История современной Италии. Том I. Истоки Рисорджименто. 1770-1815 - Канделоро Д.

Author: Канделоро Д.
Tags: история италии новое время
Year: 1958
Similar
История Италии. Том 2.
Истоки Рисорджименто. Италия в XVII-XVIII веках
Политическая философия итальянского фашизма. Становление и развитие доктрины
Крах итальянского фашизма
Text
                    и * л
Издательство
14яос тр ан я off
дедератрры.
Ж

GIORGIO CANDELORO
Storia
dell'ITALIA
MO D ERNA
Le origin!
DEL
Risorgimento
1815־1770
M I
ANO
«*>*
4 q 5	6

ДЖОРДЖО КАНДЕЛОРО
История
СОВРЕМЕННОЙ
ИТАЛИИ
И стоки
Рисорджименто
1815־1770
5V е р е € о
с 'нтпаль.я нско 1 о
ЛГС .Зло чешской
. Фр ч1)лтна
М.Л,.Ъ o4a.f>	а
е *'Э а к ■и,'к л
и ттр	сло/и е
л к а. е jh ,и. т<а
С.Л. С к аз кина
*
И ЗДАТЕЛЬСТВО
Иностранной Литературы
,At о с К4a f 58

Редакция литературы
по историческим наукам

ПРЕДИСЛОВИЕ
К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ
Имя Джорджо Канделоро, прогрессивного итальян¬
ского историка, известно советскому читателю, интере״
сующемуся историей Италии. Его перу принадлежат
несколько книг, из которых две были переведены на
русский язык: «Профсоюзное движение в Италии»
(Москва, 1953 год) и «Католическое движение в Ита״
лии» (Москва, 1955 год). Обе книги являются резуль¬
татом серьезного изучения источников и широкого зна¬
комства автора с итальянской жизнью и историей Ита¬
лии, особенно XIX — XX веков.
С тем большим интересом открывает советский чита¬
тель предлагаемую ему в переводе новую книгу Канде-
лоро. Она написана автором-марксистом, который ста¬
вит своей целью дать обобщающую концепцию разви¬
тия Италии с того периода, когда идеи национально-по¬
литического объединения, идеи Рисорджименто начали
становиться принципами реальной политики, начали
претворяться в жизнь. Автор предполагает написать
историю современной Италии в трех томах: первый том,
предлагаемый ныне советскому читателю, охватывает
период от начала XVIII века до 1815 года, второй том
продолжит изложение истории Италии до 1849 года,
третий том должен довести это изложение до 1870 года.
Автор высказывает далее надежду написать еще три
тома, которые продолжат историю Италии от момента
ее объединения до установления республики, то есть до
конца второй мировой войны.
Однако указанные автором хронологические рамки
первого тома, как это увидит читатель, не совсем точно
отражают его содержание. Начиная с 1700 года автор
дает систематическое изложение событий истории
5

Италии в их хронологической последовательности и
прослеживает эту историю по всем мелким государст¬
вам, на которые в те времена была разделена Италия.
Этому изложению автор предпослал главу вводного
характера, в которой дал обобщающее изложение преды¬
дущей истории в той мере, в какой это казалось ему
необходимым для раскрытия основной темы работы,
то есть истории Рисорджименто. Канделоро прослежи¬
вает возникновение в итальянском обществе стремле¬
ний к политическому единству и первых проявлений на¬
ционального самосознания, которые автор как историк-
марксист изучает и излагает в тесной связи с развитием
производительных сил и соответствующих изменений в
сфере производственных отношений.
Глава, посвященная периоду, предшествующему
движению Рисорджименто, представляет самостоятель¬
ный интерес в связи с затронутыми в ней темами. Эта
глава под названием «Италия до Рисорджименто» яв¬
ляется результатом обобщения огромного материала
источников и предыдущих исследований и посвящена
таким кардинальным вопросам средневековой и новой
истории Италии, как отношения между •городом и дерев¬
ней в позднее средневековье, полуфеодальная форма
подчинения деревни городу, формы освобождения кре¬
стьян от личной зависимости и возникновение новых
форм зависимости крестьян от правящих слоев города,
а позднее от буржуазии, проблема аграрного строя и
крестьянский вопрос, каким был и остался до сих пор
южноитальянский вопрос, взаимоотношения церкви и
государства и, наконец, чрезвычайно важный и до сих
пор еще окончательно не решенный вопрос о причинах
глубокого экономического и политического кризиса, ко¬
торый переживала Италия в XVI — XVII веках.
Общая теоретическая основа всей работы автора-
марксиста и ее проблематика, которая была выдвинута в
свое время замечательным мыслителем и политическим
деятелем Италии, вождем социалистического и комму¬
нистического движения Италии Антонио Грамши, де¬
лает книгу •Канделоро особенно интересной и ценной для
советского читателя.
Автор совершенно прав, когда он в предисловии к
своей работе пишет: «Не только наиболее вдумчивые
историки, особенно остро воспринимающие большие
6

проблемы современности, но все более широкий круг
людей испытывает сейчас настоятельную необходимость
переосмыслить историю Рисорджименто и объединен¬
ной Италии. Обстановка, сложившаяся ныне как ׳в Ита¬
лии, так и во всем мире; новые черты и новый харак¬
тер, которые приобрела за последнее десятилетие борь¬
ба, ведущаяся в социальной, ׳политической и культурной
областях; то обстоятельство, что под воздействием
^движения широких масс на повестку дня со всей остро¬
той поставлены коренные проблемы итальянской дей¬
ствительности; тесная взаимосвязь, существующая ме¬
жду важнейшими программными установками совре¬
менных политических движений и критическим подхо¬
дом к пониманию истории Италии,— все эти обстоя¬
тельства пробудили в широких кругах желание глубже
познать историю страны и выявить ход ее развития,
дабы уяснить себе истоки больших проблем современ¬
ности».
Этому требованию переосмыслить историю Италии
в значительной степени содействовала публикация со¬
чинений Грамши, ибо работы Грамши подсказали основ¬
ные линии интерпретации истории Италии в новое вре¬
мя, интерпретации, вытекавшей из анализа Рисорджи-
менто и его умеренно либеральных результатов, обу¬
словивших все последующее развитие истории Италии.
Пересмотреть с точки зрения исторического матери¬
ализма историю Италии, а поскольку речь идет о новой
ее истории, то и историю движения Рисорджименто,
главного фактора итальянской истории позднего сред¬
невековья и нового времени,— таковы задачи, которые
ставил перед собою Грамши, а вслед за ним и автор
данной книги.
Такая работа по пересмотру только еще начинается,
и может показаться, что намерение автора дать обоб¬
щающую картину истории Италии почти за два с поло¬
виной столетия преждевременно и недостаточно фун¬
дировано монографическими работами, написанными на
основе принципов исторического материализма. Но ав¬
тор считает, что время от времени такие попытки обоб¬
щений необходимы, так как они подводят итог пред¬
шествующей исследовательской работе, намечают пути
дальнейших исследований и, самое главное, способ¬
ствуют решению текущих задач и задач политической
7

борьбы сегодняшнего дня, особенно если при этом
исходить из истории борьбы классов и взаимоотноше¬
ний классовых сил, то есть переосмыслить историю
Италии с марксистских позиций, что было предприня¬
то еще Грамши и что Канделоро с успехом осуществил
в данной книге.
Настоящая работа не случайно носит подзаголовок
«Истоки Рисорджименто». Этим определяется подчерк¬
нутый интерес автора к проблеме объединения Италии
и превращения ее в единое национальное государство,
каким она стала только к 70-м годам XIX века.
Останавливаясь на историографии Рисорджименто
и определяя в ней место собственной работы, автор дает
краткий очерк библиографии и смены концепций Ри¬
. сорджименто в итальянской историографии второй по¬
ловины XIX века и первой половины XX века.
В первые десятилетия после объединения Италии
изучение движения Рисорджименто шло главным обра-
30м по линии создания биографий деятелей этого дви¬
жения, его мучеников и патриотов. В этом же направ¬
лении шла и публикация документального материала,
• причем самый факт объединения Италии под главенст¬
вом Савойской династии наложил й на исторические
работы этого периода значительный отпечаток апологе¬
тического характера. К концу XIX века в итальянской
историографии произошли существенные изменения. На¬
чалось подробное изучение событий Рисорджименто и
появились многотомные работы на эту тему. Так, на¬
пример, в 1904 году было предпринято издание всех со¬
чинений Мадзини (около 100 томов). Это направление
Канделоро называет критико-филологическим и указы¬
вает на то, что по своим политическим симпатиям оно
было близко •к направлению умеренно монархическому,
хотя отдельные представители его и обнаруживали де¬
мократические тенденции. Но и это направление тяго¬
тело к работам биографического характера и дало мало
материала для обобщений. Последующая историогра¬
фия, главным образом накануне первой мировой вой־
ны, дала большое количество монографий, а такие про¬
блемы современности, как хозяйственное развитие Ита¬
лии, рабочий вопрос и т. д., способствовали усилению
интереса к экономической истории и социальной борьбе,
к проблемам отношения города и деревни, церкви и го-
8

сударства и даже к вопросам развития и распростра¬
нения социалистических идей. Работы историков этого
направления, которое Канделоро называет экономике-
юридическим и которое находилось под большим или
меньшим влиянием идей исторического материализма,
имеют большое значение для изучения вопроса средне¬
вековой истории Италии, но представляют также инте¬
рес и для изучения новой истории, поскольку они со¬
держат важный материал по экономическим и социаль¬
ным проблемам новой истории. Они положили начало
изучению экономических аспектов Рисорджименто и
способствовали выяснению того факта, что Рисорджи-
менто было результатом стремлений итальянской бур•
жуазии к созданию единого национального рынка.
Это плодотворное направление играло в итальян¬
ской историографии главную роль вплоть до первой ми¬
ровой войны и пришло в упадок только с появлением
фашизма. Последний тоже оставил свой след в историо¬
графии Рисорджименто. Так, например, Вольпе увидел
в фашизме завершение тенденций к превращению Ита¬
лии в унитарное государство, призванное осуществить
ее империалистические устремления. В полном соот¬
ветствии с классовой основой фашизма как террори¬
стической диктатуры самых реакционных элементов мо¬
нополистической буржуазии этот историк-фашист вновь
возродил реакционную традицию, с одной стороны, воз¬
величивавшую Савойскую династию, а с другой — про¬
пагандировавшую взгляд на Рисорджименто как на по¬
беду окончательно сформировавшегося класса либе¬
ральной и националистической буржуазии.
Вторая мировая война, итальянское движение Со¬
противления и, наконец, падение фашистского режима
внесли новую струю в трактовку Рисорджименто. Но¬
вый характер политической борьбы, захват власти като¬
лическими партиями, широкое распространение марк¬
систских идей и сила марксистских партий, новая меж¬
дународная обстановка — все это нашло свое отраже¬
ние в историографии в целом и в историографии Ри-
сорджименто в частности. Нет необходимости подробно
излагать здесь различные точки зрения, получившие
распространение после войны. Следует лишь отметить,
что большое влияние на историографию оказала марк¬
систская мысль в лице таких историков и замечатель-
9

ных мыслителей, какими являются руководители Ком¬
мунистической партии Италии, и в первую очередь вели¬
кий сын итальянского народа Антонио Грамши. Свою
интерпретацию новой истории Италии он разработал еще
задолго до второй мировой войны, но она была мало из¬
вестна и получила широкое роспространение только пос-
ле־ падения фашизма. Концепция Грамши изложена в
ряде его статей, написанных в тюрьме; основные мысли
этого замечательного теоретика и вождя социалистиче¬
ского и коммунистического движения в Италии содер¬
жатся в его статье «Некоторые аспекты Южного вопро¬
са» (1927 год), которую читатель может найти в пер¬
вом томе избранных сочинений Грамши (стр. 477—506),
изданном в 1957 году на русском языке.
В своей концепции Грамши исходит из резко кри¬
тического отношения к либеральному государству, ка¬
ким оно было создано в результате движения Рисорд-
жименто в 1870 году. В этой оценке Грамши основы¬
вается на анализе классовой структуры итальянского
государства. По мнению Грамши, оно должно было пре¬
вратиться в фашистское государство, но анализ револю¬
ционных сил давал Грамши надежду на дальнейшее его
преобразование в государство социалистическое, что ста¬
нет неизбежным, как только будет осуществлен союз
пролетариата и крестьянства, наиболее революционные
слои которого составляет крестьянство юга страны (см.
стр. 506 русского издания). Таким образом, Грамши
трактует Рисорджименто как буржуазную революцию,
оставшуются незавершенной главным образом потому,
что она не осуществила революционных преобразований
в деревне в том буржуазно-демократическом духе, в
каком это было осуществлено буржуазной революцией
конца XVIII века во Франции. Отсюда значительные
остатки феодализма, реакционность господствующего
класса, внутренняя немощь либеральных институтов.
Поэтому проблемы, оставшиеся нерешенными движени¬
ем Рисорджименто и еще более осложнившиеся во вре¬
мена фашизма, предстоит решить пролетариату в со¬
юзе с крестьянством. Помимо этого, Грамши затраги¬
вает целый ряд важных проблем предыдущей истории
Италии: космополитический характер итальянской куль¬
туры и итальянской интеллигенции, слабое проявление
народного характера итальянской литературы, отноше-
10

ния города и деревни, церкви и !государства и т. д. По
всем этим вопросам Грамши выступает как последова¬
тельный марксист. Его концепция истории Италии важна
поэтому не только с теоретической точки зрения, но и с
практически политической. Сам факт появления этих ра¬
бот Грамши явился важным этапом в историографии во¬
обще и в историографии Рисорджименто в особенности.
Именно с этой позиции написана и книга Канделоро,
предлагаемая ныне вниманию советских читателей. Во
всех главах своей работы автор уделяет особое внимание
народным и революционным движениям, дает обстоя¬
тельный очерк аграрного строя, положения крестьянства
и заканчивает свою работу интересным очерком истории
карбонаризма и тайных обществ первой четверти XIX ве¬
ка. Исключительно важное значение имеет прилагаемая
к работе библиографическая справка, дающая краткий
обзор трудов по всем вопросам, . затрагиваемым в
данной книге. Остается только пожелать, чтобы
■ автор поскорее осуществил свое намерение и дал
последующие тома этой весьма ценной и интересной
работы.
С. Д. Сказкин.

ПРЕДИСЛОВИЕ
Предлагаемая вниманию читателя книга является
первой из многотомной серии, посвященной истории со¬
временной Италии; за этим томом в ближайшее время
последует второй, охватывающий период с 1815 по
1849 год, и третий том, который охватывает период с
1849 по 1870 год. В дальнейшем будет напечатано еще
три тома, посвященных истории Италии с 1870 года и до
установления республики.
Не только наиболее вдумчивые историки, особенно
остро воспринимающие большие проблемы современно¬
сти, но все более широкий круг людей испытывает сей¬
час настоятельную необходимость переосмыслить исто¬
рию Рисорджименто и объединенной Италии. Обстанов¬
ка, сложившаяся ныне как в Италии, так и во всем мире;
новые черты и новый характер, которые приобрела за
последнее десятилетие борьба, ведущаяся в социальной,
политической и культурной областях; то обстоятельство^
что под воздействием движения широких масс на повеет-
ку дня со всей остротой поставлены коренные пробле¬
мы итальянской действительности; тесная взаимосвязь,,
существующая между важнейшими программными уста¬
новками современных политических движений и крити¬
ческим подходом к пониманию истории Италии,— все
эти обстоятельства пробудили в широких кругах жела¬
ние глубже познать историю страны и выявить ход ее
развития, дабы уяснить себе истоки больших проблем
современности. *
Выход в свет произведений Антонио Грамши послу¬
жил могучим толчком к такому переосмыслению, прежде
всего потому, что Грамши дал в главных чертах новое
толкование истории современной Италии, в основу кото-
12

рого положен анализ развития Рисорджименто и его
умеренно либерального завершения, обусловившего все
последующее развитие истории Италии. Так, по мнению
Грамши, Рисорджименто оставило нерешенным ряд про¬
блем первостепенной важности, которые в других странах
были решены буржуазными революциями и которые в
условиях итальянской действительности переплелись с
новыми проблемами, возникшими в связи с развитием ка¬
питализма, породив, таким образом, целый ряд внутрен¬
них противоречий, носящих крайне острый и сложный ха¬
рактер. Однако такая трактовка,— являющаяся не только
историографической концепцией, разработанной исследо¬
вателем, глубоко проникающим в суть политических и со¬
циальных явлений, но и историко-критическим освещени¬
ем с марксистских позиций развития итальянского рабо¬
чего движения,— должна быть в историографическом
плане уточнена и развита путем новых исследований, на¬
правленных на выявление развития классовой структуры
итальянского общества, а следовательно, и политических
событий, происшедших в Италии начиная хотя бы с
XVIII века (когда итальянское общество, после кризиса
и упадка, характерных для двух предыдущих столетий,
вновь вступило на путь прогресса) и вплоть до наших
дней. Для изучения этого развития — то есть для изу¬
чения внутренних противоречий, присущих итальянскому
обществу, и того влияния, которое оказало на него об¬
щее развитие Европы и всего мира,— творческая мысль
Грамши служит ценным руководством и полезнейшим
подспорьем для научной работы, но она не может и не
должна рассматриваться упрощенно, как некая схема,
пригодная для решения всех тех сложных исторических
проблем, которые встают перед ученым. Не ограничи¬
ваться освещением одного лишь культурно-политическо¬
го аспекта исторических явлений, а стараться выявить те
скрытые классовые пружины, которые лежат в основе об¬
щего исторического процесса; трактовать прошлое в све¬
те проблем сегодняшнего дня и четко выделять положи¬
тельные факторы, всегда представляющие собой сово¬
купность тех сил и тех идей, которые способны стимули¬
ровать дальнейший прогресс общества; оценивать людей
и события, исходя из этого критерия,— таковы основе-
полагающие марксистские принципы, применявшиеся
Грамши при изучении главных линий исторического раз¬
13

вития Италии. В этом направлении и следует более глу¬
боко переосмыслить историческое прошлое страны,
дабы действенным образом способствовать обновлению
и прогрессивному развитию итальянского общества и
итальянской культуры.
Однако к этой работе, можно сказать, еще только-
только приступили. Так, несмотря на то, что сущест¬
вует немало историков, которые руководствуются уста¬
новками, намеченными Грамши, и за последние годы во
всей итальянской историографии отмечается известное
стремление к обновлению и целый ряд новых тем при¬
влек к себе внимание ученых самых разных направлений
(что было обусловлено новыми веяниями в области куль¬
туры, порожденными, бесспорно, нынешней социально¬
политической обстановкой),— все же предстоит еще про¬
делать огромную работу в области исследования разви¬
тия производительных сил и производственных отноше¬
ний и того влияния, которое это развитие оказало не¬
посредственно на политическую жизнь Италии последних
столетий. Для того чтобы эти исследования принесли
пользу, необходимо в какой-то мере ликвидировать тот
глубокий разрыв, который все еще существует, несмотря
на отмечающиеся в последнее время отдельные попытки
изменить это положение, ׳между исследованиями в обла¬
сти экономической истории, носящими, как правило, су¬
губо специальный характер, и исследованиями в обла¬
сти политической истории. Кроме того, следует остере¬
гаться, чтобы работы, посвященные социальной струк¬
туре Италии, не вылились в поверхностный эконо¬
мизм или социологизм, что противоречит диалектической
концепции исторического развития. И, наконец, нужно,
чтобы все эти новые исследования воплотились в ряд
трудов и очерков монографического характера,
которые осветили бы отдельные стороны итальянской
исторической действительности.
В настоящих условиях попытка дать обобщенное
представление о ходе исторического развития современ¬
ной Италии, до того как будет осуществлена эта много¬
гранная исследовательская работа, может показаться
преждевременной. Однако труд историков отнюдь не
должен сводиться к бесчисленному множеству частных
исследований, во избежание возобладания академическо¬
го, узкоспециального характера работ. Он должен быть
14

направлен и на выявление общих линий развитая стра¬
ны. Это отвечало бы, с одной стороны, требованиям ши¬
роких кругов непосвященных читателей, а с другой сто¬
роны, показало бы, путем воссоздания и освещения зна¬
чительных периодов истории, состоятельность тех или
иных трактовок; кроме того, поскольку была бы выяв¬
лена неполноценность־ отдельных исследований !по опре¬
деленным проблемам, это послужило бы толчком к но¬
вым исследованиям в той или иной области. Следует
учесть также, что если •и верно то, что еще недостаточно
освещен социальный аспект истории Италии последних
двух столетий, главным образом проблема классовых
отношний, то верно также и то, что итальянские исто¬
рики на протяжении последнего пятидесятилетия проде¬
лали огромную работу по изучению истории Италии
XVIII века и периода Рисорджименто вплоть до объ¬
единения страны; что широко исследованы политические,
военные и дипломатические аспекты истории Италии; что
закончены или находятся в стадии подготовки объеми¬
стые сборники документов; что серьезно изучены эконо¬
мические и финансовые проблемы определенных перио¬
дов истории, хотя методологические критерии, применяе¬
мые при исследовании, зачастую представляются спор¬
ными.
Таким образом, вполне возможно,— следуя установ¬
кам, разработанным Грамши, и основываясь на опубли¬
кованных материалах и на уже осуществленных исследо¬
ваниях, особенно принимая во внимание исторические
работы последних лет, посвященные определенным про¬
блемам, — создать такой труд, в котором была бы обоб¬
щена история развития Италии. Труд этот, разумеется,
должен быть написан с учетом проблематичности тех или
иных положений и трактовок и предварительного харак¬
тера многих утверждений, прежде всего в том, что ка¬
сается истории развития классов.
,Стремясь удовлетворить запросы широкого круга лю¬
дей, но сознавая в то же время, что рамки труда такого
рода, естественно, ограничены, я поставил перед собой
нелегкую задачу осветить историю Италии начиная с
XVIII века и до наших дней, стараясь избежать фрагмен¬
тарности и сложности критических исследований узко¬
специального характера и сухости, присущей сугубо на¬
учным работам. 'В то же время я стремился избежать
15

схематизма, отличающего школьные учебники, а также
упрощенности, свойственной популярным изданиям, и
дотошной скрупулезности трудов справочного характера.
Я полагал, что книга, нацеленная главным образом на
то, чтобы побудить к переосмыслению истории современ¬
ной Италии, должна быть облечена в традиционно клас¬
сическую, по преимуществу повествовательную, форму
и должна давать комплексную трактовку истории, осно¬
вывающуюся, однако, на освещении целого ряда суще¬
ственных явлений и на критическом анализе тех главных
проблем, которые будут постепенно выявляться в ходе
самого повествования. Мне не хотелось утяжелять книгу
излишним количеством сносок и примечаний, но в биб¬
лиографической справке, прилагаемой в конце каждого
тома, имеется ряд указаний, дающих представление о
тех исторических проблемах, которые вызвали наиболь¬
шие споры, •и о той работе, которая была проделана уче¬
ными главным образом за последние годы. Я старался
сделать изложение доступным самому широкому кру¬
гу читателей, однако решил не включать в книгу все те
элементарные сведения, которые можно легко найти в
школьных учебниках, или же те подробности политиче־
ских событий, которые также довольно легко найти в объ¬
емистых справочниках. Если я в нескольких местах дал
довольно пространное изложение материала, то это было
вызвано не соображениями информационного характера,
а необходимостью яснее осветить определенные пробле¬
мы, имеющие особо важное значение. Иначе !говоря, я
стремился дать читателям, не являющимся специалиста¬
ми по истории, книгу определенной направленности, не
лишенную в известной мере информационного характера,
и я полагаю, что, поставив вновь перед учеными ряд
проблем, которые во многих случаях требуют дополни¬
тельной разработки и, быть может, новых решений, я
тем самым в какой-то мере содействовал дальнейшему
развитию исследований, посвященных историческому
прошлому Италии.
Рим, 25 апреля 1956 года
Дж. Канделоро

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ИТАЛИЯ ДО РИСОРДЖИМЕНТО
1.	Рисорджименто и предшествующая
история Италии
Вопросы исторической сущности Рисорджименто, его
истоков и результатов, его связей с предшествую¬
щей историей Италии и с современной ему европейской
историей, как и целый ряд других связанных с ними
проблем, являлись на протяжении последних десяти¬
летий предметом оживленной дискуссии; вопросы эти
горячо обсуждаются и поныне. Концепциям, в которых
на первый план выдвигается политико-территориаль¬
ный аспект Рисорджименто, противопоставляются этико¬
политические и культурные концепции, оптимистиче¬
ским и апологетическим оценкам — оценки пессимисти¬
ческие и отрицательные, националистическим и тради¬
ционным толкованиям истории противопоставляются
европейские и модернистские толкования, монархиче¬
ским и умеренным взглядам — взгляды республикан¬
ские и демократические.
Было бы ошибкой считать, что эти дискуссии, кото¬
рые, несомненно, отражают определенные идеологи¬
ческие и политические разногласия, носящие подчас
весьма случайный характер, абсолютно бесполезны
и мешают правильному пониманию исторического зна¬
чения Рисорджименто. В действительности в отдельных
случаях эти дискуссии не только послужили толчком
к историческим исследованиям, способствуя тем самым
лучшему изучению отдельных аспектов и периодов объ¬
единения Италии, но могут также косвенно содейство¬
вать пониманию всего процесса Рисорджименто в це¬
лом. Очень часто эти споры являются продолжением
или возобновлением споров, которые велись современ¬
никами в период Рисорджименто, или являются отра¬
жением взглядов, настроений и тенденций, глубоко уко-
2 История современной Италии
17

ренившихся в Италии, истоки которых так или иначе
восходят к эпохе Рисорджименто или к общественно¬
политической обстановке, сложившейся в результате
объединения Италии. Эта полемика может вместе с
тем приобрести историческое значение, понять которое
можно лишь в результате тщательного выявления
действительных причин, скрывающихся за противопо¬
ложными идеологическими формулировками.
И все же эти дискуссии — которые нельзя игнориро¬
вать и которые, более того, должны стать предметом
исторического исследования — очень широко способст¬
вовали распространению многих односторонних и оши¬
бочных взглядов на эпоху Рисорджименто; выгодных
лишь для представителей определенных политических
интересов. Во многих случаях эти дискуссии отвлекали
внимание ученых от основных проблем, концентрируя
его на второстепенных и побочных вопросах. Вот по¬
чему они не могут стать отправной точкой для предва¬
рительного определения основных характерных сторон
Рисорджименто и его хронологических границ. Для
этой цели представляется более целесообразным исхо¬
дить из элементарной, если можно так сказать, народ¬
ной концепции Рисорджименто; при этом следует рас¬
ширять и углублять ее понимание, тщательно устраняя
те или иные неясности и предварительно отметая от¬
дельные ошибочные толкования.
В широко распространенном смысле слова Рисорджи-
менто означает движение, которое привело к созданию
единого итальянского национального государства. Это
определение может быть принято при условии, что оно
не будет истолковано поверхностно, то есть лишь в
чисто политико-территориальном смысле, а будет вклю¬
чать и общественно-политический аспект этого процесса.
Рисорджименто действительно завершилось созда¬
нием единого государства, не только независимого, но и
современного. Его конституционная, юридическая, во-
■енная и административная структура была создана по
образцу самых передовых государств современной ему
Европы.
Главным образом в результате Рисорджименто и за¬
родилось то государство, в котором господствующим
классом стала буржуазия; это государство было орга¬
низовано и управлялось таким образом, чтобы в извест-
18

йых пределах, в известном направлении и в определен״
ной форме содействовать дальнейшему развитию бур¬
жуазного общества, а следовательно, и развитию внут¬
ренних противоречий, присущих этому обществу.
Итак, это была национальная революция и одновре¬
менно революция буржуазная; так можно определить
Рисорджименто при рассмотрении государства и об¬
щества, порожденных им. Однако это была революция,
которая в своем развитии приняла определенные формы
и при своем завершении дошла лишь до определенных об¬
щественных и политических пределов, ибо она была
обусловлена предшествующим историческим разви-
тиехМ Италии, а также социальным и политическим по¬
ложением Европы того времени.
Следовательно, нельзя изучать эпоху Рисорджи-
менто, не осветив этих двух важных проблем, то есть
связей Рисорджименто с предшествующей историей
Италии и с современной ему историей Европы. Первая
из этих проблем должна быть изучена предварительно,
ибо она тесно связана с вопросом истоков, а следова¬
тельно, и с установлением хронологических границ
Рисорджименто; вторая проблема требует не только
предварительного изучения — ее необходимо иметь в
виду в процессе всего исследования данной темы.
Единое национальное государство, возникшее в ре¬
зультате объединения Италии, несомненно, было но¬
вым, типично современным явлением, непохожим ни
на одну из итальянских политических форм государст¬
венности средневековья или древности.
В действительности, в средние века никогда не су-
!чествовало государства, которое охватывало бы всю
итальянскую территорию и которое считалось бы ис¬
ключительно итальянским; что же касается объедине¬
ния Италии римлянами, то оно первоначально своди¬
лось лишь к установлению особых форм взаимоотно¬
шений, в силу которых различные части Италии по-
разному подчинялись Риму. Позднее это привело к
превращению Италии всего лишь в часть Римской им¬
перии — более обширного организма, в составе которого
сама Италия постепенно теряла свое экономическое и
политическое значение. Если бесспорно, что в резуль¬
тате объединения создалось новое политико-террито¬
риальное, а тем более новое социально-политическое
2*
19

йоложение, то очевидно также и то, что в ходе Рисор-
джименто все политические и национальные течения
стремились в более или менее решительной и ясно вы¬
раженной форме опираться на известные периоды
прошлой истории Италии и что движение за независи¬
мость и единство рассматривалось тогда как возрож¬
дение итальянской нации из состояния упадка, самым
явным и тяжелым проявлением которого было чуже¬
земное господство.
Это представление сохранилось и после завершения
объединения и завоевания независимости и было, если
можно так выразиться, всенародно закреплено в виде
вошедшего в обиход слова «Рисорджименто», что
означает «возрождение». Следовательно, это слово имеет
идеологический смысл, поскольку выражает некую
связь итальянского национального движения с пред¬
шествующей историей Италии, связь, которую, однако,
как в прошлом, так и ныне по-разному понимают и ко¬
торая может легко привести к ошибочным и двусмыс¬
ленным толкованиям и нелепым риторическим упраж¬
нениям, но все же содержит и долю истины.
Нельзя отрицать, что после периода прогресса, ко¬
торый длился примерно € XI до XV века, Италия пере¬
жила в XVI—XVII веках тяжелый кризис и период
упадка, за которым последовал период подъема, сна¬
чала, в XVIII веке, медленного, а затем, в XIX веке,
более быстрого. Но при оценке этого исторического
процесса надо остерегаться применять к прошлому
социально-политические критерии сегодняшней дейст¬
вительности и считать, что уже в позднее средневе¬
ковье и в первые столетия периода новой истории су¬
ществовала итальянская нация в том смысле, кото¬
рый сегодня вкладывается в этот термин, и что ее по¬
литическое объединение произошло с опозданием (по
сравнению с другими народами) вследствие различных
внутренних и внешних причин. В действительности же
процесс формирования итальянской нации, длившийся
вплоть до объединения, был исключительно трудным
и медленным: он завершился лишь с Рисорджименто.
Более того, можно утверждать, что даже после созда¬
ния единого государства этот процесс не был завершен,
причем не столько в территориальном, сколько прежде
всего в социально-политическом отношении. Тем не ме-
20

нее Рисорджименто знаменует собой возобновление
прерванного движения вперед. При этом речь идет не
о развитии стремления к государственному объедине¬
нию, чего в действительности не было, а о возобновле¬
нии сложного процесса формирования итальянской
нации.
Однако вопрос о связи Рисорджименто с предшест¬
вующей историей Италии, разумеется, не исчерпывается
этим, скорее всего, общим утверждением. Необходимо
прежде всего вкратце проанализировать, как постепен¬
но складывалась конкретная социально-политическая
обстановка, в которой зародилось Рисорджименто, об¬
становка, которой оно было в значительной мере обу¬
словлено, а уже затем проследить, каковы были те но¬
вые условия — итальянские и европейские — и те спе¬
цифические силы, которые сделали возможным объ¬
единение Италии. Поэтому необходимо сначала вер¬
нуться к периоду коммун и остановиться коротко на
некоторых экономических, политических и культурных
явлениях, которые были присущи в ту пору всему
итальянскому обществу и на протяжении долгого вре¬
мени оказывали сильное влияние на последующую ис¬
торию Италии. Необходимо затем хотя бы бегло оста-
навиться на кризисе итальянского общества в XVI веке
и на периоде Контрреформации и испанского господ¬
ства, чтобы иметь возможность обоснованно оценивать
новые явления, выявившиеся в XVIII веке. И наконец,
необходимо как можно глубже проанализировать фак¬
торы, которые обусловили подъем, наметившийся в
социально-политическом развитии страны в XVIII веке,
чтобы представить себе, как в результате взаимодейст¬
вия между складывавшейся в самой Италии обстановкой
и Французской революцией зародилось движение Рисор-
джименто как таковое, то есть национальная и буржу¬
азная революция, которая привела к созданию единого
и независимого государства.
2.	Город и деревня, капитализм и феодализм
в Италии периода коммун
Развитие коммун было общеевропейским явлением,
но в Италии это развитие происходило особенно быстро
и интенсивно и вследствие этого оказало более силь¬
21

ное, чем где бы то ни было, влияние на социальную
структуру, на политическое и культурное развитие страны.
Этому благоприятствовали различные обстоятель¬
ства, определявшиеся как социально-политическим поло¬
жением Италии, обусловленным ее предшествующей ис¬
торией, так и обстановкой, сложившейся в то время во
всем мире.
Необходимо все же напомнить, что Средиземное мо¬
ре было тогда еще важнейшим морским торговым пу¬
тем между отдельными странами мира. Когда (около
X века и особенно после Первого крестового похода)
резко усилились торговые связи между римско-герман¬
ским миром, с одной стороны, и Византией и всем му¬
сульманским миром — с другой, Италия оказалась в
исключительно выгодном положении для ведения тор¬
говли с Востоком морским путем и с Центральной и
Западной Европой — сухопутным. Даже когда (начи¬
ная с XIII века и позже, на протяжении XIV и XV ве¬
ков) появился другой важный центр торговли в Бал¬
тийском и Северном морях и в Ла-Манше (первый
шаг к будущему перемещению торговых путей), италь¬
янская торговля сумела сохранить вплоть до периода
географических открытий почти полную монополию на
ряд товаров, бывших в большом спросе в Европе и по¬
ступавших на восточное побережье Средиземного моря
с Дальнего и Среднего Востока. Нельзя также забывать,
что в Италии даже в эпоху варварства и в эпоху ран¬
него феодализма города никогда не переставили иг¬
рать, пусть в ограниченном масштабе, присущую им
роль (даже феодализм, по крайней мере частично, но¬
сил в Италии городской характер); следовательно, там
издавна существовали традиции торговой и ремеслен¬
ной деятельности, а также мореходства. И наконец, не
меньшее значение для развития определенной торговой
и финансовой деятельности имело наличие в Ита¬
лии космополитического центра, привлекавшего в
страну людей и капиталы; этим центром, начиная глав¬
ным образом с середины XI века, являлось папство.
Таким образом, к моменту возникновения коммун в
Италии раньше, чем где бы то ни было, существовала
уже сильно развитая торговля и значительное накоп¬
ление капиталов, что в свою очередь привело к разви¬
тию и оживлению банковской деятельности, которая
22

развернулась в дальнейшем вокруг папства и в стра¬
нах Западной Европы. Одновременно значительное раз¬
витие получила промышленность, первоначально в фор¬
ме ремесла, а затем частично даже в капиталистической
форме. Это наблюдалось в некоторых городах и отдель¬
ных отраслях промышленности, прежде всего в тек¬
стильной. Вместе с тем развитию городов сопутствовали
значительные социальные изменения в деревне и весьма
значительное развитие сельского хозяйства. Отмена
крепостного права во многих районах Италии, переход
от старых, обычных феодальных отношений к договор¬
ным отношениям, появление новых аграрных договоров,
переход значительной части земельной собственности
в руки городской буржуазии и начавшееся наряду с
этим освоение болотистых и лесных земель, работы по
заграждению рек, по строительству каналов, прове¬
денные в некоторых районах долины По, внедрение и
распространение новых культур — все эти факторы яв¬
ляются отличительной чертой периода коммун, а в некото¬
рых районах даже и периода синьорий и княжеств. Все
это привело к тому, что итальянская деревня обрела та¬
кую социальную структуру и зачастую даже такой внеш¬
ний облик, которые не подвергались изменению на про¬
тяжении многих веков, отдельные черты которых со¬
хранились во многих случаях и поныне.
Это быстрое интенсивное и прогрессивное развитие,
длившееся почти непрерывно с XI по XIV век, обес¬
печило тем областям Италии, где коммуны получили
наибольшее развитие, то есть Северной Италии и Тос¬
кане, экономическое преобладание в Европе. Превос¬
ходство этих областей сохранялось вплоть до XVI ве¬
ка, несмотря на упадок, который переживали некото¬
рые отрасли торговли и промышленности начиная с
конца XIV века.
Экономическое первенство породило культурное пер¬
венство, кульминационной точкой которого был яркий
расцвет культуры в эпоху Возрождения.
Но именно во время этого расцвета, именно в мо¬
мент, когда Италия занимала ведущее место в Европе в
области искусства, литературы, науки и философии, на¬
чался тяжелый кризис, который открыл период полити¬
ческого, экономического и культурного упадка, длив¬
шегося до XVIII века. Для понимания причин этого кри-
23

зиса необходимо, разумеется, иметь в виду разные внеш¬
ние факторы, которые в конце XV и в начале XVI века
оказали весьма отрицательное влияние на Италию, а
именно: перемещение основных торговых путей, вызван¬
ное географическими открытиями, турецкая экспансия
на Средиземноморье и особенно завоевательные походы
французов и испанцев в Италию и последовавшие затем
войны, которые превратили Италию в поле битв и окон¬
чились установлением испанского господства. Но при
этом необходимо также учесть, что события эти име¬
ли очень тяжелые последствия для последующей ис¬
тории Италии, потому что они разразились тогда, ког¬
да Италия уже долгое время находилась в состоянии
общественного и политического застоя, причины кото¬
рого следует искать в особом характере развития
итальянского общества в период коммун. Следователь¬
но, для того чтобы понять суть итальянского кризиса
XVI века и многие важные аспекты последующей исто¬
рии Италии, необходимо учитывать характерные осо¬
бенности социальных и политических явлений в Италии
периода коммун.
Необходимо прежде всего напомнить, что отношения
между городом и деревней приняли в этот период осо¬
бую форму. Господство городских коммун над деревней
было .всеобщим явлением, что привело к постоянному
подчинению деревни городу и к юридическому неравно¬
правию жителей города и деревни, которое сохрани¬
лось, хотя и в менее резкой форме, также и в период
синьорий и княжеств.
Подчинение деревни городу носило не только поли¬
тический и административный характер (следователь¬
но, это было не только !подчинение деревни городу,
городской власти), но также характер феодальной или
полуфеодальной зависимости крестьян от господствую¬
щего слоя горожан. Конечно, в первый период, в XII и
XIII веках, развитие городов стимулировало в деревне
процесс ломки феодальных отношений, в котором уча¬
ствовали в значительной мере сами крестьяне, что и
обусловило те изменения прогрессивного характера, о
которых говорилось выше. Но в итоге коммуны стре¬
мились в своей деятельности подорвать политическую
власть феодалов (что им не всегда удавалось) и толь-
24

ко частично освобождали деревню от феодальной юрис¬
дикции, которая вновь усилилась в период синьорий и
княжеств. Между тем освобождение крестьян от кре¬
постного права свелось практически ,лишь к неполной
отмене личной зависимости и не до конца ликвидирова¬
ло зависимость крестьян от землевладельцев.
Формирование «вольных крестьянских общин», со¬
стоявших из свободных крестьян, носило довольно огра¬
ниченный характер и вскоре вовсе прекратилось. За
исключением отдельных районов, образование мелкой
крестьянской собственности было также ограниченным.
Вообще можно утверждать, что в Северной и Средней
Италии лучшая часть обрабатываемых земель перешла
из рук феодалов в руки городской торговой буржуа¬
зии, среди которой было немало семейств феодального
происхождения, издавна владевших землей. Кроме того,
в период коммун значительная часть церковной соб¬
ственности, по-видимому, также перешла разными путя¬
ми в руки торговцев и банкиров.
Городская буржуазия постоянно стремилась вклады¬
вать в земельные угодья доходы от торговли, банков¬
ских операций и промышленности, и со временем эта
тенденция еще более усилилась. Однако правящие слои
городской буржуазии сохранили на землях, оказав¬
шихся в их руках, феодальный или полуфеодальный ха¬
рактер производственных отношений, который со време-
1ем принял определенные формы, существовавшие на про¬
тяжении веков и сохранившиеся частично и поныне. Это
довольно отчетливо видно из беглого анализа сельскохо¬
зяйственных договоров, преобладавших в Северной и
Средней Италии в период коммун, синьорий и княжеств;
в числе целого ряда других существовало два основных
типа аграрных договоров: держание на основе либел-
лярного договора (livello) и испольщина.
Либеллярное держание первоначально представляло
собой долгосрочный договор (сроком на 19 или 29 лет),
на основании которого землевладелец мог пользоваться
определенным земельным участком, платя соответствую¬
щий, обычно твердо установленный, чинш или канон
(взнос) натурой или деньгами, с правом для либелля-
рия сдачи в субаренду, но с обязательством никогда не
покидать данного земельного участка и выплачивать
определенные денежные платежи владельцу, который, со
25

своей стороны, как правило, был обязан возобновлять
договор на новый срок. Можно, в сущности говоря, ска¬
зать, что либеллярный договор сохранял в письменной
форме (отсюда и название, от слова libellus) несколь¬
ко смягченные отношения крепостной зависимости, то
есть те производственные отношения, которые харак¬
терны для времен феодализма, как потому, что земле¬
делец обрабатывал землю собственными средствами
производства и должен был платить хозяину чинш,
меж тем как последний отнюдь не обязан был аванси¬
ровать свои капиталы, так и потому, что между дер¬
жателем и землевладельцем продолжали существовать
отношения подчинения или коммендации первого от вто¬
рого. Но с переходом земель в руки городской торго¬
вой буржуазии, которая в какой-то степени начала
вкладывать свои капиталы в мероприятия по улучшению
и мелиорации земельных угодий, либеллярный договор
претерпел некоторые видоизменения: с одной стороны,
собственникам удалось превратить многие либеллярные
держания в краткосрочную аренду, увеличив чинш, ли¬
шив земледельца права сдавать держание в субарен¬
ду и тех гарантий непрерывного возобновления догово¬
ра, которыми он раньше располагал; с другой стороны,
им, как правило, удавалось усилить зависимость земле¬
дельца путем увеличения разного рода реальных и лич¬
ных платежей и повинностей.
Что касается испольщины, которая ведет свое нача¬
л о, пожалуй, от держания за часть продукта, то она
представляет собой, в значительно большей степени, чем
либеллярное держание, переходную форму от феодаль¬
ного хозяйства к капиталистическому, и возникновение
ее теснейшим образом связано с притоком в сельское хо¬
зяйство части свободных капиталов слоя купцов. Внача¬
ле этот приток мог быть вызван также необходимостью
значительного расширения сельскохозяйственного про¬
изводства, чтобы удовлетворить растущие потребности
все увеличивавшегося городского населения. Так, при ис¬
польщине средства производства для обработки земли и
для ее мелиорации предоставлялись частично землевла¬
дельцем, частично крестьянином; таким образом, доля
урожая, которую крестьянин обязан был отдать
хозяину (она соответствовала обычно половине, по край¬
ней мере вначале), являлась частично земельной рентой
26

феодального типа, а частично — возмещением средств,
вложенных землевладельцем в хозяйство. С другой
стороны, испольщина носила с самого начала, а со вре•
менем в еще большей мере, и другие феодальные черты;
объяснялось это как тем обстоятельством, что на кресть¬
янах лежали даровые, неоплачиваемые повинности в ви¬
де барщины и оброков, так и тем, что во многих случаях
земледельцы оказывались в долгу у хозяина и бывали
вынуждены расплачиваться за свои долги чрезвычай¬
ными платежами и повинностями и зачастую оказыва
лись низведенными до положения полукрепостных.
Таким образом, можно утверждать, что в Северной и
Средней Италии, то есть в тех краях, где коммуны по¬
лучили наиболее широкое распространение, условия су¬
ществования крестьян после определенного периода
улучшения, имевшего место в XI, XII и XIII веках, ста¬
ли медленно, но непрерывно ухудшаться в XIV и
XV веках, когда установилась кабальная зависимость
крестьян от господствовавшего в городах слоя купцов-
землевладельцев. Тем не менее и в эти столетия сель¬
скохозяйственное производство продолжало расти и да¬
же приобрело более разнообразный характер в резуль¬
тате проникновения в Среднюю и Северную Италию тех
культур, которые возделывались ранее в основном на
юге (например, тутовое дерево, листья которого исполь¬
зовали для выращивания шелковичного червя, культура
риса и т. д.). Этот рост и улучшение сельскохозяйст¬
венного производства в какой-то мере замедлили про¬
цесс ухудшения условий существования крестьян: так,
в XIV и XV веках в Северной и Средней Италии не
было таких больших по масштабу крестьянских вое-
станий, какие вспыхивали в то время в других странах
Европы. Но ухудшению условий существования в
деревне, процессу складывания в ней производствен¬
ных отношений и определению самого типа производ¬
ства способствовала также продовольственная полити¬
ка коммун, проводившаяся впоследствии как синьория¬
ми, так и княжествами. Эта политика заключалась
в том, чтобы обеспечить продовольственное снабжение
ремесленников и городских наемных рабочих по отно¬
сительно низким и неизменным ценам, поскольку гос¬
подствующий слой торговой буржуазии в изрядной мере
опасался выступлений и брожения среди них. С этой
27

целью было выработано соответствующее законодатель¬
ство, регламентировавшее нормы продажи и экспорта
основных сельскохозяйственных продуктов; путем ухуд¬
шения условий именно тех договоров, о которых гово¬
рилось выше, землевладельцам удалось переложить
бремя этого законодательства в основном на плечи
крестьян.
Однако кристаллизацию отношений между городом
и деревней, характеризовавшихся растущей кабальной
зависимостью последней от первого, следует рассмат¬
ривать в свете более широкой картины экономического
развития Италии эпохи коммун. Поэтому надо принять
во внимание и другой важный фактор — развитие про¬
мышленности в коммунах и те формы, которые эта про¬
мышленность приняла. Ремесленное производство, ко¬
торое характерно для первой фазы развития коммун и
которое в дальнейшем преобладало в большинстве от¬
раслей производства, не носило, разумеется, капитали¬
стического характера. Объединенные в цехи, которые в
значительной степени ограничивали конкуренцию, маете-
ра-ремесленники производили в основном для мест-
кого рынка; они сами работали в своих мастерских
вместе с несколькими подмастерьями и учениками и за¬
частую с несколькими наемными рабочими. Таким об־
разом, ремесленное производство не могло привести
к такому накоплению капиталов, как торговля и рос¬
товщичество. Процесс капиталистической эволюции
произошел между тем в тех отраслях промышленности,
в которых принимали участие торговцы (в ряде случа¬
ев они поначалу были ремесленниками, обладавшими
лишь большей предприимчивостью, чем другие), уста¬
новившие свое господство над ремесленниками. Это
произошло главным образом в текстильной промышлен¬
ности, которая начала обрабатывать в XIII веке боль¬
шое количество импортируемого сырья и поставляла
товары на экспорт в масштабах, довольно значитель¬
ных для того времени. Развитие флорентийской тек¬
стильной промышленности с последующим преоблада¬
нием трех цехов: «Калимала» \ «Сете» (шелкоделов)
1 Члены цеха «Калимала» (первоначально все, а позднее в основ¬
ной своей массе) занимались ввозом из-за Альп сукна, его оконча¬
тельной обработкой и продажей его оптом и 3 розницу. — Прим,
ред.
2$

и «Лана» (шерстяников) (во всех трех ведущее место
занимали группы торговцев) — является типичным в
этом отношении. Однако и в Ломбардии, текстильная
промышленность которой не уступала флорентийской,
имело место то же явление: преобладание торговцев,
объединенных иной раз в собственные частные цехи, над
ремесленниками.
Участие торговцев в промышленности сводилось вна¬
чале к закупке сырья, которым они снабжали ремеслен¬
ников, обрабатывавших его, и к покупке у последних
продукции, предназначавшейся на экспорт. Таким об¬
разом, ремесленники, вместо того чтобы работать толь¬
ко на знакомую им местную клиентуру, начали рабо¬
тать преимущественно на торговцев, оказавшись фак¬
тически в зависимости от них. Но очень скоро тор¬
говцы стали непосредственно участвовать в производ¬
ственном процессе, ибо количественный и качественный
рост промышленности требовал все более сложной пе¬
реработки сырья. Так, часть продукции начали изго¬
товлять на предприятиях, где работало значительное
количество наемных рабочих, а часть продукции по-
прежнему производилась ремесленниками, которые ра¬
ботали дома, пользуясь собственными средствами про¬
изводства. Но теперь они являлись лишь простым зве¬
ном той производственной цепи, которой управляли и
из которой извлекали выгоду торговцы-предпринимате¬
ли. Таким образом, можно сказать, что в период ком¬
мун, синьорий и княжеств некоторые отрасли промыт-
ленности из стадии ремесленного производства переш¬
ли в мануфактурную стадию капиталистического про¬
изводства, правда не полностью, потому, что часть
средств производства продолжала оставаться собст¬
венностью определенного числа тружеников, а также
потому, что централизованная мануфактура существо¬
вала лишь частично, преобладала же система децен¬
трализованной и рассеянной мануфактуры. Кроме того,
торговцы-предприниматели не ликвидировали цеховую
систему, а сохранили ее, использовав в своих целях.
Для этого они обеспечивали своим цехам политиче¬
ское господство в городе, устанавливали внутри сво¬
их цехов господство старших членов над младшими, по¬
давляли попытки наемных рабочих объединиться в свою
очередь в собственные цехи.
29

Дальше этой стадии итальянская промышленность не
пошла: даже шелковая промышленность, продукция ко¬
торой являлась важной статьей экспорта в XV веке
(когда шерстяная промышленность переживала упадок)
и еще в XVI веке находилась в расцвете, приняла фор¬
му децентрализованной мануфактуры. Впрочем, даже
текстильная промышленность Фландрии, отнявшая в
XV веке у итальянской текстильной промышленности
рынки Западной Европы, в то время немногим отлича¬
лась по своему характеру от итальянской. Более высо¬
кие, более ярко выраженные капиталистические формы
производства получили развитие лишь в XVI—XVII ве¬
ках, главным образом в Англии. Недостаточное разви¬
тие в итальянской промышленности этих более прогрес¬
сивных 'форм производства и даже систематический
упадок промышленности в те столетия можно объяс¬
нить политическим кризисом, который переживали
итальянские государства в первые десятилетия XVI ве¬
ка, и перемещением торговых путей. Конечно, эти фак¬
ты сыграли свою роль, однако не следует забывать, что
наиболее передовые отрасли промышленности приняли
форму децентрализованной мануфактуры раньше и что
вообще в итальянской экономике не было такого поло¬
жения, когда неожиданный экономический кризис сов¬
пал бы с кризисом политическим или же явился бы
непосредственным результатом перемещения торговых
путей. Зато имел место медленный спад, который про¬
должался с конца XIV и до начала XVII века и завер¬
шился в том же веке полным упадком. Таким образом,
надо полагать, что явления застоя и свертывания италь¬
янской промышленности, как и аналогичный процесс,
происходивший одновременно в сельском хозяйстве, бы¬
ли обусловлены главным образом внутренней тенден¬
цией итальянской экономики на протяжении последних
столетий средневековья.
Тут возникает довольно сложная проблема, которая
до сего времени не была в достаточной степени изу¬
чена. Однако можно утверждать, что в итальянской
экономике периода позднего средневековья капитали¬
стическая промышленность, по существу, представляла
собой явление побочное и подчиненное торговой и рос¬
товщической деятельности. Общие условия жизни той
эпохи и тот отсталый еще в финансовом отношении уро-
30

Вень развития, на котором находились крупнейшие го¬
сударства Европы, дали возможность преждевременно
развившейся итальянской буржуазии реализовать круп¬
ные доходы от торговли ценными или редкими товарами
(торговли весьма прибыльной, но ограниченной по объ¬
ему) и заняться банковской деятельностью, в той или
иной мере связанной с финансами западных монархий
и папства.
В итоге типичным капиталом для периода коммун
был капитал торговый и ростовщический; и лишь час¬
тично, в плане второстепенном, имело место зачаточное
и ограниченное развитие промышленного капитала и
ограниченное проникновение капитализма в земледелие.
,Торговая буржуазия, подчинившая себе все ремесла
благодаря тому, что она сумела придать особое разви¬
тие цеховой системе, и ставшая хозяином в деревне
в результате вытеснения и поглощения класса феода¬
лов и использования феодальных и полуфеодальных ме¬
тодов эксплуатации крестьян, смогла довольно легко
подавить и волнения наемных рабочих, которые состав¬
ляли меньшинство даже в наиболее передовых городах.
Таким образом, буржуазия, ставшая повсюду при¬
вилегированным, по преимуществу консервативным
классом, с тенденцией к олигархической кастовости, не
была заинтересована во внедрении новых методов в
экономику. Это не замедлило сказаться на процессе фор¬
мирования итальянского общества, а в развитии про¬
изводительных сил наступил застой, который вылился
в общий упадок экономики.
Такое же состояние застоя, последовавшее за пе¬
риодом подъема, наблюдалось и в области политиче¬
ской жизни. В первый период существования коммун на¬
личие в городах групп феодалов, их численный рост
в связи с притоком из деревень землевладельцев,
то обстоятельство, что семейства феодалов начали за¬
ниматься торговой деятельностью, скупка земельной
собственности разбогатевшими торговцами — все это
предопределило образование в большей части коммун
господствующего сословия, которое было одновремен¬
но и земледельческим и торговым и именовалось со¬
словием грандов, или магнатов, или знати. В образе
31

Жизни представителей этого сословия сохранилось мио*
го феодальных обычаев, но торговые и банковские ин¬
тересы стали постепенно занимать все большее место в
их жизни. В противовес этому слою — численно ограни¬
ченному, но не носившему узкокастового характера (по¬
скольку в него вливались постепенно все новые и новые
разбогатевшие семьи) и разделенному к тому же на фа¬
милии и на соперничавшие между собой группировки, —
в XIII веке почти повсеместно возникло движение мел¬
ких торговцев и ремесленников, которое в известной ме¬
ре можно назвать демократическим, ибо оно стремилось
к расширению базы коммунального управления. Однако
хотя это расширение и было в какой-то степени осущест¬
влено во многих городах и хотя немало семейств магна¬
тов было разорено или сильно ослаблено, все же новому
слою не удалось тогда захватить власть, а произошла
лишь смена или же в ряде случаев незначительное по¬
полнение рядов существовавшего господствующего клас¬
са. Так, этот господствующий класс абсорбировал часть
наиболее богатых торговцев и разбогатевших ремеслен¬
ников, в то время как более бедные массы оказались в
подчиненном положении. В некоторых же случаях, как мы
уже указывали выше, господствующему торгово-земле¬
владельческому классу удалось использовать в своих
интересах цеховую систему и партикуляризм отдельных
цехов. С этой целью они устанавливали либо иерархию
различных цехов, либо своего рода внутреннюю иерар¬
хию в каждом цехе. В общем можно сказать, что господ¬
ствующему классу удалось обезглавить народное движе¬
ние в коммунах с помощью политики, которую, приме¬
няя термин, типичный для современной политической
жизни Италии, можно назвать «трансформистской»
(политикой постепенных изменений). Однако олигархи¬
ческие тенденции в конечном счете взяли верх над де¬
мократическими, и в политической жизни наметился про¬
цесс развития, аналогичный тому, который происходил в
то же самое время в экономической области.
Однако этот процесс проходил отнюдь не в мирной
обстановке: волнения, все время вспыхивавшие среди
мелкого люда, и непрекращающаяся борьба между труп-
пировками, на которые делился господствующий класс,
создали в большинстве коммун обстановку постоянной
политической неустойчивости, усугублявшейся теми край-
32

йими и зачастую террористическими методами, при по¬
мощи которых правили группировки, приходившие к
власти. Таким образом, недовольство мелкого люда, с
одной стороны, страх и усталость господствующего
класса — с другой, облегчили захват власти в большей
части коммун отдельными политическими главарями,
принадлежавшими, как правило, к самому господству¬
ющему классу: так возникли синьории. Некоторые из
них в дальнейшем превратились в княжества.
Возникновение синьорий не привело, однако, к из¬
менению существовавших социальных отношений. Так,
хотя синьорам зачастую удавалось привлечь на свою
сторону мелкий люд и ограничить влась наиболее знат¬
ных семейств, экономическое и социальное превосходст¬
во торгово-землевладельческого класса в основном со¬
хранилось. Превосходство это упрочилось благодаря
тому, что в синьориях •и в княжествах удалось привес¬
ти к покорности народные массы. Кроме того, хотя
синьоры улучшили условия жизни сельской округи и
маленьких подвластных им городов, несколько ослабив
тяжкое налоговое бремя, характерное для коммуналь¬
ного правления, все же господствующие города сохра¬
нили в основном в синьориях и княжествах свое при¬
вилегированное положение. Помимо этого, некоторые
князья — как, например, Висконти >и Сфорца в Ломбар¬
дии — вновь ввели в деревнях феодальную юрисдикцию,
уступая землю в ленное владение своим кондотьерам
или продавая титулы и феодальные права семьям купе¬
ческого происхождения.
Для того чтобы хорошо понять социально-политиче¬
скую обстановку Италии конца средневековья, необхо¬
димо помнить, кроме того, что и в Северной и Средней
Италии имелись обширньГе зоны, где развитие коммун
было либо слабым, либо вовсе равно нулю. Так, напри¬
мер, Пьемонт с маркизатами Монферрат и Салуццо, об¬
ширные владения Савойского дома и другие менее
крупные феоды остались по преимуществу феодальными.
На территории Папского государства также сохрани¬
лось в силе баронство, особенно в Лациуме, который
почти целиком являлся феодальным владением знат¬
ных римских семейств. И даже многочисленные ком¬
муны в Умбрии, Марке и Романье почти все были под¬
властны знатной олигархии или синьорам феодального
3 История современной Италии
33

происхождения. Эта феодальная Италия, которая яви¬
лась завершением Италии эпохи коммун, оставалась
по преимуществу аграрной и представляла собой эконо¬
мический придаток последней. Кроме того, когда в во¬
енной области стала преобладать система наемничества
и наемных отрядов, все эти отсталые и бедные районы
(особенно район Папского государства), население кото¬
рых было довольно многочисленным и стало воинствен¬
ным в результате постоянных мелких войн между ком¬
мунами и феодалами, поставляли крупным коммунам и
крупным синьориям изрядное количество наемных сол¬
дат и кондотьеров. Таким образом, и в этом отношении
вышеуказанные районы •представляли собой !придаток
более развитой Италии — Италии коммун и синьорий.
3.	Южное королевство
Развитие Южной Италии и Сицилии в значительной
степени отличается от развития Средней и Северной
Италии. Завоевание Юга и Сицилии норманнами, сов¬
павшее с возникновением коммун на Севере и в Цен¬
тральных областях Италии, было частью той общей
экспансии феодально-католического римско-германского
мира на Восток и на Юг, которая в XI и XII веках на-
шл׳а свое выражение в крестовых походах, в завоевании
Корсики и Сардинии пизанцами и генуэзцами, в усиле¬
нии борьбы христианских королевств Испании против
арабов. Что касается процесса формирования итальян¬
ской нации, — которая в дальнейшем действительно об-
разевалась и язык и культура которой, в основном нео
латинского происхождения, распространились на всю
территорию, занимаемую нынешней Италией, — то заво¬
евание норманнов явилось важным фактором. Уничтожив
византийское господство, испокон веков существовавшее
в некоторых областях Юга, и !арабское господство в Си¬
ЦИЛИИ, ОНО ОТКРЫЛО ПУТЬ К быстрой аССИМИЛЯЦИИ ВОСТОЧ¬
ных и африканских этнических групп, которые были пе¬
реселены на полуостров и ׳в некоторые южные области в
период того и другого господства, и к усвоению визан¬
тийского и арабского влияния в области культуры. Та¬
ким образом, Юг и Сицилия вскоре обрели такой же
культурный облик, как и другие районы Италии, и даже
сыграли довольно влажную роль в формировании италь¬
34

янской культуры в период правления династии Гоген-
штауфенов. Кроме того, поскольку в дальнейшем на
Юге всегда правили иностранные династии, которые
царствовали и в других государствах или же были свя¬
заны с правящими там династиями, то Южное королев¬
ство оказалось с тех пор теснейшим образом связанным
с политическими событиями, происходившими в других
частях Италии.
Но если образование Южного королевства сблизило
в политическом и культурном отношении Юг и Сицилию
с остальной частью Италии, то оно способствовало в то
же время и углублению различий политического и со¬
циального характера между Югом, с одной стороны, и
Севером и Центром, с другой стороны. Как известно,
общественное развитие Южного королевства характери¬
зовалось на протяжении веков •постоянным укреплением
феодализма,— «введенного норманнами в его французской
форме, но вместе с тем отвечавшего и определенным
социально-экономическим тенденциям, издавна сущест¬
вовавшим на самом Юге, — и быстрым захирением тех
ростков автономии городов и буржуазного развития,
которые все же имелись в •отдельных районах к моменту
завоевания Юга норманнами и которые время от времени
пытались возродить вновь. Частая смена династий, бес¬
спорно, в значительной мере способствовала укреплению
феодализма на Юге; после каждой такой смены, в осо¬
бенности же с приходом Анжуйской династии, феода-
ли-зм обретал новые черты; наряду с этим широкое раз¬
витие феодализма на Юге способствовало разорению и
измельчанию городской буржуазии, правда, этому двой¬
ственному процессу благоприятствовали, видимо, и дру¬
гие обстоятельства местного и общего характера.
Различие между обширными гористыми и степными
районами (которые •отличались экстенсивным земледе¬
лием или использовались как пастбища и где насчиты¬
валось множество селений и очень мало городов, достой¬
ных именоваться таковыми) и небольшими по масштабу
прибрежными районами (которые отличались интенсив¬
ным земледелием, разнообразием выращиваемых куль¬
тур, применением передовых методов и где имелось мно¬
го городов) существовало на Юге с древних времен и
усилилось в период раннего средневековья в результате
раздела страны между лангобардами и Византией. В ре-
3*	35
зультате этого раздела отношения между городам и де¬
ревней приобрели на Юге иной характер, в значительной
мере отличавшийся от того характера, который эти от¬
ношения носили на Севере и в Центральных областях:
большая часть деревень !не •подпала под экономическое
влияние города и .в течение веков жила своей обособлен¬
ной, деревенской привычной и во многих отношениях
примитивной жизнью. Такая деревня представляла со¬
бой удобную почву для феодализма, который мог пустить
здесь глубокие корни, в то время как крестьянские мае-
сы, задавленные реальными и личными повинностями,
становившимися все более многочисленными и носивши¬
ми все более унизительный характер, были привязаны к
земле системой наследственных держаний. Эта систе¬
ма обеспечивала хозяину неизменный доход, а
земледельцу — право постоянного пребывания на
земельном участке, но в условиях беспросветной
нищеты и полного подчинения. Следует учесть
также, что южные города, в большинстве своем
расположенные в прибрежной части Кампании и на не¬
большом отрезке апулийского побережья, а также !в не¬
которых приморских районах Сицилии, изнывали под
тяжким феодальным гнетом. Кроме того, поскольку эти
города были лишены тех возможностей, какие имели
города Северной и Средней Италии еще и потому, что
они находились более далеко от рынков Центральной и
Западной Европы, они не могли, в отличие от северных
приморских городов, стать торговыми посредниками
между этими частями Европы и Левантом.
В силу этих причин южные города после периода из¬
вестного расцвета, имевшего место 1в донорманскую эпо¬
ху, когда объем торговли с Востоком был еще очень огра¬
ниченным, а города Севера не были в достаточной степе¬
ни развиты, стали хиреть и пришли (особенно начиная с
XIII века) в полный упадок. Этой участи избегли лишь
Неаполь и Палермо благодаря тому обстоятельству, что
они были столицами двух королевств, на которые раз¬
делилась после «Сицилийской вечерни» 1 Южная монар¬
1 Народное восстание в Палермо 31 марта 1282 года против гнета
французских феодалов, завоевавших Сицилию в 1268 году. По леген¬
де, восстание началось по звону колокола, призывавшего к вечерней
молитве (отсюда название). Восстание положило начало движению,
охватившему в апреле 1282 года всю Сицилию. Война с французами,
36

хия, и несколько портовых городов, как, например, Мес¬
сина, ׳служившая удобной торговой гаванью.
Однако на Юге тогда не было !возможностей для ши¬
рокого развития многочисленной и активной торговой
буржуазии; поэтому начиная с XIV века на Юг стали
стекаться для развертывания торговой и банковской
деятельности флорентийцы, генуэзцы, венецианцы и
евреи.
Во второй половине XIV века и в первые десятиле¬
тия XV века положение Неаполитанского королевства,
подорванное длительными династическими войнами, ста¬
ло резко ухудшаться: класс феодалов увеличил свои при¬
вилегии, королевская власть значительно ослабла,
многие города перешли из королевской юрисдикции в
юрисдикцию баронов. Одновременно с этим уменьши¬
лась численность населения и все усиливался упадок как
в сельском хозяйстве, так и во всех отраслях прюиз-
водительной деятельности. И даже усилия царствовав¬
шей в Неаполитанском королевстве с 1442 года Арагон¬
ской династии, направленные на улучшение положения
в стране (главным образом путем решительной борьбы
с баронами), ни к чему не привели, поскольку коро¬
левская власть была лишена поддержки многочисленной
и боевой городской буржуазии. Таким образом, общее
положение в королевстве оставалось по-прежнему край¬
не тяжелым; с 1459 по 1464 год в Калабрии происходи¬
ло крупное крестьянское восстание — единственное вое-
стание, засвидетельствованное в ту эпоху в Италии.
В XIV веке в Сицилии также отмечался процесс усиле¬
ния класса феодалов, ряды которого пополнились
многими элементами, прибывшими вместе с арагонца¬
ми из Испании. Так как население этого острова было
тогда относительно немногочисленным (вероятно, менее
одной пятой нынешнего), то оставались большие излиш¬
ки зерна, и в XV и даже еще в XVI и XVII веках Сици¬
лия могла в значительном количестве экспортировать
его. Ограниченное внутреннее потребление Неаполитан¬
ского королевства позволяло ему экспортировать в
XV веке зерно, оливковое масло и особенно шерсть, ко-
укрепившимися в Южной Италии, продолжалась до 1302 года. В ре¬
зультате Сицилия освободилась от ига французских феодалов. Однако
она попала под гнет арагонских королей. — Прим. ред.
37

торая стала важной статьей экспорта, после того как
арагонские короли дали большой толчок развитию пере-
тонного овцеводства в Абруццах и Молизе, отведя спе¬
циально под пастбища низменность Таволиере (в Any-
лии). Однако крайняя отсталость страны, бремя много¬
численного паразитического класса феодалов и королев¬
ского фиска, хищническая деятельность североитальян¬
ских торговцев и банкиров — все это препятствовало
накоплению в руках местной буржуазии значительных
капиталов в результате вышеупомянутого экспорта и,
следовательно, -препятствовало улучшению всей эконо¬
мики Юга в целом.
Можно в общем заключить, что уже к концу XV века
в экономическом развитии Средней и Северной Италии,
с одной стороны, и Южной Италии—с другой, сущест-
©овал довольно основательный разрыв.
Можно также утверждать, хотя экономика Сред¬
ней и Северной Италии и начинала клониться к упадку,
все же она обладала еще изрядной сопротивляемостью,
так как в предыдущие столетия были накоплены значи¬
тельные капиталы и продолжали существовать отдель¬
ные, весьма доходные виды торговой и промышленной
деятельности, в то время как Южная Италия находи¬
лась в стадии самого настоящего упадка. Тем не менее
обе эти части Италии были довольно тесно связаны меж¬
ду собой, -как ׳потому, •что Юг зависел в торговом и
финансовом отношении от Северной и Средней Италии,
так и потому, что Неаполитанское королевство являлось
составной частью политической системы итальянских
государств, которая во второй половине XV века, каза¬
лось, достигла некоторой устойчивости.
4.	Космополитизм и партикуляризм в политике
и в культуре
Политическая система итальянских государств во
второй половине XV века явилась результатом длитель¬
ного и сложного исторического процесса и была обу¬
словлена как развитием коммун, синьорий и Южной
монархии, так и влиянием и соперничеством двух уч¬
реждений, носивших космополитический характер и из¬
давна тяготевших над политической и культурной жизнью
Италии: папства и империи. Существование этих двух
38

институтов в известной мере предопределило влияние
древней истории Италии на развитие ее средневековой
и современной истории. После того как Рим из города-
государства преобразовался в империю, пройдя через
глубокий социальный и политический кризис в I веке до
н. э., Италия сразу же стала центром »распространения
космополитических тенденций и центрам притяжения
для тех сил и тех институтов, которые стремились иг¬
рать на Средиземноморье и в Европе космополитиче־
скую роль Римской империи. Так, после падения За-
паднэй Римской империи 1в Италии образовался полити¬
ко-религиозный центр римских епископов и родилось пап¬
ство, которое всегда считало насущно важным для сво¬
его существования иметь престол в Риме, а затем, на¬
чиная с VIII века, и свои территориальные владения в
Италии. Меж тем на Италию еще во времена Римской
империи, особенно начиная с III века, оказывали данле-
ние именно те провинции (восточные, дунайские, галль¬
ские), откуда империя черпала свои основные военные
и финансовые ресурсы. В дальнейшем, в VI и VII веках,
Италия нахэдил׳ась под гнетом Восточной Римской им¬
перии; с этим периодом связано завоевание остготского
королевства и упорное сопротивление вторгшимся в
страну лангобардам, что привело в итоге к разделению
на две части самой Италии. И, наконец, в VIII веке
франкское королевство, а в X веке — германское обра¬
тили свои взоры на Италию и включили значительную
часть ее территорий в состав своих империй, которые
провозгласили себя преемниками традиций и духа Рим¬
ской •империи и как таковые были узаконены папством
перед христианами Запада. Но в Италии не смогла ус¬
тановиться та государственная форма, которая, имея
своим началом рудиментарные государственные образо¬
вания, присущие раннему средневековью, смогла бы по¬
лучить, однако, со временем возможность стать цент־
ром объединения и организации местных сил: судьба
остготского королевства в VI веке, лангобардского — в
VIII веке и феодального Итальянского королевства, по¬
явившегося в результате распада каролингской империи
в X веке, весьма характерна в этом отношении. Таким
образом, для политической жизни Италии на протяжении
веков были характерны партикуляризм и космополитизм,
и она находилась в значительной мере под влиянием
39

папства и тех сил, главная база которых находилась вне
Италии. В частности, после того, как Оттон I захватил
страну и стал в 962 году императором, феодальное
Итальянское королевство (в него входили Северная
Италия и значительная часть Средней Италии) было
прочно включено в состав германского государства,
короли которого с тех пор являлись также королями
Италии и императорами. Но поскольку, став императо¬
рами, они стремились к завоеванию всего Апеннинско¬
го полуострова, то они пытались осуществлять и в
известные периоды действительно осуществляли суве¬
ренную власть и политический контроль над Папской
областью, границы которой были тогда довольно не¬
четко определены, и неоднократно пытались завоевать
Юг. Со своей стороны, папы, начиная с Григория VII,
не только провозглашали свою верховную власть над
императорской властью, но и приложили немало
усилий, чтобы избавиться от ее влияния на землях, вхо¬
дивших в Папскую область, и содействовали завоева¬
нию норманнами Юга, претендуя на феодальный суве¬
ренитет над Южным королевством. В такой обстановке
борьбы между двумя космополитическими силами и по¬
лучили свое развитие коммуны, которые во второй по¬
л овине XII века, действуя в союзе с папством, высту¬
пали в качестве силы, подрывавшей и без того слабое
единство Итальянского королевства, не будучи, однако,
настолько мощными, чтобы поставить под сомнение
суверенность императоров. Так, хотя Ломбардская
лига 1 и нанесла поражение императорскому самовла¬
стию, которое Барбаросса хотел навязать Италии, опи¬
раясь на римское право и прежде всего на германские
войска, и обеспечила, таким образом, возможность
дальнейшего развития городских вольностей, все же
дальше требования самоуправления городов она не
пошла. С другой стороны, поскольку коммуны подчи¬
нили себе сельскую округу, а большие города стреми¬
лись подчинить себе малые, эта автономия фактически
сводилась к подрыву суверенитета Итальянского коро¬
левства, но не приводила к замене его новым, более
1 Союз городов Северной Италии, созданный в ходе их борьбы
за независимость против императоров Священной Римской империи в
XII—XIII веках. — Прим. ред.
40

крепким унитарным строем, ибо сами коммуны продол¬
жали признавать императорскую власть.
К концу XII и в первой половине XIII века обета•
новка еще более осложнилась: так, после того, как Юж¬
ное королевство перешло в результате брачного союза
от Норманской династии к династии Гогенштауфенов,
в руках которой находилась империя, последней уда¬
лось ненадолго распространить свою власть на всю
Италию, но она не смогла сломить ожесточенного со¬
противления крупнейших коммун Северной и Средней
Италии и папства, продолжавшего считать Южное ко¬
ролевство своим феодом. Таким образом, вся Италия
оказалась в XII веке вовлеченной в борьбу между дву¬
мя группировками: между партией гвельфов и партией
гибеллинов. Эти группировки носили в одно и то же
время космополитический и партикуляристский характер,
ибо в отдельных коммунах они отождествлялись с раз¬
ного рода местными партиями.’ Борьба эта не привела
к созданию единого государственного образования, хотя
обе партии последовательно стремились установить ге¬
гемонию, которая распространилась бы на всю Италию.
Когда в 1266 году гегемония гибеллинов рухнула под
ударами анжуйцев, призванных папой, можно было по¬
лагать, казалось, что утвердится гегемония гвельфов, во
главе которых стоял Анжуйский дом и опорой которым
служила растущая финансовая мощь Флоренции. Но в
1282 году Анжуйская монархия была очень ослаблена
в результате отторжения от нее Сицилии, а затем дли¬
тельной войны с Арагонской династией; к тому же ком¬
муны и синьории Севера были в то время слишком
сильными, чтобы их можно было прочно включить в по־
литическую систему, возглавляемую феодальной монар¬
хией Юга.
В XIV веке Италия была почти полностью предостав¬
лена сама себе: после безуспешных походов Ген¬
риха VII и Людовика Баварского империя сконцентри¬
ровала свое внимание главным образом на Германии, а
папство в авиньонский период и в период раскола 1 про¬
1 Имеется в виду Авиньонское пленение пап (1309—1377), явив¬
шееся результатом борьбы между французским королем Филиппом IV
и папой Бонифацием VIII, который стремился подчинить своей власти
всех светских государей. Филипп IV захватил в плен Бонифация VIII
и посадил на папский престол своего ставленника, который перенес
41

являло в Италии довольно слабую и лишенную после¬
довательности политическую активность. В такой об¬
становке синьории и крупные коммуны смогли еще 60-
лее усилить свои экспансионистские устремления,
обусловленные главным образом торговыми интересами
правящих групп. Эти правящие группы стремились за¬
крепить за собой те или иные важные пути сообщения и
вывести из игры конкурировавшие с ними правящие
группы других городов. В результате все чаще вспы¬
хивали войны между крупными городами Севера и
Центра, в то время как на Юге происходила ожесточен¬
ная династическая борьба. К концу столетия в Север¬
ной и Средней Италии начала было утверждаться ге¬
гемония рода Висконти, но этому воспрепятствовало со¬
противление, оказанное Венецией и Флоренцией. Вслед
затем в первой половине XV века значительно усили¬
лась экспансия Венеции, что привело к ряду войн между
Венецией и Миланом, в которых приняли участие все
итальянские государства. Эти войны завершились
в 1454 году заключением мира в Лоди, который дейст¬
вительно установил равновесие между главными госу-
царствами Италии. Это было победой партикуляризма,
хотя и на основе системы, при которой доминировали не¬
которые государства, объединявшие под своей властью
одну или несколько областей Италии.
Однако эта итальянская политическая система вклю¬
чала в себя и папство и не была полностью незави¬
сима от империи. Папство входило в нее как суверен
Папского государства, над которым по праву, хотя
оно и являлось конгломератом целого ряда феодов,
синьорий и коммун, признавалась всеми, как в Италии,
так ׳и в других странах, суверенная власть папы. На
протяжении веков какие-то части этого государства
могли представлять собой маленькие, почти независи¬
мые государства или быть оккупированными в течение
долгого времени другими итальянскими государствами,
но власть папы в той или иной форме всегда признава¬
папскую резиденцию из Рима в Авиньон. Папа Григорий XI, восполь¬
зовавшись затруднениями Франции во время Столетней войны, снога
перенес папскую резиденцию в Рим. Однако после окончания Авинь¬
онского пленения пап началась борьба в среде высшего духовенства,
приведшая к так называемому «Великому расколу» (1378—1417),
когда одновременно правили двое и даже трое пап. — Прим. ред.
42

лась, и мысль о том, что эта власть может окончательно
утратить свою силу, была чужда тогдашнему образу
мышления; и это несмотря на то, что как раз в то вре¬
мя Лоренцо Валла неоспоримо доказал ложность «дара
Константина» 1. Меж тем в XV веке папы начали с оп¬
ределенной последовательностью проводить политику,
направленную на расширение их территориальных
владений. Эта политика принесла свои плоды в следую¬
щем веке. Наряду с этим они стали все более активно
вмешиваться в политическую борьбу между итальян¬
скими государствами и, движимые непотистскими на¬
строениями, которые достигли своего апогея в послед¬
ние десятилетия XV века, начали вмешиваться и во
внутриполитическую борьбу соседних государств. Таким
образом, они превратились фактически в подрывную
силу, нарушавшую равновесие в Италии и внутренний
порядок того или иного государства.
Что касается империи, то следует напомнить, что
в XV веке ее власть все еще признавалась государст¬
вами, возникшими на территории старого, феодального
Итальянского королевства. Так, синьоры обращались к
императорам с просьбой узаконить их власть и получали
звание наместников императора. Затем, после того, как
Джан Галеаццо Висконти получил в 1395 году титул гер¬
цога миланского, другие синьоры также добились ана¬
логичных титулов от императоров. Получение этих им¬
ператорских инвеститур, которые давались в обмен на
соответствующую .сумму денег и сопровождались прине¬
сением символического феодального обета верности, не
было обременительным для богатых итальянских госу¬
дарей. Однако получение князьями титулов было связа¬
но с признанием ими своей подчиненности империи, под¬
чиненности, которая могла стать опасной в том случае,
если бы сама империя, или, вернее говоря, династия,
облеченная императорской властью (начиная с 1438 г.
таковой была династия Габсбургов), решила бы снова
вмешаться в итальянские дела и оказывать на них
влияние.
1 Валла, Лоренцо (1407—1457)— итальянский мыслитель, фило¬
лог. Получило известность его доказательство подложности так назы¬
ваемого <дара Константина», которым папство обосновывало свои
светские и политические притязания. — Прим. ред.
43

Хотя политическая система, установленная в резуль¬
тате Лодийского мира, и обеспечила относительно спо¬
койную обстановку в Италии на протяжении сорока лет,
все же эта система была изрядно слаба. Она являлась
выражением того застоя, который наблюдался тогда в
области экономики и во внутреннем положении отдель¬
ных итальянских государств. Так, достигнутое равно¬
весие было обусловлено отнюдь не сознанием общих ин¬
тересов, а взаимной нейтрализацией экспансионистских
тенденций крупнейших государств Италии. Созданная
после заключения Лодийского мира Лига итальянских
городов, в которую входили Милан, Венеция, Флорен¬
ция и Неаполь (доступ в нее был открыт и всем ос¬
тальным итальянским государствам), по сути дела, без¬
действовала. Таким образом, эволюции в сторону фе¬
дерализации страны не произошло. Кроме того, поми¬
мо постоянной угрозы новой интервенции со стороны
империи, во внутренние дела Италии уже давно вмеши¬
вались Франция и Испания. Это вмешательство имело
место еще в конце XIII века, когда представители Ан¬
жуйской династии, по приглашению папы, и Арагонской
династии, в силу своего родства с династией Гогеншта-
уфенов, появились на Юге и в Сицилии в сопровожде¬
нии многочисленной свиты из провансальских и каталон¬
ских феодалов. Вслед затем арагонцы захватили в
XIV веке Сардинию, ликвидировав влияние Пизы и по¬
давив сопротивление местных князей; в XV веке, в итоге
войны за наследство «против второй Анжуйской династии
(которая, как и первая, являлась ветвью французского
королевского дома), арагонцы завоевали Неаполитан¬
ское королевство. К концу XV века в непосредственном
владении Арагонской династии находились Сицилия и
Сардиния, в то время как одна из ветвей этой династии
правила в.Неаполе. Именно в те годы в результате ели-
яния Арагонского и Кастильского королевств и воз¬
никла Испанская монархия. На Неаполитанское коро¬
левство продолжал меж тем претендовать понесший по¬
ражение Анжуйский дом, наследниками которого в
1481 году стали короли Франции. Помимо этого, под
сильным французским влиянием издавна находились
Савойское герцогство, маркизаты Салуццо и Монферрат,
а также Генуя, в то время как другая ветвь француз¬
ского королевского дома — Орлеанская — более столе¬
44

тия владела городом Асти и могла претендовать, ссыла¬
ясь на родство с Висконти, на Миланское герцогство,
которое принадлежало тогда роду Сфорца.
Все эти слабости политической системы Италии кон¬
ца XV века, вполне очевидные для нашего современни¬
ка, привыкшего рассматривать Италию как единую на¬
цию, в значительной мере отличающуюся в культурном
и политическом отношении от других европейских на¬
ций, оставались незамеченными для итальянцев, жив¬
ших в те времена, до тех пор, разумеется, пока вся
система не рухнула в результате иноземных вторже¬
ний. Для того чтобы понять это явление, необходимо
учесть то влияние, которое оказало на культуру и идео¬
логию социально-политическое развитие Италии, кратко
описанное нами выше.
Развитие коммун принесло с собой расцвет культуры,
особенно ярко проявившийся в области литературы: по¬
явилась литература на итальянском языке. После по¬
пытки династии Гогенштауфенов сделать средоточием
литературной жизни их двор на Юге и в Сицилии, глав¬
ным центром развития и распространения этой литера¬
туры стала крупнейшая коммуна — Флоренция, кото¬
рая очень скоро превзошла остальные очаги культуры
Италии эпохи коммун. Культурная гегемония Флорен¬
ции и Тосканы, давших миру таких величайших худож¬
ников слова, как Данте, Петрарка и Боккаччо, привела
к преобразованию тосканского диалекта в volgare
«illustre», то есть в литературный итальянский язык.
Этот знаменательный факт имел важное значение как в
общенародном, так и в национальном плане; в общена¬
родном плане потому, что таким образом начал частич¬
но рушиться тот барьер, который испокон веков разделял
ученых, писавших по-латыни, от народа, разговаривав¬
шего на различных диалектах, являющихся произвол-
ными от латыни, но все более и более от нее отличавших¬
ся; и в национальном плане потому, что таким образом
было положено начало процессу культурной унификации
различных частей Италии и дифференциации Италии в
целом от других наций. Однако эта общенародная и на¬
циональная тенденция, обусловленная самим фактом по¬
явления на свет литературы на итальянском языке, не по-
45

лучила последовательного развития, а оказалась вскоре
в состоянии глубокого застоя, который был, в сущности,
предопределен тремя характерными особенностями, при¬
сущими итальянскому правящему классу периода синь¬
орий и княжеств: партикуляризмом, отрывом от народа
и космополитизмом.
Партикуляризм привел к отсутствию единого руково¬
дящего центра, который мог бы постоянно воздейство¬
вать на развитие культурной жизни в стране. И дейст¬
вительно, хотя культурной гегемонии Флоренции и бла¬
гоприятствовало в XIV веке то влияние, которое фло¬
рентийская буржуазия оказывала на всю Италию, —
будь то посредством довольно широких политических
контактов флорентийской коммуны со всеми остальны¬
ми коммунами и государствами Италии или же благо¬
даря длительному пребыванию в других городах тор¬
говцев, банкиров и политических изгнанников (среди
которых был Данте и в известном смысле сам Петрарка,
бывший сыном изгнанника), — однако эта гегемония не
сопровождалась гегемонией политической, в силу ко¬
торой город, славившийся развитием и распростране¬
нием новой культуры, мог бы стать постоянным цент¬
ром притяжения творческих сил со всех концов Ита¬
лии и где мог бы сформироваться единый правящий
класс. Вот почему вскоре в каждой итальянской сто¬
лице возник свой культурный центр, который, поддер¬
живая связь с другими центрами, сохранял все же свой
отличительный характер. Хотя наличие такого множе¬
ства центров и имело известные положительные сто¬
роны, поскольку это вынуждало князей соревноваться
в меценатстве и содействовало широкому использова¬
нию местных культурных сил, однако это привело к
тому, что процесс культурного объединения страны
ограничился узким кругом интеллигенции, преимущест¬
венно литераторами.
Отрыв правящего класса от народа — причем не
только от крестьянства, которое находилось. тогда в
условиях полной подчиненности, но и от городского
населения, которое в период синьорий почти совсем
перестало принимать участие в политической жизни
страны,-׳י-привело к еще большему отрыву образован¬
ных людей от народа. Этот отрыв достиг наивысшей
точки в эпоху Гуманизма, когда была предпринята
46

попытка возродить латинский язык и когда родилась ли¬
тература на латинском языке, во многом отличавшаяся
от средневековой латинской литературы, но отнюдь не
ставшая от этого более доступной народу. Кроме того,
так как почти все культурные центры фактически отожде¬
ствлялись с тем или иным двором, писатели, как пра¬
вило, находились на службе у князей; такое положение,
возникшее в эпоху Гуманизма, продолжало существо¬
вать и после нового подъема литературы на итальянском
языке, имевшего место в конце XV века, а также на
протяжении многих столетий.
Таким образом, итальянская культура выражала в
значительно большей мере утонченные, а зачастую и
вычурные вкусы и чувства узкого круга господствую¬
щего класса, чем вкусы и чувства народа, хотя вре¬
мя от времени она и рядилась в псевдонародные оде¬
жды. Что же касается самого литературного языка, то
хотя он обрел в XVI веке известное единообразие на
базе тосканского диалекта, который употреблялся
великими писателями XIV века, все же он носил харак¬
тер языка придворного, ученого, изобиловавшего ла¬
тинизмами. Отрыв от народа имел еще и другие послед¬
ствия, касавшиеся не только писателей как таковых, но
и значительной части итальянской интеллигенции, ко¬
торая, находясь, как правило, на службе у князей,
была развращена придворной жизнью и образ мышления
которой становился зачастую раболепным и лицемер¬
ным. Это явление долгое время тяготело потом над
итальянской культурой.
И, наконец, третьей характерной чертой итальянской
культуры был космополитизм. Первоначально он носил
ярко выраженный средневековый характер и выражался
в идеализации империи и папства плюс стремление к
моральному и политическому обновлению этих двух сил.
В XIV веке космополитизм эволюционизировал от
этого, типичного для дантовской эпохи, образа мышле¬
ния к новому, более сложному мировоззрению, харак¬
терному для эпохи Гуманизма. Надо признать, что этой
эпохе не была чужда тенденция, носившая внешне на¬
циональный характер и порожденная идеей renovatio
imperii (возрождение империи), возникшей впервые в
в средние века и получившей широкое распространение
в XIV веке. Эта идея трактовалась тогда как призыв к
47

возрождению римского духа, но в основном примени¬
тельно к культуре — следовательно, как возврат к ла¬
тинскому языку и латинской литературе в их первоздан¬
ном виде, то есть очищенными от всех варваризмов.
Вот почему в эпоху Гуманизма литераторы выказывали
гораздо больший интерес к республиканскому Риму,
чем к Риму времен империи, и появился культ цицеро¬
новского языка и стиля. Одновременно с этим в итальян¬
ской культуре утвердилась концепция преемственности
от древнеримской культуры, концепция общности меж¬
ду древними римлянами и итальянцами: последние счи¬
тались «латинянами», в отличие от чужестранцев, ко¬
торые все считались «варварами». Однако эта нацио¬
нальная, вернее даже националистическая, тенденция
эпохи Гуманизма породила литературно-риторическую
тенденцию, которая не была конструктивной в поли¬
тическом отношении, ибо она не была связана с раз¬
витием действительно существовавших тогда политиче¬
ских сил. Точно так же сугубо литературно-риториче¬
скими были и другие гуманистические умонастроения
того времени, как, например, восхищение республикан¬
скими свободами и ненависть к тиранам. Этот ритори¬
ческий национализм гуманистов великолепно сочетался
с космополитизмом, поскольку открыто превозносилось
всемирное значение латинского языка и латинской ли¬
тературы и высказывалось пренебрежение к общеиталь¬
янскому языку и литературе. С другой стороны, не еле-
дует забывать, что на итальянскую культуру продолжа¬
ла оказывать большое влияние церковь; влияние это
еще более усилилось к середине XV века, когда пап¬
ский двор, подобно другим итальянским княжеским дво¬
рам, стал центром меценатства. Надо сказать, что вл и-
яние Гуманизма сказалось в известной мере и на духа-
венстве и что среди пап и кардиналов имелись его при¬
верженцы, однако это влияние не привело к изменению
основных характерных черт церкви и папства. Как бы
там ни было, но тот факт, что Рим стал в XV веке од¬
ним из крупнейших центров итальянской культуры, не¬
мало способствовал усугублению космополитического
характера этой культуры. Итак, итальянская культура
конца XV века, бесспорно, была самой передовой в Ев¬
ропе и содержала в себе зачатки прогресса, которые
впоследствии (особенно в XVI веке и вплоть до нача¬
48

ла XVII века) развились и стали достоянием других ев¬
ропейских наций. Объяснялось это главным образом
тем, что социальный и культурный уровень Италии того
времени, ее наиболее развитых областей, был выше
уровня других стран Европы. Однако наряду с этим бле¬
стящая итальянская культура отражала, в силу своего
партикуляристского, аристократического и космополи¬
тического характера, то состояние экономического и
политического застоя, до которого дошла городская
буржуазия эпохи коммун. Этот застой в процессе раз¬
вития буржуазии являлся вместе с тем и застоем
в процессе формирования итальянской нации, который
находился еще в начальной стадии. А поскольку не
было национального самосознания, не могло быть и
понимания внутренней слабости итальянского политиче¬
ского строя. Таким образом, можно сказать, что италь¬
янцы, не отдавая себе отчета в опасностях, навис¬
ших над их страной, спокойно подошли к пресловуто¬
му 1494 году, который Гвиччардини охарактеризовал
как «самый злосчастный год для Италии и первый из
последовавших затем горестных лет, ибо он открыл
двери бесчисленным и страшным бедствиям» 1.
5.	Кризис XVI века и патриотизм Макиавелли
Италия конца XV века представляла собой благода¬
ря ее многочисленным и богатым городам, развитой
культуре и наличию в стране папского двора крупней¬
ший торговый, финансовый и культурный центр, который
притягивал к себе людей и капиталы и по своей значи¬
мости и влиянию превосходил вс*е остальные культурные
центры, существовавшие в ту пору в Европе. Как из¬
вестно, испокон веков считалось, что завоевание Ита¬
лии было необходимым этапом и обязательным уело־
вием для создания империй космополитического харак¬
тера или, во всяком случае, для достижения гегемонии
в Европе. Вот почему вполне естественно возникала
мысль о том, что завоевание Италии сильной монархией
должно упрочить власть последней и ее гегемонию в
Европе. Кроме того, наличие в Италии относительно
мелких, враждовавших между собой государств и на-
1 Guicciardini, Storia d’Italia, lib. I, cap. II.
4 История современной Италии
49

ряду с этим многочисленных и богатых городов раэжи-
гало захватнические устремления монархов крупных
королевств; последние, вероятно, рассчитывали на то,
что войны в Италии будут относительно легкими и весь¬
ма прибыльными, учитывая те огромные материальные
выгоды, которые можно было бы извлекать в дальней¬
шем, подчинив себе или контролируя важные торговые
и промышленные центры.
Такого рода планы и расчеты и лежали в основе
экспансионистских устремлений французских монархов
в отношении Италии. Эту экспансионистскую политику
оправдывали династическими соображениями (требо¬
вали вернуть анжуйское наследие и наследие династии
Висконти), и в течение многих лет она находила активную
поддержку у французских феодалов, особенно у много¬
численной мелкой знати, которая мечтала о славе и
жаждала добычи. В противовес наступательным дейст¬
виям французов, которые в результате двух военных
походов в Италию — Карла VIII в 1494 году и Людови¬
ка XII в 1499 году—подорвали основы всей политиче¬
ской системы Италии, Испанская монархия предприняла
осторожные, но решительные действия. Продолжая сна¬
чала экспансионистскую политику Арагонской династии,
она закрепила за собой Неаполитанское королевство,
изгнав оттуда французов, а затем, главным образом под
воздействием папской политики, выступила против фран¬
цузов в Средней и Северной Италии, где, однако, ей
не сразу удалось одержать победу. Но когда Габсбург¬
ская династия во главе с Карлом V унаследовала Ис¬
панию и присоединила ее к остальным своим наслед¬
ственным владениям, новая австро-испанская держава,
носившая название империи, решила во что бы то ни
стало добиться господства над всей Италией. И она
действительно добилась этого, завладев после ожесточен¬
ной борьбы с Францией также и Миланской областью.
А Карлу V даже удалось, после кратковременного и ост¬
рого конфликта, добиться соглашения с папством, по¬
литическая и религиозная мощь которого была в то вре¬
мя изрядно подорвана в результате все возраставшего
влияния Реформации и которое руководствовалось в
своей политике в Италии непотистскими тенденциями и
стремилось упрочить Папское государство. Соглашение
между империей и папством, санкционированное в Бо¬
50

лонье в феврале 1530 года, когда Карл V был коронб-
ван Климентом VII и стал королем Италии и императо¬
ром, не привело к прочному восстановлению космопо¬
литической средневековой империи, ибо Карл V, провое¬
вав еще с четверть века против французов, турок и не¬
мецких протестантов, решил в 1556 году отречься от
престола и разделить свое государство между сыном
Филиппом II и братом Фердинандом I. Однако согла¬
шение это санкционировало испанское господство в
Италии, которое в дальнейшем, после почти тридца¬
тилетней борьбы, было признано также и Францией,
заключившей с Испанией в 1559 году мир в Като-
Камбрези.
Захватнические действия иноземных держав не ветре-
гили единодушного сопротивления со стороны итальян¬
ских государств. Различные лиги, ׳созданные в Италии
в течение этого периода с целью ׳борьбы с французским
или испанским господством, никогда не были лигами •су¬
губо итальянскими, поскольку в них всегда принимала
участие та или иная иностранная держава; и, кроме того,
они носили временный характер. По существу, те италь¬
янские государства, которые не были разбиты при пер¬
вом столкновении, пытались все же проводить политику
равновесия: из двух воюющих держав, сражавшихся за
установление своего господства в Италии, они время от
времени поддерживали одну, ту, которая казалась более
слабой, против более сильной. Такая политика, проводив¬
шаяся в определенные периоды под весьма энергичным
воздействием папства, боявшегося оказаться в подчи¬
нении у возможного единовластного правителя Италии,
была направлена вначале преимущественно против фран¬
цузов, а затем против испанцев. Но в 1530 году поли¬
тика эта потерпела окончательный провал: вплоть до
1559 года время от времени еще предпринимались при
поддержке Франции какие-то попытки оказать сопротив¬
ление испанцам, а затем итальянские государства и само
папство стремились лишь уравновесить в известной мере
испанское господство; с этой целью проводилась более
или менее открытая политика сближения с Францией. По
мере упрочения политических позиций Франции в Ита¬
лии эта тенденция становилась все более явственной и
приобрела традиционный характер в политике некого-
рых итальянских государств.
4*	51

Сопротивление, которое оказало иностранным завоё-
вателям каждое итальянское государство в отдельности,
было различным по силе. Наименьшим оно было в Неа¬
политанском королевстве и в Миланском герцогстве, ко¬
торые потеряли свою независимость при первом же стол¬
кновении с врагом. Известно, что как Арагонская дина¬
стия в Неаполе, так и династия Сфорца, находившиеся
у власти ׳не более полстолетия, вызвали более или !менее
открытую ׳ненависть у господствующих классов и не рас¬
полагали поддержкой народных масс; поэтому они пали
сразу же, и иностранным завоевателям удалось уста¬
новить свое господство в обоих государствах, не ветре-
тив серьезных затруднений внутреннего порядка.
Государством, оказавшим наиболее сильное сопро¬
тивление врагу, была Венеция; это стало ясно тогда, ког¬
да она подверглась нападению Камбрейской лиги, в ко¬
торую входили Франция, Империя, Испания, и почти все
итальянские государства, и вдохновителем которой яв¬
лялся папа Юлий II. Несмотря на то, что Венеция потер¬
пела поражение на поле боя и большая часть ее владе¬
ний на материке была захвачена французами и Импе•
рией, республика отражала натиск очень энергично и че¬
рез несколько лет сумела отвоевать почти все потерян¬
ные ею территории. Тот факт, что из всех итальянских
государств одна только Венеция сумела вернуть свои
владения, объясняется целым рядом обстоятельств:
положением господствующего города (в то время факти¬
чески неприступного благодаря могучему флоту, кото¬
рым он располагал), политической сплоченностью вене¬
цианской олигархии и ее умением вести дипломатическую
игру, финансовой мощью и моральным престижем рес¬
публики (что обеспечивало ей неизменную преданность
хороших военачальников и отборных наемных войск) и
главным образом поддержкой со стороны народных масс
деревни и многих городов. В то время как феодальная
знать, которая была особенно многочисленна во Фриули,
и господствующие слои городов в венецианских владе¬
ниях на материке встали на сторону Франции или Импе¬
рии, крестьяне выступили с оружием против захватчиков
и помогли Венеции быстро отвоевать потерянные ею вла¬
дения. Венецианская олигархия, которая была в то вре¬
мя еще по преимуществу торговой, сумела менее чем за
столетие своего правления на материке добиться при¬
52

верженности крестьянских масс, средних и низших слоев
городского населения; этому способствовали проводив¬
шаяся ею политика, направленная на ослабление приви¬
легированного положения местной олигархии, и введение
относительно легкой системы фискального обложения на
подвластных Венеции территориях. Вот почему в Вене¬
цианском государстве, в отличие от других итальянских
государств, большая часть населения поддерживала в
то время правительство. Таким образом, республике
Святого Марка удалось преодолеть кризис и спасти свое
существование, сохранив почти все территориальные
владения. Однако ей пришлось отказаться впредь от
Каких бы то ни было попыток экспансии в Италии и до¬
. вольствоваться, особенно после 1530 года, проведением
осторожной внешней политики, направленной на сохра¬
нение существующего положения. С другой стороны, во
внутренней структуре республики не произошло в ту
пору никаких изменений: она осталась по преимуществу
городом-государством, на редкость крепким и хорошо
управляемым (настолько хорошо, что на протяжении
долгого времени он считался образцом республики), но
неспосо’бным, в сущности, достичь более современных
форм развития.
Что касается Флоренции, то следует прежде всего
отметить, что синьория Медичи оказалась довольно
слабой: она была низвергнута в результате народного
восстания, вспыхнувшего в связи с проездом через Фло¬
ренцию Карла VIII; только в 1512 году ей удалось с
помощью испанцев восстановить свои позиции. Изгнан¬
ные снова в 1527 году, Медичи возвратились к власти в
1530 году, сломив героическое сопротивление ׳республи-
канцев только благодаря поддержке со стороны импе¬
рии, которая была им обеспечена в силу пребывания на
папском престоле одного из представителей рода Меди¬
чи и наличия вышеупомянутого соглашения между ним
и Карлом V. Захват Сиены Медичи был осуществлен
также с помощью испанцев, которая позволила Козимо Г
в 1555 году одержать победу над этим городом, оказав¬
шим такое же героическое сопротивление, какое оказала
за двадцать пять лет до этого Флоренция. Таким обра-
30м, можно утверждать, что княжеству Медичи удалось
навязать свое господство Флоренции и распространить
затем свою власть почти на всю Тоскану лишь благодаря
53

поддержке извне, хотя в дальнейшем династия Медичи и
пустила крепкие корни как в городе, так и в области.
Итак, дух коммуны был еще жив во Флоренции конца XV
и первых десятилетий XVI веков. Для того чтобы понять
это явление, следует напомнить, что крупная торговая и
землевладельческая буржуазия в течение долгого вре¬
мени управляла городом олигархически и что лишь в
1434 году Медичи удалось завоевать власть, использовав
недовольство мелкого люда. Однако на протяжении ше¬
стидесяти лет существования синьории Медичи так и не
смогли ни сломить оппозицию старой олигархии, ни вы¬
корчевать в народе дух коммун, который подогревался к
тому же проповедями Савонаролы, а после его гибели —
партией «плакс». Эта партия образовалась вокруг Саво¬
на ролы и состояла в основном из представителей мелкой
и средней буржуазии. Однако ни одной из партий, оспа¬
ривавших власть после первого изгнания из Флоренции
Медичи, не удалось создать прочное правительство; а
восстановленный республиканский строй проводил в от¬
ношении крестьян и подчиненных городов еще менее
справедливую и отвечавшую их нуждам политику, чем
режим, существовавший при Медичи, потому что он за¬
щищал в первую очередь интересы главного города. Как
бы там ни было, но героическое сопротивление, оказан¬
ное последней флорентийской республикой объединен¬
ным силам империи и папства, произвело сильное впе¬
чатление на современников и впоследствии неизменно
вспоминалось с восхищением. В период Рисорджименто
эта борьба торжественно отмечалась как эпизод нацио¬
нального сопротивления, в то время как в действи¬
тельности речь шла о последней вспышке вольного духа
коммуны, духа славного, но носившего партикулярист-
ский характер и в XVI веке уже изжившего себя.
Флоренция меж тем стала весьма значительным по¬
литическим центром, что явилось результатом ее кипу¬
чей политической жизни, изобиловавшей сложными
внутренними проблемами, интенсивных внешних сноше¬
ний, которые Флоренция поддерживала со всеми держа¬
вами, заинтересованными в итальянских делах, и тесных
контактов между флорентийцами и папством, особенно в
период понтификата представителей династии Медичи —
Льва X и Климента VII. Все это способствовало возник¬
новению и развитию во Флоренции, где культурная
54

жизнь всегда била ключом, новой политической мысли,
величайшим представителем которой был Никколо Ма¬
киавелли.
Макиавелли — первый писатель, поднявшийся до та¬
кого понимания итальянской политической проблемы, ко¬
торое можно назвать современным и почти националь¬
ным. Его мировоззрение не имеет ничего общего со сред¬
невековым космополитизмом и является новым даже
сравнительно с эпохой Гуманизма, с которой его все же
связывает ,культ древнего Рима. Но это обращение к
древнему Риму, доминирующее в его !«Рассуждениях на
первую декаду Тита Ливия» и в трактате «О военном
искусстве», не носит больше литературно-риторического
характера: это обращение не к культурному образцу, а
к образцу политическому. Макиавелли восхваляет не
римское искусство или литературу и даже не юридиче¬
скую науку древнего Рима, он восхваляет его политиче¬
скую и военную организацию, которую он ставит в при¬
мер современникам-итальянцам. Эта тенденция иной
раз заставляет Макиавелли с излишней настойчивостью
отстаивать ту или иную идею и зачастую вносит пута¬
ницу в его суждения по определенным вопросам, что не
мешает ему, однако, очень ясно видеть основные про¬
блемы своего !времени, то есть именно те проблемы, кото¬
рые больше всего его интересовали. Главная его цель
такова: истолковывать современную ему действитель¬
ность и в то же время содействовать ее изменению, вы¬
звав к жизни в Италии силу, способную преобразовать
страну. Мысль о необходимости обновления Италии воз¬
никла у него в основном в результате сравнения, которое
он проводил между двумя характерными аспектами
современного, ему мира: между кризисом итальянских
государств, с одной стороны, и упрочением единых абсо¬
лютных монархий на национальной основе в Западной
Европе — с другой. Макиавелли считал, что первопри¬
чиной кризиса итальянских !государств является именно
отсутствие политического объединения Италии, что
обусловливалось существованием в Италии папства с
его светской властью. Иначе говоря, он очень ясно пока¬
зывал ту связь, которая испокон веков существовала в
Италии между космополитизмом и партикуляризмом.
«...церкви и священникам мы, итальянцы... — писал
он,— в !первую очередь обязаны тем, что потеряли веру
55

и стали дурными людьми; однако есть еще одно, более
тяжелое обстоятельство, являющееся причиной наших
бедствий. Заключается оно в том, что церковь обрекла
нашу страну на то, что она была и остается разъединен¬
ной. А ведь ни одна страна не достигала единства и сча¬
стья, если не была подвластна целиком либо одной рес¬
публике, либо одному государю, как это имело место во
Франции и в Испании. И в том, что Италия оказалась
в ином положении и в отличие от других стран не имеет
ни республики, ни государя, которые правили бы ею,
повинна только церковь, ибо׳, пребывая в Италии и обла¬
дая светской властью, она оказалась не настолько могу¬
щественной и влиятельной, чтобы завладеть остальной
частью Италии и стать ее властелином, и вместе с тем
не настолько слабой, чтобы в страхе за свою светскую
власть обратиться за помощью к одному из сильных
мира сего, дабы он защитил ее от того, кто обрел бы в
Италии слишком большую власть. Об этом свидетель¬
ствуют многие примеры прошлого, когда она с помощью
Карла Великого изгнала ив страны лангобардов, ставших
почти что королями всей Италии, а в наши времена с по¬
мощью Франции лишила могущества венецианцев, а за¬
тем с помощью швейцарцев изгнала из страны францу¬
зов. Таким образом, будучи недостаточно сильной, чтобы
завладеть всей Италией, и не позволяя, чтобы ею завла¬
дел кто-либо другой, церковь оказалась повинной в том,
что Италия подвластна не одному государю, а несколь¬
ким государям и синьорам.
Именно это и породило такую раздробленность и та¬
кую слабость, которые привели к тому, что Италия ста¬
ла добычей не только могущественных варваров, но
любого, кто только мог напасть на нее. Вот почему мы,
итальянцы, можем винить в этом церковь и никого
больше» 1.
А теперь очень -интересно напомнить, что писал по
поводу этого высказывания Гвиччардини; он сходился с
Макиавелли в том, что римская церковь повинна в отсут¬
ствии «монархии», то есть в том, что не произошло объ¬
единения Италии, но он не считал, что этот факт принес
вред Италии как таковой.
1 Machiavelli, 'Discorsi sopra la prima Deca di Tito Livio,
lib. I, cap. XII.
56

«Как бы дурно ни говорить о римском дворе,— пи¬
сал Гвиччардини,— этого будет мало, ибо он представ¬
ляет собой позорнейшее явление, образец всего, что
только есть низкого и позорного на свете. Я также счи¬
таю, что могущество церкви, то есть та власть, которую
дала ей религия, явилась причиной того, что Италия не
стала монархией. Ведь церковь, с одной стороны, была
настолько влиятельна, что сумела стать главенствующей
силой и могла, в случае надобности, призвать иностран¬
ных государей выступить против тех, кто намеревался
притеснять Италию; с другой же стороны, •будучи ли¬
шена собственной армии, церковь не располагала
достаточными силами для того, чтобы распространить
свою светскую власть далее тех пределов, которые ей
уделили добровольно другие •государства. Но я так
и не знаю, является ли то обстоятельство, что Италия
не стала монархией, счастьем или несчастьем для
этой страны, ибо если республика могла принести
Италии славу, а главному городу счастье, то другим
городам это принесло бы одни только беды, поскольку
они оказались бы в тени его славы и не имели бы
возможности достичь какого-либо расцвета сами: ведь
обычно республика делит плоды своей свободы и власти
только со своими горожанами... И если Италия, раз¬
деленная на множество владений, претерпевала в раз¬
ные времена много бедствий, которые, быть может, не
выпали, бы на ее долю, будь она под единой властью
(хотя нашествия варваров случались чаще в период
Римской империи, чем в другие времена), тем не менее
во все эти времена в Италии было столько цветущих
городов, сколько у нее никогда не было бы при респуб¬
лике; полагаю, что при монархии эти города были бы
скорее несчастными, чем счастливыми. Подобный довод
неприменим к такому королевству, которое больше
отвечает устремлениям всех его подданных; так, мы
видим, что Франция и многие другие страны живут
счастливо под властью короля. Однако объясняется ли
это роком Италии или же складом характера итальян¬
цев, наделенных умом и силой, но эту страну всегда
нелегко было подчинить чьей-либо власти, даже когда
не было церкви. Италия неизменно стремилась к свобо¬
де, и не было такой силы, которая завоевала бы ее
целиком, за исключением римлян, которые покорили ее
57

своей мощью и насилием, но, как только •республика
распалась, а императоры лишились былой мощи, они
быстро утратили власть •над Италией. И все же я не
согласен с тем утверждением, что противоборство рим¬
ской церкви монархии оказалось пагубным для Италии,
ибо это дало последней возможность сохранить тот
образ жизни, который больше соответствует ее обычаям
и ее склонностям, издревле сложившимся в этой
стране» 1.
Таким образом, Гвиччардини расценивает партикуля¬
ризм как явление естественное и нормальное для Италии
и выявляет его положительную сторону, а именно, одно¬
временный расцвет многих городов, ставших центрами
политической и культурной жизни страны. Давая поло¬
жительную оценку партикуляризму, Гвиччардини при¬
ходит затем к такой же оценке политикт церкви, что,
однако, не мешало ему выступать с резкими обличени¬
ями папского двора, которыми и начинается вышепри¬
веденная цитата. По его мнению, церковь, способствуя
неизбежному развитию партикуляризма, тем самым шла
навстречу чаяниям итальянцев, с их «издревле сложив¬
шимися обычаями и склонностями». В общем Гвиччарди¬
ни находился под влиянием гвельфских традиций, одно¬
временно партикуляристских и космополитических, ко¬
торые так и не угасли в Италии и спустя несколько де¬
сятилетий нашли, в условиях Контрреформации, новую
почву для своего развития. Таким образом, позиция
Гвиччардини — в основном консервативная и традицио¬
налистская — соответствовала в значительно •большей
степени, чем позиция Макиавелли, тем'характерным осо¬
бенностям, которые были присущи итальянскому обще¬
ству эпохи коммун. Зато Гвиччардини в значительно
меньшей мере понимал глубокие причины кризиса, кото¬
рый переживала в то время Италия, и характер той но¬
ной обстановки, которая начинала складываться тогда в
Европе. Впрочем, даже в своей книге «История Италии»,
пронизанной тоской по тому положению, которое занима¬
ла Италия до 1494 ,года, и изобилующей подробными
описаниями «бедствий», вызванных иностранными втор¬
жениями, слабостями, ошибками и распрями между
1 Guicciardini , Considerazioni intorno ai Discorsi di Machi¬
avelli sopra la prima Deca di Tito Livio, lib. I, cap. XII.
58

итальянскими государями, Гвиччардини, в сущности го¬
воря, избегает углубленного анализа общих причин, по¬
родивших кризис в Италии.
По сравнению с Гвиччардини и его точкой зрения,
отражающей характерный для итальянского господству¬
ющего класса той эпохи образ мыслей, Макиавелли вы¬
глядит подлинным революционером. Он остро чувствовал
то новое, что несли с собой западные монархии, и интуи¬
тивно понимал, что в них заложена новая сила, откры¬
вающая большие возможности для дальнейшего разви¬
тия. Потому-то он и ратовал за создание в Италии еди¬
ного абсолютистского ■государства, способного дать от¬
пор иноземцам. Свой труд, озаглавленный «Государь»,
он заканчивает знаменитым «Воззванием о необходимо¬
сти освобождения Италии от варваров»; это был первый
документ, в котором патриотизм выражался уже не
в приверженности к коммуне и не в мечтах о космопо¬
литической Италии, а в ׳стремлении к созданию едино¬
го итальянского государства. Кроме того, Макиавелли
настаивал на решении военной проблемы — на необхо¬
димости для хорошо организованного государства иметь
«собственное войско» и сильную пехоту, и хотя он кри¬
тиковал в связи с этим, хотя не совсем правильно,
существовавшую в Италии систему наемных войск (эта
система отличалась в значительно меньшей мере, чем
он думал, от европейского наемничества того време¬
ни) и выдвигал практические предложения, в техни¬
ческом отношении спорные, все же его устремления
отвечали социально-политическим требованиям того
времени, также носившим глубоко прогрессивный ха¬
рактер. Ведь снабдить государство «собственным
войском» и регулярной пехотой означало допустить в
армию крестьян и сделать из них не профессиональных
солдат (как это издавна практиковалось в некоторых
областях Италии, поставлявших контингент крестьян
для наемных войск), а защитников отечества, сознатель¬
но, пусть в несколько примитивной форме, отдающих
себе отчет в выполняемой ими функции. В сущности
говоря, предложенный Макиавелли проект военной ре¬
формы следует расценивать положительно не столько
с точки зрения его практической пригодности, сколько
с точки зрения его социально-политической значимости.
Таким образом, и в этом отношении Макиавелли стре-
59

милея к преодолению узкого городского партикуляриз¬
ма и к созданию нового, единого государства, от¬
ношение к которому со стороны крестьян строилось бы
на активной поддержке, а не на пассивном подчинении
или скрытой враждебности. Но в первые десятилетия
XVI века в Италии не существовало еще таких сил,
которые были бы заинтересованы в осуществлении пат¬
риотического идеала Макиавелли —- объединении стра¬
ны — или хотя бы в содействии частичному претворению
этого идеала в жизнь.
Застой в развитии производительных сил привел к
тому, что в итальянском обществе не было в тот период
по-настоящему прогрессивного класса (каким был, к
примеру, за несколько столетий до того класс торговой
буржуазии коммун), который стремился бы и мог бы
повести за собой другие классы на осуществление
глубокого политического преобразования страны или
же послужил бы прочной основой и опорой для такой
династии или для такого государя, которые захоте¬
ли бы приступить к объединению и освобождению
Италии.
!Поэтому с точки зрения практического осуществле¬
ния деятельность Макиавелли не дала конкретных ре¬
зультатов; его попытка провести военную реформу во
Флоренции провалилась, не оправдались и его надежды
на решительные «проитальянские» действия Медичи в
тот период, когда в их руках была не только флорен¬
тийская синьория, но и папство. В сущности говоря,
идеи Макиавелли, в том, что касается его патриотиче¬
ских устремлений к созданию единого государства, не
соответствовали тогдашней социально-политической об¬
становке в Италии; примером ему служили европейские
монархии, которым сам же он в какой-то мере противо¬
поставлял в качестве образца свое видение античного
Рима. Быть может, именно в силу этого контраста меж¬
ду его патриотическим идеалом объединения страны
и конкретной обстановкой в Италии того времени Макиа¬
велли и был склонен переоценивать личную роль и
возможности государя-«спасителя» и рекомендовал в
качестве метода правления не гнушаться никакими сред¬
ствами, что и легло потом в основу так называемого
макиавеллизма (поскольку эта мысль рассматривалась
как нечто самостоятельное и была сведена к некоему
60

руководству), породившего бесконечные споры по во¬
просу о связи между политикой и моралью.
Однако идеи Макиавелли нельзя сводить к макиавел¬
лизму: именно он впервые заявил о необходимости на¬
учной трактовки истории, основывающейся на опыте, то
есть о рациональной концепции политической деятель¬
ности, и в то же время впервые довольно четко поставил
вопрос об освобождении и объединении Италии. В этом
отношении он был ближе к итальянцам времен Рисорд-
жименто, чем к своим современникам. Хорошо понял его
Франческо де Санктис, который в 1870 году писал в сво¬
ей «Истории итальянской литературы»: «Будем же
гордиться ,нашим Макиавелли. Когда рушится какая-то
часть старого здания — слава ему! И слава ему, когда
строится что-то новое. Сейчас, в то время как я пишу,
без устали звонят колокола, возвещающие о вступлении
итальянцев в Рим. Рушится светская власть церкви.
И раздаются крики: «Да здравствует объединенная Ита¬
лия! Слава Макиавелли!»
6. Италия в период испанского владычества
и Контрреформации
В то время, как развитие политического кризиса в
Италии было быстрым и в короткий период с 1494 по
1530 год он уже завершился, экономический кризис
медленно нарастал в течение XVI века и лишь в XVII ве¬
ке принял характер настоящего упадка. Приток товаров
со Среднего и Дальнего Востока по новому морскому
пути вокруг Африки и широкое и быстрое развитие
торговли с Америкой обусловили рост крупных торговых
центров на Атлантическом побережье, которые уже в
первой половине XVI века обогнали в своем развитии
итальянские морские города. Кроме того, завоевание
Турцией Сирии и Египта, частые и длительные турецко¬
испанские и турецко-венецианские войны, возникновение
берберийских государств в Северной Африке и широкий
размах пиратства на Средиземноморье — все это немало
способствовало упадку итальянской морской торговли,
особенно венецианской. Все же на протяжении всего
XVI века Венеция по-прежнему оставалась активнейшим
центром торговли со средиземноморским Востоком и с
городами Южной Германии; торговля пряностями по
61

Старому пути — от Индийского океана до Средиземного
моря через Красное море или Персидский залив — не
сразу прекратилась, а в XVI веке даже несколько
оживилась, в результате чего Венеция извлекла не¬
малую выгоду. Лишь в конце века, в связи с быстрым
и широким развитием голландской торговли, Средизем¬
ное море окончательно ■перестало служить морским пу¬
тем для этой важной отрасли мировой торговли; одно¬
временно с этим города Южной Германии, после столет¬
него периода расцвета, пришли в упадок. В это же вре¬
мя Венеция утратила свое значение как крупный миро¬
вой торговый центр и в течение XVII века оказалась ни¬
зведенной до уровня областного порта.
В отличие от Венеции Генуя, которая с 1528 года
была связана с Испанией союзом постоянного характе¬
ра, вплоть до второй половины XVII века оставалась
включенной в экономическую, политическую и военную
систему Испании. Однако господствующий класс Генуи
и из этого !положения политической зависимости извлекал
в течение долгого времени большие выгоды благодаря
оживленной торговле, которую генуэзцы вели между Ис¬
панией и испанскими владениями в Италии и особенно
благодаря активной банковской деятельности, которую
они развернули во второй половине XVI века, воспользо¬
вавшись финансовыми затруднениями Испанской монар¬
хии. В период царствования Филиппа II крупным генуэз¬
ским банковским домам удалось вытеснить немецкие
банки и стать главными заимодавцами Испанской мо¬
нархии. Взамен этого они получали на откуп сбор нало¬
гов и привилегии как в Испании, так и в испанских вла¬
дениях. В период между 1579 и 1621 годами самым круп¬
ным денежным рынком в Европе была меняльная ярмар¬
ка 1 в Пиаченце, находившаяся полностью в руках гену¬
эзских банкиров. Однако в первые десятилетия XVII ве¬
ка эта деятельность заметно ослабла, а затем резко со¬
кратилась в результате упадка Испанской монархии и
бурного развития голландской торговли, приведшего к
тому, что Амстердам стал главным банковским и денеж¬
ным центром Европы. Однако генуэзские банкиры и тор¬
говцы не прекратили все же своей деятельности в Ис¬
пании и в испанских владениях.
1 Ярмарка в Пиаченце, на которой происходили банковские ссуд¬
но-ростовщические операции. — Прим. ред.
62

Кроме того, в течение долгого времени в различных
городах — таких, как Венеция, Генуя, Флоренция и осо¬
бенно Милан,— !продолжали развиваться различные от¬
расли промышленности: главной из них была шелковая
промышленность. Вплоть до второй половины XVII века
дорогостоящие ткани, вырабатывавшиеся в этих горо¬
дах, составляли важную статью экспорта. Но и в этой
отрасли вскоре стал намечаться упадок, а впоследствии
она совсем захирела, главным образом в результате
развития французской шелковой промышленности, ко¬
торая на первом этапе своего существования исполь¬
зовала эмигрировавших из Италии рабочих-специали¬
стов. Несмотря на внедрение шелководства во Франции
и его широкое распространение, французская промыш¬
ленность продолжала нуждаться в значительном количе¬
стве сырья; тогда-то и получил развитие экспорт из Ита¬
лии во Францию (а затем и в другие страны) шелка-сыр¬
ца и шелковой пряжи, который впоследствии значительно
превзошел экспорт тканей. Это обстоятельство оказало,
как мы увидим в дальнейшем, значительное влияние на
внутреннюю структуру итальянской экономики и на от¬
ношения между !городом и деревней в ряде об¬
ластей.
Но хотя некоторые итальянские города и продолжали
играть во второй половине XVI века важную роль в эко-
комической жизни Европы — то ли в силу некоторого
оживления в области торговли, банковского дела и про¬
мышленности в этих городах, то ли в силу общих бла¬
гоприятно сложившихся в то время условий,— процесс
упадка итальянского общества, наметившийся еще в
конце периода синьорий и княжеств, в общем усилился.
Давняя тенденция торговцев вкладывать в землю зна¬
чительные капиталы приняла в XVI веке более широкие
масштабы; в то же время самые богатые торговцы стали
постепенно отказываться от участия в торговле и !в про¬
мышленности, в результате чего в Венеции, Флоренции,
Милане и в ряде других городов правящие слои города
превратились большей частью в земельную аристокра¬
тию, которая считала -недостойным для себя заниматься
непосредственно торговыми делами и зачастую запреща¬
ла заниматься этим членам своего сословия.
Наряду с этим в XVI и XVII веках многие крупные
купеческие семьи приобретали феоды и дворянские зва-
63

ййй, особенно в испанских владениях. Так, например, ге¬
нуэзские банкиры и торговцы купили феоды и титулы
в Неаполитанском королевстве и в Сицилии и вошли в
состав аристократии этих государств, которая одновре¬
менно ׳пополнялась за счет семей —выходцев из узкого
круга местной буржуазии. Таким образом, число фео¬
дальных владений в Ломбардии, значительно увеличив¬
шееся еще в период господства династий Висконти и
Сфорца (!после частичного снижения в период коммун),
в дальнейшем, в период испанского владычества, возрос¬
ло еще более. Когда же это владычество кончилось, пре¬
обладающее большинство общин Миланской области, за
исключением крупных городов, было подчинено феодаль¬
ной юрисдикции, сводившейся к регалиям (взимание
пошлин и других налогов) и к осуществлению правосу-
дня. Речь шла, в сущности говоря, о весьма доходных
должностях в общественных, фискальных и судебных
учреждениях, которые испанское ׳правительство обычно
продавало семьям, принадлежавшим к правящим ело-
ям города, в то время уже отказавшимся от участия в
торговле и !промышленности. Что касается феодальных
владений в Ломбардии, которые по закону, установлен¬
ному еще Сфорца, не могли передаваться иначе, как по
мужской линии, от ׳первого, получившего инвеституру,
то в начале XVII века испанцы ввели новый порядок, по
которому эти владения должны были передаваться толь¬
ко по праву первородства; исключение составляли слу¬
чаи, когда дело касалось очень старинных феодов, как,
например, на исконных феодальных землях лангобард¬
ского права (iure langobardorum), которые делились или
управлялись по принципу раздела между членами ро¬
довой группы (consortile); теперь и на них была введена
система феодов франкского права (iure francorum), со¬
гласно которой владения не подлежали дележу; в Юж¬
ной Италии подобная система уже давно была введена
норманнами. В результате такого рода ограничений уча<
стились случаи возврата феодальных владений суверену
как выморочного имущества, когда угасал мужской род
по прямой линии; однако испанские властители исполь¬
зовали это преимущество отнюдь не для того, чтобы
уменьшить количество феодальных владений, ибо они
были заинтересованы лишь в том, чтобы получать новые
доходы от перепродажи выморочных владений. Таким
64

образом,, вложение капиталов в землю поощрялось, что
в свою очередь •способствовало постоянному восстанов-
леник) класса феодалов. Следует отметить, что в XVI и
XVII веках множество владений, расположенных в раз¬
личных областях Италии (даже такие, на которые не
распространялись регалии или право феодальной юрис-
цикции), обязано было ׳придерживаться правила насле¬
дования по первородству или по майорату, в силу вве¬
денной и получившей широкое распространение системы
фидеикомиссов. Таким образом, большая часть земель¬
ной собственности стала неотчуждаемой в руках старой
и новой знати.
Изъятие капиталов из торговли и промышленности
наряду с развитием феодов и системы фидеикомиссов
сопровождалось также другим явлением, связанным с
фискальной системой того времени и с постоянным ро¬
стом государственной задолженности, имевшим тогда ме¬
сто почти во всех государствах Италии. Насущная потреб¬
ность в деньгах испанского правительства, как и прави¬
тельств других государств, обусловила такое положение,
когда стала поощряться и получила широкое распростра¬
нение система (уже применявшаяся в прошлые века не¬
которыми государствами) сдачи налогов на откуп или
продажа правительствами регалий частным лицам. По¬
следние за определенную, один раз уплачиваемую сумму
получали право сбора налогов, как правило, навечно, а
зачастую и передачу и перепродажу его третьим лицам.
Договоры на право взимания налогов, !получившие в пе¬
риод испанского владычества в результате системы отку¬
пов очень широкое распространение, именовались в Неа¬
политанском королевстве «arrendamenti»; они были поч¬
ти равноценны процентным бумагам, которые передава¬
лись по наследству и рассматривались как отчуждае¬
мое имущество. Широкое распространение, особенно в
Папском государстве, получила также система продажи
должностей, зачастую носивших чисто почетный харак¬
тер и именовавшихся «вакантные должности»; приобре¬
тая такого рода должность, покупатель получал заодно,
помимо особых привилегий, и пожизненную ренту, кото¬
рую выплачивали обычно из поступлений определенных
налогов. И, наконец, повсеместным явлением стал рост
государственного долга в собственном смысле этого ело-
ва: были учреждены так называемые ссудные кассы
5 История современной Италии
65

(monti), выпускавшие займы, облигации которых име-
ковались «сертификатами ссудных касс» («luoghi di топ-
te>) .и могли быть либо бессрочными («не свободными»),
либо пожизненными для их держателя («свободными»).
Держатели этих облигаций получали более или менее
высокие -проценты, на оплату которых предназначались
поступления от определенных налогов, зачастую опеци-
ально с этой целью и вводимых.
Не располагая полными статистическими данными,
можно все же утверждать, что капиталы, вложенные на
протяжении XVI -и XVII веков в покупку феодальных
владений, должностей, регалий, вышеупомянутых «аггеп-
damenti» и «сертификатов ссудных касс», должны были
быть весьма значительными. Следует отметить, что если,
с одной стороны, оплата процентов по этим вложениям
ложилась тяжелым бременем на плечи народных масс,
особенно крестьянства, в виде все возраставших косвен¬
ных налогов, то, с другой стороны, это отвлекало круп¬
ные денежные средства от производства, а также приво¬
дило к тому, что частично они уплывали за пределы Ита¬
лии. Правительства испанских владений и Папского госу-
царства, широко использовавшие эту систему, ассигновы¬
вали очень ׳незначительную часть своих доходе® на меро¬
приятия, направленные на улучшение условий существо¬
вания их подданных и на развитие производства. Расхо¬
ды на содержание двора, строительство дворцов и церк¬
вей в некоторых городах, крупные суммы денег, перехо¬
дившие в карманы испанских вице-королей, губернато¬
ров и чиновников в Неаполе, Палермо и Милане, а также
прелатов и папских родственников в Риме,— все это, ра¬
зумеется, в какой-то мере способствовало развитию в
этих городах различных видов экономической деятель¬
ности. Однако, как правило, это сводилось к весьма мало
продуктивной деятельности бесчисленных мелких тор.-
говцев, мелких ремесленников и огромных масс при¬
дворных, слуг и паразитирующего плебса.
Общеизвестно также, что доходы, которые Испанская
монархия получала от своих итальянских владений (осо¬
бенно от Миланской области), превышали ее расходы.
И, наконец, весьма значительным был финансовый вклад
пап в борьбу против протестантов и против турок в XVI
и XVII веках. Тут следует учесть, что как в результате
Реформации, так и вследствие финансовой политики,
66

проводившейся самими католическими державами, при¬
ток средств из Европы в Рим был тогда весьма ограни¬
ченным и что источником средств для папской казны в те
века являлись в основном займы и продажа должностей,
проценты и доходы по которым оплачивались за счет
налогов, взыскивавшихся внутри Папского государства.
В этой обстановке общего застоя, а затем и упадка
производительных сил слой старой торговой буржуазии
эпохи коммун стал распадаться: наиболее богатая часть
этой буржуазии превратилась в земельную аристократию
феодального типа, а менее богатая слилась с ,народными
массами. В XVI и XVII веках имелось, разумеется, ׳не-
мало и таких семей, члены которых, занимаясь торговлей
или каким-либо ремеслом или принадлежи к числу лиц
свободных профессий, могли подняться над массами; од¬
нако путем приобретения земельной собственности и
феодальных владений им, как правило, вскоре удавалось
перейти в ряды аристократии. Такого рода явление
было обычным в те времена не только для Италии, но и
для других стран, таких, как Испания и Франция. Но
в то время, как во Франции в результате широкого раз¬
вития торговли и промышленности шел непрерывный и
активный процесс формирования класса буржуазии, в
Италии этот процесс вследствие упадка торговой и про¬
мышленной деятельности был медленным, затрудненным;
и в количественном отношении буржуазия была еще слип!־
ком малочисленна, чтобы обрести свой, отличный от дру¬
гих социальный и моральный облик, а следовательно, и
свою политическую силу. Это имело место не только на
Юге, где -буржуазия •издавна отличалась слабостью, но
также, хотя и в меньшей степени, в Северной Италии и
в Тоскане.
Тот факт, что в итальянском обществе щел процесс
рефеодализации, на сей раз, в условиях государств, но¬
сивших уже абсолютистско-бюрократический характер,
оказало большое влияние на развитие итальянских
городов и на их отношения с деревней. Прежде всего
в том, что касается демографического развития городов,
можно утверждать (даже учитывая неточность стати¬
стических данных того времени, почерпнутых из перво¬
начальных переписей населения, зачастую нарочито
неверно составленных, ибо они производились с целью
определения налоговых сборов и годового потребления
5♦	67
продуктов), что в то время, как в XVI и XVII веках чис¬
ленность ׳населения мелких городов сократилась, столп-
цы итальянских государств «были по-прежнему густо на¬
селены; интенсивный рост и развитие некоторых из них
приходится именно на эти столетия. Так, например, Неа¬
поль, который в начале XVI века насчитывал немногим
более 100 тысяч жителей, к середине столетия имел уже
более 200 тысяч, а к середине XVII века — более 400 ты¬
сяч жителей. Таким образом, Неаполь стал одним из
крупнейших городов Европы и самым населенным горо¬
дом Италии; это первенство он сохранял на протяжении
XVII и XVIII век01в, несмотря на огромные людские по¬
тери от эпидемии ч^мы в !1656 году. Численность насе¬
ления Рима возросла в течение XVI века с 30 — 40 ты¬
сяч до 100 тысяч,־ а в конце XVII века достигла
140 тысяч. Численность населения Палермо увеличилась
в XVI веке вдвое и к концу столетия достигла примерно
100 тысяч человек. В Венеции также наблюдалось вна¬
чале резкое увеличение численности населения; так, в
1500 году там насчитывалось около 100 тысяч жителей,
а в 1557 году — около 475 тысяч; однако в дальнейшем,
к 1650 году, эта цифра уменьшилась до Г20 тысяч. Зато
стабильной на протяжении двух столетий оставалась
численность населения Флоренции, колебавшаяся между
60 и 70 тысячами жителей. То же самое можно сказать
и относительно Милана, насчитывавшего в период испан¬
ского владычества от 100 до 120 тысяч жителей.
Итак, если учесть, что в течение этих веков (как и в
течение предыдущих) страшные эпидемии, вспыхивавшие
время от времени (например, в 1575, 1630 и 1656 годах),
уносили сразу от одной трети до трех четвертей населе¬
ния, то можно прийти к выводу, что рост численности
населения одних городов и относительная стабильность
числа жителей многих других обусловливались главным
образом иммиграцией из деревни. И действительно, толь¬
ко значительный и почти непрерывный приток людей из
сельских местностей мог относительно быстро воспол¬
нить те людские' потери, которые являлись следствием
эпидемий, и заменить собой естественный прирост насе¬
ления, крайне замедленный в то время из-за высокой
смертности. Следует учитывать, что численность населе¬
ния всей Италии увеличилась, судя по заслуживающим
доверия данным, с 1-1 миллионов в 1550 году до 13 мил-
68

лионов в •1600 году, но затем вновь снизилась в 1700 го¬
ду приблизительно до И миллионов.
Однако приток людей из деревень и из маленьких го¬
родов в крупные города не сопровождался общим рос¬
том и развитием торговли и промышленности, наоборот,
и торговля и промышленность, как уже ,было сказано,
повсеместно пришли в упадок, и роль их была сведена
к удовлетворению ограниченных потребностей местных
рынков. Иммиграция в города, особенно в столицы, обу¬
словливалась главным образом тем обстоятельством,
что в этих центрах проживали .наиболее богатые пред¬
ставители господствующего класса (на Юге в те времена
значительная часть представителей феодального класса
также стекалась в Неаполь), проматывавшие там свою
земельную ренту и те доходы, которые они получали от
своих феодальных ■владений, должностей, придворных
постов, государственных займов и т. д. Между тем вокруг
аристократии, которая жила в великолепных дворцах и
вела роскошный и праздный образ жизни, вокруг
папских, княжеских и вице-королевских дворов и
вокруг многочисленных административных и ,судебных
учреждений, которые столь расплодились в условиях аб¬
солютистской системы, вокруг монастырей и церквей
развернулась самая разнообразная деятельность, заклю¬
чавшаяся, однако, в значительно 1большей степени в
различного рода службах, чем в производстве товаров.
Наряду с адвокатами, врачами, художниками и писате¬
лями, наряду с мелкими торговцами и ремесленниками
(организованными в закрытые и носившие почти новее-
местно обязательный характер цехи), наряду с бесчис¬
ленными слугами патрицианских семей появилось, осо-
беннов некоторых городах, огромное количество бедного
люда, который потянулся в столицы в надежде найти
там менее тяжелые условия жизни, чем в деревне, но
вынужден ,был заниматься чем попало, существуя на
случайные заработки, а зачастую и на милостыню, раз¬
даваемую церквами, монастырями и богатыми семей¬
ствами.
В итоге итальянские города приобрели в те века па¬
разитический характер; производственные возможности
в области промышленности и размах торговли с даль¬
ними странами не соответствовали ни числу этих горо¬
дов, ни той большой значимости, которую приобрели
.	69

некоторые из них (сообразно тому времени). И города
эти были тяжелым бременем, значительно более тяже¬
лым, чем в период коммун, для деревни, из которой они
выкачивали не только средства к существованию, но и
большую часть тех средств, которые шли на удовлетво¬
рение потребностей жившего в роскоши господствую¬
щего класса и на содержание государственного и цер¬
ковного административного аппарата. Степень парази¬
тизма городов, живших за счет деревень, была, разу¬
меется, не везде одинаковой. Так, в некоторых примор¬
ских городах, как-то: Венеция, Генуя, Мессина, — или в
таком ■городе, как Милан, который неизменно поддержи¬
вал довольно широкие экономические связи с другими
странами Европы, международная торговля и некоторые
отрасли промышленности оставались по-прежнему важ¬
ными источниками дохода. Таким образом, эти города
являлись меньшим бременем для деревни, чем некото¬
рые столичные центры (как, например, Рим или Неаполь,
которые носили преимущественно бюрократический и
феодальный характер и буржуазия которых всегда была
слабой) или же большая часть провинциальных городов,
служивших в то время главным образом местопребыва¬
нием мелкой земельной знати. Но так как торговля и
промышленность находились тогда в упадке, почти всю¬
ду тон городской жизни задавала аристократия, а не
буржуазия. Вот почему в противовес жизни в столицах,
носившей оживленный характер благодаря событиям при
дворе, пышным празднествам и церемониалам, малень¬
кие города пребывали в спячке ■и, как правило, превра¬
тились в те века в «города молчания».
Один только город представлял собой в те времена
исключение. Это был торговый город Ливорно, отличав¬
шийся быстрым ростом и развитием; население его, со¬
ставлявшее в 1530 году 2 тысячи жителей, к 1600 году
достигло 10 тысяч, а веком позже — 30 тысяч человек.
Своим развитием Ливорно был обязан Медичи, которые
построили порт, облегчили доступ в город иностранцам,
:!езависимо от их вероисповедания, ввели широкие та¬
моженные дьготы; последнее мероприятие привело в
1675 году к тому, что Ливорно стал настоящим порто-
франко. Великие герцоги из дома Медичи стремились
вначале превратить Ливорно в центр тосканской торгов¬
ли, по примеру Пизы, игравшей такую же роль в пред¬
70

шествовавшие века. Но их надежды добиться для этого
города широкого развития самостоятельной торговой де¬
ятельности и кораблестроительства вскоре рухнули, ибо
те отрасли !промышленности, которые когда-то способ¬
ствовали расцвету тосканских городов, пришли к тому
времени в упадок, в результате чего Ливорно ■превра¬
тился, в сущности говоря, в некий огромный склад, где
англичане и голландцы выгружали и хранили сваи това¬
ры. Эти товары они сбывали затем не только в !Италии,
но на всех рынках !Средиземноморья. Так, благодаря
космополитическому составу населения и весьма актив¬
ной портовой деятельности город Ливорно стал первым
портом Италии по интенсивности судоходства и превра¬
тился в XVI и XVII веках в процветающий город. Прав¬
да, в экономическом отношении Ливорно был несколько
оторван от Тосканы и от остальных ■областей Италии,
зато■ он был тесно связан с иностранными государства¬
ми, которые в своем торговом и промышленном разви¬
тии ушли далеко !вперед.
В то время, как промышленность и торговля Италии
приходила в упадок, нельзя сказать, чтобы в области
сельского хозяйства в XVI и XVII веках был заметен
какой-либо прогресс, хотя теперь оно в значительно боль-
щей мере, чем в предыдущие столетия, являлось одним
из главных источников экономики страны. Можно даже
сказать, что сельское хозяйство также находилось в
состоянии застоя, а во многих областях Италии пришло
в упадок. !Правда, в различных итальянских государ¬
ствах были ׳проведены мероприятия законодательного
порядка, направленные на развитие сельского хозяйства,
и предприняты попытки ׳(иногда успешные) освоения не¬
обрабатываемых и болотистых земель. Кроме того, де¬
ятели итальянской культуры всегда проявляли интерес
к аграрным проблемам, что нашло отражение в много¬
численных исследованиях, посвященных обработке зем¬
ли, которые были опубликованы на протяжении этих
столетий. Непрерывный рост цен на зерно во всех стра¬
нах Европы побудил Сицилию и ряд других областей
Италии взяться за возделывание необрабатываемых зе¬
мель. Но во многих других областях — на юге конти-
дентальной Италии, в Тосканской и Римской Маремме
и даже на севере страны — наблюдалось сокращение
площади обрабатываемых земель и увеличение земель-
71

ной площади, отводившейся под пастбища для овец
или для рогатого скота и лошадей. Следует учесть
также, что частые набеги берберийских пиратов на
города и селения, расположенные на побережье, при¬
вели не только к значительному сокращению морского
промысла и рыболовства, но и к резкому сокращению
численности населения во многих приморских районах,
где еще больше, чем в прошлые времена, стала
свирепствовать малярия и возродились почти перво¬
бытные условия существования, сохранившиеся вплоть
до XIX века.
В конце XVI и в начале XVII века в некоторых
наиболее отсталых областях страны условия жизни
крестьян были несколько улучщены в правовом отпоше-
нии. Так, например, Эммануил Филиберт отменил кре¬
постное право в Пьемонте; отменено было крепостное
право, хотя и не полностью, и в Сицилии, где оно называ¬
лось «вилланство». ׳Но феодальный гнет в этих государ¬
ствах по-прежнему сильно давал себя чувствовать; та¬
ким же тяжелым был этот гнет почти во всех итальянских
государствах, с той только разницей, что проявлялся он
в различной форме. На протяжении XVI и XVII веков во
многих районах Италии усилилась и экономическая
эксплуатация крестьян. Красноречивым доказательством
тяжелых условий существования крестьянского населе¬
ния значительной •части итальянской деревни является
рост нищенства, бродяжничества и особенно разбойни¬
чества, принявший 1в XVI и XVII веках огромные разме¬
ры, главным образом в Папском государстве и Неаполи¬
танском королевстве. Разбойники постоянно встречали
поддержку со стороны сельского населения, которое вы¬
ражало в такой форме свой протест против нищеты и фе¬
одального гнета. Но разбойничество поддерживали и
широко использовали в своих целях и сами феодалы,
которые прибегали к помощи разбойничьих банд для
прикрытия и маскировки ими самими чинимых насилий и
зачастую вербовали среди разбойников свою наемную
стражу и наемных убийц. Таким образом, предпринимав¬
шиеся в течение длительного времени папами и испан¬
скими вице-королями попытки жестоко расправиться с
разбойничьими шайками не дали положительных резуль¬
татов. Лишь к концу XVII века ряд таких репрессив¬
ных мероприятий, как, например, действия неаполитан-
7-2

ского вице-короля маркиза дель Карпио, принесли кое-
какие результаты, ибо они сопровождались решительны¬
ми действиями и против баронов. Таким образом, разбой
в значительной мере сократился, хотя в XVIII веке он
был еще довольно распространенным явлением во мно¬
гих областях Италии.
Монархический, абсолютистский строй, ,преобладав-
ший в итальянских государствах в XVI и XVII веках
(только Венеция, Генуя и Лукка оставались ׳городами-
республиками, управляемыми олигархически), бесспор¬
но, дал известные результаты, которые в свете общего
развития истории Италии можно определить как поло-
жителыные. Так, создание Тосканского государства Ко¬
зимо I и Пьемонтского государства Эммануилом Фили-
бертом является, несомненно, шагом вперед •по сравне¬
нию со старым городским и феодальным партикуляриз¬
мом. Это был промежуточный этап на пути длительного
исторического развития, приведшего Италию от состоя¬
ния крайней раздробленности, в котором она оказалась
в последние столетия средневековья, к более простому
разделу страны, от которого ведет свое начало Рисорд-
жименто. Что касается Пьемонта, то создание Эмману¬
илом Филибертом «собственных» вооруженных сил было
такж^е исторически положительным явлением; это позво¬
лило Савойскому герцогству, воссозданному Францией
и Испанией в силу Като-Камбрезийского мирного дого¬
вора, проводить относительно независимую, хотя ,порой
и несколько рискованную •и чреватую срывами по¬
литику.
Подытоживая все это, можно сделать вывод, что в
XVI и XVII веках абсолютизм ,не сыграл в Италии той
прогрессивной роли, какую он сыграл во Франции и дру¬
гих странах в тот же период. Во-первых, восстановление
.и развитие абсолютизма в Италии совпало с периодом
упадка буржуазии и с периодом иностранного владыче¬
ства, которому была непосредственно подчинена почти
половина Италии, а косвенно — значительная часть
остальной половины страны. Во-вторых, хотя в италь¬
янских государствах и был создан относительно центра¬
лизованный бюрократический аппарат, однако тот раз¬
рыв, который существовал между городом и деревней в
73

административной и экономической областях, не был
ликвидирован при абсолютизме, и духовенству и знати
были предоставлены значительно большие привилегии.
И наконец, способствуя образованию бюрократии, кото¬
рая либо фактически, либо юридически находилась на
привилегированном положении, введя систему продажи
должностей и !поместий и сдачи на откуп налогов, чрез¬
мерно злоупотребляя государственным долгом; абсо¬
лютизм всемерно потворствовал стремлению торговой
буржуазии стать классом земельных собственников и
привилегированных рантье. Тем самым он способствовал
и численному росту знати, которая оказывалась в итоге
тесно связанной с тем или иным правительством. Явле¬
ние это имело !место как !в областях, непосредственно
подвластных испанцам, так и в государствах, остав¬
шихся независимыми. В то время как к народным мае-
сам итальянские ׳господствующие классы по-прежнему
относились с высокомерием феодалов и вельмож, что
дополнялось еще заимствованной у испанцев надмен¬
ностью и презрением к торговой и ремесленной деятель¬
ности, с государями, вице-королями и иностранными пра¬
вителями они держались совсем по-другому: отказав¬
шись от всяких стремлений к независимости, они, как
правило, раболепствовали и лицемерили.
, В этой праздной феодальной Италии, экономически
деградирующей и политически порабощенной, католиче¬
ская •церковь смогла значительно усилить свое влияние.
Прежде всего ей удалось довольно легко расправиться
с группами протестантов или еретиков, возникшими в
Италии в 1530 — 1550 годы. Реформация не могла стать
в Италии широким массовым движением, ибо в тот мо¬
мент буржуазия переживала кризис, а народные массы
пребывали в состоянии известной депрессии. Идеи Ре¬
формации получили распространение лишь в некоторых
кругах интеллигенции и в отдельных случаях, в ограни¬
ченном масштабе, проникли в среду ремесленников и
крестьян. Однако римская церковь, которую усиленно
поддерживали господствующие классы и правительства
итальянских государств, задушила это движение в за¬
родыше.	׳
Благодаря этой поддержке церкви удалось также зна¬
чительно расширить владения духовных учреждений и
религиозных орденов, которым, как правило, предостав¬
74

лялись привилегии и которые находились под охраной
права «мертвой руки». Кроме того, церковь заметно уси¬
лила свою благотворительную деятельность, создав
целый ряд благотворительных учреждений, которые
играли двоякую роль: с одной стороны, они в какой-то
мере облегчали нищету и страдания народных масс, а с
другой — способствовали росту влияния церкви на мае-
сы; в то же время они должны были доказать правящим
классам, чгго церковь является институтом, необходимым
для сохранения существующего социального строя. Осно¬
вываясь на принципах, одобренных Тридентским со¬
бором \ церковь способствовала распространению в
народе новых культов, поощряла пышные церковные
церемонии, все чаще устраивала религиозные праздне¬
ства, поклонение святым местам и паломничества. Таким
образом, церкви удалось направить религиозную жизнь
народа в нужное русло, придав ей внешне несколько
языческий характер и суеверную окраску, но лишив ее
зато какой бы то ни было возможности свернуть на ере¬
тический путь. Эта внешне пышная религиозная жизнь
служила своего рода отдушиной, отвлекая от серой и
безотрадной будничной жизни, и была могучим факто¬
ром, способствовавшим сохранению существующего об¬
щественного строя.
Что касается области культуры, то и тут церковь раз¬
вила весьма :интенсивную деятельность. Репрессии про¬
тив еретиков имели своим продолжением борьбу с пере¬
довыми философскими и научными взглядами эпохи Воз¬
рождения. Во второй половине XVI нека и в первые деся¬
тилетия XVII века церковь при поддержке правительств
итальянских государств, с помощью инквизиции и
Конгрегации индекса запрещенных книг и благодаря ак¬
тивнейшему участию ордена иезуитов и других религи¬
озных орденов в организации школьного образования и в
мероприятиях в области культуры сумела снова подчи¬
нить своему контролю и руководству многие области
культурной жизни Италии. Наряду с репрессивными дей¬
ствиями, кульминационной точкой которых явились сож-
1 Тридентский церковный собор заседал с перерывами в 1545—
1563 годах в городе Триденте (или Триенте, в Тироле). Был созван
с целью «реформы» церкви и ограничения папской власти. Руководи¬
мый иезуитами, собор прошел под знаком непримиримости к Рефор¬
мации и укрепления монархической власти папы. — Прим. ред.
75

жение ׳на костре Джордано Бруно и расправа с Галиле¬
ем, церковь ловко использовала в консервативных це¬
лях внешние и риторические аспекты гуманистической
культуры и вела широкую пропаганду, направленную на
восхваление церкви и папства и на разжигание духа
крестового похода против турок и протестантов. Таким
образом, церкви удалось ׳монополизировать на ׳протяже-
нии почти двух столетий воспитание молодежи из ари¬
стократической и буржуазной среды и сохранить в италь¬
янской культуре гвельфский дух (получивший ׳свое даль¬
нейшее развитие в период Рисорджименто), суть кото¬
рого состояла в отождествлении славы Италии со ела-
вой церкви и согласно которому на долю итальянцев вы¬
пала историческая миссия главных хранителей католи¬
ческих традиций и стражей «свободы» церкви.
И действительно, в XVI и XVII веках влияние италь¬
янцев внутри католической церкви значительно возросло.
Так, после кратковременного пребывания на папском
престоле фламандца Адриана VI (1521—1523) не только
все папы были итальянцами, но начиная с XV века боль¬
шую часть коллегии — кардиналов, а также персонала
папской дипломатической службы и других централь¬
ных учреждений римской курии — составляли итальянцы.
Наличие большого числа итальянских еписко¬
пов благодаря существованию в Италии множе¬
ства мелких епархий способствовало тому, что на Три-
дентском соборе восторжествовали положения, направ¬
ленные на значительное усиление власти папы над всей
церковью. В конечном счете тот факт, что в Италии не
было сильной монархии на национальной основе или хо¬
тя бы централизованного государства, охватывающего
часть Италии, позволил папству сделать главным источ¬
ником своих сил итальянское духовенство, на верность
которого оно могло твердо рассчитывать. Все эти обсто¬
ятельства способствовали тому, что в итальянской куль¬
туре получила распространение теория, носившая одно¬
временно националистский и космополитический харак¬
тер; согласно идее, лежавшей в основе этой теории,
итальянцам суждено было благодаря папству играть
главенствующую роль во всем католическом мире.
Следует, впрочем, отметить, что Возрождение, как и
эпоха Гуманизма, носило на себе печать космополитиз¬
ма; так, различные страны Европы заимствовали на про-
76

тяжении XVI века у Италии художественные и литера¬
турные формы, философские и научные идеи, ставшие
основополагающими для дальнейшего развития новой
культуры. Кроме того, в XVI и XVII веках множество
квалифицированных специалистов эмигрировало из Ита¬
лии во все страны Европы. За художниками и специали¬
стами вскоре последовали отлученные от церкви служи¬
тели культа и преследовавшиеся инквизицией философы;
к квалифицированным ремесленникам присоединились
музыканты, к дипломатам и государственным деяте-
лям—военные и авантюристы. Зачастую все эти люди
находили 1в Испании или во Франции, в австрийских вла¬
дениях или в других странах те возможности и условия
для развития, которых они не имели в Италии. Однако
если такой исход итальянцев из Италии и способствовал
бесспорно развитию некоторых европейских государств и
общему прогрессу цивилизации, однако вместе с тем это
явление в немалой степени усилило общий •кризис и упа¬
док Италии, потерявшей, таким образом, много ценных
творческих сил.
Можно смело утверждать, что в XVI веке и на про-
тяж!ении большей части XVII века Италия отдала Евро¬
пе много богатств, людских ресурсов и талантов, не полу¬
чив взамен ничего исторически ценного. Наоборот, Евро¬
па играла в жизни Италии, как правило, отрицательную
роль.
Так, тяжелым !бременем легло на Италию прежде
всего испанское господство, в силу которого обширные
и имевшие важное значение итальянские территории
были включены в стратегическую систему, задуманную
и осуществлявшуюся в соответствии с чужеземными и
вразрез с национальными интересами. Так, Неаполитан¬
ское королевство, Сицилию и Сардинию испанцы исполь¬
зовали почти исключительно в качестве передовых ба¬
стионов против турок, а Миланскую область — как ан-
тифранцузский аванпост, в то же время вместе с союзной
Генуей последняя служила коммуникационным целям,
связывая Испанию с государствами, в которых правили
представители австрийской ветви Габсбургского дома.
Отрицательно сказалась на Италии и та политика,
которую проводили другие крупные державы. Австрия,
например, являвшаяся неизменной союзницей Испании,
оказывала на Венецию давление с севера и с востока;
77

гранича на западе с Испанской Ломбардией, Венеция
вынуждена была, таким образом, ,придерживаться сугубо
оборонительной политики и, как правило, мало актив¬
ной. То же самое можно сказать и о двух главнейших
противниках Испании и Австрии: о Турецкой империи и
Франции, политика которых имела для Италии либо от¬
рицательные !последствия, либо положительные, но лишь
в незначительной степени.
Турецкая империя со своими берберийскими васса¬
лами из Северной Африки находилась почти постоянно
в состоянии войны с Испанией и с большей частью италь¬
янских государств. Это обстоятельство, как уже указыва¬
лось, имело для Италии очень тяжелые последствия, не
только потому, что в связи с военными действиями пару-
шалась торговля на Средиземноморье, но главным обра-
30м потому, что большая часть Италии вынуждена была
служить оплотом чужой политической и религиозной
системы, что постоянно ставило страну под удар неуем¬
ного врага, который грабил ее побережья и лишал безо¬
пасности ее моря. В течение ряда лет и периодов только
Венеции удалось избежать участия в этой пагубной
борьбе, особенно на протяжении тех семидесяти лет, ко¬
торые прошли между окончанием Кипрской войны
.(1574) и началом Кандийской войны (1644). Но с того
момента и в последующие годы Венеция участвовала в
целом ряде войн с турками, которые продолжались с не¬
большими перерывами вплоть до 1718 ,года и довели
Венецию до полного упадка — политического, военного
и финансового.
Что •касается Франции, то с восшествием на престол
Генриха IV она вновь стала проводить в Италии очень
активную политику, стремясь ослабить господствующее
влияние Испании и отвоевать хотя бы часть тех пози¬
ций, которыми Франция кратковременно располагала в
Италии в начале XVI века. Активизация политической
деятельности Франции в первые десятилетия XVII века
стимулировала стремление к независимости некоторых
итальянских государств, особенно Пьемонта, который по¬
пытался использовать в своих интересах обострение
франко-испанского конфликта и предпринял ряд экспан¬
сионистских попыток, зачастую необдуманных и мало
удачных. Однако активизация французской политики,
которую все более и более решительно проводили
78

Ришелье, Мазарини и Людовик XIV, привела в течение
XVII века к завоеванию Фракцией некоторых стратеги¬
ческих позиций в Северной Италии и к подчинению •более
чем на полвека Савойского герцогства французскому
диктату. Однако итальянским государствам так и не
удалось извлечь из этого существенных выгод, как не
удалось уменьшить и территорию испанских владений в
Италии. В сущности говоря, Италия не смогла извлечь
из франко-испанского антагонизма XVII века полезных
для себя результатов, потому что в Европе в то время
не •было равновесия сил; иначе говоря, крупные державы
(каковыми являлись в XVII веке Англия и в несколько
меньшей степени Россия и Пруссия), которые были за¬
интересованы во имя достижения равновесия в Европе
и на Средиземноморье в поддержке и укреплении в Ита¬
лии сил, способных последовательно проводить относи¬
тельно самостоятельную политику между Францией, с
одной стороны, и господствовавшей в Италии иностран¬
ной державой — с другой, не принимали постоянного
действенного участия в европейских событиях.
Однако в Италии XVII века отнюдь не затихла борь¬
ба народа и не угас дух сопротивления иностранному
господству. Об этом красноречиво свидетельствуют круп¬
ные антииспанские восстания в Неаполе и Палермо в
1647 году и восстание в Мессине в 1674 году. Не следует
также забывать и о том, что первое из этих выступлений
сопровождалось широким крестьянским восстанием, но¬
сившим одновременно антифеодальный и антииспанский
характер и охватившим значительную часть Юга.
С другой стороны, яркие произведения антииспан-
ской литературы, наиболее крупными представителями
которой были Боккалини и Тассони, также свидетель¬
ствовали о распространенных в то время умонастроениях.
Эта литература не была лишена поверхностной риторики
и элементов приспособленческого, конъюнктурного ха¬
рактера, обусловленных влиянием того или иного италь¬
янского князя или даже французской пропаганды. И все
же она способствовала тому, что в итальянской куль¬
туре не угасало стремление к независимости, стремление,
быть может, неопределенное и не влекущее за собой
непосредственных политических действий, но оказавшее
79

известное влияние на дальнейшее развитие политических
идей в Италии.
И, наконец, Контрреформации не удалось вытравить
дух !сопротивления ׳возросшей мрши церкви. Это прояви¬
лось в основном в постоянном противодействии, оказы¬
ваемом папской курии теми юристами, которые поддер¬
живали итальянские правительства в их частых судеб¬
ных конфликтах с церковью, будь то в независимых госу-
царствах или же в самих испанских владениях. Эти конф¬
ликты, происходившие на протяжении XVI и XVII веков,
почти никогда не принимали широких масштабов
и ограничивались самое большее судебными тяжбами по
частным вопросам. Лишь в одном случае судебная рас¬
пря приобрела, если можно так выразиться, поучитель¬
ное и исторически положительное значение, оставив па¬
мятный след в истории итальянской культуры: это был
конфликт между Венецией и папой Павлом V, имевший
место в начале XVII века. Объяснялось это главным
образом той деятельностью, которую развернул в этой
связи Паоло Сарпи: он развил юрисдикционалистскую
теорию \ основанную на глубоком историческом иссле¬
довании и пронизанную духом критики церкви периода
Контрреформации.
В сущности говоря, если деятельность Сарпи, сочув¬
ственно воспринятая по ту сторону Альп многими про¬
тестантами, с которыми он переписывался, отвечала, с
одной стороны, духу научной мысли эпохи Возрождения,
то, с другой стороны, она предваряла юрисдикционализм
XVIII !века, на который оказала известное влияниК По¬
следний развивался в совершенно других условиях —
социальных, политических и культурных,— чем те, кото¬
рые были присущи Венеции Сарпи, и в целом он был го¬
раздо богаче идеологическими мотивами, чем юрис-
дикционализм XVII столетия, и обладал значительно
большими возможностями для политического раз¬
вития.
Это соображение касается в какой-то мере и всей
итальянской культуры XVII века, которая обладала и
животворными силами и гениальными людьми (доста-
1 В итальянской исторической литературе термин «юрисдикциона-
лизм» применяется главным образом для обозначения раздельного
существования церкви и государства при условии координации их
деятельности. — Прим. ред.
80

точно подумать о галилеанской научной школе), но кото¬
рой не хватало в общем политической силы и ярко выра¬
женного прогрессивного импульса. Все это было обус- .
ловлено в основном социальным застоем и относитель¬
ной культурной изоляцией самой Италии по сравнению
со странами, находившимися на стадии социального
прогресса, такими, как Франция, Голландия и Англия;
эта изоляция сохранялась вплоть до конца XVII века.
И лишь когда оба этих отрицательных условия начали
изменяться, Италия вступила на тот прогрессивный путь,
который привел ее к Рисорджименто.
б История современной Италии

ГЛАВА ВТОРАЯ
XVLII ВЕК
1.	Новое влияние Европы на Италию
Вслед за периодом, который можно охарактеризовать
в основном как период застоя в развитии Италии, в
XVIII веке наступил период, который можно назвать пе¬
риодом подъема. Это изменение явилось результатом
в первую очередь того влияния в области политики и
культуры, которое сильнейшим образом оказывали на
нее различные европейские страны. Почва для этого
в Италии была весьма благоприятной: было общество,
которое в результате внутренних структурных измене¬
ний, происходивших сначала медленно и почти под¬
спудно, а затем более быстро и явно, желало воспри¬
нять достижения наиболее передовой европейской куль¬
туры того времени и самому встать на путь прогрессив¬
ного развития. Вот почему хотя период между 1700
и 1789 годами и не относится к Рисорджименто, ибо
в эти годы еще не возникли политические группы,
стремившиеся бороться за объединение и независи¬
мость Италии, тем не менее он является своего рода
предпосылкой к Рисорджименто, ибо в этот период
действительно созрели социальные, политические и
культурные условия, породившие под воздействием
Французской революции в последние годы XVIII века
движение Рисорджименто.
Война за испанское наследство, ознаменовавшая со¬
бой начало XVIII века, положила конец периоду геге¬
монии Франции в Европе и установила на европей¬
ском континенте равновесие сил, ибо, несмотря на то,
что на испанский трон взошел один из Бурбонов, к
Австрии перешла большая часть испанских владений в
82

Европе. Вместе с тем в результате этой войны Англия
}־твердила свое морское превосходство и, захватив
Гибралтар и остров Менорку, закрепила свои позиции
и на Средиземном море. Что касается Италии, то Ут¬
рехтский и Раштадтский мирные договоры (1713—1714),
которыми завершилась война за испанское наслед¬
ство, узаконили смену испанского господства австрий¬
ским и предопределили значительное укрепление Савой¬
ского государства: оно стало королевством и присо¬
единило к своей территории, помимо Монферрата, Валь-
сесии и Ломеллины, также и Сицилию. В дальнейшем,
после провала попытки Испании восстановить в Италии
свое господство, Сицилия, в силу Гаагского мирного
договора 1720 года, была насильственно обменена на
Сардинию.
Венский мирный договор (1738) и Ахенский договор
(1748), положившие конец войне за польское и авст¬
рийское наследство, не изменили существенным обра-
30м общей обстановки, определявшейся равновесием
сил в Европе. Зато эти договоры значительно измени¬
ли династическую и территориальную систему Италии:
так, в непосредственном владении Австрии осталась
одна лишь Миланская область, которая в дальнейшем
еще уменьшилась на западе в результате расширения
Пьемонтом своей территории до границ Тичино, в то
время как Карл и Филипп Бурбонские (сыновья Филип¬
па V — короля Испании и Елизаветы Фарнезе — послед¬
ней наследницы Пармского герцогства) стали: один —
королем Неаполя и Сицилии в 1734 году, другой —
герцогом Пармы в 1748 году. Австрии удалось все же
в 1737 году, после смерти последнего отпрыска Медичи,
посадить на тосканский трон великого герцога Франца
Лотарингского — супруга Марии Терезии Габсбургской,
ставшей в 1740 году императрицей. Отсюда и Лотаринг¬
ская династия Тосканы, являвшаяся, в сущности гово¬
ря, младшей ветвью царствовавшей в Австрии Габсбург¬
ско-Лотарингской династии.
Все эти изменения произошли по воле тех держав,
которые более всего были заинтересованы в итальян¬
ских делах: Франции, Австрии, Испании и Англии. Из
всех итальянских государств только Пьемонт прово¬
дил в те годы относительно независимую политику:
он пытался использовать в своих интересах франко-
6*	83
австрийское соперничество, заключая союз то с одной,
то с другой из этих держав и сохраняя в то же вре¬
мя неизменно дружественные отношения с Англией. Од¬
нако существование Савойского государства как тако¬
вого и его территориальная экспансия в первой поло¬
вине XVIII века зависели главным образом от воли ве¬
ликих европейских держав. Как Франция, так и Авст¬
рия были заинтересованы в существовании этого буфер¬
ного государства (подобно Франции и Испании в пери¬
од заключения Като-Камбрезийского мирного договора),
и каждая из них хотела, чтобы оно было. достаточно
сильным, дабы не подпасть под иго другой, но в то же
время не настолько сильным, чтобы занять господст¬
вующее положение в Северной Италии. Англия со сво¬
ей стороны была заинтересована в том, чтобы Пьемонт
служил фактором, уравновешивающим силы Франции и
Австрии, занял свое место на западе Средиземноморья
и мог, владея Сардинией, в известной мере уравнове¬
шивать в этом районе моря влияние Франции и Испании
в пользу самой Англии. Вот почему, хотя Виктор Аме¬
дей II и Карл Эммануил III и показали, что они умеют
ловко использовать эти благоприятные обстоятельства,
все же относительно независимая политика Пьемонта на
протяжении первой половины XVIII века являлась в ко¬
нечном счете результатом крупной политической иг¬
ры, которая велась в основном за пределами Италии.
Несмотря на то, что итальянские территории служи¬
ли объектом борьбы и сделок между иностранными дер¬
жавами, которые отнюдь не склонны были считаться с
волей народов и весьма мало принимали в расчет пра¬
вительства итальянских государств, все же итоги ев¬
ропейских войн первой половины XVIII века во многом
положительно сказались на последующем развитии Ита¬
лии в целом и на развитии отдельных ее областей
в частности. Положительным являлся прежде всего
тот факт, что был положен конец испанскому господст¬
ву, а австрийское господство было низведено до мае-
штабов одной лишь Миланской области; таким образом,
Юг Италии перестал служить форпостом распадающейся
империи и стал снова независимым государством,
хотя им и правила династия иностранного происхож¬
дения и оно было подвержено сильным влияниям извне.
Что касается Сицилии и Сардинии, то после трехвеко-
84

вого иностранного владычества они были присоедине¬
ны к итальянским государствам, иначе говоря, они ста¬
ли поддерживать с Италией тесные и постоянные свя¬
зи и начали, таким образом, преодолевая, правда, мно¬
жество новых трудностей, постепенно выходить из той
изоляции, в которой они пребывали на протяжении дол¬
гих веков и в результате которой чуть не стали обо¬
собленными нациями. Не менее положительным факто¬
ром явилось и территориальное расширение Савойского
государства и прежде всего то обстоятельство, что
европейская дипломатия стала рассматривать его как
фактор, необходимый для сохранения равновесия сил в
Европе. Кроме того, австрийское господство в Миланской
области было все же лучше для последней, чем испан¬
ское, точно так же, как правление Габсбургско-Лота¬
рингской династии в Тоскане было лучше, чем правле¬
ние последних Медичи. В общем можно прийти к выводу,
что новые австрийские и бурбонские правители повсе¬
местно, в большей или меньшей степени, стремились
идти навстречу местным нуждам и старались перестро¬
ить более или менее основательно существовавшую тог¬
да систему правления, хотя следует учитывать, что
делали они это ради укрепления своих позиций в толь¬
ко что обретенных владениях. И, наконец, бесспорно
положительным для Италии был факт длительного мир¬
ного периода (1748—1792), что явилось результатом
целого ряда обстоятельств, связанных с общеевропей¬
ской политикой и способствовавших ослаблению франко¬
австрийских антагонистических отношений. Особенно
ощутимым это стало после коренного изменения состава
союзов в период Семилетней войны (1756—1763): так,
Франция в этой войне была союзницей Австрии против
Пруссии.
С другой стороны, именно ослабление франко-авст¬
рийского соперничества сдерживало во второй полови¬
не XVIII века экспансионистские устремления Пьемонта
и способствовало укреплению позиций Австрии в Ита¬
лии. Помимо Миланской области, территория которой
на западе уменьшилась, в то время как ее позиции
на востоке укрепились (в результате захвата в 1707 году
Мантуи, обеспечивавшей великолепную стратеги¬
ческую позицию), Австрия подчинила своему полити¬
ческому влиянию и бурбонские государства Неаполь и
85

Парму благодаря браку двух дочерей Марии Терезии:
Марии Каролины с Фердинандом IV Неаполитанским в
1768 году и Марии Амалии с Фердинандом Пармским в
1769 году. Влияние Марии Каролины в Неаполе привело
в 1777 году к увольнению с поста министра Тануччи,
который после восшествия на испанский престол в
1759 году Карла III Бурбона (отца Фердинанда IV) про¬
водил в королевстве сугубо происпанскую политику.
А влияние Марии Амалии в Парме привело в 1771 году
к увольнению французского министра Дю Тилло, кото¬
рый в течение многих лет управлял этим маленьким
герцогством. В 1771 году, вслед за этими бракосо¬
четаниями, последовал брак второго сына плодовитой
императрицы, эрцгерцога Фердинанда, с Марией Беат¬
риче д’Эсте — наследницей герцогства Модены, что обес¬
печило на будущее царствование ветви Австрийско¬
го дома и в государстве д’Эсте.
Укреплению австрийских позиций в Северной Италии
способствовала, с другой стороны, и хроническая во¬
енная и политическая слабость Венецианской республи¬
ки, которая стала рассматриваться Австрией как сво¬
его рода резервное наследство, на которое можно бу¬
дет наложить руку при первом же удобном случае, как
это произошло тогда с Польшей. Австрия преследовала
в основном две цели: расширить свою территорию, вклю¬
чив в свое государство Миланскую область, и завое¬
вать господство на Адриатике, где она в значитель¬
ной степени способствовала в' то время развитию пор¬
товой и торговой деятельности Триеста и в меньшей
мере Фиуме. Еще в 1748 году, по окончании войн за
наследство, в ходе которых через территорию Венеции,
несмотря на формальный нейтралитет республики, про¬
ходили войска сражающихся противников, Австрия пред-
дожила Венеции уступить ей ряд внутренних районов
Истрии, не представлявших собой никакой ценности, в
обмен на некоторые районы провинций Брешии и Веро¬
ны. Это позволило бы ей соединить границы австрий¬
ской Ломбардии с Трентинской областью, где епископ¬
ское княжество Тренто, являвшееся феодом империи,
издавна находилось под неусыпным контролем Габсбур¬
гов. Попытка эта не увенчалась успехом, но она пока¬
зательна для тех устремлений, которые были осущест¬
влены впоследствии в более широких масштабах.
86

В 1782 году, в момент, когда велись переговоры о заклю¬
чении русско-австрийского союза против Турции,
Иосиф II писал Екатерине II, 1предлагая присоединить
в дальнейшем к Австрии венецианские Истрию и Дал¬
мацию.
О все усиливавшемся проникновении Австрии в Ита¬
лию свидетельствовало и осуществлявшееся в те годы
строительство дорог, которые сыграли важную роль в
развитии торговли. Строительство Бреннерской дороги
(первая проезжая дорога через Альпы) и Абетонской
дороги, соединившей Флоренцию с Моденой, имело пер¬
востепенное стратегическое значение: таким образом кре¬
пость Мантуя, представлявшая собой один из углов бу¬
дущего четырехугольника крепостей, удобно соединялась,
задевая лишь часть территории Венецианской области,
с Трентинской областью и Тиролем, а с противопо¬
ложной стороны — через Модену с Флоренцией. Важное
значение имела также и Земмерингская дорога, кото¬
рая должна была впоследствии соединить Вену с Адри-
атакой и Венецианской областью. Таким образом, Ма¬
рия Терезия и ее дети — в особенности император Ио¬
сиф II и великий герцог Тосканский Петр Леопольд—
проводили в своих владениях, с одной стороны, широ¬
кую политику реформ, а с другой — закладывали осно¬
вы той стратегической системы, которая в 1796—1797 го¬
дах была сломлена мощным натиском революционной ар¬
мии Бонапарта, а затем в 1815 году, восстановлен¬
ная и значительно укрепленная, стала огромным препят¬
ствием к достижению независимости Италии.
В то время, как распространялось влияние Австрии,
Франция стремилась главным образом к укреплению сво¬
их позиций на западе Средиземноморья, преследуя тем
самым в значительно большей мере антианглийские, чем
антиавстрийские цели. Частично ей удалось добиться
этого благодаря присоединению к Франции Корсики, ко¬
торую уступила ей в 1768 году Генуя (последняя не
смогла подавить восстание, вспыхнувшее на острове)
и которую французы очень быстро подчинили себе, по¬
давив движение сопротивления, возглавлявшееся Пас¬
куале Паоли. Таким образом, именно тогда, когда Сар¬
диния и Сицилия были присоединены к итальянским го¬
сударствам, Корсика оказалась оторванной от одного
из итальянских государств, в подчинении которого она
87

находилась в течение многих веков, несмотря на мно-
начисленные восстания жителей острова. В результате
Корсика оказалась, по сути дела, в стороне от нацио¬
нального движения Рисорджименто и не вошла в со¬
став итальянской нации. Итак, можно прийти к выводу,
что события XVIII века имели для дальнейшей судьбы
крупных итальянских островов решающее значение.
Действия европейских держав, наиболее заинтересо¬
ванных в Италии, имели, следовательно, как положитель¬
ные, так и отрицательные стороны, но главное значение
их заключалось в том, что они способствовали активиза¬
ции политической жизни и обстановки в Италии, особен¬
но в первой половине XVIII века. На эту обстановку ока¬
зала влияние и та сложная политическая игра, которая
велась в те годы в Европе в еще более широком масшта¬
бе, чем в предыдущие века. Включение в европейскую по¬
литическую систему таких больших, быстро развивавших¬
ся держав, как Россия и Пруссия, сказалось и на Ита¬
лии как потому, что эти страны установили отноше¬
ния с итальянскими государствами и в определенные
моменты толкали их на те или иные действия, так и
потому, что своей политикой они оказывали влияние
на деятельность тех держав, которые были заинтере¬
сованы более непосредственным образом в итальянских
делах, и вынуждали эти страны в соответствующие мо¬
менты то ослаблять, то усиливать свою активность в Ита¬
лии. Таким образом, в XVIII веке выявилась еще более
тесная, чем в прошлом столетии, взаимозависимость по¬
ложения в Италии и общего положения в Европе. Этот
факт можно также рассматривать как одну из предпосы¬
лок движения Рисорджименто, развитие которого было в
дальнейшем тесно связано с крупными политическими
событиями в Европе.
Значительное влияние на все последующее развитие
Италии оказала и новая обстановка, сложившаяся на
Средиземноморье в XVIII веке. Главным событием того
времени явился упадок Турецкой империи и возникнове¬
ние так называемого восточного вопроса. Австрия,
завоевав в конце XVII века Венгрию, в XVIII веке на¬
чала оказывать давление на Балканы, правда, не очень
последовательно и не всегда успешно, ибо она уча¬
ствовала тогда одновременно в войне против Фран¬
ции и против Пруссии. В 1770—1792 годы Россия за-
85

воевала все северное побережье Черного моря, вклю¬
чая Крым, и нацелилась на проливы. Таким образом,
она посягала, соперничая в этом отношении с Австрией,
на балканское ядро Турецкой империи. Однако в суще¬
ствовании Турецкой империи были заинтересованы вы¬
ступавшая в ее защиту Франция, которая преследо¬
вала тем самым в основном антиавстрийские цели,
и соперничавшая с Францией Англия, которая пресле¬
довала антирусские цели. В итоге возникла очень слож¬
ная политическая игра, которая еще более осложнилась
в XIX веке, оказав известное влияние и на события в
Италии. Между тем, хотя в XVIII веке моря и берега
Италии все еще находились в опасности ввиду пират¬
ских нападений берберов, канул в прошлое страшный
призрак турецкой угрозы, который в период между взя¬
тием Константинополя в 1453 году и второй осадой Be-
ны в 1683 году так тревожил правительства и правя¬
щие классы почти всех католических государств. Од-
повременно с этим перестала существовать и столь
близкая сердцу пап времен Контрреформации идея во¬
енного союза христианских держав, направленного про¬
тив турок, иначе говоря, идея нового крестового похо¬
да, наподобие того, который был воспет Тассо во
времена Лепанто1. Этот антитурецкий союз так и не
удалось полностью осуществить, главным образом по¬
тому, что Франция, со времен царствования Франциска I,
неизменно рассматривала Турцию как свою действитель¬
ную или потенциальную союзницу в борьбе против Ис¬
пании и Австрии. Однако идея этого союза оказыва¬
ла значительное влияние на итальянскую культуру и
на взгляды правящих классов и народных масс: так,
в течение длительного времени она способствовала
тому, что итальянцы охотно мирились с испанским гос¬
подством и с военно-политической властью католиче¬
ских королей.
В такой обстановке в Европе, когда большие меж¬
дународные проблемы решались, исходя из династиче¬
ских интересов и из торговых интересов, которые при-
1 Лепанто — город'в Греции, вблизи которого 7 октября 1571 го¬
да у мыса Скрофа произошло крупное морское сражение между турец¬
ким и испано-венецианским флотами. Разгром турецкого флота
подорвал морское могущество Османской империи на Средиземном
море. — Прим. ред.
89

обретали все более настоятельный характер в резуль¬
тате роста мощи буржуазии в наиболее развитых госу¬
дарствах, космополитическая идея создания христи¬
анской республики под эгидой церкви и империи отош¬
ла в область предания, сохранившись лишь как воспо¬
минание о далеком прошлом. Зато воспоминанием менее
отдаленного прошлого, к которому относились теперь
то с насмешкой, то с ужасом, была идея религиозной
войны. Противопоставлению военного союза католиче¬
ских держав под эгидой папы и под руководством ис¬
панских и австрийских Габсбургов военному союзу про¬
тестантских сил был положен конец еще в XVII веке,
главным образом в результате реалистической, лишенной
религиозных предрассудков политики, проводившейся
Ришелье и Мазарини. Но религиозная нетерпимость про¬
должала существовать внутри отдельных государств, и
с нею еще потом пришлось бороться просветителям; все
же эта нетерпимость значительно смягчилась в XVIII ве¬
ке: исчезла прежде всего тенденция оправдывать ха¬
рактер внешней политики религиозными соображениями
и создавать в Европе на основе религиозных распрей
противоборствующие блоки. В Европе XVIII века, торго¬
вые и культурные отношения которой были гораздо 60-
лее тесными, чем в Европе XVII века, чем в Европе эпо¬
хи Возрождения или средневековья, получил распро¬
странение космополитизм Просвещения, стремившийся к
объединению людей на основе общности человеческой
природы, невзирая на религиозные различия. В то же
время в дипломатии преобладала идея равновесия сил,
идея механистическая, сложившаяся под известным вли¬
янием новой научной мысли, поскольку в ней была за¬
ключена тенденция рассматривать государства как есте¬
ственные силы природы, идея, отвечавшая, однако, ре¬
альной действительности Европы того времени. В рамках
европейского концерта наций, который начал складывать¬
ся на основе взаимного сближения крупнейших вражду¬
ющих держав, и отчасти взаимной нейтрализации (что
было достигнуто, правда, ценой кровавых битв и путем
переговоров, которые велись очень тонко и хитро), от
Священной Римской империи осталось только громкое
название, под которым скрывалась австрийская монар¬
хия, то есть держава, сформировавшаяся в основном
за последних два столетия и резко отличавшаяся как
90

по своей внутренней структуре, так и по своему гео¬
графическому положению от бывшей средневековой им•
перии.
Но если империей именуется та или иная, но все же
великая держава, то папство зато было низведено
до уровня политической силы, имевшей незначительный
вес и находившейся в состоянии полного упадка. Пос¬
ле окончания религиозных войн и исчезновения турец¬
кой опасности папство не могло больше выступать в
качестве института, координирующего действия поли¬
тических сил католических стран Европы, и его руко¬
водящая роль в области культуры резко упала. Таким
образом, во всех католических государствах широкое
развитие получила светская политика: правители этих
государств стремились, как правило, подчинить епи¬
скопов своей юрисдикции, ограничить привилегии духо¬
венства, ослабить могущество религиозных орденов и
уменьшить их богатства. Вскоре развернулось широкое
антиклерикальное и антирелигиозное наступление про¬
светителей.
Папство располагало очень ограниченными средства¬
ми для отражения этого двойного наступления; оно
мало что могло извлечь из того обстоятельства, что
оно являлось властителем маленького и бедного госу-
царства в Италии, по территории которого во время
войны за испанское наследство беспрепятственно про¬
ходили войска воюющих держав. Таким образом, в го¬
ды, последовавшие за заключением Ахенского мира, и
до Французской революции папству пришлось подчинить¬
ся требованиям правителей ряда государств: так, в
1773 году Климент XIV вынужден был под давлением
Бурбонов упразднить иезуитский орден, а в 1782 го¬
ду Пий VI совершил не увенчавшуюся успехом поездку
в Вену с целью убедить Иосифа II отказаться хотя бы
частично от проводимой им светской политики и поли¬
тики реформ.
Этот кризис папского могущества в XVIII веке можно
также рассматривать как важную предпосылку движения
Рисорджименто. Он покончил прежде всего с гвельф-
ской традицией, в силу которой на протяжении долгих
веков в итальянской культуре господствовала теория
об универсальной роли Италии, осуществляемой с по¬
мощью папства. Эту культурную традицию, возрожден¬
91

ную, как уже указывалось ранее, Контрреформацией,
широко использовало в своих целях папство, которое
могло, основываясь на этом, набирать свои основные
кадры в Италии. «В XVIII веке, — писал Антонио Грам¬
ши, — это традиционное течение начинает развиваться
в двух различных направлениях.
Представители одного направления все более созна¬
тельно, следуя определенной программе, опираются на
институт папства как на олицетворение той духовной
миссии, которую Италия призвана сыграть в мире, —
миссии, этико-политической, означающей ведущую роль
в Италии культурной и духовной области. Эти идеи наш¬
ли свое выражение в труде Джоберти «О нравственном и
гражданском первенстве итальянцев»... Параллельно раз¬
вивается «светское» направление, находящееся в оппози¬
ции к папству и отстаивающее принцип первенства
итальянцев и великой миссии Италии в мире, незави¬
симо от папства...
В историческом аспекте важен тот факт, что в
XVIII веке это традиционное течение начинает дробить¬
ся (вернее, конкретизироваться) ■и развиваться в соответ¬
ствии со своей внутренней диалектикой. Это означает,
что подобная литературно-риторическая традиция ста¬
новится политическим ферментом и побудительной причи¬
ной возникновения той идеологической базы, на основе
которой действующим политическим силам удастся по¬
вести за собой, хотя бы и в беспорядочном строю, широ¬
кие народные массы, поддержка которых была необходи¬
ма им для достижения определенных целей, и создать
угрозу для самого Ватикана и для других реакционных
сил полуострова, группировавшихся вокруг папства» 1.
В результате кризиса папства в большинстве италь¬
янских государств стали проводить в широких масшта¬
бах светскую политику, которая, как мы увидим далее,
сыграла значительную роль в политическом и социаль¬
ном преобразовании страны. Эта политика (хотя она и
была отчасти связана с существовавшей ранее в Италии
традицией борьбы с римской курией) смогла принять
широкий размах именно в результате резкого ослабле¬
ния папства и новой атмосферы в области культуры,
порожденной Просвещением. И наконец, кризис папства
1 A. Gramsci II Risorgimento, Torino, 1949, р. 49—50.
92

способствовал обострению внутреннего кризиса Папского
государства, то есть того, что еще Макиавелли считал
главным препятствием на пути к политическому объ¬
единению Италии.
Нельзя рассматривать влияние, оказываемое на Ита¬
лию политической обстановкой, сложившейся в Европе
в XVIII веке, в отрыве от влияния на нее в области
культуры наиболее развитых стран Европы. Положитель¬
ные стороны этого влияния, на которые мы указывали
ранее и которые были связаны с изменениями династи¬
ческой и территориальной системы Италии, значили бы
очень мало, если бы эти изменения не произошли имен¬
но в тот век, когда из Франции, Англии и других стран
в Италию проникала новая культура, пронизанная пред-
просветительскими и просветительскими идеями. Вот
почему династические и территориальные изменения со¬
провождались во многих итальянских государствах по¬
литикой реформ, характерной для просвещенного абсо¬
лютизма и отвечавшей общей направленности европей¬
ской политики и поддерживавшейся внутри самой Ита¬
лии просветительским движением в области культуры.
Таким образом, Европа оказывала на Италию одновре¬
менно и политическое и культурное влияние. Это вли¬
яние в свою очередь отвечало, по крайней мере ча¬
стично, определенным требованиям, которые были по¬
рождены внутренним развитием итальянского общества.
Тут следует напомнить, что разница между уровнем
социального развития, достигнутым наиболее передо¬
выми странами Европы, и уровнем развития, на кото¬
ром остановилась Италия (даже наименее отсталые ее
области), была в XVIII веке значительно более резкой
и явно не в пользу Италии, чем в конце XVI века или
в первые десятилетия XVII века, когда промышленная,
торговая и банковская деятельность некоторых италь¬
янских городов играла еще в целом значительную роль
в европейской экономике. Да и влияние итальянцев на
жизнь других стран Европы в XVIII веке также заметно
уменьшилось по сравнению с предыдущими двумя столе¬
тиями, когда множество итальянских государственных
деятелей, военных, специалистов и художников эмиг¬
рировали в Европу и оказывали большое влияние на
93

политическую жизнь и развитие культуры многих
стран. В XVIII веке в разных городах Европы еще можно
было встретить немало итальянцев, некоторые из них
достигли славы и богатства. В основном это были му¬
зыканты, иногда дипломаты или же известные авантю¬
ристы. Немало было и итальянцев, которые путешест¬
вовали по Европе, но они, как правило, в гораздо боль¬
шей мере способствовали проникновению новой европей¬
ской культуры в Италию, чем старой итальянской куль¬
туры — в Европу. Этот спад влияния, которое недав¬
но еще было столь значительным, объяснялся отчасти
ослаблением влияния папства; в основном же это яви¬
лось следствием того, что превосходству итальянцев
над другими европейскими народами в области куль¬
туры и техники, превосходству, столь характерному
для эпохи Возрождения и частично сохранившемуся еще
в XVII веке, пришел конец. Таким образом, XVIII век
имел в истории Италии двоякое значение. С одной сторо¬
ны, в этом веке в полной мере сказались последствия
большого упадка городской торговли, получившей разви¬
тие в предыдущие столетия, и итальянская культура
почти совсем перестала играть свою прежнюю космопо¬
литическую роль. С другой стороны, итальянское об¬
щество вновь стало на путь прогресса, и многие италь¬
янцы — число их постепенно росло — все яснее отдавали
себе отчет в отсталости Италии по сравнению с наи¬
более передовыми странами Европы и стремились раз¬
вивать в тех или иных итальянских государствах де¬
ятельность, направленную на экономическое, полити¬
ческое и культурное преобразование страны. В своей
деятельности, которой содействовала в известной
мере и до определенного момента проводимая в то вре¬
мя некоторыми итальянскими государями политика ре¬
форм, они вдохновлялись идеями просветителей.
Таким образом, когда речь идет о проникновении в
Италию просветительских идей, следует иметь в виду,
что Просвещение олицетворяло собой, в сущности гово¬
ря, общество, которое в своем буржуазном развитии
ушло далеко вперед по сравнению с Италией; вот по¬
чему конкретное воздействие просветительской идеоло¬
гии сказалось в Италии в значительно меньшей степе¬
ни, чем во Франции, и по своей силе было различным,
в зависимости от степени социального развития той
94

или иной области Италии, Точно так же отнюдь не все
конкретные проблемы, порожденные социально-политиче¬
ской обстановкой Италии того времени, нашли отражение
в культуре итальянского Просвещения. В то же время
нельзя сказать, что итальянская культура восприняла
Просвещение лишь пассивно, как нечто чужеродное.
К осознанию отсталости Италии в культурном и соци¬
ально-политическом ■плане по ■сравнению с наиболее раз¬
витыми странами Европы (это более или менее ясно по¬
нимали почти все итальянские просветители) прибави¬
лось убеждение, что в основе этой новой культуры ле¬
жала научная мысль Возрождения. Достаточно вспом¬
нить о том чувстве благоговения, с которым просветители
относились к Галилею. «Великий Галилей, — писал Пьет¬
ро Верри, — это честь нашей родины, великий предте¬
ча Ньютона, тот, чье славное имя будет жить до тех
пор, пока люди сохранят способность мыслить; тот,
наконец, кто претерпел несчастья, которые останутся
пятном и вечным позором для века, в котором он жил»'.
Между тем учение Галилея, дальнейшее развитие кото¬
рого взяла на себя тосканская «Академия дель Чимен-
то», стало известно и изучалось с огромным интересом
в различных частях Италии еще в последние десятиле¬
тия XVII века, то есть именно тогда, когда начали рас¬
пространяться картезианский рационализм и гассендист-
ская атомистика и в Италию стали доходить все
более подробные и точные сведения о новых научных
успехах, достигнутых в Англии, Голландии и Франции.
Следует отметить, что к концу XVII века, когда в
результате ослабления политического влияния папства
и Испании отчасти рассеялась тяжелая атмосфера ре¬
акции и культурной обособленности, столь характерная
для эпохи Контрреформации, началось движение за сбли¬
жение итальянской культуры с передовой европейской
культурой (философией и наукой), которое развивалось
затем с неослабной и все возраставшей силой на про¬
тяжении всего XVIII века. Возобновление контактов с
передовой европейской культурой осуществлялось раз¬
личными путями: путем непосредственного распростра¬
нения в Италии книг иностранных авторов или их пе-
1 Р. Verri, Pensieri sullo spirito della letteratura in Italia;
«II Caffe», 1764.
95

реводов; посредством широкой информационной деятель¬
ности литературных журналов, которые к концу XVII ве¬
ка стали выходить, по примеру Англии и Франции, и в4
Италии; путем частых поездок иностранных писателей
и ученых в Италию и итальянских деятелей культуры
во Францию, Англию и другие страны. Таким образом,
вслед за картезианством и гассендизмом в Италии по¬
лучил распространение и локковский эмпиризм, а в
итальянскую правовую и политическую мысль проникли
идеи естественного права. Так, в Италии стало широко
известно, что Англия и Голландия находятся в стадии
экономического расцвета; узнали в Италии и о критике,
которой подвергалась во Франции и в других странах
меркантилистская экономическая система, и создалась
обстановка, благоприятная для распространения фи¬
зиократической доктрины. Дошли в Италию и отзвуки
той полемики, которая развернулась вокруг вопроса
о веротерпимости и о свободе религии и вокруг во¬
проса о «естественной религии» и деизме. Споры по
поводу галликанской церкви вызвали живейший инте¬
рес в Италии и способствовали оживлению уже суще¬
ствовавшей традиции борьбы с римской курией; стали
проникать из Франции янсенистские и антииезуитские на¬
строения. Таким образом, наиболее жизнедеятельная
часть итальянской интеллигенции смогла принять уча¬
стие в последние годы XVII века и в первые десяти¬
летия XVIII века в том общем движении, которое можно
охарактеризовать как предпросветительское. Таким
образом, развитие итальянского просветительства во
второй половине века явилось не только результатом
влияния французских или английских идей, но в из¬
вестной мере и результатом освоения и развития
итальянскими интеллигентами тех идей, которые из¬
давна проникли в Италию и в свою очередь оживили
некоторые тенденции, присущие итальянской мысли эпо¬
хи Возрождения, но затем ослабевшие в период Контр¬
реформации. В этом смысле можно сказать, что италь¬
янская культура восприняла просветительство отнюдь
не пассивно, наоборот, в некоторых областях она да¬
же содействовала дальнейшему развитию просветитель¬
ской мысли, и немало итальянских просветителей по¬
лучили общеевропейскую известность.
С другой стороны, верно и то, что просветительские
96

идеи в известной мере проникли и в те слои образо¬
ванной итальянской интеллигенции, где еще сохрани¬
лись традиции старой литературно-риторической куль¬
туры, которая получила развитие в эпоху Возрождения
и пустила глубокие корни в период Контрреформации.
Просветители из среды итальянской интеллигенции,
стремившиеся воспринять европейскую культуру, живо
интересовавшиеся насущными проблемами современно¬
сти — научными, экономическими и политическими — и,
как правило, горячо приветствовавшие прогресс, неиз¬
менно составляли в Италии меньшинство по сравнению
с литераторами старой формации, которые отличались
риторической эрудицией, не принимали близко к серд¬
цу проблемы современного им мира и спесиво отстаи¬
вали традицию культурного превосходства Италии, что
явно *не соответствовало в то время реальной дейст¬
вительности. Разумеется, некоторые явления литера¬
туры — как, например, слащавая, пасторальная поэзия
Аркадии 1 (которая, впрочем, носила вначале положи¬
тельный характер, поскольку являлась реакцией на вы¬
чурный и напыщенный стиль литературы XVII века) —
были присущи и другим европейским литературам того
времени, точно так же, как были присущи почти всем
европейским странам некоторые обычаи и вкусы XVII ве¬
ка, типичные для общества, где господствовал класс,
находившийся на стадии упадка. Однако в Италии эти
литературные явления были не только выражением пре¬
ходящих вкусов и обычаев, ибо, помимо их внешнего
характера, они отвечали традиции, которая имела дав*
ние корни и наложила сильный отпечаток на образ мыш¬
ления и обычаи образованных слоев общества. Против
этой старой культуры и боролись итальянские, про¬
светители, но их деятельность натолкнулась на пре¬
пятствие, заключавшееся в том, что хотя итальянское
общество и вступило вновь на путь прогресса, одна¬
ко развивалось оно не так быстро, как наиболее пе¬
редовые страны Европы. Таким образом, поборники 1 * * * * * 7
1 Аркадия — итальянское литературное творческое объединение,
принявшее в 1690 году название литературной академии Аркадии.
Ставило своей целью противодействовать влиянию манерной, претенциоз¬
ной поэзии XVII века, защищать права пасторальной поэзии. Однако
творчество поэтов Аркадии отвечало тем же развлекательным целям,
что и итальянская аристократическая поэзця XVII века. — Прим, ред.
7 История современной Италии	97

старой культуры оказывали в Италии еще более упор¬
ное сопротивление, чем где бы то ни было, и это об¬
стоятельство наложило в дальнейшем свой отпечаток на
весь период Рисорджименто и даже на более поздний
период.
Деятельность итальянских просветителей и политика
реформ, которую более или менее широко и эффективно
проводили многие итальянские правительства, пред¬
ставляют собой взаимообусловленные и взаимосвязан¬
ные явления. Так, несмотря на то, что цели, которые
ставили перед собой как те, так и другие, совпала-
ли лишь частично, все же во многих итальянских го¬
сударствах между ними в течение долгого времени су-
шествовало тесное сотрудничество. Таким образом, про¬
светительское движение нельзя изучать в отрыве от
политики реформ: эта взаимосвязь получила широкое
освещение в историографии XVIII века, давшей нам мно¬
го трудов по этому вопросу, иные из которых пред¬
ставляют собой значительный интерес и научную цен¬
ность. Зато не столь ясно была освещена другая вза¬
имосвязь, имевшая первостепенное значение: между
просветительством и политикой реформ, с одной сторо¬
ны, и социальным развитием — с другой. Меж тем это
развитие обусловливало политику итальянских правите¬
лей и деятельность просветителей и в свою оче¬
редь само обусловливалось этой политикой и этой де¬
ятельностью. Вот почему, для того чтобы разобраться в
обстановке, сложившейся в Италии в конце XVIII ве¬
ка, и понять, почему истоки Рисорджименто ищут во
взаимосвязи этой обстановки с Французской револю¬
цией, необходимо рассматривать по мере возможно¬
сти социальное развитие страны, политику итальян¬
ских правительств и деятельность просветителей в
совокупности.
К сожалению, при нынешнем состоянии историогра¬
фии данного вопроса такое совместное изучение
может вестись лишь относительно, строясь отчасти
на догадках. Так, в то время как экономическая
мысль просветителей и экономическая политика италь¬
янских правительств широко изучены (правда, часто
при этом исходили из спорных критериев и применяли
98

ex к различным итальянским государствам по-разному),
такой вопрос, как развитие производительных сил и
производственных отношений, еще недостаточно иссле¬
дован. Имеется, правда, ряд работ по экономической
истории, представляющих немалую ценность благодаря
четкой методологии исследования и богатству факти¬
ческого материала, но и эти работы зачастую лишь од¬
носторонне освещают развитие классовых отношений в
городах и деревнях Италии XVIII века.
Между тем и при нынешнем уровне исторических ис¬
следований можно все же выявить некоторые существен¬
ные стороны развития социального строя Италии
XVIII века и набросать относительно верную картину
этого развития, что, кстати говоря, именно в силу своей
относительности и может оказаться полезным, послужив
стимулом для дальнейших углубленных исследований и,
быть может, для новых оценок.
Следует, кроме того, учесть, что в Италии XVIII ве¬
ка существовали еще весьма значительные различия как
между отдельными государствами, так и зачастую меж¬
ду различными районами тех или иных государств. Раз¬
личия эти носили менее резкий характер в области куль¬
туры, поскольку просветительское движение, хотя оно
и исходило из разных центров, имело в основном од¬
нородный характер повсюду, и, кроме того, издавна су¬
ществовавшая собственно итальянская культура уже
давно достигла относительного единства. Резкие разли¬
чия наблюдались в политической и социальной областях
и вызывались целым рядом обстоятельств: территориаль¬
ным разделением Италии на множество государств; раз¬
личием в историческом развитии областей Италии; боль¬
шей или меньшей степенью эффективности политики ре¬
форм (в некоторых государствах она вовсе не прово¬
дилась), более или менее широкими и плодотворными
контактами между различными областями Италии и наи¬
более развитыми странами и другими причинами ло¬
кального порядка. Однако для социальной и политиче¬
ской обстановки Италии XVIII века характерны и неко¬
торые общие черты, причем их было больше и они бы¬
ли более отчетливыми, чем в предыдущие века. Кро¬
ме того, как и в прошлом, существовали определен¬
ные тенденции, особенно в социальной структуре, при¬
сущие в основном Северной Италии, и другие тенден-
7♦	99
ции, свойственные только Югу, в то время как в Сред¬
ней Италии можно было отметить (в большей или мень¬
шей степени, в зависимости от областей) некоторые
черты, одни из которых были присущи Северу, другие —
Югу. Поэтому изучение социального развития, реформ
и просветительского движения может привести к доволь¬
но верным и точным результатам только в том случае,
если исходить из анализа социальных, политических и
культурных условий жизни каждого государства в от¬
дельности, группируя их приблизительно в соответ¬
ствии с тремя крупными географическими делениями
Италии.
2.	Итальянские государства в XVIII веке:
австрийская Ломбардия, Сардинское королевство,
Венецианская и Генуэзская республики,
герцогства Парма и Модена
В авангарде всех итальянских государств, по уров¬
ню социального развития и значимости проведенных
реформ и просветительского движения, находилась, бе¬
зусловно, австрийская Ломбардия. После Ахенского ми¬
ра ее территориальные владения занимали приблизи¬
тельно площадь, на которой расположены ныне Милан¬
ская провинция, провинции Ко»мо, Варезе, Кремона (не
включая город Крему, который начиная с XV века при¬
надлежал Венеции), провинция Мантуя и та часть ны¬
нешней провинции Павии, которая расположена на ле¬
вом берегу Тичино и По. Таким образом, по сравнению
с испанской Ломбардией предыдущих двух столетий тер¬
ритория австрийской Ломбардии немного увеличилась на
востоке в результате присоединения к ней Мантуи
и значительно уменьшилась на западе вследствие пере¬
дачи Пьемонту Вальсесии, Поварской провинции, Ло-
меллины, части Павии на правом берегу По и Алессан¬
дрии. Но именно факт присоединения к Пьемонту этих
территорий, которые по своей экономической и социаль¬
ной структуре почти все носили ломбардский характер
и оставались связанными с Миланом множеством уз и
интересов, обусловил установление между пьемонтским
и ломбардским государствами новых связей, привед¬
ших в дальнейшем к обоюдному стремлению этих двух
государств, расположенных по обе стороны Тичино,
100

найти какую-то форму политического союза. Наряду с
этим присоединение к австрийской Ломбардии Мантуи
способствовало дальнейшему развитию ее широких свя¬
зей с Венецианской республикой (владевшей начиная
с XV века ломбардскими провинциями Брешиа и Берга¬
мо), а также с герцогствами Парма и Модена. Таким об¬
разом, Ломбардия — и особенно город Милан — расши¬
рила и укрепила в XVIII веке свои связи со всеми го¬
сударствами Северной Италии и смогла стать в итоге
важным центром и средоточием интересов, людей и идей.
В период испанского господства ломбардская эконо¬
мика, которая в XVI веке была еще на довольно высо¬
ком уровне благодаря широкому развитию различных от¬
раслей промышленности и торговли (прежде всего шел¬
ковой промышленности, товары которой составляли важ¬
ную статью экспорта) и относительно передовому сель¬
скому хозяйству (этому способствовали ирригационные
и мелиоративные работы, осуществленные в период ком¬
мун и во время господства Висконти и Сфорца), оста¬
новилась в своем развитии и пришла в упадок. Преж¬
де всего пришли в упадок промышленность и торговля
маленьких городов, которые начали постепенно хиреть
еще с того момента, когда во всей области утверди¬
лось господство Милана; затем на протяжении XVII ве¬
ка пришла в упадок и экономика столицы, что было вы¬
звано кризисом шелковой промышленности, 1не говоря
уже об общеизвестных причинах, касающихся всей Ита¬
лии. В Ломбардии, как и в других областях Италии, пра¬
вящие слои города сосредоточились преимуществен¬
но в Милане, отошли от участия в промышленной и
торговой деятельности и стали все больше и больше
вкладывать свои капиталы в землю, в покупку фео¬
дов, регалий и облигаций ссудных касс. Они сдела¬
ли неотчуждаемыми значительную часть своих родовых
владений благодаря системе фидеикомиссов и превра¬
тились в конце концов, при благосклонной поддерж¬
ке испанских властителей, в олигархию привилегиро¬
ванных рантье. Земельная рента и феодальные и фис¬
кальные доходы этой олигархии тяжелым бременем
ложились на плечи крестьянских масс. Что касается тор¬
говцев и банкиров, которым в XVII и XVIII веках еще
удавалось разбогатеть, то они тоже стремились попасть в
ряды знати, приобретая с этой целью титулы и феоды.
101

Поэт Парини напоминает об этом факте своему «моло¬
дому синьору» в первых строках «Дня»:
...и чтоб у тебя в крови
Не было пороков, и не было бы купленных почестей
И богатств, накопленных на суше и на море
За несколько десятилетий алчным прародителем 1.
Такое положение, создавшееся как в Ломбардии, так
и в остальной части Италии, было чревато противоречи¬
ями, которые должны были, естественно, рано или позд¬
но вызвать новые процессы. Рост цен, и особенно
цен на зерно, характерный для европейской экономики
начиная с XVI века (вплоть до XIX века это было общей
тенденцией, и лишь иногда имели место относительно
короткие периоды, отмеченные снижением цен), побудил
господствующие классы в XVI и XVII веках вкладывать
свои капиталы в землю, что, однако, не привело в
XVIII веке ни к росту сельскохозяйственного произвол-
ства (как общему и постоянному явлению), ни к изме¬
нению производственных отношений в деревне.
Этому препятствовал целый ряд обстоятельств
негативного характера, как-то: правительственная нало¬
говая система, являвшаяся весьма тяжким бременем в
период испанского владычества, продовольственная
политика, направленная на снижение цен на сельско¬
хозяйственные продукты первой необходимости и за¬
труднявшая свободную торговлю ими в целях обеспе¬
чения этими продуктами городов, и дополнительные
тяготы, порожденные существованием феодов с их по¬
винностями и платежами. Кроме того, в результате
общего роста цен, усугублявшегося в Италии упад¬
ком промышленности и торговли (что вынуждало Италию
импортировать изделия и продукты из колониальных вла¬
дений Англии, Франции и Голландии), итальянским го¬
сподствующим классам приходилось затрачивать все
больше средств для поддержания роскошного и праздно¬
го образа жизни. Именно это затруднение, побудившее
вначале паразитирующую земельную аристократию уси¬
лить эксплуатацию крестьян путем увеличения феодаль¬
ных налогов либеллярного чинша и арендной платы, со
временем немало содействовало изменению (или по край¬
ней мере началу его) производственных отношений в де¬
1 Par ini, Il Giorno, v. 3—6.
102

ревне и введению новых методов, направленных на увели¬
чение сельскохозяйственного производства. Эти изме¬
нения стали ощущаться в XVIII веке, особенно во вто¬
рой его половине, и были осуществлены отчасти новы¬
ми группами буржуазии, отчасти самим господствующим
классом; и тем и другим в этом благоприятствовали,
во всяком случае до определенного момента, реформы,
проведенные новыми, австрийскими властителями.
Преобразование сельского хозяйства, имевшее перво¬
степенное значение для развития новой буржуазии, про¬
исходило отнюдь не одинаково в тех трех районах, на
которые в физико-географическом отношении делится
Ломбардия, а именно: в горном районе, в холмистом
предгорном районе и в долине реки По.
В горном районе (только маленькая часть его входи¬
ла в австрийскую Ломбардию) не произошло, насколько
известно, значительных изменений. Для него по-преж¬
нему, как это установилось испокон веков, были ха¬
рактерны: сильная раздробленность земельных угодий,
значительная часть которых находилась в руках мелких
земледельцев, наличие обширных общинных угодий, ко¬
торые во второй половине века начинали постепенно
поступать в раздел, и довольно ограниченное в це¬
лом сельскохозяйственное производство.
Зато на противоположном конце Ломбардии, в доли¬
не, расположенной в основном между реками Тичино и
Адда, где испокон веков преобладала крупная дворян¬
ская и церковная собственность, в XVIII веке оконча¬
тельно утвердилась система крупной аренды. Эта си¬
стема была не новой, ибо о ней упоминается еще в
XVI веке, но в данном районе она начала приобретать
новый характер. Как правило, крупные земельные соб¬
ственники из среды дворянства и духовенства, испы¬
тывая острую нужду в наличных деньгах, сдавали свои
латифундии крупным арендаторам, главным образом из
крестьян. Последние благодаря вложению все более
крупных капиталов, как своих собственных, так и взя¬
тых взаймы, осуществляли значительные преобразова¬
ния в сельском хозяйстве, возделывая необрабатывае¬
мые, болотистые земельные участки и широко внедряя
культуры, требующие искусственного орошения: рисовые
плантации, искусственные и искусственно орошаемые
луга. Последние новшества, вызвавшие протест поэта
103

Парини в его оде «Здоровый воздух», а также со сто¬
роны Верри!, привели, с одной стороны, к сокраще¬
нию площади, отведенной под посевы зерна (но зато
на этой площади были введены новые методы севообо¬
рота, которые позволили достигнуть более высокой
урожайности), и к значительной безработице среди кре¬
стьян, вынужденных эмигрировать в другие районы; с
другой стороны, они дали большой толчок развитию ско¬
товодства и сыроваренной промышленности, продукция
которой стала затем важной статьей экспорта и неиз¬
менно оставалась одним из главных источников дохода
Южной Ломбардии. В итоге в этом районе сформирова¬
лась в тот период сельская буржуазия, состоявшая уже
не из простых посредников между не жившими в своих
владениях крупными землевладельцами и арендаторами
(это явление было не новым и довольно распространен¬
ным в различных областях Италии), а из предпринима¬
телей-капиталистов, заинтересованных в умножении
своих прибылей путем увеличения сельскохозяйствен¬
ного производства и перехода к выращиванию других
культур. В результате старые дворянские владения
стали преобразовываться и делиться на сельскохозяй¬
ственные имения капиталистического типа. Эти имения
поглотили затем (особенно в течение первой половины
XIX века) общинные земли и мелкую крестьянскую соб¬
ственность, которая еще существовала в этом рай¬
оне. Если эти преобразования и привели к резкому уве¬
личению сельскохозяйственного производства, то вместе
с тем они сопровождались таким ухудшением условий
жизни крестьян, что многие из них, бывшие ранее мел¬
кими арендаторами или испольщиками, вынуждены были
стать наемными сельскохозяйственными рабочими или
же должны были мириться с кабальными условиями до¬
говоров на субаренду, заключавшихся на короткий срок.
И в предгорном холмистом районе стали обрабаты¬
вать много, не использовавшихся ранее земель, особенно
каменистых и заросших бурьяном пустырей, и, как пра¬
вило, возросло количество сельскохозяйственной продук¬
ции, получаемой с ранее обрабатывавшихся земель. Зе¬
мельные владения, и без того более раздробленные, чем
в долине, стали еще более дробиться в результате про-
1 См. Р. е A. Verri, Lettere е scritti inediti, а сига di
С. Casati, Milano, 1881, vol. IV, p. 88—89.
104

дажи земли дворянством или распродажи общинных уго¬
дий. Наряду со старой кастой землевладельцев-дворян
образовалось сословие новых землевладельцев, состояв¬
шее частично из представителей мелкой и средней го¬
родской буржуазии, которые вкладывали в мелкие зе¬
мельные владения часть тех капиталов, которые они
постепенно накопили, занимаясь мелкой торговлей или
промыслами, или за счет доходов от свободных профес¬
сий, либо, наконец, путем подрядов на общественные
работы или откупов таможенных пошлин. Среди этого
сословия были также и крестьяне; некоторые из них
уже располагали в то время скромными сбережениями,
которые им удалось скопить, занимаясь шелководством
или каким-либо мелким промыслом. В этом отношении
следует напомнить, что в то время, как в XVIII веке
старейшая отрасль промышленности — шелкоткацкая,
предприятия которой имелись во всех крупных городах
страны, сходила на нет, не выдержав конкуренции с фаб¬
риками Франции, большой спрос на шелк-сырец и пряжу
со стороны той же Франции и других стран в значитель¬
ной мере содействовал развитию в Ломбардии, а также в
Пьемонте и Венецианской области шелководства и
(поскольку итальянские правительства, как правило,
запрещали экспортировать шелк-сырец) таких подсоб¬
ных отраслей производства, как разматывание и круче¬
ние шелка. Эта работа производилась в основном в
деревнях и маленьких городах, что давало многим
крестьянским семьям дополнительный заработок, позво¬
лявший им приобретать земельные участки и осуществ¬
лять на них кое-какие мелиоративные работы. Одновре¬
менно с этим в деревнях получили распространение и дру¬
гие виды мелкого ремесленного и кустарного промысла,
связанные зачастую с городскими мануфактурами.
Таким образом, можно прийти к выводу, что в
XVIII веке в Ломбардии вслед за стадией паразитизма
городов, особенно явственно проявившегося в эпоху позд¬
него средневековья и усугубившегося в XVI и XVII веках,
наступил период относительного равновесия между горо¬
дом и деревней. Устремлявшиеся в деревню по разным
каналам капиталы привели к резкому количественному и
качественному росту сельскохозяйственной продукции.
Наряду с этим деревня стала принимать активное учас¬
тие в промышленном производстве; развивая шелковод-
105

ство и скотоводство, она стала хорошей сырьевой базой.
Этот прогресс пошел на пользу и мелким городам, ко¬
торые снова вступили на путь развития, прерванный
два или три столетия тому назад. Что же касается
столицы Ломбардии, то хотя она и не переживала в
XVIII веке упадка — напротив, ее экономическая и куль¬
турная жизнь явно оживилась, — однако рост численно¬
сти населения (особенно если учесть, что в XVIII веке не
было таких эпидемий, какие вспыхивали в предыдущие
века) был весьма незначительным. Так, если в 1714 го¬
ду в Милане насчитывалось 114 тысяч жителей, то в
1790 году их число достигло всего лишь 131 тысячи.
Зато численность всего Ломбардского государства —
как, впрочем, и всей Италии — непрестанно возрастала:
за один лишь короткий период с 1749 по 1776 год чис¬
ло жителей увеличилось с 900 тысяч до 1 122 295 че¬
ловек.
Итак, новая буржуазия, сформировавшаяся в
XVIII веке, была по преимуществу буржуазией сельско¬
хозяйственной или же (поскольку у нее были крупные ин¬
тересы в деревне) состояла частично из крупных арен-
датдров, частично из городских элементов, которые,
занимаясь торговой деятельностью или принадлежа к
категории лиц свободных профессий, наряду с этим
осуществляли эксплуатацию мелких и средних земель¬
ных владений. Кроме того, появилась тенденция к обур-
жуазиванию части старой земельной аристократии, ко¬
торая начала принимать активное участие в движении
за преобразование экономики Ломбардии, особенно
сельского хозяйства; из этого сословия вышли наибо¬
лее известные ломбардские просветители. Сатиру на
ленивую и развращенную аристократию, содержащуюся
в стихах Парини «День», не следует воспринимать как
обобщение, а скорее как некое стремление поэта побу¬
дить к обуржуазиванию наиболее отсталую часть
дворянства.
Наряду с мероприятиями, направленными на преоб¬
разование сельского хозяйства, определенное значение
в процессе формирования новой буржуазии имело так¬
же развитие разнообразной мелкой торговли местного
характера, которая в XVIII веке приняла значительные
размеры в силу того, что в городах получили рас¬
пространение новые привычки, новые моды и появи-
10$

лась потребность в новых изделиях. Зато развитие про¬
мышленности капиталистического типа имело пока еще
второстепенное значение; все же ее появление можно
отнести к возникновению в Милане и Комо ряда «фаб¬
рик», или, вернее, частично централизованных мануфак¬
тур, на которых вырабатывались шерсть, бумажные тка¬
ни и особые шелка и которые, как правило, были свя¬
заны с трудом ремесленников и кустарей в деревнях.
Эти мануфактуры, находившиеся под покровительствОхМ
правительства, которое сдавало их в концессию част¬
ным лицам, должны были обеспечить потребность внут¬
реннего рынка в целом ряде тех изделий, которые Лом¬
бардия, как и вся Италия, ввозила из Англии, Голлан-
дни и Франции. Некоторые из этих мануфактур принад¬
лежали предпринимателям швейцарского происхожде¬
ния; на них работали в числе других и квалифицирован¬
ные рабочие, привезенные־ из-за границы. Однако эти
предприятия имели в то время довольно слабый вес в
общем балансе ломбардской экономики. Поэтому, по¬
скольку промышленная буржуазия была еще очень ма¬
лочисленной, очень малочисленным был и пролета¬
риат современного типа. Так, в самом Милане народ¬
ные массы состояли из огромного числа неквалифици¬
рованных рабочих и прислуги и главным образом
из мастеров-ремесленников и рабочих, работавших в
ремесленных мастерских и на дому; все они были ор¬
ганизованы в цехи (которые носили все еще обязатель¬
ный характер и были упразднены лишь указом от 27 ию¬
ля 1787 года); что же касается рабочих крупной про¬
мышленности, то они составляли незначительное мень¬
шинство.
И, хотя в конце XVIII века Милан и был да¬
лек еще от того уровня современного города, которого
он достиг в течение XIX века, однако следует при¬
знать, что как в этом городе, так и в самом государ¬
стве, столицей которого он являлся, именно во
второй половине XVIII века созрели в значительно боль¬
шей мере, чем в каком-либо другом государстве Ита¬
лии, необходимые условия и предпосылки для по¬
следующего капиталистического развития. Если первые
шаги развития промышленности капиталистического
типа и имели с этой точки зрения известное зна¬
чение, то куда большее значение имел тот факт, что
107

тогда было достигнуто относительное равновесие меж¬
ду городом и деревней. Это явилось результатом не
только определенной тенденции, проявившейся, если
можно так сказать, в спонтанном росте производитель¬
ных сил и в частичном изменении производственных от¬
ношений в сельском хозяйстве и отчасти в промышлен¬
ности, этому в значительной мере содействовали меро¬
приятия по экономическому и административному пре¬
образованию Ломбардии, проводившиеся австрийским
правительством и встретившие поддержку со стороны
просветителей.
Политика реформ, которую проводила австрийская
монархия на протяжении долгого царствования Марии
Терезии (1740—1780), определялась отнюдь не тем, что
императрица хотя бы частично разделяла просветитель¬
ские идеи, — такая политика была продиктована вое-
новном соображениями и нуждами финансового поряд¬
ка. Эта деятельная и ловкая государыня понимала, что
материальные трудности, которые переживала ее мо¬
нархия, резко обострившиеся в результате частых войн,
нельзя было преодолеть путем простого увеличения и
без того тяжелого налогового бремени. Необходимо бы¬
ло значительно упростить финансовую и административ¬
ную структуру различных владений, входивших тогда
в состав Габсбургской монархии, и проводить такую
экономическую политику, которая содействовала бы
увеличению производства и, следовательно, росту по¬
требительской способности ее подданных. Вот почему
политика в области реформ, которую вынуждена была
проводить императрица, имела антифеодальную направ¬
ленность, а это в значительной мере совпадало с тем,
за что ратовали просветители. В дальнейшем Иосиф II
(1780—1790), продолжая проводить ту же политику ре¬
форм, пошел еще дальше, но вместе с тем он стремил¬
ся установить авторитарную и централизованную власть,
что вызвало в ряде австрийских владений резкое про¬
тиводействие и подверглось отчасти критике со сто¬
роны самих ломбардских просветителей, сотрудниче¬
ство которых с правительством было сведено в послед¬
ние годы царствования этого государя до минимума.
Пожалуй, самой важной реформой, осуществленной в
Миланской области в XVIII веке, были мероприятия в об¬
ласти налоговой системы — так называемая «Всеобщая
168

перепись», иначе говоря, новый кадастр всего госу¬
дарства. Эта перепись недвижимого имущества, начатая
еще во времена Карла VI, в 1718 году, и проводившая¬
ся медленно, с большими перерывами, вызванными вой¬
нами, была снова энергично возобновлена в 1749 году
под руководством тосканца Помпео Нери и окончатель¬
но завершена в 1759 году. Отличительной чертой это¬
го кадастра было то, что определение и оценка недви¬
жимого имущества производились не только на основе
предыдущих оценок и показаний самих владельцев, но и
на основе заново сделанных обмеров и расчетов всего
имевшегося в государстве недвижимого имущества, не¬
зависимо от того, к какому классу или сословию при¬
надлежали его владельцы. Так, на основе нового ка¬
дастра было проведено окончательное распределение
налогов для всех без исключения владений. За этим
последовало налоговое уравнение путем уничтожения
налоговых изъятий на недвижимое имущество, что по¬
служило вместе с тем и стимулом для проведения ме¬
лиоративных работ в сельском хозяйстве, ибо все зем¬
левладельцы были теперь уверены в том, что налоги,
установленные в результате столь сложной операции,
которую не скоро можно будет повторить, не подверг¬
нутся в будущем значительным изменениям. В этом от¬
ношении кадастр Марии Терезии, который в следующем
веке получил восторженную оценку таких крупных зна¬
токов экономики и истории Ломбардии, как Карло Кат¬
танео и Стефано Ячини, отвечал тем новым тенденциям
в ломбардском сельском хозяйстве, о которых говори¬
лось выше, и служил действенным стимулом для их раз¬
вития.
Еще одним фискальным мероприятием, сыгравшим
важную роль в экономической и социальной жизни Лом¬
бардии, был выкуп регалий. Благодаря этому мероприя¬
тию, в котором принял участие Пьетро Верри и которое
было осуществлено в период между 1760 и 1786 годами,
государство выкупило постепенно внутренние таможен•
ные, дорожные и мостовые пошлины и другие косвен*
ные налоги, которые были проданы частным лицам глав•
ным образом в период испанского господства (немало
регалий было продано в свое время и династиями Вис¬
конти и Сфорца). Прежде всего были выкуплены те на¬
логи, которые не были связаны с феодами, а потом те,
109

которые были с ними связаны. Однако из числа послед¬
них были выкуплены только «обыкновенные» налоги (то
есть те, которые были проданы вместе с феодами, но
рассматривались как принадлежащие по праву госуда¬
рю), а «экстраординарные» (то есть доходы феодала в
силу принадлежащего ему права суда и администрации и
кое-какие особые привилегии, как-то: право охоты и рыб¬
ной ловли) не были выкуплены. Ведь Мария Терезия и
Иосиф II отнюдь не собирались упразднять судебные
права феодалов, впрочем, вопрос этот не ставился даже
ломбардскими просветителями, которые, в сущности го¬
воря, стояли за сохранение дворянского сословия, на¬
деленного определенными привилегиями. Однако в дей¬
ствительности, поскольку основную часть доходов феода¬
лов (как синьоров, а не как землевладельцев) со¬
ставляли поступления от «обыкновенных» регалий, а не
от «экстраординарных» (после того, как Иосиф II устано¬
вил точные нормы отправления феодального правосудия,
«экстраординарные» регалии стали довольно тяжким бре¬
менем для самих феодалов), получилось так, что на
феоды, которые даже австрийские государи, продолжа¬
ли продавать, почти не находилось покупателей.
Таким образом, выкуп регалий, вопреки намерениям
государей, нанес решающий удар по ломбардскому фео¬
дализму, и в частности по его системе юрисдикции, и
подготовил почву для его окончательной ликвидации,
что и было осуществлено Цизальпинской республикой
в 1797 году. Выкуп регалий упростил, кроме того,
налоговую систему, позволил упразднить многие весь¬
ма обременительные внутренние таможенные пошлины и
мостовые и дорожные пошлины и, таким образом, сделал
возможным введение полной свободы внутренней торгов¬
ли зерном, чего так добивались просветители и что
было декретировано в 1776 году. А в 1786 году был
разрешен и свободный экспорт зерна из государства.
Что касается системы фидеикомиссов, против которой
в Италии XVIII века велась широкая кампания в печати,
начатая Муратори и продолженная во второй половине
столетия просветителями, то и эта система была окон¬
чательно упразднена не австрийскими правителями, а
Цизальпинской республикой. Однако как Мария Тере¬
зия, так и Иосиф II способствовали путем целого ря¬
да последовательно проведенных мероприятий конвер-
НО

тированию фидеикомиссов в блокированные вклады в об¬
лигациях государственного займа; сначала это дела¬
лось с согласия всех тех, кто мог наследовать фидеи-
комисс, а затем начиная с 1786 года это осущест¬
влялось просто по воле владельца фидеикомисса. Таким
образом, широко поощрялась свободная купля и продажа
недвижимого имущества, то есть делалось именно то,
в чем больше всего были заинтересованы сами владель¬
цы фидеикомиссов, которые зачастую испытывали ост¬
рую нужду в наличных деньгах. Мероприятия эти нема¬
ло содействовали переходу земельных участков в руки
новых владельцев, что имело место, как уже говори¬
лось, особенно в Средней Ломбардии, и в довольно
широких масштабах. В том же направлении, то есть с
целью образования недвижимой собственности буржуаз¬
ного типа, свободной и легко отчуждаемой, были про¬
ведены и другие меропрятия Марии Терезии и Иосифа II,
как-то: ограничение права «мертвой руки» духовенства,
упразднение многих монастырей и религиозных орденов,
разрешение, данное после 1779 года, на продажу об¬
щинных угодий.
Наряду с этим стремлениям достичь некоего равно¬
весия между городом и деревней благоприятствовала
и административная реформа, осуществленная в 1755—
1756 годах (еще до того, как был проведен выкуп ре¬
галий и разрешена свободная торговля зерном), в си¬
лу которой Ломбардское государство было разделено
на провинции и коммуны, управление которыми было
подчинено единому централизованному административ¬
ному аппарату. Так был нанесен сильный удар по адми¬
нистративным привилегиям господствовавшего над
округой города,, унаследованным еще от средневекового
города-государства.
Австрийская политика реформ значительно затронула
и церковь. Хотя самой Марии Терезии и были чужды
всякие новшества в области религии и тот антицерковный
дух, который был присущ даже наиболее умеренным про¬
светителям, но она вынуждена была распространить свою
политику реформ и на духовенство, ибо это было про¬
диктовано как интересами проводившейся ею финансовой
политики, так и ее решимостью укрепить свою суверен¬
ную власть. Во время ее царствования были осущест¬
влены такие мероприятия, как упразднение некоторых
ill
монастырей, ограничение права «мертвой руки», упразд¬
нение права убежища, подчинение духовных лиц свет¬
ским судам, упразднение инквизиции и церковной цен¬
зуры на книги. В непосредственной связи с политикой
в области церкви можно рассматривать и деятельность
Марии Терезии и Иосифа II в области школьного обра¬
зования, которое начало развиваться главным образом
после упразднения ордена иезуитов. Это привело к со¬
зданию государственных, общедоступных, так называе¬
мых «нормальных» школ. Подобные школы стали созда¬
ваться затем и в других итальянских государствах.
Но наиболее широкий размах церковные реформы по¬
лучили при Иосифе II, который не ограничился жестки¬
ми мерами юрисдикционного порядка или же мерами,
направленными на ограничение привилегий и влияния
духовенства в области экономики и культуры, и декрета-
рованием свободы религии, а стремился осуществить
реформу церкви и в области ее внутренней дисципли¬
ны и организации, а также обрядов и церемоний,
пытаясь проводить это в жизнь иной раз с мелочной
педантичностью и крайне авторитарными методами.
Такая политика, вызвавшая недовольство народных масс
и частично осужденная просветителями, встретила в
Ломбардии поддержку янсенистов, особенно той группы,
которая сформировалась в Павийском университете во¬
круг двух профессоров — Пьетро Тамбурини и Джузеппе
Зола; последние ратовали за более ригористский ха¬
рактер реформы церкви, являясь в то же время по¬
борниками светской политики и абсолютизма. Смерть
Иосифа II (1790) и главным образом Французская ре¬
волюция прервали осуществление церковных реформ
и положили заодно конец всей политике реформ Австрий¬
ской монархии.
В итоге, хотя финансовые, административные и цер¬
ковные реформы, проводившиеся в Ломбардии Марией
Терезией и Иосифом II, осуществлялись не по единому,
продуманному плану и зачастую носили неопределен¬
ный, сумбурный характер (особенно в период царст¬
вования Иосифа II), все же под воздействием целого
ряда обстоятельств и различного рода влияний, кото¬
рые испытали на себе государи и их министры (прежде
всего князь Кауниц в Вене и граф Фирмиан в Милане),
эти реформы обрели на деле известную целостность.
112

Обусловливалось это той общностью интересов монар¬
хии и интересов новой буржуазии и обуржуазившейся
аристократии Миланской области, которая существова¬
ла вплоть до последних лет царствования Иосифа II.
Установлению этой общности в значительной мере со¬
действовало участие просветителей в политике реформ.
Так, в реформах Марии Терезии деятельно участвовали
в качестве советников и государственных чиновников
не только такие известные ломбардские деятели, как
Пьетро Верри и Чезаре Беккариа, но и видные предста¬
вители других областей, как, например, тосканец Пом-
пео Нери и уроженец Истрии Джан Ринальдо Карли.
Особенное значение имела деятельность Верри, который
играл важную роль в экономической и финансовой поли¬
тике Миланской области в период с 1764 по 1786 год.
Памятным событием была его борьба с «Фермой» («Об¬
щество откупов»), против предоставления последнему
прав на откуп всех налогов; во главе этого общества
стоял богатый банкир и купец Антонио Греппи (впо¬
следствии Мария Терезия присвоила ему титул графа).
Как в эту борьбу, так и в ряд других тяжб Верри
вкладывал известную долю присущей ему желчи, что за¬
частую влияло на правильность его суждений. Однако
можно все же утверждать, что он в большей мере, чем
кто-либо из просветителей, выражал стремление новой
буржуазии покончить с привилегиями узкой касты зем¬
левладельцев и финансовых магнатов, господствовав¬
ших в экономике Миланской области. Однако Верри не¬
изменно оставался аристократом, поборником постелен¬
ной эволюции народного хозяйства, основой которого,
по его мнению, должно оставаться главным образом
сельское хозяйство, и был убежден, что политическое
руководство государством должно осуществляться наи¬
более передовой и активной частью местной знати.
Однако деятельность ломбардских просветителей,
как, впрочем, и вообще !всех итальянских просветителей,
выходила далеко за рамки простого участия в прове¬
дении правительственной политики реформ, поскольку
она оказывала широкое воздействие на культурное и
нравственное преобразование общества. Ожесточенная
полемика против старой риторической культуры, ко¬
торая велась в 1764—1765 годах на страницах «Иль
Каффэ» Пьетро и Алессандро Верри, Беккариа и други-
8 История современной Италии
113

ми писателями; призывы к пересмотру уголовного пра¬
ва, содержавшиеся в книге Беккариа «О преступлениях
и наказаниях» и в книге Пьетро Верри «Замечания по
поводу пыток»; многочисленные труды по вопросам эко¬
номики, финансов, истории, нравственности и естест¬
венных наук, которые издавались тогда в Милане;
творчество поэта Парини, пронизанное стремлением
к культурному и социальному преобразованию общест¬
ва, — вся эта деятельность в сочетании с деятель¬
ностью просветителей в других частях Италии выли¬
лась в целом в движение большого исторического
значения. Это движение можно рассматривать в трех
аспектах: во-первых, как выражение тех веяний, ис¬
точником которых была главным образом Франция и
которые всколыхнули всю Европу, во-вторых, как дви¬
жение, тесно связанное с Ломбардской областью, с ее
проблемами и быстрым экономическим развитием, и
в-третьих, как начало движения, которое, хотя оно
и основывалось пока лишь на пробуждающемся созна¬
нии определенной культурной общности Италии, но по
многообразию и значению поставленных им проблем не
могло не вылиться после великого революционного пе¬
реворота в политическое движение общенационального
характера.
Если учесть эти главные особенности ломбардского
просветительства, легко понять, что участие просве¬
тителей в политике австрийских правителей было по
существу явлением временным. Интересы новой буржу¬
азии и обуржуазившейся аристократии не могли и даль¬
ше долго совпадать с интересами Австрийской монар¬
хии, ибо проводившаяся ею политика реформ стала при¬
обретать при Иосифе II все более централистский, бю¬
рократический и авторитарный характер, в то время
как экономическое и культурное развитие Ломбардии
заставляло ломбардских просветителей ставить вопрос
о необходимости более широкого участия местных сил
в руководстве Миланским государством. Вот почему в
последние годы пребывания на престоле Иосифа II уча¬
стие просветителей в управлении страной было сведе¬
но к минимуму, а после 1790 года почти совсем пре¬
кратилось. Но в тот год •под влиянием Французской ре¬
волюции проблема социального и политического пре¬
образования Ломбардии, как и всей Италии, была по-
114

давлена на новую основу, отличавшуюся от той, Кб-
торая была присуща политике реформ эпохи Просве¬
щения.
Савойское государство после 1720 года состояло из
двух резко отличных областей: из Сардинии, которая,
несмотря на то, что она дала имя королевству, управ¬
лялась как зависимое владение и находилась в состоя¬
нии крайней отсталости, и из континентальных владе¬
ний, которые составляли основное ядро государства.
Самым крупным и наиболее важным из этих владений
издавна являлся Пьемонт, территория которого была зна¬
чительно расширена в первой половине XVIII века в ре¬
зультате присоединения к нему Монферрата и тех лом¬
бардских областей, о которых говорилось выше. Таким
образом, Савойское государство — его основное ядро —
окончательно превратилось в Пьемонтское государство,
то есть в государство преимущественно итальянское
(хотя при дворе и в среде аристократии еще долго упот¬
реблялся французский язык), связанное с остальной
частью Италии гораздо более тесными, чем в прошлом,
экономическими и культурными узами.
Но Пьемонтское государство отличалось от осталь¬
ных государств Северной Италии прежде всего тем, что
оно произошло не от большой коммуны, превратившейся
в более или менее обычное территориальное государство,
а сложилось из целого ряда крупных феодов, которые
принадлежали начиная со средневековья Савойскому
дому и были постепенно унифицированы в администра¬
тивном отношении, а после 1559 года, при Эммануиле
Филиберте, стали, наконец, абсолютной монархией. А
те области, которые в дальнейшем были присоединены
к Савойской монархии, представляли маленькие фео¬
дальные государства, как Салуццо и Монферрат, или
же такие районы, где развитие городских коммун было
довольно слабым или же от коммунальных традиций
уже ничего не осталось. Вот почему в Пьемонтском госу¬
дарстве вопрос о достижении равновесия между городом
и деревней ставился тогда в совершенно иной плоскости,
чем в других государствах Северной Италии. В Пьемон¬
те, являвшемся тогда преимущественно сельской облас¬
тью с очень маленькими городами (в 1750 году только
в трех городах — в Турине, Алессандрии и Ницце — чис¬
ленность населения превышала 15 тысяч человек), го-
8*
115

|)0да не проявляли паразитических тенденций; напро¬
тив, наблюдалось стремление к развитию городов, что
и было частично осуществлено благодаря значительному
росту столицы Пьемонта. Явление это представляло со¬
бой исключение в условиях Северной Италии XVII—
XVIII веков: так, в то время как население Милана,
Венеции и Генуи или незначительно увеличилось, или
даже уменьшилось, население Турина возросло с
24 410 человек в 1612 году до 43 866 в 1702 году и до
92 449 человек в 1791 году.
Господствующий класс Пьемонта также состоял
главным образом из феодалов и землевладельцев, но та¬
кой характер был ему присущ с самого начала, то есть
он не происходил, в отличие от большей части ломбард¬
ской, венецианской и тосканской аристократии, от ку¬
печеского сословия, ставшего в XVI и XVII веках со¬
словием землевладельцев и феодалов. Следует также
учесть, что начиная именно со второй половины XVI ве¬
ка пьемонтское дворянство — многочисленное, но не
очень богатое — оказалось под строгим контролем мо¬
нархов, которые использовали его на военных, диплома¬
тических и административных должностях, вследствие
чего многие представители этого дворянства стали жить,
как правило, в городе. Кроме того, монархия резко
ограничила привилегии. дворянства и духовенства в
области налогов. В начале XVIII века феодальные зем¬
ли, не подлежавшие налогообложению, составляли лишь
6,9 процента всей площади Пьемонта; к этому следу¬
ет добавить 6,77 процента, приходившиеся на земли
духовенства, также обладавшие налоговым иммуните¬
том, в то время как аллодиальные земли составляли
55,42 процента, общинные земли—16,84 и земли, при¬
надлежавшие церкви, но не свободные от налогов,—
4,36 процента. Остальная часть территории представ¬
ляла собой почти сплошь бесплодные земли, распо¬
ложенные главным образом в высокогорном районе.
Было бы, однако, ошибкой определять размер дво¬
рянских поместий в Пьемонте только на основе выше¬
приведенных статистических данных и считать, что
владения дворянства в Пьемонте уступали в террито¬
риальном отношении владениям дворянства в Ломбар¬
дии (где в начале века дворянская собственность со¬
ставляла около 45 процентов всей территории, а соб-
116

ственность духовенства — около 22 процентов), ибо,
как известно, множество аллодиальных земель принад¬
лежало дворянским семьям. Эти статистические данные
свидетельствуют лишь о том, что в Пьемонте в резуль¬
тате проведенной там налоговой реформы (особенно ре¬
шительно ее проводил Виктор Амедей II) вопрос о на¬
логовом уравнении в отношении земельной собственно¬
сти стоял в середине XVIII века менее остро, чем в Лом¬
бардии. Вот почему после переписи земельной соб¬
ственности в Пьемонте, которая была проведена (ме¬
нее тщательно, кстати, чем в Ломбардии) в период цар¬
ствования Виктора. Амедея II в старых областях и в те¬
чение века в присоединенных к Пьемонту областях, зна¬
чительно сократилось количество феодальных и церков¬
ных владений, освобожденных от налогов.
С другой стороны, пьемонтское дворянство все еще
обладало многочисленными судебными и другими фео¬
дальными правами, несмотря на все более упорное
стремление сельских коммун выкупить феодальные пра¬
ва, превратив их в денежные ренты. Это стремление,
узаконенное в 1770 году декретом Карла Эммануила III,
отвечало желаниям землевладельцев, испытывавших
острую нужду в деньгах. Не следует, кроме того, забы¬
вать, что в Пьемонте крепостное право было отменено
лишь при Эммануиле Филиберте и что даже в районах,
расположенных в холмистых местностях и в альпийских
долинах, где крестьяне стали мелкими собственниками
или обрабатывали землю в качестве колонов за часть
продукта, испольщиков или мелких арендаторов, все еще
существовала если и не юридическая, то фактическая
зависимость крестьян от местных дворянских семей.
И наконец, пьемонтское дворянство извлекало значи¬
тельные доходы из многочисленных придворных, дипло¬
матических, военных и административных должностей,
которые предназначались преимущественно для знати.
Даже элементы буржуазного происхождения, которых
насчитывалось немало в гражданской администрации и
в магистратуре, едва достигнув высоких постов, приоб¬
ретали, как правило, дворянские титулы. Политика са¬
войских правителей, стремившихся путем щедрой раз¬
дачи чинов и должностей обеспечить приверженность
аристократии к монархии, привела к тому, что сама
аристократия стала тяжелым бременем для государст-
117

венного бюджета, а привилегии дворян в администра¬
тивной и военной областях увеличились, что в значи¬
тельной мере компенсировало им ограничение их нало¬
говых привилегий.
В целом пьемонтское общество середины XVIII века
было значительно более отсталым, чем ломбардское,
главным образом из-за малочисленности и экономиче¬
ской слабости пьемонтских торговых и ремесленных
слоев. Однако во второй половине столетия и в Пьемонте
произошли заметные изменения в производственных от¬
ношениях в деревне, что также было обусловлено воз¬
росшей потребностью в деньгах феодального класса.
В районах, расположенных на равнине, таких, как
район Верчелли и Ломеллины (во многом схожих с рай¬
онами Ломбардской низменности, где немало земель,
кстати говоря, принадлежало ломбардским собственни¬
кам), получили распространение культуры, требующие
искусственного орошения, особенно посевы риса, и
утвердилась система крупной аренды, что привело к даль¬
нейшему ухудшению условий жизни крестьян, многие из
которых превратились из испольщиков и мелких аренда¬
торов в поденщиков или наемных рабочих. Такая же
тенденция, правда развивалась она значительно медлен¬
нее, наблюдалась в последние десятилетия XVIII века и
в холмистом районе, где большое число дворян, в то
время уже постоянно проживавших в Турине, сдавало
свои земли крупным арендаторам, которые жестоко экс¬
плуатировали крестьян, заставляя их становиться на¬
емными рабочими или навязывая им кабальные и крат¬
косрочные договоры. В те десятилетия в Пьемонте так¬
же отмечался известный рост сельскохозяйственного
производства, во всяком случае в ряде районов; это объ¬
яснялось еще и тем обстоятельством, что рост численно¬
сти населения стимулировал (как и во многих других
областях Италии) освоение ранее не обрабатывавшихся
земель. Однако в целом по росту сельскохозяйственного
производства Пьемонт уступал, по всей видимости,
Ломбардии; вот почему увеличение земельного дохо¬
да, чему способствовал рост цен (постоянно повышав¬
шихся после 1760 года), было достигнуто в значитель¬
ной мере за счет крестьян, реальное вознаграждение ко¬
торых заметно снизилось. К 1790 году сельское хозяй¬
ство Пьемонта находилось еще в целом на весьма низ-
на

ком уровне: оно велось старыми методами, было свя¬
зано с маленькими местными рынками и не встречало
серьезной поддержки со стороны правительства; так, на¬
пример, в Пьемонте, в отличие от других итальянских
государств, не были упразднены внутренние таможен¬
ные пошлины, мостовые и дорожные пошлины и старая
продовольственная политика, не было уделено должно¬
го внимания и строительству дорог. Даже обильная
продукция виноделия была тогда еще очень низкого
качества и не являлась, как это стало в XIX веке,
важной статьей экспорта.
Единственной отраслью промышленности, которая по¬
лучила в XVIII веке значительное развитие, было шел¬
ководство, а также разматывание и кручение шелка,
распространенные повсеместно и осуществлявшиеся ли-
60 в условиях надомного труда, либо в мелких мастер¬
ских. Вырабатываемая продукция шла на экспорт, глав¬
ным образом во Францию, хотя этому частично препят¬
ствовал правительственный запрет на вывоз шелка-сыр¬
ца (что должно было способствовать развитию шелко¬
ткацкого производства), все же вышеуказанные произ¬
водства являлись тогда главной основой промышленно¬
сти страны.
Савойские государи, начиная еще со времен Карла
Эммануила II (1638—1675), стремились содействовать
развитию некоторых отраслей промышленности; с этой
целью они осуществляли мероприятия меркантилистско¬
го порядка, благоприятствуя тем самым возникновению
ряда текстильных, шелковых и суконных мануфактур.
Но это принесло довольно скудные результаты, как
потому, что страна была бедна капиталами, а буржу¬
азия малочисленна и недостаточно деятельна, так и
потому, что эти мероприятия не сопровождались дру¬
гими действиями, направленными на освобождение сель¬
ского хозяйства и торговли от связывавших их пут и
на создание, таким образом, единого рынка для всей
страны, — факт, который, несомненно, способствовал бы
накоплению капиталов, а следовательно, и развитию
промышленности. Вот почему к концу XVIII века почти
вся промышленность Пьемонта находилась все еще на
стадии кустарного или ремесленного производства или
же мелкой, рассеянной мануфактуры. Что касается су¬
конного производства, которое существовало в неко¬
119

торых районах, как, например, в районе Бьеллы, еще в
середине века, то эта отрасль промышленности была
весьма отсталой, а ее развитие совсем не напоминало
того, какое она получила затем в XIX веке. Пьемонт,
таким образом, вынужден был импортировать из-за гра¬
ницы большую часть тех изделий, в которых нуждался.
Существенный пробел в политике реформ, проводив¬
шейся в XVIII веке в Пьемонте, заключался в том, что
эта политика не носила настоящего преобразователь¬
ского характера и не отвечала, хотя бы частично и вре¬
менно, тем требованиям просветительского харак¬
тера, которые выдвигали отдельные писатели и госу¬
дарственные чиновники, стремившиеся воспринять но¬
вые веяния. Те реформы, которые были осуществлены
савойскими государями, не выходили, как правило,
за рамки абсолютистской политики, политики бюрокра¬
тической и милитаристской, политики централизации и
ограничений, иначе говоря, политики сугубо консер¬
вативной, которая продолжала развивать определен¬
ные тенденции, выявившиеся еще в период пребывания
на савойском престоле Эммануила Филиберта, но на
которой весьма мало сказалось влияние новых, про¬
светительских идей. Сам по себе тот факт, что в Пье¬
монте в начале века не произошло смены династии,
как это имело место в других итальянских государст¬
вах, и что царствующая династия пустила в общем глу¬
бокие корни в стране и сумела крепко привязать
к себе феодальный класс, несомненно, способствовал
усилению консервативного характера правления и со¬
хранению гораздо более тесной преемственной связи с
прошлым, чем это имело место в Ломбардии и Тоскане.
В период пребывания на престоле Виктора Амедея II
(1684—1730), особенно после окончания войны за ис¬
панское наследство, необходимость поправить финан¬
совое положение, пришедшее в расстройство в ходе
длительного военного конфликта, и усовершенствовать
структуру административного аппарата государства,
значительно расширившего свои владения и ставшего
королевством, заставила этого правителя предпринять
энергичные меры, направленные прежде всего на огра¬
ничение феодальных привилегий дворянства и духовен¬
ства. Как уже указывалось, в то время много неис¬
пользуемых земель было объявлено аллодиальными и
л 20

подлежащими налогообложению и была проведена позе-
мелькая перепись всех старых пьемонтских провинций.
Помимо этого, Виктор Амедей II повел решительную
борьбу с римской курией с целью ограничения привиле¬
гий духовенства во всех областях. Так, были проведены
судебные реформы, что было обусловлено частично вли¬
янием соседней Франции, частично итальянскими тра¬
дициями; был реорганизован и перестроен Туринский
университет; были созданы государственные школы;
благотворительные учреждения перешли в ведение коро¬
левской администрации. Уже тогда в Пьемонте наблю¬
далось известное брожение умов: широкое распростра¬
нение получили идеи янсенизма, а среди духовенства
и юристов — галликанские доктрины и доктрины свет¬
ского управления; в узких кругах интеллигенции под
влиянием веяний, доходивших из протестантской Евро¬
пы и других областей Италии, стали смело обсуждать
некоторые религиозные и политические проблемы. Но
после заключения в 1727 году конкордата с церковью,
который давал возможность савойскому государю осу¬
ществлять строгий контроль над духовенством, стремле¬
нию к реформам в области церкви был положен конец,
хотя при Карле Эммануиле III еще возникали кое-какие
конфликты с церковью. Этот государь оказал даже услу¬
гу папству, предательски арестовав Пьетро Джанноне и
продержав его в тюрьме до самой смерти.
В годы царствования Карла Эммануила III (1730—
1773) и особенно Виктора Амедея III (1773—1796) бю¬
рократический и милитаристский характер савойской аб¬
солютной монархии еще более усилился. Дальше тех
незначительных преобразований, которые были проведе¬
ны Виктором Амедеем II, дело так и не ■пошло. Пьемонт¬
ская монархия стремилась в основном усилить свой
военный потенциал, укрепить свой централизованный го¬
сударственный аппарат и как можно основательнее под¬
чинить своему контролю дворянство.
Консервативный характер политики савойских прави¬
телей послужил, и в немалой степени, причиной того,
что расположенный вблизи от Франции Турин не стал,
подобно Милану или Неаполю, центром новой куль¬
туры, а многие представители пьемонтской интелли¬
генции вынуждены были эмигрировать из страны. Пер¬
вым из числа тех пьемонтцев, которые в первой половине
121

XVIII века были высланы или добровольно покинули
страну, был Альберто Радикати ди Пассерано, эмигри¬
ровавший в Англию, а затем в Голландию, где он и умер
в 1737 году; это был прогрессивно мыслящий человек,
деист и демократ, но влияние его на пьемонтскую и
итальянскую культуру XVIII века было, как известно,
крайне незначительным. Однако во второй половине ве¬
ка более известные пьемонтцы присоединились к своим
соотечественникам, развивавшим свою культурную дея¬
тельность за рубежом, начиная от Лагранжа до Дени¬
ны, от Баретти до Альфьери. Последние двое привнесли
в итальянскую культуру новаторский дух, который, не¬
сомненно, возник как реакция на бюрократический и
милитаристский конформизм, господствовавший в пье¬
монтском обществе. Особенно явно это проявилось в
творчестве Альфьери; хотя его протест и носил индиви¬
дуалистический характер и был пронизан аристократа־
ческим высокомерием, однако в итоге он твердо уверо¬
вал в необходимость национального движения за объ¬
единение Италии.
В последние десятилетия XVIII века в пьемонтской
культуре можно было различить две тенденции. Одна
носила преимущественно традиционалистский характер
и придерживалась принципа приверженности к королев¬
ской династии; ее центрами были некоторые туринские
академии, как, например, «Академия Филопатриди».
Приверженцы этой тенденции основное внимание уделя¬
ли экономическим и административным проблемам, ре¬
шая их в сугубо консервативном духе, допуская, однако,
на практике осуществление кое-каких просветитель¬
ских преобразований. В числе представителей этой тен¬
денции, которые еще с юношеских лет группирова¬
лись вокруг Божино, бывшего министра Карла Эмману¬
ила III (едва вступив на трон, Виктор Амедей III сме-
стал его), следует указать Карло Антонио Галеани На-
пионе и Просперо Бальбо. Оба являлись своего рода
связующим звеном между наименее отсталой частью
господствующего класса Пьемонта XVIII века и пьемонт¬
скими умеренными следующего века. Это были люди,
которые жили, если можно так сказать, на грани двух
веков; их деятельность развивалась отчасти в эпоху
Революции, отчасти в период Реставрации. Другая тен¬
денция, представителями которой были люди преимуще-
1а

ггвенно буржуазного происхождения, носила ярко вы¬
раженный просветительский характер; ее центрами бы¬
ли масонские ложи, связанные, насколько известно,
через Савойю довольно тесным образом с французским
масонством. К этим людям примыкали в Пьемонте и
некоторые янсенисты; не связанные с политикой реформ,
проводившейся, как и в Ломбардии, государем, они на-
холились, как правило, в оппозиции к правительству
и вскоре после 1789 года стали, как и часть французских
янсенистов, сторонниками демократических, а затем и
республиканских тенденций. Из этих наиболее передо¬
вых групп просветителей и янсенистов и вышли потом
пьемонтские якобинцы.
Накануне революционной бури 1790 года Пьемонт
представлял собой государство во многих отношениях
довольно сильное, а во многих и весьма слабое. Он рас¬
полагал самой сильной армией (состоявшей частично из
местных войск, частично из иностранных наемных сол¬
дат) среди независимых итальянских государств, хо¬
рошими дипломатическими кадрами, сильным, хотя и
несколько громоздким аппаратом власти. Но экономи¬
ка его была по-прежнему отсталой, и ее раздирали внут¬
ренние противоречия, еще более серьезные, чем в Лом¬
бардии. В то время как условия жизни крестьян в по¬
следние десятилетия века значительно ухудшились,
буржуазия в своем развитии отстала еще больше, чем
это имело место в Ломбардии. Процесс капиталистиче¬
ского преобразования сельского хозяйства протекал
медленно, так как политика пьемонтских правителей
весьма мало этому содействовала; в результате отри¬
цательные стороны этого процесса сказывались в зна¬
чительно большей мере, чем положительные. Наряду с
этим противоречия между дворянством и буржуазией
в Пьемонте носили гораздо более резкий и ярко выра¬
женный характер, чем в Ломбардии. Все это породило
социальный кризис, который усугубился в годы войны
против революционной Франции (1792—1796) и немало
способствовал падению Савойской монархии.
Резко отличалась от континентальных владений Са¬
войского дома Сардиния, которая обладала целым ря¬
дом черт, схожих с Южной Италией и Сицилией, но
вместе с тем имела и свои ярко выраженные характер¬
ные особенности. Население острова было малочислен-
123

ным; городов было мало, и все они были крохотными;
промышленность отсутствовала, почти не было дорог;
основой экономики Сардинии являлось скотоводство и
экстенсивное земледелие, а ее торговые и культурные
связи с заграницей в период долгого испанского вла¬
дычества носили крайне ограниченный характер. Что
касается горожан, торговой буржуазии и ремесленни¬
ков, то они были очень малочисленны и небогаты: не¬
сколько сот баронов (многие из баронов были испан¬
ского происхождения и на протяжении всего XVIII века
поддерживали родственные и деловые связи с Испа¬
нией) господствовали в стране, владея феодами и рас¬
полагая всякого рода правами и привилегиями. Но в
Сардинии феодализм имел свои характерные особенно¬
сти, ибо на большей части территории острова он как бы
наслоился на первобытный строй, присущий по преиму¬
ществу скотоводческому обществу, от которого тогда
сохранились еще определенные пережитки, игравшие су¬
щественную роль. Вокруг сельских общин в глубине
острова, так называемых «вилл» (деревень), имелось
лишь незначительное количество земель, принадлежав¬
ших мелким крестьянским собственникам, ибо большая
часть земель являлась общинной собственностью и
делилась, как правило, на две части: одна часть рас¬
пределялась среди членов общины каждый год или каж¬
дые два года и попеременно отводилась либо под по¬
сев зерновых, либо под пастбища; другая часть —
как правило, более обширная — являлась землей «adem-
privile» (общинные угодья), она представляла собой или
лес, или постоянные пастбища, и ею могли пользоваться
все жители деревни, имевшие право на пастбище и сбор
хвороста.
На эти сельские общины как бы наслаивались феоды
с их правом феодальной юрисдикции и с кабальной сис¬
темой реальных и личных повинностей и платежей, ко¬
торые крестьяне и пастухи обязаны были вносить зем¬
левладельцам.
Как и в период испанского владычества, Сардинией
правил вице-король, пребывавший в Кальяри и подчи¬
нявшийся министру по делам Сардинии, резиденция ко¬
торого находилась в Турине. Вице-королю в осущест¬
влении его функций помогали аппарат из многочислен¬
ных пьемонтских государственных чиновников и мест-
124

ные органы власти. Одним из этих органов был пар¬
ламент, существовавший с XV века; он состоял из трех
палат, именовавшихся stamenti (сословия): церковной,
военной, то есть баронской, и королевской, то есть со¬
стоявшей из представителей города, не подвластных
феодальным судам. Парламенту вменялось в обязан¬
ность распределять налоги и вотировать donativi, то
есть чрезвычайные налоги; вплоть до 1699 года парла¬
мент собирался, как правило, испанскими вице-королями
каждые десять лет. В дальнейшем вошло в обычай со¬
бирать раз в три года отдельно все три сословия. Такая
система существовала еще и при савойском правлении.
Новое правительство мало что сделало для Сарди¬
нии, пока в 1749 году Карл Эммануил III не назначил
Божино министром по делам Сардинии. Божино решил
осуществить ряд реформ: ограничить прежде всего
власть баронов, освободить крестьян от некоторых наи¬
более тяжелых личных платежей и повинностей (однако
при этом была бы сохранена общественная барщина),
ограничить фидеикомиссы и право «мертвой руки» и
содействовать образованию и росту свободной земель¬
ной собственности в руках буржуазии. Им были основа¬
ны, кроме того, университеты в Кальяри и Сассари.
Тогда-то и наметился некоторый сдвиг в развитии двух
главных городов и значительно расширились торговые
и культурные связи Сардинии с Пьемонтом и осталь¬
ными областями Италии. Однако довольно ограничен¬
ная и осуществлявшаяся авторитарными методами поли¬
тика реформ, которую проводил Божино, была прервана
в 1773 году, когда Виктор Амедей III внезапно снял
Божино с поста министра. Все же в те годы Сардиния
начала понемногу выходить из состояния оцепенения:
было несколько ослаблено баронство, численно вы¬
рос класс буржуазии, которая стала частично вдсприни-
мать новую, просветительскую культуру, и даже в поло¬
жении деревни, где царил застой, наметились кое-какие
сдвиги, по крайней мере в ряде районов. В общем в Сар¬
динии назревала обстановка, чреватая кризисом, кото¬
рый и разразился со всей силой в 1793—1796 годах.
Венецианская республика, в которую входили, поми¬
мо Венето и тех ломбардских территорий, о которых го¬
ворилось выше, значительная часть Истрии, почти
вся Далмация и Ионические острова, образовалась, как
125

И Миланское государство, в результате территориаль¬
ных приращений к городу-государству. Но в отличие
от Миланской области, Венецианская республика сохра¬
нила на протяжении всего XVIII века почти в неприкос¬
новенном виде структуру города-государства. Так,
Венеция сохранила все или почти все политические
и экономические привилегии, а политическая власть
в этом городе осуществлялась представителями зна¬
ти, имена которых были вписаны в «золотую книгу».
На деле эта власть была сконцентрирована в руках до¬
вольно узкого круга самых богатых дворянских се¬
мей. Можно смело сказать, что из всех городов-рес¬
публик Италии только Венеция сумела создать бла¬
годаря длительному периоду экономического процве¬
тания и прочному финансовому положению господст¬
вующей олигархии самую совершенную в своем роде
систему олигархического городского управления, лучше
всего отвечавшую требованиям обширной и густона¬
селенной области. Однако в XVIII веке слабость Вене¬
цианского государства стала настолько очевидной, что
было ясно: это государство является пережитком прош¬
лого.
В течение XVII века Венеция перестала играть роль
крупного международного торгового центра и была
низведена до уровня порта областного значения; к
тому же в XVIII веке Венецию стал вытеснять конкури¬
ровавший с ней на Адриатике Триест. Численность на¬
селения города осталась прежней, с тенденцией к умень¬
шению в последние десятилетия века: так, если в 1696
году насчитывалось 138 067 человек, то в 1760 году их
было 149 476, а в 1797 году—137 240 человек. Зато
численность населения в материковых владениях Вене¬
ции значительно выросла: тенденция к росту населе¬
ния отмечалась в тех подвластных Венеции городах,
где активизировалась экономическая жизнь. Подобное
явление имело место тогда и в Ломбардии, с той су¬
щественной разницей, что в то время, как промышлен¬
ность и торговля Милана, не претерпевшего никаких
демографических изменений, продолжали развиваться,
Венеция переживала упадок и в экономическом отно¬
шении.
В XVII веке венецианское дворянство почти совсем
забросило всякую торговую деятельность и преврати-
126

лось в класс землевладельцев, владевших обширными
земельными угодьями на материке (Terraferma). На
протяжении XVIII века их число значительно сократи¬
лось: с 6000 человек до 4500. Много дворянских
семей постепенно вымерло, в то время как семьи
буржуазного происхождения (выходцы, как правило,
из сословия «горожан», также носившего кастовый ха¬
рактер и состоявшего преимущественно из представи¬
телей свободных профессий и государственных чинов¬
ников), получившие дворянское звание, были относи¬
тельно малочисленны: в период между 1627 и 1788 го¬
дами было всего 107 новых «пополнений» дворянства.
Это количественное уменьшение патрициата усилило
тенденцию к концентрации недвижимого имущества в
руках ограниченного круга лиц, которая была обус¬
ловлена обеднением многих дворянских семей. Хотя
в XVIII веке в венецианском патрициате и не было не¬
достатка в людях предприимчивых на экономическом
поприще, стремившихся воспринять новые идеи и вея¬
ния, венецианская олигархия, в отличие от миланской
знати, была, как правило, не очень склонна к обуржу-
азиванию, ибо те политические привилегии, которыми
обладали патриции, в значительной мере смягчали
тот ущерб, от которого повсеместно страдал класс
землевладельцев в связи с новым экономическим раз¬
витием Европы. Вот почему большинство богатых дво¬
рян Венеции, вольготно живших в великолепных двор¬
цах в городе и в роскошных виллах на материке (Terra-
ferma), не испытывали потребности ни в экономиче¬
ских, ни в политических преобразованиях и твердо
защищали собственные привилегии, сводя к минимуму
свою деятельность в области реформ.
Такая позиция класса, в руках которого находилась
политическая власть и весьма значительная часть зе¬
мельной собственности, а также особый характер про¬
изводственных отношений венецианской деревни в из¬
рядной мере способствовали тому состоянию застоя,
в котором находилось в XVIII веке сельское хозяйство
Венеции по сравнению с сельским хозяйством Ломбар¬
дии и Пьемонта. Как правило, на большей части тер¬
ритории Венето — за исключением горных районов, где
были распространены владения общин и мелкая кресть¬
янская собственность, земли принадлежали венециан-
127

Ской аристократии или же знати и буржуазии подчинен¬
ных Венеции городов. Но почти всюду земли были раз¬
делены на небольшие участки, которые сдавались в крат¬
косрочную аренду крестьянским семьям, выращивавшим
на них кукурузу для собственного пропитания и пше¬
ницу для выплаты хозяину арендной платы. Такая сис¬
тема еще более усиливала консервативный характер ве¬
нецианского сельского хозяйства. Кроме того, на зем¬
лях Венецианской низменности не проводились мелио¬
ративные работы и не вводились культуры, требующие
искусственного орошения, в той мере, как это делалось
в Ломбардии. В болотистых районах Венецианской низ¬
менности проводить мелиоративные работы было гораз¬
до труднее ввиду отсутствия склонов на земельных
участках, что зачастую лишало возможности осушить
эти места с помощью каналов (это препятствие можно
было преодолеть лишь с помощью гидросооружений, ко¬
торые в XVIII веке в техническом отношении были еще
не осуществимы), а также из-за частых и очень силь¬
ных наводнений в районах нижнего течения По и Адид-
же и искусственного увеличения болотистых земель к
северу и югу от Лагуны, что явилось следствием отво¬
да русла рек, осуществленного еще венецианцами в XVI,
XVII и XVIII веках, чтобы воспрепятствовать обмеле¬
нию Лагуны.
Однако главной причиной, по которой мелиоратив¬
ные работы в Венето проводились в XVIII веке редко
или вообще не проводились, являлось отсутствие такого
класса, который был бы по-настоящему заинтересован
в преобразовании сельского хозяйства (как, например,
было заинтересовано в этом сословие ломбардских
крупных арендаторов).
Все же и в Венето целый ряд факторов, как-то: рост
численности населения, стремление землевладельцев
увеличить доходы со своих земельных владений, а вене¬
цианского правительства — доходные статьи бюджета —
обусловил во второй половине XVIII века необходи¬
мость роста сельскохозяйственного производства. Так,
представители буржуазии и дворянства ряда второсте¬
пенных городов, а также отдельные представители вене¬
цианской олигархии, воспринявшие все просветитель¬
ские идеи или же просто следившие за общим развита-
ем идей в Европе и в Италии, развернули в тот период
128

интенсивную деятельность по исследованию экономиче¬
ских проблем. На протяжении последних тридцати лет
существования Венецианской республики аграрные
проблемы широко обсуждались в сельскохозяйственных
академиях, созданных в главных городах республики.
Все это оказало известное влияние на правительство, но
не привело к возникновению такого движения за ре¬
формы, которое послужило бы толчком к осуществле¬
нию экономических преобразований широкого масшта¬
ба. В то время было издано много различных декретов,
носивших довольно туманный характер и направленных
зачастую на удовлетворение тех или иных текущих
нужд. Так, был издан указ (на деле же он применялся
лишь частично) об упразднении в определенных райо¬
нах венецианской низменности «пенсионатико», то есть
права на пастбище, которым обладали владельцы пере¬
гонных овечьих стад; поощрялось освоение необрабаты¬
ваемых земель; были приняты меры к более правиль¬
ному распределению налогов; запрещено увеличивать в
какой бы то ни было мере церковную собственность.
Несколько улучшена была и таможенная система, но
только в 1794 году были окончательно упразднены
внутренние таможни. В целом сельское хозяйство Вене¬
то сохранило свой прежний характер; производственные
отношения в деревне остались в основном неизменны¬
ми; рост производства, насколько известно, был до¬
вольно незначительным. Все же в Венето в то время
также стало заметно развиваться шелководство, с
чем было связано и развитие таких производств, как
разматывание и кручение шелка.
Довольно знавдтельным для того времени, если
учесть общий уровень итальянской экономики XVIII ве¬
ка, было развитие ряда отраслей промышленности Ве¬
нето. Так> были созданы крупные мануфактуры, выра¬
батывавшие льняные и хлопчатобумажные ткани, а
также несколько шерстяных мануфактур, которые полу¬
чили широкое развитие не столько в Венеции и других
городах, сколько в некоторых маленьких центрах, как-
то: Фриули, Толмеццо, Чивидале, Вичентино и Скио. По-
видимому, это явление объяснялось тем обстоятельст¬
вом, что в деревнях можно было найти дешевую рабо¬
чую силу, не связанную цеховыми путами, а также тем,
что эти мануфактуры были тесно связаны с на-
9 История современной Италии
129

домной работой по прядению, которую выполняли жеп-
щины в деревнях и которая получила широкое распро¬
странение в ряде районов. Кроме того, значительное раз¬
витие промышленности отмечалось в ломбардских про¬
винциях, подвластных Венеции. Так, в Бергамо широ¬
кое развитие получила текстильная промышленность,
главным образом шелковая; в Брешии — производство
оружия. Зато многие исконные ремесла Венеции и дру¬
гих городов пришли в упадок. ,
В итоге можно сказать, что в XVIII веке в Венето так¬
же стала складываться новая буржуазия, принимавшая,
особенно в небольших городах и в некоторых сельских
центрах, активное участие в местной торговле и в
мелкой промышленности; были среди нее и лица свобод¬
ных профессий; участвовала она в известной мере и в
землевладении и выказывала в ряде случаев изрядную
предприимчивость в области экономической деятельно¬
сти. Однако развитие буржуазии не привело к изме¬
нению социальной структуры деревни и даже не пре¬
допределило реформы государства. В то время, как Be-
неция приходила в упадок, а небольшие города раз¬
вивались, олигархическая структура государства, не¬
смотря на отдельные попытки изменить ее, осталась
незыблемой. В результате появились признаки кризи¬
са и распада, тем более зловещие, что Австрия угро¬
жала — со стороны Мантуи и Милана, Тироля и Триес¬
та — самому существованию республики Святого Марка.
Все это привело к окончательному падению Венециан¬
ского государства вместе с породившей его и правив¬
шей им на протяжении многих веков олигархией.
Что касается Генуэзской республики, то в XVIII веке
она также сохраняла характер города-государства,
управляемого олигархией; вместе с тем ей были при¬
сущи и кое-какие отличительные черты. То обстоя¬
тельство прежде всего, что она занимала очень не¬
большую и в целом бедную территорию, где городов י
было мало и все они, за исключением столицы, были
крохотными, способствовало тому, что в Генуэзском
государстве проблема паразитизма главного города
не стояла так остро, как в других государствах.
Кроме того, очень ограниченные размеры и бед¬
ность ресурсов этого края оказали значительное влия¬
ние на характер господствующего класса Генуи, ко¬
130

торый состоял в то время в основном из банкиров и
торговцев.
Государственные посты в Генуе тоже предназнача¬
лись для аристократии, имена которой были занесены в
«золотую книгу», а власть была фактически сосредоточе¬
на в руках наиболее богатых дворян, именовавшихся
сословием «Magnifici», хотя по конституционной рефор־
ме 1576 года различие между старой и новой знатью
официально было уничтожено. Эта олигархическая кас¬
та осуществляла свое господство как через наиболее
крупные магистратуры, где представители этой касты
играли главенствующую роль, так и через посредство
банка, или Дома св. Георгия. Дом св. Георгия, создан¬
ный в 1407 году, представлял собой поначалу
объединение государственных кредиторов, которые
скупили большую часть государственных доходов,
состоявших из косвенных налогов, и выпустили
затем процентные бумаги (облигации св. Георгия),
обеспечивавшиеся поступлениями от этих налогов. В
дальнейшем начиная с 1586 года этот Дом стал банком,
осуществлявшим депозитно-оборотные операции.
Колоссальный государственный долг, образовавший¬
ся в результате выпуска облигаций св. Георгия, так и не
был, даже частично, погашен государством, хотя
для этого имелась возможность; это было выгод¬
но финансовой олигархии, ибо, являясь основным дер-
жителем этих облигаций, она могла, таким образом,
легко контролировать само государство и, кроме то¬
го, вкладывать в облигации, пусть даже временно,
излишки своих капиталов, в ожидании более прибыль¬
ных капиталовложений за границей. Кроме того, по¬
скольку в городах не существовало никаких видов
прямого налогообложения, дворянство почти совсем
не знало налогового бремени (за исключением край¬
не редких случаев чрезвычайных контрибуций), кото¬
рое ложилось в основном на плечи народных масс в
виде разного рода пошлин на предметы потребления.
В XVIII веке все еще наблюдалась очень сильная
концентрация капиталов в руках генуэзской олигархии.
По данным обследования 1738 года (произведенного в
предвидении чрезвычайного налогообложения, следо¬
вательно, несомненно заниженного, но все же позво¬
ляющего установить распределение капиталов), обла-
9*
131

дателями имущества, превышавшего в денежном выра-
женин сумму в 6 тысяч генуэзских лир (эта монета со¬
держала в то время 4,275 грамма серебра), являлись
733 патриция, имевших 116 618 900 лир, и 882 человека
из числа непатрицианских фамилий, имевших
17 549 700 лир. В то время, как среди патрициев 46 че¬
ловек обладали каждый имуществом, превышавшим
сумму в 500 тысяч лир, среди лиц непатрицианских фа¬
милий ни у кого эта сумма не превышала 200 тысяч лир.
Кроме того, следует учесть, что самые богатые патри¬
ции составляли всего лишь двадцать или тридцать се¬
мей: так, шестьдесят один член рода Спинола обладал
в общем 11 890 500 лирами; тринадцать членов рода
Дураццо — 6623 тысячами лир; немногим меньше имели
и семьи Дориа, Гримальди, Бриньоле, Паллавичино,
Серра, Чентурионе, Саули и еще несколько фамилий.
Каждая из этих фамилий имела своего главу и в бан¬
ковских делах действовала сообща.
На протяжении XVI и XVII веков генуэзские банки¬
ры размещали свои капиталы главным образом в Ис¬
пании и в испанских владениях в виде государственных
займов, которые обеспечивались доходами от косвенных
налогов, разного рода привилегиями и льготами. Так,
в Миланской области они купили регалии, а в Неапо¬
ле взяли на откуп налоги; им удалось то законным
путем, то путем контрабанды вытянуть из Испании
значительное количество золота и серебра, поступав¬
шего туда из Америки; они приобрели феоды как в са¬
мой Испании, так и в Неаполитанском королевстве,
Сицилии и Миланской области. Таким образом, генуэз¬
ская финансовая олигархия вошла в состав земельной
и феодальной знати не только Генуи, но и многих дру¬
гих стран. Однако в последние десятилетия XVII века
и в первой половине XVIII века, когда выявился упадок
испанской монархии, генуэзские банкиры решйли
изъять значительную часть своих капиталовложений в
Испании и развернули свою деятельность во Франции и
других странах.
Во второй половине XVIII века, когда был преодолен
кризис, вызванный войной за австрийское наследство,
в которую была втянута и Генуя, каста «Magnifici» сно¬
ва развернула активную кредиторскую деятельность.
Судя по данным, касающимся некоторых крупных бан-
132

кирских домов Генуи, в 1771—1792 годы государям, го¬
родам, феодалам, и в меньшей степени банкирам и тор¬
говцам Франции, Австрии, германских государств и
даже России, Дании и Швеции были предоставлены зай¬
мы, общая сумма которых превышала 100 миллионов
генуэзских лир.
Однако вся эта бурная банковская деятельность яв¬
лялась, по существу, лишь пережитком прошлого: в си¬
лу целого ряда особых обстоятельств, обусловленных
главным образом тем, что генуэзские банкиры имели
возможность в течение двух веков извлекать огромные
средства из такой монархии, как Испания, в Генуе
продолжало существовать ростовщичество, специализи¬
ровавшееся на государственных займах и во многих от¬
ношениях напоминавшее те ростовщические операции,
которые процветали в XIII и XIV веках во многих
итальянских городах, особенно во Флоренции. Именно
благодаря этим капиталам, которые были накоплены в
результате банковских и ростовщических операций в
Испании и в испанских владениях в Италии, генуэзские
патриции все еще могли в конце XVIII века вести во
многих странах Европы весьма интенсивную деятель¬
ность. Но каста «Magnifici» вкладывала минимальную
долю своих капиталов в производство, явно предпочи¬
тая ссужать свои деньги государству, ибо они были
обеспечены доходами от косвенных налогов; таким об¬
разом, она широко использовала в ■своих интересах по¬
требность в деньгах правительств, государей и феодаль¬
ных синьоров. Капиталы касты «Magnifici» представляли
собой, по существу, один из элементов финансовой ос¬
новы феодально-абсолютистской системы Европы, а не
некий движущий фактор нового типа, являющийся со¬
ставной частью тех производительных сил, которые со¬
бирались низвергнуть эту устаревшую систему. Вот
почему капитал этот и не устоял перед ударами Фран¬
цузской революции и перед тем финансовым кризисом,
который эта революция прямо и косвенно вызвала во
всей Европе.
Экономическая жизнь Генуи в XVIII веке отнюдь не
исчерпывалась одной лишь банковской деятельностью
господствующей олигархии. Так, начиная с конца
XVII века вновь оживились судоходство и портовая дея¬
тельность Генуи и мелких центров Лигурии. В XVII веке
133

Генуя также установила порто-франко, но ей не уда¬
лось ни тогда, ни в последующие годы вытеснить Ливор¬
но, который по-прежнему играл главенствующую роль
крупного средиземноморского порта, где англичане и
голландцы выгружали свои товары. В XVII веке судо¬
ходство и судостроительная деятельность Лигурии очень
активизировались и по своей интенсивности значитель¬
но превосходили деятельность тосканского порта. Сотни
мелких судов выходили в море из всех портовых город¬
ков обеих побережий, выполняя роль каботажного
транспорта для всего Средиземноморья. Кроме того,
большое число генуэзских кораблей снова стало часто
появляться в портах Турции и Северной Африки, не го¬
воря уже о портах Испании, где всегда можно было ви¬
деть генуэзские суда. Очень часто эти корабли пла¬
вали незаконно под флагами иностранных держав,
преимущественно Франции и Англии, таким образом они
ограждали себя в известной мере от пиратских нала-
дений берберов и пользовались во многих портах пре¬
имуществами, 'которых они были бы лишены, если бы
плавали под старым флагом св. Георгия, с которым
стали весьма мало считаться, поскольку военный флот
этой республики был крайне слаб. Как бы там ни
было, но факт активизации генуэзской морской торгов¬
ли, в которой были заинтересованы дворянство и в
гораздо большей степени буржуазия и широкие народ¬
ные массы города и обоих побережий, имеет важное
значение, ибо это явилось предпосылкой к большому
подъему портовой деятельности Генуи в последующем
веке, что немало содействовало превращению этого го¬
рода в один из центров национально-освободительного
движения Рисорджименто. Довольно незначительным
зато в XVIII веке было развитие генуэзской промышлен¬
ности, которая осталась в общем на стадии ремесленно¬
го производства или мелких мануфактур. Широкое
развитие получило лишь судостроение, приведшее к
созданию в различных центрах Лигурии множества мел¬
ких верфей.
Народные массы Генуи все еще сохраняли в XVII ве¬
ке довольно сильный боевой дух и были преисполнены
большого муниципального патриотизма. Они это ярко
продемонстрировали в 1746 году, когда изгнали из го¬
рода австрийцев, подняв восстание, вдохновителем
134

которого считался легендарный Балилла. Однако
условия их жизни стали заметно ухудшаться в последние
десятилетия XVIII столетия. Правда, и раньше большая
часть населения города, состоявшая из ремесленников
и портовых рабочих, объединенных в цехи, не благо-
действовала, страдая от тяжелого бремени налогов на
предметы потребления, а ведь эти налоги лежали в ос¬
нове фискальной системы государства. Зато генуэзской
олигархии почти всегда удавалось обеспечить город
основными продуктами питания, привозимыми, как пра¬
вило, из-за границы, поскольку сельскохозяйственное
производство Лигурии было незначительным, и контро¬
лироватЬ' цены на предметы первой необходимости с
помощью довольно эффективного продовольственного
законодательства. Кроме того, господствующий класс
создал в городе изрядное количество всякого рода бла¬
готворительных учреждений. Однако эта политика указ¬
ных цен и система благотворительных учреждений
оказались несостоятельными в последние десятилетия
XVIII века, когда резко повысились цены. Олигархия
пыталась преодолеть кризис с помощью чрезвычайных
мер, которые отнюдь не изменили старую продоволь¬
ственную и фискальную систему, но результаты оказа¬
лись абсолютно отрицательными. Все это усилило не¬
довольство масс и торговой буржуазии, которая нахо¬
дилась в то время на подъеме и не желала больше ми¬
риться с привилегиями нобилей и с неизменной полита-
кой местной олигархии, а также усилило недовольство
небогатой части дворянства, стремившейся принять 60-
лее широкое участие в управлении государством.
Именно в кругах буржуазии и мелкого дворянства
и начали распространяться в годы, предшествовавшие
Французской революции, идеи реформаторского и про¬
светительского характера и утвердилось стремление
к демократическому преобразованию республики. В то
же время среди духовенства получила распространение
янсенистская доктрина; такие лигурийские янсенисты,
как Де Скальци и Дегола, были в числе наиболее ак¬
тивных поборников моральной и организационной пе¬
рестройки церкви, и, не будучи связанными со свет¬
ской политикой того или иного государя, они благо¬
приятно восприняли республиканские тенденции опре¬
деленной части французских янсенистов во время ре-
135

волюции. Таким образом, та революционная волна, ко¬
торая должна была и в Генуе смести патрицианскую
олигархию, застала Генуэзскую республику в состоянии
тяжелого социального кризиса и значительного духов¬
ного и политического брожения.
В то время, как все четыре государства, о которых
шла речь выше, можно назвать государствами облает-
ными, ибо каждое из них соответствовало в основном
определенной области (Ломбардия, Пьемонт, Венето,
Лигурия), в Эмилии, представлявшей собой область,
территориально довольно четко определившуюся, так
и не было создано областное государство и существо¬
вало тройственное политическое деление на герцог¬
ства Парму и Модену и на папские легатства (соот¬
ветствовавшие приблизительно нынешним провинциям
Болонья, Феррара, Равенна и Форли). Итак, эти провин¬
ции входили в государство, главный центр и большая
часть территории которого находились в Средней Ита¬
лии. Такая раздробленность области, которая еще в
древности носила название Aemilia, была обусловлена
причинами исторического характера, восходящими ча¬
стично к раннему средневековью — когда через Эмилию,
между Моденой и Болоньей, проходила граница между
византийцами и лангобардами, ставшая в дальнейшем
границей между Папской областью и феодальным Италь¬
янским королевством, — и частично к XIV и XV векам,
когда в Эмилии столкнулись, также в результате пре¬
дыдущего деления страны, сильные внешние влияния
Милана и папства, Венеции и Флоренции, — вследствие
чего ни один из многочисленных городов Эмилии не
смог добиться господствующего положения в пределах
данной области. В дальнейшем, в XVI веке, будучи
разделенной на множество мелких и средних княжеств
и синьорий, Эмилия стала зоной широкого применения
непотистской и экспансионистской политики отдельных
пап; за этим последовало политическое объединение
территории, занятой папскими легатствами, и присо¬
единение ее на долгие времена к Папскому государст¬
ву (это присоединение было завершено в 1597 году
аннексией Феррары) и образование герцогства Пармы
и Пиаченцы (которое в свое время, в 1512 году, бы-
136

ло отторгнуто папой Юлием II от Миланской области),
принадлежавшего затем роду Фарнезе вплоть до 1731 го¬
да, когда этот род угас. В центре этой области
оставалось герцогство д’Эсте, объединявшее в 1597 го¬
ду только Модену, Реджо и несколько крохотных кня¬
жеств (Корреджо, Мирандола, Гвасталла), которые на
протяжении XVII и первой половины XVIII века были
поглощены двумя более крупными герцогствами. Во
время войны за наследство через территорию герцогств
и Папского государства неоднократно проходили враж¬
дующие армии, но тройственное деление Эмилии сохра¬
нялось державами из соображений равновесия: герцог¬
ство Парма, присоединенное к австрийской Ломбардии
в 1738 году, в 1748 году было отдано Филиппу Бурбону.
Это же деление было восстановлено в 1815 году, скорее
из тех же соображений общеполитического характера,
чем из легитимистских устремлений. Знаменательным,
однако, является тот факт, что одним из первых послед¬
ствий революции в Италии, а следовательно, и ломки
старого порядка явилось провозглашение в декабре
1796 года конгрессом Реджо-Эмилии «единой и недели¬
мой Циспаданской республики», в состав которой вош¬
ли герцогство Модена и папские легатства.
Если оставить в стороне папские легатства, поло¬
жение которых следует рассматривать воедино с осталь¬
ным Папским государством, и сосредоточить внимание
на двух герцогствах, бурбонском и д’Эсте, то необ¬
ходимо прежде всего учитывать тот факт, что оба
этих герцогства в гораздо большей мере, чем другие
итальянские государства того времени, были обязаны
своим существованием державам, наиболее заинтересо¬
ванным в Италии; следовательно, они в гораздо боль¬
шей степени, чем другие государства, испытывали на се¬
бе, на своей внутренней жизни иноземное влияние.
Кроме того, то обстоятельство, что эти герцогства
были крохотных размеров, усиливало абсолютистский
характер режима и приводило к тому, что государст¬
венное управление в них зависело в гораздо большей
степени, чем в более крупных государствах, от лично¬
го благоволения того или иного государя.
В экономическом отношении оба герцогства были по
преимуществу аграрными; основой сельскохозяйствен¬
ного производства являлись главным образом зерно-
137

вые культуры. Важное значение уже в те времена име¬
ли скотоводство и свиноводство, а следовательно, и
производство сыров и колбасных изделий; это в свою
очередь содействовало развитию соответствующей от¬
расли торговли. В герцогстве Модена значительное место
занимало виноделие. В 1768 году в Пармской области,
раньше чем в других областях Италии, было введено
и получило значительное распространение выращивание
картофеля.
Все это сельскохозяйственное производство сосре¬
доточилось в основном в равнинной местности, ибо
земли в Апеннинах были бедны, а методы ведения хо¬
зяйства крайне отсталы. Однако и в равнинной мест¬
ности, расположенной вблизи По, имелись обширные
болотистые и необрабатываемые участки: осуществлять
мелиорацию земель в низменных районах Пармы, Ред¬
жо и Модены было в техническом отношении труднее,
чем в Ломбардской низменности, учитывая бурные апен¬
нинские притоки По. В Пармской области в тот период
были осуществлены значительные ирригационные рабо¬
ты; вообще же мелиорация земель Эмилианской низ¬
менности была осуществлена лишь в XIX веке. В то вре¬
мя земельная собственность находилась еще преимуще¬
ственно в руках дворян и церковных институтов (в те¬
чение XVI—XVII веков собственность последних резко
увеличилась); в сельском хозяйстве преобладала систе¬
ма испольщины и мелкой аренды; оставались в силе и
многочисленные феодальные права; широкое распро¬
странение получили фидеикомиссы и право «мертвой ру¬
ки», которым обладала церковь. В итоге можно ска¬
зать, что на протяжении XVII века в производственных
отношениях обоих герцогств не произошло, насколько
известно, значительных изменений — сельскохозяйствен¬
ное производство, надо полагать, увеличилось, но со¬
циальная структура деревни осталась в основном преж¬
ней; лишь в XIX веке созрели условия, обеспечившие
в дальнейшем большие экономические и социальные
сдвиги и подъем сельского хозяйства Эмилии.
Ремесленное производство и мелкие мануфактуры
играли в этих герцогствах значительно менее важную
роль, чем в Ломбардии. Города, включая и обе столи¬
цы, были очень маленькими (как в Модене, так и в
Парме в 1790 году насчитывалось немногим больше
J38

20 тысяч жителей); они являлись в основном рын¬
ками сбыта сельскохозяйственной продукции и центра¬
ми местопребывания дворянства, которое растрачива¬
ло здесь доходы от своих земель. Следовательно, на¬
родные массы городов состояли главным образом из
ремесленников, поденщиков и слуг; буржуазию состав¬
ляли торговцы и, пожалуй, еще в большей мере пред¬
ставители различных профессий и интеллигенция. Нали¬
чие двора и правительств в обеих крохотных столицах
Эмилии способствовало развитию не только торговли
предметами роскоши и известному притоку иностранцев,
но и многообразной административной, судебной и
школьной деятельности, а также деятельности в обла¬
сти науки и искусств; в этом участвовало множество
людей, прибывавших из других государств.
Таким образом, хотя экономический потенциал бур¬
жуазии обоих герцогств был в то время еще ограни¬
ченным, ее духовная жизнь носила довольно оживлен¬
ный характер, и она поддерживала постоянные контак¬
ты с другими областями Италии.
Что касается герцогства Пармы и Пиаченцы, расши¬
рившего свою территорию за счет маленького герцог¬
ства Гвасталла (которым до 1746 года правила одна
из ветвей Гонзага), то с восшествием на престол но¬
вой Бурбонской династии в этом государстве вначале
стала действенно проводиться политика реформ. Гер¬
цог Дон Филипп стремился прежде всего укрепить свою
власть и свои финансы в противовес духовенству и
дворянству, которые обладали большими привилегиями.
Кроме того, хотя он и являлся инфантом Испании, он
хотел уравновесить испанское влияние, поддерживая
с этой целью добрые отношения с Австрией и опираясь
главным образом на Францию, чему способствовало
также то влияние, которое оказывала на него его же¬
на Луиза Елизавета, дочь Людовика XV. Правой рукой
герцога в осуществлении политики реформ был француз
Гильом Дю Тилло, являвшийся вначале министром фи¬
нансов, а затем статс-секретарем; он руководил полити¬
ческой жизнью Пармы и в период правления несовер¬
шеннолетнего герцога Фердинанда, унаследовавшего в
1765 году герцогский престол.
Дю Тилло не отличался большой культурой, но зато
был человеком весьма энергичным, проводившим реши¬
139

тельную антиклерикальную политику (эта политика бы¬
ла вызвана также тем обстоятельством, что папский
престол рассматривал герцогство как свою вотчину и
отказывался признать новую династию). С этой целью
он ввел законодательство по образцу галликанского,
упразднил инквизицию, в значительной мере сократил
церковную собственность путем ограничения главным
образом права «мертвой руки» и принял деятельное
участие вместе с другими бурбонскими правительства¬
ми в борьбе, которая привела к упразднению иезуит¬
ского ордена. В этой борьбе Дю Тилло поддерживали
янсенисты, которых насчитывалось множество в рядах
духовенства, особенно в Пиаченце.
В финансовой области, а также в экономической, по
сути дела, были уничтожены фискальные привилегии
дворянства и духовенства и проведено налоговое урав¬
нение; была декретирована свобода внутренней торгов¬
ли; поощрялось внедрение новых методов обработки
земли и были начаты ирригационные работы, о кото¬
рых говорилось выше. После упразднения ордена ие¬
зуитов была реорганизована и система народного об¬
разования, которое перешло в ведение государства.
В области культуры ощущалось очень сильное француз¬
ское влияние: в качестве воспитателя наследника тро¬
на в Парму был вызван Кондильяк немало францу¬
зов преподавало и в Пармском университете и в Кол¬
ледже Альберони в Пиаченце, в результате чего эти
учебные заведения стали на какое-то время центрами
распространения просветительских идей и философско¬
го учения сенсуалистов. Распространение французско¬
го влияния вызвало известную враждебность со сторо¬
ны тех представителей местной интеллигенции, кото¬
рые придерживались традиционного образа мыслей;
однако в герцогстве нашлось немало и таких людей,
которые стали поборниками теорий Просвещения и со¬
трудничали с* Дю Тилло.
Но в 1771 году Дю Тилло пришлось прекратить свою
деятельность: по настоянию герцогини Марии Амалии,
дочери Марии Терезии, он был удален со своего поста.
Вслед затем австрийское влияние в герцогстве усили-
1 Кондильяк, Этьенн Бонно, де (1715—1780)—французский про¬
светитель, философ-деист, сторонник сенсуализма. — Прим, ред,
140

лось, а политика реформ, лишенная поддержки местных
сил, была внезапно прекращена; духовенству удалось
частично восстановить утраченные привилегии; в
1786 году была восстановлена инквизиция. Однако
влияние просветительских идей в области куль¬
туры не иссякло в Парме и в Пиаченце, жива была и
сенсуалистская традиция Кондильяка, которую продол¬
жали развивать в дальнейшем Джованни Доменико Ро-
маньози и Мельхиорре Джойя; они распространили это
учение и на экономическую, юридическую и политиче¬
скую области, привнеся в него ярко выраженный нова¬
торский, патриотический и революционный дух.
В герцогстве Модена политика реформ проводилась
значительно менее активно, чем в Парме. Предпослед¬
ний представитель династии д’Эсте, Франческо III•
(1737—1780), после заключения Ахенского мира стал
проводить проавстрийскую политику: он был назначен
Марией Терезией губернатором Миланской области
(пост этот носил скорее почетный характер) и подолгу
жил в Ломбардии. В качестве герцога Модены он все же
осуществил кое-какие финансовые реформы (провел
некоторое налоговое уравнение), издал в 1771 году Ко¬
деке, составленный в духе идей, провозглашенных ранее
Муратори, построил несколько дорог, в том числе и
Абетонскую.	׳
Важное значение для последующего развития собы¬
тий в герцогстве имела матримониальная политика
Франческо III: так, благодаря браку своего сына Эрко¬
ле Ринальдо, ставшего впоследствии герцогом (с 1780
по 1796 год), с Марией Терезией Сибо — наследницей
княжества Масса и Каррара — была подготовлена бу¬
дущая аннексия этого крохотного государства герцогст¬
вом Модена. А в результате брака Марии Беатриче —
дочери Эрколе Ринальдо — с эрцгерцогом Фердинандом
Габсбургским одна из ветвей Габсбургского дома уна¬
следовала герцогство Модена.
Хотя представители династии д’Эсте отличались до¬
вольно низким интеллектуальным уровнем, они все же
придерживались в XVIII веке меценатских традиций
своего дома, и при их дворе еще находилось несколько
выдающихся людей. Достаточно вспомнить имя Людо-
вико Антонио Муратори, деятельность которого как уче¬
ного, историка, юриста и политического мыслителя
141

оказала огромное влияние на всю итальянскую куль¬
туру. Значительное влияние на формирование Мурато-
ри как ученого, несомненно, оказала культурная жизнь
Модены, где изучение исторических наук имело дав¬
ние традиции, восходившие к XVI веку, и где наблю¬
далась довольно сильная тяга к идеям и учениям, до¬
ходившим сюда как из других государств Италии, так
и из Европы. Не следует забывать и о том, что тес¬
ные и постоянные контакты между столицей государст¬
ва д’Эсте и Тосканой, Ломбардией, Венецией и Пап¬
ским государством давали возможность лучшим пред¬
ставителям моденской культуры живо ощущать взаи¬
мосвязь и культурное единство Италии.
3.	Итальянские государства в XVIII веке:
Тоскана и Папское государство
Начиная с XVI века Великое герцогство Тосканское
занимало большую часть территории этой области. В
его состав не входили лишь олигархическая республи¬
ка Лукка, крохотные княжества Масса и Каррара (при
династии Сибо) и Пьомбино (при князьях Аппиани,
а позднее при князьях Буонкомпаньи), а также «10 Sta-
to dei Presidi»1 (Таломане, Орбетелло, Монте Арджен-
таро), перешедшее в 1714 году от Испании к Австрии,
а в 1738 году —к Неаполитанскому государству.
Великое герцогство было расположено в основном на
территории древних республик Флоренции и Сиены.
Последняя под названием Сиенского государства, со¬
хранила даже внутри великого герцогства свое
управление и законодательство. Во времена великих гер¬
цогов из рода Медичи образовалась централизованная
и бюрократическая администрация, использовавшая
остатки прежнего режима города-республики, который,
однако, не был отменен. Поэтому в Тоскане XVIII ве¬
ка привилегии столицы, главным образом в области
налогов и принудительной продажи в городе сельско¬
хозяйственных продуктов по установленным ценам,
1 Отдельные пункты, расположенные на территории Тосканы,
которые по настоянию Филиппа II были в 1557 году признаны Козимо
Медичи испанским владением. Затем это было закреплено мирным
договором 1559 года (в Като-Камбрези). —Прим. ред.
142

также ложились тяжелым бременем на деревни и не¬
большие города.
Хотя первые Медичи пытались способствовать раз¬
витию и оживлению морской торговли и производства
шелка и шерсти, находившихся в упадке, однако по
общим для всей Италии причинам внешнего и внутрен¬
него характера (о них шла речь выше) в XVI и XVII ве¬
ках Тоскана была преимущественно аграрной страной.
Промышленность ее была сведена до уровня ремеслен¬
ничества и мелкой мануфактуры, а торговля носила
лишь местный характер, и удельный вес ее в эконо¬
мике области был незначителен. Развитие города Ли¬
ворно и его порта было вызвано, как об этом говори¬
лось, особыми причинами и даже в XVIII веке не ока¬
зывало особого влияния на общее .состояние тосканской
экономики.
Между тем и в Тоскане правящий слой горожан
(преимущественно купцы и банкиры) превратился в
основном в патрициев— земельных собственников. Ни¬
же на социальной лестнице находилась проживавшая в
городах сравнительно немногочисленная буржуазия, со¬
стоявшая из торговцев и лиц свободных профессий, а
также народные массы — ремесленники, поденщики и
слуги.
В начале XVIII века большая часть земельной соб¬
ственности принадлежала сословию патрициев. Значи¬
тельная часть земли принадлежала герцогскому дому,
городским привилегированным цехам, руководимым
патрициями (например, шерстяному цеху), церковным
организациям и рыцарским орденам, в первую очередь
ордену св. Стефана (Козимо I, создавший этот орден
для борьбы с турками, и его преемники щедро одарили
его землей). Земельная же собственность крестьян и
городской буржуазии была весьма незначительной.
В Тоскане, хотя и в меньших размерах, чем в других
государствах, также существовали феодальные владе¬
ния. Значительная часть земельной собственности дво¬
рян и вся собственность церковных и светских привиле-
тированных организаций была превращена в неотчуж¬
даемые фидеикомиссы, и на нее было распространено
право «мертвой руки».
Преобладающей формой сдачи земли внаем была
испольщина (mezzadria), решительно утвердившаяся в
143

период коммун и получившая широкое распространение
в XV, XVI и XVII веках, то есть тогда, когда правящие
слои города стали вкладывать во все больших масшта¬
бах свои капиталы в сельское хозяйство. В эти века
сельский пейзаж большей части Тосканы приобрел те
характерные черты, которые свойственны ему и поны¬
не: многочисленные виллы патрициев и домики кресть¬
ян, смесь луговой и лесной культур. В районах исполь¬
щины земля была, разбита на участки, каждый из кото¬
рых обрабатывал испольщик и его семья, проживавшие
в своем доме, расположенном на участке. Таким образом,
большинство сельского населения жило в деревне раз¬
бросанно. Продукция сельского хозяйства, главной
формой которого для того времени и условий была ис-
полыцина, в основном шла на удовлетворение потреб¬
ностей семей половников и собственников, а не на
рынок. Сельскохозяйственное производство было мно-
гоотраслевьим (зерно, вино, растительное масло, фрук¬
ты и т. д.), но в общем довольно скудное; продукты
его лишь в весьма незначительных размерах направ¬
лялись на городские рынки и экспорт. Таким обра¬
зом, в то время как городское население, впрочем мало¬
численное (Флоренция насчитывала в 1551 году 59 ты¬
сяч жителей, а в 1701 году — 72 тысячи), часто стра¬
дало от голода, большинство сельского населения, хо¬
тя и в результате тяжелого труда, почти всегда бы¬
ло обеспечено питанием. Семьи же земельных собствен-
^иков, получавшие доходы со многих участков, имели
значительный гарантированный доход.
При нынешнем состоянии исследований мы не имеем
точных данных о внутреннем развитии отношений ис¬
польщины в XVI и XVII веках. Тем не менее, исходя из
имеющихся данных о XVIII веке, можно утверждать,
что дальнейшее распространение испольщины по срав¬
нению с периодом городских коммун сопровождалось
ухудшением положения держателей и усилением их за¬
висимости.
В XVIII веке хроническая задолженность испольщи¬
ков хозяевам стала распространенным явлением. Хозяе¬
ва использовали это, заставляя крестьян выполнять бес¬
платно ряд тяжелых работ влечет этой задолженности.
Ясно, что при том положении, к которому свелась
испольщина, испольщик не в состоянии был прокормить
144

свою семью за счет той доли урожая, которая ему при¬
читалась. Поэтому держатель вынужден был обычно за¬
нимать у хозяина, попадая таким образом в полукре¬
постную зависимость от землевладельца. Нередко
случалось, что задолженность испольщиков хозяевам вы¬
растала до таких размеров, что их сгоняли с участ¬
ков (землевладелец имел фактически право отказать¬
ся от арендного договора), и они превращались в ба¬
траков (pigionali), как в Тоскане именовались сельские
поденщики.
Весьма серьезной была в Тоскане проблема необра¬
батываемых или нерегулярно и мало обрабатываемых
земель, составлявших почти четвертую часть терри¬
тории великого герцогства. Валь ди Кьяна, часть Пи¬
занской низменности и особенно Маремма представ¬
ляли собой незаселенные болотистые земли, силь¬
но зараженные малярией и большей частью заброшен¬
ные. Часть их использовалась в качестве пастбища для
перегонных стад и разведения молодняка, другие, со¬
всем непроходимые места, посещали лишь охотники и
угольщики.
Обширные холмистые районы, подверженные силь¬
ной эрозии и расположенные главным образом в Сиен¬
ской провинции, обрабатывались плохо или совсем не
обрабатывались. Положение в сиенской части Мареммы
(куда входила значительная часть нынешней провинции
Гроссето), систематически ухудшавшееся на протяже¬
нии XV, XVI и XVII веков, в XVIII веке стало прямо
трагическим. Численность постоянного населения снизи¬
лась до 19 тысяч человек (исключая 16 тысяч, прожи¬
вавших там лишь 6 месяцев в году). Малярия неумо¬
лимо косила людей. В течение десятилетия, с 1759
по 1769 год, в больнице Гроссето в среднем ежегод¬
но находилось 7 тысяч больных. Производство зерна
резко сократилось. Согласно подсчетам, в XVIII веке
ежегодно собирали примерно столько же зерна, сколь¬
ко ежегодно сеяли в XVI веке.
В эпоху Медичи правительство и отдельные крупные
землевладельцы начали проводить в разных частях
Тосканы мелиоративные работы, применяя метод осу¬
шения болот, разработанный Торричелли и другими
учеными галилеанской школы. В некоторых районах,
как, например, Валь ди Ньеволе, эти работы были
Ю История современной Италии	145
частично успешными. С воцарением Лотарингской ди¬
настии мелиоративные работы, проводившиеся систе¬
матически с 1723 года, стали успешно осуществлять¬
ся и в Валь ди Кьяне. В Маремме же мелиоративные
начинания потерпели крах, а эксперименты заселе¬
ния этой местности окончились трагически. Грече¬
ские семейства, привезенные по распоряжению Кози¬
мо III (1670—1723) из Греции (Морея) и поселенные в
Маремме, за несколько лет полностью вымерли от маля¬
рии. То же произошло позднее, при новом лотарингском
правительстве, и с 212 семьями, привезенными в
1739 году из Лотарингии для заселения районов Мас¬
са Мариттима и Соана.
В XVIII веке в связи с недостаточным произвол ст-
вом зерна и общим приростом населения Тосканы про¬
блема мелиорации стала неотложной. Кроме того, воз¬
никла проблема улучшения и увеличения производства
на уже обрабатываемых землях. Интересы земельных
собственников и финансовые интересы правительства
совпадали в этом отношении. Обе проблемы — мелио¬
рация и увеличение производства на обрабатываемых
землях — носили не узкотехнический, а в первую оче¬
редь политический характер. В Тоскане необходимо
было срочно устранить ряд пережитков прошлого, ме¬
шавших обновлению экономики. К разрешению этой за¬
дачи и сводились реформы, проводимые новой Лота¬
рингской династией при содействии просветителей.
Первый великий герцог из Лотарингской династии,
Франц II (1737—1765), муж императрицы и сам импе¬
ратор, находился все время в Вене и управлял Тоска¬
ной с помощью регентского совета, который возглавля¬
ли последовательно князь Краон, граф де Ришкур и
маршал Ботта-Адорно (первые два — французы, тре-
тий—австриец итальянского происхождения). В 1765 го¬
ду, после смерти Франца II, в Тоскану в качестве вели¬
кого герцога был направлен его второй, 18-летний, сын
Петр Леопольд, который оставался там до 1790 года,
когда после смерти своего брата Иосифа II он всту¬
пил на императорский престол. В Тоскане он оставил
регентский совет во главе с Антонио Серристори, а
затем в марте 1791 года назначил великим герцогом
Тосканским своего второго сына, Фердинанда III. Та¬
ким образом, после 1737 года Тоскана представляла
146

своего рода придаток Австрии и не имела собственной
внешней политики. В период регентства она почти
всегда управлялась как австрийская провинция, но
за 25-летний период правления Петра Леопольда поль-
зевалась значительной автономией в области внутрен¬
ней политики. Петр Леопольд проявил административ¬
ные и политические способности, не уступая в этом
отношении матери и брату, но был осторожнее и урав¬
новешеннее их. При нем политика реформ в Тоскане
достигла своего кульминационного пункта. Эта поли¬
тика реформ, хотя не столь решительная и последо¬
вательная, была начата еще регентским советом. По¬
этому оба периода можно в общем рассматривать как
единое целое.
Одной из главных реформ, проведенных в Тоскане,
было установление свободы торговли. Уже в 1738 го¬
ду в Маремме была разрешена на 12 лет свободная тор¬
говля хлебом (то есть свободный вывоз хлеба из Ма¬
реммы). Впоследствии этот срок был продлен. Это ме¬
роприятие, которого требовал Саллюстио Бандини в
своей знаменитой «Речи о Сиенской Маремме» («Disco-
rso sulla Магетта di Siena»), было проведено главным
образом благодаря Помпео Нери, бывшему тогда ми¬
нистром финансов. Помпео Нери был одним из тех, кто
сразу же после прибытия Петра Леопольда начал до¬
биваться полной свободы торговли хлебом. Под влия¬
нием разразившегося в 1766 году тяжелого голода Петр
Леопольд законом 18 сентября 1767 года разрешил на
всей территории великого герцогства свободную тор¬
говлю и свободную контрактацию сельскохозяйственных
продуктов, а также вывоз хлеба в том случае, если
его стоимость не превысит определенной цены. Позд¬
нее, в 1775 году, он разрешил свободную контрактацию
и неограниченный экспорт и импорт сельскохозяйст¬
венных продуктов и, наконец, в 1783 году окончатель¬
но отменил все внутренние рогатки и таможни и уста¬
новил единый тариф таможенных пошлин, которые взи¬
мались лишь на границах государства.
В результате мероприятий 1747, 1782 и 1789 годов
были постепенно отменены фидеикомиссы, а мероприя¬
тия 1751 и 1769 годов сильно ограничили право «мерт¬
вой руки». К свободной продаже товаров прибавилась
свободная продажа недвижимого имущества.
10*	147

Отмену цехов, проведенную в 1770 году во Флорен¬
ции, а в 1781 году — также во всех остальных городах
герцогства, можно также рассматривать как мероприя¬
тие, связанное с установлением свободы торговли. Эта
отмена, которой настойчиво добивались просветители
также и в Тоскане, не была вызвана давлением со сто¬
роны старых или новых отраслей промышленности, су-
шествовавших вне цехов: ведь владельцы мануфактур
были, как правило, членами цехов. Это было вызвано
необходимостью ограничить привилегированные цехи,
руководимые дворянами, фактически не принимавшими
участия в производственной деятельности, мешавшими
торговле и затруднявшими введение единой для всего
государства администрации. Весьма характерно, что
именно Флоренция, для которой цеховое правление бы¬
ло наиболее типичным в период коммун, была и первым
итальянским городом, в котором цехи были отменены.
Другой важной реформой Петра Леопольда было
восстановление местного управления, весьма существен¬
ного для проведения более равномерного налогообло¬
жения путем уничтожения налоговых изъятий.
В 1769 году был отменен старый магистрат «девя¬
ти хранителей флорентийской юрисдикции и флорентий¬
ского господства» («Nove Conservator[ della giuris-
dizione e del dotnlnio fiorentino»), тщательно контроли¬
ровавший дела деревенских коммун и сводивший их
автономию к минимуму. Была создана «палата коммун»
(«la Camera delle Comunita»), уполномоченная наблю¬
дать за хозяйственными делами коммун и разрешать
их споры. Но еще более радикальной была муници¬
пальная реформа от 12 мая 1774 года, распространенная
в 1777 году и на Сиенское государство. Согласно этой
реформе, в каждой коммуне создавались должность
гонфалоньера1 и институт приоров 1 2, выбираемых по
жребию из числа имущих жителей, а также Общий со¬
вет, в который входили, помимо имущих, также главы
крестьянских и ремесленных семейств. Муниципалитеты
пользовались значительной автономией. Они должны
1 Гонфалоньер — лицо, пользовавшееся высшей властью во
Флорентийской республике. Теперь это название и должность были
распространены на все коммуны. — Прим. ред.
2 Приоры — старшины. — Прим. ред.
148

были управлять имуществом коммун, распределять на¬
логи, следить за кадастром, поддерживать в надлежа-
шем состоянии дороги, руководить местной благотво¬
рительной деятельностью. Множество налогов, которые
коммуны ранее платили государству, были объединены
в определенную налоговую сумму (tassa di redenzione),
то есть земельный налог, устанавливаемый для каждой
коммуны особым декретом.
Вмешательство центральной администрации ограни¬
чивалось утверждением ■случаев отчуждения комму¬
нального имущества и ассигнований чрезвычайных рас¬
ходов, а также ежегодной ревизией коммунальных бюд¬
жетов. Этой же муниципальной реформой было устано¬
влено, что все землевладельцы должны вносить земель¬
ный налог, а держатели — личный налог, в виде опре*-
деленного и неизменного процента от земельного нало¬
га. Это весьма ощутимо облегчило положение крестьян
и установило относительное налоговое уравнение собст¬
венников земли. Этому значительно способствовала и
отмена налогового иммунитета церковных организаций
и привилегированных организаций.
Петру Леопольду не удалось все же довести до кон¬
ца новый общий кадастр, подобный ломбардскому. Но
проект конституции, разработку которого Петр Лео¬
польд поручил в 1781 году своему министру и совет¬
нику графу Франческо Джанни, можно рассматривать
как дальнейший шаг в развитии муниципальной ре¬
формы. Этот проект предусматривал создание провин¬
циальных ассамблей, избираемых коммунальными со¬
ветами, и общей ассамблеи, избираемой провинциаль¬
ными ассамблеями. В обязанности общей ассамблеи
входило контролировать по поручению налогоплатель¬
щиков государственные финансы и сообщать правитель¬
ству о нуждах всей страны. (В этой связи интересно
отметить, что Петр Леопольд был первым итальянским
сувереном, опубликовавшим государственный бюджет.)
Великой герцог, однако, не пожелал сразу осущест¬
вить проект. На протяжении ряда лет он требовал его
дальнейшего изучения и разработки подготовительных
мероприятий. Проект конституции так и не был прове¬
ден в жизнь. Предполагают, что Петр Леопольд все
еще помышлял о ней, поручая управление Тосканой сво¬
ему сыну Фердинанду, но оппозиция венских прави-
149

тельственных кругов заставила его окончательно отка¬
заться от своих намерений. Не все обстоятельства, свя¬
занные с конституционным проектом Леопольда, вполне
ясны нам. Можно, однако, утверждать, что возможный
переход от просвещенного абсолютизма к конституци¬
онной монархии (или по меньшей мере к монархии,
ограниченной представительными органами с совеща¬
тельными функциями и правом финансового контроля)
не мог совершиться пассивно, то есть только по ини¬
циативе государя и его советников, без требования со
стороны зайнтересованного в этом класса общества.
Однако класс земельных собственников, которому
Петр Леопольд готов был сделать ряд политических
уступок в обмен на постоянное органическое сотруд-
Цичество, этот класс, хотя и мог выдвинуть из своей
среды отдельных министров и просвещенных государст¬
венных деятелей (Помпео Нери, Франческо Джанни,
Джулио Ручеллаи и другие) и принять участие через
посредство Сельскохозяйственной академии в деле аг¬
рарного обновления, был все же слишком отсталым и
связанным своими частными интересами, чтобы стать
правящим классом в конституционном смысле. Не ис¬
ключено, что Петр Леопольд и его советники, отклады¬
вая осуществление проекта, до некоторой степени отда¬
вали себе отчет в недостаточной политической зрело¬
сти того класса, которому конституция должна была
доверить решающие функции. С другой стороны, то об¬
стоятельство, что такой проект все же был разрабо¬
тан, показывает, что великий герцог и его советни¬
ки хорошо понимали, что централизованный,' бюрокра¬
тический абсолютизм, восторжествовавший в Австрии
благодаря Иосифу II, не может далее сохраняться, осо¬
бенно в таком маленьком государстве, как Тоскана, не
предъявлявшем особых требований в области внешней
политики. Дойдя в деле реформ до определенного пре¬
дела, необходимо было либо расширить сотрудничество
с местными силами и сделать его органическим, либо
пойти по пути разрыва с ними, сведя одновременно
к минимуму политику реформ. В последнем случае
управлять страной можно было бы почти исключительно
при помощи внешней силы, то есть Австрии.
Лотарингская династия избрала второй путь. Этому,
помимо политического и социального положения Тоска-
150

ны и Италии в целом, несомненно, способствовали
весьма тесные династические связи с Австрией и по¬
трясения Французской революции. Однако конститу-
ционный^проект Леопольда, несмотря на то, что о нем
знали немногие, не был забыт. Накануне 1848 года от¬
дельные тосканские умеренные деятели предлагали по-
дожить этот проект в основу конституционного обнов¬
ления Тосканы, то есть в конечном счете делали став¬
ку на восстановление Великого герцогства Тосканско¬
го, практически невозможное и запоздалое.
Петр Леопольд намеревался также усилить класс зе¬
мельных собственников, расширив его базу путем со¬
здания сословия мелких землевладельцев. Он действи¬
тельно приказал разделить большую часть огромных
владений великого герцога, ордена св. Стефана
и других привилегированных организаций, а также
земли общин на участки и затем ввел продажу этих
огромных владений или их сдачу на либеллярном пра¬
ве. Таким путем поощрялась также сдача на либелляр-
ном праве церковных владений; либеллярные договоры,
по которым выплачивался ежегодный чинш, были в
1769 году объявлены вечными, а либеллярное имущест¬
во — отчуждаемым и передаваемым. Каждый держа-
тель-либеллярий имел право освободиться от своих
платежей и повинностей путем выкупа (с согласия дру¬
гой стороны, когда речь шла о церковных владениях, и
без него, когда речь шла о других владениях) и стать
полным собственником, уплачивая сумму, капитализи¬
рующую либеллярные взносы из расчета 3 процентов
годовых.
Либелляризация и выкупы земли приняли широкий
размах главным образом после 1780 года. Согласно
подсчетам, в 1788 году этим путем было отчуждено
почти три пятых земельной собственности великого гер¬
цога. Петр Леопольд хотел сохранить лишь некоторые
виллы и фермы, имевшие большую хозяйственную или
художественную ценность, об улучшении которых он
усердно заботился. Он установил, что при либелляри-
зации и продаже участков предпочтение следует оказы¬
вать лицам, непосредственно обрабатывающим землю,
требуя лишь поручительства других лиц в том, что кре¬
стьяне будут выплачивать либеллярные взносы в тече¬
ние определенного ряда лет. Очевидно, крестьянам было
151

трудно раздобыть такие гарантии. Кроме того, весьма
вероятно, что эта легкость отчуждения земельных дер׳
жаний толкала самых бедных арендаторов (или арен¬
даторов, попавших в затруднительное положение) к от¬
казу от своих участков.	*
Нынешнее состояние исследований не дает нам до¬
статочных данных о лицах, получивших либеллярные
земли или приобретших участки во времена Петра Лео¬
польда. Однако на основании описаний и исследований
сельского хозяйства Тосканы в ближайшие десятилетия
после 1790 года можно утверждать, что в районах, где
происходила тогда продажа и либелляризация земли,
появились земельные собственники из торговцев и горо¬
жан, занимавшихся свободными профессиями, и очень
мало — из числа крестьян.
Кроме того, во многих случаях проданную землю не¬
медленно или спустя некоторое время приобретали
крупные земельные собственники — дворяне. Впрочем,
во времена Петра Леопольда отчуждение хотя и про¬
водилось широко, но ограничивалось определенными
районами, в которых были расположены владения вели¬
кого герцога и привилегированных организаций. На¬
сколько известно, крупные землевладельцы Тосканы,
располагавшие большей частью обрабатываемой земли,
не последовали примеру великого герцога. Вот почему
общее распределение земельной собственности не под¬
верглось коренному изменению.
Петр Леопольд проводил большие мелиоративные
работы, но не всегда с одинаковым успехом. Наиболее
удачной была мелиорация Валь ди Кьяны, где работы
проводились систематически, путем осушения болот,
и к концу столетия, главным образом благодаря за¬
слугам Фоссомброни, были почти закончены. Прави¬
тельство и частные лица успешно провели также значи¬
тельные работы в Пизанской равнине и в холмистых
районах.
Но самые важные мелиоративные работы — в сиен¬
ской Маремме — не были доведены до успешного кон¬
ца. Большие работы, проведенные между 1765 и 1774 го¬
дами по проекту и под руководством иезуита Леонардо
Хименеса, не дали хороших результатов и подверглись
сильной критике экспертов — таких знатоков Мареммы,
как Стефано Бертолини. Дамбы, возведенные на бере-
182

гах Омброны, и прорытие канала Молла, имевшие
целью осушить часть территории у горы Гроссето, ухуд¬
шили положение более низменных районов, главным
образом вокруг озера Кастильоне. Проблема мелиора¬
ции Мареммы осталась открытой. За нее снова взялись
в 1824 году, на сей раз более продуманно.
Как бы то ни было, но большие работы, проведенные
во времена Петра Леопольда, не были совсем беспо¬
лезны даже с точки зрения вызванной ими полемики.
Они были первым толчком к разрешению проблемы.
Весьма полезными также оказались проведенные тогда
отдельные административные мероприятия (например,
отделение Мареммы от Сиенского государства и со¬
здание отдельной провинции Гроссето), поскольку они
покончили с административной подчиненностью Марем¬
мы Сиене и теснее связали ее с центральным прави¬
тельством.
Реформаторская деятельность Петра Леопольда ши¬
роко охватывала не только хозяйственную и админи¬
стративную, но и церковную область, так же как в Лом¬
бардии и Австрии. Еще во времена регентства граф
Ришкур провел ряд мероприятий законодательного
характера в галликанском духе, ограничивших церков¬
ные привилегии, которые значительно возросли при
правлении последних Медичи. Отдельные тосканские
юристы, такие, как Джулио Ручеллаи и Стефано Берто-
лини, исполнявшие впоследствии, во времена регентст¬
ва и при Петре Леопольде, обязанности секретарей ко¬
ролевской юстиции (Segretari del Regio Diritto), активно
участвовали в осуществлении этой политики.
Но церковная политика Петра Леопольда, как и
политика Иосифа, не ограничивалась мероприятиями
законодательного характера, предложенными просве¬
тителями и отвечавшими новым социальным требова¬
ниям (ограничение права «мертвой руки», отмена на¬
логового иммунитета церковных организаций, упра¬
зднение ■инквизиции, упразднение ордена иезуитов).
В последние годы своего правления Петр Леопольд
попытался осуществить реформу церкви. В еще
большей степени, чем Иосиф II в Ломбардии, вели¬
кий герцог старался при этом опираться на янсени-
стов, в первую очередь на епископа Пистойи и Пра¬
то — Шипионе де Риччи.
153

Для осуществления реформы тосканской церкви
Петр Леопольд решил созвать Национальный церков¬
ный собор, а для его подготовки созвал в 1786 году
епархиальные синоды. От епархиального синода Пи-
стойи Шипионе де Риччи добился принятия ряда поло¬
жений явно янсенистского толка: о благодати, об авто¬
номии местной церкви по отношению к папе, власть ко¬
торого была объявлена ниже власти Вселенского собо¬
ра. Было также предложено реорганизовать церковные
ордена, отменить вечные обеты, упростить культ, за¬
претить почитание мощей и отменить многочисленные
празднества и церемонии.
Но тосканские епископы, созванные в следующем го¬
ду великим герцогом во Флоренции для обсуждения
предложений пистойского синода и для подготовки На¬
ционального церковного собора, в большинстве своем
высказались против этих реформ.
Позднее в Прато вспыхнули народные волнения в
знак протеста против запрета, наложенного епископом
де Риччи на почитание некоторых мощей. Петр Лео¬
польд и его янсенистские советники столкнулись с силь¬
ным сопротивлением предполагавшейся реформе со
стороны большинства духовенства и огромного боль¬
шинства населения. Вскоре стала ясной неосуществи¬
мость такой реформы, и . после отъезда Петра Леополь¬
да от •попыток ее проведения окончательно отка¬
зались.
В 1795 году тезисы пистойского синода были торжест¬
венно осуждены Римом, а в 1799 году Шипионе де Рич¬
чи совершил акт покаяния. Однако даже после кризиса
рефор׳маторского движения законодательные мероприя¬
тия Петра Леопольда в церковной области, отменявшие
или ограничивавшие привилегии духовенства, остались
в силе.
И наконец, одной из главных реформ Петра Лео¬
польда была реформа уголовного права. В 1786 году
было издано новое Тосканское уголовное законодатель¬
ство (Legislazione criminale toscana) — первый европей¬
ский уголовный кодекс, разработанный в духе просве¬
тительских идей Беккариа. На основании этого ново¬
го законодательства пытки и смертная казнь были от¬
менены, а орудия казни и пыток публично сожжены во
дворе Дворца Барджелло во Флоренции, Таким образом,
164

в тот период Тоскана была наиболее передовой стра¬
ной Европы в области уголовного законодательства.
В общей сложности реформаторская деятельность
Петра Леопольда, хотя и проводившаяся неуверенно, а
порой беспорядочно и противоречиво, была более орга¬
ничной, чем деятельность Марии Терезии и Иосифа II
в Ломбардии. Этому, несомненно, способствовали зна-.
чительные политические способности Петра Леопольда
и то обстоятельство, что на протяжении 25 лет ему
удалось сосредоточить свою деятельность исключитель¬
но в Тоскане, а не в империи, бывшей конгломератом
разных стран, как это пришлось сделать его матери
и брату. Помогло и то, что великого герцога под¬
держивала в его деятельности группа министров, го¬
сударственных чиновников и техников-экспертов, по
своему культурному уровню весьма близких друг другу.
Большинство министров и государственных чиновни¬
ков времен регентства и правления Петра Леопольда
получили образование.в университете города Пизы, в
котором начиная с XVII века были весьма сильны тра¬
диции Галилея, оказавшие влияние на исторические и
юридические исследования и стимулировавшие изыска¬
ния, критическое толкование документов и оценку за¬
конов и״ учреждений в историческом плане. Из истори¬
ко-критической школы римского права, которая про¬
цветала в Пизе в конце XVII века и в значительный
период XVIII века (виднейшими профессорами ее были
Джузеппе Аверани и Леопольдо Гуаданьи), вышел ряд
людей, пользовавшихся большим влиянием и вне То¬
сканы, такие, как Помпео Нери и Бернардо Тануччи.
С другой стороны, тосканская культура испытала на
себе значительное внешнее влияние. На протяжении
XVIII века образованные круги Флоренции, Пизы, Ли¬
ворно и других городов восприняли множество идей из
Франции, Англии и Голландии. Эти идеи оплодотворили
традиции Галилея и историко-юридическую науку.
В Тоскане вышло два издания Энциклопедии: одно было
начато в 1758 году в Лукке, другое — в 1770 году в Ли¬
ворно, это последнее издание было поддержано самим
великим герцогом. В конце столетия Джан Мариа Лам-
преди весьма решительно проповедовал в университете
Пизы в области юридических наук идеи просвещения в
духе Руссо, Особо значительным было распространение
155

физиократических идей, способствовавших расцвету эко-
комических наук, хотя в Тоскане они носили скорее
практический, чем теоретический характер и затрагивали
конкретные проблемы — аграрные, торговые и финансо¬
вые. Все тосканские экономисты — Саллюстио Бандини,
Стефано Бертолини, Анджело Таванти, Фердинандо Пао-
летти, Франческо Джанни, Маттео Биффи-Толомеи и
Альдобрандо Паолини — внесли значительный вклад в
дело реформ в качестве министров или государственных
чиновников, публицистов, защищавших эти реформы,
или исследователей отдельных проблем по поручению
правительства. Как теоретики они были мало оригиналь¬
ны и, по существу, являлись эклектиками, но в качестве
участников конкретного практического дела они прояви¬
ли большую проницательность и гибкость. Эта тесная
связь с правительственной деятельностью придала тос¬
канским просветителям, насчитывавшим в своих рядах
писателей не столь известных, как в Ломбардии
и Неаполитанском королевстве, особый характер:
они отличались исключительным знанием конкретных
проблем.
Хотя и следует признать, что реформаторская дея-
тельндсть Петра Леопольда и его сотрудников была 60־
лее органичной, чем в других итальянских государст¬
вах, нельзя, однако, преувеличивать практическое зна¬
чение его экономических реформ, как это делало боль¬
шинство историков под влиянием сохранившейся в То¬
скане на протяжении всего XIX и частично XX века тра¬
диции восхваления. Бесспорно, свобода торговли, на-
лотовое уравнение, мелиоративные работы и разного ро¬
да поощрения в сельском хозяйстве — все это, наря¬
ду с желанием землевладельцев увеличить свои дохо¬
ды, способствовало росту и улучшению сельскохозяй¬
ственной продукции. Но, не говоря уже о том, что
увеличение продукции было достигнуто скорее за счет
расширения районов обрабатываемой земли (не только
благодаря мелиорации, но и путем широкой вырубки ле¬
сов), чем за счет роста производительности, бесспор¬
но также и то, что социальная структура Тосканы очень
мало изменилась. Это касается не только общего рас¬
пределения земельной собственности, о чем шла речь
выше, но и системы испольщины, которую старые и но¬
вые землевладельцы повсюду сохранили, нисколько не
156

изменив характера, приобретенного ею за последние
века. Петр Леопольд стремился также улучшить уело-
вия жизни и труда крестьян: он частично освободил их
от налогового бремени; отменил общественную барщину,
то есть работы общественного характера, которые
крестьян заставляла выполнять коммуна; разрешил им
заниматься другими профессиями; препятствовал хозя¬
евам требовать с крестьян уплаты долга в форме выпол¬
нения бесплатной трудовой повинности. По существу, он
стремился освободить крестьян от некоторых форм за¬
висимости полукрепостнического характера, противо¬
речивших духу нового времени. Но тяжелая экономиче¬
ская зависимость большинства держателей от своих хо¬
зяев осталась неизменной. Задолженность испольщиков
хозяевам все еще была общим явлением, несмотря на то,
что, по примеру великого герцога и по совету эконо¬
мистов, хозяева по своему желанию обычно практико¬
вали постепенное взыскание долга не путем бесплатных
работ, а путем вычета из доли урожая, причитавшейся
держателю.
Таким образом, часть урожая, причитавшаяся держа¬
телю, оставалась очень ограниченной, и весьма обре¬
менительная личная зависимость держателя от хозяи¬
на сохранялась. В конце столетия Биффи-Толомеи пи¬
сал, что, согласно точным подсчетам, содержание од¬
ного работника «обходилось» хозяину в 15—20 скудо
в год, в то время как содержание осужденного на тю¬
ремное заключение или каторгу обходилось государст¬
ву в 22 скудо в год. С другой стороны, к концу столе¬
тия сам класс землевладельцев начинает сомневаться в
возможности добиться эффективного и значительного
роста продукции при условии сохранения системы
испольщины (mezzadria). Отдельные голоса предлагали
заменить испольщину арендой; это были первые призна¬
ки полемики, которая широко развернулась в 1830—
1840 годы.
Несмотря на реформаторскую деятельность, направ¬
ленную против привилегий феодального типа, главной
отличительной чертой тосканского сельского хозяйства
оставался застой его производственных отношений. В
целом класс земельных собственников по-прежнему ос¬
тавался консервативным, несмотря на больший, чем в
прошлом, интерес к техническим проблемам сельского
157

хозяйства и несмотря на то, что он численно вырос
за счет буржуазных элементов. Рост цен толкал его
на некоторое улучшение методбв ведения хозяйства,
на введение новых культур, но он не чувствовал еще
необходимости совершить капиталистическое преобра¬
зование сельского хозяйства или косвенно содейство¬
вать ему, что уже начинали осуществлять в большей час¬
ти Ломбардии. С другой стороны, крестьяне не имели
возможности накопить существенную сумму, и для боль¬
шинства из них над всеми остальными проблемами все
еще продолжала доминировать проблема пропитания.
Даже в более плодородных районах, где положение ис-
полыциков было лучше, они все же не могли скопить та¬
кую сумму, чтобы стать землевладельцами. Одним ело¬
вом, даже относительно хорошее положение являлось
безвыходным.
Застою тосканского сельского хозяйства содейство¬
вала, наконец, множественность культур при низкой
производительности каждой из них. Даже экспорт про¬
дуктов, имевшихся в относительном изобилии, например
вина и растительного масла, к концу XVIII века был
еще весьма незначительным. Одним словом, земля, как
правило, обеспечивала владельцам твердый доход, но
не давала возможности получать большие прибыли.
Относительный застой сельского хозяйства сопровож¬
дался не меньшим застоем в области промышленности
и торговли. Во второй половине XVIII века упадок ста¬
рого тосканского текстильного производства продол¬
жался. Упразднение цехов и введение полной свободы
торговли способствовали даже обострению кризиса в
шелкоткацком производстве, ибо довели до нищеты мно¬
гих ремесленников, работавших самостоятельно или на
мелкие мануфактуры. Народные волнения, имевшие мес¬
то во Флоренции в 1790 году, после отъезда Петра Лео¬
польда, были частично вызваны плачевным положением
ремесленников. Впрочем, помимо новой керамической
мануфактуры Джинори в Доччиа, в Тоскане не было
создано промышленных предприятий более или менее
серьезного значения.
Ограниченный, традиционный характер промышлен¬
ной деятельности и застой сельскохозяйственной жизни
отразились и на торговой деятельности большинства го¬
родов, определив в основном ее местный характер.
158

Единственным исключением был Ливорно, но его порто¬
вая деятельность в значительной степени была изоли¬
рована от тосканской экономики и связана с англий¬
скими и голландскими интересами. Однако именно в Ли¬
ворно формировались местная деятельная и предпри¬
имчивая буржуазия и активные народные массы, состо¬
явшие из портовых рабочих и моряков, которые сыгра¬
ли в дальнейшем большую роль в тосканских событиях
в период Рисорджименто.
Но, несмотря на общественный застой, после 1790 го¬
да в Тоскане также наметился кризис, проявлением ко¬
торого было народное волнение, вспыхнувшее во Фло¬
ренции именно в этом году. Отъезд Петра Леопольда и
потрясения, вызванные 'Французской революцией, по¬
влекли за собой приостановку политики реформ и вызва¬
ли недовольство людей, поддерживавших эту политику
и желавших ее продолжения и расширения. В то же вре¬
мя экономический кризис вызвал недовольство народных
масс и облегчил пропаганду тем, кто приписывал воз¬
никновение кризиса, порожденного общими условиями,
либеральной политике великого герцога-реформатора.
Следовательно, и Тоскана после периода реформ оказа¬
лась в положении, для которого были характерны рас¬
пространение массового недовольства и глубокие эконо¬
мические трудности, хотя социальные противоречия бы¬
ли там менее остры, чем в других странах.
Папское государство, ведущее свое начало с глубо¬
кого средневековья, было фактически объединено под
папской властью лишь в XVI веке. Расширив свою тер¬
риторию путем включения вассальных герцогств (Ферра¬
ра в 1597 году, Урбино — в 1631 и Кастро — в 1649 го¬
ду), оно состояло в XVIII веке из Лациума, Умбрии,
Марке, легатств Романьи, Болоньи и Феррары, а также
городов Беневенто и Понтекорво, которые находились
на территории Неаполитанского королевства и были
оторваны от остальной части государства. Следователь¬
но, Папское государство состояло из районов, отличав¬
шихся друг от друга в географическом, экономическом
и социальном отношении.
Прежде всего Апеннины разделили государство на
две весьма различные зоны: тирренскую, тяготевшую,
естественно, к Риму, и адриатическую, вклинивавшуюся
частично в Северную Италию и связанную с ней естест-
159

венными и относительно удобными дорогами. Но и внут¬
ри этих двух зон существовали сильные местные и рай¬
онные различия, которые следует учитывать, если вы
хотите понять роль, сыгранную этим государством и
его населением в объединении Италии.
Наиболее отсталым районом Папского государства,
а также всей Италии был район, в котором находилась
столица. Для Лациума было характерно значительное
преобладание крупной дворянской и церковной земель¬
ной собственности, на землях которой велось экстенсив¬
ное зерновое хозяйство, или же они использовались под
пастбища. Лишь в отдельных сравнительно небольших
холмистых зонах получили распространение виноградар¬
ство, масличные и плодовые культуры. Почти все населе¬
ние было сконцентрировано в убогих деревушках, распо¬
ложенных на холмах вокруг феодальных замков. Об¬
ширная часть страны (Маремма, Агро Романо \ Понтий¬
ские болота) представляла собой полупустыню, на
которой то тут, то там высились отдельные островки
развалин старых укреплений. Эта местность была за¬
ражена малярией не меньше, чем тосканская Маремма.
На протяжении XVI—XVII веков санитарное состоя¬
ние и положение сельского хозяйства в лацианской Ма¬
ремме (как и в тосканской), а также в Агро Романо
все ухудшались, а число постоянного населения умень¬
шалось.
Две трети земли Агро Романо, растянувшейся более
чем на *200 тысяч га, принадлежало римским князьям и
одна треть — церковным организациям и благотвори¬
тельным обществам. Число владельцев земли все сокра¬
щалось. Если в 1660 году их было 441, то в 1783 году
их осталось 416. Отдельные крупные собственники (та¬
кие, как князь Боргезе и капитул церкви св. Петра) вла¬
дели более чем по 20 тысяч га земли. Почти все эти
огромные земельные владения сдавались в аренду круп¬
ным арендаторам, так называемым «деревенским пред¬
принимателям» («mercanti di campagna»), которых бы¬
ло еще меньше, чем земельных собственников. Некото¬
рые арендаторы арендовали землю сразу у нескольких
землевладельцев, используя большую часть земли как
1	Агро Романо, или Римская Кампания, — обширная равнина
вокруг Рима. — Прим. ред.
160

пастбища, а остальную — для производства хлеба,, при¬
чем эти последние земли через каждые 2—3 года обыч¬
но отводились под пастбище. Преобладающая часть зе¬
мель сдавалась в субаренду под пастбища пастухам,
которые ежегодно спускались со стадами овец с Апен¬
нин, из Умбрии, Марке и Абруцц. Часть этих пастбищ
«деревенские предприниматели» оставляли себе и с
помощью наемных лиц (табунщиков, погонщиков и т. д.)
выращивали на них молодняк: волов, буйволов, лоша¬
дей. Погонщиками и табунщиками руководили управля¬
ющие, проживавшие в деревушках. Обрабатываемые
земли частично сдавались на 2—3 года крестьянам из
местностей, расположенных вблизи Агро, причем они
должны были платить ренту натурой пропорционально
урожаю. В XVIII веке эта система находилась уже в со¬
стоянии упадка, так как земельные собственники и «де¬
ревенские предприниматели» стремились удалить из
Агро держателей, которые часто предъявляли требова¬
ния на латифундии, ссылаясь на древние права на паст¬
бища и на посевы. Вместо этой системы получила рас¬
пространение обработка земли трудом наемных рабочих.
Эти рабочие, в большинстве бедные крестьяне, завер¬
бованные «деревенскими предпринимателями» в горах
Умбрии, Марке и Абруцц, обычно работали в Агро с ок¬
тября по июнь. Все ухудшавшееся положение этих поден¬
ных рабочих стало особенно тяжелым в XVIII веке.
Трудовые договоры, заключавшиеся ранее на несколько
лет, теперь заключались лишь на один год через так
называемых caporali, вербовавших крестьян по месту их
жительства и сопровождавших их в Агро; эти caporali
в свою очередь подвергали крестьян жестокой эксплу¬
атации. Кроме того, концентрация земельных владе¬
ний в руках немногих крупных арендаторов постепен¬
но привела к уходу крестьян из деревень, так что боль¬
шая часть пришлых рабочих Агро вынуждена была
ютиться в шалашах и пещерах.
«Деревенские предприниматели» почти все прожива¬
ли в Риме и только периодически наезжали в свои по¬
местья для проверки управляющих и действительно
были больше предпринимателями, чем сельскими хозя¬
евами. Они получали от. своих владений большие доходы
благодаря высокой субарендной плате за пастбища и
дешевизне рабочих рук, всегда имевшихся в излишке в
П История современной Италии	jqj

горных местностях. Во второй половине XVIII века це¬
ны на хлеб постоянно росли и весьма значительно, а
номинальная заработная плата сельскохозяйственных
рабочих оставалась неизменной. Таким образом, реаль¬
ная заработная плата уменьшалась. Поэтому «деревен¬
ские предприниматели» все больше богатели и зачастую
становились владельцами земли, даже не применяя но¬
вых методов обработки земли и не увеличивая продук¬
ции. Возможные улучшения потребовали бы дорогостоя¬
щих мелиоративных работ, результаты которых были
весьма сомнительны, и мероприятий по заселению фео¬
дов, что «деревенские предприниматели» и крупные зем¬
левладельцы считали опасным для целостности больших
латифундий. В общем «деревенские предприниматели»
этой области не были заинтересованы в превращении
своих владений в аграрные предприятия капиталистиче¬
ского типа, как это сделали крупные арендаторы Южной
Ломбардии, а предпочитали оставаться в основном тор¬
говыми посредниками.
В Понтийской равнине (в незаболоченных зонах) и в
лацианской Маремме, до границ Тосканы, было анало¬
гичное положение. Так как большая часть землевла¬
дельцев жила в городах, в остальной части Лациума то¬
же наблюдалось преобладание системы крупной аренды
дворянской земельной собственности. Крупные арендато¬
ры обычно вводили в своих владениях различные систе¬
мы не классической испольщины, трудно отличимые от
аренды, плата за которую вносилась натурой, в виде
различной части урожая. Съемщику, почти никогда не
проживавшему на этой земле (дома их были редкостью),
часто причиталась лишь одна треть или одна четверть
урожая. Общее положение съемщиков было весьма тя¬
желым. К концу столетия оно ухудшилось, так как
владельцы земли и крупные арендаторы все чаще оспа¬
ривали права, которыми пользовались съемщики в круп¬
ных владениях на протяжении ряда веков. Лишь в от¬
дельных зонах, где преобладали оливковые рощи и ви¬
ноградники, как, например, в провинции Витербо или в
Кастелли Романи, можно было найти немногих зажиточ¬
ных крестьян, большей частью пользовавшихся землею
на условиях долгосрочной аренды и в свою очередь при¬
бегавших к помощи наемной рабочей силы. Здесь, следо¬
вательно, формировалось небольшое ядро мелкой сель-
162

ской буржуазии, получившей впоследствии определенное
развитие.
Города Лациума были малочисленны и весьма неве¬
лики. Они большей частью играли роль административ¬
ных центров или местных рынков для сбыта сельскохо¬
зяйственных продуктов. Только порт Чивитавеккиа, ко¬
торому папы предоставили различные привилегии, имел
известное значение (хотя гораздо меньшее, чем Ливор¬
но) как главный порт государства на Тирренском море
и как *база небольшого папского флота. В центре обла¬
сти — в центре полупустынного Агро, — опоясанный 6 —
7 тысячами гектаров огородов и садов и княжескими и
кардинальскими виллами, находился Рим — город,
имевший свои особые черты, определявшиеся в основном
тем, что он являлся столицей католической церкви. Это
был в то же время большой космополитический центр,
посещаемый иностранцами и паломниками со всей
Европы, но экономическая и социальная жизнь
этого центра отражала отсталость окружавшей
его области. Население Рима, сильно увеличившееся
в XVI и XVII веках, продолжало расти и в XVIII веке,
хотя не столь быстро: если в 1700 году насчитыва¬
лось 141 784 жителя, то в 1790 году их было уже
162 982. К концу столетия Рим стал вторым городом
Италии по числу населения.
В Риме проживало большинство церковных и свет¬
ских аристократов, господствовавших в государстве и
эксплуатировавших его. Они сосредоточили в своих ру¬
ках центральное управление церковью. Кардиналы ку¬
рии, сановники папского двора, прелаты, руководившие
многими областями церковной и государст¬
венной администрации, главы больших церковных ор¬
денов составляли могущественное, привилегированное
сословие, представители которого принадлежали боль¬
шей частью к римской аристократии (за исключением
некоторых иностранцев, появившихся здесь в качестве
свиты кардиналов и пап). Эта аристократия в свою
очередь состояла частично из древних феодальных се¬
мейств, господствовавших в Риме и Лациуме еще во
времена средневековья (семьи Колонна, Орсини, Каэ-
тани, Савелли и другие), и в значительной степени из
семейств потомков пап и всемогущих кардиналов, при¬
бывших в XVI, XVII и XVIII веках из Флоренции, Си¬
п*	163

ены, Болоньи, Милана и других городов Италии (семьи
Боргезе, Барберини, Альдобрандини, Кидзи, Буонком-
паньи, Одескальки, Роспильози, Альбани и другие).
Богатства римской аристократии состояли в основном
из земельных владений, и значительная часть их была
иммобилизована в феодальном имуществе и фидеико-
миссах. Римские князья владели землями и феодами
не только в Папском государстве, но и в Неаполитан¬
ском королевстве, Тоскане, Ломбардии и в других
государствах. Помимо этого, они извлекали большие до¬
ходы из занимаемых ими высоких церковных и госу¬
дарственных должностей, на которые почти всегда на¬
значались духовные лица из числа римских патрициев.
Частые смены пап вызывали и частую смену лиц, за¬
нимавших руководящие посты. Одни семьи шли в гору,
другие утрачивали влияние. К тому же жизнь, полная
роскоши, приводила порой отдельные княжеские семей¬
ства на край гибели. Поэтому патриции нередко до¬
бивались от пап освобождения от уз фидеикомиссов
и продавали часть своих владений торговцам или бан¬
кирам. Эти изменения не отразились, однако, в об¬
щем на характере господствующего класса, а вызва¬
ли только известную внутреннюю перестановку и пере¬
ход в дворянство некоторых семейств банкиров и раз¬
богатевших торговцев, как, например, семейств Торло-
ниа и Грациоли.
За сословием патрициев шли так называемые genero-
пе, то есть узкий слой крупной буржуазии, состоящей из
«деревенских предпринимателей» и крупных папских чи¬
новников, а еще ниже находились так называемые ge-
neretto, то есть мелкая буржуазия, состоявшая из
торговцев, служащих, управляющих и администраторов
дворянских семейств, кардинальских мажордомов, хо¬
зяев гостиниц и ресторанов и лиц свободных профессий.
Эти два сословия были экономически тесно связаны с
господствующим классом и правительством. И, наконец,
в Риме было много ремесленников, объединенных в це¬
хи, работавшие главным образом на внутренний город¬
ской рынок, огромное количество слуг, безработных и
нищих. Довольно много (к концу века — около 4 тысяч)
было евреев, положение которых после их водворе¬
ния в 1555 году в гетто становилось все более тя¬
желым ввиду особых притеснений и налогов, что пре¬
164

пятствовало и их экономической деятельности. К кон¬
цу столетия лишь отдельные семейства еврейских
торговцев жили в достатке.
Рим был в основном потребительским центром. Буду¬
чи политической и религиозной столицей, главным
местопребыванием аристократии, он способствовал,
однако, развитию значительной коммерческой и банков¬
ской деятельности, притоку иностранцев и разнообраз¬
ной артистической и культурной деятельности. Проблема
обеспечения города продовольствием весьма беспокоила
правительство ввиду недостаточного сельскохозяйствен¬
ного производства в Лациуме и отсутствия хороших пу¬
тей сообщения с наиболее богатыми северными провин¬
циями государства. Поэтому на протяжении веков
действовало законодательство о принудительной постав¬
ке сельскохозяйственных продуктов, лишь к концу
XVIII века подвергшееся некоторым изменениям.
Остальные районы Папского государства были в общем
менее отсталыми, чем Лациум, но почти для всех были
характерны застой производственных отношений и отно¬
сительно слабая продуктивность хозяйства. Во второй
половине XVIII века, в период роста цен, это вызвало
кризис, который со временем все более обострялся.
Для Умбрии — области мелких городов, пребываю¬
щих в спячке, где проживало местное дворянство и на¬
блюдалась весьма скромная деятельность ремесленников
и торговцев, также было характерно преобладание
крупной земельной собственности, впрочем, не столь об¬
ширной, как в Лациуме. Латифундии не являлись харак¬
терными для сельского хозяйства Умбрии, как для боль¬
шей части Лациума. По преобладанию системы исполь¬
щины и по характеру культур оно скорее напоминало
тосканское сельское хозяйство, но продукция его еще
в большей степени, чем в Тоскане, была предназначе¬
на главным образом для удовлетворения местных по¬
требностей и лишь в небольших размерах вывозилась
в другие районы. Горные районы в Умбрии и Марке бы¬
ли крайне бедны, и большинство населения вынуждено
было в течение многих месяцев года искать работу
в латифундиях Лациума или Рима.
В приморских зонах и в долинах Марке земельные
владения были более раздроблены, чем в Умбрии; про¬
дукция была разнообразной и сравнительно обильной.
165

И здесь преобладающей системой ведения хозяйства
была испольщина. В Марке было много мелких городов,
похожих в общем на города Умбрии. В отдельных при¬
морских центрах были организованы, однако, солидная
торговая деятельность и рыбные промыслы. Город Анко¬
на, которому в 1732 году было предоставлено право воль¬
ного порта (хотя и не в такой полной форме, как Ли¬
ворно), развернул торговлю с портами Адриатического
моря и Левантом, но по сравнению с предыдущим сто¬
летнем портовая деятельность Анконы, по-видимому,
шла на убыль. Большое значение приобрела зато в
XVIII веке известная ярмарка, проводившаяся ежегодно
летом в Сенигалии и длившаяся добрых 36 дней. В дни
ярмарки со всех портов Адриатического, Ионического и
Эгейского морей, не говоря уже о преобладающей части
Италии, в этот маленький городок стекались многочис¬
ленные купцы с различными товарами. Таким образом,
ежегодно в течение нескольких недель этот городок
превращался в крупнейший торговый центр Папского
государства. Большой приток иностранцев стимулиро¬
вал рост сельскохозяйственного производства близ¬
лежащих зон и содействовал развитию разносторонней
деятельности, связанной с большим передвижением лю¬
дей и товаров. То обстоятельство, что эта деятель¬
ность сосредоточивалась в определенном месте и про¬
должалась лишь в течение определенного короткого се¬
зона, показательно для экономической отсталости Пап¬
ского государства, обладавшего большим количеством
мелких местных рынков и лишенного постоянных торго¬
вых связей как внутри государства, так и на внешнем
рынке.
Часть земель легатств Романьи, Болоньи и Феррары
была расположена в низких и частично заболоченных
зонах вдоль Адриатического моря и по нижнему тече¬
нию реки По, и в то время на них не проводилось ни¬
каких мелиоративных работ. Но если не считать час¬
тично заброшенных крупных земельных владений, рас¬
положенных в этих зонах, а также горных местностей,
то эти легатства были наиболее богатыми провинция¬
ми государства и ежегодно могли экспортировать
определенное количество сельскохозяйственных продук¬
тов. Распределение земли было таким же, как в Мар¬
ке. И здесь преобладающей системой ведения хозяйст-
166

ва была испольщина (mezzadria), имевшая те же харак¬
терные черты, что и в Тоскане. В этих провинциях
также было широко распространено шелководство и
особенно разведение конопли. Следовательно, в легат-
ствах наблюдалась некоторая промышленная деятель¬
ность, особенно в Болонье — втором городе государства,
с населением в 70 тысяч жителей, где в 1790 году было
несколько солидных мануфактур по выработке специаль¬
ных шелковых тканей (креп, вуаль и др.). Хотя для
этих мануфактур в XVIII веке в связи с конкуренцией
Лиона период прежнего расцвета уже кончился (в
прошлом Болонья занимала первое место в Европе по
производству этих тканей), однако они еще были в со¬
стоянии обеспечить кое-какой экспорт. В Болонье бы¬
ло также несколько крупных канатных фабрик. Кроме
того, так как город находился на скрещивании Эми-
лийской дороги и дороги, соединявшей Венецианскую об¬
ласть с Тосканой, его часто посещали иностранцы и
происходил немалый товарооборот. Наконец, Болон¬
ский университет, один из важнейших в Италии, при¬
влекал большое число студентов и интеллигенции. Фер-
papa, напротив, пришла в упадок после присоединения
к Папскому государству: ее население, насчитывавшее
в 1601׳ году 35 тысяч жителей, уменьшилось в 1704 го¬
ду до 25 тысяч и в 1792 году достигало лишь 27 тысяч.
Другие города легатств, расположенные главным обра¬
зом на Эмилийской дороге, были довольно оживленными
сельскохозяйственными рынками. Хотя социально-эко-
комический уровень легатств в общем был менее от¬
сталым, чем в других районах Папского государства,
тем не менее в XVIII веке они также находились в со¬
стоянии кризиса с тенденцией к усилению. В деревнях
испольщики увязли в долгах и часто оказывались на
положении батраков, не имевших постоянной работы,
с нищенской заработной платой, что заставляло их
уходить в города, где росли толпы нищих (в Болонье
в 1775 году их насчитывалось 16 тысяч). Население
горных местностей бедствовало, проводя многие ме¬
сяцы в году в поисках работы в других частях Папского
государства и в Тоскане; только в следующем столетии
начали проводить ирригационные и мелиоратив¬
ные работы в заболоченных местах, что было техниче¬
ски весьма сложно ввиду незначительного склона мест¬
!67

ности. Господствующий класс, состоявший из дворян-
землевладельцев, был озабочен главным образом со¬
хранением собственных привилегий; буржуазия, хотя и
более многочисленная и более активная, чем в осталь¬
ной части государства, была все же еще слишком ела-
ба экономически и слишком связана с господствующим
классом, чтобы влиять на правительство и местную
администрацию в духе обновления.
Как и в других итальянских государствах, в Папском
государстве во второй половине XVI века и в XVII веке
образовалась централизованная и бюрократическая ад¬
министрация, использовавшая остатки прежней автоно¬
мии городов.
В XVIII веке в Папском государстве не было единого
административного и налогового законодательства; суще¬
ствовали многочисленные внутренние таможни, а
некоторые города имели особый статут: так, до кон¬
ца 1780 года Болонья имела свой сенат и даже «пос¬
ла» при папском дворе. Но практически все более или
менее важные административные и финансовые дела об¬
суждались и решались в Риме немногими высшими чи-
новинками и некоторыми конгрегациями (своего рода
министерствами), особо выделенными для управления
государством, такими, например, как Congregazione del
Виоп Governo и Congregazione della Sacra Consulta.
В провинциях власть кардиналов-легатов и правителей-
прелатов была почти неограниченной. Коммунальные ор¬
ганы подведомственных городов не могли бороться с ни¬
ми, ибо эти органы были в руках замкнутой олигар¬
хии патрициев, думавших лишь о защите своих привиле¬
гий.
Несомненно, административно-политическая унифи¬
кация папских владений, даже в ее несовершенной фор¬
ме, обеспечила этим районам (раздираемым на протя-
женин ряда веков, вплоть до XVI века, жестокой борь¬
бой между коммунами, политическими группировками,
синьорами и феодалами) длительный внутренний мир.
Лишь в некоторых зонах он нарушался продолжавшим¬
ся разбоем, а в первой половине XVIII века — прохожде¬
нием иностранных войск. Унификация привела к сосре¬
доточению в руках духовенства (пожалуй, даже части
духовенства) всей политической и административной
власти. Светские лица почти полностью были отстране-
108

ны. Узкий круг кардиналов и прелатов (почти все —
выходцы из аристократических семейств) господствовал
в государстве и фактически эксплуатировал его бескон¬
трольно. Над самими папами (за исключением особо
энергичных) на протяжении их краткого правления гос¬
подствовали кардиналы-непоты или кардиналы — статс-
секретари, в свою очередь назначавшие на наиболее
важные и доходные посты своих единомышленников —
кардиналов и прелатов.
Несмотря на то, что во второй половине XVI века
папы конфисковали многие феодальные владения и ли¬
шили римские семьи и мелких провинциальных дворян
права феодальной юрисдикции, установление в Папском
государстве системы абсолютизма привело все же к
усилению аристократии. Дело в том, что старое и но¬
вое дворянство не только сохранило ׳большую часть
земельной собственности (наблюдался даже процесс
концентрации собственности в руках немногих), а
также многие привилегии, но и получило возможность
эксплуатировать государство, используя всесильную
прелатскую бюрократию, вышедшую в основном из его
рядов. Осуществлялось это с помощью финансовой си¬
стемы, применявшейся папами в течение столетий, о
чем пойдет речь ниже.
Необходимо здесь напомнить, что Папское государст¬
во было для католической церкви, по существу, орудием,
политико-территориальной точкой опоры. Господствую¬
щие группы римского двора должны были заботиться
главным образом об интересах церкви; интересы же
государства играли второстепенную роль. Следователь¬
но, финансовая политика римского двора была подчине¬
на задачам папской политики в Европе. Как уже было
сказано, в XVI и XVII веках папы стали широко приме¬
нять систему государственных займов путем создания
ссудных касс и продажи «вакантных должностей». Про¬
центы по облигациям ссудных касс и доходы от «вакант¬
ных должностей» уплачивались за счет таких поступ¬
лений (gettito di gabelle), как различные косвенные на¬
логи, таможенные сборы и другие налоги, взимаемые
с населения Папского государства.
С другой стороны, .держателями облигаций ссудных
касс были частично аристократы, крупная торговая
и бюрократическая буржуазия Рима и, пожалуй, в еще
169

большей степени патриции и банкиры Генуи, Тосканы
и Ломбардии. Таким образом, господствующие слои на¬
селения главных итальянских городов осуществляли
финансовый контроль над папством за счет его под¬
данных. Но средства, изымаемые папами у населения
через посредство ссудных касс, лишь в ограниченных
размерах шли на удовлетворение нужд населения Рима
и Папского государства. В течение XVI и XVII веков
большинство этих средств было использовано на об¬
щие цели папской политики, для субсидирования воен¬
ных действий католических государств против турок
и протестантов. Считают, что общая сумма, затрачен¬
ная папами на эту последнюю цель, достигла 19 632 143
скудо. С другой стороны, в конце XVI века часть средств,
полученных через ссудные кассы, была, по указанию
Сикста V, тезаврирована и превратилась в мертвый ка¬
питал. Сикст V спрятал в известной «святой казне»
(Aerarlum sanctlus) в крепости св. Ангела добрых
3 миллиона золотых скудо чистого золота и объявил их
неприкосновенными, за исключением случаев крайней
необходимости, особо предусмотренных в специальных,
торжественно изданных буллах. В действительности же,
хотя отдельные папы (Григорий XIV, Климент VIII, Ур¬
бан VIII и Климент IX) и черпали из «святой казны»,
но в 1764 году, когда Климент XIII решил дополнитель¬
но извлечь оттуда значительные суммы, она все еще
насчитывала 1 474 500 скудо (золотой скудо времени
Сикста V составлял в 1764 году 1,79 римской денеж¬
ной единицы, что равнялось 10 паоло за 1 скудо),
иммобилизованных и не приносивших дохода в течение
175 лет.
Эта папская финансовая политика, в XVI и XVII ве¬
ках немало ■способствовавшая иммобилизации и разба¬
зариванию капиталов, накопленных ранее итальянски¬
ми торговцами, в XVIII веке, особенно во второй его
половине, переживала кризисное состояние. Отчасти
это было результатом всеобщего кризиса папской по¬
литики в Европе, о чем шла речь выше, отчасти след¬
ствием постоянного внутреннего экономического кри¬
зиса Папского государства. Ярким доказательством
этого внутреннего кризиса является количество ни¬
щенствующих и бедных, содержавшихся на средства
благотворительных учреждений■ В 1790 году их было
170

400 тысяч (!) человек, в то время как все население со¬
ставляло 2300 тысяч человек.
Только при помощи широкой политики благотвори¬
тельности, осуществлявшейся церковью, благотворитель¬
ными организациями и религиозными орденами, прави¬
тельству удавалось удерживать население в спокойст¬
вии. Сохранение такой системы могло только привести
к углублению кризиса, поскольку она способствовала
дальнейшему ослаблению и без того низкой производи¬
тельности экономики страны. Рано или поздно это
должно было привести государство к финансовой ката¬
строфе, и этому, конечно, не мог помочь уменьшивший¬
ся уже вдвое клад Сикста V. Еще ^в 1764—1766 годах
в связи с острым голодом, вызванным рядом плохих
урожаев и потрясшим как Папское государство, так и
всю Италию, Климент XIII уменьшил размер клада, изъ¬
яв оттуда 861 тысячу золотых скудо. Большая часть
этих средств была использована для закупки за границей
хлеба и оказания помощи голодному населению. Позд¬
нее, в 1793 и 1796 годах, Пий VI полностью исчерпал
«святую казну», изъяв оттуда последние 613 тысяч золо¬
тых скудо. В те годы разразилась финансовая ката¬
строфа.
Все же в XVIII веке в Папском государстве раздава¬
лись голоса, требовавшие реформ, имели место и попыт¬
ки их проведения. Под влиянием европейского и италь¬
янского просветительского движения в Риме и в про¬
винциях Папского государства (главным образом в ле-
гатствах) началось изучение экономических и финансо•
вых проблем под углом зрения новых веяний.
Начиная с XVII века в римскую, в целом традицион¬
ную, культуру проникли новые научные веяния; на про¬
тяжении XVIII века она также подверглась частичному
обновлению. Даже часть духовенства прониклась рефор¬
маторскими идеями, отчасти янсенистского, но главным
образом просветительского характера. В свете этих
фактов становится понятным то обстоятельство, что в
Римской республике 1798—1799 годов многие священни¬
ки сотрудничали с новым правительством и существо¬
вала течение, которое можно определить как «католи¬
ческо-якобинское». Но в целом практические резуль¬
таты римского просветительства были весьма ничтож¬
ными.
171

Папа Пий VI (1775—1796) действительно попытался
провести кое-какие новшества в области сельского
хозяйства и финансов. Известна его попытка осушения
Понтийских болот, проводившаяся довольно энергично
и потребовавшая затраты больших средств. Однако
результаты ее были весьма незначительны, и не толь¬
ко по техническим причинам, но еще и потому, что
она не сопровождалась соответствующей колонизаци¬
онной политикой. Следует также напомнить введение в'
1777 году по приказу Пия VI нового кадастра, главной
целью которого было навязать владельцам земель рас¬
ширение посевов зерновых культур. Практические ре¬
зультаты его также были незначительны из-за сопротив¬
ления самих землевладельцев. В области финансов мон-
синьор Фабрицио Руффо, главный казначей в Риме в
1785—1791 годы (позднее он руководил санфедистами 1
в борьбе против Неаполитанской республики), подго¬
товил и частично осуществил налоговую реформу.
Эта реформа предусматривала упразднение многочис¬
ленных налоговых иммунитетов и введение единого го¬
сударственного налога. Но реформа Руффо вызвала
столь сильное сопротивление, что папа оказался вынуж¬
денным отстранить его от должности казначея, назначив
кардиналом. Позднее, в 1793 году, были отменены все
внутренние таможни, мостовые и дорожные пошлины
и т. д. Следовательно, и в Папском государстве было
практически введено свободное движение товаров.
Но частичные и запоздалые реформы Пия VI не смог¬
ли приостановить дальнейшее развитие весьма тяжело¬
го и глубокого экономического и финансового кризиса
Папского государства. Корни этого кризиса лежали в
самом государственном устройстве, в характере Пап
ского государства как орудия космополитической си¬
лы, в умственном убожестве и отсталости большинства
аристократии, в слабости буржуазии, в крайней нуж¬
де масс, а также в политической и административной
бездарности прелатской бюрократии, державшей в сво¬
их руках все командные высоты в государстве.
1 Санфедисты (от латинских слов santa fede — святая вера) —
в Италии террористические организации, созданные в начале XIX века
для защиты теократической папской власти и преследования участ¬
ников национально-освободительного движения. — Прим. ред.
172

4.	Итальянские государства в XVIII веке:
Неаполитанское королевство и Сицилия
Неаполитанское и Сицилийское королевства, незави¬
симые и объединенные с 1734 года под скипетром од¬
ного монарха, носившего титул короля «обеих Сицилий»
(термин же «Королевство обеих Сицилий» был установ¬
лен после 1815 года), сохраняли на протяжении всего
XVIII века различные законодательства и систему
управления. Неаполь был резиденцией короля и королев¬
ского двора. Там находилось центральное правительст¬
во, руководившее всей политикой монархии и непосред¬
ственно управлявшее Неаполитанским королевством.
Сицилийским королевством управлял при помощи мест¬
ного правительства назначаемый из Неаполя вице-ко¬
роль, местопребыванием которого был город Палермо.
Оба королевства существенно отличались друг от друга
по своим экономическим и социальным условиям, уров¬
ню культуры и обычаям. Поэтому необходимо рассмат¬
ривать каждое из этих двух королевств в отдельности.
Неаполитанское королевство, состоявшее, подобно
Папскому государству, из разных областей (Кампании,
Калабрии, Базиликаты, Апулии, Абруцц и Молизе),
уже шесть веков сохраняло политическое единство и
обладало в общем единообразным характером. Разли¬
чие между отдельными провинциями было не столь су¬
щественным, как различие между отдельными густона¬
селенными узкими прибрежными зонами, с интенсивным
земледелием (главным образом часть Кампании и отре¬
зок побережья Апулии), и всей остальной частью стра¬
ны, с экстенсивной обработкой земли и убогими город¬
скими центрами. Это различие, наблюдающееся и поны¬
не, было тогда особенно сильным в силу бездорожья и
общей экономической и социальной отсталости почти
всего королевства, по существу, состоявшего из большо¬
го количества мелких местных рынков. Этому способ¬
ствовало еще одно характерное обстоятельство—на-
личие в этом государстве, в основном аграрном, с его
убогой промышленностью и скудной торговлей, боль¬
шой столицы, которая на протяжении всего XVIII века
была по числу жителей самым большим городом Италии
и одним из наиболее населенных городов Европы. В
1791 году в Неаполе было 408 991 житель, что состав¬
173

ляло 8,3 процента всего населения королевства, насчи¬
тывавшего 4 925 381 человека.
На всем континентальном Юге не было другого горо¬
да, насчитывавшего более 30 тысяч жителей. Но тор¬
говля и промышленная деятельность Неаполя была
весьма ограниченна. Он являлся в основном бюрократа־
ческим центром королевства, резиденцией господствую¬
щего класса, вокруг которого жила и кормилась
огромная масса людей без определенной профессии, слуг,
безработных и нищих. Проблема паразитизма столицы
была на Юге даже более острой, чем в других частях
Италии, но зато она была более позднего происхожде¬
ния, чем в других итальянских государствах, посколь¬
ку паразитизм Неаполя начался в XVI веке и имел ха¬
рактерные особенности, определявшиеся экономической,
социальной и политической структурой самого Юга.
Когда в 1734 году Карл Бурбон стал королем Неа¬
поля, королевство представляло в основном феодаль¬
ную страну. Из общего числа общин (universita) — при¬
мерно 2 тысячи — лишь несколько десятков подчинялись
королевской юрисдикции, а все остальные — юрисдик¬
ции баронов. Типично феодальными были и производ¬
ственные отношения в преобладающей части деревни.
Нынешнее состояние исследований не позволяет еще
дать точную и полную картину феодальной структуры
Юга Италии в XVIII веке. Правда, имеется обширная,
богатая документами и фактами литература о юридиче¬
ских аспектах феодализма Юга, но исследования его
экономических аспектов, развития производительных
сил и производственных отношений в деревнях Юга все
еще весьма убоги и зачастую не точны. Тем не менее
представляется возможным определить с достаточной
ясностью некоторые основные моменты.
Необходимо прежде всего напомнить, что за вре¬
мя господства испанцев баронство Юга в значитель¬
ной степени перестало играть ту роль независимой по¬
литической силы, которая была ему присуща в эпо¬
ху анжуйских и арагонских королей. Испанские вице¬
короли, представители далекого, но значительно бо¬
лее могущественного монарха, чем бывшие местные су¬
верены, сумели сломить политическую власть крупных
баронских семейств и раздробить их огромные владе¬
ния. Им удалось, кроме того, привлечь в Неаполь пре¬
174

обладающую часть дворянства и увеличить его ряды пу¬
тем продажи феодов и дворянских званий.
Испанские и неаполитанские королевские офицеры и
чиновники, купцы, откупщики налогов и разбогатевшие
юристы—все они составили новую знать, примкнув¬
шую и в дальнейшем слившуюся со старой знатью.
Таким образом, дворянство, сосредоточившееся пре¬
имущественно в столице, пользующееся налоговыми, су¬
дебными и почетными привилегиями, все более и более
превращалось в паразитический класс и стало факта-
чески орудием чужеземных властителей. Абсолютистский
характер этой чужеземной власти не нарушал интересов
дворянства, поскольку именно благодаря этому абсолю¬
тизму оно извлекало огромные выгоды.
Неаполитанские феодалы, как отметил Винченцо Ку-
око, «хотя и потеряли все права, которыми они пользо¬
вались в отношении монарха, но зато сохранили все ■свои
права по отношению к народу. Если взять для сравнения
вассала германских императоров, то его скорее напоми¬
нает пэр Великобритании, чем член парламента Неапо¬
ля; но, находясь в своих владениях, неаполитанец более
похож на него, чем англичанин» 1.
!Поскольку в течение нескольких веков в Неаполитан¬
ском королевстве (как, впрочем, почти во всей Европе)
древние военные обязанности феодалов были заменены
уплатой небольшого ежегодного налога, именуемого
«адоа» (adoa), то феодализм свелся к весьма расплывча¬
той совокупности привилегий, особых прав на вещи и на
людей, владений и собственности.
Феодальные права основывались частично на судеб¬
ных функциях, осуществляемых баронами (почти всегда
через своих чиновников) в общинах (universita), нахо¬
дившихся под их юрисдикцией, а частично на «узаконен¬
ных» злоупотреблениях, сводившихся к взиманию с жи¬
телей феодальных земель повинностей, налогов, оброков
и т. д., носивших вначале чрезвычайный характер, а за¬
тем ставших обычным явлением. В своих владениях фео¬
дал являлся, по существу, властелином, обладавшим
обширными правами, которые он осуществлял с помощью
чиновников и вооруженных отрядов. Но с экономической
1 V. Си о со, Saggio storico sulla Rivoluzione napoletana del
1799, ed. Laterza, Bari, 1913, p. 122.
175

точки зрения доходы, получаемые в результате осуще¬
ствления этих !прав, вряд ли были существенными, в
частности потому, что. значительная часть их шла на со¬
держание чиновников и обслуживающего персонала.
Они, следовательно, рассматривались баронами лишь как
дополнительные доходы к основным поступлениям от зе¬
мельной ренты с владений и имуществ, различные виды
которых причитались самим баронам.
В связи с этим, необходимо учитывать, что юриди¬
ческие земельные владения королевства делились на не¬
сколько категорий. Прежде всего существовали владения
феодалов, обязанные платить «адоа», но освобожденные
от других налогов, эти владения в случае отсутствия
наследников до шестого колена переходили к монарху.
Эти владения в свою очередь делились на феодальные
домены, или домениальные земли феодов, подпадающие
под общинные сервитуты (права населения пользоваться
пастбищем, собирать в лесу хворост и т. д.), и на защи-
ценные владения (difese), не подпадающие под общин¬
ные сервитуты. Были еще коммунальные земли (demani
unlversali), принадлежащие коммунам (universita) итак-
же подпадающие под общинные сервитуты. Кроме того,
были имущества, находящиеся в полной собственности
(beni di plena е libera proprieta), которые в свою очередь
делились на burgensa,tici, если они принадлежали баро¬
нам, на аллодиальные (allodiali), если принадлежали
частным лицам (крестьянам или горожанам), и патримо¬
ниальные (patrimoniali), если они принадлежали комму¬
нам. Наконец были церковные владения, обладавшие на-
лотовым иммунитетом, связанные с правом «мертвой ру¬
ки» и почти подпадавшие под действие сервитутов, они,
так же как и сходные с ними по своему характеру ела-
дения феодов, обладали особыми правами по отношению
к населению (право взимания десятины, повинности, на¬
логи и пр.).
При современном состоянии науки ׳невозможно уста¬
новить хотя бы приблизительно соотношение земельной
собственности баронов, коммунальных земель, земель,
принадлежавших частным лицам, церковным корпора¬
циям, а также соотношение этих различных категорий
имущества в разных частях королевства. Несомненно,
что весьма обширными были церковные владения, рав¬
но как и феодальные и коммунальные земли. Весьма
176

значительными, кажется, были и земли, находившиеся
в частной собственности ׳баронов (beni burgensatici). Со¬
гласно примерному подсчету, произведенному в первые
годы царствования Карла Бурбона, общий годовой доход
церковных владений превышал 6,5 миллионов дука¬
тов, из коих добрых 4 миллиона приходилось на долю
монастырских. Между тем доходы с феодов составляли
около 4 миллионов (для сравнения следует иметь в виду,
что в 1748 ■году все государственные поступления до¬
стигли приблизительно лишь 2900 тысяч дукатов). Эти
цифры включают и поступления, которые давали особые
права, о которых шла речь выше, и которые, видимо,
доставляли духовенству значительно большие доходы,
нежели дворянству. С другой стороны, дворяне получа¬
ли, несомненно, значительные доходы от земель, нахо-
лившихся в полной собственности баронов (beni burgen-
satici). Итак, весьма вероятно, что в своей совокупности
обе эти категории владений были более обширны, чем
владения церкви, которой, по сведениям (возможно, пре¬
увеличенным) принадлежала */3 всей земли королевства.
Если ׳принять во внимание значительные размеры
коммунальных земель, то приходишь к выводу, что в
общей сложности земельная собственность горожан и
крестьянства была невелика. Эта собственность была,
по-видимому, значительно раздроблена, и число собст-
венников-недворян было относительно велико.
Но самые категории собственности не были стабиль¬
ны. Прежде всего бароны уже давно стремились пре¬
вратить доменйальные земли феодов (demani feudali),
подпадавшие под сервитуты, в земли, изъятые из-под
действия сервитутов (difese). Кроме того, на протяжении
многих веков (особенно во времена испанского господ¬
ства) обнаружилось стремление как баронов, так и пра¬
вящей верхушки коммун присвоить себе обширные тер¬
ритории коммунальных земель (demani universal!) и пре¬
вратить их в частную собственность баронов (beni bur-
gensatici) и аллодиальные владения (allodiali).
Это происходило путем захвата или насильственного
отчуждения земель в свою пользу правящей верхушкой
коммун или в пользу баронов, под их нажимом. Но так
как домены по закону были неотчуждаемыми и по¬
скольку они предназначались главным образом для об¬
щего пользования, то коммуны пользовались правом, не
12 История современной Италии	177
имевшим давности, принимать законные меры для вое-
становления своих прав на владение общинным имуще¬
ством или на использование феодальных доменов (dema¬
ni feudali), противозаконно превращенных в земли, сво¬
бодные от сервитутов. Этим правом они пользовались
весьма часто. Отсюда бесконечное множество процес¬
сов, исков и тяжб в королевских судах, к которым при¬
бавлялись иски против баронов общин, стремившихся
освободиться от юрисдикции феодалов и оспаривавших
права !баронов на определенные привилегии. Вся эта
борьба являлась выражением кризиса социально-эконо¬
мической структуры Юга. Своеобразное развитие этого
кризиса и формы, которые он постепенно приобретал в
разных частях королевства, еще не изучены полностью.
Но его можно обрисовать в общих чертах.
Необходимо прежде всего напомнить, что, за исклю¬
чением небольшой зоны, где получали распространение
виноградарство, оливковые и плодоовощные культуры,
для сельского хозяйства Юга характерно общее преобла¬
дание зерновых культур, посевы которых чередовались
каждые два или три года (а то и реже) с естественными
лугами, используемыми в первую очередь как пастбище
для овец. В общем это было экстенсивное сельское хо¬
зяйство с весьма низкой продуктивностью, сохранившее
во многих зонах примитивный технический уровень или
вернувшееся к нему. Крупные баронские и церковные
владения обрабатывались крестьянами, которые, как пра¬
вило, возделывали землю своими собственными ору-
днями производства и выплачивали хозяевам земли
арендную плату — в большинстве случаев натурой — в
твердо установленном размере или пропорционально
урожаю.
Ввиду преобладания системы нерегулярного чередо¬
вания полей и лугов (что зачастую придавало ведению
сельского хозяйства в латифундиях хищнический харак¬
тер) крестьяне часто перемещались из одного района
латифундии в другой. Нередки были и случаи эмигра¬
ции значительных групп обедневших крестьян из одной
местности в другую в поисках менее истощенных земель
и меньшего гнета со стороны хозяев.
С другой стороны, значительные территории, на ко¬
торые распространялось право сервитутов, хотя и умень¬
шали в прошлом, а до некоторой степени и в XVIII веке
178

нужду крестьян, но в то же время приводили к беспоря¬
дочной и ненадежной эксплуатации этих земель.
Положение крестьян Юга не было совершенно одно¬
родным, поскольку происходившее главным образом в
XVII веке расслоение крестьян значительно усилилось
в XVIII веке.
С одной стороны, образовались группы беднейших
крестьян (порой мелких земельных собственников), кото¬
рые !вынуждены были работать поденно (почти всегда
нерегулярно), так как не могли прокормиться за счет
доходов от собственных крошечных участков. Это были
наемные рабочие, так называемые bracciali, батраки —
категория людей, которая в дальнейшем, в XIX веке, еще
более возросла в связи с распространением в определен¬
ных районах специальных культур.
С другой стороны, в местностях, где преобладало
крестьянское население, появился узкий слой относи¬
тельно зажиточного крестьянства, составившего первич¬
ное ядро сельской буржуазии, которая в дальнейшем
численно росла и приобретала все большее экономиче¬
ское значение. Это были ׳мелкие собственники и арен¬
даторы, которым удалось обеспечить себе сравнитель¬
но плодородные земли и которые в свою очередь
нанимали поденщиков; мелкие торговцы и ростовщики,
постепенно превратившиеся в собственников; управляю¬
щие и лица, имевшие отношение к администрации и к
охране баронских владений; пастухи, ставшие постелен-
но владельцами крупных отар овец в Молизе и в Аб-
руццах и тоже в свою очередь нанимавшие других па¬
стухов, ежегодно водивших отары овец на луга Таволь-
ере. Все эти лица играли главенствующую роль в управ¬
лении коммун. С одной стороны, они боролись против
баронов, дабы освободиться от бремени феодальных
прав, а с другой, —стремясь увеличить собственное иму¬
щество, присваивали коммунальные земли (demani uni-
versali) и, следовательно, боролись с более бедными
крестьянами.
Одновременно усилился кризис ׳баронской собствен¬
ности. Последствия общей тенденции роста цен почув¬
ствовало также и неаполитанское дворянство, жившее
в роскоши в столице и расходовавшее огромные средст¬
ва, в связи с чем оно часто вынуждено было прибегать
к крупным займам. В силу всего этого они старались
12*
179

всеми способами увеличить собственные доходы: путем
ли увеличения арендной платы или восстановления ста¬
рых чиншей и прав, давно не используемых и забытых,
путем ли аннулирования прежних долгосрочных и мало¬
доходных эмфитевтических договоров или путем более
полной эксплуатации феодальных земель (demani feuda-
li), превращая их в свободную собственность (difese), или
путем захвата части коммунальных земель с целью рас¬
ширения своих владений. Одним словом, большинство
дворян-феодалов стремилось, с одной стороны, сохранить
и подтвердить собственные привилегии и права по отно¬
шению к населению, с другой же — освободить ■свои фео-
дальние владения от обязательств, выгодных для насе¬
ления. Однако можно сказать, что бароны мало беспоко¬
ились об увеличении сельскохозяйственной продукции,
об улучшении системы ведения хозяйства и методов про¬
изводства. Нередкими были случаи продажи баронами
значительной части -своих земель.
Классовая борьба в деревнях Юга значительно усили¬
лась и стала особенно сложной во второй половине
XVIII века. Действительно, в одних случаях друг другу
противостояли бароны и все сельское население в дру¬
гих — между собой боролись бароны и ядро сельской
буржуазии, в третьих — бароны и буржуазия совместно
боролись •против крестьян, мелких земельных собствен¬
ников и батраков, отстаивавших сервитутные права ком¬
мун. Как бы то ни было, уровень жизни большинства
сельского населения неуклонно снижался, а экономика в
общем находилась в состоянии кризиса.
Имеются бесспорные свидетельства нищеты крестьян¬
ских масс Юга в XVIII веке, известны описания их по¬
ложения !Паоло Мартия Дориа в начале века и Галан-
ти — в конце века. Общий рост продукции был относи¬
тельно небольшим, особенно если принять во внимание
систематический и довольно значительный прирост насе¬
ления. Но и это увеличение продукции было достигнуто
скорее за счет экстенсивной обработки земли, чем за
счет роста продуктивности сельского хозяйства. Земли,
переходившие !постепенно в руки буржуазии, обрабаты¬
вались в общем тем же методом, что и баронские. Очень
часто новые владельцы эксплуатировали крестьян и
батраков еще больше, чем прежние. Возникновение
нового сословия собственников не означало, еле-
180

довательно, появления ■новых производительных сил,
оно ■не привело -к прогрессу сельского хозяйства
и даже к существенному изменению производствен¬
ных отношений. Оно лишь предопределило усиле¬
ние •борьбы с феодализмом в юридическом аспекте, то
есть против феодальной юрисдикции, против прав и «при¬
вилегий, которыми пользовались •бароны в подвластных
им коммунах.
Кроме того, кризис ,баронской собственности и воз¬
никновение сельской буржуазии привели к борьбе про¬
тив церковной собственности, на которую с жадностью
взирали и бароны и буржуазия, стремившиеся к увели¬
чению своих земельных доходов. Но прежде, чем оста¬
новиться на этой важной проблеме, политическое
и идеологическое значение которой было весьма велико,
необходимо отметить и другие аспекты социально¬
экономической и ־политической жизни королевства в
XVIII веке.	־
Бездорожье, наличие многочисленных внутренних та¬
можен, взимание сборов за проезд и переход через мосты
и т. д. — все это ослабляло внутреннюю торговлю коро¬
левства, затрудняло ее развитие, способствовало тому,
что производство большей части страны застыло на
уровне ремесленничества и даже на уровне домашнего
производства. Промышленная деятельность сводилась в
основном к удовлетворению потребностей мелких мест¬
ных рынков. Лишь в отдельных районах, главным обра-
30м в Калабрии, развивалось шелководство, производ¬
ство шелка-сырца, который в довольно большом коли¬
честве шел на экспорт во Францию.
В 1783 году Фердинанд IV осно®׳ал государственную
мануфактуру шелковых тканей в Сан-Леучио, около Ка-
зерты, и открыл прядильню в Реджо (Калабрия). Тогда
же при содействии государства в Неаполе и его окрест¬
ностях были созданы и частные, главным образом тек¬
стильные, мануфактуры. Эти единичные ,проявления ини¬
циативы ничуть не изменили общего положения промыш¬
ленности королевства, которое оставалось государством,
импортирующим готовые изделия в ограниченных мае-
штабах, что объяснялось низким жизненным уровнем
большинства населения и отсутствием связи между раз¬
личными провинциями страны. Довольно значительным
был вывоз сельскохозяйственной продукции, особенно
181

растительного масла и хлеба. Экспорт растительного
масла значительно увеличился во второй половине века.
Масло вывозилось из Неаполя в Марсель, где быстро
развивалась тогда мыловаренная промышленность, а
из портов Апулии — в Триест и другие порты Адриатиче¬
ского моря. Эта торговля послужила толчком для разви¬
тия торгового флота. Из •последних исследований мы зна¬
ем, что во второй половине века торговый баланс Неа¬
политанского королевства по отношению к Франции был
все время активным. До революции вывоз сельскохозяй¬
ственных продуктов во Францию все возрастал. Этот
факт подчеркивает статичность неаполитанской экономи¬
ки и динамичность французской. Действительно, разме¬
ры импорта готовых изделий из Франции оставались не¬
изменными, ибо емкость неаполитанского рынка остава¬
лась незначительной, между тем как экспорт из Неапо¬
литанского королевства во Францию, в основном сырья
(растительное масло и шелк-сырец), все увеличивался
вместе с ростом спроса французской промышленности.
1Собранные и изученные на сей день материалы о тор¬
говой деятельности Неаполитанского королевства не поз¬
воляют установить, какое влияние оказала она на фор¬
мирование новой торговой буржуазии Юга. Несомненно,
однако, что эта торговая деятельность способствовала
росту и укреплению групп купцов и людей, связанных с
судоходством Неаполя, небольших портов Кампании, не¬
которых городов Апулии и Калабрии. Но эта торговая
деятельность вряд ли могла привести к большому на¬
коплению капиталов, которое вызвало бы ощутимые
изменения в экономической структуре Юга. Действи¬
тельно, удельный вес промышленных начинаний конца
XVIII века был весьма незначителен. Даже в XIX веке,
до объединения Италии, промышленное развитие Неа¬
политанского королевства было ограничено и тормози¬
лось из-за острого недостатка капиталов. О недостатке
капиталов свидетельствует и тот факт, что после круше¬
ния феодализма поступившие в продажу домены раску¬
пались очень медленно. Можно, следовательно, считать,
что буржуазия, появившаяся на Юге в основном в
XVIII веке и проявлявшая тенденцию к развитию,
состояла преимущественно из землевладельцев. Торго¬
вая прослойка играла второстепенную роль в деле фор¬
мирования буржуазии Юга.
182

При нынешнем состоянии !науки нельзя, однако, про¬
следить раздельно развитие земельной и торговой буржу¬
азии, их взаимоотношения в различных районах Юга.
Даже с относительной точностью нельзя установить, в
какой степени местные формы торгового или ростовщи¬
ческого капитала влияли на формирование групп земель¬
ной буржуазии в провинциях королевства.
С другой стороны, на формирование и характер бур¬
жуазии Юга, на ее политическую и культурную деятель¬
ность значительное влияние оказало, несомненно, сосре¬
доточение в столице не только государственной админи¬
страции, но почти всей судебной и интеллектуальной
жизни королевства. Действительно, в Неаполе находи¬
лись все главнейшие королевские суды и единственный
университет континентального Юга. Буржуазия столицы,
помимо купцов, состояла из многочисленных адвокатов,
юристов и чиновников, принадлежавших частично к про¬
винциальной буржуазии и устремлявшихся в столицу в
поисках работы и благосостояния. Влиятельные юристы,
которых ׳было много во всех итальянских государствах,
играли особо важную роль в Неаполитанском королев¬
стве. Это объяснялось сложностью действовавшего зако¬
нодательства, большим нагромождением различных
юрисдикций (королевская, баронская, церковная), а так¬
же политикой испанских вице-королей, стремившихся
максимально ограничить власть баронов и поэтому бла¬
гоприятствовавших возникновению и распространению
всевозможных законных исков и тяжб, спорных дел меж¬
ду баронами, коммунами, государством, церковными ор¬
ганизациями и т. д. Поэтому юристы становились в Неа¬
поле все более могущественными и стремились к созда¬
нию отдельного слоя, который в конечном счете вел па¬
разитический образ жизни за счет баронов, государства,
коммун и церкви. В конце XVIII века Галанти резко вы¬
ступил против судебного сословия — стряпчих и хода¬
таев, — обвинив их в паразитическом образе жизни и в
причинении стране социального и морального вреда. «Все
классы общества вооружились для ведения тяжб, все
способности были направлены на увековечение решений,
которые сделали бы законы недействительными... Владе¬
ние нашими землями было опутано бесконечным числом
обязательств, чиншей, податей, фидеикомиссов, повин¬
ностей, ипотек... Таким образом, юриспруденция
183

превратилась в подобие схоластики, а юристы — в софи-
етов, все мастерство которых, казалось, сводилось лишь
к тому, чтобы противопоставить закону все, что было им
угодно» 1.
Враждебное отношение к юристам Галанти, беспри¬
страстно описавшего феодальные беззакония и нищету в
провинциях королевства, бесспорно, было обоснованным.
Но хотя с экономической точки зрения адвокатское
сословие действительно вело паразитический образ
жизни, однако оно, пусть и в ограниченных рамках, сыг¬
рало :все же и положительную !роль в культурной и поли¬
тической жизни страны. Сосредоточение в столице
большого числа юристов способствовало тому огромно¬
му влиянию, которое они оказывали на политическую и
административную жизнь королевства. А во второй по¬
ловине XVII века именно адвокатское сословие через
своих лучших представителей содействовало обновлению
неаполитанской культуры в духе, который можно назвать
предпросветительским.
Тогда под влиянием идей Галилея, Гассенди и Декар¬
та оживилась интеллектуальная жизнь Неаполя, возник¬
ла и окрепла среда, в которой созрели и получили разви¬
тие идеи Джамбаттиста Вико1 2. И сама юридическая
культура, перешагнув узкие рамки практицизма и казуи¬
стики, в которые она была втиснута в течение долгого
времени, обновилась, обогатилась историческими иссле¬
дованиями, подверглась влиянию идей естественного
права. Словом, и в Неаполе, хотя и под особым углом
зрения, развивалось исследовательское движение, подоб¬
ное движению в университете Пизы.
В этой новой культурной атмосфере дух борьбы с
римской курией, сохранившийся у части юристов и во
времена испанского господства, но давно сведенный к
1 G. М. Galant i, Nuova descrizione storica е geografica delle
Sicilie, Napoli, 1787—1790, t. I, p. 167—168, 376—380.
2 Вико, Джамбаттиста (1668—1744) — итальянский буржуазный
философ, социолог и юрист. В своем социологическом трактате
«Основания новой науки об общей природе наций» выдвинул ряд
положений, направленных против теологического понимания истории
и сыгравших значительную роль в развитии ранней буржуазной социо¬
логии. Не отказываясь от признания бога творцом общества, Вико
в то же время пытался доказать, что ход истории определяется
объективными законами, внутренне присущими человеческому общест¬
ву. — Прим. ред.
184

мелким, ничтожным спорам, получил новый импульс.
Благодаря баронам и буржуазии, стремившимся рас¬
ширить свое экономическое влияние за счет всемогущих
до этого церковных организаций, борьба с римской ку¬
рией приобрела в последние годы XVII и в начале
XVIII века политическую силу, чему способствовала дея¬
тельность таких людей, как Николо Каравита и Гаэтано
Ардженто. Это нашло отражение в «Гражданской исто¬
рии Неаполитанского королевства» («!storia civile del
Regno di Napoli») Пьетро Джанноне в виде обширной
юридической и исторической концепции.
В Неаполитанском королевстве проблема взаимоот¬
ношений с церковью, по существу, была значительно 60־
лее серьезной, чем в любом другом итальянском государ¬
стве. Духовенство было не только более многочисленным
(во время царствования Карла Бурбона приблизитель¬
но 75 тысяч человек примерно на 3 миллиона населения),
но и пользовалось, как, впрочем, и во всех других госу-
царствах, обширными налоговыми и судебными привиле¬
гиями. Церковные владения были огромны, и значитель¬
ная часть церковных доходов ежегодно уплывала за
пределы страны, ибо римская курия практиковала пре¬
поднесение неаполитанских церковных бенефициев ино¬
странцам или лицам, не проживающим в королевстве,
причем неаполитанское правительство было лишено воз¬
можности соответствующего контроля• Это ׳влияние церк¬
ви стало в Неаполитанском королевстве еще более угро¬
жающим в силу вековых притязаний римского престола,
который на основании пресловутого договора в Мельфи
между Николаем II и Робертом Гвискаром и на основе
последующих папских инвеститур, дарованных другим
монархам Юга, считал королевство своим феодом. Прак¬
тически в XVIII веке это папское притязание уже утра¬
тило свое международное значение, но оно играло еще
определенную роль в спорах между Папским государ¬
ством и неаполитанским правительством о положении
церкви и церковных организаций внутри королевства.
Поэтому наличие враждебных римской курии настро¬
ений было своего рода отправной точкой политики ре¬
форм, проводившейся в Неаполитанском королевстве.
Деятельность государства, направленная на ограничение
привилегий церкви и ее политического и экономического
влияния, весьма значительная уже во времена австрий-
185

ского вице-королевства (1707 — 1734), когда имели место
резкие опоры (главным образом 1по вопросу о церковных
бенефициях, предоставляемых иностранцам), получила
дальнейшее развитие в царствование Карла Бурбона
(1734— 1759), хотя значительное влияние монахов на
короля в немалой степени мешало этой деятельности.
Особенно усилилась эта политика в царствование Ферди¬
нанда IV, в период, когда неаполитанской политикой
руководил министр Тануччи, а также и после его ухода,
примерно вплоть до 1792 года, когда проведение полити¬
ки реформ было ,прервано.	.
В общей сложности борьба Неаполитанской монар-
хин с римской курией, !несмотря на нерешительность и
непоследовательность, не прекращалась, а развивалась
вплоть до начала революции и привела к весьма значи¬
тельным результатам. Конкордат 1741 года ограничил
налоговые изъятия для церковных владений: старые вла¬
дения подвергались половинному обложению, а вновь
приобретаемые — полному обложению. Кроме того, были
сужены юрисдикции церковного суда и ограничено право
убежища. Спустя некоторое время была полностью от¬
менена инквизиция. Значительно позднее, при министре
Тануччи, были упразднены многие монастыри и конфис¬
ковано их имущество. Было также запрещено распро¬
странять право «мертвой руки» на вновь приобретаемые
владения. Иезуиты были высланы, их имущество конфи¬
сковано, церковная десятина была урезана, и, наконец, в
1788 году был окончательно отменен оммаж (otnaggio
della chinea)—ежегодная посылка неаполитанскими мо¬
нархами папе ׳белой лошади в знак феодального подчи¬
нения. К этому времени политическая и экономическая
мощь духовенства в королевстве была еще очень велика,
но она значительно ослабла по сравнению с началом
столетия и к тому же контролировалась государством.
Кроме того, вмешательство римской курии во внутрен¬
ние дела королевства было сильно ограничено.
Несмотря на то, что неаполитанские просветители
развернули напряженную полемику против феодальной
юрисдикции и феодальных прав, антифеодальная поли¬
тика Бурбонской монархии была значительно менее ре¬
шительна и менее плодотворна, нежели антицерковная.
Феодальную юрисдикцию урезывали постепенно и в не¬
больших размерах. Согласно утверждению Галанти в
186

его «Новом историческом и географическом описании
Сицилии» («Nuova descrizione storica е geografica delle
Sicilie»), в 1788 году оставалось еще 384 коммуны с на¬
селением 1 004 868 жителей, подчинявшихся королевской
юрисдикции, и 1616 коммун с населением 3 376 504 жи¬
теля, подчинявшихся баронской юрисдикции. Лишь . в
1790 году был издан декрет, согласно которому при про¬
даже феодальных владений (с соблюдением законов)
нельзя было продавать и юрисдикцию, и только в 1791 го¬
ду были упразднены мостовые и дорожные пошлины.
Но преобладающая часть феодальных прав не была еще
отменена, бароны имели еще право держать охранные
отряды, правда число их было ограничено Карлом Бур¬
боном. Зато поощрялись законные иски коммун в отно¬
шении баронов. К моменту крушения феодализма в
1806 году в судах ожидало решения 30 тысяч подобных
исков! Что же касается феодальных и общинных земель,
то в 1791 году Джузеппе Пальмиери, ставшему тогда ди¬
ректором Высшего финансового совета, удалось добиться
издания декрета об их разделе и передаче в пользование
за чинш (с оказанием абсолютного предпочтения неиму¬
щим), а также об освобождении их от всяких взаимных
сервитутов, за исключением прав вечных колонатных
держаний. Но это мероприятие, наиболее прогрессивное
из всех реформ Бурбонской монархии в XVIII веке, не
было проведено.
Финансовая политика Бурбонской монархии была не
более эффективна, чем ее антифеодальная политика.
В 1741 году Карл Бурбон приказал провести во всем
королевстве кадастр. Он проводился не на основе оцен¬
ки имущества специалистами, как ломбардский кадастр,
а на основе заявлений владельцев о наличии не только
недвижимого имущества, но и других источников дохода.
Следовательно, каждый налогоплательщик должен был
бы платить налог пропорционально его имуществу или
же доходу от «занятий», то есть от оплаты его труда.
Следовательно, налог должен был быть для одних реаль¬
ным (reale), то есть с имущества, а для других — персо-
налъным (personale),— система, осуществлявшаяся в
Ломбардии и Тоскане. Практически же — то ли из-за
широкого освобождения от уплаты налога дворянства и
духовенства, то ли из-за неточности кадастра, то ли
из-за методов его проведения — получилось так, что
187

коммуны !продолжали платить королевские подати,
обременяя население как налогами на недвижимое иму¬
щество, так и налогами •на доходы, таможенными пот-
линами на сельскохозяйственные продукты и на торгов¬
лю. Поэтому главной формой обложения был подушный
налог (testatico) или налоги с потребления, которые
всей своей тяжестью ложились в основном на плечи
народных масс провинций, поскольку население столи¬
цы пользовалось особыми привилегиями. Проблема вы¬
купа договоров на сдачу налогов на откуп (arrenda-
menti), подобно проблеме выкупа регалий (regalie) в
Ломбардии, была также лишь поставлена, но не разре¬
шена ни Карлом, ни его преемниками. Выкуп осущест¬
влялся крайне медленно и частично, путем полюбовных
и мало выгодных для государства соглашений с откуп¬
щиками. В итоге, хотя государственные поступления
несколько и возросли, общее финансовое положение
оставалось тяжелым еще и потому, что независимость
королевства требовала весьма значительных расходов
на содержание королевского двора, на строительство
дворцов и вилл, особенно проводимое Карлом, и на со¬
держание армии и флота. Последняя статья расходов
сильно возросла после падения министра Тануччи, когда
по воле Марии Каролины и Актона Неаполитанское ко¬
ролевство отказалось в своей ־ внешней политике от
полузависимости от Испании, как это было при Тануччи,
установило союз с Австрией и стало проявлять некото¬
рые экспансионистские тенденции на Средиземном море.
Следовательно, увеличился государственный долг, и
для покрытия расходов стали часто применять старую
систему чрезвычайных единовременных налогов (donatl-
vi), широко распространенную во времена испанского
господства. Короче *говоря, в своей финансовой поли¬
тике Бурбонская монархия прибегала к помощи уловок
и чрезвычайных операций, что часто осложняло поло¬
жение. Когда в 1783 году сильное землетрясение разру¬
шило Калабрию, то для оказания помощи пострадав¬
шим жителям был собран чрезвычайный единовремен¬
ный налог на сумму 1200 тысяч дукатов. Кроме того,
для восстановления разрушенного в пострадавшем рай¬
оне все монастыри и богоугодные учреждения этого
района были упразднены, их имущество конфисковано и
вверено администрации специальной «святой кассы».
188

Управление «святой кассы» должно было обеспечить
средства, необходимые для восстановления разрушенно¬
го. Но оно в свою очередь наделало столько долгов, что
при его упразднении в 1796 году перед государством сто¬
яла крайне обременительная задача ликвидации задол¬
женности этой кассы. Таким образом, Бурбонская монар¬
хия к началу революции переживала почти такой же
тяжелый финансовый кризис, какой переживало Пап¬
ское государство.
Результаты политики реформ в Неаполитанском ко¬
ролевстве были значительно более ограниченными, чем
в Ломбардии и Тоскане, хотя нельзя сказать, чтобы неа¬
политанское просветительское движение было слабее
ломбардского и тосканского. Неаполитанское просвети¬
тельство развивалось на основе исторической, философ¬
ской, юридической и экономической культуры, которая
начиная с конца XVII века находилась в стадии обнов¬
ления. Примерно в середине столетия центром ее стала
школа Антонио Дженовезе, тесно связанная с француз¬
ской культурой через таких людей, как Фердинандо
Галиани и Доменико Караччиоло. Еще более тесные
связи поддерживали неаполитанские просветители с
другими течениями итальянского просветительства. Из
школы Дженовезе, который со всей четкостью поставил
проблему не только экономического обновления обще¬
ства Юга, ׳но и обновления его в области просвещения,
вышли такие люди, как Гаэтано Филанджери, Джузеп¬
пе Мариа Гал анти, Джузеппе Пальмиери, Марио Пага¬
но и Мельхиорре Дельфико. Многие из них принимали
активное участие в проведении реформ, главным обра-
30м во время министерства Тануччи, и еще более ак¬
тивное впоследствии, примерно вплоть до 1792 года. Как
правило, неаполитанские просветители придерживались
умеренных взглядов. В первую очередь они считали не¬
обходимым упразднение феодализма в юридическом
плане. Что касается земельной ־проблемы, то они разде¬
ляли точку зрения Филанджери, который считал необ¬
ходимым превратить феодальные владения в свободную
собственность баронов, облагаемую земельным налогом.
И вместе с Пальмиери они предлагали упразднить сер¬
витуты и передать в пользование за чинш земли фео¬
дальных доменов (censuazione). Эти предложения были
в общем довольно осторожными и отвечали в основном
189

интересам земельной буржуазии и самого дворянства,
то есть тех классов, выходцами из которых были авторы
этих предложений. Но они либо вовсе не были прове-
день! в жизнь, либо были проведены в весьма незначи¬
тельных размерах, ибо правительство действовало
очень вяло и с запозданием.
Сопротивление привилегированных слоев Неаполитан¬
ского королевства носило пассивный характер, но было
все же достаточно сильным. Карл Бурбон почти всегда
отступал перед сопротивлением; Тануччи действовал,
но с чрезмерной осторожностью; Мария Каролина и Ак¬
тон были в общем более энергичны. Именно в этот пе¬
риод сотрудничество просветителей с правительством
было особенно активным, но вскоре, в 1792 году, оно
окончательно прекратилось. Это случилось тогда, когда
по воле королевы и ее министра неаполитанское прави¬
тельство начало открытую борьбу против новых идей,
что и привело королевство к трагедии 1799 года.
По своей экономике и социальной структуре Сицилия
была во многих отношениях похожа на континентальный
Юг. И в Сицилии основной экономической деятельностью
являлось экстенсивное зерновое хозяйство, за исклю¬
чением ограниченных зон (тогда в общей сложности
менее обширных, чем сегодня), где разводили цитру¬
совые, виноград и оливковые культуры. Социальная
структура острова была также в основном феодальной.
Экономическая, социальная и политическая жизнь
Сицилии имела, однако, свои характерные особенности.
Начнем с того, что дворянство Сицилии в общем было
в экономическом отношении гораздо сильнее, чем на
континенте. Как и на континенте, сицилийские дворяне
были в основном выходцами из старого норманнского,
арагонского и германского баронства, а частично выход¬
цами из торговой среды, получившими дворянское зва¬
ние в испанский период или в XVIII веке.. Отрицатель¬
ные последствия постоянного роста цен не были
для них столь ощутимы. Их смягчало то обстоя¬
тельство, что в XV, XVI и XVII веках, а в несколько
меньших масштабах даже в XVIII веке остров был круп¬
ным экспортером зерна. Весьма вероятно, что это было
следствием не высокопродуктивного хозяйства, а огра-
190

ничейного внутреннего потребления, которое в свою оче¬
редь определялось малочисленностью и нищетой насе¬
ления. Следовательно, сицилийские бароны могли в
течение долгого времени извлекать большие доходы
из производства и торговли зерном, в которой они при¬
нимали непосредственное участие, и задержать таким
образом кризис их экономической мощи.
Сицилийские дворяне извлекали выгоду также из то¬
го обстоятельства, что испанские вице-короли еще
в большей степени, чем в Неаполитанском королевстве,
домогались союза с ними. Взамен определенных финан¬
совых взносов и постоянной верности испанской ко¬
роне им была предоставлена возможность значительно
увеличить свои привилегии как по отношению к населе¬
нию, так и к правительству, узы феодальной зависи¬
мости от которого были сильно ослаблены (не следует
забывать, что Сицилия принадлежала Арагонскому ко¬
ролевству еще до объединения последнего с Кастилией).
В Сицилии все еще существовал парламент (в Неапо¬
литанском королевстве он не созывался с 1642 года),
состоявший из трех сословий: представителей церкви,
баронов и королевского домена (то есть представите¬
лей городов, находящихся в королевской юрисдикции).
В парламенте фактически господствовало дворянство,
использовавшее его для распределения налогов с таким
расчетом, чтобы основное бремя ложилось на плечи
подчиненных классов. Существование парламента по¬
зволяло дворянству сплотиться против власти вице-ко¬
роля, порождало дух кастовости и, наконец, давало
возможность поддерживать приверженность населения,
и прежде всего населения столицы, к традиции так
называемых свобод «сицилийской нации». Предоставле¬
ние этих «свобод», которые, по существу, сводились к
привилегиям баронов, приписывалось с большей или
меньшей вероятностью норманнским, арагонским и гер¬
манским королям.
В разгар XVIII века Сицилия считалась цитаделью
феодализма и производила внешне впечатление замкну¬
той и застывшей в своем развитии страны. В действи¬
тельности же сицилийское дворянство также пережива¬
ло период больших трудностей, вытекавших из самой
системы феодального способа производства. Положение
в деревне между 1550 и 1650 годами (то есть после
191

того периода, когда под влиянием роста цен на зерно
бароны стали содействовать интенсивному заселению
необрабатываемых земель, что привело к образованию
многочисленных коммун) оставалось в общем неизмен¬
ным или изменилось весьма незначительно (если
говорить об увеличении продукции). Крестьяне, как
правило, обрабатывали собственными убогими и при¬
митивными орудиями свои мелкие участки земли,
арендованные на 2—3 года у крупных землевладельцев,
и вносили им арендную плату зерном, размер которой
был заранее определен, так называемую terratico, или
выплачивали определенную долю урожая, так называе¬
мую metateria. Положение их было крайне тяжелым.
Почти всюду крестьяне были в долгу у хозяев. Вдоба¬
вок они подпали под судебную власть баронов, кото¬
рую последние (или их чиновники) быстро вершили
при помощи вооруженных отрядов, зачастую набранных
из преступных элементов. И, наконец, хотя крепостное
право («villanaggio»), существовавшее со средних веков,
было в основном отменено в начале XVII века, крестьяне
все еще несли многочисленные обременительные реаль¬
ные и личные повинности. С другой стороны, сицилий¬
ские бароны также стремились лишить крестьян права
сервитутов, закрывали им доступ в феодальные владе¬
ния и присваивали себе часть коммунальных земель.
Нищета крестьян, феодальный гнет, обработка земли
отсталыми методами, незначительный рост продукции
или полное отсутствие его — вот общая картина
положения в феодальных владениях, занимавших
преобладающую часть острова. Лишь в некоторых
зонах в период роста производства первой половины
XVII века была распространена система, именуемая со-
lonna a borgenzatico (согласно которой хозяин предо¬
ставлял крестьянину в виде аванса волов, овец, семена
и пр.). Там положение было лучше, как и в окрестностях
населенных центров, где часть феодальных владе¬
ний сдавалась в эмфитевтическую аренду за чинш
в денежной форме, постоянно уменьшавшийся ввиду
систематического падения цены драгоценного металла.
В этих зонах велось интенсивное сельское хозяйство,
возделывались специальные (технические) культуры,
началось формирование мелкой буржуазии из зажиточ¬
ных землевладельцев. Но даже выгоды, которые бароны
192

извлекали из роста цен на зерно, не могли (учитывая
общее положение феодального сельского хозяйства)
компенсировать отрицательные для баронского хозяй¬
ства последствия постоянного роста цен на другие
товары. Поэтому бароны, почти все проживавшие в Па¬
лермо и в других городах, зачастую прибегали к боль¬
шим займам. На протяжении XVIII века отдельные круп¬
ные дворянские семейства пришли в полный упадок.
Потребность в наличных деньгах и тенденция к абсен¬
теизму побудили баронов в XVII веке (и в значительно
более широких масштабах — в XVIII веке) сдавать в
аренду (gabello) крупным арендаторам, именуемым
габеллотами (gabelloti), все свои феодальные владения.
Этими крупными арендаторами часто были крестьяне,
имевшие долгосрочную аренду, или зажиточные кре¬
стьяне наиболее плодородных районов, разбогатевшие,
кроме того, путем ростовщичества или спекуляции зер¬
ном. Они брали феодальные владения в аренду на корот¬
кий срок (на три, шесть и очень редко на девять лет),
включая в договор эксплуатацию феодальных прав. Ба¬
роны стремились обеспечить себя на случай возможного
роста цен на зерно, а крупные арендаторы отыгрывались
на крестьянах, заставляя их в качестве субарендаторов
платить более высокую арендную плату, чем они
платили ранее непосредственно баронам. Лишь в от¬
дельных случаях эти крупные арендаторы (габеллоты)
занимались непосредственно обработкой земли, прибегая
к найму'батраков и стремясь при этом максимально сни¬
зить их заработную плату. По имеющимся сведениям, по¬
явление крупных арендаторов (габеллотов) не изменило
в основном производственных отношений внутри фео¬
дальных владений и не привело к применению новых
методов обработки земли. Крупные арендаторы (габел-
лоты) еще в большей степени, чем римские «деревен¬
ские предприниматели» (mercanti di campagna»), кото¬
рых они во многом напоминали, были в основном торго¬
выми посредниками между баронами и крестьянами, а
не сельскохозяйственными предпринимателями. Их до¬
ход не представлял прибыль капиталистического типа,
как доход крупных ломбардских арендаторов, у которых
земельная рента в конечном счете постепенно превра¬
щалась в капиталистическую ренту. В Сицилии это была
ростовщическая надбавка на земельную ренту.
13 История современной Италии	!93

Система крупной аренды (gabella), с одной стороны,
способствовала кристаллизации производственных от¬
ношений внутри феодальных владений, а с другой —
усиливала абсентеизм баронов, причиной которого она
и была. К тому же она лишь смягчала, но не в состо¬
янии была разрешить кризис хозяйства баронов, так
как не могла избавить баронов от задолженности, став¬
шей хронической. Это обстоятельство, способствовавшее
полному разорению большого числа дворянских се¬
мейств, заставило многих баронов принять более актив¬
ное участие в торговых спекуляциях зерном и сделало
возможным проникновение разбогатевших торговцев,
приобретавших дворянские звания и феодальные владе¬
ния, в баронскую среду. Явление не новое и характерное
не только для Сицилии. Следовательно, дворянство в
целом по-разному сопротивлялось кризису. В последние
годы XVIII и в начале XIX века ему удалось добиться
известных успехов, с одной стороны, под давлением
внешних факторов, а с другой — путем частичного
обуржуазивания и соглашения с группами земельной и
торговой буржуазии. К числу внешних факторов, дейст¬
вовавших в Сицилии, следует в первую очередь отнести
политику реформ Неаполитанской монархии между
1781 и 1794 годами. При оценке этой политики нельзя,
однако, упускать из виду некоторые другие аспекты со¬
циальной структуры Сицилии. В •первую очередь следует
выяснить, какова была деятельность городов и что собой
представляли существовавшие тогда группы буржуазии.
Палермо, бывший третьим городом Италии по коли-
чёству населения (140 тысяч жителей в 1798 году), был,
подобно Неаполю, столицей и находился в привилегиро¬
ванном положении. Однако, ведя такой же паразитиче¬
ский образ жизни, Палермо имел свои характерные осо¬
бенности. В нем проживали не только наиболее богатая
часть дворянства, с огромной свитой слуг и подчинен¬
ных, и многочисленное среднее сословие, состоявшее из
чиновников, торговцев и лиц свободной профессии, все¬
сторонне связанных с господствующим классом; среди
массы неквалифицированных рабочих, безработных и
нищих в Палермо проживало большое число ремеслен¬
ников, организованных в цехи (maestranze). На про¬
тяжении многих веков ремесленники боролись за уча¬
стие в городском управлении против сената города,
194

состоявшего из баронов или представителей буржуазии,
получивших дворянство. Сплоченным и боевым цехам
часто удавалось увлечь за собой большинство населения.
Они были душой большого антииспанского восстания
1647 года. В XVIII веке они еще располагали собствен¬
ной милицией, которой Карл Бурбон доверил в 1735 году
защиту городских стен. В 1773 году, после нового вое-
стания, цехам было поручено поддержание общественно¬
го порядка, однако через год их лишили этих обязанно¬
стей. Эта стойкость палермских цехов (которая прояви¬
лась в дальнейшем еще в революции 1820 года),
по существу, была пережитком прошлого. Промышлен¬
ная жизнь Палермо сохранила в основном характер
ремесленничества и мелкой мануфактуры, которые не
обнаруживали тенденции к капиталистическому разви¬
тию. Разрыв между цехами, придерживавшимися в сво¬
ей работе на местный рынок традиционных методов, и
богатыми торговцами и банкирами, занятыми главным
образом торговлей зерном,’был огромным. Между тор¬
говцами и баронами такого разрыва не существовало.
В Мессине же, главным образом в XVI и XVII веках,
напротив, получила развитие буржуазия, или торговый
и мануфактурный «люд» («cittadinanza»), занимавшийся
в основном производством шелка. Им были присущи те
же черты, что и старому коммунальному бюргерству го¬
родов Севера и Центра Италии. Мессинское дворянство
тоже принимало активное участие в промышленности
и торговле. Но подавление неудавшегося восстания
1674 года нанесло удар процветанию Мессины и привело
к лишению коммунальных свобод, которыми город поль¬
зовался в течение многих веков. С другой стороны, шел¬
коткацкая промышленность Сицилии, имевшая древние
традиции, пришла в XVIII веке, как и во всей Италии,
в упадок, и получили развитие производство и вывоз
шелка-сырца. В XVIII веке Мессина, хотя она и не была
одним из самых населенных городов (40 393 жителя
в 1713 году и 46 053 жителя в 1798 году), являлась-
все же экономическим центром, более оживленным, чем
Палермо.
Весьма значительным было развитие Катании
(16 222 жителя в 1713 году и 45081 — в 1798 году), вы¬
званное интенсивным обновлением сельского хозяйства
близлежащих к городу зон, где многие феодальные вла-
13*	195

Дёния были сданы в эмфитевтичёскую аренду. Значитель¬
но возросло число мелких и средних собственников и по•
лучило распространение возделывание специальных
культур. Таким образом, в Катании и ее окрестностях
появилась средняя буржуазия, состоявшая из мелких
владельцев, арендаторов, торговцев вином, цитрусовыми
и шелком-сырцом. Эта буржуазия была тесно связана с
городской интеллигенцией, придерживавшейся в послед¬
ние десятилетия века весьма передовых идеологических
и политических взглядов.
Итак, к концу XVIII века в Сицилии образовались
относительно слабые группы буржуазии, однако весьма
тесно связанные с господствующим классом. Они стре¬
мились в основном стать землевладельцами, но не
располагали достаточными капиталами ни для коренных
преобразований в сельском хозяйстве, ни для осущест¬
вления современных промышленных начинаний. С другой
стороны, последние годы века ознаменовались проникно¬
вением в Сицилию английского капитала, особенно в
винодельческую промышленность Западной Сицилии.
Англичане, в первую очередь Джон Вудхауз, положили
начало винодельческой промышленности Марсалы.
Слабость или недостаточная сплоченность буржуазии,
главенствующая роль аристократии, стоявшей на тра¬
диционных позициях, привели к тому, что влияние про¬
светительских идей на острове в течение долгого вре¬
мени оставалось поверхностным. Люди, отстаивавшие
необходимость проведения реформы, имели лишь незна¬
чительное влияние на духовную жизнь страны. С дру¬
гой стороны, реформаторская деятельность Бурбонской
монархии проявлялась в Сицилии в течение большей
части века очень слабо. С 1735 по 1781 год неаполитан¬
ские вице-короли стремились жить в согласии с дворян¬
ством. Действовали они в соответствии с девизом, уста¬
новленным еще испанскими вице-королями и приписы¬
ваемым герцогу Оливаресу: «В Сицилии вы всё, когда с
баронами, и ничто, когда без баронов». Положение рез¬
ко изменилось в 1781 году, когда в Сицилию в качестве
вице-короля прибыл маркиз . Доменико Караччиоло,
остававшийся на этом посту до 1786 года. Убежденный
просветитель, проживший долгое время в Париже и
поддерживавший связь с виднейшими представителями
новой европейской мысли, энергичный и ярый враг
196

формализма, Караччиоло решил провести в Сицилии ряд
реформ с помощью средств, типичных для просвещен•
ного абсолютизма. Ему пришлось поэтому вести достопа¬
мятную борьбу против баронов, оказавшую значительное
влияние на дальнейшее развитие истории Сицилии.
Некоторые из реформ Караччиоло имели целью сосре¬
доточить все управление в руках вице-короля, другие ка-
вались церкви (наиболее важной из них было упразд-
некие весьма многочисленной инквизиции, обладавшей
огромным имуществом и пользовавшейся особыми приви¬
легиями). Другие, наиболее существенные реформы бы¬
ли направлены против феодализма. Караччиоло решил
в первую очередь нанести удар судебным правам фео¬
далов: он ограничил право баронов на получение иму¬
щества умерших крестьян, не имевших прямых наслед¬
ников (тапо baronale), право суда феодалов (между
прочим было запрещено произвольное заключение в
тюрьму); он упразднил последние остатки крепостного
права («villanaggio»), которое частично привязывало кре¬
стьян к земле, установил, что в коммунах, подвластных
феодалам, должностные лица избираются не баронами,
а народом; лишил баронов права на финансовый конт¬
роль коммун, который был доверен суду Королевского
домена (tribunale del Real Patrimonio); отменил все фео¬
дальные права (вернее, беззакония), которыми пользо¬
вались бароны без всяких на то״ оснований [то есть не
предусмотренные в актах инвеституры (atti di investi-
tura)•]; установил, что феодальные права и право
феодального суда могут быть выкуплены коммунами,
а также поощрял коммуны защищать свои права
против баронов в судебном порядке. Кроме того, Карач-
чиоло решил нанести удар и по финансовым привилегиям
баронов. Он намеревался ввести новый кадастр,
на основе которого дворянство и клир должны были бы
уплачивать налоги пропорционально их имуществу.
По этому вопросу развернулась ожесточенная борьба,
закончившаяся поражением вице-короля. Бароны ока¬
зали этому проекту резкое сопротивление, утверждая,
что он полностью ликвидирует прерогативы парламента,
заключавшиеся именно в праве распределения налогов и
вотирования чрезвычайных и единовременных налогов.
Караччиоло не нашел, а отчасти не сумел найти под¬
держки у буржуазии Сицилии, которой эта реформа
197

могла быть выгодна, и не получил также полной под¬
держки от неаполитанского двора. Вследствие этого он
вынужден был уступить. Отозванный спустя некоторое
время в Неаполь, он до самой смерти, в 1789 году, вы¬
полнял обязанности первого министра.
Реформы Караччиоло нанесли первый сильный удар
феодальной структуре Сицилии, главным образом судеб¬
ным правам феодалов, но не затронули финансовой об¬
ласти и всего комплекса экономических отношений фео¬
дализма. С точки зрения немедленного воздействия их
значение было ограниченным. Зато этого оказалось до¬
статочным, чтобы сдвинуть положение в Сицилии с
мертвой точки. Перед лицом просвещенного абсолютиз¬
ма дворяне опирались на старые парламентские приви¬
легии, а перед лицом вице-короля и его чиновников
выдавали себя за представителей «нации». На деле же
та «нация», от имени которой они выступали, была лишь
совокупностью привилегированных сословий. Действи¬
тельное большинство нации, несомненно, выиграло бы
от проведения задуманных вице-королем финансовых ре¬
форм. Как бы то ни было, но выявившиеся тогда кон¬
трасты между Сицилией и Неаполем должны были полу¬
чить свое дальнейшее развитие и сыграть в истории Ри-
сорджименто большую роль. Борьба между Караччиоло
и сицилийскими баронами послужила отправной точкой
политической эволюции дворянства (или по меньшей
мере части его) в сторону конституционализма англий¬
ского типа, в силу которого дворянство смогло бы за¬
ключить с буржуазией союз.
Эта политическая эволюция сицилийского дворянства
наметилась в период управления островом преемника
Караччиоло, вице-короля князя Караманико (1786—
1794). Как и Караччиоло, Караманико был просветите■
лем (он был великим магистром неаполитанских масо¬
нов), но более осмотрительный, чем его предшественник,
он продолжал политику реформ, заручившись поддерж¬
кой сицилийских просветителей, таких, как Франческо
Паоло Ди Блази, Джан Агостино де Косми, Томмазо На¬
тале, Паоло Бальзамо. К тому же, привлекая на свою
сторону отдельных баронов, он старался расколоть спло¬
ченность их рядов. Благодаря этому ему удалось добить¬
ся одобрения парламентом проекта кадастра. Проект
этот, однако, не был осуществлен из-за последующих
198	’

событий, повлекших за собой прекращение •политики ре¬
форм и в Сицилии. В 1789 году Караманико упразднил
все виды личной зависимости крестьян, завершив, таким
образом, полную отмену крепостного права. Он положил
также начало сдаче государственных доменов в пользо¬
вание за чинш, оказывая предпочтение тем, кто ранее
пользовался правом сервитутов в этих владениях. Прак¬
тически это ни к чему не привело, поскольку наиболее
бедные крестьяне не в состоянии были вносить арендную
плату, и, кроме того, деревенские власти, зачастую при¬
своившие, как и в Неаполитанском королевстве, иму¬
щество доменов, оказывали сильное сопротивление про¬
ведению этого мероприятия. Это было лишь началом
длительного процесса, охватившего большую часть
XIX века. Вопреки намерениям реформаторов XVIII ве¬
ка, поощрявших формирование мелкой собственности,
он привел к укрупнению больших владений за счет го¬
сударственных доменов.
И, наконец, Караманико добился торжественного под¬
тверждения королем правила, согласно которому фео¬
дал, не имевший законных наследников, не мог, в со¬
ответствии с законом о наследовании, передавать свои
владения другим лицам ни путем отдельного акта при
жизни, ни по завещанию. Феодальные владения, которые
баронам в течение долгого периода практически удава¬
лось оградить от возвращения монарху, были, таким
образом, вновь подчинены короне, которая снова полу¬
чила возможность возвращать феоды королевским до¬
менам. Следовательно королевский абсолютизм, под
влиянием идей юристов неаполитанской школы, стремил¬
ся вернуть феодализм в исходное положение, подтвер¬
ждая его общественный характер, в то время как на про¬
тяжении веков феодалы стремились придать ему част¬
нособственнический характер, обладающий, однако, при-
вилегиямй публично-правового характера. Но бароны
Сицилии были еще слишком сильны, чтобы признать
эти свои обязательства перед короной. Поэтому они на¬
чали ориентироваться на иное разрешение этой про¬
блемы: окончательное преобразование феодальных вла¬
дений в аллоды путем постепенной, с возмещением, отме¬
ны соответствующей юрисдикции и остатков феодальных
прав. Таким образом, феодальные владения окончатель¬
но превратились бы в полную и свободную собствен¬
199

ность, а бароны внешне превратились бы в крупных
буржуазных собственников, в то время как произвол-
ственные отношения внутри латифундий остались бы в
основном феодальными. Но это удалось осуществить
лишь в последующую эпоху — путем союза баронов с
группами буржуазии, что произошло под влиянием новых
внешних факторов — сначала контрудара Французской
революции, а затем английской интервенции.
5.	Италия накануне 1789 года
Из вышеизложенного краткого обзора социального и
политического развития отдельных итальянских госу¬
дарств в XVIII веке со всей очевидностью явствует,
как разительно отличались друг от друга отдельные
части Италии накануне 1789 года. Столь же очевидно
и наличие некоторых общих для всей Италии социаль¬
ных, культурных и политических явлений, имеющих су¬
щественное значение для понимания истоков и развития
Рисорджименто.
Прежде всего общим явлением для всей Италии бы¬
ло формирование новой буржуазии, которое, однако, вез¬
де проявлялось по-разному и носило отчасти различный
характер.'Это явление, пожалуй, лучше, чем любое дру¬
гое, дает возможность провести грань между XVIII и
двумя предшествующими веками, на протяжении кото¬
рых наблюдалась приостановка развития, упадок и
разложение старого городского бюргерства эпохи ком¬
мун. Итальянская буржуазия конца XVIII века была по
своему составу везде разнообразной. Группы, которые по
характеру их экономической деятельности можно бес¬
спорно назвать буржуазией нового типа, имелись лишь
в отдельных районах, и число их было невелико.
Необходимо прежде всего отметить, что группа капи¬
талистов-промышленников была весьма немногочислен¬
ной и ее экономический удельный вес был невелик.
Только в Ломбардии и в некоторых других районах Се¬
верной Италии существовали предприниматели, строив¬
шие прй содействии правительства сравнительно центра¬
лизованные фабрики и мануфактуры, на которых ра¬
ботали в основном наемные рабочие. В Центре же и на
Юге Италии такие предприятия были весьма редки или
вовсе отсутствовали. Среди йредпринимателей были
20Q

иностранцы: швейцарцы в Ломбардии, несколько анг¬
личан в Сицилии.
Группы капиталистов-аграриев, состоявшие главным
образом из крупных арендаторов-предпринимателей,
укрепившихся на протяжении столетия в южной Лом¬
бардии и в некоторых районах Пьемонта, были более
многочисленны и имели больший экономический вес.,Они
стремились ввести новые методы производства, корен¬
ным образом изменить существующие производственные
отношения путем преобразования крупных дворянских
и церковных земельных владений в сельскохозяйствен¬
ные предприятия; сосредоточив в своих руках все или
почти все средства производства, они быстро доводили
крестьян до положения наемных батраков. В этих пред¬
приятиях земельная рента не только освобождалась от
большинства второстепенных доходов феодально-судеб¬
ного и феодально-фискального типа, но и сама имела
тенденцию превратиться в доход второстепенного зна¬
чения по сравнению с капиталистической прибылью пред¬
принимателя-арендатора (или в отдельных случаях
предпринимателя-собственника).
Но наряду с этой группой буржуазии нового типа,
представлявшей еще исключение для Италии XVIII века
(но которая значительно увеличилась в течение XIX ве¬
ка), существовали и другие группы буржуазии. Речь
идет в первую очередь о буржуазии, численность кото¬
рой в Италии непрестанно возрастала и которую можно
назвать земельной или торгово-земельной. Эта буржу¬
азия извлекала свои доходы в основном из земельной
ренты или из ростовщичества, крайне обременяющего
крестьян, и лишь в ограниченных размерах и в неко¬
торых районах получала прибыль капиталистического ти¬
па. Состояла она из различных групп, разных в различ¬
ных частях Италии: торговцы и горожане разных профес¬
сий, которые, приобретая землю, становились средними
и мелкими собственниками; сравнительно зажиточные
деревенские элементы — арендаторы, управляющие или
администраторы аристократических семей или церков¬
ных организаций; крестьяне, занимавшиеся шелковод¬
ством или мелким домашним промыслом и постепенно
накапливавшие сбережения; владельцы стад; ростовщи¬
ки; чиновники коммун, присвоившие себе коммунальное
имущество.
201

Все они стремились к приобретению земельной собст¬
венности, чему содействовала политика реформ, на¬
правленная на освобождение земельной собственности
от феодальных пут — фидеикомиссов, права «мертвой
руки» и т. п. В той или иной степени это удавалось осу¬
ществить в разных местностях, причем успешнее там,
где феодальная собственность, охваченная кризисом,
сопротивлялась ему относительно слабее. Эти новые зем¬
левладельцы, как правило, эксплуатировали 'крестьян
более систематически и еще более жестоко, чем прежние,
не изменив, однако, по существу характера существовав¬
ших производственных отношений. К этим новым земле¬
владельцам следует отнести и крупных арендаторов, ко¬
торые не превратились или лишь частично превратились
в капиталистических предпринимателей, а по существу
остались своего рода торговыми посредниками. Таковы
сицилийские крупные арендаторы — габеллоты, римские
«деревенские предприниматели» и часть крупных арен¬
даторов Пьемонта и других районов Северной и Средней
Италии. И, наконец, сюда следует причислить часть дво¬
рян, которые склонны были обуржуазиться. Действитель¬
но, многие дворяне не только стали заниматься торговой
и банковской деятельностью в разных частях Италии
(это явление отнюдь не ново), но стали отказываться
(особенно в Ломбардии, Тоскане и т. д.) от тради¬
ционного абсентеизма, вкладывая капиталы в сельское
хозяйство и частично; изменяя аграрные договоры в
сторону значительного увеличения своей доли владения
средствами производства. Таким образом, они станови¬
лись в некоторой степени сельскохозяйственными пред¬
принимателями. В результате обуржуазивания эти дво¬
ряне смогли пополнить свои сократившиеся доходы от
земельной ренты (ввиду постепенного упразднения до¬
полнительных доходов от использования феодальных
прав и феодальной юрисдикции) прибылью капиталисти¬
ческого типа. Следует учитывать и доходы от ростовщи¬
чества в тех случаях (а они были многочисленны),
когда крестьяне были в долгу у хозяев.
К этой земельной или торгово-земельной буржуазии
следует отнести и городскую буржуазию, состоявшую
из лиц свободных профессий и торговцев и вновь под¬
нявшуюся с ростом торговли и оживлением деловой жиз¬
ни. Эта группа буржуазии возникала в столицах и пор-
202

товых городах, но, пожалуй, в еще большей степени в
небольших и средних городах. Общая активизация сель¬
скохозяйственной деятельности; появление мелкого про¬
изводства, связанного с сельским хозяйством; политика
реформ, облегчившая товарообмен и перераспределе¬
ние собственности и улучшившая местное управление;
улучшение коммуникаций, способствовавшее передви¬
жению иностранцев и перевозке товаров; рост потребле¬
ния товаров (зачастую иностранного происхождения),
ранее неизвестных или мало распространенных, —
все это стимулировало мелкую торговую и ремесленную
инициативу, выводя из оцепенения небольшие города.
Таким образом, в конце XVIII века итальянская бур¬
жуазия была весьма разнородной. Все же можно
утверждать, что в ее составе преобладали группы земель¬
ной и торгово-земельной буржуазии, часть которой имела
тенденцию превратиться в аграрно-капиталистическую.
Но только в отдельных районах эта тенденция привела
к коренному изменению производственных отношений в
деревне и, следовательно, к такому положению, когда
земельная рента имела определенно второстепенное
значение по сравнению с прибылью. В преобладающей
же части Италии наблюдалось, напротив, постепенное
преобразование старых феодальных или полуфеодальных
производственных отношений в капиталистические, кото¬
рое впоследствии неизбежно оказалось неполным. Таким
образом, в конце XVIII века преобладающая часть
доходов буржуазии даже в большинстве районов Се¬
верной Италии состояла из доходов от земельной ренты,
торговли и ростовщичества и в меньшей степени — из ка¬
питалистической прибыли. На всем Юге, на островах и
в значительной части Средней Италии удельный вес ка¬
питалистической прибыли в общих доходах буржуазии
был крайне невелик или она вовсе отсутствовала.
Будучи в основном земельной, итальянская буржуа¬
зия конца XVIII века не была революционным классом
и не только неспособна была организовать радикальное
движение обновления и руководить им, но не была даже
заинтересована в этом. Однако она являлась классом,
в котором были широко представлены новые люди
(с трудом поднявшиеся из низов), часть которых на про¬
тяжении века занималась экономической деятельностью
нового типа. Этот класс стремился главным образом
203

к увеличению своих рядов и своего экономического и
социального влияния. Противоречия между буржуазией
и дворянством в Италии не были такими острыми, как
в других странах, ибо земельная рента составляла
преобладающую часть доходов не только дворянства,
но и значительной части буржуазии. Однако эти проти¬
воречия существовали, и причины их были следующие:
дворянство еще широко пользовалось феодальной юрис¬
дикцией и феодальными правами; представляя собой
замкнутую олигархию, дворянство монополизировало
политическую власть и, наконец, обладало большими
налоговыми, административными и правовыми привиле¬
гиями. Следовательно, буржуазия Италии была особенно
заинтересована в том, чтобы политика реформ носила
антифеодальный характер. В известной степени в этой
политике было заинтересовано и само дворянство, ибо
кризис, охвативший экономику, заставил его требовать
отмены определенных обязательств и привилегий,
препятствовавших и вредивших развитию экономики.
С другой стороны, с конца века и буржуазия и дворян¬
ство почти всегда и везде считали необходимым поддер¬
живать правительственную политику реформ в отно¬
шении церкви. Дворянские и буржуазные собственники,
стремившиеся увеличить свои доходы, устремляли свои
алчные взоры на собственность церковных организаций,
значительно возросшую за два столетия благодаря при¬
менению права «мертвой руки». Эта заинтересованность
в немалой степени способствовала появлению у бур¬
жуазии и у наиболее активной части дворянства благо¬
желательного отношения к просветительству, что в свою
очередь на протяжении десятилетий стимулировало рас¬
пространение в Италии антицерковных настроений.
Следует, однако, помнить, что дворянство, как правило,
было тесно связано с высшим духовенством (особенно
сильной была эта связь в Риме), большая часть предста¬
вителей которого вышла из его рядов, так что в своей со¬
вокупности дворянство в значительно меньшей степени,
нежели буржуазия, было заинтересовано в проведении
решительной антицерковной политики. В этом отношении
решающую роль сыграло в дальнейшем влияние Фран¬
цузской революции.
Итак, к концу XVIII века итальянская буржуазия в
целом благоприятно относилась к деятельности, на-
204

правленной на экономическое, политическое й культур״
ное обновление страны, — деятельности, более или ме¬
нее широкой и решительной, в зависимости от специфи¬
ческого положения того или иного государства. Около
1789 года, когда в Италии начало сильно сказываться
влияние Французской революции, существовали неко¬
торые явления, которые свидетельствовали если не о ре¬
волюционной ситуации, то по крайней мере о весьма
критическом общем положении. Этими явлениями, в
разной степени общими для всей Италии, были социаль¬
ный кризис, охвативший главным образом деревенское
население, и внутриполитический кризис отдельных госу¬
дарств.
Основным проявлением социального кризиса явилось
обнищание крестьян, которое начиная со второй поло¬
вины века было характерно для всей или почти всей
Италии. Этот факт может показаться странным для то¬
го периода, когда заинтересованность образованных
кругов и правительств в разрешении проблем сельского
хозяйства была так велика. Но весьма серьезные иссле¬
дования по истории экономики Италии XVIII века дока¬
зывают наличие обнищания, хотя причины и особые
аспекты этого обнищания изучены еще недостаточно. Во
второй половине столетия наиболее тяжелые формы фео¬
дального гнета были уже ликвидированы или находились
в стадии отмены благодаря новому законодательству,
изданному правительствами-реформаторами. В других
местах они были смягчены в результате прогрессивной
деятельности правительства или распространения 60-
лее гуманных нравов, которому содействовали просвети¬
тели. И все же экономическая эксплуатация крестьян
была повсюду еще более систематической, чем раньше.
Везде наблюдался рост цен, между тем. как заработная
плата и размер вознаграждения трудящихся оставались
на прежнем уровне, то есть фактически снизились. Сам
факт превращения во многих районах Италии незначи¬
тельного меньшинства крестьян в крупных арендаторов
или собственников земель приводил к ухудшению эко-
комического положения большинства деревенских жи¬
телей, которые должны были теперь ■ выплачивать зе¬
мельную ренту не только старым, но и новым собствен¬
никам и становились объектом ростовщических опера¬
ций как тех, так и других. Общий рост цен и связанное
205

с этим стремление к увеличению продукции (в этот
период технический прогресс был еще весьма незначите¬
лен, во всяком случае в преобладающей части Италии
он был мало известен) возбуждали алчность землевла¬
дельцев и крупных арендаторов, которые доводили мел¬
ких арендаторов и испольщиков фактически до поло¬
жения батраков или наемных рабочих, навязывали кре¬
стьянам более обременительные договоры и на более
короткие сроки и заставляли испольщиков платить более
высокую долю урожая, чем раньше. Наконец, дворянство
и буржуазия, крупные и мелкие собственники и крупные
арендаторы усилили повсюду борьбу против сервитутов
и захватывали большую часть общинных земель. В ре¬
зультате этого крестьяне лишились значительной части
тех источников, которые облегчали ранее тяжелые уело-
вия их жизни и труда. Рост продукции в XVIII веке и
улучшение ее качества были достигнуты в большей части
Италии в основном за счет трудящихся масс деревни, а
выгоду от этого получил класс собственников.
Нищета деревенского населения и как следствие ни¬
щета некоторой части городского населения (поскольку
во многих районах продолжался приток деревенского на¬
селения в города) еще более усилили во второй поло¬
вине XVIII века старое социальное зло. Наряду с преж¬
ним распространением разбойничества в обширных рай¬
онах Папского государства, Неаполитанского королев¬
ства, Сицилии и Сардинии повсеместно усилилось ни¬
щенство, на которое были обречены огромные массы
населения городов и деревень. В борьбе с этим печаль¬
ным явлением даже более суровые законы (например,
законы, изданные в Пьемонте Виктором Амедеем II) не
имели существенного значения и, конечно, ничего не
могла изменить деятельность церковных и светских
благотворительных организаций. Созданные именно в
XVIII веке в различных городах по воле правительства
приюты для бедных и богадельни не в силах были спра¬
виться с социальным злом, причиной которого была ве¬
ковая нищета народных масс, резко усилившаяся в свя¬
зи с общим экономическим кризисом.
Наряду с усилением нищеты и ростом недовольства
масс четко вырисовывался кризис* итальянских госу¬
дарств. В государствах, бывших инициаторами политики
реформ и осуществлявших ее весьма энергично, уже
206

в 1790 году проведение этой политики было прекращено.
В последние годы царствования Иосифа II сотрудниче•
ство буржуазии и наиболее передовых групп аристо¬
кратии Ломбардии с правительством дало сильную тре¬
щину. В Тоскане это сотрудничество прекратилось с
отъездом Петра Леопольда. Абсолютная власть монар¬
хов и сравнительная слабость сил обновления помешали
сделать это сотрудничество постоянным и органическим,
что должно было бы привести к конституционной форме
правления. Впрочем, сопротивление привилегированных
сословий начинало повсюду усиливаться. Духовенству
прежде всего удалось в отдельных государствах воспре¬
пятствовать проведению антицерковной политики, подняв
народные массы против попыток проведения церковных
реформ в духе янсенизма. С другой стороны, несмотря
на то, что в некоторых государствах деятельность по об¬
новлению была приостановлена, а в других — в течение
нескольких лет проводилась кое-как, проводить политику
серьезного укрепления старого общественного строя бы¬
ло невозможно. В олигархических республиках и в Пап¬
ском государстве этот общественный строй настолько
одряхлел, что его немыслимо было оживить.
В Ломбардии и Тоскане в политике реформ зашли
уже так далеко, что вернуться радикальным образом к
прошлому было невозможно: существовавшая в этих
государствах политическая структура прочно держалась
только с помощью внешней силы, то есть Австрии, чье
господство в Ломбардии было непосредственным, а в
Тоскане — косвенным. В Неаполитанском королевстве,
где в годы, предшествовавшие 1789 году, политика ре¬
форм проводилась по воле Марии Каролины особенно
энергично и где препятствия на пути реформ были 60-
лее сильными, чем где бы то ни было, не оказалось креп¬
ких, разумных консервативных сил, способных оживить
находившуюся в состоянии упадка феодальную систему.
Позднее, в 1792 году, грубый полицейский режим стал
единственной альтернативой политики реформ. Даже в
Сицилии, где бароны оказали политике реформ сравни¬
тельно организованную оппозицию, большая часть самих
‘ баронов все же вскоре поняла, что нельзя больше сохра¬
нить в прежнем виде старый общественный строй. Нако¬
нец, в Пьемонте, где военно-бюрократический абсолютизм
Савойского дома (традиционный характер которого при
207

Викторе Амедее Ш даже еще более усилился) не захо¬
тел признать просветительских идей, проведение преж¬
ней чисто консервативной политики оказалось весьма не¬
прочным ввиду особо тяжелого внутреннего социального
кризиса и соседства Франции, переживавшей революцию.
Итак, когда революционная буря приблизилась к
Италии, все итальянские государства находились в со¬
стоянии кризиса. Почти все они переживали серьезные
финансовые трудности. Особенно тяжелым было состоя¬
ние финансов в Папском государстве и Неаполитанском
королевстве. Военный потенциал итальянских государств,
за исключением Пьемонта, был ничтожен. Всюду наблю¬
далось сильное недовольство народных масс. Буржуазия
и дворянство потеряли доверие к правительству. В тех
государствах, где политика реформ осуществлялась эф¬
фективно, она, с одной стороны, вызывала недовольство
консервативных элементов, а с другой — не удовлетво¬
ряла прогрессивные элементы. Несмотря на этот кризис
общества и государств, существовали, однако, ферменты
жизни и прогресса, сила которых была в развитии бур¬
жуазии и в более или менее ясном (но получившем широ¬
кое распространение) сознании необходимости глубокого
изменения социальной и политической структуры италь¬
янского и европейского обществ. Вскоре эти ферменты
обновления нашли конкретное выражение у наиболее
передовой части представителей итальянской культуры.
Как уже говорилось выше, итальянская культура
XVIII века восприняла и развила дальше предпросвети-
тельские и просветительские идеи и в то же время на¬
стойчиво сохраняла идеи и взгляды, унаследованные от
прошлого. Это в определенной степени снижало прак¬
тическую эффективность итальянского просветительства.
Не следует, однако, думать, что все унаследованное
культурой XVIII века от старых итальянских традиций
было отрицательным. Исторически положительным эле¬
ментом, унаследованным от прошлого, являлось в пер¬
вую очередь сознание единства итальянской культуры и
ее исторической самобытности среди культур европей¬
ских наций. Это сознание усилилось в первой половине
века среди сторонников Аркадии и в еще большей сте- '
пени благодаря трудам Муратори в области научно¬
исторических исследований. С другой стороны, иностран¬
ное, и в первую очередь французское, культурное влия-
208

ние послужило толчком к научным дискуссиям о языке и
о значении большинства итальянских писателей прошло¬
го (особенно после бурных выступлений писателей «Иль
Каффэ» против старой литературы). На протяжении
четверти века (примерно с 1765 до 1790 года) вся интел¬
лектуальная жизнь Италии находилась в состоянии жи¬
вейшего брожения. Просветительские и традиционные
позиции, итальянские и европейские мотивы, неокласси¬
ческие доктрины и предромантические начинания слож¬
но переплетались и наслаивались одно на другое. Начал¬
ся кризис старой литературно-риторической традиции,
но многие типичные для нее мотивы остались живы и
еще более окрепли в последующую эпоху. В этой атмо¬
сфере полемики, в этой среде, воспринявшей разнообраз¬
ное иностранное влияние, также усиливалось сознание
единства итальянского языка и итальянской культуры и
еще отчетливее встала идея не только интеллектуального,
но и политического обновления Италии. Незадолго до
1789 года эта идея была выражена с особой силой
Альфьери.
В этой атмосфере итальянские просветители Милана,
Флоренции, Неаполя и в меньшей степени других госу¬
дарств предприняли свои первые шаги в области кон¬
кретной политической деятельности. Как говорилось вы¬
ше, эти группы были в интеллектуальном отношении
весьма однородны, несмотря на существенное различие
социально-политического положения в разных государ¬
ствах. Почти всюду итальянские просветители были не
только писателями и полемистами, но и министрами, го¬
сударственными служащими, финансовыми и экономи¬
ческими чиновниками. Они сотрудничали с монархами и
стремились в основном вдохнуть новую жизнь в старый
организм государства. Но кризис политики реформ пре¬
рвал их деятельность, и в то время как одни вернулись
на позиции благоразумного консерватизма, другие
стали сторонниками нового политического направления,
требовавшего более решительного обновления. Вскоре
под влиянием Французской революции эти последние тен¬
денции значительно усилились. Во второй половине века,
вплоть до 1789 года, итальянские просветители были
только новаторами, но не революционерами. Они были
первым звеном правящего класса, тянувшимся к про¬
грессу, но не стремившимся к глубокому преобразова-
14 История современной Италии	209
нию существующего политического устройства. Они
действовали в рамках старой государственной системы
Италии и не стремились создать новую. Поэтому они
лишь подготовили условия для возникновения Рисорджи-
менто, но не положили ему начало. С момента своего
возникновения Рисорджименто означало полный разрыв
с прошлым, и не только в культурной, но в некоторой
степени и в социальной области, а в первую очередь с
существовавшим в Италии в течение веков политическим
строем. Только толчок, данный Французской револю¬
цией Италии, находившейся в состоянии политического и
социального кризиса, смог привести к созданию револю¬
ционных и патриотических групп, готовых бороться и
пожертвовать собой за демократическое и национальное
обновление Италии.
С другой стороны, распространение просветительских
идей не только стимулировало реформаторскую деятель¬
ность узких групп министров и государственных чинов¬
ников, но и способствовало значительному обновлению
состава интеллигенции во всей Италии. За годы, про¬
шедшие между Американской и Французской револю¬
циями, образованная молодежь Италии с энтузиазмом
восприняла идеи свободы и равенства, учение о народ¬
ном суверенитете и правах человека. Итальянские ма¬
сонские ложи, поддерживавшие связь с французскими
и немецкими, содействовали оживлению просветитель¬
ской культуры во всех итальянских государствах. Впо¬
следствии в некоторых городах из их представителей бы¬
ли созданы первые якобинские клубы. Следовательно,
накануне Французской революции Италия переживала
политический и социальный кризис: духовная атмосфера,
царившая в ней, была проникнута горячим стремлением
к обновлению и нетерпеливым ожиданием решающих
событий для человечества.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПЕРИОД
1 7 8 9— 1 799
1. Влияние Французской революции и формирование
патриотического якобинского движения 1
«На протяжении одного месяца взгляды миланцев
изменились. Событие, первоначально воспринятое ими с
восхищением и ликованием, вскоре высмеивалось и рас¬
сматривалось как общественное бедствие. Народ, от¬
важно разбивший свои оковы и заставивший тиранов бе¬
жать, сначала׳ предстал перед ними как защитник дру¬
гих народов, своим примером предостерегший их от
опасности усиления деспотизма. Поэтому — рукоплеска¬
ния и радость. Но, привыкшие к мраку, они не выдер¬
жали яркого света. Несколько неприятных происшест¬
вий, всегда неизбежных, когда народ собственными си¬
лами свергает рабство и переходит к свободе, вызвали
у них отвращение. Несколько пострадавших, принесен¬
ных в жертву народной ненависти; перебои в торговле,
временная анархия, то состояние опьянения, в котором
всегда находится народ, осознавший свои силы, после
длительной летаргии... — все эти беспорядки затумани¬
ли сознание простых людей и побудили их осудить то
самое событие, которое они до этого приветствовали.
Различие взглядов, всегда присущее большим собра¬
ниям, показалось заурядным людям непреодолимым
препятствием к достижению Национальным собранием
заветной цели. Дворянство и духовенство, видя, что
французский народ намеревается лишить их всех приви¬
легий, предпочли приукрашенное рабство свободе, при¬
знающей лишь один вид привилегий — заслуги. Поэтому
они стали возбуждать антифранцузские настроения и
предрекать полный упадок этого обширного королевст¬
1 Чтобы понять, в каком смысле употребляется здесь термин
«якобинское», см. в конце книги библиографическую справку.
14*	211

ва. Самые основные и неоспоримые принципы правде-
ния, касающиеся прав человека и природы верховной
власти,— принципы столь простые и элементарные, что
они являются правилом для диких народов, именуются
у нас метафизическими. Существующий столь длитель¬
ное время подобный порядок вещей развратил и прини¬
зил людей» 1.
Так описывает в конце 1789 года первые отзвуки ре¬
волюции в Милане Пьетро Верри в своих «Размышле¬
ниях о революции, совершившейся во Франции»
(«Pensieri sulla Rivoluzione accaduta in Francia»),
оставшихся не изданными до наших дней. Перемена
взглядов, которую Верри отмечал в Милане главным
образом среди высших сословий, произошла более или
менее быстро во всей Италии. Первоначально всюду
наблюдалось открытое проявление энтузиазма, о чем
свидетельствуют многочисленные поэтические произве¬
дения (например, ода Альфьери «Париж, освобожден¬
ный от Бастилии» — «Parigi sbastigliata» — и небольшая
поэма «Франция» Ипполито Пиндемонте). Ни прави¬
тельство, ни церковь не противодействовали этому. Но
вскоре за энтузиазмом последовал страх, несколько лет
господствовавший среди правительственных кругов и
привилегированных сословий. Страх перед революцией
повлек за собой неистовство контрреволюционной про¬
паганды (первые симптомы которой Верри отметил в
приведенной выше цитате), значительно усилившейся в
дальнейшем в связи с великими событиями последую¬
щих лет.
Слепой ненависти к французским новшествам Верри
противопоставил в том же труде оптимистическое пред¬
видение результатов революции, высказывая наряду с
этим пессимистическое суждение о положении Италии.
«Я вижу дела Франции доведенными до такого состоя¬
ния, что наградой им [французам. — Ред,] неизбежно
должна быть свобода... Если мое предсказание сбудет¬
ся, если Франция получит конституцию, то через не¬
сколько лет мы увидим ее самой богатой, самой сильной
и самой счастливой страной Европы. Французские идеи
1 Р. Ver ri, Alcuni pensieri sulla Rivoluzione accaduta in Fran¬
cia, pubblicati da C. Morandi, Pietro Verri e la Rivoluzione fran־
cese, in «Arch. Stor. Lombardo», LV, 1929, p. 533—539.
212

будут служить образцом для других народов. До тех
пор, пока права человека получили права граждан¬
ства только среди Альпийских гор, в болотах Нидер->
ландов и на островах Великобритании, эта система
пользовалась еще слабым влиянием среди народов дру¬
гих королевств. Сейчас свет засиял в сердце Европы;
это не может не повлиять на другие правительства... Что
будет с Италией? Мы еще не созрели и пока недостойны
жить в царстве добродетели. Желая во что бы то ни
стало перехитрить всех, мы, подобно Греции, стали
последними в Европе, после того как были первыми
Если плебс не просветить предварительно и если он
не заставит дворянство смириться, то революция мо¬
жет привести лишь к хищениям и грабежам, вновь вое-
крешая бедствия времен гвельфов и гиббелинов» 1. Впро¬
чем, спустя несколько месяцев пессимизм Верри в отно¬
шении Италии несколько смягчился. Он выразил надеж¬
ду, что революция сможет произвести переворот в со¬
знании итальянцев. «Единственное, что могло бы воздей¬
ствовать на павшие духом массы талантливой нации,
бывшей когда-то воплощением добродетели, — говорит
он в «Размышлениях о политическом состоянии Милан¬
ской области в 4790 году», — это стыд перед собственным
ничтожеством. Возможно, что Французская революция
распространится на Швейцарию, и у нас по соседству
будет пример, который откроет глаза нашим сыновьям.
Да соблаговолит судьба! Люблю отчизну, оплакиваю ее
неудачи и умру прежде, чем отчаюсь в ее возрожде-
НИИ...»1 2
Решительным шагом в деле этого «возрождения» бы¬
ло бы, согласно Верри, принятие конституции (проект ко¬
торой он излагает в «Размышлениях о политическом со¬
стоянии Миланской области в 1790 году», причем в ос¬
нове его лежало создание представительного органа,
избираемого собственниками всей страны). Обращение
императора Леопольда II от 6 мая 1790 года к Общим
советам городов Миланской области с призывом казна-
чить делегатов, уполномоченных изложить монарху
нужды государства, побудило Верри разработать этот
1 Р. Ver г i, op. cit.
2 Р. Ver ri, Pensieri sullo stato politico del Milanese nel 1790,
in «Scritti vari», ed. da G. Carcano, Firenze, 1854, vol. II, Арр. p. 1.
213

проект, в свое время не опубликованный, но, возможно,
известный видным лицам Милана. Леопольд II стремил¬
ся тогда ослабить и прекратить вражду во всех своих
владениях и подавить восстания, вызванные деспотиче¬
скими реформами брата. Кроме того, он вел тяжелую
войну с турками и был озабочен развитием революции
во Франции. Но деятели Миланской области не исполь¬
зовали возможности, предоставленной им самим импе¬
ратором, чтобы потребовать конституцию, а ограничи¬
лись предъявлением некоторых частных, второстепен¬
ных требований. Как бы то ни было, труд Верри остается
весьма примечательным документом, поскольку он
отражает переход от реформ, типичных для просвещен¬
ного абсолютизма, к либерализму конституционно-мо¬
нархического толка, не созревшему еще, однако, в со¬
знании дворянства и буржуазии, которые должны были
извлечь из него пользу. Но необходимость этого пере¬
хода уже начинали осознавать отдельные люди, воспи-
тайные в духе просветительства и преобразований. Ря¬
дом с проектом Верри можно поставить тосканский
проект конституции, подготовленный несколькими го¬
дами ранее Джанни по воле того же Петра Леополь¬
да II, а также план, разработанный в Пьемонте гра¬
фом Далмаццо Франческо Васко в его «Исследовании
о законной и умеренной форме правления, базирующей¬
ся на основных законах» («Essai sur ипе forme de gou-
vernement legitime et modere par des lois fondamen-
tales», 1791), посвященном графу д’Артуа. За этот план
автора по приказу Виктора Амедея III осудили на по¬
жизненное заключение (умер в 1796 году). Для этих
первых проектов итальянской конституции умеренного
характера, основывающихся на предоставлении полити¬
ческих прав только имущим слоям населения и для осу¬
ществления которых в 1789—1792 годах было еще мало
возможностей, характерна тенденция, которая в даль¬
нейшем, в период Реставрации, еще усилилась. Страх и
ненависть к революции, которые испытывали привилеги¬
рованные сословия и правительства, охватили также
кое-кого из тех, кто разделял идеи просветителей. В ре¬
зультате государи не только отказались от политики ре¬
форм, но почти все правительства Италии стали про¬
водить политику, пресекавшую распространение новых
идей, даже самых умеренных, и прибегать к репрессиям.
214

Кроме того, развитие революции способствовало кос¬
венно оформлению блока реакционных сил.
Жестокая борьба между революционной Францией и
церковью, развернувшаяся после принятия Учредитель¬
ным собранием 12 июля 1790 года Закона о граждан¬
ском устройстве духовенства, немало содействовала
установлению союза трона и алтаря, который в даль¬
нейшем в течение полувека основательно затруднял
развитие всех либеральных и национальных движений.
Перед лицом общей опасности противоречия между мо¬
нархами и церковью отошли на задний план. Проведе¬
ние светской политики было прекращено, впрочем ее
проведение в некоторых государствах и ранее встреча¬
ло трудности ввиду сопротивления народных масс
реформам янсенистского толка. Янсенисты, лишившись
поддержки правительств, были сравнительно легко при¬
ведены к послушанию римской курией, за исключением
тех из них, кто, следуя примеру /«конституционных»
французских янсенистов, встал на сторону революцион¬
ных сил, пополнив затем ряды якобинских или просто
республикански настроенных священников, довольно
многочисленных в Италии. Но большинство духовенства,
прежде всего высшее духовенство и руководящие труп¬
пы римской курии, сплотилось вокруг правительств и
активно поддержало их в борьбе против революции, сея
в массах ненависть к «якобинству».
Однако контрреволюционная пропаганда не смогла
приостановить стихийного проявления сочувствия, имев¬
шего место в начале революции и объяснявшегося не
только просветительской культурой, широко распро¬
страненной в Италии также и в демократическо-эгали¬
тарной форме, присущей Руссо, но главным образом
объективным социально-политическим положением. Эти
симпатии были особенно распространены в буржуазной
среде, но их испытывали также значительные группы
низшего духовенства и известное число аристократов
некоторых итальянских государств. Выражали эти сим¬
патии, правда смутно, и народные массы, по крайней
мере в некоторых районах. В экономической области
последствия революции нашли выражение в росте цен,
трудностях торговли, нехватке продовольствия, а так¬
же в росте налогового бремени, вызванном политикой
вооружения, проводимой некоторыми правительствами.
215

Наблюдавшееся уже в 1789 году, как это указывалось
выше, скрытое недовольство масс значительно раз¬
рослось и стало более опасным. То тут, то там вспы¬
хивали волнения, мятежи и восстания, во время которых
возбужденные массы часто ссылались на пример Фран¬
ции, то ли стихийно, то ли в результате деятельности
агитаторов, опьяненных революционными идеями.
Особенно часто такого рода манифестации бывали в
Пьемонте. В 1791 году во время волнений в Дронеро,
вызванных повышением цен на хлеб, из толпы раздава¬
лись крики: «Да здравствует Париж, да здравствует
Франция!» В Руэлио, вблизи Ивреа, участники демон¬
страции против мэра кричали: «Не желаем больше оста¬
ваться пьемонтцами, мы — французы!» Еще более при¬
мечательно письмо от 22 декабря 1792 года, адресован¬
ное королю Виктору Амедею III группой «бедных и про¬
стых людей» из «Савильяно, Фоссано, Ченталло, Бус-
ка, Дронеро, Моретта, Виллафранка, Раккониджи, Кар¬
маньола, Бра, Мондови, Пинероло, Салуццо и его окре¬
стностей» и посланное из Моретты, вблизи Салуццо.
Письмо было направлено главным образом против круп¬
ных арендаторов. «...Ваше Величество, помогите нам,—
говорится в нем, — и сделайте так, чтобы мы могли
жить; обеспечьте нас поэтому немедленно продоволь¬
ствием, и пусть к концу года аннулируют всю арендную
плату, пусть все кровопийцы (sic!)—эти графы, баро¬
ны, рыцари и маркизы — уплатят все долги своим креди¬
торам. Тогда Ваше Величество увидит, что все будет
хорошо: не будет больше в Ваших владениях общест¬
венных бедствий, господа будут жить в спокойствии
и не будут столь спесивыми, все подданные будут
жить в мире, и все будет в порядке; не будет надоб¬
ности во французах, хватит и нас, чтобы подняться
против этих волков — господ и арендаторов, которые
сидят у нас уже в печенках» 1. Если учесть, что
это письмо обращено к королю, то надо сказать, что
тон этого письма угрожающий. Особенно характерно
упоминание о французском примере; итак, эти кре¬
стьяне чувствуют, что революция справедлива, коль
скоро заявляют, что готовы следовать ее примеру.
1 Это письмо опубликовано у G. L’rato, Pevoluzione agricola
nel secolo XVIII e le cause economiche dei.moti del 1792—1798 in
Piemonte, Torino, 1909, p. 9.
216

Соседство Франции, несомненно, оказало влияние на
настроения крестьянских масс Пьемонта, но весьма по¬
казательно, что подобные настроения проявлялись и в
местностях, расположенных вдали от Франции. В Одонье
(Абруццы) в 1791 году руководители коммуны заявили
королевскому комиссару, что они «усвоили правила
Французского Национального собрания» и потому тре¬
буют для коммуны права самоуправления 1. В декабре
1793 года, когда в Рионеро (Базиликата) собрался со¬
вет коммуны для избрания депутатов, уполномоченных
распределить налоги, которые надлежало уплатить ко¬
ролевскому двору, толпа хлынула на площадь с возгла¬
сами: «Какие там платежи и налоги, какой там коро¬
левский двор! Поступим, как французы!» — и застави¬
ла распустить собрание1 2.
Не исключено, что при систематическом изучении на¬
строений народных масс Италии в 1789—1795 годах
можно было бы обнаружить много подобных эпизодов.
Как бы то ни было, но революция, несомненно, значи¬
тельно способствовала возбуждению масс, ожесточив¬
шихся против крупных арендаторов, феодальных соб¬
ственников и фискальной политики государства.
Поэтому следует считать неправильным широко распро¬
страненное в большей части историографии мнение,
будто бы народные массы Италии с самого начала сдер¬
жанно или враждебно отнеслись к Французской рево¬
люции. Неверно забегать вперед и относить к первым
годам революции то положение, которое по многим
причинам стало типичным лишь в 1796—1799 годы. На¬
родные массы сочувствовали революции и желали
«поступить, как французы», но это чувство оставалось
смутным; оно породило многочисленные, но спорадиче¬
ские и неорганизованные выступления, что объяснялось
главным образом разнообразием местных условий, от¬
сутствием политического единства, а следовательно, от¬
сутствием единого революционного центра, который
мог бы стать движущей силой либо всеобщего восстания,
либо весьма широкого восстания крестьян.
1 См. A. Simioni, Le origini del Risorgimento politico nell‘
Italia meridionale, Messina, 1925, vol. I, p. 417 — 418.
2Cm. G. Fortunato, Il 1799 in Basilicata, in «Scritti vari»r
Trani, 1900, p. 222—223.	.
217

Но если в Италии не было настоящей, действитель־
но революционной ситуации, то там все же имели место
кризис, неудовлетворенность и недовольство широких
социальных слоев, иной раз по совершенно противоре¬
чивым и различным в разных государствах причинам.
Пример Французской революции 1789 года вызвал со¬
чувствие, усиливал оппозицию и враждебность к прави¬
тельствам и к малочисленным правящим кругам. Вна¬
чале это происходило стихийно, затем, в результате ор¬
ганизованной пропаганды французского происхожде¬
ния, проникавшей (хотя и слабо) в деревню, но зато
сильно волновавшей наиболее передовую часть город¬
ской интеллигенции, эта часть интеллигенции стала вы¬
разителем интересов и устремлений буржуазии и от¬
дельных групп аристократии (по крайней мере в некото-
рык государствах), а также народных масс города и де¬
ревни, — интересов и устремлений, остававшихся до
Французской революции смутными и неосознанными.
Так возникло патриотическое якобинское движение, ко¬
торое вскоре поставило по-революционному проблему
Рисорджименто в Италии, и не только в смысле куль¬
турного и морального обновления, поборниками кото¬
рого были еще просветители предыдущей эпохи, и да¬
же не в конституционном плане, восхваляемом Верри,
но в духе разрушения существовавшего в Италии поли¬
тического и отчасти социального строя и создания ново¬
го строя :— национального и демократического. Это дви¬
жение сформировалось в 1789—1795 годах, выдержало
испытание в период тяжелых трудностей 1796—1799 го¬
дов и трагически закончилось в 1799 году под ударами
реакции. Оно явилось отправной точкой Рисорджимен-
то, ибо это была первая организация, объединившая
людей из всех итальянских государств, людей, готовых
бороться и жертвовать собой во имя политического
обновления, независимости и объединения Италии. Толь¬
ко теперь эти идеи из области литературы проникли в
повседневную политическую жизнь.
Для исторически верного понимания итальянского
якобинского движения необходимо учитывать общие
условия, в которых оно зародилось и развивалось. По¬
мимо скрытого социального кризиса, охватившего к
218

1789 году всю Италию и еще более осложнившегося в
связи с революцией во Франции, эти условия определи¬
лись еще политикой итальянских государств по отно¬
шению к революционной Франции и политикой послед¬
ней по отношению к Италии в целом.
В свою очередь, политика итальянских государств по
отношению к революции была обусловлена общим по¬
ложением, создавшимся в Европе в связи с революцией,
а следовательно, политикой великих держав: Австрии и
Англии в первую очередь и России и Пруссии — во вто¬
рую. Следует прежде всего вспомнить, что революция
привела к разрыву франко-австрийского союза, который
с 1756 года стабилизировал положение в Италии, по¬
зволив Австрии усилить там свои позиции• Но ведущие
итальянские государства не воспользовались этим раз¬
рывом для проведения более самостоятельной внешней
политики, как это произошло во время франко-австрий¬
ских войн первой половины XVIII века. Этот разрыв
был лишь одним из аспектов великой борьбы между ре¬
волюционной Францией и монархической Европой, во
время которой большинство итальянских государств,
движимое страхом перед революцией и уступая нажи¬
му австрийцев и англичан, заняло враждебную Франции
позицию и взяло на себя обязательства, которые свели к
минимуму их свободу маневрирования на дипломатиче¬
ском поприще. Следовательно, перемена в положении
Италии могла наступить лишь после ликвидации старо¬
го политического порядка, что произошло в результате
наполеоновских побед 1796 года. С другой стороны, да¬
же внутри антифранцузской коалиции итальянские го¬
сударства не проводили единых и согласованных дей¬
ствий. Предложение Виктора Амедея III в 1791 году
создать на основе проекта конфедерации, разработан¬
ного графом Напионе, антиреволюционную итальянскую
лигу не встретило одобрения. Не привели к конкретным
результатам и аналогичные проекты, неоднократно вно¬
сившиеся, главным образом неаполитанским правитель¬
ством, и обсуждавшиеся впоследствии вплоть до
1794 года.
Недоверие между итальянскими государствами и
враждебное отношение Австрии к этим проектам вое-
препятствовали их осуществлению. Итальянские госу¬
дарства, принимавшие участие в антиреволюционной
219

войне в составе европейской коалиции, по существу, ока¬
зались в подчинении у Австрии и Англии.
Вскоре Пьемонт был вовлечен в войну между Фран¬
цией и Австрией, начавшуюся 20 апреля 1792 года.
Виктор Амедей III, бывший в близком родстве с фран¬
цузскими Бурбонами (одна его дочь вышла замуж за
графа д’Артуа, другая — за графа Прованского (оба—
братья Людовика XVI и предводители французской эми¬
грации), а его сын, будущий Карл Эммануил IV, же¬
нился на принцессе Клотильде, сестре того же Людови¬
ка XVI), с самого начала не скрывал своей ненависти к
революции. Однако весной и летом 1792 года Фран¬
ция, следуя прежнему курсу французской дипломатии,
предприняла при туринском дворе шаги к заключению
союза против Австрии. Пьемонту была предложена
Миланская область в обмен на уступку Франции Ниц¬
цы и Савойи. Но эти попытки не увенчались успехом
из-за враждебности короля Сардинии к Франции, охва¬
ченной революционным движением, приведшим к паде¬
нию монархии. С другой стороны, у Виктора Амедея III
не хватило смелости начать враждебные действия еще
и потому, что Австрия не захотела своевременно пре¬
доставить ему достаточную помощь. Поэтому война,
внезапно начатая французами 21 сентября 1792 года,
обернулась сначала, неблагоприятно для Пьемонта: ге¬
нерал Монтескью, дружелюбно встреченный больший-
ством населения, в несколько дней занял Савойю, а ге¬
нерал Ансельм—княжество Ниццу. Спустя несколько
дней «Национальное собрание Аллоброгов», заседавшее
в Шамбери, потребовало присоединения Савойи к Фран¬
ции. Это требование было принято Конвентом 27 но¬
ября 1792 года. А 31 января 1793 года Ницца была
присоединена к Французской республике.
Но после оккупации Савойи и Ниццы и до апреля
1794 года, когда французы вторглись в Лигурию, бои за
основные альпийские проходы носили позиционный ха¬
рактер, который иногда нарушался то безуспешными
попытками французов прорваться в Пьемонт, то попыт¬
ками пьемонтцев отвоевать потерянные земли. Потер¬
пела крах и попытка французов высадить десант в
Сардинии между декабрем 1792 года и февралем
1793 года. Тем временем Виктор Амедей III заключил
военный союз с Австрией, которая прислала ему на
220

помощь войска. Помимо этого, 25 апреля 1793 года он
подписал договор с Великобританией, которая обяза¬
лась выплачивать ему до окончания военных действий
ежегодную субсидию в размере 200 тысяч фунтов
стерлингов. В течение 1793 года французы неоднократ¬
но предлагали туринскому правительству мир и союз на
основе старых условий: передача Пьемонту Миланской
области в качестве компенсации за уступку Ниццы и
Савойи. Но Виктор Амедей III вновь отклонил эти
предложения, хотя союз с Австрией становился для не¬
го все более и более обременительным. Австрия же ре¬
шила воспользоваться затруднениями короля Сардинии,
чтобы добиться возврата ломбардских территорий,
присоединенных к Пьемонту после войн за наследство.
Вот почему в апреле 1794 года, когда французы вновь
перешли в наступление, заняли побережье Лигурии от
Вентимильи до Савоны (включая город Онелью, при¬
надлежавший тогда Пьемонту) и овладели основными
альпийскими проходами, вынудив пьемонтцев отойти на
укрепленные позиции у выходов из долин, — Виктор
Амедей III уступил нажиму Австрии и 29 мая 1794 го¬
да подписал с империей невыгодный Валансьенский
договор. Согласно этому договору, все предполагавшие¬
ся территориальные завоевания во Франции должны
были перейти к Пьемонту, который за это уступал Ав¬
стрии эквивалентные территории, принадлежавшие ему
в районе Ломбардии; завоеванные территории могли
быть возвращены Франции за соответствующее денеж¬
ное вознаграждение, которое делилось равными частями
между участниками союза. Французские победы по¬
следующих лет фактически перечеркнули этот договор.
Он, однако, весьма знаменателен, ибо наглядно пока¬
зывал, насколько ослабло международное положение
Пьемонта, войска которого все еще упорно сражались
в Альпах, и исключал возможность играть на франко¬
австрийских противоречиях.
В то время, как реакционность и упрямство Виктора
Амедея III вели Пьемонтское государство к краху, авст¬
рофильская и англофильская политика Марии Кароли¬
ны и Актона, охваченных страхом перед революцией,
причинила не меньший вред Неаполю. Королева, сестра
Марии Антуанетты, была буквально одержима страхом.
Хотя неаполитанское правительство и не скрывало сво¬
221

ей враждебности к Франции, все же в 1792 году оно
старалось избежать открытого разрыва. К концу этого
года оно даже пошло на тяжкое унижение. Дело в том,
что 16 декабря 1792 года французская эскадра в соста¬
ве четырнадцати кораблей под командованием адмира¬
ла Латуш-Тревиля бросила якорь у Неаполя с целью
добиться удовлетворения за недавние действия неаполи¬
танского посла в Константинополе Людольфа. Людоль-
фу, имевшему влияние на турецкого султана, удалось
добиться отказа султана принять французского посла
Семонвилля, назначенного туда новым республиканским
правительством. И<вот, несмотря на то, что француз¬
ская эскадра была немногочисленна и слабо вооруже¬
на, страх, овладевший Актоном, был так велик, что
требования французов, сделанные в резкой и угрожаю¬
щей форме, были полностью выполнены. С другой сто¬
роны, стоянка французских кораблей в Неаполе в не¬
малой степени способствовала организации неаполитан¬
ского якобинского движения, о чем пойдет речь ниже.
Когда же Англия, находившаяся уже в состоянии вой¬
ны с Францией, решила направить в бассейн Средизем¬
ного моря крупные морские силы, неаполитанское пра¬
вительство постановило присоединиться к антифранцуз-
ской коалиции и 12 июля 1793 года подписало с Англи¬
ей договор о союзе. Участие неаполитанского правитель¬
ства в войне против Франции выразилось в посылке
кораблей и войск в Тулон для поддержки англичан, а
позднее — в посылке кавалерийских полков для под¬
крепления австрийских и пьемонтских войск в Северной
Италии. Кроме того, английскому средиземноморскому
флоту было предоставлено право пользоваться портами
Королевства обеих Сицилий, ставшими его основными
базами. С другой стороны, военные расходы усугубили
тяжелое' финансовое положение королевства, а прекра¬
щение торговли с Францией причинило серьезный
ущерб неаполитанскому экспорту.
Королевства Сардинии и обеих Сицилий были един¬
ственными итальянскими государствами, принимавши¬
ми участие в войне против Франции до 1796 года.
Остальные государства оставались нейтральными или не
принимали активного участия в войне, хотя и порвали
отношения с Францией.
Нормальные дипломатические отношения между
222

Францией и Папским государством были прерваны еще
в 1791 году, но не привели к войне. Однако в ноябре
1792 года французский посол в Неаполе Макко напра¬
вил в Рим в качестве французского представителя, не
имевшего определенных полномочий, журналиста Югу де
Бассвиля, объединившего вокруг себя все благожелатель¬
но настроенные к Франции элементы и развернувшего
революционную пропаганду. Кроме того, он домогался
замены старого, монархического герба на зданиях, при¬
надлежавших Франции, новым, республиканским. Пап¬
ские власти не осмелились воспрепятствовать этому от¬
крыто, но подстрекали массы против французов, веро¬
ятно, расчитывая помешать деятельности Бассвиля.
13 января 1793 года, во время волнений, Бассвиль был
убит. Это привело к усилению напряженности в отноше¬
ниях Франции с папством. Конвент возложил на пап¬
ское правительство ответственность за убийство Бассви-
ля. Однако французы не в состоянии были тогда не¬
медленно прибегнуть к репрессиям.
Весьма осторожно вел себя по отношению к Фран¬
ции великий герцог Тосканский Фердинанд III, главным
советником которого был маркиз Манфредини. После
убийства Бассвиля он пытался даже сыграть роль по¬
средника между Францией и Римом. Эта политика не
встретила существенных возражений со стороны Авст¬
рии, где царствовал старший брат великого герцога,-״
император Франц II, наследовавший своему отцу Лео¬
польду II и вступивший на престол 1 марта 1792 года.
Лишь угрозы английского посла во Флоренции лор¬
да Гэрви вынудили правительство герцога покончить с
нейтралитетом и подписать 28 октября 1793 года во
Флоренции договор с Великобританией. Тосканское
правительство не принимало, однако, активного участия
в войне еще и потому, что оно почти не имело воору¬
женных сил; 9 февраля 1795 года Великое герцогство
Тосканское, первым среди всех государств, находив¬
шихся в состоянии войны с Францией, вышло из соста¬
ва коалиции, подписав в Париже мирный договор.
Генуэзская и Венецианская республики оставались
все время нейтральными и поддерживали с Францией
дипломатические отношения.	*
Политика Франции в Италии носила двойственный
характер. С одной стороны, французские дипломатиче-
223

окне представители в Италии являлись агентами рево¬
люционной Франции, способствовавшими созданию
итальянских якобинских групп и стимулировавшими их
активность. С другой стороны, действуя как дипломаты,
верные традиционному курсу французской внешней по¬
литики, они стремились изолировать Австрию, вовлекая
некоторые итальянские государства в орбиту влияния
Франции путем обещания территориальных компенсаг-
ций. Например, сардинскому королю неоднократно
предлагали аннексировать Ломбардию, а великому гер¬
цогу Тосканскому и королю Неаполитанскому неодно¬
кратно предлагали расширить их территории за счет
Папского государства. На деле первый из двух аспек¬
тов французской политики в Италии тех лет — револю¬
ционный — стал инструментом второго: пропаганда
превратилась в средство экспансионистской политики.
Но эта пропаганда (в жирондистском ли духе — в ви~
де известного декрета Конвента от 19 ноября 1792 года,
согласно которому Франция обещала «братство и по¬
мощь всем народам, которые пожелают вновь обрести
х свою свободу», или в духе монтаньярской Конституции
1793 года, прокламировавшей, что французский народ
является «другом и естественным союзником свободных
народов», но подчеркивавшей, что он не должен «вме¬
шиваться во внутренние дела других народов»), хотя
юна и служила интересам французской нации, а впо¬
следствии, главным образом после Термидора, интере¬
сам правящих политических и военных кругов, послу¬
жила одновременно стимулом для развития деятельности
республиканских групп, создававшихся в то время как
в Италии, так и в других странах Европы. Эти группы
не являлись пассивным орудием французской политики,
по крайней мере они не хотели им быть, но именно они
подталкивали Францию в направлении поставленной
ими цели. То обстоятельство, что итальянским патрио¬
там не удалось добиться в тот период своей цели, ни¬
сколько не умаляет героизма лучших из них и не мо¬
жет зачеркнуть положительного исторического значения
их борьбы и принесенных ими жертв.
Преобразование масонских лож в революционные
клубы было первым организационным мероприятием
224	,
итальянских якобинцев. Масонство, широко распро¬
страненное в Италии во второй половине века, хотя и
было осуждено католической церковью в 1738 году, а
затем в 1751 году, все же пользовалось покровительст¬
вом некоторых правительств. В 1786 году Иосиф II
пытался особым эдиктом урегулировать организацию
масонских лож. Мария Каролина была одно время чле-
ьом неаполитанской масонской ложи, считавшей ее
своей покровительницей. Но масонство дореволюцион¬
ного периода в Италии, как и во всей Европе, никогда
не являлось единой организацией, поскольку оно под¬
разделялось на разные группы и идеологические тече¬
ния, которым присущие масонству символические обря¬
ды придавали весьма туманный и сложный характер.
Эти обряды способствовали распространению всякого
рода шарлатанства, но они отвечали склонности к та¬
инственности, столь распространенной в высших сосло¬
виях. Сложный й туманный характер различных идео¬
логических течений масонства обусловливался также
многообразием форм и ступеней посвящения в ложи,
что позволяло завуалировать сущность весьма разно¬
родных учений. Среди масонов можно было различить
мистико-теософическое течение, в котором было немало
католических тенденций, и более широкое просветитель¬
ское течение, изобиловавшее тенденциями, которые
можно определить как крайне левые и в основе кото¬
рых лежали демократические эгалитарные принципы.
Это были поборники и предвестники глубоких социаль¬
но-политических преобразований. Таким течением была,
например, секта баварских иллюминатов1, главой кото¬
рой был Вейсгаупт, профессор Инголыптадтского уни¬
верситета. Она прекратила свое существование после
известного процесса 1787 года. В целом масонство
XVIII века не представляло собой революционной ор¬
ганизации, по крайней мере в смысле подготовки рево¬
люции при помощи глубокой конспирации, как это в
дальнейшем утверждали некоторые реакционные писа¬
тели, и больше всех аббат Баррюэль в своих широко
1 Иллюминаты — члены тайного общества, возникшего в 1776 го¬
ду в Баварии, по своей организации и идейной направленности было
близким к организации масонов, в 1784 —1785 годах было разгро¬
млено баварским правительством. —Прим. ред.
15 История современной Италии	225

известных «Воспоминаниях о якобинстве» («Memoires
pour servir a 1’histoire du jacobinisms», 1794). Верно,
однако, что многие масонские ложи способствовали
распространению просветительских идей среди буржуа¬
зии и значительной части аристократии и что масон¬
ские связи облегчили во многих странах создание рево¬
люционных клубов. Так было и в Италии, где имелось
немало лож, связанных с центральным органом фран¬
цузского масонства — ложей «Большой Восток Фран¬
ции», Великим мастером которой был герцог Орлеан¬
ский (будущий Филипп Эгалите) и куда проникли
баварские иллюминаты. После 1789׳ года, когда прави¬
тельства начали относиться к масонству с недоверием
или вовсе его запрещали, возникли новые ложи,
созданные старыми и новыми масонами, зачастую свя¬
занными с самыми передовыми в революционном отно¬
шении марсельскими ложами. Эти ложи, отличавшиеся
своими упрощенными обрядами, на деле превратились
в клубы, где возникли первые патриотические и рево¬
люционные заговоры.
В Пьемонте якобинское движение получило распро¬
странение главным образом среди мелкой и средней
буржуазии и низшего духовенства. Профессор-янсенист
Джованни Ранца из Верчелли, сыгравший в дальней¬
шем значительную роль в истории итальянского якобин¬
ства, уже в 1790 году был вынужден бежать во Фран¬
цию. В конце 1792 года и в начале 1793׳ года некоторые
дворяне, адвокаты, двое каноников из Новары и один
капуцин из Аосты были арестованы по подозрению
в переписке с французскими республиканцами. В те¬
чение 1793 года это движение получило развитие в
Турине и в других городах области и установило кон¬
такт с Тилли — французским представителем в Генуе,
прилагавшим усилия к «революционизированию» Пье¬
монта. В Турине было создано тогда три клуба: один
умеренно-реформаторского направления, члены которого
объединились вокруг банкира Виней, и два республи¬
канских, члены которых объединились соответственно
1 вокруг врача Бароло и студента-медика Гульельмо
Черизе из Аосты. В числе членов первого республикан¬
ского клуба были: врач Карло Ботта, будущий историк,
и адвокаты Маурицио Пеллиссери и Анджело Пико.
Активными членами второго клуба были братья Андреа
226

и Франческо Жюно— оба адвокаты, Джованни Шан¬
тель и чиновник министерства иностранных дел Джо־
ванни Дюфур. Эти два клуба, которые, по совету Тил¬
ли, в дальнейшем объединились, были связаны с про¬
винциальными группами. Бывший офицер Джованни
Дестефанис организовал в Бьелле местное тайное об¬
щество; другие якобинские группы, довольно значитель¬
ные, существовали в Альба, где они объединились
вокруг купца Игнацио Бонафуса, в Асти, Верчелли,
Новаре и даже в сельских местностях. В основном чле¬
нами этих групп были адвокаты, врачи, купцы, священ¬
ники, отдельные офицеры и очень мало дворян. Одним
словом, пьемонтская буржуазия пробудилась и заняла
в связи с всеобщим политическим и экономическим
кризисом, охватившим государство, самостоятельную
антифеодальную республиканскую позицию. Кроме то¬
го, пьемонтские якобинцы стремились установить связь
с движением, охватившим тогда деревню,— движением,
которое, как уже говорилось выше, было вызвано глу¬
бокими социально-экономическими сдвигами, произо¬
шедшими во второй половине века.
Согласно договоренности с Тилли, пьемонтские яко¬
бинцы должны были связать начало своих действий с
наступлением французов, которое действительно нача¬
лось в апреле 1794 года. Они намеревались овладеть
цитаделью Турина, захватить и, возможно, убить коро¬
ля и принцев крови и провозгласить пьемонтскую рес¬
публику. Но многочисленность организации и частые
встречи ее членов с французским послом в Генуе не
могли долго оставаться тайной для полиции. Вдобавок,
в мае 1794 года по приказу английского консула в Ге¬
нуе Брана у Тилли были выкрадены некоторые секрет¬
ные документы, содержание которых было доведено до
сведения пьемонтского правительства. И в заключение
24 мая Бароло написал донос, предав своих товарищей.
Нескольким заговорщикам удалось бежать, другие —
всего 48 человек — были арестованы. Особое присутст¬
вие, специально созданное королем, произвело следствие
и рассмотрело 97 судебных дел государственного значе¬
ния, закончившихся несколькими смертными приговора¬
ми и тюремным заключением для большинства подсуди¬
мых. Джованни Дестефанис, Джованни Шантель и
Франческо Жюно были повешены. Тринадцать других
15*
227

осужденных на смерть были «казнены» символически,
путем сожжения их изображений. Ботта, который ни в
чем не признался, был оправдан и впоследствии эми¬
грировал во Францию. Некоторые из бежавших — Гуль¬
ельмо Черизе, Маурицио Пеллиссери и Игнацио Бона-
фус — впоследствии сыграли значительную роль в яко¬
бинском движении.
В этом же 1794 году был раскрыт якобинский заго¬
вор в Неаполе. Начались жесточайшие репрессии. Уча-
станками неаполитанского республиканского движения
были не только представители буржуазии и низшего
духовенства, но и отдельные аристократы. Это было
следствием особых условий, в которых, на что уже не¬
однократно указывалось, находилось Неаполитанское
королевство. Наиболее образованная часть неаполитан¬
ской аристократии, находившаяся под влиянием про¬
светительского движения, примкнула к масонству и
поддержала Марию Каролину, когда она, устранив
Тануччи, освободила королевство от испанской опеки и
начала проводить более активную и независимую (по
крайней мере казавшуюся такой) внешнюю политику,
а внутри страны — политику более решительных преоб¬
разований. Но в период деятельности двух министров —
маркиза Самбука, отстраненного в 1786 году из-за чрез¬
мерной приверженности к Испании, и маркиза Карач-
чиоло, умершего в 1789 году, — влияние фаворита коро¬
левы англичанина Джона Актона все возрастало, пока,
после смерти Караччиоло, он не стал первым минист¬
ром. Властный и недоверчивый, Актон стремился за¬
хватить в свои руки управление всеми государственны¬
ми делами, используя бешеную ненависть Марии Ка¬
ролины к революции и лень Фердинанда IV. В течение
двух-трех лет проведение политики реформ в стране
было прекращено, а в области внешней политики был
взят курс на подчинение Австрии и Англии, проводив¬
шийся осторожно лишь до лета 1793 года, из-за боязни
внезапного удара французов. В этих условиях в оппо¬
зицию перешла большая часть неаполитанского дворян¬
ства, среди которого было немало способных людей,
преданных трону и склонных к проведению более уме¬
ренной и в то же время не столь рискованной поли¬
тики, но отстраненных от управления наиболее важными
делами; постепенно они были доведены до такого поло¬
228

жения, когда они должны были беспрекословно выпол¬
нять волю всемогущего министра-иностранца. Эта оппо¬
зиция осталась бы в рамках аристократической фронды
(явление, обычное для монархий времен королевского
абсолютизма и министерского произвола), если бы, с
одной стороны, ее не стимулировала слепая непримири¬
мость Актона и Марии Каролины ко всем лицам, не раз¬
делявшим их страха, и если бы, с другой стороны, яко¬
бинская пропаганда, оказывавшая немалое влияние на
наиболее образованную часть дворянства, не проникала
бы столь быстро в наиболее передовые слои дворянства.
Следует отметить, что якобинское движение на Юге, в
противовес движению в Пьемонте, не было связано с
проблемами деревни и поэтому было в основном город¬
ским явлением.
Якобинские клубы Неаполя возникли в 1790—1792 го¬
дах в виде масонских лож марсельского типа. Их первым
организатором был аббат Антонио Жерокад из Кала¬
брии, игравший важную роль еще в старом неаполитан¬
ском масонстве (запрещенном эдиктом от 3 ноября
1789 года). В 1789 году он отправился в Марсель для
установления непосредственного контакта с новой рево¬
люционно-масонской организацией и организовал затем
масонские ложи нового типа, вначале в Калабрии, в Тро-
пеа и Катандзаро, а затем в самом Неаполе. Первой но¬
вой ложей, организованной им в Неаполе, насколько из¬
вестно, была ложа в Каподимонте, состоявшая из боль¬
шого числа интеллигентов, представителей духовенства
и дворянства, среди которых были Карло Лауберг, Ан¬
нибале Джордано, Франческо Конфорти, Франческо Са-
верно Сальфи, монах Джамбаттиста Де Ризо, монах
Асканьо Орси, монах Теодоро Монтичелли, епископ Форж.
Впоследствии возникли новые клубы или «конференции»
(«conversazioni») путем выделения одних из других, ибо
стало невозможно собираться одновременно многим ли¬
цам в одном месте. Таким путем были созданы: клуб в
доме юриста Доменико Бишелья, членом которого был
Рокко Лентини; клуб в доме Сальфи, членами которого
были Этторе Карафа, Игнацио Чиайя, аббат Честари и
многие другие. Помимо этого, Карло Лауберг, посвятив¬
ший себя изучению химии, и Аннибале Джордано, изу¬
чавший математику, организовали в 1792 году химиче¬
скую академию, где они развернули деятельность по рас-
229

пространению научных знаний и в то же время вели ре¬
волюционную пропаганду. В числе лиц, принимавших то¬
гда участие в якобинском движении, следует упомянуть
Эммануэля Де Део, Биаджо и Микеле Дель Ре из Any-
лии, Маттео Гальди из Салерно и Паскуале Матера из
Сиракуз.
На первых порах деятельность якобинских кружков
ограничивалась чтением французских газет, распростра¬
нением информации о ходе революции и обсуждением
преобразовательных программ. В ноябре 1792 года был
сделан шаг вперед к настоящей активной политической
деятельности. Вокруг Чиайя был создан «Бескомпромисс¬
ный клуб» (sans compromission), подчиненный одноимен¬
ному марсельскому клубу. Прибытие вслед за этим мор¬
ской эскадры Латуша послужило дальнейшим толчком
для развития движения. Дело в том, что не успел фран¬
цузский флагманский корабль «Лангедок» отойти от Неа¬
поля, как разразился шторм; сильно пострадав от штор¬
ма, он вынужден был опять вернуться в порт и застрял
там для починки более чем на месяц. За это время неапо¬
литанские якобинцы часто дружески встречались с Ла-
тушем и другими французскими офицерами. Французы
ободряли якобинцев Неаполя и давали им советы орга¬
низационного и политического характера. Так было под¬
готовлено создание в августе 1793 года «Патриотиче¬
ского общества» («Societa patriottica») во главе с Лау-
бергом. Оно было создано на базе ряда маленьких клубов,
состоявших не более чем из 11 человек и объединенных в
центральный клуб. Однако его руководители не смогли
разработать четкой программы, ибо одни оказались чи¬
стыми доктринерами, а другие, надеясь на скорое фран¬
цузское вмешательство, хотели немедленно подготовить
республиканское восстание. Тем временем в декабре по
доносу были арестованы братья Дель Реи Эммануэль Де
Део, а подозреваемый Лауберг по настоянию товарищей
бежал. 20 февраля 1794 года «Патриотическое общество»
прекратило свое существование. Но наиболее решитель¬
ные элементы вновь организовали центральный револю¬
ционный клуб, из которого затем выделились клуб обще¬
ственной безопасности под названием «Свобода или
смерть», состоявший из умеренных элементов и возглав-
лившийся Рокко Лентини, и клуб действия под названи¬
ем «Республика или смерть», состоявший из более реши-
230

тельных революционных элементов во главе с часовщи¬
ком Андреа Витальяни. В связи с предстоящим респуб¬
ликанским восстанием он стремился привлечь людей из
народных масс, но 24 марта 1794 года по доносу Донато
Фронджилло, рекомендованного Винченцо Витальяни,
братом Андреа, значительная часть организации была
раскрыта. Некоторым заговорщикам удалось бежать, но
многие были арестованы. Тогда был создан специальный
инквизиционный суд под председательством Луиджи де
Медичи, из рода князей Оттаяно, регента Большого юри¬
дического совета. Многие арестованные признались
и выдали своих товарищей. Процесс закончился вынесе¬
нием смертного приговора через повешение Эммануэлю
Де Део, которому исполнилось всего лишь 21 год и ко¬
торый проявил исключительное мужество, а также Вин¬
ченцо Гальяни и Винченцо Витальяни, которые покая¬
лись и выдали товарищей. Приговор был приведен в ис¬
полнение 18 октября 1794 года. Другие обвиняемые бы¬
ли приговорены к высылке на острова или к тюремному
заключению.
В течение ближайших лет за этими первыми репрес¬
сиями последовали многочисленные аресты и процессы,
вызванные не столько деятельностью организованных
якобинцев (правда, никогда полностью не прекращав¬
шейся), сколько отчаянным страхом Марии Каролины и
ее первого министра Актона. Тот самый Луиджи де Me-
дичи — у которого вначале были дружеские связи с не¬
которыми якобинцами и который в какой-то степени тер¬
пимо относился к деятельности клубов, пока они оста¬
вались на чисто доктринёрской почве, а впоследствии
решительно расправился с заговорщиками на процессе
1794 года, — сам был обвинен в якобинстве, арестован и
судим по воле Актона, который решил избавиться таким
путем от опасного соперника. Большое количество интел¬
лигентов и отдельные представители аристократии были
привлечены по многочисленным делам, оказавшимся
крайне запутанными из-за нагромождения доносов, от¬
крыто поощряемых королевским эдиктом и зачастую
лживых. Это в свою очередь значительно усилило оппо¬
зиционные настроения этих людей. Лишь в 1798 году
большинство обвиняемых было освобождено. Среди них
были Марио Пагано, Франческо Конфорти, Игнацио Чи-
айя и многие другие, впоследствии сыгравшие значи-
231

тельную роль в период республики 1799 года. Был ос¬
вобожден и Медичи. Но часть якобинцев осталась в
тюрьме и находилась там до прихода французов в янва¬
ре 1799 года-
В 1794 году были раскрыты якобинские группы и в
Сицилии: в Катании, Сиракузах и других местах.
В большинстве своем эти группы состояли из буржуаз¬
ных элементов. Но самым значительным эпизодом был
заговор, организованный в 1795 году в Палермо одним
из виднейших просветителей Сицилии — Франческо Пао¬
ло Ди Блази, который вдохновлялся демократически-
эгалитарным учением Руссо. Заговорщики ставили своей
целью вызвать восстание в Палермо, убить архиепископа
Лопеса Ди Рохо, правившего островом после подозри¬
тельной смерти Караманико в январе того же года, и
провозгласить республику. Этот заговор имел свои от¬
ветвления среди цеховых мастеровых Палермо и как
будто в деревнях. В числе заговорщиков были некото¬
рые дворяне и кое-кто из военных. Не удалось устано¬
вить, был ли Ди Блази связан, с французами и другими
итальянскими якобинцами, но это не исключено. Рас¬
крытый в результате доноса заговор провалился. Аре¬
стованный Ди Блази был подвергнут пыткам и обезглав¬
лен; три его соучастника, недворяне — Тиналья, Ла Вил¬
ла и Палумбо, — были повешены. Другие были пригово¬
рены к тюремному заключению. В последующие годы в
Сицилии были произведены многочисленные аресты и
состоялись процессы лиц, подозреваемых в якобинской
деятельности.
В 1794 году и в последующие годы во многих городах
и государствах Италии возникло множество клубов и
подпольных обществ якобинцев и лиц, сочувствовавших
революции. В Риме, где уже в 1792 году имели место
аресты лиц, подозреваемых в якобинской деятельности,
продолжали работать люди, группировавшиеся вокруг
Бассвиля. В 1794 году были арестованы хирург Андже-
луччи и 20 других подозреваемых. В других городах
Папского государства также образовались якобинские
группы, состоявшие из буржуазии и частично из мелкого
дворянства. У людей, находившихся в муниципальной
оппозиции к папскому абсолютизму, и у светских лиц,
ненавидевших правителей-прелатов, якобинство было за¬
частую лишь своего рода наслоением, возрождавшим до
232	-

некоторой степени'эти настроения муниципальной оппо¬
зиции и стимулировавшим деятельность наиболее смелых
и передовых в культурном отношении элементов. Так. в
Болонье молодой студент юридического факультета,
17-летний Луиджи Дзамбони, уже в 1790 году распрост¬
ранял воззвания, призывавшие граждан города к восста¬
нию во имя полного восстановления всех муниципальных
свобод, значительно урезанных 10 лет назад правитель״
ством Пия VI. В дальнейшем Дзамбони, поддерживав¬
ший связь с революционно настроенным французом аб¬
батом Бусе, эмигрировал в Марсель, где вступил в нацио¬
нальную гвардию. Позднее, завербовавшись во фран¬
цузский флот, он побывал на Корсике, в Греции и, вер¬
нувшись оттуда в Италию, после кратковременной служ¬
бы в папских войсках в Риме приехал в 1794 году в род¬
ной город, где за два года до этого, в 1792 году, был
раскрыт заговор, вызванный, насколько известно, эконо¬
мическими причинами, но не лишенный, по-видимому, и
кое-какого якобинского влияния. Участниками его были
выходцы из народных масс. Это был так называемый
«заговор злонамеренных». Дзамбони возобновил свою
борьбу за муниципальные свободы, придав ей теперь де¬
мократический оттенок. Ведя с этой целью пропаганду
среди студентов, он стремился привлечь людей, готовых
бороться, и старался раздобыть оружие. Он решил под¬
нять восстание 13 ноября 1794 года, изгнать папского
легата и созвать собрание глав семейств для выработки
конституции города Болоньи, который вновь получил бы
права вольной коммуны. Дзамбони роздал своим сторон¬
никам кокарды (согласно преданию, трехцветные, в кото¬
рых к белому и красному цветам Болоньи был прибав¬
лен зеленый цвет, но вернее всего — только бело-крас¬
ные). Однако в назначенный для восстания день к Дзам¬
бони пришли только студент теологии пьемонтец Де Ро-
ландис и небольшое число других лиц, оказавшихся там,
по-видимому, случайно. Арестованный вместе с Де Ро-
ландисом Дзамбони после двух попыток бежать покон¬
чил жизнь самоубийством в тюремной камере. Его отец,
вовлеченный им в заговор, был подвергнут пыткам и
умер в тюрьме. Де Роландис (процесс которого долго
тянулся и которого защищал адвокат Антонио Альдини,
ставший впоследствии одним из виднейших деятелей
Циспаданской и Цизальпинской республик и Итальян-
233

ского королевства) был повешен 23 апреля 1796 года.
Выступление, предпринятое Дзамбони, было безрассуд¬
ным, если судить по организационной подготовке и пла¬
ну действий, разработанному 20-летним заговорщиком,
но в политическом отношении оно вполне учитывало ре¬
альную действительность, так как в Болонье были весьма
сильны муниципальные настроения (это проявилось и
при создании Циспаданской республики), которые могли
быть использованы в революционных целях.
В 1794 и 1795 годах в Ломбардии не было настоя¬
щих заговоров, но там существовали республиканские
группы, главным образом в Милане, где они объедини¬
лись вокруг адвоката Феделе Сопранси; а в Варезе —
вокруг священника Феличе Латтуада; в Павии они со¬
стояли из студентов университета. Некоторых из них
судили в феврале 1795 года за связь с генуэзскими яко¬
бинцами и с Тилли. Кроме того, в аристократических
кругах Милана имела место значительная антиавстрий-
ская фронда; это были умеренные элементы, враждеб¬
ные тому направлению, которое приняла революция в
1792—1794 годах, но не одобрявшие абсолютизма и жест¬
кого полицейского контроля правительства, осущест-
влившегося тогдашним правителем Миланской области
эрцгерцогом Фердинандом. Самыми выдающимися среди
миланской фронды были Пьетро Верри, Франческо Мель-
ци и Паоло Греппи.
И в. Венецианской республике было немало людей,
сочувствовавших революции. В 1794 году в Брешии со¬
стоялись процессы некоторых представителей буржуазии,
духовных лиц и нескольких дворян. В других городах
Венето также имелись группы, сочувствовавшие якобин¬
цам. В Падуе, где с 1791 года существовал демократа-
ческий клуб, среди студентов университета были рас¬
пространены чувства симпатии к революции. И в Be-
нето новые идеи разделяли главным образом буржу¬
азные элементы, отдельные священники и местные дво¬
ряне, враждебно настроенные к ■господствовавшей оли¬
гархии.
Одним из центров распространения якобинства ста¬
ла Генуя, как благодаря деятельности Тилли и других
французских агентов, так и в результате сосредоточения
в ней эмигрантов из других итальянских государств, а
также вследствие значительной деятельности местных
234

сторонников демократизации республики. Это были глав¬
ным образом буржуа (например, фармацевт Феличе
Морандо, аптека которого была главным центром обо¬
ра демократов). Но были и отдельные дворяне, вроде
Гаспаре Саули и Джан Карло Серра. В марте
1794 года против них был организован процесс, но по¬
кровительство Тилли отчасти смягчило репрессии пра-
вительства•
Наконец, в Сардинии в эти годы также происходили
сильные волнения, хотя там имело место лишь движение
антифеодальное, а не якобинское или республиканское.
Волнения в Сардинии начались в 1793 году с агитации
«черношерстников» («stamenti»), стремившихся к вое-
становлению старых привилегий и отстранению пьемонт¬
ских элементов от управления островом. В мае 1794 го¬
да, после восстания в городе Кальяри, с острова были
изгнаны все пьемонтцы, но при этом вопрос о прерога¬
тивах королевской власти даже не ставился. А в авгу¬
сте король направил в Сардинию вице-короля Вивальди,
в правление которого произошли новые волнения, причем
борьба осложнилась из-за резких противоречий между
городами Кальяри и Сассари, и в первую очередь меж¬
ду партией баронов и антифеодальной партией. Эта по¬
следняя, возглавляемая представителем магистрата Джан
Мария Анджои, имела многих сторонников среди населе¬
ния Кальяри и тесную связь с широким крестьянским
движением. В конце декабря 1795 года Сассари, где
бароны захватили власть, был занят вооруженными от¬
рядами, руководимыми демократическими элементами.
Между тем в деревнях крестьяне восстали против фео¬
далов. Вскоре вице-король поручил Анджои, которого
он хотел удалить из Кальяри, управление провинцией
Сассари, присвоив ему титул «альтернос» (наместник).
Тогда антифеодальное движение, которое его противники
стали именовать якобинским и от которого отошли наи¬
более умеренные буржуазные элементы, достигло своего
кульминационного пункта. В деревнях создавались фе¬
дерации общин, были отменены феодальные привилегии
и феодальная юрисдикция. Часть низшего духовенства
поддержала крестьянское движение. Но в мае 1796 года
произошел открытый разрыв между Анджои и правитель¬
ством вице-короля, которое поддержали все умеренные
и консервативные силы острова. Анджои в сопровожде¬
235

нии большого числа людей выступил против Кальяри и,
прибыв в окрестности Ористано, предложил обратиться
за посредничеством к Франции (поскольку прошло уже
более месяца, как закончились военные действия в Пье¬
монте). Но его противники успели перестроиться. На
сей раз население города Кальяри не двинулось с мес¬
та, а отряды Анджои разбежались. Сам Анджои 17 июня
1796 года был вынужден бежать из Сардинии и умер
впоследствии, в 1808 году, в Париже. После его отъезда
крестьянское движение подверглось суровым репресси¬
ям. Почти в то же время Виктор Амедей III удовлетво¬
рил требования частичного самоуправления, выдвинутые
в самом начале движением «черношерстников». Хотя в
последующие годы было немало других волнений, все
же после ликвидации антифеодального движения Сар¬
диния смогла благодаря покровительству английского
флота стать для Савойского дома безопасным и непри¬
ступным убежищем.
В целом в 1790—1794 годах итальянское якобинское
движение приняло широкий размах, особенно если
учесть, что речь идет о тайном или полутайном движе¬
нии. Интересно то обстоятельство, что это движение
охватило и провинциальные города и объединило во¬
круг основного ядра, состоявшего главным образом из
буржуазных элементов, с одной стороны, выходцев из
народных масс города (особенно ремесленников), а с
другой—часть аристократии. Развитие движения и сти¬
хийное сочувствие революционным идеям, получившее
широкое распространение, отмечалось и в докладных
записках французских дипломатических представителей
в Италии 1793—1796 годов. Самый умный из них, Фран¬
суа Како, бывший в 1792 году секретарем посольства в
Неаполе, а затем, с 1793 по 1796 год, «агентом Француз¬
ской республики в Италии» и проживший длительное
время во Флоренции и Генуе,-писал в феврале и марте
1794 года, что революция могла рассчитывать не только
на многих молодых людей — страстных поборников но¬
вых идей, но и на сочувствие большинства буржуазии.
Он полагал, что в Северной Италии и в Тоскане можно
сравнительно легко установить республиканский режим,
и считал, что в своей совокупности итальянцы более рас¬
положены к революции, чем бельгийцы и немцы: «Они
ответят на великодушие Республики совсем иначе, чем
236

глупые бельгийцы и грубые немцы» 1. Позднее он с вое-
торгом говорил о многих неаполитанских якобинцах, но
тут же отмечал неорганизованность движения в Неапо¬
литанском королевстве и объективные трудности, с кото¬
рыми столкнулось бы революционное движение. Еще
15 ноября 1795 года в докладе, посланном из Генуи, он,
несколько преувеличивая, утверждал: «Волнения патрио¬
тов в Турине, Риме и Неаполе возникли стихийно, без ди¬
ректив извне, без малейшего участия в них французско¬
го правительства или кого-либо из его агентов и без вме¬
шательства какого-либо эмиссара какого-нибудь фран¬
цузского клуба. Все зародилось само собой» 1 2. И дейст¬
вительно, если с французской стороны в отдельных слу¬
чаях и была оказана помощь якобинским заговорщикам,
то она сводилась лишь к советам и поощрению. Как бы
то ни было, революционные группы возникли стихийно, в
результате деятельности итальянцев — энтузиастов но¬
вых идей.	'
Конечно, не все в Италии (как, впрочем, и в других
странах), считавшие себя якобинцами или называв¬
шиеся так их противниками, ясно и конкретно представ¬
ляли себе программу, которую они стремились реали¬
зовать путем своих заговоров и конспирации. С этой
точки зрения многих из них нельзя называть якобинца¬
ми. Впрочем, этот аспект, как и другие аспекты движе¬
ния, еще полностью не изучен, хотя современная историо¬
графия выяснила много важных •сторон этого движения,
содействуя по крайней мере частичному разоблачению
ходячих предубеждений о фанатизме, абстрактности и
наивности итальянских якобинцев. Можно сказать, что
в те годы пример французских якобинцев оказал на
группы людей, проникнутых просветительскими идеями,
людей, многие из которых были последователями демо¬
кратических идей Руссо, большое влияние. С другой
стороны, реакционное упрямство правительства толк¬
нуло многих людей, которые, возможно, в других
условиях удовлетворились бы реформами конституцион¬
ного характера в рамках старого строя, занять демо¬
кратические и республиканские позиции. Следовательно,
эта радикализация не была следствием только культур-
1 См. В. Peroni, Gli italiani alia vigilia della dominazione
francese (1793— 1796), in «Nuova Riv. Stor.>, 1951.
2 Там же.
237

него, идеологического формирования этих людей или
влияния французского примера, но являлась также
результатом реалистической оценки существовавшего
тогда положения. И действительно, перед лицом реак¬
ционности правительств, практически исключавшей осу¬
ществление какого бы то ни было конституционно-мо¬
нархического !проекта \ люди, убежденные в том, что
Французская республика !победит в войне против мо¬
нархической коалиции (в 1794 году для этого уже было
достаточно оснований), и еще до прихода французов с
большим риском для себя добивавшиеся республикан¬
ских преобразований в том или ином итальянском госу¬
дарстве, оказались лучшими политиками, нежели уме¬
ренные, занявшие позицию выжидания и 1 liсозерцания.
Кроме того, демократический республиканизм тре¬
бовал разрыва с прошлым, отказа от традиций старых
абсолютистских и олигархических государств; эти идеи
оказались существенными для истоков Рисорджименто.
Республиканцы обычно назывались «патриотами». Их
понятие родины 1было в те первые годы еще смутным и
неопределенным, оно было проникнуто просветитель¬
ским космополитизмом и испытало на себе влияние
старого, традиционного в Италии партикуляризма. Од¬
нако именно в результате их деятельности итальянское
национальное самосознание уже не ограничивалось рам¬
ками литературы, а приняло революционный, действен¬
ный характер. Пример тогдашней Франции, образ рес¬
публики, «единой и неделимой», в немалой степени
способствовали в Италии пробуждению надежд, воз¬
буждению умов и заставляли сравнивать. Как -и для
Макиавелли, которым тогда зачитывались, так и для
якобинцев конца XVIII века изучение опыта других
стран, и в первую очередь опыта Франции, послужило
тогда (а впоследствии в еще большей степени) стиму¬
лом к усилению патриотической деятельности. С дру¬
гой стороны, сознание взаимозависимости различных
1 В единственном конституционно-монархическом проекте, раз¬
работанном в Италии в 1793 или в 1794 году ливорнским чиновником
Убальдо Маджи, были использованы французские конституции 1791
и 1793 годов. Отнюдь не случайно, что этот проект, оставшийся
неизданным, был разработан именно в Тоскане, где было относитель¬
но умеренное правительство. См. R. Mori, Aspirazioni costituziona-
li nel pensiero politico toscano del settecento, in «Arch. Stor. Itai.»,
1943, p. 43 — 55.
238

итальянских проблем должно было рано или поздно
натолкнуть патриотов разных итальянских государств
на мысль о необходимости совместных действий во имя
объединения Италии.
Не было недостатка в мечтателях и утопистах, счи¬
тавших, что грандиозные планы легко осуществить в
короткие сроки. Ранца, поселившийся в конце 1792 года
в Ницце, где он с января по июнь 1793 года издавал
одну из первых патриотических газет «Мониторе италь-
яно», считал, что «после одной или двух ׳битв мы уви¬
дим гладкий и беспрепятственный путь с севера на юг
и символ освобождения, воздвигнутый на Капитолии» 1.
Энрико Микеле Л’Аурора из Рима, также находившийся
тогда в Ницце на ׳французской службе, обратился за
помощью к !Конвенту с целью создания легионов из од¬
них итальянцев для освобождения всей Италии. Но Пас¬
куале Матера из Сиракуз, прибывший в Ниццу в апре¬
ле 1793 года и поддерживавший ранее тесный ■контакт
с якобинцами Неаполя, Рима и Генуи, писал Гаспаре
Саули по поводу проектов Л’Ауроры: «План освобож¬
дения Италии собственными силами сам по себе вели¬
чествен, но, мне кажется, трудно выполним» 1 2. Сле¬
довательно, в основном якобинцы надеялись на вмеша¬
тельство в дела Италии революционных армий. В конце
1793 года Игнацио Чиайя обратился в оде, в которой он
призывал своего друга Карло Лауберга бежать из Неа¬
поля, к французам со следующими словами:
Вот безутешная Италия,
Она протягивает руки;
Придите, освободите ее,
От вас она ждет помощи.
Чтобы совершить подвиг,
Недостаточно одного желания.
Не забыла она свою отвагу
Среди нового горя.
Но, о Боже! Разделенная временем
И терзаемая тиранами,
Она молчит, растерянная,
И робкий дает обет3.
1 См. R. Soriga, L’idea nazionale italiano dal secolo XVIII
all’unificazione, Modena, 1941, p. 6.
2 Письмо от 8 апреля 1793 года, опубликованное R. Soriga,
op. cit., p. 18 — 20.
3 См. B. Croce, Vite di avventure di fede e di passione, Bari,
1936, p. 369.
239

Эти слова, говорящие, несомненно, о наивной надеж¬
де на иностранную помощь, выражают настроения, ко¬
торые Мандзони вспомнит в своем стихотворении
«21 марта»:
Сколько раз ждали мы с Альп
Появления дружеского знамени.
Эти слова Чиайя нельзя поставить рядом с другими
подобными словами, написанными людьми, бывшими
только литераторами или служившими тому или иному
иностранному государству, ибо на сей раз они написа¬
ны человеком, боровшимся за свободу и героически
умершим в 1799 году на эшафоте.
Но если можно назвать надежды патриотов на фран¬
цузскую помощь наивными, то следует также признать,
что именно они начали рассматривать Италию как еди¬
ное государство, которое надлежит освободить едины¬
ми действиями, по существу, направленными против
австрийского господства. Согласно свидетельству неиз¬
вестного корреспондента французского правительства,
идея освобождения от иностранцев пустила в Италии
более глубокие корни, чем любая другая. Вот что он
говорит в своих «Заметках об Италии» («Notes sur
1’Italie»), написанных, по־видимому, в конце 1795 года
или в начале 4796 года: «За исключением небольшого
числа людей, воспитание которых позволило им под¬
няться до понимания всех истин, развитых Французской
революцией, самое большое усилие, на которое в основ¬
ном способен патриотизм итальянцев,—это освобожде¬
ние от иностранного ига. Может быть, неизвестно, како¬
вы итальянцы? Как могут они слушаться немцев? И на
какие жертвы они были бы способны для завоевания
независимости? Это — единственное чувство, общее для
них всех; оно обладает силой неодолимой страсти; оно
может вылиться в энтузиазм, который сопутствует боль¬
шим политическим изменениям, могущим возбудить
гордость умного народа, способного на сильные эмоции,
вплоть до экзальтации» 1. Этот же корреспондент до¬
бавлял, что если бы французы, вместо того чтобы
остаться только освободителями, «захотели бы закре¬
питься в Италии, заняв место австрийцев, их бы йена-
видели почти так же, как последних».
1 См. В. Peroni, Gli italiani alia vigilia della dominazione
francese, p. 241.
240

В эти же годы (1794—1795), когда имели место пер¬
вые якобинские заговоры, итальянский патриотизм еде-
лал значительный шаг вперед к своей зрелости в нацио¬
нальном и демократическом смысле. Это произошло в
результате объединения группы эмигрантов с Севера и
Юга вокруг человека, который на протяжении более
40 лет оказывал огромное влияние как на развитие
альянского патриотического движения, так и на раз¬
витие первых коммунистических и социалистических те¬
чений Европы, — Филиппа Буонарроти.
Филипп Буонарроти родился в Пизе в 1761 году, в
семье флорентийского патриция (семья Микельандже¬
ло), учился в университете Пизы, где его преподавате¬
лями были сторонник теории естественного ■права Лам-
преди и философ-сенсуалист Сарти. Просветитель,
сторонник демократических уравнительных идей и ма¬
сон, Буонарроти с энтузиазмом воспринял революцию
и уже в 1789 году, оказавшись в результате распростра¬
нения революционных сочинений на подозрении у эрц¬
герцогской полиции, эмигрировал на Корсику. Там он
включился в местную политическую жизнь и в течение
нескольких месяцев 1790 года издавал «Патриотическую
газету Корсики» («Giornale patriottico della Corsica») —
первое революционное периодическое издание на италь¬
янском языке. Как он сам заявлял много лет спустя, на
Корсике он приступил к делу подготовки революции во
всей Италии путем создания небольших патриотических
групп, которые в результате последующего разветвле¬
ния должны были охватить главнейшие города Италии.
Нет, однако, никаких документальных данных об этой
деятельности; если бы удалось даже частично ее под¬
твердить, то пришлось бы признать, что итальянское
якобинское движение с самого его зарождения направ¬
лялось из единого центра. Весьма показателен, однако,
тот факт, что журналист Джованни Ристори в перио¬
дическом издании, выходившем в Модене, ׳приветство-
вал появление газеты Буонарроти и говорил: «Жива
еще в груди итальянцев мощь латинского духа. Нужно
отправиться на Корсику, чтобы почувствовать это. Мы
везде останемся такими, если позволит судьба» 1. После
1 По этому вопросу см. Soriga, op. cit., р. 6, который ци¬
тирует эти слова Ристори, и A. Saitta, Filippo Buonarroti .Contri-
16 История современной Италии	241

двукратного кратковременного пребывания на родине
(в 1791 и 1792 годах) Буонарроти, будучи пожизненно
изгнан из Тосканы и вернувшись на Корсику, участ¬
вовал в сардинской экспедиции 1792—1793 годов и не¬
которое время находился на острове Сан-Пьетро, окку¬
пированном французами до мая 1793 года, где разрабо¬
тал «конституцию» острова, текст которой не сохра¬
нился. Немного позже, когда возник острый конфликт
между корсиканскими якобинцами, возглавляемыми
Кристофором Саличети (среди них были и члены семьи
Бонапарта), и ,Паскуале Паоли, Буонарроти был на
стороне первых, а когда вспыхнуло восстание паоли-
стов, он направился во Францию и совместно с Сали-
чети и Наполеоном Бонапартом принимал участие в
осаде Тулона. В этот период он стал пламенным привер¬
женцем Робеспьера и оставался им всю жизнь. «Сочи¬
нения, оставленные нам Робеспьером, — писал он много
лет спустя, — а также его общественный и личный об¬
лик свидетельствуют, что он всегда был поглощен
мыслью о социальном возрождении, которому посвятил
всю свою жизнь. Народ, равенство, добродетель — этим
величественным идеям он посвятил -весь свой труд за¬
конодателя» * 1. И именно от робеспьеризма как непри¬
миримого стремления к !моральному и социальному воз¬
рождению (оставляя в стороне его исторический
буржуазный характер) ведут свое начало основные
коммунистические идеи Буонарроти, исторически и
идеологически обогатившиеся в ходе дальнейших собы¬
тий, начиная с «Заговора равных» 1796 года.
Весной 1794 года Буонарроти совместно с комисса¬
рами Огюстеном Робеспьером и Жаном-Франсуа Рико-
ром был направлен в качестве политического агента в
Итальянскую армию, которой командовал старый гене¬
рал Дюмербьон и где было несколько талантливых и
доблестных генералов и офицеров: Бонапарт, Массена,
Лагарп, Серюрье и Руска. Как отмечалось, пройдя че¬
рез ׳генуэзскую территорию, республиканская армия
6 апреля заняла Онелью, 8-го — Лоано (владения коро¬
buti alia storia della sua vita e del suo pensiero, Roma, 1950, vol. I,
p. 12 in nota.
1F. Buonarroti, Observations sur Maximilien Robespierre, ed.
da Sai tt a, op. cit., vol. II, p. 270.
242

ля Сардинии) и, продолжая наступление в Приморских
Альпах, 17 апреля овладела Ормеа, расположенным в
верховьях Танаро. В Онелью, где Буонарроти был на¬
значен правителем, а позже комиссаром оккупирован¬
ных территорий, прибывали — либо ׳по своему желанию,
либо направленные Тилли — многочисленные изгнании-
ки из разных частей Италии. Впервые оказавшись вме¬
сте, они приняли совместно с Буонарроти участие в
деятельности правительства, !пусть и ограниченной. Кро¬
ме значительной группы пьемонтцев, среди которых
были Пеллиссери, Бонафу, Джедеоне Муцио, в Онелью
прибыли многие неаполитанцы, в числе их Феличе Гре¬
чи, Джованни Летиция, Асканио Орси, Микеле Де Том¬
мазо, Никола Челентани, Андреа Витальяни, Феличиано
Дамиани и Джузеппе Аббамонти. Буонарроти, вначале
не доверявший им, в дальнейшем использовал некото¬
рых из них для работы по управлению областью и для
пропаганды среди народных масс; других он направил
в Ниццу, где в связи с этим значительно выросла труп¬
па эмигрантов. Неаполитанские эмигранты казались
Буонарроти особенно энергичными и готовыми к борьбе.
«Что касается неаполитанцев, — !писал он 27 июня
1794 года французским комиссарам при Итальянской
армии, — то, за исключением тех, которых я велел аре¬
стовать, на всех остальных, считаю, можно положиться:
все они молоды, пламенны и образованны; те, которые
приняты мною на работу с вашего одобрения, выделя¬
ются своим рвением и активностью. Это приводит меня
к мысли, что если Италии суждено быть свободной, то
настоящая революция начнется под ■горячим дыханием
Везувия» 1.
Буонарроти проводил в Онелье робеспьеровскую по¬
литику (так, в произнесенной им речи он торжественно
прославлял праздник Верховного Существа), которой
он придерживался в основном и после 9 термидора
(27 июля 1794 года). Но осуществлял он ее осторожно
и постепенно, что, впрочем, не противоречило идеям
Робеспьера. Комиссар Онельи старался не оскорблять
религиозных чувств и стремился постепенно приблизить
народные массы к республиканскому режиму путем
1 Письмо цитируется у Р. Опп is, F. Buonarroti е i patrioti
italiani dal 1794 al 1796, in «Riv. Stor. Itai.», 1937.
16*	243

проведения усиленной воспитательной работы. Для этой
цели он открывал школы, которые в большинстве слу¬
чаев вверял итальянским эмигрантам. Но зато он был
весьма суров с господами-феодалами. В августе он
убеждал крестьян феодала маркиза Балестрино не пла¬
тить более своим хозяевам податей и налогов. Крестья¬
не восстали и разграбили замок феодала, а Буонарроти
конфисковал его имущество. Но Балестрино, вассал
Генуэзской республики, находившейся тогда в мирных
отношениях с Францией,־ опротестовал это решение перед
французским представителем в Генуе Вилларом (пре¬
емником Тилли после Термидора), который воспользо¬
вался этим случаем, чтобы выдвинуть © Париже
обвинения против Буонарроти. Поэтому положение
Буонарроти, бывшее весьма трудным после падения
Робеспьера, стало невыносимым. Термидорианское пра¬
вительство поверило выдвинутым против него обвине¬
ниям. 15 марта 1795 года он был омещен с поста комис¬
сара, вызван в Париж и на несколько месяцев заклю¬
чен в тюрьму.
После этого Онелья перестала быть главным цент¬
ром итальянского якобинства. Но тесный контакт меж¬
ду эмигрантами был уже налажен, значительные труп¬
пы патриотов сохранились в Ницце, Генуе и Париже.
Выйдя в октябре 1795 •года из тюрьмы, Буонарроти
разработал совместно с этими группами новый план
действий в ■связи с предстоящим новым французским
наступлением в Италии.
2.	Италия от первых побед Наполеона
до Кампоформийского мира
В 1795 году начался распад антифранцузской коали¬
ции. После Тосканы мир с. Французской республикой
заключили: Пруссия — Базельским договором от 5 ап¬
реля; Голландия — Гаагским договором от 16 мая;
Испания — Базельским договором от 22 июля. Испания,
хотя и безуспешно, предлагала даже свои услуги в ка¬
честве посредника между Францией и итальянскими
государствами, находившимися еще в состоянии войны.
Зимой 1794/95 года французы предприняли новую по¬
пытку сблизиться с Пьемонтом и заключить мир на
прежних условиях — обмен Ниццы и Савойи на Милан-
244

скую область; но Виктор Амедей III хотел остаться
верным союзу с Австрией.
Весной 1795 года началось наступление против
французов. Объединенным австро-пьемонтским ׳силам
удалось выбить французские войска из ряда ׳местностей,
занятых ими в предыдущем году на Понентской Ривье¬
ре и в Приморских Альпах. Но уже в ноябре французы
опять перешли в наступление, разбили австро-пьемонт¬
ские войска у Лоано и вернули себе большую часть
утраченных позиций, так что в начале 1796 года они
смогли спуститься с Коль ди Кадибона и обойти Альпы,
что они и сделали весной этого же года под командова¬
нием Бонапарта. В ׳период, когда военные действия
были приостановлены на несколько месяцев, французы
вновь вошли в контакт с королем Сардинии с целью
заключения мира и создания антиавстрийской коалиции,
но и на сей раз безуспешно.
2 марта 1796 года Наполеон Бонапарт был назначен
командующим Итальянской армией1. Приняв команда-
вание в конце месяца, он вскоре, между 12 и 21 апреля,
в результате битв при Монтенотте, Миллезимо и Дего,
прорвал неприятельский фронт, отрезал пьемонтские
войска от австрийских, разбил пьемонтцев у Мондови
и принудил короля Сардинии просить мира. 28 апреля
он заключил в Хераско перемирие с Пьемонтом, за ко¬
торым последовало подписание 15 мая в Париже !мир-
ного договора между Францией и королем Сардинии.
Виктор Амедей III должен был уступить Франции Са¬
войю и Ниццу и согласиться с тем, чтобы Пьемонт,
основные крепости которого были заняты Бонапартом,
превратился практически в плацдарм дальнейших
французских военных действий в Северной Италии.
Перемирие в Хераско и Парижский мирный договор,
хотя и передали в военном отношении Пьемонт в руки
французов, все же на время спасли Савойскую монар¬
хию. Это вызвало серьезное разочарование у наиболее
активных итальянских патриотов, которые в месяцы, не¬
посредственно предшествовавшие наступлению Бона¬
парта, разработали план создания Пьемонтской респуб¬
лики в качестве первого шага к освобождению всей
1 То есть французской армией, действовавшей в Италии. —
Прим. ред.
245

Италии. Существовавшая в Ницце группа эмигрантов,
руководимая Пеллиссери и Бо-нафу, поддерживала кон¬
такт с патриотами, оставшимися в Пьемонте, и с патри¬
отами, проживавшими в Генуе, как, например, Сальфи,
Витальяни и, по-видимому, также Ранца. Разработав
с согласия генерала Ожеро план революции в Пьемон¬
те, эта ׳группа обратилась к Буонарроти в Париж (где
находились также Черизе, Муцио, Челентани и другие
итальянские якобинцы), с тем чтобы он добился под¬
держки этого плана Директорией. Благодаря Буонар¬
роти этот проект был значительно расширен и включен
в политическую акцию огромного масштаба. Хотя она
впоследствии и провалилась, о ней все же следует упо¬
мянуть, ибо в течение длительного времени она оказы¬
вала влияние на политические установки наиболее пере¬
дового, демократического и национального крыла
итальянского патриотического движения.
Буонарроти, освобожденный из тюрьмы 17 в'анде-
мьера IV года (9 октября 1795 года), в момент, когда
термидорианцы, подавив монархический мятеж 13 ван¬
демьера, искали поддержки у старых якобинцев, возоб-
навил свою политическую деятельность сначала в клубе
«Пантеон» (председателем которого он был), ставшем
местом сборищ бывших робеспьеристов и эбертистов.
Позднее, после 9 вантоза IV года (27 февраля 1796 г.),
когда Бонапарт, бывший тогда командующим «внут¬
ренними силами», распустил этот клуб, Буонарроти при¬
нял участие в подготовке заговора Бабефа, или «Загово¬
ра равных», и 10 жерминаля IV года (30 марта 1796 го¬
да) вошел в состав «повстанческого комитета». В план
деятельности, направленной в первую очередь на возрож¬
дение робеспьеровского якобинизма (который, согласно
Буонарроти, должен был логически развиваться в ком-
мунистичеоком, эгалитарном духе), тосканский револю¬
ционер включил итальянский проект. По его мнению,
революция в Италии должна была осуществляться по
относительно умеренной программе, во всяком случае
с учетом социальных и политических условий Италии,
отличающихся от французских. Эта революция могла
быть успешной лишь в том случае, если бы во Фран¬
ции пришли к власти люди, верные духу Робеспьера,
или хотя бы те, которые, пусть с опозданием, видели в
робеспьеризме самую последовательную форму револю-
246

ционной политики, одним словом, «террористы», кото¬
рых так опасались люди Термидора, господствовавшие
в то время в Директории. С другой •стороны, по его
мнению, для революционного обновления Франции бы¬
ли необходимы поддержка армий, действовавших вне
Франции, и создание братских демократических респуб¬
лик по типу Батавской республики, возникшей тогда в
Голландии, где в тот момент якобинские демократы
враждовали с умеренными, поддерживаемыми Дирек¬
торией. С этой целью Буонарроти установил контакт
с Саличети (также бывший робеспьерист), который
10 плювиоза IV года (30 января 1796 года) был назна¬
чен комиссаром Итальянской армии.
Действительно, спустя 5 дней !после этого назначе¬
ния Буонарроти и Черизе писали Пеллиссери о беседе
с новым комиссаром и о его положительном отношении
к «итальянской свободе», добавляя; «Мы показали ему
письмо Бонафу. Мы уполномочены предупредить Вас,
что Вы должны быть готовы воодушевлять и поддер¬
живать патриотов, имеющихся в Турине и в остальной
части Пьемонта, и способствовать их численному росту.
Что касается средств, которые следует использовать,
то согласуйте этот вопрос в Ницце с Саличети, который
уедет отсюда не позже чем через 8 дней... Да, недалек
тот счастливый день, когда мы увидим нашу родину
свободной! Пусть исчезнут навсегда пустые различия
между патриотами, рожденными в Неаполе, Милане,
Генуе или Турине. Эти ребяческие различия ставят —
Вы это чувствуете — тысячу препятствий на пути к на¬
шей общей цели. Все итальянцы должны поэтому объ¬
единиться и делать одно общее дело, обсуждая между
собой наиболее доступные средства» 1. В заключение
они рекомендовали сделать все возможное, чтобы под¬
нять восстание в Пьемонте •и создать ядро временного
правительства еще до прихода французской армии,
чтобы прежде всего избавить страну от военного управ¬
ления.
Давая такие советы группе патриотов Ниццы, Буо¬
нарроти в опубликованной им тогда брошюре «Вечный * IV
1 Письмо Черизе и Буонарро1׳и к Пеллиссери от 15 плювиоза
IV года, опубликованное A. Saitta, op. cit., vol. II, p. 1. Это
же письмо было опубликовано Soriga, op. cit., р. 20.
247

мир с королями» («La paix perpetuelle avec les rois»)
предупреждал одновременно о нецелесообразности и
опасности дипломатических компромиссов с монархами
до того, как республика нанесет им решающий удар.
Основной задачей, по его мнению, было освобождение
Италии. «Я призываю французское правительство,—
писал он, — поддержать всеми средствами революцию
в Италии, где столько предпосылок к свободе. Эта ре¬
волюция приведет к свержению короля Сардинии, неа¬
политанского короля, императора — в лице эрцгерцога
Миланского, герцога Мантуанского и пр., папы рим¬
ского и герцога Пармского; в результате на свете стало
бы 5 известными плутами меньше, и это послужило бы
прекрасным предупреждением для других.
Я полагаю, что эта революция совершится; что мо¬
нархические правительства, угнетающие Италию, будут
сметены объединенными усилиями населения и фран¬
цузских армий и что народы соберутся для установле¬
ния формы правления и законов. Проанализируем, ка¬
ковы были бы последствия такого преобразования для
коалиции королей и для Французской республики.
Прежде всего 18 миллионов человек, все средства
которых в настоящее время способствуют усилению коа¬
лиции, превратились бы в союзников Французской рес¬
публики, а сильно ослабевшие короли приобрели бы но¬
вого врага, с которым нужно было бы бороться» 1.
Согласно Буонарроти, освобождение Италии нанес¬
ло бы коалиции в итоге смертельный удар; от этого
особенно сильно пострадали бы Австрия и Англия.
Другим положительным следствием было бы «уничто¬
жение папства, в силу которого все проявления фана¬
тизма, царящие еще в Европе, потеряли бы свой руко¬
водящий центр и католическая религия, лишенная че¬
столюбия своих главных служителей, быстро свелась
бы к простой христианской морали» 1 2.
В этом сочинении Буонарроти не ограничивается из¬
ложением будущего устройства Италии; как и в первом,
выше упомянутом, письме, он излагает мысли, которые
можно определить как проявление тенденции к объеди¬
1F. Buonarroti, La paix perpetuelle avec les rois, ed. Sa ita,
op. cit., vol. 11, p. 238 — 243.
2 Там же.
248

нению. Он действительно рассматривает проблему осво-
вождения Италии как единую проблему и ясно говорит
об «итальянском народе».
«Возможно, станут возражать, что было бы неспра¬
ведливым свергать и те итальянские правительства, ко¬
торые не воюют сейчас с нами. На это я отвечу, что из
11 правительств, которые существуют в Италии, только
с четырьмя мы поддерживаем мирные отношения — с
Генуей, Венецией, Тосканой и Сан-Марино; что их тер¬
ритории очень невелики; что Венеция служит границей
между Италией и Германией и что !при смене осталь¬
ных семи правительств народ нейтральных государств
был бы вправе не следовать примеру остальных.
Я утверждаю, что исполнительная Директория обя¬
зана использовать все средства, имеющиеся в ее распо¬
ряжении, для свержения правительств, воюющих с на¬
ми; я добавлю, кроме того, что этот долг тем более не¬
оспорим, что выполнить его очень легко и что все
говорит о •стремлении итальянского народа к свободе.
Доказательством легкости этого дела и этого стрем¬
ления являются движения, вспыхнувшие с начала рево¬
люции во всех частях Италии, и бедствия, которые тер¬
пит итальянский народ» 1.
Затем следовало краткое описание заговоров и вол¬
нений в разных частях Италии за последние годы.
Описание это Буонарроти включил позже в «Заметки
об Италии», врученные им министру иностранных дел
Франции Делакруа, который передал их Бонапарту.
Эта брошюра заканчивается следующим обращением к
французам, также •включенным (в частично измененной
форме) в «Заметки об Италии»:
«Не забудьте, однако, французы, что Италия была
уже однажды вашей могилой и что она может стать ею
вновь, если вы не явитесь туда как друзья народов,
освободителями которых вы должны быть. Напомним
нашим армиям возвышенный девиз, который уже од¬
нажды пробудил к нам любовь всего мира: мир хижи¬
нам, война дворцам! Пусть итальянцы действительно
увидят в нас союзников, а не захватчиков. Они нужда¬
ются и в том, чтобы уважали их религиозные чувства.
1F. Buonarroti, La paix perpetuelle avec les rois, ed.
Saita, op. cit., vol. II, p. 238 — 243.
249

Если мы не хотим, чтобы справедливость этого дела
обратилась бы в ужас перед ним, а его полезность —
в свою противоположность и бедствия, то нельзя позво¬
лить, чтобы недисциплинированность армии и прежде
всего варварская алчность военной администрации,
опустошающей завоеванные области Италии, преврати¬
ли бы любовь народов в ненависть и еще больше укре¬
пили бы цепи, которые мы хотим разбить» 1.
Весьма вероятно, что Буонарроти не очень обольщал
себя надеждой, что ему удастся убедить членов Дирек¬
тории в необходимости проведения такой освободитель¬
ной политики. Они были тогда сторонниками так назы¬
ваемой политики «естественных границ» Франции (ли¬
ния Рейна до его устья и альпийский водораздел) и
намеревались превратить итальянские земли, которые
предстояло захватить и ограбить, в разменную монету
при переговорах с воевавшими еще правительствами.
По существу, в области внешней политики они проводи¬
ли линию старого режима — в явном противоречий с по¬
литикой революционизирования, поборником которой
был Буонарроти. Он все же настойчиво пытался убе¬
дить Делакруа, министра иностранных дел Директории,
который, ввиду провала попыток мирного соглашения
с •королем Сардинии, решил на время принять предло¬
жения Буонарроти. Како, пребывавшему тогда в Генуе,
были даны указания поддержать движение патриотов, а
самому Буонарроти была поручена особая миссия при
Итальянской армии. Но эту миссию тосканский рево¬
люционер уже не смог выполнить, так как 21 флореаля
IV года (10 мая 1796 года) был арестован вместе с Ба-
бефом. Тем временем перемирие в Хераско изменило
положение в Пьемонте в смысле, противоположном
планам Буонарроти.
В это время патриоты группы, находившейся в Ниц¬
це, то есть главным образом Бонафу и Пеллиссери, уже
достигшие соглашения с генералом Ожеро, установили
связь с Саличети, который был в курсе заговора Бабе-
фа и занимал некоторое время двусмысленную пози¬
цию, и с самим Бонапартом, ответившим 31 марта на
их меморандум в доброжелательном, но ни к чему не
1 F. Buonarroti, op. cit., см. также Buonarroti, Notes
sur 1’Italie, ed. Saitta, op. cit., vol. II, p. 4 — 8.
250

обязывающем духе. В то же время или немного ранее
патриоты разработали «проект временного революцион¬
ного или республиканского правительства Пьемонта»,
состоявший из преамбулы и 80 статей. Недавно найден¬
ный в архиве министерства иностранных дел Франции,
ан был опубликован Саитта 1. Но события вскоре one-
редили даже этот проект, весьма примечательный своей
склонностью к постепенности и учетом особенностей со¬
циальных условий Пьемонта. Незадолго до перемирия
в Хераско была все же сделана попытка установить в
Пьемонте республику.
26 апреля генерал Ожеро вступил в город Альба,
оставленный несколько дней назад королевскими войска¬
ми. На следующий день в этом !городе, где, как уже го-
верилось, якобинцы были особенно многочисленны, был
образован муниципалитет во главе с Ранца и Бонафу,
назначенным мэром. Согласно достигнутому ранее согла¬
шению с Буонарроти, они сразу же опубликовали
три манифеста, очевидно заранее подготовленные:
«Воззвание революционных вождей Пьемонта к наро¬
ду Пьемонта и Ломбардии», «Обращение к пьемонтской
и неаполитанской армии в Ломбардии» и «К приход¬
ским священникам Пьемонта и Ломбардии». В первом
речь шла о «пьемонтской нации» — союзнице француз¬
ской нации; вводилась особая трехцветная кокарда на¬
подобие французской, с заменой белого цвета оранже¬
вым; сообщалось, что новая конституция будет основы¬
ваться на принципах свободы и равенства; что будут
отменены феодальный повинности, подати и десятины.
Второй призывал пьемонтские и неаполитанские войска
дезертировать и встать под национальные знамена, соз¬
давая таким образом «итальянские революционные ле¬
гионы». Наконец, третий манифест призывал приходских
священников поддержать республику «в соответствии с
апостольской практикой первых веков», обещая взамен
освободить их «от обжорства каноников и вымога¬
тельств монахов». Этот манифест явно отражал идеи ян-
сениста Ранца, убежденного сторонника компромисса
между христианством, возвращенным к евангельской
1См. A. Saitta, Struttura sociale е realta politica nel progetto
costituzionale dei giacobini piemontesi (1796), см. в приложении текст
проекта, «Societa», 1949, р. 436 — 475.
251

простоте, и революционными принципами. Манифесты и
другие акты муниципалитета города Альбы наглядно
показывают, что руководители движения рассматрива¬
ли эти действия как первый шаг на пути к освобожде¬
нию Италии.
Но вскоре появились и первые трудности. Заключив
перемирие, Бонапарт не был более заинтересован в
поддержке пьемонтских патриотов, по крайней мере в
тот момент. Однако именно через окрестности Альбы,
вдоль Танаро, проходила демаркационная линия между
территорией, оставленной пьемонтским войскам, и тер¬
риторией, оккупированной французами. Сельские общи¬
ны Альбы, расположенные по левую сторону Танаро,
были поэтому в начале -мая вновь заняты королевскими
войсками. Но уже 4 мая Бонапарт направил в Альбу
генерала Серюрье, который изменил состав муниципа¬
литета, включив в него 7 членов из состава старого му¬
ниципалитета, существовавшего до французской окку¬
пации. Бонафу остался мэром, но должен был вместе
со всеми членами муниципалитета объявить 6 мая о
подчинении Французской республике. Фактически это
положило конец независимости эмбриональной Пьемонт- .
ской республики. В тот же день в Альбу прибыло не¬
сколько патриотов из Борго Сан Далмаццо с одним
«неаполитанским беженцем», который впоследствии
оказался Андреа Витальяни. При поддержке Бонафу и
Ранца они попытались убедить муниципалитет объявить
себя «свободным и независимым». Но большинство чле¬
нов муниципального совета воспротивилось этому и на
следующий день вновь засвидетельствовало свою вер¬
ность Бонапарту. Немного позже представителем Фран¬
цузской республики в Альбе был назначен покровитель¬
ствовавший патриотам Виллтар, секретарем которого
был Маттео Гальди. Он потребовал, чтобы военная кон¬
трибуция, наложенная на Альбу, как и на всю оккупи¬
рованную французами территорию, была взыскана
только с богатых. Тем временем в Кунео организова¬
лась группа патриотов, руководимая Пеллиссери, кото¬
рый 24 мая опять, и ■вновь безуспешно, предпринял
попытку поднять восстание в Альбе. Но согласно Па¬
рижскому мирному договору город должен был быть
возвращен королю Сардинии, что и было сделано
19 июня.
252

Так в несколько дней было •покончено с первым вы¬
ступлением итальянских патриотов, выступлением весь¬
ма примечательным как конкретным характером своей
программы социально-политического обновления Пье¬
монта, что было предусмотрено в проекте правитель¬
ства, так и тем фактом, что оно являлось частью широ¬
кого плана. Целью этого плана было осуществление с
помощью французов революции в Италии при активном
участии патриотов и ׳их относительной самостоятельно¬
сти. Хотя первоначальной задачей этого выступления
было установление республики в Пьемонте, однако оно
носило довольно ярко выраженный общенациональный
характер и может быть оценено как стремление к объ¬
единению Италии. Патриоты рассматривали революцию
в Пьемонте как начало восстания, которое должно было
в короткий срок охватить всю Италию; в выступлении
наряду с пьемонтцами принимали участие и неаполитан¬
цы. План, разработанный Буонарроти ■и его товарища¬
ми, провалился ввиду заключения перемирия в Хераско
и мира в Париже, однако, он не прошел бесследно. Бы¬
ла установлена связь, существовавшая в течение долгих
лет, между наиболее передовыми и решительными эле¬
ментами итальянского патриотического движения и
крайне левым крылом. французской демократии. Итак,
ослабевшее, но не ликвидированное еще полностью
французское якобинство стимулировало развитие нацио¬
нальных и демократических сил Италии, хотя шансы
его на успех здесь были невелики — отчасти из-за свое¬
образного социально-политического положения Италии,
но более всего из-за политики Директории и Бонапарта.
В первые недели итальянской кампании Директория и
Бонапарт действовали фактически в одном направле¬
нии: они использовали пьемонтских патриотов для
ослабления короля Сардинии (впрочем, уже побежден¬
ного в военном отношении) и создания угрозы его прав¬
лению, что побудило его скорее заключить мир. Обес¬
печив себе военный контроль над Пьемонтом, они поки¬
нули патриотов. Однако согласие между командующим
Итальянской армией и Директорией длилось недолго.
Таким образом, дальнейшая деятельность итальян¬
ских якобинцев развивалась в сложной обстановке про¬
тиворечий и столкновений между Директорией и Напо¬
леоном.
253

40 мая 1796 года, в день ареста в Париже Буонарро¬
ти и Бабефа, Бонапарт, тремя .днями ранее вступивший
в Ломбардию, переправился через По около Пиаченцы,
между тем как неприятель ждал его севернее, разбил
австрийцев на мосту Лоди и отбросил их по ту сторону
Адды в направлении Брешии. 14 мая Массена со своим
авангардом вступил в Милан; 15 мая состоялся триум¬
фальный въезд в город самого Бонапарта. 30 мая он на¬
голову разбил австрийцев у Боргетто, занял Пескьеру
и Верону — территории Венецианской области (ней¬
тралитет которой уже, впрочем, был нарушен австрий¬
цами) и вскоре приступил к подготовке осады Мантуи,
где укрылись основные австрийские силы в Италии.
В июне Бонапарт взялся за урегулирование взаимо¬
отношений с итальянскими государствами. В предыду¬
щем месяце он заключил перемирие с герцогами Пар¬
мы и Модены (последний бежал в Венецию, оставив в
своем государстве регентский совет), наложив на обоих
огромную денежную и продовольственную контрибуцию
и потребовав выдачи произведений искусств. 6 июня он
подписал в Милане ׳перемирие с князем Пиньятелли ди
Бельмонте, уполномоченным неаполитанского короля.
Согласно условиям перемирия, неаполитанский флот
должен был отделиться от английского, а неаполитан¬
ской кавалерии, воевавшей в Лом׳бафдии вместе с ав¬
стрийцами, было предложено расположиться между
Брешией и Бергамо и подчиниться французскому кон¬
тролю. Мирный договор между Францией и Неаполи¬
танским королевством был подписан в Париже 11 ок¬
тября. Между 18 и 23 июня Бонапарт занял папские ле-
гатства и принудил папское правительство подписать
Болонское перемирие, согласно которому французский
командующий, освобождая легатство Равенну сохранял
за собой легатства Болонью и Феррару и получал пра¬
во держать гарнизон в Анконе. Папское правительство
вдобавок должно было уплатить контрибуцию в разме¬
ре 21 миллиона лир и передать 100 произведений искус¬
ства и 150 ценных рукописей. К концу июня французы
заняли также Массу и Каррару и, несмотря на мирные
отношения с Тосканой, вступили в нее и заняли Ливор¬
но, наложив и здесь контрибуцию.
Таким образом, спустя три месяца после начала
кампании Бонапарт установил французское военное
254

господство •над значительной частью Северной Италии
и принудил все итальянские государства прекратить
враждебные действия против республики. Это господ¬
ство было, однако, недостаточно прочным, так как авст¬
рийцы твердо удерживали грозную крепость Мантую и
даже готовились освободить ее от осады с помощью
значительных сил, спускавшихся из Трентино. Начался
второй этап итальянской кампании, длившийся с конца
июля 1796 года до начала февраля 1797 года и характе¬
ризовавшийся четырьмя австрийскими попытками снять
осаду с Мантуи и изменить положение с помощью круп¬
ных экспедиционных сил, проходивших через Трентино
и Венето. Но все эти попытки провалились в резуль¬
тате побед Бонапарта: при Кастильоне (30 июля —
5 августа 1796 года), при Арколе (15—17 ноября
1796 года), у Бассано (7 — 8 января 1797 года), у Ри¬
воли (13—16 января 1797 •года). Эти сражения, кото¬
рые велись на венецианской территории, привели нако¬
нец к сдаче 2 февраля Мантуи, что обеспечило господ¬
ство французов в Северной Италии.
Но в тот же день, когда генерал Серюрье принимал
по поручению Бонапарта капитуляцию Мантуи, Напо¬
леон возобновил враждебные действия против папы, ко¬
торый за несколько месяцев до этого прервал перего¬
воры об окончательном мире с Францией и, надеясь на
успех двух последних австрийских экспедиций, гото¬
вился к военным действиям. В течение нескольких дней
Бонапарт разбил папские войска и принудил папу под¬
писать 19 февраля 1797 года Толентинский мирный до¬
говор, согласно которому папское правительство усту¬
пало легатство Романью, соглашалось на военную ок¬
купацию Анконы впредь до заключения общего мира и
обязывалось уплатить дополнительно 15 миллионов лир.
В марте—апреле 1797 года наступил, наконец, по¬
следний этап итальянской кампании, в котором против¬
ником Бонапарта был лучший австрийский генерал,
брат императора, эрцгерцог Карл, сконцентрировавший
большую часть своих войск у Тальяменто. 16 марта
Бонапарту удалось перейти эту реку. Разбив противни¬
ка у Тарвизио, он вступил в Австрию и, дойдя до Лео¬
бена, выслал свой авангард до самого Земмеринга, на¬
ходящегося в ста километрах от Вены. В Леобене 18 ап¬
реля 1797 года он •подписал, наконец, условия предвари-
255

тельного мира с имперскими представителями. Австрия
отказывалась от Бельгии (которая была уже присоеди-
иена к Франции с октября 1795 года) и от Миланской
области и получила вза(мен Истрию, Далмацию и боль¬
шую часть венецианских владений на континенте; Вене¬
ция должна была быть компенсирована за счет пап¬
ских легатств; судьба германских владений по левому
берегу Рейна должна была быть решена окончательно
мирным договором. Следовательно, предварительный
мир был заключен за счет интересов Венеции, которы¬
ми впоследствии, при подписании 17 октября мирного
договора в Кампоформио, пожертвовали полностью.
Таким образом, благодаря заслугам своего коман¬
дующего, решающую роль в войне сыграла Итальян¬
ская армия. По плану, разработанному в начале
1796 года членом Директории Карно, ей была отведена
второстепенная роль по сравнению с двумя более могу¬
щественными французскими армиями, которые должны
были развернуть свои действия в Южной Германии. Но,
по мере развития событий, изложенных в общих чертах
выше, Бонапарт начал занимать по отношению к Ди-
ректорйи все более независимое положение не только
в военных, но и в дипломатических делах (он вел фор¬
менные мирные переговоры в Толентино и Леобене),
а также в вопросах внутреннего устройства оккупиро¬
ванных районов Италии, где он покровительствовал соз¬
данию временных правительств, а затем «союзных» с
Францией республик.
Целью внешней политики Директории в первый пе¬
риод ее существования было добиться некоторых завое¬
ваний, с единственной целью — выжать побольше средств
из оккупированных стран и превратить их в размен¬
ную монету при переговорах с Австрией для достиже¬
ния «естественных границ». Эта политика шла вразрез
с интересами генералов и военных поставщиков, стре¬
мившихся затянуть войну и расширить завоевания, да¬
бы получить повышения и должности, увеличить свои
дозволенные и недозволенные доходы и грабить окку¬
пированные страны. Помимо этих стремлений военных,
существовало и давление якобинских групп, оккупиро¬
ванных стран и проживавших во Франции эмигрантов,
стремившихся к созданию «братских и союзных» с
Францией республик. Следовательно, несмотря на про-
256

вал выступления Буонарроти в Пьемонте, несмотря на
враждебное в основном отношение Директории к тако¬
го рода проектам (ввиду тесной связи между самым ре¬
шительным крылом итальянского якобинства и бабуви-
стами), деятельность итальянских патриотических орга-
чизаций привела к частичным успехам. Бонапарт в ка-
.сой-то мере ей благоприятствовал, ибо в атмосфере
״ротиворечий между политикой Директории и экспан¬
сионистскими устремлениями военных он проводил по¬
литику, направленную на создание условий для уста¬
новления своей личной власти. Деятельность итальян¬
ских патриотов поддерживали также отдельные фран¬
цузские комиссары и агенты, зачастую не считавшиеся
с директивами парижского правительства. Однако сам
Бонапарт в Леобене и в еще большей степени в Кампо-
формио вернулся к политике, схожей в основном с той,
какая была первоначально намечена Директорией, но
с некоторыми изменениями: разменной монетой сейчас
была уже не Ломбардия, а Венето. Франция, таким об¬
разом, обеспечивала не только свои «естественные гра¬
ницы», но и свое господство в Северной Италии. Этот
факт наряду с другими ■важными внутренними и между¬
народными событиями в немалой степени обусловил в
1798— 1799 годах дальнейшую французскую экспан¬
сию в Италии путем создания новых республик и, кроме
того, возобновление всеобщей войны и реакцию 1799 года.
В сложной обстановке международных войн и внут- -
ренней борьбы, которая характеризовалась в самой
Франции резким падением влияния подлинных демокра¬
тических сил и быстрым усилением экспансионистского
милитаризма, которому неуверенная и непоследователь¬
ная политика отдельных малочисленных клик полити¬
канов и дельцов оказывала лишь слабое противодейст¬
вие в начальный период 9 термидора и упадка револю¬
ционного движения, резко усилившегося после подав¬
ления заговора Бабефа, в период, когда французская
буржуазия, продолжая в какой-то мере прибегать к
революционной фразеологии, на деле проводила поли¬
тику упрочения своих экономических и социальных за¬
воеваний, завершившуюся в дальнейшем действиями
Наполеона в качестве первого консула, — в этой слож¬
ной политической и социальной обстановке разверну¬
лась драма итальянского якобинства.
17 История современной Италии
257

Спустя два дня после вступления в Милан Бона־־
парт — то ли под благоприятным впечатлением оказан¬
ного ему торжественного приема и значительной поли¬
тической активности республиканцев города, то ли
потому, что в голове у него уже созревал план устрой-
ств’а Ломбардии, противоречивший желаниям Дирек¬
тории, — давая положительную оценку политической
зрелости миланцев в своем письме на имя Директории,
добавил: «...если этот народ требует установления рес¬
публики, можно ли на это согласиться?..» 1 Директория
ответила уклончиво, ибо твердо решила при будущих
переговорах с Австрией использовать Ломбардию как
козырь в игре, ■после того как у нее будут изъяты все
богатства, которые удастся, из нее выжать. В этом во¬
просе Бонапарт, Саличети, генералы и администрация
Итальянской армии были единодушны. Разногласия —
как в Миланской области, так и в других государствах,
впоследствии оккупированных французами, —вызывал
лишь вопрос о распределении тягот военной контрибу¬
ции, которую отдельные комиссары, как, например, Са-
личети, хотели возложить главным образом на богатых,
между тем как Директория, по существу, была за то,
чтобы обложить все население. Разногласия в первую
очередь были вызваны тем, что генералы, военная адми¬
нистрация и поставщики армий, помимо взимания кон¬
трибуций и проведения реквизиций, предписанных Ди¬
ректорией, занимались воровством и бесчисленными
грабежами в ущерб оккупированным государствам и
самой французской администрации. Лично Бонапарт
между прочим проводил — не совсем, правда, успеш¬
но — репрессивные !меры против воров, грабителей и
мародеров.
Во всяком случае, Итальянская армия и тогда и поз¬
же жила за счет завоеванных стран и, вдобавок, отправ¬
ляла правительству в Париже значительные богатства:
деньги, драгоценные металлы и произведения искус¬
ства, — не считая того, что оставалось в руках генера¬
лов, комиссаров, военной администрации и француз¬
ских поставщиков. На Милан сразу же была наложена
военная контрибуция в размере 20 миллионов франков;
1 Correspondance de Napoleon 1ег, publiee par ordre de ГЕтрегеиг
Napoleon IIIme, t. I, Paris, 1858, p. 345.
258

кроме того, ׳были опустошены кассы государства, благо¬
творительных обществ, ■ссудных касс и изъяты залоги
из ломбардов (Саличети заставил вернуть ■гражданам
только заклады, ценность которых не превышала
100 лир); подверглись ■реквизиции все верховые лоша¬
ди, !все продовольствие и различные материалы, при¬
годные для нужд армии. Такие же методы применялись
в дальнейшем на всех оккупированных территориях.
Согласно подсчету, произведенному 20 декабря 1796׳ го¬
да, реквизиции и контрибуции дали к этому вре¬
мени французам 45 706 493 франка деньгами и
12 132 909 франков серебром и ■разными ценностями1.
Этот грубый и систематический грабеж Италии, осу¬
ществлявшийся непрерывно в течение всего трехлетия
(1796—1799), ■привел, как это нетрудно понять, к серь¬
езным политическим и экономическим последствиям. Он
породил повсюду резко враждебные французам на¬
строения, которые в конечном счете разделили и италь¬
янские якобинцы, а также нанес огромный ущерб
итальянской экономике и в немалой степени !способ-
ствовал возникновению той подлинной финансовой ка¬
тастрофы, перед лицам которой оказались и старые и
новые итальянские правительства.
Неясность будущей судьбы Миланской области при¬
вела к созданию здесь в первое время временной адми¬
нистрации .военного типа. Декретом от 19 мая, подпи¬
санным также ■Саличети, Бонапарт учредил «Военное
агентство», состоявшее из трех французов — Мартэна,
Ребуля и !Патро, которому было поручено управлять
Миланским государством под контролем генерала, ко¬
мандовавшего войсками, расположенными на террито¬
рии Миланской области. Подведомственные агентству
административные органы сохранились в том же виде,
как и во времена австрийцев: конгрегация, или общий
государственный конгресс, и муниципалитеты, в ■первую
очередь ■миланский.
Миланский муниципалитет был все же обновлен и
после удаления старых аристократических декурионов
состоял ■в ■своем большинстве из демократических или
именовавшихся таковыми элементов, привлеченных из
1См. J. Godechot, Les commissaires aux armees sous le Direc-
toire, Paris, 1941, vol. I, p. 572.
17*	259

членов «Общества друзей свободы и равенства», име¬
нуемого обыкновенно «Народным обществом». Это об¬
щество возникло незадолго до прихода французов в
Милан ׳благодаря деятельности жителя Милана Карло
Сальвадора, проживавшего длительное время во Фран¬
ции, где он дружил с Маратом, и вернувшегося в Лом¬
бардию в качестве эмиссара министерства иностранных
дел Франции. Общество ставило своей первой задачей
добиться провозглашения Ломбардской республики по
типу французской. Среди членов «Народного общества»,
вошедших в муниципалитет, были адвокат Сорпанси,
священник Латтуада, адвокат Соммарива и несколько
демократически настроенных аристократов, таких, как
Франческо Висконти, герцог Джованни Галеаццо Сер-
беллони, граф Гаэтано Порро. Вошли в ׳муниципалитет
также и некоторые умеренные элементы, как Пьетро
Верри и Джузеппе Парини, влияние которых было очень
незначительно. Предпочтение, оказываемое Бонапартом
на протяжении нескольких месяцев демократам, было
вызвано отнюдь не его сочувствием к ним. Помимо
влияния Саличети, оно определялось еще и тем обстоя¬
тельством, что в преданности демократов, относительно
более организованных и решительных •в поддержке
французов, от которых они надеялись добиться провоз¬
глашения республики, новые оккупанты были более
уверены, чем •в преданности умеренных аристократов,
вроде Мельци, антиавстрийски настроенных, но коле-
бавш'ихся занять окончательную позицию. Кроме того,
идея создания Ломбардской республики, чему противи¬
лась Директория, отвечала планам устройства Италии
под французским господством, вынашиваемым тогда мо¬
лодым завоевателем. Известно, что Бонапарт и Сали-
чети поддержали муниципалитет в его столкновении с
агентом Пэнсо, направленным Директорией для про¬
верки взыскания военной контрибуции и требовавшим,
чтобы она взималась не только с небольшого числа
очень богатых семейств, как было решено демократами,
а с гораздо более широкого круга граждан. Пэнсо был
действительно отозван в Париж 30 июня. Сам Бонапарт,
кроме того, посоветовал муниципалитету направить в
Париж трех депутатов, чтобы потребовать провозгла¬
шения Ломбардской республики. Новый комиссар
Итальянской армии Гарро, присланный в помощь Са-
260

личети, поддерживал эти устремления ломбардских де¬
мократов и защищал их в начале июля, хотя и безус¬
пешно, перед !Карно.
В конце августа ■1796 года, после упразднения «Воен¬
ного агентства», Бонапарт учредил «Общее управление
Ломбардии», куда включил нескольких наиболее дея¬
тельных членов миланского !муниципалитета. Первона¬
чальной задачей «Общего управления Ломбардии» бы¬
ло обеспечение уплаты Франции контрибуции, ежеме¬
сячный размер которой ■составлял 1 !миллион франков;
поэтому оно приняло на себя ведение ,всех финансовых
дел государства. Но вскоре оно превратилось в подлин¬
ное временное правительство, хотя и продолжало на¬
ходиться под контролем французских !военных властей.
9 октября был учрежден первый Ломбардский легион,
который имел трехцветное знамя — зеленый, белый и
красный цвета. В •ноябре легион начал ■воевать бок о
бок с французами.
Муниципалитет Милана, а позднее «Общее управле¬
ние Ломбардии» проявили в те месяцы большую жизне¬
способность и явное стремление активно содействовать
учреждению республики. С другой стороны, неопытность
и легкомыслие некоторых влиятельных членов этих вре¬
менных управлений, усугубляемые воровством и тя¬
жестью обложений, привели к многочисленным ошиб¬
кам, вызвавшим большое недовольство и растерянность
населения. Однако единственным мало-мальски значи¬
тельным восстанием, происшедшим тогда в Ломбардии,
было восстание окрестных деревень Павии, ■вспыхнув¬
шее между 21 и 26 мая, то есть в первые же дни фран¬
цузской оккупации, когда органы управления Ломбар-
дни еще не приступили к работе. После этого восстания,
весьма сурово подавленного французами, имелй место
только отдельные незначительные волнения.
■Но еще более примечательным, чем правительствен¬
ная деятельность ломбардских демократов, были ожив-,
ленные политические дискуссии, развернувшиеся в Ми¬
лане, ставшем в те месяцы благодаря притоку эмигран¬
тов со всех концов Италии центром итальянского пат¬
риотизма и оставшимся им на протяжении после¬
дующих двух лет. Такие пьемонтцы, как Ранца, такие
римляне, как Л’Аурора и Латтанци, такие неаполитан¬
цы, как Сальфи, Гальди, Аббамонти, Лауберг, и многие
261

другие со всех концов Италии проживали в то время
в Милане и принимали участие в !местной политической
борьбе, в дискуссиях и опорах об основах устройства
Италии. В столице Ломбардии появилось тогда много
газет, таких, ׳например, как «Термометро политика» и
«Джорнале деи патриота д’Италия».
Отрицательное отношение Директории и значитель¬
ной части французского общественного мнения к демо¬
критическому устройству Италии и ее объединению сти¬
мулировало развитие итальянского патриотизма. В пе¬
риод с июля 1796׳ по апрель 1797 года развернулась
оживленная полемика ׳между итальянскими патриотами
и Шарлем Лакретелем, французским журналистом мо¬
нархического толка, опубликовавшим тогда в парижской
газете «Нувелль политик» ׳многочисленные статьи, в ко¬
торых он выступал против объединения и демократиза¬
ции Италии. Он утверждал, что итальянцы не созрели
еще для свободы и что основные интересы Франции в
Италии должны сводиться лишь к вытеснению или
ослаблению австрийского господства. К этим взглядам
примкнул, впрочем, и Делакруа, !возможно под влия¬
нием самого Лакретеля. Столь же враждебным было
отношение к итальянским патриотам и всех пяти чле¬
нов Директории. Статьи Лакретеля вызвали появление
на страницах !«Термометро политико» многочисленных
критических статей и протестов и посылку многими
итальянцами писем в редакцию газеты «Нувелль поли¬
тик». Во многих из них выдвигалось требование учреж¬
дения Итальянской республики. 1В ответ Лакретель за¬
явил, что итальянские патриоты являются опасными
якобинцами, и с его реакционной точки зрения не оши¬
бался, ибо наиболее решительными сторонниками объ¬
единения были самые передовые демократы, которых
вдохновлял французский !1793 год и которые требовали
широкого социального обновления. Они были якобин¬
цами в полном смысле этого слова, как Маттео Гальди,
на которых не могло не повлиять учение ׳Буонарроти,
или социалистами-утопистами, как Энрико Микеле
Л’Аурора, который именно в Милане опубликовал в
1796 •году свою книгу «Загорается свет зари для Ита¬
лии, пребывающей во мраке» («All’Italia nelle tenebre
Гаигога porta la luce»), в которой он одновременно про¬
кламировал и планы социального !преобразования и
262

свои идеи объединения. По совету Гарро, Л’Аурора по¬
слал 4 сентября на имя Карно ׳меморандум, в котором
излагал план демократизации Ломбардии и привлече¬
ния народных масс к революционному движению.
14 ноября, в момент, когда Бонапарт был весьма за¬
нят военными действиями, закончившимися битвой при
Арколе, итальянские патриоты Милана, после демонст¬
рации на Соборной площади вокруг Дерева свободы, со¬
брались в Театре Каноббиана, где помещался их клуб,
заменивший распущенное «Народное общество», и ак¬
том, составленным нотариусом Дзамперини, торжест¬
венно провозгласили независимость Ломбардии, свое
намерение бороться бок о бок с ׳французами и декрета-
ровали созыв первичных народных собраний, чтобы
приступить затем к всеобщим выборам. Но генерал Ба-
pare д’Илье, командовавший войсками в Ломбардии,
распустил собрание и арестовал руководителей движе¬
ния, среди которых были Сальвадор и Л’Аурора, но
вскоре освободил их.
Если с точки зрения немедленной практической реа¬
лизации своих целей патриотическое движение было
вынуждено подчиниться воле Бонапарта (который уже
начал оказывать предпочтение умеренным элементам,
более терпимо относившимся к затянувшемуся вре¬
менному режиму в Ломбардии), то с точки зрения пер¬
спектив Италии у нарождавшегося итальянского нацио¬
нального самосознания появились тогда великие надеж¬
ды. Широкое распространение получило мнение, соглас¬
но которому настало время решить судьбу всей Италии,
а не только Ломбардии и близлежащих районов; следо¬
вательно, будущее устройство Ломбардии должно было
рассматриваться как отправная точка для устройства ,
всей Италии. Настало время обратиться ко всему италь¬
янскому народу. События, имевшие место в Эмилии, о
которых ,пойдет речь ниже, неопределенность положе¬
ния в Венецианской республике, ставшей полем битвы
между французами и австрийцами, а также в Пьемонте,
который все еще находился в состоянии волнения в ре¬
зультате якобинских заговоров, неопределенное в той
или иной степени положение и в других итальянских
государствах, откуда в Милан стекались эмигранты,—
в!се это должно было усиливать это мнение. И именно
ко всей Италии, а не только к Ломбардии обратилось
263

«Общее управление Ломбардии», когда 6 вандемьера
V года (27 сентября 1796 года) объявило (как будто бы
по совету Бонапарта) публичный конкурс (с премией в
200 цехинов) на лучшую диссертацию на тему «Какая
из существующих форм свободного правления может
лучше всего обеспечить счастье Италии» («Quale dei
governi liberi meglio convenga alia felicita d’Italia»).
В объявлении управление указывало, что главная зада-
ча־ конкурса «открыть талантливым итальянцам широ¬
кое поле деятельности, чтобы, обсуждая основные инте¬
ресы всей нации, они бы ознакомили народ с ׳вечными
принципами Свободы и Равенства, с его правами и до¬
ступностью их завоевания, и в то же время указали
препятствия, с которыми ׳может столкнуться всякий, кто
переходит от рабства к свободе». Обращаясь к италь¬
янцам, «находящимся еще под игом тиранов», управле¬
ние говорило: «Не падайте духом. В ваших руках могу¬
чее средство, наиболее подходящее для свержения
узурпаторов с их престола. Пишите, разоблачите их
перед народом, и они станут ненавистными для нации;
дайте понять ей свою силу... напомните ей о былом
величии и славе Италии» 1.
Незадолго до объявления конкурса участвовавшие в
нем впоследствии Гальди и Ранца четко и ясно изл0'
жили проблему будущего устройства Италии. В бро¬
шюре «Необходимость учреждения в Италии республи¬
ки» (Necessity di stabilire ипа repubblica in Italia»;
была издана Веладини в Милане в V году Французской
республики и I году итальянской свободы, переиздава¬
лась 7 раз на протяжении двух лет и была переведена
на французский язык Виллетаром) Гальди решительно
отстаивал принцип объединения. Он утверждал, что*
нельзя рассматривать Италию как добычу Франции,
ибо французы вели войну против тиранов, а не против
народов, и что нельзя торговать народами. Поэтому не
следует уступать Ломбардию ни королю Сардинии, ни
герцогу Пармскому; нельзя возвращать ее и Австрии;
она должна стать составной частью Итальянской рес¬
публики, единой и неделимой. Если бы немедленная
реализация такого проекта оказалась бы невозможной,
1 См. S. Pi van о, Albori costituzionali d* Italia (1796), Torino,
1913, p. 348.
264

то, по мнению Галвди, следует учредить республику в
уже освобожденных провинциях; а вскоре вспыхнули бы
революции и в районах, еще угнетаемых, и мы «естест¬
венным путем пришли бы к всеобщей Итальянской рее-
публике». Федерализм был бы, напротив, делом опас¬
ным, ибо слабые и разъединенные мелкие республики
стали бы легкой добычей тиранов и олигархий. Второе
издание своей брошюры Гальди дополнил главой под
названием !«Против умеренности», ■в которой отстаивал
необходимость революционной борьбы против папы, ко¬
роля Сардинии, неаполитанского короля, Венеции и
Генуи, во имя осуществления объединения и демокра¬
тизации Италии. Ранца же, напротив, издал брошюру
«Об истинной идее федерализма» («Della vera idea del
federalismo», Милан, Ю вандемьера V года Француз¬
ской республики; 1 октября I года итальянской свобо¬
ды) \ в которой заявлял, что с января 1796 года он
вынашивал в Генуе замыслы своего проекта. Он утвер¬
ждал, что в состав Италии должны войти Сицилия,
Сардиния, Корсика, острова Эльба и Мальта, Тироль,
округ Тичино, Граубюнден и Истрия. В 1796 году надо
прогнать тиранов и олигархию из всей Италии; роль
папы должна быть сведена лишь к роли римского епи¬
скопа. Затем следовало бы учредить одиннадцать феде¬
ральных республик: Лигурийскую, Пьемонтскую, Лом¬
бардскую, Адриатическую, республику Арно, Тибрскую,
Везувийскую, Сицилийскую, Сардинскую, Корсиканскую
и Мальтийскую. Конвент каждой из них выработал бы
свою конституцию; в начале 1798 года в Пизе надле¬
жало бы созвать Всеобщий конгресс итальянских феде¬
ральных республик для свершения «бессмертного акта
создания вечного, нерасторжимого, наступательного и
оборонительного федеративного единства»; исполни¬
тельным органом этой федерации должен быть По¬
стоянный совет (Consiglio permanente), состоящий из
президента и представителей республики по два от
каждой. Ранца утверждал, что федерализм, правильно
отвергнутый во Франции, необходим в условиях Италии
1 Ранца послал на конкурс эту брошюру, ранее напечатанную и
выдержавшую три издания, в качестве диссертации. Гальди же послал
будто бы на конкурс другую работу, а не цитированную выше бро¬
шюру, которую, однако, не удалось найти. См. S о г i g а, op. cit.,
p. 53 — 54.
265

ввиду ■существовавших на протяжении веков различий
в «обычаях», «привычках» и «диалектах» отдельных ее
частей, но в заключение отметил, что со временем это
должно привести к созданию «единого, неделимого
целого».
И в других диссертациях, присланных на конкурс,
имелись положения о федерализме и объединении. Были
и диссертации, полностью обходившие эти проблемы, и
такие, св которых объединение предлагалось лишь для
более или менее обширной части Италии. Впрочем, раз¬
ногласия между сторонниками федерации и объедине¬
ния не приобрели в последние месяцы 1796 года (когда
писались диссертации) такого значения, как впослед¬
ствии. Большинство авторов обоих направлений исхо¬
дило из республиканских принципов, а следовательно,
из необходимости более или менее быстрого свержения
старых правительств. Тогда почти все твердо сознавали
необходимость ломки традиционного итальянского пар¬
тикуляризма. Это было основное и решающее. Сторон¬
ники объединения, однако, несомненно, были более по¬
следовательными и обладали большей ясностью мысли.
Самой важной ׳и значительной диссертацией из числа
тех, авторы которых отстаивали принцип объединения
Италии, несомненно, была диссертация Мельхиорре
Джойи, которому жюри конкурса под председатель¬
ством Пьетро Верри присудило 26 июня 1797 года пер¬
вую премию. Эта диссертация была впервые опублико¬
вана в 1798 году и неоднократно переиздавалась в XIX
и XX веках. Вначале Джойя отстаивал превосходство
республиканского принципа над монархическим и утвер¬
ждал, что равенство следует рассматривать не в смысле
уравнения богатств, а как равенство перед лицом зако¬
на (равенство прав), а затем •выдвигал в качестве об¬
разца французскую Конституцию 1795 года, считая,
однако, необходимым внести в нее некоторые изменения
демократического порядка. Он предлагал учреждение
единой и неделимой республики на базе полного объ¬
единения Италии. В отличие от Гальди он, однако, по¬
лагал, что новая республика должна формироваться
постепенно, не прибегая к немедленным революционным
действиям против существующих монархических и оли¬
гархических правительств. Установление республики в
освобожденных уже районах могло бы обладать, по его
266

мнению, большой притягательной силой для других ча¬
стей Италии, особенно если бы новое правительство про¬
водило осторожную политику широких реформ, которая
пробудила бы у всех классов симпатии к новому по¬
рядку.
В числе других диссертаций, защищавших идею объ¬
единения Италии, были диссертации римлянина Латтан-
ци (под псевдонимом Публикола Тиберино); пьемонтцев
Аччио и Алесси; кремонца Ланчетти, который заявил,
что присоединяется к выводам Гальди; неизвестного ве¬
нецианца, автора диссертации № 51, желавшего видеть
Италию «единой и неделимой представительной демокра¬
тией» (он прямо предлагал заложить «национальный го¬
род», который должен быть местопребыванием прави¬
тельства). Среди шести диссертаций, присланных фран¬
цузами, была одна — некоего Мориса, решительно вы¬
сказывавшегося за объединение всей Италии, между тем
как в диссертациях служащего инженерных войск в Па-
вин Франсуа Фабра и врача Буайе имелась лишь тен¬
денция к объединению.
Среди диссертаций, отстаивавших федеративный
принцип, следует особо выделить диссертацию Джузеппе
Фантуцци из Беллуно, предложившего учредить 10 рес¬
публик со следующими столицами — Турин, Генуя, Ми¬
лан, Флоренция, Венеция, Болонья, Рим, Неаполь, Па¬
лермо и Кальяри, с единой федеральной властью, веда¬
ющей внешней политикой; и диссертацию француза Руэ,
секретаря административной комиссии Мантуанской об¬
ласти, бывшего с Буонарроти в Онелье. Руэ отстаивал
необходимость срочного введения конституции для Лом¬
бардии, дабы избавить ее от злоупотреблений военной
администрации. Поэтому он предлагал учредить в пер¬
вую очередь федерацию из Ломбардии, Модены, ,Болоньи
и Феррары, с тем чтобы во вторую очередь включить в
нее Пьемонт, Геную и Венецию, а затем Тоскану, Рим
и Неаполь.
Среди других работ примечательны: диссертация по¬
эта Джованни Фантони, предложившего учредить две
республики — северную с «демократическим образом
правления» и южную с «аристократическо-демократиче¬
ским образом правления» — и утверждавшего, что лишь
через столетие обе республики смогут объединиться в
одну; диссертация Джованни Ристори, флорентинца, про-
267

живавшего в Болонье, который предлагал учредить еди¬
ную республику, временно ограничив ее территорию
уже освобожденными районами Италии; диссертация
Джузеппе Фараони из Кремоны, предложившего учре¬
дить Ломбардскую республику, к которой могли бы от¬
крыто присоединиться «любой город, область, селение,,
которые предпочли бы этот образ правления любому
другому». Наконец, Карло Ботта настаивал на учреж¬
дении лишь Ломбардской республики и высказывался
против слияния с ней других итальянских республик, до¬
пуская только заключение союза между ними.
В отдельных диссертациях содержались весьма инте¬
ресные с социальной точки зрения мысли. Например,.
Джойя, рассматривавший принцип равенства лишь как
простое равенство перед лицом закона, был, однако,,
не прочь ввести и относительное уравнение земельной
собственности. «Я не имею в виду аграрные законы, —
говорит он, — но неужели нельзя было бы установить
лимит для земельной собственности и раздать бедным
семьям, которых столь много в обществе, ту часть, ко¬
торая, по существу, им принадлежит по естественному
праву и которую отняли у них воры особого рода, име¬
нуемые дворянами?» Помимо этого, он советовал конфис¬
ковать церковные земли и распределить основную часть
их среди бедных мелкими участками, не подлежащими
отчуждению вплоть до третьего поколения. Он предла¬
гал также, чтобы в первые 12 лет существования новой
республики налогами облагались исключительно дворя¬
не и духовенство. Между тем, согласно точке зрения
Ботта, республика должна обладать обширным государ¬
ственным имуществом, часть которого оставалась бы
в резерве, а часть передавалась бы в пользование
«мелкими участками» бедным, объединенным в «коло¬
нии», которым следовало бы давать также в пользование
скот и орудия производства. Фантони высказывался за
ограничение личного богатства годовым доходом в раз¬
мере, не превышающем 1000 цехинов, излишки же долж¬
ны передаваться государству. Фантуцци предложил, что¬
бы все граждане, хотя и в разной, мере, были владельца¬
ми, или, вернее, «потребителями доходов(», какой-то части
единой национальной собственности; пользование дохо¬
дами должно быть постоянным, за исключением случаев
недостойного поведения гражданина. Только один участ-
268

ник конкурса, подписавшийся инициалом С, решительно
высказался за «аграрный закон», заявив, что этот закон
должен привести к устранению «гнусного злоупотребле¬
ния, при котором один владеет 100 тысячами, а дру¬
гой — ничем»; он заявлял, что у него уже готов разрабо-
тайный план, но не излагал его деталей. Как видно, речь
шла порой о довольно туманных предложениях, в основ¬
ном утопических, а порой предлагаемые мероприятия ог¬
раничивались перераспределением собственности. Одна¬
ко эти предложения отражали довольно широко рас¬
пространенное беспокойство, которое вызывали социаль¬
ные проблемы. Революция сделала эти проблемы еще
более актуальными, так как многие стали понимать необ¬
ходимость привлечения на сторону нового общественного
порядка народных масс, и в ׳первую очередь крестьян.
Но было бы ошибочным на основе наличия или отсут¬
ствия социальной заостренности трудов политических
мыслителей 1796 года, устанавливать различие течений.
Показателем при определении различий между течени¬
ями должны служить, по-видимому, предлагаемые авто¬
рами методы установления нового общественного поряд¬
ка. В этом смысле кажется особенно характерным раз¬
личие между установкой Джойя — по существу, умерен¬
ной и реформистской (хотя она имеет целью введение
относительно передовой демократии) — и революцион¬
ной, якобинской установкой Гальди. Показательным яв¬
ляется и то обстоятельство, что именно Джойя был
объявлен победителем конкурса. Не касаясь бесспорных
достоинств его диссертации, ясности и силы изложения,
его решительная защита метода постепенности и рефор¬
мизма отвечала умеренным тенденциям, уже преобладав¬
шим в первой половине 1797 года в Милане и поощряе¬
мым Бонапартом.
28 декабря в письме к Директории Бонапарт следую¬
щим образом обрисовал расстановку партий в разных
частях Италии, оккупированных Францией, и политику,
проводимую в отношении их: «В настоящее время в Лом¬
бардии имеется 3 партии: 1) одна соглашается на ру¬
ководство французов; 2) вторая добивается свободы и
даже высказывает свое желание с некоторым нетерпени¬
ем; 3) третья настроена дружественно к австрийцам и
269

враждебно к французам. Я поддерживаю первую, сдер¬
живаю вторую и подавляю третью... В Циспаданских рее-
публиках существует три партии: 1) друзья их старых
правительств; 2) приверженцы независимой, но слегка
аристократической конституции; 3) приверженцы фран¬
цузской конституции или чистой демократии. Я подав¬
ляю первую, поддерживаю вторую и сдерживаю третью.
Я поддерживаю вторую и сдерживаю третью, так как
вторая партия — это партия богатых собственников и
священников, и в конечном счете она завоюет народные
массы, которые надо обязательно объединить вокруг
французской партии. Последняя партия состоит из мо¬
лодежи, писателей и людей, которые как во Франции, так
и во всех странах меняют правительства и любят свободу
лишь для того, чтобы совершить революцию» 1.
Это суждение Бонапарта показывает, что в 1796 году
политическое положение в Эмилии в некоторых отноше¬
ниях отличалось от положения в Ломбардии. Чтобы хо¬
рошо понять эту разницу и разобраться в причинах,
позволивших учредить в Эмилии республику раньше, чем
в Ломбардии, необходимо вкратце напомнить события,
которые привели к провозглашению в конце 1796 года
Циспаданской республики.
Как только Бонапарт занял 20 и 21 июня 1796 года
Болонью и Феррару, он приказал, чтобы в обоих горо¬
дах всю власть осуществляли имевшиеся там муници¬
пальные органы — сенат в Болонье и совет центумвиров
в Ферраре, — обязав их принести присягу на верность
Французской республике. Бонапарт решил играть на
муниципальных чувствах, очень широко распространен¬
ных в городах Эмилии, и опереться главным образом
на аристократию и крупную буржуазию, преобладав¬
ших в этих собраниях. В Болонье городом и провинцией
управлял сенат, состав которого не изменялся до на¬
чала ноября, когда решено было удвоить число его чле¬
нов путем трехстепенных народных выборов. В Ферраре
декретом Саличети от 1 октября над муниципалитетом
было поставлено Центральное управление провинции
Феррара. Как Болонья, так и Феррара направили депу¬
тации в Париж с требованием подтвердить обретенную
ими независимость. Они сохраняли спокойствие и вер-
1 Correspondance de Napoleon 1ег, t. II, Paris, 1859, p. 264 — 265.
270

ность Франции в самое трудное время второго периода
итальянской кампании, давая отпор требованиям папы
предпринять действия противоположного характера. На
Болонью и Феррару и на их провинции французы нало¬
жили контрибуцию и проводили реквизиции. Но только
в первых числах июля, то есть в первые дни французской
оккупации, здесь произошло единственное, как и в Лом¬
бардии, серьезное восстание в Луго, также жестоко по¬
давленное.	.
Согласно перемирию от 20 мая, герцогство Модена и
Реджо управлялись регентским советом, оставленным в
Модене герцогом Эрколе Ринальдо, бежавшим в Вене¬
цию. Но 26 августа город Реджо, вернее его сенат, пол¬
ностью отделился от регентского совета дома д’Эсте,
создал временное правительство и обратился к францу¬
зам с просьбой о покровительстве. Вслед за революцией
в Реджо Франция разорвала 4 октября перемирие от
20 мая, а 6-го оккупировала Модену. Здесь был создан
Правительственный комитет, который 22 октября был
расширен и подчинил своему управлению и Реджо, при¬
чем не без протестов со стороны этого города. Немного
раньше, 5 октября, население Реджо обнаружило на сво¬
ей территории около 150 австрийцев, которые, будучи от¬
резаны под Мантуей, пытались пробраться в Тоскану.
Их преследовали до окрестностей Монтекьяруголо, на
территории Пармы, и после непродолжительной стычки
взяли в плен. Это было первое вооруженное столкнове¬
ние между итальянскими республиканцами и австрийца¬
ми. Бонапарт, который стремился тогда завербовать
итальянских добровольцев, расточал чрезмерные похва¬
лы населению Реджо за этот маленький эпизод, написал
об этом Директории, восхваляя их поступок, и пожелал,
чтобы группа национальной гвардии Реджо направилась
в Милан для передачи пленных в руки французов. Это
было использовано для устройства патриотических ма¬
нифестаций. Действительно, мирная революция в Реджо,
совершенная до вмешательства французских войск, вы¬
звала энтузиазм и обнадежила патриотов• Отправившим¬
ся в Милан представителям Реджо (Джованни Парадизи
и Антонио Ре) 11 сентября был вручен документ, состав¬
ленный Л’Аурора, в котором говорилось: «Если Рим,
воздвигнутый разбойниками, достиг высшей степени ве¬
ликолепия, то почему же Италии, хотя и подневольной,
271

но образованной и цивилизованной, не возродиться от
города Реджо?» Л’Аурора предложил поэтому просить у
Бонапарта срочного созыва итальянского национального
конвента1. Еще в мае 1797 года Фосколо посвятил горо¬
ду Реджо оду «Бонапарту-освободителю» («А Вопа-
parte liberatore»), заявляя в посвящении, что жители
Реджо — «первые настоящие итальянцы и свободные
граждане» — расшевелили «ранее дремавшую Италию»1}
. 16 октября 1796 года по воле того же Бонапарта в
Модене собрался съезд представителей городов Болоньи,
Феррары, Модены и Реджо, который постановил учредить
Циспаданскую конфедерацию, то есть военный союз, ру-
поводимый «Джунтой обороны», и организовать Италь¬
янский легион с таким же, как у Ломбардского легиона,
трехцветным знаменем. Циспаданская конфедерация об¬
ратилась ко всей Италии с манифестом, в котором ссы¬
лалась на Ломбардскую лигу. Действительно, казалось,
что революция возродила в четырех городах старый дух
городских коммун, но она возродила также и дух го¬
родского партикуляризма и, следовательно, недоверие
между городами.
В Болонье, в частности, дух коммун был весьма жи¬
вуч, и ему сопутствовало стремление главенствовать
над другими городами. Начиная с 1 июля болонский
сенат назначил конституционную джунту в составе
30 членов (4 из духовенства, 3 бывших аристократа и ос¬
тальные буржуа), уже в августе представивших сена¬
ту проект конституции. Исправленный затем самим се¬
натом и утвержденный Бонапартом, он был опубликован
30 октября, а 4 декабря был одобрен на избирательных
собраниях депутатов (избранных путем двухстепенных
выборов и созванных на торжественное заседание в
церкви Сан-Петронио). На этих собраниях было также
избрано 36 болонских депутатов на второй Циспадан-
ский съезд, назначенный на 27 декабря в Реджо. Бо¬
лонская конституция, которая никогда не была прове¬
дена в жизнь, была первой, утвержденной в Италии
после прихода французов, и справедливо оценивается
как «документ, отражающий сочетание традиций город¬
ских коммун с духом Французской революции и положе¬
1 Этот документ опубликован U. Bassi, Reggio nell’Emilia alia
fine del secolo XVIII, Reggio Emilia, 1895, Doc. XVI, p. 429 — 432.
272	'

ниями французской Конституции 1795 года» 1. Комму¬
нальная традиция, характеризующаяся признанием гла¬
венства городов над сельскими местностями, проявля¬
лась, в частности, в том, что, согласно этой конституции,
добрых 3/4 состава законодательного собрания должно
было избираться столицей, насчитывавшей менее 1/з все¬
го населения Болонской республики, и лишь 1/4 — насе-
!ением провинции.
Второй Циспаданский съезд проходил в Реджо с
27 декабря 1796 года по 9 января 1797 года. Он был сю-
зван с целью, ясно выраженной в воззваниях прави¬
тельств Модены и Реджо и Феррары, а именно заменить
конфедерацию, то есть чисто военную организацию, еди¬
ной и неделимой республикой, которая, как надеялись,
могла бы включить и Ломбардию. Этот съезд отличался
от первого тем, что все 110 депутатов были избраны
народом четырех республик путем трехстепенных выбо¬
ров, а не назначены временными правительствами; так
что это была первая выборная ассамблея Рисорджимен-
то. Эти ПО депутатов, многие из которых в дальнейшем
занимали важные посты в Цизальпинской республике и
в Итальянском королевстве, в большинстве своем были
интеллигентами, выходцами из среды земельной и тор¬
говой буржуазии. Среди них было множество адвокатов
и профессоров права, таких, как Антонио Альдини и
Игнацио Маньяни из Болоньи, Леопольдо Беллентани и
Джованни Бертолани из Модены, Пеллегрино Нобили и
Джакомо Ламберти из Реджо, Карло Фаччи из Фер¬
рары. В их числе были и священники, среди которых
были искренние патриоты и демократы, как Джузеппе
Компаньони из Луго и Валентино Контри из Модены.
Среди депутатов, особенно Болоньи, было немало дво¬
рян, как Аламанно Изолани, Джузеппе Анджелелли, Ни¬
коло Фава Гизильери, Карло Филиппо Альдрованди,
Джован Баттиста Гуаставиллани. Дворянином был и
Джованни Парадизи из Реджо. Наконец, был и один ев¬
рей — Моизе Формиджини из Модены. Преобладало по¬
литическое течение, которое может быть определено как
умеренно-республиканское (вторая из трех партий, ука¬
занных Бонапартом). Было немало элементов, по суще-
1G. De Vergottini, La Costituzione della Repubblica cispa-
dana, Firenze, 1946, p. 13.
18 История современной Италии
273

ству, реакционных, главным образом среди аристократии
и болонских священников, которые присоединились к но¬
вому общественному порядку только в силу своих му¬
ниципальных чувств. На съезде, однако, было и демокра¬
тическое меньшинство, состоявшее из убежденных побор¬
ников быстрого объединения Циспаданских республик в
одну единую республику, которая охватила бы по воз¬
можности скорее и Ломбардию. Но среди них было два
течения: одно, склонное принять французскую Консти¬
туцию 1795 года, казавшуюся умеренным слишком демо¬
кратической, и другое — единственное, которое может
быть названо якобинским, — тяготевшее к французской
Конституции 1793 ■года, откуда они хотели бы заимство¬
вать по крайней мере отдельные принципы. Но эти раз¬
ногласия по конституционным вопросам выявились лишь
на следующем съезде в Модене, собравшемся в том же
составе. На съезде же в Реджо самые острые споры
развернулись между сторонниками объединения и сто¬
ронниками партикуляризма, которых было особенно мно¬
го среди болонских депутатов.
Уже на втором заседании, вечером 27 декабря, съезд
утвердил резолюцию об основании единой и неделимой
республики, «условия и формы которой предстоит еще
определить» ’. На следующий день на торжественном
заседании была принята депутация из Ломбардии, кото¬
рая передала съезду привет транспаданцев. После этого
трибуны заполнил народ и было торжественно объявлено
решение учредить новую республику.
«В три часа пополудни, — рассказывает «Джорнале
республикано ди публика инструционе», издававшаяся
тогда в Модене, — звуки труб известили народ о глас¬
ности заседаний. Мигом изящно убранные трибуны были
заполнены гражданами, и своды священного храма Его
Величества Народа наполнились эхом их ликования.
Поднявшись на трибуну, гражданин Фава из Болоньи
после красноречивого вступления, в котором было выра¬
жено горячее желание увидеть здесь объединившимися
не только представителей циспаданской нации и народа
Реджо, вполне достойных этой чести, но и народов всей
Италии, огласил декреты, принятые на двух заседаниях, * V.
.	1 Gli Atti Congresso cispadano nella cittA di Reggio, pubblicatl da
V. Fiorini, Roma, 1897, p. 10.
274

и пригласил всех представителей вновь подтвердить тор¬
жественный акт, провозглашающий единство и недели¬
мость республики. В едином порыве все встали, и шляпы,
полетевшие вверх, подтвердили единодушие их чувств.
Речь гражданина Фава и чтение декретов часто преры¬
вались бурными, восторженными аплодисментами наро¬
да» 1.
Резолюция, принятая 27 декабря, означала все же
ограниченное, частичное объединение республики, о чем
свидетельствовало существовавшее между муниципали¬
тетами недоверие. В последующие дни оно было преодо¬
лено, по крайней мере формально. 30 декабря была при¬
нята резолюция, утверждавшая, что в новой республике
четыре группы населения слились в «единый народ, еди¬
ную семью, у которой одно прошлое и одно будущее».
И после вторичного допуска народа на трибуны и лом¬
бардских представителей на заседание было торжествен¬
но объявлено о новом акте объединения.
«Мы присутствовали на этой славной сессии,—до-
кладывали своему правительству руководители ломбард¬
ской делегации Порро и Соммарива, — и заверяем, что
нет таких красок, которыми можно было запечатлеть
все величие этого события. Представьте себе народ,
опьяненный радостью при оглашении акта, возвещающе¬
го учреждение новой республики, приветствующий это
событие возгласами, рукоплесканиями, выражающий то
свое ликование, то благодарность Французской республи¬
ке, то признательность своим представителям, то жела¬
ние расширить свою семью присоединением Ломбардии.
Представьте себе избранников народа, обнимающихся,
проливающих слезы радости и счастья, чередующих клят¬
вы о самом неразрывном единстве с пламенными поже¬
ланиями счастья новой республике... На этом же заседа¬
нии гражданин Массари, представитель Феррары, внес
следующую резолюцию: тут же объявить, что ломбардцы
будут включены в счастливый союз, как только они
добьются полной независимости. Принятие этой резолю¬
ции было отложено. Но соображения формального поряд¬
ка тех лиц, которые желали оформить намерения циспа¬
данцев как юридический акт, не в состоянии были поме¬
шать народу выражать свое единодушное мнение, прояв-
1См. Fiorini in «Atti del C0ngre2a0 di Reggio», p. 146.
18*
275

лившееся во время празднества на площадях, где окру¬
жавшие нас циспаданцы радостными возгласами побуж¬
дали нас ускорить момент желанного объединения» 1.
В последующие дни съезд, несмотря на сопротивление
болонцев, вынес постановление о «нежизнеспособности»
болонской конституции и назначил комитет из 8 членов
для подготовки проекта циспаданской конституции. Пос¬
ле этого было решено создать «общее временное прави¬
тельство», членов которого избрали тут же на съезде.
И, наконец, 7 января съезд, по предложению Компань-
они, объявил знаменем Циспаданской республики три
цвета: зеленый, белый и красный. Но 9 января Бонапарт,
приехавший в Реджо, дал знать депутатам съезда,
что он не одобряет создания временного правительства,
и посоветовал ускорить подготовку проекта конститу¬
ции и вновь вернуться к его обсуждению после коротко¬
го перерыва. Ввиду этого было решено закрыть съезд и
собраться вновь в Модене через 10 дней.
В заявлении циспаданским депутатам Бонапарт моти¬
вировал свое вмешательство тем, что исполнительный ор¬
ган, назначенный до принятия конституции, не имел бы
должного авторитета. Но весьма вероятно, что его ре¬
шение было продиктовано намерением задержать созда¬
ние циспаданского объединения. В обстановке намечав¬
шегося четвертого наступления австрийцев с целью про¬
рыва осады Мантуи и возобновления враждебных дей¬
ствий против папы, когда Директория непрестанно сове¬
товала соблюдать осторожность в отношении итальян¬
цев, — Бонапарт, конечно, счел более целесообразным
оставить еще у власти четыре временных правительства
и отложить учреждение Циспаданской республики на
несколько недель, а может быть, и на несколько месяцев.
Несмотря на ободрения, на которые он не скупился для
циспаданцев, новая республика была для него, как обыч¬
но, лишь пешкой в тройной игре, которую он тогда вел:
с Директорией, с одной стороны, с Австрией — с другой,
и с папой — с третьей. Во избежание дальнейших ослож¬
нений в этой игре ему было выгодно действовать так,
чтобы новая республика существовала лишь на бумаге.
1 «Atti del Congresso di Reggio», p. 155 — 156. Принятие резолюции
Массари было отложено по предложению Альдини, утверждавшего,
что необходимо подождать, пока, ломбардцы «смогуть выполнять те
обязательства, которыми циспаданцы хотят обменяться с ними».
276

21 января циспаданский съезд возобновил в Модене
свои заседания, продолжавшиеся до 1 марта 1797 года.
Масса, Каррара и Имола, которые тем временем успели
присоединиться к Цизальпинской республике, прислали
своих депутатов в Модену. Съезд в Модене, по существу,
был учредительным собранием. В 1796—1799 годах,
пожалуй, это было единственное итальянское учреди¬
тельное собрание, поскольку конституции всех других
республик подготавливались либо французами, либо ко¬
митетами, не избранными народом, а назначенными вре¬
менными правительствами. Однако текст циспаданской
конституции до окончательного его утверждения был
представлен Бонапарту, внесшему в него некоторые из¬
менения, принятые съездом безоговорочно. В основу
проекта конституции, подготовленного комитетом, из¬
бранным в Реджо, была положена французская Консти¬
туция 1795 года. Но этот проект носил более консерва¬
тивный характер. Во время длительного обсуждения это¬
го проекта умеренным удалось одержать верх не только
над теми демократами, которые были сторонниками
(хотя бы даже в принципе) Конституции 1793 года, но
и над сторонниками большего приближения к Конститу¬
ции 1795 года и к предпосланной ей Декларации прав и
обязанностей гражданина. Таким образом, несмотря на
сильное сопротивление демократов, умеренным удалось
добиться включения в Декларацию прав и обязанностей
одной статьи, в которой к определению гражданского
равенства добавлялись следующие слова, разоблачающие
страх умеренных перед возможным стремлением к соци¬
альному равенству: «Никогда не было, нет и не может
быть абсолютного равенства духа, способностей, физи¬
ческой силы, воспитания и судьбы для всех людей». Па¬
радизи от имени комитета заявил, что это добавление
было принято потому, что «бедные и нищие имеют весьма
ложное представление о равенстве». Бонапарт, однако,
заставил отменить это добавление. Умеренным удалось
все же помешать включению ь Декларацию двух ста¬
тей, предложенных Нотари, демократом из Реджо, и
Компаньони об обязанности общества предоставить всем
право на образование и оказывать помощь всем несчаст¬
ным, «предоставляя им необходимое для жизни, если
они не в состоянии работать, а если они в состоянии
работать, создавая для них условия, необходимые для
277

обеспечения заработка». Провалились также попытки
демократов включить в конституцию принцип утвержде¬
ния народом законов, принятых законодательными орга¬
нами. Умеренные навязали также статью о религии, гла¬
сившую: «Циспаданская республика придерживается ре¬
лигии Католической Апостолической Римской церкви.
Граждане нашей республики и проживающие в ней лица,
выполняющие законы страны, не должны преследоваться
за свои религиозные убеждения или за выполнение ими
обрядов других религий. Что касается евреев, то им раз¬
решается выполнение своих религиозных обрядов по всей
республике в соответствии с обычаями, которых они
сейчас придерживаются». По желанию Бонапарта, еще
ранее обратившего внимание съезда на необходимость
обеспечения евреям свободы вероисповедания, эта статья
была видоизменена в части, следующей за первым пара¬
графом, таким образом: «Запрещается публичное отправ¬
ление обрядов какой-либо другой религии. Только евре¬
ям и впредь разрешается свободное и публичное отправ¬
ление своих религиозных обрядов на всей территории.
Республика не потерпит, однако, чтобы любого ее граж¬
данина или проживающего на ее территории лица, со¬
блюдающего ее законы, тревожили бы из-за его религи¬
озных взглядов». Приняв эту статью, съезд, с одной
стороны, придал новой республике конфессиональный
характер, с другой же стороны, хотя он и отклонял сво¬
боду вероисповедания, но под давлением большинства
болонских и феррарских депутатов постановил, что лица,
«обязанные соблюдать целибат», не могут быть избра-
яы в законодательный орган и в Директорию. Эти уме¬
ренные католики не забыли все же, что они были
подвластны правительству священников в Папском го¬
сударстве.
Единственным успехом демократов при обсуждении
конституции было введение института присяжных заседа¬
телей. Итак, циспаданская конституция в общем воспро¬
изводила французскую Конституцию 1795 года, усили¬
вая, однако, в отдельных случаях ее консервативный ха¬
рактер. Законодательная власть была предоставлена
двум палатам: Совету 60-ти и Совету 30-ти, а исполни¬
тельная власть — Директории в составе трех человек. По
окончании съезда, 1 марта, конституция была представ¬
лена на утверждение «первичных собраний» («comizi
278

primari»), созванных 19 марта. Результаты оказались не
слишком утешительными для республиканцев—как демо¬
кратов, так и умеренных. Из 90 641 голосовавшего
76 382 высказались «за» и 14 259 — «против». Это весьма
примечательная цифра, если учесть, что страна была
оккупирована французами и голосовать против консти¬
туции, утвержденной Бонапартом, означало голосовать
против оккупантов. Действительно, грабежи и воров¬
ство французов вызвали большое недовольство в Цис¬
падании. Кроме того, между муниципалитетами сущест¬
вовало сильное недоверие. Конституция между тем, с
одной стороны, не удовлетворяла полностью демокра¬
тов, а с другой, — несмотря на явную ее приверженность
к католицизму, не нравилась духовенству, лишенному
права быть избранными в законодательное собрание. Как
бы то ни было, во многих местностях голосование со¬
провождалось волнениями и вызвало резкую полемику и
обвинения по поводу якобы имевшего место обмана.
В этой атмосфере недоверия и недовольства состоя¬
лись в начале апреля выборы в законодательное собра¬
ние. В Модене и Реджо борьба развернулась между уме¬
ренными и демократами. Победа осталась в основном за
первыми. Но в Болонье и Ферраре борьба велась прежде
всего между республиканцами и реакционерами, добив¬
шимися при поддержке духовенства значительных успе¬
хов. 26 апреля законодательный орган все же собрался
в Болонье, и правительство, предусмотренное консти¬
туцией, приступило к работе. Но преобладавшие в нем
умеренные болонцы не смогли справиться с крайне тяже¬
лым положением, в котором очутилась только что родив¬
шаяся республика. Военные контрибуции истощили фи¬
нансы; реакционные волнения в Болонье и Ферраре и де¬
мократические — в Реджо (где крестьяне организовали
поход в город, требуя упразднения либеллярных и эмфи-
тевтических держаний) сделали общественный порядок
весьма неустойчивым. С другой стороны, сам Бонапарт
пришел в то время к выводу, что в Циспаданской респуб¬
лике чересчур хозяйничают духовенство и дворяне, и
стал подготавливать ее расчленение в соответствии с
соглашением, достигнутым во время предварительных
мирных переговоров в Леобене, и в предвидении окон¬
чательных мирных переговоров с Австрией. Он уже решил
основать в Ломбардии Цизальпинскую республику и рас-
279

ширить ее за счет владений, принадлежавших ранее
герцогу д’Эсте. С этой целью он решил 19 мая присо¬
единить к Ломбардии территории Реджо, Модены, Гар-
фаньяны, Массы и Каррары. И, наоборот, к тогдашней
Циспаданской республике он присоединял Романью, где
создал в феврале, после ее оккупации, временное пра¬
вительство. Присоединение к Цизальпинской республике
было встречено в Реджо и Модене с удовлетворением,
между тем как присоединение Романьи к Циспаданской
республике вызвало протесты. Феррара со своей стороны
также потребовала присоединения к Цизальпинской рес¬
публике. Вскоре и в самой Болонье, хотя она ревниво
охраняла свои функции столицы, демократы и наиболее
благоразумные умеренные стали положительно относить¬
ся к присоединению к Цизальпинской республике, офи¬
циально провозглашенной Бонапартом 29 июня 1797 го¬
да. Итак, 27 июля 1797 года декретом французской Ди¬
ректории к новой республике были присоединены Бо¬
лонья, Феррара и Романья.
Присоединение Циспаданской республики к Цизаль¬
пинской отвечало проявившемуся еще на съезде в Ред¬
жо и даже ранее стремлению к объединению и с истори¬
ческой точки зрения было явлением положительным. Но
недолгое и бурное существование Циспаданской респуб¬
лики ярко свидетельствует о том, насколько политиче־
ски слабым был не столько сам республиканский и пат¬
риотический дух, сколько его конкретное и весьма уме¬
ренное проявление в городах Эмилии, где непосредст¬
венно сказывалось влияние Бонапарта, и о том, как
сильно сковывала итальянских патриотов французская
опека. Отсутствие решительной демократической поли¬
тики, объяснявшееся тем, что умеренные опасались как
якобинцев, так и вымогательства французов, открыло
путь реакции, которая хотя и не привела еще к серьез¬
ным последствиям благодаря присоединению к Цизаль¬
пинской республике, но постоянно угрожала существо¬
ванию как самой Цизальпинской, так и других, создан¬
ных впоследствии республик.
Цизальпинская конституция не была разработана на¬
родным собранием. Навязанная Бонапартом и объявлен¬
ная им 8 июля 1797 года, она, по существу, была копией
280

французской Конституции 1795 года с некоторым незна״
чительным приспособлением к итальянским условиям.
Здесь Бонапарт впервые присвоил себе право назначе¬
ния Директории и Законодательного собрания. Директо¬
рия Цизальпинской республики, члены которой были на¬
значены в день объявления конституции, состояла из ми־
ланцев Джован Галеаццо, Сербеллони, Пьетро Москати,
Марио Алессандри (из Бергамо), Джованни Парадизи
(из Реджо) и дополнительно назначенного Джован Бат״
тиста Костабили Контаини из Феррары. Законодательное
собрание с его двумя палатами — Советом старейшин и
Большим советом, — собралось впервые лишь 21 ноября.
В период между сессиями управляла Директория, кото¬
рая осуществляла свою власть через министров и при
помощи 4 консультативных комитетов, но под контролем
Бонапарта. За это время были изданы некоторые весь״
ма важные законы, например о передаче общинам запи¬
си актов гражданского состояния, об установлении
гражданского брака, и основной закон нового ломбард״
ского права от 6 термидора V года (25 июля 1797 года)
об отмене фидеикомисссв и права первородства, о за¬
прещении завещать земли церковным корпорациям, ко¬
торые обладают правом «мертвой руки», об уравнении
женщин в правах с мужчинами при завещании наслед¬
ства и об установлении совершеннолетнего возраста в
21 год.
Причины, побудившие Бонапарта навязать Цизаль¬
пинской республике конституцию, назначить по своему
усмотрению членов Директории и Законодательного со¬
брания и установить для республики на протяжении мно¬
гих месяцев особый режим по отношению к конституции,
им самим предписанной, объясняются в первую очередь
его страхом перед демократами. Будучи сильнее в Мила¬
не, чем в циспаданских городах, демократы смогли бы
одержать верх в новой республике как при проведении
выборов в Учредительное собрание и в широкой дискус¬
сии по вопросам конституции, так и при выборах только
в Законодательное собрание, которое в этом случае
немедленно приступило бы к работе в рамках консти¬
туционных норм. Во-вторых, он опасался препятствий,
которые стали бы чинить итальянские патриоты, вмеши¬
ваясь во внешнеполитические дела именно в момент
ведения нелегких переговоров с Австрией о заключе-
28 F

нии окончательного мира. В планах Бонапарта Италия,
как совокупность старых и новых государств, все более
играла роль орудия, и это проявлялось не только в чисто
военной и финансовой областях, поскольку повсюду
проводились контрибуции и реквизиции, но и в террито¬
риальной политике. Бонапарт намеревался учредить в
Италии новое территориальное устройство, не считаясь
с пожеланиями самих итальянцев. Поэтому ему было
важно, чтобы правительство Цизальпинской республики
состояло из людей послушных. В их числе могло быть
и несколько демократов или считающих себя таковыми,
но обязательно связанных с французами. Но там не мог¬
ло быть места для подлинных и решительных демокра¬
тов. Было желательно, чтобы там преобладали люди уме¬
ренного типа и, во всяком случае, враждебные любой
попытке серьезно затронуть интересы земельной аристо¬
кратии и крупной буржуазии. Демократы были нужны
ему в Ломбардии вначале, когда необходимо было ожи¬
вить антиавстрийские настроения и профранцузские сим¬
патии, но И тогда Бонапарт не выпускал их из-под сво¬
его контроля. А сейчас, если бы им удалось одержать
верх, особенно если бы удалось укрепиться тем из них,
правда немногочисленным, которые действительно заслу¬
живали звания якобинцев, — это могло бы привести к
новому революционному и патриотическому подъему в
стране. Не только Директория, но и Бонапарт опасались
такого подъема. Строя свой политический успех на упро¬
чении социальных позиций консервативной буржуазии
и намереваясь установить в Северной Италии француз¬
скую гегемонию, Бонапарт не желал, чтобы в Цизальпин¬
ской республике проводилась якобинская политика, осу¬
ществляемая с помощью революционных мероприятий,
идущая навстречу интересам народных масс города и де¬
ревни и мобилизующая их на мощное движение обновле¬
ния. Он не мог допустить развития движения, стремив¬
шегося в короткий срок учредить во всей Италии единую
или федеративную республику. Он не мог также допус¬
тить, чтобы осуществились весьма живучие среди части
ломбардской буржуазии стремления к созданию сильно¬
го единого государства в Северной Италии путем присо:
единения Пьемонта, Венеции и Лигурии к Цизальпин¬
ской республике. В лучшем случае, он мог лишь терпеть —
как он это и делал — открытое проявление таких стрем-
282

лений (принимая во внимание, что в случае разрыва с
Австрией они могли бы оказаться полезными) и благо¬
приятствовать широкому использованию республикан¬
ской символики и республиканской фразеологии, поощ¬
ряя таким образом лишь чисто внешние и словесные ас¬
пекты демократизма.
Возникшая Цизальпинская республика состояла, по¬
мимо бывшей австрийской Ломбардии и Циспандии, так¬
же из Бергамо, Брешии (бывшей непродолжительное
время самостоятельной республикой и присоединенной
после Кампоформийского договора), а с октября 1797 го¬
да в нее была включена и Вальтеллина, отнятая у Грау¬
бюндена. Следовательно, новая республика охватывала
территорию с населением около 3,5 миллиона человек,
принадлежавшую ранее 5 государствам. Это, несомненно,
был шаг вперед по сравнению со старым дроблением
Италии. Но возникновению этой республики сопутство¬
вали тяжелые разочарования и поражения, прискорбные
для итальянских патриотов, стремившихся к объедине¬
нию.
Прежде всего за время, прошедшее после заключения
Парижского мирного договора и провозглашения Ци¬
зальпинской республики, трагически провалились все ре¬
волюционные попытки пьемонтских патриотов. В октябре
1796 года Джузеппе Антонио Адзари по договоренности
с Ранца пытался организовать в Палланце и близлежа¬
щих районах революционное движение с передовой яко¬
бинской программой, предусматривавшей между прочим
распределение среди неимущих слоев имущества коро¬
левской семьи, дворян и богачей. Но Адзари был аресто¬
ван и расстрелян. В дальнейшем, в январе 1797 года,
было расстреляно еще 4 человека в связи с раскрытием
заговора об убийстве нового короля Карла Эммануи¬
ла IV, наследовавшего в октябре 1796 года Виктору
Амедею III. В июне 1797 года имело место еще два рас¬
стрела в связи с неудавшейся попыткой захватить ко¬
роля в плен. Наконец, в июле 1797 года в разных горо¬
дах провинции — в Асти, Новаре, Бьелле и в самом Ту¬
рине — произошел ряд более широких революционных
выступлений. Но и они были жестоко подавлены. Почти
90 человек было растреляно, не считая убитых в стычках
с королевскими войсками. Пьемонтские эмигранты, про¬
живавшие в Ломбардии и Франции, поддерживали
283

эти движения, но Бонапарт всячески препятствовал им,
приказав арестовать на некоторое время даже Ранца.
На протяжении всего этого времени отношение Бона¬
парта к Пьемонту было непостоянным. Вначале, когда
он был? основательно связан военными действиями в
Италии против австрийцев, Бонапарт стремился нала¬
дить союз с королем Сардинии и подталкивал Директо¬
рию в этом направлении. Позже, в начале апреля, когда
договор о союзе был уже подписан, то есть накануне
Леобена, он посоветовал Директории не ратифициро¬
вать его, так как не считал необходимым давать какие-
либо гарантии королю Сардинии, в чьей помощи он
уже не нуждался. А позднее, летом, когда встретились
затруднения при переговорах с Австрией, он побудил
Директорию ратифицировать все же договор, что и
было сделано в конце октября, сразу после Кампофор-
мио, но еще до прибытия в Париж известия о заключе¬
нии Кампоформийского мира. Положение короля Сарди¬
нии было действительно весьма ненадежным, как из-за
тяжелого внутреннего положения, так и из-за роста
французской угрозы, которая после Кампоформио еще
более усилилась. Но и положение пьемонтских патриотов
было не более прочным. Они добивались создания по
крайней мере федеративной республики или прямого
объединения с Цизальпинской республикой, а французы
и тогда и позднее рассматривали и фактически использо¬
вали их как орудие своей экспансионистской политики.
Но самым тяжелым разочарованием для итальянских
патриотов была передача Венеции Австрии. Сразу же
после предварительных переговоров в Леобене Бона¬
парт, занявший уже большую часть венецианской тер¬
ритории, где развернулись военные действия против
Австрии, решйл устранить старую олигархическую рес¬
публику. Поэтому, воспользовавшись так называемой
«веронской пасхой», то есть антифранцузским восста¬
нием, происходившим в Вероне с 17 по 23 апреля, он
жестоко подавил это восстание и занял все города Be-
нето. В дальнейшем, под предлогом инцидента, проис¬
шедшего в самой Венеции, где вошедший в порт фран¬
цузский корабль подвергся нападению венецианских ко¬
раблей, он потребовал от правительства Венеции унизи¬
тельного возмещения, открывшего путь к демократиза¬
ции республики, происшедшей 12 мая. В дальнейшем на
284

протяжении нескольких месяцев Венеция и другие горо¬
да управлялись временными муниципалитетами, но фран¬
цузская оккупация всей области, грабеж и непомерные
контрибуции продолжались. Тем временем австрийцы
заняли Истрию и Далмацию, а французы высадились на
Корфу и других Ионических островах. Венецианские па¬
триоты неоднократно высказывали свои надежды на
объединение области с Цизальпинской республикой. На¬
чиная с 12 июня некоторые представители Венеции, Па-
дуй, Вероны и других городов требовали создания сов¬
местно с Ломбардией и Циспаданией «единой и недели¬
мой великой республики». В последующие месяцы во
многих городах были составлены петиции, подписанные
тысячами граждан, в которых выдвигалось требование
объединения с Цизальпинской республикой. И наконец, в
первых числах октября такая резолюция была принята
на состоявшемся в Венеции конгрессе делегатов от всех
венецианских городов. Депутаты были также направле¬
ны к Бонапарту, но безуспешно. Правда, переговоры с
Австрией, которые велись в Удине, затягивались и неод-
некратно были на грани разрыва, главным образом из-
за упорного сопротивленеия австрийцев французскому
требованию признать за Францией право на германские
территории, расположенные по левую сторону Рейна.
Это способствовало распространению среди венециан¬
ских патриотов многих иллюзий, чему до некоторой сте¬
пени благоприятствовал сам Бонапарт, угрожая Авст¬
рии, как он это неоднократно делал, присоединением Be-
нетто к Цизальпинской республике.
Тем временем во Франции произошли весьма значи¬
тельные политические изменения. Успех, одержанный на
частичных выборах монархистами, поддерживавшими
тайную связь с англичанами, заставил республиканские
элементы — во главе которых стояли три члена Директо¬
рии — Баррас‘, Ребель и Ларевельер —действовать, в
чем им помог генерал Ожеро, специально присланный
Бонапартом. Государственным переворотом 18 фрюкти-
дора V года (4 сентября 1797 года) они сместили двух
умеренных членов Директории — Карно и Бартелеми,
заменив их двумя бывшими монтаньярами — Мерленом
из Дуэ и Франсуа де Невшато, аннулировали больший-
ство выборов, арестовали и выслали на Гвиану многих
своих противников. Этот государственный переворот не
285

изменил существенно внутреннего положения Франции:
хозяевами его продолжала оставаться узкая клика поли¬
тиканов и дельцов, поддерживаемых военными (полити¬
ческое влияние которых, однако, значительно усилилось).
Но с точки зрения внешней политики переворот лишил
Австрию надежд на такое французское правительство,
которое предъявляло бы более снисходительные требова¬
ния. Наоборот, новая Директория дала Бонапарту указа¬
ние не уступать Австрии в венецианском вопросе. Но Бо¬
напарт, стремившийся вернуться во Францию с ореолом
миротворца и считавший, что все военные усилия Фран¬
ции должны быть сосредоточены против Англии, вел
переговоры по своему усмотрению и закончил их 17 ок¬
тября 1797 года.
Договор, подписанный в этот день в резиденции Бо¬
напарта (на вилле Пассерьяно), но из соображений
австрийского престижа помеченный как подписанный в
Кампоформио, находившемся на полпути между Пас-
серьяно и Удине, передавал Австрии Венето, Истрию и
Далмацию; Цизальпинской республике — Бергамо, Бре¬
шию, Крему и их территории; Франции — Ионические
острова и венецианские владения в Албании; сверх того
Австрия признавала Цизальпинскую республику, а гер¬
цог Моденский получал в компенсацию Брейсгау, в Гер¬
мании. Наконец, за Францией было признано право вла¬
дения левым берегом Рейна, а Зальцбург был присоеди¬
нен к Австрии. В заключение было решено созвать в
Раштадте конгресс для окончательного разрешения во¬
просов, касающихся германских князей и империи.
Кампоформийский договор вызвал в Италии огромное
негодование и способствовал возникновению среди пат¬
риотов антифранцузского движения. Витторио Бардзони
из Лонато, своеобразный антифранцузский и антияко-
бинский писатель, который еще в сентябре 1797 года в
своем «Докладе о нынешнем состоянии свободных италь¬
янских государств и о необходимости их объединения в
одну республику» резко нападал на политику Бонапарта,
вызвав этим протесты со стороны некоторых патриотов
(среди них был и Лауберг, проживавший тогда в Вене¬
ции и остро полемизировавший с Бардзони), счел сей¬
час уместным ответить своим оппонентам из Тосканы,
где он укрылся. «В то время, как вы надеялись получить
от своих французов все эти замечательные вещи, в то
286

время, когда вы упивались блестящими надеждами, ра¬
довались и выражали свое уважение и благодарность
великодушному французскому народу, в это время осво-
водитель Италии Бонапарт продавал австрийскому дво¬
ру Венецию, Истрию и Далмацию и в придачу подарил
им вас, голубей площади св. Марка, вашу трибуну и,
наконец, ваше красноречие...» 1 В книге «Римляне в Гре¬
ции», изданной во Флоренции в декабре 1797 года,
Бардзони с еще большей резкостью возобновил свою
антифранцузскую полемику.
Боль, вызванную принесением в жертву Венеции,
ярче всех выразил Фосколо в «Последних письмах Яко¬
по Ортиса». Эти письма приобретают еще большее зна¬
чение, если учесть, что Фосколо за несколько месяцев
до этого превозносил Бонапарта и незадолго до Кампо-
формийского договора, как и Лауберг, был в Венеции
одним из наиболее резких критиков «Доклада» Бард-
зони. Рассказывают, что во время заседания «Общества
народного просвещения» (бывшего клубом патриотов)
он, как и другие пламенные республиканцы, размахи¬
вал кинжалом и всадил его в выступ трибуны, громко
требуя смерти Бардзони.
Однако, если такой человек, как Бардзони, и ранее
относившийся отрицательно к политике Бонапарта и
выдвигавший в своих писаниях явно реакционные аргу¬
менты, !мог покинуть Италию и перейти на английскую
службу, то республиканские патриоты, хотя они и были
разочарованы и опечалены, не могли не сплотиться во¬
круг Цизальпинской республики, избрав ее своей роди¬
ной. Так поступил Фосколо, возобновивший из Милана
вместе с другими венецианцами борьбу за свободу и не¬
зависимость всей Италии. Но, увы, у них уже не было
той безграничной веры в республиканскую Францию,
которую многие из них питали в 1796 и даже в 1797 го¬
ду, до Кампоформио. Среди многих патриотов получили
распространение антифранцузские настроения. Более
или менее ясные тенденции к самостоятельной, чисто
итальянской деятельности, существовавшие уже ранее,
стали усиливаться, несмотря на принятие французской
1 Ответ Бардзони Лаубергу, откуда взята эта цитата , опубликован
R. Soriga, L’idea nazionale italiana dal secolo XVIII aH’unificazio-
ne, Modena, 1941, p. 72 — 84.
287

опеки. В 1798 году и в еще большей степени в 1799 году
эти независимые тенденции получили дальнейшее раз¬
витие.
3.	Итальянские республики
и развитие патриотического движения
от Кампоформийского мира до апреля 1799 года
17 ноября 1797 года Бонапарт уехал из Милана. Он
оставил в Италии две оккупированные французами рес¬
публики — Цизальпинскую и Лигурийскую (6 июня
1797 года в Генуе были проведены демократически^ пре¬
образования). Кроме того, оккупированным оставался
город Анкона, а Пьемонт и герцогство Парма находились
под военным контролем Франции. Если принять во вни¬
мание военную слабость Тосканы и Папского государ¬
ства, то можно сказать, что Бонапарт оставил всю Се¬
верную и Среднюю Италию (за исключением Венето)
под французским господством.
Но это господство зависело от весьма непрочного
международного положения, прежде всего от продолжав¬
шейся войны между Францией и Англией. Кроме того,
Кампоформийский мир не только позволял Австрии, гос¬
подствовавшей в Венеции, угрожать Цизальпинской рес¬
публике, но даже формально не был еще окончательным
мирным договором, поскольку оставлял открытым много
вопросов, касавшихся германских князей и империи, а
разрешение отдельных вопросов (как, например, вопроса
о левом береге Рейна) ставил в зависимость от оконча¬
тельного урегулирования в ноябре на Раштадтском кон¬
грессе. Все это давало австрийской дипломатии возмож¬
ность вновь поставить вопрос о пересмотре территориаль¬
ного устройства Италии. И, наконец, внутреннее положе¬
ние Франции было таково, что оно способствовало даль¬
нейшему росту экспансионистских настроений, в чем
были сильно заинтересованы военные, а также группы
дельцов, поставщики армии и спекулянты.
Переворот 18 фрюктидора, устранив из Директории
приверженцев мира и политики «естественных границ»,
а из Советов — монархистов, поддерживаемых втайне
Англией, обусловил разрыв франко-английских перегово¬
ров, начатых ранее в Лилле, привел к тому, что отноше¬
ние обновленной Директории к Австрии стало более
288

суровым, нежели отношение Бонапарта в Кампоформио,
но главным образом способствовал значительному уси¬
лению влияния военных кругов на политическую жизнь.
Кроме того, переворот 18 фрюктидора привел к отказу
от попытки установления мирных отношений с католиче¬
ской церковью, ранее навязанной умеренными, и к во¬
зобновлению поддержки государством революционных
культов (теофилантропия, культ декады). Это усилило
. напряженность между Францией и папством, что отра¬
зилось определенным образом на положении в Италии.
Итак, в силу различных обстоятельств международ¬
ного и внутреннего (французского) характера общее
положение и устройство Италии, предусмотренное Кам-
поформийским договором, было неустойчивым и непроч¬
ным. Однако эта неустойчивость вначале проявлялась в
усилении французского влияния и в создании новых
республик. Действительно, в то время как в Раштадте
велись бесконечные переговоры (конгресс, открывшийся
в ноябре 1797 года, продолжался до конца апреля
1799 года), а Австрия безуспешно пыталась в Раштадте
и на конференциях в Зельце (июнь — июль 1798 года)
добиться изменения положения в Италии в свою пользу,
французы еще в феврале 1798 года заняли Папское го¬
сударство и, прогнав папу из Рима, основали Римскую
республику; в марте они заняли Швейцарию, где бывшая
конфедерация была преобразована в Гельветическую
республику; и, наконец, в течение мая, июня и июля осу•?
ществили под командованием Бонапарта египетскую экс¬
педицию и завоевали Мальту и Египет. Все это расти-
рило область французского господства, но в то же время
открыло путь к возникновению второй коалиции и возоб¬
новлению всеобщей войны. После победы Нельсона
у Абукира 1 августа 1798 года, приведшей к блокаде
войск Наполеона в Египте, Турция, Россия и Неаполи¬
танское королевство одно за другим объявили войну
Франции и начали военные действия, заключив догово¬
ры о союзе друг с другом и с Англией. Австрия также
вступила в эту коалицию, но австро-французская война
началась только в марте 1799 года. Тем временем фран¬
цузы заняли Пьемонт, отрешили от власти Карла Эмма¬
нуила IV, разбили неаполитанцев и заняли Неаполитан¬
ское королевство, где была провозглашена республика;
наконец, в марте 1799 года оккупировали Тоскану.
19 История современной Италии	289

Таким образом, одно время вся континентальная Италия,
за исключением Венето, была в руках французов. Но уже
в апреле 1799 года французское господство, а вместе
с ним и вся система итальянских республик начали ру¬
шиться под первыми тяжелыми ударами русско-австрий¬
ских войск под командованием Суворова.
В этой обстановке противоречий и войн, под неусып¬
ным и тяжелым контролем Французской республики,
в обстановке постоянной неуверенности проходила жизнь
итальянских республик и продолжали развиваться поли¬
тические идеи и деятельность итальянских патриотов.
Незадолго до своего отъезда из Милана Бонапарт ре¬
шил еще более ослабить влияние демократов в Цизаль¬
пинской республике. Несколькими декретами он ограни¬
чил свободу печати, распустил Конституционный клуб,
где собирались демократы, упразднил министерство по¬
лиции, руководимое демократом Гаэтано Порро, и объ¬
единил его с министерством юстиции, которое возглав¬
лялось умеренным Джузеппе Луози. Но вскоре после
отъезда Бонапарта, когда собралось наконец Законода¬
тельное собрание, демократы перешли в Большом совете
в наступление на умеренных и добились отмены меро¬
приятий Бонапарта. Конституционный клуб открылся
вновь, министерство полиции было восстановлено и вве¬
рено Сопранси, который тогда еще не был враждебно
настроен к демократам.	.
Политическая жизнь Милана была по-прежнему
оживленной. К неаполитанским, римским и пьемонтским
эмигрантам Лтрибавилось много венецианских, среди ко¬
торых был Фосколо; вместе с ломбардскими демократа¬
ми они поддерживали патриотический и республиканский
дух и укрепляли надежды на ближайшее расширение Ци¬
зальпинской республики. В дополнение к существовав¬
шим появились новые газеты (правда, зачастую издавав¬
шиеся недолго ввиду запретов французов), например
«Мониторе Итальяно», в котором сотрудничали Джойя,
Фосколо, Лауберг и Кустоди.
12 декабря в Милан прибыл генерал Бертье — дове¬
ренное лицо Бонапарта, принявший на себя командова¬
ние Итальянской армией. Вскоре начались переговоры
о заключении союзного договора между Францией и Ци-
290

зальпинской республикой. Этот договор должен был
окончательно урегулировать отношения между двумя
республиками. Проект договора, одобренный самим Бо¬
напартом, находившимся тогда в Париже, был передан
министром иностранных дел Франции Талейраном пред¬
ставителю Цизальпинской республики в Париже Фран¬
ческо Висконти. Согласно этому проекту, Цизальпинская
республика брала на себя обязательство участвовать во
всех войнах, в которых участвовала бы Франция; согла¬
шалась на присутствие постоянного французского гарни¬
зона (армейский корпус в 25 тысяч человек) и ежегодно
должна была выплачивать Франции на его содержание
18 миллионов франков; должна была создать свою соб¬
ственную армию в 30 тысяч человек и 120 пушек и поза¬
ботиться о постройке и вооружении нескольких крепо¬
стей. Цизальпинская Директория стремилась добиться
условий, менее обременительных в финансовом отноше¬
нии. В самом деле, новая республика, финансы которой
были и без того истощены предыдущими контрибуциями,
не в состоянии была выдержать такие огромные расходы.
С этой целью в Париж, был послан Сербеллони, который
совместно с Висконти вел по этому вопросу переговоры с
Талейраном, не давшие, впрочем, больших результатов.
В договор были внесены лишь незначительные измене¬
ния: состав цизальпинской армии был уменьшен до
22 тысяч человек; Франция обязалась гарантировать
свободу и независимость Цизальпинской республики и
привлекать ее ко всем переговорам, которые могли бы
привести к окончанию военных действий или споров, в
которых Цизальпинской республике пришлось бы участ¬
вовать вместе с Францией. Чтобы добиться подписания
договора уполномоченными Цизальпинской республики,
французы открыли перед ними заманчивую перспективу
предстоящего расширения республики за счет включения
в нее Пьемонта, Лигурии, герцогства Пармы и даже Тос¬
каны. И 22 февраля 1798 года в Париже был подписан
договор о союзе. Кроме того, было подписано торговое
соглашение, согласно которому оба государства взаимно
обязывались не накладывать запрет на ввоз товаров и
не облагать их таможенными пошлинами свыше 6 про¬
центов.
Но как только в Милане узнали содержание договора,
общественное мнение возмутилось. Все — и умеренные
19♦	291

и демократы — считали договор невыполнимым в финан¬
совом отношении, а в политическом отношении — обре¬
менительным. Поэтому, когда 2 марта договор был пред¬
ставлен для ратификации в Законодательное собрание,
он встретил сильную оппозицию в обеих палатах. Боль¬
шой совет уступил, однако, давлению Бертье и 14 марта
ратифицировал как договор о союзе, так и торговое
соглашение. Но зато Совет старейшин, где решительную
оппозицию возглавлял Альдини, ратифицировал лишь
торговое соглашение, а союзный договор отклонил, ссы¬
лаясь на невозможность выполнения вытекающих из
него финансовых обязательств. Под предлогом формаль¬
ных нарушений при голосовании Директория немедлен¬
но вернула договор в Совет старейшин для вторичного
обсуждения и голосования и таким путем 19 марта до¬
билась от Совета ратификации.	.
Тем временем весть о сопротивлении, оказанном За¬
конодательным собранием Цизальпинской республики
ратификации договора, дошла до Парижа и вызвала
ярость французской Директории, с самого начала недру¬
желюбно относившейся к созданной Бонапартом Цизаль¬
пинской республике, сразу превратившейся в центр со¬
средоточения и распространения итальянского патрио¬
тизма. Французских правителей основательно беспокоила
идея объединения, распространяемая из Милана. 2 апре¬
ля 1798 года Пьер Давид, секретарь французского по¬
сольства в Милане, писал Талейрану, что руководители
цизальпинского правительства открыто не обнаруживают
стремлений к объединению, но, что «частные лица» вы¬
сказывают их «весьма энергично». «Они открыто гово¬
рят, — писал Давид, — и непрестанно повторяют, что
Италия будет счастливой и могущественной лишь тогда,
когда она станет единой республикой. Надо не¬
устанно следить за этим нарождающимся стремлением,
последствия которого могут еще привести нас к гибель¬
ным войнам. Результаты, если они окажутся счастли¬
выми для Цизальпинской республики, будут роковыми
для нас. Эта республика ускользнула бы из-под нашего
влияния. Мне кажется, что она уже тяготится им» 1.
С другой стороны, французская Директория, ее ми¬
1 См С. Zaghi, Le aspirazioni territorial! della Cisalpina in al-
cuni dispacci diplomatic! di Pierre David a Talleyrand, in «Rass. stor.
del Risorgimento», 1937.
292

нистры и дипломаты не могли одобрять попыток некото¬
рых цизальпинских умеренных, и в первую очередь Мель-
ци (представителя Цизальпинской республики на Раш-
тадтском конгрессе) и Марескальки (посла в Вене), до¬
биться согласия Австрии и самой Франции на расшире¬
ние Цизальпинской республики путем присоединения к
ней Пьемонта и, быть может, Лигурии и преобразова¬
ния ее в королевство во главе с государем, возможно
из испанской ветви Бурбонов. Эти маневры Мельци ока¬
зались безуспешными, хотя он и пытался вмешаться во
франко-австрийские переговоры в Раштадте и Зельце.
В результате Мельци отказался от всех политических
поручений и удалился в свой владения в Испании. Но
это показывает стремления так называемого правого
крыла умеренных цизальпинцев, состоявшего из глубоко
враждебных республиканскому режиму аристократов и
крупной буржуазии и склонявшихся к конституционной
монархии, в которой главная роль принадлежала бы
аристократам и богатым горожанам. Однако и эти лица
не хотели мириться с французской опекой, которую они
считали не только чересчур обременительной в финансо¬
вом отношении, но и опасной в политическом отношении
ввиду постоянной враждебности Австрии.
Сопротивление, оказанное цизальпинским Законода¬
тельным собранием ратификации договора о союзе, раз¬
гневало французскую Директорию и послужило основа¬
нием для первого государственного переворота, совер-
шейного французами в самой Цизальпинской республике.
На это французских правителей подталкивали также по■
сол Висконти и некоторые члены цизальпинской Дирек¬
тории. Обеспокоенные возмущением французов, они за¬
хотели снять с себя ответственность за возможные по¬
следствия этого отказа и возложить ее на своих против¬
ников как слева, так и справа. Между тем в Париже
было решено сместить некоторых сугубо враждебных
договору членов Законодательного собрания — как демо¬
кратов, так и умеренных. Юридическим предлогом послу¬
жило то обстоятельство, что члены Законодательного
собрания не были избраны народом, а назначены Бона¬
партом. Французская Директория, которой подчинялся
Бонапарт, могла поэтому не утвердить или отменить их
назначение. Бертье обратил, однако, внимание на то, что,
поскольку договор уже ратифицирован, совершать госу-
293

дарственный переворот нецелосообразно. Вот почему в
Париже удовлетворились частичным его осуществлением,
что и было выполнено 13 апреля генералом Брюном, но¬
вым командующим Итальянской армией. Действительно,
он исключил из Законодательного собрания 9 членов
(в том числе и Альдини) и добился отставки членов Ди¬
ректории — Парадизи и Москати, заменив их Джакомо
Ламберти и Карло Тести.	.
Практически этот государственный переворот больше
ослабил умеренных, чем демократов, к которым Брюн
относился более благосклонно. Поэтому опасения париж¬
ской Директории ничуть не уменьшились. Французскому
послу в Милане Труве были даны указания подготовить
новый государственный переворот явно антидемократи¬
ческого характера, поскольку самыми ярыми сторонни¬
ками объединения Италии были именно цизальпинские
демократы, силы которых значительно пополнились за
счет эмигрантов, прибывших из других районов Италии.
Впрочем, и в самой Франции Директория, по крайней ме¬
ре преобладающая ее часть, благоприятствовавшая на
протяжении нескольких месяцев после 18 фрюктидора
демократам, склонялась сейчас на сторону правых и во¬
зобновила преследования «анархистов», как именовали
якобинцев умеренные и реакционеры. Действительно,
22флореаля VI •года (11 мая 1798 года) избрание много¬
численных левых депутатов было аннулировано в Пари¬
же в результате очередного государственного,переворота.
Возник острый конфликт между умеренным Труве, ко¬
торого поддержал направленный в Милан для урегули¬
рования финансовых вопросов комиссар Фепу, и коман¬
дующим армией демократом Брюном. Конфликт этот не
ограничивался одним вопросом — какую политику еле-
дует проводить по отношению к цизальпинским партиям.
Это было лишь частным разногласием в той общей
борьбе, которая развернулась тогда на всех оккупиро¬
ванных французами территориях между генералами и
их штабами, с одной стороны, и комиссарами и граж¬
данскими агентами Директории — с другой.
Брюн пытался воспрепятствовать осуществлению
антидемократического государственного переворота и
направился в Париж с целью уговорить Директорию
отказаться от него. Но это оказалось безуспешным. Без¬
результатными остались и бурные протесты против дей-
294

ствий Труве и умеренных цизальпинского генерала Ла-
гоза — пламенного демократа и сторонника объединения.
Французская Директория осталась непреклонной и заста¬
вила генерала Брюна поддержать Труве при совершении
государственного переворота. Несмотря на отдельные
уличные демонстрации в Милане против Труве, послед¬
ний совместно с генералом Брюном созвал 30 августа
1798 года часть членов Законодательного собрания и
заставил их принять изменения конституции, подготов¬
ленные заранее Труве, а также назначить новое Законо¬
дательное собрание и новую Директорию. Новая консти¬
туция была еще менее демократичной, чем предыдущая.
Власть Директории была расширена, активное избира¬
тельное право — еще более ограничено. Была ограниче¬
на и свобода печати и собраний, уменьшено количество
членов обеих палат, которые стали именоваться Советом
младших и Советом старейшин.
Но спустя некоторое время Брюну удалось добиться
от французской Директории отзыва Труве с поста посла
и замены его бывшим террористом Фуше, ставшим
впоследствии министром полиции Наполеона. Сразу же
по прибытии Фуше разрешил Брюну совершить 19 ок¬
тября третий государственный переворот. Депутаты и
члены Директории, назначенные Труве, были смещены и
заменены старыми, отстраненными 30 августа. Однако
вскоре возник острый конфликт между Фуше и Брюном,
с одной стороны, и гражданским комиссаром Амло — с
другой. Амло был в сентябре послан в Цизальпинскую
республику для разрешения финансовых затруднений как
этой республики, так и Итальянской армии. В конце
октября Диоектория решила поэтому заменить Брюна
генералом Жубером, а в начале декабря посол Риво
сменил Фуше. Но и Жубер сочувствовал демократам и
некоторое время отказывался выполнить распоряжение
французской Директории о восстановлении депутатов и
членов цизальпинской Директории, назначенных Труве и
отстраненных Брюном. Только 7 декабря посол Риво,
воспользовавшись отсутствием в Милане Жубера, заня¬
того оккупацией Пьемонта, смог совершить четвертый
государственный переворот и восстановить в прежних
должностях большинство депутатов, отстраненных Брю¬
ном. Тогда же были закрыты многие газеты, распущены
демократические клубы, арестованы отдельные патриоты,
295

такие, как Гальци и Аббамонти. Другие же, как, напри¬
мер, Сальвадор, бежали из Милана. Разногласия между
Амло и Жубером продолжались, однако, все время,
вплоть до 22 января 1799 года, когда Жубер подал в от¬
ставку, принятую Директорией. В феврале 1799 года
был отозван и Амло, которого заменил Ломон, а вместо
Жубера командующим был назначен Шерер, человек
умеренных взглядов, ладивший с гражданскими комис¬
сарами, но посредственный генерал, которого армия
мало уважала и к которому плохо относились итальян¬
ские патриоты. Именно на долю этого генерала и вы¬
пала задача принять первый удар австрийских войск
в начинавшейся трудной кампании.
Тем временем Цизальпинская республика пережива¬
ла весьма тяжелый финансовый кризис. Бюджет VI года
был закончен 20 сентября 1798 года с дефицитом в
33 326 722 лиры, и цизальпинское правительство не в со¬
стоянии было выполнить свои финансовые обязательства
перед Францией. Итальянская армия, численность кого-
рой в связи с обострением международного положения
возросла до 40 тысяч, существовала за счет банковских
займов, взятых на весьма обременительных условиях,
и за счет обычных реквизиций и грабежей. Цизальпин¬
ское правительство, пытаясь найти выход из создавшс-
гося положения, вело переговоры о выпуске 30-миллион¬
ного займа, гарантированного национальным имущест¬
вом, состоящим преимущественно из конфискованной
церковной собственности. Тогда Амло заставил Цизаль¬
пинскую республику уступить Франции часть этих име¬
ний, которые он пустил в продажу. Он был специали¬
стом этого дела, так как в свое время, в 1792 году,
исполняя должность директора государственных иму-
ществ Франции, изобрел сложную систему продажи при
помощи акций, гарантированных этими же имениями и
ими же возмещаемых. Но срочная нужда в наличных
деньгах помешала ему осуществить и здесь эту систему,
и он оказался вынужденным продать национальные иму¬
щества военным поставщикам и спекулянтам. Цизаль¬
пинскому правительству пришлось поступить точно так
же с оставшейся у него частью имущества.
В этих условиях Законодательное собрание Цизаль¬
пинской республики не смогло должным образом продол¬
жить в 1798 году формирование нового государства,
296

начатое Бонапартом в 1797 году. Большой совет поста¬
вил в порядок дня ряд вопросов: кодификацию, новое
судопроизводство, новый кадастр. Порой происходили
дискуссии, весьма интересные богатством аргументов и
широтой мысли. Но в общем не хватало времени и не
было необходимой уверенности в том, что столь сложные
законодательные, административные и финансовые ре¬
формы будут доведены до конца. С другой стороны, если
оказалось невозможным проведение политики широких
реформ, то тем более немыслимо было быстрое револю¬
ционное преобразование существовавших учреждений,
унаследованных от абсолютных монархий предыдущей
эпохи. Маскерони разработал обширный план школьной
реформы, предусматривавшей переход в руки государ¬
ства всех школ и отстранение от руководства ими рели¬
гиозных учреждений, которые до этого были единствен¬
ными хозяевами средних школ. Эта реформа придала
бы образованию преимущественно научный и реальный
характер (она отменяла между прочим изучение латы¬
ни). Но и эта действительно революционная для италь¬
янского государства реформа не могла быть осуществ¬
лена и осталась лишь проектом, окончательно заброшен¬
ным в последующий наполеоновский период.
Зато в области взаимоотношений государства с цер¬
ковью наблюдалась довольно оживленная революциоп-
ная деятельность. В отличие от циспаданской конститу¬
ции, цизальпинская, по примеру французской Конститу-
ции1795־ года, признавала полную свободу культов, но
вводила все же правительственный контроль за поведе¬
нием «служителей любого культа», которых можно было
отстранить от выполнения их обязанностей, если они
«лишились доверия правительства». Кроме того, кон¬
ституция устанавливала, что нельзя никого «заставить
нести расходы, относящиеся к любому культу». В этих
конституционных изменениях, несомненно, имелись неко¬
торые элементы принципа отделения церкви от государ¬
ства, но они давали также государству возможность
осуществлять тщательный контроль над церковью, а так¬
же предпринять попытку демократической реформы
церкви. Цизальпинский закон от 13 вандемьера VI года
(4 октября 1797), с одной стороны, был отражением тра¬
диций австрийского управления (он отчетливо ссылался
на некоторые австрийские нормы), а с другой стороны,
297

в нем содержались и ссылки на типичные нормы фран¬
цузского Закона о гражданском устройстве духовенства.
Действительно, этот закон устанавливал, что епископы
должны назначаться Директорией, что они должны при•
сягать правительству и открыто признавать республикан¬
ский режим, а приходские священники должны изби¬
раться на собраниях активных граждан. Но уже в
1798 году церковная политика Цизальпинской республи¬
ки приобрела более решительный антиклерикальный
характер. Исчезли иллюзии, что католическая церковь
поддержит новый республиканский режим. Вдобавок,
сказывалось влияние политики фрюктидорианской Ди¬
ректории, а оккупация Рима республиканцами практи¬
чески лишила папство возможности оказывать диплома¬
тическое сопротивление. Развернулась решительная
секуляризационная деятельность. Все религиозные орде¬
ны и корпорации были упразднены и их имущество кон¬
фисковано. Оказывалось всяческое содействие широкой
антиклерикальной пропаганде, а отдельные демократы
развернули пропаганду теофилантропии — культа, орга¬
низатором и главным апостолом которого во Франции
был член Директории Ларевельер-Лепо.
Внутренняя жизнь Цизальпинской республики по
многим соображениям может считаться типичной.
В самом деле в остальных двух республиках, существо¬
вавших в 1798 году в Италии — Лигурийской и Рим¬
ской, — отмечались те же явления и тенденции, что и в
Цизальпинской: контрибуции, реквизиции и грабежи со
стороны французов; огромные финансовые затруднения;
два течения среди республиканцев — демократическое и
умеренное; преобладание у демократов стремления к
объединению Италии; благосклонность французов к
умеренным и вообще к элементам, враждебным слиянию
разных республик. В равной мере и конституции трех
республик были весьма схожи, поскольку за основу был
взят один и тот же французский образец— Конституция
1795 года. Однако и в конституциях, и в политической и
социальной жизни этих трех республик имелись разли¬
чия, являющиеся результатом различных местных уело-
вий и обстановки, по-разному сложившейся в этих госу-
царствах во время установления нового режима.
238

Демократизации Генуи предшествовало в конце мая
1797 года восстание патриотов против олигархического
правительства, в ответ на которое последнее стало под¬
стрекать часть населения городов и окрестных сел к
выступлению против патриотов. Эти факты привели к
вмешательству Бонапарта, навязавшего Генуе 6 июня
1797 года создание временной правительственной Джун-
ты, состоявшей из умеренных республиканцев, и прове¬
дение конституционной реформы. Вначале был разрабо¬
тан проект конституции, сохранявший некоторые формы
старого коммунального устройства: в частности, исполни¬
тельная власть должна была оставаться в руках дожа
и 12 сенаторов. Но позднее, по воле Бонапарта, лигурий¬
ская конституция даже формально стала похожей на
французскую Конституцию 1795 года. Исполнительная
власть -перешла в руки Директории из 5 членов, а зако¬
нодательную власть осуществляли Совет 60-ти и Совет
30-ти. Только одна статья лигурийской конституции,
разработанной умеренными элементами, основывалась на
французской Конституции 1793 года. Эта статья Декла¬
рации о правах и обязанностях гласила: «Общество обя¬
зано обеспечить средства для оказания помощи нужда¬
ющимся и предоставить право на образование всем
гражданам». С другой стороны, в отличие от низальпин-
ской и подобно циспаданской конституции другая статья
утверждала: «Лигурийская республика оставляет в силе
христианскую католическую религию, которую она испо¬
ведует на протяжении веков». Политика по отношению
к церкви не носила в Лигурийской республике антикле¬
рикального характера, а обладала явной янсенистской
тенденцией, что было обусловлено наличием в Генуе
множества янсенистов-республиканцев, связанных с
«конституционными» французскими янсенистами, род¬
ственных им и стремившихся осуществить реформу цер¬
кви в демократическом и ригористском духе. Впро¬
чем, эти попытки не имели успеха, так как в народ¬
ных массах были сильны глубокие религиозные тра¬
диции.
На народных собраниях 2 декабря 1797 года народ
Лигурии одобрил конституцию большинством в 100 ты¬
сяч голосов против 17 тысяч. Была назначена Директо¬
рия в составе Луиджи Корветто, Паоло Коста, Никколо
Литтарди, Агостино Мальоне, Джорджо Амброджо
299

Мольфино. В правительстве преобладали умеренные бур¬
жуазные элементы. Демократы, сторонники присоедине¬
ния к Цизальпинской республике, пользовались слабым
влиянием, но в генуэзской печати было немало реши¬
тельных требований объединения республик.
В 1798 году политическая жизнь в Лигурийской рес¬
публике была менее оживленной, чем в Цизальпинской.
Единственным более или менее значительным событием
была непродолжительная война против Пьемонта в июне
того же года, вызванная все усиливавшейся революцион¬
ной агитацией в Савойском государстве и новыми ре¬
прессиями.
Многочисленные пьемонтские патриоты, находившие¬
ся в Генуе, Милане и в пограничных с Францией райо¬
нах, подготовили в апреле 1798 года при поддержке лом¬
бардских и лигурийских демократов и при благосклон¬
ном отношении генерала Брюна три вооруженные экспе¬
диции для свержения монархии. Один отряд, спустившись
с Альп, начал наступление в направлении Пинероло, но
тут же был рассеян; второй отряд овладел Палланцей,
но был атакован королевскими войсками вблизи Гравел-
лоны и потерпел поражение, оставив в руках противника
около 400 пленных, из которых 64 было расстреляно в
Домодоссоле и 32 — в Касале. И, наконец, третий отряд,
под руководством Пеллиссери, вступил в Пьемонт, на¬
правившись от Каррозио — территории, принадлежав¬
шей Савойе, но окруженной территорией Лигурийской
республики. Этому отряду посчастливилось больше дру¬
гих, и он добился частичного успеха в пограничной зоне.
Чтобы окончательно расправиться с ним, королевские
войска вступили на лигурийскую территорию, желая
вновь занять Каррозио. Это вызвало в Генуе огромное
возмущение, и в июне Лигурийская республика начала
военные действия против короля Сардинии. Но спустя
несколько дней в дело вмешались французы и заставили
обе стороны прекратить военные действия, принудив
правительство Пьемонта согласиться на размещение
французского гарнизона в Туринской крепости. Это
вступление французских войск в столицу королевства
(3 июля 1798 года), хотя и сопровождалось новыми га¬
рантиями целостности и неприкосновенности Савойского
государства, явилось предвестником его конца, что со¬
вершилось спустя 5 месяцев.
300

Созданию Римской республики, помимо усиления на¬
пряженности между Францией и папством, предшество¬
вало обострение внутреннего кризиса Папского государ¬
ства. В течение 1797 года финансы Папского государства,
уже ранее расстроенные и еще более обремененные
военными контрибуциями французов, оказались в со¬
стоянии острого кризиса. В поисках выхода правитель¬
ство распорядилось продать 1/5 часть церковных имений.
Всеобщее чувство неуверенности и недовольства охвати¬
ло все слои населения. Помимо потери легатств — самых
богатых провинций государства, плохой урожай этого
года и отсутствие безопасности морских перевозок за¬
трудняли снабжение Рима. В конце июля 1797 года врач
Анджелуччи, который уже подвергался аресту в 1794 го¬
ду, купец-еврей Аскарелли и другие организовали новый
республиканский заговор. Он был раскрыт, а заговор¬
щики арестованы. В ноябре того же года они были осво¬
бождены благодаря заступничеству нового посла Фран¬
ции в Риме — Жозефа Бонапарта, брата Наполеона. Тем
временем отношения между папством и Францией все 60-
лее осложнялись из-за антикатолических настроений Ди¬
ректории после 18 фрюктидора, а также из-за неприми¬
римости римского двора, где преобладала наиболее
враждебная Французской революции партия во главе с
кардиналом Дзелада. Французы начали подумывать о
разрыве Толентинского мирного договора и об оккупа¬
ции Рима. Уже 19 ноября город Анкона провозгласил
республику; спустя некоторое время восстали также Пе¬
заро и Сенигаллия. И, наконец, 28 декабря произошел
инцидент, позволивший французам занять Рим. Группа
римских республиканцев, предводительствуемая скульп¬
тором Черакки и нотариусом Агретти, организовала де¬
монстрацию. Рассеянные папскими жандармами, демон¬
странты вновь собрались около дворца Корсини, где
проживал французский посол. Посол вместе с другими
французами, среди которых был генерал Дюфо, вышел
на улицу. При появлении папских войск Дюфо, встав¬
ший между войсками и демонстрантами, был убит.
В знак протеста Жозеф Бонапарт оставил Рим, а спустя
несколько дней Директория приказала генералу Бертье
занять город и учредить республику.
24 января 1798 года Бертье вышел из Анконы и
10 февраля прибыл в окрестности Рима. Пий VI, не имея
301

возможности оказать, сопротивление, первоначально
уступил требованиям французов и не препятствовал им
занять замок св. Ангела и другие стратегические пункты
города в надежде, что они оставят прежнее правитель¬
ство. Но 15 февраля несколько сот патриотов, собрав¬
шись на Римском Форуме, актом, составленным тремя
нотариусами, провозгласили республику и назначили
7 консулов для временного управления страной. Подняв¬
шись оттуда на Капитолий, они посадили дерево свобо¬
ды и подняли новый трехцветный флаг республики —
бело-красно-черный. После этого Бертье во главе
основных французских сил вступил в Рим и произнес на
Капитолии речь, изобиловавшую классическими реми-
нисценсиями, в которой призывал римлян быть достой¬
ными своего античного величия.
Папа был немедленно поставлен в известность о про¬
возглашении республики, и ему было предложено отка¬
заться от светской власти. Но Пий VI ответил, что он
не может отказаться от власти, предоставленной ему
богом, и что он готов нести ответственность за послед¬
ствия своего решения. Тогда французы оккупировали
Ватикан, закрыв и опечатав большинство его помещений.
18 февраля в присутствии 14 кардиналов в соборе
св. Петра состоялся торжественный молебен, на кото¬
ром был торжественно исполнен «Те Deum» по случаю
установления республики. В этот же день папе было
предписано покинуть Рим в течение 48 часов. Итак,
20 февраля ■1798 года старик-первосвященник выехал в
Тоскану, где вначале нашел приют в Сиенском мона¬
стыре, а затем в картезианском монастыре во Флорен¬
ции. Впервые после тысячи с лишним лет пала светская
власть римских пап.
По воле Директории комиссия в составе трех фран¬
цузов — Дону, Монжа и Флорана — разработала консти¬
туцию Римской республики. Первый был достаточно вид¬
ным политическим деятелем, второй — выдающимся уче¬
ным, третий — дипломатом. Они, впрочем, подготовили
конституцию, сходную в основном с французской Кон¬
ституцией 1795 года и обнародованную 20 марта. Ор¬
ганы управления носили классическое название: испол¬
нительный орган из 5 членов именовался консулатом;
законодательная власть была доверена трибунату в со¬
ставе 72 членов и сенату из 32 членов. Кроме того,
302

римская конституция открыто санкционировала, хотя и
временно, французское покровительство. Так, статьи 368
и 369 устанавливали, что впредь до подписания до¬
говора о союзе с Францией командующий французскими
военными силами в Римской республике имеет право
назначить членов законодательных палат и консулата, а
также право издавать срочные законы, между тем как
все законы, издаваемые законодательными палатами,
подлежат санкции командующего французскими оккупа¬
ционными войсками. Поскольку союзный договор между
Францией и Римской республикой вообще не был заклю¬
чен, в Римской республике в течение всех 18 месяцев ее
жизни фактически существовала своего рода военная
диктатура командующего французскими войсками. Ни
одна статья этой конституции не затрагивала религиоз¬
ного вопроса и отношений между государством и цер¬
ковью. Незадолго до введения конституции французы
решили, что Анконская республика, желавшая при¬
соединиться к Цизальпинской, должна присоединиться к
Римской республике, а Пезаро — к Цизальпинской.
Одновременно с принятием конституции был назначен
новый консулат, наиболее видными членами которого
были Анджелуччи и археолог Эннио Квирино Висконти.
Вскоре начали функционировать сенат и трибунат.
Руководящие и все наиболее активные политические
деятели Римской республики были главным образом
представителями буржуазии, которая смогла наконец,
после многовекового правления прелатов, принять зна-
чительноё участие в политической и административной
жизни государства. Врачи, адвокаты и мелкое духовен¬
ство заняли основные общественные должности и были
самыми активными публицистами и пропагандистами
республиканских идей. Значительную поддержку респуб¬
лике в Риме и Анконе оказали евреи, впервые получив¬
шие равные права с остальными гражданами. Даже не¬
которые аристократы встали на сторону республики,
такие, как князья Камилло, Франческо и Маркантонио
Боргезе, князь Санта Кроче, герцог Бонелли и герцог
Франческо Сфорца Чезарини. Народные массы, недо¬
вольные папским правлением, не проявили вначале ника¬
кой враждебности к новому правительству и французам,
которые смогли занять все государство, не встретив ни¬
какого сопротивления. Вспыхнувшее 25 февраля 1798 го¬
303

да в Затибрье (район Рима) восстание было спровоци¬
ровано реакционными священниками, использовавшими,
по крайней мере в самом начале, антисемитские настро¬
ения римских народных масс. После того как французы
подавили восстание, никаких других восстаний в городах
республики за все время ее существования не было, за
исключением возникшего одновременно с римским и
легко подавленного восстания в Кастелли Романи
(окрестности Рима). Но вскоре французские грабежи и
контрреволюционная пропаганда части духовенства и
прибывших из Неаполитанского королевства агентов
вызвали во многих провинциях ненависть к республике.
В апреле 1798 года в департаменте Тразимено произошло
серьезное восстание, в ходе которого мятежники, впо¬
следствии усмиренные французами, на несколько дней
захватили Читта ди Кастелло. Второе весьма серьезное
восстание вспыхнуло в июле в департаменте Чирчео.
Оно было жестоко подавлено французами в начале ав¬
густа. В последующие месяцы в деревнях разных райо¬
нов республики произошел ряд восстаний, переросших
в следующем году во всеобщее восстание.
Трибунат и сенат проявили некоторую активность в
своей законодательной деятельности: были отменены фе¬
оды и фидеикомиссы, снижено до 2500 лир месячное со¬
держание епископов (mense vescovili). Кроме того, об¬
суждалось много вопросов, но они не завершились изда¬
нием законов из-за отсутствия времени, а также из-за
разногласий между членами Законодательного собрания.
Между прочим демократические элементы или лица,
находившиеся под влиянием наиболее передовых демо¬
кратических идей, внесли проект закона, ограничивав¬
ший размер земельной собственности одного гражданина
100 рубиями (1 рубий = 1,84 га) и предлагавший разде¬
лить всю остальную землю на участки, сдаваемые в
наследственную аренду. В законодательном собрании и
в печати было много выступлений против крупных зем¬
левладельцев и крупных арендаторов.
В политической и журналистской жизни Рима прини¬
мали участие эмигранты из других частей Италии, хотя
она и не была столь оживленной, как в Милане. В пе¬
риод республики в Риме более или менее продолжитель¬
ное время проживали южане, такие, как Винченцио Рус¬
со, опубликовавший в Риме свои «Политические мысли»
304

(Pensieri politic!»), Паскуале Матера, Франческо Пинь-
ятелли из Стронголи, которому было доверено командо¬
вание республиканским легионом, а также тосканцы,
например Урбано Лампреди. Кроме того, в Рим вер¬
нулись некоторые римляне, эмигрировавшие в Милан,
например Л’Аурора, пробывший в Милане недолго, Кла¬
удио Делла Валле, Латтанци и другие. Как правило,
эмигранты и вернувшиеся из эмиграции были демокра¬
тами и сторонниками объединения, то есть придержива¬
лись в основном более передовых взглядов, чем постоян¬
но проживавшие здесь патриоты. Центральным органом
демократов Римской республики был «Мониторе ди
Рома», основными сотрудниками которого были Урбано
Лампреди и Винченцио Руссо. Собирались они в Консти¬
туционном клубе и в Клубе последователей Брута. Но
они не входили в состав правительства, находившегося
все время в руках умеренных, которым покровительст¬
вовали французы. Характерным для Римской республики
было значительное развитие тех идей, которые могут
быть определены как якобинско-католические, принимав¬
шие у некоторых писателей (например, Клаудио Делла
Валле) форму евангелического якобинства, вдохновляв¬
шегося идеями социальной утопии.
Основные демократические элементы Римской респуб¬
лики были сторонниками объединения Италии, между
тем как умеренные республиканцы были сторонниками
автономии. Но и им французы не доверяли, доказатель¬
ством чего служит запрещение отправки послов Римской
республики в Милан и Геную. Этот запрет официально
мотивировался финансовыми соображениями, но в дей¬
ствительности имел целью помешать установлению связи
между тремя итальянскими республиками в период ши¬
рокого распространения идеи объединения Италии.
«Принимая во внимание состояние брожения, в котором
находится республиканская Италия, — писали 9 ноября
1798 года Директории французские комиссары в Риме
Дюпор и Бертольо, — мы сочли необходимым отменить
это мероприятие. В Генуе и Милане много горячих голов,
только и мечтающих о единой республике для всей Ита¬
лии; подобная система вредна для интересов Франции,
и, по нашему глубокому убеждению, мы не должны до¬
пускать ее пропаганды в Риме, ибо имеется опасность ее
осуществления в результате установления слишком тес-
20 История современной Италии	305

ных связей с людьми, для которых эта система является
кумиром»1. В течение 1798 года стремление к объедине¬
нию получило дальнейшее развитие и сильно беспокоило
представителей Директории. То обстоятельство, что оба
они опасались установления тесных связей между Рим¬
ской и двумя северными республиками, весьма показа¬
тельно и свидетельствует о наличии стремлений к объ¬
единению и в Риме. Возможно, что эти стремления были
несколько смутными и не получили такого широкого
распространения, как в Милане, но их было бы легко
оживить.
Финансовое положение Римской республики было еще
более тяжелым, чем Цизальпинской, как потому, что
сама страна была бедна, так и потому, что финансы
страны находились в состоянии тяжелого кризиса уже
в момент провозглашения Республики. Чтобы уплатить
контрибуцию, наложенную французами, Римской респуб¬
лике пришлось прибегнуть к ускоренной продаже церков¬
ных владений (начатой, впрочем, еще Пием VI). Между
тем инфляция, имевшая место еще в период папского
правления и весьма опасная из-за чрезмерного выпуска
денежных знаков (так называемых «cedole»), не только
не была приостановлена республиканским правитель¬
ством, но достигла огромных размеров. С другой сто¬
роны, разногласия между комиссарами французской
Директории и французскими генералами были весьма
сильными и в Риме. А в конце февраля 1798 года дело
•дошло даже до бунта солдат и офицеров, не получавших
в течение многих месяцев жалованья, против генерала
Массена, командовавшего французской армией в Риме
после Бертье. Разногласия между комиссарами и гене¬
ралами продолжались и во время командования преем¬
ника Массена — генерала Гувьона Сен-Сира. Они стали
несколько слабее в период временного командования
генерала Макдональда и особенно обострились с 21 но¬
ября 1798 года, когда командование армией принял ге¬
нерал Шампионне. В обстановке этих разногласий и глу¬
бокого финансового кризиса французы неоднократно
реорганизовывали республиканское правительство и
1Письмо опубликовано V. Е. Giuntella, La Giacobina Re-
pubblica Romana (1798— 1799), in «Archivio della Societa Romana di
Storia patria», 1950, p. 75 — 76.
306

меняли его состав, так что практически оно не в состоя־
нии было проводить собственную политику. Противоре¬
чие между политикой ограбления Италии, проводимой
французами, и республиканскими пропагандистскими
лозунгами получило правильное освещение в письме от
9 июня 1798 года одного из французских комиссаров в
Риме Фепу на имя члена Директории, Ларевельера.
«Мы не должны, с одной стороны, награждать новые
республики сентиментальным званием сестер или доче¬
рей, — писал он, — а с другой — поступать так, будто
они обязаны платить французам, превосходящим своих
братьев по свободе, дань уважения и произвольные и
обременительные налоги» 1.
Но эти мудрые замечания не помешали, однако, Фепу
и другим комиссарам парижской Директории продол¬
жать в Милане, Риме, а вскоре и в Неаполе политику
систематического разграбления Италии. Итальянцам
было безразлично то, что некоторые из этих комиссаров
были относительно честными людьми, стремившимися
пресекать грабежи и злоупотребления со стороны гене¬
ралов и поставщиков. Систематическое расхищение 60-
гатств Италии, проводимое этими комиссарами в пользу
французского правительства, было еще более тяжелым
и морально оскорбительным, чем поголовные грабежи,
чинимые военными.
Военная оккупация Рима вновь привела к обостре¬
нию отношений между Францией и неаполитанским ко¬
ролевством. Однако в то время, как создавшееся поло¬
жение привело к франко-неаполитанским переговорам,
неаполитанцы приступили к оккупации папских владений
в Беневенто и Понтекорво. Правительство Неаполя
упрямо продолжало относиться к Франции враждебно.
19 мая оно заключило договор о союзе с Австрией и
ускорило военные приготовления. Весть о победе англи¬
чан у Абукира вызвала огромный энтузиазм неаполитан¬
ского двора; и когда английский адмирал Нельсон при¬
был 22 сентября в Неаполь, в его честь, по воле Марии
Каролины и Фердинанда IV, были устроены большие
празднества. Начались переговоры о заключении союза
1 См. J. Godechot, Les commissaires auxarmees sous le Direc-
toire, Paris, 1941, vol. II, p. 35.
20*	307

с Россией и Англией, завершившиеся соответственно
29 ноября и 1 декабря. Тем временем в Неаполь прибыл
австрийский генерал Макк, которому было поручено ко¬
мандование неаполитанской армией. Французы, правда,
уже начали подумывать об экспедиции против Неаполи¬
танского королевства, однако военные действия были на¬
чаты все же неаполитанским правительством — по воле
королевы, Нельсона (любовница которого Эмма Гамиль¬
тон, жена английского посла в Неаполе, была подругой
и доверенным лицом королевы), Актона и Макка. Мне¬
ние всех этих иностранцев возобладало над осторож¬
ностью, которую рекомендовал маркиз ди Галло, опыт¬
ный дипломат, бывший тогда министром иностранных
дел, и другие дальновидные советники.
Итак, 23 ноября 1798 года неаполитанские войска,
численно превосходившие французские силы, которыми
командовал генерал Шампионне, перешли границы Рим¬
ской республики. Вначале Шампионне решил отступить
и, оставив гарнизон в замке св. Ангела, ушел из Рима,
куда 29 ноября вступил Фердинанд IV. Но вскоре без¬
дарный Макк был разбит в ряде схваток в окрестностях
Чивита Кастелланы. 12 декабря его вынудили отступить
и оставить Рим. Одновременно были отброшены колон¬
ны неаполитанцев, продвинувшиеся из Абруцц в Умбрию
и Марке. Вскоре отступление закончилось разгромом, что
позволило Шампионне без особых трудностей вступить в
Неаполитанское королевство и продвинуться в направле¬
нии Капуи. Его соратники Лемуан, Дюем и Руска про¬
двигались в Абруццах, ведя тяжелые бои не с разбежав¬
шимися регулярными войсками, а с крестьянами, вое-
ставшими с оружием в руках.
Тем временем воинственный энтузиазм неаполитан¬
ского двора сменился смертельным страхом. Несмотря
на демонстрации лаццарони, заверявших короля и коро¬
леву в своей готовности защитить их, последние в ночь
с 21 на 22 декабря тайно сели на адмиральский ко¬
рабль Нельсона, и 23-го, отклонив просьбы всех, кто
просил их не покидать Неаполя (в том числе и неаполи¬
танского архиепископа), отплыли в Палермо, оставив в
Неаполе главным наместником королевства князя Фран¬
ческо Пиньятелли из Стронголи (не смешивать с его
племянником, бывшим тогда эмигрантом). Наместник не
смог овладеть хаотическим положением в столице и, видя,
308

что Макк не в состоянии далее оказывать организован¬
ное сопротивление французам, подписал 11 января
1799 года в Спаранизе перемирие с Шампионне, соглас¬
но которому французы занимали почти половину коро¬
левства, а неаполитанцы обязывались уплатить военную
контрибуцию. Но как только вести о перемирии дошли
до Неаполя, восстали лаццарони. Решив бороться с
французами, они захватили замки, открыли тюрьмы и,
в то время как наместник Пиньятелли бежал в Палермо
(где король арестовал его и посадил в тюрьму), а Макк
сдался в плен французам, они единодушно провозгла¬
сили «народным генералом» полковника Джироламо
Пиньятелли, князя Молитерно, храброго офицера, отли¬
чившегося в боях против французов. Вслед за этим они
занялись грабежами и резней лиц, подозреваемых в том,
что они единомышленники французов. Тем временем неа¬
политанские патриоты связались с Шампионне и с со¬
провождавшими его неаполитанскими патриотами, при¬
бывшими из Рима и Милана, среди которых главную
роль играл Карло Лауберг. Французский командующий,
считая перемирие нарушенным, подошел к Неаполю и
стал готовиться к атаке. Князь Молитерно, умеренный
аристократ, решил поддержать патриотов, и, когда они
20 января при помощи военной хитрости овладели
замком св. Эльмо, он присоединился к ним, между тем
как лаццарони, предводительствуемые своими главаря¬
ми — Микеле Марино, прозванным Микеле Сумасшед-
шйм, и Джузеппе Паджио, — оказывали последнее со¬
противление. 21-го французы началииштурм. Но им при¬
шлось три дня вести кровопролитные бои с лаццарони,
которые отстаивали •каждую пядь улиц и переулков
перед наступавшими колоннами. Патриоты, засевшие в
замке св. Эльмо (куда их привел командовавший рим¬
ским легионом Франческо Пиньятелли), основательно
поддержали французов, открыв артиллерийский обстрел,
и присоединились к ним, выйдя 22-го из замка и сра¬
жаясь на улицах рядом с ними. Наконец, 23-го вечером
весь Неаполь оказался в руках французов.
Своим сердечным и благородным поведением, прибли¬
зив к себе главарей лаццарони и восхваляя их мужество,
Шампионне ловко завоевал симпатии неаполитанских на¬
родных масс. Кроме того, 24 января он направился в
собор, где архиепископ Капече Дзурло вознес благодар-
309

ственный «Те Deum» и где в виде исключения было
совершено чудо св. Януариа. Поэтому народные мае-
сы города поверили, что бог благословил происшедшие
в те дни изменения.
Тем временем патриоты, уже 22 января провозгласив¬
шие в замке св. Эльмо Неаполитанскую республику, по¬
требовали от французского генерала ее признания и
назначения временного правительства, что Шампионне
и сделал 24 января в своем воззвании и специальным
декретом. Временное правительство было создано из
20 человек: Карло Лауберг — первый председатель, Иг-
нацио Чиайя, ставший председателем в конце февраля,
Раймондо Ди Дженнаро, Никола Фазуло, Мельхиорре
Дельфико (застрявший в Абруццах из-за восстания и так
и не смогший выполнять возложенные на него обязан¬
ности), Молитерно, Доменико Бишелья, Марио Пагано,
Джузеппе Аббамонти, Доменико Чирилло (отказавшийся
и замененный Джузеппе Логетета), Доменико Форж Да-
ванцати, Винченцо Порта, Раффаель Дориа, Габриеле
Монтоне, Джованни Риарио, Чезаре Парибелли, Джузеп¬
пе Альбанезе, Паскуале Баффи, Франческо Пепе и Про-
сдочимо Ротондо. 11 февраля к ним прибавилось еще
5 человек — Винченцо Бруно, Джузеппе Честари, Анто¬
нио Нолли, Паскуале Фальчини и Диего Пиньятелли
дель Вальо. Генеральным секретарем правительства был
француз Марк Антуан Жильен из Дрома, бывший при¬
верженец Робеспьера, большой друг демократов и сто¬
ронников объединения Италии, о котором будет еще
речь ниже. Члены правительства образовали 6 комите¬
тов: центральный, военный, законодательный, всеобщей
полиции, финансовый и внутренне-административный.
Все комитеты вместе составляли Законодательную
ассамблею республики и временно осуществляли испол¬
нительную власть в ожидании окончательного сформи¬
рования правительства. Шампйонне назначил также
четырех министров: французов Аркамбаля и Бассаля —
военным министром и министром финансов и итальян¬
цев Франческо Конфорти и Эммануэля Мастеллоне,
первого — министром внутренних дел, а второго — мини¬
стром юстиции и полиции. Эта организационная струк¬
тура правительства в виде комитетов с преобладающим
влиянием центрального комитета, который должен был
руководить общей политикой, напоминала французское
310

правительство времен Конвента и носила, очевидно в
результате влияния Жюльена, якобинский характер, по
крайней мере формально. Практически Неаполитанская
республика также подчинялась диктатуре генерала, ко¬
мандовавшего французской армией, без санкции кото¬
рого издаваемые правительством законы не могли всту¬
пать в силу. Однако пока Шампионне оставался в Неа¬
поле, он сохранял хорошие отношения с Лаубергом, воз¬
главившим правительство Неаполитанской республики.
В Неаполе развернулась тогда оживленная политиче¬
ская деятельность. Появились разные газеты (среди них
известный «Мониторе наполетано» Элеоноры де Фонсека
Пиментель), открылись клубы или залы просвещения
(Circoli о Sale d’Istruzione), развернувшие интенсивную
пропагандистскую деятельность. Однако во всех полити¬
ческих дискуссиях задавали тон умеренные буржуазные
элементы и аристократы. Влияние эмигрантов, вер¬
нувшихся из Франции, Милана и Рима, было сравнитель¬
но ограниченным. Не в пример Милану и Риму, патрио¬
ты — выходцы из других итальянских государств — не
имели большого влияния на политическую жизнь. Един¬
ственный довольно влиятельный член правительства, не
бывший неаполитанцем, Чезаре Парибелли из Сондрио
уже раньше жил долгое время в королевстве. В апреле
1799 года в Неаполе возникло созданное якобинцами
«Патриотическое общество» крайнего направления, с до¬
вольно сильной дозой словесной демагогии. Председате¬
лем его был Сальфи, а секретарем — Джироламо Арко-
вито.
Учредив Неаполитанскую республику, Шампионне
поступил вопреки данным ему инструкциям Директории,
вновь отказавшейся от политики «революционизирова¬
ния» и не желавшей создавать еще новые республики.
Согласно планам Директории, оккупация Неаполитан¬
ского королевства должна была в первую очередь по¬
служить источником получения новых огромных 60־
гатств — денег, различных ценностей и товаров, путем
систематических контрибуций, реквизиций и грабежа.
Во-вторых, она должна была облегчить создание на
Средиземном море системы французских баз для вое-
становления столь трудных коммуникаций ׳с гарнизо¬
нами Мальты и Ионических островов и с войсками, бло¬
кированными в Египте. В-третьих, она должна была сы-
311

грать роль разменной монеты при будущих переговорах
с образовавшейся коалицией. Между тем создание Неа¬
политанской республики затрудняло реализацию первой
и препятствовало осуществлению третьей задачи.
Появление Неаполитанской республики могло озлобить
европейские монархии, особенно австрийскую, гораздо
сильнее, чем обычная военная оккупация. И, наконец,
оно открывало новое широкое поле деятельности для
итальянских патриотов, к которым Директория, как мы
видели, относилась враждебно.
Шампионне еще в Риме сильно повздорил с комис¬
саром Фепу, а после оккупации Неаполя у них произо¬
шло еще более резкое столкновение. Дело в том, что
Фепу потребовал от новой республики уплаты контри¬
буции в размере 15 миллионов дукатов, то есть 60 мил¬
лионов франков, — суммы, уплату которой истощенные
неаполитанские финансы вряд ли смогли выдержать.
Котрибуция эта, усугублявшаяся постоянными рекви¬
зициями продовольствия и разных материалов и грабе¬
жом ценностей и произведений искусства, составляла,
однако, в общем значительно меньшую сумму, чем наме¬
тила Директория, рассчитывавшая выжать из Неаполи¬
танского королевства ценностей примерно на 200 мил¬
лионов франков.
Фепу прибыл в Неаполь и после безуспешных попы¬
ток договориться с генералом опубликовал уведомление,
в котором указывал, что в силу власти, доверенной
ему Директорией, он требует уплаты ему всей контрибу¬
ции. Он объявил, что отныне к Франции переходят все
личные имения короля и его семьи (которые в Неаполе
ничем не отличались от государственных); вся собствен¬
ность рыцарских орденов, члены которых последовали
за королем в Сицилию; церковные земли, намеченные
ранее к продаже аллодиальные владения короля (име¬
нуемые так ввиду утвердившегося названия, но в дейст¬
вительности они были королевскими доменами, поскольку
речь шла о старых, унаследованных от Карла III фео¬
дальных владениях Медичи и Фарнезе); арсеналы, мо¬
нетный двор, казначейство и банки; музеи и библиотеки;
фабрики фарфоровых изделий и гобеленов, созданные
во времена Карла III; а также раскопки Помпеи. Фепу
наметил, по существу, полное разграбление Неаполитан¬
ского государства, а также изъятие частного имущества.
312

Это уведомление, разоблачавшее намерения Директории
в отношении новой республики, вызвало протест времен¬
ного правительства. В ответ на это 6 февраля 1799 года
Шампионне выслал Фепу из Неаполя. Но несколькими
днями позже Директория, не знавшая еще о высылке
Фепу, но осведомленная об остром конфликте между
Фепу и Шампионне, решила отозвать последнего и заме¬
нить его Макдональдом, находившимся тогда в Риме.
Директория решила также заменить Фепу, но все же
вернула его в Неаполь, впредь до прибытия нового ко¬
миссара Бодара.
Шампионне, уехавший из Неаполя 27 февраля, сразу
же после прибытия во Францию был арестован и отдан
под суд. Лишь после государственного переворота
30 прериаля VII года (18 июня 1799 года) он был оправ¬
дан и освобожден. Его отъезд сильно опечалил неапо¬
литанцев, тем более, что его преемник Макдональд под¬
держал требования Фепу. Это привело к конфликту с
временными правительством, угрожавшим 27 марта от¬
ставкой всего правительства. Но как раз в это время
в Неаполь прибыли два других французских комисса¬
ра — Бодар взамен Фепу и Абриаль, уполномоченный
поддерживать связь с неаполитанским правительством.
Деятельность первого сравнительно мало известна. Ка¬
жется, ему удалось добиться соглашения с неаполитан¬
ским правительством об уплате контрибуции, незначи¬
тельная доля которой была внесена еще раньше и кото¬
рую сами французы уже признавали чрезмерной, а так¬
же соглашения по вопросу содержания французской
армии. Но уход французских войск в начале мая практи¬
чески аннулировал это соглашение вместе с обусловив¬
шими его проблемами. Зато Абриаль реорганизовал
временное правительство, работоспособность которого
до этого была фактически небольшой.
В течение месяца, когда командующим армией был
Шампионне, временное правительство добивалось при¬
знания Директории и направило в Париж делегацию в со¬
ставе Молитерно, Марка Антонио Дория (князя Ангри),
Леонардо Панцини и Франческо Антонио Чиайя, брата
Игнацио. Делегация выехала из Неаполя лишь 15 фев¬
раля и прибыла в Париж 20 марта, когда ярость Дирек¬
тории, вызванная действиями Шампионне, достигла пре¬
дела. Директория не пожелала даже принять делегацию,
313

а принявший ее 23 марта Талейран приказал членам
делегации вернуться в Неаполь и обратиться к находив¬
шемуся там французскому комиссару. Тем временем с
отъездом Шампионне Лауберг был отстранен от долж¬
ности председателя и переведен из Центрального коми¬
тета в Законодательный. Бассаль, обвиненный в зло¬
употреблениях, был арестован и заменен другим мини¬
стром финансов — Доменико Ди Дженнаро. Жульен
также подвергся аресту, хотя против него не было вы¬
двинуто никаких обвинений. Очевидно, причиной ареста
были его дружба с Шампионне и его известные всем
демократические настроения и благосклонное отношение
к итальянским сторонникам объединения.
Что касается законодательной деятельности, то пер¬
вому временному правительству удалось издать лишь
один действительно полезный и важный закон, обнародо¬
ванный 29 января 1799 года. Этим законом отменялись
фидеикомиссы, право первородства и замещения. Была
также проведена административная реформа, установив¬
шая в Неаполе, подобно другим республикам, департа¬
менты, делившиеся на кантоны, которые в свою очередь
делились на коммуны, причем все эти административные
единицы управлялись выборной администрацией. Но из-
за чрезмерной сложности избирательной системы и спеш¬
ки, с которой проводилось новое территориальное деле¬
ние, реформу эту было трудно осуществить, и спустя
некоторое время было восстановлено прежнее террито¬
риальное деление, причем изменились лишь названия
провинций.
Наконец, в период первого временного правительства
началось обсуждение закона об отмене феодальных прав.
Если бы этот закон был бы сразу же издан (как закон
о фидеикомиссах), ясно изложен, радикально составлен
и тут же проведен в жизнь (или по крайней мере торже-
. ственно провозглашен в дни установления республикан¬
ского режима, то есть в первой половине февраля), то
причины восстания, возможно, были бы устранены и
крестьянские массы удалось бы привлечь на сторону
революции и республики. Но этого не случилось. Закон
об отмене феодальных прав, предложенный первому вре¬
менному правительству в первой редакции 19 февраля
Джузеппе Альбанезе, был окончательно утвержден лишь
25 апреля, уже после приезда Абриаля, когда было
314

слишком поздно для привлечения восставших крестьян¬
ских масс на сторону •республики.
Обсуждение этого закона вызвало раскол среди пат¬
риотов. В то время как все они были единодушны в во¬
просе отмены без выкупа прав феодалов на повинности,
связанные с личной зависимостью, равно как и самой
личной зависимости крестьян, то по вопросу о реальных
правах феодалов, то есть о правах, вытекавших из вла¬
дения феодальными доменами, а следовательно, и по
вопросу о связанных с таковыми владениями повин¬
ностях (десятина и натуральные повинности) образова¬
лось два течения. Некоторые члены временного прави¬
тельства — Альбанезе, Честари, Лауберг и Парибелли —
придерживались того мнения, что все феоды должны
впредь принадлежать народу (следовательно, и комму¬
нам), без выплаты баронам выкупа; по их мнению, фео¬
дальные владения были результатом узурпаций, поэтому
против баронов следует применять принцип «adversus
fares aeterna auctoritas» («против вора закон вечен»).
Далее они утверждали, что для республики было бы
весьма опасным предоставлять баронам экономическую
и, следовательно, политическую власть, которая неиз¬
бежно имела бы место, если бы закон о ликвидации
феодальных прав ограничился лишь ликвидацией зави¬
симости феодальной собственности от сюзерена с его пра¬
вом на выморочное имущество и превратил бы феодаль¬
ную собственность баронов в их полную частную (алло¬
диальную) собственность.
Другие, как Пагано, утверждали, что поскольку фео¬
дальные владения можно было продавать и покупать,
то всякий, кто смог бы доказать, что он приобрел свои
феодальные владения законным путем, должен рас¬
сматриваться как их законный владелец. Поэтому они
предложили приостановить на некоторое время выпла¬
ту баронам каких бы то ни было феодальных платежей
и повинностей и назначить комиссию, которой бароны
должны были в трехмесячный срок представить доказа¬
тельства законности их феодальных владений. После
этого владения, признанные законными, следует освобо¬
дить от всех обязательств и превратить их в аллоды,
подлежащие лишь обычному обложению. И, наконец, в
обмен на отказ нации от права на возврат ей этих вла¬
дений бароны должны были уплатить компенсацию
316

деньгами или землей. При осуществлении такой систе¬
мы, которое повлекло бы за собой многочисленные тяж¬
бы, столкнулось бы с рядом трудностей и весьма затя¬
нулось, возможно, многие бароны и стали бы полными
хозяевами своих феодальных владений. Эта осторож¬
ная точка зрения не завоевала большинства. Принятый
позднее закон был относительно более решительным.
Он упразднил все феодальные институты и права,
передал коммунам феодальные владения и установил,
что «все прочие земли, именовавшиеся ранее феодаль¬
ными, и постройки, принадлежавшие бывшим баронам,
сохраняются за ними, как и всякая иная аллодиальная
собственность любого гражданина». Но с принятием
этого закона слишком запоздали. Республика прибли¬
жалась к своему трагическому концу, и ломка феодаль¬
ного строя практически не была осуществлена. Следо¬
вательно, главными причинами, помешавшими Неапо¬
литанской республике провести эту коренную реформу,
были: излишняя скрупулезность умеренных и в еще
большей степени сопротивление баронов, имевших
влияние на Макдональда и добившихся того, что санк¬
ционирование этого важнейшего закона было отсрочено.
Это обстоятельство было обусловлено, впрочем, самим
характером патриотического и республиканского движе¬
ния в Неаполе. Якобинское направление, типичное для
некоторых эмигрантов, не только не смогло одержать
здесь верх, но утратило всякое значение во время ко¬
роткого периода господства представителей этого рес¬
публиканского и патриотического движения. Это прои¬
зошло отчасти в силу влияния французов, отчасти под
давлением земельной буржуазии и аристократии, пред¬
ставлявших собой социальную базу правящей группы
Неаполитанской республики.
Реорганизация правительства, проведенная Абриа-
лем 14 апреля 1799 года, заключалась в создании испол¬
нительной комиссии в составе пяти членов — Игнацио
Чиайя, Джузеппе Аббомонти, Эрколе Д’Аньезе, Джу¬
зеппе Альбанезе и Мельхиорре Дельфико (и на сей
раз замененного Логотетом) — и законодательной комис¬
сии в составе 25 человек, среди которых были Марио
Пагано, Доменико Чирилло, Джузеппе Мариа Галанти
и некоторое время Винченцио Руссо. Габриель Монто-
не был назначен военным министром и в последние
316

месяцы существования республики оказывал большое
влияние на решения правительства. Чезаре Парибелли,
бывший главным советником Абриаля при подборе
этих людей, не захотел войти в состав правительства и
отбыл в Цизальпинскую республику и Францию с
целью добиться для Неаполитанской республики помо•'
щи парижской Директории. Однако он должен был
задержаться в Генуе и уехал во Францию немного
позднее. Несколькими днями раньше уехал из Неапо¬
ля и Карло Лауберг, против которого сразу же после
отзыва Шампионне началась враждебная кампания и
выдвигались обвинения личного характера, не соответ•
ствовавшие действительности.
20 мая новая законодательная комиссия начала об¬
суждение проекта конституции, разработанного преды¬
дущим законодательным комитетом, в частности Марио
Пагано при участии Джузеппе Честари и Джузеппе Ло-
готета (это обсуждение так и не было закончено). Этот
проект воспроизводил в общем французскую Конститу¬
цию 1795 года, но имел некоторые характерные осо¬
бенности. В декларации прав и обязанностей утверж¬
далось, что человек обязан «оказывать помощь другим
людям и стараться сохранить и улучшить существова¬
ние себе подобных», следовательно, вменялось в обя¬
занность «кормить нуждающихся» и «просвещать и обу¬
чать других». Что касается той части Декларации, в
которой рассматривались собственно конституционные
вопросы, то в ней предусматривалось создание исполни¬
тельного органа из пяти членов, именуемого архонта-
том (Arcontato), и Законодательного собрания, в кото¬
ром, в противовес французской конституции, право
вносить законы предоставлялось численно меньшей ас¬
самблее, именуемой сенатом, а право их утвержде¬
ния — численно большей, именуемой советом. И, нако¬
нец, предлагалось создание двух новых учреждений —
трибунала цензуры (в каждом кантоне), которому
принадлежало право суждения о поведении граждан,
и эфората — нечто вроде верховного конституционного
суда, облеченного правом предлагать сенату изменение
статей конституции. И в завершение ни одна статья
проекта конституции не касалась, подобно римской
конституции, вопросов религии и отношений между го¬
сударством и церковью. е
317

Когда Абриаль провел реорганизацию иеаполитан-
ского правительства, в провинциях уже создалось весь¬
ма тяжелое положение. Выше уже упоминалось, что
французским частям, столкнувшимся в Абруццах с
сильным сопротивлением населения, все же удалось
пройти через этот горный район и около Венафро при¬
соединиться к остаткам войск, которые шли из Рима,
оставляя позади себя в абруццских городах республи¬
канскую администрацию. Другой очаг восстания, весь¬
ма затруднивший столь важную для французов и для
новой республики связь с Римом и Севером, немедлен¬
но возник в пограничной зоне между Лациумом и Кам¬
панией, — зоне, веками кишевшей контрабандистами и
разбойниками. Однако, как только был занят Неаполь,
революция без особых трудностей быстро охватила и
остальную часть королевства. Поднялись Базиликата,
Калабрия, Апулия и Салерно. Почти повсюду в глав¬
ных городах районов и в местечках стихийно возникала
республиканская администрация, направлявшая своих
делегатов в Неаполь, а из Неаполя посылались комис-
сэры, уполномоченные устанавливать новый режим.
Это свидетельствует о том, что республиканские идеи
получили широкое распространение среди провинциаль¬
ной буржуазии, которая была враждебно настроена
по отношению к королевскому правительству, а у кре¬
стьянских масс этих районов, расположенных далеко
от границ, в эти первые дни не было антиреспубликан-
ских настроений. Только на крайнем юге Калабрии,
вокруг Реджо, местная администрация была по-преж¬
нему предана королю.
Но этот успех был недолгим, ибо республиканцы не
сумели им воспользоваться. Республика не предприня¬
ла решительных действий в пользу крестьянских масс,
ожидавших упразднения феодального строя и в первую
очередь желавших стать собственниками своих феодаль¬
ных держаний (впрочем, в отдельных местах крестьяне
стихийно действовали в этом плане). Особенно большую
роль сыграло запоздалое принятие закона об отмене
феодального строя. Словом, руководящие группы мел¬
кой и средней провинциальной буржуазии и в еще
большей степени руководители неаполитанского прави¬
тельства не сумели или не захотели приобщить к ре¬
волюционному движению крестьянские массы с помо-
318

щью того единственного средства, которое сделало бы
это возможным, — радикального решения земельного
вопроса. Главная причина этой пассивности заключа¬
лась, как уже было сказано, в том, что основой этой
буржуазии была главным образом земельная собствен¬
ность. Поэтому сильная встряска, которую революция
(пусть они и не понимали ясно ее целей) дала кре¬
стьянским массам, приведя их в движение, вылилась в
грандиозный реакционный мятеж, вместо того чтобы
пойти на пользу республике. Этому способствовало и
поведение французов, которые и в Неаполитанской
республике занимались расхищением и грабежами, а
также контрреволюционная пропаганда агентов Бурбо¬
нов и большей части духовенства, пропаганда, которая
велась годами и легко воспринималась нищим и суе¬
верным населением. В какой-то момент случилось так,
что слово «якобинец» стало отождествляться с буржуа
(что отчасти соответствовало действительности) или
даже с аристократом; и борьба с ними приняла харак¬
тер слепой классовой ненависти, ловко использованной
реакционерами. Весьма показательны в этом отноше¬
нии песни, получившие в те дни широкое распростра¬
нение среди восставших, как, например, песня, распе¬
ваемая в Базиликате:
Пусть под звуки барабана
Живут и здравствуют низы.
Пусть под звуки тамбурина
Воспрянут бедняки.
Под звуки колоколов
Да здравствует простонародье!
А под звуки скрипок
Пусть погибнут якобинцы1.
С другой стороны, необходимо учитывать, что фран¬
цузские силы были малочисленны, что Неаполитанская
республика всегда располагала небольшим количеством
войск и что французы и неаполитанские правители до¬
пустили немало стратегических и тактических ошибок.
Поэтому отряды повстанцев, возглавляемые бандитами
(вроде Миккеле Пецца, получившего прозвище Фра
Дьяволо, и Гаэтано Маммоне), а также офицерами
1 Опубликовано В. С го се, Canti politic! del popolo napoletano,
in «Aneddoti di varia letteratura», vol. П, Bari, 1953, p. 270.
319

Бурбонов (бывшими баронскими слугами), а зачастую
и священниками, могли не только хозяйничать в дерев¬
нях, перерезать коммуникации и совершать налеты, но
и занимать целые провинции и города. И, наконец, при¬
была экспедиция кардинала Фабрицио Руффо, который
взял на себя военное и политическое руководство всем
повстанческим движением.
Фабрицио Руффо ди Баранелло, выходец из кала- ־
брийской дворянской семьи, занимал в Папском госу¬
дарстве ряд ответственных должностей. Став кардина¬
лом, он вернулся в королевство, где занимал ряд адми¬
нистративных постов. Но до последнего времени он не
пользовался каким-либо значительным политическим
влиянием. В январе 1799 года в Палермо он предло¬
жил королю организовать экспедицию в Калабрию для
отвоевания королевства. Получив согласие короля, он
вместе с несколькими единомышленниками (всего во¬
семь человек) высадился 7 февраля в окрестностях
Реджо. За месяц ему удалось организовать в этой части
Калабрии, ни разу не оккупированной республикан¬
цами, небольшое Христианское королевское войско
(Armata cristiana е reale) и соединиться с повстанчески- •
ми отрядами. Таким образом, ему удалось 7 марта
занять Катандзаро, 15 марта — Козентцу и 22 марта —
Котроне.
Тем временем Шампиоцре, встревоженный масшта¬
бами восстания, решил направить в провинции экспе¬
дицию, перед которой была поставлена задача обеспе¬
чить власть французов в первую очередь в Апулии и во
вторую очередь в Калабрии. Экспедиция состоялась в
марте и была отчасти успешной, поскольку восстанови¬
ла республиканскую власть вплоть до Бриндизи. Зато
потерпела поражение экспедиция, посланная неаполи¬
танским правительством в Калабрию, которую должен
был осуществить легион под командованием Джузеппе
Скипани. Однако положение в начале апреля не было
с военной точки зрения безнадежным, так как после
занятия всей Калабрии большая часть солдат Руффо
разбрелась, и кардиналу пришлось потратить немало
трудов, чтобы снова соб_рать свою армию. Но в апреле
произошло решающее военное событие. В Неаполь по¬
ступили сведения о первых неудачах в войне против
австрийцев генерала Шерера в Ломбардии. Эго выну-
320

дило Макдональда 15 апреля отдать приказ француз¬
ским войскам, стоявшим гарнизоном в Апулии, отсту¬
пить к Неаполю. После получения вслед за этим новых
неприятных известий из Ломбардии французский ко¬
мандующий, оставив в замке св. Эльмо гарнизон в
900 человек, в Капуе — 2100 человек, в Гаэте— 1500 че¬
ловек, вышел 7 мая из Казерты и с большей частью
•'30ей армии двинулся на север. Неаполитанская рес¬
публика была предоставлена самой себе.
Почти одновременно с Неаполитанской монархией
пала и пьемонтская. Оккупация Пьемонта, где француз¬
ские гарнизоны занимали уже основные стратегические
пункты, в результате решительных действий Жубера
была завершена в 2—3 дня без единого выстрела. 8 де¬
кабря 1798 года Карл Эммануил IV был вынужден
подписать акт, согласно которому вся власть в Пьемон¬
те переходила к французам, всем гражданам было
предложено подчиняться правительству, которое будет
создано, а армии было приказано считать себя
составной частью французских войск. 9 декабря ко¬
роль со всей семьей, эскортируемый 80 пьемонтски¬
ми драгунами и таким же количеством французских
драгун, отбыл в Парму, а оттуда в январе — во Фло¬
ренцию, где он был принят как гость великого герцога.
Во Флоренции он встретился с папой; там же ему за¬
свидетельствовал почтение Альфьери, в прошлом «не¬
навистник тиранов». Спустя некоторое время король
уехал в Сардинию и 3 марта высадился в Кальяри. По¬
чувствовав себя наконец в безопасности, он опубли¬
ковал здесь торжественный протест против акта отрече¬
ния от престола, вырванного у него в декабре, против
действий французов и против реформ, проводимых ими
в Пьемонте. Так был положен конец Пьемонтской монар¬
хии. Нельзя сказать, чтобы поведение представителя
Савойского дома, столь жестоко подавлявшего пьемонт¬
ское якобинское движение, было в критическую минуту
более мужественным, чем поведение Бурбона.
Однако кровопролитная борьба пьемонтских якобин¬
цев, прошедших через более тяжелые испытания, чем
другие якобинцы Италии, не завершилась с падением
Савойской монархии. Она была лишь прелюдией к
21 История современной Италии	321
французской аннексии. И действительно, 12 декабря,
после отъезда короля, в Турине не была провозгла¬
шена республика, а лишь создано временное правитель¬
ство в составе 15 членов, почти сплошь умеренных.
19 декабря его состав был увеличен еще на 10 человек,
на сей раз из числа демократов, среди которых были
Гульельмо Черизе и Карло Ботта. Французский посол
Эймар стал гражданским комиссаром, а Амло напра¬
вился в Пьемонт, чтобы приступить к его финансовой
эксплуатации. Инструкции, данные этим комиссарам
Директорией, имели целью воспрепятствовать объедине¬
нию Пьемонта с Лигурийской или Цизальпинской рес¬
публикой. Пьемонтцам предоставили выбирать между
присоединением к Франции и самостоятельной респуб¬
ликой, причем было ясно, что Директория предпочи¬
тает подготовить почву для аннексии. Пока же пьемонт¬
ское войско было включено во французскую армию.
Вскоре в состав временного правительства в Турине
вошел Карло Босси из Санта-Агаты — бывший предста¬
вителем короля Сардинии, в Гааге, вернувшийся в
Пьемонт после кратковременного пребывания в Пари¬
же. Это был самый ярый сторонник идеи немедленного
присоединения к Франции, к которой положительно от¬
неслись многие умеренные и даже кое-кто из старых
демократов, например Ранца. Все они были убеждены
в том, что лучше добровольно пойти навстречу поже¬
ланиям Директории, чем быть вынужденным к этому.
Они надеялись впоследствии, будучи уже гражданами
великой республики, дрбиться облегчения финансовых
тягот и прекращения систематического разграбления
страны.
Поэтому в феврале 1799 года во всех общинах было
проведено голосование по вопросу о присоединении к
Франции. Голосование это дало положительный резуль¬
тат благодаря нажиму правительства, грозному присут¬
ствию французских войск и весьма распространенному
убеждению, что присоединение к Франции — единствен¬
ный путь для эффективного улучшения положения־ в
стране.
Присоединение Пьемонта к Франции было тяжелым
ударом для патриотического объединительного движе¬
ния, и, конечно, дело не обошлось без оппозиции как со
стороны тех, кто надеялся на создание единой итальян-
322

ской республики, так и со стороны тех якобинцев, ко¬
торые положительно относились к созданию самостоя¬
тельной Пьемонтской республики. К моменту голосова¬
ния по вопросу о присоединении, сопротивление пат¬
риотов в Пьемонте приняло характер настоящего ши¬
рокого заговора, организованного «Обществом лучей'»
(«Societa dei Raggi») — тайным обществом, существо¬
вавшим и в других районах Италии. Деятельность его
была покрыта тайной в течение долгого времени. Только
недавние исследования выяснили частично его харак¬
тер, причем некоторые из этих разъяснений носят пока
еще предположительный характер.
Первое упоминание о существовании тайного обще¬
ства, целью которого было объединение Италии и ее
независимость, мы находим у Карло Ботта в его книге
«История Италии с 1789 по 1814 год», где утверждается,
что уже к концу 1796 года было известно о существова¬
нии тайного общества, именуемого «Черной лигой»
(«Lega пега»), задачей которого было достижение пол¬
ной независимости Италии. Ботта, зачисленный в 1796
году во французскую армию врачом, издал в 1824 году
свою «Историю», в которой писал: «В секретных пись¬
менных и устных донесениях генералов и комиссаров
Французской республики часто упоминалось о «Чер¬
ной лиге», и я был свидетелем того, как этот призрак не
давал кое-кому спокойно спать. Верно, что сторонники
этой секты ненавидели французов столь же сильно, как
и немцев, и страстно желали, чтобы Италия освободи¬
лась и от тех и от других и управлялась собственными
законами... Они хотели воспользоваться первыми, чтобы
изгнать вторых, а затем, используя силу объединенной
Италии, прогнать первых...» 1 Но об этой «Черной ли¬
ге» больше, пожалуй, ничего неизвестно, так что неко¬
торые ученые даже сомневаются в существовании ее как
самостоятельной организации и полагают, что можно
без колебаний отождествлять ее с «Обществом лучей»,
о котором тот же Ботта подробно говорит в своей кни¬
ге после изложения истории государственных переворо¬
тов, совершенных французами в Цизальпинской респуб¬
лике. «В то время, — пишет Ботта, — возникла особая
1 С. Botta, Storia d’Italia dal 1789 al 1814, Italia, vol. I, 1825,
p. 451.
21*	323

секта, одинаково враждебная как французам, так и нем¬
цам, которая хотела избавить Италию как от одних, так
и от других и ставила своей целью сделать Италию са¬
мостоятельной и независимой. С этой целью в Милане
собрались руководители, главными из которых были ге¬
нерал Лагоз, Пино и Тейе, а также Бираго из Кремоны
и другие — как из Цизальпинии, так и из иных частей
Италии. Они были единодушны в том, что все усилия
должны быть направлены на достижение этой цели. Бы¬
ло решено распространять среди народа лозунги, при¬
зывающие к независимости; вовлекать в объединение
по возможности больше людей; сговориться с римлянами
и неаполитанцами, на всякий случай завербовать в Ро¬
манье отряды, которые, в зависимости от обстоятельств,
могли бы направиться в близлежащие долины или отсту¬
пить к хребту Апеннинских гор. Чтобы обеспечить вы¬
полнение этого плана, созывались, главным образом в
Болонье, тайные собрания, поддерживавшие между со¬
бой связь. И так как тайные группы расходились из
Болоньи, как из центра, в виде лучей в другие госу¬
дарства Италии, то эту организацию заговорщиков и
называли «Обществом лучей» 1.
Что касается «Общества лучей», то, помимо высказы¬
вания Ботта, удалось найти и другие свидетельства,
подтверждающие это; между тем о существовании «Чер¬
ной лиги» у нас фактически имеются лишь туманные со¬
общения самого Ботта (изложенные выше). А так как
имеются совершенно точные сведения о распространении
в 1797—1798 годах среди значительной части итальян¬
ских патриотов идеи объединения и независимости Ита¬
лии, то, учитывая все это, можно прийти к выводу, что
«Черная лига» либо вообще не существовала как реаль¬
ная самостоятельная организация, а являлась лишь обоб¬
щающим термином, которым (судя по более или менее
правдоподобной информации) обозначались отдельные
группы патриотов, либо если и существовала, то при¬
мыкала к «Обществу лучей» и отождествлялась с ним.
В этом случае Ботта, пожалуй, на один год опередил
примерную дату ее создания.
В своем свидетельстве Ботта если и не совсем то¬
чен, то глубоко правдив, хотя, возможно, он кое-что и
1 С. Botta, op. cit., vol. II, p. 349—350.
324

не договаривает (бывший, понвидимому, членом «Обще¬
ства лучей», Ботта много лет спустя, когда писал свою
«Историю», стал уже консерватором). Но, и помимо сви¬
детельства Ботта, можно на основании последних иссле¬
дований утверждать, что «Общество лучей» уходило
своими корнями в те группы итальянских патриотов —
сторонников объединения, которые с первых же дней
подготовки во Франции Буонарроти «Заговора равных»
и революционного движения в Италии установили тес¬
ные связи с наиболее передовыми представителями со¬
хранившегося французского якобинства. Наличие этих
связей между сторонниками объединения Италии и фран¬
цузскими «анархистами» подтверждается многими доку¬
ментами Директории и ее агентов в Италии. Помимо
этого, весьма показательна деятельность в Италии неко¬
торых ׳французов — людей передовых, демократических
взглядов, в первую очередь Марка Антуана Жюльена
из Дрома, бывшего недолгое время секретарем времен¬
ного неаполитанского правительства, о чем шла речь
выше. Жюльен, бывший ранее комиссаром Комитета
общественного спасения, а затем принимавший участие
в заговоре Бабефа, подвергшийся аресту и оправданный,
прибыл в Италию после мая 1797 года. В июле 1797 года
Бонапарт поручил ему редактирование «Курье де л’арме
д’Итали», но вскоре отстранил его от этой работы, ве¬
роятно из-за того, что тот поддерживал политику объ¬
единения Италии. Жюльен изложил тогда свои взгляды
в брошюре «Несколько советов цизальпинским патрио¬
там» («Quelques •conseils aux patriotes cisalpins»), где
он отстаивал необходимость расширения Цизальпинской
республики как первого шага к объединению всей Ита¬
лии. Известно также, что он организовал в Милане в
1797 году Комитет по распространению республикан¬
ских идей и идей объединения (по-видимому, одна из тех
организаций, из которых возникло «Общество лучей»).
По существу, антифранцузские настроения сторон¬
ников объединения Италии не были направлены против
всей Франции, а в основном лишь против Франции
официальной — в лице Директории, ее комиссаров и
гражданских агентов (многие из которых были дворян¬
ского происхождения), рассматривавших Италию как
«лимон, который следует выжать» (так выразился Кар¬
но о Ломбардии в 1796 году), как завоеванную терри¬
325

торию, пригодную для эксплуатации, которую следует
оставить разъединенной и опекаемой и использовать
как разменную монету при переговорах с австрий-
нами. Итальянские патриоты — сторонники объединения
больше доверяли отдельным генералам, выходцам из
народа, например Брюну, Жуберу, Шампионне. Эти
сильные люди, хотя и допускали хищения и грабежи, а
подчас и благоприятствовали им, оставались враждеб¬
ными Директории и ее гражданским агентам. Кроме
того, у них не было никакой политической предвзятости
по отношению к итальянцам. А этой предвзятостью
отличались все люди Директории, унаследовавшие ста¬
рые дипломатические традиции, согласно которым объ¬
единение Италии считалось опасным для Франции. Но
сторонники объединения Италии были прежде всего
полностью согласны с левой французской оппозицией —
с людьми, объявившими себя продолжателями дела
великих революционеров 1793 года, боровшимися против
клики дельцов и политиканов, господствовавших во
Франции после Термидора. Словом, для этих сторон¬
ников объединения Италии оставалась в силе програм¬
ма, разработанная Буонарроти в начале 1796 года: тор¬
жество якобинцев во Франции и торжество сторонников
объединения в Италии, — это две задачи, которые обус¬
ловливали друг друга. Этой политике сторонников
объединения Италии противодействовали в итальянских
республиках умеренные и псевдодемократы, привержен¬
цы политики Директории, все те, кто в Цизальпинской
республике поддерживал государственные перевороты
Труве и Рибо; все те, кто по соображениям местниче¬
ства не хотел объединения или был готов удовлетво¬
риться лигой старых и новых итальянских государств
под французским протекторатом; все те, кто боялся
быть сметенным сильным революционным и патриота-
ческим движением. Эти умеренные лучше, чем сторон¬
ники объединения, отражали фактическое состояние
умов большинства итальянской буржуазии. Надо пом¬
нить, что это была в преобладающем большинстве аг¬
рарная, землевладельческая буржуазия, враждебная,
правда, господствовавшей узкой группе аристократов
и духовенства, но все же опасавшаяся слишком пере¬
довой демократии, которая смогла бы привести к из¬
менению существовавшего строя в деревне. И хотя сто¬
326

ройники объединения Италии придерживались более
умеренных взглядов, чем их французские друзья, их
дух разрушения всех старых государств и демагогия,
к которой иные из них прибегали, делали их подозри¬
тельными в глазах так называемых «благонамеренных»,
из которых состояло большинство буржуазии.
Вполне естественно, что сторонники объединения
Италии, видя, что агенты Директории не доверяют им
и относятся к ним с подозрением, встали в 1798 году
(главным образом в конце его) на путь конспирации и
организовали тайные общества; их связи с француз¬
скими якобинцами также были тайными. С другой сто¬
роны, не исключено, что на создание «Общества лучей»
оказали влияние и некоторые связи, существовавшие
ранее между отдельными создателями этого общества.
Показательно, что одним из его руководителей был та¬
кой человек, •как князь Алессандро Савьоли из Болоньи,
проживавший ранее в Баварии и высланный оттуда как
член секты иллюминатов Вейсгаупта. Кроме того, «Об¬
щество лучей» было не только заговорщической органи¬
зацией, созданной по образцу организации Бабефа. Оно
имело и свой астрономический символ, который нельзя
было придумать в несколько месяцев и который, несо¬
мненно, был унаследован от других, ранее существовав¬
ших тайных обществ масонского типа.
Нельзя также исключать возможность существова¬
ния связей между «Обществом лучей» (или, вернее,
отдельными его членами) и тайными агентами держав,
воевавших с Францией, в первую очередь с австрийски¬
ми агентами. Австрия все время активно действовала
в Италии и сохраняла там разнообразные связи.
Как бы то ни было, к концу 1798 года и в начале
1799 года деятельность «Общества лучей» достигла
большого размаха. В феврале 1799 года это общество,
или одно из его ответвлений, организовало в Пьемонте
заговор. Встревоженный генерал Груши, командовав¬
ший тогда французскими войсками в Пьемонте, сообщил
об этом 20 плювиоза VII года (8 февраля 1799 года)
комиссарам Эймару и Амло, а последние довели до све¬
дения Директории 1. Целью заговорщиков было прогнать
1См. J. Godechot, Les commissaires aux armees sous le Di-
rectoire, vol. II, Paris, 1941, p. 222 — 225י
32Г

французов, за исключением «крайних» революционеров,
и учредить в Италии республику, управляемую комите¬
тами. Главным организатором заговора в Пьемонте
был поэт Джованни Фантони, тосканец по происхож¬
дению, о котором уже упоминалось в связи с диссерта¬
цией, присланной на известный конкурс 1796 года.
К этому движению примкнули также некоторые видные
пьемонтские патриоты: член временного правительства
Черизе, Пеллиссери и Пико. Согласно сообщениям Гру¬
ши, в каждом главном провинциальном городе сущест¬
вовал комитет пяти патриотов; каждый из этих комите¬
тов назначал комитет четырех, который в свою очередь
назначал комитет восьми. Восьмерки и четверки в каж¬
дой коммуне назначали «начальника отряда», который
не должен был знать конечной цели операции, но должен
был располагать как можно большим числом людей, го¬
товых бороться с французами. Комитеты пяти в свою
очередь были связаны между собой и подчинялись Цент¬
ральному комитету. Эта структура, как видим, напоми¬
нала структуру, примененную Бебефом в его заговоре.
11 февраля было арестовано несколько заговорщи-
ко׳в, и среди •них Фантони, которого заключили в цита¬
дель Турина. Несколько дней спустя, к концу февраля,
вспыхнуло серьезное восстание в Монферрате (где уже
имели место кровопролитные волнения, жестоко подав¬
ленные в конце декабря), в Астиджано и в Акви.* Не¬
сколько тысяч восставших под командой некоего врача
Порты атаковали Алессандрию, но были отброшены,
вслед за чем последовали кровавые репрессии.
Не было никаких точных доказательств, что руково¬
дители движения за независимость и объединение Ита¬
лии принимали участие в этом восстании, носившем, по
существу, характер крестьянского мятежа и напоминав¬
шем восстания, происходившие спустя несколько меся¬
цев по всей Италии и руководимые, по־видимому, реак¬
ционными элементами. Выяснилось, однако, что вместе
с голубыми кокардами восставшим были розданы ма¬
ленькие портреты Марата и Лепелетье — мучеников-
якобинцев. Не исключено, что в провинциях отдельные
патриоты — сторонники независимости и члены заго¬
вора, раскрытого незадолго до этого генералом Гру¬
ши, — приняли участие в повстанческом движении и
пытались влиять на'него,
328

Итак, попытка воспрепятствовать присоединению
Пьемонта к Франции провалилась, но это не повлекло
за собой прекращения деятельности «Общества лучей»
и его ответвлений. Спустя несколько месяцев генерал
Лагоз предпринял в Средней Италии новую попытку,
носившую, однако, другой характер, да и сама обета-
новка коренным образом изменилась.
4. Реакция 1799 года. Отражение,
которое получил опыт революционного трехлетия
в итальянской политической мысли
Новая война между Францией и Австрией, начав¬
шаяся в первых числах марта 1799 года, !велась перво¬
начально в Германии, где генерал Журдан был разбит
эрцгерцогом Карлом, и в Швейцарии, где генерал Мас¬
сена, заняв Граубюнден, угрожал Тиролю. Военные
действия в Италии начались только 26 марта. Несколь¬
кими днями раньше французы, еще в начале января
занявшие, а затем демократизировавшие республику
Лукка, оккупировали Великое герцогство Тосканское,
принудив Фердинанда III оставить 27 марта Флоренцию
и отправив 1во Францию взятого в плен папу Пия VI.
В Тоскане не была учреждена новая республика; здесь
создали лишь временную администрацию, возглавляе¬
мую Рейнгардом — бывшим послом Франции во Фло¬
ренции, ставшим затем комиссаром. Эти новые завое¬
вания практически привели к ослаблению военных по¬
зиций Франции, ибо французские войска отдалялись от
главного театра военных действий.
С 26 марта по 9 апреля имели место бои на Адидже
с отрицательным исходом для французов, отступивших
к Адде и преследуемых австрийцами. Тем временем в
Италию прибыл с большими силами русский фельдмар¬
шал Суворов, принявший на себя командование всеми
австро-русскими силами, а французы заменили Шерера
генералом Моро. 27 апреля в Кассано на Адде произо¬
шел решительный бой. Французы потерпели поражение
и, начав отступление в Пьемонт, в тот же день остави¬
ли Милан. Так пала Цизальпинская республика.
В течение нескольких дней русско-австрийские вой¬
ска оккупировали всю Ломбардию, за исключением
Мантуи (которая сдалась лишь 9 -июля), городов Фер-
329

papa, Модена и Реджо с их районами. Почти всюду на¬
селение деревень и отдельных городов, уставшее от хи¬
щений и грабежей, чинимых французами, подстрекае¬
мое реакционными агентами и значительной частью ду¬
ховенства, восстало против французов и «якобинцев»,
как они именовали без разбору всех республиканцев.
Повсюду свирепствовал белый террор. В Милане
австрийцы создали правительство во главе с графом
Кокастелли, установившим суровый полицейский режим.
Тысячи патриотов были арестованы, а несколько сот
из них было сослано в Далмацию. Лишь часть патрио¬
тов смогла бежать во Францию, остальные сражались
против австрийцев в цизальпинских войсках, вошедших
в состав французской армии, или же были убиты в те
дни повстанцами.
В начале мая Суворов вступил в Пьемонт и, несмот¬
ря на энергичное сопротивление Моро, почти полностью
занял его, а 26 мая вошел в Турин. В Пьемонте дейст¬
вия русско-австрийских войск также были поддержаны
восстанием, получившим еще больший размах, чем в
Цизальпинской республике. Повсюду наблюдались слу¬
чаи варварской расправы с республиканцами. Францу¬
зы, где только могли, отвечали на это суровыми репрес¬
сиями. Отряды восставших крестьян возглавлялись быв¬
шими офицерами-монархистами, священниками и аван¬
тюристами разного происхождения. Отряды, действовав¬
шие в Северном Пьемонте под командованием некоего
Брандалуччиони и образовавшие небольшую армию
под названием «Армии веры» («Massa cristiana»), отли¬
чались крайней свирепостью. Позже Суворов разору¬
жил эти отряды и даже арестовал их командира. В Ту¬
рине русский фельдмаршал сформировал временное
правительство во главе с Карло Франческо Таоном ди
Ревелем, графом Сант-Андреа и другими преданными
савойскому двору лицами. В противовес австрийцам,
стремившимся отсрочить возвращение Карла Эммануи¬
ла IV, чтобы предварительно обеспечить себе террито¬
риальные компенсации, Суворов намерен был восстано¬
вить в Пьемонте в правах короля Сардинии.
Между тем Макдональд, вышедший 7 мая со своей
армией из Казерты и ведя непрерывные бои с повстан¬
цами, пересек Лациум и Тоскану и 9 июня перевалил
через Апеннины, соединившись с французскими силами,
330

еще удерживавшими Болонью. 'Направляясь в Пьемонт,
он вновь занял с 12 по 16 июня Модену, Реджо, Пар¬
му и Пиаченцу. Если бы ему удалось соединиться с
Моро, который отступил с основными своими силами в
Лигурию и располагал еще в Пьемонте крепостями
Алессандрия и Тортона, положение Суворова могло бы
стать весьма затруднительным. Но русский фельдмар¬
шал решительно атаковал Макдональда и победил его
в кровавой битве у Треббин, длившейся три дня — с 17
по 20 июня 1799 года. Моро же слишком медленно дви¬
гался из Генуи, а узнав о поражении Макдональда,
отступил. Остатки армии Макдональда, перевалив че¬
рез Апеннинские горы, добрались до Генуи через Пи¬
стою, Лукку и Специю.
Практически после битвы у Треббии французы по־
теряли всю Северную Италию, за исключением Лигурии
и отдельных изолированных крепостей. В июле они бы¬
ли вынуждены оставить и Тоскану, где значительно рас¬
ширилось восстание, начавшееся в мае в районе Ареццо.
Так называемая Аретинская армия с возгласами «Да
здравствует св. Мария!» направилась сначала к Сиене,
где была устроена ужасная резня евреев и «якобинцев»,
а затем в сторону Флоренции, оставленной 5 июля
французами. Во главе аретинских отрядов, вступивших
7 июля во Флоренцию, была своеобразная троица, со¬
стоявшая из некоего Лоренцо Мари — бывшего офицера
драгунов великого герцога, его жены Алессандрины
Мари —женщины легкого поведения, именуемой
«Вальдарнск&й девой» («Pulzella del Valdarno»), и анг¬
личанина Уиндхэма — бывшего дипломатического пред¬
ставителя во Флоренции, любовника Алессандрины.
В самих отрядах было большое число священников и
монахов, разжигавших фанатизм солдат. Вскоре аре-
тинские отряды заняли последовательно другие города
Тосканы и хозяйничали там около двух месяцев, пока
не вмешались австрийцы и не заставили их покинуть
Флоренцию. В августе они повернули против Римской
республики и совместно с австрийцами проникли в Ум¬
брию. Только в сентябре эти отряды были окончательно
распущены. Тоскана оставалась оккупированной авст¬
рийцами и временно управлялась сенатом Флоренции,
вернее небольшой группой реакционных сенаторов, пре¬
следовавших всех, кто положительно относился к Фран*
331

ции, даже людей, пользовавшихся доверием великого
герцога Петра Леопольда (например, Джанни, который
вынужден был эмигрировать).
Тем временем в июне трагически закончилось суще¬
ствование Неаполитанской республики.
После ухода французов связь с Римом в результате
восстания в Терра ди Лаворо была полностью прерва¬
на. Несколькими днями ранее Руффо продвинулся в
Базиликате и, заняв Матеру, направился к Альтамуре.
В Апулии было немало республиканских групп. В этом
районе можно было бы оказать сильное сопротивление,
если бы республиканское правительство (возможно, на¬
деявшееся восстановить связи с Севером) не приказа¬
ло Этторе Карафа, находившемуся со своим легионом
в Апулии, направиться в Абруццы. Поэтому привер¬
женец Бурбонов Мишеру, отплывший с Корфу с не¬
большими русскими и турецкими силами, смог в ко¬
роткий срок (менее месяца) легко занять Апулию,
между тем как Руффо захватил Альтамуру, преодолев
мужественное сопротивление местных республиканцев.
В это же время Карафа, пожалуй лучший из военных
• руководителей, которыми располагала республика,
столкнувшись с сильными отрядами абруццских пов¬
станцев, вынужден был уйти в Пескару, где оказывал
упорное сопротивление вплоть до 30 июня, когда Неа¬
поль уже капитулировал.
В начале июня войска Руффо, к которым присоеди¬
нились и войска Мишеру, подошли к Неаполю и со всех
сторон окружили его. Мантоне, руководивший военны¬
ми действиями республиканского правительства, безус¬
пешно пытался ослабить натиск, посылая в разных
направлениях небольшие отряды под начальством Ма¬
теры, Бельпульси и Скипани. Но слабые силы респуб¬
ликанцев терпели везде поражение: их рассеивали и за¬
ставляли отступать. Предложение начальника гарни¬
зона Капуи французского генерала Жирардона сконцен¬
трировать все наличные силы вокруг Капуи и Гаэты,
оставив в случае необходимости Неаполь, было отверг¬
нуто. Итак, Руффо смог 13 июня атаковать столицу.
После героического сопротивления, которое республи¬
канцы оказали на мосту Магдалины превосходящим
силам противника, они были разбиты, и сторонники Бур-
332

бонов вступили в город, где отряды Руффо и вновь
восставшие лаццарони устроили на несколько дней
ужасающую резню.
Значительные группы патриотов закрепились все же
в Кастель делл’Уово и в Винья и ди Сан-Мартино, защи¬
щаемых пушками замка св. Эльмо, удерживаемого
французами. Заняв эти сильные позиции, патриоты про¬
должали сопротивление. Тогда Руффо начал перегово¬
ры о сдаче этих замков без боя и предложил почетную
капитуляцию. Такая капитуляция была подписана
23 июня Руффо, Мишеру, русским Байлли (Bailli), тур¬
ком Ахметом, англичанином Футом, командовавшим ко-
рабля<ми, находившимися в то время у Неаполя, и комен¬
дантом замка св. Эльмо французом Межаном в качестве
гаранта Неаполитанской республики. Капитуляция га¬
рантировала республиканцам жизнь. Они должны были
выйти из замка на условиях почетной капитуляции, при
сохранении оружия и воинских знаков отличия, и полу¬
чали право либо уехать в Тулон, либо остаться в Неа¬
поле, не подвергаясь преследованиям. Но на следую¬
щий день в Неаполь прибыл с основной частью своего
флота Нельсон, имея на борту своего флагманского
судна лорда и леди Гамильтон. Сразу же после прибы¬
тия он заявил Руффо, что не может согласиться на
условия капитуляции, что с республиканцами надлежит
поступать как с повстанцами и изменниками, что одни
только французы, если они немедленно сдадут замок
св. Эльмо, смогут вернуться на родину. Руффо, убеж-
ценный в необходимости проведения политики терпи¬
мости и милосердия, которая, примирив республиканцев
с ׳монархией, в конечном счете усилила бы самое монар¬
хию, всеми силами пытался убедить Нельсона согласить¬
ся на условия капитуляции. Но Нельсон не хотел
и слышать об этом. Он решил строго придерживаться
политики, угодной Фердинанду и Марии Каролине.
Английский адмирал хотел не только угодить своей лю¬
бовнице, но и уничтожить «французскую» партию в
Неаполе и еще крепче связать королевство с английской
политикой. Итак, республиканцы, покинувшие крепости,
были погружены на корабли, но им не разрешили от¬
плыть до решения короля, а последний, прибыв 8 июля
в Неаполь, официально заявил об отмене условий ка¬
питуляции. Началась резня патриотов. Немного позже,
333

11 июля, капитулировали и были отправлены во Фран¬
цию французы, остававшиеся до тех пор в замке
св. Эльмо. Патриотов же, героически защищавшихся еще
несколько дней в Винья ди Сан-Мартино, Межан пере¬
дал бурбонскому правительству. Обнаружив среди своих
солдат нескольких патриотов, переодетых во француз¬
ское обмундирование, в том числе Матера, который
действительно был французским офицером, Межан вы¬
дал их Бурбонам. После возвращения Межана во Фран¬
цию Шампионне предъявил ему обвинение в подлом
поведении, и Межан был предан военному суду. Но его
лишь «уволили с военной службы», а в дальнейшем воз¬
вратили в армию. Выдвинутое против него обвинение в
сдаче замка св. Эльмо за взятку доказано обнаружен¬
ными недавно документами. Аналогичные капитуляции
Капуи и Гаэты были подписаны .28 и 31 июля Жирар¬
доном. Французские, цизальпинские и польские солдаты
этих гарнизонов также получили право на выезд, между
тем как неаполитанцы были выданы королевскому пра¬
вительству, то есть палачу.
Государственные джунты, назначенные Фердинан¬
дом IV, учинили зверскую расправу над неаполитански¬
ми республиканцами. Более ста патриотов было повеше¬
но и обезглавлено; многие ׳были зверски убиты людьми
Руффо сразу же после занятия Неаполя. По решению
военно-полевого суда и при соучастии Нельсона был
убит и Франческо Караччиоло. Особенно поражает
убийство самых выдающихся людей. Речь идет именно
об убийстве, поскольку были нарушены условия капиту¬
ляции. Имена таких выдающихся людей, как Марио Па¬
гано, Винченцио Руссо, Элеонора де Фонсека Пимен¬
тель, Джузеппе Логотета, Игнацио Чиайя, Франческо
Конфорти, Доменико Чирилло, а также доблестных рес¬
публиканских бойцов Этторе Карафа, Паскуале Матера,
Андреа Витальяни, Габриеле Монтоне и многих других,
сохранятся не только в памяти итальянских патриотов,
но всего цивилизованного мира. Их убийство покрыло
вечным позором Фердинанда IV, Марию Каролину,
Нельсона и их сообщников. Мартиролог Рисорджимен-
то, открытый казненными заговорщиками 1794 и
1795 годов и продолженный пьемонтскими патриотами,
павшими в 1796, 1797 и 1798 годах, был увеличен длин¬
ным списком жертв неаполитанской революции.
334

Вслед за Неаполитанской республикой пала Рим¬
ская. В начале 1799 года !в Лациуме, Умбрии, Марке и
в граничащих с ними неаполитанских, а затем и в тос¬
канских провинциях развернулось восстание, связан¬
ное с повстанческим движением. А в это время француз¬
ский посол Бертольо почти полностью лишил власти
римское республиканское правительство. Однако окон¬
чательно Римская республика пала только в конце
сентября 1799 года. Французам удалось все же долго
продержаться в Риме и в Чивитавеккиа. Аретинские
отряды совместно с австрийскими войсками вступили в
Умбрию и 2 августа заняли Перуджу. Вскоре неаполи¬
танские войска вступили в Южный Лациум и стали про¬
двигаться к Риму вместе с небольшими русскими под¬
креплениями, присланными адмиралом Ушаковым. Но
еще до занятия ими Рима французский генерал Гарнье,
использовав разногласия между англичанами и рус¬
скими, договорился о капитуляции с капитаном Трауб-
риджем, командовавшим английским флотом, блоки¬
ровавшим Чивитавеккиа. Согласно этой капитуляции,
войска, стоявшие гарнизоном в Риме и в Чивитавеккиа,
получали право отплыть во Францию, а вместе с ними
могли отправиться и все желающие римские патриоты.
С этой капитуляцией не могли не считаться занявшие
Рим и Лациум русские и неаполитанцы.
Борьба в Марке, где восставших поддержал пере¬
шедший на их сторону цизальпинский генерал Лагоз,
была более длительной и сложной. Джузеппе Лагоз,
ломбардец испанского происхождения, был первым ко¬
мандующим Ломбардского легиона, созданного Бона¬
партом в 1796 году. Храбрый и способный офицер, он
стал в цизальпинской армии генералом; в то же время
он был одним •из виднейших демократов и сторонников
объединения. Один из главных противников государст¬
венного переворота, совершенного Труве, он летом
1798 года резко протестовал в Париже против полити¬
ки Директории. Как уже было сказано, его имя, соглас¬
но изложению Ботта, фигурирует среди основателей
«Общества лучей». Не исключено, что в какой-то мо¬
мент он установил связь с тайными агентами Австрии,
решившими использовать его против французов, в то
время как сам он надеялся использовать австрийцев
для осуществления своих планов. Кажется, однако,
335

маловероятным, чтобы его переход на сторону врагов
Франции был внезапным и неподготовленным. В начале
мая 1799 года Лагоз, будучи военным начальником
цизальпинского департамента Рубикон, приступил к
осуществлению своего плана, установив, по существу,
автономную военную администрацию, возглавляемую
его другом — членом «Общества лучей» — генералом
Доменико Пино. Но генерал Монришар, которому были
подчинены Лагоз и Пино, решительно вмешался и за¬
ставил обоих цизальпинцев отказаться от своих проек¬
тов. Пино подчинился. После прибытия в Анкону ему
удалось отвести от себя всякие подозрения, и он предо¬
ставил себя в распоряжение генерала Монье, коман¬
довавшего этим укрепленным районом. Между тем
Лагоз, вероятно более скомпрометированный и решив¬
ший довести дело до конца, бросил свой пост и, при¬
быв на юг Марке, примкнул к повстанцам, главным на¬
чальником которых был разбойник Шаболоне.
Став начальником нескольких тысяч повстанцев, ко¬
торых он пытался дисциплинировать и организовать из
них небольшую армию, Лагоз на протяжении несколь¬
ких месяцев воевал с французами и цизальпинцами,
возглавляемыми генералами Монье и Пино, которые в
свою очередь не ограничивались обороной. Имея базой
Анкону, они часто переходили в контрнаступление и не¬
однократно занимали различные города Марке. Так
развернулась беспорядочная партизанская война, ко¬
торую еще более осложняли недисциплинированность
восставших и противоречия между Лагозом и австрий¬
цами, которые в конце июня даже арестовали его, но
вскоре благодаря заступничеству Суворова освободили.
В начале августа Лагозу удалось замкнуть кольцо во¬
круг Анконы. Но город-был сильно укреплен, и Монье,
решивший сопротивляться, совершил несколько выла¬
зок. 10 октября 1799 года во время одной из таких вы¬
лазок Лагоз был убит, когда ему было всего лишь
26 лет. Гарнизон Анконы держался еще до 13 ноября,
когда Монье подписал с австрийцами договор о капиту¬
ляции на тех же условиях, что и в Чивитавеккии и Риме.
Французы могли вернуться во Францию, а итальянским
республиканцам было предоставлено право выбора:
следовать за французами или остаться, не подвергаясь
преследованиям.
336

Трудно судить о походе Лагоза, поскольку отдельные
его аспекты неясны. Перед своей смертью он будто бы
повторил, что его намерением было прогнать из Италии
и французов и немцев. Но какими бы ни были истинные
намерения цизальпинского генерала и подлинный ха¬
рактер его связей с австрийцами, ясно, что фактически
он •сыграл на руку реакционным силам, от которых, по
существу, не в состоянии был отмежеваться. Итальян¬
ское патриотическое движение не должно было блоки¬
роваться с этими реакционными силами: оно не смогло
бы добиться серьезных политических результатов дву¬
смысленными маневрами. Необходимо было оставаться
на стороне тех сил, которые, даже допуская ошибки,
лицемерие и притеснения, находились все же по срав¬
нению с Австрией и Бурбонами на более высокой сту¬
пени социального прогресса. Путь, предстоявший пат¬
риотам, был долгим, трудным и болезненным. Необхо¬
димо было, с одной стороны, бороться против француз¬
ской Директории и в то же время в открытом бою
сражаться против Австрии; с другой стороны, необхо¬
димо было бороться против значительной части народ¬
ных масс, тех масс, которых революция в Италии не
сумела привлечь на свою сторону и которые поэтому
были обречены пасть жертвой реакции, использовав¬
шей разбойников, всякого рода авантюристов и гряз¬
ных типов для руководства народными массами и для
разжигания их фанатизма. Патриотам пришлось отве¬
чать и за свои ошибки и за последствия эгоистической
и разбойничьей политики французской Директории. Но
знамя независимой и объединенной Италии не могло
не быть знаменем свободы и прогресса.
В то время как в Италии свирепствовала реакция и
провалилось антифранцузское выступление Лагоза, у
части итальянцев, эмигрировавших י во Францию или
сражавшихся еще на стороне французов в Лигурии,
возникли в связи с событиями во Франции новые надеж¬
ды, для которых было характерно дальнейшее усиление
стремления к национальному объединению.
30 прериаля VII года (18 июня 1799 года) во Фран¬
ции произошел новый государственный переворот. Ле¬
вые элементы, усилившиеся в результате последних вы-
22 История современной Италии	337

боров и поддержанные некоторыми военачальниками,
недовольными тем, как Директория вела войну, при¬
нудили двух членов Директории — Мерлена и Ларе-
вельера — подать в отставку и заменили их Муленом
и Роже-Дюко. Незадолго до этого член Директории
Рёбель был заменен Сийесом• В этот период, на про¬
тяжении нескольких месяцев, во Франции наблюдалось
оживление деятельности якобинцев; однако в то же
время еще более возросло влияние военных. И действи¬
тельно, хитрый Сийес начал совместно с военными под¬
готавливать почву для государственного переворота,
который преобразовал бы республику в диктатуру. Это
и было осуществлено Бонапартом 18 брюмера VIII года
(9 ноября 1799 года).
Сразу после 30 прериаля военным министром был
назначен генерал Бернадот. Жубер снова стал коман¬
дующим Итальянской армией; Шампионне, освобдж-
данный из тюрьмы, был назначен командующим армией
в Альпах. Этой армии было поручено сразу же после
укомплектования вторгнуться в Пьемонт. Массена оста¬
вался командующим Швейцарской армией. Ко всем этим
генералам, особенно к Жуберу и Шампионне, благоже¬
лательно относились левые элементы. Одновременно
они развернули в Законодательном собрании широкую
кампанию против старой Директории и ее гражданских
комиссаров и агентов, обвиняя их в хищениях и злоупо¬
треблениях, критикуя саму систему ведения войны и
политику, проводившуюся до этого в Италии.
Итальянские патриоты — сторонники объединения ре¬
шили воспользоваться этим новым положением. Находив¬
шиеся во Франции и в Генуе патриоты представили тог¬
да французскому Законодательному собранию несколько
петиций, в которых требовали проведения решительной
политики, направленной на создание единой итальянской
республики.
Первая из этих петиций была составлена в июне
1799 года в Генуе Чезаре Парибелли еще до получения
сведений о падении Неаполитанской республики. Подпи¬
сали ее и многие другие патриоты, находившиеся тогда
в Генуе. «В настоящее время, — говорится в петиции,—
Пьемонт не является ни монархией, ни республикой,
Цизальпинская республика слишком долго управлялась
отдельными проконсулами — тиранами и разбойниками,
338

дававшими ей законы и правителей, не считаясь с же¬
ланием и мнением итальянцев. 1’ак называемая револю¬
ция в Тоскане была не более, чем простой переда¬
чей верховной власти из рук великого герцога в ру¬
ки отдельных комиссаров и агентов Франции. В достой¬
ной сожаления Римской республике имена консулов, се¬
наторов и трибунов звучат как жестокая и грубая иро¬
ния. Неаполитанская республика — единственная, пред¬
ставлявшая собой зарождающуюся демократию, — была
при самом ее возникновении охвачена тесным кольцом
восстаний, которые задушили ее. Восстания эти, вызван¬
ные эксцессами и убийствами, чинимыми некоторыми
французскими агентами, были поддержаны сицилийским
двором в его интересах. Одним словом, все части Италии,
которые не могут дать своему населению ни Свободы, ни
Отечества, ни устойчивого порядка, ни единого центра,
ни определенной формы правления, — во весь голос при¬
зывают французский народ и правительство объявить
торжественным актом о создании Итальянской республи¬
ки. Лишь это могло бы их спасти, лишь это привело бы к
собиранию и объединению рассеянных составных частей
этого великого Целого и придало бы итальянцам ту энер¬
гию, которой они сейчас лишены, ибо создание респуб¬
лики явится для них могучим стимулом и ясным деви-
30м. Только тогда все итальянцы возьмутся за оружие и
будут знать, во имя чего они рискуют жизнью. Тогда
под великим знаменем объединенной Италии быстро воз¬
никнет воинственная республика, которая свергнет и
изгонит северных варваров» . Петиция предлагала также
созвать во Флоренции, как только это окажется воз¬
можным, «Национальное собрание» и создать времен¬
ное правительство для формирования новой республики 1.
Немного позже французскому Законодательному со¬
бранию была вручена еще одна петиция, подписанная
Карло Ботта и другими итальянскими эмигрантами, на-
холившимися во Франции, — пьемонтцами, цизальпин-
цами, венецианцами, римлянами и неаполитанцами. Она
напоминает петицию Парибелли. «Расчлененная на от¬
дельные республики Италия, — говорится в этой второй
петиции, — некогда великая и цветущая страна, являет
1 Полный текст петиции Парибелли см. В. С г осе, La rivolu-
zione napoletana del 1799, 6a ed., Bari, p. 347 — 351.
22*	339

собой ужасающее зрелище: она словно тело, разрублен¬
ное на части и лишенное души. Яблоко раздора было на
сей раз разделено пополам; политические интересы под¬
сказали тиранам Европы это выгодное для них решение;
триумвиры Франции сохранили эту раздробленность,
дабы лучше властвовать. От вас•, граждане-представите¬
ли, зависит вернуть народам Италии жизнь и процвета¬
ние. Объявите народы Италии — чья свобода была уже
вами признана, — объявите эти народы от Альп до Си¬
цилии вполне независимыми и свободными принять ту
форму демократического правления, которую они сочтут’
наиболее для себя подходящей. Предоставьте всем этим
народам подходящее место и время для созыва Нацио¬
нального собрания избранных ими представителей, ко¬
торые возьмут на себя великое дело разработки кон¬
ституции республики» 1.
В третьей петиции, врученной французским депута¬
там, еще лучше обосновывалась необходимость объедине¬
ния Италии. Озаглавленная «Обращение к французскому
народу и его представителям от имени «Общества италь¬
янских патриотов-эмигрантов», она была напечатана в
1799 году в Генуе в итальянском переводе под назва¬
нием «Обращение итальянских патриотов-эмигрантов к
французскому народу и его представителям». В ней под¬
черкивались экономические и моральные преимущества,
которые получила бы Италия в случае объединения:
«...единый язык, единое образование, единое граждан¬
ское и уголовное законодательство и, наконец, един¬
ство всех нравов и обычаев как методов и средств прав¬
ления — все это может создать национальное правитель¬
ство и разрушить старые пережитки партикуляризма,
который способствует сохранению в Италии духовного
федерализма, являющегося основой разобщенности наро¬
дов, и оказался более пагубным для Италии, нежели
гнет иноземцев. Не добившись единства, Италия, как и
Франция, никогда не сможет создать экономику, кото¬
рая обеспечила бы ее политическое существование» 1 2.
1 Петиция Ботта опубликована С. D i о п i s о 11 i, Vita di Carlo
Botta, Append ice, Torino, 1867.
2 «Обращение» было недавно опубликовано Перони вместе с дру¬
гими документами в статье «Le cri de I’ltalie» в «Riv. Stor. Itai.»,
K9 4, 1951 и № 1, 1952. Перони установил, что «Обращение» — это
самостоятельный документ, а не петиция Ботта, за которую ее до
этого принимали.
340

Авторы «Обращения» настойчиво подчеркивали преиму¬
щества, какие получила бы Франция, имея ■сильного
союзника в лице единой Итальянской республики.
К этим петициям следует добавить еще две брошюры
полемического характера, изданные тогда во Франции:
брошюра «Голос Италии» («Le cri de 1’Italie», Гренобль,
23 мессидора VII года), вышедшая, вероятно, из-под
пера Сальвадора и Фантони и направленная не только
против политики Директории в Италии, но и против
умеренных цизальпинских республиканцев; и брошюра
«Заметки о причинах, по которым деградировал об¬
щественный дух в Италии, и о средствах его возрож¬
дения («Apenju sur les causes qui ont	1’esprit
public en Italie et sur les moyens de le relever»,
Париж, 1799), написанная, по-видимому, Ботта и другим
пьемонтским эмигрантом Джован Джулио Робертом. В
этой брошюре были перечислены шесть причин полити¬
ческого кризиса Италии в 1799 году, все объяснявшиеся
политикой, проводимой французами: 1) националь¬
ное чувство в Италии было удушено, потому что была
совершена французская революция, а не итальянская,
2) конституция Цизальпинской республики была насиль¬
но изменена; 3) оскорбляли итальянцев; 4) помешали
им вооружиться; 5) совершались жестокие грабежи и
притеснения; 6) Италию оставили разъединенной.
По мнению авторов «Заметок», в Италии необходимо
было проводить политику, прямо противоположную той,
которая проводилась до того. Сразу же после изгна¬
ния австрийцев следовало прежде всего созвать в Риме
или Флоренции Национальное собрание для •выработки
конституции для всей Италии 1.
«Обращение», «Голос Италии» и «Заметки» были вру¬
чены 14 термидора VII года (1 августа 1799 года) Совету
пятисот якобинским депутатом Врио (из Ду), произнес¬
шим при этом энергичную речь, в которой он критиковал
основы политики, проводимой Директорией в Италии, и
резко нападал на Фепу, Труве, Амло, Риво, Шерера и
Груши, то есть именно на тех людей, которые больше
всех оказывали сопротивление итальянским патрио¬
там — сторонникам объединения. Врио обвинил этих
1 «Le cri de ГИаИе» и «Арегси» были опубликованы Перони в
упоминавшейся уже статье в <Riv. Stor. Itai.», №4, 1951, № 1, 1952.
341

представителей Директории в злоупотреблениях и гра¬
бежах и потребовал, чтобы в Италии была создана еди¬
ная республика и чтобы во Флоренции, как только позво¬
лят обстоятельства, было созвано Национальное собра¬
ние. Эти же мысли Врио отстаивал и в своей речи
12 фрюктидора (29 августа 1799 года).
Но возобновившееся во Франции якобинское движе¬
ние было слабым и кратковременным. Уже 26 термидора
VII года (13 августа 1799 года) был окончательно рас¬
пущен новый клуб в Манеже, возродивший было старое
якобинское общество. Страх, охвативший большинство
буржуазии в связи с возрождением якобинства, был ис¬
пользован возглавляемыми Сийесом умеренными элемен¬
тами, чтобы подготовить умы к установлению военной
диктатуры. Поэтому и итальянская политика француз¬
ского правительства не подверглась существенным изме¬
нениям. Этому содействовали и военные события. Генерал
Жубер — доблестный республиканец, которому симпати¬
зировали итальянские патриоты,— 15 августа 1799 года
был убит в сражении при Нови, где австрийцы 1 одержа¬
ли верх над французами. Шампионне, сменивший его на
посту командующего Итальянской армией, после прове¬
дения в Пьемонте ряда неудачных операций вынужден
был отступить; 9 января 1800. года он скончался в Ницце
во время эпидемии. Смерть этих двух генералов была
ударом для итальянских патриотов. Вдобавок вся Италия
(за исключением Генуи, где французы были осаждены в
1800 году) оказалась к этому моменту в руках авст-
рийиев.
Но исход войны оказался в основном в пользу фран¬
цузов, главным образом благодаря заслугам Массена,
который, выдержав все атаки эрцгерцога Карла в Швей¬
царии, 25—26 сентября 1799 года разгромил Суворова 1 2
в битве у Цюриха и принудил его отступить в Баварию.
Это поражение, а также противоречия между членами
коалиции практически привели царя к решению выйти
из войны. Поэтому Австрии вновь пришлось одной 60-
роться на континенте с Францией, которая, овладев
Швейцарией, легко могла угрожать австрийским вой¬
1 Войсками командовал Суворов, и в сражении участвовали русские
войска.—/7рил<. ред.
2 Не Суворова, а корпус Римского-Корсакова; Суворов в это вре¬
мя был еще на пути в Муттенскую долину. —Прим. ред.
342

скам в Италии и в Германии. Таково было положение на
фронтах военных действий, когда Бонапарт, неожиданно
вернувшись во Францию, захватил 18 брюмера власть.
Начиная с этой минуты судьба Италии зависела уже
не от борьбы между французскими партиями, но,
как и судьба самой Франции, от воли первого консула.
Однако, если надежды сторонников объединения на
реализацию их идей с помощью французских якобинцев
рухнули; если само это патриотическое объединитель¬
ное движение в форме якобинства или якобинофильства,
принятой им в ходе трехлетнего революционного перио¬
да, распалось или вовсе прекратило существование, то
выдвинутая тогда республиканская идея, идея объеди¬
нения Италии сохранилась и легла в основу программы-
максимум. Многие считали ее неосуществимой, утопи¬
ческой, а если и осуществимой, то лишь в далеком буду¬
щем. Но она уже прочно укоренилась в политическом
сознании всех тех итальянцев, которые из опыта рево¬
люционного трехлетия и великой трагедии 1799 года вы¬
несли убеждение в необходимости более или менее глубо¬
кого обновления Италии. Идея единой и независимой
Итальянской республики не исчезла: для одних она оста¬
валась задачей, которую надлежало осуществить путем
борьбы в союзе со всеми прочими европейскими револю¬
ционными и демократическими (в частности, француз¬
скими) силами; для других она была лишь идейным ори¬
ентиром, своего рода конечной целью, которой в общем
более или менее сознательно старались придерживаться
в своей политической деятельности по обновлению Ита¬
лии даже те, кто разделял более умеренные взгляды.
Авторы «Голоса», «Заметок», «Обращения» и других
петиций к французским депутатам объясняли кризис
итальянских республик в основном той политикой, кото¬
рую проводили в Италии Директория и ее агенты, а так¬
же люди, возглавлявшие правительство республик. Было,
впрочем, вполне естественно, что они в первую очередь
критиковали политику директории, поскольку они обра¬
щались к французам, особенно к тем из них, которые
сами боролись против клики дельцов и политиканов, гос¬
подствовавшей во Франции- Итальянским патриотам —
сторонникам объединения, по существу, было ясно, что
343

революция в Италии потерпела поражение потому, что j
французы и значительная часть самих итальянских рес- ]
публиканцев не придерживались при этом подлинно ре- j
волюционного пути. Она была подорвана завоевательным
духом,, алчностью, эксплуататорскими тенденциями и
дипломатией в духе «ancleп regime», то есть старого ре¬
жима, а также партикуляризмом и местничеством самих
итальянцев. Все же в «Заметках» имеется весьма инте¬
ресное замечание, выходящее за пределы этой критики:
«...в этой стране захотели совершить французскую ре¬
волюцию вместо итальянской. Сами итальянские патри¬
оты повинны в этой непоследовательности». Но Ботта и
Роберт, вероятные авторы брошюры, ограничились кри-
такой учреждения в Италии конституций по типу фран¬
цузской.
Спустя несколько месяцев в книге Винченцо Куоко
«Исторический очерк неаполитанской революции 1799 го¬
да» («Saggio storico sulla Rivoluzione napoletana
del 1799»), изданной впервые в Милане в 1801 году, но
написанной в 1800 году, мы находим дальнейшее раз¬
витие мысли о неприемлемости для Италии француз¬
ской революции. В этой знаменитой книге Винченцо Куо-
ко утверждал, что неаполитанская революция была «пас¬
сивной», и обосновывал это доводами, которые легко
применимы ко всем революционным переменам, имев¬
шим место в Италии в 1796—1799 годы. Куоко неодно¬
кратно подчеркивает, что революция во Франции была
естественным следствием политических и социальных
условий, сложившихся в стране. «Та Франция, которую
мы знали как образец монархического правления, была
монархией, в которой царили злоупотребления и проти¬
воречия: нужен был только повод, чтобы вспыхнула рево¬
люция 1. Но в то же время он утверждает, приближаясь
здесь к доводам, типичным для контрреволюционной
литературы (возможно, под прямым влиянием Бёрка 1 2
или Де Местра, а может быть, в результате собственных
взглядов, сформировавшихся под влиянием идей Маки¬
1 С и осо, Saggio storico sulla Rivoluzione napoletana del 1799,
p. 37.
2 Бёрк, Эдмунд (1729— 1797) — английский реакционный публи¬
цист и политический деятель. Выражал взгляды либеральной аристо¬
кратии, лесно связанной с торгово-промышленной буржуазией. Яростно
нападал на Французскую революцию 1789 года.—Прим. ред.
344

авелли и Вико1), что революционные идеи приняли аб¬
страктную форму (вследствие чего полагали, что «рево¬
люция порождена философией, между тем как филосо¬
фия причинила ей почти что ущерб»1 2) и что возможно
применять во всех странах те принципы и те политиче¬
ские формы, которые были применены во Франции.
Отсюда он выводит тезис, что эта революция была пас¬
сивна. «Идеи неаполитанской революции могли бы стать
народными, если бы исходили от самого народа. Идеи,
взятые из иностранной конституции, были далеки от
нашей жизни и от нас. Построенные на чересчур абст¬
рактной основе, они были далеки от чувств; более то¬
го, вместе с этими идеями были узаконены все обычаи,
все прихоти и зачастую все недостатки другого народа,
весьма отличающиеся от наших недостатков, наших при¬
хотей, наших обычаев»3. Эти чуждые и абстрактные
принципы, которыми были опьянены патриоты, и приве¬
ли, по мнению Куоко, к глубокому разрыву между патри¬
отами и народом, что было основной причиной неудачи
неаполитанской революции.
«Поскольку наша революция была революцией пас¬
сивной, то единственный путь, который мог привести к
благополучному концу, — это привлечение народа на
свою сторону. Но взгляды патриотов не были тождест¬
венны со взглядами народа. У них были разные идеи,
разные обычаи, вплоть до разных языков. Именно восхи¬
щение иностранцами, значительно задержавшее в коро¬
левские времена развитие нашей культуры, стало самым
большим препятствием для установления свободы в
первый период существования республики. Можно счи¬
тать, что неаполитанская нация была разделена на два
разных народа, как бы отделенных друг от друга во
времени — двумя столетиями, а географически — двумя
градусами. Поскольку образованная часть нации воспи¬
тывалась на иностранных образцах, то и ее культура от¬
личалась от той, в которой нуждалась вся нация и
которая могла возникнуть лишь в результате развития
наших собственных возможностей. Одни стали францу¬
зами, другие — англичанами, а преобладающая часть на¬
1 Вико, Джамбаттиста (1668— 1744) — итальянский буржуазный
философ, социолог, юрист. — Прим. ред.
2 С и ос о, op. с!t., р. 96.
3 Там же, стр. 83.
345

селения, оставшаяся неаполитанцами, была еще негра¬
мотной. Итак, культура немногих принесла мало пользы
всему народу, а народ в свою очередь презирал культу¬
ру, которая не приносила ему пользы и которую он не по¬
нимал» 1.
В общем Куоко видит причину отрыва образованных
слоев от народа в иностранной культуре, в то время как
он уходит своими корнями в историю Италии и наблю¬
дался в той или иной степени во всех странах Европы.
Однако Куоко допускает, что население, «хотя оно никог¬
да и не совершило бы самостоятельно революцию, было
склонно получить ее из других рук» 1 2. Это утверждение
основательно смягчает концепцию пассивной неаполитан¬
ской революции. Куоко, впрочем, отмечает, что вначале
восстания вспыхнули только в некоторых местностях,
бывших театром военных действий, и что кое-где населе¬
ние стихийно становилось на путь свободы. Патриотов он
обвиняет в основном в том, что они не сумели, а это
было возможно, привлечь на свою сторону народные
массы, в первую очередь в провинции. «Активные рево¬
люции, — пишет он, — всегда более эффективны, ибо сам
народ сразу направляется к тому, что его больше всего
интересует. В пассивной же революции необходимо,
чтобы руководители разгадали сокровенные думы наро¬
да и преподнесли ему то, что он желает и чего не смог
бы добиться сам» 3. Следовательно, Куоко в значитель¬
ной степени заслуженно критикует политику неаполи¬
танских республиканцев, ибо критика эта зиждется на
глубоком знании социальных и политических проблем
Южной Италии,
Тезис пассивной революции, по мысли Куоко, был
критерием истолкования истории и представлял собой
политическую программу. Куоко, по сути дела, допускал
возможность революции, не пользующейся:, по крайней
мере вначале, поддержкой народа, и стремился указать
пути, могущие привести, по его мнению, к тому обновле¬
нию, которое улучшило бы жизненные условия масс и
уменьшило бы разрыв между ними и образованными
слоями, но в то же время сделало бы буржуазию гос¬
подствующим классом. Это была умеренная программа,
1 Сиосо, op. cit., р. 90.
2 Там же, стр. 92.
3 Там же, стр. 106.
346

для осуществления которой была необходима поддерж¬
ка внешней силы, какой в 1800—1814 годы являлась на¬
полеоновская Франция. Разумеется, эта политическая
программа выражена в «Историческом очерке» лишь
как тенденция. Куоко развил эту мысль в последующие
годы, когда умеренные силы Италии сотрудничали с
наполеоновскими правительствами Милана и Неаполя.
Но тезисы Куоко могли быть поняты в сугубо реак¬
ционном и узконационалистическом духе именно вслед¬
ствие его настойчивого стремления считать революцион¬
ные французские идеи абстрактными и вследствие его
утверждения, будто в Италии положение коренным об¬
разом отличалось от французского. Все это давало воз¬
можность, приняв эти рассуждения Куоко за отправную
точку, прийти под влиянием контрреволюционной лите¬
ратуры к отрицанию того, что в Италии, как и во всей
Европе, стояли те же основные проблемы, что и во
Франции (где, впрочем, из-за большого обострения про¬
тиворечий, порожденных этими проблемами, революция
вспыхнула раньше). Реакционерам и значительной части
умеренных было легко и выгодно представить якобин¬
ство и все итальянское республиканское движение этого
трехлетнего периода в ложном свете, изображая его как
сборище людей, одержимых иностранными идеями, мно¬
горечивых, болтливых и яростных демагогов и наивных
утопистов, как слепое орудие в руках французов. Такое
толкование революционного трехлетия стало типичным
для умеренных политических деятелей и историографов
прошлого столетия и было воспринято даже некоторыми
демократическими направления-ми. И в наш век на про¬
тяжении десятилетий значительная часть историографов
высказывала отрицательное суждение о событиях
1796—1799 годов. Отдельные течения в историографии
рассматривают революционный период даже как некое
кратковременное отступление, как период господства
тенденций, чуждых в основном особому'характеру раз¬
вития итальянской истории. При этом начало Рисорджи-
менто эти историографы связывают с эпохой реформ
XVIII века,которую они •противопоставляют Французской
революции. Только в наше время, в результате углублен¬
ного изучения многочисленными учеными революционно¬
го периода Италии, начался пересмотр отрицательного
толкования этого периода, ставшего традиционным.
347

Следует категорически отбросить тезис о пассивной
революции, толкуемый в отрицательном смысле: как не¬
восприимчивость Италии к революции или как отсутст¬
вие необходимости совершать в Италии революцию вви¬
ду успехов якобы политики реформ XVIII века. Около
1790 года во всех итальянских государствах в большей
или меньшей степени наблюдался социально-политиче¬
ский кризис, хотя и без таких острых противоречий, как
во Франции. Неверно, что народные массы Италии бы¬
ли с самого начала враждебны революции. Не говоря
уже о там, что известия о Французской революции были
встречены сочувственно во многих деревенских местно¬
стях и вызвали желание «поступать, как французы», вер¬
но также и то, что до 1799 года восстания были редки
и носили локальный характер, что легко объяснить мест¬
ными условиями (по степени серьезности и опасности их
никак нельзя сравнить с восстанием Вандеи или пар¬
тизанской борьбой шуанов в Бретани). Что же касает¬
ся восстания 1799 года, получившего большой размах и
охватившего всю Италию, то, помимо грабежей и хище¬
ний со стороны французов и деятельности агентов реак¬
ции, оно было вызвано также и тем, что революция ос¬
талась пустым звуком для крестьян. Она не только не
привела к существенному улучшению их жизненных ус¬
ловий, но даже ухудшила их положение, обострив эко-
комический и финансовый кризис в результате реквизи¬
ций и хищений, а также неизбежного расстройства хо¬
зяйственной жизни, которое обычно следует за неожи¬
данным установлением новых политических форм и осу¬
ществлением новых идей. Якобинство в Италии, как и в
других странах Европы, оккупированных тогда Франци¬
ей, по существу, не имело возможности осуществить со¬
юз города и деревни, который удалось установить во
Франции в период, предшествовавший Термидору (за
исключением частного случая Вандеи, вызванного мест¬
ными условиями). Не удалось осуществить этот союз и,
таким образом, проводить последовательную революци¬
онную политику в первую очередь потому, что револю-
пия проникла в Италию уже в тот период, когда во
Франции началась политика реставрации — ликвидация
наиболее передовых революционных сил и усиление ге¬
гемонии буржуазии, — политика, типичная для термидо-
рианскога Конвента и Директории, а также и для Бона-
348

парта, как в роли командующего Итальянской армией,
так и в роли первого консула и императора. Второй
причиной были особые условия Италии. Эти условия ха¬
рактеризуются, с одной стороны, тем, что для итальян¬
ской буржуазии гораздо большее значение, чем для
французской, имели земельные интересы и она была го¬
раздо теснее связана с феодальными или полуфеодаль¬
ными производственными отношениями, следовательно,
итальянская буржуазия упорнее, чем французская, со¬
противлялась признанию — пусть даже временному —
руководства якобинцев. С другой стороны, революцион¬
ный порыв ослабляла политическая раздробленность.
Впрочем, политическая раздробленность сохранялась в
Италии главным образом по воле французской Дирек¬
тории.
Только в этом смысле, то есть в смысле признания
того, что развитие в Италии якобинской политики не
удалось по причинам внутреннего и внешнего характера,
можно говорить о пассивной революции 1796—1799 го¬
дов. В этом аспекте тезис о пассивной революции при¬
обретает иное значение, чем придавал ему Куоко, и су¬
щественно отличается от того, что впоследствии утвер¬
ждала историческая и политическая мысль умеренных
итальянцев. Толкуемый таким образом тезис о пассивной
революции содержит не только отрицательный взгляд на
революционный период, он позволяет выявить и его
положительный аспект, а именно: период революционно¬
го трехлетия явился еще одним шагом вперед для всей
итальянской буржуазии в целом. Благодаря свержению
старых аристократических и церковных олигархий эта
буржуазия добилась ряда преимуществ и положила на¬
чало проведению ряда новых реформ, которое получило
еще больший размах позднее, в наполеоновский период.
Этот шаг и привел к весьма существенному экономиче¬
скому усилению самой буржуазии. В это же время0 фор¬
мируется, с одной стороны, патриотическое движение,
стремившееся сломать революционным путем старое по¬
литическое устройство Италии и вырабатывавшее чет¬
кую республиканскую программу объединения и незави¬
симости страны, а с другой стороны, умеренное движе¬
ние, идейно связанное с политикой реформ XVIII века.
Однако теперь, когда наиболее богатая часть буржуазии
стремилась участвовать в политической жизни республи¬
349

ки и извлечь из этого возможно больше преимуществ,
это движение перестало быть некоей совокупностью
групп чиновников и специалистов, а приобрело характер
политической партии в широком смысле этого слова.
Словом, в те годы зародилось Рисорджименто со все¬
ми своими основными проблемами и главными политиче¬
скими течениями, которые получили в дальнейшем зна¬
чительное развитие и постоянно принимали различный
характер. Прошло еще много лет, прежде чем смогли
осуществиться надежды Буонарроти, считавшего в на¬
чале 1796 года, что их исполнение близко: «Да, недалек
тот счастливый день, когда мы увидим нашу родину
свободной! Пусть исчезнут навсегда пустые различия
между патриотами, рожденными в Неаполе, Милане, Ге¬
нуе или Турине. Мы все сыны одной страны, одной ро¬
дины. Все итальянцы — братья». Понадобилось много
лет, много кровавых битв и тяжелых жертв, но первый
шаг был сделан. И движение, начавшееся в те годы, во
имя которого пало столько патриотов, не могло не до¬
стигнуть своей конечной цели.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
НАПОЛЕОНОВСКАЯ ЭПОХА
1800—1815
1.	Завоевание Италии и наполеоновская
государственная организация Италии.
Итальянская республика и Итальянское королевство
Завоевание Италии и ее территориальную реоргани¬
зацию Наполеон осуществил в два этапа, разделенных
небольшим периодом сравнительно спокойного времени:
первый этап охватывает 1800—1802 годы, второй —
1805—1809 годы.
Итальянская кампания 1800 года была завершена в
несколько недель. В то время, как генерал Массена
вплоть до 4 июня, когда он вынужден был согласиться
на почетную капитуляцию, защищался в осажденной ав¬
стрийцами Генуе, Бонапарт перевалил через Альпы в
районе Большого Сен-Бернара и овладел северным Пье¬
монтом и Ломбардией; после чисто случайной победы
при Маренго 14 июня он принудил австрийского коман¬
дующего Мел аса подписать 19 июня Алессандрийскую
конвенцию, на основании которой австрийская армия
должна была отойти за реку Минчо.
На оккупированой французами территории были не¬
медленно •восстановлены Цизальпинская и Лигурий¬
ская республики, а в Пьемонте в ожидании окончатель¬
ного решения его судьбы было образовано временное
правительство. В октябре 1800 года французы оккупиро¬
вали также и Тоскану.
В конце ноября 1800 года, после того как потерпели
неудачу начатые сразу же после Маренго мирные пере¬
говоры с Австрией, военные действия возобновились в
Венето и в Германии, где генерал Моро одержал 3 де¬
кабря победу под Гогенлинденом, открывшую ему дорогу
на Вену. Австрия вынуждена была просить мира, который
и был подписан в Люневиле 9 февраля 1801 года. Этот
мир подтверждал условия Кампоформийского договора с
некоторыми поправками в ущерб Австрии. По этому до-
351

говору последняя сохраняла за собой в Италии Венето,
граница которого, однако, была теперь установлена
строго по течению Адидже на участке от Трентино и
до устья реки, так что половина провинции Вероны (а
также и сам город Верона) и весь .район Полезине от•
ходили к Цизальпинской республике.
Когда война между Австрией и Францией возобнови¬
лась (правда, ненадолго), неаполитанцы, продолжавшие
удерживать часть Папского государства, проникли в
Тоскану, пытаясь вытеснить оттуда, французов, но по¬
терпели поражение и были вынуждены оставить Рим
и Лациум. В итоге 28 марта 1801 года во Флоренции
между Францией и Неаполитанским королевством был
подписан мир, в силу которого неаполитанский коэоль
должен был уступить французам «10 Stato dei Presidi»,
освободить политических заключенных, не препятство¬
вать возвращению изгнанников и разрешить французам
до заключения мира с Англией оккупировать побережье
Абруцц и Апулии.
Участь Тосканы и герцогства Пармы была между
тем решена франко-испанским договором в Сан-Ильде¬
фонсо 1 октября 1800 года и договором в Аранхуэсе
21 марта 1801 года, на основании которых Тоскана доста¬
лась сыну герцога Пармы инфанту Лодовико (который
<5ыл женат на своей кузине княгине Марии Луизе Испан¬
ской), получившему титул короля Этрурии, а герцогство
Парма отошло к Франции. Впрочем, герцога Фердинан¬
да вплоть до его смерти (в октябре 1802 года) оставили
в Парме; после этого герцогство управлялось фактиче¬
ски как французское владение, пока в мае 1808 года оно
не было официально присоединено к Французской им¬
перии. В силу Люневильского договора великий герцог
Тосканский получил в качестве возмещения Зальцбург.
«Lo Stato dei Presidi» было слито с королевством
Этрурия; остров Эльба и Пьомбино были присоединены
в 1802 году к Франции. Лукка осталась республикой под
французским протекторатом.
В 1801 году была решена также и судьба Пьемонта,
положение которого, несмотря на то, что в 1799 году
Наполеон объявил о его присоединении к Франции, оста¬
валось некоторое время неопределенным, так как царь
Павел I, проводивший тогда антианглийскую политику
и склонявшийся к союзу с Францией, относился благо-
352

желательно к восстановлению в Пьемонте Савойской ди¬
настии. Но 12 марта 1801 года Павел I был убит в ре¬
зультате дворцового заговора, и !надежды Бонапарта
на франко-русский союз рухнули. Поэтому первый кон¬
сул не думал идти навстречу русским пожеланиям, а
так как Австрия, по Люневильскому ׳миру, обязалась не
вмешиваться в решение судьбы Пьемонта, он решил пре¬
вратить эту часть Италии во «французский военный
округ» (12 апреля 1801 года), то есть сделал первый
шаг к аннексии Пьемонта Францией, объявленной 11 сен¬
тября 1802 года.
Кроме того, уже 13 октября 1800 года Бонапарт
присоединил всю территорию Пьемонта между Сезией и
Тичино к Цизальпинской республике. Последняя (о чем
будет сказано более подробно ниже) была в январе
1802 года переименована ■в Итальянскую республику с
президентом в лице самого Бонапарта и вице-президен¬
том в лице Мельци.
Такое устройство Италии, характеризовавшееся пря¬
мым господством Франции в Пьемонте и Парме, косвен¬
ным ее господством в Итальянской и Лигурийской рес¬
публиках и в королевстве Этрурия и возможностью лег¬
ко вмешиваться в дела Папского государства и Неапо¬
литанского королевства, оставалось в силе около трех
лет. Оно имело такой же временный характер, как и
общее устройство Европы, установленное Люневильским
и Амьенским договорами. Амьенский мир, заключенный
между Францией и Англией 27 марта 1802 года, по су¬
ществу, был простой передышкой, поскольку он был на¬
рушен уже в мае 1803 года. Этот мир, впрочем, совер¬
шенно не касался итальянской проблемы, и, следова¬
тельно, ни один из осуществленных первым консулом в
Италии актов не был признан Англией; можно даже
утверждать, что именно устройство, данное Италии Бона¬
партам в 1801—1802 годах, было одной ив причин возоб¬
новления военных действий между Англией и Францией:
французское господство в Италии действительно давало
англичанам весьма удачный предлог для отказа от
эвакуации Мальты, предусмотренной Амьенским догово¬
ром. Возобновление франко-английской войны привело
в скором времени к возобновлению войны на континен¬
те, что было неизбежно ввиду провозглашения во Фран¬
ции империи и ввиду политики установления француз-
23 История современной Италии	353

ского господства в Европе, отныне открыто проводимой
!новоявленным Карлом Великим.
Став французским императором в мае 1804 года и
торжественно коронованный папой Пием VII в Париже
2 декабря того же года, Наполеон 18 марта 1805 года
принял титул короля Италии и через три месяца,после
этого увенчал себя в Милане короной лангобардских ко¬
ролей. Крах Итальянской республики повлек за собой
крах Лигурийской республики, присоединенной ■к Фран¬
цузской империи в июне 1805 года, и республики Лукка,
превращенной вместе с Пьомбино в княжество для сест¬
ры императора Элизы Бонапарт и ее мужа Феличе Бачок-
ки. Но уже в сентябре начались военные действия меж¬
ду Наполеоном и третьей коалицией, образованной Анг¬
лией, Австрией и Россией. После битвы при Аустерлице
Австрия вынуждена была выйти из коалиции и подпи¬
сать 26 декабря 1805 года Пресбургский договор, по ко¬
торому она уступала Наполеону Венето и древние вене¬
цианские владения в Истрии и Далмации; все эти зем¬
ли были присоединены Наполеоном к Итальянскому ко¬
ролевству. Пресбургский мир, кром*е того, привел к
формальному упразднению одного оставшегося от сред¬
невековья института, который оказал в прошлом силь¬
ное влияние на судьбы Италии и вплоть до революции
давал Габсбургам возможность предъявлять свои права
верховных феодальных суверенов на одну часть Ита¬
лии,— этот мир ликвидировал Священную Римскую им¬
перию. Действительно, в то время как Наполеон органи¬
зовал в Германии Рейнский союз, Франц II Габсбург
6 августа 1806 года отрекся окончательно от титула гл а¬
вы Священной Римской империи, сохранив за собой
только титул императора Австрии, принятый им за два
года до этого под именем Франца I.
После Пресбургского мира Наполеон произвел в Ита¬
лии ряд других преобразований. Уничтожение француз¬
ского флота у Трафальгара 21 октября 1805 года при¬
вело к почти бесспорному преобладанию английского
флота на всех морях, а особенно на Средиземном море;
Наполеон попытался тогда сломить Англию путем кон¬
тинентальной блокады, закрыв рынки европейского кон¬
тинента для английской торговли, что послужило причи¬
ной тяжелого экономического расстройства и новых
войн. Но еще до того, как Берлинским декретом от
354

21 ноября 1806 года была введена континентальная
блокада, Бонапарт в феврале того же года оккупировал
Неаполитанское королевство, заставив короля Ферди¬
нанда IV и Марию Каролину вновь бежать в Сицилию
под защиту англичан, и объявил неаполитанским
королем своего брата Жозефа, которого потом, в
1808 году, возвел на испанский престол, назначив на
его место в Неаполе своего зятя Иоахима Мюрата.
Стремление усилить воздействие континентальной бло¬
кады и вместе с тем трения с папой, возобновившиеся
после краткого периода согласия, последовавшего за
конкордатом 1801 года, побудили Наполеона изменить
положение Средней Италии. В декабре 1807 года он
упразднил королевство Этрурию, и Тоскана, куда в мар¬
те 1809 года он назначил в качестве правительницы с ти¬
тулом великой герцогини свою сестру Элизу, была объ¬
единена с Французской империей. Кроме того, в ноябре
1807 года он оккупировал область Марке, которую объ¬
единил с Итальянским королевством в апреле следую¬
щего года; наконец, в феврале 1808 года он оккупировал
Рим, а также весь Лациум и Умбрию. Оба этих района
также были превращены в департаменты Французской
империи имперским декретом от 17 мая 1809 года, кото¬
рый объявил о ликвидации светской власти пап. 6 июля
1809 года Пий VII был арестован и выслан в Савону, а
затем во Францию.
Наконец, после войны с пятой коалицией, закончив¬
шейся новым поражением Австрии при Ваграме и Шен-
бруннским миром 14 октября 1809 года, Наполеон при¬
соединил к Итальянскому королевству Трентино, отделив
от него Истрию и Далмацию. Последние вместе с дру¬
гими отторгнутыми от Австрии землями образовали Ил¬
лирийские провинции со столицей в Триесте, которые
находились в прямой зависимости от Французской
империи.
Вне пределов наполеоновского влияния остались
только Сицилия и Сардиния, где Бурбонская и Савой¬
ская династии смогли удержаться благодаря английской
защите.
В 1809 году континентальная Италия была, таким об¬
разом, разбита на три части (земли, присоединенные к
Французской империи, Итальянское королевство и Неа¬
политанское королевство), что обеспечивало полную
23*
355

зависимость всей Италии от Франции; однако Эта зави¬
симость сохранилась только до 1814 года, когда она
рухнула вместе со всей европейской системой Наполео¬
на. В период наполеоновского владычества в Италии,
когда ее территориальное устройство было непрочным
ввиду постоянныхw войн и беспокойного характера
повелителя, страна переживала социальную и политиче־
скую эволюцию, которая частично продолжала линию
революционного периода, частично перекликалась с эпо¬
хой просвещенного абсолютизма и, кроме того, содержа¬
ла некоторые новые моменты, получившие дальнейшее
развитие в эпоху Реставрации.
Тринадцать месяцев австрийской реакции на террито¬
рии Цизальпинской республики (май 1799 — июнь 1800)
были настоящим бедствием для населения. Преследо¬
вания всех тех, кто сочувствовал республиканскому
режиму, дополнялись грабежами, реквизициями и воен¬
ными контрибуциями, которые были ничуть не ниже взы¬
скивавшихся французами. Кроме того, были отменены
все законы и формально аннулированы все правительст-
״венные акты последних трех лет, а состояние войны с
французами и стремление Австрии обеспечить себе и
впредь владение легатствами привело к тому, что всё
(управление, администрация, законодательство) было
крайне неустойчивым. Покупка национального имущест¬
ва была объявлена в •принципе незаконной, и тот, кто
приобрел его, обязан был представить соответствующие
документы на проверку специальной комиссии, которая
обложила его владельцев чрезвычайными налогами; с
другой же стороны, меры по возвращению духовенству
оставшегося нераспроданным национального имущества
(около двух третей его общей стоимости) не были при¬
няты, а выплата духовенству пенсий, назначенных Ци¬
зальпинской республикой, была прекращена. Поземель¬
ный налог, увеличенный за 1796—1799 годы, в эти три¬
надцать месяцев возрос еще более, так что недовольство
земельных собственников было не меньшим, чем духо¬
венства, лиц, купивших национальное имущество, и на¬
родных масс, разоряемых реквизициями и грабежами.
Таким образом, если приход австрийцев в 1799 году был
встречен многими с энтузиазмом, который объяснялся
356	’

усталостью от мародерства французов, то приход фран¬
цузов был встречен всем населением, включая духовен¬
ство и знать, с еще большим энтузиазмом.
Вторая Цизальпинская республика, провозглашенная
5 июня 1800 года, 17 июня получила от Бонапарта свое
временное устройство: исполнительную власть осущест¬
вляла Чрезвычайная комиссия из 9 членов, а Консуль-
та, состоявшая из пятидесяти членов, . осуществляла
законодательную власть и вместе с тем должна была
подготовить проект конституции. Все члены этих двух
органов были назначены лично первым консулом, кото¬
рый отдавал предпочтение умеренным элементам, за ис¬
ключением нескольких так называемых демократов,
пользовавшихся его доверием. Помимо этого, Бонапарт
назначил француза Клода Петье чрезвычайным минист¬
ром французского правительства при Цизальпинской рес¬
публике, поручив ему возглавлять Консульту и глав¬
ное — обеспечивать ежемесячное поступление двух мил¬
лионов лир на содержание французской оккупационной
армии. Три месяца спустя, 25 сентября, Чрезвычайная
комиссия была заменена Правительственным комитетом
из трех членов: Франческо Висконти, Джован Баттиста
Соммарива и Сигизмундо Руга. Этот триумвират, состо¬
явший из посредственных политических деятелей, ко-
торьте гораздо больше заботились о своих личных, не¬
жели общественных интересах, и главное целиком под¬
чинялись воле французских властей, не в состоянии
был проводить энергичную политику в условиях того
тяжелого положения, в котором оказалась страна;
однако путем всяческих уловок ему удалось продержать¬
ся несколько месяцев у власти, но очень скоро он
совсем дискредитировал себя в глазах общественного
мнения.
Действительно, страшное разорение страны, вынес^
шей на своих плечах три нашествия за пять лет, тяжесть
новой французской военной оккупации, финансовый кри¬
зис, неупорядоченность администрации, условия обще¬
ственной безопасности, не обеспечивавшие защиту от
банд грабителей и дезертиров различных армий, опусто¬
шавших деревни, сильнейшие партикуляристские тенден¬
ции в некоторых городах, постоянное беспокойство за
судьбы страны и за ее окончательное политическое
устройство — все эти факторы наряду с политической
357

близорукостью правителей и прямой бесчестностью не¬
которых из них делали внутреннюю жизнь второй Ци¬
зальпинской республики смутной и неустойчивой и по¬
рождали во всех слоях населения чувство крайней не¬
удовлетворенности и глубокой усталости.
В середине 1801 года, отказавшись одобрить проект
конституции, подготовленный миланской Консультой в
конце августа 1800 года, Бонапарт решил заняться про¬
блемой реорганизации Цизальпинской республики. На
это решение его толкал сам миланский Правительствен¬
ный комитет, который в июне 1801 года направил в Па¬
риж в качестве чрезвычайных представителей Альдини
и Сербеллони, помимо Марескальки, уже год являвше¬
гося обычным представителем. В Париж приехал из Ис¬
пании в марте 1801 года также и Мельци, вызванный ту¬
да первым консулом, который всегда питал большое до¬
верие к миланскому аристократу. Мельци пытался еще
некоторое время настаивать перед Бонапартом на старой
идее включения Цизальпинской республики в монархине-
ское государство, которое по возможности занимало бы
всю Северную Италию (за исключением Венето) и было
бы вверено принцу из испанского дома Бурбонов; он
предложил также (на определенных условиях) присоеди¬
нить Цизальпинскую республику к Венето и создать та¬
ким образом королевство для бывшей великой герцоги¬
ни Тосканской. Но эти проекты, которые подразумевали
решительный отказ Франции и Австрии от притязаний на
господство в Италии, были отвергнуты Бонапартом,
объявившим их «устаревшими». Не больше успеха имели
у Бонапарта и различные федералистские планы, •вына¬
шиваемые тогда во Франции и в Италии, к которым
относились положительно как некоторые итальянские
демократы-патриоты, надеявшиеся таким путем прибли¬
зить дело объединения всей Италии, так и Талейран,
ставший министром иностранных дел первого консула и
исходивший из соображений европейского равновесия.
Бонапарт же между тем решил просто даровать Цизаль¬
пинской республике авторитарную конституцию, мало
чем отличавшуюся от французской конституции эпохи
Консульства, и обеспечить личный контроль над новой
республикой либо через преданного ему человека, либо
даже путем принятия на себя роли ее главы. С этой
целью он поручил председателю секции французского
358

Государственного совета Редереру подготовить проект
конституции, который он потом :предложил для рассмот¬
рения Альдини, Сербеллони, Мельци и Марескальки,
внесших в него лишь незначительные поправки.
Эта конституция, так же как и французская консти¬
туция эпохи Консульства, учреждала в Италии диктату¬
ру, опиравшуюся на режим нотаблей. Хотя статья 2 кон¬
ституции формально признавала, что высшая власть
в стране принадлежит «всем поголовно гражданам», ста¬
тья 10 объявляла, что «главным органом верховной
власти нации» являются три избирательные коллегии:
коллегия «земельных собственников» из 300 членов с
местопребыванием в Милане; коллегия «торговцев» из
200 членов с местопребыванием в Брешии и коллегия
«ученых» из 200 членов с местопребыванием в Болонье.
Конституция не устанавливала, каким путем и из кого
должны были выбираться все три коллегии, членство в
которых было пожизненным; на практике это означало,
что Бонапарт выбирал их сам по совету небольшого
числа тех итальянцев и французов, которые пользова¬
лись его доверием. Конституция лишь устанавливала,
что члены коллегии земельных собственников (их число,
по настоянию Мельди и Альдини, было увеличено с 200.,
как намечалось в первоначальном проекте, до 300 чле¬
нов) должны получать не менее шести тысяч лир еже¬
годной земельной ренты и назначаться пропорционально
числу населения департаментов; члены же коллегий тор¬
говцев и ученых должны были назначаться независимо
от территориального деления страны; их назначение не
было связано также ни с имущественным, ни с образо¬
вательным цензом. Конституция, кроме того, устанавли¬
вала, что в случае свободных вакансий коллегия земель¬
ных собственников могла сама заполнить их; это право
предоставлялось также и коллегии торговцев, но выби¬
рать новых членов, они могли только по спискам прави¬
тельства; члены же коллегии ученых должны были
избираться Цензурой. Последняя состояла из 21 члена,
выбираемых избирательными коллегиями; она должна
была избирать по спискам, представляемым все теми
же коллегиями, членов Законодательного корпуса, Го¬
сударственной консульты (члены ее избирались пожиз¬
ненно; Консульта в свою очередь избирала президента
и должна была помогать ему в управлении), кассацион-
359

ного и апелляционного трибуналов и Комиссии нацио¬
нального учета. Но все эти органы на практике обладали
весьма ограниченными полномочиями по сравнению
с властью президента, который имел право назначать
вице-президента, государственного секретаря, министров
и членов Законодательного совета. Последний должен
был подготавливать законы, представляемые затем на
одобрение Законодательному корпусу, который, однако,
должен был передоверять обсуждение законов некой
палате ораторов, выбираемой им из своей же среды в
начале каждой сессии; после обсуждения ораторами
Законодательный корпус должен был ограничиться голо¬
сованием этих законов без обсуждения их.
Ясно, что, как и по французской конституции перио¬
да Консульства, множество органов и сложность изби¬
рательной процедуры и процедуры голосования служили
только усилению власти президента, которому законным
путем обеспечивались условия для осуществления прак¬
тически неограниченной диктатуры. В то же время
конституция открыто подчеркивала, что классовой ос¬
новой наполеоновского режима являются аристократия,
верхи земельной буржуазии, наиболее богатая часть
торговой буржуазии и наиболее выдвинувшиеся лица
свободных профессий. С этой точки зрения особенно по-
каз.ательны способ, при помощи которого была обнаро¬
дована новая конституция, и методы создания нового
режима.
Ознакомившись с мнением Мельци, Альдини, Сербел-
лони и Марескальки относительно нового текста консти¬
туции, Бонапарт без труда добился одобрения его вре¬
менным миланским правительством. Он мог бы, конечно,
навязать Цизальпинской республике новый порядок еди¬
ным имперским актом, как он уже проделал это в
1797 году, будучи генералом, главнокомандующим
Итальянской армии. Но крайне тяжелое положение стра¬
ны, недоверие к правительству со стороны всех классов,
а также стремление показать миру, что он берет на себя
задачу переустройства Цизальпинской республики со¬
гласно воле самого ее населения, обусловили решение
Наполеона о созыве ассамблеи, которая должна была
одобрить новую конституцию и впервые приступить к
выбору президента. На этот пост Бонапарт одно время .
прочил своего брата Жозефа, но потом передумал, изме-
366

нив свое решение главным образом под влиянием
Мельци, который доказывал ему, что итальянцы неодоб¬
рительно отнесутся к передаче высшей власти в руки '
‘ иностранца, если этим иностранцем не будет сам Бона¬
парт. Этот род личной унии между двумя республиками
‘ также надлежало одобрить предстоящей ассамблее.
Но передавать это дело какой-то учредительной ас-
1 самблее было бы небезопасно и, кроме того, противоре-
; чило бы тому духу, который Бонапарт собирался при¬
дать новой республике: надо было, чтобы эта чрезвычай-
пая ассамблея также была ассамблеей нотаблей. Кроме
того, Бонапарт считал, что будет удобнее созвать ее не
в Милане, где на нее могло бы оказывать давление
׳ итальянское общественное мнение, а в каком-либо
французском городе. Поэтому он решил собрать Кон-
сульту в составе приблизительно 500 членов (часть ко¬
торых составляли «нотабли», назначаемые правитель¬
ством, а часть избиралась коммунами, департаментами,
национальной гвардией, судами и университетами) в
конце 1801 года в Лионе.
Эта Консульта, в действительности состоявшая из
441 члена, приступила к своей работе в начале января
1802 года ■под руководством Талейрана. Практически до
прибытия в Лион И января Бонапарта ее работа огра¬
ничивалась изучением текста конституции, без приня¬
тия каких бы то ни было решений. Но и после прибытия
первого консула она также не рискнула подвергнуть
настоящему обсуждению текст конституции и ограничи¬
лась тем, что одобрила ее с‘ некоторыми незначительны¬
ми поправками, которые были в последний момент пред¬
ложены самим Бонапартом. Более важным актом Кон-
сульты было избрание президента. Для этой цели была
избрана комиссия из 30 членов; ей было поручено пред¬
ставить Консульте список лиц, которые должны были
образовать правительство и, главное, предложить кан¬
дидатуру-президента. Однако члены этой комиссии, то
ли потому, что они были недостаточно проинформирова¬
ны о непреклонном желании Бонапарта самому стать те¬
перь президентом, то ли потому, что надеялись на уступ¬
ку со стороны последнего, когда станет известно об их
решении, в первый раз 25 голосами против 5 проголосо¬
вали за Мельци, который тут же отказался от этого
поста. Голосование было проведено вновь, принеся
361

большинство Альдини, который тоже отказался.
Наконец, при третьем голосовании был избран миланец
Вилла, который не присутствовал на ассамблее и поэто¬
му не мог ни отказаться, ни согласиться с избранием,
так что решение вопроса пришлось отложить до следу¬
ющего заседания комиссии. Только 24 января благо¬
даря уговорам Талейрана и Мельци удалось провести
голосование по кандидатуре первого консула; однако
он был избран только после двухдневной дискуссии и
всего 21 голосом (против 9). Собравшейся 25 января
на пленарное заседание Консульте был зачитан доклад
Комиссии 30-ти об избрании Бонапарта и были пред¬
приняты попытки заставить ее одобрить это решение
единодушным рукоплесканием. Однако депутат Беллани
из Монцы выступил против этого предложения, утвер¬
ждая, что оно противоречит национальным чувствам
итальянцев и Люневильскому договору, который гаран¬
тировал Цизальпинской республике независимость; по¬
этому приверженцам Бонапарта пришлось защищать
свою кандидатуру. В конце концов Консульта, проголо¬
совала решение Комиссии 30-ти и одобрила его путем
вставания депутатов, но проходило это не совсем
гладко: своими выкриками и возгласами часть депутатов
мешала подсчету голосов.
Бонапарт, обеспокоенный таким ходом дела, решил
собрать 26 января последнее пленарное заседание в
своем присутствии и произнести на нем заключительное
слово. Чтобы умерить недоверие и снова вызвать эн¬
тузиазм и восхищение депутатов его персоной, он за¬
думал объявить об избрании вице-президентом Мельци
и одновременно предложить Консульте переименовать
Цизальпинскую республику в Итальянскую республику.
Явившись на заседание в сопровождении блестящей сви¬
ты министров и генералов, он, вместо того чтобы сесть
на трибуне, которая была специально для него приго¬
товлена, уселся на скамье президиума между Альдини
и Марескальки; отсюда он произнес по-итальянски
программную речь, выдержанную в апологетических то¬
нах, и заявил, что принимает пост президента; но вся¬
кий раз, когда он произносил слово «цизальпинская», из
рядов ассамблеи многие поправляли его криками:
«итальянская». Когда же Бонапарт, окончив свою речь,
приказал наконец зачитать окончательный текст консти-
362

туции «республики», единодушные крики «итальянской,
итальянской» раздались на всех скамьях; первый консул
согласился с этим, вызвав новую волну восторга.
Волной энтузиазма было встречено назначение вице¬
президентом Мельци.
Изменение названия республики было, таким обра-
30м, результатом заранее задуманного ловкого маневра.
Однако сам факт того, что Бонапарт вынужден был при¬
бегнуть к этому маневру, чтобы подсластить свое из¬
брание президентом, примечателен. Разумеется, боль¬
шая часть нотаблей, которые составляли лионскую
Консульту, не были патриотами, сторонниками объеди¬
нения Италии; но имя Итальянской республики вызвало
у них подъем и породило такие надежды, которые на¬
думанное название «Цизальпинская республика» уж ни¬
как породить не могло. Все эти люди, когда-то поддан־
ные Австрии, папы римского, герцога Модены, Венеци¬
анской республики, короля Сардинии, а также Грау¬
бюндена, более или менее ясно отдавали себе отчет
в том, что их союз может существовать только при на¬
личии перспективы распространения его влияния если не
на всю Италию, то по крайней мере на ее бдльшую
часть: само название «Итальянская республика» и за¬
ключало в себе идею территориального расширения рес¬
публики, надежду на превращение ее в недалеком буду¬
щем в господствующее на полуострове государство.
Через несколько месяцев после лионской Консульты
Джузеппе Компаньони в своих «Рассуждениях по поводу
политических и дипломатических отношений Итальян¬
ской республики», направленных Мельци, писал: «Судь¬
ба, предназначенная Итальянской республике, ясно вы¬
ражена в самом ее названии, которое явится источником
презрения и всяческих несчастий, если его истинный
смысл не ляжет в основу деятельности правительства;
следовательно, главная цель — это чтобы она охватила
территорию всей Италии». Он признавал, что возмож¬
ность развития в данном направлении, конечно, не
может быть реализована в несколько лет, но утверждал,
что положение в других итальянских государствах смо¬
жет облегчить проведение политики, направленной к
этой цели. «Кроме того,— добавлял Компаньони,— пе¬
ред нашим правительством стоит другая важная и без¬
отлагательная задача, решение которой предоставит в
363

его руки верное средство для достижения основной це¬
ли; этой задачей является утверждение в Италии его
гегемонии» * 1. Демагогический прием, с помощью кото¬
рого Бонапарт сразу завоевал себе популярность в лион¬
ской Консульте, породил, таким образом, новые надеж¬
ды у патриотов-унитаристов и способствовал распрост¬
ранению даже среди тех, кто не принадлежал к их чис¬
лу, веры в счастливую будущность новой республики и
убеждения в необходимости ее расширения.
Граф Франческо Мельци д’Эрил (этот последний ти¬
тул вместе с обширными владениями близ Сарагосы
перешел к нему от матери, испанки Терезы д‘Эрил) поль¬
зовался всеобщим признанием; его уважали даже про¬
тивники за его прямоту, честность, образованность и
воспитанность большого барина, не лишенного доли дво¬
рянской спеси. Когда Мельци стал вице-президентом
Итальянской республики, ему было сорок девять лет.
Стало быть, как деятель он сложился в эпоху Марии
Терезии и Иосифа II, под влиянием виднейших предста¬
вителей реформаторского ломбардского просветитель¬
ства, и в первую очередь под влиянием Пьетро Верри.
С последним его связывали также и родственные отно-
шенйя: с 1783 года Верри был женат на Винченце Мель-
ци, сестре Франческо Мельци. Около 1790 года Мельци,
так же как Верри и некоторые другие представители ми¬
ланской знати, перешел от просветительства периода
реформ к одной из разновидностей умеренного либера¬
лизма и занял антиабсолютистскую и антиавстрийскую
позицию. Таким образом, даже выполняя администра¬
тивные и дипломатические функции в правительстве пер¬
вой Цизальпинской республики, он не был ни республи¬
канцем, ни тем более демократом. Его взгляды на рево¬
люцию были схожи со взглядами Куоко: он считал, что
она «занесена» в Италию извне, и утверждал, что подав¬
ляющее большинство населения осталось чуждым ей.
Кроме того, будучи убежденным в том, что собствен¬
ность есть «единственная и истинная основа человече-
1 Эти заметки Компаньони полностью опубликованы U. Da Сото,
I Comizi Nazionali in Lione per la costituzione della Repubblica ita-
Ilana, vol. I, Bologna, 1935—1940, p. 667 segg.
364

ского общежития», Мельци полагал необходимой для
правительства постоянную поддержку со стороны «зем¬
левладельцев» и «имущих лиц» и предпочитал поэтому
не республику, а конституционную монархию с сильной
центральной властью, в которой господствующая роль
принадлежала бы аристократии и крупной буржуазии.
Эта монархия, по его мнению, должна была охватить
большую часть Северной Италии и, может быть, образо¬
вать конфедерацию вместе с другими итальянскими мо¬
нархическими государствами, чтобы обеспечить незави¬
симость Италии как от Франции, так и от Австрии и
осуществлять политику лавирования между этими двумя
державами. Одно время, до 1799 года, Мельци как будто
склонялся к идее объединения Италии, но впоследствии
он счел это нереальном, полагая, что это вопрос дале¬
кого будущего.
Итальянская республика, какой она являлась в ян¬
варе 1802 года, искусственно замкнутая в своих гр а-
ницах, находившаяся в вассальной зависимости от Фран¬
ции и ненавидимая Австрией, все еще отдававшая дань
революционной фразеологии, раздираемая муниципаль¬
ным партикуляризмом, имевшая отвратительную адми¬
нистрацию и расстроенные финансы, не отвечала, конеч¬
но, политическому идеалу миланского патриция, который
стал ее вице-президентом• Но зато воззрениям Мельци
полностью отвечали идея режима нотаблей, которая
легла в основу лионской конституции, и решение вручить
пост президента республики Бонапарту. Что касается
последнего решения, то именно Мельци был одним из
главных его инициаторов. Он действительно считал, что
при данной общей ситуации в Италии и Европе фран¬
цузское покровительство и исключительный личный
авторитет первого консула послужили бы основой для
осуществления реорганизации республики. Эта реорга¬
низация казалась Мельци необходимой ввиду возмож¬
ного превращения самой республики в монархическое
государство, более обширное и более независимое, чем
республика.
Реорганизация государства, которую Мельци хотел
провести в основном с согласия Бонапарта и которую
он в известной мере провел, состояла прежде всего
в органическом и, так сказать, окончательном усвоении
Итальянской республикой части достижений Француз-
365
ской революции, особенно в области администрации,
финансов, законодательства, юриспруденции и военного
дела, с тем чтобы ликвидировать все или почти все
юридические остатки феодальной системы, но при этом
усилить одновременно социальное господство знати и
земельной буржуазии (практически слившихся уже в
один класс) путем присоединения к ним новых групп
буржуазии (лиц, купивших национальное имущество,
спекулянтов, военных поставщиков, лиц свободных про¬
фессий, чиновников, офицеров), возникших и развивших¬
ся вместе с революцией. По сути дела, под эгидой Бона¬
парта в период правительства Мельци, а в некоторой
степени также и в период Итальянского королевства
было осуществлено такое переустройство страны, кото¬
рое носило характер пассивной революции и одновре¬
менно революции-реставрации. Это переустройство дей¬
ствительно стало возможным в результате поддержки
такой могучей внешней силы, какой была наполеонов¬
ская Франция. Кроме того, это переустройство носило
двойственный характер, так как, с одной стороны, оно
заключалось в обновлении административной системы
и правопорядков, продолжая тем самым дело, начатое
просвещенным абсолютизмом и продолженное прави¬
тельствами революционного трехлетия, с другой же сто¬
роны, оно заключалось в ликвидации революционных
крайностей и пресечении демократических тенденций, а
также в усилении класса земельных собственников, ко¬
торый был господствующим в XVIII веке.
Министры Итальянской республики были лично подо¬
браны Бонапартом и Мельци некоторое время спустя
после лионской Консульты. Все они принадлежали к
умеренным, часть из них была дворянами. Практически
в Итальянской республике, главным образом благодаря
Мельци, не применялась политика так называемой
амальгамации, широко практиковавшаяся Бонапартом
во Франции и заключавшаяся в использовании в граж¬
данских учреждениях элементов, вышедших как из сре¬
ды умеренных, так и из среды якобинцев революционной
эпохи. В Италии кое-какие якобинские элементы были
использованы лишь на второстепенных административ¬
ных постах.
Министром иностранных дел республики был казна-
чен граф Фердинандо Марескальки, болонец по проис-
366

хождению; однако он должен был постоянно находиться
в Париже, подле первого консула, в силу чего был
скорее главой ведомства по связям между Мельци и Бо¬
напартом, чем министром иностранных дел. Но дело бы¬
ло не в ограниченности политических полномочий Ма-
рескальки, а в том, что Итальянская республика по воле
Бонапарта не могла проводить собственной внешней
политики. Столь же ограничены были во времена Италь¬
янской республики и функции государственного секре¬
таря (на практике — делопроизводителя правитель¬
ства). На эту должность Бонапарт назначил сначала
выходца из Вальтеллины графа Диего Гуиччарди, хит¬
реца и интригана, бывшего сначала австрийским аген¬
том в Вальтеллине, затем одним из инициаторов присо¬
единения Вальтеллины к Цизальпинской республике, а
затем непродолжительное время — министром полиции
Цизальпинской республики. После него на посту госу¬
дарственного секретаря подвизались выходец из Ред¬
жо — Пеллегрино Нобили и выходец из Модены—Луид¬
жи Ваккари. Гуиччарди между тем вошел в состав Кон-
сульты; в период Итальянского королевства он был ге¬
неральным директором полиции и, наконец, после Ре¬
ставрации стал австрийским чиновником. Главным судь¬
ей и хранителем печати, то есть министром юстиции,
был юрист Буонавентура Спаннокки, родом из Сиены,
который служил в Ломбардии во времена правления Ма¬
рии Терезии и Иосифа II и был министром юстиции во
второй Цизальпинской республике. В 1805 году Спан-
нокки был заменен адвокатом Джузеппе Луози из Ми-
рандолы, который уже занимал до этого важные постыв
первой Цизальпинской республике и оставался на сво¬
ем посту все время, пока существовало Итальянское
королевство. Министром внутренних дел были последо¬
вательно миланец Луиджи Вилла, адвокат, служивший
в судебных ведомствах первой Цизальпинской респуб¬
лики, и Даниеле Феличи; оба посредственности. Воен-’
ным министром был Алессандро Тривульцио, потомок
старого миланского знатного рода, ставший генералом
при первой Цизальпинской республике; он проявил се¬
бя, впрочем, как посредственный организатор и адми¬
нистратор. Но общее руководство военной политикой
Итальянской республики и Итальянского королевства
осуществлялось лично Бонапартом. Министром культа
367

был назначен старый эксперт по религиозным вопросам,
аббат, профессор университета в Павии Станислав Бо-
вара, который проводил в свое время политику Иоси¬
фа II и который наложил на религиозную политику рес¬
публики печать юрисдикционализма, что вполне отвечало
идеям Мельци. Министром казначейства был назначен
простой специалист, математик из Реджо, Антонио Be-
нери, который до революции несколько лет руководил
финансами герцогства Пармы. Но самой значительной
фигурой из состава всего правительства, образован¬
ного Бонапартом и Мельци в 1802 году, был министр
финансов Джузеппе Прина, который сохранил за собой
этот пост в течение всего периода существования Италь¬
янского королевства, то есть в течение более 12 лет.
Крах Итальянского королевства совпал по времени с
трагическим концом Прины, убитого во время милан¬
ского мятежа 20 апреля 1814 года, и как бы нашел свое
олицетворение в его гибели. Родившись в 1766 году в
Новаре, Джузеппе Прина быстро сделал карьеру,
служа в пьемонтской администрации: в 1796 году он был
генеральным инспектором счетной палаты Турина,
потом, в 1799 году,— членом временного пьемонтского
правительства. Он стал гражданином Цизальпинско'й,
а затем и Итальянской республики, вследствие присоеди¬
нения провинций Новары к последним. Прина являлся
не только выдающимся специалистом своего дела,
опытнейшим калькулятором и энергичным, честным и
добросовестным администратором, в известной мере он
был также и политиком, так как умел вырабатывать и
проводить такую финансовую линию, которая пол¬
ностью отвечала духу государственного режима и соци¬
альной структуре наполеоновской Италии. Он был чело¬
веком замкнутым и сдержанным, беспрекословно выпол¬
нявшим приказы свыше, в результате чего вся его фи¬
нансовая политика (основные аспекты которой будут
изложены несколько ниже) была направлена, особенно
в период Итальянского королевства, прежде всего на
удовлетворение желаний Наполеона, требовавшего денег.
В результате Прина не только лишился всякой популяр¬
ности среди населения, но заслужил его ненависть и
кончил тем, что один расплатился за все прегрешения
правящего класса наполеоновской эпохи.
Абсолютное большинство Консульты и Законодатель-
368

ного совета составляли также умеренные элементы: это
были главным образом земельные собственники, а так¬
же некоторое число интеллигентов и лиц свободных
профессий. В Консульте наиболее значительной фигурой
был Парадизи; в Законодательном совете — Альдини.
Сотрудничество этих органов с Мельци часто наруша¬
лось в силу противоречий, причиной которых были не
политические разногласия, а соперничество отдельных
лиц и муниципалитетов. Особенно острым было разно¬
гласив между представителями Болоньи и Модены, с од¬
ной стороны, и Милана — с другой. Последние, имено¬
вавшиеся солонистами» (от департамента Олона), име¬
ли некоторый перевес в правительстве и в администра¬
ции в период правления Мельци и этим возбуждали
зависть и ревность эмилианских департаментов. Очень
сильными одно время были противоречия между Мельци
и Альдини, который даже был отстранен от участия в
Законодательном совете. Впрочем, в 1805 году, после
провозглашения Итальянского королевства, ловкий 60-
лонский адвокат взял реванш, когда Наполеон назначил
вице-королем своего пасынка Евгения Богарне и перевел
Мельци на почетную должность главного канцлера.
Альдини же был назначен государственным секрета¬
рем с местопребыванием в Париже, где Марескальки
по-прежнему оставался на должности министра ино¬
странных дел. Но в то время, как функции последнего
все более принимали чисто почетный характер, Альдини
сумел заслужить доверие императора и, пользуясь тем,
что вице-король был далеко не выдающимся политиче¬
ским деятелем, оказывал на итальянскую политику весь¬
ма сильное влияние.
Законодательный корпус имел несколько иной состав,
чем другие органы республики, потому что в него вхо¬
дило определенное число людей, которые участвовали
в Консульте второй Цизальпинской республики, причем
некоторые из них слыли за демократов. На практике же
в Итальянской республике отсутствовала парламентская
жизнь с борьбой четко определившихся партий: весь
механизм лионской конституции был как раз направлен
на то, чтобы помешать этому. Многие депутаты совсем
не интересовались своими обязанностями; те же, кто
был поактивнее, разделились на мелкие группки по
чисто личному или же земляческому признаку. Только
24 История современной Италии	359
фискальный вопрос выявил в Законодательном корпусе
некоторое подобие сопротивления политике правитель¬
ства; но вообще Законодательный корпус оказал незна¬
чительное влияние на разработку реформ, которые в
те годы были проведены в стране: он даже и не пытал¬
ся проводить собственную политическую линию, которая
не совпадала бы с линией правительства. Позднее же,
после провозглашения королевства, когда Законодатель¬
ный корпус предложил несколько поправок к проекту
закона о гербовом сборе и возвратил сам закон для
доработки правительству, Наполеон пришел в бешенство
и декретом от 27 июля 1805 года распустил этот орган,
объявив, что отныне он никогда больше не будет со¬
зван. Так закончил свои дни этот парламентарный вы¬
кидыш, и наполеоновский режим стал абсолютным в пол¬
ном смысле этого слова.
Те же самые тенденции, которые обнаружились при
выборе главных деятелей правительства, проявились и
при реорганизации бюрократии. Среди чиновников рес¬
публики, многие *из которых действительно были без¬
дарными или бесчестными людьми, Мельци и его минист¬
ры провели основательную чистку, которая затронула
заодно и многих местных демократов и изгнанников из
других частей Италии, которые после Маренго стали
принимать участие в администрации Цизальпинской рес¬
публики; В административных учреждениях появилось
много новых людей, которые почти все были умеренны¬
ми, а сама администрация благодаря институту пре¬
фектов, которые должны были управлять департамен¬
тами, приняла (как и французская наполеоновская ад¬
министрация) сильно выраженный централизованный ха¬
рактер. С той поры персонал и центральной, и мест¬
ной администрации был тесно связан с правительством
и строго им контролировался.
Этот захват правительства и администрации умерен¬
ными деятелями практически не встретил почти ника¬
кого сопротивления. В результате крайностей реакции,
продолжавшейся тринадцать месяцев, и последовавших
за этим наполеоновских побед влияние приверженцев
Австрии было сильно подорвано; потребовалось
довольно продолжительное время, прежде чем про-
австрийская партия смогла возродиться в Ломбардии.
Кризис 1799 года и*установление во Франции наполео-
370
новскоЙ диктатуры нанесли тяжелый удар якобинцам
и вообще представителям демократических тенденций.
В период второй Цизальпинской республики в Милан и
другие ее города стали стекаться изгнанники из Be-
нето, Неаполя и Рима, которые находились здесь уже
во время революционного трехлетия, а также и те ре¬
волюционеры, которые в 1799 году нашли убежище во
Франции. Многие из этих людей доблестно сражались
во время кампаний 1800 и 1801 годов в двух итальян¬
ских легионах, которыми командовали генералы Джу¬
зеппе Леки и Доменико Пино; часть из них вошла в со¬
став армии и администрации Цизальпинской республики.
Кроме того, после Люневильского мира возвратились
патриоты, высланные австрийцами в Далмацию и Вен¬
грию. Изгнанники и возвратившиеся на родину патриоты
принимали широкое участие в республиканских прави¬
тельствах периода революционного трехлетия и были в
большинстве своем демократами; показной демократизм
был присущ также и тем людям, которые стояли во главе
второй Цизальпинской республики. Но политическая бес¬
помощность, дух сектантства, а нередко бесчестность
и особенно прислужничество последних перед француз¬
скими оккупационными властями немало содействовали
дискредитации демократии вообще, от чего страдали
честные и искренние демократы. Кроме того, повсе¬
местно наблюдавшиеся усталость и боязнь новых рево־
люционных экспериментов, которые после опыта рево¬
люционного трехлетия казались только вредными и опас¬
ными и о пользе которых больше не вспоминали, еде-
лали невозможным во второй Цизальпинской республике
проведение новой, демократической политики. Впрочем,
такая политика была немыслима отныне и во Франции:
именно Франция давала теперь Италии пример автори¬
тарной политики, опорой которой была знать.
Однако демократы и вообще все противники новой
политической системы, навязанной Наполеоном, могли
использовать в своих целях тяжелое экономическое
и финансовое положение Итальянской республики в на¬
чале 1802 года, плохую администрацию и недовольст¬
во, охватившее все слои населения, и причинить доволь¬
но серьезное беспокойство правительству. Этот факт
сильно беспокоил Мельци и его коллег. Озабоченность
вызывало прежде всего присутствие в республике не-
24*	371

скольких тысяч изгнанников, которые сосредоточились
в основном в Милане, Болонье и в некоторых
других городах и которые, за исключением немно¬
гих, занятых в армии и администрации (их число, впро¬
чем, еще более уменьшилось в результате проведенной
самим Мельци чистки), не имели никаких занятий и бы¬
ли доведены до крайней нищеты. Многие из них явля¬
лись унитаристами или же в общем сочувствовали идее
объединения страны; в силу этого все они стояли за
изгнание австрийцев из Венеции и свержение монархи¬
ческих режимов, которые сохранились или были рестав¬
рированы в Италии по Люневильскому и Флорентийско¬
му договорам. Таким образом, все эти люди были теперь
антифранцузски и антинаполеоновски настроены .и не¬
навидели умеренных, хозяйничавших в правительстве.
Кроме того, присутствие изгнанников постоянно вое-
крешало чувство враждебности к правительству, кото¬
рое объяснялось не угасшим еще духом демократизма,
а также муниципальным партикуляризмом, который осо¬
бенно сильно проявлялся в Болонье.
В 1802 году этот город был ареной довольно серьез¬
ных волнений, вызванных экономическими причинами,
так как в Болонье особенно остро ощущалась в том году
нехватка хлеба. Но возникновению волнений способст¬
вовали также огромный коммунальный патриотизм 60-
лонцев и активность многочисленных патриотов-унита¬
ристов, часть из которых все еще входила в «Общество
лучей». Тайная террористическая ассоциация «Друзья
народа» (именовавшаяся также «Обществом кинжа¬
лов», потому что члены его были вооружены кинжала¬
ми) осуществила в начале 1802 года многочисленные
насильственные акты против действительных или мни¬
мых скупщиков зерна и даже против правительственных
чиновников. Болонская национальная гвардия относи¬
лась благосклонно к бунтовщикам и не применяла по
отношению к ним насильственных мер. Но существовали
также связи (о которых при нынешнем состоянии иссле¬
дований невозможно сказать что-либо более определен¬
ное) между тайным террористическим обществом и тай¬
ным обществом патриотов-унитаристов, которое имело
свои ответвления в уцелевших демократических кругах
других городов республики. Осенью 1802 года Мельци
решил использовать для подавления болонских волнений
372

силу, возложив эту задачу на французов. Генерал
Вердье оккупировал Болонью силами одной дивизии,
распустил местную национальную гвардию, произвел
многочисленные аресты и установил в городе на некото¬
рое время исключительно жесткий режим. Чрезвычайные
трибуналы, созданные специальным решением Государ¬
ственной консульты, судили арестованных и выносили
суровые приговоры. Среди арестованных было несколько
патриотов-унитаристов, таких, например, как Энрико
Микеле Л’Аурора.
Но и после подавления болонских выступлений
1802 года Мельци не переставало беспокоить присутствие
изгнанников в городах республики. В 1803 году он да¬
же предложил заключить их в концентрационный ла¬
герь, с тем чтобы впоследствии выслать за пределы рес¬
публики; но Бонапарт не одобрил этого проекта, ибо
таким путем он окончательно оттолкнул бы от себя
многих людей, которым в прошлом обеспечил поддерж¬
ку и оказал гостеприимство и которые снова могли
понадобиться ему в случае политических изменений
в других частях Италии. Итак, можно утверждать, что
правительство Итальянской республики относилось
враждебно к патриотическому движению за объединение
страны. Это объяснялось главным образом тем, что уни¬
таристское движение прямо переплеталось с якобински¬
ми тенденциями и было связано с демократическими и
антибонапартистскими группами, в то время как полити¬
ческая линия Мельци и его коллег была нацелена на
создание государства крупной буржуазии, опиравшегося
на наполеоновскую Францию.
Патриотическое унитаристское движение (или только
зачатки его), вызывавшее подозрение и подвергавшееся
преследованиям с момента своего зарождения, продол¬
жало существовать как идейное течение; особенно ши¬
рокое распространение оно получило среди интеллиген¬
ции, в армии и среди чиновничества. Но в силу уело-
вий оно все более стремилось к тайным организацион¬
ным формам; подавление болонских выступлений
1802 года нанесло смертельный удар «Обществу лучей»
и его ответвлениям, но тайные организации не исчезли
и очень скоро возродились в новых формах, охватили
новые группы людей, стали сложнее, разветвленнее,
побуждаемые к развитию самыми различными обсто-
373

ятельствами. В итоге в последние годы наполеоновской
эпохи вся Италия кишела тайными сектами и организа¬
циями, которые развернул/и активную борьбу против
французского господства. Но чтобы понять новый ха¬
рактер этих организаций и оценить их историческое
значение, необходимо учитывать политическую эволю¬
цию, которую претерпела тогда Италия; немалый вклад
в ускорение этой эволюции внесли Мельци и руководящие
группы умеренных, которые правили в Итальянской рес¬
публике и Итальянском королевстве, своей деятельно¬
стью в области государственного строительства в Ита¬
лии.
Дело государственного строительства, начатое Мель-
ци, который очень многое сделал для его развития в
1802—1805 годах, и продолженное затем в период
Итальянского королевства в 1805—1814 ׳годах, осущест¬
влялось в значительной мере по французскому образцу;
тенденция к введению французских институтов и зако¬
нов усилилась в период королевства по желанию Бона¬
парта. Характерны в этом отношении события, связан¬
ные с кодификацией. В период существования Итальян¬
ской республики и в первые годы существования коро¬
левства в Милане были подготовлены проекты
гражданского, гражданско-процессуального, торгового,
уголовного и уголовно-процессуального кодексов; в раз¬
работке двух последних кодексов особое участие принял
Романьози. Но впоследствии, по распоряжению Напо¬
леона, на итальянский язык были переведены и введены
в действие в Италии, претерпев незначительные измене¬
ния, четыре французских кодекса: в 1806 году —
гражданский (Кодекс Наполеона) и процессуальный ко¬
дексы, в 1808 году — торговый и в 1810 году — уголов¬
ный кодексы. Лишь для уголовно-процессуального ко¬
декса был использован в 1807 году итальянский проект,
и то только потому, что Наполеон был против введения
в Италии института присяжных заседателей, в результа¬
те чего уголовная процедура в Италии должна была
несколько отличаться от французской. Кроме кодексов,
с французских образцов были скопированы и некоторые
важные законы. Так, закон от 24 июля 1802 года о
местной администрации напоминал закон первого кон-
374

сула от 28 плювиоза VIII года о реорганизации местной
французской администрации. Административное управ¬
ление Италии носило поэтому централизованный ха¬
рактер, а решение всех главных вопросов было вверено
чиновникам, назначаемым ־правительством: функции
местных выборных органов были очень ограниченными,
за исключением, пожалуй, коммун, но в 1805 году
автономия коммун также была урезана. Судопроизвод¬
ство во всех основных чертах также было организовано
по французскому образцу, в силу закона от 22 июля
1802 года и других законов, изданных в период
Итальянского королевства. По существу, был заимство¬
ван у французов и закон о рекрутском наборе от
13 августа 1802 года, устанавливавший обязательный
срок военной службы в четыре года для всех юношей,
достигших 20-летнего возраста, за исключением (по вне¬
сению денежного взноса) непригодных к военной служ¬
бе, служителей культа, женатых мужчин и всех тех,
кто мог за плату найти себе замену.
Введение в Италии однотипных с французскими ин¬
ститутов и законов, хотя и представляло некоторое не¬
удобство (особенно в области администрации) ввиду
чересчур многочисленного бюрократического промежу¬
точного звена (департаменты, округа и кантоны), от¬
делившего государство от коммун,— в целом было поло¬
жительным явлением, так как эти законы и институты
в общем вполне соответствовали итальянским требо¬
ваниям и смогли, в силу этого, придать законодатель¬
ству, административной и юридической практике неви¬
данную дотоле упорядоченность и стать действенным
фактором унификации различных местностей, вошедших
сначала в состав Итальянской республики, а затем ко¬
ролевства. Наполеоновские кодексы, в первую очередь
гражданский кодекс, представляли собой значительный
прогресс по сравнению с существовавшей до этого за¬
путанностью юридических источников; кроме того, если
по сравнению с законодательством революционной эпохи
они были определенным шагом назад, то по сравнению
с фазой развития, достигнутой буржуазным обществом
Италии, они были стимулом к дальнейшей эволюции.
Наконец, основные положения этих кодексов не проти¬
воречили традициям итальянской юридической науки и
уровню, достигнутому ею в эпоху Просвещения.
375

Деятельность Мельци и его коллег не ограничива¬
лась принятием новых законов и введением новых мно¬
гочисленных институтов, она была также направлена
и на решение таких главных проблем, которые, в силу
бурных событий последних лет и наследства старого
режима, стояли особенно остро. К таким проблемам в
первую очередь относилась проблема финансов.
В 1802 году прежде всего было приступлено к реоргани¬
зации министерства финансов и составлению возможно
более упорядоченного и точного бюджета. Положение
было не из легких, потому что к дефициту, перешедшему
по наследству от второй Цизальпинской республики,
присоединилось непомерное бремя расходов на содержа¬
ние французской армии, на организацию и содержание
итальянской армии, на поддержание в порядке укрепле¬
ний, на строительство военных дорог. В предваритель¬
ном бюджете на 1802 год, составленном Мельци, эти
расходы достигали почти 45900 тысяч миланских лир, в
то время как общая сумма расходной части бюджета
составляла 74 100 тысяч лир, а поступления были пре¬
дусмотрены в размере 68 500 тысяч лир. В действитель¬
ности же расходы достигли 86 миллионов лир (из ко¬
торых почти 49 миллионов было поглощено военным ми¬
нистерством и ушло ׳на выплату контрибуции Франции),
а поступления возросли, по-видимому, только до 72 мил¬
лионов. Огромный рост расходов на военные нужды
и на дань Франции был основной особенностью бюджета
Итальянской республики и Итальянского королевства,
причем особенно невыносимым стало положение в по¬
следние три года наполеоновского режима.
В этих условиях 12-летняя деятельность Прины, ког¬
да он руководил финансами Итальянской республики и
Итальянского королевства, напоминала сизифов труд.
И все же ему удавалось, особенно в первые годы, дости¬
гать значительных успехов в деле изыскания средств.
В основе фискальной системы австрийской Ло<мбар-
дни лежал поземельный налог, или «ценз», преобразо¬
ванный во времена Марии Терезии (когда был осуще¬
ствлен общий кадастр); этот налог, составлявший в
последние годы австрийского господства 28 динаров с
каждого облагаемого скудо, резко поднялся в период
революционного трехлетия и тринадцати месяцев, до-
стегнув в 1800 году 92 динаров, а затем, в 1801 году,
37$

был уменьшен до 64 динаров. Прина уменьшил его до
48 динаров со скудо, выполняя, таким образом, общую
директиву нового правительства, которое, заботясь
прежде всего о завоевании поддержки земельных соб¬
ственников, старалось обеспечить и регулярное и бес¬
прерывное поступление средств. К этому главному пря¬
мому налогу, семь восьмых поступлений которого пред¬
назначалось государству и одна восьмая — департамен¬
там, Прина добавил второй прямой налог, частично
восстановив в июле 1802 года старый личный налог,
который был введен в 1755 году Марией Терезией и
равнялся 7 лирам с каждого взрослого мужчины в воз¬
расте от 15 до 70 лет. Поступления от него делились по¬
полам между государством и коммунами. Этот налог,
одинаково касавшийся и богатых и бедных и поэтому
особенно обременительный для последних, был упразд¬
нен первой Цизальпинской республикой, а затем снова
и второй Цизальпинской республикой. Прина восстано¬
вил (освободив от него отцов двенадцати детей и не¬
имущих) сначала ту часть этого налога, которая была
предназначена коммунам, а затем, в 1806 году, восста-
Иовил его полностью. В этом же году он прибавил к
этим двум прямым налогам третий — на торговцев и
лиц свободных профессий, восстановив, следовательно,
еще одно обложение старого режима.
Но, помимо этого, Прина способствовал росту кос¬
венных налогов, увеличивая уже существующие и
учреждая новые налоги. Это, впрочем, полностью отве¬
чало общей тенденции, которая была присуща политике
Бонапарта во Франции, и интересам буржуазии, так как
косвенные налоги всей своей тяжестью ложились глав¬
ным образом на народные массы. К ним относились
таможенные пошлины (которые до введения континен¬
тальной блокады были не слишком высокими), внут¬
ренние пошлины на предметы потребления, монополии
(на соль, на табак, на организацию лотерей, на произ¬
водство пороха и селитры) и гербовый сбор, скопиро¬
ванный у Франции. Введение гербового сбора, единст¬
венного из всех непрямых обложений, серьезно затра¬
гивающего интересы имущих, вызвало сильные проте¬
сты: как уже говорилось, он был введен Бонапартом в
1805 году лишь ценой роспуска Законодательного
корпуса.
377

Такая фискальная политика привела к росту посту¬
плений, которые с 73 миллионов лир в 1802 ,году под¬
нялись до 97 миллионов в 1803 году и до 107 миллио¬
нов в 1804 году; они продолжали расти и в период
Итальянского королевства, но отнюдь не в такой про¬
порции, как расходы, причины роста которых указыва¬
лись выше. Поэтому, хотя в продолжение нескольких
лет по воле Наполеона фабриковались сбалансирован¬
ные и даже активные бюджеты, дефицит в бюджете ни¬
когда не удавалось покрыть, и в последние годы напо¬
леоновского режима он достиг огромных размеров. Од¬
нако организация финансов и фискальная система на¬
полеоновского периода в своих существенных чертах
сохранились в Ломбардо-Венецианском районе и после
1814 года.
Серьезной операцией была־ систематизация государ¬
ственного долга. Здесь правительство Итальянской рес¬
публики оказалось в очень затруднительном !положе-
нии, так как ему пришлось столкнуться сразу с тремя
видами государственного долга. Это были: во-первых,
так называемый пожизненный долг, который составля¬
ли пенсии, выплачиваемые монахам упраздненных ор¬
денов, чиновникам в отставке и .различным другим ка¬
тегориям граждан; во-вторых, принудительные военные
займы, унаследованные от первой и второй Цизальпин¬
ских республик, для учета которых кредиторам выда¬
вались долговые расписки, принимаемые в уплату за
предназначенные к распродаже национальные имущест¬
ва; наконец, в-третьих, долги, перешедшие в наследство
от старого режима, общую сумму которых определить
было трудно; счет на них предъявляли ссудные кассы.
Эти долги были аннулированы в период революционно¬
го трехлетия, но кредиторы тем не менее продолжали
заявлять о своих правах. Поэтому надо было провести
сложную работу, чтобы определить прежде всего, какие
кредиты должны быть признаны государством, какие
должны быть отнесены к коммунам •и какие, наконец,
надлежало отвергнуть как не имеющие общественного
характера. К концу 1804 года на всей территории респуб¬
лики признанный государственный долг составил сумму
в 217 миллионов. Одновременно законом от 21 марта
1804 года было установлено, что в счет признанных
кредитов ׳будут выданы ценные бумаги, одна половина
378

которых носит наименование «iscrizioni», а другая по¬
ловина — «rescrizioni». Первые приносили доход в
3,5 процента и, собственно, были процентными бумага¬
ми; вторые же никакого дохода не приносили, являясь
всего лишь долговыми расписками, ׳принимаемыми в
уплату за национальные имущества, которые специально
предназначались к распродаже. Для операций по уплате
долгов и управления -соответствующими фондами было
создано Управление фондов государственного долга.
Затем 17 июля 1805 года эта организация была замене¬
на Наполеоновской ссудной кассой (Monte Napoleona),
которая была не привилегированной -корпорацией го¬
сударственных кредиторов, какими были старые ссуд¬
ные кассы, а •государственным финансовым институтом,
подчиненным министерству финансов. Функции этого
института за несколько лет значительно расширились.
В самом деле, растущая нужда государства в деньгах
привела к тому, что Наполеоновская ссудная касса .при¬
обрела также и функции депозитного института и, кро¬
ме того, приступила к новым выпускам процентных
облигаций, увеличивая, таким *образом, уже имевшийся
государственный долг. К нему, кроме того, прибавились
еще обязательства по государственному долгу Венето и
Марке после объединения последних с Итальянским ко¬
ролевством. Но как бы там ни было, а Наполеоновская
ссудная касса придала государственному долгу такую
систематизацию, которая потом была признана Австрией
и другими правительствами, власть которых была вое-
становлена в 1814 году на основе статьи 97 Заключи¬
тельного акта Венского конгресса. Ввиду этого те го¬
Сударственные кредиторы (а их было немало), которые
не заявили о своих правах в наполеоновский период из
страха лишиться их в случае падения режима Бонапар¬
та, были сильно разочарованы, так как Австрия и дру¬
гие реставрированные правительства признали только
долги Наполеоновской ссудной кассы, разделив между
собой ее обязательства, и не признали долгов предше¬
ствующих правительств, если в наполеоновскую эпоху
заимодавцы 1не заявили о своих правах.
Другой сложной проблемой, стоявшей перед Италь¬
янской республикой, была проблема отношений с цер¬
379

ковью. В отличие от конституции Цизальпинской рее-
публики 1797 года и самой французской конституции
эпохи Консульства, конституция, одобренная в Лионе,
в статье 1 объявляла «римскую апостолическую като¬
лическую религию государственной религией», хотя
статья 117 допускала полную свободу частного испо¬
ведания других культов. Кроме того, статьей 127 она
устанавливала, что епископы, их капитулы ׳и семинарии,
приходские священники, хозяйства соборов будут по¬
лучать доход от части непроданного национального иму¬
щества. Лионская Консульта, в которой участвовали не¬
которые епископы, приняла также Органический закон
итальянского клира, который устанавливал, что казна-
чение епископов производится правительством, хотя
каноническое поставление им дает Ватикан, что еписко¬
пы в свою очередь имеют право назначать приходских
священников, при условии утверждения их граждански¬
ми властями, 1и что все церковные учреждения имеют
право на получение своей доли из сохранившегося на-
штопального имущества. Закон, кроме того, освобождал
церковных служителей от военной службы, запрещал
всякие нападки на католический культ, устанавливал,
что в случае нарушения церковнослужителями гр аж-
данских законов государство может потребовать от епи¬
скопов отрешения виновных от должности или вме¬
шаться в дело само, если епископы откажутся подчи¬
ниться этому. Таким образом, новое государство носило
конфессиональный характер в отличие от ярко выра¬
женного светского характера Цизальпинской республи¬
ки; вместе с тем в нем были налицо и черты юрисдик-
ционализма, проявившиеся особенно сильно в церков¬
ной политике Мельци и министра культа Бовара, кото¬
рые, как, впрочем, почти весь правящий класс Итальян¬
ской республики, стремились продолжать в области ре¬
лигии политику Иосифа II.
После окончания работ лионской Консульты с папой
были начаты переговоры о заключении конкордата. Пе¬
реговоры, продолжавшиеся до 16 сентября 1803 года,
были трудными как из-за непримиримости Пия VII, ко¬
торому не хотелось иметь дело с государством, присо¬
единившим некоторые старые папские провинции, духо¬
венство которых веками подчинялось абсолютной вла¬
сти римской курии, так и из-за упорной политики в духе
380

Иосифа II, проводимой миланскими правителями; сто¬
роны пришли к согласию лишь благодаря нажиму Бо¬
напарта. Конкордат подтверждал статью 1 конституции
и основное содержание Органического закона; опреде¬
лял число и границы епархий; признавал за правитель¬
ством республики право назначения епископов и все
прерогативы, которыми пользовались когда-то импера¬
торы в качестве ■герцогов Милана, и сохранял за папой
право давать епископам каноническое установление;
утверждал, что епископства и приходы имеют права
на доходы, которые могут быть изменены только с со¬
гласия Ватикана; обязывал, наконец, пап, хотя и в
весьма туманной форме и лишь в виде чрезвычайной׳
уступки, не тревожить приобретателей национальных
имуществ 1. Следуя примеру Наполеона, присоединив¬
шего к конкордату 1801 года известные органические
статьи, Мельци тоже хотел на практике ограничить со¬
держащиеся в конкордате уступки церкви, издав с этой
целью 26 января 1804 года органический декрет о вве¬
дении в действие самого конкордата. Декрет этот вы¬
звал бурные протесты Рима и жалобы папы Бонапар¬
ту. Последний же, столкнувшись в этом вопросе с упор¬
ством Мельци и других итальянских правителей, пред¬
почел отложить на некоторое время свое решение и
только после того, как стал королем Италии, декретом
от 22 мая 1805 года постановил, что конкордат должен
«выполняться полностью», молчаливо отменив, следова¬
тельно, органический декрет Мельци.
Можно было думать, что Наполеон вознамерился
нанести удар по наиболее решительным юрисдикцио-
налистским тенденциям миланского правительства, но
очень скоро он сам нарушил и разорвал «религиозный
мир», который с таким усердием устанавливал как в
1 Статья 16 конкордата касалась конфискованных и распроданных
церковных имуществ и гласила: «Учитывая чрезвычайность событий
прошлого и последствия, вытекающие из этого, и главное — принимая
во внимание пользу, которая будет оказана этим конкордатом делу
религии, а также заботясь об общественном спокойствии, Его Прео¬
священство заявляет, что тем, кто приобрел церковные имущества,
не будуть чинить какие бы то ни было неприятности ни он сам, ни
его преемники — римские первосвященники, и, что, следовательно,
права на владение этими имуществами, на ренту и на все остальное
будут неизменными для вышеозначенных лиц и лиц, имеющих к ним
отношение».
381

Италии, так и во Франции. В первые гады Итальяй-
ского королевства Наполеон намеревался осуществить
широкое законодательство в церковной области, уста¬
навливая, например, строгие нормы относительно обще¬
го числа, характера деятельности и источников поступ¬
лений религиозных орденов, нисколько не заботясь о
том, соответствуют ли его указы положениям конкор¬
дата. Впоследствии он вступил в открытую борьбу с па¬
пой, оккупировал папские владения, уничтожил светскую
власть папы и велел арестовать его самого. Эти факты
не могли не отразиться на положении церкви и духо¬
венства •в Итальянском королевстве. Бовара, министр
культа, вплоть до своей смерти в 1812 году, широко
использовал в церковном вопросе автократию Наполео¬
на (которая основывалась не на •принципе вмешатель¬
ства светской власти в дела церкви, а лишь на весьма
удобных взглядах на религию, как на instrumentum reg-
п/1),.чтобы усилить контроль государства над церковью,
и издал с этой целью много всевозможных декретов, ор¬
донансов и циркуляров, которые впоследствии частич¬
но сохранились в Ломбардо-Венецианском районе. Цер¬
ковное законодательство королевства подчеркивало, та¬
ким образом, его юрисдикционалистский характер. На¬
конец, в •Итальянском королевстве, как и во Француз¬
ской империи, был введен так называемый Конкордат
Фонтенбло от 23 января 1813 года, который пленного
Пия VII заставили подписать силой и который в скором
времени был им аннулирован. Но на практике этот кон¬
кордат почти не оказал никакого влияния, так как был
введен всего лишь за год до падения наполеоновского
режима.
Уже в трехлетний период существования Итальян¬
ской республики значительная часть духовенства, осо¬
бенно на бывших папских территориях, стала прояв¬
лять враждебное отношение к наполеоновскому гСрави-
тельству, от которого оно первое время ожидало боль¬
ших выгод. Уже тогда возникли некоторые католиче¬
ские ассоциации полуподвального характера, как, на¬
пример, «Общество сердца Иисуса», причинившие неко¬
торое беспокойство Мельци, главным образом после
возобновления военных действий с Англией, агенты ко¬
1 Орудие правления (лат.) — Прим. ред.
382

торой с 1803 года проявляли все большую активность,
стимулируя оппозиционные выступления и правых и ле¬
вых против наполеоновского режима. В период коро¬
левства враждебность духовенства, особенно в деревне,
усилилась и немало способствовала разжиганию йена-
висти крестьянских масс, основной причиной которой
были наборы в армию и все более разорительная нало¬
говая политика Наполеона.
Земельные собственники дворянского и буржуазного
происхождения, ряды которых значительно пополни¬
лись в результате приобретения национальных имуществ
(их было продано приблизительно на 200 миллио¬
нов лир), извлекали ׳большие выгоды из процесса госу¬
дарственного строительства, изложенного нами в общих
чертах выше. Косвенные обложения и личный налог не
были для них •слишком обременительными, что же ка¬
сается ■поземельного налога, то хотя он и вырос на две
трети по сравнению с периодом австрийского господ¬
ства (а на территориях Венецианской республики, Пап¬
ского государства, владений династии д’Эсте и Савой¬
ской династии, может быть, еще и больше), он в зна¬
чительной мере компенсировался тем, что цены на зер¬
но, рис, вино и другие продукты в период революции и
наполеоновского режима были в три-четыре раза выше
по сравнению о периодом 1780—1795 годов. Кроме то¬
го, выплата государственного долга, упорядочение ад¬
министрации, ликвидация якобинских групп, сама струк¬
тура нового государства обеспечивали земельным соб¬
ственникам такие привилегии, которые широко компен¬
сировали землевладельцам-дворянам потерю старых
юридических привилегий феодального характера.
Торговая и промышленная буржуазия могла бы из¬
влечь из реорганизации государства еще большие выго¬
ды, чем буржуазия земельная, если бы не действие не¬
которых факторов, причинивших ей сильный ущерб.
Образование довольно обширного государства, уничто¬
жение внутренних таможенных барьеров, унификация
денежной системы, системы мер и весов, новое граж¬
данское и торговое законодательство, дорожное строи¬
тельство (прежде всего большой Симплонской дороги,
построенной менее чем в три года: с 1802 по
383

1805 год) — всё это, без сомнения, принесло значитель¬
ные выгоды торговле. Промышленность также извлекла
выгоду из того факта, что начиная с 1802 года как новые
итальянские вооруженные силы, так и французская ок¬
купационная армия закупали в Италии все необходи¬
мое для их снабжения: в результате значительная часть
дани, которую итальянское государство выплачивало
Франции, и тех огромных сумм, которые оно ежегодно
ассигновало на армию, расходовалась в Италии. В стра¬
не между тем зародились новые и получили дальнейшее
развитие возникшие ранее отрасли промышленности;
это объяснялось необходимостью снабжения армии ору¬
жием, обмундированием, обувью и другим снаряжением
в невиданных дотоле Италией размерах. С другой сто¬
роны, рост производства пряжи и в меньших размерах
шелковых тканей в период трехлетнего существования
Итальянской республики привел к значительному уве¬
личению экспорта; этому благоприятствовал тот факт,
что лионская шелкоткацкая промышленность еще не
была восстановлена после революционного кризиса, при¬
чинившего ей сильный ущерб. Значительная часть шел¬
коткацкого производства Итальянской республики ори¬
ентировалась теперь на Англию, которая ввозила в Ита¬
лию изделия английской промышленности и колониаль¬
ные товары. С Швейцарией, Германией, Австрией, не
говоря уже о Франции, также существовали тесные
торговые связи, частью традиционные, частью сложив¬
шиеся недавно. Следовательно, обстановка в Итальян¬
ской республике и Итальянском королевстве в извест¬
ной мере благоприятствовала росту промышленности и
торговли; но одновременно с этим там можно было на¬
блюдать и тенденции противоположного характера,
которые особенно сильно проявились после провозгла¬
шения королевства.
Сдерживающее влияние на экономику и торговлю
Италии оказывали главным образом два следующих
теоно связанных между собой фактора: стремление На¬
полеона дополнить политическую зависимость Италии
от Франции экономической зависимостью и свести роль
Италии к роли аграрного придатка Французской импе¬
рии и система континентальной блокады. Вся наполео¬
новская таможенная политика в Италии была направ¬
лена на то,' чтобы, с одной стороны, создать обстановку
384

наибольшего благоприятствования для импорта в коро-
девство французских промышленных изделий и воспре¬
пятствовать, с другой стороны, экспорту изделий италь¬
янской промышленности во Францию. Кроме того, не¬
малый ущерб итальянской экономике причинило то, что
таможенные барьеры между Французской империей и
королевством полностью отделяли от последнего неко¬
торые итальянские территории, такие, как Пьемонт, Ли¬
гурия, Пармская область, экономика которых во многих
отношениях дополняла экономику Итальянского коро¬
левства. Политика Наполеона, целью которой было все¬
мерное покровительство французской буржуазии и тор¬
можение ввиду этого развития итальянской промышлен¬
ности, осложнялась еще последствиями Континенталь¬
ной блокады. Уже в 1803 году, когда возобновились во¬
енные действия с Англией, торговля с нею была запреще¬
на. Однако в течение почти трех лет этот запрет был ма¬
лоэффективным как потому, что в республику, а затем
и в королевство продолжали поступать английские то¬
вары, ввозимые через порты Венеция (принадлежавшая
Австрии вплоть до конца 1805 года), Триест, Ливорно и
Анкона, так и потому, что допускался экспорт итальян¬
ских изделий ״ (шелковая пряжа, шелковые ткани, соло¬
менные шляпы и т. д.) в Англию, осуществляемый глав¬
ным образом благодаря германскому посредничеству.
Но к концу 1806 года, после провозглашения континен¬
тальной блокады, и за импортом и за экспортом страны
было установлено строжайшее наблюдение; кроме того,
между 1807 и 1809 годами под властью Наполеона оказа¬
лись порты Ливорно, Анкона и Триест, которые, как и все
другие порты континентальной Италии, также были за¬
крыты для английской торговли. Морская торговля со
всеми другими странами также была практически све¬
дена к минимуму, так как англичане в свою очередь
стали блокировать с моря подступы к итальянским бе¬
регам. Все это, а также произвольные конфискации то¬
варов, обыски, всяческие притеснения, аресты, которым
подвергались торговцы в те годы, определило крах мно¬
гих торговых домов и отход от дел многих уставших и
разуверившихся коммерсантов.
Цены на колониальные товары в результате блокады
неслыханно возросли, что привело к широкому развитию
контрабандной торговли, поддерживаемой самими анг-
25 История современной Италии	385

личанами, которые создали на Мальте большие запасы
этих товаров. После 1810 года Наполеон вынужден был
выдавать лицензии на импорт колониальных товаров из
Англии или зависимых от нее стран, увеличив во много
раз таможенные пошлины на них, в результате чего це¬
ны на эти товары по-прежнему оставались очень высо¬
кими. Что же касается промышленных изделий, то, по¬
скольку развитию итальянской промышленности мешала
описанная выше организация таможенной системы, мес¬
то английских изделий в Италии заняли изделия фран¬
цузской промышленности, но только частично, потому
что французские изделия были дороже английских. В ре¬
зультате всего этого, а также общего упадка, вызван¬
ного блокадой и войнами, в Италии, как и во всех дру¬
гих странах Европы, наблюдалось резкое снижение по¬
требления населением промышленных товаров. Товары
шелкоткацкой промышленности продолжали все же в ка¬
кой-то мере идти на экспорт, другие же производства,
как, например, шерстяное, изделия которого были ниже
по качеству, но дешевле французских, продолжали вы¬
пускать товары для внутреннего рынка. Торговый ба¬
ланс королевства в 1810, 1811 и 1812 годах давал
некоторое превышение экспорта над импортом. Это до¬
стигалось главным образом благодаря экспорту шел¬
ка-сырца и шелковых тканей (первого, очевидно, в боль¬
шей мере, чем вторых), зерна и других сельскохозяй¬
ственных продуктов. Словом, на экспорт шли преимуще¬
ственно продукты сельского хозяйства и товары отрас¬
ли промышленности, связанной с шелководством, отрас¬
ли, которая, собственно, и обеспечивала активное саль¬
до торгового баланса. Но это, конечно, не могло ком¬
пенсировать той потери богатств, которая, как в виде
прямой, так и косвенной дани {в результате участия
в наполеоновских войнах), уплачиваемой Франции, под¬
рывала финансы и все хозяйство Итальянского королев¬
ства.
К налогу золотом присоединился налог кровью. Воен¬
ная зависимость Итальянского королевства от Француз¬
ской империи ложилась на страну еще более тяжелым
бременем, чем зависимость в финансовом и экономиче¬
ском отношении. Создание итальянской армии, основан¬
ной на рекрутском наборе, со своим собственным знаме¬
нем и собственным офицерским корпусом, армии, которая
386

становилась все более многочисленной и боеспособной,
немало способствовало сближению между собой различ¬
ных территорий королевства и пробуждало в большей
части итальянской молодежи сознание собственной си¬
лы и возможности совместных действий. Из рядов напо¬
леоновских офицеров вышли многие патриоты, которые
после 1814 года ушли в подполье и включились в борь¬
бу против Австрии. Но и в этой области политика На¬
полеона наряду с некоторыми положительными сторона¬
ми имела чрезвычайно тяжелые для Италии последствия.
Начиная с 1805 года войска Итальянского королевства
в течение десяти лет проливали кровь исключительно
ради претворения в жизнь завоевательных замыслов
императора. Они доблестно сражались в Германии, Ис¬
пании, России, оставив на полях сражений тысячи уби¬
тых. Набор рекрутов между тем лег тяжким бременем
на плечи народных масс, тем более что жертвы прино¬
сились не во имя интересов страны, а во имя интере¬
сов властвующего в ней деспота, политика которого,
как стало казаться всем, зашла со временем в тупик.
Поэтому из года в год росло число уклоняющихся
от призыва и дезертиров, многие из которых пополни¬
ли собой ряды банд разбойников, не перестававших в
течение всего периода наполеоновского господства ра¬
зорять деревни королевства, несмотря на частые об¬
лавы, устраиваемые летучими отрядами жандармов и
солдат.
Набор рекрутов, фискальный гнет, серьезные эконо¬
мические трудности, обусловленные блокадой и вой¬
нами, борьба Наполеона против папы — все это уси¬
ливало недовольство народных масс города и деревни.
В результате этого недовольства вспыхнуло даже не¬
сколько восстаний, но главное было в том, что это
широко распространенное и никогда не исчезавшее
чувство недовольства мешало* установлению такого от¬
ношения масс к наполеоновскому режиму, которое бы¬
ло бы основано на доверии и добровольном подчинении.
Поэтому этот порядок вещей рассматривался огромным
большинством населения как такой же необычный, ка¬
ким исключительным и необычным был автор этого по¬
рядка вещей — вождь, перед которым все преклонялись,
но которого никто не любил. Так что за мгновенными
взрывами энтузиазма, которые время от времени Напо¬
25*
387

леону удавалось вызывать (как, например, 27 мая
1805 года при возложении им на себя в Милане желез¬
ной короны), следовали длительные периоды депрессии
и разочарования населения; безверие, подавленность
и отчаяние были характерны для настроения масс в по¬
следние 3—4 года наполеоновского правления.
Но в основе недовольства масс, помимо перечислен¬
ных выше причин, лежал один исторически гораздо 60-
лее важный факт. Сначала революция, а потом наполе¬
оновское правление, по существу, мало что изменили в
условиях жизни и труда народных масс. Ликвидация
многочисленных юридических остатков феодализма, свер¬
жение старых княжеских и олигархических режимов,
конфискация и распродажа обширных церковных владе¬
ний и образование нового, вполне современного и рацио¬
нального государства не привели ни к изменению произ¬
водственных отношений в деревне, ни к переходу в руки
крестьян значительной части земельной собственности.
До сих пор не имеется точных данных о перераспреде¬
лении земельной собственности и о развитии произвол-
ственных отношений в сельском хозяйстве Северной Ита¬
лии в революционную и наполеоновскую эпохи, но мож¬
но предположить, что главными приобретателями нацио-
•нальных имуществ были буржуазные и аристократиче¬
ские элементы (спекулянты, чиновники, старые земель¬
ные собственники, крупные арендаторы и т. д.) и что
формы сельскохозяйственной аренды развивались пре¬
имущественно в направлении, уже наметившемся в
XVIII веке. С другой стороны, в силу перечисленных
выше причин, в Италии не наблюдалось бурного промыш¬
ленного развития, которое смогло бы внести глубокие
изменения в экономическую жизнь города и дать силь¬
ный толчок формированию промышленного пролетариа¬
та. Более того, период зарождения некоторых новых от¬
раслей производства сменился периодом тяжелого про¬
мышленного застоя. Революция и наполеоновское
владычество нарушили привычный уклад жизни народ¬
ных масс, нарушили, но не изменили его основы: прои¬
зошли некоторые изменения в привычках и обычаях, а
не коренной переворот в условиях жизни и трудовых вза¬
имоотношениях народа. Ремесленники и рабочие, колоны
и батраки не. получили никакой перспективы и на улуч¬
шение жизни в будущем: социальное господство земель¬
388

ной аристократии и крупной буржуазии, подорванное в
период революционного трехлетия, в период Итальянской
республики и Итальянского королевства все более усили¬
валось. Таким образом, ничто не могло облегчить гнет
наполеоновского режима и умерить растущую к нему
ненависть масс. С. другой стороны, хотя народ и с со¬
жалением вспоминал времена старого режима, когда не
было рекрутской повинности и фискальный режим был
менее тяжелым, в стране нельзя было обнаружить впол¬
не определенного стремления широких масс к восста¬
новлению старых порядков — стремления, способного
вызвать сильное повстанческое движение: скорее су-
шествовало настроение пассивного ожидания таких со¬
бытий, которые рано или поздно должны были решить
судьбу Европы и Италии.
Недовольство народных масс и значительной части
самой буржуазии принимало постепенно все более опас¬
ный характер для наполеоновского режима, поскольку
последнему так и не удалось создать себе в стране
устойчивую политическую базу. Бонапарт смог дезор¬
ганизовать демократическое якобинское или/ якобинст-
вующее движение, возникшее в революционный период;
равным образом ему удалось вовлечь в сферу своего
влияния или заставить замолчать и приверженцев ста¬
рого режима, но своей партии в Италии он не создал и
не хотел создавать. Из среды буржуазии и дворянст¬
ва он набирал чиновников и офицеров, судей и лиц
умственного труда, которые составили костяк админи¬
стративного, судебного аппарата и аппарата специали¬
стов нового государства. Наполеон не дал этим людям,
большинство которых придерживалось умеренных поли¬
тических тенденций, возможности выработать свою соб¬
ственную правительственную программу, отвечавшую
итальянским условиям; его стремление свести роль окру¬
жавших его политических деятелей к роли простых ис¬
полнителей его приказов проявилось особенно сильно
после 1805 года. Но руководящие круги умеренных были
не такими, чтобы позволить низвести их до роли про¬
стых чиновников и специалистов, как это было с просве¬
тителями, сотрудничавшими ранее с итальянскими госу¬
дарями в эпоху реформ второй половины XVIII века.
Революционный опыт не прошел даром даже для этих
людей; им теперь приходилось действовать не в мелком
389

областном государстве, а в государстве, которое распро¬
странило свою власть на прежде самостоятельные
области и которое, более того, называлось Итальянским
королевством. Эти люди охотно расправились с• якобин¬
ским унитаризмом, но и они не могли отказаться со¬
всем от надежды на проведение (хотя бы в какой-то
мере) независимой от французского контроля политики,
целью которой было бы если не единство страны, то по
крайней мере гегемония этого государства в Италии.
Одно время многие из них искренно верили, что такую
политику можно будет проводить или хотя бы присту¬
пить к ней с помощью самого Бонапарта; в то же время
они надеялись объединить вокруг себя общественное
движение и думали заняться политическим воспитанием
населения на всей территории Италии. Характерной в
этом отношении была попытка газеты «Джорнале италь-
яно», основанной в Милане в январе 1804 года при под¬
держке Мельци Винченцо Куоко, который возглавлял ее
около двух с половиной лет. Но, как ни интересна эта
попытка с точки зрения свидетельства развития нацио¬
нального самосознания в кругах умеренных, практиче¬
ское ее значение было невелико; да иначе и не могло
быть, так как все результаты этой деятельности своди¬
лись на нет двусмысленностью наполеоновской полити¬
ки. В самом деле, разве можно было достигнуть поло¬
жительных результатов в работе по воспитанию нацио¬
нального самосознания, если люди, занимавшиеся этим,
оставались приверженцами человека, разорившего и
обескровившего Италию?
Не имея возможности развернуть подлинную полити¬
ческую деятельность и низведенные до роли простых
орудий политики завоевателя, эти люди, управлявшие
в 1805—1814 годах Итальянским королевством, находи¬
ли себе прибежище в масонстве. Эта организация была
реорганизована в 1805 году Бонапартом, превратившим
ее в официальную придворную ассоциацию, которая дол¬
жна была объединять руководящие круги королевства и
по возможности препятствовать самостоятельной полити¬
ческой деятельности этих кругов. Но по мере того, как
наполеоновский режим становился все более деспоти¬
ческим и все более рушились надежды на объединение
и на относительную самостоятельность Италии, хотя
бы и под эгидой Бонапарта, оппозиционный дух на-
390

чинал охватывать даже наиболее приближенных к пра¬
вительству людей. Поэтому, когда наряду с официаль¬
ной масонской организацией в последние годы наполе¬
оновской эпохи возникли другие тайные организации,
к ним примкнуло немало элементов, принадлежавших к
руководящим кругам Итальянского королевства.
2.	Неаполитанское королевство
в правление Жозефа Бонапарта и Иоахима Мюрата.
Территории, непосредственно присоединенные
к Французской империи
В Неаполитанском королевстве наполеоновский ре¬
жим просуществовал почти десять лет (февраль 1806—
май 1815 года), то есть меньше, чем в Северной Италии,
но он наложил глубокий отпечаток на социальное и по¬
литическое развитие страны. Действительно, за десяти¬
летие наполеоновского режима на Юге были проведены
многие важные реформы, о необходимости которых за¬
являли еще в эпоху просвещенного абсолютизма, но
которые так и не были тогда осуществлены. Можно, во
всяком случае, сказать, что Французская революция че¬
рез посредство наполеоновского режима оказала на Юг
Италии во многих отношениях более глубокое влияние,
чем на Север; однако даже и после этого социальная
структура Юга Италии осталась значительно более от¬
сталой, чем социальная структура Севера.
В период первой реставрации Бурбонов, с июля
1799 года по февраль 1806 года, Неаполитанская монар¬
хия вновь переживала социальный, политический и фи¬
нансовый кризис, который был еще более тяжелым, чем
кризис конца 1798 года. Жестокая реакция 1799 года на¬
несла тяжелый удар буржуазии и значительной части
дворянства, напугав и на несколько лет дезориентировав
эти классы; в то же время и массы крестьянства, кото¬
рые так сильно содействовали возвращению короля своим
антиреспубликанским восстанием, оказались обмануты¬
ми и обескураженными, так как не было проведено сни¬
жение налогов, обещанное в свое время Руффо, феодаль¬
ный порядок остался незыблемым, проблема домениаль-
ных земель осталась нерешенной. Даже после ослабления
репрессий и заключения с французами мира во Флорен-
391

ции, когда международная обстановка и положение
внутри страны оставались в течение четырех лет более
или менее спокойными, Бурбонская монархия, несмотря
на наличие некоторого числа опытных администраторов
и дальновидных дипломатов, вроде Джузеппе Дзурло,
Луиджи де’Медичи и маркиза ди Галло, не сумела
провести последовательной политики реформ. Знати
был нанесен удар уничтожением «sedili» («сидений»),
этой устаревшей патрицианской администрации горо¬
да Неаполя, а затем уничтожением на городских зем¬
лях фидеикомиссов; но в деревне феодальный порядок
остался нетронутым. Бюджетный дефицит, обесценение
монеты, огромнейшее бремя государственных долгов —
все это осталось по-прежнему, несмотря ни на какие
усилия Дзурло и Медичи, так как слабость правитель¬
ства и сопротивление привилегированных классов не
позволяли провести реформу фискальной системы, осно¬
ву которой по-прежнему составляло множество косвен¬
ных обложений, платежей и таможенных сборов, ложив¬
шихся тяжелым бременем на плечи народных масс про¬
винций, но приносивших правительству незначительные
доходы. Только в сентябре 1805 года наконец был при¬
нят закон о введении всеобщего поземельного налога,
одинаково касавшегося всех земельных собственников,
но правительство Бурбонов не успело ввести его в дей¬
ствие на территории всей страны, потому что спустя
несколько месяцев оно было свергнуто. В эти годы, кроме
того, ослабла традиционная оппозиция в отношении рим¬
ской курии: снова стали терпимо относиться к распро¬
странению церковного права «мертвой руки», снова пе¬
рестали препятствовать восстановлению иезуитского
ордена.
Реставрированное бурбонское правительство препят¬
ствовало развитию буржуазии, раздражало своими ме¬
рами дворянство и вызвало всей своей политикой глубо¬
кое разочарование народных масс. В 1803 году, когда
в деревне наблюдалась активизация бандитизма, в не¬
которых местах возобновили свою конспиративную дея¬
тельность избегнувшие расправы реакции патриоты и
изгнанники, вернувшиеся в страну после Флорентийско¬
го мира. В этом году в Калабрии был раскрыт один до¬
вольно широкий заговор, руководимый Гаэтано Родино,
в котором участвовал между прочим двадцатилетний
392

Гульельмо Пепе, возвратившийся в королевство после
того, как он участвовал в боях в составе Итальянского
легиона, сформированного Бонапартом в 1800 году.
С другой стороны, французские войска и отряды Ци¬
зальпинской республики, которые заняли Апулию после
Флорентийского мира и были отведены оттуда после
Амьенского мира, в 1803 году снова оккупировали
этот район, когда возобновились военные действия меж- *
ду Францией и Англией. Сам факт их присутствия пока¬
зывал, насколько были слабы позиции Бурбонской мо¬
нархии на международной арене; это обстоятельство
держало правительство, неуверенное в своих силах, в
состоянии постоянного страха и ободряло всех тех, кто
жаждал смены режима.	.
Двойственность внешней политики Неаполитанского
королевства привела в 1805 году к новому быстрому
падению Бурбонов на территории континентального Юга.
Действительно, с одной стороны, неаполитанское пра¬
вительство через посла в Париже маркиза ди Галло
подписало с Францией договор о нейтралитете, а с дру¬
гой стороны, оно заключило договор о союзе с Россией
и соглашение с Англией. Поэтому после Аустерлица На־
полеон объявил династию Бурбонов низложенной и на¬
правил против королевства армию под командованием
Массена, который 14 февраля 1806 года занял Неаполь.
Вместе с Массена в Неаполь прибыл Жозеф Бонапарт,
который стал во главе королевства и 30 марта был объ¬
явлен Наполеоном королем Обеих Сицилий. Войска
Бурбонов после потери, столицы пытались оказать со¬
противление, но 9 марта были разбиты под Кампотенезе
в Калабрии; Гаэта же и Чивителла дель Тронто, две
наиболее сильные крепости королевства, капитулировали
лишь через несколько месяцев осады.
Бежавшие в Сицилию Фердинанд IV и Мария Каро¬
лина вновь попытались с помощью англичан отвоевать
королевство, строя свой расчет на том, что в провинци¬
ях, как и в 1799 году, вспыхнет всеобщее восстание.
В июле 1806 года силы англичан и Бурбонов высадились
в Калабрии и под Маидой разбили французские войска;
затем с помощью своих агентов, участвовавших в со-
^ытиях 1799 года, Бурбоны подняли восстание насе¬
ления всей области и на некоторое время полностью
завладели ею. Почти одновременно войска англичан и
393

Бурбонов заняли острова Капри и Понца, угрожая, та¬
ким образом, самому Неаполю. Но с конца 1806 года
и до начала 1808 года французам удалось вновь заво¬
евать Калабрию; позднее Мюрат захватил и острова
Капри и Понца. Однако предпринятая им в 1810 году
попытка высадки в Сицилии провалилась.
Новая наполеоновская монархия оказалась, таким
образо׳м, несравненно сильнее республики 1799 года, ив
то же время в 1806 году, как и в последующие годы, на
территории королевства не было всеобщих крестьян¬
ских восстаний, подобных восстанию 1799 года. Впро¬
чем, даже Неаполь на этот раз был занят французами
без боя, так как достаточно было появления вооружен¬
ной гвардии нобилей и буржуазии накануне вступления
в город наполеоновской армии, чтобы удержать лацца¬
рони от выступлений. Кроме того, сами англичане не хо¬
тели серьезно !ввязываться в дело и ограничились лишь
отдельными нападениями и вылазками, стремясь без из¬
лишних потерь со своей стороны связать силы против¬
ника. Война англо-бурбонских сил против французско-
неаполитанских характеризовалась поэтому рядом мел¬
ких стычек, десантных операций, засылкой шпионов и
тайных агентов и главное — постоянной поддержкой
первыми многочисленных отрядов бандитов и инсурген-
гбв, разорявших в течение нескольких лет большую
часть королевства. -
В районах, которые граничат с Лациумом и Марке,
во внутренних областях Кампании, в Молизе, Базили¬
кате и особенно в Калабрии бандитизм (brigantaggio)
иногда принимал огромные размеры: шайки бандитов
отличались крайней жестокостью, что вызывало крова¬
вые репрессии со стороны правительственных войск и
гражданской гвардии, созданной в каждой коммуне
большей частью из мелких буржуа. Чтобы уничтожить
бандитизм (brigantaggio) в Калабрии, Мюрат направил
туда в сентябре 1810 года генерала Мане, облеченного
широкими полномочиями, который, терроризовав насе¬
ление, подверг банды беспощадно׳му преследованию и
через несколько месяцев полностью ликвидировал мно¬
гочисленные шайки бандитов и инсургентов, несколько
лет господствовавшие в провинциях Калабрии. При по•
мощи аналогичных мероприятий был подавлен банди¬
тизм и в других провинциях, так что приблизительно в
39.4

течение трех лет !в сельских местностях королевства
царило в большей или меньшей степени спокой¬
ствие.
Жозеф Бонапарт привез с собой из Франции несколь¬
ких доверенных лиц, которым он вверил главные ми¬
нистерства и ряд важных постов в центральной и про-
инициальной администрации королевства. Так, Кристо¬
форо Саличети было доверено министерство полиций,
Ф. Мио—министерство внутренних дел, П. Л. Родереру—
министерство финансов, генералу Матье Дюма—военное
министерство. Почти все другие министры были выбра¬
ны из среды неаполитанского дворянства: маркиз, а
позднее герцог Галло, служивший до этого в качестве
дипломата Бурбонов, был министром иностранных дел;
князь Серра ди Кассано — министром по делам церкви;
князь Пиньятелли ди Черкиара— морским министром;
герцог ди Кампокьяро — министром королевского дома;
судья Микельанджело Чанчулли—министром юстиции.
Позднее число министров было уменьшено и были произ¬
ведены некоторые перемещения, но в период правления
Жозефа все-таки наблюдалось некоторое преобладание
французских элементов. В правление Мюрата все боль¬
шее значение ׳стали также постепенно приобретать и неа¬
политанские элементы: министерство внутренних дел
было передано сначала Капечелатро, архиепископу Та¬
ранто, прелату янсенистского толка, а затем, с
1809 года,— Джузеппе Дзурло; министерство юстиции,
объединенное с министерством культа, после того
как один год оно находилось в руках того же Дзурло,
в 1809 году было вверено Франческо Риччарди. Дзурло,
Риччарди, Галло, оставшийся министром иностранных
дел, и Пиньятелли ди Черкьяра, ставший государствен¬
ным секретарем, оказывали большое влияние на внутрен¬
нюю и внешнюю политику Мюрата. Наряду с ними до¬
вольно большим авторитетом пользовались два министра,
не являвшиеся неаполитанцами по своему происхожде¬
нию: француз Агар граф Мосбур, земляк Мюратй, быв■
ший с 1809 года министром финансов, и генуэзец Анто¬
нио Магелла, который стал- министром полиции после
смерти Саличети в 1809 году.
В Государственном совете, состоявшем при Жозефе
из 36 членов и увеличенном впоследствии Мюратом, неа¬
политанцев по сравнению с французами было больший-
395

ство. Это был консультативный орган, члены •которого
назначались королем; в административной области он
имел также и судебные полномочия, впрочем, довольно
неопределенные. Среди его членов были Гал анти (кото¬
рый, однако, вскоре после своего назначения умер),
Куоко (возвратившийся в Неаполь в 1806 году), Дель-
фико и Джузеппе Поэрио.
Вообще надо сказать, что в административные учреж¬
дения Неаполя и провинций наряду с бывшими респуб¬
ликанцами 1799 года (среди которых было немало быв¬
ших якобинцев, таких, как Маттео Гальди, который зани¬
мал сначала в различных провинциях должность интен¬
данта, а затем был генеральным директором ведомства
народного образования) входили также некоторые
элементы, остававшиеся вплоть до 1806 года верными
Бурбонам, например Галло, Дзурло, Уинспир (игравший
важную роль в деле ликвидации феодализма). Речь идет
о дворянах и буржуа, умеренных или ставших таковыми
впоследствии, то есть о людях, которые сложились в
идейном отношении в последние десятилетия XVIII века
под влиянием политики реформ и просветительства.
С этой точки зрения руководящие круги Юга мало чем
отличались от тех, кто стоял в то время у власти в
Итальянском •королевстве. Связь неаполитанских руко¬
водителей е просветительством эпохи реформ была, по¬
жалуй, сильнее выражена, чем у их миланских коллег,
в силу также самой природы тех проблем, которые напо¬
леоновский режим должен был решить на Юге. Влияние
наполеоновской Франции было решающим и в Неаполе
в результате вклада Наполеона в области законодатель¬
ства, администрации, судопроизводства и военного дела.
Сам Жозеф Бонапарт был человеком просвещенным,
разыгрывающим из себя короля-философа. В юности, как
и некоторые другие корсиканцы, среди которых был и
Саличети, ,он учился в университете Пизы и испытал на
себе влияние тех же юристов и философов, под воздей¬
ствием которых сформировался и молодой Буонарроти.
Жозеф, однако, не отличался особыми политическими,
военными и административными талантами и не сумел
внести что-либо свое в политику, а действовал на
практике как верный наместник своего брата. Распро¬
странение же бандитизма (brigantaggio) и активная
деятельность агентов Бурбонов и англичан потребо-
396

вали создания многочисленной и энергичной полиции,
в результате чего наиболее влиятельной фигурой в
правительстве стал Саличети, что вызвало неприязнь
к нему других министров. Подчиненность королевства
наполеоновской империи выражалась, помимо всего про¬
чего, и в присутствии на его территории французской
оккупационной армии численностью почти в 40 тысяч
человек. Эта армия, однако, состояла •большей частью
уже из итальянцев, поляков, швейцарцев и т. п. Содер¬
жание оккупационной армии ложилось тяжелым бреме¬
нем на неаполитанский бюджет; Жозефу, впрочем, уда¬
лось добиться от брата ежемесячной субсидии в 500 ты¬
сяч франков и несколько облегчить гнет указанных
расходов для финансов королевства. Что касается реор¬
ганизации неаполитанской армии, то она была начата
уже в период правления Жозефа, но до вступления на
неаполитанский престол Мюрата в этом отношении было
сделано очень немного.
28 мая 1808 года Жозеф Бонапарт выехал из Неаполя,
чтобы принять испанскую корону. Декретом от 31 июля
Наполеон вручил Неаполитанское королевство Иоахиму
Мюрату, мужу своей сестры Каролины. Новый король
был принят неаполитанцами хорошо. «6 сентября того
года,—рассказывает Пьетро Колетта, — он въехал в го¬
род на коне, великолепно одетый, но без королевской
мантии или каких бы то ни было других знаков величия,
а как подобает военному во время войны. У ворот горо¬
да (наспех сооруженных на площади Форйа) должност¬
ные лица вручили ему в знак уважения и повиновения
ключи города. Видный, красивый, даривший окру¬
жающих легкой улыбкой, могущественный, удачливый
и воинственный, он был воплощением всего того, что
так нравится народу. В церкви Спирито Санто, с рели¬
гиозным выражением на лице, он принял священное бла¬
гословение от кардинала Фйрао, однако на колени пе¬
ред троном кардинала он не опустился. В королевском
дворце во время совершения всех церемоний он держал
себя непринужденно, как и подобает королю, которому
все это великолепие не в диковинку; город был
богато иллюминирован; народное веселье, рожденное
этими быстропреходящими минутами счастья, было
искренним и продолжалось всю ночь». Через несколько
недель в Неаполь прибыла Каролина Бонапарт. «Со¬
397

стоявшаяся по этому случаю церемония, — пишет тот же
Колетта, — была хотя и не столь пышная, как первая,
но тоже представляла собой незабываемое зрелище. Ее
красота и поистине царственные манеры и присутствие
ее четырех изящных и хрупких сыновей вызвали бурю
восторга, тем более, что все знали, что именно ей Иоа¬
хим обязан своей короной» 1.
Иоахим Мюрат не обладал ни способностями даль-
:новидного политика, ни выдающимся полководческим
талантом, а был всего лишь доблестным и смелым ка¬
валерийским командиром. Обладая, однако, большим
честолюбием, кипучей энергией и настойчивым жела¬
нием проводить в полученном от шурина королевстве
независимую политику, он скоро стал проявлять по
отношению к Бонапарту такое своевластие, о котором
и не помышлял Жозеф, а тем более Евгений Богарне.
Со временем это его своеволие усилилось и стало при¬
обретать все более политический характер по мере
укрепления связей Иоахима с местными кругами и уси¬
ления его стремления стать национальным королем.
Противоречия с Наполеоном постепенно все обострялись;
в 1811 году Иоахим, например, издал декрет о том, что
всем иностранцам (читай: французам), состоящим
на службе в королевстве, надлежит принять неаполитан¬
ское гражданство, в -противном случае они будут отстра-
йены от занимаемых постов. В ответ на это На¬
полеон опубликовал указ о том, что все французы об¬
ладают также и правами неаполитанских граждан, чго,
впрочем, не помешало Мюрату постепенно освобождать
администрацию королевства от французских элементов.
В эти разногласия вмешалась и Каролина Бонапарт,
которая была не во всем согласна с мужем, но выка¬
зывала недовольство по поводу излишней опеки брага.
Однако она придерживалась того мнения, что следует
действовать с большей осторожностью в отношении
императора, и стояла за сохранение за французскими
элементами определенных позиций в армии и админист¬
рации Неаполитанского королевства. Как бы то ни было,
когда Мюрат изменил Наполеону, Каролина приняла
сторону первого. Итогом такой политики Мюрата было
1 Р. Col.letta, Storia del Reame di Napoli dal 1734 al 1825,
а сига di N. Cortese, Napoli, s. a. (ma 1953), vol. II, p. 293 — 295.
398

значительное усиление неаполитанской армии, имев¬
шей хорошо обученный офицерский •корпус (из среды
которого между прочим вышло много патриотов), а
также установление связей между Иоахимом и некото¬
рыми элементами, выступавшими за единство и неза¬
висимость страны, которые в 1814—1815 годах толкну¬
ли Иоахима на попытку добиться независимости.
Главной реформой периода правления Жозефа, атак-
же Мюрата в королевстве была так называемая рефор¬
ма об упразднении феодализма. Закон от 2 августа
1806 !года объявлял об отмене феодализма, упраздне¬
нии феодальной юрисдикции и передаче государству
связанных с этим институтом прав и доходов. Закон
далее устанавливал, что все города, земли и замки
королевства впредь будут управляться согласно еди-
•ным законам; он сохранял класс наследственного дворян¬
ства и соответствующие титулы; упразднял деволюцион-
ное право в пользу государства; уничтожал адоа и дру¬
гие мелкие особые платежи, которыми облагались баро¬
ны; устанавливал, что бывшие феодальные земельные
владения и ренты отныне облагаются всеми обычными
налогами. Что касается так называемых феодальных
прав, то закон объявлял прежде всего об уничтожении без
всякого возмещения «всех видов барщины и всяких дру¬
гих личных повинностей и платежей, как бы последние
ни именовались, которые владельцы феодов под разны¬
ми предлогами имеют обыкновение взыскивать со все¬
го населения и отдельных горожан». Менее радикаль¬
ным было между тем уничтожение запретительных
прав, то есть монополий, и исключительных прав, ко¬
торыми пользовались бароны во многих областях про¬
мышленной и торговой деятельности. В самом деле, закон
устанавливал, что эти права отменяются без воз¬
мещения, за исключением тех случаев, когда обладате¬
ли их смогут представить доказательства «точно
определенного пожалования, полученного либо в каче¬
стве какой-то компенсации, либо в результате сдел¬
ки с фиском, либо по решению суда», когда закон
предусматривал возмещение убытков; кроме того, ес¬
ли бароны в прошлом отказались от запретительных
прав в обмен на получение от «коммун фиксированной
платы, то они также могли в силу этого на законных
основаниях требовать возмещения от этих коммун. За-
399

Кон устанавливал далее свободное пользование реками,
которое подлежит регулированию лишь со стороны
коммун; что гидравлические устройства мельниц, да¬
вильных прессов, вырабатывающих оливковое масло,
бумажных фабрик, железных копей и т. д. должны рас¬
сматриваться как beni burgensatici и что каждый
гражданин имеет право использовать реки в целях
ирригации или в промышленных целях, лишь бы на это
имелось разрешение государства. По сути дела, закон
довольно решительно упразднял привилегии баронов,
которые все еще ограничивали личную свободу, право
на использование труда и на занятия промышленностью,
но он сохранял за баронами некоторые права и спе¬
циальную юрисдикцию (надзор за портами, права, свя¬
занные с институтом бальи, установление единиц мер и
веса, надзор за продажей мяса и т. д.), обязав комму¬
ны выплачивать баронам ежегодно эквивалент доходов,
которые они получали ранее с этих источников, с пра¬
вом выкупа этих повинностей путем капитализации их
из 5 процентов. Помимо этого, закон временно сохра¬
нял в руках баронов права на таможенные и рыночные
сборы с мест торговли до тех пор, пока эти права не
будут возмещены. Специальная комиссия, учрежденная
декретом от 9 ноября 1807 года, приступила через три
года к ликвидации этих прав.
Но наиболее консервативной частью этого закона, ко¬
торая и обусловила большие трудности при проведении
его в жизнь, были статьи о десятине и других, так на¬
зываемых территориальных, правах, которыми располага¬
ли бароны в отношении почти всей собственности горо¬
жан и коммун, находившейся на территории феодов. За¬
кон и впрямь устанавливал статьей 12 следующее: «Все
территориальные права, доходы и поборы, как в деньгах,
так и в натуре, должны быть сохранены и уважаться,
как и всякая другая собственность. Общины либо отдель¬
ные лица, которые будут предъявлять обоснованные или
необоснованные претензии в отношении подобной соб¬
ственности, должны обращаться в соответствующие суды
за разрешением вопроса. Мы оставляем за собой право
предусмотреть меры в отношении этих прав и поборов,
наносящих ущерб сельскому хозяйству, с тем чтобы еде-
лать их выкупаемыми, назначив соответствующую денеж¬
ную плату, а до тех пор строго возбраняются какие бы
400

то ни было нововведения в этом деле». А в следующей
статье закона разъяснялось, что отмена права феодала
на давильные прессы (то есть одного из запретнтель-
ных прав) не включает в себя упразднение десятины
оливкового масла, которая сохраняется. Консерватив¬
ным был также закон относительно платежей, получае־
мых с субфеодов и тех земель, которые не являются
субфеодами, а отданы за денежный чинш (tenasie).
Он формально уничтожал субфеоды, но устанавливал
при этом, что адоа и другие платежи, которые владельцы
субфеодов вносили верховным собственникам, сохрани-
ются в качестве чинша, который, однако, подлежит вы¬
купу в денежной форме. Наряду с этим сохранились и
все виды натуральных и денежных поборов, лежащих на
владельцах tenasie, которым также предоставлялось
право выкупа.
Проведение закона в жизнь было вверено в первое
время обычной магистратуре, но очень скоро выясни¬
лось, что она не в состоянии справиться с этим де¬
лом в силу нескончаемых жалоб граждан и коммун на
бывших феодалов и в результате слишком длительной
обычной юридической процедуры и, наконец, из-за за¬
путанности некоторых статей самого закона, обусловлен¬
ной, конечно, крайней сложностью предмета. Ввиду этого
пришлось прибегнуть к помощи чрезвычайной магистра¬
туры, власть и полномочия которой были довольно
широкими. Так, 11 ноября 1807 года была назначена Фео¬
дальная комиссия, в которой участвовали судьи и чи¬
новники, весьма опытные в этом деле, такие, как Джа-
чинто Драгонетти, бывший председателем, и Давид Уин-
спир, бывший обер-прокурором указанной комиссии.
Феодальная комиссия имела своей целью разрешение всех
спорных дел, возникавших между коммунами и барона¬
ми, за исключением вопросов, касавшихся таможенных
прав и т. п., подлежащих ведению другой комиссии, о
которой упоминалось ранее. Практически большая часть
огромной работы, выполненной комиссией за три года,
была потрачена на разбор вопросов, связанных с терри¬
ториальными правами. В данном случае закон особенно
благоприятствовал баронам, так как сохранял эти пра¬
ва, не требуя от самих баронов подтверждения закон¬
ности своих владений, тогда как коммуны должны были,
согласно закону, обращаться к судам, если они отри-
26 История современной Италии	401

Цали законность этих прав: только в этом случае ба¬
раны должны были представлять доказательства закон¬
ности их владений. Вдобавок к этому закон был очень
неясен в той части, где говорилось о выкупе самих
прав. Поэтому коммуны, особенно наиболее бедные из
них, были поставлены в крайне неравноправные уело-
вия по сравнению с баронами. Дабы частично исправить
этот вопиющий недостаток закона, в феврале 1809 го¬
да было установлено, что обер-прокурор Феодальной
комиссии уполномочен защищать интересы коммун и что
ему поручено начать разбирательство обвинений, вы¬
двинутых коммунами против баронов. Деятельность Фео¬
дальной комиссии в целом была благоприятной для ком-
му1н и частично исправила консервативный характер за¬
кона от 2 августа. Кроме того, под воздействием этой
же комиссии было издано два декрета — от 20 июня
1808 года и от 17 января 1810 года, которые предоставили
право владельцам земель, на которые распространи¬
лось действие территориальных прав, заменять соответ¬
ствующие платежи денежной арендной платой, с правом
их выкупа путем уплаты 20-кратной суммы ежегодного
взноса. Таким образом, в закон об упразднении феода¬
лизма были внесены некоторые изменения, позволившие
несколько ограничить те преимущества, которые он пре¬
доставлял феодалам; однако вряд ли тогда ,и в последую¬
щие десятилетия выкуп десятины и территориальных
прав проводился в сколько-нибудь значительных мае-
штабах. Декретом от 20 августа 1810 года решения Фео¬
дальной комиссии были объявлены окончательными,
комиссия была распущена, а оставшиеся нерешенные
дела были переданы на рассмотрение обычных судов.
С вышеуказанным законом было тесно связано по сво¬
им результатам и другое очень важное мероприятие —
раздел домениалыных земель. Закон от 2 августа 1806 го¬
да статьей 15 устанавливал, что феодальные домены
остаются в руках баронов и что сервитутные права на них
сохраняются впредь до издания закона о разделе послед¬
них. Издание этого закона задержалось лишь на не¬
сколько недель, он был издан 1 сентября 1806 года и от¬
носился не только к феодальным и церковным доменам
(во многих отношениях схожим с феодальными), но и к
общинным доменам, доменам смешанного типа и тем до¬
менам, принадлежность которых было трудно установить.
402

Данный закон устанавливал, что феодальные и сходные с
ними церковные домены подлежат разделу между ком¬
мунами и баронами (или церковными организациями) в
размерах, соответствующих правам обеих сторон, но
предпочтение отдавалось коммунам, когда речь шла о
землях, расположенных вблизи населенных пунктов.
Закон устанавливал далее, что смешанные домены при¬
писываются к коммунам или •к тем владельцам, которые
осуществляли на их территории сервитутные права; на¬
конец, он устанавливал, что общинные домены и участки
на других доменах, перешедшие к «коммунам при дележе,
должны быть в свою очередь разделены между гражда¬
нами коммун. Следующий декрет от 8 июня 1807 года
устанавливал нормы как общего раздела, так и расклад¬
ки. Общий раздел подлежал решению советов интен¬
дантств (советов префектур) на основе заключений
арбитров, предварительно назначенных заинтересован¬
ными сторонами; раскладка подлежала ведению «тех
уроженцев соответствующих коммун, которые !представ-
ляют и осуществляют в коммунальном домене сервитут¬
ные права и которые названы в законе коммунатами; сре¬
ди них, однако, всегда отдается предпочтение неимущим
и малоимущим». Из раскладки были исключены земли,
которые, по мнению экспертов, надо было сохранить под
лесом или обратить в леса; квоты должны были быть рав-
неценными и разыгрываться по жребию; те, кто становил¬
ся владельцем квот, приобретали на них абсолютные
права с правом отчуждения и сдачи в аренду, но с обя¬
зательством уплачивать ежегодный взнос коммуне. Из
раздела были исключены «difesej» (защищенные зем¬
ли) в том случае, если они были признаны законными
решением Феодальной комиссии, а до ее возникновения —
решением суда или же существовали до 1536 года, кот-
да Прагматической санкцией Карла V было торжествен¬
но запрещено (в действительности это запрещение было
малоэффективным) возведение новых изгородей на доме-
ниальных землях.
Нет нужды говорить, что работа по разделу такого
большого количества земли между коммунами и барона¬
ми, коммунами и церковными организациями, а также
среди самих коммун и работа по раскладке среди столь
большого числа граждан, имевших право на получение
квот, было крайне сложным делом, которое проводилось
26*
403

Медленно и с большим трудом. В период правления Мю״
рата путем новых декретов были установлены довольно
точные нормы, !которыми надлежало руководствоваться
при разделе, и учреждены должности комиссаров по
разделу, которым было поручено также и проведение
в жизнь актов Феодальной комиссии после роспуска
последней. Но вопрос о разделении доменов остался
открытым: он перешел в наследство к бурбонскому пра¬
вительству в 1815 году, а затем и к итальянскому
правительству в 1860 году. Еще и сегодня нельзя ска¬
зать, что он решен полностью. На практике во многих
случаях раскладка так никогда и не была проведена;
во многих случаях она была проведена так, что ее
результаты были противоположны тому, что предлага¬
ли наполеоновские законодатели, ибо результатом ее
был рост буржуазной и в некоторой мере феодальной,
а отнюдь не крестьянской собственности. Этот факт
подтверждал уже в 1835 году Людовико Бьянкини в
своей фундаментальной «Истории финансов Неаполитан¬
ского королевства» («Storia delle finanze del Regno di
Napoli»); его подтвердили также совсем недавно круп¬
нейшие исследователи Южного вопроса, в первую оче¬
редь Джустино Фортунато. Хотя проблема эта и
нуждается в дальнейшем детальном изучении путем
исследований локального характера, однако из имею¬
щихся на сегодня данных явствует, что только в не¬
многих случаях раскладка послужила основой для со¬
здания прочной мелкокрестьянской собственности и что
в большинстве случаев беднейшие крестьяне не в со¬
стоянии были обрабатывать полученные участки, так что
крупные собственники, вообще преобладавшие в комму¬
нальной администрации, смогли различными дозволен¬
ными и недозволенными способами завладеть этими
землями. Кроме того, во многих случаях раскладку не¬
возможно было произвести в результате сопротивления
владельцев крупных стад, которые использовали общест¬
венный домен как пастбище.
Серьезная попытка по раскладке земель низменности
Таволиере в Апулии была предпринята законом от
21 мая 1806 года, предусматривавшим передачу в эмфи¬
тевзис этих земель (входивших в королевский домен),
ликвидировавшим старые установления в пользу ското¬
водства, относящиеся еще ко временам Альфонса Ара¬
404

гонского, и отводившим под пастбища лишь -необраба¬
тываемые земли. Но .результаты этой попытки были не¬
значительны и были практически почти полностью
аннулированы в 1816 году мероприятием бурбонского
правительства, ׳которое восстанавливало большую часть
старых обязательств населения в пользу владельцев
стад.
По существу, законы об упразднении феодализма и о
разделе доменов ликвидировали феодализм в юридиче¬
ском плане, заставив баронов отказаться от судебных,
личных и запретительных прав, которые, без сомнения,
приносили им значительные доходы. Но эти законы прак¬
тически почти не затронули собственности феодалов,
которые даже были освобождены от ряда обязательств
в пользу суверена, коммун и отдельных граждан,
тяготевших ранее над ними, превратив, таким образом,
феодальную собственность в чисто буржуазную. Унич¬
тожение фидеикомиссов, декретированное 15 мая 1807 го¬
да, хотя и сопровождалось в 1809 году учреждением
некоторого числа майоратов, пожалованных (вместе
с новыми дворянскими титулами) министрам, высшему
чиновничеству и офицерству, в значительной мере так¬
же способствовало уничтожению всяких препятствий для
отчуждения феодальной собственности. Следовательно,
это мероприятие определенным образом содействовало
как ликвидации одних родовых феодальных имений, так,
вероятно, и росту других обширных родовых имений,
принадлежавших баронам и буржуазии. С другой старо-
ны, упразднение феодализма и раздел домениальных зе¬
мель способствовали развитию земельной собственности
выходцев из буржуазии, которые были освобождены от
феодальных налогов и могли теперь приобретать доме-
ниальные земли.
Кроме того, буржуазия и бывшие феодалы могли рас¬
ширять свои земельные владения за счет поместий и до¬
менов церкви. Действительно, в период 1807—1809 го¬
дов были упразднены многочисленные религиозные ор¬
дена, общества и монастыри; их имущество было конфис¬
ковано и пущено в продажу вместе с другим имуществом
государственного домена. Распродажа шла медленно в
силу общего недостатка свободных капиталов и приносила
мало доходов государству; основными покупателями этих
имуществ были главным образом бывшие феодалы, выс-
405

шее чиновничество, придворные и некоторые богатые
купцы и банкиры.
Мало пользы принесло уничтожение феодализма и
раздел домениальных земель и крестьянским массам, ко¬
торые были освобождены от старых унизительных по¬
винностей, но не от тягчайшей земельной нужды. Более
того, в результате этих реформ крестьяне нередко лиша¬
лись принадлежавших им ранее сервитутов. !Поэтому
в течение десятилетий после великих реформ наполео¬
новской эпохи, с одной стороны, шел процесс прогресси¬
рующей пролетаризации крестьянства, а с другой сторо¬
ны, процесс прогрессирующего роста буржуазной соб¬
ственности, что, однако, не привело к значительному
количественному и качественному *росту сельскохозяйст¬
венного производства. Буржуазные собственники, ску¬
павшие постепенно земли разоряющихся дворянских ро¬
дов, вводили, разумеется, в некоторых областях сне-
циальные культуры, приносившие им большие доходы,
но в целом они не изменили преимущественно экстен-
сивно-го характера сельского хозяйства Юга, так как со¬
хранили в деревне феодальные или, вернее, полуфео¬
дальные производственные отношения, уцелевшие там
после уничтожения юридического аспекта феодализма.
Отсюда тяжелая нищета крестьян, которые не прекра¬
щали своей борьбы и часто восставали против благород¬
ных (galantuomini), добиваясь восстановления серви¬
тутных прав на те или иные угодья и требуя раздела
домениальных земель. Итак, аграрный вопрос остался
центральной проблемой социально-политической жизни
Юга.	.
Наполеоновские реформы в Неаполитанском коро¬
левстве имели также своей целью придать администра¬
ции, юридическим порядкам, законодательству и финан¬
сам современный и рациональный характер. В результа¬
те этих нововведений все королевство было разделено
на 14 провинций (приблизительно соответствовавших
тем провинциям, которые существовали в эпоху Бурбо¬
нов), во главе которых стояли интенданты; провинции
были разделены на 42 округа и 2520 коммун. Были
учреждены провинциальные и окружные советы, казна-
чаемые королем сроком на четыре года по спискам,
представляемым коммунальными советами. Коммуны
имели совет декурионов, назначение в который разыгры-
406

валось по жребию среди местных собственников и лиц
свободных профессий, но в действительности члены этих
советов всегда назначались правительством; декурионы
в свою очередь избирали синдиков. Но коммунальная
автономия была весьма ограниченной. Вместо упразд¬
ненных древних неаполитанских судов, как, например,
«Священный совет Санта Кьяри» («Sacro Consiglio di
Santa Chiara»), «Соммариа» и «Викариа», были учреж-
день! одна кассационная и четыре апелляционные па¬
латы: одна в Неаполе вместо Викарии, а три другие —
соответственно в ׳Кьети, Альтамуре и Кантандзаро; было,
кроме того, учреждено несколько ׳судов первой инстан¬
ции и введена должность мировых судей. Была создана,
наконец, Счетная палата, которая заняла место древней
палаты «Соммариа». В период правления Мюрата в
Неаполитанском королевстве было введено также че¬
тыре наполеоновских кодекса, принятых также и в
Итальянском королевстве, и новый уголовно-процес¬
суальный ,кодекс, который и здесь отличался от
французского, ибо и в Неаполитанском королев¬
стве тоже ■не был введен институт присяжных засе¬
дателей.
Наиболее серьезными были финансовые реформы.
Декретом от 8 ноября 1806 года был введен «земельный
и промышленный» налог, который занял место много¬
численных старых прямых обложений, по большей ча¬
сти личного характера, и земельного налога, за год до
этого декретированного, но так и не введенного Бурбо¬
нами. Новому налогу подлежали всякая земельная и не¬
движимая собственность, государственные бумаги и
капиталы, вложенные в промышленность и торговлю, в
размере четвертой части доходов с основного капитала.
В 1810 •году часть этого налога, касавшаяся промыт-
ленности и торговли, была упразднена; при этом было
установлено, что каждый, кто занимается торговлей,
промышленностью, ремеслом или принадлежит к лицам
свободных профессий, обязан приобретать на это соот¬
ветствующий патент. Разверстка земельного налога
представляла, однако, большие трудности, так как зе¬
мельный кадастр был устаревшим и неточным. Новый
кадастр стали составлять в период правления Мюрата,
но эта работа была завершена лишь к концу правления
последнего, так что его смогло использовать только
407

реставрированное правительство Бурбонов. Многочис¬
ленные и давно устаревшие косвенные обложения прош¬
лых лет были за׳менены несколькими основными нало¬
гами; к ним относились налог на соль, табак, лотерею,
гербовый сбор и таможенные пошлины. Словом, финан¬
сы в Неаполитанском королевстве приняли современный
вид, напоминая отныне финансы Итальянского королев¬
ства и Франции. В 1806 году, кроме того, была реши¬
тельно упразднена сдача налогов ■на откуп (arrenda-
menti), «откупщики» которых получили боны государ¬
ственного займа, принимаемые в уплату за националь¬
ное имущество. Так исчез и этот пережиток испанской
эпохи. Государственный заем, обеспечиваемый нацио¬
нальным имуществом, был уменьшен и консолидирован
путем ряда мер: в 1806 !году он превышал 130 миллио¬
нов дукатов; в 1814 году он был превращен в постоян¬
ный долг, записан в Большую книгу, с выплатой
от 5 до 3 процентов годовых на сумму в 840 000 ду¬
катов, что свидетельствует о том, что государственный
долг был уменьшен более чем на одну десятую.
Бюджетный дефицит, очень большой еще в конце
правления Жозефа, также был сокращен в эпоху
Мюрата, а накануне реставрации Бурбонов расход¬
ные и приходные статьи бюджета были даже сбалан¬
сированы.
•Все эти в основном полезные мероприятия, проводи¬
мые в эпоху Мюрата, наряду с большими общественны¬
ми работами (особенно по строительству дорог), с раз¬
витием дела народного просвещения, чем занимались
сначала Куоко, а затем Гальди, с учреждением в про¬
винциях экономических обществ, целью которых было
содействовать развитию сельского хозяйства, с внедре¬
нием некоторых новых отраслей промышленности (дело
рук предпринимателей, пришедших из Швейцарии),—
способствовали, без сомнения, улучшению общего поло¬
жения в стране и росту буржуазии. Но эффективность и
этих !мероприятий тоже была сильно ослаблена такими
отрицательными обстоятельствами, как политическая и
экономическая зависимость от Франции, Континенталь¬
ная блокада, длительная война с Англией, а следова¬
тельно, и с Сицилией, бремя рекрутского набора (впро¬
чем, оно не было здесь таким тяжелым, как в Итальян¬
ском королевстве, ибо, согласно военному закону
408

Мюрата, тысяча призывников поставляла всего лишь
двух рекрутов, бросая жребий) и людские и материаль¬
ные потери неаполитанской армии в ходе наполеонов¬
ских войн.
В Неаполитанском королевстве, так же как и в
Итальянском ■королевстве, в эпоху наполеоновского гос¬
подства сложился круг должностных лиц, судей и офи¬
церов, вышедших частично из дворянства, частично из
буржуазии; это были в основном способные люди, стре¬
мившиеся к расширению своего влияния. Реформы на¬
полеоновского десятилетия сильно ускорили развитие
провинциальной буржуазии, возникшей уже в XVIII ве¬
ке, к концу царствования ■Мюрата. Эта буржуазия стала
добиваться более широкого участия в управлении стра¬
ной, а многочисленные ее представители входили в тай¬
ные общества. Неаполитанское королевство, хотя Жо¬
зеф Бонапарт даровал ему 20 июня 1808 года, сразу же
после своего отъезда в ■Байонну, статут, предусматривав¬
ший созыв парламента в 100 членов, 80 из которых
должны были назначаться королем, осталось, по сути
дела, абсолютистским. Мюрат, признав Байоннский ста¬
тут, никогда и не думал созывать парламент, и даже
позднее, когда по ;воле лорда Бентинка в Сицилии была
введена выработанная по английскому образцу консти¬
туция, он отказался провести конституционные нововве¬
дения; именно это и определило противоречия между
ним и карбонариями, на чем мы остановимся ниже. Од¬
нако, с другой стороны, Мюрат нисколько не расходился
со своими неаполитанскими советниками в стремлении
сначала ослабить зависимость от наполеоновской Фран¬
ции, а затем добиться и полной независимости от по¬
следней. Это породило целый ряд противоречий, кото¬
рые наряду с великими европейскими событиями 1813—
1815 годов привели к краху монархии Мюрата и откры¬
ли дорогу реставрации Бурбонов. Но эти противоречия
определили также и причины внутренних неурядиц и
борьбы, которые уже в первые годы реставрации вновь
стали ослаблять Бурбонскую монархию, сделав в кон¬
це концов невозможным ее устойчивое существо¬
вание.
Если политическая зависимость от Франции Италь¬
янского и Неаполитанского королевств была прикрыта
409

какой-то видимостью независимости, то этого нельзя
сказать о территориях, присоединенных к Французской
империи. Разделенные на департаменты, которыми
управляли французские префекты, все эти территории
имели в Париже в Законодательном корпусе и Сенате
своих представителей, назначаемых правительством;
рекрутируемые среди населения этих территорий войска
вливались непосредственно во французские части; здесь
действовали” французские кодексы и административное,
судебное, финансовое и школьное законодательство им¬
перии. В 1808 году Наполеон назначил князя Камилла
Боргезе, женатого на его сестре Полине, правителем
девяти департаментов, которые были расположены на
территории Пьемонта (вплоть до Сезии), бывшего гер¬
цогства Пармы и Лигурии, с местопребыванием в Тури¬
не, а в 1809 году Бонапарт сделал свою сестру Элизу
Бачокки великой герцогиней Тосканской, то есть прави¬
тельницей тех трех департаментов, на которые было
разделено бывшее королевство Этрурия. Так Турин и
Флоренция вновь стали резиденциями княжеских дво¬
ров, а не суверенных правительств, ибо ,префекты депар¬
таментов на практике целиком зависели от приказов
Парижа, в силу чего функции Камилла Боргезе и Элизы
Бачокки носили по преимуществу чисто внешний харак¬
тер. Между тем в период правления, Элизы и ее мужа
Феличе Бачокки в княжестве Лукка и Пьомбино (рас¬
ширившемся за счет Массы и Каррары и Гарфаньяны,
отторгнутых от Итальянского королевства) все еще су-
шествовало самостоятельное правительство; это неболь¬
шое государство, единственное из всех государств, под¬
павших под наполеоновское владычество, было избавле¬
но от поставки рекрутов. В Рим Наполеон также
собирался послать кого-нибудь из императорского дома,
но потом передумал и оставил там генерала Миоллиса,
наделив его широкими полномочиями; последний в
1808 году вступил в город в качестве наместника гене¬
рального правителя. Миоллису подчинялись префекты
департаментов Тевере и Тразимено, соответствующих
нынешним Лациуму и Умбрии.
Разная продолжительность наполеоновского господ¬
ства и большая или меньшая близость к Франции обус¬
ловливали и степень влияния наполеоновского режима
в этих районах. Однако повсюду этот режим оставил
410

довольно глубокие следы и определил ряд обстоя¬
тельств, оказавших немалое, влияние на последующее
развитие Рисорджименто.
В Пьемонте, где французское владычество было наи¬
более продолжительным, новое законодательство, новые
административные порядки, а особенно широкие обще¬
ственные работы создали благоприятные условия для
развития экономики; однако эти благоприятные факторы
оказали свое влияние, и то лишь частично, на сельское
хозяйство и на некоторые связанные с ним производ¬
ства, такие, как шелководство и виноделие, а отнюдь не
на ׳промышленность, потому что таможенная система в
пьемонтских департаментах всячески •покровительство¬
вала французской промышленности, а континентальная
блокада и непрерывные войны мешали торговле с
Англией и другими европейскими странами; с другой
стороны, торговля между Пьемонтом и Итальянским
королевством также сильно тормозилась. Следователь¬
но, развитие буржуазии было гораздо меньшим, чем
можно было ожидать.
Однако пьемонтская буржуазия в течение несколь¬
ких лет довольно благосклонно относилась к наполео¬
новскому режиму, который обеспечил ей больший вес
в обществе, чем старая абсолютистско-феодальная мо¬
нархия. Большинство дворянства тоже приспособилось
к новому режиму, предоставившему этому классу широ¬
кие возможности для карьеры в армии и по администра¬
тивной линии. Многие пьемонтцы, дворяне и буржуа, и
в самом деле стали наполеоновскими офицерами, чинов¬
никами и судьями. Наполеон, однако, стремился исполь¬
зовать этих лиц, как правило, вне Пьемонта, в других
своих итальянских департаментах или же во Франции,
тогда как ׳в пьемонтские департаменты он направлял
судей, чиновников и офицеров французского происхож¬
дения. Пьемонтские части тоже были влиты в различные
корпуса французской армии. Солдаты и офицеры из
этой области использовались Наполеоном, по-видимому,
в большей мере, чем контингенты других областей Ита¬
лии, в силу чего много пьемонтцев пало на полях битв
в период наполеоновских войн. В Пьемонте гнет налогов
и наборы рекрутов также ׳вызвали глубокое недоволь¬
ство народных масс, которое значительно усилилось
после разрыва Наполеона с папой. Бандитизм никогда
411

не прекращался в пьемонтских департаментах в течение
всего наполеоновского периода.
Господство французов и стремление последних к
офранцуживанию края, проявившееся между прочим в
факте введения французского языка в административ¬
ных учреждениях, встретило сопротивление как масс,
так и образованных слоев; с течением времени это про¬
тиводействие стало более активным и охватило уже не
только область культуры, но и область политики. Вдо¬
бавок к этому в Пьемонте существовало немало группи¬
ровок старых якобинцев (чья оппозиция Наполеону бы¬
ла тесно связана с антинаполеоновской оппозицией
бывших французских якобинцев) и тех аристократиче¬
ских и буржуазных элементов, которые остались верны
Савойскому дому и, несмотря на бдительный и не¬
усыпный надзор полиции, поддерживали постоянную
связь с двором в Кальяри. К этим группировкам примы¬
кали католические элементы, придерживавшиеся строго
традиционалистских взглядов и организованные в полу-
подпольные общества. Таким образом, в последние го¬
ды наполеоновской эпохи в Пьемонте под влиянием раз¬
ного рода причин также получили широкое распростри-
некие тайные общества всевозможных направлений,
которые, за исключением официального масонства,
целиком находились в оппозиции ■к французским
властям.
Лигурийская республика, восстановленная после Ма¬
ренго, имела запутанную конституцию наподобие кон¬
ституции Итальянской республики, которая была введе¬
на в силу в 1802 году. Однако в течение трех лет генуэз¬
ское правительство строго контролировалось Саличети,
который был представителем Наполеона и подготавли¬
вал присоединение республики к Французской империи,
что было осуществлено в июне 1805 года. Месяц спустя
после этого был упразднен Банк св. Георгия, облигации
которого были ликвидированы из расчета одной трети
их дивидендов. В Генуе также были конфискованы и
распроданы почти все церковные имущества. Континен¬
тальная блокада и таможенная система Наполеона на¬
несли особенный ущерб торговле Генуи и других портов
Лигурии, прервав на несколько лет тот подъем лигурий¬
ского судоходства, который наметился в XVIII веке.
Королевство Этрурия просуществовало немногим
412

более б лет; сначала в нем правил Людовик Бурбон, а
затем, после его смерти в 1803 году, — вдовствующая
королева Мария Луиза, бывшая регентшей при мало¬
летнем Карле Людовике. Правительство находилось в
руках тех же людей, что и при Лотарингской династии,
которые теперь почти полностью утратили свои просве¬
тительские реформаторские тенденции и под воздействи¬
ем ханжески настроенных властителей отказались от сво¬
ей оппозиции в отношении римской курии. Финансовое
положение королевства было очень трудным также из-
за тяжелого наследия бурных событий 1799 года, в силу
почти постоянного присутствия французского оккупа¬
ционного корпуса и из-за неумеренных трат двора.
После ־возобновления военных действий с Англией че¬
рез Тоскану шел оживленный транзитный поток ан-глий-
ских товаров; это было, как уже говорилось, главным
обстоятельством из числа тех, которые побудили Напо¬
леона присоединить Тоскану к империи. И здесь были
введены французское законодательство и порядки;
реформаторская деятельность Наполеона дополнила,
таким образом, деятельность !Петра Леопольда, хотя
ряд проведенных Наполеоном мероприятий и не учиты¬
вал особенностей страны. Тоскана, как и другие области
Италии, также должна была поставлять людей и мате¬
риалы для наполеоновских военных авантюр, и это ло¬
жилось особенно тяжелым бременем на народные мае-
сы, которые привыкли к сравнительно умеренному фи¬
скальному гнету и веками не знали военных традиций.
Дворянство и буржуазия относились к новому режиму
отнюдь не враждебно, но их участие в администрации
и в наполеоновской армии не было таким широким,
как в Пьемонте. В целом можно утверждать, что в То¬
скане, как и во всей Средней Италии, социальное, по-
литическбё и моральное влияние наполеоновского ре¬
жима было менее глубоким, чем в Северной и Южной
Италии.
В Риме и в той части Папского государства, которое
было присоединено к империи, наполеоновское прави¬
тельство положило начало широким общественным рабо¬
там и продолжило работы Пия VI и Пия VII по осушению
Понтийских болот. В Риме была проведена также важ¬
ная финансовая операция: был ликвидирован старый го¬
сударственный долг пап. Пий VII сократил до 2 про¬
413

Центов доходы от облигаций ссудных касс, которые
раньше приносили очень высокие проценты; несмотря
на это, папское правительство вынуждено было прекра¬
тить платежи по процентам. Наполеоновское правитель¬
ство сначала ликвидировало половину государственного
долга, упразднив богоугодные заведения (Ореге pie),
которым принадлежала !приблизительно половина обли¬
гаций ссудных касс, а затем, в августе 1810 года, объ¬
явило о ликвидации оставшихся облигаций с возмеще¬
нием двух пятых их номинальной стоимости, причем это
возмещение проводилось за счет конфискованного иму¬
щества клира; имущество это, однако, продавалось по
ценам выше своей стоимости, так что кредиторы госу¬
дарства получили в действительности не две пятых ссу¬
женного ими капитала, а гораздо меньше. Если же кре¬
диторы нуждались в наличных деньгах, то они вынужде¬
ны были продавать свои ценные бумаги спекулянтам,
так что они смогли получить лишь ничтожно малые
суммы. Можно предположить, таким образом, что рас¬
продажа церковных и домениальных имуществ, впро¬
чем, начатая уже Пием VI в 1797 году и продолженная
республиканским правительством в 1798—1799 годах, и
ликвидация ■старых ссудных касс привели не к усиле¬
нию средних и мелких собственников, а лишь к обога¬
щению небольшого числа спекулянтов и крупных
буржуа.
Значительная часть дворянства •и высших слоев бур¬
жуазии Рима относилась положительно к наполеонов-
скаму правительству, которое открыло дорогу предста¬
вителям этих классов к высоким и почетным должно¬
стям в Риме и империи. Менее благосклонно была на¬
строена средняя и мелкая буржуазия, особенно та ее
часть, которая раньше кормилась вокруг папского дво¬
ра, церковной администрации, домов кардиналов и пре¬
латов. Враждебно была настроена большая часть
духовенства, а также население деревни. Набор рекру¬
тов встретил в Лациуме упорное сопротивление. Банди¬
тизм, веками не прекращавшийся в Лациуме, неизмери¬
мо возрос в эпоху Наполеона; бандиты действовали
согласованно с бандитами пограничных провинций Неа¬
политанского королевства и получали помощь от по¬
стоянно присылаемых англичанами агентов. Несмотря
на действия летучих отрядов и многочисленные смерт-
414

иые казни, йаьолеоновокиё власти так и не смогли лик¬
видировать бандитизм в Лациуме.
3.	Сардиния и Сицилия под контролем англичан
После 1806 года Сардиния и Сицилия, оказавшиеся
вне наполеоновского влияния, находились приблизитель¬
но в одинаковом положении, так как обе служили убе¬
жищами: первая — Савойскому дому, вторая — Бурбон-
скому дому, — и обе находились под английским контро¬
лем. Однако, несмотря на сходство в этом отношении,
развитие внутренних событий в них шло по разным пу¬
тям и в разной мере влияло на общеитальянскую дейст¬
вительность. События в Сардинии и в самом деле слабо
отразились на общеитальянской ситуации, тогда как си¬
цилийские события, особенно после 1812 года, оказали
немалое воздействие не только на события на Юге, но
и на события в Средней и Северной Италии.
Карл Эммануил IV, укрывшийся в марте 1799 года в
Сардинии, оставался там всего лишь несколько месяцев,
так как в сентябре того же года возвратился в Тоска¬
ну, оставив во главе правительства на острове своего
брата Карло Феличе. Его возвращению в Пьемонт по¬
мешали, однако, сначала австрийцы, а затем, после
битвы при Маренго, — французы. В июле 1800 •года он
обосновался в Риме, откуда переехал в Неаполь, а по¬
том снова возвратился в Рим. После безуспешных по¬
пыток добиться от Бонапарта !возвращения Пьемонта,
он решил удалиться от дел и целиком посвятил себя ре¬
лигии; 14 июня 1802 года Карл отрекся от престола в
пользу своего брата Виктора Эммануила I. Последний
в течение нескольких лет жил то в Риме, то !в Неаполе
и тоже вел переговоры с Наполеоном, безрезультатно
добиваясь компенсации за потерю Пьемонта. Савой¬
ские же дипломаты, особенно граф Фронт, посланник
в Лондоне, и граф Жозеф Де Местр, бывший с 1804 го¬
да посланником в Петербурге, поддерживали между тем
дружественные отношения с Англией и Россией, которые
заключенным между ними в 1804 году договором преду¬
сматривали, что после разгрома Наполеона в Пьемонте
будет восстановлена власть сардинского короля, а так¬
же право последнего на приращения к своим террито¬
риям. Австрия же, напротив, относилась враждебно к
415

идее !будущего расширения Савойского королевства.
В июне 1804 года Виктор Эммануил I обосновался в
Гаэте, откуда в феврале 1806 года, при приближении
французских войск, отправился наконец в Кальяри.
Вплоть до этого момента он не хотел перебираться на
остров из страха оказаться в стороне от европейских
дипломатических событий. Взяв на себя прямое руко¬
водство правительством Сардинии, Виктор Эммануил !
оставался во главе его в течение восьми лет, то есть
до своего возвращения в 1814 году в Пьемонт.
В правление вице-короля Карло Феличе, продолжав¬
шееся с 1799 по 1806 год, Сардиния все еще переживала
последствия грандиозных волнений 1795—1796 годов.
Феодальное дворянство возвратило себе большую часть
своего влияния, тесно сплотившись вокруг монархии и
частично отказавшись от автономных привилегий, кото¬
рых оно добилось в 1796 году. Карло Феличе, впрочем,
и сам был склонен к тому, чтобы как можно шире ис¬
пользовать в управлении местные элементы. В деревне,
однако, продолжались антифеодальные волнения, по-
прежнему провоцируемые Анжуйской династией и ее
приверженцами, осуществлявшими с Корсики при под¬
держке французов вылазки. Но все мятежи и заговоры
последних сардинских «якобинцев» потерпели трагиче¬
ский крах.
!После того как в Сардинию прибыл Виктор Эмма¬
нуил I, большинство в правительстве вновь составили
прибывшие с королем пьемонтцы. За те восемь лет, ког¬
да резиденция короля находилась в Кальяри, были про¬
ведены кое-какие важные мероприятия: в 1807 году, на¬
пример, была организована централизованная админи¬
страция с префектурами, в силу чего феодальная юрис¬
дикция была ограничена и поставлена под контроль.
Было приступлено и к ликвидации государственного
долга, достигшего в последние годы чудовищных разме¬
ров сравнительно с ресурсами страны; при проведении
этого мероприятия была использована с разрешения
папы часть доходов церкви. Был проведен ряд мер с
целью поощрения сельскохозяйственного производства
и создания отдельных новых отраслей промышленности.
Но на острове все еще господствовали весьма отсталые
общественные отношения: буржуазия была еще очень
малочисленной и слабой, чтобы оказывать эффективное
416

и устойчивое воздействие на экономическую и полити¬
ческую жизнь; дворянство продолжало жестоко угнетать
деревенское население; пастушеские и крестьянские
массы все так же влачили жалкое, нищенское сущест¬
вование, в их среде по-прежнему шла жестокая борьба
между отдельными семьями, группами и деревнями. Но
антифеодальное движение, начало которому положили
восстания 1795—1796 годов, продолжало развиваться
подспудно, хотя ему еще недостаточно способствовала
реформаторская деятельность монархии. С другой сто¬
роны, состояние войны между Францией и Англией и
союз короля Сардинии с последней (из Англии король
получал ежегодную субсидию) крайне осложняли поло¬
жение острова, так как он мог поддерживать лишь ред¬
кие и нерегулярные сношения с континентальной Ита¬
лией; в 1811—1812 годах Сардиния пережила жесточай¬
ший голод; кроме того, в течение всего наполеоновско¬
го периода сардинские берега часто подвергались на¬
падению берберов. Наконец, английский контроль над
экономикой и ,политикой острова с течением времени
становился все более чувствительным, хотя англичане и
не осуществили военной оккупации Сардинии и не вме¬
шивались в ее внутренние дела, как они делали это
в Сицилии.
Точно так же, как представители Савойской дина¬
стии жили в Кальяри, а их мысли были постоянно при¬
кованы к Турину, так и Бурбоны жили в !Палермо, а
их мысли были обращены к Неаполю. Но в то время,
как представители Савойской династии не имели мате¬
риальной возможности осуществлять в Сардинии !воору-
женные вылазки с целью захвата Пьемонта и вынужде¬
ны были ограничиться дипломатической деятельностью
и попытками наладить связь со !своими сторонниками в
Пьемонте, Бурбоны, используя близость Сицилии к кон¬
тинентальному Югу, развернули, особенно в первые че¬
тыре-пять лет после 1806 года, усиленную военную,
шпионскую и подстрекательскую деятельность, стремясь
вернуть себе Неаполитанское королевство. Мария Каро¬
лина, в частности, посвятила этому делу все свои силы,
используя в этих целях огромную толпу своих доверен¬
ных лиц. Среди последних были и серьезные, опытные
политические деятели, вроде Медичи, и преданные ди¬
настии люди, вроде маркиза Сен-Клера (который, по-
27 История современной Италии	417

видимому, был !последним любовником королевы), и
убежденные фанатики, вроде беспокойного князя Кано-
за; но в основном окружение Каролины составляли
авантюристы, шпионы, агенты-провокаторы и всякий
другой сброд. Сам Фердинанд IV называл их «шайкой
убийц, которые толпятся у трона, занимаясь двусмыс¬
ленным шпионажем и самыми низкими интрижками» 1.
Но все затеи Марии Каролины, потребовавшие затраты
немалых средств, весьма обременительных для и без
того расстроенных финансов Бурбонов, как и вообще
все завоевательные попытки, предпринимаемые двором
в !Палермо, не только наталкивались на энергичное со¬
противление сторонников Наполеона, но и встречали
противодействие в самой Сицилии в лице англичан и
если не всей, то по крайней мере наиболее политически
активной части сицилийской аристократии.
Уже с начала 1806 года, то есть с того момента,
когда ׳Бурбоны прибыли в Палермо, англичане оккупи¬
ровали все стратегические пункты Сицилии и установи¬
ли над Бурбонами строгую опеку. Они очень скоро убе¬
дились, что отвоевать Неаполитанское королевство
невозможно и, во всяком случае, это завоевание •будет
непрочным, если французы останутся в Средней и Се¬
верной Италии и если, следовательно, эта операция не
будет сопровождаться широкими военными действиями
по изгнанию французов с территории всей Италии.
Операция такого рода не только потребовала бы сил,
намного превышающих то, что Англия могла направить
в Сицилию, но была бы возможна только в том случае,
если бы она явилась составной частью всеобщей ׳побе-
доносной войны •против Наполеона на европейском кон¬
тиненте. Условия для проведения такой операции со¬
здались после 1812—1813 годов, но только в 1814 году
англичане начали военные действия в Средней и Север¬
ной Италии, высадившись в Ливорно и Генуе; однако
в связи с переходом в этом же году на сторону анти-
наполеоновской коалиции Мюрата необходимость в
энергичных действиях против Неаполитанского коро¬
левства отпала. Во всяком случае, до этого англичане
1 Из письма Фердинанда IV маркизу Сен-Клеру от 6 июня
1814 года. Цитируется по книге A. Valente, Gioacchino Murat е
PItalia meridionale, Torino, 1941, p. 118.
418

предпочитали ограничиваться рядом вылазок и внезап¬
ных 1нападений на силы Жозефа Бонапарта и Мюрата;
эти действия, без •сомнения, внесли некоторый вклад в
общий ход войны на изнурение между Англией и На¬
полеоном, но глубоко обманули ожидания Бурбонов.
Сицилийское дворянство, как, впрочем, и большая
часть ׳населения острова, встретило властителей, бежав¬
ших из Неаполя, с почетом, не скрывая, однако, надежд
на окончательное перемещение последних в Сицилию с
отказом от Неаполя и на широкие уступки с их стороны.
Бурбоны, напротив, рассматривая Сицилию как базу
для захвата Неаполя, стремились выкачать из острова
как можно больше денег и, не доверяя сицилийцам, до¬
верили главные правительственные посты неаполитая-
ским элементам. Это обострило старые противоречия
между баронами и королевским правительством, кото¬
рые уже привели в правление вице-короля Караччиолок
бурному взрыву и которые теперь, в результате социаль¬
ного, политического и культурного развития Сицилии
за последнее двадцатилетие (с отъездом Караччиоло и
до второго бегства Бурбонов из Неаполя) и• влияния
англичан, приняли во многих отношениях совершенно
новый характер.
1Реформы Караччиоло и Караманико нанесли первый
удар по феодализму Сицилии в тот момент, когда, как
уже было сказано выше, последний переживал серьез¬
ный внутренний кризис, обусловленный огромными дол¬
гами, тяготевшими над некоторыми крупными родами,
многочисленными и частыми конфликтами баронов с
коммунами и довольно значительным развитием, особен¬
но в восточной Сицилии, активной и высокообразованной
аграрной и торговой буржуазии. Эти реформы, кроме
того, совпали с возникновением научного интереса к
изучению юридических и экономических особенностей
феодализма и с серьезной критикой учеными феодальной
системы. В последнем десятилетии XVIII века и в пер¬
вом десятилетии XIX века сицилийская культура сдела¬
ла значительный шаг вперед под влиянием английского
эмпиризма и в некоторой мере французской демократи¬
ческой мысли. В Сицилии действительно имело место
немало республиканских заговоров, а некоторые сици¬
лийские патриоты вынуждены были эмигрировать во
Францию и континентальную Италию, где они прини¬
27*	419

мали участие в революционных событиях. Но наряду с
демократическим движением, получившим сравнительно
слабое распространение, среди определенных групп
дворянства возникло движение в пользу реформы фео¬
дальных порядков, в !смысле уничтожения всех тех ׳про-
явлений феодализма, ■которые либо тяготели над самими
баронами, либо настолько изжили себя, что их уже не
представлялось возможным спасти в новой обстановке,
порожденной в Европе революцией, и в смысле сохра¬
нения в несколько подновленном виде экономического и
политического господства класса феодалов. Таким обра-
30м, страх перед Французской революцией, который был
очень силен в привилегированных слоях Сицилии, вызвал
сам по себе в среде дворянства движение за обновление,
тем более что на острове в это время усиливалось ан¬
глийское влияние. В результате событий и общения с
англичанами некоторые бароны стали помышлять об
использовании древнего сицилийского парламента в
качестве основы в деле преобразования Сицилий¬
ского королевства в аристократическую конституци¬
онную монархию наряду с реформой феодального
строя.
С другой стороны, англо-французская война на Сре¬
диземном море и то, что Сицилия превратилась в одну
из главных баз английского флота и была оккупирова¬
на английскими войсками, принесло немало выгоды ба¬
ронам, так как англичане в течение нескольких лет
вынуждены были закупать в Сицилии для своих сухо¬
путных и !морских сил, действовавших в районе Среди¬
земного моря, значительную долю продовольствия, что
привело к росту цен на зерно. Кроме того, значительно
вырос экспорт сицилийских вин в Англию и был дан
стимул к развитию промышленности Марсалы, возник¬
шей в XVIII веке в результате деятельности английских
предпринимателей. Все это отразилось сравнительно ма¬
ло на жизни народных масс, но зато обогатило некото¬
рые группы буржуазии и особенно баронов, которые
широко использовали рост цен на зерно и закупки ан¬
гличанами большого количества сельскохозяйственных
продуктов. ׳Но эти выгоды, позволившие многим фео¬
дальным родам преодолеть трудности, связанные со ста¬
рыми долгами, были частично ликвидированы в резуль¬
тате роста фискального гнета. Последнее выражалось в
420

том, что Бурбоны требовали введения все новых •и новых
чрезвычайных налогов (donativi). В ответ на это бароны
усилили свое сопротивление 1в парламенте налоговой
политике правительства.
Противоречия сильно обострились в 1810 году, когда
правительство потребовало от парламента утверждения
чрезвычайного налога в размере 360 тысяч унций, пред¬
лагая, однако, чтобы налог был распределен поровну
между всеми тремя сословиями. Но феодалы запрете-
стовали и по инициативе князя Бельмонте, вождя ари¬
стократического конституционного движения, предложи¬
ли провести налоговую реформу, которая увеличила бы
поступления на 150 тысяч унций и установила бы про¬
порциональное распределение налога на всех граждан.
Дворяне, сторонники введения конституции, отказываясь
от изживших себя фискальных привилегий, пытались
таким путем завоевать симпатии буржуазии и изолиро¬
вать королевскую власть. Двор, после различных уло¬
вок, уступил; эта уступка была сделана не только в
результате нажима со стороны английского представи¬
теля Эмхортса, но и по совету Луи Филиппа, герцога
Орлеанского (ставшего с 1830 года французским коро¬
лем), который был женат на Марии Амалии, дочери
Фердинанда IV, и находился тогда в Палермо. Но год
спустя, вновь испытывая острую нужду в деньгах, коро¬
левское правительство решило взять реванш, издав
14 февраля три финансовых декрета без одобрения пар¬
ламента. Первый из них устанавливал однопроцентный
налог на все платежи и торговые соглашения, которые
заключались в королевстве; второй объявлял королев¬
ской собственностью всю собственность коммун, аббатств
королевского патроната и пожалования Мальтий¬
ского ордена и предназначал их к продаже за 300 тысяч
унций, гарантируя их владельцам постоянный доход
как держателям облигаций государственного займа;
третий объявлял лотерею на пятьдесят имений, предка-
значенных к продаже. Декреты эти задевали не только
баронов, но и коммуны, церковь и даже англичан, мно¬
гочисленные торговые соглашения которых, заключен¬
ные в Сицилии, теперь облагались налогом. Бароны
энергично выступили против этих декретов, взяв на се¬
421

бя роль ׳выразителей всеобщего недовольства. Прави¬
тельство же, ׳главным образом под влиянием Марии
Каролины, ответило на это арестом и ссылкой пятерых
руководителей оппозиции: князей Бельмонте, Кастель-
нуово, Ачи, Виллафранка и Анджо.
Дела, словом, обстояли таким образом, что казалось,
борьба закончится победой королевского абсолютизма
над феодальным конституционализмом, когда 22 июля
1811 года в !Палермо прибыл лорд Вильям Кавендиш
Бентинк, который должен был заменить полномочного
посла Эмхортса и командующего британскими войсками
генерала Стюарта. Он был облечен правами полномоч¬
ного посла и командующего всеми британскими сухопут¬
ными и морскими силами в районе Средиземного моря
(за исключением *гарнизона и эскадры Мальты). Бен¬
тинк был энергичным военным, предпочитавшим насиль¬
ственные методы действия; в свое время в Индии׳ он
сражался под командованием Артура Уэлсли (будущего
лорда Веллингтона), был там правителем Мадраса, и,
приехав в Сицилию, он сохранил образ мыслей колони¬
ального проконсула, привыкшего к весьма вольному об¬
ращению с туземными князьями. Но, помимо всего
этого, Бентинк был вигом, убежденным в том, что анг¬
лийская конституция обеспечивает наилучший способ
правления, и в том, что Англия в борьбе против Напо¬
леона должна использовать идеи свободы и националь¬
ной независимости. Бентинк поэтому считал возможным
ввести в Сицилии конституцию английского типа и пой¬
ти, стало быть, навстречу стремлениям части аристокра¬
тии острова. Он полагал при помощи этого шага не
только усилить английский протекторат над островом,
но и продемонстрировать в Италии такой образец по¬
литики, которая привлекла бы к Англии симпатии всех
умеренных течений антинаполеоновской оппозиции, а
также усилить эти течения путем противопоставления
идей конституционализма бюрократическому •и воен¬
ному абсолютизму.
Бентинк, по существу, был представителем наиболее
передового крыла того направления, которое в те годы
приобрело большой вес в английской политике и впо¬
следствии ׳сказалось в какой-то мере и в политике дру¬
гих держав антинаполеоновской коалиции. Деятели это¬
го направления стремились широко использовать в борь¬
422

бе против континентального деспота оружие идеологи¬
ческой пропаганды, которое Франция так часто приме¬
няла уже в период революции, а также и в последую¬
щие годы. В период первых коалиций (особенно во вре¬
мя второй коалиции) враждебные Франции державы то¬
же применяли идеологическую пропаганду, но исполь¬
зовали главным образом традиционалистскую и контр¬
революционную идеологию •и пытались опереться на ре-.
лигиозное чувство и дух консерватизма; только спора¬
дически и с незначительным успехом использовали они
в своей пропаганде патриотические мотивы и недоволь¬
ство демократов политикой Директории. Девизом пов¬
станцев 1799 года был клич: «Да здравствует святая Ма¬
рия! Да здравствует Святая вера!» Десять лет спустя эти
лозунги могли еще иметь известное значение для галь¬
ванизации грубого патриотизма, или же скорее ксенофо¬
бии!, и поднять бунтарский дух крестьянских масс,
задавленных налогами и наполеоновским милитаризмом
и раздраженных теми преследованиями, которым под¬
вергался папа. В грандиозных испанских восстаниях, а
также в выступлениях более ограниченного характера,
таких, как бандитизм на Юге Италии в Лациуме и в
Пьемонте или тирольское восстание 1809 года, тради¬
ционалистские мотивы занимали еще большое место;
ими, разумеется, не могла пренебречь английская и ав¬
стрийская пропаганда. Но чтобы завоевать благораспо¬
ложение буржуазии, дворянства и интеллигенции, тра¬
диционалистских лозунгов !было недостаточно. Здесь на¬
до было использовать те лозунги и те чаяния, которые
были обмануты или обесценены Наполеоном: военному
и бюрократическому абсолютизму Наполеона надо было
противопоставить конституционализм, а французскому
господству над всей •Европой — идею национальной не¬
зависимости. Впрочем, именно в •годы наполеоновской
империи и было положено начало либерализму XIX ве¬
ка, рожденному воспоминаниями о 1789 годе и новыми
романтическими веяниями и с первых шагов нашедшему
себе благоприятную почву в недовольстве буржуазии и
значительной части дворянства деспотизмом -Бонапарта.
Следовательно, английская пропаганда могла превра¬
тить это недовольство в эффективное оружие борьбы.
1 Ксенофобия (греч.)— ненависть к иностранцам. — Прим, ред.
423

Было бы, однако, ошибкой думать, что английский ли¬
берализм в области внешней политики сводился к роли
простого средства дипломатической борьбы; так себе
представляли дело лишь некоторые государственные
деятели, но далеко не все. Бентинк, в частности, был
искренно убежден в возможности и за пределами Анг¬
лии применить английскую конституционную систему и
в необходимости оказания английской поддержки нацио¬
нальным и либеральным движениям, уже возникшим
или только зарождавшимся в подвластных Наполеону
странах. Но как !бы там ни было, а при оценке политики
Бентинка ׳в Сицилии и сицилийской Конституции 1812 го¬
да следует учитывать эту историческую обстановку, ха¬
рактеризовавшуюся зарождением новой идеологии и пе¬
реходом Англии к новым методам борьбы.
Интриги Марии Каролины и ее окружения скоро об¬
легчили Бентинку воплощение в жизнь его замыслов.
По-видимому, уже с 1809 года шпионы и агенты короле¬
вы установили контакт с французами, возможно снача¬
ла только со шпионскими и провокационными целями, а
затем и с более серьезными замыслами. В общем в
1811 году в распоряжении англичан оказались сведения
о тайных связях Марии Каролины с наполеоновскими
кругами и с представителями правительства Мюрата.
Королева, видимо, рассчитывала с помощью Наполеона,
ставшего мужем ее племянницы Марии Луизы Австрий¬
ской, освободиться от английской опеки и возвратить се¬
бе Неаполитанское королевство. Неизвестно, насколько
всерьез были приняты эти маневры французами и како¬
во было участие в этом деле представителей Мюрата,
которые могли специально устроить так, чтобы сведения
об этих интригах попали в руки англичан, что, скомпро¬
метировав Марию Каролину, гарантировало бы их от
последствий возможной сделки Наполеона с Каролиной,
которые могли быть далеко не в их пользу. Не вызывает,
однако, сомнений тот факт, что все эти маневры, не пред¬
ставлявшие серьезной опасности для англичан, которые
прочно держали в своих руках Сицилию, помогли Бен¬
тинку осуществить в Сицилии «пассивную революцию»
при поддержке конституционалистски настроенных
баронов.
В январе 1812 года Бентинк заставил Фердинанда IV
отойти от дел и назначить наследного принца Франчес-
424

ко наместником королевства с полномочиями «alter ego»f
а сам стал во главе вооруженных сил Сицилии. Короле¬
ва, лишенная всякой возможности вмешиваться в поли¬
тическую жизнь, должна была удалиться на виллу Сан¬
та Кроче близ Палермо; неаполитанские министры Луид¬
жи де Медичи и герцог д’Асколи вынуждены были по¬
кинуть Сицилию. Вслед за этими событиями были воз¬
вращены из ссылки пять баранов и было образовано
правительство, в котором князь !Бельмонте стал мини¬
стром иностранных дел, князь Кастельнуово—■минист-
ром финансов, князь Ачи — военным министром, князь
Касаро — министром юстиции. Наконец был отменен не¬
навистный однопроцентный налог. 118 июня 1812 года
собрался парламент (•последний состоял из трех сосло¬
вий и был избран по старой системе) и 20 июля одобрил
пятнадцать статей, которые должны были послужить
основой новой конституции.
Эти пятнадцать статей устанавливали между прочим,
что парламенту принадлежат законодательная власть и
право на введение всех налогов (за королем было
оставлено лишь право санкционировать их); что испол¬
нительную власть осуществляет король, но что минист¬
ры подлежат «контролю и проверке со стороны парла¬
мента», что сам парламент состоит из двух палат, одна
из которых является палатой коммун, «то есть предста¬
вителей населения как доменов, так и феодальных зе¬
мель», другая — палатой •пэров, наследственными чле¬
нами которой являлись церковнослужители и бароны,
чьи предки представляли духовное и военное сословие
в старом парламенте, и другие лица, назначаемые коро¬
лем; что ни один гражданин не может быть арестован,
выслан^ или подвергнут какому бы то ни было наказа¬
нию иначе, как на основании закона и распоряжения су¬
дей. Ликвидация (или, вернее, реформа) феодализма
провозглашалась статьями 12 и 13 в следующих словах:
«12. С тем же самым бескорыстием, которое военное со¬
словие всегда выказывало в своих предложениях, оно
желало и требовало и парламент установил, что больше
не будет феодов и все земли будут отныне находиться
во владении как аллоды, однако за соответствующими
фамилиями сохраняется порядок наследования, который
у них принят в настоящее время. Будет упразднена так¬
же всякая феодальная юстиция, и бароны, следователь¬
425

но, будут избавлены от всех тягот, которые до -сих пор
лежали на них в силу этих феодальных прав. Будут
упразднены инвеституры, рельефы, деволюционные пра¬
ва фиска и все другие права, связанные с феодом, но
при этом будут, однако, сохранены за каждым родом все
титулы и почетные права. 13. Кроме того, постановлено,
что будут отменены право на барщину и особые приви¬
легии, как только общины либо отдельные лица, на
которых они распространялись, возместят их нынешним
владельцам сумму, исчисляемую путем капитализации из
5 процентов дохода от этого, пользуясь с этой целью
книгами таможенных пошлин, которые к тому времени
будут иметь место, или же, при их отсутствии, записями
соответствующих финансовых учреждений, но при этом,
разумеется, владельцы всякого рода земель сохранят
свои земли и право по первому требованию получать
сборы и платежи в той же самой форме -и по тому же
самому способу, которые существовали и раньше».
В последующем месяце на основе вышеуказанных
пятнадцати статей парламент выработал конституцию.
Палата коммун состояла из 455 депутатов, избранных
от городов, соответственно количеству населения, от
23 сельскохозяйственных округов, каждый из которых
выбирал по два депутата, и от университетов Палермо
и Катании. Избирательный ценз при выборах был уста¬
новлен в 50 унций пожизненного годового дохода для
жителей Палермо и 18 унций для жителей всей осталь¬
ной территории острова. Чтобы быть избранным, нужно
было иметь доход в 500 унций для Палермо, 300 ун¬
ций — для округов и 150 унций — для других городов.
Палата пэров состояла из !185 членов, в числе которых
были 61 церковнослужитель и 124 светских лица, имев¬
ших право передавать свой титул по наследству. Поми¬
мо этого, в конституции имелась статья 8, в которой го¬
ворилось: «Если король Сицилии вновь получит Неапо¬
литанское королевство или завладеет каким-либо дру-
ги-м королевством, он должен послать туда царствовать
своего перворожденного сына либо оставить этого сына
в Сицилии с передачей ему прав на королевство; отны¬
не означенное Сицилийское королевство объявляется не¬
зависимым от Неаполитанского королевства и какого бы
то ни было другого королевства или провинции». Имен¬
но на этой статье, фактически отмененной в 1816 году
426

бурбонским правительством вместе со всей Конституци¬
ей 1812 года, основывались в течение нескольких деся¬
тилетий сицилийские требования независимости от Неа¬
поля. ׳Конституция, кроме того, разъясняла статьи 12 и
13 от 20 июля, декретируя отмену без возмещения всех
феодальных •прав, вытекавших из прерогатив сеньера;
однако конституция предусматривала возмещение за те
права, которые были определены договорами и судебны¬
ми решениями. Кроме того, конституция отменяла без
возмещения сервитутные права на бывших феодальных
землях, устанавливая, однако, возмещение за отмену
прав, вытекающих из совместного владения баронов и
коммун, и ограничивала действие фидеикомиссов чет¬
вертью имущества, находящегося в распоряжении каж¬
дого !барона в момент вступления в силу этой кон¬
ституции.
1На практике сицилийская Конституция 1812 года, да¬
же вводя некоторые либеральные принципы, в значитель¬
ной степени сохраняла за баронами политическое и со¬
циальное господство благодаря палате наследственных
пэров и форме отмены феодализма. И действительно,
она обеспечивала баронам полную собственность на их
владения, освобождая их от всех обязательств в отно¬
шении государства и коммун, и обеспечивала им возме¬
щение за большую часть феодальных прав, от которых
им пришлось отказаться; наконец, частичное сохранение
фидеикомиссов гарантировало непрерывность барональ-
ной собственности вне зависимости от потенциала эко-
комического развития последней. Но кастовый дух
исключительности, укоренившийся в психологии многих
феодалов, привел уже в 1812׳ году к первым разногла-
сия׳м в парламенте между консервативным конституцио¬
налистским течением, возглавляемым князем Бельмонте,
и либеральным течением, возглавляемым князем Ка-
стельнуово. Последний, оставшийся, однако, в ׳меньшин-
стве, стремился к полной ликвидации фидеикомиссов и к
более решительному уничтожению феодальных прав, со¬
ветуя наместнику сделать некоторые оговорки в этом ду¬
хе к вышеуказанной статье 13 от 20 ׳июля. Кроме того,
с сдной стороны, многие бароны, избавившись от кон¬
ституционных восторгов первых месяцев 1812 года,
вновь перешли на чисто реакционные позиции, а с дру¬
гой стороны, буржуазия, в особенности буржуазия
427

Катании, ;возглавляемая бывшими якобинцами, воз¬
вратившимися из Франции, куда они вынуждены
были эмигрировать в последние годы XVIII века,
начала выдвигать демократическую программу.
Эти противоречия пытался использовать Ферди¬
нанд IV, подстрекаемый Марией Каролиной, яростно не¬
навидевшей Бентинка, баронов и своего сына Франче¬
ско. 9 марта 1813 года Фердинанд попытался снова
утвердиться у власти, но Бентинк оккупировал Палер¬
мо и заставил короля отказаться от своего плана и
снова передать все полномочия своему сыну Франческо;
кроме того, он обязал Марию Каролину покинуть Си¬
цилию. Королева, удалившись в Кастельветрано, доби¬
лась отсрочки отъезда по причине болезни. Но едва она
поправилась, англичане посадили ее в Мадзаре на ко¬
рабль и 15 июня 1813 *года вывезли из Сицилии вместе с
сыном Леопольдом и немногими доверенными лицами.
После длительного путешествия через Константино¬
поль и Одессу она прибыла в Вену, где вплоть до сво¬
ей смерти, 7 сентября 1814 года, не прекращала попыток
восстановить свои права на Неаполь.
Первый сицилийский парламент, созванный на осно¬
ве новой конституции, открылся 9 июля 1813 года, когда
Бентинк уже сражался в Испании. В нем сразу же вьь
явились очень острые противоречия между демократа¬
ми, возглавляемыми Эммануэлем Росси и другими вож¬
дями (являвшимися преимущественно выходцами из Ка-
танин и находившимися до этого в изгнании во Фран¬
ции), и конституционалистами, которые продолжали раз¬
деляться на группировки Бельмонте и Кастельнуово. С
другой стороны, в парламенте было немало роялистов,
мечтавших о возвращении к власти Фердинанда и стре¬
мившихся либо к полному уничтожению конституции,
либо по крайней мере к ее реформе в авторитарном ду¬
хе. Между тем общая обстановка в стране была очень
сложной, в силу крайне тяжелого финансового положе¬
ния, частых трений меж^ду сицилийскими властями и ан¬
глийскими оккупантами и волнений, которые все чаще
вспыхивали в деревне. Весть о ликвидации феодализма
вызвала в различных районах захват населением земель,
что было благосклонно встречено реформированными
конституцией коммунальными советами, в которых пре¬
обладала буржуазия. Между буржуазией и дворянством
428

началась, таким образом, борьба за землю, затруднив-
шан нормальное функционирование конституции. Ликви¬
дацию феодализма, санкционированную конституцией,
легко было провести в той части, которая касалась осво-
вождения феодалов от их обязательств, осуществление
же той части, которая касалась отношений между фео¬
далами, с одной стороны, и ком׳муна!ми и населением — с
другой, представляло большие трудности и требовало
много времени. Особенно неудовлетворительной каза¬
лась эта мера буржуазии, которая хотела, чтобы отмена
феодализма сопровождалась по меньшей мере полным
уничтожением фидеикомиссов и чиншеванием домени-
альных и церковных земель, то есть такой реформой,
против которой палата пэров категорически возражала.
Следовательно, буржуазия была не очень заинтересова¬
на в защите конституции в той форме, которую она при¬
няла в 1812 году, и надеялась на изменение ее в отно¬
сительно демократическом духе. Эти ее притязания си ль-
но раздражали и пугали конституционалистов, даже тех
из них, кто был настроен ׳более или менее прогрессив¬
но и следовал за Кастельнуово, ибо они боялись, что
буржуазия использует пример французской буржуазии и
заключит союз с крестьянами и городскими ремесленни¬
ками. Но практически буржуазия была еще очень ела-
ба и слишком привязана к земле, чтобы осуществить
подобный союз; однако страх дворян перед якобинцами
был так велик, что лишал их гибкости в деле защиты
своих интересов; буржуазия же, упустив возможность
самостоятельной борьбы за реформу конституции, высту¬
пила за восстановление абсолютизма. Но на судьбы си-
чилийской конституции оказали решающее влияние не
только эти внутренние противоречия, но и междуна¬
родные события и перемена курса английской
политики.
Бентинк, возвратившийся из Испании в октябре 1813
года, чтобы разрядить напряженную обстановку, создав¬
шуюся в парламенте, произвел новый государственный
переворот, принудив наместника назначить новое пра¬
вительство из конституционалистов, распустить парла¬
мент и объявить новые выборы. Затем он совершил неч¬
то вроде избирательной поездки по Сицилии неумел до¬
биться того, что в новом парламенте конституционали¬
сты составили большинство. В это время Бентинк счи-
429

тал, что Сицилию можно превратить в английское вла¬
дение, и даже поделился этой своей идеей с наместником
в письме из Катании от 3 декабря 1813 года, в котором
предлагал ему отказаться от Сицилии в обмен на Неа¬
поль. В этой связи уместно напомнить, что уже в июне
1813 года !Бентинк вел на острове Понца переговоры с
двумя представителями Мюрата и до этого секретным по¬
рядком обсуждал возможный отказ наместника от
Неаполитанского королевства в обмен на другие компен¬
сации. Но, прервав на время переговоры с Мюратом
(который в июне еще не имел мужества открыто порвать
с Наполеоном и решился на этот серьезный шаг только «в
ноябре 1813 года), Бентинк, настроенный весьма враж¬
дебно по отношению к Мюрату, стал строить планы ре¬
ставрации в недалеком будущем на неаполитанском пре¬
столе Бурбонов и даже утверждения последних в каче¬
стве конституционных королей для всей Континенталь¬
ной Италии в обмен на уступку Сицилии Англии. Когда
же наместник в своем письме от 3 декабря ответил от¬
казом, Бентинк пошел на попятную, говоря, что это
предложение было лишь его «философской мечтой»,
к которой его правительство никоим образом не при¬
частно.
Между тем ׳поражение Наполеона под Лейпцигом
(16—19 октября 1813 года) глубоко изменило обще¬
европейскую ситуацию и вместе с тем обусловило изме-
некие английской политики, момент для которого созрел
в первых месяцах 1814 года, то есть в период разгара
французской кампании, приведшей к первому падению
Наполеона. Английский министр иностранных дел, лорд
Кестльри решил отказаться от оружия либеральной
пропаганды (которую он с точки зрения истинного тори
всегда рассматривал как временное средство) и подго¬
товить план реконструкции Европы, опираясь главным
образом на Австрию и консервативные силы. В силу это¬
го лорд Кестльри решил •прекратить конституционные
эксперименты в Сицилии. Директива об этом содержа¬
лась уже в секретном меморандуме Кестльри, направ¬
ленном 9 !марта 1814 года Уильяму Э‘Корту, который
был назначен английским посланником в Палермо, а за¬
тем и в письме того же Кестльри Бентинку от 7 мая
следующего года. Конституционалистское же министер¬
ство, созданное Бентинком в Сицилии в октябре 1813 го-
430

да, не -могло ׳наладить овою ■работу из-за разногласий
между Бельмонте и Кастельнуово, в силу чего первый
предложил вернуть к власти Фердинанда. С разрешения
Бентинка 4 июля 11814 года Фердинанд вновь принял
королевскую власть, но вместо того, чтобы ■вручить пр а-
вительственные полномочия Бельмонте, как это совета-
вал ему герцог Орлеанский, всегда относившийся благо¬
склонно к конституционалистам, он сформировал мини¬
стерство из роялистов.
Тем временем !16 июля !1814 года Бентинк, которого
сменил Э’Корт, окончательно покинул ,Сицилию. Сици¬
лийский конституционный эксперимент ■приближался к
концу. !Последние события сицилийской парламентской
жизни тесно переплелись с событиями, связанными с
возвращением Бурбонов в Неаполь, и завершились фак¬
тически упразднением Конституции 1812 года декретом
от 8 декабря 1816 года и полным уничтожением авто¬
номии королевства Сицилии, которое было объединено с
Неаполитанским королевством под главенством одного
правительства. Но четыре года конституционной жизни
Сицилии оставили в ее жизни довольно глубокий след,
оказав серьезное влияние также на последующую исто¬
рию острова вплоть до 1849׳ года, а в некторой степени и
на развитие всего итальянского Рисорджименто.
4. Тайные общества, крах наполеоновского господства
в Италии
Недовольство наполеоновским ■режимом в период
1810—1814 годов наблюдалось во всех концах Италии и
охватило все слои населения. Политика Наполеона до
конца развеяла те иллюзии, зарождению которых рань¬
ше она сама в немалой степени способствовала. Нацио¬
нальное чувство, пробудившееся в период революцион-
него трехлетия и усилившееся благодаря созданию
Итальянской республики и Итальянского королевства,
глубоко оскорбляли унизительная зависимость Италии
от Франции и отсутствие единства страны. Результаты
великих ׳реформ в области законодательства и адми¬
нистрации, а также больших общественных работ, уско¬
ривших развитие буржуазии, были практически сведены
на нет таможенной политикой Наполеона и континен¬
тальной блокадой. Конституционные устремления уме-
431

репных, группировавшихся вокруг Бонапарта и учреж¬
денных им ׳в Милане и Неаполе правительств, не были
удовлетворены: Наполеону нужны были от буржуазии
и дворянства всевозможные специалисты, чиновники,
судьи, офицеры, а не политические деятели, обладавшие
самостоятельной политической программой. Кроме того,
наполеоновскому режиму постоянно приходилось счи¬
таться с ненавистью старых республиканцев (никогда
полностью не исчезавших, хотя силы их были распыле¬
ны в подпольных группках) и всех тех, кто остался
верен свергнутым режимам. Политика Наполеона, бла¬
гоприятствовавшая земельной знати и направленная на
соглашение с церковью, ослабила на время консерва¬
тивную оппозицию. Однако последовавший затем раз¬
рыв с папой привел большинство духовенства в ряды
оппозиции, а усилившаяся со временем неуверенность
зажиточных слоев населения в конечных судьбах ре¬
жима, которому так и не удалось установить мирные
отношения с другими державами, толкала их в лагерь
тех, кто хотел возвращения менее дорогостоящих, ме¬
нее воинственных, но более устойчивых правительств,
какие существовали в Италии перед революцией. Ра¬
стущая оппозиция духовенства и имущих кругов пред¬
ставляла для Наполеона тем большую опасность, что
он ни в коей мере не мог рассчитывать на симпатии
крестьянских масс, доведенных до отчаяния фискаль¬
ным гнетом и рекрутскими наборами и, по существу,
мало что получивших от наполеоновских реформ, глав¬
ной целью которых было усиление позиций собствен¬
ников.
Суровый полицейский режим, установленный Напо¬
леоном и его наместником, мешал открытому проявле¬
нию чувства неудовлетворенности, усталости и враждеб¬
ности к режиму; поэтому оно нашло выражение в со¬
здании тайных •обществ, возникновению которых, кроме
того, содействовала секретная служба воевавших про¬
тив Наполеона держав, в первую очередь Англии. Дея¬
тельность английских агентов, сыгравших немалую роль
в событиях 1799 года, возобновилась в 1803 году, по¬
степенно усиливалась в последующие годы и приняла
особенно широкий размах после 1812 года.
Сектантское движение наполеоновской эпохи, про¬
должавшее шириться в эпоху Реставрации, включало в
432

себя наряду с официальным масонством, реорганизо¬
ванным Наполеоном в 1802 году во Франции и
в 1805 году в Италии, многочисленные секты с самыми
различными идейными программами, которые в целом
можно разделить на два основных течения: одно реак¬
ционного и другое либерального толка. Часть этих сект
была связана с некоторыми течениями масонства
XVIII ■века, да и почти все остальные секты либо прямо
вели свое происхождение от масонства, либо заимство¬
вали у масонства систему степеней, а также символику
и обряды. В отличие от масонства XVIII века (не счи¬
тая некоторых масонских течений, возникших накануне
революцйи) эти секты были конспиративными и вели
активную деятельность. Эти особенности, несомненно,
были обусловлены опытом французских революционных
־ клубов, республиканских заговоров 1794—1795 годов,
конспиративной деятельности якобинцев и монархистов
во Франции в эпоху Директории и Консульства, зато-
воров итальянских патриотов-унитаристов в 1798—
1799 ,годах и санфедистских восстаний 1799 года. Сло¬
вом, хотя сектантское движение наполеоновской эпохи
имело много черт, унаследованных от старых конспира¬
тивных традиций, в целом можно сказать, что его исто¬
рические особенности определяются Французской рево¬
люцией и всем комплексом вызванных ею революций и
реакций.
Реакционное течение в сектантском движении до
сего времени изучено слабо, и о нем мы пока знаем
немного; однако на основании имеющихся сведений
можно утверждать, что тайные и полутайные тради¬
ционалистские католические общества получили доволь¬
но широкое распространение. Они были связаны в не¬
которых случаях либо с крайне правым прокатоличе¬
ским крылом масонства XVIII века, либо с организа¬
циями иезуитов, созданными последними после роспу¬
ска их ордена; развитие этих сект получило сильный
толчок в результате пробуждения религиозного фана¬
тизма, которым сопровождалось санфедистское восста¬
ние 1799 года, и общего обращения к вере, характерно¬
го для первых лет после 1800 года и для всей после¬
дующей эпохи романтизма. От иезуитов ведет свое
начало и полуподпольное общество «Христианская
дружба», существовавшее в Пьемонте с 1782 года.
28 История современной Италии
433

В наполеоновский период это общество стало одним из
центров пьемонтской католической оппозиции, а в пе¬
риод реставрации оно было переименовано в «Католи¬
ческую дружбу» и, пользуясь благосклонностью савой¬
ского правительства, стало открыто проводить свою
деятельность. Полуподпольный характер имело, по-ви-
димому, также упоминавшееся «Общество сердца Иису¬
са», располагавшее своими организациями в циспадан-
ских департаментах Итальянской республики и доста¬
вившее в 1803 ■году немало беспокойства Мельци и его
правительству. Это общество возникло и обрело силу
в период санфедистского восстания 1799 года, как и две
другие южные секты — секта «Тринитариев» и секта
«Кальдерариев» \ связанные с бурбонскими агентами
В наполеоновский период эти реакционные общества
не вступали в открытый конфликт с патриотическими и
либеральными организациями (как это было потом, во
время Реставрации, когда некоторые санфедистские об¬
щества, !например «Общество кальдерариев», стали
орудием полиции), так как существование общего вра¬
га заставило сплотиться все антинаполеоновские орга¬
низации, а также потому, что деятельность различных
сёкт нередко направляли одни и те же агенты, прислан¬
ные либо англичанами, либо Бурбонами из Сицилии,
либо правительствами других стран, воевавших против
Наполеона.
Первоначально основой для создания тайных либе¬
ральных и патриотических обществ послужила, вероят¬
но, сеть подпольных групп, входивших ранее в «Обще¬
ство лучей», — групп, которые, разумеется, не исчезли
после роспуска общества в 1802 году. На эти подполь¬
ные группы, состоявшие преимущественно из республи¬
канцев-унитаристов, которые когда-то были связаны с
французскими якобинцами и бабувистами, вновь оказа¬
ли влияние тайные французские антинаполеоновские
общества. Среди последних главную роль играло вна¬
чале «Общество филадельфов», созданное, по-видимому,
1 «Кальдерарии» («Медники») — тайное ультрароялистское като¬
лическое общество, созданное при поддержке властей Неаполя из мо¬
нахов, попов, а также уголовных элементов. Ставило своей целью по¬
давление революционно-освободительного движения и преследование
либеральных деятелей. Действуя заодно с санфедистами, оно занима־
лось грабежами и разбоем. — Прим. ред.
434

вскоре после 1800 года бывшими якобинцами и воен¬
ными (главным образом младшими офицерами), остав¬
шимися верными идее республики. «Филадельфы» име¬
ли свои организации во всех частях наполеоновской
армии, в том числе, стало быть, и в итальянских гар¬
низонах; последним, наверное, очень скоро удалось
вовлечь в свои ряды итальянских патриотов, враждебно
относившихся к Наполеону. Они, по-видимому, проник¬
ли и в наполеоновскую масонскую организацию и ста¬
ли использовать ее для связей, опознавая своих членов
при помощи условных знаков и паролей. От «Общества
филадельфов» произошло, вероятно, и «Общество адель-
фов», кроме Франции, распространенное также и в Се¬
верной Италии; впоследствии оно почти целиком могло-
тило организации «Общества филадельфов», ввиду чего
невозможно провести грань между этими двумя сек¬
тами.
Одним из основателей «Общества адельфов» был,
должно быть, полковник Уде, расстрелянный по прика¬
зу Наполеона при весьма загадочных обстоятельствах
после битвы при Ваграме. Членом данного общества
состоял генерал Мале, который также был расстрелян
за предпринятую им 23 октября 1812 года попытку го¬
сударственного переворота с целью свержения Бона¬
парта. Помимо них, влиятельным членом «Общества
адельфов» был итальянец Луиджи Анджелони из Фро-
зиноне, эмигрировавший во Францию после своей
службы в Римской республике в 1798—1799 годах.
Луиджи Анджелони был организатором нескольких по¬
кушений на Наполеона и попыток !государственного
переворота, !в том числе и попытки Мале. В «Общество
адельфов» входил, наконец, и Филипп Буонарроти, ко¬
торый до 1800 года сидел в тюрьме, после чего сначала
был выслан на остров Олерон, затем в Соспелло, в
район Приморских Альп, оттуда в 1806 году был пере¬
веден в Женеву, из Женевы в 1812 году — в Гренобль,
откуда в 1814 году он снова возвратился в Женеву.
По-видимому, с 1809 года он уже начал активнейшую
деятельность в системе тайных обществ, воспользовав¬
шись сначала организацией «адельфов», а затем создав
и свое, очень узкое по составу, общество, которое долж¬
но было опираться в борьбе за осуществление респу¬
бликанской и коммунистической программы на уже
28*	435•

существующие и возникающие вновь общества. Хотя
это общество Буонарроти, под названием «Общество
высокодостойных мастеров» («Societa dei Sublimi Maest¬
ri Parfetti»), сложилось как самостоятельная организа¬
ция как будто лишь в эпоху Реставрации, не исключе¬
но все же, что деятельность Буонарроти внутри «Обще¬
ства адельфов» способствовала усилению демократиче¬
ского характера этого общества и до 1815 года. Во вся¬
ком случае, ■несомненно, что хотя руководители обществ
«филадельфов» и «адельфов» наполеоновского периода
и принимали в члены своих организаций разные по сво¬
ей политической ориентации элементы, лишь бы послед¬
ние враждебно относились к Бонапарту, сами они были
демократами якобинского толка. Но не исключена воз¬
можность, что эти общества испытали на себе влияние
демократическо-эгалитарных традиций иллюминатов
Баварии, с которыми они познакомились через посред¬
ство масонских лож «ритуала шотландских тамплие¬
ров», переживших наполеоновскую реформу масонства.
От масонских лож шотландского ритуала, распро¬
страненных на Юге Италии, по мнению некоторых уче¬
ных, ведет свое происхождение «:Общество карбонари¬
ев». Другие ученые, напротив, считают, что оно проис¬
ходит от «:Общества угольщиков» (Charbonniers) из об¬
ласти Франш-Конте и занесено в Южную Италию после
1806 года французами. Эта вторая гипотеза кажется
более вероятной: она подтверждается некоторыми за¬
служивающими доверия свидетельствами, а главное,
еще и сходством большей части ритуалов и системы
символов «Общества карбонариев» и «Общества уголь¬
щиков». Члены ■последнего, именовавшие друг друга,
как и итальянские карбонарии, Добрыми Кузенами, со¬
ставляли старый компаньонам! (compagnonnage) уголь¬
щиков, лесников, охотников, контрабандистов, распро¬
странивший свое влияние из Франш-Конте и районов
Юры на области, расположенные на границе Франции,
Швейцарии и Италии. Около 1800 года или немного
позднее этот компаньонаж испытал на себе воздействие
«Общества филадельфов», которое, вероятно, также воз¬
никло в Безансоне, во Франш-Конте (это был важный
центр, где наполеоновские войска всех родов останав¬
ливались на отдых и производили переформирование).
Не исключено поэтому, что после 1806 года некоторые
436

члены «Общества филадельфов», офицеры и чиновники,
французы и итальянцы, находившиеся на службе у Жо¬
зефа Бонапарта и Мюрата, занесли ростки карбонар-
ской организации и в Неаполитанское королевство, что¬
бы и здесь иметь подчиненную себе ассоциацию, поль¬
зующуюся влиянием в массах. Среди тех, кто
способствовал созданию карбонарской организации в
Южной Италии, некоторые историки называют Врио,
якобинского депутата в Совете пятисот, произнесшего,
как уже говорилось выше, в августе 1799 года мужест¬
венную речь в защиту единства Италии. Врио, родив¬
шийся во Франш-Конте и являвшийся «угольщиком», в
период Консульства стал наполеоновским чиновником;
в Неаполь он прибыл вместе с Жозефом Бонапартом и
в период правления Жозефа и Мюрата был интендан¬
том, сначала в Кьети, а затем в Козенце, то есть как
раз в тех провинциях, где рост «Общества карбонариев»
был очень быстрым. Таким образом, возможно, что «Об¬
щество карбонариев» было филиалом «Общества фила-
дельфов» и что оно также ׳ведет свое начало от сохра¬
нившихся групп якобинцев, положительно относившихся
к проблеме объединения Италии. С другой стороны,
возможно, что члены «Общества филадельфов», вы¬
звавшего к жизни «Общество карбонариев», поддер¬
живали контакт с масонскими ложами шотландского
ритуала, с давних пор распространенными на Юге Ита¬
лии, а, может быть, даже состояли их членами. В таком
случае гипотеза относительно французского происхож¬
дения «Общества карбонариев» не противоречит гипо¬
тезе его зарождения в недрах масонства шотландского
ритуала. Во всяком случае, возможность происхожде¬
ния или зависимости «Общества карбонариев» в первые
годы его существования от масонских лож шотланд¬
ского ритуала не означает английского происхождения
общества, так как шотландский ритуал зародился не
в Англии, а во Франции XVIII века. Что же касается
названия, то оно, по-видимому, привилось к ним лишь
потому, что приверженцы лож одно время выступали за
реставрацию Стюартов на английском престоле; кроме
того, существовали различные формы самого ритуала,
отличавшегося как мистическо-консервативными, так и
рационалистическо-демократическими тенденциями. Анг¬
лийское влияние на «Общество карбонариев» прояви¬
437

лось не в английском происхождении ритуалов и фор¬
мы организации общества, а в деятельности английских
агентов, которые устанавливали связь со всеми сектант¬
скими антинаполеоновскими группами в Италии и сти¬
мулировали, особенно после 1812 года, их борьбу за
конституционный режим. Впрочем, вплоть до 1812 года
правительство Мюрата не проявляло особой неприязни
к карбонариям, более того, некоторые государственные
деятели, как, например, Магелла, пытались содейство¬
вать распространению их организации, надеясь исполь¬
зовать ее в своих целях; следовательно, и «Общество
карбонариев» тоже не было в первое время явно враж¬
дебно настроено к правительству Мюрата. Открытый
разрыв карбонариев с правительством Мюрата произо¬
шел только в 1813—1815 годы, но даже и тогда было
предпринято немало попыток со стороны Магелла и
других лиц из правительства, вплоть до самого Мюрата,
приручить карбонариев. Словом, «Общество карбона¬
риев» в первые годы своего существования подпадало
под противоречивое влияние то Мюрата, то англичан и
Бурбонов; влияние последних в период 1812—1815 го¬
дов преобладало, потому что они сумели породить на¬
дежды на введение конституции, тогда как военно-бю¬
рократический абсолютизм Мюрата начисто отвергал
возможность конституционного правления.
В Неаполитанском королевстве влияние «Общества
карбонариев» распространилось более быстро, и оно
охватило сетью своих организаций гораздо большую
территорию, чем «Общество адельфов» в Северной Ита¬
лии. Согласно некоторым документам, уже в 1807 ,году
в Базиликате начали возникать группы карбонариев,
подчинявшиеся Высокой венте в Салерно, которая, оче¬
видно, была создана ранее. Около же 1811 года органи¬
зации общества были уже широко распространены поч¬
ти во всех провинциях королевства; в них входили мно¬
гочисленные элементы мелкой ■буржуазии провинций
(׳мелкие собственники, ремесленники, служители куль¬
та), так что ׳группы карбонариев существовали даже в
небольших местечках. Общество широко проникло в ря¬
ды провинциальной гражданской гвардии, а затем —
в ряды солдат и офицеров армии. Можно, таким обра-
30м, утверждать, что широкое распространение обще¬
ства явилось показателем значительного прогресса про¬
438

винциальной ■буржуазии Южной Италии последних лет;
свидетельством этого прогресса было явное стремление
к организации •и сильная, хотя еще и неопределенно
выраженная тяга к конституционным и патриотическим
идеям. Возможно, что проблемы, возникшие в связи с
ликвидацией феодализма и разделом домениальных зе¬
мель, немало способствовали усилению стремлений
мелкой буржуазии, а также и крестьянства (некоторые
документы сообщают о существовании секты неграмот¬
ных) к организации, чтобы лучше защищать свои инте¬
ресы как в местном, так и общегосударственном мае-
штабе при помощи всей сети данного общества.
Вдобавок ко всему быстрому и широкому распро¬
странению общества содействовало и то обстоятельство,
что ритуал и символика этого общества были католиче¬
ского типа, в основе которых лежали исправленный ва¬
риант культа св. Теобальда (отшельника, жившего
в Шампани в XI веке, угольщика и охотника на волков,
олицетворявшего собой образ свободного человека,
борющегося с тиранами) и любовь к Христу. Эту сим¬
волику использовали уже «угольщики», но далеко не
в такой мере, как карбонарии Южной Италии, дошед¬
шие до распространения подложной буллы Пия VII,
будто бы подписанной в Савоне 17 июля 1809 года и
призывавшей верующих вступать в «Общество карбона¬
риев», сравнивая его с сектами первоначального христи¬
анства! Таким образом, новое общество, действовав¬
шее в тех же районах, которые видели грандиозное сан-
федистское восстание 1799 года, пыталось использовать
в своих целях религиозность и приверженность масс к
церкви и сумело вовлечь в свои ряды большое число
церковнослужителей.
Уже с первых лет своего существования карбонарская
организация была разбита на секции, называемые вен¬
тами; эти первичные ячейки на определенной террито¬
рии группировались вокруг материнских вент, в свою
очередь подчиняющихся высоким вентам. Церемония по¬
священия в члены организации была, как и во всех тай¬
ных обществах этой эпохи, очень сложной, торжествен¬
ной и исполненной мрачности. Карбонарии также поль¬
зовались всевозможными условными знаками, священ-
ними паролями, паролями-пропусками и опознаватель¬
ными паролями. Все члены общества обязаны были носить
439

кинжалы и ежемесячно вносить в венту определенную
денежную сумму. Степеней посвящения в члены было сна¬
чала, по-видимому, лишь две: степень ученика и степень
мастера, к которым спустя некоторое время была до¬
бавлена третья степень — Великого мастера. Позднее,
вероятно, уже после 1815 года, эта степень была замене¬
на семью другими степенями масонского типа. Каждая
степень имела свой катехизис, который излагал (как
и в других тайных обществах) принципы доктрины,
обрядов, организационные принципы и принципы субор¬
динации, которыми должны были руководствоваться
вступившие в эту степень. Существовали различные ре¬
дакции этих катехизисов; членам первых двух степеней
предлагалась программа, в которой излагались гумани¬
стические идеи и идеи конституционализма и независи¬
мости страны. Между тем третья степень предполагала
уже ’как будто принятие весьма радикальных эгалитар¬
ных идей, и именно поэтому, когда общество сильно
расширилось, эта степень была либо упразднена, либо
строго засекречена, а вместо нее было введено семь
степеней масонского типа с довольно поверхностной
символикой: руководителям общества казалось, должно
быть, опасным и политически неуместным распростра¬
нение среди большого числа карбонариев радикального
демократизма, который доходил до исповедания идей
«аграрного закона». До сих пор, однако, неизвестно,
обязана ли третья степень карбонарской организации
своим эгалитаризмом Буонарроти, под влиянием которо¬
го после 1815 года находилось «Общество карбонариев»
Северной Италии, или же корни этого эгалитаризма вое-
ходят к первым южным организациям общества и она
обязана им либо влиянию «Общества филадельфов»,
либо масонству ритуала шотландских тамплиеров. По¬
следнюю гипотезу, вероятно, подтверждает тот факт, что
на Юге уже в первые годы после Реставрации существо¬
вало одно радикальное «Общество карбонариев», разде¬
ленное на три степени, наряду с равноправным или за¬
висимым от него умеренным обществом, разделенным
на девять степеней.
Точно не известно, когда «Общество карбонариев»
получило распространение в Средней и Северной Ита-
440

лии. По некоторым данным, этот процесс начался еще
до 1814—1815 годов; однако едва ли тогда он достиг
значительных масштабов (за исключением, может быть,
Марке). В Северной Италии до 1814 —1815 годов,
вероятно, уже существовало несколько разрозненных
ячеек общества, не имевших серьезного влияния на
окружающую среду, в которой господствовали главным
образом идеи «Общества адельфов». Последнее, конеч¬
но, было менее многочисленным и не столь широко рас־
пространенным на Севере, как «Общество карбона¬
риев» на Юге, но оно было более сплоченным и искус¬
нее законспирированным, чем последнее, что позволило
ему в первые годы Реставрации оказать значительное
влияние на карбонарские венты, постепенно возникавшие
в Северной Италии.
Неясны первоначальные связи общества «адельфов»
и карбонариев с другим тайным обществом, распростра¬
ненным в Романье и вообще в Папском государстве —
«Обществом гвельфов». Неизвестно, ведет ли послед¬
нее свое происхождение от одного из этих обществ или
оно возникло независимо от них. «Конституция» «Об¬
щества гвельфов» датирована 14 октября 1813 года
(Рим), но она могла, видимо, быть принята и позднее;
в этом документе говорится о Бентинке как о покро¬
вителе, там отчетливо выражен антинаполеоновский
характер общества, которое имело умеренную про¬
грамму борьбы за независимость страны и стояло за об¬
разование конституционной монархии. Не совсем ясно,
до какой степени название «гвельфское» соответствует
принятию им старой идеи о папстве как о защитнике
«свободы Италии» и выразителе итальянского первен¬
ства в мире. Борьба Наполеона с Пием VII оживила
между тем старую гвельфскую традицию и воспоминание
о борьбе пап с императорами в эпоху средних веков.
Впоследствии эти идеи снова нашли себе благоприятную
почву в атмосфере Реставрации и были возрождены в.
неогвельфских теориях Джоберти. С другой стороны,
тот факт, что члены «Общества гвельфов» называли
себя «лучами» и что главным центром общества была
Болонья, наталкивает на мысль, что его основатели
происходили, возможно, из «Общества лучей»; кроме
того, не вызывает сомнений, что «Общество гвельфов»
имело связи как с «Обществом адельфов», так и с «Об-
441

ществом карбонариев». В 1817 году гвельфы и карбо¬
нарии Папского государства слились в одну организа¬
цию.
23 декабря 1812 года миланская газета «Джорнале
итальяно» опубликовала знаменитый Бюллетень № 29, в
котором Наполеон официально признавал бедствие,
постигшее его в России, хотя объяснял это исключи¬
тельно суровым климатом. В несколько дней бюллетень
распространился по всей Италии, а тем временем ста¬
ли приходить известия об огромных потерях итальян¬
ских войск, участвовавших в русской кампании: из
27 тысяч солдат и офицеров Итальянского королевства
только одна тысяча находилась на пути домой; не менее
тяжелыми были потери итальянских войск, выставлен¬
ных территориями, аннексированными империей; серь¬
езный урон был нанесен и неаполитанскому корпусу, со¬
стоявшему из 12 тысяч человек. В это время тысячи дру¬
гих итальянцев сражались и гибли в Испании. Но им- ׳
ператор требовал от всех зависимых государств новых
материальных и людских жертв для войны, вскоре
зловеще разгоревшейся в Германии. Теперь всем было
ясно, что вокруг победоносной России и Англии, в те¬
чение десяти лет остававшейся непримиримым против¬
ником Наполеона, очень скоро образуется новая силь¬
нейшая коалиция. Одним словом, было очевидно, что
конец наполеоновской империи не за горами. К уста¬
лости и горечи понесенных потерь присоединилась,
таким образом, охватившая всех тревога за завтраш¬
ний день; впрочем, наряду с этим у многих в глубине
души затеплилась надежда на скорое наступление мир¬
ного, независимого и свободного существования.
В течение 1812 года английская пропаганда и дея¬
тельность тайных обществ усилились: сицилийская кон¬
ституция породила у многих патриотов надежды на
создание в Италии с помощью англичан единой консти¬
туционной монархии или, во всяком случае, на содей¬
ствие Англии в деле обеспечения независимости Италии
как от Франции, так и от Австрии. В течение 1813 года
эти надежды получили еще большее распространение.
Идеи свободы, национальной независимости и консти¬
туционного строя широко использовались пропагандой
442

враждебных Наполеону держа,в в том году, который
ознаменовался полным освобождением Испании (также
получившей в 1812 году конституцию, которая была да¬
же более демократичной, чем в Сицилии) и широким на¬
циональным восстанием в Германии. Словом, создава¬
лось впечатление, что эти идеи лягут в основу переуст¬
ройства Европы после падения Наполеона.
Но хотя все эти события и возбудили много надежд,
хотя повсюду в Италии тогда говорили о независимости,
хотя проведенную Бонапартом на территории всей кон¬
тинентальной Италии обширную работу по унификации
законодательства и административной, финансовой, юри¬
дической, военной и школьной систем многие считали
свершившимся и не подлежащим изменению фактом, ко¬
торый должен будет существенно облегчить дело близ¬
кого политического объединения страны, — несмотря на
все эго, та часть антинаполеоновской оппозиции, кото¬
рую в целом можно определить как патриотическую и
либеральную, стояла перед лицом еще многих серьезных
трудностей. Прежде всего эти группы оппозиционеров,
хотя довольно многочисленные и распространенные по
всей Италии, не имели ни единой организации, ни еди¬
ной определенной программы. Кроме того, вынужденные
в силу условий действовать подпольно, они не в со¬
стоянии были проводить плодотворную работу по соз¬
данию широкого общественного мнения, которое могло
бы оказывать постоянный нажим на решения парижско¬
го, миланского и неаполитанского правительств и на по¬
литику держав, воевавших против Франции. Наконец,
им пришлось действовать в атмосфере всеобщей устало¬
сти и неверия в нововведения, что благоприятствовало
не патриотической пропаганде, призывавшей к борьбе
за независимость, свободу и единство, а несложной
пропаганде реакционеров, которые также говорили о
независимости, но понимали ее просто как реставра¬
цию старых, региональных государств и старых, дорево¬
люционных режимов. Италия, таким образом, пережива¬
ла кризис, а не революционную ситуацию, население
страны уже и не ожидало в ближайшем будущем поло¬
жительных социальных и политических перемен, как это
было в период с 1789 по 1796 год. Стремления к неза¬
висимости и конституционному строю были широко рас¬
пространены, но они не могли увлечь за собой массы,
443

которые больше всего жаждали мира. Буржуазия и дво¬
рянство, хотя и были недовольны Наполеоном, разуме־
ется, не хотели приводить в движение массы крестьян,,
чтобы не поставить под угрозу свое социальное господ¬
ство, упрочившееся в период наполеоновского прав¬
ления; эти классы, кроме того, были проникнуты еще
очень сильными муниципальными и региональными на¬
строениями, так как половинчатое объединение Наполе¬
оном Италии не привело, в силу зависимости страны
от Франции и других вышеуказанных причин, к значи¬
тельному развитию общих экономических интересов.
В Италии, в Милане и Неаполе, существовало, одна¬
ко, еще два правительства, привлекавшие к себе при¬
стальное внимание. Эти правительства располагали
армиями и хорошо организованным управлением и мог¬
ли, следовательно, служить центрами консолидации
патриотических сил; кроме того, эти правительства мог¬
ли выступить перед лицом Европы в качестве возможных
־ гарантов порядка и социальных устоев и с помощью не¬
которых держав включиться в международную полити¬
ческую игру. Словом, перед умеренными патриотически¬
ми группами периода 1813—1814 годов встала задача
осуществления национально-конституционной револю¬
ции, опираясь на одно или несколько существующих в
Италии государств, — задача, которая в другой форме
и при других условиях вставала ־перед ними и в 1820 —
1821, и в 1831, и в 1848 и 1859 годах; это была типичная
проблема умеренно-буржуазной и по существу «пас¬
сивной» революции. В 1813—1814 годах и в самом
деле не было другого пути для завоевания независи¬
мости Италии, кроме использования каким-либо образом
Итальянского и Неаполитанского королевств или же од¬
ного из них. Но чтобы сделать это, нужно было преж¬
де всего считаться с двумя наместниками Наполеона в
Италии: Евгением Богарне и Иоахимом Мюратом.
Как Евгений Богарне, так и Иоахим Мюрат прини¬
мали участие в русской кампании. Второй даже был по¬
ставлен Наполеоном 5 декабря 1812 года во главе остат¬
ков Великой армии, когда сам Наполеон решил срочно
вернуться в Париж. Мюрат довел уцелевшие войска до
Познани, где, не дожидаясь дальнейших распоряжений
444

Наполеона, передал командование Евгению, и 6 января
1813 года выехал в Неаполь, прибыв туда 4 февраля.
Этот поступок Мюрата привел Наполеона в бешенство:
официально Наполеон объявил, что неаполитанский ко¬
роль по причине болезни вынужден был передать коман¬
дование армией вице-королю Италии, обладающему 60-
лее выдающимися полководческими талантами. Казалось,
что теперь разрыв между родственниками был неизбежен
и что Мюрат отныне целиком посвятит себя спасению
короны и расширению своего влияния в Италии. Трения,
которые и раньше возникали между Мюратом и импера¬
тором, частично объяснялись, как было сказано выше,
нажимом, оказываемым на Мюрата неаполитанскими
министрами и советниками, враждебно относившимися
к французскому засилью. Не исключено, как это, напри¬
мер, утверждает Колетта, что уже перед русской кампа¬
нией некоторые из этих советников внушили Мюрату
мысль о борьбе за независимость, а также, может быть,
и за единство Италии. Как бы то ни было, но, едва
возвратившись в Неаполь, Иоахим начал переговоры
с Австрией, направив ׳в Вену князя ди Кариати, и с
Бентинком. Переговоры с последним проходили на ост¬
рове Понца, вновь захваченном англичанами в февра¬
ле, и продолжались несколько месяцев. Бентинк сна¬
чала было предложил Мюрату отвоевать с помощью
англичан Северную Италию и уступить Бурбонам Неапо¬
литанское королевство; позже он сумел заключить с неа¬
политанскими представителями принципиальное ■согла¬
шение, по которому Англия должна была помочь оружи¬
ем и людьми экспедиции Мюрата в Северную Италию,
получая в залог крепость Гаэту; при этом, однако, анг¬
личане никоим образом не обязывались гарантировать
сохранение за Мюратом Неаполитанского королевства.
Иоахим решил выиграть время, заявив, что до получения
ответа из Вены он не может брать на себя какие-либо
обязательства.
Но венские переговоры также затягивались, а Напо¬
леон между тем требовал, чтобы Мюрат вел свои войс¬
ка в Северную Италию для поддержки армии Евгения,
ожидавшей наступления австрийцев. Мюрат отказался
выполнить требование Наполеона, но под нажимом сво¬
их старых товарищей по оружию, направлявших ему
письма, и обеспокоенный тем, что в Германии военное
445

счастье снова может улыбнуться Бонапарту, он решился
на другой серьезный шаг. 2 августа 1813 года, вручив
управление королевством своей супруге и поручив ей про¬
должать переговоры с англичанами и австрийцами, он
отправился в Германию, чтобы сражаться в наполеонов¬
ской армии против войск коалиции; однако неаполи¬
танских солдат в Германию Мюрат не привел. Этот его
поступок рассердил не на шутку Бентинка, который и
так мало доверял ему, и отнюдь не облегчил переговоров
с Австрией, 11 августа вновь официально вступившей
в войну против Наполеона. В то время, как ее муж вое״
вал в Германии, Каролина Бонапарт продолжала перего¬
воры с Австрией и Англией.
К этой двойной дипломатической игре присоедини¬
лась тяжелая ошибка неаполитанского правительства в
области внутренней политики: оно отказалось пойти
навстречу «Обществу карбонариев», требовавшему кон¬
ституции; карбонарское восстание в провинции Калаб¬
рия Читра (Козенца) в сентябре 1813 года было суро¬
во подавлено генералом Манесом. Таким образом, пред¬
принимая попытки к установлению независимости
королевства, правительство Мюрата не делало ничего
или очень мало, для того чтобы привлечь на свою сто¬
рону широкое конституционалистское движение, которое
наблюдалось в провинциях королевства; своими действи¬
ями правительство толкало сторонников этого движения
в объятия Бурбонов и Бентинка. Другие карбонарские
восстания против Мюрата вспыхнули одно за другим:
в октябре 1813 года в Остуни, в марте и апреле
1814 года в Абруццах (это было довольно широкое вы¬
ступление, произошедшее в очень щекотливый для Мю¬
рата момент) и в марте 1815 года в Калабрии Ультра
(Катандзаро).
После сражения под Лейпцигом Мюрат вновь неожи¬
данно уехал в Неаполь и прибыл туда 4 ноября 1813 го¬
да. Он лично возобновил переговоры с австрийским по¬
сланником в Неаполе Миером, а его другие представи¬
тели вели тем временем переговоры с Бентинком, кото¬
рый, однако, держал себя все более и более враждебно.
Между тем Мюрат решил действовать и в декабре и ян¬
варе приказал своим войскам занять Лациум, Умбрию,
Марке, Тоскану, Болонью и Феррару. 11 января в Неа¬
поле был заключен союз с Австрией. Последняя призна-
446

вала за Мюратом право на владение Неаполитанским
королевством, обещая ему даже территориальные прира¬
щения за счет Папского государства; Мюрат объявил,
что он отказывается от Сицилии и обязуется принять
участие в войне против Наполеона и Евгения Богарне.
Некоторое время спустя, 3 февраля 1814 года, Бентинк,
понуждаемый Кестльри, тоже заключил, хотя и очень
неохотно, перемирие с правительством Мюрата. Послед¬
ний в это время выехал из Неаполя и принял лично ко¬
мандование армией, находившейся в Эмилии, где он дол¬
жен был вместе с австрийцами выступить против Евге¬
ния Богарне.
Вице-король Евгений возвратился в Италию по при¬
казу Наполеона в мае 1813 года и стал готовиться к воен¬
ным действиям с австрийцами, которые в самом деле
атаковали Итальянское королевство в августе этого
же года. После безуспешных попыток защитить Илли¬
рийские провинции Евгений отступил к Изонцо, откуда,
вновь потерпев поражение, отошел к Адидже, оставив
австрийцам почти целиком Венето и Трентино, за исклю¬
чением некоторых укрепленных пунктов, в том числе и
в Венеции. От Адидже он отошел к Минчо, причем ар¬
мия его находилась еще в хорошем состоянии и смогла
разбить австрийцев у Ровербеллы 8 февраля 1814 года,
а затем прочно удерживать Мантую, Пескьеру и линию
реки. Тем временем Мюрат официально объявил ему вой¬
ну, одновременно начав с ним тайные переговоры, в силу
чего он не оказал австрийцам серьезной поддержки,
когда те пытались обойти позиции Евгения, выйдя на
правый берег По с целью захвата Пиаченцы, но были
разбиты в Парме. Только 7 марта Мюрат атаковал вой¬
ска Евгения в Реджо и отбросил их за Таро. Затем
военные действия были приостановлены в ожидании раз¬
вития событий во Франции, где Наполеон оказывал по¬
следнее сопротивление.
Но очень скоро для Мюрата возникли новые осложне¬
ния: 9 марта Бентинк высадился в Ливорно с англо-си¬
цилийскими силами и 14-го числа опубликовал проклама¬
цию, в которой призывал итальянцев взяться за оружие,
чтобы освободиться от Наполеона; тут же в проклама¬
ции приводился пример Испании и Сицилии, где, дес¬
кать, проявились «либеральные и бескорыстные принци¬
пы» английской политики. Но уже в Тоскане Бентинк
447

пришел в столкновение с генералами Мюрата и немного
погодя имел в Реджо-Эмилии несколько резких разгово¬
ров с самим Мюратом.
Австрийский маршал Бельгард, тоже не доверявший
Мюрату, все же убедил Бентинка занять Лигурию и
предоставить неаполитанцам возможность продолжать
оккупацию Тосканы. К этому времени в Италию возвра¬
тился освобожденный Наполеоном Пий VII; во время
одной из бесед в Болонье он тоже заявил Мюрату, что
намерен вновь утвердиться в своем государстве и
признает неаполитанского короля в том случае, если
это сделают все союзные державы. Чтобы умиротворить
папу, Мюрат возвратил ему Лациум и Умбрию. Тогда
же, в марте и апреле, войскам Мюрата пришлось,
кроме того, подавить крупное восстание карбонариев
в Абруццах, инспирированное английскими и бурбонски-
ми агентами.
Тем временем союзники вступили 31 марта в Париж,
и 6 апреля Наполеон вынужден был отречься от престо¬
ла. 13 апреля маршал Бельгард предложил Евгению
начать переговоры о перемирии, которое и было подписа¬
но в Скьярино-Риццино, близ Мантуи, 16 апреля. Было
условлено, что Адидже является демаркационной лини¬
ей между двумя армиями и что судьбы Итальянского ко¬
ролевства будут решены державами, которым Евгений
может направить свою делегацию. Мюрату же, за не¬
сколько дней до этого начавшему военные действия про¬
тив Евгения и дошедшему со своими войсками почти до
Пиаченцы, было сообщено о перемирии только после
его подписания, и он тоже должен был прекратить вся¬
кие военные действия.
Перемирие, подписанное в Скьярино-Риццино, сохра¬
няло за Евгением власть на территории всей Ломбар-
дни и командование итальянской армией и не предре¬
шало судеб королевства. Евгений поэтому одно вре¬
мя надеялся стать независимым государем либо всего
Итальянского королевства, либо одной только Ломбар¬
дии: в самом деле, отправив на родину французские вой¬
ска, служившие в рядах его армии под своими знамена¬
ми, он сам остался в Италии. Но непоколебимая вер¬
ность Евгения Наполеону, заслуживающая с моральной
448

точки зрения, несомненно, уважения, предопределила ис¬
ход всех его самостоятельных действий в отношении
держав и итальянцев. В Милане только незначительное
меньшинство хотело видеть Евгения государем. Там воз¬
никло движение так называемых «Истинных итальян¬
цев» («Italici purl»), которых возглавлял граф Федерико
Конфалоньери, стремившийся во что бы то ни стало, из¬
бавить страну от всякого французского влияния и на¬
деявшийся при помощи англичан избегнуть также и ав¬
стрийского владычества, приняв в качестве суверена
любого государя, кандидатура которого была бы одоб¬
рена державами; другие, напротив, благожелательно
относились к Мюрату; третьи — к эрцгерцогу Франческо
Австрийскому д’Эсте (будущему герцогу Модены),
который родился в Милане; четвертые, наконец, осо¬
бенно старая знать, желали восстановления австрийско¬
го господства; однако, зная, что большая часть буржуа¬
зии и дворянства желает независимости, эти круги
открыто своих взглядов не выражали; впрочем, они
легко могли бы приспособиться и к независимому
правителю, как они приспособились к царствованию
Наполеона. Народные массы, больше всего уставшие от
французского господства и войны, были охвачены бро¬
жением и готовы были поддержать любое смелое начи¬
нание; во всяком случае, говорить о них, как о привер¬
женцах Австрии, никак нельзя. Враждебность к фран¬
цузам и Богарне дополнялась враждебностью ко всем
элементам немиланского происхождения, особенно к вы¬
ходцам из Модены, которые составляли значительную
часть административного персонала королевства после
1805 года; сильно ненавидели, наконец, Прину за его
фискальную политику, преданность Бонапарту и пьемонт¬
ское происхождение.
Мельци, возглавлявший правительство в отсутствие
Евгения и не покидавший своей главной резиденции в
Мантуе, решил назначить на 17 апреля чрезвычайное за¬
седание сената, бывшего простым консультативным орга¬
ном, чтобы решить вопрос о депутации, которая долж¬
на была направиться в Париж и потребовать от союзных
держав гарантировать независимость королевства, пред¬
ложив на пост короля Евгения Богарне. Но сенат, пос¬
ле бурного заседания, отказался даже в косвенной фор¬
ме ставить вопрос о кандидатуре Евгения и проголосо-
29 История современной Италии	44g

вал за резолюцию, в которой говорилось о посылке
делегации в Париж с требованием независимости страны
и о созыве избирательных коллегий; что же касается
вице-короля Евгения, то ему лишь выражались благо¬
дарственные чувства за его правление. Но решение се¬
ната вызвало в городе большое возбуждение: органи¬
зация «Истинных итальянцев» выступила против этого*
решения, указывая на то, что Сенат был только сове¬
щательным органом; кроме того, весть о том, что Ев¬
гений после перемирия остается в Италии, хотя Напо¬
леон уже отрекся от власти, привела в ярость врагов
Евгения, которые резонно усматривали в этом его*
стремление сделаться королем. Противники Евгения ре¬
шили поэтому свергнуть, опираясь на народное восста¬
ние, правительство и, устранив со сцены Евгения, про¬
возгласить независимость королевства. Восстание раз¬
разилось 20 апреля: возбужденная толпа заставила се¬
нат отозвать депутацию и принять решение о саморос-
пуске после созыва избирательных коллегий. Затем
рассвирепевшая толпа захватила Прину и растерзала
его. Восстание не встретило ни со стороны генерала Пи¬
но — коменданта города, ни со стороны комиссара поли¬
ции Джоаккино Луини никакого серьезного противодей¬
ствия; ничего не было предпринято и для предотвраще¬
ния убийства Прины. Эти люди, как и Конфалоньери и
другие организаторы мятежа, принадлежали к обществу
«Истинных итальянцев»; часть из них стояла за Мюрата,
а кое-кто, наконец, был настроен проавстрийски, вроде
Гуиччарди. На деле это беспорядочное выступление це¬
ликом сыграло на руку Австрии, так как пресекло в са¬
мом начале поползновения Евгения к власти, а между
тем он располагал еще итальянской армией и, вероятно,,
мог бы получить и поддержку со стороны некоторых дер¬
жав, если бы попытался утвердиться в Ломбардии в ка¬
честве независимого правителя. Кроме него, в то время
не было никого, кто стоял бы на пути Австрии, стремив¬
шейся к господству в Ломбардии.
־ Временное регентство, образованное в ночь с 20 на
21 апреля, взяло власть в Милане в свои руки и срав¬
нительно легко добилось восстановления в городе по¬
рядка. Тем временем в главную австрийскую квартиру
ввиду отречения Наполеона прибыл приказ об оккупа¬
ции Ломбардии. Евгений, обескураженный известием а
450

миланском мятеже, без всякого сопротивления подпи¬
сал в Мантуе конвенцию с австрийцами, в силу которой
передавал в руки последних всю Ломбардию, после
этого 27 апреля он навсегда покинул Италию и нашел
убежище у короля Баварии, который приходился ему
свекром, где и умер в 1824 году.
26 апреля австрийский комиссар маркиз Аннибал
Соммарива от имени союзных держав взял в свои руки
власть в Милане; 28-го числа в город вошли австрийские
войска, предводительствуемые генералом Нейппергом.
За несколько дней перед этим избирательные коллегии,
созванные регентским советом, приняли решение напра¬
вить в Париж депутацию союзным державам; членом
этой делегации был и Федерико Конфалоньери. «Истин¬
ные итальянцы» все еще продолжали возлагать большие
надежды на Англию. Действительно, генералы Макфар¬
лан и Вильсон, направленные Бентинком в Милан для
изучения обстановки, высказывались в пользу независи¬
мости Ломбардии и в своих докладах сообщали о про¬
явлениях симпатии по отношению к ним и утверждали,
что миланцы не желают вновь подпасть под австрий¬
ское иго. Но Кестльри отнюдь не думал менять свою
политику союза с Австрией и полностью отказался от
всякой либеральной пропаганды на континенте. Он при¬
нял Конфалоньери 18 мая, но на его просьбы о покро¬
вительстве ответил: «Я думаю, что первейший долг
всякого порядочного и просвещенного кабинета состо¬
ит в том, чтобы не обманывать ни индивидуумы, ни
нации; я вас обманул бы, если бы пообещал вам поддер¬
жку в этом отношении. Должен вам откровенно сказать,
что наши военные часто придерживаются иной точки зре¬
ния и разговаривают другим языком, нежели кабинет;
они, возможно, заботятся о престиже нации, оказывая
покровительство; я же полагаю, что он состоит в том,
чтобы заботиться о высших интересах наций». И так как
Конфалоньери настаивал на идее конституционной и не¬
зависимой монархии хотя бы и под главенством госу¬
даря из австрийского дома, то Кестльри ответил, что
ломбардцам совершенно нечего бояться «отеческого пра¬
вительства Австрии», и посоветовал миланскому депу¬
тату не настаивать на конституции, «которая, когда
она бывает бесполезна, почти всегда и губительна»,
Конфалоньери, следовательно, ничего не оставалось
29*
451

другого, как без обиняков рассказать английскому ми¬
нистру о воззрениях патриотов Италии. «Лорд, — ска¬
зал он, — я хотел бы, чтобы вы лучше знали правду
о том, в чем я имею честь уверить вас. Мы уже не те,
которыми были двадцать лет назад, и нам невозмож¬
но возвратиться к прежнему положению, не отказываясь
от привычек и чувств, которые дороги нации, обладаю¬
щей волей, всеми данными и энергией, чтобы быть та¬
ковой... От вашей проницательности тем более не мо¬
жет ускользнуть то обстоятельство, что все страны име¬
ют свои естественные пределы, язык и обычаи, которые
определяют их рубежи, и мы очень хорошо видели,
как опасно и жестоко нарушать эти пределы. Италия не
должна больше никому принадлежать, ибо она отделена
от Германии естественными преградами, разностью язы¬
ков, противоположностью нравов, характеров и привы¬
чек. Вот, лорд, священные мотивы в пользу правоты
моей нации, бедствие которой состоит не столько в
австрийском управлении, сколько в низведении ее до
положения провинции этой державы с лишением собст¬
венного политического существования» 1.
Прокламация от 12 июня официально объявляла о
присоединении Ломбардии к Австрийской империи. За
несколько недель до этого Виктор Эммануил I вернулся
в Турин; Генуя, где Бентинк снова провозгласил рес¬
публику, была присоединена по решению держав к Пье¬
монту; в Тоскане регентский совет подготавливал ре¬
ставрацию великого герцога Фердинанда III; место гер¬
цогини Пармской собиралась занять бывшая императри¬
ца Мария Луиза; в Модене на престол должен был всту¬
пить эрцгерцог Франческо Австрийский д’Эсте; легат-
ства были оккупированы австрийцами, а неаполитан¬
ские войска были отведены в Марке. Все эти перемены
были санкционированы Парижским договором от 30 мая
1814 года. Вопрос о Мюрате, признанном одной только
Австрией, был отложен и передан на рассмотрение кон¬
гресса, который должен был собраться в октябре в Вене.
Едва австрийское господство было восстановлено в
Ломбардии, как против него возник заговор, органи¬
зованный офицерами итальянской армии, которую в это
1 См. письмо Ф. Конфалоньери к Карло Верри от 18 мая 1814го¬
да в «Carteggio del Conte F. Confalonieri», а сига di G. Gallavresi»,
vol. I, Milano, 1910, p. 134— 137.
452

время расформировывали. Во главе заговора стояли ми¬
ланец генерал Де Меестер, полковники Олини, Моретти
и Павони и некоторые другие лица, члены тайного «Об¬
щества центров», которое, по-видимому, было послед¬
ним осколком «Общества лучей». Заговорщики хотели
свергнуть австрийское правительство и восстановить
независимого короля; они склонялись к тому, чтобы
принять в качестве государя Мюрата или даже Виктора
Эммануила I, но требовали присоединения Ломбардии
к Пьемонту. Но в декабре 1814 года заговор был рас¬
крыт, и большая часть заговорщиков была приговорена
к тяжелым наказаниям, облегченным впоследствии по
воле государей.
Положение Мюрата после открытия Венского кон¬
гресса становилось все более трудным, так как француз¬
ское, русское и английское правительства оказывали
сильный нажим с целью возвращения Фердинанда IV.
Меттерних, за год до этого по чисто случайным мотивам
желавший признания Мюрата, теперь тоже выступал
за возвращение в Неаполь Бурбонов, потому что Авст¬
рия доверяла им больше, чем беспокойному зятю Напо¬
леона. Обсуждение вопроса, однако, затянулось на не¬
сколько месяцев и было завершено благодаря без,рас-
судной выходке самого Мюрата, который в период воз¬
вращения Наполеона во Францию решил воспользовать¬
ся сумятицей и напал на австрийцев, объявив им
15 марта 1815 года войну. Проникнув в Романью, он
опубликовал 30 марта в Римини прокламацию, которая
была написана юристом из Каррары Пеллигрино Росси,
который был профессором в Болонье. В этой прокламации
Мюрат призывал итальянцев присоединиться к его ар¬
мии с целью завоевания независимости, единства и кон¬
ституции. Но встреченная с восторгом Мандзони, эта
прокламация не вызвала никаких массовых выступлений.
Кампания Мюрата была непродолжительной и неудач¬
ной: продвинувшись до Болоньи, Модены и Феррары,
он был оттеснен австрийцами и вынужден был оставить
Романью; затем, потерпев снова поражение под Толенти¬
но, он вынужден был возвратиться на территорию Неа¬
политанского королевства, где ему между тем очень серь¬
езно угрожали англичане. 12 мая в Пескаре Мюрат, на¬
конец, решил даровать конституцию, то есть совершить
тот акт, который за два-три года до этого, конечно, мог
453

бы обеспечить ему как правителю и его стремлениям к
независимости несравненно более широкую поддержку.
Но теперь было слишком поздно. Убедившись в бес¬
полезности всякого сопротивления, Иоахим Мюрат
решил уехать из страны, поручив ведение переговоров
о перемирии с австрийцами генералу Карраскоза. Оно
было подписано в доме Ланца, близ Капуи, 20 мая
1815 года неаполитанскими генералами Карраскоза и
Колетта, австрийцами — маршалом Бьянки и генералом
Нейппергом и английским представителем Бергхершем.
К тексту о перемирии была приложена конвенция, кото¬
рая, основываясь также на предыдущем соглашении ав¬
стрийцев с Бурбонами от 29 апреля 1815 года, устанавли¬
вала, что Фердинанд IV после реставрации обязан при¬
знать государственный долг Неаполитанского королев¬
ства и распродажу государственных имуществ, сохранить
чины за всеми военными, которые присягнут ему на вер¬
ность, не преследовать никого из тех, кто принимал
участие в прошлых восстаниях и состоял в правитель¬
стве и администрации за время последнего десятилетия.
Так, по воле Меттерниха была предусмотрительно
устранена возможность повторения 1799 года. Впрочем,
характер второй реставрации, как будет сказано несколь¬
ко позднее, довольно значительно отличался от харак¬
тера первой.	'
Иоахим Мюрат, укрывшийся сначала на Корсике, в
октябре 1815 года решил пойти на последнюю авантю¬
ру и завоевать Неаполитанское королевство. Высадив¬
шись вблизи Пиццо в Калабрии со своими немногочис¬
ленными сторонниками, он был почти сразу захвачен в
плен Бурбонами и присужден военным трибуналом к
смерти. Мюрат мужественно встретил смерть, расстре¬
лянный 13 октября 1815 года взводом солдат.
По существу, и Мюрат и Богарне потерпели пораже¬
ние в своих попытках утвердиться в качестве независи¬
мых итальянских правителей главным образом потому,
что не сумели воспользоваться благоприятным моментом
для перехода на сторону врагов Наполеона. Таким бла¬
гоприятным моментом был период между концом рус¬
ской и началом германской кампаний. Евгений потерпел
поражение из-за своей непоколебимой верности Наполе¬
ону; Иоахим — из-за своей двойственной и нерешитель¬
ной политики, отличавшейся внезапными, необдуманны¬
454

ми и сумасбродными действиями. Но для развития ис¬
тории Италии важны не столько причины краха обоих
наполеоновских наместников — доблестных солдат, но
посредственных политиков, — сколько внутренная ела-
бость того, что в общем можно назвать итальянским па¬
триотическим движением. Это движение было в целом
довольно широким, но для него были характерны еще
слишком неясные и порой слишком противоречивые стре¬
мления. Жажда независимости принимала примитивную
форму вражды к французскому господству, и поэтому ее
легче было использовать реакционерам, чем патрио¬
там. С другой стороны, в сектантском движении перепле¬
тались противоположные тенденции, выразителями
которых были конституционалисты и консерваторы;
наследие якобинских идей оказывало, так сказать,
подспудное влияние, а на поверхности движения пе¬
реплетались конституционалистские мотивы, усиливав-
мые английской пропагандой, и устремления католиче¬
ского или даже санфедистского характера. В результа¬
те наиболее широкая сектантская организация того
периода — южное «Общество карбонариев» — превра¬
тилась вследствие ошибок, совершенных Мюратом и его
правительством, в действенное орудие реставрации
Бурбонов, а «Истинные итальянцы» в Ломбардии вое-
станием 20 марта практически расчистили дорогу авст¬
рийской реставрации. С другой стороны, руководящие
круги Итальянского и Неаполитанского королевств,
по существу, выражавшие интересы дворянства и зе¬
мельной буржуазии, идеологию «имущих», неспособны
были выработать собственную политическую программу
и ограничились (в лице некоторых наиболее активных
в политическом отношении элементов, как Конфалонье-
ри) формулированием в абстрактной форме идей консти¬
туции и национальной независимости, не сумев разрабо¬
тать такой государственной политики, которая позво¬
лила бы им включиться в сложную политическую игру,
проводимую в то время европейскими державами.
Так потерпела свой неизбежный крах вся политике-
территориальная система, созданная Бонапартом в Ита¬
лии. Однако опыт революционной и наполеоновской эпох
пережил свое время и оказал немалое влияние на раз¬
витие Рисорджименто, которое как раз в эти годы де¬
лало свои первые трудные шаги.
455

БИБЛИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Общей сводной работы по библиографии Рисорджимен-
то, которая была бы написана с критической точки эре-
ния и учитывала бы современный уровень исторической
науки, до сих пор нет. Имеются устаревшие и даже для
своего времени не лишенные недостатков, хотя и представ¬
ляющие практическую ценность библиографические иссле¬
дования: Е. Masi, La storia del Risorgimento nei libri.
Bibliografia ragionata, Bologna, 1911; G. Bourgin, Les
Etudes relatives a la periode du Risorgimento en Italie,
Paris, 1911; F. Lemmi, Il Risorgimento, Roma, 1926;
R. Mosca, Bibliografia del Risorgimento, Milano, 1931.
Для первоначального знакомства с темой полезны общие
библиографические указатели по истории Италии Ф. Шабо
(F. Chabod) в приложении к статье «Italia» в «Enciclopedia
Italiana», vol. XIX, и Л. Сальваторелли (L. S а 1 v a t о г е 11 i,
Sommario della Storia d’Italia dai tempi preistorici ai nostri
giomi, 7a ed., Torino, 1955), библиография, составленная
В. Матури (W. Maturi) в качестве приложения к статье
«Risorgimento» в «Enciclopedia Italiana», vol. XXIX, и
руководство к изучению истории Рисорджименто А. М. Ги-
зальберти (А. М. Ghisalberti, Introduzione alia storia
del Risorgimento, Roma, 1942), теперь также несколько
устаревшее и представляющееся порой спорным' в его кри¬
тической части, но содержащее богатые сведения относи¬
тельно главных направлений в историографии Рисорджимен-
то и перечень наиболее значительных трудов, важнейших
методов исследования и источников по данной теме. По¬
лезно ознакомиться также со сборником «Question! di storia
del Risorgimento e dell’Unita d’Italia» (Milano, 1951) под
редакцией Э. Рота. В этот сборник весьма неравноценных
по своему уровню работ (о некоторых из них будет сказано
456

ниже), к которым приложены различные по своей полноте
библиографии, входят две статьи целиком библиографического
характера: статья G. Bourgin е С. Vidal, Il Risorgi-
mento е 1’Unita d’Italia nella storiografia francese, и статья
L. Marchetti, Bibliografia generale, которая дает так*
же суммарные сведения о собраниях наиболее важных ру*
кописных источников по истории Рисорджименто, которые
хранятся в главных государственных архивах Италии.
I. Италия до Рисорджименто
1. Рисорджименто и предшествующая история Италии
В первые десятилетия после объединения страны иссле*
дования по истории Рисорджименто носили преимущественно
«агиографический» характер и были направлены на прослав¬
ление крупнейших деятелей, добивавшихся объединения го¬
сударства, мучеников борьбы и выдающихся патриотов. Так
было создано, несмотря на ожесточенную полемику между
монархистами и республиканцами, представление о движении
Рисорджименто, благополучно завершившемся образованием
Итальянского королевства, и укоренилась тенденция рассма¬
тривать деятельность противоположных политических тече¬
ний Рисорджименто как деятельность, направленную, как бы
по воле божественного провидения, к единой цели, два ос¬
новных аспекта которой — единство и Савойская монархия —
теперь уже не были предметом для споров.
В «агиографических» и открыто апологетических целях
выпускались тогда и многочисленные публикации докумен¬
тов, почти всегда носившие односторонний характер, сильно
искаженные и составленные на основе весьма спорных
методологических принципов.
К концу XIX века против такого положения с делом
изучения Рисорджименто стало отчасти выступать направ¬
ление в области историографии, которое можно определить
как критико-филологическое направление. О его появлении
возвестил выход в свет работы С. Tivaroni, Storia cri-
tica del Risorgimento italiano, Torino, 1888—1897, очень
подробного девятитомного труда, который является теперь
совершенно неудовлетворительным и устаревшим, но кото¬
рый может быть полезен в качестве справочника. В том
же 1897 году, когда был опубликован последний том тру¬
да Тиварони, начала выходить в Издательском обществе
457

Данте Алигьери Т. Casini е V. Fiorini, Biblioteca
storica del Risorgimento italiano. Это издание, аккуратно
выпускаемое и в последующие годы, достигло 96 томов;
содержит оно большей частью документы и специальные
исследования, нередко весьма ценные. Так начал склады¬
ваться в первое десятилетие нашего века многочисленный
отряд специалистов по истории Рисорджименто, центром ко¬
торого с 1907 года стало Национальное общество истории
Рисорджименто, преобразованное в 1934׳ году в Институт
истории Рисорджименто, который ежегодно и по сию пору
проводит национальные съезды историков Рисорджименто.
Органом общества с 1908 по 1913 год был издававшийся
в Турине журнал «Рисорджименто итальяно» (который про¬
должал выходить независимо от общества до 1933 года),
затем, с 1914 года,—«Рассенья сторика дель Рисорджименто»,
который выходит до сих пор как орган института. Кроме
того, почти во всех главных городах и даже в менее круп¬
ных центрах активную деятельность по публикации доку¬
ментов, научных исследований, статей, представляющих
нередко большую ценность своей трактовкой истории Рисор-
джименто, в журналах, бюллетенях, академических выпу¬
сках, сериях книг и брошюр развернули либо так называ¬
емые «Депутации», либо Общества отечественной истории,
«а также отдельные ученые.
Наконец, уже в период 1900—1914 годов при поддержке
государства и общественных организаций приступили к
публикации источников первостепенной важности: в
1904 голу было принято постановление о «Государственном
издании опубликованных и неопубликованных сочинений
Джузеппе Мадзини» («1’Edizione nazionale degli Scritti
editi ed inediti di Giuseppe Mazzini»), сто томов которого
вышло в течение сорока лет благодаря главным образом за-
•слугам М. Менгини; в 1911 году по инициативе палаты
депутатов был опубликован так называемый «Le Assemblee
del Risorgimento» — пятнадцатитомный сборник документов
под редакцией Монтальчини; в 1913 году было принято
постановление об издании «Carteggi del Conte di Cavour»,
к которому было приступлено только в 1926 году и кото¬
рое не закончено до сих пор. После первой мировой войны
подобные большие публикации источников стали еще мно¬
гочисленнее (о них будет говориться по мере изложения
материала), причем они почти всегда осуществлялись при
поддержке государства. Участие государства в этом деле,
458

которое, несомненно, было необходимо, нередко отражалось
на характере публикаций и вылилось в период фашизма в
прямое вмешательство чиновников правящей партии в об¬
ласть исследования Рисорджименто, что привело к тяже¬
лым и в то же время курьезным последствиям. Но опре¬
деленные стремления придать «официальный» характер
делу изучения Рисорджименто обнаружились еще до при¬
хода к власти фашизма.	׳
Филологическая школа внесла большой вклад в дело
изучения итальянского патриотического движения эпохи
Рисорджименто (заговоры, судебные процессы, восстания,
биографии патриотов и т. д.) и в меньшей мере, но тоже
довольно много сделала для изучения дипломатических и
военных событий. Но вообще можно сказать, что филоло¬
гическая школа в общем так и осталась в плену той
мифической концепции Рисорджименто, авторами которой
были монархисты и умеренные, несмотря на то, что неко¬
торые представители этого направления высказывали свои
симпатии к тому или иному представителю демократических
течений движения; кроме того, это направление в конце
концов тоже впало в «агиографию». В самом деле, если,
с одной стороны, оно низвело с пьедестала одних деятелей,
до этого чрезмерно идеализировавшихся, то, с другой сто¬
роны, оно раздуло значение других, действительная роль
которых является очень сомнительной. Нередко за так на¬
зываемой объективностью многих ученых, таких, как, на¬
пример, Алессандро Луцио, скрывается переоценка значе¬
ния одних документов и необоснованная недооценка дру¬
гих, а порой подобная «объективность» служила прикры¬
тием реакционных тенденций, которые впоследствии, в
период фашизма, открыто проявились у некоторых исследо¬
вателей.
Основная методологическая слабость филологической
школы нашла выражение во враждебности некоторых ее
типичных представителей к обобщениям, которые она осуж¬
дала как преждевременные; по мнению этих людей, исто¬
риография Рисорджименто должна сводиться к бесконеч¬
ному ряду узкоспециальных научных трудов. Тем не менее
в период 1900—1930 годов появилось немало весьма объ¬
емистых исследований обобщающего характера, примыкаю¬
щих по своему направлению преимущественно к филологи¬
ческой школе. Так, во второй серии «Политической истории
Италии», издававшейся с 1900 года Ф. Валларди (F. Vai-
459

lardi, Storia politica d’Italia; в нее входят вышедшие в■
1904 году книги R. Giovagnoli, Risorgimento dal
1815 al 1848, и A. Gori, Risorgimento e il Regno d’Italia
(1849—1900), на которых только частично отразилось вли¬
яние филологического направления), было опубликовано два
важных труда: работа Франкетти, завершенная Ф. Лемми —
A. Franchetti, Storia d’Italia dal 1789 al 1799, Milano,
1907, и V. Fiorini e F. Lemmi, Periodo napoloenico,
Milano, 1918. В основном в духе филологического направ¬
ления написаны также и некоторые другие общие иссле¬
дования, такие, например, как Е. Masi, Il Risorgimento,
Firenze, 1917, посмертный двухтомный труд ученого уме¬
ренного направления; М. Rossi, L’Italia odiema, Torino,
1918—1926, представляющая собой подробное изложение
истории Италии начиная с 1713 года; I. Raulich, Storia
del Risorgimento politico d’Italia, Bologna, 1920—1927,
подробное изложение в пяти томах политических событий
в период 1815—1849 годов. С познавательной точки зре¬
ния все эти работы имеют большую или меньшую ценность
лишь постольку, поскольку сообщаемые ими факты не
умножены и не пересмотрены в результате последующих ис¬
следований, но вообще их авторы или уклоняются от обоб¬
щений, или же не идут дальше традиционной трактовки
Рисорджименто, даваемой умеренными. Речь идет, кроме
того, о работах, посвященных, за редким исключением, по¬
литической истории и малопригодных для изучения социаль¬
ных процессов.
Однако уже перед первой мировой войной, когда по¬
лучила развитие филологическая школа и появилось боль¬
шое число ученых, специализировавшихся по истории Ри-
сорджименто, стали проявляться и тенденции к пересмотру
традиционной интерпретации Рисорджименто и углублению
исторических исследований с точки зрения новых направле¬
ний. Постановка коренных проблем современной Италии,
таких, как Южный вопрос, проблем, связанных с развитием
промышленности и сельского хозяйства, с развитием соци¬
альной борьбы в городе и деревне, споры между либери-
стами и протекционистами, развитие социалистического и
католического движений и вообще выступление на арену
политической жизни Италии рабочего класса и широких
масс крестьянства пробудили интерес к истории эконо¬
мической жизни, к истории финансов и административных
учреждений старых итальянских государств, к проблемам
460

социальной борьбы, к развитию экономической мысли, к
возникновению и росту политических партий, к вопросу
отношений между государством и церковью, — словом,
к такому ряду проблем, которые выходили за пределы
ставшей традиционной концепции Рисорджименто. В эти
годы появились ценные работы Эйнауди, Прато и Пульезе
об экономике и финансах Пьемонта XVIII века, труды
Рота, посвященные Ломбардии XVIII века, работы Сан¬
дона — о Ломбардо-Венецианском районе, Анцилотти и Ро¬
долико — о Тоскане в правление первых представителей
Лотарингской династии, Скипа — о Неаполитанском королев¬
стве в правление Карла Бурбона. Возник также интерес
к крестьянским восстаниям и социальным проблемам Юга
в период 1848 и 1860 годов; вышли монографии Мондаини,
Ла Сорса, Никастро, посвященные местной истории; была
переиздана ценная старая работа Рачоппи о восстаниях в
Базиликате в 1860 году. С другой стороны, историки стали
более глубоко изучать идеологические течения и политиче¬
ские группировки и их программы: Рота и Родолико при¬
ступили к изучению янсенизма; Сальвемини, который уже
в 1899 году посвятил одну свою работу миланским поли¬
тическим партиям XIX века, опубликовал в 1904 году
краткое исследование о мировоззрении Мадзини.
В результате всех этих исследований (на которых мы
остановимся специально ниже) уже накануне первой миро¬
вой войны наметился процесс более углубленного изучения
истории Италии нового времени. Но работа эта проводи¬
лась эпизодически и основывалась на различной методоло¬
гии. Экономико-юридическая школа — это эклектическое от¬
ветвление исторического материализма — проявляла большую
активность в области исследования истории средних веков,
но не оказала большого влияния на историографию Рисор-
джименто. Попытка истолкования Рисорджименто как ре¬
зультата «экономического фактора», отождествлявшегося в
основном, в соответствии с интересами итальянской буржуа¬
зии, с созданием общенационального рынка, была предпри¬
нята А. Аньелли в двух его статьях: A. Agnelli, L’indi-
pendenza italiana dal punto di vista economico, «Rendiconti
del R. 1st. Lombardo di Sc. e Lett.», 1913, и II fattore
economico nella formazione dell’Unita italiana, «Risorgimen-
to italiano», 1913,— но мысли его были слишком общими и
с теоретической точки зрения спорными. Однако вопрос о
настоятельной необходимости коренного обновления дела
461

изучения Рисорджименто был поставлен, хотя и в эклекти¬
ческой форме, наиболее энергичными историками нового по¬
коления. А. Анцилотти в статье «Di alcune pubblicazioni
sulla Storia del Risorgimento», «Arch. stor. Ital.», 1914,
перепечатанной затем в томе «Movimenti е contrasti per Гит-
ta italiana» (Bari, 1930) под заголовком «Per una storio-
gratia del Risorgimento», писал: «Вплоть до недавнего вре¬
мени данный период не столь отдаленной от нас итальян¬
ской истории рассматривался учеными весьма поверхностно.
Они, эти ученые, проявляли патриотический интерес к не¬
которым деятелям этого периода, к военным событиям, к
дипломатической истории, к эпизодам отечественного мар¬
тиролога. Внутренняя же история, понимаемая как история
социальных классов, партий, политических идей, админист¬
ративных учреждений, финансов, экономической политики
вообще, почти совершенно не разрабатывалась».
Анцилотти выражал в этой статье удовлетворение по
поводу выхода в свет некоторых трудов, на которые мы
указывали выше, и одновременно подвергал критике одну ра¬
боту, получившую в те годы широкое распростанение и да¬
вавшую такую трактовку Рисорджименто, которая несколько
отличалась от традиционной. Это была работа A. Oriani,
La lotta politica in Italia, — работа не новая, ибо ее пер¬
вое издание вышло уже в 1892 году, но завоевавшая успех
лишь незадолго перед этим, когда в Италии получила
широкое распространение националистическая идеология.
Успеху Ориани, впрочем, немало содействовал Кроче одной из
своих статей, которая была опубликована в 1908 году в
«Критике» и перепечатана затем в книге В. Croce, Lette-
ratura della nuova Italia, vol. Ill, p. 226—258, Ia ed.>
Bari, 1915. В 1913 году «La lotta politica in Italia» Ориа-
ни была переиздана библиотекой «Воче»; это издание быстро
разошлось и пользовалось большим успехом.
Согласно Ориани, основным вопросом всей итальянской
истории, особенно истории Рисорджименто, которой он уде¬
ляет главное внимание, является противоречие между фе¬
дералистской тенденцией, представляемой старыми госу¬
дарствами и воспринятой некоторыми течениями Рисорджи-
менто, и тенденцией объединительной, одержавшей верх на
заключительной стадии Рисорджименто в форме «королев•
ского завоевания». Этот основной тезис, не отличавшийся
новизной, но весьма живо изложенный, Ориани дополнил
критикой умеренно-монархического государства, которое он
462

обвинил в том, что оно свело к узкоадминистративной прак¬
тике стремление к национальному единству и не осуществи¬
ло чаяний о Великой Италии, выразителями которых были
Мадзини и другие деятели эпохи Рисорджименто. Эти ча¬
яния, обрисованные Ориани в «La lotta politica in Italia»
и в других его книгах, носили националистический харак¬
тер, сочетаясь с традиционалистской риторикой. В рабо¬
те Ориани были удачные отправные точки и тонкие мысли,
но его критика государства, рожденного движением Рисорд-
жименто, хотя и содержала в себе некоторые элементы де¬
мократизма, легко могла быть истолкована в крайне реак¬
ционном духе, так как она не дополнялась конкретным ана¬
лизом реальных сил итальянского общества, а носила весьма
абстрактный характер и была облечена в мифологически-ри-
торическую форму, которая весьма импонировала одной части
итальянской буржуазии накануне мировой войны, той бур¬
жуазии, которая восприняла идеи Д'Аннунцио и была осо¬
бенно падка на всякие бредовые теории эпохи империи-
лизма.
Распространение работы Ориани накануне первой миро¬
вой войны — в этот критический момент истории Италии,
когда наиболее проницательные историки стали все более
осознавать необходимость новой трактовки Рисорджименто,—
дало толчок процессу, направленному на правильное решение
проблемы; но настоящее развитие этот процесс получил
только в послевоенные годы. Между тем случилось так,
что в то время, когда большинство историков-специалистов
сохраняло верность традиционной интерпретации Рисорджи-
менто и продолжало в этом духе свои научные изыскания,
а другие историки, более остро воспринимавшие культурные
и политические веяния современности, либо продолжали
исследования процессов;, происходивших в XVIII веке, либо
занимались дальнейшей разработкой проблемы формирова¬
ния умеренно-либерального течения Рисорджименто, как это
делали Анцилотти и Чиаска, в то время, когда в области
историографии все сильнее ощущалось влияние крочеанского
идеализма (Кроче опубликовал в 1916 году свою «Teoria е
storia della storiografia», а между 1915 и 1920 годами на¬
печатал в «Критике» в виде серии статей «Storia della sto-
riografia italiana nel secolo decimonono», отдельное двух¬
томное издание которой вышло в 1920 году), в это самое
время политические писатели и журналисты разрабатывали
концепцию Рисорджименто в духе Ориани. Так, например,
463

М. Миссироли в книге «La monarchia socialista» (Bologna,
1913) и в других работах подтверждал концепцию Рисорд-
жименто как «королевского завоевания» и подчеркивал
мысль о том, что главной бедой итальянской истории являет¬
ся якобы отсутствие религиозной революции и что поэтому
основная слабость движения Рисорджименто заключается в
том, что оно не сумело разрешить проблему отношений
между церковью и государством. Подобные схематические
и абстрактные построения отнюдь не отражали борьбы ре¬
альных политических группировок и не выдвигали никаких
.конкретных новых программ; они годились для всеобщего
употребления и могли быть использованы в качестве поле¬
мического оружия представителями различных противостоя¬
щих друг другу течений.
В послевоенные годы влияние идеализма в области ис¬
торических исследований стало господствующим. Идеали¬
стическое течение историографии представляли отчасти но¬
вые элементы, сформировавшиеся под влиянием Кроче и
Джентиле, отчасти элементы, принадлежавшие к филологи¬
ческой и экономико-юридической школам. В результате бы¬
строго упадка экономико-юридической школы исследования по
экономической истории все более принимали специальный
характер и долгое время были слабо связаны с исследова¬
ниями по политической истории. Ученые продолжали свою
работу, но не задавали больше тон историческим исследо¬
ваниям и сами попали в зависимое положение. Их зависи¬
мость, однако, проявилась не столько в области теории и
методологии, сколько в области политики. Действительно, в
эти годы традиционная концепция Рисорджименто, выра-
•ботанная умеренными и в конце концов возобладавшая и в
трудах ученых, по существу, уступила место новым поли¬
тическим концепциям. Кризис общества и либерального го-
•сударства, созданного Рисорджименто, и превращение этого
государства в фашистское государство завершили эту эпоху
итальянской истории и настоятельно требовали по-новому
осмыслить историю объединенной Италии, что подразуме¬
вало также и новую трактовку самого Рисорджименто.
В этом плане и произошло разделение между политическими
течениями, а разделение между методами и школами отошло
на второй план: те, кто интересовался историей Рисорджи-
менто и объединением Италии, — как историки-профессионалы,
так и публицисты и журналисты, — отстаивали несколько
политических концепций, которые возникли в 1922—1932 годы.
464

Одна из этих концепций, послужившая стимулом для
появления и некоторых других точек зрения, была вырабо¬
тана П. Гобетти в журнале «Риволюционе либерале», кото¬
рый выходил в Турине в период между 1922 и 1925 года¬
ми, и в книгах «Rivoluzione liberate» (Torino, 1924) и «Ri-
sorgimento senza eroi» (Torino, 1926), вышедшей уже после
смерти автора. В своих работах Гобетти отталкивался от
построений Ориани и Миссироли, но он развил дальше их
критику Рисорджименто и рожденного им государства, от¬
казавшись от их чересчур схематичной и абстрактно идеоло¬
гической формы и дополнив свою критику анализом, хотя
и весьма общим, реальных политических сил, участвовав¬
ших в движении. Кризис либерального государства привел
его к концепции Рисорджименто как «неудавшейся револю¬
ции», неудавшейся потому, что ею руководили не «герои»,
как это изображала традиционная риторика, а люди, кото¬
рые, по сути дела, неспособны были привить итальянскому
народу государственное мышление и подвести его к по длин¬
но современной социальной и политической деятельности;
отсюда внутренняя слабость либерального государства, убо¬
жество его правящего класса, отсутствие связи с массами,
послевоенный кризис и фашизм, который, по мнению Гобет-
ти, был выражением глубоко укоренившихся в Италии ста¬
рых зол и пороков, буйно расцветших после краха поверх¬
ностной либеральной системы, созданной Рисорджимен-
то. Глубокий пессимизм этой концепции Гобетти,
однако, был смягчен верой в «либеральную революцию»,
которая, по его мнению, была возможна благодаря наличию
сознательного и боеспособного рабочего меньшинства (какое
представляли, например, туринские рабочие) и энергичных
групп, передовой интеллигенции.
Концепции Гобетти была противопоставлена несколько
позже концепция Кроче и его группы, которая выдвинула
свою, так сказать, программу-манифест в книге «Storia
d’Italia dal 1871 al 1915» (Bari, 1928), где Кроче изложил
свою, по существу, положительную оценку либеральной
Италии, а следовательно, и Рисорджименто. С 1871 по
1915 год Италия, по Кроче, непрерывно шла по пути про¬
гресса именно благодаря заслугам руководящего либе¬
рального класса, а период Джолитти был представлен
им как кульминационный пункт этого прогресса. Кризис
либерального государства и фашизм остались вне поля зре¬
ния «Storia» Кроче: с 1915 года начинается новый истори-
30 История современной Италии	465
ческий процесс, историю которого, согласно Кроче, еще
нельзя писать. Но отрицательная оценка фашизма сквозит
на каждой странице книги, особенно там, где автор высту¬
пает против всех «иррациональных» движений, возникших
накануне войны: национализма, теорий Д’Аннунцио, все¬
возможных мистических тенденций и т. д Подобные же
исторические воззрения, еще более развитые, встречаются
также в другой работе Кроче, вышедшей несколько позд¬
нее («Storia d’Europa nel secolo decimonono», Bari, 1932).
Словом, фашизм, бывший для Гобетти возрождением старой
Италии после кратковременного либерального периода, пред¬
ставлялся Кроче временным явлением, чуть ли не случайно
прервавшим процесс развития либеральной цивилизации.
Отталкиваясь от крочеанской схемы (но еще до выхода
в свет «Storia d’Italia»), непосредственно против идей книги
Гобетти «Risorgimento senza eroi» выступил А. Омодео в
своей рецензии на эту книгу, напечатанной в журнале «Лео¬
нардо» в 1926 году (см. A. Omodeo, Difesa del Risorgi-
men to, Torino, 1951), где он изложил доводы в защиту
патриотического меньшинства в период Рисорджименто.
«Последующие несчастья, — утверждал Омодео в этой ре¬
цензии, — объясняются тем, что был утрачен дух Рисорд-
жименто, а вовсе не самим характером Рисорджименто».
Впоследствии, вплоть до самого падения фашизма, Омодео
вел мужественную борьбу в защиту либерализма Рисорд-
жименто с фашистской реакционной историографией, напи¬
сав, помимо указанной статьи, учебное пособие «L’eta del
Risorgimento» (2а ed. riveduta, Messina, 1931), полемические
очерки о роли Карла Альберта и Джоберти в Рисорджи-
менто, работу о Кавуре и ряд статей. К Омодео был бли¬
зок по своим взглядам Л. Сальваторелли, что особенно
проявилось в его книгах «II pensiero politico italiano dal
1700 al 1870» (первое издание вышло в Турине в 1935 году,
второе, расширенное издание — в Турине в 1941 году) и «Pensi-
его е azione del Risorgimento» (1а ed., Torino, 1943). Сальвато-
релли энергично защищал культурно-политический, современ¬
ный и либеральный характер движения Рисорджименто вопреки
политико-территориальным и государственным концепциям,
присущим фашистской и реакционной историографии; при
этом в отличие от Омодео — последовательного идеалиста —
Сальваторелли занимал в теоретическом отношении эклекти¬
ческую позицию и в своей позитивной концепции Рисорд-
жименто на первое место ставил не умеренный либерализм,
466

а мадзинизм. Этим частично объясняется и отрицательная
оценка дофашистского либерального периода развития Ита¬
лии; этот тезис, перекликающийся с некоторыми элемента¬
ми концепции Гобетти, был характерен в 1943—1946 годах
для Партии действия, одним из основателей которой был
Сальваторелли.
Фашистская трактовка истории Италии нового времени
была приведена в некоторую систему в книге Дж. Вольпе
«L’Italia in cammino» (Milano, 1927) и в других его сочи¬
нениях. Для Вольпе фашизм завершает собой развитие,
имевшее целью создание в Италии объединенного государ¬
ства, которое было призвано проводить империалистическую
политику; исходя из этого, он положительно оценивает
роль в истории объединенной Италии как раз тех течений и
лиц, которых Кроче в своей книге осуждал. При трактовке
проблем Рисорджименто расхождения между либералами и
демократами отошли на второй план, на первом же плане
была деятельность по объединению государства. Вольпе,
однако, не пытается при этом обелить лагерь реакции —
противников Рисорджименто, что было характерно для части
фашистской историографии. В противовес некоторым исто¬
рикам-националистам, риторически превозносившим преслову¬
тое итальянское первенство, он решительно выступал за
признание взаимосвязи итальянской истории и истории Ев¬
ропы в эпоху Рисорджименто, но, по сути дела, подразуме¬
вал под нею лишь дипломатическую связь.
Стремление видеть в Рисорджименто лишь движение
за территориальное объединение привело к новому развитию
концепции, которую можно назвать просавойской и которая
впоследствии, будучи извращенной, стала еще более реак¬
ционной, чем соответствующая точка зрения умеренных,
бытовавшая в историографии уже с первых лет суще¬
ствования объединенной Италии: некоторые историки стали
приписывать экспансионистской политике Савойской дина¬
стии в XVIII веке общенациональное значение; «королевское
завоевание» стало главным событием движения Рисорджи-
менто и оценивалось положительно, тогда как либеральное
движение всячески принижалось и определялось как чисто
случайное. С точки зрения борьбы с этими извращениями
фашистской историографии определенную роль сыграло то
влияние, которое Кроче и Омодео оказали на многих исто¬
риков, даже не входивших в их группу. В конце концов
благодаря борьбе историков, отвергавших указанные выше
30*
467

извращения, возобладало более гибкое воззрение на Рисорд-
жименто. Так, например, Матури в упоминавшейся уже
статье «Risorgimento» в «Enciclopedia italiana» противопо¬
ставляет, по существу, просавойской концепции этико-поли¬
тическую концепцию Рисорджименто, а главным результатом
движения считает образование правящего либерального клас¬
са итальянской нации.
По существу, в период фашизма большинство итальян¬
ских историков Рисорджименто колебалось между концеп¬
циями Вольпе и Кроче, то есть между политике־диплома-
тической и этико-политической школами, различие между
которыми сводилось к различию между двумя сторонами
деятельности правящего класса. Дело публикации источни¬
ков к этому времени сильно расширилось; значительно уси¬
лилось и изучение дипломатической истории благодаря мно¬
гочисленным работам Вольпе, Сильвы, Лемми, Салаты, Ка-
пассо, Росселли, Матури, Москати, Вальсекки и многих
других, чьи труды обладают несомненными достоинствами.
Продолжалось исследование реформ XVIII века и проблем
просвещенного абсолютизма, которым посвящены работы
Роты, Моранди, Вьянелло, Вальсекки, Кортезе, Понтиери,
Николини, Чиаска, Даль Пане и других ученых, углубив¬
ших изучение отдельных аспектов проблем экономической
и финансовой политики и политической мысли того времени.
С другой стороны, продолжалось и изучение итальянского
патриотизма, восстаний, заговоров, судебных процессов
и т. д. Изучение же истории общественных классов велось в
целом небрежно и весьма поверхностно. Работы по истории
народного хозяйства и финансов также, как правило, были
либо слабо, либо только поверхностно увязаны с исследо¬
ваниями по политической истории. Некоторые важные про¬
блемы, как, например, участие народных элементов в вое-
станиях эпохи Рисорджименто, к которым обратился ряд
историков, также разрабатывались на основе весьма спор¬
ных методологических критериев.
После 1930 года капитальных работ обобщающего ха¬
рактера стало выходить меньше. В третьей серии «Storia
politica d’Italia», издаваемой Ф. Валларди, в 1938 году
вышли две важные обобщающие работы: Е. Rota, Le ori-
gini del Risorgimento — двухтомный труд, охватывающий
XVIII век и революционную эпоху (к этой работе мы воз¬
вратимся снова ниже), и F. Lem mi, Il periodo napoleonico.
Кроме того, между 1933 и 1938 годами вышли первых три
468

тома фундаментального труда К. Спелланцона «Storia del
Risorgimento е dell’Units italiana», охватывающие период
от истоков Рисорджименто (XVIII век) до начала 1848 го¬
да. Эта работа, насыщенная богатым фактическим материа¬
лом, нередко являющимся плодом терпеливых изысканий
самого автора, дает широкую картину политической исто¬
рии Италии в эпоху Рисорджименто и, не впадая в агио¬
графию, правильно оценивает роль итальянской патриотиче¬
ской традиции. Демократические позиции Спелланцона до¬
статочно проявились уже в первых томах его труда, опу¬
бликованных при фашизме, но еще более четко и открыто
выражены они в четвертом и пятом томах, которые посвя¬
щены 1848 году (это последние из напечатанных томов) и
вышли соответственно в 1948 и 1950 годах.
Вторая мировая война, движение Сопротивления, уч¬
реждение республики определили новый поворот в развитии
исследований по истории Рисорджименто и объединенной
Италии. Новый характер политической борьбы в Италии,
утверждение у власти католической партии, громадное раз¬
витие марксистских партий, которые объединили вокруг се¬
бя большинство рабочего класса, а также широкие массы
крестьянства и многочисленные группы интеллигенции, на¬
стоятельная необходимость решения коренных проблем,
волнующих итальянское общество, новая международная
обстановка — все эти факторы обусловили потребность об¬
новления и в области историографии, но эта потребность,
разумеется, проявлялась в разной степени и в разных фор¬
мах. Многие историки действительно почувствовали необ¬
ходимость включить в поле своего зрения лишь те области,
которые раньше либо игнорировались совсем, либо изучались
слабо, либо изучались только специалистами на основе весь¬
ма спорных методологических принципов; они почувствовали
необходимость лишь частичного обновления методов иссле¬
дования, более внимательного и систематического ознаком¬
ления с деятельностью основных историографических школ
за рубежом, изменения отдельных оценок некоторых деяте¬
лей и политических течений, но нередко они оставались на
эклектических позициях с теоретической точки зрения и на
консервативных — с политической точки зрения. Практически
фашистская интерпретация Рисорджименто была преодолена,
хотя и осталось несколько историков и ученых, склонных к
националистическим бредням. Получили распространение и
некоторые элементы концепции Гобетти, но только элемен-
469

ты, а не вся его интерпретация. Все больше ученых стало
осознавать недостаточность крочеанских концепций, и в
числе последователей этико-политической школы в ее чистом
виде остались лишь единицы. Появился интерес к социал ь-
ной и социально-экономической истории; всеобщее внимание
стали привлекать к себе наиболее передовые демократиче¬
ские течения Рисорджименто; то же самое наблюдалось и в
отношении проблем зарождения рабочего и социалистическо¬
го движения. Частично по-новому стала изучаться история
взаимоотношений между церковью и государством; было
приступлено к изучению истории католического движения.
Более подготовленные ученые стали изучать историю дип¬
ломатии в теснейшей связи с внутренним развитием страны.
В настоящее время историю партий и политических идей
ученые очень часто изучают в тесной связи с развитием
социальных классов. Все эти тенденции не нашли еще вы¬
ражения в солидных, обобщающего характера трудах
о Рисорджименто (за исключением последних томов работы
Спелланцона), но зато они положили начало многочислен¬
ным исследованиям частного характера, нередко очень
ценным, о которых по ходу изложения будет сказано ниже.
Однако и до сих пор в историографии Рисорджименто силь¬
ны консервативные начала, которые проявляются то в
открытом присоединении некоторых исследователей к кле¬
рикальным и реакционным теориям, то в рецедивах старых
умеренно-либеральных концепций даже у некоторых уче¬
ных демократического толка, то в отказе принять такие
концепции, которые открыто связывают изучение проблем
истории страны с социально-политической борьбой в совре¬
менной Италии; последнее весьма распространено, ибо по¬
добная позиция заключается в принятии и защите сущест¬
вующего порядка вещей путем произвольного отрыва его
от его собственного прошлого.
И все же в последнее время появилось довольно мно¬
го ученых, которые взялись за изучение истории Италии
нового времени, исходя из ее марксистской трактовки,
начало которой положил Антонио Грамши. С другой стороны,
концепции Грамши, более или менее извращаемые или при¬
нимаемые только частично, оказали и продолжают
оказывать значительное влияние на многих историков дру¬
гих течений.
Трактовка Грамши проблем истории Италии нового вре¬
мени была разработана еще в то время, когда появились
470

концепции Гобетти и Кроче, но она приобрела широкую
известность лишь после падения фашизма. Действительно,
эти идеи содержатся главным образом в работе «Alcuni
temi sulla questione meridionale», написанной Грамши в
1927 году, но впервые опубликованной только в 1930 году в
издававшемся в Париже журнале «Ло стато операйо» и по¬
этому мало известной в Италии до ее опубликования в
журнале «Ринашита» в 1945 году (теперь она имеется также
и в томе «La questione meridionale», Roma, 1952) и в се¬
рии статей и заметок о Рисорджименто, написанных Грам¬
ши в тюрьме приблизительно между 1927 и 1935 годами и
собранных теперь вместе в томе «II Risorgimento» (Torino,
1949). Другие тома сочинений Грамши, изданные между
1947 и 1954 годами (включающие в себя письма, тюремные
тетради и статьи из газеты «Ордине нуово» периода 1919—
1920 годов), также содержат много ценного для понима¬
ния как Рисорджименто, так и всей новой истории Италии
вообще.
В своей концепции Грамши также исходит из резко
критической оценки детища Рисорджименто — либерального
государства, но оценка эта основывается на анализе клас¬
совой структуры этого государства, сделавшей неизбежным
его перерождение в государство фашистского типа, и на
анализе тех революционных сил, которые сделают неизбеж¬
ным превращение его в государство социалистического типа,
когда они сумеют организовать прочный союз рабочего клас¬
са и крестьянства. Рисорджименто поэтому, с точки зрения
Грамши, является буржуазной революцией, которая оста¬
лась незавершенной, главным образом. в силу отсутствия
тех революционных, буржуазно-демократических преобра¬
зований в деревне, какие были осуществлены Французской
революцией. В этом причина сохранения в Италии сильных
феодальных пережитков, этим объясняются умеренно-монар¬
хический характер объединенного итальянского государства,
стойкий консерватизм господствующих классов, внутрен¬
няя слабость либеральных учреждений, и это же обуслов¬
ливает необходимость того, чтобы пролетариат в союзе с
крестьянством реализовал действительное единство нации,
решив, наконец, те задачи, которые стояли в свое время
перед движением Рисорджименто и которые стали еще
более сложными в период фашизма. Помимо этих основных
идей Грамши, у него имеется ряд ценных рассуждений по
вопросам, касающимся предшествующей истории Италии, о
471

космополитическом характере итальянской культуры и клас¬
са интеллигенции, о причинах ограниченности националь¬
ного и народного характера итальянской литературы, о
связях между городом и деревней, о роли церкви и о дру¬
гих важнейших исторических проблемах.
Выработанная Грамши концепция исторического разви¬
тия Италии отнюдь не была предназначена для оправдания
господствующего порядка вещей или для обоснования по¬
зиций определенных групп интеллигенции, напротив, она
представляет собой первое органическое применение марк¬
сизма к требованиям борьбы рабочего класса и всех про¬
грессивных сил Италии (единственный крупный итальянский
марксист, предшественник Грамши, Антонио Лабриола не
сумел установить прочную связь с борьбой рабочего клас¬
са). Поэтому она является главным образом руководством
к действию, и не только руководством к политическому
действию в узком смысле этого слова, но и руководством
для исторических изысканий, которые, согласно Грамши,
должны быть тесно связаны с борьбой за социальное и
политическое обновление страны. Идеи Грамши, следова¬
тельно, не должны рассматриваться как какая-то схема, а
как набросок программы культурной и политической ра¬
боты.
Развернувшаяся в последнее десятилетие публикация
произведений Грамши и трудов классиков марксизма и, что
особенно важно, усиление политической активности партий
рабочего класса обусловили возникновение нового направ¬
ления в историографии, к которому примыкают марксист¬
ские политические деятели и ученые, принадлежавшие рань¬
ше к другим идейным течениям и ставшие марксистами
либо в период движения Сопротивления, либо в последую¬
щие годы, а также многочисленная молодежь, идейно ело-
жившаяся в последние годы. Деятельность ученых этого
направления сосредоточена в таких главных периодических
органах, как журналы «Ринашита», «Сочьета» и «Мовименто
операйо», и в таких исследовательских центрах, как Ин-
статут Грамши в Риме и «Библиотека Фельтринелли» в
Милане. Их деятельность, разумеется, не была свободна от
недостатков и ошибок: от некоторого схематизма в перво¬
начальный период они перешли впоследствии к несколько
чрезмерной эрудиции, но постепенно стали строить свою
работу более органически и более гибко. В области исто¬
риографии Италии после Рисорджименто марксистское на-
472

правление уже проделало довольно большую работу, особен¬
но в деле изучения внутриполитической и социальной борь¬
бы; в области изучения Рисорджименто оно проявило себя
пока еще сравнительно слабо, но и здесь оно уже дало
несколько работ, представляющих несомненную ценность
(об этих работах будет сказано по ходу изложения ма¬
териала).
Решение проблемы истоков Рисорджименто также ис¬
пытало на себе влияние идеологических и политических
установок. В первые годы после объединения страны начало
периода Рисорджименто, как правило, относили к 1815 го¬
ду, а события революционного периода и периода наполео¬
новского завоевания рассматривались в качестве предпосы¬
лок Рисорджименто. Но очень скоро историки стали вклю¬
чать в этот период созревания предпосылок Рисорджи-
менто и эпоху реформ. Уже Тиварони посвятил этому пе¬
риоду первый том своего уже упоминавшегося выше труда.
Некоторое время спустя Кардуччи в предисловии к антоло-
гни «Lettиге del Risorgimento italiano» (Bologna, 1895) от״
нес начало Рисорджименто к 1749 году. Всю же эпоху
Рисорджименто он разделил на три периода; «С 1749 па
1789 год — сорок лет мира, реформ и подготовки; с 1789 по•
1830 год — сорок лет противоречий, смут и ожиданий; с
1830 по 1870 год — сорок лет исправления ошибок, про¬
гресса и решения давних проблем». Дальнейшее изучение
реформ XVIII века и итальянского просветительства при¬
вело подавляющее большинство историков к убеждению,
что без глубокого'знания проблем XVIII века невозможно'
понять само Рисорджименто. Но многие ученые не огра—־
кичились рассмотрением эпохи реформ как эпохи сбздания
предпосылок Рисорджименто и пошли дальше. Эти ученые־
пытались видеть зарождение тенденций к независимости и
национальному единству уже в XVIII веке; устанавливали
преемственность между патриотическим движением револю¬
ционной эпохи и движением реформ периода просветитель¬
ства; выдвигали тезис самобытности итальянского просве¬
тительства по сравнению с другими просветительскими ев¬
ропейскими течениями и в силу этого влияние Французской
революции на Италию низводили до роли простого уско¬
ряющего внешнего толчка, который в конце концов не
был так уж необходим для развития Рисорджименто. Ти-
47а

личным представителем этой тенденции можно считать
Э. Рота, среди работ которого следует прежде всего от¬
метить книгу «L’Austria in Lombardia е la preparazione del
movimento democratico cisalpino» (Milano — Roma, 1911), yno-
минавшуюся работу «Le origini del Risorgimento» и двух¬
томный труд «Genesi storica dell’idea italiana» (Milano,
1948). Мысль о преемственности между просветительским и
демократическим движениями в период трехлетия 1796—
1799 годов была высказана также К- Моранди в книге
«Idee е formazioni politiche in Lombardia dal 1748 al 1815»
{Torino, 1927). Но в то время, как Рота и еще в большей
степени Моранди всегда видели в революционном периоде
последующую фазу развития либерального и национального
движения, другие ученые оказались под влиянием национа¬
листических тенденций, заключавшихся в отрицании влия¬
ния на Италию Французской революции. Так, Калькатерра
в своей работе «II nostro imminente Risorgimento» (Torino,
1935) преувеличивает значение патриотических традиций,
родоначальниками которых были некоторые пьемонтские
политические деятели и мыслители, по своим убеждениям
преимущественно консерваторы, жившие в эпоху до
1789 года. Другие, как, например, Лумброзо в своей работе
«I moti popolari contro i francesi alia fine del secolo XVIII»
(Firenze, 1932), докатились до восхваления пресловутого
патриотизма участников реакционного восстания 1799 года.
Наконец, приверженцы упомянутой выше реакционной са¬
войской концепции, практически отрицавшие какое бы то ни
-было значение самого просветительства, стремились отнести
истоки Рисорджименто к периоду войны за испанское на¬
следство, после которой Савойское государство стало коро•
левством.
Эту реакционную просавойскую концепцию критиковал
в упоминавшейся выше статье «Risorgimento» в «Enciclope-
■dia Italiana» В. Матури, усматривавший в просветительстве
исходный пункт Рисорджименто, а отправной точкой по¬
следнего считавший творчество Альфьери. Но уже Кроче в
своей «Storia del Regno di Napoli» (Bari, 1924), развивая
на стр. 215—219 высказанную им за двадцать пять лет до
этого в очерках «La Rivoluzione napoletana del 1799» (Ia ed.,
Roma, 1897) мысль, указывал на «якобинцев» как на людей,
которые положили начало движению Рисорджименто. Эту
мысль поддержали также такие историки, как А. Симиони
в своей двухтомной работе «Le origini del Risorgimento
474

politico nell’Italia meridionale» (Messina, 1925—1931) P.
Сорига, особенно в статье 1927 года «L’idea nazionale ita-
liana e il ceto dei patrioti avanti il maggio 1796», которая
включена в его книгу «L’idea nazionale italiana dal secolo
XVIII all’unificazione» (Modena, 1941), и в других работах.
С другой стороны, тот же Кроче в своей «Storia dell’eta
barocca in Italia» (Bari, 1929) на стр. 49—51 вновь отнес
истоки Рисорджименто, но в смысле культурного, а не
политического движения, к концу XVII века, когда в Ита¬
лию стала проникать культура, предвещавшая наступление
эпохи просветительства. Этот тезис был развит Н. Кортезе,
главным образом в статье «Orientamenti storiografici into-
то alle origini del Risorgimento» (см. сборник «Problemi
storici e orientamenti storiografici,» а сига di E. Rota, Como,
1942). Необходимость отделения движения XVIII века за
культурное возрождение, которое было одной из необхо¬
димых предпосылок Рисорджименто, от собственно Рисорд-
жименто, носившего характер политического движения и
ведущего свое начало от революционной эпохи, довольно
убедительно доказана Л. Сальваторелли в упоминавшейся
выше книге «Pensiero е azione del Risorgimento» (стр. 29—
68), где он подверг критике также и националистический
тезис о пресловутом первенстве итальянского просветитель¬
ства.
Националистический тезис относительно итальянского
XVIII века и незначительного или даже целиком отрица¬
тельного влияния Французской революции на Рисорджи-
менто был предан после краха фашизма забвению. Однако
среди некоторых источников еще бытует стремление рас¬
сматривать период реформ как составную часть Рисорджи-
менто в собственном смысле слова, — стремление, практически
означающее растворение Рисорджименто в более широком
прогрессивном общественно-культурном движении, подъем
которого наблюдался в Италии после относительного застоя
XVII века. С другой стороны, недавний расцвет исследо¬
ваний, посвященных вопросам патриотическо-республикан¬
ского движения революционной эпохи (о которых будет
сказано ниже), полностью подтвердил на основе многочи¬
сленных фактических данных тезис о зарождении движе¬
ния Рисорджименто (понимаемого как общее стремление к
свободе, независимости и единству) как-раз в недрах этого
движения; XVIII же век подготовил в Европе и Италии
те объективные условия, без которых немыслимы были заро¬
475

ждение и развитие самого движения Рисорджименто. Тако¬
во также и мнение Грамши (см. Gramsci, Il Risorgimento,
р. 44—45).
Проблема связи Рисорджименто с предыдущей исто¬
рией Италии также привела к возникновению различных
концепций, часть которых испытала на себе в период фа¬
шизма сильное влияние националистических теорий, воз¬
никших подчас еще в период Рисорджименто. Теория об
итальянской унитаристской традиции, ведущей свое проис¬
хождение либо от эпохи античности, либо от средневековья,
но, во всяком случае, существовавшей и оказывавшей опре¬
деленное влияние уже за несколько веков до начала Ри-
сорджименто, в период самого Рисорджименто имела моби¬
лизующее значение, хотя она по-разному понималась раз¬
личными политическими течениями; впоследствие же она
стала достоянием главным образом националистически на¬
строенных историков. К этой теории примыкает концепция
о существовании единой основной линии в развитии италь¬
янской истории, сторонником которой был особенно А. Сольми,
отстаивавший ее в очерке «L’unita fondamentale della storia
d’Italia» (Bologna, 1927), перепечатанном впоследствии вме¬
сте с другими его работами в книге «Discorsi sulla storia
d’Italia» (Firenze, 1941). Сольми утверждает, что в истории
Италии имеется элемент единой основной линии, и, повто¬
ряя мысль, высказанную собственно Каттанео, считает оли¬
цетворением этого единства «город»; наряду с этим Сольми
обнаруживает в истории Италии тенденцию к политиче¬
скому единству, действие которой в течение веков посте¬
пенно нарастало и кульминационным пунктом которой яви¬
лось Рисорджименто—этот результат векового исторического
процесса. Против этой концепции выступил Кроче в раз¬
личных своих работах, а особенно в таких, как: «Storia
della storiografia italiana nel secolo decimonono» (2a ed.,
Bari, 1930, vol. II, p. 251—252), «Conversazioni critiche»,
serie quarta (Bari, 1932, p. 146—158), «Recenti controversie
intomo all’unita della storia d’Italia», напечатанной в прило¬
жении к работе «La Storia come pensiero e come azione»
(Bari, 1938, p. 308—320). Кроче считает невозможным для
историка воссоздать историю Италии до 1860 года, то есть
до возникновения единого Итальянского государства или,
самое большее, до начала Рисорджименто, до начала того
движения, которое привело к возникновению единого Италь¬
янского государства. Другими словами, утверждает
476

Кроче, «Италия» с исторической точки зрения обозначает
определенную волю и действие, а история Италии не могла
существовать, прежде чем пришли в движение эта воля и
действие; нельзя, следовательно, создавать вековую исто¬
рию, пользуясь в качестве критерия таким фактором, кото¬
рый возник много позднее («Storia della storiografia italiana»,
2a ed., p. 252).
Но, помимо вопроса о том, можно ли написать историю
Италии до начала Рисорджименто, такую историю, которая
имела бы единую линию и, следовательно, необходимую
целостность, нужно было установить, существовала ли до
Рисорджименто только общеитальянская культурная тради¬
ция, представляемая главным образом литературой, или же
существовала и итальянская нация. Вольпе в своей специаль-
'но написанной в 1922 году статье «Albori della nazione
italiana», перепечатанной в книге «Momenti di storia italiana»
(Firenze, 1925), утверждает, что итальянская нация начала
складываться уже в XI и XII веках; то же самое утверж¬
дает и Сальваторелли в известной уже нам работе «Реп-
siero е Azione» (стр. 8—27). Между тем Грамши (см. «II
Risorgimento», р. 44—45) замечает по этому поводу: «Этот
исторический вопрос запутан в результате сентиментальных
и политических наслоений и всякого рода иных предрассуд¬
ков. Очень трудно втолковать здравомыслящим людям, что
Италия, какой она была создана в 1870 году, никогда
раньше не существовала и не могла существовать: здраво¬
мыслящие люди привыкли думать, что то, что существует
сегодня, существовало всегда и что Италия всегда суще¬
ствовала как единая нация, но только подвергалась угне¬
тению со стороны чужеземных сил и т. д. Многочисленные
теории, питаемые честолюбивым желанием изобразить себя
наследниками античного мира и т. п., усилили эту веру;
эти теории, впрочем, сыграли значительную роль в качестве
основы для политической и культурной надстройки и т. п.»
Грамши рассматривает, следовательно, некоторые основные
элементы, из которых сложилась общность итальянской
нации, и одним из наиболее древних элементов этой общно¬
сти считает «сознание культурного единства, которое было
присуще итальянской интеллигенции по крайней мере с
1200 года» и которое, по его мнению, нельзя отождествить
с конкретным и действенным национальным самосозна¬
нием накануне Рисорджименто. Другим элементом является
«сознание необходимости борьбы за независимость италь¬
477

янского полуострова от иностранного влияния, сознание,
которое было распространено гораздо меньше, чем сознание
культурного единства, но в политическом отношении, ра¬
зумеется, было более важным, а в историческом плане —
более плодотворным в смысле практических результатов.
Не следует, однако, преувеличивать значение, а главное —
широту распространения и глубину проникновения в толщу
населения и этого элемента. Эти элементы были достоянием
небольшой группы видных представителей интеллигенции,
а вовсе не были проявлением широко распространенного и
глубоко укоренившегося сознания национальной общности»
Для того чтобы объединение страны стало целью полити¬
ческой борьбы, по мнению Грамши, необходима были новая
обстановка на международной арене и внутри Италии, ко¬
торая и стала складываться в XVIII веке, а также влия¬
ние Французской революции и последующее развитие Ри-
сорджименто. Эти замечания Грамши могут послужить
хорошим исходным пунктом для новой постановки проблемы
складывания итальянской нации, решение которой, несо¬
мненно, прольет яркий свет на целый ряд других важных
исторических вопросов.
2,	Город и деревня, капитализм и феодализм в Италии
периода коммун
В этом и двух последующих разделах мы отнюдь не
намеревались давать полное изложение истории Италии
эпохи городских коммун, синьорий и феодальных княжеств,
а стремились лишь указать на ряд фактов и главных
проблем, необходимых для понимания последующего исто¬
рического развития Италии. Тех, кто захочет подробнее
познакомиться с историей этого периода, мы отсылаем к
общим работам L. Salvatorelli, L’Italia comunale, Mi¬
lano, 1940, и N. Valeri, L’Italia nell’eta dei Principati,
Milano, 1949, а по вопросам экономической истории — к ne-
реведенной на итальянский язык работе A. Doren, Storia
economica dell’Italia nel Medio Evo, Padova, 1937, и труду
G. Luzzatto, Storia economica d’Italia, vol. I: L’Anti-
chita e il Medio Evo, Roma, 1949 (Дж. Луццато, Эко-
комическая история Италии, т. I, Античность и средние
века, ИЛ, М., 1954). По вопросу о происхождении и общем
характере итальянских коммун полезно еще ознакомиться
с очерками Дж. Вольпе, собранными в томе «Medio Evo
478

italiano» (Firenze, 1923), наиболее важные из которых от¬
носятся к 1904 году, и со статьями: N. Ottokar, Сотипе,
в «Enciclopedia italiana», vol. XI; «I comuni cittadini del
Medio Evo» в «Civilta moderna», 1930, и «II problema della
formazione comunale» в сборнике «Questioni di Storia medi-
oevale», Como, 1946, вышедшем под редакцией Э. Рота.
Оттокар четко показывает некоторые типичные особенности
итальянских коммун: участие в них феодальных элементов,
тесная связь с контадо, тенденция к превращению в неза*
висимые государства или же в нечто подобное им. Такой
взгляд заслуживает особого внимания в связи с тезисом
Пиренна, высказанным им в книге «Les villes аи Моуеп
Age» (Bruxelles, 1927), где он, имея в виду главным обра-
30м фламандские города, по существу, рассматривает ком¬
муны как купеческие организации. Хорошую общую кар¬
тину и основные фактические сведения по данной теме дает
П. Брецци в книге «I comuni cittadini italiani. Origine e
primitiva costituzione» (Milano, 1940).
По вопросу о социальных изменениях в деревне все
еще представляет интерес обширная двухтомная работа
R. Caggese, Classi social! е comuni rurali nel medio evo
italiano, Firenze, 1906—1909; кроме того, по этому вопросу
см. G. Р. Bognetti, Sulle origini dei comuni rurali nel
Medio Evo, «Studi giurid. e sociolcg. dell’Universita di
Pavia», 1927, и P. Vaccari, Le affrancazioni collettive
dei servi della gleba, Milafto, 1939, где приведены главные
документы и имеется общая часть, в которой автор резю¬
мирует итоги своего исследования данной проблемы в дру¬
гих трудах. О связях города и деревни см. хорошо доку¬
ментированную работу G. de Ver go tt ini, Origini e
sviluppo della comitatinanza в «Studi Senesi», 1929; G. Luz-
zatto, L’inurbamento delle popolazioni rurali in Italia nei
secoli XII e XIII в «Studi in onore di G. Besta», vol. II,
Milano, 1939. Указанным выше и некоторым другим эко-
комическим и социальным проблемам данного периода по¬
священа очень ценная и обширная работа F. С а г 1 i, II
mercato nell’eta del Сотипе, Padova, 1936. Условия жизни
трудящихся города и деревни освещаются в работе
Р. S. Leicht, Operai, artigiani, agricoltori in Italia dal
secolo VI al XVI, Milano, 1946. По вопросу земельной
собственности и аграрных договоров не потеряли еще своей
ценности следующие исследования: G. Bianchi, La prop-
rieta e le classi rurali nel Medio Evo e nell’Eta moderna,
479

Pisa, 1891; P. Rabb eno, Sommario storico sul contralto
di mezzadria, Bologna, 1894; S. Pivano, I contratti agrari
in Italia nell’alto medioevo, Torino, 1904, но вообще для
ознакомления с этими проблемами следует лучше обра¬
щаться к многочисленным исследованиям, в которых раз¬
рабатывается история определенных договорных форм в
отдельных зонах и районах страны. Литература по истории
агрикультуры весьма малочисленна: несколько старых работ
общего характера, как, например, работа G. Bertagnolli,
Delle vicende dell’agricoltura in Italia, Firenze, 1881, мало
пригодны; по этому вопросу также надо обращаться к
исследованиям частного характера; подробные библиографи¬
ческие сведения о них имеются в упоминавшихся трудах
Дорена и Луццато.
По вопросу развития торговли, банков, промышленности,
а следовательно, по вопросу развития капитализма и до¬
капиталистических форм в эпоху городских коммун заслу¬
живают внимания, кроме отмеченных выше работ Карли,
Дорена и Луццато, также работы A. Sapori, Studi di
storia economica (secoli XIII—XIV—XV), 3a ed., Firenze,
1956; Il mercante italiano nel Rinascimento в упоминав¬
шемся сборнике «Question! di Storia medioevale», который
имеет библиографическое приложение, и «Medioevo econo-
mico» в журнале «Societa» за 1947 год. Сапорй, который
много времени посвятил изучению некоторых особенностей
флорентийского «капитализма» XIII—XV веков и мировоз¬
зрения крупных торговцев, в последних своих трудах стре¬
мится охватить своими исследованиями проблемы классо¬
вых отношений и связей между городом и деревней.
Что касается политической и социальной борьбы вну¬
три коммун, то столь же классическая, сколь и упрощенная
концепция этой борьбы в XIII веке (буржуазия против
класса феодалов), была разработана в начале нашего сто¬
летия экономико-юридической школой; эта концепция полу¬
чила наиболее широкое развитие в книге G. Salvemini,
Magnati е popolani in Firenze dal 1280 al 1285 (Firenze,
1899), подвергнутой критике H. Оттокаром в работе «II
comune di Firenze alia fine del dugento» (Firenze, 1927),
который видит в этой борьбе грызню клик и групп, а не
борьбу, вызванную противоположными экономическими
интересами. Эта проблема, так же как и проблемы вну¬
тренней борьбы и кризиса XIV века, должна быть изучена
вновь.
480

Наши замечания относительно связей между городом
и деревней, характера промышленности, капитализма и го¬
сподствующего класса в итальянских городах периода
XI—XV веков частично опираются на некоторые, к сожа¬
лению слишком общие, замечания Грамши (содержащиеся
в томе «II Risorgimento», р. 1—10, и в разных местах в
других томах его сочинений) об «экономически-корпоратив-
ном» характере итальянской буржуазии эпохи коммун. Кро¬
ме того, в своих суждениях мы исходим из того, что при¬
чины социально-политического кризиса в Италии XVI века
кроются в характере социально-экономической системы
предшествующего периода Италии. Но для того чтобы эту
проблему можно было решить до конца, необходимы мно¬
гочисленные исследования по вопросам экономики и клас¬
совой борьбы, такие исследования, которые должны быть
выполнены на основе новой методологии и идти по новым
направлениям. С этой точки зрения полезно ознакомиться
с дискуссией, которая в течение нескольких лет ведется
среди историков-марксистов или историков, находящихся
под влиянием марксизма; эта дискуссия посвящена про¬
блеме перехода от феодальной к капиталистической фор¬
мации, но она едва лишь затронула сейчас проблемы италь¬
янской истории. О содержании дискуссии см. обзор
G. Procacci, Dal feudalesimo al capitalismo: una discus-
sione storica, «Societa», 1955.
3.	Южное королевство
Относительно Южного королевства следует иметь в
виду общие замечания Кроче, которые содержатся во вве¬
дении к упоминавшейся книге «Storia del Regno di Napoli»,
где он проводит мысль о внешнезавоевательном характере
норманно-свевской монархии по отношению к местным тра¬
дициям и о том, что Неаполитанское королевство ведет
свое начало от событий Сицилийской вечерни.
Несколько противоречит этому тезису концепция кни¬
ги «II Regno Normanno» (Messina, 1932), в которой собра¬
ны лекции по данному вопросу Э. Понтиери, П. С. Лейх-
та, Э. Беста, А. Сольми, Д. М. Монти, А. Де Стефано,
Ф. Валенти; сборник этот можно использовать для общего
ознакомления с норманнской эпохой. Общее представление
о происхождении и первоначальном развитии монархий
можно почерпнуть из работы R. Morghen, L’unita то-
narchica nell’Italia meridionale, помещенной в упомянутом
31 История современной Италии
481

сборнике «Question! di Storia medioevale». Эпохе правле¬
ния Свевской, Анжуйской и Арагонской династий посвя¬
щено большое количество книг и статей, трактующих во¬
просы политической истории; сведения о них можно полу¬
чить в общих библиографиях по истории Италии. Из них
мы упомянем о G Pepe, Lo Stato ghibellino di Federico II,
Bari, 1938; R. Morghen, Il tramonto della potenza
sveva in Italia 1250—1266, Roma, 1936; а также о клас¬
сической работе A. Amari, Storia della guerra del Vespro
Siciliano, 9aed., Milano, 1886; о двухтомном труде R.SZag-
gese, Roberto d’Angid, Firenze, 1922—1931, хорошо ос¬
вещающем вопросы кризиса государства и общества, пережи¬
ваемого в это время Южным королевством; о двухтомной
работе A. Cutolo, Re Ladislao di Angio-Durazzo, Milano,
1936. Большую ценность представляют также работы по
истории отдельных областей и городов, из числа которых
мы упомянем о книге G. Racioppi, Storia dei popoli
della Lucania e della Basilicata, 2a ed., Roma, 1902; о двух¬
томном исследовании F. Carabellese, La Puglia nel
secolo XV, Bari, 1901—1906; о работе E. Pon tieri,
La Calabria nel secolo XV e la rivolta di Antonio Cente-
glia, опубликованной в «Arch. Stor. Napolet.» 3a 1924 год
и интересной своими данными о крестьянском восстании
1459—1464 годов; о книге G. Doria, Storia di ипа capi-
tale: Napoli dalle origini al 1860, Napoli 1936. По истории
Неаполитанского королевства и Сицилии этого периода все
еще представляют интерес обширные работы Л. Бьянкини:
L. Bianchini, Storia delle finanze del Regno di Napoli,
3a ed., Napoli, 1859, и Storia economico-civile della Sici¬
lia, Palermo, 1841. Наконец, важные данные по истории
общественного развития Юга Италии содержатся в ряде
обширных трактатов по Южному вопросу. Из них прежде
всего нужно обратить внимание на двухтомную работу
G. Fortunato, Il Mezzogiorno е 10 Stato italiano, Bari,
1911; полезно ознакомиться также и с двухтомным трудом
G. Arias, La questione meridionale, Bologna, 1920—1921.
Из других работ Фортунато см. также «Pagine storiche»
(Firenze, 1951).
4.	Космополитизм и партикуляризм в политике
и в культуре
С политической системой итальянских государств
XV века следует ознакомиться главным образом по работе
482

N. Valeri, La liberta e la pace. Orientamenti politici del
Rinascimento italiano, Torino, 1942.
В своих соображениях относительно космополитизма в
итальянской политике и культуре, а также по поводу ела-
бого национального, народного характера итальянской лите¬
ратуры мы исходим из замечаний Грамши, содержащихся
главным образом в томе «Gli intellettuali е 1‘organizzazione
della cultura» (Torino, 1949, p. 11—55) и в томе «Lettera-
tura e vita nazionale» (Torino, 1950, p. 57—142).
5.	Кризис XVI века и патриотизм Макиавелли
По вопросу о кризисе итальянских государств и борьбе
крупнейших держав за господство в Италии сохранила свою
ценность переведенная на итальянский язык работа Е. F и е-
ter, Storia del sistema degli Stati europei dal 1492 al 1559,
Firenze, 1932.
Из недавно вышедших исследований итальянских авторов
этому вопросу посвящена работа Р. Pieri, Il Rinascimento
е la crisr militare italiana, Torino, 1952, в первой части
которой имеется подробное изложение общей политической
и социальной обстановки в Италии в конце XV века, а во
второй — обстоятельное описание военных событий вплоть
до 1530 года с анализом всех связанных с военным кризи¬
сом проблем. Весьма односторонним является взгляд автора
на систему идей Макиавелли, которую он рассматривает
лишь со специальной, военной точки зрения.
Своими заметками о Макиавелли мы вовсе не ставили
себе целью дать трактовку идей великого флорентийского
мыслителя, что выходит за рамки данной работы, а лишь
только хотели отметить некоторые главные моменты патрио¬
тизма Макиавелли. В этом вопросе мы исходили из работы
F. De Sanctis, Storia della letteratura italiana, cap. XV
(последнее издание, Бари, 1955 год) и мыслей Грамши,
изложенных в томе «Note sul Machiavelli, sulla politica e
sullo Stato moderno, Torino, 1949, p. 1—19.
6.	Италия в ]период испанского владычества и Контр¬
реформации
Первым общую картину экономического упадка Италии
в XVI веке дал Дж. Луццато в своей богато снабженной
библиографическими данными двухтомной работе «Storia
32 История современной Италии	433

׳economica delfeta moderna e contemporanea» (Padova, 1950—
1952, vol. I, p. 53—125). Богатый фактический материал,
в том числе и библиографического характера, и интересные
наблюдения содержит переведенная на итальянский язык
обширная двухтомная работа F. Braudel, Civilta е imperi
del Mediterraneo nell'eta di Filippo II, Torino, 1953, хотя
с точки зрения общих установок она и является весьма
спорной. Особенно интересны данные и мысли автора о раз¬
витии городов (т. I, стр. 348—394), о том, что он называет
«банкротством буржуазии», об усилении и возрождении
дворянства, о нищете и бандитизме (т. II, стр. 831—894).
Однако «геоисторическое» направление, которого придержи¬
вается автор, мешает ему дать удовлетворительное толко¬
вание этих важнейших фактов, так что описательная сторо¬
на его труда в конце концов представляет большую цен¬
ность, чем исследовательская.
Указанные в данном параграфе экономические и социаль¬
ные проблемы имеют первостепенное значение для понима¬
ния последующего развития истории Италии и должны быть
изучены совершенно по-новому. Богатые материалы, имею¬
щиеся в архивах и библиотеках, до сих пор изучены срав¬
нительно мало; их использовали иногда в ценных работах,
но написанных по другому поводу и порой методологически
весьма спорных. Таким образом, ощущается потребность не
только в новых исследованиях по истории сельского хозяй¬
ства, промышленности, торговли, банков, движения цен и
развития денежных систем, финансов, административных
учреждений и законодательства, но и главным образом в
том, чтобы такие исследования не разрабатывались на осно¬
ве узкоспециальных критериев, как это часто происходит
в этой области, и чтобы предметом этих исследований были
вопросы классовой структуры итальянского общества, при¬
чины упадка одних сословий и возникновения других, условия
жизни народных масс, проблема отношений между городом
и деревней, наконец, вопрос о том, как отражались все эти
факторы на характере политического и культурного разви¬
тия страны, какое влияние оказали они на ход последую¬
щей истории.
Пока же приходится оперировать тем материалом, кото¬
рый приводится в различных работах — то общего характера,
то по истории права и административных учреждений, то
по истории финансов, то по истории экономики и демогра¬
фии — и который большей частью касается отдельных госу-
484

дарств, отдельных проблем или отдельных аспектов темы.
Мы ограничимся здесь ссылками на некоторые особенно
ценные исследования. О Ломбардии см. работы F. Chabod,
Lo Stato di Milano nell'Impero di Carlo V, Roma, 1934;
A. Visconti, La pubblica amministrazione nello Stato
milanese durante il predominio straniero, Roma, 1913, и
Storia di Milano, Milano, 1937; E. Verga, Storia della
vita milanese, 2 ed., Milano, 1931, и II Comune di Milano
e 1‘arte della seta dal secolo XV al XVIII в «Annuario
storico-statistico del Comune di Milano», 1915; C. Magni,
Il tramonto del feudo lombardo, Milano, 1937; С. M. Ci¬
poll a, Mouvements monetaires dans 1'Etat de Milan, 1580—
1700, Paris, 1952. По вопросу о Пьемонте, помимо старой
шеститомной работы Е. Ricotti, Storia della monarchia
piemontese, Firenze, 1861 —1869, полезно также ознакомить¬
ся с некоторыми публикациями, посвященными памяти
Эммануила Филиберта; см. A. Segre е Р. Egidi, Ema¬
nuele Filiberto, Torino, 1928, и юбилейный сборник «Ета-
nuele Filiberto», Torino, 1928. О Венеции см. R. Cessi,
Storia della Repubblica di Venezia, 2 voll., Milano, 1945—
1946, и G. Luzzatto, Studi di storia economica veneziana,
Padova, 1954. Среди работ о Тоскане все еще сохраняет
некоторую ценность старая сводная работа R. Galluzzi,
Storia del granducato di Toscana sotto il govemo della casa
Medici, 5 voll., Firenze, 1781, а среди недавно вышедших
исследований см. G. Spini, Cosimo I dei Medici, Firenze,
1944, и G. Parenti, Prime ricerche sulla rivoluzione dei
prezzi a Firenze, Firenze, 1939. По вопросу истории Пап¬
ского государства совершенно необходимо ознакомиться с
переведенной на итальянский язык шестнадцатитомной ра¬
ботой L. von Pastor, Storia dei Papi dalla fine del Me¬
dio Evo, Roma, 1900—1934; это обширная апологетическо¬
го характера работа по истории папства в эпоху нового
времени, изложение в которой доведено до кануна Фран¬
цузской революции. Работа эта содержит богатейший фак¬
тический материал и подробные ссылки на источники и
литературу по истории всех итальянских государств вообще
и в частности по истории Папского государства, которому
автор посвящает много глав. Помимо этого, все еще со¬
храняет ценность классическая работа L. von Ranke,
Die Romischen Papste in den letzten vier Jahrhunderten (3 voll.,
Berlin, 1834—1836), в которой, главным образом во втором
томе, несколько глав посвящено Папскому государству,
32*
485

папским финансам и администрации. Проблема государст¬
венного долга Папского государства в связи с общим со¬
циально-экономическим положением Италии изучена плохо.
Краткие сведения по этому вопросу см. в работе А. Со ppi,
Discorso sulle finanze dello Stato Pontificio dal secolo XVI
al principle del XIX, Roma, 1855. По вопросу о Неаполи¬
танском королевстве мы отсылаем вас к работе G. Ре ре,
Il Mezzogiorno d'Italia sotto gli Spagnoli. La tradizione
storiografica, Firenze, 1952. В этой книге Пепе анализирует
всю политическую и историческую литературу по вопросу
испанского господства на Юге, резко восставая против
положительной в основном оценки исторической роли этого
господства, данной Кроче в «Storia del Regno di Napoli».
Если исключить полемическую запальчивость и некоторые
спорные утверждения методологического порядка, то, по
существу, тезис Пепе является в основном правильным;
однако простого возвращения к докрочеанской точке зре¬
ния недостаточно, и желательно, чтобы Пепе вслед за этой
критической частью своей работы выпустил обещанную
конструктивную часть. О Сицилии см. работу V. Titone,
La Sicilia spagnuola, Mazara, 1948, а по вопросу развития
на острове сельского хозяйства см. статьи: G. Salvioli,
Il villanaggio in Sicilia e la sua abolizione, «Riv. ital. di
sociologia», 1902, и C. A. Garufi, Patti agrari e comuni
feudali di nuova formazione: in Sicilia. Dallo scorcio del
secolo XI agli albori del Settecento, «Arch. stor. sicil.»,
1946, 1947.
По вопросу развития некоторых городов отметим, по¬
мимо упоминавшейся уже книги, G. Doria, Storia di ипа
capitale; также следующие работы Парди: G. Pardi, Na¬
poli attraverso i secoli, disegno di storia economica e demo-
grafica, «Nuova Riv. stor.», 1923—1924; Storia demografica
della citta di Palermo, «Nuova Riv. stor.», 1919; Disegno
di storia demografica di Firenze, «Arch. stor. ital.», 1916;
Disegno della storia demografica di Livorno, «Arch. stor.
ital.», 1918; и тщательно написанную работу D. Beltrami,
Storia della popolazione di Venezia dalla fine del secolo XVI
alia caduta della Repubblica, Padova, 1954.
По вопросу развития культуры и условий духовной
жизни необходимо иметь в виду уже упоминавшуюся ра¬
боту С го се, Storia dell 'eta barocca in Italia, особенно I и
III главы «Введения». По вопросу о Реформации в Италии
следует обращаться к работам D. Cantimori, Eretici
486

italiani del Cinquecento, Firenze, 1939, и La Riforma in
Italia, снабженной библиографией и опубликованной в сбор¬
нике под редакцией Э. Рота «Question! di storia moderna»
(Сото, 1948). О судьбах итальянцев, находившихся за пре¬
делами своей страны, большое значение имеют высказыва¬
ния Грамши (см. Gramsci, Gli Intellettuali, р. 56—67).
О стремлениях к независимости в период испанского гос-
по детва обстоятельно повествуется в работе V. Di Tocco,
Ideal! d'indipendenza in Italia durante la preponderanza
spagnuola, Messina, 1927, выводы которой, однако, не всег¬
да нам кажутся правильными. О революции 1647 года в
Неаполе см. работу М. Schipa, Masaniello, Bari, 1925;
о революции в Палермо в том же году см. A. Siciliano,
Sulla rivolta di Palermo del 1647, «Archivio storico sicil.»,
1938—1939; о восстании в Мессине в 1674 году см. недав¬
но вышедшую работу М. Petrocchi, La rivoluzione cit-
tadina messinese del 1674, Firenze, 1954.
I J. XVIII век
1.	Новое влияние Европы на Италию
Наиболее полную и широкую картину XVIII века в
Италии дает уже упоминавшаяся здесь работа Е. Rota,
Le origin! del Risorgimento, главной отправной точкой ко¬
торой, однако, является мысль о том, что данный истори¬
ческий период положил начало самостоятельному итальян¬
скому движению за возрождение страны. Что же касается
оценки этой концепции, в настоящее время преодоленной
новейшей историографией, то мы отсылаем читателя к за¬
мечаниям, сделанным в данной библиографической справке .
в первом параграфе предыдущей главы.
Что касается политики европейских держав в отноше¬
нии Италии в XVIII веке, то все еще представляют ин¬
терес работы Вольпе, несмотря на неприемлемость про¬
водимых в них националистических идей; это статьи
G. Volpe, Europa е Mediterraneo nei secoli XVII e XVIII; •
«Italia ed Europa» в книге «Momenti di Storia italiana (Fi¬
renze, 1925); работы «Principi di Risorgimento nel700 ׳
italiano» в «Riv. Stor. Itai.», 1936; «L’Italia del Risorgi-
mento e ГЕигора» в упоминавшемся сборнике «Question! di
Storia del Risorgimento e dell’Unita d' Italia». Много ин¬
тересных мыслей содержится в работах Моранди: С. Мо-
487

randi, Assetto europeo e fattori internazionali nelle origin!
del Risorgimento, Pavia, 1926; «Aspetti del Risorgimento
come problema politico europeo», в книге «Problemi storici
italiani ed europei del XVIII e XIX secolo», Milano, 1937.
Из новейших исследований отметим работу G. Q и a z z а,
Il problema italiano alia vigilia delle riforme (1720—1738}
в «Annuario dell’Istituto storico italiano per Feta modema
econtemporanea» (vol. V, 1953; vol. VI, 1954), в которой анали¬
зируется политика европейских держав и итальянских госу¬
дарств в решающий для истории Италии XVIII века период.
Отметим, кроме того, по вопросу политики Англии ра¬
боту N. Rosselli, La politica inglese in Italia nell'eta del
Risorgimento в «Riv. Stor. Itai.», 1936 (теперь она имеется
также и в «Saggi sul Risorgimento е altri scritti», Torino,
1946); по вопросу политики Австрии—работу S. Puglie¬
se, Le prime strette dell׳Austria in Italia, Bologna, 1932;
по вопросу политики Савойской монархии — старый труд.
D. Carutti, Storia della diplomazia della corte di Savoia
dal 1494 al 1773, 4 voll., Torino, 1875—1880, и общую•
работу F. Cognasso, I Savoia nella politica europea,
Milano, 1941; сборники дипломатических документов —
C. Morandi, Relazioni di ambasciatori sabaudi, genovesi
e veneti (1693—1713), Bologna, 1935; R. Moscati, Diret-
tive della politica estera sabauda da Vittorio Amedeo II a
Carlo Emanuele III, Milano, 1941. До сего времени работы
по внешней политике Савойской монархии почти всегда
носили более или менее ярко выраженный апологетический
характер, и поэтому к содержащимся в них суждениям
надо подходить с большой осторожностью.
По вопросу европейского культурного влияния прежде
всего заслуживают внимание французские исследования,
среди ;которых мы отметим работы G. Maugain, Etudes
sur !'evolution intellectuelle de 1'Italie de 1657 au 1750
environ, Paris, 1909; H. Bedarida etP. Hazard, L'in-
fluence franca ise en Italie au XVIIIе siecle, Paris, 1934.
По вопросу культурного влияния других стран мы отметим
работы A. Graf, L'anglomania е 1'influsso inglese in Italia
nel XVIII secolo, Torino, 1911, и F. Nicolini, Su taiuni
rapporti di cultura fra 1'Italia, 1'Olanda e I'Inghilterra al
principio del Settecento, Napoli, 1930. По вопросу влияния
Италии на Европу см. статью В. Croce, L'elemento italiano׳
nella societa europea del Settecento в работе «Uomini e
cose della vecchia Italia», 3a ed., vol. II, Bari, 1956.
488

О начале культурного возрождения Италии в конце
XVII века см. В. С то се, Storia delTeta barocca in Italia,
особенно стр. 211—232. Богатый фактический материал
о культурной жизни Италии в XVIII веке имеется в книге
G. Natali, Idee, costumi е uomini del Settecento, Torino,
1916, и в его двухтомной работе «II Settecento» (За ed.,
Milano, 1929), напечатанной в истории литературы, изда¬
ваемой Валларди. Работам Натали, однако, не хватает
целостности, кроме того, нужно иметь в виду, что автор
их исходит из автохтонной концепции итальянской мысли
XVIII века.
Очень важным источником для изучения итальянского
общества XVIII века, особенно с точки зрения обычаев,
культуры и экономической жизни, являются многочислен¬
ные отчеты о путешествиях, воспоминания, письма и опи¬
сания, написанные иностранцами, которые путешествовали
по Италии или какое-то время жили в ней. Среди этих
сочинений, к которым, разумеется, нужно подходить кри¬
тически, мы отметим: «Путешествия» Монтескье (Montes¬
quieu, Voyages, Bordeaux, 1894—1896), относящиеся к
1729 году; С. de Brosses, Lettres familieres ecrites d'Ita-
lie en 1739 et 1740, Paris, 6е ed., 1929; Abbe Richard,
Description historique et critique de Vltalie, 6 voll., Dijon—
Paris, 1766—1769; S. Sharp, Letters from Italy, describing
Customs and Manners of that Country in the years 1765
and 1766, London, 1767. «Письма» Шарпа дали повод
Баррети выступить в защиту итальянских обычаев в книге
«Ап Account of the manners and customs of Italy» (London,
1768), вышедшей в итальянском переводе под названием
«Costumi е Usi cTItalia» (Milano, 1818). По вопросу эконо¬
мической жизни страны в канун Французской революции
особенно важное значение имеет книга J. J. de La Lande,
Voyage en Italie fait dans les annees 1765 et 1766, 3е ed.,
Geneve, 1790, а по вопросу состояния сельского хозяйства
Северной Италии — A. Young, Travels during the years
1787, 1788 and 1789, London, 1794. С этими и другими
интересными произведениями иностранных авторов можно
поставить в один ряд книгу G. Goran i, Memoires secrets
et critiques des cours, des gouvernements et des moeurs des
principaux etats de Lltalie (Paris, 1793), очень живо написан¬
ную и изобилующую массой разнообразных сведений, подхо¬
дить к которым, однако, нужно с большой осторожностью.
Об экономистах (на практике почти все итальянские
489

просветители занимались разработкой экономических и
финансовых проблем), многочисленные сочинения которых
являются источником первостепенной важности для изуче¬
ния проблем итальянского XVIII века, существует большая,
хотя и неравноценная литература; часгь этих работ мы
укажем далее в связи с вопросами историографии отдельных
государств. В качестве общей работы по данной теме до
сих пор сохраняет некоторую ценность книга G. Рес ch io,
Storia dell'economia pubblica in Italia, Lugano, 1829.
Общее представление о реформах XVIII века, главным
образом на примере Тосканы и Ломбардии, дает работа
A. Anzilotti, Il tramonto dello Stato cittadino, «Arch.
Stor. Itai.», 1924 (она напечатана также и в упоминавшемся
выше томе «Movimenti е contrast! per Kunita italiana»). Чет¬
кий обзор исследований по этому вопросу, сохранивший
ценность и до сего времени, был сделан Моранди на кон¬
грессе историков Рисорджименто в 1932 году в докладе
«Проблема реформ по данным новейшей историографии»
(«II problema delle riforme nei risultati della piu recente sto-
riografica»), напечатанном впоследствии в его сборнике
«Problem! storici italiani ed europei del XVIII e XIX secolo».
Антологическим сборником документов является книга
L. Ви If ere tt i, L'assolutismo illuminate in Italia, Milano,
1944. Наконец, самая последняя работа но данному вопро¬
су — это общее исследование, к которому приложена об•
ширная библиография, F. Valsecchi, Dispotismo illumi-
nato (напечатанное в упоминавшемся сборнике «Question! di
storia del Risorgimento e dell'unita d'Italia»).
Для знакомства с общим социальным и экономическим
развитием Италии можно использовать работу R. Ci as с а,
Germogli di nuova vita nel'700 italiano, «Annali della Fa-
colta di Filosofia e Lettere della R. Universita di Cagliari»,
1930—1931. Отметим, кроме того, некоторые работы общего
характера по отдельным проблемам и аспектам итальянской
экономической жизни: F. Borlandi, Il problema delle
comunicazioni nel secolo XVIII nei suoi rapporti col Risor-
gimento italiano, Pavia, 1932; L. Dal Pane, Il tramonto
delle corporazioni in Italia, Milano, 1940, и «Storia del
lavoro in Italia dagli inizi del secolo XVIII al 1815, Milano,
1944. Наконец, общее описание итальянской экономики
XVIII века вместе с подробными библиографическими дан¬
ными содержится в труде G. Luzzatto, Storia economica
dell'eta modema e contemporanea, v. II, p. 148—191.
490

2.	Итальянские государства в XVIII веке: австрийская
Ломбардия, Сардинское королевство, Венецианская и
Генуэзская республики, герцогства Парма и Модена
По вопросу ломбардской экономики все еще представ¬
ляют интерес следующие работы: С. Cattaneo, Notizie
naturali е civili sulla Lombardia, Milano, 1844; S. Jac ini,
La propriety fondiaria e le popolazioni agricole in Lombar¬
dia, Milano, 1854. Этому вопросу посвящена также фунда¬
ментальная работа S. Pugliese, Condizioni economiche е
finanziarie della Lombardia nella prima meta del secolo
XVIII, опубликованная в «Miscellanea di storia italiana»
(Torino, 1924). Относительно проблем второй половины
века см. следующие работы: С. A. Vianello, L’industria,
il commercio e l'agricoltura nello Stato di Milano nella se¬
conda meta del secolo XVIII, Milano, 1932; Settecento
milanese, Milano, 1934; La riforma monetaria in Lombardia
nella seconda meta del 1700, Milano, 1939; La riforma
finanziaria nella Lombardia austriaca del XVIII secolo,
Milano, 1940. Об упразднении регалий и о реформах фео-
дальнего законодательства см. упоминавшуюся работу
С. Magni, Il tramonto del feudo lombardo. Об отчуждении
общинных земель см. F. Catalano, Aspetti della vita eco-
nomico-sociale della Lombardia nel sec. XVIII, «Nuova Riv.
Stor.», 1954. Об австрийской политике реформ в целом см.
F. Valsecchi, L’assolutismo illuminate in Austria e in
Lombardia, vol. I, I dominii ereditarii, Bologna, 1931;
vol. II, La Lombardia, Bologna, 1934. О классовых противоре¬
чиях в данный период см. G. Prato, Dominio austriaco е
contrasti di classe nella Lombardia settecentesca, «Rivista
d'Italia», 1925. По вопросу развития политических идей в
связи с проведением реформ следует обращаться к работам
Е. Rota, L'Austria in Lombardia e la preparazione del mo-
vimento democratic© cisalpino; C. Morandi, Idee e forma-
zioni politiche in Lombardia dal 1784 al 1814, о которых
уже говорилось раньше. О Пьетро Верри лучшими являются
следующие две работы: A. Man fra, Pietro Verri е i prob-
lemi economici del tempo suo, Milano, 1932, и N. Valeri,
Pietro Verri, Milano, 1937. О Беккариа см. C. A. Vianello,
Cesare Beccaria, Milano, 1938. О Карли см. F. De Stefa¬
no, G. R. Carli (1720— 1795), Modena, 1942.
Посвященные проблемам ломбардского янсенизма pa-
боты Э. кРота — «G.Poggi е la formazione di patriota moder-
491

по» (Piacenza, 1903); «II giansenismo in Lombardia e i prod-
romi del Risorgimento italiano» в «Raccolta di studi in
onore di Giacinto Romano» (Pavia, 1907); «Р. Tamburini» в
«Boll, della Societa pavese di Storia patria», 1912,—поло-
жили начало изучению итальянского янсенизма. Рота осве¬
щает главным образом политические аспекты янсенизма и
видит в нем одну из отправных точек итальянского яко¬
бинского движения революционного периода и либерализма
в эпоху Рисорджименто. После него многие другие ученые
изучали проблемы ломбардского и вообще итальянского
янсенизма, опубликовав многочисленные исследования об¬
щего и частного порядка, часть из которых мы отметим
ниже. Напомним к слову, что против тезиса Роты выступил
А. Иемоло (А. С. Лето 10, Il Giansenismo in Italia prima
della rivoluzione, Bari, 1928), который доказывал преиму¬
щественно теологический характер янсенизма, отрицая ввиду
этого его идейное и политическое влияние на Рисорджи-
менто. Относительно всей этой проблемы см. книгу Е. Со-
dignola, Illuministi, giansenisti е giacobini nelTItalia del
Settecento, Firenze, 1947, автор которой, исходя из харак¬
теристики янсенизма как определенного теологически-нрав-
ственного учения, утверждает, что янсенизм способствовал
созданию благоприятных условий для развития либерализма
в эпоху Рисорджименто. Кроме того, автор этой книги
стремится провести различие между собственно янсенизмом
и ן «католическим просветительством», то есть тенденцией
католических элементов абсорбировать в разной степени
(в зависимости от существующей обстановки и времени)
некоторые стороны просветительства. Тезис Кодиньолы
кажется в общем приемлемым лишь постольку, поскольку ,
он касается янсенизма; что же касается проблемы влияния
идей просветительства и Французской революции на като¬
лические круги вообще и на церковные круги в частности,
то тут концепция Кодиньолы нуждается в углублении.
По этому поводу заслуживает внимания также работа
Р. Alatri, Profilo storico del cattolicesimo liberate in Ita-
На. Il Settecento: Giansenismo, filogiansenismo e illuminismo
cattolico, Palermo, 1950. О ломбардском янсенизме см. так¬
же исследования R. Mazzetti, Relazioni tra il giansenis-
mo pavese e il toscano, Torino, 1932, и P. Tamburini,
La mente del giansenismo italiano, Messina, 1948.
По вопросу экономической и финансовой жизни Пье¬
монта в XVIII веке существует несколько поистине ос-
492

новополагающих в своем роде исследований, которые отно־
сятся ко времени, отделенному от нас почти полустолетнем.
Это работы <3. Prato, La vita economica in Piemonte a
mezzo il secolo XVIII, Torino, 1908; L’evoluzione agricola
nel secolo XVIII e le cause economiche dei moti del 1792—
1798 in Piemonte, «Memorie della R. Accademia dell
Scienze di Torino», Torino, 1909; S. Pugliese, Due seco
di vita agricola. Produzione e valore dei terreni, contratt
agrari, salari e prezzi nel Vercellese nei secoli XVIII
e XIX, Torino, 1908; L. Einaudi, La finanza sabauda
all’aprirsi del XVIII secolo e durante la guerra di sue-
cessione spagnuola, Torino, 1908. Речь идет о рабо¬
тах, написанных с позиций либеральной идеологии и
не свободных (это особенно касается трудов Эйнауди и
Прато) от славословия по адресу администрации и правя¬
щих классов Савойской монархии XVIII века, но написан¬
ных на основе обширного документального материала, кро¬
потливо исследованного и органически связанного с текстом
изложения. По общей истории Савойской монархии см.
старые работы D. Carutti, Storia di Vittorio Amedeo II,
Torino, 1856; Storia del regno di Carlo Emanuele III,
2 voll., Torino, 1859, и первый том четырехтомной работы
N. Bianchi, Storia della monarchia piemontese dal 1773 al
1861, Torino, 1877—1885. По вопросу развития культуры
и политических идей отметим прежде всего упоминавшу¬
юся работу Р. Gobetti, Risorgimento senza eroi, в которой
особый интерес представляют очерки о Радикати и Альфь-
ери. О Радикати теперь имеется обширное исследование
F. Venturi, Saggi sull’ Europa illuministica: I, Alberto
Radicati di Passerano, Torino, 1954. По вопросу традицио¬
налистского течения следует иметь в виду уже упоми¬
навшуюся работу С, Cal cat err а «II nostro imminente Ri-
sorgimento», о позициях которого уже говорилось. В ра¬
ботах Руффини «I giansenisti piemontesi е la conversione
della madre di Cavour» (Firenze, 1942) и «Studi sul gianse-
nismo» (Firenze, 1943) рассматривается преимущественно
период после 1789 года; для изучения XVIII века более
подходит упоминавшаяся работа Е. С о d i g п о 1 a, lllumi-
nisti, giansenisti, giacobini.
По истории Сардинии XVIII века отметим работы
A. Pino Branca, La vita economica della Sardegna
sabauda (1720—1773), Messina, 1926; La politica economi¬
ca del govemo sabaudo in Sardegna, 1773—1848, Padova,
33 История современной Италии
493

1928, и статью R. Ciasca, Lotte per la propriety della ter¬
ra nell׳ Italia meridionale e in Sardegna due secoli fa, «Eco-
nomia e Storia», 1954.
По вопросам экономической истории, классовых отно¬
шений, администрации, финансов Венеции и ее владений в
XVIII веке существует много исследований частного харак¬
тера, среди которых серьезных работ мало; мы отметим
работы L. Einaudi, L’economia pubblica di Venezia dal
1735 al 1755, «btudi di economia e finanza», Torino, 1907;
R. Cessi, La crisi agricola negli stati \eneti a meta del secolo
XVIII, «Nuovo Archivio Veneto», 1921, и особенно недавно
вышедшую книгу M. Petrocchi, Iltramonto della Repubbli-
ca di Venezia e I’assolutismo illuminato, Venezia, 1950.
Много справедливых замечаний по адресу этой книги, ко¬
торая, без сомнения, является одним из наиболее значи¬
тельных исследований последних лет о XVIII веке в Ита¬
лии и содержит богатейшие ссылки на источники и биб¬
лиографию, сделал М. Мирри в своем обзоре «Studi recenti
di storia del Settecento italiano» (B«Societa», 1953), который
выдвигает правильные возражения против положительной
оценки венецианской администрации, вытекающей из книги
Петрокки.
О развитии промышленности в Венето в XVIII веке
дает много сведений Дж. Луццато в упоминавшейся книге
«Storia economica dell ,eta modema e contemporanea» (т. 1,
стр. 182—185).
По истории Генуи также существует недавно написан¬
ное исследование G. Giacchero, Storia economica del Set-
tecento genovese, Genova, 1951, снабженное богатыми биб¬
лиографическими и архивными указателями и насыщенное
большим и интересным фактическим материалом. Но напи¬
сана эта книга с весьма неопределенных методологических
позиций, а общая оценка автором характера экономической
жизни республики этого периода вызывает большие возра¬
жения. Относительно этой книги мы также разделяем мне¬
ние Мирри, высказанное им в упомянутом выше обзоре.
По вопросу лигурийского янсенизма имеется важный сбор¬
ник документов (в 3 томах) с обширным предисловием
Э. Кодиньола «Carteggi di giansenisti liguri» (Firenze,
1941 — 1942).
О герцогстве Парма основной интерес представляют ис¬
следования U. Benassi, G. Du Tillot, ип ministro rifor-
matore del secolo XVIII, 3 voll., Parma,1923׳, и H. B6da-
494

ri da, Parme et la France de 1748 a 1789, Paris, 1927; Les
premiers Bourbons de Parme et 1’Espagne de 1731 a 1802,
Paris, 1927; Parme dans la politique framjaise au XVIII
siecle, Paris, 1930.
О герцогстве Модена см. L. Simeon i, L’assorbimento
austriaco del ducato estense e la politica dei duchi Rinaldo
e Francesco III, Modena, 1919. Большой фактический ма¬
териал и документы о реформаторской деятельности Фран¬
ческо III приводит Л. Бульферетти в упоминавшейся выше
книге «L’assolutismo illuminate in Italia».
3.	Итальянские государства в XVIII веке:
Тоскана и Папское государство
По вопросу истории Тосканы XVIII века все еще мож¬
но пользоваться старой сводной работой в 5 томах A. Z ob i,
Storia civile della Toscana dal 1737 al 1848, Firenze, 1850—
1852, но особый интерес представляют исследования
A. Anzilotti, Decentramento amministrativo e riforma
municipale in Toscana sotto Pietro Leopoldo, Firenze, 1910;
L’economia toscana e 1’origine del movimento riformatore
del secolo XVIII в «Arch. Stor. Itai.», 1915; Piccola о
grande propriety nelle riforme di Pietro Leopoldo e negli eco¬
nomisti del secolo XVIII в «Boll. Senese di Storia patria»,
1915; Matteo Biffi-Tolomei e la liberta economica in
Toscana в «La liberty economica», 1915; Le riforme
in Toscana nella seconda meta del secolo XVIII. Il
nuovo ceto dirigente e la sua preparazione intellettuale в «Ап-
nali delle universita toscane», 1924, теперь она также опуб-
линована в упоминавшемся выше сборнике «Movimenti е
contrast!». К этим работам нужно добавить уже известное
нам его исследование «II tramonto dello Stato cittadino».
Работы Анцилотти дают широкую и тщательно документа-
рованную картину реформ Леопольда и деятельности тос¬
канских просветителей, но при этом он придерживается та-
пичной умеренно-либеральной точки зрения. Анцилотти край¬
не оптимистически оценивает последствия этих реформ и
особенно факт появления мелких и средних собственников.
Одновременно с Анцилотти изучением проблем истории То¬
сканы в XVIII веке занимался Н. Родолико, сначала вы¬
ступивший с работой «Le condizioni material! della Toscana
prima delle riforme lorenesi» (в «Atti dell’Accademia dei
Georgofili» 1908), а затем с двумя другими исследования-
33*
495

мй, которые касались вопросов тосканских реформ в обла-
ста религии и проблем янсенизма; это: «Stato е Chiesa in
Toscana durante la Reggenza lorenese» (Firenze, 1910) и «Gli
amici e i tempi di Scipione de’Ricci» (Firenze, 1920). При¬
близительно в это же время вышла также работа Н. В й с h i,
Finanzen und Finanzenpolitik Toskanas im Zeitalter der
Aufklarung, Berlin, 1915. Впоследствии вопросом экономи¬
ческих реформ в Тоскане занимался Л. Даль Пане, выпус¬
тивший работу «La questione del commercio dei grani nel
Settecento in Italia» (I, Toscana, Milano, 1932). Наконец,
недавно были опубликованы другие важные исследования:
R. Mori, Le riforme leopoldine nel pensiero degli econo¬
misti toscani, Firenze, 1951 (очень спорная работа ввиду
стремления автора приписать тосканским экономистам по¬
следовательность, каковой у них в действительности не бы¬
ло); насыщенная богатым фактическим материалом и хоро¬
шо документированная работа I. Imberciadori, Campagna
toscana nel’700. Dalia Reggenza alia Restaurazione, 1737—
1815, Firenze, 1953; M. Mirri, Proprietari e contadini tos-
cani nelle riforme leopoldine в «Movimento operaio», 1955.
Эта тщательно документированная и гибкая в своих суж¬
дениях работа, внесшая серьезные коррективы в положи¬
тельную оценку Анцилотти результатов реформ Леопольда,
была опубликована, когда наша глава по истории XVIII века
уже находилась в печати.
Отметим, кроме того, и другие частные исследования.
Об испольщине в Тоскане до прихода к власти Леопольда
см. L. М. Bologna, Ongine е sviluppo della mezzadria
toscana sino all’editto leopoldino в «Riv. di diritto agrario»,
1924. О Маремме см. A. Mortara, Un tentative di colo-
nizzazione agraria in Maremma al tempo della Reggenza 10-
renese в «Nuova Riv. Stor.», 1938. О Бандини см. A. Fan-
f a n i, Il Discorso sulla Maremma senese di Sallustio Bandini
в «Riv. Intemaz. di scienze sociali». О Бертолини см. G. G i-
orgetti, Stefano Bertolini: l'attivita e la cultura di un fun-
zionario toscano del sec. XVIII (1711 —1782) в «Arch. Stor.
Itai.», 1951. О проекте конституции Петра Леопольда
см. J. Zimmermann, Das Verfassungsprojekt des Gros-
sherzogs Peter Leopolds von Toskana, Heidelberg, 1901, где
опубликован и сам текст проекта; М. Aglietti, La costi
tuzione della Toscana в «Rassegna nazionale», 1908; R Mori
Aspirazioni costituzionali nel pensiero politico toscano de
Settecento в «Arch. Stor. Itai.», 1943. Мори также опубли-
496

ковал проект конституции в приложении к упоминавшейся
выше статье о реформах Леопольда. Однако ряд вопросов,
касающихся судьбы этого проекта, участия Джанни в его
подготовке и его действительное историческое значение еще
недостаточно выяснены. О волнениях 1790 года см. R. Мо¬
г i, Il movimento reazionario in Toscana alle riforme econo-
miche leopoldine nel 1790 в «Arch. Stor. Itai.», 1942.
О Папском государстве нет обобщающих исследований
и даже таких монографий, которые имеются по Ломбардии,
Пьемонту и Тоскане. Недавно вышедшая работа V. Fran-
ch ini, Indirizzi e realta del settecento economico romano,
Milano, 1950, содержит многочисленные данные об эконо¬
мической политике и законодательной деятельности некоторых
пап, в особенности первой половины века, но почти ничего
не говорит о социальной структуре различных частей госу¬
дарства; кроме того, вопросы экономической политики пап
в XVIII веке трактуются автором с весьма спорных мето¬
дологических позиций. Тех, кого заинтересует более аргу¬
ментированная оценка этой работы, мы отсылаем к упоми¬
навшемуся выше обзору Мирри. Однако мы укажем, помимо
некоторых общих работ, несколько исследований частного
характера, из которых прежде всего можно почерпнуть
сведения о состоянии хозяйства, о социальной структуре,
законодательстве, административных учреждениях, финансах
и общем положении отдельных городов и районов Папского
государства. Из числа этих исследований лишь некоторые,
вышедшие совсем недавно, дают серьезный критический
анализ всех этих вопросов. Среди общих работ заслуживают
внимания, помимо уже упоминавшихся последних томов
«Storia dei Papi» Пастора, второй том старой работы
М.Brosch, Geschichte des Kirchenstaates, Gotha, 1880, и
двухтомная работа D. Silvagni, La Corte et la societa
romana nei secoli XVIII e XIX, Roma, 1884—1885. По
вопросу о положении сельского хозяйства сохранил свою
ценность трехтомный труд N. М. Nicolai, Memorie, leggi
ed osservazioni sulla Campagna e sull'Annona di Roma, Roma,
1803, в котором собрано много важного материала и отра¬
жены экономические взгляды прелата-реформатора; четвер¬
тый том работы Николаи опубликован недавно А. Каналетти
Гауденти под заголовком «La politica agraria ed annonaria
dello Stato pontificio da Benedetto XIV a Pio VII (Roma,
1947). См., кроме того, работы C. De Си pis, Le vicende
dell'agricoltura e della pastorizia nell’Agro romano, Roma,
497

1911; G. Tomasetti, La campagna romana antica, medio-
evale e moderna, 3 voll., Roma, 1910—1913; G. Curis, Usi
civici, propriety collettive e latifondi nell'Italia centrale,
Napoli, 1917; и новейшие исследования L. Dal Pane, Il
commercio dei grani nello Stato pontificio nei secoli XVII
e XVIII в «Annali della Facolta di Econ. e Commercio della
R. Univers, di Bari», 1939; G. Mira, Contributi alia
storia dell’economia agricola nella campagna romana: i ren-
dimenti dei terreni nell’agro romano e nel distretto di Roma
nel Settecento, Bari, 1948, и «Commercio e consumo del fru-
mento in Roma nel secolo XVIII, Como, 1948.
Сравнительно немного работ о социальном и экономи¬
ческом положении отдельных провинций Папского госу¬
дарства, о котором более или менее подробные и надежные
данные можно найти в работах, посвященных истории му¬
ниципальных учреждений. Помимо этого, укажем на работы
G. Sanna, Le origini del Risorgimento nell'Umbria, Peru¬
gia, 1907; R. Marcucci, La Fiera di Senigallia, contribute
alia storia economica del bacino Adriatic©, Ascoli Piceno,
1915, и на недавно опубликованную серьезную работу
Е. Piscitelli, Le classi sociali a Bologna nel secolo
XVIII в «Nuovo Riv. Stor.», 1954. О финансах Папского
государства, помимо уже упоминавшейся работы А. Сор-
р i, Discorso sulle finanze dello Stato pontificio, полез¬
но ознакомиться с работой F. S. T и с c i m e i, Il Те-
soro dei pontefici in Castel Sant *Angelo, Roma, 1937,
представляющей собой богато насыщенный фактами краткий
очерк .о золотом запасе Папского государства в период с
XV по XIX век. О тенденциях к проведению реформ см.
статью G. Natali, Voci di riformatori nello Stato pontificio
nel secolo XVIII в «Atti e Memorie della R. Deputazione
di Storia patria per le Marche», 1927, и две статьи Л. Даль
Пане (L. Dal Pane, Lione Pascoli е la vita economica
dello Stato pontificio nella prima meta del Settecento в
«Rass. Stor. del Risorg.», 1926, и «II conte Marco Fantuzzi
e il movimento riformatore nello Stato pontificio» в «Rass.
Stor. del Risorg.», 1938). О реформах Пия VI см. L. Dal
Pane, La riforma doganale di Pio VI, Roma, 1940; E. Pis-
cite Hi, Fabrizio Ruffo e la riforma economica dello Stato
pontificio в «Arch, della Soc. romana di Storia patria», 1951.
О католическом просветительстве и янсенизме в Риме см.
упоминавшуюся работу Е. Codignola, Illuministi, gian-
senisti e giacobini.
498

4.	Итальянские государства в XVIII веке:
Неаполитанское королевство и Сицилия
По вопросу истории Юга с 1734 по I860 год полезно
познакомиться с исследованием общего характера R. Mos-
cati, Il Mezzogiorno d’Italia nel Risorgimento ed altri saggi,
Messina—Firenze, 1953, которое представляет собой пересмот¬
ренный и расширенный очерк этого же автора, опубликован¬
ный до этого в упоминавшемся сборнике «Question! di Storia
del Risorgimento e dell’Unita d’Italia». По вопросу истории
Hear олитанского королевства в XVIII веке (приблизительно
до 1789 года) совершенно обязательны: первый том Р. С 01-
letta, Storia del Reame di Napoli, Napoli, 1953, под редак¬
цией H. Кортезе, снабженный многочисленными примечани¬
ями редактора, которые дополняют и исправляют текст Колет¬
та и содержат многочисленные ссылки на библиографический
и архивный материал; третья глава С г о с е, Storia del Regno
di Napoli,— этот типичный образчик этико-политической
историографии; работа М. S ch ip а, Il regno di Napoli al
tempo di Carlo Borbone, 2 voll., 2 ed., Milano—Roma—Napoli,
1923, первое издание которой вышло в 1904 году, поэтому она
частично устарела, но все же дает довольно ясную картину
социально-политического, экономического и финансового по¬
ложения королевства и вносит серьезные коррективы в оп¬
тимистические суждения работы Кроче, посвященной цели¬
ком, в отличие от работы Скипа, культурному развитию
правящего класса придерживавшегося просветительских
идей; наконец, о годах, непосредственно предшествовавших
революции, см. первые главы упоминавшейся работы A. Si mi-
oni, Le origini del Risorgimento nell’Italia meridionale.
Весьма полезно также ознакомиться со сборником работ
Скипа (S ch ip a, Albori di Risorgimento nel Mezzogiorno
d’Italia, Napoli, 1938).
Следует также иметь в виду две современные описатель¬
ные работы, одна из которых относится к первой половине,
другая —ко второй половине века. Это работа Р. М. Doria,
Il Regno di Napoli descritto nel 1713 da P. M. Doria, нэпе-
чатанная M. Скипа в «Arch. Stor. Napoletano», 1899, и труд
С. М. G а 1 а п t i, Nuova descrizione storica e geografica delle
Sicilie, 4 voll., Napoli, 1787—1790. Наконец, следует иметь
в виду упоминавшуюся работу L. Bi an ch ini, Della storia
delle finanze del Regno di Napoli; небесполезно также
познакомиться с работой G. CaranoDonvito, L’Econo-
mia meridionale prima e dopo il Risorgimento, Firenze, 1928.
499

Отличный обзор новой литературы по вопросам финан¬
сов, экономики и классовых отношений в Неаполитанском
королевстве принадлежит П. Виллани (Р. V i 11 а п i, Есо-
nomia е classi social! nel Regno di Napoli (1734—1860)
negli studi dell’ultimo decennio, «Societa», 1955). Кроме
того, своими работами «Note sul catasto onciario e sul sis-
tema tributario napoletano nella seconda meta del Settecento»
в «Rass. Stor. Salernitana», 1952, «II catasto di Carlo di
Borbone negli studi dell’ultimo ventennio» в «Annali della
Fac. di lett. e filos. dell’Univer. di Napoli», 1952, и «Una
fonte preziosa per la storia economico-sociale del Mezzogiomo:
il catasto onciario» в «Movimento operaio» 1954, Виллани
положил начало изучению фундаментального архивного
источника по истории развития классовых отношений в Неа¬
политанском королевстве в период XVIII века — кадастра
Карла Бурбона. Его статьи носят в основном еще про¬
граммный характер, но они содержат в себе много интерес¬
ных мыслей и ценный фактический материал, как и работы
молодого ученого Р. Виллари (R. Villari, Rapporti econo-
mico-sociali nelle campagne meridionali в «Quademi di cul-
tura e storia sociale», 1953, и «Per la storia rurale del Mezzo-
giorno nel secolo XVIII в «Movimento operaio», 1954). Что
касается новых исследований по вопросу классовых отно¬
шений и сельского хозяйства Юга, то следует отметить
сборник V. Ricchioni, Studi storici di economia dell’ag-
ricoltura meridionale, Firenze, 1952, и книгу G. Masi, Le
origin! della borghesia lucana, Bari, 1953; необходимо учи¬
тывать оценку этих работ Виллани в упоминавшемся выше
обзоре. Большое значение имеют также исследования
R. Ciasca, Storia delle bonifiche del Regno di Napoli,
Bari, 1928; Aspetti della societa e dell'economia del Regno
di Napoli в «Riv. Intemaz. di scienze socali», 1933, и yno-
минавшаяся статья «Lotte per la propriety della terra nell’
Italia meridionale e in Sardegna due secoli fa». В результате
всех этих исследований все более проясняется вопрос о
происхождении всей южной буржуазии или значительной
части ее (которая по своему происхождению была земле¬
владельческой), несмотря на царящую еще в этом вопросе
путаницу и противоречивость точек зрения, которые будут
преодолены только после серьезного изучения имеющегося
богатейшего архивного материала. В исследовании «Le Сот-
merce du Royaume de Naples avec la France et les pays
de l’Adriatique au XVIJI siecle» (Paris, 1951) Романо, меж-
500

ду тем, выдвигает тезис, согласно которому южная буржуа¬
зия была по своему происхождению преимущественно тор¬
говой; наше отношение к этому тезису в основном совпадает
с точкой зрения Виллани, изложенной в его вышеупомя¬
нутом обзоре.
По истории отдельных районов особенно важными явля¬
ются первый том работы A. Lucarelli, La Puglia nel
Risorgimento, vol. I, Bari, 1931, и N. Cortese, La Ca¬
labria Ulteriore alia fine del secolo XVIII, Napoli, 1921.
По вопросу юридического аспекта феодализма на Юге и
споров вокруг этой проблемы нельзя обойти работу R. Tri¬
tone, Feudi е demani. Eversione della feudalita nell’Italia
meridionale, Milano, 1909. Большое значение для изучения
некоторых особенностей феодализма на Юге имеет книга
D. Winspearе, Storia degli abusi feudali, Napoli 1811.
О культурном возрождении в конце XVII века см.
N. Cortese, F. D’Andrea е la rinascita filosofica in Napoli
nella seconda meta del Seicento в «Arch. Stor. Napoletano»,
1920. О Джанноне и об оппозиции в отношении римской
курии см. L. Marini, Pietro Giannone е il Giannonismo
a Napoli nel Settecento, Bari, 1950. О правлении австрийских
вице-королей см. L. Marini, Il Mezzogiorno d’Italia di
fronte a Vienna e a Roma (1707—1734) в «Annuario dell’Is-
tituto storico italiano per 1’eta moderna e contemporanea»,
vol. V, 1951. О Тануччи см. P. Опп is, Bernardo Tanucci
nel moto anticurialista del’700 в «Nuova Riv. Stor.», 1926;
E. Viviani Della Robbia, Bernardo Tanucci e il suo
piu importante carteggio, 2 voll., Firenze, 1942; B. Croce,
Sentenze e giudizi di Bernardo Tanucci, которая помещена
в упоминавшемся уже сборнике «Uomini е cose della vec-
chia Italia», v. II. Об изгнании иезуитов см. Р. Опп is,
L’abolizione della Compagnia di Gesu nel regno di Napoli
в «Rass. Stor. del Risorg.», 1928. По вопросам религии
см. В. Croce, Studi sulla vita religiosa a Napoli nel Sette-
cento в «Uomini e cose della vecchia Italia», v. II. Об
интеллектуальном движении см. G. De Ruggiero, Il
pensiero politico meridionale nei secoli XVIII e XIX, 2a
ed., Bari, 1946, и статью N. Cortese, Stato e ideali
politici nell’Italia meridionale e 1’esperienza di una ri-
voluzione, написанную в качестве предисловия к двух¬
томному изданию «Memorie di ип generale della Repub-
blica e dell’Impero» (Bari, 1927). О Дженовезе и Галанти
см. G. М. Monti, Due grandi riformatori del’700: A. Ge-
501

novese e G. M. Calanti, Firenze, 1926. О Галиани см.
F. Nicol ini, Il pensiero dell’abate Galiani, Bari, 1909.
О Доменико Караччиоло см. В. Croce, Il marchese Carac-
ciolo в «Uomini e cose della vecchia Italia», vol. II.
По вопросам истории Сицилии прежде всего нужно
иметь в виду книгу Е. Ponti eri, Il tramonto del baro¬
naggio Siciliano, Firenze, 1943, и первые главы книги
R. Romeo, Il Risorgimento in Sicilia, Bari, 1950, в ко¬
торой автор подвергает пересмотру точку зрения Понтиери,
положительно оценивающего значение реформ Караччиоло.
Заслуживает внимания также сборник статей Понтиери:
Е. Pon tieri, Il riformismo borbonico nella Sicilia del Set-
tecento e Ottocento, Roma, 1945. По вопросам экономической
жизни и социальных отношений отметим работы A. Peti-
по, La questione del commercio dei grani in Sicilia nel
Settecento, Catania, 1946, и V. Titone, Economia e poli-
tica nella Sicilia nel Settecento, Palermo, 1946.
Об аристократии и буржуазии и их политических пози¬
циях см. S. F. Romano, Sulle origini е il carattere della
classe dirigente del Risorgimento в «Momenti del Risorgi-
mento in Sicilia», Messina—Firenze, 1952. О политических
теориях см. R. De Mattei, Il pensiero politico Siciliano
fra il Sette e 1’Ottocento, Catania, 1927; S. F. Romano,
Riformatori siciliani del Settecento, «Societa» 1947; G. Fai-
zone, Giuristi ed economist! in Sicilia nella seconda meta
del secolo XVIII, Palermo, 1948.
III. Революционный период
(1789—1799)
1.	Влияние Французской революции и формирование
патриотического якобинского движения
Упоминавшаяся выше работа А. Франкетти «Storia d’Ita¬
lia dal 1789 al 1799» до сих пор является единственной
общей работой, целиком посвященной революционной эпохе
в Италии. Книга эта выпущена полвека назад, и новейшие
исследования во многих отношениях оставили ее позади
себя; однако и до сего времени она не потеряла своего
значения как пособие для первоначального знакомства с
темой ввиду обилия приводимых фактов. Упоминавшаяся
работа Роты «Le origini del Risorgimento», написанная на
30 лет позже книги Франкетти, рассматривает этот период
502

в связи со всеми проблемами XVIII века. Она также весь¬
ма ценна благодаря своему богатому фактическому материа¬
лу и подробным библиографическим ссылкам, но тоже очень
устарела, как в силу ее исходных позиций, о чем здесь
уже говорилось, так и потому, что изучение всего этого
периода сильно продвинулось вперед, заставив пересмотреть
точки зрения по общим и частным вопросам.
Хорошее представление о французских источниках, име¬
ющих важное значение для изучения данного периода и
периода, рассматриваемого в следующей главе, дает
Б. Перони; см. В. Peroni, Fonti per la storia d’Italia
dal 1789 al 1815 negli Archivi Nazionali di Parigi, Roma,
1936.
Все еще нет исследований, которые бы достаточно ясно
показывали влияние Французской революции на настроения
народных масс в различных концах Италии в 1789—1796 го¬
дах, то есть до наполеоновского вторжения в страну.
Тезис Прато, выдвинутый им в работе «L’evoluzione agricola
nel secolo XVIII e le cause economiche dei moti del 1792—
1798 in Piemonte», представляющей известную ценность,
страдает (в свете имеющихся в настоящее время данных
относительно французской, пропаганды и деятельности пер¬
вых групп якобинцев) чрезмерным «экономизмом». Другие
труды, как, например, ценное исследование N. R о d о 1 i с о,
Il popolo agli inizi del Risorgimento nell’Italia meridionale,
1798—1801, Firenze, 1925, посвящены главным образом
периоду после 1796 года. Данные же таких работ, как
работа Симиони «Le origini del Risorgimento nell’Italia
meridionale», работы самого Прато и некоторых других, дают
возможность уже сейчас сделать вывод о том, что отноше¬
ние масс к Французской революции не было таким враж¬
дебным в первое время после 1789 года, каким оно обычно
представляется на основании последующих событий; но вы¬
вод этот, конечно, нуждается в подтверждении путем но¬
вейших исследований.
О внешней политике Савойской монархии этого периода
см. упоминавшуюся уже работу N. Bianchi, Storia della
monarchia piemontese dal 1773 al 1861; двухтомный труд
D, Carutti, Storia della corte di Savoia durante la rivo-
luzione e 1'impero, Torino, 1892; F. Lem mi, Diplomatici
sardi del periodo della Rivoluzione (1789—1796) в «Miscel-
lanea di Storia italiana», serie III, vol. XIX, Torino, 1892.
О неаполитанской политике см. Sim ioni, Le origini del
503

Risorgimento nell'Italia meridionale; N. N i с о 1 i n i, La
spedizione punitiva di Latouche-Treville ed altri saggi sulla
politica napoletana alia fine del secolo XVIII, Firenze, 1937;
G. N и z z o, G. Acton e un tentativo di lega italiana в
«Rass. Stor. Napoletana», 1936; «Austria e govemi d'Italia
nel 1794», Roma, 1940, и «La difesa della «liberta» italiana
contro la Rivoluzione francese (1791—1796), Salerno, 1948.
Нуццо, статья которого «Stato e Chiesa nel tramonto del
riformismo napoletano в «Arch. Stor. Napoletano» (1934) так¬
же заслуживает внимания, стремился по-новому истолковать
характер внешней политики Актона, рассматривая в качестве
ее основы попытки последнего сформировать относительно
независимую от Австрии Лигу итальянских государств; меж¬
ду тем попытки эти не имели никаких практических резуль¬
татов. Далее необходимо отметить наиболее важные труды
о Марии Каролине, в которых затрагиваются также собы¬
тия, освещаемые в четвертой главе данного тома; это рабо¬
ты F. von Helfert, Konigin Maria Karolina von Neapel
und Sizilien im Katnpfe gegen die franzosische Weltherr-
schaft, Wien, 1878; Zeugenverhor iiber Maria Carolina, Wien,
1879; Maria Karolina, Anklagen und Vertheidigung, Wien,
1884, в которых автор, привлекая многочисленные доку¬
менты, пытается дать апологетический образ неаполитанской
королевы; R. Palumbo, Carteggio di Maria Carolina con
Lady Emma Hamilton, Napoli, 1877; M. H. Weill e C. di
Somma Circello, Correspondence inedite de Marie Caro¬
line avec le marquis de Gallo, Paris, 1911; E. C. Corti,
Ich, eine Tochter Maria Theresias, Miinchen, 1950.
О политике римских пап и связях между Францией и
Папским государством см. двухтомный труд J. Gen dr у,
Pie VI, sa vie et son pontifical, Paris, 1906; G. Bourg in,
La France a Rome de 1788 a 1797, Paris 1909.
В этом разделе мы используем термин «якобинское дви¬
жение» в широком смысле, следуя традиции итальянской
историографии, применявшей его для обозначения групп,
которые тайно создавали свои организации в различных
государствах и вели заговорщическую деятельность, наме¬
реваясь учредить в Италии республику по французскому
образцу. Авторы некоторых новых работ, о которых пойдет
речь ниже, пытаются сузить значение этого термина, обо¬
значая им лишь последовательно демократическое и реши¬
тельно революционное республиканское движение, то есть
такое движение, которое более всего было сродни подлин¬
504

ному французскому якобинству, хотя само собой разумеется,
отличалось от него в силу особого положения Италии. Тре¬
бование точного определения вполне закономерно, так как
оно диктуется необходимостью положить конец традицион¬
ному представлению об итальянском якобинском движении
как о движении недифференцированном и лишенном какого
бы то ни было своеобразия по сравнению с французским
якобинским движением; но если речь идет о вполне опре¬
деленном политическом движении, то этот термин применим
главным образом к периоду трехлетия 1796—1799 годов
в связи с той политической борьбой, которая развернулась
тогда в «братских» Франции республиках. Что же касается
периода до 1796 года, то этот термин можно полностью
применять лишь к некоторым людям, испытавшим на себе
прямое влияние идей французских якобинцев, как, напри¬
мер, Буонарроти и эгалитаристы утопического толка Л'Ауро-
ра и Винченцио Руссо. Но, с другой стороны, не следует
забывать, что зарождение республиканских групп было
результатом радикализации взглядов, а также стремления
к решительному разрыву с прошлым, охватившего многих
людей, которые сформировались под влиянием идей просве¬
тительства, организовывали тайные общества и вели заго¬
ворщическую деятельность во имя республики. Поэтому
вообще их можно назвать «якобинцами», не преувеличивая,
однако, влияния, оказанного на них французской Конститу¬
цией 1793 года, и учитывая деятельность Буонарроти в
1794—1795 годах в Онелье по политическому воспитанию
стекавшихся туда итальянских изгнанников. Что же каса¬
ется трехлетия 1796—1799 годов, то внутри республикан¬
ского движения необходимо проводить различие между
демократами, связанными с уцелевшими французскими яко¬
бинцами, и умеренными и отказаться от общего наимено¬
вания этого движения якобинским, применяемого, согласно
реакционной традиции, и к итальянским республикам тех
лет. Содержание дискуссии о значении термина «якобинец»,
которая затронула главным образом лишь период 1796—1799
годов и, кроме того, исходила из весьма неопределенных
критериев, освещена в четком и интересном обзоре R. De
Felice, Studi recenti di storia del triennio rivoluzionario
in Italia (1796—1799) в «Societa», 1955. Будем надеяться,
что предстоящий в скором времени выход из печати сбор¬
ника итальянских писателей-якобинцев под редакцией Д. Кан-
тимори и Р. Де Феличи прольет свет на проблему термино-
505

логии в отношении итальянского якобинского движения.
Д. Кантимори принадлежит серьезная заслуга в деле пере¬
смотра традиционных взглядов на якобинцев, который он
предпринял в книге «Utopisti е riformatori italiani» (Firen¬
ze, 1943), где он останавливается на мировоззрении Руссо,
Л’Ауроры, «Ничио Эритрео», Буонарроти.
Длительное господство в итальянской историографии
просавойской концепции привело к тому, что на протяжении
многих лет пьемонтские заговоры 1794 года и в целом вся
деятельность пьемонтских якобинцев оценивались отрица¬
тельно; к этой тенденции примыкает и «экономистская»
трактовка проблемы пьемонтских восстаний 1792—1798 годов
Прато в его упоминавшемся выше исследовании. Критиче¬
скую переоценку взглядов на пьемонтских якобинцев пред¬
принял недавно А. Галанте Гарроне в статье «Primo giaco-
binismo piemontese», опубликованной в журнале «Понте» за
1949 год. О других новых важных исследованиях о пье¬
монтском якобинском движении, вышедших после 1949 го¬
да, будет сказано ниже.
О неаполитанских якобинцах существует обширная ли¬
тература. Фундаментальным исследованием по этому вопро¬
су является много раз упоминавшаяся нами работа Симиони
«Origini del Risorgimento пе1Г Italia meridionale». Помимо
этой работы, весьма важными исследованиями являются ра¬
боты N. Nicol ini, Luigi de’Medici e il giacobinismo na-
poletano, Firenze, 1935; Le origini del giacobinismo napole-
tano в «Riv. Stor. Itai.», 1939; очерки В. Croce, I
giacobini napoletani prima del 1799 в книге «La Rivoluzi-
one napoletana del 1799» и «La vita di un rivoluzionario:
Carlo Lauberg» в книге В. Croce, Vite di avventure di
fede e di passione, Bari, 1936.
О якобинском движении в Сицилии см. V. La Manti а,
F. Р. Di Blasi в «Arch. Stor. Itai.», 1886; F. Guardione,
Di un teniativo politico nel 1795 in Palermo e di F. P. Di
Blasi в «Riv. Stor. del Risorg. Itai.», 1896; F. Scandone,
Il giacobinismo in Sicilia в «Arch. Stor. Siciliano», 1921—
1922; C. Lo Forte, Sul giacobinismo in Sicilia в «Arch.
Stor. per la Sicilia», 1942.
О заговорах в Риме см. С. Trass el li, Processi politici
romani dal 1792 al 1798 в «Rass. Stor. del Risorg.», 1938.
Документы, касающиеся заговора в Болонье, и в частности
попытки переворота, предпринятой Дцамбони, опубликова¬
ны и снабжены критическими комментариями В. Фиорини:
506

V. Fi or ini, Catalogo illustrative dei libri, documenti cd
oggetti diversi esposti dalle provincie dell’Emilia e delle Ro-
magne nel Tempio del Risorgimento, voll. II, Bologna, 1897.
У В. Фиорини, кроме того, см. «Le origini del tricolore
italiano» в «Nuova Antologia», 1897.
О политической борьбе в Ломбардии см. вышеуказанную
книгу С. Morandi, Idee е formazioni politiche in Lorn-
bardia. Некоторые сведения о политической борьбе в Be-
нето дает последняя глава известной уже нам работы
М. Petr ос chi, Il tramonto della Repubblica di Venezia,
где имеется и несколько библиографических ссылок. О по¬
ложении в Генуе см. Р. Nur га, Genova durante la rivo-
luzione francese. La cospirazione antioligarchica в «Giom.
Stor. e lett. della Liguria», 1927, и La coalizione europea
contro la Repubblica di Genova (1793—1796) в «Atti della
Soc. ligure di Storia patria», 1933.
О событиях в Сардинии см. F. Sul is, Dei moti libe-
rali dell’isola di Sardegna dal 1793 al 1821, Torino, 1857;
A. Boi, Giammaria Angioj alia luce dei nuovi documenti,
Sassari, 1923; S. Pola, I moti delle campagne di Sardegna
dal 1793 al 1802, Sassari, 1923.
Чтобы ознакомиться с настроением итальянского обще¬
ства в период 1793—1796 годов и с развитием националь¬
ного самосознания см. В. Peroni, Gli italiani alia vigilia
della dominazione francese (1793—1796) в «Nuova Riv. Stor.»,
1951, и статью R. Soriga, L’idea nazionale italiana e il
ceto dei patrioti в «L’idea nazionale italiana dal secolo XVIII
all’unificazione». О Л’Ауроре, помимо статьи Кантимори в
приводившейся выше книге «Utopisti е riformatori», см. также
Р. Nurra, Е. М. L’Aurora е la politica francese verso 1’Ita-
lia (1792—1798) в «Nuova Riv. Stor.», 1947.
Литература о Буонарроти в последнее время пережива¬
ла настоящий расцвет. После опубликования Сорига в
1927 году в указанном выше сборнике «L’idea nationale ita-
liana dal secolo XVIII all’unificazione» некоторых докумен¬
тов о патриотической деятельности в Италии тосканского
революционера появились две ценные статьи П. Онниса:
Р. Опп is, F. Buonarroti е i patrioti italiani dal 1794 al
1796 в «Riv. Stor. Itai.» 1937; F. Buonarroti commissario
rivoluzionario ad Oneglia nel 1794—1795 в «Nuova Riv.
Stor.», 1939, и не менее ценная статья J. Godechot, Le
babouvisme et 1’unite italienne в «Revue des dtudes italien-
nes», 1938. Далее, вышли: работа о политических взглядах
507

Буонарроти, автором которой был Кантимори (см. сборник
«Utopisti е riformatori»); итальянский перевод фундаменталь¬
ного труда самого Буонарроти «Заговор во имя равенства»
(Buanarroti, Congiura per 1’eguaglianza о di Babeuf, To¬
rino, 1946), под редакцией Манакорда; книга A. Galante
Gar г one, Buonarroti e Babeuf, Torino, 1948; обширнейший
двухтомный труд A. Saitta, Filippo Buonarroti. Contributo
alia storia della sua vita e del suo pensiero, Roma, 1950,
снабженный большим приложением из основных текстов и
различных документов. Назовем здесь и другую серьезную
работу: A. Galante Garrone, Filippo Buonarroti e i ri-
voluzionari dell’Ottocento (1828—1837), Torino, 1951; эта
работа, правда, не затрагивает рассматриваемого в этой
главе периода, но она крайне необходима, для того чтобы
составить себе полное представление о значении теорети¬
ческой и практической деятельности великого революционе¬
ра и патриота.
Все эти исследования о Буонарроти проливают яркий
свет на ту связь, которая существовала между итальянским
патриотическим движением, положившим начало Рисорджи-
меню, и наиболее передовым крылом французского револю¬
ционного движения. Когда данный том нашей работы уже
находился в печати, вышла превосходная работа G. Vac¬
carino, I patriot! «anarchistes» e 1’idea dell’unita italiana
(1796—1799), в которой воспроизводятся важнейшие доку¬
менты, освещающие, однако, события в Цизальпинской
республике и Пьемонте лишь в период 1798—1799 годов.
Эта книга внесла значительный вклад в решение проблемы
происхождения итальянского национального движения Ри-
сорджименто, ибо она дает обширный материал о связи
итальянского политического и унитаристского демократиче¬
ского движения с оппозицией французских левых сил. Од¬
нако нам кажется неудачным употребление Ваккарино тер¬
мина «анархисты», заимствованного у либеральной и реакци¬
онной французской публицистики эпохи Директории, неудач¬
ным потому, что он может привести к еще большей
путанице, чем термин «якобинец».
2.	Италия от первых побед Наполеона до Кампофор-
майского мира
О многочисленных новых исследованиях, посвященных
рассматриваемому в этом и двух последующих разделах
508

периоду истории Италии, см. вышеуказанный обзор
Де Феличе.
Для изучения муниципального устройства, характера
временного управления завоеванными территориями и раз¬
вития национального итальянского самосознания в первый
период французской оккупации до сих пор сохраняет инте¬
рес работа S. Pivano, Albori costituzionali d’Italia (1796),
Torino, 1913, в которую, однако, новейшие исследования
внесли ряд дополнений.
По истории отношений между временной администраци¬
ей на итальянских территориях, республиканскими прави¬
тельствами и патриотами Италии, с одной стороны, и граж¬
данскими и военными властями Франции, с другой сторо¬
ны, существует двухтомная фундаментальная работа
J. God echot, Les commissaires aux armees sous le Direc-
toire, Paris, 1937.
О попытке пьемонтских якобинцев в апреле 1796 года
учредить республику и о муниципалитете города Альбы,
помимо упоминавшейся работы Пивано, см. A. Saitta,
Filippo Buonarroti е la municipalita provvisoria di Alba в
«Belfagor», 1948; Struttura sociale e realta politica nel pro-
getto costituzionale del giacobini piemontesi (1796) в «Socie-
ta», 1949, и первую главу первого тома книги Ф. Буонар¬
роти. Что касается Ранца, то все еще полезно познако¬
миться с работой G. Roberti, Il cittadino Ranza, Torino,
1890.
По вопросу развития политической борьбы в Милане в
период с 1796 по 1799 год до сих пор не потеряла значе¬
ния неоднократно упоминавшаяся работа Моранди «Idee е
formazioni politiche»; но в свете новейших исследований те¬
зис автора о том, что якобинское движение в Италии ве¬
дет свое происхождение от просветительства эпохи реформ,
неприемлем. Широкую картину состояния демократической
печати в данный период дает С. Канцио (S. С an z io, La
prima repubblica cisalpina e il sentimento nazionale italiano,
Modena, 1944). О «Народном обществе» см В. Peroni,
La «Societa Popolare» di Milano (1796—1799) в «Riv. Stor.
Itai.», 1954. О развитии унитаристского сознания и отноше¬
ниях с французской Директорией см. В. Peroni, La pas-
sione dell’indipendenza nella Lombardia occupata dai Fran-
cesi в «Nuova Riv. Stor.», 1931; J. Godechot, I francesi
e 1’unita italiana sotto il Direttorio в «Riv. Stor. Itai.»,
1952, и La politique italienne du Directoire в «Occidente»
34 История современной Италии	509

1954. Важнейшим источником для всего периода истории
1796—1799 годов, характеризующим точку зрения совре¬
менников — миланских представителей лагеря умеренных,
являются: четвертый том «Lettere е scritti inediti di Р. е
A. Verri» (Milano, 1881), под редакцией К• Казати, где
опубликовано произведение Р. Ver ri, Storia dell'invasione
dei Francesi repubblicani nel Milanese; F. Melzi, Memorie
e documenti, а сига di G. Melzi, vol. I, Milano, 1865;
трехтомное издание G. Grep pi, La rivoluzione francese nel
carteggio di un osservatore italiano, Milano, 1900—1904.
О конкурсе, объявленном в 1796 году в Ломбардии,
см. прежде всего упомянутую книгу Pivano, Albori costi-
tuzionali, который дает краткое изложение всех обнару¬
женных им и известных ранее трактатов. Впоследствии о
некоторых других трактатах сообщал Сорига в своей книге
«L'idea nazionale italiana». Публикацию представленных на
этот знаменитый конкурс текстов готовит в настоящее вре¬
мя А. Саитта. Среди изданий труда М. Джойи отметим
издание, вышедшее под редакцией Моранди: М. Gioia,
Quale dei governi liberi meglio convenga alia felicita d'lta-
lia, Bologna, 1947.
Для изучения Циспаданской республики следует прежде
всего иметь в виду издание «Gli Atti del Congresso Cispa-
dano nella citta di Reggio (27 dicembre 1796—9 giugno
1797)», а сига di V. Fiorini, Roma, 1897; C. Zaghi, Gli
Atti del Terzo Congresso Cispadano di Modena (21 gennaio —
1 marzo 1797), Modena, 1935; G. De Vergottini, La
Costituzione della Repubblica Cispadana, Firenze, 1946. Этот
превосходный очерк политико-конституционной истории
Циспаданской республики дополнен текстом конституции
республики и кратким изложением содержания конституций
других итальянских государств этой эпохи. Важное значе¬
ние имеет и статья С. Zaghi, Bonaparte е la Repubblica
Cispadana в «Riv. Stor. Itai.», 1937. He потеряли своего
значения также насыщенная большим фактическим материа¬
лом старая работа U. Bassi, Reggio nell’Emilia alia fine
del secolo XVIII, Reggio, 1895; старый апологетический труд
A. Zan01 ini, Antonio Aldini e i suoi tempi, Firenze,
1864, представляющий, однако, ценность благодаря своему
богатому фактическому и документальному материалу;
G. Compagnoni, Memorie autobiografiche, а сига di
A. Ottolini, Milano, 1927.
По истории Венеции в период с начала французской ок¬
510

купации и до Кампоформийского мира основным источником
является трехтомное издание «Verbali delle sedute della Mu-
nicipalita provvisoria di Venezia (1797)», a сига di A. Al¬
berti e R. Cessi, Bologna, 1928—1940. Много библиографи¬
ческих ссылок на исследования по частным вопросам мож¬
но найти в последней главе упоминавшейся выше книги
М. Pet г осс hi, Il tramonto della Repubblica di Venezia.
Среди новых трудов мы, кроме того, отметим книги R. Fa-
san a ri, Gli albori del Risorgimento a Verona, Verona,
1948, и Le deputazioni veronesi a Napoleone Bonaparte nel
1797, Verona, 1953, а также работу A. Frugoni, Breve
storia della Repubblica bresciana, Brescia, 1947.
3.	Итальянские республики и развитие патриотического
движения от Кампоформийского мира до апреля 1799 года.
Фундаментальным источником по истории Цизальпин¬
ской республики является одиннадцатитомное издание ак¬
тов так называемой «Ассамблеи Цизальпинской республики»
под редакцией Монтальчини, А. Альберти, Р. Чесси и
Л. Маркуччи («Assemblee della Repubblica Cisalpina», а сига
di C. Montalcini, A. Alberti, R. Cessi e L. Marcucci, Bologna,
1917—1948); первый том этого издания имеет обширней¬
шее предисловие. Помимо упоминавшихся ранее работ Мо¬
ранди, Канцио, Годешо, Перони, Ваккарино (последний ра¬
ботает над публикацией многочисленных и весьма важных
документов по вопросу развития унитаристского движения,
миссии Лагоза в Париже и государственного переворота
Труве), необходимо отметить A. Pingaud, Bonaparte presi¬
dent de la Republique italienne, 2 voll., Paris, 1914, koto-
рая освещает главным образом период 1802—1805 годов,
но затрагивает также и историю первой Цизальпинской рес¬
публики, и работу М. Roberti. Milano capitale napoleo-
nica. La formazione di uno Stato moderno, 1796—1814,
2 voll., Milano, 1946—1947. Важнейшие факты и докумен¬
ты содержатся также в статьях С. Zaghi, Le aspirazioni
territoriali della Cisalpina in alcuni dispacci diplomatic! di
Pierre David a Talleyrand в «Rass. Stor. del Risorg.», 1937,
и II Direttorio francese e 1'Italia. Il primo colpo di Stato
nella Cisalpina в «Riv. Stor. Itai.», 1950. О проблеме от¬
ношений с церковью см. A. De Stefano, Rivoluzione е
religione nelle prime esperienze costituzionali italiane (1796—
1797), Milano, 1954.
34*
511

История Лигурийской республики изучена сравнительно
мало. Сведения о ней можно найти в таких общих рабо¬
тах, как Р. Nur г a, Genova nel Risorgimento, Milano, 1948,
или же в публикациях документов местного характера, та¬
ких, например, как публикация G. Bigoni, La caduta
della Repubblica di Genova nel 1797 в «Giomale Ligustico»,
1897; G. Serra, Memorie per la storia di Genova dagli
ultimi anni del secolo XVIII alia fine dell’anno 1814 в «At-
ti della Soc. ligure di Storia patria», 1930. Новая работа
Cassiano De Langasco O. F. M., Un esperimento di
politica giansenista? La repubblica ligure, 1797—1800 в «Nu-
ove ricerche storiche sul giansenismo», Roma, 1954, слишком
широко трактует содержание понятия «янсенизм». О янсени¬
стских влияниях в Лигурийской республике см. упоминав¬
шиеся работы Codignola, Carteggi di giansenisti liguri
и Illuministi, giansenisti e giacobini.
О Римской республике до сих пор весьма ценным яв¬
ляется труд A. Dufour со, Le regime jacobin еп Ita-
lie. Etude sur la republique romaine 1798—1799, Paris,
1900; но особенно заслуживает внимания работа V. Е. Gi-
untella, La giacobina repubblica romana (1798—1799) в
«Arch, della Soc. romana di Storia patria», 1950. Этот же
самый Джунтелла является редактором сборника актов так
называемой «Ассамблеи Римской республики (1789—1799)»,
первый том которого вышел в 1954 году («Assemblee della
Repubblica Romana (1789—1799)», Bologna, 1954), и автором
статьи «La politica italiana del Direttorio nel 1799 e la mis-
sione a Roma dell'ambasciatoro Bertolio» в «Rass. Stor. del
Risorgimento», 1952. О деятельности Винченцио Руссо в
Риме см. D. Cantimori, Vincenzio Russo, il «Circolo
costituzionale» di Roma nel 1798 e la questione della toile-
ranza religiosa в «Annali della R. Scuola Normale Superiore
di Pisa», 1942.
О политических воззрениях римских якобинцев готовит
работу Р. Де Феличе. Об унитаристских идеях см. D. Spa-
doni, Aspirazioni nazionali unitarie nello State romano
1796—1799 в «Nuova Riv. Stor.», 1938.
По вопросу Неаполитанской республики все еще необ¬
ходимо использовать работу V. Сиосо, Saggio storico
sulla Rivoluzione napoletana del 1799. Что же касается
изданий этой работы, то, помимо издания под редакцией
Ф. Николини (Бари, 1913), где труд Куоко напечатан
вместе с работой F. Lomonaco, Rapporto al cittadino Carnot,
512

мы отметим издание под редакцией Н. Кортезе (Флоренция,
1926), подробно прокомментированное и снабженное обшир¬
ной и тщательно составленной библиографией, которая пред¬
ставляет большую ценность для изучения истории респуб¬
лики и реакции 1799 года на Юге Италии. Эта библиогра¬
фия, однако, была дополнена многочисленными ссылками
на новейшие работы в примечаниях того же Кортезе ко
второму тому уже указывавшейся «Storia del Reame di Na-
poli» П. Колетта. Среди многочисленных работ, посвященных
истории Неаполитанской республики и реакции 1799 года
на Юге, необходимо в первую очередь иметь в виду неод¬
нократно упоминавшийся сборник статей В. Croce, La
Rivoluzione napoletana del 1799, и N. Rodolico.il popolo
agli inizi del Risorgimento nell'Italia meridionale, 1798—
1801, о которой также говорилось выше.
Об антифранцузском заговоре в Пьемонте и развитии
унитаристского движения в 1798—1799 годах см., помимо
ряда перечисленных выше работ, среди которых на первом
месте стоят работы Godechot, Les commissaires aux ar-
mees, и Vaccarino, I patrioti «anarchistes» e 1'idea dell'-
unita italiana, статьи того же Vaccarino, Crisi giacobina
e cospirazione antifrancese nell'anno VII in Piemonte в «Ос-
cidente», 1952, и Contributo agli studi sul giacobinismo «anar-
chico» e le origini dell unita italiana в «Rass. Stor. del Risorg.»,
1954. О Жюльене, произведение которого «Quelques con-
seils aux patriotes cisalpins» Ваккарино опубликовал в своей
вышеупомянутой работе, см. также небольшую статью Со-
рига в его сборнике «L’idea nazionale italiana».
4.	Реакция 1799 года. Отражение, которое получил опыт
революционного трехлетия в итальянской политической
мысли
О самом восстании 1799 года существует общая работа
G. Lumbroso, I moti popolari contro i francesi alia fine
del secolo XVIII, пригодная для первоначального знаком¬
ства с темой, хотя, как уже здесь говорилось, ее исходные
позиции ни в коей мере не могут быть приемлемыми.
По вопросу о реакции на Юге см. литературу о Неа¬
политанской республике, перечисленную в предыдущем
разделе, и особенно книгу Родолико.
По вопросу о восстании в Средней Италии, не утратила
значения работа A. Crivellucci, Una Сотипе nelle Mar¬
che nel 1798—1799 e il brigante Sciabolone, Pisa, 1893.
513

О попытке Лагоза см. D. Spadoni, Il generale Lahoz
е il suo tentativo indipendentista, Macerata, 1934.
Относительно петиции на имя Директории мы отсылаем
читателя к изданиям, о которых говорилось в тексте на¬
шей книги.
По. вопросу о концепции «пассивной революции» см. за¬
мечания Грамши: «II Risorgimento», р. 106—107, 135—137;
«П materialism© storico е la filosofia di В. Croce», Torino,
1948, р. 184—185, 219; «Passato е presente», Torino, 1951,
p. 53.	,
IV. Наполеоновская эпоха
1.	Завоевание Италии и наполеоновская государственная
организация Италии. Итальянская республика и Италь¬
янское королевство
Двумя большими сводными работами по истории Ита¬
лии наполеоновской эпохи являются уже известные нам
книги V. Fiorini е F. Lemmi, Periodo napoleonico dal
1799 al 1814, Milano, 1918; F. Lemmi, L'eta napoleonica,
Milano, 1938. Эти объемистые трактаты по политической
истории, очень подробные, особенно первый, выдержанные
в строго научном и умеренном духе, до сих пор пред¬
ставляют большую ценность как справочные пособия еще
и потому, что в последние годы наполеоновская эпоха в
общем меньше привлекала внимание ученых, чем револю¬
ционная эпоха. Из статей обобщающего характера см.
G. Bourgin et J. Godechot, L'Italie et Napoleon в
«Cahiers de la Revolution franchise», Paris, 1936.
По вопросу Итальянской республики и Итальянского
королевства главными являются работы A. Pingaud, Во-
naparte President de la Republique italienne, о которой мы
уже упоминали, и его же Les hommes d’Etat de la Repub-
lique italienne, Paris, 1914; Le premier Royaume d'Italie:
les institutions, les hommes, les gouvernement в «Revue hi-
storique», 1920—1921, и другие статьи об Итальянском ко¬
ролевстве, опубликованные в различных журналах («Revue
d'histoire diplomatique», 1926—1930, 1932—1933; «Revue
des etudes napoleonniennes», 1923, 1925), по поводу кото¬
рых см. обзор Б. Перони в «Nuova Antolpgia» за 1932 год.
Работы Пенго, ясные и хорошо документированные, черес¬
чур преувеличивают значение французского влияния на
514

Италию и не учитывают результатов развития Италии в
период XVIII века. Нельзя обойтись, особенно по вопросам
администрации, законодательства и финансов, и без работы
М. Robert!, Milano capitale napoleonica. La formazione
di uno Stato modemo, 1796—1814. Из источников по дан¬
ной теме необходимо познакомиться с пятитомным издани¬
ем актов лионской Консульты под редакцией У. Да Комо —
«I comizi nazionali di Lione per la costituzione della Repub-
blica Italiana» (Bologna, 1934—1940). Это издание имеет
обширное предисловие, указатель имен депутатов, библио¬
графию по данному вопросу и другие важные документы.
До сих пор не потеряли своей ценности уже упоминавшие¬
ся два тома «Memorie е document!» Мельци, представля¬
ющие собой неполный и неупорядоченный сборник, и две
книги современников: работа, опубликованная под псевдо¬
нимом Ф. Кораччини (F. Со г асе ini, Saggio storico sull'am-
ministrazione del Regno d'Italia durante il dominio francese,
Lugano, 1823) и принадлежащая, как показал А. Сольми в
книге «L'idea dell’unita italiana nell’eta napoleonica» (Modena,
1934), не французу К. Ж- Ла Фоли (С. G. La Folie), а венециан¬
цу Джузеппе Валериани, и книга G. Р е с с h i о, Saggio storico
sull'amministrazione finanziera dell’ex regno d’Italia dal 1802 al
1814, Londra, 1826. Абсолютно положительная оценка
Пеккьо характера экономического развития Итальянского
королевства частично пересмотрена в работе русского исто¬
рика Е. В. Тарле «Экономическая жизнь королевства Ита¬
лии в царствование Наполеона I» (в итальянском переводе
работа издана в 1950 году в Турине, русское и француз¬
ское издания относятся к 1928 году 1). которая посвящена
главным образом проблеме влияния континентальной бло¬
кады на экономику Северной Италии и написана по мате¬
риалам архивов Парижа и Милана. Экономическая жизнь
Итальянского королевства и вообще наполеоновской Италии
требует дальнейшего изучения, особенно это касается во¬
просов перераспределения богатств между классами и разви¬
тия отдельных социальных классов. Укажем, кроме того,
на работы Р. Pedrotti, La prima repubblica italiana in un
carteggio diplomatico inedito, Roma, 1937, где опубликова¬
на переписка между Моллом — австрийским поверенным
в делах в Милане — и министром Кобенцлем, и «La vicen-
1 Так в оригинале. В действительности работа Е. В. Тарле на
русском языке вышла первым изданием в 1916 году.—Прим. ред.
515

de della Prima Repubblica Italiana nei giudizi di un diploma-
tico austriaco» (Modena, 1952). О восстании в Болонье в
1802 году см. статью R. Soriga, I moti antifrancesi di
Bologna del 1802 в. книге «Le societa segrete, 1'emigrazione
politica e i primi moti per 1’indipendenza» (Modena, 1942).
2.	Неаполитанское королевство в правление Жозефа Бо¬
напарта и Иоахима Мюрата. Территооии, непосредст¬
венно присоединенные к Французской империи
По вопросу о первой реставрации Бурбонов и о напо¬
леоновском десятилетии в Южной Италии следует также
использовать указанное выше издание труда Колетта под
редакцией Кортезе. О первой реставрации Бурбонов см.,
кроме того, работу L. Blanch, Il regno di Napoli dal 1801
al 1806, изданную M. Скипа в 1923 году в «Arch. Stor.
Napoletano», и Р. Pieri, II regno di Napoli dal luglio 1799
al marzo 1806 в «Arch. Stor. Napoletano», 1926. О правле¬
нии Жозефа Бонапарта в качестве основного пособия до
сих пор является книга J. Rambaud, Naples sous Joseph
Bonaparte, 1806—1808, Paris, 1911. Периоду царствования
Мюрата посвящена работа A. Valente, Gioacchino Murat
е 1’Italia meridionale, Torino, 1941. В этой работе
довольно подробно и обстоятельно излагаются диплома¬
тические события и ход борьбы Мюрата с Бурбонами; что
же касается характера администрации, финансового положе¬
ния, экономической жизни и классовых отношений, то все
эти вопросы освещены в книге весьма неудовлетворительно.
О ликвидации феодализма (юридические аспекты проблемы)
см. указывавшуюся уже работу R. Trifone, Feudi е de¬
mani. О проблеме домениальных земель см. прежде всего
упоминавшуюся работу G. Fortunato, La questione de¬
maniale ne II Mezzogiomo e 10 Stato italiano, vol. I. О co-
циально-экономическом положении в Неаполитанском
королевстве в период правления Мюрата много ясности
должно внести полное издание результатов обследования,
произведенного по распоряжению правительства Мюрата в
1811 году; подготовка издания будет закончена в ближай¬
шем будущем. О большом значении этой публикации гово¬
рит в своем обзоре Виллани. Частично материалы этого об¬
следования опубликовал В. Риккьони (V. Ricchioni, La
statistica del reame di Napoli nel 1811. Le relazioni sulla
Puglia, a сига della. Deputaz. di Storia patria per le Puglie,
Trani, 1942).
516

Другие материалы были недавно опубликованы Л. Кас-
сезе (L. Cassese, Statistica del Regno di Napoli del 1811.
Statistiche sulla provineia di Salerno, Salerno, 1955). Об эко-
комических обществах см. D. Demarco, Qualche aspetto
dell'opera delle «Societa economiche» meridional!, в «Rass.
Stor. Salemitana», 1952.
Обобщающей работы по истории Пьемонта в период на¬
полеоновского владычества не существует. Сведения по это¬
му вопросу можно найти в названных выше общих рабо¬
тах и в частных работах фактологического характера. Об¬
щей обстановке непосредственно после битвы при Маренго
посвящены недавно вышедшие работы Vaccarino, La clas-
se politica piemontese dopo Marengo nelle note segrete di
Augusto Hus в «Boll. Bibliografico Subalpino», 1953, и An-
nessionismo e autonomia nel Piemonte giacobino dopo Ma¬
rengo в «Studi in memoria di Gioele Solari», Torino, 1954.
С культурной жизнью эпохи можно познакомиться по пер¬
вой главе книги Е. Passerin D'Entreves, La giovinez-
za di Cesare Balbo, Firenze, 1940.
О Генуе см. J. Borel, Genes sous Napoleon (1805—
1814), Paris, 1929.
О королевстве Этрурия см. G. Drei, Il regno d'Etruria
(1801—1807), Modena, 1935. Работы, которая охватывала
бы весь период наполеоновского господства в Тоскане, не
существует.
О Риме см. J. Madelin, La Rome de Napoleon, Paris,
1906; F. Lem mi, Roma nell'impero napoleonico в «Arch.
Stor. Itai.», 1915; J. Moulard, Le Comte Camille de Tour-
non. La Prefecture de Rome, Paris, 1914; Lettres inedites
de Toumon, Prefet de Rome (1809—1814), Paris, 1914; Ca¬
mille de Toumon (1778—1814), Paris, 1929—1932. Об от¬
ношениях между Наполеоном и Пием VII см. I. R ini eri
S. J., La diplomazia pontificia nel secolo XIX, 2 voll., Ro¬
ma, 1902; Napoleone e Pio VII, 2 voll., Torino, 1906; Pio
VII e Napoleone nel 1814, Genova, 1914; A. Latreille,
Napoleon et le S. Siege (1801—1808), Paris, 1935.
3.	Сардиния и Сицилия под контролем англичан
По вопросу о политике Савойской династии, помимо
уже упоминавшихся работ Бьянки и Карутти, полезно
ознакомиться с книгой D. Реггего, I reali di Savoia nell’
esilio (1799—1806), Torino, 1898, и особенно с работой
517

A. Codignola, La Monarchia di Savoia e 1’Inghilterra
nell'ultimo periodo del predominio napoleonico в «Rass. Stor.
del Risorg.» 1936. По внутренней истории Сардинии до сих
пор полезны книги G. Siotto Pinto г, Storia civile dei
popoli sardi dal 1798 al 1848, Torino, 1877; P. Martini,
Storia della Sardegna dal 1799 al 1816, Cagliari, 1852.
О событиях в Сицилии, Конституции 1812 года и поли¬
тической деятельности Бентинка, помимо уже названного
труда Romeo, Il Risorgimento in Sicilia, и упоминавшейся
статьи С. Ф. Романо в «Momenti del Risorgimento in Sici-
На», имеется обширная критическая и историографическая
литература. Из работ современников отметим прежде всего
книгу N. Palmieri, Saggio storico е politico sulla Costitu-
zione del regno di Sicilia infino al 1816, Losanna, 1847, c
ценным предисловием M. Амари. Кроме того, см. С. Calis-
se, Storia del Parlamento in Sicilia, Torino 1887; G. Bi¬
an co, La Sicilia durante 1'occupazione inglese, Palermo,
1902; N. Niceforo, La Sicilia e la costituzione del 1812
в «Arch. Stor. Siciliano», 1913, 1914, 1915, 1917, 1922,
1924, 1925. Предисловие Дженуарди к «Atti del Parlamen-
to siciliano» (vol. I, parte I, Bologna, 1924), озаглавленное
«Parlamento siciliano»; работы H. M. Lack land, The fail¬
ure of the constitutional experiment in Sicily, 1813—1814 в
«English Historical Review», 1926; Lord W. Bentinck in Si¬
cily, 1811—1812, там же, 1927; V. Tit one, La Constituzi-
one del 1812 e 1'occupazione inglese della Sicilia, Bologna,
1936; C. W. Crawley, England, and the Sicilian constitu¬
tion of 1812 в «English Historical Review», 1940; A. Capo-
gras si, Gl'Inglesi in Italia durante la campagne napoleoni-
che. Lord W. Bentinck, Bari, 1949.
По английской политике этих лет основной интерес
представляет работа С. К. Webster, The foreign policy of
Castlereagh, 1812—1822, 2 voll., London, 1931—1934; cm.
также L. Salemi, I trattati antinapoleonici dell’Inghilterra
con le Due Sicilie, Palermo, 1937. О политике Марии Ka-
ролины в Сицилии много фактического материала и ценных
библиографических ссылок имеется в упоминавшейся книге
Валенте «G. Murat».
4.	Тайные общества. Крах наполеоновского господства
в Италии
О тайных обществах см. работу A. Luzio, La Masso-
neria e il Risorgimento italiano, 2 voll., Bologna, 1925, ко-
518

торая основана на большом фактическом материале, но про¬
никнута сильнейшими противомасонскими тенденциями.
Противоположной по своему духу является богатая по ма־
териалу, но путаная и неточная работа G. Leti, Carbone-
ria e Massoneria nel Risorgimento italiano, Genova, 1925.
До этого по истории тайных обществ вышли работы О. D i¬
to, Massoneria, Carboneria e altre societa segrete del Risor-
gimento italiano, Torino—Roma, 1905; A. Bersano, Adelfi,
Federati e Carbonari в «Atti della R. Accademia delle Scien-
ze di Torino», 1910; G. Par di, Nuove notizie sull’origine
della Carboneria e di qualche altra societa segreta в «Nuova
Riv. Star.», 1922.
По этому вопросу заслуживают наибольшего внимания
уже известные нам очерки R. Soriga, Le societa segrete,
1’emigrazione politica e i primi moti per 1’indipendenza, у
которого см. также статью «Carboneria» в «Enciclopedia Ita-
liana». Общую трактовку вопроса дает A. Ottolini, La
Carboneria dalle origini ai primi moti insurrezionali (1797—
1817), Modena, 1936. Новый свет на проблему тайных об¬
ществ проливает книга Саитта о Ф. Буонарроти. См. также
недавно опубликованную статью С. Francovic h, Gli II-
luminati di Weishaupt e 1‘idea egualitaria in alcune societa
segrete del Risorgimento в «Movimento operaio», 1952. Ho
в целом история итальянских тайных обществ революцион¬
ной и позднейшей эпох еще должна быть изучена и изуче¬
на совершенно по-новому. О карбонарских обществах Юга
в период правления Мюрата важные сведения и документы
содержатся в книге Valente, G. Murat. О крахе наполео¬
новского господства и судьбах Евгения Богарче и Иоахима
Мюрата см. прежде всего работы Н. М. Weill, Le prince
Eugene et Murat, 5 voll., Paris, 1902; loachim Murat, Roi
de Naples. La demiere annee de regne, 5 voll., Paris, 1909,
которые весьма обстоятельны и основаны на большом доку¬
ментальном материале. Об австрийской реставрации в Лом¬
бардии см. работу F. Lem mi, La restaurazione austriaca a
Milano (1814), con appendice di documenti, Bologna 1902.
О восстании 20 апреля и военном антиавстрийском загово¬
ре см. труды D. Spadoni, Milano е la congiura militare
nel 1814 per 1'indipendenza italiana; vol. I, Il moto del
20 aprile e 1‘occupazione austriaca; vol. II, La congiura mi-
litare e il suo processo; vol. Ill, I giudizi di Mantova e la
sorte dei congiurati, Modena, 1936. О последней авантюре
Мюрата и реставрации Бурбонов см. также статью W. М а-
519

turi, Il congresso di Vienna e la restaurazione dei Borboni
a Napoli в «Riv. Stor. Itai.», 1938; D. Spadoni, Nel cen-
tenario del proclama di Rimini в «Rass. Stor. del Risorg.»,
1915; D. Spadoni, Per la prima guerra d'indipendenza
italiana nel 1815, proclami, decreti, appelli ed inni, Pavia,
1929.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие к русскому изданию 	 5
Предисловие	 12
Глава первая
Италия до Рисорджименто
1.	Рисорджименто и предшествующая история Италии ....	17
2.	Город и деревня, капитализм и феодализм в Италии периода
коммун	 21
3.	Южное	королевство	 34
4.	Космополитизм и партикуляризм в политике	и	в	культуре	38
5.	Кризис	XVI века и патриотизм Макиавелли	 49
6.	Италия	в период испанского владычества и Контрреформации	61
Глава вторая
XVIII век
1.	Новое влияние Европы на Италию	 82
2.	Итальянские государства в XVIII веке: австрийская Ломбар¬
дия, Сардинское королевство, Венецианская и Генуэзская
республики, герцогства Парма и Модена 	 100
3.	Итальянские государства в XVIII веке: Тоскана и Папское
государство	 142
4.	Итальянские государства в XVIII веке: Неаполитанское ко¬
ролевство и Сицилия		 173
5.	Италия накануне 1789	года 	 200
Глава третья
Революционный период (1789 — 1799)
1.	Влияние Французской революции и формирование патриоти¬
ческого якобинского движения	 211
521

2.	Италия от первых побед Наполеона до Кампоформийского
мира	 244
3.	Итальянские республики и развитие патриотического движе¬
ния от Кампоформийского мира до апреля 1799 года . . .	288
4.	Реакция 1799 года. Отражение, которое получил опыт ре¬
волюционного трехлетия в итальянской политической мысли 329
Глава четвертая
Наполеоновская эпоха (1800 — 1815)
1.	Завоевание Италии и наполеоновская государственная орга¬
низация Италии. Итальянская республика и Итальянское
королевство	 351
2.	Неаполитанское королевство в правление Жозефа Бонапарта
и Иоахима Мюрата. Территории, непосредственно присоеди¬
ненные к Французской империи	 391
3.	Сардиния и Сицилия под контролем англичан	 415
4.	Тайные общества, крах наполеоновского господства в Италии 431
Библиографическая справка . . . 		 456

Джорджо Канделоро
ИСТОРИЯ
СОВРЕМЕННОЙ ИТАЛИИ
Редактор Я. РУДНИЦКАЯ
Художник М. В. Борисова-Мусатова
Технический редактор М. П. Грибова
Корректор К» И. Иванова
Подписанок печати 7/VIII !958 г.
Сдано в производство 22/VIII 1958 г.
По оригиналу-макету.
Бумага 84ХЮ81/32=8,2 бум. л.
26,9 печ. л. 1Уч.-изд. л. 28,3
Изд. № 6/3811. Цена 19 р. Зак. 733
ИЗДАТЕЛЬСТВО
ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Москва, Ново-Алексеевская, 52.
20-я типография Московского
городского совнархоза
Москва, Ново-Алексеевская, 52.

ОПЕЧАТКИ
Страница
Строка
Напечатано
Следует читать
38
17 сверху
утверждать, хотя
утверждать, что, хотя
56
14—15 сверху
вместе с тем не
настолько
вместе с тем настолько
76
21 сверху
коллегии — карди¬
налов
коллегии кардиналов
125
5 сверху
города
городов
176
9—10 сверху
юридические
юридически
216
3 снизу
L’rato, Pevoluzione
Prato, L’evoluzione
257
9—10 снизу
противодействие
противодействие,
310
18 снизу
Жильен
Жюльен
340
16 снизу
обычаев как методов
обычаев, как и методов
345
4 сверху
ущерб» 2)
ущерб» 2
345
6 сверху
во Франции
во Франции)
Зак. 733.