Возможное и невозможное в кибернетике - Пекелис В.Д.

Author: Пекелис В.Д.
Tags: кибернетика
Year: 1964
Similar
Структуры повседневности: возможное и невозможное. Том 1
О возможном и невозможном в оптике
Неаполитанское Фехтование с господствующим названием Невозможное Возможно
Философия возможных миров
Text
                    
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
НАУЧНО-ПОПУЛЯРНАЯ СЕРИЯ
ВОЗМОЖНОЕ
И НЕВОЗМОЖНОЕ
В КИБЕРНЕТИКЕ
СБОРНИК СТАТЕЙ
под редакцией академиков
А. БЕРГА и Э. КОЛЬМАНА
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
Москва 1964
Сборник посвящен наиболее интересным пробле-
мам кибернетики (автоматы, жизнь, сознание; мо-
гут ли машины обладать психикой? Живое существо и
кибернетическое устройство; кибернетика и творче-
ство), В сборник включены статьи ученых (советских
и зарубежных), писателей и литературоведов, публи-
ковавшиеся в ходе дискуссий о проблемах киберне-
тики.
Книга представляет большой интерес не только
для массового читателя, но и для лиц, непосредственно
связанных с применением кибернетических идей на
практике.
Составитель В. Д. ПЕКЕЛИС
ПЕРЕД НАЧАЛОМ ДИСКУССИИ
Современные кибернетические устройства моделируют
технологические процессы и управляют ими, планируют
производство, ведут учет материалов, рабочей силы, зар-
платы, управляют разными видами транспорта, решают
сложнейшие математические задачи, переводят с одного
языка на другой, разгадывают древние и шифрованные
тексты, выдают научную информацию, решают стратеги-
ческие задачи, могут играть в шахматы и т. д. Киберне-
тика нашла применение в биологии и медицине —для
исследования физиологических, в частности генетических
процессов, для диагностики заболеваний, для замены (во
время операции или болезни) внутренних органов само-
регулирующими устройствами, а также для протезирова-
ния. От кибернетики отпочковалась новая научная дис-
циплина — бионика, изучающая возможности использо-
вания для техники закономерностей, способов управле-
ния, передачи, переработки и хранения информаций,
встречающихся в живых организмах. Наконец, киберне-
тика начала снабжать науки, изучающие психику (педа-
гогику, психологию, психиатрию, гносеологию), методами
исследования, которые должны содействовать им, равно
как и наукам биологическим, достигнуть строгости физи-
ко-математических наук.
Как видим, кибернетика проникла не только в техни-
ку, естествознание, но и в общественные науки и даже
политэкономию, право, лингвистику, логику и т. д.
Почему стало возможным широкое проникновение ки-
бернетики в различные области знания, что позволяет ей
быть столь агрессивной по отношению к другим наукам?
Достаточно вспомнить, как сходство динамических про-
цессов в механических, электрических, акустических и
других физических системах привело к установлению об-
щих законов динамического моделирования и развитию
3
научной дисциплины — теории колебаний. Многие поло-
жения биомеханики, биофизики и биохимии зиждутся на
общих законах механики, физики и химии, которым под-
чиняется все живое и неживое. Поэтому не удивительно,
что сходство процессов связи и управления, протекающих
в живых организмах и автоматических системах, привело
к поискам общих законов, справедливых как для тех, так
и для других. Так возникла кибернетика — теоретиче-
ская база для изучения систем управления в живых су-
ществах, машинах и обществе. В силу почти необозримого
многообразия жизненно важных процессов, в которых про-
исходит управление, кибернетика и получает возможность
проникать практически во все области знания.
Необходимо подчеркнуть, что кибернетика не отожде-
ствляет процессы, происходящие в живом организме или
обществе, с процессами в автоматических системах. Кибер-
нетику не интересуют специфические биофизические и
биохимические процессы, свойственные живой природе.
Она ограничивается изучением вопроса о том, как живой
организм и машина осуществляют переработку информа-
ции, связанную с процессом управления. То же и в срав-
нении с обществом.
Немало оживленных научных дискуссий возникало и
возникает при обсуждении кибернетических проблем.
За пятнадцать лет, которые кибернетика уже прошла
в своем развитии — срок весьма небольшой в истории
науки,— кибернетика достигла многих замечательных
результатов. Прежде всего, в самую техническую основу
кибернетики — в высшие автоматы, счетно-решающие ло-
гические и математические электронные устройства —
введены коренные усовершенствования: полупроводники,
ферриты, печатные схемы и мн. др. Вследствие этого
стало возможным значительно увеличить скорость работы
машин до десятков миллионов элементарных действий в
секунду, и вместе с тем значительно увеличить их надеж-
ность, уменьшить их габариты, стоимость. Все это, наряду
с бурным развитием теории, как бы само собой сняло с по-
вестки дня много спорных вопросов, которые, естественно,
порождаются новой наукой.
Например, в 1955 г. французский физиолог Косса в
книге «Кибернетика» уверенно писал, что машина не
способна выйти из рамок предопределения, не способна
обучаться, переходить от конкретного к абстрактному,
4
осуществлять критическую функцию. Но сегодня боль-
шинство из этих утверждений несостоятельны. Человек
многому '«научил» машину, сильно расширил границы ее
применения и начинает продвигать в сферу той деятель-
ности, которая доступна была лишь мышлению.
Мышление человека... Система управления, созданная
и доведенная природой до высшей ступени совершен-
ства! Система, обладающая широчайшими возможностями
и поразительной гибкостью в выполнении самых разно-
образных процессов переработки информации, начиная
с элементарных вычислений и кончая анализом и синте-
зом абстрактных понятий и творческим обобщецием. Си-
стема, функционирование которой нельзя втиснуть только
в рамки математических формул и уравнений и управля-
ющая всей интеллектуальной деятельностью человека.
И вычислительная машина, созданная сегодня чело-
веком, его мышлением, его руками,—набор механизмов
и электронных элементов, действующий строго по зако-
нам математики и логики.
Но эта система становится все более и более универ-
сальной. Она способна автоматически реализовать многие
процессы информации. Сегодня мы являемся свидетелями
того, как автомат своими точно рассчитанными действия-
ми постепенно завоевывает одну за другой области, еще
совсем недавно находившиеся под непосредственным и
исключительным контролем и управлением мышления.
Естественно, что в связи с этим очень остро встает во-
прос о взаимоотношении возможностей машины и мышле-
ния. Он вплотную смыкается с основным философским
вопросом — проблемой отношения сознания к материи.
Поэтому решение его приобретает особую остроту.
Некоторые математики доказывают, что в принципе
возможно построить столь сложную систему, как мозг че-
ловека. Другими словами, утверждается возможность вос-
произведения самой отражательной деятельности, прису-
щей сознанию человека. Отдельные ученые стали всерьез
говорить о чувствующих и думающих машинах и даже
рассуждать о перспективах вытеснения людей машинами.
На этой почве развернулась увлекательная дискуссия, в
которой приняли участие известные советские и иностран-
ные ученые и молодые научные работники. Наиболее ин-
тересные выступления изложены в настоящем сборнике.
«В споре рождается истина». В применении к данной
л
дискуссии это прежде всего значит, что были выдвинуты
требования уточнить ряд понятий, важнейших для фило-
софии, для кибернетики и других конкретных наук, а
именно понятие «жизни», «сознания», 1«мышления», «твор-
чества», «машины», «автомата», «информации» и т. д.
Были выдвинуты предложения как исправить, расширить
или заменить имеющиеся определения. Очень интересны
высказывания о количественных границах возможностей
автоматов и о диалектике конечного чрезвычайно боль-
шого; о разумных машинах, об обучающихся и самовос-
производящихся автоматах, о соотношении живого суще-
ства и технического устройства.
С особенной отчетливостью важнейшие элементы дис-
куссии о творческих возможностях машин выявились
в споре между литераторами и учеными. Несмотря на все
попытки кибернетиков поставить точки над i«i», для мно-
гих писателей, участвовавших в дискуссии, вопрос о мы-
слящих машинах остался «ездой в незнаемое». И дело
здесь, конечно, не в том, что кибернетики не сумели
популярно рассказать неспециалистам о специальном
очень сложном. Вся трудность заключается в философской
неразработанности проблемы. И вряд ли будут успешны
попытки решить ее односторонне лишь только киберне-
тически. Это не только техническая и не только математи-
ческая проблема, а глубоко философская, она может быть
решена лишь тесным союзом всех наук с философией
диалектического материализма.
Пока еще ни один кибернетик, ни один математик не
может уверенно и четко сформулировать доказательство
о возможности создания полноценного искусственного
мыслящего существа, а тем более никто не может сказать,
как подобную возможность превратить в действительность.
Надо прямо сказать: такие задачи пока еще невозможны.
Здесь уместно вспомнить слова Маркса о том, что
«...человечество ставит себе всегда только такие задачи,
которые оно может разрешить, так как при ближайшем
рассмотрении всегда оказывается, что сама задача воз-
никает лишь тогда, когда материальные условия ее реше-
ния уже существуют, или, по крайней мере, находятся в
процессе становления».
Сегодня мы с полной уверенностью можем сказать, что
все удивительные действия, заменяющие не только фи-
зический, но и умственный труд человека, кибернетические
б
устройства выполняют только потому, что человек создает
их по определенному замыслу, с определенной целью, что
он вкладывает в них определенную программу их функ-
ционирования. Это верно и в том случае, когда — как это
имеет место в наиболее совершенных устройствах — они
сами составляют программу решения заданной им задачи;
или когда они работают не по жесткой программе, а учи-
тывают случайные изменения внешних условий; или же,
решив некоторое количество сходных задач, сами находят
путь их решений, более короткий, чем первоначальный;
или когда они исправляют собственные неполадки, а так-
же, когда отказываются решать задачу, ошибочно сфор-
мулированную, и даже в том почти фантастическом слу-
чае, когда машины создают себе подобные или же более
совершенные.
Если наука будущего и создаст искусственную живую
материю, а затем вырастит искусственные организмы,
обладающие элементами психики,— и тогда вряд ли будет
основание считать их «машинами» и расширять понятия
«машины» и «живого организма» так далеко, что они
сольются. Ни к чему, кроме путаницы, это не приведет.
Тот, кто не признает существенной разницы между
живым и неживым (а равно и между одушевленным и не-
одушевленным), допускает не меньшую ошибку, чем те,
кто полностью отрывает живое от неживого (и одушев-
ленное от неодушевленного), кто отрицает естественное
происхождение живого и одушевленного из неживого и
неодушевленного.
Объективно, независимо от намерений его сторонников,
взгляд, приписывающий машине жизнь и сознание и счи-
тающий, соответственно, человека и его мозг машинами,
перекликается с отрицанием существования сознания, пси-
хики, с попытками свести психику к биохимии, физиоло-
гия, к телесному реагированию организма на раздраже-
ния, к так называемому «поведению» человека, Tt е. с ме-
ханическим учением бихевиоризма.
Увлекаясь, не следует забывать, что сознание — это,
по выражению Ленина, функция «того особенно сложно-
го куска материи, который называется мозгом человека» \
что оно, как высшая форма отображения объективной
реальности, является продуктом не только естественной
эволюции, но и трудовой общественной деятельности.
1 В. И. Л е н и н. Сочинения, т. 14, стр. 215.
7
Человек не может жить — «мыслить» вйе общества,
так же, как он не мог бы существовать вне материи, энер-
гетических полей и их воздействия.
Наше сознание воспринимает через органы чувств
часть объективно и материально существующей информа-
ции. Этот процесс мы называем отображением (у Энгель-
са — Abbildung), или отражением объективно существую-
щего мира, материи — вещества и энергии, несущих ин-
формацию. Мы живем до тех пор и в меру того, пока и
поскольку воспринимаем информацию, породившую и под-
держивающую нашу жизнедеятельность. Информацион-
ный вакуум для живого существа — смерть. Но информа-
ция эта имеет двоякий характер, вернее — источники, оди-
наково важные: природу и взаимодействие с членами
общества. Это взаимодействие в процессе труда и породи-
ло мышление и сознание.
Общество породило потребность в обмене информацией
между его членами, породило язык, коды, все знакомые
системы для общения живых мыслящих людей, для удов-
летворения их духовных и материальных потребностей.
Разумность — это не абсолютное, а относительное по-
нятие, оно может применяться только к общественным
объектам. Нет никакого смысла говорить о «разумности»
вне общества.
(«Разумность» вне коллектива, вне общественной тру-
довой деятельности столь же бессмысленна, как жизнь
одного «живого» существа в бескрайней Вселенной.
Нужно прямо сказать, что кибернетика представляет
собой очень плодотворное поле для столкновения взглядов.
Именно здесь может быть всесторонне раскрыто ленинское
положение об отражении, как всеобщем свойстве материи.
Именно здесь надо ожидать успешного анализа сложного
комплекса актуальных для науки вопросов, связанных с
проблемой — человек и машина.
Понятно, что с выходом в свет этого сборника споры не
заканчиваются и все поставленные проблемы не решаются.
Дальнейший прогресс кибернетики и других наук мно-
гое прояснит в сложных проблемах и, конечно, поставит
новые. Возникнут новые споры, появятся и новые, неожи-
данные точки зрения. Но именно таков путь науки, ибо
она никогда не останавливается на достигнутом.
А. Берг
Э. Колъман
В._ Пеке лис
СПОР
ВОКРУГ
ПРОБЛЕМЫ
ТОЛЬКО АВТОМАТ?
НЕТ, МЫСЛЯЩЕЕ СУЩЕСТВО!
Автоматы и жизнь
Академик А. Колмогоров
Мой доклад «Автоматы и жизнь», подготовленный для
семинара научных работников и аспирантов механико-
математического факультета Московского государствен-
ного университета, вызвал интерес у самых широких кру-
гов слушателей. Популярное изложение доклада подготов-
лено моей сотрудницей по лаборатории вероятностных и
статистических методов МГУ Н. Г. Рычковой. Изложение
это во всех существенных чертах правильно, хотя иногда
словесное оформление мысли, а следовательно, и некото-
рые ее оттенки принадлежат Н. Г. Рычковой.
Подчеркну основные идеи доклада, имеющие наиболее
широкий интерес.
I.	Определение жизни как «особой формы существова-
ния белковых тел» (Энгельс) было прогрессивно и пра-
вильно, пока мы имели дело только с конкретными форма-
ми жизни, развившимися на Земле. В век космонавтики
возникает реальная возможность встречи с «формами
движения материи» (см. статью «Жизнь» в Большой Со-
ветской Энциклопедии), обладающими основными практи-
чески важными для нас свойствами живых и даже мысля-
щих существ, устроенных иначе. Поэтому приобретает
вполне реальное значение задача более общего определе-
ния понятия жизни.
II.	Современная электронная техника открывает весь-
ма широкие возможности моделирования жизни и мышле-.
10
нйя. Дискретный (арифметический) характер современ-
ных вычислительных машин и автоматов не создает в
этом отношении существенных ограничений. Системы из
очень большого числа элементов, каждый из которых дей-
ствует чисто «арифметически», могут приобретать каче-
ственно новые свойства.
III.	Если свойство той или иной материальной систе-
мы «быть живой» или обладать способностью «мыслить»
будет определено чисто функциональным образом (напри-
мер, любая материальная система, с которой можно разум-
но обсуждать проблемы современной науки или литерату-
ры, будет признаваться мыслящей), то придется признать
в принципе вполне осуществимым искусственное создание
живых и мыслящих существ.
IV.	При этом, однако, следует помнить, что реальные
успехи кибернетики и автоматики на этом пути значи-
тельно более скромны, чем иногда изображается в попу-
лярных книгах и статьях. Например, при описании «само-
обучающихся» автоматов или автоматов, способных «со-
чинять» музыку или писать стихи, иногда исходят из
крайне упрощенного представления о действительном ха-
рактере высшей нервной деятельности человека и, в част-
ности, творческой деятельности.
V.	Реальное продвижение в направлении понимания
механизма высшей нервной деятельности, включая и выс-
шие проявления человеческого творчества, естественно, не
может ничего убавить в ценности и красоте творческих до-
стижений человека. Я думаю, что это то же самое, что и
лозунг «Материализм — это прекрасно!», поставленный
подзаголовком в мой доклад.
* * *
Я принадлежу к тем крайне отчаянным кибернетикам,
которые не видят никаких принципиальных ограничений
в кибернетическом подходе к проблеме жизни и полагают,
что можно анализировать жизнь во всей ее полноте, в том
числе и человеческое сознание со всей его сложностью,
методами кибернетики.
Очень часто задают такие вопросы.
Могут ли машины воспроизводить себе подобных и
может ли в процессе самовоспроизведения происходить
прогрессивная эволюция, приводящая к созданию машин,
существенно более совершенных, чем исходные?
11
Могут ли машины испытывать эмоции: радоваться,
грустить, быть недовольными чем-нибудь, чего-нибудь хо-
теть?
Могут ли, наконец, машины сами ставить перед собой
задачи, не поставленные перед ними их конструкторами?
Иногда пытаются отделаться от этих вопросов или
обосновать отрицательные ответы на них, предлагая, на-
пример, определить понятие машина как нечто, каждый
раз искусственно создаваемое человеком. При таком опре-
делении часть вопросов, скажем первый, автоматически
отпадает. Но вряд ли можно считать разумным упорное
нежелание разобраться в вопросах действительно интерес-
ных и сложных, прикрываясь насильственно ограничен-
ным пониманием терминов.
Вопрос о том, возможно ли на пути кибернетического
подхода к анализу жизненных явлений создать подлин-
ную, настоящую жизнь, которая будет самостоятельно
продолжаться и развиваться, остается насущной пробле-
мой современности. Уже сейчас он актуален, годен для
серьезного обсуждения, ибо изучение аналогий между
искусственными автоматами и настоящей живой системой
уже сейчас служит принципам исследования самих явле-
ний жизни, с одной стороны, и способом, помогающим
изыскивать пути создания новых автоматов,—- с другой.
Есть и другой способ сразу ответить на все эти вопро-
сы. Он заключается в ссылке на математическую теорию
алгоритмов. Математикам хорошо известно, что в преде-
лах каждой формальной системы, достаточно богатой ма-
тематически, можно сформулировать вопросы, которые
кажутся содержательными, осмысленными и должны
предполагать наличие определенного ответа, хотя в пре-
делах данной системы такого ответа найти нельзя. Вот
поэтому-то и провозглашается, что развитие самой фор-
мальной системы есть задача машины, а обдумывание
правильного ответа на вопрос — это уже дело человека,
преимущественное свойство человеческого мышления.
Такая аргументация, однако, использует идеализиро-
ванное толкование понятия мышление, с помощью кото-
рого можно легко доказать, что не только машина, но и
сам человек мыслить не может. Здесь предполагается, что
человек может давать правильные ответы на любые вопро-
сы, в том числе и на поставленные неформально, а мозг
человека способен производить неограниченно сложные
12
формальные выкладки. Между тем нет никаких основа-
ний представлять себе человека столь идеализированным
образом — как бесконечной сложности организм, в кото-
ром умещается бесконечное количество истин. Чтобы до-
стичь такого положения, заметим в шутку, пришлось бы
расселить человечество по звездным мирам, чтобы, поль-
зуясь бесконечностью мира, организовать формальные
логические выкладки в бесконечном пространстве и даже
передавать их по наследству. Тогда можно было бы счи-
тать, что любой математический алгоритм человечество
может развить до бесконечности.
Но вряд ли эта аргументация имеет отношение к ре-
альному вопросу. И уж во всяком случае это не возраже-
ние против постановки вопроса о том, возможно ли созда-
ние искусственных живых существ, способных к размно-
жению и прогрессивной эволюции, в высших формах
обладающих эмоцией, волей и мышлением.
Этот же вопрос поставлен изящно, но формально ма-
тематиком Тьюрингом в его книге «Может ли машина
мыслить?». Можно ли построить машину, которую нельзя
было бы отличить от человека? Такая постановка как буд-
то ничуть не хуже нашей, и к тому же проще и короче.
На самом же деле она не вполне отражает суть дела. Ведь
по существу интересен не вопрос о том, возможно ли со-
здать автоматы, воспроизводящие известные нам свойства
человека, хочется знать, возможно ли создать новую
жизнь, столь же высокоорганизованную, хотя, может
быть, очень своеобразную и совсем непохожую на нашу.
В современной научной фантастике сейчас появляются
произведения, затрагивающие эти темы. Интересен и ост-
роумен рассказ «Друг» в сборнике Станислава Лема «Втор-
жение с Альдебарана» о машине, пожелавшей управлять
человечеством. Однако фантазия романистов не отличает-
ся особой изобретательностью. И. А. Ефремов, например,
выдвигает концепцию, что «все совершенное похоже друг
на друга». Стало быть, у высокоорганизованного существа
должны быть, по его мнению, два глаза и нос, хотя, может
быть, и несколько измененной формы. В век космонавтики
не праздно предположение, что нам, возможно, придется
столкнуться с другими живыми существами, весьма высо-
коорганизованными и в то же время совершенно на нас
непохожими. Сможем ли мы установить, каков внутрен-
ний мир этих существ, способны ли они к мышлению,
13
присущи ли им эстетические переживания, идеалы красо-
ты, или чужды, и т. п. Почему бы, например, высокоорга-
низованному существу не иметь вид тонкой пленки — пле-
сени, распластанной на камнях?
Что такое жизнь?
Возможно ли
искусственное разумное существо?
Поставленный нами вопрос тесно связан с другими: а
что такое жизнь, что такое мышление, что такое эмоцио-
нальная жизнь, эстетические переживания? В чем, ска-
жем, состоит отличие последних от простых элементарных
удовольствий — от пирога, например, или еще чего-нибудь
в этом роде? Если говорить в более серьезном тоне, то мож-
но сказать следующее: точное определение таких понятий,
как воля, мышление, эмоции, еще не удалось сформулиро-
вать. Но на естественнонаучном уровне строгости такое
определение возможно. Если мы не признаем эту возмож-
ность, мы окажемся; безоружными против аргументов со-
липсизма. Хотелось бы научиться на основании фактов
поведения, например, делать выводы о внутреннем состоя-
нии живого высокоорганизованного существа.
Как изучать высшую нервную деятельность, исполь-
зуя кибернетический подход? Здесь открываются следую-
щие пути: во-первых, можно детально изучать само пове-
дение животных или человека; во-вторых, изучать устрой-
ство их мозга; можно, наконец, иногда довольствоваться и
так называемым симпатическим пониманием. Если, ска-
жем, просто внимательно наблюдать кошку или собаку,
то, и не зная науки о поведении и условных рефлексах,
можно прекрасно понять, что они думают и чего хотят.
Несколько труднее достигнуть такого понимания с пти-
цами или, например, с рыбами, но вряд ли и это невоз-
можно. Это вопрос не новый, частично он уже решен, ча-
стично легко решаем, частично — трудно. Опыт индуктив-
ного развития науки говорит нам, что все вопросы, долго не
находившие решения, постепенно разрешаются, и вряд ли
нужно думать, что именно здесь существуют заранее уста-
новленные пределы, дальше которых продвинуться нельзя.
Если считать, что анализ любой высокоорганизованной
системы естественно входит в состав кибернетики, придет-
ся отказаться от распространенного мнения, что основы
кибернетики включают в себя лишь изучение систем,
14
имеющих заранее назначенные цели. Часто кибернетику
определяют как науку, занимающуюся изучением управ-
ляющих систем. Считается, что все такие системы обла-
дают общими свойствами и свойство № 1 у них — наличие
цели. Это верно лишь до тех пор, пока все, что мы выде-
ляем в качестве организованных систем, управляющих
собственной деятельностью, похоже на нас самих. Однако
если мы хотим методами кибернетики изучать происхож-
дение таких систем, их естественную эволюцию, то такое
определение становится узким. Вряд ли кибернетика по-
ручит какой-либо другой науке выяснять, каким образом
обычная причинная связь в сложных системах путем ес-
тественного развития приводит к возможности рассмат-
ривать всю систему как действующую целесообразно.
Обычно понятие действовать целесообразно включает
умение охранять себя от разрушающих внешних воздей-
ствий или, скажем, способность содействовать своему раз-
множению. Спрашивается: кристаллы действуют целесо-
образно или нет? Если /«зародыш» кристалла поместить в
некристаллическую среду, будет ли он развиваться? Ведь
никаких отдельных органов у кристалла различить невоз-
можно, стало быть, это есть некая промежуточная форма.
И существование таковых неизбежно.
По-видимому, частные задачи, подобные этой, будут
решать науки, непосредственно с ними связанные. Опытом
частных наук никак нельзя пренебрегать. Но исключить
из содержания кибернетики общие представления о при-
чинных связях в целесообразно действующих системах,
ставящих себе цели, также нельзя, как нельзя, например
уже при имитации жизни автоматами не считаться, ска-
жем, с тем, что и сами эти цели меняются в процессе эво-
люции, а вместе с этим изменяется и представление о них.
Когда говорят, что организация механизма наслед-
ственности, позволяющего живым организмам передавать
свое целесообразное устройство потомкам, имеет целью
воссоздать данный вид, придать ему определенные свой-
ства, а также возможности изменчивости, прогрессивной
эволюции, то кто же ставит эту цель? Или если рассмат-
ривать систему в целом, то кто же, как не она сама, ставит
перед собой цель развития путем отсеивания негодных
экземпляров и размножения совершенных?
Подводя итоги, можно сказать, что изучение в общей
форме возникновения систем, в которых применимо поня-
15
тие целесообразности, есть одна из главных задач кибер-
нетики. При этом изучение в общей форме естественно
предполагает знание, отвлеченное от деталей физическо-
го осуществления, от энергетики, химии, возможностей
техники и т. п. Нас здесь интересует только, как возникает
возможность сохранять и накапливать информацию.
Такая широкая постановка задачи содержит в себе
много трудностей, но отказаться от нее на современном
этапе развития науки уже невозможно.
Если признавать важность задачи определения в объек-
тивных обобщенных терминах существенных свойств
внутренней жизни (высшей нервной деятельности) какой-
то незнакомой нам и непохожей на нас высокоорганизо-
ванной системы, то нельзя ли тот же путь предложить и
в применении к нашей системе — человеческому общест-
ву? Хотелось бы на общем языке, одном и том же для всех
высокоорганизованных систем, уметь описывать и все
явления жизни человеческого общества. Представим себе
воображаемого постороннего наблюдателя нашей жизни,
который совершенно не обладает ни симпатиями к нам, ни
уменьем понять, что мы думаем и переживаем. Он просто
наблюдает большое скопление организованных существ и
желает понять, как оно устроено. Совершенно так же, как,
скажем, мы наблюдаем муравейник. Через некоторое вре-
мя он, пожалуй, без особого труда сможет понять, какую
роль играет информация, содержащаяся, например, в же-
лезнодорожных справочниках (человек теряет такой спра-
вочник и не может попасть на нужный поезд). Правда,
наблюдателю пришлось бы столкнуться с большими труд-
ностями. Как, например, понять ему следующую картину:
множество людей приходит вечером в большое помещение,
несколько человек поднимаются на возвышение и начина-
ют делать беспорядочные движения, а остальные сидят
при этом спокойно; по окончании люди расходятся без вся-
кого обсуждения. Один из молодых математиков, может
быть в шутку, приводит и другой пример необъяснимого
поведения: люди заходят в помещение, там получают бу-
тылки с некоей жидкостью, после чего начинают бессмыс-
ленно жестикулировать. Постороннему наблюдателю будет
трудно установить, что же это такое — просто разлад в
машине, какая-то пауза в ее непрерывной осмысленной ра-
боте, или же можно описать, что происходит в этих двух
случаях, и установить разницу между ними»
16
Оставив шутливый тон, сформулируем серьезно возни-
кающую здесь проблему: нужно научиться в терминах по-
ведения осуществлять объективное описавие самого меха-
низма, это поведение обусловливающего, уметь различать
отдельные виды деятельности высокоорганизованной си-
стемы. Впервые в нашей стране И. П. Павлов установил
возможность объективного изучения поведения животных
и человека, а также регулирующих это поведение мозго-
вых процессов, без всяких субъективных гипотез, выра-
женных в психологических терминах. Глубокое изучение
предложенной проблемы есть не что иное, как павловская
программа анализа высшей нервной деятельности в ее
дальнейшем развитии.
Создание высокоорганизованных живых существ пре-
восходит возможности техники наших дней. Но всякие
ограничительные тенденции, всякое неверие или даже ут-
верждение невозможности на рациональных путях до-
стичь объективного описания человеческого1 сознания во
всей его полноте сейчас явились бы тормозом в развитии
науки. Разрешение этой проблемы необходимо, ибо уже
истолкование разных видов деятельности может служить
толчком для развития машинной техники и автоматики.
С другой стороны, возможности объективного' анализа
нервной системы сейчас столь велики, что не хочется
заранее останавливаться перед задачами любой трудности.
Если технические трудности будут преодолены, то во-
прос о практической целесообразности осуществления
соответствующей программы работ останется по меньшей
мере спорным.
Однако в рамках материалистического мировоззрения
не существует никаких состоятельных принципиальных
аргументов против положительного ответа на наш вопрос.
Более того, этот положительный ответ является сейчас
современной формой убеждений о естественном возникно-
вении жизни и материальной основе сознания.
Дискретна или непрерывна мысль?
В кибернетике и теории автоматов сейчас наиболее раз-
работана теория работы дискретных устройств, т. е. таких
устройств, которые состоят из большого числа отдельных
элементов и работают отдельными тактами. Каждый
17
элемент может находиться в небольшом числе состояний,
и изменение состояния отдельного элемента зависит от
предыдущих состояний сравнительно небольшого числа
элементов. Так устроены электронные машины, так, пред-
положительно, устроен и человеческий мозг. Считается,
что мозг имеет таких отдельных элементов — нервных
клеток —1010, а может быть, и еще больше. Несколько
проще, но еще более грандиозно в смысле объема устроен
аппарат наследственности.
Иногда делают вывод, что кибернетика должна зани-
маться лишь дискретными устройствами. Против такого
подхода имеются два возражения. Во-первых, реальные
сложные системы, как многие машины, так и все живые
существа, действительно имеют определенные устройства,
основанные на принципе непрерывного действия. Что
касается машин, то таким примером может служить, ска-
жем, руль автомобиля и т. п. Если мы обратимся к чело-
веческой деятельности, сознательной, но не подчиненной
законам формальной логики, т. е. деятельности интуитив-
ной или полуинтуитивной, например к двигательным ре-
акциям, то мы обнаружим, что большое совершенство
и отточенность механизма непрерывного движения пост-
роены на движениях непрерывно-геометрического харак-
тера. Если человек совершает тройной прыжок или пры-
жок с шестом, или, например, готовится к дистанции сла-
лома, его движение должно быть заранее намечено как
непрерывное (для математиков: путь слаломиста оказы-
вается даже аналитической кривой). Можно полагать,
однако, что это не есть радикальное возражение против
дискретных механизмов. Скорее всего интуиция непре-
рывной линии в мозге осуществляется на базе дискретно-
го механизма.
Второе возражение против дискретного подхода заклю-
чается в следующем: заведомо человеческий мозг и даже,
к сожалению, часто вычислительные машины отнюдь не
всегда действуют детерминированно — полностью законо-
мерным образом. Результат их действия в некоторый мо-
мент (в данной ячейке) нередко зависит от случая. Желая
обойти эти возражения, можно сказать, что и в автоматы
можно «ввести случайность». Вряд ли имитирование слу-
чайности (т. е. замена случая какими-то закономерностя-
ми, не имеющими отношения к делу) может принести
сколько-нибудь серьезный вред при моделировании жизни.
18
Правда, вмешательство случайности часто рассматривает-
ся несколько примитивно: заготавливается достаточно
длинная лента случайных чисел, которая затем исполь-
зуется для имитации случая в различных задачах. Но при
частом употреблении эта заготовленная «случайность» в
конце концов перестанет быть случайностью. Исходя из
этих соображений, к вопросу имитации случая; на автома-
тах следует подходить с большой осторожностью. Однако
принципиально это вещь во всяком случае возможная.
Только что изложенная аргументация приводит нас к сле-
дующему основному выводу.
Несомненно, что переработка информации и процессы
управления в живых организмах построены на сложном
переплетении дискретных (цифровых) и непрерывных ме-
ханизмов, с одной стороны, детерминированного и веро-
ятностного принципов действия — с другой.
Однако дискретные механизмы являются ведущими в
процессах переработки информации и управления в живых
организмах. Не существует состоятельных аргументов в
пользу принципиальной ограниченности возможностей
дискретных механизмов по сравнению с непрерывными.
Что такое «очень много»?
Часто, сомневаясь в возможности моделировать чело-
веческое сознание на автоматах, говорят, что количество
функций высшей нервной деятельности человека необъят-
но велико и никакая машина не может стать моделью со-
знательной человеческой деятельности в полном ее объеме.
Одних только нервных клеток в коре головного мозга 1010.
Каково же должно быть число элементов в машине, ими-
тирующей всю сложную высшую нервную деятельность
человека?
Эта деятельность, однако, связана не с разрозненными
нервными клетками, а с довольно большими агрегатами
их. Невозможно представить себе, чтобы, скажем, какая-
нибудь математическая теорема «сидела» в одной единст-
венной, специально для нее заготовленной нервной клетке
или даже в каком-то определенном числе их. По-видимо-
му, дело обстоит совершенно иначе. Наше сознание опе-
рирует небольшими количествами информации. Количе-
ство единиц информации, которое человек воспринимает
и перерабатывает в секунду, совсем невелико. Вот один,
19
несколько парадоксальный пример: слаломист, преодоле-
вая дистанцию, в течение десяти секунд воспринимает и
перерабатывает значительно большую информацию, чем
при других, казалось бы более интеллектуальных, видах
деятельности, во всяком случае больше, чем математик
пропускает через свою голову за сорок секунд напряжен-
ной работы мысли. Вообще вся сознательная жизнь чело-
века устроена как-то очень своеобразно и сложно, но ког-
да закономерности ее будут изучены, для моделирования
ее потребуется гораздо меньше элементарных ячеек, чем
для моделирования всего мозга, как это ни удивительно.
Какие же объемы информации могут создавать уже
качественное своеобразие сложных явлений, подобных
жизни, сознанию и т. п.?
Можно разделить все числа на малые, средние, боль-
шие и сверхбольшие. Эта классификация нестрога, в рам-
ках ее нельзя будет сказать, что такое-то число, например,
среднее, а следующее за ним — уже большое. Здесь числа
делятся на категории с точностью до порядка величин. Но
большая строгость нам здесь и не нужна. Каковы же эти
категории? Начнем с определений, понятных лишь мате-
матикам.
I.	Число А назовем малым, если практически возмож-
но перебрать все схемы из А элементов с двумя входами
и выходами или выписать для них все функции алгебры
логики с А аргументами.
II.	Число Б называется средним, если мы оказываемся
не в состоянии перебрать практически все схемы из В
элементов, а можем перебрать лишь сами эти элементы,
или (что чуть-чуть сложнее) выработать систему обозна-
чений для любой системы из В элементов.
III.	И наконец, число В — большое, если мы не в со-
стоянии практически перебрать такое число элементов, а
можем лишь установить систему обозначений для этих
элементов.
IV.	Числа будут сверхбольшими, если практически и
этого нельзя сделать; они нам, как мы увидим дальше,
и не понадобятся.
Поясним теперь эти определения на доступных приме-
рах.
I. Пусть к одной электрической лампочке подсоедине-
но три выключателя, каждый из которых может находить-
ся в левом (Л) или правом (27) положении. Тогда, оче-
20
видно, возможных совместных положений трех выключа-
телей будет 23 = 8. Перечислим их для наглядности:
1) ЛЛЛ 3) ЛПП	5) ПЛЛ	7) ПЛП
2) ЛПЛ 4) ЛЛП	6) ППЛ	8) ППП
Проводку к нашим выключателям можно устраивать
таким образом, что в каждом из выписанных положений
лампочка может как гореть, так и не гореть. Если произ-
вести подсчет, то окажется, что различных положений
выключателей, сопровожденных такими отметками, будет
223, т. е. 28 = 256. Справедливость этого последнего
утверждения читатель без труда может проверить само-
стоятельно, дополняя выписанные положения выключате-
лей знаками «горит», к<не горит».
Тот факт, что такое упражнение под силу читателю и
не займет у него слишком много времени, и убеждает нас
в том, что число 3 (число выключателей) относится к ма-
лым. Если бы выключателей было не 3, а скажем, 5, то
пришлось бы выписать 2аб = 4 294 967 296 различных со-
вместных положений выключателей, сопровожденных от-
метками «горит», «не горит». Вряд ли можно за какое-ни-
будь разумное время практически проделать все это, не
сбившись. Поэтому число 5 уже нельзя считать малым.
Чтобы стал понятен термин «среднее число», приведем
другой пример. Представьте себе, что вас ввели в помеще-
ние, где находится 1000 человек, и предложили с каждым
из них поздороваться за руку. Правда, ваша рука после
таких упражнений будет чувствовать себя неважно, но
практически (по времени) проделать такое упражнение
вполне возможно. Вы вполне сумеете, не сбившись, подой-
ти к каждому из тысячи и протянуть ему руку. А если бы
последовало предложение всей тысяче присутствующих
обменяться друг с другом рукопожатиями, да еще каждой
кампании из трех человек внутри своего кружка дополни-
тельно обменяться рукопожатиями и т. д., то это оказа-
лось бы немыслимым. Число 1000 и есть среднее. Можно
сказать, что мы «перебрали» тысячу элементов, отметив
при этом каждого (рукопожатием).
Совсем простым примером большого числа является
число видимых звезд на небосклоне. Каждый знает, что
невозможно пересчитать звезды пальцем, а тем не менее
существует каталог звездного неба (т. е. выработана
21
система обозначений), пользуясь которым Мы в любой
момент можем получить оправку о нужной нам звезде.
Естественно, что вычислительная машина может, во-
первых, дольше работать не сбиваясь, а во-вторых, она
составляет различные схемы во много раз быстрее, чем
человек. Поэтому в каждой категории соответствующие
числа для машины будут больше, чем для человека.
Числа	Человек	Машина
Малые . .	3	10
Средние .	. . 1000	10Ю
Большие .	. . 10100	IQIO10
Что поучительного в этой таблице? Из нее видно, что
хотя соответственные числа для машины гораздо' больше,
чем для человека, но остаются близкого порядка с ними.
Между же числами разных категорий существует непро-
ходимая грань: числа, средние для человека, не становят-
ся малыми для машины, так же как числа, большие для
человека, не становятся средними для машины. 103 несрав-
ненно больше, чем 10, а 10100 безнадежно больше, чем 1010.
Заметим, что объем памяти живого существа и даже ма-
шины характеризуется средними числами, а многие про-
блемы, решающиеся путём так называемого простого пе-
ребора,— большими.
Здесь мы сразу выходим за пределы возможностей
сравнения путем простого перебора. Проблемы, которые
не могут быть решены без большого перебора, останутся
за пределами возможностей машины на сколь угодно вы-
сокой ступени развития техники и культуры.
К этому выводу мы пришли, не обращаясь к понятию
бесконечности. Оно нам не понадобилось и вряд ли пона-
добится при решении реальных проблем, возникающих
на пути кибернетического анализа жизни.
Зато существенным становится другой вопрос: суще-
ствуют ли проблемы, которые ставятся и решаются без
необходимости большого перебора? Такие проблемы долж-
ны прежде всего интересовать кибернетиков, ибо они
реально разрешимы.
Принципиальная возможность создания полноценных
живых существ, построенных полностью на дискретных
(цифровых) механизмах переработки информации и уп-
равления, не противоречит принципам материалистиче-
ской диалектики. Противоположное мнение может возник-
нуть лишь потому, что некоторые привыкли видеть диа-
лектику лишь там, где появляется бесконечность. При
анализе явлений жизни существенна, однако, не диалек-
тика бесконечного, а диалектика большого числа.
Осторожно, увлекаемся!
В настоящее время для кибернетики, пожалуй больше,
чем для всякой другой науки, важно, что о ней пишут.
Я не принадлежу к большим энтузиастам всей той лите-
ратуры по кибернетике, которая сейчас так пышно издает-
ся, и вижу в ней большое количество, с одной стороны,
преувеличений и, с другой стороны, упрощенчества.
Нельзя, конечно, сказать, что в этой литературе
утверждается то, что на самом деле недостижимо, но в
ней часто встречаются восторженные статьи, сами загла-
вия которых уже кричат об успехах в моделировании
различных сложных видов человеческой деятельности,
которые в действительности моделируются пока совсем
плохо. Например, в американской кибернетической лите-
ратуре и у нас, порой даже в совсем серьезных научных
журналах, можно встретить работы о так называемом ма-
шинном сочинении музыки. (Это не относится к работам
Р. X. Зарипова.) Под этим обычно подразумевается сле-
дующее: в память машины «закладывается» нотная за-
пись большого числа (скажем, 70) ковбойских песен или,
например, церковных гимнов; затем машина по первым
четырем нотам одной из этих песен отыскивает все те
песни, где эти четыре ноты встречаются в том же поряд-
ке и, случайным образом выбрав одну из них, берет из нее
следующую, пятую ноту. Теперь перед машиной вновь
четыре ноты (2-я, 3-я, 4-я и 5-я), и она снова таким же
способом осуществляет поиски и выбор. Так машина как
бы наощупь «создает» некую новую мелодию. При этом
утверждается, что если в памяти машины были ковбой-
ские песни, то и в ее творении слышится нечто «ковбой-
ское», а если это были церковные гимны,— то нечто «бо-
жественное». Спрашивается, а что произойдет, если маши-
на будет производить поиск не по четырем, а по семи,
идущим подряд нотам? Поскольку в действительности двух
произведений, содержащих семь одинаковых нот подряд,
почти не встретишь, то, очевидно, «запев» семь нот из
23
какой-нибудь песни, машина вынуждена будет пропеть ее
до конца. Если же, наоборот, машине для собственного
творчества достаточно знать только две ноты (а произве-
дений с двумя одинаковыми нотами сколько угодно),
то здесь ей представился бы такой широкий выбор, что
вместо мелодии из машины послышалась бы какофония
звуков.
Вся эта несложная схема преподносится в литературе
как «машинное сочинение музыки», причем всерьез заяв-
ляется, что с увеличением числа нот, нужных «для
затравки», машина начинает создавать музыку более
серьезного, классического характера, а с уменьшением
этого числа переходит на современную, джазовую.
На сегодня мы еще очень далеки от осуществления
анализа и описания высших форм человеческой деятель-
ности, мы даже еще не научились в объективных терми-
нах давать определения многих встречающихся здесь ка-
тегорий и понятий, а не только моделировать такие слож-
ные виды этой деятельности, к каким относится создание
музыки. Если мы не умеем понять, чем отличаются жи-
вые существа, нуждающиеся в музыке, от существ, в ней
не нуждающихся, то, приступая сразу к машинному сочи-
нению музыки, мы окажемся в состоянии моделировать
лишь чисто внешние факторы.
«Машинное сочинение музыки» — это только пример
упрощенного подхода к проблемам кибернетики. Другой
распространенный недостаток заключается в том, что сто-
ронники кибернетики настолько увлеклись возможностя-
ми кибернетического подхода к решению любых самых
сложных задач, что позволяют себе пренебрегать опы-
том, накопленным другими науками за долгие века их су-
ществования. Часто забывают о том, что анализ высших
форм человеческой деятельности был начат давно и про-
двинулся довольно далеко. И хотя он и ведется в других,
не кибернетических терминах, но, по существу, объекти-
вен, и его необходимо изучать и использовать. А то, что
сумели сделать кибернетики «голыми руками» и вокруг
чего поднимают такую шумиху, зачастую не выходит за
рамки исследования самых примитивных явлений. Не так
давно на вечере в московском Доме литераторов один из
участников вел с трибуны разговор о том, что наше время
должно было создать и уже создало новую медицину.
Эта новая медицина есть достояние и предмет изучения на
«4
медиков, а специалистов по теории автоматического регу-
лирования! Самое главное в медицине, по мнению вы-
ступавшего,— это циклические процессы, происходящие в
человеческом организме. А такие процессы как раз и опи-
сываются дифференциальными уравнениями, изучаемыми
в теории автоматического регулирования. Так что изучать
медицину в медицинских институтах теперь вроде как
устарело — ее надо передать в ведение втузов и математи-
ческих факультетов. Может быть, и верно, что специали-
сты по теории автоматического регулирования могут ска-
зать свое слово в разрешении отдельных проблем, стоящих
перед медициной. Но если они захотят принять участие
в этой работе, то прежде всего им потребуется колоссаль-
ная деквалификация, ибо опыт, накопленный медициной,
этой старейшей из наук, огромен, и для того чтобы сде-
лать в ней что-то серьезное, надо сначала овладеть им.
Почему только крайности?
Вообще анализ высшей нервной деятельности в кибер-
нетике сосредоточен пока на двух крайних полюсах.
С одной стороны, кибернетики активно занимаются изу-
чением условных рефлексов, т. е. простейшего типа выс-
шей нервной деятельности. Всем, вероятно, известно, что
такое условный рефлекс. Если два каких-нибудь раздра-
жителя многократно осуществляются одновременно друг с
другом (например, одновременно с подачей пищи вклю-
чается звонок), то через некоторое время уже один из
этих раздражителей (звонок) вызывает ответную реакцию
организма (слюноотделение) на другой раздражитель (по-
дачу пищи). Это сцепление является временным и, если
его не подкреплять, постепенно исчезает. Значительная
часть кибернетических проблем, которые известны сейчас
под названием математической теории обучения, охваты-
вает такие очень простые схемы, которые не исчерпыва-
ют и малой доли всей сложной высшей нервной деятель-
ности человека и в анализе самой условнорефлекторной
деятельности представляют собой лишь начальную ее сту-
пень.
Другой полюс —это теория формально-логических ре-
шений. Эта сторона высшей нервной деятельности челове-
ка хорошо поддается изучению математическими метода-
ми, и с созданием вычислительной техники и вычисли-
25
тельной математики исследования такого рода быстро
двинулись вперед. И здесь кибернетики во многом пре-
успели.
А все огромное пространство между этими двумя по-
люсами — самыми примитивными и самыми сложными
психическими актами (даже такие простые формы синте-
тической деятельности, как, скажем, механизм точно рас-
считанного геометрического движения, о котором говори-
лось выше, пока плохо поддаются кибернетическому ана-
лизу) изучается крайне мало, чтобы не сказать вовсе не
изучается.
Кибернетика и язык
Особое положение сейчас занимает математическая
лингвистика. Эта наука только еще создается и развива-
ется по мере накопления кибернетических проблем, свя-
занных с языком. Она имеет дело с анализом высших
форм человеческой деятельности скорее интуитивного’, не-
жели формально-логического характера, ибо эта деятель-
ность плохо поддается точному описанию. Каждый знает,
что такое грамотно построенная фраза, правильное согла-
сование слов и т. п., но никто пока не может адекватно
передать это знание машине. Точный, логически и грам-
матически безукоризненный машинный перевод сейчас
возможен был бы, пожалуй, только с латинского и на ла-
тинский язык, грамматические правила которого достаточ-
но полны и однозначны. Грамматические же правила
новых, живых языков, по-видимому, еще недостаточны
для осуществления с их помощью машинного перевода.
Необходимым здесь анализом занимаются уже давно, и в
настоящее время машинный перевод стал предметом ши-
роко и серьезно поставленной деятельности. Можно, по-
жалуй, сказать, что именно на нем сосредоточено сейчас
основное внимание математических лингвистов. Однако в
теоретических работах по математической лингвистике
мало учитывается одно обстоятельство, а именно — тот
факт, что язык возник значительно раньше формально-ло-
гического мышления. Быть может, для теоретической нау-
ки одно из самых интересных исследований (в котором
могут естественно сочетаться идеи кибернетики, новый
математический аппарат и современная логика) есть ис-
следование процесса образования слов как второй сиг-
26
нальной системы. Первоначально, при полном еще отсут-
ствии понятий, слова выступают в роли сигналов, вызы-
вающих определенную реакцию. Возникновение логики
обычно относят к сравнительно недавнему времени: по-
видимому, только в древней Греции было ясно понято и
сформулировано, что слова не просто являются обозначе-
ниями неких непосредственных представлений и образов,
но что от слова можно отделить понятие. До настоящего,
формально-логического, мышления мысли возникали не
формализованные в понятия, а как комбинирование слов,
которые ведут за собой другие слова, как попытки непо-
средственно зафиксировать проходящий перед нашим со-
знанием поток образов и т. д. Проследить этот механизм
выкристаллизовывания слов как сигналов, несущих в себе
комплекс образов, и создания на этой базе ранней логи-
ки — крайне благодарная область исследования, для мате-
матика в частности, что, впрочем, неоднократно отмеча-
лось в кибернетической литературе.
Интересным может показаться и следующий вопрос:
исследовать, как формируется логическая мысль у чело-
века. Попробуем проследить этапы этого процесса на при-
мере работы математика над какой-нибудь проблемой.
Сначала, по-видимому, возникает желание исследовать
тот или иной вопрос, затем какое-то приблизительное, не-
ведомо откуда возникшее представление о том, что мы
надеемся получить в результате наших поисков и какими
путями нам, может быть, удастся этого достичь, и уже на
следующем этапе мы пускаем в ход свой внутренний
«арифмометр» формально-логического рассуждения. Та-
ков, по-видимому, путь формирования логической мысли,
схема процесса творчества. Может, вероятно, представить-
ся интересным не только исследовать первую, интуитив-
ную стадию этого процесса, но и задаться целью создать
машину, способную помочь человеку в процессе творче-
ства на стадии оформления мысли (математику, напри-
мер, на стадии оформления вычислений), поручить, ска-
жем, такой машине понимать и фиксировать в полном
виде какие-то неясные, вспомогательные наброски черте-
жей и формул, которые всякий математик рисует на бу-
маге в процессе творческих поисков, или, например, вос-
создавать по наброскам изображения фигур в многомер-
ных пространствах и т. п. Иными словами, интересно, по-
думать о создании машин, которые, не подменяя человека,
27
уже сейчас помогали бы ему в сложных процессах твор-
чества. Пока еще трудно даже представить себе, каким
образом и на каких путях такую машину можно было бы
осуществить. Но хотя пока еще эта задача и далека от
своего разрешения, разговор обо всех таких вопросах уже
возник в кибернетической литературе, что, по-видимому,
можно только приветствовать.
Как можно уже увидеть из нескольких приведенных
здесь примеров, различных проблем, связанных с пони-
манием объективного устройства самых тонких разделов
высшей нервной деятельности человека, очень много.
И все они заслуживают должного внимания кибернетиков.
Материализм — это прекрасно!
В заключение следует остановиться на вопросах, ка-
сающихся, если можно так сказать, этической стороны
идей кибернетики. Встречающиеся часто отрицание и не-
приятие этих идей проистекают из нежелания признать,
что человек является действительно сложной материаль-
ной системой, но системой конечной сложности и весьма
ограниченного совершенства и поэтому доступной имита-
ции. Это обстоятельство многим кажется унизительным и
страшным. Даже воспринимая эту идею, люди не хотят
мириться с ней, такая картина всеобъемлющего проник-
новения в тайны человека, вплоть до возможности, так
сказать, «закодировать» его и «передать по телеграфу» в
другое место, кажется им отталкивающей и пугающей.
Встречаются опасения и другого рода: а допускает ли во-
обще наше внутреннее устройство исчерпывающее объек-
тивное описание? Предлагалось, например, поставить пе-
ред кибернетикой задачу научиться отличать по объек-
тивным признакам существа, нуждающиеся в сюжетной
музыке, от существ, в ней не нуждающихся. А вдруг по-
анализируем, поанализируем — и окажется, что и в самом
деле нет никакого разумного основания выделять такую
музыку как благородную по сравнению с другими созву-
чиями.
Мне представляется важным понимание того, что ни-
чего унизительного и страшного нет в этом стремлении
постичь себя до конца. Такие настроения могут возникать
лишь из полузнания: реальное понимание всей грандиоз-
ности наших возможностей, ощущение присутствия веко-1
28
вой человеческой культуры, которая придет нам на по-
мощь, должно производить огромное впечатление, должно
вызывать восхищение! Все наше устройство в самих себе
понятно, но понятно и то, что это устройство содержит в
себе колоссальные, ничем не ограниченные возможности.
На самом деле, нужно стремиться этот глупый и бес-
смысленный страх перед имитирующими нас автоматами
заменить огромным удовлетворением тем фактом, что та-
кие сложные и прекрасные вещи могут быть созданы че-
ловеком, который еще совсем недавно находил простую
арифметику чем-то непонятным и возвышенным.
В природе запрета нет
Член-корреспондент АН УССР А. И в а хне н к о
Человек существует на Земле всего миллион лет. Он не
достиг еще предела своей эволюции, предела развития
своих интеллектуальных способностей, если, конечно, та-
ковой имеется вообще: Следовательно, существа, равные
ему или стоящие выше его по развитию, принципиально
могут существовать. Возможно, что они уже есть на дру-
гих планетах вселенной.
Проследите историю развития человеческого общества.
Факты показывают, что рано или поздно человек находит
пути к искусственному повторению всего, что когда-ни-
будь и где-нибудь создала природа в своей грандиозной
«лаборатории». И наоборот, явления, которые не в силах
воспроизвести человек, как правило, относятся к принци-
пиально невыполнимым и в природе. Так, например, стро-
го доказано, чтов пределах той части вселенной, которую
мы наблюдаем, законы природы не позволяют человеку
создать вечный двигатель — машину, вырабатывающую
энергию из ничего. Нет такого двигателя и в природе. Но
природа создала человека. И человек в силах рано или
поздно повторить «творчество» природы искусственно.
Трудно сказать, каким будет путь искусственного вос-
произведения нового разумного существа. По-видимому,
успешное решение этого вопроса будет связано с достиже-
ниями в самых различных областях науки. И многие из
таких приближающихся открытий можно предвидеть уже
сегодня. Например, проблема искусственного получения
29
белка. Ученым уже удалось осуществить синтез простей-
шего белкового вещества — из девяти аминокислот они
получили простой белок окситоцин. Установлена молеку-
лярная структура инсулина — белкового гормона. Пока
это первые шаги. А в дальнейшем, постепенно синтезируя
белки все большей и большей сложности, человечество
придет к искусственному получению из неживых природ-
ных материалов сначала растений, а потом и живых орга-
низмов. Быть может, в очень отдаленном^ будущем такой
путь приведет к созданию разумных существ — помощни-
ков человека.
Конечно, такое искусственное проявление разума
явится все той же существующей на нашей планете бел-
ковой формой проявления жизни, хотя у синтезированных
растений и живых организмов обмен веществ, например,
может осуществляться по совершенно иным законам, чем
у их природных собратьев.
Другой путь искусственного воспроизведения мысля-
щих, разумных существ связан с достижениями в области
точных наук, например, в области биологической киберне-
тики, или сокращенно — бионики. Целью этой науки
является перенесение принципов действия систем, управ-
ляющих живыми организмами, в технику. Создание деше-
вых микроминиатюрных моделей нейронов и разработка
надежных и простых способов «организации» огромного
числа таких моделей в стройные системы могут привести
к созданию устройств, подобных нашему мозгу. Естествен-
но, что в этом случае искусственно созданные разумные
существа не будут подходить под определение «жизни»
как формы существования белковых тел, хотя, конечно,
приобретут все качества тех живых созданий, которые мы
наблюдаем сегодня.
Видимо, проявление жизни не обязательно связано с
белковыми веществами, а создание искусственных разум-
ных существ в принципе может быть осуществлено.
Противники такого подхода к проблеме искусственно-
го воспроизведения жизни часто ссылаются на громадное
число элементов — «заменителей» нейронов, из которых
должна состоять «думающая» машина, считая, что это
исключает возможность ее создания. И в самом деле, мо-
жет выясниться, что искусственное создание разумных
кибернетических существ потребует такого множества
различных элементов, что станет в конечном счете нецело-
30
сообразным. Но мне кажется, что это нам не грозит.
Ограничить количество элементов человеку помогут хотя
бы те свойства, которыми обладает наш мозг. И одно из
них, несомненно,— свойство адаптации. Заключается оно
в том, что многие клетки мозга не имеют постоянных
функций и часто переключаются с управления одним
процессом на управление другим. Например, если при чте-
нии книги мы встречаем трудное или неясное место, то
число нейронов, участвующих в работе над текстом, резко
увеличивается за счет ослабления контроля над каким-
нибудь второстепенным жизненным процессом. Кроме то-
го, известно, что если даже почти половина клеток мозга
выйдет из строя, мозг продолжает функционировать —
при этом снижается лишь так называемая его «разрешаю-
щая способность». Как видите, наш мозг представляет
собой надежную систему, состоящую из большого числа
ненадежных элементов, готовых в какой-то степени быст-
ро «подменить» друг друга. Сейчас эти принципы пере-
носятся в технику. А в будущем они лягут в основу искус-
ственно созданных разумных существ.
Кибернетикам часто задают вопрос: могут ли разумные
машины обогнать человечество в своем развитии? Здесь
ответ зависит от того, сколь совершенен будет искусствен-
ный мозг. Если наряду со всеми способностями человека
воспринимать, перерабатывать и накапливать самую раз-
личную информацию разумные искусственные существа
будут обладать еще и определенным «быстродействием» в
выполнении этих операций, то естественно, что их само-
усовершенствование будет идти значительно интенсивней,
чем эволюция мышления человека.
Иногда, под влиянием некоторых фантастических ро-
манов, подобный ответ вызывает испуг — не возникнет ли
конфликт между людьми и новыми существами, не смогут
ли машины превратить людей в своих рабов? Сейчас это
испуг праздный. Но поскольку он возникает, то ответить
на него необходимо. Будущее мне представляется царст-
вом разума, где категории «хорошо» и «плохо» будут опре-
деляться интересами всего человечества. Человек никогда
не нажмет «спусковой крючок» для создания существ,
способных ему повредить, так же как не должен нажать
«спусковой крючок» атомной войны.
31
Что такое разумная машина
Профессор Уильям Росс Эшби
Сейчас наступил поворотный этап в развитии наших
взглядов на природу мозга и подобные мозгу механизмы.
Последние десять лет (1950—1960) были периодом бро-
жения умов. Можно надеяться, что в ближайшие десять
лет утвердятся идеи, которые на многие годы вперед
определят развитие науки о «мозгоподобных» механиз-
мах.
До последнего времени мы все были склонны допус-
кать, что способности мозга, в особенности человеческого
мозга, неограниченны. Нам казалось, что если человек
достаточно умен, то он может сделать все что угодно —
гений может разрешить любую проблему. Пора расстаться
с этим представлением, так как оно препятствует даль-
нейшему прогрессу. Сегодня подобное мнение так же не-
вежественно и наивно, как вера ребенка в то, что его
старший брат может поднять любую тяжесть. Сегодня мы
знаем, что означает слово «мозгоподобный», и знаем, ка-
ковы ограничения для мозга. Мы знаем также, что для
человеческого мозга и для машины эти ограничения одни
и те же, поскольку они присущи любой системе, поведе-
ние которой упорядочено и подчинено определенным за-
конам. Система, которая бы могла обойти эти ограниче-
ния, обладала бы волшебными свойствами.
Прежде чем идти дальше, обсудим некоторые детали,
чтобы затем их уже не касаться.
Мозгоподобные процессы можно разделить на два клас-
са в зависимости от того, целенаправленны они или нет.
Именно целенаправленные процессы являются разумны-
ми по преимуществу, независимо от того, протекают ли
они в машине или в мозгу. Однако в мозгу происходит
множество других процессов, которые мы и рассмотрим в
первую очередь.
Живой мозг обладает рядом интересных особенностей,
которые обычно нигде больше в организме не наблюдают-
ся. В мозгу, например, протекают уникальные биохими-
ческие и электрохимические процессы. Особый интерес
для инженеров, занимающихся вычислительными маши-
нами, представляют специфические свойства нервных се-
тей и стохастические явления в мозгу. Основной особен-
32
ностью этих нецеленаправленных процессов является to,
что сами по себе они ни хороши, ни плохи: они являются
такими же естественными процессами, как, например,
окисление, и мозг под воздействием естественного отбора и
эволюции развивает или подавляет тот или другой процесс
в зависимости от того, является ли он полезным или вред-
ным. Все эти процессы могут быть моделированы с по-
мощью вычислительной машины, так как они являются
непосредственными природными процессами.
Рассматривая мозгоподобные процессы, нужно пом-
нить, что вычислительная машина совершеннее мозга,
поскольку она может быть сделана так, чтобы ее поведе-
ние совершенно не зависело от какой-либо операционной
структуры. В принципе машина способна выполнять лю-
бой хорошо определенный процесс. Живой же мозг сфор-
мировался за пять миллиардов лет развития таким, что
сейчас он оказывается специально приспособленным
именно к земным условиям. Эти условия, как мы начина-
ем теперь понимать, вовсе не имеют такого всеобщего ха-
рактера, как мы привыкли думать. Характерным для зем-
ных условий являются: распределение объектов в прост-
ранстве, подчиняющемся трехмерной евклидовой матрице;
исключительное значение непрерывности процессов, про-
исходящих на Земле; тенденция к локализации эффектов;
наконец, повторяемость некоторых свойств в различных
местах.
Для того чтобы эти свойства придать вычислительной
машине, нужно было бы затратить много труда для их
программирования. Поскольку живой мозг в течение дли-
тельного времени развивался в земных условиях, его опе-
рационные методы специализировались. В результате
мозг, вместо того чтобы быть исключительно гибким ме-
ханизмом, стал, как сейчас оценивается, в высшей степе-
ни негибкой системой.
Мы не собираемся много говорить о целенаправлен-
ных мозгоподобных процессах, однако отметим, что наи-
более перспективным направлением исследований в этой
области является изучение систем с большим числом со-
стояний равновесия. Наших знаний об этих системах недо-
статочно. Хорошо изучена только статистическая механи-
ка больших физических (ньютоновских) систем; к сожа-
лению, эти системы обычно имеют малое число состояний
равновесия.
Заказ Кв 75	&&
Простейшим примером системы с большим числом со-1
стояний равновесия является тарелка с песком, в которой
частицы песка могут покоиться в различных конфигура-
циях. Однако единственной формой активности такой
системы являются малые перемещения песчинок, когда
они переходят из неустойчивых состояний в устойчивые;
при этом перемещения настолько малы, что не представ-
ляют интереса. Нас интересуют системы с большим чис-
лом равновесных состояний, обладающие достаточной ди-
намичностью, при которой их траектории перехода в со-
стояние равновесия достаточно длинны и сложны.
Такие системы обладают некоторыми элементарными
свойствами живых организмов.
Можно не сомневаться, что при дальнейшем изучении
систем будет открыто еще много их интересных особен-
ностей. Нервная система, обладающая порогом чувстви-
тельности, также является примером системы с многими
равновесиями. И несмотря на то, что вот уже пятьдесят
лет как известен этот факт, мы еще практически
ничего не знаем о том, как она себя ведет, когда ее разме-
ры достаточно велики для того, чтобы в силу вступали
законы статистической механики.
На этом мы закончим обсуждение существенно про-
стых и естественных процессов, происходящих в мозгу.
Перейдем теперь к другим мозгоподобным процессам, по-
лучившим всеобщее признание как исключительные. Это
целенаправленные процессы.
Что такое разум?
Еще несколько лет назад было много споров о том, что
понимать под «разумной машиной». Сейчас положение
прояснилось, и ответ на этот вопрос известен. Разумной
следует считать систему, способную выполнять подходя-
щий отбор. Эта способность является критерием разумно-
сти. Иными словами, разумен тот, кто разумно действует.
Приведем несколько примеров, чтобы пояснить эту
мысль. Если человек играет в шахматы, то мы не должны
судить о его способностях, слушая его хвастовство, мы
просто наблюдаем за его игрой и оцениваем, выбирает лй
он из всех возможных ходов именно те несколько, кото-
рые быстро приведут его к победе.
Разумным руководителем предприятия является лишь
тот, кто, несмотря на всю сутолоку и неразбериху дня,
34
дает настолько тщательно отобранные распоряжения, что
необходимая работа может быть выполнена. Диспетчер,
регулирующий движение, проявляет свой разум тем, что
отбирает такие комбинации светофора, при которых даже
при длительных перегрузках пути не происходит несчаст-
ных случаев. При так называемых проверках умственных
способностей, когда испытывается то, что мы считаем
разумом, критерием в конечном счете является простая
констатация: сумел ли кандидат отобрать правильный
ответ.
Таким образом, разумная машина может быть опреде-
лена как система, которая использует информацию и
обрабатывает ее так, чтобы достигнуть высокой степени
подходящего отбора. Если эта машина должна показать в
самом деле высокий уровень разумности, то она должна
обработать большое количество информации и при этом
с высокой эффективностью.
В биологических процессах подходящий отбор и разум-
ность проявляются в основном в регулировании: живой
организм, если он действует «разумно», ведет себя так,
чтобы поддерживать себя живым. Другими словами, он
действует так, чтобы поддерживать основные переменные,
от которых зависит его существование, в биологических
границах. Это есть непосредственное проявление подходя-
щего отбора, и животные, чем выше они на шкале разум-
ности, проявляют свое превосходство именно большей спо-
собностью к регулированию.
Выбранный нами подход к рассмотрению природы ра-
зума позволяет привлечь новейшую теорию информации
и взглянуть на проблему под углом зрения, отличным от
принятого у старых философов. «Регулирование» означа-
ет просто, что, несмотря на воздействие возмущающих
факторов, организм ведет себя так, что отклонений от
оптимума не происходит; иначе говоря, как бы сохраняет-
ся правильная форма существования. Такое многократ-
ное достижение конечной правильной формы, несмотря на
возмущения, гомологично с коррекцией шумов в канале
связи. Шумы, как известно, изменяют форму сигна-
ла, и корректирующий канал действует так, чтобы вер-
нуть их обратно к истинной форме. Таким образом, проб-
лема разумности может быть рассмотрена с помощью
шенноновской теории связи.
33
2*
Предел разума
Как только мы признали, что разумная система (неза-1
висимо от того, живая она или механическая) — это та, *
которая ведет себя разумно, мы должны признать, что
проверкой разумности является способность к подходяще-
му отбору. Все разумные действия являются действиями
по подходящему отбору. И, значит, любая разумная систе-
ма подчиняется следующему постулату: любая система,
выполняющая подходящий отбор (на ступень выше слу-
чайного), производит его на основе полученной инфор-
мации.
Можно думать, что это совершенно очевидно, однако
часто в дискуссиях о способностях живого мозга этот по-
стулат скрыто или очень тонко отрицается. Представим
себе, однако, что бы произошло, если бы этот постулат был
недействителен. В этом случае экзаменуемый студент,
например, давал бы правильный ответ до того, как за-
дается вопрос; человек мог бы предъявить точные требо-
вания по страховке раньше, чем случился бы пожар; на-
конец, вычислительные машины давали бы необходимые
результаты до того, как в эти машины была заложена за-
дача.
Ничего подобного науке неизвестно, что может слу-
читься в будущем, сказать нельзя, однако совершенно
ясно, что в середине XX века мы должны отбросить такую
возможность. Сказав, что такие явления не могут произой-
ти, мы скрыто предположили, что любые системы, живые
или механические, подчиняются высказанному постулату
и могут выполнить подходящий отбор только при полу-
чении и обработке соответствующего количества инфор-
мации.
Встав на эту точку зрения, мы приходим к выводу о
неизбежном количественном ограничении таких систем.
Поскольку подходящий отбор гомологичен коррекции
шумов, постольку объем коррекции, который может быть
осуществлен, подчиняется десятой теореме Шеннона. Эта
теорема гласит, что если некоторое число ошибок должно
быть устранено (иначе говоря, должны быть сделаны не-
которые подходящие отборы), то через корректирующий
канал должно пройти по крайней мере такое же количест-
во информации. Когда человеческое существо производит
корректировку, регулирование или подходящий отбор, оно
36
действует как корректирующий канал и не может выпол-
нить эти функции, пока не примет и не передаст необхо-
димую информацию.
Та же самая точка зрения может быть выражена в бо-
лее простой и доступной форме, если воспользоваться за-
коном «необходимого разнообразия», который указывает,
что подходящий отбор может быть выполнен только при
обработке соответствующего количества информации
(если, конечно, не верить в возможность волшебства).
Мы должны признать сегодня одно из двух предполо-
жений о работе человеческого мозга. Либо она подчиняет-
ся высказанному постулату, и тогда мозг выполняет под-
ходящий отбор в результате обработанной в достаточном
количестве информации, либо мозг обладает волшебными
свойствами, и тогда правильные эффекты создаются без
соответствующих причин, которые могли бы их вызвать.
Нельзя сказать, что человеческий мозг никогда не со-
вершит чудеса: вселенная полна неожиданностей. Однако
те, кто утверждает, что работа человеческого мозга не
подчиняется постулату, должны принять вытекающий из
этого отрицания вывод о возможности подходящего отбора
без получения соответствующей информации. Желатель-
но, чтобы противники нашей точки зрения привели приме-
ры подобной работы мозга. До тех пор, пока не будут при-
ведены такие факты, постулат останется в силе.
Интересно разобраться в причинах ошибочных пред-
ставлений о природе человеческого разума и его способ-
ностей. Возможно, что подобная ошибка — следствие гру-
бого просчета при оценке количества информации, исполь-
зуемой людьми и вычислительными машинами. Когда
программируется машина, мы должны выписать в задании
любую деталь; при этом мы очень остро осознаем коли-
чество необходимой для этой цели информации. Создается
впечатление, что для машины требуется весьма большое
количество информации; в действительности же это дале-
ко не так.
Математик, решая задачу, трехмерной геометрии, мо-
жет справиться с ней легкой быстро; этим создается впе-
чатление, что использованный объем информации мал.
В действительности он очень велик; точной мерой его
может быть объем программы, которую должна выпол-
нить машина, чтобы решить ту же задачу. Дело в том, что
человек располагает колоссальным запасом информации.
37
имеющей характер предпрограммирования. Перед тем как !
взять в руки карандаш, решая геометрическую задачу, че- ;
ловек уже имеет опыт далекого детства, когда он познако-
мился с трехмерным пространством, двигая руками и но-
гами. Позднее, в школе, он изучал евклидову геометршр,
затем занимался столярным делом и научился делать
простые коробки и трехмерную мебель. Наконец, за пле-
чами у человека пять миллиардов лет эволюции, сфор-
мировавшей его представление о трехмерном про-
странстве.
Поскольку выживали только те организмы, которые
были лучше приспособлены к трехмерному пространству,
природа снабдила человека мозгом, который специально
приспосабливался к общению с трехмерными существами.
Таким образом, когда математик решает задачу из трех-
мерной геометрии, он грубо недооценивает количество ин-
формации, действительно им использованное. Когда же он
решает ту же задачу с помощью машины, он грубо пере-
оценивает его.
Если в обоих случаях применить одинаковую меру, то
и машина и живой мозг способны выполнить подходящий
отбор только в пределах, допускаемых количеством полу-
ченной и обработанной ими информации.
Вследствие того, что в любом человеческом существе
имеется такое скрытое предпрограммирование, человек
может очень легко и быстро получить нужный результат
при условии, конечно, что проблема не выходит за преде-
лы его специализации. Однако в этом нет ничего чудесно-
го, поскольку тот же эффект можно получить от машины
с большим объемом предпрограммы. Чаще всего примеры,
с помощью которых пытаются доказать какие-то особые
способности человека, свидетельствуют о том, что человек
подготовлен к решению проблемы или специально или за
счет наследственности.
Рассмотрим, например, обучение игре в шахматы.
Первое, что нужно объяснить обучаемому десятилетнему
ребенку,— это значение строк, колонок и диагоналей на
шахматной доске. Поскольку ребенок уже знаком с неко-
торыми элементами планиметрии, ему достаточно просто
показать шахматную доску, чтобы он понял.
Вычислительная машина сама по себе лишена каких-
либо метрических представлений и поэтому нуждается
в детальном описании методики шахматной доски. Зато
38
машина так же способна играть в любой другой метрике,
которая могла бы показаться безумной и просто недоступ-
ной для человека.
То, что человек хорошо решает «человеческие» проб-
лемы, не более удивительно, чем то, что машина дискрет-
ного счета наиболее приспособлена к счету при основании
два или аналоговая машина — к исследованию непрерыв-
ных процессов. Можно утверждать, что проявление специ-
фической способности человека решать какой-то класс
проблем объясняется наличием соответствующей пред-
программы. В противном случае мы должны допустить
существование каких-то волшебных сил.
Что такое гений?
Рассмотрим вкратце вопрос о так называемых «ге-
ниях». Существуют два грубых заблуждения, которые ме-
шают понять этот вопрос.
Первое заключается в том, что мы приписываем какие-
то особые способности ученому, решившему проблему,
над которой безуспешно бились в течение ряда лет многие
другие. Это мнение столь же неразумно, как и заключе-
ние, что человек, десять раз кряду правильно угадавший,
какой стороной упадет монета, имеет особые способности
в предсказании по сравнению с тысячью человек, гадав-
ших вместе с ним и не получивших правильного резуль-
тата.
Исаак Ньютон, например, отмечал, что когда он был
совсем молод, то всегда представлял себе любые явления
как бы непрерывно протекающими в чем-то еще другом.
Такой метод мышления был для Ньютона естественным,
близким ему по духу, и ученый применял его при рас-
смотрении любых вопросов. Разве удивительно, что имен-
но он был человеком, который в момент, когда назревало
открытие дифференциального исчисления, стал первым,
открывшим его? Когда в начале этого века наука букваль-
но требовала человека, могущего представлять все явле-
ния как происходящие малыми дискретными скачками,
появился Планк. Если бы Ньютон имел несчастье родить-
ся в 1900 году, то свойственный ему метод мышления по-
мешал бы ему сформировать квантовую теорию.
Представим себе, что много ученых, не зная заранее
правильного пути, пытаются различными способами
39
решить одну и ту же задачу. Наконец, один из них доби-
вается успеха. После этого появляемся мы и заявляем, что
этот человек обладает исключительными способностями.
Именно таким образом возникает представление о гении.
Однако эта часть отбора не была сделана этим человеком;
отбор был сделан нами, когда мы выбрали его за его
успех. Это весьма распространенная ошибка в статисти-
ческой логике, которая, вероятно, ответственна за боль-
шинство торжественных речей в честь «гениев».
Вторым заблуждением является представление, что
гений способен решить проблему без затраты труда.
В действительности большая часть его работы состоит
в попытках решения, которые, конечно, я]вляются мощным
средством получения информации.
Многие из признанных гениев были людьми, которые
днем и ночью обдумывали какой-либо вопрос и делали
в различных комбинациях многочисленные попытки по-
дойти к решению. Возьмем, например, Гаусса, который, по
общему признанию, может быть великолепным примером
гения. Приведем его собственные слова из письма к Оль-
берсу, в котором он рассказывает о том, как были достиг-
нуты определенные результаты.
«Возможно, Вы помните мои жалобы относительно
теоремы, которая не поддавалась никаким моим попыт-
кам. Этот пробел портил мне все, что я до сих пор открыл,
и в течение четырех лет редко проходила неделя, чтобы я
не предпринял попытки решить эту проблему, однако все
было тщетным. Несколько дней назад я наконец добил-
ся успеха». И несколько далее в том же письме Гаусс пи-
шет: «Никто не имеет представления, когда читает эту
теорему, как долго я находился в тупике».
Несомненно, что одной из причин, почему кто-либо
становится гением, является то, что платит он за это тя-
желым трудом. Он вынужден обрабатывать необходимое
количество информации.
Если человеческий мозг способен решать задачи, к ко-
торым он предпрограммирован, то естественно, что он ока-
зывается исключительно глуп при решении проблем, ко-
торые противоречат его предпрограмме. До сих пор эта
область очень мало исследовалась. Мы редко гордимся
своими ошибками, поэтому только недавно психологи, ко-
торые преувеличивали достоинства человека, начали
заниматься его дефектами.
40
Нам известно, однако, что в ряде случаев возникают
специфические для человека затруднения. Известно, с ка-
ким трудом любой из нас может разобраться в собствен-
ных любовных переживаниях, поскольку неизбежно соз-
дается путаница из-за смешения реального и символиче-
ского. Не нужно удивляться тому, что мы способны разо-
браться с большой точностью и объективностью в половых
отношениях корюшки и в то же время можем совершенно
запутаться во взаимоотношениях современных юношей и
девушек. Всем известно, как трудно делать рукой и ногой
одновременные движения, которые не соответствуют вы-
работанным человеком навыкам.
Доказательством того, что мы всюду пытаемся видеть
взаимные связи только потому, что у нас есть соответст-
вующая предпрограмма, могут быть психологические опы-
ты Эмса. В одном из этих опытов испытуемый смотрел
в отверстие коробки и видел внутри висящий в простран-
стве игрушечный стул. Затем испытуемый смотрел через
боковое отверстие коробки и убеждался, что в действи-
тельности внутри нее в разных местах подвешены на про-
волочках отдельные части стула, и только при определен-
ном направлении взгляда эти части можно было видеть
в перспективе как целый стул. Когда испытуемый пол-
ностью убеждался в том, что отдельные части стула нахо-
дятся далеко друг от друга, ему предлагалось опять по-
смотреть в отверстие коробки. И он не мог заставить себя
не видеть подвешенный целый стул.
Не существует «истинного» разума
Существует ли истинный разум? Если под этим пони-
мать способность выполнять подходящий отбор без обра-
ботки соответствующего количества информации, то тако-
го «истинного» разума нет, это миф. Он возник так же,
как возникает идея о «чистом» волшебстве у ребенка, ко-
торый видит фокус. Сначала ребенок верит в волшебство.
Позже, когда он узнает, каким образом были сделаны по-
казанные ему трюки, он перестает верить в трансцендент-
ное «чистое» волшебство. В его голове миф заменяется
подлинным знанием существа фокуса.
41
Выводы
Какие же следует сделать выводы из развитой нами
точки зрения? В частности, для инженеров, занимающих-
ся вычислительными машинами?
Нужно прекратить разговоры о двух сортах разума,
независимо от того, идет ли речь о живом мозге или о
машине. Существует только один сорт разума. Он прояв-
ляет себя тем, что производит подходящий отбор. Разум-
ная работа всегда предполагает сбор необходимого ко-
личества информации (или непосредственно после того,
как задана проблема, или заранее, в виде предпрограммы)
и достаточно эффективную ее обработку, обеспечивающую
подходящий отбор. Живой мозг имел перед собой в про-
цессе эволюции только одну задачу: как получить необхо-
димую информацию и как обработать ее с достаточной
эффективностью. Задачи, стоящие перед современным ин-
женером, по существу, точно такие же. Инженер должен
перестать спрашивать: «Как я могу сделать разумную
машину?», поскольку он уже сейчас может это делать и
делал это в течение последних двадцати лет. Он должен
перестать относиться со сверхблагоговением к так назы-
ваемой гениальности, понимая, что гений — это просто
предельный образец системы, к разработке которой он не-
прерывно идет. Несомненно, что он скоро разработает
машины, отличающиеся от больших машин дискретного
счета, однако и они по-своему будут разумны. Существен-
но различие не между машинами дискретного счета и не-
прерывного действия или между германием и протеином,
а между реальным разумом, который обрабатывает нуж-
ное количество информации, и .неким мифическим разу-
мом, которым, как предполагали люди, они обладают.
Основной постулат дает возможность разобраться
в массе различных процессов. Для этого нужно понять, что
правило подходящего отбора приложимо не только к окон-
чательной цели, но и ко всем вспомогательным целям,
которые встают в процессе ее достижения, в том числе и
к выбору оценочных критериев.
Таким образом, если, например, целью является со-
ставление программы для игры в шахматы, то програм-
мист может выдвинуть вспомогательную цель: игра долж-
на быть закончена в кратчайшее время. Теперь «кратчай-
шее время» становится самоцелью, и достижение ее тре-
4»
йует подходящего отбора (среди различных вариантой
игры, характеризующихся различным временем). Это тре-
бование можно выполнить, только обработав необходимое
количество соответствующей информации. Если информа-
ция (об относительной быстроте вариантов игры) не су-
ществует сегодня, то подходящий отбор сейчас не
может быть сделан. Если цель (окончание игры в кратчай-
шее время) все-таки желательна, то для достижения ее
нет иного средства, кроме сбора информации. Это значит,
что программист может пойти только по одному пути: он
должен составить какую-то программу и проверить,
сколько времени требуется для ее выполнения, затем со-
ставить другую программу и опя1ь проверить ее и т. д.
В конце концов, делая ряд попыток и ошибок (что и пред-
ставляет собой «эксперимент»), он получит информацию
о том, какая программа приведет быстрее к поставленной
цели.
Существует масса таких вторичных, часто трудных
вопросов, возникающих при практической реализации
подходящего отбора. Любая попытка достичь главную
цель влечет за собой необходимость выполнить много вто-
ростепенных, или («оценочных», целей. Содержание основ-
ного постулата или закона необходимости разнообразия
перекрывает их. Для примера рассмотрим случай, когда
нужно быстро произвести поиск (быстрота является оце-
ночной целью) и для этого может потребоваться повтор-
ная дихотомизация (последовательное деление области
поиска на две части, полученных частей опять на две и
т. д.). Тогда вопрос «как провести дихотомизацию» ста-
новится объектом поиска. Но нахождение ответа на во-
прос «как» является актом подходящего отбора, следова-
тельно, этот случай также подчиняется постулату.
Можно упомянуть еще проблему, связанную с выбо-
ром местоположения корректирующей обратной связи:
должна ли быть подведена обратная коррекция к этой
или другой точке? Знать, к какой именно точке,— это
значит выполнить подходящий отбор, и опять-таки отбор
может быть выполнен только при наличии информации.
Если ее нет, то решение может быть принято или случай-
но или на основе информации, накапливаемой в резуль-
тате многократных попыток и ошибок.
Подведем общий итог. То, что часто с благоговением
называют истинным разумом, есть миф. Человеческое
43
существо спасает себя от полной глупости тем, что поль-
зуется информацией, заключенной в предпрограмме. Эта
информация включает в себя опыт многих миллионов лет
эволюции и частный опыт жизни данного человека. Дайте
человеку проблему, соответствующую его объему знаний,
и он ее быстро разрешит. В этом состоит его истинный
разум. Любая машина, предпрограммированная в таком
же объеме, будет иметь столько же истинного разума.
Однако разум человека и машины полностью ограни-
чен. Разум машины ограничивается количеством инфор-
мации, которую мы в нее внесли. Мы можем получить от
машины столько разума, сколько мы хотим, но только при
условии, что в нее заложено соответствующее количество
информации.
Мысль о предельных ограничениях действует, конечно,
отрезвляюще, однако следует вспомнить, что сложившая-
ся сейчас ситуация напоминает ту, которая была сто лет
назад, в начале развития обычных машин. В то время
было уже создано столько сложных машин, что многие
инженеры считали возможным открытие вечного двига-
теля. Затем возникла мысль о том, что энергия не может
быть создана из ничего, и можно думать, что многих
инженеров того времени постигло серьезное разочарова-
ние.
Они рассматривали закон сохранения энергии просто
как ограничение. Мы же знаем теперь, что те, кто принял
это ограничение, оказались реалистами. В конце концов
они построили лучшие машины, чем инженеры, пытав-
шиеся создать вечный двигатель. Современное положение
с вычислительными машинами очень похоже. Если мы
согласимся с тем, что подходящий отбор может быть вы-
полнен только до уровня, определяемого полученной и
обработанной информацией, и если мы примем, что это
ограничение справедливо для всякого мозга, человеческо-
го и машины, наша работа может стать хотя и менее увле-
кательной, но зато более полезной. Те, кто будет строить
машины на основе этих представлений, перегонят тех,
кто хочет строить их, исходя из старого и суеверного
взгляда, что человеческий мозг всемогущ.
Об обучающихся
и самовоспроизводящихся машинах
Профессор Норберт Винер
Двумя свойствами, которые мы считаем характерными
для живых систем, являются способность обучаться и
способность воспроизводить себе подобных. Взятые по-
рознь, эти свойства кажутся различными, хотя в действи-
тельности они тесно связаны друг с другом. Обучающееся
живое существо является таковым, поскольку оно способ-
но подвергаться изменениям в результате прошлых воз-
действий, окружающей среды и, следовательно, приспо-
сабливаться к окружению на протяжении своей индиви-
дуальной жизни.
Размножающийся живой организм способен создавать
другое существо по своему собственному подобию, которое
не изменяется на протяжении его жизни. Если изменения
сами по себе передаются по наследству, мы имеем сырой
материал, на котором работает процесс естественного от-
бора.
И онтогенетическое и филогенетическое обучение, осо-
бенно последнее, распространяется не только на живот-
ный мир, но и на растения и на все организмы, которые
в той или иной мере могут рассматриваться как живые.
Степень, в которой эти две формы обучения обнаружива-
ются в различных видах живых организмов, колеблется
в широких пределах. У человека и в меньшей степени у
других млекопитающихсЦ онтогенетическое обучение и
индивидуальная приспособляемость достигают наивысшей
точки. Можно сказать, что в значительной степени фило-
генетическое обучение человека развито для того, чтобы
создать возможность высококачественного онтогенетиче-
ского обучения.
Может ли созданная человеком машина обучаться и
воспроизводить себя?
Простейшим из двух процессов является обучение, и в
отношении его техника ушла далеко вперед. Здесь мы
будем, в частности, говорить об обучении машин играм,
которые улучшают стратегию и тактику своего поведения
на основе приобретаемого опыта.
Существует общепризнанная теория игр, созданная
фон Нейманом.
43
В играх, подобных игре «Тик-так», вся стратегия из- г
вестна, и поэтому возможно разрабатывать тактику игры с
начала до конца. Теория позволяет вести игру наилучшим
образом. Однако во многих играх, вроде шахмат и шашек,
наших знаний недостаточно для того, чтобы разработать
полную стратегию, и мы можем это сделать только при-
близительно. Приблизительный вариант теории фон Ней-
мана стимулирует игрока действовать с максимальной
осторожностью, предполагая, что его противник является
первоклассным мастером.
Однако это предположение не всегда оправданно. На
войне, которая также представляет собой разновидность
игры, это может привести к нерешительным действиям,
которые часто не лучше, чем поражение. Всякое прямое
использование теории игр фон Неймана в этих случаях
может оказаться фатальным.
Книги по теории шахматной игры написаны не с пози-
ций фон Неймана. Они представляют собой сборники пра-
вил, почерпнутых из практического опыта игры в шахма-
ты против игроков высокой квалификации и глубоких зна-
ний. Они устанавливают некоторую стоимость или вес,
который нужно приписать потере фигуры, мобильности,
развитию фигур и другим факторам, изменяющимся от
этапа к этапу.
Нетрудно сделать машину, которая как-то будет играть
в шахматы.
Представьте себя играющим в шахматы с такой маши-
ной. Для того чтобы ситуация была справедливой, пред-
положим, что вы играете в шахматы по переписке, не
зная, что игра ведется против машины, и что у вас в свя-
зи с этим не будет возникать никаких предрассудков.
Естественно, как это всегда бывает при игре в шахматы,
вы придете к некоторому заключению о личных качествах
вашего противника. Вы обнаружите, что когда на шах-
матной доске дважды возникает одно и то же положение,
реакция вашего противника будет одной и той же. Вы
придете к заключению, что ваш противник — личность
весьма консервативных правил. Если вам удался какой-
либо трюк, он будет всегда удаваться при той же ситуа-
ции. Поэтому для опытного игрока будет нетрудно разга-
дать стратегию машины и побеждать ее в каждой партии.
Однако существуют машины, которые нельзя победить
таким простым образом. Предположим, что после не-
46
скольких партий машина делает перерыв и использует
свои возможности совсем для другой цели. В то время,
когда она не играет со своим противником, она изучает
все предыдущие партии, записанные в ее памяти, произ-
водит оценку фигур в зависимости от их положения, мо-
бильности и т. д., анализирует наиболее выигрышные
ситуации. Таким путем она изучает не только свои собст-
венные ошибки, но и удачи своего противника. Теперь она
заменяет свои предыдущие ходы новыми и продолжает
игру, как новая, улучшенная машина. Такая машина
больше не будет проявлять прежнего упорства, и комби-
нации, которые раньше против нее удавались, потеряют
свою ценность. Более того, со временем машина может
изучить манеру игры своего противника.
Многие формы борьбы, которые мы обычно не рассмат-
риваем. как игру, тем не менее можно изучать с точки
зрения теории игр. Один из интересных примеров — это
борьба между мангустой и коброй. Как пишет Киплинг
в рассказе «Рикки-тикки-тави», укус змеи для мангусты
смертелен, несмотря на то, что ее тело покрыто жесткой
шерстью, которую кобра прокусывает с трудом. Киплинг
называет эту борьбу своего рода пляской смерти, в кото-
рой проявляется мускульная сила и сообразительность.
Нет никаких оснований предполагать, что индивидуаль-
ные движения мангусты более быстрые и точные, чем
у кобры. Тем не менее в подавляющем большинстве
случаев мангуста побеждает кобру. Как она этого доби-
вается?
Я рассказываю об этом на основании того, что я видел
сам и что можно видеть в кино. Я не гарантирую безуко-
ризненность своей интерпретации. Мангуста начинает с
ложного выпада, который заставляет змею подняться.
Мангуста отскакивает и делает второй такой же выпад,
так что получается серия ритмических движений, выпол-
няемых обоими животными. Однако этот танец не моно-
тонен, он постепенно развивается; по мере того как идет
борьба, выпады мангусты все больше и больше опережают
выпады кобры, и так продолжается до тех пор, пока, на-
конец, мангуста не совершает смертельное нападение в
тот момент, когда кобра вытянута настолько, что больше
не может достаточно быстро реагировать на выпады.
В это мгновение атака мангусты уже не ложная, она
смертельно точна, и зубы прокусывают череп змеи.
47
Во время боя мангуста действует, как обучающаяся
машина, и успех ее атаки определяется более высокоор-
ганизованной нервной системой.
Бой быков представляет собой второй пример такого
же типа. Необходимо помнить, что бой быков — это не
спорт, а такая же пляска смерти, сущность которой со-
стоит в координированной взаимосвязи между поведением
быка и человека.
Все, что я сказал относительно борьбы мангусты и
кобры, тореадора и быка, относится также к любым физи-
ческим соревнованиям человека с человеком. Дуэль на
шпагах представляет собой последовательность ложных
выпадов, nappe, ударов, при которых каждая сторона пы-
тается вывести шпагу противника в такое положение, что-
бы достичь успеха при помощи своей шпаги. То же самое
происходит при игре в теннис. Нужно не только уметь
возвратить мяч на сторону противника; стратегия заклю-
чается в том, чтобы путем ряда посылок вынудить про-
тивника занять на поле такое положение, при котором он
будет не в состоянии сделать то же самое. Все эти физи-
ческие соревнования и игры, в которые могут играть ма-
шины, имеют тот общий элемент, что для их успешного
поведения необходимо длительное изучение опыта своего
противника, а также своего собственного опыта. То, что
справедливо для физических соревнований, относится и к
тем играм, в которых элементы интеллекта проявляются в
большей степени, например в военных играх, в которых
штабные офицеры приобретают навыки военного искус-
ства. Некоторая степень машинизации, подобной той,
которую используют для игры в шашки путем обучения
машины, возможна и здесь.
Нет ничего более опасного, чем планировать третью
мировую войну. Интересно рассмотреть, может ли какая-
то часть этой опасности возникнуть из-за бесконтрольного
использования обучающихся машин. Снова и снова мне
приходится слышать утверждение, что обучающаяся ма-
шина не мощет подвергнуть нас никакой опасности, пото-
му что в решительный момент, когда мы это почувствуем,
мы ее просто выключим. Можем ли мы это сделать? Для
того чтобы своевременно выключить машину, мы должны
обладать информацией, что опасный момент действитель-
но наступил.
Уже тот факт, что машину изготовили люди, доказы-
48
вает: нет никакой гарантии, что у нас будет достаточно
информации для того, чтобы это сделать. Теперь уже из-
вестно, что играющая в шашки машина может обыграть
человека, который ее изготовил, после сравнительно корот-
кого промежутка времени. Более того, сама скорость рабо-
ты современных вычислительных машин препятствует то-
му, чтобы мы были в состоянии своевременно почувство-
вать и осознать признаки надвигающейся опасности.
Идея устройства, обладающего большим могуществом
и выдающимися способностями осуществлять какую-либо
стратегию, а также опасность таких устройств не новы.
Новым является то, что мы фактически уже обладаем
этими устройствами. В прошлом подобные возможности
преподносились в форме чародейства, и это стало темой
для многих легенд и народных сказок. В этих легендах
тщательно исследована моральная сторона колдовства.
Я уже обсуждал некоторые этические аспекты чародей-
ства в одной из своих ранних книг («Человеческое ис-
пользование человеческого ума»). Здесь я повторю часть
материала, чтобы более точно вскрыть содержание поня-
тия «обучающаяся машина».
Одно из наиболее известных сказочных произведений
Гете называется «Ученик чародея». В этой сказке колдун
оставляет своего ученика на кухне и приказывает ему
натаскать бочку воды. Мальчишка ленив, но довольно
изобретателен: он заставляет метлу выполнить эту работу,
произнося над ней магические заклинания, подслушанные
у своего хозяина. Метла покорно выполняет эту работу,
но остановить ее он не может. Мальчик почти тонет, он
обнаруживает, что не выучил или забыл другое заклина-
ние, которое остановило бы метлу. В отчаянии он хватает
метлу, ломает ее пополам, но к своему ужасу обнаружи-
вает, что из каждой половинки продолжает течь вода.
К счастью, он не погиб, потому что появился его хозяин,
произнес магические слова, остановил метлу и хорошень-
ко наказал своего ученика.
Более страшным является рассказ английского писа-
теля начала XX столетия У. Джакобса об обезьяньей лапе.
Ушедший на пенсию английский рабочий сидит за столом
вместе со своей женой и приятелем, английским
сержантом, вернувшимся из Индии. Сержант показывает
хозяевам амулет в виде высохшей сморщенной обезьяньей
лапы. Этот амулет, подаренный ему индийским священ-’
49
пиком обладает силой выполнить любые три желания лю—
бых трех людей. Сержант говорит, что он ничего не знает
о первых двух желаниях прежнего владельца, но что третье
его желание было — смерть. Он рассказывает своим
друзьям, что является вторым владельцем амулета, но он
не хочет говорить об ужасах, которые он из-за него пе-
режил. Он брос-ает обезьянью лапу в камин, однако его
друг выхватывает ее и заявляет, что хочет испытать мо-
гущество амулета. Первым его желанием было получить
200 фунтов стерлингов. Вскоре после этого раздается
стук в дверь и появляется представитель компании, в ко-
торой работал сын хозяина. Отец узнает, что его сын по-
гиб на заводе и что компания, не считая себя виновной в
его гибели и без каких-то бы ни было юридических обяза-
тельств, решила выплатить отцу погибшего 200 фунтов
стерлингов. Убитый горем отец произносит свое второе
желание, чтобы его сын вернулся. Снова слышится стук в
дверь, и она открывается. Появляется нечто, о чем мы
узнаем из очень скупых слов — появляется призрак сына.
Последним желанием отца было, чтобы призрак исчез.
Общим для всех этих историй является то, что магиче-
ские действия выполняются буквально. И если мы ждем от
магии какого-либо благодеяния, мы должны просить имен-
но то, что мы хотим, а не то, что мы думаем, что мы хотим,
Новым, реальным качеством обучающихся машин яв-
ляется то, что они выполняют наши требования букваль-
но. Если мы программируем машине выиграть войну, мы
должны хорошенько подумать над тем, что мы понимаем
под выигрышем войны.
Обучающаяся машина программируется на основе
опыта. Опыт 'атомной войны, которая не приведет к ката-
строфе, можно почерпнуть только из военных игр. Если
мы будем использовать этот опыт для разработки машин-
ной стратегии на случай реальной опасности, смысл побе-
ды, которую мы имели в виду, программируя военную
игру, должен быть точно тот же, который мы чувствуем
сердцем в действительной войне. Нельзя думать, что ма-
шина будет, подобно нам, способной к различного рода
предрассудкам и эмоциональным компромиссам, позволя-
ющим нам'называть гибель победой. Если мы просим от
машины победу, не зная, что мы под этим подразумева-
ем, мы можем обнаружить, что в дверь постучится при-
зрак,
МАШИНА НЕ МОЖЕТ ЖИТЬ,
ПЛЕСЕНЬ НЕ СПОСОБНА
МЫСЛИТЬ!
Чувство меры
Доктор философии, академик Чехословацкой Академии
наук Э. К о л ь м а н
Верно ли, что человек — это машина, самая совершен-
ная из известных нам пока кибернетических машин, что
нет разницы между кибернетической машиной достаточно
высокой организации и человеком, между «искусствен-
ным» и «естественным» способом ее создания?
Верно ли, что машины могут обладать психикой, что
они могут испытывать эмоции, радоваться, грустить, быть
недовольными чем-нибудь, чего-нибудь хотеть?
Двести шестнадцать лет назад выдающийся француз-
ский философ-материалист врач Жюльен Офре Ламеттри
издал сочинение «Человек-машина». В нем он доказывал,
что законы живой и неживой материи едины. Живое отли-
чается от неживого лишь количественно, значительно боль-
шей сложностью. В то время эти материалистические ме-
тафизические взгляды были весьма прогрессивными и их
автор подвергся гонениям церкви.
Ламеттри правильно подметил, что психологические и
физиологические явления не происходят без явлений фи-
зических и просто механических. Но из этого он ошибоч-
но заключил, что первые сводятся ко вторым, что человек
является машиной, что между человеком и машиной
имеются лишь количественные различия. Он не заметил,
что низшие формы движения сохраняются в высших не
как самостоятельные, а только как подчиненные, побоч-
ные, что при переходе от низших форм к высшим проис-
31
ходят не только количественные, но и качественные изме-
нения, появляется нечто принципиально новое и что поэто-
му объяснение высших форм не может быть исчерпано
изучением форм низших.
Прошло сто лет. Естественные науки сильно развились.
Марксом и Энгельсом была создана научная философия —
материализм диалектический. Он усматривает не только
материальное единство живого и неживого, но и их каче-
ственное различие. Хотя живое подчиняется тем же мате-
матическим, физическим и химическим законам, что и
неживое, но оно подчиняется не только им. Оно имеет
свои собственные специфические биологические законо-
мерности. При переходе от неживого к живому происхо-
дит скачок. В этом смысле между живым и неживым име-
ется принципиальная разница.
Конечно, с того времени, как Маркс и Энгельс созда-
ли свое учение, также прошло более ста лет. Развитие
естественных наук было еще более бурным. Поэтому за-
конно возникает вопрос — а не следует ли пересмотреть
эти их взгляды как раз в связи с возникновением кибер-
нетики? Ведь сам марксизм требует, чтобы его отдельные
положения пересматривались, если к этому вынуждают но-
вые открытия науки.
Однако для такого пересмотра в данном случае нет ни-
какого основания. Как раз наоборот. Кибернетика только
подтверждает одно из основных положений марксизма, его
учение о качестве и количестве.
> Кибернетика — это математическая наука. Она изучает
любые самоуправляющиеся системы, независимо от того,
являются ли они частью техники, организмы ли они или
общественные ‘системы, с одной только стороны — со сто-
роны количественной (в широком смысле этого слова, т. е.
не только в смысле числа, величины, но также порядка и
структуры). В этом как раз сила кибернетики. Обнаруже-
ние общности количественных закономерностей управле-
ния дало возможность, например, моделировать мысли-
тельные операции при помощи вычислительных устройств,
и наоборот, использовать опыт работы с вычислительными
устройствами для изучения центральной нервной системы
человека.
Но единство — это не тождественность. В том, что
создает силу кибернетики, заключается также и ее сла-
бость или, по меньшей мере, великий соблазн, соблазн не
62
видеть из-за сходства между человеком и машиной их раз-
личия.
Те, кто утверждают, что человек — машина и что ки-
бернетические устройства, мыслят, чувствуют, имеют волю
и т. п., упускают из виду прежде всего одну «мелочь» —
исторический подход. Машины — это продукт обществен-
но-трудовой деятельности человека, между тем как чело-
век является продуктом естественной эволюции. Тут и ма-
териальная основа другая,— в первом случае клетки орга-
нического вещества, в другом — электронные трубки,
транзисторы и т. д.,— и масштабы времени несоизмеримы.
По этой же причине и незаконно стирать разницу между
«естественным» и «искусственным».
Правда, для того чтобы защитить тезисы «человек —
машина» и «машина мыслит», можно использовать еще и
другие аргументы.
Говорят, что не надо насильственно ограничивать по-
нимание терминов. Например, если определить «машину»
как нечто, каждый раз искусственно создаваемое челове-
ком, то ясно, что машина не может воспроизводить себе
подобных, а тем более существенно более совершенных,
чем исходные.
Что верно, то верно. Такие нарочито узкие определения
могут давать лишь узколобые противники кибернетики.
Их выдвигают и те, кто, являясь сторонниками витализма,
учения, пытающегося объяснить явления жизни с по-
мощью каких-то особых надуманных «сил» или «принци-
пов», проводят непроходимую грань между неживой и жи-
вой материей. Однако вместе с тем надо сказать, что и
машины, способные к самовоспроизведению и самоусовер-
шенствованию, имеют эти замечательные свойства исклю-
чительно только потому, что в конечном счете их придал
им замысел конструктора.
Любые, даже самые сложные «машины выполняют
лишь вспомогательные операции в соответствии с целями,
поставленными человеком». Этими словами закончил свою
статью «Кибернетика» в Большой Советской Энциклопе-
дии (т. 51, 1958) А. Н. Колмогоров, и они остаются по-
прежнему верными. Никаких фактов, доказывающих про-
тивное, не существует. Не существуют машины, которые
могут сами ставить перед собой задачи, не поставленные
перед ними их конструкторами, ибо и машины, которые,
например, сами вырабатывают для себя программу своей
63
работы или даже создают научные гипотезы, делают это
лишь потому, что это самопрограммирование или созда-
ние гипотез им было запрограммировано.
Но разве не все дело только в определениях? Разве не
зависит все от того, что мы условимся называть маши-
ной? Почему бы не расширить определение машины на-
столько, чтобы оно охватило и человека? (Тем более, что
есть немало людей, которые живут бездумно, как машины.)
Но этот довод никуда не годится. Расширять определе-
ния нельзя произвольно, они должны отвечать действи-
тельности. При помощи произвольно расширенных опреде-
лений можно при некоторой логической сноровке доказать
что угодно. Например, что нет разницы между собаками
и стульями, потому что те и другие — «четвероногие», или
что нет разницы между пролетариями и капиталистами,
потому что те и другие — «производители» (producers).
Это особенно ловко проделывает современная англо-аме-
риканская социология, чтобы этим раз и навсегда «устра-
нить» классовую борьбу. Аналогично можно понятие «ма-
шины» распространить на всю вселенную, объявить ее
«часами», и тогда законно поставить вопрос о «часовщи-
ке», о ее создателе. Значит, пересмотр определения маши-
ны не ведет к доказательству того, что человек — это ма-
шина и что машина мыслит.
Допустим. Но разве не следует пересмотреть понятие
«жизнь»? Считать, что жизнь — это способ существования
белковых тел, как ее определял Энгельс, ныне слишком
узко. Возможно, что в результате космонавтики мы по-
знакомимся с другими формами жизни, основанной не на
высокомолекулярных соединениях углерода. Почему бы
тогда не определить «жизнь» так, чтобы она охватывала
и работу кибернетических устройств?
Хотя в этом аргументе есть доля истины, его все же
нельзя считать состоятельным. По-видимому, верно то, что
жизнь не следует определять исходя из химической струк-
туры, а что надо при ее определении опираться на функ-
ции жизни: ассимиляцию и диссимиляцию, рост, самовос-
произведение, самоуправление и т. д. Верно, что можно
создать или можно будет создать кибернетические устрой-
ства, которые моделируют эти функции. Но это не значит,
что в результате они становятся живыми.
Дальнейший аргумент в пользу «живых машин» таков.
Если они не созданы сегодня, они будут созданы завтра.
54
Вместо электронных ламп, транзисторов, ферритов, печат-
ных схем, криотронов и других средств современной элек-
троники в них будут использованы белковые вещества,
живые клетки, в лабораториях будет создан живой мозг.
При нынешнем состоянии науки все это относится пока
к области мечтаний. Разумеется, мечтать — это красиво.
И очень хотелось бы, чтобы некоторые мечты осуществи-
лись немедленно. Но прежде всего нужно проделать очень
большую, трудную работу, чтобы создать условия для
того, чтобы можно было приступить к осуществлению этих
мечтаний. Ведь даже «обыкновенные» кибернетические
устройства не нашли до сих пор того распространения и
внедрения, которые должны были бы найти. Ведь многие
проблемы в области кибернетической техники, решенные
принципиально, технически еще не осуществлены. А что
же говорить о биохимических, физиологических, психоло-
гических основах тех будущих кибернетических устройств,
о которых можно только грезить! Вполне закономерно, что
литераторы, сочинители фантастических романов уходят
далеко вперед: Беляев, оживлявший умерший мозг, Лем,
соединивший живой мозг с кибернетическим устройством,
или Хойл, описавший возможность прямого воздействия на
человеческий мозг совершенных живых существ «Черного
облака», вторгшегося в нашу планетную систему. Однако
ученые обязаны совмещать в себе смелость фантастики с
трезвостью ума. Нельзя втискивать научные исследования
в узкие рамки практицизма. Но вместе с тем наука должна
направлять максимум своих усилий на решение наиболее
жизненных проблем сегодняшнего дня.
Эти замечания вовсе не направлены в сторону ограни-
чения кибернетики. Те, кто предлагают ограничить кибер-
нетику областью одних лишь технических автоматов, яв-
ляются ее противниками, но не могут уже сегодня, как
десять лет тому назад, обзывать ее «лженаукой», «сплош-
ной мистификацией». Таких немало, и против них надо
бороться. Некоторые выступающие против применения ки-
бернетики в биологии, в психологии, а в особенности в со-
циальных науках заявляют, что они якобы защищают эти
науки от механизма, от «сведения» высших форм движе-
ния к низшим. Но если кибернетические методы приме-
няются в биологии, в психологии или в общественных нау-
ках под контролем специфических методов данной науки,
то никакого «сведения» здесь нет. Но нельзя забывать, что
бб
и обратное увлечение не менее опасно. Тот, кто подменяет
биологические, психологические и тому подобные методы
кибернетическими, кто отождествляет живое с неживым,
одушевленное с неодушевленным, общество с природой,
тот вольно или невольно способствует гилозоизму, панпси-
хизму, социалдарвинизму, которые, так же как и вита-
лизм, ведут в конце концов к боженьке, к реакционным
взглядам на мир.
Но верно ли в таком случае, что методами кибернети-
ки можно анализировать жизнь во всей ее полноте, вклю-
чая и человеческое сознание со всей его сложностью? Да,
с этим мы полностью согласны. Более того, без малейших
колебаний добавляем, что кибернетические методы можно
и нужно применять также для анализа общественных яв-
лений. Мы решительно высказываемся против консерва-
тивно мыслящих биологов, психологов и врачей (равно
как и экономистов и философов), которые как черт ладана
страшатся кибернетики. Но мы столь же решительно воз-
ражаем против мысли, будто методы кибернетики могут
заменить собой методы биологии, медицины, психологии,
политэкономии и т. п.
Но верно ли, далее, что, идя по пути кибернетического
подхода к анализу жизненных явлений, возможно создать
подлинную, настоящую жизнь, которая будет самостоя-
тельно продолжаться и развиваться? С этим можно и нуж-
но согласиться, но лишь в том смысле, что этот подход
будет чрезвычайно содействовать биохимии добиться свои-
ми специфическими методами искусственного синтеза бел-
ковых тел, живой материи. Однако если кто-нибудь пола-
гает, что такими искусственными живыми существами,
способными к размножению и прогрессивной эволюции,
в высших формах обладающими эмоцией, волей и мышле-
нием, окажутся автоматы, то он крайне заблуждается.
Какого высокого порядка они ни были бы, они будут лишь
частью техники, той искусственной среды, которую обще-
ство ставит между собой и природой, чтобы подчинять
своим целям естественные стихии. Автоматы будут всегда
лишь производными от человека, будут выполнять лишь
физические действия. И только человек, какой бы «сво-
бодный пробег» он им ни придал, всегда будет стоять у их
колыбели, только он будет осмысленно, в понятиях, истол-
ковывать их действия, которые без этого истолкования
останутся лишь .физическими действиями,
56
Тем не мейее некоторые убеждены, что можно создать
автоматы, не только воспроизводящие все свойства чело-
века, автоматы, неотличимые от него, но и такие, которые
будут обладать свойствами неведомых нам высокооргани-
зованных живых существ, обитающих в других мирах и
вовсе непохожих на нас. Это будто бы облегчит нам зада-
чу разгадать психику этих небожителей, если в будущем,
благодаря космонавтике, мы столкнемся с ними.
Все это звучит крайне увлекательно, не правда ли? Но
научная истина выше всего. Фантазия хороша, но беспоч-
венная фантастика к добру не ведет.
Прежде всего, неверно, что кибернетические автоматы
могут воспроизводить все свойства человека, всю его пси-
хику, могут стать неотличимыми от живых людей или
даже животных. Этим устройствам нельзя поручить ни-
чего больше,— а это вовсе не мало!—чем воспроизводить,
помимо условных рефлексов, операции мыслительной дея-
тельности, причем, как уже сказано, это вовсе не значит,
будто они мыслят. Огромная область мозговых функций,
которую не удается формально описать, не может быть
передана машинам.
Затем: что следует понимать под весьма высокоорга-
низованными и в то же время совершенно на нас непо-
хожими живыми существами? Если они совершенно на
нас не похожи, то потому, что их физико-химическая осно-
ва другая, например не углеродная, а кремниевая, не кис-
лородная, а фторовая, или же они не твердые тела, а, ска-
жем, жидкости, наконец, быть может, они образованы не
из известных нам форм материи — частиц и полей, а из
каких-то других, нам пока неизвестных. Если они при этом
представляют некую аналогию живых существ, то в том
смысле, что обладают свойством саморегулирования мате-
риального обмена со средой. Если они вдобавок высокоор-
ганизованные, то имеют способность преобразовывать эту
среду, создавать свою искусственную среду, свою «техни-
ку», а на основе этого «трудового» процесса и доводить
свое свойство отражения до весьма высокой ступени.
Но не ясно ли, что, так же как наивно воображать, буд-
то у всех высокоорганизованных существ обязательно
имеются, как и у нас, пара глаз и нос между ними, столь
же наивно полагать, будто закономерности их функций
управления и отражения настолько схожи с нашими, что
мы сможем моделировать их кибернетическими автома-
57
• '&
тами. Шутка сказать, установить, каков внутренний мир
этих существ! Когда-то Лаплас высказал мысль, что для
общения с марсианами следовало бы в равнинах Сибири v
построить интенсивно светящуюся фигуру теоремы Пифа-
гора — по ней они поняли бы, что на Земле обитают мыс-
лящие существа. В наше время некоторые считают, что
этой же цели могут служить правильно чередующиеся
мощные радиосигналы. Но если, например, предположить,
что где-то в туманности Андромеды есть высокоорганизо-
ванные существа, то если они, например, жидкостные оби-
татели жидкой среды, у них не может быть ни метриче-
ской геометрии,, ни даже арифметики в нашем смысле,
а поэтому при посредстве понятий этих наук нельзя уста-
новить между нами и ими никакого общения. Если при
помощи кибернетики удалось расшифровать древнюю пись-
менность индейцев Майя, то лишь потому, что у них и у
нас имеются общие понятия, отражающие общность сре-
ды. Если где-то существует мир, построенный из антиве-
щества, то с его жителями мы не смогли бы «договорить-
ся» даже о том, где правая и где левая стороны.
Да вообще приписывать гипотетическим, совершенно
непохожим на нас существам какое-то подобие нашей пси-
хики (мышление, эмоции, эстетические переживания)
столь же мало обоснованно, как считать, что, притяги-
ваясь, разноименные электрические заряды испытывают
чувство любви, а одноименные, отталкиваясь,— чувство
ненависти. Но именно к гилозоизму и панпсихизму, к уче-
нию о всеобщей одушевленности материи, к отрицанию ка-
чественных скачков при переходе от неживой природы к
живой, а далее к высокоорганизованной, способной мыс-
лить, должен, прийти всякий, если он свои рассуждения
о совершенно на нас непохожих, но обладающих похожей
на нашу психикой доведет до логического конца.
Ответ на вопрос «возможно ли искусственное разумное
существо?» некоторые ученые ставят в зависимость от со-
здания точных определений таких понятий, как мышле-
ние, эмоции, воля и т. п. При этом они считают, что эти
определения не существуют, хотя — на уровне естествен-
нонаучной строгости — они могут быть созданы. Нам ду-
мается, что они несправедливо упрекают физиологию, пси-
хологию и философию, которые эти определения давно
дали. Разве не является таковым, например, определение
мышления как «опосредованного, отвлеченного и обобщен-
ия
ного отражение объективной действительности», как «выс-
шего продукта мозга, высшего продукта материи»? Дру-
гое дело, что такие определения можно считать недоста-
точно точными или слишком узкими. Естественно, что с
развитием науки должны развиваться и ее определения,
но весь вопрос в том, на основании чего и в какую сторо-
ну: на основании ли новых, научно установленных данных
и в сторону более глубокого соответствия действительно-
сти или же исходя из субъективных желаний и симпатий,
в сторону фантастики.
Для того чтобы распространить определение мышле-
ния, равно как и Ъщущения, воли и т. д. на всю материю,
нет никаких опытных оснований. Нет никаких научных
доводов для того, чтобы пересматривать положение
Ленина о том, что «в ясно выраженной форме ощущение
связано только с высшими формами материи (органиче-
ская материя)» и что «в фундаменте самого здания мате-
рии можно лишь предполагать существование способно-
сти, сходной с ощущением».
Правильно отмечают, что одна из причин встречающе-
гося до сих пор отрицательного отношения к кибернетике
чисто психологическая. Несмотря на то, что кибернетика
празднует всего лишь свое 15-летие, ее достижения изуми-
тельны. Тому, кто знает о кибернетике только из популяр-
ных изложений, часто представляется картина жизни сре-
ди автоматов, которые взяли на себя львиную долю физи-
ческого и умственного труда человека, причем не в буду-
щем, а в настоящем. Если для одних это крайне заманчиво,
то У других это вызывает испуг. Иначе говоря, некоторые
не хотят мириться с тем, что автомат может подражать
их мыслительной деятельности, казавшейся привилегией
одного лишь «царя природы». Другие же дают себя увлечь
в противоположную крайность столь же психологическими
мотивами, вызванными успехами кибернетики, в самом
деле головокружительными. В этом отношении они не су-
мели избежать опасности, о которой неоднократно пре-
дупреждал основоположник кибернетики Норберт Винер
(хотя и он сам часто поддавался искушению): влиянию
идей так называемой «кибернетической философии», мета-
физическим преувеличениям, пытающимся представить ки-
бернетический метод как единственный и универсальный,
а кибернетику — как науку наук.
В своих беседах профессор Винер говорил: «Существует
59
средневековая европейская легенда, что живший во время
императора Рудольфа II пражский раввин Лев бен Беца-
лель создал „голема44 — глиняного раба, дровосека и водо-
носа. Он оживлял его, вкладывая ему в рот записку с каб-
балистическим именем божьим „шем44. Но однажды рав-
вин ушел, позабыв вынуть записку, и голем изрубил всю
его обстановку и затопил его жилище. Потом он угрожал
всей округе, пока сам раввин не уничтожил голема». Тот
же сюжет использовал и Карел Чапек в своей драме
«РУР». Кибернетические устройства, продолжал Винер,—
«могут не только воспроизводить самих себя, но и произво-
дить устройства все более и более совершенные. Но как
раз наиболее сложные устройства легко выходят из строя.
Не так ли обстоит дело с человеком? Работники, которые
будут обслуживать эти устройства, должны быть несрав-
ненно более развитыми, чем рабочие на конвейере. Но чем
человек культурнее, тем менее он склонен подчиняться чу-
жой воле. Если и не взбунтуются сами машины против че-
ловека, то опасность, что общество распадется, все-таки
очень серьезна...».
Роман Винера «Искуситель» (перевод которого на рус-
ский язык, вероятно, следовало бы выпустить) показывает,
что Винер остро ощущает пороки современного американ-
ского общества. Но Винер, конечно, не марксист. Он не по-
нимает, что опасность бунта человека против автоматизма
всецело определена эксплуататорской обесчеловечивающей
сущностью капитализма. Человек коммунистического обще-
ства будет сознательно подчиняться коллективной дисцип-
лине, воля коллектива будет его воля. Видя, что киберне-
тику собираются использовать для ядерно-ракетной войны,
Винер, как показывают новые главы, которые он включил
во второе издание своего основного 'цруда, не прочь был бы
уничтожить голема, созданного им самим. Можно только
пожалеть его. Он не понимает, что не кибернетика, а импе-
риализм виновен в том, что величайшие достижения че-
ловеческого гения обращаются против человечества.
Из всего сказанного с очевидностью вытекает, что в
этой проблематике нельзя разобраться без философии.
Проблема отношения между живым и неживым, между
одушевленным и неодушевленным не может быть решена
отдельными естественными науками. На основании резуль-
татов этих наук ее может решить единственно только фи-
лософия.
60
Правда, некоторые из нас, философов, объявляя наибо-
лее прогрессивные научные теории, с которыми они были
знакомы лишь понаслышке, «идеалистическими» или «ме-
тафизическими», содействовали тому, чтобы иные есте-
ственники отвернулись от философии. Правда, рецидивы
появляются и теперь, например, когда некоторые филосо-
фы объявляют чувственную ненаглядность современной
атомной физики идеализмом, а другие прокламируют су-
ществование кризиса физики в капиталистических странах
и т. п. Смешивать отдельных философов с философией —
это ошибка не меньшая, чем смешивать кибернетику с раз-
вязными высказываниями о ней некоторых западных пуб-
лицистов.
В ноябре 1954 г. мне пришлось впервые выступать пуб-
лично в защиту кибернетики против тех из марксистских
философов, которые называли ее «лженаукой». Тогда я
указывал, что причиной этого их своеобразного реагирова-
ния являются — при полном их незнании кибернетики —
те несовместимые с диалектическим материализмом, а за-
частую и общественно-политически реакционные выводы,
которые в капиталистических странах некоторые делают
из нее. Тогда и многие советские естественники, врачи,
математики, и даже инженеры, работающие в области ав-
томатики, были настроены против кибернетики.
Разумеется, в настоящее время вряд ли найдется чу-
дак, который объявил бы кибернетику «сплошной мисти-
фикацией». Но противники кибернетики остались — они
лишь изменили свою тактику. На словах они расшарки-
ваются перед ее успехами, а некоторые даже щеголяют
применением модных словечек «обратная связь», «канал
информации» и т. п. Но они не желают учиться, не желают
освоить новые методы, применять их в биологии, меди-
цине, психологии, экономике или же заняться их проду-
манным философским обобщением. Эту свою леность мыс-
ли они выдают за борьбу против механицизма, и вполйе
понятно, что всякие механистические высказывания от-
дельных кибернетиков им только на руку.
Но сегодня среди философов-марксистов можно встре-
тить и таких, которые ударились в другую крайность.
У них мы находим высказывания, согласно которым ин-
формация не является ни материей, ни сознанием, выска-
зывания, смахивающие на позитивистские, вызванные сме-
шиванием понятий информации и количества информации,
в1
двусмысленности, которые немедленно материалистически
разрешаются, если исходить из ленинской теории отраже-
ния. У них же ярко выступает стремление к универсали-
зации кибернетики: под обратную связь, например, они
подводят всякое обратное действие, всякое взаимодействие
вообще, а саморегулирование они считают закономер-
ностью, которая выступает везде, на всех ступенях разви-
тия вселенной. Отсюда и их преувеличенные заявления
о том, что революционное воздействие открытия киберне-
тики можно сравнить с открытием Марксом законов обще-
ственного развития; что кибернетика, более чем другие
науки, является существенно диалектической наукой; что
она представляет собой особое промежуточное звено меж-
ду философией и рядом специальных наук; что Маркс был
первым кибернетиком, его экономические схемы воспроиз-
водства в «Капитале», а также и политику марксистско-
ленинских партий следует считать применением киберне-
тики... Все это путаница, оказывающая медвежью услугу
как кибернетике, так и нашей философии.
Кибернетика, вместе с атомной физикой и космонавти-
кой, принадлежит к самым прогрессивным областям совре-
менной науки. Но как раз потому, что она раскрывает нам
непривычные для нас связи —• аналогии между управляю-
щими функциями машин, организмов и социальных си-
стем,—- она все еще сталкивается с непониманием и отри-
цательным отношением к себе иных консервативно мыс-
лящих людей. С другой стороны, некоторые из тех, кто
прониклись мыслью об ее исключительном значении, за-
крывают глаза на границы ее возможностей. И те и другие
действуют по инерции, по линии наименьшего сопротивле-
ния, поддаются той «страшной силе привычки» мышле-
ния, против которой неоднократно предупреждал Ленин.
Но как раз кибернетика призвана — в условиях комму-
нистического общества — наиболее эффективно помогать
человеку преодолеть эту инерцию его мышления, борьба
против которой требует больших, более упорных усилий,
чем преодоление инерции материальных тел. Ведь кибер-
нетика имеет не одну, а три основные функции: освобож-
дать человека от однообразных действий физического и
умственного труда; служить биологии и медицине; содей-
ствовать логике, психологии, психиатрии, педагогике, гно-
сеологии стать максимально точными науками. Эти функ-
ции, из которых вторая, а в особенности третья только в
62
будущем обретут свое подлинное, все более возрастающее
значение, принесут новому, коммунистическому человеку
счастливую и радостную жизнь в обществе, чье устройство
и моральный уровень его членов будут гармонировать с
высокой техникой, которая никогда больше не станет слу-
жить порабощению и уничтожению человека. Разумеет-
ся,—хотя кибернетика и является теорией высших авто-
матов — она не осчастливит человечество автоматически,
без борьбы за эту великую цель. Нужно бороться за пере-
устройство человеческого общества на разумных, справедли-
вых, мирных, научных началах. Каждому из нас нужно ста-
раться, чтобы моральный облик человека, его обществен-
ное сознание соответствовали высокому уровню техники.
Что касается третьей функции кибернетики, то уже се-
годня разрабатывается математическая теория способности
к обучению, опирающаяся на некоторые предположения о
динамике образования привычек. Хотя эта теория пока
что лишь феноменологична, поскольку она не анализирует
процессов, происходящих в коре головного мозга при обра-
зовании привычек, а только описывает их результаты, она
все же дает нам количественную картину того, как при
разных обстоятельствах привычка закрепляется или, на-
оборот, теряется, а этим дает возможность оценить, на-
сколько сложны «механизмы», управляющие этими про-
цессами. Это один из путей,—и сегодня мы стоим лишь
в его начале,—который приведет к превращению педаго-
гики в точную науку.
Другим, и опять-таки кибернетическим путем, ведущим
в том же направлении, является тот, который даст челове-
ку возможность овладеть гигантской, угрожающе возра-
стающей массой новых знаний. Кибернетические информа-
ционные устройства, которые из миллионов разнородных
информаций могут в течение нескольких секунд отобрать
требуемую, существуют уже в наше время.
Третий путь, ведущий к улучшению процесса обучения,
является сегодня лишь мечтой. Он будет осуществлен толь-
ко тогда, когда удастся развить электроэнцефалографию
так далеко (а как раз кибернетические устройства помо-
гут достичь детального анализа процессов мозга), что в
объединении с кибернетикой можно будет прямо вмеши-
ваться в процессы, проистекающие в мозгу при обучении.
Пока что это лишь «музыка будущего», возможно очень и
очень далекого.
63
Но прежде всего кибернетику нужно всемерно разви-
вать, широко внедрять ее, преодолевать предрассудки, ко-
торые этому препятствуют. Только при этом условии ки-
бернетические устройства помогут человеку поднять его
логическую, методологическую культуру на новый, высший
уровень, помогут ему замечать и правильно, без преумень-
шений и преувеличений, оценивать возникновение нового
и гибель старого. Вот почему так важно, чтобы на пути
развития кибернетики, на пути внедрения ее в нашем со-
циалистическом и коммунистическом обществе не возни-
кали излишние препятствия. К ним принадлежат и мета-
физические преувеличения, способные вызвать у многих
нежелательную идейную путаницу, особенно когда они
иногда высказываются выдающимися учеными, крупней-
шими специалистами в своей области.
Живое существо
и техническое устройство
Академик И. Артоболевский
Доктор технических наук А. Кобринский
Одним из центральных вопросов, поставленных в статье
академика Колмогорова, является возможность создания
искусственного живого существа. Обсуждая эту проблему,
А. Н. Колмогоров высказал много интересных мыслей, до-
гадок и гипотез, которые вызывают большой интерес и
широкий отклик читателей.
Естественно, конечно, что в статье прямого ответа на
поставленный вопрос не содержится. Тем не менее отно-
шение академика Колмогорова к нему достаточно ясно
выражается следующим доводом, приведенным в заклю-
чение первой части статьи: «Принципиальная возможность
создания полноценных живых существ, построенных на
дискретных цифровых механизмах переработки информа-
ции и управления, не противоречит принципам материа-
листической диалектики».
Мы считаем невозможным обсуждать доводы автора и
его возможных оппонентов до тех пор, пока не будет ясно,
что или, вернее, кто понимается под «полноценным живым
существом».
64
Вместе с тем, желая принять конструктивное участие
в обсуждении вопросов о соотношении между человеком
й машиной, мы хотим восполнить этот пробел, предложив
свою формулировку понятия «полноценное живое суще-
ство».
Предупреждаем, что наша формулировка частная, не
несет каких-либо количественных оценок и, наверное, со-
держит ряд других недостатков. Но поскольку другие пред-
положения пока отсутствуют, мы считаем ее пригодной
для первого обсуждения.
Под «естественным полноценным живым существом»
мы понимаем, в частности, такое существо, которое не-
прерывно растет и развивается; которое в годовалом воз-
расте плачет по непонятным причинам и пачкает пеленки;
которое в возрасте от 3 до 5 лет задает то мудрые, то бес-
смысленные вопросы; которое в 15 лет получает в школе
двойки и пятерки, начинает интересоваться стихами и ино-
гда моет шею без специальных напоминаний; которое в
20 лет работает у станка либо в поле, сдает экзамены,
кормит грудью ребенка; которое в 30 лет водит тракторы
и проектирует спутники; которое на протяжении всей
своей жизни обязательно связано тысячами и тысячами уз
с тысячами и тысячами других полноценных живых су-
ществ; которое в конце жизни умирает, потому что про-
цесс умирания является пока одним из неизбежных жиз-
ненных процессов.
Мы согласны признать живым и полноценным такое
искусственное существо, которое, будучи включен-
ным в общество себе подобных естественных пол-
ноценных живых существ (смотри приведенную выше фор-
мулировку), на протяжении всей жизни от рождения до
смерти сумеет существовать и действовать в соответствии
с законами этого общества, на равных правах со всеми его
членами работая, двигаясь, мысля и отдыхая так же,
как в среднем работают, двигаются, мыслят и отдыхают
другие.
Если согласиться с таким определением, то трудно
усмотреть в статье академика Колмогорова доводы в поль-
зу принципиальной возможности искусственного создания
полноценных живых существ.
Можно, конечно, воспользоваться утверждением, что
познавательная мощь правильно организованного челове-
ческого общества безгранична, что не имеет смысла зара-
3 Заказ № 75
нее сужать область и возможности его творческой деятель-
ности. Но сегодня это утверждение — общепризнанная
истина, и вряд ли целесообразно отстаивать ее при обсуж-
дении каждого частного вопроса, не приводя конкретных
для данного случая доводов.
Совсем по-другому будет выглядеть вопрос, если на-
звать полноценным живым существом техническое устрой-
ство, выполняющее с той или иной скоростью те или иные
логические или вычислительные операции. Тогда законо-
мерность обсуждения принципиальной возможности созда-
ния такого «полноценного живого существа» не вызывает
сомнений. Остается только непонятным, насколько нас
продвинет вперед этот новый претенциозный ярлык, на-
клеенный на техническое устройство, которое будет обла-
дать одним, двумя или несколькими свойствами, присущи-
ми действительно живому существу, и, наверное, даже
превосходить его в отношении этих свойств и не будет об-
ладать бесчисленным множеством других свойств, отли-
чающих действительное живое существо от технического
устройства.
Нецелесообразность такой «отчаянной кибернетической»
терминологии, на наш взгляд, очевидна и потому, что все
еще существуют определенные противоречия между чисто
логическими построениями и физическими реализациями,
как существуют противоречия между фантазией и действи-
тельностью.
Обратимся к простому примеру. Пусть электронная ма-
шина управляет обработкой какого-либо изделия на станке
с цифровым управлением. Достаточно мощная вычисли-
тельная машина может рассчитать программу обработки
с любой высокой точностью. При таком расчете каждый
знак после запятой для вычислительной машины полон,
если можно так выразиться, глубокого смысла. А станок?
Для него имеет смысл только первая или вторая знача-
щая цифра после запятой (в машиностроении размеры за-
даются в миллиметрах). Все остальные цифры для станка
останутся «пустым звуком». Физические ограничения
(упругие и тепловые деформации, зазоры и люфты, износ
инструмента и т. д.) сведут на нет все прямые попытки
управляющей машины принудить станок работать по рас-
четной программе. Для того чтобы управляющая машина
могла заставить станок воспринимать хотя бы еще один
знак после запятой, т. е. работать с точностью до микро-
66
на, управляющую машину надо будет сначала научить тео-
рии упругости и динамике, химии и физике, способам тер-
мообработки и технологическим приемам изготовления
сверхточных деталей стапка. Управляющую машину надо
будет научить конструированию, а это особенно трудно.
Ведь конструирование — в значительной мере искусство,
такое же, как живопись или ваяние. Короче говоря, даже
при решении такой узко ограниченной технической задачи
окажется, что гипотетическая управляющая машина долж-
на обладать способностями и свойствами коллектива пол-
ноценных живых существ, разносторонне образованных,
талантливых, трудолюбивых, творчески относящихся к
своему делу.
Чтобы создать такую машину, понадобится объяснить
ее конструктору, что такое творческий процесс, талант,
мышление, объяснить не «по-общежитейски», а так, чтобы
у конструктора возникли определенные количественные
представления.
Подготовлены ли ученые к тому, чтобы выдать инже-
неру техническое задание если не на проектирование «пол-
ноценного живого существа», то хотя бы на проектирова-
ние «полноценной мыслящей машины»?
Мы нашли косвенный ответ на этот вопрос в статье
академика Колмогорова. О его мнении относительно того
уровня, на котором мы сейчас находимся в области позна-
ния механизмов мышления, можно судить по примеру,
приведенному во второй части статьи, где он пытается
проследить этапы процесса формирования логической мыс-
ли у математика, работающего над какой-нибудь пробле-
мой.
«Сначала, по-видимому (курсив всюду наш.— Авторы.),
возникает желание исследовать тот или иной вопрос, за-
тем какое-то приблизительное, неведомо откуда возникшее
представление о том, что мы надеемся получить в резуль-
тате наших поисков и какими путями нам, может быть,
убытья этого достичь, и уже на следующем этапе мы
пускаем в ход свой внутренний „арифмометр44 формально-
логического рассуждения».
Очевидно, уровень наших познаний в области процесса
мышления и тем более механизмов, лежащих в основе этих
процессов, пока еще крайне низок. Поэтому трудно прими-
риться с предложением, существо которого высказано в
правильной, по нашему мнению, предпосылке: «...Иными
67
3*
словами, интересно подумать о создании машин, которые,
не подменяя человека, уже сейчас помогали бы ему в
сложных процессах творчества».
Почему нам трудно примириться с этим предложением?
Чтобы объяснить это, вообразим себе такой пример из
области техники.
Уже не один фантаст описывал некий универсальный
и полноценный пищевой продукт, синтезируемый промыш-
ленным путем.
Представьте себе пищевые таблетки, небольшие по
объему и вместе с тем содержащие все необходимое для
питания организма, обладающие превосходными вкусовы-
ми качествами и вызывающие ощущение приятной сыто-
сти, другими словами, полностью удовлетворяющие по-
требностям самого взыскательного потребителя. Не прав-
да ли, мысль о создании таких пищевых таблеток чрезвы-
чайно привлекательна. Какое количество труда они могли
бы сэкономить! Как бы упростился быт! Люди до конца
своих дней сохраняли бы стройную талию!., и т. д. и т. п.
Теперь займемся этой проблемой и в качестве первой
рабочей гипотезы в направлении ее решения выскажем
следующее предположение: «Сначала, по-видимому, надо
решить вопрос о химическом составе этого продукта, затем
как-то приблизительно представить себе наиболее подходя-
щий технологический процесс его изготовления, затем не-
ведомо откуда заимствовать вкусовые ощущения, которыми
он должен обладать и, наконец, неясно, как и на ком дли-
тельно опробовать этот продукт».
Что если вслед за этой самой предварительной гипо-
тезой мы выскажем предложение разрабатывать автомат,
который из этого продукта будет изготовлять питательные
таблетки?
Как будет встречено это предложение? Мы ответили
бы так.
Конечно, работа над автоматом представляет опреде-
ленный интерес в свете того, что творческие возможности
человека неисчерпаемы, что когда-нибудь такой продукт
будет создан. Но главная задача и сейчас и потом состоит
и будет состоять в том, чтобы разрешить и разрешать бес-
численные «по-видимому», «как-то», «может быть»... Имен-
но они наиболее важны и сложны, животрепещущи и мно-
гих волнуют. И пока не будут намечены серьезные перс-
пективы их решения, возможность создания «полноценной
68
мыслящей машины» остается столь же фантастической,
как и возможность создания «полноценного живого суще-
ства».
И еще один вопрос, который мы хотим затронуть,— это
вопрос об аналогиях.
Мы глубоко убеждены, что «мыслящие» автоматы бу-
дущего (что такие автоматы создадут, мы не сомневаемся)
будут «мыслить» совсем не так, как мыслит человек. Но
если на первом этапе их создания речь пойдет об автома-
тах, мыслящих обязательно «по образу и подобию челове-
ка», то в первую очередь необходимо понять, как мыслит
человек, понять весь механизм мышления в целом! Имен-
но понять, а не просто условиться, что под мышлением
понимается то-то или то-то! Только когда этот механизм
мышления будет понят и объяснен инженеру, проблема
создания «человекоподобномыслящего» автомата станет на
солидный фундамент.
И чем глубже будет познавать человек самого себя,
-тем более глубокие бездны незнания будут перед ним от-
крываться, чем больше «человекоподобия» человек будет
вкладывать, пользуясь своими знаниями, в автоматы, тем
точнее он сумеет указать различие между собой и своим
творением и, что самое главное, тем существеннее станут
эти различия. Такова диалектика кибернетики!
Механики средневековья и современные инженеры, изу-
чая трудовые процессы, выполняемые человеком, механи-
зируя и автоматизируя их, каждый раз убеждались, что
живой организм и рационально построенные машина или
автомат выполняют эти процессы, действуя совершенно по-
разному.
Самолет летит не так, как птица, пароход плывет не
так, как рыба, тестомесильная машина месит тесто не так,
как пекарь, неудачу потерпели первые попытки построить
паровоз «с ногами»...
Конечно, некоторые элементы сходства в действиях тех-
нического устройства и живого организма всегда можно
найти, и эти аналогии широко и полезно используются. Но
чем сложнее технологический процесс, тем все меньшим
и меньшим становится это сходство и тем очевиднее вы-
ступает вся глубина различия между живым организмом
и техническим устройством.
В этом нас убеждает вся история развития техники,
И вряд ли дело кардинальным образом изменится, когда
<59
человечество подойдет вплотную к созданию «мыслящих»
автоматов.
По мере того как все точнее будет познаваться меха-
низм мышления, все яснее станет, что для технической
(а не естественной) реализации этот механизм мало при-
годен, что функции, выполняемые им, гораздо лучше реа-
лизуются при совершенно иной схеме, что технологиче-
ский процесс «мышления» автомата должен быть совер-
шенно не таким, как «технологический процесс» мышления
человека: как паровоз неизбежно должен был быть пере-
ставлен «с ног» на колеса, так и процесс создания мысля-
щего автомата должен быть переставлен с головы на ноги.
Значит, для создания мыслящего автомата мало знать
во всех тонкостях механизм мышления полноценного жи-
вого существа, надо будет еще разрабатывать или изобре-
тать такие виды механизмов, которые сделают их пригод-
ными для технической реализации.
Гигантский, пожалуй ни с чем не соизмеримый объем
работы, если учесть современный уровень знаний и все
своеобразие человека как объекта исследования!
Мы будем считать поставленную цель достигнутой, если
читатели почувствуют, какая дистанция разделяет сегодня
автомат и полноценное живое существо, если они увидят,
какого высокого уровня развития достигли наука и тех-
ника, и вместе с тем поймут, что чем больше сделано, тем
больше остается сделать, если они научатся более уверен-
но отличать желаемое от возможного, воображаемое от
существующего.
Иначе налицо опасность пропаганды своеобразного
«технического шапкозакидательства», когда снисходитель-
но похлопывают по плечу создателей современной техники,
намекая на то, что якобы существуют оформившиеся идеи
«необычных» автоматов, обладающих некими поражающи-
ми воображение кибернетическими (!) свойствами.
Поэтому так важно при широком обсуждении гигант-
ских технических проблем находиться возможно дальше
от позиции «технического шапкозакидательства».
Электронная машина—
придаток мозга
Профессор Джон Бернал
На мой взгляд, наиболее революционным открытием
нашего времени является электроника, электронно-счет-
ные устройства.
Использование счетно-вычислительных машин в про-
мышленности уже в течение ближайших пяти лет может
полностью преобразовать технику и технологию производ-
ства. Устройство и принципы действия электронно-счет-
ных машин очень похожи на структуру высшей нервной
деятельности человека и помогают нам понять деятель-
ность мозга. Счетно-решающие машины все более властно
входят во все области науки и техники. Мы стоим на
пороге века, в котором основой автоматизации будут элек-
тронно-счетные машины, управляющие автоматикой. Ма-
шина внедряется в строительство и администрацию, меди-
цину и планирование, биологию и космические путеше-
ствия, во все производственные процессы. Но мы должны
сделать так, чтобы в мире будущего, о котором мы мечтаем,
применение электронно-счетных машин для развития
военной техники стало невозможным.
Я уверен, что в ближайшее время мы будем свидетеля-
ми революционных изменений, следующих марксистскому
принципу перехода количества в качество. Все более ши-
рокое применение счетно-решающих устройств и их усо-
вершенствование приведут к тому, что такие машины смо-
гут работать в миллион раз быстрее, чем современные бы-
стродействующие устройства. Появится новое качество,
которое внесет радикальные изменения во всю нашу жизнь
и мышление. Сейчас мы находимся только на первой ста-
дии развития электронно-счетных машин. Они дают нам
возможность не только неизмеримо быстрее сделать то,
что мы могли делать и раньше, затрачивая на это, ска-
жем, годы, но позволили осуществить то, о чем мы могли
только мечтать. Более того, эти машины смогут пре-
творить в жизнь и то, о чем мы даже не смеем мечтать
сегодня.
В научных исследованиях по химии, биологии, кристал-
лографии и другим отраслям науки счетно-решающие
устройства необходимы. Они сводят воедино результаты
71
многих экспериментов, обобщают их. А ведь наука — это
синтез информации, поступающей от различных отраслей
знаний. Я хочу подчеркнуть, что счетно решающие устрой-
ства являются только вспомогательными в научных иссле-
дованиях, они не несут созидательного начала. Может
быть, через несколько лет знания, накапливаемые наукой,
будут немедленно закладываться в память машины и та-
ким образом расширится охват научных исследований, осо-
бенно в тех областях, которые до сих пор упорно сопротив-
лялись внедрению математических методов, как, например,
биология. Электроника уже тесно связана с физикой, ре-
шительно внедряется в биологию и может стать важным
фактором в гуманитарных науках.
Электронно-счетные устройства не только помогают
нам решать проблемы, но и ставят перед нами новые про-
блемы.
Иногда эти устройства называют электронным мозгом.
Действительно, они могут моделировать многие процессы
человеческой деятельности, проникать в логическую сущ-
ность мозговых процессов, даже корректировать мозг. Но
человеческий мозг — результат очень сложной и длитель-
ной эволюции, а электронное устройство порождает себя
настолько быстро, что это таит в себе опасность столь же
быстрого старения. Иныйи словами, темпы развития науки
и техники настолько велики, что еще до того, как электрон-
но-счетная машина будет сконструирована, она может уста-
реть. Но это можно преодолеть путем непрерывных изме-
нений конструкции, постоянного усовершенствования элек-
тронно-счетных устройств.
Конечно, электронная машина никогда не заменит со-
бой человеческий мозг, а будет лишь его придатком, рас-
ширит качественные и количественные возможности мозга.
Без умных людей электронные машины глупй, они даже
не знают, когда делают глупость. Если вы составите глу-
пую программу, то и из машины извлечете чепуху. Вот за-
бавный пример. В США было создано суперэлектронное
устройство для того, чтобы оно ответило, когда будет вой-
на. Были запрограммированы все необходимые данные.
Ответ машины, который поступил к генералу, гласил:
-Да.
— Что да? — спросил генерал.
Машину вновь заставили проделать все операции. И но-
вый ответ был:
72
— Так точно, сэр!
Я хочу еще раз подчеркнуть, что открытие электронно-
счетных машин я считаю самым великим открытием в
истории человечества.
Язык выделил человека из всего животного мира. Толь-
ко письмо и звук воплощали мысль человека, а теперь
счетные устройства и их коды могут материально вопло-
тить человеческую мысль в совершенно новые формы,
в какой-то мере заменить язык. И даже пойти в своем раз-
витии дальше языка.
Человек—не машина
Академик Тодор Д. Павлов
Без всяких лирических и прочих отступлений отме-
тим прежде всего, что все мы, марксисты-ленинцы, не на-
зываем человека орудием, не уподобляем его молоту, сер-
пу, рычагу, ножовке и т. д. Если назвать человека орудием,
тут же возникнет вопрос: орудие кого, чего? Бога, какой-
то мистической силы, обожествленной природы? Человек
це есть орудие, а органическое существо, чья суть пред-
ставляет собой «совокупность всех общественных отноше-
ний» (К. Маркс).
Возьмем, к примеру, человеческий глаз. Он не ору-
д и е, а орган зрения живого, реального, конкретного
человеческого осущества. Очки, линза, микроскоп и т. д.—
все это орудия зрения. Это с одной стороны. С другой сто-
роны, глазное яблоко плюс проводящий нерв плюс зри-
тельный центр мозга составляют то, что мы называем
органом зрения человека.
Создавая и применяя очки, линзу, микроскоп и т. д.,
человек совершенствует и качественно изменяет свой орган
зрения, его функции и возможности. Таким образом, исто-
рический процесс был процессом, если позволено так вы-
разиться, включения орудия зрения в человеческий орган
зрения, а не шел по пути превращения человеческого орга-
на зрения в какое бы то ни было орудие. В самом деле,
это значило бы покончить со способностью человеческого
глаза видеть. Правда, с помощью очков, линзы, микроско-
па и т. д. мы видим и лучше и больше. Снимите, одна-
цо? очки и положите их на стол — они все так же будут
73
преломлять идущие от предметов лучи, но сами не будут
видеть. При этом особенно важным является тот бесспор-
ный факт, что изолированное глазное яблоко не видит; изо-
лированный проводящий нерв и изолированный зритель-
ный центр мозга тоже не видят. Глазное яблоко плюс про-
водящий нерв плюс зрительный центр мозга, вне связи с
другими афферентными и эфферентными органами и, глав-
ным образом, без движения в данной конкретной обще-
ственной и природной среде, тоже не могут видеть. Видит,
по существу говоря, сам живой, реальный, конкретно дан-
ный и действующий в определенной общественной и при-
родной среде человек.
Сказанное выше о глазах и зрении вполне применимо
ко всем без исключения другим человеческим органам ощу-
щения и восприятия. Оно сохраняет свое принципиальное
значение также и тогда, когда речь идет уже о человече-
ском мозге и человеческом мышлении. В этом случае, од-
нако, роль очков, молота, рычага и т. д. исполняют в отно-
шении человеческого мозга разные автоматические, в том
числе и кибернетические, машины. Эта роль и значение
автоматических машин вцобще были отмечены еще Марк-
сом, который, однако, никогда не сводил функции творче-
ски мыслящего человеческого мозга к функциям каких бы
то ни было автоматов-машин. Как раз наоборот, он смотрел
на машину-автомат как на орудие человеческого мозга, как
на воплощение его потенции. Мозг, со своей стороны, рас-
сматривался Марксом как орган мышления и сознатель-
ного действия живого, реального, конкретно данного, об-
щественно-исторического по самой своей сути человека.
Человеческий мозг создает, а затем использует разные
автоматические, в том числе и кибернетические, машины.
Сам же он не является машиной. Мозг — самый действен-
ный орган общественно мыслящего и действующего чело-
веческого существа.
Некоторые кибернетики впадают в ошибку, используя
тот бесспорный факт, что в неорганической и органиче-
ской природе, в общественной и духовной жизни человека
всегда имеется и проявляется общее, которое интересует
в первую очередь кибернетическую теорию и практику.
Это действительно так и есть. Исходя из этого факта,
можно, несомненно, многое постичь в области науки и тех-
ники. И в самом деле, кибернетика, идя по этому пути,
добивается замечательных, иногда прямо революционных
74
достижений в области механизации и автоматизации, быст-
рого вычисления, моделирования разных процессов и т. д.
Нет и не может быть никакого сомнения в том, что все
эти замечательные достижения кибернетической науки по-
лучат полнейший простор в будущем коммунистическом
обществе. В то же время, однако, нельзя забывать и недо-
оценивать тот существенный факт, что во всех высших
явлениях наряду с общим всегда имеется также особое и
ёдиничное. Когда общее поглощает особое и единичное,
когда специфическое отрицается или недооценивается,
тогда именно появляется определенная опасность сполза-
ния к механицизму, каким бы новым, тонким и сложным
он ни был.
Это факт, что общие закономерности распространяют-
ся и на более сложные области общественных и природных
явлений. Но в то же время эти общие закономерности от-
нюдь не исчерпывают закономерностей этих явлений, и,
следовательно, основными, ведущими являются именно
специфические закономерности. Если мы будем в области
органических явлений искать только общее для органи-
ческой и неорганической природы и будем отрицать или
недооценивать то, что специфично для органической при-
роды, для живых организмов, в том числе и для человече-
ского организма, то мы, по существу, возвратимся к ме-
ханистическому материализму, и таким образом витали-
стам и мистикам будет предоставлена возможность
спекулировать за счет специфических свойств и законо-
мерностей жизненных явлений. Ведь нельзя есть курицу и
называть ее рыбой. Точно так же нельзя назвать человека
машиной или машину человеком.
В связи с этим мы особенно рады отметить, что в жур-
нале «Природа» (№ 7, 1962) в статье академика А. Берга
совершенно правильно говорится: «Машины не думают и
думать никогда не будут. Думать могут только комбинации
из живых нервных клеток, образующие человеческий
мозг». Развивая правильную мысль о связях этих клеток
и вообще мозга с внешней средой и внутренним миром
человека, как и мысль о значении человеческой практики
и общения людей между собой, академик Берг пишет:
«Человек обладает психикой, сознанием, связанными, ко-
нечно, с мозговым веществом, но не совпадающими с ним».
И далее: «...Пока дело обстоит так, что человек создал
нужные ему машины, а не наоборот. И это очень важно.
75
Если бы существовало машинное общество, оно бы вряД
ли нуждалось в создании человека... Следовательно, ста-
вить знак равенства между думающим мозгом и выпол-
няющим его задания электронным устройством нельзя».
Советский читатель, имевший возможность познако-
миться с третьим изданием «Теории отражения» \ поймет,
почему мы встречаем с таким удовлетворением эту мысль
академика Берга. Мы позволим себе в данном случае толь-
ко отметить факт, что зря некоторые кибернетики делают
упор на то обстоятельство, что возможны и уже созданы
кибернетические машины, которые могут решать задачи,
не имея алгоритма, или же вероятностные машины с бес-
порядочным статистическим подбором требуемого резуль-
тата. Всем, кто выступает с этими и аналогичными утверж-
дениями, можно и нужно ответить, что, по существу гово-
ря, самой структурой таких машин, самими способами их
функционирования, определяемыми человеком — создате-
лем этих машин, уже предварительно определены и даль-
нейшие возможности (параметры) их действий. Поэтому
нельзя (позволим себе повторить слова академика Берга)
«ставить знак равенства между думающим мозгом и вы-
полняющим его задания электронным устройством».
Таким образом, ни в коем случае человек и вообще жи-
вые и мыслящие существа не могут войти в понятие «ма-
шины», хотя бы и кибернетической. Человек не может
мыслить без мозга и тем менее может создать мозг, кото-
рый будет мыслить без человека. Как глаз не может ви-
деть без человека, без его практики в конкретной обще-
ственной и природной среде, так и мозг не может ни су-
ществовать, ни мыслить, ни действовать сознательно без;
конкретного, живого, реального человека. «Электронный
мозг» может вычислять, переводить, моделировать^ но он
ни в коем случае не сознает и не может сознавать, что вы-
числяет, переводит, моделирует, и еще меньше он может
творить художественные произведения. Подчинение чело-
веческого организма без остатка во всех своих частях за-
конам математики, физики и химии, как любой машины-
означает непонимание специфической сути биологических^
социальных и духовных явлений, их закономерностей.
1 Тодор Павлов. Теория отражения. М., Изд-во иностр»,
лит-ры, 1962.
НЕЗНАЕМОЕ?.. ИЛИ ТОЛЬКО
НЕДОКАЗАННОЕ
Товарищи, вы это серьезно!
Доктор филологических наук Б. Бялик
Как и все, я с большим интересом слежу за успехами
новой, необыкновенно увлекательной области науки и тех-
ники — кибернетики.
Я верю, что в этой области будет достигнуто многое.
Верю, что разум и творческая энергия человека создадут
удивительные «самоуправляющиеся» машины и освободят
себя от доброй половины повседневных забот. Верю...
Но сейчас меня волнует не то, во что я верю, а то, во
что я не верю и во что верить нельзя. Я говорю о публи-
куемых в нашей печати высказываниях некоторых ученых
и литераторов о кибернетике, о ее возможностях, о пер-
спективах ее развития. Эти высказывания приобрели в
последнее время такой характер, что невольно закрады-
вается сомнение: не морочат ли знающие люди малознаю-
щих, не разыгрывают ли они их шутки ради?
Меня нисколько не смутило сообщение о машине, умею-
щей играть в шахматы. Ведь никто не утверждает, что она
сыграла бы с Михаилом Ботвинником лучше, чем это полу-
чилось во втором матче у Михаила Таля. Речь идет о спо-
собности машины «запомнить» все сыгранные ранее пар-
тии и «подсказать» один из проверенных вариантов ходов.
Всякий понимает: попадись такой машине противник,
играющий не по правилам (то ли потому, что он откры-
вает новое, то ли потому, что не знает старого, просто не
умеет играть),—она сразу «растеряется». Это забавно и
даже поучительно. Выясняются пределы возможностей
77
машин и пределы возможностей зубрилок и доктринеров,
лишенных творческого начала.
Другое дело, когда серьезные люди начинают с серьез-
ным видом уверять, что теоретически доказана возмож-
ность искусственного, механического создания живых су-
ществ, мыслящих, творящих, радующихся, страдающих и
производящих себе подобных!
В журнале «Вопросы литературы» (февраль 1962 г.)
напечатана статья Корнелия Зелинского «Литература и
человек „будущего"». Хорошо, что К. Зелинский поднял
такую сложную тему. Хорошо, что он обобщил обширный
материал, использовав мысли о будущем, высказанные в
разное время Сенекой и Казанцевым, Шопенгауэром и
Немцовым. Все это требует особого большого разговора.
Меня же интересуют в данном случае лишь те места
статьи К. Зелинского, где рассказано о сдвигах, происхо-
дящих в сознании людей в связи «с развитием новой науки
об управлении — кибернетики и с созданием самоуправ-
ляющихся автоматических систем». В статье говорится:
«Иначе сказать, А. Колмогоров пришел к выводу о тео-
ретической возможности построить самовоспроизводящиеся
и самонастраивающиеся машины, которые могут радовать-
ся и грустить и ставить перед собой задачи, которые ста-
вит перед собой человек. Другими словами, можно по-
строить машину, заменяющую человека. Еще ранее инже-
нер И. Полетаев в своей книге «Сигнал» (1958) писал, что
теоретически нет никаких препятствий к установлению
функционального родства между человеком и машиной и
что признанию такого родства нам мешает психологическая
рутина».
Соглашаясь с учеными, К. Зелинский размышляет о
том, какие последствия — идейные, нравственные, психо-
логические — будет иметь появление искусственных разум-
ных существ для существ с обыкновенными, не электрон-
ными мозгами. Что произойдет с чувством долга? Оказы-
вается, оно на время сохранится: кибернетика «не снимает
сегодня долга и ответственности человека перед народом,
перед людьми». Совесть? Она, «как и другой регулятор;
ный механизм, будет видоизменяться в зависимости от пб-
требностей общества».
Сложнее будет обстоять дело с любовью. «Человек так
устроен (его физиология, психология),—пишет К. Зелин-
ский,— что ему противно адресовать свои чувства, а тем
78
более обнимать хотя бы самый искусно сделанный, пол-
ностью имитирующий человека макет — пластмассовый
или иной — женщины или мужчины».
Известное дело — «психологическая рутина»! Да ниче-
го: стерпится — слюбится.
Тут что-то не так, скажет читатель. Наверное, К. Зе-
линский, честно заявляющий, что он не смеет «с необхо-
димой компетентностью судить об этом предмете», не
очень точно воспроизвел мысли ученых.
Нет, в этом его упрекнуть нельзя. Он только несколько
заострил выводы и придал этим выводам, как талантливый
литератор, пластичность и физическую ощутимость.
В последнее время опубликованы высказывания ряда
ученых и инженеров «об одной из самых неожиданных ги-
потез современной науки» — о гипотезе, утверждающей
принципиальную возможность создания думающих и чув-
ствующих машин, способных «обогнать человечество в
своем развитии». Большинство ученых не сомневается в
такой возможности. Правда, они заверяют, что тревожить-
ся рано. В частности, академик А. Колмогоров говорит:
«Никакой опасности, что техники в ближайшие десятиле-
тия создадут искусственные живые и разумные существа,
которые взбунтуются и поработят человека, нет». Однако
всякое сомнение в принципиальной возможности создания
искусственных разумных существ объявляется невеже-
ственным и вредным.
Меня тронуло сообщение академика А. Колмогорова,
что в «ближайшие десятилетия» разумные существа бу-
дут размножаться обычным порядком. Все-таки легче. Но
не будем эгоистами — подумаем о людях будущего. Что,
если и среди них найдутся такие, которые не захотят при-
бегать в деле создания разумных существ к помощи кибер-
нетики, а будут упорно цепляться за старый, примитив-
ный способ? Небось, получат такую электронную встряску,
что сразу отрегулируются. Какой захватывающий сюжет
для детской научно-популярной повести о будущем обще-
стве, о новаторах и консерваторах XXX столетия!
Если бы я мог допустить, что уважаемые ученые и ли-
тераторы говорят все это совершенно серьезно, я бы ска-
зал им:
— Товарищи! С вашим запоминающим устройством
произошло что-то неладное. Храня в своей памяти огром-
ный запас специальных знаний, вы забыли о самых эле-
7Q
ментарных философских понятиях, о том, что одинаково
ошибочно отождествлять сознание с механизмом мозга и
допускать возможность мышления вне мозга, что установ-
лению родства между самыми сложными процессами, про-
исходящими в машинах, и человеческим сознанием нам
мешают не «психологическая рутина» и малая осведомлен-
ность в новейших достижениях науки и техники, а фило-
софские представления, которые не могут устареть.
В «Неделе» (№ 18, 1962) в репортаже из Института
автоматики («Колыбель роботов») опубликованы сужде-
ния академика Б. Петрова о «вторжении машин в область
литературы и искусства». Суждения эти носят гораздо
более сдержанный и строгий характер, чем приведенные
выше. Б. Петров говорит: «По-моему, нет необходимости
заменять человека, создающего произведения искусства,
машиной. Но помочь ему машина, несомненно, способна».
Против такого утверждения нельзя спорить. Многим пи-
сателям, например, помогает пишущая машинка, и было
бы наивно возражать против нее на том основании, что
кое-кто неплохо писал гусиным пером. Но когда академик
Б. Петров переходит от своего общего утверждения к кон-
кретным иллюстрациям, получается следующее:
«...можно создать машину — музыкального редактора.
Прослушав произведение неопытного композитора, она об-
ратит его внимание на нарушение основных правил музы-
кальной грамоты. Могут помочь машины и художникам.
Одну и ту же мысль, идею, заложенную автором, машина
может воспроизвести в нескольких вариантах, а человек
выберет лучший из них. Естественно, подобные машины
не будут обладать творческими способностями человека,
но зато они сохранят ему массу времени и сил для новых
поисков, находок, смелых дерзаний».
Что касается редакторов, дающих деятелю искусства
сигнал «стоп!», когда те нарушают «правила», то вряд ли
стоит тратить на их изготовление металл, электроэнергию
и усилия конструкторов. Таких редакторов можно, при
большом желании, отыскать в готовом виде. Беда, однако,
заключается в том, что в области искусства, которое —
все! — «езда в незнаемое», даже самые основные и самые
элементарные правила нельзя применять механически.
Иначе произойдет не высвобождение времени для «новых
поисков, находок, смелых дерзаний», а нечто прямо про--
тцвоположцое,
80
к Но важнее другое: как это можно «'заложить» в машину
идею пейзажа или портрета? Как может машина, не обла-
дающая «творческими способностями человека», воспроиз-
вести идею художественного произведения «в нескольких
вариантах»? Если эти суждения — не сатира (очень тонкая
и очень злая) на определенного рода художников, то со-
вершенно очевидно: некоторые крупные ученые и инжене-
ры имеют такое же представление о процессе художествен-
ного творчества, какое многие художники — о конструк-
циях современных автоматических систем. *
Но, может быть, ученые, доказывающие возможность
создания искусственных «живых» и «разумных» существ,
употребляют эти выражения не в буквальном, а в каком-
то особом значении? Может быть, не следует понимать
буквально и заявления о способности машин «обогнать
в своем развитии» человека и «взбунтоваться» против
него? Может быть, и утверждения, что машины будут спо-
собны «творить» или «редактировать» творчество (стихи,
музыку и т. п.), тоже имеют какой-то особый смысл, улав-
ливаемый специалистами?
Тогда почему бы не объяснить все это простым людям,
неспециалистам, чтобы они не смешивали авторов подоб-
ных заявлений с теми, кого подавили новейшие достиже-
ния науки и техники и кому будущее человечество мере-
щится в виде нового Пигмалиона (хороша была бы ожив-
шая электронная Галатея — с походкой шагающего экска-
ватора и хваткой Каменного гостя!).
Мне, несомненно, скажут, что я слишком мало знаю о
кибернетике, чтобы судить о ней. Да, я знаю о ней недо-
статочно много, а то, что знаю, вызывает у меня уваже-
ние к этой науке и веру в нее. Но речь здесь идет совсем
не о кибернетике, а о некоторых кибернетиках, и лишь
постольку, поскольку они выходят за пределы своей науки
и касаются общих вопросов нашего мировоззрения. По су-
ществу самой кибернетики я решусь сделать только одно
замечание: ничто так не мешает ее правильному понима-
нию, популяризации, общему признанию, как творимая
отдельными ее представителями и поклонниками электрон-
ная мифология.
Впрочем, повторяю, трудно допустить, что приведенные
мнения ученых и литераторов высказаны вполне серьезно.
По-видимому, товарищи шутят. По-видимому, они дают
выход прекрасному человеческому качеству — юмору,
91
лишний раз демонстрируя свое принципиальное отличие
от любых, даже кибернетических, машин.
Да, это вполне серьезно!
Академик С. Соболев
Сколько ангелов может поместиться
на острие иглы?
Когда возникает новая наука или делает большой шаг
вперед старая, то при этом не только решаются какие-то
ранее возникающие задачи, но и меняется сама постановка
многих вопросов, считавшихся до этого важными и опре-
деляющими.
В средние века доктора теологии бились над вопросом:
сколько ангелов может поместиться на острие иглы, при-
чём полагали, что ангел может становиться как угодно ма-
лым, даже точкой, а острие само считалось точкой. Но
после того, как иглу рассмотрели под микроскопом, оказа-
лось, что ее острие имеет вполне определенные размеры,—
и вопрос потерял смысл даже для самых рьяных богосло-
вов. Нечего и говорить о тех, кто уже не верил в ангелов.
Потом некоторых глубокомысленных физиков терзали
вопросы о том, что будет с веществом, охлажденным до
температуры минус 300 градусов Цельсия, и только когда
было доказано, что ниже 273 с долями градусов никакое
тело охладить нельзя, интерес к вопросу пропал.
При возникновении теории относительности неодно-
кратно задавался сакраментальный вопрос о двух те-
лах, удаляющихся друг от друга каждое со скоростью
200000 километров в секунду. Сложив 200000 и 200000,
«опровергатели» теории Эйнштейна победоносно демон-
стрировали полученный результат —у них получалась
скорость выше, чем скорость света! Но наука показала,
что в движущихся системах координат правила сложения
скоростей совсем другие, и сегодня уже никто не пытает-
ся с этих позиций «перечеркнуть» Эйнштейна.
Такие и подобные им вопросы только кажутся глубоки-
ми, философскими и оригинальными, а на самом деле они
лишь результат неумения или нежелания разобраться в
новых достижениях науки. Всякий спор по таким вопро-
сам бессмыслен. Они просто снимаются историей.
О машинах, живых существах,
«искусственном способе»...
И поэтому мне не особенно хотелось спорить с докто-
ром филологии Б. Бяликом, который очень взволнован тем,
что «серьезные люди начинают с серьезным видом уверять,
что теоретически доказана возможность искусственного
механического создания живых существ, мыслящих, тво-
рящих, радующихся, страдающих и производящих себе по-
добных». Б. Бялик даже думает, будто кто-то в шутку
считает «всякое сомнение в принципиальной возможности
создания искусственных разумных существ невежествен-
ным и вредным».
Но, как мы попытаемся показать, здесь порочна сама
постановка вопроса. Он уже снимается наукой, так же
как сняты историей и те, о которых шла речь выше.
Автор, видимо, не понимает, что означают понятия, ко-
торыми он оперирует.
Попробуем все-таки помочь ему.
Прежде всего о «машинах» и «живых существах». Как
известно, в кибернетике машиной называют систему, спо-
собную совершать действия, ведущие к определенной цели.
Значит, и живые существа, человек в частности, в этом
смысле являются машинами. Человек — это самая довер-
шенная из известных нам пока кибернетических машин,
в построение которой программа заложена генетически.
Нет никаких сомнений в том, что вся деятельность че-
ловеческого организма представляет собой функциониро-
вание механизма, подчиняющегося во всех своих частях
тем же законам математики, физики и химии, что и любая
машина.
Теперь об «искусственном» и «естественном». С точки
зрения материалиста, между этими понятиями нет проти-
воположности, как нет и строгой грани: ведь все, что де-
лается «искусственно», делается из материала, имеющего-
ся в природе, на основании тех же законов математики,
физики, химии и других наук, которым подчинена вся жи-
вая и неживая природа. Ученым уже удалось осуществить
синтез простейшего белкового соединения. Никого не уди-
вит, если в самом скором времени в лаборатории будет по-
лучен «живой» вирус. А если этот вирус превратится
в микроб, он проделает это, как обычный самообучающийся
автомат. А ДНК с ее сложной и очень четкой программой?
83
Искусственное оплодотворение домашних животных, его
как считать — искусственным или естественным? А куль-
тура тканей? А развитие зародыша в искусственной пита-
тельной среде — это искусственно или естественно?
И совсем уже непонятно слово «механический». Это что,
0 помощью молотка и зубила? А химический способ — он
механический или нет? Если Б. Бялик полагает, что ма-
шины всегда будут состоять только из электронных ламп
и электродвигателей, то он заблуждается: как только люди
научатся применять в машинах, например, белковые ве-
щества и обнаружат полезность такого нововведения, они
немедленно употребят этот новый материал. Бессмыслен-
но ставить здесь какие-либо запреты и ограничения.
Теперь о «мыслящих, творящих, радующихся и стра-
дающих». Здесь речь идет, очевидно, лишь о более или ме-
нее высокой степени организации машины (не следует за-
бывать, что в понятие «машина» входят и живые суще-
ства). Человек мыслит, творит, радуется и, к сожалению,
страдает, собака не может мыслить, но, видимо, радуется
и страдает. Чему может радоваться микроб или вирус,
я просто не знаю. Опять-таки нет принципиальной грани
между машинами мыслящими и немыслящими, творящими
и нетворящими.
Нет никаких препятствий «искусственному» созданию
живых организмов, как нет никакой принципиальной раз-
ницы между «искусственным» и «естественным» способом
их создания. Весь вопрос лишь в том, чтобы научиться
доводить их организацию до нужной степени.
И наконец, о «производящих себе подобных». Очень
наивны, хотя и претенциозны, слова о размножении «обыч-
ным порядком», «старым, примитивным способом». В серь-
езном, научном споре вряд ли уместны подобные подста-
новки. Нет таких простачков, которые представляли бы бу-
дущее в виде «электронной Галатеи с походкой шагающе-
го экскаватора». Но ясно понимать, что человек — это ма-
шина и что машины.могут быть разные, нужно.
Совсем ведь не трудно представить себе полностью ав-
томатизированный завод, выпускающий точно такие же:
машины, какие на нем установлены, и размещающий их:
в порядке, необходимом для производства. Что же касает-
ся Галатей будущего, то вряд ли когда-нибудь возникнет
необходимость в их создании. Никто не думает и не соби-
рается их создавать. А уже если бы их и стали делать люди
84
будущего, то в полном соответствий с понятиями об эсте-
тике, гармонии, пластике, так что самому взыскательному
критику не к чему будет придраться. Главное же, эти Га-
латеи были бы живыми в полном смысле этого слова и,
вероятно, лучше любых сейчас живущих.
Итак, нет проблемы, потому что нет разницы между
кибернетической машиной достаточно высокой организа-
ции и человеком, между .«искусственным» и «естествен-
ным» способом ее создания.
Запретов, ограничений развитию кибернетики в этом
направлении пока не видно.
Нельзя ставить предел человеческому познанию.
На этом можно было бы и кончить, если бы не несколь-
ко замечаний о современных кибернетических машинах и
не «философский базис», который Б. Бялик пытается под-
вести под свои высказывания.
... И об игре не по правилам
Б. Бялика «нисколько не смутило сообщение о машине,
умеющей играть в шахматы», потому что, «попадись та-
кой машине противник, играющий не по правилам»,—она
сразу «растеряется». (К слову сказать, как можно играть
в шахматы не по правилам — шахматными фигурами
в шашки? Видимо, автор хотел сказать: «не по шаблону».)
Когда машина чуть что готова «растеряться», когда она
«зубрилка и доктринер», Б. Бялик испытывает «уважение
к ней и веру в нее». Но и здесь снова дело обстоит прямо
противоположно тому, как его излагает автор. Всякий че-
ловек, мало-мальски знакомый с современной кибернети-
кой, понимает, что играющий в шахматы самообучающий-
ся автомат очень скоро стал бы играть лучше любого,
самого сильного шахматиста. И тут уж действительно удив-
ляться нечему: существует целая область математики, на-
зываемая теорией игр, разработаны методы, строго законо-
мерные процессы нахождения наилучшей стратегии игры.
Человек решает эту задачу приближенно, машина — точ-
но, статистически исследуя огромное количество вариан-
тов, создавая обобщения. Преимущество у машины перед
ее противником, как мы видим, бесспорное.
В любом произведении искусства только на первый
взгляд нет никаких правил и норм. Подыскание рифм-
ваготовок, которые Маяковский производил на ходу,
85
записывая их у себя в книжечке, оркестровка музыкаль-
ных произведений, правила гармонии и контрапункта и
многое другое могут быть с успехом выполнены даже та-
кими электронными машинами, которые существуют сей-
час. Конечно, правила — правилами, а творчество — твор-
чеством. Но вряд ли можно было бы слушать музыку, ав-
тор которой не пользуется правилами.	।
Несколько слов о машине-редакторе. Мне, например,
кажется, что применение такой машины не повредило бы
статьям некоторых авторов. В самом деле, подыскав соот-
ветствующую цитату у К. Зелинского, Б. Бялик приписы-
вает ученым совершенно фантастические мысли о любви
между живыми людьми и пластмассовыми муляжами.
У К. Зелинского же недвусмысленно подчеркивается' что
речь идет только о произведениях писателей-фантастов.
Я уверен, что уже сегодня можно создать такой автомат,
который провел бы сверку цитат и выяснил, что цитируе-
мая фраза относится совсем не к тем лицам, которым при-
писывает ее Б. Бялик.
Есть ли на свете бог?
Б. Бялик ведет свое наступление на кибернетику, от-
правляясь из области философии. Он утверждает, что «оди-
наково ошибочно отождествлять сознание с механизмом
мозга и допускать возможность мышления вне мозга». При
этом он ссылается на «философские представления, кото-
рые не могут устареть».
Прежде всего, кто это «отождествляет» какое бы то ни
было сознание с «механизмом мозга»? Как известно, один
из основных разделов кибернетики — теория информации.
Согласно этой теории информация обязательно предпола-
гает наличие материального носителя — кода и материаль-
ность процесса ее передачи. Если оперировать терминоло-
гией Бялика, то, вероятно, именно это и следует назвать
«механизмом». Как видим, этот «механизм» материален.
Но ведь сама-то информация не материальна! При чем же
тут «отождествление»?!
Что же касается «мышления вне мозга», то здесь не-
понятно все, начиная с определений. Что такое мозг? Что
следует понимать под этим словом? Да, действительно, че-
ловек не может мыслить без того физиологического мате-
риала, который именуется мозгом. Но из этого отнюдь не
86
I
L
следует, что с помощью мышления, происходящего в моз-
гу, нельзя постичь тайны этого мышления и воспроизве-
сти его аналог: создать аппарат — электронный, белковый
или какой-либо другой,—имитирующий черты мозга, су-
щественные для процесса мышления.
Человек действительно не может мыслить без мозга,
но может создать мозг, который будет мыслить без чело-
века.
Сомневаться в возможности познания процессов мыш-
ления, творчества — значит сомневаться в познаваемости
мира. Если же Б. Бялик все-таки признает возможность
теоретического познания принципов мыслительных и твор-
ческих процессов, то, спрашивается, как же проверить
правильность таких теорий, не обращаясь к практике,
к построению моделей мозга, к тому, чтобы научиться вос-
производить эти процессы в лабораторных условиях по на-
шей воле?
Сомнение в такой возможности означает, кроме того,
веру в некое сверхъестественное, если хотите, божествен-
ное чудо сотворения мыслящей материи. Либо все в при-
роде существует и развивается по единым общим законам
и непознанное сегодня будет понято завтра, либо мысля-
щие существа есть чудо господне, и тогда, действительно,
нам никогда не понять глубинных процессов мышления и
не создать «искусственно» разумное существо.
Ведь аргументация, подобная той, которой пользуется
Б. Бялик, легко приводит к той же пресловутой «vis vita-
lis» — жизненной силе, о которой писали в средние века.
В его рассуждениях та же глубокая пропасть между жи-
вым и неживым, несколько сдвинутая, правда, в сторону
границы между «мыслящим» и «немыслящим». Пройдет
немного времени, и когда достижения кибернетики, ска-
жем, десятилетней давности уже никто не сможет оспари-
вать, тот же или какой-нибудь другой оппонент скажет:
«Ну, хорошо, мыслящую машину вы создали, а вот маши-
ну творящую, машину-художника вам никогда не со-
здать».
Все то, что говорилось до сих пор об ограничениях
в развитии мыслящих машин, просто выглядит ненаучно.
Говорилось: нельзя создать машину, действующую вне
определенного правила (алгоритма),—но уже строятся ма-
шины, которые могут решать задачи, не имеющие алгорит-
ма. Говорили, что нельзя создать системы, способные
87
обобщать сведения, способные обучаться,—появились та*
кие самоулучшающиеся вероятностные машины, изменяю-
щие свое поведение в зависимости от обстоятельств. Нако-
нец, стали утверждать, что машина не может сама расши-
рить круг исходных положений, на которых основано ее
действие, поэтому в ряде логических задач машина будто
бы никогда не сможет заменить человека. Создание вероят-
ностных машин с беспорядочным статистическим подбо-
ром требуемого результата опровергает это утверждение.
И заметьте, речь здесь идет о машинах сегодняшнего дня,
в которых не применяются никакие белковые соединения!
Сказанное, однако, не означает, что развитие киберне-
тических машин ничем не ограничено-. Его ограничивает
уровень развития науки и техники. По всей вероятности,
из электронных ламп, конденсаторов, сопротивлений и ка-
тушек очень серьезную машину сделать нельзя. Полупро-
водники, ферромагнетики и т. п. расширяют возможности
состоящих из них систем. Сложные химические молеку-
лы, вроде белков, дадут нам еще больше.
В этом — диалектика развития.
Несколько слов о будущем
Людям будущего будет весьма забавно узнать, как мно-
го заботы, волнений и страхов за их жизнь высказыва-
лось в наше время. Как бы их не поработили кибернети-
ческие чудовища, как бы сами они не потеряли чувства
прекрасного, не стали ходячими арифмометрами, как бы
чего не случилось с их совестью и чувством долга.
В моем представлении будущие кибернетические ма-
шины — это, в частности, будущие люди. Люди эти, кста-
ти говоря, будут гораздо совершеннее современных нам
людей.
Условия серьезности
Доктор филологических наук В. Ермилов
Статья Героя Социалистического Труда академика
С. Л. Соболева «Да, это вполне серьезно!», являющаяся
ответом на статью доктора филологических наук Б. А. Бя-
лика «Товарищи, вы это серьезно?», вызывает живой инте-
рес и в ряде моментов активное сочувствие у читателя,
55
Автор при всей своей учености — или благодаря ей — «по-
зволяет себе» и помечтать. Недаром он касается,, правда
вскользь, и вопроса о фантастически-утопических художе-
ственных произведениях. Разве можно не увлечься сме-
лой гипотезой о Галатеях будущего, которые были бы,
вероятно, «лучше любых сейчас живущих»! Вызывает со-
чувствие протест против злорадно-ретроградного стрем-
ления во что бы то ни стало выдвигать ограничения в во-
просах, относящихся к возможностям развития «мысля-
щих машин». А у нас еще проявляется нечто вроде стран-
ного «антикибернетического зуда»... Автор глубоко прав,
возражая против стремления ограничить развитие науки
и техники, против «неумения или нежелания разобраться
в новых достижениях науки», что свидетельствует о глу-
хоте к современности, к той технической революции, кото-
рую мы переживаем.
Революция, если она настоящая революция, отвергает
дилетантское беспочвенное мечтательство, но не может
жить без мечты. И нам было радостно представлять, что
мы мечтаем вместе с автором статьи «Да, это вполне
серьезно!». Хорошо, в самом деле, вместе «сделать какую-
нибудь эдакую науку»... Но не о маниловских мечтаниях
идет речь. Речь идет действительно об очень серьезном.
И поэтому встает вопрос об условиях серьезности воз-
никшей дискуссии, в тему которой, думается, входит тема
гуманизма и кибернетики, еще точнее: вопросы гуманизма
и вопросы популяризации кибернетики.
Одним из таких условий является изъятие каких бы то
ни было элементов любительства, проявляющегося в
склонности не ставить вопросы, не обращаться с просьбой
разъяснить недоумение, а утверждать какие-то положе-
ния в области, в которой утверждающий не совсем осве-
домлен или совсем не осведомлен. Вторым условием серь-
езности является верность логике. Третьим — точность,
ясность мысли и терминологии. Может быть, этим не ис-
черпываются все условия, но было бы хорошо, если бы
названные соблюдались.
Статья академика С. Л. Соболева вызывает не только
сочувствие, но и некоторые недоуменные вопросы. Так об-
стоит дело с положением: «человек — это машина». Аргу-
ментация автора сводится к следующему: «Как известно,
в кибернетике машиной называют систему, способную со-
вершать действия, ведущие к определенной цели. Значит,
89
к живые существа, человек в частности, в этом смысле
являются машинами». Автор ничего не говорит о том,
в каком же смысле человек не является машиной. На всем
протяжении статьи он развивает положение о том, что
человек — это машина. Так, он подчеркивает: «Нет ника-
ких сомнений в том, что вся деятельность человеческого
организма представляет собой функционирование меха-
низма...».
Таким образом, живые организмы и, в частности (до-
вольно серьезная частность!), человек находят функцио-
нальное определение: живой организм и, в частности, че-
ловек рассматриваются лишь с точки зрения выполняе-
мых ими функций. Нам думается, что в статье доктора
философских наук профессора Б. М. Кедрова «Филосо-
фия как общая наука» вполне правильно подчеркивается,
что «живой организм не сводится к выполняемым им
функциям, какого бы характера они ни были». Для опре-
деления необходимо найти ту основу, благодаря которой
становятся возможными и возникают все функции опре-
деляемого. Так или иначе, смысл определения человека
как машины в статье «Да, это вполне серьезно!» остается
не разъясненным. Может быть, новые достижения науки
требуют и новой терминологии, памятуя, что терминоло-
гия содержательна?
Автор выдвигает мысль о том, что «будущие киберне-
тические машины — это, в частности,— будущие люди.
Люди эти, кстати говоря, будут гораздо совершеннее со-
временных нам людей».
Нельзя, конечно, не приветствовать перспективу, за-
ключающуюся в том, что люди грядущего будут гораздо
совершеннее современных нам людей. Но как надо пони-
мать утверждение, что будущие кибернетические маши-
ны это, в частности, люди? Человек как частность ки-
бернетических машин? Или — в ряду кибернетических ма-
шин? Кибернетические машины, кроме того, что они будут
людьми, будут и еще чем-то (или кем-то)? Можно ля
считать мысль о том, что «будущие кибернетические ма-
шины это, в частности, будущие люди», вполне ясной?
Если автор хотел популяризировать перспективы кибер-
нетики и, как он говорит, «помочь» Б. А. Бялику в их по-
нимании, то в этом случае он вряд ли достиг цели.
Вряд ли также можно признать вполне объясненным
и следующее положение: «Человек — это самая совершен-
но
ная из известных нам пока кибернетических машин, в по-
строение которой программа заложена генетически». Если
говорится, что человек является самой совершенной из
кибернетических машин, пока известных нам, то, очевид-
но, допускается возможность появления машины более со-
вершенной, чем человек, превосходящей человека. В ка-
ком смысле? Разве не так обстоит дело, что человек вы-
являет себя во всех действиях машины, талантливой
или гениальной потому, что талантлив и гениален чело-
век,— машины, способной к самопрограммированию пото-
му, что человек в конечном итоге «программирует», опре-
деляет и эту возможность?
Хотелось бы также понять, в каком смысле говорится
о «программе», заложенной в человека «генетически».
Ведь речь идет не о потенциях, не о* возможностях, не о
способностях, а именно о программе, т. е. о точных, опре-
деленных действиях и целях. Можно ли полагать, что
в человека генетически (биологически?) заложена про-
грамма интеллектуальных, социальных действий и целей?
А иначе о какой же программе идет речь? Почему попу-
ляризация кибернетики (хотя бы и полемическая) сопро-
вождается неточностью и неясностью терминологии?
Вернемся к первому из условий, намеченных нами в
качестве обязательных для дискуссии: неправомерность
тех или иных утверждений в области той науки, которая
не является специальностью утверждающего. «Принято»
считать, что в области искусства, да и науки об искусстве
«каждый все понимает». Великие писатели обращали
внимание на то обстоятельство, что человек, весьма скром-
ный и сдержанный, когда думает и говорит о специаль-
ных вопросах, в которых он действительно что-то знает,
становится самоуверенным и безапелляционным, когда
.речь заходит о вопросах искусства.
Анна Каренина знала о своем супруге, «что действи-
тельно его интересовали книги политические, философ-
ские, богословские, что искусство было по его натуре со-
вершенно чуждо ему, но что, несмотря на это, или лучше
вследствие этого, Алексей Александрович не пропускал
ничего из того, что делало шум в этой области, и считал
своим долгом все читать. Она знала, что в области поли-
тики, философии, богословия Алексей Александрович со-
мневался или отыскивал; но в вопросах искусства и поэ-
зии, в особенности музыки, понимания которой он был
91
совершенно лишен, у него были самые определенные и
твердые мнения. Он любил говорить о Шекспире, Рафаэле,
Бетховене, о значении новых школ поэзии и музыки, ко-
торые все были у него распределены с очень ясною после-
довательностью».
Деликатнейший, скромнейший во всех своих сужде-
ниях Лаптев, герой повести Чехова «Три года», весь пре-
ображался при посещениях выставок картин. Никого не
стесняясь, диктаторски-уверенно он рассуждал о худо-
жественных тонкостях, с видом знатока показывал, ука-
зывал и отнюдь не казался себе смешным. Вот поди же
ты — стеснительнейший, интеллигентнейший человек...
Порою уважаемые ученые, разумеется, ничего общего
не имеющие с Алексеем Александровичем Карениным,
этой не столько кибернетической, сколько бюрократиче-
ской машиной, вносившей и в сферу мышления об искус-
стве свою «особенную», т. е. механистически-бюрократиче-
скую, неумолимую «последовательность», к сожалению,
непререкаемо-безапелляционно изрекают такие положения
об искусстве, которые трудно назвать иначе, чем автома-
тическими. Попытки вторжения представителей точных
наук в сферу науки об искусстве, учащающиеся за послед-
нее время, являются фактом глубоко положительным и
плодотворно-перспективным. Однако порою эти попытки
носят наивно механистический характер.
Автор статьи «Да, это вполне серьезно!» пишет: «В лю-
бом произведении искусства только на первый взгляд нет
никаких правил и норм. Подыскание рифм-заготовок, ко-
торые Маяковский производил на ходу, записывая их у
себя в книжечке», может быть «с успехом» выполнено
«даже такими электронными машинами, которые сущест-
вуют сейчас».
Так. Но все дело в том, что «заготовки», которые Мая-
ковский «производил», записывая в свою книжечку, нель-
зя отрывать от творческого процесса, от создававшегося
образа, возникавшей художественной мысли, частью ко-
торых эти «заготовки» являлись уже в самом своем рож-
дении. Вот примеры «заготовок», которые приводит Мая-
ковский в статье «Как делать стихи?»:
Краска — дело мамино.
Моя мама Лямина.
Эта «заготовка» уже является элементом некоей худо-
жественной мысди, возникающего образа. Представление
92
о Ляминой, владелице известнейшей красильной фирмы,
настолько сплелось с представлением о краске, что самое
имя Ляминой было, так сказать, окрашено краской. По-
этому с полным основанием можно было сказать и так:
краска — дело Ляминой. Эта внутренняя возможность ка-
кой-то «дополнительной» игры со словами двустишия уси-
ливает юмор всего данного «построения». А юмор тут в
том, что известная по рекламам, по вывескам ее магазинов
Лямина, вследствие того, что мы смотрим на нее глазами
ее сына или дочери, от этой семейности неремещается из
той отдаленной перспективы, в которой мы обычно ее вос-
принимали, в какую-то неожиданную смешновато-близкую
перспективу, переходит в какой-то улыбчиво-инфантиль-
ный план, который по закону контраста еще более под-
черкивает отдаленность от нас этой самой Ляминой. На
чужую нам Лямину нас заставляют посмотреть семейными
да еще детскими глазами. Мы смотрим на Лямину одно-
временно обеими сторонами бинокля. Это и есть одно из
маленьких чудес поэзии, ее обыкновенное чудо. И нам
весело от этого, и это веселье чувствовал или предчувство-
вал поэт уже в возникшем созвучии; уже в этом созвучии
как бы существовали обе стороны бинокля, приближение
к нам и отдаление от нас Ляминой. Уже в самом созвучии
заключался юмор, начало маленького поэтического празд-
ника. Это и значит, что каждая составная часть формы до
аллитераций и рифм содержательна.
,	Где живет Нита Жо?
Нита — ниже этажом.
Тут в малюсенькой частичке поэзии — богатство пе-
реплетений, «незаметных» лукавых ходов поэтической
мысли, тоже веселой! Тут есть и некое отрицание — что-
то вроде: не та Жо, которое, вопреки законам обычной ло-
гики, но в полном соответствии с логикой поэтической, в
данном случае логикой-перевертышем, означает и то, что
этаж не тот. И как протягивается имя Нита — как нить
нижется — и в его повторении, и в слове «ниже», в кото-
ром тоже есть Нита Жо! Все в двустишии пропитано, все
пронизано Нитой Жо.
Юрий Олеша в «Зависти» рассказал, как порою рож-
дается образ-персонаж. Герой «Зависти» слушает пере-
звон колокольных «басов» и «теноров»; басы для него зву-
чат: «том», а тенора рассыпаются: «вир-лир-ли», и вдруг
93
возникают имя и фамилия: возникает некий Том Вирдир-
ли и зарождается образ, характер, как-то «соответствую-
щий» имени и фамилии, всей этой звуковой перекличке.
Возможно, в каких-то несохранившихся записях Олеши
была такая «заготовка».
И вот, оказывается, все это поэтическое богатство мо-
жет «производить» одна из существующих электронных
машин. Она может за поэта нарезывать, фабриковать
«рифмы-заготовки». Кстати, почему автор статьи «Да, это
вполне серьезно!» относит рифму к «правилам и нормам»
художественного произведения? Маяковский в упомяну-
той статье писал: «В поэтической работе есть только не-
сколько общих правил для начала поэтической работы.
И то эти правила — чистая условность. Как в шахматах.
Первые ходы почти однообразны. Но уже со следующего
хода вы начинаете обдумывать новую атаку. Самый гени-
альный ход не может быть повторен при данной ситуации
в следующей партии. Сбивает противника только неожи-
данность хода.
Совсем как неожиданные рифмы в стихе».
Почему надо вносить в поэзию, помимо, элементов уже
существующей в ней скуки, еще какую-то машинную ску-
ку машинно-отвлеченных правил и норм? Еще, пожалуй,
возникнет машинно-нормативная поэтика и предстанут
новоявленные машинные Буало! И начнут фабриковать
машинные учебники с «правилами и нормами» поэзии.
Дружно, дети! Все зараз!
Буки, аз! Буки, аз!
Но не хватит ли с нас уже существовавшего в различ-
ных обличьях Буало! Не собирается ли он на сёй раз
слиться с машиной? Дескать,— эй, машинушка, ухнем!
Нормативная, сама пойдет! Подернем, подернем... Кого
«подернем»? На кого «ухнем»?
Если существует такая машина, в которой рифма воз-
никает как момент рождающегося поэтического образа,
художественной мысли, то почему товарищи кибернетики
скрывают такое чудо? А если речь^идет о машине, способ-
ной приготовлять «рифмы-заготовки», как таковые, риф-
мы для рифмы вне процесса рождения образа, возникно-
вения поэтической мысли, то такие рифмы и не являются
никакими поэтическими заготовками, а машина, постав-
ляющая их, и есть машина-зубрилка, бессмысленный риф-
94
май, машина-формалйст в самом худшем значений этого
слова. Она, кстати сказать, не способна просто и понять,
например, тот маленький и беглый анализ поэтических за-
готовок Маяковского, который мы выше предложили вни-
манию читателя. «Программирование» пустого рифмаче-
ства означало бы паразитирование машины.
Впрочем, страшен сон, да милостив бог. Мы не дума-
ем, что наши ученые в самом деле могут подобным обра-
зом третировать умные машины. Не опасаемся мы и того,
что наши большие ученые, особенно такого масштаба,
как С. Л. Соболев, могут третировать поэзию, «подерги-
вая» ее, «ухая» на нее, а вместе с нею и на литературове-
дение. Истинная наука и истинная поэзия живут в друж-
бе, и обе дорожат этой дружбой. Но... есть сонмы ретивых
«популяризаторов», которые прямо так и пишут, что ныне
существующие машины готовы заготовлять рифмы для
поэтов, а последним остается только выбирать, какая риф-
мочка больше подходит. Появляются уже таким образом
кибернетические Репетиловы, а может быть, и другие пер-
сонажи бессмертной трагической комедии, готовые бодро
провозгласить: машину им в Вольтеры! От такой бодро-
сти, пожалуй, действительно позовешь: карету или — ра-
кету мне, ракету! Вот почему нашим: большим ученым не
следовало бы вносить в такое важное и необходимое дело,
как популяризация кибернетики, механистические пред-
ставления об искусстве и о возможной роли кибернетики
в искусстве. Проблема гуманизма и .кибернетики есть, в
частности, проблема гуманистического отношения и к ки-
бернетике, и к искусству.
Точки над «I»
Действительный член Академии медицинских наук СССР,
профессор П. Анохин
Дерзкая идея о возможности создания искусственного
мозга обсуждается во всем мире уже не один год. Одна за
другой появляются в разных странах монографии, посвя-
щенные проблеме «организм и машина», «мозг и маши-
на», в которых этот замысел на все лады разбирается с
физиологических, математических и технических пози-
ций. Может быть, потому, что новые научные идеи зача-
95
стую получаю! свое техническое воплощение с йеойшдай-
ной быстротой, возникшая дискуссия привлекла столь
пристальное внимание людей разных профессий.
Обсуждаемая проблема крайне серьезна, она имеет
множество аспектов, требующих систематического и осто-
рожного разрешения. Это и побудило включиться в поле-
мику автора, физиолога мозга, занимающегося, кстати, и
вопросами кибернетики применительно к своей сфере ис-
следования.
Размер дистанции
Меня ничуть не пугают высказывания теоретиков ки-
бернетики. Я знаю, что им известна вся сложность
проблемы. Волнует другое: мне не раз приходилось встре-
чать молодых инженеров и физиков, которые глубоко уве-
рены, что исследование мозга в обычных физиологических
лабораториях бесполезно, а вся физиология мозга в це-
лом, включая и павловское учение, является... «субъек-
тивной наукой». И когда некоторые из них говорят: «За-
чем нам изучать мозг, его работу, его функцию, если мы
можем конструировать его, пользуясь, например, средст-
вами электронной техники, руководствуясь только физи-
ко-математическими правилами...»,— ясно, что имеет-
ся дефект в самой постановке вопроса и, что особенно
важно, в оправданности всех этапов его разрешения.
Едва ли у кого-нибудь среди исследователей-материа-
листов, стоящих на строгих позициях причинности, могут
возникнуть сомнения в принципиальной возможности осу-
ществления моделирования мозга. Однако для реального
мышления очень важна та дистанция, которая отделяет
принципиальную возможность какого-либо явления от дей-
ствительного его воссоздания. Разве Архимед не показал
«принципиальную» возможность перевернуть земной шар,
если бы имелась для этого точка опоры? И разве я, напри-
мер, принципиально не могу из песка возвести Монблан?
Недавно в Англии вышли две монографии. Одна из
них — «Конструкция мозга» — принадлежит перу хорошо
известного советским людям теоретика кибернетического
моделирования Эшби. Автор другой монографии — «Мозг
как вычислительная * машина» — известный теоретик
Джордж. Оба ученых — сторонники принципиальной воз-
можности создать любые формы и типы нервной деятель-
ности, они посвятили этому значительную часть своей
96
жизни. Но к какому выводу приходит, например, Эшби,
оценивая возможности создания самоадаптирующихся
машин? Тонкими расчетами и взаимной оценкой возмож-
ностей 'биологических систем и машинных систем он
устанавливает, что любой процесс адаптации, т. е. приспо-
собления .живого организма, может быть моделирован.
Однако, по его мнению, для воспроизведения даже просто-
го адаптивного элемента живой системы машине понадо-
билось бы «всего-навсего» несколько миллиардов лет.
Именно поэтому его коллега Джордж в своей книге
призывает каждый раз при сопоставлении трезво оцени-
вать возможности осуществить то или иное моделирова-
ние биологической системы.
Мне кажется, что у нас совершенно определенно
созрела необходимость «поставить точки над ,Д“», т. о.
точнейшим образом и на научном основании определить,
что именно в живом и функционирующем мозге должно
являться предметом пристального внимания при наших
попытках моделирования и какую степень осторожности
мы должны проявлять в наших суждениях.
Что такое мозг?
Это материальный орган с вполне познаваемой функ-
цией: каждый год приносит все новые и новые открытия,
часто по-новому ориентирующие нас в понимании его
деятельности.
Принято обычно подчеркивать, что мозг содержит око-
ло 14 миллиардов клеток. Этот факт используется как ос-
новной аргумент для доказательства невозможности моде-
лирования мозга в электронных схемах теми, кто хотел
бы каждую мозговую клетку эквивалентно' представить
радиолампой...
Сложности связаны не только и не столько с количест-
венным воспроизведением элементов. Современная наука
отчетливо показала, что сама нервная клетка и ее обо-
лочка представляют собой целый мир разнообразных в хи-
мическом и физиологическом отношении образований.
Тончайшими методами исследования с помощью элект-
ронных аппаратов было установлено, что сотни, а иногда
и тысячи контактов, которые имеет каждая нервная клет-
ка,— это только начало удивительного процесса на мо-
лекулярном уровне, позволяющего осуществить на теле
4 Заказ № 75	97
размером в 20 тысячных долей миллиметра бесконечное
количество синтетических процессов — пличную долю»
участия клетки в деятельности целого мозга.
Таким образом, нервную клетку вряд ли стойло рас-
сматривать как элементарную деталь — это, условно гово-
ря, уже «узел» «машины-мозга» со сложным комплексом
функций, отражающих различные виды деятельности ор-
ганизма.
Наконец, при сопоставлениях мозга и машины важно
еще вспомнить, что клетка, ее процессы и механизмы ин-
тересны только исследователю. Организму же всегда инте-
ресны только «деятельности» и те «эффекты», к которым
каждая эта деятельность приводит.
Тотчас же становится ясным масштаб нашей ошибки в
прогнозах и в чрезмерных обещаниях осуществить моде-
лирование мозга в ближайшее время.
Простой пример. Я протягиваю руку и открываю дверь.
Эта деятельность закончилась полезным эффектом —
дверь открыта, можно пройти. Спускаясь по лестнице, на
каждой ступени я получаю информацию о том, что мои
действия принесли полезный эффект, и в конце концов о
том, что я спустился вниз. Такими «деятельностями» и ин-
формациями об их результатах заполнена вся наша жизнь.
Эти 1«деятельности» могут быть малыми, большими, на-
конец великими, но основной чертой каждой из них явля-
ется синтез тех тончайших процессов, которые происхо-
дят в данный момент на различных клетках мозга. Если
проделать весьма скромный расчет количества возможных
связей между отдельными клетками и количества различ-
ных молекулярных процессов, обеспечивающих процессы
замыкания и памяти, то без всякого преувеличения можно
сказать, что потенциально наш мозг способен на десятки
миллиардов их. И при этом будет качественно очерчен
каждый процесс и каждый результат.
Излюбленным является пример с шахматной машиной,
которая обыгрывает даже опытного шахматиста. Однако
здесь моделирование имеет дело с вполне определенными
реальными программами, которые подлежат довольно чет-
кой математической обработке и варианты которых могут
быть экстренно рассчитаны самой шахматной машиной.
«Умнее» ли человека такая машина, судить нельзя
хотя бы потому, что есть много довольно умных людей, ко-
торые никогда не играли в шахматы.
98
Сопоставлять человека и машину по какому-либо одно-
му избранному свойству человеческой деятельности невоз-
можно. Это хотелось бы пояснить так.
...Огорченный проигрышем шахматист-человек пошел
в буфет и заказал себе кофе с коньяком. Вот если бы шах-
матная машина также сошла со стола, пошла бы в тот
же буфет и заказала себе кофе с молоком, то тогда мы
получили бы некоторую основу для сопоставления чело-
века и машины.
Но сейчас она не сделает этого, сейчас она может лишь
играть в шахматы. На современном уровне достоинство
машины — в тонкости производства отдельной операции.
Но достоинство человека как высшего организма, его ха-
рактерное свойство — в исключительном богатстве каче-
ственно различных деятельностей при безграничных за-
труднениях и изменениях внешних условий.
Генетическая программа
Проблема не исчерпывается трудностями только «ста-
тистического характера. Нужно поразмыслить над более
существенным, так сказать i«специфически человеческим»,
над тем, что Павлов назвал когда-то «основными влече-
ниями» человека. Именно э^от пункт стал объектом осо-
бенно острой полемики.
Итак, если человека можно рассматривать как кибер-
нетическую систему (машину) с генетически заложенной
программой, то возможно ли запрограммировать в модели
(пусть в том же генетическом аппарате) и человеческие
влечения? Да, можно.
Но чтобы серьезно хотя бы обсуждать такой вопрос, как
программирование человеческих влечений, следует преж-
де всего произвести их классификацию. Ведь понятие .«вле-
чения» включает и самые примитивные — жажду, голод,
и столь сложные, как ^ромление по возлюбленной. Нако-
нец, есть столь высокие, говоря языком Павлова, «влече-
ния», как стремление сделать человечество счастливым.
Очевидно, они не равнозначны сами по себе. Более того,
между генетической программой и воплощением в жизни
человеческих влечений существует огромная разница, обус-
ловленная индивидуальным развитием человека, следами
действия великого множества факторов, в том числе и со-
циальной его жизни.
99
4*
Обратимся снова к простому примеру и попробуем
выяснить «степень легкости» воспроизведения.
Примитивнейшее из влечений — жажда генетически
программирована с удивительной, почти математической
точностью. В процессе эволюции создан удивительный ме-
ханизм, который сам по себе мог бы стать предметом фан-
тастических сочинений. Всего каких-нибудь десятка два
нервных клеток, заложенных на основании мозга, имеют
наследственно определенную высокую чувствительность
именно к осмотическому давлению крови. В течение всей
жизни осмотическое давление крови всегда поддерживает-
ся у человека на одном и том же уровне: 7,6 атмосферы.
Это — обязательное условие сохранения организма как жи-
вой системы. Стоит человеку потерять несколько большее
количество воды, например в жаркую погоду, и таким об-
разом сместить осмотическое давление крови, как эти
клетки, выполняющие сторожевую функцию, начинают
поднимать тревогу. Они рассылают возбуждение во все
части головного мозга. Они немедленно объединяют в еди-
ную систему все то, что когда-либо в жизни человека было
связано с потерей воды. Иначе говоря, весь мозг в целом
формирует известное каждому из нас ощущение жажды.
Но как только «влечение» созрело, на первый план на-
чинает выступать весь жизненный опыт человека. Откры-
ваются все кладовые его памяти, и жажда как психическое
состояние извлекает из этих кладовых все, что когда-то
способствовало ее удовлетворению. Так, у полярника при
ощущении жажды появляется решение растопить глыбу
льда.
...Возможно ли сконструировать машину, которая —
допустим известное упрощение — почуяв, что в отдельных
шестернях израсходовалось масло, пошла бы по магази-
нам разыскивать и покупать это масло? Принципиально
возможно, ибо в этом нет ни одной детали, какую нельзя
было бы произвести. Но в ней необходимо запрограммиро-
вать тогда сложную совокупность различных, качественно
отличающихся деятельностей, способность пластически их
варьировать применительно к обстановке... Эта задача бу-
дет безусловно чрезвычайно трудна для конструкторов
машины. А ведь мы взяли для примера жажду, элемен-
тарное влечение, физико-химические параметры которого
могут быть легко рассчитаны и изучены. Как же быть с
теми высокими стремлениями человеческого духа? кото-
100
рые делают человека неспокойным в течение всей его жиз-
ни, превращают его в своеобразный аккумулятор энергии,
которая направлена всегда по определенному и подчас за-
ведомо нелегкому пути!..
Рождение цели
Когда я говорил об огромном, доходящем до миллиар-
дов, количестве отдельных деятельностей, на которые спо-
собен человек, у читателя неизбежно должен был бы воз-
никнуть вопрос: «откуда появляется стимул для всех этих
многообразных деятельностей? И может ли у машины воз-
никнуть цель к действию и сколько таких целей может
продуцировать машина?»
Прямые лабораторные исследования показывают, что
каждой даже очень незначительной деятельности челове-
ческого организма предшествует в высшей степени быст-
рый и своеобразный процесс, который заканчивается фор-
мированием цели к действию. Этот процесс был назван
«афферентным синтезом», т. е. моментальным синтезом
всех имеющихся в данный момент и в данную ситуацию
раздражений, воспринимаемых органами чувств человека.
Сущность системы человеческого мозга состоит именно в
том, что этот синтез окружающей обстановки и падающих
на человека раздражений и формирование целей поведе-
ния происходят в организме положительно ежесекундно и
каждый раз могут оканчиваться различными изменениями
в поведении.
Когда человек переходит улицу, он непрерывно сопо-
ставляет свое движение и движение машин на улице, их
число, скорость и т. д. Он то ускоряет, то замедляет дви-
жение, ибо изменения условий диктуют ему цели новых и
новых действий. Все это — процессы афферентного синте-
за. Они заканчиваются решением вопроса «что делать?».
Чтобы сопоставить это свойство человеческого мозга со
свойствами машины, мы должны были бы искать такую
машину^ которая бы сама решала вопрос, что ей делать
в зависимости от изменения окружающих ее условий. Пока
мы не располагаем машинами, которые решали бы сами,
что им делать, за исключением, конечно, вариаций, пред-
усмотренных в ее конструкции. Однако это совсем другая
вещь. Это не то, что мы называем целенаправленным по-
ведением человека,
101
Кибернетика обогатила науки новыми аспектами иссле-
дований. Уже на первых этапах своего развития она пока-
зала, что у таких, казалось бы совершенно различных,
явлений, как общество, организм, машины, есть нечто
общее — архитектура, по которой развертываются процес-
сы,— принцип саморегуляции с обратной связью.
Общее?.# Но общее не значит тождественное.
Однако такую постановку вопроса отнюдь не надо по-
нимать как своего рода «табу» для воспроизведения и мо-
делирования самых сложных процессов живой и неживой
природы.
Итак, возможно ли создание машины «умнее человека»,
если, например, для создания такой модели будут приме-
нены все последние достижения биохимии и нейрохимии?
Да, принципиально это возможно, ибо все детали и микро-
химические свойства этой машины вполне познаваемы и
воспроизводимы. Однако, исключая из обсуждения истин-
ные трудности и реальную основу — сложную деятель-
ность самого мозга, мы тем самым приучаем многих ду-
мать, что проблема может быть разрешена чрезвычайно
просто, мимоходом, «помахивая тросточкой».
Я полагаю, что может быть два типа энтузиазма в ата-
ке какой-то неприступной крепости. Один энтузиазм исхо-
дит из того, что крепость сделана из дощечек, а другой
энтузиазм основан на том, что крепость — из стальных
конструкций, но имеются пути к ее овладению. Мне ка-
жется, что второй тип энтузиазма более свойствен нашей
эпохе, в которой всякая победа мысли и освоения неизве-
данного основана на точном расчете и знании истинного
размера предстоящих трудностей.
О дисциплине спора
Аристотель, по-видимому, на собственном горьком опы-
те заметил, в какой мере неопределенность предмета дис-
куссии мешает поискам истины. Не это ли вынудило его
создать знаменитые «Аналитики» — труд о том, как нужно
доказывать. Он указывал в них, в частности, что для успе-
ха полемики нельзя подменять истинный предмет спора —
мнимым. Прав В. В. Ермилов, заметивший, что одно из
условий успеха дискуссии — точность, ясность мысли и
терминологии. Некоторые недоумения, возникшие у уче-
ных гуманитарного профиля, происходят, по-моему, оттого,
102
что они, в частности, отождествляют кибернетику, науку
об управлении процессами в различных динамических си-
стемах, с техническими средствами этой науки, с элек-
тронно-счетными машинами, которые очень удобны для
моделирования разного рода процессов. Именно поэтому
им представляется неприемлемым, что математик С. Л. Со-
болев говорил о человеческом организме как в известном
смысле об одной из кибернетических машин (систем), где
биологическая программа развития заложена в генетиче-
ском аппарате. Но С. Л. Соболев говорил о сходных прин-
ципах функционирования организма и машины с точки
зрения кибернетика. Он не давал полного и всеобъемлю-
щего определения понятий «человек» и «машина» с точ-
ки зрения биологической или философской... Это, мне ка-
жется, не входило в его задачи. Сходство же этих функ-
циональных систем установлено научной практикой.
Точно так же все, что сказано выше, составляет пред-
мет раздумья физиолога мозга, который стоит на позициях
широкого использования кибернетики для изучения мозга.
Естественно, что применяемая мной терминология — это
терминология чисто физиологическая, ею нельзя опреде-
лять, например, категории, специфичные для эстетики, ли-
тературоведения и т. д. Так, например, термин «генетиче-
ская программа» ни в какой мере не следует распростра-
нять на явления социальной жизни, ибо он охватывает
лишь биологическую программу индивидуального раз-
вития человека, представителя определенного вида
животных.
Мне думается, что каждый из участников спора должен
стараться понять своего оппонента, точно установить, ка-
кая сфёра им затрагивается, и не переносить произвольно
понятий, о которых кибернетик, физиолог или психолог
говорит в аспекте своей науки, на близкие им по звуча-
нию, но иные по смыслу — из другой сферы знания.
Две реплики в споре
Павел Антокольский
1.
Я Машина. Та Самая...
Та, что осмелится сметь*.
Я твой замысел завтрашний,
103
Снов недоснившихся оттиск.
Дай мне фосфор и синтез белка,
И одень меня в медь,
И на пир пригласи,
Как смелейшую в сонме гипотез.
Как праща твоих пращуров
Камнем стращала орду
Перепончатокрылых чудовищ,
Коленчатых чудищ,—
Так и я
На добычу сама наугад набреду.
Ты за шквальный огонь, за
кинжальный прицел
Не осудишь.
Только дай мне родиться
И жить, как хочу, разреши!
Влей горючее в хобот,
А в череп — свой собственный опыт.
Дай в придачу безделицу,
Вроде бессмертной души,
Или веру внуши,
Что я сверхчеловек, а не робот.
Ну,.а там — поглядим, кто кого!
Разгуляемся там,
На просторах истории,
В огненных крутнях Галактик!
Ну, а там
По горячим следам, по горящим
мостам
Я доделаю дело свое —
Не мечтатель, а практик.
Это присказка в сказке.
А сказки, пожалуй, и нет
Ни в колонках ступенчатых формул,
Ни в точной цифири,
Ни у солнечных пятен,
Ни в лунах безлюдных планет,
Ни в лучах радиации,
Льющихся в мертвом эфире.
104
Я доделаю дело.
Куда и откуда ни глянь,—
Программирован мир.
Неприглядны для свежего глаза
Многовольтные заросли,
Проволочный гаолян,
Хлопья черного дыма
И выхлопы желтого газа.
•
2.	,
Я Невежда. Тот Самый,
Который не стоит хлопот
И не стоит потраченных
На обучение денег.
Я Наивный Дикарь
И поэтому — ваш антипод,
Антивирус, противопоказанный
Вам, Академик!
Вы забыли меня.
Я Собака, зарытая здесь,
В самом сердце проблемы.
Я Сердце, стучащее в ребрах
Вы забыли о том,
Сколько было на свете чудес.
Сколько сказок немыслимо злых
И невиданно добрых.
Это я, это я создавал
Для любимой моей
Всех драконов и демонов
Раньше, чем создал науки.
Это я на расселинах скал
И на волнах морей
Рисовал ее звездные очи
И смуглые руки.
Это я одевал ее в бронзу
И в легкий виссон
И под ноги ей кинул
Сокровища целой Вселенной.
И когда она в юности
Мне усмехнулась сквозь сон,
Я помчался на всех парусах
За Спартанской Еленой.
Вот она — эта Женщина!
Выдумка? — Может быть... Но,
. Не раскрыта в анализе,
Не сведена к логарифму,
Она ткет мою вечность.
И вертится воретено,
И внезапная молния
Ей откликается в рифму.
От лица этих молний,
От имени этой грозы
Представитель всех пар человеческих,
Слившихся в танце,—
Я обязан напомнить
Забытые вами азы,
Не ссылаясь на классиков,
Не соблюдая дистанций.
Продолжается век.
И другой приближается век.
По кремнистым ступеням
Взбираясь к опасным вершинам,
Никогда, никогда, никогда
Не отдаст человек
Своего превосходства
Умнейшим на свете машинам.
Точка. Слова из песни не выкинешь,
Как говорят.
Истекает регламент.
Ученый кончается диспут.
Ну а там — поглядим, кто кого:
Электронный снаряд
Или ваш оппонент,
Без оружья идущий на приступ!
Р, S. Вопрос о пределах возможностей кибернетики
кровно задевает каждого, кто задумывается о будущем по-
ложительных точных наук, об их значении в развитии че-
ловечества.
106
В двух приведенных выше стихотворениях я стремил-
ся поэтически отразить две крайние точки зрения, обнару-
жившиеся в споре, довести возможную здесь аргумента-
цию до ее логического предела или до психологического
абсурда. С одной стороны — это Математик, Физик, Меха-
ник — создатель электронного «чуда»; за него в стихах
говорит им же созданная Машина, равная по своим пред-
полагаемым возможностям своему создателю: она обладает
даже чем-то 1«вроде бессмертной души» — допущение, мо-
жет быть, и совершенно излишнее, на взгляд ее создате-
ля. Но ведь естественно, что Машина несколько смелее и
менее осмотрительно защищает свое бытие, нежели тот,
кто ее создает.
С другой же стороны — выступает Невежда, тот самый,
который... Коротко говоря, он возражает Математику, Фи-
зику, Механику. Естественно, что и Невежда более оже-
сточен и менее доказателен, чем его привыкшие к полеми-
ке единомышленники,
В чем же основа нашего разногласия? Она глубже, чем
это кажется на первый взгляд. Й этой глубины не следует
замалчивать.
Представим себе, что четырнадцать миллиардов клеток
нашего мозга действительно когда-нибудь будут точней-
шим образом смоделированы в чудовищно сложной элек-
тронной машине. Эта диковина с переливчатым блеском
в глазах, обаятельной улыбкой и прочими достоинствами,
которые незачем предвидеть, действительно будет способ-
на к размножению и творчеству.
Но ведь из этого предположения ровным счетом ничего
не следует. Ибо та единственная живая (а не смоделиро-
ванная) клетка, которая заново возникнет в живом мозгу
как раз в результате им же сделанного изобретения,— она,
эта коварная частица живой материи, немедленно пере-
кроит, как хочет, свое же собственное создание! Живая
клетка отличается качественно, а не квантитативно от пуч-
ка вызванной ею электронной энергии.
«Положительные науки имеют свои маленькие приви-
деньица» — это было сказано около ста двадцати дет на-
зад Герценом, а уж он-то был кровно заинтересован в раз-
витии положительных наук — физики, химии, физиологии,
а' ведь победы этих наук в середине прошлого века так
же действовали на человеческое воображение, как это про-
исходит со всеми нами сегодня.
107
Не напоминает ли образ электронного мозга, созданного
нашим правнуком, такое... привиденьице?
Невежда сравнивает себя с собакой, «зарытой в самом
сердце проблемы». Видимо, он не только Невежда, но и
бестактный Невежа. Да еще и самоуверенный! Надеюсь,
что ученые читатели будут к нему снисходительны. Все-
таки СЕРДЦЕ ПРОБЛЕМЫ именно там, куда он тычет
своим корявым пальцем и где полагается быть всякому
сердцу.
Езда в незнаемое
Действительный член Академии медицинских наук СССР,
профессор В. П а р и н
Истекает регламент.
Ученый кончается диспут.
Ну, а там—поглядим, кто кого:
Электронный снаряд
Или ваш оппонент,
Без оружья идущий на приступ!
Павел Антокольский.
Если взглянуть со стороны...
Допустим почти невероятное.
Допустим, что как раз в эти дни на Земле очутился
путешественник — представитель цивилизованного обще-
ства одной из многих миллиардов планет вселенной, на ко-
торых возможна разумная жизнь. Его задача — ознакомить
своих собратьев с развитием нашей цивилизации. По неве-
дению путешественник закладывает в кибернетическую
машину-переводчик комплект статей, посвященных кибер-
нетике, пытается судить о состоянии земной науки.
Впечатление должно было бы, по-моему, создаться
странное.
Например, путешественник мог бы решить, что во-
прос — возможно или невозможно, целесообразно или не-
целесообразно создавать машины, которые могут пол-
ностью заменить человека,— это самая актуальная из
современных научных проблем и что на ее решение соби-
раются немедленно бросить все человеческие, технические
и финансовые средства.
108
Если же пришелец из космоса оказался бы к тому же
существом нервическим, то после ознакомления с некото-
рыми дискуссионными выступлениями ему могло бы поме-
рещиться, что дело обстоит и того хуже.
...Что земные заговорщики-математики под сообщниче-
ское подмигивание желтых, зеленых и красных глазков-
индикаторов, под аккомпанемент мерного гудения разных
электронных устройств дни и ночи конструируют «белко-
во-алюминиевых» поэтов и полупроводниковых литерату-
роведов.
...Что делают это они единственно ради осуществления
злодейского замысла вытеснить из жизни литераторов
«естественных», лишить их права на труд, на заработан-
ный трудом хлеб, права на славу и более — права на лю-
бовь!
...И что вообще, как видно из приведенной в эпиграфе
реплики поэта П. Антокольского, стихи которого я, кста-
ти, люблю, дело дошло почти до последней схватки!
Вот тут, пожалуй,, ничего не осталось бы пришельцу
из космоса, как воскликнуть: товарищи! вы это серьезно?
Нужно ли «идти на приступ»?
Технические революции прошлого избавили человека
от значительной части тяжелого физического труда, пере-
ложив его на машины. Во много раз при этом повысилась
и продуктивность труда. Разве можно сравнить, напри-
мер, количество гаек, которые может сделать за рабочую
смену один самый опытный слесарь, с числом таких же
и даже лучших по качеству гаек, которые выплевывает за
то же время отнюдь не уникальный, а серийно производи-
мый автоматический станок? |Конечно, при этом труд чело-
века заменялся машиной в первую очередь в массовом
производстве, где речь идет о миллионных и миллиардных
«тиражах».
Экономика — вещь упрямая, и никому не пришло бы
в голову переложить на автоматы производство импера-
торских и королевских корон из золота и драгоценных кам-
ней или не менее дорогих диадем. Век техники, автомати-
зации, массового производства оставил почетное место п
искусным ювелирам. Бенвенуто Челлини был бы не менее
ценим в наши дни, чем при папских и княжеских дворах
Италии его времени.
109
Многие из авторов статей о кибернетике обращали вни-
мание не на практическую направленность кибернетики,
а на возможность ее приложения в тех областях человече-
ской деятельности, которые были, остаются и, конечно,
останутся уделом творчества, индивидуальности, самобыт-
ности. Кое-кто при этом ударил в набат, приняв мысли
писателей-фантастов за прямые посягательства современ-
ной, сегодняшней кибернетики на замену живых, из пло-
ти и крови, поэтов, композиторов, художников электрон-
ными роботами.
Смешению мыслей и чувств способствовали и слова,
сказанные некоторыми учеными, желавшими подчеркнуть,
что любой вид человеческой деятельности, закономерности
которой можно выразить в определенных алгоритмах, мо-
жет быть в принципе выполнен машиной, работа которой
управляется этими же алгоритмами. В принципе! Я ду-
маю, что против такого общего положения вряд ли стоило
спорить. Однако от него до создания электронных поэтов,
электронных Галатей и «электронных братьев по разу-
му» — дистанция огромного размера. Эта дистанция опре-
деляется не только тем, что отсутствуют многие необхо-
димые для ее решения предпосылки, но прежде всего тем,
что кибернетика — отрасль науки и техники, направленная
на практическое решение многих действительно первооче-
редных и действительно важнейших для человечества дел,
а не поле деятельности маниловых.*
В этой связи мне хочется обратить особое внима-
ние читателей на предельно четкое высказывание ака-
демика С. Соболева: «Что же касается Галатей будущего,
то вряд ли когда-нибудь возникнет необходимость в
их создании. Никто не думает и не собирается их
создавать...».
И если сейчас в кибернетике ставится задача модели-
рования процессов мышления — от самых простых до весь-
ма сложных, то вызвана она не желанием создать искус-
ственного человека, а желанием избавить людей от труда,
связанного с утомительными, отнимающими много време-
ни, иссушающими мозг операциями. И кто знает, не со-
здаст ли электронная техника и кибернетика в результате
такой технической революции из миллионов освобожден-
ных от такой работы людей десятки, а может быть, и сот-
ни новых поэтов, писателей, скульпторов и других людей
творческого труда. Создаст не из электронных ламп, полу-
110
проводников и модулей, а из плоти и крови в результате
раскрепощения от того труда, который может быть и дол-
жен быть передан машинам!
Без этого нельзя
Стоило лишь научно проанализировать разные виды
человеческой деятельности, как выявилось множество форм
труда, поддающихся машинизации. Уже перестали быть
дивом автомобили, автоматически изменяющие скорость
при изменениях условий пути. Автоматическое управление
различными производственными процессами — это теперь
уже просто народнохозяйственная задача, зафиксирован-
ная в двадцатилетием плане всенародной работы. Без ав-
томатического управления было бы немыслимым существо-
вание современных энергосистем, систем газоснабжения и
нефтепроводов. Если некогда у единоличника обваливал-
ся колодец, нарушалось водоснабжение лишь на его участ-
ке, к тому же воду можно было взять у соседа или на
ближней речке. Авария в сети водопровода, снабжающего
город от источника, находящегося подчас за сотни кило-
метров от него,— дело куда более серьезное. Для беспере-
бойной работы водопроводов и нефтепроводов необходимо
создание надежных систем контроля и управления.
Ученым-медикам дальнейшее развитие их науки теми
темпами, которые сейчас необходимы, без кибернетики
представляется невозможным.
Одним из самых «громких» направлений медико-ки-
бернетических исследований стала работа над созданием
диагностических машин. Почему-то такие машины порой
представляют в виде некоего механического справочника,
в который врач вводит выявленные им у пациента симпто-
мы, например гриппа, с тем, чтобы получить ответ:
«грипп». Однако дело обстоит иначе. Исследования с диаг-
ностическими машинами должны вестись (и ведутся) в
различных направлениях.
Так, например, с помощью обычных электронно-счет-
ных машин необходимо разработать методы точного раз-
личения заболеваний, близких по симптомам (дифферен-
циальная диагностика).
Возьмем такой пример. Существует более ста врожден-
ных и приобретенных пороков сердца. Лечить их нужно по-
разному. При каждом из этих заболеваний наблюдаются
111
различные явления расстройства кровообращения. Если
заложить в обычную электронно-счетную машину, рабо-
тающую по системе «да — нет» сведения о многих случаях
заболеваний, то она, по статистической вероятности, с ма-
тематической точностью определит, какие именное симпто-
мы нужно считать типичными для каждого из ста вид,ов
порока сердца, какие — случайными, какие — исключаю-
щими тот или иной вариант. При этом виде исследований
уже в подготовительном процессе программисты-медики,
выбирая «вопросы» для машин, вынуждены были прийти
к пониманию необходимости перестройки врачебного мыш-
ления и даже системы обследования больного и оценки по-
лучаемых обычно данных. (Говоря специальным языком,
начался процесс математизации биологических понятий и
уточнения «граничных значений» отдельных показателей.)
Иначе говоря, в исследовательской системе — «чело-
век + кибернетическая машина» выявилась «обратная
связь», принесшая результаты, полезные для человека в
самом широком смысле слова.
Кибернетическая техника вооружила медиков новыми
«органами чувств». Электронная аппаратура в-состоянии
зарегистрировать такие явления, происходящие в организ-
ме, какие невозможно уловить глазом, ухом и осязанием —
теми «орудиями», которыми пользовались врачи до сих
пор. Здесь полезно вспомнить об известных диагностиче-
ских устройствах, с помощью которых производится вра-
чебный контроль за состоянием пилотов наших космиче-
ских кораблей (а до этого — за состоянием эксперимен-
тальных животных).
Во время полета второго искусственного спутника
Земли и космических кораблей-спутников по радио пере-
давались на Земяпо сведения о температуре, о частоте ды-
хания, пульса, о характере биотоков сердца (электро-
кардиограмма) и других физиологических параметров по-
допытных животных. На Земле эти сведения дешифровы-
вались и оценивались. На их основе выяснилось влияние
различных факторов полета на организм животных.
Такие же примерно данные, говорящие о состоянии
важнейших функций организма, передавались телеметри-
чески и при полетах Гагарина и других наших космонавтов.
Однако не является ли гораздо более ценной и заманчи-
вой такая система, которая обрабатывала бы сигналы еще
да борту корабля? На Землю передавались бы автомати-
112
чески полученные оценки состояния различных систем
организма космонавта, т. е. серии диагнозов. И если в по-
лете возникнут какие бы то ни было опасные^для здоровья
пилота нарушения в его организме, врачи будут иметь воз-
можность быстро принять спасительные решения.
Создание таких диагностических машин потребует боль-
шого труда. Нужно учесть и предвидеть, какие из возмож-
ных отклонений частоты пульса, дыхания, кардиограммы
и так далее должны считаться «нормальными» для обыч-
ной и резко изменяющейся обстановки полета. Такие дан-
ные должны быть получены в результате долгого «назем-
ного моделирования», тренировки на центрифуге, в рото-
рах и на других испытательных стендах, в результате
оценки большого экспериментального материала, накоплен-
ного при космических полетах животных и во время пер-
вых космических рейсов людских экипажей. Данные о со-
стоянии организма во время испытаний должны быть раз-
работаны математически. На их основе можно составить
прогноз состояний, которые следует считать «нормальны-
ми» в периоде действия перегрузок невесомости и так
далее. Чем больше будет систематизировано материалов
наблюдений за людьми в космическом полете и в близких
к его условиям условиях тренировки, тем точнее будут
врачебные прогнозы, точнее границы «нормы» и ^патоло-
гии». По-видимому, со временем в дальних путешествиях
по вселенной «машинное прогнозирование» будет вестись
прямо на корабле, и врач экспедиции и пилоты корабля
будут вносить коррективы в ход полета, с тем чтобы не
подвергать опасности здоровье членов космической экспе-
диции.
Надо сказать, что и среди некоторой части медиков по
сей день существует происходящее от неведения недове-
рие и недружелюбие к вторжению кибернетики в их сферу
деятельности. «Диагностика,— говорят они,— процесс
творческий. Здесь нужен человеческий разум, интуиция
врача!».
По логике вещей, не имея возможности кибернетиче-
ски воспроизвести столь расплывчатый параметр, как «инт
туиция», мы вынуждены были бы либо посылать в космос
первыми живых врачей, не изучив предварительно в доста-
точной мере с помощью кибернетической диагностики все-
го, что может произойти с человеком в полете, либо отка-
заться от самой этой замечательной идеи.
113
Наконец, оказалось, что в самой сложной области совре-
менной науки и техники — в деле освоения космоса кибер-
нетическая техника призвана даже не столько заменять
человека в машинообразном труде, сколько заменять его
(или, точнее, помогать ему) там, где физиологические воз-
можности его деятельности оказались ограниченными. Ско-
рость распространения возбуждения по нервным волок-
нам,— а следовательно, и предельная скорость человече-
ских реакций,— оказалась слишком малой для того, чтобы
управление космическим кораблем можно было передать
полностью и непосредственно человеку, Ведь корабль-спут-
ник за одну секунду пролетает восьмикилометровое рас-
стояние. Американский космонавт Карпентер из-за непо-
ладок, как известно, был вынужден перейти на ручное
управление системой ориентации, и его полет лишь по
счастливой случайности закончился благополучно, а сам
космонавт был подобран в океане, спустя много часов пос-
ле спуска на воду.
Создание надежных систем автоматического управле-
ния — это ныне важнейшая задача, а проблема надежно-
сти — важнейшая сегодняшняя техническая проблема.
Совершенно естественно, что кибернетики обратились
к изучению такой замечательной системы управления, как
мозг. Относительная его «медлительность» с лихвой, как
показал многовековой опыт 1«эксплуатации», окупается
выгодностью «рабочих схем», их функциональным богат-
ством и надежностью.
Совершенно естественно также, что именно в модели-
ровании этой самой природой созданной и усовершенство-
ванной системы управления кибернетики увидели путь к
решению великого множества технических задач.
Так была создана особая область науки и техники —
«бионика» — биологическая электроника, изучающая воз-
можности моделирования именно «живых» природных си-
стем.
И все же третьего не дано
В статье «Точки над ,Д“» мой коллега профессор
П. Анохин справедливо говорил о необходимости трезво
оценивать сложность предстоящих дел. Это действительно
нужно, чтобы не растрачивать силы и средства на непроду-
манные эксперименты. Впрочем, приведенное им мнение
114
Эшби о том, что возможность воспроизвести простейшие
элементы приспособительной деятельности живых существ
отделена от нас дистанцией в миллиарды или миллионы
лет, мне представляется столь же неточным, как и радуж-
ные надежды некоторых молодых кибернетиков смодели-
ровать целостный мозг в самое ближайшее время. Однако
это несогласие носит частный характер. Говоря же о глав-
ном предмете, я вынужден повторить сказанное академи-
ком С. Соболевым и профессором П. Анохиным.
Для ученых-материалистов, стоящих на строгих пози-
циях причинности, принципиальная возможность воспро-
изведения даже самых сложных материальных процессов
бесспорна. Само собой разумеется, конечно, что для этого
суть процессов должна быть изучена с максимальной пол-
нотой. Точность моделирования будет соответствовать уров-
ню накопленных знаний. С другой стороны, само модели-
рование позволяет эти знания углубить, оно является
мощнейшим методом исследования; Однако в некоторых
статьях звучит в общей форме, что признание возможности
моделирования процессов человеческого мышления якобы
противоречит известным философским истинам. Ученым
уже приходилось слышать это и в более конкретной фор-
ме: мол, невозможно воспроизвести процессы человечес-
кого сознания в искусственной системе, ибо биологическое
нельзя рассматривать как только химико-физическое.
Здесь мы сталкиваемся с классическим случаем пере-
хода истины в свою противоположность, как только из
нее сделана догма.
Да, лживое» отличается от «неживого». Но в чем отли-
чие? В непостижимой жизненной силе? Нет. Оно —* в коли-
чественных и качественных особенностях организации ма-
териального субстрата этого i« живого», в его активных
взаимосвязях с окружающей живой и неживой природой.
Это действительно особая форма движения материи. Одна-
ко при соответственном уровне знаний и техники во вся-
ком случае достаточно сложные биологические процессы
могут быть моделированы как в отдельных своих проявле-
ниях, так и в комплексе многих явлений. Либо мы — ма-
териалисты, либо мы — агностики. «Tertium поп datur» —
«Третьего не дано».
Есть еще одно возражение. Говорят, что, поскольку по-
знание абсолютной истины невозможно, невозможно и мо-
делирование мозга и присущего ему процесса — мышления.
115
Однако почему под познанием самых тонких механизмов
мозга подразумевается познание абсолютной истины? На-
конец, познание форм бытия материи беспредельно, но че-
ловек тем не менее моделировал квантовые процессы даже
тогда, когда очень мало о них знал. Мы даже не все знаем
еще о внутриядерных процессах при химических превра-
щениях вещества, тем не менее мы воспроизводим эти хи-
мические превращения, так и не познав некоторых тонких
механизмов.
Не надо думать, что все новое, что дало современное
естествознание (и кибернетика), нами полностью понято.
Есть над чем размышлять и физикам, и биологам, и фило-
софам... Размышлять, спорить, искать истину. Но некото-
рые стороны объективной действительности освещены до-
статочно ярко. Во всяком случае ясно, что любое самое
хитроумное агноститическое построение не имеет под
собой естественнонаучной почвы.
Часто повторяют фразу классика о том, что поэзия
вся — езда в незнаемое. Надо сказать, что для каждой эпо-
хи, в каждой области человеческой деятельности есть
незнаемое, есть область поисков. По сей день некоторые
разделы, например, химии не подчинены еще математиче-
скому анализу. Куда больше, чем нам бы хотелось, «незнае-
мого» в биологии человека, в медицинских науках. Мы
лучше разбираемся в законах движения («неживой» мате-
рии, чем материи х< живой».
Но значит ли это, что мы должны отказаться от наме-
рения делать максимально точными наши знания в этих
областях? В наших условиях техника, автоматизация и
кибернетика несут человечеству невиданные до сих пор
возможности высвобождения энергии для любых видов
подлинного творчества, для познания мира. Не для созда-
ния «гомункулюсов» изучают ученые жизнь человеческого
организма.
Кстати, и вторгаясь в литературу, математики делают
это отнюдь не для того, чтобы создать писателям киберне-
тических конкурентов. Машина не будет писать книги. Ма-
тематики не настолько бескорыстны. Они хотят опробо-
вать кибернетику в разных областях для того, чтобы их
устройства совершенствовать при освоении новых видов
анализа.
Кому это нужно? Людям!
116
С точки зрения литературоведа...
Корнелий Зелинский
Поистине с каждым днем мы ощущаем ускорение исто-
рического процесса. И не только в социальной области,
но и во всех сферах человеческого творчества. Рождение
кибернетики — этой науки сегодняшнего и завтрашнего
дня — едва ли не самый выразительный пример совершаю-
щихся в науке перемен.
Новое часто воспринимается с трудом, не сразу зани-
мает место в нашем сознании.
Прошло много десятилетий, прежде чем элементы ма-
тематической логики, открытые Декартом, были развиты
Лейбницем. Затем понадобилось чуть ли не три столетия,
чтобы оценить значение математической логики, суметь
применить ее в практике современного естествознания.
Десятилетиями развивалось понимание теории относи-
тельности Эйнштейна. Но с каждым десятилетием проис-
ходит, я бы сказал, удивительное ускорение научного
развития. Отношение к кибернетике у нас — едва ли не
самый яркий пример. Как известно, еще 7—8 лет назад
о кибернетике писались совсем нелепые вещи. Не буду
их напоминать и цитировать. Но не прошло и десятилетия,
как кибернетика широко вторглась во все области науки.
Не только в такие, как физиология, но даже в гумани-
тарные науки, такие, как педагогика, психология, архео-
логия и т. п. А в новой Программе КПСС, принятой XXII
съездом, говорится: «Получат широкое применение кибер-
нетика, электронные счетно-решающие и управляющие
устройства в производственных процессах промышленно-
сти...* в научных исследованиях...».
Этот переворот в науке связан с развитием промыш-
ленности. С новой силой, большей чем во времена Канта
и Лапласа, заговорили о том, что в каждой науке со-
держится столько науки, сколько содержится в ней ма-
тематики.
Нильс Бор верно сказал: «Математику нельзя рассмат-
ривать как специальную область знания, базирующуюся
на опыте. Она больше похожа на разновидность общего
языка, приспособленную для выражения соотношений,
которые либо невозможно, либо сложно излагать
словами».
117
Развитие математической логики (т. е. наиболее отчет-
ливого вида формализованного мышления) теснейшим
образом связано и с развитием счетно-вычислительных
устройств. Достижения и открытия в этой области, приме-
нение счетно-решающих устройств, казалось бы, в самых
неожиданных, далеко друг от друга отстоящих областях —
все это разбудило умы не только философов, математиков,
ученых, но и авторов научно-фантастических романов
и читателей, вообще далеких от всего этого круга
проблем.
Одни страшатся или пугают друг друга; другие оттал-
киваются; третьи стремятся представить себе, что будет,
когда кибернетические машины войдут в обиход челове-
ческой жизни. Академик Э. Кольман не без основания за-
метил, что консервативно мыслящие биологи, психологи,
врачи, экономисты и люди других профессий страшатся
кибернетики.
Ринулись в дискуссию о кибернетике и литературове-
ды. По правде говоря, я с некоторой опаской следил за
своими собратьями по перу, подозревая, что мы, литера-
туроведы, психологически не подготовлены к пониманию
происходящей научной революции. Прежде всего литера-
туроведение не сумело занять свои позиции, с которых
нужно подходить к кибернетике. Вот, например, заявле-
ние доктора филологических наук Б. Бялика: «-Меня тро-
нуло сообщение академика А. Колмогорова, что в „бли-
жайшие десятилетия44 разумные существа будут размно-
жаться обычным порядком. Все-таки легче».
Я рад за своего товарища. Рад, что ему в этом вопро-
се стало легче. Но согласитесь, что литературовед, который
подходит к кибернетике со стороны права на размножение,
ставит себя в невыгодное положение. Напрашивается на
шутку. Но я, уважая работу Бялика, не буду дело превра-
щать в шутку.
Однако это все очень далеко и от кибернетики, и от
всякой науки вообще. Один инженер даже написал
в газете, в статье «По-моему, ничего страшного»: «На
таком же распутье стоит и кибернетика. Ее можно нау-
чить служить человеку и можно научить поработить че-
ловека».
Можно сказать, что все эти различные варианты, по-
видимому, вызваны теми же «страхами», которые были
когда-то, еще на заре развития кибернетики.
118
Для того чтобы судить о какой-либо науке, нужно
прежде всего ее знать и понимать ее терминологию. Зачем
нам, литературоведам, прикидывать, опасна ли для нас
кибернетика и т. п.? Задача заключается совсем в дру-
гом: предоставим слово ученым, решающим практические
задачи своих наук, знающим свои предметы и рассуждаю-
щим о кибернетике со знанием дела и терминологии.
В своей статье: «Да, это вполне серьезно!» академик С. Со-
болев пишет: «...В кибернетике машиной называют систе-
му, способную совершать действия, ведущие к определен-
ной цели. Значит, и живые существа, человек в частности,
в этом смысле являются машинами». Машина здесь мате-
риалистический символ обусловленности, а вовсе не ком-
бинация шестеренок и гаек. Мне близок пафос поисков
этого ученого. Кстати, можно напомнить, что само пред-
ставление о «человеке-машине» было с особенной охотой
привлечено академиком И. П. Павловым в его полемике с
теми, кто как черт ладана боялся применения эксперимен-
тальных методов в физиологии.
На недавнем всесоюзном совещании по кибернетике,
которое проходило в Доме ученых, шла дискуссия специа-
листов о толковании самого термина «кибернетика». А мы,’
представители литературоведения, люди, совсем далекие
от этого, начинаем с ученым видом знатоков рассуждать
о том, чего мы решительно не понимаем.
За последние годы мы столкнулись с рядом примеров
проникновения математической логики и кибернетики,
теории вероятностей и статистики в такие области, кото-
рые, казалось бы, совсем далеки от математики, как обла-
сти права, языкознания, педагогики, истории. Вместо того
чтобы изучить эти примеры, постараться понять их, мы
или просто отталкиваемся, или занимаемся фельетонным
остроумничанием.
Вот несколько примеров использования кибернетиче-
ских методов в гуманитарных областях. В мире царствуют
и количество, и качество. Но возьмем любой текст — в нем
мы найдем не только то, что можно постигать средствами
проникновения в качество, в суть вещей. В каждом тексте
можно найти материал, который поддается количествен-
ному методу исследования и может быть подвергнут коли-
чественной обработке. Она в свою очередь может подвести
человека к смысловым качественным выводам. Например,
с помощью машины можно подсчитать количество тех или
119
иных эпитетов у Гоголя. Андрей Белый делал это, разно-
ся эпитеты Гоголя на карточки, и потратил на это годы.
Машина могла бы это сделать за несколько минут. Пред-
почтение, оказываемое тем или иным писателем, например
Пушкиным, Лермонтовым, Лесковым, тому или иному сло-
варю, можно анализировать при помощи машинной техни-
ки с большой быстротой.
• Для характеристики стиля требуются сравнения. Ста-
тистические и вероятностные методы здесь могут оказать
литературоведению большую услугу.. Еще десять лет назад
в Гарвардском университете с помощью электронно-вы-
числительной машины «Марк» были сопоставлены 311 наи-
более древних списков Нового завета, с тем чтобы
установить его первоначальный текст. Это дало свои
положительные результаты еще до открытия знамени-
тых Кумранских рукописей. В Новосибирске коли-
чественными методами изучались тексты загадочного язы-
ка майя.
Казалось бы, каждый исторический факт представляет
собою выражение чего-то единственного, неповторимого,
^однажды случившегося в прошлом. И однако, молодой
историк В. Устинов успешно доказал, что даже здесь мо-
гут быть применены методы количественной обработки.
Для этой цели В. Устинов не пустился в полемику с ма-
тематиками. В своей статье «О применении электронных
математических машин в исторической науке» («Вопросы
истории», № 8, 1961) он впервые рассказал, каким путем
он шел. Как известно, в любом тексте содержится инфор-
мация, которая, кстати, является основой 'кибернетики,
как и понятие неопределенности. Информация есть своего
рода враг неопределенности, а неопределенность в свою
очередь есть величина, зависящая от вероятности. В. Усти-
нов следующим образом сформулировал свою методику:
«Методика решения подобных задач с помощью электрон-
ных математических машин состоит из трех основных эта-
пов: 1. Запись информации в форме, удобной для обработ-
ки на электронных математических машинах. 2. Обработка
информации на машинах с целью выявления характерных
особенностей и общих закономерностей, отражающих вну-
тренние и внешние связи отдельных компонентов объекта
исследования. 3. Оценка достоверности выдвинутых гипо-
тез по принятым критериям и воссоздание полной картины
исследуемого объекта. На последнем этапе исследования
120
основная часть работы носит творческий характер и выпол-
няется человеком. Но в отдельных случаях, в сочетании
с трудом человека, здесь также можно эффективно исполь-
зовать электронные математические машины и тем самым
существенно облегчить работу исследователя. Схема та-
кого процесса исследования получила название «человек —
машина»; при этом наиболее важная часть работы выпол-
няется ученым, а электронная математическая машина ис-
пользуется как инструмент исследования. К подобному
класру задач относятся многие проблемы различных обла-
стей наук, где необходимо по разрозненной и зачастую
неполной информации выявить общие закономерности и
воссоздать полную картину объекта исследования...
Таких задач довольно много и в исторических исследо-
ваниях. В подавляющем большинстве случаев труд истори-
ка именно в том и состоит, чтобы собрать разрозненную
информацию по различным источникам и записать ее в
форме, удобной для дальнейшего исследования (запомнить,
отметить по тексту, выписать на карточки и т. п.), клас-
сифицировать и провести ее разбор с целью выявления
особенностей и общих характерных черт и, оценив резуль-
таты анализа, сформулировать концепцию, отражающую
ход того или иного процесса общественного развития.
Можно указать на ряд областей исторических исследова-
ний, в которых, исходя из уровня современного развития
электронных вычислительных машин, существуют усло-
вия эффективного их применения для решения задач ука-
занного выше класса».
Недавно молодой ученый защитил диссертацию на эту
тему на Ученом совете при Новосибирском государствен-
ном университете. В защите участвовали не только исто-
рики, но и математики во главе с академиком С. Собо-
левым. Что же общего у историков и математиков?
Именно это и показал В. Устинов. В заметке, помещенной
в «Правде» по поводу защиты этой диссертации, говори-
лось: «Выступивший на заседании Ученого совета лау-
реат Государственной премии профессор А. П. Окладни-
ков сказал:
— Мы присутствуем, при историческом факте, стоим
у истока блестящего опыта. Приятно, что он сделан в на-
шей стране».
Литературовед также сталкивается, анализируя худо-
жественный текст, с подобного рода показателями. В худо-
121
жественном произведении мы также вправе различить
информацию, вероятность, неопределенность. Здесь также
возникает проблема наблюдения и целый ряд подобного
рода проблем, позволяющих нам применить и общефило-
софские, и количественные методы исследования.
Разумеется, было бы нелепо преувеличивать сегодняш-
ние возможности применения кибернетической методики в
литературоведении, но и совсем отрицать возможность
применения такой методики также было бы нелепо. Мы
стоим пока что только на пороге кибернетического анали-
за работы развитого человеческого сознания в его взаимо-
действии с подсознательной сферой. И, как справедливо
заметил академик А. (Колмогоров в своем докладе «Жизнь
и мышление с точки зрения кибернетики», «в развитом
сознании современного человека аппарат формального
мышления не занимает центрального положения. Это ско-
рее некоторое «вспомогательное вычислительное устрой-
ство», запускаемое в ход по мере надобности... В некибер-
нетической литературе формальный анализ художествен-
ного творчества уже давно достиг высокого уровня.
Внесение в эти исследования идей теории информации и ки-
бернетики может принести большую пользу. Но реальное
продвижение в этом направлении требует существенного
повышения уровня гуманитарных интересов и знаний в
среде работников в области кибернетики. Повышение это
вообще необходимо, если ставить всерьез задачу понима-
ния с позиций кибернетики действительной сложности
психической жизни человека».
Некоторые литературоведы усматривают даже своего
рода принижение высших форм человеческой деятельно-
сти, выраженных в художественных образах, когда заго-
варивают о применении к анализу их, например, теории
информации. История науки показывает, что такие заблуж-
дения были и в прошлом. Многие люди, например,
с трудом воспринимали дарвинизм. Они не могли себе
представить, что человек эволюционно- произошел от
обезьяны. Сейчас такое же возмущение вызывают у иных
людей попытки ввести математические методы, исследо-
вания в мир гуманитарных наук. Повторяю, мы только в
самом начале этих экспериментов, но почему мы так
боимся их?
Всякий знает, что литература связана с обучением
и широко используется как воспитательное средство. На
122
недавнем совещании по кибернетике в Доме ученых Л. Лан-
да показал, как можно применять методы кибернетики к
обучению. Он пришел к выводу, что принципиальным не-
достатком современного обучения является то, что оно идет
как процесс с плохой обратной связью. Мне кажется, что
это относится и к литературе. Мы, литературоведы, совсем
не исследуем и общую, и специальную литературоведче-
скую литературу с точки зрения, образно говоря, обратной
связи, иначе, с точки зрения воздействия на читателя.
Л. Ланда демонстрировал кибернетическое устройство, ко-*
торое проектируется для обучения учащихся умению рас-
познавать грамматические явления и выработке грамма-
тических навыков. Оно основано на пооперационном
методе. Ученый особо подчеркнул, что применение обу-
чающих машин отнюдь не приводит к вытеснению учите-
ля из педагогического процесса,— изменяется лишь его
функция.
В сборнике «Кибернетику на службу коммунизму» (под
редакцией академика А. И. Берга, 1961 г.) помещена
статья В. В. Иванова и С. К. Шаумяна «Лингвистические
проблемы кибернетики и структурная лингвистика».
В этой статье, полной мысли и тонких наблюдений, содер-
жится также много весьма поучительного для нас, лите-
ратуроведов.
Это все новые идеи, от которых, к сожалению, далеко
наше литературоведение.
Конечно, трудно заранее предположить, во что могут
вылиться попытки применения кйбернетических методов
и понятий при анализе художественных образов. Задачи,
которые -стоят перед литературоведом-марксистом, черес-
чур велики, утонченны и многообразны, чтобы их можно
было решить при помощи лишь одного формализованного
мышления.
Но я уверен, что кибернетическая методика даст нам
не только подсобный материал, но и откроет новые аспек-
ты, как она их открыла во многих других областях науки.
Литературоведение в этом смысле у нас во многом скла-
дывается «по старинке», в описательном духе. Это связа-
но, мне кажется, с неправильной подготовкой кадров лите-
ратуроведов.
Наилучшим видом литературоведения у нас считалось
информационное -сопоставление одного материала с дру-
гим. Я всецело за то, чтобы складывался новый тип уче-
123
ного. Новый тип ученого в литературоведении сложится
тогда, когда и в этой области повеет ветром молодости,
смелости, отсутствия самовлюбленности и самолюбования.
А если все мы будем довольны собою, как довольны Сей-
час, то, конечно, ничего хорошего не получится. И тогда
действительно мы будем волноваться только одной «иде-
ей»: чтобы нам оставили возможность жить, как мы жили.
ПРАКТИЧЕСКИЕ
ДЕЛА
КИБЕРНЕТИЧЕСКИХ
МАШИН
НЕКОТОРЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО
АВТОМАТА
Экономика и электронная техника
Академик В. Немчинов
Наш век можно по праву назвать веком электроники.
Ныне эта новая отрасль науки и техники приобретает ре-
шающее значение в техническом прогрессе. Электронные
цифровые машины и разнообразные кибернетические
устройства по дистанционному управлению производством
представляют собой крупнейшие достижения человеческой
мысли.
В Программе КПСС говорится, что кибернетика, элек-
тронные счетно-решающие и управляющие устройства
получат широкое применение .«в производственных про-
цессах промышленности, строительной индустрии и транс-
порта, в научных исследованиях, в плановых и проектно-
конструкторских расчетах, в сфере учета и управления».
Одновременно с системой научных вычислительных цен-
тров при академиях наук и вузах ныне создается новая
мощная сеть вычислительных центров при плановых и хо-
зяйственных органах отдельных промышленных предприя-
тий. Эти вычислительные центры будут связаны в Еди-
ной системе планирования, учета и оперативного управле-
ния народным хозяйством страны, подобно Единой энер-
гетической системе.
Счетно-вычислительная техника интенсивно исполь-
зуется сейчас и в зарубежных странах. Так, электротех-
нический концерн «Сильвания» (США) централизовал
весь учет, включая и расчеты по заработной плате, во всех
своих 118 предприятиях и организациях, расположенных
126
более чем в 60 различных пунктах страны. По линии або-
нентского телеграфа вычислительному центру концерна
передается вся первичная информация, которая поступает
непосредственно на входные устройства электронной ма-
шины «Юнивак». После машинной обработки сводные и
отчетные документы — ведомости на заработную плату,
балансы, сводки и отчеты — передаются руководству кон-
церна, а также по телеграфу на предприятия.
Во время посещения Н. С. Хрущевым завода вычисли-
тельных машин в Сан-Франциско была продемонстрирова-
на машина «Раммак», выдающая в течение нескольких се-
кунд письменные справки о состоянии производства на
данный момент и об изменении запасов по любой детали.
Справка включает разнообразные сведения, например о
наличии деталей на начало смены и на данный момент как
на рабочих местах, так и на складах, о количестве изго-
товленных деталей и их фактическом расходе на сборку
(с начала смены) и т. д.
В странах капитала применение электронно-счетных
машин для производственных целей ограничено рамками
концернов, трестов и фирм. В условиях же планового со-
циалистического хозяйства открываются колоссальные воз-
можности использования этой техники в народнохозяй-
ственном планировании. Наша плановая система хозяй-
ства позволяет более широко использовать электронные
Машины при выработке перспективных и текущих плано-
вых расчетов как в центре, так и на местах — в совнархо-
зах и на предприятиях.
Внедрение электронной техники в процессы обработки,
передачи и хранения разнообразной экономической и пла-
новой информации приведет к совершенствованию систе-
мы руководства социалистическим производством. Пред-
стоит перестройка всей отчетной и плановой документации,
потребуется рационализировать и соответствующие потоки
информации. Ведь электронные машины не приспособле-
ны к обработке разрозненных учетных данных.
Счетно-решающая техника «понимает» только матема-
тический язык. Неопределенные и расплывчатые понятия
и категории не могут быть переданы на ее входные устрой-
ства. Поэтому экономисты и плановики обязаны доводить
определение экономических показателей и категорий до
такой степени точности, чтобы они получили строгую ма-
тематическую форму и количественную определенность.
127
Создается возможность резко повысить коэффициент по-
лезного использования отчетной и плановой информации,
ибо машины способны всесторонне обрабатывать получен-
ную информацию, сводить ее в различные группы, подыто-
живать в разнообразных направлениях. В результате одна
и та же первичная информация может стать источником
материалов, удовлетворяющих различные потребности как
планового, так и оперативного руководства.
В плановом хозяйстве огромное значение приобретает
система различных нормативов, в том числе норм выработ-
ки и выпуска продукции, расхода сырья, топлива, энергии,
рабочего времени. Техническая документация — естествен-
ный источник подавляющей части нормативов. Большин-
ство этих норм фиксируется в технических чертежах, схе-
мах технологического процесса, маршрутных картах и т. д.
Такие технологические данные можно перенести на пер-
фораторные карты. В результате обработки этих данных
на электронно-счетных машинах они могут быть сгруппи-
рованы в более сложную систему нормативов, необходи-
мых для планомерного руководства на различных уровнях,
начиная с цеховых мастеров. На каждом из этих уровней
руководства объем и содержание показателей меняются.
Не все сводные производственные и плановые показатели
могут быть получены на основе укрупнения и соответ-
ствующего последовательного «взвешивания» первичных
технологических норм.
В этом нас убеждает опыт изучения потоков производ-
ственной информации. Работы Лаборатории экономико-ма-
тематических методов Академии наук СССР, в частности,
показывают, что на основе системы так называемых мат-
ричных техпромфинпланов можно обеспечить взаимоувя-
занный й сбалансированный поток плановой информации
по всей производственной цепи: цех — предприятие — от-
раслевое управление совнархоза — совнархоз — Госплан
союзной республики — Госплан СССР. Современные же
техпромфинпланы, содержащие информацию, насчитываю-
щую до 10 тысяч показателей, совершенно не в состоянии
обеспечить выполнение такой задачи.
Большое значение имеет вычислительная техника и
для рационализации проектных и плановых расчетов. Они
настолько сложны и обширны, что обычно оказывается
возможным проработать лишь какой-либо один вариант
проекта или плана. Электронные же машины позволяют
128
осуществлять многовариантньге экономические и техниче-
ские, проектные и плановые расчеты. Применяя одновре-
менно методы математического программирования, можно
выбрать оптимальный вариант плана, т. е. такой, который
удовлетворяет определенным экономическим критериям,
например обеспечивает максимальный выход продукции с
единицы оборудования при минимальных эксплуатацион-
ных и капитальных затратах.
Вот несколько конкретных примеров применения счет-
но-решающей техники при выборе оптимального варианта
плана. В Институте электронных управляющих машин
были проанализированы в масштабе всей страны разные
схемы перевозки угля между 30 совнархозами-производи-
телями и 98 совнархозами-потребителями. Составление
более ста последовательно улучшающихся схем перевозок
позволило отобрать наивыгоднейший вариант решения
этой задачи. Аналогичные задачи по производству и пере-
возке различной продукции решены в Белорусской ССР.
В ряде вычислительных центров проведены расчеты
многих вариантов проектов новых мостов через реки. Та-
ким же способом осуществлены расчеты эстакады Брат-
ской ГЭС, что дало существенную экономию средств. По
ряду нефтяных месторождений при детальном вариант-
ном расчете намечающихся к строительству скважин
достигнута весьма существенная экономия без какого-
либо снижения выхода нефти. Например, первоначально
проектируемое число скважин в результате отбора опти-
мального варианта было сокращено в ряде проектов
на 40%.
Огромное значение приобретает внедрение электронной
техники и в сферу народнохозяйственного планирования.
В свое время вычислительный центр и Научно-исследо-
вательский экономический институт составили общесоюз-
ный годовой плановый сводный материальный баланс про-
изводства и распределения продукции (по 450 наимено-
ваниям продуктов). Госплан Белорусской ССР по методике
Лаборатории экономико-математических методов Акаде-
мии наук СССР составляет модель планового хозяйства
республики. Для этой цели используются матричные тех-
промфинпланы и сметы производства промышленных и
других предприятий и учреждений Белоруссии. Это поз-
волит совершенствовать планирование и выявить опти-
мальную отраслевую и заводскую структуру производства.
5 Заказ К» 75	12&
Таким путем мы можем изменить порядок планиро-
вания совокупного общественного продукта, а именно —
начинать с планирования конечного продукта, реализуемо-
го в фонде потребления населением и в фонде накопления,
а затем уже на этой основе определять валовой продукт.
Раскрывается возможность составить единый, взаимоувя-
занный межотраслевой баланс производства и распределе-
ния продукции и сводный материальный баланс по многим
товарам.
В настоящее время ведутся поисковые исследования с
целью построить на основе таких плановых балансов эко-
номико-математические модели планового хозяйства, взаи-
мосвязи которого были бы выражены в виде математиче-
ских зависимостей. Задача заключается в том, чтобы со-
здать экономико-математические модели, позволяющие
вводить в электронную машину основные показатели пла-
на, а затем на основе специальных программ и алгорит-
мов вычислений прослеживать весь ход выполнения плана
(в месячном или годовом разрезе). Таким образом, откры-
вается возможность детально прослеживать экономические
связи, складывающиеся между народнохозяйственными
уровнями, темпами и пропорциями развития производства,
а также выявлять «узкие места», прослеживать недостат-
ки и преимущества различных вариантов плана. При по-
мощи электронной техники в короткие сроки можно про-
водить сравнение десятков и сотен различных вариантов
плана и выбирать самые выгодные пути достижения дан-
ной народнохозяйственной цели.
В системе моделей планового хозяйства особый интерес
представляет такой плановый баланс, в котором выделены
все отрасли народного хозяйства, а по важнейшим ключе-
вым отраслям показаны и главнейшие технологические
способы производства, различающиеся между собой по
уровню и структуре себестоимости и удельным капиталь-
ным вложениям. Такой детальный плановый баланс по-
зволит отобрать наилучшие оптимальные технологиче-
ские варианты выполнения плановых и проектных
решений.
Сейчас проводятся исследования по выработке таких
межотраслевых и межрайонных плановых балансов, в ко-
торых полностью учитывались бы планы, составленные
предприятиями и совнархозами. При современных спосо-
бах составления техпромфинпланов подобная увязка си-
130
вершенно невозможна. Однако на основе применения элек-
тронной техники методом последовательного приближения
и оптимального программирования можно на базе низовых
планов получить единый общесоюзный плановый баланс,
учитывающий местные ресурсы.
Серьезные проблемы стоят и перед конструкторами ма-
шин. Необходимо создать специальные электронные вычис-
лительные и информационные машины, наиболее при-
способленные к решению народнохозяйственных задач и
обладающие высокой надежностью и большой «памятью».
Конструкторам следует иметь в виду, что в нашей стране
будет создана большая сеть вычислительных центров для
обработки всей системы технической, оперативной и плано-
вой информации. Крупнейшие промышленные и транс-
портные предприятия будут обрабатывать свою производ-
ственную, финансовую и плановую информацию в соб-
ственных вычислительных центрах, а остальные пред-
приятия — на кустовых машинно-счетных станциях.
Система советских банков и торговых предприятий также
перейдет на электронную технику управления и плани-
рования.
Необходимо совершенствовать планомерное руковод-
ство общественным производством на базе электронной
техники. Но это, в свою очередь, неизбежно приведет к
кардинальной реорганизации всей системы народнохозяй-
ственного учета и планирования. При этом нельзя допу-
скать такое ненормальное положение, когда подготовка
данных для машин требует в сотни и даже в тысячи раз
большего труда и времени, чем сам процесс их обработки
на машине.
Для более быстрого и широкого внедрения электронной
техники и ее рационального использования необходимо
ускорить подготовку специалистов трех типов: экономи-
стов, владеющих математическими методами и знакомых
с электронной техникой, математиков, владеющих ме-
тодами экономического исследования, и инженеров
по конструированию и эксплуатации электронных ма-
шин.
Внедрение электронной техники в планирование и эко-
номические расчеты предъявляет новые требования и к
плановым работникам. Передача плановых и проектных
расчетов на электронные машины потребует от них уме-
ния по-новому формулировать плановые и проектно-кон-
131	5*
структорские задачи. С другой стороны, получая от элек-
тронно-вычислительного центра разнообразные варианты
плановых решений (с оценкой их оптимальности с точки
зрения различных экономических критериев), плановики
должны уметь принимать правильные решения с учетом
результатов всех плановых и технико-экономических рас-
четов.
Использование электронно-счетной техники сможет зна-
чительно повысить уровень и качество плановой и отчет-
ной информации, а также улучшить всю систему плановых
расчетов в такой степени, которая в полной мере будет
соответствовать потребностям строительства коммунисти-
ческого общества.
Точность, а не интуиция
Профессор Н. Амосов
В наш век трудно строить прогнозы в науке. Действи-
тельность на каждом шагу обгоняет самые смелые предпо-
ложения. И все же пофантазируем: представим себе, как
будет выглядеть медицина лет через десять — двадцать.
Человек заболел и обратился в больницу. После крат-
ких расспросов врача производится всестороннее исследо-
вание с применением целой -серии специальных приборов
и аппаратов.
Рентгеновские установки с электронным усилением
•снимают на кинопленку скелет, легкие, сердце. Ультра-
звуком прощупываются органы, прозрачные для рентге-
новских лучей. Многочисленные датчики записывают био-
токи различных органов. Аппараты производят исследова-
ния крови и других жидкостей. Обследование не причиня-
ет больному никакой боли, потому что производится под
легким электрическим наркозом.
Огромная информация поступает в сложные диагно-
стические машины, которые анализируют ее и представ-
ляют врачу данные о работе всех основных органов. Они
же определяют признаки болезни, выдают наиболее ве-
роятные диагнозы, дают рекомендации дальнейшему ис-
следованию и даже лечению. При желании врач может по-
лучить «первичную документацию» — снимки, кривые,
132
анализы и посмотреть их сам. Информационная машина
выдает ему любые сведения.
В лечении больного будут господствовать два метода:
химия и электрические и электромагнитные воздействия.
Деятельность каждого органа связана со специфическими
химическими веществами. Химия раскроет их, создаст
огромный арсенал синтетических средств, которые будут
избирательно влиять на любой орган.
Небольшая статья не позволяет мне фантазировать
дальше. Одно могу сказать: все это будет возможно только
при условии широкого применения кибернетических мето-
дов в медицине.
Последнее время о кибернетике говорят очень много.
Достаточно писалось и о применении ее в медицине. К со-
жалению, часто кибернетику понимают примитивно, сво-
дя ее к электронным машинам, которые играют в шахма-
ты, пишут стихи или даже ставят диагнозы.
Кибернетика имеет два направления: теоретическое и
прикладное. Последнее — это и есть различные управляю-
щие машины, хуже или лучше заменяющие человека.
Мне хочется подчеркнуть ее первое, теоретическое на-
правление. Кибернетика — это наука об общих законах
управления* и связи в естественных и искусственных си-
стемах. Кибернетический подход основан на использова-
нии количественных методов в определении качественных
закономерностей.
В любую науку кибернетика вводит понятие количе-
ства, числа. Она требует точности. Мало описать процесс
в расплывчатых выражениях, подменяя недостаток зна-
ний общими рассуждениями о качественных особенностях.
Нужно их измерить, установить математические законо-
мерности.
На это обычно возражают, что есть очень сложные про-
цессы с массой зависимостей, не поддающиеся точному
учету. Однако кибернетика как раз и рассматривает очень
сложные системы, в которых господствуют статистические,
вероятностные законы.
Обратимся к медицине. Часто говорят, что медицина —
наука неточная. Как это ни странно, медицина действи-
тельно не имеет своей обобщающей теории. Периодически
ее потрясают увлечения: сегодня все болезни объясняются
воздействием микробов, завтра — нарушениями в деятель-
ности желез внутренней секреции, послезавтра признают)
133
только кору больших полушарий или ретикулярную фор-
мацию ствола мозга. В действительности же имеют значе-
ние все эти факторы и, может быть, еще многое другое.
Однако одним признанием этого положения дело не
изменишь. Настала пора определить количественные за-
коны в регулировании здорового и больного организма,
установить удельный вес влияния на организм всех этих
факторов при различных стадиях болезней. Это сложно.
Но кибернетика тут может помочь.
В основу теории медицины, мне кажется, нужно поста-
вить деятельность регулирующих систем организма (нерв-
ную и эндокринную) и применить к их анализу методы
кибернетики, накопившей большой опыт в создании и ис-
следовании регулирующих систем. Инженеры и матема-
тики могут и должны помочь в этом врачам.
К заболеванию нужно подходить как к процессу, раз-
вивающемуся во времени и пространстве, в котором соче-
таются реакции защиты и распространения (прогрессиро-
вания). Задача ученых состоит в том, чтобы описать эти
реакции и вычислить (числом!) их скорости на различных
этанах заболевания, так как ими определяются течение и
исход болезни. В будущем эти расчеты должны быть вве-
дены в практику врачей. Вот тогда-то лечение будет точ-
ным, как налаживание искусственной системы. Возможно,
что эти расчеты будут сложны и потребуют применения
вычислительных машин.
Большую помощь в изучении нормы и патологии, т. е.
отклонений от нормы, может оказать моделирование. Элек-
тронные устройства способны отображать динамику дея-
тельности того или иного органа в определенных пределах
и тем самым помочь познать ее сущность. Пользуясь мо-
делью, можно построить математическую теорию физиоло-
гического процесса, к которой всегда нужно стремиться,
если думать о приближении медицины к точным наукам.
Для кибернетики важнейшей областью исследования
является физиология нервной системы и особенно голов-
ного мозга. Дело в том, что техника стоит на пути созда-
ния модели нервной клетки, которая обладала бы ее каче-
ствами — возбуждением, торможением, суммацией, реф-
рактерностью и прочее. Размеры таких искусственных
«нейронов» постепенно уменьшаются, и это позволяет со-
бирать из них все более сложные «нервные сети». В перс-
пективе — создание устройств, обладающих многими каче-
134
ствами мозга, сложных самоорганизующихся и самообу-
чающихся систем с большой памятью и широким диапа-
зоном восприятия и переработки информации.
Конечно, человек может придумать искусственный
мозг, не зная структуры естественного, и создать новую
искусственную высшую нервную деятельность. Проще го-
воря, ученые предложат такие схемы соединения «нейро-
нов», которые будут успешно решать те же задачи, кото-
рые сейчас решает человек с высоким интеллектом. В этом
отношении нет необходимости повторять мозг, чтобы по-
лучить тот же конечный эффект. Наши предки не стали
делать экипажи на ходулях, а изобрели колесо, которое
оказалось гораздо удобнее для передвижения, чем ноги.
Но тем не менее познать структуру и функцию мозга, что-
бы воссоздать ее в технике,— очень заманчиво, так как
пока все электронные машины не идут с ними ни в какое
сравнение по эффективности работы.
Сейчас нужна гипотеза о механизмах мышления, ко-
торая помогла бы ставить целенаправленные исследования
и добиваться понимания физиологии высшей нервной дея-
тельности не в общих чертах, как было до сих пор, а кон-
кретно. Эта задача нейрофизиологов касается кибернетики
и должна решаться совместно с математиками и инжене-
рами. В выигрыше будут все: «чистая» физиологическая
наука получит новые возможности, а техника — новые
принципы построения обучающихся регулирующих си-
стем.
Прикладное направление кибернетики призвано осна-
стить медицину новой аппаратурой, не только облегчаю-
щей труд врача, но и выполняющей соответствующую ра-
боту быстрее и точнее его. Такая аппаратура должна соче-
тать в себе современные методы измерений и регистрации
с логическими устройствами, анализирующими получен-
ные результаты.
В связи с этим придется коснуться основного принци-
пиального вопроса: основан ли труд врача на строгом рас-
чете или это искусство, в котором преобладают такие ту-
манные понятия, как интуиция?
Я не верю в интуицию. Хорошее инструментальное об-
следование, наглядно (количественно!) показывающее дея-
тельность важнейших органов, дает для диагноза гораздо
оольше, чем какие-то едва уловимые черты внешнего вида
Чли поведения больного, которыми часто руководствовались
135
старые врачи. Еще в большей степени это относится
к назначению лечения — здесь нужны точные данные о
состоянии больного и о действии различных лекарств. Вы-
бор и доза решаются расчетом, а не интуицией. Значит,
и здесь машина может конкурировать с врачом.
Таким образом, вопрос о том, может ли машина заме-
нить врача, на мой взгляд нужно решить положительно.
Когда? Не сейчас. Современные вычислительные машины
обладают слишком малым объемом оперативной памяти,
чтобы соревноваться с человеком. Однако они быстро про-
грессируют. 'Поэтому работать над диагностическими ма-
шинами нужно уже теперь.
Можно наметить несколько типов диагностических
машин:
маленькие автоматы, предназначенные для выполнения
технической работы, вроде анализов крови;
простые машины релейного типа для узкого круга за-
болеваний, которые по признакам, найденным врачом, мо-
гут указать наиболее вероятные диагнозы,; машины-де-
шифраторы, предназначенные для расшифровки кривых;
полная диагностическая машина, которая сама собирает
информацию — записывает ряд кривых, сама их расшифро-
вывает, находит признаки болезни и, обрабатывая их по
заложенной программе, выдает вероятные диагнозы и ре-
комендации к дополнительным исследованиям. Логическая
часть такой машины целиком отражает логическую про-
грамму хорошего врача, дополненную большими статисти-
ческими материалами, позволяющими оценить вероятность
диагноза при различных сочетаниях признаков.
Кроме машин для диагноза, уже сейчас создаются свое-
образные автоматы для лечения. Это, например, следящие
системы. По такому типу строят автоматические наркоз-
ные аппараты и электрические стимуляторы сердца: аппа-
рат следит за электрокардиограммой и в момент резкого
замедления ритма включает электрический стимулятор,
который подает импульсы тока на сердце и навязывает
ему свой ритм сокращений.
В нескольких словах нужно остановиться на протези-
ровании. Прежние представления о протезе устарели. Но-
вейшая техника дает возможность создавать работающие
протезы, управляемые нормальными импульсами, идущи-
ми от мозга. Это касается не только протезов конечностей.
Есть надежда, что можно создать протезы внутренних
136
органов, например сердца, а в более отдаленном будущем,
возможно,— легких и почек. Правда, эти задачи очень
сложны» но нельзя назвать их принципиально неразреши-
мыми.
Разумеется, гораздо проще заменить орган другим, взя-
тым от трупа или от животного. Но, к сожалению, пробле-
ма биологической совместимости тканей пока не решена.
Неизвестно, что реальнее — создание искусственных орга-
нов или пересадка естественных. В обоих направлениях
нужно работать, так как в будущем, видимо, будут исполь-
зованы оба пути.
Проблемы биологической кибернетики трудны, но важ-
ны. Работа над ними не обещает быстрого экономического
эффекта, но создает основу для гигантского скачка науки
и техники в будущем. Можно определенно заявить, что
прогресс медицины и биологии прямо зависит от их связи
с кибернетикой. Только пройдя через это, медицина станет
точной наукой, а следовательно, обретет неограниченные
возможности.
Простой перечень задач биологической кибернетики
показывает, что в их решении должны участвовать биоло-
ги, врачи, инженеры и математики. Значение каждого раз-
лично на разных этапах, но обязательно взаимопонима-
ние, проникновение в идею. Нужно, чтобы биологи знали
элементы техники и математики, а те в свою очередь зна-
ли биологию. Создание такого коллектива —самое трудное
дело, оно требует времени и специальной работы — лек-
ций, семинаров, бесед и, главное, желания. Вторая труд-
ность — большой объем технической работы, поскольку ки-
бернетика неразрывно связана с новой аппаратурой.
К сожалению, почти вся биологическая кибернетика —
еще в будущем. Количество сделанного ничтожно мало по
сравнению с задачами.
Люди и машины
за шахматной доской
Доктор технических наук, гроссмейстер М. Ботвинник
Что такое шахматы? Это старый вопрос, на который не-
которые предпочитают давать остроумные, но бессодержа-
тельные ответы, другие осторожности ради делают из
137
определения шахмат нечто вроде винегрета: шахматы —
это и игра, и искусство, и наука.
Разумеется, такие определения не могут удовлетворить
исследователя. На этот вопрос надо дать точный ответ.
Можно определенно утверждать, что шахматы не яв-
ляются наукой. Наука обязательно должна изучать законы
природы, общества или мышления, а шахматы всего лишь
исторически сложившаяся условная схема. Научный эле-
мент в шахматах, конечно, есть, но он играет такую же
подчиненную роль, как в искусстве и, пожалуй, в спорте.
Но никто же не будет утверждать, что легкая атлетика —
это наука только потому, что бегун готовится к соревно-
ваниям, основываясь на выводах спортивной медицины.
Шахматы могут быть либо игрой, либо искусством. Не-
сколько забегая вперед, скажем, что шахматы всегда яв-
ляются игрой, а ранее они были только игрой. Однако, ко-
гда люди постепенно стали глубже понимать шахматы,
научились ценить их красоту, когда стали появляться
шахматные партии, от которых на протяжении десятилетий
шахматисты получали эстетическое удовлетворение, шах-
маты перестали быть только игрой.
Кратко можно сказать так: шахматист всегда играет в
шахматы, но он создает произведение искусства тогда и
только тогда, когда сыгранная им партия долго живет.
Поэтому шахматы всегда игра, которая иногда стано-
вится искусством.
Карл Маркс писал, что «предмет искусства... создает
публику, понимающую искусство и способную наслаждать-
ся красотой». Легко понять, что шахматы удовлетворяют
этому требованию.
Ясно, что у шахмат есть своя публика, которая ценит
красивые шахматные произведения.
Искусство непременно должно отображать действитель-
ность в специфических художественных образах. Именно
поэтому специалисты-искусствоведы только пожимали пле-
чами, когда им говорили, что шахматы являются искус-
ством. «Позвольте,— отвечают они,— какое же это искус-
ство? Какую действительность, какую реальность отобра-
жают шахматы? Разве не известно, что шахматы — это
только схема, выдуманная человеком?»
Мне кажется все же, что эти весьма распространенные
заблуждения объясняются лишь поверхностным подходом
к делу. Мы видим доску, шахматные фигуры, условную
138
схему, и нам кажется, что это й является содержанием
шахмат. С таким же успехом можно утверждать, что скрип-
ка и смычок являются музыкой. Абсурдность такого
утверждения не вызывает сомнений.
В шахматах ценитель восхищается творческой, логиче-
ской стороной мышления человека и в форме специфиче-
ских художественных шахматных образов получает пред-
ставление о нем.
По шахматным партиям мы судим о характере масте-
ра, его специфических шахматных способностях, остроумии
и изобретательности, о фантазии и глубине мысли, на-
стойчивости и энергии. Это и доставляет чепез посредство
шахматных образов эстетическое наслаждение шахмати-
сту-ценителю, когда он следит за интересной партией или
решает хороший этюд. Строгость, законченность и сила
логических построений, заключенных в содержательной
партии, и вызывают ощущение красоты шахмат, эмоции,
которые знакомы каждому шахматисту. Восхищаясь шах-
матными произведениями, шахматист тем самым восхи-
щается мышлением человека.
Итак, шахматы — это искусство и расчет... Расчет впол-
не доступен и машине. А искусство? Доступно ли оно ма-
шине? Можно ли создать вычислительное устройство, хо-
рошо играющее в шахматы, возможна ли успешная борьба
машины-гроссмейстера с человеком-гроссмейстером?
«Отец кибернетики» Норберт Винер дает на этот во-
прос отрицательный ответ. К этому мнению надо, разу-
меется, отнестись более чем внимательно.
Недавно мне пришлось слышать заявление Михаила
Таля о том, что такую машину создать невозможно. Но
это мнению основывалось на интуиции, и автор заявле-
ния — лицо «заинтересованное».
Крупный советский специалист в 'области кибернетиче-
ских машин как-то заявил, что машину-шахматиста в
принципе можно было бы сделать, но размер этой машины
был бы соизмерим с новым зданием университета в Мо-
скве.
В чем же делю? Почему человек научился создавать
машины, быстро решающие сложнейшие математические
задачи, и в то же время так трудно создать машину-шах-
матиста?
Ведь с помощью вычислительных машин работа иссле-
дователей стала значительно легче. Как мучились
139
инженеры еще 25 лет назад! Мне пришлось еще студентом
участвовать в решении задачи об устойчивости проектиро-
вавшейся тогда энергетической системы Белоруссии. Ре-
шалась эта задача при помощи приближенных вычислений
около трех месяцев. В наши же дни без помощи людей ма-
шина решает такие задачи в течение минут и часов. Но
все же эти задачи надо считать узкими. Исторически так
сложилось, что люди создали первыми машины для реше-
ния именно таких задач.
Теперь, когда речь идет о том, чтобы создать машину,
способную решать широкие задачи, в частности способную
хорошо играть в шахматы, выяснилось, что для точного
решения широкой задачи требуется машина громадных
размеров, которой нужно высчитывать такое количество
вариантов, что она оказывается «в цейтноте» уже после
второго хода. Десятиходовая задача с четырьмя фигура-
ми — король и ладья против короля и ладьи — потребует
три квадрильона операций! Даже машина, совершающая
миллион операций в секунду, будет решать эту задачу
бесконечно долго.
Пришлось несколько сузить задачу. Стали делать ма-
шины для решения двух- и трехходовых задач или умень-
шать размеры шахматной доски, но это уже не решение
проблемы.
В чем же причина того, что машина тратит так много
времени?
Сделаем сейчас некоторое отступление и рассмотрим
процесс мышления шахматиста. Каждый из нас знает, что
никогда шахматист не может рассчитать вое возможные
варианты, он рассматривает примерно два-четыре хода.
Определяет эти ходы он интуитивно, на основании опыта
и т. п. Если учесть, что в среднем партия состоит пример-
но из сорока ходов, то за партию шахматист должен про-
анализировать примерно 100 первых ходов.
Какие же это 100 ходов? В этом и состоит секрет силы
шахматиста, если откинуть все остальное, что связано с
практической формой шахмат. Бывает так, что 99 ходОв
в партии партнеры рассмотрели одинаковые, а вот в сотом
ходе они разошлись, и победил более проницательный.
Разумеется, шахматист в процессе расчета в общей
сложности во время партии рассматривает не 100 ходов,
а несравненно больше. Если в среднем вариант рассмат-
ривается хода на два-три, то и тогда цифра анализируе-
мо
мых ходов получается достаточно внушительной. Повто-
рим, что цифра 100 относится лишь к первому ходу ана-
лиза.
Следует еще учесть, что шахматист во время расчетов
не видит всей доски с 64 полями. Это существенно облег-
чает анализ во время партии. Одновременно шахматист
имеет в доле зрения, скажем, полей 8—16, т. е. задача
анализа облегчается.
Надю отметить также, что на некоторые фигуры шах-
матист не обращает внимания. Из общего числа 25—
30 фигур в расчете участвуют 3—6 фигур. Это еще одно
облегчение.
Таким образом, во время партии шахматист анализи-
рует передвижение ограниченного количества фигур на
ограниченном участке доски, анализирует передвижение
лишь тех фигур, которые непосредственно участвуют в
столкновении, и лишь на тех полях, где эти столкновения
возможны. Иначе говоря, он рассматривает только те фи-
гуры, что взаимодействуют с неприятельскими, и только
те поля, где это взаимодействие возможно.
Но как проверить, правильно ли выбраны эти фигуры и
поля? Для этого есть, пожалуй, один способ, думаю, им
стараются пользоваться все мастера. Назовем этот метод
условно «методом проверки или последовательных прибли-
жений». Мастер выбирает ход, анализирует его; если в
процессе анализа включаются в игру новые фигуры и но-
вые поля, то собранная информация используется при по-
вторном рассмотрении и т. п. Анализ, повторенный не-
сколько раз, позволяет с достаточной (или — увы! — с не-
достаточной) точностью определить эти взаимодействую-
щие фигуры и поля, и тогда уже расчет производится на-
чисто.
Теперь уже вы, наверное,, догадались, почему не со-
всем прав Норберт Винер. Создатели вычислительных ма-
шин до сих пор делали точные машины, и они собирались
сделать точную машину-шахматиста; к сожалению, такая
машина, машина-сверхшахматист, вряд ли возможна. Но
не следует ли поставить другую задачу — создания маши-
ны, которая думала бы так же несовершенно, как и шах-
матист, ошибалась бы так же, как и простые смертные
гроссмейстеры? Тогда задача облегчается, вероятно, в мил-
лионы раз в отношении расчета вариантов и становится
практически разрешимой уже для сегодняшней техники.
141
Иначе говоря, мы будем терпеть неудачи до тех пор,
пока будем пытаться создать машину-сверхшахматиста.
Думаю, что задача станет разрешимой, если мы будем пы-
таться создать машину «по образу и подобию своему».
Конечно, здесь возникают большие трудности с про-
граммированием такой машины. Как можно научить ма-
шину анализировать «по-человечески», если мы сами точно
не знаем, как анализирует шахматист, как мы сами это
делаем? И не узнаем до тех пор, пока не начнем работать
над созданием таких машин. Нам пока ведь просто не было
необходимости изучать процесс мышления шахматиста.
А вот когда люди начнут создавать программы, аналогич-
ные мышлению шахматиста, то самая машина, вернее,
недостатки ее «шахматного мышления» будут обнаруже-
ны, и, проверяя различные методы программирования, мы
узнаем, как думают шахматные мастера.
Между прочим, машина сможет успешно выступать
против мастеров еще и потому, что она будет обладать
отличной памятью и завидной выносливостью, будет рав-
нодушна к шуму в зале и к корреспонденциям шахматных
журналистов...
Сказанное здесь не является фантазией. Со временем,
когда машины будут получать на конгрессах ФИДЕ зва-
ния международных гроссмейстеров, придется проводить
два первенства мира — первенство мира для людей и чем-
пионат для машин. В последнем случае будут, разумеется,
соревноваться не машины, а их создатели и программи-
сты.
Следует еще добавить, что задача программирования
таких машин, задача определения методов мышления шах-
матиста может быть решена лишь при совместной работе
шахматных специалистов, математиков, психологов и дру-
гих научных работников.
Загадка древних рукописей
Кандидат физико-математических наук Ф. Широков
Когда европейцы пришли в Америку, они обнаружили
на Юкатанском полуострове (там, где сейчас находятся
Гватемала и Британский Гондурас) страну майя — напо-
142
да, обладавшего высокой культурой. Майя построили заме-
чательные города и создали письменность. По существу
это была единственная письменность аборигенов Америки.
Жрецы майя вели 1астрономическ1ие наблюдения в обсер-
ваториях, подобных обсерватории Улугбека в Средней
Азии. Большие каменные сооружения служили для на-
блюдения светил невооруженным глазом, и календарь майя
при всей его сложности точнее нашего григорианского ка-
лендаря. Сколько веков наблюдений понадобилось, чтобы
создать подобный календарь?
Но календарь не интересовал европейцев, меч конкви-
стадора уничтожил цивилизацию, а книги майя были пре-
даны огню; язычество сменилось христианством, юношей
майя стали посылать в католические школы, и вскоре ис-
кусство письма майя было утрачено. Уже никто не умел
читать древние рукописи, да и самих рукописей почти не
осталось.
До нас дошли только три из них, хранящиеся в Мад-
риде, Дрездене и Париже. Парижская рукопись с самого
начала была в плохом состоянии. Дрезденская сильно по-
страдала во время второй мировой войны, -и ее можно счи-
тать почти утраченной. К счастью, она была издана, и в
распоряжении исследователей имеются ее копии. Помимо
рукописей, существуют еще надписи на камне, сделанные
особым «лапидарным» шрифтом. Это единственные источ-
ники нашего знакомства с письменностью майя.
Однако язык майя все же известен. Имеются майя-
испанские словари: так называемый словарь из Мотуля и
словарь Брассер де Бурбура. В этих словарях (Мотуль со-
держит около 10 тысяч слов) слова языка майя написаны
старым испанским алфавитом.
Существуют и тексты на языке майя, например книги
хроник и пророчеств «Чилам Балам». Жрецы майя напи-
сали их испанским алфавитом. Писцы не очень хорошо
понимали, что фразы надо разбивать на отдельные слова,
и в книгах «Чилам Балам» встречаются слова-монстры.
Звуки языка майя, не совпадающие с испанскими, пере-
даны сочетаниями букв. Угадать их значение трудно.
В книгах «Чилам Балам», основанных частично на под-
линных документах майя, дается описание событий эпохи
колонизации. Наконец, на языке майя говорит около мил-
лиона человек, живущих на территории Гватемалы и Гон-
дураса. Конечно, это не тот язык, который был у майя
143
четыре столетия назад,— со времен завоевания он сильно
изменился.
Второй епископ Юкатана Диэго де Ланда составил ру-
копись «Сообщение о делах в Юкатане» (1566 г.). Он счи-
тал письменность майя алфавитной и в своем «Сообще-
нии» привел «алфавит». Исследователи пытались прочесть
рукописи майя при помощи «алфавита» де Ланды, но безу-
спешно. «Алфавит» мало походил на значки в рукописях,
к тому же письменность майя оказалась не алфавитной.
Длительные попытки прочесть загадочные письмена
принесли некоторый успех: были расшифрованы даты, про-
чтены отдельные слова и, наконец, советский ученый
Ю. В. Кнорозов установил чтение части знаков и оконча-
тельно доказал, что письменность майя — иероглифиче-
ская:. отдельный знак может изображать звук, слог или
целое понятие (идеограмма).
В таком положении находилась проблема расшифровки
рукописей майя, когда ею занялись трое молодых совет-
ских ученых — Э. В. Евреинов, Ю. Г. Косарев и В. А. Усти-
нов, сотрудники Математического института Сибирского
отделения Академии наук СССР в Новосибирске.
Итак, с одной стороны, имелись иероглифические ру-
кописи (новосибирцы работали с Мадридской и Дрезден-
ской), в которых каждый значок мог изображать один из
«элементов» языка: звук, слог или слово; с другой — кни-
ги «Чилам Балам» и словари, из которых был известен
состав элементов языка. Нужно было отождествить иеро-
глифы с элементами языка, найти, как говорят матема-
тики, ту единственную «подстановку», которая сделала бы
все тексты в рукописях майя осмысленными. Всего в ру-
кописях содержится около четырехсот иероглифов, около
двухсот из них — неотождествленные.
В принципе найти «подстановку» не сложно. Нужно
просто сесть и терпеливо перепробовать все подстановки,
одну за другой, пока не наткнешься на верную. Увы, это
было бы невозможно. Число подстановок столь велико, что
все человечество за всю свою историю, прошедшую и буду-
щую, не оправилось бы с этой задачей. Решить эту задачу
подбором наугад столь же невероятно, как, посадив за пи-
шущую машинку обезьяну, получить «из-под ее пера»
«Алису в стране чудес».
Нужно было воспользоваться услугами электронного
мозга — современной быстродействующей вычислительной
144
машины. Нужно было заставить «электронного секрета-
ря» решать кроссворд, содержащий десятки тысяч слов,
кроссворд на древнем языке. Сначала же надо было подго-
товить «пищу» для вычислительной машины.
Рукописи майя были написаны разными писцами, один
и тот же иероглиф выглядел в них по-разному. Поэтому
необходимо было в первую очередь отождествить отдель-
ные иероглифы. Этот первый этап работы выполнил
Ю. В. Кнорозов.
В основу работы исследователи положили новый прин-
цип: вместо попыток разгадывать отдельные знаки они за-
нялись расшифровкой всего текста в целом. Только при
расшифровке всего текста можно применить методы ста-
тистики — основные методы, которыми пользовались иссле-
дователи из Новосибирска. Кроме того, гарантией правиль-
ности «подстановки» служит осмысление всего текста в
целом и соответствие текста рисункам.
Весь массив слов языка майя был упорядочен, чтобы
можно было отыскивать слово по любым его буквам (на-
чальным, средним или конечным): ведь когда слово в крос-
сворде разгадано частично, недостающие буквы находят
по уже имеющимся.
Были упорядочены и закодированы словарь Мотуль и
тексты «Чилам Балам» (около 60 тысяч слов), знаки ка-
лендарных дат, составлены майя-русские словари по от-
дельным темам: животный и растительный мир; различные
ремесла; предметы быта; боги, ритуалы, жертвы и т. п.;
астрономические и календарные термины; наиболее упо-
требительные слова.
По рисункам, которыми сопровождается текст в руко-
писях майя, можно судить, о чем идет речь, а тематиче-
ские словари облегчают при этом поиск нужных слов. Весь
этот массив оов был занесен на перфокарты и магнитные
барабаны — вспомогательную память вычислительной ма-
шины. Такой же обработке подверглись и иероглифы. На-
конец, рисунки рукописей также были расчленены на эле-
менты и закодированы. Затем весь этот материал был под-
вергнут статистической обработке.
Вы помните, конечно, как в «Золотом жуке» Эдгара По
Уильям Легран нашел жука и кусок пергамента с крипто-
граммой флибустьера Кидда:
53**+305))6*; 4826)4*) 4*)...
145
Вы (помните, как он подсчитал, сколько раз встречается
каждый знак в этой криптограмме, и расположил знаки в
порядке убывания их частоты.
Легран знал, что капитан Кидд не сумел бы составить
сложную криптограмму, и поэтому решил, что каждый
знак в криптограмме обозначает одну из букв английского
алфавита. Он знал, наконец, что самой употребительной
буквой в английской письменности является буква в, далее
в убывающем порядке идут а, о, i, d, h, п... Это дало ему
ключ.
Знак 8 встречался в криптограмме чаще всего, и Ле-
гран отождествил его с буквой е. Затем он разгадал опре-
деленный артикль the и далее, цепляясь за обрывки слов
и угадывая недостающие буквы, постепенно разгадал всю
криптограмму: «Хорошее стекло в трактире епископа на
чертовом стуле — двадцать один градус и тринадцать ми-
нут...».
Жрецы майя были, конечно, не лучшими «шифро-
вальщиками», чем лихой капитан, и их иероглифические
«криптограммы» составлены по его «методу». Поэтому
для расшифровки новосибирцы применили «метод Эд-
гара По».
В любом языке, будь то русский, испанский или язык
майя, каждый элемент (звук, буква, слог и т. п.) встре-
чается с характерной для него частотой. Английский
текст, написанный фонетическим алфавитом, скажем,
алфавитом Бернарда Шоу, был бы легко расшифрован.
Нужно было бы только найти частоты всех букв, а за-
тем сравнить их с известными частотами звуков англий-
ской речи.
Пользуясь услугами электронного секретаря — вычис-
лительной машины, исследователи из Новосибирска нашли
частоты различных сочетаний букв для языка майя.
Это было сделано по текстам книг «Чилам Балам».
Затем «электронный мозг» нашел частоты для иерогли-
фов Мадридской и Дрезденской рукописей. Оставалось
только сравнить эти частоты, но... тут возникло новое
затруднение.
Представьте себе, что капитан Кидд вместо грабежей
питал бы слабость к энтомологии. Ничтожная козявка была
бы ему милей презренного металла. Он составил бы тогда,
пожалуй, ученый труд о комарах, «Treatise on gnats» и
зашифровал бы его. В этом трактате сочетание gn, не ха-
146
рактерное для английского языка, встречалось бы очень
часто. Подобный gft-эффект исказил бы статистическую
картину текста, и Уильям Легран, питавший такую же сла-
бость к насекомым, встретился бы с дополнительными
трудностями.
Именно с этим эффектом специфичности текста и
столкнулись новосибирские ученые; ведь иероглифические
рукописи книги «Чилам Балам» относились к разным эпо-
хам и были написаны на разные темы.
Простейшая гипотеза заключалась в том, что один
иероглиф изображает пару букв языка майя (если бы
иероглиф изображал одну букву, то письменность была
бы алфавитной). Эту рабочую гипотезу и приняли новоси-
бирцы. Но частоты иероглифов и частоты пар букв, увы,
никак не желали совпадать. Не удавалось непосредственно
отождествить иероглифы с парами букв.
В чем же дело? Неверна основная гипотеза? Нет! Дело
в специфичности текста. Поясним это на примере. Пред-
ставьте себе, что вы расположили колоду из 36 карт по
мастям: пики, трефы, бубны, черви, а внутри масти распо-
ложили по старшинству. Назовем это «нормальным» по-
рядком карт. Затем перемешаем каждую масть, сохранив
порядок мастей. Колода будет иметь «специфический» по-
рядок карт, однако он не очень сильно отличается от «нор-
мального». Произошла перетасовка, но только внутри
сравнительно небольших групп карт; можно гарантиро-
вать, что семерка бубен (карта № 20) после перетасовки
не станет на первое место, а будет лежать где-то между
19-м и 27-м номерами.
В специфическом тексте также происходит перетасов-
ка пар букв, упорядоченных по частоте. Но, как и в
примере с картами, сравнительно небольшая. Пара мо-
жет изменить свою частоту, но не очень сильно. Даже
в «Treatise on gnats» пара gn не займет первого места
по частоте («бубновые» карты остаются на «бубновых»
местах).
Этим и воспользовались расшифровщики. Вместо того,
чтобы сравнивать отдельные иероглифы с отдельными
парами, они стали сравнивать группы иероглифов с
группами пар. Точнее, они нашли частоту наиболее ча-
сто встречающегося иероглифа, частоту (общую) пер-
вых двух наиболее часто встречающихся иероглифов,
общую частоту первых трех наиболее часто встречающих-
147
ся иероглифов и т. д. То же самое они проделали и для
пар букв.
И тут обнаружилось блестящее совпадение. Такие ча-
стоты для текстов «Чилам Балам» почти точно совпадали
с частотами для иероглифических рукописей. Например,
половина слов (частота 50% в текстах «Чилам Балам» на-
чиналась с одной из 70 пар букв, а половина комплексов
иероглифов в Мадридской и Дрезденской рукописях —
с одного из 73 иероглифов. Согласно основной гипотезе,
расшифровку этих 73 иероглифов следует искать среди
данных 70 пар букв.
Такие же сравнения текстов «Чилам Балам» и рукопи-
сей производились и по другим признакам, например по по-
следним парам букв. И всюду здесь работал «электронный
секретарь».
Так, отождествляя и сравнивая, заставляя машину пе-
ребирать тематические словари и подсчитывать частоты,
цепляясь за известное и идя от него к неизвестному, три
исследователя из Новосибирска полностью расшифровали
Мадридскую и Дрезденскую рукописи. Они затратили
всего сорок часов машинного времени; при этом зна-
чительная часть его была затрачена на стадии отладки
машины.
Таким образом, найден клфч к одной из самых слож-
ных загадок в истории культуры человечества.
Сейчас ученые готовят пятитомную публикацию своей
работы. В первых двух томах будут помещены Мадридская
и Дрезденская рукописи с переводом на язык майя (алфа-
витный) , на испанский и на русский языки. Во второй том
войдет также каталог иероглифов. Третий, четвертый и пя-
тый тома содержат указатели, программы для вычисли-
тельной машины, результаты математической обработки
и т. д.
Новосибирцы собираются опубликовать каталог из
350 отдельных иероглифов и 1500 иероглифических ком-
плексов.
Что же представляют собой рукописи? Это жреческие
книги гаданий, предсказаний и т. п. Слева помещается
дата по 260-дневному циклу (у майя была 13-дневная
«неделя» и 20-дневный «месяц»; в комбинации они да-
вали 260-дневный цикл). На каждую дату приводится
занятие божеств: боги обжигают горшки, изготовляют
идолов, украшают храмы, ухаживают за пчелами и носе-
148
вами (боги занимаются тем же, чем занимались сами
майя). Следуя рекомендациям этих жреческих книг, майя
в соответствующие дни сажали деревья, обжигали гор-
шки и т. п.
Обширный пантеон майя состоял из злых и добрых бо-
гов.
Здесь были боги ветров: черный, желтый, белый и крас-
ный; бог —владыка черепов и юный бог кукурузы (основ-
ная сельскохозяйственная культура майя); добрый бог се-
верной звезды и злой — желтый ягуар. Имелась богиня по-
вешенных. Майя считали, что на том свете повешенным
уготован специальный рай.
Приведем примеры расшифровки.
Обжигает горшок из белой глины юный бог кукурузы
Обжигает горшок бог смерти, приносящий гибель.
Обжигает горшок бог северной звезды.
Обжигает горшок желтый ягуар.
Некоторые фразы звучат удивительно современно, хотя
майя, конечно, вкладывали в них совершенно иной смысл;
подпись к одному рисунку гласит: «Ноша женщины — бог
войны».
Итак, работа завершена, но ведь существуют и дру-
гие нерасшифрованные письмена. В Новосибирске пред-
полагают, например, что специальные группы филологов
займутся расшифровкой ронго-ронго (письмен остро-
ва Пасхи).
Для нашего времени характерно использование мате-
матических методов и вычислительных машин в самых
разнообразных областях науки и культуры. Одно из са-
мых поразительных открытий, расшифровка древних ру-
кописей майя — только начало применения математики в
лингвистике и истории.
Творчество и кибернетика
Кандидат филологических наук Ю. Филипьев
Применение кибернетических методов исследования за
последние годы все больше и больше распространяется не
только в физике, биологии, физиологии и т. д., но и в
149
гуманитарных науках. Однако проникновение кибернети-
ческого метода исследования в область, например, эстетиче-
ской и литературоведческой науки, ограничивалось лишь
той проблематикой, которая состоит в применении матема-
тических, статистических вероятностных принципов в об-
ласти лингвистических проблем, проблем стихосложения
и проблем, направленных на поиски путей, облегчающих
собственно формотворческий процесс художественного во-
площения замысла.
Такие же математические подходы использовались,
например, в качестве эксперимента и для того, чтобы по
части какого-либо текста можно было определить его
продолжение. Для этого в электронную машину заклады-
вается тот или другой отрывок и машине дается задание
выявить возможные варианты его продолжения. Машина
математически формально исследует и отмечает все сти-
листические особенности и возможности заложенного в нее
отрывка и по этим особенностям и возможностям дает
варианты продолжения.
Из таких экспериментов ученые могли заключить, что.
электронные машины можно применить в тех случаях, ко-
гда у нас имеются только отдельные отрывки тех или иных
утраченных текстов, например древних письмен, и по этим
отрывкам машина может восстановить наиболее вероят-
ное содержание всего исторического документа или текста
утраченной рукописи.
В этой связи любопытно, например, следующее. Споры
филологов по поводу «Илиады» длятся примерно столько
же времени, сколько нам известна сама поэма: написана
ли она одним Гомером или авторов «Илиады» было не-
сколько?
Недавно этот спор был неожиданно решен... электрон-
но-вычислительной машиной. Американский филолог.
Джеймс Макдоунг заставил ее проанализировать все
15 693 строки знаменитой поэмы. Метрика стиха была за-
писана на перфорированных картах. Машина объективно
и старательно исследовала текст, отметив все стилистиче-
ские особенности, в том числе и такие, которые усколь-
зали раньше от филологов.
Анализ показал, что поэма несомненно написана од-
ним человеком.
Отмеченные факты свидетельствуют, что даже эта сто-
рона применения математических, статистически вероят-
но
постных принципов к ооласти изучения тех или других
литературных, исторических и тому подобных текстов и
информации имеет большое значение.
Конечно, и эти способы исследования найдут свое при-
менение в изучении некоторых процессов человеческой
деятельности, в том числе и художественного творчества.
Но это лишь одна, причем очень узкая сторона примене-
ния кибернетического метода. И это отнюдь не главная, не
основная сторона его применения. Ведь самая основа
кибернетического метода вовсе не лежит в области мате-
матического анализа и электронно-вычислительной
техники.
Кибернетика занимается изучением систем любой при-
роды, внутри которых совершаются связи и коммуникации,
приводящие системы к целесообразному действию. Иссле-
дование же характера этих связей и коммуникаций выяви-
ло один из основополагающих принципов кибернетики —
принцип обратной связи.
Этот принцип ярче всего наблюдается в процессах са-
морегулирования в живой природе.
Обратные связи были необходимы даже самым прими-
тивным живым организмам для сохранения жизни. Вся
дальнейшая эволюция живых существ до появления чело-
века подчинялась этому же универсальному принципу или
закону. «Здесь,— говорит профессор П. К. Анохин,— мы
стоим перед критическим пунктом эволюции, когда наш
обезьяноподобный предок, создав первые примитивные ору-
дия труда, перешел тот Рубикон, с которого начался про-
цесс превращения обезьяны в человека и образования пер-
вых общественных форм. Спрашивается: изменил ли свое
действие в этих новых условиях универсальный закон
обратного афферентирования результатов действия? На
этот вопрос мы можем ответить определенно: не толь-
ко не изменилось действие этого закона, но его зна-
чение во много раз возросло в соответствии с новыми раз-
нообразными действиями человека... Ни один шаг чело-
века, ни одно его действие не могут иметь места без не-
медленной обратной афферентации о результатах этого
действия».
Изучая под таким углом зрения и процессы сознатель-
ного человеческого творчества, можно смело утверждать,
что влияние обратной связи на прямое действие, на пря-
мую связь, исследование взаимодействия прямых и обрат-
151
ных связей 1 необходимо применять и к явлениям разнооб-
разной человеческой деятельности в области культуры,
в том числе и в области процессов художественного
творчества. И это выльется в принципиально новый метод
изучения самих творческих процессов, раскроет внутрен-
нюю их динамику.
Конечно, прежде чем начинать исследование какого-
либо явления культуры с точки зрения принципа обрат-
ной связи, необходимо прежде всего учитывать специфику
этого явления, «необходимо,— как говорит академик
А. И. Берг в статье «Кибернетику — на службу коммуниз-
му» (см. в этой книге),—детальное ознакомление со
структурой сложной системы и с функциями составляю-
щих ее элементов, большинство из которых взаимосвязано
и взаимодействует».
Искусствоведы и литературоведы думают, что с приме-
нением любого кибернетического принципа исследования к
художественной сфере образное мышление искусства и
литературы должно якобы так раздробиться и нивелиро-
ваться, что не обнаружит уже качества собственно художе-
ственности.
Такое мнение у искусствоведов возникло благодаря рас-
нространеннейшему представлению о том, что всякий
.кибернетический принцип сводится к какому-то машин-
ному преобразованию той или другой информации. По-
этому и появляются опасения, что применение любого ки-
бернетического принципа влечет за собой такое пре-
образование элементов художественного творчества, при
котором искусственно убивается живая сила художест-
венности.
Рассуждая подобным образом, искусствоведы и лите-
ратуроведы не питают особого доверия и к кибернетиче-
скому принципу обратной связи, между тем как этот прин-
цип не стремится ни к какому машиноподобному разложе-
нию сторон исследуемых процессов. Он предполага-
ет только установление внутренних взаимодействий и
1 Мы говорим, например, о замкнутой цепи прямой и обратной
связи и колебательном контуре радиоустройств. В данном случае
обратная связь влияет на прямую; происходит взаимодействие
прямой и обратной связи. По аналогии с этим можно говорить и об
исследовании взаимодействия прямых и обратных связей в дина-
мических системах самого различного порядка. Поэтому в дальней-
шем о принципе влияния обратной связи мы будем говорить,, как
о принципе взаимодействия прямых и обратных связей.
152
изучение путей этих взаимодействий между данными сто-
ронами.
Поэтому принцип координационного действия обратной
связи и способен стать острейшим инструментом в деле
проникновения исследовательской мысли в различные твор-
ческие процессы. Что это именно так, можно видеть, на-
пример, на процессе созидания художественного образа и
образности в литературе.
Если изобразительные виды искусства и музыка рас-
полагают непосредственно зримыми или слышимыми
конкретно-чувственными средствами выражения, как кра-
ски и линии в живописи, пластические массы в скульп-
туре и звуковые сочетания в музыке, то в литературе
выразительными средствами являются слова и сочетания
слов.
Овладение словом произносимым и написанным состав-
ляет вторую сигнальную систему. С этой «чрезвычайной
прибавкой»,— писал И. П. Павлов,— «вводится новый
принцип...— принцип отвлечения и обобщения бесчислен-
ных сигналов предшествующей (т. е. первой сигналь-
ной.— Ю. Ф.) системы».
Это обстоятельство и определяет именно абстрагирован-
ную (понятийную), а не непосредственно конкретно-чув-
ственную природу слова.
Обычное языково-логическое построение выражает
лишь логическое течение мысли. Художественная же ли-
тература является видом искусства, т. е. видом художе-
ственно-образного мышления.
Поэтому вся суть литературного выражения образов
и образной ткани художественного мышления состоит в
раскрытии того особого взаимодействия слов между собой,
с помощью которого в нашем мысленном взоре может со-
здаваться и создается именно образ, а не простой силло-
гизм понятийной передачи мысли.
Каждое слово при выражении литературной образно-
сти не просто продолжает понятийный смысл другого, как
это имеет место в силлогизме, но оно и отражается в дру-
гом так, что вызывает обратные импульсы, которые по-
своему корректируют смысловое значение прямой связи
между 'словами и обращают все выражение в такую систе-
му слов, которая способна передать образное представле-
ние. В результате двух-, трех- и вообще многократного
координирующего взаимодействия таких прямых и обрат-
153
ных связей между словами образуется особая направлен-
ность всего смыслового оборота словесной структуры, что
и обеспечивает непосредственную передачу образного мыш-
ления.
Этот процесс внутреннего координационно-направляю-
щего взаимодействия слов в поэтическом языке был под-
мечен еще известным советским языковедом Г. О. Вино-
куром в его интересной статье «Понятие поэтического язы-
ка», появившейся -в 1947 г. Он писал: «Надо особо под-
черкнуть то свойство поэтического слова, которое можно
назвать его рефлексивностью, т. е. его обращенностью к
другим словам и в то же время на самого себя».
Раскрывая процесс ютражения одного слова в другом
слове и другого в первом и вместе с тем раскрывая про-
цесс внутреннего корректирования прямого смысла соеди-
нения слов друг с другом этими обратными связями, обрат-
ной рефлексией между словами, мы можем вникнуть
в живой динамический акт передачи художественного
мышления литературно-языковыми средствами. Без учета
же обратной рефлексии слов и без учета корректирующей
направленности их соединения друг с другом не сможет
раскрыться внутренняя динамика живой передачи худо-
жественного мышления.
Обратная связь в данном случае корректирует и на-
правляет само смысловое содержание поэтического выра-
жения и придает ему поэтическую жизненность, трепет
живой непосредственности.
Исследуя роль сравнений в формировании литературно-
художественных образов и художественной ткани, литера-
туровед П. Палиевский в своей статье «Образ или образ-
ная ткань», разбирая выражение Л. Толстого: «Глаза Ка-
тюши Масловой были черные, как мокрая смородина»,—
пишет: «Глаза Катюши не просто „черные", а „черные, как
мокрая смородина"... Неуловимый простым словом „чер-
ный" оттенок глаз уловлен с помощью другого предмета —
мокрой смородины».
Этот интересный анализ самого смысла взаимодействия
в данном случае двух таких разных предметов, как «глаза»
и «мокрая смородина» П. Палиевским, однако, не завер-
шен. Дан анализ только прямой связи, осуществляемой в
данной фразе Толстого сравнительным союзом «как». Но
для разбираемой фразы важно отметить также и процесс
двусторонних связей между словами. Именно из этого дву-
154
стороннего отражения получается то, что мы видим вою
неповторимость черных глаз Катюши. Неповторимость
происходит здесь оттого, что наш мысленный взор полу-
чает как бы внезапный скачок от глаз к мокрой смородине
и от мокрой смородины к глазам. Здесь очень важен как
раз тот момент, о котором пишет другой литературовед
Б. Мейлах: образ вырисовывается в нашем мысленном взо-
ре лишь тогда, когда происходит «одномоментное сочета-
ние очень отдаленных и возникших в разное время впе-
чатлений внешнего мира». Именно когда происходит это
«одномоментное сочетали е отдаленных впечатлений»
(в данном случае глаз и мокрой смородины), только тогда
в нашем мысленном взоре возникает образное представле-
ние. Сама же |«одномоме.нтность» такого сочетания может
возникнуть лишь тогда, когда взаимодействие слов, обозна-
чающих эти разные впечатления внешнего мира, происхо-
дит в двусторонней связи, т. е. когда одно впечатление кор-
ректируется и как бы направляется другим, когда эти раз-
ные впечатления связаны между собой именно прямыми и
обратными связями. Лишь в этом случае может произой-
ти в нашем мысленном взоре эффект «одномоментности».
Здесь идет не только процесс прямого отражения глаз и
мокрой смородины путем сравнения, но и процесс обрат-
ной рефлексии, благодаря какой-то едва уловимой поэти-
ческой связи между нашим живым представлением о смо-
родине, смоченной, например, росой, и живым представле-
нием о блестящих глазах. Лишь благодаря наличию этой
обратной рефлексии и возникает «одномоментное сочета-
ние» отдаленных впечатлений, создающее неповторимость
образного представления.
Стало быть, однюмоментность сочетания, на которую
особое внимание обращает Б. Мейлах, может возникать
лишь как следствие процесса взаимодействия прямых и
обратных связей между словами.
•В «Евгении Онегине» Пушкина есть такие две строки:
Мальчишек радостный народ
Коньками звучно режет лед.
Всего две строки, но какую кристально ясную карти-
ну зимнего катанья на коньках создают они в нашем мыс-
ленном взоре! При прочтении этих строк опять-таки
создается «одномоментное сочетание» различных смысло-
вых значений, участвующих в этих строках слов-понятий.
155
Само построение всей поэтической фразы и расположение
в ней слов таково, что оно предельно способствует этому од-
номоментному соединению различных впечатлений в один
образный смысл. Если бы первая строка была только соеди-
нением, осуществляющим лишь силлогическую связь меж-
ду словами, то строка эта выглядела бы совсем прозаиче-
ски: «радостный народ мальчишек». Поэтический смысл
от этой перестановки всего одного слова существенно ме-
няется. Он блекнет, так как слова-понятия в таком про-
заическом их обороте обнаруживают между собой лишь
прямую связь, являясь только продолжением одного дру-
гим; их взаимодействие односторонне, тогда как пушкин-
ское построение этой строки таково, что создает не только
прямую связь между смысловыми значениями данных
слов, но выдвижением соотносимого слова «мальчишек»
на первое место создает то, что между всеми тремя слова-
ми данной строки обнаруживается уже и обратная реф-
лексия слов друг в друге. Причем центром преломления,
узлом проводящих путей прямых и обратных связей ста-
новится именно выдвинутое вперед слово «мальчишек».
И в строке, как она ни мала сама по себе, начинаются
прямые и обратные взаимоотражения значений слов.
Строка, при всей ее простоте, становится кристаллом, из-
лучающим поэтическую значимость.
То же самое происходит и во второй строке: «коньками
звучно режет лед».
И так же, как слова соотносятся друг с другом в этих
строках, точно так же соотносятся и сами строки между
собой. В этом соотношении заключена не только прямая
силлогическая связь между смыслом этих строк, но выра-
жается и обратная рефлексия и направленная коррекция
их друг с другом, имеющая тот узловой смысл, чтобы в
нашем мысленном взоре создать одномоментное соедине-
ние различных значений и этим путем передать поэтиче-
ски образную картину.
Нередко случается так, что, выступая против примене-
ния кибернетического, а на деле лишь против «машинно-
кибернетического» метода, что вполне закономерно, иссле-
дователи различных гуманитарных областей, глубоко про-
никая в тот или другой конкретный материал, сами того не
подозревая, стихийно дают подлинные образцы именно ки-
бернетического метода исследования. Конечно, при этом
они не называют своими именами динамику тех взаимоот-
156
ношений прямых и обратных связей, которые ими раскры-
ваются в исследуемых явлениях.
Так, интересно отметить, что, например, выступая в
статье «Условия серьезности» якобы против применения
кибернетического метода к вопросам художественного
творчества, В. Ермилов во второй части своей статьи, вни-
кая в смысл взаимоотношения представлений и понятий,
устанавливает здесь различные формы по существу своему
именно взаимодействия прямых и обратных связей между
представлениями и понятиями анализируемых им текстов.
iH нетрудно показать, что тонкий анализ литературове-
да проходит здесь всецело в русле именно кибернетическо-
го метода исследования взаимодействия тех внутрен-
них связей, которые осуществляются между смысловы-
ми значениями слов, образующих поэтические выра-
жения.
Действительно, говоря о так называемых «маленьких
чудесах поэзии», т. <е. о создании элементов поэтической
образности и пластической ткани произведений, Ермилов
приводит и очень интересно анализирует такое, например,
двустишие Маяковского:
Краска — дело мамино.
Моя мама — Лямина.
Совершенно правильно раскрывает В. Ермилов смысл
данного двустишия Маяковского. В этом двустишии значе-
ния слов для нас и прямо отражаются, и взаимодействуют
друг с другом, и в то же время вступают в какую-то, по-
нятную лишь нашему мысленному взору сложную систему
прямых и 'обратных взаимоотражений друг с другом. «Эта
внутренняя возможность какой-то «дополнительной» игры
со словами двустишия усиливает юмор всего данного' «по-
строения»...— пишет В. Ермилов.— На чужую нам Лямину
нас заставляют посмотреть семейными да еще детскими
глазами. Мы смотрим на Лямину одновременно обеими
сторонами бинокля». И от этой особой координации пря-
мых и обратных взаимоотражений значений слов и полу-
чается вся непосредственность именно данного конкрет-
ного представления, смысл которого столь хорошо раскрыт
В. Ермиловым.
Выступая на словах якобы противником кибернетиче-
ского метода исследования, В. Ермилов па деле утверждает
все же полную применимость принципа взаимодействия
157
прямых и обратных связей к исследованию самой приро-
ды поэтического творчества. Мало того, здесь обнаружи-
вается, что вне этого принципа исследования невозможно
раскрыть самую природу «самодвижения» в процессе со-
зидания художественной образности средствами слова.
Мы отмечали, что в одном случае один исследователь
видит основу созидания поэтической образности в пере-
крещивающейся рефлекторности слов, в рефлекторной об-
ращенности слова к другим словам и в то же время к
самому себе (Г. О. Винокур); в другом случае другой ис-
следователь видит созидание образного смысла в одномо-
ментности сочетания и сопряжения впечатлений, взятых
из разных областей (Б. С. Мейлах); третий исследователь
созидание литературно-художественной образности видит
. в том взаимоотношении элементов между собой, которое
производится особо понятной художественной функцией
сравнения (П. В. Палиевский); наконец, в четвертом слу-
чае исследователь видит созидание поэтического образа не
в одном каком-то типе связи слов-понятий, а в сочетании
разных типов таких связей (В. В. Ермилов).
Из этого мы видим, что разные исследователи в раз-
ных своих исследованиях очень близко подходят к форму-
лировке особого принципа, характеризующего способ со-
единения слов в такие связи их между собой, смысл кото-
рых раскрывал бы не понятийное, а образное мышление
писателя.
Если у разных исследователей в разных анализах сло-
весной передачи поэтической образности все-таки содер-
жался в общем логическом плане равноценный смысл, то
это уже не 'случайно. Такие равноценные по аналитическо-
му значению положения могут быть только там, где за
ними лежит какая-то закономерность.
Кроме того, в каждом из отмечаемых подходов к од-
ному и тому же процессу созидания поэтических об-
разов средствами слов вместе с тем большим, что объеди-
няет их в смысловом плане, имеется в то же время и ка-
кое-то дополнительное наблюдение, которое существен-
но прибавляет некоторую характерную черту к этому
общему.
Одно и то же явление формирования художественного
образа они пытаются осмыслить как бы с разных сторон,
с разных заходов, каждый из которых в данном случае
как бы дздимно дополняет другой.
158
Из общих положении кибернетики следует, что прин-
цип взаимодействия прямых и обратных связей может
относиться к любым развивающимся системам, может быть
вскрыт в любом процессе. Этот принцип может быть отне-
сен и к процессу взаимодействия слов при передаче ими
различных значений.
И вот, подходя с точки зрения кибернетического прин-
ципа взаимодействия прямых и обратных связей и к тому
общему, что объединяет все вышеприведенные подходы,
и к тому частному, что в каждом из них содержится
и что дополняет их друг другом, мы видим, что в этом
принципе осуществляется интеграция отмечаемых под-
ходов.
Обобщение же отдельных однородных наблюдений и
выводов в общую* закономерность всегда помогало во всех
областях науки лучшему и более глубокому раскрытию тех
или других явлений.
Из этого общего правила не исключаются, конечно,
и явлении формирования художественного1 образа средства-
ми слов. Вот почему объединение подходов, подобных от-
меченным выше, достигаемое при взгляде на весь этот
процесс с точки зрения взаимодействия прямых и обрат-
ных связей, должно также привести к более глубокому
проникновению в рассматриваемый процесс формирования
поэтической художественной образности.
Весь, так сказать, «парадокс» художественного творче-
ства писателя заключается в том, что мышление писателя,
как и всякого художника, является образным мышлением,
а передавать это образное мышление он может только
средствами слов, которые составляют вторую сигнальную
систему и являются, по выражению Ленина, «элементар-
ной абстракцией», несут обобщенное значение. Но писа-
тель этими «элементарными абстракциями», этими поня-
тийными значениями слов передает именно художествен-
ное образное мышление.
Если бы связь значений слов в данном случае остава-
лась только прямой и прямолинейной, то образный смысл
не мог бы быть передан. Ведь образы и понятия несоизме-
римы друг с другом, так же как, например, в геометрии
несоизмеримы круг и квадрат. И как вследствие несоизме-
римости нельзя площадь круга точно выразить так назы-
ваемой «квадратурой круга», точно так же нельзя передать
образ простым соединением слов-понятий. Стало быть, пе-
редать свое образное мышление писатель может не при
прямолинейном соединении слов-понятий друг с другом,
а при какой-то другой связи значений слов. Этот характер
связи определяется теми взаимными рефлексиями значе-
ний слов друг в друге, о которых писал, например, Г. О. Ви-
нокур. Но в том-то и дело, что эти взаимные рефлексии
координируют и направляют друг друга. А это — уже не
просто взаимодействие значений слов, а какая-то1 орга-
ническая система этих взаимодействий, которая динами-
чески прорывает и преодолевает однолинейность поня-
тийной связи слов и способна нести уже элементы образно-
го смысла. И если бы не создавалась подобного рода
органически динамическая система, то как бы ни старался
писатель передать образный смысл, у него все-таки ничего
бы не получилось. Только такая динамическая система
взаимодействия слов-понятий друг с другом способна к пе-
редаче образного смысла. В этом отношении она составля-
ет ту качественную клетку, тот качественный элемент,
с помощью которого и возможна передача образного
смысла.
Но вместе с тем, конечно, ничего иррационального в
этой динамической системе взаимоотражения слов-понятий
нет.
Как учит нас диалектика, новое качественное состояние
возникает скачкообразно, при определенной мере взаимо-
действия количественных факторов. Вот и здесь получает-
ся, что возникновение динамической системы взаимодей-
ствия слов-понятий есть возникновение нового качествен-
ного элемента из определенного как бы количества тех
корректирующих, координирующих и направляющих друг
друга прямых и обратных связей, рефлексий, взаимовлия-
ний между значениями слов, которые происходят внутри
этой системы, обеспечивая ей жизнеспособность для пе-
редачи художественного мышления писателя.
В данном случае получается, что известное накопление
количества внутренних связей я взаимоотражений значе-
ний слов друг в друге взаимодействиями, коррекциями,
координациями этих отражений и т. д. приводит к по-
явлению данной динамической системы как к ново-
му качественному состоянию, с помощью которого мо-
жет передаваться образный смысл художественного мыш-
ления.
160
Из этого ясно, что принцип взаимодействия прямых и
обратных связей далеко не упрощенный и не примитивный
принцип, а принцип, который осуществляет в данном слу-
чае диалектику перехода в новое качество, которым уже и
передается образный смысл. И как раз именно так, не
упрощенно, не примитивно мы понимаем принцип взаимо-
действия прямых и обратных связей.
Такова в общей 'сложности перспектива применения ки-
бернетиче ского принципа взаимодействия прямых и обрат-
ных связей к тем качественно особым отношениям слов-
понятий между собой, которые осуществляют формирова-
ние художественного образа в литературе.
Музы и машины
Виктор Пекелис
Сначала о том, что многие знают
(Машины перевозят? Единый язык нужен?)
7 января 1954 года в Нью-Йорке, в конторе фирмы
«Интернейшнл Бизнес Мэшинз» («ИБМ») проводилась
первая публичная демонстрация перевода с русского язы-
ка на английский при помощи электронной вычислитель-
ной машины «ИБ'М-701».
Почти 15 лет разрозненные группы ученых трудились
над машинным переводом. В 1952 году они собрались на
конференцию. Математики, лингвисты, инженеры объе-
динили свои усилия, и вот через два года машина начала
переводить.
В нее на перфокартах вводили русские фразы:
«Качество угля определяется калорийностью».
«Обработка повышает качество нефти».
(«Международное понимание является важным факто-
ром в решении политических вопросов».
И машина через каждые пять — восемь секунд выдава-
ла их английский перевод.
Во время публичного испытания она перевела около
60 предложений. Машина переводила так, как это делал
бы человек, не знающий языка, когда юн переводил бы
с помощью словаря. Об этом очень образно сказал уче-
ный, работавший над проблемой машинного перевода:
«Когда я смотрю на статью, написанную по-русски, я го-
6 Заказ № 75	161
ворю: «Это написано по-английски, но закодировано Неиз*
вестными символами. Сейчас начну расшифровывать».
Пусть читатель не думает, что теперь можно вставить
с одного конца машины английскую книгу и получить с
другого конца русскую. Пока еще идет очень кропотли-
вая опытная работа.
Для перевода разговорного языка и художественной
литературы нужен запас в десятки тысяч слов, да еще
специальный словарь идиом, чтобы можно было перево-
дить на другой язык непереводимые выражения, вроде
русского «съел на этом деле собаку».
Такие задачи, вероятно, еще можно решить. А вот что
не удается преодолеть — это трудности тесной связи пред-
ложений из художественных произведений с самой приро-
дой языка, с бытом и жизнью народа.
Еще больше трудностей, конечно, возникает при по-
пытке перевода стихом. Вот два перевода одного и того
же произведения — шестидесятого сонета Шекспира. Пер-
вый сделан Брюсовым, второй — Маршаком.
Первыйперевод.
Как волны набегают на каменья,
И каждая там гибнет в свой черед,
Так к своему концу спешат мгновенья
В стремленье неизменном — все вперед!
Родимся мы в огне лучей без тени
И к зрелости бежим: но с той поры
Должны бороться против злых затмений,
И время требует назад дары.
Ты, Время, юность губишь беспощадно,
В морщинах искажаешь блеск красы,
Все, что прекрасно, пожираешь жадно,
Ничто не свято для твоей косы.
И все ж мой стих переживет столетья.
Так славы стоит, что хочу воспеть я!
Второйперевод.
Как движется к земле морской прибой,
Так и ряды бесчетные минут,
Сменяя предыдущие собой,
Поочередно к вечности бегут.
162
Младенчества новорожденный серп
Стремится к зрелости и, наконец,
Кривых затмений испытав ущерб,
Сдает в борьбе свой золотой венец.
Резец годов у жизни на челе
За полосой проводит полосу.
Все лучшее, что дышит на земле,
Ложится под разящую косу.
Но время не сметет моей строки,
Где ты пребудешь смерти вопреки!
Внимательно вчитайтесь в оба перевода, и вы обнару-
жите в них лишь несколько одинаковых слов: «зрелость»,
«затмение», «коса»... Пример ясно показывает: поэт ре-
шает задачу творчески, в основе его работы не рабское
следование букве, а стремление передать читателю идеи,
мысли, чувства, выраженные в оригинале ;и преломлен-
ные в сознании переводчика. Без авторской трансформа-
ции текста перевод будет мертв. Недаром точный перевод
назвали '«подстрочником», четко выражающим мертвую
подчиненность оригиналу.
Опытные переводы дали серьезный толчок к развитию
математической лингвистики — новой науки, в которой
важным разделом является создание формальных, отвле-
ченных моделей естественных языков. В свою очередь,
математическая лингвистика служит теперь теоретиче-
ской основой для разработки методов автоматизации пе-
ревода.
Подобно тому как введение теории вероятностей в фи-
зику произвело в ней переворот, так и введение вероят-
ностных методов принесло с собой в лингвистику, считав-
шуюся наукой описательной, элементы необходимой точ-
ности и строгости, снабдило ее экономным и простым
инструментом анализа и позволило поставить вопрос об
автоматизации исследований в гуманитарных науках. Все
это сблизило лингвистику с рядом точных наук.
Еще совсем недавно специалисты в области математи-
ческого перевода говорили, что переводить с китайского
на арабский, с русского на португальский — это значит
не идти прямым путем, «а кричать с башни на башню».
Они предположили, что удобнее «спуститься от каждого
языка до общей основы человеческого общения — до уни-
163
6*
версального, но пока еще не открытого языка — и затем
вновь подняться тем путем, который удобен».
Идет подготовка к переводу с одного иностранного
языка на другой, используя как посредник русский язык.
Возможно, при таком методе предельно упростится зада-
ча автоматизации перевода.
'Опыты покажут, какой из языков наиболее «счастли-
вый», то есть наиболее удобный для машинного перевода.
Возможно, придется выработать какой-то новый, единый
«машинный язык», чтобы легко было «приводить» к нему
все остальные, а потом уже и переводить с него на любой.
Хотя пока еще удалось разработать правила перевода
с помощью языка-посредника на русский язык с англий-
ского и французского лишь для одного небольшого текста
из журнала «Новое время», однако наиболее смелые линг-
висты высказывают мнение, что язык-посредник со вре-
менем может -стать единым языком.
О едином языке, о необходимости «выработать ради-
кально лучшее средство общения, особенно ныне, когда
мир становится действующим научным и экономическим
комплексом», говорит и выдающийся английский ученый
Джон Бернал. Он очень образно рисует картину «поисти-
не дикого зрелища», которое представляет собой множе-
ство людей, собравшихся на научную конференцию, ко-
торые совершенно одинаково одеты, одинаково выглядят,
охватывают своими мыслями почти тождественные обла-
сти знания и все-таки абсолютно не способны общаться
между собой и нуждаются в услугах переводчика.
Вряд ли в обозримый период времени произойдет со-
бытие, для которого оправданными будут слова из древ-
него предания (если их обратить к будущему): «И был
на Земле один язык и одна речь». Дело в том, что, несмот-
ря на серьезные успехи в области машинного перевода
и наметившейся тенденции к стандартизации языка, осо-
бенно научных'и технических текстов, как это ни пара-
доксально, с каждым днем все выше поднимается роль
индивидуального стиля в словесном искусстве человека.
Цена слова с максимальным отклонением от стандарта
неизмеримо растет. Культура слова повышается.
Если мы и придем когда-либо к «единому» языку, то
только через постоянное совершенствование и сближение
национальных языков, а не путем создания искусственно-
го, как бы всеобъемлющ он ни был.
164
Подобно тому как фотография и кино не только не
убили живопись и театр, а позволили еще отчетливее
представить нам их особенности и прелесть, так и втор-
жение машин и математики в язык будет способствовать
выяснению своеобразия художественного языка как вели-
чайшего из искусств.
И хотя впереди еще большие трудности, ученые, пред-
полагают, что в течение десятилетия будут созданы ма-
шины, которые смогут переводить за одну минуту спе-
циальные научно-технические тексты из тысячи и боль-
ше типографских знаков. В такие машины будет прямо
вводиться печатный текст на одном языке, и тут же ма-
шина выдаст текст, напечатанный на другой язык.
Теперь о том, что мало кто знает
(Машины сочиняют. Самостоятельно?)
Говорят: «Электронные машины могут не только пере-
водить чужие произведения, но даже выступать как „ав-
торы" собственных литературных произведении».
Здесь, казалось бы, нашему удивлению не должно
быть границ. Известно, что нет мук сильнее мук творчест-
ва. Это знает каждый пищущий. Недаром Маяковский
говорил:
Изводишь, единого слова ради,
тысячи тонн
словесной руды.
Ведь когда* пишешь, надо сделать так, чтобы каждое
слово в рассказе было на месте, чтобы оно было необхо-
димо, неизбежно, чтобы было как можно меньше слов.
Но мало написать так, чтобы слова были у места, не-
обходимы, неизбежны,— нужно, чтобы они несли мысль —
идею.
Вот любовное письмо. Под ним стоит короткое, смеш-
ное имя «МУК». Это означает «Электронный мозг» Ман-
честерского1 университета.
«Мое маленькое сокровище! Моя вразумительная при-
вязанность чудесно привлекает твой ласковый восторг.
Ты мое любящее обожание, мое распирающее грудь обо-
жание. Мое братское чувство с затаенным дыханием ожи-
дает твоего дорогого нетерпения. Обожание моей любви
нежно хранит твой алчный пыл. Твой тоскующий МУК»,
165
Если бы я не расшифровал подпись, то вам, вероятно,
трудно было бы допустить столь нежные излияния со
стороны стекла, металла, проводов и электричества.
Как же машина пишет? Кто заставил ее изливаться
в любовном послании?
Все слова машина грамматически правильно собирает
в предложения. Но она совершенно ничего «не понимает»
из того, что пишет. Она подходит к тексту как к набору
букв и слов, которые можно «увязать», «согласовать» по
определенным логическим правилам и программам.
Поясним общую идею такого процесса.
Возьмем какой-либо роман и выберем в нем любое,
первое попавшееся слово. Затем будем листать страницы
до тех пор, пока не найдем вновь это же слово. Рядом
с первым запишем слово, которое следует за этим, вновь
попавшимся нам. Найдем это второе слово в последующем
тексте и запишем слово, стоящее рядом. И так будем дей-
ствовать до тех пор, пока не получим какой-то текст.
Вот пример такого подбора:
«Голова и перед лобовой атакой на английского писа-
теля что характер этого пункта является следовательно
иной метод для букв что время тех даже обсуждать проб-
лему неожиданно».
Даже при первом взгляде чувствуется, что с помощью
механического процесса, подчиненного статистическим
законам языка, получен какой-то смысл в этой фразе.
В беспорядочно составленные слова внесена некоторая
упорядоченность, и вы испытываете некоторое беспокой-
ство и озабоченность по поводу судьбы английского писа-
теля.
Невольно задаешь себе вопрос: а не содержится ли
в этом некоторый, минимальный, элемент творчества?
Нельзя ли, вооружась законами статистики языка, со-
ставлять из слов различные литературные комбинации?
Американский ученый Джон Р. Пирс считает, что
раньше пытались использовать математику в совершенно
обычных целях — хотели ввести ее в искусство, чтобы
упрочить в искусстве порядок. «Хотя порядок и необхо-
дим искусству,— говорит автор,— однако посредственное
искусство страдает как раз от избытка порядка. Плохой
поэт неизбежно рифмует „любовь44 и „кровь44. Мы уже за-
ранее знаем следующее слово, штампованную фразу, до
того как прочтем их.
166
Нельзя не Согласиться с ученым. Вероятно, как толь-
ко в искусстве будет наведен „математический44 порядок,
искусство умрет. Но Дж. Пирс считает также, что введе-
ние неожиданных моментов, которые не напрашиваются за-
ранее, могло бы помочь творчеству, и здесь „математика и
механика могут дать нам нечто вполне оригинальное44».
Так ли это? Не берусь делать категорических утверж-
дений. Замечу лишь, что неожиданность тоже смелость
творчества.*
Луначарский говорил: «Художественное произведение
тем ценнее, чем больше в нем новых элементов...», но он
при этом не забыл заметить: «...однако при включении их
в некоторую организующую систему».
Пока математика и машина делают не самое трудное —
неожиданность бессмысленную, нечто абстракционист-
ское, лишенное емких понятий действительности. Правда,
такая неожиданность несет больше’ энтропии, но это до-
стигается за счет потери смысла. А вот получить неожи-
данность осмысленную гораздо труднее. Тут нужно нечто
другое. В «старое доброе некибернетическое» время это
нечто называли просто талантом. А сегодня при таком
ответе неизбежно задают вопрос: «Что такое талант с
точки зрения кибернетики?»
Не следует думать, что поэтические упражнения на
электронных машинах и математические исследования
языка—• это веселые забавы ученых. Отнюдь нет! На
международной конференции по поэтике большое внима-
ние было уделено применению математических методов
к изучению литературы. Здесь обсуждались такие вопро-
сы, как «Функция расчленения на стиховые строки»,
«Механизация квантитативного анализа языка», «Экспе-
риментальная машинная поэзия».
В этих непривычных пока по названиям докладах со-
держится много интересного и необычного.
Электронные машины приспосабливают для чтения
и исправления корректур. Теперь, с надеждой говорят
ученые, наконец появятся издания без опечаток.
Электронные машины устанавливают частоту фонети-
ческих, лексических и грамматических комбинаций у того
или иного автора, чтобы сказать, кому принадлежит дан-
ный текст.
Крупнейший советский математик академик А. Н. Кол-
могоров проанализировал 'соотношение запаса слов
167
с рифмой у поэтов. Он выяснял, из какого количества
слов можно получить те или иные сочетания рифм. Ока-
зывается, из 10 слов выбрать одну рифмующую пару —
очень слабая вероятность, при 20 словах — тоже ненадеж-
но. Для 50 — довольно надежно, 100 слов позволяет ожи-
дать даже тройную рифму, 200 — четырехкратную^ для
500 — даже десятикратные рифмы будут в изобилии. При
200 словах можно писать сонеты. Для неограниченного
пользования многократными рифмами надо, чтобы безраз-
личие к выбору слов было порядка 1000.
Результаты всех этих исследований представляют
большой интерес для литературоведов, изучающих, как
используют писатели язык, каковы некоторые особенно-
сти природы творчества.
Специалисты в области математической лингвистики
прямо заявляют: «Можно не сомневаться в том, что мате-
матическая теория стиха в будущем полностью заменит
дилетантские опыты стиховедов-любителей».
Вероятно, это сказано несколько резковато. Но, бес-
спорно, применение математики и электронных машин
плодотворно не только в лингвистике, но и в литературо-
ведении, и литературоведам следовало бы серьезно за-
няться этим вопросом, чтобы, с одной стороны, уметь гра-
мотно отвести некоторые слишком оптимистические
взгляды увлекающихся всемогуществом математики, а с
другой —. понять ее возможности и подготовиться к их
использованию и к решению проблемы автоматизации
творческой работы. Эта проблема уже стучится в двери
и через десяток-другой лет встанет перед человеком во
весь рост.
Не оставили без внимания математики и музыку. Им
удалось составить самые различные машинные «руковод-
ства к действию» для сочинения музыки.
Если внимательно присмотреться к большинству ме-
тодов «сочинения» музыки, то можно увидеть, что они
очень похожи на «сочинение» фраз с помощью случайно-
го подбора слов.
Глядя на многочисленные успехи машин, ведутся раз-
говоры о «музыке атомного века», которая якобы зреет
в сердцах «электронных композиторов» и вот-вот взорвет
классическую музыку.
А под видом этой «атомной» музыки очень часто про-
пагандируется абракадабра.
168
Оценивая подобные «творения», построенные на ма-
тематических расчетах, искусственно сконструированные,
Дмитрий Шостакович сказал, что «они убивают душу
музыки — мелодию, разрушают форму, красоту гармонии,
богатство естественных ритмов, уничтожая вместе с этим
какой-лйбо намек на содержательность, человечность му-
зыкального произведения».
Конечно, когда мы говорим о применении математики
и вычислительных машин в музыке, мы не имеем в виду,
что пришел конец бедной музе Евтерпе, покровительнице
музыки, и пришло бездушное, математически выхолощен-
ное «искусство» додекафонии. Речь идет о другом. Маши-
на позволяет следить, как шаг за шагом, нота за нотой
из простых элементов образуется мелодия. Она дает воз-
можность раскрыть самую природу построения мелодии,
исследовать музыкальную форму, ладовые сочетания, про-
вести исследования гармоний, строев.
Часто музыковедам для анализа стиля композитора
или для определения общих закономерностей мелодий на-
родных песен надо просмотреть тысячи мелодий — это так
называемый формальный анализ музыки. Его очень быст-
ро и без ошибок может провести машина.
Известно, что композиторы, сочиняющие музыку для
оркестра, впервые полностью слышат написанное лишь
в исполнении оркестра, когда творение окончательно го-
тово. Много трудностей возникает во время оркестровки,
особенно связанных с сочетанием тембров инструментов.
Электронные машины помогают автору очень быстро
оркестровать произведение и даже в процессе работы слу-
шать отрывки сочинений по черновым наброскам парти-
туры, не привлекая симфонический оркестр.
Популярную мелодию машина сможет оркестровать
меньше чём за минуту, композитор затратит на это почти
три дня.
Как видим, в музыке, как и в литературе, применение
математических методов и электронных машин направле-
но не на создание шедевров, а для анализа творчества,
для обнаружения некоторых тонкостей, которые скрыва-
ются сегодня за очень туманным и емким словом «вдох-
новение». '
1G9
И наконец, о том, что пока неизвестно
(Машинное творчество? Будет?)
Рассмотрим еще несколько попыток проникновения
математики в сферу искусства.
Луначарский когда-то говорил, что нельзя отвергать
те огромные услуги, которые может оказать изобразитель-
ному искусству изучение законов оптики (физическая
сущность света, цвета, пропорции, перспективы и т. д.)
и физиологического строения соответствующих органов
ощущения. Но в изобразительном искусстве дело обстоит
не так, как в музыке. Здесь не выработано законченных
физико-математических теорий. То, что было возможно
для уха, оказалось невозможным для глаза.
Правда, сегодня положение несколько изменилось.
В связи с бурным развитием телевидения большое вни-
мание уделяется математическому анализу непрерывно
меняющихся сообщений — изображений, передаваемых
по телевидению.
Любое изображение можно разложить на множество
отдельных элементов — точек, каждая из которых — сиг-
нал. В фототелеграфии точка-сигнал принимает одно из
двух значений — «черное» или «белое». То же ноль и
единица.
Для телевизионного изображения двух значений ’сиг-
нала недостаточно. Число градаций яркости каждого эле-
мента доходит до нескольких десятков. Общее число то-
чек, необходимое для передачи телевизионного изображе-
ния, определяется разрешающей способностью нашего
глаза. Оно обычно достигает не менее двухсот тысяч, а в
советских телепередачах доходит до пятисот тысяч.
Если взять только десять градаций яркости для каж-
дого элемента телеизображения, а число элементов в изо-
бражении— 200 тысяч, то значение энтропии телевизион-
ного сообщения достигает внушительного числа 500—
600 тысяч бит (двоичных единиц информации).
Конечно, из огромного числа возможных комбинации
значений яркости во всех точках экрана осмысленные
комбинации — изображения — составляют ничтожную
часть. Все остальное на экране — беспорядочное собрание
точек разной яркости, лишенное какого-либо сюжета.
А в цветном изображении, близком к хорошей иллюст-
170
рации в журнале, количество информации удваивается по
сравнению с черно-белым изображением.
Количество информации, необходимое для передачи
всего богатства красок и оттенков подлинного художест-
венного произведения, вряд ли можно подсчитать. Умест-
но здесь вспомнить об удивительном сообщении, опубли-
кованном в дельвиго-пушкинской «Литературной газете»
свыше ста лет назад. Вот оно:
«В одном весьма занимательном сочинении знаменито-
го Гете сказано, что в Риме художники, делающие мозаи-
ческие картины, употребляют 15 тысяч различных кра-
сок, из коих каждая имеет 50 оттенков, от самого темного
до самого светлого, что составляет 750 тысяч разных те-
ней, весьма легко отличимых художниками. Казалось
бы, что, имея в своем распоряжении 750 тысяч красок,
можно передавать во всей точности всякую живописную
картину, но художники при таком удивительном избытке
жалуются еще на недостаток некоторых необходимых те-
ней».
Чем объяснить такую ненасытность художника, столь
высокую требовательность к палитре, такое неуемное же-
лание добиться предельной точности и достоверности
в передаче всех оттенков всех цветов? Вряд ли мы полу-
чим исчерпывающий ответ. А ведь не менее важен и дру-
гой вопрос: чем объяснить потрясающую способность
глаза и памяти классифицировать такой хоровод красок,
и не просто классифицировать, а художнически распре-
делять их на картине, передавая тончайшие оттенки, под-
меченные в жизни?
Я коснулся лишь информационной стороны матема-
тического анализа в изобразительном искусстве — речь
шла о воспроизведении, а не о создании картины.
А как же обстоит дело с алгоритмическим аспектом?
В последнее время возникло новое научное направле-
ние — семиотика, объектом которой являются любые си-
стемы знаков, используемые человеком. Считают, что ме-
тоды семиотики в гуманитарных науках, возможно, сы-
грают роль математики в естествознании.
Понятия семиотики довольно сложны и еще полностью
не оформлены. Любопытно, что в ней разрабатывается
теория эстетического знака. В теории утверждается:
«Одна из важнейших задач знака — квантование опыта,
или, иными словами, внешних воздействий». Семиотика
171
йщет «общее математическое выражение» для прекрасно-
го в человеческих произведениях и в природе. При этом
произведение искусства рассматривается как текст,
состоящий из символов, в который каждый подставляет
собственное содержание.
Представители семиотики думают, что, располагая до-
статочным набором эстетических знаков, правилами их
сочетания и «общим математическим выражением пре-
красного», можно будет попытаться синтезировать произ-
ведение искусства, по крайней мере произведение абст-
рактное.
Представители семиотики считают, что искусство, как
и язык, в каждый данный момент характеризует стремле-
ние к некоторой норме наряду ю отклонением от нормы.
И когда эти отклонения становятся частыми, они сами
образуют новую норму (в этом отношении аналогия с
самовоспроизводящими системами в кибернетике).
Необходимо отметить, что представители семиотики
поспешили раздвинуть ее рамки — до некоего всеобщего
метода в искусстве. Ей еще рано становиться универсаль-
ным средством для анализа искусства. Пока еще боль-
шинство исследований в семиотике сводится к чисто
формальным приемам без глубокого философского ос-
мысления действительности и ее отображения в ис-
кусстве.
Чем семиотика обогатит теорию изобразительного
искусства, пока говорить рано: слишком мало сделано,
слишком поверхностны наблюдения, слишком сложен
объект изучения. Мы часто даже не представляем себе
всей глубины этой сложности.
Сегодня можно, например, привести пример-шутку
создания картины чисто математическим путем.
Если построить графики зависимостей, выраженных
некоторыми уравнениями, то можно получить рисунок.
Первое уравнение даст зрачки глаз (их центры) и ноздри,
второе— уши и нос, третье — рот и зубы, четвертое —
глаза, пятое — голову, волосы и бороду, шестое — усы
и, наконец, седьмое — брови. (Начало координат графи-
ка совпадет с центром*носа, ось расположена горизон-
тально, а положительное направление оси выбрано
вверх.)
Остается лишь запрограммировать эти уравнения. По
программе электронная вычислительная машина, снаб-
172
данная устройством для черчения графиков, выдает ри-
сунок, очень примитивный, условный.
Некоторые назовут этот рисунок «детским». Согла-
ситься трудно. В работах детей нас прельщает подкупаю-
щая непосредственность восприятия действительности,
трогательная наивность ребячьего разума, кристальная
чистота души ребенка, которая всегда открыто смотрит
на вас с детского рисунка. А здесь? Рациональность. Же-
сткость формы. Геометрическая правильность. Какая-то
дистиллированность живого.
И все же... И все же математические методы, вероятно,
необходимы сегодня теории изобразительного искусства,
так же как они необходимы в литературе и музыке. Они
смогут помочь решить некоторые задачи формального
анализа произведений.
Совсем иное можно наблюдать, когда достижения ма-
тематики и электроники пытаются втиснуть непосредст-
венно в творчество, в самый процесс художественного
отображения жизни.
Во Франции одним скульптором создан танцующий
робот. С помощью сложных устройств, действующих по
определенной программе или же приходящих в движение
под влиянием температурных колебаний, звуков, разно-
цветного освещения, электронный танцор выполняет под
музыку всевозможные пируэты и глиссады, вибрируя
всем своим металлическим «телом».
Все это можно было бы принять за шутку, за желание
пооригинальничать, или, как говорят, поозорничать, если
бы не далеко идущие выводы, которые уже сделали на
Западе некоторые теоретики искусства.
— Может быть,— восторженно воскликнули они,—
мы присутствовали при рождении новой отрасли искусст-
ва, связанной с техникой, нечто вроде синерамы, где
искусство кино еще слабо, но где техника поражает но-
выми возможностями?
Выдвигаются даже идеи создания «кибернетических
спектаклей», разыгрываемых электронными танцорами.
Говорят, что эти семафоры на пуантах положат начало
некоей «пластикосоциологии», которая будет преподно-
сить людям «порции зрительных или слуховых эстетиче-
ских потрясений высокого качества».
В подобных театрах, конечно, не останется места ак-
теру-человеку. Его заменит робот-«сверхмарионетка»,
173
пластическая электронная кукла, которая воплотит «пер-
сонаж» в его «самых возвышенных чертах».
Мы прекрасно понимаем, что такому роботу легче
всего уйти от жизни в абстрактное ничто. Такой робот
и очень послушен будет: им легко сможет управлять
электронный мозг кибернетического «драматурга».
Так замыкается некая цепь: электронные писатели,
электронная музыка, электронный театр с электронными
актерами — все в абстракционистской манере, в абстракт-
ной атмосфере и абстрагировано от реальной жизни. Ни-
какой опасности «опасных мыслей»!
Но вернемся к подлинному искусству и настоящей на-
уке.
В искусстве и литературе, в музыке и эстетике мы
без всякого опасения прослыть неточными пользуемся
терминами: ч<больше», «меньше», «выше», >«ниже», «кра-
сивее», «полнее», «ярче», «светлее», «громче», «содержа-
тельнее» и так далее. В науке и технике это совершенно
недопустимо. Возможно, мы приближаемся к такому
времени, когда встает вопрос об «уточнении» терминов
искусства.
Хотелось бы обратить внимание и на такое, на первый
взгляд будто бы и не очень существенное явление. Рань-
ше технические идеи старались объяснять и описывать
обыденными категориями, а иногда и понятиями искус-
ства. Сегодня, наоборот, само искусство часто терминоло-
гически определяется через категории науки и техники.
Вспомните хотя бы часто приводящееся высказывание:
«Произведение искусства — всегда изобретение по форме
и открытие по содержанию». Трудно отрицать, что слова
«изобретение» и «открытие» взяты из арсенала науки и
техники,
В эру кибернетической техники в условиях создания
«думающих^ машин ошибочное мировоззрение технициз-
ма получает новую пищу для своего развития. Но это
совсем не значит, что искусство нуждается для своего
развития не в идеях, а в машинах и что техника, воз-
можно, будет играть главную роль во всех видах ис-
кусства.
Нет! Техника, математика, электроника, если пытать-
ся от них, а не от человека идти к искусству, разрушают
красоту и прекрасное. К искусству надо идти от жизни,
вооружаясь правильным мировоззрением.
174
Коль скоро мы коснулись такой важной и еще мало-
изученной проблемы, как анализ творчества с помощью
точных математических методов, хотелось бы обратить
рнимание на одно обстоятельство. Не очень-то одобри-
тельно были восприняты попытки представителей точ-
дь1Х наук — математиков, физиков, электронщиков — про-
никнуть в храм муз, в сокровенную область творчества
я вдохновения. А между тем представители точных
наук приветствуют вторжение искусства в, казалось бы,
холодный и рациональный дом, где поселились эти
знания.
Вот что писал о взаимоотношении между наукой и
искусством замечательный физик нашего времени, один
из создателей квантовой механики Нильс Бор: «Причина,
почему искусство может нас обогатить, заключается в его
способности напоминать нам о гармониях, недосягаемых
для систематического анализа».
Ученый подметил, что литературное, изобразительное
и музыкальное искусство образует последовательность
способов выражения, в которой отказ от точных опреде-
лений, характерных для науки, представляет больше сво-
боды игре фантазии.
Не об этом ли говорил и основоположник науки о
космических полетах Циолковский, утверждая, что науч-
ный расчет следует за фантазией и сказкой?
Как видим, чувственное, художническое восприятие
помогает ученому в познании научной истины.
Но не следует забывать, что если бы внешность пред-
мета целиком выражала его сущность, то наука была бы
не нужна.
Ученый, чтобы познать явление, интересуется его
скелетом, проникая к этому скелету анализом. Художни-
ку же необходимо явление живым, полнокровным.
Сторонники математического анализа искусства час-
то приводят теперь слова пушкинского Сальери: «...пове-
рил я алгеброй гармонию», стыдливо опуская продолже-
ние стиха: «...звуки, как труп, разъяв. Музыку умерт-
вил». К сожалению, это так. Алгебра сегодня только
инструмент для формального анализа в искусстве и дей-
ствует покуда как скальпель. Мы лишь в туманной да-
ли, еле-еле проглядываем признаки возможного превра-
щения этого режущего инструмента в одухотворенное пе-
ро поэта.
17$
Могут сказать: во всем сказанном противоречия. А ка-
кое новое зарождается без противоречий? И нечего боять-
ся их — многие противоречия таят в себе зачаток откры-
тия.
Мне кажется, что, приближая математику к искусст-
ву, не надо, как говорил Белинский, «видеть в искусстве
своего рода умственный Китай, резко отделенный точны-
ми границами от всего, что не искусство в строгом смыс-
ле слова... Искусство, по мере приближения к той или
другой своей границе, постепенно теряет нечто от своей
сущности и принимает в себя от сущности того, с чем
граничит, так что вместо разграничивающей черты явля-
ется область, примиряющая обе стороны».
Не менее важно и другое. Сближая музы и машины,
не следует представлять машину, прочно отгороженной
от человека. Человек должен внутренне ощущать «ум-
ную» машину как своеобразное продолжение себя. Как,
например, мы ощущаем экскаватор — гигантской рукой,
автомобиль — семимильными шагами, самолет —* крылья-
ми. Тогда музам не будут страшны никакие машины.
Даже обладающие самыми что ни на есть удивительными
способностями. Тогда искусство останется искусством!
Ну, а если это чувство будет потеряно? Тогда плохо. На-
рушение объективных законов искусства — отделение его
от человека, носителя идей,— не проходит безнаказанно:
искусство умирает. Ведь оно относится не только к об-
ласти информации и не столько служит орудием позна-
ния, сколько организует идеи, воздействуя на эмоции лю-
дей, воспитывая их.
Сегодня, когда идет жестокая борьба за идейную чис-
тоту нашего искусства, с особой остротой встает вопрос
о правильном отношении к новым методам, которые бе-
рутся на вооружение для анализа искусства. Не случай-
но так называемые «новаторы» первыми ухватились за
положения кибернетики. Некоторые из них с пафосом
провозгласили рождение новой теории для нового искуо
ства. Этих теоретиков очень обрадовало, что кибернети-
ка, по их словам, объясняет «законы абстракции», тонко-
сти формализма, претенциозные выверты глашатаев тех-
ницизма в искусстве.
На самом же деле, отбрасывая идейную сущность ис-
кусства и оставляя лишь формальную оболочку его, не-
трудно свести все к голому пересчету знаков в «знаковой
176
системе»» к чисто внешнему, хотя и математическому,
описанию предмета в искусстве, к формалистическому
подсчету элементов воздействия сигналов на органы че-
ловека. Все это становится предельно ясным, если только
мы будем рассматривать искусство как явление обще-
ственной жизни человека. При этом, конечно, трудно
отрицать необходимость применения в искусстве тех
методов кибернетики, которые дают нам возможность
развивать марксистские взгляды на развитие искусства.
Нигде так не важно соблюдать чувство меры, как при
попытке объяснять искусство.
УМНЫЕ МАШИНЫ
ПОМОГАЮТ ЛЮДЯМ
Кибернетика
и автоматическое управление
Академик В. Трапезников
Кибернетика — это наука об управлении, а управле-
нием называется организация и реализация целенаправ-
ленных воздействий. Процессы управления мы наблюдаем
всюду —и в живых организмах, и в автоматах, которые
мы создаем, и в обществе, в котором мы живем. Но лишь
сравнительно недавно была осознана важнейшая идея
единства законов, которым подчиняются процессы управ-
ления, где бы они ни протекали — в нервной системе жи-
вотного или человека, в вычислительной машине, в управ-
ляющих устройствах автоматики или в экономичеоких
структурах современного общества. Эта идея была положе-
на в основу новой науки — кибернетики.
Целенаправленные воздействия предполагают наличие
цели. А цель может появиться лишь у живого организма.
Управление не существовало до появления жизни, оно воз-
никло вместе с ее зарождением. Этот отличительный при-
знак можно считать более характерной чертой, живых
организмов, чем наличие обмена с окружающей средой,
который может наблюдаться и в неживой природе, или чем
материал, из которого построены живые организмы на Зем-
ле. Ведь никем не доказано, что в иных мирах невозмож-
ны иные физико-химические основы живых организмов.
Но никто не может оспорить тот очевидный факт, что без
178
систем управления не мог бы существовать ни один живой
организм.
С чередованием бесчисленных поколений совершенство-
вались формы жизни, усложнялись организмы и, наконец,
жизнь, когда появился человек, стала познавать самое
себя. Одним из важнейших актов этого познания явилось
создание искусственных систем управления — детищ чело-
веческого гения. Впервые в истории Земли появились авто-
маты — системы, в которых целенаправленные воздействия
совершались без непосредственного участия живых орга-
низмов. Но человек — творец этих автоматов — вложил в
них свою цель, заставил их служить себе.
Бесспорно, приоритет в области основных принципов
управления принадлежит природе. И тем не менее появле-
ние первых автоматов было предвестником новой эры.
Дело не только в практической пользе автоматики, но и
в следствиях научного характера. Примитивные системы
управления, созданные человеком, можно было разобрать
«по косточкам». Человек получил возможность изучать те
«клеточки» мира автоматов, те простейшие образования, *
познание которых необходимо для создания теории и вы-
явления законов управления.
Лишь этим путем можно разобраться в сложнейших
переплетениях взаимосвязанных систем управления, ха-
рактерных для живого организма. Вот почему разви- ,
тие теории управления базировалось на технических
достижениях. Автоматы породили кибернетику. И до сих
пор тот ее раздел, который занимается теорией управ-
ления в технических системах,— техническая киберне--
тика — является наиболее развитым. Именно в области
технической кибернетики наблюдается особенно бурное
развитие.
Но развитие кибернетики чрезвычайно важно для всех
наук, которые с ней пересекаются. Принцип единства за-
конов управления в любых системах имеет, кроме познава-
тельной, и чисто практическую ценность. Он дает возмож-
ность проверять на неживых моделях различные гипотезы
о функционировании нервной системы и тем самым помо-
гает физиологам понять ее работу. Сотрудничество физи-
ко-математических, технических и биологических наук су-
лит переворот в биологии. Принцип единства законов
управления неоценим и для инженеров, так как вдумчивое
наблюдение деятельности человека и анализ ее физиологи-
179
ческих и психологических основ порождает новые идеи,
новые принципы конструирования сложных автоматов.
Итак, процесс управления является основным призна-
ком жизнедеятельности. Поэтому кибернетика, изучающая
процессы управления в широком плане, оказывается свя-
занной со всеми проявлениями жизни вообще й деятельно-
сти человека в частности.
Задачи широкой автоматизации в народном хозяйстве,
сформулированные Программой партии, требуют выпол-
нения большого комплекса научных исследований. Мы еще
не умеем контролировать многие величины, не решены
вопросы надежности, применение вычислительных и уп-
равляющих машин затруднено не только из-за их недо-
статочной надежности, но и потому, что многие автомати-
зируемые процессы не изучены и не подготовлены для
использования таких машин.
Процесс управления осуществляется в течение всей
жизни организма и в течение всей работы автоматизиро-
ванной установки. В явном или неявном виде он всегда
состоит из трех операций: изучение управляемого объекта;
выработка стратегии управления; реализация принятой
стратегии. Эти элементы присутствуют и в так называемых
«разомкнутых» системах, где обратная связь замыкается
через человека. Они присутствуют и в живой природе.
Проследим операции управления на простейшем при-
мере — программном терморегуляторе: термометр, изме-
ряя температуру объекта, изучает управляемый объект —
это первая операция управления. Вторая операция —
выработка стратегии управления. В случае терморегулято-
ра — это изменение температуры по определенной програм-
ме, которая может быть задана человеком или рассчитана
вычислительной машиной. Третья операция — реализация
стратегии — это поддержание температуры на заданном
уровне.
Обратимся к первой операции процесса управления —
изучению управляемого объекта. Современная техника пе-
реходит от управления отдельными установками к управ-
лению комплексами различных агрегатов, поэтому в боль-
шинстве систем информация для определения их состоя-
ния собирается с помощью многочисленных датчиков. Для
обработки информации создаются специализированные
вычислительные и логические машины, выявляющие на-
рушение нормального хода процесса.
ISO
Подобные устройства начинают занимать все большее
место в системах управления. Здесь возникает много науч-
ных задач по использованию новых физических явлений
для контроля, по принципам создания высоконадежных си-
стем, по выработке программ рационального сбора и обра-
ботки информации, обеспечивающих максимум полезных
сведений при наибольшей простоте системы.
Сейчас мы находимся на пороге создания удивитель-
ных машин для изучения управляемого объекта машин,
в которые заранее не заложены расчетные формулы для
обработки информации. Я говорю об обучаемых и само-
обучающихся устройствах, которые в дальнейшем смогут
определять состояние системы по ряду признаков, кото-
рые человек либо вовсе не способен оценить, либо оцени-
вает лишь подсознательно. Это позволит вести процесс
управления при неполной информации.
Один из наиболее интересных процессов обучения-*
это процесс обучения распознаванию зрительных образов.
Образом называется восприятие, которое человек относит
к определенной группе, умеет распознавать его, отнести
именно к этой группе, хотя, может быть, никогда раньше
данный представитель группы ему не встречался. Так, на-
пример, буква «А» есть образ, потому что начертания этой
буквы, написанные разными почерками, воспринимаются
как буква «А». Другими примерами образов являются по-
нятия: «мужской портрет», «цифра 1» и т. д.
Как же происходит процесс обучения? Можно предста-
вить себе, что учитель, который уже умеет различать эти
образы, продумывает систему признаков — своеобразную
программу,— с помощью которых можно распознавать бук-
вы или другие образы, и передает эту программу учецику.
Такой подход имитируется во многих разрабатываемых
сейчас машинах для чтения печатных или письменных
букв. В подобном процессе обучения дело сводится к вы-
работке признаков для включения их, в хорошо продуман-
ную программу.
Существует, однако, другой подход к процессу обуче-
ния, значительно более интересный с точки зрения его
имитации в машине. Учитель, не пытаясь вырабатывать
признаки и объяснять, как надо различить буквы «А» и
«Б», показывает ученикам по несколько представителей
букв, и говорит, какие это буквы. Очень скоро ученики
начинают уверенно отличать буквы, хотя признаки букв
181
или программы Для их распознавайия учейиками не были
переданы.
Одним из сотрудников Института автоматики и теле-
механики была выдвинута гипотеза, названная им гипо-
тезой компактности. Эта гипотеза дала возможность объяс-
нить процесс обучения и искусственно воспроизвести его,
хотя, конечно, вовсе не обязательно, что процесс обучения
в живом мозге происходит именно так.
Указанная идея была положена в основу программы,
разработанной в нашем институте и реализованной на
цифровых машинах Московского вычислительного центра
и некоторых других организаций. Первые же опыты дали
удивительные результаты. Вначале были поставлены опы-
ты по обучению машин распознаванию пяти цифр: 0, 1, 2,
3 и 5 (цифра 4 не использовалась во время первых опытов,
так как по начертанию она похожа на 1).
Было заготовлено по 200 начертаний каждой цифры,
написанных разными почерками. По 40 образцов каждой
цифры было использовано для обучения, а остальные 160
образцов использовались для проверки того, хорошо ли
научилась машина распознавать. В ходе обучения машине
показывали 40 отобранных цифр и сообщали условным ко-
дом, какая это цифра. Затем показывали остальные 160 ва-
риантов каждой цифры, не виденных ранее машиной, и она
должна была распознавать их. Из 800 опросов машина
ошиблась лишь в четырех случаях.
Первые опыты окрылили сотрудников института,
и были поставлены более широкие опыты, в ходе которых
машина успешно обучилась распознавать все десять цифр
на очень небольшом учебном материале. Сейчас подготов-
ляются опыты по обучению машины распознаванию всех
букв алфавита и даже портретов. Одновременно в одной из
лабораторий Академии медицинских наук ведутся опыты
над животными для выяснения того, в какой мере прав-
доподобна гипотеза компактности применительно к выс-
шей нервной деятельности.
Успех опыта по обучению процессу распознавания от-
крывает перед автоматикой необычайные возможности.
Быть может, окажется целесообразным конструировать
однотипные машины для анализа различных ситуаций,
а затем специализировать эти машины путем обучения.
Уже сейчас ясно, что в ближайшее время удастся, обу-
чать машины не только распознаванию образов, но обучать
182
их более сложным процессам. Обращаясь в будущее, мы
видим удивительные машины, обучаемые для замены че-
ловека при выполнении им самых тонких операций. Мож-
но представить себе машину, которая обучается распо-
знавать по звуку работающего агрегата его неисправность
или прослушивая биение сердца, ставить диагноз.
Разумеется, от первых опытов до реализации этих идей
предстоит длительный и напряженный путь, но первый
успех вселяет уверенность, что подход к построению ма-
шин, сначала одинаковых, а затем обучающихся различ-
ным возможностям, плодотворен и что в этом — одно из
важнейших направлений автоматики.
Вторая операция процесса управления — выработка
стратегии (программы) управления. В живой природе она
в основном вырабатывается в процессе развития вида и
передается по наследству.
В системах автоматического управления общая страте-
гия всегда задается человеком, однако степень детализа-
ции этой стратегии может быть различной. В подавляю-
щем большинстве современных установок режим процесса,
программа управления задаются человеком во всех подроб-
ностях.
Однако в конечном итоге нас интересует общий резуль-
тат работы, качество получаемого продукта, экономичность
установки и т. п.
Требование наибольшей экономичности процесса за-
ставляет искать условия, обеспечивающие наивыгодней-
ший режим агрегата, цеха завода, наконец целой отрасли
производства. В связи с таким усложнением задач управ-
ления человек оказывается не в состоянии переработать
всю информацию, необходимую для принятия наилучших
решений. Эта задача может быть решена только с по-
мощью машин.
Сейчас наметились два принципиально различных пути
определения наилучшей стратегии управления. Первый
путь — это «жесткая» стратегия, при которой вычислитель-
ная машина, обработав собранную информацию и выяснив
состояние системы, определяет необходимые режимы уста-
новки>
Однако этот путь требует подробного математического
описания процесса, что иногда затруднительно, а также
знания всех условий работы системы, которые могут с
течением времени изменяться. Поэтому был намечен
188
также другой путь — автоматическое приспособление к из-
меняющимся условиям.
Известно, что живые организмы обладают исключи-
тельно высокой приспособляемостью. В чем ее секрет? Ока-
зывается, что главными условиями приспособляемости яв-
ляется гибкость структуры организма, с одной стороны,
и целенаправленность изменения этой структуры — с дру-
гой.
Эти особенности начали использовать и в области авто-
матики. За последние годы мы стали свидетелями упорного
и настойчивого стремления к увеличению гибкости струк-
туры управляющих устройств. Появляются новые элемен-
ты, надежные и малогабаритные, которые можно соединять
различными способами в больших количествах. Появляют-
ся новые схемы элементарных блоков, грубо, в общих чер-
тах моделирующие поведение нервных клеток — так назы-
ваемые модели нейронов. И наконец, появляются новые
типы схем и устройств, моделирующие черты построения
нервной ткани.
Но одной гибкости структуры еще мало. Нужно снаб-
дить эту структуру способностью к целенаправленному из-
менению и приспособлению.
Наиболее общим видом процессов приспособления яв-
ляется поиск. В процессе поиска совершаются пробы, экс-
перименты, разведка. Анализ их результатов позволяет
нащупать пути рационального приспособления. И вот в
технике начинается развитие систем автоматического
поиска, использующих метод «проб и ошибок». Этот тип
систем нов в технике, но для природы поиск — совсем не
новый метод. Ведь механизм естественного отбора в основ-
ном состоит в том, что из различных форм живых орга-
низмов, образующихся в природе (их можно назвать «про-
бами»), выживают лишь наиболее приспособленные. Они
передают потомству свои специфические черты, обеспечи-
вающие большую жизнеспособность. В результате приро-
де удалось, варьируя миллиарды организмов, образовать
высокоразвитые виды живых существ.
Появляется идея — нельзя ли, искусственно ускорив
поиск и рационализируя его методы, получать таким пу-
тем новые типы сложных автоматов? Эта идея воплощает-
ся в новых исследованиях, в частности, в системе автома-
тического синтеза. Разработанный в Институте автомати-
ка ц телемеханики автоматический оптимизатор, пробуя
Ш
различные варианты, изменяем характеристики и даже
структуру управляющего устройства так, чтобы система
автоматического управления, которую хотят усовершен-
ствовать или синтезировать заново, приобрела наивыгод-
нейшие свойства.
Такие оптимизаторы (некоторые из них уже переданы
в серийное производство) будут применяться в самых раз-
личных областях проектирования и научных исследова-
ний. Несомненно, мы присутствуем при зарождении и раз-
витии интереснейших идей, которые позволят возложить
на автоматические устройства новые виды интеллектуаль-
ной деятельности человека.
На принципе автоматического поиска базируются и но-
вые виды устройств, которые могут управлять, приспосаб-
ливаясь к изменяющимся условиям. Разработаны теория
и принципы действия подобных устройств. Они уже освое-
ны промышленностью и поддерживают оптимальные режи-
мы металлургических печей, радиопередатчиков и других
объектов, обеспечивая существенный экономический эф-
фект*
Дальнейшим развитием систем с автоматическим при-
способлением явятся самообучающиеся устройства, накап-
ливающие опыт управления и повышающие свою «квали-
фикацию».
Здесь уместно рассмотреть часто возникающий вопрос:
может ли машина выполнять функции, которые не были
заранее заложены в нее?
На это можно ответить утвердительно. В самом деле,
конструктор систем, о которых шла речь, закладывает в
них вовсе не закон поведения, необходимый для тех или
иных случаев использования системы. Конструктору до-
статочно снабдить систему гораздо более общим свой-
ством— способностью совершенствоваться и обучаться и
заложить общий критерий, оценивающий результат ее ра-
боты (например, быстродействие). Реализуя эту способ-
ность, автоматы смогут сами вырабатывать наилучшие
структуры и законы поведения, которые в ряде случаев
окажутся неожиданными даже для их конструктора.
Поэтому можно предвидеть создание систем, автомати-
чески совершенствующих свою структуру и этим обеспе-
чивающих прогресс, в какой-то мере напоминающий про-
гресс у живых форм. Здесь несомненно можно ожидать
интереснейшего продвижения науки.
185
Третья операция — реализация принятой стратегии
управления.
В технических устройствах эта задача состоит в том,
чтобы возможно оперативнее и точнее устанавливать вы-
бранные режимы работы. Однако очень важно обеспечить
наибольшую эффективность управления путем максималь-
ного использования энергетических, прочностных и дру-
гих ресурсов системы.
Принципы именно такого, оптимального управления
получили в дальнейшем широкое распространение на прак-
тике.
Технические задачи, связанные с построением систем
оптимального управления, привели к формулировке ма-
тематических проблем, которые были успешно решены
академиком Понтрягиным и его сотрудниками и явились
важным вкладом в вариационное исчисление.
Есть основания полагать, что некоторые процессы
управления в живых организмах протекают в соответствии
с принципами оптимального управления. Сотрудники Ин-
ститута автоматики и телемеханики совместно с биологами
и медиками проверяют эти предположения на живых объ-
ектах.
Системы автоматического управления выполняют ряд
функций человека и даже превосходят его в этой области.
Однако было бы неправильно видеть назначение управляю-
щих автоматов в полном вытеснениии человека из процес-
сов управления. В большинстве случаев современные си-
стемы управления представляют собой системы «человек и
автомат», в которых человек, вооруженный сложнейшей и
тончайшей техникой, продолжает ицрать роль командира,
принимающего окончательное решение. Поэтому невоз-
можно решать задачи управления, ограничиваясь лишь
техническим их аспектом, не учитывая психологических
и физиологических факторов, связанных с участием чело-
века в процессах управления. Человеку должно быть отве-
дено такое место и он должен быть поставлен в такие усло-
вия, чтобы его труд был как можно более содержательным
и легким. Такие работы начаты и в нашем институте в со-
дружестве с психологами и физиологами.
Высокоорганизованные системы автоматического управ-
ления с каждым годом будут выполнять все более слож-
ные функции. На этом пути проблемы техники будут все
теснее переплетаться с проблемами других отраслей науки.
186
Здесь потребуется самая тесная кооперация с математика-
ми, физиками, химиками, физиологами, психологами.
Проблема автоматического управления несомненно
явится центром кристаллизации многих отраслей науки.
Автоматическое управление — это дерево, прочно стоящее
на земле и питающееся соками актуальных практических
задач автоматизации, а вершиной уходящее в область тон-
чайших проблем высшей нервной деятельности человека.
Здесь можно* ожидать исключительно интересных и важ-
ных продвижений науки, которые помогут создать высо-
косовершенную технику коммунистического общества.
Автоматизация
умственного труда
Академик Н. Бруев и ч
Машина моделирует...
Несомненно, решение математических уравнений и вы-
числения по строго определенным правилам, приводящие
к решению поставленной задачи, относятся к умственной
деятельности человека. Система вычислений, выполняе-
мых по таким правилам, называется алгоритмом решения
задач. Существуют машины, которые решают уравнения
и вычисляют значения различных функций очень быстро
и с большей точностью. Особенно важно то обстоятельство,
что машины могут решать и такие уравнения, которые че-
ловек без их помощи решить не в состоянии. Машины чрез-
вычайно расширили вычислительные возможности челове-
ка. Во многих технических задачах теперь удается полу-
чать ответ с помощью вычислений на машинах. Вычисли-
тельные машины позволяют освободить исследования от
постановки некоторых опытов. С другой стороны, перед
экспериментом можно ставить более глубокие задачи, со-
стоящие в том, чтобы выяснить вопросы, которые нельзя
определить вычислениями. Реальный эксперимент в на-
туре можно заменить экспериментом с помощью вычисли-
тельных машин.
Машины для вычисления обычно именуются математи-
ческими машинами. Одни из них можно построить,
использовав физическую систему, в которой происходят
процессы, описываемые уравнениями, подлежащими реше-
нию. Процессы могут быть самой различной природы: на-
пример, движение твердых тел, движение жидкостей и га-
зов, различные электрические и магнитные явления. Эти
машины известны под названием моделирующих машин.
Раньше это были механические машины, сейчас это глав-
ным образом машины электронные. За человеком остается
проектирование и изготовление моделирующих машин,
а также настройка их таким образом, чтобы в машине про-
исходил процесс, описываемый уравнениями, которые
предстоять решить и которые преобразованы к удобному
для настройки виду. Эти уравнения называются машин-
ными. Машины решают их быстро и с удовлетворитель-
ной точностью.
Моделирующие машины удобно использовать для ис-
пытаний различных автоматических устройств в условиях,
приближающихся к естественным. Например, автоматиче-
ское управление самолетами осуществляется специальны-
ми приборами, называемыми автопилотами. Конструкции
новых автопилотов приходится испытывать на самолетах.
Если автопилот недоработан и имеет дефекты, то при испы-
тании в воздухе могут возникнуть ненормальности в поле-
те, которые может ликвидировать только весьма опытный
и внимательный летчик. Полетные испытания автопилота
можно заменить испытанием его модели на моделирующей
машине, которая будет настроена таким образом, чтобы
оказывать на автопилот, соединенный с нею, то же воздей-
ствие, какое производит летящий самолет на управляю-
щий им автопилот. В результате удается осуществить бо-
лее совершенную конструкцию автопилота.
считает...
Другой класс математических машин создается на осно-
ве иного принципа. Дело заключается в том, что численные
решения уравнений можно искать в виде определенной по-
следовательности различных арифметических действий,
выбранной согласно специальному разделу математики, из-
вестному под названием численных методов математиче-
ского анализа. Решения уравнений в конечном счете цри-
водятся к последовательности арифметических операций,
но для разных типов уравнений получаются разные после-
довательности. Важно то, что необходимо выполнять только
188
арифметические действия в самых разнообразных по-
следовательностях и в больших количествах. Математиче-
ские машины, о которых сейчас идет речь, предназначены
для выполнения именно таких последовательностей ариф-
метических вычислений. Таким образом, эти машины долж-
ны иметь: устройство, выполняющее арифметические дей-
ствия над числами (арифметическое устройство); устрой-
ство, управляющее осуществлением необходимой последо-
вательности арифметических действий (устройство управ-
ления); устройство, хранящее заданные числа, результа-
ты промежуточных вычислений и окончательные резуль-
таты (запоминающее устройство). Это основные устрой-
ства, или блоки, такой математической машины. Эти ма-
шины известны под названием цифровых математических
или вычислительных машин. Они позволяют получать чис-
ленные решения уравнений с большой скоростью и за-
данной точностью и способны решать самые разнооб-
разные математические уравнения. За человеком остается
проектирование и изготовление машин, выбор методов ре-
шения и составление последовательности выполнения
арифметических действий для получения численного ре-
шения заданных уравнений. Последовательность называют
программой вычисления. Конечно, использование матема-
ческих машин целесообразно только в том случае, когда
составление программы значительно легче, чем выполне-
ние самих вычислений.
Цифровые вычислительные машины имеют устройства,
облегчающие программирование. Дело в том, что в про-
граммах не нужно записывать многократные повторения
одних и тех же последовательностей арифметических дей-
ствий: достаточно указать, сколько раз их нужно повто-
рить. Программа может не указывать порядок вычисле-
ний. Взамен этого она может содержать указание о том, что
при таких-то условиях дальнейшее вычисление должно
пойти по такому-то пути, а при других условиях путь будет
другой, определенный самой программой. В программу вы-
числений в качестве отдельных компонентов могут вхо-
дить ранее составленные программы вычислений для реше-
ния других, более простых уравнений. Конечно, все это
облегчает составление программ вычислений и делает про-
граммы более компактными.
Так или иначе, составление программ вычислений яв-
ляется важным трудом, отнимающим определенное время
189
на подготовку машины к решению задачи. Очень заман-
чиво передать составление программы вычислений самой
машине, указав при этом способ приведения решения урав-
нений к последовательности арифметических действий.
Уже в течение ряда лет не без успеха делаются попытки
составить программы, предназначенные не для вычисле-
ния на машинах, а для составления программ вычисле-
ний на машинах при решении разных задач.
«рассуждает»...
Выполнение арифметических действий над числами в
вычислительной машине сводится к осуществлению ряда
операций математической логики. В математической логи-
ке рассматриваются переменные, имеющие только два зна-
чения: одно называют истинным, другое ложным, или од-
ному значению соответствует слово «да», другому — «нет»,
или одному значению приписывают число 1, а другому —
число 0. Такие переменные называют высказываниями.
Для выполнения арифметических действий приходится
осуществлять логическое сложение, умножение, отрица-
ние и другие сложные функции этих операций. Логическая
сумма нескольких высказываний равна единице, если хоть
одно из высказываний слагаемых, или несколько слагае-
мых, или все слагаемые равны единице. В остальных слу-
чаях логическая сумма равна нулю. Логическое произве-
дение двух высказываний равно единице, если оба выска-
зывания-сомножителя равны единице, в остальных слу-
чаях логическое произведение равно нулю. Логическое
отрицание высказывания равно единице, когда само вы-
сказывание равно нулю, и наоборот.
Таким образом, выполнение арифметических действий
над числами показало, что вычислительные машины могут
выполнять логические операции. Эти машины можно при-
менять для решения уравнений. Этим существенно
расширяется область применения вычислительных машин.
управляет...
Мы только что отметили, что вычислительные машины
производят вычисления по программам, введенным в ма-
шины человеком, а моделирующие машины настраивают-
ся человеком.
190
Однако при автоматизации процессов управления, йа-
пример в сельском хозяйстве (посевы, уборка, транспор-
тировка), в управлении народным хозяйством (при со-
ставлении планов, увязке, регулировании выполнения и
корректировке их), трудно заранее выбрать задачи, с ко-
торыми в будущем придется встретиться. В процессе
управления трудно так сформулировать задачи и их про-
граммировать, чтобы это оказалось как раз то, что необхо-
димо в ходе управления. Поэтому приходится затрачивать
очень много труда на выбор и формулировку задач й со-
ставление программ для их машинного решения, и этот
труд часто не удается широко использовать.
В чем же причина трудностей? Главное в том, что ма-
шина не приспосабливается к новым ситуациям так гибко
и легко, как человек. В самом деле, сильные стороны чело-
веческого мозга по сравнению с машинами состоят в том,
что он способен одновременно обрабатывать большое ко-
личество данных, выбирая довольно правильно достовер-
ные и существенные части и отбрасывая второстепенные,
приходить к довольно правильным решениям на основе
неполной информации. Человек способен менять поведе-
ние при изменившейся обстановке. Он знает, как делать
индивидуальные выводы. Все эти свойства можно кратко
характеризовать словами — человек мыслит содержатель-
но, а не формально. Расширение области применения вы-
числительных машин связано с заменой в какой-то мере
содержательного мышления человека с формально-логиче-
ским поведением машин.
Отсюда намечается путь лучшего приспособления вы-
числительных машин к задачам управления. Вычислитель-
ные машины будут более полезны и удобны в автоматиза-
ции управления, если их процессы не будут столь полно
предписаны или, иначе говоря, детерминированы заранее,
если перед ними можно будет ставить задачу, а они сами
выберут подходящий путь решения и пройдут этот путь
с надлежащей быстротой и точностью.
«слушает»...
В процессе управления возникает много задач, которые
необходимо решить в ограниченное время. Это заставляет
особенно серьезно ставить вопрос о простоте ввода данных
в машину и вывода результатов или, иными словами, об
191
(>ргаййзацйи ёвязи Мейщу человеком и Машиной. Можно
осуществить связь с помощью человеческой речи и рисун-
ков, набрасываемых человеком на бумаге и передаваемых
в машину. Чтобы машина могла распознать слова, ис-
пользуют так называемый «шаблон», который вводится в
запоминающее устройство машины. Этот шаблон пред-
ставляет собой спектрограмму звучания какого-либо сло-
ва, произнесенного оператором. Чтобы исключить ошибку
из-за различных оттенков произношения слов, оператор
повторяет их несколько раз. Затем в машину вводят пе-
чатный эквивалент произнесенного слова. В дальнейшем,
когда оператор диктует задачу, машина при помощи спе-
циального устройства анализирует каждое «услышанное»
слово, сравнивает с шаблонами и таким образом расшиф-
ровывает. Для придания смысла набору слов, введенному
в машину, нужно еще учесть окончания склоняемых и
спрягаемых слов, грамматику фраз. Нужно записать в ма-
шине задачу специальным машинным кодом. Распознава-
ние фраз гораздо сложнее распознавания отдельных слов.
Создание связи на основе человеческой речи является
трудной задачей, но ее осуществление значительно повы-
сит возможности применения вычислительных машин.
переводит...
С помощью программирования на вычислительных ма-
шинах можно решать задачи, относящиеся ко многим об-
ластям умственного труда человека; иначе говоря, машина
принимает участие в интеллектуальной сфере деятельно-
сти человека. Такое применение вычислительных машин
имеет большое значение для развития кибернетики.
Поучителен пример с автоматизацией перевода с одно-
го языка на другой. Когда переводит человек, он хорошо
понимает текст и хорошо знает язык и оригинала и пере-
вода. Вполне понятно, что переводческая машина не в со-
стоянии понимать значение слов и грамматических катего-
рий обрабатываемого текста. Машинный перевод является
интересной кибернетической задачей, ибо он должен пред-
усматривать осуществление некой процедуры, равнознач-
ной процессу «понимания».
Возможность перевода основана на том, что человече-
ские языки, различаясь структурой, грамматикой, лекси-
кой (словарный состав языка), все же имеют единый логи-
192
ческий строй; иными словами, везде подлежащее есть под-
лежащее, сказуемое остается сказуемым, дополнение — до-
полнением и т. д. Чтобы машины могли переводить текст,
его необходимо закодировать чисто формальными симво-
лами, формально указать операции над кодом, подлежа-
щие выполнению.
Исследования последних лет были направлены на то,
чтобы увеличить часть работы при переводе, выполняемой
автоматически, и этим свести к минимуму неавтоматиче-
скую работу. Для этого нужно специально подготовлять
текст, добиваясь несложности его грамматической формы
и сравнительно небольшого запаса слов. (Запас состав-
ляют из слов общего назначения и из набора слов, отно-
сящихся к соответствующей области науки или техники.)
Такой текст перед вводом в машину необходимо закодиро-
вать в цифровой форме.
Трудности стоят при разработке автоматического слова-
ря переводческой машины как в части объема словаря,
так и содержания: нужно ли помещать в словаре целые
слова или их основы, что должно быть указано о суффик-
сах и префиксах, и т. д.
Практическое значение машинный перевод будет иметь
в первую очередь для обработки научных, технических,
медицинских и других специализированных текстов, так
как в текстах, относящихся к этим областям знания, ис-
пользуется сравнительно немногочисленный запас слов и
употребляются несложные грамматические формы. С та-
кими текстами можно и не проводить никакой специаль-
ной подготовки к переводу.
инфор мирует...
Интересны и информационные машины. Их задача со-
стоит в том, чтобы накапливать и хранить информацию и
выдавать различные справки. Материал в машину нужно
помещать согласно классификациям, отработанным самым
тщательным образом, четко, по различным областям зна-
ния. Наиболее трудными и важными будут ответы на во-
просы — в каких книгах и статьях имеется рассмотрение
поставленного вопроса; не менее трудно получение соот-
ветствующих извлечений и цитат. Эта трудность связана
с тем, что машина не понимает хранимого текста, не
7 Заказ № 75	ЮЗ
способна делать выборки по существу. Хранимую инфор-
мацию приходится кодировать посредством небольшого
числа основных понятий, через которые выражаются все
остальные. Вопрос, на который должна ответить машина,
кодируется таким же образом. Для выдачи ответа машине
нужно сравнить код вопроса с хранимыми кодами.
Такова идея организации получения ответов на постав-
ленные вопросы.
программирует...
Для решения различных задач в последние годы разра-
батываются программы, не являющиеся вполне детермини-
рованными, т. е. не указывающие определенный путь ре-
шения задачи. Ученые пробуют составить программы, в ко-
торых предусматривается некая система поиска, основан-
ная на так называемых догадках. Отсюда идет название
этих программ — эвристические (поисковые по наводя-
щим вопросам).
Привлекательная сторона этих программ в том, что с
их помощью в вычислительные машины можно вводить
разнообразные задачи из обширных областей знания, стро-
го очерченных. Машины будут эти задачи анализировать,
решать и выдавать результаты. Иными словами, можно
не ограничиваться постановкой задач, заранее предвиден-
ных и проработанных.
Важным достижением является создание эвристической
программы для доказательства вычислительной машиной
различных теорем геометрии. В программу входит алго-
ритм, называемый «схемой» и предназначенный для коор-
динатного представления условий теоремы и промежуточ-
ных результатов. Алгоритм может выполнять ряд опера-
ций по качественному описанию схем, в программу также
входит алгоритм пр логическому анализу задачи. С по-
мощью этой программы было решено много задач геомет-
рии, включая и такие, которые для человека были бы не-
сомненно трудны, если бы ему не разрешалось применять
другие геометрические понятия и исходные теоремы, кро-
ме использованных в программе.
Составление программ для решения интеллектуальных
проблем в области управления промышленностью, техно-
логическими процессами производства труднее, чем разра-
ботка программ в области геометрии, где формализация
гораздо значительнее.
194
«обучается»...
Важно отметить, что на обучение машин удобно смот-
реть как на особую форму программирования некоторых
задач. Что же надлежит предусмотреть в вычислительной
машине, чтобы был возможен процесс обучения? При обу-
чении поведение машины не может быть строго определен-
ным, так как иначе машина или может выполнять до обу-
чения то, чему ее учат, или результаты обучения будут
противоречить заложенной в машине программе и, следо-
вательно, не будут использованы. Обучение возможно при
существовании в режиме машины некоторой неопределен-
ности, которая ликвидируется в процессе обучения.
Условия обучения, промежуточные этапы и результат
необходимо записывать в запоминающем устройстве ма-
шины в упорядоченной форме. Эта запись будет програм-
мой решения задач, совпадающих с теми, которым машина
научена, или задач, логически связанных с заученными.
Правильность процесса, происходящего в машине при
обучении, и достоверность записи в «памяти» оцениваются
самой машиной по критерию, введенному в нее человеком.
Может быть и по-другому: вычислительная машина сооб-
щает данные другой машине или человеку и получает от
них указания о том, справедлив ли полученный результат.
Упорядочение записи в машинной «памяти» подразу-
мевает запись по адресам, которые позволяют легко нахо-
дить нужные сведения и пользоваться ими при повторном
решении выученных задач.
Например, в последние годы была предложена машина,
отыскивающая выход из лабиринта, так называемая
«мышь». «Мышь», приводимая в движение мотором, дви-
галась по лабиринту, возвращалась обратно, если попадала
в тупик, отыскивала новые боковые проходы, обследовала
их и в случае нового тупика снова возвращалась. Так про-
должалось пока не был найден выход из лабиринта. Вспом-
ним греческий миф о Тесее, попавшем в лабиринт. Он на
шел выход с помощью клубка ниток, который позволил ему
систематически обследовать все проходы и добраться до
выхода. Запись пройденного «мышью» пути и «памяти»
машины и адресная система записи ицрают в ней ту же
роль, что клубок ниток у древнего героя.
Конечно, запоминающее устройство вычислительной
машины резко отличается от естественной цамяти человека
195
7*
или животного: «запоминание» машины есть запись ин-
формации. Для этого достаточно одного управления, по-
вторения излишни. Естественная же память требует дли-
тельной тренировки, чтобы запомнить информацию. С дру-
гой стороны, стирание записанного в запоминающем
устройстве не оставляет никаких следов об информации,
полученной машиной в процессе обучения. Естественная
же память забывает постепенно и, по-видимому, не пол-
ностью.
Управление обучающейся машиной должно быть та-
ким, чтобы по специальному внешнему сигналу устройство
управления заставляло машину делать то, что было запи-
сано при обучении.
В вычислительной машине, проходящей обучение, важ-
но иметь случайный элемент. Им может быть генератор
случайных чисел. Тогда обучение проводят методом отга-
док и отмечают те случаи, когда получается правильный
результат.
Пусть, например, вычислительная машина должна най-
ти определенное количество чисел, лежащих между 50 и
200 и равных квадрату суммы своих цифр. Условимся по-
сле запятой иметь два разряда. Составляем программу для
вычисления квадрата суммы цифр и для сравнения вели-
чины квадрата со взятым числом. Настраиваем генератор
случайных чисел на выдачу случайных чисел по закону
равной вероятности в интервале от 50 до 200. Для каждого
числа выполняются вычисления по программе. В случае
удовлетворения условий результат записывается в запоми-
нающем устройстве в порядке возрастания чисел. Ввиду
большого быстродействия заданное количество чисел, удов-
летворяющих условию, будет найдено очень быстро.
После этого вычислительная машина, руководствуясь
записью, будет выдавать по требованию справки о числах,
удовлетворяющих поставленным условиям.
Можно те же результаты получить систематическим
обследованием чисел, лежащих в заданном интервале. За-
поминающему устройству придется хранить запись чисел,
удовлетворяющих условиям, и чисел обследованных, но
непригодных. Вот почему первый путь, несмотря на воз-
можные, но маловероятные повторения, более прост.
Еще один пример. Возвратимся к вопросу об использо-
вании голоса оператора для быстрого ввода текущих дан-
ных в цифровые вычислительные машины. Допустим, с
196
вычислительной машиной работает новый оператор. Его
речь отличается от речи предыдущего оператора. Поэтому
машина может неправильно расшифровать произнесенные
нм слова. Чтобы этого не случилось, машину нужно подго-
товить, обучить для работы с новым человеком. Обучение
можно выполнить, например, следующим образом. Опера-
тор по очереди произносит все слова, а машина письменно
сообщает, как она его поняла. Ответ дается на основе срав-
нения спектрограммы произнесенного слова с имеющимися
в машине словами-шаблонами.
Если машина неуверенно расшифровывает произнесен-
ное слово или постоянно дает неправильный ответ, то но-
вый оператор заготовляет для таких слов новые шаблоны.
К сожалению, вопрос об обучении вычислительных ма-
шин пока еще мало изучен, хотя такие машины будут
весьма полезны для автоматизации управления.
В настоящее время происходит процесс автоматизации
в области умственного труда человека. Особенно значитель-
ны успехи в машинном решении различных вычислитель-
ных задач. Уже сейчас возможности людей в решении
научных и научно-технических проблем резко возросли
благодаря проникновению математики и вычислительной
техники в обширный круг наук, усилилось значение мате-
матических методов в науках. Без развития вычислитель-
ной техники проникновение математики не дало бы столь
серьезных достижений, а в некоторых случаях было бы
просто невозможно.
По существу мы находимся в самом начале потрясаю-
щего по своей грандиозности процесса. Сейчас самая важ-
ная проблема — это расширить границы применения ма-
шин в области интеллектуального труда, разработать но-
вые методы для такого применения, развить теорию авто-
матов, в том числе вычислительных и управляющих ма-
шин, создать более совершенные такие машины.
Ведь нашему народу предстоит решать главную эконо-
мическую задачу — в течение двух десятилетий создать
материально-техническую базу коммунизма. А это значит,
в частности,— полную электрификацию страны и совер-
шенствование на этой основе техники, технологии и орга-
низация производства и полную их автоматизацию.
Программа нашей партии указывает, что для этого нам
надо будет все больше переходить к созданию цехов и пред-
приятий-автоматов, ускорить внедрение высокосовершен-
197
ных систем автоматического управления. Надо будет
также широко применять кибернетику, электронные счет-
но-решающие устройства для научно-исследовательских и
плановых работ, проектно-конструкторской практики, для
статистики и управления.
Человек, развивая науку и создавая совершенные ма-
шины, все время поднимается на более высокие ступени
развития. Можно с уверенностью предвидеть время, когда
сферу деятельности машин человек расширит до таких
пределов, что совершенно отпадет всякая необходимость
в так называемой «черновой» работе. На долю человека
останется высшая сфера деятельности — содержательное
мышление.
Кибернетика
и управление производством
Член-корреспондент АН СССР В. Глушков
Кибернетика в современном понимании представляет
собой теоретическую основу автоматики. Среди других
актуальных проблем автоматизации, которые призвана ре-
шать кибернетика, особое место занимают проблемы, свя-
занные с применением средств автоматизации в умствен-
ном труде. Разумеется, в условиях сегодняшнего дня не
всегда легко отделить физический труд от умственного.
Однако существует ряд областей деятельности человека,
которые всегда было принято относить к сфере чисто ум-
ственного труда. Именно о таких областях и идет речь.
Естественно, прежде всего возникают два вопроса: в ка-
кой мере применение средств автоматизации в умствен-
ном труде возможно, а если возможно, то есть ли в нем
необходимость?
На первый из этих вопросов уже сейчас можно дать
вполне определенный ответ: никаких границ для примене-
ния средств автоматизации в умственной деятельности че-
ловека не существует. Более того, даже нынешние так
называемые универсальные электронные цифровые маши-
ны в принципе пригодны — хотя далеко не всегда еще
хорошо приспособлены — для автоматизации интеллекту-
альной деятельности любого вида. Остановка лишь за тем,
чтобы изучить и точно описать управляющие этой деятель-
199
ностыо закономерности. Правда, в настоящее время такие
закономерности изучены лишь в достаточно простых слу-
чаях. Изучение же закономерностей мыслительных про-
цессов в сложных случаях (например, в сфере творческой
деятельности) сейчас только начинается и потребует, не-
сомненно, затраты огромных усилий коллективов высоко-
квалифицированных ученых.
Отвечая на второй вопрос, можно выделить ряд обла-
стей умственной деятельности человека, где автоматиза-
ция уже сегодня является крайне необходимой и может
заметно ускорить темпы нашего движения вперед.
Первой и в настоящее время наиболее важной из та-
ких областей является система учета, планирования и
управления экономикой. Известно, что количество инфор-
мации, перерабатываемой этой системой, возрастает го-
раздо быстрее, чем растет производство. Вместе с тем, тем-
пы механизации и автоматизации (а следовательно, и рост
производительности труда) в сфере планирования, управ-
ления и учета были до последнего времени значительно
меньшими, чем в сфере материального производства. До-
статочно сказать, что в наших планирующих органах, осо-
бенно в системе первичного учета, не хватает даже таких
простых средств механизации, как арифмометры, со дня
изобретения которых прошло уже несколько десятков лет.
В результате производительность труда огромной армии
инженерно-технических и конторских работников, занятых
в сфере планирования, управления и учета, растет крайне
медленно? Это отрицательно сказывается на развитии всего
народного хозяйства, вызывает серьезные дефекты и про-
счеты в планировании, не позволяющие до конца исполь-
зовать преимущества социалистического строя.
По мере дальнейшего роста производства объем посту-
пающей от него информации, а следовательно, и трудности
планирования будут увеличиваться. Ориентировочные рас-
четы показывают, что при сохранении существующего
уровня качества планирования (а этот уровень совершенно
не соответствует требованиям сегодняшнего дня) и при со-
хранении неизменным уровня технической оснащенности
сферы планирования, управления и учета уже в 1980 г.
потребовалось бы занять в этой сфере все взрослое населе-
х ние Советского Союза.
Стало быть, автоматизация управления и учета являет-
ся задачей огромной общегосударственной важности.
199
В значительной своей части она может быть решена на ба-
зе уже существующих универсальных электронных циф-
ровых машин.
Однако дело вовсе не сводится к одной лишь разра-
ботке и изготовлению соответствующих машин. Необходи-
мо прежде всего коренным образом перестроить все формы
ведения первичного учета с тем, чтобы получаемые пер-
вичные документы могли непосредственно вводиться в
электронные цифровые машины. Создаваемая Единая го-
сударственная автоматическая система по переработке
планово-экономической информации и управлению эко-
номикой будет состоять из сети вычислительных центров,
соединенных между собой современными линиями связи.
Все данные, поступающие от народного хозяйства, будут
без замедления кодироваться и поступать в эту систему.
На основании поступающей информации система сможет
автоматически находить оптимальные варианты планиро-
вания, вносить соответствующие коррективы, устранять
возникающие диспропорции, регулировать материаль-
но-техническое снабжение.
Конечно, для достижения этой цели надо провести
большую подготовительную работу.
Эффект, который может дать описанная система, огро-
мен. Решение ряда частных планово-экономических задач,
выполненное в существующих вычислительных центрах,
показывает, что уже в настоящее время из-за неоптималь-
ного планирования теряется не менее 10% средств и мате-
риальных ресурсов, затрачиваемых на развитие производ-
ства.
Специалисты в области кибернетики уже привыкли, на-
пример, к тому, что при переходе к автоматическому пла-
нированию перевозок, как правило, получается экономия
в размере 10—15%, а в некоторых случаях — до 50—60%.
После корректировки плана перевозок сахарной свеклы,
выполненной на одной из машин в Институте кибернетики
Академии наук УССР, была получена экономия в 8%.-
А ведь за этими 8% только по одной группе свеклосеющих
областей Украины скрывается 120 тысяч рублей* годовой
экономии и высвобождение 12 тысяч товарных вагонов!
К планированию и управлению экономикой весьма
тесно примыкают оперативное управление производством
и диспетчерская служба. Для автоматизации в этих обла-
стях в настоящее время можно с успехом применять
200
универсальные управляющие электронные цифровые ма-
шины, которые целесообразно концентрировать в специ-
альных центрах оперативного управления. Первый обра-
зец такого рода машин, разработанный в Институте кибер-
нетики, уже установлен на металлургическом заводе в
Днепродзержинске. Этим положено начало созданию цент-
ра оперативного управления. С помощью машин, установ-
ленных в Киеве, в * Институте кибернетики, выполнен ряд
успешных опытов по управлению производственными объ-
ектами на расстоянии.
Накопленный к настоящему- времени опыт позволяет
надеяться, что широкое внедрение управляющих машин
значительно повысит эффективность управления произ-
водственными процессами и улучшит использование обо-
рудования.
Очень важным участком умственного труда, крайне
нуждающимся в автоматизации, являются инженерно-кон-
структорская работа и техническое проектирование. Воз-
никающие здесь задачи порою настолько сложны, что в
ряде случаев уже сейчас никакой человеческий коллектив
не в состоянии за разумное время найти действительно
наилучший вариант проекта. Возьмем в качестве примера
задачу нахождения наилучшего проекта железной дороги
длиной в несколько сот километров, проходящей по горной
местности. Выполненные в Институте кибернетики Акаде-
мии наук УССР исследования показывают, что при обыч-
ном (ручном) методе проектирования лишь одна из частей
этой задачи (оптимальное профилирование) не может быть
решена с нужной степенью точности ранее чем за 50 лет!
Вычислительная машина затрачивает на решение этой за-
дачи всего несколько часов.
В настоящее время труд проектировщиков в лучшем
случае автоматизирован лишь в части, касающейся вы-
полнения наиболее сложных расчетов. Переход же к опти-
мальному проектированию требует комплексной автома-
тизации, при которой все этапы проектирования, включая
оценку и сравнение различных вариантов, выполнялись бы
автоматически на машинах. Такой переход потребует серь-
езных изменений в направлении научных исследований.
Если раньше основные усилия специалистов были направ-
лены на разработку методов проектирования, рассчитан-
ных на использование их человеком, то теперь центр тя-
жести должен быть перенесен на разработку таких
201
методов, которые были бы ориентированы на использова-
ние электронно-вычислительных машин. При этом должны
создаваться так называемые стандартные программы,
пригодные для любых конкретных проектных заданий,
а не частные, которые пришлось бы составлять заново для
каждого нового проекта.
В Институте кибернетики Академии наук УССР выпол-
нен ряд работ по автоматизации процессов технического
проектирования. Помимо уже упоминавшегося оптималь-
ного профилирования дорог, можно в качестве примера
указать еще на комплексную автоматизацию процессов
проектирования и изготовления судокорпусных деталей
или на проектирование электрических, газовых и водопро-
водных сетей. Опыт нашего и других институтов позво-
ляет надеяться, что эффект при повсеместном переходе к
автоматизированному проектированию мог бы составить
многие миллиарды рублей в год.
Разумеется, решение такой задачи потребует немало
времени и будет происходить отдельными этапами.
Важной областью умственной деятельности человека,
где также ощущается известная потребность в автомати-
зации, является научное творчество. Увеличение его мас-
штабов достигается Сейчас, как и в техническом проектиро-
вании, прежде всего за счет роста численности, научных
работников и научно-вспомогательного персонала. Темпы
этого роста таковы, что, при условии их сохранения в бу-
дущем, через 150—200 лет все население земного шара
пришлось бы превратить в сотрудников научно-исследова-
тельских учреждений.
Это убедительно свидетельствует о необходимости при-
менения средств автоматизации в развитии самой науки.
Вопрос о комплексной автоматизации этого процесса в на-
стоящее время подготовлен пока еще в гораздо меньшей
степени, чем автоматизация процессов экономического
планирования и технического проектирования. Тем не ме-
нее известные перспективы наметились и здесь.
Помимо уже известной автоматизации различного рода
расчетов и выкладок, выполняемых в процессе научного
творчества, сейчас решается вопрос об автоматизации спра-
вочно-информационной и реферативной работы, занимаю-
щей значительную долю времени в работе современного
ученого. Раскрываются заманчивые перспективы автома-
тизации (на базе универсальных электронных цифровых
202
машин) экспериментов и наблюдений с одновременной об-
работкой получаемых данных. В первую очередь это отно-
сится к современной экспериментальной ядерной физике и
звездной астрономии.
Однако наибольший интерес представляет, по-видимо-
му, автоматизация доказательств теорем в рамках различ-
ных дедуктивных теорий и построения теоретических схем,
обобщающих результаты экспериментов. В этом направле-
нии получены пока лишь первые робкие результаты, одна-
ко открываемые ими перспективы поистине грандиозны.
Дело заключается в том, что пропускная способность мозга
человека ставит известный предел для сложности созда-
ваемых им теорий и доказательств. Уже сейчас встречают-
ся случаи, когда для решения той или иной задачи в мате-
матике или теоретической физике исследователь тратит де-
сятки лет напряженного умственного труда.
Привлечение машин хотя бы для частичной автомати-
зации этого труда позволит резко сократить сроки решения
сложных творческих задач, намного увеличит интеллек-
туальную мощь человечества. Быть может, гораздо более
важным результатом такой автоматизации явится не про-
сто уменьшение сроков и увеличение степени планомерно-
сти научных поисков, а возможность построения столь
сложных теорий, которые сейчас практически недоступны
человеку. Разумеется, окончательной целью построения
таких теорий явится возможность получения из них прак-
тических выводов, умножающих власть человека над при-
родой.
Из всего сказанного ясно, что развитие кибернетики и
непрерывное совершенствование ее технической базы в
значительной мере определяют дальнейшие успехи нашей
науки, техники и народного хозяйства. Подобно тому как
суммарная мощность электростанций и других силовых
установок определяет энергетическую мощь страны, сум-
марная мощность электронных цифровых машин и других
кибернетических устройств определяет ее информационно-
интеллектуальную мощь. По мере усложнения производ-
ства и дальнейших успехов науки и техники информацион-
но-интеллектуальная мощь будет все в большей мере опре-
делять промышленно-экономический потенциал государ-
ства, ибо только достаточный уровень информационной
вооруженности делает возможным рациональное исполь-
зование производственных и людских ресурсов. Огромное
203
значение имеет также достигаемое на базе кибернетики и
электронной вычислительной техники ускорение темпов
развития науки, которое может стать решающим факто-
ром в экономическом соревновании двух систем.
В нашей стране есть все возможности для решения пе-
речисленных в этой статье проблем в кратчайшие сроки.
Грядущее коммунистическое общество должно иметь и не-
пременно будет иметь наиболее эффективную и макси-
мально автоматизированную систему управления своей
экономикой, самые совершенные формы автоматизации
производства, а также широко применять средства кибер-
нетики в умственной деятельности человека.
Кибернетику—на службу
коммунизму
Академик А. Б ер г
В Программе, принятой XXII съездом Коммунистиче-
ской партии Советского Союза, говорится: «Необходимо ор-
ганизовать широкое применение кибернетики, электрон-
ных счетно-решающих и управляющих устройств в произ-
водстве, научно-исследовательских работах, в проектно-
конструкторской практике, плановых расчетах, в сфере
учета, статистики и управления».
Казалось бы, созданы все условия для того, чтобы
люди, занятые полезным трудом, использовали те возмож-
ности, которые открываются в настоящее время новой
наукой об управлении. Казалось бы, давно миновало время,
когда «сенсационные претензии» кибернетики подверга-
лись резкой критике. Ведь новая наука об управлении
сложными процессами насчитывает уже 15 лет — срок не
такой уж малый...
Между тем нельзя пока признать, что положение впол-
не благополучно. Некоторые увлекающиеся натуры склон-
ны несколько преувеличивать возможности сегодняшней
кибернетики, что не особенно опасно, потому что жизнь
внесет свои поправки, а пофантазировать в новом деле все-
гда полезно. Кроме того, не раз бывало и так, что пред-
ставляющаяся необоснованной фантазия завтра оказы-
204
вается во много раз превзойденной. Я бы не советовал ни-
кому ставить жесткие рамки для возможностей новой нау-
ки, тем более для кибернетики.
Гораздо большую опасность представляют скептики,
догматики и консерваторы. Не зная математики, математи-
ческой логики, электроники и современной техники, не
понимая необходимости и реальной возможности повыше-
ния эффективности человеческого труда, не понимая не-
возможности добиться старыми методами значительных
успехов в управлении сложными процессами, эти люди
возводят свою близорукость в заслугу.
Некоторым не нравится слово «кибернетика». Мне оно
тоже не очень нравится, но более подходящего слова пока
еще не придумано. Лучше, конечно, применить русское
слово. Поэтому мы часто говорим просто: «Новая наука
об управлении». Однако это не всегда удобно.
Другие, поняв наконец, что во многих науках действи-
тельно открывается новая эра благодаря использованию
возможностей математики и электроники, с возмущением
говорят: «А при чем тут кибернетика?»> забывая, что ки-
бернетика — новая наука об управлении сложными про-
цессами — появилась и развивается на базе симбиоза ма-
тематики и электроники, а это — несомненно новое. И уже
совершенно новым является проникновение этих методов
в гуманитарные науки, науку о живой природе, языкозна-
ние, право, которые стояли до сих пор в стороне от мате-
матики и электроники.
Итак, главное препятствие на пути широкого исполь-
зования возможностей кибернетики — это защита старого
от нового, это маскировка своего консерватизма лозунга-
ми скептицизма и «предостерегательства»: «Смотрите, как
бы чего не вышло...».
1.	Кибернетика изучает процессы управления в слож-
ных динамических системах, среди которых протекает дея-
тельность и жизнь человека. Это сложные динамические
системы живой природы, человеческого общества и про-
мышленного производства.
Наиболее сложная система — конечно, живая природа.
Но изучение живой природы проходило на протяжении
многих тысячелетий эмпирическим путем — накоплением
фактов, их систематизацией и сопоставлением. Математи-
ческие методы применялись редко и мало. Вся современная
математика развилась не в ответ на потребность изучения
205
живой природы, а в соответствии с потребностями техни-
ки, физики и астрономии.
Если удовлетворительно решается первая задача — под-
чинение человеку стихийных сил природы, если на земле
живут здоровые и трудоспособные люди, если удается пред-
отвратить тяжелые заболевания и сохранить на многие
годы трудоспособность людей, тогда возникает новая про-
блема — как наилучшим образом организовать труд и
жизнь здоровых людей для наиболее полного удовлетво-
рения их духовных и материальных потребностей.
В Программе нашей партии указано, что коммунисти-
ческое общество, в отличие от всех предшествующих со-
циально-экономических формаций, складывается не сти-
хийно, а в результате сознательной и целенаправленной
деятельности народных масс, руководимых марксистско-
ленинской партией. Руководство партии всей работой по
строительству коммунизма основано на знании законов
развития общества, и это придает ему организованный,
планомерный и научно обоснованный характер.
Вполне естественно возникает вопрос: не может ли
новая наука об управлении сложными процессами —
кибернетика — оказать услугу строительству комму-
низма?
Закономерности, которым подчиняется организованная
деятельность больших человеческих коллективов для до-
стижения определенных целей, чрезвычайно сложны. Они
настолько сложны, что у некоторых представителей гума-
нитарных наук возникает сомнение в возможности приме-
нения для познания и формулировки этих закономерностей
математических методов. Но эти сомнения необоснованны.
Уже в настоящее время много делается для улучшения
учета, снабжения, планирования, экономических расчетов.
Но это только начало. С каждым годом математика будет
решать все более трудные задачи. *
Важной областью широкого применения кибернетики
является общественно-производственная деятельность че-
ловека. Если в былые времена применение простейших
орудий труда, затем простых приспособлений и механиз-
мов, а потом и машин являлось прогрессивным, то за по-
следние десятилетия со всей остротой поставлен вопрос
об автоматизации управления производительным трудом.
Хорошо известно, как много внимания уделяется этому во-
просу в нашей стране. Но нас уже давно не удовлетворяет
206
простая автоматизация отдельных важных или вспомога-
тельных операций. Речь идет о такой организации труда,
при которой его эффективность была бы наивысшей. По-
ставленной цели необходимо при этом достигать с наи-
меньшими затратами или же достигать с теми же затрата-
ми и в кратчайшее время более высоких целей. Речь идет
о создании оптимальных (наилучших) условий труда, об
оптимальном управлении трудом, о применении для этого
наиболее подходящих форм организации, методов работы
и технических средств.
Таким образом, первая задача кибернетики — изуче-
ние сложных процессов и операций, происходящих в жи-
вой природе, в человеческом обществе и на производ-
стве, для достижения поставленных целей наивыгодней-
шим путем.
2.	Кибернетика зародилась в ответ на осознанную че-
ловеком потребность в улучшении методов и средств
управления сложными процессами и операциями. Это за-
кономерный ход зарождения любого прогрессивного начи-
нания. Для его успеха необходим ряд условий. В области
управления они сводятся к наличию математического ап-
парата, соответствующего сложности решаемых задач,
и к наличию достаточно быстродействующих и надежных
технических средств, необходимых для реализации ко-
манд, выраженных математическим языком.
Надо отметить, что решение проблемы управления
сложными процессами требует выполнения еще одного
условия. Сложные системы, способные к изменению своего
состояния, образуются множеством взаимосвязанных
структурных элементов. Воздействие на параметры, харак-
теризующие состояние этих элементов,— это и есть управ-
ление. Поэтому, прежде чем начать управление, необхо-
димо детальное ознакомление со структурой сложной
системы и с функциями составляющих ее элементов,
большинство из которых взаимосвязано и взаимодей-
ствует.
Это значит — необходимо располагать подробной ин-
формацией о структуре системы и о действующих в ней
закономерностях. Только зная их, можно управлять — реа-
лизовывать целенаправленное воздействие.
Таким образом, в кибернетике различают: объекты
управления, т. е. те сложные динамические системы, ко-
торые мы собираемся переводить из одного состояния в
207
другое, и субъекты управления, т. е. те устройства, кото-
рые мы применяем для реализации управляющего воздей-
ствия на объект управления.
Объектами управления, т. е. управляемыми системами,
могут быть, как уже говорилось, объекты живой природы,
человеческого общества и промышленного производства.
Субъектами управления в большинстве случаев являют-
ся люди, а сейчас создаются управляющие устройства, при
помощи которых реализуется выработка и выдача команд
управления. Эти управляющиеся устройства — средства
электронной автоматики, в частности электронные матема-
тические машины.
3.	Очень интересен вопрос о применимости идей и
средств кибернетики в общественной трудовой деятельно-
сти человека. Она весьма многообразна, сложна и подвер-
жена множеству случайных воздействий. В ней участвуют
миллионы людей, выполняющих самые разнообразные опе-
рации.
Можно ли улучшить управление такой сложной систе-
мой? Реально ли это, нет ли тут утопии и увлечения ма-
тематикой и техникой? Ответ на вопрос начнем с рассмот-
рения еще более сложных явлений и процессов — с дина-
мических систем живой природы.
Сложность заключается не только в том, что живые ор-
ганизмы состоят из сотен миллиардов клеток, а главным
образом в том, что все эти бесчисленные клетки живы и
взаимосвязаны, великолепно организованы и деятельность
их и всего организма в целом замечательно целесообразно .
согласована. Сложные системы живой природы, несмотря
на то, что они часто в буквальном смысле слова находятся
в наших руках, во много раз сложнее организованных об-
щественных систем, созданных человеком.
Изучением живой природы человек занимается на про-
тяжении тысячелетий, и здесь, конечно, достигнуты значи-
тельные успехи. Однако надо признать: методы и средства,
которыми человек располагал на протяжении огромного
промежутка времени, часто не соответствовали сложности
изучаемых процессов и явлений. Известно, что биологи,
изучая микроскопические объекты живой природы, часто
начинают с того, что их убивают. Основной инструмент
биологов — электронный микроскоп — это безотказный
мгновенный убийца всего живого. Но если в биологической
физике еще делаются попытки изучать живую материю,
208
пока она жива, то что сказать про биологическую химию?
А. опыты физиологов с изучением функций живых орга-
низмов и их составных частей всегда приводят через ко-
роткое время к тому же результату.
На проходившем в Москве V Международном конгрес-
се по биологической химии значительная часть докладов
затрагивала проблемы применения кибернетики в биохи-
мии.
Но что затрудняет широкое использование новых ме-
тодов в биохимии? Главным образом — непривычность для
биохимиков пользоваться в своих исследованиях киберне-
тикой. Значит ли это, что биохимикам надо переучивать-
ся? Нет, но это значит, что к биохимическим исследова-
ниям должны быть привлечены математики и специалисты
по электронике, в известной мере знакомые с биологией,
в частности с биохимией, а сами биохимики, конечно,
должны расширить свой математический кругозор.
Я взял совершенно сознательно пример возможности
использования кибернетики в биохимии — в такой обла-
сти, где, казалось бы, для этого нет никаких оснований.
Жизнь каждый день опровергает подобную точку зрения.
Передовые ученые осознали необходимость широкого при-
менения в этой науке методов кибернетики. На специаль-
ной сессии биологического отделения Академии наук СССР
в апреле 1962 г. эти проблемы получили дальнейшее раз-
витие.
На сегодняший день в экспериментальной биологии
используются самые последние достижения физики. При-
меняют почти весь диапазон электромагнитных волн, на-
чиная от гамма- и икс-лучей, значительная доля диапазо-
на ультрафиолета, вся октава, световых волн, тепловые
лучи инфракрасной части спектра и широкий диапазон
радиоволн. Вероятно, наибольшую помощь оказывают
биологам лучи Рентгена. В сороковых годах и биологи
пришли к заключению, что следует переходить от каче-
ственных методов к точным количественным, и были за-
ложены основы математизации биологии. Стало ясно, что
статистика сможет принести гораздо большую пользу,
если первичные данные будут обрабатываться более про-
изводительными средствами, что гораздо лучше обрабаты-
вать многочисленные данные лабораторных эксперимен-
тальных наблюдений при помощи специальных средств.
Стало ясно, что новые средства сбора и обработки биоло-
209
гической информации — электронные — открывают совер-
шенно новые перспективы развития.
Особое место занимают кибернетика и электроника в
медицине. Здесь реализуются две возможности. Во-первых,
сбор информации о состоянии отдельных органов или все-
го организма с целью выработки по группе признаков диаг-
ноза заболевания. Во-вторых непосредственное энергети-
ческое воздействие на отдельные органы с лечебными це-
лями. Наконец, кибернетика оказывает непосредственную
помощь хирургам во время операций. Разработана мето-
дика временной замены некоторых органов: легких, почек,
сердца и др. Зарождается и новая, чрезвычайно перспек-
тивная область медицинской электроники — электрости-
муляция сердца. Введенные внутрь сердца или наружные
электроды питают мышцы сердца стимулирующими его
работу ритмическими импульсами электрического напря-
жения. Уже имеются первые успехи, широко известные
в медицинском мире: некоторые больные живут уже мно-
го месяцев с карманными, питаемыми от батареи стиму-
ляторами сердца.
4.	Существует необоснованное мнение, что математика
и тем более электроника, не говоря уже о кибернетике,
весьма мало нужны для подъема сельского хозяйства. Это
мнение ошибочное. Прогресс в сельском хозяйстве невоз-
можен без улучшения учета результатов труда, в первую
очередь без своевременного и качественного сбора инфор-
мации и ее обработки методами математической стати-
стики.
Во-вторых, применение математических методов в аг-
робиологии так же необходимо, как и в биологии вообще.
Фотосинтез, физико-химические явления или процессы, ле-
жащие в основе всей жизни на земле, подчиняются опре-
деленным закономерностям. Известно, что в искусствен-
ных условиях удается, повышая использование лучистой
энергии, значительно увеличить урожайность. В есте-
ственных условиях солнечные лучи используются на доли
процента. Нет сомнения, такое положение не сохранится
вечно.
В-третьих, существуют математические закономерно-
сти, связывающие урожайность с качеством и количест-
вом вносимых в почву удобрений.
В-четвертых, метод обработки полей при помощи трак-
торов не является идеальным: происходит разрушение
210
структуры и уплотнение почвы. Повышение интенсивно-
сти земледелия требует более совершенных приемов и ме-
ханизмов.
В-пятых, необходимо обеспечить устойчивые и высокие
урожаи независимо от погоды и даже от климата. При
научном подходе к столь трудной проблеме, используя со-
вершенные методы осушения и обводнения, в частности
дистанционное управление этими процессами (на основе
своевременно собираемой и обрабатываемой информации),
можно считать эту задачу вполне реальной.
Можно затронуть и проблему воздействия на семена и
на органы размножения с целью получения желательных
свойств, даже пола животных. Можно напомнить о необ-
ходимости механизации и автоматизации производствен-
ных процессов в сельском хозяйстве для повышения про-
изводительности труда. Но уже сказанного достаточно, что-
бы согласиться с тем, что с применением математических
методов и средств современной автоматики, в частности
вычислительных машин, в самые ближайшие годы в
сельском хозяйстве произойдет «промышленная револю-
ция». Очень важно отметить, что она началась уже сегод-
ня.
Подводя итог всему, что говорилось, можно считать до-
казанной крайнюю необходимость применения кибернети-
ки для повышения эффективности деятельности человека,
изучающего живую природу и стремящегося подчинить ее
своим интересам.
5.	Проблемы, решаемые в экономике, сложны, но на-
много проще тех, которые приходится изучать в живой
природе. Необходимость применения здесь математиче-
ских методов не может вызывать никаких сомнений. Це-
лесообразность использования электронной вычислитель-
ной техники тоже как будто бы не должна оспариваться.
И все-таки еще находятся отдельные представители эко-
номической науки, не делающие из этих положений необ-
ходимых выводов.
Трудность внедрения математических методов в эконо-
мику объясняется, по-видимому, также тем, что некоторые
экономисты не имеют достаточной математической подго-
товки. Это звучит парадоксально — вся экономическая
наука зиждется на расчетах. Речь идет об основах высшей
математики и о некоторых специальных ее разделах. За-
дачи в этой области возникают неизбежно, когда ставится
211
вопрос о повышении эффективности управления народным
хозяйством.
Сейчас уже совершенно определенно установлено, что
только на электронных машинах могут быть удовлетвори-
тельно решены наиболее важные и трудные экономические
задачи огромного по масштабам и сложнейшего по струк-
туре социалистического народного хозяйства.
Как и в области биологии, где познание законов живой
природы должно основываться на сборе и переработке пол-
ноценной информации, в управлении народным хозяйством
своевременный сбор информации о производственной и
хозяйственной деятельности играет первостепенную роль.
На важность сбора первичной информации указывал еще
В. И. Ленин. Он говорил, что на первый план в области
экономического строительства социализма выдвигается ор-
ганизация учета и контроля за производством и рас-
пределением продуктов. Он специально отмечал, что
без этого нельзя перейти к управлению производством и
обеспечить слаженную работу всех отраслей народного
хозяйства.
1 Методы и средства учета должны быть приведены в со-
ответствие с потребностями народного хозяйства. Элек-
тронные машины никогда не смогут принести никакой
пользы, если вводимая в них первичная информация будет
неудовлетворительной. Строить коммунизм на базе неточ-
ной, противоречивой, неполной и запаздывающей инфор-
мации нельзя. Именно коммунистическое высокоорганизо-
ванное свободное общество тружеников будет планировать
управление народным хозяйством на полноценной первич-
ной информации.
Массовая информация должна обрабатываться метода-
ми математической статистики. Хорошо известно, какое
значение придавал В. И. Ленин изучению статистики и как
зло он высмеивал экономистов, недооценивавших эту нау-
ку. Но с тех пор прошли десятилетия, и современная мате-
матическая статистика получила дальнейшее развитие.
Поэтому должны быть приняты меры к подъему статисти-
ческой науки в нашей стране на должную высоту. Наша
экономическая наука должна базироваться на работе пер-
воклассного научно-исследовательского института матема-
тической статистики.
Наши экономисты, к сожалению, еще мало занимаются
решением задач объективного определения экономической
212
эффективности затрат на науку. Поэтому они не могут
дать полного ответа на вопрос, во что Советскому Союзу
обходится неудовлетворительное состояние статистической
науки. А ответить на этот вопрос следовало бы.
О низком уровне первичной сельскохозяйственной ин-
формации и ее обработки уже говорилось выше. Но суще-
ствует, кроме промышленной и сельскохозяйственной ста-
тистики, еще и статистика связи, транспорта, торговли,
медицинская, финансовая и другие.
Как здесь обстоит дело? Без развития теории мате-
матической статистики прикладная статистика будет
всегда отставать от потребностей управления народным
хозяйством и современные методы и средства перера-
ботки статистической информации не смогут быть ис-
пользованы.
6.	Основа социалистического хозяйства — планирова-
ние. Оно базируетсяна правильном учете тенденций роста
потребностей страны. Удовлетворение этих потребностей
должно обеспечиваться наиболее эффективным путем.
В Программе партии говорится: главное внимание во всех
звеньях планирования и руководства хозяйством должно
быть сосредоточено на наиболее рациональном и эффек-
тивном использовании материальных, трудовых и финан-
совых ресурсов, природных богатств и устранении излиш-
них издержек с целью достижения в интересах общества
наибольших результатов при наименьших затратах. Воз-
растание масштабов народного хозяйства, быстрое разви-
тие науки и техники требуют повышения научного уров-
ня планирования, учета, статистики.
Может ли кибернетика помочь решению столь важных
задач?
Не только может, но уже помогает, а в дальнейшем,
при более широком использовании электронных машин,
эта помощь окажется решающей. Открывается воз-
можность с ее помощью обеспечить оптимальное (наи-
выгоднейшее) планирование многоотраслевого народ-
ного хозяйства. Реальным становится не эпизодическое,
всегда запаздывающее, а текущее, непрерывное пла-
нирование.
В Советском Союзе разработаны математические мето-
ды так называемого линейного программирования, позво-
ляющего математическим путем находить оптимальные
значения некоторых переменных величин, определяющих
213
качество процесса. Получили дальнейшее развитие мето-
ды динамического программирования. Все большее число
талантливых молодых математиков включается в проблему
Математизации планирования и программирования. И это
только начало. Хорошим примером может служить
книга коллектива молодых математиков-экономистов
«Применение математики и электронной техники
в планировании» (Госэкономиздат, 1961 г.). Хотелось бы,
чтобы с ней ознакомились не только экономисты. Я обра-
щаюсь ко всем специалистам: смелее используйте в своей
деятельности литературу по кибернетике, в частности в
области экономики!
Необходимо сказать несколько слов о положении дела
с оценкой экономической эффективности капиталовложе-
ний и новой техники. Положение здесь явно неудов-
летворительно. Необходим в этом сложном деле научно
обоснованный подход. Беда не в том, что нет методик,
а наоборот, в том, что их слишком много и все они бази-
руются на разных исходных принципах и положениях.
Наши экономисты еще не создали фундаментальных^ ос-
новных документов, которые в нашем плановом государ-
стве должны быть безупречными, обязательными для всех
и не допускающими никакого произвольного толкования.
В настоящее время по действующим методикам можно
обосновать все что угодно. Кибернетика в экономике поло-
жит этому конец.
Имеются серьезные недостатки в действующей системе
ценообразования. Теперь делаются попытки оправдать та-
кое положение объективными причинами. Именно недо-
оценка необходимости применения современных математи-
ческих методов и новых технических средств для выпол-
нения весьма сложных и громоздких расчетов привела к
тем затруднениям, которые теперь всем ясны. Сколько
времени и сил потребуется, чтобы исправить допущенные
ошибки? Кто несет ответственность за их накопление?
В новой Программе партии даются ясные указания для
проведения серьезных научных работ по улучшению мето-
дов установления цен. Кибернетика может оказать и в
этом существенную помощь.
7.	Большой областью применения кибернетики являет-
ся производственная деятельность человека. Так как оче-
видно, что технический прогресс направлен на повышение
эффективности труда, мало кто выступает против приме-
214
нения кибернетики в технике и производстве. Но и здесь
есть свои трудности. Применять современные высокоэф-
фективные средства управления для отсталой технологии
не всегда имеет смысл. Иногда достигается только види-
мость прогресса, а экономическая эффективность совсем
ничтожна. Надо привлекать к ответственности недобросо-
вестных людей, занимающихся «техническим очковтира-
тельством», выдающих иногда с большим апломбом желае-
мое за действительное.
В настоящее время в нашей промышленности, на транс-
порте, в сельском хозяйстве, в строительстве и других
областях трудовой деятельности механизировано, грубо го-
воря, 50% работ, причем в разных отраслях эта цифра
колеблется в довольно широких пределах — от 20 до 60%.
Обычно не механизированы так называемые «вспомога- „
тельные» работы: погрузочно-разгрузочные, межопера-
ционные, перемещение и подача сырья, полуфабрикатов и
т. д. Почти не механизировано также внутризаводское де-
лопроизводство: учет, контроль, снабжение, расчет зара-
ботной платы, учет брака и прочее.
Существует иллюзия, что вспомогательные работы ме-
нее важны и не так трудоемки, как основное производство.
Это могут утверждать только люди, совершенно не знаю-
щие производства. На производстве нет важных и неваж-
ных работ. Есть только более точные, более срочные, более
ответственные, более трудоемкие работы. Если высоко-
производительная автоматизированная линия станков
простаивает из-за организационных неувязок или вслед-
ствие задержки с подачей механизированным ручным
трудом необходимых изделий, от этого страдает все
производство.
Жизнь может заставить идти на компромисс и тратить
деньгина частичную модернизацию технологии и обору-
дования, на частичную автоматизацию устаревшей техни-
ки. Но принимая решение, надо производить тщательный
экономический анализ: может оказаться — автоматизация
на первый взгляд целесообразна, но при испытании не вы-
держит проверки временем и потребует непрерывных и
крупных затрат на ремонт и замену выходящего из строя
оборудования. Это — важнейшая экономическая проблема,
относящаяся к сфере эффективности капиталовложений.
Она решается у нас не всегда удовлетворительно. Кибер-
нетические методы экономических расчетов позволяют
213
решить ранее казавшиеся невыполнимыми задачами: точ-
но определять эффективность капиталовложений.
Для применения современных методов и средств авто-
матики в промышленности необходима своеобразная мате-
матизация производства. Необходимо очень широко при-
влечь в промышленность математиков. Должно быть ясно,
что если не выражена на языке математики последователь-
ность команд управления сложной производственной сис-
темы, то кибернетика помочь не может. Электронные вы-
числительные и управляющие машины могут только пере-
рабатывать в команды подаваемую в них информацию.
Усовершенствовать же негодную или ошибочную инфор-
мацию они практически не могут.
Правда, в известной мере электронные машины, если
они для этого специально приспособлены, могут исправ-
лять ошибки, допускаемые человеком, могут выявить та-
кую информацию, которая для человека скрыта в противо-
речиях, в помехах и шумах, могут отказаться подать не-
правильную команду. Машины даже можно «обучить»
управлению производством, и они будут по известным кри-
териям вырабатывать более совершенные приемы работы
отдельных агрегатов. Но эти проблемы относятся, если
можно так выразиться (да простят мне философы!),
к «психологии» машин.
Следует без всяких шуток говорить о совершенно реаль-
ной и с успехом осуществляемой задаче обучения машин.
Мало того, нет никакого сомнения в том, что на опыте
обучения и самообучения электронных машин будет пе-
ресмотрена господствующая ныне система обучения
людей, в частности детей. Это никого не должно удивлять.
Темпы прогресса в методах обучения детей крайне
медленны и сегодня эти методы мало отличаются от тех,
которые применялись сотни, а может быть, и тысячи
лет назад.
8.	С сожалением приходится говорить, что еще совсем
недавно, в 1955—-1957 гг. идаже позже, в нашей литера-
туре были допущены грубые ошибки в оценке значения и
возможностей кибернетики. Это нанесло серьезный ущерб
развитию науки в нашей стране, привело к задержке в раз-
работке многих теоретических положений и даже самих
электронных машин. В наши дни, после принятия новой
Программы партии, советская кибернетика развивается
нарастающими темпами.
216
Открывается возможность разработки электронных ма-
шин с «быстродействием» в несколько десятков миллионов
операций в секунду. Эти машины будут обладать громад-
ной памятью и способностью решать разнообразные слож-
ные задачи, совершенно непосильные старым машинам.
Мы сможем проникнуть в тайны таких процессов и явле-
ний природы, которые раньше лежали за пределами воз-
можностей человеческого познания.
Теоретическая кибернетика подходит сегодня к разра-
ботке совершенно новых математических методов. Теория
информации — основа кибернетики, разрабатывавшаяся
для сравнительно простых условий передачи сообщений
по проводам или по радио, будет применена к изучению
выработки, храйения и передачи информации в живой при-
роде. Будет решена сложнейшая техническая проблема —
надежность электронных машин приблизится к той, кото-
рая достигнута природой. Здесь высокая надежность всей
системы обеспечивается несмотря на ненадежность от-
дельных элементов.
Габариты, вес, количество необходимой для машин
электроэнергии во много раз уменьшатся. Стоимость их
резко снизится.
Применение электронных машин через десять — двад-
цать лет станет таким же привычным, как сегодня (к на-
шему огорчению) использование старинных русских
счетов. Наши потомки вряд ли поймут, как это нам уда-
валось раньше планировать социалистическое народное
хозяйство с помощью обычных счетов.
Электронные диагностические машины будут уверенно
ставить диагноз даже при недостаточной и противоречивой
информации (признаков). Сложнейшие операции будут
облегчаться благодаря автоматизированным органам-заме-
нителям, включая само сердце. А сердечные больные будут
иметь при себе портативные сердечные стимуляторы. Они
заменят не всегда успешно применяемый сегодня нитро-
глицерин.
Ураганы, смерчи, тайфуны, град и ливни будут пред-
отвращаться в самом начале зарождения. Человечество
наконец избавится от страшных последствий некоторых
неизбежных пока еще стихийных бедствий.
Сельское хозяйство станет производством, организован-
ным, как уже говорилось, на научной основе, с примене-
нием математики, достижений биологии и биохимии, с наи-
217
лучшим использованием солнечной энергии и водных ре-
сурсов. Ежегодные высокие урожаи станут обычным явле-
нием. Будет обеспечено изобилие продуктов самого раз-
нообразного качества.
Труд будет полностью автоматизирован и облегчен.
Разница между городом и деревней сгладится, исчезнет.
Но все это произойдет не само собой, а в результате
целеустремленного труда с использованием всех дости-
жений математики, физики, химии, электроники, кибер-
нетики.
Дают ли все эти перспективы право говорить, что ки-
бернетика стремится подменить все науки и даже... диа-
лектический материализм? Такое утверждение мне кажет-
ся весьма странным. Я уверен, что кибернетика, а в буду-
щем и все более мощные научные методы и средства по-
вышения эффективности человеческого труда всегда будут
играть подчиненную роль. Кибернетика никогда не заме-
нит биологии, но поможет ей быстрее развиваться^ Мало
того, без использования возможностей кибернетики про-
гресс биологии невозможен. Это же относится и ко всем
остальным наукам.
Где границы возможности в науке и технике? Этого
никто определить не может. Сколько раз в истории науки
недальновидные ученые для собственного успокоения
предсказывали границы возможного для нового и непри-
вычного! Оправдывались ли эти предсказания? Почти ни-
когда. Наоборот, часто даже самые смелые ожидания пере-
выполнялись.
9.	Несколько замечаний о постановке вопроса «думает»
ли машина. По-моему, этот вопрос не представляет инте-
реса. Мысль и сознание — результат общественной и тру-
довой деятельности человека. Дело совсем не в том, что
у человека в головном мозгу миллиарды нервных клеток,
а у машины — только сотни тысяч отдельных элементов.
Различие со временем может быть перекрыто, хотя,
возможно, найдутся для машин будущего совершенно
новые свойства и совсем не потребуется миллиардов
элементов. Дело также не в том, что любая машина созда-
на человеком и поэтому она обязательно «глупее» своего
создателя.
Принципиальная разница между машиной, даже самой
«умной», и человеком, во-первых, в том, что созданная че-
ловеком машина с момента рождения стареет, не восста-
218
навливается. Она мертва в полном смысле этого слова.
Человек и его мозг на протяжении десятилетий непрерыв-
но возобновляются, в живых клетках непрерывно происхо-
дит генерация жизни — создание живой материи из мерт-
вой. Одновременно и в таком же количестве непрерывно
происходит деградация отжившей свой век (может быть,
несколько секунд, дней или лет) живой материи и возвра-
щение ее в состояние мертвой материи. Оба процесса вза-
имно уравновешены и свойственны любой живой клетке,
пока она жива. Мертвая материя не думает, хотя она и
может, в соответствии со своей структурой и заложенными
в ее элементы функциями, выполнять ряд операций скорее,
а может быть, и лучше, чем человек. Но ведь астрономи-
ческий телескоп не думает, когда «приближает» к нам кос-
мические тела, регистрирует их свойства и координаты,
«запоминает» на фотографиях или в кинофильмах наблю-
даемое. И арифмометр тоже не думает. Но прогресс невоз-
можен без этих недумающих, но незаменимых для разви-
тия науки приборов.
Во-вторых, еще раз, мысль — это. продукт обществен-
ной жизни.
Изолированный от общения с людьми человек утрачи-
вает способность думать, он тупеет и сходит с ума. Речь
идет, конечно, о полной изоляции. Ребенок без общения с
людьми никогда не научится думать, как человек, хотя у
него те же миллиарды нейронов в мозгу.
Машину можно многому «научить». Это надо пом-
нить. Однако обучение мертвой, непрерывно стареющей
и обесцениваемой временем машины коренным обра-
зом отличается от обучения ребенка. Мозг ребенка со-
стоит из живых клеток, а элементы памяти машины
мертвы.
Несмотря на эти коренные различия между человече-
ским мозгом и памятью мертвой машины, я бы никому не
советовал ставить границы возможностей электронных ма-
шин.
Я за хороших композиторов, но помню, что модернисти-
ческие какофонии тоже созданы «гением» человека. Ма-
шине я могу запретить создавать такую мерзость. Буду-
щие машины-композиторы сначала будут учиться у луч-
ших композиторов мира, а в дальнейшем, может быть, и
превзойдут их.
Сказанное может кое-кому и не понравиться. Но что
219
же делать? Ведь когда появились первые машины, тоже
было очень много недовольных. Машины даже ломали.
Но остановить развитие техники, промышленную револю-
цию недовольные не смогли. Беда, конечно, не в этом. Про-
мышленная революция укрепила власть сильных над сла-
быми и привела к страшной общественной несправедливо-
сти. В социалистическом обществе иной путь развития.
У нас человек командует машинами в интересах всего
общества, а не для наживы, обмана и прибыли эксплуа-
таторов. Я твердо уверен в том, что самое широкое исполь-
зование современных и будущих возможностей математи-
ки в союзе с электроникой, т. е. кибернетики, в нашей
стране призвано значительно повысить темпы строитель-
ства коммунизма.
СОДЕРЖАНИЕ
Перед началом дискуссии.............................  .	3
Спор вокруг проблемы
Только автомат? Нет, мыслящее существо!
Академик А. Колмогоров. Автоматы и жизнь................ 10
Член-корреспондент АН УССР А. Ивахненко. В природе за-
прета нет............................................   29
Профессор У. Эшби. Что такое разумная машина ....	32
Профессор Н. Винер. Об обучающихся и самовоспроизводя-
щихся машинах........................................   45
Машина не может жить, плесень не способна мыслить!
Академик Э. Колъман. Чувство меры....................... 51
Академии И. Артоболевский, доктор технических наук А. Коб-
ринский. Живое существо и техническое устройство 64
Профессор Д. Бернал. Электронная машина — придаток мозга	71
Академик Т. Павлов. Человек — не машина . . , s . . .	73
Незнаемое?.. Или только недоказанное
Доктор филологических наук Б. Бялик. Товарищи, вы это
серьезно?............................................   77
Академик С. Соболев. Да, это вполне серьезно!........... 82
Доктор филологических наук В. Ермилов. Условия серьез-
ности ................................................. 88
Действительный член АМН, профессор П. Анохин< Точ-
ки над «i»............................................г	95
Павел Антокольский. Две реплики в споре.................103
Действительный член АМН, профессор В. Парин. Езда
в незнакомое...........................................108
Корнелий Зелинский. С точки зрения литературоведа . . .	117
221
Практические дела кибернетических машин
Некоторые возможности интеллектуального автомата
Академик В. Немчинов. Экономика и электронная техника 126
Профессор Н. Амосов. Точность, а не интуиция .....	132
Доктор технических наук, гроссмейстер М. Ботвинник. Люди
и машины за шахматной доской........................137
Кандидат физико-математических наук Ф. Широков. Загад-
ка древних рукописей............................... 142
Кандидат филологических наук Ю. Филипъев. Творчество и
кибернетика.......................................  149
Виктор Пекелис. Музы и машины...........................161
Умные машины помогают людям
Академик В. Трапезников. Кибернетика и автоматическое
управление......................................... 178
Академик Н. Бруевич. Автоматизация умственного труда 187
Член-корреспондент АН СССР В. Глушков. Кибернетика и
управление производством............................198
Академик А. Берг. Кибернетику — на службу коммунизму 204
Возможное и невозможное в^кибернетике
Сборник статей
под редакцией академиков А, Верга и Э. Вольмана
Утверждено к печати
Редколлегией научно-популярной литературы
Академии наук СССР
Редактор издательства Н. Г. Рычкова
Художник Л. М. Шаров
Технический редактор И. Н. Дорохина
Сдано в набор 23/VXII 1963 г.
Подписано к печати 3/XII 1963 г. Формат 84х108*/вг-
Печ. л. 7. Усл.-печ. л. 10,66. Уч.-изд. л. 11,6. Тираж 90 000
(60 001—90 000) экз. Т-14091. Изд. № 2070. Тип. зак. № 75.
Цена 50 коп.
Издательство «Наука»
Москва, К-62. Подсосенский пер., 21
2-я типография Издательства «Наука»
Москва, Г-99. Шубинский пер., 10
10
SO коп.
/Я