —
Действительно, как кирпич тащишь.
—	А что здесь?
—	Приборы.
—	Какие приборы?
—	Много будешь знать, быстро состаришься.
—	Секреты?
156
—	А как думаешь...
Володька не думает, а знает: Аркадий действе*
тельно сейчас повезет какие-то таинственные прибо¬
ры. Не говорит, ну и ладно. Подумаешь, Шерлок
Холмс гарнизонного масштаба!..
Пришел корпусной инженер по спецоборудованию,
осторожно взял мешок и положил у ног в кабине, не¬
громко сказав Аркадию:
—	Полетим по всем точкам.
Аркадий знал, какую ценность ему доверили до¬
ставить на прифронтовые аэродромы: в том жестком,
туго спеленатом мешке — ценнейшие приборы со
взрывателями. «Штука секретная, — предупредил
начштаба корпуса. — Головой отвечаешь».
Развозили взрыватели целый день. В мешке оста¬
лось два прибора — их ждали на самом дальнем аэро¬
дроме. Инженер обеспокоенно поглядывал на вечере¬
ющий горизонт:
if —- Успеем?
Постараемся, — заверил Аркадий и погнал ма¬
шину напрямик к дальней базе.
Домой вернулись в сумерки. Заходя на посадку,
увидели возле полосы человека. «Не иначе отец, —
подумал Аркадий. — А я иду с «промазом». Надо на
второй круг».
Как всегда, когда волнуешься, с посадкой не по¬
лучается — то недолет, то перелет. Наконец расчет бо¬
лее-менее удался, но По-2 все же малость «скозлил», и
Аркадий с трудом погасил прыжки, развернулся, по-
рулил, готовый получать отцовский выговор. И вдруг
у полосы увидел не отца, а мать. Она бежала к его
еще не остановившейся машине, махала знакомым
шерстяным платком, волосы ее рвал воздушный по¬
ток от винта. Аркадий сбавил газ, потом вовсе вы¬
ключил мотор и выскочил из кабины на плоскость:
—	Что случилось, ма?
157

—	Где ты пропадаешь? — выкрикнула она. —
Скоро ночь...
Аркадий спрыгнул с плоскости, она подбежала
к нему, обхватила его голову, прижала к плечу и, це¬
луя в смятые шлемофоном волосы, сквозь слезы выго¬
варивала:
—	Второй час жду, а тебя все нет... Все переду¬
мала...
—	Каждому по способностям, каждому по заслу¬
гам, — ответил сын.
Так говорил Трофимов, определяя задание летчи¬
кам. Смысл этих слов был необычайно широк — от
восторженного признания мужества и высокого лет¬
ного таланта до подчеркнутого заверения в том, что
комэск сделает все, чтобы отметить человека по до¬
стоинству. Обычно эта фраза адресовалась пилотам,
отправляющимся с рискованным заданием. Аркадию
пока не приходилось слышать таких слов, и он счи¬
тал это закономерным: до асов ему далеко, а каж¬
додневные полеты хотя и сопряжены с определенной
опасностью, однако не выходили за рамки будничной
работы эскадрильи.
Уже закончилась Трансильванская операция, осво¬
бождены Туруа, Клуш, Орадеа-Мари, уже форсирова¬
ны Тисса и Дунай и штурмовые полки добили окру¬
женные группировки врага под Будапештом, а на¬
земные войска 2-го Украинского фронта двинулись на
чехословацкие города Нитра, Трнава, Чодонин, Брно.
Калининский корпус активно содействовал этому на¬
ступлению, одновременно ведя ожесточенные бои на
ближних подступах к Вене. В глубине Карпат засели
остатки фашистских пехотных дивизий, и по ночам
тем тлели жиденькие костры и погромыхивали раска¬
ти — то ли стрельба, то ли гроза.
Однажды сереньким моросящим утром Аркадий,
возвращаясь с задания, несколько срезал, укоротил
156

свой маршрут и оказался у склонов Карпат. И оттуда,
из ущелий, дымящих сырыми туманами, полыхнул
j огонь. Синяя трасса задела левое крыло, машину
качнуло, он с трудом выровнял. На консоли
зияла рваная пробоина, но вести машину мож¬
но — надо только на пределе держать вытянутую на
I педали ногу.
Потом огонь опять выплеснулся из гор. Аркадий
повернул «шестерку» ближе к кряжу и вдруг увидел
1 бивак под соснами, упрятанные в кустах машины, по-
. возки, лошадей. Поспешил снизиться.
Обо всем увиденном доложил Трофимову, а тот —
в штаб корпуса. Оттуда донесение пошло выше.
И вновь вручают пакет. Мухин уже откликнулся:
1 «Есть от винта!», когда подбежал техник и скрестил
руки над головой:
—	Выключай! Давай в укрытие. Обстрел.
Аркадий высунулся из кабины:
—	Мне надо срочно лететь.
—	Тогда быстрее!-
Уже в воздухе Аркадий определил, что фронтовой
аэродром обстреливают с обнаруженного им бивака.
Пользуясь хорошим обзором с высоты, били оттуда
I почти прицельно. Аркадий пошел своим маршрутом,
с аэродрома взлетела эскадрилья Илов — она шла ту¬
да, в горы.
Из штаба фронта позвонили Трофимову, чтобы он
представил старшину Каманина к награде. Вот тогда-
I то комэск и сказал юному летчику свою оценочную
фразу:
—	Каждому по заслугам.
В феврале корпус приземлился на аэродром Хат-
ван близ Будапешта. В роте охраны не хватало солдат,
Аркадий остался без механика — Мухина снарядили
в караул. В полночь Мухин заметил, что на аэродро¬
ме откуда-то появилась вода — затопив летное поле.
159

она подошла к стоянке и хлынула в капониры. Володь¬
ка вызвал разводящего. Подняли тревогу.
Оказалось, то была диверсия: кто-то взорвал пло¬
тину у канала, и вода хлынула на аэродром. Мухин
первым делом бросился к «адской машине в сто не¬
частых сил», потом, барахтаясь по пояс в ледяной фев¬
ральской воде, вместе с другими механиками вытаски¬
вал истребители и штурмовики.
Все машины были спасены. Мухина наградили ме¬
далью «За отвагу». В тот же день вручили награду и
Аркадию — за разведку в горах.
Шли на аэродром счастливые, с интересом рассмат¬
ривали награды. Аркадий взвесил на ладони Володь¬
кину медаль.
—	А она у тебя тяжелая.
По такому поводу Мария Михайловна приготовила
ребятам ужин. Володька долго упрямился, не хотел
идти, но Аркадий почти силком притащил его в дом,
где жили отец и мать. Здесь Володька впервые увидел
кохкора не в военной форме, а в домашней одежде.
Обстрелы не прекращались на новом аэродроме, но
донимали не так, как налеты. Вечерами, когда маши¬
ны едва успевали спрятать в капониры и замаскиро¬
вать ветками, на высоте проплывала «рама» — раз¬
ведчик.
—	Жди ночью налета, — загадывал Осин.
Ночь прошла спокойно, но в четыре утра над аэро¬
дромом повисло более сорока «юнкерсов» и около
двух десятков «мессершмиттов». Поднялись в воздух и
наши Яки и JIa-5.
Все, кто был на земле, бросились в укрытие. Когда
рассеялся дым сброшенных «юнкерсами» фугасок,
комэск Трофимов с беспокойством выглянул из щели:
как там спрятанные в винограднике По-2? Сквозь дым
майор увидел у самолета человека. Комэск поднялся
в рост.
160

—	Дава-ай в укрытие!
Человек метался по винограднику, набрасывая на
машину ветки, кустарник, траву. Завыла сирена па¬
дающей бомбы, ахнул взрыв, взметнув черный столб
земли и дыма, и ничего не стало видно — ни вино¬
градника, ни самолетов, ни человека, метавшегося
у машины.
То был Стрижонок. Он маскировал свою «шестер¬
ку» в столь неподходящее время. Ни его, ни машину
взрыв не задел, но волной снесло неведомо куда пилот¬
ку. Парень горевал — старшина вторую не выдаст.
А Трофимов опять не знал, как поступить: то ли
наказать пилота, то ли отметить перед строем. Выбрал
среднее: не стал ни ругать, ни хвалить. Только повто¬
рил свой афоризм, который в данном случае можно
было истолковать по-разному:
—	Каждому по заслугам.
А назавтра Петр Григорьевич произнес эту фразу,
снаряжая Аркадия на необычное, рискованное зада¬
ние: под прикрытием дождя добраться с донесением
до штаба фронта и сесть на необорудованную пло¬
щадку; там меньше всего ожидают связной самолет
охотники «мессеры»; вечером вернуться домой под
прикрытием темноты.
Нудный, обложной дождь сеял нескончаемо, время
на исходе, а Стрижонок, словно пчела, потерявшая
улей, все метался над невидимыми полями и перелес¬
ками, не в силах отыскать прогалину в дубняке, где
обосновался штаб фронта. Наконец посветлело,
взблеснула на перекате знакомая речушка. А вон там,
за изгибом реки, сплошная стена дубняка.
Посадить самолет удалось лишь со второго захо¬
да — уж очень мала площадка. Когда легкокрылый
«кукурузник», разбрызгивая грязь, подрулил
к командному пункту, его приняли как внезапно вы¬
павшее счастье: в штабе давно ждали донесения из
11 Н. Котыш
161

штурмового авнакорпуса, но из-за нелогоды мало на-
jpawri на возможность его доставки.
Расписавшись в реестре, Аркадий отдал пакет и
присел на корточки под крылом самолета. И вдруг
услышал строгий окрик:
—	Чей самолет?
Аркадий вылез из-под машины и увидел перед со¬
бой командующего фронтом маршала Малиновско¬
го, среди офицеров и генералов приметил отца. Всаш-
иух ладонь к козырьку:
—	Самолет мой, товарищ маршал. Старшина Ка-
шяяяв.
Маршал повернулся к комкору:
—	Однофамильцы?
—	Сын.
Маршал подошел к Стрижонку, протянул руку:
—	Ну что ж, благодарю за службу!
—	Служу Советскому Союзу!
Командующий прищурился:
—	А сколько вам лет, старшина Каманин?
—	Пятнадцать, товарищ маршал.
—	О, это много! — поднял жалец командующий и
повернулся к адъютанту: — Заготовьте приказ. —
И опять к Стрижонку: — Ну что ж, сынок, другого
ордена при мне нет, вручаю этот. — Маршал от¬
стегнул от своего кителя орден Красного Знамени и
приколол к гимнастерке Стрижонка.
Дня четыре Аркадий занимался мирными дела¬
ми — возил запасные части из тыловых складов в по¬
ходные авиаремонтные мастерские, и за эти четверо
суток так отстал от своего корпуса, что едва догнал
его где-то в Чехии. Его ждала целая кипа писем, не¬
известно как попавших к радистам. Встретили его
с такой радостью, будто ие видели по крайней мере
год. Витыса Смирнов, Рита, Валя Трушина, Нина Завь-
явкииа, Аня Аверичева — вее наперебой рассказыва¬
162

ли новости, вспоминая, в какие переплеты попадали
за последние недели.
Радисты поселились в каком-то барском имении:
старый парк с могучими дубами и кленами, мрамор¬
ные статуи Венеры и Аполлона, у порога особняка
дремлющие геральдические львы. Только Витька на¬
чал объяснять, почему Венера Милосская без рук, как
в особняке посыпалась штукатурка: начался обстрел.
Тяжело стонали и падали срезанные снарядами дубы.
Рассыпалась на куски кудрявая голова Аполлона,
свергнутая с пьедестала Венера лежала у его ног.
И только львы спокойно глядели на мир, охваченный
огнем.
Когда на минуту утихло, Рита выскочила из особ¬
няка, перепрыгнула через «прах» Аполлона и по¬
бежала в глубь парка к своей «коломбине».
На парк с новой силой обрушился град снарядов и
бомб. Рита, припав к радии, вызывала «Оскол» — ве¬
дущего группы Илов, шедших на штурмовку артил¬
лерийских позиций.
Рядом с Ритой стоял старший лейтенант Проску-
ров — он громко и повелительно передавал Илам на¬
правление и цель.
К дверце подбежал связист:
—	Вас к телефону!
Проскуров побежал в соседний штаб пехотной ди¬
визии, с которой взаимодействуют штурмовики. На
цель идет новая группа Илов. Ведущий запрашивает
квадрат и цель. У Риты сомнение: сообщит она коор¬
динаты цели, а вдруг наши войска продвинулись? По
ним ударят свои же.
Ведущий Илов нетерпеливо требует координатов
цели. Рита прижимает ларинги, и в эфир летят ее го¬
лос. Она сообщает цель, не которую наводил Про¬
скуров.
Много, ой как много пережила Рита, поке не узне-
11*
169

ла, что цель накрыта именно та, на которую посыла¬
лись «горбатые».
Возвращаясь, штурмовики спешили к своим пози¬
циям — топливо и боезапас на исходе, и вдруг напе¬
ререз им взметнулась десятка «фокке-вульфов». Чер¬
ные точки росли, приближались. Рита побежала по¬
звать оперативного. Но Проскуров уже сам возвращал¬
ся на радиостанцию, с ходу приказал штурмовикам
идти домой. Илы прижались к верхушкам сосен. Ве¬
дущий запросил пароль: усомнился —- то говорила
девчонка, а тут мужчина. Получив пароль, успоко¬
ился и повел группу на аэродром.
...Задержался Аркадий у связистов в печальный
для них день — 24 апреля. На радиостанцию вновь
налетели «юнкерсы». Они разбомбили РАФ, и за¬
мертво упали два Аркашкиных дружка — Витька
Смирнов и Петя Ишин. Виктор лежал у обломков ма¬
шины с широко открытыми глазами и, казалось,
о	чем-то думал. Мечтал Витька побывать в Варшаве,
да не довелось. Стороной прошел. Не дошел и до Бер¬
лина. А всего десяток дней осталось до конца
войны.
Ребят схоронили в местечке Коч. Аркадий сделал
два круга над могилами, дал два салюта из ракетни¬
цы и полетел догонять эскадрилью. На маршруте его
нагнал штурмовик «девятка* капитана Кумскова.
Тот узнал Стрижонка, качнул крыльями и вскоре
скрылся за лесом.
С ВОАОДЬКОЙ ИДЕМ ПО ЕВРОПЕ
«Салям алейкум, Камиль!
Получил от тебя сразу несколько писем, а с отве¬
том собрался только сегодня. Тут, знаешь, такая горяч¬
ка, что минуты свободной нет. Понимаешь, Камилек,
164

дело двигается к концу. Даже как-то не верится. Пред¬
ставляешь, мы с моим другом Володькой идем по Ев¬
ропе, идем прямо-таки по пятам фашистов, гоним так,
что пух с них летит.
А в общем все время на ходу и на лету. Вот толь¬
ко сегодня урвал минуту и пишу тебе прямо в самоле¬
те. Дела идут нормально, получил третий орден, ну
а главное не в ордене, а в том, что мы с моим другом
Вовкой вносим хоть капельку пользы в общее дело.
А победа недалеко. Так хочется дожить до этой
великой и самой счастливой победы. Скажи, Камиль,
Г ведь глупо же каких-то несколько дней не дожить до
I победы? Нет, я не хнычу, не вымаливаю себе жизнь
за счет кого-то. Если надо — так надо, пойдем на все,
лишь бы прижать фашистов к ногтю.
И еще одна у меня мечта, Камилек. Конечно, мы
с тЬбой правильно поступили, что бросили учебу ради
дела, ради победы, но сейчас уже пора подумать о том,
как быть Дальше. Лично я решил сразу после войны
, Приниматься за учебу. Только не в школе, а самостоя¬
тельно, чтобы быстрее наверстать упущенное. Сяду
за книги, пойду по всяким педагогам. Война нас мно-
| гоМу научила, но только не грамоте.
В общем, в ускоренном темпе освою программу
средней школы — и в военную академию, в авиацяон-
j ную. Чувствую, что только в авиации моя дорога.
До*встречи после победы, Камиль)
Жму лапу.
I	Твой Аркадий».
Застрявшее в лозняке солнце никак не хотело под¬
ниматься: густой туман заволок долину. Володька и
Аркадий лежат возле самолета. От нечего делать риф¬
муют: небо — хлеба, утро — перламутром, петух —
потух. Потом Аркадий предложил на пару сочинять
165

стихи, Один выдумывает первую строчку, другой
рифмует с ней вторую. Володька начал с лирики:
—	Утром рано на рассвете...
Аркадий с ходу:
—	Нес дедок табак в кисете...
Дедок и тем более его табак в кисете тут были
ни при чем, но обоим понравились стихи, и они, сме¬
ясь и дурачась, повторяли их до тех пор, пока Арка¬
дии не полез в свою затасканную до черного блеска
противогазную сумку, где в тесном соседстве храни¬
лась, казалось бы, несовместимые вещи — гранаты и
книги. На гранаты Володька глядел еще так себе, тер¬
пимо — на войне эта штука нелишняя. Но книги...
Володька посмотрел на переплет, прочел в ра¬
стяжку:
—	Гео-гра-фи-я час-тей све-та... Гм... Зачем тебе
все это? Мы и так уже изучили одну часть света.
—	Ничего ты не изучил, — не отрываясь от книги,
отозвался Аркадий. — За дымом не рассмотрел. Это
точно.
—	Ну ладно. Допустим, география еще пригодит¬
ся, чтобы в дороге не заблудиться. Ну а вот это за¬
чем? — Он потянулся к другой книжке и опять про¬
читал по слогам: — Исто-рия древ-них ве-ков. Да нуж¬
ны мне те древние века, как самолету калоши.
—	Отсталый ты человек, Мухин.
—	Ты шибко грамотный, — обиделся Володька.
—	Ну ладно, не сердись. Только, честное слово,
нам с тобой надо учиться. Знаешь, о чем мечтаю? Вот
кончится война, и мы с тобой поедем в Москву, под¬
нажмем, поднатужимся, сдадим в академию...
—	В академию? — прыснул Володька. — Да ме¬
ня и в техникум не примут.
—	Все от тебя зависит. Посмотри, сколько у нас
времени. Иногда сидишь два, три часа, полдня ждешь
вылета — можно получебника проштудировать. —
166

Аркадий ближе пододвинулся к Володьке. — Веришь,
я уже за шестой класс все повторил. Начал за седь¬
мой. Эх, сколько там интересных вещей. Сила! Вот
скажи, что ты знаешь о законе Бойля — Мариотта?
Володька не слыхал никакого Бойля, ни тем более
про его закон и потому ответил неопределенно:
—	Наверное, судья или генерал какой...
—	Сам ты судья...
—	Сколько вас можно искать? — раздался голос.
—- А мы никуда не уходили, — откликнулся Ар¬
кадий и тут же вскочил, увидев отца.
Готовьте самолет, — кивнул комкор Мухину.
—	Он готов, товарищ генерал. Даже заправлен.
Я тоже лечу?
—	Нет, один Аркадий. Пошли в штаб, — бросал
генерал сыну.
Война шла к концу, последние схватки кипели
у города Брно, но в горах и лесах Чехии еще мета¬
лись фашистские группировки. Там они то и дело на¬
тыкались на партизанские заставы. Сегодня утром
стало известно, что одна такая фашистская группиров¬
ка сумела обойти опасные места и вот-вот вырвется
на большой тракт, выведет технику, и ищи ветра в по¬
ле. Надо немедленно взорвать все мосты на пути
к тракту и не допустить вывода вражеских машин на
большак, ведущий к австрийской границе.
Чешские партизаны уже наладила связь с арми¬
ями маршала Малиновского и действовали в тесном
взаимодействии с наступающими войсками. Но нынеш¬
ней ночью связь с партизанами прервалась.
Командир отряда на ломаном русском языке ус¬
пел передать;
—	Нэту батарэй питаний. Молчат раций. Прошу
присылай батарэй...
—	Отряду нужны батареи питания? — переспро¬
сил командующий.
167

—	Так точно, товарищ генерал, — доложил на¬
чальник связи.
Маршал потер лоб, спросил находившегося в шта¬
бе Каманина:
—	Смогут твои орлы доставить батареи?
—	Доставят, товарищ маршал.
—	Только лететь сию минуту.
—	У меня есть самолет.
—	С летчиком?
—	Да-	” I
Аркадию объяснили, как и куда лететь: если не
удастся сесть, надо сбросить хотя бы пакет. Ну а если
придется садиться на вынужденную, пакет уничто¬
жить.
Батареи запакованы в самолетные чехлы, принай-
тованы, и голубохвостая машина ушла в тыл врага.
Лететь пришлось зигзагами, то обходя горы и опус¬
каясь в низины, то переваливая через лес и взмывая
над ущельями.
О том, что батареи были доставлены, штаб фронта
узнал из сообщения командира партизанского отряда:
—	Батарэй питаний ест! Прошу спасыба Аркадий!
Когда над блиндажами прострекотал По-2, связис- |
ты облегченно вздохнули: Стрижонок вернулся.
Нетерпеливо ждал возвращения сына и комкор
Каманин, хотя не подавал вида, молча вышагивал по |
дну траншеи командного пункта, украдкой погляды¬
вая в сторону гор. По шуму мотора узнал родную «го¬
лубохвостую».
Когда Аркадий садился, в горах громыхал гром:
партизаны взрывали мосты, отрезая пути отхода не-
приягеля. То был своеобразный доклад о выполнении
задания. Стоявший рядом с комкором Каманиным его
давний фронтовой приятель, генерал из штаба фрон¬
та, полушутя заметил, кивнув на приземлившийся са¬
молет:
168

—	Поберег бы ты, Петрович, мальца хотя бы под
конец войны. Скоро занавес, неразумно рисковать.
Комкор ничего не ответил.
Аркадий сделал еще восемь вылетов — один
к партизанам, два к передовым позициям танкистов
и остальные — к штабам авиакорпуса и воз душной
армии. Восьмой полет был под Брно — город Трна-
ва. Сел с пакетом из штаба воздушной армии, а на¬
встречу бежит Друма:
—	Арик! Пакет твой никому не нужен! Победа!
Слышишь, победа?!
—	Слышу, Сашко! — Аркадий ударил по «лапке*
зажигания и прямо с плоскости сиганул на Друму.
Упали. Катались, как черти в пыли, дурашливо боро¬
лись, смеялись, а потом встали и долго смотрели друг
на друга мокрыми от счастья глазами. Сашко поднес
палец к своему тонкому, хрящеватому носу.
—	Минутку, чуть было не забыл, — буркнул и по¬
бежал к своему самолету. Вытащил из кабины какой-
то брезентовый мешок и, прыгнув, начал вытряхивать
содержимое наземь. Посыпались какие-то бумаги,
снимки, колечки фотопленок.
—	Что это? — недоумевающе глядел Аркадий то
на кучу рассыпавшихся у самолета бумаг, то на сво¬
его друга, гордо вскинувшего цыганковато-черную го¬
лову.
—	Мои трофеи! — Сашко небрежно ткнул носком
сапога бумажный ворох. — Тут мы один немецкий
штаб прихватили, троих пленных штабников взяли.
А вот это бумаги.
Они присели на корточки и стали перебирать до¬
кументы и фотографии. Там были разные донесения,
шифрограммы, приказы, снимки. Взгляд Аркадия
остановился на двух фотографиях: с одной присталь¬
но и чуточку печально глядел мальчишка в кепке-фин¬
ке с фашистским крестом на груди, на другой —
169

в строю такие же, как этот, мальчишки в касках, пе¬
ревязанные ремнями с патронными подсумками. Пе¬
ред ними фашистский офицер. Улыбаясь, он пожимает
руку одному из мальчишек.
Сашко знающе пояснил:
—	Это Гитлер свои последние резервы отправлял
на фронт. Ну ладно, хватит, посмотрели. — Друма
стал складывать все в сумку и, когда оставалось со¬
всем немного бумаг, вдруг присвистнул: — О, да тут
ламх твоя особа, Арик! Твоя и отца. Гляди!
Аркадий нагнулся к Друме и увидел давно зна¬
комей снимок: они сидят с отцом в самолете пе¬
ред первым своим самостоятельным вылетом. Уди¬
вился:
—	Интересно, как это к ним попало?
—	Значит, о тебе знали и фашисты.
—	Плохо это, Саня? — как-то оробело спросил
Аркадий.
—	Почему плохо? — удивился Сашко. — Как раз
наоборот. Очень даже хорошо, что знали тебя немцы.
дЬввчит, насолил им... Кстати, знаешь, что написано
под твоей фотографией?
Сашко взял снимок и, прочитав под ним налисан-
тэе красивым, ровным почерком, перевел: «У этого
мальчика истинно русский дух. Непонятно, почему он
не сбит до сих пор».
Сашко засмеялся, ткнул Стрижонка локтем:
—	Может, ты ответишь, почему тебя не сшибли?
—	Эй, пионеры! Что вы там делаете? Войне-то ко-
иец! — бежал и кричал Осин#
Как всегда» неторопливо подошел Трофимов, рас¬
стегнул кобуру ТТ, подал пистолет Аркадию:
—	Салютуй!
Мухин помп в кабину, достал ракетницу, кто-то
появился с автоматом, вскинул винтовку вверх даже
Ч1еомй у оружейного склада, и мир загромыхал, за¬
170

дрожал в ознобе торжества. Стреляли все, кто имел
оружие в руках. Пальба шла даже в воздухе — неведо¬
мо откуда появившийся Як пронесся бреющих и, рва¬
нувшись ввысь, открыл огонь со всех пушек. Машут де¬
сять стоял шальной, ликующий гул, неудержимая пе¬
рекличка автоматов, пушек, пулеметов, ракет, голосов
В воздухе висели струйчатые дыми стихийного
салюта.
Подбежала Рита, повисла на шее Стркжоика:
—	Арик, милый! С победой!
^ •—- И тебя...
Он поглядел в ее большие зеленоватые глаза:
—	А зачем же плакать?..
На скромный ужин в честь победы собрались асе
свободные от дежурства и караула. В складчину были
отданы продовольственные талоны, а кто их не имел,
принес наличными — консервы, хлеб, сахар. Наскреб-
ли со всех НЗ на скромные солдатские чарки Чока¬
лись консервными банками, произносили тосты. Под¬
нялся комэск Трофимов, поискал глазами летчика я
механика «шестерней*. Откашлялся, сказал:
—	Взрослому воевать до штату положено. Но я
поднимаю тост за моих пионеров, что вместе со всеми
тащили одну лямку и никогда не пищали.
Все повернулись в сторону Аркадия и Володька.
—	За ваше здоровье, ребятки!
И вдруг кто-то выкрикнул:
—	Стрижонок!
—	Ларион Спиридоныч? — ахнул от неожидан¬
ности Аркадий, узнав давно знакомого техника из
авиамастерских, и полез через ноги сидевших на тра¬
ве летчиков и техников. — Каким ветром?
—	Давненько не виделись, Аркаша, — сокрушал¬
ся Ларион Спиридонович. — Я вот тоже «росился на
фронт, все откладывали. И вот разрешили, да, видишь,
опоздал.
171

чнхя.
—	А ты вырос, — говорил Ларион Спиридонович,
потирая красные, воспаленные глаза.
—	Теперь уже не стриж, а орел, — поправил
кто-то.
Спиридоныч не согласился:
—	Нет, Стрижонок! Знаете, стриж — самая ско¬
ростная птица. Четыреста километров в час выжимает.
П без передыха летит через моря-океаны...
—	А сыграет он нам про «Орленка», — попросил
Трофимов.
Принесли аккордеон. Аркадий «для начала, для
порядка бросил пальцы сверху вниз», и тонкие потрес¬
кавшиеся пальцы повели рассказ о том, как не хочет¬
ся думать о смерти в шестнадцать мальчишеских лет.
Потускнело маленькое лицо Спиридоныча, уставился
под ноги комэск Трофимов, закусила губу Рита.
И только командир корпуса неотрывно глядел на
сына — щупленького, веснушчатого, с гречишной чел¬
кой и тремя орденами на узенькой груди. Комкор
словно впервые увидел своего сына.
А через несколько дней срочная служба корпуса
заволновалась, стала собираться в дорогу, домой.
К генералу Каманину прибежали запыхавшиеся Рита
Победоносцева и Нина Завьявкина:
—	Демобилизуйте!..
Генерал усмехнулся:
—	Сию мжуту?
Девушки сконфузились.
Комкор впервые не тоном приказа, а вроде бы
просьбы сказал:
—	Подумайте, что будет, если сядем все на поезда
я по домам?
Словом, комкор попросил малость повременить,
пока замена подыщется.
172

ДОМОЙ!
«Дорогая бабушка!
С днем рождения Вас. Я скоро приеду. Очень со¬
скучился по Москве. О Вас я уже не говорю, само со¬
бой разумеется. Как там Лева? Не заезжал ли 1£одя
Хижняк? Я так давно его не вндед. К^к приеду, пой¬
дем с Вами и с Левой в парк Горького, накуплю
мороженого...
До скорой встречи.
Аркадий».
Поезд шел на Одессу. Рита и Ни-гея ехали домой
на крыше вагона. Ветер полоскал волосы, было так хо¬
рошо и просторно.
Своим путем возвращался на родину Стрижонок.
За Будапештом заправили восемнадцать корпусных
машин, которые первыми взяли курс на восток. Шли
двумя девятками. Аркадий полетел в первой —
с Осиным. Майор Трофимов на Як-6 повел вторую
группу, вылетевшую несколько позже.
Первая группа в горах попала в многослойную об¬
лачность, Аркадий потерял ведущего. Как быть? Ис¬
кать? Каждый метр слепого полета в горах таит смер¬
тельную опасность. В горах нельзя терять высоту. Ар¬
кадий еще чуть поднял машину над невидимыми вер¬
шинами и лег на обратный курс.
Как и предполагал, на выходе из гор встретил Тро¬
фимова. Петр Григорьевич вначале не понял, что за
машина возвращается. Подлетел, присмотрелся — «ше¬
стерка». Вместе полетели на ближний аэродром. До¬
заправились.
—	Ну а теперь давай лети сам, — распорядился
комэск: — Ты и ведущий и ведомый.
Аркадий ушел в четырехчасовой самостоятельный
173

рейс. Прошлось и горы переваливать, и облачность
лронязывать. Все обошлось хорошо.
Сел в Молдавия. И первым, кого встретил здесь,
был Мухин.
—	Давно жду, все пришли, а тебя нет.
Аркадия отправили в Москву на подготовку к Па¬
раду Победы. И стали авиаторы вышагивать в подмос¬
ковном авиагарнизоне. Столько лет почти не занима¬
лись строевой! Аркадий быстро приноровился к рит¬
мичного шагу строя, охотно пел строевые песни. За¬
ставили запевать, согласился только помогать запе¬
вале — немолодому старшине стрелку-радисту Сергею
Пахомову, учившемуся когда-то в музыкальном учи¬
лище по классу вокала.
Собственно, запевали вдвоем. Все было бы хорошо,
да уж больно не в лад пел шагавший по правую руку
другой Сергей — сержант Дармодыхин. Очень любил
петь Дармодыхин, пел громче всех, но слухом был об¬
делен начисто. И когда сводная рота шла с песней на
вечернюю поверку, комроты то и дело осаживал вы¬
пиравший голос сержанта:
—	Дармодыхин, тише!
Дармодыхин на минуту сбавлял голосовую мощь,
но тут же забывал. И тогда комроты требовал от Ар¬
кадия:
—	Каманин, следите за голосом соседа!
Все смеялись, а Дармодыхин продолжал заливаться
соловьем.
В тот голубой июньский день сорок пятого года,
когда от боевых знамен алела Красная площадь, ма¬
ло кто знал, что в шеренгах победителей шагал самый
молодой в мире летчик — старшина Аркадий Каманин.
Ему было уже шестнадцать. Он шел пружинящим ша¬
гом и озорно улыбался. Может, увидел своих ребят из
174

корпуса. А скорее всего просто оттого, что день был
до краев наполнен радостью.
Осенью на южный аэродром прилетела вся эскад¬
рилья.
В день прилета комэск Трофимов объявил недель¬
ный аврал на новом аэродроме. Весь личный состав —
летчики, техники, мотористы, писаря — должен на¬
вести порядок на стоянке, в ангаре, в жилом
городке.
Специально выделенная команда отправлялась к са¬
молетам — предстояло ввести в строй все потрепанные
войной машины. Майор пообещал: по окончании
аврала и парковой недели (так назывались все эскад-
рильские работы на самолетах) — три выходных дия
подряд.
Без промедления приступили к делу. В недавно ти¬
хом, запустелом городке зазвенело, застучало, заскре¬
жетало — работали пилы, топоры, молотки. Пахло
известкой, пылью, краской. Ремонтировали казарму,
столовую, склады, баню.
Вовсю кипела работа на стоянке — менялись мото¬
ры, ложились -зеленые заплаты перкали на зияющие
раны отвоевавших По-2. Прокладывались дорожка,
сажались деревья.
Володька с остервенением чистил машину.
Было для него в этой работе что-то праздничное,
что-то домашнее. Так у них бывало дома, когда осенью
убирали огород. Все выходили на грядки — и ребятня-
мелюзга, и даже старенький дед Мирон. Солнце. Пау¬
тина. Земля картошкой пахнет, костры на огородах...
Потом всей семьей ездили в лес. Сгребали листья.
Желтые горы листьев. Шелестела под ногами золотая
гора, хмельно кружило голову. И солнце. Солнца пол¬
ный лес.
175

От далеких мыслей Мухина отвлекает Аркашкин
голос:
—	Погляди на казарму.
Володька поднимает кудлатую голову, смотрит
из-под руки на крышу. Там сидит рыжий кот. Жму¬
рясь от удовольствия, он моет лапой заспанную морду.
—	Жди гостей, раз кот умывается, — говорит
Володька, утаптывая землю вокруг посаженной бере¬
зы.
—	А мы и есть с тобой гости, — щурится от солн¬
ца Аркадий и смотрит уже не на кота, а выше, почти
в зенит. Пилотка падает с затылка. — Ей-богу, журав¬
ли. Гляди-ка, во-о-он цепочка.
Они долго вглядываются в едва заметные крестики
в синей глуби высоты.
—	Да, журавли, — роняет Володька. — Может, на
Холодную Гору потянули...
—	На горе журавли не водятся, — возражает
Аркадий, забыв о том, что Холодная Гора — Володь¬
кина родина.
. — Водятся и на горе, — уловив Володькину пе¬
чаль, выручает Друма. — Везде водятся. Только сей¬
час они уже на юг торопятся.
У Сашка благодушное настроение — он в родных
краях. Правда, до отчего порога далековато, но вот
она, родная Молдавия, с белыми хатами в ярких на¬
личниках, с подсолнухами и мальвами у тына, с
аистами на соломенных крышах. И чувствует он себя
почти как дома. Вчера приезжали мать и отец, привез¬
ли яблок, ватрушек и молодого виноградного вина.
Пировали всей эскадрильей.
Недели на аврал не хватило. Лишь на девятые
сутки в военном городке воцарилась хозяйственность,
порядок, чистота. Майор Трофимов, инженер эскад¬
рильи Рыбин и политрук ходили по казармам, стоян¬
кам, аллеям городка, оценивающе заглядывали во
176

все закоулки. Придраться было не к чему. Возле сто¬
ловой задержались. Здесь стояли посаженные, срос¬
шиеся у корня березы.
—	Откуда такие? — окинул взглядом Трофимов
тянувшиеся до самой крыши стволы.
—	Кто-то посадил, — сказал политрук и с явным
удовольствием похлопал ладонью гладкие черно-белые
стволы.
—	Вряд ли приживутся, — усомнился инженер. —
Взрослые. Такие чужой грунт не любят.
-— Примутся, — сказал неведомо откуда появив¬
шийся Мухин. — Мы специально искали такую. Трой¬
ную. Потому как втроем сажали.
—	С кем?
—	С Каманиным и Друмой.
—	Мудрецы!
На вечернем построении Трофимов объявил: с
завтрашнего дня три выходных кряду. Не для всех,
конечно. Служба есть служба, но заступающие в на¬
ряд потом отгуляют. Не всем, конечно, и свободным
от дежурства разрешалось уезжать из гарнизона.
Комэск определил процент увольняющихся. Предо¬
ставлялась свобода выбора — кто куда желДЬт: в го¬
род, в соседнюю деревню, на рыбалку, по грибы, на
охоту.
«Боевая троица», как прозвали в эскадрилье Му¬
хина, Друму и Каманина, загорелась охотой. По рас¬
сказу Сашка, тут по всей округе видимо-невидимо
зайцев и лисиц. Редко, но встречаются и волки.
—	С палкой же не будешь охотиться, — заметил
Аркадий. — Ружья-то нет.
—	А что, если у комэска выпросить? — сообразил
Друма. — У него трофейное ружьишко.
—	Что ж, помогу вашему горю, — великодушно
отказался Петр Григорьевич от запланированной
охоты и протянул Друме двустволку.
12 Н. Котыш
177

Так трое отправились на охоту с одним ружьем.
Встали рано-рано, заря только занималась. В ни¬
зинах клубился туман, мокро тяжелела под росой
трава. Сашко и Мухин предусмотрительно надели
кирзовые сапоги.
Рыбачивший на реке старичок переправил их на
тот берег. Они с трудом по скользкой траве взобра¬
лись на правобережный косогор. Всходило солнце.
Теперь по долине, казалось, плыл не туман, а синяя-
пресиняя река. Но плыла она не как река — быстро и
говорливо, а медленно, будто остывающая лава. .Не¬
смотря на солнце, тень грустноватой задумчивости
лежала и на багряной осине, и на пожелтевших метел¬
ках приречного камыша, и на черно-рыжеватых горо¬
шинах бузины. Сашко встал на пенек, стянул с чуба¬
стой головы пилотку и артистически выставил руку.
Хотел еказать что-то, но закашлялся, постучал в грудь
и тихо выдохнул:
—	Приветствую тебя, пустынный уголок...
Тут же замолк.
Аркадий подзадорил:
—	Ну а дальше? Забыл?
—	НЛ, не забыл.
—	Ну так давай.
Сашко еще раз откашлялся, и зазвучали знакомые
со школьных лет пушкинские строки:
Приветствую тебя, пустынный уголок,
Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,
Где льется дней моих невидимый поток
На лоне счастья и забвенья...
Я твой: люблю сей темный сад
С его прохладой и цветами,
Сей луг, уставленный душистыми скирдами,
Где светлые ручьи в кустарниках шумят...
Сашко читал с акцентом, напевно. Аркадий внима¬
тельно слушал, а когда тот закончил* показал рукой
под ноги.

—	Красота!
Сашко не сразу понал. Аркадий присел на корточ¬
ки, стряхнул с синеватого лопуха росинки на ладонь
и протянул Володьке.
—	Здорово?
Мухин поглядел на прозрачные золотинки росы в
Аркашкиной ладони.
—	Лирик ты...
—	Ребята, мы так до охоты не доберемся, — по¬
торопил их Друма.
Они поднялись на косогор и замерли в изумлении:
перед ними раскинулась березовая роща. Два резких
цвета — белые стволы и пылающие багрянцем вер¬
шины. Будто чьи-то фантастически большие белые
руки подняли зеленые факелы. От белизны стволов,
меж которых еще сочился туман, было светло даже
там, в низине. Долго стояли молча. Только Володька
раздумчиво произнес:
—	Как у нас на Холодной Горе.
Где-то за перелеском, у реки, скрипела выпь.
На лугу промычал теленок.
Так, молча, ребята побрели через березняк, спусти¬
лись в долину. Сашко, который, оказалось, уже охо¬
тился с комэском в этих лесах, пообещал вывести ре¬
бят в благодатные для охоты места. «Вот перейдем че¬
тыре оврага, свернем на тропку. Там мостик. По нему
еще через один овраг пройдем, а там еще одна березо¬
вая полянка. От нее влево заросли дубняка. Вот
там и начнутся зайцы. Уйма! Но особенно лисиц...»
Друме, конечно, никто не верил. А когда перешли
обещанный мосток, сразу увидели два серых ушастых
комка — два маленьких зайчишки. Володька вски¬
нул ружье.
—	Обожди, дай хоть посмотреть, — остановил
Аркадий.
—	А чего смотреть? Картинная галерея, что ли, —
12*
m

неторопливо клацал Володька затвором. — Убегут
ведь.
Но зайчишки и не думали убегать, встали на зад¬
ние ланки. Мухин поднял ствол. Аркадий попросил:
—	Дай я...
—	Пожалуйста, — протянул Мухин двустволку...
Аркадий поднял ружье и выстрелил... вверх. Зай¬
чишек как ветром сдуло. Каманин хохотал. Мухин
сердито сопел.
Вдруг по дороге заметили нору, вырытую в глини¬
стой стене оврага. Рядом чернела другая дыра. Саш¬
ко авторитетно пояснил:
—	Это запасной выход. Здесь лиса. Может, даже с
лисятами.
—	Вот бы лисят поймать, — загорелся Мухин.
—	Держи карман шире, — с иронией поддакнул
Аркадий.
—	Давай ремень, — распорядился Сашко, взгля¬
нув на Мухина.
Не зная, зачем понадобился его ремень, Володька
тем не менее покорно расстегнул пряжку.
Сашко связал свой и Володькин пояса, сделал пет¬
лю, приладил к норе.
—	А теперь лезь наверх! — приказал Мухину. —
Ложись над ярком и крепче держи конец ремня. А я
буду выкуривать.
Аркадий дурашливо хохотал — его тешила Саш¬
кина серьезность, с которой он готовился ловить лису.
Друма стал таскать к запасному выходу жухлый
бурьян и валежник. Поджег. Вонюче запахло густым
маслянистым дымом. Аркадий тер глаза, чихал, и
Володька тоже кашлял, поскольку там, наверху, его
особенно донимал дым. Только Сашко ничего не заме¬
чал, увлеченно колдуя возле норы. И вдруг... навис¬
ший над стеною оврага Мухин свалился в ярок, забла¬
жив не своим голосом:
180

—	Держи-и!
Из норы выскочила... волчица. Худая, взлохма¬
ченная. Захлестнутая петлей ремня, она рванулась на
выход и сдернула Мухина с обрыва. Володька то ли с
перепугу, то ли от слабости в руках упустил поводок.
Сашко полез в дым.
Не успела троица опомниться, как из норы, от¬
куда только что выметнулась волчица, появились дм
сереньких клубочка с хвостиками. Потом еще два.
—	Волчата! — завопил Мухин.
Начали ловить. Зверята сами тыкались мокрыми
носами в руки ловцов, но, когда оказались пойманны¬
ми, сразу начали скулить и кусаться. Двое выскольз¬
нули из рук и юркнули в нору.
—	Хватит и этих, — рассудил Друма. — Пошли,
пока их мать не вернулась, — и покосился на кустар¬
ник, в котором скрылась волчица.
Дома зверят посадили в ящик возле казармы.
А утром их не оказалось. Или кто-то дверь оста¬
вил открытой, или... Сашко авторитетно убеждал, что
не иначе это «дело волчицы» — она приходила ночью
п вызволила волчат из неволи.
ГРАНИТ НАУКИ
«Привет, Вова!
Видишь, какой я аккуратный. Отвечаю ка все твои
письма без промедлений. А почему? Разумеется, дли
друзей всегда время найдется, но тут есть еще одна
причина. Сейчас я из самолетного кресла пересел в
ученическое. Ручку (только опять-таки школьную, а
не самолетную) из рук не выпускаю* Помнишь, Вов*
как мы мечтали о том времени, когда сможем сесть
ва книги. И вот это время наступило!
Но знаешь, какое это трудное дело *— наука. Во
181

шслхом случае-, не легче, чем воевать. Грызу гранит
аж зубы трещат. Но я своего добьюсь. Сейчас готов-
лосъ в академию к вступительным экзаменам.
Помогают мне учителя из средней шкоды, да и ребя¬
та-студенты не отказывают, осей что надо выяс-
нхгь.
Спрашиваешь, как жизнь? Понимаешь, Вова,
жизнь — это такая штука, что от тебя самого зависит.
Захочешь ее приличной сделать — делай, обязательно
получится. Только, конечно, нужно самому себя „за
шиворот взять, как говорил Петр Григорьевич, и.лри-
йоднятьея над всякой мелочью, которая , может запро¬
сто засосать, если не будешь сопротивляться.. Вот-я и
сопротивляюсь изо всех сил. Хочется урвать денек-
другой, чтобы отдохнуть, а не.могу, надо-перелопатить
уйму книг и конспектов, побывать на всяких консуль¬
тациях, уроках и даже лекциях.
Ты, наверное, думаешь: какой я великомученик!
Неправда, Вовка. Честно, без трепа тебе, скажу: я по-
иастоящйму счастлив, когда-вот так работы, вернее'—
заботы по горло. Ведь мы же с тсбой, братец, так ма¬
ло знаем, и для меня! каждый день — новое открытие,
почти такое, как у Колумба, увидевшего Америку.
Советую и тебе, Вов, учись! Впереди столько инте¬
ресных дел, но без приличной грамотенки к ним не
подступишься.
Привет ребятам. Друме я написал письмо, но отве¬
та что-то не получил. Поругай его от моего жмени. Ты
пишешь насчет приезда в гости. Сейчас, сам пони¬
маешь, некогда. Но как только с учебой все устроится,
обязательно приеду. Так и передай Петру Григорье¬
вичу.
Ну, что же, братец, жму твою лапу. Будешь в
Москве — заезжай. Буду рад. И мама тоже.
Будь здоров. Пиши. Жду.
Твой друг Аркадий».
182

Володька Мухин сроду не ходил в кожаном регла¬
не. Техсоставу не положено, а где его возьмешь так,
без аттестата? Но желание облачиться в блестящее
скрипучее пальто было неодолимо. И дело, собственно,
не в самом реглане, а в том, что, надев его, ты как бы
зримо являешь представителя авиация. Истого авиа¬
тора без хромового реглана Володька не представлял.
Чкалов, Серов, тот же комкор Каманин — они, каза¬
лось, и родились в летной форме. Словом, летный
реглан давно стал потаенной мечтой Мухина.
Аркадий каким-то шестым чувством угадал Во-
лодькино желание.
Было это перед отъездом из эскадрильи. Уезжал
Аркадий насовсем: принял твердое решение учиться.
Комэск Трофимов построил эскадрилью, зачитал
приказ об откомандировании старшины Каманина, и
Стрижонок начал прощаться с эскадрильей.
Ему дали слово. Он говорил сбивчиво и не о том,
что надо было сказать на прощанье. А потом, когда
строй разошелся, кто-то крикнул:
—	Качать Стрижонка!
Аркадий не успел глазом моргнуть, как взлетел
над головами эскадрильеких ребят. А подбрасывали
его высоко — вес-то невелик. Уже оттуда, с высот,
барахтаясь, как неумелый пловец в воде, он умоляю¬
ще вскрикивал:
—	Расшибете!
—	Это твой последний полет! — хохотал Друма.
К казарме подошел трофимовский вездеход —
«шпсапчик». Провожать пришла не только эскадрилья
связи, но и вся авиабаза. Вместе с летчиками и тех¬
никами перед казармой толпились шоферы, официант¬
ки, радисты, повара. Аркадий в последний раз вопре¬
ки заведенному старшиной порядку присел на свою
койку в казарме, грустновато посмотрел на дружков
и пошел к вешалке.
18$

—	Вов, поди сюда, — снял с вешалки свой кожа¬
ный реглан н набросил на острые Володькины пле-
<а. — Вот тебе на память.
Реглан был старенький, потрепанный, с оторван¬
ными пуговицами и непомерно большой. Аркадий
меньше его надевал и больше стелил под себя, когда
ночь заставала на дальней «точке».
—	Примерь! — зашумели ребята на Володьку.
Мухин утонул в реглане — из рукава виднелся
только указательный палец.
—	В самый раз! — хохотнул Сашко.
Володька сам улыбнулся — видел, что одежда меш¬
ковата, но он был счастлив: на его плечах настоящий
летный реглан — тот самый, о котором мечтал.
«Пикап» доехал до проходной. Аркадий все высо¬
вывался из кабины и глядел на стоявших у казармы
ребят. Дольше всех видел взобравшегося на чугунную
ограду и махавшего фуражкой Друму да Володьку
Мухина, поднявшего над головой длинный рукав рег¬
лана.
Вместе с Аркадием летел в Москву и капитан Бе¬
реговой. Их планы совпали. Он тоже решил учиться.
Намерен был поступать в военно-воздушную акаде¬
мию. А конечная цель — стать летчиком-испытате-
лем. Это была и Аркашкина мечта. Но он о ней пока
никому не говорил.
В Москве Аркадий засел за книги. Решил готовить¬
ся в академию. Честно сказать, мало кто, даже Ма¬
рия Михайловна, верил, что ему за короткое время
удастся самостоятельно одолеть всю программу сред¬
ней школы. Ведь он и шестого класса не кончил, а тут
надо сдать за десятилетку.
А Николай Петрович верил. Он по-прежнему был
к нему взыскателен, но в их взаимоотношениях появи¬
лось что-то новое: сами того не замечая, они стали
говорить друг с другом почти на равных. Мария Ми-
184

хайловна с болью в сердце замечала, что сын отда¬
ляется от нее. Нет, он по-прежнему заботлив. Но уже
нет той ребячьей доверчивости, откровенности, с кото¬
рой раньше делился он своими бедами и удачами.
Теперь все возле отца.
Весь день Аркадий проводил за учебниками и
конспектами. Трудно давалась алгебра. Тут самому
разобраться было невозможно. Николай Петрович до¬
говорился с преподавателем, и по вечерам Аркадий
ходил к нему на дом. Пока сидел рядом с преподава¬
телем — вроде ясно и понятно, но как только оста¬
вался наедине с формулами — все улетучивалось.
Аркадий откровенно сетовал на такие метаморфо¬
зы с алгеброй, педагог заново объяснял и советовал:
—	Учитесь самостоятельно мыслить.
Он учился мыслить.
В разгар подготовки к экзаменам в Москву при¬
ехала Рита, позвонила по телефону.
—	Здравствуй, Арик! Это я...
—	Рита?! Ты где, на Курском? Жди, я мигом.
Вошла Рита в комнату и остановилась у порога.
—	Вы что, переезжаете? — посмотрела на разбро¬
санные по всей квартире книги: на диване, подокон¬
нике, на столе, кровати и даже на полу — везде кни¬
ги, книги, книги.
Он смутился, потянул за мочку уха:
—	Да нет, это я к экзаменам готовлюсь.
Они долго говорили, смеялись, глядя друг на друга.
Рита удивлялась:
—	Ты какой-то не такой, как был. Какой-то дру¬
гой, ей-богу...
—	Хуже, лучше? — плутовато допытывался он.
—	Да как тебе сказать, — увернулась она от пря¬
мого ответа, а сама подумала: возмужал, стал взрос¬
лым.
Она попросила сыграть что-нибудь. Он взял ак-
185

Kopjeos, а зазвучала полузабытая мелодия полонеза
Omexoro. Вспомнилась далекая польская деревушка
со странным названием Мелки. Разрушенная хатенка.
Втпшй, чернеющий лес. У хаты — народ. Хлопцы
и девчата. Они поют вместе с нашими, русскими ре¬
бятами. Потом кто-то приносит аккордеон, и Аркадий
играет полонез...
Аркадий сомкнул мехи и вдруг спросил:
—	Помнишь, как козу доили?
—	Под Белгородом.
—	А пса Громобоя?
—	Еще бы. Умный был. Жаль: убило его
осколком.
Вечером ходили в театр. Бродили по Москве. Вспо¬
минали фронт, ребят — живых и погибших. Догово¬
рились встретиться в День Победы на площади Рево¬
люции...
В сентябре Аркадий сдавал вступительные экзаме¬
ны в Военно-воздушную инженерную академию
имени Жуковского. Почти по всем предметам по¬
лучил отличные оценки и был принят на. первый
«Я».
На Октябрьские праздники боевые друзья пригла¬
шали Аркадия к себе в авиаэскадрилью. Комэск Тро¬
фимов писал, что Стрижонка ждут все, даже осиро¬
тевшая после его отъезда латаная-перелатаная «ше¬
стерка*. Сладкой тоской сжалось сердце Аркадия, ко¬
гда прочитал крупные хромые строки, написанные не
привыкшей к перу рукой Петра Григорьевича. Время
было горячее — на носу экзамены: за первый семестр.
Но он поедет. Обязательно поедет!
В тот же вечер метиулся на вокзал за билетом.
В|®гетов не оказалось. Пришел домой расстроенный.
Мария Михайловна успокаивала:
—	В другой раз поедешь. Не пешком же идти.
Как ты не понимаешь, мама...
Ш

И отец поддержал сына:
—	Люди будут ждать, надо ехать*
Николай Петрович взял письмо Трофимова, вни¬
мательно прочитал и сказал:
—	Права у тебя есть. Поедешь на моей машине.
Только без форса.
Аркадий готов был от радости подпрыгнуть до по¬
толка.
Когда черный, отливающий лакояг трофейный
«опель-капитан» выехал на ровную, как проспект, ма¬
гистраль, дозволявшую большие скорости, у него, ка¬
залось, вместо подкрылков выметнулись крылья*
Аркадий выжимал из мотора все, на что тот был спо¬
собен.
Переночевав в Белгороде, завернул в Таволжан-
ский лес, где некогда садился на своей «шестерке» с
пакетами для танковой дивизии. Нашел памятную
полянку, где стояла Ритина радиостанция. Землянка
сохранилась, но заросла колючим малинником и лан¬
дышем. В осыпавшихся окопах краснели ржавые кас¬
ки. Взял одну. Наша. Внутри нацарапано: «Твердохле-
бов». Завернул в газету, взял с собой. Постоял на хол¬
мике. До свидания, Таволжанский лес!
Ну и, конечно, заехал в Пятихатки. К сожалению,
Кольку Хижняка не застал; мать сказала, уехал ку¬
да-то на практику: он теперь студент Харьковского
университета. В последнем письме писал, что тоже
намеревался податься в «жу ковку». Спецшколу ВВС
он все-таки окончил, причем с отличием. Как медали¬
ста его направили в военно-воздушную академию, в ту
самую, где учится Аркадий. Не дотянул одного балла
и подался в университет. Ну что ж, может, судьба их
еще сведет.
На второй день прибыл в авиагарнизон. И надо же
такому совпадению: у шлагбаума встретил.,* Мухина.
—	Володька!
187

Обнялись. Мухин сол рядом. Аркадий лихо скосил
бровь:
—	Хочешь, покажу высший пилотаж?
Что нн говори, а любил Аркадий полихачить. Вы¬
ехали на ровную площадку, включил задний ход, дал
полный газ, вывернув до отказа руль, пошел адские
круги вычерчивать по траве, смеясь и приговаривая:
—	Ну как виражи?
—	Здорово! — восхищался Мухин.
Вечером сходили на могилу друга — Александра
Др умы. Посадили березу. Долго стояли молча, думая,
наверное, об одном и том же: как глупо погиб Сашко.
Войну прошел, а дома в реке купался и утонул...
Праздничный день выдался ясным и теплым. Был
свой, гарнизонный парад. На стадионе схлестнулись
футболисты двух полков. Аркадий, болея за штурмо¬
виков, кричал:
—	Сеня, не посрами «горбатых»!
А вечером трофнмовская эскадрилья собралась в
клубе. Пришел кое-кто из штурмовиков. Начались
воспоминания. Это когда Петр Григорьевич поднял
тост за не вернувшихся с войны. И опять воспомина¬
ния, выяснения, кто где был и где сейчас. И опять
тост за Победу.
Перед тем как разойтись, договорились о новой
встрече: 9 мая в Москве на площади Революции.
Аркадий смотрел в сторону самолетов и грустил.
Он попросил разрешения комэска побывать на сто¬
янке.
—	Полсалуйста, — добродушно согласился Петр
Григорьевич. — Только там никого нет.
—	Нет, есть, — улыбнулся Аркадий. — Моя «те¬
стер к«».
Старенький, обшарпанный По-2 с огромной шестер¬
кой на борту, казалось, давно ждал своего старого
хозяина. Аркадий положил руку на крыло и почув¬
188

ствовал, как по перкали прошла дрожь. А может,
показалось...
Он осторожно снял чехол, вскочил на плоскость,
сел в кабину. Будто по клавишам аккордеона, пробе¬
жали пальцы по тумблерам. Все привычно, до боли
инакомо...
—	Товарищ майор, разрешите? — Аркадий киви»
от на колодки. — Хоть порулю немного...
Петр Григорьевич озабоченно трет затылок:
—	Понимаешь, нельзя...
Да, Аркадий понимал, что у него уже нет прав на
эту машину. Пришлось встать.
Обошел самолет со всех сторон, будто удостове¬
рился в его исправности, и со вздохом проронил:
—	Ну что ж, прощай! — Хлопнул по крылу и аа-
шагал к своему «опель-капитану*. — Я вернусь еще
к самолетам. Буду летать!
Наступил апрель — тревожный студенческий ме
сяц перед экзаменами. Возвращаясь после экзамена,
Аркадий прыгал через ступеньку по лестнице и
прямо с порога оповещал:
—	Мам, с АД покончено.
—	А что это за «АД*?
—	Аэродинамика. Четверка!
Иногда вечером он уходил на Москву-реку. Один
или с Левкой. Садился на парапет и задумчиво гля¬
дел на свою звезду детства — Венеру. Вспоминал
Ташкент, Камиля, вечера на черепичной крыше, ухо¬
дящие на фронт поезда... Когда это было? Давно н
недавно. Что-то Камиль не пишет. Его призвали в
армию — тоже в авиацию. Где-то на Камчатке слу¬
жит... Там, в Ташкенте, Венера всходила над домом
Камиля. А тут она появлялась над Каменным мостом.
Чем выше поднималась, тем ярче светила.
189

Левке надоело молчать, и он тормошит брата:
—	Давай в рифму играть.
—	Давай, — соглашается Аркадий и с ходу бро¬
сает первую строку: — Утром рано на рассвете...
Левка морщит нос, мучительно думает, но ничего
не придумывает, и Аркадий продолжает:
Утром рано на рассвет»
Нес дедок табак в кисете...
Однажды Аркадий пришел домой неслышно. Как
поднимался по лестнице, как открывал дверь, как
раздевался — ничего не слышала Мария Михайловна.
Войдя в комнату, увидела его лежащим на диване.
Приложила руку ко лбу: он горел.
...Трое суток врачи боролись с недугом, неотврати¬
мой глыбой навалившимся на него. Он метался в бре¬
ду, кого-то звал... А на третий день — 13 апреля
1947 года его не стало.
Старый доктор, профессор, сказал коллеге-асси-
стенту:
—	Причина не только в опаснейшем виде вируса.
Тут и нервная система свое сказала. Война и все та¬
кое... Сгорел парнишка. За свои, восемнадцать лет он
успел столько, что иному на целый век хватит.
Генерал Каманин написал Петру Григорьевичу о
случившемся, сообщил, что приедет в эскадрилью
сына.
Никто в эскадрилье не видел, когда генерал по¬
явился на аэродроме. Он прилетел утром рано на сво¬
ей бывшей комкоровской «голубохвостке». Один
Мухин заметил, как Николай Петрович вылез из
самолета и медленно направился к ангару. Там, на
заросшем подорожником пятачке, стояла «тестер*
190

ка». Давно на ней никто не летал. Слегка задрав нос,
она глядела подслеповатыми стеклами козырька
в небо.
Генерал подошел к машине сына. Положил руки
на крыло и уронил голову на ладони. Володьке показа¬
лось, что комкор с кем-то разговаривал.
Вдруг генерал как бы очнулся, поднял голову и
взглянул вверх: над ним со звонким писком носились
стрижи. Они раз за разом озорно пикировали к стояв¬
шему у самолета человеку, а он, запрокинув го¬
лову, все глядел, как черно-белые молнии полосо¬
вали небо.

СОДЕРЖАНИЕ
Летчику было четырнадцать лет. П. Трофимов , 9	5
От автора 		7
Две двойки 		8
Улетают стрижи 				16
Побег			26
Когда рушится небо	 . . . . .	83
Хозяин «шестерки»	37
Володька слушает землю 		48
Атака	60
Тридцать минут на ничейной полосе	67
Эскадрилья связи			70
Пятихатки	.	73
Скоро Днепр	77
Корпусные асы	83
Кони в «коридоре войны»		94
Рожь на снегу	101
Обязательно прилечу	105
Два Георгия		109
Есть такое слово «гамаюн»	120
Отлетался Вильгельм			128
В рубашке рожденный	136
Полонез Огинского 				145
Орден маршала			156
С Володькой идем по Европе	164
Домой!	173
Гранит науки 		181
Николай Тимофеевич Котыш
СТРИЖОНОК
Редактор Е. Максакова
Художник В. Усачев
Художественный редактор В. Недогонов
Технический редактор Н. Тихонова
Корректоры: Л. Четыриииа, 3. Харитонова
Сдано в набор 23/IV 1975 г. Подписано к печати 5/IX 1975 г.
А08223. Формат 70Х1087за. Бумага № 1. Печ. л. 6 (уел. 8,4) -Ь
+ 8 икл. Уч.-изд. л. 8,7. Тираж. 75 000 экз. Цена 31 коп. Т. П.
1075 г., М 142. Заказ 475.
Типография издательства ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», Ад¬
рес издательства и типографии: 103030, Москва, К-30» Суъце**
скал, 21.

Прибыл на фронт.

На Курской дуге.

«Это мои друзья по эскадрилье. Я один среди них
новобранец — пострижен под «нулевку». Рядом
со мной слева Сашко Друма и Василек Осин.
У самолета мой комэск майор Петр Григорьевич
Трофимов».

Мама, отец и наши фронтовые товарищи.
...Вот она, «адская машина в сто нечистых сил*. Прово¬
жает Аркадия в полет инженер эскадрильи Василий Нико¬
лаевич Рыбин.

«Коломбина» под Белгородом.
ж
у////.-

Odtptnv юп шъмъч»St»? » *лл	р|Ч» родителей
убили фАПМсти » а^г«в#1.А4 ммяцгт ют* (оибм оо СЛО*
MMMS «За ышшу. >• i4 * f > Л У сЛруиити шл голонм
ЯМГМ.

Кассеты от пулеметов сбитого «мессерйшнтта»,

Вместо старого баяна-♦четвертушки» купили в склада»
ну настоящий аккордеон.
Эскадрилья приземлилась в Чехословакии.

Война закончилась. Предстоит расставаться с друзьями
Капитан В. Мухин рассказывает о боевом пути корпуса

Грузовой теплоход «Аркадий
Каманин» в Гаванском порту.