OJ
m
i
о
со
о
z
ЯИМ
1993

химиям жизнь
Издаете* с 1965 гола
9
Ежемесячный научно-популярный журнал
Российской Академии наук
Москва 1993
Размышления
Проблемы н методы
Гипотезы
Портреты
Последние известия
Проблемы и методы
Полезные советы
А почему бы и нет?
Притча
Вещи и вещества
Земля и ее обитатели
Выставочный стенд
Радости жизнн
Литературные страницы
Фантастика
НА ОБЛОЖКЕ — рисунок
А. Кукушкина к статье
«Измерение таланта»
НА ВТОРОЙ СТРАНИЦЕ
ОБЛОЖКИ — картина
голландского художника XVII века
Питера де Хоха
«Госпожа и служанка».
Господа и слуги были во все
времена, как бы ни был устроен
мир. Если не верите, читайте
статью С. Резника.
ЭПОХА ТРЕБУЕТ ТВОРЦА. Э.В.Вейцман 4
ВРЕМЯ, ХАОС И КВАНТ. И.Пригожин, И.Стенгерс 8
КАК УСТРОЕН МИР. СРезник 14
ЧЕЛОВЕК ИЗ ДРУГОГО МИРА. В.Г.Заводинский 22
ИСТОЧНИК ФОСФОРА — ФОСФОР. В.Иноходцев 29
ПАМЯТИ МАСТЕРА 30
ВОСПОМИНАНИЯ О КЛАСТЕРАХ. ЮЛ.Словохотов 36
ЧТО ТАКОЕ ИМПАКТ-ФАКТОР
И С ЧЕМ ЕГО СРАВНИВАЮТ. В.Е.Васьковский 42
ИЗМЕРЕНИЕ ТАЛАНТА. В.Н.Брандин 46
НЕНАПИСАНТ. Б.Горзев 50
ЗАГАДКИ МАЛАХИТА. Й.АЛеенсон 56
СКОРПИОН — ЖИВОЕ ИСКОПАЕМОЕ. А.Б.Ненилин 61
ЛИТовские ТЕХНОЛОГИИ. Л.Генкин 64
БК НА ПЕРЕПРАВЕ НЕ МЕНЯЮТ. Н.Д.Соколов 70
ЧЕЛОВЕК ИДЕТ НА СЕВЕР. П.Ю.Черносвитов 84
ДВЕ ЖИЗНИ. Л.Александров 90
СНЫ ПРО... В.Кротов 102
НОВОСТИ НАУКИ
ИНФОРМАЦИЯ
РАЗНЫЕ РАЗНОСТИ
ДОМАШНИЕ ЗАБОТЫ
КЛУБ ЮНЫЙ ХИМИК
УЧЕНЫЕ ДОСУГИ
КОРОТКИЕ ЗАМЕТКИ
ПИШУТ, ЧТО...
32
67,75, 101, 106
68
74
76
96
ПО
ПО
ПЕРЕПИСКА
112

8
«Признаюсь Тебе, Господи, я до сих пор
не знаю, что такое время», — писал в своей
«Исповеди» Аврелий Августин.
И пятнадцать веков спустя проблема
времени далека от своего решения.
Ей посвящены последние работы
И.Пригожина, отрывок из новой книги
которого (в соавторстве с И.Стенгерс)
мы публикуем.
22
У этого человека было две биографии,
две семьи, два имени. Под одним его знали
в США, где он родился и вырос, а потом
исчез. Под другим он появился в СССР,
где создал новую область техники —
микроэлектронику.
42,61,74
Вы узнаете:
— кто и как определяет импакт фактор
научных журналов;
— как обезвредить скорпионий укус;
— как лучше хранить куриные яйца,
запасенные впрок.

Малахит в пробирке? Малахит на крышах?
Малахит в виноградниках Молдовы?
Возможно ли это?
Для столь загадочного минерала — да!
Если нет кареты, то до намеченной цели
можно добраться и в колымаге. Были бы
только колеса да полная торба идей.
> I
ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!
Мы отдаем тринадцатую страницу
в ваши руки. Вырежьте ее и покажите тем,
кто забыл подписаться на наш журнал
или еще не знает о нем.
1*

Размышления *■
Эпоха \
требует творца
Кандидат технических наук
Э. В. ВЕЙЦМАН
Сейчас, в эпоху посттоталитарного обще- <
ства, вся Россия пытается понять, что же '
было с нами, что с наШ1_ происходит
и что ждет нас. \ Л
...В 1962 году я поступил\в аспиран-^
туру. Началась работа над диссертацией
(«Непрерывный процесс производства
стали» ) и сдача кандидатского минимума,
включающего также экзамен по марксистскр-
ленинской философии (диамат и/ истма?).
Как известно, философия эта является
одной из трех составляющих марксизма* а ее
источник — идеалистическая диалектикаЧЧг v.
геля. Семинар по философии вел у нас k
старый партиец латыш А. П. Гринберг, в
прошлом работник Коминтерна, отсидевший
при Сталине в лагерях 15 лет. Сидел
Александр Петрович за... гегельянство. 1
В ходе занятий по философии мы,
аспиранты и соискатели, очень неплохо усвой- jl
ли азы учения великого немца. И вот как-то |
мне захотелось проверить так называемый
научный коммунизм на диалектичность.
Выводы, к которым я в конце концов
пришел, ошеломили меня. Я вдруг ощутил
свою принадлежности^челОквеческому сосло- Р
вию, именуемому интеллигенцией, и^ак мне
показалось, понял историческое
предназначение этой части человеческого" общества. ,
Результаты моих изысков в конечном счете
были оформлены в виде рукописи под
названием «Кризис марксизма», которую я
спрятал в ящик стола. Причины подобной
«скромности» с моей стороны, _ полагаю, г
понятны.
Прошли годы. Наша страна из
«закрытой системы» стала «открытой». Мы узнали^
наконец про труды западных ученых,
работающих в области теории
постиндустриального общества, основанного на производстве
и обработке информации, общества,
ведущим классом которого является не «третье
сословие» и уж тем более не рабочий класс,
а люди, производящие и преобразующие .
информацию. Особенно известен среди
зарубежных теоретиков постиндустриального
общества А. Тоффлер. Две его книги —
4

«The 3-d wave» («Третья волна») и «The
future shock» («Грядущий шок») —
регулярно цитируют в последние годы в научной
периодике. Увы, пока вышеозначенные
монографии не только не переведены на
русский, их изданий на английском нет
даже в Российской государственной
библиотеке (бывшей «Ленинке»). Конечно,
А. Тоффлера у нас рано или поздно
переведут, но и отечественные авторы, должно
быть, заслуживают, чтобы их размышления
над устройством человеческого общества
были обнародованы.
В течение десятилетий жители бывшего
СССР думали одно, говорили другое и делали
третье. Сегодня мы что думаем, то и
говорим. Вот только правильно ли думаем?
Речь в данном случае идет об
интеллигенции и ее роли в судьбах мира.
Классики марксизма, с нашей точки зрения, очень
плохо представляли себе, что есть
интеллигенция, каково ее предназначение,
историческая роль. Теперешние же правители
России, похоже, вообще не задумываются
над этой проблемой, не понимая, что и
отдаленное и ближайшее будущее страны
напрямую зависят именно от людей,
создающих и преобразующих информацию,
творящих интеллектуальные и художественные
ценности.
Попытаемся вскрыть истинное
предназначение интеллигентского сословия; начнем
со следующего знаменитого положения
политической экономии, записанного в виде
алгебраических формул:
K=c+v A)
М=с-И+т B),
где К — расходы на производство, с —
стоимость постоянного капитала (станки, сырье
и т. д.), v — стоимость переменного
капитала (расходы на зарплату
производственных рабочих), М — цена вновь созданного
товара, m — прибавочная стоимость (при так
называемом социализме величину m
называли прибавочным продуктом). Стоимость
части вновь созданного товара, равная v+m,
есть вновь созданная стоимость.
По Марксу, при капитализме величина m
появляется вследствие эксплуатации
промышленных и сельскохозяйственных
рабочих; стоимость эта присваивается
предпринимателем (землевладельцем). Согласно
политэкономии социализма, величина m
создается благодаря труду рабочего класса
и трудового крестьянства и присваивается
обществом в целом. С точки зрения
марксистской политэкономии материальные
ценности создаются исключительно трудом
рабочих и крестьян, интеллигенция
материальных ценностей не создает.
Формулы A) и B) сейчас совершенно
не верны, а во времена Маркса были
верны лишь приблизительно.
Правильная запись их, с нашей точки
зрения, следующая:
K=c+v,+v2 (l,a)
M=c+vi+v2+mi+ni2 <2> a),
где vi и mi — заработная плата
производственных рабочих и прибавочная
стоимость, созданная их трудом; v2 и т2 — также
заработная плата и прибавочная стоимость,
но относящаяся к людям совершенно иной
категории, качественно отличной от
работников физического труда. Это производители
и преобразователи информации (научной,
технической). Под преобразованием
информации в данном случае понимается
использование знаний для создания новых
устройств и новой технологии.
Во времена Маркса затраты на
заработную плату производственных рабочих,
занятых в промышленности, на много порядков
превышали затраты на заработную плату
производителей информации (ученых,
инженеров, техников), стало быть, и
прибавочная стоимость, полученная от эксплуатации
последних, была много меньше
прибавочной стоимости, полученной от
эксплуатации рабочих.
В XX веке величины vt и v2, mi ит2 стали
соизмеримыми, причем в передовых странах
имеют место неравенства v2>Vi и m2>mi.
В достаточно обозримом будущем мы будем
иметь: VzZ>>vi и m2:>>mi. Справедливость
двух последних неравенств хорошо
просматривается уже сегодня. Вывод же тут
совершенно однозначен: ведущим классом
общества будущего являются не работники
физического труда (рабочие), а люди,
производящие информацию, то есть интеллигенция.
Попытаюсь обосновать эти утверждения.
Как известно, краеугольным камнем
исторического материализма является понятие
общественно-экономической формации.
Общественно-экономическая формация — это
«исторически определенный вид общества,
представляющий собою особую ступень в его
развитии». В основе
общественно-экономической формации «лежит определенный способ
производства. Производственные отношения,
взятые в их совокупности, образуют
сущность данной формации»*.
С нашей точки зрения, говоря об
общественно-экономической формации, следует
учитывать производство энергии на душу
населения, уровень производства
информации и другие объективные факторы. Соглас-
* БСЭ, изд. 3, т. 27, с. 543.
5

но историческому материализму, на Земле
имели, имеют и будут иметь место
следующие общественно-экономические формации:
первобытнообщинная, рабовладельческая,
феодальная, капиталистическая,
коммунистическая. Последней стадией капитализма
является империализм, он же является
кануном социалистической революции, в
ходе которой мир должен перейти к
социализму — первой стадии коммунизма.
Но можно ли считать
общественно-экономической формацией
первобытнообщинный строй, при котором нормой
существования были групповые браки и
людоедство? Пожалуй, нельзя. И даже не по
причине каннибализма и групповых брачных
отношений, главное в другом — уровень
производства информации в период
первобытнообщинного существования близок к
нулю, производство энергии на душу
населения ничтожно. В этом все дело.
Рабовладение и феодализм заметно
различаются по способу производства, но по
уровню развития производительных сил —
мало; столь же малы их отличия по
уровню производства информации и по
производству энергии на душу населения.
Точно так же капитализм и социализм
не имеют принципиальных различий по
уровню развития производительных сил,
уровню производства информации,
производству энергии на душу населения. Более
того, передовые капиталистические страны
по этим показателям заметно опережают
страны социалистической ориентации. Не
прибегая к грубым натяжкам и
фальсификациям времен террора и застоя,
практически невозможно доказать принадлежность
современных капитализма и социализма к
принципиально различным
общественно-экономическим укладам. Социализм советского
(китайского, северокорейского и т. д.)
образца, с нашей точки зрения, является
разновидностью госкапитализма.
Следующий шаг нашего анализа связан с
классами и прослойками человеческого
общества на разных стадиях его
существования.
Основными классами рабовладельческого
общества были рабовладельцы и рабы. В
феодальную эпоху они трансформировались
в класс феодалов и в класс крепостных.
Кроме того, существовали различные
прослойки, например купцы, свободные
ремесленники и т. д. При рабском способе
производства власть опиралась в первую очередь
на грубую физическую (военную) силу,
которая и обеспечивала владение живыми
людьми и нх эксплуатацию.
В ходе эволюции этого общества в его
недрах рождался новый ведущий класс новой
общественно-экономической формации. Он
развился из купеческих и ремесленных
прослоек, именно из прослоек, а не из одного
из главных классов, например класса
феодалов. Другое дело, что эти прослойки,
формируясь в новый ведущий класс нового
(капиталистического) общества,
эволюционировали именно за счет притока людей
из основных классов отживающей
формации. Так, в бывшей Российской империи
капиталистами становились как дворяне,
перешедшие на новый способ производства,
так и разбогатевшие крепостные,
получившие вольную и занявшиеся частным
предпринимательством.
В капиталистическом обществе главные
классы — это предприниматели и
пролетарии, а в качестве прослойки
выступает интеллигенция, которую классики
марксизма причислили к мелкой буржуазии,
обслуживающей крупный капитал.
При капитализме на первый план
выходит новая сила — деньги, грубая военная
сила начинает играть всего лишь
подсобную роль.
Согласно классикам марксизма, новая
социально-экономическая формация,
коммунизм, должна родиться в результате
пролетарской революции: сначала в одной стране,
затем и во всех других странах мира.
Ведущим классом нового общества должен
быть именно пролетариат, поскольку он
один является производителем материальных
ценностей. Так ли это?
Прежде всего обратим внимание на
следующее. Если ведущий класс
капиталистического общества (буржуазия) образовался из
различных прослоек предыдущей
формации — купцов, владельцев мануфактур,
свободных ремесленников, впитавших в себя
какую-то часть феодалов и какую-то часть
крепостных, то, согласно классикам
марксизма, ведущий класс коммунистического
общества развился не из прослоек
капиталистического общества, а окончательно
сформировался задолго до социалистической
революции. Главное же — этот новый
ведущий класс новой социально-экономической
формации был в свое время низшим
классом предшествующего строя. Получается
совершенно нелогично. Дальше — больше. При
рабовладении и феодализме основной силой
общества была сила военная, при
капитализме такой силой становятся деньги —
сила более прогрессивная, чем основанная
на голом физическом принуждении. Но
какая же главная сила у социалистического
и коммунистического обществ? Что придет
на смену деньгам, которые при
коммунизме должны перестать существовать? Ответа
марксизм не дает.
А если предположить, что новый
ведущий класс новой общественно-экономиче-
6

скоЙ формации развивается из прослойки
буржуазного общества, абсорбирующей
индивидуумов из ведущих классов и прослоек
капиталистической формации? Итак,
предположили. Нам остается лишь назвать эту
прослойку, учтя, что она должна производить
нечто принципиально новое, отличное от
денег. Итак, называем — интеллигенция:
то есть люди, производящие
информацию и использующие ее в различных
целях, в том числе для производства
материальных благ. Интеллигенция — вот он
новый ведущий класс нового общества.
Информация — вот она новая сила новой
общественно-экономической формации.
Интеллектуализм — таково название этой новой
формации.
Чтобы обосновать эти утверждения и
тем самым доказать верность
вышеприведенной формулы Bа), необходимо доказать,
что информация обладает способностью к
материализации в потребительскую
стоимость.
Пусть в некотором цехе работают на двух
станках двое рабочих. Пускай далее
количество физического труда, затраченного на
изготовление первого и второго станков,
примерно одинаково, зато количество
умственного труда, затраченного учеными и
инженерами при создании этих станков
(то есть при научных исследованиях,
предшествующих проектированию устройств,
при самом проектировании, при
разработке технологии их изготовления и т. д.),
резко различно. Количество умственного
труда, затраченного при создании
второго станка, в десять раз больше, чем при
создании первого. Другими словами —
первый станок устаревшей конструкции,
второй — самой современной. Далее. Оба
рабочих трудятся с одинаковой интенсивностью,
то есть затраты мускульной энергии у них
практически одинаковы. Но второй за час
производит деталей в 20 раз больше, чем
первый. За счет чего же такое
разительное отличие в производительности труда?
Ответ тут может быть только один —
за счет разных затрат умственного труда,
вложенного в создание станков. Стало быть,
умственный труд может быть
производительной силой, рождающей материальные
ценности.
Чтобы окончательно доказать нашу точку
зрения, рабочего на станке можно заменить
роботом, функционирующим в паре с ЭВМ.
Нет никакого рабочего, а производство
материальных ценностей есть.
Именно информация, знание должны
обеспечить такой уровень производительных
сил, при котором товаров первой
необходимости будет избыток и приобретение их
станет столь же обычным делом, как
хождение пешеходов по тротуарам, то есть
использование городских пешеходных путей,
на первый взгляд, без оплаты. Я написал
«на первый взгляд» по причине того, что
за хождение по городским тротуарам
пешеходам все же приходится платить, ибо
тротуары сооружаются за счет тех или
иных налогов с населения.
У лидеров СССР был чисто утилитарный
подход к науке и технике вообще и к
интеллигенции, в частности, отсюда разгромы
целых научных направлений, обусловленные
чисто идеологическими причинами.
Современное российское правительство, похоже,
утратило даже утилитарный подход к
интеллектуальной деятельности своих граждан.
Наука и образование влачат жалкое
существование, а приоритеты правительства,
судя по всему, сосредоточены на
воссоздании так называемого третьего сословия,
то есть предпринимателей.
На каждой стадии развития
человеческого общества существует определенный
паритет между частной инициативой и
государственным регулированием в экономике,
между количеством предприятий,
находящихся в частном владении, и теми, что
находятся в собственности государства. Любые
сильные отклонения от этого паритета в ту
или иную сторону чреваты социальными
потрясениями. Примерами тому великая
депрессия тридцатых годов, с одной стороны,
и наш застой, с другой. Российское
правительство повальной приватизацией в стране
одну сильную диспропорцию меняет на
другую, не менее сильную. В сочетании с
разгромом науки и образования это может
отбросить страну на 100—150 лет назад.
Знание — сила. Ложное знание — тоже
сила, но разрушительная.
Очень трудно удержаться от соблазна и не
задаться вопросом: ну, а что последует после
эпохи интеллектуализма? Кто сменит на
Земле интеллектуалов в качестве ведущей силы
общества?
Нет ли среди нас уже сегодня людей,
подобных тем, кто когда-нибудь займут
место интеллигенции в человеческом обществе?
Обладающих чем-то таким, что сильнее
знания в той же мере, в какой знание
сильнее денег? Может быть, ведущим классом
постинтеллектуального общества будут люди,
обладающие сверхвозможностями —
ясновидением, яснослышанием,
сверхчувственным восприятием, возможностью
интуитивного познания мира и т. д. и т. п.:
Фантастика? Но разве наша сегодняшняя
жизнь не показалась бы фантастичной
человеку, который жил в начале тысячелетия,
заканчивающегося у нас на глазах?
7

Лауреат Нобелевской премии, член многих академий Илья Романович Пригожий возглавляет
Международный сольвеевский институт физики и химии в Брюсселе и Центр статистической динамики и
термодинамики в Остине, штат Техас. И. Р. Пригожину и его школе мы обязаны разработкой теории диссипатив-
ных структур, неравновесной термодинамики. Романтик по духу, он отдает предпочтение
фундаментальным проблемам и широким обобщениям, рассматривая науку как неотъемлемую часть культуры, а процесс
познания — как напряженный и увлекательный диалог с Природой.
Можно сказать, что в последние годы И. Р. Пригожий находится «у времени в плену» — он исследует
проблему «стрелы времени» (необратимости) в физике, пытаясь связать ее со свойствами хаоса.
Эргой теме была посвящена написанная им совместно с философом Изабель Стенгерс книга «Порядок
из хаоса» (М.: Прогресс, 1986), отрывок из которой «Химия и жизнь» опубликовала в № 7 за 1985 год.
Эти вопросы получают дальнейшее развитие в новой работе тех же авторов «Время, хаос и квант».
У книги есть подзаголовок: «К решению парадокса времени». Насколько его действительно удалось
разрешить, можно будет судить после выхода книги в свет. Авторы любезно предоставили свою рукопись
коллегам из России еще до ее публикации на Западе; полный ее перевод планируют выпустить в качестве
приложения к философскому журналу «Путь».
В этом номере «Химии и жизни» мы предлагаем читателям введение из книги И. Пригожина и И.
Стенгерс «Время, хаос и квант», а в двух последующих номерах — заключительную главу из нее.
Проблемы и методы
современной науки '
Время,
хаос и квант
и. пригожий, и. стенгерс t
. I
. *
* ~
'тГ*
/■
м
Время — неотъемлемая составляющая
нашего бытия. Веками пленяло оно
воображение художников, философов, поэтов.
Включение времени в галилеевскую механику
ознаменовало рождение новой науки. Этот
успех стал исходным пунктом в истории
проблемы, занимающей центральное место
в нашей книге,— проблемы стрелы времени
(это понятие ввел в 1928 году Артур Эддинг-
тон). Ведь в том виде, в каком время
входит в основные законы физики (от
классической динамики до теории относительности
и квантовой механики), оно само не вносит
никакого различия между прошлым и
будущим! Многие нынешние физики
воспринимают отрицание стрелы времени как
постулат: до тех пор и покуда речь идет о
фундаментальном уровне описания, ее не
существует.
Тем не менее во всех явлениях
макроскопической физики, химии, геологии,
биологии или гуманитарных наук будущее и

прошлое неравноправны — в них
присутствует стрела времени. Каким же образом,
где она возникает, если в исходных
физических законах ее нет? Откуда
появляется асимметрия между прошлым и
будущим? Или, может быть, воспринимаемая
нами направленность времени — это не более
чем иллюзия? Так мы приходим к главному
парадоксу времени.
Для людей, далеких от физики, такая
проблема может показаться надуманной.
Однако сейчас разделять эту точку зрения
уже невозможно. В последние десятилетия
родилась новая наука — физика
неравновесных процессов, связанная с понятиями
самоорганизации и диссипативных структур.
Если прежде стрела времени проникала в
физику через такие простые процессы, как
шШ&Р
~у?*>*
Ym
В самом деле, как физика, эта строгая наука,
дерзает отрицать различие между прошлым и
будущим? Парадокс времени не был
осмыслен вплоть до второй половины XIX века.
В те годы законы динамики уже давно вое-
принимались как выражающие идеал
объективного знания. А поскольку из этих
законов следовала эквивалентность прошлого и
будущего, любые попытки ввести стрелу
времени в фундамент физики наталкивались
на упорное сопротивление — их
рассматривали как покушение на этот идеал и
предпочитали возлагать ответственность за
различие между прошлым и будущим на
наблюдателя, привносящего в описание явлений
разные приближения, неточности.
диффузия и вязкость, которые еще можно
понять, исходя из обратимой во времени
динамики, то ныне ситуация иная. Теперь
мы знаем, что необратимость приводит
к множеству новых явлений — образованию
вихрей, колебательным химическим
реакциям или лазерному излучению. Во всем
этом необратимость играет конструктивную,
организующую роль. Невозможно
представить жизнь в мире, лишенном
взаимосвязей, которые создаются принципиально
необратимыми процессами. Следовательно,
утверждать, будто стрела времени — «всего
лишь феноменология» и обусловлена
способом нашего описания природы, с научной
точки зрения абсурдно. Можно сказать, что
мы дети стрелы времени (эволюции), но
отнюдь не ее создатели.
Парадокс времени ставит перед нами
проблему содержания и роли законов
природы. Отождествление науки с поиском этих
законов, по-видимому, есть характерная
черта западного мышления. Прототипом
универсального закона природы может
служить один из законов Ньютона, который
кратко формулируют так: ускорение
пропорционально силе. Этот закон имеет две
а:
а:
о

важные особенности. Он детерминистичен:
коль скоро начальные условия известны,
мы можем предсказывать движение. И он
обратим во времени: между предсказанием
будущего и восстановлением прошлого нет
никакого различия; иными словами,
движения от текущего к будущему состоянию
и обратно — от текущего к начальному —
равноправны.
Закон Ньютона лежит в основе
классической механики — науки о движении
материи, о траектории. С начала XX века
границы физики значительно расширились,
теперь у нас есть квантовая механика и
теория относительности, но основные
отличительные особенности закона Ньютона —
детерминизм и обратимость во времени —
сохранились.
Понятие «закон природы» заслуживает
более подробного анализа. Мы настолько
привыкли к нему, что оно воспринимается
как трюизм, как нечто само собой
разумеющееся. Однако в других картинах мира
привычная нам концепция закона природы
отсутствует. По Аристотелю, живые
существа не подчиняются никаким законам;
деятельность этих существ обусловлена
автономными внутренними причинами,
каждое из них стремится к достижению своей
собственной истины. А в Китае
господствовали взгляды об изначальной гармонии
космоса, некоем статическом равновесии,
связывающем воедино природу, общество и
небеса. Идея о том, что в мире могут
действовать законы, вызрела в недрах
европейской цивилизации. Отчасти эта идея
восходит к стоикам (несмотря на ту роль,
которую они отводили року). Значительное
влияние на формирование представлений о
законах природы оказала Библия с ее
Всеведущим и Всемогущим божеством.
Для Бога все есть уже наличествующая
данность. Новое, выбор или спонтанные
действия существуют лишь с нашей,
человеческой точки зрения. Подобные взгляды,
казалось, полностью подкреплялись
открытием динамических законов движения, в
которых теология и наука достигли согласия.
Как писал Лейбниц, «...в ничтожнейшей из
субстанций взор, столь же проницательный,
как взор божества, мог бы прочесть всю
историю вселенной, quae sint, quae fuerint,
quae mox future trahantur* (слова Вергилия:
«Те, которые есть, которые были и которых
принесет будущее»). Таким образом,
открытие неизменных причинных законов
сближало человеческое знание с божественной,
вневременной точкой зрения.
Намеченная программа развивалась весьма
успешно. Однако на протяжении всей
истории западной мысли неоднократно
поднимался один и тот же вопрос: что есть
возникновение нового в мире, управляемом
детерминистическими законами?
Впервые этим вопросом задались задолго
до рождения современной науки. Платон
связывал разум и истину с «миром идей» —
высшим бытием, не подверженным
изменениям, текучести реального мира с его
постоянным «становлением». Становление —
неиссякаемый поток воспринимаемых нами
явлений — философ относил к сфере
чистого мнения. Однако Платон сознавал
ущербность такой позиции, поскольку она
принижала и жизнь, и мысль. В «Софисте» он
приходит к заключению, что необходимы и
бытие, и становление.
С той же трудностью столкнулись и
атомисты. Чтобы допустить возникновение
нового, Лукрецию пришлось ввести «клина-
мен» — некий фактор, возмущающий
свободное падение атомов в пустоте:
Я бы желал, чтобы ты был осведомлен
здесь точно так же,
Что, уносясь в пустоте, в направлении
книзу отвесном,
Собственным весом тела изначальные
в некое время
В месте неведомом нам начинают
слегка отклоняться,
Так что едва и назвать отклонением
это возможно.
Обращение к клинамену часто
подвергалось критике за введение в атомистическое
описание чужеродного элемента. Но и через
два тысячелетия мы встречаем аналогичную
попытку в работе Эйнштейна, посвященной
спонтанному испусканию света
возбужденным атомом. В ней говорилось, что «время
и направление элементарных процессов
определены случайным образом». Параллелизм
особенно неожиданный, если мы вспомним,
что Лукреций и Эйнштейн разделены, по-
видимому, величайшей революцией в наших
отношениях с природой — рождением
новой науки.
И клинамен, и спонтанное испускание
света относятся к событиям, иными словами,
к реализациям определенных возможностей,
заданных своими вероятностями. События
и вероятности фигурируют в теориях
эволюции, будь то дарвинизм или история
человечества (мы увидим, что события
также связаны с термодинамической стрелой
времени в области сильно неравновесных
процессов). Можем ли мы пойти дальше,
чем Лукреций и Эйнштейн, «добавившие»
события к детерминистическим законам?
Можем ли мы видоизменить само понятие
физического закона так, чтобы включить в
наше описание природы необратимость?
Принятие такой программы повлекло за
собой основательный пересмотр законов приро-
10

ды, который стал возможен благодаря
замечательным успехам, связанным с идеями
неустойчивости и хаоса.
Начнем с рассмотрения классической
динамики. Представляется, что все системы,
описываемые законами Ньютона, в чем-то
одинаковы. Конечно, каждому известно, что
рассчитать траекторию системы трех тел,
например Солнца, Земли и Юпитера, труднее,
чем траекторию падающего камня, но эти
трудности считали непринципиальными,
связанными только с большим объемом
вычислений. Однако в последние десятилетия
выяснилось, что подобное мнение неверно —
не все динамические системы одинаковы.
Оказалось, что такие системы
подразделяются на устойчивые и неустойчивые.
Так, маятник устойчив: слабые возмущения
мало сказываются на его движении; но для
большинства динамических систем малые
начальные отклонения постепенно
возрастают. Крайний случай неустойчивых систем —
так называемые хаотические системы, для
которых описание в терминах траекторий
становится недостаточным, поскольку
первоначально сколь угодно близкие траектории
со временем экспоненциально расходятся.
Итак, хаос появляется в
макроскопических необратимых процессах, где он, так
сказать, «негативен» — делает
невозможными определенные предсказания вследствие
быстрого расхождения соседних траекторий.
Этот эффект равнозначен чувствительности
решения уравнения к начальным условиям,
через которую обычно определяют хаос.
(Однако важный новый момент состоит в том,
что хаос обретает теперь и' «позитивные»
аспекты.) Так как отдельные траектории
становятся чрезмерной идеализацией, мы
вынуждены обратиться к вероятностному
описанию в терминах ансамбля возможных
траекторий. Такое описание само по себе
не ново: оно служило отправным пунктом
развитого Гиббсом и Эйнштейном подхода
к статистической физике.
Здесь нужно подчеркнуть одно очень
существенное обстоятельство: из вероятностного
описания, вводимого нами для хаотических
систем, вытекает необратимость, потому что
оно применимо уже не к отдельной
траектории, а к пучку, расходящемуся «вееру»
возможностей. Это утверждение есть
результат строгого анализа методами современной
математики. Значит, в таком вероятностном
представлении прошлое и будущее начинают
играть различные роли. Иначе говоря, хаос
вводит стрелу времени в фундаментальное
динамическое описание.
Хаос позволяет разрешить парадокс
времени, но он делает и нечто большее —
привносит вероятность в классическую
динамику, то есть в область
детерминистической науки. В данном контексте
вероятность выступает- уже не как следствие
нашего незнания, а как неизбежное
выражение хаоса. В свою очередь это позволяет
по-новому определить хаос. Мы сказали, что
хаос приводит к необратимому
вероятностному описанию, теперь же мы перевернем
это утверждение: все системы, допускающие
необратимое вероятностное описание, будем
считать хаотическими. Таким образом,
системы, о которых идет речь, допускают
описание не в терминах отдельных
траекторий (или отдельных волновых функций
в квантовой механике), а только в понятиях
пучков (или ансамблей) траекторий.
Сфера проявлений хаоса чрезвычайно
расширилась и включила в себя фактически
все системы, описываемые современными
теориями взаимодействующих полей. Столь
широкое обобщение понятий хаоса требует
новой — третьей — формулировки
законов физики: первая была основана на
исследовании индивидуальных траекторий или
волновых функций; вторая — на теории
ансамблей Гиббса и Эйнштейна. С
динамической точки зрения вторая формулировка
не вносит новизны, поскольку, будучи
примененной к отдельным траекториям или
волновым функциям, сводится к первой.
Теперь мы приходим к третьей формулировке,
имеющей совершенно иной статус: она
применима только к ансамблям и
справедлива только для динамических систем. Она
приводит к выводам, которые не могут быть
получены ни на основе ньютоновской, ни
ортодоксальной квантовой механики.
Именно это новое представление, вводящее
необратимость в фундамент описания
природы, позволяет объединить свойства микро-
и макромира.
Мотивацией для нашей работы служил
парадокс времени, но он существует не сам
по себе. С ним тесно связаны два других
парадокса, которые, как мы увидим, имеют
самое непосредственное отношение к
отрицанию стрелы времени: квантовый парадокс
и космологический парадокс.
В квантовом мире движение описывают
волновыми функциями. Главное отличие
волновой механики от ньютоновской состоит
в том, что классические траектории,
получаемые из уравнения движения,
непосредственно соответствуют наблюдаемым, тогда
как квантовомеханические волновые
функции, будучи решениями уравнения Шре-
дингера (играющего, в принципе, ту же роль,
что уравнение Ньютона), задают только
амплитуду вероятности, с которыми
реализуются различные возможные траектории.
И чтобы получить сами вероятности
каждого исхода, нужно произвести
дополнительную операцию — редукцию (коллапс)
11

волнового пакета. Эта операция связана
с процедурой измерения, она лежит вне
основного уравнения теории.
Отсюда вытекает двойственность
квантовой механики — наличие двух
разнородных элементов (волновой функции и ее
редукции) приводит к концептуальным
трудностям, споры вокруг которых продолжаются
вот уже шестьдесят лет — с момента
возникновения этой теории. Хотя ее с полным
основанием называли наиболее успешной из
всех существующих физических теорий, пока
так и не удалось выяснить физический
смысл редукции волновой функции. Многие
ученые полагают, что ответственность за нее
несет наблюдатель и производимые им
измерения. В этом заключается квантовый
парадокс, вводящий в научную теорию
субъективный элемент.
Между парадоксом времени и квантовым
парадоксом есть тесная аналогия. Оба они
отводят нам довольно странную роль:
получается, что человек ответствен как за
стрелу времени, так и за переход от
квантовой потенциальной возможности к уже
свершившемуся, то есть за все
особенности, связанные с переходом от
становления к событиям в нашем физическом
рассмотрении.
Теперь мы уже в состоянии дать
реалистическую интерпретацию квантовой теории.
Поскольку квантовые хаотические системы
описывают не в терминах волновых
функций, а сразу в терминах вероятностей,
отпадает необходимость в коллапсе
волновой функции. Мы покажем, что временная
эволюция хаотических систем преобразует
описание через волновые функции в описание
ансамбля траекторий. Посредником,
связывающим нас с природными явлениями,
выступает уже не акт наблюдения, а
квантовый хаос.
Идеи, охватывающие общим подходом
хаос, стрелу времени и квантовый
парадокс, приводят нас к более целостному
пониманию природы, которое включает в себя
и становление, и события (на всех уровнях
описания). Именно этим объясняется
название нашей книги — «Время, хаос и квант».
Традиционные законы природы
соответствовали замкнутой детерминированной
Вселенной, прошлое и будущее которой, по сути,
неразличимы. Это рассматривалось как
триумф человеческого разума,
преодолевающего ограниченность видимой изменчивости
природы. Но такой взгляд был чужд
другим наукам, которые предполагали стрелу
времени. Теперь мы понимаем, что
детерминированные, симметричные во времени
законы справедливы только для устойчивых
классических и квантовых систем, то есть для
весьма ограниченного их класса. Место этих
законов заняли ныне вероятностные
представления, которые соответствуют открытой
Вселенной, где в каждый последующий
момент времени возникает новое, где в игру
вступают неизвестные прежде факторы.
Мы упомянули и третий парадокс —
космологический. Современная космология
приписывает нашей Вселенной некий возраст:
она родилась с Большим Взрывом около
15 миллиардов лет назад. Ясно, что это
Событие. Но события не входят в
привычную систему законов природы: траектории
там нигде не начинаются и ни на чем не
заканчиваются. Именно поэтому гипотеза
Большого Взрыва с ее проблемой
сингулярности (исходного состояния) породила в
физике глубочайший кризис. В поисках
выхода из него Стивен Хокинг и другие
ученые предположили, что космологическое
время есть иллюзия. Если чисто
математически ввести в теорию мнимое время,
то различие между пространственными
координатами и временем, которое осталось
в общей теории относительности, полностью
стирается. Сингулярность тоже исчезает,
поскольку тогда и пространство, и время
уже не имеют границ, а значит, время не
имеет начала — оно становится чистой
«акциденцией», то есть не сущностным, а
побочным свойством мира. Так
геометрически решается проблема Большого Взрыва,
а заодно снимается всякое различие между
бытием и становлением. По выражению
Хокинга, Вселенная «просто есть, и все!».
(Этот подход, развиваемый в рамках
создания квантовой теории гравитации, популярно
изложен в книге: С. Хокинг. От большого
взрыва до черных дыр. Краткая история
времени. М.: Мир, 1990.— Ю. Д.)
С нашей точки зрения, события —
результат неустойчивости, хаоса. Это
утверждение остается в силе на всех уровнях,
включая космологический. В детерминистических
рамках все, в том числе и создание этой
книги, предопределено с момента Большого
Взрыва. В нашей же формулировке законы
природы относятся к потенциальным
возможностям. Мы приходим к картине, в
которой начальные этапы развития Вселенной
аналогичны ранним стадиям развития
ребенка: делая свои первые шаги, ребенок может
стать музыкантом, юристом или зубным
врачом, но кем-нибудь одним, а не всем сразу.
Так же и Вселенная. К счастью для нас,
ее эволюция привела к возникновению
жизни на Земле и в конечном счете —
к появлению человека.
Перевод с английского и предисловие
Ю. А. ДАНИЛОВА
Продолжение следует.
12

ДОРОГОЙ ЧИТАТЕЛЬ!
Вырежите эту страничку и повесьте на видном месте у себя на работе, в школе, у подъезда.
Пусть ее прочтут те, кто еще не стал другом нашего журнала ^"Ч
&&
лучшее чтение для вас — умных, любознательных, ищущих.
яимш1я^\изнь
взгляд на мир глазами просвещенного химика, физика,
биолога, эколога, врача, философа, художника и поэта.
яи^уш^лшйизнь
— научные сенсации и незаметные открытия;
— дискуссии по магистральным направлениям науки;
— захватывающая история развития человеческой мысли;
— секреты творчества, знакомство с мастерами науки;
— все о том, что мы едим, что пьем и чем дышим;
— тайны мироздания, феномен жизни и разума;
— рассказы о болезнях и лекарствах - старых и новых;
— полезные советы для каждого;
— занимательные опыты и химические задачи для юных;
— фантастика, литературные страницы, научный фольклор.
яимшжШизнь
это повод для серьезных раздумий, удивление и улыбка.
«Химия и жизнь» ие поступает в розничную торговлю!
Подписывайтесь! Наши индексы по каталогу «Роспечати»:
71050 для индивидуальных подписчиков
73455 для организаций по безналичному расчету.
Цена одного номера без доставки — 300 рублей.
13

— Сейчас ты поймешь, как устроен мир.
Это очень просто! — сказал мне Семен Бер-
кович во время одной из наших воскресных
прогулок в парке Грейт-Фоллс, который
тянется многомильной полосой вдоль
высокого берега Потомака в северной части
Вашингтона.
«НЕ НАДО МНЕ ТАКОГО СЧАСТЬЯ»
Предки Семена Берковича были типичными
московскими евреями — из тех, кого
послереволюционная разруха — голодуха вымела
из родных местечек, заставила порвать с
религией предков и традиционным укладом
жизни. Зато им был открыт путь к
образованию, благо еще Февральская революция
уравняла евреев в правах, отменив черту
оседлости и процентную норму.
Отец и мать Семена познакомились, когда
были студентами МВТУ. Оба успешно
окончили вуз и стали хорошими инженерами,
но сделать большую карьеру не стремились,
сторонились политики, благодаря чему и
уцелели в годы сталинских чисток. Москва,
1937 — так обозначены место и время
рождения Семена Берковича, ставшего
средоточием всех чаяний и надежд отца и матери.
С детства он проявлял незаурядные
способности и привык к тому, что от него
ждут каких-то особых достижений. В 1954
году, окончив школу, он решил поступить в
Физико-технический институт. Это был
самый престижный московский вуз.
Требования к поступающим предъявлялись
невероятно высокие. Чтобы сдать вступительный
экзамен по физике, школьные знания
совсем не годились. Я сам кончал школу
двумя годами позже, класс у нас был сильный:
восемь медалистов. Но в Физтех отважился
подать только один наш выпускник и с
треском провалился на первом же экзамене.
Семен Беркович выдержал вступительные
экзамены на одни пятерки. И учился шесть
лет в сверхтрудном вузе почти на одни
пятерки.
С третьего курса началась специализация.
Беркович решил заняться явлением
сверхпроводимости на кафедре академика
П. Л. Капицы, одного из крупнейших
физиков XX века. Капица был в числе
основателей Физтеха, но Сталин насильственно
отлучил его от института. Капица несколько
лет находился под домашним арестом. После
смерти деспота Капицу реабилитировали и
среди прочего вернули в Физтех, где он
возглавлял кафедру физики низких
температур. Непосредственным руководителем
Берковича был профессор Н. Е. Алексеев-
ский, член-корреспондент Академии наук,
крупный ученый, фанатично преданный
науке, но человек нервный и крайне
невыдержанный.
Берковичем он был доволен до тех пор,
пока тот, обрабатывая данные экспериментов,
не предложил объяснение, противоречившее
теории самого Алексеевского. Профессор
стал требовать, чтобы студент переделал
работу, но Беркович стоял на своем и добился
права защищать диплом, не одобренный
прямым руководителем.
На защите Алексеевский выступил с
разгромной критикой и потребовал, чтобы
студенту поставили «неуд». Только уступая
Капице, Алексеевский согласился на тройку.
Тройка за дипломную работу, поставленная
одному из лучших студентов, была такой
редкостью, что институтская многотиражка
осветила этот факт в заметке под
названием «Наши огорчения».
Однако у Берковича были основания для
гораздо больших огорчений. Шесть лет
учения в лучшем физическом вузе страны
привели его к глубокому разочарованию в
физике. Неизбежные странности микромира
вызывали в нем, может быть, не вполне
осознанно, чувство протеста.
Однажды группа преподавателей и
студентов Физтеха ехала на какую-то экскурсию,
и в автобусе Семен Беркович оказался
рядом с Л. Д. Ландау. У Ландау он
непосредственно не учился и рад был случаю
побеседовать с великим мэтром, перед
которым благоговели буквально все.
Ландау спросил соседа, кто он, на каком
курсе учится, в чем думает
специализироваться, чем увлекается, какие испытывает
трудности. Семен признался академику, что
как ни долбит квантовую механику, а самой
сути ее ухватить не может. У него,
например, нет ясности: что же все-таки
представляет собой электрон.
— Но этого никто не знает!— воскликнул
Ландау.— Важно другое: электрон
существует и нам известны его свойства. Этого
достаточно. Электрон — как счастье. Вы
можете определить, что такое счастье? Нет!
Но это не мешает вам безошибочно
чувствовать, когда вы счастливы, а когда
несчастны!
Беркович решил, что ему не надо такого
счастья.
ДВОЙНАЯ ЭМИГРАЦИЯ
Получив диплом, Семен Беркович стал
сотрудником Института точной механики и
вычислительной техники. Так он впервые
соприкоснулся с системами передачи информации.
Впрочем, пока еще они интересовали его
как физика: он изучал возможности
применения в компьютерах све рхпроводящих
материалов. А еше через несколько лет
кандидат физико-математических наук Семен
Беркович стал научным сотрудником Инсти-
15

тута проблем управления Академии наук,
которым руководил академик В. А.
Трапезников (которого не следует путать с другим
Трапезниковым — историком, многолетним
заведующим отделом науки ЦК КПСС).
Тогда все бредили АСУ —
автоматическими системами управления. При
неэффективности плановой экономики, которая с
годами становилась все более ощутимой, у
партийной верхушки оставались иллюзии,
что ее (плановую экономику) может спасти
наука. Автоматические системы управления
должны были пустить в ход пресловутые
хозяйственные резервы и доказать на деле
бесспорные преимущества
централизованного управления над стихией рынка.
Созданием таких систем и занимался
Институт проблем управления. В нем видели
палочку-выручалочку, хотя на самом деле это
была всего лишь соломинка, за которую
хватается утопающий. Даже самое высокое
начальство не решалось вмешиваться во
внутренние дела института, не говоря уже о
мелких партийных надсмотрщиках из райкома
или горкома.
Независимость Трапезникова проявлялась,
в частности, в кадровой политике. Он
игнорировал полуофициальные секретные
установки, а «поправить» его не решались.
Если в других институтах велась охота на
«сионистов», то при поступлении в институт
Трапезникова «пятый пункт» никакого
значения не имел. Неудивительно, что
постепенно в институте скапливалось все больше
евреев: ведь их всячески выжимали из
других институтов, а выбора для устройства у
них становилось все меньше.
В институте Трапезникова Семен Беркович
окончательно эмигрировал из физики. Его
увлекли компьютерные системы, и он стал
разрабатывать новые принципы организации
и хранения информации.
В то время в компьютерах применялся
метод, мало отличающийся от принципа,
заложенного в алфавитной записной
книжке. Пока записей в такой книжке немного,
ориентироваться в ней просто: число
записей на каждую букву алфавита не превышает
одной страницы. Но если страница, допустим,
на букву «К» заполнена, приходится в конце
книжки использовать свободные листы, а на
странице с буквой «К» сделать
соответствующую пометку: «Продолжение см.
там-то». Когда страницы заполняются с
большой скоростью и приходится делать все
больше и больше таких отсылок,
ориентироваться становится трудно.
Беркович разработал метод, при котором
заполненная «страница» памяти компьютера
автоматически как бы делится пополам и
каждую половину можно наращивать до
полной страницы. Когда такая бывшая
половинка тоже заполнится, она снова делится
пополам и так далее — наподобие того,
как делятся клетки многоклеточного
организма. Необходимость в отсылках отпадает,
каждая единица информации отыскивается
в кратчайшее время.
Первая публикация Берковича с
изложением разработанного им принципа появилась
в «Докладах Академии наук СССР» на
месяц раньше, чем аналогичное исследование
работников фирмы «Ай-Би-Эм». А к тому
времени, когда была готова его докторская
диссертация, предложенные им принципы
уже применялись на практике. В отзыве
Госплана приводились конкретные данные об
их эффективности.
Казалось бы, никаких препятствий к
получению докторской степени у Берковича не
было. И все же академик Трапезников
счел нужным предупредить соискателя, что
за стенами прикрытого его широкой спиной
института существует совсем иной мир, где
господствуют иные нравы.
Пригласив Семена в свой кабинет, он
сказал, что обстановка для защиты диссертации
неблагоприятная и посоветовал повременить.
— Мы ведь не знаем, что будет года через
два-три. Возможно, обстановка изменится.
— Я знаю, что будет через три года,—
ответил Беркович.— Весь мир в компьютерах
будет использовать те принципы, что
изложены в моей диссертации.
— Защищайтесь!— сказал директор.
Забегая вперед, следует сказать, что
предсказание полностью сбылось. Сейчас почти
во всех компьютерных системах
используются те самые принципы «организации
динамических массивов информации»,
которые предложил в свое время Беркович.
ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО СЫНА
Уже одиннадцать лет Семен Беркович —
профессор Университета имени Джорджа
Вашингтона, работает на кафедре
вычислительной техники. Он читает лекции и
продолжает исследования в области
информационных систем управления. Сейчас сеть
компьютеров в Соединенных Штатах и во всем
мире стремительно разрастается и между
компьютерами, находящимися порой за
тысячи километров друг от друга, установлены
связи, что позволяет оператору в
Вашингтоне в считанные секунды вызвать на экран
своего терминала данные, хранящиеся в
банке информации где-нибудь в Калифорнии.
Поэтому возникает необходимость создать
оптимальные информационные системы
межкомпьютерной связи. В этой области и
работает профессор Беркович.
Что касается физики, то она осталась в да-
16

леком прошлом, да и в другой стране.
Возврата к ней, казалось бы, не могло
быть. Так долгое время считал сам Берко-
вич. Однако человек может расстаться с
первоначальной профессией, может покинуть
страну, в которой оставил дорогие могилы;
но никому не дано эмигрировать от самого
себя. Где-то в подсознании Семена,
по-видимому, таилось то смутное беспокойство,
которое он вынес из Физтеха. Примириться
с тем, что электрон должен остаться
столь же неразгаданным, как счастье, он
так и не смог. И вот однажды, исследуя,
какие пути избирают единицы информации,
передаваемой по сетям, он вдруг подумал:
«А что, если электрон...»
ВНАЧАЛЕ БЫЛО ЧИСЛО!
А теперь, дорогой читатель, представьте
себе маленький счетчик. Только не
спрашивайте, что считает этот прибор. Потому что
ничего еще нет. Ни килограммов, ни
сантиметров, ни вольт или ампер, ни просто
элементарных частиц, которые подсчитываются
современными приборами. Речь идет о
счетчике вообще. Об идее счетчика. Некоей
абстрактной сущности, которая ведет счет
не материальных величин, а идеальных.
Условно можно сказать, что идет счет
обыкновенных целых чисел — один, два, три... и
так до ста, или тысячи, или, например,
до 255 — словом, до некоего целого числа z,
после чего счет начинается сначала. Для
наглядности можно себе представить, что
этот счетчик похож на часы. Стрелка
обегает круг по циферблату и начинает
считать сначала.
Далее представим себе несколько точно
таких же «часов», но показывающих
разное время: одни впереди, допустим, на
двадцать минут, а другие отстают, предположим,
минут на сорок. Как в таком случае
узнать, который час? Можно, по-видимому,
позвонить в справочное бюро или дождаться
сигнала точного времени по радио. Ну, а
если такого справочного бюро нет? Тогда,
очевидно, разумнее всего сопоставить
показания всех «часов» и вычислить среднее,
после чего на всех подвести стрелки.
Представьте себе, что подводить стрелки
некому, но между «часами»-счетчиками есть
информационная связь: каждый данный
счетчик знает показания соседних и стремится
подстроиться к ним. То есть если данный
счетчик впереди своих соседей, то он
замедляет бег стрелки, давая им возможность
себя догнать, а если он отстает, то
ускоряет, догоняя их. Если счетчиков немного,
то их показания очень скоро выравняются
и все они станут показывать одно и то же
«время» (будут находиться в одной фазе,
как говорит Беркович). Но если таких
счетчиков очень много, то полного выравнивания
фаз не произойдет никогда: ведь пока
данный счетчик подстраивается под своих
соседей, те, в свою очередь, подстраиваются
под других. А это значит, что по
информационным сетям, которыми соединены
счетчики, постоянно происходит обмен
информацией, все время перемещается какая-то
информационная активность.
Такова суть идеи, которую Семен Беркович
положил в основу своей модели физического
мира. Она может быть выражена одной
фразой: материальный мир — это динамика
синхронизационной активности в сети
информации, которой связаны между собою
счетчики. Остальное — дело техники.
Беркович составил уравнение, описывающее
поведение этой сети, и приступил к
исследованию его решений.
«Материя исчезла, остались одни
уравнения»,— когда-то негодовал Ленин по поводу
гносеологических концепций Маха и
Авенариуса, в чьих уравнениях разглядел угрозу
мировой революции. В уравнении Семена
Берковича материя тоже «исчезает», вернее,
она оказывается не первичной субстанцией,
а производным продуктом, возникающим в
процессе передачи информации. Если его
концепция в конечном счете подтвердится,
то можно будет, перефразировав библейское
выражение, сказать, что в начале было
число!
МУДРОСТЬ ДРЕВНЕГО ГРЕКА
Мы живем в мире, заполненном
движущейся материей. Мы знаем, что Земля
движется вокруг Солнца и вокруг своей оси.
Ветер — это движение воздуха, волны и
течения в океане или реке — это движение
воды. Бегают или ползают животные,
летают птицы, в горах происходят обвалы...
Мы сами постоянно двигаемся — либо
на собственных ногах, либо на
изобретенных нами аппаратах: самолетах,
автомашинах, велосипедах.
Между тем древнегреческий философ
Зенон, проанализировав само понятие
«движение», пришел к выводу, что оно
невозможно. Движение внутренне противоречиво,
ибо двигаться — значит быть в каком-то
месте пространства и в то же время не
быть в нем. Зенон считал, что движение
«есть только название, данное целому ряду
одинаковых положений, из которых каждое
отдельно взятое есть покой»., Взгляды Зе-
нона представлялись абсурдными, они
противоречат нашему повседневному опыту.
Бедный грек на протяжении тысячелетий
подвергался ядовитым насмешкам. Вспомним
хотя бы Пушкина:
17

Движенья нет, сказал мудрец браддтый.
Другой смолчал и стал пред ним ходить.
Сильнее бы не мог он возразить;
Хвалили все ответ замысловатый.
Но почему же абсурдные взгляды,
высказанные две с половиной тысячи лет назад,
до сих пор не забыты? Мало ли вздора,
написанного и наговоренного за этот
огромный срок, кануло в Лету и навсегда исчезло
из памяти человечества! А вот взгляды Зе-
нона живы, они продолжают нас задевать.
Не потому ли, что в этом абсурде все-таки
что-то есть?
Согласно модели мира, предлагаемой
Семеном Берковичем, в основе всего сущего
лежит не движение материи, а передача
информации. Прямая аналогия этому —
световая реклама. На табло в определенном
порядке вспыхивают и гаснут лампочки.
Они неподвижны, но образуемый ими
рисунок перемещается и создает иллюзию
движения. «Бежит» по табло текст, «летит»
чайка, низвергаются каскады воды, имитируя
Ниагару... Все это лишь иллюзии,
порожденные искусной работой светодизайнера.
Так, может быть, Зенон прав: то, что мы
считаем движением материи, есть всего лишь
передача информации, включение и
выключение в определенном порядке каких-то
«лампочек»?
Что играет роль лампочек? Чтобы ответить
на этот вопрос, Беркович вернулся к
представлениям физиков конца прошлого века.
Когда Максвелл открыл электромагнитное
поле, физики не сомневались в том, что
существует среда, по которой
распространяются электромагнитные волны. Эту среду
назвали эфиром. Однако обнаружить эфир
не удавалось: у него не оказалось ни массы,
ни заряда, ни сопроти влен ия, ни других
свойств, которые можно было бы
зарегистрировать какими-нибудь приборами. В
конце концов был поставлен знаменитый опыт
Майкельсона, который показал, что свет
движется с постоянной скоростью независимо
от того, приближается ли к наблюдателю
источник света или нет. Этот опыт
перевернул многие представления. В частности,
из него следовало, что гипотетический эфир
не увлекается движущимся через него телом
(как, например, увлекается воздух), но в
то же время эфиру нельзя приписать такое
свойство, когда увлечение движущимся
сквозь него телом равно нулю.
Теория эфира завела науку в тупик.
Гениальность Эйнштейна состояла именно в
том, что он отбросил представления
классической физики (включая и теорию эфира)
и объяснил факты с совершенно иных
позиций. С тех пор об эфире стараются не
вспоминать. Между тем проблема осталась,
ибо если нет эфира, то как же все-таки
свет и иные электромагнитные сигналы
движутся в бесконечном пространстве
Вселенной? Физики сошлись на том, что таково
свойство пространства. Но это лишь иная
формулировка проблемы, а не ее решение.
Изучение работ Эйнштейна показывает,
что хотя он и отказался от использования
эфира в своих построениях, но вовсе не
отрицал его существования. Он лишь указал,
что эфир «не обладает свойством движения».
Гипотеза Берковича объясняет, что это
значит: достаточно представить себе эфир в
виде «лампочек», которые, оставаясь на
месте, вспыхивают и гаснут в определенной
последовательности. Вопрос, увлекается ли
эта среда движущимся телом или не
увлекается, бессмыслен, потому что никакие
тела сквозь нее не движутся —
перемещается лишь информация. Итак, нет никакого
парадокса в том, что увлекаемость эфира
невозможно описать какой-либо величиной,
включая и нулевую. Это среда, «не
обладающая свойством движения». Различие это
фундаментально, и смысл его можно
пояснить таким наглядным примером.
Относительно любой женщины закономерно
спросить, на каком месяце беременности она
находится. Ответ может быть любым: от
нуля до девяти месяцев. Отсутствие
беременности равносильно нулю. Но если вопрос
о сроке беременности отнести к мужчине,
то нельзя сказать, что этот срок равен
нулю. Вопрос просто не имеет смысла.
ЧАСТИЦА-ВОЛНА
Брошюре, в которой сделан первый
набросок гипотезы, Беркович предпослал эпиграф
в виде короткого диалога ребенка с отцом:
«— Папа, ты получил образование физика,
почему же ты стал ученым в области
вычислительной техники?
18

— Когда я был студентом, я не мог понять,
как одни и те же единицы материи могут
быть и частицами, и волнами.
— Неужели ты не мог найти кого-нибудь,
кто бы тебе это объяснил?».
Теперь Беркович знает объяснение этой
загадки. Как и объяснение другой тайны
микрокосма, известной под названием
квантового перехода. Электрон может вращаться
вокруг ядра атома по нескольким орбитам.
Восприняв дополнительную порцию энергии,
он перескакивает на более удаленную
орбиту; испустив квант энергии, наоборот,
переходит на ближнюю. Однако физики до сих
пор не могли ответить на вопрос, как
происходит этот переход. Казалось бы, электрон
должен перемещаться с орбиты на орбиту
по какой-то траектории, однако уравнения
квантовой механики дают другое: электрон
как бы исчезает с одной орбиты и вновь
появляется на другой. Модель Берковича
показывает, как именно это происходит.
Электрон действительно исчезает с одной
орбиты и воскресает на другой. В промежутке
он существует не как часгкца, а только как
волна. К этому можно добачить, что время
трансформации всего Ю~24 с.
Одна из групп решений уравнения
графически выражается в виде множества
спиралей. Если счет ускоряется, то активность
вдоль спирали нарастает, а если замедляется,
то убывает. При этом оказывается, что и
нарастание, и убывание информации
подчинены одним и тем же математическим
законам экспоненты.
Среди особенностей этой кривой — то, что
вверх она взмывает очень круто, а вниз
опускается полого. Эта особенность
соответствует одному из самых фундаментальных
фактов микромира: колоссальному различию
в массе заряженных элементарных частиц
при равенстве абсолютной величины заряда.
Отрицательно, заряженная частица, электрон,
имеет примерно в две тысячи раз меньшую
массу, чем положительно заряженная
частица — протон. Когда эти факты были
установлены впервые, они сильно озадачили
физиков. Впоследствии к ним привыкли, но
причина различия в массе между электроном
и протоном так и осталась необъясненной.
Гипотеза Берковича дает отгадку: протону
соответствует возрастание экспоненты, а
электрону — убывание.
Если же представить себе такую
конфликтную ситуацию, когда счетчику
приходится и ускорять, и замедлять счет из-за
противоположной информации, получаемой
от соседних счетчиков, то графически она
может быть выражена путем сложения
возрастающей и убывающей экспонент.
Получится кривая, соответствующая третьей из
основных элементарных частиц — нейтрону.
Становится ясно, почему нейтрон
электрически нейтрален и почему масса у него чуть-
чуть больше, чем у протона. Понятна и
причина относительной неустойчивости
нейтрона: в свободном состоянии он через
некоторое время распадается на протон и
электрон.
Правда, при распаде нейтрона выделяется
еще одна частица, сверхмалая и
электрически нейтральная — нейтрино. Откуда она
берется? Беркович объясняет ее появление
информационными взаимодействиями
второго порядка.
До сих пор мы рассматривали такую
ситуацию, когда данный счетчик
подстраивается только к своим ближайшим
соседям. Но он может взаимодействовать
также и с соседями своих соседей, только
степень воздействия здесь существенно более
19

слабая. Такой обмен информацией, согласно
выводам Берковича, описывается синусоидой.
Ей и соответствует нейтрино.
Если пойти еще дальше, то можно
убедиться, что должна существовать частица
нейтрино-2, во много раз меньшая, чем
нейтрино-1. И должно быть нейтрино-3,
меньшее, чем нейтрино-2. Когда Беркович
теоретически рассчитал существование этих
супермалых частиц, он решил, что наткнулся
на противоречие, которое опровергает его
гипотезу. Однако, порывшись в литературе,
он обнаружил, что физикам известны как раз
три вида нейтрино, но второй и третий
были открыты уже после того, как он сам
отошел от физики.
Весьма интересно гипотеза Берковича
объясняет загадку спина. Направление спина
всегда либо совпадает, либо противоположно
направлению измерения. А поскольку при
одновременном излучении двух электронов
их спины имеют противоположные
направления, то при измерении спина одного
электрона автоматически определяется
направление другого, словно он «знает», что
исследователи именно в данный момент
проделывают с его партнером.
По представлениям Берковича, частица —
это материализованная спираль, по которой
распространяется информация. Д виже ние
информации напоминает движение
ввинчивающегося шурупа: она продвигается
вперед с поворотом. Это значит, что в каком бы
направлении мы ни расположили
измерительный прибор — вертикально,
горизонтально или под каким-то углом,— он всегда
зафиксирует один и тот же угол поворота
шурупа. В этом и состоит разгадка странной
послушности спина, чье направление
совпадает с направлением измерения. Становится
понятной и «информированность» парного
электрона.
КТО-ТО ОСТАНОВИЛ ЧАСЫ...
Из гипотезы Берковича вытекают и другие
следствия, которые объясняют многие
парадоксы современной физики. Известно,
например, что мы обитаем в разбегающейся
Вселенной. Путем экстраполяции установили,
что это разбегание длится около десяти-
пятнадцати миллиардов лет и идет из единого
центра. Значит, когда-то нашей Вселенной
не существовало, затем в определенной
точке произошел грандиозный взрыв, который
привел к образованию огромной массы
движущейся материи. Из чего же все это
произошло?
Теория относительности и квантовая
механика отвечают так. Поскольку энергия и
масса взаимосвязаны и могут переходить
друг в друга, то можно представить себе
столкновение двух даже самых малых частиц,
наделенных сверхогромной энергией.
Столкнувшись, как два биллиардных шара, такие
частицы должны затормозиться, и часть их
энергии превратится в массу. Но физиков
мало удовлетворяет подобное объяснение,
ибо откуда могли взяться частицы,
наделенные столь огромной энергией?
Согласно гипотезе Берковича, достаточно
сделать допущение, что какая-то внешняя
причина задержала ход одного из счетчиков.
Если бы это произошло, то все соседние
счетчики стали бы подстраиваться под него.
В этом случае остановленный счетчик
превратится в центр, из которого во все стороны
разбегаются спиральки информационной
активности, то есть генераторы материи.
Подсчеты показали, что для образования
всей массы материи, составляющей нашу
Вселенную, достаточно остановить счетчик
всего на такое количество оборотов,
которое соответствует времени примерно в одну
тысячу секунд, то есть меньше 20 минут.
Наконец еще одни вопрос
фундаментальной важности. Эйнштейн последние тридцать
лет своей жизни работал над созданием
единой теории поля. Он стремился
выработать такую общую физическую концепцию,
из которой и электромагнетизм, и
квантовая механика, и тяготение вытекали бы
как частные случаи. Однако эта работа
не привела к успеху. Трудно предположить,
что Эйнштейну не хватило ума и таланта
для достижения цели, тем более, что те,
кто отваживался идти по тому же пути после
него, тоже почти не продвинулись вперед.
Не значит ли это, что ошибка заключалась
в самой постановке проблемы?
Семен Беркович убежден, что это именно
так. Все, что говорилось выше, связано только
с одним классом решений его основного
уравнения. Но есть и другие решения. Одно
из них дает распространение информации
не по спиралям, а диффузионным путем,
как бы по простым прямым линиям.
Причем эти линии, приближаясь к линиям,
продуцируемым спиралями, стимулируют их
смещение в свою сторону, что позволяет
отождествить их с полем тяготения.
Если так, то становится ясно, почему не
удалось создать единую теорию поля.
Единства между тяготением и другими
физическими явлениями в рамках физического
мира не существует. Оно возникает лишь
на более глубоком уровне —
информационном.
ЗАБЛУЖДЕНИЕ ИЛИ ПРОЗРЕНИЕ?
Мне довелось присутствовать на совместном
семинаре кафедр физики и вычислительной
техники университета Джорджа Вашингтона,
20

на котором Беркович делал доклад. Его
гипотеза отнюдь не вызвала всеобщего
одобрения. Но многочисленные вопросы
докладчику свидетельствовали, что его
представления заинтересовали аудиторию.
Берковичу приходилось излагать свою
модель мира и на других научных
симпозиумах и конференциях. Отношение к его
взглядам остается недоверчивым. Признают
богатые возможности предложенного им
подхода, но не принимают данную модель до
тех пор, пока в ее рамках не будет
получено четкого количественного (а не только
качественного) описания фундаментальных
физических явлений или пока она не будет
подтверждена так называемым решающим
экспериментом. Однако всестороннее
количественное исследование модели
наталкивается на трудности вычислений, что же
касается экспериментальной проверки, то идея
таковой возникла у Берковича только в самое
последнее время.
За пределами нашего очерка осталось
немало проблем современной физики,
охваченных моделью Берковича, но на одной из
них остановиться необходимо. Это
проблема антимира. В модели Берковича он без
труда находит свое место: спирали нашего
мира имеют одно направление вращения,
но теоретически возможны оба направления.
Вращаясь в другую сторону, спираль дает
античастицу: позитрон или антипротон.
По теории вероятностей, первоначально
должно было возникнуть примерно равное
количество частиц и античастиц.
Сталкиваясь Друг с другом, они взаимно
аннигилировали. Те частицы, которые случайно
оказались в избытке,— это и есть наш мир.
Такую точку зрения высказал еще А. Д.
Сахаров, который связал избыток материи по
сравнению с антиматерией с проблемой
нарушения симметрии в начальный момент
жизни Вселенной. В этой концепции
Беркович и увидел возможность
экспериментальной проверки своей гипотезы.
Решающим считается такой эксперимент,
результаты которого должны не только
вытекать из проверяемой теории, но и
опровергать существующую альтернативную
концепцию.
Согласно представлениям современной
физики, пространство однородно, то есть все
направления в нем равноправны. Из
модели Берковича вытекают иные представления:
в пространстве существует абсолютное
выделенное направление. Это направление
связано с нарушением симметрии. Оно может
быть выявлено экспериментально путем
наблюдения распада некоторых
недолговечных частиц (К-мезонов).
Физики давно уже обнаружили, что
изредка, примерно один раз из тысячи,
распад К-мезонов происходит аномально: так,
словно материя имеет преимущества перед
антиматерией. Беркович предполагает, что в
случае отклонения от нормы распада
направление движения частицы в момент распада
совпадает с предсказанным им абсолютным
направлением в пространстве. В этом и
заключена возможность проверки. Для
той же цели может быть использован
распад любых неустойчивых частиц.
Похоже, никто не обращал внимания на
направление движения частицы в момент распада:
ведь с точки зрения теории
относительности оно не имеет никакого значения.
По представлениям Берковича, именно
направление движения частицы определяет,
распадается она или нет.
Появившаяся возможность подвергнуть
модель Берковича экспериментальной
проверке превращает ее из красивого
умозрительного построения в простую
рабочую гипотезу.
Воздерживаясь от каких-либо оценок, я
полагаю, что гипотеза Семена Берковича
«достаточно безумна», чтобы иметь хорошие
шансы оказаться верной.
21

Человек
из другого мира
Кандидат физико-математических наук
В. Г. ЗАВОДИИСКИЙ
Один из современных поэтов заметил, что
«разные люди, как звезды, на разной горят
высоте». Если людей уподоблять звездам,
то следует признать, что они различаются
не только высотой, но и яркостью горения —
тем, что на языке астрономов называется
звездной величиной.
Начиная рассказ о Филиппе Георгиевиче
Старосе, которого мне довелось знать
довольно близко в течение пяти лет, я могу смело
заявить, что на небосклоне дальневосточной

науки он был одной из звезд первой
величины. Не только потому, что за его
плечами стояло создание в нашей стране новой
отрасли техники — микроэлектроники, и не
только потому, что его вклад в развитие
этой отрасли был отмечен Государственной
премией СССР. Прежде всего он был яркой,
не похожей ни на кого личностью,
человеком высокой культуры и неуемной энергии.
И еще — пришельцем из другого мира.
26 сентября этого года родные и близкие
поздравили бы Ф. Г. Староса с 75-летним
юбилеем. Впрочем, по официальным
документам это событие должно было произойти на
полтора года раньше. И это не
единственный парадокс, с которым приходится
сталкиваться при попытке описать его жизнь.
Судьба Филиппа Староса была изломана
противостоянием двух мировых империй,
многое в ней до сих пор окутано тайной,
а свидетельства людей, знавших его в разные
периоды жизни, полны недомолвок и
противоречий. У него было две биографии: одна —
официальная, вымышленная, написанная в
кабинетах КГБ, другая — подлинная,
засекреченная, не до конца известная даже его
собственным детям.
АЛЬФРЕД САРАНТ
26 сентября 1918 г. в пригороде Нью-
Йорка, в семье выходца из Греции Эпаминон-
ды Георгия Сарантопулоса родился пятый
сын — Альфред. Отец, профессор
математики из Афин, приобрел в Штатах вторую
профессию — юриста и, сократив на
американский манер свою фамилию, стал
Джорджем Сарантом. Он много и
самоотверженно работал, но жили Саранты, как
и большинство иммигрантских семей
первого поколения, небогато и зачастую с
немалыми усилиями сводили концы с концами.
Альфреду еще мальчишкой пришлось
зарабатывать — он разносил газеты, работал
посыльным в прачечной, мыл окна
небоскребов.
В школе Альфред слыл одним из лучших
учеников. Он блистал в математике и физике,
увлекался техническим творчеством,
занимался спортом — в семнадцать лет стал
чемпионом своего района по фехтованию. А
кроме того, прекрасно играл на гитаре и
флейте, мечтал стать музыкантом, создать свою
группу, выступать с концертами, ездить по
всему миру и, конечно, прославиться.
Однако семейный совет решил иначе. Как
лучший ученик школы Альфред получил
рекомендацию для поступления в один из
колледжей, обучение в котором оплачивала
корпорация Морганов,— там давали
прекрасное техническое образование. Для
Джорджа Саранта это был единственный
шанс увидеть хотя бы одного из своих
сыновей дипломированным специалистом.
Колледж Альфред закончил в 1941 г.,
получив диплом инженера-электрика. Во
время войны он работал в крупных
оборонных исследовательских центрах, в
частности участвовал в разработке циклотрона для
Корнеллской ядерно-физической
лаборатории, а по вечерам учился, чтобы сдать
экзамен на степень магистра технических
наук.
Еще в студенческие годы он принимал
участие в антифашистском движении, в
борьбе против расовой дискриминации.
Тогда же вступил в Коммунистическую
партию США, но не был ортодоксальным
активистом, а посему покинул ее ряды в
1944 г., когда увидел, что членство в партии,
попавшей в перечень «подрывных
организаций», может помешать его
профессиональной карьере и вообще нормальной
жизни. Однако Сарант был близко знаком с
Джулиусом Розенбергом и даже некоторое
время состоял с ним в одной партячейке.
Этот факт сыграл роковую роль в судьбе
молодого Альфреда, когда в июле 1950 г.
Джулиуса и его жену Этель арестовали по
подозрению в атомном шпионаже в пользу
Советского Союза. Спустя четыре года Ро-
зенберги были признаны виновными и
казнены на электрическом стуле.
Трудно сказать, был ли Альфред Сарант
причастен к атомному шпионажу (с Розен-
бергами ведь тоже до сих пор нет полной
ясности). Однако, как писал американский
исследователь М. Кучмент в статье
«Американское влияние на советскую науку»
(«Physics Today», 1985, № 9), посвященной
Альфреду Саранту,— многие факты,
приведенные в ней, использованы в настоящем
очерке,— Генеральный прокурор США дал
официальное заключение, что «для
возбуждения дела против Саранта у федеральных
властей нет достаточных улик». Тем не менее
после первого же допроса в ФБР Альфред
Сарант поспешил покинуть США, оставив
двух маленьких сыновей и взяв с собой
любимую женщину — Кэрол Дэйтон, которая
разделяла его коммунистические взгляды.
Они исчезли из того мира навсегда,
единым махом оборвав все связи, лишив себя
всех друзей и родственников. А вскоре
в СССР появились американский эмигрант
Филипп Старое и его жена Анна.
Сейчас мы понимаем, насколько рискован
был такой шаг американского инженера,
как легко он мог разделить участь ко-
минтерновцев и других иностранцев,
обвиненных в шпионаже и бесследно
исчезнувших на просторах ГУЛАГа. Но для
23

Альфреда и Кэрол Сталин был победителем
Гитлера, а Советский Союз — оплотом мира
и социализма. Только здесь, по их мнению,
они могли чувствовать себя недосягаемыми
для ищеек ФБР. У них и в мыслях не
было, что в этой стране с ними могут
поступить несправедливо.
КАРЬЕРА ИНЖЕНЕРА СТАРОСА
Им повезло: в их судьбе принял участие
Д. Устинов, бывший в то время
министром вооружений. Он по достоинству оценил
творческий потенциал молодого
американского инженера и отправил его... в
Чехословакию. Там Филипп Старое стал главным
конструктором Военно-технического
института и с 1951 по 1955 гг. занимался
разработкой систем ПВО. В Праге у них с
Анной родились сын Николас и две дочери,
третья появилась на свет позднее, уже в
Советском Союзе.
Пражский период своей жизни Филипп
Георгиевич всегда вспоминал с
удовольствием. Он быстро выучил чешский язык,
обзавелся друзьями. Однако, занимаясь
системами наведения зенитных орудий, он не
переставал мечтать о большем.
Такая возможность представилась в
1955 г., когда Н. С. Хрущев взял курс на
научно-техническую революцию. Староса
пригласили в СССР и предложили
возглавить специальную лабораторию, созданную
в Ленинграде под эгидой Госкомитета
авиационной техники. Там он работал четыре
года, добившись больших успехов в
разработке управляющих систем и приборов для
авиации и флота, за что был награжден орденом
Трудового Красного Знамени и знаком
«Почетный подводник».
А уже в 1958 г. Старое выступил на
закрытом совещании ведущих работников
электронной промышленности с докладом,
содержавшим предложения по развитию
новой элементной базы, а фактически с
программой создания новой отрасли науки и
техники — микроэлектроники. Эти идеи
нашли немедленную поддержку в высших
эшелонах власти, и уже в следующем году
Филипп Георгиевич получил возможность
создать свое конструкторско-технологиче-
ское бюро.
В начале 60-х гг. там под руководством
Староса была разработана малогабаритная
цифровая управляющая машина УМ-1 НХ с
быстродействием 8 тыс. операций в секунду
и продолжительностью безотказной работы
250 часов. В ней еще не использовались
микросхемы — надежность их в то время
была невелика,— и активными элементами
служили самые распространенные германиевые
транзисторы П15. Однако благодаря смелым
24
конструкторским решениям («страничный»
монтаж, безразъемные шарнирные
соединения, применение интегральных блоков
магнитной памяти) получилась компактная,
дешевая и надежная машина, пригодная для
управления самыми различными
технологическими процессами. Старое, питавший
слабость к словотворчеству, назвал ее «мини-
пмотером», однако этот термин не прижился,
в отличие от слова «микроэлектроника»,
введенного в русский язык им же. В 1969 г.
за создание этой машины Старое был
удостоен Государственной премии.
Нет никаких оснований считать, будто
Старое вывез электронные секреты из США и
сделал карьеру на их использовании. Альфред
Сарант, покинувший США в 1950 г., не мог
иметь представления об американской
компьютерной технологии и микроэлектронике,
бурное развитие которых началось лишь
после его отъезда. Сведения о новейших
американских достижениях Старое черпал из
научных журналов. Эта информация
накладывалась на прекрасную теоретическую
подготовку, на опыт работы в передовых
исследовательских организациях Америки и на
собственные недюжинные дарования.
«ПРОТИВ ТЫСЯЧИ ВДВОЕМ»
Рассказывая о Саранте-Старосе, было бы
несправедливо умолчать q другом
американском инженере, который эмигрировал из
США вслед за Сарантом и работал с ним и в
Праге, и в Ленинграде. Этого инженера звали
Джоэль Бэрр. Он родился в Нью-Йорке
и познакомился с Альфредом Сарантом во
время их совместной работы в одном из
исследовательских центров США. Они стали
друзьями, и это была та редкая дружба,
которая с годами лишь крепнет и перед
которой бессильны любые испытания. Когда
Альфред исчез, Джо некоторое время
недоумевал, почему его лучший друг с ним
даже не попрощался, но потом понял:
Альфред боялся подставить под удар и его.
Тогда он оформил заграничный паспорт и
поехал в Европу искать друга. Альфреда
он нашел в Москве, когда тот уже
превратился в Филиппа Староса и готовился
к отъезду в Прагу. Джоэль Бэрр стал
Иосифом Вениаминовичем Бергом, и они
поехали вместе.
Позже, в Ленинграде, И. Берг был правой
рукой Староса, главным инженером ЛКТБ.
Филипп Георгиевич не раз говорил, что без
него не сделал бы и десятой доли того,
что сумел сделать. И вряд ли это можно
считать большим преувеличением: силы
человека удесятеряются, если рядом надежный
друг, на которого можно положиться, с
которым можно встать спиной к спине
«против тысячи вдвоем».

И еще у Филиппа Староса была Энн,
Анна Петровна, бывшая Кэрол Дэйтон,
которая оставила ради него сына и дочь и так
же, как и он, исчезла для своих родных и
знакомых.
Связанные по рукам официальной
«легендой», родители скрывали многие факты
своей подлинной биографии даже от
собственных детей. И после смерти Филиппа
Георгиевича, когда его сын Николас решил
установить наконец связи с американскими
родственниками, Анна Петровна
отказывалась сообщить ему настоящую фамилию
отца (и свою тоже) — так силен был в ней
застарелый страх перед всесильными ФБР и
КГБ. И только благодаря настойчивости
Николаса, благодаря тому, что в одном
американском научном журнале ему
посчастливилось натолкнуться на фамилию человека, о
котором отец рассказывал как о своем друге,
связь все-таки была установлена, и Анна
Петровна смогла получить письма от дочери,
сына и 93-летней матери.
Несколько лет спустя Анна Петровна
показала мне письмо от дочери, которая с
мужем и двумя детьми жила в Канаде.
Это письмо я читал с комком в горле:
женщина, писавшая его, всю жизнь считала,
что ее мама умерла, и вдруг... Но я не в
силах представить себе, что чувствовала сама
Анна Петровна, получив письмо от дочери,
оставшейся в памяти крошкой, увидеться с
которой она не чаяла никогда.
В конце концов они смогли встретиться.
А вот Филипп Георгиевич до этого времени
так и не дожил.
«СОВЕТСКУЮ МИКРОЭЛЕКТРОНИКУ
СОЗДАЛА
КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ...»
В 1962 г. конструкторское бюро Староса
посетил Хрущев, немало наслышанный о
необычайных успехах «этого грека из Америки».
Ему показали машины — УМ-1 и
«Электронику К-200». Позднее американские
специалисты отмечали, что «Электроника К-200»
была «первым компьютером советского
производства, который можно считать хорошо
разработанным и удивительно современным».
Эта машина на первых советских
интегральных схемах была способна выполнять 40 тыс.
операций в секунду. Хрущев остался доволен.
В том же году Старое стал членом КПСС
(как бывшего иностранца его принимали в
партию непосредственно в ЦК).
В это время уже существовал Госкомитет
электронной промышленности (с 1965 г.—
министерство), работавший главным образом
на оборону. Возглавлял его А. Шокин,
человек прогрессивных взглядов и большой
инженерной эрудиции. Он предложил Старо-
су создать научно-технический центр
соответствующего профиля в Подмосковье —
нынешний Зеленоград. Старое с жаром
взялся за исполнение поручения и в
считанные недели подготовил детальный план
организации комплекса из нескольких
институтов, КБ, технического вуза и опытного
завода. План получил одобрение в верхах, и
Старое был назначен научным руководителем
будущего центра. В семье Филиппа
Георгиевича хранится фотография, на которой он
забивает первый колышек при закладке
центра. Наверное, это был один из самых
волнующих моментов его жизни.
Комментируя эту фотографию, И. В. Берг
рассказывал мне, что пытался уговорить
Фила держаться подальше от большой
министерской политики. Он не верил, что бывшему
иностранцу дадут высоко подняться по
советской иерархической лестнице. Он видел, с
какой нескрываемой неприязнью относятся к
Старосу в Ленинградском обкоме партии, и не
сомневался — в московских партийных
кругах тоже без энтузиазма отнесутся к тому,
что советской Силиконовой Долиной станет
руководить выходец из США. Однако Старое
никогда не довольствовался малым и никогда
не боялся риска. Ведь в его жилах текла
горячая эллинская кровь: по семейному
преданию, род Сарантопулосов происходил от
одного из трехсот спартанцев, которые
остановили лавину персов в Фермопильском
проходе...
Памятуя о том хорошем впечатлении,
какое его разработки произвели на Хрущева,
Старое сам решил пойти в атаку. В
начале октября 1964 г. он написал
Генеральному секретарю письмо, в котором изложил
свои претензии к второму секретарю
Ленинградского обкома Г. В. Романову и упрекал
министра Шокина в нежелании за него
заступиться. С Романовым Старое
конфликтовал по кадровым вопросам: он отдавал
предпочтение толковым специалистам, не
обращая внимания на их национальность и
партийность, что, конечно, не могло не
раздражать партийного чиновника, убежденного,
что кадровая политика — его святая вотчина.
К несчастью, как раз в это время Хрущев
был свергнут, и письмо попало к Шокину.
Тот вызвал к себе Староса и сказал:
«Филипп Георгиевич, мне кажется, вами
владеет странная фантазия, будто вы
являетесь создателем советской
микроэлектроники. Это неправильно. Советскую
микроэлектронику создала Коммунистическая
партия, и чем скорее вы уясните себе этот
факт, тем будет лучше для вас». Берг
оказался прав, зарвавшемуся гению-одиночке
указали его место.
Вскоре, в начале 1965 г., Староса от-
25

странили от руководства строительством
Зеленограда. Правда, его работа в ЛКТБ
продолжалась, его еще ждала Госпремия,
Шокину, который, несмотря ни на что,
понимал значение Староса для отечественной
микроэлектроники, до поры до времени
удавалось нейтрализовать нападки со стороны
Романова. Однако в 1973 г. Романов стал
«первым» в Ленинграде и кандидатом в члены
Политбюро, и министр уже не мог ему
противостоять. Хотя Старое к тому времени
уже выступил инициатором новых
технических идей, направленных на создание
трехмерных интегральных схем и систем
искусственного интеллекта,— что сулило нашей
стране резкий отрыв в области
вычислительной техники,— он был понижен в
должности, а его КБ передали
радиопромышленному гиганту «Светлана».
Можно лишь догадываться, что творилось
в душе человека, который, уверовав в
коммунистические идеалы, навсегда покинул
родину, сменил имя и биографию и после
двадцати лет работы на благо нового
отечества вдруг обнаружил, что этому
отечеству больше не нужен. Дело, запущенное
им, крутилось, технология интегральных схем
работала. Теперь можно было и отодвинуть
в сторону ее создателя, благо и
оправдание нашлось удобное, «патриотическое»,—
чтобы потом никто не усомнился в
советских корнях советской микроэлектроники.
Перед Старосом встал выбор — смириться
и заняться мелким совершенствованием
своих разработок или же все бросить и поискать
другое место, где можно было бы отдаться
творчеству и поменьше зависеть от сильных
мира сего. Он выбрал второе.
Академик П. Л. Капица, который питал
к Старосу большую личную симпатию и с
интересом относился к его новым идеям,
порекомендовал ему переехать во
Владивосток. Возглавлял Дальневосточный научный
центр в то время его сын А. Капица,
и Старосу была обещана «зеленая улица».
Он получил возможность создать отдел
искусственного интеллекта в Институте
автоматики и процессов управления и кафедру
микроэлектроники в Дальневосточном
университете.
НОВЫЙ СТАРТ, НОВЫЕ ЦЕЛИ
Проблема искусственного интеллекта была в
те годы чрезвычайно популярна. Особенно
активно работали в этой области американцы,
преуспевшие в эвристическом
программировании и робототехнике. Однако подавляющее
большинство разработчиков ориентировалось
на традиционные ЭВМ с двоичной логикой.
Старое же поставил во главу угла задачу
создания некоей сверхсложной
самопрограммирующейся системы из нескольких
миллиардов активных элементов, собранных в
единую саморегулируемую суперсхему, которая
по своим функциональным возможностям
приближалась бы к человеческому мозгу.
Для решения этой задачи планировалось
организовать научный поиск сразу по трем
основным направлениям: по физике,
схемотехнике и алгоритмизации. Старосу было не
привыкать начинать новое дело на новом
месте, он всегда добивался успеха, а потому
был уверен, что добьется его и на этот раз.
70-е годы были для Дальневосточного
научного центра романтическим периодом, когда
лаборатории, отделы и институты
появлялись, как грибы-дождевики, и зачастую так
же быстро исчезали. Сколько ярких
личностей мелькнуло тогда на берегах Тихого
океана, сколько увлекательных идей было
провозглашено! Легкие на подъем,
авантюристы по складу души, эти люди, как
правило, не укоренялись на дальневосточной
земле, оставив о себе лишь смутные
воспоминания. Старое был не из их числа. За
дело он брался мягкой, но мертвой хваткой,
а на удары судьбы отвечал упрямой
американской улыбкой. Он изо всех сил был
оптимистом. Когда во Владивостоке шли
затяжные дожди, он весело восклицал: «Я чувствую
себя, как в Ленинграде!». Когда палило
солнце, опять улыбался: «Здесь совсем как в
Сан-Франциско», Выходя ни с чем из
кабинета бюрократа, убеждал окружающих: «Этот
человек очень хочет пойти мне навстречу,
но не имеет возможности». Он
категорически отказывался считать переезд во
Владивосток жизненным крушением. Новый виток
спирали, новый старт, новая цель — только
так настраивал он себя.
Филипп Георгиевич надеялся, что вместе с
ним во Владивосток приедет группа сильных
специалистов, вокруг которых сможет быстро
сплотиться работоспособный коллектив. Но
приехал лишь один к. т. н. Г. Фирдман,
который работал в ЛКТБ заместителем
главного инженера и занимался в основном
технологическими проблемами, но в
последнее время увлекся программированием. Он
привез с собой несколько молодых
программистов и возглавил лабораторию
алгоритмизации. Лаборатория же схемотехники так и
не была открыта, «ученики-соратники» не
захотели последовать за своим учителем на
край света.
К сожалению, на этот раз не поехал с
ним даже И. Берг, человек, который давно
стал его вторым «я», которому он мог
доверить абсолютно все, на которого, как на
надежную ломовую лошадь, можно было
нагрузить любую работу и быть уверенным,
что она будет сделана. Берг остался в ЛКТБ,
26

удовлетворившись должностью руководителя
маленькой лаборатории. То ли не поверил в
«сумасбродные» идеи старого друга, то ли
посчитал нереальным их осуществление на
Дальнем Востоке, то ли просто укатали
сивку крутые советские горки. Они остались
друзьями, но это уже была дружба иного
сорта, не сцементированная общим делом и
общей борьбой.
Физическую лабораторию, получившую
название «лаборатория управляемого роста
микроструктур», Старое возглавил сам. Ее
костяк составили молодые кандидаты наук
М. О. Розовский, В. Г. Лифшиц и автор
этих строк.
Я познакомился со Старосом летом 1974 г.,
когда после аспирантуры вернулся во
Владивосток и приискивал себе работу. Будущий
шеф оказался человеком небольшого роста,
с легкой, ладно скроенной фигурой, начавшей
седеть шевелюрой и жесткой щеточкой усов
под характерным мясистым носом. Его
темно-коричневые, чуть навыкате глаза смотрели
внимательно и цепко.
Слова Староса о возможности создания
систем искусственного интеллекта я,
занимавшийся до того обыкновеннейшей
физикой твердого тела, не мог воспринять
иначе как фантастику. В то же время от
него исходила странная магическая сила,
которая заставляла верить — этот человек
сумеет добиться, чего захочет.
Что до самой идеи создания
искусственного, кристаллического мозга, то первой моей
реакцией была скептическая мысль: это
невозможно в принципе. Ведь кристалл есть
нечто жесткое, застывшее, раз и навсегда
упорядоченное, мозгу же должна быть
присуща гибкость, постоянная изменчивость и —
по большому счету — даже
непредсказуемость, алогичность функционирования.
Если к нему и можно приблизиться
искусственным образом, рассуждал я, то, наверное,
только на основе каких-нибудь
квазибиологических структур.
Я поделился этими сомнениями со
Старосом, и он ответил, что подобные
рассуждения верны только для кристаллических
структур больших размеров. Что же касается
микроструктур, в которые войдут считанные
количества атомов, то их поведение не будет
жестко детерминировано — оно описывается
вероятностными законами квантовой
механики и статистики и будет в достаточной
степени алогично. Разумеется,
кристаллический мозг никогда не станет полным
аналогом живого, как самолет не есть полный
аналог птицы, но в своих основных функциях,
в способности решать сложные и даже
творческие задачи он может приближаться к
своему прототипу, а кое в чем (например,
в быстродействии) даже его превосходить.
Эта аргументация показалась мне
убедительной и кажется таковой до сего дня, хотя в
ней и поныне остается элемент фантастики.
Но разве фантастика не есть просто смелое
предвидение?
Программа работ намечалась обширная, ее
с лихвой хватило бы на целый институт, и
даже не на один. Исследования начались
одновременно в нескольких направлениях.
В качестве основного материала выбрали
кремний — наиболее изученный и широко
доступный полупроводник. Вскоре были
получены первые результаты, касавшиеся
кристаллизации, поверхностной диффузии,
импульсного воздействия. Оказалось, что
кремний не так уж хорошо изучен, как
считалось. В условиях сверхвысокого вакуума
он задавал много загадок, и каждый ответ
влек за собой новый вопрос...
ПОСЛЕДНИЙ РАУНД
Некоторые утверждают, что, если бы Старое
не поехал во Владивосток, если бы не
ввязался в битву за звание
члена-корреспондента, он остался бы жив. Возможно.
Но, во-первых, остаться в Ленинграде
означало бы смириться с поражением, а против
этого восставала вся бойцовская сущность
Староса, вся его неукротимая натура,
унаследованная от предка-спартанца. Он любил
драться и слишком часто страдал от того, что
приходилось сдерживать свою природу. «Как
хочется подраться!» — восклицал он не
однажды, натыкаясь на беспринципность
научных, партийных и прочих чиновников, но
всякий раз останавливал себя: «Нет, Фил!
Драться ты не имеешь права. Эта страна тебя
приютила, ты должен быть ей благодарен.
В чужой монастырь со своим уставом не
ходят». Кинувшись на Дальний Восток, начав
новое грандиозное дело, Филипп Георгиевич
хотел доказать (друзьям, министру, самому
себе), что его песня не спета, что он еще
будет гарцевать на белом коне.
Во-вторых, стать членом-корреспондентом
не было для него самоцелью. Он знал себе
цену, его имя официально входило в
двадцатку крупнейших изобретателей страны
наряду с именами Туполева и Королева.
Но придя в Академию, он вдруг
обнаружил, что в этой среде его мало кто знает.
«Это тот, который из Америки? Кажется,
он что-то изобрел? Но разве он ученый?
Он даже не член-корреспондент!»... Филипп
Георгиевич понимал, что, только обретя
статус члена Академии, сможет по-настоящему
развивать то направление, ради которого
приехал на Дальний Восток.
Филипп Георгиевич умер в Москве, во
время выборов в Академию — 12 марта 1979 г.
27

Его надорванное сердце не выдержало
напряжения борьбы. Он скончался на руках
у друзей, в машине, мчавшей его по
Ленинскому проспекту в академическую
больницу, и последними его словами было
удивленное восклицание: «Ребята! Я теряю
сознание...»
А незадолго до смерти от него уехал
Фирдман.
Конечно, пути Господни неисповедимы, но
лично я не сомневаюсь, что одной из
основных причин смерти Староса была именно
эта история. Ведь первый инфаркт,
перенесенный Филиппом Георгиевичем на ногах,
грянул отнюдь не в связи с выборами.
Его причиной послужило решение Фирдмана
уехать из Владивостока: сначала в
Ленинград, а потом — в Америку.
Генрих (Эрик) Фирдман был для Староса
не просто сотрудником и даже не просто
учеником. Он был его воспитанником, почти
сыном. Именно Фирдману Старое доверял
все свои помыслы, с ним обсуждал самые
сокровенные планы. Пройдя под рукой
Староса путь от студента до заместителя главного
инженера ЛКТБ, Фирдман заменил ему во
Владивостоке Берга, стал той точкой опоры,
без которой Старое не мог существовать:
ему всегда нужен был хоть один человек,
который верил бы в него до конца и
на которого он сам мог бы положиться. И вот
этот человек его предал.
Я думаю, что Фирдман с самого начала
не собирался задерживаться на этой стороне
Тихого океана. Еще в 1973 г., когда Староса
сняли с должности начальника ЛКТБ,
Фирдман понял, что кончилась и его карьера.
Сразу уехать в Америку он не мог, потому
что работал в системе электронной
промышленности и должен был подвергнуться, как
минимум, пятилетнему «карантину».
Именно пять лет он и «отсидел» во
Владивостоке, а за это время сделался
специалистом по американской версии
искусственного интеллекта, установил связи с учеными
Стэнфорда и Массачусетса, организовал
вызов за границу. Все это время он много
внимания уделял шлифованию языка, и тут
общение со Старосом и его семьей было
просто незаменимо.
Сейчас не принято плохо говорить о тех,
кто уехал на Запад во времена застоя.
Смею уверить, что Фирдман уехал не
потому, что его убеждения шли впереди
перестройки. Он мечтал о жизни, достойной
«белого человека», о десятках тысяч годового
дохода, о вилле с бассейном и двух
автомобилях. По моим сведениям, он все это
получил (и в этом ничего плохого нет). Но
Старое — мертв!
Прошло уже больше десяти лет с тех пор,
как Филипп Георгиевич Старое навсегда ушел
из этого мира. За эти годы мир
непредсказуемо изменился. Наша страна
распрощалась с коммунистической идеологией,
Владивосток стал открытым городом, семья
Старосов получила возможность выехать за
границу.
А что же стало с идеей искусственного
интеллекта, кристаллического мозга? Не
напрасны ли были усилия Филиппа
Георгиевича по развитию этого сверхсовременного
научного направления на «диком бреге»
нашего Приморья?
Работы по алгоритмическим методам
искусственного интеллекта продолжаются.
Однако в них был сделан упор на
прикладные экспертные системы для нужд обороны
и медицины. И хотя здесь были достигнуты
серьезные успехи, но от задач, связанных
с созданием искусственного мозга в
понимании Староса, лаборатория, к сожалению,
отошла окончательно.
Лаборатория же управляемого роста
микроструктур осталась верна своей тематике —
разработке технологии трехмерных
интегральных схем, тех самых, на основе которых
возможно построение кристаллического
мозга. Ныне лаборатория выросла в отдел,
превратилась в самое авторитетное на Дальнем
Востоке физическое исследовательское
подразделение. Недавно на его базе создан
научно-технологический центр
микроэлектроники. И это дает основания надеяться,
что, несмотря на все трудности, которые
переживает российская наука, мечта Староса
о создании кристаллического мозга станет
реальностью именно в нашей стране.
Перепечатано с сокращениями
из журнала «Вестник Дальневосточного
отделения РАН» A993, № I)
28

последние известия
Источник
фосфора —
фосфор
Разработан метод
прямого превращения кар-
боновых кислот в фосфо-
новые.
Заметка под таким названием уже публиковалась в «Химии
и жизни» A987, № 10, с. 15). В ней шла речь об успехе
казанских химиков, сумевших синтезировать фосфорорга-
нические соединения непосредственно из фосфора.
Упоминалось и о том, какое значение это может иметь для
технологии. Теперь выясняется, что новый подход
продолжают применять не только в технической химии.
И не только в нашей стране. «Journal of American Chemical
Society» A993, т. 115, № 5, с. 2071) опубликовал письмо
известного техасского химика Д. Бартона о новом
эффектном достижении в области органического синтеза.
Следует отметить, что такие публикации попадаются
все реже. Органический синтез постепенно выпадает из
сферы чистой науки, переходя в ведомство технологии
и ремесла. Что поделаешь? Разработано и детально
изучено множество методов, позволяющих направленно
превращать одни вещества в другие. Методы стали надежными
инструментами, которыми химик действует с той же
уверенностью, с какой слесарь использует тиски или
напильник. Новые инструменты не то чтобы не нужны, но
изобретаются они не так часто, как в эпоху их первоначального
накопления. Тем приятнее, когда все же появляется
нечто новое, неожиданное.
Бартон начал с принципиального, давно известного
факта: белый фосфор Р4 — превосходный ловец свободных
радикалов. Попытки использовать это свойство в
препаративной химии тормозились соображением насчет того,
что Р4 по совместительству — сильный восстановитель.
Предполагали, что любой источник радикала, прежде
чем выдать его, попросту окислит фосфор. Выяснилось,
что это не так. Производные М-окси-2-тиопиридона (так
называемые эфиры Бартона) оказались инертны к Р4,
растворенному в смеси хлористого метилена и
сероуглерода,— пока раствор не облучают обычным дневным
светом. После этого от эфиров начинают нормальным для
этих веществ образом отщепляться свободные радикалы.
А фосфор подхватывает их с великой охотой:
>C02+R"
->R - Р4 - SC5H4N
1
R2P4(SC5H4NJ
Продукт фотолиза, содержащий остаток Р4, при
окислении в водной среде легко превращается в
соответствующую фосфоновую кислоту R—РО(ОНJ. Органический
остаток R при этом допустим любой: от простого алкила
до фрагментов адамантана или даже хитроумных
стероидных конструкций. Выход фосфоновых кислот
высокий, 70—80 %. Превращение по-своему удивительное!
Ведь происходит не что иное, как прямое замещение
углерода (уходит в виде СОг) на фосфор. А об удобстве
синтеза и говорить нечего: облучил — окислил — вынул.
В. ИНОХОДЦЕВ
29

Памяти мастера
«Когда труд из безотчетной бесплатной естественности станет одной денежной
нуждой, тогда наступит конец света, даже хуже конца — после смерти последнего
мастера оживут последние сволочи, чтобы пожирать растения солнца и портить
изделия мастеров»
Он верил, точнее, у него оставалась надежда, что крайние времена,
предсказанные Андреем Платоновым, пока не наступили. Он верил и в то, что, как оно ни
сложится, найдется герой, который спасет всех нас. «Иногда я пытаюсь вообразить
его облик,— писал он.— И как-то не представляется на это место никто, кроме
доброго, привычного к изобретательному труду мастерового. Он не подкатит на
бронированном спецавтомобиле и не прискачет на белом коне. Мессия, если он
явится, подъедет на общедоступном трамвайчике, войдет, не спеша протрет с мороза
очки и скажет негромко: «Будет вам, господа, митинговать, где мой фартук?»
Умер Валерий Романович Полищук A942—1993), мастеровой науки. Достаточно
взглянуть на фотографию, чтобы понять: не стало хорошего человека. Те наши
читатели, которые не были знакомы с ним лично, еще не знают, что одновременно с
Валерием умерли Зяблов, Коть, Иноходцев, Буш — это были его псевдонимы. Не
поленитесь, полистайте номера за этот и прошлые годы, и вы поймете, кого
лишились — и вы, и мы.
Лет двадцать назад он, младший научный сотрудник лаборатории фторооргани-
ческих соединений академика И. Л. Кнунянца в одном из лучших институтов страны
ИНЭОСе, начал писать в «Химии и жизни», а в 1980 году перешел в штат редакции.
Нет, в науке у него все складывалось прекрасно — был талантлив, работоспособен
и удовлетворен: казенные показатели так называемой карьеры его не волновали.
Просто в нем накопился такой заряд писательской энергии, что пришло время
поменять местами два жизненных призвания. Если раньше он занимался наукой и
писал, то теперь писал и занимался наукой.
В разных издательствах стали выходить его книги, повести, рассказы,
публицистика. Он публиковался в родном журнале, в «Новом мире», в «Знание — сила»...
Написал несколько научно-популярных книг по химии,
художественно-документальные книги о Н. Н. Зинине, И. А. Каблукове, А. М. Бутлерове, повесть о
В. Н. Ипатьеве, издал свою главную книгу «Мастеровые науки».
Прошло время, Романыч продолжал писать, но даже со стороны было видно,
что его снова потянуло в науку. И он вернулся в свою лабораторию в ИНЭОС.
Правда, и нас он не покинул. Писал статьи, вел постоянную рубрику «Последние
известия»...
Он был высоким, сильным и — добрым. Кто-то сказал на прощании с ним: «Валера
был гением доброты». Как у каждого человека, у него были свои проблемы, но
никто из нас ни разу — буквально ни разу — не слышал, чтобы он жаловался или
брюзжал. Наоборот, мы взваливали на него свои невзгоды, и он помогал,
успокаивал.
Все мы остались перед ним в долгу. Но надеемся, что наша память о нем будет
той монеткой, которую он заплатит паромщику, перевозящему каждого на тот
берег...
31

НОВОСТИ НАУКИ * НОВОСТИ НАУКИ
* НОВОСТИ НАУКИ
Последняя
теорема Ферма
«Science», 1993, v.261, р.ЗЗ
В 1637 году французский
математик Пьер Ферма (кстати,
юрист по профессии)
выдвинул гипотезу: не существует
таких целых чисел, чтобы
Хп + Y" = Zn, при п больше
двух. (Когда п • 2, как было
известно еще древним грекам,
такие числа есть, например,
32 + 42-52или52+122=13Г).
На полях одной книги Ферма
написал, что «он открыл
этому чудесное доказательство,
но пола слишком малы, чтобы
его привести». Столь
элементарно формулируемая задача
оказалась чрезвычайно
сложной — три с половиной века
ее штурмовали
профессионалы и любители, одно время за
ее решение обещали даже
крупную премию.
Сначала Л.Эйлер в 1700-х
годах доказал это
утверждение для п * 3. В XIX веке
немецкий математик Е.Кум-
мер заложил основы
алгебраической теории чисел и с ее
помощью показал, что
гипотеза верна для всех п меньше
ста (кроме, быть может 37, 59
и 67). В последние годы
математики установили, что она
верна в пределах миллиона.
Однако в общем виде
проблема оставалась нерешенной —
теорему не могли ни доказать,
ни опровергнуть.
Но вот на конференции по
теории чисел в Кембридже
(Англия) сорокалетний
математик из Принстонского
университета Э.Уайлс попросил
предоставить ему три часа для
изложения доказательства
(оно занимает двести
страниц) . В течение трех дней (по
часу) он рассказывал свою
теорию, а когда закончил,
аудитория наградила его
аплодисментами. Хотя детали
доказательства еще нуждаются в
проверке, большинство
присутствовавших специалистов
считает, что оно в целом
убедительно.
Э.Уайлс использовал
многие достижения ученых в
алгебраической геометрии и
других областях математики и
сумел сделать последний,
решающий шаг. Понятно, что
сама теорема Ферма не
представляет большого
практического интереса, однако она
на протяжении веков
стимулировала развитие математики,
вызвала к жизни новые
глубокие теории.
Рекордный
сверхпроводник
S.N.Putilin et at, *Nature»,
1993, v.362 p.226;
A. Schilling et al, v. 363, p.56
После нескольких лет «бури и
натиска» в области
высокотемпературной
сверхпроводимости A986 — 1988 гг.)
наступил период спокойного
развития. Испытывают все
более сложные соединения
(на основе оксида меди, но
включающие также оксиды
таллия или висмута), однако
рекорд 1988 г. — Тс - 127 К
для ТЬСагВагСизОю до
последнего времени побить не
удавалось. В таких случаях
обычно требуются какие-то
нестандартные решения, и
одно из них появилось:
группа исследователей из России
(Химфак МГУ), Франции и
США попробовала вместо
таллия или висмута взять ртуть; на
соединении HgBa2Cu04+x (его
кристаллическая структура
приведена на рисунке) они
получили Тс ш 94 К, что,
казалось бы, — уже пройденный
этап.
Маленькие черные кружки —
атомы кислорода; атомы меди
— внутри октаэдров
Однако это вещество
выгодно отличалось от
предшественников своим относительно
простым составом.
Накопленный учеными опыт (теория
явления пока не создана, но
некоторые эмпирические
закономерности уже выявлены)
позволил предположить, что если
в элементарной ячейке будет
не один уровень СиОг как в
этом соединении, а несколько,
то температура перехода
возрастет; об этом говорилось в
первой из указанных статей,
вышедшей в марте.
А уже в мае швейцарские
физики сообщили (вторая
статья), что это предсказание
подтвердилось. Они получили
рекордную Тс * 133 К на
керамиках HgBa2Ca2Cu30i+x (с
тремя уровнями окиси меди в
элементарной ячейке) и
HgBazCaCmOfr+x (с двумя
уровнями). Из Хьюстона
известили, что там смогли
воспроизвести этот результат, и
уже ходят слухи, что кто-то
достиг 144 К.
И еще одно немаловажное
обстоятельство: пока все
сверхпроводящие керамики
содержат ядовитые компоненты —
таллий, осмий, мышьяк, сви-
32

* НОВОСТИ НАУКИ
НОВОСТИ НАУКИ * НОВРС1И НАУ1С
нец или бериллий; причем
таллий так ядовит, что в США его
запретили использовать в
качестве средства от крыс. Ртуть,
конечно, тоже яд, но все же не
столь опасный — еще недавно
ее добавляли в .пломбы.
Неметаллические
магниты
R.Chiarelli etal, «Nature»,
1993, v.363, p. 147
Борьба за рекордные
температуры идет и в области создания
ферромагнитных материалов,
состоящих только из легких
элементов (из первой строки
таблицы Менделеева). Один из
первых исследователей
магнетизма В.Гейзенберг в 1928 году
пришел к выводу, что ,в
кристаллической решетке
ферромагнетика обязательно
должны присутствовать атомы
тяжелых элементов (металлов).
Уже много лет физики
пытаются его опровергнуть, причем
не только из-за теоретических
соображений: возможно,
удастся создать прозрачные для
видимого света молекулярные
кристаллы-ферромагнетики,
которые найдут применение в
оптоэлектронике.
Все такие материалы при
некоторой критической
температуре, называемой точкой
Кюри, теряют свои магнитные
свойства. Точка Кюри
привычных нам железных магнитов
лежит много выше 300 К,
поэтому мы используем их при
комнатной температуре. А вот
у полученных до настоящего
времени органических магнитов она
очень низка — менее 1 К.
Теперь французские ученые
получили соединение,
содержащее два нитроксила (иминок-
сильные группы >N—О), у
каждого из которых есть один
неспаренный электрон.
Вещество смогли закристаллизовать, и
вот удача: в возникшей
кристаллической решетке из-за
обменного взаимодействия
между электронами нитрокси-
лов (как внутри молекулы, так
и между ними) возникает
параллельная ориентация их
спинов — эффект
ферромагнетизма. Точка Кюри этого
органического ферромагнетика
рекордная — 1,50 К.
Синтез
сложного лекарства
K.C.Nicolaou et at,
«J. Amer. Ckem* Soc.»,
1993, v.115 p.4419
Чтобы предотвратить
отторжение пересаженных
органов, медики используют
препарат рапамицин. Его
вырабатывают бактерии Streptomy-
ces hygtoscopicus, обитающие
в почве на острове Пасха (это
вещество из той же серии, что
циклоспорин А и FK-506, но в
отличие от них не вызывает
отрицательных побочных
эффектов).
Рапамицин также пробуют
в роли противоинфекционного
и противоракового средства, а
сами бактерии применяют его
как химическое оружие против
других микробов (аналогично
тому, как некоторая плесень—
пенициллин).
Молекула столь полезного
вещества содержит
31-членный цикл, состоящий из атомов
углерода и кислорода, к
которым присоединены разные
химические группы. Казалось
бы, получить его
синтетическим путем невозможно. К
тому же многие из
функциональных групп могут, в принципе,
находиться в двух ориентациях
относительно атомов углерода,
а изменение хиральности даже
в одном месте сказывается ни
биологическом действии
соединения.
Однако, специалисты из
Калифорнии, используя метод
«ретросинтеза»,
разработанный в 60-х годах нобелевским
лауреатом Э.Кори, все же
сумели получить рапамицин.
Сначала они разрезали эту
выделенную из бактерий
молекулу на несколько частей,
каждую из которых — еще на
несколько, так что в
результате получились достаточно
простые блоки (их
синтезировать уже умеют). А затем,
действуя в обратную сторону,
собрали всю цепь и замкнули
ее в кольцо.
Теперь пытаются
присоединить эту молекулу к
твердой поверхности или
полимеру и выяснить детали
ее взаимодействия с
клеточными рецепторами.
2 Химия и жизнь № 9
33

* НОВОСТИ НАУКИ
НОВОСТ* ^ЛУКИ
НОВОСТИ НАУКИ
Пути, ведущие
к фуллеренам
G.von Helden et al,
«Nature», 1993, v.363, p.60
Интересно, что столь
популярные сегодня букиболы
пока не могут синтезировать с
помощью известных методов
органической химии. Зато
при определенных условиях
они рождаются спонтанно.
Вопрос — каким образом?
Предложено несколько
возможных «сценариев». Согласно
первому из них, сначала
возникают углеродные листы,
состоящие из гексагонов и
пентагонов; они свертываются
в трубки, которые затем
замыкаются в шары. По второму —
сначала образуются кластеры
в 30 — 40 атомов, к которым
последовательно добавляются
небольшие углеродные
радикалы до тех пор, пока не
возникнет устойчивая структура
в виде фуллерена. По
третьему — они строятся из шести
кластеров Сю- Но каждая из
гипотез небезупречна:
например, энергетически синтез Сю
— двух соединенных
бензольных колец — маловероятен.
Теперь исследователи из
Калифорнийского
университета в Санта-Барбаре
показали, что фуллерены могут
получаться в результате
распада еще более крупных
кластеров. Причем в качестве
предшественников
выступают циклические структуры.
Например, букибол Сз8
возникает из циклических
молекул (ионов) Сло (см. рис.).
Авторы считают, что и
«классические» фуллерены
Сбо и С70 способны
образовываться по такому же
механизму: сначала синтезируются
линейные и полициклические
углеродные цепи, которые
затем при отжиге переходят в
энергетически более
выгодные шарообразные формы.
Чужие гены —
против рака
G.Nagel et al,
«Proc. Nat Acad. ScL,USA»,
1993, v. 00, p.4645
Развитие злокачественной
опухоли в организме обычно
подавляет иммунитет. Поэтому
медики давно бьются над двумя
проблемами: как подхлестнуть
иммунную систему в целом и
как направить ее действие
против раковых клеток.
В «Новостях науки» № 7 в
заметке «ДНК — вакцина»
мы рассказывали, что если
ввести в клетки организма
гены вирусов, вызывающих
грипп или другие болезни, то
можно иммунизировать его от
этих патогенов. Теперь
исследователи из Медицинской
школы в Энн-Арборе (штат
Мичиган) применили схожий
метод для борьбы с раком.
Они впрыскивали в опухоли
толстой кишки у подопытных
мышей гены, кодирующие
белки другой линии мышей
(для чего помещали отрезок
ДНК в лишкомы или
включали его в геном вируса,
способного встраивать свою ДНК
в клеточный геном).
После того, как на
внешней стороне клеточных
мембран появлялись эти белки,
иммунная система начинала
атаковать такие клетки B0%
больных мышей выздоровели,
а еще у 70% опухоль
значительно уменьшилась; в
контрольной группе — все умерли).
Важно, что лимфоциты
боролись не только с клетками
самой опухоли, помеченными
чужеродным белком, но и с
клетками метастазов, у
которых нет такого отличительного
маркера. Это говорит о том, что
вся иммунная система
«проснулась».
Сейчас метод начали
проверять на дюжине людей,
страдающих раком кожи.
Замена клеток мозга
SJiao et al, «Nature»,
1993, v.362, p.450;
A.K.Groves et al, p.453
Болезнью Паркинсона,
связанной с возрастной
дегенерацией нейронов, только в
одних США страдает около
миллиона человек. Ученые
разрабатывают методы
имплантации в мозг больных
таких клеток, которые
способны замещать вышедшие из
строя нейроны.
Оказалось, что взятые от
эмбрионов клетки, из
которых затем формируются
зрелые нейроны (требуются те из
них, что связаны с
медиатором дофамином), могут
хорошо приживаться в мозге
реципиента. Проблема в
методике: чтобы получить
нужное для одного больного
количество клеток, требуется
34

* ЛОВОСТИ НАУКИ
НОВОСТИ НАУКИ
НОВОСТИ НАУКИ
около десятка эмбрионов и
это этически не вполне
приемлемо. Поэтому пытаются
искусственно выращивать
клетки, специально
предназначенные для пересадки.
Авторы первой, из
упомянутых статей предлагают
использовать генетически измененные
мускульные клетки, что
довольно неожиданно. Цитологи из
Висконсинского университета
встроили в такие клетки гены,
обеспечивающие секрецию
ими дофамина. Опыты на
крысах показали: пересаженные в
их мозг клетки продолжали
функционировать в течение
всего шестимесячного периода
наблюдений.
Вероятно, более
перспективен подход, описанный во
второй статье. Английские ученые
выделили эмбриональные
предшественники нейронов
нужного типа и
культивировали их in vitro, а затем успешно
имплантировали в мозг
подопытных животных.
Дальнейшие исследования
покажут, насколько эти
методы эффективны для лечения
людей.
Молнии
в новом свете
C.Price, D.Rind,
«Geophis. Res. Lett»,
1993, v.20, p.463
Для тех, чей летний отдых
был испорчен бесконечными
ливнями и грозами, быть
может, некоторым утешением
станет известие, что в
изучении этого природного
явления, от которого, кстати,
ежегодно гибнет в мире около 300
человек и происходят лесные
пожары, достигнут прогресс.
Исследователи из Центра
космических полетов им. Год-
дарда в Нью-Йорке заинтере-
совались вопросом: чем
2*
определяется соотношение
между числом молний,
возникающих внутри тучи, и теми,
что идут от тучи к земле.
Грозовое облако образуется
на высоте, где температура
воздуха ниже нуля. На
микрокаплях воды оседают
электрически заряженные частицы,
причем капли с
положительным зарядом легче и они
возносятся потоком воздуха
вверх. Отрицательно
заряженные капли собираются в
нижней части тучи, так что между
ее верхним и нижним слоями
возникает разность
потенциалов (другой электрический
потенциал — между ее нижним
слоем и землей).
Большинство разрядов
происходит внутри тучи, но днем
их трудно наблюдать из-за
солнечного света; ночью эти
вспышки видны. Считалось,
что соотношение внутренних и
внешних (то есть
направленных к земле) молний
определяет высота тучи над землей —
чем туча ниже, тем чаще
пробой атмосферы. Однако
изучение данных, полученных со
спутника, показало, что важна
также толщина тучи (она
может достигать 8 — 12 км). Чем
она больше, тем чаще идут
внутренние разряды по
сравнению с внешними.
Это наблюдение поможет
лучше понять динамику
идущих в атмосфере процессов и,
наверное, сделают более
надежными прогнозы погоды.
Судьба Вселенной
«Science», 1993, v.260t p.33
Последует ли за Большим
взрывом Большой коллапс?
Иначе говоря, будет ли наша
Вселенная расширяться веч*
но или силы тяготения
остановят разбегание галактик?
Это зависит от их начальных
скоростей, а также от
плотности вещества, которую пока
не удается точно определить
(проблема темного вещества).
Сейчас астрономы
действуют так: они ищут
удаленные источники излучения
(обычно, это один из видов
галактик), по их яркости
пытаются определить
расстояние до них, а по
красному смещению — скорость.
Если бы замедления не было,
то скорости были бы
пропорциональны расстоянию. А с
учетом гравитации они
будут меньше, и это
замедление движения можно
вычислить; а из него уже
спрогнозировать
дальнейшую эволюцию Вселенной.
Однако расстояние
определить трудно, поскольку
яркость зависит не только от
него, но и от свойств самого
космического объекта.
На конференции
Американского астрономического
общества в Беркли
астрофизик С.Перлмуттер из местной
лаборатории им.Лоуренса
предложил использовать для
решения этой проблемы не
галактики, а сверхновые
звезды типа I, так как все они
после взрыва излучают с
одинаковой яркостью. В каждой
из галактик такие звезды
рождаются примерно раз в
пятьсот лет. Анализ
имеющихся данных по этим
сверхновым позволил сделать
предварительный вывод, что
расширение Вселенной
никогда не прекратится.
Сейчас начато наблюдение
сразу за 2500 галактиками,
которое позволит в течение
ближайших двух лет
накопить информацию,
достаточную для предсказания
будущего Вселенной.
Подготовил Л.Верховский

Проблемы и методы
современной науки
Воспоминания
о кластерах
Кандидат химических наук
Ю. Л. СЛОВОХОТОВ
Окончание. Начало в № 8.
Прошел месяц, как вы прочли первою часть
моей статьи о кластерах и, вероятно, сейчас
имеет смысл коротко напомнить, о чем там
шла речь.
В середине семидесятых отечественная
химия кластеров отставала от мирового
уровня, как говорится, навсегда. Однако чудесным
образом, а точнее благодаря неформальному
сотрудничеству специалистов из разных
институтов возникла советская школа
кластерной химии, на равных сотрудничавшая с
мировыми лидерами в этой области.
Далее мы познакомились с некоторыми
проблемами строения кластеров и узнали, что
сейчас специалистам в общем-то не
составляет большого труда синтезировать даже
крупные кластеры с несколькими десятками ядер.
Но существует ли связь между
неклассической молекулярной геометрией кластеров и
их химическими свойствами?
36

Согласно правилам Кеннета Уэйда* число
скелетных электронов в кластере зависит
только от его геометрии, и при определенных
условиях правила Уэйда становятся
подозрительно похожими на правила теории
Гиллеспи, связывающую электронное
строение одноядерных комплексов. На этом мы
прервались и отсюда продолжаем наш
разговор о кластерах.
АТОМНЫЕ УПАКОВКИ
Всем хороши правила Уэйда, но
выполняются они много-много для сотни карборанов
и кластеров. (Правда, у правила Хюккеля,
задающего магические числа для л-электро-
нов в сопряженных циклах, область
применения и того уже, а ведь входит во
все учебники...) Окинув, так сказать,
теоретическим взором все известные кластеры,
мы обнаружим вот что.
Дельтаэдры, подобные карборановым, для
кластеров переходных металлов вовсе не
характерны! С увеличением размеров
кластера симпатии природы явно склоняются к
плотной упаковке атомов металла, к
многогранникам с внутренними атомами, к
атомным агрегатам вроде тех, какие студент-
химик забывает напрочь сразу же после
сдачи зачета по кристаллографии.
Неужели вся эта скучища с упаковками шаров
имеет хоть какое-то отношение к
кластерной химии? Имеет, и еще какое!
На плоскости плотнейшую шаровую
упаковку вообразить легко. Это гексагональный
слой, в котором каждый ряд касающихся
Друг Друга шаров лежит в углублениях
между шарами соседнего ряда. Чтобы два
* По правилам Уэйда, число скелетных
электронов в кластере зависит только от его
геометрии; у клозо-полиэдров (полиэдров с гранями
в виде треугольников) с п вершинами число
скелетных электронов должно быть 2п+2.
а 6
6
На плоском слое вплотную уложенных шаров
шары следующего слоя лягут в ямки первого
слоя (а). Третий слой шаров можно уложить
таких плоских слоя из шариков
расположить друг над другом с минимальными
зазорами (плотно), шары верхнего слоя
тоже должны лежать в углублениях между
шарами нижнего слоя. Проблема только
в том, что лунок на каждом слое вдвое
больше, чем самих шаров. Поэтому
разместить два гексагональных слоя шаров друг
над другом можно двумя разными
способами — верхние шары должны лечь в одну
из двух разных систем лунок. Если слоев
всего два, то оба способа дадут одну и ту же
картину (рис. 6а).
А если слоев больше? Вот тут и
появляются две (а на самом деле бесконечно
много) возможности укладки
последовательных плотных слоев. Если третий слой
располагается в точности над шарами
первого слоя, четвертый слой — строго над
вторым, пятый — над третьим и так далее, то
упаковка называется двухслойной или плот-
нейшей гексагональной. Ее обозначают
(...АВАВАВ...), подразумевая, что
последовательность, во-первых, бесконечная, а во-
вторых, составлена всего из двух
чередующихся типов слоев (рис. 66).
Но третий слой шаров в упаковке
не обязательно размещать над первым.
Шары можно положить и в те лунки
второго слоя, которые располагаются над
лунками первого — над теми, что остались
незанятыми при укладке второго слоя
(помните: лунок вдвое больше, чем шаров!).
Если повторять процедуру бесконечно, то
шары четвертого слоя расположатся над
шарами первого, пятого — над вторым,
шестого — над третьим и т. д. Получится
уже трехслойная упаковка, которую
называют плотнейшей кубической и обозначают
(...АВСАВСАВС.) (рис. 6в).
Взгляните на рис. 7. Там изображен
44-ядерный кластер платины, несколько лет
назад синтезированный и структурно
исследованный Грегори Стюартом и Лоуренсом
двумя способами: (б) двухслойная упаковка
...АВАВ... или (в) над ямками первого слоя,
трехслойная упаковка: ...АВСАВС...
37

в
в
Так устроен 44-ядеркый кластер платины,
синтезированный американскими химиками.
Плоские слои из атомов Pt на рисунке нарочно
раздвинуты, чтобы показать их взаимное
расположение: А—В—С—В—А
Далем в университете штата Висконсин.
Кластер, как видите, состоит из пяти почти
плоских гексагональных слоев. В двух
крайних по шесть атомов платины, в среднем
слое таких атомов 12, в двух
промежуточных слоях по 10 атомов — всего точно 44.
Взаимное расположение слоев плотное и
притом такое: А—В—С—В—А, то есть оно не
сводится ни к той, ни к другой
бесконечной кристаллической упаковке.
8
Кластеры с плотной упаковкой атомов металла:
а) центрированный кубооктаэдра
б) центрированный антикубооктаэдр
и в) центрированный икосаэдр. Атом,
находящийся в центре каждого кластера,
закрашен
Вот почему на самом деле упаковок
бесконечно много — два типа перемежающихся
слоев могут сменять друг друга случайным
образом. Среди кристаллических металлов
такие нерегулярные упаковки отчего-то не
встречаются, а в кластерах — пожалуйста!
Простейший кластер, служащий
одновременно фрагментом трехслойной упаковки
...А ВС..., состоит всего из 13 атомов. Он
получится, если вырезать из плотного
гексагонального слоя центрированный
шестиугольник (то есть присовокупить к
центральному атому шесть его ближайших
соседей в слое), а затем сверху и снизу прикрыть
эту конструкцию треугольными «крышками»,
развернутыми относительно друг друга на
180° — их еще называют
антипараллельными. Получившийся полиэдр называют кубо-
октаэдром, и его легко обнаружить в
кристаллической структуре ряда металлов
(например, палладия и платины); присутствует
он в качестве фрагмента и в некоторых
больших кластерах (рис. 8а).
Если одну из треугольных крышек кубо-
октаэдра повернуть в ее плоскости на
180°, то трехслойная упаковка ...ABC...
превратится в двухслойную ...ABA..., а сам
кластер приобретет структуру антикубоок-
таэдра, или, как еще его называют,
гексагонального двойника кубооктаэдра (86).
С виду оба полиэдра и впрямь похожи.
У каждого по 12 вершин и одному
внутреннему атому, у обоих по 24 ребра и по
14 граней — восемь треугольных и шесть
квадратных. Но расположены грани немного
по-разному, так что симметрия обоих
полиэдров различная — и у кубооктаэдра оиа выше,
чем у его двойника. Этот двойник и был
обнаружен в структуре кластеров родия —
например в дианионе [ Rh i £Ю) 2б]2—» где
антикубооктаэдрический остов окружен
плотной «шубой» из 26 СО-лигандов.
Теперь попробуем провести мысленный
эксперимент. Давайте вырежем из
кристаллической решетки какого-нибудь металла
13-атомный кластер — безразлично, кубо-
октаэдр или его двойник,— а затем
разрешим его атомам перегруппироваться. Вдруг
38

такая перегруппировка приведет к выигрышу
в энергии?
Бесконечная кристаллическая решетка
серьезно ограничивает возможности
плотного заполнения пространства атомами
металла, ибо в любом случае она обязана
состоять из плоских гексагональных слоев.
Но кластер имеет конечные размеры и
может решить свои энергетические проблемы
по-другому. Ведь плотная упаковка — это
всего-навсего максимальное количество
кратчайших межатомных контактов на единицу
объема (оттого-то атомы рисуют в виде
шариков). Значит, некоторые кластеры
металлов могут стремиться и к такой
геометрической форме, которая непохожа на
фрагменты бесконечной решетки: лишь бы
коротких межатомных контактов в кластере было
больше, чем в вырезанном из решетки
кубооктаэдре или его двойнике. У такого
перегруппировавшегося в нашем мысленном
эксперименте полиэдра должно стать больше
ребер.
И такой кластер существует на самом деле.
Это центрированный икосаэдр (рис. 8в).
В нем, так же, как в кубооктаэдре или
в антикубооктаэдре, ближайшее окружение
центрального атома составлено из 12 соседей.
Они заполняют пространство вокруг
центрального атома равномернее, чем в ранее
попадавшихся нам полиэдрах. Все 20 граней
икосаэдра — одинаковые треугольники.
У икосаэдра 30 ребер, у кубооктаэдра и его
двойника по 24; контактов «центр —
вершины» во всех трех кластерах поровну, по 12.
Получается, что центрированный икосаэдр
выигрывает у двух других полиэдров по
общему числу коротких межатомных
контактов D2 против 36), и его следует
признать самым энергетически выгодным из
13-атомных кластеров. (В скобках замечу,
что эти довольно примитивные рассуждения
подтверждены расчетами, выполненными
самыми разными методами.)
Центрированный икосаэдр действительно
существует в некоторых кластерах.
Например, в катионном производном золота
[(R3P)ioAui3Cl2]3+ такой икосаэдр окружен
десятью фосфиновыми лигандами и двумя
транс-расположенными атомами О.
КЛАСТЕР
КАК ОСНОВА МИРОЗДАНИЯ
Но с точки зрения кристаллохимии атомные
упаковки — это не только структуры
металлов, сплавов и интерметаллидов. Это еще и
кристаллы соединений, например бинарных и
тройных. Как правило, в структуре окислов,
галогенидов или халькогенидов — а это уже
существенная часть неорганической химии —
выделяют анионную часть (например, атомы
кислорода в оксидах), которая часто
оказывается построенной по принципу плотной
упаковки. При этом считают, что меньшие
по размерам катионы металлов, особенно
многозарядные, могут внедряться в пустоты
анионной упаковки, не нарушая ее.
Конечно, анионы, катионы, упаковка
шаров — все это абстракции, но абстракции
полезные. Суть их простая: в кристалле,
состоящем из разных атомов, размещение
самых крупных атомов определяет структуру
соединения в целом. Все остальные атомы
просто скрепляют, цементируют «большие»
атомы друг с другом так, чтобы число
коротких контактов между ними было
максимальным. Впрочем, все это вы видели на
школьных моделях молекул веществ. Вопрос
в том, можно ли переносить эти
почтенные и, прямо скажем, примитивные модели
на кластеры?
Можно, считают многие кластерные
химики, и не без основания. Открытие и
исследование полиэдрических молекул придали
многим кристаллохимическим моделям второе
дыхание. Важно помнить, что вырезанный,
например, из кристаллического оксида кусок
плотной атомной упаковки может изменить
свою структуру, если от этого плотность
заполнения атомами пространства станет
выше. Мы видели, что центрированный
икосаэдр выгоднее центрированного
кубооктаэдра именно из таких «упаковочных»
соображений.
Здесь уместно вспомнить поверхностное
натяжение. Капля жидкости стремится
приобрести форму шара потому, что у сферы
при данном объеме наименьшая площадь
поверхности, а значит, наименьшее число
молекул жидкости находится в невыгодном
состоянии с высокой энергией. Кластеры из
трех-четырех десятков атомов склонны к
перегруппировкам и тоже стараются отпустить
на поверхность как можно меньше атомов.
Они тоже стремятся уменьшить свою
поверхность и принять форму, близкую к
сферической.
«Упаковочная» аналогия между
кластерами металлов и многоядерными бинарными
соединениями (галогенидами, оксидами
и т. д.) иногда поразительна. Почти все
химики знают о существовании так называемых
изополианионов — многоядерных оксидных
кластеров ванадия, молибдена или
вольфрама, по современной терминологии. Шести-
ядерный изополианион ванадия [VeOig]8^,
по данным рентгеноструктурного анализа,
устроен очень красиво. Это большой октаэдр
из 19 плотно упакованных атомов
кислорода, а внутри него маленькие катионы V +,
которые скрепляют кластер (рис. 9а).
А вот как выглядит совершенно другое
39

Ca + C2H5OH
@2) (RO)(HORL (За)
^ RO^?-
jl5°
(RO)(HORL(ca)—
(R=C2H5)
Ca
Ca
OR
(OR)(ROHb
—J—OR
(ca)(OR
(OR)(ROHL
CrF3 + RCOOH
R=(CH3KC
Схема 4
Такие кластерные структуры из атомов
кислорода и металла были найдены
сотрудниками лаборатории Ю. Г. Стручкова
в ИНЭОСе (Н. Я. Турова и соавт.).
По обеим сторонам кислородно-хромового
12-уголъника (б) расположены сольватные
молекулы ацетона (И. В. Гэрбэлоу и соавт.),
а внутри кольцевого никель-кислородного
каркаса (в) в силоксановых «обкладках» —
хлорид-противоион С1~~ (!) (А. А. Жданов
и соавт.)
SIR—О-
NiCL2 + [RSi@)ONa]x
R=C6H5
RSi
_0 SiR-j-0^Rei.
3iR—о SiR-
-SiR
40

Атомы кислорода в гексаизополиванадат-анионе
VflPi9~ (о.) и атомы палладия в 23-ядерном
кластере Pa2a(CO)o2Lio (б) образуют одинаковый
октаэдрический каркас. Еще более крупный
октаэдр (но уже со срезанными вершинами)
обнаружили в 38-ядерном кластере платины
Ptw(CO)AA и в некоторых гетерополимолибдат
[ХМОх&ъ]*- (в)
соединение: 23-ядерный кластер палладия в
нулевой степени окисления, полученный в
Кемерове Е. Г. Медниковым и Н. К.
Еременко и структурно исследованный в
лаборатории Ю. Т. Стручкова (рис. 96). Здесь
мы видим точно такой же большой октаэдр
из 19 плотно упакованных атомов (теперь
это атомы металла), но атомный остов
не содержит внедренных атомов другого
элемента. Зато четыре грани большого
октаэдра надстроены добавочными
вершинами-шапками.
И уж совершенно одинаковую форму
имеют полиэдр из 38 атомов платины, который
Даль и Уошичек обнаружили в 1980 году
в кластере Pt38(COL4?*» и «шуба» из атомов
кислорода в гетерополианионе [МО]2ОзвХ]п—
(рис. 9в). Разве только гетерополианион
содержит 12 катионов Мо6+ в октаэдриче-
ских «карманах» между плотно
упакованными оксид-дианионами и Х-катион в
центральной пустоте октаэдра.
Однако природа ничего не знает о
подобных моделях. В кристаллах нет ни
многозарядных ионов, ни разноцветных шариков-
атомов. Но кластеры принципиально разного
состава и сходной геометрической формы
* Рентгеновские кванты сильно поглощаются
монокристаллом и в основном рассеиваются на
тяжелых атомах платины; из-за этого
координационное окружение платиновых кластеров иногда
определяют лишь предположительно. Но это — не
закон природы, а обычное несовершенство
аналитического метода; во многих к пастерах легкие атомы
были выявлены все до единого.
почему-то встречаются. В который раз
эксперимент сталкивает нас с несовершенством
теории.
НОВОЕ ВРЕМЯ — НОВЫЕ ПЕСНИ
Кислородные кластеры переходных
металлов — так чаще всего называют изополи-
и гетерополианионы, полиядерные карбокси-
латы, алкоголяты, производные силоксанов
и прочих красивых родственников обычных
кристаллических окислов — химическая
мода уже девяностых годов. Общий интерес
потихоньку сдвинулся в сторону химии
твердого тела, и кластерные химики ныне
анализируют упаковки и полиэдры по
«кускам», содержащим около сотни атомов
двух-трех элементов в одном изолированном
ионе-«куске».
Среди отдельно взятых кластерных
анионов в кристалле мировой рекорд по
размерам пока держит монстр из 70 атомов
меди и 35 атомов селена, синтезированный
три года назад в Карлсруэ X. Краутшайдом
и Д. Фенске.
Но кластеры продолжают изучать не
только за рубежом. В мировом потоке пока еще
заметны работы со всего, как говорят
теперь, информационного пространства
бывшего Союза. Помимо уже вполне
привычной химии малых кластеров —
треугольников, тетраэдров, октаэдров (Новосибирск,
Одесса, Киев, Москва) и ныне почти
привычной химии фуллеренов (едва ли не все
крупные города СНГ), продолжаются
синтезы больших кластеров в Кемерове и
полиядерных карбоксилатов в Кишиневе,
необычных полиалкоксопроизводных (МГУ) и не
похожих ни на что другое полиметаллоргано-
силоксанов (ИНЭОС). Центр структурных
исследований в ИНЭОСе по-прежнему
анализирует кластеры, получаемые химиками-
синтетиками (схема 4). История
продолжается на фоне переменчивой географии,
и это вселяет надежды.
41

_*I..Mt ~. ,Лг.
Что такое
импакт-фактор
и с чем его сравнивают
Доктор биологических наук
В. £. ВЛСЬКОВСКИЙ
Забегали, гады!
Сказано в сердцах, болельщиком
«Спартака» после того, как его команде
забили гол.
Условия конкурса на соискание грантов
Международного научного фонда повергли
в смятение многих российских ученых.
За основу оценки научных работ был
принят показатель удельного цитирования
журналов, где они напечатаны,— так
называемый импакт-фактор — и тем самым
оставлены за чертой соискателей многие
кандидаты и доктора наук, имеющие десятки
научных публикаций в журналах или
сборниках, которые на Руси считаются вполне
солидными. Оказывается, зарубежные
сборники и некоторые научные журналы из тех,
что печатаются английскими буквами на
шикарной блестящей бумаге и публикуют
в самом деле хорошие статьи, импакт-
фактора вообще не имеют!
Никто точно не знает, сколько научно-
технических журналов выходит сейчас во
всем мире. Одни говорят — 30—40 тысяч,
другие — даже 100 тысяч. Известно, что
для «Chemical Abstracts» обрабатывают
более 12 тысяч журналов. Но
импакт-фактор рассчитывается только для тех
журналов, которые входят в базу данных «Science
Citation Index» («SCI») — поистине
удивительного библиографического издания,
выпускаемого с 1963 г. Институтом научной
информации в Филадельфии (США).
Сегодня таких журналов менее 4500, однако
эта база данных, сформированная с
помощью экспертного и наукометрического
анализа, охватывает более 90 % важнейшей
информации в области естественных наук,
техники, медицины и сельского хозяйства.
И если кто-то считает, что его любимый
журнал или сборник незаслуженно обидели,
не включив в «SCI», то из последующего он,
надеюсь, убедится, что это не так.
Само понятие импакт-фактора родилось
в 1975 г., когда в качестве последнего
выпуска годового комплекта «SCI» стало
выходить, по существу, совершенно новое
издание— «Journal Citation Reports» («JCR»).
42

Оба издания тесно связаны между собой:
у них общий «изобретатель» — создатель
филадельфийского Института научной
информации д-р Юджин Гарфилд — и
делаются они на основе общей базы данных.
Тем не менее между ними есть
принципиальное отличие: «SCI» отражает
взаимосвязь отдельных научных публикаций, а
«JCR» — отдельных журналов.
В первом выпуске «JCR» были
приведены сведения о периодике, вышедшей за
предыдущий год. В дальнейшем порядок
издания изменили: с 1977 г. указатель стал
охватывать журналы за тот год, который
указан на его обложке. Заметно
расширился и круг обрабатываемых журналов: кроме
базы данных «SCI» сейчас используют еще
и базу данных параллельного издания по
социальным наукам — «Social Sciences
Citation Index», а также 300 медицинских
журналов из других баз данных института.
Информация о «JCR» не слишком
доступна российскому читателю: судя по сводному
каталогу иностранных периодических
изданий, который издавался
Государственной публичной научно-технической
библиотекой, в последние годы в Россию поступало
всего пять комплектов «SCI», частью
которого был «JCR»: четыре в Москву (в
Российскую государственную библиотеку — бывшую
Ленинскую, в ГПНТБ, ВИНИТИ и в
Библиотеку по естественным наукам РАН) и один
в Ленинград (еще один экземпляр поступал
к нам, во Владивосток, но в каталоге он не
значится). А с 1989 г. «JCR» стали
выпускать к тому же только на микрофишах
как отдельное издание; его комплект за
1991 г. появился только в начале 93-го.
Поэтому, наверное, полезно будет
несколько подробнее о нем рассказать.
Для удобства описания «JCR» можно
условно разделить на несколько частей:
введение, где говорится, что это за издание
и как им пользоваться, таблицы с общей
информацией о журналах, охватываемых
«JCR», и, наконец, два самых больших
раздела, которые показывают связи журналов
друг с другом — кто кого цитирует и кого
где цитируют.
В первой сводной таблице журналов
расположены в алфавитном порядке все
издания, которые отражает «JCR»,— в
1991 г. их было 4461. Для каждого из
журналов указаны общее число ссылок на него
на протяжении данного года, его импакт-
фактор и так называемый показатель
актуальности (Immediacy Index), а также те
данные, на основе которых они
рассчитываются: число статей в журнале за
последний год и два предшествующих и число
ссылок на эти статьи.
Теперь об этих двух показателях. Что
касается показателя актуальности, то здесь
дело обстоит сравнительно просто: это не
что иное, как число ссылок на ту или иную
статью, опубликованную в текущем году,
то есть величина, характеризующая
скорость появления откликов на нее.
А что такое импакт-фактор? Поясню,
как его рассчитывают, на примере журнала
«Nature».
В «JCR» за 1988 г. помещена такая
информация об этом журнале. В 1987 г. в нем
было напечатано 1210 статей, в 1986 — 1165,
всего за два года — 2375 статей. В 1988 г.
на его публикации 1987 года было в общей
сложности 18 953 ссылки, на публикации
1986 года — 18 462, а всего на публикации
за эти два года — 37 425 ссылок. Если
теперь разделить суммарное число ссылок на
статьи 1986—1987 гг. на число самих этих
статей, получается 15,578. Это и есть импакт-
фактор, то есть среднее число ссылок,
приходящихся на одну статью этого журнала.
В следующих таблицах «JCR» все
журналы, которые в нем отражены, ранжированы
по различным показателям: по общему
числу ссылок на них, по импакт-фактору,
показателю актуальности и т. п. Поскольку
нас интересует в первую очередь импакт-
фактор, посмотрим, какую информацию
можно почерпнуть из соответствующей
таблицы.
Нижний предел значения импакт-факто-
ра, как нетрудно сообразить,— 0,000. А
верхний предел, то есть импакт-фактор самого
авторитетного и «весомого» журнала, в
разные годы разный: в 1977 г. он составлял
26,672; в 1982 г.— 30,214; в 1988 г.— 48,313;
в 1991 г.— 37,160. Общий рост высоких
импакт-факторов объясняется тем, что для
«JCR» с каждым годом обрабатывается все
больше журналов, и число ссылок в
публикуемых ими статьях тоже имеет тенденцию
к росту, хотя для отдельных изданий от
года к году могут быть большие
флуктуации.
Какие же журналы занимают первые
места по импакт-фактору? В основном это
обзорные издания, чаще всего «Annual
Review of Biochemistry». Но иногда и
обычные научные журналы поднимаются в
списке довольно высоко. Так, в 1977 г.
четвертое место занял журнал «Solid State
Physics» с импакт-фактором 18,667. В
дальнейшем лидером среди журналов чаще всего
оказывался журнал «Cell», занимавший
места с 4-го по 9-е (импакт-фактор от
16,436 до 30,247).
Посмотрим теперь, как в последние годы
обстоит дело с импакт-фактором у
важнейших общенаучных журналов мирового
43

значения. Вот, например, «Nature»: в 1981 г.
журнал имел импакт-фактор 7,187 и занимал
в таблице 42-е место, в 1986 г.— 15,552
A3-е место), в 1991 г.— 19,123 A1-е место).
Вот «Science»: его импакт-фактор в те же
годы составлял соответственно 6,344
E5-е место), 12,432 A8-е место) и 19,607
A0-е место). Вот хорошо известный
многим «PNAS» — «Proceedings of the National
Academy of Sciences, USA»: 8,715 B7-е
место), 9,166 B6-е место), 10,300 C9-е место).
Как видно, импакт-фактор у каждого из них
растет, хотя у «PNAS» медленнее, чем у
других, и в списке он оказывается все ниже
и ниже.
К сожалению, совсем иные показатели
у наших «Докладов Академии наук»:
1981 г.— импакт-фактор 0,413 B082-е
место), 1986 г.— 0,343 B745-е место), 1991 г.—
0,219 C312-е место). По импакт-фактору
«ДАН» уступает сейчас не только ведущим
мировым, но и более чем 40 отечественным
журналам.
При взгляде на списки журналов,
ранжированных по импакт-фактору, сразу
обращает на себя внимание, что в этом
отношении разные отрасли науки явно
неравноценны: в верхней части списка больше всего
журналов по цитологии, биохимии,
молекулярной биологии, физике, некоторым
разделам медицины. Поэтому сравнивать
журналы по импакт-фактору корректнее внутри
каждой группы близких научных
дисциплин, благо в «JCR» и для этого есть
специальные таблицы. Сейчас там выделено
140 таких групп. Перечень их отличается
от привычного нам (а также, между прочим,
и от приведенного в приложении к
условиям заявки на гранты Международного
научного фонда).
Чтобы дать некоторое представление о
соотношении импакт-факторов разных
дисциплин, приведу соответствующие
величины для журналов, занимающих среднее
положение в разделах с самыми
высокими — выше 1,500 — показателями
(названия специальностей приводятся на языке
оригинала, поскольку они не всегда имеют
адекватный эквивалент на русском). В эту
группу входят: Biomethods — 1,935; Physics,
nuclear — 1,830; Physics, atomic, molecular &
chemical — 1,823; Genetics & Heredity —
1,636—1,595; Virology — 1,592;
Immunology — 1,576; Cytology & Histology — 1,535;
Developmental biology—1,552—1,500;
Biochemistry & Molecular biology — 1,518.
С другой стороны, примерно 15
специальностей имеют импакт-фактор журналов,
занимающих в соответствующих разделах
среднее положение, ниже 0,500. Однако
все они относятся к числу гуманитарных,
инженерных и чисто медицинских, которые
я перечислять не буду. Назову только одну
группу — Mulridisciplinary sciences, куда и
попали такие гранды, как «Nature», «Science»
и «PNAS». Здесь же, примерно в середине,
и наши «Вестник АН СССР» @,226) и
«Доклады».
Наши издания, к сожалению, обычно
входят в последние 10—20 % журналов по
своей специальности. Есть, правда, и
приятные исключения, на которых я хотел бы
остановиться с особым удовольствием.
Это относится в первую очередь к физике
и математике. В списке журналов по
специальности Physics (всего их 60) 15-е место
занимают «Успехи физических наук», 26-е —
«Письма в ЖЭТФ», 27-е — «ЖЭТФ». К
сожалению, импакт-фактор всех этих
журналов за 1988—1991 гг. снизился. В разделе
Mathematics A23 журнала) 16-ю позицию
занимают «Успехи математических наук»,
65-ю — «Функциональный анализ и его
приложения», 72-ю — «Математический
сборник» и 74-ю — «Дифференциальные
уравнения».
Следует упомянуть еще журнал «Успехи
химии», который в разделе Chemistry
занимает 46-е место из ПО.
Еще один наш журнал с импакт-факто-
ром выше 0,500 — «Биоорганическая
химия» — отнесен к разделу Chemistry,
organic и занимает здесь 22-е место из 33.
Если бы он был помещен в раздел
Biochemistry & Molecular Biology, то он бы
оказался на 133-й позиции из 15L
Как убедиться, что вашему любимому
журналу или сборнику вовсе не нанесли
незаслуженной обиды, не присвоив ему
никакого импакт-фактора? Очень просто:
возьмите несколько статей из него и
проверьте, как часто их цитируют. Скорее всего,
это будут, в самом лучшем случае,
единичные ссылки. Можете еще выбрать в
указателе цитирующих журналов «JCR» ведущие
для вашей области науки и посмотреть,
на какие издания они ссылаются. Уверяю
вас, вы обнаружите, что ваш любимый
журнал дает для них лишь доли процента
информации.
Таким образом, если вы хотите, чтобы у
вашей статьи были шансы на приличное
цитирование,— ее нужно публиковать в
международном журнале.
Однако не спешите отсылать ее в первое
попавшееся международное издание — все
они очень разные, и не только по импакт-
фактору, но и по тому, кто и как их читает.
Могу продемонстрировать это на примере
двух наших статей, которые были
опубликованы в международных журналах, но не
привлекли внимания. Обе касались анализа
радиоактивных соединений.
44

С одной все ясно: она была напечатана
в новом журнале, который в то время еще
не завоевал авторитета в научном мире.
Вторая же появилась в хорошо известном
«Journal of Chromatography», где у нас к
тому же было опубликовано несколько
весьма прилично цитируемых статей. Но
ссылок на нее не было. Размышляя о
причинах ее печальной судьбы, я предположил,
что биохимики, которым должна была
пригодиться описанная в ней методика, просто
плохо читают этот журнал. Анализ с
помощью «JCR» показал, что для главных
биохимических изданий он, действительно,
занимает место во второй полусотне
цитируемых там журналов.
Был ли у нас иной выход? С помощью
того же «JCR» я обнаружил, что есть
журнал, который биохимики знают куда лучше
и в который тоже могли бы принять наши
статьи (и опыт публикации в нем у нас тоже
был),— это международный журнал
«Analytical Biochemistry». Вероятность того, что
статью из него процитируют биохимики,
в среднем в 30 раз выше, чем для статьи из
«Journal of Chromatography». Крепок
задним умом российский мужик!..
Надеюсь, что наш печальный опыт не
пропадет даром — может быть, он
окажется полезным для тех, кто прочел эти
заметки.
Более подробно вопросы, затронутые в этой статье,
освещены автором в серии публикаций на
страницах газеты «Дальневосточный ученый»
(Владивосток)
HAiir inna:
В будущем году весь
цивилизованный мир будет иметь по
крайней мере два повода
вспомнить одного из гениальнейших
сынов России — Дмитрия
Ивановича Менделеева. В январе
исполнится 160 лет со дня его
рождения, а в феврале — 125
лет со дня открытия
Периодического закона. Читатели
«Химии и жизни» узнают о великом
химике много нового и
неожиданного. Прежде всего — из
интереснейших «Воспоминаний
о Д.И.Менделееве его
племянницы Н.Я.Губкиной (урожд.
Капустиной)», которые мы
начнем публиковать в будущем
году с первого номера. Кроме
множества житейских
подробностей, они содержат записи
«Мыслей и мнений
Д.И.Менделеева» по самым главным, в том
числе и вечным вопросам чело-
ве чес кого бытия:
«О науке» («Что такое наука», «О сущности знания»);
«О религии и социальном устройстве» («О Христе», «О душе и вере в будущую жизнь» и т.д.);
«Об искусстве» («О прекрасном», «О тенденции в искусстве»;
«Об аграрном вопросе»;
«О вопросах нравственности» («О справедливости», «О добре», «О секретах»);
«О женщине»;
«Об успехе и неуспехе и о талантливых людях»;
«Об исповеди», «О страстности», «О сложившихся и несложившихся людях»,
«О любви идеальной и физической».
Эти воспоминания были напечатаны всего один раз — в крайне малотиражном сборнике,
изданном Распорядительным комитетом Первого Менделеевского съезда в 1908 году, и
практически никому, кроме биографов Менделеева, не известны.
45

w*-'
.^A**-
Л"

А почему бы и нет?
Измерение таланта
-.О- /<
а
*
V<j
^^
г'.~ С
Ц РАЗМЕРНОСТЬ
*\У
I
Хто ничего не знает — тот ничего не любит.
Кто ничего не умеет — тот ничего
не понимает.
Кто ничего не понимает — тот ничего
не стоит.
Тот же» кто понимает, тот и любит,
и наблюдает, и видит.
Парацельс
В школе, в институте, в научной
лаборатории люди решают задачи разной степени
сложности. При этом сознательно или
подсознательно сравнивают их и расставляют в
ряд в зависимости от тех трудностей, которые
пришлось преодолеть. Точно так же, любуясь
картинами художников или слушая музыку,
мы сравниваем произведения между собой и
оцениваем одно творение выше другого. Для
выбора лучшего конкурсного проекта,
разработанного несколькими конструкторскими
бюро по одному и тому же заданию,
собираются экспертные комиссии. Во всех
перечисленных случаях речь идет об оценке
уровня некоего интеллектуального продукта.
Со школьной задачей все как будто ясно —
главное, чтобы ответ сошелся с тем, что
приведен в конце задачни ка. Но чаще нам
приходится полагаться на чувственные,
качественные, оценки, содержащие заметную
долю субъективизма. А можно ли
количественно оценить уровень интеллектуальных
затрат при решении той же школьной
задачи, написании пейзажа, разработке проекта
нового самолета?
Методику такой оценки я и предлагаю
вашему вниманию. Разумеется, она будет
весьма приблизительной, ибо нам придется
намеренно отвлечься от структурной
сложности интеллектуального продукта и
алгоритмической трудоемкости творческого
процесса. Мы сосредоточимся только на
размерности продукта в интеллектуальном
процессе.
Размерность — одна из фундаментальных
характеристик любого пространства или
многообразия. Под размерностью понимают
число степеней свободы различных
изменений (движений) объекта. Пустое множество
имеет размерность —1. Размерность
изолированной точки равна 0. Линия имеет
размерность 1, поверхность обладает двумя
47

степенями свободы, а тело — трехмерный
объект.
Размерность может задаваться и не целым
числом. Если процесс изменения объекта
хаотический, а его структура самоподобна,
то размерность такого объекта (фрактала)
выражается дробным числом. Подробнее об
этом написано в статье «Постижение хаоса»
(«Химия и жизнь», 1992, № 8). Например,
размерность границы облака, которое
художник хочет запечатлеть на своей картине,
больше 2, но меньше 3.
РАЗМЕРНОСТЬ
ОБЪЕКТА НА ВХОДЕ
Любая интеллектуальная система, имеющая
«вход» и «выход», способна наблюдать
изменения объекта на своем входе.
Человек — не исключение. Доступность
наблюдения нам обеспечивают как органы чувств
(зрение, слух, обоняние, осязание, вкус),
так и специальные измерительные приборы.
С помощью зрения можно наблюдать
четыре независимых измерения — три
пространственные координаты и цвет. Если сюда
добавить четыре остальных органа чувств,
то выходит, что мы можем получать
непосредственное представление об объектах
внешнего мира с размерностью вплоть до 8.
А если учесть еще такие регистрирующие
свойства человеческой души, как вера,
совесть, любовь, страх, воля, свобода, то станет
ясно, что мы способны испытывать
ощущения от объектов и более высокой
размерности.
Объект на входе может быть задан
непосредственно (предметно) или
информационно (в виде некоторых сведений о нем).
Например, задачу определить точку
пересечения прямой и плоскости из
аналитической геометрии можно задать предметно,
если воспользоваться поверхностью стола
как плоскостью и карандашом в качестве
прямой. Так как размерность совокупности
множеств (в этом случае плоскости и прямой
линии) совпадает с максимальной
размерностью одного из множеств, то в данной
задаче размерность объекта на входе равна 2.
А информационно задают объект,
например, задачники по математике. Допустим,
на трамвайной остановке встретились два
приятеля, А и В. А знал, что В имеет
трех сыновей, и поинтересовался их
возрастом. В ответил, что произведение их
лет равно 36, а сумма равна номеру
трамвая, который подходит. А посмотрел на номер
трамвая и сказал, что этих данных ему
недостаточно для получения ответа. «Извини,
я забыл сообщить тебе,— ответил В,— что
старший сын у меня рыжий». После этого
А решил задачу: 9 лет, 2 и 2 годика.
(Кстати, эта задача была опубликована в
«Кванте» в 70-х годах.)
Если ввести независимые переменные х, у и
z для обозначения возраста трех сыновей В,
то данные задачи (объект на входе) будут
выглядеть так:
1) х- у- z=36;
2) x+y+z=N;
3) х>у, x>z.
Как видим, размерность объекта на входе
здесь тоже равна 2.
Художник и композитор воспринимают
один и тот же пейзаж как объект с
размерностью 5: три пространственные координаты,
цвет и время. Но для художника время —
досадная помеха, и он стремится избавиться
от этого параметра. Недаром критики
единодушно утверждают, что на полотнах
неоимпрессиониста Ж. Сера, написанных в стиле
пуантилизма, когда точкам в прямом смысле
обеспечена цветовая свобода, времени нет,
оно остановилось. В портретной живописи
размерность объекта на входе будет выше 5,
если художник сумеет отобразить не только
физическое сходство, но и душевные
качества человека на портрете.
Таким образом, размерность вектора
переменных объекта на входе (Х|, х2,..., хт)
зависит от того, что будет происходить
с ним дальше — внутри интеллектуальной
системы.
ПОГРУЖЕНИЕ
Процесс преобразования объекта внутри
интеллекта обозначим термином «погружение».
Суть погружения заключается в том, что
объект получает дополнительную свободу
для изменений. Немецкий философ И. Фихте
писал по этому поводу: «Предположим,
что возникает потребность обдумать некое
понятие или некую ситуацию. Необходимый
способ, которым надлежит совершить этот
акт, заложен в природе интеллекта и не
зависит ни от какого произвола. Он есть
нечто необходимое, совершающееся только в
свободном действии и при свободном
действии, нечто найденное, нахождение чего-то,
однако обусловленное свободой».
При погружении вектор переменных
(Х|, х2,..., Хп,) может сокращать свою
размерность, полностью перекодироваться с
другими переменными, а также расширять свою
размерность за счет дополнительных
переменных.
Получается, что объект с размерностью
m погружается в пространство с
размерностью m+k (где к^О) за счет
дополнительных степеней свободы «к» параметров,
которые на входе или вообще не наблюдались,
или рассматривались как постоянные
величины. Причем величина «к» должна более
48

значимо влиять на интеллектуальный
уровень, чем величина «т».
Упомянутая выше задача об определении
точки пересечения прямой и плоскости
решается при к=0. Таким же значением
«к» характеризуется погружение в живописи.
Но задачу о рыжем принципиально нельзя
решить, если не рассматривать N как
переменную величину — это может быть любое
целое число, в данном случае неважно
какое. Поэтому погружение здесь
характеризуется числом к=1.
Давайте рассмотрим другие примеры на
погружение при к=1. Например, сыграем в
шахматы.
На входе мы имеем шахматное поле с
фигурами, то есть объект с размерностью,
равной 3 — две координаты шахматного поля
и достоинство (цена) каждой фигуры.
Шахматист погружает этот объект в пространство
на единицу выше за счет дополнительной
свободы во взаимном расположении фигур.
По сути, эта переменная — время. Если
человек умеет играть в шахматы на уровне
гроссмейстера, то на выходе получается
партия, размерность которой равна четырем.
Теперь послушаем музыку. Например,
пьесу П. И. Чайковского «Времена года».
Композитор воспринимает природу как
объект с размерностью не менее 5.
Дополнительной свободой, возникающей при
погружении данного объекта, служит звук.
Примероа на погружение при к=2,
вероятно, немного. Я знаю только один.
Это — теория относительности в физике. Ее
можно рассматривать как результат
погружения четырехмерного пространственно-
временного континуума в двухмерное
пространство материи, свободными переменными
которого являются энергия (Е) и масса
(М). Поскольку А. Эйнштейн установил
соотношение Е=МС2, то размерность самой
теории (объект на выходе) равна 5.
РАЗМЕРНОСТЬ
ОБЪЕКТА НА ВЫХОДЕ
Обозначим размерность объекта на выходе
числом «р». Надо полагать, что эта величина
должна удовлетворять условию p^m+k.
Размерность решений в приведенных выше
задачах о пересечении прямой и плоскости
и о рыжем равна нулю, так как в ответе
получается точка (или число).
Установить размерность объекта на выходе
в более сложных случаях помогает то, что
он в свою очередь служит объектом на
входе для других интеллектуальных систем.
Например, экспертных. Так, размерность
пьесы «Времена года», по всей видимости,
не ниже 4, ибо в музыке психологически
ощущается пространство и время.
Размерность «Портрета Н. А. Морозова» лежит
между 6 и 7, так как, по оценкам
специалистов, Валентин Серов сумел передать в нем
не только объемность и цвет, но и такие
духовные качества Морозова, как воля и
свобода.
ИЗМЕРЕНИЕ ТАЛАНТА
Конечно, мы учли далеко не все многообразие
свойств интеллекта, но на основе такого
подхода можно ввести ориентировочную
меру интеллекта.
Значение интеллекта есть некая функция,
зависящая от чисел тп, к, и р. Как
отыскать эту функцию — особый разговор,
ибо эту проблему придется решать отдельно
для каждой области интеллектуальной
деятельности. Но в качестве примера можно
привести вот такую несложную функцию:
I=mek+I+P-
На ее основе я рассчитал
интеллектуальный уровень разных объектов, и, по-моему,
получил вполне разумную шкалу ценностей
(см. табл.).
Объект
m
к
Р
I
Задача об определении точки
пересечения прямой и
плоскости 2 0 0 5,4
Задача о рыжем 2 10 14,8
Портрет Н. А. Морозова 7 0 6 25,0
Шахматная партия
гроссмейстера 3 I 4 26,1
Пьеса «Времена года» 5 14 40,9
Теория относительности 4 2 5 86,6
Доктор технических наук
В. И. БРАИДИИ
От редакции. Напоминаем, что за
правильность выводов а заметках рубрики «А почему
бы и нет?» ручаются только авторы.
?
49

--•"%.» . ••
Очень зря полагают некоторые господа
ученые, будто в славное время, нежно
окрещенное периодом застоя, равно как в
предшествующие и последующие годы, не случалось
таких политических катаклизмов, которые
неожиданно способствовали бурному
возрождению некоторых наук. Случалось подобное,
честное слово! Да-да, отнюдь не всегда только
и делали, что закрывали целые научные
направления, обвиняли в ереси, предавали
анафеме. Бывало, представьте, и наоборот. Ну,
например: могли ли мы, молодые-юные,
предположить, что отстранение от власти
Хрущева (реформатора! антисталиниста!), да-да,
именно его отстранение, поспособствует
ренессансу отечественной генетики? Уверяю,
поверить в это тогда могли лишь знавшие,
как уважал Никита Сергеевич Трофима
Денисовича. А вот не стало Никиты
Сергеевича — и Трофима Денисовича тоже. И
вздохнули недобитые, околдованные чарами
продажной девки империализма. А чары там
имеют место — уж поверьте на слово,—
устоять невозможно!..
Или, пожалуйста, другой пример. Жили
себе не худо и не бедно, из последних сил
боролись со всем миром за мир, и вдруг
заскрипели проржавленные колесики в часах,
очнулся петушок на насесте и кукарекнул:
«Перестройка!». А другой петушок, тоже со сна,
взял и ляпнул во все горло «Пьянству —
бой!». И вот, представьте, благодаря этому
второму петушку и случилось невероятное.
Нет, дело, конечно, не в
бабках-самогонщицах, коих похватали, и даже не в
драгоценных лозах виноградных, которые
повырубали по всей державе. Невероятность
состояла в том, что решено было
окончательно и по-честному выяснить: ну что ж это
за дикость такая — пристрастие к алкоголю?
Конечно, если уж и впрямь пьянству бой,
то тогда следует палить из всех орудий!
Пошушукались в академиях, доложили, куда
следует, а оттуда — в самый главный штаб
нашего познания — Отдел науки ЦК.
Тамошние головастые мужики быстро скумекали:
будет чем отчитаться — и инициативу
одобрили. Выделили средства и — прямо как в
50

сказке! — повелели создать Институт
алкоголизма. С биологическим в нем отделом в
том числе. А об этом последнем и
заикнуться-то прежде в приличном
академическом обществе было нельзя: ни-ни, только
недостатки в воспитании, только пережитки
прошлого — и никакой там генетики, никакой
биологической предрасположенности —
Боже упаси!.. Ну да мало ли что было. А
теперь — раз, и пожалуйста. А вы говорите!
Да не гаркнул бы тот петушок про
пьянство, и не позволили бы наконец разным*
биологам и генетикам легально заняться
познанием основ нашего неискоренимого
пристрастия. Так что теперь все хорошо. Одно,
правда, тревожит. Вдруг какой-нибудь новый
петушок гаркнет: «He-пьянству бой!» — и
Институт алкоголизма прикроют. Ну и что?
Этот прикроют, так откроют другой. Что у
нас с вами нынче на повестке дня?
Институт проституции, например. Очень
актуально. Ведь с древнейших времен и тоже
неискоренимо. Так что с наукой у нас никогда
простоя не будет. Зря, повторяю, иные
господа ученые полагают, что любят у нас только
разгонять да закрывать.
Впрочем, все это шуточки. А захотелось
нам всерьез поведать про тот самый
упомянутый кстати алкоголизм. То есть про его
изучение. Конкретно — про одно открытие,
свалившееся нам на голову, однако
свалившееся, к сожалению, не сейчас, когда
дозволено ему сваливаться, а еще в те, «допе-
тушковые» времена.
Дело было так. Жил себе в столице нашей
родины некто Гефтер, студент-биолог. Как
раз отправили со всех своих постов Трофима
Денисовича на свою делянку в совхоз
«Горки Ленинские», и Гефтер влюбился. Да-да,
в ту самую продажную девку. Странная эта
девка, хоть и пробы на ней негде ставить:
уж коли кто влюбится в нее по-серьезному,
так она ему отвечает взаимностью — и на
всю жизнь. От сей разделенной любви,
правда, далеко не у всякого дальнейшее
благополучие складывается, но это уже, как
говорится, ваши личные проблемы. Вот и с Геф-
тером так же. Закончил он свой биофак,
а устроиться в какую-нибудь генетическую
лабораторию никак не может. Ибо он Гефтер
к тому же. Мыкался, мыкался, служил
учителем биологии в школе и мыкался бы еще
лет десять, наверное, если бы за дело не
взялся Гефтер-папа. Папе когда-то сказочно
повезло: попал он аж в Институт мировой
экономики, стал доктором наук и даже за
границу выезжал. Взялся папа за дело, навел
справки, наладил знакомства и с превеликим
трудом, но устроил-таки сына в
академический институт. Институт мировой
психиатрии. К самому Розову! Там у Розова, в
лабиринтах лабораторий, боровшихся с
доморощенным посягательством на наши
ценности, имелась одна такая лаборатория,
которая изучала всяческие нехорошие
человеческие пристрастия. Вот туда наш молодой
Гефтер и попал. Старшим лаборантом с
высшим образованием — так звалась эта ставка.
И стоила она тогда 120 рублей. На деньги
Гефтеру было плевать и на название ставки
тоже: он ведь пришел за наукой. Ибо —
так повезло!— с самого начала вызвал его
шеф, то есть руководитель лаборатории
Геннадий Алексеевич Свешников, и предложил
заняться не чем-нибудь, а изучением
семейной обусловленности алкоголизма. Отметим:
год шел 1975-й. Уже было можно, но — что
до алкоголизма — не очень. Короче, давайте
тихонько попробуем. Тем более, что нам все
равно изначально известно, что вы там
получите. Ибо у нас, в плановом государстве,
плановые не только сами исследования, но
и их результаты. Все расписано загодя. Вот,
скажем, планируете вы научную тему, и на
специальном листе, да в трех экземплярах
(в свой Ученый совет, в академию, в ГКНТ)
придется вам все про это исследование
расписать. Все — в том числе и то, что в конце
концов у вас получится. Для подобной
записи даже отдельное место выделено. Так и
озаглавлено: «Ожидаемые результаты». Вот
туда недрогнувшей рукой вы и впишете, чем
облагодетельствуете вскоре наше
человечество. Именно наше, ибо ненашему
человечеству это, как правило, уже знакомо.
Иначе говоря, как бы вы там ни пыхтели, а
нашему начальству уже наперед известно, что
может быть, а чего не может быть никогда.
Впрочем, всем это было понятно — за
исключением двадцатишестилетнего Гефтера.
Гефтер начал неистово работать, а все
необходимые бумажки, то есть планы и отчеты,
писал за него любезнейший Геннадий
Алексеевич Свешников, шеф. Что он там писал,
Гефтер в это не вникал. Вероятно, шеф писал,
как нужно. Не исключено также, шефу было
действительно интересно, что там у Гефтера
с алкоголизмом получится. В общем, с
наших позиций, шеф вел себя несколько
странно. Хотя с позиции Гефтера — совершенно
нормально.
Прошел год, затем еще один. За это время
Гефтер провернул колоссальную по объему
работу и — что важно — методологически
точно. Называлось это анализом семейного
накопления. У нескольких сотен
добротных алкоголиков были собраны родословные,
родственники осмотрены и обследованы,
поставлены соответствующие диагнозы.
Аналогичное исследование параллельно
проводилось в семьях, служащих контролем.
Началась статистическая обработка ре-
51

зультатов и на этой основе — генетико-мате-
матическнй анализ. Тут Геннадий Алексеевич
абсолютно ничем помочь не мог, поскольку
в данной области знания являлся профаном,
и во всем положился на своего старлаба.
Старлаб же, как упоминалось, со своей
возлюбленной был во взаимоприязненных
отношениях, и она ему поведала о разных
интересных тонкостях. Ну, перво-наперво
удалось выявить, что алкоголизм имеет четкую
семейную приуроченность, то есть частота
данного признака в семьях алкоголиков
достоверно превышала аналогичный показатель
в семьях контроля. Далее в ход пошли
специальные алгоритмы, в результате чего были
получены специальные же коэффициенты,
а последующее их «разложение» позволило
оценить как социально-бытовую, так и —
главное — собственно генетическую
компоненту подверженности алкоголизму.
Манипулируя на этой основе, Гефтер впервые в
нашем отечестве (и между прочим, впервые
в мире) получил для алкоголизма так
называемый коэффициент наследуемости,
показывающий в общем виде, каков вклад
генетических факторов в развитие изучаемого
признака. Вклад оказался столь
существенным, что Геннадий Алексеевич,
ознакомившись с результатами работы, аж присвистнул.
Что же из этого следовало? Да то, что
алкоголизм (как болезнь) и пристрастие к
алкоголю (как распространенное в быту явление
среди здоровых людей) характеризуются
генетическим предрасположением. То есть
существуют некие гены, наличие которых у
конкретного человека определяет его
существенно большую подверженность
пристрастию и, в крайнем варианте, заболеванию
алкоголизмом. Остальное доделывает (либо
не доделывает) социальная среда. Это,
скажем, как ноты конкретного музыкального
произведения и его исполнение. Явится
дирижер, взмахнет палочкой — и зазвучит, а
не явится — тишина. Но произведение
создано: в нотах, то есть в сути, оно уже
есть...
Результаты по тем временам (а речь идет
о 1977-м годе) были если не
ошеломляющими, то очень и очень значимыми. С такими
вполне возможно и на международном
конгрессе сорвать аплодисменты, не говоря уже
о признании в научных кругах родного
отечества. Впрочем, это, конечно, при условии
встречного энтузиазма нашего начальства.
А наше начальство, как вы помните, в ту
золотую пору застоя-запоя подобных
результатов не планировало. То есть в графе
«Ожидаемые результаты» по теме Гефтера
Геннадий Алексеевич вывел совсем другое,
нашему начальству понятное и близкое. Гефтер
же, будучи влюбленным, и, прямо скажем,
при некотором попустительстве своего шефа,
здорово уклонился в сторону, нашему
начальству непонятную и неблизкую. Осознав это,
Геннадий Алексеевич призадумался. Хотя,
отдадим ему должное, думал он недолго н
спросил: «Ну, и что будем делать теперь?»
«Теперь?— ответствовал Гефтер.— Да какая
к черту защита! Надо двигаться дальше,
искать!» «Что?» — искренне поинтересовался
шеф. «Конкретные гены!— был ответ.— Мы
выяснили,* что гены за этим — есть. Теперь
надо ловить, какие конкретно. Или какой».
Странно, но такая постановка Геннадия
Алексеевича устроила. Ловить так ловить.
Это — годы, а там, как говорится, либо шах,
либо ишак... Поэтому пускай себе ловит, а
ничего не ожидающее начальство по-прежнему
пребывает в покое.
Вот так решил в ту пору Геннадий
Алексеевич, а мы должны теперь открыть два
обстоятельства, о которых пока умалчивали.
Первое: Геннадий Алексеевич Свешников был
не только руководителем лаборатории, в коей
трудился наш Гефтер, но и секретарем
партийной организации всей розовской
империи, а это, согласитесь, немало (впрочем,
подобной нагрузкой он втайне тяготился,
ощущая себя более ученым, и, в общем-то,
это соответствовало истине; ученость же
Геннадия Алексеевича выражалась в том, что он
не мешал работать, а действительно
толковые идеи и результаты воспринимал
адекватно, сальеризмом не страдая; странная
особь!).
Теперь обстоятельство второе, связанное
уже с Гефтером. Точнее, с его интуицией.
Обследуя семьи алкоголиков и контрольные
семьи, Гефтер брал, в том числе, образцы
крови, которую затем консервировали и
замораживали. И вот сейчас, когда было
получено неопровержимое доказательство
генетической обусловленности алкоголизма,
Гефтер понял, что пора приниматься за эту
самую кровь. То есть, как он выразился,
ловить конкретные гены. Ну, не сами гены,
конечно (это научный жаргон), а белки,
ферменты, за которыми стоят соответствующие
гены. Сами гены, это уж, извините,
отдельный разговор: их локализация в конкретной
хромосоме, расшифровка структуры и
функции — о таком в нашем
медико-биологическом хозяйстве, да еще в те самые годы,
можно было мечтать, лишь хорошо выпив.
Ну, значит, белки и ферменты. То, что
Гефтер берет образцы крови, Геннадий
Алексеевич знал и теперь, выслушав, каким
способом будут ловиться алкогольные гены,
с планом согласился и, кроме того, вняв
просьбе, выделил Гефтеру в помощь
хорошего биохимика. Определять активности, гонять
на форезах — одномерном, двумерном, зо-
52

налъном,— в общем» все как положено. Геф-
тер, черт возьми, удачлив, может, ему и
повезет, хотя тягомотина страшная, но на
защиту вылезать чудак не рвется, ну и ладно...
Гефтер и впрямь был удачлив, а может,
и талантлив по-настоящему — Бог его знает.
Короче говоря, ни шах не успел сдохнуть,
ни ишак, и ровно через год Гефтер вышел
на открытие. Да, вот так, ни много ни мало.
Опуская нудные подробности научного и
технического свойства, поведаем, что из десятка
изученных биохимических признаков (ряда
известных белков и ферментов) анализ
выделил два, которые статистически четко
коррелировали с алкоголизмом и алкогольным
пристрастием. Далее, как и положено, Гефтер
перешел на этой основе к анализу
генетическому. Первый из двух отобранных
ферментов — кетолкиназа (КК) — вел себя таким
образом, что в результате использования
специальных генетико-математических
алгоритмов был сделан вывод о явной
причастности этой самой КК к формированию
генетической подверженности к алкоголизму.
В наглядном виде это проявлялось в
существенно повышенной активности КК
среди больных по сравнению с контролем, а
также в том, что родственники больных по
уровням активности КК занимали
промежуточное положение между больными и
контролем. Раскручивая эти данные, Гефтер
разделил родственников опытной выборки на две
группы: тех, кто обнаруживал пристрастие
к алкоголю, и без такового. Посмотрел, что
у них с активностью КК. Оказалось,
средние значения достоверно различались: среди
«пристрастных» родственников она в целом
выше. Далее ситуацию перевернули и
глянули, каковы отношения с алкоголем у
родственников с повышенной КК и с
нормальной. Отношения свидетельствовали, что среди
родственников первой группы, то есть тех,
у коих активность КК генетически более
высокая, алкоголиков много больше. Пошли
соответствующие вычисления, таблицы,
графики, на финале чего Гефтером и было
сделано аналитическое заключение, что КК
является маркером наследственного
предрасположения к алкоголизму и, стало быть,
генетически детерминированное повышение ее
активности — биологический фактор риска
его развития.
Но и это еще не все. Оставался
второй «засвеченный» на алкоголизм фермент —
аденилдегидролаза (АДГ). Засвеченный,
отметим, Гефтером. Известен этот фермент
был давно, хорошо изучен, однако на
алкоголь никто его прежде не пробовал, и
Гефтер включил его в круг биохимических
исследований скорее по инерции, просто из
расчета «чем больше, тем лучше» — авось
что-нибудь, да сыграет. Сыграло — да еще
как! Ну, изначально опять же выскочила
достоверно повышенная активность АДГ
среди алкоголиков, но далее прн двумерном
электрофорезе выявился у них
дополнительный изофермент, помимо четырех прежде
известных. Гефтер назвал его АДГ-5. Этот
самый АДГ-5 определялся почти у всех
больных, а вот среди их родственников — не так
уж часто. Гефтер засел за электрофорети-
ческие картинки, расположив их в виде
конкретных родословных, и стал прогонять
различные модели наследования —
канонические и более сложные, современные.
Занятие это, отметим, и сегодня не такое
простое — тут и специальные знания нужны,
и соответствующие машинные алгоритмы.
Гефтеру тем не менее опять повезло:
имевшему место распределению АДГ в семьях
адекватной оказалась кодоминантная модель
наследования. То есть в конечном счете
речь шла о том, что за АДГ-5 стоит
собственный вариант гена (вероятно,
относительно редкий), наличие которого у
конкретного человека определяет очень
высокую степень подверженности алкоголизму.
Хотел было Гефтер двигаться дальше, ибо,
понятно, представленное выше еще не
закрывало всю проблему, но тут объявился из
очередной зарубежной командировки Геннадий
Алексеевич и затребовал устного отчета.
Отчеты обычно проистекали за чаем. Геннадий
Алексеевич, прихлебывая, слушал, а Гефтер
говорил. На сей раз Гефтер наговорил
такое, что пора было задуматься. Ну,
задуматься в том смысле, как со всем этим быть.
Да, поначалу искренне порадовавшись,
Геннадий Алексеевич вспомнил, где и кому
служит, и стал соображать. Первое, что он
сообразил, вылилось в совет-просьбу не
распространяться в лаборатории и, упаси Боже,
вне ее о полученных результатах. Второе:
никаких дальнейших исследований и
умствований, это успеется, и так три года ушло,
пора писать диссертацию, давно пора, сроки
поджимают... Это уже не просьба, а,
простите, приказ. Ну, и третье, что понял Геннадий
Алексеевич, но сказал лишь себе: пора идти
к Большому шефу. В конце концов все решает
Большой шеф.
Значит, без энтузиазма, но Гефтер
принялся за писанину, а Геннадий Алексеевич
в назначенное время отправился к Розову,
в его большой кабинет, на большой
красный ковер. Сначала поговорили о текущих
институтских делах — научных, партийных,
административных,— а затем, мягко
напомнив о плановой теме по изучению
семейной обусловленности алкоголизма, Геннадий
Алексеевич в самом общем виде обрисовал,
что из этого вышло. Розов внимал вполуха,
53

даже на фамилию Гефтер, как положено,
не сделал стойку, но, когда услышал слово
«ген», да не раз, а раз десять, включился
на полную катушку, хотя и виду явно не.
подал. В генетике он не разбирался напрочь,
но нюхом обладал дьявольским и так же
дьявольски сек конъюнктуру. Конъюнктура
была даже не против Гефтера, а против
генетики алкоголизма. Хотя если Гефтер и
генетика алкоголизма объединились, то
против них совместно... Выслушав научный
доклад партийного секретаря, главный начальник
всех наших психиатров все понял. Все»
то есть главное. Поэтому, к удивлению
собеседника, не сделал однозначного резюме,
а только сказал: «Ну, посмотрим, подумаем,
дадим на экспертизу нашим
друзьям-генетикам в академии. Открытие? Может, и так,
а может, получится закрытие. Посмотрим,
а пока пусть пишет ваш соискатель, это вы
правильно решили, пусть пишет, конечно,
почему бы и нет».
Гефтер писал. Шел тогда 1978-й год.
Гефтер писал, но думал. Ах, какие новые
планы выстраивались в его голове, какие
интересные исследования! Да, быть бы
алкоголизму окончательно раскрученным, если бы...
если бы в одни из дней не позвал
Геннадий Алексеевич в свой кабинет нашего
мечтателя и не начал бы довольно странно.
Г. А. Миша, присаживайтесь. У меня к вам
просьба: этот разговор должен остаться
между нами. Дайте слово.
М. Г. (удивленно). Конечно. К тому же,
я не трепач. А что произошло?
Г. А. (помявшись). Я сейчас обращаюсь
к вам, Миша, не как к ученому, а как к
единственному еврею в моей лаборатории.
М. Г. (обалдев). Простите... не понял.
Г. А. (видимо, вспомнив, что он еще и
парторг). Сейчас поймете. Дело вот в чем.
Вы, конечно, в курсе, что в Вене проходит
международный сионистский конгресс?
М. Г. Какой-какой конгресс?
Г. А. Сионистский.
М. Г. А-а-а!.. Нет, вообще-то, простите,
не в курсе.
Г. А. Ну что же вы так! Надо быть в курсе.
М. Г. (неуверенно кивнув). Да.
Г. А. Ладно. Но уж, поскольку вы не в
курсе, скажу, что это, конечно, антисоветская
акция. Будто у нас антисемитизм... ну и так
далее. Понятно?
М. Г. Понятно. Какие тут новости!.. И что?
Г. А. (сделав вид, что не уловил иронии).
А то, что из райкома обратились в наш
институт с просьбой отреагировать. Сказать
правду. Что антисемитизма у нас в стране
нет. Конкретно — в науке, еще более
конкретно — в нашем институте. Поэтому, если
каждый еврей-ученый — вот вы, Миша,
например,— напишет от себя лично в адрес
этого конгресса письмо или обращение, это
будет, с одной стороны, проявлением личной
гражданской позиции, а с другой, покажет
мировому сообществу, что на нас в очередной
раз клевещут. Вы согласны?
(Пауза.)
Г. А. (вздохнув). Миша, я понимаю, вам,
наверно, не слишком приятен сей разговор,
но, согласитесь, бывают моменты, когда
надо проявлять свою позицию и реагировать
на ложь. Вы — человек тактичный,
скромный, я знаю, но тут — надо. Евреев в нашем
институте немного, но они есть, и к каждому
такая просьба. Не сомневаюсь, все напишут.
Ну, в том смысле, что работаем не
где-нибудь, а в академическом институте, делаем
большую науку, защищаемся, никакого
давления не испытываем. В общем, вы понимаете,
что следует написать. Думаю, это несложно...
Так что, Миша, да?
М. Г. (тихо, глядя в сторону, куда-то
в окно). Нет.
Г. А. (явно не ожидав). Миша, да вы что?!
М. Г. Нет.
Г. А. (уже пожестче). Печально,
печально! Ну да дело хозяйское... Может, еще
подумаете? Нет? Что ж, ладно!.. А позвольте
узнать почему?
М. Г. (как-то легко). Потому, что есть
поступки, на которые я не способен. Их
немного, но они — есть.
Г. А. (подумав). Я понимаю это так,
что вы, конечно, одобряете и согласны, что.
антисемитизма у нас нет, но просто... как
бы это назвать?., не хотите активничать,
писать куда-то. Ведь так?
М. Г. (не уловив скрытой поддержки).
Нет, дело в другом. В том, что...
Г. А. (перебив). Миша, Миша, постойте,
послушайте меня еще раз! Я, как партийный
секретарь, понял вас так, что вы, конечно,
«за», но просто вы человек скромный и не
хотите активно это заявлять. Тем более не
для наших, а письмом за границу. Я это
понял так. Вы согласны? Скажите мне «да».
М. Г. (уразумев, со вздохом). Хорошо. Да.
Г. А. (облегченно). Ну, я не сомневался!
Ладно, давайте закончим этот непростой
разговор. Хотя — жаль, лучше бы вы написали.
Смотрите... Но в любом случае, не забудьте:
о нашей беседе говорить никому не следует.
И никогда. И я сделаю то же.
Гефтер кивнул и вышел. А выйдя,
усмехнулся, потому что у него не было сомнений,
что сейчас Геннадий Алексеевич поднимет
телефонную трубку и доложит кому надо
о результатах своего тет-а-тета с
единственным евреем в его лаборатории.
Скорее всего, так и вышло, потому что
с этого дня научные чудеса для Гефтера
54

кончились и настали черные, уже ненаучные
будни. Академик Розов все разыграл, как по
нотам, хотя с сионистским конгрессом ему
просто повезло: сей факт действительно имел
в Вене место. Заслуга же главного психиатра
страны состояла в том, что он этим
прекрасно воспользовался: всех своих евреев
проверил на лояльность, а в деле с Гефтером
вообще отстрелил двух зайцев — и его
самого, и его открытие. (Кстати: если выразить
свое отношение к тематике венского
конгресса предложили действительно всем тем,
о ком шла речь, то тогда, судя по всему,
Гефтер оказался единственным «ненаписан-
том», поскольку остальные его собратья по
крови никак не пострадали.
Значит, давайте посмотрим, что было
потом. Закончил Гефтер свой труд, подал на
апробацию. Явились какие-то мужики из
Генетического центра и результаты раздолбали.
В пух и прах. Гефтер сражался, как лев,
но на финале обсуждения работу повелели
принципиально переделать, выбросив всю
собственно генетическую часть. А вскоре
ставка старлаба, которую занимал Гефтер,
подпала под сокращение штатов. И за
отсутствием уволенного факира изъяли из
реквизита и шпагу, то есть тему по изучению
семейной обусловленности алкоголизма.
Собственно, вот и все...
Ну а что же дальше?— спросите вы. А что
вас больше интересует: судьба самого Геф-
тера или сделанного им открытия? Ладно,
давайте начнем с открытия.
Прошло около двух лет, и Гефтер, втайне
мучившийся, а вдруг те самые
мужи-генетики были хоть в чем-то правы, обнаружил
в одном научном, но ненашенском журнале
статью некого Браймера (США, Иллинойс).
Статья эта содержала результаты и выводы,
аналогичные тем, на которые когда-то вышел
наш бывший старлаб. Ну, что пережил
Гефтер, передать сложно: он прыгал чуть ли не
до потолка в своей низкорослой «хрущоб-
ке»... Истекло еще некоторое время, и Брай-
мер, продолжая раскапывать свою золотую
жилу, доложил миру о новых результатах,
полученных на основе как раз тех самых
исследований, которые Гефтер планировал,
когда Геннадий Алексеевич засадил его за
писанину. Ну, а далее Браймер стал стричь
купоны, наматывая на теоретическую основу
разные программы практического
использования. А вскоре дело дошло до
молекулярных генетиков, и они вкупе с тем же
везунчиком Браймером поведали о хромосомной
локализации, структуре и функции того
самого «гефтеровского» гена. Так что тут все
о'кей: открытие все-таки состоялось. И это,
согласитесь, отрадно. Потому что, в конце
концов, для нас с вами не так уж важно —
кто, важно — что.
Вот так, придя к этому простому,
здравому умозаключению, Гефтер и успокоился.
Надо отметить, он вообще молодец: нюни
не распускал, хотя и напереживался,
конечно. После скоропостижного увольнения из
Института мировой психиатрии вновь
учительствовал в школе, потом перебрался в
Институт биологии развития к Корочкину,
защитил там кандидатскую (это уже в 1983-м),
а еще через пару лет получил старшего
научного, и Леонид Иванович Корочкин, душа-
человек, даже заставил его запланировать
докторскую. Так что в целом у Гефтера
все неплохо. Вот только открытия он
больше не совершил. Такое чудо, свидетельствует
статистика, если и бывает, то только раз
в жизни. И ежели этот единственный раз
вам все-таки выпадает, то к нему необходимо
маленькое добавление: чтобы из вашего
открытия не сделали закрытия. Ибо не знаю,
как там у них, а у нас в биологии и
медицине все диалектически уравновешенно,
то есть на всякого «открывателя» тут же
отыскивается свой «закрыватель».
Да, господа ученые, каждое открытие
надо делать вовремя. Иначе нельзя. Здесь у нас
с вами всегда были и остаются
«ожидаемые результаты». Это очень важно. Потому
что мы-то ладно, а наше начальство все
обязано знать загодя — для нашей же
пользы, понятно. Что стоит открывать, а что не
стоит. И если вы полагаете, что с уходом
на вечный покой Трофима Денисовича на
смену ему не поспешил какой-нибудь тоже
все загодя знающий Николай Павлович, то
тут вы крепко ошибаетесь. Ибо Николай
Павлович, как и прежде Трофим
Денисович, отвечает: «Этого не может быть. Потому
что это не согласуется с моей теорией».
Вот так-то! Ответит таким образом,
посрамит открывателя и махнет за границу на
конгресс. Не сионистский, разумеется.
Ну, и последнее. Конечно, интересует вас,
а что же наш драгоценный Институт
алкоголизма, созданный, как вы помните, в
славную эпоху всяческого искоренения нашего с
вами пьянства? Что там наоткрывали за эти
годы под руководством знакомого нам
Геннадия Алексеевича Свешникова, сделавшегося
в одночасье член-корром? Какой (интересует
вас, само собой) с того института нам, а не
им, навар? И как вообще — пить или не
пить? И кому? И если пить, то что? И
сколько? И с кем?
Отвечаю: зайдите туда (он уже не
секретный), и вам все расскажут. Хотя, не
сомневаюсь, вы про это и сами все знаете.
Поэтому — пейте на здоровье. Лучше очищенную,
охлажденную, с двумя хорошими
товарищами. То есть как наши отцы: на троих.
Лучшего способа борьбы с нами мы пока не
придумали.
55

Вещи и вещества
Загадки малахита
Все, кто видел изделия из малахита,
согласятся, что это один из красивейших камней.
Ведь недаром по классификациям академика
А. Е. Ферсмана и немецкого минералога
М. Бауэра малахит вместе с горным
хрусталем, лазуритом, яшмой и агатом входит в
первый разряд — высший среди
полудрагоценных камней.
Малахит известен с античных времен, а
свое название он ведет от греческого «мала-
хэ» — мальва: ярко-зеленые листья этого
растения напоминают цветом малахит.
Как у каждого уважающего себя
самоцвета, есть у малахита и свои загадки. Их
питались разгадать и химики, и геологи, и
мастера-камнерезы. Начнем с загадок химических.
ЗАГАДКА ПЕРВАЯ:
ЧТО ПОЛУЧАЕТСЯ В ПРОБИРКЕ?
Состав природного малахита несложен: его
может установить даже школьник. Например,
если нагреть минерал выше 200 СС, то он
почернеет и превратится в порошок оксида
меди; одновременно выделятся пары воды
и углекислый газ. Из 100 г сожженного
малахита получилось бы 72 г СиО, 8 г НгО и
20 г СОг- Такой состав отвечает основному
карбонату меди (СиОНJСОз или СиСОзХ
ХСи(ОНJ.
В учебниках по неорганической химии
пишут, что основной карбонат меди образуется,
если смешать раствор медного купороса с
карбонатом щелочного металла — содой или
поташем. Выводит, даже юный химик может
получить малахит у себя дома?
Это и решил проверить один из наших
молодых читателей. Однако, слив растворы
соды и купороса, он получил не зеленый,
а рыхлый голубой осадок, очень похожий на
гидроксид меди — Си (ОН) о; одновременно
выделялся углекислый газ. В общем, ничего
похожего на малахит. Юный химик не
выбросил смесь и был вознагражден. Через неделю
в пробирке произошли удивительные
изменения: объемистый голубой осадок
уплотнился и позеленел! Тогда он повторил реакцию
с горячими растворами реагентов. Голубой
осадок уплотнился и стал зеленым уже через
час.
Так что же, малахит действительно
получили прямо в пробирке?
Реакцию солей меди с карбонатами
щелочных металлов изучали многие химики из
разных стран, начиная с XVIII века. Однако
осадки у разных исследователей иногда
различались довольно сильно. Так, сообщали
о получении более десятка основных
карбонатов меди различного состава, например
2CuCOj-3CuO, 2CuC03-5Cu(OHJ; иногда
осадок содержал и сульфат меди. Если
считать, что все анализы были сделаны
безошибочно, то в основном карбонате меди на
56

Гравюра Хокусая
один атом углерода может приходиться от
1,5 до 10 атомов меди. Загадка, да и только!
Но и это не все. Если карбоната взять
слишком много, осадок вообще не выпадет,
а получится раствор красивого синего
цвета, содержащий медь в виде комплексных
анионов, например [Си(СОз)г]2~-
Многие из этих загадок разрешил
китайский химик Сюй Чжэндэ. В 1956 г. он работал
в Алабамском политехническом институте
в США. Сначала к растворам Na^CCh разной
концентрации ученый добавлял раствор
C11SO4 строго постоянной концентрации —
1 моль/л. Во всех случаях выпадал
объемистый желеобразный осадок светло-синего
цвета, вспененный пузырьками ССЬ.
Отфильтровать и проанализировать такой аморфный
осадок очень трудно, поэтому смесь
центрифугировали. Анализы показали, что в осадке
было довольно много сульфат-ионов, а
меди — большой избыток (соотношение Си:С
равно 12,7).
Вообще, судьба осадка зависела от
исходного соотношения реагентов. При избытке
CuS04, даже небольшом, с осадком ничего не
происходило. При избытке же карбоната
синий осадок через 4 дня резко (в 6 раз!)
уменьшался в объеме без всякого
центрифугирования и превращался в кристаллы
зеленого цвета. Их уже легко было не только
отфильтровать и высушить, но и растереть в
тонкий порошок. Как показали анализы,
порошок не содержал сульфата, а отношение
Си:С было близким к 2, что как раз и
свойственно малахиту. Кстати, если раствор солей
меди добавлять к раствору карбоната, то
выделяется гораздо меньше пузырьков СО?,
нежели при обратном смешении реагентов.
Сюй Чжэндэ сделал много других
интересных наблюдений. Многие из них может
повторить любой юный химик. Попробуйте,
например, последовательно увеличивать
концентрацию CuSC>4 от 0,067 до 1,073 моль/л
(при небольшом избытке №2СОз). Вы
заметите, что время перехода синего осадка в
зеленые кристаллы (естественно, осадок надо
обязательно выдерживать под раствором)
уменьшается от 6 дней до 18 часов. А если
высушить синий студень, стоявший под
раствором недолго, минут 20, то он превратится...
в черный порошок СиО. Однако стоит лишь
подержать осадок под раствором подольше,
и получатся зеленые кристаллы. Выходит,
в голубом студне со временем образуются
зародыши кристаллической фазы, которые
постепенно растут. Действительно,
измерения под микроскопом показали, что размеры
кристалликов зеленого осадка день ото дня
увеличиваются.
Практический вывод такой: чтобы получить
осадок состава, соответствующего малахиту,
лучше всего взять 10 %-ный избыток
карбоната натрия, растворы высокой концентрации
(около 1 моль/л), и выдерживать синий
осадок под раствором до его перехода в зеленые
кристаллы. В противном случае состав смеси
будет переменным. Кстати, такую смесь соды
с медным купоросом (бордосскую жидкость)
давно используют против вредных насекомых
в сельском хозяйстве.
ЗАЩАДКА ВТОРАЯ:
СУЩЕСТВУЕТ ЛИ КАРБОНАТ МЕДИ?
Известно, что многие металлы образуют как
обычные, так и основные соли. Поэтому
химиков давно интересовал вопрос, а есть ли
57

вообще «химический родоначальник»
малахита, простой карбонат меди СиСОз?
Ответить на этот с виду простой вопрос оказалось
очень непросто.
Помните, какие трудности поджидают
химика, решившего выяснить, существует ли
сульфит меди (см. статью «Прочерк в
таблице», «Химия и жизнь», 1988, № 5)? В таблице
растворимости солей на месте CuSO.3 стоит
прочерк, что означает одно из двух: либо
это вещество полностью разлагается водой,
либо его вовсе не существует. Но такой же
прочерк стоит в таблице и на месте
СиСОз — нейтрального карбоната меди.
Действительно, в течение целого столетия никому
не удавалось получить это вещество. Так,
в изданной в ФРГ в 1986 г. «Энциклопедии
технической химии Ульмана» (том 7, серия А)
сказано, что карбонат меди не получен. Но тут
энциклопедия отстала от жизни. Еще в 1959 г.
немецкие химики X. Дрейер и Д. Неринг
синтезировали «несуществующее»
соединение. Для этого к раствору, содержавшему
ионы Си + и Са +, добавили сначала
карбонат натрия и получили, как и следовало
ожидать, смесь аморфных основных
карбонатов. Затем эту смесь выдержали в
автоклаве при 150 °С в атмосфере СО* под давлением
60—80 атм. в течение нескольких часов и
обнаружили крупнокристаллический осадок
смеси нейтральных карбонатов СаСОз и
СиСОз. По-видимому, это был первый синтез
нейтрального карбоната меди (хотя и в смеси
с карбонатом кальция), доказанный
химическим и рентгеноструктурным анализом.
Год спустя К. У. Писториус из
Калифорнийского университета в США подтвердил, что
при высоких давлениях С02, паров воды и при
высоких температурах основной карбонат
меди может переходить в кристаллы с другим
типом решетки, которые можно отнести к
нейтральному карбонату меди. Эти выводы
теперь общепризнаны, и в изданном в СССР
в 1990 г. 2-м томе Химической энциклопедии
указано, что СиСОз получается путем
обработки основных карбонатов меди углекислым
газом под давлением 4,6 МПа при 180 °С.
Итак, химики разгадали и эту загадку.
Но вопросов оставалось еще немало. И
главный — как получить настоящий малахит.
Дело в том, что богатые уральские
месторождения этого камня исчерпали чуть ли не в
прошлом веке. А рожденный в пробирке
или реакторе осадок, по составу
«соответствующий малахиту», и красивый самоцвет
отличаются друг от друга не меньше, чем
невзрачный кусочек мела от плиты розового
мрамора!
Казалось, что больших проблем не будет:
ведь уже известно, как синтезировать алмаз,
изумруд, аметист и другие драгоценные камни
и минералы. Но не тут-то было:
многочисленные попытки получить красивый минерал,
а не просто зеленый порошок, ни к чему не
привели. Почему так произошло? Прежде
чем ответить на этот вопрос, расскажем
сначала еще про одну загадку малахита.
ЗАГАДКА ТРЕТЬЯ:
КАК ОБРАЗУЕТСЯ
ПРИРОДНЫЙ МАЛАХИТ?
Природный малахит всегда связан с
залежами медных руд, если эти руды залегают в
карбонатных породах — известняках,
доломитах и других. Когда медная руда (часто
это сульфид меди) выветривается под
действием кислорода воздуха, воды и
углекислого газа, медь переходит в раствор. Такой
раствор медленно просачивается сквозь
породу, и дальнейшая судьба его зависит от
многих обстоятельств. Иногда капельки раствора,
испаряясь в пустотах, образуют натеки, нечто
вроде сталактитов и сталагмитов, только не
кальцитовых, а малахитовых. Иногда
медный раствор взаимодействует с
углекислыми водами, отлагаясь в виде малахита.
(Подробнее об этом вы можете прочитать в
апрельском номере «Химии и жизни» за
1984 год.) Все стадии образования минерала
хорошо видны на стенках огромного
меднорудного карьера глубиной 300—400 м
в провинции Катанга (Заир). Медная
руда на дне карьера там очень богатая —
содержит до 6 % меди, в основном в виде
халькозина — сульфида меди. Халькозин —
темно-серебристый минерал, но в верхней
части рудного пласта все его кристаллики
позеленели, а пустоты между ними
заполнились сплошной зеленой массой —
малахитом. Это произошло как раз в тех местах,
где поверхностные воды проникали через
породу, содержащую много карбонатов. При
встрече с халькозином они окисляли серу,
а медь в виде основного карбоната оседала
тут же, рядом с разрушенным кристалликом
халькозина. Если же поблизости была
пустота в породе, малахит выделялся там в виде
красивых натеков.
Малахиту в природе часто сопутствует
синий минерал азурит — медная лазурь. Это
тоже основной карбонат меди, но другого
состава — 2СиСОз-Си(ОНJ. Азурит и
малахит нередко находят вместе, их срастания
называют азуромалахитом. Азурит менее
устойчив и во влажном воздухе постепенно
зеленеет, превращаясь в малахит.
Таким образом, малахит в природе вовсе
не редок. Ведь зеленый налет на старинных
бронзовых вещах — это тоже он. Раньше
малахит часто использовали в качестве мед-
58

ной руды: ведь он содержит почти 58 % меди.
Но более или менее крупные изолированные
кристаллы этого минерала попадаются
исключительно редко. Однако в благоприятных
условиях могут образоваться натеки плотного
вещества, и тогда перед нами — ювелирный
малахит. Такие натеки иногда огромны, но
это — большая редкость. Так, в Катанге для
получения 1 кг ювелирного малахита —
сравнительно небольшого камня — надо
переработать около 100 тонн руды.
Очень богатые месторождения малахита
были на Урале (к сожалению, они
практически истощены). Их обнаружили еще в 1635 г.,
а в прошлом веке там добывали в год до
80 тонн непревзойденного по качеству
малахита. При этом малахит часто встречали
в виде довольно увесистых глыб. Самую
большую из них, массой 250 тонн,
обнаружили в 1835 г., а в 1913 г. нашли глыбу массой
более 100 т. Большие куски плотного
малахита шли на украшения, а отдельные зерна,
распределенные в породе (так называемый
землистый малахит), и мелкие скопления
чистого малахита использовали для
выработки высококачественной зеленой краски —
«малахитовой зелени». Краску эту не следует
путать с «малахитовым зеленым» —
органическим красителем (с малахитом его роднит
разве что цвет). В Екатеринбурге и Нижнем
Тагиле до революции крыши многих
особняков красили малахитом в красивый синевато-
зеленый цвет. Привлекал малахит и
уральских мастеров выплавки меди; еще бы — это
богатейшая медная руда. Но сплошные куски
плотного малахита шли, конечно, на
украшения. И здесь малахит задает нам еще одну
загадку.
ЗАГАДКА ЧЕТВЕРТАЯ:
КАК СДЕЛАТЬ
МАЛАХИТОВУЮ КОЛОННУ?
Из уральского малахита изготовлено немало
украшений. Посетители Государственного
Эрмитажа любуются Малахитовым залом, на
отделку которого пошло две тонны малахита;
там же находится огромная малахитовая
ваза. Но самым замечательным по красоте и
размерам изделием из малахита считают
колонны у алтаря Исаакиевского собора в
Санкт-Петербурге высотой около 10 м. Здесь
мы встречаемся с еще одной загадкой:
непосвященным кажется, что и ваза, и колонны
сделаны из огромных сплошных кусков
малахита. На самом деле это не так. Само изделие
изготовляли из металла, цемента и тому
подобного, а затем облицовывали плитками
малахита, вырезанными из подходящего куска.
От размера куска зависел размер
малахитовой плитки, столь тонкой, что толщина ее
иногда была всего 1 мм! Но главная хитрость
не в этом. Если выложить малахитовыми
распилами какую-нибудь поверхность, то
ничего хорошего не получится: ведь красота
камня во многом определяется его узором.
Поэтому необходимо, чтобы узор каждой
плитки продолжал узор предыдущей. Но
разве это возможно? Оказывается, такой способ
резки существует, его изобрели
мастера-малахитчики Урала и Петергофа. Потому во
всем мире он известен как «русская мозаика».
Кусок малахита распиливают
перпендикулярно слоистой структуре минерала (тем самым
красивым прожилкам), а получающиеся
плитки как бы разворачиваются в виде гармошки.
При этом узор каждой следующей плитки
обязательно будет продолжением узора
предыдущей. Так из сравнительно небольшого
куска минерала можно получить облицовку
большой площади с единым
продолжающимся узором. С помощью специальной мастики
малахитовыми плиточками обклеивали
изделие. Эта работа также требовала величайшего
умения и искусства.
Судьба любого крупного месторождения
малахита (а их в мире можно пересчитать
по пальцам) одинакова: сначала там
добывают крупные куски, из которого делают
большие вещи, затем размеры кусков
постепенно уменьшались, и они шли в основном
на кулоны, броши и другие ювелирные
украшения. В конце концов месторождение
поделочного малахита полностью истощалось, что
и случилось с уральским. Хотя сегодня
известны месторождения малахита в Заире,
Австралии, США, добываемый там минерал и по
цвету, и по красоте рисунка уступает
уральскому. Поэтому неудивительно, что ученые
так хотели получить искусственный малахит.
Но эта задача, несомненно, оказалась самой
трудной.
ЗАГАДКА ПЯТАЯ И ПОСЛЕДНЯЯ:
КАК СИНТЕЗИРОВАТЬ МАЛАХИТ?
Разработаны несколько способов получения
искусственных минералов. Например,
спекание порошка природного минерала с
инертным связующим при высоком давлении.
Здесь идут различные превращения, из
которых главные — уплотнение и
перекристаллизация вещества. С помощью этого метода
в США, например, получают искусственную
бирюзу. Подходит он и для жадеита,
лазурита, других полудрагоценных камней.
Иной возможный способ —
гидротермальный синтез. Кристаллические
неорганические соединения получают в условиях,
моделирующих процессы образования минералов
в земных недрах. Он основан на способности
воды растворять при высоких температурах
59

(до 500 °С) и очень высоких давлениях (до
3000 атм) оксиды, силикаты, сульфиды —
вещества, которые в обычных условиях
практически нерастворимы. Ежегодно этим
способом получают сотни тонн рубинов и
сапфиров, с успехом синтезируют кварц и его
разновидности, например аметист.
Синтезировать искусственный малахит, не
уступающий природному, удалось
сравнительно недавно сразу трем группам
российских исследователей — в НИИ синтеза
минерального сырья (гор. Александров
Владимирской обл.), в Институте экспериментальной
минералогии РАН (Черноголовка
Московской обл.) и в Петербургском
государственном университете. Соответственно было
разработано несколько методов синтеза
малахита, позволяющих получить в искусственных
условиях практически все текстурные
разновидности, характерные для природного
камня — полосчатые, плисовые, почковидные.
Отличить искусственный малахит от
природного можно разве что методами химического
анализа: в искусственном малахите не было
примесей Zn, Fe, Ca, P, характерных для
природного камня.
Как же получают искусственный малахит?
8 двух статьях, опубликованных на эту тему в
«Докладах АН СССР* (в 1983 и 1987 гг.),
заявляется о пионерской разработке, но о
способах синтеза нет ни слова. Однако там
приведена ссылка на статью «Секреты
малахита», опубликованную в газете «Правда» от
9 июня 1982 г., где впервые публично
сообщали о большом успехе советских ученых. На
эту же статью в «Правде» ссылается и журнал
«Советская геология» A983, № 10). Ну что
же, газеты прошлых лет вполне доступны —
на то существуют библиотеки. Но...
(очередная загадка малахита?) в указанном номере
«Правды» такой статьи не оказалось! И все
же прекрасный искусственный малахит с
красивым тонкослоистым рисунком производят
сегодня у нас, в Канаде, в других странах.
Так что, будем надеяться, изделия из
малахита, пусть даже и искусственного, украсят
не только витрины музеев, но и станции
метрополитена, стены домов, полки
ювелирных магазинов.
И. А. ЛЕЕНСОН
Что вы знаете
и чего не знаете
о малахите
Бывают случаи, когда
находки малахита в природе никого
не радуют. В журнале
«Садоводство и виноградарство
Молдавии» за 1987 г. сообщили,
что благодаря более чем 40-
летней обработке почв
соединениями меди под пахотным слоем
образовались самые настоящие
малахитовые зерна.
Получился рукотворный малахит так
же, как и природный, только
ушло на это намного меньше
времени: бордосская жидкость
(смесь медного купороса с
известковым молоком)
просачивалась в почву и
встречалась с известковыми
отложениями под ней. В результате
содержание меди в почвах
виноградников достигло 0,05 %,
а в золе листьев — более 1 %!
Малахит, не имеющий
ювелирной ценности, используют,
помимо изготовления красок, для
обработки семян, для
получения чистых соединений
меди, в качестве добавки в корм
животных, как катализатор
реакций гидрирования и
полимеризации.
Токсичность основного
карбоната меди, который в виде
зеленой патины образуется на
поверхности медных и
бронзовых изделий, несколько
преувеличена. Как показали в
Токийском национальном
институте гигиены, смертельная для
50 % крыс доза составляет
1,35 г на 1 кг массы для
самцов и 1,5 г — для самок.
Максимально безопасная
однократная доза равна 0,67 г/1 кг.
Конечно, человек — не крыса,
но и малахит — явно не
цианистый калий.
Еще основной карбонат меди
можно получить, если
кипятить СиО с раствором
(ГЧНЛгСОз; нагревать смесь
СаС03 с СиС!2 или с CuS04
до 200—250 °С; подвергнуть
электролизу растворы
карбонатов щелочных металлов с
анодом из меди; растворить
металлическую медь в растворе
карбоната аммония, а потом
добавить аммиак.
Полагают, что цвет малахита
и его текстура определяются
размером, формой и взаимной
ориентацией отдельных
кристалликов. Поэтому рисунок
куска малахита зависит от
скорости зарождения новых
центров кристаллизации в процессе
его образования.
60

' /
Земля и ее обитатели
Скорпион
живое ископаемое
Скорпионы пережили панцирных рыб,
динозавров, саблезубых тигров и мамонтов.
Да и сегодня они чувствуют себя
превосходно. «Скорпионы тысячами усеивали стену,
их панцири поблескивали в полосе света.
Я никогда не видел столько тварей разом».
Это слова английского искателя приключений
Виктора Норвуда, он чуть было не погиб в
одной из пещер Гвианского нагорья, кишевшей
этими ядовитыми тварями.
Уйма скорпионов и в других краях.
Например, на плато Устюрт. Когда здесь
прокладывали газопровод Бухара — Урал,
механизмы разбили верхний слой известняка.
И тысячи, тысячи скорпионов облюбовали
себе квартиры под известняковыми
осколками.
Неподалеку, в песках Кызыл кума, ранней
весной начинают пробиваться недолговечные
травы. Под саксаулом и гребенщиком
появляются щелочки. Днем пройти мимо,
ничего не заметив,— обычное дело. Но в
сумерках пески оживают. Вслед за
насекомыми из щелей выходят на охоту и полчища
скорпионов.
Хоть раз увидишь скорпиона на рисунке
или живьем и уже ни с одним животным его
не спутаешь. Кому не известны клешни и
«хвост» с ядовитой иглой на конце? Хвост я
взял в кавычки намеренно, ибо, по мнению
зоологов, такового скорпион не имеет.
Подвижный узкий задний конец брюшка,
обычно загнутый на манер собачьего
хвоста,— вот и весь «хвост». Очень редко
встречаются скорпионы с двумя заднебрю-
шиями. Подобного монстра, к примеру,
изловили в Индии. Оба «хвоста» были вполне
развиты, левая игла смотрела вниз, как и
полагается, а правая — вверх.
ЖИТЬЕ-БЫТЬЕ
Живет скорпион на ощупь. Хотя глаз у него
много — от шести до двенадцати, но они
крохотные и годятся лишь, чтобы день от ночи
отличить. Клешни и ноги усеяны
чувствительными волосками — трихоботриями,
вот это действительно* подмога — щупай все
вокруг.
Бодрствуют эти твари по ночам, днем —
брюхо отлеживают. Твердый хитиновый
панцирь позволяет им безболезненно
протискиваться в узкие щели. Норы копать или
гнезда лепить нм не по нутру. К чему
трудности, если вокруг щелей хватает? Впрочем.
Ботриурус аспер, населяющий бразильские
саванны, роет в земле галереи с двумя
выходами. А вообще, в песок закопаться или
норку жука чуть расширить да не забыть
на зиму землей отверстие закупорить —
вот и все премудрости скорпионьего
строительства. Там, где зима сильно холодная,
скорпионы не живут, а если и живут, то очень
немногие, которые умудрились добраться,
скажем, до Магелланова пролива, южной
Англии или до гималайских высот в 4000
метров.
61

Меню скорпионов, с нашей точки зрения,
ущербное — никаких витаминных салатов!
Пауки, жуки, уховертки, мокрицы и прочая
живность чуть больше муравья и чуть
меньше ящерицы находят последнее пристанище
в скорпионьем желудке. Мелкую закуску он
ловит клешнями, ими же умерщвляет и
размельчает. Ту, что побольше, покрепче
схватив, убивает ядом. Рот у него маленький,
а посему добычу при размельчении он
обильно смачивает пищеварительным соком. После
чего она разжижается и он ее высасывает.
Пауки для скорпионов — деликатес. Шкура
мягкая, брюхо жирное — глядишь, и
объедков не остается. Кочующий ядовитый паук
каракурт, встретившись со скорпионом,
обречен. Но если скорпион зацепится за его
клейкие тенета, тут ему самому крышка.
Каракурт, по земле ползающий неуклюже, на
паутине проявляет неимоверную прыть:
молниеносно вращаясь вокруг скорпиона,
задними ногами набрасывает на него паутину.
Скорпион, вертись не вертись, все больше
запутывается и приклеивается к паутине.
Вскоре в тенетах повисает чучело — пустой
скорпионий панцирь.
ЛЮБОВЬ ПО-СКОРПИОНЬИ
Друг друга скорпионы не любят. Назойливых
соседей, что послабее, попросту едят, не
давятся. Но вот на зимовку не прочь собраться
гурьбой, чтобы при первом потеплении вновь
разбежаться.
Свадьбы проходят без особых торжеств и
турниров. Кавалеры и дамы внешне
различаются слабо, разве что самцы чуть изящнее,
да их клешни и членики заднебрюшия более
длинные. Самцы рыщут в поисках самок,
а почуяв подругу,— заманивают к своим
убежищам. Тут надо поскрипеть щетинками и
гребешками на теле, хвосте и клешнях —
туш не туш, а все равно нечто вроде музыки.
Потом спаривание. Сначала партнеры встают
на дыбы, потом ощупывают друг друга и
начинают беготню, клешни в клешни, взад и
вперед. Это может длиться час, а иногда и всю
ночь. И откуда только силы берутся!
Самка рожает живых детенышей или
откладывает яйца, из которых молодь
вылупляется почти сразу. Орда из 30—50
маленьких скорпиончиков тут же оседлывает
мамашу, и в таком виде семейство пребывает до
первой линьки малышей. Перелиняв, детишки
прощаются с передвижной колыбелью и
начинают самостоятельную жизнь. Живут
долго: в неволе некоторые особи дотягивали
до десяти лет.
СКОРПИОНЬЯ РАТЬ
По новейшим данным, на Земле 1200 видов
62
скорпионов, объединяемых в 120 родов и 8
семейств. Но при таком множестве среди них
почти нет ярких внешних отличий. Разница
лишь в окраске, размерах, относительной
величине частей тела. Порою трудно
распознать не только виды, но и роды. Зоологи
свидетельствуют: если в какой-либо
географической области обитают представители
трудно различимых видов, то это говорит
о том, что каждый из них биологически
молод. В такой ситуации пребывают многие
скорпионы. И маститые специалисты
хватались за голову, соображая, как же окрестить
того или иного подопечного. Вот какие
бывают казусы. В Крыму и на Кавказе живут
скорпионы рода Эускорпиос. Они облюбовали
и берег Средиземного моря. В свое время
среди них описали 27 видов, а затем свели
в два. Свести-то свели, а что дальше —
все равно не ясно.
Давайте оставим головные боли
систематикам и поговорим о вещах, для нас более
интересных. Громадные скорпионы — панди-
нусы, обитают в Африке. Гиганты скор-
пионьего мира вытянулись до 20 сантиметров,
а карлики, обитающие в лесной подстилке,
всего сантиметровой длины. Представители
14 видов скорпионов облюбовали южную
часть бывшего СССР. Самый
многочисленный из них — пестрый скорпион, у которого
пестроты-то лишь темное кольцо на «хвосте»,
а все остальное тело — желтое. Этот
скорпион кое-где обитает прямо-таки в несметных
количествах.
ЛЕГЕНДА О САМОУБИЙСТВЕ
Там, где есть эти твари, их обязательно
находят в человеческом жилье. Саманные
постройки, загоны для скота и тростниковые
хижины привлекают насекомых и пауков,
а с ними и скорпионов. Далеко не всегда
приятное соседство породило легенды, слухи
и сплетни. Легенды кочуют из книги в книгу,
обрастая новыми и новыми подробностями.
Взять хотя бы байку о том, что скорпион,
будучи окружен огнем и не находя выхода,
решается на самоубийство. Об этом писал
еще Плиний Старший.
Специалисты А. С. Шулов и А. И. Вейсман,
и не только они, говорят, что легенда о такл
называемом самоубийстве скорпионов
основана на недостаточно точных наблюдениях.
«Если скорпиона нагреть в стеклянном
сосуде, то по мере повышения температуры он
приходит в возбуждение и размахивает
хвостом. При 37—40° возбуждение начинает
чередоваться с покоем, подобным состоянию
скорпиона при замораживании. При
дальнейшем подогреве скорпион впадает в
оцепенение, своего рода тепловой шок. Это и
принимали за смерть». Более того — исследователи

заставляли скорпионов колоть самих себя
в спину. Ни один от этого не погиб.
Выяснились два интересных факта: скорпиону
весьма трудно уколоть себя в спину, а при
уколах в брюшко яд не попадает в
непосредственную близость от нервной системы.
Так что самоубийство скорпионам не
грозит.
ЯД — ДЛЯ УБИЙСТВА НАСЕКОМЫХ
В одном только Египте в 1933 году ни много
ни мало 36 000 людей было ужалено
скорпионами. В Мексике в 1940—1941 годах
скорпионы кусали людей в десять раз чаще,
нежели змеи: из-за змей умерло 376 человек,
а от уколов скорпионами — 3437. В Бразилии
гибнет 1,8 % больных, ужаленных
скорпионами. И так далее, и тому подобное. А ведь
скорпионий яд сконструирован эволюцией
вовсе не для нас с вами.
В последнем овальном членике «хвоста»
(тельсоне) скорпионов приютилась пара
ядовитых желез, открывающихся на кончике
иглы. Через отверстие в коже, пробитое
иглой, яд попадает в тело жертвы. Крупные
тропические пандинусы (Африка) и гетеро-
метрусы (Индия, Индонезия) могут
впрыснуть от 15 до 40 миллиграммов яда за раз.
Пестрый и кавказский скорпионы,
обитающие у нас, выделяют куда меньше яда.
Подумать только — для получения одного
грамма сухого яда требуется четыре-пять тысяч
этих тварей.
Яд скорпионов приспособен для убийства
насекомых и пауков. Мухи и пауки погибают
мгновенно, крупные богомолы и медведки —
минут через пятнадцать. А вот позвоночные
животные более или менее устойчивы.
Тушканчики гибнут через три часа,
полмиллиграмма яда бразильских бутусов, введенные
в кровь морским свинкам, умерщвляют их
через 30 минут, а миллиграмм через 10 часов
убивает собаку. Скорпионий яд слаб для
гусениц, моллюсков, рыб и ежей. Кстати, ежи,
кроты и землеройки с удовольствием едят
обладателей ядовитой иглы. Не брезгуют
скорпионами лисы и шакалы.
ЯД С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ БИОХИМИКА
Самые ядовитые скорпионы —
южноамериканские титиусы и бутусы,
североафриканские андроктонусы и лейурусы. Если
обстоятельства заставляют скорпиона
жалить много раз подряд, его движения
замедляются. Тем не менее пестрый и кавказский
скорпионы опасны даже после 15—20
единовременных уколов. Ко всему прочему,
отравляющие вещества содержатся еще и
в яйцах, и в крови (гемолимфе) скорпионов.
Человек, ужаленный скорпионом, ощущает
резкую, как от ожога, боль. Место укола
краснеет и опухает. Потерпевшего бьет озноб,
потом мучают сердцебиение, затруднение
дыхания, тошнота, головная боль, судороги.
Температура поднимается, до 39°. Через сутки
может наступить смерть.
Сразу же после ядовитого укола
пострадавшему помогает тепло (горячая
воздушная ванна, русская или финская баня). Для
смирения боли глотают аспирин или
пирамидон. При ослаблении сердечной деятельности
надо подкожно ввести камфору. Судороги
успокаивает вдыхание хлороформа. Однако
самое действенное средство — инъекция
сыворотки, полученной из крови
иммунизированных ядом скорпиона лошадей. В странах,
где часты случаи скорпионьих уколов,
производством сывороток занимаются целые
институты — Пастеровский институт в
Алжире, Бутантан в Бразилии. Лишь в одном
бразильском институте за шесть лет извели
108 тысяч скорпионов.
Их сухой яд на 80 % состоит из белков
и пептидов. Чего здесь только нет —
моносахариды и их аминопроизводные, мукополи-
сахариды, гликопротеины, липиды,
ферменты, биогенные амины (гистамин, серотонин).
Именно серотонин вызывает сильную боль
после укола. Главная же сила яда в нейро-
токсинах. Этих полипептидных агентов,
влияющих на нервную систему, в ядах
скорпионов больше чем достаточно. Одни из них
действуют только на млекопитающих,
другие — на насекомых, третьи — на
ракообразных. А в комплексе яд оказывается более
или менее универсальным.
ИСТОРИЯ СКОРПИОНЬЕГО ПЛЕМЕНИ
Мрачных героев этой статьи долго считали
родственниками пауков, фаланг, сенокосцев
и им подобных. Ныне исследователи
склоняются к мысли, что ближе всего к
скорпионам стоят вымершие палеозойские
ракоскорпионы, обитавшие в морях и пресных
водах 600—250 миллионов лет назад. Они
были гигантами — птериготус достигал аж
двухметровой длины. Некоторые из
ракоскорпионов, подобно скорпионам, обзавелись
брюхом с шипом на конце.
Скорее всего, скорпионы всегда были
хищниками и вовсю пользовались ядом. В силуре
на Земле еще не было ни насекомых, ни
млекопитающих, а значит, и в яде
отсутствовали вещества, действующие на нервную
систему этих животных. Освоив сушу,
скорпионы набросились на насекомых. После
появления на Земле млекопитающих, от
которых скорпионам нужно было защищаться,
трансформировался и яд. И не выходит ли,
что универсальный яд — своего рода краткая
сводка истории скорпионьего племени?
Л. Б. НЕНИЛИИ
63

Выставочный стенд Под этой рубрикой журнал уже печатал
репортажи и о процветающих малых
предприятиях, и о частных НИИ. А сейчас речь
впервые пойдет о недавно еще государствен-
П¥1_ ном, а теперь приватизированном предприя-
Л.ИЛ ОВСКИС тии — заводе информационных технологий
«ЛИТ» в Переславле-Залесском. Не в пример
Т6ХНОЛОГИИ многим прежним флагманам нашей
индустрии, ныне терпящим бедствие, «ЛИТ»
успешно держится на плаву. О том, как это ему
удается, рассуждает наш корреспондент
Л. ГЕНКИН.

Тихий, уютный городок Переславль-Залес-
ский, что между Сергиевым Посадом и
Ростовом Великим, так и дышит далекой стариной.
Ее следы здесь повсюду. На одном берегу
Плещеева озера языческое капище
неведомых племен, а на другом хранятся в музее
остатки первой флотилии царя Петра; в
центре города высятся земляные валы,
возведенные для защиты от татар аж в XII веке,
рядом собор, который еще раньше заложил
сам Юрий Долгорукий, а вокруг
монастыри XVI—XVIII веков...
И когда входишь в ворота завода «ЛИТ»,
расположенного почти в самом центре Пере-
славля, тоже видишь следы истории,
правда, уже не столь далекой. Один из корпусов
еще помнит мануфактурную фабрику купца
Вахрапина, которая помещалась в нем «до
исторического материализма». Победившая
революция фабрику, естественно, отобрала.
Советская власть устроила здесь
государственный завод «Проводник», однако с делом не
справилась: завод вскоре законсервировали.
Через некоторое время призвали на помощь
буржуев — в 1928 г. Нобелевское
французское общество «СИМП» получило концессию
на строительство здесь кинопленочной
фабрики, первой в СССР. По рассказам
старожилов, оборотистые французы, не дожидаясь
окончания строительства, начали
производить на уже освоенных площадях некий
«секалит». Что это такое, автору так и не
удалось выяснить, но, должно быть, что-то
стоящее: прибыль получали изрядную —
800 %. И то ли мысль об этой прибыли не
давала покоя новым хозяевам жизни, то ли
не устраивали их размеренные темпы
стройки, остро необходимой для «важнейшего из
искусств», только в 1930 г. французов
прогнали. Было решено достроить фабрику
и освоить непростое производство без всяких
буржуйских специалистов, своими силами,
полагаясь исключительно на трудовой
энтузиазм. Представьте себе — получилось:
несколько месяцев спустя заведующий
Агитпропом ЦК поздравлял строителей с
героическим завершением архиважного для
советской власти дела.
А еще через сорок лет кинопленочную
фабрику объединили со строившимся в Пе-
реславле химзаводом. В одном из корпусов
этого индустриального гиганта скромно
приютился опытный завод ГосНИИхимфо-
топроекта, непосредственный
предшественник нашего героя. Выпускал он небольшими
партиями фотопленку и фотобумагу, по
большей части спецназначения. И в 1979 г.,
когда химзавод переехал на новое место,
старые корпуса достались ему в наследство.
Теперь пропустим несколько застойных
лет и перенесемся в нынешнюю эпоху.
Экономическая реформа с самых первых шагов
оказалась для завода не декларируемым
пряником, а чем-то похожим на кнут. С
легкой руки горбачевских экономистов все
опытные заводы лишились большинства
льгот, и оставаться таковым теперь уже не
имело смысла — было решено с этим столь
удобным прежде статусом распрощаться.
Так и появился на свет завод «ЛИТ»
(название его, вообще говоря, объяснить трудно —
это переданное русскими буквами
сокращение «LIT» — «Light Information
Technology», что-то вроде «информационной
технологии с использованием света»). А
руководству его пришлось всерьез задуматься о
завтрашнем дне.
Самый простой, казалось бы, выход лежал
на поверхности. Поскольку в дефиците было
решительно все, в том числе и фототовары,
наращивание их производства могло стать
делом нехитрым и прибыльным. И голова ни
о чем не болит: технология отработана,
оборудование налицо, персонал обучен.
Но директор завода Николай Шилов и
главный инженер Александр Чудновский хорошо
знали цену похвалам, которые наша реклама
расточала советским фотопленкам. Увы, от
«Кодака» все отечественные производители
отстали навсегда и по всем параметрам.
В одночасье перестроиться полностью
тоже невозможно. И руководители ЛИТа
решили остановить производство на его начальной
стадии — изготавливать лишь лавсановую
пленку-основу, позарез нужную не только
фотографам. И действительно, дело пошло.
Правда, золотых гор здесь не предвиделось,
ведь чем меньше степень переработки сырья,
тем меньше и прибыль. Да и удачливых
конкурентов хватало: казанская «Тасма»
опиралась на дешевое сырье родного
Татарстана, соседний Владимирский химзавод брал
качеством продукции, выпускаемой на
импортном оборудовании.
Вполне разумно рассудив, что сетовать на
изначально неравные условия — занятие
неблагодарное и малоприбыльное,
руководители ЛИТа стали расширять ассортимент.
На сегодняшний день завод производит
больше 30 разновидностей полиэтиленте-
рефталатных пленок — разной толщины,
обыкновенных и липких, оптически
прозрачных и абсолютно черных, а также
переливающихся всеми цветами радуги, серебристых
металлизированных, а еще необыкновенно
красивую перламутровую «moonlight», на
которой как будто и впрямь играют отблески
лунного света. От покупателей на такой
товар отбоя не было, да и до сих пор нет.
Однако успокаиваться на этом не хотелось.
Ведь и возможности оборудования, и
квалификация людей позволяли не просто катать
3 Химия и жизнь.
65

пленку, но и наносить на нее самые
разнообразные покрытия, да и изображения тоже.
А это уже совсем другой товар, и цена
ему — другая. Так появились в ассортименте
продукции ЛИТа рекламные наклейки с
липким слоем на изнанке, от самых
маленьких — на «дипломаты», до громадных — на
троллейбусы. Между прочим, те «Эксимеры»
и «Тайм С порты», что сейчас украшают
(или не очень) вагоны московского метро,—
тоже из Переславля.
Но плох тот игрок, который ставит лишь
на одну лошадь. Руководители завода, следуя
своей инновационной стратегии, решили
осваивать новый бизнес — компьютерный.
Точнее, околокомпьютерный. Понятно, в ход
пошли опять-таки пленки. Сначала
технические — для замены выходящих из строя
прокладок в импортных ксероксах и лазерных
принтерах. А чуть позже удалось
реализовать еще одну идею — сделать пленку, на
которую можно с помощью плоттера
выводить изображение прямо из компьютера,
минуя бумагу. На специальной двойной
пленке «loomiline» изображение может
получаться даже двухцветным: в плоттер вместо
пера крепится нож, который и вырезает
нужный контур из верхнего слоя, обнажая
нижний, другого цвета.
А все знакомые с издательским делом
наверняка оценят другую разработку
технологов ЛИТа — пленку «Лаприн» для
лазерных принтеров: из полученных на ней
изображений сверстанных страниц типография
может сразу, без пересъемки, монтировать
фотоформы для офсетной печати. Кстати,
это не первый успешный опыт переславцев
в полиграфии. Здесь уже давно выпускают
фотополимерные печатные формы «Целло-
фот». Долговечность и высокое качество
оттисков сделало «Целлофот» (и его
монопольного производителя — ЛИТ) хорошо
известными всей печатающей братии.
Впрочем, и фотодело ЛИТ не совсем уж
забросил. И МВД, и МБ, и космические
ведомства пользуются по-прежнему
выпускаемыми здесь пленками. Временно, конечно,
ибо прибыли такое производство почти не
дает. Но если думать немного и об интересе
государственном, то закрывать цех, где их
делают, нельзя — руководство завода это
понимает и не ропщет.
Как видите, кое-что из прошлого ЛИТа
перешло и в его настоящее. Наверное,
в древнем Переславле иначе и быть не может:
слишком уж ощутима тут атмосфера
глубокой преемственности веков и поколений...
Впрочем, останавливаться на достигнутом
на заводе не собираются, замыслов и идей на
будущее у них в запасе тоже достаточно —
вполне оригинальных и в то же время реально
выполнимых.
Например, голография. Не нужно
объяснять, насколько выиграет изображение, став
объемным. Те же рекламные наклейки не
исключение. И несмотря на сравнительно
высокую стоимость изделия и небольшие
пока объемы производства, спрос на такую
продукцию уже появился.
А можно заставить изображение...
светиться — если на пленку или стекло нанести
специальное многослойное покрытие с
люминофором и подключить к источнику тока.
Из таких пленок и пластин можно делать
и разнообразные надписи, и оригинальные
светильники.
Или еще один перспективный товар —
мембранные переключатели. Насколько
приятнее лишь слегка трогать пальцем мягкие
и бесшумные кнопки-сенсоры, чем
барабанить по клавишам! Основа тут все та же:
пленки, хитро собранные в пакет таким
образом, что образуют в нужном месте, над
контактом, упругий пупырь. Опять-таки
старая, хорошо знакомая технология, но в новом,
современном обличье. Правда, пока что
в предназначенном для этого цехе гонят все
те же липкие этикетки. Рынок беспощаден:
если потенциальным потребителям —
электронщикам — сегодня не до сенсоров, в
массовое производство их пускать незачем.
Разве что эти строки прочтет руководство
«Счетмаша» или «Экситона» да захочет
сделать свою продукцию конкурентоспособной
хотя бы по устройству клавиатуры...
Прощаясь с заводом, я еще раз подумал
о том, как хорошо уживаются здесь рядом
прошлое, настоящее и будущее. Если и
дальше ЛИТ останется верен своей
традиции — создавать новое, оставляя все хорошее
из старого,— то придется, наверное, еще не
раз приезжать за интересным материалом
для публикации в сказочно красивый Пе-
реславль...
Адрес завода информационных технологий
«ЛИТ» — 152140 Ярославская обл., Пере-
сласль-Залесский, Советская ул., 1.
Тел. @85-35) 2-06-50', 2-08-71, факс
@85-35) 2-22-66. Телекс 412 531 BOATSU,
телетайп 217634 ОПЫТ.
Московское представительство — тел.
@95) 273-36-95, 273-78-81.
66

Дзержадское шщионериое общество 'ЩТ^ШШ
— одно ш (фупнейших й
химических предприяггий России*
Как экспортеры мы хорошо известны в Германии, Голландии, Италии, КНР, США,
Турции, Финляндии и других странах.
Наша продукция — результат целенаправленных исследований и внедрения в произв-
родство собственных научных и конструкторских разработок, творческих связей с
ведущими исследовательскими и проектными институтами, использования
достижений зарубежных фирм.
Предприятие «Капролактам* — надежный поставщик продукции высокого качества
Мы предлагаем вам разнообразный, состоящий из более чем 130 наименований,
ассортимент химической продукции, объединенной в несколько групп, в зависимости
от способа получения и назначения.
Продукты электролиза
хлорида натрия
и хлорпроизводные
Хлор жидкий
Натрий гидроксид реактив
Натрий гидроксид технический
Дихлорэтан
Винил хлорид
Трихлорэтилен
Этилхлорид
Этиленхлоргидрид
Кислота соляная
реактив
Кислота соляная
ингибированная
Монохлорамин «ХБ»
Моносульфон
D,4-дихлордифенилсулъфон)
Бензоилхлорид
Пероксид бензоила
2-Этилгексилхлорформиат
Натрия гипохлорит
Поливинилхлорид
и продукты на его основе
Поливинилхлорид
суспензионный
Поливинилхлорид
массовый
Смола поливинилхлоридная
хлорированная
Пластикаты
Изделия
из поливинилхлорида
Этиленоксид
Моноэтиленгликоль
Диэтиленгликоль
Триэтиленгликоль
Тормозная жидкость «Роса»
Тормозная жидкость ГТЖ-22М
Охлаждающие
низкозамерзающве жидкости
ОЖ-40 «Лена»
ОЖ-65 «Лена»
Этилцеллозольв
Этилкарбитол
Фенилэтиловый спирт-сырец
Оксиэтилированные жирные
спирты (синтанолы)
в их сульфопроизводные
Продукты различного
назначения
Ингибитор ПБ-5
Смола полиакрилатная <Арод»
СольСГ
(гексаметилендиаминовый
себацинат)
Спирт изопропиловый
Сульфат аммония
Циклогексанон
Циклогексанол
Хроморганическая жидкость
«Бархос»
Товары бытовой химии
(в мелкой расфасовке)
Монохлорамин «ХБ»
Жидкость охлаждающая
низкозамерзающая
ОЖ-40 «Лена»
Тормозная жидкость «Роса»
Тормозная жидкость «Томь»
Средство отбеливающее
и дезинфицирующее
«Белизна»
Средство пеномоющее
«Береста»
Шампуни
Продукты разделения
воздуха
Азот газообразный и жидкий
Аргон газообразный и жидкий
Кислород жидкий
Кислород газообразный
технический
Кислород газообразный
технологический
Мы готовы к организации выпуска новых продуктов и созданию совместных
предприятий как $ нашей страну, так U $а руёеж<>м!
Мы готовы к взаимовыгодному compySku^cm видеть
вас в числе наших поспюянных клиентов!
Обращайтесь по адресу* 606003 Дзержинск Нижегородской области.
! -АО--«Кшпкмп^^
Телефоны для справок; (831-40) 9-37?l$i;ФЗ£Й>,с $-34^77- Факё<831-40> 4-50-75,
Телефон для справок в Москве: 230^79-78.
67

РАЗНЫЕ РАЗНОСТИ РАЗНЫЕ РАЗНОСТЗ
Ворс не для форса
Создание по-настоящему
«черного тела», поглощающего 100 %
энергии Солнца, привело бы к
форменной революции в
энергетике. И приблизить ее решили
на кафедре физики Московского
инженерно-физического
института. Здесь металлическую
стенку обрабатывают плазмой, после
чего ее поверхность
превращается в подобие бархата, который
поглощает до 97 % лучистой
энергии. А вот на стекло
полимерный ворс приходится
напылять. Впрочем, запатентованная
в МИФИ технология
обеспечивает даже инородному ворсу
вполне достаточную
прочность — во всяком случае,
температура размягчения стекла
для него не опасна. Правда,
сегодня энергетики еще не
востребовали абсолютно черное
покрытие. Но в МИФИ не
отчаиваются. Здесь уже разработаны
проекты солнечных водогреек и
дистилляторов, покрытых
специальным «пушком».
Кстати. Схожие проблемы
пришлось решать и в Санкт-
Петербургском технологическом
институте легкой
промышленности (РИА). Мягкую,
приятную на ощупь бархатную
ткань здесь получают не
традиционным механическим
путем, а с помощью
электрического поля. В специальном
устройстве на нить наносится
клей (на основе акриловых
эмульсий). Затем ее помещают
в электрическое поле и
посыпают коротенькими ворсинками.
Поскольку капроновые щетинки
и клей заряжаются
разноименно, то под воздействием сил
притяжения ворс надежно
прилипает к нити. Изготовленную
ткань можно стирать и даже
кипятить.
Химики выручают дантистов
Зубные врачи редко пользуются
симпатией человечества. Уж
больно они его мучают. Но
настал и на нашей улице праздник.
Психологи при помощи тестов
доказали, что дантисты
соображают хуже, чем обычные лю-
W
ди — примерно на 14 % («New
Scientist», № 1848, с. 11).
Появилась неплохая тема для
размышления: то ли учиться этой
специальности идут не самые
смышленые, то ли постоянная
необходимость причинять боль
притупляет не только чувства,
но и мысли. И вдруг химики из
Сингапурского национального
университета решили оправдать
мучителей. Сингапурцы
определили, что в и без того тяжелой
атмосфере зубоврачебного
кабинета повышена концентрация
ртути — 0,014 мг/м3 (не так уж
и много — значительно меньше,
чем в городском воздухе
Рейкьявика). И когда новость
пересекла Тихий океан,
американские врачи-гигиенисты
потребовали пересмотреть в сторону
ужесточения нормы по ртути,
принятые в США @,05 мг/м'*).
Польза от этого видится только
одна: вдруг зубные врачи оценят
сей гуманный акт и станут
жалеть своих пациентов?
Немного звука в холодной воде
Похоже, парниковый эффект
проявит себя даже в океанских
глубинах. Так, во всяком случае,
считает группа американских
ученых из Калифорнийского
института океанографии. Метод
выбран достаточно
нетривиальный — акустическая
термометрия. Чем теплее становится
вода, тем быстрее
распространяется в ней звук. Источники
звуковых импульсов,
расположенные на Гавайях и в Калифорнии,
станут посылать импульсы
мощностью от 250 до 1000 Вт на
приемные устройства в Новой
Зеландии, Японии, на Таити и
Курильских островах («Science
News», 13.03.93, с. 175). И через
два с половиной года ученые,
истратившие 35 миллионов
долларов, узнают, повысилась
температура в океанских глубинах
или нет. Предполагаемая
величина — 0,005 °С в год. Ох, что
скажут налогоплательщики,
узнав, что каждая пятитысячная
градуса обошлась им в семь
миллионов зеленых.
68

АЗНЫЕ РАЗНОСТИ РАЗНЫЕ РАЗНОСТИ
Предохраниться — раз плюнуть
Нежелательная беременность —
проблема для любой семьи и в
развитых, и в развивающихся
странах. Но жители Украины
вот-вот станут счастливым
исключением. Как сообщило
агентство РИА, в одной из киевских
фирм создана оптическая тест-
система. Специалист, взглянув
в микроскоп на подсохшую
слюну женщины, определит
насыщенность ее организма
гормонами и вероятность беременности
в данный момент. Более того,
степень кристаллизации слюны
подскажет будущим
родителям пол своего ребенка. К
примеру, мальчик вероятен тогда,
когда кристаллики подсохшей
слюны напоминают лист
папоротника.
И асбест туда же
Если бесшабашные россияне
работают с шифером даже без
рукавиц, то осторожные японцы
боятся этого
асбестсодержащего материала как огня. Еще
совсем недавно его отходы капсу-
лировали в бетоне (в крайнем
случае помещали в двойные
полиэтиленовые мешки) и
отвозили на свалку. Причем не кидали
куда попало, а закапывали на
глубину два метра. Но сегодня
этот метод уже не кажется
достаточно безопасным, тем более,
что и места для свалок в Японии
практически нет. Теперь все
отходы, содержащие асбест, в
Стране Восходящего Солнца
сжигают. Да, дв, не
удивляйтесь — даже термостойкий и
негорючий асбест не может
уцелеть в электродуговой печи
мощностью 200 кВт. Технология
процесса описана в октябрьском
номере «Chemical Engineering»
за 1992 год. Отходы смешивают
со стеклом, нагревают до 600 °С,
чтобы удалить воду и горючие
примеси, а потом помещают в
электродуговую печь. И при
полутора тысячах градусов
опасный канцероген превращается
в безвредный шлак.
Они были первыми
К бесчисленному множеству
гипотез из серии «почему вымерли
динозавры?» недавно
прибавилась еще одна. Оказывается,
примерно в ту же эпоху на
полуостров Юкатан упал гигантский
метеорит. Удар был силен —
диаметр кратера составляет
180 километров. Те динозавры,
которых не раздавило небесным
телом, все равно не имели
шансов выжить. Ведь Юкатан —
область известковых и гипсовых
пород. После удара в атмосферу
попали огромные количества
СОг и S02 (по расчетам,
опубликованным в журнале
«Nature»,— по 1016 молей каждого).
Парниковый эффект привел к
резкому потеплению, и на землю
хлынули дожди из горячей
серной кислоты. Так что удивляться
нужно не тому, что вымерли
динозавры, а тому, что уцелели
все прочие.
Царь-птица
Калифорнийского кондора, хотя
и находящегося на грани
исчезновения, иначе не назовешь.
Два его птенца, выпущенные на
волю зимой 1991 года,
произвели фурор в Национальном парке
Лос-Падрес. Два раза в неделю
биологи взваливали на плечи
свежезарезанного теленка и по
горным тропам несли его
птичкам на обед. Так продолжалось
до тех пор, пока местные
фермеры не сжалились над
несчастными учеными (и наверное,
выгодными и постоянными
покупателями) и не подарили им
вьючных лам. Не остался в стороне
и большой бизнес. Хозяин
нефтяных богатств региона —
Корпорация естественных ресурсов
«Эдисон и Сенека» —
распорядился закопать или вообще
убрать подальше от будущих
маршрутов полета кондоров все
высоковольтные провода
(«International Wildlife», 1992, № 4).
Непонятно, как эти заботливые
американцы довели столь милую
их сердцу птицу практически до
полного исчезновения?
69

', Л.'л
*т?1 *
* А * Л
» \v
'\ N ,- fir r .nti~>-
AVV^ *'
Радост и Ж1 " и
БК на переправе
не меняют
Больше года назад в «Химии и жизни»
A992, № 1) я опубликовал статью «Час
БК» о домашнем компьютере, который,
если помните, умеет разговаривать, считать,
рисовать и даже помогает мне писать и
править статьи. Прошел год — БК подрос.
У него появились обновки, и, между
прочим, выросли братишки... По этим причинам
мне и захотелос ь поведать вам о новых
приключениях БК.
3
I
!
■е.
з
*5
ЗАЧЕМ БК «КОЛЕСА»
Было время, когда я появлялся в редакции
только по присутственным дням,
предпочитая, как любой нормальный человек,
творить дома. Но вот и до нас докатилась
эра компьютеризации: в «Химии и жизни»
установили персональный компьютер. Меня,
единственного, по мнению руководства,
корифея компьютерного дела, тут же
приставили к нему, разлучив с родным БК,
на котором я уже навострился сочинять
статьи. Но заставить журналиста трудиться
только на службе — дело пустое.
Поздними вечерами, придя домой, наскоро
поужинав, я по привычке усаживался на
табуретку перед своим БК, включал питание и
смотрел, как все так же, ласково
похрюкивая, мой друг загружает в свою память
очередную программу.
70

Но вот беда, мои ночные бдения
приходилось перепечатывать редакционным
машинисткам: тексты, вышедшие из-под иголок
— своеобразного пера моего домашнего
принтера, в типографии не принимали.
Так появилась идея подружить
общественную персоналку, оснащенную богатым
набором шрифтов, с моим более скромным,
личным персональным БК.
Поначалу я приносил из дома
распечатанные статьи и пытался втолкнуть их в IBM
при помощи сканера — специального
устройства для чтения изображений в
машинную память. Но программа распознавания
графических символов оказалась слишком
привередливой. Она путала буквы и знаки
препинания, так что от услуг сканера после
нескольких, не очень удачных попыток
пришлось отказаться.
Однокашник Саня, в свое время
подбивший меня на покупку принтера, с улыбкой
наблюдал мои страдания.
— Нам необходимы дисководы! — как-то
вполне резонно заметил он.— Ты себе
представить не можешь, до чего это
удобная штука. Ну, сколько можно возиться с
магнитофоном: программы загружаются по
три-пять минут; чтобы найти то, что тебе
нужно, гоняешь ленту туда и обратно.
— Меня вполне устраивает магнитофон,—
вяло сопротивлялся я, потому что понимал
его правоту.
Действительно, заметно повысить
скорость, надежность и комфортность работы
на БК можно, лишь общаясь с
информацией, хранимой на дискетах —
своеобразных грампластинках, проигрывателем для
которых и служат эти самые дисководы.
Начались поиски.
Оказалось, что напрямую дисковод к БК
подключить нельзя. Требуется управляющее
устройство — контроллер, а также
соответствующая операционная система —
специальная программа, при помощи которой
машина обращается к дисководам, считывает
и записывает файлы, просматривает
каталоги дисков, удаляет, переименовывает,
копирует файлы и еще многое другое.
Недовольные общением с магнитофоном
программисты наплодили множество
дисковых операционных систем.
Авторы системы «Нортон», назвавшие свое
детище, видимо, в честь известного
американского программиста Питера Нортона,
придумали собственный, непохожий ни на какой
из общепринятых в мире ЭВМ, способ
записи информации на дискеты (на
компьютерном языке — формат). Более
рационально подошли к решению этой задачи
авторы операционной системы ANDOS: формат
записи у них был максимально приближен
к применяемому на IBM-совместимых
компьютерах. Система NORD также была
написана в своем собственном формате, хотя и
позволяла обмениваться файлами с ANDOS.
Но укротить эти системы мне так и не
удалось: для их работы в скудную память
бэкашки пришлось бы встраивать
дополнительные электронные мозги.
А ведь новой операционной системы
придумывать и не требовалось. Стоило лишь
вспомнить, что бэкашка ближайшая
родственница ДВК — диалоговых
вычислительных комплексов, еще недавно
единственных в отечестве персональных
компьютеров. Нужно только постараться
втолкнуть в нее настоящую профессиональную
операционную систему RT-11, широко
известную у нас под названиями РАФОС и
ФОДОС, а там и до IBM-овской опе-
рационки рукой подать! Должны же как-то
общаться между собой разные поколения
профессионалов?
ГДЕ ЖИВЕТ RT
Автобусы от метро «Речной вокзал» через
каждые пять минут отправляются в центр
отечественной микроэлектроники
Зеленоград. Цель моей экспедиции — подвал
городской поликлиники, в котором
обосновались ребята, научившие БК общаться с
дисководом. Пароль «Я из «Химии и
жизни» — сработал безотказно. Меня тут
же познакомили с забавным электронным
попугаем, повторявшим только что
произнесенную фразу твоим же голосом,
рассказали о новой компьютерной игре для
первоклашек «Таблица умножения», большой
исследовательской работе по электронному
распознаванию речи.
Я вяло реагировал на все эти чудеса.
Цель у меня была одна: воочию
убедиться, что RT поселилась на БК.
— А как же операционная система для
БК? — не выдержал я.
— Производим,— последовал более чем
скупой ответ.
Готовые аккуратные
коробочки-контроллеры стопочкой лежали на одном из
столов, а за другим колдовал с паяльником
Женя — один из пятерых сотрудников
действительно малого предприятия «Ком-
Кон» («Компьютеры и контроллеры»).
Вот с этими коробочками мне больше
всего и хотелось подружить своего
электронного друга.
— Мы только начали производство.
Возьмите на испытание.
Так я стал одним из первых счастливых
обладателей контроллера с защитой в его
память операционной системой ОС БК —
увы, несколько сокращенной из-за недостат-
71

ка памяти, но вполне работоспособной
копией операционной системы RT-11.
Теперь нужно было добывать дисковод.
В те времена их еще можно было купить
в магазине «Электроника» или
значительно дешевле на радиорынке в Тушино (к
сожалению, теперь уже поменявшем свой
адрес), где их ласково именовали
«карманами». Сам по себе «карман» работать не
будет. Ему нужна энергия. И не просто
розетка с 220 вольтами, а одновременно 5
и 12 вольт постоянного тока с очень
жесткими характеристиками для питания двух
моторчиков, один из которых равномерно
вращает дискету, а другой перемещает
магнитную головку, читающую информацию.
На следующий день, благо это была
суббота, я помчался в Тушино.
Поиск завершился успешно — дисководов
на рынке было великое множество. С
блоками питания — похуже, но тоже
присутствовали самоделки — плоды
научно-технического творчества молодежи, а дискеты
продавались просто за сущие копейки.
Теперь предстояло собрать из этого
конструктора нечто работоспособное: запихнуть
«карман» в корпус, подсоединить к нему
блок питания, протянуть от контроллера к
дисководу кабель, состоящий чуть ли не из
сорока проводов...
В воскресенье мой БК высветил на
экране монитора приглашение:
> А:
Имея контроллер «КомКон» и
прилагаемые к нему программы, переписать с
магнитофонных кассет на дискеты скопившееся
программное обеспечение особого труда не
составило. Вставляешь в «карман» дискету,
включаешь магнитофон, подсоединенный к
компьютеру, на воспроизведение и
отправляешься на кухню пить чай. Вернешься в
комнату, а все программы уже на дискете!
Азартный Саня, прослышав про мою
обновку, тут же напросился в гости и,
увидев на мониторе две заветные рамки, очень
похожие на «Norton Commander» —
непременную принадлежность IBM-овских машин,
был сражен наповал.
— Выбирай, какую программу будем
загружать,— важно предложил я.
Беленький инверсный курсор запрыгал по
именам файлов. Еще мгновение, и на
экране появился Арнольд Шварценеггер,
приглашающий поиграть в «Терминатора» —
новую компьютерную игру корпорации
«Smash».
бэкдшки-притворяшки
Красота! Теперь мой любимый
текстовый редактор «BRED» — плод творчества
петербургского программиста А. Бакулина,
несмотря на то, что раньше он общался
только с магнитофоном, начал сотрудничать
с дисководом. С электронными таблицами —
тоже никаких проблем. Графический
редактор «PAINT», в который влюблен мой
сынишка Митька, также исправно сохранял в
файлах на диске и выводил на печать
картинки. Вот только общаться с IBM мой
БК не желал: вроде бы такие же
пятидюймовые дискеты, а говорят на разных
языках!
Неужели нет никакой возможности
наладить общение IBM и RT-11? Начались
поиски.
И тут опять меня чуть было не выручил
Зеленоград. Там — на родине ДВК —
подобная программа давно уже
существовала. Но, будучи рассчитанной на
стандартную RT-11, оказалась очень
привередливой и с моими дискетами работать
отказалась.
Саня тоже приобрел контроллер «КомКон»
и начал активно писать программы: решил
проблему объединения нескольких текстов
в один более длинный, сконструировал
весьма удобную программу печати на
принтере с нумерацией страниц, различными
полиграфическими изысками и, что самое
главное, возможностью предварительно
просматривать текст перед печатью.
Проблема взаимодействия БК с IBM его не
интересовала. Но до поры до времени.
На целый месяц в его распоряжении
оказалась настоящая персоналка, но без
печатающего устройства. Желания тратиться
на кабель, чтобы подсоединить ее к своему
принтеру, у Сани не было. Он за один
вечер сочинил программу передачи текстовых
файлов с IBM на БК. Программу он назвал
«PCGET».
— Ну а когда же появится «PCPUT»? —
несколько месяцев приставал я к нему. Но
решение проблемы чтения на БК текстов
с IBM, оказавшейся более сложной,
откладывалось на неопределенный срок. (Для
непонятливых: «Get» на общепринятом
английском компьютерном языке означает
«взять», a «Put» — «положить».)
А тем временем в подмосковном
Павлове-Посаде, на заводе «Экситон», освоили
выпуск новых бэкашек — БК0011М.
Разрекламированные до этого и даже
появившиеся в продаже БК0011 не умели ничего:
уж больно сложной была система команд
и практически не было хоть
какого-нибудь* программного обеспечения. Так что
радужных надежд потребителей они не
оправдали, а лишь подорвали доверие к
продукции завода.
Мелькнув на прилавках, БК0011 была тут
же заменена на БК0011М. Вот эту-то
буковку «М» многие и не заметили. А ведь
72

это была уже совсем другая машина.
У БК0011М по сравнению с моей
бэкашкой память увеличилась с 36 до 128 Кбайт.
Новый БК продавался вместе с
контроллером дисковода и блоком управления
периферийными устройствами — принтером,
джойстиком и манипулятором «мышь».
Достаточный объем памяти позволил поставить
на БК0011М не урезанную, а
практически полную операционную систему RT-11.
Вот где можно разгуляться! Но
программистов, желающих создавать программы для
нового БК, оказалось не так уж много:
наступила эра IBM и ДВК-подобные
компьютеры стали анахронизмом. Юное поколение
довольствовалось несметным количеством
игр для старенького БК-0010. Поседевшие,
но все еще приверженные бэкашкам
программисты решили использовать резервы
памяти БК0011М для хранения операционной
системы. Рекламируя свою продукцию, они
обязательно вставляли фразу о том, что их
система обеспечивает суперэмуляцию
БК0010. Стоило ли для этого создавать
новую машину?
И БК С БКою ГОВОРИТ
Я продолжал болеть идеей заставить свою
бэкашку общаться с IBM.
Как-то в одном из номеров журнала
«Информатика и образование» я прочитал
объявление о том, что некое предприятие
«ИнтерСервер» предлагает копировщик
дискет IBM PC на БК0011М. Решил
позвонить. И в этом случае пароль «Я из
«Химии и жизни» сработал безотказно.
Буквально через день после моего звонка
в редакцию пришли два молодых
человека — два Саши (почему-то у программистов
это имя наиболее популярно) — с двумя
тяжеленными сумками, в одной из которых
размещалась бэкашка с монитором, а в
другой дисководы.
Поколдовав с проводами, они
запустили машину. На экране появился «Inter-
Commander» — программа-дирижер.
— Вылитый Питер Нортон! — вырвалось
у меня.
— Нет, Александр Саяпин,— как бы
оправдываясь, сказал один из Саш.
— А что умеет система «Александр
Саяпин»?
— Практически все, что может БК0010,
ну и многое другое.
— Ребята, а с IBM ваша система
общается? — выдавил я свою заветную мечту.
— Не только общается, но и активно
взаимодействует. Мы можем вставить в
вашу персоналку электронную плату —
контроллер локальной сети, который назвали
«Спрутом», а к его «щупальцам» —
проводам — подключить бэкашки. Теперь надо
переписать на PC наше программное
обеспечение, и связь будет обеспечена. Дешево и
сердито. Нашего «Спрута» мы готовили для
школ, но пригодится он и начинающим
бизнесменам, которым больше одной IBM не
по карману. Кстати, «Спрут» может обойтись
и без IBM, которая, в общем-то,
выполняет роль хранилища — большого диска. А
обмениваться текстами и базами данных с IBM
можно при помощи нашей программы
РСВК.
— Хочу-у! — вырвалось у меня.— А на
БК0010 ваша программа сможет работать?
— Увы, нет. Чтобы ее разместить,
нужно довольно много места в памяти
компьютера.
— А дискеты от моей бэкашки
прочтете?
— У вас «Norton» или «Nord»?
— Нет, RT-11.
— Годится! Вставляйте в дисковод.
И моя дискета стала крутиться на новой
машине, как родная...
На этом можно бы завершить рассказ
о приключениях моего персонального БК.
Он, живший до этого обособленно, все-
таки, пусть через посредника, но
«обвенчался» с IBM. Теперь они воркуют,
обмениваются информацией.
Пишущие машинки в редакции
пылятся на подоконнике. Очередь к некогда
единственной общественной персоналке
несколько поредела: редакторы, ощутившие
прелести компьютеризации, работают на бэкаш-
ках, милостиво предоставленных нам на
испытания «ИнтерСервером». Трое смельчаков
даже приобрели БК в личное пользование.
Увы, цены кусаются, но все равно это
удовольствие пока еще в десятки раз
дешевле, чем IBM PC.
А на днях мне позвонил однокашник
Саня.
— Есть идея! — с места в карьер заявил
он.— Не пристроить ли к домашнему БК
«винчестер»?
Может быть, это станет поводом для
следующего рассказа о новых похождениях
моего «железного» друга?
Я. Д. СОКОЛОВ
73

ДОМАШНИЕ ЗЛ6©ТУ
ЯИЧНИЦА |
ПРО ЗАПАС
Продукты дорожают не по I
дням, а по часам. Если вдруг I
вам повезет — вы увидите
в магазине недорогие яйца
и купите впрок десятка
три-четыре, то как будете I
их хранить? В
холодильнике? 1
Но и там из яйца
испаряется содержащаяся в нем
влага. Потом через поры
скорлупы в яйца проникает
воздух, а вместе с ним
зародыши гнилостных бактерий,
которые в белке и желтке
находят прекрасную среду
для развития.
Наши бабушки и
прабабушки тоже решали такую
проблему, но не из-за
перебоев в торговой сети, а из-за
сезонности этого продукта:
птицефабрик, на которых
куры неслись бы при лучах
искусственного солнца
круглый год, тогда не было...
А яйца, лежащие на воздухе
долгое время, протухают.
Чтобы предупредить это,
надо поместить яйцо в
герметичную оболочку. I
Разные способы долгого
хранения свежих яиц были
известны еще в старину.
С тех пор ничего лучшего,
по нашему мнению, не
придумали. Поэтому обратимся
к некоторым старинным ре- I
комендациям, сохранив при I
этом лексику тех времен.
Современному читателю I
может показаться, что
необходимых для этого
химических реактивов
поубавилось, но это не так. Просто
они сменили название.
Терпентиновое масло — это
всего-навсего скипидар.
Канифоль спросите у
радиолюбителей, занимающихся
пайкой деталей, или купите в I
магазине. Раствор
каучука — это резиновый клей; I
будет замечательно, если вы
подберете и другие его
аналоги. Льняное масло —
это просто-напросто олифа. I
Кстати, могу предложить и I
современное, уже
проверенное средство для лучшей
сохранности яиц: прогорклое
растительное масло или его
осадок. Обмакните в него
ладони и тщательно
покатайте в них каждое яичко.
Известковая вода
Наибольшее
распространение имеет употребление
известковой воды. Растворите
одну часть гашеной извести
(Са(ОНЬ) в 20 частях
воды. Прозрачный раствор
гашеной извести в воде
поглотит из воздуха
угольную кислоту, образуя с ней
нерастворимое
соединение — углекислый кальций.
Возьмем свежее несенное
куриное яйцо, окунем его
в сосуд с известковой водой,
вытащим и оставим лежать
на воздухе. Гашеная
известь тотчас же начнет
вбирать в себя углекислоту
воздуха, и через некоторое
время вся поверхность яйца
покроется непроницаемым
слоем углекислого кальция,
который герметически
закупорит поры яичной
скорлупы. Когда яйцо высохнет,
повторите обработку»
Кроме известковой воды
в обыденной жизни
пользуются еще различными
другими веществами. Покройте
яйцо гумми, декстрином или
быстро высыхающими
лаками, приготовленными на
основе льняного масла.
Канифоль
и терпентиновое масло
Очень хорошим средством
для консервирования яиц
считается раствор канифоли
в терпентиновом масле, к
которому прибавляйте водку
до тех пор, пока раствор ие
начнет мутнеть.
Погрузите яйца в сосуд,
наполненный раствором,
оставьте их в нем на десять
минут, затем выньте и
положите для просушки на
воздух. Через некоторое время
внешняя поверхность яиц
покроется плотной, тонкой
оболочкой.
Такие же результаты
получаются после погружения
яиц в раствор каучука в
терпентиновом масле.
Отступление
( невоспроизводимый
теперь рецепт)
Превосходным и вместе с тем
очень дешевым средством
для консервирования яиц
служит так называемый вас-
серглаз. На фабриках
химических продуктов он
получается следующим образом:
известное количество песку
смешивается с
соответственным количеством соды; смесь
подвергается накаливанию
до тех пор, пока из нее не
образуется плавящаяся
полужидкая масса. После этого
на полученную массу льют
известное количество
кипящей воды. Эта
сиропообразная жидкость от
соприкосновения с воздухом
твердеет, делаясь похожей на
стекло.
Яйца погружают в сосуд,
наполненный раствором вас-
серглаза, оставляют в нем в
течение некоторого времени
и затем вынимают оттуда.
На воздухе через некоторое
время внешняя поверхность
яичной скорлупы
покрывается стекловидным налетом.
Свежие яйца после
обработки вассерглазом
сохраняют свои свойства в течение
многих месяцев.
В домашнем хозяйстве
поступают следующим
образом: берут плоский сосуд
и укладывают в нем яйца
постепенно почти до самого
верхнего края. В сосуд
наливают раствор вассерглаза,
всюду имеющийся в
продаже. Чтобы яйца не
всплывали, поверх сосуда кладут
доску.
Через 10 минут яйца
осторожно вынимают из
раствора и помещают
острыми концами в круглые
отверстия, пробуравленные в
дощечках. В таком
положении яйца остаются на
воздухе в течение двух дней.
Необходимо прибавить,
что благодаря образованию
стекловидной оболочки яйца
приобретают большую
крепость и твердость, что
важно для их перевозки.
//. П. КОНОПЛЕВА
74

TKo&xfiu. битовой хшнии uf Gteafiqcuf
Калинковичский завод бытовой химии предлагает
свою продукцию
в мелкой расфасовке для населения
Краски 1уашевые 12 цветов
Краски акварельные 14 цветов
Чернила красные, фиолетовые и черные
Тушь
Пластилин 12 цветов
Автошампунь
Стеклоомывающую жидкость «Обзор» для автомобилей
Антистатик «Ифан» для белья
У нас имеется широкий выбор чистящих средств
Паста «Суржа» для чистки раковин
«Перлин» — чистящий порошок с антимикробным действием
«Чистоль-Экстра» — аналог «Перлина»
«Пемоксоль-М> — чистящий порошок
«Санигарный-М> — жвдкий аналог пасты «Суржа»
«Золушка-Nfc — средство для чистки ковров и мягких покрытий
«Нигхинол» — стеклоочиститель для окон и хрусталя
«САН» и «Часшня» — средства для чистки сантехники
Вниманию бизнесменов!
У нас вы сможете приобрести штемпельную краску
В нашем активе — полувековой опыт
сотрудничества с Россией.
Адрес завода: 247710 Беларусь, Гомельская область, г. Калинковичи, ул. Чехова, д. 17.
Телефоны для справок в Калинковичах @2345):
отдел сбыта — 2-25-03;
плановый отдел — 2-24-34.
Факс @2345) 2-40-87.
Телетайп: 110744 «Химия»
Российские потребители!
По поводу приобретения и поставки
товаров обращайтесь
по московскому телефону
@95) 230-79-78
(Компания * Химия и жизнь»)
по вторникам и средам.
7$

КЛУБ
ЮНЫЙ
ХИМИК
Красивые и, если очень хочется,
громкие эффекты можно получить с
помощью пиротехнических составов. Но
прежде чем что-то смешивать и
поджигать, надо прикинуть, какими могут
быть последствия.
Уроки В. В. ЗАГОРСКОГО
продолжаются. Начало ищите в июньском
номере.
ЗАНЯТИЕ ГТОРОЕ
В прошлый раз мы уже говорили о том,
что пиротехнические смеси состоят из
горючего (то есть восстановителя) и
окислителя. Горючим в пиротехнике
могут быть самые разные вещества —
от древесных опилок до порошка
вольфрама. Но с очень мелкими
металлическими порошками надо
обращаться с особой осторожностью: ведь они
часто сами по себе воспламеняются.
Порошок неизвестного металла, о
котором вы знаете лишь то, что он
«вот только с завода и здорово
горит», может причинить большие
неприятности. Вы обязательно должны
знать состав металла или сплава, с
которыми собираетесь химичить.
Конечно, безопаснее работать с крупными
(диаметром не меньше 0,1 мм)
металлическими опилками, пролежавшими
несколько дней на воздухе.
Фосфор — весьма опасное горючее
вещество. Лучше не использовать его
в самодельных смесях. И вообще
избегайте любых контактов с белым
фосфором!
В качестве окислителей для
пиротехнических смесей тоже годны самые
разнообразные соединения — от
бертолетовой соли до гипса и гексахлор-
этана. Так вот, расчет по
термохимическим уравнениям нужен именно для
прогноза поведения окислителя в
смеси. Дело в том, что некоторые
окислители способны и без горючего
распадаться с выделением тепла. Причем
они могут не только загореться, но
и сдетонировать. Смеси таких
окислителей с восстановителями обладают
повышенной чувствительностью к трению
и удару. Конечно, чтобы точно
предсказать способность смеси к
детонации, надо проанализировать все
кинетические параметры системы
(энтропийный фактор, энергию активации,
автокатализ и тому подобное). Но
главное, что окислители, неспособные к
экзотермическому разложению,
практически не детонируют.
Уточним терминологию. При
горении выделяющаяся в зоне реакции
теплота передается от слоя к слою за
счет теплопроводности. Поэтому зона
горения распространяется со
скоростью от нескольких миллиметров до
нескольких метров в секунду. При
детонации же химическая реакция
распространяется волною сжатия (ударной
76
Клуб Юный химик

У*
волной) со скоростью до нескольких
километров в секунду.
Попробуем предсказать опасность
неизвестного вам окислителя на
примере нитрата аммония. Известно, что это
удобрение иногда взрывается,
особенно если мощный детонатор действует
на большую массу слежавшегося
NH4NO3. Вычислим тепловые эффекты
возможных реакций распада:
NH4N03=N20+2H20 A)
NH4NO3=0,5NO2+0,75N2+2H2O B)
NH4NO3=N2+2H2O+0,5O2 C)
Необходимые данные:
AH§98 кДж/моль
NH4N03 —365
Н20 (г) —242
N20 +82
N02(r) +34
Пример расчета первой реакции:
Нг98 реакции=(сумма AH§98
продуктов)—(сумма AH§98 исходных
веществ) = (+82—2-242) — (—365)=
=—37 кДж.
Аналогично, для второй реакции
получаем —102 кДж, для третьей
—119 кДж на 1 моль исходного
нитрата аммония. Из расчетов видно, что
чем больше в продуктах реакции кис-
л орода и азота, тем больше тепла
выделяется при разложении. Оно и по-
н ятно: ведь у простых веществ АН°
по определению равно нулю, а оксиды
азота эндотермичны. ^
А теперь давайте познакомимся с
основными свойствами некоторых
окислителей, тех, что чаще всего
используют пиротехники (табл. 1). Для
дальнейших расчетов вам поможет
таблица 2.
Всем известная бертолетова соль
разлагается в присутствии
катализатора. Реакция слабо экзотермична:
Мп02
КС10з=КС1+1,502
—389 —437 0 АН°=—48 кДж.
Но смеси с хлоратом калия
чувствительны к трению и удару, поэтому
сейчас эту соль в пиротехнике не
применяют. А вот в производстве спичек
как раз и нужна механическая
чувствительность смесей хлората с
восстановителями.
Вы, наверное, заметили, что в
таблицах не упоминается любимый
«дворовыми пиротехниками» перманганат
калия. Распад этой соли также
эизотермичен:
2КМп04= К2Мп04+Мп02+02
2 (—834) —1180 —522 0
АН°=—34 кДж.
Но на скорость реакции влияет
автокатализ — ускорение реакции
продуктами распада. Поэтому смеси с пер-
манганатом горят неустойчиво, часто
самовоспламеняются. Не используйте
«марганцовку» в самодельных смесях,
а если уже намешали, не храните эти
смеси долго!
Пользуясь таблицами 1 и 2, вы сами
можете определить тепловые эффекты
реакций окислителей с различными
горючими. Из перечисленных окислите-
Клуб Юный химик
77

Таблица 1. Свойства окислителей
Вещество
КИОз
NaNOs
NH4NO3
Ba(N03J
Sr(N03J
Ва02
КС!04
LiCI04
NaCI04
NH4CIO4
КСЮз
Ва(С103J- Н20
Sr(CI03J
м
101
85
80
261
212
169
139
106
122
117
123
322
255
d,
г/см3
2,1
2,2
1.7
3,2
2,9
5,0
2.5
2,4
2,5
1,95
2,3
3,2
3,15
ллавл.
°С
336
308
169
592
645
—
525
247
480
—
360
414
—
разл.
°С
400
380
210
600
600
700
530
430
480
270
250кат
250
120
ДН°29в
образов,
к Д ж/моль
—495
—468
—365
—979
—984
—623
—427
—375
—378
—289
—389
—1048
—744
% акт
[0]
40
47
20
30
38
9
46
61
52
27
39
30
38
Раствор
г/100 г
3826
9126
18026
ф20
7020
—
2,526
6026
21126
2525
7,320
2615
17418
ИМОСТЬ
воды
245100
176100
60080
34100
22.оо
12380
Ззо'оо |
4386
56.оо
105.оо ;
Примечания: а) указана минимальная из найденных в справочниках температура разложения;
б) процентное содержание активного кислорода указано для реакции с малоактивными
горючими; в) температура, при которой измерена растворимость, указана над ее значением.
Таблица 2. Стандартные энтальпии
Вещество
N20
NO
N02
Al203
BaO
BaCI2
BaS
BaS04
HzO (газ)
Fe203
Ik2o
КС!
—ДН°29в,
кДж/моль
—82
—90
—34
1676
548
844
456
1459
242
822
362
437
Вещество
K2S
К2СОз
CaS04
MgO
Na20
NaCI
Na2S
Na2COa
so2
CO
co2 .
CrC!2 '
образования
—ДН°29в,
к Д ж/моль
387 |
1153
1436
602
415
411
359
1129
297
110
394
834
лей наиболее опасны нитрат и
перхлорат аммония. Интересно, что смеси с
аммониевыми солями обычно горят
медленнее, чем аналогичные с солями
калия и натрия.
Термохимический расчет
показывает, что для таких горючих, как Мд
или AI, окислителями могут быть почти
любые соли кислородсодержащих
кислот или оксиды:
BaS04+4Mg=BaS+4MgO
Fe203+2Al=Al203+2Fe
ДН°=—1405 кДж
АН°=— 854 кДж.
Кроме того, поскольку образование
1 моль оксида магния
энергетически более выгодно, чем 1 моль
оксида натрия или калия, смесь
нитрата щелочного металла с избытком
магния должна давать при горении пары
щелочного металла:
K2+Mg=MgO+2K
KNO3+3Mg=K+0f5N2+3MgO
АН°=—240 кДж
ДН°=—1311 кДж.
Значит, чтобы правильно рассчитать
состав новой пиротехнической смеси,
необходима элементарная
термохимическая проверка уравнения реакции,
положенного в основу расчета. На
основании табличных данных легко
показать, что для смесей нитратов натрия
и калия с магнием в правой части
уравнения нужно записывать
свободные щелочные металлы. Если же в
качестве окислителей вы возьмете
перхлораты, то процесс разложения
остановится на хлоридах щелочных
металлов.
Итак, уважаемые читатели, у нас
п оявил ась возможность предсказать
для еще не приготовленной смеси,
загорится ли она. Можно даже
оценить, насколько горячим будет наше
теоретическое пламя. Между тем,
термохимический расчет не поможет
оценить скорость реакции горения.
Однако это часто необходимо. Что ж, ждите
следующий номер.
78
Клуб Юный химик

*Э/-^*г- /с£
.-£
UZUL&tfr
Жарко, очень жарко. Так
хочется холодненькой
водички со льдом! Но —
внимание! Из какого стакана,
что на фотографии, вы
будете пить?
А не все ли равно? —
спросите вы. Нет, не все
равно. Дело в том, что в
одном из них — бензол.
У него, как и многих других
веществ, плотность
жидкости меньше, чем
твердого тела. Когда замерзает
вода, то ее молекулы
складываются в легкие ажурные
конструкции. И — лед
всплывает.
Кстати, если на мороз
вынести две чашки — с
холодной и горячей водой, то
какая вода быстрее
замерзнет?
— Скорее всего,
холодная. Ведь ей надо отдать
меньше тепла.
— Да, но если все так
просто, то не было бы
вопроса...
Дождитесь зимы и
проверьте: горячая вода
замерзает быстрей. Ведь она
интенсивно испаряется, а
значит, уменьшается ее
объем. К тому же,
поднимающийся пар
перемешивает воздух возле чашки.
Так ускоряется
теплообмен.
Между прочим, если вам
надо что-то остудить,
лучше воспользоваться баней с
водой и льдом, а не
выставлять посуду на мороз.
Кстати, почему?
ЗАДАЧИ
C/tpttt
бл-ъг*^
Для чего, вы думаете, нужны задачи?
Для проверки знаний? Ну, это само
собой разумеется, но находчивые
американцы еще помещают в условия
задачи кучу сведений, нисколько не
помогающих при решении, зато
расширяющих кругозор школьников и
студентов. И уж если подростки не
любят читать книги, то с текстом
задачи на контрольной познакомятся
обязательно.
Конечно, это не лучший метод
образовывать молодежь. Тем более, что
многие задачи по сути своей
примитивны. Но — судите сами.
1. Для борьбы с хлопковой молью
на полях устанавливают ловушки,
заряженные аттрактантом. Так узнают,
где появился вредитель, и на
зараженный участок выпускают стерильных
самцов моли, сохранивших половую
активность. Самки не оплодотворяются
и не оставляют потомство.
Плотность паров гексалура,
используемого в качестве полового аттрак-
танта, 12,61 г/л (н. у.). Какова его
молекулярная формула, если при
сжигании 0,4065 г его образовалось
1,1399 г С02 и 0,4407 г Н20?
Вещество не содержит других
элементов, кроме С, Н и О. (С9Н17О)
2. Агенты по борьбе с наркотиками
часто используют химические методы,
чтобы срочно проанализировать
вещества, в которых предполагают
наличие наркотиков. Результата
предварительного анализа может быть
достаточно, чтобы задержать
подозреваемого, но для передачи дела в суд надо
Клуб Юный химик
79

провести более обширное
исследование в лабораториях судебной
экспертизы.
Есть много реагентов-индикаторов
самых разных наркотиков. Например,
реактив Шайблера помогает
обнаружить алкалоиды, подобные
получаемым из опийного мака. Реактив
готовят, растворяя 20 г NaW04-2H20
в 0,1 М растворе фосфата натрия,
содержащего немного азотной
кислоты, так, чтобы получить 100 мл
раствора. Какова молярность вольфрамата
в полученном растворе? Сколько
граммов NajPO-i необходимо для
приготовления 250 мл 0,1 М раствора фосфата
натрия? @,61 М; 4,1 г)
3. Шотландское виски содержит 50 %
спирта по объему. Рассчитайте
молярность, мольную долю и моляльность
этанола. Если виски охладить до
—10 °С, можно ли его пить (то есть
ПОЧТА КЛУБА
Сегодня много пишут о загадках
омагниченной воды, этим мы тоже
заинтересовались и обнаружили
реакцию, скорость которой в магнитном
будет ли оно жидким)? Плотность
этанола 0,79 г/мл, криоскопическая
постоянная 1,86 град/м. (8,57 М; мольная
доля 0,2357; 17,14 м; 130вМерз.— 31,88 °С;
пить можно.)
4. Обычный метод очистки
картофеля в промышленности таков: клубни
замачивают на 1 —5 мин в 10—
20 %-ном растворе NaOH при 60°—
88 °С, а затем шелуху удаляют струей
воды. В конце каждого дня раствор
NaOH титруют, чтобы определить,
можно ли его еще использовать.
Однажды обнаружили, что для
титрования 10,0 мл образца раствора NaOH
понадобилось 64,0 мл 0,200 М раствора
H2SO4. Какова концентрация NaOH?
Плотность раствора NaOH 1,10 г/мл.
Пригоден ли этот раствор для
использования? B,56 М, что соответствует
9,3 % вес. Раствор не пригоден.)
Т. ЛУК
поле замедляется. Известно, металлы
восстанавливают серу из сульфитов:
4AI+3H2S03+12HCI -^4А1С13+
+9H20+3S.
(Правда, сначала сернистую кислоту
надо получить, например по реакциям
S+02-^S02; S02+H20-^H2S03.)
Обычно коллоидная сера выпадает
через минуту. А что будет, если
реагенты омагнитить до конца реакции?
Мы выдерживали гранулу алюминия
между тремя парами полосовых
магнитов 10—15 минут. В это время
получали сернистую кислоту. В колбу
емкостью 250 мл наливали 70 мл воды.
Наполняли порошковой серой ложечку
для сжигания, на которую надета
пробка, и поджигали. Когда сера
загоралась, вносили ложечку в колбу с
водой. После того как сера сгорала,
в колбу добавляли 30 мл 15—20 %-ной
соляной кислоты и гранулу омагничен-
ного алюминия. Осадок
мелкодисперсной серы появлялся уже через десять-
двадцать минут.
Поместили между полосовыми
магнитами не металл, а колбу, в кото-
80
Клуб Юный химик

рой сгорает сера. Результат тот же.
Мы пробовали омагничивать
реагенты по-разному. Лучше всего, как нам
кажется, проводить эксперимент так.
Серу сжечь, к сернистой кислоте
добавить соляную, а затем
полученный раствор один раз пропустить
струей через центральное отверстие в
электромагнитной катушке. (На
катушке — переменный ток 100 В.)
После этого в колбу внести гранулу
омагниченного алюминия. Можно
взять не алюминий, а железо: реакция
и с ним замедляется. Но если омаг-
нитить гранулу цинка, то скорость
реакции увеличится.
Вот интересно, железо и алюминий
так различаются по своим химическим
свойствам, а магнитное поле на них
действует одинаково. Правда, и у Fe, и у
AI есть неспаренные электроны. Может
быть, в этом все дело?
Анна КЛИНИНА,
Н. М. ВАУЛИНА,
гимназия, г. Рудный
РАЗМИНКА
ZtuAUJL^
Os£>2*<*-—
Статью под таким
заголовком «Химия и жизнь» опуб-
л иковала в июльском
номере прошлого года. И вот
очередная игрушка.
Кто из нас в детстве не
любил простые
незатейливые пятнашки? Ю. И. БУЛА-
ВИН из Арзамаса
предлагает сделать «химический
квадрат» — те же
пятнашки. Те же, да не совсем.
В квадратный ящик
помещают пятнадцать
квадратных пластинок, на которых
написаны необходимые для
составления химического
уравнения формулы,
коэффициенты, знаки « + » и
«—>-», какие-нибудь лишние
формулы. Место для
шестнадцатой пластинки
свободно.
Два игрока получают по
ящичку с одинаковым
расположением пластинок. А
дальше все, как в п ят-
нашках, только нужно
составить не ряд чисел, а
химическое уравнение.
Причем, сделать это правильно.
Побеждает тот, кто первым
выполнит задание. Можно
сделать банк пластинок и
каждый раз собирать
новую комбинацию.
ПОЧТА КЛУБА
7* zt^arfrtz
ка- е<гг{
О выращивании кристаллов
написано очень много. Но,
наверное, мало кому
сегодня доступны старые
журналы.
Приготовьте и несильно
нагрейте 2—3 %-ный
раствор желатины и 10—
15 %-ные растворы
различных солей (подойдут и
обычный хлористый натрий,
и медный купорос, и
бихромат калия). Раствор
желатина смешайте с
раствором любой соли в
соотношении 1:10 по объему.
Полученную смесь (ее
называют желатиновым
гелем) вылейте на
стеклянную пластину. Удержится
слои толщиной два-три
миллиметра. Через
день-другой вода испарится и на
стекле появятся
причудливые узоры кристаллов. Эти
картинки очень эффектны,
поэтому ими можно
украсить стены комнаты (надо
только избегать прямых
лучей солнца, иначе гель
расплавится). А еще с
картинок можно сделать
красивые фотоотпечатки.
В. ЖЕЛЕЗНОВ
Клуб Юный химик
4 Химия и жизнь № 9
81

ft-"
Истории «от дяди Паши»
Некоторое время назад, когда мои дети были еще
маленькими н я присаживался к ним перед сном,
чтобы рассказать очередную сказку, они буквально
изводили меня одной н той же просьбой:
«Про дядю Пашу н медведей расскажи!». Этому
не было конца, и две-три медвежьи истории
«от дяди Паши» в нашем доме все знали
наизусть. Поэтому, когда мой старый друг Павел
Черносвитов возвращался из очередной
экспедиции с Севера, я его непременно просил:
«Расскажи про медведей что-нибудь новенькое, а то
целый год одно и то же на ночь — у меня уже
язык не ворочается!». Дядя Паша восклицал:
«Чего-чего, а этого навалом!», потом садился к
столу, дети с горящими глазами устраивались
рядом, и — начиналось! А я знал, что на
грядущий год медвежьими сюжетами на ночь мы
обеспечены...
Прошло время, дети подросли, и теперь перед
сном они развлекают себя уже сами —
всяческими книжками. Л вот дядя Паша — ученый и
художник Павел Юрьевич Черносвитов —
продолжает каждый год привозить с Севера свои
удивительные истории, и не только о медведях
в них речь. Главное, конечно, это полярная
археология — словосочетание, заметьте, совсем не
традиционное, даже необычное. Потому что,
казалось бы, что делать археологу в Арктике, далеко
за Полярным кругом? Что и как там копать?
Что искать?
Впрочем, перед тем как Павел Юрьевич
поведает об этом на страницах «Химии и жизни»,
расскажу коротко о нем самом, о его не совсем
стандартной судьбе.
Поначалу все шло привычно, гладко: окончил
Московский авиационный институт, удачно распре-
82

делился — в секретное космическое КБ,— работал,
вроде был доволен, очень неплохо по сравнению
с нами, гуманитариями, получал. И вдруг —
«вывих», да не кратковременный, а, как
выяснилось, на всю жизнь. Уволился, уехал в Сибирь,
там «калымил» на разных стройках, работал в
геологических и археологических экспедициях, а по
окончании полевого сезона возвращался домой
и самостоятельно изучал археологию, этнографию,
эволюционную биологию. Ну, а по весне — опять
поле, Сибирь.»
Однажды, привычно участвуя в археологической
экспедиции в качестве «лопатолога», то есть
основной ударной силы, производящей раскопы, Черно-
свитов начал делать зарисовки находок, и через
некоторое время именно в статусе лаборанта-
художника он и попал в Институт археологии
АН СССР. С тех пор минуло более пятнадцати
лет, лаборантская ставка сменилась научной, число
публикаций перевалило за тридцать, и вот в
ближайшее время выйдет в свет его первая
крупная монография — «Освоение Крайнего Севера».
Вместе с этим, Черносвитов по-прежиему
остается художником-графиком, и альбом его рисункоа
Вход в Грин-Фьорд
тоже скоро появится в печати — правда, за
рубежом.
Такая вот судьба. Хотя, вспомним, в 70—80-е
годы подобные жизненные переломы случались
нередко. И дело было не столько в том, чтобы
вырваться из уготованных схем, сколько в том,
чтобы вернуться к себе — к тому, что в тебе
заложено от природы и что ты обязан
реализовать.
Поэтому, я знаю, Черносвитов — человек
счастливый. При нем — его археология, живопись,
любимый им Север, в том числе норвежский
остров Шпицберген, куда каждый год в мае
уезжает мой друг и лишь в октябре возвращается
домой. Хотя уже и не разберешь, где у него дом —
тут ли, там ли. Но всякий раз по весне я от
него слышу: «Засиделся, пора на Шпиц... Вот же
проклятый Север!» Это он вспоминает любимого
нами Юрия Казакова. Помните, из рассказа с
таким же названием: «Весной на меня наваливается
странная какая-то тоска. Я все хочу чего-то,
мне скучно.,.»
Борис ГОРЗЕВ
4*
83

Человек идет
на Север...
/7. Ю. ЧЕРНОСВИТОВ
Арктический архипелаг Шпицберген был
«открыт» нашими археологами в 1978 году.
Этому предшествовало обстоятельство чуть
ли не сенсационное: работавшие там
геологи — норвежские и наши — обнаружили
предметы из кремня, напоминающие
каменные орудия эпохи мезолита — среднего
каменного века (примерно VIII—V тысячелетие
до н. э.). Могли ли тогда мы, археологи,
выехавшие вслед за тем на поиски памят-
ни ков каменного века, предположить, что
обнаружим на Шпицбергене совсем другие
памятники и последующие годы нашей жизни
будут связаны с изучением культуры вовсе
не допотопной, а непосредственно к нам
относящейся — российской?
Впрочем, по порядку.
ИСТОРИЯ С ГЕОГРАФИЕЙ
Первое ощущение от знакомства со
Шпицбергеном, еще с воздуха,— далеко не из
приятных: заходя на посадочную полосу столицы
архипелага Лонгьира, самолет почти задевает
за острые зубья гор и, Бог знает как лавируя
между ними, резко идет вниз. В общем,
название этой земле было дано Виллемом
Баренцем верное: слово «Шпицберген»
переводится как остроконечные горы.
Наконец под ногами твердь, и первое, что
бросается в глаза, это огромный плакат с
рисунком и надписью, разумеется, на
английском. Познаний хватает, чтобы понять, что
вам рекомендуют ни в коем случае не
подкармливать медведей. Такое чувство, будто
попал в зоопарк...
Теперь отсюда, из Лонгьира,— вертолетом
до Баренцбурга, самого крупного из
нескольких поселков, арендуемых нашей страной у
Норвегии. Сфер деятельности тут всего две:
промышленная разработка каменноугольных
копей и научные исследования. Я, археолог,
приписан, естественно, к последней.
Итак, если вначале я упомянул, зачем летел
сюда вместе с коллегами (искать следы
мезолита), то теперь самое время рассказать
все-таки, куда я попал.
Шпицберген — довольно обширный
архипелаг в Северном Ледовитом океане —
лежит далеко за Полярным кругом: острова
растянуты примерно с 75° до 82° северной
широты. Отсюда до полюса — рукой подать,
меньше тысячи километров. Поэтому не
случайно, что из самого северного поселка
архипелага, Ню-Олессунна, начинались
знаменитые экспедиции на полюс. Одна из них,
трагическая,— экспедиция Нобнле на
дирижабле «Италия». Из Ню-Олессунна вылетел
на поиски этой пропавшей экспедиции и
великий Амундсен — и тоже пропал, навсегда...
Ну, одно дело — использовать Шпицберген
как трамплин для прыжка на полюс
(прилетел — улетел), другое дело — здесь жить.
Уюта мало, мягко 'говоря. Полгода — день,
полгода — ночь. Голые скалы, полярная
пустыня. Ни леса, ни кустарника. По сравнению
с этим тундра — почти роскошь. Добавлю
сюда еще одну существенную деталь —
изолированность: от ближайшего материка до
Шпицбергена — около тысячи километров.
Плыть и плыть. И если уж действительно
сюда плыть (с точки зрения нашего
древнего предка), то только за морским зверем,
коего тут в изобилии, и только в летний
сезон, да так, чтобы успеть обернуться туда-
обратно, ибо зимовать на Шпицбергене —
дело гиблое.
Отсюда постановка проблемы: если в
принципе понятно, зачем мог стремиться на
Шпицберген древний человек (богатейший
морской промысел), то не совсем ясно, как
он туда попадал и оттуда же возвращался.
На утлых, пусть и многовесельных
суденышках типа эскимосских каяков? Почти
нереально.
И тем не менее есть находки, след которых
ведет будто бы в каменный век. Будто бы —
то есть надо разобраться. И поскольку такой
разбор нам еще предстоит, поищем пока
гипотезу, объясняющую возможность появления
на Шпицбергене морских путешественников
древности.
За гипотезой дело не станет. Вот она.
Шпицберген, как и Земля Франца-Иосифа,
и Новая Земля, лежат по краям огромного
полярного шельфа, известного нам сегодня
как Баренцево море. Когда-то вся эта
площадь была сушей, изрезанной речными
долинами, низинами и даже горными хребтами.
В последующие эпохи, в результате
периодических подъемов уровня Мирового океана,
баренцевоморский шельф затапливался,
однако наиболее возвышенные участки —
нынешние острова и архипелаги — оставались
соединенными с материком сухопутными
мостиками, которые лишь прерывались кое-
где небольшими проливами.
Отсюда ясно, что в послеледниковую эпоху
Шпицберген вполне мог быть доступен для
84

людей. А люди — вернее, культуры —
оставляют следы. Значит, наличие памятников
древней культуры на арктическом
Шпицбергене — уже не фантастика в принципе.
Будем искать...
СМЕНА ПАРАДИГМЫ:
ОТ МЕЗОЛИТА
К ПОЗДНЕМУ СРЕДНЕВЕКОВЬЮ
Экспедиция из восьми человек под
руководством опытнейшего специалиста по
каменному веку Вадима Старкова прибыла на
Шпицберген в июне. В запасе только два месяца —
по условиям Арктики, это весь полевой
сезон. Температура от ноля до плюс пяти
градусов. То солнце, то морось, то самая
настоящая пурга. А житие — после вертолетных
забросов к дальним точкам на островах —
в палатках. Кругом огромное число
непуганых белых медведей. Непуганых в том
смысле, что сами приходят — за гостинцем.
Подкармливать же, действительно, нельзя:
подкормленный мишка, симпатяга, когда-
нибудь обязательно убьет, если ему вдруг
не угодишь (скажем, в данный момент нет
под рукой привычного ему лакомства). Такие
случаи, к сожалению, на архипелаге бывали,
о чем хозяева, норвеги, нас строго-настрого
предупреждали. Поэтому куда бы тут ни
шел, за спиной — карабин.
Итак, работа в поле, периодическая
стрельба поверх медвежьих морд, раскопы, раскопы,
изучение доступных и перспективных с
археологической точки зрения прибрежных
террас. Приключения и впрямь на каждом
шагу — за прежние годы исследований в
Сибири к такому мы просто не были готовы.
Поэтому ощущаешь себя тут скорее
путешественником-первопроходцем, а не ученым,
которому для работы необходима мало-
мальски спокойная обстановка.
Вот один из характерных эпизодов.
К июлю льды отступили дальше на север,
и мы получили возможность исследовать с
моря малодоступные острова
северо-восточной части архипелага, в том числе острова
Короля Карла. Пошли туда на буксире. На
одном из этих островов — не успели
выгрузиться и обомлели: медведей кругом —
несметное число! Как выяснилось после,
угодили мы не куда-нибудь, а в некий
совмещенный роддом-детский сад: здесь зимой
медведицы рожают, а затем в течение весны
и лета доводят свое потомство до ума. В
общем, для любящего поиграть с судьбой
человека лучшего места не придумаешь. И тем
не менее надо работать, искать. Как? О том,
чтобы ставить палатку и в ней ночевать,—
и речи нет. Спасибо, на острове оказался
норвежский домик-времянка, и как только
буксир, сгрузив нас, отчалил, мы быстренько
заперлись там и облегченно вздохнули.
Не тут-то было! Лишь растопили печурку,
разделись и сели ужинать — внезапный
треск, посыпалось стекло, и в оконный
проем, заполнив его целиком, втиснулась
огромная медвежья морда. Тут же вылетела
рама, что позволило нашему гостю (точнее,
хозяину острова) влезть в окно уже, так
сказать, по самые плечи...
Вообще-то наиболее эффективное средство
отпугивания медведей — фальшфейер. Это
пластмассовая трубка длиной около тридцати
сантиметров, со шнурками на концах.
Выдернешь шнурки — и резкий всполох огня,
сопровождающийся обильным, едким дымом.
Понятно, что, запалив фальшфейер,
необходимо тут же его бросить поближе к зверю и
подальше от себя.
Но это — на природе, а как быть в
маленьком домишке? Не стрелять же! Тут, на
Шпицбергене, убийство каждого медведя — целое
событие: прилетает вертолет с полицией, идет
следствие, и если вы не сможете доказать,
что прибегли к стрельбе на поражение как к
последнему средству самообороны, штраф
такой, что и всей экспедицией не
расплатиться!
Короче говоря, все-таки запалили
фальшфейер и поднесли его к самой морде медведя.
Комнатку тут же заволокло жутким дымом,
а мы, на ощупь отыскав карабины, выскочили
на воздух. Мишка, явно обалдев, сидел на
заднице в десятке метров от домика и
совершенно по-человечески кашлял, то есть так же,
как и мы. Разница состояла лишь в том, что он
был в шубе, а мы в одних рубашках.
Температура же — около ноля, да еще с ветром.
В общем, раз-другой выстрелили в воздух,
и медведь, отвалив толстым косым галопом,
оставил нас в покое.
К себе в дом мы смогли вернуться только
через полчаса: ждали, пока уйдет дым. Зуб
на зуб не попадал. Кое-как заделали досками
и фанерой выбитое окно, развели спирт и
только выпили — удары в дверь. Разобрали
баррикаду на окне, глянули сквозь него —
час от часу не легче: на крыльце —
медведица со своим отпрыском. Опять в ход пошел
фальшфейер (теперь, слава Богу, бросили
его наружу), затем несколько выстрелов в
воздух, и — наконец блаженный покой.
Надолго ли?
Оказалось, до завтрашнего утра.
Представьте себе узкую горную тропку: слева —
скалы, справа — высоченный обрыв, а внизу
бурлит студеное море. И вот, в самом
критическом месте, осторожно обойдя очередной
выступ, вы наталкиваетесь на спокойно
сидящего, будто поджидающего вас, огромного
белого самца... Немая сцена. Ни стрелять,
ни кинуть фальшфейер: испугавшись, мишка
может броситься вперед и, значит, вы летите
с обрыва в море. Возвращаться же несолоно
85

хлебавши, пройдя уже с десяток километров
в разведке,— обидно!.. В общем, решили
рискнуть — медведя обойти. Обошли мы его
на расстоянии не более метра. Двигались
тихонько, шепча что-то вроде: «Хор-р-роший
мишечка, славный... Лежи, дорогой, лежи!..».
Мишечка водил мордой и ловил носом запах.
Короче, пропустил. Из чего я сделал вывод,
что пахли мы несъедобно...
Забрали нас из этого медвежьего царства
вечером того же дня. Подвалил наш буксир,
и мы пообещали себе медвежий питомник
впредь не посещать. Хотя теперь никогда
уже и не придется: с 1985 года Норвегия
объявила острова Короля Карла биотопом.
А биотоп — это высшая форма заповедности:
не то что подплывать — даже пролетать над
такими территориями строжайше запрещено.
А штрафы норвеги дерут, уж поверьте,
беспощадно...
Так вот истек июнь, за ним июль — весь
летний полевой сезон. Результат: никаких
памятников мезолита, то есть каменного века,
экспедиция не нашла.
Печально, но факт есть факт. В конце
концов, археология — иаука точная —
именно на фактах и держится. Поэтому
выводов тут могло быть только два. Либо нам
просто не повезло (исследовать всю
территорию архипелага за один сезон невозможно
физически!), либо... либо древнего человека
здесь никогда не бывало.
Последнее решили проверить прямо на
месте: тщательно изучить ту самую
коллекцию кремней, которую в свое время собрали
шпицбергенские геологи, приняв их за
орудия человека эпохи мезолита. Опуская
нудные подробности анализа, скажу, что вывод
мы сделали однозначный: ископаемые
предметы — вовсе не мезолитические.
Во-первых, это были так называемые «мо-
розобойные псевдоорудия» — то есть камни,
подвергшиеся на морозе специфическому
растрескиванию, в результате чего они иногда
поразительно похожи на изделия
человеческих рук. Кстати, по сути нечто подобное
описано А. М. Городницким в книге «И
вблизи, и вдали» в связи с подводными поисками
мифической Атлантиды: заподозренный
объект при первом рассмотрении
удивительно напоминал строгую кирпичную кладку,
однако в дальнейшем выяснилось, что это
явление все-таки природное.
Значит, псевдоорудия — это во-первых.
А во-вторых, те кремни, что мы рассматри-»
вали поначалу как мезолитические,
оказались кремнями... ружейными, которые
использовали в России и Европе в XVII—
XIX веках. А местная природа в течение
двухсот-трехсот лет сделала все от нее
зависящее, чтобы не такой уж дурной геолог,
а за ним равно не дурной археолог приняли
эти оставленные нашими недавними
предками предметы за орудия каменного века.
Всего-то!..
Впрочем, закрытием проблемы мезолита на
Шпицбергене та давняя наша экспедиция
не ограничилась. Собственно, наиболее
интересное и значительное состояло не в
закрытии, а в самом настоящем открытии. Именно
оно и определило на многие годы вперед
наши научные пристрастия, а нас самих
привязало к Шпицбергену уже накрепко.
И суть в том, что искали мы тогда на
архипелаге памятники каменного века, да
безрезультатно, а нашли памятники
культуры... русских поморов. И не было им числа!
ИСТОРИЯ С ЭТНОГРАФИЕЙ
Казалось бы, о поморах известно достаточно
много и без археологии. Однако уже вскоре
выяснилось, что это не совсем так. Тем не
менее вспомним о том, что мы знали до
начала археологических исследований на
Шпицбергене.
Этот весьма специфический этнос начал
складываться на Русском Крайнем Севере
4$Ш<-:г:
vc^j$&
«Летающие тарелки» над
Западным Шпицбергеном.
Этот редкий тип
облачности метеорологи
называют «горб кита»

примерно с XIV века благодаря
интенсивному смешению аборигенного населения —
саамов и карелов — с пришедшими сюда из
средней полосы русскими. Надо сказать, что
эти последние были людьми очень
активными и с поразительной быстротой
перенимали опыт аборигенов. Обосновались они
сначала на южном побережье Белого моря,
затем постепенно освоили все его берега,
а следом — и морское побережье Кольского
полуострова, то есть вышли к Баренцеву
морю.
Наравне с этим шло освоение и
совершенно нового для русских людей типа
хозяйства — морского рыболовства и морского
зверобойного промысла. И вот что
характерно: при этом поморы отнюдь не утратили
свою, русскую культуру. Удивительно или
нет, ио им почти без потерь удалось
сохранить все свои национальные черты, то
есть язык, веру, обычаи и обряды в быту,
сам быт, типы семейных и других социальных
отношений, характер предметов утвари, даже
специфику орнаментов на посуде и одежде.
Разумеется, не обошлось и без некоторых
новшеств, заимствований. Типичные русские
строительные приемы сохранились, но сами
постройки стали капитальнее и теплее —
с учетом местного климата. Утеплилась,
конечно, и одежда. Язык включил в себя
ряд новых терминов: как-никак
принципиально новый тип хозяйства. Вошли в жизнь
некоторые обряды аборигенов, претерпев
неизбежную при этом христианизацию.
Однако ядро культуры осталось прежним —
русским. Более того, в эту культуру
довольно быстро было втянуто и аборигенное
население: уже через 50—70 лет с момента
совместного поселения (это всего два-три
поколения) и саамы, и карелы начали
говорить только по-русски, крестились, ходили
в церковь, одевались, как пришельцы,
русские. В общем, шел типичный процесс
мирной ассимиляции местной культуры пришлой,
Сентябрьский вечер над
Ис-Фъордом. Подобные шлейфы
облаков можно увидеть только
над горными массивами
за Полярным кругом
и продолжался он до тех пор, пока к
XVI веку окончательно не сложилась
своеобразная северорусская группа населения,
называвшая сама себя поморами. Были они
отважными рыбаками и зверобоями — стало
быть, мореплавателями,— успешно торговали
«рыбьим зубом» (моржовым клыком),
ворванью и действительно плавали далеко в
океан на Новую Землю и на Грумант, то есть
Шпицберген. И вот тут мы отметим, что,
по письменным источникам, посещение ими
архипелага датируется XVIII—XIX веками,
а открыт был Шпицберген голландцем
Баренцем в конце XVI века — запомните эти
даты!
Итак, о поморах известно достаточно
много — и не по каким-то палеореконструкциям,
а по документам, сохранившимся
предметам, коих в избытке, к примеру, на
Архангел огородчи не. И это понятно: всего-то два-
три века — живая история, так сказать! При
чем же здесь наука о древности —
археология?
ПОМОРСКАЯ АРХЕОЛОГИЯ —
ТАКОЙ ЕЩЕ НЕ БЫВАЛО!
Чтобы сразу обрисовать открывшуюся нам
на Шпицбергене археологическую картину
в целом, не буду фиксировать внимание
только на результатах первой экспедиции
1978 года, а подытожу данные трех-четырех
лет работы на архипелаге.
Так вот, картина, с точки зрения
археолога, открылась совершенно неожиданная.
Первое — это такое количество поморских
становищ, которое нельзя было представить,
если основываться лишь на дошедших до
нас письменных источниках, включая и
записки западноевропейских исследователей
Шпицбергена. Оказалось, что побережье
острова, в том числе крупные и мелкие
«фьорды, буквально напичканы ими! Причем

эти становища совершенно разнохарактерны:
от маленьких избушек-времянок, явно
сезонного типа, до капитальных бревенчатых
строений, иногда группирующихся в
небольшие поселки.
Второе и, может быть, главное. С помощью
дендрохронологического анализа* бревен
этих построек мы установили, что по крайней
мере три из найденных памятников
датируются 1548—1551 годами. То есть они на
полвека старше, чем дата официального
открытия архипелага Баренцем! Более того,
эти бревна — вовсе не случайный, то есть
плавниковый лес, придрейфовавший к
Шпицбергену: заранее, еще на материке, он был
заготовлен в срубы (все бревна в каждой
постройке — одной даты!) и привезен в
разобранном состоянии на архипелаг.
Что отсюда следовало? Люди, которые
так запасались лесом еще в середине XVI
века (задолго до Баренца, повторим), точно
знали, куда и зачем им плыть! Иначе говоря,
даже самые ранние из открытых нами на
Шпицбергене памятников — это не первые
следы пребывания там поморов. Вполне
вероятно, что они приплывали сюда в начале
XVI века, а не исключено, и раньше —
в XV веке. В общем, еще есть, что уточнять.
И наконец, еще одно — это поморский быт
на архипелаге. Надо сказать, что на меня,
отработавшего в поле более двадцати лет,
самое сильное эмоциональное воздействие
оказывают именно бытовые находки. К ним
нельзя относиться
профессионально-сдержанно. Вот берешь в руки только что с
осторожностью извлеченный из грунта
предмет — будь то детский гребешок или
игральная кость,— и волей-неволей возникает
перед тобой целый мир, безмерно далекий,
увы, невосстановимый. И кажется, видишь
этого мальчика или девочку с той же
игрушкой в руках, которую сейчас, по прошествии
стольких лет, держишь сам. Видишь,
слышишь их голоса, смех. И невозможно
отделаться от ощущения, что они, эти люди,
где-то. здесь же, что время не поглотило
их... Вот такие фантазии. Потому что, чем
тепел, даже нежен, то есть именно человечен
человек? Бытом, домом...
Итак, копали мы, копали, и стало нам
очевидно, что поморы устраивались здесь
жить капитально, семьями. Это были не
* Дендрохронология — объективный метод
датировки изделий или построек из спиленного леса,
основанный на изучении полного набора
годичных колец в разрезе бревна. Полученный набор
колец, каждое из которых отражает условие роста
данного дерева в неком году,*сравнивается со
шкалой стандартных для данного региона наборов
годичных колец, что дает возможность
датировать исследуемое дерево с точностью до одного-
двух лет.
сезонные набеги (приплыл, побил зверя —
и скорей обратно), а оседлая, крепкая жизнь.
Действительно, дом. А чем отличается дом
от времянки? Конечно, женщинами, детьми.
Судите сами, какие находки: женская и
детская обувь, такие чисто женские предметы
домашнего ремесла, как различные веретена,
обнаруженные, кстати, чуть ли не на каждом
становище. Далее: остатки самодельных
шахматных досок, многочисленные деревянные и
костяные шахматные фигурки, иногда
простенькие, иногда изящно выточенные на
токарном станке (между прочим, мы нашли
остатки такого станка, пока, правда, в
единственном экземпляре). Ну и, наконец,
находки печальные: женские и подростковые
скелеты в нескольких открытых нами
могильниках.
Так что Шпицберген для поморов — это,
и вправду, был дом. Здесь работали, добывали
морского зверя и рыбу, растили детей, а в
долгие полярные ночи, как говорят наши
находки, отнюдь не маялись от безделья:
шили рукавицы и обувь, вырезали из кости
и дерева, лили пули для ружей, выделывали
песцовые шкурки и даже учились грамоте,
доказательство чему — обнаруженный нами
алфавит, выпиленный на трехгранной
дощечке.
Вот такая открылась нам удивительная
картина после нескольких лет довольно-таки
напряженной работы в полярных, пусть и
летних, условиях. Согласитесь, дело того
стоило. Оказалось, археология и наше
недавнее прошлое прекрасно совмещаются. Стало
понятно, что изучение времен, от нас не
столь даже отдаленных, но лишь по
письменным источникам (прерогатива собственно
историков), не дает исчерпывающей картины.
А вот если к этому привлечь и
археологическую науку, то ситуация существенно
улучшается: беспристрастная, объективная
бытовая информация не только углубляет наши
знания о прошлом, но и намного повышает
их точность. И потому археологические
поиски на Шпицбергене продолжаются.
Ну, а что новенького за последние годы?
Пожалуйста: на одном из островов
архипелага, Эдже, в конце 80-х годов нами найдены
и раскопаны два крупных поморских
поселка. Тут были когда-то не только жилые
избы с хозяйственными пристройками, но и
косторезная мастерская, где из ребер кита
делали типичные поморские гребни. Кстати,
здесь же, среди массы находок, мы
обнаружили предмет, назначение которого до сих
пор понять не можем. Это прямоугольная
доска, примерно сорок на двадцать
сантиметров. По верхнему ее краю выпилены
тринадцать зубьев, а сквозь саму доску
проделаны ряды маленьких квадратных от-
88

верстий — наподобие лесенок. Сразу отпали
версии, что этот предмет служил для выделки
шкур или для починки рыболовных сетей.
Иные чисто хозяйственные назначения
доски-пилы также весьма сомнительны. Поэтому
в конце концов гипотез осталось две.
Первая — это календарь: может быть, лунный
(тринадцать зубьев — по числу месяцев),
а возможно, промысловый: когда и за каким
зверем охотиться. Ну и вторая гипотеза —
из серии археологического юмора: как
всерьез уверяет один из моих коллег, сей
пилообразный предмет есть не что иное, как
«Портрет жены помора». Если мой товарищ
прав, то тогда родоначальником
абстракционизма следует считать не всем
известного Василия Кандинского, а никому не
ведомого помора, жившего в XVI или
XVII веке и крепко натерпевшегося в то
время от своей супруги.
Что ж, можно подвести итог.
Археологические исследования на Шпицбергене
однозначно говорят о том, что поморы издавна
селились здесь всерьез и надолго, осваивали
эти, казалось бы, непригодные для жизни
острова. И вероятно, быть бы этой далекой
земле издавна же российской — по признаку
первичности заселения,— если бы... если бы
после расцвета поморской культуры не
начался в XVIII—XIX веках ее упадок. А плюс
к тому, свое слово сказали и конкуренты.
Но это уже другая история и, в отличие от
поморской, печальная.
ИСТОРИЯ С ЭКОЛОГИЕЙ
Памятники поморской культуры оказались
не единственными нашими находками на
Шпицбергене. Как и здешние хозяева, норве-
ги, а также археологи Дании и Голландии,
мы столкнулись со следами пребывания на
архипелаге европейских китобоев XVII века.
Из письменных документов хорошо
известно, что к началу XVII столетия воды
архипелага кишели не только ластоногими —
основным объектом охоты поморов,— но и
китами. Эти последние были традиционной
добычей североевропейских морских
охотников, чей промысел носил сложившийся,
профессиональный характер. Постепенное
проникновение этих людей на север
Атлантики привело их в конце концов к берегам
Шпицбергена, что сулило богатую добычу.
В прибрежных водах архипелага закипела
настоящая война за китовые промыслы
между китобоями разных стран, особенно Англии,
Дании и Голландии. На островах архипелага
были построены многочисленные
наблюдательные пункты, мастерские по разделке
китовых туш, жиротопни для обработки
китового сала.
Вся эта китовая эпопея в водах
Шпицбергена продолжалась недолго — менее
пятидесяти лет. Однако за такое короткое время
китов сумели основательно выбить, а остатки
китового стада отошли к берегам
Гренландии. За ними ушли с архипелага и китобои,
но вот памятников их кипучей деятельности
тут осталось много.
С исторических позиций, китобоев
Северной Европы можно рассматривать как
очередную волну культурного освоения
Крайнего Севера, в частности Шпицбергена.
Правда, в отличие от живших тут поморов,
«китобойная волна» была уже чисто
хищнической. Поморы Арктику осваивали и в
значительной мере освоили, колонизовали — то
есть они здесь жили. Китобои же оказались
здесь только потребителями. Они не жили в
Арктике, да и жить не умели: за полвека
сезонных набегов на архипелаг они оставили
могил в несколько раз больше, чем жившие
тут поморы за три с лишним столетия!
Это тоже, кстати, результаты
археологических исследований на Шпицбергене.
К сожалению, общий вывод, основанный
на изучении архипелага, достаточно
пессимистичен. Чем более поздняя, в эпохальном
смысле, культура вторгалась в Арктику, тем
более хищнически она там себя вела. Мы
пока так и не знаем, добирались ли люди
каменного века до Шпицбергена. Однако
знаем, что люди века железного начали из
Арктики тащить «природный продукт» на
продажу в более южные края, хотя, будем
справедливы, живя здесь, они к природе
относились все-таки бережно. Пришельцы из
средневековья и особенно из нового времени
уже откровенно разоряли местные
природные богатства, а порой просто грабили и в
конце концов, если, к примеру, вспомнить
китов, все выгребли дочиста. Увы, подобная
практика в принципе продолжается до сих
пор...
Вот такая специфика нашей профессии:
отрывать и открывать пласты человеческой
культуры (точнее, различных культур),
познавать историю — как древнюю, так и
недавнюю — и параллельно со всем этим
сталкиваться с беспристрастными фактами
грабежа природы. А на Севере это особенно
заметно. Если, как уже вошло в пословицу,
Восток — дело тонкое, то Север — дело
трудное. Он, Север, как и нервные клетки, если
и восстанавливается, то с превеликим
трудом. Приехать сюда и уехать — значит,
обязательно что-то отсюда невосполнимо
взять. Тут надо жить. Как наши предки —
поморы. Ведь когда живешь, понимаешь:
тут — дом, жилище. Между прочим, слово
1 «эко», от греческого oikos, именно это и
означает. А я добавлю: это наш с вами дом —
Север.
89

Литературные страницы
Две жизни
Лео АЛЕКСАНДРОВ
IL СЕРГЕЙ
1. Сергей Иванович Лютиков возвращался домой. В первом классе аэрофлотовского
самолета, рейс Цюрих — Москва, уже разнесли завтрак (холодная курица, салат, черная
икра, кофе). Коньяк, армянский «Двин», но московского разлива. Первый класс был
почти пуст — кроме Сергея Ивановича только пожилая пара, говорившая между собой
по-французски. Еще в Цюрихе, едва расположившись на своем месте, мадам обратилась
к Лютикову.
— Bon jour, monsieur, parle vous francais?
— Oui, madame. But I prefer English.
И дальше говорили по-английски. Говорила в основном мадам.
Главы из романа. Продолжение. Начало — в № 8.
90

— Мы уже на пенсии и, как видите, путешествуем. Самое интересное — смотреть
мир, не правда ли? Были уже везде, даже в Новой Зеландии. А теперь взяли тур:
Москва, Ленинград, Киев. А вы — русский? Посоветуйте, что стоит посмотреть, куда
пойти. У нас, конечно, будет гид, мы заплатили, но всегда лучше знать заранее самим,
не правда ли?
Сергей Иванович дал несколько стандартных советов, мадам записала их в блокнотик,
«предназначенный специально для русского тура». Разговаривать с ними Сергею
Ивановичу не хотелось. Слишком они были типичны. И разговор скоро прекратился.
Неплохая получилась поездка. На заседании Комитета ЮНЕСКО по археологии и
истории развивающихся стран, советским членом которого он состоял, ничего интересного,
естественно, не произошло. Обычная малозначащая болтовня, распределение стипендий
и стажерских пособий, финансовая помощь некоторым проектам (чего жалеть — деньги
американские). Конечно, вежливые дипломатические дискуссии о предпочтительности
тех или иных экспедиций. Самое главное — приняли решение о следующем заседании
через полгода в Джакарте. Сергей еще не был в Индонезии. Американец, как оказалось,
тоже. Это и решило вопрос.
Свободного времени в Цюрихе было достаточно. В ЮНЕСКО не перегружаются.
Удалось съездить на Женевское озеро, посмотреть несколько новых фильмов, походить
по магазинам. Вале и детям почти ничего не купил: у них и так все есть. Борису —
несколько новых книг, собственно, не очень новых, но Борис еще не читал. «Ленин в
Цюрихе», «День шакала», последние «Ньюс Уик», «Тайме», «Шпигель». К Борису —
дней через пять. Сперва вся эта мура с отчетом, неотложные дела в ЦК, в институте.
А потом к Борису. Уже давно не был. Месяца четыре. Надо снять напряжение, отрелак-
сировать, поболтать, поспорить, не следя за каждым словом. Побыть целый вечер самим
собой. Больше не с кем.
В Шереметьево уже ждал Володя с «Чайкой». «Чайку» к Сергею Ивановичу
прикрепили недавно, после перевода в главные референты цековского отдела. Тогда же дали
квартиру в «Ондатровом заповеднике», в Кунцеве. Хорошая квартира, ничего не
скажешь. Валя довольна. Пять комнат, зимний сад, бесплатная горничная.
В машине отдал Володе подарки: джинсы для дочки, фигурную бутылку
«Смирновской» самому. Специально не положил в чемодан, вез в ручной сумке. Привозить
подарки, сувениры Володе, горничной Люсе, двум секретаршам (в ЦК и в институте) Сергей
Иванович не забывал.
Валя встретила хорошо. Видно — была рада. Сергей Иванович гордился женой.
Разменяла полвека, а больше тридцати пяти не дашь. Стройная, подтянутая, следит за
собой, понимает, что одежда, лицо, фигура — не пустяки. Валентина Григорьевна была
теннисисткой, мастером спорта. Кончила Инфизкульт, особенно высоко в табеле о рангах
никогда не поднималась, однако один год была шестой ракеткой страны. Теперь тренер
на полставке в детской спортивной школе. Работает для поддержания формы и
заполнения времени, остающегося после главного: обязанностей жены и хозяйки дома
выдающегося ученого и общественного деятеля.
За обедом говорили мало. Сергей Иванович в двух словах о поездке, Валентина
Григорьевна немного о московских новостях, то есть о событиях внутри их круга, о детях.
После поездки, как всегда, вечером придут оба сына с женами, тогда и поговорят.
В Институте истории и археологии Академии наук директора ждали с нетерпением.
Сергей Иванович прошел через предбанник, кое с кем из ожидающих старших
сотрудников и заведующих отделами поздоровался за руку. Вслед за ним в кабинет сразу
вошла Анна Николаевна, уже лет десять бывшая его секретаршей, а первые три года
эпизодической любовницей.
— Здравствуй, Анечка!
Сергей Иванович на мгновение обнял Анну Николаевну, потом поцеловал ручку и
вытащил из кармана футляр.
— Это тебе. Самозаводящиеся. Сказали, что модные. Что же и привозить из Швейцарии,
если не часы.
— Спасибо. Симпатичные. В институте все в порядке. Обязательное на ближайшее
время я записала в ежедневнике. Завтра из обязательного только заседание
президиума АН. Сегодня надо принять Морозову, у нее трудности с оппонентами, будет
просить вас надавить. Лучше сделать: баба беспардонная и не отвяжется. Остальное
все текучка. За пару часов управитесь.
Сергей Иванович погрузился в начальственную деятельность. Он любил чувствовать
власть, ему приятно было помогать людям, от него зависящим. Три часа прошли неза-
91

метно. Телефонные звонки, подписывание приказов, отношений, отзывов. Доклады
заместителей. Отчет начальника АХО о ходе строительства пристройки к главному корпусу
для новой ЭВМ последней модели.
Когда он приехал домой, все уже были в сборе. Каждый раз при встрече с сыновьями
Сергея Ивановича поражало, какие они разные и как похожи на него. Старший, Илья,
высокий, спортивный, лицо, как с рекламы «Мальборо», да и одет не хуже. Блестяще
кончил МГИМО (при поступлении Сергею Ивановичу пришлось использовать все свои
возможности: попасть в МГИМО труднее, чем в членкоры!), теперь в 29 прекрасное место
во Внешторге, часто ездит. Вовремя, не слишком рано и не слишком поздно, женился.
Клара из хорошей семьи, кончила Иняз, переводчик и гид в Интуристе. Правильный
парень, правильная жизнь.
Младшего, Андрея, правильным не назовешь. Хотя внешностью Бог тоже не обидел.
После восьмого класса пошел в радиотехникум. Отслужил два года в армии. Теперь
монтажник на радиозаводе. После армии, в двадцать лет, женился на медсестре из
районной поликлиники. Сергей Иванович не вмешивался: его жизнь, ему жить. А Валя
в свое время очень расстраивалась: отец — академик, директор института, а сын — черт
знает что, перед людьми стыдно. Андрей с матерью не спорил, только смеялся:
— Развитие по спирали. Дед был пролетарий, хотя и деклассированный. Теперь внук
тоже пошел в гегемоны, чтобы род Лютиковых не увяз окончательно в буржуазной
трясине.
Сергей Иванович раньше думал — перебесится, образуется. Какой он рабочий класс?
Типичный интеллигент. Читает до одурения, и не только русскую. Недаром обоих ребят
в детстве учили английскому и французскому.
Такие разные люди, такие разные жизни. А не чужие. Сергей Иванович знал: сыновья
ближе друг к другу, чем к нему. Часто встречаются. На людях и при родителях друг
над другом, над «классовым высокомерием» одного и значительностью деятельности
другого — подсмеиваются. Но друг другу нужны. Вместе — отдыхают. Илья — от паучьего
мира партийной бюрократии, Андрей — от примитивного и в конечном счете чуждого
ему мира — «гегемона».
Вечер прошел весело. Много пили, много ели, много смеялись. О Швейцарии Сергей
Иванович почти не рассказывал. Не в первый раз приезжал оттуда. С интересом слушал
Илью, без комментариев пересказывавшего последние сплетни «сверху», хохотал над
новыми остротами о Брежневе, последними историями из цикла «Василий Иванович
и Петька», только что появившимися анекдотами о чукче. Андрей рассказывал их
артистически.
Разошлись поздно.
Ночью Сергей Иванович и Валя любили друг друга сильно и нежно.
Через несколько дней Сергей Иванович позвонил Борису.
— Привет, Великан! Это я. Завтра приду. Никого вечером не ждешь?
— Приходи. Не бойся, никого не будет, не скомпрометирую.
Как он стал задыхаться! Непонятно, как еще читает лекции. За последний год угасание
пошло с ускорением. Конечно, жизнь была тяжелая. А ему, Сергею, разве было легче?
И тут же остановил себя: не лицемерь, милый, сам знаешь, тебе было легче.
2. В сентябре 39-го года Сергей Лютиков был принят на истфак. Естественно, без
экзаменов, с аттестатом отличника. В классе такой аттестат получили трое: Сергей, Соня
Гурвич и, как это ни удивительно, Борис Великанов. Комсомольский комитет возражал:
давать аттестат отличника исключенному из комсомола сыну врага народа политически
недопустимо. Однако их классная дама, литераторша, настояла на своем, и Борису
аттестат дали. Ему это не помогло. От Сони Сергей узнал (сам он после окончания школы
Бориса не видел), что за день до начала вступительных экзаменов в МГУ Борису объявили:
для него не хватило квоты, предусмотренной для отличников. Борис пошел к ректору и
добился разрешения сходу сдавать на биофак со всеми. Разрешили, зная, конечно, что
без подготовки не пройдет по конкурсу: пять человек на место. А Борис сдал на все пятерки
и прошел первым. Все-таки молодец Великан! Интеллигент, конечно, хлюпик, но что-то
настоящее в нем есть.
Соня пошла на медицинский. Это у нее семейное. Последний год в школе Сергей
увлекся Соней не на шутку. Отшить Бориса было нетрудно: он со своими стихами Соне
порядком надоел.
В большом доме на Петровском бульваре, где Соня жила с родителями, в маленькой
своей комнате она многое ему позволяла. И наверное, позволила бы все, но Сергей каждый •
раз сам останавливался, хотя и трудно было. Нельзя себя связывать. Ему надо быть
свободным.
92

На первом курсе встречи с Соней стали реже. Дел было невпроворот. Прежде всего —
учиться. Уже после первой сессии Сергей получил Сталинскую стипендию. В комсомольский
комитет факультета он вошел к концу первого курса.
В самом конце весенней сессии Сергея отозвал в сторону Пашка Рыжиков — с
четвертого курса, председатель комитета ВЛКСМ истфака.
— С тобой, Лютиков, хотят поговорить. Позвони по этому телефону Николаю
Васильевичу Дремину. Он сказал — ты его знаешь.
Конечно, Сергей знал Николая Васильевича. В восьмом-девятом классах с другими
проверенными ребятами ходил с ним на операции. Сергею Дремин нравился.
Небольшого роста, сильный и решительный, с ребятами, несмотря на свои сорок с лишним,
всегда говорил как с равными.
Через несколько дней в своем небольшом кабинете на Арбате, в учреждении, по вывеске
не имеющем никакого отношения к Лубянке, Николай Васильевич тепло встретил Сергея.
— Привет, Серега. Вижу, вижу, вырос, совсем мужиком стал. Ну-ка, давай
поздоровкаемся, погляжу, как у тебя с силенкой. Ничего, подходяще. Против меня слабак еще,
конечно, но фасон держишь, пардону не просишь.
Сели. С лица Николая Васильевича не сходила улыбка.
—* Как дела? Отец, мать, мелюзга? Про университет не спрашиваю. Все знаю. О тебе
хорошо говорят.
— Дома все в порядке, Николай Васильевич. Отец здоров, пить стал побольше, а так
ничего. Мать крутится, ведь нас у нее пятеро. Ну, я забот не требую, полстипендии отдаю.
Нюрка в текстильном техникуме, скоро зарабатывать будет. А пацаны ведь мал мала
меньше. Но я, Николай Васильевич, дома редко бываю. Дел по горло. И учеба, и комсомол.
Дремин посерьезнел, улыбку с лица стер, начал говорить тихо, внушительно.
— Ладно, Сергей. Времени у меня не так много. Давай о деле. Парень ты грамотный
и сознательный, так что я рассусоливать не буду. Время какое сейчас — сам понимаешь.
В Европе уже настоящая война идет. Хоть мы у себя пару лет назад много всякой
сволочи, врагов народа, шпионов изолировали и ликвидировали — да ты знаешь, сам
помогал, хоть и мальчишка был, мы помним,— но в нынешней обстановке ухо надо
держать востро. Чуть расслабимся, гады всякие опять полезут. Ты, конечно, студент,
комсомолец, активный общественник. Но для тебя сейчас этого мало. Лучшие из лучших
должны быть с нами, с органами, со Сталинскими органами. Да ты чего испугался?
Думаешь небось, что я тебе велю из МГУ к нам совсем перейти? Нет, этого не надо.
Ты живи, как живешь. Занимайся своей историей, может, еще большим ученым станешь.
И в комсомоле, конечно, старайся. Я же понимаю, это все для тебя важно. А
одновременно будешь нашим сотрудником. Секретным. Никто этого и знать не будет, кроме нас
и тебя. Нам всюду нужны свои люди. Дел у тебя на первых порах особых и не будет.
Настроение народа нам надо чувствовать, особенно молодежи, особенно студенческой.
Вот ты и будешь время от времени мне рассказывать. Разговоры, какие услышишь,
мнения. Да ты не думай. Ты не доносить будешь. Ты картину нам рисовать будешь, нам
картина нужна. Конечно, если случайно услышишь что-нибудь антисоветское,
преступное, тогда твой долг, как сознательного гражданина, сообщить сразу. Но это был бы
твой долг и если бы нашего разговора не было. Ты подумай, Сергей. То, что я тебе
предлагаю, большая честь. Не ко всякому мы обращаемся. Ну и, само собой, кое в чем мы
и помочь можем. Мало ли что в жизни случается. Ты не задумывался, почему тебя
зимой не забрили, когда тимошенковский набор был? Даже в военкомат не вызвали.
Ведь с первого курса всех ребят, кроме, конечно, не соответствующих по здоровью
и по анкете, взяли. А тебя, по всем статьям подходящего, не тронули. Мы не велели.
Ты нам нужен. Замерзать в снегу под Выборгом дело нехитрое. Ты способен на большее.
Так что думай, Серега. Ты не спеши, дело важное.
— А что мне думать, Николай Васильевич? Я с тех самых пор, как с вами ходил, себя
вашим сотрудником считаю.
— Ну, лады, лады. Я в тебе и не сомневался. Теперь оформить надо. Вот эту бумагу
подпиши. Это, так сказать, обязательство секретного сотрудника, сексота, по-нашему.
Да что же ты сразу подписываешь? Ты прочти, внимательно прочти. Здесь, конечно, то,
что я тебе уже рассказал, но не простыми, а официальными словами. Подписал?
Поздравляю тебя, Сергей! Ты теперь наш сотрудник, чекист, секретный, конечно, но чекист!
Теперь я с тобой уже по-другому говорить буду. Теперь у меня от тебя секретов нет.
Нас что сейчас больше всего интересует? Как люди относятся к договору, к нашим
новым отношениям с Германией. Ведь всю жизнь учили: фашизм, злейший наш враг,
последний, худший этап капитализма, а теперь вроде дружба. Ты-то сам как об этом
думаешь?
93

— Я думаю, Николай Васильевич, что, конечно, они фашисты, агрессоры, но в нынешней
ситуации у нас другого выхода не было. Во всем виноваты Франция и Англия. Хотели
нас с немцами стравить, а сами чистенькими остаться. Своим гениальным ходом
товарищ Сталин эти планы их разрушил. А мы тем временем еще усилимся, Красная Армия,
и так самая сильная в мире, станет еще сильней. И никакие фашисты ей не будут
страшны.
— В общих чертах ты, Сергей, правильно рассуждаешь, но до конца ты этого дела
все-таки не понял. Не сумел почувствовать генеральную линию партии в сложившейся
ситуации. Чекист должен нутром чувствовать генеральную линию и ей следовать. По-твоему,
выходит, что мы договор с Гитлером подписали вроде понарошку, вот еще подготовимся,
а воевать все равно будем с ними. Партия и товарищ Сталин, Сергей, в бирюльки не
играют. Эта линия наша — твердая и надолго. Ты сам подумай. Кто войну начал?
Франция и Англия. Из-за Польши будто. Тоже мне страна! Знаешь, как раньше пели?
Курица не птица, Польша не заграница! Войну объявили, а не воевали. Потому что
прогнили совсем. Норвегию немцы, как корова языком, слизнули, а те и не шелохнулись.
Демократии, мать..! И правильно немцы их теперь во Франции бьют, как хотят. Скоро
Париж возьмут. И Англии не устоять. Англичане всегда были горазды чужими руками
жар загребать. А мы половину Польши освободили. Пол-Польши уже советские. И вся
Прибалтика. Ты что думаешь, это просто так получилось? Думать надо, когда газеты
читаешь. Все договорено было: пол-Польши нам, пол-Польши вам, Латвия, Эстония и
Литва — нам. И не то еще небось договорено. Буржуазные эти демократии, конечно,
прогнили, а чуть ли не весь мир у них под владычеством. Угнетенные колониальные
народы кто будет освобождать? Тут и нам, и немцам хватит. И еще — о немцах. Они,
между прочим, не фашисты. Фашисты — это итальянцы. А немцы как себя называют?
Национал-социалисты! Хоть и национал, а все-таки социалисты. Гитлер из разоренной
после войны Германии после навязанного немцам Версальского мира в несколько лет
какую силищу организовал. Это разве можно сделать без поддержки народа, рабочего
класса? Дай срок, мы еще с ними плечом к плечу шагать будем. «Национал» из них
выбьем, из социалистов коммунистами сделаем. Евреев, говорят, они преследуют. Это,
конечно, нехорошо. Но, во-первых, не так уж и преследуют. Это англо-французская,
а еще больше американская пропаганда раздувает. Ведь в Америке евреи — сила. Рузвельт
у них в кармане. Главные поджигатели войны. И во-вторых, я тебе скажу, Сергей,
это к советским евреям не относится, у нас все — советские люди, но вообще-то я
жидов ие люблю.
Тут Николай Васильевич искоса на Сергея посмотрел: как примет? Сергей и глазом
не моргнул.
— Хитрые они очень, до денег жадные, трусливые и друг за дружку держатся.
Может, у немцев они уже в печенках сидели. Ну, да ладно. Это их, немцев, дело — чего
нам голову ломать.
Помолчали.
— Все, Сергей. Вот тебе телефончик, я на бумажке написал. Ты его себе в книжку не
переписывай. Ведь у тебя записная книжка есть? В которой ты телефоны новых девочек
фиксируешь. Сонечкин-то телефон и без книжки небось помнишь? А ты что думал? Органы
все знают. На то мы и органы. Так ты мой телефон, как Сонечкин, выучи. Когда
выучишь, бумажку выброси, а лучше сожги. Звони мне по этому телефону по утрам, часов
в десять-одиннадцать. Примерно раз в две-три недели.
— Николай Васильевич, а Рыжиков тоже ваш? С ним говорить можно?
У Дремина даже голос стал другим, жестким, злым.
— Это, Лютиков, тебя не касается. В нашем деле главное — не лезть, куда не просят.
А то нос прищемят. Говорить об этих вещах ты ни с кем, кроме меня, права не имеешь.
Иди, Лютиков, а то еще что-нибудь сморозишь.
На Моховую Сергей возвращался пешком, по Арбату, через Воздвиженку, мимо
Ленинской библиотеки. Он снова и снова мысленно повторял весь разговор. Вроде вел он себя
правильно. И последний вопрос был правильный. Немножко дурака из себя строить
всегда полезно. Отказываться, конечно, было нельзя. В лучшем случае это значило
зачеркнуть все, чего он уже добился, и напрочь изговнять будущее. Но и очень уж крепко
связываться с органами опасно. Ведь при любых поворотах завтра прежде всего
начинают сажать тех, кто сажал вчера. А повороты вроде ожидаются. Как это он про жидов
ввернул! Хорошо, что с Сонечкой был осторожен, а мог ведь и завязнуть. Видно, с
Гитлером батька усатый не на шутку дружбу заводит. Конечно, уже до риббентроповского
прилета можно было предвидеть: что-то ожидается. Еще в начале мая тридцать девятого
94

посадили наркоминделом Молотова вместо Литвинова. А Литвинов — еврей. Как это он,
Сергей, не усек тогда?
Что-то сообщать Дремину придется. И врать нельзя: не один он небось на факультете и
даже на курсе. О настроениях — это не очень опасно. Хуже конкретные вещи. Ведь есть
ребята — совсем не соображают. Трепят обо всем, что в голову придет. Благо, уже
два года почти не сажают. И процессов давно не было. На верхотуре Комаудитории
на лекциях по марксизму иногда такие комментарии услышишь, самому страшно. Если
теперь услышу, придется сообщать, а то другой настучит, а меня спросят: почему
не доложил? Но лучше до этого не доводить, лучше не слышать. Ведь если
действительно крутой поворот к Гитлеру хоть ненадолго будет, начнут сажать хуже, чем в тридцать
седьмом. Верующих идиотов еще до хрена осталось. А потом обязательно зигзаг, и снова
сажать, но уже других. Так что лучше, Серега, ты потихоньку. Надо бы Великана
повидать. Сказать ему, чтобы поосторожнее.
К Борису Сергей попал только в конце августа, перед началом занятий. Все лето на
грузовых пристанях Москвы-реки вкалывал, баржи разгружал. Подобрались хорошие
ребята. За два месяца получил почти шесть тысяч — на полгода свою Сталинскую
стипендию удвоил. Деньги были нужны. Отец попивать начал всерьез. Половину заработанного
Сергей отдал матери. На Марью Ивановну смотреть страшно: еще больше высохла,
почернела. Сергей дома почти не бывал. Ночевал у ребят на Стромынке, восемь человек
в комнате. Комендантша, горластая баба лет тридцати, пускала Сергея в общежитие без
звука. В первый же вечер он с бутылкой портвейна, четвертинкой и кульком конфет
зашел в ее комнатку на первом этаже попросить разрешения переночевать у однокурсников
и остался у нее до утра. В доме полно мужиков, а спать не с кем. Интеллигенция.
Часа в четыре, после заседания комитета ВЛКСМ истфака, Сергей позвонил Велика-
новым. Трубку взял сам Борис.
— Привет, Великан. Лютиков говорит. Узнал?
— Привет.
— Повидаться бы надо. Давно не встречались. Я зайду вечером?
— Заходи.
Под кнопкой звонка у дверей квартиры висела табличка: «Великановым 1 звонок,
Матусевичу 2 звонка».
— Что, уплотнили? — спросил Сергей Бориса, открывшего дверь.
— Нет, Надя оформила отдельный лицевой и обменялась. Здорово, Сережка, проходи.
Елизавета Тимофеевна сидела в большой комнате в углу у столика и читала. Увидев
Сергея, встала, сняла пенсне на цепочке.
— Здравствуйте, Сережа. Рада, что пришли. Вам, наверное, с Борей поговорить нужно.
Так вы в его комнату идите. Я потом ужинать позову.
Нет, не изменилась барыня. Вот уже как простые советские люди в коммуналке живет,
а все такая же.
У Бориса в комнате тоже перемен незаметно. Только книг по биологии прибавилось.
Разговор не клеился. Сергей рассказывал об учебе, с шуточками — о своей
комсомольской деятельности. Было натянуто и фальшиво. Похвастался летним заработком.
Оказалось, что Борис давно зарабатывает, дает уроки немецкого и французского детям
ответственных работников, по пятерке за час. Сергей спросил о стихах.
— Давно не пишу. Бросил. Ерунда все это. Делом надо заниматься.
— Каким делом?
— Сейчас учиться. Потом работать.
Борис не раскрывался. Говорили мало, сухо. О главном, ради чего пришел, Сергей так
и не смог сказать. Стали чужими.
Ужинали в большой комнате. Винегрет, селедка. Но накрыто, как раньше. Тарелочки
для хлеба, салфетки.
— Вы уже взрослые мужчины. Налить немножко, по случаю встречи?
Водку поставила в графинчике, себе тоже налила.
Борис за столом молчал.
— Вы простите меня, Елизавета Тимофеевна, известно что-нибудь об Александре
Матвеевиче?
— А я была у него в прошлом месяце.
— Как — были?
— Так — была. Взяла и поехала. Люди везде есть. Три часа с ним говорила.
Ну, барыня!
Продолжение следует
95

Ученые досуги
Егор
Автор этих стихов — не просто ученый,
выдвинувший одновременно с Лайнусом По-
лингом экзотический вариант структуры
воды, доктор химических наук, завлаб в
Институте физической химии РАН и так далее.
Зная Егора Маленкова много лет, я всегда
поражался разнообразию его интересов и,
что еще более удивительно, доскональному
знанию самого разного: структуры и
эволюции языков («я думаю, индоевропейское
«вино» не случайно похоже на грузинское
«гвино»), структуры воды («а почему бы
молекулам воды не собираться в додекаэдр?»),
полезных свойств растений («как, вы не
пробовали салат из сныти?»), истории народов
и государств («если бы Владимир принял не
христианство, а иудаизм, то Россия
простиралась бы не с востока на запад, а с севера на
юг — до Палестины»), как ловить хариуса
(«главное, не торопиться!»). Продолжать
можно еще и еще...
Многогранность Егора лично мне помогла,
по крайней мере, дважды. Подмеченная им
аналогия структуры ДНК (ДНК — это то,
чем я занимаюсь) и глины (а в ней он, как
геохимик, разбирается прекрасно)
объяснила, почему бывает по разному закручена
спираль ДНК. А в другой раз его знание
свойств воды подсказало мне, почему ДНК в
спирте меняет форму. Дело не в том, что
алкоголь влияет на ДНК, а в том, что он
отнимает у нее воду.
И он и я — оба любим игру со словом.
К примеру, сочинять перевертыши, то есть
фразы, которые читаются одинаково справа
налево и наоборот. Например, державинский
ЯУДУСМЕЧЕМСУДИЯ. В этом жанре Егор
преуспел. Ему принадлежит выдающийся
перевертыш, где «переворачивается» буква
«й»: ЙОГУТРЕХБАБХЕРТУГОЙ. Эту сферу
его интересов продолжают стихи.
Профессор Валерий ИВАНОВ
96

ГАЛЛ А ДА ПО ПОВОДУ
ДЕСЯТИЛЕТИЯ ЛАБОРАТОРИИ
3&Й4ДОИ» 2lK^rl?^-™
ТЕ МОЛЕКУЛЯРНОЙ БИОЛОГИИ
Что десять лет для ОиВтюлим^ров,
' ЛЬсяьйм миллионы лет? %;
Они для нас — изящества фимеры.
Но яаже проживая Ha^rirfx свет*.
Найдешь ли> с^ор^т^отАн^^
Зачем депочкйэи шли иу&леотцды,
Что двнпдоЛБЦю иль зло?
Помогут ли этидиев бромиды1?
Увы, уж десять лет прошло!
[М^уэиаТьТРгде знаырв, рде вера?
^- жизнь? ^- Цепочка бед,
х встреч. 1кг0>ве1Л1Й серых.
Вопрос задалсияюдай брюйет—
В седой глаа&втвета нет. .
^^*
А сколько спирта вышло альдегидом',
Не давши мыслей, не стерев обиды.
Не объяснив, гдемрачно, где светло,
Забвения не дав, ни радо|ЙЛ Кипридь».
Увы, уж десять лет прошло! ^ #,
^юшЬШШФрХЮм древние щумеры
И безмятежные Гомеры, . ~.,
И автовАнрЬнны* Вед . V
Без сЦв^Лскали евой osa^r. w^
Так ^HBiecn
ВзираяправЪ нв> недв
Рука водила верное _
А мы бежим, как в вешали корриде5, -*
Увы, уж десять лет пронЛК
хоть непонятна с виду,*» ♦
деюсь, не в обиде,
нам не хватает слов,
надежным видом. \*
написана
анцуэской
г^£ирано
1ет прошло^ _
а:
а:
ft,
о

* * *
Пошел однажды кашалот
Поймать себе блоху на ужин.
Из насекомых всех пород
Любил он блох, когда простужен.
Но круг знакомых очень сужен,
Кто может блох иметь.
А тот, кто в воду не погружен,
Не попадает в нашу сеть.
Вот он ползет и ловит всяку снедь.
«Куда вы делись, мои блохи?
Да, суждено мне умереть.
Дела мои ужасно плохи!»
Собравши сил последних крохи,
Поймал он хилую блоху.
И были слышны только вздохи,
И рылись пудели в пуху.
Но тут он сам чуть не попал в уху,
Ужасна участь кашалота.
И ты, хоть спрячешься во мху,
Не избежать тебе компота.
* * *
Страниц истории много написано,
Не все из них легко читаем мы,
Писались одни в тени кипариса,
Другие — на листьях пальмы.
Правду писали в пещерах горных,
Правду писали в темницах сырых,
Лжой рассыпался историк придворный,
Ложь высекали сами цари.
Новых времен- мудрый историк,
В тайные знаки взгляд погружен,
И приговор быстрый, приговор строгий
Обломку скрижали выносит он:
«Период упадка!»
В период упадка мозг мудреца
В тайны проник движенья планет.
Песни о прошлом пел лучший поэт,
Носивший в себе песню конца.
Лучший поэт той страны всех времен
...Но, период упадка».
Мудрый взошел наконец на трон...
...Но, период упадка...
И девушка, самая красивая,
По улице шла в период упадка.
И храмы заросли крапивою
В период упадка.
И в них бессмысленно бормотал
Тот, кто понял строенье Вселенной,
Тысячелетний свершал ритуал, :
Больше не веря в богов нетленье.
И в таинственной песие конца,
Которой никто никогда не услышит,
Пел поэт про другого певца,
Кто снова его стихи напишет.
И новый мудрец откроет законы,
Красавиц иных воспоют поэты,
Мудрый царь лишится короны
В период расцвета...
Глины обломок лежит на витрине,
Неграмотны знаки, слова в беспорядке...
Дощечки кусочек приделан к глине,
И надпись на ней: «Период упадка».
* * *
Мудрый был свирепый Бог евреев,
Смешал языки и перепутал речи,
Гордыни столп навеки Он развеял,
И бродят по свету слова человечьи.
Не так ранит ложь, коль язык непонятен,
Чужие слова вечера коротают.
Звучат не так страшно твои проклятья,
И кажется умной мыслишка пустая.
ЧЕЛОВЕЧЕСТВО
В музее на полках стояли сердца...
Вот гения сердце, там — сердце глупца.
Тот честный был малый, а этот — подлец.
В банках и склянках много сердец
Разных размеров, цвета и веса...
Вот мелкое, дряблое сердце повесы,
Мещанское сердце, заплывшее жиром,
Вот правило сердце чуть ли ни миром,
Но в банке почти что не видно его.
Еще одно сердце — так, ничего...
Вот сердце пустое, чуть ниже сухое,
А рядом — горячее сердце...
На полке внизу большой стоит бак:
Открытое сердце в нем — это чудак.
На сердце соседнем повешен замок,
До самой кончины свалиться не смог.
Вот сердце того, кто мириться не мог,
Большое, прекрасное сердце борца.
Вот тоже большое — то мудреца,
Ученого гордое сердце.
А рядом с ним жаркое сердце певца,
Сумасшедшее сердце поэта...
В банках и склянках стояли сердца
В странном музее этом...
* * *
Вам, не входящим в замок,
Вам, впадающим в амок1,
Вам, выходящим за рамки,
Вам, не прошедшим в дамки.
Вам понять этот мир,
Вам сотворить кумир,
Вам кумир разломать.
Вам ничего не понять.
1 Безумие у народов Малайских островов.
98

Перепрофилирование
Некоторое время тому назад мы наконец
приватизировались. По первой схеме: 25 %
бесплатных акций (нам), 10 % льготных
(опять-таки нам) и 5 % администрации.
Остальные были проданы Госкомимуществом
на открытом аукционе.
Коллектив нашего предприятия — НПО
«Транзистор» — смело смотрел в будущее.
Интеллектуальные и рабочие кадры в
основном сохранили. За заказами, судя по всему,
дело не станет. Да здравствует рынок!
И он пришел к нам, вернее, приехал на
большом черном «мерседесе» в
сопровождении двух черных «Волг». Одна с прицепом.
Значит, подъезжает к воротам нашей
фирмы эта черная кавалькада и начинает гудеть
клаксонами. Ворота, конечно, на запоре.
Мы как-никак бывший «ящик» — первому
встречному и поперечному не открываем.
Тогда из импортного членовоза вылезает
здоровенный кавказец и начинает кулачищем
по воротам дубасить.
Фоканыч (вахтер) открывает окошечко
в воротах и сердито спрашивает:
— Ты чего фулиганишь?
— Открывай! — ему в ответ.— Хозяин
приехал!
— Какой еще хозяин7 Теперича ахционе-
ры хозяева!
Тут вылезают из черной «Волги» два
дюжих молодца с автоматами
Калашникова за плечами и, покрякивая,
вытаскивают из прицепа громадный чемоданище.
Потом подтаскивают его к воротам поближе,
открывают кры шку и предъявляют Фока-
нычу «пропуск» — акции нашего НИИ.
Оказалось, контрольный пакет, или, если быть
точным, контрольный чемодан.
Ошарашенный вахтер немедленно дает
знать о случившемся нашему директору,
доктору технических наук Вэ Дэ Жирков-
скому. Валерий Дмитриевич вскоре
появляется у черного «мерседеса» и пытается
выяснить на английском (неожиданных
гостей за американцев почему-то принял)
хуизху7 t
— Я тебе похукаю! — отвечает ему из
машины немолодой мужик в шляпе а ля
генерал Дудаев.— Ты кто?
— Директор этой фирмы! — с
достоинством отвечает Валерий Дмитриевич.
— Кто7 — удивляется немолодой и в
шляпе.— Директор? Никакой ты не директор!
Вот кто директор!
И немолодой джигит из «мерседеса» ткнул
пальцем в сторону другого джигита,
только что вышедшего из черной «Волги»
(без прицепа) и подошедшего к
импортному человеку.
Валерий Дмитриевич говорит, продолжая
соблюдать достоинство:
— Собрание акционеров меня не
освобождало от должности!
— Ах, вот как! Что ж, сейчас соберем
это собрание. Не сходя с места.
Важный кавказец посмотрел на Жирков-
ского значительно и торжественно вопросил:
— Господа акционеры, кто за
освобождение этого человека от должности директора?
Задал вопрос и поднял руку.
— Так, пятьдесят один процент...
Собрание закрывается... Ну что там, скоро
ворота отворят?
Пришлось Фоканычу отворять. Кавалькада
въехала на территорию предприятия,
подъехала к главному инженерному корпусу,
красавцу, гордости нашей, и хозяин вылез
из «мерседеса». Потом внимательно вокруг
огляделся и с удовлетворением
констатировал:
— Похоже, два миллиарда заплачены
не зря.
Еще потом он потребовал к себе нашего
замдиректора по кадрам Алексеева. Тот не
замедлил явиться.
— Слушай меня внимательно,— сказал
новый хозяин.— Я слышал, у вас тут
конференц-зал имеется. Распорядись, чтобы все
сотрудники фирмы через час в нем собрались.
А пока они собираться будут, покажи мне
мои новые владения.
Примерно через час владелец
контрольного чемодана открыл в конференц-зале
собрание акционеров следующими словами,
сказанными с сильным южным акцентом,
который мы опустим:
— Не зря я два миллиарда на аукционе
выложил! Не зря! Главное здание очень
хорошее. Двадцать этажей и потолки
высокие. Вот только в нем много лишнего...
Машины какие-то, приборы... Зачем они? А?
Вообще, чем вы тут заняты?
— Полупроводники производим,— сказал
кто-то из зала.
— Полупроводники? Гасан, что это такое?
— Первый раз слышу это слово,— ответил
усатый молодой человек с автоматом Ка-
99

лашникова за плечами.
— Значит, не знаешь7
— Не знаю, хозяин.
— Стало быть, эти полупроводники
никому не нужны. Будем перепрофилироваться.
Машины и приборы выбросим, а в главном
здании номера оборудуем. Столовая у вас
замечательная. Я там ресторан организую.
В малом конференц-зале казино оборудуем.
А в большом конференц-зале, тут то есть,
стриптиз устраивать будем. Сколько человек
сейчас на фирме?
— Две тысячи пятьсот семьдесят,—
подсказал Алексеев.
— Столько мне не требуется. Проведем
сокращение штатоа В первую очередь
оставим молодых симпатичных девушек.
Официантки мне нужны. А если девушка без
комплексов, то для нее кое-что и получше
найдем.
Тут хозяин внимательно посмотрел в зал
и обратился к Прасковье Ивановне
Голицыной, ведущему научному сотруднику,
кандидату наук:
— Вот ты, кем тут работаешь?
— Ведущим научным сотрудником,—
ответил кто-то из зала вместо Прасковьи
Ивановны, потерявшей дар речи от такого
обращения.
— Получаешь сколько?
— Три штуки с половиной,— подсказал
Алексеев.
— Предлагаю работу в мужском туалете.
Салфетки и мыло выдавать. Щеточкой
по костюмчику. Двадцать пять штук в месяц,
и все чаевые твои. Видная ты старуха,
видная.
— Да она кандидат наук! — возмутился
кто-то.
— Ладно, Тридцать штук в месяц. В
мужских туалетах чистильщики обуви
понадобятся. Двадцать штук в месяц. Если со
степенью, то двадцать пять. Объявляю конкурс
на замещение вакантных мест. Пока все.
Собрание, господа акционеры, закончено.
Можете отправляться по домам. На работу
завтра не приходите. Зарплату за два месяца
вам прямо сейчас выдадут. И выходное
пособие тоже. За дивидендами придете
в конце года. Хорошие будут дивиденды
после перепрофилирования! Гасан! —
обратился хозяин к усатому молодцу, к которому
подтаскивали волоком два больших мешка,
как оказалось, с деньгами.— Начинай
выдавать зарплату и пособие.
Через четыре часа спецназ взял всю
усатую компанию в нашей столовой — во
время банкета. Оказалось, новый хозяин со
своими ребятами был замешан в афере
с фальшивыми авизовками, когда по
подложным документам российские банки выдали
денег на многие миллиарды рублей.
На следующий день мы радостно вышли
на работу, а конфискованные у аферистов
акции Госкомимущество выставил снова на
аукцион.
Интересно, будет еще раз
перепрофилирование?
Эмиль ВЕЙЦМАН
яазШвйс
I
Фантастика — традиционная рубрика в
нашем журнале. В этом году редакция
отдала предпочтение короткому жанру:
любители фантастики получают, как
минимум, по одному фантастическому
рассказу в каждом из двенадцати номеров годового
комплекта. Одновременно мы «ели поиски
чего-то более основательного и, кстати,
такого, что могло бы удовлетворить
сегодняшний интерес наших соотечественников
к зарубежной жизни. Результат этих
поисков — публикация в первом полугодии
будущего года большого фантастического полотна — романа бывшего
советского писателя, а ныне жителя США Давида Шраера-Петрова
«Иона-странник». Действие романа происходит в Прибалтике, а
частью в Америке. Сюжет развивается стремительно. Но вопрос,
который пытается решить главный герой романа — этот самый Иона
(он же Рогуля), остается неизменным: как может человек в
драматических обстоятельствах нынешнего бытия сохранить в себе
творческую искру? Роман будет опубликован в пяти номерах 1994 года.
100

СРЕДНЕ-ВОЛЖСКИЙ ЗАВОД ХИМИКАТОВ
(бывш. Чапаевский завод химических удобрений)
предлагает потребителям современные гербициды,
активное начало которых разработали
химики лучших западных фирм
БУРЕФЕН ФД 11 — эффективный гербицид для борьбы с сорняками
в посевах свеклы. Разработан совместно с финской фирмой «Кемира».
АЦЕТАТРИН — эффективный гербицид для борьбы со злаковыми сорняками
в посевах картофеля, сои, подсолнечника. Действующее вещество — смесь
ацетохлора и прометрина — поставляется фирмами «Монсанто», США и «АРО>
(ЭйПиЧи), Италия.
АЦЕТАЛ — гербицид, незаменимый при выращивании кукурузы, сои, сорго
и арахиса. Действующее начало — ацетохлор фирмы «Монсанто».
ГЛИСОЛ — гербицид, поражающий корни всех сорняков. Действующее
вещество — глифосфат фирмы «Монсанто». Поставки в 20 и 50-литровых
полиэтиленовых канистрах.
ПЕНИТРАН — препарат, эффективный для борьбы со многими сорняками в
посевах лука, капусты, кукурузы, моркови, лекарственных трав. Действующее
начало — пендиметалин производства фирмы «Цианамид», США.
Кроме того, завод предлагает:
— резиновые рукава (шланги) высокого давления,
— моноацетат натрия, гексахлорэтан, таблетки дегазирующие
для производства алюминиевых сплавов.
Ждем ваших предложений по адресу:
446100, Россия, г.Чапаевск Самарской области.
Телефоны: (84639) 2-41-96, 2-27-47.
Факс (84639) 2-39-55.
Телека 214013 «Игла».
СРЕДНЕ-ВОЛЖСКИЙ ЗАВОД ХИМИКАТОВ
101

...МИРОВОЕ РОДСТВО
Посреди большого портового города, на площади, которая была совершенно пуста,
видимо, по причине раннего утра, мне навстречу быстро шагал совершенно
незнакомый человек. На нем были странные развевающиеся одежды, вполне
соответствующие старинным домам, окружавшим площадь, высокой ратуше с колоколами и фигур-
ным флюгером.
— Добрый день, добрый день! — заговорил он, приближаясь, и протянул мне руку.
Обмениваясь с ним рукопожатием, я почувствовал прикосновение шероховатого
металла, слегка скребнувшего по коже ладони. Действительно, незнакомец держал в руке
небольшую пластинку. Теперь он всматривался в нее, и я заметил, что по маленькому
экранчику на пластинке бежит текст. Лицо незнакомца выражало неподдельный интерес
и к тексту на пластинке, и ко мне. Свободная рука его легла мне на плечо, и, кончив
читать, он притянул меня к себе и крепко обнял.
— Ужасно рад тебя видеть, дядюшка,— произнес он с жаром, и доброе, полноватое
лицо его просияло. Он был, без сомнения, гораздо старше меня, и обращение его
окончательно повергло меня в недоумение. Заметив это, мой новоявленный племянник
покачал головой:
— Вот что значит ходить без генетайзера: своих не признаешь. А у нас ведь общие
дед с бабкой! У меня в тридцать шестом поколении, а у тебя в тридцать пятом. Так
что ты мне дальний, но дядюшка. Ну, идем, идем, пора уже завтракать. Да и с
остальной родней познакомиться надо, а это работа нешуточная.
Он повел меня по оживающим с каждой минутой улицам. И каждый, кого мы
встречали, протягивал мне руку, и я ощущал знакомое уже шероховатое прикосновение, и с
каждым рукопожатием у меня становилось на одного родственника больше.
...ЭНЦИКЛОПЕДИЮ ЧУВСТВ
— Распишитесь за бандероль,— сказал почтальон, подлетев к моему открытому окну
и трепеща голубыми крыльями. Едва я дотронулся до протянутой тетради, как моя
подпись замерцала сиреневым светом в нужном месте.
— Мерси! — улыбнулся мне почтальон и растворился в поднебесье. На подоконнике
лежала коробка, перевязанная, как торт, золотистой лентой с бантом.
В коробке лежала толстая книга в прозрачной суперобложке, сквозь которую
просвечивало: «Всеобщая энциклопедия чувств». Книга возбуждающе пахла типографской
новизной, и я тут же пустился листать глянцевые страницы. Тексты были
энциклопедически скучны. Среди бесчисленных описаний патологических отклонений трудно было
отыскать нормальные человеческие ситуации, а тем более те из них, которые отвечали бы
моим собственным проблемам. Курсивом мелькали тут и там слова «нельзя» и «надо».
Вместо иллюстраций на полях энциклопедии были напечатаны какие-то светло-серые
кружочки. Наугад я коснулся одного из них пальцем. И — отшвырнул книгу... Тяжелыми
шагами мерял я комнату, переполненный раздражением. Как этот тип, с которым
связывали меня нерасторжимые житейские узы, мне надоел! Как он отравлял мою жизнь
каждым своим словом, каждым поступком, самим своим видом. Он отнимал у меня
последние силы, и не было никакой возможности поставить его на место, показать ему
все его ничтожество и низость. Странно только, что я никак не могу вспомнить его имя,
не могу даже восстановить его ненавистный облик... Мне под руку снова попалась
энциклопедия, и я с силой ее захлопнул. Тут же наступило успокоение, и я понял, что
иллюстрация закончилась.
Не рискуя прикоснуться к другим кружочкам, я открыл энциклопедию в том месте,
где ее страницы меняли цвет. Как было видно по обрезу, примерно четверть тома
составляли в конце бежевые страницы. На первой из них было написано: «Мир моих
чувств». Чуть пониже виднелся белый кружок. Я потер его пальцем, но ничего нового не
почувствовал, только кружок стал светло-серым, а рядом с ним на странице появилось
мое имя.
Бежевые страницы были пусты, но я уже начал понимать, в чем дело. Я
дотрагивался пальцем до очередного белого кружка, он наполнялся светло-серым цветом (или
даже светом), а рядом на странице возникал текст. И этот текст я читал запоем! Здесь
говорилось о самых близких мне людях и о тех людях, которые могли стать близкими
мне, о моих радостях и печалях, обо всем том, что наполняло мое сердце. Здесь
103

не было слов «нельзя» и «надо», а вопросительных знаков и многоточий было куда больше,
чем обычных точек. Но без этой книги я уже не мог обойтись.
...МАГАЗИН ДРУЖБ
В зале было на удивление пусто. Никакой очереди нуждающихся в дружбе. Длинными
рядами тянулись стойки, на которых как пальто или костюмы болтались на вешалках
бумажные фигуры в человеческий рост. Лицом каждой фигуры была большая
фотография, а вся остальная поверхность была покрыта текстом. Фигуры слегка колебались
под медленными потолочными вентиляторами, рождая ощущение безмолвной терпеливой
толпы, ожидающей невесть чего.
— Чего изволите?
Это был длинный отутюженный продавец. Лицо его выражало полнейшее
равнодушие, а полусогнутая поза — величайшую угодливость. Целлулоидные глаза обежали
меня с головы до ног, и продавец понимающе кивнул. Бесшумным скользящим шагом
он подплыл к одной из стоек, выбрал несколько вешалок с фигурами и направился
к плюшевой шторе, изогнувшись на мгновение в мою сторону:
— Пожалуйте в примерочную.
В комнатке за шторой не было зеркала, зато стояло кресло, в которое я был
незамедлительно усажен. Продавец вывесил на дальней стенке одну из фигур. Лицо было
приятное. Надписей было много, но я мог прочесть только две верхние, наиболее крупные:
«Надежен» и «Остроумен». Продавец пододвинул мне поднос с биноклями. На каждом
бинокле был указан срок: «Через 2 года», «Через 5 лет», «Через 10 лет»....Чем больше
был срок, тем более мелкие надписи мог я различить на фигуре. Это означало, видимо,
что через пять лет я пойму ранимость своего друга, а через десять — его внутреннюю
сосредоточенность. Когда я перебрал все бинокли, продавец подскочил к фигуре и
перевернул ее на другую сторону, где лицо было искажено гневом, а надписи обозначали
отрицательные качества предлагаемого друга.
Видя, что я не проявляю энтузиазма, продавец заменил фигуру на другую, потом на
третью. Замешательство мое становилось все сильнее.
— Извините,— пожав плечами, произнес продавец, вынул из кармана трубочку с
аэрозолем и брызнул мне в лицо. Я почувствовал, что все во мне замерло, тело стало
плоским, лицо застыло... Продавец подхватил меня, прицепил на свободную вешалку
и вместе с остальными фигурами понес в зал.
...МОЮ ПЛАНЕТУ
Прилетел я сюда на чем-то золотисто-эфемерном. Не успел оглянуться, как мое
транспортное средство растаяло в воздухе.
Я стоял посреди бескрайней равнины — пустой и однообразной. Плотная почва
неопределенного цвета напоминала асфальтовое покрытие. Нигде не было признаков жизни.
Любопытно.
Вдруг у меня за спиной послышался шорох. Это было существо, сидевшее
поблизости на задних лапах. Оно было похоже на зайца, с почти человеческой физиономией,
с круглыми глазами и высоко поднятыми бровями. Уши у него были большие, но не
длинные, а полукруглые. Попрыгав вокруг меня, существо унеслось вдаль.
Мне стало радостно — я не один. Небо поголубело, потом порозовело, и из-за
горизонта выкатились сразу три солнышка, похожих на радужные мыльные пузыри.
Изменилась и сама равнина. Пробивалась трава, кое-где вспыхнули яркие цветы, а поодаль
забрезжили (может быть, раньше было темно?) зеленые рощи. Солнышки переливались
самыми разными красками.
И началось!.. Подлетали бархатистые бабочки, каждую из которых я мог назвать по
имени. Кружились птицы, ни одна из них не была похожа на другую, и я переживал
полет вместе с каждой из них. До меня доносились запах и рокот моря, зовущего в
путешествие. Это была моя планета. Все, что появлялось, находило отзвук в моей душе.
Но все-таки — не слишком ли я увлекся? Сколько сил и внимания потребует от
меня бесконечная пестрота этого мира! Не пора ли мне к своим земным делам и
обыденным заботам?..
И словно в ответ на эту мысль на небе возникли серые облака. Трава пожухла.
104

Цветы закрылись. Долина опустела. Рядом со мной возникла золотисто-эфемерная
космическая ладья и унесла м,еня с мой планеты.
...ЭЛЕКТРОННЫЙ ПЛЕН
В зале, одна из стен которого была гигантским экраном дисплея, я сидел в
глубоком мягком кресле с клавиатурой на коленях и программировал на суперкомпьютере.
Облаченный в халат средневекового звездочета, я решал проблему создания
искусственного интеллекта.
Все было готово к полному моделированию внутреннего мира человека. На лазерных
дисках были записаны потоки повседневных ощущений — все, что приносят человеку
его зрение и слух, его память и самочувствие. Можно было включить в работу десятки
чувств и сотни эмоций, представленных цифровыми сигналами, но воспринимаемых
центральной программой так же, как человек воспринимает свои переживания. Специаль-\
ный блок под названием «Разум» был готов производить главную продукцию модели:
искусственную мысль, которую нельзя было бы отличить от естественной. Великий
космический путешественник Йон Тихий незамедлительно признал бы во мне последователя
Коркорана — создателя человеческих душ в электронных ящиках.
Нажав кнопку очистки экрана, я задумался. А что, если мой эксперимент уже
осуществлен? Что, если мое собственное сознание — всего лишь результат действия электронных
блоков под управлением искусно составленных программ? Ведь я прекрасно знаю, как
можно закодировать и вид зала с экраном суперкомпьютера, и ощущение удобства от
мягкого кресла, и даже то самое сомнение, которое сейчас овладело мною...
Я вскочил, потрясенный. Боже мой, да есть ли вообще способ распознать природу
собственного сознания? Ведь какой бы аргумент я ни придумал, он точно так же может
оказаться результатом действия специального блока, созданного достаточно
квалифицированным программистом!.. Есть ли выход из этой ловушки, кроме сумасшествия
(означающего в свою очередь всего лишь сбой программы)? Даже если все это сон,
если я ущипну себя и проснусь, что мне делать наяву с этой навязчивой идеей?
И тут я вспомнил... Я выключил компьютер, сбросил средневековый халат, накрыл им
клавиатуру, снова сел в кресло и закрыл глаза. Были в моей жизни мгновения, которые
невозможно закодировать. И в них, прежде всего в них, таилась расшифровка всех
остальных иероглифов сознания... Теперь я готов был проснуться.
...ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЕ ДРЕВО
Шустрым, как белка, человечком я карабкался по ветвям и развилкам огромного дерева.
Ботинки мои были снабжены острыми коготками, крепко впивающимися в кору, но почти
не оставляющими на ней следов. Добравшись до конца очередной ветки, я находил
там почку, или, скорее, плод, выступающий прямо из древесины. Плод был покрыт
глянцевой, коричневой, как у желудя или каштана, кожурой, но если как следует потереть
его ладонью, он становился полупрозрачным. Тогда внутри можно было разглядеть
чей-то смутный облик и даже строки жизнеописания — порою совсем выцветшие,
а порою довольно четкие.
Мне нравились эти странствия, это разнообразие лиц, эти обрывочные повествования...
Но, перебираясь с ветки на ветку, я оступился, соскользнул к стволу дерева и, не сумев
удержаться, упал в темное глубокое дупло.
Падение оглушило меня, а когда я очнулся, то был уже другим. Я был деревом — тем
самым, по которому только что лазил в виде проворного человечка. Я ощущал свет,
льющийся на меня сверху, обволакивающий меня воздух и надежную теплую землю,
в глубину которой уходили мои корни. Каждая ветвь, каждый корень умел поделиться
со мной своей жизнью, хотя иногда наступало время, когда моя перекличка с какой-то
из ветвей или с каким-то из корней ослабевала, и я знал, что наша связь пересыхает...
Но вот неизвестно откуда появился шустрый маленький человечек с острыми
коготками на ногах, оставляющими на ветвях моих незаметные болезненные следы, которые
мне приходилось напряженно залечивать. Он был любопытен и проворен, он хотел как
можно больше узнать, но не знал, как узнать то, что важнее всего...
105

ХИМИЧЕСКОМУ КОНЦЕРНУ ^ХЕХСТ ЛГ» — 130 ЛЕТУ
«ХЕХСТ АКЦИЕНГЕЗЕЛЬШАФТ» предлагает из ассортимента:
НЕОРГАНИЧЕСКИХ ПРОДУКТОВ — щелочи, кислоты, соли (в том числе:
едки! натр, гидроокись калия, фосфорную кислоту, гидроксюслорид алюминия
LocronR, триполифосфат натрия Thermphos*, пятисернистый фосфор, и др.);
ОРГАНИЧЕСКИХ ПРОДУКТОВ — F- и Cl-производные, спирты и эфиры,
амины, альдегиды и кетоны, карбоновые кислоты и их производные, циклические
и фосфороорганические продукты (в том числе: хлорпарафин жидкий, хлорпара-
фин твердый Hordaresin", метиленхлорид, н-пропанол, н-бутанол, 2-этилгекса-
нол, гликоли, ди-н-пропиламин, изовалериановую кислоту, монохлоруксусную
кислоту и ее натриевую соль, изоборнилацетат и др.);
СПЕЦИАЛЬНЫХ ХИМИЧЕСКИХ ПРОДУКТОВ — антиобледенительные
средства Safewing для безопасного взлета и посадки самолетов; добавки к материалам,
подавляющие горение — HostaflamR на основе органических фосфоросодержащих
соединений, красного фосфора, полифосфата аммония и др.; хладоагенты FrlgenR,
System ReclinR -— последнюю разработку фирмы, которая способствует
сохранению озонового слоя планеты; фотохимикаты; катализаторы; пластификаторы
— диоксилфталат, диэтилгексилфталат; добавки для пластмасс — антиоксиданты,
антистатики, фотостабилизаторы, оловянные стабилизаторы ПВХ;
ПЛАСТМАСС — полиэтилен низкого и среднего давления HostalenR,
сверхвысокомолекулярный полиэтилен Hostalen GURR, полипропилен Hostalen PPR,
наполненный полипропилен HostacomR, полиацеталь (полиоксиметилен) Hostafornr4,
палибутилентерефталат CelanexR, фторированные полимеры HostaflonR, и др.;
а также, ПАРФЮМЕРИИ и КОСМЕТИКИ дочерней фщ*да«бЩЭ КОСАТОК ГмбХ»:
— предметы ухода за кожей (травяной бальзам, витаминную и гидроактивную
серии, дермазол-серию, серию для кожи после 30 лет),
— декоративную косметику (транспарентные кремы, крем-пудру, карандаши
для глаз, тени для век, тушь, помаду, блеск для губ, лак для ногтей),
— серию для мужчин (лосьои после бритья, туалетную воду, гель для душа,
дезодоранты).
Вам всегда будут рады в Московском представительстве
концерна «ХЕХСТ АКЦИЕНГЕЗЕЛЬШАФТ»,
которое находится недалеко от станции метро «Новослободская» по адресу:
103006, Москва, ул. Долгоруковская, д. 17.
Телефоны: 973-24-51 (до 973-24-60).
Телефакс: 973-23-75.
Телетайп: 611208 ХЕМО.
Телекс: 413762 НОЁМО SU.
хехстиf|.ш@зв хёхрти^^^х^ш.;;

ХИМИЧЕСКОМУ КОНЦЕРНУ «ХЕХСТ АГ» — 130 ЛЕТ!
В 1863 году немецкие предпринимателе и химики Майстер, Люциус и Брюнинг
основали завод по производству красителей на западной окраине города Хехст.
Первым промышленным продуктом стал синтетический краситель фуксин* водные
растворы которого, как известно, имеют ярко-красную окраску — и, наверное,
поэтому рабочие прозвали завод «красной фабрикой». Другой краситель фабрики
«Хехст», полученный на основе одного из альдегидов, был удостоен большой чести:
сама французская императрица, супруга Наполеона III, носила мантию,
окрашенную этим красителем в изумрудно-зеленый цвет.
В 1878 году «Хехст», ставший уже крупным предприятием, инвестировал
московский завод красителей, причем это была его первая инвестиция за границей.
А почти через сто лет, в 1971 году, химический концерн «Хехст АГ» открыл в
столице бывшего СССР свое постоянное представительство. После распада СССР
в новообразовавшихся странах СНГ представительства «Хехст» появились в Киеве
и Минске, Алма-Ате и Ташкенте, Санкт-Петербурге, Новосибирске, Оренбурге,
Краснодаре и даже в селе Леонидовка Кокчетавской области.
Ныне «ХЕХСТ Лщиенгезелыиафт* — один из ведущих химических концернов мира. Свыше
170 000 сотрудников более чем в 120 странах света заняты научными исследованиями,
разработкой, производством и сбытом продуктов современной химии. «Хехст» — это почти
все отрасли химии: производство неорганических и органических основных веществ,
красителей, пластмасс, волокон, лекарственных средств, средств защиты растений, парфюмерии и
косметики. А кроме того — сооружение промышленных установок и консультации для
потребителей: технические и коммерческие специалисты концерна ответят на все вопросы,
которые могут возникнуть у заказчиков при использовании или переработке продукции
«Хехст». Таким образом концерн способствует техническому и хозяйственному успеху своих
клиентов на рынке.
Структура концерна «Хехст АГ» включает в себя несколько дочерних
предприятий, таких как:
«Ридель-де-Хаен», выпускающее сверхчистые неорганические и органические
продукты, а также — технические консервирующие средства, светящиеся
пигменты, фотокраски, химикаты для электроники и лабораторных синтезов;
«Хехст Селаниз», предлагающее все возможные продукты нефтехимии;
«Хехст — КерамТек», специализирующееся на технической керамике;
известную фирму «ХЕРБЕРТС» — производителя различных клеев, клеящих
средств, клеев для кэширования и новых клеевых технологий;
«Яде Косметик», представляющее парфюмерно-косметическую область
производства концерна, и другие.
Среди промышленников и предпринимателей всего мира название концерна
известно как «ХЕХСТ ХАИ КЕМ» («HOECHST HIGH СНЕМ»)
Это и лозунг фирмы, и характеристика ее подхода к делу.
ХЕХСТ заботится об охране окружающей среды, интенсивно и ответственно
ведет поиск новых веществ и материалов, гарантирует их высокое качество,
надежность изделий фирмы и добросовестный сервис.
Хехст S3 Хехст S3 Хехст И

Информация
Ионообменные волокна Фибан,
а также фильтры
и другие изделия на их основе
предлагает
НПО «Экофил-Деко»
Ионообменные волокна Фибан — это волокнистые аналоги
основных типов гранульных ионитов. Они нигут быть изготовлены в
различных текстильных формах: нетканые полотна, иглопрошив-
ные материалы, штапель и другие. Ионообменные волокна — это
высокая скорость сорбции и малое сопротивление фильтрующих
аппаратов.
Основные области применения:
— фильтры очистки воздуха от токсичных газообразных веществ
и аэрозолей (кислоты, щелочи, окислы серы, азота, хрома, галои-
доводороды и галогены, аммиак, амины и целый ряд других);
— выделение из технологической и питьевой воды тяжелых
металлов и радионуклидов, в том числе с целью их дальнейшего
аналитического определения;
— облегченные газозащитные респираторы и спецодежда,
обеспечивающие защиту от токсичных газообразных веществ и
аэрозолей;
— вставки в электродиализные установки, повышающие
эффективность их работы;
— особо удобные в эксплуатации формы католизаторов для
органического синтеза;
— метод обеззараживания воды с использованием ионообменных
волокон.
Предлагаем новый продукт — полые волокна с ионообменными
свойствами.
Приглашаем к сотрудничеству в области использования
ионообменных волокон.
Поставки волокнистых ионитов Фибан (от десятков тонн до
десятков грамм) гарантируем.
Заявки по адресу: 220050 Беларусь, Минск, а/я 47. НПО
«Экофил-Деко».
Телефон для справок: @172) 39-50-57.
Факс @172) 30-29-32.
Фирма MTS предлагает •
электроды и датчики
на основе нежидких
электролитов
для потенциометрических
и амперометрических
измерений в различных средах.
Лабораторные электроды {наружный диаметр 10 и 12 мм,
длина 100—120 мм):
— комбинированные рН- и редокс-электроды (в небьющемся
исполнении);
— комбинированные ионоселективные электроды;
— газочувствительные электроды на Ог. СО2. NH3.
Промышленные датчики, стерилизуемые острым паром
(до 150ШС)
— для непрерывного контроля химико-технологических и
биотехнологических процессов (наружный монтажный диаметр 12, 19
и 25 мм, погружная длина 100—1500 мм):
— рН-датчик и датчик редокс-потенциала с комбинированными
электродами;
— датчик растворенного кислорода;
— датчик растворенного углекислого газа.
Электроды не требуют дозаправки электролита и компенсации
избыточного давления, работают в любом положении и в любых
условиях (даже в невесомости!). Просты в эксплуатации, имеют
стабильные характеристики и совместимы с рН-метрами и ио-
нометрами любого типа Применимы от глубинных
гидрогеологических до аэрокосмических исследовании
Наш адрес: 103009, Москва, ул.Семашко, 5.
Телефон для справок: @95J90-08-86.
Факс: @95)975-21-68.

Информация
Вниманию руководителей
предприятий и фирм
биотехнологического профиля!
Фирма *ВФ» («Вита — Флора») предлагает
срочное изготовление и граммовые количества
КИНЕТИНА (б-фурфурил-метилеи-аминопурина).
КИНЕТИН — уникальный стимулятор роста растений,
изготовленный из натуральных компонентов, который применяется
в растениеводстве, изготовлении безвирусного посадочного
материала, производстве БИОЖЕНЬШЕНЯ.
Цены — вдвое ниже мировых. Форма оплаты — любая, в рублях
или валюте республик СНГ — по текущему долларовому курсу.
Поставки крупных партий — свыше 100 г — в течение трех дней!
При заключении контрактов на такие поставки бесплатно
предоставляются 50-миллиграммовые образцы. Содержание
основного вещества 94—95%.
До конца 1993 года заявки принимаются в редакции журнала
•Химия и жизнь» по телефону 238-29-00 по понедельникам и
четвергам с 15 до 19 часов.
Корабль вашего предприятия
не разобьется о скалы цеи
на сырье, если на борту
у него — оборудование
А/О «Конверсия»
УНИКАЛЬНЫЕ УСТАНОВКИ ПО ОЧИСТКЕ СВЕТЛЫХ
НЕФТЕПРОДУКТОВ И РАСТВОРИТЕЛЕЙ
(керосин, бензин, уайт-спирит, метиленхлорид, фреон, смесевые
растворители 645, 646, Р~4, Р-5, метилхлороформ, ксилол,
трихлорэтилен, ацетон, нефрас, толуол, сольвент и т.д.)
для повторного их использования в производстве.
Производительность — 30—100 тонн в год.
Изготовление «под ключ» в течение 6—8 месяцев.
Наши установки обеспечат необходимую степень очистки, возврат
ценного сыр^я в производственный цикл.
Производство экологически чистое.
Цены — приемлемые.
НАШИ ТЕХНОЛОГИИ — ГАРАНТИЯ ПРОЦВЕТАНИЯ
ВАШЕГО ПРЕДПРИЯТИЯ!
Для заключения договора обращайтесь письменно по адресу:
109072, Россия, Москва, Софийская иаб., д. 24 к. 3.
А/О «Конверсия*.
Телефоны для справок: @95) 231-37-06, 231-37-25, 231-18-53.
Вниманию потребителей
биотехнологической продукции!
Фирма «ИМТЕК»
(Москва, Кардиоцентр)
совместно
С АО «ИНФАРМ»
производят
высокоочищенные
биохимические препараты
и предлагают продукцию
для иммунодиагностики,
работ с культурами клеток
и тонких биохимических
экспериментов:
— антигены — высокоочищенные белки из крови и тканей
человека н животных;
— широкий ассортимент антисывороток;
— всциты;
— гибридомы;
— аффинно очищенные антитела;
— иммуноконъюгаты с пероксидазой, флуоресцеином, биотином,
авидином;
— иммуносорбенты.
Мы готовы принять заказы на разработку технологий, получение
антител и их конъюгатов к заданным антигенам.
Фирма гарантирует высокое качество биопрепаратов,
калиброванных по образцам фирмы Calbiochem.
Фирма предлагает содействие в коммерческой реализации
результатов работ, а также в экспорте высококачественной продукции.
Ваши заявки направляйте по адресу: 121609 Москва, а/я 559
♦ИМТЕК», «ИНФАРМ».
Контактный телефон: 438-51-80.

К г о: и заметки
Жирно будет!
Гордость Соединенных Штатов — мясная
промышленность — вот-вот потерпит крах. Убытки,
вызванные повышенной жирностью мяса,
составляют ни много ни мало четыре с половиной
миллиарда долларов ежегодно: сначала два
миллиарда уходит на то, чтобы скотина нагуляла
жир, а потом еще два с половиной — на то, чтобы
его перевезти. Даже подумать страшно: на
каждой говяжьей туше несчастные
скотопромышленники теряют ровно 219 «зеленых». («Feed-
stuffs», 15.03.93).
Слмый простой выход — отправлять
непопулярное жирное мясо туда, где популярно любое.
Но без i осу дарственной поддержки такие
операции тоже убыточны. А кастрированные бычки,
основные «поставщики» говядины на
американский рынок, 80 % ежедневных привесов запасают
в виде жира, и перестраиваться не собираются.
Бизнесменам надоело терпеть подобный грабеж,
и они обратились за помощью к селекционерам.
Увы, среди последних не нашлось ни одного
мичуринца, ибо никто не пообещал улучшений
уже завтра. Напротив, каждый твердил, что на
выведение постного скота потребуется много
лет и долларов.
Решить проблему все же удалось. Теперь
привередливым американцам придется есть мясо
некастрированных бычков.
А европейцы не стали вносить столь
радикальные изменения в свое животноводство. Чтобы
говядина получалось и постной, и вкусной,
животных кормят меньше, в основном — травкой и
овощами. Это особенно разумно в свете последнего
решения ЕЭС — поощрять материально тех
фермеров, которые выращивают непродовольственные
культуры («Farmers Weekly», 19.02.93). Так что
с клевером или с брюквой у европейских бычков
проблемы нет.
А. ЛЫСУХИИ

1/ ./ж*
Все болезни — от тепла
Готовь сани летом, а телегу зимой — учит
народная мудрость. Руководствуясь ею, лабораторная
служба здравоохранения Великобритании решила
предостеречь граждан от грядущих напастей,
возможных из-за глобального потепления. Ведь
связанные с ним засухи и наводнения гонят
в Европу и Северную Америку не только
голодных беженцев, но и различных паразитов,
вызывающих инфекционные заболевания.
Вам не страшно? Зря. Недавняя вспышка
самой излечимой тропической болезни —
малярии — поразила 100 тысяч жителей Мадагаскара,
причем каждый пятый из заболевших скончался.
И жители тех европейских стран, где средняя
температура лета достигнет 26 СС,— то, что нужно
для плазмодия — рискуют повторить судьбу
малагасийцев. Ведь опыт Австралии показывает:
тропические болезни не больно-то боятся самых
современных лекарств и методов лечения.
Малярийный комар не одинок в стремлении
расширить жизненное пространство.
Южноамериканские москиты, переносчики лейшманиоза, уже
появились во Франции — и на юге, и даже в
проливе Ла-Манш. Напротив, цветущий планктон у
берегов Перу способствовал вспышке холеры на
этом континенте. Африканские кровососущие
мокрецы Culicoides акклиматизировались в
Испании, заражая тамошних лошадей неизлечимым
вирусным заболеванием, в то время как их близкие
родственники истребляют овец в Греции.
Журнал «New Scientist», опубликовавший в
последнем номере прошлого года этот доклад,
напомнил своим читателям еще об одном факте.
Вспышка чумы в XIV веке, ставшая настоящей
катастрофой для Европы, произошла после того,
как миллионы крыс, спасавшихся от наводнений
на их исторической родине — в Китае —
устремились на Запад. А наводнения вызвало
потепление.
Эпидемиологи! Зима не за горами. Пора
готовить сани.

=^JL-4№»^-^"-"-:"
ФИРЮЛИНУ А. В., п. Николо-Кропотки: Кухонную посуду
делают не из чистого алюминия, поэтому раскаленная на газу
и опущенная в холодную воду алюминиевая ложка действительно
издает запах, похожий на запах карбида, но для здоровья это
невредно, ибо раскаленными ложками не едят,
К-КУ В. А., Челябинск: Если вы действительно синтезировали
дома этиленхлоргидрин (компонент клея для кинопленки), то
нам вас жалко, ибо это ее \ество — сильный яд замедленного
действия, при работе с кот рым даже резиновые перчатки не
всегда обеспечивают безопасность.
КОРОТКОВУ М. Г., Санкт-Петербург: Символом Am в
химических формулах, как правило, обозначают радикал амил Сг.гУц-
ДРАЗНИ НУ, Казань: Примесь тяжелой воды (И DO и D20) в
природных водоемах составляет менее 0,02 %, и для живых
организмов, включая человека, она абсолютна безвредна.
ПАВЛЕНКО В. И., Харьков: Если домашнее вино прокисло,
то, увы, это — уже не вино, и ничего поделать нельзя, разве
что окончательно превратить прокисшее вино во фруктовый
уксус.
ПРОСТАКУ В. Ф., Санкт-Петербург: Протравить пластиковую
подошву перед склеиванием с верхом обуви, конечно, можно,
но гораздо проще и безопаснее просто зачистить ее наждаком.
АЛЕКСЕЕВУ В. Г., Кисловодск: Если чеканное медное изделие
нагреть на водяном пару, а потом смочить раствором,
содержащим 5 г тиосульфата натрия (фотографического фиксажа),
15 г воды и 13 г уксусной эссенции, то медь покроется черным
налетом, который с выпуклых поверхностей чеканки удаляют
полировкой.
ТЕРЕХОВУ С. А., Североуральск: Извести луковую мушку,
летающую по квартире и наводящую на вас тоску, можно
бытовыми инсектицидами, но поскольку эти вещества ядовиты, то у вас
может появиться другой, более серьезный, повод для тоски.
ВСЕМ ЧИТАТЕЛЯМ: «Химия и жизнь» приглашает
распространителей журнала в розницу; справки по телефону: @95) 238-23-56.
Редакционный совет:
Г. И. Абелев, М. Е. Вольпин,
В. И. Гольда некий, Ю. А. Золотое,
В. А. Коптюг, Н. Н. Моисеев,
О. М. Нефедов, Р. В. Петров,
Н. А. Платэ, П. Д. Саркисов,
А. С. Спирин, Г. А. Ягодин
Редколлегия:
И. В. Петрянов-Соколов
(главный редактор),
A. В. Астрин
(главный художник),
Н. Н. Барашков,
B. М. Белькович,
Кир Булычев,
Г. С. Воронов,
A. А. Дулов,
И. И. Заславский,
М. М. Златковский,
B. И. Иванов,
Л. М. Мухин,
В. И. Рабинович,
М. И. Рохлин
(зам. главного редактора),
A. Л. Рычков,
B. В. Станцо
(зам. главного редактора),
C. Ф. Старикович,
Л. Н. Стрельникова
(зам. главного редактора),
Ю. А. Устынюк,
М. Д. Франк-Каменецкий,
М. Б. Черненко,
B. К. Черникова,
Ю. А. Шрейдер
Редакция:
Б. А. Альтшулер, М. К. Бисенгалие!
О. С. Бурлука, Л. И. Верховский
О. В. Голубенко, А. Д. Иорданский
C. Н. Катасонов, М. В. Кузьмина
Т. М. Макарова, А. Е. Насонова
С. А. Петухов, Н. Д. Соколов
Корректоры:
Л. С. Зенович, Т. Н. Морозова.
Сдано в набор 6.07.93.
Подписано в печать 27.08.93
Бумага 70X100 I/I6.
Печать офсетная.
Усл.-печ. л. 9,1.
Усл.-изд. л. 13,1.
Бум. л. 3,5.
Тираж 36 264
Заказ 1107
Ордена Трудового
Красного Знамени
издательство «Наука».
Адрес редакции:
117049 Москва, ГСП-1,
Мароновский пер., 26.
Телефон для справок: 238-23-56.
Ордена Трудового
Красного Знамени
Чеховский полиграфический
комбинат
Министерства печати
и информации
Российской Федерации.
142300, г. Чехов
Московской обл.
© «Химия и жизнь», 1993
112

Человек, которому страшно...
- он надеется, что останется незамеченным и опасность
сам того не осознавая пытается отпугнуть
...забивается в угол, немеет и цепенеет •
минует его;
...визжит, орет благим матом, бьется в истерике -
источник своего страха;
...ретируется, удирает, смывается, улепетывает так, что только пятки сверкают — избегает
беды в прямом смысле этого слова...
Какие бы страсти-мордасти не напугали человека, будь то угроза жизни, чести, имуществу,
его организм боится примерно одинакова Залп адреналина в кровь — и колотится сердце,
вздымается грудь, готовясь обеспечить кислородом вовсю работающие органы драпающего
тела. Кожа бледнеет, а мускулы, наоборот, наливаются кровью. Испарина, а то и потоки пота
не добавляют приятных ощущений, но тоже нужны при бегстве — чтобы охлаждать мышцы.
Все нацелено на главный способ защиты: удрать. Наверное, того же предназначения и так
называемая «медвежья болезнь» — сфинктеры расслабляются, облегчая тело насколько это
возможно. Таковы проявления страха, связанные, главным образом, с симпатической,
мобилизующей ресурсы нервной системой. А когда сильнее
влияние парасимпатики, работающей, в основном, на
сохранение сил, на пассивное переживание трудностей,
тогда перехватывает дыхание, замирает сердце,
пересыхает во рту и подкашиваются ноги. Вряд ли можно
утверждать, что какой-то из видов страха лучше,
полезнее. Иначе Природа давно бы выбрала что-то одно. Но
она сохранила в нас способности и тихо
сдаться в плен, и с отчаяния удариться
в бега в том случае, когда не хватает сил
бороться и победить.
И кто-то распахивает навстречу
опасности глаза с расширенными от страха
зрачками, а кто-то жмурится, чтобы не
умереть от страха, чтобы не видеть...
Чего? Упыря, убийцы, хулигана,
мертвеца, волка, насильника, молнии, темноты,
милиционера, ножа, машины, высоты,
мыши, привидения, таракана...
Cfpa-ашно, аж жуть...

Эфирные масла
25 видов
Анисовое, лавандовое, базиликовое, шалфейное,
а также мятное, пихтовое, сосновое и другие
эфирные масла производит совместное беларусско-
австрийское предприятие «Albanto Soma».
Главное направление его деятельности — производство
этих масел, а также отдушек и ароматизаторов
из растительного сырья Крыма для пищевой,
медицинской и парфюмерной промышленности.
В прошлом году получено 3000 кг эфирных
масел двенадцати видов, в этом — почти в четыре
раза больше по массе и в 2,5 раза по
номенклатуре. Как видите, мы не стоим на месте.
Работать с партнерами стараемся по
договорам, заключаемым на продолжительный срок.
В течение этого срока гарантируем поставки
нужных продуктов в удобное для наших партнеров
время. Фасуем эфирные масла по желанию
заказчика в стеклянные бутыли и жестяные банки
емкостью от I до 10 л или в 100—200-литровые
металлические бочки. Цена зависит от вида
эфирного масла и качества конкретной партии, но
сертификат качества, гарантирующий соответствие
продукта государственным стандартам, выдаем на
каждый продукт, каждую партию.
Расчеты — в рублях, российских и Республики
Беларусь, американских долларах или германских
марках — как вам удобнее. Четыре расчетных
центра в четырех странах организованы для
удобства наших покупателей: в Минске для
предприятий Беларуси, в Симферополе — Украины, в
Москве — остальных регионов СНГ и ближнего
зарубежья, в Вене — для валютных расчетов.
За более подробной информацией и с первыми
заказами обращайтесь по адресу:
220072 Беларусь
Минск, ул. Ф. Скорины, 1
СП «Albanto Soma»
Телефон: @172) 68-30-40, Факс: @172) 39-41-57
Издательство
«Наука»
«Химия и жизнь»
1993 г., № 9
1—112 стр.
Индексы 71050, 73455