АССОЦИАЦИЯ ЮРИДИЧЕСКИЙ ЦЕНТР ’
Теория и практика уголовного права
и уголовного процесса
Б. А. Спасенников
ПРИНУДИТЕЛЬНЫЕ МЕРЫ
МЕДИЦИНСКОГО
ХАРАКТЕРА
ИСТОРИЯ,ТЕОРИЯ,ПРАКТИКА
Санкт-Петербург
Юридический центр Пресс
2003
УДК 343.268
ББК 67.408
q-jI	Редакционная коллегия серии
«Теория и практика уголовного права и уголовного процесса»
Р. М. Асланов (отв. ред.), А. И. Бойцов (отв. ред.),
И. И. Мацнев (отв. ред.), Б. В. Волженкин, Ю. Н. Валков,
А. В. Гнетов, Ю. В. Голик, И. Э. Звечаровский, В. С. Комиссаров,
А. И. Коробеев, Л. Л. Кругликов, С. Ф. Милюков, М. Г. Миненок,
А. Н. Попов, М. Н. Становский, А. П. Стуканов, А. Н. Тарбагаев,
А.	В. Федоров, А. А. Эксархопуло
Рецензенты:	*
Г Н Борзенков, профессор кафедры уголовного права и криминологии
Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова,
заслуженный юрист Российской Федерации, доктор юридических наук
А. В. Наумов, главный научный сотрудник Института государства и права
Российской академии наук, доктор юридических наук, профессор
С В. Полубинская, старший научный сотрудник Института государства
и права Российской академии наук, кандидат юридических наук
А. И. Чучаев, профессор кафедры уголовного права Московской
государственной юридической академии,
доктор юридических наук
Б. А. Спасенников
ОН Принудительные меры медицинского характера: история, теория,
практика / Предисловие заслуженного деятеля науки Российской
Федерации, доктора юридических наук, профессора Ю. М. Антоняна. —
СПб.: Издательство «Юридическийцентр Пресс», 2003.—412 с.
ISBN 5-94201-193-1
В книге исследуются правовая природа и содержание принудительных
мер медицинского характера; уточнен характер правоотношений, возникающих в
связи с применением принудительных мер медицинского характера; раскрыты
такие категории уголовного права, как вменяемость и невменяемость, определено
содержание принудительных мер медицинского характера в отношении лиц, кото-
рые страдают психическими расстройствами, не исключающими вменяемости; рас-
смотрены вопросы предупреждения преступлений и общественно опасных дея-
ний, совершаемых лицами, страдающими психическими расстройствами. Работа
основана на анализе уголовного законодательства и судебной практики.
Издание предназначено для преподавателей, аспирантов и студентов юри-
дических вузов, работников следствия и суда, судебных экспертов.
ББК 67.408
©Б. А. Спасенников,2003
© Ю М. Антонян, предисловие, 2003
© Изд-во «Юридический
ISBN 5-94201-193-1	центр Пресс», 2003
ASSOCIATION YURIDICHESKY CENTER
Theory and Practice of Criminal Law
and Criminal Procedure
B.	A. Spasennikov
ENFORCEMENT MEASURES
OF MEDICAL
NATURE
HISTORY, THEORY, PRACTICE
\
Saint Petersburg
Yuridichesky Center Press
2003
ДК 343.268
ББК 67.408
С71
Editorial Board of the Series
“Theory and Practice of Criminal Law and Criminal Procedure”
R M. Aslanov (managing editor} A. I. Boitsov (managing editor}
Y I. Matsnev (managing editor), В. V. Volzhenkin, Yu N. Volkov,
A. V. Gnetov, Yu. V. Golik, I. E. Zvecharovsky, V. S. Komissarov,
A. I. Korobeev, L. L. Kruglikov, S. E Mityukov, M. G. Minenok,
A. N. Popov, M. N. Stanovsky, A. P. Stukanov, A. N. Tarbagaev,
A. V. Fedorov, A. A. Eksarkhopoulo z
Reviewers:
Honored Lawyer of the Russian Federation, Doctor of Law, professor
of the Department of Criminal Law and Criminology
of Moscow State University after M. V. Lomonosov G N. Borzenkov
ChiefResearch Worker of the Institute of State and Law of the Russian Academy
of Sciences, Doctor of Law, professor A. V. Naumov
Senior Research Worker of the Institute ofState and Law
of the Russian Academy of Sciences, Candidate ofLaw S. V. Polubinskaya
Doctor ofLaw, professor of the Department of Criminal Law
of Moscow State Law Academy A. I. Chuchaev
B.A. Spasennikov
C71 Enforcement Measures of Medical Nature: History, Theory, Practice /
Preface by Honored Science Worker of Russia, Doctor of Law, professor
Yu, M Antonyan.—St Petersburg: “Yuridichesky Center Press”, 2003. —412 p.
ISBN5-94201-193-1
The book examines the legal nature and the content of enforcement measures of medical
nature; specifies the character of legal relationships resulting from the connection with the
application of enforcement measures of medical nature; expounds such categories of criminal
law as sanity and insanity; determines the content of enforcement measures of medical nature
with respect to persons who suffer from psychic disorder not excluding insanity; deals with
the issues of prevention of crime and socially dangerous acts committed by persons suffering
from psychic disorder. The work is based on the analysis of criminal legislation and judicial
practice.
The edition is addressed to professors, post-graduates and students of law schools,
officers of investigation bodies and courts, and forensic experts.
ББК 67.408
©В.A. Spasennikov,2003
© Yu. M. Antonyan, preface, 2003
ISBN 5-94201-193-1	© Yuridichesky Center Press, 2003
Уважаемый читатель!
Вы открыли книгу, входящую в серию работ, объединенных общим на-
званием «Теория и практика уголовного права и уголовного процесса».
Современный этап развития уголовного и уголовно-процессуального зако-
нодательства напрямую связан с происходящими в России экономическими и
политическими преобразованиями, которые определили необходимость корен-
ного реформирования правовой системы Действуют новые Уголовный и Уго-
ловно-исполнительный кодексы, с 1 июля 2002 г. вступил в силу Уголовно-про-
цессуальный кодекс РФ.
В этих законах отражена новая система приоритетов, ценностей и
понятий, нуждающихся в осмыслении. Появившиеся в последнее время
комментарии и учебники по данной тематике при всей их важности для
учебного процесса достаточно поверхностны. Стремление познакомить
читателя с более широким спектром проблем, с которыми сталкиваются
как теоретики, так и практики, и породило замысел на более глубоком
уровне осветить современное состояние отраслей криминального цикла.
Этой цели и служит предлагаемая серия работ, посвященных актуаль-
ным проблемам уголовного права, уголовно-исполнительного права, крими-
нологии, уголовного процесса и криминалистики.
У истоков создания настоящей серии книг стояли преподаватели юриди-
ческого факультета Санкт-Петербургского государственного университета.
Впоследствии к ним присоединились ученые Санкт-Петербургского юридиче-
ского института Генеральной прокуратуры Российской Федерации, Санкт-
Петербургского университета МВД и других вузов России, а также ряд из-
вестных криминалистов, обладающих большим опытом научных исследований
в области уголовного права, уголовно-исполнительного права, криминологии,
уголовного процесса и криминалистики.
В создании серии принимают участие и юристы, сочетающие работу
в правоохранительных органа^, других сферах юридической практики с
научной деятельностью и обладающие не только богатым опытом при-
менения законодательства, но и способностями к научной интерпрета-
ции результатов практической деятельности.
С учетом указанных требований формировалась и редакционная кол-
легия, которая принимает решение о публикации.
Предлагаемая серия основывается на действующем российском законо-
дательстве о противодействии преступности и практике его применения с
учетом тегущих изменений и перспектив развития. В необходимых случаях
авторы обращаются к опыту зарубежного законотворчества и практике
борьбы с преступностью, с тем, чтобы представить отечественную систе-
му в соотношении с иными правовыми системами и международным правом.
Подтверждением тому служат вышедшие из печати работы
Б. В. Волженкина, В. И. Михайлова, А. В. Федорова, Е. В. Топильской, М. Н Сто-
ковского, В. Б. Малинина, Д. В. Ривмана, В. С. Устинова, В. М. Волжен-
киной, Р. Д Шарапова, М. Г. Миненка, С. Д. Шестаковой, И. Ю. Михалева,
Г. В. Овчинниковой, О. Н Коршуновой, А. Н Попова, С. Ф. Милюкова, А. Л. Про-
топопова, С. А. Алтухова, В. Г. Павлова, Ю. Е. Пудовочкина, И. М. Тяжловой,
В. М. Борисенко, А. В. Сапсая, А. А. Майорова, Г. В. Назаренко, А. А. Стру-
ковой, С. С. Тихоновой, А. В. Мадьяровой, М. Л. Прохоровой, Л. А. Андреевой,
П. Ю. Константинова, И. В. Александрова, Л. С. Аистовой, ^А. И. Бойко,
Л. Ю. Родиной, Т. Б Дмитриевой, Б. В Шостаковича, А. И. Рарога, А. А. Са-
пожкова, В. А. Нерсесяна, Л. В. Головко, Л. Л. Кругликова, А. Д Назарова,
А. Е. Якубова, С. В. Бородина, А. Г. Кибальника, Л. И Романовой, А. И. Ко-
робеева, Д А. Шестакова, В. Д Филимонова и др., в которых анализируются
современные проблемы борьбы с преступностью.
Надеемся, что найдем в Вас взыскательного читателя, если Ваша
принадлежность к юридико-образовательной или правоприменительной
деятельности вызовет интерес к этой серии книг.
Редакционная коллегия
Май 2003 г.
"I
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие профессора Ю. М. Антоняна.................... 9
Введение............................................... 18
Глава 1. Правовая природа и содержание принудительных мер
медицинского характера...................................22
Глава 2. Проблемы вменяемости, уголовной ответственности
и наказания............................................ 59
2.1. «Вменяемость» и «невменяемость» как категории
уголовного права.............................-
2.2. Проблемы освобождения от наказания в связи
с психическим расстройством и назначения
принудительных мер Медицинского характера..113
Глава 3. К вопросу о понятиях «уменьшенная (ограниченная)
вменяемость» и «возрастная невменяемость»..............133
3.1. Характеристика лиц, страдающих психическим
расстройством, не исключающим вменяемости,
и основания для назначения им принудительных
мер медицинского характера.......................-
3.2. Уголовно-правовое значение отставания
в психическом развитии, не связанного
с психическим расстройством («возрастная
невменяемость»)................................185
Глава 4. «Псевдоневменяемость» и основания
для законодательного отказа от применения принудитель-
ных мер медицинского характера в отношении лиц,
8
совершивших преступления, страдающих алкоголизмом
или наркоманией....................................228
Глава 5. Сильное душевное волнение (аффект), «патологический
аффект» и основания для назначения принудительных
мер медицинского характера....................275
Глава 6. Цели принудительных мер медицинского
характера и пути их достижения........................332
6.1.	Цели применения принудительных мер
медицинского характера........................-
6.2.	Виды принудительных мер медицинского
характера......................................340
6.3.	Порядок применения, продления и прекращения
принудительных мер медицинского характера.....366
Библиография..........................................387
ПРЕДИСЛОВИЕ
В отечественной юридической науке нет недостатка в работах,
посвященных уголовно-правовым и криминологическим проблемам
расстройств психической деятельности^ За последние 15 лет можно
отметить увеличение числа научных трудов по этой проблематике.
Такой интерес к вопросам психической патологии преступников вы-
зван не только тем, что среди лиц, совершающих преступления, ве-
лик удельный вес «аномальных», но и тем, что потребности гумани-
зации уголовных наказаний, дифференциация и индивидуализация
карательных мер требует дальнейшего к себе внимания. Вместе с
тем надо отметить, что психиатрические исследования постоянно
обогащают уголовно-правовую науку и криминологию, позволяют
обнаружить новые проблемы и взглянуть по-новому на те, которые
стали традиционными.
Исследования последних лет убедительно свидетельствуют о
том, что наибольших успехов можно достичь при комплексном под-
ходе к изучаемым явлениям, чья исключительная сложность и неод-
нозначность не вызывает никаких сомнений: ведь речь идет о чело-
веческой психике. Комплексный подход можно понимать по-
разному, но в данном случае я имею ввиду совместное использова-
ние достижений медицины и психологии в изучении личности пре-
ступника и преступного поведения, в решении сложных вопросов
уголовно-правового характера. Как ни печально, здесь еще рано го-
ворить о значительном научном прогрессе, мы еще плохо знаем
движущие механизмы и глубинный смысл поведения лиц, страдаю-
щих расстройством психической деятельности. Все еще бытует дав-
но скомпрометированный подход к объяснению общественно
опасных действия вменяемых или невменяемых лиц только с психи-
10
атрических позиций, только в зависимости от психиатрического ди-
агноза.
Прежде всего надо определиться в вопросе, что представляют
собой психические аномалии и являются ли они единственными
расстройствами психической деятельности. Не являясь психиатром,
я тем не менее возьму на себя смелость утверждать, что существуют
четыре психиатрических статуса человека: психическое здоровье,
акцентуации характера или темперамента, психические аномалии и
психические болезни. Чаще всего предметом уголовно-правового и
особенно криминологического анализа являются психические ано-
малии, именно они обычно имеются в виду, когда на практике воз-
никает необходимость применения ст. 22 УК РФ. Вменяемых лиц
среди психически аномальных всегда больше, чем среди психически
больных. Вместе с тем психическая болезнь отнюдь не всегда, как
полагают некоторые авторы, влечет за собой невменяемость и от-
сутствие виновности. Дело в том, что в числе психически больных
некоторый процент (4-5 %) составляют люди со стойкой ремиссией.
К психическим аномалиям нужно отнести прежде всего струк-
турные или функциональные отклонения, обусловленные наруше-
ниями дородового развития, например олигофрении и ядерные или
конституциональные психопатии. К таким аномалиям могут быть
также причислены отклонения девиантного характера: краевые пси-
хопатии, патохарактерологическое развитие, остаточные явления
после органического поражения центральной нервной системы
травматической этиологии и т. д. Вместе с тем среди преступников
большой удельный вес занимают алкоголики, немало, хотя и мень-
ше, наркоманов, еще меньше эпилептиков, шизофреников в стадии
стойкой ремиссии, лиц, страдающих реактивными состояниями и
другими расстройствами психической деятельности. Поэтому в
практических целях борьбы с преступностью всех преступников,
отличающихся психопатологическими особенностями, целесообраз-
но условно объединить в единую группу как объект специального
изучения, профилактического и иного воздействия.
С учетом сказанного под психическими аномалиями следует
понимать все расстройства психической деятельности, не достигшие
психотического уровня и не исключающие вменяемости, но приво-
дящие к личностным изменениям, а отсюда — к отклоняющемуся
поведению. Такие аномалии затрудняют социальную адаптацию ин-
Предисловие 11
дивидуума и снижают его способность отдавать себе отчет в своих
действиях и руководить ими.
Это определение психических аномалий является и определени-
ем преступника с подобными аномалиями как типа, поскольку оно
содержит перечень признаков последнего. Однако перечень, вклю-
чающий в себя психолого-психиатрические атрибуты, не исчерпы-
вает типологических характеристик указанных лиц, так как не
включает в себя нравственные и социологические черты, без кото-
рых полная криминологическая картина невозможна. К последним
следует отнести, например, социально-демографические данные,
ролевые особенности и т. д.
В рамках психических аномалий превалируют нормальные пси-
хические явления и процессы, а потому лица с указанными формами
психопатологии сохраняют, в основном, свои социальные связи, в
подавляющем большинстве случаев они трудоспособны, правоспо-
собны и вменяемы.
Психические аномалии способствуют возникновению и разви-
тию таких черт характера, как раздражительность, агрессивность,
жестокость, и в то же время — снижению волевых процессов, по-
вышению внушаемости, Послаблению сдерживающих контрольных
механизмов. Они препятствуют нормальной социализации лично-
сти, усвоению ею общественных ценностей, установлению нор-
мальных связей и отношений; мешают заниматься определенными
видами деятельности или вообще участвовать в труде, в связи с чем
повышается вероятность совершения противоправных действий, ве-
дения антиобщественного образа жизни. Они могут протекать
скрытно, явно не проявляясь каждый раз, и восприниматься окру-
жающими не как психические расстройства, а как странности харак-
тера, неуравновешенность, склочность, необъяснимая жестокость
либо тупость и т. д.
В литературе справедливо отмечалось, что психические анома-
лии в определенных условиях снижают сопротивляемость к воздей-
ствию неблагоприятных ситуаций, в том числе конфликтных; соз-
дают препятствия для развития социально полезных черт личности,
особенно для ее адаптации к внешней среде; ослабляют механизмы
внутреннего контроля; сужают возможности выбора адекватных
решений и вариантов поведения; облегчают реализацию импульсив-
ных, случайных, непродуманных, в том числе противоправных, по-
12
ступков. Все это отрицательно сказывается на развитии личности и
может привести к преступному поведению.
Данные о распространенности расстройств психической дея-
тельности среди всех преступников и их отдельных категорий у раз-
личных исследователей различны и колеблются в значительных
пределах — от 20 до 50-60 %. Не останавливаясь сейчас на этом во-
просе специально, отмечу, что указанные различия не имеют, на мой
взгляд, принципиального значения. Важен в первую очередь тот не-
сомненный факт, что лиц с дефектной психикой среди правонару-
шителей немало. Этот факт требует своего научного осмысления и
оценки, а в практическом плане — разработки и применения специ-
альных мер предупреждения преступлений, в том числе повторных,
со стороны указанных лиц.
В целом юридическое значение психических аномалий и иных
расстройств можно видеть в следующем: 1) преступность и уголов-
ная ответственность лиц с психическими аномалиями представляет
собой крупную научную (и практическую) проблему; 2) психиче-
ские аномалии играют роль условий, способствующих совершению
преступлений, ведению антиобщественного образа жизни, детерми-
нируют определенный круг, содержание и устойчивость социальных
контактов и привязанностей, членство в антиобщественных малых
группах; 3) психические аномалии способствуют формированию
криминогенных взглядов, стремлений, ориентаций, потребностей,
влечений и привычек, в целом мотивации преступного поведения;
4) психические аномалии наиболее значимы при совершении на-
сильственных, корыстно-насильственных и сексуальных преступле-
ний; 5) между отдельными видами психических аномалий и отдель-
ными видами противоправного поведения, его интенсивностью и
устойчивостью существуют взаимосвязи; 6) психические аномалии
активно способствуют психической и социальной дезадаптации
личности; 7) между демографическими, психологическими, нравст-
венными и уголовно-правовыми характеристиками личности, с од-
ной стороны, и психическими — с другой, могут существовать
взаимосвязи, имеющие криминогенное и уголовно-правовое значе-
ние; 8) психические аномалии имеют уголовно-процессуальное зна-
чение и должны получить соответствующий правовой статус в уго-
ловном процессе и при исполнении уголовных наказаний; 9) в
уголовном судопроизводстве должна быть усилена консультативная
Предисловие
13
роль врачей-психиатров; 10) преступники с психическими анома-
лиями в период отбывания наказания оказывают негативное влияние
на других осужденных, что препятствует исправлению последних и
может явиться источником возникновения криминогенных ситуа-
ций, затрудняя процесс собственной ресоциализации; И) без знания
и учета психических аномалий невозможно понять действительные
причины и механизмы совершения значительного числа преступле-
ний, а следовательно, эффективно предупреждать их и исправлять
преступников.	\
Необходимо сказать, что многие из тех правоведов и кримино-
логов, которые берутся за решения указанных научных проблем,
еще слабо знакомы с достижениями современной психиатрии и осо-
бенно патопсихологии. Работы Б. А. Спасенникова, профессиональ-
ного психиатра, доктора медицинских наук, выгодно отличаются от
многих других исследований. Мне известен еще только один случай
подготовки докторской диссертации ученым, который имеет высшее
юридическое и высшее медицинское образование. Это Н. Д. Гомо-
нов, перу которого принадлежит ряд весьма содержательных иссле-
дований юридико-психиатрических проблем. Называя эти имена, я
вовсе не утверждаю, что только имеющие высшее медицинское об-
разование могут работать в области уголовно-правового и кримино-
логического изучения психиатрических проблем. Все зависит от са-
мого ученого, от его личной квалификации, от его знания личности
тех, кто страдает психическими аномалиями или болезнями. Здесь
особенно необходимы эмпирические изыскания и совершенно не-
достаточно лишь опираться на опубликованные труды психиатров
или патопсихологов. Психиатрия и другие науки, связанные с ней,
чаще всего не могут обойтись без эмпирических изысканий. В про-
тивном случае они лишь топчутся на месте.
В предлагаемой вниманию читателей монографии профессора
Б. А. Спасенникова эти недостатки, к счастью, отсутствуют. Эмпи-
рическая база работы достаточно представительна, автор имеет со-
лидный опыт личной клинической деятельности, и в то же время
опирается на обширную литературу по проблемам, которые входят в
предмет его исследования. В этой связи я хотел бы особо подчерк-
нуть, что автор хорошо знает имеющиеся труды в области судебной
психиатрии и российских и зарубежных ученых, которые исследо-
вали проблемы вменяемости-невменяемости.
14
В своей работе Б. А. Спасенников попытался охватить доста-
точно широкий, на мой взгляд, круг вопросов, связанных с принуди-
тельными мерами медицинского характера: он рассматривает право-
вую природу и содержание этих мер, проблемы вменяемости,
уголовной ответственности и наказания; подробно анализирует
«псевдоневменяемость», сильное душевное волнение (аффект), ви-
ды, цели и порядок применения, продления и прекращения прину-
дительных мер медицинского характера.
Проанализировав и оценив различные теоретические позиции,
автор приходит к выводу, что принудительные меры медицинского
характера — это меры государственного принуждения к лицам, ко-
торые совершили общественно опасные деяния, предусмотренные
Особенной частью УК РФ, в состоянии невменяемости, а также к
лицам, у которых после совершения преступления наступило психи-
ческое расстройство, делающего невозможным назначение или ис-
полнение наказания, либо к лицам, виновным в совершении престу-
плений и страдающим психическим расстройством, не
исключающим вменяемости, но повлиявшим на осознанно волевой
выбор поведения в момент совершения преступления. Б. А. Спасен-
ников называет и некоторые другие признаки принудительных мер
медицинского характера.
Сама природа рассматриваемых явлений делает актуальным
внимание к вопросам вменяемости-невменяемости. Естественно,
автор уделяет им особое место и в этой связи критически оценивает
некоторые положения уголовного законодательства Российской Фе-
дерации. Так, обсуждая общие признаки, свойственные лицам, кото-
рым могут быть назначены принудительные меры медицинского
характера, Б. А. Спасенников совершенно справедливо говорит о
том, что уголовный закон умалчивает о принципиальном, на его
взгляд, положении, что психическое расстройство должно оказывать
влияние на поведение человека при совершении им общественно
опасного деяния. Это очень важный момент. Как я неоднократно
убеждался, изучая уголовные дела и особенно акты судебно-
психиатрических экспертиз, причинно-следственная связь между
расстройством психической деятельности и общественно опасным
результатом прослеживается и устанавливается далеко не всегда, во
всяком случае она не всегда очевидна. Я совершенно согласен с тем
утверждением, что вменяемость, конечно же, обязательный признак
Предисловие
15
субъекта преступления, а невменяемость свидетельствует об отсут-
ствии этого элемента состава преступления. Поэтому, как обосно-
ванно считает Б. А. Спасенников, недопустимо просто выводить од-
но понятие из другого. Между тем, как свидетельствуют эмпирические
изыскания самого автора, студенты и практические работники право-
охранительных органов обычно формулируют примитивные «зеркаль-
ные» определения вменяемости или невменяемости.
Как и многие другие исследователи, Б. А. Спасенников исходит
из того, что ст. 21 УК РФ представляет собой совокупность юриди-
ческого и психологического критериев невменяемости. С этих пози-
ций он ведет достаточно плодотворную полемику с рядом ученых,
опираясь при этом на обширную юридическую литературу. При
всем моем уважении к авторитету этих юристов, я думаю, что они
заблуждаются, полагая, что ст. 21 УК РФ включает в себя юридиче-
ский и психологический критерии. На самом деле это не так. В суж-
дении о невменяемости упомянутая статья опирается на психиатри-
ческий и психологический критерии, совокупность которых имеет
юридическое значение. Для правильного юридического суждения
более важен даже психологический критерий, поскольку ни один
фактор внешней среды или самой личности, в том числе психиче-
ское расстройство, не действует самостоятельно и напрямую, вне
психологии, порождая определенное поведение. Во всех без исклю-
чения случаях названные внешние и субъективные факторы порож-
дают действия, лишь преломляясь через психологию личности. В
этой связи рискну7 утверждать, что применительно к проблемам не-
вменяемости первостепенное значение имеют патопсихологические
явления и процессы. Иными словами, психологические критерии,
отраженные в конструкции ст. 21 УК РФ.
Конечно, в целом соглашаясь с суждениями Б. А. Спасенникова
по вопросам невменяемости, я хотел бы, тем не менее, возразить ему
по достаточно частным аспектам. Например, автор весьма критиче-
ски оценивает суждение А. С. Андреева и А. О. Бухановского о вы-
делении из судебной психиатрии самостоятельной отрасли — кри-
минальной психиатрии. Мне не кажется, что это мнение
А. С. Андреева и А. О. Бухановского ничем не обосновано. Крими-
нальная психиатрия достаточно широкая, даже очень широкая сфера
теоретических изысканий и практической деятельности. Экспертные
исследования по уголовным делам едва ли не самые распространен-
16
иые среди судебных экспертиз. Но помимо этого криминальная пси-
хиатрия включает в себя и многочисленные научные и практически
ориентированные исследования проблем личности тех, кто соверша-
ет преступления и общественно опасные проступки, особенности их
поведения, расследование совершенных ими деяний и их профилак-
тики. Поэтому я не думаю, что криминальная психиатрия не имеет
права на существование. В этой связи я хотел бы напомнить, что в
одной из предыдущих работ высказывал мнение о существовании
криминальной психиатрии как частной криминологической теории.
Конечно, криминолого-психиатрические исследования прово-
дятся юристами достаточно редко. Это обычно удел немногочис-
ленной группы изыскателей, которые по различным причинам, в
том числе и не осознаваемым, проявляют повышенное внимание к
патопсихологическим проблемам. Здесь их заметно опережают пси-
хиатры, чьи достаточно многочисленные работы в общем-то редко
бывают достоянием специалистов не только в области уголовного
права, но даже и криминологии. Однако они не всегда адекватно
формулируют криминологические толкования итогов и результатов
своих научных поисков, чаще всего очень интересных. Поэтому мой
интерес вызвала та часть работы Б. А. Спасенникова, которая по-
священа характеристикам лиц, страдающих психическими расстрой-
ствами. Автор использовал материалы судебно-психиатрических
экспертиз, проведенных в Архангельском региональном центре су-
дебной психиатрии в 1997-1998 гг. За этот период из 1789 подэкс-
пертных у 72% были обнаружены психические расстройства, не ис-
ключающие вменяемости. Преступления этих лиц часто носят
особенно жестокий характер. Б. А. Спасенников приводит данные о
том, что у 76% лиц, прошедших судебно-психиатрическую экспер-
тизу, были обнаружены так называемые расстройства личности
(психопатии). Они встречались у 83% мужчин и у 17% женщин.
Здесь автор дает достаточно убедительные характеристики крими-
нологически значимых расстройств личности.
Б. А. Спасенников проанализировал различные виды психопа-
тий. Однако среди преступников встречаются не только психопаты,
но и представители других нозологий. Однако, к сожалению,
Б. А. Спасенников говорит об этом вскользь, не уделяя особого вни-
мания. Между тем многие психопатии часто встречаются в совокуп-
ности с другими расстройствами психической деятельности.
Предисловие 17
Несомненной заслугой автора является то, что он рассмотрел в
этой работе такие, не всегда привлекающие к себе внимание иссле-
дователей проблемы, как уголовно-правовое значение отставания в
психическом развитии и «псердоневменяемость». Интересно сужде-
ние автора об уголовной ответственности лиц, совершивших пре-
ступления в состоянии опьянения. Б. А. Спасенников считает, что
Опьянение представляет собой психическое расстройство в резуль-
тате введения в организм человека веществ, оказывающих психо-
тропное, нейротоксическое воздействие на головной мозг. В работе
содержатся развернутые социологические данные об опьянении и
алкоголизме, их влиянии на наступление уголовной ответственно-
сти. Значительную роль автор отводит историческому анализу уго-
ловного законодательства.
В целом монография Б. А. Спасенникова «Принудительные ме-
ры медицинского характера: история, теория, практика» вносит су-
щественный вклад в развитие уголовно-правовой (и криминологиче-
ской) теории. Я не сомневаюсь, что она будет с интересом встречена
научной общественностью у нас в стране и за рубежом.
Заслуженный деятель науки России,
доктор юридических наук,
профессор Ю. М. Антонян
ВВЕДЕНИЕ
Создание целостной концепции принудительных мер медицин-
ского характера — одна из наиболее актуальных и далеко не решен-
ных проблем в области правовой науки и юридической практики. Ее
значимость обусловлена тенденциями построения правового госу-
дарства, расширения диапазона взаимоотношений человека и госу-
дарства, развития общественного сознания и правового менталитета,
совершенствования российского законодательства, а также потреб-
ностями следственной, судебной и пенитенциарной практики в ком-
плексном, межотраслевом подходе к изучению причин преступности
через ее носителя; многообразием этиологических факторов и пато-
генетических механизмов преступного поведения, вариантами их
многовекторного сочетания и взаимодействия, обуславливающими
широкий методологический спектр подходов к практике дифферен-
циации принудительных мер медицинского характера.
Выработка целостной концепции принудительных мер меди-
цинского характера связана с решением ряда вопросов, имеющих
самостоятельное значение для конструирования и применения уго-
ловно-правовых институтов, к которым относятся:
—	правовая природа и содержание принудительных мер меди-
цинского характера;
—	характер правоотношений, возникающих в связи с примене-
нием принудительных мер медицинского характера;
—	«вменяемость» и «невменяемость» как категории уголовного
права;
—	содержание принудительных мер медицинского характера в
отношении лиц, которые страдают психическим расстройством, не
исключающим вменяемости;
Введение
19
—	вопросы предупреждения преступлений и общественно опас-
ных деяний, совершаемых лицами, страдающими психическими
расстройствами, и др.
Эти вопросы исследованы недостаточно: одни из них, по-
прежнему, остаются дискуссионными, другие — лишь обозначены,
третьи — получили неточную трактовку. Они имеют моноюридиче-
ские, а также межотраслевые аспекты, так как в ходе развития науч-
ных знаний дифференциация и интеграция наук диалектически
взаимосвязаны. Дифференциация наук приводит к более узкой спе-
циализации научных знаний, интеграция наук вызывает постоянное
взаимодействие их различных областей, определяет взаимное про-
никновение и синтез уголовно-правовой и иных наук.
Конституция Российской Федерации 1993 г. отразила фунда-
ментальные изменения в правовой политике нашего государства.
Впервые в истории отечественного государства и права человек с
его правами и свободами декларируется как высшая ценность. Во-
просы законодательного обеспечения системы прав и свобод чело-
века рассматриваются в качестве основных, подлежащих разработке
в концепции правовой реформы. Между тем, в следственной, судеб-
ной и пенитенциарной практике встречаются случаи игнорирования
закрепленных в Конституции России прав и свобод, которые приме-
нительно к уголовному праву определяют смысл и содержание ма-
териального закона. Уголовная ответственность и уголовное наказа-
ние, принудительные меры медицинского характера должны
соотносится с правами и свободами человека и не противоречить
международным стандартам. Это будет соответствовать приорите-
там и общим принципам уголовной политики государства, деклари-
рующего действенную готовность де-юре и де-факто реализовать в
законодательной и правоприменительной практике принципы спра-
ведливости правового воздействия, максимально индивидуализиро-
вать наказание.
На наш взгляд, гуманистические цели уголовной ответственно-
сти и законного, справедливого наказания, принудительных мер ме-
дицинского характера, предусмотренные действующим законода-
тельством, останутся лишь бессодержательной декларацией, если не
будут основываться на всестороннем учете всех значимых особен-
ностей человека, характеризующих его в момент совершения пре-
20
ступления или общественно опасного деяния, отбытия наказания и
принудительных мер медицинского характера.
Эти правовые проблемы невозможно обсуждать, не понимая
сущность психического здоровья и психических расстройств. Мо-
ноюридическая разработка проблем принудительных мер медицин-
ского характера не эффективна, поскольку в таких исследованиях не
учитываются, да и не могут учитываться, закономерности психиче-
ского «бытия». По нашему мнению, без межотраслевого анализа,
требующего системно-методологической и содержательной ком-
плексной разработки целостной концепции принудительных мер
медицинского характера, сложно обеспечить реализацию уголовно-
го законодательства в соответствии с современными требованиями
развития общества, его основными ценностями. Как показывает ис-
торический опыт, исходя из концептуальных положений уголовно-
правовой реформы, без личностного подхода в уголовно-правовом
регулировании невозможна его оптимизация на уровне современных
потребностей и ценностей общества.
Решение этих проблем имеет основополагающее значение для
уголовного права. Мы считаем, что межотраслевые основы целост-
ной концепции принудительных мер медицинского характера при-
надлежат к числу наиболее значимых, включающих базовые зако-
номерности правового регулирования на уровне формирования
принципов законодательства, следственной и судебной практики в
сфере уголовно-правовых мер борьбы с преступностью и общест-
венно опасными деяниями. Необходимо подчеркнуть, что ряд уче-
ных уже внесли значительный вклад в разработку системного разви-
тия этой концепциии. Так, серьезные попытки, разумеется,
ограниченные юридической либо иной сферой научных интересов
авторов, предприняли в этом направлении Ю. М. Антонян,
Ю. Н. Аргунова, Г. Н. Борзенков, С. В. Бородин, Л. Д. Гаухман,
Т. Б. Дмитриева, Н. Г. Иванов, А. Н. Игнатов, С. Г. Келина,
А. Ф. Кистяковский, И. Я. Козаченко, В. П. Котов, Л. Л. Кругликов,
В. Н. Кудрявцев, Н. Ф. Кузнецова. В. В. Лунеев, Р. И. Михеев,
А. В. Наумов, С. И. Никулин, В. С. Орлов, Н. И. Пикуров,
А. А. Пионтковский, С. В. Полубинская, А. И. Рарог, Ф. С. Сафуа-
нов, О. Д. Ситковская, Н. С. Таганцев, А. Н. Трайнин, А. И. Чучаев,
М. Д. Шаргородский, С. Н. Шишков, С. П. Щерба и другие
исследователи.
Введение
21
Можно выделить две основные причины, актуализовавшие про-
блему создания целостной концепции принудительных мер меди-
цинского характера. Во-первых, выявляется все большее количество
лиц, привлекаемых к уголовной ответственности и обнаруживаю-
щих психические расстройства, не исключающие вменяемости, ко-
торые, безусловно, оказывают влияние на интеллектуальную сферу,
порождают дефекты мышления и воли, т. е. играют существенную
роль в этиопатогенезе преступного поведения и определяют пони-
женную актуальную способность прогнозировать последствия своих
действий и в полной мере осознанно руководить ими. При этом
субъект полностью не лишен возможности сознательности и произ-
вольности значимого для права поведения, когда его способность
осознавать свои действия, значение инкриминируемых поступков,
являющихся диалектическим единством психического и социально-
го, или руководить ими не утрачена совсем, но по сравнению с об-
щепринятой нормой реально уменьшена. Во-вторых, в местах лише-
ния свободы оказывается несоразмерно большое количество лиц,
страдающих хроническими психическими расстройствами, слабо-
умием, иными расстройствами психики. Этот показатель в исправи-
тельных учреждениях, расположенных, например, в Архангельской
области достигает 25%.
Проблемы целостной концепции принудительных мер медицин-
ского характера характеризуются обширностью и многосторонно-
стью. В связи с тем, что в стране проводится уголовно-правовая ре-
форма, в научный оборот введен большой объем нового материала,
который требует анализа именно с современных позиций системно-
го использования актуальных положений юридической науки. Это
определяет своевременность и актуальность нашего исследования,
его цель.
Глава 1	4
ПРАВОВАЯ ПРИРОДА И СОДЕРЖАНИЕ
ПРИНУДИТЕЛЬНЫХ МЕР
МЕДИЦИНСКОГО ХАРАКТЕРА
«Принудительные меры медицинского характера к душевно-
больным могут быть применены только судом»'.
Статья 97 УК Российской Федерации определяет основания
применения принудительных мер медицинского характера. Прину-
дительные меры медицинского характера могут быть назначены
судом лицам: а) совершившим деяния, предусмотренные статьями
Особенной части УК Российской Федерации, в состоянии невме-
няемости; б) у которых после совершения преступления наступи-
ло психическое расстройство, делающее невозможным назначе-
ние или исполнение наказания; в) совершившим преступление и
страдающим психическими расстройствами, не исключающими
вменяемости. Этим лицам принудительные меры медицинского
характера назначаются только в случаях, когда психические рас-
стройства связаны с возможностью причинения этими лицами
иного существенного вреда либо с опасностью для себя или дру-
гих лиц. Порядок исполнения принудительных мер медицинского
характера определяется уголовно-исполнительным законодатель-
ством Российской Федерации и иными федеральными законами.
В отношении лиц, указанных в ч. 1 ст. 97 УК и не представляю-
щих опасности по своему психическому состоянию, суд может
передать необходимые материалы органам здравоохранения для
1 Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Российской
Федерации от 26 декабря 1994 г. И ВВС РФ. 1995. № 6. С. 8-9.
Правовая природа и содержание принудительных мер мед. характера 23
решения вопроса о лечении этих лиц или направлении их в пси-
хоневрологические учреждения социального обеспечения в по-
рядке, предусмотренном законодательством Российской Федера-
ции о здравоохранении.
Права человека, как здорового, так и больного, — высшая цен-
ность общества, а их защита — главная обязанность государства,
признающего высокую ценность для каждого человека здоровья во-
обще и психического здоровья в особенности. Психиатрическая по-
мощь лицам, страдающим психическим расстройством, гарантиру-
ется государством и осуществляется на основе принципов
законности, гуманности и соблюдения прав человека и гражданина.
Психическое расстройство может изменить отношение человека к
жизни, самому себе и обществу, а также отношение общества к че-
ловеку. Отсутствие должного правового регулирования психиатри-
ческой помощи может быть одной из причин использования ее в не-
медицинских целях, наносить ущерб здоровью, человеческому
достоинству и правам граждан, а также международному престижу
государства2.
Новеллы уголовного закона Российской Федерации (ст. 22 УК
«Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не
исключающим вменяемости», ст. 81 УК «Освобождение от наказа-
ния в связи с болезнью», ст. 128 УК «Незаконное помещение в пси-
хиатрический стационар»), Закон Российской Федерации «О психи-
атрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании»,
конкретизирующий и развивающий рекомендации ООН об отноше-
нии к лицам с психическими расстройствами, позволяют гарантиро-
вать правовую защищенность лиц, страдающих психическими рас-
стройствами, совершивших общественно опасные деяния, и
исключить использование психиатрии в полицейско-политических
целях в качестве орудия борьбы с инакомыслием, что имело место в
60-70-х гг. XX в. в СССР3.
Лица, страдающие психическими расстройствами, указанные в
ч. 1 ст. 97 УК Российской Федерации, обладают всеми правами и
2 О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании: Закон Рос-
сийской Федерации от 2 июля 1992 г. И Ведомости Съезда н/д и ВС РФ. 1992. № 33.
Ст. 1913.
Курс уголовного права. Общая часть: Учеб, для вузов / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой и
И. М. Тяжковой. М., 2002. Т. 2. С. 353.
24
Глава 1
свободами граждан, предусмотренными Конституцией Российской
Федерации, законодательством Российской Федерации. Ограниче-
ние прав и свобод этих лиц, только на основании психиатрического
расстройства не допускается. Ограничение прав и свобод этих лиц
связанное с психическим расстройством, допустимо лишь в случаях,
предусмотренных законами Российской Федерации. Согласно Зако-
ну Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях
прав граждан при ее оказании», при коротких сроках принудитель-
ного лечения лицо имеет право на оплачиваемый ббльничный лист
(лист временной нетрудоспособности), во всех остальных случаях
ему должна быть определена II или I группа инвалидности. Меди-
цинские средства и методы применяются только в диагностических
и лечебных целях в соответствии с характером психических рас-
стройств и не должны использоваться для наказания лиц, страдаю-
щих психическими расстройствами, или в интересах других лиц.
При применении принудительных мер медицинского характера лицо
имеет право на уважительное и гуманное отношение, исключающее
унижение человеческого достоинства; получение информации о
своих правах, а также в доступной для них форме и с учетом их пси-
хического состояния информации о характере имеющихся у них
психических расстройств и применяемых методах лечения; психиат-
рическую помощь в наименее ограничительных условиях, соответ-
ствующих санитарно-гигиеническим требованиям; помощь адвока-
та, законного представителя или иного лица в порядке,
установленном законом; предварительное согласие и отказ на любой
стадии от использования в качестве объекта испытаний медицин-
ских средств и методов, научных исследований. Пациентам предос-
тавляются те же права, что и другим лицам, находящимся в психи-
атрическом стационаре на добровольном или недобровольном
лечении: обращаться непосредственно к администрации стационара
по вопросам лечения, обследования и соблюдения их прав; подавать
жалобы и заявления без цензуры; встречаться с адвокатом наедине;
получать вознаграждение за труд, если они привлекаются к работе и
т. д. Лица, правомерно госпитализированные как в принудительном,
так и добровольном порядке, могут быть ограничены в некоторых
действиях по рекомендации лечащего врача, заведующего отделени-
Правовая природа и содержание принудительных мер мед, характера 25
ем или администрации лечебного учреждения в интересах их психи-
ческого здоровья или безопасности других лиц4.
Рассмотрение содержания принудительных мер медицинского
характера, на наш взгляд, целесообразно начать с короткого истори-
ко-правового обзора.
В средневековой России в отличие от стран Западной Европы не
было жестокого преследования душевнобольных («бесных», «юро-
дивых», «блаженных»)5. После появления в ст. 79 «Новоуказанных
статей о татьбах, разбойных и убийственных делах» (1669) Собор-
ного уложения царя Алексея Михайловича положения о невиновно-
сти «бесного», совершившего убийство, встал вопрос о дальнейшей
судьбе указанных лиц6. Из истории отечественных монастырей из-
вестно, что многих «бесных» помещали в монастыри для «изгнания
бесовства» еще на основании церковного устава великого князя
Владимира от 996 г.7 О том же упоминает письменный памятник
XII в. «Житие Феодосия Печерского». Отечественные монастыри
использовались в качестве мест отбывания покаяния, ссылки и за-
ключения под влиянием церковно-канонических норм вплоть до
XVIII века8 *. Впрочем, далеко не все «бесные» попадали под опеку
монастырей. Во время царствования того же Алексея Михайловича
14 февраля 1658 г. всем воеводам был разослан царский Указ:
«... Злых людей и врагов божьих («бесных». — Авт.) жечь в срубах
без всякой пощады и дома их разрушать до основания, чтобы впредь
9
злые их дела никому не вспомянулись» .
В 1761 г. Петр III повелел: «Безумных не в монастыри отдавать,
но построить на то нарочитый дом, как на то обыкновенно и в ино-
странных государствах учреждены доллгаузы». Екатерина II Указом
от 3 июля 1762 г. подтвердила это решение Петра III, однако уточ-
* О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании: Закон Рос-
сийской Федерации от 2 июля 1992 г. И Ведомости Съезда н/д и ВС РФ. 1992. Ns 33.
Ст. 1913.
’ См.: Фейнберг Ц. М. Принудительное лечение и призрение душевнобольных, со-
вершивших преступление в дореволюционной России. М., 1946. 52 с.
* Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 г. М., 1907. С. 52.
7 Пащенко Е. В. Очерки о монастырях и храмах Архангельской области XVII—XX вв.
Архангельск, 1998. С. 11.
* Шаляпин С. О. Монастырская ссылка в России XV—XVIII вв.: Автореф. дис. ... канд.
истор. наук. Архангельск, 1998. С. 20.
Сергиевский Н. Д. Русское уголовное право. Часть Общая: Пособие к лекциям.
СПб., 1908. С. 29.
26
Глава 1
нила: пока «нарочитых домов» в России нет, следует определить для
содержания «безумных монастырь, к тому способный»10. 1 ноября
1762 г. Сенат издал Указ «О помещении безумных», в котором гово-
рилось, что «до устроения для них особого дома назначить имею-
щиеся покои при Новгородском Зеленецком монастыре и Андреев-
ском, что при Москве в Поленицах». Эти монастыри уже имели
практику принимать из Тайного приказа «безумных колодников» и
содержать их. В 1766 г. последовал указ Екатерины II о направлении
«колодников» из Тайной канцелярии «для исправления в уме» в
Спасо-Евфимиевский монастырь в Суздале. При этом было сделано
распоряжение: «Сосланных в монастырь колодников содержать не
скованными, караульным же поступать без употребления строго-
стей, поелику они люди, в уме поврежденные, то с ними обращаться
с возможной по человечеству умеренностью»11. Тем не менее путе-
шественники, посещавшие обитель в тот период, описывали «сума-
сбродных колодников», сидящих «на цепи длиной около двух аршин
и весом до двух пудов». Эта цепь заканчивалась с одной стороны
клином, вбивавшимся в стену, а с другой — железным ошейником.
Монастырские больницы предназначались преимущественно
для душевнобольных государственных преступников, занимавших
высокое положение в обществе. Так, в лечебницу Спасо-
Евфимиевского монастыря был переведен из сибирской ссылки де-
кабрист Ф. П. Шаховской. А. Г. Горожанский, видный деятель Се-
верного союза декабристов, активный участник восстания 14 декаб-
ря 1825 г., не выдержавший тягот заключения, лишившись рассудка,
был доставлен в Соловецкий монастырь. Настоятель монастыря ар-
химандрит Досифей «почтительнейше» доносил в Синод, что «госу-
дарственный преступник» А. Г. Горожанский «принят исправно и
содержится с прочими арестантами в Соловецком остроге»12. Мать
А. Г. Горожанского, получившая разрешение навестить сына, «на-
шла его запертого в подземелье в одной только изношенной, грязной
рубашке, питающегося одной гнилой рыбой, которую ему бросали в
сделанное сверху отверстие». 9 мая 1833 г. нижний чин, охранявший
А. Г. Горожанского, был убит им. Расследовавший убийство жан-
10 Шерешевский А. М., Сидоров П. И., Боднарук Р. В. Верните к жизни ум больной.
Архангельск, 2000. С. 17.
11 Юдин Т. И. Очерки истории отечественной психиатрии. М., 1951. С. 19.
12 Гос. архив Арханг. обл. Ф. 1. Оп. 4. Т. 2. Д. 6. Л. 10.
Правовая природа и содержание принудительных мер мед. характера 27
дармский подполковник А. Озерецкий заключил, что «многие аре-
станты несут наказания, весьма превышающие меры вины их»13.
Негативное влияние на жизнь заключенных оказывало совмест-
ное содержание душевнобольных и здоровых осужденных. Вопли,
стоны, неистовые крики потерявших рассудок людей, ожесточенных
тюремным режимом, отрицательно сказывались на поведении пси-
хически здоровых осужденных. В одном из своих докладов игумен
Соловецкого монастыря писал в Синод. «Федор Рабочий непрестан-
но почти кричит, все ломает: окно, двери, полы, скамейку, на чем
спит, всякую посуду с пищей, ибо особую для него делают оную;
даже помет свой кладет в пищу и оную употребляет; всегда чулан
его заперт, а ежели бы он нечаянно вышел, то многих бы мог пере-
бить, и ныне всех вообще беспокоит»14.
Вероятно, большое количество «бесных» было экономически
обременительно для монастырей, поэтому с 20-х гг. XVIII в. Свя-
тейший Синод безуспешно пытался отказать светской власти в со-
держании душевнобольных «колодников». В середине 60-х гг. Си-
нод выдвинул другой, уже не экономический, повод для отказа: «в
уме поврежденные» — люди больные, и лечение их должно быть
поручено врачам. С этого времени уменьшилось направление «бес-
ных колодников» в монастыри. В 1766 г. Екатерина II «указать соиз-
волила» устроить для душевнобольных правонарушителей доллгау-
зы — совершенно не оборудованные лечебницы, в которых «кроме
решеток на окнах никаких приспособлений для лечения не было»15.
Надзирали за «постояльцами» этих заведений отставные нижние
чины или психически здоровые осужденные16.
О тех, кто «учинил преступление в состоянии безумия и сума-
сшествия», упоминает и Свод законов уголовных 1832 г. Под «сума-
сшедшими» понимались «помешанные в уме, безумие которых про-
исходит от случайных причин и может наносить вред обществу и им
самим»17, под «безумными» — «от природы слабоумные, не имею-
13 ЦГИА. Ф. 797. Оп. 5. Д. 21151. Л. 3.
14 Венедиктов В. Попы: провокаторы, тюремщики, погромщики. М., 1930. С. 84.
13 Систематический свод существующих законов Российской Империи, с основаниями
права из оных извлеченными. Право уголовное. СПб., 1821. Т. 1. С. 97.
18 Морозов Г. В., ЛунцД. Р., Фелинскея Н. И. Основные этапы развития отечественной
судебной психиатрии. М„ 1976. С. 19.
17 На наш взгляд, имеются в виду лица, страдающие хроническими и временными
психическими расстройствами.
28
Глава 1
щие рассудка с рождения»18. Перечисленные лица освобождались от
наказания за совершение общественно опасных деяний. В этом же
документе впервые упоминается о принудительном лечении лиц,
«учинивших преступление в состоянии безумия и сумасшествия» в
доллгаузах отдельно от других пациентов. Пребывание в доллгаузах
было направлено не столько на их лечение, сколько на усмирение19.
В середине XVIII — начале XIX вв. многих «безумных и сумасшед-
ших», совершивших общественно опасное деяние, помещали и в
обычные тюрьмы. Лечение этих лиц заменялось «взятием на цепь»,
другими истязаниями. По истечении определенного срока и с ведома
«врачебно-учетного места» Министерства внутренних дел (в 1803 г.
при Министерстве внутренних дел было создано «высшее в государ-
стве врачебно-учетное место» с целью решения экспертных вопро-
сов «по медицинской части» и разрешения «встречающихся в прак-
тике затруднений») лицо могло быть освобождено под
поручительство родственников или «благонадежных лиц». Но сроки
пребывания не ограничивались, и «если родственники не в состоя-
нии их беречь», то помещение в доллгауз было пожизненным.
Впрочем, часть лиц по-прежнему направлялась в монастыри20. В
1835 г. «врачебно-учетным местом» при Министерстве внутренних
дел были разработаны «правила удостоверения в сумасшествии и
выздоровлении от оного», в которых было дано описание известных
в то время психических расстройств21.
В ст. 95 отечественного Уложения о наказаниях 1845 г.22 указы-
валось, что в случае совершения «безумными и сумасшедшими»
убийства, покушения на убийство или на самоубийство, попытки
поджога они заключались в появившиеся к этому времени «дома для
умалишенных» (прообразы современных психиатрических стацио-
наров общего типа) даже в том случае, если их близкие родственни-
ки желали взять на себя обязанность «смотреть за ними». Если лицо
к моменту постановления судебного определения выздоравливало,
18 На наш взгляд, имеются в виду лица, страдающие слабоумием.
18 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 344.
20 Есипов В. В. Очерк русского уголовного права. Часть Общая. Преступления и пре-
ступники. Наказания и наказуемые. Варшава, 1894. С. 323.
21 Кистяковский А.Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. Часть Общая.
Киев, 1882. С. 507.
22 Барышев С. И. Общие начала теории и законодательства о преступлениях и нака-
заниях. М., 1841. С. 130.
Правовая природа и содержание принудительных мер мед. характера 29
то мерам, предусмотренным ст. 95, оно могло не подвергаться. В
приложении к ст. 95 был определен порядок заключения этих лиц в
«дома для умалишенных», сроки их содержания там и основания
освобождения. Статья 96 определяла, что лица, совершившие деяние
в состоянии «умоисступления или беспамятства», отдавались на по-
печение близким родственникам или опекунам, в обязанность кото-
рых входило «иметь за ними тщательное непрестанное смотрение во
время болезни и лечения, предотвращая всякие опасные для других
или для него самого последствия его припадков умоисступления; а
если эти лица оказывались недостаточно благонадежными, то стра-
дающие припадками отдавались для присмотра и лечения в больни-
цу, где и оставались до совершенного выздоровления». Статья 97
постановляла в отношении «дряхлых и лунатиков», что они отдают-
ся на попечение или помещаются в заведения общественного при-
зрения (прообраз психоневрологических стационаров социальной
защиты) для «бдительного за ними присмотра»; при этом закон не
уточнял перечня деяний, после совершения которых могли быть
приняты эти меры. Вероятно, они допускались только в случае
убийства, покушения на убийство или на самоубийство и поджога23 *.
Принудительная госпитализация производилась по определению
Окружного суда или Судебной палаты. Принудительное лечение
прекращалось через два года от последнего обострения (так назы-
ваемая двухлетняя ремиссия). Этот срок мог быть сокращен при от-
сутствии опасности лица, страдающего психическим расстройством.
После освобождения лицо по решению суда передавалось на поруки
24
родственникам или опекунам .
Таким образом, православные церковные каноны, по нашему
мнению, во многом предопределили гуманизм уголовной политики
к «блаженным», совершавшим уголовно наказуемые деяния.
Неразработанность проблемы определяла интерес к ней отече-
ственных правоведов. Н. С. Таганцев указывал: «Серьезным пред-
ставляется вопрос о мерах, которые государство может и должно
принимать против лиц, учинивших преступное деяние в состоянии
невменяемости, так как, освобождая их от наказания, государство не
может, однако, допустить, чтобы, оставаясь на свободе, они грозили
а Гаванцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть Общая: В 2 т. М., 1994.
Т. 1. С. 178; Свод законов Российской империи. 1910. Кн. 4. Т. XV. С. 11.
** Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 345.
30
Глава 1
злом и бедой окружающим, и чем более растет число психически
больных преступников, тем важнее становится этот вопрос: призна-
ние субъекта нравственно помешанным, нравственным выродком,
психопатом не может дать этому лицу патента на совершение краж,
изнасилований, убийств. Там, где причины невменяемости излечи-
мы, устранимы, конечно, такой мерой должна стать отдача в боль-
ницы для душевнобольных; там, где эти состояния оказываются не-
излечимыми пороками организма, больные должны быть
помещаемы в убежища, достаточно предохраняющие от них обще-
ство, или должны быть отдаваемы под надежную частную охрану»25.
Статья 39 Уголовного уложения 1903 г. определяла обязатель-
ное помещение в психиатрический стационар, если лицо в состоя-
нии невменяемости лишало жизни другого человека, наносило тяж-
кий вред здоровью, совершало изнасилование, поджог или
покушение на одно из этих деяний. В иных случаях, когда оставле-
ние такого лица без присмотра суд признавал опасным, он отдавал
это лицо под ответственный надзор родителей или других лиц26. Так
в отечественном уголовном законодательстве сформировался став-
ший традиционным подход к применению принудительных мер ме-
дицинского характера к лицам, совершившим общественно опасные
деяния в состоянии невменяемости.
Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г. пред-
лагали применять к лицам, совершившим общественно опасное дея-
ния в состоянии невменяемости, «лечебные меры и меры предосто-
рожности»27. Отечественное уголовное законодательство советского
периода все более точно регламентирует принудительное лечение.
Статья 46 Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. относила «помещение
в учреждения для умственно отсталых или морально дефективных,
принудительное лечение» как «меру социальной защиты», «заме-
няющую по приговору суда наказание»28. Статья 24 УК РСФСР
1926 г. «принудительное лечение, помещение в лечебное заведение
в соединении с изоляцией» также относила к «мерам социальной
25 Таганцев Н. С. Указ. соч. Т. 1. С. 177.
28 Уголовное уложение 1903 г. И Сборник Установлений (далее СУ). 1903. № 38.
Ст. 416.
27 Руководящие начала по уголовному праву РСФСР И СУ РСФСР. 1919. Ns 66.
Ст. 590.
28 Уголовные законы Российской Советской Федеративной Социалистической Респуб-
лики. Пг.,1922. С. 64.
Правовая природа и содержание принудительных мер мед. характера 31
защиты медицинского характера»; ст. 25 УК РСФСР 1926 г. указы-
вала, что «меры социальной защиты медико-педагогического и ме-
дицинского характера могут быть применены судом, если он при-
знает несоответствующим данному случаю применение мер
социальной защиты судебно-исправительного характера, а равно и в
дополнение к последним, если, притом, меры социальной защиты
медико-педагогического и медицинского характера не были приме-
нены соответствующими органами до судебного разбирательства».
Принудительное лечение, предусмотренное УК РСФСР 1926 г. (в
редакции 1935 г.), регулировалось инструкциями Народного комис-
сара юстиции СССР (1935 г.), с 1954 г. — актами Министерства
здравоохранения СССР29.
Достаточно подробно принудительные меры медицинского ха-
рактера были представлены в гл. 6 «О принудительных мерах меди-
цинского и воспитательного характера» УК РСФСР 1960 г. Уголов-
ный закон впервые указывал виды принудительных мер
медицинского характера и условия их применения. Принудительное
лечение могло осуществляться в психиатрических больницах обще-
го или специального типа в зависимости от тяжести психического
расстройства, характера совершенного общественно опасного дея-
ния30. Психиатрические больницы общего типа находились в веде-
нии Министерства здравоохранения, психиатрические больницы
специального типа — в ведении МВД СССР.
В 1988 г. в ст. 58 УК РСФСР 1960 г. были внесены изменения,
дифференцирующие виды лечебных учреждений, осуществляющих
принудительные меры медицинского характера. К таким лечебным
учреждениям стали относиться: психиатрические больницы с обыч-
ным, усиленным и строгим наблюдением. Уголовный закон уста-
навливал порядок назначения, изменения и прекращения принуди-
тельного лечения. При назначении принудительных мер
медицинского характера суд в резолютивной части определения ука-
зывал конкретную принудительную меру медицинского характера, а
определение психиатрического стационара, где лицо должно прохо-
дить лечение, входило в компетенцию органов Министерства здра-
“ Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 345.
Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / Под ред. Ю. Д. Северина. М., 1985.
С. 137.
32
Глава 1
воохранения31 32. В последующем это было закреплено в Законе Рос-
сийской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях прав
граждан при ее оказании».
Это принципиальное положение имело, по нашим данным, как
положительные, так и отрицательные стороны. Положительным ре-
зультатом стало повышение качества медицинской помощи, что свя-
зано с выработкой унифицированного, единообразного подхода к
формулировке диагноза, преемственности диагностической и лечеб-
ной тактики в рамках одного Министерства здравоохранения. Опре-
деленное значение имеет и то, что большое количество психиатри-
ческих стационаров Министерства здравоохранения являются
клиническими, т. е. базами кафедр психиатрии медицинских вузов,
что кардинально повышает качество медицинской помощи. Нега-
тивные последствия имеет монопсихиатрический подход — лечение
пациента от психических расстройств, т. е. от расстройств воспри-
ятия и мышления, эмоций и памяти, при отказе от клинико-
криминологической коррекции правового менталитета, оптимизации
общей и правовой культуры, ибо такая задача может быть поставле-
на перед сотрудниками Министерства юстиции, но не перед врачами
психиатрического стационара Министерства здравоохранения и ме-
дицинской промышленности, которые не знакомы ни с общей тео-
рией права, ни с науками уголовного и уголовно-исполнительного
права, криминологией.
Разработка теоретической модели Общей части Уголовного ко-
декса способствовала дальнейшему развитию института принуди-
тельных мер медицинского характера. Весьма важным, на наш
взгляд, было то обстоятельство, что авторы модельного закона раз-
делили принудительные меры медицинского характера и принуди-
32
тельные меры воспитательного характера , поскольку эти меры от-
личаются по своей юридической природе, основаниям, целям
применения. В модельном законе были более четко сформулирова-
ны основания применения принудительных мер медицинского ха-
рактера, к которым относились: факт совершения лицом обществен-
но опасного деяния, предусмотренного уголовным законом; наличие
31 Определение Судебной коллегии Верховного суде РСФСР от 11 епреля 1989 г. //
ВВС РСФСР. 1990. №5. С. 5.
32 Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования / Отв. ред. В. Н. Кудрявцев и
С. Г. Келина. М., 1987. С. 206-223.
Правовая природа и содержание принудительных мер мед, характера 33
у этого лица психического расстройства; необходимость лечения
такого лица вследствие его психического расстройства, представ-
ляющего опасность причинения им вреда себе или окружающим.
Авторы модельного закона впервые предложили в уголовном
законе закрепить цели применения принудительных мер медицин-
ского характера. К таким целям были отнесены: излечение или такое
изменение психического состояния лица, при котором оно перестает
быть опасным для общества, предупреждение новых общественно
опасных деяний, охрана прав и законных интересов лиц, страдаю-
щих психическими расстройствами. Модельный закон впервые
предложил возможность применения принудительных мер медицин-
ского характера к лицам, страдающим психическим расстройством,
не исключающим вменяемости, включающих их лечение, сопря-
женное с отбыванием наказания в виде лишения свободы, либо при-
нудительное лечение у психиатра по месту жительства при осужде-
нии к мерам наказания, не связанным с лишением свободы.
Положения модельного уголовного закона были использованы при
формулировке разд. VII Основ уголовного законодательства Союза
ССР и республик 1991 г. Статья 55 Основ гласила: «В отношении
лиц, совершивших общественно опасные деяния и страдающих бо-
лезненными психическими расстройствами, в целях предупрежде-
ния с их стороны общественно опасных деяний, охраны их личности
и лечения могут применяться принудительные медицинского харак-
тера». Основы уголовного законодательства Союза ССР и республик
1991 года не вступили в силу из-за его распада в 1991 г.
В иностранном уголовном праве принудительные меры меди-
цинского характера именуются, как правило, «мерами безопасно-
сти». Меры безопасности в отличие от наказания не преследуют це-
лей воздаяния или устрашения, а направлены на устранение
«опасного состояния» лица, совершившего либо могущего совер-
шить общественно опасное деяние. Так, в Великобритании33 к ли-
цам, совершившим преступление и страдающим алкоголизмом, мо-
жет быть применена такая мера безопасности, как содержание в
специальном заведении для наркологических пациентов. Суд вправе
направить лицо в подобное заведение на срок до трех лет в том слу-
33 Крылова Н. Е., Серебренникова А. В. Уголовное право современных зарубежных
стран (Англия, США, Франция, Германия). М., 1998. С. 173-175; Курс уголовного
Права. Общая часть. Т. 2. С. 355.
2 Зак. 7268
34
Глава 1
чае, если: а) лицо осуждено за преступление, преследуемое по обви-
нительному акту; б) суд признает, что преступление было соверше-
но под влиянием опьянения и сам преступник или присяжные счи-
тают, что он «привычный пьяница». По режиму такое учреждение
мало чем отличается от тюремного заключения. Именно поэтому
тюремное заключение может заменяться содержанием в заведении
для наркологических больных. В отношении лиц, страдающих пси-
хическими (но не наркологическими) расстройствами, в Великобри-
тании применяется интернирование в специальное ^учреждение, од-
нако только в отношении лиц, совершивших общественно опасные
деяния и признанных невменяемыми по правилам Макнатена (под-
робнее о правилах Макнатена см. в гл. 2). Решение о направлении в
такое учреждение может быть вынесено: а) до открытия главного
производства решением присяжных заседателей о неспособности
лица участвовать в процессе и б) в результате главного производства
вердиктом «виновен, но невменяем»34.
В США применяются аналогичные меры. Широкое распростра-
нение в США в 70-е гг. получила такая мера безопасности, как пре-
вентивная изоляция «дефективных правонарушителей». Так, напри-
мер, по законодательству штата Мерилэнд таким лицом признавался
тот, кто склонен к деяниям, находящимся под уголовно-правовым
запретом, и признан страдающим слабоумием либо такой эмоцио-
нальной неуравновешенностью, которая свидетельствует о его дей-
ствительной опасности для общества и требует его изоляции. В су-
дебной практике США нередко использовалась превентивная
изоляция лиц, страдающих расстройством личности, со склонностью
к сексуальному насилию («сексуальных психопатов»). По Феде-
ральному закону США от 8 октября 1966 г. о социальном восстанов-
лении лиц, страдающих наркологической зависимостью, к преступ-
никам, страдающим алкоголизмом, наркоманией может быть
применена такая мера, как принудительная изоляция и лечение.
Осужденный помещается в специальное медицинское учреждение.
В случае излечения от психического расстройства до истечения на-
значенного судом срока наказания, оставшийся срок отбывается в
тюрьме35.
34 Уголовное право и уголовный суд Англии. М., 1969. 399 с.
39 Нерсесян А. А. Вопросы наказуемости в уголовном праве ФРГ и США. М., 1992.
С. 196-198; Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 355.
Правовая природа и содержание принудительных мер мед. характера 35
Во Франции также существуют меры медицинского характера,
назначаемые лицам, признанным невменяемыми или «ограниченно
вменяемыми», к «опасным» лицам, страдающим алкоголизмом, нар-
команией и токсикоманией36. В УК ФРГ37 в перечне мер исправле-
ния и безопасности, связанных с лишением свободы, существуют и
такие, как помещение в психиатрическую больницу и помещение в
лечебное заведение для лиц, страдающих алкоголизмом, наркомани-
ей. Помещение в психиатрический стационар по германскому праву
возможно при наличии ряда условий: а) совершение противоправно-
го деяния (преступления или проступка) в состоянии невменяемости
или «уменьшенной вменяемости»; б) из общей оценки лица и его
деяния следует, что от него, вследствие его состояния, можно ожи-
дать серьезных противоправных деяний и поэтому оно опасно для
общества. Таким образом, должна существовать вероятность совер-
шения лицом противоправных деяний в будущем. При помещении в
психиатрический стационар невменяемого лица данная мера назна-
чается без учета виновности лица, так как оно действует без вины,
хотя и совершает деяние, предусмотренное в УК ФРГ. Если лицо
действует в состоянии «уменьшенной вменяемости», то наказание
ему может быть смягчено и наряду с наказанием лицу назначается
рассматриваемая мера.
Для помещения в стационар для лиц, страдающих алкоголиз-
мом, наркоманией, необходимо наличие следующих условий:
а) склонность к чрезмерному употреблению спиртных напитков или
других одурманивающих средств; б) осуждение за противоправное
деяние (преступление или проступок) либо отсутствие осуждения
только потому, что лицо было в состоянии невменяемости, которое
доказано или не исключено; в) имеется опасность, что вследствие
такой склонности лицо способно совершить в будущем серьезные
противоправные деяния38.
Термин «меры безопасности» содержится и в УК Республики
Беларусь, где разд. IV назван «Принудительные меры безопасности
* Новый Уголовный кодекс Франции. М., 1993. С. 41; Курс уголовного права. Общая
часть. Т. 2. С. 355.
7 Уголовный кодекс ФРГ. М., 1996. С. 37; Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2.
С. 355.
Крылова Н. Е., Серебренникова А. В. Указ. соч. С. 173-175; Курс уголовного права.
Общая часть. Т. 2. С. 356.
36
Глава 1
и лечения»39. Ряд отечественных авторов также рассматривает при-
нудительные меры медицинского характера как «меры безопасно-
сти» (социально-правовые и медико-реабилитационные)40.
Мы не можем согласиться с подобной позицией отечественных
коллег. Уточним, что в действующем уголовном законе отсутствует
понятие «меры безопасности», иначе говоря, «меры безопасности»
не уголовно-правовое понятие. Применение такого понятия проти-
воречит ч. 2 ст. 2 УК Российской Федерации, где в качестве средств
осуществления задач Уголовного кодекса РФ наряду с наказанием
называются «иные меры уголовно-правового характера». Вместе с
тем следует согласиться с тем, что государство обязано ограждать
общество и его граждан от любых, в том числе и совершаемых не-
виновно и ненаказуемых, но, тем не менее, общественно опасных
деяний, путем применения к лицам, страдающим психическими рас-
стройствами, специфических «социально-правовых и медико-
реабилитационных» мер. Действительно, эти меры направлены на
обеспечение безопасности общества, но категория «меры безопасно-
сти», предложенная авторами, является более широкой, чем прину-
дительные меры медицинского характера. Она включает не только
принудительное, но и недобровольное лечение у психиатра. Как мы
указывали выше, в истории нашего законодательства широко ис-
пользовалось понятие «меры социальной защиты» (УК РСФСР
1922 г., УК РСФСР 1926 г.). Действующее уголовное законодатель-
ство и наука уголовного права отказались от этого понятия. Было бы
неверным, на наш взгляд, возвращаться к нему в форме «мер безо-
пасности».
В гл. 15 УК Российской Федерации не дано определения «при-
нудительных мер медицинского характера». Единого и общеприня-
того раскрытия этого института в юридической литературе нет, что
имеет ряд негативных последствий (например, нивелируется разли-
чие между принудительным и недобровольным наблюдением и ле-
чением у психиатра). Определение принудительных мер медицин-
ского характера отсутствовало и во всех предшествующих
отечественных уголовных законах. В правовой литературе даются
38 См.: Уголовный кодекс Республики Беларусь. Минск, 1999. 288 с.
40 Михеев Р. И., Белсводский А. В., Воробей В. А., Михеев О. Р. Принудительные меры
медицинского характера в уголовном праве — социально-правовые и медико-
реабилитационные меры безопасности. Владивосток, 2000. С. 24.
Правовая природа и содержание принудительных мер мед. характера 37
различные определения, которые с разной степенью полноты рас-
крывают существенные признаки этих мер, подчеркивая их юриди-
ческое и медицинское содержание41.
Ряд авторов42 рассматривает принудительные меры медицин-
ского характера как одну из форм реализации уголовной ответст-
венности. Эта точка зрения мотивируется тем, что, согласно ст. 98
УК Российской Федерации, целями принудительных мер медицин-
ского характера, сопряженных с наказанием, в отношении страдаю-
щих психическим расстройством, не исключающим вменяемости,
является предупреждение совершения новых деяний (в данном слу-
чае преступлений. — Авт.), т. е. преследуются цели исправления. В
соответствии с действующим законодательством применение при-
нудительных мер медицинского характера при совершении преступ-
ления возможно после производства предварительного следствия и
судебного разбирательства. Принудительные меры медицинского
характера, сопряженные с наказанием, назначаются судом в порядке
уголовного судопроизводства. Суд может применить принудитель-
ные меры медицинского характера в том случае, если будет призна-
но, что преступление имело место и совершено данным лицом,
страдающим психическим расстройством, не исключающим вме-
няемости. Поэтому принудительные меры медицинского характера,
сопряженные с наказанием, подчас рассматриваются как «одна из
форм реализации уголовной ответственности». Отмечается дискус-
сионность подобной постановки вопроса и тот факт, что сущность
«уголовной ответственности как неблагоприятных для виновного
правовых последствий совершения преступления выражается имен-
но в обязанности лица, совершившего преступление, дать отчет пе-
ред государством в содеянном, подвергнуться осуждению, наказа-
нию и иным неблагоприятным юридическим последствиям,
предусмотренным уголовным законом»43.
Уточним, что назначение принудительных мер медицинского
характера, сопряженных с наказанием, — право, а не обязанность
суда. Их назначение возможно, но не обязательно. Принудительные
меры медицинского характера, сопряженные с наказанием, как и
* Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 347.
41 Уголовное право России. Общая часть: Учеб. / Под ред. А. И. Рарога. М., 1997.
С. 58.
Уголовное право России. Общая часть / Под ред. А. И. Рарога. С. 56.
38
Глава 1
уголовное наказание, назначаются судом, а их исполнение обеспечива-
ется силой государственного принуждения. Но принудительные меры
медицинского характера, сопряженные с наказанием, не относятся к
уголовному наказанию, даже если соединены с ним. Данные меры от-
личаются от наказания основаниями и целями, содержанием и юриди-
ческими последствиями. Они не выражают официального, от имени
государства, порицания совершившего преступление лица, в своем со-
держании не содержат элементов кары, не влекут судимости44.
Следует согласиться с мнением Н. Г. Иванова, что гл. 15 дейст-
вующего уголовного закона выделяет некарательные средства воз-
действия на лиц, страдающих психическими расстройствами, со-
вершающих общественно опасные деяния, предусмотренные
Особенной частью УК Российской Федерации, и преступления45 *.
Отечественные правоведы предлагали различные доктриналь-
ные определения принудительных мер медицинского характера. В
этих определениях авторы, как правило, стремились отразить со-
держание и цели принудительных мер медицинского характера, а
46
также указать лиц, к которым они применяются .
Б. А. Протченко дал следующее определение: «Принудитель-
ные меры медицинского характера — это установленные законом
медико-судебные меры, назначаемые судом представляющим
опасность по своему психическому состоянию и характеру соде-
янного невменяемым, а также заболевшим после совершения пре-
ступления хронической или временной душевной болезнью вме-
няемым лицам. Принудительные меры медицинского характера
не являются наказанием, они преследуют цели восстановления
психического здоровья указанных лиц и предупреждения совер-
шения ими новых общественно опасных деяний, обусловленных
расстройством психической деятельности, а в отношении совер-
шивших преступление вменяемых лиц и предупреждение новых
44 Курс советского уголовного права. Часть Общая: В 5 т. / Отв. ред. И. А. Беляев и
М. Д. Шаргородский. Л., 1970. Т. 2. С. 474.
45 Российское уголовное право: В 2 т. / Под ред. А. И. Рарога. М., 2003. Т. 1. С. 544.
48 Батанов А. Н. Принудительные меры медицинского характера: понятие и правовая
природа // Принудительные меры медицинского характера: Сб. науч. тр. Архангельск,
2003. С. 25.
Правовая природа и содержание принудительных мер мед. характера 39
преступных действий»47. Отметим, что данное определение не соот-
ветствует действующему уголовному закону, например, в части на-
значения принудительных мер медицинского характера лицам, стра-
дающим психическим расстройством, не исключающим вменяемости.
Кроме того, по мнению А. Н. Баталова, Б. А. Протченко рассматрива-
ет • принудительные меры медицинского характера как медико-
судебные меры, т. е. включающие как юридическое, так и медицин-
ское начало, что «не раскрывает в полной мере правовую природу
указанных мер48.
Иное определение дано В. И. Горобцовым: «Под принудитель-
ными мерами медицинского характера понимается предусмотренная
уголовным законодательством разновидность уголовно-правового
принуждения, применяемая судом к лицам, нарушившим уголовно-
правовые запреты в состоянии невменяемости либо ограниченной
вменяемости либо совершившим преступление в состоянии вменяе-
мости, но заболевшим после их совершения психическим расстрой-
ством, делающим невозможным назначение или исполнение наказа-
ния, а также совершившим преступления и нуждающимся в лечении
от алкоголизма или наркомании, и заключающаяся в принудитель-
ной реализации медицинского (лечебного) воздействия и специаль-
но-предупредительных мер в целях излечения или улучшения пси-
хического состояния этих лиц, предупреждения совершения ими
новых общественно опасных деяний, обеспечения безопасности, как
общества, так и больного, проведения мер социальной реабилита-
ции»49. Следует согласиться с В. И. Горобцовым в том, что
рассматриваемые меры являются мерами уголовно-правового
принуждения. Вместе с тем дискуссионно положение о том, что
принудительные меры медицинского характера применяются «к
лицам, нарушившим уголовно-правовые запреты», а не только к
лицам, совершившим деяние, представляющее общественную
опасность. Нарушение лицом, утратившим способность к осознанно
волевому поведению, при отсутствии общественной опасности, само
по себе не может повлечь применение мер уголовно-правового
47 Протченко Б. А. Принудительные меры медицинского характера по советскому
Уголовному праву: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. М., 1979.
“ Батанов А. Н. Указ. соч. С. 25.
* Горобцов В. И. Принудительные меры медицинского характера в отношении психи-
чески больных по Уголовному кодексу Российской Федерации: Учеб, пособ. Красно-
ярск, 1996. 59 с.
40
Глава 1
влечь применение мер уголовно-правового характера. А. И. Чучаев
справедливо указывает, что совершение малозначительного деяния,
подпадающего под признаки ч. 2 ст. 14 УК Российской Федерации,
не может служить основанием для применения принудительных мер
медицинского характера50. На наш взгляд, совершение «малозначи-
тельного» деяния — основание для применения только недобро-
вольных мер медицинского характера.
Аналогичной точки зрения придерживается и П. А. Колпаков,
который определяет принудительные меры медицинского характера
как особый вид государственного принуждения, предусмотренный
уголовным законодательством, применяемый судом в определенном
уголовно-процессуальном порядке к лицам, совершившим общест-
венно опасные деяния в состоянии невменяемости или страдающим
психическим расстройством, не исключающим вменяемости, либо
делающим невозможным назначение или исполнение наказания, а
также к лицам, нуждающимся в лечении от алкоголизма и наркома-
нии и представляющим общественную опасность, вызванную пси-
хическим состоянием здоровья и характером этого деяния, с целью
улучшения их психического состояния, ограждения общества от со-
вершения ими повторных общественно опасных деяний, охраны
безопасности личности больного от собственных действий и прове-
дения мер социальной реабилитации51.
По мнению А. Н. Батанова, определения Б. А. Протченко,
В. И. Горобцова, П. А. Колмакова излишне развернуты, что отража-
ет стремление авторов охватить все признаки принудительных мер
медицинского характера. А. Н. Батанов полагает, что определение
должно содержать только основные характеристики рассматривае-
мого института, которые выделяют его среди других правовых ин-
ститутов и отражают правовую природу принудительных мер меди-
цинского характера52. Нам трудно согласиться с мнением, что
ошибочным является включение в определение принудительных мер
медицинского характера их целей, так как «эти цели сформулирова-
ны на законодательном уровне в ст. 98 УК Российской Федерации и
50 Чучаев А. И. Принудительные меры медицинского и воспитательного характера:
Учеб, пособ. Ульяновск, 1997. С. 9.
51 Колмаков П. А. Сущность, цели и виды принудительных мер медицинского характе-
ра: Учеб, пособ. Сыктывкар, 1999. С. 11.
52 Батанов А. Н. Указ. соч. С. 25.
Правовая природа и содержание принудительных мер мед. характера 41
не требуют какого-либо дополнения. Вряд ли можно признать до-
пустимым включение в определение принудительных мер медицин-
ского характера целей, которые не указаны в законе». Далее мы бу-
дем говорить о том, что указанные в законе цели принудительных
мер медицинского характера, по меньшей мере, неточны и неполны.
Поэтому введение уточненных целей этих мер в определение было
бы оправданным.
По мнению А. Н. Батанова, принудительные меры медицинско-
го характера есть меры государственного принуждения, назначае-
мые по приговору или определению суда лицам, совершившим об-
щественно опасное деяние, а также виновным в совершении
преступления алкоголикам и наркоманам, и заключающиеся в пси-
хиатрическом лечении этих лиц. На наш взгляд, автор в своем опре-
делении перепутал процессуальные формы применения принуди-
тельных мер медицинского характера (при общественно опасном
деянии — приговор, при преступлении — определение суда; соглас-
но процессуальному закону, наоборот. — Авт.), не указал лиц, упо-
мянутых в ч. 1 ст. 81 УК. Кроме того, применение слов «алкоголи-
ки», «наркоманы» не может быть отнесено к доктринальному
пониманию уголовно-правовых и криминологических проблем, свя-
занных с алкоголизмом, наркоманией.
Определение понятия «принудительные меры медицинского ха-
рактера» должно отражать их правовую природу, процессуальную
форму применения, а также круг лиц, к которым они могут быть
применены, и их содержание.
Принудительные меры медицинского характера следует рас-
сматривать в качестве мер государственного принуждения, хотя'ав-
торы рассмотренной монографии53 их таковыми не считают. На наш
взгляд, мерами государственного принуждения они являются пото-
му, что применяются от имени государства уполномоченным на то
органом (судом), независимо от желания человека и его близких,
влекут ограничение некоторых его прав и свобод.
И. С. Ной полагал, что называть «принудительными» все меры
медицинского характера, применяемые ко всем категориям лиц,
упомянутых в уголовном законе, неверно. По мнению автора, при-
93 Михеев Р. И., Беловодский А. В., Воробей В. А., Михеев О. Р. Принудительные меры
медицинского характера в уголовном праве. С. 24.
42
Глава 1
нудительными следует считать только те меры, которые применяют-
ся к лицам, страдающим алкоголизмом и наркоманией, так как яко-
бы только они способны осознавать характер и смысл этих мер и
отвечать за свои действия (сегодня этот список, вероятно, дополнил-
ся бы лицами, страдающими психическими расстройствами, не ис-
ключающими вменяемости. — Лете.). Для лиц, совершивших пре-
ступление в1 состоянии невменяемости, их следует называть не
принудительными, а насильственными54. Аналогичную позицию
занимал в 20-е гг. XX в. И. Н. Введенский, который^считал, что по-
нятие принудительные меры может быть применимо только к ли-
цам, понимающим смысл этих мер55.
По нашему мнению, эту точку зрения нельзя признать верной.
Лечение является принудительным, поскольку применяется незави-
симо от желания лица, от осознания им необходимости и содержа-
ния такого лечения. Кроме того, глубоко ошибочным является пред-
ставление, что лицо, совершившее общественно опасное деяние в
состоянии невменяемости, не понимает смысл этих мер. Абсолют-
ное большинство этих лиц восстанавливает способность к осознанно
волевому поведению уже к моменту проведения судебного заседа-
ния, на котором выносится решение о назначении принудительных
мер медицинского характера. Эти лица, как правило, сохраняют спо-
собность выполнять требования, предъявляемые медицинским пер-
соналом в процессе проведения лечения. К моменту прекращения
этих мер лицо всегда восстанавливает способность к осознанно
волевому поведению, осознанию смысла проводимых мер, иначе они
просто не будут прекращены. Термин «насильственные» не соответ-
ствует гуманным целям его применения. На наш взгляд, содержани-
ем принудительных мер медицинского характера является совокуп-
ность мер правового и медицинского характера, назначенных судом,
направленных на восстановление, укрепление психического здоро-
вья лиц, указанных уголовным кодексом (ч. 1 ст. 97 УК Российской
Федерации). Меры медицинского характера включают в себя обсле-
дование психического здоровья граждан по основаниям и в порядке,
установленном УК Российской Федерации и другими законами Рос-
54 Ной И. С. Вопросы теории наказания в советском уголовном праве. Саратов, 1962.
С. 136.
“ Введенский И. Н. Принудительное лечение душевнобольных и психопатов И Ду-
шевнобольные правонарушители и принудительное лечение. М., 1929. С. 7-22.
Правовая природа и содержание принудительных мер мед. характера 43
сийской Федерации, диагностику психических расстройств, лечение,
уход и медико-психологическую реабилитацию этих лиц, но не
«насилие».
Итак, принудительные меры медицинского характера — это
меры государственного принуждения, назначаемые, продлеваемые,
изменяемые и прекращаемые по определению суда лицам, которые
совершили общественно опасное деяние, предусмотренное Особен-
ной частью Уголовного кодекса Российской Федерации, в состоянии
невменяемости, а также лицам, у которых после совершения престу-
пления наступило психическое расстройство, делающее невозмож-
ным назначение или исполнение наказания, либо назначаемые по
приговору суда лицам, виновным в совершении преступления и
страдающим психическим расстройством, не исключающим вме-
няемости, но повлиявшим на осознанно волевой выбор поведения в
момент совершения преступления, и заключающиеся в психиатри-
ческом лечении, направленном на восстановление, укрепление пси-
хического здоровья лиц, для исключения совершения нового обще-
ственно опасного деяния, их опасности причинения вреда для себя
или других лиц, возможности причинения иного существенного
вреда, соблюдения их прав и законных интересов.
На актуальность вопроса об уточнении характера правоотноше-
ний, возникающих в связи с применением принудительных мер ме-
дицинского характера указывали Р. И. Михеев, Б. А. Протченко56,
А. И. Чучаев57 и другие авторы.
По мнению О. Г. Петровой, нормы уголовного закона, посвя-
щенные принудительным мерам медицинского характера, не регу-
лируют уголовно-правовые отношения, хотя и помещены в Уголов-
ном кодексе Российской Федерации. Это мотивируется тем, что
задачей уголовного закона является защита от преступных посяга-
тельств. Общественно опасное деяние лица, не способного осозна-
вать фактический характер и общественную опасность своих дейст-
вий, нельзя отнести к преступному посягательству, так как эти
действия не содержат состава преступления58. На наш взгляд, назна-
чение принудительных мер медицинского характера по приговору
и Михеев Р. И., Протченко Б. А. Правоотношения, порождаемые деяниями невме-
няемого//Сов. гос-во и право. 1984. №11. С. 85.
” Чучаев А. И. Указ. соч. С. 3.
* Петрове О. Г. Уголовно-правовое отношение. М., 1986, С. 18.
44
Глава 1
суда лицам, совершившим преступление и страдающим психиче-
ским расстройством, не исключающим вменяемости, «опрокидыва-
ет» это положение. В этой связи неточным (неполным) можно при-
знать также мнение Р. И. Михеева и Б. А. Протченко, которые
считают: общественно опасное деяние, совершенное невменяе-
мым, — юридический факт, порождающий правовое отношение.
Установив его, суд вправе применить к лицу принудительные меры
медицинского характера. Субъектами данного правоотношения яв-
ляются, с одной стороны, государство, а с другой —<* лицо, которое в
момент совершения общественно опасное деяния не обладало спо-
собностью осознавать фактический характер и общественную опас-
ность своих действий. Применительно к невменяемому лицу дейст-
вуют такие нормы Общей части, как малозначительность деяния,
пределы действия уголовного закона, возраст уголовной ответствен-
59
ности, срок давности и др.
По мнению А. Н. Баталова, «при разрешении данной проблемы,
нужно исходить из следующего. Уголовным кодексом применение
принудительных мер медицинского характера предусмотрено как к
невменяемым, так и к лицам, совершившим преступление в состоя-
нии ограниченной вменяемости (с последним словосочетанием
нельзя согласиться исходя из названия ст. 22 УК РФ. — Авт.), а так-
же к преступникам, страдающим алкоголизмом и наркоманией.
Применительно к последним можно с полной уверенностью гово-
рить об уголовно-правовом характере отношений, связанных с при-
нудительным лечением. Сложность возникает при рассмотрении
вопроса о характере правоотношений, порождаемых общественно
опасными действиями невменяемого. Применение принудительных
мер медицинского характера к невменяемым предусмотрено Уго-
ловным кодексом Российской Федерации. Следовательно, именно
уголовно-правовые нормы регулируют отношения, связанные с на-
значением, изменением и отменой данных мер. Юридическим фак-
том, порождающим возникновение указанных правоотношений,
служит совершение только тех общественно опасных деяний, кото-
рые предусмотрены Особенной частью УК РФ... Субъектом данного
правоотношения является, с одной стороны, лицо, совершившее об-
59 Михеев Р. И., Протченко Б. А. Правоотношения, порождаемые деяниями невме-
няемого // Сов. гос-во и право. 1984. №11. С. 85.
Правовая природа и содержание принудительных мер мед, характера 45
щественно опасное деяние в состоянии невменяемости, а с другой —
государство в лице специально уполномоченных органов. Содержа-
нием правоотношений, возникающих в связи с применением прину-
дительных мер медицинского характера, будут права и обязанности
их субъектов. Государство вправе назначить лицу принудительное
лечение, а лицо, совершившее общественно опасное действие, обя-
зано подвергнуться такому лечению. Это лицо имеет право на тот
вид принудительных мер медицинского характера, который соответ-
ствует его психическому состоянию и опасности, совершенного им
деяния. Следовательно, государство обязано назначить принуди-
тельное лечение с учетом данных обстоятельств. Правоотношения
возникают по поводу применения мер уголовно-правового характе-
ра. Меры, предусмотренные гл. 15 УК РФ, можно отнести к иным
мерам уголовно-правового характера, указанным в ст. 2 УК РФ»60.
Следует согласиться с тем, что правоотношения, возникающие в
связи с применением принудительных мер медицинского характе-
ра,— определенный вид уголовно-правовых отношений, которые
могут возникать как в результате совершения общественно опасного
деяния, не являющегося преступлением, так и в результате соверше-
ния преступления. Мы не можем согласиться с тем, что вид прину-
дительных мер медицинского характера должен соответствовать
опасности совершенного деяния.
На наш взгляд, основаниями для возникновения правоотноше-
ния являются;
1.	Юридический факт совершения общественно опасного дея-
ния, предусмотренного Особенной частью Уголовного кодекса Рос-
сийской Федерации, лицом, которое во время его совершения нахо-
дилось в состоянии невменяемости, т. е. не могло осознавать
фактический характер и общественную опасность своих действий
(бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психи-
ческого расстройства, временного психического расстройства, сла-
боумия либо иного болезненного состояния психики (при этом дей-
ствует ряд норм Общей части Уголовного кодекса Российской
Федерации, например ст. 1-9, 14, 19, 21 и др. До восстановления
способности этого лица к осознанно волевому поведению правоот-
ношения носят односторонний охранительный характер. После
* Батанов А. Н. Указ. соч.
46
Глава 1
восстановления способности этого лица к осознанно волевому пове-
дению правоотношение принимает обычный уголовно-правовой ха-
рактер, а порядок исполнения принудительных мер медицинского
характера определяется ч. 3 ст. 97 УК Российской Федерации. Субъ-
ектами правоотношения становятся, с одной стороны, лицо, совер-
шившее общественно опасное деяние, с другой — государство в ли-
це специально уполномоченных органов. Содержанием право-
отношений становятся права и обязанности их субъектов.
Государство вправе назначить лицу принудительныемеры медицин-
ского характера, а лицо, совершившее общественно опасное дейст-
вие, обязано подвергнуться таким мерам. Это лицо имеет право на
тот вид принудительных мер медицинского характера, который со-
ответствует его психическому состоянию и опасности причинения
вреда для самого себя и окружающих, иного существенного вреда.
2.	Юридический факт совершения преступления субъектом, ко-
торый во время его совершения находился в состоянии вменяемо-
сти, т. е. обладал способностью к осознанно волевому поведению,
но не мог в полной мере осознавать фактический характер и обще-
ственную опасность своих действий (бездействия) либо руководить
ими вследствие психического расстройства, слабоумия либо иного
расстройства психики (в том числе — в состоянии опьянения, силь-
ного душевного волнения — аффекта и др.). Правоотношение име-
ет уголовно-правовой характер, а порядок исполнения принуди-
тельных мер медицинского характера определяется ч. 3 ст. 97 УК
Российской Федерации. Субъектами такого правоотношения стано-
вятся, с одной стороны, лицо, совершившее преступление, с дру-
гой — государство в лице специально уполномоченных органов.
Содержание такого правоотношения существенно шире, оно связано
с уголовной ответственностью и наказанием лица, совершившего
преступление. При этом, если на поведение субъекта в момент со-
вершения преступления оказало влияние имеющееся психическое
расстройство, то государство вправе назначить лицу принудитель-
ные меры медицинского характера, соединенные с исполнением на-
казания, а лицо, совершившее преступление, обязано подвергнуться
наказанию и сопряженным с ним принудительным мерам медицин-
ского характера.
3.	Юридический факт совершения преступления субъектом, ко-
торый во время его совершения находился в состоянии вменяемо-
Правовая природа и содержание принудительных мер мед, характера 47
сти, т. е. обладал способностью к осознанно волевому поведению,
мог в полной мере осознавать фактический характер и обществен-
ную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими,
у которого после совершения преступления наступило хроническое
психическое расстройство, слабоумие, делающее невозможным на-
значение или исполнение наказания. До восстановления способно-
сти этого лица к осознанно волевому поведению правоотношения
носят односторонний охранительный характер. После восстанов-
ления способности этого лица к осознанно волевому поведению пра-
воотношение принимает обычный уголовно-правовой характер, а
лицо подлежит уголовной ответственности и наказанию.
В подтверждение нашей точки зрения, приведем мнение
С. В. Бородина: «Юридическими принудительные меры являются
потому, что как основания, так и цели, виды, порядок применения и
прекращения этих мер определяются уголовным законом; процедура
их назначения регламентирована уголовно-процессуальным зако-
ном; принудительные меры в отношении конкретных лиц, совер-
шивших общественно опасные деяния, а также преступления, назна-
чаются судом; судом рассматриваются и дальнейшие решения по
продлению, изменению и прекращению принудительных мер... Ме-
дицинскими принудительные меры являются потому, что как осно-
вания, так и цели, виды, условия назначения, изменения и прекра-
щения этих мер по своему содержанию зависят от психического
состояния лица, в отношении которого они применяются»61.
Принудительные меры медицинского характера, предусмотрен-
ные главой 15 УК Российской Федерации, можно отнести к «иным
мерам уголовно-правового характера», указанным в ч. 2 ст. 2 УК.
Правоотношения возникают по поводу применения этих мер уго-
ловно-правового характера. Суд назначает, изменяет, отменяет при-
нудительные меры медицинского характера с учетом рекоменда-
ций судебно-психиатрической экспертной комиссии. Но
заключение экспертизы не является для суда обязательным, он
вправе не согласиться с ним, мотивируя принятое решение. При
назначении того или иного вида принудительного лечения суд
исходит из принципов гуманизма и справедливости, выраженных
” Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А. В. Наумов.
М.,1997. С. 240.
48
Глава I
в необходимости и достаточности этих мер, избегании назначения
избыточно строгой меры.
Процессуальные формы применения принудительных мер ме-
дицинского характера различаются в зависимости от того, что имело
место: общественно опасное деяние или преступление. Если имело
место общественно опасное деяние, предусмотренное Особенной
частью Уголовного кодекса Российской Федерации, лицом, которое
во время его совершения находилось в состоянии невменяемости,
т. е. не могло осознавать фактический характер и общественную
опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими
вследствие хронического психического расстройства, временного
психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного
состояния психики, принудительные меры медицинского характера
назначаются по определению суда. Если имело место преступление
субъекта, который во время его совершения находился в состоянии
вменяемости, т. е. мог в полной мере осознавать фактический харак-
тер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо
руководить ими вследствие психического расстройства, слабоумия
либо иного расстройства психики (в том числе — в состоянии опья-
нения, аффекта и др.), то принудительные меры медицинского ха-
рактера назначаются по приговору суда, наряду с наказанием.
Основания применения принудительных мер медицинского ха-
рактера определяются содержанием этих соединяющих в себе юри-
дическое и медицинское начало мер, сочетание которых обеспечи-
вает их законное и обоснованное применение. В УК Российской
Федерации, на наш взгляд, расплывчато сформулированы основания
для применения принудительных мер медицинского характера. В
соответствии с действующим законодательством, на основании ч. 1
ст. 97 УК Российской Федерации принудительные меры медицин-
ского характера могут быть назначены судом следующим лицам: а)
которые совершили деяния, предусмотренные статьями Особенной
части УК Российской Федерации, в состоянии невменяемости; б) у
которых после совершения преступления наступило психическое
расстройство, делающее невозможным назначение или исполнение
наказания; в) которые совершили преступление и страдают психиче-
ским расстройством, не исключающим вменяемости. Общими при-
знаками, свойственными всем этим лицам, являются: а) наличие
психического расстройства, повлиявшего на избирательное поведе-
Правовая природа и содержание принудительных мер мед. характера 49
ние в уголовно значимой ситуации; б) совершение деяния, преду-
смотренного статьями Особенной частью УК; в) угроза повторного
совершения общественно опасного деяния под влиянием психиче-
ского расстройства. К сожалению, уголовный закон умалчивает о
принципиальном, на наш взгляд, положении о том, что психическое
расстройство должно оказывать влияние на поведение лица при со-
вершении им деяния. Например, если Н., страдающий хроническим
психическим расстройством (эпилепсией), совершил служебный
подлог, предусмотренный ст. 292 УК Российской Федерации, то он
не может подпадать под п. «в» ч. 1 ст. 97 УК, так как невозможно,
чтобы указанное хроническое психическое расстройство могло по-
влиять на его поведение при совершении служебного подлога62. Мы
не обсуждаем невероятную ситуацию, при которой суд сочтет, что
указанное психическое расстройство подпадает под: а) п. «а» ч. 1
ст. 97 УК Российской Федерации, т. е. расценивается как основание
для вынесения судебного решения о невменяемости подсудимого;
б) п. «б» ч. 1 ст. 97 УК Российской Федерации, т. е. будет расцени-
ваться как основание для вынесения судебного решения о невоз-
можности назначения или исполнения наказания.
Ряд авторов полагают, на наш взгляд ошибочно, что «лица,
страдающие психическими расстройствами и в силу этого не спо-
собные сознавать характер совершаемых ими действий или оцени-
вать их социальное значение, а также не способные руководить
своими действиями из-за поражения волевой сферы психики, не мо-
гут действовать умышленно или неосторожно, т. е. проявить вину в
уголовно-правовом смысле»63. Мы считаем, что наличие хрониче-
ского психического расстройства, временного психического рас-
стройства, слабоумия или иного болезненного состояния психики не
может презюмировать невменяемость вне учета их влияния на пове-
дение при совершении деяния, предусмотренного Особенной частью
УК Российской Федерации.
Отметим также, что в ст. 97 УК Российской Федерации не ис-
пользуется термин «душевнобольной», в отличие от ст. 58 УК
и Архив Приморск, район, суда Арханг. обл.
ю Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Изд. 2-е, с изм. и доп. /
Под общ. ред. Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. М., 1999. С. 29.
50
Глава 1
РСФСР64, а также — «психический больной», в отличие от трудов
по общей и судебной психиатрии65. Правы те, кто считают66, что
душевнобольными называются лица, страдающие хроническими
психическими заболеваниями. Терминологическая нечеткость неко-
торых правоведов в ряде случаев позволяла оспаривать назначение
принудительных мер медицинского характера лицам, совершившим
деяние в состоянии временного психического расстройства (напри-
мер, постродильного психоза у А.67) или ином болезненном состоя-
нии психики (например, посттравматическом стрессовом расстрой-
стве («афганский» синдром у С.68), ибо душевнобольными,
психическими больными этих лиц назвать нельзя. Редакция Уголов-
ного кодекса Российской Федерации делает правомерным примене-
ние принудительных мер медицинского характера в отношении лиц,
страдающих любым из психических расстройств, предусмотренных
ч. 1 ст. 21 УК.
Континуум лиц, представленных в ч. 1 ст. 97 УК Российской
Федерации, начинается с лиц, признанных судом невменяемыми.
Это обусловлено тем, что среди лиц, направляемых на принудитель-
ное наблюдение и лечение, именно невменяемые составляют абсо-
лютное большинство. По данным Министерства юстиции Россий-
ской Федерации, например, в 1999 г. принудительное лечение было
применено к 10 136 лицам, признанным невменяемыми69. Однако
применение медицинских мер в принудительном порядке обуслов-
лено не тем, что эти лица «неспособны понимать фактический ха-
рактер и общественную опасность своих действий (бездействия) ли-
бо руководить ими», что «полностью исключает их уголовную
ответственность»70, а тем, что психическое расстройство приводит к
нарушениям восприятия и мышления, эмоций и воли, памяти, соз-
54 Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Под общ. ред. Ю. И. Скуратова,
В. М. Лебедева. С. 137.
99 Судебная психиатрия: Учеб, для вузов / Под ред. Б. В. Шостаковича. М., 1997.
С. 119.
99 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 201.
97 Архив Первой город, клинич. больн. г. Москвы.
99 Архив мед. службы УВД по Арханг. обл.
59 Арвуновв Ю. Н. Характер общественно опасных действий лиц с психическими рас-
стройствами // Независимый психиатрический журнал. 2000. № 4. С. 35.
70 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 200.
Правовая природа и содержание принудительных мер мед, характера 51
мания и интеллекта, а вслед за этим поведения, социальной адапта-
ции, и в результате лицо может стать опасным (способным нанести
вред) для себя самого и окружающих, повторно совершить общест-
венно опасное деяние, предусмотренного статьями Особенной ча-
стью УК Российской Федерации. Дабы максимально предупредить,
исключить эту возможность в настоящем и будущем, применяются
лечебно-диагностические, лечебно-профилактические меры, вклю-
чающие различные способы установления причины психического
расстройства, его диагноза и назначения комплексного, индивиду-
ального лечения психического расстройства, направленного на вос-
становление нарушенных психических функций, поведения, соци-
альной реабилитации лица. В § 2.1 мы рассмотрим основания
применения принудительных мер медицинского характера этой ка-
тегории лиц более подробно.
Пункт «б» ч. 1 ст. 97 УК Российской Федерации определяет
применение принудительных мер медицинского характера в случа-
ях, по существу, единичных, казуистических, когда освобождение от
наказания предусмотрено ст. 81 УК. Но некоторые авторы выходят
далеко за рамки закона, когда утверждают, что в этом случае «об-
щим признаком является психическое расстройство, наступившее
после совершения общественно опасного деяния»71. Совершенное
преступление не может «задним числом» отменяться и трансформи-
роваться в невиновное общественно опасное деяние. Речь все-таки
идет о преступлении, а не о невиновном общественно опасном дея-
нии. Часть 1 ст. 81 УК Российской Федерации гласит: «Лицо, у ко-
торого после совершения преступления наступило психическое рас-
стройство, лишающее его возможности осознавать фактический
характер и общественную опасность своих действий (бездействия)
либо руководить ими, освобождается от дальнейшего его отбыва-
ния. Таким лицам суд может назначить принудительные меры меди-
цинского характера». Отсюда явствует, например, что если Д.72,
осужденная по ч. 3 ст. 159 УК Российской Федерации на шесть лет
лишения свободы, через полтора года пребывания в колонии общего
режима заболела хроническим психическим расстройством (шизоф-
ренией), т. е. «наступило психическое расстройство, лишающее ее
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 201.
п Архив Приморск, район, суда Арханг. обл.
52
Глава 1
возможности осознавать фактический характер и общественную
опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими», то
она «освобождается от дальнейшего отбывания» наказания, а «суд
может назначить принудительные меры медицинского характера»,
и, по мнению авторов Комментария, факта мошенничества, т. е. пре-
ступления, уже не было, а было «общественно опасное деяние». С
этим нельзя согласиться.
Принципиально другая ситуация, когда К.73 во время отбытия
уголовного наказания совершил деяние (лишил жизни другого осу-
жденного) в состоянии, исключающем осознанно волевое поведение
(алкогольный психоз), а судом, уже по этому, новому, делу он при-
знается невменяемым, тогда он действительно освобождается от
уголовной ответственности по этому конкретному делу, а совер-
шенное деяние признается «общественно опасным». Но целесооб-
разно ли в этом случае освобождать от уголовного наказания по
первому делу, «независимо от тяжести совершенного преступления,
от величины неотбытой части наказания и других обстоятельств»74?
Более того, на основании полученных в ходе проведенного исследо-
вания данных и литературных источников75 мы можем утверждать,
что у лиц с хроническими психическими расстройствами (в рас-
сматриваемом случае шизофренией), не повлиявшими на способ-
ность к осознанно волевому поведению в конкретной уголовно зна-
чимой ситуации (при получении З.76, должностным лицом взятки за
незаконные действия), после осуждения (к трем годам лишения сво-
боды) оказавшегося в местах лишения свободы, может возникнуть
обострение симптоматики психического расстройства, вплоть до
временной потери способности к осознанно волевому поведению.
Но это не может служить безусловным поводом к освобождению от
уголовного наказания, ибо, освободившись подобным образом, по-
пав после кратковременного курса принудительного лечения в пси-
хиатрическом стационаре общего типа в благоприятную домашнюю
среду, сопряженную с принудительным амбулаторным наблюдени-
73 Архив Октябрьск, район, суда Арханг. обл.
74 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 171.
75 Санников А. Л., Банникова Р. В., Малов Е. К. Здоровье спецконтингента в ситуации
экстремальности уголовно-исполнительной системы. Архангельск, 1998. С. 27.
п Архив Приморск, район, суда Арханг. обл.
Правовая природа и содержание принудительных мер мед. характера 53
ем и лечением у психиатра, этот действительно больной человек бы-
стро достиг многолетней, возможно пожизненной ремиссии («свет-
лого промежутка»). В § 2.2 мы рассмотрим основания применения
принудительных мер медицинского характера к этой категории лиц
более подробно.
В пункте «в» ч. 1 ст. 97 УК Российской Федерации указываются
лица, страдающие психическим расстройством, не исключающим
вменяемости, которое не освобождает их от уголовной ответствен-
ности и наказания, но является основанием для назначения прину-
дительных мер медицинского характера.
В отличие от лиц, подпадающих под пункты «а» и «б» ч. 1 ст. 97
УК Российской Федерации, к которым может быть применена любая
из предусмотренных уголовным законом принудительных мер ме-
дицинского характера, к лицам, упоминаемым в пункте «в», в соот-
ветствии с ч. 2 ст. 99 УК Российской Федерации, на наш взгляд, мо-
жет быть применена только одна из этих мер — принудительное
амбулаторное наблюдение и лечение у психиатра, сопряженное с
исполнением наказания. Но это связано не с тем обстоятельством,
«что помещение в психиатрические стационары различного типа,
предусмотренное ч. 1 ст. 99 УК Российской Федерации, несовмес-
тимо с отбыванием наказания (по крайней мере, с пребыванием в
местах лишения свободы), которому обычно подвергаются эти ли-
ца»77, а с тем, что у них нет показаний для подобной госпитализа-
ции. Но если такое показание возникнет, то подобная госпитализа-
ция абсолютно совместима «с отбыванием наказания». Примеров
этому множество, но мы укажем лишь на то, как госпитализируются
в стационары осужденные, страдающие туберкулезом (в том чис-
ле— туберкулезом с вторичными психическими расстройствами),
который наряду с собственно психическими расстройствами являет-
ся «бичом» российских мест лишения свободы. Допустимо создание
специализированных мест лишения свободы для содержания-
лечения лиц, страдающих психическими расстройствами, по образцу
аналогичных учреждений для содержания-лечения лиц, страдающих
туберкулезом, ВИЧ-инфекцией. С этой целью в ст. 74 УИК Россий-
ской Федерации предусмотрено создание лечебных исправительных
77 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 202.
54
Глава 1
учреждений в уголовно-исполнительной системе. По нашим дан-
ным, среди лиц, страдающих психическими расстройствами, не ис-
ключающими вменяемости, алкоголизм выявляется у 59,7% лиц,
наркомания — 7%, токсикомания — 1,8%.
Часть 2 ст. 97 УК Российской Федерации устанавливает: «Ли-
цам, указанным в первой части настоящей статьи, принудительные
меры медицинского характера назначаются только в случаях, когда
психические расстройства связаны с возможностью причинения
этими лицами иного существенного вреда либо с бпасностью для
себя или других лиц». Но психические расстройства у лиц, совер-
шивших преступление и страдающих психическим расстройством,
не исключающим вменяемости, протекают без общественно опасной
ауто- и гетероагрессии, т. е. заведомо не достигают тяжести, преду-
смотренной ч. 2 ст. 97 УК Российской Федерации и ст. 29 Закона
Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях
прав граждан при ее оказании»78, для того, чтобы быть основанием
для применения подобной меры. В этих случаях назначение прину-
дительных мер медицинского характера противоречит принципам,
провозглашенным в Законе Российской Федерации «О психиатриче-
ской помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» и в Законе
Российской Федерации «Основы законодательства Российской Фе-
дерации об охране здоровья граждан»79. Ссылки на то, что есть «оп-
ределенный опыт проведения принудительного лечения алкоголиков
и наркоманов в соответствии со ст. 62 УК РСФСР»80, малоубеди-
тельны, так как этот опыт плохо согласуется с гарантиями прав па-
циентов.
На наш взгляд, формулировка ч. 2 ст. 97 УК Российской Феде-
рации должна иметь следующую редакцию: «Лицам, указанным в
части первой настоящей статьи, принудительное лечение в психиат-
рическом стационаре назначается только в случаях, когда психиче-
ское расстройство связано с возможностью причинения этими лица-
78 О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании: Закон Рос-
сийской Федерации от 2 июля 1992 года // Ведомости Съезда н/д и ВС РФ. 1992.
№33. Ст. 1913.
78 Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан:
Закон Российской Федерации от 22 июля 1993 года // Ведомости Съезда н/д и ВС РФ.
1993. №33. Ст. 1318.
80 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 202.
Правовая природа и содержание принудительных мер мед. характера 55
ми иного существенного вреда с опасностью для себя или других
лиц». Следует уточнить, в ч. 2 ст. 97 УК Российской Федерации
подчеркнуто, что выбор принудительной меры определяется «воз-
можностью причинения этими лицами иного существенного вреда
либо с опасностью для себя или других лиц», а не тяжестью общест-
венно опасного деяния. Эта возможность может увеличиваться или
уменьшаться, т. е. суд исходит не из актуальной оценки этой «воз-
можности», а оценивает прогноз динамики течения психического
расстройства на основании заключения судебно-психиатрической
экспертизы81.
Порядок исполнения принудительных мер медицинского харак-
тера определяется уголовно-исполнительным законодательством
Российской Федерации и иными федеральными законами (ч. 3.
ст. 97 УК). Подобная формулировка, ставящая на первое место уго-
ловно-исполнительное законодательство, определяет дух закона:
принудительные меры медицинского характера — уголовно-
исполнительная мера. В Уголовно-исполнительном кодексе нет ука-
заний на условия отбывания наказания и порядок проведения при-
нудительного амбулаторного наблюдения и лечения у психиатра. В
одной из монографических работ сказано об «исполнении наказаний
и заменяющих мер»82. Последнее, вероятно, подразумевает прину-
дительные меры медицинского характера, что вполне соответствует
букве и духу ч. 3 ст. 97 УК Российской Федерации. Можно предпо-
ложить, что нормы уголовно-исполнительного законодательства
должны распространяться лишь на лиц, которым принудительные
меры назначены наряду с исполнением наказания. Что же касается
принудительных мер медицинского характера, лиц освобожденных в
связи с психическим расстройством от уголовной ответственности,
то порядок их исполнения мог бы регулироваться самостоятельным
федеральным законом.
Лица, указанные в ч. 1 ст. 97 УК Российской Федерации, не
представляющие опасности по своему психическому состоянию, по
решению суда могут наблюдаться и лечиться у психиатра по месту
жительства в порядке, предусмотренном законодательством Россий-
ской Федерации о психиатрической помощи. Наблюдение и лечение
11 Архив Приморск, район, суда Арханг. обл.
“ Ситковская О. Д. Психология уголовной ответственности. М„ 1998. С. V.
56
Глава 1
может осуществляться как в психиатрическом стационаре, так и в
амбулаторных условиях. В наших наблюдения такие случаи встре-
чаются в 17% случаев.
Кроме того, лица, указанные в ч. 1 ст. 97 УК Российской Феде-
рации, не представляющие опасности по своему психическому со-
стоянию, по решению суда могут быть направлены в психоневроло-
гические учреждения социальной защиты в порядке,
предусмотренном законодательством Российской Федерации о со-
циальной защите населения. Речь идет не об учреждениях Мини-
стерства здравоохранения и медицинской промышленности Россий-
ской Федерации, а об «учреждениях социального обеспечения».
Закон подразумевает лиц, нуждающихся в социальном уходе, т. е.
тех, кто заведомо, в силу возраста, тяжести имеющихся психических
расстройств, не обладает общественно опасной ауто- или гетероаг-
рессией, не имеет перспектив излечения или улучшения психиче-
ского состояния, а глубокий дефект психики не позволяет лицу на-
ходиться вне условий психиатрического стационара. Например,
87-летний одинокий гражданин включил на кухне газовую горелку,
но вследствие имеющихся психических расстройств не зажег огонь,
вышел из квартиры во двор дома. Газ распространился по квартире,
лестничной клетке, после чего взорвался при включении освещения
в подъезде и разрушил три квартиры. Взрыв газа привел к человече-
ским жертвам. Гражданин был признан судом невменяемым, на-
правлен в психоневрологический интернат органов социальной за-
щиты (направление в интернат могло бы быть и добровольным)83.
Напомним, что в соответствии со ст. 11, 28, 41 Закона о психи-
атрической помощи, если лицо не представляет опасности для себя
или других лиц, работники учреждения социальной защиты выпол-
няют медицинские процедуры с его согласия. Кто и как будет обес-
печивать «принуждение» в этой ситуации? На наш взгляд, действие
ч. 4 ст. 97 УК Российской Федерации, по существу, «выпадает» из
понятия «принудительные меры медицинского характера».
На наш взгляд, ч. 4 ст. 97 УК Российской Федерации должна
быть представлена в следующей редакции:
“ Архив Приморск, район, суда Арханг. обл.
Правовая природа и содержание принудительных мер мед. характера 57
«В отношении лиц, указанных в части первой настоящей статьи,
не представляющих опасности по своему психическому состоянию,
суд может передать необходимые материалы:
а)	органам здравоохранения для решения вопроса о лечении
этих лиц у психиатра в порядке, предусмотренном законодательст-
вом Российской Федерации о здравоохранении;
б)	органам социальной защиты населения для решения вопроса
о направлении этих лиц в психоневрологические учреждения соци-
ального защиты в порядке, предусмотренном законодательством
Российской Федерации о социальной защите населения».
Итак, с целью совершенствования отечественного уголовного
законодательства предлагается следующая формулировка ст. 97 УК
Российской Федерации.
Статья 97. Основания применения мер медицинского характера
1.	Принудительные меры медицинского характера могут быть
назначены судом лицам:
а)	которые совершили деяния, предусмотренные статьями Осо-
бенной части настоящего Кодекса, в состоянии невменяемости;
б)	у которых после совершения преступления наступило психи-
ческое расстройство, делающее невозможным назначение или ис-
полнение наказания.
в)	которые совершили преступление и страдают психическим
расстройством, не исключающим вменяемости.
2.	Лицам, указанным в части первой настоящей статьи, прину-
дительное лечение в психиатрическом стационаре назначается толь-
ко в случаях, когда психическое расстройство связано с возможно-
стью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с
опасностью для себя или других лиц.
3.	Порядок исполнения мер медицинского характера определя-
ется уголовно-исполнительным законодательством Российской Фе-
дерации и иными федеральными законами.
4.	В отношении лиц, указанных в части первой настоящей ста-
тьи, не представляющих опасности по своему психическому состоя-
нию, суд может передать необходимые материалы:
а)	органам здравоохранения для решения вопроса о лечении
этих лиц у психиатра в порядке, предусмотренном законодательст-
вом Российской Федерации о здравоохранении;
58	Глава 1
б)	органам социальной защиты населения для решения вопроса
о направлении этих лиц в психоневрологические учреждения соци-
ального защиты в порядке, предусмотренном законодательством
Российской Федерации о социальной защите населения.
Глава 2
ПРОБЛЕМЫ ВМЕНЯЕМОСТИ,
УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И НАКАЗАНИЯ
2.1. «Вменяемость» и «невменяемость»
как категории уголовного права
Как указывается в обзоре кассационной практики судебной кол-
легии по уголовным делам Верховного суда Российской Федерации
за 2001 г., «немалое количество ошибок, связанных с неполным ис-
следованием обстоятельств, относящихся к субъекту преступления,
допускается судами по делам о преступлениях, совершенных лица-
ми, психическое состояние которых нуждается в проверке».
Приговор Московского областного суда от 22 мая 2001 г., по ко-
торому Карпов осужден по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ на 8 лет лише-
ния свободы, отменен, дело направлено на новое судебное рассмот-
рение по следующим основаниям. Психическое состояние Карпова в
судебном заседании не исследовалось, суд ограничился лишь оглаше-
нием актов стационарных комплексных психолого-психиатрических
экспертиз (выделено нами. — Авт.). В то же время из материалов
дела видно, что определением Московского областного суда от 5
Октября 1999 г. в отношении Карпова применялись принудительные
меры медицинского характера в виде принудительного лечения в
психиатрическом стационаре специализированного типа до выхода
из болезненного состояния. Постановлением судьи Московского
областного суда от 11 июля 2000 г. принудительные меры медицин-
ского характера в отношении Карпова отменены и дело направлено
Для производства дополнительного расследования. 12 апреля 2000 г.
Карпову проведено психиатрическое освидетельствование в психи-
60
Глава 2
атрической больнице, на основании которого он 11 июля 2000 г. ос-
вобожден от принудительных мер медицинского характера. Данные
документы в судебном заседании не исследовались. При рассмотре-
нии дела в кассационной инстанции неадекватное поведение Карпо-
ва вызвало у Судебной коллегии сомнение по поводу его вменяемо-
сти. При новом рассмотрении суду предложено более тщательно
исследовать психическое состояние Карпова с участием в судебном
заседании экспертов-психиатров, а в случае необходимости назна-
чить повторную психолого-психиатрическую экспертизу.
Допускаются ошибки по делам, связанным с производством по
применению принудительных мер медицинского характера. Иркут-
ский областной суд направил для дополнительного расследования
дело по обвинению Волошина и др., сославшись на то, что посколь-
ку Волошин по заключению экспертов, проводивших стационарную
судебно-психиатрическую экспертизу, признан невменяемым, орга-
ны предварительного следствия обязаны принять решение о пре-
кращении дела и направлении его на принудительное лечение. От-
меняя данное определение, Судебная коллегия указала, что согласно
ст. 408 УПК РСФСР акт судебно-психиатрической экспертизы под-
лежит оценке судом, и суд должен сам вынести соответствующее
решение по существу о назначении такому лицу принудительного
лечения по действующему ныне закону (выделено нами. —Лети.)84.
«Необоснованное решение вынес также Вольский районный суд
Кабардино-Балкарской республики, по определению которого Ны-
ров освобожден от уголовной ответственности за совершенные в
состоянии невменяемости общественно опасные деяния, предусмот-
ренные ст. 116, п. «б», «в» ч. 2 ст. 131 УК РФ, с применением при-
нудительной меры медицинского характера — принудительного ле-
чения в психиатрическом стационаре общего типа. Отменяя данное
определение и направляя дело на новое судебное рассмотрение, Су-
дебная коллегия указала, что в нарушение требований ст. 408 УПК
РСФСР в судебном заседании должным образом не было исследова-
но психическое состояние Нырова. Суд применил к нему принуди-
тельную меру медицинского характера только на основании пись-
менного заключения экспертов, без его надлежащей проверки и
м Обзор кассационной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного
суда Российской Федерации за 2001 г. // ВВС РФ. 2002. № 9. С. 19.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 61
оценки в судебном заседании (выделено нами. — Авт.) с привлече-
нием экспертов-психиатров»85.
Судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда Рес-
публики Дагестан 28 ноября 1996 г. Муртузалиев признан совер-
шившим в состоянии невменяемости общественно опасное деяние,
предусмотренное ч. 3 ст. 125(1) УК РСФСР. В соответствии со ст. 11
УК РСФСР Муртузалиев освобожден от уголовной ответственности
с применением к нему принудительных мер медицинского характе-
ра— направлением для лечения в психиатрическую больницу с
усиленным наблюдением. Из материалов дела установлено, что он
организовал преступную группу с целью похищения Халилова, ру-
ководил ее действиями и сам активно участвовал в похищении. В
кассационном порядке определение в отношении Муртузалиева об-
жаловано и опротестовано не было. Заместитель Генерального про-
курора РФ в протесте, внесенном в порядке надзора, поставил во-
прос об отмене определения в связи с недостаточной
исследованностью материалов дела, необъективностью заключения
экспертов, проводивших стационарную судебно-психиатрическую
экспертизу, и необоснованным выводом суда о невменяемости Мур-
тузалиева в момент совершения общественно опасного деяния. Су-
дебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 30 де-
кабря 1997 г. протест удовлетворила, а определение суда в
отношении Муртузалиева отменила с направлением дела на новое
расследование, указав следующее. Муртузалиев был признан судом
невменяемым в момент совершения инкриминируемого ему деяния
с учетом выводов экспертов, проводивших стационарную судебно-
психиатрическую экспертизу в республиканском психоневрологиче-
ском диспансере. Однако правильность и обоснованность этих вы-
водов вызывают сомнение. Под непосредственным наблюдением
врачей-психиатров Муртузалиев находился менее месяца. В деле
имеется выданная адвокату справка из республиканского психонев-
рологического диспансера о том, что Муртузалиев находится на
учете в связи с эндогенным заболеванием, сущность которого в
справке не разъяснена. В результате амбулаторной судебно-
психиатрической экспертизы врачи пришли к мнению о неясной
м Обзор надзорной практики судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда
Российской Федерации за 1998 год И ВВС РФ. 1999. № 12. С. 14, 15.
62
Глава 2
клинической картине и не исключили возможность симуляции Мур-
тузалиевым заболевания. Для более основательного обследования
было рекомендовано предоставить в распоряжение врачей выписку
из истории болезни из научно-исследовательского института имени
В. М. Бехтерева и амбулаторную карту из республиканского психо-
неврологического диспансера, а также допросить врача, лечившего
Муртузалиева в этом диспансере. Ни одна из этих рекомендаций
выполнена не была. Более того, как установлено, Муртузалиев со-
общил о себе ложные сведения: ни в институте имени
В. М. Бехтерева, ни в республиканском диспансере он не лечился.
Истории болезни в архивах этих медицинских учреждений отсутст-
вуют. Что касается непосредственно акта стационарной экспертизы,
то большая часть ее является повторением исследовательской части
заключения амбулаторной экспертизы и показаний Муртузалиева.
Основываясь, по существу, на данных амбулаторной экспертизы,
эксперты пришли к выводу о невменяемости Муртузалиева. В част-
ности, устанавливая диагноз «органическое заболевание головного
мозга сложного генеза с выраженным изменением психики, парано-
идным синдромом и суицидальными мыслями» и не исключая воз-
можности шизофренического процесса, экспертная комиссия сосла-
лась на сообщение Муртузалиева о перенесенных травмах головы,
стационарном лечении в психиатрической больнице, однако доку-
ментально это не подтверждено. Заключение экспертов, как и любое
другое доказательство, не имеет заранее установленной силы и су-
дом должно оцениваться в совокупности с иными материалами де-
ла (выделено нами.—Лет.)86.
Согласно п. «а» ч. 1 ст. 97 УК Российской Федерации принуди-
тельные меры медицинского характера могут быть назначены ли-
цам, совершившим деяния, предусмотренные статьями Особенной
части Уголовного кодекса, в состоянии невменяемости.
Проблема дихотомии «вменяемость-невменяемость», на наш
взгляд, — одна из наиболее сложных и малоизученных в уголовно-
правовой науке.
Российский уголовный закон (гл. 4) не содержит законодатель-
ного определения вменяемости, раскрывается лишь вторичное поня- 88
88 Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Российской
Федерации от 30 декабря 1997 г. И ВВС РФ. 1998. № 8. С. 7.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 63
тие невменяемости. Многие основатели и руководители отечествен-
ных научных уголовно-правовых школ в своих монографических
работах по уголовному праву не дают определения первичного по
отношению к невменяемости понятия вменяемости.
На наш взгляд, дихотомия «вменяемость-невменяемость» дол-
гое время была настолько неизученной в правовой науке, что право-
веды с конца XVIII в. по существу предпочитали черпать свои зна-
ния в этой области из динамично развивающейся психиатрии. В
настоящее время можно констатировать, что более разработанной
стала проблема, производная от первичной проблемы вменяемо-
сти, — невменяемости.
Иногда ошибочно утверждается, что понятие вменяемости вы-
текает из определения невменяемости: «В уголовном праве данное
понятие (вменяемость. —Авт.) употребляется в более узком, специ-
альном смысле, как антитеза понятию «невменяемость»87, «вменяе-
88
мость лица ... является антиподом невменяемости» , «его легко вы-
вести из понятия «невменяемости»89, «оно легко выводится из
логического толкования законодательного понятия невменяе-
90
МОСТЬ» .
По мнению Л. И. Беляевой, «вменяемость представляет собой
такое состояние психики человека, которая (вменяемость? психи-
ка? — Авт.) характеризуется способностью осознавать фактический
общественно опасный характер своих действий (бездействий) и ру-
ководить ими»91. Ошибочное, «зеркальное» определение вменяемо-
сти как «психического состояния лица, заключающегося в его спо-
собности по состоянию психического здоровья, по уровню
социально-психического развития и социализации, а также по воз-
расту осознавать фактический характер и общественную опасность
своих действий (бездействия) и руководить ими во время (в момент) 17 * * * * * * *
17 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 278.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Ростов н/Д, 1996.
С. 77 ’
“ Уголовное право России. Общая и Особенная части: Учеб. / Под ред. В. П. Ревина.
М., 2000. С. 150.
м Уголовное право Российской Федерации: В 2 т. Учеб. / Под ред. Л. В. Иногамовой-
Хегай. М„ 2002. Т. 1.С. 145.
” Уголовное право России. Общая и Особенная части / Под ред. В. П. Ревина. С. 150.
64
Глава 2
совершения преступления» дано и в одном из фундаментальных
трудов Института государства и права РАН92 *.
Известны и следующие, на наш взгляд, неточные определения
вменяемости: «Вменяемость означает такое состояние психики, при
котором человек обладает свободой действий, то есть может осозна-
„	93
вать значение своих действии и руководить ими» ; «вменяемость,
т.е. наличие достаточного психического здоровья, при котором лицо
способно понимать характер своих действий и их последствий и ру-
ководить своим поведением»94; «вменяемость есть способность лица
во время совершения общественно опасного деяния осознавать об-
щественную опасность и фактический характер своих действий
(бездействия) и руководить ими»95.
Близкое к этим, но более короткое определение дано в трудах,
подготовленных учеными-правоведами Московской государствен-
ной юридической академии: «Вменяемость — это такое состояние
психики человека, при котором он в момент совершения преступле-
ния был способен осознавать характер своего поведения и руково-
дить им»96. Л. Л. Кругликов дал следующее определение: «Вменяе-
мость как признак лица-субъекта преступления означает
способность лица, во-первых, осознавать (понимать) фактическую
сторону своего поведения и социальную значимость последнего (его
общественную опасность) и, во-вторых, руководить такого рода по-
ведением, проявлять свою волю»97. Т. В. Кондрашова следующим
образом определяет вменяемость: «Психическое состояние лица,
заключающееся в его способности по уровню социально-
психологического развития, социализации, возрасту и состоянию
психического здоровья отдавать отчет в своих действиях, бездейст-
82 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А. В. Наумов.
С. 74.
23 Уголовное право: Общая и Особенная часть. Интенсивный полный курс в алгорит-
мах / Под ред. Л. Д. Гаухмана, А. А. Энгельгардта. М., 2001. С. 22.
94 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 27.
83 Уголовное право Российской Федерации / Под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай. Т. 1.
С. 146.
88 Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учеб. / Под ред.
Б. В. Здравомыслова. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., 2001. С. 198; Уголовное право
Российской Федерации. Общая часть: Учебник / Под ред. А. И. Рарога. М., 2001.
С. 193.
87 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Ростов н/Д, 1996.
С. 77.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 65
вии и руководить ими во время совершения преступления и, как
следствие этого, в способности нести уголовную ответственность и
98
наказание» .
Укажем, что эти два понятия («вменяемость» и «невменяе-
мость») решают одну, общую для них задачу, а именно — «обеспе-
чить уголовную ответственность и наказание только тех лиц (со-
вершивших деяния, опасные для общества), которые по состоянию
психического здоровья способны нести такую ответственность...»* 99 *.
Но вменяемость — обязательный признак субъекта преступления,
а невменяемость лица свидетельствует об отсутствии этого эле-
мента состава преступления, поэтому, на наш взгляд, недопусти-
мо «легко выводить» одно понятие из другого. На наш взгляд,
3. А. Астемиров справедливо указывает, что «вменяемость нельзя
„	100
рассматривать антигипотезои невменяемости»
Среди опрошенных нами 300 студентов 5-го курса юридическо-
го факультета и 50 работников прокуратуры и суда 278 студентов и
43 работника прокуратуры и суда сформулировали различные вари-
анты «зеркальных» определений вменяемости. Остальные затрудни-
лись дать определение понятия «вменяемость». Более того, 217 сту-
дентов и 39 работников прокуратуры и суда ошибочно утверждали,
что вменяемость-невменяемость лица, совершившего деяние, преду-
смотренное Особенной частью Уголовного кодекса, определяется
врачами-психиатрами (вариант — судебно-психиатрической экспер-
тизой), что заведомо противоречит отечественному законодательст-
ву. Выше нами показана позиция Верховного суда Российской Фе-
дерации, в фундаментальном Курсе уголовного права также
справедливо указывается, что «решение о признании человека вме-
няемым или невменяемым выносит суд»101. В определении Судеб-
ной коллегии по уголовным делам Верховного суда Российской Фе-
дерации от 17 марта 1992 г. прямо указывается, что акт судебно-
* Уголовное право. Общая часть. Учеб, для вузов / Отв. ред. И. Я. Козаченко и
3. А. Неэнамова. М., 1999. С. 172.
м Антонян Ю. М„ Бородин С. В. Преступное поведение и психические аномалии. М.,
1998. С. 132.
Астемиров 3. А. Уголовная ответственность и наказание несовершеннолетних. М.,
1970. С. 25.
Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 280.
3 3»к. 7268
66
Глава 2
психиатрической экспертизы о невменяемости, как и иное доказа-
ли
тельство, подлежит оценке судом
Характеризуя глубину переоценки следственной и судебной
практикой значимости медицинского критерия в решении вопроса о
вменяемости-невменяемости, действительного состояния судебно-
психиатрической практики в нашей стране, Р И. Михеев достаточно
обоснованно говорит о распространении «комплекса профессио-
нальной неуверенности» как следствия недостаточного уровня под-
готовки юристов в этой области. Автор выдвигает ишотезу о фор-
мировании этой позиции под влиянием «пропаганды неправильных
~	„	103
взглядов» в отечественной уголовно-правовой литературе
Следствием этого «комплекса» является тот факт, что среди ис-
следованных нами материалах судебной практики не отмечено ни
одного случая, когда суд признал вменяемым лицо, которому в ходе
судебно-психиатрической экспертизы установлен (подтвержден)
диагноз шизофрении (хронического психического расстройства), что
подтверждает гипотезу Р. И. Михеева.
Длительное время существует ошибочное представление, что
вменяемость отсутствует «при психических заболеваниях»102 103 104. К со-
жалению, подобный глубоко ошибочный взгляд пропагандируется и
в некоторых Комментариях к Уголовному кодексу Российской Фе-
дерации. В одном из них говорится, что «душевнобольные и стра-
дающие психическим расстройством лица не способны осознавать
фактическое или социальное значение своих действий или не спо-
собны руководить ими. Привлечение их к уголовной ответственно-
сти и применение к ним наказания было бы неоправданной жестоко-
стью»105.
Приводится и близкое по смыслу, но, на наш взгляд, также оши-
бочное утверждение: «Способность понимать не только фактиче-
скую сторону своих поступков, но и социальную их значимость и
при этом сознательно руководить своими действиями свойственна
102 Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Россий-
ской Федерации от 17 марта 1992 г. И ВВС РФ. 1993. №2. С. 15.
103 Михеев Р. И. Проблемы вменяемости, вины и уголовной ответственности: Авто-
реф. дис.... докт. юрид. наук в форме научного доклада. М., 1995.
104 Судебная психиатрия. Руковод. для врачей / Под ред. Ц. М. Фейнберг, А. Н. Бунее-
ва, М. О. Гуревича, А. М. Халецкого. М., 1950. С. 10.
105 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 27.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 67
106
только психически здоровым и умственно полноценным людям»
В труде, изданном под редакцией профессора А. И. Рарога, указыва-
ется, что «такая способность присуща лишь психически здоровым и
умственно полноценным людям»* 107. Ошибочным является и утвер-
ждение: «вменяемость представляет собой отсутствие у лица психи-
ческих расстройств, вследствие чего оно осознает фактический ха-
рактер и общественную опасность своих действий (бездействия) и
руководит ими»108.
На наш взгляд, главным в решении рассматриваемого вопроса
является основополагающее понимание того обстоятельства, что
наличие (отсутствие) у субъекта психического расстройства (напри-
мер, шизофрении, олигофрении, расстройства личности и др.) не
обусловливает и не может обусловливать решение о его вменяемо-
сти или невменяемости. Главное — определение значимости влия-
ния этого психического расстройства на осознанно волевой выбор
(принятие-отрицание) социально приемлемого (социально негатив-
ного) поведения в уголовно значимой ситуации109, на осознание
субъектом (полное или частичное) фактического содержания и со-
циальной значимости (запретности) избранного варианта поведения
и руководства им. Это отвечает букве и духу закона110. С. В. Боро-
дин формулирует эту положение следующим образом: «При оценке
заключений судебно-психиатрической экспертизы о совершении
общественно опасного деяния в состоянии невменяемости сущест-
венно значение характера заболевания и связи мотивации с психиче-
ским расстройством, которое констатируется у лица, совершившего
это деяние»111.
1М Уголовное право Российской Федерации / Общая часть. Под ред. Б. В. Здравомы-
слова. С. 198.
107 Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. А. И. Рарога.
С. 193.
10* Борзенков Г. Н., Комиссаров В. С., Кузнецова Н. Ф., Тяжлова И. М. Уголовное право
А вопросах и ответах: Учеб, пособ. М., 2002. С. 35.
О. Д. Ситковская приводит следующую формулировку: «Соотнесение этого рас-
стройства с генезисом и характером дефектов психики и их влиянием на формирова-
ние и реализацию целей и способов действий» (Ситковская О. Д. Психология уголов-
ной ответственности. М., 1998. С. 126.).
110 Отметим, что С. В. Полубинская не согласна с нашей позицией, полагая, что автор
стоит на позициях так называемой «парциальной вменяемости».
111 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред.
А. В. Наумов. С. 241.
68
Глава 2
Установление факта вменяемости-невменяемости относится
только к компетенции суда. Полномочия судебно-психиатрической
(судебно-наркологической, комплексной психолого-психиатри-
ческой и др.) экспертизы не могут выходить за пределы профессио-
нальных знаний врача по установлению диагноза и определению
тактики лечения. Мнение психиатров-экспертов о вменяемости-
невменяемости подсудимого не может являться для суда опреде-
ляющим. А с точки зрения врачебной этики вынесение врачом суж-
дения о вменяемости-невменяемости недопустимо/ Задача врача,
определяемая данной им клятвой Гиппократа, — помогать больному
в любой ситуации, откликаться на его жалобы, а не выносить досу-
дебный вердикт. Между тем на практике судебные психиатры по-
стоянно нарушают врачебную этику в этой области.
Следует согласиться с доктором К. Лиманом, который пишет:
«Врач должен высказать перед судом свой взгляд на вменение по-
ступка не с юридической, а с медицинской точки зрения, изложив
его в популярной форме... Он дает техническое мнение, а не приго-
вор, произнесение которого есть дело судьи». Вместе с тем К. Лиман
указывает, что «врач... может избегать дачи ответа на вопрос о не-
вменяемости»112. М. Гризингер, один из авторитетнейших психиат-
ров XIX в., справедливо указывал, что «врач не должен судить о не-
вменяемости, — об этом совершенно юридическом вопросе; если
ему суд поставит подобный вопрос, врач должен уклониться от от-
вета; врач собственно должен отвечать на вопрос, есть ли в данном
случае болезненное состояние, которое могло бы нарушить или дей-
ствительно нарушило бы духовную жизнь вообще и в особенности
уничтожило бы или более или менее ограничило бы или могло бы
ограничить свободу действий»113.
А. Ф. Кистяковский в конце XIX в. писал: «На эксперта возлага-
ется обязанность изложить результаты своего исследования над
данным субъектом и дать ответ на вопрос, не страдает ли субъект
душевным расстройством. Но затем решение юридического вопроса
о вменении, т. е. о признании или непризнании обвиняемого подле-
жащим ответственности и наказуемости, есть дело судьи. Разумеет-
ся, что факты, подмеченные психиатром, наблюдение и мнение его,
112 Лиман К. Сомнительные душевные состояния перед судом. СПб., 1871. С. 7.
113 Гоизингер М. Душевные болезни. СПб., 1880. С. 44.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 69
составляют существенный материал при составлении судьей приго-
вора, но настолько, насколько этот материал представляет сам по
себе ценность, насколько доводы эксперта убедительны для судьи.
Мнение врача относительно вменяемости субъекта не обязательно
для судьи, потому что было бы ужасно; если бы ответы врачей, час-
то столь плохие и противоречивые, имели решительное влияние на
114
исход уголовных процессов»
Иначе трактовал этот вопрос один из основоположников отече-
ственной судебной психиатрии В. П. Сербский. Он указывал, что за
юридическим содержанием термина способности к вменению скры-
вается понятие об известном психическом состоянии, определение
которого доступно только врачу, а не судье114 115. Вместе с тем он пи-
сал: «Понятие душевной болезни и понятие невменяемости совпа-
дают далеко не всегда, одно покрывается другим только в некото-
рых классических, строго определенных формах болезни»116.
Наша попытка проанализировать развитие взглядов на вменяе-
мость и невменяемость предпринята для того, чтобы, обосновывая
соображения о содержании этого понятия, исходить именно из точ-
ного смысла самого закона. В настоящем исследовании мы опира-
лись на континуум взглядов, определяющий методологию решения
проблем невменяемости в уголовном праве.
Исторически «вменение» прошло два периода: а) «физического
вменения»; б) «нравственного вменения». В период «физического
вменения» устанавливались виновность и наказуемость действий,
совершенных «физическими силами субъекта, без углубления в
нравственную сторону противозаконного действия, без решения во-
проса, участвовала и насколько участвовала воля субъекта в совер-
шении этого действия и его последствий». Таким образом, первона-
чально уголовное право было основано только на вменении
физическом. Физическое вменение является не только одним из мо-
ментов исторического развития вменения вообще, но вместе с тем
оно составляет также «первый момент и логического процесса его
развития. Наш ум, чтобы дойти до вменения нравственного, должен
114 Кистяковский А. ф. Элементарный учебник общего уголовного права. С. 521.
119 Судебная психиатрия. Руковод. для врачей / Под ред. Ц. М. Фейнберг, А. Н. Бунее-
ва, М. О. Гуревича, А. М. Хапецкого. М., 1950. С. 10.
”* Сербский В. П. Законодательство о душевных болезнях И Журнал Института нев-
ропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. 1905. Т. 5. С. 786.
70
Глава 2
сначала установить вменение физическое, иными словами: прежде
необходимо решить вопрос, кто был физический виновник деяния,
носящего признаки преступления, чтобы затем перейти к решению
вопроса о том, участвовала ли и насколько воля в совершении из-
вестного деяния, запрещенного под страхом наказания»117.
Позже вменение физическое дополнилось вменением нравст-
венным. К его прежнему составу отнесения действия на счет физи-
ческой деятельности лица и вменения его только на этом основании
присоединились новые элементы — отнесение действия,, кроме того,
и на счет нравственной деятельности и вменение в уголовную вину
только тех деяний, которые были результатом умышленного «хоте-
ния» субъекта. С переходом вменения на эту ступеньку развития
вменяемость сократилась вследствие того, что физическое вменение
несравненно шире нравственного. Становление в уголовном праве
нравственного вменения привело к тому, что многие деяния, кото-
рые прежде подвергались наказанию по началам вменения физиче-
ского, стали относиться к ненаказуемым, вследствие невменяемости
лица, их совершившего. Шолтен (Scholten) по этому поводу писал:
«Под свободной волей понимается возможность в данную опреде-
ленную минуту жизни хотеть или не хотеть чего-нибудь, что кажет-
ся возможным нашему разуму. Волю называют свободной потому,
что человека считают свободным, т. е. независимым от каких бы то
ни было внешних и внутренних причин в то время, когда он чего-
нибудь хочет или не хочет»118.
А. Ф. Кистяковский считал: «Отношение воли субъекта к со-
вершенному им действию и его последствию — существенно необ-
ходимый признак преступления... столь необходимый, что при от-
сутствии его деяние, как бы оно ни было вредно, может быть только
по внешней форме тождественно с преступлением, но по своему
внутреннему содержанию не иметь с ним ничего общего. Только то
правонарушение считается преступным и наказуемым, которое со-
вершено субъектом по своей воле, словом, с желанием именно его
совершить. Под волею, придающей своим участием известному пра-
вонарушению характер преступления, разумеется воля нормального
человека... не страдающего каким-нибудь расстройством душевных
117 Кистяковский А. Ф. Указ. соч. С. 386.
”• Der frei Wille. 1879. №11. С. 1 (цит. по: Кистяковский А Ф. Указ. соч. С. 386).
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 71
способностей... Умственный процесс отыскания и открытия в каж-
дом случае участия таковой воли называется вменением... Вменение
предполагает существование общей вменяемости человеку его дей-
ствий»119.
Невменяемость признавали многие уголовно-правовые учения
того времени. Но в объяснении ее сути они радикально расходились.
Многообразие этих учений, старавшихся каждое со своей точки зре-
ния объяснить суть вменяемости и невменяемости, можно свести к
двум основным школам: а) школе индетерминистов; б) школе де-
терминистов. Представители школы индетерминистов полагали, что
человек обладает свободной, «ничем вообще не определяемой во-
лей, что он желает того или другого потому, что он хочет так, а не
иначе желать, словом, желает без мотивов. Следовательно, так как
человек одарен свободною волей и так как преступник совершает
запрещенное под страхом наказания действие совершенно свободно,
имея полную возможность его не совершать, то он и должен нести
ответственность за свои преступные действия, к совершению кото-
рых никто его не принуждает». Индетерминисты в такой мере пола-
гали признание свободной воли необходимым элементом общей
вменяемости, что действие без мотивов считали «отрицанием самого
разума и основания уголовного права, частного уголовного вмене-
ния».
Напротив, представители школы детерминистов утверждали,
что человек «одарен волею непроизвольною, но определяющеюся
известными причинами, лежащими как в нем самом, так и вне его,
но во всяком случае от него не зависящими, и что, следовательно, он
не может желать того или другого, так или иначе, по своему произ-
волу, свободно и независимо, а всегда желает по известным причи-
нам, или, другими словами: каждое желание человека есть продукт
сложных причин и мотивов, хотя действующих в нем самом, но не
состоящих в его исключительной власти». Признавая в человеке во-
лю, «определяемую к выбору того или другого действия известными
мотивами, детерминисты указывали различные основания вменяе-
мости человека за его действия. Одни из них видели ее в общей обя-
занности каждого сообразовываться с общепринятыми понятиями о
правом и неправом, отступление от которой требует употребления
™ Кистяковский А. Ф. Указ. соч. С. 344.
72
Глава 2
принудительных мер, чему служит наказание, для поддержания
стойкости этих понятий». Другие усматривали «в угрозе самого уго-
ловного закона и в осуществлении этой угрозы тот мотив, который
должен премировать на человеческую волю и отклонять ее от пре-
ступления, как вредного для общества и частных лиц действия».
Третьи основывали вменяемость на необходимости «признанием и
осуществлением ее охранять основные принципы общежития, об-
щую и частную безопасность; для них важен не процесс происхож-
дения преступной воли, а защита их самих от результатов преступ-
ной воли». Детерминисты, подобно индетерминистам, указывали
следующее основание вменяемости: «Преступление есть действие,
вредное для безопасности и благосостояния, для развития и преус-
певания общества и частных лиц, для ненарушаемого и свободного
пользования правами всевозможного вида. Необходимость сохране-
ния этих основ общежития и заставляет государство принимать ме-
ры в виде наказания против их нарушителей, иными словами, уста-
120
навливает ответственность и вменяемость»
Понимание, равно как и непонимание, причин и сущности пси-
хических расстройств (как наиболее часто встречающейся в судеб-
но-следственной практике причины, определяющей невменяе-
мость120 121) в различные историко-правовые эпохи определяло
одновременное появление и существование подчас противополож-
ных уголовных норм по отношению к душевнобольным, совершав-
шим общественно опасные деяния122. Длительное время психиче-
ские расстройства рассматривались либо как проявления гнева
богов, либо как терзания души человеческой нечистыми духами.
Древние греки, евреи, индусы считали сумасшествие наказанием за
неповиновение своим родителям. Но уже в древних законодатель-
ных памятниках психические расстройства стоят в числе причин,
исключающих вменение. В древних законодательствах, например в
Дигестах Юстиниана (VI в.), содержались указания об освобожде-
нии безумных от наказания за убийство («Достаточно, что он нака-
120 Там же. С. 347.
121 Причинами невменяемости считались: расстройство душевной организации или
душевная болезнь; возраст; аффект; ошибка и неведение; состояние опьянения;
состояние сна (цит. по: Кистяковский А. Ф. Указ. соч. С. 359).
422 В нашем употреблении: «психические болезни» = «душевные болезни», «больные
психическими заболеваниями» = «душевнобольные».
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания
73
зан своим безумием»)123. Ряд античных законодательных актов ос-
нован на работах Гиппократа, сумевшего разглядеть в сумасшествии
болезнь телесного организма за 400 лет до Рождества Христова. К
сожалению, позже его исследования потонули в мраке средневеко-
вых воззрений, когда некоторые формы сумасшествия принимали
или за произведение неких нечистых сил, или за порождение гре-
ховности вообще.
Такой взгляд на психические расстройства не мог не оказать
влияния на средневековое уголовное право, когда выделяли три
группы психических расстройств: а) определяющие невменяемость
— sanitas mentis (например, резко выраженное слабоумие); б) «гре-
ховные», которые вменяемость не только не исключали, а, наоборот,
предопределяли, ибо в этих случаях признаки психического рас-
стройства и признаки преступления вследствие незнания признаков
(симптомов) душевных болезней совпадали (например, «демонома-
ны», склонные к галлюцинаторно-бредовым расстройствам с рели-
гиозно-мистическим содержанием, относились в средневековье к
категории самых опасных преступников и подлежали самым жесто-
ким и устрашающим пыткам и мучительной казни на костре); в) не
исключающие вменяемость, в случае совершения субъектом престу-
плений против императора, членов его семьи, государства, должно-
стных лиц, религии, а также некоторых других преступлений (отце-
убийства и др.), но определяющие невменяемость при совершении
краж и иных деяний (например, «падучая» — эпилепсия)124 125.
Еще в середине XVIII в. в Западной Европе душевнобольные
осуждались и наказывались, как и здоровые люди. А. Ф. Кистяков-
ский приводит пример обращения с душевнобольными в тюрьмах
Англии: «Больного заставляли пройтись по комнате, пол которой
проваливался, а под ним была устроена горячая, так называемая
подпольная, ванна, в которую больной падал совершенно неожидан-
но, причем обжигался до полусмерти и едва не захлебывался кипят-
125
КОМ» .
Перед судом не вставала проблема, осознал ли подсудимый свое
деяние, признаваемое преступным, был ли способен руководить
своими действиями. Согласно существовавшему в то время спири-
123 См.: Уголовное право. М., 1907. 158 с.
124 Твввнцев Н. С. Курс Русского уголовного права. Часть общая. СПб., 1880. С. 98.
125 Кистяковский А Ф. Указ. соч. С. 507.
74
Глава 2
туалистическому учению, безумие рассматривалось как болезнь ду-
ши, а безумный — как человек, который заблуждается. «Раз устано-
вивши законы, легко понять, каким образом человек, т. е. душа его,
переходит из состояния здоровья в состояние болезни. Когда одна
наклонность разовьется до степени господства над другою, она за-
служивает и получает имя страсти. Страсть, энергическая и неукро-
тимая по своей природе, стремится к своему предмету; разум, мед-
ленный в своих движениях, не всегда имеет власть умерить ее, и
человек, попавший в плен страсти, делается или преступником, или
безумным. Он есть преступник, если страсть, постепенно развива-
ясь, оставляет место для размышления; ибо человек, одержимый
страстью, пока сохраняет присутствие ума, ответственен за свои
действия; он, чтобы удовлетворить свою страсть, сознательно раз-
рушает преграды, которые ему противопоставляют мораль и обще-
ство. Но когда рассудок уничтожит присутствие ума, тогда человек,
одержимый страстью, не есть более преступник: он есть безумный.
Следовательно, безумие — страсть без присутствия разума и, следо-
вательно, без ответственности»126.
Но постепенно начинало превалировать убеждение, что поме-
шательство не имеет ничего общего со сверхъестественными сила-
ми, и возникло представление о материалистической — соматиче-
ской (на языке римского права soma — тело) -природе этого
состояния. Цивилизованное понимание психических болезней, гу-
манное отношение к душевнобольным — дело новейшего времени,
когда в конце XVIH в., благодаря трудам Ф. Пинеля127 и его ученика
Ж. Эскироля, возникла психиатрическая наука в ее современном
представлении128. Эти и другие авторы на границе XVIII и XIX вв.
способствовали становлению не только учения о психических рас-
стройствах, но и собственно понятию невменяемости. Согласно ма-
териалистическому учению конца XVIII в., психическое расстрой-
ство — телесная болезнь, симптомами которой являются галлюци-
нации, бред, «неправильное» поведение. Из этого положения, на
128 Шауштейн А. И. Руководство к изучению судебной медицины для врачей и юри-
стов с указаниями на законодательство Австрии, Пруссии, мелких германских госу-
дарств, Франции и Англии. М„ 1865. 483 с.
127 Там же; см. также: Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 343.
128 Ж. Эскироль заложил основы психопатологии, ввел понятие ремиссии («светлый
промежуток») при психических расстройствах, разработал первый в мире законода-
тельный акт о защите психически больных — Закон от 30 июня 1838 г.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания
75
наш взгляд, можно было сделать вывод о том, что у телесной болез-
ни есть начало и есть конец, преступление могло быть совершено
как до начала болезни и появления бреда, галлюцинаций, так и по-
сле. В головном мозге может происходить последовательно (сменяя
друг друга) и нормальная, и болезненно измененная психическая
деятельность.
Таким образом, из материалистического понимания душевных
болезней проистекала правовая проблема «светлых промежутков»
(на языке римского права — lucida intervalla). Ряд правоведов, на-
пример, немецких и итальянских, высказывали ошибочное мнение о
невменяемости преступников, совершивших деяния в «светлые про-
межутки», так как у них не исчезало психическое расстройство. Но
большая часть правоведов считали из того, что в период «светлого
промежутка» человек, совершивший преступное деяние, вменяем.
Так, в п. 2 ст. 63 Ганноверского кодекса о «светлых промежутках»
говорится, что такое состояние служит основанием, смягчающим, но
не исключающим наказание за умышленное преступление, в этом
состоянии совершенное. Правоведы справедливо указывали, что
психические расстройства «являются в самых разнообразных фор-
мах и видах. Уголовному праву нет никакого дела до той или иной
формы душевных болезней, до их отличительных патологических
признаков; для него важны только те признаки болезней, которые
обозначают расстройства психической стороны человека и которые
доказывают состояние невменяемости субъекта. Рационально по-
ступают те уголовные кодексы, которые, избегая упоминания об
особенных видах душевных болезней, говорят только вообще о ду-
шевных болезнях, уничтожающих состояние вменяемости»129 *.
Французский уголовный закон 1810 г., действовавший до
1 сентября 1993 г., одним из первых в истории уголовного законода-
тельства исключил уголовную ответственность в отношении лиц,
которые совершили общественно опасные деяния на фоне психиче-
ского расстройства. В ст. 64 данного кодекса говорится: «Нет ни
преступления, ни проступка, если во время совершения деяния об-
виняемый был в состоянии безумия (demence)» . На наш взгляд,
термины «demence» и «безумие», означают далеко не одно и то же,
1И Кистяковский А. Ф. Указ. соч. С. 522.
1,0 Французский уголовный кодекс 1810 г. С изм. и доп. на 1 июня 1940 г. М., 1947.
С. 11.
76
Глава 2
составители кодекса имели в виду, вероятно, расстройство интел-
лектуальных способностей, что вполне соответствовало тогдашнему
представлению о безумии131. Таким образом, первым появился ме-
дицинский критерий невменяемости, весьма несовершенный и не-
достаточно дифференцированный.
В немецких уголовных кодексах (ст. 120 Баварского, ст. 125
Ольденбургского, ст. 67 Саксонского 1838 г., ст. 83 Ганноверского,
ст. 67 Саксен-Альтен-бургского, ст. 30 Брауншвейгского, ст. 97
Вюртембергского, ст. 37 Гессенского, ст. 71 Баденского,, ст. 62 Тю-
рингского, ст. 87 Саксонского 1855 г., ст. 51 Общегерманского
1871 г.) указываются следующие признаки состояния невменяемо-
сти: а) потеря свободного употребления рассудка; б) слабоумие,
вследствие которого лицо не в состоянии обсуждать последствия
своих действий и понимать их наказуемость; в) состояние полной
бессознательности; г) помрачение сознания; д) уничтожение созна-
ния наказуемости деяния; е) состояние, в котором не достает свобо-
ды или произвола действий или которое исключает свободное опре-
деление воли. Указывались следующие формы душевных болезней,
исключающих вменяемость: сумасшествие, безумие, слабоумие,
полное расстройство чувств и разума (вероятно, подразумевался
аффект. — Авт.), меланхолия (вероятно, подразумевалась депрес-
сия, ибо собственно меланхолия не может определять невменяе-
мость. — Лв/и.)132.
В Бельгийском уголовном кодексе 1867 г., Голландском уложе-
нии 1881 г., Норвежском уложении 1902 г. так же, как во француз-
ском уголовном законе 1810 г. и в немецких кодексах133 * для опреде-
ления невменяемости использовался только медицинский критерий.
Так называемый психологический критерий невменяемости был
предусмотрен в Итальянском УК 1930 г., ст. 88 которого указывает:
«Не является вменяемым тот, кто во время совершения действия на-
ходился вследствие болезни в таком душевном состоянии, что была
исключена способность понимать и желать». Этот критерий преду-
смотрен и в Швейцарском УК 1937 г. (с изменениями от 5 октября
131 Проблемы, связанные с переводом терминов с одного языка на другой, мы рас-
смотрим ниже.
132 Кистяковский А. Ф. Указ. соч. С. 519.
133 Шауштейн А. И. Указ, соч.; см. также: Современное зарубежное уголовное право:
В 3 т. / Под ред. А. А. Пионтковского. М., 1958. Т. 2. 550 с.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания
77
1950 г.). Согласно ст. 10 Швейцарского уголовного закона, налицо
невменяемость, если виновный ко времени совершения деяния на-
ходился в состоянии душевной болезни, слабоумия или тяжелого
расстройства сознания, когда вследствие этого состояния лицо не
может осознавать неправомерность своего деяния либо руководить
своими действиями134. Статья 122-1 ныне действующего Уголовного
кодекса Франции гласит: «Не подлежит уголовной ответственности
лицо, которое в момент совершения деяния находилось в состоянии
психического или нервно-психического расстройства, лишившего
его способности осознавать или контролировать его действия»135.
Таким образом, формулировка невменяемости наиболее точно и
полно отражает два критерия невменяемости: медицинский — нали-
чие психического или нервно-психического расстройства и психо-
логический — отсутствие способности осознавать или контролиро-
вать свои действия. Вместе с тем перечень психических и нервно-
психических расстройств не дается, что делает определение непол-
ным.
В § 20 УК ФРГ сказано: «Без вины действует тот, кто при со-
вершении деяния, вследствие болезненного психического расстрой-
ства, глубокого расстройства сознания, слабоумия или другого тя-
желого психического отклонения, не способен осознать
противоправность деяния или действовать с сознанием их противо-
правности»136. Таким образом, указываются два критерия невменяе-
мости — наличие психического расстройства и неспособность осоз-
навать противоправность деяния или действовать с осознанием его
противоправности. Отметим, что глубокое расстройство сознания
может быть, например, в состоянии гипнотического воздействия,
аффекта, наркотического и алкогольного опьянения. Поэтому в су-
дебной практике ФРГ глубокое расстройство сознания трактуется
достаточно свободно.
Понятие невменяемости по Уголовным кодексам Австрийской
республики и Швейцарии близко к таковому в ФРГ. Параграф 11 УК
Австрии гласит: «Кто при совершении деяния вследствие психиче-
ской болезни, слабоумия, глубокого расстройства сознания или * 139
114 Уголовное законодательство зарубежных стран: Сб. законод. матер. / Под ред.
И. Д. Козочкина. М., 1999. С. 229.
139 Новый Уголовный кодекс Франции. М., 1993. С. 10.
1М Уголовный кодекс ФРГ. М., 1996. С. 17.
78
Глава 2
вследствие другого тяжелого психического отклонения, равноцен-
ного одному из этих состояний, не способен осознавать противо-
правность своего деяния или действовать с сознанием противоправ-
ности, тот действует без вины»137. По УК Швейцарии признание
лица невменяемым также обусловлено двумя критериями: медицин-
ским и психологическим. Первый предполагает три группы психи-
ческих расстройств: душевную болезнь, слабоумие или тяжкое по-
мутнение сознания. Психологический критерий выражается в
неспособности лица осознавать противоправность своего преступ-
ного деяния или действовать с сознанием такой противоправно-
сти138 139.
Согласно ст. 21 УК Испании, не подлежит уголовной ответст-
венности тот, кто: 1) «во время совершения уголовного деяния по
причине какого-либо психического отклонения или нарушения не
мог осознавать противоправности совершаемого им деяния либо ру-
ководить своими действиями»; 2) «во время совершения преступле-
ния находился в состоянии сильного алкогольного отравления, под
действием токсических или одурманивающих наркотических
средств, психотропных или других веществ, не имел намерения со-
вершить преступление или не предвидел и не должен был предви-
деть возможности его совершения»; 3) «страдает психическими на-
рушениями, сопровождающимися неспособностью осознавать
~	139
действительность, с рождения или с детства»
В УК Швеции общее понятие невменяемости отсутствует. Вме-
сте с тем, кодекс содержит ряд положений, относящихся к случаям
совершения общественно опасных деяний лицами, страдающими
психическими расстройствами. Так, ст. 6 гл. 30 УК Швеции гласит:
«Лицо, которое совершает преступление под влиянием серьезного
психического расстройства, не может быть приговорено к тюремно-
му заключению». Понятие «серьезного психического расстройства»
уголовный закон не раскрывает140.
Норма об освобождении от ответственности лиц, совершивших
деяние, предусмотренное уголовным законом, существовало еще в
137 Цит. по: Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ и Японии. Общая
часть уголовного права / Отв. ред. Н. Ф. Кузнецова. М., 1991. С. 96.
138 Уголовный кодекс Швейцарии. М., 2000. 138 с.
139 Уголовный кодекс Испании. М., 1998. 218 с.
140 Уголовный кодекс Швеции. М., 2000. 174 с.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 79
англосаксонском праве начала XIV в. и в Уголовном уложении Кар-
ла V 1532 г. — «Каролине»141. В англосаксонской (прецедентной)
правовой системе правовые предпосылки невменяемости издавна
сформулированы неопределенно. В современном варианте они из-
ложены в правилах Макнатена (MacNaghten Rules), сформулирован-
ных королевскими судьями более 150 лет назад, в 1843 г. Они назва-
ны именем некоего Д. Макнатена, который, страдая психическим
расстройством с нарушением мышления (бред преследования), со-
вершил попытку убийства своего «преследователя» — премьер-
министра Соединенного Королевства Великобритании и Северной
Ирландии Р. Пила, но по ошибке убил его секретаря, приняв его за
премьер-министра. Суд признал Д. Макнатена невменяемым. В ре-
зультате обсуждения материалов этого дела в Палате лордов анг-
лийского парламента были сформулированы 15 абстрактных правил,
определяющих границы вменяемости. Смысл этих правил сводился
к следующему: «Для защиты на основании невменяемости должно
быть точно доказано, что во время акции у подсудимого был такой
дефект разума вследствие душевной болезни, что он не понимал
природу и свойства (nature and quality. — Авт.) совершаемого им;
либо, если он понимал это, то не знал, что поступает неправильно
(wrong. — Лети.)»142. По этим правилам невменяемость определяется
интеллектуальным признаком психологического критерия (способ-
ность осознавать), а волевой признак (способность руководить
своими действиями) отсутствовал143.
В ряде штатов США правила Макнатена были дополнены док-
триной «непреодолимого импульса», суть которой состоит в том,
что лицо под воздействием непреодолимого импульса, который вы-
зван психическим расстройством, не может контролировать свои
действия, хотя и осознает, что поступает неправильно, признается
невменяемым. В данном случае усилен волевой признак психологи-
ческого критерия. Доктрина «непреодолимого импульса» была ис-
пользована, например, по делу Дж. Хинкли, который совершил по-
кушение на убийство экс-президента США Р. Рейгана. Признание * 43
141 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 343.
’42 Уголовное право и уголовный суд Англии. М., 1969. 399 с.
43 Крылова Н. Е., Серебренникова А. В. Уголовное право современных зарубежных
стран (Англии, США, Франции, Германии): Учеб, пособ. М., 1998. С. 90; Курс уголов-
ного права. Общая часть. Т. 1. С. 585.
80
Глава 2
Дж. Хинкли невменяемым показало ошибочность этой доктрины,
ибо она позволяет людям, страдающим отсутствием контроля над
собой, избежать уголовной ответственности. В ряде штатов США
сформулирован еще один прецедент невменяемости, так называемое
правило Дурхэма (Нью-Гемпшир, 1869 г.), согласно которому лицо
признается невменяемым, если его противоправное деяние явилось
«продуктом», психического расстройства. Этот прецедент наиболее
близок к медицинскому критерию невменяемости144.
Согласно п. 1 ст. 4.01 Примерного УК США 1$62 г., «лицо не
несет уголовной ответственности за преступное поведение, если во
время осуществления такого поведения оно вследствие психической
болезни или неполноценности лишено в существенной степени спо-
собности отдавать себе отчет в преступности своего поведения или
согласовывать свое поведение с требованиями закона»145. Согласно
§ 30.05 УК штата Нью-Йорк, «лицо не несет уголовной ответствен-
ности за поведение, если во время его осуществления оно вследст-
вие психической болезни или неполноценности лишено в сущест-
венной степени способности знать или оценивать а) характер и
последствия такого поведения, либо б) что такое поведение было
неправильным»146. Таким образом, невменяемыми могут призна-
ваться лица с дефектами в когнитивной сфере, а также допускается
вообще не принимать во внимание эмоционально-волевые расстрой-
ства147. Согласно § 314 УК штата Пенсильвания, невменяемым счи-
тается тот, кому в результате психического расстройства или непол-
ноценности «недостает в значительной степени способности либо
оценить неправильным свое поведение, либо согласовать свое пове-
дение с требованиями закона»148.
В уголовном законодательстве США наиболее значимо, на наш
взгляд, то обстоятельство, что подсудимый и его адвокат должны
доказывать невменяемость подсудимого. Однако обвинение может
представить доказательства, подвергающие сомнению факт невме-
няемости подсудимого в момент совершения деяния. Вынесение
144 Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ, Японии. С. 147-150.
145 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 585.
148 Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ, Японии. С. 147-150.
147 Уголовное законодательство современных зарубежных стран. С. 229. Подробнее о
значении нарушений эмоционально-волевой сферы мы будем говорить ниже.
148 Малиновский А. А. Уголовное право зарубежных стран. М., 1998. С. 21.
^Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания
81
вердикта «Не виновен по причине невменяемости» влечет направле-
ние лица в психиатрическое учреждение закрытого типа, режим ко-
торого практически не отличается от тюремного. В связи с этим
ссылка обвиняемых на невменяемость — достаточно редкое явление
в судебной практике США148 149.
Следует отметить, что опыт наших стажировок в США и Вели-
кобритании, анализ собственно англоязычной, а также переведенной
юридической литературы свидетельствуют о том, что русский юри-
дический язык несравненно богаче, тоньше, корректней. Американ-
цы, англичане часто словом, созвучным с нашим термином, описы-
вают совсем другое понятие. Российские филологи-переводчики, к
сожалению, весьма путаются не только в англоязычной юридиче-
ской терминологии, но и в русскоязычной.
Первые упоминания о душевнобольных в отечественном зако-
нодательстве относятся к XII в. В главе «О завещании» Судного за-
кона князя Владимира Мономаха содержалось указание об исклю-
чении «бесных» из числа свидетелей150. На основе собственного
изучения этнопсихиатрии мы вправе предположить, что под «бес-
ными» подразумевались не только «бесом одержимые», т. е. стра-
дающие психической болезнью с религиозно-мистическим бредом,
но и иные душевнобольные.
Первое известное освидетельствование лица в рамках отечест-
венного уголовного судопроизводства относится к 1690 г., когда
экспертизе был подвергнут некто, называвший себя сыном Ивана
Грозного (вероятно, неизвестный страдал хроническим психическим
расстройством с бредом величия. —Лет.)151.
В «Новоуказные статьях о татьбах, разбойных и убийственных
делах» (ст. 79) к Соборному уложению царя Алексея Михайловича
1649 г. сказано, что если «бесный убьет», то «не повинен есть смер-
ти»152. Это положение дает основание говорить, что в России в
XVII в. уже существовало понятие невменяемости, но о лечении та-
ких лиц в законе не говорилось.
148 Козочкин И. Д. Субъект преступления по уголовному праву США И Иностранное
право. 2000. Вып. 1. С. 60.
190 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 343.
1,1 Морозов Г. В., Лунц Д. Р., Фелинская Н. И. Основные этапы развития отечествен-
ной судебной психиатрии. С. 14.
192 Свод законов Российской Империи. Законы уголовные. СПб., 1832. Т. 15. С. 441.
82
Глава 2
Психическое расстройство могло служить основанием не только
к освобождению от уголовной ответственности, но и к индивидуа-
лизации наказания, на что указывают «Воинские артикулы» 1716 г.
Так, в толковании к артикулу 195 указано, что «наказание воровства
обыкновенно умаляется или весьма отстраняется, если кто... в ли-
шении ума воровство учинит»153 *. Однако отечественная судебная
практика XVIII в. приводит и целый ряд случаев осуждения заведо-
мо душевнобольных к смертной казни, к пожизненному или дли-
154
тельному тюремному заключению
23 апреля 1801 г. вышел Указ Александра I «О не придании суду
поврежденных в уме людей и учинивших в сем состоянии смерто-
убийство». В Указе говорилось, что «удостоверять» таких лиц сле-
дует через полицию и врачебную управу, а далее направлять «в дома
для безумных»155. В 1803 г. при Министерстве внутренних дел было
создано «высшее в государстве врачебно-учетное место» с целью
решения вопросов «по медицинской части» и разрешения «встре-
чающихся в практике затруднений». Впоследствии, в 1835 г., этим
подразделением Министерства внутренних дел были разработаны
«правила удостоверения в сумасшествии и выздоровлении от оно-
го»156.
Термин «невменяемость» появился в российской научной лите-
ратуре в XIX в., но, что интересно, правоведы его употребляли не в
отношении лиц, совершивших преступления, а в отношении самих
деяний. Все противоправные действия классифицировались — на
вменяемые преступления и невменяемые деяния. Г. Солнцев, автор
курса «Российское уголовное право» 1820 г., рассматривал «невме-
няемость содеянного в преступлении» при наличии следующих об-
стоятельств: психической неполноценности, законной обороны и
малолетства157.
В Своде законов уголовных 1832 г. говорилось о том, что «пре-
ступление, учиненное в безумии и сумасшествии, не вменяется в
вину». Это положение относилось как к преступлениям против жиз-
193 Лунц Д. Р. Проблемы невменяемости в теории и практике судебной психиатрии.
М., 1966. С. 27.
184 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 344.
199 Полный свод законов Российской империи. СПб., 1630. Т. 25. С. 19846.
199 Морозов Г. В., Лунц Д. Р., Фвлинскея Н. И. Указ. соч. С. 19.
197 Солнцев Г. Российское уголовное право. Казань, 1920. С. 5.
ни, так и к другим преступлениям (в Соборном уложении речь шла
только о преступлении против жизни). Под безумием понималось
«отсутствие здравого рассудка с младенчества» (ст. 365 Свода зако-
нов 1857 г.). Сумасшествие — безумие, происходящее от «случай-
ных причин, которое, словом, составляет болезнь, доводящую ино-
гда до бешенства» (ст. 366 Свода законов 1857 г.). Таким образом,
различие между безумием и сумасшествием состоит не в роде бо-
лезни, а только в моменте ее происхождения158.
18 февраля 1835 г. вышел Указ Государственного совета, в ко-
тором впервые был установлен порядок судебно-психиатрического
освидетельствования лиц, совершивших убийство или покушавших-
ся на него. Позднее этот порядок вошел в ст. 49 Свода законов Рос-
сийской империи 1845 г.159 В первом руководстве по уголовному
праву 1841 г., автором которого был «учитель русских криминали-
стов» С. И. Барышев, термин «невменяемость» не использовался
вообще160.
В ст. 95, 96, 97 отечественного Уложения о наказаниях уголов-
ных и исправительных 1845 г. и в п. 3 ст. 10 Устава о наказаниях,
налагаемых мировыми судьями, формулируется невменение в вину
«преступления, совершенного безумным от рождения или сума-
сшедшим», когда это лицо в момент совершения преступного дея-
ния не могло осознавать его противозаконность. В ст. 95 назывались
хронические психические заболевания и «врожденное слабоумие»; в
ст. 96 — временные психические расстройства; в ст. 97 — совер-
шенно разнородные заболевания как хронического, так и временно-
го характера при наличии такого неясного психологического крите-
рия, как «действие без надлежащего разумения»161.
В законе указывались также «припадки болезни, приводящие в
умоисступление и совершенное беспамятство», как причины, по ко-
торым совершенные преступления и проступки не вменяются в вину
субъекту, их совершившему. Что такое болезни, приводящие в
«умоисступление и совершенное беспамятство», российский уго-
”* КистяковскиО А. Ф. Указ. соч. С. 527.
’* Морозов Г. В., ЛунцД. Р., Фелинская Н. И. Указ. соч. С. 24.
1М Барышев С. И. Общие начала теории и законодательства о преступлениях и нака-
заниях. М., 1841. 230 с.
Уголовные законы (XV т. Свода законов) и Устав о наказаниях, налагаемых миро-
выми судьями. М., 1876. С. 217.
84
Глава 2
ловный закон не объяснял. Можно предположить, что под ними
подразумевались так называемые соматопсихические расстройства
(например, постродильный психоз и др.). Уложение требовало, что-
бы в каждом конкретном случае было доказано, что лицо по состоя-
нию своему во время совершения преступного деяния не могло
«иметь понятия о противозаконности и о самом свойстве» своего
деяния. Таким образом, законодатель признавал существование у
лиц, страдающих психическими заболеваниями, так называемых
«светлых промежутков».	f
Это означает, что по закону недостаточно было того, чтобы
данный субъект был вообще признан сумасшедшим, но требовалось,
чтобы безумный и сумасшедший «в то время», т. е. во время совер-
шения преступления, не имел понятия о противозаконности и о са-
мом свойстве своего деяния. Вследствие этого положения уголовно-
го закона о невменении преступлений, совершаемых душевно-
больными, были сформулированы так, что они заключали в себе не
перечень различных родов душевных болезней или различных «при-
знаков и припадков», а выражение той истины, что всякое психиче-
ское расстройство, уничтожающее в субъекте состояние вменяемо-
сти, служит основанием и причиною, исключающими наказуемость
субъекта, совершившего в этом состоянии преступление. Общее по-
ложение закона заключалось в том, что преступление, учиненное
сумасшедшим, не вменялось ему в вину только в том случае, когда
не было сомнения, что лицо по состоянию своему в то время не мог-
ло иметь понятия о противозаконности и о самом свойстве своего
деяния.
Кассационный сенат признавал необходимым требовать, «чтобы
при каждом новом преступлении, совершенном лицом, хотя бы и
признанным однажды сумасшедшим, вопрос о невменяемости по-
добного преступления был возбужден вновь, независимо от прежне-
го освидетельствования сумасшедшего». В воспоминаниях
А. Ф. Кони приводятся примеры постановки судами перед экспер-
тами подобных вопросов начиная с середины XIX в.162.
Что касается первичного, по отношении к невменяемости, поня-
тия вменяемости, то основным ее критерием авторы Уложения на-
звали «познавательную способность», вкладывая в это понятие сле-
182 /Гони Л. Ф. За последние годы. СПб., 1896. С. 539.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания
85
дующее: уголовной ответственности подлежит только то лицо, ко-
торое «разумеет свои действия и понимает противозаконность и на-
казуемость их»163. В 1847 г. Г. Г. Блосфельд в первом судебно-
медицинском пособии для юристов рассматривал вменяемость как
«состояние человека, когда он подвергается ответственности перед
законом в своих действиях и поступках»164. Выдающийся русский
юрист Н. С. Таганцев дал оригинальное обоснование понятий вме-
няемости и невменяемости. Вменяемость он отождествлял с дееспо-
собностью, а невменяемость рассматривал как «отрицательную сто-
рону вменяемости» и как состояние, в котором «человек утрачивает
способность ко вменению»165.
Достаточно точно понятие невменяемости дано в ст. 39 Уголов-
ного уложения 1903 г.: «Не вменяется в вину преступное деяние,
учиненное лицом, которое во время его учинения не могло понимать
свойство и значение им совершенного или руководить своими по-
ступками вследствие болезненного расстройства душевной деятель-
ности, или бессознательного состояния, или же умственного недо-
развития, происшедшего от телесного недостатка или болезни»166.
Н. Д. Сергеевский наиболее полно описал понятие невменяемо-
сти после принятия Уголовного уложения 1903 г. Под вменяемостью
он понимал свойство субъекта как признак состава преступления,
который выступает условием уголовной ответственности. Состояние
вменяемости ученый связывал со способностью понимать закон и
поступать в соответствии с его требованиями: «Для индивидов, не
способных к этому, закон не писан». К таким лицам он относил ма-
лолетних и лиц с различными психическими расстройствами, кото-
рые лишают лицо способности понимать закон как руководство к
деятельности167.
Ни в одном из законодательных актов, относящихся к 1917 г.,
уголовная ответственность не ставилась в прямую непосредствен-
ную связь с вменяемостью как обязательной ее предпосылкой. В на-
183 Энциклопедический словарь / Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. Репр. воспр. изд. 1890.
|Бм]. М„ 1994. Т. 12. С. 685.
Блосфельд Г. Г. Начертание судебной медицины для правоведов, приспособлен-
ное к академическим преподаваниям в Российских университетах. Казань. 1847.
С. 150.
* Таганцев Н. С. Курс русского уголовного права. Часть общая. СПб., 1670. С. 108.
СУ за 1903 г. Отд. 1. № 38. Ст. 416. С. 8, 9.
87 Сергиевский Н. Д. Русское уголовное право. Часть общая. С. 209.
86
Глава 2
чале июня 1918 г. Народный комиссар юстиции издал специальную
инструкцию «Об освидетельствовании душевнобольных»168. Руко-
водящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г., ставшие по
сути своей первой кодификацией советского периода, в ст. 14, раз-
работанной юристами, принадлежавшими к российской уголовно-
правовой школе, воспроизвели дух Уголовного уложения, предпи-
сав, что «суду и наказанию не подлежат лица, совершившие деяния
в состоянии душевной болезни (в Соборном уложении — в состоя-
нии безумия и сумасшествия. — Авт.) или вообще £ таком состоя-
нии (в Уложении о наказаниях — в состоянии умоисступления. —
Авт.), когда совершившие его не отдавали себе отчета в своих дей-
ствиях, а равно и те, кто хотя и действовал в состоянии душевного
равновесия, но к моменту приведения приговора в исполнение стра-
дает душевной болезнью. К таковы лицам применяются лишь ле-
чебные меры и меры предосторожности»169. На наш взгляд, важным
в этом определении является переход от термина «преступление» к
термину «деяние»170.
Следует согласиться с мнением О. Д. Ситковской171, что в целом
формулировка Руководящих начал представляется менее удачной,
чем формулировка Уголовного уложения: понятие «не отдавали себе
отчета» менее конкретно, чем «не могли понимать свойство и значе-
ние совершенного». В Руководящих началах вообще отсутствует
волевой элемент характеристики невменяемости (т. е. невозмож-
ность руководить своими поступками)172. Используемое выражение
«душевное равновесие» ни в какой мере не соответствует обозна-
чаемому им понятию вменяемости. В Руководящих началах точно не
указано на хроническое психическое расстройство и временное пси-
1“ Герцензон А. А., Гоингауз Ш. С., Дурманов Н. Д. и др. История советского уголовно-
го права. М., 1948. С. 149.
1М СУ РСФСР. 1919. №66. С. 10.
170 Чтобы не исказить букву уголовного закона XIX в., который говорил о преступлени-
ях душевнобольных, мы были вынуждены, цитируя первоисточники, сохранять эту
терминологическую неточность. В. Т. Гайков и В. П. Буданцев в «Кратком словаре
терминов и понятий, употребляемых в уголовном праве», в случае невменяемости
субъекта также говорят о его преступлении, что, по меньшей мере, спорно. (Гайнов
В. Т., Буданцев В. П. Краткий словарь терминов и понятий, употребляемых в уголов-
ном праве. Ростов н/Д, 1983. С. 10).
171 Ситковская О. Д. Психология уголовной ответственности. С. 127.
172 Волевой элемент невменяемости был восстановлен позже, в Основных началах
уголовного законодательства СССР 1924 г.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 87
хическое расстройство, как это сделано позже в Основных началах
уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 г. и
основанных на них уголовных кодексах союзных республик, а гово-
рится о «состоянии душевной болезни» и «вообще о таком состоя-
нии, когда лицо не отдавало себе отчета в своих действиях». Кроме
того, в Руководящих началах 1919 г. ничего не сказано о расстрой-
ствах воли, т. е. о состоянии, когда обвиняемый не мог руководить
своими действиями.
Таким образом, в Руководящих началах по уголовному праву
РСФСР 1919 г. медицинский и психологический критерии невме-
няемости не были четко сформулированы. Указывалось на исключе-
ние уголовной ответственности при душевных заболеваниях, но ука-
зания были настолько общими, что при любой душевной болезни
можно было исключить вменяемость независимо от характера и сте-
пени заболевания. Психологический критерий «не отдавали себе от-
чета в своих действиях» относился не к психическому расстройству,
а к любому состоянию, т. е. открывал безграничные возможности
произвольных толкований.
Более четкие критерии невменяемости были даны в ст. 17 УК
РСФСР 1922 г.: «Наказанию не подлежат лица, совершившие пре-
ступление в состоянии хронической душевной болезни, или времен-
ного расстройства душевной деятельности, или вообще, в таком со-
стоянии, когда совершившие его не могли отдавать себе отчета в
своих действиях, а равно и те, что хотя и действовали в состоянии
Душевного равновесия, но к моменту вынесения или приведения
приговора в исполнение страдают душевной болезнью. К таковым
лицам могут применяться лишь меры социальной защиты, указан-
ные в ст. 46 Уголовного кодекса. Действие этой статьи не распро-
страняется на лиц, которые привели себя в состояние опьянения для
совершения преступления». В этой статье медицинский критерий
дан уже более полно: указаны «хроническая душевная болезнь» и
«временное расстройство душевной деятельности»; предусмотрено,
что лица, приведшие себя в состояние опьянения для совершения
преступления, не могут быть признаны невменяемыми. Юридиче-
ский же критерий статьи был сформулирован таким образом, что к
числу невменяемых можно было отнести лиц, которые совершили
преступление не только в состоянии хронической психической бо-
лезни или временного расстройства психической деятельности, но и
88
Глава 2
вообще в таком состоянии, когда они не могли отдавать себе отчета
в своих действиях, не будучи психически больными. Это вело к
расширительному толкованию понятия невменяемости, поскольку к
числу невменяемых можно было отнести и тех лиц, которые в мо-
мент совершения преступления находились в состоянии сильного
173
душевного волнения, алкогольного опьянения
Психологический и медицинский критерии так же, как в ст. 14
Руководящих начал 1919 г., являлись автономными началами. Не-
вменяемыми признавались «лица, совершившие преступления в со-
стоянии хронической душевной болезни или временного расстрой-
ства душевной деятельности», т. е. любой психически больной по
этой статье независимо от степени заболевания мог быть признан
невменяемым, так как медицинский критерий не дополнялся психо-
логическим. Кроме того, психологический критерий включал только
один признак — интеллектуальный, а волевой признак не был пре-
дусмотрен. Что касается вменяемости при опьянении, то по ст. 17
УК РСФСР 1922 г. лица, совершившие преступление в состоянии
опьянения (если они не могли отдавать себе отчета в своих действи-
ях), признавались невменяемыми, кроме тех случаев, когда эти лица
приводили себя в состояние опьянения с целью совершения престу-
пления. Это также приводило к расширению понятия невменяемо-
сти.
Основные начала уголовного законодательства СССР и союз-
ных республик 1924 г., которые легли в основу уголовных кодексов
союзных республик, в качестве необходимого условия применения
наказания требуют наличия вины в форме умысла или неосторожно-
сти. В ст. 6 Основных начал указывается, что наказание применяется
лишь в отношении лиц, которые: «а) действуя умышленно, предви-
дели общественно опасный характер последствий своих действий,
желали этих последствий или сознательно допускали их наступле-
ние, или б) действуя неосторожно, не предвидели последствий своих
действий, хотя и должны были бы их предвидеть, или легкомыслен-
но надеялись предотвратить таковые последствия». Но виновным
может быть только лицо вменяемое. Только к вменяемому лицу
можно применить наказание. Лицо, совершившее какое-либо обще-
173 Уголовные законы Российской Советской Федеративной Социалистической Рес-
публики. С. 64.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания
89
ственно опасное действие в состоянии невменяемости, не может
быть наказано, к нему могут быть применены лишь меры медицин-
ского характера. В ст. 7 Основных начал сказано: «Меры медицин-
ского характера подлежат применению в отношении лиц, совер-
шивших преступление в состоянии хронической душевной болезни,
или временного расстройства душевной деятельности, или в таком
болезненном состоянии, когда не могли давать себе отчета в своих
действиях или руководить ими, а равно и в отношении тех лиц, ко-
торые хотя и действовали в состоянии душевного равновесия, но к
моменту вынесения приговора заболели душевной болезнью»174.
Таким образом, в Основных началах 1924 г. в определении по-
нятия невменяемости дана формулировка медицинского и психоло-
гического критериев. Для признания лица невменяемым было необ-
ходимо, чтобы его действия удовлетворяли одновременно обоим
критериям.
Кроме того, в отличие от Руководящих начал и ст. 17 УК
РСФСР 1922 г., Основные начала требуют для признания невменяе-
мости отсутствия как способности отдавать отчет в своих действиях,
так и способности руководить ими, т. е. наряду с интеллектуальным
признаком невменяемости вводят и волевой признак.
Критерии невменяемости, данные в ст. 7 Основных начал, при-
обрели общесоюзное значение и были воспроизведены в уголовных
кодексах всех союзных республик с отдельными редакционными
изменениями и отступлениями (ст. 11 УК РСФСР, ст. 10 УК Укра-
инской ССР, ст. 13 УК Белорусской ССР, ст. 11 УК Армянской ССР,
ст. 11 Азербайджанской ССР, ст. 10 УК Грузинской ССР, ст. 16 УК
Узбекской ССР, ст. 10 УК Туркменской ССР и ст. 10 УК Таджик-
ской ССР).
В ст. 11 УК РСФСР 1926 г.175 в основном содержится та же
формулировка, что и в ст. 7 Основных начал, с некоторыми редак-
ционными уточнениями и примечанием об ответственности лиц,
совершивших преступление в состоянии опьянения. В ст. 7 сказано:
«Меры социальной защиты судебно-исправительного характера не
могут быть применены в отношении лиц, совершивших преступле-
1М Уголовный кодекс советских республик. Текст и постатейный комментарий / Под
ред. С. Канарского. Киев, 1925. С. 265.
79 Уголовный кодекс. Официальный текст с изменениями на 1 ноября 1946 года и с
приложением постатейно-систематизированных материалов. М., 1947. С. 5.
90
Глава 2
ние в состоянии хронической душевной болезни, или временного
расстройства душевной деятельности, или в ином болезненном со-
стоянии, если эти лица не могли отдавать себе отчета в своих дейст-
виях или руководить ими, а равно и в отношении тех лиц, которые
хотя и действовали в состоянии душевного равновесия, но к момен-
ту вынесения приговора заболели душевной болезнью. К этим ли-
цам могут применяться лишь меры социальной защиты медицинско-
го характера. Примечание. Действие настоящей статьи не
распространяется на лиц, совершивших преступление в состоянии
опьянения».
Таким образом, ст. 11 УК РСФСР разделяла: лиц, совершивших
преступление в состоянии невменяемости, и лиц, которые были
вменяемы в момент совершения преступления, но заболели психи-
ческим расстройством до вынесения приговора. Определение не-
вменяемости в ст. 11 построено на сочетании двух критериев — ме-
дицинского и психологического. Медицинский критерий содержал
указание: на хроническую душевную болезнь, временное расстрой-
ство душевной деятельности и иное болезненное состояние. Однако
для признания таких лиц невменяемыми было недостаточно, чтобы
преступление было совершено лицом в состоянии психического рас-
стройства, а необходимо, чтобы при этом обвиняемый не мог отда-
вать себе отчета в своих действиях или руководить ими (юридиче-
ский критерий. —Авт.).
В ст. 10 УК Украинской ССР было внесено, на наш взгляд,
принципиальное уточнение. В ней речь шла не о «совершении пре-
ступления невменяемым лицом», а о совершении таким лицом «об-
щественно опасного деяния»176.
Уголовные законы РСФСР 1922 и 1926 г., по мнению
О. Ф. Шишова177, исходили из предположения, что нарушение осоз-
нания фактического содержания и социальной значимости (запрет-
ности) избранного варианта поведения и руководства им, не устра-
няют уголовную ответственность, а лишь определяют ее форму в
виде специфических (принудительно-медицинских) мер социальной
защиты, т. е. существовало две формы репрессии: меры социальной
17е Антонян Ю. М., Бородин С. В. Преступное поведение и психические аномалии.
С. 124.
177 Шишов О. Ф. Проблемы уголовной ответственности в истории советского уголовно-
го права. М., 1982. С. 37.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 91
Защиты судебно-исправительного характера и меры социальной за-
щиты медицинского характера.
В уголовном законе178 отсутствовали термины «вменяемость» и
«невменяемость», что, на наш взгляд, является не оправданным. В
научных работах многие ученые также не употребляли термины
«вменяемость» и «невменяемость». С. И. Тихоненко в работе, опуб-
ликованной в 1927 г., по существу отказался от понятий вменяемо-
сти и невменяемости как категорий уголовного права179.
Отход от специфических «мер социальной защиты» в отноше-
нии душевнобольных произошел по мере восстановления законно-
сти, попранной в ходе революции, гражданской войны, «красного
террора», исчезновения правового романтизма первых декретов со-
ветской власти по борьбе с преступностью, как «пережитка капита-
лизма». С конца 30-х до начала 40-х гг. в уголовно-правовой литера-
туре вновь начинают появляться термины «вменяемость» и
«невменяемость».
Вместе с тем снова тиражируется абсолютно неверное пред-
ставление о том, что «закон наказывает только душевно здоровых
людей»180. Мы считаем его неверным по двум обстоятельствам. Во-
первых, наличие психического расстройства не определяет невме-
няемость, чему можно привести множество примеров из судебной
практики. Так, вменяемым было верно признано лицо (госслужа-
щий, юрист по специальности), страдающее около 8 лет шизофрени-
ей (бред преследования со стороны КГБ при СМ СССР), когда оно
совершило должностное преступление (служебный подлог) по ко-
рыстным мотивам181. Во-вторых, по мнению Всемирной организа-
ции здравоохранения, здоровье — состояние физического, душевно-
го и социального благополучия, а не состояние отсутствия болезни.
После принятия в 1958 г. Основ уголовного законодательства
СССР и союзных республик, вытекающих из них норм республикан-
ского кодекса (ст. 11 УК РСФСР), в уголовном законе по-прежнему
умалчивалось о первичном понятии «вменяемость» и формулирует-
ся вторичное — «невменяемость». В ст. 11 Основ уголовного зако-
”* В УПК РСФСР 1923 г. присутствует понятие «невменяемость».
См.: Судебная психиатрия / Под ред. А. Н. Бунеева, Ц. М. Фейнберг. М., 1938.
С. 13.
1“ Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / Под ред. И. Т. Голякова. М., 1941. С. 16.
1(1 Архив больн. Арханг. обл. отд. здравоохран.
92
Глава 2
нодательства СССР и союзных республик и в ст. 11 УК РСФСР 1960
г. говорилось: «Не подлежит уголовной ответственности лицо, кото-
рое во время совершения общественно опасного деяния находилось
в состоянии невменяемости, т. е. не могло отдавать себе отчета в
своих действиях или руководить ими вследствие хронической ду-
шевной болезни, временного расстройства душевной деятельности,
слабоумия или иного болезненного состояния. К такому лицу по на-
значению суда могут быть применены принудительные меры меди-
цинского характера.
Не подлежит наказанию также лицо, совершившее преступле-
ние в состоянии вменяемости, но до вынесения судом приговора за-
болевшее душевной болезнью, лишающей его возможности отдавать
себе отчет в своих действиях или руководить ими. К такому лицу по
назначению суда могут быть применены принудительные меры ме-
дицинского характера, а по выздоровлении оно может подлежать
наказанию»182.
Нам представляется обоснованным положение, высказанное
О. Д. Ситковской: «В целом это определение представляется адек-
ватным. В частности, оправданно использование слова “состояние”,
поскольку речь идет о комплексной характеристике психической
деятельности субъекта в конкретный период времени. Это понятие
позволяет выделить характеристику эмоциональных, познаватель-
ных и поведенческих аспектов в ограниченный отрезок времени,
выделить интеллектуальный и волевой элементы психического со-
стояния субъекта, позволяющие разграничить его вменяемость и
невменяемость в отношении конкретного деяния»183.
Позже Р. И. Михеев на основе проведенного им анализа дейст-
вующего правового регулирования проблемы предложил определе-
ние вменяемости. Вменяемость, по мнению Р. И. Михеева, может
рассматриваться как способность человека по своему психическому
состоянию осознавать фактический характер и общественную опас-
ность своих действий (бездействия) и руководить ими ко времени
совершения преступления. Значимость этого определения, на наш
взгляд, так велика, что можно не обращать внимания на малозначи-
тельные шероховатости: «Вменяемость отражает не только юриди-
182 Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / Под ред. Ю. Д. Северина. С. 24.
183 Ситковская О. Д. Психология уголовной ответственности. С. 128.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания
93
ческую характеристику субъекта, но и его политическую, нравст-
венно-этическую и социально-психологическую характеристики»184.
Вменяемость, на наш взгляд, не может характеризоваться местом
человека на социальной лестнице. Но главная неточность автора за-
ключается в том, что невменяемость, как мы указывали раньше, —
понятие вторичное по отношению к первичному понятию вменяемо-
сти.
Разработчики Основ уголовного законодательства Союза ССР и
республик 1991 г. (ст. 14) восприняли пожелания авторов модельно-
го закона в отношении понятия невменяемости, использовали тер-
мин «неспособность осознавать», но не оценили значения введения
термина «вменяемость» (облигатного признака субъекта преступле-
ния) в уголовный закон. Данный законодательный акт должен был
заменить Основы 1958 г., но в связи с распадом СССР так и не всту-
пил в законную силу.
В проекте УК Российской Федерации 1992 г.185 также отсутст-
вовало понятие «вменяемость», а в характеристике невменяемости
предлагалась корректура: «осознавать значение своих действий (ва-
риант — опасность)». В отношении причин невменяемости предла-
галось использовать «психические заболевания» вместо «душевные
болезни».
Проект УК Российской Федерации, опубликованный в 1994 г.186,
был знаменательным в истории отечественного права по многим
обстоятельствам. В рамках рассматриваемых нами проблем этот
проект уголовного закона впервые в истории отечественного уго-
ловного права предусмотрел понятие «вменяемость».
К сожалению, в действующем отечественном законодательстве
отсутствует самостоятельная норма, формулирующая понятие вме-
няемости, хотя есть положение о ней как об одном из общих усло-
вий уголовной ответственности187. Нам трудно признать это логич-
ным и верным, а анализ проблемы приводит к выводу о
необходимости принципиального пересмотра данной позиции.
1М Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. С. 66.
1М Преступление и наказание. Комментарий к проекту Уголовного кодекса России /
Под ред. Н. Ф. Кузнецовой и А. В. Наумова. М., 1993. С. 31.
1М Уголовный кодекс Российской Федерации (Общая часть). М., 1994. С. 21.
117 Содержание соответствующей нормы проекта сохранено, но в определении не-
вменяемости (ст. 21 УК РФ) вместо «вредность» используется «опасность».
94
Глава 2
Вместе с тем в УК Российской Федерации совершенствуется
формула невменяемости. В ч. 1 ст. 21 УК Российской Федерации
указывается, что «не подлежит уголовной ответственности лицо,
которое во время совершения общественно опасного деяния находи-
лось в состоянии невменяемости, т. е. не могло осознавать фактиче-
ский характер и общественную опасность своих действий (бездейст-
вия) либо руководить ими вследствие хронического психического
расстройства, временного психического расстройства, слабоумия
либо иного болезненного состояния психики». Приведена понятная
и точная формулировка — «фактический характер и общественная
опасность своих действий (бездействия)».
В то же время, как замечают Ю. М. Антонян, С. В. Бородин, со-
хранилось упоминание о «состоянии невменяемости», что не совсем
верно, поскольку речь идет не о состоянии лица, а о его отношении
к совершенному им общественно опасному деянию. Таким образом,
при анализе вменяемости-невменяемости конкретного лица необхо-
димо иметь в виду, что речь идет о моменте (промежутке времени)
совершения противоправного действия или бездействия этого ли-
ца188.
Понятие «невменяемость» в отечественном законодательстве
определяется через медицинский и психологический критерии189,
под которыми понимаются соответственно наличие какой-либо па-
тологии (хроническое психическое расстройство, временное психи-
ческое расстройство, слабоумие, иное болезненное состояние пси-
хики) и неспособность лица осознавать фактический характер и
общественную опасность своих действий (бездействия) (интеллек-
туальный элемент психологического критерия) или невозможность
руководить ими (волевой элемент психологического критерия).
Формально для признания лица невменяемым требуется наличие
одного из элементов психологического критерия в сочетании с ме-
дицинским.
1“ Антонян Ю. М., Бородин С. В. Указ. соч. С. 125.
1“ Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 30.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 95
Эти критерии рассматривались и рассматриваются как «нахо-
дящиеся в органическом единстве», «неразрывно связанные»190. Ре-
зультатом такого «органического единства» становится поразитель-
ное, по нашему мнению, утверждение, что невменяемость —
понятие юридическое по форме и медицинское по содержанию. Не
менее поразительны заявления, что «невменяемость — особое пси-
хическое расстройство, не отличающееся, по существу, от иных
психических расстройств, находящихся в ведении медицинской
(психиатрической) науки»191.
Одно из руководств по судебной психиатрии дает следующее
утверждение, характеризуя «ошибки теоретиков права»: «Наличие
двух критериев не определяет еще разграничения судебных и вра-
чебных функций, хотя некоторые теоретики права и высказывали
неправильное мнение, что медицинские признаки должен опреде-
лять врач, а использование юридического критерия — дело су-
дьи»192.
Ошибочность таких воззрений, на наш взгляд, делает нецелесо-
образным даже их оспаривание. Вместе с тем следует согласиться с
И. Ф. Случевским, который считает, что уголовный закон (и про-
шлый и ныне действующий) не выходит за пределы медицинского
понимания проблемы193.
Утверждая сомнительную заявку психиатрической науки на мо-
нополию в сфере определения невменяемости, Б. С. Ошерович пола-
гает, что проблему следует «рассматривать преимущественно с точ-
ки зрения медицины, поскольку ею занимаются главным образом
судебные психиатры»194.
В Инструкции Наркомздрава СССР, Наркомюста СССР, НКВД
СССР и Прокуратуры СССР «О производстве судебно-
психиатрической экспертизы в СССР» от 17 февраля 1940 г. прямо
1“ Руководство по судебной психиатрии / Под ред. Г. В. Морозова. М„ 1977. С. 32;
Фейнберг Ц. М. Учение о вменяемости и невменяемости в различных школах уголов-
ного права и судебной психиатрии. М., 1946. С. 10.
181 Цит. по: Шишков С. Н. Понятие вменяемости и невменяемости в советском праве
(некоторые концепции и аспекты) И Проблемы вменяемости в судебной психиатрии.
М„ 1983. С. 45-60.
182 Судебная психиатрия: Руковод. для врачей. С. 10.
183 Случевский И. Ф. О понятии невменяемости И Вопросы борьбы с общественно
опасными действиями несовершеннолетних и невменяемых. Л., 1956. С. 47.
84 Ошерович Б. С. К вопросу о степенях виновности И Уч. зап. ВИЮН. М„ 1940.
С. 59.

96
Глава 2
говорится, что задачей судебно-психиатрической экспертизы явля-
195
ется заключение о вменяемости или невменяемости
Д. Р. Лунц ошибочно считал, что судебно-психиатрическая
оценка собственно и составляет юридический критерий, который
обозначается и как психологический лишь в том аспекте, что он
описывает болезненное расстройство психопатологическими поня-
196
тиями
Г. В. Морозов ошибочно указывает, что применение психологи-
ческого критерия осуществляется путем психиатрического анализа
психических нарушений, распознанных в соответствии с медицин-
197
ским критерием, и входит в компетенцию психиатров-экспертов
Эта позиция, к сожалению, практически не подвергалась сомнению
на протяжении десятилетий. Она только развивается в других рабо-
тах. Так, во «Введении в судебно-психологическую экспертизу»
М. В. Коченов относит вопросы определения невменяемости к ком-
петентности врачей-психиатров198. Приведенные точки зрения не
оспаривает и М. В. Костицкий, дающий в своей работе комплексную
характеристику возможностей использования психологических зна-
ний в уголовном процессе199. Советские психологи указывали на
свою роль в решении возникающих у следствия и суда обоснован-
ных сомнений в способности субъекта осознавать фактическую сто-
рону и характер своих общественно опасных действий, руководить
ими200, либо игнорировали эту задачу судебной психологии201.
В ранних работах О. Д. Ситковская, вероятно, под научным
влиянием М. М. Коченова, утверждает, что «вопрос о вменяемости
решается с помощью судебно-психиатрической экспертизы», пред-
метом изучения которой являются социальная адаптация (успехи в
учебе, наличие жизненных планов и т. д.), мышление и его глубина
и др.202
195 Судебная психиатрия: Руковод. для врачей. С. 10.
199 Лунц Д. Р. Критерии невменяемости в практике судебно-психиатрической эксперти-
зы: Автореф. дис.... докт. мед. наук. М., 1958.
197 Большая медицинская энциклопедия: В 30 т. М., 1981. Т. 16. С. 243.
196 Коченов М. М. Введение в судебно-психологическую экспертизу. М., 1980. С. 31.
199 См.: Костицкий М. В. Использование специальных психологических познаний в
советском уголовном процессе: Автореф. дис.... докт. психол. наук. Киев, 1990.
200 Ситковская О. Д. Указ. соч. С. 131.
201 Коновалова В. Е. Правовая психология. Харьков, 1990. С. 10.
202 Коченов М. М., Ефимова Н. И., Кривошеев А. С., Ситковская О. Д. Изучение сле-
дователем личности обвиняемого. М„ 1987. С. 23.; Ситковская О.Д.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания
97
И. И. Карпец считал, что в психологическом критерии содер-
жится простая ошибка: если речь идет о действиях человека, не спо-
собного сознавать фактический характер своих действий и руково-
дить ими, то ни о какой психологии (нормальной, здоровой психике)
и говорить не приходится203.
К сожалению, в ряде работ правоведов также подчеркивается
приоритет врачей в решении дихотомии вменяемости-невменяе-
мости. Например, часто встречается категорическое утверждение о
том, что невменяемость лица, совершившего преступление, устанав-
ливается судебно-психиатрической экспертизой204, что написано,
вероятно, под влиянием упомянутой Инструкции Наркомздрава,
Наркомюста и НКВД СССР. Эти утверждения, на наш взгляд, пол-
ностью игнорируют собственно психологический критерий невме-
няемости, т. е. влияние психического расстройства на осознанно во-
левой выбор поведения субъекта во время (в момент) совершения
преступления.
Изучая те или иные акты Министерства здравоохранения
РСФСР, мы все более убеждаемся, что эксперты ошибочно опреде-
ляют ведущую роль медицинского критерия по отношению к психо-
логическому (влиянию психического расстройства на преступное
поведение). Так, в одной из инструкций о производстве судебно-
психиатрической экспертизы ставилась задача определять психиче-
ское состояние и давать заключение о вменяемости обвиняемых, в
отношении которых у работников следствия и суда возникало со-
мнение в психическом здоровье. Таким образом, заключение экс-
перта предлагалось обосновывать не результатом оценки способно-
сти к осознанно волевому поведению в конкретной уголовно-
релевантной ситуации, а наличием или отсутствием нарушений пси-
хического здоровья и их характером. Подобные положения презю-
мируются следующей формулировкой: «Невменяемость как уголов-
О компетентности комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы И
Преподавание юридической психологии и ее практическое применение: В 2 ч. Тарту,
1986. Ч. 2. С. 108.
203 Карпец И. И. О понятиях вменяемости и невменяемости в проблеме борьбы с пре-
ступностью И Психические расстройства, не исключающие вменяемости (клинические
исудебно-психиатрические аспекты) /Под ред. Г. В. Морозова. М., 1984. С. 6.
т ГэОков В. Г., Буданцев В. П. Краткий словарь терминов и понятий, употребляемых
в уголовном праве. Ростов н/Д, 1983. С. 10.
4 Зак. 7268
98
Глава 2
но-правовое понятие и как обстоятельство, устанавливаемое экспер-
тизой, имеет одно и то же содержание»205.
Несоответствие вышеуказанной позиции тексту материального
закона, концепции использования специальных познаний при уста-
новлении фактов и решении вопросов, имеющих уголовно-правовое
значение, очевидно. Формулировки уголовного закона о понимании
содержания и значения действий и руководстве ими со стороны
субъекта имеют в виду многостороннюю оценку этих действий, спо-
собности осуществлять избирательные акты поведения с учетом их
последствий. Для оценки способности или неспособности контроли-
ровать «острые движения эмоциональных процессов»206, на наш
взгляд, необходимо внимательно провести осмотр места происшест-
вия, тщательно опросить свидетелей; после установления довери-
тельного контакта провести несколько бесед с пострадавшим(и) и
лицом, совершившим деяние, предусмотренное Особенной частью
Уголовного кодекса. Немаловажно собрать объективную информа-
цию о субъекте из его микросоциального окружения, в том числе из
конфиденциальных источников, и др. Только тогда оценка может
считаться всесторонней. Очевидно, что это работа следователя, а не
психиатра-эксперта.
В то же время А. М. Рекунков и А. К. Орлов в Комментарии к
Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР весьма произвольно, на
наш взгляд, толкуют текст закона207. Комментаторы предлагают экс-
перту на основании лишь медицинского критерия, диагноза и при-
нятия во внимание типичных вариантов развития болезни, фактиче-
ски минуя предварительное расследование, делать вывод, который
предопределяет вменение или невменение в вину совершенного
деяния.
Для построения какого-либо обоснования приоритета медицин-
ского критерия над психологическим делаются попытки расширения
определения психиатрии вообще и судебной психиатрии, в частно-
сти. Д. Р. Лунц предложил отнести к предмету психиатрии опреде-
205 Ствпункова В. К. Роль судебного эксперта при исследовании вменяемости-
невменяемости И Сов. гос-во и право. 1977. № 7. С. 105.
205 Выготские Л. С. Развитие высших психических функций. Из неопубликованных
трудов. М.. 1960. С. 322.
207 См.: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Под ред.
А. М. Рекункова и А. К. Орлова. М., 1985. 687 с.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 99
ление интегральных признаков психически здоровых лиц208 *. Крайне
парадоксальным является то обстоятельство, что далее автор абсо-
лютно верно подчеркивает, что вопрос о невменяемости решается
применительно к психологическому критерию, а не путем его оты-
скания в ряду патологических проявлений.
В ряде работ императивно утверждается, что медицинский ди-
агноз, основанный на знании закономерностей развития заболева-
ния, достаточен для вывода о невменяемости, так как выраженные
психические расстройства приводят к невозможности регулировать
свои действия, правильно отражать действительность либо контро-
209
лировать поведение
Необходимо отметить ошибочность этого постулата. Диагноз
психического расстройства не может определять вывод о невменяе-
мости, если игнорируется психологический критерий. Интересно,
что, несмотря на указанный постулат, также утверждается вменяе-
мость субъектов, страдающих одним из классических психических
расстройств — расстройством личности. Между тем анализ поведе-
ния лиц, страдающих расстройствами личности, приводит к выводу,
что они не всегда в состоянии наметить цель действия, программу
поведения, планировать его, сдерживать себя при появлении «си-
туационно-импульсивных мотивов»210 211. Их характеристику как лиц,
не способных «должным образом учитывать прошлое, прогнозиро-
вать будущее, предвидеть последствия содеянного... склонных к на-
чинаниям без понимания путей и средств для достижения задуман-
ного... непосредственно подчиняющихся ситуации, когда прошлый
опыт не регулирует собственные действия...», дают и другие авто-
„ 211
ры
Тем не менее, по данным В. В. Гульдана, было признано невме-
няемыми менее 2% лиц, страдающих этим психическим расстрой-
ством, что отражает позицию Д. Р. Лунца. Подробнее проблему уго-
ловной ответственности лиц, страдающих расстройствами личности,
мы будем обсуждать дальше.
208 Лунц Д. Р. Проблемы невменяемости в теории и практике судебной психиатрии.
С. 20, 21.
Курс советского уголовного права. Часть Общая. Т. 1. С. 371.
° См.: Гульдан В. В. Мотивация противоправных действий у психопатических лично-
стей: Автореф. дис. ... докт. мед. наук. М„ 1985.
211 Сексопатология / Под ред. Г. С. Васильченко. М., 1990. С. 449.
100
Глава 2
Работников следствия и суда не могут не настораживать заявле-
ния типа: «Когда имеешь дело не с описанием в учебнике того или
иного изолированного синдрома, а с его конкретным носителем —
живым человеком... вопрос, что есть норма и что — патология, ста-
новится расплывчатым и трудно уловимым». После чего эксперту
приписывается способность «безошибочно, иногда по одному лишь
жесту, слову, внешнему виду определять его [человека] внутреннее
212
состояние, относить его к нормальному или патологическому»
Своеобразной претензией на монопольное положение психиат-
ров в решении вопросов невменяемости явилось суждение А. С. Ан-
дреева и А. О. Бухановского о том, что целью судебной психиатрии
является определение адекватности «судебного решения по катего-
рии «уголовная ответственность»212 213. Комментарии, как говорится,
излишни!
Эксперты-психиатры начинают «путаться в показаниях», когда
вопрос о невменяемости вытекает из данных не о хронической пси-
хической болезни, а об изменениях, обусловленных, например, тя-
желыми физическими недостатками, мешающими восприятию ин-
формации (например, глухонемота).
При изучении нами 217 заключений судебно-психиатрической
экспертизы обращает на себя внимание тот факт, что более чем в
83% случаев заключение строилось по следующей схеме: если под-
экспертный страдает хроническим психическим расстройством, то
он невменяемый. Это значит, что в основу вывода был положен
один медицинский критерий. Заключения не содержали сведений о
том, обладал ли подэкспертный потенциальной способностью фак-
тически осознавать свои действия и руководить ими применительно
к моменту совершения деяния, хотя не всякая стадия психических
расстройств исключает эту способность. Менее чем в 10% дел экс-
перты дали минимально достаточный анализ способности подэкс-
пертных руководить своими действиями (на момент совершения
общественно опасного деяния). Как правило, от диагноза и описания
212 Братусь Б. С. Аномалии личности. М., 1988. С. 7.
213 Эти авторы предлагают выделить из судебной психиатрии — криминальную психи-
атрию {Андреев А. С., Бухановскиа А. О. Криминальная психиатрия: право на само-
стоятельность И Серийные убийства и социальная агрессия. Ростов н/Д, 1994. С. 11).
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 101
состояния подэкспертного на момент обследования они переходили
к заключительному выводу, минуя главный этап.
На наш взгляд, психическое состояние подэкспертного на мо-
мент обследования практически никогда не соответствует таковому
на момент совершения деяния, предусмотренного Особенной частью
Уголовного кодекса. По нашему мнению, это происходит за счет
«условной приятности, желательности» болезненного признака
(симптома) в условиях воздействия психотравмирующей обстановки
уголовного преследования, воздействия потенциальных угроз по-
следствий содеянного. В силу этих и других психотравмирующих
причин может измениться выраженность проявлений психического
расстройства, ретроспективная проекция которого не носит линей-
ного характера. Мы солидарны с сотрудниками Института имени
В. П. Сербского Л. И. Подрезовой и Е. А. Трошкиным считающими,
что ошибочную позицию занимают «большинство экспертов, кото-
рые настаивают на признании невменяемыми по существу всех
больных шизофренией». Значительное число этих лиц настолько
социально адаптированы и управляют своим поведением, что при
совершении ими общественно опасных действий вывод о невменяе-
мости не может считаться обоснованным вне учета стадии заболева-
ния, выраженности психопатологического дефекта, особенностей
течения заболевания214 *.
Между тем еще в 1950 г. было известно, что «даже установле-
ние такой классической формы психической болезни, как шизофре-
ния, не является абсолютным и бесспорным основанием для призна-
ния невменяемости. Известны случаи, когда у шизофреников
болезненные явления сводятся к наличию лишь незначительного
психического дефекта, когда после перенесенного в прошлом при-
ступа шизофрении личность остается достаточно сохранной, актив-
ной, способной правильно оценивать свои действия. В этих случаях
вопрос о вменяемости этих лиц может быть решен положительно.
Несмотря на диагностирование психической болезни, эти лица в
момент совершения преступления могли принимать решение со зна-
214 Подрезове Л. И., Трошкин Е. А. Вопросы вменяемости при шизофрении И Соц.
законность. 1988. №11. С. 32, 33.
102
Глава 2
нием дела»215. Аналогичную точку зрения высказывают и другие
авторы216.
Данные Ю. М. Антоняна и В. В. Гульдана, что «в последние го-
ды в судебно-психиатрической литературе все чаще стал обсуждать-
ся вопрос о возможности признания вменяемыми некоторых боль-
ных шизофренией» при вялотекущей ее форме, доказательно
иллюстрируют вышесказанное217. И, вероятно, свидетельствуют о
том, что «до последних лет» эксперты-психиатры не разграничивали
медицинский диагноз «шизофрения» и суждение «невменяем». Сей-
час эта проблема ими лишь обсуждается. При этом рассматривается
и характер течения болезни, степень психических расстройств во-
обще, а не их проявление в общественно опасном деянии. Отсюда
вывод: медицинская диагностика, выполняемая экспертом-
психиатром, фактически заменяет анализ влияния имеющихся пси-
хических расстройств на поведенческий акт. По нашему мнению,
примитивная схема «диагноз — вывод о невменяемости» уводит
эксперта, а вслед за ним и суд, от оценки механизма избирательно-
го поведения в ситуации конкретного деяния, минимизирует воз-
можность правильного судебного решения.
Однако, несмотря на доводы и аргументы, названные нами и
другими авторами, до сих пор шизофрения в представлении значи-
тельного числа работников следствия и суда, да и экспертов «оста-
ется довольно жестко связанной с кругом состояний, безусловно ис-
ключающих вменяемость». По данным В. П. Котова и
М. М. Мальцевой, в 1981-1982 гг. вменяемыми с этим диагнозом
признавались лишь до 3% подэкспертных218.
По мнению Ф. В. Кондратьева, в психиатрии всякая шизофрения
рассматривается как психоз, но «мягкая шизофрения не соответст-
вует сущности судебно-психиатрического понимания психоза (как
единства медицинского и психологического критериев невменяемо-
219 Судебная психиатрия. Руковод. для врачей. С. 14.
219 Печерникова Т. П., Шостакович Б. В. Проблемы невменяемости в советской су-
дебной психиатрии // Проблемы общей и судебной психиатрии. М., 1981. С. 233;
Кудрявцев И. А. К постановке вопроса о вменяемости при шизофрении // Теоретиче-
ские и организационные вопросы судебной психиатрии. М.,1979. С. 68.
217 Антонян Ю. М., Гульдан В. В. Криминальная патопсихология. М., 1991. С. 202.
219 Котов В. П., Мальцева М. М. Значение нозологической диагностики при решении
вопроса о вменяемости И Проблемы вменяемости в судебной психиатрии. М., 1983.
С. 22.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 103
сти)». Автор рекомендует признавать таких больных вменяемыми,
но диагноз «шизофрения» не устанавливать. Он считает «вынуж-
денным диагностическим маневром» состояние больного прирав-
нять к психопатическому, что «облегчает возможность найти общий
219
язык с юристами» .
Мы полагаем, что Р. И. Михеев необоснованно критикует на-
звание первого критерия вменяемости — медицинский. Он считает,
что этот критерий точнее было бы назвать психопатологическим.
Это, по его мнению, позволило бы: отграничить компетенцию экс-
перта от компетенции юриста в установлении невменяемости и ак-
центировать внимание работников уголовной юстиции на необхо-
димости установления невменяемости судом на основе
совокупности всех обстоятельств дела, а не на одном лишь заключе-
нии экспертов о невменяемости субъекта220.
На наш взгляд, попытка терминологической корректуры являет-
ся необоснованной. Целесообразно сохранить названия первого кри-
терия невменяемости как медицинского. Медицинский критерий, на
наш взгляд, подразумевает наличие у лица хронического психиче-
ского расстройства, временного психического расстройства, слабо-
умия либо иного психического расстройства (в УК — болезненного
состояния психики).
Ранее в уголовном законе присутствовало сочетание «психиче-
ская болезнь». По нашему мнению, попытки представить все основ-
ные признаки понятия «психическая болезнь» в одном определении
обречены на неудачу. Краткие же определения неизбежно представ-
ляют лишь те или иные стороны понятия. Психическая болезнь свя-
зана с качественно отличающейся от здоровья формой существова-
ния психики человека. Но в то же время эти состояния находятся в
тесном диалектическом единстве, так как они представляют хотя и
различные, но взаимосвязанные между собой формы проявления
психической жизни. Под психической болезнью, на наш взгляд, по-
нимается нарушение психической деятельности головного мозга,
чаще неизвестного происхождения, протекающее остро или хрони-
чески, при котором возникает нарушение отражения головным моз-
211 Кондратьев Ф. В. К уточнению понятия «хроническая душевная болезнь» в плане
медицинского критерия невменяемости // Проблемы вменяемости в судебной психи-
атрии. М., 1983. С. 15.
2211 Михеев Р. И. Проблемы вменяемости, вины и уголовной ответственности. С. 34.
104
Глава 2
гом реального мира с соответствующей дезорганизацией поведения,
грубо противоречащего реальным отношениям, вызываются к дей-
ствию защитные механизмы для уравновешивания с внешней средой
(процесс выздоровления). Иначе говоря, болезнь предполагает пе-
риоды начала, развертывания и исхода (выздоровление, ремиссия,
смерть).
В действующем уголовном законе используется понятие «пси-
хическое расстройство». По нашему мнению, психическое расстрой-
ство — нарушение функций головного мозга, обус]}рвленное как
внешними (например, психогенными), так и внутренними (напри-
мер, генетическими) факторами, при котором возникает нарушение
точного отражения головным мозгом реального мира с соответст-
вующей дезорганизацией поведения, противоречащее реальным от-
ношениям, но часто протекающее без «включения» качественного
состояния, именуемого процессом выздоровления. Это более широ-
кое понятие, нежели понятие «психическая болезнь».
Психические болезни проявляются главным образом в познава-
тельной (когнитивной) области, не сопровождаясь сколько-нибудь
значительными отклонениями в эмоциональной сфере. Психические
расстройства сопровождаются утратой контроля в эмоциональной и
когнитивной сферах. Психическое расстройство включает в себя и
психическую болезнь. Психическая болезнь — более узкое понятие,
не выходящее за пределы психического расстройства. Таким обра-
зом, каждая психическая болезнь — психическое расстройство, но
далеко не каждое психическое расстройство — психическая болезнь.
Особенно наглядно понятие «психическое расстройство» можно ви-
деть на примерах расстройства личности (психопатии), легкого сни-
жения интеллекта, так как процесс выздоровления при этих психи-
ческих расстройствах, по существу, отсутствует. Под влиянием
внешних медико-педагогических воздействий могут включаться в
различной мере лишь механизмы обучения и адаптации к тем или
иным социальным условиям.
Отметим, что законодатель не дает перечней диагнозов, кото-
рыми охватываются понятия хроническое психическое расстрой-
ство, временное психическое расстройство, слаоумие, иное болез-
ненное расстройство психики. Более того, применение этих
терминов противоречит Закону РФ «О психиатрической помощи и
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 105
гарантии прав граждан при ее оказании»221. Согласно ст. 10 этого
Закона формулировка названия психического расстройства дается в
соответствии с общепринятыми международными стандартами, ко-
им, на наш взгляд, является раздел «Психические расстройства и
расстройства поведения» Международной классификации болезней
(10-го пересмотра). В этом разделе отсутствуют термины, исполь-
зуемые в ст. 21 УК Российской Федерации. Возможно в ст. 20, 21 и
22 УК следует использовать единый термин «психическое расстрой-
ство», понимая под ним любое психическое нарушение, включенное
в одну из рубрик Международной классификации болезней 10-го пе-
ресмотра. Различие правовых последствий должно определяться не
видом психического расстройства, а тем, в какой мере оно нарушало
способность лица к осознанно волевому поведению во время совер-
шения инкриминируемого ему деяния. Такое предложение делает и
Е. И. Цымбал222.
Л. Л. Кругликов указывает, что к хроническим психическим
расстройствам относятся такие заболевания психики, которые име-
ют длительный, затяжной характер со стадиями прогрессирования и
ослабления болезни (ремиссии)223. По мнению Л. И. Беляевой, к
хроническим психическим расстройствам относятся трудноизлечи-
мые болезни затяжного характера, связанные с периодическим или
постоянным нарастанием болезненных процессов и не поддающиеся
полному излечению224. По мнению авторов Курса уголовного права,
понятием хронического психического расстройства охватывается
группа заболеваний, носящих длительный характер, трудно под-
дающихся излечению, протекающих непрерывно или приступооб-
разно, имеющих тенденцию к прогрессированию225. В труде, издан-
ном под редакцией Б. В. Здравомыслова, указывается, что
хронические психические расстройства являются следствием неиз-
лечимых и трудноизлечимых душевных болезней, носящих дли-
221 О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании: Закон Рос-
сийской Федерации от 2 июля 1992 г. // Ведомости Съезда н/д и ВС РФ. 1992. № 33.
Ст. 1913.
222 Цымбал Е. И. Возрастная невменяемость: теория и практика применения // Уголов-
ное право. 2000. № 3. С. 49.
223 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Ростов н/Д, 1996.
С. 84.
Уголовное право России. Общая и Особенная части. С. 154.
Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 280.
106
Глава 2
тельный характер и имеющих тенденцию к прогрессированию, т. е.
к нарастанию болезненных явлений226. В труде, изданном под ре-
дакцией А. И. Рарога говорится, что хронйческие психические рас-
стройства являются следствием «неизлечимых и трудноизлечимых
заболеваний психики человека. Эти заболевания носят длительный
характер и имеют тенденцию к прогрессированию, т. е. к нараста-
нию болезненных явлений»227. Эти авторы используют понятия «за-
болевание», «болезнь», хотя они отсутствуют в уголовном законе.
На наш взгляд, ошибочным в последней работе является отнесение к
хроническим психическим расстройствам паранойи, так как это при-
знак психического расстройства, а не само психическое расстрой-
ство.
По нашему мнению, к хроническим психическим расстройствам
относятся непрерывно или приступообразно протекающие психиче-
ские расстройства, с психопатологической симптоматикой, имею-
щие тенденцию к прогрессированию и приводящие к глубоким и
стойким личностным изменениям (например, шизофрения и др.).
Среди исследованных нами материалов хронические психические
расстройства, обусловившие решения суда о невменяемости, встре-
тились в 86% случаев. Хочется подчеркнуть, что если в период ак-
тивно протекающего психического расстройства, глубоко изменяю-
щего личность, человек сразу же после совершения общественно
опасного деяния задержан и попал на экспертизу, то медицинская
оценка наиболее проста и чаще всего не расходится с юридической
оценкой. Если же заболевание находится в состоянии ремиссии, а
человек, совершивший общественно опасное деяние, задержан и по-
пал на судебно-психиатрическую экспертизу через несколько меся-
цев после его совершения, картина психического расстройства не
выражает острых психических расстройств, а носит характер психи-
ческой реакции на задержание, и достоверность оценки медицинско-
го критерия существенно снижается.
По мнению авторов Курса уголовного права, к временному рас-
стройству психики относятся психические заболевания, которые бы-
стро развиваются, длятся непродолжительное время и заканчивают-
226 Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. Б. В. Здравомы-
слова. С. 198.
227 Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. А. И. Рарога.
С. 195.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания
107
ся полным выздоровлением228. В трудах, изданных учеными Мос-
ковской государственной юридической академии, к временным пси-
хическим расстройствам относятся расстройства психики человека,
протекающие относительно скоротечно и заканчивающиеся излече-
нием229. Л. Л. Кругликов к временным психическим расстройствам
относит «заболевания, носящие кратковременный характер; они вне-
запно возникают и сравнительно быстро прекращаются»230.
Л. И. Беляева к «временным расстройствам душевной деятельности»
(данная терминология не используется в отечественном уголовном
законодательстве. — Авт.) относит психическое заболевание, про-
текающее относительно недолго и заканчивающееся выздоровлени-
ем больного231. Напомним, что в УК Российской Федерации не ис-
пользуются понятия «заболевание», «больной» и пр.
По нашему мнению, к временным психическим расстройствам
относятся преходящие, обратимые, заканчивающиеся улучшением,
вплоть до полного выздоровления, психические расстройства (на-
пример, алкогольный психоз в форме делирия). Временные психи-
ческие расстройства в судебной практике встречаются существенно
реже, чем хронические. В наших наблюдениях они составили
3% случаев.
Авторы Курса уголовного права ошибочно полагают, что слабо-
умие — болезненное состояние психики, которое характеризуется
неполноценностью умственной деятельности232. На наш взгляд, сла-
боумие не всегда является «болезненным состоянием», так как при
этом зачастую отсутствуют доболезненное и послеболезненное со-
стояния. В ряде учебников по Общей части уголовного права к сла-
боумию относятся различные формы упадка психической деятель-
ности с поражением интеллекта человека и необратимыми
изменениями личности. По мнению их авторов, слабоумие заключа-
ется в значительном понижении умственных способностей, носит
постоянный характер и является врожденным или приобретенным в
224 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 281.
324 Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. Б. В. Здравомы-
слова. С. 196; Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред.
А^И. Рарога. С. 195.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Ростов н/Д, 1996.
С. 84.
Уголовное право России. Общая и Особенная части. С. 154.
Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 281.
108
Глава 2
первый год жизни в результате перенесенных тяжелых неврологиче-
ских заболеваний233. Л. Л. Кругликов пишет, что «слабоумие (врож-
денное или приобретенное) характеризуется недоразвитием или ос-
лаблением умственных способностей в итоге различного рода
психических аномалий... Практически половину невменяемых в
России составляют ныне страдающие слабоумием»234.
По нашему мнению, к слабоумию относятся состояния умствен-
ного недоразвития или упадка психической деятельности, связанные
с повреждением мозга генетическими, травматическими, интоксика-
ционными и иными вредностями, сопровождающиеся поражением
интеллекта, в первую очередь уровня суждений и критики, необра-
тимыми изменениями личности, выраженным снижением или не-
возможностью социального приспособления. Практически все пра-
воведы указывают, что по степени поражения умственной
деятельности различаются три формы слабоумия: легкая (дебиль-
ность), средняя (имбецильность) и тяжелая (идиотия). В наших на-
блюдениях слабоумие как причина невменяемости встретилось
только в 9% случаев.
К «иным болезненным расстройствам психики» относятся те,
которые не являются, по существу, «болезненными» состояниями
(например, расстройство личности (психопатия), «афганский син-
дром», врожденная глухонемота и др.). На наш взгляд, ошибочным
является отнесение к иным психическим расстройствам последствий
черепно-мозговой травмы, как это сделали авторы Курса уголовного
права235. Тяжелые последствия черепно-мозговых травм относятся к
хроническим психическим расстройствам. В трудах ученых МГЮА
к «иным болезненным расстройствам психики», по нашему мнению,
ошибочно относятся временные психические расстройства психики:
острые галлюцинаторные бредовые состояния, вызванные инфекци-
ей (при брюшном и сыпном тифе или при острых (химических) от-
равлениях), вызванные тяжелыми травмами головы, при опухолях
мозга, при наркомании (в период абстиненции — наркотического
233 Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. Б. В. Здравомы-
слова. С. 198; Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред.
А И. Рарога. С. 195; Уголовное право России. Общая и Особенная части. С. 154.
234 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Ростов н/Д, 1996.
С. 84.
233 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 282.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 109
голодания), при лунатизме236. Полагаем, что ошибочно относятся к
этой группе психических расстройств «психические расстройства в
итоге перенесенных инфекционных заболеваний». Другой грубой
ошибкой считаем заявление, что «иное болезненное состояние как
четвертый вид психического заболевания охватывает все иные —
помимо трех вышеупомянутых — болезненные состояния психи-
ки»237. Ошибочно отнесение в «иным болезненным состояниям пси-
хики» острых бредовых и галлюцинаторных состояний, которые мо-
гут быть вызваны опасными инфекциями, отравлениями или
тяжелыми травмами», встречается и в трудах других авторов238. В
наших наблюдениях «иные психические расстройства» как причина
невменяемости встретились в 2% случаев.
Исследование медицинского критерия невменяемости при про-
ведении судебно-психиатрической экспертизы заключается в распо-
знавании психического расстройства, определении его нозологиче-
ской формы (установлении диагноза). Точная диагностика,
основанная на знании проявлений и закономерностей течения раз-
ных форм психической патологии, позволяет правильно оценить
психическое состояние лица на момент совершения инкриминируе-
мого ему деяния. Следует заметить, что этот критерий невменяемо-
сти разработан отечественным законодательством достаточно под-
робно в отличие, например, от англосаксонской правовой системы,
которая к нему относит разнообразные формы психопатологии: ам-
незию, автоматизм, алкоголизм, идиотию, манию, мономанию, сек-
суальную психопатию и др239. Под амнезией, вероятно, понимается
нарушение памяти любого генеза (например, потеря памяти на фоне
потери сознания при травме, выраженном алкогольном опьянении,
эпилептическом припадке и др.); под автоматизмом, вероятно, по-
нимается «лунатизм», снохождение, также без указания причины;
под манией, вероятно, понимается не повышенное радостное на-
строение с усилением влечений и неутомимой деятельности, а пси-
хоз, «помешательство» вообще (примером может служить «мания
Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. Б. В. Здравомы-
спова. С. 199; Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред.
А.?И. Рарога. С. 196.
7 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Ростов н/Д, 1996.
С. 84.
Л Уголовное право России. Общая и Особенная части. С. 154.
Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 585.
по
Глава 2
преследования»), О расстройствах личности мы будем говорить ни-
же. Отсутствие строгих рамок этого критерия приводит к тому, что
нередко в американском суде при рассмотрении конкретных дел в
качестве основания для постановки вопроса о невменяемости вы-
двигаются такие формы психических расстройств, которые заведомо
нельзя считать психопатологическими. Но опытный адвокат может
убедить присяжных в том, что их носитель невменяем.
Приходится отметить, что в Российской Федерации возможно-
сти достоверного прослеживания динамики психических рас-
стройств у лиц, ими страдающих, за последние годы сократились.
Ограничение оснований для недобровольного лечения у психиатра
привело к тому, что в распоряжении следствия не всегда имеются
документальные подтверждения о наблюдении подэкспертных пси-
хиатрами в прошлом. По нашим данным, только 37% лиц, совер-
шивших деяния, предусмотренные Особенной частью Уголовного
кодекса, направленных в 1998-2001 гг. на судебно-психиатрическую
экспертизу, ранее лечились в психоневрологическом диспансере,
психиатрическом стационаре.
Психологический критерий, по нашему мнению, подразумевает
выяснение в ходе предварительного следствия, судебного заседания
фактов (на основании осмотра места происшествия, допроса свиде-
телей, пострадавшего, подсудимого и других процессуальных дей-
ствий, в том числе анализа заключения комплексной психолого-
психиатрической экспертизы), свидетельствующих, что у подсуди-
мого присутствовала (отсутствовала) способность отдавать себе от-
чет в своих действиях (интеллектуальный признак) или руководить
ими (волевой признак). Для наличия психологического критерия
достаточно одного из них.
Интеллектуальный признак психологического критерия свиде-
тельствует о том, что лицо, совершившее преступное деяние, «не
понимало фактической стороны своих действий и не могло созна-
вать их общественный смысл»240. В. С. Трахтеров считает, что этот
признак должен включать противоправность деяния как обстоятель-
ство, которое лицо не осознает241. Нам представляется такое сужде-
ние ошибочным, ибо «лицо не осознает» противоправность своих
240 Курс советского уголовного права. М., 1970. Т. 2. С. 239.
241 Трахтеров В. С. Формула невменяемости в УК УССР // Вестник совет, юстиции.
1923. №6. С. 152.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 111
деяний и в случаях правового нигилизма, правового инфантилизма и
элементарного незнания закона, что, впрочем, не является основани-
ем для освобождения от уголовной ответственности. На это обстоя-
тельство указывают также Ю. М. Антонян и С. В. Бородин242.
Волевой признак психологического критерия выявляет в ходе
предварительного следствия, судебного заседания неспособность
лица руководить своими действиями. Это автономный признак, ко-
торый и при отсутствии интеллектуального признака может свиде-
тельствовать о наличии психологического критерия невменяемости.
Союз «или» между этими признаками в тексте закона вполне оправ-
дан. Г. В. Морозов, Т. П. Печерникова, Б. В. Шостакович описывают
ситуации, при которых лицо, совершившее общественно опасное
деяние, подчас может отдавать себе отчет в своих действиях, у него
«сохраняется формальная оценка событий, их понимание, но снижа-
ется, а иногда утрачивается способность удержаться от поступка»,
что описывают свидетели, близкие, подчас сам пострадавший243.
Только при наличии этих двух критериев, медицинского и пси-
хологического, можно говорить об основаниях признания лица не-
вменяемым, нуждающимся в назначении принудительных мер ме-
дицинского характера. Кроме того, это предупредит дальнейшие
попытки установить равенство между невменяемостью и невинов-
ностью244. Безусловно, прав С. Н. Шишков, когда критически отно-
сится к предложению Б. А. Протченко: определить невменяемость
как признанную судом невиновность лица, которое во время совер-
шения общественно опасного деяния в силу психического состояния
не могло отдавать себе отчета в своих действиях или руководить
ими. С. Н. Шишков указывает, что, признав невменяемость неви-
новностью, неизбежно отождествление вменяемости с виновно-
242 Антонян Ю. М., Бородин С. В. Преступное поведение и психические аномалии.
С. 126.
243 Морозов Г. В., Печерникова Г. П., Шостакович Б. В. Методические проблемы вме-
няемости-невменяемости И Проблемы вменяемости в судебной психиатрии. М., 1983.
С. 9. Впрочем, нужно признать, что мы не наблюдали ни одного подобного казуса.
244 Протченко Б. А Принудительные меры медицинского характера по советскому
условному праву: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. М., 1979.
43 Шишков С. Н. Понятие вменяемости и невменяемости в советском праве (некото-
рые концепции и аспекты). С. 31.
112
Глава 2
Следует отметить, что, по нашему мнению, работники следствия
и суда переоценивают возможности экспертов, которые в своих за-
ключениях делают выводы о вменяемости-невменяемости подэкс-
пертных; не относятся критически к этим заключениям; не обязы-
вают экспертов анализировать способность субъекта к осознанно
волевому поведению в отношении инкриминируемого ему деяния. К
сожалению, ,в заключениях экспертов невменяемость зачастую не
связывается со временем (моментом) совершения деяния, запрещен-
ного уголовным законом, которое раскрывается в ст'. 9 ,УК Россий-
ской Федерации.
В УК Российской Федерации о вменяемости упоминается лишь
как о само собой разумеющемся требовании, которое должно со-
блюдаться при привлечении к уголовной ответственности. Мы уже
говорили о том, что вменяемость подсудимого, по существу, презю-
мируется законом. В. Н. Кудрявцев указывает, что «субъектом пра-
вового поведения может быть только вменяемое лицо»246. Поэтому
закрепление в уголовном законе формулы вменяемости, содержащей
определение этого понятия, его признаки и критерии, выступило бы
гарантом законности при решении вопроса о привлечении лица к
уголовной ответственности, логически и юридически завершило бы
законодательную формулировку важнейшего принципа уголовного
права — принципа вины. Необходимо определить то правовое поле,
в пределах которого уголовная ответственность совместима с идеей
справедливости; сделать вменяемость позитивно-правовым поняти-
ем; закрепить в уголовном законе России определение вменяемости
как способности человека, достигшего возраста, установленного за-
коном, к осознанно волевому поведению во время совершения пре-
ступления.
Считаем целесообразным ввести в уголовный закон статью 19-1
в следующей формулировке.
Статья 19-1. Вменяемость
Уголовной ответственности подлежит лицо, которое во время
совершения преступления находилось в состоянии вменяемости,
т. е. было способно к осознанно волевому поведению.
На наш взгляд, базовым в решении дихотомии «вменяемость-
невменяемость» является осознание того, что наличие (отсутствие) у
248 Кудрявцев В. Н. Правовое поведение: норма и патология. М., 1982. С. 71.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания
113
субъекта психического расстройства (например, шизофрении, оли-
гофрении, расстройства личности и др.) не обусловливает и не мо-
жет обусловливать решение об его вменяемости или невменяемости.
Главное — определение значимости влияния этого психического
расстройства на осознанно волевой выбор (принятие-отрицание) со-
циально приемлемого (социально негативного) поведения в уголов-
но значимой ситуации, на осознание субъектом (полное или частич-
ное) фактического содержания и социальной значимости
(запретности) избранного варианта поведения и руководства им.
Из отечественного уголовного закона следует исключить поня-
тие «иное болезненное состояние психики», а ввести понятие «иное
психическое расстройство». Считаем целесообразным изменить
формулировку ст. 21 УК Российской Федерации.
Статья 21. Невменяемость
1.	Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во
время совершения общественно опасного деяния находилось в со-
стоянии невменяемости, т. е. не могло осознавать фактический
характер и общественную опасность своих действий (бездействия)
либо руководить ими вследствие хронического психического рас-
стройства, временного психического расстройства, слабоумия либо
иного расстройства психики.
2.	Лицу, совершившему предусмотренное уголовным законом
общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, судом
могут быть назначены принудительные меры медицинского харак-
тера, предусмотренные настоящим Кодексом.
2.2.	Проблемы освобождения от наказания
в связи с психическим расстройством
и назначения принудительных мер
медицинского характера
Предварим обсуждение этих проблем рассмотрением примера
из судебной практики Верховного суда Российской Федерации.
Как установило предварительное следствие, Дзанхотов вступил
в банду, организованную Тотиевым. 16 декабря 1996 г. он и другие
Члены банды похитили Дзолбаева, Сикоева и сопровождавших их
лиц, а также совершили другие общественно опасные деяния. 21 ян-
варя 1997 г. Дзанхотов в группе с другими членами банды похитил
114
Глава 2
Казиева. В октябре 1996 г. Дзанхотов и Тотиев пытались путем об-
мана похитить чужое имущество в крупном размере. В период след-
ствия у Дзанхотова развилось психическое расстройство в форме
реактивного психоза. Верховный суд Республики Северная Осе-
тия—Алания, признав доказанным совершение Дзанхотовым обще-
ственно опасных деяний, предусмотренных ч. 2 ст. 209, ч. 3 ст. 126,
ч. 3 ст. 162 и другими статьями УК РФ, 30 апреля 1998 г. освободил
его от уголовной ответственности на основании ст. 19, ч. 1, 4 ст. 81,
п. «б» ч. 1 ст. 97, п. «б» ч. 1 ст. 99 УК РФ и применила нему прину-
дительные меры медицинского характера с лечением в психиатриче-
ском стационаре общего типа. В кассационном порядке дело в от-
ношении Дзанхотова не рассматривалось.
Заместитель Председателя Верховного суда РФ в протесте по-
ставил вопрос об отмене определения в связи с неправильным при-
менением судом уголовного закона. Судебная коллегия по уголов-
ным делам Верховного суда РФ 26 января 1999 г. протест
удовлетворила, определение Верховного суда Республики Северная
Осетия—Алания отменила, дело передала на новое судебное рас-
смотрение, указав следующее. В соответствии с ч. 1 ст. 81 УК РФ
лицо, у которого после совершения преступления наступило психи-
ческое расстройство, лишающее его возможности осознавать
фактический характер и общественную опасность своих действий
(бездействия) либо руководить ими, освобождается от наказания, а
лицо, отбывающее наказание, освобождается от дальнейшего его
отбывания. Таким лицам суд может назначить принудительные
меры медицинского характера (выделено нами. —Авт.). Эти требо-
вания уголовного закона по делу не выполнены. По данным акта су-
дебно-психиатрической экспертизы, у Дзанхотова в период следст-
вия развилось психическое расстройство в форме реактивного
психоза, что на момент проведения экспертизы препятствовало воз-
можности оценить его состояние во время совершения инкримини-
руемых ему деяний, поэтому рекомендовано применение к нему
принудительных мер медицинского характера в виде принудитель-
ного лечения в психиатрической больнице общего типа до выхода из
болезненного состояния. После выздоровления в случае возобновле-
ния следственных действий в соответствии с ч. 4 ст. 81 УК РФ он
может быть направлен для решения экспертных вопросов на повтор-
ную судебно-психиатрическую экспертизу. Как видно из определения
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания	115
суда первой инстанции, Дзанхотов освобожден не от наказания с при-
менением к нему принудительных мер медицинского характера, как
это предусмотрено ч. 1 ст. 81 УК РФ, а от уголовной ответственности.
Данное нарушение УК РФ является существенным, в связи с этим оп-
ределение суда подлежит отмене, а дело — направлению на новое су-
дебное рассмотрение247.
Судом Шельмаков признан лицом, совершившим общественно
опасные деяния, предусмотренные п. «б» ст. 102, ст. 15 и п. «б» и
«з» ст. 102 УК. По определению Верховного суда Республики Та-
тарстан Шельмаков освобожден от наказания за совершенные обще-
ственно опасные деяния и к нему применены принудительные меры
медицинского характера — помещение в психиатрическую больни-
цу со строгим наблюдением до выздоровления. Прокурор в частном
протесте поставил вопрос об отмене определения и направлении де-
ла на новое рассмотрение, указав, что суд освободил Шельмакова от
наказания необоснованно. Судебная коллегия по уголовным делам
Верховного суда РФ, рассмотрев 30 января 1992 г. дело по протесту
прокурора, определение Верховного суда Республики Татарстан по
делу Шельмакова отменила и дело направила на новое рассмотре-
ние, указав следующее. Согласно акту стационарной судебно-
психиатрической экспертизы, у Шельмакова обнаружены признаки
реактивного параноида, он не может отдавать себе отчет в своих
действиях и руководить ими и нуждается в принудительном лечении
в психиатрической больнице со строгим наблюдением до выздоров-
ления. По выходе из болезненного состояния в отношении него
должна быть проведена повторная судебно-психиатрическая экспер-
тиза для решения вопроса о его вменяемости. Таким образом, как
видно из упомянутого заключения, вопрос о вменяемости или не-
вменяемости Шельмакова во время совершения им общественно
опасных деяний решен не был. При таких обстоятельствах суд дол-
жен был не освобождать Шельмакова от наказания, а направить его
в психиатрическую больницу со строгим наблюдением и в соответ-
ствии с ч. 2 ст. 257 УПК приостановить производство по делу до его
выздоровления. После выхода Шельмакова из болезненного состоя-
2,7 Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Россий-
ской Федерации от 26 января 1999 г. // ВВС РФ. 1999. № 9. С. 14.
116
Глава 2
ния дело в отношении него должно быть рассмотрено в порядке,
предусмотренном ст. 413 УПК* 248.
Согласно ч. 1 ст. 81 УК Российской Федерации лицо, у которого
после совершения преступления наступило психическое расстрой-
ство, лишающее его возможности осознавать фактический харак-
тер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо
руководить ими, освобождается от наказания, а лицо, отбываю-
щее наказание, освобождается от дальнейшего его отбывания. Та-
ким лицам суд может назначить принудительные меры медицин-
ского характера.
Согласно п. «б» ч. 1 ст. 97 УК Российской Федерации принуди-
тельные меры медицинского характера могут быть назначены ли-
цам, у которых после совершения преступления наступило психиче-
ское расстройство, делающее невозможным назначение или
исполнение наказания.
Обратим внимание на то обстоятельство, что отечественное
уголовное законодательство (Уложение о наказания уголовных и
исправительных 1845 г., Уголовное уложение 1903 г., Руководящие
начала по уголовному праву РСФСР 1919 г., УК РСФСР 1922 г., УК
РСФСР 1926 г., УК РСФСР 1960 г.) не имело норм, устанавливаю-
щих освобождение от наказания в связи с психическим расстрой-
ством. В руководстве по уголовному праву А. Ф. Кистяковского,
вышедшем в 1882 г., приводятся примеры законов, постановлений,
предписывающих продолжать содержание «помешанных в тюрь-
мах». Тюрьма служила местом содержания как здоровых преступ-
ников, так и душевнобольных. Телесные наказания, различные виды
истязаний были самыми «употребительными средствами дисципли-
ны и обуздания болезненных припадков... Лечить их как больных
никто и не думал; цель же безвредности достигалась обыкновенно
самыми грубыми средствами вследствие предрассудка о необыкно-
венной силе сумасшедших. Несчастные погибали в грязи и лишени-
ях, за толстыми бревнами и железными решетками, иногда обреме-
ненные сверх того цепями. Среди возможных мучений и побоев в
249
них исчезало наконец все человеческое»
248 Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР от
30 января 1992 г.//ВВС РСФСР. 1993. №1. С. 7.
248 Кистяковский А. Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. С. 507.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания
117
Согласно ст. 14 Руководящих начал по уголовному праву
РСФСР 1919 г., «наказанию не подлежат ... те, кто хотя и действо-
вал в состоянии душевного равновесия, но к моменту приведения
приговора в исполнение страдает душевной болезнью» (обратим
внимание, что речь идет только о лицах, заболевших «к моменту
приведения приговора в исполнение». — Лете.)* 250. Согласно ст. 17
УК РСФСР 1922 г. наказанию также не подлежали лица, совершив-
шие преступления в состоянии вменяемости («душевного равнове-
сия»), но «к моменту вынесения или приведения приговора в испол-
нение страдают душевной болезнью. К таковым лицам могут
применяться лишь меры социальной защиты» (вероятно, к ним были
отнесены «помещение в учреждения для умственно или морально
дефективных; принудительное лечение». —Лете.)251 *. Статья 11 УК
РСФСР 1926 г. имеет близкую формулировку «..., но к моменту вы-
несения приговора заболели душевной болезнью. К этим лицам мо-
гут быть применены лишь меры социальной защиты медицинского
характера». Таким образом, уточняется, что применяемые меры со-
циальной защиты носят медицинский характер, но из текста закона
исчезла категория лиц, в отношении которых происходило «приве-
252
дения приговора в исполнение»
Согласно ч. 2 ст. 11 УК РСФСР 1960 г. не подлежало наказанию
лицо, совершившее преступление в состоянии вменяемости, но до
вынесения судом приговора заболевшее душевной болезнью, ли-
шающей его возможности отдавать себе отчет в своих действиях
или руководить ими. К такому лицу по назначению суда могли быть
применены принудительные меры медицинского характера, а по вы-
здоровлении оно могло подлежать наказанию. Обратим внимание и
на то, что если невменяемость (ст. 17 УК РСФСР 1922 г., ст. 11 УК
РСФСР 1926 г., ч. 1 ст. 11 УК РСФСР 1960 г.) означает отсутствие
субъекта преступления, то психическое расстройство, возникшее
впоследствии, не лишает деяние преступного характера. Поэтому
соединение этих двух норм в одной статье уголовного закона было,
на наш взгляд, некорректно.
* СУ РСФСР. 1919. №66. Ст.590.
1 См.: Уголовные законы Российской Советской Федеративной Социалистической
Республики. Пг., 1922. 168с.
См.: Эстрин А Я. Уголовное право СССР и РСФСР. М., 1927. 78 с.
118
Глава 2
Институт освобождения от наказания по психическому рас-
стройству носит межотраслевой характер. Его нормы сопряжены и с
конституционным, и с уголовным правом, и с уголовно-
процессуальным, и с уголовно-исполнительным правом, и с законо-
дательством об охране здоровья. Но в советский период по непонят-
ным, на наш взгляд, причинам норма об освобождении от наказания
в связи с психическим расстройством имела место не в материаль-
ном, а в процессуальном законе (ст. 362 УПК РСФСР 1960 г.). Толь-
ко три союзные республики (Латвийская ССР, Литовская,ССР и Эс-
тонская ССР) вводили эту норму в республиканские уголовные
законы.
Согласно ст. 52 («Освобождение от наказания по болезни») Ос-
нов уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г.:
«Лицо, совершившее преступление, не подлежит наказанию, если до
вынесения судом приговора оно заболело психической болезнью,
лишающей его возможности осознавать значение своих действий
или руководить ими. Лицо, заболевшее после вынесения приговора
хроническим психическим заболеванием, лишающим его возможно-
сти осознавать значение своих действий или руководить ими, под-
лежит освобождению от наказания или дальнейшего отбывания на-
казания. К лицам, упомянутым в частях первой и второй настоящей
статьи, судом могут быть применены принудительные меры меди-
цинского характера, предусмотренные ст. 56 настоящих Основ. В
случае выздоровления такие лица могут подлежать наказанию».
Названная выше ст. 81 УК Российской Федерации озаглавлена
«Освобождение от наказания в связи с болезнью». По мнению
Ю. М. Ткачевского, Н. Е. Крыловой, содержание этой статьи «шире
ее названия». Она предусматривает не только освобождение от нака-
зания по болезни, но и освобождение от уголовной ответственности,
замену одного наказания другим, что объединено одним основани-
ем— заболеванием лица, совершившего преступление253. По мне-
нию А. И. Рарога с соавторами, название статьи уже, чем ее содер-
254
жание
Статья 81 УК Российской Федерации «различает» два вида за-
болеваний: психическое расстройство, лишающее лицо возможно-
253 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 235.
Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. А. И. Рарога.
С. 452.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания
119
ста осознавать фактический характер и общественную опасность
Своих действий (бездействия) либо руководить ими (ч. 1 ст. 81), и
иную тяжелую болезнь, препятствующую отбыванию наказания
(ч. 2 ст. 81). Напомним, что гл. 5 («Лица, подлежащие уголовной
ответственности») и гл. 15 («Принудительные меры медицинского
характера») УК Российской Федерации не упоминают о психиче-
ском «заболевании», они указывают только на хроническое психи-
ческое расстройство, временное психическое расстройство, слабо-
умие либо иное болезненное состояние психики. Законодатель
непоследовательно использует одно понятие («болезнь») в названии
ст. 81 УК, а в тексте ч. 1 этой статьи — другое понятие («психиче-
ское расстройство»). Термин «психическое расстройство», на наш
взгляд, более точен.
Ю. М. Ткачевский, Н. Е. Крылова ошибочно полагают, что упо-
минаемые в законе психические расстройства чаще являются хрони-
ческими, но могут быть и временными255. Трудно согласиться с вве-
дением в этот перечень временных психических расстройств. При
этом авторы необоснованно, по нашему мнению, игнорируют слабо-
умие, которое не всегда является хроническим расстройством пси-
хики. Возвращаясь к уголовному закону Литвы, укажем, что п. 6
ст. 59 Уголовного закона Литовской республики определяет осво-
бождение от наказания только при наличии неизлечимого тяжелого
заболевания осужденного.
В ч. 1 ст. 81 УК Российской Федерации указывается, что лицо, у
которого после совершения преступления наступило психическое
расстройство, лишающее его способности к осознанно волевому по-
ведению, освобождается от наказания. Нам представляется такая
формулировка требует обсуждения по двум обстоятельствам.
Во-первых, потеря способности осознавать фактический харак-
тер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо
руководить ими в большинстве случаев не бывает «вечной», зачас-
тую она скоропроходящая (дни-недели-месяцы), особенно на фоне
проводимого лечения. В этой ситуации освобождение от наказания и
назначение принудительных мер медицинского характера сомни-
тельно, ибо имело место преступление, совершенное субъектом пре-
ступления, а не общественно опасное деяние, совершенное невме-
ам Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 236.
120
Глава 2
няемым; психическое расстройство наступило у лица, обладавшего
способностью осознавать фактический характер своих действий
(бездействия) и руководить ими во время совершения преступления.
По нашему мнению, это лицо нуждается в лечении в психиатриче-
ском стационаре до восстановления способности к осознанно воле-
вому поведению на основании законодательства о психиатрической
помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании256.
Если в отношении лиц, признанных невменяемыми, принуди-
тельное лечение осуществляется вплоть до излечения, улучшения
состояния или исчезновения, обусловленной психическим расстрой-
ством, возможности «причинения существенного вреда либо опас-
ности для себя или других лиц», то в отношении лиц, у которых
психическое расстройство возникло после совершения преступле-
ния, юридически значимым критерием достижения лечебного эф-
фекта служит восстановление способности к осознанно волевому
поведению, ибо именно эти качества необходимы для участия в
производстве по делу, а также для понимания смысла назначенного
наказания. После этого они могут участвовать в уголовном судопро-
изводстве, отбывать наказание. Опасность же этого лица, обуслов-
ленная не психическим расстройством, а асоциальными наклонно-
стями, может быть пресечена средствами уголовно-правового
порядка. В этом отношении ч. 2 ст. 11 УК РСФСР была сформули-
рована, на наш взгляд, более корректно.
Во-вторых, если лицо в силу, например, развившегося глубокого
слабоумия заведомо не восстановит способность к осознанно воле-
вому поведению, то оно не подлежит уголовной ответственности.
Поэтому весьма сомнительным является освобождение такого лица
«от наказания», ибо если нет уголовной ответственности, то нет и
уголовного наказания, от которого можно освободить лицо, совер-
шившее преступление. Иная ситуация, если психическое расстрой-
ство возникает до обращения к исполнению приговора.
К такому выводу приходят и Ю. М. Ткачевский, Н. Е. Крылова,
указывающие при сопоставлении ч. 1 и 2 ст. 81 УК Российской Фе-
дерации с ее ч. 4: «В последней определено, что лица, указанные в
частях первой и второй настоящей статьи, в случае их выздоровле-
256 О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании' Закон Рос-
сийской Федерации от 2 июля 1992 года И Ведомости Съезда н/д и ВС РФ. 1992.
№33. Ст. 1913.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 121
ния могут подлежать уголовной ответственности и наказанию...
Уголовную ответственность могут нести только те лица, которые не
осуждались. К тому же в ч. 4 ст. 81 УК определено, что отмена ос-
вобождения от уголовной ответственности и наказания возможна,
если не истекли сроки давности, предусмотренные ст. 78 и 83 УК
Российской Федерации»257 *. Факт освобождения от уголовной ответ-
ственности (а не от наказания) фиксирует и А. И. Рарог с соавтора-
258
ми
Иного мнения придерживается Верховный суд Российской Фе-
дерации в определении по делу Дзанхотова, в котором Верховный
суд России отменил определение Верховного суда Северной Осе-
тии—Алании, указав, что освобождение Дзанхотова от уголовной
ответственности, а не от наказания является существенным наруше-
нием УК Российской Федерации259. Отдельно укажем, что, по наше-
му мнению, сам факт освобождения Верховным судом Северной
Осетии — Алании от наказания в связи с развившимся «реактивным
психозом», т. е. психопатологической реакцией на привлечение к
уголовной ответственности, является более чем сомнительным.
На наш взгляд, сопоставление ч. 1 ст. 81 и ч. 1 ст. 97 УК Россий-
ской Федерации также свидетельствует о некорректности формули-
ровки ч. 1 ст. 81 УК.
Комментарии к ст. 81 УК изобилуют неточностями. Например, в
одном из Комментариев говорится, что «если лицо заболело психи-
ческим расстройством после совершения преступления, то ... при-
менять к нему наказание нельзя, поскольку такое лицо не осознает
фактического характера и общественной опасности своего поведе-
ния либо не может руководить ими. Следовательно, цели наказания
ие могут быть достигнуты. Эта часть комментируемой статьи пред-
писывает освобождение заболевшего лица...»260. В другом руково-
дстве указывается на «невозможность исправления таких лиц из-за
утраты способности осознавать характер и общественную опасность
своих действий или способности руководить ими, вследствие чего
* Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 237.
Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. А. И. Рарога.
С^452.
Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Россий-
ской Федерации от 26 января 1999 г.//ВВС РФ. 1999. №9. С. 14.
9,0 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред.
А. В. Наумов. С. 210.
122
Глава 2
они не в состоянии воспринимать принудительного характера и ис-
правительно-воспитательного смысла применяемых к ним мер госу-
дарственного принуждения»261 *. Ряд авторов пишет, что освобожде-
ние от наказания в связи с психическим расстройством связано с тем
обстоятельством, что «невозможно исправление таких лиц, посколь-
ку они утрачивают способность воспринимать принудительный ха-
262
рактер ... мер государственного принуждения»
По нашим данным, у 86% лиц, впервые оказавшихся в психо-
травмирующей ситуации следствия, а подчас и у рацее судимых лиц,
в первые недели пребывания в условиях следственного изолятора
возникает психическое расстройство, либо обостряется ранее имев-
шееся. Оно может проявляться в нарушении сна (так называемый
диссомнический синдром), а также в раздражительности, вспыльчи-
вости, гневливости (так называемый аффективный синдром), общей
слабости, вялости (так называемый астенический синдром), голов-
ной боли (так называемый цефалгический синдром) и других, более
тяжелых проявлениях психических расстройств. Указанные нару-
шения относятся к «иным болезненным состояниям психики» (ст. 21
УК Российской Федерации). Но подобные психические расстройства
не могут являться основанием к освобождению от уголовного нака-
зания после совершения преступления. Иначе говоря, если у лица
возникло психическое расстройство после совершения преступле-
ния, то это не означает, что оно «не осознает фактического характе-
ра и общественной опасности своего поведения либо не может руко-
водить ими», а «цели наказания не могут быть достигнуты».
Далее комментаторы пишут: «Только в том случае, если лицо,
заболевшее временным психическим расстройством, затем попра-
вится, оно может подлежать уголовной ответственности за то пре-
ступление, которое им было совершено»263. На наш взгляд, невер-
ным является попытка ограничивать возможность «поправится»
только временным психическим расстройством.
281 Уголовное право России. Общая часть. С. 281.
282 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Ю. И. Скура-
това и В. М. Лебедева. С. 172.
283 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред
А В. Наумов. С. 210.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 123
' Ошибочным представляется и положение о том, что «лицо ста-
новится невменяемым после совершения преступления»264. Лицо
вменяемо по отношении к инкриминируемому ему преступлению,
но оно в силу развившегося психического расстройство временно
(крайне редко навсегда) теряет способность к осознанно волевому
поведению в ходе уголовного судопроизводства, осознанию проис-
ходящего в суде и руководству своим поведением. Принципиально
иная ситуация возникает, если тяжелое и необратимое психическое
расстройство возникает у лица, отбывающего наказание. В таком
случае применяется освобождение от неотбытой части срока наказа-
ния.
При освобождении от наказания лица вследствие психического
расстройства решающее значение имеет характер этого расстрой-
ства, его тяжесть и прогноз. Такое освобождение не связано ни с тя-
жестью совершенного преступления, ни с какими-либо иными об-
стоятельствами (сроком отбытого им наказания, поведением
осужденного, наличием нарушений режима и т. д.).
При рассмотрении этой статьи УК ряд авторов, по нашему мне-
нию, допускают принципиальную ошибку. Так, Ю. М. Ткачевский и
Н. Е. Крылова ошибочно пишут: «Если это хроническое психиче-
ское заболевание, то каким бы ни было по своему характеру престу-
пление, совершенное осужденным до заболевания, он уже не может
отбывать наказание, не может подвергать карательно-
воспитательному воздействию»265. А. И. Рарог указывает, что «осво-
бождение от наказания в связи с наступлением психического рас-
стройства является обязательным, оно не зависит от усмотрения су-
да»266.
По мнению ряда авторов, освобождение от наказания является:
i) безусловным; 2) обязательным267. Нам кажется некорректным та-
кой императив ряда авторов, указывающих, что «..освобождение от
наказания в связи с наступлением психического расстройства явля-
ется обязательным, оно не зависит от усмотрения суда и составляет
*7 Уголовное право Российской Федерации / Под ред. Б. В. Здравомыслова. С. 426.
* Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 239.
™ Уголовное право России. Общая часть. С. 281.
Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. А. И. Рарога.
0.453; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации с постатейными
Материалами и судебной практикой. С. 263.
124
Глава 2
его обязанность, а не право. Суд рассматривает вопрос об освобож-
дении лица от дальнейшего отбывания наказания, в связи с психиче-
ским расстройством, отбывающего наказание за совершенное пре-
ступление, по представлению специализированного государст-
венного органа, ведающего исполнением наказания. Одновременно
с представлением в суд направляются заключение врачебной комис-
сии и личное дело осужденного»268 (авторы весьма вольно переходят
от «психическое заболевание» к «психическому расстройству». —
Авт.).	:
На наш взгляд, развитие хронического психического расстрой-
ства не может быть основанием для обязательного освобождения от
уголовного наказания. Утрата способности к осознанно волевому
поведению может быть весьма непродолжительной.
Обратим внимание, что в структуре заболеваемости по количе-
ству обращений за медицинской помощью в системе исполнения
наказаний в последние годы психические расстройства делят первое
и второе места с туберкулезом. Психические заболевания осуж-
денных — одна из наиболее тяжелых и пока не разрешимых про-
блем для отечественной уголовно-исполнительной системы. Так,
в 1993 г. 23,59% от числа осужденных, обратившихся за меди-
цинской помощью в системе исполнения наказаний, страдали
психическими расстройствами. В 1994 г. этот показатель составил
23,25%, в 1995 г. — 21, 57%, в 1996 г. — 20,99%269. Возникает во-
прос, следует ли четверть осужденных «обязательно» освобож-
дать от уголовного наказания. Очевидно, нет. Напротив, необхо-
димо развивать службу пенитенциарных психиатров, целью
деятельности которых должно быть выявление лиц с психически-
ми расстройствами среди осужденных, оказание им квалифици-
рованной помощи в местах лишения свободы, оказание помощи
администрации исправительных учреждений в выборе соответст-
вующего режима, годности к труду и др. Для оказания медицин-
288 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Ю. И. Скура-
това и В. М. Лебедева. С. 172. К сожалению, точку зрения комментатора разделяют
очень многие правоведы.
288 Для сравнения укажем, что соответствующий показатель для лиц, обратившихся за
медицинской помощью по поводу травм, несчастных случаев и отравлений, составил
в 1993 г. — 5,34%, в 1994 г. — 4,19%, в 1995 г. — 3,23%, в 1996 г. — 3,07%. (Санни-
ков А. Л., Банникова Р. В., Малов Е. К. Здоровье спецконтингента в ситуации экстре-
мальности уголовно-исполнительной системы. С. 27).
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания
125
ской помощи этим лицам, в соответствии с ч. 1 ст. 101 УИК Россий-
ской Федерации, в уголовно-исполнительной системе для них орга-
низуются лечебно-профилактические учреждения, в том числе пси-
хиатрические стационары.
У лиц, страдающих хроническим психическим расстройством,
например, так называемой «вялотекущей» шизофренией, осужден-
ных за незаконное предпринимательство (ст. 171 УК) или кражу
(ст. 158 УК), хищение предметов, имеющих особую ценность (ст.
164 УК), злостное уклонение от погашения кредиторской задолжен-
ности (ст. 177 УК) или сбыт поддельных кредитных карт (ст. 187
УК) и другие преступления, в местах лишения свободы может на-
ступить обострение этого хронического психического расстройства
(подчас расцениваемого как дебют шизофрении — хронического
психического заболевания), которое требует определенных лечебно-
диагностических усилий сотрудников медицинской части исправи-
тельного учреждения (дача таблетированных препаратов, инъекции
психофармакологических и общеукрепляющих средств и др.), но не
«обязательного освобождения от наказания». Необходимо отметить:
практика освобождения от наказания свидетельствует, что эти лица
зачастую не подвергались в период следствия судебно-
психиатрической экспертизе, ибо следствие и суд не видели для это-
го оснований. В одних случаях у них отсутствовали какие-либо вы-
раженные психопатологические проявления, в других — преступле-
ния были совершены ими в период длительной ремиссии, что не
исключало вменяемости. Впоследствии, под влиянием психотрав-
мирующей ситуации следствия, суда и пребывания в местах лише-
ния свободы, у них проявлялись признаки психического расстрой-
ства.
По нашему мнению, лица, осужденные в 50-летнем возрасте на
15 лет лишения свободы, «обречены» на возникновение сосудистого
заболевания головного мозга — хронического психического заболе-
вания; многие преступники, особенно из числа бывших спортсменов
(например, боксеров), имеют различные хронические психические
расстройства в связи с перенесенными черепно-мозговыми травма-
ми. В связи с этим представляется неверным заявление, согласно
которому «при расстройстве психики освобождение от наказания
является обязательным и суд не входит в обсуждение вопросов о
126
Глава 2
тяжести совершенного преступления, степени исправления осуж-
денного, сроке отбытого наказания»270.
Мы полагаем, что суд вправе, но не обязан, освобождать от
дальнейшего отбытия наказания. Очевидно, в ч. 1, как и в ч. 2 ст. 81
УК Российской Федерации должна идти речь о факультативном, а не
облигатном признаке. Даже при хроническом психическом рас-
стройстве его проявления динамичны, в силу закономерностей тече-
ния психического расстройства могут возникать многолетние «свет-
лые промежутки», которые не препятствуют исполнению наказания
(впрочем, сами авторы справедливо указывают на возможность того,
что психическое расстройство, первоначально расцененное как хро-
ническое, заканчивается выздоровлением»271 272). Необходимо исследо-
вать вопрос о том, способен ли конкретный осужденный по оконча-
нии курса лечения к осознанно волевому поведению, исполнению
наказания. При наличии (возможном восстановлении) этой способ-
ности может приниматься решение о продолжении отбывания нака-
272
зания, соединенном с лечением
Известно, что некоторые больные шизофренией достигают дли-
тельной (от 20 до 40 лет) и стойкой ремиссии273. И. А. Кудрявцев
замечает, что при шизофрении «психические изменения не имеют
необратимого характера и на отдельных этапах течения болезни мо-
гут постепенно смягчаться или практически полностью сглаживать-
ся»274. Итак, наступление психического расстройства в местах ли-
шения свободы не может «обязательно» освобождать от уголовного
наказания. Осужденному в случае возникновения психического рас-
стройства требуется оказать адекватную медицинскую (психиатри-
ческую) помощь, которая может быть предоставлена в рамках дей-
270 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Ю. И. Скура-
това и В. М. Лебедева. С. 172.
271 Там же.
272 Хотя говорить о выздоровлении, на наш взгляд, тоже сложно, так как состояние,
расцениваемое как выздоровление, может оказаться лишь многолетней ремиссией.
273 Морозов Г. В., Печерникова Т. П., Шостакович Б. В. Методологические проблемы
вменяемости-невменяемости И Проблемы вменяемости в судебной психиатрии. М.,
1983. С. 10; Штернберг Э. Я., Молчанова Е. К. Приступообразная шизофрения, про-
текающая с ремиссиями большой длительности // Невропатология и психиатрия.
1972. Вып. 1. С. 103.
274 Кудрявцев И. А. Некоторые клинические и психологические критерии вменяемости
у больных шизофренией // Проблемы вменяемости в судебной психиатрии. М., 1983.
С. 40.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 127
ствующего законодательства, а не вести речь об освобождении от
наказания. Для осужденных, в стационарах системы исполнения на-
казаний, существуют психиатрические отделения или палаты. Время
лечения засчитывается в срок исполнения наказания. Ситуация, при
которой психическое расстройство делает невозможным исполнение
наказания, должна быть очень строго регламентирована в законе и
не зависеть от «клинического мышления» тех или иных психиатров-
экспертов, которые в силу своей профессиональной принадлежности
знакомы с принципами правосудия лишь на уровне обыденного пра-
восознания.
На наш взгляд, освобождение от наказания, предусмотренное ст.
81 УК Российской Федерации, при назначении принудительных мер
медицинского характера, не является окончательным. В зависимости
от тяжести преступления, характеристики личности, оставшегося
срока суд вправе продолжить отбывание уголовного наказания.
Аналогичную точку зрения высказывают и другие авторы275. Следу-
ет всегда «проверить, не истекли ли сроки давности привлечения к
уголовной ответственности или давности обвинительного пригово-
ра»276. Считаем по меньшей мере дискуссионным положение о том,
что «освобождение от наказания или его дальнейшего отбывания без
применения принудительных мер медицинского характера носит
окончательный характер и не позволяет при дальнейшем выздоров-
лении назначить лицу наказание. Такие же правовые последствия
имеет передача психически больного на попечение родственников
или иных лиц»277.
В Курсе уголовного права приводится практика освобождения
от наказания. Из 122 освобожденных от наказания по болезни
82 человека страдали шизофренией, 21 — эпилепсией, 19 — по-
сттравматической энцефалопатией278. Наш опыт, который не вошел
в настоящее исследование, дает оснований говорить о том, что эпи-
лепсия, и тем более, посттравматическая энцефалопатия, вряд ли
275 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации с постатейными мате-
риалами и судебной практикой / Под общ. ред. С. И. Никулина. М., 2001.1184 с.
276 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред.
А. В. Наумов. С. 210; Уголовное право. Часть общая: В 4 т. Екатеринбург, 1995. Т. 4.
С. 93.
277 Уголовное право. Часть общая: В 4т. Екатеринбург, 1995. Т. 4. С. 94.
’ Цит. по: Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 239.
128
Глава 2
могут быть основанием для освобождения от наказания279. Тем бо-
лее, эти психические расстройства вряд ли могут «обусловить не-
возможность достичь цели уголовного наказания, поскольку осуж-
денный не может воспринять и осознавать применяемые к нему
меры воспитательного характера»280. Но, безусловно, лица, стра-
дающие этими психическими расстройствами, должны отбывать на-
казание в тех исправительных учреждениях, где есть возможность
для их квалифицированного лечения.
Утратил действие приказ Министра внутренние дел СССР от
30 октября 1987 г. «О порядке представления осужденных к освобо-
ждению от отбывания наказания по болезни» (с изменениями, вне-
сенными приказом МВД СССР от 11 апреля 1991 г.), согласованный
с Министром здравоохранения СССР. В Перечень заболеваний, яв-
ляющихся основанием для представления осужденных к освобожде-
нию от отбывания наказания, было включено 6 видов и несколько
подвидов психических расстройств (ч. 4 Перечня). Этот перечень
начинался с шизофренического психоза и завершался расстройством
личности (психопатией).
Напомним, что, по мнению ряда исследователей, подавляющая
часть насильственных преступлений совершается лицами, страдаю-
щими расстройствами личности; среди рецидивистов эти лица со-
ставляют до 90%281. По мнению П. Б. Ганнушкина, «проблема пре-
ступности вряд ли может быть правильно решена, если
игнорировать среди преступников наличность значительного про-
цента психопатов»282. По мнению Е. К. Краснушкина, «основное яд-
ро “блатного мира” психопатично»283. И. Н. Введенский определил
психопатов как лиц «с ясно выраженными криминальными наклон-
ностями»284. Поэтому введение расстройства личности (психопатии)
в этот перечень, на наш взгляд, более чем сомнительно.
279 См.: Спасенников Б. А. Дисциркуляторная энцефалопатия. М„ 1996. 278 с.
280 Уголовное право. Часть общая: В 4 т. Екатеринбург, 1995. Т. 4. С. 93.
281 Антонян Ю. М., Бородин С. В. Преступное поведение и психические аномалии.
215 с.
282 Ганнушкин П. Б. Клиника психопатий. Их статистика, динамика, систематизация.
М„ 1933. С. 13.
283 Цит. по: Иванов Н. Г. Аномальный субъект преступления: проблемы уголовной
ответственности. М., 1998. С. 106.
284 Цит. по: Иванов Н. Г. Указ. соч. С. 106.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания 129
Нам представляется справедливым эмпирическое утверждение
врачей-психиатров, работающих в исправительных учреждениях
Министерства юстиции Российской Федерации: «Если в местах ли-
шения свободы осужденный не страдает расстройством личности
или неврозом, то он страдает дебильностью (снижением интеллек-
та)». В. В. Гульдан также указывает, что в некоторых областях кри-
терии психиатрических расстройств не устоялись285.
Перечень заболеваний, который может быть использован в ка-
честве основания для представления к освобождению от отбывания
наказания осужденных к лишению свободы приводится в приказе
Министерства юстиции Российской Федерации (приказ Министер-
ства здравоохранения Российской Федерации) от 9 августа 2001 г. (в
редакции приказа Министерства юстиции Российской Федерации и
Министерства здравоохранения Российской Федерации от 1 ноября
2002 г.). В разд. 4 этого приказа указаны психические расстройства,
которые могут быть основаниями для представления к освобожде-
нию от отбывания наказания осужденных к лишению свободы. Они
включают «хронические психические расстройства (психозы и сла-
боумие), лишающие лицо способности осознавать фактический ха-
рактер и общественную опасность своих действий (бездействия) или
руководить ими».
А. С. Михлин указывает, что регламентация этого вопроса в ве-
домственном акте представляется правильной, ибо успехи медици-
ны постоянно меняют представления о тяжести и излечимости забо-
леваний, характере их течения и т. п., что должно приводить по мере
необходимости к изменению перечня286.
Вместе с тем обратим внимание на то обстоятельство, что текст
разд. 4 Перечня в целом соответствует содержанию ст. 21 УК Рос-
сийской Федерации («осознавать фактический характер и общест-
венную опасность своих действий (бездействия) или руководить
ими»). Существенное различие заключается в том, что ст. 21 УК вы-
деляет «хронические психические расстройства, временные психи-
ческие расстройства, слабоумие либо иное болезненное состояние
психики». В Перечне, приведенном в приказе, хронические психи-
Гульден В. В. Мотивация противоправных действий у психопатических личностей:
Автореф. дис ... докт. мед. наук. М., 1985.
Михлин А. С. Досрочное освобождение от отбывания наказания. М., 1982. С. 133.
5 Зак. 7268
130
Глава 2
ческие расстройства и слабоумие необоснованно рассматриваются
как одно психическое расстройство.
Считаем, что разд. 4 рассматриваемого приказа должен быть от-
корректирован следующим образом:
4. Психические расстройства
Хронические психические расстройства (психозы), слабоумие,
лишающие лицо способности осознавать фактический характер и
общественную опасность своих действий (бездействия) или руково-
дить ими.	f
В ст. 81 УК Российской Федерации предусматривается освобо-
ждение лица, совершившего преступление, от наказания. Специфика
различных видов наказания, от отбывания которых осуществляется
освобождение по болезни, указана только в ч. 3 рассматриваемой
статьи. В ч. 1 и ч. 2 ст. 81 специфика вида отбываемого осужденным
наказания не учитывается.
Между тем, по нашему мнению, заболевание (например, хрони-
ческое психическое расстройство — шизофрения), способное стать
основанием к освобождению от одного вида наказания (например,
лишения свободы), может не являться основанием к освобождению
в ином случае (например, условное осуждение), т. е. не имеется в
виду освобождение от любого уголовного наказания. Трудно пред-
ставить освобождение в связи с психическим расстройством от
штрафа, лишения права занимать определенные должности или за-
ниматься определенной деятельностью, лишения специального, во-
инского или почетного звания, классного чина и государственных
наград. Исполнение этих наказаний не зависит от наличия или от-
сутствия психического расстройства у осужденного. Уточним, что в
первой редакции ст. 362 УПК РСФСР 1960 г. предусматривалось
освобождение больных только от лишения свободы. В 1971 г. текст
ст. 362 УПК РСФСР 1960 г. был изменен, и вступило в силу «безус-
ловное» досрочное освобождение по болезни от отбывания всех ви-
дов наказания, что, на наш взгляд, алогично.
Указанный приказ Министерства юстиции и Министерства
здравоохранения Российской Федерации учитывает это обстоятель-
ство и указывает только те заболевания, которые могут являться ос-
нованием для представления к освобождению от отбывания наказа-
ния осужденных к лишению свободы.
Проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания
131
Суд, освобождая лицо от наказания в связи с психическим рас-
стройством, может назначить ему принудительные меры медицин-
ского характера. Выбор вида принудительных мер медицинского
характера зависит от тяжести и прогноза психического расстрой-
ства, от опасности лица для себя и окружающих. Лица, страдаю-
щие психическими расстройствами, указанные в ч. 1 ст. 81 и ч. 1
ст. 97 УК Российской Федерации, обладают всеми правами и сво-
бодами граждан, предусмотренными Конституцией Российской
Федерации, законодательством Российской Федерации. Ограни-
чение прав и свобод этих лиц, связанное с психическим расстрой-
ством, допустимо лишь в случаях, предусмотренных законами
Российской Федерации.
Итак, с целью совершенствования отечественного уголовного
законодательства предлагаем следующую формулировку ст. 81 УК
Российской Федерации.
Статья 81. Освобождение от наказания в связи с болезнью
1.	Лицо, у которого после совершения преступления наступило
психическое расстройство, лишающее его возможности осозна-
вать фактический характер и общественную опасность своих дей-
ствий (бездействия) либо руководить ими, может быть судом ос-
вобождено от уголовного наказания, а лицо, отбывающее
наказание, может быть судом освобождено от дальнейшего его
отбывания. Таким лицам суд может назначить меры медицинского
характера.
2.	Лицо, заболевшее после совершения преступления иной тя-
желой болезнью, препятствующей отбыванию наказания, может
быть судом освобождено от отбывания наказания.
3.	Военнослужащие, отбывающие арест либо содержание в
дисциплинарной воинской части, освобождаются от дальнейшего
отбывания наказания в случае заболевания, делающего их негодны-
ми к военной службе. Неотбытая часть наказания может быть
заменена им более мягким видом наказания.
4.	Лица, указанные в ч. 1 и 2 настоящей статьи, в случае их вы-
здоровления подлежат уголовной ответственности и наказанию,
если не истекли сроки давности, предусмотренные статьями 78 и
83 настоящего Кодекса.
132	Глава 2
5.	Лица, указанные в ч. 1, 2 и 3 настоящей статьи, не могут
быть освобождены по болезни от штрафа, лишения права зани-
мать определенные должности или заниматься определенной дея-
тельностью, лишения специального, воинского или почетного зва-
ния, классного чина и государственных наград.
Глава 3
К ВОПРОСУ О ПОНЯТИЯХ «УМЕНЬШЕННАЯ
(ОГРАНИЧЕННАЯ) ВМЕНЯЕМОСТЬ»
И «ВОЗРАСТНАЯ НЕВМЕНЯЕМОСТЬ»
3.1. Характеристика лиц, страдающих
психическим расстройством, не исключающим
вменяемости, и основания для назначения им
принудительных мер медицинского характера
Согласно п. «в» ч. 1 ст. 97 УК Российской Федерации, принуди-
тельные меры медицинского характера могут быть назначены ли-
цам, совершившим преступление и страдающим психическими рас-
стройствами, не исключающими вменяемости.
Проблема дихотомии «вменяемость-невменяемость» породила
ряд производных проблем, которые, с одной стороны, вытекают из
базовых понятий «вменяемость» и «невменяемость», а с другой —
уточняют их границы в судебной практике. Они имеют самостоя-
тельное значение для конструирования и применения уголовно-
правовых институтов российского уголовного закона.
Сторонники так называемой «уменьшенной вменяемости» по-
следовательно не принимают во внимание название ст. 22 УК Рос-
сийской Федерации, определяя эту статью нормой об уменьшенной
(ограниченной, частичной, смягченной, пограничной, условной)
вменяемости287.
Сирожидинов Д. В. Ограниченная вменяемость: проблемы теории и практики: Ав-
тореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 1998; Комментарий к Уголовному ко-
дексу Российской Федерации / Под общ. ред. Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 33;
134
Глава 3
Другие авторы продолжают использовать этот термин, призна-
вая его «дискуссионность»288. При этом указывают, что «термин
«уменьшенная вменяемость» используется только в науке уголовно-
го права и является дискуссионным», он обозначает «невысокую
степень психического расстройства»289.
На наш взгляд, у понятия «психическое расстройство», как,
впрочем, и у понятия «вменяемость» не может быть «степеней»,
«градаций» и пр. Лицо либо страдает психическим расстройством,
либо нет; либо оно способно к осознанно волевому доведению, либо
нет; либо оно может быть признано судом вменяемым, либо может
быть признано судом невменяемым (как мы указали выше, наличие
психического расстройства не может определять вменяемость или
невменяемость).
Ряд фундаментальных трудов, по существу, обходит эту про-
блему молчанием290.
В § 4 гл. IX Курса уголовного права, посвященном особенно-
стям уголовной ответственности лиц с психическими расстройства-
ми, не исключающими вменяемости, справедливо указывается, что
«еще на ранних этапах развития общей и судебной психиатрии было
замечено, что нет резкой границы между душевной болезнью и пол-
ным психическим здоровьем»291. В другом труде говорится: «Между
полноценным психическим здоровьем и состоянием невменяемости
отсутствует резкая грань»292. Обратим внимание на то, что в ст. 22
УК Российской Федерации не используется понятие «психические
аномалии», употребляемое нашими уважаемыми коллегами , а
психическое здоровье, на наш взгляд, не может быть «полным» или
«частичным», оно не может быть «аномальным», психическое здо-
ровье либо есть, либо его нет.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Ростов н/Д, 1996. С. 86;
Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 353 и др.
298 Уголовное право России. Общая и Особенная части / Под ред. В. П. Ревина. С. 150.
289 Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. А. И. Рарога.
С. 200.
290 Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. Б. В. Здравомы-
сдова. С. 201.
221 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 284.
222 Уголовное право. Общая часть / Отв. ред. И. Я. Козаченко и 3. А. Незнамова.
С. 175.
223 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 284; Уголовное право Российской
федерации. Общая часть / Под ред. А. И. Рарога. С. 200.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 135
Н. Г. Иванов под «психическими аномалиями» понимает «все те
психические процессы, которые характеризуются дисбалансом сил
возбуждения и торможения»* 294. Далее, автор указывает, что «анома-
лия представляет такое отклонение от этой величины (нормы —
Авт.), которое способно нарушить баланс, но не переходящее гра-
ницы патологии»295 (вероятно, подразумеваются процессы возбуж-
дения и торможения, а не силы. — Авт.). Но главная ошибка в том,
что в указанном определении к «психическим аномалиям» относятся
эпилептический припадок, физиологический и патологический аф-
фект и многие иные состояния, имеющие не «аномальное», а «фи-
зиологическое» и «патофизиологическое» основание, находящиеся в
границах «нормы» и «патологии».
Краткий, но, на наш взгляд, точный перечень психических рас-
стройств, не исключающих вменяемости, приведен в одном из Ком-
ментариев к Уголовному кодексу Российской Федерации: «Среди
подобных дефектов психики можно назвать психопатии различной
степени, слабоумие в степени дебильности, хронический алкого-
лизм»296.
Д. В. Сирожидинов предпринял попытку дать полный перечень
психических расстройств, не исключающих вменяемости, придав
ему исчерпывающий характер. В этот перечень попали классические
хронические психические расстройства (шизофрения, эпилепсия,
маниакально-депрессивный психоз, тяжелое сифилитическое пора-
жение головного мозга), если «выраженность психического рас-
стройства не достигает психотического уровня»297. К числу психиче-
ских расстройств, не исключающих вменяемости, авторы относят
«нередко (вероятно, «нерезко». — Авт.) выраженные шизофрениче-
ские дефекты, алкоголизм, психопатии, остаточные явления череп-
но-мозговых травм, органические заболевания центральной нервной
системы, олигофрению в легкой степени дебильности, наркоманию
Иванов Н. Г. Аномальный субъект преступления: проблемы уголовной ответствен-
ности. С. 20.
ж Иванов Н. Г. Указ соч. С. 103.
ж Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 32.
ж Сирожидинов Д. В. Указ. соч. С. 20. Следует добавить, что, по нашим данным, за
Последние 15 лет не отмечено ни одного случая направления на судебно-
психиатрическую экспертизу лиц с сифилитическим поражением головного мозга.
136
Глава 3
и т. п.»298. На наш взгляд, подобное перечисление является всегда
неполным, а зачастую, и неточным. Правильным, представляется
перечень, данный в ст. 21 УК Российской Федерации: хроническое
психическое расстройство (в том числе и нерезко выраженные ши-
зофренические дефекты, алкоголизм, остаточные явления черепно-
мозговых травм, органические заболевания центральной нервной
системы, наркомания и многие другие), временное психическое рас-
стройство, слабоумие (в том числе олигофрения в легкой степени
дебильности и другие формы слабоумия) и иные болезненные со-
стояния психики (прежде всего расстройство личности — психопа-
тия).
Иначе говоря, «необходимо руководствоваться перечнем забо-
леваний, имеющих значение с точки зрения медицинского критерия
невменяемости»299 300, «руководствоваться перечнем заболеваний, ко-
торый назван в законе для медицинского критерия невменяемо-
„	„300
сти» .
Глубоко ошибочным, по нашему мнению, является утверждение
о том, что к психическим расстройствам, не исключающим вменяе-
мости, «следует отнести холерический и меланхолический типы
нервной системы, а также различного рода акцентуации характера
(т.е. усиление или заострение определенных психических свойств,
например, истерии)»301. Категорически заявляем, что холерический,
меланхолический и иной темпераменты не являются психическими
расстройствами. К психическим расстройствам нельзя отнести и ак-
центуацию характера, а истерию (более точное название — истери-
ческий невроз) нельзя отнести к акцентуациям характера.
В 1997 г. судебно-психиатрической экспертизе в Архангельском
региональном центре судебной психиатрии были подвергнуты 874
человека, а в 1998 г. — 906. По результатам экспертизы за эти два
года из 1789 подэкспертных у 1282 человек (72%) были обнаружены
психические расстройства, которые не исключали вменяемости.
Преступления, совершенные этими лицами, часто носили особенно
298 Уголовное право. Общая часть / Отв. ред. И. Я. Козаченко и 3. А. Неэнамова.
С. 175.
299 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред.
А. В. Наумов. М., 1997. С. 82.
300 Преступление и наказание. С. 33.
301 Уголовное право Российской Федерации / Под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай. Т. 1.
С. 154.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 137
жестокий характер (34% подэкспертным в 1997 г. и 32% в 1998 г.
экспертиза назначалась на основании тяжести совершенного пре-
ступления).
Среди 1282 лиц, которые проходили судебно-психиатрическую
экспертизу, а впоследствии были признаны судом вменяемыми, 974
подэкспертных (76%) имели так называемые расстройства личности
(психопатии)302. Расстройства личности отмечались у мужчин в 83%
случаев, у женщин — 17%, т. е. у мужчин они встречаются чаще.
Близкие результаты получили и другие авторы303. Некоторые расхо-
ждения в определении числа лиц, страдающих расстройством лич-
ности, в том числе и лиц, совершивших преступные деяния, объяс-
няются различиями взглядов в оценке этих расстройств.
По мнению ряда исследователей, подавляющая часть насильст-
венных преступлений совершается лицами, страдающими расстрой-
ствами личности; среди рецидивистов эти лица составляют до
9О%304. «Проблема преступности вряд ли может быть правильно ре-
шена, если игнорировать среди преступников наличность значи-
тельного процента психопатов»305. По мнению Е. К. Краснушкина,
«основное ядро “блатного мира” психопатично»306 *. И. Н. Введен-
ский определил психопатов как лиц «с ясно выраженными крими-
307
нальными наклонностями»
Значимости проблемы влияния расстройства личности на пове-
дение, признаваемое преступным, придается особое внимание в
Курсе уголовного права под редакцией А. А. Пионтковского308. По-
этому мы считаем необходимым дать характеристику, во многом
авторскую, расстройствам личности, расценивая эту часть работы,
как криминологический ее раздел.
302 Психопатия (от греч. psyche — душа и pathos — страдание). Синонимы: расстрой-
ство личности, психопатическая конституция, конституциональная психопатия, психо-
патическая личность, патологическая личность, патологический характер, аномалия
характера. Из соображений этического характера мы будем использовать термин
«расстройство личности».
Антонян Ю. М., Бородин С. В. Преступное поведение и психические аномалии.
С. 19; Иванов Н. Г. Указ. соч. С. 123.
**Там же.
Ганнушкин П. Б. Клиника психопатий. Их статистика, динамика, систематизация.
ML, 1933. С. 13.
зет Цит. по: Иванов Н. Г. Указ. соч. С. 106.
Цит. по: Иванов Н. Г. Указ. соч. С. 106.
Курс советского уголовного права. Т. 2. С. 215.
138
Глава 3
Расстройство личности порождает дефекты эмоционально-
волевой сферы, оказывает влияние на интеллектуальные процессы,
определяет уменьшенную сиюминутную (актуальную) способность
прогнозировать последствия своих действий и осознанно руково-
дить ими, т. е. играет существенную роль в механизме преступного
поведения. При этом человек полностью не лишен возможности са-
морегуляции (сознательности и произвольности), значимой для пра-
ва поведения; его способность осознавать свои действия или руко-
водить ими не утрачена совсем, но по сравнению <с психической
нормой реально уменьшена. В судебной практике долгое время же-
сткая альтернатива «вменяем-невменяем» приводила к тому, что ли-
ца с такими психическими расстройствами приравнивались к психи-
ческой норме, однако в ряде случаев (в значительной степени в
зависимости от субъективных взглядов эксперта) — к категории
лиц, страдающих хроническими психическими расстройствами. По
данным В. В. Гульдана, после заключения судебно-психиатрической
экспертизы вменяемыми признается более 98% лиц, имеющих рас-
стройство личности, невменяемыми — менее 2% лиц.
На наш взгляд, следует согласиться с мнением Б. Томсона о том,
что преступники «редко бывают здоровыми»309, а также с мнением
Ю. М. Антоняна и В. В. Гульдана, что существует общее правило —
преступления субъектов с психическими расстройствами занимают
ведущее место в преступности, а преступления лиц без психической
патологии — исключения, подтверждающие общее правило310. Оче-
видно, что при прочих равных условиях криминальный срыв лица с
расстройствами личности встречается чаще.
На модели лиц с расстройством личности нами рассматривается
проблема назначения принудительных мер медицинского характера
лицам с психическим расстройством, которое не исключает вменяе-
мости. Как мы указали выше, ряд авторов считает, что эти лица со-
вершают преступления, будучи «уменьшено вменяемыми»311. В ми-
ре расстройствами личности страдает 15% населения312. По данным
309 Лунц Д. Р. Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии.
С. 185.
310 Антонян Ю. М., Гульден В. В. Криминальная патопсихология. М., 1991. С. 241.
311 Дискуссии на эту тему ведутся правоведами на протяжении веков. Мы полагаем,
что многовековой спор можно разрешить, если решение этой проблемы искать не в
плоскости понятия «вменяемость», а в иной плоскости.
312 Большая медицинская энциклопедия. М., 1983. Т. 21. С. 341.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная...	139
Ю. П. Лисицина, во второй половине XX в. количество лиц с подоб-
ными психическими расстройствами выросло в 1,5 раза313. На наш
взгляд, расхождения в определении числа лиц, страдающих рас-
стройством личности, в том числе и лиц, совершивших преступные
деяния, объясняются различиями взглядов в оценке этих рас-
стройств.
Следует указать, что если при классических хронических пси-
хических расстройствах (например, шизофрении) страдает преиму-
щественно интеллектуальная (когнитивная) сфера, а эмоционально-
волевая — в меньшей степени, то при расстройствах личности воз-
никают преимущественно эмоционально-волевые изменения и свое-
образное, аффективное, мышление при относительной сохранности
интеллектуальных (когнитивных) функций. Лабильность реагирова-
ния эмоционально-волевой сферы в ответ на изменения социальной
среды нарушает адаптационные возможности человека, что отража-
ется прежде всего на его социально значимом поведении.
Во гл. 2 мы показали, что медицинский критерий не предопре-
деляет вывода о невменяемости. Точно так же наличие расстройства
личности не предрешает вывода о том, что оно существенно сказы-
вается на конкретном поведенческом акте. Медицинский крите-
рий— только повод предположить такую возможность, а прояви-
лась ли она и насколько существенна в механизме конкретного
преступного поведения — отдельный вопрос, т. е. применительно к
конкретному преступлению должен уточняться факт влияния этого
расстройства на алгоритм выбора варианта поведения.
Описание отклоняющегося поведения, не сопровождавшегося
признаками подлинно психического заболевания, содержится в тру-
дах Ф. Пинеля, относящихся к началу XIX в. В 1835 г.
Дж. С. Причард (J. С. Prichard) выделил «моральное помешательст-
во». Ф. И. Герцог в 1846 г. сообщил о лицах, которым свойственны
странности характера (неадекватная гневливость, повышенная раз-
дражительность, необузданность влечений). Научный труд Р. Крафт-
Эбинга, опубликованный в 1885 г., способствовал дальнейшему
уточнению этих состояний. Р. Крафт-Эбинг констатировал, что ли-
ца, имеющие подобные психические расстройства, но способные к
осознанно волевому поведению, проявляют при совершении престу-
Лисицин Ю. П. Проблемы судебной и социальной психиатрии. М., 1975. С. 46.
140
Глава 3
плений интеллектуальную слабость, «извращения характера», что
увеличивает силу безнравственных стремлений, душевных страстей
и ослабляет способность им противостоять, проявлять самооблада-
ние314.
Термин «психопатия» был введен И. Кохом (Y. Koch), который
в своих монографиях «О состояниях психопатической неполноцен-
ности» (1893) и «Патологические характеры» (1900) дал описание
этого психического расстройства. Впервые в рамках судебного засе-
дания термин «психопатия» прозвучал из уст известногр психиатра
С. С. Корсакова, который в 1881 г. выступал экспертом по делу
П. Качко. По сути дела этот термин был выделен в самостоятельную
форму в основном благодаря потребностям судебной практики315.
Важным шагом в правовой оценке расстройств личности была публи-
кация работы В. X. Кандинского «Случай сомнительного душевного
состояния перед судом присяжных» в 1883 г. В. М. Бехтерев в 1886 г.
в монографии «Психопатия (психонервная раздражительность) и ее
отношение к вопросу о вменении» определил расстройство личности
как патологическое состояние, характеризующееся выраженными от-
клонениями в психической сфере (нестойкость, лабильность эмоций,
избыточная импульсивность, недостаточность нравственного чувст-
ва), влияющее на поведение, признаваемое преступным.
Начиная с 30-х гг. XX в. наибольшее распространение получило
описание расстройств личности, сделанное отечественным исследо-
вателем П. Б. Ганнушкиным, который указывал, что это психическое
расстройство представляет собой аномалию характера, определяю-
щую весь психический облик индивидуума, накладывающую на его
душевный склад свой властный отпечаток, мешающий приспосо-
биться к окружающей среде; дисгармония личности при этих рас-
стройствах такова, что препятствует социальной адаптации челове-
ка316. В 1975 г. Г. Вэйллант (G. Vaillant) (он ввел понятие
«социопат») раскрывает влияние расстройств личности на социаль-
ную дезадаптацию и криминальное поведение317. Отметим, что
314 Крафт-Эбинг Р. Судебная психопатология. СПб, 1885. С. 24.
315 Цит. по: Иванов Н. Г. Указ. соч. С. 107 .
316 Большая медицинская энциклопедия. М., 1983. Т. 21. С. 341.
317 Vaillant G. Sociopathy as human process. A viewpoint // Arhiv. Gen. Psychiatry. 1975.
№2. P. 173.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная...	141
В. Н. Кудрявцев справедливо считает понятие «поведение» родовым
318
по отношению к понятию «преступление»
В западной криминологии существенное место занимают рабо-
ты, посвященные антисоциальным проявлениям лиц с расстрой-
ством личности как носителей психоконституционально обуслов-
ленных криминальных тенденций. В них указываются корреляции
между теми или иными типами лиц с расстройством личности и
319
преступлениями, совершаемыми ими»
Расстройства личности возникают в возрасте от 5 до 20 лет и
прослеживаются в Течение всей жизни. Их происхождение остается
не вполне ясным. Можно выделить три основных направления в
изучении генеза расстройств личности. Представители европейской
криминологии считают расстройства личности результатами наслед-
ственности. В качестве доказательств приводятся данные о раннем
появлении характерологических особенностей, их незначительной
обратимости, стойкости и однотипности на протяжении жизни,
сходстве черт характера у родителей (часто судимых) и преступни-
ка, инфантильности мышления (в том числе — правового инфанти-
лизма). Авторы отмечают наличие у этих лиц отклонений биоэлек-
трической активности головного мозга на «детекторе лжи»
(полиграфе) и т. д. В результате комплексных исследований в по-
следние годы получены данные об особенностях сложных химиче-
ских обменных изменений в нервной системе преступников, кото-
рые контролируются наследственными механизмами. Эти работы
подтверждают представления о конституциональном происхожде-
нии (во всяком случае некоторых вариантов) расстройств лично-
~~.32О
сти
Представители другого направления считают, что расстройство
личности обусловлено внешними, преимущественно социальными,
факторами, такими, как неблагоприятные условия воспитания (вос-
питание в неполной семье, сиротство и др.), криминогенное поведе-
ние родителей, влияние неблагополучного микросоциального окру-
жения (алкоголизм, наркомания, проституция и др.). Подтвержде-
нием такого взгляда являются результаты исследований, * * *
Кудрявцев В. Н. Объективная сторона преступления. М., 1960. С. 8.
’ Лунц Д. Р. Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии.
С. 187.
Bimbeum К. Kriminal psychopathologie. Berlin, 1934. Р. 128.
142
Глава 3
свидетельствующие о влиянии отрицательных факторов социальной
среды йа формирование характера человека, его личности, направ-
ленности интересов и поведения. Иными словами, постулируется
социогенное расстройство личности. В группу приобретенных рас-
стройств личности включаются и такие, которые возникают на ос-
нове различных психических и физических травм, нарушающих
нормальное развитие высшей нервной деятельности человека (в том
числе, во внутриутробный период)321.
Мы разделяем представление о расстройстве личности компро-
миссного характера, признаем возможность его формирования по
разным причинам, имеющим многофакторное происхождение. На-
ряду с основной психоконституциональной причиной развития рас-
стройств личности, существуют еще и другие факторы — неблаго-
получие микросоциальной среды и отсутствие позитивных,
корригирующих влияний при воспитании, которые имеют весьма
существенное значение. При отсутствии этих факторов расстройства
личности могут не проявиться. К примеру, ребенок, родившийся в
специализированном родильном доме исправительного учреждения
юстиции у осужденной (самый неблагоприятный криминолого-
прогностический признак), унаследовавший «патологические гены»,
оказавшийся через короткий промежуток времени в благоприятной
микросоциальной среде как желанный ребенок, может состояться
как вполне социализированная личность.
Важно подчеркнуть, что с момента окончательного формирова-
ния расстройств личности, их кристаллизации характерологические
черты остаются стабильными, мало изменчивыми. У взрослого че-
ловека с достоверностью установить способ формирования рас-
стройства личности, как правило, весьма сложно. Несмотря на раз-
личия взглядов на генез расстройств личности, большинство авторов
сходится в том, что расстройства личности не являются признаками
психического заболевания (нет отчетливого начала болезни, ее рас-
цвета и исхода); они не разрушают личность, а являются ее основ-
ными свойствами, прослеживающимися в относительно неизменном
виде на протяжении всей жизни индивида; их главные проявления
сводятся к нарушениям взаимоотношений между человеком и его
социальным окружением.
321 Братусь Б.С. Аномалии личности. С. 68.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная...	143
По словам немецкого ученого К. Шнейдера, психопат — это че-
ловек, от характера которого страдают он сам и общество. В таком
определении, конечно, утрируется роль психопатической личности и
ее асоциальность, однако в ряде случаев именно столкновение тако-
го субъекта с законом приводит к необходимости оценивать его
психическое расстройство. Вне этой ситуации расстройство лично-
сти у него может оставаться незаметным, и расцениваться как дур-
ной характер. Именно поэтому значительное число лиц с психиче-
ским расстройством остается вне поля зрения криминологов.
Выявить истинное число лиц с расстройствами личности чрезвы-
чайно сложно. С этим солидарны и другие авторы322 323.
У большинства таких личностей, независимо от конкретных
особенностей характера, выявляются нарушения мыслительной дея-
тельности в виде недостаточного прогнозирования своих действий.
В одних случаях эти изменения проявляются в виде крайней негиб-
кости умозаключений, односторонности выводов, непереубедимости
суждений, в других — в виде поспешности и легковесности сужде-
ний, легкости и непродуманное™ принятия решений.
«Каждое преступление, представляя собой проявление свойств
личности, несет на себе отпечаток этой личное™ со всеми ее нега-
тавными и позитивными характеристиками. Проявляясь в противо-
правном деянии, свойства личности правонарушителя должны нахо-
дить отражение и в решениях правоприменителя, что делает
323
насущным их анализ»
На наш взгляд, можно выделить следующие типы лиц с рас-
стройствами личности: возбудимые, паранойяльные, эпилептоидные
и шизоидные, истерические. Трудно согласиться с мнением, что
«чистых» типов не существует, ибо достаточно часто встречаются в
криминальной среде «чистые» возбудимые психопаты, истерические
личности («правдолюбцы»). Среди лиц паранойяльных, эпилепто-
идных, шизоидных действительно встречаются такие, которые име-
ют черты разных типов расстройства личноста.
По нашим данным, расстройства личности возбудимого типа
наблюдаются у % лиц с расстройством личноста, привлекаемых к
уголовной ответственности. С детства они отличаются склонностью
322 Судебная психиатрия: Учеб, для вузов / Под ред. Б. В. Шостаковича. М., 1997.
С. 309.
323 Иванов Н. Г. Указ. соч. С. 20.
144
Глава 3
к деяниям, граничащим с хулиганством. Плохо переносят дисцип-
лину, в том числе учебную, воинскую, и строго регламентирован-
ный режим. Основными чертами характера являются повышенная
взрывчатость, раздражительность в сочетании с агрессией, злобно-
стью. Склонность к эмоциональным взрывам, гневу в ответ на не-
значительные, часто нейтральные, поводы сохраняется на протяже-
нии всей их жизни. Эти люди действуют, не учитывая последствий
своих поступков. Им недостает холодной оценки ситуации. Такие
лица не считаются с интересами и правами других. Им кажется, что
к ним предвзято относятся (в том числе следователь, прокурор, ад-
вокат, судья, свидетели и др.). Они отстаивают свои интересы,
«взвинчивая» себя; проявляют стремление к лидерству в микросо-
циальных группах; склонны к совершению насильственных и коры-
стно-насильственных преступлений. Н. Г. Иванов приводит выска-
зывание психиатров, о том, что эти люди имеют три варианта
биографии, первый из которых — тюрьма324.
Ведущее проявление расстройства личности паранойяльного
типа — особая склонность к так называемым «сверхценным обра-
зованиям» (ревности, подозрительности), сочетающимся с негибко-
стью в отношениях с людьми. Первые признаки расстройства прояв-
ляются у них обычно к совершеннолетию. Однако и в более раннем
возрасте обнаруживается характерологическая особенность — уп-
рямство. Такие люди чрезвычайно чувствительны к пренебрежению
их мнением, крайне обидчивы и злопамятны. Они никогда ничего
никому не прощают, не способны поддерживать ровные отношения
в семье и коллективе. С возрастом эти особенности обычно обост-
ряются. Появляется склонность к искажению нейтральных и даже
дружеских действий окружающих — их деформации во враждебные
по отношению к ним. На фоне конфликтных отношений особенно
обостряются недоверчивость, подозрительность, односторонняя
оценка действительности, отбор и толкование фактов лишь для под-
тверждения собственной точки зрения. Люди паранойяльного типа
склонны к совершению насильственных преступлений.
Эпилептоидное расстройство личности выражается в периодах
угрюмо-злобного, злобно-тоскливого настроения с накипающим
раздражением и поиском объекта, на котором можно сорвать зло.
324 Иванов Н. Г. Указ. соч. С. 20.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная ...	145
Такие люди жестоки, злопамятны и мстительны; получая власть над
другими, перестают считаться с теми, кто попал к ним в зависи-
мость. У них отмечается склонность к азартным играм, непродуман-
ным сделкам, при этом проявляется мелочная скрупулезность, до-
тошное соблюдение всех правил «воровской жизни». Эти лица
склонны к совершению насильственных преступлений.
Люди с шизоидным расстройством личности склонны к дли-
тельному внутреннему анализу своих переживаний, замкнутости,
испытывают затруднения в контактах с окружающими. Они с тру-
дом устанавливают неформальные межличностные отношения, что
нередко тяжело переживают. Их внутренний мир почти всегда за-
крыт для других. Шизоидное расстройство личности часто обнару-
живается у лиц, совершивших преступления против половой свобо-
ды и половой неприкосновенности, а также внешне не
мотивированные убийства с особой жестокостью.
Стержневая черта лиц с истерическим расстройством лично-
сти — эгоцентризм. Желание всегда быть в центре внимания при-
водит этих людей к тому, что они готовы пойти на любые действия
для достижения своей цели. Интуитивно чувствуя настроение в со-
циальной группе, еще только вызревающие в ней желания, они ста-
новятся их первыми выразителями (например, зачинщиками «тю-
ремных бунтов»). Лица с истерическим расстройством личности
склонны к совершению правонарушений, направленных против чес-
ти и достоинства личности.
Субъекты, имеющие расстройство личности неустойчивого
типа, рано проявляют повышенную тягу к праздности. Охотно под-
чиняются и подражают тем, чье поведение сулит легкую смену впе-
чатлений. Не способны сами занять себя; в компаниях, где готовы
постоянно проводить время, прежде всего ищут легких развлечений.
Они слабовольны и слабохарактерны. Эти люди податливы чужим
влияниям. Им свойственно стремление подражать кому-нибудь из
своих приятелей, становиться их «тенью». Такие субъекты с легко-
стью обманывают, легко раскаиваются в своих проступках, однако
вскоре забывают свое раскаивание и повторяют прежние действия.
Они существуют «без руля и без ветрил», нередко бесцельно меняют
занятия, образ жизни, легко попадают в антисоциальные компании.
Эти лица часто «заражаются» конфликтной ситуацией, в результате
чего участвуют в групповых хулиганских действиях, обусловленных

146
Глава 3
давлением неформальной группы, солидарностью со «своими». Тру-
сость и недостаточная инициативность приводят к тому, что они
легко становятся послушным орудием антисоциальных групп, за-
частую быстро спиваются или становятся наркоманами. Люди с рас-
стройством личности неустойчивого типа склонны к корыстным и
насильственным деяниям.
Компенсация и декомпенсация расстройств личности субъекта
преступления — это две стороны одной медали, они постоянно сме-
няют друг друга в зависимости от ситуации, в которой находится
субъект. Декомпенсация расстройств личности субъекта проявляет-
ся обострением всех основных свойств его характера, временным
или продолжительным снижением или утратой существовавшей
прежде социальной приспособленности. Компенсация достигается в
условиях внешне благоприятной для данного субъекта обстановки
или путем выработки вторичных психопатических черт. Последнее
встречается чаще, и нередко новые черты личности сами оказыва-
ются причиной нарушения адаптации. Например, робкий, застенчи-
вый, закомплексованный юноша-астеник вырабатывает у себя стиль
поведения грубого, хулиганистого парня. Некоторые особенности
мышления, подчинение рассудочной деятельности эмоциям, неспо-
собность к трезвому обдумыванию сложившихся обстоятельств по-
зволяют лицам, страдающим расстройствами личности, легко вклю-
чаться в криминальное поведение, не пытаясь искать приемлемые
социально адаптивные выходы из различных ситуаций, не обдумы-
вая поступки. Они не учатся на чужом и своем опыте, не в состоя-
нии логично прогнозировать последствия своих действий. Однако в
состоянии компенсации их поступки в целом мало отличны от пове-
дения лиц, не страдающих расстройством личности.
Проблема компенсации и декомпенсации расстройств личности
недооценивается работниками следствия и суда. О. Д. Ситковская
приводит следующее подтверждение этого факта в деле Кулика, об-
виняемого в убийстве детей и пожилых женщин. Преступная дея-
тельность Кулика продолжалась около 10 лет, и хотя формулировка
вопросов экспертам ясно ориентировала на необходимость оценки
психического состояния преступника в момент каждого из инкри-
минируемых ему деяний, эксперты этого не сделали. Между тем,
очевидно, что в течение длительного периода характер и интенсив-
ность признаков его расстройства личности могли существенно ме-
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 147
няться. Могло оказаться, что по одним эпизодам Кулик «действовал
в состоянии вменяемости, по другим — был ограниченно способен к
избирательным решениям или даже невменяем»325.
Изучая проблему мотивации криминального поведения людей
при расстройствах личности, В. В. Гульдан326, в частности, устано-
вил, что в основе формирования мотивов лежит нарушение опосре-
дования потребностей. Это, во-первых, неспособность к формирова-
нию или же разрушению у таких лиц социально приемлемых
способов реализации потребностей под влиянием ряда факторов,
обусловленных особенностями эмоциональных реакций психопати-
ческих личностей с повышенной раздражительностью, что приводит
к агрессивным, разрушительным действиям, причем повод для них
нередко бывает незначительным. Во-вторых, это импульсивность,
субъективно воспринимаемая как требование немедленного удовле-
творения потребности, несмотря на запреты. Импульсивные дейст-
вия не планируются заранее, их нередко провоцирует алкогольное
опьянение. В-третьих, это сознательное игнорирование социальных
и правовых норм.
Все это приводит к нарушениям поведения лиц, которые сво-
дятся к бурным реакциям в виде неадекватной вспыльчивости, раз-
дражительности, скандальности, гневливости с неадекватной вер-
бальной агрессией, необузданной физической жестокостью. Следует
подчеркнуть неоправданные ответные реакции лиц с расстройством
личности на адекватные, подчас индифферентные слова, жесты, по-
ступки окружающих, из-за чего затрудняется их приспособляемость
к социальной среде. Эти реакции П. Б. Ганнушкин назвал патологи-
ческими327. Но неадекватными эти реакции кажутся окружающим, а
субъективно человеку с расстройством личности они представляют-
ся адекватными сложившейся обстановке, т. е. эти реакции адекват-
ны для «расстроенной» личности, испытывающей затруднения при
усвоении социальных норм, регулирующих отношения между
людьми. «Патологическая» реакция у него возникает не только на
ничтожные внешние воздействия, но и на чужое малоадаптивное * 328
** Ситковская О. Д. Психология уголовной ответственности. С. 144.
328 Г/льдан В. В. Мотивация противоправных действий и психопатических личностей.
С. 24.
т Ганнушкин П. Б. Избранные труды. М., 1964. С. 139.
148
Глава 3
поведение, тем более поведение, провоцирующее в криминогенном
отношении.
Как указывают Ю. М. Антонян и С. В. Бородин328, задача за-
ключается в выявлении и оценке тех психопатологических особен-
ностей, которые детерминируют противоправное поведение лиц с
расстройством личности. Почему лицо с расстройством личности
совершает именно эти, а не иные действия? Для ответа на этот во-
прос нужно, по мнению авторов, обратиться к жизни субъекта, спе-
цифике его социализации, конкретным влияниям на^него, в первую
очередь — на первых этапах жизни. При таком рассмотрении со-
вершение лицом с расстройством личности преступных действий
предстанет не как нечто случайное и обусловленное лишь наличием
психического расстройства, а как закономерное следствие тесно пе-
реплетенных между собой неблагоприятных внешних социальных
воздействий и психопатического развития.
Ю. М. Антонян и С. В. Бородин считают, что расстройство лич-
ности играет роль катализатора, способствуя проявлению опреде-
ленных личностных особенностей, имеющих криминогенное значе-
ние. Проведенное ими исследование показало наличие у них
состояния хронической декомпенсации, вызванной низкой самоак-
туализацией. Следствие систематической неудовлетворенности —
состояние хронической тревоги, внутреннего напряжения с посто-
янной готовностью к отражению предполагаемой «опасности». Это
«сужает» возможности полноценного «осознания фактического ха-
рактера» ситуации, полноценного ориентирования в ней и адекват-
ного реагирования на нее. Субъективно это состояние порождает
желание, потребность освободиться от состояния тревоги через:
а) простой и доступный способ разрешения конфликтных ситуаций
(поиск объекта, порождающего, усиливающего тревогу, борьбу с
ним, уничтожение его); б) чрезвычайно сложный путь перестройки
себя, коррекции иерархии своих потребностей, изменения своего
отношения к социальным реалиям. Последнее весьма затруднитель-
но, поскольку люди с расстройством личности не обладают способ-
ностью к гибкой перестройке потребностей, в том числе к замене
одних другими, поиску и определению новых способов их удовле- 328
328 Антонян Ю. М., Бородин С. В. Преступное поведение и психические аномалии. М„
1998. С. 96.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 149
творения. Следовательно, они имеют ограниченный набор средств
снятия тревоги.
Г. С. Васильченко, Ю. А. Решетняк характеризуют лиц стра-
дающих расстройством личности, как субъектов, не способных
«должным образом учитывать прошлое, прогнозировать будущее,
предвидеть последствия содеянного... склонных к начинаниям без
понимания путей и средств для достижения задуманного... непо-
средственно подчиняющихся ситуации, когда прошлый опыт не ре-
гулирует собственные...»329. В. В. Гульдан пишет, что при прогнози-
ровании развития ситуации лица с расстройством личности в
основном опираются на непосредственно предшествовавшие кон-
фликту события, тогда как «полноценно функционирующие лично-
сти» исходят из оценки большего отрезка прошлого опыта. В значи-
тельной степени у лиц с расстройством личности страдает прогноз
возможных последствий собственных действий. Из предшествую-
щего опыта они выбирают только те данные, которые свидетельст-
вуют о том, что цель достижима330. Таким образом, социально при-
емлемый путь разрешения сложных, подчас криминогенных,
жизненных ситуаций у лиц с расстройством личности затруднен
ввиду заведомого снижения относительного жизненного опыта. В
связи с этим рецидив преступлений среди них наиболее высок331 332.
Следует сказать, что помимо расстройств личности (психопа-
тий) исследователи приводят и другие психические расстройства, не
исключающие вменяемости: легкие формы дебильности, неврозы,
остаточные явления перенесенных черепно-мозговых травм, инсуль-
тов, менингитов, энцефалитов, опухолей мозга, хронического алко-
332
голизма ; неврозы, невротические реакции, патохарактерологиче-
ское развитие личности, неврозоподобные реакции, состояния и
развития, психопатоподобные состояния, длительные соматические
заболевания333. При этом следует уточнить, что зачастую эти со-
стояния выступают в виде так называемой «психопатизации лично-
сти», внешне напоминающей расстройство личности.
333 Сексопатология. М., 1990. С. 449.
330 Гульдан В. В. Исследования некоторых механизмов регуляции поведения при пси-
хопатиях: Автореф. дис.... канд. мед. наук. М., 1975.
1 Антонян Ю. М., Бородин С. В. Указ. соч. С. 79.
332 Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. А. И. Рарога.
С. 201.
Уголовное право Российской Федерации / Под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай. С. 154.
150
Глава 3
О. В. Кербиков относил подобные психические расстройства к «ор-
-	«334
ганическои» подгруппе психопатии
На протяжении столетий правоведы различных уголовно-
правовых школ признавали существование проблемы влияния пси-
хических расстройств, протекающих без состояния, определяющего
невменяемость, на управление поведением при совершении дейст-
вий, запрещенных уголовным законом. По словам М. Анселя, «на-
лицо реальность, которую закон не может игнорировать»334 335. При
этом правоведы принимают во внимание тот бесспорный факт, что у
лиц, страдающих этими расстройствами, могут быть изменены про-
цессы возбуждения и торможения центральной нервной системы,
выражающиеся в виде эмоциональной лабильности, возбудимости,
раздражительности, вспыльчивости, гневливости, самовзвинчива-
ния, внушаемости и самовнушаемости, способности самосознания и
самоконтроля, расторможенности влечений и др336. Смягчить и ин-
дивидуализировать наказание для лиц, страдающих психическими
расстройствами, в европейских странах стремились с давних пор. В
целом степень цивилизованности общества определяется его отно-
шением к лицам, страдающим психическими расстройствами.
Назначение принудительных мер медицинского характера ли-
цам, страдающим психическими расстройствами, подлежащим уго-
ловной ответственности, построено на общих основаниях вменения
и определения виновности. В сущности, оно может рассматриваться
как дополнение к общему учению о субъекте преступления. По на-
шему мнению, это учение может с полным правом стать продолже-
нием собственно анализа преступления. Взгляды на лицо, подлежа-
щее уголовной ответственности, существенно менялись на
протяжении веков, особенно в XIX—XX вв. В первой половине
XIX в. господствовало убеждение о необходимости специального
поименования в законе обстоятельств, уменьшающих виновность и
334 Кербиков О. В. Клиническая динамика психопатий и неврозов. М., 1962. С. 13.
335 Ансель М. Новая социальная защита. М., 1970. С. 173.	.
333 Уголовное право Российской Федерации / Под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай. С. 154;
Печерникова Т. П., Гульден В. В. Актуальные вопросы комплексной психолого-
психиатрической экспертизы//Психологический журнал. 1985. Т. 6. №1. С. 96; Ан-
тонян Ю. М., Виноградов М. В., Голумб Ц. А. Преступное поведение лиц с психиче-
скими аномалиями и его профилактика И Вопросы борьбы с преступностью. 1980.
Вып. 32. С. 24-38.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 151
наказуемость337. В соответствии с этими взглядами, например, во
всех немецких кодексах того времени содержались довольна под-
робные определения обстоятельств, смягчающих наказуемость. При
склонности европейской кодификации к установлению абсолютно
определенных законов, занятое в указанных кодексах этими обстоя-
тельствами место рассматривалось как в высшей степени полезное,
так как оно предоставляло судье возможность назначать наказание
сообразно бесконечному разнообразию случаев действительной
жизни. К числу существенных недостатков французского уголовно-
го закона 1810 г., во многих своих нормах крайне жестокого, отно-
силось и то, что в общей его части, кроме специальных указаний о
смягчении наказания по причине возраста и об увеличении наказа-
ния, за повторение деяния, не было общих указаний об отягчающих
и смягчающих наказание обстоятельствах. Если отсутствие отяг-
чающих наказание обстоятельств было не особенно важно, то от-
сутствие смягчающих наказание обстоятельств узаконивало избы-
точную жестокость невозможность уменьшить наказание в
соответствии с индивидуальными особенностями конкретного слу-
чая.
В Баварском кодексе 1813 г. впервые были формулированы
смягчающие наказание обстоятельства (ст. 93, 94, 95, 96): «Судья,
при оценке уменьшающих вину обстоятельств, имеет только право:
а) при определении наказания, состоящего в лишении свободы, ко-
торое по закону может быть определено в высшей и низшей про-
должительности, в пределах этих границ уменьшить его; или же б)
если с главным наказанием соединяется какая-нибудь отягчающая
его прибавка, то, ради смягчающих обстоятельств, эту прибавку от-
бросить. Если же, вследствие множества и важности стекшихся
смягчающих обстоятельств, законом установленное наказание по-
кажется несоответствующим наказуемости, свойственной особому
случаю, то об особом смягчении, посредством помилования, следует
представить его величеству королю»338.
3,7 Швуштвйн А. И. Руководство к изучению судебной медицины для врачей и юри-
стов с указаниями на законодательство Австрии, Пруссии, мелких германских госу-
дарств, Фракции и Англии. М„ 1865. 483 с.
Цит. по.: Кистяковский А. Ф. Элементарный учебник общего уголовного права.
С. 694.
152
Глава 3
В 30-х гг. XIX в. система специального поименования в общей
части кодекса обстоятельств, отягчающих и смягчающих наказуе-
мость, сменилась иной, которая признавала необходимым положе-
ние, согласно которому увеличение виновности и наказуемости
должно определяться точными основаниями специального закона.
Однако перечень смягчающих обстоятельств в кодексе отсутство-
вал. Утверждение подобных взглядов в Европе способствовало
«смягчению жестокости» ряда уголовных кодексов (например,
французского), не прибегая к специальной перемене наказуемости,
определенной в каждой статье в отдельности.
Французский закон 1832 г. о допущении смягчающих обстоя-
тельств вообще имел огромное влияние на установление в Европе
смягчающих обстоятельств без их поименного перечня. Сложив-
шейся ситуации «способствовало желание, вызванное крайней необ-
ходимостью»339.
Введению новой системы способствовали преобразования спо-
собов производства уголовного суда в первой половине XIX в., ко-
торые главным образом состояли во введении суда присяжных и
отмене теории законных доказательств, т. е. в допущении значи-
тельно большего участия внутреннего убеждения в оценке обстоя-
тельств дела. Наконец, принятию системы смягчающих обстоя-
тельств также способствовало и то, что в законе невозможно
перечислить все обстоятельства, смягчающие наказание, а значит их
оценку следует предоставить присяжным и судьям.
Смягчающие наказание обстоятельства разделялись на два вида:
к первому относились уменьшающие (в узком смысле слова) об-
стоятельства, дающие судье право уменьшать наказание в пределах
обыкновенного минимума; ко второму — так называемые смягчаю-
щие обстоятельства, дающие судьям право смягчать наказание в оп-
ределенном законом размере, выходящем за пределы обыкновенно-
го минимума.
Наказание уменьшалось по следующим обстоятельствам:
1.	Если преступник не сознавал объема опасности и величины
наказуемости своего деяния, по недостатку образования, вследствие
полного пренебрежения к его воспитанию, или потому, что он вырос
среди преступников, или вследствие природной слабости рассудка, 338
338 Там жв. С. 686.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 153
или из других недостатков своего духа, не вполне уничтожающих
состояние вменяемости.
2.	Если он решился на преступление, вследствие увещеваний,
основательного страха, коварных обещаний, приказаний и угроз,
особенно со стороны таких лиц, которым он обязан повиновением,
разумеется, если эти обстоятельства не уничтожают окончательно
состояние вменяемости.
3.	Если он подвигнут был на преступление гнетущею бедностью
или другою нуждой.
4.	Если от него не зависящее и неожиданно приключившееся
происшествие дало повод к возникновению и одновременному при-
ведению в исполнение преступной решимости.
5.	Если преступник действовал в случайно и не по его вине воз-
никшем возбужденном состоянии.
6.	Если из прежнего образа жизни преступника или из его пове-
дения при или после совершения деяния можно с достаточным ос-
нованием заключить о незначительной степени его развращенности,
а именно: а) если он своих соучастников удерживал от причинения
большего вреда или от дальнейшего продолжения преступной дея-
тельности; б) если он или деятельно старался противодействовать
последствиям преступления, или, по собственному побуждению,
вознаградил причиненный вред; в) если он сам отдал себя в руки
правосудия или же в начале следствия при первых допросах обстоя-
тельно и правдиво раскрыл свое преступление; г) если он по собст-
венному побуждению указал суду на неизвестных соучастников
ч*	340
Своего преступления и тем доставил случаи к их арестованию
Согласно взглядам, господствовавшим в первой трети XIX в.,
перечисленные обстоятельства служили основанием только для
уменьшения наказания в пределах установленного законом мини-
мума. Если же жизнь создавала какой-нибудь особенный случай
преступления, для которого даже уменьшенное наказание могло
стать вследствие каких-нибудь причин (например, стечения многих
смягчающих обстоятельств) несправедливо высоким, то наказание
могло быть уменьшено путем помилования в размере, выходящем за
границы установленного законом минимума. Само собою разумеет-
ся, что наказание могло быть уменьшено, если присутствовали те
** Цит. по: Кистяковский А. Ф. Указ. соч. С. 691.
154
Глава 3
смягчающие обстоятельства, которые указаны в законе. Таким обра-
зом, обстоятельства, не указанные в законе, даже если они на весах
разума и совести значили больше указанных в законе, не могли
стать законным основанием для уменьшения наказания.
Французский закон 1810 г. является началом целой эпохи в раз-
работке учения о смягчающих обстоятельствах, так как он первый
допустил смягчающие обстоятельства вообще, не признавая необхо-
димым перечислять их конкретно и тем стеснять суд. В Прусском
кодексе (он первым последовал французской системе) в Общей час-
ти не назывались смягчающие обстоятельства, но они упоминались
без точного, впрочем, обозначения в Особенной части. Здесь же
судьям и присяжным по законам судопроизводства было предостав-
лено право признавать смягчающие обстоятельства в каждом кон-
кретном случае. Этой системы, хотя и в меньшей степени, придер-
живался Баварский кодекс 1861 г.341
Составители Общегерманского кодекса 1871 г. пошли еще
дальше в разработке теории смягчающих обстоятельств, упомянув в
Общей части только те, которые дают судье право смягчать наказа-
ние в определенном законом размере, выходящем за пределы обык-
новенного минимума (возраст и др.). Почти в каждой статье Осо-
бенной части, определяющей особые виды преступлений, указана
мера смягчения наказания при существовании каких бы то ни было
смягчающих обстоятельствах: «Если существуют смягчающие об-
стоятельства, то определяется» такое-то наказание. Эта формули-
ровка чаще встречается в статьях, говорящих о самых тяжких пре-
ступлениях и определяющих виды наказаний за них. Так, в ст. 81
указывается, что за государственную измену наказанием служит
пожизненное заключение в крепости, а при существовании смяг-
чающих обстоятельств наказание за это преступление может быть
понижено до 5-летнего заключения в крепости. Причем такая сте-
пень смягчения считается нормальной, хотя ранее она могла быть
установлена только путем помилования. Подобные смягчающие об-
стоятельства указываются в ст. 101, 102, 103 Ольденбургского ко-
декса; ст. 42. Саксен-Альтенбургского кодекса 1841 г.; ст. 94, 95, 96,
97 Ганноверского кодекса; ст. 63, 66 Брауншвейгского кодекса
1840 г.; ст. 107, ПО, 111 Вюртембергского кодекса; ст. 118, 121, 122
341 Шауштейн А. И. Указ. соч.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 155
Гессенского кодекса 1841 г.; ст. 148, 150, 152 Баденского кодекса
1845 г.; ст. 117, 120, 121 кодекса Нассау; ст. 41, 44 Тюрингского ко-
декса; ст. 46, 47, 48, 52, 53, 54 Австрийского кодекса 1852 г. В них
среди факторов, обуславливающих уменьшение ответственности,
указываются недостаточное развитие, полное отсутствие воспита-
ния, старческая дряхлость, крайне неблагоприятная и развращающая
обстановка, сопутствовавшая человеку в детстве, слабоумие, в связи
342
с чем предусматривалось смягчение наказания
Что касается второго вида смягчающих обстоятельств, специ-
ально упоминаемых во всех кодексах, которые дают основание для
особенного смягчения наказания (например, возраст), то они рас-
смотрены нами в следующем разделе. О других обстоятельствах,
таких, как принятие господствующей веры, недостаток какой-
нибудь части в составе преступления, не имеет смысла упоминать,
исходя из задач настоящего исследования342 343.
Следует уточнить, что в середине XVIII в., когда учение о вме-
няемости еще было в зачаточном состоянии, появилось понятие,
производное от понятия вменяемости, — «уменьшенная вменяе-
мость». Оно выражало наличие некоего промежуточного состояния
между вменяемостью и невменяемостью, которое не «ликвидирует»
вменяемости. Уменьшенная вменяемость рассматривалась как об-
стоятельство, смягчающее ответственность и наказание, т. е. «мень-
ше вменяемости = меньше вины = меньше наказания».
По мнению Д. Р. Лунца, зарождение понятия «уменьшенная
вменяемость» было связано с трудностями определения тяжести
психических нарушений и их влияния на преступное поведение в
условиях господства классической школы уголовного права и умо-
зрительных представлений о психических болезнях. Понятие
уменьшенной вменяемости относили в то время «главным обра-
зом... к больным с неразвернутыми (стертыми) формами психозов, в
Отношении которых психиатры стремились смягчить наказание и
342 Кистяковский А. Ф. Указ. соч. С. 686; Уголовное уложение для Северо-
германского союза. СПб., 1871. 302 с.
943 В ст. 153 Уложения о наказаниях было сказано: «Когда иноверный (не христианско-
го исповедания) во время следствия и суда примет православную, или другую терпи-
мую и признаваемую законною в империи христианскую веру, наказание может быть
смягчено не только в мере и степени, но даже и в размере, выходящем из пределов
судебной власти>. Эта норма была отменена только в 1869 г.
156
Глава 3
которые... смущали профанов, в том числе и судей, отсутствием
грубых признаков помешательства»
По отношению к проблеме уменьшенной вменяемости уголов-
ные кодексы XIX в. можно разделить на две группы. К первой отно-
сятся те (в том числе и отечественное Уложение о наказаниях), в
которых упоминается об уменьшенной вменяемости наряду с дру-
гими обстоятельствами, смягчающими наказание в пределах зако-
ном установленного минимума. Баварский кодекс 1813 г. как стар-
ший из немецких кодексов, модель для остальных, первым
установил смягчение наказания в указанном размере, если преступ-
ник не понимал всей опасности и всей величины беззакония своего
действия (ст. 93). К первой группе кодексов также относятся Оль-
денбургский кодекс (ст. 109), Ганноверский кодекс (ст. 14), Вюр-
тембергский кодекс (ст. 110).
Ко второй группе относятся кодексы, в которых признается на-
личие некоторых психических расстройств (расстроенных и сомни-
тельных душевных состояний) обстоятельством, уменьшающим
вменяемость, а следовательно, смягчающим наказуемость в степени,
выходящей за границы минимума. К кодексам этой группы относит-
ся Гессенский 1841 г. В нем говорится: а) допускается определение
более мягкого, чем угрожает закон, наказания при тех состояниях,
которые в развернутой форме определяют невменяемость, а при
стертой форме обуславливают уменьшенное наказание, если сте-
пень этого состояния все-таки столь высока, что законное наказание,
даже в низшей его мере, являлось бы не соответствующим вине; б) к
этим состояниям относятся преходящие виды затмения чувств и ра-
зума и др.; в) с признанием наличия в конкретном случае этих со-
стояний в степени, не исключающей вменяемости, но в значитель-
ной степени смягчающей вину, субъекты подлежат наравне с
несовершеннолетними, от 12 до 16 лет, признанными действовав-
шими в состоянии вменяемости, уменьшенному наказанию (ст. 57,
114, 115, 117 Гессенского кодекса 1841 г.). Сходные положения
имеются в ст. 64. Саксен-Альтенбургского кодекса 1841 г., ст. 60
Брауншвейгского кодекса 1840 г., ст. 154, 155, 163 Баденского ко-
декса 1845 г., ст. 35, 112, 113, 114, 115 кодекса Нассау, ст. 59 Тю-
344 Лунц Д. Р. Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии.
С. 199, 200. Позволим себе не комментировать выпад Д. Р. Лунца о профанах.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 157
рингского кодекса, ст. 88 Саксонского кодекса 1855 г. В последнем
кодексе эти состояния указываются под рубрикой «Уменьшенная
вменяемость». Подобные нормы были предусмотрены законода-
тельством Швеции 1864 г., Дании 1886 г., Финляндии 1889 г.,
Итальянским уложением 1889 г. Таким образом, в европейских ко-
дексах первой половины XIX в. получили признание «сомнительные
душевные состояния» как обстоятельства, смягчающих наказание345.
На Инсбрукском съезде 1904 г. германской группы Междуна-
родного союза криминалистов под уменьшенной вменяемостью бы-
ло предложено понимать длительное болезненное состояние,
уменьшающее осознание преступности деяния или силу сопротив-
ления соблазну346. Рассуждения сводились к формуле: «уменьшен-
ная вменяемость = уменьшенная вина = уменьшенная ответствен-
ность». Индивидуально-личностная особенность юридически
оценивалась как возможное, но не обязательное основание для смяг-
чения наказания или освобождения от него.
Мнения представителей социологической школы права, органи-
зовавших в 1889 г. Международный союз криминалистов, который
существовал до 1914 г. и провел 12 съездов, сводились к следующе-
му. Уголовная ответственность должна служить защите общества от
преступности. Бороться же с преступностью можно, только воздей-
ствуя на факторы, порождающие ее. Эти факторы коренятся в среде,
которая окружает преступника, и в его индивидуальной субъектив-
ности. Следовательно, объектом ответственности являются антисо-
циальные инстинкты и наклонности преступника. Уменьшенная
вменяемость — аргумент усиления уголовной репрессии. Лица, оце-
ниваемые как уменыпенно вменяемые, объявляются особо опасны-
ми для общества, так как свойственные этим лицам расстройства
обуславливают их склонность к повторному совершению преступ-
лений, делают их носителями потенциальных преступных тенден-
ций. Опасность рецидива у них больше, поэтому в интересах обще-
ства «уменыпенно вменяемых» надо предохранять от совершения
правонарушений, изолируя их на длительные сроки. Поэтому не
Удивительно, что лица с расстройством личности, как пишет Мор
** Кистяковский А.Ф. Указ, соч.; Швуштвйн А. И. Указ. соч.
** Козаченко И. Я., Сухарев Е. А., Гусев Е. А. Проблема уменьшенной вменяемости.
Екатеринбург, 1993. С. 9.
158
Глава 3
(Mohr), были «очень недовольны», если их признавали уменьшение
вменяемыми347.
На Брюссельском 1910 г. и Копенгагенском 1913 г. съездах ме-
ждународного союза криминалистов вопрос об уменьшенной вме-
няемости был тесно связан с проблемой выяснения причин преступ-
ности и «опасного состояния» преступника. Прямая зависимость
преступности от психических расстройств предопределила особое
понимание уменьшенной вменяемости, своеобразный компромисс с
представителями классической школы права: уменьшенная вменяе-
мость = уменьшенная вина, но после отбытия наказания — прину-
дительное лечение348 *. Предлагалось введение в практику так назы-
ваемого превентивного «врачебного возмездия», т. е. применения
принудительных мер медицинского характера при отсутствии факта
преступления. При этом достаточным считалось наличие потенци-
альной социальной опасности субъекта, например, с расстройством
349
ЛИЧНОСТИ
А. А. Герцензон писал, что грань, отделяющая криминалистов-
социологов от криминалистов-антропологов, в конечном счете ока-
залась очень условной, так как первые, хотя и придавали социаль-
ным факторам преступности определенное значение, но не отрицали
влияния биологических факторов; вторые же, уделяя основное вни-
мание биологическим факторам, не отрицали существенного влия-
ния факторов социальных350. Сторонники обеих школ соглашались с
вынесением «неопределенных приговоров» в отношении преступ-
ников, страдающих психическим расстройством, а также с возмож-
ностью применения по отношению к ним превентивных мер соци-
альной безопасности. Некоторые положения антропологической и
социологической школ нашли отражение в уголовном законодатель-
стве ряда стран, о чем говорилось раньше. Даже в УК РСФСР 1926 г.
в части, где содержатся положения о наказании, говорится о мерах
социальной защиты351.
347 Цит. по: Люблинский П. Н. Международные съезды по вопросам уголовного права.
СПб., 1915. С. 25.
348 Станкевич В. Борьба с опасным состоянием как основная задача нового уголовно-
го права//Новые идеи в правоведении. 1914. Сб. 1. С. 113.
348 Люблинский П. Н. Указ. соч. С. 25.
350 Герцензон А. А. Уголовное право. Часть общая. М., 1948. С. 59.
381 Уголовный кодекс. М., 1947. С. 5.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 159
В начале XX в. положение об уменьшенной вменяемости появ-
ляется в уголовном законодательстве многих стран, но трактуется
неоднозначно352. Например, Уголовный кодекс Венгрии, возникшей
после распада Австро-Венгрии, предусматривал при наличии
уменьшенной вменяемости наказание смягчается, если лицо, совер-
шившее деяние в состоянии умственного расстройства, ограниченно
осознавало характер своих действий и их последствий и действовало
в соответствии с этим уровнем расстроенного сознания.
Наиболее полно уменьшенная вменяемость рассматривается в
Уголовном кодексе Швейцарии, ст. 11 которого гласит: «Если во
время совершения преступного деяния лицо вследствие расстрой-
ства душевной деятельности или сознания либо по причине недоста-
точного душевного развития обладало пониженной способностью
осознавать противоправность своего преступного деяния или дейст-
вовать с сознанием этой противоправности, судья по собственному
усмотрению может смягчить наказание»353. Вместе с тем суд, со-
гласно ст. 14, 16, на основании заключения экспертов, которые, со-
гласно ст. 13, определяют, что подсудимый представляет угрозу для
общественной безопасности, вправе принять решение об интерниро-
вании лица в психиатрическую больницу или, если он иностра-
нец, — о запрещении проживания в Швейцарии.
В Уголовном кодексе Дании также предусмотрено наказание в
связи с уменьшенной вменяемостью: если способность лица созна-
вать свои действия и руководить ими является существенно умень-
шенной, то наказание может быть смягчено и/или лицо помещается
в особую тюрьму для осужденных, страдающих расстройством лич-
ности354.
Часть 2 ст. 122-1 УК Франции гласит: «Лицо, находившееся в
момент совершения деяния в состоянии психического или нервно-
психического расстройства, ухудшившего его способность осозна-
вать или контролировать свои действия, подлежит уголовной ответ-
ственности, однако суд учитывает это обстоятельство при определе-
нии меры наказания и порядка его исполнения». Таким образом
выделены два необходимых критерия: а) медицинский — психиче-
182 Власов И. С., Гуценка К. Ф., Решетников Ф. М. и др. Уголовное право зарубежных
стран. М.,1978. Вып. 2. С. 196.
’“Уголовный кодекс Швейцарии. М.,2000. 138 с.
** Уголовный кодекс Дании. СПб., 2001. 230 с.
160
Глава 3
ское или нервно-психическое расстройство; б) психологический —
снижение способности сознавать или контролировать свои действия.
При этом состояние уменьшенной вменяемости не исключает пре-
ступности деяния и уголовной ответственности355. Данный институт
позволяет применить к лицам, признанным уменыпенно вменяемы-
ми, меры медицинского характера. Эти лица, говорится в уголовном
законе, должны содержаться в специализированном учреждении,
режим которого совмещает режим тюремного заключения и прове-
дение медицинских мероприятий356.	•
В § 21 Уголовного кодекса Германии сказано: «Если — по од-
ной из указанных в § 20 причин (болезненное психическое рас-
стройство, глубокое расстройство сознания, слабоумие или другое
тяжелое психическое расстройство. — Авт.) — способность лица
осознать противоправность деяния или действовать, в соответствии
с этим, была существенно уменьшена при совершении деяния, то
наказание согласно § 49, абз. 1 может быть смягчено»357. Использо-
вание же этой нормы — довольно редкое судебное решение (около
1,5-3% от всех судебных решений)3 8.
Понятием «ограниченная вменяемость» оперирует и польский
законодатель. Так, согласно § 2 ст. 31 УК Польши суд вправе при-
менить чрезвычайное смягчение наказания, если у обвиняемого в
момент совершения преступления способность понимать значение
деяния или руководить поведением была в значительной степени
ограничена. Лица, признанные ограниченно вменяемыми и осуж-
денные к лишению свободы, могут быть направлены в соответст-
вующее учреждение, совмещающее лишение свободы и специаль-
ные медико-реабилитационные мероприятия359.
В § 314 Уголовного кодекса штата Пенсильвания (Свод законов
Пенсильвании — титул 18) говорится, что «лицо, которое временно
выдвигает в качестве основания для защиты от уголовного пресле-
дования психическое заболевание, в соответствии с Правилами уго-
ловного судопроизводства, может быть на суде признано “винов-
355 Новый уголовный кодекс Франции. С. 11.	*
зм Крылова Н. Е., Серебренникова А. В. Уголовное право современных зарубежных
(Пран (Англия, США, Франция, Германия). С. 87.
Уголовный кодекс ФРГ. С. 17.
358 Кудрявцев И. А. Ограниченная вменяемость // Гос-во и право. 1995. № 5. С. 115.
338 уголовный кодекс Республики Польша. Минск, 1998. 128 с.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 161
ным, но психически больным”, если судья на основании фактов най-
дет, что лицо, виновное в преступлении, было во время совершения
преступления психически больным и не было признано в то же вре-
мя невменяемым в законном порядке». Психически больным счита-
ется тот, кому в результате психического расстройства или непол-
ноценности недостает в значительной степени способности либо
оценивать неправильность своего поведения, либо согласовывать
свое поведение с требованиями закона, а «невменяемость, признан-
ная в законном порядке», констатируется лишь в том случае, если во
время совершения деяния подсудимый страдал таким нарушением
рассудка вследствие психического заболевания, что не сознавал ха-
рактера и цели совершаемого им деяния или, если и сознавал это, то
не понимал, что поступает неправильно360.
Суды некоторых штатов, в частности Калифорнии, прибегают к
концепции уменьшенной ответственности в случаях, когда обвиняе-
мый представляет доказательства, что находился в состоянии, при
котором не мог совершить преступное деяние, требующее специ-
ального намерения, злого умысла или злого предумышления. Если
факт уменьшенной ответственности признается, преступление ква-
лифицируется как менее опасное. Каких-либо единообразных и дос-
таточно четких критериев уменьшенной ответственности судебная
практика не выработала. В связи с этим некоторые ученые отмеча-
ют, что иногда трудно различить психическое расстройство и опья-
нение, при которых тоже отсутствует специальное намерение361.
В некоторых североамериканских штатах суды зачастую ис-
пользуют концепцию уменьшенной вменяемости в тех случаях, ко-
гда обвиняемый представляет доказательства того, что он находился
в таком психическом состоянии, при котором не мог совершить пре-
ступное деяние, требующее специального умысла, предумышленно-
сти и т. д. Если доказательства принимаются и факт уменьшенной
вменяемости считается установленным, преступление квалифициру-
ется как менее тяжкое (например, простое убийство, а не тяжкое)362.
Понятие уменьшенной вменяемости в различных формулиров-
ках включалось в уголовное законодательство Японии36, Голлан- * 6
* Клюканова Т. М. Уголовное право зарубежных стран. СПб., 1996. С. 87.
” Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ, Японии. С. 149.
” Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 588.
См.: Уголовный кодекс Японии. СПб, 2002. 226 с.
6 Зак. 7268
162
Глава 3
дии364, Испании365, Болгарии366, КНР367, Польши368, Швеции369 и дру-
гих стран. При этом уменьшенная вменяемость рассматривалась как
факультативное основание для смягчения наказания; состояния,
влекущие уменьшенную вменяемость, не обязательно должны быть
болезненными состояниями; к ним могут относиться глухонемота,
состояния сильного душевного волнения (аффекта), опьянения и др.
Если обратиться к отечественному уголовному праву, то можно
отметить, что проблема уменьшенной (ограниченной) вменяемости
поднималась в России неоднократно. Окончательно она была обо-
значена во второй половине XIX — начале XX вв. Вместе с тем ин-
ститут уменьшенной (ограниченной) вменяемости вызывал и вызы-
вает острые дискуссии в среде российских юристов370.
В отечественном Уложении о наказаниях уголовных и исправи-
тельных 1845 г. содержались два перечня смягчающих наказание
обстоятельств. Первый перечень включал обстоятельства, смягчаю-
щие наказуемость. Эти обстоятельства (тождественные перечислен-
ным в Баварском кодексе) служили основанием для уменьшения на-
казания только в пределах одной меры и степени, а смягчение,
вызываемое ими, определялось судьей. Другой перечень содержал
обстоятельства, дававшие основание для смягчения наказания в ме-
ре, степени и роде, но не иначе как путем помилования. Отечествен-
ное Уложение о наказаниях в редакции 1866 г. (ст. 134, 135, 153,
154) также внесло некоторые изменения в законодательство о смяг-
чающих обстоятельствах371. Во-первых, судейское смягчение нака-
зания было разрешено уменьшать не только в мере, но и в степени.
Во-вторых, при сохранении немецкой системы в формулировке
смягчающих обстоятельств с поименованием их в законе была при-
нята французская система допущения вообще смягчающих обстоя-
тельств, без точного указания их в законе, с предоставлением суду
384 Уголовный кодекс Голландии. СПб, 2000. 253 с.
388 Уголовный кодекс Испании М., 1998. 218 с.
388 Уголовный кодекс Республики Болгария. СПб., 2001. 298 с.
387 Уголовный кодекс Китайской Народной Республики. СПб., 1998. 303 с.
388 Уголовный кодекс Республики Польша. Минск, 1998. 128 с.
389 Уголовный кодекс Швеции. М., 2000. 128 с.
370 Из-за этого уменьшенная вменяемость не была включена в проект Уголовного
уложения 1903 г.
571 См.: Уголовные законы (XV том Свода законов) и Устав о наказаниях, налагаемых
мировыми судьями. М., 1878. 701 с.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 163
права признания в каждом данном случае наличия этих обстоя-
тельств. Таким образом, по российскому законодательству конца
XIX в., во-первых, допускалось смягчение, даже при отсутствии ука-
занных в законе смягчающих обстоятельств, если только присяжные
к обвинительному приговору присоединяли: «...но заслуживает
снисхождения»; во-вторых, признавалось смягчение по обстоятель-
ствам, указанным в законе и признанным судом.
В Уложении указывалось, что обстоятельством, в большей или
меньшей мере уменьшающим вину и строгость наказания за нее,
признается преступление, «учиненное виновным по легкомыслию,
глупости, которым воспользовались другие для вовлечения его в это
преступление (ст. 134)». Таким образом, по отечественному Уложе-
нию о наказаниях, легкомыслие, глупость являлись смягчающим
обстоятельством при условии, если ими другие воспользовались для
вовлечения субъекта, ими страдающего, в преступление.
t Рассматривая проблему уменьшенной вменяемости в свете
смягчающих обстоятельств, А. Ф. Кистяковский писал: «Существует
ли между вменяемостью и невменяемостью нечто среднее, извест-
ное под именем уменьшенной вменяемости, — вопрос, который воз-
буждает между криминалистами споры и решается различно. Одни
говорят, что, в каждом данном случае возможно допустить только
два положения: или что субъект действовал в состоянии вменяемо-
сти, или что он находился в противоположном состоянии, и что
здесь не может быть ничего среднего. Уменьшенная вменяемость,
будучи в сущности тем же состоянием вменяемости, есть только
меньшая степень виновности и наказуемости и как таковая должна
быть отнесена к учению об уменьшающих и смягчающих вину об-
стоятельствах. Другие же, напротив, утверждают, что существова-
ние уменьшенной вменяемости, среднего между полной вменяемо-
стью и отсутствием таковой сомнению не подлежит, так как она
главным образом основывается на особом виде психических состоя-
ний. Очевидно, что это спор формальный и существа дела не касает-
ся. Обе спорящие стороны в равной мере признают существование
таких психических состояний, которые, как, например, низкая сте-
пень морального развития, которая устанавливает уменьшенную
вменяемость, а следовательно, уменьшенную виновность и наказуе-
мость. Также можно определенно утверждать, что нет среднего ме-
жду состоянием вменяемости и невменяемости, так как уменьшен-
164
Глава 3
ная вменяемость есть все же вменяемость, можно держаться того
взгляда, по которому уменьшенная вменяемость не есть ни то, ни
другое, а нечто среднее, содержащее, впрочем, более элементов пер-
вого, чем второго. Сущность дела остается неизменною»372 373.
Далее автор пишет: «Некоторые криминалисты не допускают ее
на том основании, что при решении вопроса о состоянии вменяемо-
сти субъекта должен последовать двоякий ответ: или субъект со-
вершил преступление в состоянии вменяемости, или же, наоборот.
Среднего допустить невозможно. Если субъект душевно болен, то
он должен быть, по мнению держащихся этого взгляда, признан не-
вменяемым, несмотря на разные степени душевного расстройства.
Другие же криминалисты в согласии с мнением многих психиатров
признают существование состояний уменьшенной вменяемости, то
есть признают существование такого состояния душевных сил, при
котором самоопределяемость не вполне уничтожена, но только зна-
чительно уменьшена. При таком состоянии душевных сил субъекта
освободить его от наказания было бы неосновательно, подвергнуть
его нормальному наказанию было бы жестоко. Остается средняя ме-
ра — определение ему уменьшенного наказания. Такое решение это-
го вопроса имеет значение, так как оно уменьшает число несправед-
ливых обвинительных приговоров по отношению к лицам,
обладающим не вполне нормальным состоянием умственных и
373
нравственных сил»
Н. С. Таганцев, возражая против включения понятия уменьшен-
ной вменяемости в проект Уголовного уложения 1903 г., писал:
«Обладание способностью к вменению должно быть констатировано
по отношению ко времени учинения преступного деяния. Поэтому
указание на психическое расстройство подсудимого, предшество-
вавшее учинению им этого деяния или последовавшее за этим, само
по себе взятое, не может иметь никакого влияния на вменение дан-
ного поступка. Такая постановка вопроса вменяемости, как способ-
ности быть уголовно виновным, а потому и ответственным за свои
поступки, предрешает возбуждающий спор вопрос о так называемой
уменьшенной вменяемости. Нет никакого сомнения, что как способ-
ность сознавать и понимать окружающие нас явления, так и способ-
372 Кистяковский А. Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. С. 358.
373 Там же. С. 702.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная...	165
ность оценивать сознанное допускают весьма различные оттенки,
значительно изменяющиеся как количественно, так даже и качест-
венно; эти оттенки могут иметь влияние на ответственность, но тем
не менее эти состояния, относясь к мере ответственности, не могут
рассматриваться как особый вид или даже особый оттенок вменяе-
мости, так как в этом отношении существует только двоякая воз-
можность: или признать, что в данном случае существуют условия,
устраняющие вменяемость, или установить, что таковые отсутству-
ют. В первом случае виновный освобождается от ответственности,
во втором — подлежит наказанию; признать что-либо третье, по-
средствующее состояние мы не можем ни теоретически, ни практи-
чески. Мне даже думается, что внесение в закон особого постанов-
ления об уменьшенной вменяемости как обстоятельстве,
обязательно влияющем на уменьшение ответственности, представ-
ляется не только излишним ввиду общего права суда признавать
подсудимого заслуживающим снисхождения, но и нежелательным,
по своей неопределенности и неоднородности. С одной стороны,
глупость, душевная неуравновешенность (т. е. проявление расстрой-
ства личности. — Авт.) имеют так много степеней и оттенков, что
сами пределы уменьшенной вменяемости представляются слишком
слабо очерченными, а с другой — далеко не всегда в подобных со-
стояниях можно приискать основания для уменьшения наказания.
Нравственное притупление, психическая неуравновешенность, пси-
хическое вырождение могут проявиться в таких кровавых злодеяни-
ях, что даже самые крайние сторонники антрополого-
психиатрических воззрений на преступность не решаются рекомен-
довать в этих случаях снисходительность, а предлагают по отноше-
нию к ним более или менее крутые меры охраны. В прежних зако-
нодательствах такое постановление могло еще иметь значение ввиду
абсолютной или приближающейся к абсолютной относительной
санкции закона, но и это значение утратилось благодаря значитель-
ности простора, предоставленного суду при выборе меры ответст-
474
венности» .
В. X. Кандинский писал: «Говоря вообще — свобода может
быть ограничена в различной мере. Но в каждом случае логически
возможно признать только одно из двух — или наличность, или от-
Таганцев Н. С. Курс Русского уголовного права. С. 412.
166
Глава 3
сутствие способности к вменению. Нам приходится решать вопрос:
мог ли человек в известном, данном, случае воздержаться от совер-
шения противозаконного дела, если бы только захотел, или не мог?
Никакое среднее мнение здесь невозможно»375. Следует отметить,
что с именем В. X. Кандинского связана углубленная научная разра-
ботка проблемы невменяемости, о которой мы писали в предыдущей
главе. Он доказал необходимость включения в законодательство,
касающееся определения вменяемости лиц, не только медицинского
(биологического), но и юридического (психологического) критерия.
В. X. Кандинский впервые предложил понимать психопатию как
психическую дисгармонию личности.
В. П. Сербский, разработавший основные теоретические поло-
жения и организационные принципы отечественной судебной пси-
хиатрии, а также критерии экспертных оценок основных форм пси-
хических расстройств, отмечал важность установления
юридического критерия «ко вменению» и показал, что установление
факта психического расстройства еще не решает вопроса о невме-
няемости, так как не всякое психическое расстройство лишает чело-
века свободы суждения и выбора образа действия. Труд В. П. Серб-
ского «Судебная психопатология» явился первым в России
руководством, в котором освещались вопросы судебно-
психиатрической теории и практики, который содержит положение
об отсутствии какой-либо «мерки для определения критерия умень-
шенной вменяемости, которую стали бы применять и к тем случаям,
где резко нарушена способность понимания своих поступков и ру-
ководства ими»376. Автор полагал, что заключение об уменьшенной
вменяемости означает, что эксперты не дали себе труда вникнуть
как следует в психическое состояние подэкспертного. Именно в
сложных случаях не резко выраженных психических расстройств,
где необходимы тщательный анализ и наиболее трудная для экспер-
тизы сугубо индивидуальная оценка психического состояния по-
дэкспертного во время совершения преступления, институт умень-
шенной вменяемости «избавляет» от этой необходимости.
С. В. Познышев по вопросу уменьшенной вменяемости указы-
вал: «Если отказаться от идеи возмездия в отношении субъектов с * 378
378 Кандинский В. X. К вопросу о невменяемости. СПб., 1890. С. 48.
378 Сербский В. П. Судебная психопатология. М., 1896. С. 44.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 167
ослабленной психикой, то с точки зрения предупреждения преступ-
лений вряд ли можно найти основание для безусловного смягчения
или уменьшения им наказания»377. Позицию в отношении концеп-
ции уменьшенной вменяемости представителей классической шко-
лы можно объяснить, очевидно, тем, что они предполагали назна-
чать наказание прежде всего за преступление, а потому, если
преступник вменяем, наказание должно соответствовать тяжести
преступления.
А.	А. Жижиленко в 1924 г. определял уголовную ответствен-
ность лиц, которые страдают психическим расстройством, не ис-
ключающим вменяемости, как уменьшенную вменяемость, проис-
ходящую от длительного болезненного состояния или умственного
недоразвития со значительным ослаблением способности сознавать
совершаемое и оценивать свои поступки378 378.
В какой-то мере концепция уменьшенной вменяемости была от-
ражена в УК РСФСР 1922 г. (п. «д» ст. 25) и 1926 г. (ст. 26, п. «е»,
«з» ст. 48)379. Статья 26 УК РСФСР 1926 г. устанавливала право суда
применять «меры социальной защиты медицинского характера» в
дополнение к наказанию лицу, страдавшему психическим расстрой-
ством, но не утратившему вменяемости. В результате в 1923 г. среди
лиц, прошедших судебно-психиатрическую экспертизу в Институте
судебной психиатрии имени профессора В. П. Сербского, умень-
шенно вменяемыми было признано около ЗО%380. Вплоть до 1932 г.
в экспертных заключениях указывалось, что психические расстрой-
ства не исключали вменяемости, но «снижали способность руково-
дить своими действиями»381.
В.	С. Трахтеров указывал, что уменьшенная вменяемость есть
качество сознания больного человека, характеризующее уменьшен-
ную способность руководить своими действиями и отдавать отчет в
877 Познышев С. В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного
права. М., 1912. С. 184.
8 Жижиленко А. А. Эволюция понятия уменьшенной вменяемости // Право и жизнь.
1924. Кн. 5, 6. С. 60.
378 СУ РСФСР. 1919. №66. Ст. 590.
380 Уголовное право РСФСР редакции 1926 года с постатейно-систематизированными
Материалами. М., 1927. С. 121.
381 Шостакович Б. В., Гаринов В. В Теоретическое обоснование применения институ-
та ограниченной вменяемости // Журнал Института невропатологии и психиатрии
Имени С. С. Корсакова. 1995. Т. 95. № 2. С. 101.
168
Глава 3
них, нечто среднее, лежащее между вменяемостью и невменяемо-
382
стью .
Ужесточение руководством СССР карательной политики, на-
чавшееся в ЗО-е гг., привело к тому, что упоминание об уменьшен-
ной вменяемости стало запретным. Данный институт уголовного
права стал считаться пережитком буржуазного права. Основы уго-
ловного законодательства Союза ССР и союзных республик, всту-
пившие в силу с 6 января 1959 г., которые послужили юридической
базой УК РСФСР 1960 г., содержали нормы, касающиеся определе-
ния индивидуальных признаков субъекта. В частности, в них содер-
жался ряд норм, в которых законодатель обязывал следственные и
судебные органы обращать особое внимание на личностные особен-
ности при назначении наказания (ст. 37, 43 УК РСФСР 1960 г.),
осуждении лица (ст. 44 УК РСФСР 1960 г.).
На наш взгляд, история развития концепции уголовной ответст-
венности лиц, которые страдают расстройством личности, другими
психическими расстройствами, не исключающими вменяемости,
неотрывна от истории учения о личности преступника, которому
М. Д. Шаргородский уделил целый раздел в «Курсе советского уго-
ловного права»382 383. Он указывал на то, что «развитие уголовного пра-
ва, запросы практики диктуют необходимость всестороннего изуче-
ния личности преступника в различных направлениях: 1) для
раскрытия механизма преступного поведения; 2) для определения
причин и условий совершения преступлений; 3) для установления
оснований и границ уголовной ответственности, условий назначения
наказания». К сожалению, в советском законодательстве понятие
«личность» лишь декларировалось.
В 50-60-е гг. XX века вновь обратили внимание на недостаточ-
ность альтернативы «вменяем-невменяем». Некоторые авторы исхо-
дили из наличия промежуточной группы лиц, которые не могут быть
причислены к вменяемым или невменяемым, поскольку «промежу-
точные группы больных относятся к категории вменяемых или не-
382 Трахтеров В. С. Уменьшенная вменяемость в советском уголовном праве И Право
и ЖИЗНЬ. 1925. Кн. 9. С. 10.
383 Курс советского уголовного права. Часть общая. С. 5.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 169
Вменяемых в значительной степени в зависимости от субъективных
384
взглядов эксперта»
В 1965 г. на встрече юристов и психиатров во Всесоюзном ин-
ституте по изучению причин и разработке мер предупреждения пре-
ступности проблема уменьшенной вменяемости была поднята вновь.
Обсуждался вопрос юридической оценки расстройств личности и
других психических расстройств, которые не исключают вменяе-
мость субъекта. Ряд ученых (Г. А. Злобин, О. В. Кербиков,
И. Л. Петрухин, И. Б. Михайловская) высказались за введение ин-
ститута уменьшенной (ограниченной) вменяемости, другие
(Д. Р. Лунц, Г. В. Морозов, И. И. Карпец) — против этого.
Сторонники введения института уменьшенной вменяемости вы-
двигали, обосновывая свою позицию, следующие аргументы. Между
психическим здоровьем и психическим расстройством, а также в
динамике самого расстройства имеются промежуточные, «погра-
ничные» состояния компенсации. Деление на «вменяемость» и «не-
вменяемость» не соответствует плавности переходов между отме-
ченными явлениями. Поэтому необходимо выделить «триаду» —
вменяемость-уменьшенная вменяемость-невменяемость. Без введе-
ния категории уменьшенной вменяемости психические расстрой-
ства, которые не исключают вменяемости, не будут учитываться при
назначении и исполнении наказания, хотя их влияние на преступное
поведение в ряде случаев весьма существенно. Формулировка «не-
способность в полной мере осознавать характер и значение своих
действий или руководить ими» сторонникам уменьшенной вменяе-
мости представлялась крайне неубедительной. Им было неясно, что
это за «мера» и как ее надлежит определять. Именно категория
уменьшенной вменяемости должна полностью отвечать принципу
Дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности, а
также более общему принципу справедливости наказания (посколь-
ку несправедливо предъявлять одинаковые требования к психически
полноценному лицу и лицу, испытывающему затруднения в регули-
ровании своего поведения). Отказ же от категории уменьшенной
вменяемости нарушает упомянутые выше принципы. Введение нор-
мы уменьшенной вменяемости предоставляет правовые основания *
8,4 Лунц Д. Р. Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии.
С. 207.
170
Глава 3
ддя. применения к осужденным, страдающим расстройствами
личности, не исключающими вменяемости, наряду с наказаниями
(обычными исправительными мерами) принудительных мер ме-
дицинского характера, в которых нуждается данный контингент
осужденных. Эти меры должны назначаться судом. Сторонники
категории уменьшенной вменяемости не раз подчеркивали, что ее
нельзя считать равнозначной категориям вменяемости и невме-
няемости, занимающим самостоятельное положение. Уменьшен-
ная вменяемость — вариант вменяемости, не исключающий от-
ветственности и влекущий лишь некоторые специфические
правовые последствия385.
Противники введения нормы уменьшенной вменяемости
(Д. Р. Лунц, Г. В. Морозов, И. И. Карпец) противопоставляли приве-
денным доводам следующие, по нашему мнению, более весомые
аргументы: плавность переходов между вменяемостью и невменяе-
мостью не отвергает, однако, возможности «резкого» перехода од-
ного в другое, когда постепенные количественные изменения на оп-
ределенном этапе превращаются в качественные; путь от
неглубоких психических нарушений к тяжелым пролегает через об-
ширную область психопатологии; появление же на этом пути нового
качества — психического расстройства, определяющего невменяе-
мость, — носит уже не постепенный, а скачкообразный характер и
не имеет «пограничных» областей; введение нормы уменьшенной
вменяемости неизбежно нарушит четкость экспертных оценок. В
результате может сложиться ситуация, когда наиболее сложные экс-
пертные случаи станут относить к категории уменьшенной вменяе-
мости, ибо легче «списать» на нее все дифференциально-
диагностические трудности, нежели заниматься их кропотливым и
тщательным анализом. Концепция уменьшенной вменяемости ис-
кусственно и неудачно объединяет разные правовые проблемы (на-
пример, проблему смягчения наказания подсудимому, страдающему
психическим расстройством, с проблемой оказания психиатриче-
ской помощи осужденному, страдающему таким расстройством).
Высказывавшиеся против введения категории уменьшенной вме-
няемости обратили внимание на необходимость учета психических
385
Кербиков О. б„ Коркина Р. А., Наджаров А. В. и др. Психиатрия. М„ 1968. 435 с.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 171
расстройств при назначении наказания и индивидуализации уголов-
-	386
нои ответственности
Д. Р. Лунц критиковал классическую школу уголовного права с
ее соотношением уменьшенной вменяемости и уменьшенной вины:
«Свобода воли человека, в том числе его злая воля, являющаяся, по
мнению представителей классической школы уголовного права, ис-
точником преступлений, понимается идеалистически, как особое
духовное начало, не подчиняющееся принципу причинности. Бо-
лезнь ограничивает свободное волеизъявление, делает человека ме-
нее свободным. Явно психически больной невменяем, потому что с
точки зрения индетерминизма он вообще не свободен, его поступки
определяются болезнью. В этом случае его поведение становится не
свободным, но зато причинно обусловленным, вследствие чего он и
является невменяемым. Постулируя ограничение этой идеалистиче-
ски понимаемой свободы воли психической болезнью, сторонники
таких взглядов приходят к выводу о существовании уменьшенной
свободы, а следовательно, уменьшенной вины как ограниченной
свободы волеопределения»3 . Д. Р. Лунц полагал, что уменьшенная
вменяемость как промежуточное звено избавляет эксперта от стрем-
ления к точной диагностике и максимально возможной четкой оцен-
ке психических расстройств, что затормозит развитие судебной пси-
хиатрии, ибо эксперты будут относить сложные случаи к
уменьшенной вменяемости.
На наш взгляд, в советский период ряд ученых видел в концеп-
ции уголовной ответственности лиц, страдающих психическими
расстройствами, не исключающими вменяемости, призрак гене-
тики, поэтому отказывались от проведения комплексных социо-
биологических исследований причин преступности. В частности,
И. И. Карпец, критически отзываясь о попытках психопатологи-
ческих исследований истоков преступности, писал, что «авторы
предлагают в целях глубокого изучения преступности обратиться * * *
*** Лунц Д. Р. Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии;
Морозов Г. В., ЛунцД. Р„ Фели некая Н. И. Основные этапы развития отечественной
Судебной психиатрии; Карпец И. И. Проблема преступности. М., 1969. 167 с.
Лунц Д. Р. Оценка судом психических аномалий обвиняемого, не исключающих
вменяемость И Правоведение. 1968. № 2. С. 86-94.
172
Глава 3
к помощи генетики. Однако всем известно, по этому пути шли мно-
гие и попали в глубокое болото ломброзианства»388.
3. А. Астемиров, возражая против применения понятия «огра-
ниченная вменяемость», указывает на его несоответствие «промежу-
точному состоянию», а также, что уменьшенная вменяемость —
промежуточное звено в континууме вменяемости-невменяемости,
«между нормальным психическим состоянием и состоянием психи-
ческой болезни»389.
Причину смешивания понятий «уменьшенная изменяемость» и
«уменьшенная вина» И. Г. Филановский усматривает в том, что
«степень вины — это мера осознания общественной опасности дея-
ния, предвидения и желания общественно опасных последствий или
возможности их предвидения»390. Н. И. Фелинская пишет, что
уменьшенная вменяемость «не говорит об уменьшенной вине и
уменьшенном наказании, а свидетельствует о промежуточном ха-
рактере изменений личности, которые нельзя отнести полностью ни
к норме, ни к патологии... С ростом психиатрических знаний, с
уточнением диагностики и более точной дифференциацией степеней
нарушения психической деятельности рассматриваемый вопрос
должен найти свое разрешение. В соответствии с этим мы считаем,
что необходима дальнейшая теоретическая и организационная раз-
работка вопросов вменяемости и невменяемости для группы погра-
ничных состояний»391.
Советское законодательство давало возможность эксперту и су-
ду выбирать одно из двух — несет лицо ответственность за совер-
шенное преступление или не несет. Но практика показывала, что,
когда речь идет о столь тонкой и во многом не изученной категории,
как психика человека, такое разделение оказывается слишком упро-
щенным. Ведь для юриста, не посвященного в медицинские тонко-
сти, ведомые лишь экспертам, очевидно, что, скажем, человек, стра-
дающий расстройством личности возбудимого типа, которого суд
389 Карпец И. И. Указ. соч.
389 Астемиров 3. А. Уголовная ответственность и наказание несовершеннолетних. М.,
1970. С. 38. Автор подменяет понятие <вменяемость> понятием снормальное психи-
ческое состояние», понятие сневменяемость» — понятием сболеэнь».
390 Филановский И. Г. Социально-психологическое отношение субъекта к преступле-
нию. Л., 1970. 173 с.
391 Фелинская Н. И. О дискуссионных вопросах судебно-психиатрической оценки пси-
хопатий//Вопросы борьбы с преступностью. 1982. Вып. 36. С. 129.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная...
73
признает вменяемым, вряд ли способен в полной мере руководить
своими действиями в момент криминогенной ситуации, декомпен-
сирующей это расстройство, тем более прогнозировать их последст-
вия. Однако закон закрывал глаза на то, что этот человек несет от-
ветственность за свои поступки наряду с другими.
Вменяемость, обусловленная психическим расстройством, не
исключающим ее, называлась и определялась по-разному: а) огра-
ниченная вменяемость — психическое состояние, которое вызывает
ограниченную способность лица осознавать значение своих дейст-
вий и руководить своим поведением в силу наличия психических
аномалий (И. М. Фарбер); б) пограничная вменяемость — состояние,
пограничное между нормой и патологией (Н. И. Фелинская); в) час-
тичная вменяемость — состояние, при котором допускается воз-
можность лица вследствие психических аномалий, не исключающих
вменяемости, лишь частично сознавать фактический характер либо
общественную опасность своих действий (бездействия) или частич-
но руководить ими (С. В. Полубинская); г) относительная вменяе-
мость (С. Ф. Семенов) и др. И. Я. Козаченко предлагал использовать
термин «уменьшенная вменяемость», а не «ограниченная вменяе-
мость», так как последнее создает представление о чем-то стеснен-
ном, удержанном в определенных границах, поставленном в какие-
то рамки; оно скорее употребляется в психиатрии с ее пограничны-
ми нозологическими формами, а не в науке уголовного права. На-
звание «частичная вменяемость» предполагает деление вменяемости
на какие-то части, что вряд ли возможно. «Уменьшенная вменяе-
мость», по мнению авторов, более точное название, так как умень-
шение вменяемости (равно как и увеличение) есть процесс, проис-
ходящий в психике человека под воздействием объективных
факторов392.
Авторы публикаций 70-80-х гг. уменьшенную вменяемость оп-
ределяют: а) как пониженную способность отдавать себе отчет в
своих действиях и руководить ими (Е. И. Авербух, Е. А. Голубева);
б) как состояние психики лица, когда его способность сознавать
свои действия или руководить ими не утрачена совсем, но по срав-
нению с нормой понижена (ослаблена) в силу психических анома-
эи Козаченко И. Я., Сухарев Е. А., Гусев Е. Л. Проблема уменьшенной вменяемости.
С.11.
174
Глава 3
лий — расстройств личности и других психопатологических явле-
ний (Ю. К. Сущенко); в) как разновидность вменяемости, при кото-
рой в силу ряда причин способности лица понимать значение своих
действий или руководить ими во время совершения преступления
ограничены; сужение содержания и объема интеллекта и воли субъ-
екта позволяют констатировать меньшую степень виновности таких
лиц, что должно влечь за собой меньшую степень их ответственно-
сти и меньшую меру наказания (А. А. Глухарева). Р. И. Михеев за-
ключает: «Необходимо решение вопроса об ограниченной вменяе-
мости, взаимоприемлемое с точки зрения уголовного права и
судебной психиатрии»393.
И. А. Кудрявцев выделяет три подхода к решению проблемы
психических расстройств, не исключающих вменяемости: 1) учет
влияния психических расстройств на степень понимания, рефлексии
и произвольности противоправного поведения с помощью введения
нормы ограниченной вменяемости, являющейся одним из обстоя-
тельств, смягчающих ответственность по причине невозможности в
полной мере осознавать значение (вариант опасности) своих дейст-
вий или руководить ими вследствие болезненного психического рас-
стройства; 2) учет психических расстройств как обстоятельств,
«смягчающих наказание» по причине обусловленных ими затрудне-
ний осознания субъектом преступного деяния фактического харак-
тера своих действий (бездействия), их вредности или в руководстве
ими; 3) правовое освоение психических расстройств посредством
разведения уголовно-правовых понятий «способность быть субъек-
том уголовной ответственности» и «способность быть субъектом
реального процесса отбывания наказания» (в форме ограниченной
исправительной дееспособности).
Первый подход — введение нормы «ограниченная вменяе-
мость» — обусловлен широкой распространенностью в сфере права
лиц с психическими расстройствами, лимитирующими, но не ли-
шающими полностью субъекта преступления возможности саморе-
гуляции (сознательности и произвольности), значимого для права
поведения. Это, по мнению автора, соответствует приоритетам и
общим принципам уголовной политики государства, дйсларирующе-
393 Михеев Р. И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном
праве. С. 92.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 175
го действенную готовность «де-юре» и «де-факто» реализовать в
законодательной и правоприменительной практике принципы спра-
ведливости и гуманности правового воздействия, максимально ин-
дивидуализировать наказание, учитывать субъективный фактор пре-
ступления. Уменьшенная вменяемость является наиболее
последовательной формой закрепления в праве института субъек-
тивного вменения и индивидуализации наказания; уровень развития
судебной психиатрии позволяет оценить полноту состоятельности
личности противостоять давлениям социальной и природной среды,
выявить границы ее возможностей справляться с требованиями
субъективно трудной ситуации, оставаясь в рамках закона; кроме
того, институт уменьшенной вменяемости наиболее полно соответ-
ствует принципу справедливости.
Сущность второго подхода заключается в смягчении наказания
вследствие того, что лицо «в силу своего психического расстройства
испытывало затруднения в осознании своих действий (бездействий),
их вредности или в руководстве ими». И. А. Кудрявцев пишет:
«Внешне этот подход очень сильно напоминает первый, а выраже-
ние «испытывать затруднения» отражает преимущественно процес-
суально-динамический аспект регуляции, отрицательное субъектив-
ное состояние (переживание) субъекта преступного деяния, а не его
исполнительский эффект. Можно выполнить действие легко и сво-
бодно, а можно с большими затруднениями, на грани возможного,
мобилизовав все личностные и физические ресурсы. Исходя из
принципа справедливости, правовая оценка должна определяться
лишь исполнительским уровнем (мерой) контроля и состоятельно-
сти (правоспособности) субъекта преступного деяния, системными
содержательно-результирующими, а не процессуально-динами-
ческими характеристиками процесса регуляции значимого для права
поведения, не их эмоциональной окраской в сознании субъекта...
Учет модальности затруднения скорее должен апеллировать к прин-
ципу гуманизма и милосердия, что относится к принципиально
иным, скорее этическим, эмоциональным, а не профессионально-
научным оценкам».
i Третий подход предполагает разделение двух понятий — «спо-
собность быть субъектом уголовного наказания» и «способность
быть субъектом уголовной ответственности». Поэтому предлагается
понятие «уменьшенная исправительная дееспособность», которое
176
Глава 3
раскрывается как затруднение вследствие психических расстройств
субъекта, уголовного наказания, процесса отбывания наказания и
достижение его целей. Уголовно-исправительное право требует учи-
тывать возможность или невозможность отбывания наказания, а не
затруднения, испытываемые лицом в его процессе, так как субъек-
тивные и объективные трудности лица, отбывающего наказание, во
многом соответствуют целям наказания. Принцип справедливости
предполагает соответствие этих затруднений мере ответственности
субъекта преступления. И наиболее адекватно это может быть сде-
лано именно посредством введения понятия «уменьшенной вменяв-
394
МОСТИ»
Можно выделить две основные предпосылки, актуализовавшие
проблему уголовной ответственности лиц, страдающих расстрой-
ством личности, другими психическими расстройствами, которые не
исключают вменяемости, в период подготовки и принятия Уголов-
ного кодекса Российской Федерации. Во-первых, в ходе построения
правового государства усиливается тенденция индивидуализации
меры наказания. Вторая предпосылка состоит в том, что в ходе про-
водимых в стране преобразований увеличивается количество лиц,
страдающих обратимыми (пограничными, функциональными) пси-
хическими расстройствами, способствующими возникновению со-
циальной дезадаптации, привлекаемых к уголовной ответственно-
сти. Естественно возникает вопрос — как учитывать эти
психические расстройства судом при определении меры наказания?
Трактовка проблемы уменьшенной (ограниченной) вменяемости
была изложена в ст. 26 «Ограниченная вменяемость» модельного
уголовного закона: «Если во время совершения преступления лицо
вследствие психических аномалий, не исключающих вменяемости,
могло лишь частично осознавать фактический характер либо обще-
ственную опасность своих действий (бездействия) или частично ру-
ководить ими, оно подлежит уголовной ответственности. Однако
при назначении наказания суд руководствуется положениями разде-
395
ла о принудительных мерах медицинского характера» .
Далее указывается, что «к этим лицам, хотя они и были призна-
ны вменяемыми, вряд ли можно подходить с теми же мерками, как и
384 Кудрявцев И. А. Ограниченная вменяемость. С. 107-116.
395 Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. С. 74.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 177
к психически здоровым, и при оценке совершенного ими деяния и
при назначении наказания». Однако заметим, что при индивидуали-
зации уголовной ответственности и наказания общий подход не из-
меняется, то есть учитываются все значимые для дела факторы.
Здесь важно ввести дополнительную мерку: влияние расстройства
личности, другого психического расстройства, не исключающего
вменяемости, на «принятие решений вменяемым лицом»396, на воз-
можность осознанно волевого поведения.
В статье 15 («Ограниченная вменяемость») Основ уголовного
законодательства Союза ССР и республик 1991 г. указывалось: «Ли-
цо, которое во время совершения общественно опасного деяния на-
ходилось в состоянии ограниченной вменяемости, то есть не могло в
полной мере осознавать значение своих действий или руководить
ими вследствие болезненного психического расстройства, подлежит
уголовной ответственности. Состояние ограниченной вменяемости
суд может учитывать при назначении наказания и служить основа-
нием для применения принудительных мер медицинского характе-
ра».
Это положение легло в основу ст. 15 «Ограниченная вменяе-
мость» проекта Уголовного кодекса Российской Федерации, подго-
товленного группой ученых-правоведов и практикующих юристов
при Министерстве юстиции России. В статье указывается: «1. Лицо,
которое во время совершения преступления находилось в состоянии
ограниченной вменяемости, то есть не могло в полной мере осозна-
вать значение (вариант: опасности) своих действий или руководить
ими вследствие болезненного психического расстройства, подлежит
уголовной ответственности. 2. Состояние ограниченной вменяемо-
сти может учитываться при назначении наказания и служить осно-
ванием для применения мер медицинского характера».
Учитывая, что впервые предлагалось ввести подобную само-
стоятельную норму в отечественное уголовное законодательство,
приведем комментарий авторов полностью. Появление этой нормы в
Проекте УК они объясняют тем, что «значительная часть преступле-
ний совершается лицами, страдающими психическими аномалиями.
Среди совершивших преступление против личности число их дости-
гает 65-70%. По мнению составителей, наличие у виновного психи-
*** Си тк веская О. Д. Психология уголовной ответственности. С. 166.
178
Глава 3
ческих аномалий не может не учитываться в уголовном праве и при
исполнении наказаний. Уголовное законодательство многих стран
(например, Венгрии, Германии, Польши, Японии) содержит в раз-
личной модификации аналогичные нормы.
Ограниченная вменяемость является не промежуточным состоя-
нием между вменяемостью и невменяемостью. Речь идет о вменяе-
мости, которая ограничена лишь тем, что лицо в момент совершения
преступления не в полной мере осознает значение своих действий
или руководит ими вследствие психического расстройства. Отсюда
следует, что признание лица совершившим преступление в состоя-
нии ограниченной вменяемости непосредственно не связано с уста-
новлением юридического и медицинского критериев невменяемо-
сти. Это означает, что признанию лица ограниченно вменяемым
должно предшествовать признание его вменяемым. Далее, после
установления у вменяемого лица психического расстройства, суд
должен выяснить степень влияния этого расстройства на его поведе-
ние при совершении преступления, опираясь на заключение судеб-
но-психиатрической экспертизы и на материалы дела, собранные на
предварительном следствии и на судебном заседании. При призна-
нии лица ограниченно вменяемым необходимо руководствоваться
перечнем заболеваний, который назван в законе для медицинского
критерия невменяемости. Точнее следует устанавливать степень
осознания лицом опасности своих действий, а не только осознания
их значения как при невменяемости. Поэтому мы полагаем, что в
«... этой норме следует принять вариант, в котором говорится об
осознании лицом опасности своих действий. Следует подчеркнуть,
что... суд может, но не обязан учитывать ограниченную вменяе-
мость при назначении наказания. Однако ... суд ни при каких об-
стоятельствах не должен усиливать наказание в связи с ограничен-
ной вменяемостью... В ч. 2 этой же статьи речь идет о возможности
применения в отношении лиц, признанных ограниченно вменяемы-
ми, мер медицинского характера»397. Последнее положение мы бу-
дем обсуждать в гл. 6.
И. А. Кудрявцев предлагал включить в ст. 15 Проекта УК иную
формулировку причины ограниченной вменяемости -г— «...вслед-
ствие болезненного психического расстройства или болезненной
м7 Преступление и наказание. С. 33.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 179
аномалии психики и/или личности, подлежит уголовной ответствен-
398
ности...» ; т. е. вводил расстройство личности как самостоятель-
ную причину уменьшенной (ограниченной) вменяемости.
Статья 22 УК Российской Федерации «Уголовная ответствен-
ность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяе-
мости» гласит:
1. Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления
в силу психического расстройства не могло в полной мере осозна-
вать фактический характер и общественную опасность своих дейст-
вий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответ-
ственности.
2. Психическое расстройство, не исключающее вменяемости,
учитывается судом при назначении наказания и может служить ос-
нованием для назначения принудительных мер медицинского харак-
тера.
Подчеркнем, что в названии ст. 22 Уголовного кодекса Россий-
ской Федерации используется понятие «психическое расстройство (а
не «психическая аномалия». — Авт.), не исключающее вменяемо-
сти». В названии ст. 22 УК Российской Федерации отсутствует и
понятие «ограниченная вменяемость», что, по нашему мнению, аб-
солютно справедливо. «Граней», «степеней» у вменяемости нет,
вменяемость — это способность к осознанно волевому поведению в
полной или неполной мере. Из текста ст. 22 УК следует, что законо-
датель не признает промежуточного состояния между вменяемостью
и невменяемостью. Текст первой части статьи начинается с понятия
«вменяемое лицо» как конструктивного признака субъекта преступ-
ления.
Таким образом, ответ на вопрос (он поставлен более полутора
веков назад) «Существует ли уменьшенная (ограниченная) вменяе-
мость?» лежит не в плоскости «вменяемость-невменяемость», а в
плоскости наличия влияния психического расстройства, не исклю-
чающего вменяемости, на выбор поведения в момент совершения
преступления, которое определяет меру ответственности. Умень-
шенная способность вменяемого лица регулировать свое поведение
в момент совершения деяния — предмет анализа для индивидуали-
зации наказания, а не вменяемости. Учет индивидуальных особен-
** Кудрявцев И. А. Ограниченная вменяемость. С. 107-116.
1
180
Глава 3
ностей психического состояния лиц, совершивших преступление, —
реализация основополагающих принципов гуманизма и справедли-
вости, заложенных в отечественном законодательстве.
По мнению ряда авторов, психические расстройства, не исклю-
чающие вменяемости, влияют на уголовную ответственность лишь в
том случае, если они сопровождали совершение преступления, явля-
ясь в определенной мере побудителем преступного деяния399 400.
На наш взгляд, закон говорит о влиянии психического расстрой-
ства на осознанно волевое поведение в уголовно значимой ситуации,
а не «о побудительности к преступному деянию». «При оценке кон-
кретного деяния, совершенного лицом, имеющем аномалии психи-
ки, необходимо учитывать, имелась ли причинная связь между эти-
ми аномалиями и совершенным преступлением. И только в тех
случаях, когда психические аномалии являлись решающим звеном в
общей цепи причинной связи, приводимой к совершению преступ-
ления и наступлению преступного результата, наказание виновному
может быть смягчено .
«Следователь и суд должны выяснить степень влияния этого
психического расстройства на него (вменяемое лицо. — Авт.) при
совершении преступления, опираясь на заключение судебно-
психиатрической экспертизы и на материалы дела, собранные на
предварительном следствии и в судебном заседании»401. По мнению
Л. Л. Кругликова законодательное определение — «“лицо... не мог-
ло в полной мере” — страдает аморфностью и чревато судебными
ошибками»402. На наш взгляд, данное определение занимают вполне
отчетливую нишу между «способностью к осознанно волевому по-
ведению» и «не могло осознавать фактический характер и общест-
венную опасность своих действий (бездействия) либо руководить
ими».
Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, мо-
жет признаваться обстоятельством, смягчающим наказание, но мо-
399 Уголовное право Российской Федерации / Под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай. Т. 1.
С. 157.
400 Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть: Курс декций. М., 1997.
С. 157.
401 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред.
А. В. Наумов. М., 1997. С. 82.
402 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Ростов н/Д, 1996.
С. 86.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 181
жег быть и не принято во внимание судом и остаться нейтральным,
ие оказывающим влияния на меру уголовной ответственности. Та-
кой подход к уголовной ответственности лиц с психическим рас-
стройством, не исключающим вменяемости, на наш взгляд, является
оптимальным. «Очевидно, что формулировку ст. 22 УК Российской
Федерации “учитывается судом” следует понимать не как “суд дол-
жен учесть”, а как “суд может учесть”. Учет судом какого-либо об-
стоятельства не обязательно означает смягчение или усиление нака-
зания (индивидуализация наказания “по вертикали”), но и выбор
наиболее рациональной меры уголовно-правового воздействия сре-
ди более или менее равных (индивидуализация “по горизонта-
ли”)»403 *.
Наличие расстройства личности, физического или психического
расстройства, не исключающего вменяемости, не может существен-
но изменить общий подход к уголовной ответственности, но должно
накладывать специфику на объем уголовной ответственности, а
также на вид, меру, условия, особенности отбывания наказания.
Следует согласиться с тем, «что дальнейшее развитие уголовного
законодательства приведет к созданию специальных видов наказа-
ния, ориентированных на лиц с психическим и физическими анома-
404
ЛИЯМИ»
Между тем, в научной литературе развернулась дискуссия о це-
лесообразности включения наличия психического расстройства, не
исключающего вменяемости в перечень обстоятельств, смягчающих
наказание (ст. 61 УК). При этом высказывается следующая аргумен-
тация. Назначение справедливого наказания лицу, преступившему
закон, должно основываться на всестороннем, полном, объективном
исследовании обстоятельств совершенного преступления и личности
виновного, в том числе смягчающих наказание обстоятельств, ука-
занных в ст. 61 УК Российской Федерации. Очевидно, что преду-
смотреть в законе все обстоятельства, встречающиеся в судебной
практике, невозможно. Вместе с тем довольно часто наличие в со-
вершенном деянии или личности преступника определенных
свойств, не предусмотренных в ст. 61 УК, свидетельствует о сниже-
нии степени их общественной опасности. В ряде случаев эти свойст-
Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 286.
Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 287.
; 4г
182
Глава 3
ва весьма существенно снижают степень опасности деяния и лица,
его совершившего, что обусловливает необходимость их учета в ка-
честве смягчающих обстоятельств при назначении наказания.
Для решения этих вопросов в уголовном законе предусмотрена
норма, предоставляющая суду право учитывать при назначении на-
казания в качестве смягчающих обстоятельства, не предусмотрен-
ные в ч. 1 ст. 61 УК. Речь идет о положении, закрепленном в ч. 2
ст. 61 УК Российской Федерации. Анализ обстоятельств, включен-
ных в ст. 61 УК, показывает, что одни из них характеризуют лич-
ность преступника, другие — преступление. Из ч. 2 ст. 61 УК следу-
ет, что смягчающими суд вправе признать обстоятельства,
относящиеся как к характеристике деяния, так и личности виновно-
го. Как показывает анализ судебной практики, суды достаточно час-
то учитывают при назначении наказания смягчающие обстоятельст-
ва, не предусмотренные в законе. Так, изучение О. Мясниковым
1047 уголовных дел, рассмотренных судами Самарской, Оренбург-
ской и Челябинской областей в 1996-2000 гг., свидетельствует, что
при назначении наказания по 21% дел суды учитывали смягчающие
обстоятельства, указанные в законе, и по 65% дел — обстоятельства,
в законе не указанные. Практически всегда суды, выявив у лица те
или иные психические расстройста, учитывают это как обстоятель-
ство, смягчающее наказание. Поэтому, по мнению О. Мясникова,
целесообразно включить данное обстоятельство в перечень обстоя-
тельств, смягчающих наказание, и в ст. 22 УК Российской Федера-
ции указать, что оно учитывается как смягчающее обстоятельство,
как это сделано, к примеру, в уголовных законах ФРГ, Швейцарии,
Дании, Японии и других государств405.
Подчеркнем, что законодатель не включил психические рас-
стройства, не исключающие вменяемости, в перечень обстоятельств,
смягчающих наказание, что, на наш взгляд, абсолютно верно. Недо-
пустимо всех лиц с психическими расстройствами, не исключаю-
щими вменяемости, признавать менее ответственными за свои по-
ступки. Констатация психического расстройства, не исключающего
вменяемости, без учета его влияния на поведение лица в ситуации
преступления, остальных обстоятельств дела никоим образом не
405 Мясников О. О смягчающих наказание обстоятельствах, не указанных в законе II
Российская юстиция. 2001. №4. С. 52.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 183
может быть основанием для безоговорочного смягчения наказания.
В противном случае это может породить чувство «условной прият-
ности, желательности» расстройства личности, иного психического
расстройства, заведомый расчет на меньшую меру наказания, что
противоречило бы целям общей и специальной превенции.
Безусловно прав Л. Л. Кругликов в том, что у лиц, подпадающих
под действие ст. 22 УК Российской Федерации, не должно формиро-
ваться чувство «привилегированности» и расчет на отношение к се-
бе как к больным, на безнаказанность»406. Лицо с психическим рас-
стройством, не исключающим вменяемости, совершает
преступление. Это означает, что помимо вменяемости предполагает-
ся, в частности, виновное отношение субъекта к своему поведению:
лицо не только способно (хотя и не в полном объеме) понимать ха-
рактер происходящего и контролировать свое поведение, но и в кон-
кретной ситуации могло это осуществить. Уголовная ответствен-
ность таких лиц наступает на общих основаниях — в их деянии
содержатся все признаки состава преступления.
На наш взгляд, общество вправе требовать от тех, кто заведомо
знает об имеющемся расстройстве личности, ином психическом рас-
стройстве, целенаправленных усилий, чтобы противостоять своим
особенностям. Отсутствие таких усилий приведет к тому, что разо-
вьется негативная линия поведения.
Наличие у виновного вменяемого лица психических расстройств
«учитывается судом при назначении наказания и может служить ос-
нованием для назначения принудительных мер медицинского харак-
тера». Суд вправе назначить принудительные меры медицинского
характера не вместо, а наряду с уголовным наказанием. О целях
принудительных мер такого рода мы будем говорить ниже.
Нам представляется ошибочным заявление о том, что «...если
судебно-медицинский прогноз аномального субъекта требует его
стационирования...»407. На наш взгляд, психические расстройства,
не исключающие вменяемости, требуют длительного амбулаторного
лечения. Оснований для принудительного «стационирования» таких
лиц нет.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Ростов н/Д, 1996.
С. 86.
т Уголовное право Российской Федерации / Под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай. Т. 1.
С. 157.
184
Глава 3
При наличии отягчающих наказание обстоятельств лицу с рас-
стройством личности может быть назначено самое строгое наказа-
ние из числа тех, которые предусмотрены в санкции статьи. Психи-
ческое расстройство, не исключающее вменяемости, не может
признаваться обстоятельством, отягчающим наказание, не может
«ухудшить» положение лица, совершившего преступление, но мо-
жет «потребовать» строгого подхода к назначению, продлению, пре-
кращению принудительных амбулаторных мер медицинского харак-
тера, соединенных с исполнением наказания. <
При выявлении распределения ролей соучастников при совер-
шении групповых преступлений психическое расстройство, не ис-
ключающее вменяемости, также имеет важное уголовно-правовое
значение.
Наличие психического расстройства подобного рода относится
только ко времени совершения лицом преступления и никаких пра-
вовых или иных последствий после отбывания наказания не влечет.
Судебная практика приводит таймеры использования этой но-
веллы УК Российской Федерации408. Президиум Верховного суда
Российской Федерации, рассмотрев дело Лебедева, осужденного
Тверским областным судом к шести годам лишения свободы, изме-
нил приговор Тверского областного суда, определение Судебной
коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ, снизив Лебедеву
наказание до трех лет лишения свободы, в связи с тем обстоятельст-
вом, что Лебедев страдает психическим расстройством, не исклю-
чающим вменяемости. Нам представляется позиция Президиума
Верховного суда РФ ошибочной, поскольку не принято во внимание
отсутствие влияния имевшегося психического расстройства на пове-
дение виновного.
Можно привести примеры и другого рода, когда следствие и суд
не принимают во внимание сам факт наличия психического рас-
стройства, не исключающего вменяемости, но повлиявшего на пове-
дение лица в уголовно значимой ситуации, немотивированно и не-
обоснованно игнорируют просьбу стороны защиты в проведении
судебно-психиатрической экспертизы. Так, в приговоре Виногра-
довского районного суда по делу В., и в определении Коллегии по
408 Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Россий-
ской Федерации от 19 февраля 1998 г.//ВВС РФ. 1999. №2. С. 10.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 185
уголовным делам Архангельского областного суда по этому же делу
умалчивается тот факт, что посттравматическое психическое рас-
стройство В., насмешки пострадавшего Г. над его посттравматиче-
ским дефектом, создали уголовно значимую ситуацию, послужили
поводом последующих насильственных действии в отношении Г. .
С целью оптимизации отечественного уголовного закона мы
предлагаем следующую редакцию ст. 22 УК Российской Федерации.
Статья 22. Уголовная ответственность лиц с психическим
расстройством, не исключающим вменяемости
1. Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления
в силу психического расстройства не могло в полной мере осозна-
вать фактический характер и общественную опасность своих дей-
ствий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной от-
ветственности.
2. Психическое расстройство, не исключающее вменяемости,
учитывается судом при назначении наказания и может служить
основанием для назначения принудительных мер медицинского ха-
рактера, соединенных с исполнением наказания.
3.2. Уголовно-правовое значение отставания
в психическом развитии, не связанного
с психическим расстройством
(«возрастная невменяемость»)
Предварим обсуждение этого вопроса рассмотрением судебной
практики Верховного суда Российской Федерации.
«Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ,
рассмотрев в кассационном порядке в январе 1997 г. дело в отноше-
нии Б. по ч. 3 ст. 146 УК РСФСР, приговор отменила и дело прекра-
тила по основаниям, предусмотренным ч. 2 ст. 5 УПК РСФСР в ре-
дакции Федерального закона от 21 декабря 1996 года. Общественно
опасное деяние, содержащее признаки разбоя, Б. совершил в возрас-
те 15 лет, и с формальной стороны данное обстоятельство давало
основание для привлечения его к уголовной ответственности. Одна-
ко, как установлено стационарной судебно-психиатрической экспер-
тизой, у Б., хотя и нет психического заболевания, обнаруживается
** Архив Виноградове*. район, суда Арханг. обл
186
Глава 3
серьезная задержка психического развития вследствие перенесен-
ных им при родах травмы головного мозга, асфиксии (выделено на-
ми. — Авт.) и недоношенности, по уровню общего психического
развития на момент обследования он не соответствует паспортному
возрастному периоду, считается не достигшим 14 лет и в силу ин-
теллектуально-личностной незрелости, недостаточной способности
к прогнозированию, контролю и выполнению критических функций.
На момент обследования, как и во время совершения общественно
опасного деяния, не мог в полной мере осознавать значение своих
действий и руководить ими (специально уточним, что перечислен-
ные экспертами последствия родовой травмы действительно не яв-
ляются «психическим заболеванием», но относятся к психическим
расстройствам, предусмотренным ст. 21, 22 УК, о чем, вероятно, суд
не был проинформирован экспертами. —Лети.)410.
Согласно ч. 3 ст. 20 УК Российской Федерации, если несовер-
шеннолетний достиг возраста, предусмотренного ч. 1 или 2 на-
стоящей статьи, но вследствие отставания в психическом разви-
тии, не связанном с психическим расстройством, во время
совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере
осознавать фактический характер и общественную опасность сво-
их действий (бездействия) либо руководить ими, он не подлежит
уголовной ответственности.
Эта норма в юридической литературе часто определяется, как
«возрастная невменяемость»411. Использование таких терминов,
возможно, связано с тем, что а) норма включена в ст. 20 УК Россий-
ской Федерации, определяющую возраст наступления уголовной
ответственности; б) она содержит условие освобождения от уголов-
ной ответственности; в) норма построена аналогично ст. 21 УК Рос-
сийской Федерации «Невменяемость». Аналогичную точку зрения
высказывает и Е. И. Цымбал412.
Однако сторонники указанных терминов не принимают во вни-
мание то обстоятельство, что вменяемость и достижение возраста
410 Обзор судебной практики Верховного суда Российской Федерации за первый квар-
тал 1997 г. (определение по делу Бормотова) И ВВС РФ. 1997. №8. С. 12.
411 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации с постатейными мате-
риалами и судебной практикой. С. 120; Рагулина А. В. Уголовно-правовое значение
психических отклонений: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2002.
412 Цымбал Е. И. Возрастная невменяемость: теория и практика применения // Уголов-
ное право. 2000. № 3. С. 43.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 187
уголовной ответственности, самостоятельные признаки субъекта
преступления, поэтому некорректно объединять их одном названии.
Обратим внимание и на тот факт, что уголовный закон полно-
стью игнорирует факт наличия (отсутствия) влияния отставания
в психическом развитии, не связанного с психическим расстрой-
ством, на способность несовершеннолетнего к осознанно волевому
поведению в момент совершения (во время совершения) обществен-
но опасного деяния. В проанализированной нами судебной практике,
в том числе приводимой в настоящей главе, этот вопрос не рассмат-
ривался судами ни разу. В судебной практике исследуется только
вопрос о наличии-отсутствии факта отставания в психическом раз-
витии, что, на наш взгляд, противоречит духу закона.
Уголовная ответственность лиц, которые во время совершения
преступления не могли в полной мере осознавать фактический ха-
рактер и общественную опасность своих действий (бездействия) ли-
бо руководить ими, определена в ст. 22 УК Российской Федерации.
Общее в ч. 3 ст. 20 и ст. 22 УК — нарушение способности лица к
осознанно волевому поведению во время совершения преступления,
т. е. способность не в полной мере осознавать фактический характер
и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руко-
водить ими. Различие заключается в том, что: а) в ст. 20 УК речь
идет о несовершеннолетних лицах, а в ст. 22 УК — о совершенно-
летних; б) нарушение способности к осознанно волевому поведению
У первых связано с отставанием в психическом развитии, не связан-
ном с психическим расстройством, а у вторых — с психическим рас-
стройством, не исключающим вменяемость.
Сравнивая между собой невменяемость, предусмотренную
ст. 21 УК Российской Федерации, и возрастную невменяемость,
можно заметить, что в случае невменяемости, лицо, совершившее
общественно опасное деяние, не может быть признано субъектом
преступления. При возрастной невменяемости трудно говорить, что
отсутствует субъект преступления. Считаем правильным мнение
Г. Н. Борзенкова о том, что возрастная невменяемость не вытекает
из закона. Освобождение от уголовной ответственности в данном
случае имеет особое основание и является воплощением принципа
гуманизма413. К лицам, признанным судом невменяемыми, приме-
Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 277.
188
Глава 3
няются принудительные меры медицинского характера. К подрост-
кам, которые не подлежат уголовной ответственности в силу возрас-
тной невменяемости, принудительные меры медицинского характе-
ра применять нельзя, так как отставание в психическом развитии
носит не болезненный характер. УК Российской Федерации по не-
понятным нам причинам не предусматривает никаких ограничений
для такой категории лиц. Очевидно, законодатель не учел, что такие
субъекты могут быть социально опасны. Это обстоятельство также
существенно осложняет задачу предупреждения преступлений, да и
отставание в психическом развитии вряд ли исчезнет само по себе.
Обратим внимание и на то, что ст. 20 и 22 УК используют поня-
тие «психическое расстройство», а ст. 21 УК — «хроническое пси-
хическое расстройство, временное психическое расстройство, сла-
боумие, иные болезненные расстройства психики». Закономерный
вопрос задает Е. И. Цымбал: «Один и тот же или разный круг пси-
хических нарушений имеет в виду законодатель в ст. 20, 21 и 22 УК?
Если перечень психических нарушений, влекущих невменяемость
шире, то какие из этих нарушений не входят в диспозицию ст. 20 и
22 УК? Одинаковый ли перечень психических нарушений понимает
законодатель под “психическим расстройством”, используя этот
термин в ст. 20 и 22 УК?»414. В научной литературе ответов на эти
вопросы нет. Следует согласиться с мнением С. Н. Шишкова, что
«введенная УК норма (ч. 3 ст. 20 УК. — Авт.) крайне трудна для
практического применения, и причин тому несколько»415 416. Анализ 48
комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз под-
ростков, отстающих в психическом развитии, проведенный
И. А. Кудрявцевым, показывает, «что лишь у 7 испытуемых (16,6%)
416
речь шла о полном отсутствии психической патологии»
Подчеркнем, что ряд авторов417 справедливо указывает, что
субъект, достигший указанного законодателем возраста, уже не мо-
жет ограничиваться в пределах уголовной ответственности, тем бо-
лее освобождаться от нее. Попытаемся рассмотреть целесообраз-
414 Цымбал Е. И. Возрастная невменяемость: теория и практика применения // Уголов-
ное право. 2000. № 3. С. 45.
415 Шишков С. Н. Норма УК об освобождении от ответственности подростка, отставше-
го в психическом развитии: достаточно ли она обоснована? // Журнал Российского
права. 1997. №5. С. 71-77.
416 Кудрявцев И. А. Ограниченная вменяемость. С. 94.
417 Устименко В. В. Специальный субъект преступления. Харьков, 1989. С. 21.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 189
ность освобождения от уголовной ответственности несовершен-
нолетних, не способных в полной мере осознавать фактический ха-
рактер и общественную опасность своих действий (бездействия) ли-
бо руководить ими вследствие отставания в психическом развитии,
не связанного с психическим расстройством.
Для того, чтобы определить, содержит ли совершенное деяние
состав преступления, а следовательно, возможна ли уголовная от-
ветственность, необходимо выяснить, обладает ли лицо, совершив-
шее это деяние, установленными законом признаками. Одним из
таких признаков, предусмотренных во всех составах преступления,
является достижение определенного возраста. Этот признак неизме-
нен и обязателен для всех составов преступлений418. Нижняя возрас-
тная граница уголовной ответственности предполагает определен-
ный уровень развития личности, связанный со сложными
Процессами осознания и реализации принимаемых решений в ситуа-
циях, имеющих уголовно-правовое значение. В Курсе уголовного
права подчеркивается: «Необходимость установления в законе ми-
нимального возраста уголовной ответственности обусловлена преж-
де всего тем, что это обстоятельство неразрывно связано со способ-
ностью лица осознавать значение своих действий и руководить ими.
Привлечение лица к ответственности за действия, опасность кото-
рых оно не осознает, недопустимо»419.
Нами проблема уголовной ответственности несовершеннолет-
них, отстающих в психическом развитии, что не связано с психиче-
ским расстройством, рассматривается в контексте способности со-
относить свои желания и побуждения с нормами поведения,
установленными в обществе, требованиями общественного запрета
(понимать фактический характер и социальную значимость своих
действий, правильно воспринимать уголовное наказание и т. д.),
увязывая ее с возрастом, т. е. достижением человеком определенно-
го количества прожитых лет420. Под возрастом в широком смысле
понимается календарный период, прошедший от рождения до любо-
го другого хронологического периода в жизни человека. В узком
смысле возраст — календарный период психофизиологического раз-
Курс советского уголовного права. Часть общая. Т. 1. Л., 1968. С. 356.
Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 269.
Возраст — количество времени, лет от рождения... (Словарь русского языка. М.,
1981. Т. 1. С. 202).

190
Глава 3
вития личности, с которым связаны анатомо-биологические, соци-
ально-психологические и правовые последствия для юридического
статуса человека.
В зависимости от различных критериев выделяются следующие
виды возраста: а) морфологический (медицинский, биологический,
функциональный); б) хронологический (паспортный, календарный);
в) нормативный (социально-правовой, социологический, социально-
психологический)421. На наш взгляд, морфологический возраст —
показатель состояния физиологического функционирования орга-
низма человека, по сравнению с соответствующими показателями
практически здоровых людей этого же возраста, данной народности,
живущих в таких jfce геоэкономических условиях в данном масштабе
времени. Индивидуальные различия в биологическом темпе возрас-
тных изменений могут быть показателями того, что одни люди
старше своего возраста, другие моложе. Хронологический возраст
человека измеряется количеством времени (в годах, месяцах, днях, а
иногда и в часах), прошедшего с момента рождения до другого оп-
ределенного возрастного момента в жизни человека. Хронологиче-
ский возраст в одних случаях может отставать от биологического
(замедление созревания организма человека), а в других — опере-
жать (преждевременное старение). Нормативный возраст характе-
ризуется специфическими социально-психологическими измене-
ниями уровня социализации человека (объем и содержание прав и
обязанностей, содержание и характер ответственности перед обще-
ством). С этим видом возраста связаны возникновение, изменение и
реализация юридических прав и обязанностей гражданина, т. е.
юридический статус личности. Действующее законодательство раз-
личает возрасты уголовной ответственности, гражданско-правовой
дееспособности и ответственности, административной ответствен-
ности, призывной, конституционный, трудовой, брачный, пенсион-
ный и др. При установлении нижней возрастной границы в той или
иной отрасли права учитываются два критерия: а) характер регули-
руемых общественных отношений и б) уровень социализации лич-
ности. Нижняя возрастная граница уголовной ответственности уста-
навливается законодательством с учетом совокупности медико-
421 Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. С. 67.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 191
биологических, социально-психологических критериев, а также
криминологических показателен.
На наш взгляд, при анализе этой проблемы важно увидеть две
стороны одной медали: а) предупреждение объективного вменения в
случаях, когда лицо, достигнув определенных лет, предусмотренных
законом, не обладает свойствами, позволяющими нести уголовную
ответственность; б) необходимость оптимизации уголовного зако-
нодательства с учетом историко-правового опыта России, а также
процессов ускоренного психосоциального развития несовершенно-
летних в информационном пространстве современного общества с
целью предупреждения массового уклонения от ответственности
лиц, обладающих свойствами, позволяющими нести уголовную от-
ветственность. Нельзя игнорировать тот факт, что общественная
опасность ряда преступлений настолько очевидна, а их запрещен-
ность настолько общеизвестна, что несовершеннолетние способны
это понимать и понимают значительно раньше 14 лет. Возраст как
признак субъекта преступления отражает способность человека дей-
ствовать виновно. При этом способность к виновному совершению
деяния мы рассматриваем как потенциальную способность субъекта
в сложном алгоритме жизненных обстоятельств к выбору социально
адаптивного поведения, а не избранного субъектом поведенческого
варианта, сопряженного с заведомо общественно опасными послед-
ствиями.
Нам представляется дискуссионным следующее положение:
^Минимальный возраст уголовной ответственности не может быть
ниже возраста, когда у человека образуются определенные правовые
представления, когда он в состоянии уяснить и усвоить уголовно-
правовые запреты. Однако этого недостаточно для установления
возраста уголовной ответственности. Процесс ускорения физическо-
го и интеллектуального развития подрастающего поколения (аксе-
лерация) неизбежно ведет к тому, что и способность правильно оце-
нивать свое поведение будет проявляться во все более раннем
возрасте. Но это не требует обязательного снижения возраста уго-
__	“	422
ловнои ответственности»
А. Ф. Кистяковский указывает: «Так как человек начинает вы-
ражать себя по внешней деятельности раньше, чем достигает полно-
Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 269.
192
Глава 3
го физического и нравственного развития, то возникает вопрос об
определении свойства уголовных правонарушений, совершаемых в
молодом возрасте, т. е. прежде чем человек достигает надлежащей
зрелости. Человек достигает полного физического и нравственного
развития только постепенно, мало-помалу. Период этого развития
очень длинен. В этот длинный период развития человек переходит
через ряд постепенных видоизменений, от полного бессознательного
состояния, от жизни чисто физической до полного развития
нравственных сил, до жизни нравственно-сознательной,
свойственной каждому полноправному члену общества... Вопрос
о вменяемости молодых преступников есть один из самых
капитальных в области уголовного права и уголовной политики.
Понятия человечества об этом предмете видоизменялись вместе с
развитием человека как рода»423. С. С. Алексеев справедливо
отмечает, что способность к виновной ответственности в
уголовно-правовой сфере, начиная с определенного возрастного
рубежа, является обособленной по отношению к общей проблеме
дееспособности424. При этом «наиболее подвижным, изменчивым
и, с точки зрения законодательной техники, трудно фиксируемым
является, бесспорно, возраст»425.
В Законах XII таблиц содержалось указание о применении к де-
тям меньшего наказания, нежели к взрослым. Позже, в раннеантич-
ный период, почти у всех европейских народов был установлен
7-летний возраст нравственной вменяемости. Существовало убеж-
дение, перешедшее затем в законы, что начиная с 7-летнего возраста
ребенку могут быть присущи агрессия, злость, которые восполняют
дефицит возраста и тем самым не допускают никакого смягчения по
отношению к преступнику. Это убеждение нашло отражение в рим-
ском праве: Malitia supplet aetatem — злость восполняет возраст. На
основании этого положения у европейских народов, начиная с рим-
лян, несовершеннолетние в 7-летнем возрасте рассматривались как
нравственно вменяемые в отношении тяжких преступлений, к кото-
423 Кистяковский А.Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. С. 467, 469.
424 Алексеев С. С. Общая теория права: В 2 т. М., 1982. Т. 2. С. 147.
«« Боровых Л. В. Проблема возраста в механизме уголовно-правового регулирова-
ния; Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 1993.
rr
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная...	193
рым относились определенные виды убийств, оскорбление божеско-
426
го и человеческого величества .
Н.	С. Таганцев приводит в качестве обоснования 7-летнего воз-
раста уголовной ответственности систему климактерических перио-
дов, разработанную Гиппократом на основе принципа детерминизма
Демокрита, позднее «защищаемую Кабанисом и Ортоланом. Ее ис-
ходный пункт тот, что через каждые семь лет все материальные эле-
менты, из которых составляется тело человеческое, возобновляются,
а вместе с тем обновляется и организм человеческий как в физиче-
ском, так и нравственном отношении»* 427. На наш взгляд, эта систе-
ма, отразившись в римском праве, повлияла затем не только на
средневековое законодательство, немецкие кодексы XIX в., отечест-
венное Уложение о наказаниях 1845 г. (разделившее весь юноше-
ский возраст на периоды: а) до 7 лет; б) от 7 до 14 лет), советское
уголовное законодательство, но и на УК Российской Федерации,
выделяющий 14-летний возраст при определении уголовной ответ-
ственности за ряд преступлений (ч. 2 ст. 20 УК).
Даже в истории уголовного права XVIII в. встречаются примеры
казни детей начиная с семи лет428. В США такие примеры относятся
и к новейшей истории XIX в. В Англии в XIX в. сохранялся
7-летний возраст уголовной ответственности429. Изучая немецкие
уголовные законы, мы находим, что в ст. 98 Баварского кодекса, п. 1
ст. 105 Ольденбургского кодекса обозначен 8-летний возраст как
граница, с которой начинается нравственное вменение несовершен-
нолетних. В ст. 95 Вюртембергского кодекса 1839 г., указывался
10-летний возраст уголовной ответственности. В ст. 66 Саксен-
Альтенбургского кодекса, ст. 66 Саксонского кодекса 1838 г., ст. 83
Ганноверского кодекса, ст. 78 Баденского кодекса 1845 г., ст. 66 Тю-
рингского кодекса, ст. 55 Общегерманского кодекса — 12-летний
возраст. В соответствии со ст. 30 Брауншвейгского кодекса, ст. 35
Нассауского кодекса 1849 г., п. «д» ст. 2 Австрийского кодекса
1852 г., ст. 89 Саксонского 1855 г. — 14-летний возраст как нижняя
Очерк истории наказаний малолетних преступников и развитие исправительных
колоний для малолетних во Франции//Современник. СПб., 1883. С. 28.
427 Таганцев Н. С. Курс Русского уголовного права. С. 158.
431 См.: Познышев С. В. Детская преступность и меры борьбы с ней // Публичные лек-
ции. М., 1910. 73 с.
428 Уголовные и гражданские законы и судопроизводство во Франции, Англии и Шот-
ландии с изложением в сравнительном очерке. М., 1869. 422 с.
7 Зак 7268
194
Глава 3
граница уголовной ответственности430. Во французском законода-
тельстве XIX в. возраст уголовной ответственности вообще не опре-
делялся, судебная практика при этом опиралась на римское право431.
Отечественное уголовное законодательство не всегда обознача-
ло возраст уголовной ответственности. В Новоуказанных статьях к
Соборному уложению царя Алексея Михайловича 1649 г. говори-
лось: «Аще седьми лет отрок убьет, невиновен есть в смерти»
(ст. 79)432. Из Уложения, на наш взгляд, неясно, какой должна быть
нижняя возрастная граница уголовной ответственности за убийство.
Ни в «Русской Правде», ни в законах Петра I не упоминалось о ми-
нимальном возрасте ответственности за преступление. Следует,
впрочем, заметить, что в толковании на артикул 195 говорится: «На-
казание за воровство обыкновенно умаляется или весьма оставляет-
ся, ежели... вор будет младенец, который, дабы заранее его от сего
отучить, может от родителей своих лозами наказан быть»433. Указ
«О подметных письмах» освобождал от наказания за воровство не-
совершеннолетних, «для которых достаточно родительского наказа-
ния»434. В 1742 г. Сенат вместе с «президентами коллегий указал,
что малолетние не могли подвергаться ни смертной казни, ни пытке,
ни кнуту; для них эти наказания заменялись сечением плетьми и от-
дачей в монастырь на исправление для употребления их там на вся-
кие тяжелые монастырские работы, чтобы они никогда праздны не
были»435.
Только начиная с XVIII в. эта проблема стала решаться законо-
дательным путем. В указах XVIII в., например в Указе Екатерины II
от 26 июня 1765 г., был установлен 10-летний возрастной ценз вме-
няемости, а в отношении лиц 10-17 лет допускалось смягчение на-
казания. Малолетних до 10 лет отдавали на исправление родителям,
родственникам или опекунам436.
430 Шауштейн А. И. Руководство к изучению судебной медицины для врачей и юри-
стов. ... М., 1865.
431 Уголовные и гражданские законы и судопроизводство во Франции, Англии и Шот-
ландии с изложением в сравнительном очерке.
432 Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 г. М., 1907. 196 с.
433 Тааанцев Н. С. Указ. соч. С. 159.
434 Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Т. XV. 1713-1719 гг.
С. 354.
435 Тааанцев Н. С. Указ. соч. С. 159.
43в Есипов В. В. Очерк русского уголовного права. Часть общая. Указ. соч. С. 141.
Квопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 195
В проекте уголовного Уложения о наказаниях 1813 г. был пред-
ложен 7-летний возраст, вероятно, в соответствии с традициями
римского права и немецких кодексов. В ст. 138 ч. 1 т. XV Свода за-
конов издания 1832 г., сказано, что дети, не достигшие 10-летнего
возраста, отдаются за учиненные ими уголовные преступления, без
предания суду и без наказания, на исправление родителям, родст-
венникам или опекунам, если последние не вовлекали малолетних в
преступную деятельность (дети крепостных — отдавались помещи-
ку)437. Российское Уложение о наказаниях уголовных и исправи-
тельных 1845 г. и Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судья-
ми, 1864 года содержали нормы возрастной ответственности.
В Уложении о возрасте говорится: а) при указании причин, по
коим содеянное не должно быть вменяемо в вину, — речь идет о
Детях, не достигших семи лет (ст. 94 Уложения); б) при указании
обстоятельствах, смягчающих наказание, — говорится: а) о детях от
7 до 10 лет438; б) о детях от 10 до 14 лет439; в) о детях от 14 до 17 лет
и г) о несовершеннолетних от 17 до 21 года (ст. 137, 138 и 139 Уло-
жения). В Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями,
прямо указано, что преступления не вменяются в вину, когда они
совершены «в малолетстве до десяти лет» (п. 2 ст. 10 Устава)440.
Значит, Уложение и Устав придерживались 10-летнего возраста
уголовно-правовой дееспособности. Рассмотрим смысл ст. 94 Уло-
жения, в которой говорится о возрасте до 7 лет, и ст. 137, в которой
содержатся «определения о возрасте» до 10 лет. В первой отмечает-
ся, что дети, «не достигшие семи лет от роду и потому еще не
имеющие достаточного о своих деяниях понятия, не подлежат нака-
заниям за преступления и проступки: они отдаются родителям, опе-
кунам или родственникам для вразумления и наставления их впо-
следствии». В ст. 137 Уложения указано, что «дети, которым более
семи, но менее десяти лет от роду, не подвергаются определенному
И законе наказанию, но отдаются родителям или благонадежным
w Свод законов Российской империи. Законы уголовные. СПб., 1832. Т. XV. С. 1.
*** От 7 до 10 лет — возраст, уменьшающий вину и наказание, а также возраст со-
стояния невменяемости по смыслу и букве Уложения, которое не определяет уголов-
ного наказания детям, совершившим преступление в этом возрасте; очевидно, этот
Возраст должен быть отнесен к причинам, по которым содеянное не должно быть
Вменяемым в вину.
От 10 до 14 лет — возраст «относительной вменяемостиз.
Кистяковский А. Ф. Указ. соч. С. 479.
196
Глава 3
родственникам для домашнего исправления». Несмотря «на разли-
чие буквы» этих двух статей, смысл их один и тот же. И дети до
7 лет, и дети от 7 до 10 лет одинаково не подлежали за совершенные
преступления определенному в законах уголовному наказанию. И
те, и другие отдавались родителям, родственникам или опекунам.
Правда, первые по ст. 94 Уложения отдавались для «вразумления и
наставления», вторые по ст. 137 Уложения — для «домашнего ис-
правления». Эти формулировки крайне неопределенны. Вразумле-
ние и наставление — способы исправления, следовательно, послед-
нее не может совершиться без вразумления и наставления. Какие же
вообще способы вразумления, наставления и исправления могут
быть употреблены по отношению к детям как того, так и другого
возраста, — это вопрос факта, а не права, так как эти способы зави-
сят от усмотрения родителей, опекунов или родственников, на попе-
чение которых те и другие отдаются и которые в одном случае могут
употребить по отношению к детям в возрасте от 7 до 10 лет более
мягкие способы исправления, а по отношению к детям в возрасте до
7 лет — более энергичные меры наставления и вразумления. Слово
«впоследствии», использованное в ст. 94 Уложения в связи с целым
текстом, также не имеет юридического значения, ибо странно было
бы обязывать родителей к отсрочке «вразумления и наставления»
неразумных детей. Относительно детей 7-летнего возраста в законе
указана причина состояния невменяемости — «неимение достаточ-
ного о своих действиях понятия». О детях же в возрасте от 7 до
10 лет этого не сказано. Но, очевидно, что и к ним относится та же
самая причина их невменяемости.
В Уложении о наказаниях редакций 1845 и 1866 гг. неуточнен-
ным осталось, кто (если не суд) определяет возраст субъекта, совер-
шившего общественно опасное деяние, по которому возбуждено
уголовное дело; кто постановляет, что субъект не подлежит преда-
нию суду. Можно предположить, что в соответствии с процессуаль-
ными нормами того времени решение этого вопроса может быть
произнесено судом в порядке предания суду и рассмотрения дела по
существу, после судебного следствия и судебных прений. Трудно
уточнить, чем руководствовались составители Уложения, вводя не
имеющее никакого практического и теоретического значения разде-
ление возраста до 10 лет, до 7 лет и от 7 до 10 лет. Возможно, это
дань уважения римскому праву, для которого 7-летний возраст явля-
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 197
ется пограничным при определении нравственной вменяемости и
невменяемости. Может быть, это попытка оттолкнуться от проекта
Уложения 1813 г., в котором также был установлен 7-летний возраст
уголовной ответственности. Может быть, это попытка продемонст-
рировать развитие правовой науки — от римского права (7 лет) к
Указу 1765 г. (10 лет); или за образец взят какой-то из немецких ко-
дексов, неизвестных нам. Главное заключается в том, что это разде-
ление не имеет никакого существенного значения.
Следует добавить, что в Уложении 1866 г. сохранилась норма,
согласно которой несовершеннолетние от 10 до 14 лет подлежали
вменению за преступления, влекущие за собой: лишение всех прав
состояния и каторжные работы (например, преступления против го-
сударства и др.), для несовершеннолетних они заменялись ссылкой
на поселение с лишением всех прав состояния (например, преступ-
ления против церкви) или заключением в монастырь на срок от 3 до
5 лет без лишения прав; лишение всех особенных прав и преиму-
ществ со ссылкой в Сибирь, отдачу в арестантские роты (преступле-
ния против порядка управления), для несовершеннолетних они за-
менялись заключением в рабочий дом. За все остальные
преступления лица в возрасте от 10 до 14 лет подлежали, как сказано
в законе, «исправительному домашнему, по распоряжению родите-
лей и опекунов, наказанию»441.
Имеет ли это домашнее исправительное наказание юридический
характер, — на этот вопрос в законе мы не получаем ответа. Прини-
мая же во внимание, что домашнее исправительное наказание есть
дело усмотрения и распоряжения родителей и опекунов, что обязан-
ность осуществления его никаким юридическим учреждением не
гарантирована, мы приходим к заключению, что российский уголов-
ный закон освобождал от уголовного наказания несовершеннолет-
них до 14 лет, если они совершали преступления менее тяжкие, чем
те, которые влекли лишение всех прав, прав состояния или лишение
всех особенных прав и преимуществ. Именно тяжесть преступления
определяла наказание лиц, не достигших 14 лет, а не различия в воз-
расте. Таким образом, по мнению законодателя, осознания наказуе-
** Очерк истории наказаний малолетних преступников и развитие исправительных
Колоний для малолетних во Франции. Указ. соч. С. 18.
198
Глава 3
мости деяния 10-летнего, 12-летнего и 14-летнего должны быть
идентичны.
При подготовке проекта Уложения о наказаниях 1903 г.
Н. С. Таганцев исходил из того, что «германский и венгерский ко-
дексы, проект австрийского кодекса указывали на 12-летний возраст
уголовной ответственности, кодекс голландский — 10 лет, итальян-
ское уложение — 9 лет, проекты норвежский и швейцарский —
14 лет, а кодексы французский и бельгийский — вовсе не знают это-
го срока». В защиту десятилетнего возраста уголовной ответствен-
ности автор приводит следующие соображения: 1) десятилетний
предел означает не границу вменяемости, так как несовершеннолет-
ние и «в случае признания таковой не подлежат, по общим прави-
лам, уголовной каре», а подлежат смягчению наказания; 2) отказ от
возбуждения «уголовного преследования против малолетних по не-
обходимости очень часто повлечет невозможность обнаружения
участия в учиненных ими деяниях совершеннолетних, а между тем
дети от 10 до 12 лет, как свидетельствует судебная практика, неред-
ко являются ловкими исполнителями распоряжений разных шаек,
так что невозбуждение дел этого рода может быть очень невыгодно
для общественной безопасности и частных интересов; 3) дети 11 и
12 лет совершают иногда столь ужасные злодеяния, что оставление
без исследования дела, неуяснения условий и обстоятельств, при
которых совершилось злодеяние, будет возмущать общественную
совесть. Можем ли мы представить себе, что ни полиция, ни следо-
ватель не будут иметь права даже возбудить о них дела, и каково
будет влияние этой безответственности на самих малолетних?»442.
Однако ст. 41 Уголовного уложения 1903 г. устанавливала, что
«не вменяется в вину преступное деяние, учиненное несовершенно-
летним от десяти до семнадцати лет, который не мог понимать свой-
ства и значения им совершаемого или руководить своими поступка-
ми»443. На наш взгляд, из текста трудно понять, идет ли здесь речь о
невменяемости, либо о возрастной невменяемости.
В Декрете СНК РСФСР от 14 января 1918 г. «О комиссиях для
несовершеннолетних» указывалось:
442 Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 159.
443 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 271.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 199
1.	Суды и тюремное заключение для малолетних и несовершен-
нолетних упраздняются.
2.	Дела о несовершеннолетних обоего пола до 17 лет, замечен-
ных в деяниях общественно опасных, подлежат ведению комиссии о
несовершеннолетних444 *.
Тем самым декрет дал вполне определенное указание о том, что
уголовная ответственность наступает с 17 лет. Но правовой роман-
тизм первых лет советской власти весьма скоро сменился ужесточе-
нием законодательства. В ст. 13 Руководящих начал по уголовному
праву РСФСР 1919 г. предусматривалось, что «несовершеннолетние
до 14 лет не подлежат суду и наказанию. К ним применяются лишь
воспитательные меры (приспособления). Такие же меры применя-
ются в отношении лиц переходного возраста 14-18 лет, действую-
щих без разумения», т. е. отстающих в интеллектуальном развитии.
Если же они «действуют с разумением», т. е. осознавая опасность
своих действии, то возможны были и меры уголовного наказания
Право решения этого вопроса предоставлялось Народному суду и
Революционному Трибуналу.
Декрет СНК РСФСР «О делах несовершеннолетних, обвиняе-
мых в общественно опасных действиях», принятый 4 марта 1920 го-
да, указывал, что комиссии по делам несовершеннолетних после ис-
полнения им 14 лет могли передавать дела своих подопечных в суд,
но только в случае, когда меры медико-педагогического воздействия
не оказали должного влияния. Комиссии должны были передавать в
суд дела лишь тех несовершеннолетних, которые неоднократно при-
влекались за преступления или совершали побеги из детских учреж-
дений, куда определялись комиссиями в связи с совершением не-
тяжкого преступления. Вместе с тем до 18 лет был повышен возраст
субъектов, дела которых подлежали рассмотрению на комиссиях446.
Статья 18 Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. предусматривала
16-летний возраст уголовной ответственности. В ряде случаев уго-
ловная ответственность применялась и к 14-летним правонарушите-
лям по постановлениям комиссий, когда «меры медико-
педагогического воздействия» не оказывали надлежащего воздейст-
444 Гэрцензон А. А., Гзингауз Ш. С., Дурманов Н. Д. и др. История советского уголовно-
го права. С. 148.
446 СУ РСФСР. 1919. №86. Ст. 590.
448 СУ РСФСР. 1920. №13. Ст. 83.
200
Глава 3
вия447. В период с начала 20-х до середины 30-х гг. большинство дел
несовершеннолетних правонарушителей рассматривалось комис-
сиями по делам несовершеннолетних, до 10% дел передавалось в
суды.
Основные начала уголовного законодательства СССР и союз-
ных республик 1924 г. не определяли возраста, с которого могла на-
ступать уголовная ответственность. В ст. 8 Основных начал было
указано, что меры медико-педагогического характера должны при-
меняться к малолетним, а в отношении несовершеннолетних —
лишь в случаях, когда соответствующие органы признали невоз-
можным применение к ним наказания448 449. Постановление ЦИК и
СНК РСФСР от 30 октября 1929 г. установило, что дела о несовер-
шеннолетних передаче в суд не подлежат . В связи с этим хочется
напомнить мнение С. В. Познышева, отмечавшего еще в начале
XX в.: «Проглядывается какая-то неуверенность в правильном ре-
шении и очевидная непоследовательность» уголовно-правовых
норм, касающихся нижней возрастной границы уголовной ответст-
венности450.
Статья 12 УК РСФСР 1926 г. в редакции 1926 г. гласила: «Меры
социальной защиты судебно-исправительного характера не подле-
жат применению к малолетним до четырнадцати лет, в отношении
которых могут быть применены лишь меры социальной защиты ме-
дико-педагогического характера. К несовершеннолетним от четыр-
надцати до шестнадцати лет меры социальной защиты судебно-
исправительного характера могут быть применяемы лишь в случаях,
когда комиссией по делам о несовершеннолетних будет признано
невозможным применение к ним мер социальной защиты медико-
педагогического характера». Но уже в ст. 12 УК РСФСР 1926 г. в
редакции 1935 г. был дан перечень преступлений, за которые уста-
навливалась уголовная ответственность лиц, достигших к моменту
совершения преступления 12-летнего возраста (убийство, попытка
447 Уголовные законы Российской Советской Федеративной Социалистической Рес-
публики.
444 Курс советского уголовного права. Часть общая. Л., 1968. Т. 1. С. 367.
449 СУ РСФСР. 1929. №82. Ст. 83.
490 Познышев С. В. Детская преступность и меры борьбы с ней // Публичные лекции.
С. 52.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 201
убийства, нанесение телесных повреждений, увечий, насилие, кра-
жа)451.
Этот историко-правовой период начался с принятия Постанов-
ления ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 г. «О мерах борьбы с пре-
ступностью несовершеннолетних». Он характеризовался, с одной
стороны, более четкой разработкой мер по ликвидации безнадзорно-
сти подростков, а с другой, — расширением уголовно-правовых ме-
тодов борьбы с преступностью несовершеннолетних. Одновременно
был принят закон, датированный тем же числом (7 апреля 1935 г.),
который понизил возраст уголовной ответственности за ряд наибо-
лее распространенных среди несовершеннолетних преступлений,
указанных выше. Позже Наркомат юстиции СССР, обобщив судеб-
ную практику, издал 15 апреля 1936 г. циркуляр «Об улучшении ра-
боты судов по борьбе с преступлениями, совершенными подростка-
ми», в котором рекомендовал судам проявлять особую
внимательность при определении наказания несовершеннолетним.
«Лишение свободы к лицам этого возраста, — указывалось в цирку-
ляре, — должно применяться с исключительной осторожностью,
только в случаях совершения ими особо социально опасных престу-
плений и, главным образом, к рецидивистам, а также неоднократно
бежавшим из детских учреждений».
Это указание дало возможность судам более широко применять
к несовершеннолетним меры наказания, не связанные с лишением
свободы. В свою очередь прокуратура по возможности ограничивала
привлечение к уголовной ответственности лиц 12-14 лет, поэтому
роста судимости среди несовершеннолетних не наблюдалось. Более
того, к 1940 г. количество осужденных, по сравнению с 1931 г.,
уменьшилось на 50%. Указом Президиума Верховного Совета СССР
от 10 декабря 1940 г. уголовная ответственность с 12-летнего воз-
раста была установлена также за «осознанные действия, могущие
вызвать крушение поезда». Указом Президиума Верховного Совета
СССР от 31 января 1941 г. возраст, с которого вменялись все ос-
тальные преступления, был установлен в 14 лет. Президиум Верхов-
ного Совета СССР разъяснил также, что уголовная ответственность
451 Уголовный кодекс. М., 1947. С. 6.
202
Глава 3
несовершеннолетних наступает в отношении как умышленных, так и
•*	-452
неосторожных преступлении
Комментируя эти правовые акты, А. А. Пионтковский высказы-
вает предположение, что «установление уголовной ответственности
за ряд преступлений, начиная с 12-летнего возраста, видимо, было
продиктовано желанием указать несовершеннолетним, что советская
власть предъявляет серьезные требования к своим подрастающим
гражданам»42 453.
Н. К. Семернева полагает: «Усиление уголовных мер без значи-
тельного улучшения воспитательной работы с подростками не спо-
собствовало сокращению преступности. Законом был отброшен на-
копленный ранее опыт мер воспитательного характера, основанный
на положениях первых декретов. На установление уголовной ответ-
ственности лиц с 12 лет скорее всего повлияла господствующая в то
время концепция принуждения как универсального средства борьбы
с преступностью. Ошибочность принятого направления была оче-
видной для практических работников суда и прокуратуры. Не имея
возможности применять к несовершеннолетним правонарушителям
меры воспитательного характера, суды часто назначали наказания,
связанные с краткими сроками. Это приводило к негативным по-
следствиям. Осужденные подростки, общаясь при этапировании со
взрослыми преступниками либо с неоднократно судимыми сверст-
никами, возвращались домой после отбытия наказания с большим
грузом асоциальных взглядов, привычек, наклонностей, чем до осу-
ждения»454. Из этого высказывания не вполне ясно: а) почему «не
способствовало сокращению преступности», если количество осуж-
денных уменьшилось вдвое; б) почему предыдущий опыт «отбро-
шен», а не учтен, если получен эффективный результат по сниже-
нию преступности.
Приказ НКЮ СССР № 50 от 19 июня 1943 г. давал судам право
прекращать уголовные дела несовершеннолетних, не достигших
15 лет, привлеченных к уголовной ответственности за мелкое хули-
ганство, мелкие кражи и другие незначительные преступления, с
4S2BBCCCCP. 1941. №25.
453 Пионтковский А. А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М.,
1961. С. 290.
454 Уголовное право. Общая часть / Отв. ред. И. Я. Козаченко и 3. А. Незнамова.
С. 478.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 203
передачей несовершеннолетних на попечение родителей, опекунов
или, в случае необходимости, направлением в трудовую воспита-
тельную колонию.
Это право было закреплено в Основах уголовного законодатель-
ства СССР и союзных республик 1958 г. Одновременно был изменен
и возраст уголовной ответственности. В ст. 10 УК РСФСР 1960 г.
указывалось, что уголовной ответственности подлежат лица, кото-
рым до совершения преступления исполнилось 16 лет. При этом по-
нижение возраста до 14 лет ограничивалось конкретным перечнем
преступлений, данных в ч. 2 ст. 10 УК РСФСР 1960 г. Статья 13 Ос-
нов уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г.
гласит: «Возраст, с которого наступает уголовная ответственность,
устанавливается уголовными кодексами республик, но он не может
быть ниже четырнадцати лет». При разработке УК Российской Фе-
дерации 1996 г., на наш взгляд, не в полной мере учитывались пси-
хофизиологические особенности несовершеннолетних, о которых
мы будем говорить далее.
С технико-юридической точки зрения нижняя возрастная грани-
ца уголовной ответственности может быть регламентирована в зако-
не двояко: в качестве общей нормы применительно ко всем видам
преступлений либо наряду с общей дополнительной специальной
нормы, предусматривающей нижнюю возрастную границу уголов-
ной ответственности применительно к определенному кругу деяний.
УК Российской Федерации сохранил дифференцированный подход к
установлению возраста уголовной ответственности. По действую-
щему законодательству уголовной ответственности подлежит лицо,
достигшее ко времени совершения преступления 16-летнего возрас-
та. Тем самым законодатель указывает границу, возрастной предел,
начиная с которого может наступать уголовная ответственность,
что, по его мнению, служит гарантией от объективного вменения.
За убийство, умышленное причинение тяжкого и средней тяже-
сти вреда здоровью, похищение человека, изнасилование, насильст-
венные действия сексуального характера, кражу, грабеж, разбой,
вымогательство, неправомерное завладение транспортным средст-
вом, умышленное уничтожение или повреждение имущества при
отягчающих обстоятельствах, терроризм, захват заложников, заве-
домо ложное сообщение об акте терроризма, хулиганство при отяг-
чающих обстоятельствах, вандализм, хищение и вымогательство
204
Глава 3
оружия, наркотических и психотропных средств, приведение в не-
годность транспортных средств или путей сообщения уголовная от-
ветственность наступает с 14 лет. Этот перечень, несколько изме-
ненный (главным образом в сторону сужения) по сравнению с УК
РСФСР 1960 г., является исчерпывающим. В тексте закона прямо
указаны номера статей, по которым квалифицируются перечислен-
ные преступления, что исключает возможность произвольного тол-
кования перечня. Устанавливая возраст уголовной ответственности,
законодатель исходит из презумпции достижения „лицом к этому
возрасту достаточного уровня развития, чтобы осознавать характер
своих действий и их запрещенность. В настоящее время не требует-
ся специально доказывать факт осознания субъектом, достигшим
установленного законом возраста жизни, общественной опасности
его действий. Доказыванию подлежит лишь ситуация, когда субъект
обнаруживает в ходе следствия и суда психические расстройства,
опровергающие эту презумпцию. По мнению Г. Н. Борзенкова, эта
455
презумпция теперь рассматривается как опровержимая
Российское уголовное право не допускает объективного вмене-
ния, т. е. ответственности за невиновное причинение вреда. Уголов-
но наказуемым закон признает общественно опасное деяние, кото-
рое совершено виновно. Поэтому для предупреждения объективного
вменения в случаях, когда лицо хотя и достигло указанного в законе
возраста, но не обладает необходимыми психофизическими свойст-
вами, позволяющими ему правильно оценивать свое поведение, за-
конодатель и сформулировал в ч. 3 ст. 20 УК Российской Федерации
новую для российского уголовного права норму. Рассматриваемая
новелла была заимствована из теоретической модели уголовного
кодекса. В ней Р. И. Михеев сформулировал следующее положение:
«Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое достигло
установленного в законе возраста, но вследствие психической не-
зрелости было не способно сознавать фактический характер либо
общественную опасность своих действий (бездействия) или руково-
456
дить ими» .
Невменяемость в этом случае отсутствует, так как несовершен-
нолетний способен к осознанно волевому поведению, но в силу от-
4!! Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 277.
и Уголовный закон: Опыт теоретического моделирования. С. 65.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 205
ставания в психофизиологическом развитии не способен в полной
мере осознавать фактический характер и общественную опасность
своих действий (бездействия) либо руководить ими. Необходимо
отметить, что похожая норма была сформулирована в Уголовном
уложении 1903 г., в соответствии с ней не вменялось «в вину пре-
ступное деяние, учиненное несовершеннолетним от десяти до сем-
надцати лет, который не мог понимать свойства и значение им со-
вершаемого или руководить своими поступками»457. Это положение
закона позволило Н. С. Таганцеву назвать возраст 10-17 лет «воз-
растом условной вменяемости»458. Как было сказано ранее, в Руко-
водящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г. несовершен-
нолетние, совершившие преступление в возрасте от 14 до 18 лет,
освобождались от наказания в случаях, если было установлено, что
они действовали «без разумения»459 (в толковых словарях «разуме-
ние» — «способность понимать»460). В ст. 392 УПК РСФСР указы-
валось, что «при наличии данных об умственной отсталости несо-
вершеннолетнего, не связанной с душевным заболеванием, должно
быть выявлено также, мог ли он полностью сознавать значение сво-
их действий». В постановлении Пленума Верховного суда СССР от
3 декабря 1976 г. добавляется: «При наличии данных, свидетельст-
вующих об умственной отсталости подсудимого, суды в соответст-
вии с требованием ст. 15 Основ уголовного судопроизводства Союза
СССР и союзных республик должны выяснять степень умственной
отсталости несовершеннолетнего, мог ли он полностью сознавать
значение своих действий и в какой мере руководить ими»461. При
отрицательном ответе судебная практика рекомендовала смягчать
наказание или применять принудительные меры воспитательного
характера. Но необходимо отметить, что в УПК РСФСР говорилось
об умственной отсталости, которая не должна быть связана с забо-
леваниями психики, а в постановлении Пленума Верховного суда от
3 декабря 1976 г. такого ограничения нет.
457 Наумов А. В. Уголовное право. Общая часть: Курс лекций. М.,1996. С. 187.
4“ Курс уголовного права. Общвя часть. Т. 1. С. 277.
СУ РСФСР. 1919. №66. С. 590.
Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1988. С. 534.
481 Сборник постановлений Пленумов Верховных судов СССР и РСФСР (Российской
Федерации) по уголовным делам. М., 1995. С. 149.
206
Глава 3
В постановлении Пленума Верховного суда Российской Феде-
рации от 14 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о пре-
ступлениях несовершеннолетних» говорится, что судам необходимо
учитывать ч. 3 ст. 20 УК: если несовершеннолетний достиг возраста,
с которого он может быть привлечен к уголовной ответственности,
но имеет не связанное с психическим расстройством отставание в
психическом развитии, ограничивающее его способность осознавать
фактический характер и общественную опасность своих действий
(бездействия) либо руководить ими, он не подлежи^ уголовной от-
ветственности. При наличии данных, свидетельствующих об умст-
венной отсталости несовершеннолетнего подсудимого, согласно
действующему процессуальному закону, назначается судебная ком-
плексная психолого-психиатрическая экспертиза для решения во-
проса о наличии или отсутствии у несовершеннолетнего отставания
в психическом развитии. Указанные вопросы могут быть поставле-
ны на разрешение эксперта, при этом в обязательном порядке дол-
жен быть поставлен вопрос о степени умственной отсталости несо-
вершеннолетнего, интеллектуальное развитие которого не
соответствует его возрасту462.
Часть 3 ст. 20 УК Российской Федерации не включает медицин-
ский критерий уголовно-правовой невменяемости, в ней говорится
об отставании в психическом развитии, которое не связано с психи-
ческим расстройством. Содержание понятия «отставание в психиче-
ском развитии» «в тексте Кодекса не раскрыто — потому, вероятно,
что “предметность” данного вопроса лежит не в области права, а
сфере возрастной психологии и отчасти психиатрии (чтобы отграни-
чить “отставание в психическом развитии, не связанное с психиче-
ским расстройством”, от самих психических расстройств)»463. Офи-
циальное толкование этой нормы отсутствует. Вместе с тем
формулировка «неспособность в полной мере осознавать характер и
значение своих действий или руководить ими» представляется
крайне неубедительной и неопределенной. Неясно, что это за «мера»
и как ее надлежить определять. На наш взгляд, эта норма искусст-
венно и неудачно объединяет разные правовые проблемы (напри-
мер, проблему гуманизации уголовной политики и оказания соци-
4Ю Российская газета. 2000.14 марта.
483 Шишков С. Н. Норма УК об освобождении от ответственности подростка, отставше-
го в психическом развитии: достаточно ли она обоснована? С. 71.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 207
альной помощи несовершеннолетним, отстающим в психическом
развитии).
У несовершеннолетних может наблюдаться отставание в психи-
ческом развитии, которое обусловлено психическими расстройства-
ми, а также отставание, не связанное с расстройствами психики. По-
добное отставание в психическом развитии временно, обратимо
(если же речь идет о психическом недоразвитии, то в этом случае
надо говорить о расстройстве психики). По мнению А. В. Рагули-
ной464, в генезе этого варианта отставания в психическом (интеллек-
туальном и личностном) развитии основную роль играют следую-
щие факторы: а) социально-педагогическая запущенность;
б) наличие нейросенсорного дефекта (например, глухонемота) без
соответствующего учебного и воспитательного процесса. Сам по
себе указанный дефект не является психическим расстройством и не
обязательно приводит к отставанию в психическом развитии. В ос-
новном это происходит, если сенсорная депривация не была свое-
временно выявлена, и ребенок быть лишен специального обучения и
воспитания.
В результате формирование образа внешнего мира в процессе
социализации происходит по качественно иному механизму.
Б. В. Шостакович указывает, что при социально-педагогической за-
пущенности полноценная адаптация к социальной среде нарушена
не вследствие болезненных и личностных расстройств465. Развитие
психических функций ребенка происходит в определенные возрас-
тные периоды, и если он не получает в это время необходимой ин-
формации, то его развитие замедляется. У таких лиц не сформиро-
ваны критические способности и способности адекватно
прогнозировать последствия своих действий. Таким образом, «от-
ставания в психическом развитии» определяются в тех случаях, ко-
гда они носят временный характер («социальный инфантилизм»),
когда задержка развития является обратимой, если нет связи с пси-
хическим расстройством, слабоумием. Е. Цымбал вводит понятие
«психологического возраста», который определяется социальными,
но прежде всего генетическим факторами466.
444 См.: Рагулина Л. В. Уголовно-правовое значение психических отклонений: Авто-
реф. Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002.
4М Судебная психиатрия / Под редакцией Б. В. Шостаковича. С. 371.
4М Цымбал Е. И. Возрастная невменяемость: теория и практика применения. С. 43.
208
Глава 3
Изучение судебной практики показывает, что суды часто не-
обоснованно применяют ч. 3 ст. 20 УК Российской Федерации. В
качестве примера можно привести следующее определение Судеб-
ной коллегии по уголовным делам Верховного суда Российской Фе-
дерации от 24 февраля 1998 г. Органами следствия Бабушанову бы-
ло предъявлено обвинение в изнасиловании малолетней. Судебной
коллегией по уголовным делам Смоленского областного суда уста-
новлено совершение Бабушановым покушения на изнасилование,
предусмотренного ст. 30, п. «в» ч. 3 ст. 131 УК Российской Федера-
ции, однако от уголовной ответственности он освобожден на осно-
вании ч. 3 ст. 20 УК Российской Федерации. Государственный обви-
нитель в частном протесте поставил вопрос об отмене определения в
связи с неправильной квалификацией судом действий Бабушанова и
необоснованным освобождением его от уголовной ответственности.
Поскольку обвиняемый достиг возраста, с которого наступает уго-
ловная ответственность, осознавал, что совершил преступление, по
заключению эксперта-психиатра, не вызывающему сомнений, он
вменяем.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Рос-
сии от 24 февраля 1998 г. необоснованно, на наш взгляд, протест
оставила без удовлетворения, указав следующее: «Из исследован-
ных судом материалов дела видно, что Бабушанов по умственному
развитию отстает от своих сверстников. Обучаясь в школе, он не
научился писать и считать. По заключению экспертов, проводивших
стационарную комплексную психолого-психиатрическую эксперти-
зу, у Бабушанова имеются признаки врожденного умственного не-
доразвития в форме олигофрении в легкой степени дебильности с
эмоционально-волевыми нарушениями и с учетом его личностных
особенностей развития и поведения Бабушанов не мог в полной ме-
ре осознавать фактический характер и общественную опасность со-
вершенных им Противоправных действий и не мог в полной мере
руководить ими. С учетом указанных данных суд обоснованно при-
шел к выводу, что Бабушанов по своему психическому развитию не
соответствует 14-летнему возрасту и правильно на основании ч. 3 ст.
20 УК Российской Федерации освободил его от уголовной ответст-
венности».
Трудно согласиться с подобным мнением, ибо олигофрения от-
носится к слабоумию (психическому расстройству), предусмотрен-
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 209
ному ст. 21, 22 УК, независимо от стадии и степени (вероятно, экс-
перты и в этом случае не сообщили суду этот факт. — Авт.). А в ч. 3
ст. 20 УК Российской Федерации говорится об отставании в психи-
ческом развитии, не связанном с психическим расстройством. В
описываемом случае у Бабушанова имеются признаки врожденного
умственного недоразвития в форме олигофрении. Олигофрения яв-
ляется причиной того, что у подростка частично отсутствовала воз-
можность осознания фактического характера и общественной опас-
ности своего деяния и руководства им. Поскольку у Бабушанова
отставание в психическом развитии связано с психическим рас-
стройством и в момент совершения общественно опасного деяния он
не мог в полной мере осознавать фактический характер и общест-
венную опасность своих действий и руководить ими, то, представ-
ляется, что данный случай подпадает не под признаки ч. 3 ст. 20 УК
Российской Федерации, а под признаки, предусмотренные ст. 22 УК
Российской Федерации: он подлежит уголовной ответственности и
назначению принудительных мер медицинского характера, сопря-
женных с исполнением наказания.
В некоторых случаях судом недостаточно исследуется психиче-
ское состояние обвиняемых. Так, «судом Ханты-Мансийского авто-
номного округа пятнадцатилетняя Шевченко осуждена по п. «в» ч. 2
ст. 105 УК Российской Федерации за убийство потерпевшей, нахо-
дившейся в беспомощном состоянии. Но суд не дал оценки проти-
воречий между выводом эксперта-психолога о том, что Шевченко
по уровню развития не соответствует своему возрасту, а поэтому не
в полной мере понимает значение своих действий и не может пол-
ностью руководить ими, и заключением эксперта-психиатра о том,
что Шевченко здорова и способна отдавать отчет своим действиям и
467
руководить ими»
Из этих примеров можно сделать вывод, что судебная практика
допускает два толкования ч. 3 ст. 20 УК. В «широком смысле» нали-
чие хронического психического расстройства, временного психиче-
ского расстройства, слабоумия, иного болезненного расстройства
психики не исключает возможность применения ч. 3 ст. 20 УК Рос-
сийской Федерации, если «имеющееся у него (несовершеннолетне-
447 Обзор кассационной практики судебной коллегии по уголовным делам Верховного
суда Российской Федерации за 1998 г.//ВВС РФ. 1999. №11. С. 14, 15.
210
Глава 3
го. — Авт.) отставание в психическом развитии непосредственно не
связано с этим психическим расстройством»468 (последнее предпо-
ложение нам представляется избыточно теоретизированным, по-
скольку реальный уровень экспертной практики не позволит выпол-
нить эту экспертизу. В последнем случае должна применяться ст. 22
УК Российской Федерации, в чем мы согласны с Е. И. Цымбалом). В
«узком смысле» наличие хронического психического расстройства,
временного психического расстройства, слабоумия, иного болезнен-
ного расстройства психики исключает возможность-применения ч. 3
ст. 20 УК. Необходимо отметить следующее: если лицо не подлежит
уголовной ответственности, значит, к нему нельзя применить при-
нудительные меры медицинского или воспитательного характера.
На наш взгляд, несовершеннолетние, отстающие в психическом раз-
витии и не из-за психических расстройств, нуждаются в медико-
психологической помощи.
Как было сказано выше, несовершеннолетний может «опере-
жать» паспортный возраст, «отставать» от него и «соответствовать»
ему. Как справедливо указывает В. С. Мухина, хронологический и
морфологический возрасты часто не совпадают. Каждый несовер-
шеннолетний имеет свой путь развития, и это следует считать его
индивидуальной особенностью469. Можно согласиться с Ю. А. Дени-
совым, что «рубеж этот на современном уровне развития науки оп-
ределяется достаточно условно, так как ... не выработаны надежные
критерии отграничения детства от социальной зрелости»470. Опреде-
ленная сложность в установлении границ, возрастных порогов уго-
ловной ответственности связана и с тем немаловажным обстоятель-
ством, что они совпадают с так называемыми «трудными»,
«кризисными», «конфликтными» периодами становления личности.
Избыточная фиксация на этих «трудностях», «кризисах», «конфлик-
тах» «переходного периода» приводит к суммированию взглядов
недостаточной зрелости субъекта, уводит от методологически более
верного взгляда на весь комплекс психических признаков, позво-
ляющих определенно судить о способности к уголовной ответствен-
ности.
498 Цымбал Е. И. Возрастная невменяемость: теория и практика применения. С. 45.
499 Мухина В. С. Возрастная психология. М., 1997. С. 10.
470 Денисов Ю. 4. Общая теория правонарушения и ответственности. Л., 1983. С. 92.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная...	211
Мы полностью согласны с мнением К. Муздыбаева о том, что
предпосылка уголовной ответственности — «возможность выбора,
то есть сознательного предпочтения определенной линии поведения
при наличии, по меньшей мере, одной, а то и множества альтерна-
тив. Выбор — это не предпочтение одной возможности, но подавле-
ние, отстранение другой»471. Точно и емко это положение сформу-
лировал Б. Ф. Поршнев в названии своей публикации472. А. Фрейд
указывала на недопустимость рассматривать психические свойства
определенного периода возрастного развития как «простое психиче-
ское сопровождение физиологических изменений»473, на необходи-
мость анализа содержания психической жизни личности в каждом
периоде ее развития, выявления ее способности контролировать
свою субъективность, соблюдать равновесие между «разгулом ин-
стинктов» и социально приемлемыми детерминантами поведения.
Важно усвоение общечеловеческих ценностных стандартов.
В одном из учебников474 * * указывается связь возрастного ценза
уголовной ответственности со способностью более или менее пра-
вильно выбирать варианты поведения. О. Д. Ситковская в своем
фундаментальном труде, на наш взгляд, логично выдвигает иную
точку зрения, согласно которой, «говоря о способности к избира-
тельному поведению, необходимо характеризовать ее предпосылки
не через динамику формирования личности, а через достоверную
констатацию уже достигнутого уровня взаимодействия личности и
ситуации... Требуется способность именно правильно оценивать из-
бираемый и отвергаемый варианты. При этом надо исходить из
сущности личности как относительно устойчивой системы иерархии
мотивационной сферы». Отсюда вытекает и оценка способности
субъекта на данной ступени развития к социально ориентированно-
му решению о варианте конкретного поведения и руководстве са-
мими действиями . Трудно согласиться с утверждением , что
471 Муздыбаев К. Психология ответственности. Л., 1983. С. 21.
472 Поршнев Б. Ф. Функция выбора — основа личности И Проблемы личности М„
1969. С. 347.
473 Фрейд 4. Психология «Я» и защитные механизмы. М., 1993. С. 108.
474 Уголовное право. Общая часть / Под ред. Б. В. Здравомыслова, Ю. А. Красикова,
А^И. Рарога. М., 1994. С. 188.
3 Ситковская О. Д. Психология уголовной ответственности. М., 1998. С. 74.
° Уголовное право России. Особенная часть / Под ред. Б. В. Здравомыслова. М.,
1993. С. 507.
212
Глава 3
мозг подростков, «как губка, впитывает любую информацию». По-
добное мнение ставит под сомнение, на наш взгляд, любое пред-
ставление о вменяемости несовершеннолетних.
В отечественной криминологической литературе 20-х гг. пока-
зывалась необходимость изучения личности (отношения ее к дейст-
вительности, способности к получению знаний, самооценки, взаи-
модействия со средой и приспособляемости к ней, потребности в
проявлении «Я», интеллектуального и энергетического потенциала,
способности к социальным контактам, дружбе, привязанностям и
\	*	477
т. д.) для выяснения влияние ее свойств на преступное поведение
С позиций современного развития криминологии и смежных с ней
дисциплин можно говорить о некоторой «подмене понятий», но
умолчать об этой работе нельзя прежде всего потому, что в ней сде-
лана одна из первых попыток указать континуум свойств, значимых
для решения проблемы нижней возрастной границы уголовной от-
ветственности.
Наиболее значимые свойства личности, уровень развития кото-
рых определяет возможность вменения, указаны в документе («Пе-
кинские правила») о процессуальных особенностях в рассмотрении
уголовных дел несовершеннолетних. В комментарии к этому доку-
менту определяется связь нижнего порога уголовной ответственно-
сти с характеристикой «эмоциональной, духовной и интеллектуаль-
ной зрелости, достаточной для сознания ответственности перед
обществом». О. Д. Ситковская справедливо отмечает неполноту этой
формулировки: «Нужно не только сознавать значение поступка, но и
использовать это осознание для руководства им»477 478. Важным являет-
ся то, что указанный документ ориентирует на значимость для оцен-
ки уровня развития субъекта следующих качеств: духовной зрело-
сти, зрелости интеллектуальных и эмоциональных свойств.
О. Д. Ситковская вновь замечает, что целесообразно дополнить пе-
речень волевым аспектом уровня развития; определить последова-
тельность перечисления и анализа указанных свойств в соответствии
с принятой в специальной литературе традицией: интеллект, воля,
эмоции, ценностные ориентации.
477 Изучение личности преступника в СССР и за границей. М., 1925. С. 45, 46.
478 Ситковская О. Д. Указ. соч. С. 75.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 213
В своей монографии по социальной психологии Т. Шибутани
пишет о нормах (информационных объектах) как об объективиро-
ванных моделях подобающего поведения479. На его взгляд, для оп-
ределения интеллектуального потенциала субъекта в плане возрас-
тной способности к уголовной ответственности необходимо
исходить из оценки мнестической сферы — восприятия, внимания
(т. е. сформировавшейся способности адекватно отражать сущест-
венные связи и отношения предметов и явлений внешнего мира, су-
щественных признаков самих этих предметов и явлений — ситуаций
взаимодействия физических и информационных объектов, фикси-
рующих правила, запреты — в пределах, необходимых для ориента-
ции в содержании и последствиях действий, значимых для уголов-
ного закона), а также памяти («краеугольного камня психического
развития»)480 и мышления, заключающегося «не только в умении
познать окружающие явления, но и в умении действовать адекватно
поставленной цели»481. Мы не можем согласиться с мнением
Г. X. Ефремовой482, что преступник не способен «извлекать пользу
даже из собственного негативного опыта», потому что оно противо-
речит психической функции использования памяти для моделирова-
ния возможного поведения.
Наш опыт работы показывает, что наиболее распространенной
среди несовершеннолетних, в том числе отстающих в психофизио-
логическом развитии, является «гибкая» личностная позиция: соче-
тание следования в одних ситуациях социально приемлемым ценно-
стям, а в других — социально негативным (например,
несовершеннолетний, помогающий престарелому человеку наколоть
на зиму дров, способен что-либо украсть в доме у другого престаре-
лого). В. Э. Чудновский483 изложил мысль, являющуюся, по нашему
мнению, аксиомой, согласно которой выбор пути соблюдения или
несоблюдения социальных норм несовершеннолетнего зависит от
Шибутани Т. Социальная психология. М., 1969. С. 62.
440 Сеченов И. М. Избранные произведения. М„ 1952. Т. 1. С. 27.
441 Зейгарник Б. В. Основы патопсихологии. М., 1973. С. 94.
442 Ефремова Г. X. Многофакторное исследование характерологических особенностей
личности преступника //Личность преступника и предупреждение преступлений. М.,
1974. С. 34.
443 Чудновский В. Э. Актуальные проблемы психологии становления убеждений // Во-
просы психологии. 1990. Ns 5. С. 44.
214
Глава 3
«затрат» на реализацию соответствующего варианта поведения и от
«цены», которую придется платить за нарушение.
Что же касается интеллектуального потенциала, то мы в целом
согласны с полученными другими авторами экспериментальными
данными о том, что «не обнаружено существенных отличий пре-
ступников от общей популяции населения. Все они оказались на
среднем уровне интеллекта»484. По нашим данным, недостаточная
критичность и несамостоятельность мышления, повышенная вну-
шаемость одинаково часто встречаются среди несовершеннолетних
и совершеннолетних. Судебная практика демонстрирует, что обще-
ственно опасные деяния, совершаемые несовершеннолетними, в аб-
солютном большинстве посягают на ограниченную группу объектов,
связанных с жизнью, здоровьем, имуществом, общественным по-
рядком, т. е. на те, ответственность за которые в уголовном законе
предусмотрена с 14 лет. При этом осознание причиненного вреда
устанавливается и при относительно невысоком уровне интеллекта.
Попытка оценить возрастной ценз, в котором формируется спо-
собность субъекта к усвоению норм и ценностей, регулирующих
поведение в уголовно значимых ситуациях, достаточно сложна и
ответственна. Г. Гегель заметил, что для ответственности достаточ-
ной может быть способность предвидеть необходимые последствия
избираемого варианта поведения, так как только их «ведение» мож-
но вменить в вину. Причем надо осознавать «всеобщее качество»
поступка, т. е. уметь соотносить его с задаваемыми обществом ори-
ентирами, о которых тоже должно быть «ведомо»485.
На границе XIX и XX вв. определение возраста виновной ответ-
ственности, по существу, связывалось с достижением осознания не-
гативных последствий нарушения нормативных стандартов поведе-
ния486 * 488. Российское право опиралось на положение, согласно
которому уголовно-правовая ответственность происходит из осоз-
нания как фактических, так и юридических признаков уголовно на-
казуемого деяния. Это положение, возможно, и определяло 7-летний
484 Замуруева Э. П. Исследование интеллектуального компонента в личности преступ-
ника И Личность преступника и предупреждение преступлений. М., 1974. С. 39.
465 Пионтковский А. А. Учение Гегеля о праве и государстве и его уголовно-правовая
теория. М.,1963. С. 249.
488 Гуревич С. А. Ответственность юных преступников по русскому законодательству//
Дети-преступники / Под ред. М. Н. Гернета. М., 1912. С. 11.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 215
возраст как нижнюю возрастную границу уголовной ответственно-
сти.
Возраст уголовной ответственности не может быть установлен в
законе произвольно. Как указывают авторы Курса уголовного права,
прежде всего учитываются данные таких наук, как физиология че-
ловека, общая и возрастная психология. Многие запреты, которым
государство придает значение правовых, доступны для понимания и
малолетнего ребенка: нельзя присваивать чужое, нельзя обижать
других и т. д. Однако для привлечения лица к уголовной ответст-
венности требуется, чтобы у него были известный уровень правово-
го сознания, способность оценивать не только фактическую сторону
своих поступков, но и их социально-правовую значимость487. Дан-
ное положение, на наш взгляд, несколько противоречит судебной
практике, когда к уголовной ответственности привлекаются совер-
шеннолетние, не обладающие «известным уровнем правосознания»
(чаще обладающие деформированным правосознанием), не способ-
ные в полной мере оценивать фактическую сторону своих поступ-
ков, их социально-правовую значимость (согласно ст. 22 УК Рос-
сийской Федерации).
Исходя из фундаментальных положений правовой науки на гра-
нице XX и XXI вв., для признания способности субъекта нести уго-
ловную ответственность необходимо и достаточно установить спо-
собность понимать регулирующую роль базовых ценностей и норм
общества; возможность доступа к информации о них; способность
учитывать их наличие — или принимая к руководству, или отвергая
в ситуации выбора. «Субъект, способный к виновной ответственно-
сти, должен уметь оценить под рассматриваемым углом зрения само
действие (на что оно посягает, каковы его средства и пр.) и его по-
следствия. Но нельзя согласиться с тем, что субъект должен осозна-
вать или по крайней мере иметь возможность осознавать опасность
деяний для общества в целом (а не для конкретных носителей прав,
на которые посягает)»488. Вместе с тем, субъект должен обладать
способностью правильно воспринять уголовное наказание, ибо
только в этом случае оно может достигнуть своей цели.
w Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 269.
** Ситковская О. Д. Указ. соч. С. 88.
216
Глава 3
С учетом анализа имеющихся в литературе понятий, используе-
мых в качестве интегральных для характеристики уровня развития в
определенном возрасте, О. Д. Ситковская формулирует понятие
«социально ориентированная управляемость поведением в ситуации
выбора», под которым понимает способность и возможность: под-
ходить к выбору целей и способа действий, сознавая себя членом
общества, т. е. учитывая их последствия для других людей; осозна-
вать причинно-следственные зависимости соответствующего вари-
анта поведения; осознавать рассматриваемый вариант* поведения как
частный случай определенного вида и класса явлений, используя
социально ориентированные оценки; использовать механизм кри-
тичности в ходе выбора варианта поведения; осуществлять решение
о соответствующем варианте поведения, сохраняя управление им.
Иными словами, речь идет о частном случае оценки «нормальной
личности». При этом негативные критерии, по мнению О. Д. Сит-
ковской, лишь приблизительно указывают границу между нормой и
ее нарушением, а надо выделить то позитивное, что несет в себе по-
нятие нормы. При этом выделенные признаки близки к общей фор-
муле вменяемости, т. е. осознанию фактического содержания и со-
циальной значимости (запретности) избранного варианта поведения
489
и руководства им
В ряде часто цитируемых нами работ конца XIX — начала
XX вв. вменяемость по возрасту и вменяемость по душевному рас-
стройству рассматривались как элементы общего понятия. Их разве-
дение произошло позже в силу неодинаковых ролевых функций в
регулировании уголовно-правовых отношений. Возрастная граница
определяет возможность самого их возникновения; решение вопроса
о вменяемости — возможность их продолжения или необходимость
прекращения.
С позиции предложенного О. Д. Ситковской критерия можно
поставить вопрос о конкретном возрасте, начиная с которого психи-
ческий уровень развития позволяет констатировать способность к
несению уголовной ответственности. При этом необходима сумми-
рованная оценка субъектов в этом возрасте, а не данных об уровне
развития только правонарушителей. В этих условиях необходимо
оперировать интегральными характеристиками личности, принимая
Ситковская О. Д. Указ. соч. С. 103.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 217
оговорки о широкой вариантности уровней психического развития в
силу разнообразия условий жизни и воспитания, ибо независимо от
него происходит усреднение, выравнивание характеристик при при-
ближении к границе ответственности.
Одна из известных нам первых попыток определить период дос-
тижения человеком «полного развития нравственных сил», который
делится на несколько этапов: а) от 0 до 14 лет («возраст полной не-
вменяемости»); б) от 14 до 18 лет («возраст относительной или воз-
можной вменяемости»), — сделана А. Ф. Кистяковским в 1882 г.490 491
Таким образом, по мнению ученого-правоведа, в 14-летнем возрасте
несовершеннолетний достигает вменяемости. А. Ф. Кистяковский
пишет: «Некоторые из криминалистов в установлении 12-летнего
срока видят последнее слово науки».
Возраст от 10 до 14 лет, согласно Уложению о наказаниях, в
Российской империи считался возрастом достижения уголовной от-
ветственности, за исключением душевнобольных лиц. Тем не менее,
в фундаментальном руководстве по уголовному праву конца XIX в.
выделяется специальный раздел, посвященный возрасту от 10 до
14 лет. Лица, совершившие преступные деяния в этом возрасте, под-
вергаются наказанию, значительно смягченному, что состоит в из-
менении самого рода наказания. Смягчение поставлено в зависи-
мость от тяжести преступления по правилу: чем более тяжкое
преступление, тем оно меньше, и наоборот.
С. Л. Рубинштейн констатирует наличие у несовершеннолетних
к 12 годам развитой способности к умозаключениям, такого уровня
развития волевых свойств, который достаточен для перехода к внут-
реннеи регуляции поведения, резкое снижение внушаемости . Сле-
дует согласиться с мнением, высказанным А. В. Петровским492,
Т. В. Драгуновой493, В. С. Мерлиным494, И. С. Коном495: а) при всем
разнообразии темпов и характера интеллектуального развития несо-
480 Кистяковский А Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. С. 468.
491 Рубинштейн С. Л. Основы психологии. М., 1935. С. 449.
482 Петровский А. В. Из истории возрастной и педагогической психологии // Возрас-
тная и педагогическая психология. Пермь, 1973. С. 5.
483 Драгунова Т. В. Психологические особенности подростка И Возрастная и педагоги-
ческая психология. Пермь, 1973. С. 165.
484 Мерлин В. С. Очерк интегрального исследования индивидуальности. М., 1986.
С. 149.
485 Кон И. С. Психология ранней юности. М., 1989. С. 71.
218
Глава 3
вершеннолетних представляется возможным к 12 годам жизни дать
усредненную характеристику его способности к осознанно волевому
поведению; б) интеллектуальный потенциал субъекта в этом возрас-
те позволяет воспринимать, запоминать, осмысливать информацию,
необходимую для действий «с разумением» в доступных сферах
деятельности; в) наличие способности к волевому контролю (напри-
мер, сдерживать проявления агрессии); г) этот контроль связан со
способностью субъекта осознавать и оценивать причину и цель дей-
ствий, отыскивать возможные варианты в соответствии с ценностя-
ми и нормами общества; д) у субъекта развито самосознание как ме-
ханизм управления поведением.
И. А. Кудрявцев, опираясь на экспериментальные материалы,
делает вывод о том, что с 12 лет у несовершеннолетнего регистриру-
ется способность к сознательному регулированию поведения, кото-
рая базируется на личностно значимых позициях моральных требо-
ваний. Этот вывод действителен и по отношению к тем жизненным
обстоятельствам, когда субъект предпочитает требования среды
нормам общества496. По мнению Г. М. Миньковского, большинство
подростков к 12 годам в состоянии не только прогнозировать, но и
учитывать возможные последствия своих действий для других
лиц497. Немаловажное значение для определения возраста уголовной
ответственности имеет теоретико-экспериментальное исследование
этапов становления интеллекта подростков и юношей, проведенное
П. П. Блонским. По его мнению, после достижения 12-летнего воз-
раста констатируются логическое упорядочение мыслей, резкое уве-
личение объема мышления в пространстве и во времени, значитель-
ное расширение круга источников информации, достаточный
уровень абстрактного мышления; память становится основой рассу-
ждающего и проблемного мышления; появляется способность к ва-
498
риативным суждениям и т. д. .
К. Муздыбаев делает обзор работ известных психологов Ж.
Пиаже, Ф. Хайдера и др., которые получали экспериментальные
49в Кудрявцев И. А. Судебная психолого-психиатрическая экспертиза. М.. 1988.
С. 171.
497 Миньковский Г. М„ Бабаев М. М. Права и долг молодого гражданина. М., 1974.
С. 14.
4М Блонский П. П. Избранные педагогические и психологические сочинения. Развитие
мышления школьника. М., 1979. Т. 1. С. 88.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 219
данные, свидетельствующие в пользу осознания аморальности тех
или иных поступков и (что немаловажно) побуждений к ним на ос-
нове самостоятельной, «автономной», а не навязанной взрослыми
системы моральных оценок; занимались классификацией возрас-
тных периодов по критерию когнитивного аспекта развития уровня
личностной ответственности, указывающего на возраст 12 лет как на
границу между «объективной» и «субъективной» ответственно-
стью499. Л. И. Божович отмечает, что с 12 лет у подростка начинает-
ся процесс эмансипации от взрослых500. В. С. Мухина полагает, что
для периода с 12 до 16 лет (это тот период, который включает ниж-
нюю возрастную границу уголовной ответственности) характерны
единые закономерности «достижений и негативных образований» в
психической жизни несовершеннолетнего. С 12 лет несовершенно-
летний начинает осознавать себя личностью. Чем более высокий
уровень ответственности предъявляют общество и государство к
несовершеннолетнему в этот период, тем большую ответственность
он ощущает. Адекватно сформировавшееся в этом возрасте чувство
ответственности за свои действия сохраняется практически до конца
жизни. Именно в этот период несовершеннолетний начинает осмыс-
ливать свои конформные и негативные реакции на предлагаемые
ситуации, осознавать право на самостоятельный выбор своего пове-
дения, подавлять импульсивные действия (какими бы они ни были:
стереотипичными, сложившимися в семье или идущими от непо-
средственно эмоциональной реакции на новую ситуацию). У подав-
ляющего большинства несовершеннолетних в этом возрасте сфор-
мирован своеобразный кодекс чести, нормы и правила которого
заимствованы из отношений взрослых. Строгое следование этому
кодексу указывает на способность несовершеннолетних соблюдать и
нормы уголовного закона. Разнополюсные ориентации уже опреде-
лили их жизненный путь, внутреннее отношение к себе и другим,
гражданскую позицию. Их судьба как бы уже предопределена50.
При разработке проблемы мы внимательно изучали и иностран-
ный опыт. Современное зарубежное уголовное законодательство в
основном стоит на позиции закрепления в законе минимального
возраста уголовной ответственности. Из современных кодексов
** Муздыбаев К. Психология ответственности. С. 106.
“° Божович Л. И. Личность и ее формирование в детском возрасте. М., 1968. С. 68.
М1 Мухина В. С. Возрастная психология. С. 355.
220
Глава 3
только УК Франции традиционно избегает этого. Однако ст. 122-8
УК Франции 1992 г. по существу устанавливает 13-летний возраст
уголовной ответственности502. В Ирландии, западноевропейском
государстве, уголовная ответственность может наступать с 7-лет-
него возраста503. Уголовная ответственность с 7 лет допускается
также в Египте, Ливане, Ираке и ряде других государств. В Израиле
она наступает с 9 лет504. В возрасте от 10 до 14 лет уголовная ответ-
ственность возможна в Великобритании, но вопрос о ее применении
решается индивидуально505. В Иране нижняя возрастная граница
уголовной ответственности — 11 лет506. Меры предупреждения мо-
гут быть применены к несовершеннолетним по уголовному законо-
дательству большинства штатов США с 7 лет, но в возрасте от 7 до
14 лет несовершеннолетние признаются ответственными в том слу-
чае, если презумпция их неспособности отдавать себе отчет в харак-
тере своих действий будет в конкретных случаях опровергнута об-
винением. По достижении 14 лет субъект становится полностью
ответственным за свои преступные действия. По мере взросления от
7 лет к 14 годам «презумпция неспособности» все более слабеет, а в
возрасте 12-13 лет ее опровержение не требует особенных усилий
(исключения составляют Техас, Джорджия, Иллинойс, Арканзас)507.
В УК Нью-Йорка минимальный возраст уголовной ответственности
за предумышленное убийство установлен с 13 лет508. Уголовный ко-
декс Республики Узбекистан 1994 года предусматривает 13-летний
возраст уголовной ответственности за умышленное убийство при
отягчающих обстоятельствах509.
С 2002 г. в Англии уголовная ответственность может наступать
с 12-летнего возраста. Это положение противоречит мнению о том,
что «необходимо учитывать также возможности общества бороться
с общественно опасными действиями подростков без применения
уголовного наказания, путем применения воспитательных мер. Оче-
502 Новый Уголовный кодекс Франции. М„ 1993. С. 12.
503 Решетников Ф. М. Правовые системы стран мира: Справочник. М., 1993. С. 62.
504 V Congress international de defens social. Stockholm, 1958. P. 9.
505 Гришаев П. И. Уголовно-правовые теории и уголовное законодательство буржуаз-
ных государств. М., 1959. С. 110.
506 V Congress international de defens social. Stockholm, 1958. P. 9.
507 Примерный уголовный кодекс (США). С. 15, 16.
506 Уголовное законодательство зарубежных стран. С. 96.
508 См.: Уголовный кодекс Республики Узбекистан. СПб, 2001. 338 с.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 221
видно, определение возраста ответственности — вопрос не только
социально-психологический или педагогический, но и вопрос уго-
ловной политики. Чем цивилизованнее общество, чем выше в нем
уровень профилактической и воспитательной работы, тем выше мо-
жет быть и возраст уголовной ответственности»510. На наш взгляд,
нельзя назвать французское, английское общества «нецивилизован-
ным».
В одном из вариантов Проекта УК, подготовленном в 1994 г.
Министерством юстиции РФ и Государственно-правовым управле-
нием Президента РФ, предлагалось установить единый возраст уго-
ловной ответственности за все преступления с 14 лет, «учитывая
криминологические показатель этой категории преступности и ре-
зультаты исследования возрастной психологии специалистами».
Однако в ходе обсуждения проекта это предложение не получило
поддержки и было, к сожалению, на наш взгляд, снято разработчи-
ками в согласительной комиссии.
«Разумеется, были отвергнуты и наиболее крайние предложения
снизить возраст уголовной ответственности до 12 лет, что обосно-
вывалось тяжелой криминологической ситуацией в стране и теми же
туманными ссылками на данные возрастной психологии»511 (выде-
лено нами. — Авт.).
Подчеркнем, что возраст уголовной ответственности в Уголов-
ном кодексе Российской Федерации установлен на основании дан-
ных «общей и возрастной психологии и педагогике», которые не
приводятся, а приводимые Министерством юстиции РФ и Государ-
ственно-правовым управлением Президента РФ, научной литерату-
рой данные возрастной психологии, свидетельствующие о необхо-
димости снижения возраста уголовной ответственности,
безапелляционно объявляются «туманными». Вдобавок, на наш
взгляд необоснованно, игнорируются и цифры криминологической
ситуации в стране о преступности 12-14-летних, приводимые Ми-
нистерством юстиции РФ и Государственно-правовым управлением
Президента РФ.
Итак, в отечественной научной юридической литературе, каких
либо серьезных, вразумительных объяснений, почему уголовная от-
”° Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 270.
”1 Цит. по: Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 272.
222
Глава 3
ветственностъ несовершеннолетних возникает с 16 лет (а не с 15
лет или 17 лет), а в ряде случаев с 14 (а не с 13 лет или 15 лет) пока
нет. Попытки отдельных правоведов512 критически разобраться в
ситуации называются «туманными ссылками на психологию».
Вероятно, «менее туманными» является следующий сомнитель-
ный довод: «Но вот уже сорок лет общая минимальная граница воз-
раста привлечения к уголовной ответственности — 16 лет, а по оп-
ределенному перечню преступлений — 14 лет»513. Еще более
«туманным» нам представляется положение о том, 4то «понижение
возраста ответственности повлечет криминализацию большого мас-
сива деяний, а социально-экономические изменения последнего де-
сятилетия привели к тому, что досуг детей не организован, выросло
число малообеспеченных семей, во весь рост встала проблема бес-
призорности детей и мы не имеем морального права вменять им в
вину совершение общественно опасных деяний»514. Как видим, ар-
гументация позиций лежит в разных плоскостях, так как мы полага-
ем, что отвечать должны те, кто способен понимать свои действия и
руководить ими, а наши оппоненты считают, что «отсутствие досу-
га, малообеспеченность» не позволяет привлекать к уголовной от-
ветственности.
Итак, приведенные выше закономерности достигаемого к 12 го-
дам жизни уровня типичного развития — интеллектуального, воле-
вого, личностного, оцениваемого по интегральному критерию, —
указывают на возможность изменения формулировки ч. 3 ст. 20 УК
Российской Федерации. Это, впрочем, предполагает возможность, в
каждом необходимом, по мнению следствия и суда, случае опро-
вержения презумпции способности к ответственности с достижени-
ем определенного возраста жизни, проводить комплексную судеб-
ную психолого-психиатрическую экспертизу способности к
осознанно волевому поведению в инкриминируемой субъекту си-
туации. Усредненная характеристика уровня личностного развития,
достигнутого преобладающим большинством сверстников, не дает
возможности утверждать, что он достигнут конкретным субъектом.
912 Спасенников Б. А. Правовая антропология (уголовно-правовой аспект). Архан-
гельск, 2001. 304 с.
913 Василевские А. Возраст как условие уголовной ответственности // Законность.
2000. №11. С. 24.
914 Там жв.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 223
Мы считаем, что ответственность и наказание являются не карой, а
средством защиты общества от преступных посягательств, задачей
общества является воспитание несовершеннолетних, а не кара их.
Е. И. Цымбал изучил уголовные дела в отношении 100 несовер-
шеннолетних, освобожденных от уголовной ответственности в связи
с отставанием в психическом развитии. В 75% случаев уголовные
дела были возбуждены по фактам кражи (ч. 2 ст. 158 УК РФ), со-
вершенной группой лиц по предварительному сговору, с проникно-
вением в жилище или с причинением значительного ущерба потер-
певшим. На момент возбуждения уголовных дел
несовершеннолетние, впоследствии освобожденные от уголовной
ответственности в связи с отставанием в психическом развитии, за-
кончили от 1 до 10 классов (1 класс закончил 1% несовершеннолет-
них, 2 класса — 2%, 3 класса — 3%, 4 класса — 7%, 5 классов —
18%, 6 классов — 24%, 7 классов — 17%, 8 классов — 22%, 9 клас-
сов — 5%, 10 классов — 1%); 59 % несовершеннолетних оставались
на второй год, причем больше половины из них (53%) дублировали
два и более класса. Следует отметить, что 27% несовершеннолетних
обучались во вспомогательных школах и 11% — в коррекционных
классах, причем несколько из них из-за выраженности расстройств
поведения не могли удерживаться даже во вспомогательной школе.
57% несовершеннолетних находились на учете у психиатра и полу-
чали амбулаторную психиатрическую помощь. Отмеченное обстоя-
тельство не означает, что все они действительно страдали психиче-
скими расстройствами, поскольку во многих случаях им
устанавливались «мягкие диагнозы» типа «социально-
педагогическая запущенность», которые не являются основанием
для постановки на психиатрический учет, поскольку не могут счи-
таться психическим расстройством. В то же время более половины
(56%) из числа состоящих на психиатрическом учете несовершенно-
летних лечились в психиатрических больницах, в том числе неодно-
кратно, а некоторые имели инвалидность по психическому заболе-
ванию. Хотя 43% несовершеннолетних не состояли на учете у
психиатра, это не означает, что они были психически здоровы. Каж-
дый шестой из них обучался во вспомогательной школе или классе
коррекции, основанием для помещения в которые чаще всего слу-
жит умственная отсталость.
224
Глава 3
Производство по этим делам было прекращено на основании от-
ставания несовершеннолетних в психическом развитии, но только в
71% актов заключение экспертов содержало прямое указание на на-
личие у испытуемого отставания в психическом развитии. В этих
случаях эксперты отмечали, что у испытуемых имеется задержка
психического развития, психический и психофизический инфанти-
лизм. В 29% актов заключения не содержали прямого указания на
отставание в психическом развитии, а отмечалось наличие у испы-
туемых умственной отсталости, олигофрении иди органического
поражения головного мозга (напомним, что олигофрения и, тем бо-
лее, органическое поражение головного мозга предусматриваются
ст. 21, 22 УК). В результате были получены следующие заключения:
психически здоровы (нет ни психических расстройств, ни отстава-
ния в психическом развитии) — 13% несовершеннолетних; отстают
в психическом развитии — 28% несовершеннолетних; имеют пси-
хические расстройства (чаще всего олигофрению) — 59% несовер-
шеннолетних. Таким образом, среди освобожденных от уголовной
ответственности в связи с ч. 3 ст. 20 УК несовершеннолетних, толь-
ко четверть действительно отставала в психическом развитии, а по-
ловина лиц имели психические расстройства. Косвенным подтвер-
ждением значительной распространенности психической патологии
среди изученных несовершеннолетних является выраженность за-
держки психического развития, которую они имели, по мнению экс-
пертов. Для 42% несовершеннолетних эксперты указали возраст,
которому соответствует психическое развитие испытуемых, у 45%
из них задержка в психическом развитии составляла более трех лет.
Как отмечалось выше, такое «установление психологического воз-
раста» является методологической ошибкой экспертов, однако столь
значительное нарушение психического развития, скорее всего, обу-
словлено психическим расстройством — умственной отсталостью
или олигофренией.
Психические расстройства или отставание в психическом разви-
тии, несомненно, затрудняли несовершеннолетним обучение в шко-
ле. Неуспешность в основном для этого возраста виде деятельно-
сти — учебе, в свою очередь вела к появлению различных девиаций
поведения. До совершения общественно опасных действий, по фак-
ту которых были возбуждены изученные уголовные дела, только у
9% несовершеннолетних не отмечалось каких-либо форм девиант-
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 225
ного поведения; у 14% несовершеннолетних имелась одна форма
девиантного поведения, у 77% — две и более формы. Частота рас-
пространенности отдельных девиаций поведения была следующей:
прогулы занятий в школе — 57% несовершеннолетних, преступления,
уголовные дела по которым прекращались в связи с недостижением
возраста наступления уголовной ответственности — 55% несовершен-
нолетних, незанятость (не работали и не учились) или частичная заня-
тость (учились в вечерней школе и не работали, находились на надом-
ном обучении) — 42% несовершеннолетних, бродяжничество — 37%
несовершеннолетних, злоупотребление алкоголем — 37% несовершен-
нолетних, употребление одурманивающих средств — 34% несовер-
шеннолетних, уходы из дома — 30% несовершеннолетних. Это свиде-
тельствует о выраженной социальной дезадаптации этой группы
несовершеннолетних (у 77% из них отмечались две и более формы
девиантного поведения).
Более половины (55%) несовершеннолетних ранее уже освобо-
ждались от уголовной ответственности за преступления, в подав-
ляющем большинстве случаев в связи с не достижением возраста
наступления уголовной ответственности. В этих случаях повторное
прекращение производства по уголовному делу вследствие отстава-
ния в психическом развитии вело к появлению у несовершеннолет-
них ложного убеждения в собственной безнаказанности.
Высокая распространенность незанятости, бродяжничества и
уходов из дома свидетельствуют о том, что родители многих из этих
несовершеннолетних не могли контролировать их поведение или
устранились от воспитания своих детей. Вовлеченность многих не-
совершеннолетних в злоупотребление алкоголем и одурманиваю-
щими веществами негативно сказывалась на их социальной адапта-
ции, способствовала совершению преступлений и общественно
опасных действий, в том числе и повторных. Ни по одному из ука-
занных уголовных дел, где имело место длительное неисполнение
родителями своих обязанностей по воспитанию детей (пьянство,
асоциальный и аморальный образ жизни, пренебрежение основными
потребностями детей, полное отсутствие контроля за детьми, кото-
рые вследствие этого бродяжничали, дышали парами летучих орга-
нических веществ, прекращали учебу), явившееся важной причиной
совершения несовершеннолетними общественно опасных действий,
* Зак. 7268
226
Глава 3
не было принято решения о необходимости лишения этих родителей
родительских прав или ограничения в этих правах.
Должностные лица органов дознания, следователи и прокуроры
не выявляют причин и условий, способствовавших совершению не-
совершеннолетними преступлений, и не принимают предусмотрен-
ных действующим законодательством мер по их устранению, что
имеет особое значение при прекращении производства по делу и
возвращении несовершеннолетнего в семью. Таким образом, лишь в
четверти случаев (28%) решение о прекращении производства в свя-
зи с ч. 3 ст. 20 УК было обоснованным. Определенная доля ответст-
венности лежит и на несовершенстве правового регулирования уго-
ловной ответственности лиц страдающих психическими рас-
стройствами.
Итак, в случае несоответствия интеллектуального развития не-
совершеннолетнего уровню, принимаемому экспертами как «возрас-
тная норма», неправомерном отождествлении медицинского крите-
рия с юридическим, суд принимает следующие решение:
а)	освобождает несовершеннолетнего от уголовной ответствен-
ности по ст. 21 УК, если сочтет олигофрению как слабоумие и при-
знает несовершеннолетнего невменяемым. В этом случае несовер-
шеннолетнему назначаются принудительные меры медицинского
характера;
б)	привлекает несовершеннолетнего к уголовной ответственно-
сти, если сочтет олигофрению как психическое расстройство, не ис-
ключающее вменяемости. В этом случае несовершеннолетнему мо-
гут быть назначены принудительные меры медицинского характера;
в)	освобождает несовершеннолетнего от уголовной ответствен-
ности по ч. 3 ст. 20 УК, если сочтет олигофрению не психическим
расстройством, а отставанием в психическом развитии, не связанном
с психическим расстройством. Принудительные меры медицинского
характера не назначаются (равно не назначаются принудительные
меры воспитательного характера).
Подобное разночтение, на наш взгляд, требует оптимизации
отечественного законодательства. С этой целью считаем целесооб-
разным предложить следующую редакцию ч. 3 ст. 20 УК Российской
Федерации.
К вопросу о понятиях «уменьшенная вменяемость» и «возрастная... 227
Статья 20. Возраст, с которого наступает уголовная ответ-
ственность
1.	...
2.	...
3.	Вменяемый несовершеннолетний, который достиг возраста,
предусмотренного частями первой или второй настоящей статьи,
но вследствие отставания в психическом развитии, не связанного с
психическим расстройством, во время совершения преступления не
в полной мере осознавал фактический характер и общественную
опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, под-
лежит уголовной ответственности. Отставание в психическом
развитии, не связанное с психическим расстройством, учитывается
судом при назначении наказания.
Глава 4
4"
«ПСЕВДОНЕВМЕНЯЕМОСТЬ»
И ОСНОВАНИЯ ДЛЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО ОТКАЗА
ОТ ПРИМЕНЕНИЯ ПРИНУДИТЕЛЬНЫХ МЕР
МЕДИЦИНСКОГО ХАРАКТЕРА В ОТНОШЕНИИ ЛИЦ,
СОВЕРШИВШИХ ПРЕСТУПЛЕНИЕ, СТРАДАЮЩИХ
АЛКОГОЛИЗМОМ ИЛИ НАРКОМАНИЕЙ
Предварим обсуждение этих проблем рассмотрением судебной
практики Верховного суда Российской Федерации.
«Статья 63 УКРФ, вступившего в силу с 1 января 1997 года, не
предусматривает такого отягчающего наказание обстоятельства,
как совершение преступления в состоянии алкогольного опьянения
(выделено нами. — Авт.), вследствие чего признание судом этого
обстоятельства в качестве отягчающего ответственность исключено
из приговора»515.
«Сахалинским областным судом 19 октября 1998 г. Храмцов
осужден по п. «в» ч. 2 ст. 105 и п. «в» ч. 2 ст. 112 УК РФ. Он при-
знан виновным в умышленном причинении средней тяжести вреда
здоровью своей престарелой матери Храмцовой А. и в умышленном
убийстве ее, заведомо для него находившейся в беспомощном со-
стоянии, совершенном через некоторое время после причинения те-
лесных повреждений. В судебном заседании Храмцов признал себя
виновным частично. Он не отрицал факта причинения им смерти
своей матери, но оспаривал наличие у него умысла на ее убийство.
По словам подсудимого, он поссорился с матерью, она оскорбила
515 Обзор судебной практики Верховного суда Российской Федерации за первый квар-
тал 1997 г. (определение по делу Разбойкина) И ВВС РФ. 1997. № 8. С. 14.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа...
229
его, поэтому, находясь в состоянии сильного душевного волнения,,
он стал избивать ее. Как было совершено убийство, Храмцов не
помнит. В кассационных жалобах осужденный просил об отмене
приговора и направлении дела на новое рассмотрение для более
полного исследования вопроса о его психическом состоянии на мо-
мент совершения инкриминируемого ему деяния. По мнению адво-
ката, по делу не был исследован с достаточной полнотой вопрос о
психическом состоянии Храмцова, не установлен мотив преступле-
ния. В жалобе обращалось внимание на наличие в деле двух заклю-
чений экспертов-психиатров, выводы которых, по мнению адвоката,
противоречивы. Полагая, что Храмцов на момент совершения ин-
криминируемого ему деяния не мог отдавать себе отчет в своих дей-
ствиях и руководить ими, адвокат считал необходимым проведение
по делу дополнительной психолого-психиатрической и наркологи-
ческой экспертизы. В дополнительной проверке, по мнению адвока-
та, нуждаются также выводы эксперта о том, что Храмцов хро-
нический алкоголик (выделено нами. —Авт.). Судебная коллегия по
уголовным делам Верховного суда РФ 23 марта 1999 г. приговор
отменила, а дело направила на новое судебное рассмотрение, указав
следующее. В стадии судебного следствия судом не выполнены тре-
бования ст. 20 УПК РСФСР. Как видно из содержащихся в деле дан-
ных о личности Храмцова, он ранее не судим, в совершении каких-
либо противоправных действий замечен не был. Он положительно
характеризовался по месту жительства и работы, имеет высшее ме-
дицинское образование, проживает в семье с женой и дочерью, к
своей престарелой матери (потерпевшей по делу) был внимателен и
оказывал ей необходимую медицинскую помощь и услуги бытового
характера. Первоначально на основании материалов предваритель-
ного расследования, в том числе заключения экспертов-психиатров,
проводивших стационарное обследование Храмцова в Сахалинской
областной психиатрической больнице, и показаний его жены и до-
чери, а также лиц, видевших Храмцова сразу после совершения
убийства матери, органы предварительного следствия вынесли по-
становление о направлении дела в суд для решения вопроса о при-
менении в отношении него принудительных мер медицинского ха-
рактера. В стадии судебного следствия по ходатайству прокурора по
делу была назначена повторная судебно-психиатрическая эксперти-
за. Выводы экспертов, проводивших повторную судебно-психи-
230
Глава 4
атрическую экспертизу, относительно вменяемости Храмцова на
момент совершения инкриминируемого ему деяния полностью про-
тиворечили мнению экспертов, проводивших предыдущую экспер-
тизу, в связи с чем дело было направлено на дополнительное рас-
следование и Храмцову предъявлено обвинение в совершении
умышленного преступления. В стадии судебного следствия суд при-
знал достоверными выводы экспертов, проводивших повторную су-
дебно-психиатрическую экспертизу, и дал в приговоре подробное
обоснование этому. Однако суд необоснованно оставил без удовле-
творения ходатайства адвоката о необходимости полного исследо-
вания всех обстоятельств, связанных с эмоционально-психическим
состоянием Храмцова на момент совершения им общественно опас-
ного деяния, а также о выяснении причин противоречий в доказа-
тельствах по делу. Суд обоснованно привлек к участию в судебном
исследовании доказательств специалиста-психолога и поставил пе-
ред ним вопросы, выяснение которых, по мнению суда, способство-
вало бы более полному установлению мотива преступления и пси-
хического состояния Храмцова. Вместе с тем суд не учел того, что
для правильной оценки выводов каждой из содержащихся в деле
экспертиз, а также показаний, данных допрошенными по делу спе-
циалистами в области психологии и психиатрии, требовалось ком-
плексное исследование содержащихся в деле данных в этой части, в
том числе медицинских документов в отношении Храмцова, показа-
ний членов его семьи и лиц, близко общавшихся с ним как до, так и
после убийства (выделено нами. — Авт.). С учетом изложенного
Судебная коллегия предложила суду рассмотреть вопрос о проведе-
нии по делу комплексной психолого-психиатрической экспертизы в
Государственном научном центре социальной и судебной психиат-
рии имени В. П. Сербского. При таких обстоятельствах приговор
областного суда подлежит отмене, а дело — направлению на новое
судебное рассмотрение со стадии судебного разбирательства»516.
«Президиум Верховного суда Российской Федерации рассмот-
рел дело по протесту заместителя Председателя Верховного суда
Российской Федерации Верина В. П. на приговор Верховного суда
Республики Алтай от 24 сентября 1997 г., по которому Пчелинцев
516 Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Россий-
ской Федерации от 23 марта 1999 г. И ВВС РФ. 2001. № 4. С. 13.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа...
231
осужден по ст. 105 ч. 2 п. «в» УК РФ к 13 годам лишения свободы в
исправительной колонии строгого режима. На основании п. «г» ч. 1
ст. 97 УК РФ к Пчелинцеву применено принудительное лечение от
алкоголизма (выделено нами. — Ш.). В протесте поставлен вопрос о
переквалификации действий Пчелинцева со ст. 105 ч. 2 п. «в» УК
РФ на ст. 105 ч. 1 УК РФ с назначением по ней 8 лет лишения сво-
боды. Президиум Верховного суда Российской Федерации устано-
вил: Пчелинцев признан виновным в убийстве, т. е. в умышленном
причинении смерти своей жене, Пчелинцевой Л., заведомо для него
находящейся в беспомощном состоянии. Преступление, как указано
в приговоре, совершено при следующих обстоятельствах. Супруги
Пчелинцевы за время совместного проживания злоупотребляли
спиртными напитками (подчеркнем, что лицу назначено принуди-
тельное лечение от хронического алкоголизма, хотя его диагноз не
установлен. — Авт.), а находясь в состоянии алкогольного опьяне-
ния, часто ссорились и дрались. 14 июня 1997 г. Пчелинцевы совме-
стно с Осиповым А. и Осиповым В. распивали спиртные напитки. В
процессе распития спиртного между Пчелинцевым и Осиповыми
возникла ссора и драка, в результате которой Осиповы избили Пче-
линцева. Жена Пчелинцева в это время, находясь в состоянии тяже-
лого алкогольного опьянения, спала у себя дома. Зайдя в дом после
драки с Осиповыми, Пчелинцев пытался переложить жену на диван,
а затем, разозлившись на нее в связи с дракой с ее родственниками,
избил ее, принес из кладовой дома топор и, воспользовавшись тем,
что жена не могла оказать ему сопротивления в силу алкогольного
опьянения, нанес ей лезвием топора несколько ударов в область шеи
и переднее-верхней части грудной клетки. В результате полученных
телесных повреждений Пчелинцева Л. скончалась на месте совер-
шения преступления. Президиум Верховного суда Российской Фе-
дерации находит протест обоснованным и подлежащим удовлетво-
рению. Вина Пчелинцева в убийстве своей жены установлена
имеющимися в материалах дела доказательствами. Не оспаривал
своей вины и сам осужденный. Вместе с тем, как правильно отмеча-
ется в протесте, постановленные в отношении него судебные реше-
ния подлежат изменению. Как уже сказано выше, обосновывая вину
Пчелинцева А. С. по ст. 105 ч. 2 п. «в» УК РФ суд первой инстанции
исходил из того, что, совершая убийство жены, он (Пчелинцев) вос-
пользовался нахождением ее в беспомощном состоянии (сильного
232
Глава 4
алкогольного опьянения). Однако эти выводы не соответствуют тре-
бованиям закона. По смыслу закона, по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ
(убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощ-
ном состоянии) надлежит квалифицировать как умышленное причи-
нение смерти потерпевшему, не способному в силу физического или
психического состояния защитить себя, оказать активное сопротив-
ление виновному, когда последний, совершая убийство, сознает это
обстоятельство. К лицам, находящимся в беспомощном состоянии,
могут быть отнесены, в частности, тяжелобольные Д1 престарелые,
малолетние дети, лица, страдающие психическими расстройствами,
лишающими их способности правильно воспринимать происходя-
щее. Между тем потерпевшая в таком состоянии не находилась и к
указанным лицам не относилась, в связи с чем п. «в» ч. 2 ст. 105 УК
РФ вменен в вину Пчелинцеву необоснованно. Его действия следует
квалифицировать по ч. 1 ст. 105 УК РФ. При назначении наказания
Президиум учитывает раскаяние Пчелинцева А., то, что он имеет
престарелую больную мать и несовершеннолетнего ребенка, ранее
не судим. На основании изложенного, руководствуясь ст. 378 п. 5
УПК РСФСР, Президиум Верховного суда Российской Федерации
постановил: приговор Верховного суда Республики Алтай от 24 сен-
тября 1997 г. и определение Судебной коллегии по уголовным делам
Верховного суда Российской Федерации от 22 января 1998 г. в от-
ношении Пчелинцева изменить, переквалифицировать его действия
со ст. 105 ч. 2 п. «в» УК РФ на ст. 105 ч. 1 УК РФ, назначив по ней
8 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.
В остальном приговор и кассационное определение о нем оставить
без изменения»517.
«При применении к лицу принудительного лечения от алкого-
лизма в приговоре следует ссылаться на п. «г» ч. 1 ст. 97 УК РФ и
ч. 2 ст. 99, а не на ст. 104 УК РФ (определение по делу Суслова)»518.
Согласно п. «г» ч. 1 ст. 97 УК Российской Федерации редакции
1996 г. принудительные меры медицинского характера могли быть
назначены судом лицам, которые совершили преступление и при-
знаны нуждающимися в лечении от алкоголизма или наркомании.
517 Постановление Президиума Верховного суда Российской Федерации от 7 февраля
2001 г.
518 Обзор судебной практики Верховного суда Российской Федерации за 1 квартал
1998 Г.//ВВС РФ. 1998. №9. С. 8.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа... 233
Проблему назначения принудительных мер медицинского ха-
рактера в отношении лиц, совершивших преступление и признанных
нуждающимися в лечении от алкоголизма или наркомании мы рас-
смотрим на модели лиц, страдающих алкоголизмом. Эта проблема
сопряжена с нормой об уголовной ответственности лиц, совершив-
ших преступление в состоянии опьянения (ст. 23 УК Российской
Федерации). По сравнению с прежним УК в этой норме расширен
круг средств, употребление которых вызывает состояние опьяне-
ния — помимо алкоголя названы наркотические средства и другие
одурманивающие вещества.
На наш взгляд, опьянение — психическое расстройство в ре-
зультате введения в организм человека веществ, оказывающих пси-
хотропное, нейротоксическое воздействие на головной мозг.
В юридической литературе приводятся и другие определения
опьянения: «Под опьянением понимается такое состояние, которое
возникает вследствие интоксикации алкоголем или иными нейро-
тропными средствами и характеризуется комплексом психических,
вегетативных и соматоневрологических расстройств»519 520. По нашему
мнению, многие юристы не понимают терминов «вегетативные и
соматоневрологические расстройства», что выводит это определение
за рамки науки уголовного права. При этом следует поддержать са-
му попытку коллег-юристов осознать смысл механизмов возникно-
вения опьянения, девиаций поведения возникающих под влиянием
опьянения. С указанными авторами мы солидарны в главном: опья-
нение — психическое расстройство.
Считаем ошибочным мнение комментаторов Уголовного кодек-
са Российской Федерации, полагающих, что опьянение характеризу-
~	520
ется отсутствием психического расстройства , а также мнение, что
«обычное алкогольное опьянение (в любой степени) не порождает
состояния невменяемости, поскольку не связано с таким расстрой-
ством психической деятельности, которое свойственно психическо-
му заболеванию»521 и А. В. Рагулиной, прямо указывающей: «алко-
519 Уголовное право Российской Федерации / Под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай. Т. 1.
С. 158.
520 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Ростов н/Д, 1996.
С. 89.
521 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации с постатейными мате-
риалами и судебной практикой / Под общ. ред. С. И. Никулина. М„ 2001. С. 124.
234
Глава 4
„	522
гольное опьянение ... не является психически расстройством»
Это мнение сопряжено с другим: «Не будь этой нормы, некоторых
пьяных нельзя было бы привлечь к уголовной ответственности за
содеянное ими, так как в связи с опьянением они нередко фактиче-
ски невменяемы»523. Мы полагаем, привлекать к уголовной ответст-
венности «фактически невменяемого» — разновидность объектив-
ного вменения.
Иной подход находим в труде А. В. Наумова: «Обычное опья-
нение (в том числе и наиболее распространенная его форма — алко-
гольное опьянение), как правило, возникает в результате произволь-
ного употребления алкоголя и наркотических веществ, дозы
которых в значительной степени и определяют поведение виновного
в состоянии опьянения. Последнее обуславливается также и другими
факторами, связанными с воспитанием лица, его культурным уров-
нем, привычками и т. д. Все это и не позволяет отождествлять опья-
нение с разновидностью психического заболевания»524. Обратим
внимание, на то безусловное обстоятельство, что опьянение любого
рода не может быть «разновидностью психического заболевания»,
что не исключает положение, что опьянение — разновидность рас-
стройства психики, психического расстройства неболезненной при-
роды. На наш взгляд, неверным следует признать и нежелание ряда
фундаментальных руководств по уголовному праву обойти пробле-
~	525
мы преступных деянии в состоянии опьянения молчанием
Народная мудрость гласит: «Вино вину творит». К сожалению,
мы можем констатировать, что алкоголизм приобретает в России
характер национальной катастрофы, которая самым тесным образом
связана с криминальной ситуацией в стране. Роль алкоголизма, его
пагубных социально-правовых последствий общеизвестна. Но мы
постараемся изменить стиль и язык исследования — от драматиза-
ции проблемы к попытке межотраслевого анализа ее уголовно-
правовых аспектов.
Следует уточнить, что мы будем обсуждать уголовно-правовые
проблемы хронического алкоголизма, наркомании, а также опьяне-
______________________________ I
522	Рввулина А. В. Уголовно-правовое значение психических отклонений.
523	Бейсенов Б. С. Алкоголизм: уголовно-правовые и криминологические проблемы.
М., 1981. С. 81.
524	Наумов А. В. Уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М., 1996. С. 196.
525	Уголовное право Российской Федерации / Под ред. Б. В. Здравомыслова.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа... 235
ния, возникающего спорадически. В этой главе мы не будем затра-
гивать такое последствие алкоголизации, как delirium tremens — бе-
лую горячку. Для нас не вызывает сомнения тот факт, что деяния,
совершенные в состоянии белой горячки, исключающем осознанно
волевое поведение в уголовно-релевантной ситуации, определяют
невменяемость. Они рассмотрены в гл. 2.
В нашей работе мы не будем характеризовать основания назна-
чения принудительных мер медицинского характера лицам, совер-
шивших преступление, при этом страдающих помимо алкоголизма,
каким-либо иным психическим расстройством, не исключающим
вменяемости. Понимая значимость такой характеристики, мы в то
же время осознаем ее особую сложность и тот, на наш взгляд, не-
преложный факт, что опьянение «кристаллизует» имеющееся психи-
ческое расстройство. Следует отметить, что П. И. Сидоров, А. В.
Митюхляев приводят данные о том, что лица, страдающие расстрой-
ством личности, среди злоупотребляющих алкоголем составляют
52%, неврозом — 51%, выраженным снижением интеллекта — 10%,
а лица без психических расстройств — только 6%526.
Р. И. Михеев, рассматривая проблему утраты способности осоз-
навать свои действия или руководить ими вследствие добровольного
принятия алкоголя, наркотических, психотропных или иных сильно-
действующих веществ, и о совершении в таком состоянии запре-
щенных уголовным законом действий вводит понятие «псевдонев-
меняемость». Этот автор полагает, что «лица, которые намеренно
привели себя в бессознательное состояние, должны признаваться
вменяемыми»527. Он исходит из того, что признание лица вменяе-
мым и уголовно ответственным в таких случаях объясняется тем,
что «псевдоневменяемость» возникла по собственной воле этого ли-
ца, а не в результате заболевания. С позиций научно-
методологических очевидна внутренняя противоречивость сужде-
ний уважаемого автора. «Бессознательное» состояние несовместимо
с осознанием действительности и способности мышления превра-
щать себя в действие (волей), а без способности к осознанно воле-
вому поведению невозможно нравственное вменение. 528
528 Сидоров П. И., Митюхляев А. В. Ранний алкоголизм. Архангельск, 1999. С. 43.
827 Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. С. 73.
236
Глава 4
Дискуссии по этой проблеме имеют многовековую историю.
Знания "об опьяняющем действии некоторых злаков и других расте-
ний уходят в глубокую древность. Археология и этнография распо-
лагают многочисленными материалами, подтверждающими Наличие
различных способов получения и форм употребления спиртных на-
питков еще у примитивных племен. Папуасы Новой Гвинеи, не нау-
чившись добывать огонь, уже хорошо знали технологию приготов-
ления алкогольсодержащих напитков. Прием спиртных напитков в
то время был, по-видимому, коллективным, периодический, при-
уроченным к особо значимым астрономическим или внутриплемен-
ным событиям: полнолуние или новолуние, удачная охота, Переход
юношей и девушек в группу взрослых мужчин и женщин (инициа-
ция) и т. д. Чем сложнее были условия существования племени (не-
благоприятные условия добывания пищи, опасное соседство), тем
чаще племя могло прибегать к совместному опьянению. Это может
быть обосновано с позиций современной медицинской науки: на-
пример, действие соответствующих доз этанола имеет, надо при-
знать, антистрессорное действие. Совместное употребление опья-
няющего напитка по общему для всех членов племени поводу,
сходство возникающих при этом эмоциональных переживаний, по-
видимому, явились причиной того, что в дальнейшем алкоголь ста-
новится символом психического родства, «единства крови». Обряд
побратимства, совершавшийся путем непосредственного смешения
или питья крови, сменяется обрядом добавления крови каждого в
общую чашу вина (у скифов) или приобретает форму совместного
приема одного вина (например, обряд причастия у христиан). При-
митивно ритуальные формы употребления алкоголя сохранились до
наших дней («вступление в должность», «первая получка в! новом
трудовом коллективе» и др.)528.	!
По мере усложнения социальной структуры общества расслаб-
ляющее (релаксирующее) действие алкоголя начинает использо-
ваться индивидуально. Расширяется круг поводов, по который чело-
век прибегает к спиртному. В 1360 г. араб Рагеза изобрел рецепт
приготовления водки, что дало мощныц* импульс к распространению
алкоголизации (от арабск. al-kohl — нечто тонкое) среди многих на-
----------------------------- I
528 Лановенко И. П., Светлов А. Я., Скибицкий В. В. Пьянство и преступность. Киев,
1989. С. 14; Большая медицинская энциклопедия. М., 1974. Т. 1. С. 224.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа... 237
родов мира. Технология изготовления спирта из картофеля, освоен-
ная в Германии в начале XIX в., привела к снижению цен на-водку в
3-4 раза. Культ дешевой водки из Германии перекочевал в ряд дру-
гих стран. Так, в XIX в. началось «водочное» покорение мира. Гид-
„	529
ролизныи спирт из целлюлозы «поставил мир на колени»
О влиянии алкогольного опьянения на преступность было из-
вестно уже в античности. Об этом мы узнаем из мифа, согласно ко-
торому Икария, первым из людей получивший в дар виноградную
лозу, был убит мотыгами собственными собутыльниками530. Стрем-
ление к целенаправленной борьбе с алкоголизацией как обществен-
ным злом появилось еще в древности. Законодательные и этические
меры, препятствующие распространению алкоголизации, предпри-
нимались уже при появлении первых государств. Как свидетельст-
вуют историко-правовые источники, в Древней Греции по законам
Дракона опьяневших убивали, по закону Солона (VI в. до н. э.) за-
прещалась продажа неразбавленного вина. А в Древнем Риме в
III в. до н.э. запрещали употреблять спиртное в возрасте до 30 лет,
виновных в этом казнили. Рабов спаивали и выставляли на всеобщее
обозрение, чтобы у свободных граждан вызвать и закрепить отвра-
щение к алкоголизации531. В Китае в 2286 г. до н. э. был издан закон,
предусматривающий суровое наказание за неумеренное и система-
тическое потребление пьянящих напитков532. Выступали против ал-
коголизации и родоначальники монотеистских религий: ограниче-
ние приема алкогольных напитков наряду с аскетическим образом
жизни — одна из нравственных основ христианства и буддизма; за-
коны ислама запрещают правоверным потребление алкоголя.
Нам трудно согласиться с итальянским правоведом Э. Ферри,
который утверждал, что употребление спиртных напитков — есте-
ственная потребность, и люди используют алкоголь, равно как чай,
кофе, быстрые ритмичные танцы исключительно для стимулирую-
щего или опьяняющего действия533. Потребность в алкоголе прямо
не входит в число естественных, как, например, потребность в воде
или пище. Алкоголь не имеет первичной побудительной силы для
°29 Углов Ф. Глядя правде в глаза И Наш современник. 1987. №7. С. 150.
00 Лукиан. Избранное. М., 1962. С. 89.
531 Лановенко И. П., Светлов А. Я., Скибицкий В. В. Указ. соч. С. 22.
532 Большая медицинская энциклопедия. Т. 1. С. 248.
833 Ферри Э. Уголовная социология. СПб., 1908. С. 255.
238
Глава 4
человека. Потребность эта, как и многие другие, появляется потому,
что общество «производит» и «воспроизводит» обычаи, формы,
привычки и предрассудки, связанные с его потреблением. Привыч-
ное употребление алкоголя порождает преемственное подражание
из поколения в поколение. В результате алкоголь занимает вполне
определенное место в современном образе жизни. Б. С. Братусь и
П. И. Сидоров приводят мнение А. Патрика о том, что употребление
алкогольных напитков в группе или сообществе — главным образом
явление культуры и именно в свете культуры этого#сообщества или
группы оно может быть понято534.
Известно, что знаменитый памятник Московской Руси «Домо-
строй» учил «не бражничати; в нем (вине. — Авт.) нет спасения, в
нем есть блуд»535. Владимиру Мономаху принадлежит знаменитое
изречение: «Остерегайтесь лжи и пьянства, в этих пороках душа и
тело погибают»536 537. Печальную роль в распространении алкоголиза-
ции в России сыграли кабаки Ивана Грозного, в которых можно бы-
ло только пить водку в отличие от европейских рестораций, где
спиртные напитки подавались к еде, а также введение Борисом Го-
дуновым государственной монополии на торговлю спиртным . Бы-
товавшая в конце XIX — начале XX вв. твердая уверенность в укре-
пляющем действии алкоголя имела своим последствием прямую
алкоголизацию населения ряда стран на протяжении всего столетия.
Недостаточно высокая общая и правовая культура способствовала
отечественному «питию для укрепления здоровья», «повышения ап-
петита», «согревания», «улучшения пищеварения», «улучшения
сна», «поддержания разговора», «повышения тонуса», «для храбро-
сти», «восстановления сил», «успокоения».
С начала XX в. отечественные правоведы указывают на взаимо-
связь алкоголизации и преступности, приводят множество примеров
преступных деяний, суть которых сводится к тому, что преступники
в состоянии алкогольного опьянения совершали кражи, грабежи,
разбои с единственной целью — добыть деньги на алкогольные на-
834 Братусь Б. С., Сидоров П. И. Психология, клиника и профилактика раннего алкого-
лизма. М., 1984. С. 48.	*
838 Лановенко И. П., Светлов А. Я., Скибицкий В. В. Указ. соч. С. 63.
838 Поучение князя Владимира Мономаха детям // История дошкольной педагогики в
России. М„ 1987. С. 11.
537 Прыжов И. Г. История кабаков в России в связи с историей русского народа. СПб.~
М„ 1913. С. 44.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа... 239
питки. А. А. Пионтковский утверждал, что алкоголизация «создает,
фабрикует преступность»538. Он приводил следующие статистиче-
ские данные: из 115 тыс. опрошенных преступников 105 тыс. при-
знавали, что вступили на путь преступления благодаря злоупотреб-
лению спиртным. Выдающийся отечественный правовед
справедливо писал: «Парализовать рост и развитие алкоголизма —
значит сократить рост и развитие преступности»539.
О. Ланг приводит следующую закономерность, выявленную им
на основании анализа 97 насильственных преступлений в течение
одной недели: 15 из них пришлись на субботу, 32 — на воскресенье,
24 — на понедельник, в то же время на остальные 4 дня недели
пришлись 26 преступлений. Автор резюмирует, что из 97 случаев 71
пришелся на дни с субботы до понедельника, т. е. дни наиболее час-
того посещения трактиров540. С. В. Познышев, анализируя причины
преступности, писал: «Преступление всегда имеет два корня: один
лежит в личности преступника и сплетается из особенностей его
конституции, а другой состоит из внешних для данной личности
факторов, своим влиянием толкнувших ее на преступный путь»541.
Алкоголизацию он относил ко второму фактору. По справедливому
замечанию А.Б. Сахарова: «Пьянство есть самоподстрекательство к
преступлению»542. Алкоголь побуждает не только к насильственным
действиям, но и к корыстным.
Результаты различных криминологических исследований, ука-
зывающие на тесную взаимосвязь между преступностью и алкоголи-
зацией, определяют ее следующим образом: а) с одной стороны,
преступные деяния, совершаемые в состоянии опьянения, часто мо-
гут рассматриваться как результат опьянения; б) с другой стороны,
преступные деяния часто могут рассматриваться как действия, на-
правленные на завладение спиртными напитками или средствами
для их приобретения543. На наш взгляд, алкоголизм и преступность
взаимосвязаны сложными диалектическими векторами. С одной
538 Пионтковский А. А. Роль алкоголизма в этиологии преступления // Журнал Мини-
стерства юстиции. 1903. №4. С. 3-81.
Там же.
840 Ланг О. Спиртные напитки как причина преступлений // Алкоголизм и преступле-
ния. М„ 1912. С. 21.
541 Познышев С. В. Криминальная психология. Л., 1926. С. 6.
842 Сахаров А. Б. Криминология и профилактика преступлений. М., 1989. 50 с.
843 Большая медицинская энциклопедия. С. 247.
240
Глава 4
стороны, употребление алкоголя способствует совершению умыш-
ленных и неосторожных, насильственных и корыстных преступле-
ний. С другой стороны, добытые незаконным, преступным путем
денежные средства часто используются для приобретения спиртных
напитков. Однако соотношение пьянства и преступности определя-
ется первичностью алкоголизации и вторичностью преступности.
Следует согласиться с П. И. Сидоровым и А. В. Митюхляевым, что
алкоголизм — первый этап девиантного поведения, становления
процесса деформации личности в направлении готовности к любым
иным формам асоциального поведения544.
Одновременно с ростом алкоголизации населения множились и
усилия по противодействию пьянству. В 1747 г. во Франции Конди-
лак выступил с идеей устройства специальных лечебниц для злост-
ных пьяниц545 *. Борьба с алкоголизмом проводилась подчас весьма
своеобразно. Так, в России в начале XX в. среди населения «низшего
сословия» было принято приучать детей к водке с грудного возраста
с постепенным повышением дозы спиртного до нескольких рюмок.
В народе существовало поверье, что если давать детям водку, то они
не будут пить, когда станут взрослыми
В 1726 г. в России был учрежден Верховный Тайный Совет,
осуществлявший надзорные функции «за питейным делом», кото-
рые, однако, ограничивались надзором за уплатой «питейных» по-
шлин547. По отчетам Министерства юстиции, количество подсуди-
мых по делам, связанным с уплатой пошлин и «питейной прибыли»,
с 1840 по 1850 гг. достигло 60 480 человек, т. е. по 6000 ежегодно548 549.
Питейную политику с поразительной откровенностью и цинизмом
сформулировала Екатерина II: «Пьяным народом легче управ-
549
лять»
Криминологический аспект алкоголизма рассматривали многие
отечественные исследователи. Они отмечали: «Меры, предупреж-
дающие и задерживающие преступность, в высшей степени разно-
образны. Сюда относятся и меры против злоупотребления спиртны-
544 Сидоров П. И., Митюхляев А. В. Ранний алкоголизм. С. 43.
545 Гоиаорьев Н. И. Алкоголизм и преступления в С.-Петербурге. СПб., 1900. С. 7.
** Братусь Б. С., Сидоров П. И. Указ. соч. С. 5.
547 Прыжов И. Г. Указ. соч. С. 214.
548 Там же. С. 238.
549 Цит. по: Несмеянов В. Я. Алкогольный тупик. Киев, 1931. С. 4.
«Псевдо&меняемость» и основания для законодательного отказа... 241
ми напитками. Если пьянство и является одним из факторов пре-
ступности, то, к сожалению, надо отметить то печальное обстоя-
тельство, что фактор этот нередко искусственно создан самим госу-
дарством»550.
Распространение алкоголизации вынуждало законодателей ряда
стран принимать ультрарадикальные меры, наполненные правовым
романтизмом. Так, с 1851 по 1856 гг. на территории 16 (из 31) шта-
тов США был введен запрет на торговлю крепкими налитками (вис-
ки, водка). В 1917 г. в США был принят «сухой закон», который
вступил в силу в 1919 г. Но уже в декабре 1932 г. в связи с тайным
массовым изготовлением и сбытом спиртных напитков, контрабан-
дой их из соседних Канады и Мексики, распространением незакон-
ного оборота наркотиков конгресс США отменил «сухой закон».
Эти «сухие законы» оказывались малоэффективными и в других
странах (в Исландии — 1912 г., в Норвегии — 1919 г. и др.).
В первые годы советской власти правовой романтизм больше-
виков определял представление об алкоголизации как «социальной
язве», последствиях «угнетения трудящихся при капитализме»551,
что объясняло, на наш взгляд, неэффективность антиалкогольной
политики. Вместе с тем безуспешность попыток искоренить пьянст-
во социально-правовыми способами часто порождала правовой ни-
гилизм. В нашей стране в конце 60-х — начале 80-х гг. употребле-
ние спиртных напитков стало практически будничным явлением.
Количество пьющих (в том числе — умеренно) составило: среди
мужчин — 99,4%, женщин — 97,99%. Почти каждое второе престу-
пление совершалось в нетрезвом состоянии. Цель большинства —
добыть средства на приобретение спиртных напитков552. По данным
С. С. Остроумова, в СССР в этот период из числа лиц, осужденных
за различные преступления, в состоянии опьянения в момент совер-
шения преступления находились 96% осужденных за хулиганство,
68% — за преднамеренное убийство, 67% — за изнасилование,
57% — за нанесение телесных повреждений553.
990 Есипов В. В. Преступность и меры воздействия. Варшава. 1900. С. 230.
591 Бехтерев В. М. Алкоголизм и борьба с ним // Классики русской медицины о дейст-
вии алкоголя и алкоголизме. М., 1988. С. 111.
852 Лановенко И. П„ Светлов А. Я., Скибицкий В. В. Указ. соч. С. 6.
993 Большая медицинская энциклопедия. С. 247.
242
Глава 4
Это способствовало росту интереса правоведов и представите-
лей судебной психиатрии, судебной медицины к изучению механиз-
ма действия алкоголя. Среди теорий, длительное время объяснявших
развитие алкоголизма, наиболее известны те, которые причину алко-
голизма относили к различным биологическим сдвигам в организме
или подсознательным стремлениям человека. Социальный подход к
алкоголизации как общественному пороку в них подчас причудливо
переплетался с вульгаризированным неофрейдизмом (потребность в
саморазрушении, неустроенная жизнь и несостоятельность семьи в
вопросах воспитания, неумение правильно использовать свободное
время, латентный гомосексуализм и др.).
К идеям Ч. Ломброзо о биологически предрасположенном пре-
ступнике-алкоголике ошибочно призывал вернуться А. Принс554.
Ф. Лист полагал, что в любом обществе существует известное коли-
чество социопатов, реализующихся в алкоголизме и преступности555.
Мы исходим при построении данной главы из положения о том,
что не алкоголь (по сути своей психоактивное вещество), не его взя-
тое само по себе действие, а прежде всего проекция психологиче-
ского ожидания актуальных потребностей и мотивов на психофи-
зиологический фон опьянения создает ту внутреннюю
субъективную картину, которую человек начинает приписывать
действию алкогольного напитка. Именно в этом «опредмечивании»
первоначально содержательно неоформленного состояния и заклю-
чается то зерно, из которого вырастает психологическая привлека-
тельность алкоголя. Отсюда начинается крайне опасный по своим
правовым последствиям процесс — все большая децентрация, иска-
жение восприятия: человек начинает видеть главный источник при-
влекающего его состояния только в алкоголе.
Таким же образом возникают представления и о других «неза-
менимых» свойствах и функциях алкогольных напитков. Так, алко-
голь начинают употреблять не только в связи с радостными, но и в
связи с печальными событиями. Со временем диапазон субъектив-
ных причин употребления алкоголя становится все шире — пьют
«для храбрости», «с обиды», чтобы «поговорить по душам», «успо-
коиться», «взбодриться» и т. д. Но алкоголь приобрел такое место в
554 Принс А. Преступность и общество. М., 1896. С. 15.
555 Лист Ф. Преступность как социально-патологическое явление. СПб., 1900. С. 7.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа...
243
человеческой культуре потому, что его действие создает столь удоб-
ный и в то же время быстро достигаемый фон для психологической
проекции. Именно содержательная неопределенность, ненаполнен-
ность этого действия делают его универсальным средством дости-
жения разных, подчас противоречивых по своим психологическим
особенностям состояний.
Фармакологическое воздействие алкоголя снижает способность
к восприятию, уменьшает объем осознаваемой информации, что по-
зволяет редуцировать комплексность, сложность возникающих про-
блем, с которыми человек сталкивается556. Если для психически здо-
рового человека цели и мотивы его деятельности лежат в области
изменений объективного мира, то для лица, страдающего алкоголь-
ной зависимостью, главное внимание сосредоточивается на субъек-
тивных эмоциональных переживаниях, обычно сопровождающих
предметную деятельность и ее результаты. По нашему мнению,
криминогенная роль алкоголя обусловлена его прямым токсическим
воздействием на головной мозг человека, дезинтеграцией интеллек-
та и мотивационной сферы, эмоций и воли, что приводит к повы-
шенной возбудимости, развязности, циничности, дерзости, грубости,
гневливости, злобности, мстительности, жестокости, агрессивности,
взрывчатости, неустойчивости настроения (дисфории), эмоциональ-
ной холодности, инертности, подчиняемое™, непоследовательной
лживости, непризнанию себя виноватым в любой ситуации, утрате
привязанности к членам семьи, недоверчивости, сужению круга ин-
тересов, нравственной деформации, искажению, ослаблению про-
цесса запоминания, сужению объема внимания, поверхностности и
примитивности суждений, замедлению мышления, снижению уров-
ня обобщений, обеднению, деструктурированию потребностей с воз-
растанием их принудительной силы, перестройке поведения по
удовлетворению потребностей (часто иллюзорно-компенсаторных),
сексуальным извращениям и др.
Смешение разнородных признаков создает порой такую пестро-
ту, мозаичность, которая не позволяет или, во всяком случае, крайне
затрудняет возможность выделить общие закономерности алкоголи-
зации. Эти разнородные признаки способствуют нарушению соци-
ально адаптированных связей в своей микросоциальной среде, со-
** Братусь Б. С., Сидоров П. И. Указ. соч. С. 53.
244
Глава 4
циальной дезадаптации, асоциальным тенденциям, деградации лич-
ности, а в криминогенной обстановке — реализации у человека
примитивных механизмов поведения. Субъект становится склонным
к совершению деяний, мотивы которых остаются впоследствии не-
ясны как окружающим, так и ему самому. Под влиянием длительно-
го, систематического употребления алкоголя формируется корыст-
ный тип . ориентации личности, происходят снижение
интеллектуального и нравственного уровня и вытеснение социально
полезных интересов стремлением к состоянию опьянения. Прежнее
социальное окружение сменяется иным, более соответствующим
стремлениям пьющего, что сопровождается снижением нравствен-
ного контроля среды.
Ведущим и трудно корригируемым мотивом поведения стано-
вится получение средств на приобретение спиртных напитков. По
данным С. С. Степичева, около 60% осужденных за грабеж и разбой
совершили эти преступления исключительно с целью добыть деньги
на выпивку. А. А. Герцензон отмечает, что среди осужденных за во-
ровство систематически употребляли алкоголь 58%, среди осужден-
ных за грабеж — 67%557.
Динамика выявленных лиц, совершивших зарегистрированные
преступления в состоянии опьянения, не является плавной. Пре-
ступность росла в годы «застоя»558, существенно уменьшилась в
первые годы «перестройки» (1985-1987 гг.) на волне борьбы с пьян-
ством и алкоголизмом559. Но, как видно из постановления.ЦК КПСС
«О ходе выполнения постановления ЦК КПСС по вопросам усиле-
ния борьбы с пьянством и алкоголизмом», ЦК партии, отмечая дос-
тигнутые успехи в укреплении правопорядка, констатировал, что
радикальных перемен так и не было достигнуто560. Борьба с пьянст-
вом, развернувшаяся в 1985 г. и поначалу давшая неплохие резуль-
таты, быстро была доведена до абсурда административно-
№7 Большая медицинская энциклопедия. С. 248.
558 Постановление Пленума Верховного суда СССР от 26 марта 1976 г. «О повышении
уровня осуществления Правосудия в свете решений XXV съезда КПСС» И БВС СССР.
1976. №3. С. 1-3.	'
558 Постановление Совета Министров СССР от 7 мая 1985 г. «О мерах по преодоле-
нию пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения» // СП СССР. 1985.
№17. Ст. 82.
880 Постановление ЦК КПСС «О ходе выполнения Постановления ЦК КПСС по вопро-
сам усиления борьбы с пьянством и алкоголизмом»//Известия. 1987. Здек.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа... 245
бюрократическими методами ее проведения. Более того, она способ-
ствовала росту самогоноварения, незаконного оборота спиртосо-
держащих веществ. Например, во второй половине 80-х гг. 50% са-
хара, выращенного на Украине, «уходило» на производство
самогона561.
Резкий рост «пьяной» преступности произошел в начале рыноч-
ных реформ (1990-1993 гг.) и до сих пор не имеет существенных
тенденций к уменьшению. Мы полагаем, что среди причин этого
можно назвать: а) уменьшение государственного и социального над-
зора за продажей алкогольных напитков («алкогольное попусти-
тельство»); б) недостаточное финансирование правоохранительных
органов, прежде всего органов МВД в начале 90-х гг.; в) сокраще-
ние ассигнований на психиатрическую и наркологическую помощь.
Ряд исследований, выполненных в нашей стране, показали, что
распространенность алкоголизации пропорциональна увеличению в
целом нервно-психических заболеваний562. При этом следует иметь
в виду, что цена на винно-водочные изделия за последние десятиле-
тия возросла в существенно меньшей степени, чем на основные про-
дукты питания. Алкоголь стал легкодоступным энергоносителем. В
Российской Федерации среднедушевое потребление достигло 16 л
абсолютного алкоголя в год563. С 1988 по 1996 гг. заболеваемость
алкогольными психозами увеличилась в 6,5 раза, что косвенно сви-
детельствует о том, что количество лиц, страдающих алкоголизмом,
увеличилось за последние восемь лет в 6-7 раз564. Отмечается значи-
тельный рост употребления спиртных напитков несовершеннолет-
ними и женщинами565. По нашим данным каждое третье выявленное
преступление совершается лицами в состоянии алкогольного опья-
нения.
Особое влияние на преступность, связанную с употреблением
психоактивных веществ, оказывает люмпенизация населения, рост
количества лиц без определенного места жительства и уровня безра-
ботицы, что обусловливает алкоголизацию как способ ухода от со-
И1 Лановенко И. П., Светлов А. Я., Скибицкий В. В. Указ. соч. С. 8.
Сидоров П. И., Митюхляев А. В. С. 27.
Осипов Г. В. Россия: национальная идея. М., 1997. С. 48.
Сидоров П. И., Митюхляев А. В. Указ. соч. С. 270.
Афанасьев А. Л. Трезвенное движение в России, Европе, США как движение за
самосохранение человечества (XIX в. — 1914 г.) И Социологические исследования.
1997. №9. С. 122.
246
Глава 4
циально-экономических и политико-правовых реалий. Вместе с тем
именно эта категория населения и склонна к реализации опьянения в
виде противоправной деятельности. Таким образом, профилактика
«пьяной» преступности должна быть связана с оздоровлением мик-
росоциальной среды, с противостоянием «пьяным обычаям и тради-
циям», «пьяному быту», «пьяным радостям». Все это порождает не-
обходимость, с одной стороны, широкой, адресованной всем
социальным группам антиалкогольной пропаганды, а с другой —
необходимость распространения новых нравственных традиций.
Пока эффект такой профилактики остается весьма низким.
Существующие в определенных социальных группах пагубные
обычаи не следует рассматривать изолированно от жизни общества.
Причины низкой эффективности профилактики алкоголизма (игно-
рирование социальной, половой и возрастной специфики той или
иной социальной группы, стереотипность приемов воздействия, не-
регулярность усилий) мы видим и в следующем психолого-
юридическом просчете. Почти каждый субъект профилактики стре-
мится поразить воображение объекта профилактики как можно бо-
лее отталкивающим примером пагубности алкоголя: «гражданин К.
в состоянии алкогольного опьянения после ссоры, возникшей из-за
пустяка, выстрелом из охотничьего ружья убил своего отца»; «води-
тель М. в состоянии алкогольного опьянения задавил беременную
женщину, гулявшую с трехлетней дочерью» и т. д. Эти примеры,
естественно, вызывают единодушное осуждение, но не алкоголиза-
ции, а гражданина К., водителя М. Осуждение порой доходит до
крайних мер, однако минует главный факт, состоящий в том, что ни
гражданин К., ни водитель М. не родились такими; они прошли ка-
кой-то путь, часто достаточно сложный и долгий, прежде чем со-
вершили связанное с приемом алкоголя преступление; они — не ис-
ключение, а подтверждение жесткой логики этого пути, его в
известной степени психической принудительности, и, следователь-
но, каждый, кто вступает или, тем более, стоит на нем, подвергает
себя грозной опасности прийти к таким же результатам.
Недаром в «Настольной книге священнослужителя» сказано:
«Очень близки к совершению убийства те, кто в гневе на ближнего
допускает рукоприкладство, нанося ему побои, раны, увечья... Как
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа... 247
правило, впадают в этот грех те, кто злоупотребляет вином...»566.
А. Ф. Кони писал: «Надо надеяться, что на помощь благодетельному
и действительному почину в борьбе с пьянством придет власть, на-
стойчиво и неуклонно преследуя тайную торговлю, фальсификацию
и суррогаты оплакиваемых некоторыми водки и пива»567. Борьба с
алкоголизацией, которую проводят международные, межгосударст-
венные, общественные организации и государственные органы, свя-
зана с решением трех основных проблем: а) предупреждение пре-
ступности; б) повышение качества социального здоровья; в) повы-
шение общественной нравственности568.
Мы полагаем, что государство должно с помощью правовых мер
тщательно контролировать алкогольную ситуацию в стране, прибе-
гая при необходимости к введению, а также усилению соответст-
вующих запретов и ограничений, не нарушающих правовых свобод
граждан. К ним можно отнести меры, направленные на ограничение
доступности спиртного в зависимости от возраста покупателя, вре-
мени и места его продажи; подрыв финансовой заинтересованности
владельцев баров, ресторанов, кафе в увеличении реализации алко-
голя с высоким процентом содержания этанола; пресечение произ-
водства алкогольных суррогатов и контрабандного ввоза спиртных
напитков, усиление ответственности за нарушение законодательства
в сфере производства и оборота спиртного (ст. 171, 188 УК Россий-
ской Федерации); обеспечение неотвратимости уголовной ответст-
венности за вовлечение несовершеннолетних в систематическое
употребление спиртных напитков (ст. 151 УК Российской Федера-
ции); неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолет-
них, когда оно связано с пьянством родителей (ст. 156 УК Россий-
ской Федерации).
В развитии пристрастия к алкоголю важную роль играют лично-
стные особенности (незрелость личности, внушаемость, эмоцио-
нальная лабильность) и социальная дезадаптация. Трудности адап-
тации, конфликт с социальным окружением, неумение правильно
использовать свободное время, неустроенная жизнь, неудовлетво-
ренность желаний и установок, отчуждение, одиночество, непоня-
тость, робость, растущее психологическое напряжение, хроническая
* Настольная книга священнослужителя. М., 1977. Т. 1. С. 278.
J^KohuA®. Избранное. М., 1989. С. 84.
w Проблемы, связанные с употреблением алкоголя. Женева, 1982. С. 12.
248
Глава 4
усталость, осознание своей неполноценности в каком-либо отноше-
нии вызывают дискомфортное психическое состояние, облегчаемое
релаксирующим действием алкоголя.
К сожалению, можно констатировать, что свыше 70% населения
России живет в состоянии затяжного психоэмоционального социо-
генного стресса, вызывающего депрессивный фон настроения, дру-
гие психические расстройства, которые нивелируются маской пьян-
ства, влекущие за собой и преступность569.
Однако не все и не всегда в сложные для себя минуты прибега-
ют к помощи алкоголя. Последнее определяется как индивидуаль-
ным опытом и отношением к алкоголю, суждением о приемлемости
его употребления, обычаями, так и социальным контролем. Соци-
альная ситуация способна не только создавать повод и мотив для
приема спиртного, но и ограничивать его употребление. Это ограни-
чение может быть формальным (законодательным) и неформальным
(нравственным). Индивидуальное представление о допустимости и
недопустимости потребления спиртных напитков есть преломление
личностью существующих по этому поводу групповых установок и
общественной морали.
В данной работе мы исходили из принципа опосредования био-
логического социальным. Чем меньше возможности личности к
компенсации, овладению трудной или непривычной ситуацией, тем
скорее человек прибегает к спиртному. Однако лица, прибегающие к
алкоголю в силу недостаточных адаптационных возможностей, со-
ставляют незначительную часть пьющих и нуждаются не столько в
социальном контроле, сколько в психотерапевтической помощи. В
целом можно полагать, что чем снисходительнее общество к фактам
злоупотребления алкоголем и чем менее приемлют отдельные лица
трезвенническую установку общества, тем более распространяется
алкоголизация. Следует задаться вопросом, каким образом следует
бороться с алкоголизацией, которая часто служит источником пре-
ступления, создавая при этом условия, благоприятные для ее разви-
тия со стороны государства.
Следует отметить, что в конце 90-х гс. XX в., например, в Ар-
хангельской области отмечалось уменьшение числа преступлений,
совершенных в состоянии алкогольного опьянения, в общей струк-
589 Население России 1996 г. М., 1997. С. 98.
«Псевдовменяемостъ» и основания для законодательного отказа... 249
туре преступности. Так, если в 1995 г. в состоянии алкогольного
опьянения было совершено 39,0% зарегистрированных преступле-
ний, то уже в 1996 г. этот показатель составил 36,4%, в 1997 —
33,8%, в 1998 — 29,6%. По нашему мнению, относительное умень-
шение количества людей, совершивших преступление в состоянии
алкогольного опьянения, связано: а) с увеличением числа лиц, со-
вершивших преступление в состоянии опьянения наркотического;
б) ростом количества предумышленных, тщательно спланированных
преступлений.
Уголовная ответственность лиц, совершивших преступление в
состоянии опьянения, как и другие обстоятельства, уменьшающие и
отягчающие вину, покоится на общих основаниях определения ви-
новности и наказуемости. Взгляды на уголовную ответственность
лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения, сущест-
венно менялись, особенно на протяжении XIX и XX вв.
В. В. Чехов, рассматривая вопрос о соотношении преступления
и алкоголизации, справедливо замечал, что исследователю непре-
менно придется столкнуться с общим вопросом, «имеем ли мы во-
обще право карать человека за то, что он пьянеет, когда пьет, а пья-
нея, то есть когда его душевное состояние изменяется под влиянием
отравы, совершает преступление»570.
В 1882 г. А. Ф. Кистяковский писал, что вопрос о влиянии опья-
нения на вменение принадлежит к «разряду наиболее спорных. До
сих пор ни в теории не выработано общепринятых учений»571.
Известно, что в римском праве опьянение считалось причиной,
уменьшающей, но не уничтожающей вменение и наказуемость; в
древненемецком праве опьянение относилось к обстоятельствам,
уменьшающим вину; по каноническому праву состояние опьянения
считалось основанием, уничтожающим вменение, но приведение
себя в пьяное состояние признавалось и наказывалось как преступ-
ление sui generis; по древнерусскому праву убийство, совершенное
«пьяным делом», наказывалось гораздо мягче, чем обыкновенное
убийство. Мусульманская правовая система исходит из того, что
пророк Мухаммед ввел строгий религиозный запрет на употребле-
570 Чехов В. В. Условия вменяемости при остром и хроническом отравлении алкоголем
//Вестникправа. 1904. №3. С. 170.
571 Кистяковский А. Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. С. 455.
250
Глава 4
ние спиртных напитков, закрепленный в главной священной книге
мусульман — Коране572.
В средневековом итальянском праве впервые появляется отли-
чие пьяного состояния недобровольного (ebrietas involontaria) от
пьяного состояния добровольного (ebrietas volontaria). Первое опре-
деляло невменяемость, второе служило обстоятельством, смягчаю-
щим наказание. Итальянский правовед Фаринаций, впрочем, делает,
на наш взгляд, важное дополнение, что не может быть снисхожде-
ния по отношению к тому субъекту, который совершил преступле-
ние в пьяном виде, зная, что он «в пьяном состоянии расположен
делать зло». Балдус, оппонируя Фаринацию, придерживается мне-
ния, что пьяное состояние ни в каком случае не может служить из-
винением для преступления, в нем совершенного, и что субъект та-
кого преступления должен быть вдвойне наказан: раз за пьянство,
повторно за преступление, совершенное в пьяном виде573.
Соборное уложение 1649 г. — один из памятников русского
права, который убийство «в драке пьяным делом» оценивает как
преступление, совершенное при смягчающих обстоятельствах, зна-
чительно снижая уголовную ответственность за него. В ст. 69
гл. XXI Указа о корчмах сказано: «И будет убойца учнет говорите с
пытки, что убил не умышлением, в драке пьяным делом, и того
убойцу бив кнутом, и дати на чистую поруку з записью, что ему
впредь так не воровата»574 («воровством» в то время именовали лю-
бое уголовно наказуемое деяние). При этом за убийство «в умышле-
нии» полагалась смертная казнь575.
Согласно Артикулу воинскому 1715 г., совершение преступле-
ния в пьяном виде не только не влекло за собой уменьшение наказа-
ния, как это было в Соборном уложении (ст. 69 гл. XXI), но и, на-
оборот, усиливало. В артикуле 43 Воинского устава указано: «Когда
кто пьян напьется, и в пьянстве своем, чего злого учинит, тогда тот
не токмо, чтоб в том извинением прощения получил, но по вине вя-
щего жестокостию наказан имеет быть». В толковании артикула
объяснялся и мотив этой суровости: «...а особливо, ежели такое де-
ло приключится, которое покаянием одним отпущено быть не мо-
572 Леновенко И. П., Светлов А. Я., Скибицкий В. В. Указ. соч. С. 23.
573 См.: Есипов В. В. Преступность и меры воздействия.
574 Российское законодательство X—XX вв. М., 1985. Т. 3. С. 241.
575 Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 г.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа... 251
жет, яко смертное убийство и тому подобное; ибо в таком случае
пьянство никогда не извиняет, понеже он уже в пьянстве непристой-
576
ное дело учинил»
В противовес этому, например, французский криминалист
XVIII в. Мюар-Вуглан допускает меньшую наказуемость преступле-
ний, совершенных в состоянии опьянения, если «...оно не есть ре-
зультат привычки к пьянству», но он в то же время не распространя-
ет это правило на тяжкие преступления, которые именует
577
непростительными
Немецкие кодексы XIX в. можно разделить на два разряда отно-
сительно вменения преступлений, совершенных в опьянении этих
двух видов. Такие кодексы, как Австрийский 1852 г. (ст. 2), Саксен-
Альтенбургский (ст. 67), кодекс Тюрингии (ст. 62), не делают разли-
чия между опьянением непроизвольным и произвольным, не имею-
щим отношение к намерению совершить преступление, развившим-
ся раньше решимости на преступление, признавая преступные
действия в этих состояниях как не подлежащие вменению. Боль-
шинство же других немецких кодексов для определения невменяе-
мости требуют, чтобы расстройство чувств и разума было невинное
(in ergend einem unverschuldeten Zustande Verwimmg der Sinne oder
des Verstandes), чтобы расстройство сознания произошло не по вине
субъекта. Таковы Баварский кодекс (ст. 121), Ольденбургский ко-
декс (ст. 126), Ганноверский кодекс (ст. 84), Брауншвейгский кодекс
(ст. 30), Вюртембергский кодекс (ст. 97), Гессенский кодекс (ст. 37),
Баденский кодекс (ст. 76), кодекс Нассау (ст. 36), Саксонский кодекс
(ст. 1855)578.
Систематизация российского законодательства, проведенная
при Николае I, завершилась изданием Уложения о наказаниях уго-
ловных и исправительных (15 августа 1845 г.). Статья 112 Уложения
в отличие от Артикула воинского, признававшего обычно состояние
опьянения преступника обстоятельством, отягчающим вину, опре-
деляет его как таковое только в случае, когда будет доказано, что
преступник привел себя в подобное состояние с умыслом совершить
преступление. Так, «если кто осмелится произнести, хотя и заочно,
дерзкие оскорбительные слова против государя императора.., то за
979 Таганцев Н. С. Курс Русского уголовного права. С. 468.
977 Познышев С. В. Основные начала науки уголовного права.
979 Кистяковский А. Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. С. 458.
252
Глава 4
сие оскорбление величества присуждается к лишению всех прав со-
стояния и к ссылке в каторжную работу на заводах на время от 6 до
8 лет, а буде он по закону не изъят от наказаний телесных, и к нака-
занию плетьми через палачей... с наложением клейм. Если винов-
ный дозволит себе сие дерзкие слова... в пьянстве, без преднаме-
ренного на то умысла, то он приговаривается к заключению в
смирительном доме на время от 6 месяцев до 1 года»579.
С. Барышев предлагал классифицировать лиц, совершивших
преступления в состоянии опьянения. К первой категории преступ-
ников он относил тех, кто сознательно напивается для того, чтобы
«смелее совершить преступление, которое задумано в трезвом ви-
де». К этой категории необходимо подходить наиболее строго, рас-
сматривая опьянение как квалифицирующее обстоятельство. Ко
второй категории преступников относятся те, кто «предвидит», что
нетрезвость может довести их до преступления, и, несмотря на это,
напивается. Уголовная ответственность этих лиц не изменяется. К
третьей категории преступников, которые вправе рассчитывать на
смягченную уголовную ответственность, относятся те, «кто пьет в
полной надежде на свое благоразумие и в пьяном виде, в чем он
уверился из неоднократных опытов, и однако же совершает престу-
пление»580. Иными словами, С. Барышев ответственность и наказа-
ние за преступления, совершенные в состоянии опьянения, диффе-
ренцирует с учетом психического отношения лица к самому факту
употребления психоактивных веществ.
Французский криминалист Росси писал, что мнение юристов об
уголовной ответственности за деяние, совершенное в состоянии
опьянения, далеко не одинаково: «Одни из них совершенно не при-
знают опьянение извиняющим вину обстоятельством, потому что
оно само не является безупречным деянием. Они приравнивают че-
ловека пьяного к человеку, находящемуся под влиянием пагубной
страсти, например, мести, гнева или ревности. Другие видят в опья-
нении законный извинительный мотив. Третьи, наконец, различают
постоянное и случайное опьянение, непредвиденные и совершенные
для подыскания себе извиняющего мотиву, задуманного преступле-
S7° Российское законодательство X—XX вв. Т. 6. С. 234; Уложение о наказаниях уго-
ловных и исправительных 1885 г. / Отв. ред. Н. С. Таганцев. СПб., 1912. 538 с.
980 Барышев С. И. Общие начала теории и законодательств о преступлениях и нака-
заниях.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа... 253
ния». При этом автор сочувственно относится к смягчающей идее:
«Опьянение, если оно полное, вполне отнимает сознание о добре и
зле. Это вид временного помешательства. Опьяневшему невозможно
сказать по справедливости: “Ты понимал то, что ты делал в момент
совершения преступления”». По мнению Росси, обвинять пьяного —
все равно, что обвинять произвольно сумасшедшего581.
Н. А. Неклюдов выделял пять возможных видов опьянений:
1) вынужденное, когда лицо напоили помимо его воли (насильно,
путем обмана); 2) добровольное, но не с целью совершения преступ-
ления; 3) неосмотрительное, когда лицо привело себя в состояние
опьянения, но не ради совершения преступления, хотя и предвидело,
что такое вполне может свершиться; 4) злонамеренное, учиненное с
целью возбуждения своей решимости совершить преступление;
5) вызванное не только целью совершения преступления, но и жела-
нием впоследствии при необходимости сослаться на алкогольное
опьянение как на оправдывающую причину582.
На наш взгляд, важным обстоятельством является то, что уго-
ловная ответственность лиц, совершивших преступление в состоя-
нии алкогольного опьянения, рассматривалась правоведами в рам-
ках уголовной ответственности лиц, совершивших преступное
деяние в состоянии психического расстройства. Эта точка зрения
была основана на том факте, что алкоголь изменяет нормальное (фи-
зиологическое) течение психических процессов. А. Ф. Кистяков-
ский, в частности, по этому поводу писал: «Опьянение уничтожает в
субъекте как самосознание, так и правильное сознание внешнего
мира, и, следовательно, и способность самоопределяемости. Оно
есть вид помешательства, механически производимого и скоро пре-
ходящего. Повторяясь часто, оно может, однако, произвести и более
или менее продолжительное расстройство психической жизни чело-
века». А. Ф. Кистяковский полагал, что по отношению «... к вопросу
вменения следует различать три вида опьянения, смотря по тому, от
какой причины оно произошло: а) опьянение недобровольное, про-
исшедшее или совершенно случайно (вдыхание паров, освобож-
дающихся от брожения некоторых веществ, незнание опьяняющего
свойства напитка), или вследствие действий постороннего лица;
Росси. Основные начала уголовного права. СПб., 1871. С. 311.
ж Неклюдов Н. А. Общая часть уголовного права. СПб., 1875. С. 37.
254
Глава 4
б) опьянение хотя добровольное, но такое, в которое субъект привел
себя без всякой мысли и без всякого отношения к тому преступле-
нию, которое в этом состоянии было совершено; в) опьянение наме-
ренное, в которое субъект привел себя с той целью, чтобы или за-
глушить совесть, или почерпнуть бодрость в таком состоянии на
совершение преступления. Само собой разумеется, что здесь речь
идет о степени полного опьянения, в котором психические отправ-
ления человека приходят в полное расстройство, а не о легких его
583
степенях, в которых человек не теряет еще здравого рассудка»
Первый вид опьянения, по мнению А. Ф. Кистяковского, опре-
деляет невменяемость субъекта. В этом случае преступление —
плод временного расстройства психических функций, а само опья-
нение как причина расстройства — результат не воли субъекта, а
случая или посторонней воли. Второй вид опьянения тождествен
первому в том отношении, что между впадением в это состояние и
совершением преступления «существует совершенно случайная
связь. Состояние опьянения хотя произошло добровольно, но без
всякой мысли о совершенном впоследствии преступлении, иными
словами, в момент приведения себя в пьяное состояние субъект не
имеет в мыслях намерения совершить преступление, которое яви-
лось результатом расстройства психической деятельности субъекта.
Вина субъекта здесь состоит в приведении себя в пьяное состояние;
но вина эта во всяком случае есть неосторожность, которая бывает
тем меньше, чем более она является извинительной по условиям бы-
та. Таким образом, при отсутствии связи между приведением себя в
состояние опьянения и совершением преступления и при несомнен-
ности совершенного преступления в состоянии скоропреходящего
расстройства душевных сил, каково есть состояние опьянения, пре-
ступление это может быть вменено субъекту только как неосторож-
584
ное, но отнюдь не как умышленное»
Вместе с тем А. Ф. Кистяковский указывал, что вопрос о влия-
нии опьянения на вменение принадлежит к «разряду наиболее спор-
ных»583 584 585. Опьянение, в «которое субъект приводит себя с намерением
утопить колебания совести или почерпнуть бодрость» для соверше-
ния задуманного до опьянения преступления, ничем не отличается
583 Кистяковский А. Ф. Указ. соч. С. 456.
584 Там же. С. 457.
585 Там же. С. 455.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа... 255
от двух описанных выше видов опьянения. Однако опьянение этого
вида издавна считалось не имеющим влияния на нравственное вме-
нение, более того, ряд правоведов считали подобное опьянение отя-
гощающим вину обстоятельством. Меньшее число криминалистов
придерживались взгляда на эти преступления как неосторожные, а
не умышленные. Абсолютно неоправданным нам представляется
мнение незначительного числа криминалистов о полном исключе-
нии нравственного вменения лицам, находящимся в состоянии опь-
янения.
В ст. 67 Саксен-Альтенбургского кодекса, ст. 84 Ганноверского
кодекса, ст. 97 Вюртембергского кодекса, ст. 37 Гессенского кодек-
са, ст. 76 Баденского кодекса, ст. 36 кодекса Нассау, ст. 62 кодекса
Тюрингии, ст. 1855 Саксонского кодекса преступления в состоянии
алкогольного опьянения расценивались как умышленные586. В
1885 г. Р. Крафт-Эбинг констатировал, что лица, имеющие те или
иные психические расстройства, в том числе вызванные опьянением,
проявляют при совершении преступлений интеллектуальную сла-
бость, «извращения характера», что увеличивает силу безнравствен-
ных стремлений, душевных страстей и ослабляет способность им
противостоять, проявлять самообладание587.
По мнению одного из основоположников учения о конструкции
преступного деяния (и состава преступления) Н. С. Таганцева, со-
стояние опьянения имеет «... особенно важное значение в судебной
практике, почему и заслуживает серьезного изучения». Прежде все-
го он призывал различать запой и простое опьянение. По его мне-
нию, запой исключает состояние вменяемости, ответственности и
наказуемости, так как «нельзя вменять в смысле уголовного права
деяния, учиненного под влиянием запойных галлюцинаций или за-
пойного неистовства критических дней»588.
Опьяняющее действие алкоголя с точки зрения медицинского
критерия невменяемости в ситуации социально приемлемого или
социально неприемлемого поведения не изменяется. С правовой
точки зрения, на наш взгляд, ситуация меняется коренным образом.
Алкоголь, уменьшая чувство тревоги, страха, выступает в качестве
своеобразного орудия преступления, как инструмент, способствую-
“* Шауштейн А. И. Руководство к изучению судебной медицины для врачей...
“7 Крафт-Эбинг Р. Судебная психопатология. С. 24.
“* Таганцев Н. С. Курс Русского уголовного права. С. 492.
256
Глава 4
щий совершению преступления, которое было задумано до приведе-
ния себя в состояние опьянения и для облегчения совершения кото-
рого осуществлено опьянение. Здесь становится заметен, конкрети-
зирован тот немаловажный факт, что умысел на совершение
преступления не изменился под влиянием состояния опьянения вви-
ду его устойчивости589.
Н. Д. (Сергиевский590 отмечает, что психическая деятельность
субъекта, находящегося в состоянии алкогольного опьянения, может
напоминать картину, связанную с влиянием цсихических рас-
стройств, поэтому, казалось бы, в ряде случаев имеются основания
для смягчения ответственности или даже признания субъекта не-
вменяемым. Далее автор делает весьма странный, безапелляционный
вывод о том, что интересы государства и общества, соображения
общей и специальной превенции вынуждают воздерживаться от
признания чрезмерного употребления спиртных напитков основани-
ем какой-либо льготы, в особенности безнаказанности. Исключение
он делает только для состояний опьянения, наступивших, как мы
указывали выше, в результате принуждения или ошибки. Трудно
признать формальную логику этого высказывания.
Важно отметить, что в отечественной юридической литературе
конца XIX — начала XX вв. неизменно отстаивалась мысль «о вы-
сокой практической важности пьянства» в теории уголовного пра-
ва591. Н. С. Таганцев выделял две степени опьянения: полное и не-
полное. «К опьянению полному нужно отнести не только
наступление полной бессознательности и сна, но и ту стадию, когда
опьяневший утрачивает способность распознавать зависимость и
причинную связь явлений, когда под влиянием ненормального со-
стояния органов чувств сфера его представлений получает субъек-
тивную окраску и рассудок утрачивает способность управлять дей-
ствиями. Такое психическое состояние, несомненно, устраняет
вменяемость. Опьянение неполное будет обнимать все предшест-
вующие первичные стадии; причем вменяемость, несомненно, суще-
ствует при возбужденном состоянии, вызванном алкогольным опья-
нением, определяющим ответственность, объем которой можно
589 Мы не исключаем, что оппоненты в такой ситуации могут возразить, полагая, что
именно состояние опьянения не позволило отказаться от умысла.
590 Сергиевский Н. Д. Русское уголовное право.
581 Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 245.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа... 257
дифференцировать. Установление степени опьянения и притом
именно в момент учинения преступного деяния может быть, конеч-
но, сделано только ввиду обстоятельств каждого отдельного дела, и
в этом отношении может иногда встретиться весьма большое за-
труднение, особенно тогда, когда опьянение прогрессирует и притом
без нового принятия спиртных напитков» .
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных в редак-
ции 1885 г. относило вопросы оценки деяний, совершенных в со-
стоянии опьянения, к разделу об уголовном наказании. Статья 106
Уложения признавала приведение себя в опьянение обстоятельст-
вом, увеличивающим вину, в следующем случае: «За преступления,
учиненные в пьянстве, когда доказано, что виновный привел себя в
сие состояние именно с намерением совершить сие преступление,
определяется также высшей мерой наказания, за то преступление в
законах изложенного. Когда же, напротив, доказано, что подсуди-
мый не имел сего намерения, то мерой его наказания назначается по
другим, сопровождающим преступление обстоятельствам»593.
Судебная практика применения этого закона позволила сформу-
лировать следующее комментирующее положение: «Опьянение са-
мо по себе, хотя бы и приведшее в состояние беспамятства, не толь-
ко не могло быть основанием для невменяемости, но и не может
служить причиной для смягчения наказания. Опьянение, не довед-
шее до совершенного беспамятства, не доказывает само по себе от-
сутствие преступного намерения, а потому суд не может признать
деяние неосторожным, только потому, что оно совершено в пьяном
виде. Понятия “опьянение” и “легкомыслие” не только не тождест-
венны, но противоположны как по этимологическому, так и по юри-
дическому их значению. Общее правило о том, что пьянство не
должно быть принимаемо в уважение, при смягчении наказания, до-
пускает исключение в тех случаях, в которых по роду совершения
преступления сам закон смягчает наказание ввиду этого обстоятель-
СОЯ
ства» .
Согласно ст. 211 Уложения, предусматривалась ответственность
тех, кто с обдуманным намерением и умыслом прервет совершаемое
582 Гаванцев Я. С. Указ. соч. С. 495.
5,3 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. / Отв. ред.
Н С. Таганцев. СПб.,1912. 538 с.
Уголовное право. Часть Общая и Особенная. Казань, 1911. 280 с.
9 Зак 7268
258
Глава 4
в церкви или вне ее богослужение насильственными действиями. Но
за это же действие, совершенное в состоянии опьянения, если ви-
новный «... не с намерением привел себя в сие состояние, и вообще,
если доказано, что он действовал не по обдуманному заранее умыс-
лу», полагалось более мягкое наказание595. В законе предусматрива-
лась возможность аналогичного смягчения и по ряду других престу-
плений (ст. 135, 215, ч. 3 ст. 276, ч. 2 ст. 286 Уложения). Уголовное
уложение 1903 года не упоминает алкогольное опьянение в Общей
части596.	+
На наш взгляд, попытки русского дореволюционного законода-
тельства рассматривать состояние опьянения как смягчающее ответ-
ственность обстоятельство имеют свои социально-правовые причи-
ны: 1) правоведы пытались использовать любой повод для
гуманизации и смягчения уголовного наказания; 2) судебная психи-
атрия не давала физиологически выверенного понимания механизма
опьянения, его влияния на поведение и самоконтроль; 3) законода-
тель оставлял широкое поле для индивидуализации наказания в за-
висимости от направленности посягательства.
Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г. обхо-
дят вопрос о значении опьянения как обстоятельства, влияющего на
уголовную ответственность597. Статья 17 УК РСФСР 1922 г. преду-
сматривала освобождение от уголовной ответственности лиц, если
они не «могли давать себе отчета в своих действиях... Действие на-
стоящей статьи не распространяется на лиц, которые привели себя в
состояние опьянения для совершения преступления». Уголовная от-
ветственность лиц, которые привели себя в состояние опьянения с
иной целью не уточнялась. Формально они подпадали под освобож-
дение от уголовной ответственности на основании этой статьи598.
УК РСФСР 1926 г. в примечании к ст. 11, определяющей, что меры
социальной защиты судебно-исправительного характера не могут
быть применены в отношении лиц, совершивших преступления в
состоянии хронической душевной болезни, или временного рас-
стройства душевной деятельности, или в ином болезненном состоя-
585 Уголовное право. М., 1907. 158 с.
588 Там же.
587 СУ РСФСР. М„ 1919. №66. Ст. 590.
588 Уголовные законы Российской Советской Федеративной Социалистической
Республики.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа... 259
нии, если эти лица не могли отдавать себе отчета в своих действиях
или руководить ими, а равно и в отношении тех лиц, которые хотя и
действовали в состоянии душевного равновесия, но к моменту выне-
сения приговора заболели душевной болезнью (к этим лицам могут
быть применены лишь меры социальной защиты медицинского ха-
рактера), указывал, что действие настоящей статьи не распространя-
599
ется на лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения
По УК Украинской ССР 1927 г. лицо, находившееся во время
совершения преступного действия в состоянии опьянения, призна-
валось невменяемым, если не могло отдавать себе отчета в своих
действиях или руководить ими. Но в тех случаях, когда лицо приве-
ло себя в состояние опьянения для совершения преступления, оно
подлежало уголовной ответственности. Последнее в уголовно-
правовой теории называется actio libera in causa, т. e. наступление
преступного результата было обусловлено предшествующими дея-
нию (бездействию) осознанно волевыми действиями600.
Статья 12 УК РСФСР 1960 г., вслед за ст. 12 Основ уголовного
законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г., указы-
вала, что «лицо, совершившие преступление в состоянии опьянения,
не освобождается от уголовной ответственности»601. Указ Прези-
диума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении
ответственности за хулиганство» в ст. 13 специально установил, что
совершение преступления лицом, находящимся в состоянии опьяне-
ния, отягощает ответственность и предполагает максимальное нака-
зание за совершенное деяние. Вторая часть той же статьи устанавли-
вала, что суд вправе в зависимости от характера преступления не
признавать это обстоятельство отягчающим ответственность602. Это
положение было внесено в ст. 34 Основ уголовного законодательст-
ва Союза СССР и союзных республик, в ст. 39 УК РСФСР.
Новое понимание в отечественном праве проблемы уголовной
ответственности субъекта, страдающего расстройством психики (без
указания генеза), не исключающим вменяемости, сформулировано в
** См.: Уголовное право РСФСР редакции 1926 г. с постатейно-систематизи-
рованными материалами. М., 1927. 553 с.
Курс советского уголовного права. М., 1970. Т. 2. С. 243.
^Законы РСФСР и постановления ВС РСФСР. М., 1960. С. 62.
"° Курс советского уголовного права. М., 1970. Т. 2. С. 244.
260
Глава 4
норме, предложенной в модели уголовного закона603. Следует исхо-
дить из того бесспорного факта, что у лиц, действующих в состоя-
нии опьянения, вследствие этого опьянения могут быть изменены
пороги восприятия, процессов возбуждения и торможения в цен-
тральной нервной системе, выражающиеся в виде возбуждения с
озлоблением, вспыльчивости, гневливости, агрессивности, в растор-
моженности влечений, ослаблении сдерживающих влияний, утрате
чувства стыдливости и реальной оценки последствий совершаемых
поступков, что является расстройством психической деятельности.
Статья 16 Основ уголовного законодательства союза ССР и рес-
публик вновь гласила: «Лицо, совершившее преступление в состоя-
нии опьянения, не освобождается от уголовной ответственности».
Следует обратить внимание на решение этой проблемы в ино-
странном законодательстве. Мировой психиатрии известна простая
истина, что состояние опьянения, уже начиная с легкой его степени,
объективно влияет на субъективность, а вслед за этим и поведение
субъекта. Патофизиологической основой этого служит действие
психоактивных веществ на головной мозг. Употребление алкоголя
существенно снижает ориентацию в обстановке, повышает порог
восприятия и нарушает организацию сознания (внимание), снижает
быстроту реакции. Увеличение дозы алкоголя приводит к увеличе-
нию дискоординации деятельности сложных систем восприятия,
переработки и осмысления информации, адекватной ориентации во
внешней среде. Усиление токсического действия на мозг нарушает
адекватную эмоциональную оценку своих действий. Наконец, воз-
можны утрата целенаправленных и координированных движений,
осмысленной речи, развитие различных форм угнетения сознания
вплоть до комы и пр. Известно также, что действие психоактивных
веществ очень индивидуально в зависимости от стажа алкоголиза-
ции, возраста субъекта, уровня психического и физического здоро-
вья и пр.
Однако отечественный законодатель не считает целесообразным
предусматривать кристаллизацию этой уголовно-правовой пробле-
мы, а также процессуальных возможностей вынесения на экспертизу
вопроса о том, повлекло ли состояние алкогольного опьянения субъ-
екта в уголовно-релевантной ситуации снижение его способности к
603 Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. С. 74.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа...
261
осознанию в полной или неполной мере фактического характера и
значения своих действий, а также способности в полной или частич-
ной мере руководить ими. И это несмотря на то, что, как мы показа-
ли выше, подобные психические нарушения — объективная реаль-
ность, имеющая под собой регистрируемый материальный
субстрат — содержание в крови и веществе головного мозга алкого-
ля — активного психотоксического вещества. Указанная позиция
представлена, например, в § 35 Федерального закона Австрии от
23 января 1974 г. «О действия^, запрещенных под угрозой судебного
наказания», где признается возможность смягчения наказания по
этому обстоятельству. На основании изучения влияния алкогольного
опьянения на степень понимания и произвольности противоправно-
го поведения австрийские правоведы рассматривают алкогольное
опьянение как одно из возможных обстоятельств, смягчающих уго-
ловную ответственность по причине невозможности в полной мере
осознавать свои действия или руководить ими вследствие психиче-
ского расстройства.
Во французском уголовном кодексе существует, упомянутый
выше, институт уменьшенной вменяемости для лиц, страдающих
психическими расстройствами, не исключающими вменяемости
(ст. 122-1). Французский уголовный закон к этой категории относит
и лиц, совершивших общественно опасные деяния в состоянии опь-
янения. А в ситуациях, когда лицо совершило общественно опасное
деяние в состоянии опьянения, возникшего помимо его воли, он мо-
жет быть признан невменяемым (ст. 122-2J604.
В Общей части УК ФРГ не формулируется положение об уго-
ловной ответственности лиц, совершивших преступное деяние в со-
стоянии алкогольного опьянения. Этот пробел порождает в уголов-
но-правовой теории споры, можно ли сильное алкогольное
опьянение относить к психическим расстройствам. Судебная прак-
тика решает этот вопрос индивидуально в каждом отдельном слу-
чае605.
Согласно § 64 УК ФРГ, «если кто-либо склонен к чрезмерному
употреблению спиртных напитков или других опьяняющих средств
’°4 Новый уголовный кодекс Франции. С. 10; Преступление и наказание в Англии,
США, Франции, ФРГ, Японии. С. 62.
Уголовный кодекс ФРГ; Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ,
Японии. С. 97.
262
Глава 4
и будет осужден за противоправное деяние, совершенное им в со-
стоянии опьянения или в результате этой его склонности, или не
осужден только потому, что его невменяемость доказана или не ис-
ключена, то суд направляет его в лечебное заведение для алкоголи-
ков или наркоманов, если имеется опасность, что он вследствие сво-
ей склонности будет совершать серьезные противоправные деяния.
Помещение в лечебное заведение для алкоголиков или наркома-
нов не назначается, если лечение противоалкогольным воздержани-
ем с самого начала представляется безрезулыпативным (выделено
нами. — Лет.)»606.
По мнению ряда американских правоведов, трудно различить
психическое расстройство и опьянение, при котором отсутствует
специальное намерение607.
Вместе с тем Уголовный кодекс штата Нью-Йорк в § 15.25 со-
держит следующее положение: «Опьянение как таковое не является
защитой от уголовного обвинения, но в любом преследовании за
посягательство доказательство опьянения обвиняемого может быть
представлено обвиняемым всегда, когда оно является подходящим
для нейтрализации элемента, вменяемого в вину преступления»608.
Согласно ч. 1. ст. 39 УК Японии, лица, совершившие общест-
венно опасное деяние в состоянии сильного опьянения, признаются
невменяемыми609. Разработчики нового УК Японии в рамках прави-
тельственного проекта УК относят опьянение к «помехам сознания»
и предлагают делить его на простое, определяющее вменяемость,
сложное, определяющее уменьшенную вменяемость, и патологиче-
610
ское, определяющее невменяемость
Суммируя вышесказанное, следует заключить, что достаточно
часты случаи, когда к уголовной ответственности привлекаются ли-
ца, совершившие преступное деяние в состоянии алкогольного опь-
янения, не исключающего вменяемости, но, безусловно, порождаю-
щего дефекты мышления и воли, т. е. играющего определенную роль
в механизме преступного поведения и определяющего пониженную
"* Уголовный кодекс ФРГ. С. 37; Уголовное законодательство зарубежных стран.
С. 278.
607 Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ, Японии. С. 62.
"* Уголовное законодательство зарубежных стран. С. 105.
°0® Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ, Японии. С. 233.
”° Там же. С. 236.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа... 263
сиюминутную способность прогнозировать последствия своих дей-
ствий и осознанно руководить ими. При этом субъект полностью не
лишен возможности саморегуляции (сознательности и произвольно-
сти) значимого для права поведения, когда способность лица осоз-
навать свои действия или руководить ими не утрачена совсем, но по
сравнению с общепринятой нормой, реально уменьшена.
Согласно ст. 23 УК Российской Федерации, лицо, совершившее
преступление в состоянии опьянения, вызванного употреблением
алкоголя, подлежит уголовной ответственности. Статья 23 УК со-
держит предписания, имеющие характер общего предупреждения.
Эта норма устанавливает неизбежность наступления уголовной от-
ветственности даже в том случае, если субъект в силу одурмани-
вающего воздействия алкоголя не мог в полной мере осознавать со-
циальную значимость своего поведения или руководить им. При
этом вместо формулы «не освобождается от уголовной ответствен-
ности» введена более категоричная — «подлежит уголовной ответ-
ственности».
Формула ст. 23 УК, по мнению ряда авторов, является «абст-
рактной»: «из предложенной законодателем формулировки доволь-
но сложно понять, можно ли рассматривать состояния опьянения
как смягчающее наказание обстоятельство или нет. Ясно лишь одно:
состояние опьянения ни в каком случае не может быть признано
отягчающим наказание обстоятельством, поскольку указание на это
не содержится в исчерпывающем перечне ст. 63 УК Российской Фе-
дерации»611.
На наш взгляд, исследователи справедливо полагают, что зако-
нодатель находит возможным придать состоянию опьянения иной
статус, чем тот, которым оно обладало ранее. Поэтому, вполне уме-
стно предположить, что состояние опьянения может быть в некото-
рых случаях и по усмотрению суда признано в качестве смягчающе-
го наказания обстоятельства, учитывая принцип справедливости.
Авторы приводят в подтверждение этого справедливого мнения по-
ложение, которое, на наш взгляд, весьма сомнительно: «состояние
опьянения есть разновидность аномального состояния субъекта, при
котором процессы возбуждения и торможения приведены в дисгар-
Уголовное право Российской Федерации / Под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай. Т. 1.
С. 156.
264
Глава 4
монию. Данное обстоятельство должно быть справедливо учтено
при назначении наказания, при индивидуализации уголовной ответ-
612
ственности»
По мнению авторов одного из комментариев к Уголовному ко-
дексу Российской Федерации, проблема уголовной ответственности
этих лиц «заключается в оценке психических возможностей и спо-
собностей лица контролировать свое поведение в состоянии сильно-
го алкогольного опьянения»613. Таким образом, комментаторы зако-
на сразу ограничили его действие «сильным алкогольным
опьянением», оставив в стороне преступления, совершенные в алко-
гольном опьянении средней степени.
Нам трудно согласиться и со следующим высказыванием ком-
ментаторов: «Нередко лица, привлеченные к уголовной ответствен-
ности, заявляют: “Я был сильно пьян, ничего не помню, причинить
кому-либо вред не хотел”. Такого рода защита совершенно непри-
емлема». Действительно, нарушение памяти в состоянии алкоголь-
ного опьянения (алкогольная амнезия) встречается в судебной прак-
тике, но, по нашим наблюдениям, весьма редко. Вдобавок, лица,
находящиеся в состоянии сильного алкогольного опьянения, вызы-
вающего нарушение памяти, крайне редко в этом состоянии причи-
няют кому-либо «вред», хотя это, конечно, возможно. А заявление,
приведенное выше, безусловно, не может быть «защитой» (особенно
когда лицо привело себя в сильное алкогольное опьянение предна-
меренно, понимая, что его поведение в таком состоянии может быть
непредсказуемым).
Следует согласиться с мнением, приведенном в другом коммен-
тарии, что ст. 23 УК имеет важное воспитательное значение, по-
скольку однозначно определяет, что ссылки на память во внимание
614
не принимаются
В комментарии под редакцией Ю. И. Скуратова и В. М. Лебеде-
ва пишется: «Данные судебной психиатрии свидетельствуют о том,
что у опьяневших не бывает галлюцинаторно-бредовых пережива-
812 Уголовное право Российской Федерацйи / Под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай. Т. 1.
С. 156.
°13 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 33.
814 Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации. Ростов н/Д., 1996.
С. 88.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа...
265
ний, немотивированного психомоторного возбуждения»615. Вновь
нам трудно согласиться с мнением комментаторов, так как у «опья-
невших», много лет злоупотреблявших спиртными напитками, мо-
жет развиться временное психическое расстройство (алкогольный
психоз), с галлюцинациями и бредом (например, алкогольный гал-
люциноз, алкогольный бредовой психоз и др.)616. Кроме того, у опь-
яневшего человека, страдающего хроническим психическим рас-
стройством с «галлюцинаторно-бредовыми переживаниями», они
(переживания) могут иметь место до, во время и после состояния
опьянения. Что же касается немотивированного возбуждения, то как
показывает судебная практика, иные лица могут одинаково часто
«немотивированно возбуждаться» как в трезвом, так и в «опьянев-
шем состоянии»617. Комментаторы продолжают: «При физиологиче-
ском опьянении ослабляются функционирование тормозных процес-
сов нервной деятельности и самоконтроль. Однако у пьяного
сохраняется контакт с окружающей средой, и его действия носят
мотивированный характер»618. Нам трудно признать состояние опь-
янения физиологическим состоянием. Наоборот, после того, как че-
ловек искусственно приведет себя в состояние опьянения, физиоло-
гические механизмы пытаются за счет сложных биохимических
рычагов «вывести» организм из него в нормальное, трезвое состоя-
ние. Что же касается «ослабления функционирования тормозных
процессов», то судебная практика убеждает нас в обратном, при
оценке преступлений, совершаемых пьяными водителями. Но мы
солидарны с утверждением об ослаблении самоконтроля у пьяного,
если при этом понимается этот сниженный самоконтроль как психи-
ческое расстройство, в силу которого лицо «не могло в полной мере
осознавать фактический характер и общественную опасность своих
действий (бездействия) либо руководить ими». Психическое рас-
стройство, вызванное преступником, осознанно и произвольно.
Далее комментаторы отмечают: «Обычное физиологическое
опьянение наступает постепенно. Лицо сознает, что алкоголь одур-
*1S Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 33.
°16 Большая медицинская энциклопедия. С. 270.
”7 Например, Архив Вельск, район, суда Арханг. обл. 2000. № 1-408, № 1-410,
Ne 1-422; Архив Котлас, городск. суда Арханг. обл. 1999. № 1-327, № 1-396.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 33.
266
Глава 4
манивает его, нарушает нормальное состояние психики, координа-
цию движений, быстроту реакции и т. д.»619. О «физиологии» опья-
нения мы указали выше, остается особо подчеркнуть, что если «на-
рушаются нормальное состояние психики, координация движений,
быстрота реакции», то речь идет не о «физиологическом» состоянии,
а психическом расстройстве, не исключающем вменяемости. «Про-
должая употреблять алкоголь, лицо по своей воле приводит себя в
состояние сильного опьянения, которое хотя и нарушает психиче-
ские процессы, но не является болезненным состоянием, возникаю-
щим помимо воли лица». Действительно, сильное алкогольное опья-
нение, как и расстройство личности (психопатия), дебильность, не
является болезненным состоянием, но раз оно «нарушает психиче-
ские процессы», то является психическим расстройством, о чем мы
говорили выше.
Далее авторы переходят к обсуждению патологического опья-
нения, уделяя ему до трети всего текста комментария указанной ста-
тьи: «Патологическое опьянение является болезненным состоянием,
которое относится к кратковременным психическим расстройствам
и качественно отличается от глубокой степени обычного опьянения.
При патологическом опьянении наличествуют оба указанных крите-
рия невменяемости»620. Прежде всего хочется отметить, что патоло-
гическое опьянение «качественно отличается» не только от глубо-
кой, но средней и легкой степеней обычного опьянения. Но более
важным, на наш взгляд, является ошибочное утверждение, что при
патологическом опьянении наличествуют оба критерия невменяемо-
сти, ибо патологическое опьянение — диагноз, т. е. медицинский
критерий.
В ходе судебного заседания выясняется мнение экспертов-
наркологов о наличии у подсудимого опьянения на момент совер-
шения деяния, его степени — медицинский критерий вменяемости
(кстати, это мнение не может быть определяющим для суда), а юри-
дический критерий вменяемости — влияние выявленного психиче-
ского расстройства на поведение подсудимого — выясняется на ос-
новании всех материалов уголовного дела, мнения предва-
рительного следствия об адекватности поведения подсудимого в
Указ. соч. с. 34.
“° Указ. соч. С. 34.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа... 267
момент совершения деяния (его внешний вид — на основании пока-
заний пострадавшего, окружающих и др.), попытка скрыть следы
деяния, скрыться от правосудия, характеристика личности подсуди-
мого, орудия деяния, взаимоотношения с пострадавшим и др.). До
судебного следствия недопустимо утверждать о наличии медицин-
ского и юридического критериев невменяемости, ибо это делает бес-
смысленным проведение судебного заседания, отрицает правосудие
как таковое.
В другом комментарии ошибочно указывается, что патологиче-
ское опьянение возникает при приеме алкоголя «в небольших дозах
на фоне перенапряжения, переутомления, психических стрессов и
тому подобное». Из этого следует, что причиной патологического
опьянение является перенапряжение, переутомление, психические
стрессы и тому подобное», что заведомо ошибочно. Перечисленные
состояния могут изменить течение обычного состояния опьянение,
но не вызвать патологическое опьянение, генез которого неизвестен
современной науке621.
Ряд авторов описывает патологическое опьянение несколько
иначе: «Патологическое опьянение возникает в результате приема
алкоголя, независимо от его количества, но на основе воздействия
других факторов, ослабляющих организм, в связи, например, с пере-
утомлением, астеническим состоянием после тяжелой болезни, со
стрессовым состоянием»622. Трудно согласиться и со следующим
утверждением: «Патологическое опьянение отличается от простого
опьянения тем, что наступает у человека достаточно редко, причем
оно не связано ни с количеством, ни с продолжительностью упот-
ребления алкоголя. Оно может возникнуть под влиянием даже не-
значительной дозы. Патологическое опьянение — это кратковре-
менный психоз, вызванный приемом алкоголя и сопровождающийся
глубоким болезненным нарушением сознания, немотивированным
поведением»623. Из этого утверждения можно сделать ошибочный
вывод, что патологическое опьянение — это «кратковременный
821 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Ростов н/Д, 1996.
С. 89.
822 Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. А. И. Рарога.
С. 198.
823 Уголовное право России. Общая и Особенная части / Под ред. В. П. Ревина. С. 154.
268
Глава 4
психоз, вызванный приемом алкоголя», «даже незначительной до-
зы».
Интересной представляется иная трактовка: «Патологическое
опьянение является разновидностью психического заболевания и,
как правило, его наличие у лица, совершившего предусмотренное
Кодексом общественно опасное деяние, приводит к выводу о его
невменяемости»624. Отсюда следует два вывода: а) неверный вывод о
том, что патологическое опьянение — разновидность психического
заболевания; б) патологическое опьянение, как правило, определяет
невменяемость, т. е. не во всех случаях. С последним следует согла-
ситься. В Комментарии к Уголовному кодексу Российской Федера-
ции под общей редакцией Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева отме-
чается: «Патологическое опьянение в основном проявляется в двух
формах: эпилептоидной и параноидной (форма, но не заболева-
ние. — Авт.).
При эпилептоидной форме у лица возникают искаженное вос-
приятие окружающей обстановки, сумеречное состояние сознания,
возбуждение, что приводит к неправомерному поведению. При па-
раноидной форме возникают галлюцинации, бредовые идеи. Лицо,
находящееся в состоянии параноидной формы патологического опь-
янения, внешне действует целесообразно и целенаправленно. Одна-
ко сознание его нарушено, окружающая действительность воспри-
нимается искаженно, возникает чувства страха, тревоги, что
порождает стремление спасаться, защищаться, нападать на врагов,
которые представляются ему под влиянием бреда. Характерным
признаком патологического опьянения в этих случаях является от-
сутствие признаков опьянения: движения человека точны, уверенны,
походка твердая, речь отчетливая.
Состояние патологического опьянения носит кратковременный
характер и заканчивается, как правило, глубоким сном с полной ут-
ратой воспоминаний о произошедшем (амнезией).
По мнению психиатрической науки, патологическое опьянение
не имеет тенденции к повторению и остается у лица единичным со-
бытием в жизни»625.
824 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации с постатейными мате-
риалами и судебной практикой. С. 124.
825 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 34.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа... 269
Из этого текста следует, что любой преступник, заснувший по-
сле совершения преступления, заявивший впоследствии: «Я был
сильно пьян, ничего не помню, причинить кому-либо вред не хо-
тел», может быть признан невменяемым ввиду патологического опь-
янения, имеющего «оба критерия невменяемости». Наиболее точ-
ным, на наш взгляд, является описание патологического опьянения,
данное в труде под редакцией И. Я. Козаченко и 3. А. Незнамовой:
«Патологическое опьянение — это редко встречающееся кратковре-
менное расстройство психической деятельности, при котором лицо
утрачивает способность отдавать отчет в своих действиях или руко-
водить ими. Оно возникает в результате ряда предрасполагающих
факторов (психическая слабость, физическое и психическое истоще-
ние и т. п.) и употребления алкоголя чаще в небольших количест-
„	626
вах»
В итоге можно сказать, что понятных юристу критериев, позво-
ляющих провести грань между обычным и патологическим опьяне-
нием пока нет. Суду приходится «верить на слово» заключению су-
дебно-психиатрической экспертизы, реальное положение которой
мы описывали выше. Следует обратить внимание и на то обстоя-
тельство, что патологическое опьянение все указанные авторы свя-
зывают с приемом алкоголя, с чем трудно согласиться, тем более,
что ст. 23 УК Российской Федерации дает более полный список опь-
яняющих средств и веществ. На наш взгляд, патологическое опьяне-
ние — временное психическое расстройство неизвестного генеза,
механизм которого связан с употреблением алкоголя, наркотических
средств или других одурманивающих веществ. Мы уверены, что
принципиальной ошибкой наших коллег являются категоричные
заявление о том, что во всех ситуациях «патологическое опьянение
исключает вменяемость и уголовную ответственность»627, «патоло-
гическое опьянение исключает уголовную ответственность, по-
скольку это лицо признается невменяемым»628, «поведение лица,
находящегося в состоянии патологического опьянения, рассматри-
*2в Уголовное право. Общая часть / Отв. ред. И. Я. Козаченко и 3. А. Незнамова.
С. 177.
т Уголовное право. Общая часть / Отв. ред. И. Я. Козаченко и 3. А. Незнамова.
С. 177.
Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. А. И. Рарога.
С. 198.
270
Глава 4
629
вается как поведение невменяемого» , «лицо в этом случае не под-
„	630
лежит уголовной ответственности» , «патологическое опьянение
характеризуется расстройством сознания, поэтому относится к чис-
лу болезненных состояний и квалифицируется в юриспруденции как
невменяемость ».
На наш взгляд, главным в решении вопроса о невменяемости
лица, соверщившего общественно опасное деяние в состоянии пато-
логического опьянения служит определение значимости влияния
этого временного психического расстройства на отсутствие осоз-
нанно волевого поведения в уголовно значимой ситуации. Правиль-
ным было бы следующее решение этой проблемы: судебно-
психиатрическая (судебно-наркологическая) экспертиза может вы-
нести заключение о наличии или отсутствии патологического опья-
нения на момент деяния (медицинский критерий вменяемости). Если
в ходе судебного заседания будут представлены убедительные дока-
зательства того, что поведение лица определялось влиянием вре-
менного психического расстройства, то подсудимый может быть
признан невменяемым.
Мы полностью солидарны с Комментарием под редакций
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева в том, что «поскольку пьянство
как социальное явление порицается в любом обществе, предостав-
ление пьяницам льгот при решении вопроса об уголовной ответст-
венности не способствовало бы борьбе с преступностью; а являлось
ее поощрением. Известно, что 90% случаев хулиганства, значитель-
ное число убийств, тяжких насильственных преступлений против
личности, разбоев и грабежей совершаются лицами, находящимися
в нетрезвом состоянии. Поэтому состояние обычного алкогольного
опьянения не только не устраняет уголовную ответственность, но и
не может рассматриваться как смягчающее вину обстоятельство»631.
Но, на наш взгляд, последнюю фразу следует закончить следующим
образом: «... обстоятельство в большинстве случаев» либо «... об-
стоятельство за редким исключением». Причина нашего уточнения
кроется в следующем положении: «В законодательствах ряда стран,
828 Уголовное право России. Общая и Особенная части / Под ред. В. П. Рввина. С. 155.
830 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Ростов н/Д, 1996.
С. 89.
831 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 34.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа... 271
особенно придерживающихся англо-саксонской системы права, со-
держится указание на освобождение от ответственности лйца, со-
вершившего преступление в состоянии опьянения, если прием алко-
голя произошел против его воли, например, насильственно или
путем обмана. Такие обстоятельства могут быть учтены и россий-
ским судом, хотя уголовный закон не регламентирует подобное по-
ложение»632. Но если закон не регламентирует, то на основании чего
будет действовать суд?
По данным Р. И. Михеева, Т. П. Печерниковой633, среди лиц, ко-
торые были направлены органами следствия и суда на судебно-
психиатрическую экспертизу с целью заключения о наличии меди-
цинского критерия невменяемости, 62-69% признаются вменяемы-
ми, но имеющими психические расстройства, в том числе алкого-
лизм. Известно, что один и тот же человек по своим поведенческим
характеристикам ведет себя диаметрально противоположно в трез-
вом состоянии и в состоянии опьянения. Это происходит потому,
что алкоголь дезорганизует деятельность центральной нервной сис-
темы, в результате чего субъект в значительной мере утрачивает са-
моконтроль, в его поведении начинают превалировать архиформы
поведения индивида как продолжателя эволюционного ряда прима-
тов: низменные инстинкты и влечения, аморальные и асоциальные
установки и наклонности, которые в трезвом виде сдерживаются
«социальным сторожем коры головного мозга».
Вместе с тем сегодня влияние алкогольного опьянения634 на
способность субъекта осознавать значение своих действий (бездей-
ствия) и руководить ими в судебно-следственной практике не под-
вергается специальному исследованию. Более того, как указывалось
выше, законом презюмируется вменяемость субъекта, действовав-
шего в состоянии алкогольного опьянения. К сожалению, исходя из
материалов изученных нами уголовных дел, можно говорить о том,
что нередко позиция государственного обвинителя на процессе сво-
832 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 34.
Михеев Р. И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном
праве. С. 85.; Печерникова Т. П. Психические аномалии в судебно-психиатрической
практике // Психические расстройства, не исключающие вменяемости (клинические и
судебно-психиатрические аспекты). М., 1984. С. 157.
Обычно о состоянии опьянения говорят как о родовом понятии, которое охватыва-
ет последствия употребления как алкоголя, так и других психоактивных веществ.
272
Глава 4
дится к оценке состояния опьянения как отягчающего обстоятельст-
ва635.
Весьма известные в стране психиатры О. В. Кербиков,
М. В. Коркина, Р. А. Наджаров, А. В. Снежневский отмечают, что
при приеме значительного количества алкоголя наступают резкие
затруднения, грубые расстройства психической деятельности вплоть
до состояния, сходного с наступающим при общем наркозе, и что
субъекты в состоянии обычного опьянения независимо от его глу-
бины должны признаваться вменяемыми636. Аналогичную точку
зрения позже высказывал Н. Н. Тимофеев637: любая степень опьяне-
ния не должна рассматриваться как значимая при решении вопроса о
вменяемости или вообще об основаниях ответственности. В медико-
социальных и социально-правовых научных трудах много говорится
о том, что действие алкоголя сопровождается негативным эффектом
на «нравственные и психические регуляторы» социально адаптиро-
ванного поведения638 *. При этом категорично утверждается, что, «как
правило», способность отдавать отчет в своих действиях не утрачи-
639
вается и не ограничивается
Авторы модельного закона считают вменяемым лицо, которое
добровольно привело себя в такое состояние, при котором оказалось
неспособным сознавать фактический характер либо общественную
опасность своего деяния или руководить им, полагая, что в подоб-
ной ситуации у лица во время совершения преступления сохраняет-
ся субъективная возможность и способность отдавать себе отчет в
своих действиях и руководить ими, возможность не допустить такое
состояние либо при определенных волевых усилиях воздержаться от
совершения преступления640.
М. М. Коченов пишет, что «способность сознательно регулиро-
вать свое поведение, рассматриваемая не как постоянное свойство
человека, а как характеристика его психики в момент совершения
638 Например, Архив Вельск, район, суда Арханг. обл. 1999. № 1-426, 1-435, № 1-409,
№ 1-413, № 1-473.
638 Кербиков О. В., Коркина М. В., Наджаров Р. А. Психиатрия. С. 177.
837 Тимофеев Н. Н., Тимофеев Л. Н. Содержание и объем работы эксперта-психиатра
//Правоведение. 1971. №5. С. 82.
838 Заивраев Г. Г. Борьба с алкоголизмом. М., 1986. С. 41.
838 Мендельсон Г. А., Ткачевский Ю. М. Алкоголизм и преступность. М., 1959. С. 116.
848 Там же.
«Псевдовменяемость» и основания для законодательного отказа...
273
правонарушения», — предмет анализа для индивидуализации уго-
„	641
ловнои ответственности
Полагаем, что состояние опьянения не может быть признано как
смягчающее наказание обстоятельство, если: а) субъект преступле-
ния осознанно волевым действием привел себя в состояние опьяне-
ния с тем, чтобы облегчить совершение преступления; б) субъект
преступления осознанно волевым действием привел себя в состоя-
ние опьянения с тем, чтобы в дальнейшем сослаться на это состоя-
ние психики; в) субъект преступления осознанно волевым действи-
ем привел себя в состояние опьянения, несмотря на то, что заведомо
знал влияние алкоголя на свое поведение.
Не менее сложная проблема возникает в ситуации иного психи-
ческого расстройства — абстинентного синдрома. Считаем заведомо
ошибочным заявление о том, что «состояние абстиненции (наркоти-
ческого голода) рассматривается как разновидность психического
расстройства, а потому образует медицинский критерий невменяе-
мости»642. Состояние абстиненции (наркотического голода) может
быть весьма различным по выраженности, т. е. может и не образо-
вывать «медицинский критерий невменяемости». Сам факт наличия
абстиненции говорит о наличии психической или физической зави-
симости от алкоголя, наркотических средств или других одурмани-
вающих веществ, т. е. служит основанием для добровольного лече-
ния от этой зависимости.
В литературе справедливо подчеркивается, что принудительное
лечение осужденных, страдающих алкоголизмом и наркоманией, —
специфический уголовно-правовой институт, принципиально отли-
чающийся от других принудительных мер медицинского характе-
„_643
ра
Отметим, что закон говорил о «принудительном наблюдении и
лечении у психиатра» лиц, страдающих алкоголизмом и наркомани-
ей, что не было совсем точно, ибо принудительным лечением от ал-
коголизма и наркомании, согласно официальной номенклатуре Ми-
нистерства здравоохранения РФ, занимается психиатр-нарколог, а
841 Коченов М. М. Введение в судебно-психологическую экспертизу. С. 35.
842 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации с постатейными мате-
риалами и судебной практикой. С. 124.
3 Музыка А. А. Применение уголовного законодательства о принудительном лечении
алкоголиков и наркоманов. Киев, 1988. С. 32.
274
Глава 4
не психиатр. Разница между этими двумя специалистами не менее
велика, чем, например, между оперативным сотрудником уголовно-
го розыска и криминалистом, хотя и первый, и второй — сотрудни-
ки милиции. Следует добавить, что принудительное наблюдение и
лечение психиатр-нарколог осуществляет в наркологическом, а не в
психоневрологическом диспансере.
Опыт применения принудительных мер медицинского характера
в отношении лиц, страдающих алкоголизмом, наркоманией показал
неэффективность этого лечения: абсолютное большинство «прину-
дительно излеченных» сохраняло зависимость от алкоголя, наркоти-
ков. Принудительные меры медицинского характера, применяемые к
лицам, страдающим алкоголизмом, наркоманией, хотя и назнача-
лись в связи с совершением преступления, не являлись дополни-
тельным наказанием, прекращались по окончании формального кур-
са лечения, часто ошибочно называемого выздоровлением.
В связи с этим встает принципиальный вопрос: возможно ли на
современном уровне развития медицинской науки принудительно
«излечить» преступника от алкоголизма и наркомании. Низкая эф-
фективность лечения алкоголизма, наркомании лиц, желающих
добровольно (а не принудительно) порвать с алкогольной и наркома-
нической зависимостью, приводит нас к осознанию того факта, что
принудительные амбулаторные меры медицинского характера в от-
ношении лиц, страдающих алкоголизмом, наркоманией, — бесцельная
трата сил и средств государственного принуждения. Главный вопрос
в «излечении» от алкоголизма и наркомании, по нашему мнению, мо-
жет быть сформулирован следующим образом: если мы «отнимем»
алкоголь и наркотики, то что можем «дать» взамен, т. е. «отнимая» (за-
прещая) один антистрессор, мы должны «дать» (разрешить) другой.
Для одних это любовь близких, для других — красиво и вкусно при-
готовленная, обильная пища, для третьих — религиозная вера, для
четвертых — любимое увлечение, творческое самовыражение. Но
можно ли принудительно уверовать, полюбить, увлечься?
Бесспорно одно — каждому осужденному, как, впрочем, и лю-
бому иному гражданину, в соответствии с дарованными Конститу-
цией правами и свободами, должно быть предоставлено право на
доступ к квалифицированной и специализированной медицинской, в
том числе — наркологической, помощи.
Глава 5
СИЛЬНОЕ ДУШЕВНОЕ ВОЛНЕНИЕ (АФФЕКТ),
«ПАТОЛОГИЧЕСКИЙ АФФЕКТ» И ОСНОВАНИЯ
ДЛЯ НАЗНАЧЕНИЯ ПРИНУДИТЕЛЬНЫХ МЕР
МЕДИЦИНСКОГО ХАРАКТЕРА
Является ли список лиц, предусмотренный ст. 97 УК Россий-
ской Федерации, которым суд может назначить принудительные ме-
ры медицинского характера, исчерпывающим? В этом списке отсут-
ствуют лица, совершившие преступление в состоянии внезапно
возникшего сильного душевного волнения (аффекта), вызванного
насилием, издевательством или тяжким оскорблением со стороны
потерпевшего, либо иными противоправными или аморальными
действиями (бездействием) потерпевшего, а равно длительной пси-
хотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим
противоправным или аморальным поведением потерпевшего
(ст. 107, 113 УК). При этом специально уточним, что так называе-
мый «патологический аффект», является, как следует из судебной
практики и научной литературы, основанием для признания лица
невменяемым, а так называемый физиологический аффект, согласно
ст. 107, 113 УК — результат психотравмирующей ситуации, т. е. си-
туации, травмирующей, разрушающей психику, приводящей к со-
вершению преступления. Предварим обсуждение этого вопроса рас-
смотрением судебной практики Верховного суда Российской
Федерации.
«Приговор Кировского областного суда по делу Валова, осуж-
денного за убийство сына — Валова Д. при превышении пределов
необходимой обороны и за убийство жены — Валовой Т. в связи с
выполнением ею общественного долга, совершенное неоднократно,
276
Глава 5
отменен в связи с нарушением ст. 20 УПК РСФСР. Указав в приго-
воре на то, что Валов в момент убийства жены не находился в со-
стоянии аффекта, поскольку поведение последней не было противо-
правным или аморальным, могущим вызвать такой аффект, суд не
дал оценки выводам экспертов, проводивших судебно-
психиатрическую и психолого-психиатрическую экспертизы, со-
гласно которым Валов в момент совершения инкриминированных
ему деяний находился в состоянии внезапно возникшего сильного
душевного волнения. Суд не выяснил, убил ли Валов своего сына в
состоянии аффекта, хотя данное обстоятельство имеет значение
для принятия правильного решения по делу. Так, в случае установле-
ния у Валова состояния аффекта во время убийства сына суду сле-
довало выяснить причину возникновения этого состояния (то ли
это нападение со стороны сына, то ли результат длительной пси-
хотравмирующей ситуации в семье, созданной в отношении него
обоими потерпевшими, как об этом говорится в заключении экс-
пертов и показаниях Валова), а также выяснить в этом случае,
прошло ли у Валова в момент убийства жены состояние аффекта,
в котором он пребывал во время убийства сына» (выделено нами. —
Авт.)6*.
Ранее нами было показано, что прагматическое и эмоциональ-
ное в деятельности головного мозга взаимодействуют в диалектиче-
ском единстве. Логические функции контролирует доминантное ле-
вое полушарие головного мозга, эмоциональные функции —
субдоминантное правое полушарие. На фоне острой, сильной психо-
травмирующей ситуации соподчиненность полушарий головного
мозга нарушается, доминантным становится правое полушарие, а
эмоции начинают превалировать. Кроме того, существует сложная
взаимосвязь и своеобразный «вассалитет» между различными со-
ставляющими психической деятельности с подчинением низших
отделов головного мозга коре головного мозга. При острой психо-
травмирующей ситуации, кроме нарушений межполушарных взаи-
моотношений, нарушаются взаимоотношения коры головного мозга
и подкорковых образований645. Это позволяет избрать сильное ду-
шевное волнение (аффект) моделью эмоционально-доминантного
844 Обзор кассационной практики судебной коллегии по уголовным делам Верховного
суда Российской Федерации за 2001 г. // ВВС РФ. 2002. № 9. С. 17.
Спасенников Б. А. Дисциркуляторная энцефалопатия. М., 1996. С. 164.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 277
поведения, признаваемого преступным. Напомним, что на языке
римского права «affectus» означает «действовать, совершать соглас-
но чувствам». При этом чувство может быть как со знаком (+), на-
пример — гнев, так и со знаком (-) — депрессия.
Преступление в состоянии сильного душевного волнения (аф-
фекта) относится к привилегированным видам преступлений против
жизни и здоровья (ст. 107, 113 УК Российской Федерации)646. При-
вилегированность этого состава преступления связана с тем обстоя-
тельством, на наш взгляд, что психическое состояние субъекта, вы-
званное противоправными и аморальными действиями
потерпевшего, может существенно ограничивать выбор поведения,
возможности свободного волеизъявления, принятия и исполнения
решения, что, безусловно, влияет на наказание виновного субъекта.
Противоречивость, подчас полярность суждений правоведов в
отношении уголовной ответственности и наказания лиц, совершив-
ших преступные деяния в состоянии сильного душевного волнения
(аффекта), определили наш исследовательский интерес к этой про-
блеме. Некоторые историко-правовые аспекты проблемы вменяемо-
сти-невменяемости в состоянии «расстроенных чувств», описаны
нами выше. Мы не нашли прямых упоминаний в средневековых ко-
дексах о сильном душевном волнении (аффекте) как состоянии,
влияющем на уголовное наказание. Правда, есть общее правило, под
которое можно подвести в некоторых случаях и состояние сильного
душевного волнения (аффекта). Правило это гласит, что всякое дей-
ствие, совершенное «в расстройстве чувств и разума», не подлежит
вменению, из чего можно сделать обоснованное предположение, что
состояния, ныне рассматриваемые экспертами как «крайние выра-
жения физиологического аффекта», «патологический аффект», мог-
ли расцениваться как невменяемость и основание для освобождения
к»	647
от уголовной ответственности
В ст. 93 Баварского кодекса 1813 г. впервые установлено смяг-
чение наказания, если преступник не понимал опасности и всей ве-
личины беззакония своего действия. Подобная норма указана и в
ст. 109 Ольденбургского кодекса, ст. 14 Ганноверского кодекса,
ст. ПО Вюртембергского кодекса. Существуют кодексы, которые
Курс уголовного права. Общая часть. Т. 3. Указ соч. С. 133.
7 См.: Блосфельд Г. Г. Начертание судебной медицины для правоведов, приспособ-
ленное к академическим преподаваниям в Российских университетах. Казань, 1847.
278
Глава 5
смягчают наказуемость в степени, выходящей из границ санкции,
например Гессенский 1841 г. В нем говорится: а) допускается опре-
деление более мягкого, чем установлено законом, наказания, при тех
состояниях, которые в развернутой форме определяют невменяе-
мость, а при стертой форме обусловливают уменьшенное наказание,
если степень этого состояния столь высока, что законное наказание
даже в низшей его мере являлось бы несоответствующим вине; б) к
этим состояниям относятся «преходящие виды затмения чувств, ра-
зума» и др.648.	*
Правомерным, на наш взгляд, является предположение, что к
«расстроенным и сомнительным душевным состояниям» в первую
очередь можно отнести сильное душевное волнение (аффект) на ос-
новании анализа более поздних уголовных законов XIX в., к кото-
рым мы относим Баденский кодекс, кодексы Нассау и Тюрингии.
Собственно сильное душевное волнение (аффект) как обстоятельст-
во, смягчающее виновность и наказуемость, определяется в ст. 121
Гессенского кодекса, ст. 152 Баденского кодекса, ст. 36 кодекса Нас-
сау, ст. 44 кодекса Тюрингии649.
Традиция учитывать эмоциональное состояние лица, совер-
шившего деяние под воздействием противоправного поведения по-
терпевшего, появилась в российском законодательстве еще во вре-
мена Русской Правды. В ст. 19 ее краткой редакции установлена
пониженная ответственность за «убийство в обиду». При этом необ-
ходимо отметить, что единства трактовки древнерусского термина
«обида» нет. А. А. Зимин, например, считает его синонимом «кров-
ной мести», в то время как А. И. Соболевский указывает, что речь в
данном случае идет об убийстве в отместку, в ответ на действия
жертвы. В последнем случае «убийство за обиду» в определенном
смысле можно рассматривать как древнерусский аналог преступле-
ния, совершенного в состоянии сильного душевного волнения (аф-
фекта) на фоне противоправного или аморального поведения потер-
певшего. Так, в Русской Правде нашла свое отражение пословица
«зачинщику — первый кнут», в которой были закреплены смягчаю-
щие обстоятельства для наказания за убийство. Таким образом, тра-
диции древнерусской морали, ставшие правовой нормой, в соответ-
м“ Швуштейн А. И. Руководство к изучению судебной медицины для врачей... М.,
1865.
Кистяковский А. Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. С. 464.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 279
ствии с которой наказание для преступника смягчались, если потер-
певший своим поведением явился «зачинщиком» совершения в от-
ношении себя преступления, нашли отражение и в современном
отечественном законодательстве. Вместе с тем в ином прочтении эта
норма может толковаться без связи с наличием смягчающих обстоя-
тельств и лишь отражать последовательность привлечения к ответ-
ственности сначала зачинщика, а затем исполнителя, но никоим об-
разом не отягощать ответственность одного и не смягчать наказание
другому650.
Средневековые судебники 1497 и 1550 тт. не содержат каких-
либо ссылок на рассматриваемое преступление. Особой нормы об
ответственности за деяния, совершенные в состоянии сильного ду-
шевного волнения (аффекта), нет и в Соборном уложении 1649 г.
Следовательно, вопрос о наказании решался в рамках общих поло-
жений. Примечательно, что нормы Соборного уложения, устанавли-
вавшие ответственность, например, за убийство, дифференцировали
ее со свойственной только этому памятнику русского права специ-
фикой. В ст. 69 гл. 21 Соборного уложения 1649 г. сказано: «И будет
убойца учнет говорити с пытки, что убил не умышлением, и того
убойцу бив кнутом, и дата на чистую поруку»651. Так, в ст. 72 гл. 21
Соборного уложения установлена смертная казнь за убийство «с
умышления», в ст. 1-7, 14 гл. 22 выделены в отдельные, видимо, бо-
лее тяжкие, составы убийства близких родственников: убийство
детьми родителей, братом сестры, женой мужа, — при этом в каче-
стве наказания назначалась «смертная казнь безо всякой пощады»652.
Средневековое русское законодательство, как видим, расцени-
вало убийство близкого родственника как более тяжкое, нежели
убийство постороннего человека. Следует уточнить, что по нашим
данным преступления, совершаемые в состоянии сильного душевно-
го волнения (аффекта), чаще имеют место именно в семейной сфере.
Они составляют 14,7% от всех преступлений такого рода. Таким об-
разом, преступления, которые современное уголовное законодатель-
ство расценивает как совершенные в состоянии сильного душевного
волнения (аффекта), по Соборному уложению 1649 г. могли быть
квалифицированы как совершенные в ссоре «не умышлением», а
*° Российское законодательство X—XX вв. Т. 1. С. 58.
*’ Указ. соч. Т. 3. С. 241.
662 *
Там же.
280
Глава 5
наказанием за них могла быть отдача на поруки после «битья кну-
том».
Вопрос об ответственности за деяния, вызванные неправомер-
ным поведением потерпевшего и совершаемые в состоянии сильно-
го душевного волнения (аффекта), не был оставлен без внимания и
законодательством Петра I, в частности, Артикулом воинским
1715 г. В артикуле 152 в связи с этим сказано: «Ежели кто другого
не одумавшись с сердца, или опамятоваясь, бранными словами вы-
бранит, оный пред судом у обиженного христианское прощение
имеет чинить», в то время как при совершении этого же преступле-
ния в ином состоянии полагалось полугодовое заключение. Однако
при оценке насильственных преступлений, совершаемых в состоя-
нии сильного душевного волнения (аффекта), уголовный закон Пет-
ра I был более суров: «А ежели кто против бранных слов боем или
иным своевольством отмщать будет, оный право свое тем потерял, и
сверх того с соперником своим в равном наказании будет» (арти-
кул 153)653. Убийства «с ненависти», «с злости», «из недружбы» ка-
рались смертной казнью.
Единственным основанием освобождения от ответственности за
насильственное преступление по Артикулу воинскому была ситуа-
ция необходимой обороны, когда обвиняемый «имеет доказать, что
он не зачинщик драки был, но от убитого нападен или зацеплен, и
что он без опасения смертного уступить или уйти нё мог» (арти-
кул 157)654.
Особой нормы о совершении преступления в состоянии сильно-
го душевного волнения (аффекта) нет и в Уложении о наказаниях
уголовных и исправительных в редакции 1845 г. Но состояние,
близкое к сильному душевному волнению (аффекту), рассматрива-
лось как обстоятельство, смягчающее наказание, причем смягчение
в данном случае было возможно только в рамках санкции конкрет-
ной статьи уголовного закона. В п. 5 ст. 140 Уложения сказано о
смягчении наказания, «если преступление учинено лицом вследст-
вие сильного раздражения, произведенного обидами, оскорблениями
или иными поступками лица, .коему он сделал или покусился сде-
лать зло»655.
653 Указ. соч. Т. 4. С. 355.
ем Там же. С. 356.
655 Указ. соч. Т. 6. С. 201.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 281
В ст. 98 Уложения о наказаниях в числе «причин, по коим соде-
янное не должно быть вменяемо в вину», называются припадки,
«приводящие в умоисступление или совершенное беспамятство». В
рамках этой статьи могли быть рассмотрены патологический аффект
и крайние, выраженные варианты физиологического аффекта. Лиц,
совершивших деяние в таком состоянии, отдавали под надзор родст-
венников, опекунов и третьих лиц либо госпитализировали в боль-
656
ницу .
Следующее упоминание о влиянии состояния сильного душев-
ного волнения (аффекта) при совершении преступления на назначе-
ние наказания находим в Уставе о наказаниях, налагаемых мировы-
ми судьями, 1864 г., который содержал положения об
ответственности за проступки, т. е. был источником больше админи-
стративно-правовых норм, нежели уголовно-правовых. В п. 3 ст. 10
этого Уложения отмечено, что проступки не вменяются в вину, если
они совершены в припадках, приводящих в «умоисступление или
совершенное беспамятство», а в п. 2 ст. 13 этого Уложения к обстоя-
тельствам, уменьшающим вину подсудимого, отнесено «сильное
657
раздражение, происшедшее не от вины самого подсудимого»
В ч. 2 ст. 154 редакции 1866 г. Уложения о наказаниях 1845 г.
предусмотрена пониженная ответственность за убийство в «запаль-
чивости и раздражении». Более точно эта норма была позже сфор-
мулирована в Уголовном уложении 1903 г.
Проблема уголовной ответственности и наказания лиц, совер-
шивших преступление в состоянии сильного душевного волнения
(аффекта), во второй половине XIX в. находит свое отражение не
только в нормах уголовного права того времени, но и становится
предметом научного обсуждения и оценки в теории уголовного пра-
ва и смежных наук. Так, М. Бюхнер в 1880 г. писал о том, что если
субъект действовал в состоянии сильного душевного волнения (аф-
фекта) и «аффектом расстроена была психическая свобода»658, то это
еще не означает, что субъект не ответственен или пониженно ответ-
ственен за действия, совершенные им в состоянии аффекта. Человек
обязан владеть собой, поэтому он ответственен до тех пор, пока не
будет доказано, что, несмотря на его привычку к самообладанию, он
““Там же. С. 193-194.
Указ. соч. Т. 8. С. 398.
““ Бюхнер М. Судебная медицина для врачей и юристов. Киев, 1880. С. 385.
282
Глава 5
не мог «устоять перед напором овладевшего им чувства, подвиг-
~	659
нувшего его на'запрещенное действие»
Как правоведы, так и судебные эксперты того времени были со-
гласны в том, что не всякое сильное душевное волнение (аффект)
может создать состояние невменяемости, а только то, которое, дос-
тигнув высшей своей степени, прекращает на время «действие и
употребление разума, уничтожает способность размышления и са-
моопределения». Труды в области права и судебной медицины660
дают немало примеров преступлений, совершенныхгв сильного ду-
шевного волнения (аффекта): родители убивали детей, жены — му-
жей, мужья — жен661. Известный русский юрист Л. Е. Владимиров
предлагал в ходе судебного заседания проводить экспертизу выяс-
нения состояния подсудимого «при отсутствии достаточного моти-
ва» для определения «силы аффекта»662. Первая судебная экспертиза
«чувств и впечатлений» была проведена в России в 1883 г.663
В Уголовном уложении 1903 г. сконструирован состав преступ-
ления, совершенного в состоянии сильного душевного волнения
(аффекта). В ч. 2 ст. 458 предусматривалась ответственность за
убийство, «задуманное и выполненное» под влиянием «сильного
душевного волнения», вызванного противозаконным насилием над
личностью или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего. Эта
норма стала определяющей для отечественного законодательства
XX в. в этой части уголовного права664.
Переходя к рассмотрению законодательства советского периода
в области уголовной ответственности за преступления, совершенные
в состоянии сильного душевного волнения (аффекта), отметим, что,
по существу, со времени Уложения 1903 г. термин «сильное душев-
ное волнение» практически не изменил своего значения в теории
уголовного права. Незначительно изменились и сами уголовно-
правовые нормы, формулирующие ответственность по данной кате-
гории преступлений. Вместе с тем советский уголовный закон ис-
Кистяковский А. Ф. Указ. соч. С. 386.
“° Следует уточнить, что ранее судебная психиатрия относилась к разделу судебной
медицины.
М1 Кистяковский А. Ф. Указ. соч. С. 463.
М2 Владимиров Л. Е. Психологическое исследование в уголовном суде. С. 26.
(да Кони А. Ф. Суд — наука — искусство. С. 66.
“4 Познышев С. В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного
права. М., 1912.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 283
пользовал выражение «сильное душевное волнение», вкладывая в
него все же несколько иное, по сравнению с Уложением 1903 г., со-
держание. В советском уголовном законодательстве «сильное ду-
шевное волнение» является, на наш взгляд, более широким поняти-
ем, нежели в тех случаях, когда с учетом психического состояния
виновного уголовный закон Российской империи выделял некото-
рые преступления в специальный, менее опасный, состав.
Говоря об уголовном законодательстве советского периода, от-
метим, что в целом в первые послереволюционные годы под влия-
нием правового романтизма большевиков господствующей была
тенденция к сужению дифференциации уголовной ответственности
в сфере законодательства и расширению компетенции судей назна-
чать более или менее тяжкое наказание по своему усмотрению, в
том числе и в случае совершения преступлений под влиянием силь-
ного душевного волнения (аффекта) на фоне противоправного, амо-
рального поведения потерпевшего. С принятием УК РСФСР 1922 г.,
а затем 1926 г. вновь просматривается тенденция на сужение судей-
ского усмотрения: санкции становятся более определенными, имеют
более узкие пределы.
Уголовные кодексы 1922, 1926, 1960 гг. так же, как и дейст-
вующий УК России, выделяли преступления, совершенные в со-
стоянии сильного душевного волнения (аффекта), в отдельные со-
ставы. Так, ст. 144 УК РСФСР 1922 г. гласила: «Умышленное
убийство, совершенное под влиянием сильного душевного волне-
ния, вызванного противозаконным насилием или тяжелым оскорб-
лением со стороны потерпевшего, карается лишением свободы на
срок до трех лет»; ст. 151 УК РСФСР 1922 г. гласила: «Умышленное
тяжкое или менее тяжкое телесное повреждение, нанесенное под
влиянием сильного душевного волнения, вызванного насилием над
личностью или тяжелым оскорблением со стороны потерпевшего,
карается лишением свободы на срок до двух лет»665.
Статья 138 УК РСФСР 1926 г. содержала санкцию за «умыш-
ленное убийство, совершенное в состоянии внезапно возникшего
сильного душевного волнения, вызванного насилием или тяжелым
оскорблением со стороны потерпевшего»666. При этом ст. 136 на-
Ms Уголовные законы Российской Советской Федеративной Социалистической Рес-
публики. Пг., 1922.
М® Уголовный кодекс РСФСР. М.,1947. С. 71.
284
Глава 5
званного УК РСФСР, предусматривавшая ответственность за убий-
ство при наличии квалифицирующих признаков, к которым, в част-
ности, относила «убийство, совершенное из ревности (если оно не
подходит под признаки ст. 138) и других низменных побужде-
ний»667. Полагаем, что в ситуации аффективного убийства неверной
жены мужем, заставшим ее в постели с любовником, весьма трудно
дифференцировать «ревность» и «тяжелое оскорбление со стороны
потерпевшей».
Примечательно также, что санкции за преступления, совершен-
ные в состоянии сильного душевного волнения (аффекта), в совет-
ском законодательстве практически не менялись: как УК РСФСР
1926 г., так и УК РСФСР 1960 г. в качестве наказания за убийство,
совершенное в состоянии внезапно возникшего сильного душевного
волнения, устанавливают лишение свободы на срок до 5 лет (в УК
РСФСР 1922 г. — до трех лет).
С 1933 по 1950 гг. наряду с нормами УК РСФСР в судебной
практике при уголовно-правовой оценке преступлений, совершен-
ных в ответ на противоправное поведение потерпевшего, применя-
лось постановление Пленума Верховного суда СССР от 23 ноября
1933 г. «О квалификации самосудов», в котором указывалось, что
«самосудом являются самочинные действия, направленные против
действительных или мнимых преступников и совершаемые лицами,
не уполномоченными непосредственно применять те или иные меры
~	668
воздействия»
Квалифицировать убийства, совершенные при самосуде, надле-
жало, согласно данному постановлению Пленума, как квалифициро-
ванное или простое убийство, но в любом случае данное преступле-
ние не относилось к привилегированным составам, за исключением
тех случаев, когда судебно-следственными органами было досто-
верно установлено наличие сильного душевного волнения субъекта
преступления, что позволяло квалифицировать его действия как
убийство при привилегирующих обстоятельствах. Однако в целом
характерная для этого историко-правового периода репрессивная
направленность уголовного законодательства диктовала более час-
тое применение именно данного постановления Пленума Верховно-
Указ. соч. С. 72.
** Уголовный кодекс РСФСР. М., 1947. С. 171, 172.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 285
го суда РСФСР при наличии противоправного поведения потерпев-
шего, а преступления в состоянии сильного душевного волнения
(аффекта) констатировались в судебной и следственной практике
того времени гораздо реже.
Изменения российского уголовного законодательства в 50-е гг.
нашли свое отражение в принятых в 1958 г. Основах уголовного за-
конодательства СССР и союзных республик, в которых к обстоя-
тельствам, смягчающим наказание, отнесены стечение тяжелых
личных или семейных обстоятельств, а также влияние сильного ду-
шевного волнения, вызванного неправомерными действиями потер-
певшего (п. 4 ст. 33 Основ)669. Эти смягчающие наказание обстоя-
тельства вошли в ст. 38 УК РСФСР 1960 г., в которой, кроме того,
выделены преступления, совершенные в состоянии внезапно воз-
никшего сильного душевного волнения, вызванного насилием или
тяжким оскорблением со стороны потерпевшего, а равно иными
противозаконными действиями потерпевшего, если они повлекли
или могли повлечь тяжкие последствия для виновного или его близ-
ких, в отдельные составы, предусматривающие «льготную» уголов-
ную ответственность (ст. 104, 110 УК РСФСР 1960 г.)670.
Конструктивным признаком составов преступлений, закреплен-
ных в ст. 104, 110 УК РСФСР 1960 г., названо не просто противо-
правное и аморальное поведение потерпевшего, а лишь такое, кото-
рое реально могло повлечь за собой тяжкие последствия. Однако
аналогичное положение в отношении преступлений, совершаемых
аффектированным преступником в ответ на противоправное или
аморальное поведение потерпевшего, составителями УК России бы-
ло отвергнуто. На наш взгляд, это открывает возможности для лиц,
склонных к насильственным преступлениям, использовать малей-
ший повод, данный потерпевшим, для совершения преступления в
отношении него, а затем выдвигать в качестве оправдания своего
деяния состояние якобы внезапно возникшего сильного душевного
волнения аффекта. Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. смягчал нака-
зание за преступления, совершаемые в состоянии сильного душев-
ного волнения (аффекта), в ответ лишь на такое противоправное по-
Сборник законов СССР и указов Президиума Верховного Совета СССР 1938-
1975 гг. М„ 1975. Т. 3. С. 325.
870 Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / Отв. ред. Ю. В. Северин. М., 1985.
С. 243, 256.
286
Глава 5
ведение потерпевшего, которое действительно представляло на-
столько значительную угрозу интересам другого лица, что примене-
ние им насилия для защиты этих интересов признавалось правомер-
ным.
Отметим также, что в ст. 104, 110 УК РСФСР 1960 г. речь идет о
«противозаконных» действиях потерпевшего, а не об «аморальном
или противоправном» его поведении, что также является более кон-
кретным понятием, чем оценочные категории противоправности и
аморальности. Таким образом, можно сделать вывод, что формули-
ровки составов преступлений, совершаемых в состоянии сильного
душевного волнения, данные УК РСФСР 1960 г., в этой части явля-
ются более строгими и конкретными с точки зрения как юридиче-
ской техники, так и уголовно-правовой науки и значительно ограни-
чивают возможности уклонения от уголовной ответственности лиц,
совершивших насильственное преступление в ответ на провоци-
рующее поведение потерпевшего, нежели данные ныне действую-
щим законодательством.
Анализ современного иностранного законодательства позволяет
сделать вывод об отсутствии единства в уголовно-правовой оценке
влияния сильного душевного волнения (аффекта) на объем и усло-
вия уголовной ответственности и наказания лиц, совершивших пре-
ступление под его воздействием. Неоднозначно подходят уголовные
законодательства различных стран и к оценке противоправного или
провоцирующего поведения потерпевшего.
Необходимо также отметить, что подавляющее большинство
иностранных уголовных законов рассматривает сильное душевное
волнение (аффект), или чрезвычайное эмоционально-волевое на-
пряжение (термин «аффект» в ряде уголовных законов вообще не
используется), под влиянием которого совершается преступление, и
викгимное поведение потерпевшего, выступающее непосредствен-
ным поводом совершения преступления в отношении него, как со-
вершенно различные условия, каждое по своим основаниям влияю-
щее на объем и характер уголовной ответственности. Иначе говоря,
иностранные уголовные законы, не склонны объединять эти обстоя-
тельства в рамки одного привилегированного состава, как это делает
УК Российской Федерации.
Противоправное или аморальное поведение потерпевшего в за-
висимости от степени его аморальности, противоправности и степе-
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 287
ни тяжести возможных последствий рассматривается иностранным
законодательством как обстоятельство, либо исключающее, либо
смягчающее уголовную ответственность. Сильное душевное волне-
ние (аффект) же оценивается лишь как фактор, оказывающий влия-
ние на объем вменяемости субъекта, и рассматривается только
сквозь призму этой категории, что позволяет в случае совершения
преступления аффектированным субъектом в зависимости от степе-
ни сужающего эмоционально-волевую сферу действия сильного ду-
шевного волнения (аффекта) говорить о полной вменяемости субъ-
екта, уменьшенной его вменяемости или констатировать
невменяемость лица, совершающего преступление под влиянием
сильного душевного волнения (аффекта). Соответственно этой диф-
ференциации степень сильного душевного волнения (аффекта) обу-
словливает полную или смягченную уголовную ответственность или
исключает наложение уголовной ответственности с назначением
лицу принудительных медицинских мер либо без таковых. На наш
взгляд, подобный дифференцированный подход к уголовной ответ-
ственности лиц, совершающих преступления, конструкции которых
содержат ст. 107, 113 УК Российской Федерации, объединяющие в
один привилегированный состав столь различные по своей природе
признаки, как состояние сильного душевного волнения (аффекта)
субъекта и виктимное поведение потерпевшего, в практике западно-
европейских и американских юристов является более оправданным с
точки зрения уголовно-правовой науки и, в частности, учения об
уголовной ответственности и наказании.
Основная тенденция, получившая распространение в практике
западноевропейских и американских юристов при анализе ими пре-
ступлений, совершаемых в состоянии сильного душевного волнения
(аффекта), заключается в рассмотрении этого состояния, как упоми-
налось выше, относительно таких категорий, как «вменяемость»,
«уменьшенная вменяемость», «невменяемость». В первом случае,
когда субъект имел реальную возможность нейтрализовать, погасить
сильное душевное волнение (аффект) без совершения противоправ-
ных насильственных действий, уголовная ответственность возлага-
ется в полном объеме. В последнем случае наличие сильного ду-
шевного волнения (аффекта) позволяет говорить об исключении
Уголовной ответственности, о применении к лицу принудительных
мер медицинского характера. При этом, например, в ряде штатов
288
Глава 5
США отказались от использования статьи, содержащей конструк-
цию преступления, совершенного в состоянии сильного душевного
волнения (аффекта), и от понятия сильного душевного волнения
(аффекта) как такового, так как оно открывало широкие возможно-
сти для злоупотреблений и уклонения от уголовной ответственно-
сти. Но в этих штатах сильное душевное волнение (аффект) прини-
мается во внимание, если оно было действительно сильным и может
обусловливать невменяемость лица, совершающего деяние в этом
состоянии. Например, Закон штата Аризона дает/определение не-
вменяемости, относя к ней и крайние, патологические формы аф-
фективного состояния. Этот Закон описывает процедуру, которой
„	671
надо следовать, если невменяемость является стратегией защиты
Если же нет оснований говорить о невменяемости лица, совер-
шающего преступление в состоянии нарушенного эмоционального
равновесия, то к нему, по законодательству ряда американских шта-
тов, могут быть применены положения о самообороне, при право-
мерности которой также исключается уголовная ответственность.
Во всех других случаях, т. е. если отсутствуют непреодолимое дей-
ствие сильного душевного волнения (аффекта) на психику и волю и
ситуация самообороны, аффектированный субъект, совершающий
преступление, по американскому законодательству ряда штатов,
подлежит уголовной ответственности.
Уголовные законодательства ряда стран, как уже упоминалось,
относят определенные степени аффективного состояния к умень-
шенной вменяемости субъекта. При этом уголовная ответственность
может возлагаться на него как в полном объеме, так и смягчаться, с
применением или без применения медицинских мер. Подчас ино-
странное законодательство подходит к уголовно-правовой оценке
сильного душевного волнения (аффекта) с иных позиций, расцени-
вая его при определенных условиях как обстоятельство, исключаю-
щее преступность деяния. К этим обстоятельствам нередко ино-
странные уголовные законы относят и так называемую провокацию
преступления со стороны потерпевшего, в рамках которой, в частно-
сти, возможно рассмотрение такого конструктивного признака со-
става преступлений, совершенных в состоянии сильного душевного
971 Материалы по проблемам домашнего насилия: Программа правовых инициатив
для стран Центральной и Восточной Европы Американской ассоциации юристов.
1998. С. 135.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 289
волнения (аффекта), по УК Российской Федерации, как противо-
правное или аморальное поведение потерпевшего, создание им ус-
ловий длительной психотравмирующей ситуации.
Так, УК ГДР 1968 г. относил сильное душевное волнение (аф-
фект) лица в момент совершения преступления, возникшее помимо
его воли, к чрезвычайным обстоятельствам, исключающим уголов-
ную ответственность или смягчающим наказание672. По ст. 21 УК
Испании 1995 г. в ряду обстоятельств, исключающих преступность
деяния, упоминается совершение деяния в «состоянии сильного
страха», т. е. аффекта страха. В одном из проектов УК Азербайджа-
на было предложено такое обстоятельство, исключающее преступ-
ность деяния, как «провокация преступления»673 *.
В американском и английском уголовном праве обстоятельства,
исключающие уголовную ответственность, называются «защитами»
от уголовной ответственности и наказания. К защитам относятся
обстоятельства, при которых: 1) исключается уголовная ответствен-
ность; 2) исключается виновность; 3) исключается наказуемость
674
деяния
УК штата Нью-Йорк к первой группе обстоятельств относит
психическую неполноценность, в рамках которой, как говорилось
выше, могут быть рассмотрены и некоторые степени аффективного
состояния. Ко второй группе — физическое или психическое при-
нуждение к совершению преступного деяния, упоминавшаяся про-
вокация. К третьей группе — различные случаи применения физиче-
ской силы: при защите себя самого или третьих лиц, недвижимости,
другого имущества (упоминавшаяся самооборона), при законном
аресте и т. д.675.
О принуждении как обстоятельстве, исключающем виновность,
например, в уже упоминавшемся УК штата Пенсильвания (§ 309)
говорится: «Основанием для защиты от уголовного преследования
являются обстоятельства, когда исполнитель совершил поведение
вследствие принуждения, под влиянием применения противоправ-
872 Волков Б. С. Мотивы преступлений. Казань, 1982. С. 146.
873 Келина С. Г. Обстоятельства, исключающие преступность деяния И Уголовное пра-
во. 1999. №3. С. 3-8.
874 Уголовное право и уголовный суд Англии. М., 1969.
878 Крылова Н. Е., Серебренникова А. В. Уголовное право современных зарубежных
стран (Англия, США, Франция, Германия). С. 121,122.
10 Зак 7268
290
Глава 5
ной физической силы или угрозы ее применения к нему или другому
лицу, которым, обладая разумной твердостью, невозможно было
противостоять». Это снование для защиты исключается, «если ис-
полнитель сам по небрежности поставил себя в положение, в кото-
ром появилась возможность подвергнуться принуждению. Основа-
ние для защиты также исключается, если он сам по неосторожности
поставил себя в положение, когда неосторожности было достаточно
676
для признания вины за совершенное преступление»
Иными словами, по американскому законодательству, если
субъект сам, по своей воле поставил себя в условия психотравми-
рующей ситуации, совершение преступления под ее воздействием
не смягчает его ответственности. Российское уголовное законода-
тельство безразлично к тому, как субъект оказался в условиях пси-
хотравмирующей ситуации и была ли возможность ее преодолеть
без совершения насильственного преступления, смягчая наказание в
любом случае. Отечественный уголовный закон, безусловно, в дан-
ном случае проявляет большую гуманность по отношению к субъек-
ту преступления, нежели приведенная выше норма УК штата Пен-
сильвания. Однако последняя, на наш взгляд, более справедлива и
оправданна, так как гуманна и по отношению к потерпевшему.
Итак, в мировой уголовно-правовой практике подход к преступ-
лениям, ответственность за которые предусматривают ст. 107, 113
УК Российской Федерации более дифференцирован. и зависит от
двух различных оснований смягчения наказания ответственности:
отдельно принимаются во внимание виктимное поведение потер-
певшего и его влияние на объем уголовной ответственности лица,
совершающего преступление в ответ на такое поведение, и само-
стоятельно оценивается влияние состояния нарушенного эмоцио-
нально-волевого равновесия на вменяемость лица.
Нам представляется, что использованное УК Российской Феде-
рации 1996 г. понятие «сильное душевное волнение (аффект)» тол-
куется весьма расплывчато и неопределенно. Отметим отсутствие в
комментариях уголовного закона ссылок на остроту, внезапность
возникновения состояния сильного душевного волнения, между тем
как аффект возникает внезапно, бурно, остро. Это позволяет тракто-
Клюканова Т. М. Уголовное право зарубежных стран: Германия, Франция, Финлян-
дия. Общая часть. С. 86.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 291
вать закон так, что психическая сфера, в том числе эмоционально-
волевая составляющая, может находиться под воздействием либо
острой, либо хронической психотравмирующей ситуации, т. е. до-
пускается состояние хронического психоэмоционального напряже-
ния, побуждающее лицо к преступному варианту разрешения обиды.
Строго говоря, в подобной ситуации нельзя вести речь о состоянии
сильного душевного волнения (аффекта) как такового.
Из анализа судебной практики применения ст. 107, 113 УК Рос-
сийской Федерации явствует, что противозаконные действия, на-
пример, зачинщика драки, не учитывались как смягчающее вину об-
стоятельство для второго ее участника, хотя в драке — обмене
физическими и психическими ударами — у него может возникнуть
состояние сильного душевного волнения. Учет противозаконности
действий пострадавшего в одних обстоятельствах и неучет в других
отражает, по нашему мнению, слабость всей уголовно-правовой
концепции сильного душевного волнения (аффекта). В изученных
материалах судебной практики нам не встретилось ни одного случая
экспертизы сильного душевного волнения (аффекта) у хулигана, на-
сильника, бандита677. Зато попытки обоснованного, а чаще необос-
нованного поиска совершения деяния в состоянии сильного душев-
ного волнения (аффекта) часто отмечались, если на скамье
подсудимых оказывались рафинированный интеллигент, жена алко-
голика, оскорбленный супруг и другие «жертвы». Общей тенденци-
ей являлся поиск состояния аффекта у «жертвы»678 и отрицание воз-
можности его возникновения у зачинщика драки, любвеобильной
супруги, супруга-алкоголика и др. Последние, ставшие виновными,
на уровне обыденного правосознания «не имели права» на сильное
душевное волнение (аффект).
Например, Курганский областной суд признал Лигновского ви-
новным в совершении преступления, предусмотренного ст. 104 УК
РСФСР (ст. 107 УК Российской Федерации). Преступление было
совершено при следующих обстоятельствах. С 1978 по 1991 г. Лиг-
877 Заслуженный юрист Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор
К. А. Панько приводил нам случай из судебной практики, когда аффект был выявлен у
рецидивиста.
678 Определение Президиума Верховного суда РСФСР по делу Гараева // ВВС
РСФСР. 1990. №11. С. 4.; Определение Президиума Верховного суда РСФСР по
делу Клевцова//ВВС РСФСР. 1992. №10. С. 7.
292
Глава 5
новские состояли в браке, имели общего ребенка (причина развода
не указана). В августе 1995 г. вновь вступили брак, совместно вели
хозяйство, намеревались всей семьей уехать в Германию. Однажды,
вернувшись домой и не имея ключа (но с зубилом в руках «для
вскрытия двери»! —Авт.), Лигновский взломал дверь квартиры, где
увидел свою полуобнаженную жену в постели с мужчиной. Это
привело его в состояние сильного душевного волнения (описания
которого не дано. — Авт.), под воздействием которого он начал на-
носить зубилом, которым открывал дверь, удары Талалаеву, а затем
и жене. От полученных повреждений жена скончалась, жизнь Тала-
лаева была спасена679. К заявлению «любвеобильного» Талалаева,
что Лигновский пришел «с зубилом в руках, чтобы убить их», суд не
прислушался.
Пенитенциарная практика также дает многочисленные примеры
противозаконного поведения одних осужденных по отношению к
другим. Это поведение могло быть проявлением привычного пре-
ступного поведения, когда субъект не осознает или не задумывается
о противоправности своих действий в силу устойчивого антисоци-
ального стереотипа, а могло быть заранее продуманным, просчитан-
ным и направленным на то, чтобы спровоцировать другого осуж-
денного на агрессию, противоправные действия, дабы тем самым
«подставить» его под наказание административное, а подчас уго-
ловное, с продлением срока пребывания в местах лишения свободы.
Однако нам неизвестны случаи, когда действия осужденного квали-
фицировались бы по ст. 107, 113 УК Российской Федерации, ибо это
противоречило бы концепции сильного душевного волнения (аф-
фекта) в уголовной юстиции — оправданию лиц, незакономерно,
волею случая совершивших насильственное преступление. Если
же человек осужден судом за какое-либо преступное деяние, то
он уже является преступником, следовательно, то или иное пове-
дение его закономерно преступно. Значит в этой ситуации уголов-
но-правовая концепция сильного душевного волнения (аффекта)
просто не нужна.
На наш взгляд, в судебной практике происходит подмена поня-
тий, при которой стремление смягчить вину добропорядочного че-
878 Постановление Президиума, решения и определения судебной коллегии Верховно-
го суда РФ по уголовным делам//БВС РФ. 1997. №6. С. 12.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 293
ловека приводит к попыткам найти у него сильное душевное волне-
ние (аффект) посредством судебной экспертизы. Наоборот, нежела-
ние найти смягчающие обстоятельства в деянии личности с устой-
чивой криминальной направленностью приводит к отрицанию
возможности направления обвиняемого на судебную экспертизу. За
прошедшие десятилетия на уровне обыденного правосознания
сформировалось устойчивое представление, что сильное душевное
волнение (аффект) может возникнуть только у добропорядочного
гражданина.
Таким образом, концепция сильного душевного волнения (аф-
фекта) в уголовном законе подчас используется как попытка гума-
низации уголовной ответственности и наказания за насильственные
преступления для лиц без антисоциальных установок, криминальной
направленности, уголовного прошлого. По данным Б. В. Сидоро-
680
ва , среди лиц, осужденных за совершение преступлении в состоя-
нии аффекта, 89,3% мужчин и только 10,7% женщин, хотя послед-
ние по структуре своей эмоционально-волевой сферы, казалось бы,
должны быть более легкими жертвами аффекта. К сожалению, ав-
тор так и не дает ответа на вопрос: почему склонные к эмоциональ-
ным расстройствам женщины реже дают аффективные взрывы с
общественно опасными последствиями, нежели эмоционально ску-
пые мужчины? На наш взгляд, мужчины чаще склонны к соверше-
нию насильственных действий с последующей их маскировкой под
состояние сильного душевного волнения (аффекта)681. Это обстоя-
тельство требует пересмотра, реформирования концепции сильного
душевного волнения (аффекта) в российской уголовно-правовой
науке, повышения эффективности правотворчества и правопримене-
ния.
Важно отметить, что, характеризуя пострадавших от действий
лица, совершившего деяние в состоянии сильного душевного волне-
ния (аффекта), акцентируется внимание на их антисоциальных уста-
новках. Приводятся такие данные: 58,3% потерпевших «характери-
зовались в целом отрицательно» (плохое поведение в семье,
домашний деспотизм и хулиганские дебоши, нравственная распу-
щенность, злоупотребление алкоголем, недобросовестное отноше-
**° Сидоров Б. В. Аффект: его уголовно-правовое и криминологическое значение. Ка-
зань, 1978. С. 110.
*” Например, Архив Котлас, район, суда. 2000. Дело №1-379.
294
Глава 5
ние к работе и др.). Среди них около 30% ранее участвовали в дра-
ках; 35,9% — в других антиобщественных и аморальных поступках;
18,4% потерпевших ранее привлекались к уголовной ответственно-
сти; 28,1% подвергались мерам общественного или административ-
ного воздействия; 86,4% находились в состоянии алкогольного опь-
янения, «что также отрицательно характеризует личность
потерпевшего и служит свидетельством вероятности неправомерно-
682
го поведения потерпевшего в сложных жизненных ситуациях»
Столь же отрицательные характеристики лиц, действующих в со-
стоянии аффекта, исследователи не приводят, так как это опрокиды-
вало бы всю уголовно-правовую концепцию сильного душевного
волнения (аффекта) в отечественном законодательстве.
Напротив, субъект преступлений характеризуется, как правило,
такими рафинированными особенностями психики, как повышенная
эмоциональность, острая чувствительность к воздействиям внешней
среды, импульсивность поведения, затрудняющие его адаптацию к
сложным условиям жизни. При этом часто забывают о том, что не-
редко «нервическим» лицам свойственно привычное и даже целевое
расторможение аффектов. Предшествовавший опыт мог убедить их
в том, что демонстрация нервной неустойчивости при известных
условиях облегчает достижение цели. Вот почему субъектом аффек-
тивного преступления в подавляющем большинстве случаев стано-
вится лицо, не обладающее по психоконституциональным или при-
обретенным причинам стабильностью эмоционально-волевой
сферы. При этом эмоциональную дисфункцию можно объяснить, на
наш взгляд, как элементарным недостатком воспитания, так и влия-
нием на возбудимость лица ряда внутренних и внешних факторов,
делающих его поступки импульсивными. К таким факторам отно-
сятся различные физиологические изменения, протекающие в чело-
веческом организме и оказывающие негативное воздействие на эмо-
ционально-волевые процессы, влияние на человеческий организм
внешней природной среды.
Совершение преступного деяния в состоянии сильного душев-
ного волнения (аффекта) может йметь и другие основания, напри-
мер, наличие у субъекта того или иного дефекта нервной системы,
способного оказывать определенное воздействие на поведение.
“2 Сидоров Б. В. Указ. соч. С. 118.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 295
Требуют анализа интересные данные о среднем возрасте субъ-
ектов, совершивших преступление в состоянии сильного душевного
волнения (аффекта), которые напрямую подтверждают наше пред-
положение. Наибольшее количество осужденных — лица 18-25 лет,
т. е. находящиеся в возрасте, для которого психофизиологически
характерны наибольшая реактивность и возбудимость центральной
нервной системы. По справедливому замечанию О. Ольшевской,
чем менее совершенна центральная нервная система, тем легче
сдвиги, возникающие в эмоциональной сфере, могут принимать ха-
рактер сильного душевного волнения (аффекта)683. Другая, наиболее
многочисленная возрастная группа осужденных — лица 31-50 лет,
т. е. находящиеся в возрасте, когда становятся очевидными неудач-
но сложившаяся личная жизнь, трудовая карьера, когда возникают
другие социально-психологические неблагоприятные предпосылки
и обстоятельства, истощающие центральную нервную систему, спо-
собствующие аффективным нарушениям. Лица этих двух возрас-
тных групп составляют 60% от всех осужденных за деяния, совер-
шенные в состоянии сильного душевного волнения (аффекта). Лица
старше 50 лет составляют лишь 2,9% от числа осужденных по этой
категории дел. По нашему мнению, последнее можно объяснить
большей терпимостью, которая возникает в этом возрасте. Между
тем лица старше 50 лет тоже отличаются уязвимостью в плане раз-
вития сильного душевного волнения (аффекта), что обусловливается
изменениями, происходящими в психике человека под влиянием
сложной внутренней перестройки в организме пожилых и престаре-
лых.
Совершение преступного деяния под влиянием психотравми-
рующей ситуации противоправного или аморального поведения
также может быть объяснено типом высшей нервной деятельности
человека. Тот или иной тип, или темперамент, обусловлен силами
возбуждения и торможения, протекающих в головном мозге, их сба-
лансированностью и подвижностью. Например, личность флегма-
тичного типа не отреагирует аффективно в криминогенной ситуа-
ции, в которой личность холерического типа даст бурную
аффективную реакцию. Это связано с тем, что холерический темпе-
рамент, обладающий повышенной реактивностью на психотравми-
"3 Ольшевская О. Роль и значение эмоций. Минск, 1968. С. 18.
296
Глава 5
рующее воздействие, предполагает слабоволие, повышенную вну-
шаемость, паранойяльность, инфантилизм, что существенно сужает
поле адекватного реагирования, способствует ослаблению кон-
трольных механизмов, ограничивает альтернативные возможности
выбора поведения и принятия решения, снижает сопротивляемость
соблазну ответной агрессии. Именно холерический темперамент ха-
рактеризуется как сильный, но неуравновешенный, «безудержный»
тип личности, у которого процесс возбуждения преобладает над
торможением684 *. Характеризуя холерический тип как безудержный,
исследователи отмечают, что холерики отличаются быстротой дви-
жений и действий, порывистостью и возбудимостью. Психические
процессы протекают у них интенсивно. При этом исследователи
указывают и на то, что при отсутствии хорошего воспитания холе-
рик не способен к самоконтролю при эмоциогенных обстоятельст-
685
вах
С. Л. Рубинштейн, в частности, писал, что «повышенная им-
пульсивность (у холериков) приводит к тому, что действие вырыва-
ется у субъекта. При таких условиях нарушена существенная для
волевого акта возможность сознательного регулирования»686. Не-
мецкие юристы также указывают на то обстоятельство, что «всегда
холерик быстрее впадает в состояние сильного душевного волнения
(аффекта), исключающего вменяемость, чем флегматик»687. В связи
с этим аффективные преступления в большинстве случаев соверша-
ют субъекты именно с холерическими чертами характера, нежели
сангвиники, флегматики или меланхолики.
В. И. Ткаченко688 считает, что при прочих равных условиях у
холериков сильное душевное волнение (аффект) возникает чаще,
чем у флегматиков и меланхоликов. Что касается меланхоликов, то
это положение вызывает у нас сомнение. Они действительно склон-
ны «пасовать» в сложной обстановке, но, на наш взгляд, достаточно
684 Судебная психиатрия. С. 99.
885 Иванов Н. Г. Уголовная ответственность лиц с аномалиями психики // Гос-во и пра-
во. 1997. №3. С. 75.
888 Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М , 1989. Т. 2. С. 200.
887 Maurach R., ZipfH. Strafrecht. Allgemeiner Teil. Teilband 1. Heidelberg, 1983. S. 456;
Иванов H. Г. Уголовная ответственность лиц с аномалиями психики И Гос-во и право.
1997. №3. С. 72-79.
888 Ткаченко В. И. Для установления сильного душевного волнения необходимо про-
ведение экспертизы//Сов. юстиция. 1970. Ns 5. С. 12.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 297
часто дают аффективную вспышку в ситуации комбинированного
воздействия — алкогольное опьянение + аффектогенный агент.
Сила воли характеризует личность прежде всего со стороны по-
датливости к внешним воздействиям, способности в любой жизнен-
ной ситуации найти вариант поведения, не связанный с нарушением
закона или требованием морали. Если мы говорим, что человек в
состоянии сильного душевного волнения (аффекта) совершает не
свойственные ему поступки, то эту несвойственность следует отне-
сти к волевым особенностям его личности: силе воли, ее устойчиво-
689
сти, принципиальности, решимости и т. д
Расстроенная воля в аффектогенных ситуациях выступает как
признак конкретного поступка и по сути своей не совпадает с тем,
что она является устойчивой чертой характера. Б. В. Сидоров спра-
ведливо замечает, что наличие слабой воли — одно из основных, но
далеко не единственное условие, располагающее к сильному душев-
ному волнению (аффекту)690.
Повышенная возбудимость и нетерпимость к травмирующим
условиям, т. е. сниженные адаптационные способности к ним, могут
объясняться и присутствием у субъекта акцентуированных черт ха-
рактера, при которых его адаптационные возможности значительно
снижаются в условиях психотравмирующей ситуации. Наступлению
сильных эмоциональных разрядов могут способствовать различного
рода ослабляющие факторы, например, предшествовавшее заболе-
вание, период менструации и беременности, переутомление, алко-
гольное опьянение и т. д.
Например, Президиум Тульского областного суда квалифициро-
вал действия Власовой по ст. 104 УК РСФСР (ст. 107 УК Россий-
ской Федерации). Преступление было совершено при следующих
обстоятельствах. Обвиняемая пришла на квартиру к Голованову,
который угостил ее и подругу водкой. Вскоре к нему пришли два
парня, один из которых в присутствии Голованова ее изнасиловал.
Голованов, находившийся рядом, смотрел как ее насилуют, и гово-
рил, что бы она не сопротивлялась (о действиях подруги Власовой и
второго парня умалчивается. — Авт.). После ухода парней Власова,
считая Голованова виновным в ее изнасиловании, взяла на кухне
*” Сидоров Б. В. Указ соч. С. 31.
“° Там же. С. 32.
298
Глава 5
нож и несколько раз ударила его ножом. Когда подруга закричала
Власовой: «Что ты делаешь?», последняя прекратила наносить уда-
ры, закрыла лицо руками и завопила691 (следует уточнить, что «аф-
фект» не помешал Власовой услышать подругу и прекратить нано-
сить удары; постаффективной астении у «завопившей» не
отмечено. — Авт}. На наш взгляд, очевидно, что Власова действо-
вала не в состоянии сильного душевного волнения (аффекта). С уче-
том вышесказанного (см. гл. 4) можно обсуждать ее действия в рам-
ках уголовной ответственности лиц, совершивших преступление в
состоянии опьянения.
Президиум Верховного суда Республики Калмыкия квалифици-
ровал действия Басанговой по ст. 104 УК РСФСР (ст. 107 УК Рос-
сийской Федерации). Басангова, вернувшись домой после суточного
дежурства в больнице (фактор способствующий ослаблению, исто-
щению нервной системы. — Авт}, узнала от мужа, что он болен ве-
нерической болезнью, которой заразился от П. Это сообщение
взволновало обвиняемую особенно еще и потому, что она постоянно
помогала П. материально, лечила ее детей. Басангова в течение дня
пыталась выяснить у мужа обстоятельства происшедшего. Позже,
Басангова, возмущенная таким поведением супруга и П., привела
последнюю к себе домой и просила оставить мужа и семью в покое.
П. стала нецензурно браниться, оскорблять честь и достоинство Ба-
санговой, заявила, что если захочет, то разрушит ее семью, схватила
обвиняемую за волосы, применила физическое насилие. Такое пове-
дение вызвало у Басанговой состояние аффекта (из чего это следует
остается непонятным. —Авт}, она схватила нож и нанесла П. смер-
тельное ножевое ранение692. В деле подробно описано, что сообще-
ние Басангову «взволновало», она была «возмущена», но описания
собственно сильного душевного волнения (аффекта) в материалах
дела нет.
В трудах отечественных и зарубежных правоведов выделяются
две стороны сильного душевного волнения (аффекта): а) восприни-
маемая субъектом угроза; б) функционирование его эмоционально-
волевой сферы. Отметим также еще ряд внутренних и внешних фак-
881 Постановление Президиума и определения Судебной коллегии по уголовным де-
лам Верховного суда Росийской Федерации // БВС РФ. 1997. №4. С. 8, 9.
682 Постановление Президиума и определения Судебной коллегии по уголовным де-
лам Верховного суда Российской Федерации // БВС РФ. 1997. № 7. С. 9, 10.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 299
торов, сказывающихся на эмоционально-волевых процессах челове-
ка. Развитие состояния сильного душевного волнения (аффекта), на
наш взгляд, имеет и генетическое предрасположение: если один ин-
дивид в психотравмирующей ситуации оказывается парализованным
страхом, паникой (генетически предрасположенный парализующий
тип реагирования), то другой в аналогичной ситуации мобилизуется
(генетически предрасположенный мобилизующий тип реагирова-
ния) на то или иное действие окружающих.
О влиянии указанного фактора на преступность писал и отече-
ственный правовед А. Л. Чижевский. На основе собранного стати-
стического материала он пришел к убеждению, согласно которому
все проявления организма должны рассматриваться и в связи с про-
цессами, протекающими в окружающей среде, т. е. в связи со сме-
ной климатических поясов, наличием ненастий, сменой времен года.
Подтверждают его выводы результаты последних исследований, в
ходе которых было установлено, что скорость распространения
нервного возбуждения в организме человека при климатических
аномалиях при повышении температуры на 10° увеличивается в
1,8 раза693. А. Л. Чижевский отмечал: «Само собой разумеется, что
резкие колебания в ходе тех или иных элементов внешней среды
могут вызвать в организме то аффективное состояние, которое
обычно служит хорошей почвой для совершения преступления»694.
На наш взгляд, в целом ряде случаев можно выделить и такой
источник аффективного поведения (который, по нашим данным, не
указывается в правовой литературе вообще), как деятельность эн-
докринной системы человека. Как известно, к аффективным реакци-
ям, сопровождающим насильственные действия, склонны мужчины,
имеющие высокий уровень эстрогенов, что внешне проявляется де-
монстративностью поведения; и женщины с высоким уровнем анд-
рогенов, что внешне выражается в избыточной решимости, безапел-
ляционности, пониженной аккуратности. Особого рассмотрения
требуют аффективные реакции у беременных. Как известно, бере-
менность, согласно п. «в» ст. 61 УК Российской Федерации, являет-
ся смягчающим наказание обстоятельством. Правоведы, комменти-
рующие эту норму, исходят из социальной составляющей этого
Иванов Н. Г. Указ. соч. С. 77.
694 Чижевский А. Л. Космический пульс жизни. М., 1995. С. 125.
300
Глава 5
обстоятельства, т. е. гуманного отношения к женщине и ее плоду.
Междутем в основе этого смягчения, на наш взгляд, лежит понима-
ние нейрогуморальных изменений, возникающих у беременной
женщины, делающих ее склонной к импульсивным действиям в си-
лу происходящих в организме перестроек, сопровождающихся из-
менениями, которые можно зарегистрировать с помощью специаль-
ных лабораторных судебно-медицинских методов. Гуманистические
принципы, указанные в ст. 61, были бы более полными, если бы в
число смягчающих обстоятельств было включено и предменстру-
альное состояние, которое, как и беременность, сопровождается
объективными, регистрируемыми изменениями, внешне проявляю-
щимися в капризности, взрывчатости, агрессивности, что обуслов-
ливает повышенную аффектогенность женщины в этом состоянии. В
этот период у женщины с высокой культурой эмоций и чувств могут
возникать приступы необузданной ярости, сопровождающиеся не-
управляемой агрессией, насильственными действиями, о которых
она может впоследствии сожалеть.
Большое влияние на современную позицию уголовного закона
по отношению к преступнику, действующему в состоянии сильного
душевного волнения (аффекта), на наш взгляд, оказали концепция
преступной личности и данная на ее основе типология личностей
преступников. Одним из первых в советской криминологии вопрос о
категориях (типах) преступников поставил А. Б. Сахаров. Он разде-
лил всех преступников на «привычных», к которым отнес особо
опасных рецидивистов, «профессиональных» и «случайных». По-
следними А. Б. Сахаров считал лиц, совершивших преступления ли-
бо неосознанно, по неосторожности, либо при стечении особо не-
благоприятных, тяжелых жизненных обстоятельств695.
Эта типология с незначительными изменениями принимается
нашей криминологической наукой. Исходя из нее, субъект преступ-
ления, совершенного в состоянии сильного душевного волнения
(аффекта), относится к категории «случайных» преступников. Дей-
ствительно из судебной практики известно, что по этим статьям уго-
ловного закона чаще квалифицируются преступления, совершенные
законопослушными людьми в отношении неверных жен и мужей, их
685 Сахаров А. Б. О личности преступника и причинах преступности в СССР. М., 1963.
С. 165-167.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 301
любовников и любовниц, мужей-алкоголиков или отцов-
алкоголиков, на почве бытовых конфликтов между соседями. При
этом очень часто органы правосудия подходят к оценке действий
преступников с оправдательных позиций как к лицам, совершившим
преступление небольшой или средней тяжести именно вследствие
стечения тяжелых жизненных обстоятельств, спровоцированных на
преступление противоправным или аморальным поведением потер-
певшего. При назначении наказания принимается во внимание нали-
чие у виновного малолетних детей в том случае, если виновна жен-
щина, убившая их отца. Данная позиция правосудия понятна, но не
согласуется с принципом равенства граждан перед уголовным зако-
ном. На наш взгляд, американский криминолог, неофрейдист Д. Аб-
рахамсен справедливо возражает против подобного подхода: «То,
что различные индивиды не могут приспособиться к одной и той же
ситуации, доказывает, что дело здесь не в ситуации, а в самом инди-
виде. Психиатры и социологи достаточно возились с так называемой
“дурной средой”, толкающей человека на совершение преступления,
забывая, однако, спросить себя, почему и как попал индивид в такую
среду»696. С Д. Абрахамсен солидарен также В. Н. Кудрявцев: «Кон-
кретная ситуация порождает волевой акт не сама по себе, а лишь во
взаимодействии с личностью данного человека»697 *. Малые причины
порождают тяжкие последствия тогда, когда данный человек уже
698
«подготовлен» к их воздействию
А. Г. Спиркин699 указывает, что в любой жизненной ситуации,
благоприятствующей возникновению сильного душевного волнения
(аффекта), человек сохраняет возможность, а следовательно, и спо-
собность выбирать из нескольких целей (вариантов), решать, какую
линию поведения он изберет, а какую отвергнет.
На наш взгляд, требуется пересмотр мировоззренческого подхо-
да к преступнику. Об этом также пишет в своей статье и В. Розин700:
«Начиная с XIX в. наблюдаются попытки психологического научно-
го объяснения преступной личности. Первый заход здесь состоял в
"* Abrahamson D. Crime and the human mind. N.-Y., 1945. P. 48.
т Кудрявцев В. H. Причинность в криминологии. М., 1968. С. 15.
** Кудрявцев В. Н. Категории причинности в советской криминологии // Сов. гос-во и
прево. 1965. №11. С. 88.
Спиркин А. Г. Сознание и самосознание. М., 1972. С. 284.
700 Розин В. Психологический анализ преступной личности // Уголовное право. 1999.
№2. С. 95.
302
Глава 5
идее, что преступник обладает радом специфических негативных
черт характера или личности. Например, Пауль Поллитц выделял у
преступника такие психические особенности, как “отсутствие со-
чувствия”, “пониженность ощущения боли”, “безразличие к наказа-
нию”, “тщеславие”, “склонность к пьянству”, “сексуальная распу-
щенность”. В начале 30-х гг. XX в. под влиянием исследований
психиатров, особенно Курта Шнайдера, давшего классификацию
психопатических личностей, криминологи увлеклись психиатриче-
скими интерпретациями. Они, к примеру, писали, .дто тенденция к
преступлению заложена в человеке изначально, “психопат поддается
ей потому, что сила этой тенденции получает патологическое преоб-
ладание над всеми остальными”701. Но сегодня криминологи более
склонны искать объяснение преступнику не в физиологии и психи-
атрии, а в социальной психологии и теориях личности. Более того,
многие из них склоняются к мысли, что, похоже, преступник — это
не какая-то особенная дефективная личность, а одна из возможных
линий развития событий»702.
Говоря о типологии преступного поведения и личностей пре-
ступников, В. Розин, например, рассматривает идеально-типическую
(термин М. Вебера) типологию, задающую не реальность, т. е. сущ-
ностные типы преступной личности, а лишь познавательные схемы,
помогающие ориентироваться в эмпирическом материале. Аффек-
тированного преступника по этой типологии следует относить к так
называемым «бессознательным преступникам»703. К ним же автор
относит большой класс правонарушителей, совершивших преступ-
ления в состоянии алкогольного или наркотического опьянения,
сексуального перевозбуждения, группового давления, ревности, со-
стояниях, вызванных передозировкой некоторых лекарств, беремен-
ностью. В. Розин отмечает, что для них характерна временная
трансформация сознания (измененные состояния сознания) и другие
сдвиги в психике. На самом деле поведение человека, совершающе-
го преступление в подобных ситуациях, указывает автор, не являет-
ся полностью бессознательным, часто он как бы на заднем плане
осознает неблаговидность своих поступков, но разрешает себе так
вести себя. Типичный пример — преступность опьяневших: они, по
701 Шнейдер Г. Криминология. М.,1994. С. 84.
702 Розин В. Указ. соч. С. 96.
7“ Там же. С. 96.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 303
сути, понимают противоправность своих действий, но в состоянии
опьянения находят для своего поведения различные оправдания.
Таким образом, преступления, совершенные в состоянии силь-
ного душевного волнения (аффекта), и преступления, совершенные
в состоянии опьянения, имеют сходные механизмы. Различны лишь
условия возникновения этих состояний. Тем не менее, в уголовно-
правовой оценке противоправных деяний лиц, совершивших пре-
ступление в состоянии опьянения, закон более категоричен и строг,
чем при оценке тех же деяний, но совершенных в состоянии аффек-
та. Законодатель здесь исходит также из представлений о более при-
вилегированном в плане уголовной ответственности положении аф-
фектированного субъекта, нежели находящегося в состоянии
опьянения, принимая во внимание на самом деле заведомо положи-
тельную характеристику первого и отрицательную второго, а не их
психическое состояние и объем вменяемости, как это провозглаша-
ется уголовно-правовой наукой при объяснении смягчения уголов-
ной ответственности за преступления, совершенные в состоянии
сильного душевного волнения (аффекта).
Поведение субъекта при совершении преступного деяния в со-
стоянии сильного душевного волнения (аффекта), внешнее проявле-
ние аффективного взрыва — это лишь верхняя часть айсберга, ви-
димая юристу. Процессы, которые происходят в психике человека,
остаются невидимыми, а возможно, и непознанными. При этом из-
вестно, что любое психическое состояние, рутинное и аффективное,
физиологическое и патологическое, определяется функционирова-
нием нервной системы, и прежде всего головного мозга человека.
Поэтому необходимо подробно рассмотреть механизм возникнове-
ния сильного душевного волнения (аффекта), понять его сущность.
На наш взгляд, сильное душевное волнение (аффект) относится
к психическим расстройствам, временным и обратимым психиче-
ским расстройствам, возникающим как реакция в ответ на воздейст-
вие психической травмы. Их глубина колеблется от психологически
понятных реакций на психогенный фактор (в основе которых — фи-
зиологический механизм эмоций) до патологического аффекта
(в основе которого — тяжелые нарушения высшей нервной деятель-
ности). В поведении проявляется ситуационная установка с наруше-
нием сложных видов деятельности, сохранением простых.
304
Глава 5
Сильное душевное волнение (аффект) выборочно тормозит
высшие функции человека, не оказывая при этом тормозного воз-
действия на примитивные, низшие функции, прежде всего — агрес-
сию и разрушение. Внешний облик человека в аффективном состоя-
нии приобретает исключительные по своей выразительности черты,
которые вызываются его агрессивной, устрашающей ролью. По су-
ществу сильное душевное волнение (аффект) — это проявление яро-
сти и гнева, а аффектированный субъект соответствует представле-
ниям о человеке в состоянии ярости или гнева. В
проанализированных нами протоколах допросов свидетелей, обви-
няемых, потерпевших приводятся сведения о том, что субъект пре-
ступления после причинения ему обиды «чуть не задохнулся от воз-
мущения», «его всего трясло», он «побледнел и задрожал».
Известно, что воздействия на психику человека могут носить
физический (материальный) и психический (идеальный) характер.
Физическая травма выражается в причинении физической боли,
страданий, мучений самому субъекту, что вызывает дезинтеграцию
в его центральной нервной системе вследствие хаотичных импуль-
сов от болевых рецепторов. При этом физическая травма усугубля-
ется психической вследствие осознания своего физического бесси-
лия. Психическая травма выражается в причинении как физической
боли, страданий близким, так как вызывает дезинтеграцию в его
нервной системе от зрительных, слуховых рецепторов осознания
своего физического бессилия, невозможности оказать помощь, так и
собственно душевной (психической) боли в результате оскорбления
как самого субъекта, так и его близких, клеветы, унижения чести и
достоинства, вызывающих аналогичную дезинтеграцию в централь-
ной нервной системе, но зависящую не от объективной силы воздей-
ствия, а от личностной (субъективной) оценки ситуации, самодоста-
точности, самооценки и самосознания человека, оценки настоящего
и прогнозирования будущего, уверенности в своих силах, сегодняш-
нем и завтрашнем дне. Сила психической травмы в значительной
мере зависит от индивидуально-личностных особенностей конкрет-
ного человека, его общей и правовой культуры, мировоззрения, воз-
раста, состояния здоровья и др. *
Под «психотравмирующей» мы понимаем ситуацию (указанную
в ст. 107, 113 УК), при которой возникает расстройство оптимально-
го функционирования человеческой психики вследствие несовпаде-
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»...	305
ния между прогнозируемой и реально возникшей ситуацией в усло-
виях дефицита информации, необходимой для выработки адекватно-
го поведения. Психотравмирующая ситуация может быть острой
(длящейся секунды, минуты, часы) и хронической (существующей
дни, недели, месяцы, годы). Сильное душевное волнение (аффект),
по нашему мнению, может быть вызван либо однократной, острой,
сверхсильной психотравмирующей ситуацией, либо острой, подпо-
роговой, возникшей на фоне хронической психотравмирующей си-
туации, действующей по принципу «последней капли».
По данным Б. В. Сидорова в 25% случаев сильное душевное
волнение (аффект) возникло через сутки после психотравмирующей
ситуации , имело отсроченный, т. е. весьма сомнительный для аф-
фекта, характер. У 62% осужденных сильное душевное волнение
(аффект) возникло в состоянии алкогольного опьянения, что позво-
ляет нам также сомневаться в его генезе. 48% осужденных имели
неприязненные отношения с потерпевшим, что требует обоснован-
ного отвода мотивов мщения. Maximum remedium irae тога est, что в
переводе с языка римского права на русский язык означает: «Про-
медление — лучшее лекарство от гнева». Мы не можем согласиться
с взглядами на так называемое отсроченное сильное душевное вол-
нение (аффект), которое определяется у многих осужденных по дан-
ной категории дел.
Т. Г. Шавгулидзе справедливо называет сильное душевное вол-
нение (аффект) «критической точкой переживания», вызывающей
«бунт подкорки» с «освобождением» подкорковых влияний с «бурей
инстинктов»704 705. Подкорковые образования головного мозга приобре-
тают определенную самостоятельность, что и выражается в бурном
проявлении примитивных реакций, «человек выявляется своими ин-
стинктами, какой он есть, без... социальной покрышки при помощи
больших полушарий»706. Нарушение взаимоотношений коры голов-
ного мозга и подкорки внешне ведет к совершению стереотипных
действий, например, к нанесению ряда одинаковых ударов, к выкри-
киванию одних и тех же слов.
704 Сидоров Б. В. Аффект: его уголовно-правовое и криминологическое значение.
С. 112.
705 Шавгулидзе Т. Г. Аффект и уголовная ответственность. Тбилиси, 1973. С. 47.
708 Павлов И. П. Поли. собр. соч. М., 1951. Т. 2. С. 461.
306
Глава 5
По нашему мнению, правовая оценка преступного деяния, со-
вершенного в состоянии сильного душевного волнения (аффекта),
не может сводиться к установлению сильного душевного волнения
(аффекта) вообще, вне причины, его вызвавшей, а предполагает на-
личие обоснованного сильного душевного волнения (аффекта) —
обоснованного относительно конкретной личности, ибо то, что пси-
хотравматично для одного, может быть не психотравматично для
другого. Та или иная психотравмирующая ситуация также является
оправдательной, извинительной с позиции общественной морали,
смягчающей с уголовно-правовой точки зрения только примени-
тельно к конкретной личности.
Для установления наличия или отсутствия сильного душевного
волнения (аффекта), прежде всего, на наш взгляд, необходимо изу-
чить личность преступника. Насилие, тяжкое оскорбление у каждого
человека вызовут ответную реакцию, негативные эмоции. Но у лич-
ности со здоровой, устойчивой психикой они не примут форму на-
сильственного акта к обидчику, так как эмоционально-волевые ре-
акции у нее уравновешены, контролируются мышлением и волей.
Поведение здорового человека обусловлено сознанием, правосозна-
нием, индивидуальной правовой культурой, и какие бы сильные
чувства его ни переполняли, он может критически оценивать свои
действия с точки зрения их правоприемлемости и противоправно-
сти. Здоровый человек наделен широкими адаптационными способ-
ностями, в том числе и к психотравмирующим ситуациям, позво-
ляющими ему всегда находить тот или иной выход.
Среди разнообразных признаков, характеризующих сильное
душевное волнение (аффект), следует отметить их глубокое воздей-
ствие на психику и организм в целом, т. е. системность и диффуз-
ность проявлений, их внезапность и бурность, интенсивность и ост-
роту, яркость и стремительность нарастания, кратковременность
протекания и длительность постаффективного состояния. Аффект
характеризуется недостаточной осмысленностью и продуманностью
действий, отсутствием в них дальновидности и предварительного
плана, хаотичностью и порывистостью устремлений. Поведение че-
ловека при сильном душевном'волнении (аффекте) регулируется не
заранее обдуманной целью, а тем чувством, которое полностью за-
хватывает личность и вызывает импульсивные действия.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 307
В. С. Дерябин отмечает, что для сильного душевного волнения
(аффекта) характерно подавление хода интеллектуальных процессов
и действия по типу короткого замыкания: непосредственный пере-
ход сильного душевного волнения (аффекта) в действие почти как
при безусловном рефлексе707. О. Е. Фрейеров также указывает, что
«действие в состоянии аффекта протекает по упрощенной схеме
рефлекса: стимул — реакция, без этапа внутренней оценки “за” и
“против”»708. Внимание приковывается лишь к тому раздражителю,
который вызвал сильное душевное волнение (аффект). Орудиями
преступления становятся предметы, которые попадают под «горя-
чую» руку. Т. Ткаченко приводит следующий пример: Е. убила сво-
его мужа ударом по голове утюгом, сорванным с горячей конфорки
плиты, при этом она сильно обожгла пальцы и ладонь, но в тот мо-
-	709
мент боли не почувствовала
По нашему мнению, сильное душевное волнение (аффект) вы-
ступает своего рода защитной реакцией организма, заключающейся
в мобилизации всех сил человека для преодоления психотравми-
рующей ситуации, возвращения в оптимальное состояние путем
эмоциональной разрядки. Это эволюционно обоснованная защитная
реакция выходца из стада приматов в угрожающей ему ситуации —
в сложной обстановке реагировать агрессией. В результате сильного
душевного волнения (аффекта), направленного на преодоление пси-
хических перегрузок, «по команде» подкорки в кровь поступает зна-
чительное количество адреналина и других веществ, стимулирую-
щих и обеспечивающих деятельность организма в экстремальных
условиях. Под воздействием сильного душевного волнения (аффек-
та) увеличивается физическая сила человека: в момент психотрав-
мирующей ситуации он в состоянии совершить сверхсильное физи-
ческое усилие, на которое не способен в обычном состоянии.
П. П. Распопов справедливо отмечает, что во время сильного ду-
шевного волнения (аффекта) происходит нерациональное, неэко-
номное расходование нейрогормональных ресурсов, что приводит к
^Дерябин В. С. Чувства, влечения, эмоции. Л., 1974. С. 143-144.
Фрейеров О. Е. Мотивация общественно опасных действий психически неполно-
ценных лиц//Сов. гос-во и право. 1969. №4. С. 99.
Ткаченко Т. Преступление совершено в состоянии аффекта // Рос. юстиция. 1996.
№11. С. 52, 53.
308
Глава 5
состоянию глубокой астении (бессилия)710, дезориентировки в месте
и времени711.
На наш взгляд, сильное душевное волнение (аффект) всегда би-
полярно, т. е. характеризуется чередованием двух состояний — воз-
буждения (эмоциональный взрыв) и торможения (постаффективное
бессилие). Постаффективное бессилие (безразличие к окружающим
и содеянному, доходящее до состояния прострации, иногда — глу-
бокого сна) является не менее значимой составляющей сильного
душевного волнения (аффекта), чем неадекватности самого деяния.
В связи с этим необходимо отметить, что в большинстве изученных
материалов судебной практики, описывающих случаи сильного ду-
шевного волнения (аффекта) в уголовно значимых ситуациях, уде-
ляется значительное внимание характеристике противоправных дей-
ствий пострадавшего, внешних проявлений действий субъекта
преступления, но не описывается постаффективное состояние, из
чего явствует, что сильного душевного волнения (аффекта) как та-
кового в указанных ситуациях не было, имели место лишь случаи
расправы за обиду, месть, ревность и другие эмоционально значи-
мые переживания, которые по силе своей не могут быть соотнесены
с аффектом.
Но сильное душевное волнение (аффект) сопровождается изме-
нением не только в нейро-эндокринной, но и других системах, на-
пример, желудочно-кишечной. В связи с этим человек, переживший
сильное аффективное возбуждение, нередко испытывает рвоту,
тошноту и др. На месте преступления остаются следы рвотных масс.
Как указывает Т. Ткаченко, иногда в доказывании по делам о пре-
ступлениях, совершаемых в состоянии сильного душевного волне-
ния (аффекта), можно использовать биохимический анализ вещест-
венных доказательств. Он справедливо замечает, что
«доказательства переживания лицом сильного душевного волнения
(аффекта) надо искать в тех явлениях, которые имеют внутренний
характер. Если виновный в момент совершения преступления полу-
чил ранение или как-то иначе потерял кровь, она должна быть пере-
дана на биохимический анализ. Обнаружение в ней большого коли-
710 На языке римского права «stenia» - сила, «а> - отсутствие, отрицание таковой.
711 Распопов П. П. О фазовых состояниях возбудимости мозговой коры в связи с неко-
торыми индивидуально-психическими особенностями учащихся // Вопросы психоло-
гии. 1958. №2. С. 28.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 309
чества адреналина — верный показатель переживания, сильной эмо-
ции. После окончания состояния сильного душевного волнения (аф-
фекта) у многих лиц начинается рвота. И опять в результате иссле-
дования рвотных масс можно выявить наличие необычного
количества пищеварительных ферментов, характерного для сильно-
го душевного волнения (аффекта)»712.
По мнению А. И. Коробеева, аффект — это исключительно
сильное, быстро возникающее и бурно протекающее кратковремен-
ное эмоциональное состояние, резко сужающее возможности чело-
века осознавать, контролировать и регулировать свое социально
значимое поведение, но не исключающее это полностью713 714.
На наш взгляд, под сильным душевным волнением (аффектом) в
уголовно-правовой науке следует понимать психическое расстрой-
ство, возникающее в ответ на психотравмирующую ситуацию, стре-
мительно протекающее (секунды, минуты), исключительно бурное,
сильное, существенно ограничивающее, изменяющее, но не обры-
вающее течение эмоциональных, волевых и интеллектуальных про-
цессов, конструктивно-продуктивной функции памяти, проявляю-
щееся в концентрации внимания на личностно значимых
переживаниях, временной дезорганизации («сужении») сознания с
нарушением целостности, адекватности восприятия действительно-
сти и места в ней, опосредованного отображения сущности явлений,
характеризующееся ограничением возможности целеполагания и
способности выбора социально приемлемого варианта поведения с
преобладанием эмоционально-чувственной стороны над содержа-
тельно-смысловой, сопровождающееся импульсивными действиями,
приводящее к постаффективному психическому (вплоть до сна) и
физическому (вплоть до обездвиженности) истощению.
Н. С. Таганцев еще в прошлом веке указывал на необходимость
доказывания сильного душевного волнения (аффекта) по соответст-
вующеи категории уголовных дел . Роль доказательств наличия
сильного душевного волнения (аффекта) могут выполнять те объек-
тивные признаки, которые так или иначе обнаруживаются внешне, в
712 Ткеченко Т. Указ. соч. С. 52-53.
713 Уголовное право Российской Федерации / Под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай. Т. 2.
С. 32.
714 См.: Таганцев Н. С. О преступлениях против жизни по русскому уголовному праву.
СПб., 1870. 324 с.
310
Глава 5
мимике субъекта, и проявляются в особенностях аффективных дей-
ствий. Как справедливо отмечал К. Ланге, «физиологические наруж-
ные проявления душевных движений — единственная точка опоры
для исследования аффекта»715 716. В этой связи можно сослаться на оп-
ределение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда
РСФСР, в котором указывается на «поведение осужденного во вре-
мя совершения преступления» как на свидетельство его аффектив-
716
ного состояния во время совершения преступления
Процесс доказывания по данной категории преступлений ос-
ложняется тем обстоятельством, что сильное душевное волнение
(аффект) является психическим расстройством, которое, возможно,
и было наличным в момент совершения противоправного деяния, но
к началу расследования преступления обнаружить и зафиксировать
какие-либо его объективные следы становится весьма затруднитель-
но. Решающее значение для квалификации деяния при этом приоб-
ретают показания самого обвиняемого, его утверждения о том, что
он совершил противоправный акт в состоянии сильного душевного
волнения (аффекта), вызванного каким-либо аморальным, провоци-
рующим поведением потерпевшего. Последнее обстоятельство так-
же нуждается в проверке и подтверждении, что затруднено в тех
случаях, когда преступление совершено при отсутствии свидетелей.
Отметим, что достаточно часто обвиняемые выдвигают ложные оп-
равдательные мотивы. Очевидно, что необходимо искать другие до-
казательства наличия аффективного состояния преступника и не-
правомерного, аморального поведения жертвы преступления, в том
числе и биохимические, о которых мы говорили выше.
Способ посягательства и характер применяемых орудий и
средств совершения преступления являются обстоятельствами, ха-
рактеризующими психическое состояние виновного и выполняю-
щими, наряду с другими объективными признаками, роль своеоб-
разного доказательства сильного душевного волнения (аффекта).
Основными средствами доказывания по данной категории пре-
ступлений являются проведение опросов лиц, хорошо знавших как
обвиняемого, так и потерпевшего (родственников, знакомых, сосе-
дей, коллег по работе), допросы свидетелей преступления, если та-
715 Ланге К. Эмоции. М., 1896. С. 5.
716 Определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР II
ВВС РСФСР. 1974. №12. С. 5.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 311
ковые имеются, в ходе которых особое внимание следует уделить
выяснению внешнего облика лица, находившегося в состоянии
сильного душевного волнения (аффекта), особенностей его поведе-
ния во время совершения преступления и после, по которым можно
будет судить о наличии таких стадий аффективного состояния, как
аффективный взрыв и постаффективная астения. По нашему мне-
нию, отсутствие признаков последней исключает наличие аффек-
тивной реакции у обвиняемого при совершении преступления. Вме-
сте с тем, подчас, желая продемонстрировать наличие сильного
душевного волнения (аффекта), обвиняемый ссылается на постаф-
фективное нарушение памяти (амнезию), к оценке которого также
нужно подходить с большой осторожностью.
Следует сказать, что основой поведения человека, проявлением
его индивидуальности служит так называемый «динамический сте-
реотип»717. Вт криминогенной ситуации аффективное состояние не
может возникнуть спонтанно. Ссылки на сильное душевное волне-
ние (аффект) бездоказательны, если следствие не представляет убе-
дительных доказательств повышенной эмоциональности, страстно-
сти, эффективности субъекта в предшествующее время, имеющих
отчетливую агрессивно-насильственную направленность. К приме-
ру, в состоянии сильного душевного волнения (аффекта) только та
женщина ударит тяжелым предметом, которая, будучи школьницей,
в состоянии обиды могла ударить учебником или портфелем, дать
пощечину при унижении ее чести и достоинства. Подросток, убе-
гающий от сверстников в конфликтной ситуации, став взрослым че-
ловеком, не набросится с гаечным ключом на угонщика автомобиля.
В единичных, весьма редких случаях аффективно суженное соз-
нание принимает болезненный характер. Т. Г. Шавгулидзе отмечает,
что можно говорить об интенсивных и сверхинтенсивных аффектах.
Менее интенсивные аффекты условно называются физиологически-
ми, а сверхинтенсивные — патологическими. Констатацией патоло-
гического механизма аффекта является расстройство сознания, при
котором сознательная сфера человека полностью блокируется силь-
ным душевным волнением (аффектом). Тогда следует вести речь о
патологическом аффекте, определяющем невменяемость, случаи ко-
торого в судебной практике весьма редки. В подавляющем же боль-
717 Обуховский К. Психология влечений человека. М., 1972. С. 63.
312
Глава 5
шинстве случаев аффективная реакция развивается по схеме физио-
логического механизма эмоций и, как любая эмоция, может иметь ту
или иную силу и глубину, но при этом не выходить из-под контроля
со стороны сознательно волевой сферы человека и при необходимой
выдержке может быть вполне преодолена им.
На наш взгляд, состояние сильного душевного волнения (аф-
фекта) не может оправдывать выбор преступного поведения в пси-
хотравмирующей ситуации. Аффект гнева, например, — это в ос-
новном эмоциональное переживание, заключающееся в потребности
мести, что толкает индивидуума на ее удовлетворение. Эмоциональ-
ный взрыв сужает сферу сознания, а потребность мести, усиленная
этим взрывом, толкает субъекта на то, чтобы кратчайшим путем
удовлетворить ее, затрудняя, но не парализуя при этом полностью
взвешивание ситуации и обдумывание своего поведения. Субъекты
аффективных преступлений справедливо отмечают, чт<А<могли бы и
сдержаться», но «не было сил сдерживаться», «терпела, терпела и не
выдержала», «что-то нашло, и сорвалась», «устала терпеть».
Т. Г. Шавгулидзе следующим образом характеризует аффектив-
ное преступление: оно, по его мнению, «является следствием снятия
правового контроля при способности самоконтроля. Это преступле-
ние совершается субъектом при наличии способности воздержаться
от преступного поведения, поэтому он и несет ответственность за
содеянное. Сильное душевное волнение (аффект) играет роль ката-
лизатора, является ослабевающим фактором так называемых «соци-
альных тормозов» и тем самым способствует совершению преступ-
ления, но не фактором, объясняющим совершение преступления»719.
Иначе говоря, никто не ударяет утюгом по воздуху, утюгом ударяют
по голове пострадавшего.
Сильное душевное волнение (аффект) в своем развитии прохо-
дит ряд этапов: 1) появление аффективной реакции под влиянием
психотравмирующего воздействия; 2) возникновение аффективной
напряженности с концентрацией сознания на узком круге психо-
травмирующего переживания; 3) собственно аффективный взрыв с
агрессивным разрядом; 4) постаффективное торможение с резко вы-
раженным психическим и физическим истощением, вялостью, без-
71в Шавгулидзе Т. Г. Аффект и уголовная ответственность. Тбилиси, 1973.
7” Шавгулидзе Т. Г. Указ. соч. С. 58-60.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 313
различием. Сильное душевное волнение (аффект) не исчезает бес-
следно, а оставляет после себя все более длительные расстройства
настроения с повышенной готовностью к повторению при появле-
нии даже незначительного повода. Таким образом возникает цепь
реакций, многие звенья которой могут разрешаться агрессией,
стремлением отомстить обидчику.
В большинстве случаев затухание сильного душевного волнения
(аффекта) происходит на стадии аффективной реакции, реже — аф-
фективной напряженности. Уголовно-правовое значение имеет
только аффективный взрыв (собственно то состояние, которое в уго-
ловном законе упоминается как сильное душевное волнение (аф-
фект). Уголовная ответственность лиц, совершивших преступление
в состоянии аффективной реакции и аффективной напряженности,
налагается на общих основаниях.
Развитие эмоциональной реакции до состояния сильного ду-
шевного волнения (аффекта) сегодня можно регистрировать различ-
ными психофизиологическими методами, например, с помощью по-
лиграфа — «детектора лжи». Исследования на полиграфе различных
психических состояний более чем одной тысячи человек свидетель-
ствуют о сложных изменениях, проявляющихся усилением подкор-
ковых влияний, нарушением межполушарных взаимоотношений.
По полученным данным, свидетельством сильного душевного
волнения (аффекта) являются сложные изменения в: 1) психической
сфере (невнятная или избыточно громкая речь; изменение словарно-
го состава, не соответствие его образовательному уровню человека;
изменение скорости и тембра речи; сужение или расширение зрач-
ков и др.); 2) двигательной сфере (изменение мимики, увеличение
мышечной силы, двигательное возбуждение, дрожание рук, некото-
рая дискоординированность движений и др.); 3) сфере органорегу-
ляторной (учащение дыхания, повышение артериального давления,
учащение пульса — пульсация видимых вен, изменение окраски
кожных покровов лица — покраснение или бледность, «заострение»
черт лица, появление «складок гнева» на лице и др.).
По разработанной нами градации аффективной напряженности
можно судить о степени ее подавляющего влияния на волю и созна-
ние субъекта. Можно выделить умеренную, выраженную и тяжелую
аффективную напряженность. Общими проявлениями выступают
чувства тревоги, страха, повышенная раздражительность, растерян-
314
Глава 5
ность, аффективная лабильность (на языке римского права labilis —
неустойчивый, изменчивый), т. е. чрезмерно пониженное либо по-
вышенное настроение, суточные колебания настроения и др. В аф-
фективной напряженности разной степени глубины они проявляют-
ся также с различной силой, достигая максимального выражения при
тяжелой аффективной напряженности и слабого проявления при
умеренной..
При умеренной степени аффективной напряженности ее внеш-
ние признаки почти незаметны со стороны (изменяются лишь выра-
жение лица и интонация речи). Субъект обычно определяет свое на-
строение, окружающую обстановку как «почти обычную», «ничего
особенного». Чувства тревоги, страха возникают лишь временами,
чаще в конкретных субъективно значимых ситуациях. Целесообраз-
ная деятельность не нарушается. Повышенная раздражительность
возникает также редко, обычно в связи с конкретной эмоционально
значимой ситуацией. У субъекта отсутствует фиксация психотрав-
мирующей ситуации, сохраняется критическое отношение к дейст-
вительности, но иногда ситуация оценивается как неприятная, раз-
дражающая. Круг ситуаций и поводов, в связи с которыми
напряженность усиливается, несколько расширен, по сравнению с
нормой, но все же это достаточно интенсивные эмоциогенные фак-
торы (например, жизненные неудачи). Обычно гнев, отчаяние, обида
возникают редко и по интенсивности в некоторой степени соответ-
ствуют вызвавшей их ситуации. Такая степень напряженности мо-
жет развиться у любого субъекта как здоровая защитная реакция на
какой-либо стресс, опасность. При этом сохраняется критическое
отношение как к психотравмирующей ситуации, так и к своему по-
ведению в ней. Человек не лишается возможности выбрать право-
приемлемый способ выхода из травмирующей ситуации или пре-
одоления конфликтной ситуации, у него сохраняется достаточно
выдержки, чтобы не ответить на тяжкое оскорбление, издевательст-
во или насилие со стороны другого лица его убийством или причи-
нением вреда его здоровью.
Внешние признаки выраженной аффективной напряженности
всегда заметны со стороны и напоминают состояния, наблюдаемые у
здоровых лиц в особых, исключительных случаях. Выразительно
передают напряженность этой степени глубины мимика, позы и
движения. Чувства тревоги, страха имеют постоянный характер. В
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 315
беседе с таким субъектом заметны мелкие «лишние движения»; при
страхе, связанном с внешней обстановкой, он напряжен, насторо-
жен, вздрагивает, оглядывается. Свое состояние сам он оценивает
как «внутреннее беспокойство» или «напряжение». Почти постоян-
но субъект думает об угрожающей опасности, ожидающихся в неда-
леком будущем тревожных событиях. Его целесообразная деятель-
ность нарушается. Повышенная раздражительность приобретает
почти постоянный характер и возникает при действии не только
эмоционально значимых, но и индифферентных раздражителей (яр-
кого света, громкого разговора). Человек в таком состоянии внешне
выглядит напряженным, с трудом сдерживает гнев, у него могут
прорываться угрозы. Изменение настроения возникает довольно
часто, по незначительным и разнообразным поводам, которым не
соответствует интенсивность сильного душевного волнения (аффек-
та). Выраженной аффективной напряженности, как правило, под-
вержены люди, отличающиеся эмоционально-волевой неустойчиво-
стью, слабой выдержкой, взрывным характером в силу
преобладания в психической сфере возбуждения над торможением;
склонные к стихийной смене настроения, импульсивным поступкам;
имеющие те или иные акцентуированные черты характера, затруд-
няющие их адаптацию к сложным жизненным ситуациям. Но нали-
чие у людей этих особенностей не свидетельствует об ущербности
их психики в целом, эмоционально-волевая неустойчивость не ли-
шает их волевого регулирования своего поведения и способности
осознавать характер своих поступков.
Внешними признаками тяжелой аффективной напряженности,
самой крайней по своей глубине, являются феномены, не наблюдае-
мые у здоровых лиц. При ней резко нарушаются мышление и целе-
сообразная деятельность; возникает аффективное возбуждение
вплоть до «суженного» сознания (отрывочность речи, хаотичность
движений); отмечается резкое двигательное возбуждение, чаще все-
го — беспорядочные метания; зрачки и глазные щели человека рас-
ширены, лицо бледнеет, выступает холодный пот, дыхание стано-
вится прерывистым. Последовательное описание состояния у самого
субъекта получить невозможно, так как его речь нечленораздельна.
Ярость, отрывистые выкрики, брань возникают по малейшему пово-
ду. Именно в данной стадии напряженности легко возникает собст-
венно сильное душевное волнение (аффект), происходят неконтро-
316
Глава 5
лируемые прямые нападения на объект гнева, причем возбуждение,
не ограничиваясь этим объектом, может приобрести генерализован-
ный, хаотичный характер.
Особенности индивидуального аффективного состояния опре-
деляются внутренними конституциональными качествами субъекта.
Стремление к бегству от опасности или насилию, чувство уверенно-
сти и растерянности, подверженность панике или собранности обу-
словлены генетически, поэтому субъекты — носители этих качеств
должны проходить различные курсы, как общего, дак и правового
воспитания.
На наш взгляд, сильное душевное волнение (аффект) — одно из
психических расстройств, которое подчиняется объективным зако-
нам. Сильное душевное волнение (аффект) можно предупредить пу-
тем социально-правовой профилактики, которая должна включать
комплексное правовое воспитание, общее для всех и индивидуаль-
ное, дифференцированное, обращенное к конкретному субъекту с
учетом его клинико-криминологических характеристик (генетически
обусловленного типа реагирования, наличия судимости в трех поко-
лениях, интеллектуального и образовательного уровня, склонности к
колебаниям настроения, умения выходить из конфликтной ситуации
и др.).
По нашим наблюдениям, среди лиц, совершивших преступления
в состоянии аффекта, основную массу составляют люди, у которых
по ряду причин так и не выработались необходимые в жизни нрав-
ственные тормоза, не развились привычка и потребность владеть
собой, своими чувствами, порывами, страстями, эмоциями. Такие
люди особую нетерпимость проявляют ко всему, что мешает им
лично, а не другим людям, так как ими движет стремление восста-
новить свой нарушенный интерес (честь, достоинство, уважение к
себе и др.) даже ценой жизни или причинения тяжкого вреда здоро-
вью другого человека. Невежество, необразованность, бескультурье,
низкий интеллект человека, в том числе неумение, неспособность
правильно оценивать, насколько ущербны его поступки для других,
продумывать ситуацию в целом, - очень часто становятся причиной
преступлений, совершенных в "состоянии сильного душевного вол-
нения (аффекта). И наоборот, высокая культура, предполагающая
устойчивость, терпимость, — это своеобразный иммунитет от этих
криминогенных влияний.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 317
Сильное душевное волнение (аффект), по нашему мнению, поч-
ти всегда возникает, как допустимое субъектом средство утвердить
предполагаемую им свою правоту и самочинно наказать виновного,
а терпимость к чужому мнению, уважение другого — это те лично-
стные характеристики, которые препятствуют возникновению аф-
фекта. Мы согласны с высказываниями ряда исследователей, что
человек высоконравственных убеждений, усвоивший социально
приемлемые формы поведения, сравнительно менее восприимчив к
аффектогенным ситуациям и при значительно меньших затратах
душевных сил более способен противостоять влияниям неблагопри-
ятных обстоятельств и предпочтительных эмоций, чем тот человек,
которого можно назвать безнравственным, некультурным, эгоистич-
ным720 721. Воспитание человека, уровень его правосознания, правовой
культуры, правового менталитета в существенной мере способны
затормозить развитие аффективного эксцесса.
В состоянии сильного душевного волнения (аффекта) человеку
трудно не столько удержать себя, сколько понять, какие действия
будут наиболее адекватны в складывающейся ситуации. Выплески-
вающаяся агрессивность не есть проявление личности в данной кон-
кретной ситуации. Это проявление индивида, представителя эволю-
ционного ряда приматов, для которого характерна агрессия как
способ выживания в любой конфликтной ситуации. Иначе говоря,
субъект предстает в этой ситуации не в качестве личности, т. е. су-
щества социального, а в качестве индивида, т. е. существа биологи-
ческого, для которого не существует нравственных и моральных
ценностей. Нравственная оценка деяний, совершенных в состоянии
аффекта, на наш взгляд, сомнительна, так как в основе действий
субъекта лежат менее всего социальные, нравственные начала, а
прежде всего, — биологические.
Сильное душевное волнение (аффект) возникает при ослаблении
воли как свойства личности и является показателем несдержанности,
неспособности человека к самообладанию и выдержке, в какой-то
721
мере отражая его нежелание противостоять внешним влияниям
С. Л. Рубинштейн указывал: «Истоки у воли и эмоций (страсти) об-
720 Сидоров Б. В. Аффект: его уголовно-правовое и криминологическое значение.
С. 33.
721 Сидоров Б. В. Указ. соч. С. 31.
318
Глава 5
щие — в потребностях. Одно явно неотрывно от другого»722 723. Воспи-
тание воли, таким образом, есть воспитание, укрощение эмоций, и
наоборот, склонность к сильному душевному волнению (аффек-
ту)— в определенной степени слабоволие. Правовой менталитет,
правосознание, социальная ориентация, нравственные убеждения и
принципы всегда оказывают в этих условиях решающее влияние на
выбор поведения. Прежде всего, аффектам подвержены люди, не
умеющие контролировать свои чувства, которых можно назвать
723
эмоционально распущенными	4
Сильное душевное волнение (аффект) может развиться у каждо-
го человека, но не каждый человек позволяет ему развиться, поэто-
му избыточная фиксация на биологических, генетических началах
развития аффекта затемняет главную правовую проблему — необ-
ходимость оптимизации правового менталитета в целях предупреж-
дения неправомерного поведения. Обучение каждого человека по-
иску приемлемого выхода из конфликтной ситуации —
наиважнейшая правовая проблема, связанная не только с профилак-
тикой преступлений, совершенных в состоянии сильного душевного
волнения (аффекта), но и преступности в целом.
Аффективное состояние может возникнуть не только под воз-
действием противоправного либо аморального поведения потерпев-
шего, но и у эмоционально неустойчивых, склонных к сильным ду-
шевным волнениям (аффектам) по любым поводам лиц. Во втором
случае оно также будет сужать волю и сознание, иногда в значи-
тельной степени, вплоть до почти полного неосознания своих дейст-
вий и полного отсутствия волевого контроля в рамках вменяемости.
Но это обстоятельство при отсутствии противоправного либо амо-
рального поведения потерпевшего не оценивается отечественным
уголовным законодательством как привилегирующее уголовную
ответственность. Однако при так называемом «оправданном» аф-
фекте, т. е. вызванном именно противоправным либо аморальным
поведением потерпевшего, аффективное состояние получает значе-
ние конструктивного признака привилегированного состава престу-
пления. Равно и провоцирующее поведение потерпевшего может
повлечь за собой совершение в отношении него преступления и при
722 Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. С. 459.
723 Левитов Н. Д. О психическом состоянии человека. М., 1964. С. 137.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 319
отсутствии внезапно возникшего сильного душевного волнения. На
наш взгляд, сильное душевное волнение (аффект) должен иметь
уголовно-правовое значение сам по себе только потому, что он ока-
зывает негативное воздействие на сознательно волевые процессы в
психике.
Противоправное либо аморальное поведение потерпевшего
должно учитываться при решении вопроса о наложении уголовной
ответственности на лицо, совершившее преступление в ответ на та-
кое поведение, самостоятельно, без обязательной констатации при
этом наличия внезапно возникшего сильного душевного волнения
(аффекта) у субъекта. Законодательства ряда стран в связи с этим
оценивают виктимное поведение потерпевшего с более радикаль-
ных, нежели отечественный Уголовный кодекс, позиций, возводя
его в ранг обстоятельств, исключающих уголовную ответственность,
наряду с необходимой обороной, крайней необходимостью, эвтана-
зией и т. д. При этом вопрос об эмоциональном состоянии лица, со-
вершающего деяние при наличии этих обстоятельств, уголовно-
правового значения, естественно, не имеет.
Рассмотрение законодательных конструкций преступлений, со-
вершенных в состоянии сильного душевного волнения (аффекта),
данных в УК Российской Федерации 1996 г., сквозь призму господ-
ствующего в нашей уголовно-правовой науке учения о составе пре-
ступления позволяет выявить их внутреннюю противоречивость,
алогичность и незавершенность с точки зрения юридической техни-
ки. Положенные в их основу общеправовые принципы гуманизма и
справедливости при возложении уголовной ответственности на лиц,
совершивших общественно опасное деяние под воздействием силь-
ного душевного волнения (аффекта) в ответ на противоправное или
(и) аморальное поведение потерпевшего, получают, на наш взгляд,
извращенное звучание по отношению к последнему, т. е. к жертве
данного преступления, потерпевшему.
В свете изложенного следует отметить, что, отводя большую
роль в смягчении уголовной ответственности виктимным факторам,
т. е. противоправному, издевательскому отношению потерпевшего,
большинство авторов не принимают во внимание то обстоятельство,
что эмоционально-волевая составляющая личности изначально
должна предполагать такое поведение, которое не провоцирует ок-
ружающих на противоправное, «издевательское» отношение. И на-
320
Глава 5
оборот, слабовольный человек сначала своим поведением провоци-
рует окружающих социопатов на насмешки, цинизм, грубость, хам-
ство, противоправное поведение, а уже потом дает аффективную
вспышку. Рассмотрение дел подобного рода в суде не может сопро-
вождаться выдачей смягчающих «индульгенций» во всех случаях,
ибо это может быть расценено как «индульгенция» обществу на сла-
боволие, порождающее преступность.
Кроме того, понятие «противоправность» при характеристике
поведения потерпевшего можно рассматривать по-разному. В узком
смысле противоправность — это противозаконность, в широком
смысле под противоправностью, вероятно, следует понимать суще-
ственное нарушение каких-либо субъективных прав граждан. По-
следнее может быть предусмотрено уголовным законом, т. е. быть
объектом правовой защиты, но может и не быть724. В такой ситуации
поведение потерпевшего можно назвать безнравственным. Эти без-
нравственные действия могут быть направлены не только в отноше-
нии виновных, но и третьих лиц.
Необходимо заметить, что введение в уголовный закон понятия
«противоправное поведение потерпевшего» заведомо дает право
субъекту, совершившему общественно опасное деяние в состоянии
сильного душевного волнения (аффекта), оценивать правомерность
или противоправность действий потерпевшего, что, на наш взгляд,
является достаточно сомнительным с правовой точки зрения. По-
видимому, следует исключить понятие «противоправность» из тек-
ста соответствующей статьи Особенной части УК Российской Феде-
рации. Это связано с тем, что сильное душевное волнение (аффект)
определяется силой и остротой психотравмирующего воздействия
на определенную личность, а не познаниями правонарушителя в об-
ласти права.
Противоправное либо аморальное поведение потерпевшего,
явившееся непосредственным поводом совершения в отношении
него преступления аффектированным лицом, требует самостоятель-
ной уголовно-правовой оценки как общее обстоятельство, смягчаю-
щее наказание субъекта преступления, без суммирования его с аф-
фективным состоянием последнего. Говорить об оправданности или
неоправданное™ сильного душевного волнения (аффекта), на наш
724 Сидоров Б. В. Указ. соч. С. 45.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 321
взгляд, нелепо, поскольку он дезорганизует сознательно волевые
процессы психики субъекта независимо от того, чем был вызван,
оправдано его действие поведением другого лица или не оправдано.
Рассмотрим с этих позиций составы преступлений, предусмот-
ренных ст. 107 и 113 УК Российской Федерации, т. е. убийства и
причинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоя-
нии сильного душевного волнения (аффекта). Субъектом данных
преступлений выступает человек, достигший 16-летнего возраста,
способный к осознанно волевому поведению в момент инкримини-
руемого ему деяния. Однако несмотря на то, что последствия дея-
ний, предусмотренных ст. 105 и 107 УК Российской Федерации, по
степени своей тяжести являются равными и выражаются в смерти
человека, тем не менее даже убийство без квалифицирующих при-
знаков, ответственность за которое устанавливает ч. 1 ст. 105 УК
Российской Федерации, уголовный закон относит к категории тяж-
ких и особо тяжких преступлений. Преступление же, совершенное
пусть и при наличии квалифицирующего признака, но в состоянии
сильного душевного волнения (аффекта), все же, по мысли законо-
дателя, является преступлением средней тяжести, а иногда и не-
большой.
Основания привилегированности преступлений, совершенных
под воздействием сильного душевного волнения (аффекта), кроются
именно в оценке субъекта данных преступлений. Во-первых, зако-
нодатель принимает во внимание, что вменяемость субъекта несет
на себе отпечаток психического расстройства, что выражается в на-
рушении способности человека в момент совершения преступления
осознавать в полной мере фактический характер и общественную
опасность своих действий, в снижении способности руководить ими.
С точки зрения нашего закона совершение преступления в таком
состоянии является существенно менее общественно опасным, чем
преступления, совершенного при уравновешенном состоянии пси-
хики, что, на наш взгляд, сомнительно. Другим основанием для
смягчения ответственности выступает так называемое виктимное
(противоправное либо аморальное) поведение потерпевшего.
Подход к рассмотрению преступления, совершенного в состоя-
нии сильного душевного волнения (аффекта), с этой позиции также
не может не вызывать сомнения с точки зрения, во-первых, право-
вой состоятельности, а во-вторых, морали и правовой этичности. На
11 Зак. 7268
322
Глава 5
каком основании уголовный закон позволяет человеку оценивать
действия другого как противоправные и «разрешает» убить или ис-
калечить его за это в «привилегированных обстоятельствах».
Некорректно в данном случае подходит законодатель и к прин-
ципу равенства граждан перед законом и судом, заведомо признавая
противоправным поведение одного и оправдывая на этом фоне об-
щественно опасные действия, смягчая ответственность другого. По-
пирается уголовно-правовой принцип законности, провозглашаю-
щий, что противоправность деяния, а также его наказуемость и иные
уголовно-правовые последствия определяются только УК Россий-
ской Федерации (ст. 3 УК) и только в установленном УПК Россий-
ской Федерации порядке.
Не лишена изъянов и законодательная конструкция субъектив-
ной стороны преступлений, предусмотренных ст. 107, 113 УК Рос-
сийской Федерации. Статья 107 УК Российской Федерации преду-
сматривает ответственность за убийство в состоянии сильного
душевного волнения (аффекта), причем термин «убийство» предпо-
лагает умышленную форму вины. В ст. 113 УК Российской Федера-
ции прямо указывается на умышленное причинение тяжкого или
средней тяжести вреда здоровью в состоянии сильного душевного
волнения (аффекта). Умышленная форма вины предполагает осозна-
ние субъектом общественной опасности своих действий, предвиде-
ние возможности или неизбежности наступления последствий, а
также либо желание их наступления, либо сознательное их допуще-
ние, либо безразличное отношение к их последствиям. Подобную
форму вины предполагает, например, убийство из ревности, мести,
когда преступник желает смерти жертвы.
При сильном душевном волнении (аффекте), который мог бы
выступать основанием смягчения наказания, на наш взгляд, лицо не
способно предвидеть наступление последствий в виде смерти потер-
певшего или причинения вреда его здоровью. В условиях психо-
травмирующей ситуации его желанием является выход из этой си-
туации, а насилие кажется наиболее быстрым и действенным
средством именно этого выхода,, смерть же потерпевшего наступает
как «побочное» явление. Таким образом, если субъект действитель-
но находился в состоянии сильного душевного волнения (аффекта),
нельзя говорить не только о его желании, сознательном допущении
наступления общественно опасных последствий либо безразличном
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 323
отношении к ним, но даже и о предвидении им возможности насту-
пления общественно опасных последствий его действий. Лицо, на-
ходящееся в состоянии сильного душевного волнения (аффекта),
дает вспышку гнева и изливает его на потерпевшего с целью именно
излить этот гнев, а не с целью под воздействием гнева покарать его.
Сильным душевным волнением (аффектом) его сознание блокирует-
ся на настоящем, на защите от опасности, достижении безопасности,
будущее же, а следовательно, и наступление последствий находятся
за рамками осознания.
О. И. Куленко справедливо замечает, что «состояние аффекта
исключает сознание многих существенных моментов, связанных с
совершаемым действием. Человек отвлекается от всего посторонне-
го, даже практически важного, его сознание направляется на огра-
ниченный круг воспринимаемых предметов и представлений и фик-
сируется только на том, что вызвало аффект. Сознание
противоправности “размывается” на фоне провокации. При аффек-
тивном преступлении нельзя говорить о совпадении цели действия и
последствий преступления. Дезорганизующее действие аффекта
приводит к тому, что человек оказывается не способным предвидеть
результаты своих действий»725. Если же субъект предвидит послед-
ствия, например, в виде смерти потерпевшего, этой смерти не жела-
ет, но продолжает наносить смертельные удары, стараясь таким спо-
собом восстановить свое эмоциональное равновесие, то почему,
признавая его действующим в состоянии аффекта, мы говорим о
меньшей опасности его деяния, чем субъекта, совершающего убий-
ство из ненависти или мести? Они ведь тоже выводят психику из
нормального состояния, вызывают гнев и часто продиктованы про-
тивоправным, аморальным поведением жертвы. Иными словами,
если при совершении преступления есть основания говорить об
умысле субъекта на причинение тяжких последствий потерпевшему,
то не может быть и речи об уголовно значимом аффективном со-
стоянии преступника. Другое дело, когда, нанося удары под воздей-
ствием сильного эмоционального напряжения, субъект не отдает
себе отчета, что результатом его действий будет смерть потерпевше-
729 Куленко О. И. Особенности субъективной стороны преступлений, совершаемых в
состоянии аффекта // Южно-уральский юридический вестник. 2000. № 2. С. 22-25.
324
Глава 5
го, так как сильное душевное волнение (аффект) мешает ему пред-
видеть наступление смерти.
Существенно разнятся взгляды правоведов на мотив преступле-
ний, совершаемых в состоянии сильного душевного волнения (аф-
фекта). Т. Г. Шавгулидзе, например, мотивом аффективного престу-
пления считает месть726, Б. В. Сидоров — обиду727. О. И. Куленко
пишет: «Анализ мотива аффективных преступлений приводит к вы-
воду, что основное их побуждение — чувство возмездия. Возмездие
— не синоним мести, оно означает кару за какой-либо поступок и
обычно связывается с понятием справедливости: «Справедливо от-
728
платить человеку за зло»
Природа сильного душевного волнения (аффекта), его психоло-
гический механизм, на наш взгляд, не позволяют вести речь о моти-
ве аффективного преступления. Сильное душевное волнение (аф-
фект) выступает психологической защитной реакцией организма на
сильный психотравмирующий фактор. Назначение сильного душев-
ного волнения (аффекта), его смысл сводятся к достижению субъек-
том состояния безопасности. Именно в этих целях аффектированный
субъект прибегает к насилию, и процесс его применения, как прави-
ло, имеет в этом случае слабо контролируемый волей или сознанием
характер. Если у аффективных действий прослеживается какой-либо
иной мотив, значит, аффективная реакция не до такой уж необрати-
мой степени блокировала сознание, возможности волевого регули-
рования действий субъекта также не были утрачены, что чаще всего
и имеет место в действительности. В этом случае нельзя рассматри-
вать влияние сильного душевного волнения (аффекта) на процесс
совершения преступления как обстоятельство, которое должно
смягчать уголовную ответственность. Таким образом, природа силь-
ного душевного волнения (аффекта), на наш взгляд, должна исклю-
чать умышленный характер действий субъекта и предполагать неос-
торожную форму вины, когда лицо не предвидело возможности
наступления общественно опасных последствий своих действий,
хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности (а
точнее — при необходимой эмоциональной выдержанности) должно
было и могло предвидеть эти последствия (преступная небреж-
726 Шавгулидзе Т. Г. Аффект и уголовная ответственность. С. 90-91.
727 Сидоров Б. В. Указ. соч. С. 64.
72а Куленко О. И. Указ. соч. С. 23.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 325
ность). Именно различные формы вины, на наш взгляд, и есть та
грань, которая позволяет разграничить преступления, совершенные
в состоянии сильного душевного волнения (аффекта), и преступле-
ния, совершенные по мотивам ревности, мести, ненависти, квалифи-
цируемые по ч. 1 ст. 105 УК Российской Федерации, хотя и сопро-
вождавшиеся сильным эмоциональным напряжением субъекта, но
совершенные именно под влиянием мотивов ревности, мести, нена-
висти, а не под влиянием эмоционального напряжения.
При рассмотрении уголовно-правового подхода к объекту дан-
ной категории преступлений следует отметить тот факт, что он так-
же вступает в противоречие с нормами нравственности, морали и
является некорректным с правовой точки зрения. Объектом престу-
пления, предусмотренного ст. 107 УК Российской Федерации, явля-
ется жизнь человека, так же как и преступления, предусмотренного
ст. 105 УК Российской Федерации, с той лишь разницей, что объек-
том преступления, совершенного в состоянии аффекта, является
жизнь противоправно или аморально ведущего себя лица. Согласно
Конституции, все равны перед законом и судом (ст. 19), каждый
имеет равное право на жизнь (ст. 20), никто не должен подвергаться
насилию (ст. 21). По мысли же создателей УК Российской Федера-
ции, жизнь лица, отличающегося противоправным и аморальным
поведением, менее ценна, чем жизнь обычного человека. Подобная
оценка виктимного поведения потерпевшего в уголовном праве,
данная в статьях о преступлениях в состоянии сильного душевного
волнения (аффекта), представляется антиконституционной.
Противоречие в составе преступлений, совершаемых в состоя-
нии сильного душевного волнения (аффекта), заложено, на наш
взгляд, в объединении в рамках одного состава внезапно возникаю-
щего умысла на совершение преступления, который, тем не менее
формируется в условиях «длительной психотравмирующей ситуа-
ции», «в связи с систематическим противоправным поведением по-
терпевшего». На наш взгляд, если психотравмирующая ситуация
была длительной, противоправное поведение потерпевшего систе-
матическим, то вызванный им аффект, во-первых, никак не может
быть внезапно возникшим, т. е. имеет место умысел на совершение
преступления; во-вторых, формируется в течение длительного вре-
мени, систематически, в ответ на каждый акт противоправного или
аморального поведения потерпевшего; в-третьих, вообще вызывает
326
Глава 5
сомнение, что преступление в подобных обстоятельствах соверша-
ется вследствие сужающего действия сильного душевного волнения
(аффекта) на сознание и волю, а не по мотивам накопившейся нена-
висти, мести, ревности.
Осужденная А. в кассационной жалобе указала, что убийство ею
своего мужа — результат накопившихся за многие годы унижений,
оскорблений и побоев, которые она терпела от мужа, чтобы сохра-
нить сыну отца. В день происшествия он опять ее избил, угрожал
убить, затем заявил, что их внук на самом деле является его сыном
от снохи. Тогда она, «не помня себя», схватила ведро и стала им
бить А-ва729. Данное преступление было квалифицировано Верхов-
ным судом РСФСР как совершенное в состоянии аффекта. На наш
взгляд, доказательств аффекта не дано, вероятно, здесь имеет место
мотив ненависти и мести.
По-видимому, алогично в рамках одного состава преступления
оперировать столь контрастными по значению понятиями, как «вне-
запно возникшее» по отношению к состоянию сильного душевного
волнения (аффекта) и «длительная», «систематически» повторяю-
щаяся по отношению к аффектогенной ситуации. Таким образом,
законодательная конструкция составов преступлений, совершенных
в состоянии аффекта, данная УК Российской Федерации, содержит в
себе больше изъянов, нежели достоинств, и открывает возможности
для злоупотреблений со стороны потенциальных «случайных» пре-
ступников.
Отграничение преступлений, совершенных в состоянии сильно-
го душевного волнения (аффекта), от иных деяний связано с опреде-
ленными сложностями. Так, по данным Б. В. Сидорова, только в
26,2% случаев совершения умышленных убийств, причинения тяж-
ких и менее тяжких телесных повреждений в состоянии аффекта
субъекту было предъявлено обвинение по соответствующим статьям
УК РСФСР, причем в 62,2% случаев ошибочная квалификация соде-
янного, данная органами следствия, была исправлена судом при вы-
несении приговора. В 11,6% случаев (это составило 40% обжалован-
ных или опротестованных приговоров) подобная ошибка в
729 Постановления и определения по уголовным делам Верховного суда РСФСР
(1981-1988 гг.). М„ 1989. С. 166, 167.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 327
квалификации, допущенная в приговоре суда первой инстанции, бы-
~	730
ла исправлена судом вышестоящей инстанции .
Поведение в состоянии сильного душевного волнения (аффекта)
должно быть лишено продуманной жестокости, но в то же время
аффективные действия таят в себе огромную разрушительную силу.
В механизме развития аффекта трудно, а подчас невозможно отде-
лить самостоятельное развитие процесса возбуждения от ситуации
«самовзвинчивания», когда ничтожный повод приводит к посяга-
тельству на жизнь и здоровье потерпевшего. К сожалению, на наш
взгляд, сильное душевное волнение (аффект) часто маскирует само-
чинную расправу, стремление субъекта доступными ему средствами
«наказать» обидчика, что таит в себе значительную общественную
опасность. Процесс «самовзвинчивания» в условиях, когда умысел
на совершение преступления (в состоянии сильного душевного вол-
нения (аффекта), как правило, не конкретизирован, трудно предпо-
ложить и предсказать, до чего может дойти и чем закончится само-
управное возмездие.
Преступления, совершенные в состоянии сильного душевного
волнения (аффекта) (ст. 107, 113 УК Российской Федерации), имеют
ряд общих признаков с преступлениями, совершенными при превы-
шении пределов необходимой обороны (ч. 1 ст. 108, 114 УК Россий-
ской Федерации). Общими для них являются объект преступления,
действие, выражающееся в насилии, субъект преступления. Сходная
у них и обстановка совершения преступления, а точнее, его повод,
которыми в обоих случаях выступают насилие. Насилие служит ос-
нованием для необходимой обороны и может вызвать сильное ду-
шевное волнение (аффект). Время агрессивной реакции на оскорб-
ление, насилие также является разграничительным критерием
названных групп преступлений. Но оно не имеет универсального
характера. Конечно, необходимая оборона и превышение ее преде-
лов возможны только в процессе посягательства, хотя обороняю-
щийся может и ошибиться в моменте его окончания. На этот счет
Пленум Верховного суда СССР в Постановлении от 16 августа
1984 г. «О применении судами законодательства, обеспечивающего
право на необходимую оборону от общественно опасного посяга- *
730 Сидоров Б. В. Указ. соч. С. 88.
328
Глава 5
тельства»731, указал, что состояние необходимой обороны возникает
не только в самый момент посягательства, но и тогда, когда защита
последовала непосредственно за актом хотя бы и оконченного пося-
гательства, но по обстоятельствам дела для обороняющегося не был
ясен момент его окончания.
Преступления, предусмотренные ст. 107, 113 УК Российской
Федерации, также могут быть совершены как в момент посягатель-
ства, так и после его окончания. И даже значительно позже, когда
информация о нем пришла спустя какое-то время цли когда имела
место запоздалая оценка последствий посягательства. По мнению
Р. Юсупова732, основной разграничительный критерий преступле-
ний, вызванных одинаковым поводом, лежит в субъективной сторо-
не. Для преступлений, предусмотренных ст. 107, 113 УК Российской
Федерации, обязательным признаком состава, относящимся к их
субъективной стороне, является сильное душевное волнение (аф-
фект). В субъективной стороне преступлений, предусмотренных ч. 1
ст. 108 и ч. 1 ст. 114 УК Российской Федерации, сильное душевное
волнение (аффект) отсутствует. Если объективное превышение пре-
делов необходимой обороны возникает под влиянием страха, в том
числе и аффектированного, то ответственность исключается в слу-
чае отсутствия вины (целью этих деяний выступают устранение,
прекращение действия психогенных факторов и восстановление
психического равновесия).
Отличаются названные преступления и по мотиву. При сильном
душевном волнении (аффекте) потребность состоит в эмоциональ-
ной агрессивной разрядке. В случае необходимой обороны потреб-
ность в безопасности предполагает устранение созданной посяга-
тельством угрозы общественным отношениям общественно
опасным способом (целью действий является защита личности, об-
щественных и государственных интересов общественно опасным
способом).
731 Постановление Пленума Верховного суда СССР от 16 августа 1984 г. «О примене-
нии судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от
общественно опасного посягательства» И Сборник постановлений Пленумов ВС Рос-
сийской Федерации (СССР, РСФСР) по уголовным делам. М., 2000. С. 332-336.
732 Юсупов Р. Соотношение аффекта и превышения пределов необходимой обороны
//Рос. юстиция. 1999. №5. С. 51.
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 329
При рассмотрении некоторых обстоятельств, исключающих
преступность деяния, раскрывается немало точек соприкосновения с
обстоятельствами совершения преступлений в состоянии сильного
душевного волнения (аффекта). Здесь также имеет место чрезвы-
чайное психоэмоциональное напряжение субъекта, действующего в
экстремальных условиях, присутствует и противоправное поведение
потерпевшего, выражающееся в нападении при необходимой оборо-
не, попытке лица, совершившего преступление, избежать задержа-
ния, в физическом или психическом принуждении. В рамках данно-
го института разработаны такие категории, как пределы
допустимости причинения вреда, превышение данных пределов, не-
возможность устранения угрожающей опасности другими средства-
ми при крайней необходимости и при совершении деяния в резуль-
тате психического или физического принуждения, невозможности
задержания лица, совершившего преступление, путем причинения
ему вреда иными средствами, а также такие понятия, как мнимая
оборона, провокация необходимой обороны. Разработка подобных
понятий применительно к преступлениям, совершенным в состоя-
нии сильного душевного волнения (аффекта), является, на наш
взгляд, необходимой.
В законе открытым оставлен вопрос об объеме уголовной ответ-
ственности аффектированного субъекта, действующего в состоянии
опьянения, тем более что состояние опьянения может выступить ка-
тализатором аффективных процессов в психике преступника.
Таким образом, понятны трудности в квалификации преступле-
ний, совершенных в состоянии сильного душевного волнения (аф-
фекта), с которыми сталкивается судья, что приводит к противоре-
чивости судебной практики по данной категории дел. Алгоритм
деятельности судьи, по нашему мнению, должен сводиться к реше-
нию вопроса, вменяем субъект или невменяем; если вменяем, то не-
сет ответственность в полном объеме или имеют место обстоятель-
ства, смягчающие наказание. При этом состояние сильного
душевного волнения (аффекта) не может быть приоритетным по от-
ношению к другим обстоятельствам, влияющим на объем уголовной
ответственности. Избыточно гуманное, мягкое отношение к подсу-
димому приведет к появлению устойчивых установок, представле-
ний о том, что общественно опасные деяния допустимы в отдельных
330
Глава 5
ситуациях, что по сути своей является антигуманным, антисоциаль-
ным.
Сегодня концепция сильного душевного волнения (аффекта) в
уголовной юстиции появляется только там и только тогда, где и ко-
гда нужно оправдать действия человека, на оценочный взгляд обще-
ства преступником не являющегося. Однако закон един для всех и
не может подкреплять собой оценочные взгляды тех или иных лю-
дей. В заключение следует отметить, что отечественная концепция
уголовной ответственности лиц, совершивших преступление в со-
стоянии сильного душевного волнения (аффекта) (ст. 107, 113 УК
Российской Федерации), является, на наш взгляд, попыткой оправ-
дать криминологическое учение о личности преступника. Согласно
концепции совершения преступления в состоянии сильного душев-
ного волнения (аффекта), субъект, не подпадающий под понимание
преступной личности, социально адаптированный, оправдывается в
совершении деяния тем, что данное поведение для него не характер-
но, не типично, а возникает исключительно под влиянием противо-
правных действий другого, заведомо криминализированного, склон-
ного к противоправным поступкам лица, которое в конечном счете
становится потерпевшим. Подобная концепция сильного душевного
волнения (аффекта) в уголовной юстиции делает учение о преступ-
нике стройным и понятным.
Между тем психотравмирующая ситуация выступает своеобраз-
ным катализатором, интенсивно повышающим нейрогуморальные
процессы в веществе головного мозга, которые сопровождаются не
только «выделением эмоциональной энергии и слепой физической
силы», но и выходом глубоко скрытых качеств и особенностей лич-
ности из-под контроля других, нравственных и социально-
психологических особенностей субъекта. Па поведении индивида,
«влетающего» в состояние аффекта, не может не сказаться присут-
ствие в структуре его личности таких черт, как жестокость, склон-
ность к насилию, деформированное самомнение. Хотя поведение
человека в состоянии сильного душевного волнения (аффекта) явля-
ется для него нестандартным, нетипичным, оно все же может вы-
явить определенные социально-психологические черты и свойства
личности.
Склонность к аффективным реакциям, устойчивая привычка
«вспыхивать», раздражаться по пустякам, ставшая чертой характера,
Сильное душевное волнение (аффект), «патологический аффект»... 331
как свидетельство нарушенного самосознания (распущенность эмо-
ций, избыточное самомнение) в сочетании с другими качествами и
особенностями характеризует повышенную общественную опас-
ность субъекта и должна сказываться на мере его уголовной ответ-
ственности и наказания. Сильное душевное волнение (аффект) не
может смягчать ответственность в тех случаях, когда он вызван мо-
тивами или личными качествами и привычками, отрицательно ха-
рактеризующими виновного, которые отчетливо проявились в кон-
фликтной ситуации (эмоциональная распущенность). Чем ярче в
поведении лица отразились его индивидуальные свойства предста-
вителя эволюционного ряда приматов, чем менее в нем элементов
осознанного, тем более тяжкими являются последствия подобного
деяния, т. е. судебная практика приводит нас к пониманию того, что
глубина аффекта подчас соответствует тяжести последствий, боль-
шему наказанию.
Уголовную ответственность эти лица должны нести с учетом ст.
22 УК Российской Федерации. Сильное душевное волнение (аффект)
не может исключать уголовную ответственность, оно не может яв-
ляться поводом для назначения принудительных мер медицинского
характера, даже с учетом наличия психотравмирующей ситуации.
Глава 6	г ,
ЦЕЛИ ПРИНУДИТЕЛЬНЫХ МЕР МЕДИЦИНСКОГО
ХАРАКТЕРА И ПУТИ ИХ ДОСТИЖЕНИЯ
6.1.	Цели применения принудительных мер
медицинского характера
Согласно ст. 98 УК Российской Федерации: «Целями примене-
ния принудительных мер медицинского характера являются излече-
ние лиц, указанных в ч. 1 ст. 97 настоящего Кодекса, или улучшение
их психического состояния, а также предупреждение совершения
ими новых деяний, предусмотренных статьями Особенной части
настоящего Кодекса».
Как мы уже упоминали, в тексте УК Российской Федерации не
дано определения принудительных мер медицинского характера, но
сформулированы их цели. Последнее сделано впервые в истории
уголовного законодательства нашей страны. Хочется отметить, что
определение целей даже при отсутствии определения самого поня-
тия помогает несколько раскрыть его сущность, дает определенную
возможность в судебной практике решать вопросы назначения, про-
должения и прекращения принудительных мер медицинского харак-
тера. Важно и то обстоятельство, что приоритетными называются
интересы достижения психического здоровья человека, а не интере-
сы государства, как это указывалось в ст. 11 УК РСФСР 1926 г.733 и
подразумевалось под словом «помещение» в ст. 58 УК РСФСР
1960 г.734
733 Уголовный кодекс. М., 1947. С. 204.
734 Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. М., 1985. С. 137.
Цели принудительных мер медицинского характера...
333
На наш взгляд, верным представляется мнению Н. И. Пикурова
о том, что сопоставление целей применения принудительных мер
медицинского характера и целей наказания позволяет заметить не
только существенное различие в их содержании, но и их некоторое
сходство, объясняющее причины отнесения принудительных мер
медицинского характера к уголовному праву. Общей для них явля-
ется цель — предупредить совершение новых деяний, которые при-
чиняют вред охраняемым уголовным правом ценностям. Для лиц,
которые являются вменяемыми, применение принудительных мер
медицинского характера создает условия реализации также другой
735
цели наказания — исправления осужденного
Цели принудительных мер медицинского характера не совпада-
ют с целями классических медицинских мер, медицинской помощи
осужденным (как, впрочем, и законопослушному населению). Клас-
сическая медицинская помощь осужденным направлена на профи-
лактику заболеваний (например, туберкулеза и др.), их лечение (на-
пример, травм и др.). Заметим, что ряд авторов неоправданно
исключают профилактику из общих задач медицинского мер736. Об-
щие задачи медицинских мер входят в задачи принудительных мер
медицинского характера как некая составляющая, отражающая лишь
один аспект применения принудительных мер медицинского харак-
тера, связанный с гуманным желанием оказать медицинскую по-
мощь члену общества, пусть даже в принудительном порядке. Но не
менее, а, может быть, более важен другой аспект их применения —
предупреждение совершения новых деяний, предусмотренных
статьями Особенной части уголовного закона. Оба аспекта диалек-
тически взаимосвязаны, а главное — достаточно часто предусматри-
вают применение комплексного лечения.
С. В. Бородин пишет, что в ст. 98 УК Российской Федерации це-
ли «указаны, но сформулированы достаточно скупо и нуждаются,
поэтому, в расшифровке. К целям применения принудительных мер
следует относить: 1) излечение или такое улучшение состояния
больного, при котором он перестает представлять общественную
опасность; 2) предупреждение совершения лицом нового общест-
736 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации с постатейными мате-
риалами и судебной практикой. С. 301.
м Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 205.
334
Глава 6
венно опасного деяния или преступления как во время лечения, так
и после его завершения; 3) обеспечение безопасности больного для
самого себя; 4) проведение мер социальной реабилитации (выработ-
ка у больных навыков для жизни в обществе) в той мере, в какой это
возможно в условиях медицинских учреждений, осуществляющих
принудительное лечение»737 738 (о последней цели, к сожалению, в уго-
ловном законе не говорится. — Авт.).
По мнению авторов Курса уголовного права, «действующий УК
не включил в перечень целей применения принудительных мер ме-
дицинского характера указание на охрану прав и законных интере-
сов психических больных, что имело место в теоретической модели
Уголовного кодекса. Необходимость включения этого положения в
Уголовный кодекс обусловлена еще имеющими место на практике
нарушениями прав и законных интересов психически больных лиц,
о чем свидетельствуют, в частности, факты, приведенные в докладе
Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации
О. Миронова “О соблюдении прав граждан, страдающих психиче-
____________ кл	738
скими расстройствами »
В одном из комментариев к УК Российской Федерации ошибоч-
но указывается: «Под излечением не следует понимать только вы-
здоровление под влиянием медикаментозной терапии. Понятие ле-
чения включает и помещение в стационар с определенным режимом,
и такие средства, как психотерапия, трудотерапия, и различные ме-
ры, направленные на восстановление социальной адаптации (реаби-
литационные)»739. Приставка «из», по нашему мнению, в слове «из-
лечение» имеет такое же значение, как в словах «извлечение»,
«изъятие», т. е. завершение какого-либо процесса. В данном случае в
законе подразумевается именно завершение процесса лечения, дос-
тижение здоровья.
Следует признать, что «излечение», выздоровление лиц, стра-
дающих хроническим психическим расстройством (коих абсолют-
ное большинство среди направленных на принудительное лечение),
в подавляющем числе случаев недостижимо. Например, у А., стра-
737 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред.
А. В. Наумов. С. 243.
734 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 353; Российская газета. 1999. 2 авг.
738 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 205.
Цели принудительных мер медицинского характера...
335
дающего шизофренией, совершившего общественно опасное деяние,
обострение заболевания произошло через пять лет после завершения
применения принудительных мер медицинского характера . У
23-летнего Н.740 741, осужденного к одиннадцати годам лишения свобо-
ды, на фоне добровольного лечения в местах лишения свободы, пре-
кратились и в течение пяти лет отсутствовали эпилептические при-
падки, диагноз эпилепсии (хронического психического расстрой-
ства) ему был снят, соответствующие психофармакологические
препараты отменены, но это не значит, что в ходе амбулаторного
наблюдения и лечения произошло излечение. Приступы заболевания
могут возобновиться через весьма продолжительный срок, например
в преклонном возрасте. Временное психическое расстройство у З.742
прошло самопроизвольно, т. е. «излечение» возникло без лечения.
Очевидна невозможность добиться излечения Г.743, страдающего
слабоумием. Что же касается лиц, страдающих иными болезненны-
ми расстройствами психики, то перспективы их излечения весьма
сомнительны.
В разряд психических расстройств, не исключающих вменяемо-
сти, попадает большое число психических расстройств, резистент-
ных к формальным психиатрическим методам лечения в психотрав-
мирующих условиях мест лишения свободы (например,
расстройства личности). Принудительный характер лечения тем бо-
лее не способен привести к благоприятному исходу — излечению.
При лечении лиц, страдающих психическими расстройствами, не
исключающими вменяемости, усилия врача — сотрудника исправи-
тельного учреждения — должны быть направлены на исключение
психотравмирующих ситуаций^ изменение отношения к этим ситуа-
циям. Они строятся на принципах взаимного доверия пациента и
врача, уважения независимости и свободы личности пациента, со-
хранения врачебной тайны. В качестве одного из важнейших про-
фессионально-этических и правовых императивов в данной сфере
выступает категорический запрет на использование медицинских
знаний и положения врача в немедицинских целях, что трудно со-
740 Архив Приморск, район, суда Арханг. обл. 2001. № 7-176.
741 Там же. 2001. №5-149.
742 Там же. 2002. №5-196.
Там же 1998. №5-121.
336
Глава 6
гласуется с Уголовно-исполнительным кодексом Российской Феде-
рации.
Таким образом, задача применения принудительных мер меди-
цинского характера — излечение — наполнена некоторым правовым
романтизмом, что и обусловливает следующее положение об
«улучшении их психического состояния» как своеобразную задачу-
минимум при проведении принудительных мер медицинского ха-
рактера. О «программе-минимуме» говорится и Курсе уголовного
права: «Принудительные меры медицинского характера направлены
на защиту как интересов лиц, страдающих психическими расстрой-
ствами и совершивших преступление или общественно опасное дея-
ние, излечение таких лиц или как программу-минимум — улучше-
ние их психического состояния и социальную адаптацию, так и
интересов общества — предупреждение возможных общественно
опасных действий с их стороны в будущем»744.
В этой размытой и неопределенной формулировке («улучшение
психического состояния») и кроется архиважная проблема, которая
решается уже не одно десятилетие и не решена до сих пор. Каким
должно быть «улучшение психического состояния», на основании
каких критериев суд может считать, что оно достигнуто (пока это
делается лишь на основании мнения комиссии врачей-психиатров,
превращая судью в глашатая решения комиссии)? Не является ли
оно преждевременным или, наоборот, запоздалым? Не выпускаем ли
мы на свободу убийцу-маньяка, ставшего более осторожным? Не
лишали ли мы напрасно свободы человека, уже давно излеченного
от временного психического расстройства, обреченного провести
часть своей жизни в психиатрической палате? Не случайно многие
авторы обходят молчанием эту серьезную проблему. Однако замал-
чивание проблемы не способствует ее решению.
Предупреждение совершения новых деяний, предусмотренных
статьями Особенной части уголовного закона, возможно при после-
довательном решении двух задач.
Во-первых, это превенция возможности совершения таких дея-
ний в настоящее время. Решение этой задачи связано: а) с выбором
принудительных мер, которые различаются между собой, прежде
всего, строгостью режима содержания; б) со сроком ее применения,
744 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 352.
Цели принудительных мер медицинского характера...
337
который может продлеваться, если лицо продолжает представлять
опасность как для себя, так и для общества. К сожалению, срок этот
может зависеть не только от клинической картины психического
расстройства, но и от наличия противопоказаний для проведения
определенных видов лечения (например, индивидуальная неперено-
симость некоторых психофармакологических средств и др.); нераз-
работанность методов лечения определяет его значительное увели-
чение, а подчас неопределенность. Некоторые авторы ошибочно
указывают, что если «больной продолжает представлять опасность»,
то ее можно предотвратить путем «лечения в амбулаторных услови-
ях»745. Если «больной продолжает представлять опасность», то ее
должно предотвращать путем лечения в условиях психиатрического
стационара. Сомнительным представляется отказ от госпитализации
осужденных, которые проходят принудительное амбулаторное на-
блюдение и лечение в местах лишения свободы. Они изолированы
от законопослушного социума, но императивные слуховые галлю-
цинации, бредовые идеи преследования могут обусловить их вне-
запное нападение на других заключенных, сотрудников исправи-
тельного учреждения.
Во-вторых, предупреждение новых деяний предусматривает та-
кое улучшение психического состояния, которое значительно сни-
жает, а в идеале исключает, вероятность совершения новых деяний
после отмены принудительных мер медицинского характера. Из это-
го следует, что вполне приемлемым следует считать положение, при
котором лицо, направленное судом на принудительное лечение в
психиатрический стационар, в течение неопределенного, подчас до-
вольно длительного времени находится только под наблюдением
медицинского персонала, не получая, по существу, никакого лече-
ния. Судьба этих лиц в такой ситуации весьма трагична, но сущест-
вующая судебная практика исходит из интересов общества, а не от-
дельных его представителей, отмеченных «печатью» совершенного
общественно опасного деяния746.
Рассматривая проблему предупреждения новых деяний, мы хо-
тели бы вынести на обсуждение предложение, согласно которому
лица, страдающие хроническими психическими расстройствами,
745 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В.М. Лебедева. С. 205.
745 Архив Приморск, район, суда Арханг обл.
338
Глава б
слабоумием, должны принудительно наблюдаться у психиатра по
месту жительства пожизненно, т. е. регулярно (от 1-2 раз в месяц до
1-2 раз в год, в зависимости от динамики течения психического рас-
стройства) посещать психиатра. Это предложение основано на том,
что после окончания принудительных мер медицинского характера
лицо достаточно часто прекращает лечение, что способствует обост-
рению процесса вновь, появлению так называемого «синдрома от-
мены» лекарственных средств. Определив принудительное наблю-
дение и лечение пожизненным, мы обязываем и* психиатров, и
пациентов активнее решать проблемы профилактики новых общест-
венно опасных деяний. Дабы подчеркнуть значимость предложения,
следует сказать, что повторение общественно опасных действий
лиц, прошедших принудительные меры медицинского характера, по
нашим данным и по данным литературных источников составляет
до 30%747.
Ряд авторов под предупреждением новых деяний подразумева-
ют «новые общественно опасные деяния»748. На наш взгляд, подоб-
ный подход весьма узкий, монопсихиатрический. После завершения
принудительных мер медицинского характера субъект, продолжая
страдать хроническим психическим расстройством, может осознан-
но совершить преступление. В таком случае он будет подлежать
уголовной ответственности. К сожалению, большинство психиатров,
по существу, отказываются брать на себя ношу реконструктивной
работы по формированию социально адаптивного поведения. Они
видят свою задачу не в «излечении», возвращении пациента к
психическому здоровью, восстановлению гармонии человека с
обществом, а в сугубо профессиональном подходе к лечению гал-
люцинаторно-бредовых синдромов. Конструктивные положения
западной клинической криминологии в области пенитенциарной
психотерапии все еще не востребованы в нашем обществе, что край-
не тревожно.
На наш взгляд, социально адаптированная личность нередко
препятствует противоправному поведению лица, находящегося в
состоянии острого психоза, а выработанные до возникновения пси-
хического расстройства асоциальные личностные установки могут
747 Судебная психиатрия. С. 133.
748 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 205.
Цели принудительных мер медицинского характера...
339
способствовать опасному поведению лиц без грубых психических
расстройств, что расширяет цели применения принудительных мер
медицинского характера в плане проведение мер социальной реаби-
литации (выработка социально приемлемых умений и навыков жиз-
ни в обществе) в той мере, в какой это возможно в условиях меди-
цинских учреждений, осуществляющих принудительное лечение. С
определенной долей условности к целям принудительных мер меди-
цинского характера можно отнести и профилактику преступности, в
генезе которой играют существенную роль психические расстрой-
ства, не исключающие вменяемости.
Не менее опасен противоположный, узкоправовой подход по
предупреждению совершения преступных деяний, так как это не
является подлинно медицинской целью. Более того, принудительное
психиатрическое лечение лиц, у которых отсутствует тяжелое психиче-
ское расстройство, с немедицинскими целями находится под прямым
запретом закона и норм профессиональной врачебной этики. Обычные
клинические и профессионально-этические подходы при использова-
нии принудительных психиатрических мер неприменимы к вменяемым
лицам, осужденным за совершенное преступление.
Характеризуя цель принудительных мер медицинского характе-
ра по предупреждению общественно опасной ауто- и гетероагрес-
сии, мы понимаем ее как достижение такого уровня психического
здоровья, при котором возможность общественно опасного деяния
или исчезает, или существенно снижается за счет оптимизации со-
циально адаптированного поведения. Нужно ответственно заявить,
что полностью предупредить возможность рецидива в настоящее
время не представляется возможным, ввиду того, что тонкие меха-
низмы психического здоровья не являются достоянием современной
психиатрической науки. Это и играет решающую роль при выборе
той или иной принудительной медицинской меры (характер наблю-
дения, строгость режима).
6.2.	Виды принудительных мер
медицинского характера
Предварим обсуждение видов принудительных мер медицин-
ского характера рассмотрением судебной практики Верховного суда
Российской Федерации.
340
Глава 6
«Московский городской суд признал доказанным, что 21 декаб-
ря 1991 г. старший инспектор отдела милиции Дикий с целью убий-
ства выстрелил из своего табельного оружия в Абурова — директо-
ра фирмы, в которой работала его жена, и в свою жену, причинив им
тяжкие телесные повреждения, опасные для жизни. Затем Дикий по
телефону сообщил на работу о случившемся и выстрелил из писто-
лета в себя, причинив тяжкие телесные повреждения, опасные для
жизни. При этом суд пришел к выводу о том, что Дикий не может
нести уголовную ответственность по ст. 15 и п. «э» ст, 102 УК за
содеянное, поскольку он находился в состоянии невменяемости, и
освободил его от уголовной ответственности, направив его на при-
нудительное лечение в психиатрическую больницу с обычным на-
блюдением с учетом его соматического состояния. В частной жало-
бе потерпевший Абуров просил определение городского суда
отменить в связи с необоснованным направлением Дикого в психи-
атрическую больницу с обычным наблюдением. Судебная коллегия
по уголовным делам Верховного Суда РФ 23 февраля 1993 г. опре-
деление суда отменила по следующим основаниям. В соответствии
со ст. 59 УК помещение в психиатрическую больницу с обычным
наблюдением может быть применено судом в отношении душевно-
больного, который по психическому состоянию и характеру совер-
шенного общественно опасного деяния нуждается в больничном со-
держании и лечении в принудительном порядке. Помещение в
психиатрическую больницу с усиленным наблюдением может быть
применено судом в отношении душевнобольного, который совер-
шил общественно опасное деяние, не связанное с посягательством
на жизнь граждан, и по психическому состоянию не представляет
угрозы для окружающих, но нуждается в больничном содержании и
лечении в условиях усиленного наблюдения. Помещение в психиат-
рическую больницу со строгим наблюдением может быть примене-
но судом в отношении душевнобольного, который по психическому
состоянию и характеру совершенного общественно опасного деяния
представляет особую опасность для общества и нуждается в боль-
ничном содержании и лечении в условиях строгого наблюдения. Со-
гласно ст. 60 УК суд, признав необходимым назначить принуди-
тельную меру медицинского характера, избирает ее вид в
зависимости от душевного заболевания лица, характера и степени
Цели принудительных мер медицинского характера...341
общественной опасности совершенного им деяния (выделено на-
ми. — Авт.). Суд признал доказанным, что Дикий совершил обще-
ственно опасное деяние, связанное с посягательством на жизнь гра-
ждан. Указанное обстоятельство, т. е. характер и степень
общественной опасности совершенного общественно опасного дея-
ния, в соответствии со ст. 60 УК является одним из условий избра-
ния соответствующего вида принудительной меры медицинского
характера. В то же время в соответствии с ч. 1 и 2 ст. 59 УК в психи-
атрическую больницу как с обычным, так и с усиленным наблюде-
нием направляются лица, совершившие общественно опасные дея-
ния, не связанные с посягательством на жизнь граждан. Дикий же в
силу содеянного им не может быть отнесен к этой категории лиц.
Поэтому при новом рассмотрении дела вопрос о тех условиях, в ко-
торых Дикий должен содержаться и проходить лечение, суду необ-
ходимо решить с учетом характера совершенного общественно
749
опасного деяния»
«Московский городской суд 30 декабря 1986 г. признал дока-
занным совершение Россовым Ю. общественно опасного деяния,
предусмотренного ст. 103, 15, п. «з» ст. 102 УК РСФСР, в состоянии
невменяемости. Он был освобожден от уголовной ответственности,
и в отношении него была применена принудительная мера медицин-
ского характера — направление в психиатрическую больницу обще-
го типа. Россов находился на принудительном лечении в психиатри-
ческой больнице с обычным наблюдением. По заключению
врачебной комиссии психиатрической больницы, по своему психи-
ческому состоянию и характеру поведения он представляет повы-
шенную общественную опасность и нуждается в направлении на
принудительное лечение в психиатрическую больницу со строгим
наблюдением. По представлению главного психиатра Департамента
здравоохранения г. Москвы 25 сентября 1995 г. постановлением су-
дьи Московского городского суда в соответствии со ст. 60 УК
РСФСР и в порядке, предусмотренном ст. 369 УПК РСФСР, прину-
дительная мера медицинского характера в отношении Россова была
изменена, он был направлен в психиатрическую больницу со стро-
744 Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ от 23
февраля 1993Г.//ВВС РФ. 1995. №7. С. 14.
342
Глава 6
гим наблюдением. В частной жалобе законный представитель Рос-
сова Ю. — его отец Россов В., не оспаривая, что Россов Ю. болен и
нуждается в лечении, просил постановление судьи отменить, считая,
что изменение принудительной меры медицинского характера отри-
цательно скажется на его здоровье. Он также указал, что готов взять
его под свою опеку, так как Россов Ю. у него единственный сын и к
тому же инвалид второй группы. Судебная коллегия по уголовным
делам Верховного Суда РФ 21 декабря 1995 г. постановление судьи
Московского городского суда оставила без изменения* указав сле-
дующее. Содеянное Россовым Ю. представляет повышенную обще-
ственную опасность. По заключению врачебной комиссии психиат-
рической больницы, Россов Ю. страдает хроническим душевным
заболеванием в форме шизофрении, проявляет агрессивные тенден-
ции по отношению к больным, стремление к побегам и неоднократ-
но их реализовывал, нуждается в направлении на принудительное
лечение в психиатрическую больницу со строгим наблюдением (вы-
делено нами. — Авт.). Правильность заключения врачебной комис-
сии законный представитель Россова Ю. по существу не оспаривал.
Учитывая, что Россов Ю. по психическому состоянию и характеру
совершенного общественно опасного деяния (убийство матери и по-
кушение на убийство родственницы) представляет особую опас-
ность для общества и нуждается в больничном содержании и лече-
нии в условиях строгого наблюдения, судья обоснованно
удовлетворил представление Департамента здравоохранения г. Мо-
сквы»750.
«По определению Пермского областного суда от 14 октября
1999 года Р. освобождена от уголовной ответственности за соверше-
ние в состоянии невменяемости общественно опасного деяния, пре-
дусмотренного ч. 3 ст. 30, п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Ей назначены
принудительные меры медицинского характера — амбулаторное
принудительное наблюдение и лечение у психиатра. Она в состоя-
нии невменяемости 19 апреля 1999 г. покушалась на убийство сво-
его грудного ребенка, находившегося в беспомощном состоянии.
Государственный обвинитель в частном протесте поставил вопрос
об отмене определения и направлении дела на новое судебное рас-
750 Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Россий-
ской Федерации от 21 декабря 1995 г. // ВВС РФ. 1996. № 6. С. 8.
Цели принудительных мер медицинского характера...
343
смотрение, полагая, что суд необоснованно применил амбулаторное
принудительное наблюдение и лечение у психиатра, тогда как по
заключению экспертов-психиатров Р. нуждается в принудительном
лечении в психиатрическом стационаре общего типа. По мнению
государственного обвинителя, суд не учел характера и степени об-
щественной опасности деяния, тяжести наступивших последствий,
вероятности повторения противоправного поведения. Судебная кол-
легия по уголовным делам Верховного суда РФ 7 декабря 1999 г.
определение суда оставила без изменения, а частный протест — без
удовлетворения, указав следующее. Вывод суда о совершении об-
щественно опасного деяния соответствует обстоятельствам дела,
подтвержден доказательствами, изложенными в определении, и не
оспаривается в протесте. Согласно заключению судебных экспер-
тов-психиатров Р. страдает психическим расстройством в форме де-
прессивно-параноидного синдрома. В момент правонарушения она
не могла осознавать фактический характер и общественную опас-
ность своих действий и руководить ими, признана невменяемой,
нуждающейся в принудительном лечении в психиатрическом ста-
ционаре общего типа. Однако решение вопросов о невменяемости,
назначении вида принудительных мер медицинского характера от-
носится к компетенции суда (выделено нами. — Лет.). Как уста-
новлено по делу, Р., находясь в состоянии невменяемости, покуша-
лась на убийство своего грудного ребенка, а затем сама пыталась
покончить жизнь самоубийством. По показаниям представителя потер-
певшего и свидетелей, Р. с момента совершения деяний проживает с
семьей, состояние ее здоровья улучшилось, она занимается ребенком,
осознает происшедшее, находится под присмотром родственников.
Приняв во внимание и мнение лечащего Р. врача, сущ пришел к пра-
вильному выводу о возможности излечения Р. без помещения ее в пси-
хиатрический стационар. С учетом изложенного доводы частного про-
теста нельзя признать обоснованными. В силу ст. 98 УК РФ целью
применения принудительных мер медицинского характера является в
первую очередь излечение лиц, совершивших общественно опасные
Деяния, или улучшение их психического состояния. При таких обстоя-
тельствах определение суда является обоснованным»751.
7,1 Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Россий-
ской Федерации от 7 декабря 1999 года//ВВС РФ. 2000. №11. С. 15.
344
Глава 6
Статья 99 УК Российской Федерации (редакции 1996 г.) опре-
деляет виды принудительных мер медицинского характера. В ней
приводится перечень мер, которые могут быть применены судом к
лицам, указанным в ст. 97 УК:
7. Суд может назначать следующие виды принудительных мер
медицинского характера:
а)	амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психи-
атра;
б)	принудительное лечение в психиатрическом ^стационаре об-
щего типа;
в)	принудительное лечение в психиатрическом стационаре спе-
циализированного типа;
г)	принудительное лечение в психиатрическом стационаре спе-
циализированного типа с интенсивным наблюдением.
2. Лицам, осужденным за преступления, совершенные в состоя-
нии вменяемости, но нуждающимся в лечении от алкоголизма, нар-
комании либо в лечении психических расстройств, не исключающих
вменяемости, суд наряду с наказанием может назначить принуди-
тельную меру медицинского характера в виде амбулаторного при-
нудительного наблюдения и лечения у психиатра.
В историко-правовом аспекте следует уточнить, что УК РСФСР
1960 г. (ст. 58) предусматривал две принудительные меры медицин-
ского характера: помещение в больницы общего и специального ти-
па, причем первые находились в ведении Министерства здравоохра-
нения, а вторые — Министерства внутренних дел. С 1988 г.
предусматривался и третий вид принудительных мер — принуди-
тельное лечение в психиатрической больнице с усиленным наблю-
дением.
Уголовный кодекс Российской Федерации, изменив терминоло-
гию, внес некоторую путаницу. Вместо «принудительное лечение в
психиатрической больнице с усиленным наблюдением» появилось
«принудительное лечение в психиатрическом стационаре специали-
зированного типа». Нужно сказать, что в общей и судебной психи-
атрии, выделяют квалифицированную и специализированную вра-
чебную помощь. К специализированной помощи относят, например,
эпилептологическую — как специализированный вид психиатриче-
ской. В связи с этим «психиатрическая больница специализирован-
ного типа» может толковаться как «психиатрическая больница узко-
Цели принудительных мер медицинского характера...
345
психиатрического типа». Понятие «интенсивное наблюдение» в ме-
дицине также имеет строго определенное значение. Оно означает,
что пациент ни на секунду не оказывается без внимания ввиду нали-
чия угрожающих жизни состояний. При этом за пациентом наблю-
дает не только медперсонал, но и проводится круглосуточное инст-
рументальное мониторирование частоты дыхания, частоты и ритма
сердечных сокращений, уровня артериального давления и др. При
появлении каких-либо отклонений аппаратура подает звуковой сиг-
нал, свидетельствующий о нарастании угрозы жизни пациента. Ни-
чего общего с интенсивным наблюдением «принудительное лечение
в психиатрическом стационаре специализированного типа с интен-
сивным наблюдением» не имеет, дискредитируя при этом саму идею
интенсивного наблюдения и лечения. При этом «модификация»752
названий не изменила содержания мер, предусмотренных ст. 58 и 59
УК РСФСР в редакции 1988 г., что, по мнению отдельных авторов,
«делает вполне пригодной Временную инструкцию о порядке при-
менения принудительных и иных мер медицинского характера в от-
ношении лиц с психическими расстройствами, совершившими об-
щественно опасные деяния, утвержденную Приказом М3 СССР от
21 марта 1988 г.».
В ст. 99 УК Российской Федерации дан исчерпывающий пере-
чень видов принудительных мер медицинского характера. Следует
согласиться с мнением Н. И. Пикурова, что выбор перечисленных
видов принудительного лечения определяет характер ограничений
прав и свобод личности — от минимальных при амбулаторном на-
блюдении до принудительного лечения в психиатрическом стацио-
наре специализированного типа с интенсивным наблюдением, что
связано с существенным ограничением прав и свобод753.
Общее основание для принудительных мер медицинского ха-
рактера — «опасность для себя или других лиц», возможность при-
чинения «этим лицами иного существенного вреда». Применительно
к каждому виду принудительных мер медицинского характера это
основание имеет свою степень выраженности, т. е. «критерием вы-
бора судом вида принудительной меры медицинского характера яв-
752 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 207.
753 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации с постатейными мате-
риалами и судебной практикой. С. 302.
346
Глава 6
ляется психическое состояние больного, определяющее его опас-
ность для себя или других лиц, возможность повторного совершения
общественно опасных поступков»754. Уголовный кодекс Российской
Федерации специально не указывает, что о степени опасности «для
себя или других лиц» судят по актуальному психическому состоя-
нию, а не по характеру совершенного деяния. Это приводит к тому,
что на практике при назначении принудительных мер медицинского
характера выявляется разное понимание степени опасности «для се-
бя и других лиц» судом и экспертами при определении необходимо-
сти и достаточности той или иной принудительной меры для: а) пре-
дотвращения совершения лицом новых общественно опасных
деяний; б) выполнения необходимых лечебно-диагностических ме-
роприятий.
Таким образом, с одной стороны, те или иные принудительные
меры медицинского характера назначаются тогда, когда иным спо-
собом невозможно достигнуть «излечения лиц», указанных в ч. 1
ст. 97 УК Российской Федерации, или «улучшения их психического
состояния, а также предупреждения ими новых деяний, предусмот-
ренных статьями Особенной части» уголовного закона; с другой
стороны, вид принудительного лечения не должен быть более жест-
ким, чем необходимо и достаточно для осуществления этих целей.
Если выбор исправительного учреждения с соответствующим режи-
мом зависит от уголовно-правовой оценки преступного деяния и
личности преступника, то выбор принудительных мер медицинского
характера не может зависеть от тяжести общественно опасных по-
следствий деяния невменяемого.
При выборе вида принудительных мер медицинского характера,
помимо потенциальной опасности лица, следует учитывать также и
его актуальное психическое состояние, часто выражающееся в таком
интегративном показателе, как поведение. Если поведение лица
препятствует исполнению принудительных мер (активный отказ от
лечения, нарушения режима содержания с попытками побега), сле-
дует прибегать к изменению принудительной меры медицинского
характера даже при отсутствии нарастания расстройств психики.
Подчеркнем, что рекомендации экспертов-психиатров о принуди-
754 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 356.
Цели принудительных мер медицинского характера...
347
тельной мере медицинского характера, подлежащей применению,
подлежат оценке судом755.
Использование словосочетания «принудительное лечение»,
приведенного в пунктах «б», «в» и «г», акцентуирует лечебную
сущность госпитализации для решения целей, предусмотренных
ст. 98 УК Российской Федерации. Статья 58 УК РСФСР 1960 г. оп-
ределяла «помещение в психиатрическую больницу», словно речь
шла о «помещении» как изоляции, возмездии, каре. Более того, из
сочетания «помещение в» не следовало права врача-психиатра на
различные манипуляции с телом пациента (например, фиксацию его
в постели), воздействие на его психику, с помощью психофармако-
логических препаратов, имеющих определенные побочные, подчас
нежелательные сопутствующие эффекты, трудотерапию (например,
уборку снега на территории психиатрического стационара). Сущ-
ность принудительных мер медицинского характера не в «помеще-
нии в» психиатрический стационар, а в проведении медицинским
персоналом лечебно-диагностических, лечебно-охранительных и
лечебно-реабилитационных мероприятий, подчас ощутимо неприят-
ных, но необходимых для излечения, улучшения психического со-
стояния лица.
Законность и обоснованность выбора судом вида принудитель-
ного лечения обеспечивается обязательностью проведения по делу
предварительного следствия и судебного разбирательства с учетом
предусмотренных процессуальным законом особенностей. Весьма
важное значение имеет и заключение судебно-психиатрической
экспертизы о психическом состоянии лица и прогнозе его поведе-
ния. Заключение эксперта оценивается судом в совокупности с дру-
гими доказательствами. Верховный суд Российской Федерации в
определении по делу В. указал, что вопрос о назначении принуди-
тельных мер медицинского характера решается судом самостоя-
тельно. Заключение судебно-психиатрической экспертизы не явля-
ется для суда обязательным и учитывается им при оценке всех
собранных по делу доказательств. Суд может согласиться с вывода-
ми экспертов, но может на основании материалов судебного следст-
759 Постановление Президиума и определения судебных коллегий Верховного суда
Российской Федерации//БВС РФ. 1993 №6. С. 5.
348
Глава 6
вия принять любое другое решение в соответствии со ст. 97 УК Рос-
сийской Федерации756.
Новеллой уголовного закона является и использование термина
«стационар» вместо «больница». Это связано с тем обстоятельством,
что больница — одна из разновидностей учреждений, оказывающих
стационарную психиатрическую помощь. Эту помощь оказывают и
другие учреждения Министерства здравоохранения и медицинской
промышленности Российской Федерации (клинические больницы,
клиники, институты, центры). Надо признать, что/профессиональ-
ный рейтинг последних, в большинстве случаев, существенно выше,
чем у больницы, не являющейся клинической базой кафедры психи-
атрии. Стационар объединяет все эти учреждения. Исполнение оп-
ределения суда может быть поручено любому из указанных учреж-
дений Министерства здравоохранения и медицинской промыш-
ленности Российской Федерации.
Закон умалчивает о том обстоятельстве, что стационар должен
быть обязательно учреждением «бюджетной сферы», что предпола-
гает возможность госпитализации пациента в психиатрический ста-
ционар иной формы собственности. В условиях приближающейся
приватизации лечебных учреждений возможность появления част-
ных психиатрических больниц, выполняющих функции «психиатри-
ческого стационара общего типа», весьма вероятна. Практика по-
добного рода имеет место в Швейцарии757 и ряде других евро-
пейских государств. Оплата лечения в них производится из
различных благотворительных фондов, реже — за счет государства
и родственников пациентов. Деятельность подобных стационаров в
нашей стране должна быть лицензирована и сертифицирована в со-
ответствии с отечественным законодательством.
Аналогично можно поставить вопрос и в отношении «принуди-
тельного амбулаторного наблюдения и лечения у психиатра». Во
время стажировки в США нам пришлось присутствовать на приеме
у частнопрактикующего психиатра, оказывающего психиатриче-
скую амбулаторную помощь ветеранам войны во Вьетнаме с целью
профилактики их девиантного поведения («вьетнамский синдром» у
трети ветеранов войны приводит к алкоголизму, наркомании, пре-
”* Постановления Президиума и определения Судебной коллегии по уголовным де-
лам Верховного суда Российской Федерации // ВВС РФ. 1997. №12. С. 6, 7.
757 См.: Уголовный кодекс Швейцарии. М., 2000. 138 с.
Цели принудительных мер медицинского характера...
349
ступному поведению). Эта работа выполнялась частнопрактикую-
щим врачом по заказу Министерства обороны США, которым и оп-
лачивалась. Мы не можем исключить возможность проведения в
будущем «принудительного амбулаторного наблюдения и лечения»
и у отечественных частнопрактикующих врачей-психиатров. Уточ-
ним, что в соответствии с ст. 18 Закона о психиатрической помощи
психиатрическую помощь в РФ оказывают получившие на это раз-
решение государственные, негосударственные психиатрические и
психоневрологические учреждения, частнопрактикующие врачи-
психиатры.
По нашим данным принудительное лечение в психиатрическом
стационаре назначается судами Архангельской и Свердловской об-
ластей, если характер психического расстройства лица (при наличии
оснований, предусмотренных ст. 97 УК РФ) требует таких условий
лечения, ухода, содержания и наблюдения, которые не могут быть
осуществлены в амбулаторных условиях. Лицо принудительно гос-
питализируется в стационар при наличии следующих признаков:
а) психического расстройства, определяющего состояние невменяе-
мости во время совершения деяния, предусмотренного статьями
Особенной части Уголовного кодекса, либо делающего невозмож-
ным назначение или исполнение наказания после совершения пре-
ступления; б) обусловленной психическим расстройством возмож-
ности причинения этим лицом иного существенного вреда себе или
другим лицам, что требует таких условий лечения, ухода, содержа-
ния и наблюдения, которые не могут быть осуществлены в амбула-
торных условиях.
Основания и порядок применения недобровольных психиатри-
ческих мер предусмотрены Законом Российской Федерации «О пси-
хиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании».
Согласно ст. 29 этого закона, недобровольная госпитализация в пси-
хиатрический стационар лица, страдающего психическим расстрой-
ством, может производиться без его согласия или без согласия его
законного представителя до постановления суда, если его обследо-
вание или лечение возможно только в стационарных условиях, а
психическое расстройство является тяжелым и обусловливает: а) его
непосредственную опасность для себя (аутоагрессивное поведение)
или окружающих (гетероагрессивное поведение); б) его беспомощ-
ность, т. е. неспособность самостоятельно удовлетворять основные
350
Глава 6
жизненные потребности; в) существенный вред его здоровью вслед-
ствие ухудшения психического состояния, если лицо будет оставле-
но без психиатрической помощи.
Вопрос о выборе типа стационара, необходимого в каждом кон-
кретном случае, решает суд с учетом критерия обеспечения безопас-
ности лица, подлежащего госпитализации, и других лиц при соблю-
дении его прав и законных интересов. Психиатрический стационар
специализированного типа и психиатрический стационар специали-
зированного типа с интенсивным наблюдением ^'предназначены
только для проведения принудительных мер медицинского характе-
ра. Психиатрический стационар общего типа оказывает квалифици-
рованную и специализированную помощь в принудительном, не-
добровольном и добровольном порядке.
Психиатрический стационар специализированного типа с ин-
тенсивным наблюдением — самостоятельное лечебное учреждение
федерального подчинения. Всего их семь, причем все располагаются
на европейской части страны. Каждый из них обслуживает террито-
рию нескольких субъектов Федерации. Особенность деятельности
этих учреждений в том, что там находятся лица с психическими рас-
стройствами, обусловливающими особую опасность, ярко выражен-
ную агрессивность по отношению к себе и окружающим. Медико-
социальные особенности пациентов, находящихся на принудитель-
ном лечении в этих стационарах, определяют особо строгие требо-
вания к организации контрольно-наблюдательных мер в ходе пси-
хофармакологического лечения, лечебно-реабилитационных и дру-
гих мероприятий.
Принудительное лечение в психиатрическом стационаре спе-
циализированного типа с интенсивным наблюдением судами Архан-
гельской и Свердловской областей назначается лицу, которое по
своему психическому состоянию представляет особую опасность
для себя или других лиц и требует постоянного и интенсивного на-
блюдения. Понятие «особой опасности» в законе не раскрыто. Из
проанализированных определений судов следует, что под «особой
опасностью» лица, страдающего психическим расстройством, пони-
мается высокая («особая») вероятность («опасность») совершения
деяний, отнесенных УК Российской Федерации к категории тяжких
и особо тяжких, а также повторное совершение общественно опас-
ных деяний, несмотря на проводимое в прошлом психиатрическое
Цели принудительных мер медицинского характера...
351
лечение (недобровольное или принудительное). По сложившейся
практике, которая, на наш взгляд, входит в противоречие с уголов-
ным законом, в эти стационары направляются также лица, психиче-
ское состояние которых определяет невозможность их принудитель-
ного лечения в психиатрическом стационаре специализированного
типа. Часто эти лица, хотя и не совершившие деяния соответствую-
щей тяжести, но своим негативным поведением, отказом от лечения,
агрессией в отношении медицинского персонала и других пациен-
тов, постоянной готовностью к побегу вызывают необходимость
более строгого, нежели в стационарах специализированного типа,
режима.
Соблюдение режима обеспечивается специально подготовлен-
ным медицинским персоналом, возможность побега предупреждает-
ся также силами службы обеспечения безопасности подобных пси-
хиатрических стационаров. В этих стационарах создаются условия
для максимально безопасных условий содержания пациентов. Не
только наружная охрана таких стационаров, но и надзор за поведе-
нием пациентов внутри отделений осуществляется силами органов
внутренних дел. Лечебная работа организуется медицинским персо-
налом. Меры физического стеснения (проще говоря, фиксация паци-
ента) применяются только в случаях и на тот период, когда, по мне-
нию врача-психиатра, иными методами невозможно предотвратить
действия пациента, представляющие непосредственную опасность
для него или других лиц, и осуществляются при постоянном кон-
троле медицинского персонала. О формах и времени применения
мер физического стеснения делается запись в медицинских доку-
ментах.
В Архангельской и Свердловской области психиатрические ста-
ционары специализированного типа созданы на базе нескольких от-
делений крупных клинических психиатрических больниц, обслужи-
вающих эти регионы. Из практики известно, что в ряде регионов
создаются психиатрические стационары специализированного типа
с небольшим количеством мест. В Курсе уголовного права приво-
дится мнение, на наш взгляд, дискуссионное, о том, что «специали-
зированность психиатрического стационара означает, что лечебное
учреждение имеет специальный режим содержания пациентов,
включая принятие мер по предотвращению повторных общественно
опасных деяний и побегов, а также специализированные реабилита-
352
Глава б
ционно-профилактические и коррективно-воспитательные програм-
мы, ориентированные на особенности поступающих туда пациен-
758
тов»
Особенность деятельности этих учреждений обусловлена тем,
что там находятся лица с психическими расстройствами, проявляю-
щимися выраженной степенью агрессивности по отношению к ок-
ружающим; а также высокой степенью аутоагрессивности. По полу-
ченным нами данным, особенности пациентов, находящихся на
принудительном лечении в этих отделениях, определяют строгие
требования к организации контрольно-наблюдательных мер (напри-
мер, охранная сигнализация, изолированные прогулочные дворы,
контроль за передачами и т. п.) в ходе лечения, реабилитационных и
иных мероприятий. Постоянное наблюдение обеспечивается допол-
нительным персоналом и сотрудниками создаваемой в этих стацио-
нарах службы обеспечения безопасности.
Принудительное лечение в психиатрическом стационаре спе-
циализированного типа судами Архангельской и Свердловской об-
ластей назначается лицам, которые по своему психическому состоя-
нию требуют постоянного наблюдения. Необходимость постоянного
наблюдения в отношении этих лиц обусловлена характером их об-
щественной опасности. Часто это склонность к повторному совер-
шению общественно опасного деяния, нередко тяжких. В стациона-
ре этого типа содержатся только пациенты, направленные на
принудительное лечение.
По нашим данным, до 20% лиц, признанных судами Архангель-
ской и Свердловской областей невменяемыми, госпитализируются в
психиатрические стационары специализированного типа и специа-
лизированного типа с интенсивным наблюдением.
К психиатрическим стационарам общего типа в Архангельской
и Свердловской областях относятся психиатрические стационары с
широким профилем отделений, клиническая психиатрическая боль-
ница, психиатрическая клиника, научно-исследовательский инсти-
тут, основной задачей которого является оказание квалифицирован-
ной и специализированной психиатрической помощи населению.
Проведение принудительных мер медицинского характера не явля-
ется основной функцией данных стационаров. Выбор отделения, в
7И Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 359.
Цели принудительных мер медицинского характера...
353
которое госпитализируется лицо для принудительного лечения, оп-
ределяется характером психического расстройства. Принудительные
меры в таких условиях имеют для пациента то преимущество, что
профиль отделения, в которое он помещается, может максимально
соответствовать характеру его психического расстройства.
Суды Архангельской и Свердловской областей принудительное
лечение в стационаре общего типа назначают лицам, которые по
своему психическому состоянию нуждаются в стационарном лече-
нии, но не требуют постоянного наблюдения и у которых отсутст-
вуют выраженные тенденции к нарушениям больничного режима.
Это близко к требованиям УК РСФСР в редакции 1960 г., преду-
сматривавшего «помещение в психиатрическую больницу общего
типа», и УК РСФСР в редакции 1988 г., предусматривавшего «по-
мещение в психиатрическую больницу с обычным наблюдением».
Подавляющая часть пациентов профильного «закрытого» отде-
ления находится там в связи с недобровольным лечением психиче-
ского расстройства с ауто- или гетероагрессией, которое не привело
к общественно опасному деянию, поэтому режим пребывания лица,
направленного на принудительное лечение, должен соответствовать
общему режиму «закрытого» отделения (некоторые пациенты нахо-
дятся на добровольном лечении).
Положение пациента, попавшего в профильное отделение ста-
ционара общего типа принудительно, существенно отличается от
положения в этом же отделении пациента, госпитализированного
добровольно. Последний, плохо осознающий существо имеющегося
у него психического расстройства и необходимость стационарного
лечения, не обладающий ауто- или гетероагрессией, даже дав перво-
начально согласие на помещение в психиатрический стационар, мо-
жет отказаться от госпитализации (при отсутствии показаний для
недобровольного лечения), после чего будет выписан на основании
Закона Российской Федерации о психиатрической помощи.
Обязательным условием содержания является «закрытый» ре-
жим отделения (запираемые на упрощенный, трехгранный ключ
Двери психиатрического отделения, реже и самой палаты пациента),
в определенной мере препятствует свободному выходу из отделе-
ния. Мы считаем, что стационары этого типа легко покидают люди с
осознанно волевым поведением, если ставят перед собой такую за-
дачу. Их не могут покинуть лишь лица, не понимающие или не в
12 Зак. 7268
354
Глава б
полной мере понимающие фактический характер происходящего, а
также не ставящие перед собой такую задачу, т. е. осознающие не-
обходимость лечения. К «закрытому» режиму, в частности, относит-
ся возможность прогулок только на территории психиатрического
стационара, отсутствие домашних отпусков. По нашим наблюдени-
ям, это правило нередко нарушается и, подчас, ведет к трагическим
последствиям. Так, Г., лишивший жизни членов семьи знакомого, у
которого он проживал, был признан судом невменяемым. По проше-
ствии нескольких лет принудительного лечения в стационаре врачи-
психиатры разрешили ему домашние отпуска. В один из таких от-
пусков он убил жену и ребенка «из любви к ним»759. Значит, целесо-
образно постепенно расширять режим с переходом к амбулаторному
принудительному наблюдению и лечению у психиатра (принуди-
тельной диспансеризации). На заключительном этапе, перед перехо-
дом к амбулаторному наблюдению и лечению, пациенты могут быть
переведены в так называемое «открытое» отделение.
Дифференциация принудительных мер, начатая в 1988 г., при-
вела к тому, что сегодня суды Архангельской и Свердловской об-
ластей стали реже изначально определять принудительную меру
медицинского характера в стационаре общего типа. Значительная
часть лиц сразу направляется в стационары специализированного
типа. По нашим данным, среди лиц, признанных судом невменяе-
мыми, лишь 43% госпитализируются в психиатрические стацио-
нары общего типа.
Появление новеллы УК Российской Федерации «принудитель-
ное амбулаторное наблюдение и лечение у психиатра» отражает
процесс дифференциации принудительных мер медицинского ха-
рактера. Предложения о введении такой меры неоднократно выска-
зывались в литературе760. Определенный положительный опыт при-
менения данной меры накоплен зарубежными странами (например,
ФРГ, Швейцарией), где эти меры обычно применяют на заключи-
761
тельном этапе принудительного стационарного лечения .
На наш взгляд, принудительные меры медицинского характера
подразделяются на наблюдение и лечение в условиях психиатриче-
Архив Арханг. регион, центра судеб, психиатрии.
Протченко Б. А. Принудительные меры медицинского характера. М., 1976.
С. 21, 22.
” Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 356.
Цели принудительных мер медицинского характера...	355
ского стационара, и наблюдение и лечение в амбулаторных услови-
ях. К сожалению, из текста уголовного закона вытекает иное дихо-
томическое деление: амбулаторное наблюдение и лечение подразде-
ляется на амбулаторное принудительное наблюдение и лечение, и
амбулаторное непринудительное наблюдение и лечение. С целью
избежать этой неточности, считаем целесообразным предложить
новую формулировку ст. 99 УК Российской Федерации:
Статья 99. Виды принудительных мер медицинского харак-
тера
1.	Суд может назначать следующие виды принудительных мер
медицинского характера:
а)	принудительное амбулаторное наблюдение и лечение у психи-
атра;
б)	принудительное наблюдение и лечение в психиатрическом
стационаре общего типа;
в)	принудительное наблюдение и лечение в психиатрическом
стационаре специализированного типа;
г)	принудительное наблюдение и лечение в психиатрическом
стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдени-
ем.
2.	Лицам, осужденным за преступления, совершенные в состоя-
нии вменяемости, но нуждающимся в лечении психических рас-
стройств, не исключающих вменяемости, суд наряду с наказанием
может назначить принудительную меру медицинского характера в
виде принудительного амбулаторного наблюдения и лечения у пси-
хиатра.
Статья 100 УК Российской Федерации гласит, что амбулаторное
принудительное наблюдение и лечение у психиатра может быть на-
значено при наличии оснований, предусмотренных ст. 97 УК Рос-
сийской Федерации, если лицо по своему психическому состоянию
не нуждается в помещении в психиатрический стационар. По нашим
данным, принудительное амбулаторное наблюдение и лечение на-
значаются судами Архангельской и Свердловской областей лицам,
которые по своему психическому состоянию, с учетом характера
совершенного общественно опасного деяния не являют собой реаль-
ную опасность для общества.
356
Глава б
Принудительное амбулаторное наблюдение и лечение у психи-
атра назначается судами Архангельской и Свердловской областей
лицам:
а)	страдающим хроническим психическим расстройством, вре-
менным психическим расстройством, слабоумием, иным болезнен-
ным расстройством психики, признанным судом невменяемыми,
прошедшим курс стационарного принудительного лечения с поло-
жительной динамикой процесса, нуждающимся в продолжении пси-
хиатрического наблюдения и лечения с целью профилактики обост-
рения, рецидива психического расстройства, синдрома «отмены»
психофармакологических средств (так называемое «принудительное
долечивание»)762;
б)	страдающим хроническим психическим расстройством, вре-
менным психическим расстройством, слабоумием, иным болезнен-
ным расстройством психики, признанным судом невменяемыми, не
проходившим курс стационарного принудительного лечения763.
в)	лицам, страдающим психическим расстройством, не исклю-
чающим вменяемости, которым назначено наказание, связанное с
лишением свободы;
г)	лицам, страдающим психическим расстройством, не исклю-
чающим вменяемости, которым назначено наказание, не связанное с
лишением свободы.
Ранее, в соответствии с УК РФ в редакции 1996 г. принудитель-
ное амбулаторное наблюдение и лечение у психиатра назначалось
также:
д)	лицам, страдающим алкоголизмом, наркоманией, которым
назначено наказание, связанное с лишением свободы;
762 Ранее, в соответствии с УК РСФСР 1960 г., такие пациенты вынуждены были без-
основательно проводить в психиатрической больнице часть своей жизни, что не спо-
собствовало их психическому здоровью, более того, сопровождалось явлением так
называемого «госпитализма», усугублением социальной дезадаптации, ухудшением
состояния с нарастанием психических расстройств после выписки.
7,3 Чаще это лица, совершившие общественно опасное деяние в состоянии временно-
го психического расстройства, которое закончилось (часто самостоятельно) ко време-
ни производства по делу и не имеет отчетливых тенденций, оснований к повторению
(например, лица, перенесшие интоксикационный психоз на фоне вирусной инфекции),
реже лица, страдающие хроническими психическими расстройствами, слабоумием,
иными болезненными расстройствами психики, если суд сочтет нецелесообразным
применение принудительных мер медицинского характера в условиях психиатриче-
ского стационара.
Цели принудительных мер медицинского характера...
357
е)	лицам, страдающим алкоголизмом, наркоманией, которым
назначено наказание, не связанное с лишением свободы.
Принципиальным отличием этих мер является: а) применение
принудительных мер медицинского характера по отношению и к
вменяемым лицам (п. «в», «г»), т. е. не утратившим способности к
осознанно волевому поведению в момент совершения преступления;
б) сохранение способности вменяемыми лицами понимать смысл и
значение применяемого в отношении них наказания и принудитель-
ного наблюдения и лечения. Мы считаем существенной погрешно-
стью уголовного закона объединение в одной норме принудитель-
ных мер медицинского характера для лиц, страдающих психическим
расстройством, исключившим способность к осознанно волевому
поведению на момент инкриминируемого им деяния (невменяемых),
и лиц, обладавших способностью к осознанно волевому поведению
во время совершения преступления. На наш взгляд, это равноценно
объединению в рамках одной нормы таких понятий уголовного за-
кона, как «невменяемость» и «уголовная ответственность лиц с пси-
хическим расстройством, не исключающим вменяемости».
Назначение принудительного амбулаторного наблюдения и ле-
чения у психиатра лицу, заболевшему психическим расстройством
после совершения преступления, до вынесения приговора суда, на
наш взгляд, противоречит «духу закона», но не противоречит его
«букве». По мнению отдельных авторов, «сущность рассматривае-
мой меры, когда она применяется к лицам с тяжелыми психически-
ми расстройствами, освобождаемыми от уголовной ответственности
или наказания, состоит в том, что лицо, к которому она применяет-
ся, направляется под наблюдение учреждения, осуществляющего
амбулаторную психиатрическую помощь по месту жительства боль-
ного»764. При этом авторы не уточняют, что они подразумевают под
«тяжелыми» психическими расстройствами. Подобных психических
расстройств УК Российской Федерации не выделяет. Можно ли к
ним отнести хроническое психическое расстройство, например, ши-
зофрению с малопрогредиентным (вялотекущим) течением; или речь
идет о временном психическом расстройстве — алкогольном дели-
рии? Что, по мнению авторов, более «тяжелое»? Насколько целесо-
7М Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 206.
358
Глава б
образно отказываться от стационарной психиатрической помощи
«больному» с «тяжелым психиатрическим расстройством», под
влиянием которого совершено общественно опасное деяние? Если
оно «тяжелое», но при этом можно отказаться от стационарного
психиатрического лечения, то почему оно не помешает совершить
повторное общественно опасное деяние? Странно, на наш взгляд,
сразу же после суда возвращать в «пьяную», криминогенную среду
человека, совершившего, например, в алкогольном психозе, общест-
венно опасное деяние.	-
По мнению Н. И. Пикурова ст. 100 УК «не устанавливает кон-
кретных признаков психического состояния, наличие которых явля-
ется необходимым и достаточным для назначения принудительного
амбулаторного лечения»765. По мнению авторов Курса уголовного
права, эти лица, которым назначено принудительное амбулаторное
наблюдение и лечение у психиатра, «относительно правильно оце-
нивают свое психическое состояние, соблюдают назначенный ре-
жим, имеют достаточно упорядоченное и организованное поведение,
не требующее постоянного контроля со стороны медицинских ра-
ботников»766. На наш взгляд, их следует охарактеризовать, как спо-
собных к осознанно волевому поведению на момент назначения
принудительных амбулаторных мер медицинского характера.
Из практики следует, что сущность меры, применяемой к лицам:
а) с психическим расстройством, совершившим общественно опас-
ное деяние, заключается в том, что они направляются под принуди-
тельное наблюдение психиатра, осуществляющего амбулаторную
лечебно-профилактическую помощь по месту жительства лица, его
родственников или законного представителя; б) лицам, совершив-
шим преступление, страдающим психическим расстройством, не
исключающим вменяемости, заключается в том, что они направ-
ляются под принудительное амбулаторное наблюдение и лечение
у психиатра, осуществляющего лечебно-профилактическую по-
мощь по месту отбывания наказания (если наказание связано с
лишением свободы) или по месту жительства лица (если наказание
не связано с лишением свободы), его родственников или законного
представителя.
705 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации с постатейными мате-
риалами и судебной практикой С. 302.
700 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 356.
Цели принудительных мер медицинского характера...
359
В судебной практике судов Архангельской области определение
суда о назначении принудительного амбулаторного наблюдения и
лечения у психиатра объявляется самому лицу, кроме того, опреде-
ление направляется в районный отдел Архангельского областного
управления внутренних дел и Архангельский областной психонев-
рологический диспансер (ПНД). При его отсутствии по месту жи-
тельства лица под ПНД подразумевается психиатрическое диспан-
серное отделение, психоневрологический кабинет поликлиники
(например, психоневрологический кабинет поликлинического отде-
ления Виноградовской центральной районной больницы), т. е. речь
идет об учреждении здравоохранения, где оказывается амбулаторная
психиатрическая помощь. На наш взгляд, В. П. Котов (автор соот-
ветствующего раздела Комментария к Уголовному кодексу) смеши-
вает понятия «амбулаторное наблюдение» и «диспансерное наблю-
дение», вероятно, на основании понятия «амбулаторное наблюдение
в условиях психоневрологического диспансера». Он указывает:
«Необходимость проведения диспансерного наблюдения и лечения
названных больных именно в форме назначаемой судом принуди-
тельной меры продиктована тем, что, во-первых, в соответствии с ч.
2 ст. 97 настоящего Кодекса речь идет о лицах, представляющих
опасность для общества, а во-вторых, принудительный характер ам-
булаторного лечения дает возможность при изменении состояния
изменить данную меру на стационарную в рамках того же уголовно-
го дела, в то время как направление под обычное (непринудитель-
ное) диспансерное наблюдение после отмены принудительного ле-
767
чения в стационаре такую возможность исключает»
«Амбулаторное» и «диспансерное» наблюдение, на наш взгляд, да-
леко не одно и то же. Лечебно-профилактическое наблюдение при
добровольном или принудительном обращении лица, страдающего
психическим расстройством, называется амбулаторным. Лечебно-
профилактическое наблюдение за состоянием здоровья отдельных
групп населения, которые должны обеспечиваться квалифицирован-
ной медицинской помощью активно, подчас без обращения за ней,
называется диспансерным наблюдением (например, диспансерному
7,7 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 211.
360
Глава 6
наблюдению подлежали рабочие ряда отраслей народного хозяйства
СССР).
Мы являемся сторонниками пожизненного принудительного
амбулаторного наблюдения и лечения лиц, совершивших общест-
венно опасные деяния, страдающих хроническими психическими
расстройствами и слабоумием. На наш взгляд, положение о пожиз-
ненном принудительном амбулаторном наблюдении и лечении та-
ких лиц должно быть внесено как в Уголовный кодекс, так и в Закон
о психиатрической помощи.	*
Основное отличие этой меры от других принудительных мер
медицинского характера, по нашему мнению, заключается в воз-
можности избежать психотравмирующего воздействия психиатри-
ческого стационара, негативное влияние (индуцирование) на паци-
ента со стороны других лиц, страдающих психическими
расстройствами. Но принудительное амбулаторное наблюдение и
лечение у психиатра имеет положительное значение только в том
случае, если возвращение к привычному для человека образу жизни,
выполнение семейных и других обязанностей, контакты с близкими
людьми, родственниками, продолжение работы (если для этого нет
противопоказаний) не оказывают на лицо, совершившее обществен-
но опасное деяние, отрицательного, психотравмирующего воздейст-
вия. К сожалению, сегодня пропагандируются взгляды психиатров,
идеализирующих «возможность сохранения привычного для боль-
ного образа жизни»768, забывающих о том, что такой образ жизни не
исключает возможность совершения общественно опасных деяний.
В ходе исполнения принудительного амбулаторного наблюде-
ния и лечения у психиатра Архангельского областного психиатриче-
ского диспансера, посещения врача происходят с предписанной пси-
хиатром периодичностью. Лицо выполняет рекомендованные
психиатром лечебно-диагностические назначения. Во время ком-
плексного процесса медико-социальной реабилитации ему оказыва-
ется и социальная помощь. В случае нарастания психических рас-
стройств, возрастания общественной опасности лица районный суд
Архангельской области по представлению комиссии врачей-
психиатров принудительное амбулаторное наблюдение и лечение
7“ Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 207; Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2.
С. 358.
Цели принудительных мер медицинского характера...
361
изменяется на принудительное лечение в психиатрическом стацио-
наре общего типа. В необходимых случаях сотрудники милиции
оказывают содействие не только в обеспечении явки лица в психо-
неврологический диспансер, но, при необходимости, — ив госпита-
лизации в психиатрический стационар. При изменении психическо-
го состояния осужденного, требующего стационарного лечения,
помещение его в психиатрический стационар или иное лечебное уч-
реждение производится в порядке и на основании, которые преду-
смотрены законодательством Российской Федерации о здравоохра-
нении. Время пребывания в указанных учреждениях засчитывается в
срок отбывания наказания. При отсутствии необходимости даль-
нейшего лечения осужденного в указанных учреждениях выписка
производится в порядке, предусмотренном законодательством Рос-
сийской Федерации о здравоохранении.
Из уголовного законодательства и практики неясно, каким обра-
зом в отношении этих лиц удастся обеспечить проведение принуди-
тельного лечения в случае осознанно волевого отказа от него, ибо в
соответствии с Законом о психиатрической помощи лечение без со-
гласия пациента может осуществляться только при наличии психи-
ческих расстройств, которыми заведомо не страдают рассматривае-
мые лица. Существует реальная угроза того, что осознанно волевой
отказ от принудительного наблюдения и лечения явится поводом
для органа, осуществляющего контроль за поведением, например,
условно осужденного, к соответствующему представлению в суд.
При рассмотрении принудительных мер медицинского характе-
ра, соединенных с исполнением наказания, необходимо уточнить,
что согласно ч. 2 ст. 99 УК Российской Федерации лицам, осужден-
ным за преступления, совершенные в состоянии вменяемости, но
нуждающимся в лечении психических расстройств, не исключаю-
щих вменяемости, суд, наряду с наказанием, может назначить при-
нудительную меру медицинского характера в виде амбулаторного
принудительного наблюдения и лечения у психиатра. В случаях,
предусмотренных ч. 2 ст. 99 УК Российской Федерации, принуди-
тельные меры медицинского характера исполняются по месту отбы-
вания лишения свободы, а в отношении осужденных к иным видам
наказания — в учреждениях органов здравоохранения, оказываю-
щих амбулаторную психиатрическую помощь. Если суд постановля-
ет считать назначенное наказание условным, назначает лицу прину-
13 Зак 7268
362
Глава 6
дительное амбулаторное наблюдение и лечение у психиатра, то это
лицо направляется под наблюдение психиатра, осуществляющего
психиатрическую помощь по месту жительства осужденного.
Решение суда о назначении принудительного амбулаторного
наблюдения и лечения у психиатра не только объявляется самому
лицу, но и направляется в органы юстиции, призванные исполнять
приговор суда, а также в психоневрологический диспансер. Посеще-
ние врача происходят с предписанной психиатром периодичностью.
Лицо выполняет предложенные, рекомендованные/психиатром ле-
чебно-диагностические назначения. Если наказание не связано с
лишением свободы, то лицу оказывается и социальная помощь во
время комплексного процесса медико-социальной реабилитации. В
случае нарастания психических расстройств, возрастания общест-
венной опасности лица судом по представлению комиссии врачей-
психиатров принудительное амбулаторное наблюдение и лечение
может быть изменено на принудительное лечение в психиатриче-
ском стационаре (чаще психиатрическом стационаре общего типа).
Из УК неясно, каким образом в отношении этих лиц удастся
обеспечить проведение принудительного лечения в случае осознан-
но волевого отказа от него, ибо в соответствии с Законом о психиат-
рической помощи лечение без согласия пациента может осуществ-
ляться только при наличии психических расстройств, которыми
заведомо не страдают рассматриваемые лица. Существует реальная
угроза того, что осознанно волевой отказ от принудительного на-
блюдения и лечения явится поводом для органа, осуществляющего
контроль за поведением, например, условно осужденного, к соответ-
ствующему представлению в суд.
Если суд приговаривает лицо к уголовному наказанию, связан-
ному с лишением свободы, назначает ему принудительное амбула-
торное наблюдение и лечение у психиатра, то исполнение принуди-
тельной меры медицинского характера по месту отбывания лишения
свободы возлагается на администрацию и медицинскую службу ис-
правительного учреждения. Следовательно, осужденный должен
направляться только в то исправительное учреждение, которое име-
ет в своем штате психиатра для наблюдения и лечения лиц, стра-
дающих психическим расстройством, не исключающим вменяемо-
сти.
Цели принудительных мер медицинского характера...
363
Следует отметить, что эта категория лиц выпадает из-под на-
блюдения психиатров Министерства здравоохранения и медицин-
ской промышленности Российской Федерации, попадая под наблю-
дение медперсонала, представляющего Министерство юстиции. В
связи с этим, по мнению ряда авторов, должны быть созданы специ-
альные лечебно-исправительные учреждения, где будут сосредото-
чены лица, которым назначена принудительная мера медицинского
характера, соединенная с исполнением наказания769. Нам это поло-
жение представляется дискуссионным. Если концентрация в одном
месте осужденных, страдающих «мягкими» формами шизофрении,
эпилепсией, маниакально-депрессивными нарушениями, неврозами,
сосудистыми заболеваниями нервной системы, не оказавшими су-
щественного влияния на осознанно волевое поведение в уголовно-
значимой ситуации, допустима, то концентрация в одном месте
осужденных с расстройствами личности (психопатией) не будет
способствовать их «излечению», а также «улучшению их психиче-
ского состояния». И вновь неясно, каким образом в отношении этих
лиц удастся обеспечить проведение принудительного лечения в слу-
чае осознанного отказа от него. Врачи-психиатры отказ от лечения
будут рассматривать как нарушение поведения, вызывающее изме-
нение (усиление) меры медицинского характера, и перевод в психи-
атрический стационар. Сотрудники исправительного учреждения
осознанно волевой отказ от принудительного лечения, назначенного
судом, будет расценивать как отказ от исполнения наказания.
Психические расстройства, не исключающие вменяемости, спо-
собны обусловить повышенную вспыльчивость, возбудимость, аг-
рессивность или, напротив, чрезмерную пассивность и подчиняе-
мость воле других лиц, недостаточное понимание (в силу снижения
интеллекта) требований режима содержания осужденных и т. п.
Вместе с тем при чрезмерной активности осужденного, которая лег-
ко принимает противоправные формы, у «психиатров в погонах»
возникает соблазн подменить одну цель другой: гиперактивность
осужденных попытаться «исправить», подавить с помощью психо-
фармакологических средств, обладающих мощным нейролептиче-
ским действием, направленным на снижение повышенной возбуди-
7М Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 209.
364
Глава б
мости и агрессивности. Казалось бы, таким путем можно улучшить
псевдоадаптационные возможности осужденного и значительно
уменьшить, хотя бы на время, вероятность нарушений режима, со-
вершения им новых преступлений. Но задача если и решается, то
только ценой нанесения определенного ущерба психосоматическому
(душевно-телесному) здоровью человека, ибо он станет пассивным,
апатичным,, безынициативным, гипнабельным. При длительном
применении лекарственных средств эти качества могут стать труд-
нообратимыми. Кроме того, применение принудительных мер меди-
цинского характера (например, «накачивание аминазином») к вме-
няемым лицам, основанное лишь на предположении совершения
ими новых деяний, является разновидностью объективного вмене-
ния, запрещенного ч. 2 ст. 5 УК Российской Федерации.
Следует указать, что согласно ст. 13 Закона о психиатрической
помощи принудительные меры медицинского характера осуществ-
ляются в психиатрических учреждениях органов здравоохранения, к
коим не относится медицинская служба Министерства юстиции
Российской Федерации.
Число лиц, страдающих психическим расстройством, не исклю-
чающим вменяемости, среди лиц, совершающих преступные деяния,
исключительно велико. По мнению ряда авторов, их удельный вес
среди рецидивистов достигает 90%. Это определяет постановку
принципиального вопроса: «Значит ли это, что в отношении их всех
должны применяться принудительные меры медицинского характе-
ра?». По нашему мнению, такие меры должны применяться лишь к
тем из них, кто в силу психического расстройства не мог в полной
мере осознавать фактический характер и общественную опасность
своих действий (бездействия) либо руководить ими. Следовательно,
в приговоре суда на основании заключения экспертов должно быть
специально указано, что данному лицу, наряду с наказанием, назна-
чается принудительное амбулаторное наблюдение и лечение у пси-
хиатра. Психические расстройства, которые в соответствии с УК РФ
«наиболее часто требуют применения этой принудительной меры,
относятся, главным образом, к категории так называемых погранич-
ных и включают психопатии, относительно легкие формы олигоф-
рении (умственной отсталости), органические поражения головного
мозга (травматические, сосудистые, инфекционные и т. п ), невроти-
Цели принудительных мер медицинского характера...	365
ческие состояния и некоторые другие»770. Остается только уточнить:
сколько осужденных не страдают пограничными расстройствами
(расстройствами личности (психопатиями), легкими формами умст-
венной отсталости (олигофрении), органическими поражениями го-
ловного мозга травматического, сосудистого, инфекционного генеза,
невротическими состояниями и др.)? На протяжении последних
20 лет мы не наблюдали ни одного осужденного, у которого не было
бы одного из указанных «пограничных» психических расстройств.
Более того, если у подсудимого в ходе уголовного процесса не на-
блюдается невротических расстройств, т. е. привлечение к уголов-
ной ответственности оставляет его безучастным, не является для
него психотравмирующим, то возникают обоснованные сомнения о
его способности к осознанно волевому поведению, возможности его
участия в судебном заседании.
При изменении психического состояния осужденного, требую-
щего стационарного лечения, помещение его в психиатрический
стационар или иное лечебное учреждение производится в порядке и
по основаниям, которые предусмотрены законодательством Россий-
ской Федерации о здравоохранении. Время пребывания в указанных
учреждениях засчитывается в срок отбывания наказания. При отсут-
ствии необходимости дальнейшего лечения осужденного в указан-
ных учреждениях выписка производится в порядке, предусмотрен-
ном законодательством Российской Федерации о здравоохранении.
Из «буквы» закона следует, что лица, подвергнутые принуди-
тельному амбулаторному наблюдению и лечению, в отличие от осу-
жденных, не могут быть амнистированы или помилованы, если не
достигнуты цели принудительных мер медицинского характера.
В заключение этого раздела выскажем предположение о том,
что амбулаторное наблюдение и лечение у психиатра осужденных,
страдающих психическим расстройством, не ориентирует врачей на
повышение качества психиатрической помощи, ибо тех, кто отказы-
вается от лечения, можно принудить к нему. Добровольность меры
медицинского (точнее, медико-социального) характера обязывает
психиатра непрерывно повышать качество своей работы, заинтере-
совывать осужденных быть соисполнителями этого процесса. На-
770 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 212.
366
Глава б
пример, если во время психотерапевтического сеанса один из осуж-
денных своим поведением мешает другим, а призвать к сотрудниче-
ству с психотерапевтом его не удается, то в случае добровольной
меры его можно временно удалить из психотерапевтической груп-
пы, разработать индивидуальную реабилитационную программу по
возвращению осужденного в группу. В случае принудительной меры
предполагается принудить осужденного остаться в психотерапевти-
ческой группе, используя для этого «мягкую фиксацию», психофар-
макологические лекарственные препараты и др., но пользы от такой
реабилитационной программы не будет.
По полученным данным, из лиц, признанных судом невменяе-
мыми, до 20% принудительные меры не назначаются, они направ-
ляются под амбулаторное наблюдение психиатров, в психоневроло-
гические учреждения социальной защиты, в психиатрический
стационар на недобровольное лечение на общих основаниях771.
6.3. Порядок применения, продления
и прекращения принудительных мер
медицинского характера
Предварим обсуждение этого вопроса рассмотрением судебной
практики Верховного суда Российской Федерации.
«Судом присяжных Краснодарского краевого суда Шерстнев
осужден по п. «з» ст. 102 УК РСФСР к лишению свободы с приме-
нением в соответствии со ст. 62 УК РСФСР принудительного лече-
ния от алкоголизма сроком на два года. Шерстнев признан винов-
ным в умышленном убийстве Перекрестовой и Шерстневой.
Кассационная палата Верховного суда РФ 9 января 1996 г., рассмот-
рев дело по кассационной жалобе осужденного, приговор частично
изменила, указав следующее. Вывод суда в приговоре о виновности
осужденного соответствует вердикту коллегии присяжных заседате-
лей, в соответствии с которым Шерстнев признан виновным в ли-
шении жизни Шерстневой и Перекрестовой из личных неприязнен-
ных отношений. Согласно ст. 459 УПК РСФСР, вердикт коллегии
присяжных заседателей обязателен для председательствующего су-
дьи. Процессуальных нарушений, влекущих отмену приговора по
771 Судебная психиатрия / Под ред. Б. В. Шостаковича. С. 123,124.
Цели принудительных мер медицинского характера...
367
делу, не имелось. Вместе с тем в нарушение ст. 62 УК РСФСР Шер-
стневу установлен судом срок лечения от алкоголизма два года. Со-
гласно ч. 4 ст. 62 УК РСФСР, прекращение лечения от алкоголизма
производится судом по представлению лечебного учреждения, в ко-
тором лицо находится на излечении. Из этого следует, что сроки для
излечения алкоголиков устанавливают названные лечебные учреж-
дения. При таких обстоятельствах из приговора подлежит исключе-
нию указание о сроке лечения (выделено нами. — Авт.) Шерстнева
от алкоголизма в местах лишения свободы»772.
«По определению Ростовского областного суда от 27 декабря
1996 г. П. за совершение в состоянии невменяемости общественно
опасных деяний, предусмотренных п. «б», «з» ст. 102, ч. 3 ст. 206
УК РСФСР (убийства и злостного хулиганства), с 11 февраля 1997 г.
были назначены принудительные меры медицинского характера в
виде принудительного лечения в психиатрической больнице с обыч-
ным наблюдением (по УК РФ — психиатрический стационар обще-
го типа). 15 июля 1999 г. главный психиатр Ростовской области об-
ратился в суд с ходатайством о прекращении применения
принудительных мер медицинского характера в отношении П. в свя-
зи с тем, что в результате проведенного лечения тот утратил особую
общественную опасность и не проявлял психосимптоматических
признаков, к правонарушению относился критически, поведение его
носило упорядоченный характер и назначенное ему лечение могло
быть заменено на лечение на общих основаниях (вероятно, имеется
в виду добровольное амбулаторное лечение. — Авт.). По постанов-
лению судьи Ростовского областного суда от 11 августа 1999 г. в
удовлетворении ходатайства отказано. В частной жалобе адвокат,
ссылаясь на полное излечение П., поставил вопрос об отмене поста-
новления судьи и направлении дела на новое рассмотрение. По мне-
нию адвоката, суд неполно исследовал результаты освидетельство-
вания П. комиссией врачей-психиатров и необоснованно отклонил
ходатайство главного психиатра Ростовской области. Судебная кол-
легия по уголовным делам Верховного суда РФ 19 октября 1999 г.
постановление судьи оставила без изменения, а частную жалобу —
без удовлетворения, указав следующее. Как видно из материалов
772 Определение Кассационной палаты Верховного суда Российской Федерации от
9 января 1996 г.//ВВС РФ. 1996. №9. С. 12.
368
Глава б
дела, отказ судьи в отмене принудительных мер медицинского ха-
рактера в отношении П., несмотря на наступившее улучшение в со-
стоянии его здоровья, основан на проверенных в судебном заседа-
нии доказательствах, которые свидетельствуют о том, что П. все еще
представляет общественную опасность. Так, врач-администратор
больницы в судебном заседании, ссылаясь на психическое состояние
П., усомнилась в том, что он вне лечебного учреждения не будет
представлять общественной опасности. Кроме того, судьей установ-
лено, что заключение комиссии врачей-психиатров; на результаты
которой в частной жалобе ссылался адвокат, оформлено ненадле-
жаще, в нем не указана дата проведения освидетельствования П. Ис-
ходя из изложенного, судья обоснованно признал преждевременным
прекращение применения принудительных мер медицинского харак-
тера (выделено нами. —Авт.) в отношении П.»773.
Статья 102 УК Российской Федерации определяет продление,
изменение и прекращение применения принудительных мер меди-
цинского характера. Продление, изменение и прекращение примене-
ния принудительных мер медицинского характера осуществляются
судом по представлению администрации учреждения, осуществ-
ляющего принудительное лечение, на основании заключения комис-
сии врачей-психиатров. Лицо, которому назначена принудительная
мера медицинского характера, подлежит освидетельствованию
комиссией врачей-психиатров не реже одного раза в 6 месяцев для
решения вопроса о наличии оснований для внесения представления в
суд о прекращении применения или об изменении такой меры. Осви-
детельствование такого лица проводится по инициативе лечащего
врача, если в процессе лечения он пришел к выводу о необходимости
изменения принудительной меры медицинского характера либо пре-
кращения ее применения, а также по ходатайству самого лица, его
законного представителя и (или) близкого родственника. Ходатай-
ство подается через администрацию учреждения, осуществляюще-
го принудительное лечение, вне зависимости от времени последнего
освидетельствования. При отсутствии оснований для прекращения
применения или изменения принудительной меры медицинского ха-
рактера администрация учреждения, осуществляющего принуди-
773 Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Россий-
ской Федерации от 19 октября 1999 г.//БВС РФ. 2000. №7. С. 11.
Цели принудительных мер медицинского характера...
369
тельное лечение, представляет в суд заключение£ля продления при-
нудительного лечения. Первое продление принудительного лечения
может быть произведено по истечении шести месяцев с момента
начала лечения, в последующем продление принудительного лечения
производится ежегодно. Изменение или прекращение применения
принудительной меры медицинского характера осуществляется
судом в случае такого изменения психического состояния лица, при
котором отпадает необходимость в применении ранее назначенной
меры либо возникает необходимость в назначении иной принуди-
тельной меры медицинского характера. В случае прекращения при-
менения принудительного лечения в психиатрическом стационаре
суд может передать необходимые материалы в отношении лица,
находившегося на принудительном лечении, органам здравоохране-
ния для решения вопроса о его лечении или направлении в психонев-
рологическое учреждение социального обеспечения в порядке, преду-
смотренном законодательством Российской Федерации о здраво-
охранении.
Отметим, что в наших наблюдениях не встретилось ни одного
случая обозначения срока принудительных мер медицинского ха-
рактера в определении суда о их назначении. Вместе с тем, авторы
Курса уголовного права справедливо указывают, что «в УК подчер-
кивается ведущая роль судебного контроля не только при назначе-
нии принудительных мер, но и на протяжении всего процесса их
осуществления»774. Именно такой подход соответствует положениям
международно-правовых документов, в частности, «Принципам за-
щиты психически больных лиц и улучшения психиатрической по-
мощи», утвержденным резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН
от 17 декабря 1991 г., и положениям Конституции РФ о высшей
ценности человека, его прав и свобод, отражает тенденции развития
психиатрии в направлении укрепления гарантий защиты прав чело-
века, большей гуманизации и усиления контроля со стороны обще-
ства за обоснованностью применения различных видов психиатри-
ческой помощи, особенно осуществляемым в недобровольном
порядке.
Отметим справедливость положения о том, что «отличие прину-
дительных мер медицинского характера от наказания проявляется не
774 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 361.
370
Глава б
только в их целях, но и в определении срока их применения, а также
775
в порядке замены одного вида другим»
На наш взгляд, из текста закона остается непонятным, в отно-
шении какой категории лиц действует ст. 102 УК Российской Феде-
рации: а) лиц, совершивших общественно опасное деяние, находя-
щихся на принудительном лечении в психиатрическом стационаре
(уточним, что предшествующая ст. 101 УК посвящена принудитель-
ному лечению в психиатрическом стационаре); б) лиц, совершивших
общественно опасное деяние, находящихся на принудительном ам-
булаторном наблюдении и лечении у психиатра (но ч. 4 этой статьи
говорит о прекращении применения принудительного лечения в
психиатрическом стационаре); в) лиц, отбывающих наказание, со-
пряженное с наблюдением и лечением у психиатра (ст. 104 УК Рос-
сийской Федерации, посвященная принудительным мерам медицин-
ского характера, соединенным с исполнением наказания, упоминает
только вопросы прекращения применения принудительной меры
медицинского характера, соединенной с исполнением наказания);
г) всех лиц, упомянутых в п. «а», «б», «в».
Наше понимание закона таково: ст. 102 УК Российской Федера-
ции определяет продление, изменение и прекращение принудитель-
ных мер медицинского характера не только для лиц, совершивших
общественно опасное деяние, госпитализированных в психиатриче-
ский стационар, но и для всех лиц, которым назначены принуди-
тельные меры медицинского характера. Если наше толкование зако-
на неправильно, то: а) вопросы продления, изменения и
прекращения применения принудительных амбулаторных мер
должны быть указаны в ч. 4 ст. 102 УК, путем изменения ее форму-
лировки; вопросы продления, изменения принудительных мер меди-
цинского характера, соединенные с исполнением наказания, должны
быть указаны в ст. 104 УК Российской Федерации, рассматриваю-
щей вопросы прекращения этих мер.
В ч. 1 ст. 104 УК РФ сказано, что продление, изменение и пре-
кращение применения принудительных мер медицинского характера
осуществляется судом по представлению администрации учрежде-
ния, проводившего принудительное лечение, на основании заключе- *
779 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации с постатейными мате-
риалами и судебной практикой. С. 306.
Цели принудительных мер медицинского характера...
371
ния комиссии врачей-экспертов, что соответствует изученной нами
судебной практике776.
Новеллой УК Российской Федерации 1996 г. является приня-
тие судом решения о продлении принудительной меры. Ранее про-
дление принудительного лечения (без изменения его вида), а речь
шла только о лечении в психиатрическом стационаре, осуществля-
лось по решению комиссии врачей-психиатров, которое формулиро-
валось на основании коллегиального осмотра. Коллегиальный ос-
мотр врачей-психиатров производился не реже одного раза в
6 месяцев. Поскольку максимальные сроки принудительных мер ме-
дицинского характера законом не устанавливались, то лечение, по
данным анализа архива Архангельской областной клинической пси-
хиатрической больницы (психиатрический стационар общего типа и
психиатрический стационар специализированного типа) продолжа-
лось иногда пожизненно. В литературе приводятся примеры содер-
жания в психиатрическом стационаре до 20 лет777.
Комиссия врачей-психиатров, которая проводит осмотры паци-
ентов, находящихся на принудительном лечении, обычно состоит
из врачей-психиатров лечебного учреждения, осуществляющего
принудительные меры медицинского характера. Автор одного из
разделов Комментария к Уголовному кодексу В. П. Котов не
уточнил, что «врачи учреждения»778 779 должны быть врачами-
психиатрами, а не врачами-неврологами, врачами отделения
функциональной диагностики и др. В изученной нами практике
обычно один из трех членов комиссии — лечащий врач, второй —
заведующий отделением, где находится пациент. Не исключается
возможность включения в комиссию и врача-психиатра, не яв-
ляющегося сотрудником данного учреждения здравоохранения,
например, доцента кафедры психиатрии Архангельского государ-
ственного медицинского института (ныне — Северного государст-
779 Архив Приморск, район, суда. 2001 .№7-181.
777 Законодательство Российской Федерации в области психиатрии: Комментарий к
Закону РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании»,
ГК и УК РФ (в части, касающейся лиц с психическими расстройствами) / Под общ. ред.
Т. Б. Дмитриевой. М., 2002. С. 332.
779 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 216.
Глава 6
372
венного медицинского университета), расположенной на базе этого
779
психиатрического стационара
Представление в суд заключения комиссии врачей-психиатров
делает администрация учреждения, осуществляющего принудитель-
ное лечение (ранее эта функция возлагалась на «главного психиатра
органа здравоохранения, которому подчинено медицинское учреж-
дение, где содержится данное лицо») по следующим причинам:
а) главный психиатр органа здравоохранения, которому подчинено
медицинское учреждение, где содержится данное лицо, .может нахо-
диться за 700 км от психиатрического стационара и суда, при этом
расстояние между психиатрическим стационаром и судом может
быть менее 7 км; б) главный психиатр органа здравоохранения, ко-
торому подчинено медицинское учреждение, где содержится данное
лицо, часто является главным внештатным психиатром Департамен-
та здравоохранения администрации Архангельской области, иного
субъекта федерации. Подчас он посещает «орган здравоохранения»
1-2 раза в месяц, при этом решение комиссии лежит «без движе-
ния».
Понятие «администрация учреждения», предусмотренное уго-
ловным законом, на наш взгляд, весьма неопределенное. К «админи-
страции учреждения», если имеется в виду психиатрический ста-
ционар, относятся заместитель главного врача по административно-
хозяйственной части, главный бухгалтер, главная медицинская сест-
ра и другие лица. На наш взгляд, решение комиссии врачей-
психиатров представлять в суд должен руководитель психиатриче-
ского стационара, где осуществляется принудительное лечение, ли-
770 Необходимо уточнить, что в клинической медицине вообще, и в психиатрии в част-
ности, не существует деления на «практиков» и «теоретиков», научно-педагогический
процесс не отрывается от лечебного процесса. Первоначально аспирант кафедры
должен состояться как практикующий врач, лишь затем он может состояться как кан-
дидат медицинских наук. Ассистент кафедры — квалифицированный врач и педагог,
ежедневно занимающийся лечебной и педагогической деятельностью. Доцент кафед-
ры — высококвалифицированный врач-психиатр, ежедневно консультирующий боль-
ных, и опытный педагог, ведущий учебный процесс, при этом первое приоритетно.
Профессор — наиболее грамотный и опытный врач-психиатр, постоянно консульти-
рующий практикующих врачей-психиатров, ассистентов и доцентов кафедры, ученый,
решающий насущные вопросы медицинской практики, и педагог, обучающий студен-
тов «у постели больного». В особо сложных экспертно-диагностических ситуациях для
освидетельствования пациента может быть приглашен эксперт из Государственного
научного центра социальной и судебной психиатрии имени В. П. Сербского либо па-
циент может быть направлен в этот центр.
Цели принудительных мер медицинского характера...	373
бо лицо, его замещающее, — заместитель руководителя по лечебной
работе либо заместитель руководителя по экспертизе.
В наших исследованиях результаты освидетельствования пред-
ставлялись в суд независимо от тех выводов, к которым пришла ко-
миссия экспертов. Суд принимал соответствующее решение.
Лицо, которому назначена принудительная мера медицинского
характера, подлежит освидетельствованию комиссией врачей-
психиатров не реже одного раза в 6 месяцев для решения вопроса о
наличии оснований для внесения представления в суд о прекраще-
нии применения или об изменении меры. Освидетельствование та-
кого лица проводится по инициативе лечащего врача, если в процес-
се лечения он пришел к выводу о необходимости изменения
принудительной меры медицинского характера либо прекращения
ее применения, а также по ходатайству самого лица, или его закон-
ного представителя, или близкого родственника. Ходатайство пода-
ется через администрацию учреждения, осуществляющего принуди-
тельное лечение, независимо от времени последнего
освидетельствования. При отсутствии оснований для прекращения
применения или изменения принудительной меры медицинского
характера администрация учреждения, осуществляющего принуди-
тельное лечение, представляет в суд заключение для продления при-
нудительного лечения. Первое продление принудительного лечения
может быть произведено по истечении 6 месяцев с момента начала
принудительного лечения, в дальнейшем — ежегодно.
Продление принудительных мер медицинского характера —
прерогатива суда, что усиливает гарантии защиты прав и свобод че-
ловека, страдающего психическим расстройством, так как в суде
может быть обжаловано необоснованное их продление. Таким обра-
зом, уголовный закон повышает ответственность врачей-психиатров
за решение о целесообразности продления принудительных мер ме-
дицинского характера. В Курсе уголовного права справедливо гово-
рится, что «суд, назначив принудительные меры медицинского ха-
рактера, не устанавливает их продолжительность, так как не в
состоянии определить срок, необходимый для излечения или улуч-
780
шения состояния здоровья лица»
780 Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2. С. 352.
374
Глава б
Норма — «не реже одного раза в 6 месяцев» — впервые преду-
смотрена уголовным законом, ранее периодичность комиссионного
осмотра определялась Временной инструкцией Министерства здра-
воохранения СССР. В. П. Котов пишет: «Многолетняя практика по-
казала, что при такой частоте освидетельствования нет опасности
пропустить перемену в состоянии больного и задержать его в ста-
ционаре без достаточных оснований, вместе с тем она и не является
слишком частой и обременительной для врачей»781. По нашему мне-
нию, печально, что лечебно-диагностическая рабрта может быть
«обременительна для врачей». Главное заключается в том, что меж-
ду освидетельствованиями комиссии пациент не остается без внима-
ния, подчас тех же членов комиссии. Регулярно его осматривает ле-
чащий врач. В зависимости от клинической картины психического
расстройства он делает это от 1-3 раз в день до 4-6 раз в месяц. При
возникновении существенных (положительных или отрицательных)
изменений в состоянии больного, появлении иных лечебно-
диагностических и экспертно-диагностических проблем лечащий
врач может осмотреть пациента совместно с заведующим отделени-
ем. При наличии оснований он может поставить вопрос о комисси-
онном осмотре на предмет прекращения или изменения вида прину-
дительного лечения, не дожидаясь истечения установленного
законом срока, так как закон определяет «не реже одного раза в
6 месяцев».
Независимо от этих осмотров лечащего врача, заведующий от-
делением регулярно проводит осмотры лиц, находящихся на лече-
нии во вверенном ему отделении. Регулярность этих осмотров от
1 раза в день до 2-3 раз в 6 месяцев. Заместитель руководителя
психиатрического стационара по лечебной работе не только
регулярно участвует в деятельности комиссии врачей-психиатров,
но и контролирует качество лечебно-диагностической работы в
отделениях. По просьбе заведующего отделением, а также по
определенному расписанию он участвует в осмотрах больных,
обсуждает с лечащими врачами вопросы диагностики, лечения и
экспертизы лиц, находящихся на принудительном лечении. Такой
порядок работы определяет своевременность изменения не только
меры принудительного характера, но и коррекции проводимой
781 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 216.
Цели принудительных мер медицинского характера...	375
характера, но и коррекции проводимой терапии для оптимизации
изменения ее сроков. Если состояние пациента изменилось, освиде-
тельствование может быть произведено в любое время до истечения
6 месяцев.
Если комиссия врачей-психиатров приходит к выводу о необхо-
димости изменения вида принудительных мер медицинского харак-
тера или их прекращения, то их заключение администрация учреж-
дения, осуществляющего принудительное лечение, в обязательном
порядке направляет в суд. Повторим, что, на наш взгляд, за это
должна отвечать не некая «администрация», а конкретный руково-
дитель учреждения. В исследованных случаях, до вынесения судеб-
ного решения лицо не переводилось в психиатрический стационар
иного вида или не выписывалось из психиатрического стационара,
каким бы ни было ухудшение или улучшение психического состоя-
ния. На наш взгляд, при существенном улучшении состояния, исхо-
дя из принципа гуманизма, пациент может переводиться из одного
профильного отделения в другое, например, из «закрытого» в «от-
крытое» отделение, что не будет противоречить букве и духу УК.
При ухудшении психического состояния, возникновении угрозы по-
бега, пациент продолжал находиться в «закрытом» отделении, а его
агрессия подавлялась психофармакологическими препаратами, до-
пускалась «мягкая фиксация», о чем свидетельствуют истории бо-
лезни этих лиц.
Первое заключение врачей-психиатров о продлении принуди-
тельного лечения направлялось в суд строго по окончании шестиме-
сячного срока от момента его начала. В последующем освидетельст-
вование комиссии врачей-психиатров происходило не реже одного
раза в 6 месяцев, а заключение комиссии о необходимости продле-
ния принудительных мер медицинского характера направлялись в
Приморский районный суд Архангельской области один раз в год.
Нужно уточнить, что: а) суд в своем определении о продлении при-
менения принудительных мер медицинского характера не указывал
их срок, что соответствует закону; б) применение принудительных
мер свыше одного года без определения суда об их продлении в на-
рушение уголовного закона нами не выявлено; в) отмена или изме-
нение формы принудительных мер медицинского характера могли
оказаться необходимыми в любые сроки, но происходили строго в
376
Глава б
установленные сроки, что свидетельствует о некотором формальном
подходе к отмене принудительных мер медицинского характера.
По нашим данным, основанием для продления принудительных
мер медицинского характера являлось сохранение возможности
причинения этими лицами иного существенного вреда либо опас-
ность для себя или других лиц, что может быть расценено как отсут-
ствие оснований для прекращения применения или изменения при-
нудительной меры медицинского характера. Иначе говоря,
Приморский районный суд продлевал принудительные меры меди-
цинского характера по тем же основаниям, что и назначал их. В свя-
зи с этим комиссия врачей-психиатров Архангельской областной
клинической психиатрической больницы, принимая решение о не-
обходимости продления принудительных мер медицинского харак-
тера, не только выносила решение об отсутствии положительной
динамики психического расстройства, но и оценивала психическое
состояние лица с точки зрения его потенциальной ауто- и гетероаг-
рессии. Необходимо отметить, что последнее в проанализированных
нами материалах отмечалось не всегда. На наш взгляд, психиатры
должны исходить не из сиюминутного психического состояния, ко-
торое может быть связано с временным улучшением состояния, а из
прогноза, учитывающего течение расстройства, стойкость получен-
ного эффекта от принудительного лечения. Например, К., страдаю-
щий эпилепсией (хроническим психическим расстройством) с при-
ступами «сумеречных расстройств сознания», на момент
освидетельствования комиссией врачей-психиатров не имел ауто-
или гетероагрессии, обладал в полном объеме способностью к осоз-
нанно волевому поведению. Но, несмотря на это, комиссия реко-
мендовала продлить принудительные меры медицинского характера
на основании наличия у К. объективно выявляемой, так называемой
«повышенной биоэлектрической судорожной готовности», высокой
вероятности повторения приступов, возникновение которых не за-
висит от воли К.782.
Изменение или прекращение принудительной меры медицин-
ского характера осуществляется судами Архангельской и Свердлов-
ской областей в случае такого изменения психического состояния
лица, при котором отпадает необходимость в применении ранее на-
742 Архив Арханг. регион, центра судеб, психиатрии.
Цели принудительных мер медицинского характера...
377
значенной меры либо возникает необходимость в назначении иной
принудительной меры медицинского характера. По нашим наблю-
дениям, состояние пациента во время применения принудительных
мер медицинского характера, несмотря на проводимую терапию,
могло либо улучшаться, либо ухудшаться. В последнем случае это
приводило к возрастанию его общественной опасности, что в еди-
ничных случаях определяло необходимость изменения одной меры
медицинского характера на другую — более строгую (например,
перевод из психиатрического стационара общего типа в психиатри-
ческий стационар специализированного типа). Вследствие тех или
иных причин суд иногда безосновательно затягивал рассмотрение
соответствующих представлений учреждений, осуществляющих
принудительное лечение. Между тем, необходима оперативность
решений об изменении применения принудительных мер медицин-
ского характера, так как задержка перевода из психиатрического
стационара, не соответствующего ухудшившемуся психическому
состоянию лица, в другой психиатрический стационар может при-
вести к нежелательным, подчас опасным последствиям.
Для изменения принудительной меры медицинского характера
надо, чтобы «возникла необходимость в назначении иной принуди-
тельной меры медицинского характера» и «отпала необходимость в
применении ранее назначенной меры». Чаще это происходит в ре-
зультате улучшения психического состояния пациента на фоне про-
водимого лечения. Но причиной изменения принудительной меры
может быть и ухудшение психического состояния (например, нарас-
тание у Л. слабоумия), вследствие чего опасность ауто- и гетероаг-
рессии Л. существенно снизилась и она была переведена (на основа-
нии решения Приморского районного суда Архангельской области)
в психиатрический стационар с менее строгим режимом содержания
(из психиатрического стационара специализированного типа — в
психиатрический стационар общего типа)783. Приморский районный
суд Архангельской области в своей практике при улучшении со-
стояния лица «ступенчато» отменяет принудительное лечение от
более строгой к менее строгой, вплоть до полной отмены. На наш
взгляд, с введением в УК Российской Федерации принудительного
7“ Архив Арханг. регион, центра судеб, психиатрии.
14 Зак. 7268
378
Глава 6
амбулаторного лечения в качестве заключительного этапа этот
принцип «ступенчатости» найдет еще более широкое применение.
Система принудительных мер медицинского характера, преду-
смотренная УК Российской Федерации, позволяет не только выбрать
оптимальную принудительную меру медицинского характера, кото-
рая наиболее адекватна состоянию больного при ее назначении, но и
в процессе применения принудительного лечения изменять ее вид
(формы784), добиваясь максимального соответствия принудительной
меры медицинского характера имеющемуся у лица психическому
расстройству. При изменении вида принудительного лечения на бо-
лее строгий, суды Архангельской области исходят из принципа не-
обходимости и достаточности, избегая назначения избыточно стро-
гой меры, что соответствует принципу гуманизма.
По нашим наблюдениям не было необоснованных изменений
вида принудительных мер вследствие нарушений поведения пациен-
та, спровоцированных младшим и средним медперсоналом психиат-
рического стационара (побои, лишение одежды, питания и т. д.), в
виде ответной агрессии, попыток побега. В литературе приводятся
факты недопустимого поведения сотрудников психиатрического
стационара, например, предоставления пациенту возможности «сво-
бодного выхода» с последующей оценкой этого как попытки побега,
принесения пациентам спиртных напитков или наркотических
средств и др. Подчас ужесточение режима для одного из пациентов
носит демонстративный, устрашающий для других пациентов харак-
тер785. При выявлении подобных фактов суд должен отказать адми-
нистрации психиатрического стационара в ходатайстве об измене-
нии вида принудительной меры, так как это ущемляет права и
свободы пациента.
Для прекращения принудительной меры медицинского характе-
ра необходимо, чтобы «отпала необходимость в применении назна-
ченной меры», т. е. должна исчезнуть угроза «возможности причи-
нения этими лицами иного существенного вреда либо опасности для
себя или других лиц». На первый взгляд, наиболее понятным осно-
ванием для прекращения принудительных мер медицинского харак-
тера служит «излечение», т. е. если хроническое психическое рас-
7М Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 219.
7М Указ. соч. С. 220.
Цели принудительных мер медицинского характера...
379
стройство, временное психическое расстройство, слабоумие или
иное болезненное состояние психики прошли полностью и оконча-
тельно. К сожалению, случаи излечения от психических расстройств
в практике применения принудительных мер медицинского характе-
ра единичны (например, симптоматический психоз у К. на фоне ин-
фекционного заболевания (гепатит D) разрешился окончанием пси-
хоза и излечением гепатита, его вызвавшего)786.
Чаще встречается псевдоизлечение. Например, К. совершил об-
щественно опасное деяние в состоянии впервые возникшего суме-
речного расстройства сознания как дебюта эпилептической болезни.
По истечении 6 месяцев стационарного принудительного лечения он
хорошо себя чувствовал, а его биоэлектрическая активность мозга
соответствовала показателям здорового человека. Но говорить об
излечении от эпилепсии психиатры не стали, ибо остается высокая
вероятность повторения сумеречного расстройства через несколько
лет787. При формальном подходе в таком случае можно будет гово-
рить уже о новом заболевании, хотя это рецидив хронического пси-
хического расстройства788. Аналогичные примеры — псевдоизлече-
ние от алкогольного психоза при сохраняющемся хроническом
алкоголизме и др. Представляется справедливым утверждение, «что
принудительные меры направлены на возможное (выделено нами —
Авт.) излечение лица, страдающего психическим расстройством»789.
Мы категорически не согласны с мнением о том, что «под вы-
здоровлением лица, находящегося на принудительном лечении, не-
обходимо понимать такое изменение его психического состояния,
при котором лицо способно осознавать значение своих действий и
руководить ими»790. Восстановление способности к осознанно воле-
вому поведению в наших наблюдениях чаще было проявлением
«светлого промежутка» (ремиссии психического расстройства).
В большинстве случаев комиссия врачей-психиатров Архан-
гельской областной клинической психиатрической больницы дает
заключение о наличии изменения психического состояния, при ко-
786 Архив Арханг. регион, центра судеб, психиатрии.
787 Там же.
788 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 218.
788 Законодательство Российской Федерации в области психиатрии. С. 330.
780 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А. В. Нау-
’ мов. С. 258.
380
Глава 6
тором отпадает необходимость в применении принудительных мер
медицинского характера, вследствие того, что психическое рас-
стройство у этого лица более не связано с возможностью причине-
ния существенного вреда либо его опасностью для себя или других
лиц. Закон указывает на «изменение психического состояния», тем
самым признавая, что: а) достижение цели принудительных мер ме-
дицинского характера, «излечение или улучшение психического ха-
рактера», не является обязательным для прекращения принудитель-
ных мер медицинского характера; б) достаточным для прекращения
принудительных мер медицинского характера является изменение
психического состояния, если оно сопровождается снижением по-
тенциальной опасности ауто- или гетероагрессии. То есть речь идет
не об улучшении, а об ухудшении психического состояния лица с
утратой способности к осознанно волевому поведению, несмотря на
проводимое принудительное лечение. Например развитие глубокого
слабоумия у Л. вследствие прогрессирующего хронического психи-
ческого расстройства, ухудшения соматического состояния с разви-
тием физической немощности, нарастание нарушений деятельности
головного мозга с развитием глубокого паралича в левых конечно-
стях туловища. Опасность Л. резко снижается, более того, ее жизне-
деятельность невозможна без постороннего ухода791. Так как проис-
шедшие изменения достаточно стойкие (речь идет не о преходящем
нарушении мозгового кровообращения с возможным восстановле-
нием двигательных функций, а о церебральном инсульте с необра-
тимым глубоким параличом), у Приморского районного суда были
все основания отменить принудительные меры. После прекращения
применения принудительного лечения в психиатрическом стациона-
ре суд передал необходимые материалы в отношении Л., находив-
шейся на принудительном лечении, органам социальной защиты на-
селения для решения вопроса о ее направлении в
психоневрологическое учреждение социальной защиты в порядке,
предусмотренном законодательством Российской Федерации (ч. 4
ст. 102 УК Российской Федерации), что и было реализовано.
Противоречащим судебной практике является заявление о том,
что облигатно «при прекращении принудительного лечения лица,
совершившего общественно опасное деяние в состоянии невменяе-
701 Архив Арханг. регион, центра судеб, психиатрии.
Цели принудительных мер медицинского характера...
381
мости, материалы о нем передаются органам здравоохранения для
его лечения по месту жительства или для направления на лечение в
психоневрологическое учреждение социального обеспечения»792.
На наш взгляд, ч. 4 ст. 102 УК Российской Федерации должна
быть представлена в следующей редакции:
«4. В случае прекращения применения принудительных мер ме-
дицинского характера суд может передать необходимые материалы
в отношении лица, находившегося на принудительном наблюдении
и лечении, органам здравоохранения или социальной защиты насе-
ления для решения вопроса о его лечении или направлении в психо-
неврологическое учреждение социальной защиты населения в по-
рядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации
о социальной защите населения».
По нашим наблюдениям, не отмечено случаев излечения лиц, у
которых психическое расстройство наступило после совершения
преступления, при исполнении наказания. Поэтому суд не принимал
решение об отмене применения принудительных мер медицинского
характера в отношении лиц, у которых психическое расстройство
возникло после совершения преступления, но до вынесения приго-
вора, не возобновлял производство по делу, которое было приоста-
новлено в связи с появлением психического расстройства. Подобная
практика требует дальнейших исследований.
Возникновение временного психического расстройства у осуж-
денных влекло за собой помещение в психиатрическую палату мно-
гопрофильного стационара, имеющего терапевтическое и хирурги-
ческое отделения, расположенного в системе исполнения наказаний.
Это обстоятельство, как мы указывали выше, не прерывало срок на-
казания, хотя об этом прямо не сказано в ч. 1 ст. 81 УК Российской
Федерации.
Возникновение хронического психического расстройства, по
мнению В. П. Котова, во всех случаях освобождает осужденного от
дальнейшего отбывания наказания793, а суд «назначает» принуди-
тельную меру медицинского характера (императивность психиатров
по отношению к суду вызывает наш протест. — Авт). Итак, по
782 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред.
А. В. Наумов. С. 258.
783 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 221.
382
Глава б
мнению В. П. Котова, если у 25-летнего осужденного, приговорен-
ного к пожизненному заключению, на первом году отбывания нака-
зания разовьется хроническое психическое расстройство, то суд
«освобождает его от дальнейшего отбывания наказания» и «назна-
чает» принудительные меры медицинского характера. Непродуман-
ность позиции уважаемого коллеги, как и самого закона, на наш
взгляд, очевидна. Интересна и другая позиция названного автора,
который хронические психические расстройства называет «необра-
тимыми»794. Если эти расстройства «необратимы»^ то какие цели
должны преследовать принудительные меры медицинского характе-
ра? Ведь в отношении лиц с «необратимыми» психическими рас-
стройствами невозможно достичь ни «улучшения их психического
состояния», ни, тем более, «излечения».
Если у суда при рассмотрении вопроса об отмене принудитель-
ной меры медицинского характера в отношении лиц, заболевших
психическим расстройством после совершения преступления, воз-
никают сомнения в обоснованности ранее произведенной оценки
характера психического расстройства, то подлежит изучению вопрос
о способности лица в настоящее время к осознанно волевому пове-
дению, для чего может потребоваться производство судебно-
психиатрической экспертизы (для нас важным и не до конца разре-
шенным является вопрос о возможности участия в судебно-
психиатрической экспертизе врачей-психиатров, участвовавших в
работе комиссии, принимавшей заключение о целесообразности
прекращения принудительных мер медицинского характера. На
практике это могут быть те же самые врачи-психиатры). При поло-
жительном ответе о возможности к осознанно волевому поведению
может быть принято решение о прекращении принудительного ле-
чения и возобновлении производства по делу или продолжении ис-
полнения наказания, если не истекли сроки давности, предусмот-
ренные соответственно ст. 78 и 83 УК Российской Федерации. В
случае возобновления уголовного дела назначается наказание или
возобновляется исполнение ранее назначенного наказания, то время
пребывания в психиатрическом стационаре на принудительном ле-
чении засчитывается в срок наказания из расчета один день стацио-
784 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред.
Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. С. 220.
Цели принудительных мер медицинского характера...
383
нарного принудительного лечения за один день лишения свободы.
Поскольку при проведении принудительного лечения в психиатри-
ческом стационаре ограничения свободы более значительны, чем
ограничения, которыми сопровождается наказание, не связанное с
лишением свободы, по духу закона при назначении или возобновле-
нии исполнения такого наказания время принудительного лечения в
психиатрическом стационаре также засчитывается в срок наказания.
Прекращение применения амбулаторного наблюдения и лечения
у психиатра производится судом по представлению органа, испол-
няющего наказание, на основании заключения комиссии врачей-
психиатров. На наш взгляд, учитывая невозможность в уголовно-
исполнительной практике, за исключением казуистических случаев,
достичь «излечения», «улучшения психического состояния» лиц,
страдающих психическим расстройством, не исключающим вме-
няемости, алкоголизма, наркомании, то подобные заключения «по-
являются на свет» одновременно с окончанием срока заключения. В
связи с этим напомним, что основатель клинической криминологии,
почетный доктор права юридического факультета университета Гар-
вард 3. Фрейд полагал, что особенности личности преступника сво-
дятся к неспособности его психики сформировать полноценную
контролирующую инстанцию, воспринимающую ценности и уста-
новки общества. Теоретические идеи фрейдизма в предупреждении
преступлений предусматривают комплекс медико-правовых мер по
формированию подобной полноценной психической сферы, что на
начальном этапе предполагает терапию психических расстройств и
дефектов, на втором — формирование психических инстанций, на-
правленных на социально ориентированное поведение.
Принудительное амбулаторное наблюдение и лечение у психи-
атра не налагает на лицо существенных ограничений. Эта мера пре-
доставляет довольно большую свободу лицу, к которому она приме-
няется. В связи с этим нет оснований для того, чтобы засчитывать
время, в течение которого применялось амбулаторное принудитель-
ное наблюдение и лечение у психиатра, в срок наказания, тем более
связанного с лишением свободы. Отметим, что вопрос о зачете пре-
бывания в психиатрическом стационаре в срок наказания, не связан-
ного с лишением свободы, в уголовном законодательстве не регла-
ментирован.
384
Глава б
В заключение уточним, что, по нашим наблюдениям, не встре-
тилось незаконных случаев назначения принудительных мер меди-
цинского характера лицам, которым они были прекращены. Приме-
ры такого рода приводятся в научной литературе79
Итак, с целью совершенствования отечественного уголовного
законодательства предлагается следующая формулировка ст. 98, 99,
100, 101, 102 УК Российской Федерации.
Статья 98. Цели применения принудительных мер медицинско-
го характера
Целями применения принудительных мер медицинского харак-
тера являются излечение лиц, указанных в части первой статьи 97
настоящего Кодекса, или улучшение их психического состояния, ох-
рана их прав и интересов, а также предупреждение совершения
ими новых деяний, предусмотренных статьями Особенной части
настоящего Кодекса.
Статья 99. Виды принудительных мер медицинского
характера
1.	Суд может назначать следующие виды принудительных мер
медицинского характера:
а)	принудительное амбулаторное наблюдение и лечение у психи-
атра;
б)	принудительное наблюдение и лечение в психиатрическом
стационаре общего типа;
в)	принудительное наблюдение и лечение в психиатрическом
стационаре специализированного типа;
г)	принудительное наблюдение и лечение в психиатрическом
стационаре специализированного типа с интенсивным наблюде-
нием.
2.	Лицам, осужденным за преступления, совершенные в состоя-
нии вменяемости, но нуждающимся в лечении психических рас-
стройств, не исключающих вменяемости, суд наряду с наказанием
может назначить принудительную меру медицинского характера в
виде принудительного амбулаторного наблюдения и лечения у пси-
хиатра.
795 Батанов А. Н„ Друзин А. И., Рагулина А. В., Чучаев А. И. Принудительные меры
медицинского характера в уголовном праве России. Ульяновск, 2002. С. 93.
Цели принудительных мер медицинского характера...
385
Статья 100. Принудительное амбулаторное наблюдение
и лечение у психиатра
Принудительное амбулаторное наблюдение и лечение у психи-
атра может быть назначено при наличии оснований, предусмот-
ренных статьей настоящего Кодекса, если лицо по своему психиче-
скому состоянию не нуждается в помещении в психиатрический
стационар.
Статья 101. Принудительное наблюдение и лечение
в психиатрическом стационаре
1.	Принудительное наблюдение и лечение в психиатрическом
стационаре может быть назначено при наличии оснований, преду-
смотренных статьей 97 настоящего Кодекса, если характер пси-
хического расстройства лица требует таких условий лечения, ухо-
да, содержания и наблюдения, которые могут быть осуществлены
только в психиатрическом стационаре.
2.	Принудительное наблюдение и лечение в психиатрическом
стационаре общего типа может быть назначено лицу, которое по
своему психическому состоянию нуждается в стационарном лече-
нии и наблюдении, но не требует постоянного наблюдения.
3.	Принудительное наблюдение и лечение в психиатрическом
стационаре специализированного типа может быть назначено ли-
цу, которое по своему психическому состоянию требует постоян-
ного наблюдения.
4.	Принудительное наблюдение и лечение в психиатрическом
стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением
может быть назначено лицу, которое по своему психическому со-
стоянию представляет особую опасность для себя или других лиц и
требует постоянного и интенсивного наблюдения.
Статья 102. Продление, изменение и прекращение применения
принудительных мер медицинского характера
1.	Продление, изменение и прекращение применения принуди-
тельных мер медицинского характера осуществляются судом по
представлению администрации учреждения, осуществляющего
принудительное лечение, на основании заключения комиссии врачей-
психиатров.
386
Глава 6
2.	Лицо, которому назначена принудительная мера медицинско-
го характера, подлежит освидетельствованию комиссией врачей-
психиатров не реже одного раза в шесть месяцев для решения во-
проса о наличии оснований для внесения представления в суд о пре-
кращении применения или об изменении такой меры. Освидетель-
ствование такого лица проводится по инициативе лечащего врача,
если в процессе лечения он пришел к выводу о необходимости изме-
нения принудительной меры медицинского характера либо прекра-
щения ее применения, а также по ходатайству самого лица, его
законного представителя и (или) близкого родственника. Ходатай-
ство подается через руководителя учреждения, осуществляющего
принудительное лечение, вне зависимости от времени последнего
освидетельствования. При отсутствии оснований для прекращения
применения или изменения принудительной меры медицинского ха-
рактера администрация учреждения, осуществляющего принуди-
тельное лечение, представляет в суд заключение для продления при-
нудительного лечения. Первое продление принудительного лечения
может быть произведено по истечении шести месяцев с момента
начала лечения, в последующем продление принудительного лечения
производится ежегодно.
3.	Изменение или прекращение применения принудительной ме-
ры медицинского характера осуществляется судом в случае такого
изменения психического состояния лица, при котором отпадает
необходимость в применении ранее назначенной меры либо возника-
ет необходимость в назначении иной принудительной меры меди-
цинского характера.
4.	В случае прекращения применения принудительных мер меди-
цинского характера суд может передать необходимые материалы
в отношении лица, находившегося на принудительном наблюдении и
лечении, органам здравоохранения или социальной защиты населе-
ния для решения вопроса о его лечении или направлении в психонев-
рологическое учреждение социальной защиты населения в порядке,
предусмотренном законодательством Российской Федерации о со-
циальной защите населения.
БИБЛИОГРАФИЯ
1.	О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее
оказании: Закон Российской Федерации от 2 июля 1992 г. (в редак-
ции от 10 января 2003 г.) И Ведомости Съезда н/д и ВС РФ. 1992.
№33. Ст. 1913.
2.	Основы законодательства Российской Федерации об охране
здоровья граждан: Закон Российской Федерации от 22 июля 1993 г.
(в редакции от 27 февраля 2003 г.) // Ведомости Съезда н/д и Вер-
ховного Совета РФ. 1993. № 33. Ст. 1318.
3.	Указ Президента РФ от 6 июля 1995 г. «О разработке концеп-
ции правовой реформы в Российской Федерации» // Российская га-
зета. 1995. 12 июля.
4.	Указ Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая
1985 года «Об усилении борьбы с пьянством» // ВВС СССР. 1985. №
21. Ст. 369.
5.	Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 19 июня
1972 года «О мерах по усилению борьбы против пьянства и алкого-
лизма» И ВВС РСФСР. 1972. № 25. Ст. 639.
6.	Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 21 августа
1972 года «Положение о комиссиях по борьбе с пьянством» И ВВС
РСФСР. 1972. № 34. Ст. 844.
7.	Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 25 августа
1972 года «О принудительном лечении и трудовом перевоспитании
больных наркоманией» И ВВС РСФСР. 1972. № 34. Ст. 850.
8.	Постановление Совета Министров СССР от 7 мая 1985 года
«О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению
самогоноварения» // Собрание постановлений СССР. 1985. № 17.
Ст. 82.
388
9.	Постановление Пленума Верховного суда СССР от 16 августа
1984 года № 14 «О применении судами законодательства, обеспечи-
вающего право на необходимую оборону от общественно опасного
посягательства» // СПП ВС Российской Федерации (СССР, РСФСР)
по уголовным делам. М., 2000.
10.	Постановление Пленума Верховного суда РСФСР от 26 мар-
та 1976 г. «О повышении уровня осуществления правосудия в свете
решений XXV съезда КПСС» И ВВС СССР. 1976. № 3.
11.	Постановление Пленума Верховного суда РФ от 14 февраля
2000 г. «О судебной практике по делам о преступлениях несовер-
шеннолетних» И ВВС РФ. 2000. № 4.
12.	Постановление Президиума Верховного суда Российской
Федерации от 7 февраля 2001 г. № 18п2001.
13.	Постановления Президиума и определения судебной колле-
гии Верховного суда Российской Федерации по уголовным делам //
ВВС РФ. 1993. №6.
14.	Постановления Президиума, решения и определения судеб-
ной коллегии Верховного суда Российской Федерации по уголовным
делам И ВВС РФ. 1997. № 6.
15.	Постановления Президиума и определения судебной колле-
гии Верховного суда Российской Федерации по уголовным делам И
ВВС РФ. 1997. № 4.
16.	Постановления Президиума и определения судебной колле-
гии Верховного суда Российской Федерации по уголовным делам //
ВВС РФ. 1997. № 7.
17.	Постановления Президиума и определения судебной колле-
гии Верховного суда Российской Федерации по уголовным делам И
ВВС РФ. 1997. № 12.
18.	Положение о производстве судебной психолого-
психиатрической экспертизы в Государственном научном центре
социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского. М., 1999.
19.	Положение о производстве судебно-психиатрической экс-
пертизы в Государственном научном центре социальной и судебной
психиатрии им. В. П. Сербского. М., 1994.
20.	Авербух И. Е., Голубева Е. А. К вопросу о вменяемости пси-
хически неполноценных лиц И Вопросы экспертизы в работе защит-
ника. Л., 1970.
21.	Алексеев С. С. Общая теория права: В 2 т. М., 1982.
Библиография
389
22.	Алкоголизм и алкогольные психозы: Сб. статей / Под ред.
И. И. Лукомского. М., 1963.
23.	Алмазов Б. Н, Волостное П. А. Способность ко вменению в
новой лексике уголовного законодательства России И Независимый
психиатрический журнал. 1998. № 1.
24.	Альтшуллер А. В. Хронический алкоголизм и патологическое
влечение к алкоголю (клинический и терапевтический аспекты): Ав-
тореф. дисс. ... докт. мед. наук. М., 1984.
25.	Лицеев Л. С., Бухановский А. О. Криминальная психиатрия:
право на самостоятельность // Серийные убийства и социальная аг-
рессия. Ростов н/Д, 1994.
26.	Анисимов Л. Н. Профилактика пьянства, алкоголизма и нар-
команий среди молодежи. М., 1988.
27.	Апсель М. Новая социальная защита (Гуманистическое дви-
жение в уголовной политике): Пер. с франц. / Под ред. А. А. Пионт-
ковского. М., 1970.
28.	Антонян Ю. М., Бородин С. В. Преступное поведение и пси-
хические аномалии / Под ред. В. Н. Кудрявцева. М., 1998.
29.	Антонян Ю. М., Бородин С. В. Преступность и психические
аномалии / Отв. ред. В. Н. Кудрявцев. М., 1987.
30.	Антонян Ю. М., Виноградов М. В., Голумб Ц. А. Преступное
поведение лиц с психическими аномалиями и его профилактика И
Вопросы борьбы с преступностью. М., 1980. Вып. 32.
31.	Антонян Ю. М., Виноградов М. В., Голумб Ц. А. Преступ-
ность и психические аномалии И Сов. гос-во и право. 1979. № 7.
32.	Антонян Ю. М., Гулъдан В. В. Криминальная патопсихоло-
гия. М., 1991.
33.	Аргунова Ю. Н. Норма об ограниченной вменяемости в след-
ственной практике // Независимый психиатрический журнал. 1999.
№3.
34.	Аргунова Ю. Н. Преступность ограниченно вменяемых лиц //
Независимый психиатрический журнал. 1998. № 1.
35.	Аргунова Ю. Н. Применение нормы об ограниченной вме-
няемости И Рос. юстиция. 1999. № 7.
36.	Аргунова Ю. Н. Профилактика преступного поведения лиц с
психическими расстройствами И Рос. юстиция. 1998. № 2.
390
37.	Аргунова Ю. Н. Характер общественно опасных действий
лиц с психическими расстройствами И Независимый психиатриче-
ский журнал. 2000. № 4.
38.	Астемиров 3. А. Проблемы теории уголовной ответственно-
сти и наказания. Махачкала, 1994.
39.	Астемиров 3. А. Уголовная ответственность и наказание не-
совершеннолетних: Учеб, пособ. М., 1970.
40.	Афанасьев А. Л. Трезвенное движение в России, Европе,
США как движение за самосохранение человечества (XIX в. —
1914 г.) И Социологические исследования. 1997. № 9.
41.	Барышев С. И. Общие начала теории и законодательства о
преступлениях и наказаниях. М., 1841.
42.	Батанов А. Н., Друзин А. И., Рагулина А. В., Чучаев А. И.
Принудительные меры медицинского характера в уголовном праве
России. Ульяновск, 2002.
43.	Бейсенов Б. С. Алкоголизм: уголовно-правовые и кримино-
логические проблемы. М., 1981.
44.	Блонский П. П. Избранные педагогические и психологиче-
ские сочинения: В 2 т. Т. 1. М., 1979.
45.	Блосфелъд Г. Г. Начертание судебной медицины для право-
ведов, приспособленное к академическим преподаваниям в Россий-
ских университетах. Казань, 1847.
46.	Бобнева М. И. Социальные нормы и регуляция поведения /
Отв. ред. Е. В. Шорохова. М., 1978.
47.	Богомяков Ю. С. Уголовно-правовая невменяемость: крите-
рии и признаки И Сов. гос-во и право. 1989. № 4.
48. Божович Л. И. Личность и ее формирование в детском воз-
расте. М., 1968.
49. Большая медицинская энциклопедия: В 30 т. Изд.	3-е /
Гл. ред. Б. В. Петровский. Т. 1. М., 1974. 50. Большая медицинская энциклопедия: В 30 т. Изд.	3-е /
Гл. ред. Б. В. Петровский. Т. 3. М., 1976. 51. Большая медицинская энциклопедия: В 30 т. Изд.	3-е /
Гл. ред. Б. В. Петровский. Т. 16. М., 1981. 52. Большая медицинская энциклопедия: В 30 т. Изд.	3-е /
Гл. ред. Б. В. Петровский. Т. 21. М., 1983.	
Библиография
391
53.	Борзенков Г. Н., Комиссаров В. С., Кузнецова Н. Ф., Тяжко-
ва И. М. Уголовное право в вопросах и ответах. Учеб, пособ; / Отв.
ред. В. С. Комиссаров. М., 2002.
54.	Боровых Л. В. Проблема возраста в механизме уголовно-
правового регулирования: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екате-
ринбург, 1993.
55.	Бородин С. В., Полубинская С. В. Уголовное право и психи-
атрия: некоторые области и проблемы взаимодействия // Уголовное
право: новые идеи. М., 1994.
56.	Бородин С. В., Полубинская С. В. Юридические проблемы
советской психиатрии // Сов. гос-во и право. 1990. № 5.
57.	Братусь Б. С. Аномалии личности. М., 1988.
58.	Братусь Б. С., Сидоров П. И. Психология, клиника и профи-
лактика раннего алкоголизма. М., 1984.
59.	Бюхнер М. Судебная медицина для врачей и юристов. Киев,
1880.
60.	Василевский А. Возраст как условие уголовной ответствен-
ности И Законность. 2000. №11.
61.	Введенский И. Н. Принудительное лечение душевнобольных
и психопатов / Душевнобольные правонарушители и принудитель-
ное лечение / Под ред. П. Б. Ганнушкина. М., 1929.
62.	Венедиктов В. Попы: провокаторы, тюремщики, погромщи-
ки. М., 1930.
63.	Вестник трезвости. 1898. № 49.
64.	Владимиров Л. Е. Психологическое исследование в уголов-
ном суде. М., 1901.
65.	Власов И. С., Гуценко К Ф., Решетников Ф. М. и др. Уго-
ловное право зарубежных стран. 1978. Вып. 2.
66.	Возрастная и педагогическая психология / Под ред.
В. С. Мерлина. Пермь, 1973.
67.	Волков Б. С. Мотивы преступлений. Казань, 1982.
68.	Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. Из
неопубликованных трудов. М., 1960.
69.	Гайков В. Т, Буданцев В. П. Краткий словарь терминов и по-
нятий, употребляемых в уголовном праве. Ростов н/Д, 1983.
70.	Ганнушкин П. Б. Избранные труды. М., 1964.
71.	Ганнушкин П. Б. Клиника психопатий. Их статистика, дина-
мика, систематизация. М., 1933.
392
72.	Герцензон А. А., Грингауз Ш. С., Дурманов Н Д. и др. Исто-
рия советского уголовного права. М., 1948.
73.	Герцензон А. А. Уголовное право. Часть общая. М., 1948.
74.	Горобцов В. И. Принудительные меры медицинского харак-
тера в отношении психически больных по уголовному кодексу Рос-
сийской Федерации: Учеб, пособ. Красноярск, 1997.
75.	Григорьев Н. И. Алкоголизм и преступления в С.-Петер-
бурге. СПб., 1900.
76.	Гризингер М. Душевные болезни. СПб, 1880. *
77.	Гришаев П И. Уголовно-правовые теории и уголовное зако-
нодательство буржуазных государств / Отв. ред. Б. В. Здравомыслов.
М., 1959.
78.	Гульдан В. В. Исследования некоторых механизмов регуля-
ции поведения при психопатиях: Автореф. дис. ... канд. мед. наук.
М., 1975.
79.	Гульдан В. В. Мотивация противоправных действий у психо-
патических действий: Автореф. дис. ... докт. мед. наук. М., 1985.
80.	Гуревич С. А. Ответственность юных преступников по рус-
скому законодательству // Дети-преступники / Под ред. М. Н. Герне-
та. М., 1912.
81.	Денисов Ю. А. Общая теория правонарушения и ответствен-
ности. Л., 1983.
82.	Дерябин В. С. Чувства, влечения, эмоции. Л., 1974.
83.	Достовалов С. Цели применения принудительных мер меди-
цинского характера И Законность. № 1. 2000.
84.	Дубинин Н. П., Карпец И. И., Кудрявцев В. Н. Генетика, по-
ведение, ответственность: О природе антиобщественных поступков
и путях их предупреждения. М., 1989.
85.	Еникеев М. И. Психолого-юридическая сущность вины и
вменяемости И Сов. гос-во и право. 1989. № 12.
86.	Есипов В. В. Очерк русского уголовного права. Часть общая.
Преступления и преступники. Наказания и наказуемые. Варшава,
1894.
87.	Есипов В. В. Преступность и меры воздействия. Варшава,
1900.
88.	Ефремова Г X. Многофакторное исследование характероло-
гических особенностей личности преступника // Личность преступ-
ника и предупреждение преступлений. М., 1974.
Библиография	393
89.	Жижиленко А. А. Эволюция понятия уменьшенной вменяе-
мости И Право и жизнь. 1924. Кн. 5-6.
90.	Житарь Г., Щерба С. Ошибки следствия по делам лиц, стра-
дающих психическими недостатками И Соц. законность. 1973. № 10.
91.	Заиграев Г. Г. Борьба с алкоголизмом: проблемы, пути ре-
шения. М., 1986.
92.	Законодательство Российской Федерации в области психи-
атрии: Комментарий к Закону РФ «О психиатрической помощи и
гарантиях прав граждан при ее оказании», ГК и УК РФ (в части, ка-
сающейся лиц с психическими расстройствами) / Под общ. ред.
Т. Б. Дмитриевой. М., 2002.
93.	ЗейгарникБ. В. Основы патопсихологии. М., 1973.
94.	Иванов Н, Брыка И. Ограниченная вменяемость И Россий-
ская юстиция. 1998. № 10.
95.	Иванов Н. Г. Аномальный субъект преступления: проблемы
уголовной ответственности: Учеб, пособ. для вузов. М., 1998,
96.	Иванов Н. Г. Ограниченная вменяемость. Соотношение с не-
вменяемостью // Рос. юстиция. 1994. № 1.
97.	Иванов Н. Г. Пограничная вменяемость в уголовном праве //
Сов. юстиция. 1991. № 4.
98.	Иванов Н Г. Уголовная ответственность лиц с аномалиями
психики И Гос-во и право. 1997. № 3.
99.	Игнатенко В. И. Основы предупреждения антиобщественно-
го образа жизни и рецидива преступлений несовершеннолетних: Ав-
тореф. дис. ... докт. юрид. наук. М., 1993.
100.	Изучение личности преступника в СССР и за границей. М.,
1925.
101.	История дошкольной педагогики в России: Хрестоматия.
М., 1987.
102.	КалашникЯ. М. Судебная психиатрия. М., 1961.
103.	Кандинский В. X. К вопросу о невменяемости. М., 1890.
104.	Карпец И. И. Проблема преступности. М., 1969.
105.	Келина С. Г., Кудрявцев В. Н. Принципы советского уго-
ловного права. М., 1988.
106.	Келина С. Г. Обстоятельства, исключающие преступность
деяния. Понятие и виды И Уголовное право. 1999. № 3.
107.	Кербиков О. В. Клиническая динамика психопатий и невро-
зов. М., 1962.
394
108.	Кербиков О. В., Коркина Р. А., Наджаров А. В. и др. Психи-
атрия. М., 1968.
109.	Кистяковский А. Ф. Элементарный учебникъ общаго уго-
ловнаго права. Часть Общая. Юев, 1882.
110.	Классики русской медицины о действии алкоголя и алкого-
лизме: Избр. труды. М„ 1988.
111.	Клюканова Т. М. Уголовное право зарубежных стран: Гер-
мания, Франция, Финляндия: Общая часть. СПб., 1996.
112.	Ковалев М. И., Алмазов Б. Н. Оценка психического здоровья
человека уголовным законодательством. Свердловск, 1987.
113.	Козаченко И. Я., Курченко В. Квалификация преступлений,
совершенных в состоянии сильного душевного волнения И Сов. юс-
тиция. 1991. № 11.
114.	Козаченко И. Я., Сухарев Е. А., Гусев Е. А. Проблема
уменьшенной вменяемости. Екатеринбург, 1993.
115.	Козочкин И. Д. Субъект преступления по уголовному праву
США И Иностранное право: Сб. науч. ст. и сообщ. 2000. Вып. 1.
116.	Колмаков П. А. Сущность, цели и виды принудительных
мер медицинского характера: Учебное пособие. Сыктывкар, 1999.
117.	Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федера-
ции. Изд. 2-е, изм. и доп. / Под общ. ред. Ю. И. Скуратова и
В. М. Лебедева. М., 1999.
118.	Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федера-
ции/ Отв. ред. А. В. Наумов. М., 1997.
119.	Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федера-
ции. Ростов н/Д, 1996.
120.	Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федера-
ции с постатейными материалами и судебной практикой / Под общ.
ред. С. И. Никулина. М., 2001.
121.	Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / Отв. ред.
Ю. В. Северин. М., 1985.
122.	Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу
РСФСР / Под ред. А. М. Рекункова и А. К. Орлова. М., 1985.
123.	Кон И. С. Психология ранней юности. М., 1989.
124.	Кони А. Ф. За последние годы (1888-1896). СПб., 1896.
125.	Кони А. Ф. Избранное. М., 1989.
126.	Кони А. Ф. Суд — наука — искусство (Из воспоминаний
судебного деятеля). Пг., 1923.
Библиография
395
127.	Коновалова В. Е. Правовая психология. Харьков, 1990.
128.	Костицкий М. В. Использование специальных психологи-
ческих познаний в советском уголовном процессе: Автореф. дис. ...
докт. юрид. наук. Киев, 1990.
129.	Котов В. П, Мальцева М. М. Значение нозологической ди-
агностики при решении вопроса о вменяемости И Проблемы вме-
няемости в судебной психиатрии. М., 1983.
130.	Коченов М. М. Введение в судебно-психологическую экс-
пертизу. М., 1980.
131	Коченов М. М, Ефимова Н. И., Кривошеев А. С., Ситков-
ская О. Д. Изучение следователем личности обвиняемого. М., 1987.
132.	Крафт-Эбинг Р. Судебная психопатология. СПб, 1885.
133.	Криминология /Под ред. А. И. Долговой. М., 1997.
134.	Крылова Н. Е., Серебренникова А. В. Уголовное право со-
временных зарубежных стран (Англия, США, Франция, Германия):
Учеб, пособ. М., 1998.
135.	Кудрявцев В. Н. Закон, поступок, ответственность. М., 1986.
136.	Кудрявцев В. Н. Категории причинности в советской кри-
минологии И Сов. гос-во и право. 1965. № 11.
137.	Кудрявцев В. Н. Объективная сторона преступления. М.,
1960.
138.	Кудрявцев В. Н. Правовое поведение: Норма и патология.
М., 1982.
139.	Кудрявцев В. Н. Причинность в криминологии. О структуре
индивидуального преступного поведения. М., 1968.
140.	Кудрявцев И. А. К постановке вопроса о вменяемости при
шизофрении // Теоретические и организационные вопросы судебной
психиатрии. М., 1979.
141.	Кудрявцев И. А., Морозова М. Ответственность несовер-
шеннолетних: некоторые парадоксы нового УК И Рос. юстиция.
1997. №8.
142.	Кудрявцев И. А. Ограниченная вменяемость // Гос-во и пра-
во. 1995. №5.
143.	Кудрявцев И. А. Психолого-правовая сущность вины и вме-
няемость И Сов. гос-во и право. 1989. № 12.
144.	Кудрявцев И. А. Судебная психолого-психиатрическая экс-
пертиза. М., 1988.
396
145.	Куленко О. И. Особенности субъективной стороны престу-
плений, совершаемых в состоянии аффекта И Южно-уральский
юридический вестник. 2000. № 2.
146.	Курс советского уголовного права. Часть общая: В 5 т. /
Отв. ред. И. А. Беляев и М. Д. Шаргородский. Т. 1. Л., 1968.
147.	Курс советского уголовного права. Часть общая: В 5 т. /
Отв. ред. И. А. Беляев и М. Д. Шаргородский. Т. 2. Л., 1970.
148.	Курс советского уголовного права. Часть общая: В 6 т. /
Отв. ред. А. А. Пионтковский. Т. 1. М., 1970.
149.	Курс советского уголовного права. Часть общая: В 6 т. /
Отв. ред. А. А. Пионтковский. Т. 2. М., 1970.
150.	Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1: Учение о пре-
ступлении: Учеб, для вузов / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой и
И. М. Тяжковой. М., 2002.
151.	Курс уголовного права. Общая часть. Т 2: Учение о наказа-
нии. Учеб, для вузов. Под ред. Н. Ф. Кузнецовой и И. М. Тяжковой.
М., 2002.
152.	Курс уголовного права. Особенная часть. Т. 3. Учебник для
вузов / Под ред. Г. Н. Борзенкова и В. С. Комиссарова. М., 2002.
153.	Ланг О. Спиртные напитки как причина преступлений (Ал-
коголизм и преступления): Пер. с нем. М., 1912.
154.	Ланге К. Эмоции. Психофизиологический этюд. М., 1896.
155.	Лановенко И. П., Светлов А. Я., Скибицкий В. В. и др.
Пьянство и преступность: история, проблемы / Отв. ред.
И. П. Лановенко. Киев, 1989.
156.	Левитов Н. Д. О психическом состоянии человека. М.,
1964.
157.	Лейкина Н. С. Личность преступника и уголовная ответст-
венность. Л., 1968.
158.	Лиман К. Сомнительные душевные состояния перед судом.
СПб, 1871.
159.	Лисицин Ю. П. Проблемы судебной и социальной психиат-
рии. М., 1975.
160.	Лист Ф. Преступление как социально-патологическое яв-
ление: Пер. с нем. СПб., 1900.
171.	Личность преступника и предупреждение преступлений.
М., 1974.
172.	Лукиан. Избранное. М., 1962.
Библиография	397
173.	Лунц Д. Р. Критерии невменяемости в практике судебно-
психиатрической экспертизы: Автореф. дис. ... докт. мед. наук. М.,
1958.
174.	Лунц Д. Р. Оценка судом психических аномалий обвиняе-
мого, не исключающих вменяемость // Правоведение. 1968. № 2.
175.	Лунц Д. Р. Проблема невменяемости в теории и практике
судебной психиатрии. М., 1966.
176.	Люблинский П. Н. Международные съезды по вопросам
уголовного права. СПб., 1915.
177.	Малиновский А. А. Уголовное право зарубежных стран. М.,
1998.
178.	Материалы по проблемам домашнего насилия: Программа
правовых инициатив для стран Центральной и Восточной Европы
Американской ассоциации юристов / Под ред. Д. Пост. 1998.
179.	Мендельсон Г. А., Ткачевский Ю. М. Алкоголизм и преступ-
ность. М., 1959.
180.	Мерлин В. С. Очерк интегрального исследования индивиду-
альности. М., 1986.
181.	Методические рекомендации Минздрава СССР по проведе-
нию психологического обследования. М., 1978.
182.	Миньковский Г. М, Бабаев М. М. Права и долг молодого
гражданина. М., 1974.
183.	Михеев Р. И., Беловодский А. В., Воробей В. А., Михеев О. Р.
Принудительные меры медицинского характера в уголовном праве
социально-правовые и медико-реабилитационные меры безопасно-
сти. Владивосток, 2000.
184.	Михеев Р. И. Проблемы вменяемости, вины и уголовной от-
ветственности: Автореф. дис. ... докт. юрид. наук в форме научного
доклада. М., 1995.
185.	Михеев Р. И. Проблемы вменяемости и невменяемости в
советском уголовном праве. Владивосток, 1983.
186.	Михеев Р. И., Протченко Б. А. Правоотношения, порождае-
мые деяниями невменяемого // Сов. гос-во и право. 1984. № 11.
187.	Михлин А. С. Досрочное освобождение от отбывания нака-
зания. М., 1982.
188.	Морозов Г. В., Лунц Д Р., Фелинская Н. И. Основные этапы
развития отечественной судебной психиатрии. М., 1976.
398
189.	Муздыбаев К Психология ответственности / Под ред.
В. Е. Семенова Л., 1983.
190.	Музыка А. А. Применение уголовного законодательства о
принудительном лечении алкоголиков и наркоманов. Киев; Одесса,
1988.
191.	Мустаханов Р. Вопросы ограниченной вменяемости по УК
РФ И Законность. 1998. № 7.
192.	Мухина В. С. Возрастная психология: Учеб, для вузов. М.,
1997.	< ,
193.	Мясников О. О смягчающих наказание обстоятельствах, не
указанных в законе И Рос. юстиция. 2001. № 4.
194.	Назаренко Г. В. Невменяемость: Уголовно-релевантные
психические состояния. СПб., 2002.
195.	Назаренко Г. В. Эволюция понятия невменяемости И Гос-во
и право. 1993. № 3.
196.	Население России 1996 г. IV ежегодный демографический
доклад / Отв. ред. А. Г. Вишневский. М., 1997.
197.	Настольная книга священнослужителя. Т. 1. М., 1977.
198.	Наумов А. В. Российской уголовное право. Общая часть:
Курс лекций. М., 2000.
199.	Неклюдов Н. А. Общая часть уголовного права. СПб., 1875.
200.	Нерсесян А. А. Вопросы наказуемости в уголовном праве
ФРГ и США. М, 1992.
201.	Несмеянов В. Я. Алкогольный тупик. Киев, 1931.
202.	Новый уголовный кодекс Франции. Принят 22 июля 1992 г.
М„ 1993.
203.	Ной И. С. Вопросы теории наказания в советском уголов-
ном праве. Саратов, 1962.
204.	Обзор кассационной практики судебной коллегии по уго-
ловным делам Верховного суда Российской Федерации за 1998 г. И
БВС РФ. 1999. № 11.
205.	Обзор кассационной практики судебной коллегии по уго-
ловным делам Верховного суда Российской Федерации за 2001 г. //
БВС РФ. 2002. № 9.
206.	Обзор надзорной практики судебной коллегии по уголов-
ным делам Верховного суда Российской Федерации за 1998 г. И БВС
РФ. 1999. № 12.
Библиография	399
207.	Обзор судебной практики Верховного суда Российской Фе-
дерации за первый квартал 1997 г. (определение по делу Бормото-
ва) // БВС РФ. 1997. № 8.
208.	Обзор судебной практики Верховного суда Российской Фе-
дерации за первый квартал 1997 г. (определение по делу Разбойки-
на) И БВС РФ. 1997. № 8.
209.	Обзор судебной практики Верховного суда Российской Фе-
дерации за первый квартал 1998 г. И БВС РФ. 1998. № 9.
210.	Обуховский К. Психология влечений человека. М., 1972.
211.	Ожегов С. И. Словарь русского языка. Изд. 10-е. М., 1973.
212.	Ольшевская О. И. Роль и значение эмоций. Минск, 1968.
213.	Определение Кассационной палаты Верховного суда Рос-
сийской Федерации от 9 января 1996 г. И БВС РФ. 1996. № 9.
214.	Определение Президиума Верховного суда РСФСР по делу
Гараева // БВС РСФСР. 1990. № 11.
215.	Определение Президиума Верховного суда РСФСР по делу
Клевцова // БВС РСФСР. 1992. № 10.
216.	Определение Судебной коллегии по уголовным делам Вер-
ховного суда РСФСР И БВС РСФСР. 1974. № 12.
217.	Определение Судебной коллегии по уголовным делам Вер-
ховного суда РСФСР от 11 апреля 1989 г. И БВС РСФСР. 1990. № 5.
218.	Определение Судебной коллегии по уголовным делам Вер-
ховного суда РФ от 30 января 1992 г. И БВС РФ. 1993. № 1.
219.	Определение Судебной коллегии по уголовным делам Вер-
ховного суда РФ от 17 марта 1992 г. И БВС РФ. 1993. № 2.
220.	Определение Судебной коллегии по уголовным делам Вер-
ховного суда РФ от 23 января 1993 г. // БВС РФ. 1995. № 7.
221.	Определение Судебной коллегии по уголовным делам Вер-
ховного суда РФ от 26 декабря 1994 г. И БВС РФ. 1995. № 8.
222.	Определение Судебной коллегии по уголовным делам Вер-
ховного суда РФ от 21 декабря 1995 г. И БВС РФ. 1996. № 6.
223.	Определение Судебной коллегии по уголовным делам Вер-
ховного суда РФ от 30 декабря 1997 г. И БВС РФ. 1998. № 8.
224.	Определение Судебной коллегии по уголовным делам Вер-
ховного суда РФ от 19 февраля 1998 г. И БВС РФ. 1999. № 2.
225.	Определение Судебной коллегии по уголовным делам Вер-
ховного суда РФ от 26 января 1999 года И БВС РФ. 1999. № 9. С. 14.
400
226.	Определение Судебной коллегии по уголовным делам Вер-
ховного суда РФ от 7 декабря 1999 г. // ВВС РФ. 2000. № 11.
227.	Определение Судебной коллегии по уголовным делам Вер-
ховного суда РФ от 23 марта 1999 г. // ВВС РФ. 2001. № 4.
228.	Определение Судебной коллегии по уголовным делам Вер-
ховного суда РФ от 19 октября 1999 г. // ВВС Российской Федера-
ции. 2000. № 7.
229.	Орлов В. С. Субъект преступления по советскому уголов-
ному праву. М., 1958.	/
230.	Орымбаев Р. Специальный субъект преступления. Алма-
Ата, 1977.
231.	Осипов Г. В. Россия: национальная идея. Социальные инте-
ресы и приоритеты. М., 1997.
232.	Очерк истории наказаний малолетних преступников и раз-
витие исправительных колоний для малолетних во Франции // Со-
временник. СПб., 1863.
233.	Огиерович Б. С. К вопросу о степенях виновности И Учен,
зап. ВИЮН. М., 1940. Вып. 1.
234.	Павлов В. Г. Субъект преступления в уголовном праве.
СПб., 1999.
235.	Павлов И. П. Поли. собр. соч. Т. 2. М., 1951.
236.	Пащенко Е. В. Очерки о монастырях и храмах Архангель-
ской области XVII—XX вв. Архангельск, 1998.
237.	Первомайский В. Б. Критерии невменяемости и пределы
компетенции психиатра-эксперта // Сов. государство и право. 1991.
№5.
238.	Петрова О. Г. Уголовно-правовое отношение. М., 1986.
239.	Печерникова Т. П, Гульдан В. В. Актуальные вопросы ком-
плексной психолого-психиатрической экспертизы // Психологиче-
ский журнал. 1985. Т. 6. № 1.
240.	Печерникова Т. П. Психические аномалии в судебно-
психиатрической практике И Психические расстройства, не исклю-
чающие вменяемости (клинические и судебно-психиатрические ас-
пекты) / Под ред. Г. В. Морозова. М., 1984.
241.	Пионтковский А. А. Основные аспекты теории наказания И
Сов. государство и право. 1969. № 7.
242.	Пионтковский А. А. Роль алкоголизма в этиологии преступ-
ления // Журнал Министерства юстиции. 1903. № 4.
Библиография
401
243.	Пионтковский А. А. Учение Гегеля о праве и государстве и
его уголовно-правовая теория. М., 1963.
244.	Пионтковский А. А. Учение о преступлении по советскому
уголовному праву. М., 1961.
245.	Письма из провинции // Вестник трезвости. 1898. № 49.
246.	Подрезова Л. И., Трошкин Е. А. Вопросы вменяемости при
шизофрении // Соц. законность. 1988. № 11.
247.	Познышев С. В. Детская преступность и меры борьбы с
ней // Публичные лекции. М., 1910.
248.	Познышев С. В. Криминальная психология: Преступные
типы. Л., 1926.
249.	Познышев С. В. Основные начала науки уголовного права.
Общая часть уголовного права. М., 1912.
250.	Полное собрание законов Российской империи. Т. XV.
1713-1719 гг. СПб., 1830.
251.	Положение об организации производства судебных экспер-
тиз в экспертных учреждениях Минюста СССР. М., 1972.
252.	Поршнев Б. Ф. Функция выбора основа личности // Про-
блемы личности. М., 1969.
253.	Постановение ЦК КПСС «О ходе выполнения Постановле-
ния ЦК КПСС по вопросам усиления борьбы с пьянством и алкого-
лизмом» // Известия. 1987. 3 дек.
254.	Постановления и определения по уголовным делам Вер-
ховного суда РСФСР (1981-1988 гг.) / Под ред. Е. А. Смоленцева.
М., 1989.
255.	Поучение князя Владимира Мономаха детям // История
дошкольной педагогики в России. М., 1987.
256.	Право и психиатрия / Сост. С. В. Полубинская. М., 1991.
257.	Правовые вопросы судебной психиатрии: Сб. науч. тр. М.,
1990.
258.	Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ,
Японии. Общая часть уголовного права / Отв. ред. Н. Ф. Кузнецова.
М., 1991.
259.	Преступление и наказание. Комментарий к проекту Уго-
ловного кодекса России / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой и
А. В. Наумова. М., 1993.
402
260.	Примерный уголовный кодекс (США): Официальный про-
ект Института американского права: пер. с англ. / Под ред.
Б. С. Никифорова. М., 1969.
261.	Принс А. Преступность и общество. / Пер. с франц. М.,
1896.
262.	Принудительные меры медицинского характера: Сб. науч,
тр. Архангедьск, 2003.
263.	Проблемы вменяемости в судебной психиатрии: Сборник
научных трудов. М., 1983.	#-
264.	Проблемы общей и судебной психиатрии. М., 1983.
265.	Проблемы, связанные с употреблением алкоголя: Доклад
Комитета экспертов ВОЗ. Женева, 1982.
266.	Протченко Б. А. К понятию невменяемости // Сов. юсти-
ция. 1987. № 17.
267.	Протченко Б. А. Принудительные меры медицинского ха-
рактера. М., 1976.
268,	Протченко Б. А. Принудительные меры медицинского ха-
рактера по советскому уголовному праву: Автореф. дис. ... канд.
юрид. наук. М., 1979.
269.	Прыжов И. Г. История кабаков в России в связи с историей
русского народа. СПб.; М., 1913.
270.	Психические расстройства, не исключающие вменяемости
(клинические и судебно-психиатрические аспекты) / Под ред.
Г. В. Морозова. М., 1984.
271.	Рагулина А. В. Уголовно-правовое значение психических
отклонений: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002.
272.	Распопов П П. О фазовых состояниях возбудимости мозго-
вой коры в связи с некоторыми индивидуально-психическими осо-
бенностями учащихся // Вопросы психологии. 1958. № 2.
273.	Решетников Ф. М. Правовые системы стран мира: Спра-
вочник. М., 1993.
274.	Розин В. Психологический анализ преступной личности //
Уголовное право. 1999. № 2.
275.	Росси. Основные начала уголовного права: Пер. с франц.
СПб., 1871.
276.	Российское законодательство X—XX вв.: В 9 т. Т. 1 / Под
общ. ред. О. И. Чистякова. М., 1984.
Библиография
403
277.	Российское законодательство X—XX вв.: В 9 т. Т. 3. Под
общ. ред. О. И. Чистякова. М., 1985.
278.	Российское законодательство X—XX вв.: В 9 т. Т. 4. Под
общ. ред. О. И. Чистякова. М., 1985.
279.	Российское законодательство X—XX вв.: В 9 т. Т. 6. Под
общ. ред. О. И. Чистякова. М., 1985.
280.	Российское законодательство X—XX вв.: В 9 т. Т. 8. Под
общ. ред. О. И. Чистякова. М., 1985.
281.	Российское уголовное право. В 2 т. Т. 1. Общая часть / Под
ред. А. И. Рарога. М., 2003.
282.	Российское уголовное право: Общая часть / Под ред.
В. Н. Кудрявцева и А. В. Наумова. М., 1997.
283.	Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии: В 2 т. Т. 2.
М., 1989.
284.	Рубинштейн С. Л. Основы психологии. М., 1935.
285.	Руководство по судебной психиатрии / Под. ред. Г. В. Мо-
розова. М., 1977.
286.	Санников А. Л., Банникова Р. В., Малов Е. К. Здоровье
спецконтингента в ситуации экстремальности уголовно-исполни-
тельной системы. Архангельск, 1998.
287.	Санников А. Л., Банникова Р. В., Малов Е. К. Отечественная
пенитенциарная система история, медико-социальные проблемы
осужденных. Архангельск, 1997.
288.	Сахаров А. Б. Криминология и профилактика преступлений.
М., 1989.
289.	Сахаров А. Б. О личности преступника и причинах пре-
ступности в СССР. М., 1963.
290.	Сборник законов СССР и указов Президиума Верховного
Совета СССР 1938-1975 гг.: В 4 т. Т. 3. М., 1975.
291.	Сборник постановлений Пленумов Верховных судов СССР
и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М., 1995.
292.	Сборник постановлений Пленумов Верховного суда Рос-
сийской Федерации (СССР, РСФСР) по уголовным делам. М., 2000.
293.	Сверчков В. Принудительные меры медицинского характе-
ра // Законность. 2000. № 7.
294.	Свод законов Российской империи. Законы уголовные.
Т. XV. СПб., 1832.
404
295.	Свод законов Российской империи. Законы уголовные.
Т. XV. СПб., 1910.
296.	Сексопатология / Под ред. Б. С. Васильченко. М., 1990.
297.	Семенов С. Ф. К вопросу об ограниченной (уменьшенной)
вменяемости // Журнал Института невропатологии и психиатрии.
1966. Т. 6. Вып. 8.
298.	Сербский В. П. Законодательство о душевных болезнях //
Журнал невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. 1905.
Т. 5.
299.	Сербский В. П. Судебная психопатология. М., 1896.
300.	Сергиевский Н. Д. Русское уголовное право. Часть Общая.
Пособ. к лекциям. СПб., 1908.
301.	Сеченов И. М. Избранные произведения. Т. 1. М., 1952.
302.	Сидоров Б. В. Аффект: его уголовно-правовое и кримино-
логическое значение. Казань, 1978.
303.	Сидоров П И., Митюхляев А. В. Ранний алкоголизм. Ар-
хангельск, 1999,
304.	Сирожидинов Д В. Ограниченная вменяемость: проблемы
теории и практики: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатерин-
бург, 1998.
305.	Систематический свод существующих законов Российской
Империи, с основаниями права из оных извлеченными. Право уго-
ловное. Т 1. СПб., 1821.
306.	Ситковская О. Д. О компетентности комплексной судебной
психолого-психиатрической экспертизы // Преподавание юридиче-
ской психологии и ее практическое применение: В 2 ч. Ч. 2. Тарту,
1986.
307.	Ситковская О.Д. Судебно-психологическая экспертиза аф-
фекта. Методическое пособие. М.: ВИПИПРМПП, 1983. 70 с.
308.	Ситковская О. Д. Психология уголовной ответственности.
М., 1998.
309.	Случевский И. Ф. О понятии невменяемости // Вопросы
борьбы с общественно опасными действиями несовершеннолетних и
невменяемых. Л., 1956.
310.	Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 г. М.,
1907.
311.	Собрание узаконений. СПб., 1903. № 38.
Библиография
405
312.	Современное зарубежное уголовное право (Финляндия,
Швейцария) / Под ред. А. А. Пионтковского. Т. 2. М., 1958.
313.	Солнцев Г. Российское уголовное право. Казань: Казанский
университет, 1920.
314.	Спасенников Б. А. Дисциркуляторная энцефалопатия. М.,
1996.
315.	Спасенников Б. А. Правовая антропология (уголовно-
правовой аспект). Архангельск, 2001.
316.	Спиркин А. Г. Сознание и самосознание. М., 1972.
317.	Станкевич В. Борьба с опасным состоянием как основная
задача нового уголовного права // Новые идеи в правоведении. СПб.,
1914. Сб. 1.
318.	Степутенкова В. К. Роль судебного эксперта при исследо-
вании вменяемости-невменяемости // Сов. гос-во и право. 1977. № 7.
319.	Судебная психиатрия / Под ред. А. Н. Бунеева, Ц. М. Фейн-
берг. М., 1938.
320.	Судебная психиатрия. Руководство для врачей / Под ред.
Ц. М. Фейнберг, А. Н. Бунеева, М. О. Гуревича, А. М. Халецкого.
Отв. ред. Д. Р. Лунц. М., 1950.
321.	Судебная психиатрия: Учеб, для вузов / Под ред.
Б. В. Шостаковича. М., 1997.
322.	Таганцев Н. С. Курс Русского уголовного права. Часть Об-
щая. СПб., 1880,
323.	Таганцев Н. С. О преступлениях против жизни по русскому
уголовному праву. СПб., 1870.
324.	Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть об-
щая: В 2 т. Т 1. М., 1994.
325.	Тарарухин С. А. Преступное поведение. Социальные и пси-
хологические черты. М., 1974.
326.	Теоретические и организационные вопросы судебной пси-
хиатрии. М., 1977.
327.	Тимофеев Н. Н., Тимофеев Л. Н. Содержание и объем рабо-
ты эксперта-психиатра // Правоведение. 1971. № 5.
328.	Ткаченко В. И. Для установления сильного душевного вол-
нения необходимо проведение экспертизы // Сов. юстиция. 1970.
№5.
329.	Ткаченко Т. Преступление совершено в состоянии аффек-
та // Рос. юстиция. 1996. № 11.
406
330.	Трайнин А. Н. Общее учение о составе преступления. М.,
1957.
331.	Трахтеров В. С. Уменьшенная вменяемость в советском
уголовном праве // Право и жизнь. 1925. Кн. 9.
332.	Трахтеров В. С. Формула невменяемости в УК УССР //
Вестник сов. юстиции. 1923. № 6.
333.	Углов. Ф. Глядя правде в глаза // Наш современник. 1987.
№7.
334.	Уголовное законодательство зарубежных стран: Сб. зако-
нодательных материалов / Под ред. И. Д. Козочкина. М., 1999.
335.	Уголовное право. М., 1907.
336.	Уголовное право и уголовный суд Англии. М., 1969.
337.	Уголовное право. Общая часть / Под общ. ред. И. Т. Голя-
кова. М., 1943.
338.	Уголовное право. Общая часть / Под ред. Б. В. Здравомы-
слова, Ю. А. Красикова, А. И. Рарога. М., 1994.
339.	Уголовное право России. Общая и Особенная части: Учеб. /
Под ред. В. П. Ревина. М., 2000.
340.	Уголовное право. Общая часть: Учеб, для вузов / Под ред.
И. Я. Козаченко и 3. А. Незнамовой. М., 1999.
341.	Уголовное право России. Общая часть: Учеб. / Под ред.
А. И. Рарога. М., 1997.
342.	Уголовное право Российской Федерации: В 2 т. Т. 1: Общая
часть: Учеб. / Под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай. М., 2002.
343.	Уголовное право Российской Федерации: В 2 т. Т. 2: Осо-
бенная часть: Учеб. / Под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай. М., 2002.
344.	Уголовное право Российской Федерации. Общая часть:
Учеб. / Под ред. А. И. Рарога. М., 2001.
345.	Уголовное право Российской Федерации. Общая часть:
Учеб. / Под ред. Б. В. Здравомыслова. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.,
2001.
346.	Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть /
Под ред. Б. В. Здравомыслова. М., 1993.
347.	Уголовное право Российской Федерации (Особенная часть):
Учеб. / Под ред. А. И. Марцева. Омск, 2000.
348.	Уголовное право РСФСР в редакции 1926 г. с постатейно-
систематизированными материалами. М., 1927.
Библиография	407
349.	Уголовное право. Часть Общая: В 4 т. Т. 4. / Под ред.
И. Я. Козаченко. Екатеринбург, 1995.
350.	Уголовное право. Части Общая и Особенная. Казань, 1911.
351.	Уголовное уложение для Северо-Германского союза. СПб.,
1871.
352.	Уголовные законы переходного времени. М., 1906.
353.	Уголовные законы Российской советской федеративной со-
циалистической республики. Пг., 1922.
354.	Уголовные законы (XV том Свода законов) и Устав о нака-
заниях, налагаемых мировыми судьями. М., 1876.
355.	Уголовные и гражданские законы и судопроизводство во
Франции, Англии и Шотландии с изложением в сравнительном
очерке. М., 1869.
356.	Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования /
Отв. ред. В. Н. Кудрявцев и С. Г. Келиной. М., 1987.
357.	Уголовный кодекс Голландии. СПб., 2000.
358.	Уголовный кодекс Дании. СПб., 2001.
359.	Уголовный кодекс Испании. М., 1998.
360.	Уголовный кодекс Китайской Народной Республики. СПб.,
1998.
361.	Уголовный кодекс. Официальный текст с изменениями на
1 ноября 1946 г. и приложением постатейно-систематизированных
материалов. М., 1947.
362.	Уголовный кодекс Республики Беларусь. Минск, 1999.
363.	Уголовный кодекс Республики Болгария. СПб., 2001.
364.	Уголовный кодекс Республики Польша. Минск, 1999.
365.	Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий / Под ред.
И. Т. Голякова. М., 1941.
366.	Уголовный кодекс советских республик. Текст и постатей-
ный комментарий. / Под ред. С. Канарского. Киев, 1925.
367.	Уголовный кодекс ФРГ. М., 1996.
368.	Уголовный кодекс Швейцарии. М., 2000.
369.	Уголовный кодекс Швеции. М., 2000.
370.	Уголовный кодекс Японии. СПб., 2002.
371.	Уложение о наказаниях уголовных и исправительных
1885 г. / Отв. ред. Н. С. Таганцев. СПб., 1912.
372.	Усова И. Психические отклонения, имеющие уголовно-
правовое значение // Законность. 1992. № 3.
408
373,	Устименко В. В. Специальный субъект преступления.
Харьков, 1989.
374.	Фейнберг Ц М. Принудительное лечение и призрение ду-
шевнобольных, совершивших преступление в дореволюционной
России. М., 1946.
375.	Фейнберг Ц. М. Учение о вменяемости и невменяемости в
различных школах уголовного права и судебной психиатрии. М.,
1946.
376.	Филановский И. Г. Социально-психологическое отношение
субъекта к преступлению. Л., 1970.
377.	Фелинская Н И. О дискуссионных вопросах судебно-
психиатрической оценки психопатий // Вопросы борьбы с преступ-
ностью. М., 1982. Вып. 36.
378.	Фелинская Н. И., Печерникова Т. П. Компетенция ком-
плексных судебно-психиатрических и судебно-психологических
экспертиз // Соц. законность. 1973. № 12.
379.	Ферри Э. Уголовная социология: Пер. с итальянского / Под
ред. С. В. Позднышева. СПб., 1908.
380.	Флетчер Дж., Наумов А. В. Основные концепции совре-
менного уголовного права. М., 1998.
381.	Французский уголовный кодекс 1810 г. С изм. и доп. на
1 июня 1940 г. М., 1947.
382.	Фрейд А. Психология «Я» и защитные механизмы: Пер. с
англ. М., 1993.
383.	Фрейеров О. Е. Мотивация общественно опасных действий
психически неполноценных лиц // Сов. гос-во и право. 1969. № 4.
384.	Цымбал Е. И. Возрастная невменяемость: теория и практи-
ка применения // Уголовное право. 2000. № 3.
385.	Чехов В. В. Условия вменяемости при остром и хрониче-
ском отравлении алкоголем // Вестник права. СПб., 1904. № 3.
386.	Чижевский А. Л. Космический пульс жизни. М., 1995.
387.	Чудновский В. Э. Актуальные проблемы психологии ста-
новления убеждений // Вопросы психологии. 1990. № 5.
388.	Чучаев А. И. Принудительные меры медицинского и воспи-
тательного характера: Учеб, пособ. Ульяновск, 1997.
389.	Шавгулидзе Т. Г. Аффект и уголовная ответственность.
Тбилиси, 1973.
Библиография	409
390.	Шаляпин С. О. Монастырская ссылка в России XV—
XVIII вв.: Автореф. дис. ... канд. истор. наук. Архангельск, 1998.
391.	Шауштейн А. И. Руководство к изучению судебной меди-
цины для врачей и юристов с указаниями на законодательство Авст-
рии, Пруссии, мелких германских государств, Франции и Англии.
М., 1865.
392.	Шерешевский А. М., Сидоров П И., Боднарук Р. В. Верните
к жизни ум больной. Архангельск, 2000.
393.	Шибутани Т. Социальная психология. М., 1969.
394.	Шишков С. Н. Могут ли психологические и психиатриче-
ские заключения служить доказательствами? // Законность. 1997.
№7.
395.	Шишков С. Н. Норма УК об освобождении от ответствен-
ности подростка, отставшего в психическом развитии: достаточно
ли она обоснована? // Журнал российского права. 1997. № 5.
396.	Шишков С. Н. О принудительном лечении осужденных с
психическими аномалиями // Рос. юстиция. 1998. № 4.
397.	Шишков С. Н. Об ограниченной (уменьшенной) вменяемо-
сти // Российская юстиция. 1995. № 2.
398.	Шишков С. Н. Понятие «вменяемость» и «невменяемость»
в следственной, судебной и экспертной практике // Законность. 2001.
№2.
399.	Шишков С. Н. Понятия вменяемости и невменяемости в со-
ветском праве (некоторые концепции и аспекты) // Проблемы вме-
няемости в судебной психиатрии. М., 1983.
400.	Шишков С. Н. Правовое значение психических расстройств
при производстве по уголовным делам // Гос-во и право. 1998. № 12.
401.	Шишков С. Н, Сафуанов Ф. С. Влияние психических ано-
малий на способность быть субъектом уголовной •ответственности и
субъектом отбывания наказания // Гос-во и право. 1994. № 2.
402.	Шишов О. Ф. Проблемы уголовной ответственности в ис-
тории советского уголовного права. М., 1982.
403.	Шнайдер Г. Криминология: Пер с нем. М., 1994.
404.	Шостакович Б. В., Горинов В. В. Теоретическое обоснова-
ние применения института ограниченной вменяемости // Журнал
Института невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. 1995.
Т. 95. № 2.
15 Зак. 7268
410
405.	Штернберг Э. Я., Молчанова Е. К. Приступообразная ши-
зофрения, протекающая с ремиссиями большой длительности //
Невропатология и психиатрия. 1972. Вып. 1.
406.	Щерба С. П. Расследование и судебное разбирательство по
делам лиц, страдающих физическими и психическими недостатками.
М„ 1971.
407.	ЭстринА. Я. Уголовное право СССР и РСФСР. М., 1927.
408.	Юдин Т. И. Очерки истории отечественной психиатрии/
Под ред. Б. Д. Петрова. М., 1951.	#..
409.	Юсупов Р. Соотношение аффекта и превышения пределов
необходимой обороны // Российская юстиция. 1999. № 5.
410.	Юшков Ю. Квалификация преступлений, совершенных в
состоянии аффекта // Сов. юстиция. 1973. № 4.
411.	V Congress international de defens social. Stockholm, 1958.
412.	Abrahamsen D. Crime and the human mind. N.-Y., 1945.
413.	Birnbaum K. Kriminal psychopathologie. Berlin, 1934.
414.	Hoch P. Psychiatry and law. Oxford-London, 1973.
415.	MacNiven A. Psychoses and criminal responsibility. Mental ab-
normality and crime. London, 1957.
416.	Maurach R., ZipfH, Strafrecht. Allgemeiner Teil. Teilband 1.
Heidelberg, 1983.
417.	Neubert R. Jugend und Alkohol. Berlin, 1962.
418.	Revised Declaration of Lisbon on the Rights of the Patients /
Bull. Med. Ethics. January. 1996.
419.	Sommer R. Kriminalpsychologie. Leipzig, 1994.
420.	Vaillant G. Sociopathy as human process. A vitwpoint // Arhiv.
Gen. Psychiatry. 1975. № 2.
421.	Zilburg G. Legal aspects of psychiatry. Boston, 1995.
422.	Архив государственный центральный исторический.
Ф. 797. On. 5. Д. 21151. Л. 3.
423.	Архив государственный Архангельской области. Ф. 1.
On. 4.Т. 2. Д. 6. Л. 10.
Мы ждем Ваши отзывы и предложения по адресу
Россия, 191028, Санкт-Петербург, ул. Моховая, д. 15
Издательство «Юридический центр Пресс»
Размещение рекламы в книгах
Система «Книга-почтой»
Телефон для оптовых закупок
По вопросам сотрудничества
Факс
Электронная почта
(812) 275 88 48
(812) 275 88 49
(812) 327 35 02
(812) 275 88 50
(812) 327 35 01
izdat@hotmail.com
http://www.juridcenter.ra
Серия
«Теория и практика уголовного права
и уголовного процесса»
Основана в 1999 году
Научно-практическое издание
Борис Аристархович Спасенников
ПРИНУДИТЕЛЬНЫЕ МЕРЫ
МЕДИЦИНСКОГО ХАРАКТЕРА
ИСТОРИЯ, ТЕОРИЯ, ПРАКТИКА
Издательство «Юридический центр Пресс»
Редактор Л. Н. Горбачева
Корректор Ю. А. Морозовская
Компьютерная верстка Л. А. Шитовой
Подписано в печать 24.05.2003 г
Формат 60x90/16 Бумага офсетная Гарнитура Таймс.
Печать офсетная. П л. 27,5. Уч.-изд. л. 27,7.
Тираж 1550 экз. Заказ 4268 Цена свободная.
Адрес
Издательство «Юридический центр Пресс»
Россия, 191028, Санкт-Петербург, ул. Моховая, 15
Телефоны (812) 275 88 48, 275 88 49, 275 88 50, 275 88 60, 327 35 02
Факс (812) 327 35 01 E-mail: izdat@hotmail.com
Отпечатано с готовых диапозитивов
в Академической типографии «Наука» РАН.
199034, Санкт-Петербург, 9 линия, д. 12.