НАУЧНО-АТЕИСТИЧЕСКАЯ
БИБЛИОТЕКА
АКАДЕМИЯ НАУК СССР

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
УРИЭЛЬ
ДАКОСТА
О СМЕРТНОСТИ
ДУШИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ
И ДРУГИЕ
ПРОИЗВЕДЕНИЯ
РЕДАКЦИЯ
М.С. БЕЛЕНЬКОГО
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
И.К.ЛУППОЛА
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР
МОСКВА 1958

Ответственный редактор
И. А. КРЫВЕЛЕВ

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ
Уриэль Дакоста был одним из передовых мыслителей
первой половины XVII в. Своей неутомимой борьбой
против религиозной идеологии средневековья он занял
прочное место в истории атеизма.
Проницательный ум вольнодумца опровергал
церковное учение о незыблемости и святости церковных догм, о
бессмертии души, о боговдохновенности Библии. Дакоста
был не далек, по его собственному заявлению, и от
отрицания бога. Он оставил после себя четыре небольших
произведения. Только одно из них («Пример человеческой
жизни») дошло до нас полностью, остальные были
уничтожены воинствующими церковниками; сохранились
только отдельные фрагменты их,— преимущественно те,
которые были воспроизведены в полемических писаниях
противников Дакосты.
На русском языке сочинения Дакосты «О смертности
души» (уцелевшие три главы) и «Пример человеческой
жизни» со вступительной статьей к ним И. К. Луппола
были впервые опубликованы в 1934 г. издательством
«Academia». Эти работы положены в основу настоящего
издания. Однако переводы указанных сочинений,
выполненные С. Игнатовым и А. Денисовым, содержали ряд
неточностей. Переводы эти проверены, исправлены и
отредактированы А. Долгопольским и С. Маркишем.
Впервые на русском языке публикуется в данном
издании раннее произведение Дакосты «Тезисы против
традиции» и ряд выдержек из сочинений современников
мыслителя.
j

Статья И. К. Луппола публикуется в несколько
сокращенном и заново отредактированном виде. Приводимые в
ней цитаты выверены, библиографические ссылки и
собственные имена уточнены. Некоторые документы,
опубликованные в первом издании статьи в
неудовлетворительном переводе (послание Леона да Модена и тексты
отлучений Дакосты), отредактированы и перенесены из
текста статьи в раздел приложений.
Примечания к тексту Дакосты принадлежат
составителю и А. Долгопольскому. Частично при составлении
примечаний использованы старые комментарии И. К.
Луппола.
М. С. Беленький

УРИЭЛЬ ДАКОСТА
Имя Уриэля Дакосты 1 более или менее широко
известно по одноименной пьесе Карла Гуцкова2, долго
державшейся в репертуаре западноевропейских и русских
театров. Однако вряд ли мы ошибемся, если скажем, что
подлинный исторический прототип героя Гуцкова мало
известен читательской массе.
Уриэль Дакоста был значительной исторической
фигурой европейского масштаба, представляющей большой
интерес для исследователя — историка идей и
мировоззрений. Недаром еще при его жизни, да и после смерти,
еврейские и нееврейские защитники религии пытались
опровергать его взгляды; трижды его подвергали отлучению
раввины; имя его упоминали и о нем писали такие круп-
1 В русском языке, как впрочем и в немецком и французском,
укрепилась транскрипция Акоста. Эта транскрипция неправильна.
Дошедшие до нас автографы дают совершенно четкое написание:
da Costa. Таково оригинальное португальское начертание,
источником которого является латинское de illa costa. Повод к начертанию
Акоста дал латинский текст «Примера человеческой жизни», в
котором стоит a Costa. Сохраняя португальское родовое имя, мы,
однако, приняли начертание Дакоста, так как написание да Коста было
бы крайне непривычным и в русском тексте режущим глаз. Подобно
этому по-русски пушут, например, Даламбер вместо д'Аламбер.
Идти же на пропуск приставки (артикля) и писать Коста (как мы
пишем, например, Ламеттри вместо буквального де ла Меттри) мы
сочли нецелесообразным, так как это слишком бы противоречило
установившемуся произношению и искажало бы родовое имя
мыслителя.
2 Karl Gutzkow. Uriel Acosta. Leipzig, 1847.
/

ные мыслители, как Пьер Бейль, Вольтер, Гердерá;
недаром проблема Дакоста — Спиноза является почти
обязательной для всякого автора монографии о Спинозе;
не случайно, наконец, что мировая научная литература
насчитывает уже около ста книг и статей, посвященных
Дакосте. Правда, в старой литературе имеется много
домыслов и не оправдавших себя догадок; правда,
обнаружены еще не все материалы и документы, относящиеся
к жизни и деятельности Дакосты. Но уже теперь можно
сказать, что на фоне европейской истории фигура Уриэля
Дакосты вырисовывается как гораздо более крупная
и значительная, чем можно было думать даже на
основании его знаменитой автобиографии — «Примера
человеческой жизни».
К сожалению, до сих пор не обнаружено его послание
1616 г. в Венецию к тамошней еврейской общине, в
котором он впервые в тезисной форме подверг критике
раввинскую традицию; равным образом неизвестна полностью
его рукопись, навлекшая на него амстердамское малое
отлучение 1623 г.; очевидно, нацело была сожжена его
единственная печатная книга 1624 г.— «Исследование
фарисейских традиций в сравнении с писаным законом»;
не разыскан до сих пор текст большого отлучения,
которому был подвергнут Уриэль Дакоста в 1633 г. Все эти
3 П. Бейль в статье, помещенной в «Историческом словаре»
(«Dictionnaire historique et critique», 1695), привел выдержки из
биографической части «Примера человеческой жизни» Дакосты,
снабдив их замечаниями, в которых с типично бейлевской точки
зрения скептика представил трагедию Дакосты как конфликт между
рассудком и откровением. Дату смерти Дакосты П. Бейль отнес
к 1647 г.
Вольтер кратко сообщает об экзекуции, совершенной над Дако-
стой в 1640 г., и об «издании» им «Примера человеческой жизни».
Для Вольтера Дакоста «покинул в Амстердаме иудаизм ради
философии», ибо «он — не иудей, не христианин, не магометанин, но
поклонник бога» («Melanges philosophiques, littéraires, historiques»,
vol. Ill, G'eneve, 1771, p. 374).
Гердер посвятил Дакосте две странички в своем пятом
сборнике «Писем для распространения гуманизма» («Briefe zur
Beförderung der Humanität», 5 Sammlung. Riga, 1795, S. 22 ff).
Останавливаясь на «Примере человеческой жизни», он пишет: «Сколь приятен
мне был Петрарка, столько горя навеял на меня У. Акоста в своей
последней исповеди». Автобиография Дакосты дает Гердеру повод
выступить с обычными для него идеями веротерпимости и
гуманности.
8

материалы и документы, о существовании которых нам
теперь доподлинно известно, конечно, дополнили бы образ
мыслителя.
Научное исследование жизни и произведений Даксь
сты началось сравнительно недавно. Трудами Каролины
Михаэлис де Васконселос4 и в особенности Карла Геб-
хардта положено прочное основание для этого
исследования. По сути дела, оно только и может быть начато
после опубликования К. Гебхардтом5 собранных им
важнейших документов.
Дошедшее до нас литературное наследство Уриэля
Дакосты в количественном отношении крайне невелико.
Все оно исчерпывается двумя пересказами его «Тезисов
против традиции» (один на еврейском языке в
апологетическом сочинении Леона да Модена «Щит и латы»,
другой на португальском языке в рукописных
возражениях Дакосте Моисея Рафаэля д'Агиляра), тремя
главами из рукописи «Исследование фарисейских традиций»,
которые были приведены полностью в качестве объекта
для опровержения взглядов Дакосты в «Трактате о
бессмертии души» Семузля да Сильва, да автобиографией
самого Дакосты, написанной им уже непосредственно
перед самоубийством. Однако Дакоста принадлежит
4 D. Corolina Michaelis de Vasconcelos. Uriel da Costa.
Notas relativas á sua vida e as suas obras («Revista da Universidade
de Coimbra», vol. VIII. Coimbra, 1922). В «Заметках о жч?ни и
произведениях» Дакосты К. Михаэлис после некоторых биографических
экскурсов, впрочем не весьма глубоких, приводит in extenso
несколько произведений, непосредственно относящихся к Дакосте, а также
дошедшие до нас его собственные сочинения. Кроме того,
Михаэлис впервые опубликованы некоторые документы,
касающиеся жизни Дакосты в Португалии, дана (правда с некоторыми
погрешностями) синоптическая хронология жизни Дакосты и
довольно полная библиография вплоть до 1922 г. Экземпляр работы
К- Михаэлис любезно предоставил в мое распоряжение профессор
университета в Коимбре. С. С. Игнатов выполнил необходимые
переводы с португальского языка. Этим лицам приношу здесь свою
благодарность.
5 Книга К- Гебхардта «Die Schriften des Uriel da Costa mit
Einleitung, Uebertragung und Regersten» («Bibliotheca Spinozana»,
tomus II. Amsterdam, 1922) представляет собой наиболее полное
собрание всех материалов и документов, относящихся к жизни и
произведениям Дакосты. Большинство приводимых нами во
вступительной статье документов, рассеянных в недоступных архивах
Европы, взято из этих двух сборников.
У

к числу тех исторических личностей, значение которых
измеряется не количеством написанного, а тем, что, когда
и как написано.
Несмотря на то, что им было создано всего три-четыре
сочинения, которые, как сказано, до нас дошли не
полностью, Уриэль Дакоста представляется фигурой
большого значения. Он должен быть поставлен в ряду первых
(если бы так можно было выразиться — «предпервых»)
людей нового времени.
Вопреки господствовавшим в XVIII и даже в XIX в.
взглядам, борьба Уриэля Дакосты не локализуется
в рамках амстердамской еврейской общины в виде
конфликта некоего возродившегося «саддукея» с
воскресшими «фарисеями». Образ Дакосты не может быть
примером надвременного и надпространственного протестанта
вообще. Настала пора предоставить Уриэлю Дакосте то
место в истории, которое он должен занять по праву:
место одного из передовых идеологов боровшейся против
феодализма радикальной и революционной буржуазии
XVII в., когда она только еще начинала свою борьбу за
освобождение от религиозной идеологии средневековья.
Место Дакосты — не в узких извилистых переулках
идеологии еврейского гетто, а на столбовой дороге развития
от средневековой схоластики через рационализм,
натурализм и деизм XVII в. к материализму и атеизму
французского Просвещения.
Мы не поймем ни исторического места Дакосты, ни
характера сыгранной им роли, если будем рассматривать
его вне того сложнейшего переплетения
социально-исторических и идеологических условий, в котором он жил
и боролся. Многие авторы, писавшие о Дакосте, брали
или только узкобиографический, или только религиозный,
или только национальный, или только чисто культурный,
идеологический аспект его жизни и деятельности,
игнорируя социально-экономические классовые сдвиги в
европейском обществе, конкретный этап классовой борьбы
того времени. Их концепции поэтому оставались в лучшем
случае «культурно-историческими», а в худшем —
субъективно-психологическими и во всяком случае
идеалистическими, не научными.
Оценка Уриэля Дакосты как одного из идеологов
молодой буржуазии дает общий контур этой исторической
ю

фигуры. Живой Уриэль Дакоста дан нам в историй
в чрезвычайно разносторонней конкретно-исторической
перспективе, осложненной географическими, социально-
историческими, национальными и религиозными
явлениями и процессами. Еврей по происхождению и португалец
по воспитанию, Дакоста жил среди голландцев и впитал
в себя некоторые черты их культуры того времени.
Привезя с собой в Голландию традиции сефарди, прошедших
через культуру южной Европы и Ренессанса, он
сталкивается в Нидерландах с двухтысячелетней традицией
ашкенази. Наконец, этот «новый христианин», марран, т. е.
еврей, насильно обращенный в христианство, тяготеет
первую половину своей жизни к вере отцов, для того
чтобы едва ли не на второй день после обращения
устремиться к натурализму, т. е. по существу к освобождению от
оков всякой религии. Немудрено, что в этих классовых,
национальных, культурных и религиозных перипетиях
Уриэль Дакоста, в какой-то мере опередивший свое
время и потому не поддержанный массой, погибает,
оказываясь «гражданином грядущих поколений». В этом
его трагедия, как и причина его сравнительной
безвестности.
Как и в Испании, евреи жили в Португалии на
протяжении многих веков. На Пиренейском полуострове
в течение нескольких столетий ислам разделял свое
господство с христианством, и нужно сказать, что ислам
отличался большей веротерпимостью, чем христианство.
Расцвет еврейской средневековой философии,
естествознания, литературы приходится как раз на эпоху
Кордовского калифата. С установлением на Пиренейском
полуострове власти христиан положение евреев резко
изменилось. Господствующее христианское (католическое)
духовенство «законно» и беззаконно грабило, убивало,
сжигало евреев на кострах, прикрывая эти
«христианнейшие» дела благим предлогом обращения иудеев
в «истинную» веру. Высшего напряжения гонение на
евреев достигло в 1492 г., когда был издан эдикт об их
полном изгнании с полуострова. Оставаться в Испании,
а с 1497 г. и в Португалии, могли лишь те из них,
которые приняли католическое вероисповедание. Это, конечно,
не могло не привести к массовому, хотя и внешнему,
приобщению евреев к христианству. В результате воз-
11

никла своеобразная национально-религиозная группа —
марраны, насильственно крещенные евреи-католики.
Положение марранов в Испании и Португалии в
течение всего XVI столетия — это сплошной мартиролог
целого народа. «Изгнание, насильственное крещение,
смерть в самой отвратительной форме — от отчаяния,
Голода, чумы, огня, кораблекрушений — все эти мучения
вместе взятые довели число их с сотен тысяч почти до
десятой доли»6.
Вместе с тем эдикт 1492 г. в сильнейшей степени
способствовал классовой дифференциации среди
марранов — факт, на который не обращают внимания
буржуазные историки. Среди ужасов марранского бытия
выживали лишь наиболее обеспеченные люди, которые могли
подчас откупиться от инквизиции и в благополучном
существовании которых бывали нередко заинтересованы
власть имущие.
В руках марранов сосредоточивалась оптовая
торговля, многие из них были банкирами, врачами, учеными.
В Португалии, например, долгое время все врачебное и
аптекарское дело было сосредоточено исключительно
в руках марранов.
Тем не менее положение марранской буржуазии и
интеллигенции было тоже крайне тяжелым. В Испании они
по существу были бесправны,и костры инквизиции
особенно охотно принимали их в число своих жертв. Как бы
тщательно ни выполняли они внешне христианские
обряды, они всегда находились под подозрением тайного
исповедания иудейства, за что и посылала их на костер
святая инквизиция.
Немногим лучше, чем в Испании, было положение
марранов и на родине Дакосты. Разница состояла лишь
в том, что португальские правительственные круги
действовали несколько медлительней.
Королевский двор и господствующие круги
Португалии, можно сказать, играли с марранами, как кошка
с мышкой, применяя в то же время старое и испытанное
средство абсолютизма — divide et impera (разделяй
и властвуй).
6 Г. Г р е ц. История евреев от древнейших времен до
настоящего, т. X. Одесса, 1908, стр. 3—4.
12

Король Мануэль обещал евреям, перешедшим в
христианство, в течение двадцати лет не передавать их
судилищам инквизиции. Это привело к тому, что «новохри-
стиане» в течение этого времени довольно свободно
отправляли иудейский культ и что в Португалию
потянулись марраны из Испании. Однако Испания вскоре
принудила Мануэля издать закон, по которому ни один
испанец не мог быть принят в Португалии без
удостоверения в том, что ему не предъявлено обвинение в ереси.
Португальское правительство уравняло марранов со
«старохристианами», предоставив им право заниматься
всеми ремеслами, занимать различные должности, брать
на откуп церковные доходы, вступать в монашеские
ордена и даже занимать высшие духовные должности. В то
же время оно систематически провоцировало еврейские
погромы. С одной стороны, в 1512 г. был издан декрет,
который на шестнадцать лет освобождал марранов от
ответственности за соблюдение обрядов еврейской
религии; с другой стороны, уже через несколько лет король
повел переговоры с римским папой о введении для
марранов инквизиции.
И португальский двор, и римская курия обращались
с марранской буржуазией, как с дойной коровой. В
зависимости от того, сколько удается получить с них,
политика становилась то более свирепой, то несколько более
мягкой.
Папская булла о введении инквизиции в Португалии
была издана 17 декабря 1531 г. Через полтора года,
7 апреля 1533 г., последовало (очевидно, после солидного
взноса в папскую казну, сделанного
португальско-еврейской буржуазией) поистине отеческое разъяснение:
марраны как насильственно крещенные, «не могут считаться
членами церкви, и осуждать их за ересь и отпадение от
церкви — значит издеваться над справедливостью».
Другое дело — дети марранов. «Они являются уже членами
церкви как добровольно вступившие в нее». Но,
поскольку родители воспитывали их в духе иудаизма, их не
следует подвергать преследованию инквизиции;
«снисходительностью должно их удержать в лоне
христианства»7. Однако этот эдикт остался мертвой буквой,
7 Г. Грец. Указ. соч., стр. 216.
13

португальский двор не выполнил его, и инквизиция
работала по-прежнему. Так продолжалось до 1535 г., когда
была издана новая булла, по существу упразднявшая
инквизиционные суды для марранов за их
«отступничество и ересь». Эта игра продолжалась недолго, и меньше
чем через год, 23 мая 1536 г., тот же папа Павел III
вновь учредил инквизиционный трибунал в португальских
владениях.
Политика систематического ограбления марранской
буржуазии продолжалась много лет. Периодически папа,
получив солидный куш, давал марранам отпущение во
всех еретических грехах; двери тюрем открывались и
выпускали тысячи «новых христиан» на свободу. Марраны
принуждались при этом к публичному отречению от
иудаизма, после каковой церемонии они считались уже
истинными христианами и стало быть за исповедание
иудейства должны были подвергаться суду инквизиции
вплоть до сожжения на костре. Скоро начинался новый
тур преследований, продолжавшийся обычно до
очередной папской амнистии. Так было в 1547 г., так было
в 1604 г. Вопрос о разрешении марранам покинуть
Португалию не ставился. И немудрено, так как выселение
марранов нанесло бы сильнейший финансовый ущерб
государству. Своими капиталами, торговыми связями,
мануфактурами буржуа-марраны значительно
увеличивали государственные доходы. Иное дело — вопрос
религиозный. Само собой разумеется, что несмотря на ужасы
инквизиции, марраны не становились «хорошими»
христианами. Со временем тяга к иудейству среди них
только усиливалась. Все учащались случаи тайного бегства
марранов целыми семьями из Португалии. В особенности
массовым стало бегство марранов из Португалии после
1580 г., когда она была присоединена к Испании и
португальским королем стал Филипп II Испанский. Тайная
эмиграция продолжалась и в начале XVII в., когда в
числе других бежали из Португалии семейства Мигуэля
Спинозы и Уриэля Дакосты.
В конце XVI и начале XVII в. взоры марранской
буржуазии, искавшей новую родину, обратились к
Нидерландам. Открытие Америки («Вестиндских» островов)
и морского пути в Индию повлекло за собой перемещение
экономических центров с юга на запад и северо-запад
г
14

Европы. Значение средиземноморских путей сообщения
как основных торговых артерий упало. Стало падать
значение таких портов, как Генуя и Венеция. На смену
средиземноморским путям пришли океанические, на
смену итальянским портам пришли сначала Лиссабон и
Опорто, а затем Антверпен и в особенности Амстердам.
Сюда переместились крупнейшие итальянские фирмы,
здесь стали основываться фирмы отечественные.
Наряду с международной морской торговлей стала
быстро развиваться промышленность. Суконные,
шерстяные и полотняные мануфактуры стали работать на
привозном сырье; шерсть привозилась из Англии и Испании.
К этому присоединились весьма развитые рыболовные
промыслы и судостроение.
К середине XVI столетия в Нидерландах феодализм
почти повсеместно разложился. Средневековый цеховый
строй быстро уступал место мануфактурному способу
производства; крепостное право рухнуло, и классовая
дифференциация среди крестьян приводила к
превращению одних в свободных арендаторов, а других — в
мануфактурных рабочих или батраков. Помещики
превращались в получающих земельную ренту землевладельцев,
и во главе всей этой социальной пирамиды победно
шествовала нидерландская буржуазия.
Между тем политическое положение нидерландских
провинций не соответствовало этим экономическим
•процессам, по существу—процессам быстрого
превращения Нидерландов в передовую капиталистическую
страну.
Издавна Нидерландами владели бургундские герцоги,
но в 1519 г. Нидерланды оказались под властью Карла V,
войдя составной частью в его империю наряду с
Испанией и другими европейскими странами. При сыне
Карла V Филиппе II (1556—1598) Нидерланды
превратились в своеобразную европейскую колонию Испании
со всеми прелестями объекта колониальной политики
эпохи первоначального накопления. Испания Филиппа II
приступила к жестокой эксплуатации этой своей
европейской колонии.
Началось с того, что были установлены крупные
вывозные пошлины на испанскую шерсть, без которой не
могли работать нидерландские мануфактуры. Колониаль-
15

ная торговля была объявлена монополией Испании, и это
грозило нанести непоправимый ущерб морской торговле
Нидерландов. К этому присоединился и такой
«внеэкономический» фактор, как введение инквизиции в
Нидерландах, среди населения которых было много «еретиков-
кальвинистов».
Буржуазные историки XIX в. рассматривают
вспыхнувшее после этого в Нидерландах восстание то как
выступление против инквизиции, вызванное ее жестоко-
стями, то просто как проявление
национально-освободительного движения. Они не видят того, что здесь шла
борьба молодой революционной буржуазии Нидерландов
против испанского феодального абсолютизма.
Мы не будем следить за всеми перипетиями этой
борьбы. Достаточно указать на то, что в 1579 г. семь
северных нидерландских провинций заключили так
называемую Утрехтскую унию, а в 1588 г. образовали уже
по существу независимое буржуазное государство.
Десять южных провинций все еще оставались под гнетом
Испании.
«Соединенные Нидерланды», или Голландия (по
названию наиболее важной провинции), продолжали еще
несколько десятилетий вести войну с Испанией. И было
за что: голландцы забирали колониальные товары из
Ост- и Вестиндии в Португалии, в Лиссабоне. Когда же
Филипп II захватил в 1580 г. Португалию, он закрыл
доступ в Лиссабон нидерландским судам. Нидерланды
вновь оказались перед серьезной экономической угрозой.
Правда, это привело к важным для них последствиям:
в 1602 г. в Нидерландах была основана собственная
Остиндская торговая компания, а в 1621 г. аналогичная
Вестиндская торговая компания — своеобразные военно-
торговые колониальные организации. Так, Голландия,
еще недавно испанская европейская колония или
полуколония, стала мощной колониальной державой.
Признание нидерландских колоний и было важнейшим условием
заключения мира с Испанией.
Истощенная войнойг потерявшая семь нидерландских
провинций и часть колоний, отброшенная экономически
далека..назад,:.Испания вынуждена была принять -это
условие к ö 1648 г. заключить с Соединенными
Нидерландами.. ~так называемый "Мюнстерский мир,- Нидерланды
16

формально были признаны независимым государством,
фактически к этому времени они стали уже передовой
капиталистической страной XVII в., как назвал их
К. Маркс.
Можно ли сказать, что голландская буржуазии вела
классовую борьбу только в одном направлении — с
испано-португальской феодальной аристократией? Конечно,
нет. Нельзя забывать, что молодая голландская
буржуазия быстро усвоила эксплуататорские прелести жестокой
колониальной политики, что свое благоденствие она
построила на угнетении народных масс — работников
мануфактур, мелких ремесленников н подмастерьев,
объединенных в общины крестьян.
Приход буржуазии к власти обусловил существование
в Нидерландах XVI—XVII вв. (впервые в Европе) ряда
буржуазных «свобод»: освобождение крестьян от
крепостной зависимости, религиозная терпимость и известное
религиозное свободомыслие, еще совершенно не
допускавшееся в соседних странах, сравнительная свобода печати
и, наконец/пышный расцвет науки, искусства,
философии.
Чтобы представить размах развития науки в
Нидерландах той эпохи, как бы второй после итальянского
Ренессанса взлет научных открытий и технических
изобретений, достаточно напомнить ряд фактов: около 1590 г.
шлифовальщик стекол Захарий Янсен изобрел сложный
микроскоп; Иоганн Липперсгей, фабрикант очков, изобрел
телескоп в его первоначальном, догалилеевском
устройстве; Стевин (1548—1620) дал ряд исследований по
механике жидкостей; знаменитый Ван-Гельмопт (1577—
1644) провел ряд выдающихся работ по химии, межДу
прочим ввел в науку понятие газа; не менее знаменитый
своими работами в области механики и оптики Гюйгенс
(1629—1695) открыл кольца Сатурна, дал теорию
маятника и изобрел часы с маятником; Ян Сваммердам
подвизался в области зоотомии; Левенгук сделал ряд
микроскопических открытий и между прочим открыл инфузории.
Голландская живопись той эпохи по справедливости
считается классической. Еще сильная в итальянском
Возрождении религиозная тематика в Голландии почти
сходит на нет. Обыденный буржуазный быт, сцены
повседневной уличной и домашней жизни — такова тематика
2 Уриэль Дакоста
17

голландской живописи середины XVII в. Жанровые
сюжеты отражают зажиточную торговую буржуазию — на
лицах и во всем облике персонажей портретов лежит
печать благополучия и уверенности в завтрашнем дне.
Таково большинство портретов Франса Гальса (1623—
1669). Герард Терборх (1617—1681) дает простые,
реалистические, без всякого психологизма картины буржуазного
быта («Бокал лимонада», «Письмо», «Урок музыки»).
Особенно выпукло подчеркивают всю сущность
буржуазного уклада Питер де Хох (1629—1684) и Габриэль
Метсю (1630—1667).
И, наконец, философия. Голландия с ее буржуазным
режимом, в окружении феодальных и полуфеодальных
стран представляла в течение нескольких десятилетий
счастливый остров для радикальной философской мысли
и для свободомыслия. Не случайно, что именно сюда,
в своеобразную «философскую» эмиграцию, приехал из
Франции Декарт. Здесь его учеником и одно время
другом, Леруа, были сделаны первые материалистические
выводы из картезианской философии, и притом на
специфически философском языке, весьма близкие к выводам
Дакосты. Здесь, наконец, была создана величественная
и гениальная система Спинозы.
В письме к одному из своих корреспондентов (к
Бальзаку) Декарт так пишет об условиях своей жизни в
Голландии: «В какой другой стране можно наслаждаться
такой полной свободой; где можно спать так спокойно;
где была бы зсегда готова вооруженная сила,
исключительно назначенная для вашего охранения; где были бы
менее известны заключения в тюрьму, измены, клевета,
и где более сохранились бы остатки невинности наших
предков?» 8.
Декарт верно схватил буржуазно-прогрессивный стиль
Амстердама первой половины XVII в.; в Амстердаме
действительно спокойно и привольно жилось всем тем, кто
был доволен господствующими отношениями, бытом и
идеологией. Но Декарт не видел того, что в Амстердаме
совсем не так уж спокойно жилось тем людям, которые,
исходя из тех же буржуазно-радикальных принципов,
что и отцы Голландской республики, хотели идти дальше
аН А. Любимов. Философия Декарта. СПб., 1886,
стр. 100—101.
18

по революционно-идеологическому пути. В отношении
таких мыслителей и клевета процветала, и вооруженная
сила была готова не только для их охранения, и не так
уж редки были случаи заключения в тюрьму. Травля
и преследования Анри Леруа достаточно выразительно
свидетельствуют об этом. Судьба Уриэля Дакосты
говорит об этом еще более красноречиво. Пришедшая к
власти буржуазия уже ставила границы развитию своей
собственной идеологии. Всякий, кто от достигнутого
и дозволенного хотел итти дальше, встречал грозный
окрик, его одергивали, на него обрушивались всей
тяжестью физической и духовной власти. Это, конечно, не
грозило Декарту, тонкому метафизику, искусно
элиминировавшему бога в физике, но почтительно оставившему
его в своей метафизике вместе с субстанциальной душой,
но это ^же было хорошо известно христианину Леруа,
осмелившемуся объявить душу модусом тела; это со всей
силой испытал на себе еврей Дакоста, отринувший
бессмертие души; это/ наконец, почувствовал, правда
в несколько иной форме, на что были свои причины,
Бенедикт Спиноза. В таких случаях официальное
вероисповедание — христианство или иудейство — принципиально
не играло роли, а обусловливало лишь своеобразные
формы экзекуции.
На фоне сказанного вполне понятна тяга марранов
из Испании и Португалии в Соединенные Нидерланды.
Оттуда, где постоянная опасность угрожала как
имуществу, так и жизни людей, они, конечно, должны были
стремиться туда, где им не угрожала насильственная
мучительная смерть, где открывалось широкое поле для
применения и разращения их капиталов, где факт
обладания такими капиталами ставился настолько высоко,
что христианские глаза смотрели сквозь пальцы на
принадлежность хозяина капитала к другой религии, лишь
бы был «страх божий», лишь бы не было бесстрашного
безбожия,— последнее, конечно, не прощалось.
Первые отдельные, единичные поселения евреев
в Нидерландах известны с давнего времени, но эти
поселения не имели сколько-нибудь массового
закономерного характера. Об иммиграции евреев в Голландию, как об
определенном историческом процессе, можно говорить
лишь с конца XVI в. Именно с этого времени начинается
2*
19

переселение евреев целыми семьями из Испании
и Португалии.
В 1598 г. в Амстердаме уже существовала первая мар-
ранская иудейская община, построившая синагогу Бет-
Якоб. После этого иммиграция евреев быстро возрастала.
Обосновавшиеся на новом месте марраны, как правило,
возвращались в лоно иудаизма. Основывались новые
общины, строились синагоги. В 1639 г. все еврейские
общины Амстердама слились в одну, построившую вскоре
новое большое здание синагоги со специальной духовной
школой при ней.
Еврейская община имела известное самоуправление.
Важные дела решались на общих собраниях избранного
членами общины правления — махамада и раввината.
Религиозные вопросы решались одними раввинами —
«мудрецами» (хахамы), решения которых были
обязательны для всех. Во внутренних делах еврейской общины
голландские власти предоставили полную свободу
действия правлению, совету и коллегии раввинов. И нужно
сказать, что последние весьма не стеснялись в
наложении духовных взысканий на членов общины.
При рассмотрении истории еврейской общины в
Амстердаме нужно иметь в виду следующее важное
обстоятельство, сыгравшее большую роль и в личной жизни
У. Дакосты. Испанские и португальские марраны, в
особенности второе и третье поколение, после эдикта 1492 г.
прошли не только через насильственно навязанный
католицизм, но и через всю культуру южноевропейского
Ренессанса. По своему социальному положению это были,
как нами уже не раз подчеркивалось, образованные
буржуа XVI в. Они знали испанский или португальский
язык, многие из них знали латинский, но не знали языка
еврейского. Эти сефарди, как их называют, в отличие от
ашкенази,— евреев, издавна живших в Западной и
Центральной Европе,— давно уже оторвались от восточной
иудейской традиции. Некоторые из них были идальго,
носили дворянские титулы. Таким еврейским дворянином по
своему официальному положению был и У. Дакоста.
В своей автобиографии он, например, пишет, что у отца
в конюшне стоял благородный испанский конь для
верховой езды, в чем отец был очень опытен. Все эти марраны
значительно отличались от тогдашней еврейской массы
20

восточных стран Европы. Иммигрируя в Голландию, мар-
раны сефарди создавали там своеобразный буржуазный
патрициат. Между тем в Амстердаме они встречались с
евреями, воспитанными на тысячелетней раввинской
традиции, с евреями, стоящими значительно ниже их по
своему экономическому и культурному уровню, но зато
правоверными иудеями. И вот, принимая иудейство,
переходя от насильственно навязанного им христианства вновь
к вере предков, марраны попадали в известную духовную
зависимость от этих восточных правоверных и в догме,
и в ритуалах ашкенази. Из них вербовались первые
раввины амстердамской общины; они приглашали новых
раввинов, прославленных своей раввинской твердостью.
Так был приглашен из Феца Исаак Узиель, так был
приглашен из Салоник Иосиф Пардо.
Внутри молодой еврейской общины уже готовились на
этой почве конфликты. Они стали неизбежными, когда
вслед за испанскими и португальскими евреями в
Голландию потянулись евреи польские и немецкие,
официально допущенные, правда, лишь в 1639 г. Тот же Ури, внук
первого раввина Моисея Ури, в 1710 г. писал: «Когда
немецкие и польские евреи услышали, что здесь (в
Амстердаме.— И. Л.) проживают испанские и португальские
евреи, приехали сейчас же и они-на поселение и получили
себе всякие полномочия и по сей день»9. Восточные евреи
приносили с собой правоверную раввинскую традицию,
идеи каббалы, эманационное учение средних веков о боге,
а главное, мелочный религиозный и бытовой ритуал,
многие детали которого были уже совершенно чуждыми и
непонятными для марранов. Стремясь проникнуть в
психологическую структуру марранов и вместе с тем осмыслить
назревавшие конфликты, К. Гебхардт пишет: «Марран —
это католик без веры и иудей без знания, но все же иудей
по своей воле»; их западная «научность XVII века
встретила религиозную форму XV века». «Наука оказалась
против традиции, философия против каббалы» 10.
Первые десятилетия существования амстердамской
общины полны таких глухих конфликтов. Дошедшие до
нашего времени документы свидетельствуют об
агрессивности иудейского религиозного фанатизма, обрушившего-
9 С. Gebhardt. Op. cit., S. XV.
10 Ibid., S. XXIII.
21

ся на идейное и бытовое вольнодумство,— оно гнездилось
преимущественно в сефардистских кругах. В
специальной национальной и религиозной оболочке перед нами те
же по своему общественно-идеологическому значению
процессы, которые известны в эту эпоху и в христианском мире.
Воинственный поборник иудейства Исаак Оробио де
Кастро в 1660 г. в послании к одному отошедшему от
веры еврею писал, что одни марраны хотят стать
правоверными иудеями и с помощью раввинов станут ими,
«другие же приходят к иудейству, изучив в
идолопоклонстве (т. е. в христианстве.— И. Л.) некоторые ¿ветские
науки: логику, философию, метафизику и медицину. Эти
пребывают не менее невежественными в законе божием,
чем первые, но, полные тщеславия, высокомерия и
чванства, убежденные, что они во всех вопросах основательно
обучены... думают, что все знают... Их тщеславие и
высокомерие не позволяют им принять учение, чтобы выйти
из невежества. Они мнят, что потеряют доверие как
ученые, если позволят обучать себя тем, которые являются
действительно учеными в священном законе... они
противоречат тому, чего они не понимают, хотя все истинно,
все свято, все божественно... их высокомерие растет и в
равной мере с ним их неблагочестие, вместе с которыми
в течение короткого времени они падают в пропасть
отступничества и еретичества»11.
Процесс сглаживания внутри еврейской общины этих
конфликтов представляет собой своеобразную картину.
Между более богатыми, но более легкомысленными в от->
ношении соблюдения ритуалов и бытовых обычаев
бывшими марранами, с одной стороны, и более бедными, но
более фанатичными и идущими на поводу у раввинов
ашкенази, с другой стороны, постепенно наметился и
установился компромисс: в общественных делах первые
главенствовали, воздействуя на массу финансовыми
взносами на призрение неимущих и прочие богоугодные
нужды; в делах же синагогально-религиозных они уступали
раввинам и фанатически настроенным их приверженцам
из массы ашкенази. Общая линия развития
амстердамской общины в религиозных вопросах шла в направлении
«ашкеназирования» марранов. Через какую-нибудь сотню
11 С. Gebhardt. Op. cit„ S. XX—XXI.
22

лет марраны растворились в общей массе
амстердамского набожного еврейства.
Конфликты на религиозной почве возникали
довольно часто. Когда вопрос касался того или иного бытового
проступка, не имеющего под собой идейного
«еретического» базиса, дело сходило с рук сравнительно легко. Но
если вопрос шел о нападении на устои религии, как это
было с У. Дакостой, пощады не было, и жертва должна
была рано или поздно пасть. В таких случаях буржуа-
сефарди объединялись с раввинами-ашкенази, и
раввинский фанатизм дополнялся католически-инквизиционными
реминисценциями бывших марранов, преследовавших не
менее рьяно, чем в свое время преследовала их самих
инквизиция в Португалии. И если в католической церкви
применялось отлучение и изгнание из общины верующих,
то этому соответствовало и иудейское отлучение — херем.
Существовали две категории такого отлучения: малое,
сравнительно мягкое, ограниченное сроком, и большое,
торжественное, с церемонией, причем большое отлучение
означало полное изгнание, исключение из всякого рода
общения с членами общины. В условиях жизни евреев в
Голландии это приводило не только к моральному
ущербу, но и к полному хозяйственному разорению. Большое
отлучение сопровождалось преданием виновного светскому
правосудию. Последнее находилось в руках христианских
голландских властей. Если «еретик» оказывался не
просто отщепенцем от иудейства, но безбожником,
одинаково опасным и для христианства, то светское
правосудие могло прибавить свою долю ударов жертве
фанатизма и религии. Все это пришлось испытать на себе
вольнодумцу Уриэлю Дакосте.
Год рождения Уриэля Дакосты точно не установлен
до сих пор. Во всяком случае ясно, что дату его
рождения нужно отнести к более раннему времени, чем это
предполагали до сих пор исследователи, в том числе
и К. Гебхардт, относящий рождение Дакосты к 1585 г. 12
12 Из различных предположений относительно даты рождения
Дакосты укажем здесь некоторые: Г. Г р е ц. Указ. соч., т. XI,
стр. 116,— около 1590 г.; W. Fo 1km an п. Uriel Acosta, eine
Skizze. Breslau, 1893—1590 г.; К. Meinsma. Spinoza und seine Kreis
Berlin, 1909,—между 1585 г. и 1588 г.; К. Michaelis. Op. cit..
1581 г. (с вопросительным знаком).
23

Гебхардт указывает этот год на том основании, что
сохранился ранний университетский матрикул Дакосты от
1604 г., однако розысками К. Михаэлис теперь
обнаружен самый первый матрикул Дакосты, от 1600 г. По
методу исчисления Гебхардта, таким образом, год
рождения Дакосты следует отнести к 1581 г. (так и делает
К. Михаэлис), но в ту эпоху бывали нередко случаи
поступления в университет и шестнадцати лет. Чтобы
избежать не поддающихся проверке догадок, следует сказать,
что Дакоста родился между 1580 и 1585 гг.
Отец его, Бенто Дакоста, принадлежал к еврейскому
зажиточному дворянству и был, видимо, истинным мар-
раном, так как католицизм его не подвергался сомнению.
Больше того, своего сына, в христианстве Габриэля, он
направил для изучения канонического права в
университет в Коимбру, куда Габриэль и поступил в 1600 г.
Однако уже в феврале 1601 г. он возвратился в Опорто к
отцу вследствие эпидемии чумы, разразившейся на всем
Пиренейском полуострове.
В эти годы, как пишет сам Дакоста в своей
автобиографии, он впервые стал сомневаться в загробной жизни,
задумываясь над проблемой спасения души по учению
христианской церкви. Видимо, эти сомнения были тогда
не очень глубоки или были заглушены католической
догматикой, потому что в 1604 г. он вернулся в Коимбру,
вновь поступил в университет и продолжал изучение
канонического права. В 1608 г., после окончания
университета, он вернулся в Опорто и занял должность
казначея (или ризничего) в орденской церкви. Вскоре отец
умер, и Габриэль как старший из сыновей стал главой
семьи.
В эти годы его вновь стали одолевать религиозные
сомнения. Дело кончилось тем, что он твердо решил принять
иудейство. Мы говорили уже о том, чем это грозило для
маррана в Португалии, тем более, что Дакоста в
правильности своего решения убедил всю семью. Выход был
один — тайно бежать из Португалии. Дакоста так и
сделал. Он отказался от церковной должности, тайно продал
дом, нанял корабль и бежал на нем в Голландию вместе
с матерью, четырьмя братьями и сестрой. Несомненно
такой поступок свидетельствует о большой смелости и
силе воли Дакосты. Было это между 1612 и 1616 гг.
24

Сейчас же по прибытии в Амстердам вся семья с
соблюдением всех формальностей приняла иудейство. В
ближайший же год Дакоста, принявший еврейское имя
Уриэля, женился. О жене его не известно абсолютно
ничего, кроме того, что ее звали Саррой и что она умерла
в декабре 1622 г.
Материальное положение семьи было не плохим.
Известно, что один из братьев Дакосты был
совладельцем банка в Гамбурге. Есть данные полагать, что и сам
Уриэль был причастен к банковским кругам Амстердама.
По своим финансовым делам он иногда ездил в Гамбург.
Розысками 3. Зелигмана теперь уже совершенно
точно установлено, что первое письменное выступление
У. Дакосты относится к его недолговременному
пребыванию в Гамбурге в 1616 г. 13 Дело в том, что в
«Примере человеческой жизни» долгое время оставалось
непонятным одно место, в котором он пишет: «Немного дней
спустя (по прибытии в Амстердам.— И. Л.) я узнал, что
обычаи и установления иудеев нисколько не соответствуют
предписаниям Моисея. Поэтому я не мог удержаться,—
даже думал этим угодить богу,— и открыто стал
защищать закон... Они («фарисеи».— И. Л.) никоим образом
не могли терпеть, чтобы я отступал от них
(«установлений проклятых фарисеев».— И. Л.), хотя бы в мелочах,
и требовали, чтобы я во всем шел по их следам. В
противном случае они угрожали мне исключением из
общины и полным отлучением... Я решил лучше все перенести,
но остаться при своем мнении. Итак, я был отлучен ими
от всякого общения...» Непонятным это место оставалось
потому, что о рукописной книге, критике ее со стороны да
Сильва и отлучении 1623 г. Дакоста говорит в своей
автобиографии несколько дальше 14.
Ныне, повторяем, это место легко расшифровывается.
В данном случае налицо не часто встречающаяся
«вольность» мемуариста, а верная передача исторического
факта, лишь без вполне понятных в автобиографии
точных указаний дат и документов.
Именно из Гамбурга направил У. Дакоста в Венецию,
13 3. Зелигман. Рецензия на книгу Мендиш душ Ремедиуш
«Zeitschrift für Hebräische Bibliografie». Frankfurt am M.t 1911,
XV Jg., S. 41—43.
14 Даже К. Михаэлнс не знает о письме Дакосты в Венецию
25

где была тогда авторитетная в международных еврейских
кругах община, письмо с тезисами против «предания»,
т. е. еврейской раввинской традиции. Содержание этих
тезисов не представляет сколько-нибудь значительного
общего интереса. Это — лишь первый отправной шаг
«ереси» Дакосты. Дакоста в них еще полностью иудей,
лишь начинающий подвергать рациональной критике
раввинские установления. Как к рационалистической «ереси»
внутри иудейства и должны мы к ним относиться. Не
тезисы эти пережили Дакосту, а наоборот, Дакоста как
мыслитель, вышедший уже за пределы ^ религиозного
мышления, пережил их.
Содержание тезисов сводится к десяти или
одиннадцати пунктам или вопросам. Дакоста возражает против
установления о молитвенных ремнях или тесьмах, против
способа, которым производится обрезание, против
установления восьми дней пасхи вместо семи, против замены
принципа «око за око, зуб за зуб» денежными штрафами,
против еще некоторых мелких раввинских установлений,
и, в конечном счете, против учреждения и практики
какого-либо религиозного закона, кроме данного Мюисеем.
В этом суть той стадии религиозной эмансипации у
Дакосты, на которой он находился в 1616 г., т. е. никак не
позже, чем через год (сам Дакоста пишет: «немного дней
спустя») после принятия им иудейства. Однако,
подчеркиваем, в тезисах Дакосты можно усмотреть лишь
попытку, которая, как начало, встречается в истории у многих
религиозных вольнодумцев, так называемого «очищения»
той или иной религии от позднейших наслоений и
восстановления ее в первоначальной «чистоте». Это еще —
рационалистическая «ересь», вернее, критика внутри
религии,— не более.
Но и в этой критике венецианские раввины усмотрели
уже подрыв твердыни религиозного учения. Раввин Леон
да Модена, сам впоследствии обвиненный в ереси,
отправил специальное послание «начальникам святой общины
в Гамбурге относительно одного еретика» 15.
Кроме послания, Леон да Модена тогда же написал
против У. Дакосты специальное апологетическое
сочинение: «Щит и латы в защиту наших мудрецов от одного
См. настоящее издание, стр. 111, приложение № 1.
26

заблуждающегося и глупого человека, мудреца в своих
собственных глазах, глупец — таково его имя» 16.
Как указывает и сам Дакоста в своей автобиографии,
предупреждение венецианского раввина не произвело на
него впечатления. Он продолжал придерживаться своих
мыслей. Об этом, а также о том, что у Дакосты начинают
появляться последователи, стало известно и в Венеции.
И тогда, в 1618 г., еврейская венецианская община
провозгласила отлучение Дакосты 17.
Это отлучение, направленное из Венеции в Гамбург
(«малое отлучение»), было первым, которому был
подвергнут в своей жизни У. Дакоста. Однако то ли потому,
что к этому времени он вернулся из Гамбурга в
Амстердам, то ли потому, что отлучение на расстоянии не имело
достаточной силы, на жизни отлученного оно фактически
почти не сказалось, и Дакоста продолжал еще несколько
лет проживать в Амстердаме в видимом общении со
своими соотечественниками и единоверцами, но, конечно, при
большой настороженности с их стороны.
Это сравнительно мирное существование
прекратилось, как только стали увеличиваться и углубляться
разногласия между Дакостой и руководителями общины и
притом по важнейшим вопросам религиозной догматики.
Примерно в 1623 г. Дакоста написал большую книгу,
в которой отразилась новая стадия развития его
мировоззрения. В автобиографии он сообщает об этом очень
коротко: «По зрелом обсуждении я решительно примкнул
к мнению тех, которые награды и наказания, о которых
вещает Ветхий завет, считают преходящими и не
помышляют о загробной жизни и бессмертии души». Это,
конечно, был уже решительный вызов не просто раввинам, но
всем религиям, утверждающим загробную жизнь,
воскресение мертвых, награду и наказание «на том свете».
К великому сожалению, рукопись Дакосты не дошла
до нашего времени. До нас дошли лишь отдельные
фрагменты трех глав (XXIII—XXV), полностью включенные в
книгу Семуэля да Сильва, выступившего по поручению
раввинов против Дакосты. Очевидно, за Дакостой следи-
16 Г. Грец, указывающий в своей «Истории евреев» на эту
книгу Леона да Модена, не знал, что она была направлена против
У. Дакосты.
17 См, настоящее издание, стр. 112, приложение № 2.
27

ли и прежде чем он отдал свою книгу в печать,
указанные три главы были каким-то путем похищены и переданы
Семуэлю да Сильва для написания возражений.
Возможно, однако, что эти главы были переданы да Сильва
официально еврейской цензурой, существовавшей в
Амстердаме. По этим главам мы можем составить себе
представление о книге в целом.
Прежде всего несомненно, что в первых двадцати двух
главах он дал в развернутом виде изложение своих
тезисов или вопросов, направленных несколько лет назад в
Венецию, но это как раз наименее важная по своему
значению часть книги. После этого, в главе XXIII, Дакоста
ставит вопрос о том, что такое душа и как она
порождается. Ответ выдержан в натуралистическом духе, в духе
естествознания XVII в.: душа—это «животные духи» в
крови, и порождаются они естественным путем при
порождении человека человеком. Далее следует вопрос о том,
смертна ли душа, и ответ на него — душа смертна. После
этого Дакоста рассматривает возражения, которые ему
могут сделать, и отвергает их с соответствующей
аргументацией. В конце главы следует этический вывод:
человек не должен думать о некоей будущей жизни, в
этой земной жизни должен полагать смысл и цель
существования.
Глава XXIV посвящена разбору и критике учения о
бессмертии души. Здесь Дакоста отрицает достоверность
книги Даниила. Кстати сказать, к этому же заключению
придет спустя некоторое время и Спиноза. Глава
заканчивается выводом: человек смертен.
Подобно этим двум главам, глава XXV также
направляется своим содержанием не только против иудейства,
но и против христианства. В ней Дакоста рассматривает
тот вред, который проистекает из веры в бессмертие
души. Специально против иудейства направлена критика
учения о переселении душ и о вселении их в животных.
Не в меньшей, а иногда и в большей степени касается
христианства, в частности католицизма, критика,
направленная Дакостой против учения о чистилище, о молитвах
и жертвах за умерших, чтобы им было лучше «на том
свете», об аскетизме и безбрачии, о перенесении наград
и наказаний в «загробную жизнь». Эта глава
заканчивается своего рода этическим, житейским выводом.
28

Дакоста пишет, что после того, как он пришел к
убеждению о смертности человека, он живет довольный тем,
что ему известен его конец. «Я не строю,— пишет он,—
воздушных замков, радуясь или обманывая себя попусту
ложными надеждами на вымышленные блага. Точно так
же я не опечаливаюсь страхом перед гораздо большим
злом».
Заключительные строки главы XXV указывают на то,
что в следующих главах Дакоста привел несколько
рассказов или историй, относящихся к этому его
жизненному правилу.
Воодушевленный прямым поручением раввинов
Семуэль да Сильва немедленно написал и напечатал в
отношении Дакосты погромную книгу под выдержанным
в стиле того времени названием «Трактат о бессмертии
души, сочиненный доктором Семуэлем да Сильва и
содержащий доказательства невежества некоего нашего
современника, оспаривающего закон и помимо многих других
заблуждений в безумии своем полагающего и пищущего,
что душа человека перестает существовать одновременно
с телом. Амстердам, напечатано в доме Пауля ван Рав-
вестейна. Год 5383 с сотворения мира» (т. е. в 1623 г.—
И. Л.) 18.
Опровергая Дакосту, да Сильва писал: «Пусть же
будет выведен из заблуждений жалкий и несчастный червь
земной 19, столь невежественный, что только из-за
гордыни своей отрицает преимущество, по воле божией отлича-
18 Соответствующие главы трактата да Сильвы опубликованы
в 1922 г. К. Гебхардтом. К. Михаэлис в своей книге дает
подробное оглавление трактата. См. настоящее издание, стр. 115,
приложение № 4.
19 Если здесь нет случайного совпадения, то очень возможно,
что слова «земной червь» (по-португальски) приведены да Сильвой
вместо имени У. Дакосты. Дело в том, что сам Дакоста в своих
сочинениях несколько раз употреблял выражение «земной червь»
в смысле «человек-червь», «ничтожный червь земли». По догадке
К. Михаэлис (op. cit., р. 295), преследовавшие Дакосту
соотечественники закрепили за ним это прозвище как унизительное,
пренебрежительное и, несомненно, оскорбительное. Это наименование
Дакосты оказалось настолько устойчивым, что не только брат его
в одном документе называет Уриэля Адам Ромиш (Adam Romez),
в буквальном переводе с еврейского «человек-червь», но и в
официальном документе об освобождении Дакосты из тюрьмы
амстердамские власти писали: «Уриэль Дакоста, иначе Адам Ромиш»
(см. стр. 31).
29

ющее его от скотов,— и делает это только для того, чтобы
отделиться от всего народа Израиля. Пусть он знает: кто
отрицает бессмертие души, очень близок к отрицанию
самого бога, ибо те, кто не боится ничего и не надеется
на другую жизнь, те не знают страха божия, а без
этого нет знания бога, потому что страх божий — это
врата мудрости и познания бога. Мало того:
каких-только пороков, дерзостных, надменных поступков и
злодеяний нельзя будет найти в поведении, мыслях, делах
человека, если он думает, что после смерти не должен достичь
или иметь больше того, что имел до рождения? Короче
говоря, если душа умирает вместе с телом, то да
здравствует Эпикур и хвала Эпикуру, как сказал один древний
философ, такими криками и здравицами закончивший
свою жизнь; он дошел до такого жалкого состояния, что
сравнил свою пораженную проказой душу с душой
лисицы и душой пса» 20.
С выходом в свет книги да Сильва участь Дакосты
была решена. Он был подвергнут торжественному
отлучению 21.
Как воспринял это отлучение Дакоста? Он проявил
большую стойкость. Как только вышел из печати
«Трактат о бессмертии души» Семуэля да Сильва, Дакоста
решил довести до конца начатое им дело. Он пересмотрел
свою рукопись и, дополнив ее возражениями да Сильве,
издал ее. Книга вышла в Амстердаме в 1624 г. под
названием «Исследование фарисейских традиций в
сравнении с писаным законом Уриэля, еврейского юриста 22, с
возражением некоему Семуэлю да Сильва, его лживому
клеветнику».
Видя упорство Дакосты, раввины немедленно донесли
на него как на безбожника амстердамским официальным
властям. Об этом рассказывает в «Примере человеческой
20 Несомненный намек на Лукреция. Очевидно, имеется в виду
третья книга «О природе вещей», в которой Лукреций воздает
хвалу Эпикуру и доказывает телесность и смертность души.
21 См. настоящее издание, стр. 114, приложение № 3.
22 Уриэль, еврейский юрист (Uriel Jurista Hebreo). Так назвал
себя Дакоста в заглавии этой своей единственной книги и так,
очевидно, он называл себя в официальных сношениях. Интересно,
что и И. Мюллер, первый упомянувший в литературе имя Дакосты ß
своем трактате «Иудаизм, или еврейство», 1644, также называет его
еврейским юристом Уриэлем.
30

Жизни» сам Уриэлы «Едва эта книга вышла в свет,
сошлись старейшины и выборные власти иудеев и
предложили принести на меня жалобу городским властям за
то, что я написал такую книгу, в которой отрицал
бессмертие души, чем не только оскорблял их, но и пытался
поколебать христианскую религию. По этому доносу их я
был посажен в тюрьму, но через восемь или десять дней
был выпущен на поруки; судья требовал, чтобы я уплатил
штраф, и в конце концов меня присудили к взносу
трехсот флоринов, а книга была уничтожена».
Так опровергается та амстердамская идиллия,
которую изобразил Декарт, так объединялись в случае угрозы
религии действия христианских властей и иудейских
раввинов.
Документ о заключении в тюрьму Уриэля Дакосты не
сохранился, зато сохранился документ, относящийся уже
к освобождению его из тюрьмы. Он был найден впервые
Исааком Дакостой в 1857 г., а затем опубликован
Мейнсма в 1896 г. Находится этот документ в «Книге
юстиции» 1623—1624 гг. и гласит следующее: «Уриэль
Дакоста, иначе Адам Ромиш 23, выпущен шеффенами из
тюрьмы этого города под поручительство и обещание во
всякое время по приглашению господ офицеров явиться
перед судом для судебного допроса, для чего в качестве
поручителей предложили себя Мигуэль Эстевиш Депина
и Хуан Периш Дакуна 24, причем они обязались, в случае
непоявления вышеупомянутого Уриэля Дакосты перед
судом, уплатить к услугам господ офицеров двенадцать
сотен гульденов. Совершено последнего мая 1624 г.
Яков Питере Гугкамер и Клаэс Питере, шеффены» 25.
Самое непоправимое для истории во всем этом
эпизоде — то, что все экземпляры книги Дакосты были
уничтожены, так что о ней известно, кроме указаний самого
Дакосты в автобиографии, лишь по одному
библиотечному катологу 1624 г. Во всяком случае до сих пор книга
Дакосты не обнаружена, несмотря на все предпринятые
поиски.
23 См. примечание к стр. 29.
24 Мигуэль Эстевиш Депина (Miguel Estevez de Pina)—брат
Уриэля, Мардохей Дакоста; Хуан Периш Дакуна — брат Уриэля
Иосиф Дакоста.
*5 См. С. Gebhardt. Op. cit., S. 182—183.
31

Итак, с 1623 г. Уриэль Дакоста находился уЖе под
официальным отлучением. Что это значило в то время,
ясно при чтении соответствующих страниц «Примера
человеческой жизни», этого поистине «образца
человеческих страданий». Материальное положение Дакосты не
могло не пошатнуться, хотя, видимо, еще на протяжении
нескольких лет оно было терпимым, и братья еще
окончательно не порвали с ним. Жил он в это время уже
одиноко, так как жена его умерла еще в 1622 г.; вскоре,
в 1628 г., умерла и мать. Так прошло десять лет.
Сколько-нибудь достоверных сведений об образе жизни
Дакосты в течение этого времени нет.
В 1633 г. Дакоста предпринял шаг к внешнему
примирению с иудейской общиной — подал прошение с
просьбой о прощении. Чем это было вызвано? Как оценить этот
поступок? Дакоста сам в автобиографии достаточно
определенно объясняет свой поступок, давая в то же время
и его оценку.
Конечно, не может быть и речи об эволюции взглядов
Дакосты в сторону сближения с ортодоксией. Наоборот,
в эти годы (1624—1633) он стал уже если не атеистом,
то законченным деистом. В 1623—1624 гг. он выступал
против бессмертия души, основываясь на текстах
моисеевых книг; он выступал тротив традиций раввинов за
чистоту все тех же моисеевых книг, которые он считал еще
законом божиим. Это была теистическая точка зрения, не
отрицающая еще откровения. После отлучения 1623 г. он,
несомненно, пошел дальше. Теперь он уже отказался
видеть в книгах Моисея глас божий. «Нашло на меня
сомнение,— пишет он,— следует ли моисеев закон считать
законом божиим. Многое убеждало в противном и
побуждало утверждать противоположное».
Вместе с тем меняется и представление Дакосты о
божестве. Признавая его творцом Вселенной, Дакоста
считает, что бог не может в своих действиях или законах
противоречить природе. А что так называемый закон
Моисея противоречит природе — в этом Дакоста был
твердо убежден. Отсюда он делал вывод, что закон
Моисея есть «человеческое изобретение, подобно другим
бесчисленным в мире». Иными словами, Дакоста отрицал
божественность, «боговдохновенность» Библии (кстати
сказать, это то, с чего начинал Спиноза), отрицал откро-
32

всние, отходил от теистического представления о
божестве; божество теперь было для пего не более как
высшим принципом, заложенным в природе. Это — типичная
деистическая точка зрения, близкая к атеизму.
Занимая такие теоретические позиции, Дакоста
практически должен был все же пойти на компромисс. Он был
вдвойне одинок: вокруг него не было никого из друзей и
единомышленников, которые бы могли поддержать его в
идейном отношении; у него не было близких и в смысле
бытовом. И одним из средств преодоления этого
одиночества было вступление во второй брак, что собирался
осуществить тогда сорокавосьмилетпий Дакоста.
В подобных условиях он рассуждал так, как записал
впоследствии в автобиографии: «Что польза..., если я до
смерти останусь в таком положении, отлученный от
общения с этими старейшинами и с этим народом, в
особенности — будучи пришельцем в этой стране и не имея
друзей среди ее граждан, даже речи их не понимая? Лучше
войти в общение с ними и следовать по их стопам,
подчиняясь их желанию, разыгрывая, как говорят, обезьяну
среди обезьян».
Таким образом, Дакоста остался на своих прежних
идейных позициях и даже продвинулся вперед по пути
свободомыслия, но по практическим мотивам решил
«разыграть обезьяну среди обезьян». По существу, в его
лице повторились злоключения евреев в Испании и
Португалии. Силой внешних обстоятельств те вынуждены
были принять христианство по форме, не будучи
христианами по убеждениям. Дакоста оказался вынужден идти
на примирение с иудейством по форме, не будучи иудеем
по убеждениям. Он как бы попал вновь в положение мар-
рана, но на этот раз принудительной религией являлось
иудейство.
Вскоре, однако, Дакоста жестоко раскаялся в своем
поступке. «О, если бы никогда не приходила мне в голову
эта мысль!» — восклицает он в автобиографии. Проделав
формальности отречения, Дакоста, конечно, остался во
всем, включая и образ жизни, тем, чем он был.
Немудрено, что нашлись доносчики из числа ближайших
родственников, которые сообщили раввинам о том, что Дакоста
не соблюдает установленных правил приготовления пищи.
Братья узурпировали его средства, расстроили его наме-
3 Уриэль Дакоста
33

чавшийся брак. К этому присоединился еще донос на
него со стороны двух каких-то проходимцев и
авантюристов, может быть специально подосланных к Дакосте,
которые якобы хотели принять иудейство и которых Дако-
ста отговорил от этого шага.
Уриэль был призван в синагогу, где ему был
поставлен ультиматум: или пройти через унизительную
экзекуцию,— в траурной одежде, со свечой из черного воска,
прочесть написанное раввинами отречение,
подвергнуться бичеванию, лечь на пороге синагоги и позволить
всем переступить через свое тело,— или подвергнуться
второму (а по общему счету уже третьему), на этот
раз великому отлучению. Поистине лавры инквизиции
не давали покоя махамаду еврейской амстердамской
общины.
Дакоста отказался принять ультиматум раввинов и
был подвергнут большому отлучению. Было это, как
сказано, в 1633 г.
Начались последние, самые тяжелые семь лет жизни.
Против пятидесятилетнего старика восстали все — и
община в целом, и ближайшие родственники. Он не
мог спокойно проходить по улицам, от него сторонились,
ему плевали в лицо, дети, подстрекаемые взрослыми,
дразнили и оскорбляли его. Братья захватили все его
состояние. У амстердамских властей он не мог найти
никакой защиты.
Одновременно раввины громили его в синагогах, в
специальных книгах тщились опровергнуть его идеи.
В особенности отличались в этой травле Менаше бен
Израэль, Рефаэль д'Агиляр и Саул Леви Мортейра,
который сыграл через несколько лет большую роль и в
деле Спинозы.
В 1636 г. Менаше бен Израэль издал «Три книги о
воскресении мертвых, в которых доказывается
бессмертие души и воскресение тела,— против саддукеев, в
которых далее излагаются чудесные причины воскресения
и идет речь о последнем суде и восстановлении мира,—
из священного писания и старых раввинов». В этой
книге, целиком направленной против У. Дакосты,
«доказательства саддукеев и некоторых безбожников,
пытающихся доказать смертность души и отрицать
воскресение мертвых», изложены так: «Человеческая
34

Синагога, в которой Уриэль Дакоста был предан анафеме
Из книги «Die Schriften des Uriel da Costa». Amsterdam; 1922
душа, говорят они, есть не что иное, как жизненный
дух, находящийся в крови; ибо благодаря ему мы
живем, совершаем свои дела и передвигаемся по земле.
И душа человека только тем и отличается от души
35
3*

зверя, что звериная лишена разума, а человеческая
разумна. В остальном же — в рождении своем, жизни и
смерти — они одного и того же свойства»26. Смертность
души не противоречит закону, ибо в законе (т. е. в
Библии) ничего об этом не говорится. Все награды и
наказания, о которых говорится в законе, временны,
т. е. относятся к земной жизни человека.
Через три года после выступления Менаше бен Из-
раэля против Дакосты выступил Рефаэль д'Агиляр,
который в качестве объекта своей критики избрал ранние
«Тезисы» Дакосты, направленные им в Венецию еще в
1616 г.27
Тем временем сам виновник раввинской тревоги
терял свои последние силы. Всеми брошенный,
раздавленный одиночеством и материальной . нуждой, он
согласился под конец на ультиматум синагоги.
Несомненно, 'предчувствуя уже тот или иной, но во всяком случае
скорый конец, он завещал остаток своего имущества
единственному человеку, который не докидал его в
последние годы жизни,— своей служанке. К. Гебхардт
нашел в библиотеке португальско-еврейской семинарии
в Амстердаме записку, написанную рукой брата Уриэ-
ля — Исаака Дакосты. Эта записка гласит: «В 1636 г.
(6 июня) передал Адам Ромиш всю свою обстановку
своей служанке Дигне» 28.
Согласившись на все условия раввинов, У. Дакоста
должен был вынести всю ту унизительную церемонию,
которую предлагали ему семь лет назад. Дакоста пишет
о ней в выражениях, полных сарказма: «Итак,
открывались теперь передо мною врата неба, которые прежде
были заперты крепчайшими засовами и не давали мне
переступить порог». Описывая, как все выходящие из
синагоги переступали через его тело, он говорит: «Ни
одна обезьяна не могла бы явить глазам человеческим
более нелепых действий и более смешных жестов».
Но силы его были уже сломлены. Он не видел для
себя в будущем никакой возможности успешной борьбы
за свое учение. «Если бы я имел силы!» — восклицает
26 См. настоящее издание, стр. 126.
27 См. настоящее издание, стр. 128, приложение № 7.
28 Опубликовано: С. G е b h а г d t. Op. cit., S. 198.
36

он не раз в своей автобиографии, этим мотивом
пронизана вся вторая половина «Примера человеческой
жизни». «Итак, говорю вам,— пишет Дакоста, обращаясь к
своим инквизиторам,— я мог бы по праву, если бы у
меня были силы, отомстить вам за величайшие
несчастья и жесточайшие несправедливости, которые вы
на меня обрушили и из-за которых я возненавидел свою
жизнь. Ибо кто из преданных чести людей добровольно
согласится жить, запятнанный позором? Или, как кто-
то сказал: человеку благородному приличествует жить
достойно или с честью умереть» 29.
Последние приведенные щами слова Дакосты
являются прямым доказательством того, что он решился
уже на самоубийство, когда писал свой «Пример
человеческой жизни». Покинутый всеми, не поддержанный
никем, не желая возвращаться в общину и не имея сил
бороться дальше, он решил покончить с собою.
Несомненно, это был акт малодушия, не вытекавший
из его борьбы на протяжении всей жизни сперва с
христианством, а затем с иудейством и, наконец, со всякой
конфессиональной религией. Несомненно, что через
шестнадцать лет Бенедикт Спиноза оказался гораздо
сильнее Дакосты, презрев херем и пойдя дальше своей
дорогой. Известную роль здесь сыграли и некоторые
изменения в объективной обстановке, происшедшие за
этот период. Будучи, как и Дакоста, одиночкой в
личной жизни, Спиноза не был уже одинок в своих идеях;
помимо того, он имел перед собой пример и урок
Дакосты.
Есть сведения о том, что прежде чем покончить с
собой, Дакоста покушался на убийство своего
родственника— того, который предал его в 1633 г. и затем
сыграл скверную роль в последующей его жизни. Этот
факт биографии Дакосты стоит под знаком вопроса. До
сих пор не обнаружено ни одного документа, который
бы подтверждал его. В архивах как еврейской общины,
так и магистрата по этому вопросу ничего не найдено.
Гамбургский пастор Иоганн Мюллер, в сочинении
которого «Иудаизм, или еврейство», изданном в 1644 г.,
29 Очевидно, имеется в виду латинский текст: «aut bcnc vivero
aut honeste mori ingenuum decet».
37

встречается первое литературное упоминание о Дакосте,
также ничего не говорит о факте покушения Дакосты
на убийство родственника 30.
Ничего не пишет об этом и Филипп ван Лимборх в
своем письме некоему Грасвинкелю в 1622 г.,
рассказывая об экзекуции, совершенной над Уриэлем в синагоге.
Первое литературное закрепление легенды о
покушении на родственника имеется в книге того же ван
Лимборха, в которой он в 1687 г., т. е. через сорок семь
лет после смерти Дакосты, впервые опубликовал
полностью «Пример человеческой жизни». В «Предисловии
к читателю» ван Лимборх пишет: «Обуреваемый
страстью мщения, он решил сначала убить брата
(некоторые утверждают, что двоюродного), от которого
терпел, по его мнению, больше всего обид, а затем
покончить с собой. Поэтому, проходя мимо дома брата,
он пытался выстрелить в него из мушкета. Но из-за
осечки выстрела не произошло, а Уриэля заметили.
Тогда он быстро пошел к своему дому и, закрыв дверь,
разрядил в себя другой, специально приготовленный
мушкет» 31.
С тех пор легенда пошла гулять по свету, и все
исследователи жизни Дакосты разбились по этому
вопросу на два лагеря — принимающих версию о покушении
Дакосты на жизнь родственника и отрицающих ее.
Вообще говоря, в самом этом предполагаемом факте
нет ничего невероятного. Некоторые страницы
«Примера человеческой жизни» проникнуты наболевшим
чувством мести. Дакоста решительно возражает против
рабской христианской проповеди о любви к врагам; по его
мнению, естественный закон не признает любви к
врагам, это противоречит природе человека. «Что пользы,—
пишет он в этой связи,— если мне будет приказано
невозможное, чего я не могу исполнить? Ничего хорошего
отсюда не проистечет, кроме душевной печали, если мы
полагаем, что невозможно от природы любить врага».
Однако, повторяем, во-первых, этот факт не
подтверждается документами, а во-вторых, должно быть отме-
30 См. настоящее издание, стр. 129, приложение № 8.
31 Филипп ван Лимборх. Об истинности христианской
религии. Гауде, 1687.
38

чено то обстоятельство, что версию о покушении Дако-
сты на убийство поддерживали главным образом его
идейные враги. При таком освещении страшнее
выглядел «еретик» перед благочестивой и невежественной
паствой, легче было бороться с ним после его смерти,
находились более «веские» оправдания и мерзкой
экзекуции в синагоге и вообще травле, доведшей Дакосту
до самоубийства. Отзвуки этих мотивов имеются
и в книге Лимборха 32.
Мы не можем согласиться с Г. Грецом, который
утверждает, что Дакоста не был ни теоретическим
мыслителем, ни практическим мудрецом33.
Действительно, Дакоста не был философом par excellence, он не
писал таких философских трактатов, какие вышли из-
под пера его старших и младших современников: Гас-
сенди, Декарта, Гоббса, Спинозы. Но отсюда вовсе не
следует, что он не был мыслителем. В чем заключались
основы его мировоззрения, выраженные не столько
в позитивной, сколько в отрицательно-критической
форме?
Дакоста не был внезапно возродившимся из
древности саддукеем. Если его и роднят с саддукеями
некоторые идейные черты, то такая аналогия понятий,
исторически разделенных полутора тысячелетиями, мало
может помочь в уразумении круга мыслей Дакосты.
В «Примере человеческой жизни» Дакоста
вспоминает, что в трактате «О бессмертии души» да Сильва
называл его эпикурейцем, но он не кривит против
истины, когда пишет: «А в ту пору я плохо думал об
Эпикуре, и, хотя он был мне совсем незнаком, высказывал
о нем, слушая чужие несправедливые отзывы, суждения
опрометчивые и неосновательные, ныне узнавши, как
судят о нем и его учении люди, уважающие истину, я
сожалею, что некогда называл глупым и безумным такого
человека, о котором даже теперь не могу вполне судить,
так как его труды мне неизвестны».
Не будучи знаком с произведениями Эпикура, Дакоста
был наследником эпикуровых идей в XVII в. в том
смысле, в каком всякого последующего материалиста можно
32 См. настоящее издание, стр. 131, приложение № 10,
33 Г. Г р е ц. Указ, соч., т. XI, стр. 124.
39

считать идейным наследником предшествовавших
поколений материалистов. Однако и при этой трактовке
немедленно должен встать вопрос, при каких конкретных
условиях и в какой конкретной форме было реализовано
это наследство.
Условия эти, как мы видели, были таковы, что
никакой непосредственной связи между ними и социально-
историческими обстоятельствами, породившими в
древности эпикуреизм, установить нельзя.
Дакоста воплощает в себе идейное течение нового
времени, вполне понятное и закономерное в условиях первой
половины XVII в. Конкретный путь идейного развития
мыслителя мы уже рассматривали: признание противо-
разумности догматов и таинств христианской религии;
серьезные колебания в отношении учения о загробной
жизни; стремление к более простой религии; признание
основ иудейской религии, выраженных в так называемом
законе Моисея; констатация того, что к этому закону на
протяжении многих сотен лет прибавилось в порядке
устной традиции множество «человеческих»
.установлений, противоречащих ему; борьба против этих
установлений в защиту «чистоты» Моисеева закона; сомнения в
учении о бессмертии души, а затем совершенно
недвусмысленное отрицание этого бессмертия, т. е.
утверждение смертности души со всеми вытекающими отсюда для
мировоззрения следствиями: отрицание загробной жизни
и воздаяния за земные поступки после смерти; отказ от
основанной на этих понятиях этики; попытка обосновать
свои взгляды и свою критику прямым толкованием так
называемого священного писания; установление ряда
противоречий в этом писании; сомнение в божественном
происхождении Библии, а затем — признание и ее
человеческим измышлением; отсюда отрицание всякого
откровения, выход за пределы как иудейства, так и
христианства к естественной религии, т. е. к деизму, отрицание
всякого личного бога, уподобление рассказов о нем
сказкам о духах и привидениях, которыми до поры до
времени пугают детей; выход к натурализму, чтобы не сказать
более широко — к материализму в духе XVII в.;
переоценка на этой основе и формулирование на этих
принципах начал этики. В итоге — деизм, который в то время
прокладывал путь материализму и атеизму.
40

Идейный радикализм молодой буржуазии, на заре ее
европейского политического и идеологического развития
представленный только героическими одиночками, —
такова социальная основа идейного наследства Уриэля Да-
косты. Отсюда и те прогрессивные черты, которые
характеризуют литературные работы Дакосты, отсюда и та
ограниченность его, которая не может не бросаться в
глаза в наши дни и которая выражается особенно в
некоторой прикованности критической мысли Дакосты к
тексту Библии.
В самом деле, даже свои аргументы против ряда
религиозных догматов, в том числе и против учения о
бессмертии души со всеми вытекающими из него
последствиями, Дакоста черпал не из естествознания, не из
философских источников древности или эпохи
Возрождения, но исключительно из самой Библии. К. Маркс
писал, что еще британский «схоластик Дуне Скот
спрашивал себя: «не способна ли материя мыслить?»
Чтобы сделать возможным такое чудо, он взывал к
господнему всемогуществу, т. е. он заставил самое
теологию проповедывать материализм»34. Применяя эту
мысль к Дакосте, мы можем сказать: он заставил самое
теологию проповедовать смертность души. Этот способ
аргументации не есть личное дело И. Дунса Скота или
У. Дакосты, он характеризует вообще ранние первые
шаги критики религиозных установлений и догматов.
Так, первые шаги французского материализма тоже
характеризуются критикой Библии, так сказать,
изнутри самой Библии. Естественно-научные аргументы
приходят несколько позже.
У Дакосты естественно-научная аргументация
вообще отсутствует. Из дошедших до нас отрывков его
произведений только в одном месте ясна связь его выводов
с естественно-научными и натурфилософскими
взглядами этой эпохи. Восстав против учения о бессмертии
души, Дакоста тем самым отверг ее субстанциальность.
Тогда возник вопрос о ее природе. Дакоста определил
душу, как «животный дух», которым живет человек и
который находится в крови. Ненаучность понятия «жи-
34 К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 2, Святое
семейство, стр. 142.
41

вотный дух» (spiritus animalis) в настоящее время
очевидна. Уже Гарвей в своем сочинении «De motu cordis»
(1628) доказал, что в крови нет никаких «животных
духов»; тем не менее в эпоху Дакосты это понятие еще
играло известную прогрессивную роль в борьбе с
идеализмом того времени. Понятие «животных духов»,
находящихся в крови человека и состоящих из «тонкой
материи», выражало'пусть первичную, наивную, но все
же материалистическую мысль. Вместо нематериальной
души как субстанции сторонники этого взгляда
утверждали ее материальность, а стало быть и смертность.
Вместе с тем при таком взгляде человек включался,
вопреки религиозному учению, в число других
животных. Дакоста писал: «Этим духом живет человек,
совершает свои дела и движется, пока дух в нем пребывает,
и угасает этот дух, только уничтожаясь естественным
образом или по какой-либо естественной причине. И нет
иного различия между душой животного и душой
человека, кроме того, что душа человека разумна, а душа
животного лишена разума; во всем остальном — в
рождении, жизни и смерти — они совершенно одинаковы».
Такая концепция, конечно, резко противоречила
религиозному учению. И именно она прежде всего определяет
место Дакосты в истории мысли.
Декарт (1596—1650), по праву считающийся наряду
с Ф. Бэконом родоначальником новой философии, писал
о двух абсолютно самостоятельных, независимых друг
от друга субстанциях — тела и души. Коренной
характеристикой, атрибутом телесной субстанции является,
по учению Декарта, протяжение, духовной
субстанции— мышление. Другими словами, тело не мыслит;
мысль — это свойство души, совершенно иной,
нематериальной сущности. Это был дуализм, отрывающий
душу от тела, разрывающий единство мира. Помимо того,
философия Декарта утверждала дуализм бога и
природы, поскольку бог рассматривался ею как
трансцендентный природе ее создатель и перводвигатель; это
тоже субстанция, но первичная, образующая тело
и душу.
Дальнейшее развитие философии пошло по линии
преодоления этого дуализма. Спиноза (1632—1677)
сформулировал учение материалистического монизма,
42

выдвинув понятие единой и единственной субстанции с
двумя атрибутами — протяжением и мышлением. Бог
перестал быть трансцендентным природе, ибо он сам
оказался природой. Таким образом, Спиноза преодолел
как дуализм бога и природы, так и дуализм тела и духа.
По его учению, существует одна единая субстанция —
природа; она протяженна и она же мыслит. Так
материалистически в условиях и на языке XVII в. решался
Спинозой основной вопрос всякой философии — об
отношении мышления к бытию.
Но между Декартом и Спинозой стоит ученик и
младший современник Декарта и старший современник
Спинозы Анри Л еру а (1598—1679), с которого К. Маркс
начинает развитие французского материализма. В
историко-философском смысле учение Леруа представляет
собою шаг вперед от системы Декарта: душу он считал
возможным рассматривать не как субстанцию и даже
не как атрибут, а как модус, т. е. не необходимое
состояние или проявление тела35. Это означало, конечно,
материалистическое решение проблемы души, это
означало в переводе на простой язык утверждение
смертности души. В этой связи надо подчеркнуть, что учение
Дакосты о смертности души в переводе на философский
язык XVII в. означало признание души лишь модусом
тела. Именно таков по своему философскому значению
тот шаг, который сделал в истории Уриэль Дакоста,
притом за ряд лет до того, как подобный тезис, и то
лишь в гипотетической форме, выдвинул Леруа.
Выступив против учения о бессмертии души,
Дакоста, как мы уже отмечали, отнял у этики ее религиозное
обоснование. Вместо него он стал строить обоснование
светское, земное. Принципом этого обоснования
являлась для него природа, которая, правда, в несколько
смутной и абстрактной форме, заняла у него место бога.
Снова переведя мысль Дакосты на философский язык,
35 Тезисы Леруа — правильнее Деруа (Henry de Roy) —
«Объяснение человеческого духа, или разумной души, в котором
показывается, что она есть и чем может быть». См. Oeuvres de
Descartes publiées par Ch. Adam et P. Tannery, vol. VIII, p. 342—
346, «Notae in programma quoddam sub finem anni 1647 in Belgio
editum...».
43

можно сказать, что он сделал этим еще один шаг к
материалистическому монизму.
Природа, как единственная субстанция, оказалась,
естественно, и базой для построения морального учения.
Дакоста выступает за «естественную свободу людей»,
за естественный закон природы, возражая вместе с тем
против утилитаристского его понимания. «Не все, что
полезно, вместе с тем и хорошо»,— пишет он в
«Примере человеческой жизни».
К чему сводится, по мысли Дакосты, этот
естественный или, как его иногда называют, первобытный закон?
К нескольким простым правилам природы. Прежде
всего первобытный закон соединяет всех людей друг с
другом взаимной любовью, «он не знает разделения,
которое есть причина и начало всей ненависти и
величайших бедствий». Однако отсюда не следует, что
Дакоста учит любить врагов своих. Если кто нарушил
естественный закон, он должен пожать плоды своего
поведения здесь же на земле, .в этой единственной
жизни. «Отнюдь не прекрасно,— пишет Дакоста,—
отступать с бесчестием, предоставляя торжествовать
насильникам и обидчикам. Итак, вы должны сознаться, что
достойное похвалы мужество заключается в
сопротивлении гордым, насколько это возможно, дабы
поступающие дурно и извлекающие пользу из своего лукавства
не надмевались еще более день ото дня. Конечно,
прекрасно и достойно благородного и честного человека —
с малым быть малым, с овцами—овцой. Но глупо,
вступив в столкновение со львами, облекаться овечьей
кротостью: это значит навлечь на себя порицание и
бесчестие».
Дальнейшие правила естественного закона, по
мнению Дакосты, сводятся к почитанию родителей, к
запрещению всякого посягательства на чужое добро, к
воздержанию от поступков, которые мы сами порицаем
в других. Все эти правила в тех или иных
формулировках входят, как известно, во все кодексы «естественной
морали» теоретиков естественного права XVII и
XVIII вв., т. е. по существу ранних буржуазных идеоло-г
гов в сфере социально-этической и срциально-политиче-
скюй — от Гуго Греция до Гольбаха. Основы
естественной морали у всех почти одни и те же: естественное
44

равенство людей (аргумент против феодальных
привилегий дворянства) и принцип частной собственности
(утверждение прав капитала, защита их от каких бы
то ни было посягательств). Элементы этой морали
в первичной форме имеются, как видим, и у Дакосты.
На такой базе строит Дакоста и свою буржуазную
утопию: «Если бы люди захотели следовать здравому
рассудку и жить согласно человеческой природе, все бы
друг друга взаимно любили, все бы друг другу взаимно
сострадали. Каждый облегчил бы страдания другого,
насколько возможно и, конечно, никто другого даром
не оскорбил бы. Поступающие наоборот идут против
человеческой природы».
Насколько неосновательна была эта надежда
Дакосты в отношении капиталистического общества,
показал дальнейший ход истории. Вопрос этот, однако,
выходит за пределы нашего очерка. Важно установить,
что Дакоста был передовым мыслителем буржуазии в
ту эпоху, когда она в европейском масштабе только
еще шла к власти и, поднимаясь против феодализма,
выступала и против его союзника — религии.
Его исторической ограниченности мы, конечно, не
забываем, но в этих исторически ограниченных рамках
Уриэль Дакоста предстоит перед нами как яркая,
типическая и вместе с тем глубоко индивидуальная фигура,
достойная признания и внимательного изучения.
И. Луп по л.

СОЧИНЕНИЯ
У р и э л я
Д А К О С Т Ы

3
О СМЕРТНОСТИ ДУШИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ
SOBRE A MORTALIDADE DA ALMA DO HOMEN
Глава XXIII,
в которой говорится, что такое душа
человеческая, кто ее порождает, смертна ли она или,
напротив, бессмертна
Так как нам предстоит рассуждать о смертности
или бессмертии души человеческой, то уместно сначала
поставить вопрос, что же такое эта душа, тем
более, что некоторые невежды, упоминая о ней, видимо,
представляют ее себе некоей девой во плоти: именно з
таком виде иногда изображают выходящую из чистилища
душу. Мы же говорим, что душой человеческой
называется и душа есть жизненный дух, которым живет человек
и который находится в крови. И благодаря этому духу
человек живет, совершает свои дела и передвигается
по земле, пока дух в нем пребывает и до тех пор, пока
этот дух не угаснет естественным образом или по
какой-либо насильственной причине. И только тем душа
человека от души животного отличается, что душа
человека разумна, а душа животного лишена разума;
во всем остальном — в рождении, жизни и смерти — они
совершенно одинаковы, как говорит Соломон: «И нет
у человека преимущества пред скотом, потому что
все — суета!»1. Соответственно этому душа животного
есть его одухотворенная кровь, как говорит закон, и из
нее состоит и в ней находится душа; таким же точно
образом душа человека состоит из крови и жизненного
духа.
4 Ури'-)ль Длкостл
/jÜ

После того как мы уже знаем, что у нас есть нечто,
называемое душой, спросим теперь, кто порождает эту
душу в теле человека. Мы отвечаем, что этот вопрос
вызывает мало сомнений, и ясно, как солнце, что
человек порождает душу другого человека путем
естественного порождения, таким же образом, как одно 'животное
порождает душу другого подобного ему животного,
так же, как один слон порождает другого столь же
понятливого слона, лисица—другую столь же хитрую
лисицу, конь — другого коня, такого же сильного,
послушного и смелого. Человек, следовательно, порождает
другого человека, разумного, как и он сам, и с
сознательным умом, в чем и состоит отличие его от животных.
И в этом нет ничего, в чем можно было бы сомневаться;
в противном случае порождение человека было бы
неполным и несовершенным, противным божественному
порядку, и установлению, согласно которому в силу
божественного слова каждая из тварей посредством
вложенного в нее семени порождает себе подобную и таким
образом сохраняются их разновидности, и они
размножаются. В частности, человеку было сказано: «И
благословил 'их бог, ,и сказал и.м бог: плодитесь и
размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и
владычествуйте над рыбами морскими»2. И так как человек
порождает во всем себе подобного, то поэтому Писание
говорит: «Адам жил сто тридцать лет, и родил
по подобию своему»3. Адам, одаренный разумом и вла-
дычествующий надо всеми тварями на земле, породил
свой образ и подобие, во всем совершенное, без
вмешательства кого-либо другого в это зарождение. То же
самое говорит Соломон, сказав, что рождение человека
подобно рождению животных 4. И, наконец, это
обстоятельство свободно от всякого сомнения и противоречия,
так как подтверждено разумом и законом.
Не стоит слушать тех, кто говорит, что души суть
существа, отдельные от тела, которых бог создал сразу
и в одно время и поместил их как бы в амбар, откуда
он посылает их, чтобы они входили во чрево
беременных. Все это бессмысленный бред пустого
древнего язычества, недостойный какого-либо возражения,
хотя его еще в настоящее время придерживаются
фарисеи.
50

Автограф Уриэля Дакосты
Из книги «Die Schriften des Uriel da Costa». Amsterdam, 1922
Другие говорят, что бог создает эти существа во
чреве беременных новым действом сотворения, что
также есть чудо, противное разуму и закону.
Принимающие это мнение делают так потому, что не допускают,
чтобы душа человека могла быть смертной, так как
понимают, что душа была бы такой, если бы была
порождена другим человеком и теми же естественными
способами, какими порождаются души животных. А так
как эти люди не имеют на своей стороне ни разума,
ни закона, чтобы подкрепить свою мысль и надуманное
предположение, то не стоит тратить время на
изложение их доводов и разрушение слабых и неустойчивых
оснований последних.
Спрашивается далее, смертна ли человеческая душа
или, напротив, бессмертна. Мы отвечаем, что ответ
51
4*

вытекает из всего предшествующего, а Именно, что душа
человека смертна, так как она состоит (как выше было
указано) из крови и жизненного духа, который сначала
умирает и угасает в человеке, от чего умирает и сам
человек. Человек не умрет, если жизненный дух, душа,
которою он одухотворен, не будет отсутствовать в нем.
Эта естественная и очевидная истина доказывается
многими явно выражающими ее местами Писания, против
которых нельзя возразить.
Во-первых, это доказывается тем, что в законе не
находится указаний, что душа человека бессмертна или
что для нее предуготовлена другая жизнь, мука или
слава. А было бы совершенно невозможно, чтобы закон
не упоминал о таких вещах, потому что обычно бог не
скрывает от человека наказания, скорее он часто
предупреждает о наказании, чтобы при помощи страха
наказания отвратить человека от зла, как это явствует
из закона.
Во-вторых, это доказывается тем, что сказал бог
человеку: «В день, в который ты вкусишь от него, смер-
тию умрешь»5, следовательно, человек был сотворен
смертным и подчиненным смерти. Иначе, если бы он
был по своему свойству бессмертным, это бессмертие
он должен был бы иметь в одушевленном теле,
одухотворенном тем духом, какой вдохнул в него бог, а не
должен был бы умирать. Но сказал ему бог: «Прах ты,
и в прах возвратишься»6, чем указал человеку его
конец и дал ему понять, что хотя он и есть главное
творение, дни его имеют число и конец и что он обратится
в то же самое, чем был раньше.
В-третьих, это доказывается тем, что прародители
не имели в виду другой жизни и не касались ее благ,
что видно из их слов, ибо, когда господь сказал
Аврааму, что награда его будет велика, тот ответил:
«Владыка господи! что ты дашь мне? я остаюсь бездетным...
И вот, домочадец мой, наследник мой»7, т. е.: господи,
я не знаю, в чем могу я иметь эту большую награду
или в какой монете можешь ты мне платить, так как у
меня нет детей, которые были бы наследниками этого
моего имущества. Если бы Авраам имел в виду другую
жизнь, он отнес бы к ней великую награду и не стал бы
говорить о земных благах. О тех же благах говорил
52

Исаак, благословляя Иакова, и на них основывается
закон, объявляя их наградой для праведных. Также и
Соломон, рассуждая о зле, совершающемся в жизни, и
не видя другой лучшей жизни, считал самыми
счастливыми тех, кто не родился8.
Написано: «Разве над мертвыми ты сотворишь чудо?
Разве мертвые встанут и будут славить тебя? Или во
гробе будет возвещена милость твоя, и истина твоя —
в месте тления? Разве во мраке познают чудеса твои,
и в земле забвения — правду твою?»9. Следовательно,
отрицается, что мертвые могут прославлять бога и
восстать для этого, ибо в этом местопребывании их нет
жизни, нет духа в могиле, в земле смерти, в земле
мрака и забвения, и только живые могут славить бога; «ни
мертвые восхвалят господа, ни все, нисходящие в
могилу; но мы будем благословлять господа отныне и
вовек» 10. Поэтому в этих и в других подобных местах,
встречающихся на каждом шагу, ссылаются на
ничтожность и суету человеческой жизни, моля бога быть
милосердным и сострадательным по отношению к
созданию столь слабому и столь недолговечному. «Вот, ты
дал мне дни, как пяди, и век мой как ничто перед
тобою. Подлинно совершенная суета всякий человек
живущий. Подлинно, человек ходит подобно призраку»11.
«Услышь, господи, молитву мою и внемли воплю моему;
не будь безмолвен к слезам моим. Ибо странник я у
тебя и пришлец, как и все отцы мои. Отступи от меня,
чтобы я мог подкрепиться, прежде нежели отойду и не
будет меня»12. И в другом месте: «Он, милостивый,
прощал грех и не истреблял их; многократно отвращал
гнев свой и не возбуждал всей ярости своей. Он помнил,
что они плоть, дыхание, которое уходит и не
возвращается» 13. А Иов говорил в главе VII: «Дни мои бегут
скорее челнока и кончаются без надежды. Вспомни,
что жизнь моя дуновение, что око мое не возвратится
видеть доброе. Не увидит меня око видевшего меня;
очи твои на меня—и нет меня, Редеет облако и
уходит; так нисшедший в преисподнюю не выйдет. Не
возвратится более в дом свой, и место его не будет уже
знать его»14. И далее говорит еще: «Опротивела мне
жизнь. Не вечно жить мне. Отступи от меня, ибо дни
мои суета» 15. Такой же смысл мы находим дальше в
53

главе XIV и во многих других местах, приводить
которые было бы слишком долго. Все псалмы, какие
известны, согласно приходят к заключению, что жизнь
человека коротка, а когда она кончится, то ему не остается
ничего, ни даже надежды на возможность приобрести
другую жизнь. Ибо: «Для дерева есть надежда, что оно,
если и будет срублено, снова оживет, и отрасли от него
выходить не перестанут. Если и устарел в земле корень
его и пень его замер в пыли; но, лишь почуяло воду, оно
дает отпрыски и пускает ветки, как бы вновь
посаженное. А человек умирает и распадается; отошел, и где
он? Уходят воды из моря 16 и река иссякает и высыхает;
так человек ляжет и не встанет; до скончания неба он
не пробудится, и не воспрянет от сна своего»17. Это
значит: настолько невозможно умершему человеку
вернуться к жизни, что скорее сможет море остаться без
воды и высохнут многоводные реки, но никогда человек
не сможет вернуться к жизни, пока существуют небеса,
что будет вечно, и, однажды уснув, он никогда не
пробудится от смертного сна. Потому, что этот сон так
глубок, Давид говорил господу: «Просвети очи мои, да
не усну я сном смертным; да не скажет враг мой: «я
одолел его»: 18 ты, господи, видишь, что враг не
перестает искать меня, легко может наступить час, когда я
могу попасть в его руки и погибнуть от них; так
просвети мои очи, чтобы я видел, куда ступают ноги мои, и
чтобы мог я защититься от него, чтобы случайно не
уснул я смертным сном, чтобы не случилось этого и не
уснул я непробудным сном, и чтобы враг мой не стал
хвастаться, что одолел меня. Все это доказывает, что
раз человек умер, то ничего не остается от него, и не
вернется он однажды к жизни, ибо «летам моим
приходит конец, и я отхожу в путь невозвратный»19, т. е.:
исполнится конец их, и я совершу это путешествие,
обычное для всякой плоти, и пойду по этой дороге, по
которой нет обратного пути.
Те, кто защищает положение, что душа человеческая
бессмертна, обыкновенно возражают на некоторые из
приведенных нами оснований, причем они выделяют
плоть и делают некоторые различия, которые, будучи
мало правдоподобными, отпадают сами собой. Так, они
возражают на текст: «Прах ты и в прах возвратишься»,
54

указывая, что там бог говорил с телом, а не с душой.
Смешное возражение! Бог говорил с человеком живым
и одухотворенным, и именно такому человеку объявил
он, какова будет впредь жизнь его, объявил, что жизнь
его имеет предел и число, и прах оставил во прахе,
чтобы больше его не поднимать, а это ведь было бы
совершенно необходимо, чтобы можно было надеяться на
бессмертие. Адам больше не восстал, хотя спит уж
столь долго, да и не восстанет, пока длится мир и
существуют небеса, что будет вечно.
Таким же образом они возражают на места из
Писания, которыми доказывается, что мертвые не могут
славить господа. Они говорят: мертвые не могут
восхвалять его телесно. Зачем же упомянуто об этом в
Писании, если духовно мертвые могут славить бога?
Лучше ведь может восхвалять дух чистый и свободный
от плоти, чем воплощенный и отягощенный телом, и
было бы неправильно говорить, что не мертвые славят
господа, когда славит его дух их. Если же мертвые
также восхваляли бы господа, то бессмысленным был
бы довод, на который ссылаются, когда молят бога
иметь сострадание к человеку и при этом указывают
на краткость дней человеческих и их бренность.
Действительно, этот довод был бы нелеп в случае, если бы
после смерти человека его душа и его дух оставались и
начинали бы пользоваться другой жизнью, блаженной,
вечной и лишенной трудов. Но так как это не так, то
каждый говорил и скажет сокрушенно: «Вспомни, что
око мое не возвратится видеть доброе»20. Далее, они
возражают на стих: «Он помнил, что они плоть,
дыхание, которое уходит и не возвращается», и на другие
подобные места, отвечая, что дух не возвратится в это
смертное тело, но возвратится в тело бессмертное. Они
не видят, что, если бы дух мог возвратиться в
бессмертное тело, это значит, что он возвратился бы з нечто
лучшее, и это возвращение не называлось бы
невозвращением. Коротко говоря, это — бессмысленные
различения и окольные пути, выбранные, чтобы избежать
истины, которая, будучи столь сильной и могущественной,
не позволит себя победить.
Прибавим, что Авраам также говорил: «Вот, я
решился говорить владыке, я, прах и пепел»21. Если бы
55

дух Авраама был бессмертен и должен был
возвратиться, чтобы получить бессмертное тело, то не был бы
Авраам прахом и пеплом и не мог бы называть себя
так; скорее был бы Авраам существом бессмертным и
не должен был бы настолько принимать во внимание
тело, часть менее существенную, чтобы из-за нее
говорить о себе так и называть себя прахом, ибо вещи
называются по части, какая более в них преобладает, а
в человеке важнее его дух, который составляет его
основную часть. Если этот дух бессмертен и является
существом самостоятельным, то бессмертным является
и человек, и не назовет он себя прахом, хотя бы его
тело и было таковым, тем более, что оно существует
только до известного времени. Итак, Авраам знал, что
он существо преходящее и тленное, и поэтому, когда
должен был говорить с богом, он вооружился
смирением, признавая и представляя себе, насколько он
недостоин был разговора с богом.
Таким же образом следует понимать место: «Прах
ты и в прах возвратишься»22. Этого нельзя было бы
сказать о целом и живом человеке, с которым говорил
бог, если бы дух его был бессмертен и человек не
обращался бы во прах. Это хорошо понимал Соломон
и потому сказал, что краткостью жизни своей человек
лишен преимущества перед животным, ибо всё — суета:
«Участь сынов человеческих и участь животных — участь
одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно
дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед
скотом; потому что всё — суета!»23.
Фантазирующие толкователи, чтобы как-то объяснить
этот стих, говорят: все ничтожно, кроме души. Это их
возражение очень хорошо соответствует тому, что
говорят они, толкуя слова священного Писания в тех
местах, где говорится, что человек краткостью своей
жизни ничем не отличается от животного и тем же
самым духом обладает как тот, так и другое, и что
по этому самому все суета, или такое место: «Все идет
в одно .место; все произошло из праха, и все
возвратится в прах. Кто знает: дух сынов человеческих
восходит ли вверх, и дух животных.сходит ли вниз, в землю?
И так увидел я, что нет ничего лучше, как
наслаждаться человеку делами своими: потому что это — доля
56

его»24, т. е.: человек не получает другого плода от
своего творения, и я увидел, что нет ничего лучшего, чем
наслаждение человека делами своими, ибо это — доля его.
Не остается человеку другой жизни, чтобы жить; из
той, какою обладает он в настоящем, должен извлекать
он выгоду и богатство, и если он хочет сохранить ее,
то пусть боится бога и исполняет его заветы, и тогда
будет он наслаждаться плодом труда своего.
Глава XXIV,
в которой излагаются основания, какие
обычно приводят те, кто говорит, что душа
человеческая бессмертна и что существует
воскресение мертвых,— с возражениями
на них
Те, которые провозглашают бессмертие души и
воскресение мертвых, подобны людям, которые хотят влезть
на гладкую стену без лестницы и которые всякий раз,
протягивая руку и собираясь поставить ногу, не имея
опоры, скользят и падают. Это будет явствовать из
разбора следующих их доводов.
I. Человек был сотворен по образу божию25; бог
бессмертен, следовательно, человек также бессмертен,
иначе человек не был бы сотворен по образу и подобию
бога.
П. Сотворение людей не похоже на сотворение
других животных: бог вдунул в человека дыхание
жизни 26, следовательно, это дыхание бессмертно.
III. Бог сказал человеку: «В день, в который ты
вкусишь от древа, смертью умрешь»27. Если бы Адам не
ел, он не умер бы, следовательно, он был сотворен
бессмертным.
IV. Моисей сказал богу: «Если не простишь этому
народу, то изгладь и меня из книги твоей, в которую
ты вписал»28. В э.той книге были записаны те, которые
должны жить вечной жизнью, и это те, которые живут
в земле живых.
V. Самуил пришел говорить с Саулом 29,
следовательно, мертвые живут и разговаривают.
57

VI. Илия был взят на небо30 и живет, а Елисей
воскресил мертвого31.
VII. В псалмах сказано, что злые будут истреблены
на земле, а праведные будут благоденствовать,
следовательно, необходимо, чтобы была другая жизнь, ибо
в этой благоденствуют злые, а? праведные страдают,
и так ни злые не наказаны, ни праведные не
награждены.
VIII. Написано в псалме XVI: «Ибо ты не оставишь
души моей в гробнице и не дашь святому твоему
увидеть могилу»32. Также псалом XXXI: «Как много у тебя
благ, которые ты хранишь для боящихся тебя»33.
IX. Написано у Исайи, глава XXVI: «Оживут
мертвецы твои», и дальше: «Земля извергнет мертвецов»,34
«Я открываю ваши гробницы, я заставляю вас
подняться из гробов ваших, народ мой»35. Далее — Иов,
гл. XIX: «А я знаю, искупитель мой жив, и он в
последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою
сию; и я во плоти моей узрю бога. Я узрю его сам;
мои глаза, не глаза другого, увидят его. Истлевает
сердце мое в груди моей» 36. Так же Даниил
пророчествовал о воскресении мертвых37.
На первый довод, что человек не был бы
сотворен и по образу и подобию бога, если бы он не был
бессмертным, мы возражаем, что глупо хотеть, чтобы
человек был образом божиим во всем и вполне: если бог
всемогущ, то человек, его образ и подобие, еще не
является всемогущим. С другой стороны, если бы мы
должны были рассматривать человека как точное
подобие божие, то было бы необходимо, чтобы человек был
богом, но бог не может создать другого, во всем
подобного самому себе, и самое большое величие его
заключается в том, что он сам со всем своим могуществом
не( может создать другого себе равного, ибо бог не
может быть создан или рожден. Итак, человек есть
образ и в некотором отношении подобие бога, есть гень
его премудрости, но не сама премудрость. Он
владычествует над тварями и почти подобен богу, но не
владычествует так, как бог, а также не является образом
божиим в отношении бессмертия, ибо бессмертие есть
свойство бога, а не человека. «Разве дни твои —как дни
человека, или лета твои — как дни мужа?» 38 -^-- мог бы
58

Иов сказать это, если бы дух человеческий был
бессмертен?
Второй довод: сотворение человека не было
подобно сотворению неразумных животных: «И бог...
вдунул в лице его дыхание жизни»39, следовательно, это
дыхание бессмертно. Мы возражаем: довод этот не
доказателен, и заключение выводится неправильно, потому
что не следует, что дух, давший жизнь телу Адама, без
души Адама был бы бессмертным духом. Скорее это
место доказывает, что животные обладают таким же
жизненным духом, что и человек, ибо при сотворении
их сказал бог: «Да произведет земля душу живую» 40,
а при сотворении человека, после того как он был
одушевлен жизненным духом, какой бог вдунул в него,
сказано: «И стал человек душою живою»41, так что то
же самое слово употребляет он как в одном случае,
так и в другом, и, как говорит Соломон, «одно дыхание
у всех»42.
Почему бог не извлек человека из земли вместе с
животными, как он мог бы это сделать, вполне
объяснимо. Понятно и то, что человек не возник в одном стаде
с ними, будучи господином над ними, одаренный разумом
и причастный к божественной мудрости. Итак, из
способа его сотворения можно было бы постичь, что в своей
жизни он настолько же от них отличен, как был отличен
и в сотворении.
Другие различия заключаются также в самом
сотворении, и все они для поучения человека: только
одного человека создал бог, а не многих, и дал ему жену,
которую извлек из него самого; все это научает его
жить, но ничего не говорит ни о смертности, ни о
"бессмертии человека. Если бы Адам был уже живым, когда
бог вдунул в него жизненный дух, то мы могли бы
сказать, что этот дух был чем-то отличным и отдельным
от животного духа, благодаря которому Адам уже жил.
Однако Адам не двигался, прежде чем вошел в него
жизненный дух, следовательно, жизненный дух, какой
вошел в Адама, был животной душой, и именно эта
животная душа была душой разумной, и все это есть
одно и то же. Таким образом, в тот момент, когда в
человека вошла животная душа, в нем также появился
разум и способность размышления, что называется ра-
59

зумной душой. «Буду восхвалять господа, доколе жив;
буду петь богу моему, доколе есмь» 43, ибо после того
как не будет меня, я уже не смогу петь. «Выходит,
дух его и он возвращается в землю свою»44;
возвратится человек в землю, ибо сам он есть земля, и в тот
день погибнут помышления его, в день смерти человека
окончатся все размышления его, и никогда больше он
не будет рассуждать. Екклесиаст, глава IX: «Все, что
может рука твоя делать, по силам делай, потому что в
могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни
размышления, ни знания, ни мудрости» 45. В день смерти человека
все кончается с ним; смертен и конечен был дух, какой
бог дал ему, а не бессмертен и бесконечен, и поэтому
он умирает, а иначе не умер бы. Иов, глава XXXIV:
«Если бы он обратил сердце свое к себе и взял к себе
дух ее и дыхание ее,— вдруг погибла бы всякая плоть, и
человек возвратился бы в прах»46; то же самое о
других животных: «Отнимешь дух их — умирают и в персть
свою возвращаются» (псалом CIV) 47, так что, если
бог отнимет дух свой, привлекает к себе и прекращает
его в человека, твари разумной, как и в какой-либо
неразумной твари, то каждая из них уничтожается и
кончается.
Некоторые, чтобы исказить эту истину, говорят, что
тогда пес был бы не хуже человека, и что люди
заслуживают быть лишенными с болезнью того бытия,
какое дал им бог, потому что они так плохо знают это
и ценят, что из господина пса делают себя его
братьями только потому, что им не дал бог жизни вечной,
как будто он было в чем-то их должником. Лучше
говорил поэт в романсах:
«'Смертным ведь мать родила меня; значит
Мог умереть я тотчас,
Жизни,— сей дар нам небес добровольный,—
Требовать права нет у нас» ^8.
Третий довод. «В день, в который ты вкусишь от
древа, смертию умрешь»49. Если бы Адам не ел, он не
умер бы, следовательно, он был сотворен бессмертным.
Мы говорим, что довод ложен, ибо не следует, что,
если бы Адам не ел, он не умер бы, но следует, что
Адам, если бы он не ел, не умер бы той смертью, какой
60

ему угрожал бог. Своей естественной смертью и в свое
время умер бы Адам, а не умер бы смертью
преждевременной, потому что преступил заповедь. Так говорит
закон и заповедь: тот, кто совершит такой поступок,
смертию умрет, а не так, что не должен умереть, если
не совершит такого поступка. Он, несомненно, должен
умереть, но не той смертью, какая указана как
наказание за этот поступок.
Иезекииль: «Живу я, говорит господь бог: не хочу
смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути
своего и жив был» 50. Смерть его не будет наказанием,
я не убью его раньше, чем исполнятся дни его, не убью
его злой смертью, надлежащей грешникам. Поэтому,
если бы Адам не согрешил, то не судил бы его бог, как
он его судил, ибо если он сейчас же не покарал его
смертью, а продлил ему жизнь, то это было благодаря
милости и на основании его поручительства. И даже
если допустить, что Адам был сотворен бессмертным,
то разве доказывается слабость его тела тем, что ему
было необходимо есть и пить даже при условии, что
он будет соблюдать положенную ему заповедь? В тот
час, когда он ее преступил, он потерял бессмертие, и
так он умер, ибо если он был бессмертным, то, 'пока не
согрешил, он должен был бы бессмертно жить телесно; он
согрешил и умер, и пропало бессмертие. Но в
действительности смертным и преходящим он был сотворен.
Четвертый довод. Моисей сказал богу:
«Изгладь тогда и меня из книги твоей, в которую ты
^вписал»51. В этой книге были записаны те, которые должны
жить жизнью вечной, и это те, которые живут -в земле
живых.
Мы говорим, что все это относится к жизни
настоящей, а не к другой, которой нет. Моисей сказал богу,
чтобы он вычеркнул его из книги своей, в которую он
записывает праведных, чтобы вознаградить их в этой
жизни, дав им прожить свои дни -в мире и счастии. Мы
не предполагаем, что бог имел какую-нибудь памятную
книгу, но думаем, что язык приспособился к нашему
способу выражаться, чтобы показать, что бог помнит о мире,
чтобы вознаграждать и наказывать. Вот об этой книге и
сказал Моисей богу, чтобы тот его вычеркнул. Моисей
как бы говорил: убей меня, отсеки меня прежде, чем я
61

исполню свой путь; если я не вижу прощения этому
народу, я не хочу жизни; точно так же, как он сказал п
другой раз: «Когда ты так поступаешь со мною, то лучше
умертви меня, если я нашел милость пред очами твоими,
чтобы мне не видеть бедствия моего» 52. Это значит:
однажды я просил тебя, господи, чтобы ты убил меня,
ревнуя о благе этого народа, .потому что я не хотел
жизни, чтобы видеть его бедствия; теперь я прошу тебя
во второй раз, ревнуя о благе своем, если я должен
жить с таким бременем, мне неприятно обладать
жизнью. Так говорила также Ревекка Исааку, сказав, что
она жизни не рада, что она не хочет жить, если Иаков
возьмет жену из дочерей этой земли53.
Не просил Моисей бога вычеркнуть его из книги, в
которой были записаны те, кто должны были жить
жизнью вечной и совершенно счастливой,— если бы
таковая была жизнь,— для того, чтобы быть внесенным
в книгу врагов божиих, осужденных на вечную муку,
ибо такая просьба была бы безумной и сумасбродной.
Землей живых называется этот мир, в котором мы
живем, ибо в ней живут и многие; итак, она не
является страной только одной жизни. Землей мертвых,
землей тления называется могила, колодезь молчания,
страна мрака и смертной тени, куда не проникает свет, как
изображает ее Иов. Об этой стране жизней много раз
упоминает Иезекииль, глава XXXII, и упоминается на
каждом шагу во многих псалмах: «Буду ходить пред
лицом господним на земле жизней»54, «ты избавил
душу мою от смерти»55, из рук тех, которые искали ее
ради тиранства своего, поэтому я буду жить и ходить
перед богом в стране жизней; а если так, то буду
благодарным за милости, которые получаю из его руки,
и так принесу жертву за то, что я здоров и жив: «Чашу
спасения прииму и имя господне призову. Обеты мои
воздам господу. Дорога в очах господних смерть
святых его» 56. Господь не ценит столь мало своих
праведников, чтобы ему была безразлична смерть их, поэтому
он не предает нас легко в руки врагов своих, и по этой
причине в знак благодарности «обеты мои воздам теперь
господу пред всем народом его» 57. Итак, теперь
показано, кто были записанные в книге господней, и что
такое земля жизней.
02

Пятый довод. Самуил пришел говорить с
Саулом, следовательно, мертвые живут и разговаривают.
Мы возражаем: Самуил не пришел говорить с
Саулом, и мертвые не живут и не разговаривают, и то., что
написано об этом приходе или разговоре в книге, назван-
ной первой книгой Самуила 58, совершенно противно
учению, основанному на законе, и приведенным местам,
которыми доказывается, что. мертвые не живут и ни
о чем не знают, ибо больше уже не существуют. Так
как это писание противно истинному учению закона,
оно необходимо должно быть ложным, и его должно
истолковывать так же, как и другие писания,
написанные и принятые фарисеями, но отвергнутые саддукеями.
Мы принимаем закон в качестве руководителя и
главного основания, и при помощи закона должны мы
судить и отделять ложное от истинного. Закон повелевает
нам, чтобы мы не верили пророку или чудотворцу,
который ложными чудесами или явлениями хочет нас
склонить к поклонению чужим богам, которых мы не
знаем и знать которых не повелевал нам закон. И разве
не требует он, исходя из прочных оснований закона,
презирать знамение лжепророков и волшебников? Тот
же самый закон дает нам правило, чтобы распознать
ложного пророка, который говорит от имени господа,
и пророчества которого не исполняются. Все это
делается для того, чтобы предупредить нас и предостеречь
против коварства людей, не перестающих измышлять
и пробовать всякое зло, против которого защищены те,
кто ищет прибежище в истине закона. Ведь появляется
как бы новое учение, утверждающее, что мертвые
говорят и встают на призыв тех, кто их вызывает,—
обстоятельство, закону неизвестное; я скорее
рассматриваю этот способ вызывать мертвых как языческий и
суетный. Поэтому писание или рассказ того, кто говорит
нам, что Самуил пришел разговаривать с Саулом,
необходимо должно быть нами отвергнуто и отброшено, так
как мы твердо придерживаемся учения и истины закона.
Несомненно, что всякий, кто рассмотрит этот рассказ,
тотчас же убедится, что все это — суета. Ибо надлежит
знать, кто ссудил Самуилу эту длинную одежду, в
которую он одет, кто дал ему плоть и эту белую бороду, какая
за несколько дней выросла у него под землей, если он,
63

уходя из этого мира, пришел нагим со своим духом в то
место, где стал пребывать. Также сказал ему Самуил, что
на другой день Саул будет с ним 59, и таким образом
Саул, от которого, как там сказано, господь отступил и
сделался ему врагом 60, займет такое же хорошее место,
какое имел Самуил, любимец божий. Наконец, если
существует какая-то наука и искусство обманывать и
показывать призрачные тела, то хотя о таком искусстве ничего
не знаю, здесь мог произойти какой-нибудь обман. Если
преступная женщина все же заставила Саула поверить,
что душа Самуила, облаченная в новую плоть и одежды,
пришла говорить с ним, это более чем суета, это — учение
ложное, языческое, пустое. Исайя говорит: «Спрашивают
ли мертвых о живых?» 61, т. е. -живой больше знает,
больше стоит, лучше, чем мертвый. Что доброго может
сделать мертвый живому, чтобы мертвых нужно было
спрашивать о живых? Соломон сказал: «И псу живому
лучше, нежели мертвому льву. Живые знают, что умрут,
а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздания,
потому что и память о них предана забвению; и любовь
их, и ненависть их, и ревность их уже исчезли, и нет
им более части вовеки ни в чем, что делается под
солнцем» 62; мертвого нет больше, ему больше нет дела
до того, что происходит в мире, и настолько мало это
его касается, что, как говорит Иов в главе XIV, он
ничего не знает о своих детях: «В чести ли дети его, он
не знает, унижены ли, он не замечает»63. Итак, если
человек мертв, т. е. спит таким сном, от которого
никогда не проснется, то должны устыдиться выдумщики,
которые ходят с мертвецами на спине и хотят убедить
нас, что мертвые снова являются живым и служат для
них советниками.
Шестой довод. Илия был взят на небо и живет;
Елисей воскресил мертвого.
Даже если все это произошло, то из этого ничего
нельзя заключать о бессмертии души. Скорее это
доказывает следующее: если бог хотел сохранить Илию
живым, чтобы послать его проповедовать людям, то
это было потому, что если бы Илия умер, то не мог бы
вернуться в мир, разве только в случае, если бог
сотворил бы его вновь, как сотворил он первого человека.
Таким образом, если это действительно так, бог продлил
04

ему жизнь, но не сделал его бессмертным, ибо по
окончании своей миссии он должен умереть. Если бы мы
послушали, что говорят об этом писании саддукеи, то
узнали бы, что поистине, кажется, мало необходимости
в том, чтобы сохранить Илию живым, и не ограничилось
могущество божие тем, чтобы возносить добрых духов
всякий раз, как он захочет послать их посланцами
своими. Так же обстоит дело и с мертвым, которого
воскресил Елисей, простершись над ним, приложив уста к его
устам и ладони к его ладоням,— учтивый способ
творить чудеса и воскрешать мертвых; таким образом бог
не поступает. Ничего не дает для ответа на наш вопрос
этот покойник, который, даже если получил от господа
по милости божией новый дух, все же опять умер, ибо
не воскресил его бог для жизни вечной. Так какое же
значение имеет для нас его воскрешение как
доказательство бессмертия, о котором мы говорим? Кроме
того, можно было бы очень много сказать относительно
мнимой истинности этого чуда, какого бог никогда в
другое время не совершал, как и не имел обыкновения
убивать людей, чтобы потом воскрешать их. Во второй
книге Самуила64 сказано, как ответил Давид своим
слугам, удивившимся, видя его за едой, когда он узнал
о смерти ребенка, ибо пока дитя было еще живо, он
постился: «Я постился и плакал, ибо думал: кто знает,
не помилует ли меня господь, и дитя останется живо?
А теперь оно умерло; зачем же мне поститься? Разве
я могу возвратить его? Я пойду к нему, а оно не
возвратится ко мне»65.
Другое чудо рассказывается о Елисее; оно ясно
представляется чудом сочиненным и ненужным, и бог
не имеет обыкновения творить чудеса столь обыденные
и почти детские. Елисей в сопровождении пророков
пошел на Иордан рубить деревья, и у одного железный
топор упал в реку; это очень огорчило его, и он сказал:
«Ах, господин мой! а он взят был на подержание!»66.
Тогда Елисей бросил кусок дерева и железный топор
всплыл, и тот, который потерял его, опять взял его и
укрепил на топорище67. Чудо с железным топором
излишне и настолько мало необходимо, что в него с
трудом можно верить. Нужно, однако, знать, что среди
книг, какие фарисеи нам продают или подносят в каче-
5 Уриэль Дакоста
65

стве подлинных, есть многие, отвергаемые саддукеями,
которые при этом указывают, какие книги -подлинные.
Так как я не имею сношений с этими саддукеями, я не
знаю совершенно точно, какие книги подлинные.
Однако и без этих сношений вполне можно уяснить себе по
содержанию, какие книги или части их должны быть
отвергнуты или приняты. При этом меня подкрепляет
следующее: у этих людей поступки столь
сомнительного свойства, или, лучше сказать, они столь
неправдивы в своих делах, что писание, которое не имеет порукой
другого свидетельства, кроме свидетельства фарисеев,
будет для них очень подозрительным и сомнительным,
а если оно имеет против себя свидетельство других
иудеев, отрицающих его подлинность, то это писание
не будет заслуживать никакого доверия. Таким образом,
все, кто любит истину и желает достичь ее, должны
всемерно стремиться к тому, чтобы в совершенстве
познакомиться с мнениями саддукеев о подлинности книг,
которые фарисеи хотели принять в число святых и
божественных, чтобы таким образом не жить, будучи
обманутыми ложью, какая в них заключается, и иметь
возможность подойти к истинному познанию, которому
обычно препятствует и которого не допускает доверие,
проявляемое к писаниям лживым и суетным.
Седьмой довод. Во многих псалмах сказано, что
злые будут истреблены на земле, а праведные будут
благоденствовать; следовательно, необходимо, чтобы
была другая жизнь, ибо в этой благоденствуют злые,
а праведные страдают, и так ни злые не наказаны, ни
праведные не награждены.
Мы возражаем: действительно, в псалмах сказано
об истреблении злых и о благоденствии праведных, и
это учение истинно, основано на самом законе; однако
мы отрицаем то, что следует дальше, а именно, что ни
злые -в этой жизни не бывают наказаны, ни праведные
вознаграждены, ибо такое утверждение является
совершенно противным истине и основному положению
закона, который по этому поводу говорит только следующее:
твори благо, чтобы благо было тебе и детям твоим
после тебя, «ибо я — господь, бог твой, бог ревнитель,
наказывающий детей за вину отцов до третьего и
четвертого рода, ненавидящих меня, и творящий милость
66

до тысячи родов любящим меня и соблюдающим
заповеди мои»68. Таким образом, бог в настоящей жизни
отплачивает злому в его собственном лице и в лице
его детей и потомков, а также отплачивает доброму,
творя благо его семени почти до бесконечности. Так
воздал он Аврааму, хотя его семя часто так испытывало
гнев божий, что заслуживало быть истребленным или,
по крайней мере, совершенно отвергнутым. Однако
потому, что это было семя Авраамово и чтобы сдержать
свое слово, он не отвратил от него милосердия своего,
как от других людей, но всегда помнил о грядущем
возвращении лучших времен для этого народа, ибо он
не забывал о предках наших и о своем обещании. Ты
должен знать, что господь, бог твой, это бог верный,
который соблюдает договор и оказывает милосердие тем,
кто любит его и соблюдает заповеди его, до тысячного
поколения, и который воздает тем, кто ненавидит его,
пред лицом своим, чтобы погубить их. Пред лицом
своим воздает бог грешнику и не откладывает
наказания ни на какое время. Это есть учение закона, и
учение истинное, ведущее нас в борьбе нашей.
Если же мы часто видим, что злые благоденствуют
и что они не несут своего наказания так быстро или
в такой форме, как мы этого хотели бы, то мы должны
помнить, что наше зрение слишком коротко, чтобы
проникнуть в намерения бога и в глубину его мудрости;
с какой он управляет миром.
Бог смотрит на сердце, видит и знает, чего
заслуживает каждый, и сообразно с тем, чего он заслуживает,
воздает ему; мы же, напротив, видим только внешнее
и судим, как слепые. Бог терпит, потому что он не
желает истреблять человека, скорее он хочет, чтобы
человек обратился, ибо пока еще не наполнилась мера
беззаконий аморреев69; однако, если он же обратится, то
неизбежно кара божия настигнет его: «Если кто не
обращается, он изощряет свой меч, напрягает лук свой
и направляет его; приготовляет для него сосуды смерти,
стрелы свои делает палящими»70. И мы понимаем это
так, что если наказание, по нашему представлению,
замедлилось и злой остался безнаказанным, то мы
должны знать, что счастливое состояние людей непрочно и,
что если они продолжают пребывать в своем грехе, мы
67
5*

можем ожидать их верной гибели: «Видел я
нечестивца грозного, расширявшегося, подобно укоренившемуся
многоветвистому дереву; но он прошел, и вот, нет его;
ищу его и не нахожу»71. Мы видим, что это случается
на каждом шагу. Бог укорачивает и обрезает жизнь
многим, когда они думают, что только еще начинают
жить; он настигает различными болезнями,
страданиями голода и нищеты, унижает высоких, и богатые дома
сравнивает с землей так, что мы обычно устрашаемся
при виде таких людей или их сыновей, которых мы
знали в иное время. Ибо это значит погрузиться в
несчастия, что значит искать и не находить больше
никакого следа былого, подобно тому, как исчезают
огромные царства, которыми бог одно время пользовался для
наказания других народов. В конце концов все получает
свое возмездие, ибо бог живет и видит, и судит мир
ежедневно, и мы не видим на земле ничего другого,
кроме исполнения его приговоров, которые людям столь
мало ведомы.
Напротив, о добрых и праведных говорится: «Я был
молод, и состарился, и не видал праведника
оставленным и потомков его просящими хлеба»72, так что в этой
жизни воздает бог и доброму и злому. Никто не должен
быть столь глупым и безумным, чтобы думать
что-нибудь иное и делать столь неразумный вывод против
истины и основного положения закона, ибо если бы он
захотел разобраться в этом своей головой, то он
признал бы бесспорность этой истины, подобно некоему
поэту первому среди поэтов своего народа, который
должен был признаться, что он, кажется, завидовал пути
дурных, думая, для них не существует возмездия. Он
говорит так:
Видел я, что в мире этом
Добрых доля — лишь мученья,
И не мог без удивленья
Видеть злых всегда при этом
Как бы в море наслажденья.
Благ достигнуть полн желанья,
Что даны столь в беспорядке,
Стал я злым, но наказанья
Не избегнул: в назиданье
Мне лишь мир идет в порядке 73.
68

Совершенно лишен разума тот человек и все те, кто
думает, что на долю этих злых всегда выпадает благо.
Однажды так может случиться с ними, но конец их
ведет к гибели. Напротив, добрых может однажды
коснуться несчастье или потому, что бог хочет их испытать,
или потому, что нет человека столь праведного, что он
не заслуживал бы какого-нибудь наказания; однако
конец их ведет к миру. Итак, пусть смирится дерзкое
суждение людей, в чьих глазах добрым кажется часто
тот человек, который в глазах бога оказывается злым.
Человек должен опустить немного крылья своего
неразумного самомненья, с каким он хочет занять место бога
и вместе с ним сделать себя самого судьей на земле;
итак, когда он видит, что происходят некоторые вещи,
тайны которых он не постигает, то пусть он это
предоставит богу, праведному судье, который управляет
миром с высокой мудростью, на много превосходящей
человеческую, потому что, как бы сильно человек ни
старался, он этой мудрости достичь не сможет. Соломон
говорит: «Тогда я увидел все дела божий и нашел, что
человек не может постигнуть дел, которые делаются
под солнцем. Сколько бы человек ни трудился в
исследовании, он все-таки не постигнет этого»74. Только то
может человек знать и постигнуть, что бог является
судьей на земле и на ней с точными весами
вознаграждает добрых и наказует злых. И когда он видит, что
праведный Авель погибает от руки коварного Каина,
то пусть подумает о том, что эту смерть навлек на него
грех его отца, и пусть научится бояться бога, который
наказание грешника простирает до его детей. Хотя эта
тема такова, что она вызвала нас на длинное
рассуждение, необходимо его оборвать, чтобы подойти к концу.
Однако вполне довольно того, что мы показали, чтобы
опровергнуть довод наших противников, основанный на
ложной видимости и направленный против истинного
учения закона.
Восьмой довод. Написано: «Ибо ты не оставишь
души моей в гробнице и не дашь святому твоему
увидеть могилу»75; также : «Много у тебя благ, которые
ты хранишь для боящихся тебя»76.
Мы возражаем: это не имеет никакого отношения к
делу. Смысл первого стиха такой: ты не допустишь,
()9

чтобы душа моя попала во власть моих врагов и чтобы
я через их руки сошел в могилу. Давид радовался, что
господь служит ему защитой, и говорил, что
охраняемый милосердием божиим, он спит спокойно и не
боится, что его могут убить. Он не хотел сказать, что после
его смерти бог выведет душу его из гробницы, ибо это
противоречит последующим словам: «Не дашь святому
твоему увидеть могилу», которыми он не хочет сказать,
что он никогда не должен увидеть могилы, ибо могилу
всем придется увидеть, и ни один живущий не избежит ее
объятий. Какой человек будет жить и не увидит смерти и
освободит душу свою от руки смерти? Но он хочет
сказать, что господь не оставит души его в смертельной
опасности и не допустит, как мы говорили, чтобы он
увидел могилу от рук злых, которые его искали,— как
он утешал себя в этом и в других псалмах. Второй
стих: «Много у тебя благ, которые ты хранишь для
боящихся тебя»,— объясняется сам собой дальнейшими
словами: «Которое приготовил уповающим на тебя пред
сынами человеческими» 77, так что перед сынами
человеческими в настоящей жизни творит бог это благо.
Каково же оно? «Ты укрываешь их под покровом лица
твоего от мятежей людских, скрываешь их под сению от
пререкания языков»78: ты будешь им защитой и
убежищем от всякого людского преследования, против
предательства и коварства, и за избавление от этого
воздавали они благодарение господу. Вот это благо
случившегося пред лицом сынов человеческих в настоящей
жизни. О других благах мы не будем мечтать, а если
возмечтаем, то это будут только мечты.
Девятый довод. Место из Исайи: «Оживут
мертвецы твои» 79. Мы возражаем: пророк не говорит о
настоящих мертвецах, о тех, которые окончили
естественный путь жизни, и он не говорит, что они воскреснут.
Но мертвецы, о которых он говорит, это народ
Израиля, рассеянный по разным странам и считаемый в них
за мертвого, ибо никто не думает о нем, что он опять
когда-нибудь станет народом, но что он всегда будет
пребывать во мраке, униженный, истощенный и
иссохший, как сказал о нем пророк Иезекииль в главе
XXXVII, где он говорит, что костями сухими был дом
Израиля, указывая на собственные слова их: «Иссохли
70

кости наши и погибла надежда наша, мы оторваны от
корня»80. В соответствии с этим смыслом он говорит:
«Я открою ваши гробницы»; он не говорит, что он
извлечет настоящих мертвецов из могил, но живых,
уподобившихся мертвым, соберет он из стран и мест, куда
они были заброшены,— это были как бы их могилы в
отношении их состояния,— и опять возвратит их в землю
Израиля. Таким образом, одно место подобно другому,
и оба они говорят иносказательно, а не в буквальном
смысле. Для еще большей ясности повторим, вернувшись
немного назад: от начала до конца эта глава говорит о
собирании Израиля и показывает, насколько отлично
наказывает господь другие народы сравнительно с тем,
как он накажет иудеев. О тех других он говорит:
«Мертвые не оживут; рефаимы не встанут, потому что ты
посетил и истребил их и уничтожил всякую память о
них»81, желая этим сказать, что господь наказывает
народы и изменяет их состояние таким образом, что
они никогда больше не будут тем, чем были прежде,
народ Израиля же наказывает он иначе. «Ты умножил
народ, господи, ты умножил народ — прославил себя,
распространил до пределов земли»82, он хочет сказать:
ты его умножил, господи, чтобы через этот народ
творить чудеса, и так ты прославил себя через этот народ,
который ты бросил к пределам земли, и в заключение,
после всех испытанных несчастий, после долгих
надежд, оживут твои мертвые, твои израненные, твои
умерщвленные, которые обозначаются и считаются как бы
мертвыми в земле, они оживут, земля выбросит их из
себя, и они взойдут из нее как трава. И это
соответствует тому, что сказано в следующей главе: «В
грядущие дни укоренится Иаков, даст отпрыск и
расцветет Израиль» 83. Все это — уподобления и образные
выражения, которые надлежит понимать со здравым
человеческим рассудком, а не принимать слова так, как
они звучат буквально.
Затем следующее место из Иова: «А я знаю,
искупитель .мой жив, и :в последний день я буду над
правом моим»84. Смысл слов Иова совсем иной, чем тот,
в каком многие их понимают или хотят понимать, ибо,
в сущности, он говорит, что доверяет богу, что бог
должен поднять его с того места, где он лежал изранен-
7!

ный, разбитый и обессиленный, и поставленный на свои
ноги он должен принести богу жертвы, какие имел
обыкновение приносить ему прежде, и восхвалять его:
«Я знаю искупитель мой жив», я знаю, что тот,
которому я доверяю, есть бог живой, могущий меня избавить,
освободить, поднять, извлечь от этого бедствия, горести
и жалкого состояния, в каком я вижу себя. Всегда,
когда бог освобождает людей от несчастий, горестей и
опасностей, он называется богом-искупителем, например,
когда он избавил народ от Египта, и это обстоятельство
находится вне сомнения. И в последний день я буду
над прахом, ходить и двигаться, хотя теперь, друзья,
я кажусь вам столь мало пригодным для ходьбы, и
после того как моя кожа распалась, то есть после
болезни, страдания и язв, какими я был разбит.
«И отошел, сатана от лица господня, и поразил Иова
проказаю лютою от подошв ноги его по самое темя
его»85. После того как черви развились в язвах или
поднялись из праха, на котором я сидел, «тело мое
одето червями и пыльными струпами; кожа моя
лопается и гноится»86. Как только перестанут они поражать
кожу эту и плоть, тогда «я во плоти моей узрею бога»87;
тогда преображенный и выздоровевший,
восстановленный в моем прежнем состоянии, в силах и
совершенстве, я увижу бога. Я встану рано утром в том месте,
где я имел обыкновение приносить ему жертвы, и
вставал рано, и возносил жертву всесожжения, и так я
увижу бога, которого я должен увидеть себе (дательный
падеж, употребительный в еврейском языке), которого
я сам должен увидеть, и никто чужой, никто другой не
должен быть вместо меня, я сам исполню этот обряд.
Не заблуждайтесь, друзья, вы, что так беспричинно
преследуете меня, клевещете на меня, говоря, что по
причине моих беззаконий, я нахожусь в таком
состоянии, в каком вы меня видите. «Вот уже раз десять вы
срамили меня, и не стыдитесь теснить меня»88. Не
заблуждайтесь и знайте, что истинно то, что я вам сказал,
и вы видите это на костях моих, которые «прилипли к
коже моей и плоти моей, и я остался только с кожею
около зубов моих»89, с кожей, приставшей к зубам.
Несмотря на все это, у меня есть определенные
надежды, я даже знаю, что увижу себя поднятым из этого
72

состояния, и возвращенный в мое первоначальное
состояние я буду стоять на своих ногах, увижу мою плоть
восстановленной и пойду воздать благодарение богу и
принести ему новые жертвы. Все это увидел потом Иов
исполнившимся после того, как господь отвел от него
свой бич, как сказано в конце книги. Он сам увидел
бога и даже за друзей своих принес жертву
всесожжения.
Поистине этого достаточно, чтобы наставить на
правильный путь тех, которые обманывают сами себя,
понимая это не так, как того с совершенной ясностью
требуют многие другие места той же книги Иова,
отрицая воскресение мертвых, как это мы уже раньше
показали. Некоторые неверно понимая слова «в последний
день», толкуют их: «при конце света и на страшном
суде», словно не могло быть иного последнего дня,
а именно дня очень близкого, даже последнего из
нескольких дней в соответствии с обстоятельством, о
котором идет речь. «Питал тебя в пустыне манною,
которой не знали отцы твои, дабы смирить тебя и испытать
тебя, чтобы впоследствии сделать тебе добро»90; это
«впоследствии» ограничилось сорока годами, в течение
которых народ странствовал в пустыне, прежде чем
вступил в землю обетованную. Таким образом, Иов
говорил о конце и последнем дне своей болезни и не
говорил о последнем дне мира, ибо мир не кончается
никогда. Это ясно показывается концом книги: «И
благословил бог последние дни Иова более, нежели прежние,
и было у него четырнадцать тысяч овец»91. Это были
те последние дни, о которых говорил Иов, и это было
то, на что он надеялся. Также бессмысленно
воображать, будто из слов «Во плоти моей узрю бога»
следует, что человек действительно и воочию должен
увидеть бога на небесах. Видеть бога — значит поклоняться
ему во храме, в посвященном ему месте божьего храма.
«Не будет видимо лицо мое попусту, не придет пред меня
и место пребывания моего иначе, как принося то, что
предназначено мне в жертву» 92. Тогда увидел Иов бога,
когда, выздоровев, пришел принести ему жертву
всесожжения. Говорить о другой жизни было бы безумием.
Нам остается еще ответить на то, что говорит книга
Даниила; «И многие из спящих в прахе земли пробу-

дятся, один для жизни вечной, другие на вечное
поругание и посрамление»93; и другой раз: «А ты иди к
твоему концу, и упокоишься, и восстанешь для получения
твоего жребия в конце дней»94. Мы говорим, что эта
книга Даниила не была принята теми иудеями, которые
называются саддукеями, и этого одного достаточно,
чтобы лишить ее уважения и веры, ибо они основаны
только на свидетельстве фарисеев, которое очень мало
согласуется с тем, что мы уже говорили; люди эти
таковы, что по должности или по безумию берутся
заменять слова, изменять, искажать, превратно
толковать Писание для подтверждения и укрепления своих
запутанных мечтаний, желая этими ложными
средствами поддержать их. Если ложность приведенных мест не
обнаруживается сама собою,— все фарисейское учение,
изложенное в этой книге под именем пророчества для
обмана народа и подтверждения ложной проповеди,
противоречит учению закона,— то ложность названных
мест обнаруживается в следующем: первое из них
гласит, что многие воскреснут, но не говорит, что
воскреснут все. Если бы такое воскресение должно было
существовать, то оно должно было быть общим для всех
людей: все должны были бы воскреснуть, чтобы
получить или благо, или зло, в соответствии с тем, что
каждый заслужил в жизни. Но так как фарисеи
проповедуют и говорят, что воскресение предназначается не для
всех, а только для некоторых, точно так же, как и души
не все бессмертны, а только некоторые, то становится
вполне ясно, что рассказ этот сочинен и приспособлен
для того, чтобы доказать и подтвердить их столь
ложную и ошибочную проповедь. То же самое видно из
последнего стиха, ибо там сказано, что Даниил
успокоится и 'восстанет для получения своего жребия в
конце; фарисеи учат, что в то время, когда придет мессия,
мертвые воскреснут, чтобы владеть своим наследием в
земле Израиля; это — глупость и бессмыслица, для
доказательства которой они 'пользуются ложным
писанием. В книге Даниила находится много других мест,
явно обнаруживающих и доказывающих, что книга
эта — поддельное сочинение. В этой книге в первый раз
мы встречаем собственные имена ангелов 95, которые до
тех пор не были известны ни из закона, ни из других
74

книг. Весь стиль этой книги и вся манера
обнаруживают, что это измышление и поддельное сочинение. Не
должно нас удивлять, что существуют поддельные
книги и обманщики-сочинители, ибо стоит только открыть
глаза, чтобы увидеть, что у людей нет ничего более
обычного. Кто сочинил «Иудифь» и придумал историю
Иудифи, кто сочинил третью и четвертую книги Ездры,
кто сочинил книгу «Премудрости» и многие другие,
перечислять которые нет необходимости? Итак, рассказ
из книги Даниила тоже необходимо должен вайти в это
число. Нет недостатка в сочинителях поддельных
священных книг, в распространяющих обманы
лжепророках, ибо на все распространяется человеческое
коварство. У нас есть предостережения закона, который нас
наставлял и хотел сделать осторожным; кто будет
придерживаться его истины, тот избежит всех заблуждений.
Наконец, такое учение, какое изложено в книге
Даниила, есть учение новое, противное учению закона и
других книг, которые идут по следам закона, и поэтому мы
совсем не будем или не должиы считаться с этой книгой.
После того как мы доказали, что человек вполне
смертен, нет необходимости рассуждать о том, чем он
будет, или доказывать, что никакой другой жизни нет.
Посмотрим теперь, какое зло и какой вред являются
следствием противоречащего закону заблуждения.
Глава XXV,
в которой излагаются заблуждения и вред,
проистекающие из признания бессмертия
человеческой души
Так как из одной бессмыслицы обычно рождаются
многие бессмыслицы и из одного заблуждения м-ного
заблуждений, то из этого ошибочного мнения или
безумия относительно бессмертия души родилось столько
заблуждений, что было бы нелегко перечислять их.
Фарисеи, которые только некоторым душам
приписывают бессмертие, а также вечное блаженство либо вечную
МУКУ> и делают это, чтобы тале легко не осуждать эти
души на вечное мучение,— говорили и говорят, что
когда душа во плоти совершает поступки, за которые
75

она заслуживает быть осужденной, или если ей
недостает чего-нибудь для выполнения заповеди, то бог
опять посылает ее во второе и третье тело до тех пор,
пока она не заслужит, как они говорят, тот хлеб, какой
должна есть на небе. Они придумали особое место —
чистилище, где могли бы очиститься от своих
недостатков души тех, кто был праведным лишь наполовину,
причем с этой целью бог часто низводит людей до
скотов, вселяет их души в животных (они должны
оставаться бормочущими животными), чтобы там очиститься96.
Так как может таким образом случиться, что душа
человеческая войдет в корову, то, когда этой корове
перерезают горло, это должно якобы делаться таким
способом, чтобы она испытывала возможно меньше
страдания. На самом деле убивать животных с
милосердием— хорошо и справедливо, но не по этой
причине. А если ни одного из этих средств не достаточно и
душа была настолько дурна, что заслуживает быть
осужденной, тогда бог якобы посылает ее на вечные
муки, где она навсегда живет в страдании, и там она
должна оставаться; в это превратилась слава, какой
обладала эта душа прежде, пребывая на небе, как они
говорят, под престолом божества,— глупая душа,
которая не сумела хорошо прилепиться и дала себя
сбросить сюда, в этот мир. Теперь можно спросить, кто
рассказал им все это — ибо в законе этого не сказано—и
на чем они основывают свои утверждения. Сочинители
ложных учений, новые хулители божественной
справедливости, чудодеи в глазах народа, который с
изумлением их слушает!
За этими заблуждениями таким же образом следуют
еще другие: совершение молитв и молебствий за
умерших, принесение за них жертв, чтобы помочь им скорее
избавиться от мук выдуманного чистилища, тысячи
злоупотреблений и суеверий, которые совершаются при их
погребении; все это глубоко оскорбляет истинный закон
и настоящее служение господу, который таких суетных
дел tfe знает, не пользуется и не удовлетворяется ими,
а скорее их отбрасывает и гнушается.
Заблуждения всегда и с необходимостью
сопровождаются многими пороками, ибо нет такого заблуждения,
которое могло бы породить что-нибудь доброе, и таким
70

образом это безумие создало в мире много других
безрассудств во вред и погибель тем, кто этого был
достоин. По этой самой причине многие, пренебрегая добром
или злом в настоящем, в ожидании гораздо больших
зол установили новые порядки и правила жизни,
умерщвляя свою плоть и подчиняя ее строгостям и жестоко-
стям, которых закон не требует и которым не следуют
праведники: они требуют удаляться в горы, плохо
питаться и еще хуже одеваться. Они дошли до такого
крайнего безумия, что считают безбрачие делом более
святым и богоугодным, нежели законный брак, от бога
и природы установленный97. Другие в безумии своем
подвергают свои души мучениям, а плоть умерщвляют
секирой, подобно расточителям и глупцам, они попусту
и без основания лишают себя драгоценного дара —
жизни, столь ценимой предками нашими. Обезумев от
ложных надежд и обещаний, которые они сами себе
создали, не спрашивая бога, они не знают, чего ищут. Не
достойные благ этой жизни, они не заслуживают, чтобы
бог им дал эти блага или позволение пользоваться ими.
Это ложное мнение не способно породить ничего
хорошего. Ибо, утверждая, что если бы не
существовало больших благ, или больших зол, то люди не боялись
бы бога, и каждый действовал бы по своей воле,— они
не говорят ничего правильного. Гораздо больше
страшится разбойник виселицы, которую видит перед собой,
чем ада, которого не видит, или наказания, в котором
можно сомневаться и которое угрожает в отдаленном
будущем. Они возражают, что и находящиеся под
угрозой едят хлеб. Так не бывает при наказаниях в
настоящем, при наказаниях, которые осуществляются вскоре.
Даже когда кто-нибудь собирается убить и ему
напомнят, что если он убьет, то ему отрубят голову, он
обуздает себя и не убьет; если же он не обуздает себя из-за
страха перед злом в настоящем, то еще меньше сделает
это из-за воображаемого страха, от которого у него все
же остается надежда ускользнуть. Таким образом,
приговоры и наказания божий в этой жизни гораздо лучше
могут укротить строптивость людскую, нежели
относящиеся к будущему угрозы, которые должны
исполниться в жизни неведомой. Если солдат служит на войне,
где для него более верна гибель, чем выгода, и за столь
77

скудное жалованье, что с трудом может жить, то лучше
будет служить человек самому богу, служить которому
он обязан и который платит, воздавая каждому по
заслугам его. Служба столь легкая, что кажется ничем,
и есть ничто. И теперь Израиль просит о тебе господа
бога «дабы ты научился бояться господа бога твоего, и
ходил по всем путям его»98, по путям закона, по путям
справедливости, путям приятным и легким, которые
любимы и желанны для тех, кто не осужден на мучение,
и на которых спотыкаются развращенные и злые. «Как
услаждают слова твои нёбо мое, больше, чем мед уста
мои» ".
Некоторое время провел я во мраке 10°, в котором я
вижу многих сбитых с толку и сомневающихся
вследствие сетей ложных писаний и учения придумывающих
небылицы людей, так как они не в состоянии обрести
устойчивость и покончить с отыскиванием этой вечной
жизни, которая столькими так высоко ценится, как
место, которым они должны владеть, хотя они видят,
что закон хранит полное молчание о таких великих и
столь важных вещах. Но после того как я, из любви к
истине, побуждаемый страхом божиим, решился
пренебречь страхом перед людьми и победить его,
основываясь только на своем убеждении, моя судьба
совершенно изменилась и перевернулась, ибо просветил бог
мой разум, освободив меня от сомнений, которые меня
угнетали, и направив меня на путь истины и твердости,
и все мои блага умножились и возросли на глазах
людей, и мое здоровье было хранимо с таким особенным
и очевидным божественным покро;вительством, что те,
которые меньше всего хотели этого, были принуждены
и обязаны это признать. И таким образом, я живу
довольный тем, что мне известен мой конец, и я знаю
условия закона, который бог дал мне, чтобы блюсти его.
Я не строю воздушных замков, радуясь или обманывая
себя попусту ложными надеждами на вымышленные
блага. Точно также я не опечаливаюсь и не смущаю
себя страхом перед гораздо большим злом. За то, что
бог дал мне быть человеком, за жизнь, которую он мне
ссудил, я приношу ему горячую благодарность, ибо он,
ничего не должный мне, когда меня еще не
существовало, захотел лучше сделать меня человеком, чем чер-
78

вем. Поистине меня больше всего в этой жизни
угнетало и мучило то, что я некоторое время полагал и
воображал, будто существует вечное благо и вечное зло
для человека и в соответствии с тем, что он делал, он
будет вкушать блага или мучиться во зле. И если бы
тогда мне была предоставлена возможность выбирать,
я без всякого промедления ответил бы, что не хочу
столь недостоверной выгоды и лучше удовлетворюсь
тем, чтобы получить меньше. Собственно говоря, бог
допустил эти мнения, чтобы почувствовали муки совести
те, которые отпали от него и от его подлинной истины.
Здесь мы кончаем приводить дальнейшие примеры
дурного отклонения от истины и правильного пути
закона, чтобы не иметь надобности устраивать большой
процесс против виновных врагов, считая хорошо
доказанным изложенными случаями первое и главное
основание нашего положения, высказанное выше в
главе VII 101. А теперь расскажем читателю несколько
историй.
1 1&—*

ПРИМЕР ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ
EXEMPLAR HUMANAE VITAE
Я родился в Португалии, в городе того же имени,
обыкновенно называемом Опорто К Мои родители
принадлежали к благородному сословию; они происходили
от иудеев, некогда насильственно принужденных принять
христианство в этом королевстве. Мой отец был верным
христианином, человеком безупречной честности, высоко
ставившим честь и достоинство. В его доме я получил
достойное воспитание. В слугах не было недостатка, а
в конюшне стоял благородный испанский конь для
верховой езды, в чем мой отец был очень опытен; я же с
ранней поры следовал по его стопам. Обучившись
некоторым искусствам, как подобает благородным молодым
людям, отдался я изучению науки права. По характеру
и естественным склонностям я был от природы очень
чувствителен и настолько склонен к жалости, что никак
не мог удержаться от слез, слыша рассказ о чужом
несчастье. У меня было так сильно врожденное чувство
стыда, что я более всего боялся позора. Неблагородные
помыслы были чужды моему духу, и я не был свободен
от гнева, если этого требовала справедливость. Поэтому
я был противником гордых и высокомерных, которые из
презрения и по своей силе привыкли чинить обиды
другим; я старался принимать сторону слабых и охотно
становился их союзником.
Из-за религии я претерпел в жизни невероятные
бедствия. По обычаю той страны я был воспитан в римско-
католической вере. Будучи юношей, я очень боялся
вечного осуждения и старался точно соблюдать все
предписания. Я предавался чтению евангелия и других
духовных книг, я просматривал «Суммы» вероучителей2; но
80

Страница из сочинений Уриэля Дакосты «Пример человеческой жизни»
Приложение к книге Филиппа ван Лимборха «Об истинности христианской религии».
Гауде, 1687

чем более ревностно занимался я ими, тем большие
трудности возникали передо мной. Наконец, я впал в
безысходную путаницу, тревогу и затруднения. Скорбь и
печаль изнуряли меня. Мне казалось невозможным
исповедоваться в грехах по римскому обычаю, чтобы заслужить
надлежащее отпущение, и исполнять все, что
требовалось. Вследствие этого я отчаялся в спасении,
приобретаемом ценою подчинения таким правилам. Но так как
трудно было покинуть религию, к которой я привык с
колыбели и которая через веру пустила глубокие корни,
то родилось во мне сомнение (это случилось на двадцать
втором году моей жизни), могут ли рассказы о
загробной жизни быть истинными, а вера в них согласоваться
с разумом; да, ибо разум твердил и постоянно шептал
на ухо совершенно противоположное. Испытав в душе
все эти сомнения, я несколько успокоился и решил, в
конце концов, что как бы там ни было, но идя проторенной
дорогой, я не могу достигнуть спасения души. В это
время я, как уже было сказано, занимался изучением права.
На двадцать пятом году жизни, воспользовавшись
представившимся случаем, я получил церковный бенефиции,
именно должность ризничего в орденской церкви 3.
Так как в римско-католической вере я не находил
успокоения, а хотел твердо примкнуть к какой-либо, то,
зная о великом споре между христианами и иудеями, я
просмотрел книгу Моисея и пророков. Там я встретил
многое, что не мало противоречило Новому завету, а то,
что говорилось богом, доставляло меньше затруднений.
При этом Ветхому завету верили иудеи и христиане,
Новому же — только христиане. Наконец, доверившись
Моисею, я решил, что должен повиноваться закону, так
как Моисей утверждал, что все получил от бога, а себя
называл простым посредником, которого бог призвал или,
вернее, принудил к этому служению. (Так обманывают
детей!)
Обсудив все это, ввиду того, что в Португалии не
было свободы исповедания вышеназванной религии, я
стал помышлять о перемене места жительства, собираясь
покинуть родину своих предков. С этой целью я не
поколебался отказаться от бенефиция в пользу другого
человека, нисколько не заботясь ни о выгоде, ни о почете,
по понятиям тамошнего люда, связанном с этой долж-
82

ностью. Я оставил прекрасный дом в лучшей части
города, выстроенный моим отцом. Подвергая себя великой
опасности, мы вступили на корабль (ибо не позволяется
лицам еврейского происхождения удаляться из страны
без особого королевского разрешения) — мать и я со
своими братьями4, которым я из братской любви
сообщил о религии все, что мне казалось более сообразным
с здравым смыслом, хотя кое в чем я и сомневался. Это
могло причинить мне много зла, так как в Португалии
запрещено говорить о подобных вещах. Наконец,
закончив плавание, мы прибыли в Амстердам, где нашли
иудеев живущими свободно. Чтобы исполнять закон, мы
сейчас же совершили обряд обрезания.
Немного дней спустя я узнал, что обычаи и
установления иудеев нисколько не соответствуют предписаниям
Моисея. Если закон следовало соблюдать безоговорочно,
каковое требование содержится в самом законе, то
люди, которых без всякого на то основания именуют
мудрецами иудеев5, изобрели бесчисленное множество
полных отступлений от закона. Поэтому я не мог
удержаться — даже думал этим угодить богу — и открыто стал
защищать закон. Но теперешние иудейские мудрецы до
сих пор сохраняют свои права и злой характер; они
упрямо держатся образа мыслей и установлений гнусных
фарисеев, не без расчета на собственную выгоду, и
правильно было им прежде вменено в вину, что они любят
занимать первое место в храме и получать первые
приветствия на рынке. Поэтому они никоим образом не
могли терпеть, чтобы я отступал от них хотя бы в мелочах,
и требовали, чтобы я во всем шел неуклонно по их
следам. В противном случае они угрожали мне
исключением из общины и полным отлучением6. Не подобало
отступать перед этим страхом тому, кто ради свободы
отказался от родины и прочих выгод и преимуществ.
Нечестно и немужественно было бы с моей стороны
покоряться в таком деле кому бы то ни было, особенно же—
не имеющим надо мною юрисдикции. Поэтому я решил
лучше все перенести, но остаться при своем мнении.
Итак, я был отлучен ими от всякого общения, даже
братья мои, которым я раньше был наставником, из
страха перед ними проходили мимо меня на улице, не
здороваясь.
83
О*

При таком положении дела решил я написать книгу,
чтобы показать справедливость моего дела и открыто
доказать на основании самого закона пустоту
фарисейских преданий и правил и противоречие этих преданий и
установлений закону Моисея. Когда я уже начал свой
труд, случилось так (нужно говорить все напрямик и в
полном соответствии с истиной, как произошло), что по
зрелом обсуждении я решительно примкнул к мнению
тех, которые награды и наказания, о которых вещает
Ветхий завет, считают преходящими и нисколько не
помышляют о загробной жизни и бессмертии души.
Прежде всего я остановился на том, что Моисеев закон
совершенно умалчивает об этом и как соблюдающим, так и
преступающим его не обещает ничего иного, кроме
преходящей награды или наказания 7. Сильно обрадовались
враги мои, как только им стало известно, что я пришел
к подобному мнению: они надеялись, что найдут
достаточно горячую поддержку у христиан, которые, в силу
особенной веры, основанной на евангельском законе, где
ясно выражено мнение о вечности награды и наказания,
веруют в бессмертие души и признают его. В намерении
заткнуть мне рот и сделать меня ненавистным также и у
христиан, они, еще до того, как моя книга была отдана
в печать, издали сочинение какого-то врача8 под
заглавием «О бессмертии души». В этой книжке врач изо
всех сил бранил меня как приверженца Эпикура. (А в
ту пору я плохо думал об Эпикуре, и хотя он был мне
совсем незнаком, высказывал о нем, слушая чужие
несправедливые отзывы, суждения опрометчивые и
неосновательные; ныне, узнавши, как судят о нем и его
учении люди, уважающие истину, я сожалею, что некогда
называл глупым и безумным такого человека, о котором
даже теперь не могу вполне судить, так как его труды
мне неизвестны.) Ибо, говорил он, отрицающий
бессмертие души, не далек от отрицания бога. Дети, наученные
раввинами и своими родителями, собирались толпами на
улицах, громко поносили меня, осыпали разными
оскорблениями, кричали, что я еретик и отступник; иногда
даже толпились перед моими дверьми, бросали камни и
всячески старались вывести меня из себя, дабы я не мог
обрести покоя даже в собственном доме.
После издания книжки, направленной против меня,
84

я немедленно приготовился к защите и написал против
нее свою книгу, самым решительным образом возражая
против веры в бессмертие и мимоходом касаясь иных
вопросов, в которых фарисеи отступают от Моисея.
Едва эта книга вышла в свет, сошлись старейшины и
выборные власти иудеев и предложили принести на меня
жалобу городским властям за то, что я написал такую
книгу, в которой отрицал бессмертие души, чем не только
оскорбил их, но пытался поколебать христианскую
религию. По этому доносу я был посажен в тюрьму, но
через восемь или десять дней был выпущен на поруки;
судья требовал, чтобы я уплатил штраф, и в конце
концов меня присудили к взносу трехсот флоринов, а книга
была уничтожена.
Затем с течением времени, поскольку опыт и годы
много раскрывают и, следовательно, меняют
человеческие убеждения (да будет позволено мне говорить
напрямик; и в самом деле, разве тому, кто как бы пишет
завещание, дабы оставить после себя людям итог жизни
и подлинный образец человеческих бедствий,— разве
нельзя ему хотя бы перед смертью говорить правду),
нашло на меня сомнение, следует ли Моисеев закон
считать законом божиим. Многое убеждало в противном или,
скорее, побуждало утверждать противоположное.
Наконец, я решил, что Моисеев закон не от бога, но есть
человеческое изобретение, подобное бесчисленному
множеству других9. Многое в нем противоречило закону
природы, а бог, творец природы, не мог противоречить
сам себе; между тем он противоречил бы себе, если бы
предписал людям поступки, противоречащие природе,
творцом коей он был наречен. Установив это, я сказал
себе: что пользы (о, если бы никогда не приходила мне
на ум эта мысль!), если я до смерти останусь в таком
положении, отлученный от общения с этими
старейшинами и с этим народом, в особенности — будучи
пришельцем в этой стране и не имея друзей среди ее граждан,
даже речи их не понимая? Лучше войти в общение с
ними и следовать по их стопам, подчинившись их желанию
и разыгрывая, как говорят, обезьяну среди обезьян.
Исходя из этих соображений, я вновь вступил в их общину,
отрекшись от своих слов и подписав, что им было
угодно; прошло уже пятнадцать лет, как я был отлучен о г
85

них. Посредником при этом соглашении был мой
двоюродный брат.
Через несколько дней сын моей сестры, мальчик,
который бывал у меня в доме, донес на меня, потому что по
способу приготовления пищи и другим делам
обнаружилось, что я не иудей. Из-за этого доноса возгорелась
новая жестокая война. Двоюродный брат мой, бывший, ка;;
я сказал, посредником в соглашении, считал мой
поступок позором для себя; будучи очень горд и высокомерен,
притом весьма неразумен и к тому же бесстыден, он
возбудил против меня открытую войну и, привлекши к себе
всех братьев моих, испробовал все, что могло послужить
к полному уничтожению моей чести, моих средств, а
следовательно, и жизни. Он помешал браку, в который я
вот-вот должен был вступить (к этому времени я
потерял жену). Он устроил так, что один из моих братьев
присвоил мое имущество, которое было у него в руках,
и разорвал бывшую между нами деловую связь; трудно
даже рассказать, как сильно это мне повредило в том
положении, в каком находились тогда мои дела.
Достаточно сказать, что он стал злейшим врагом моей чести,
жизни и благосостояния. Кроме этой, так сказать,
домашней войны, шла другая, общественная, а именно —
война с народом и раввинами, которые возненавидели
меня с новой силой и во многом поступали со мною
бесстыдно, так что я по заслугам их стал чувствовать к ним
отвращение.
Между тем произошло нечто новое. Случайно мне
пришлось беседовать с двумя людьми, прибывшими из
Лондона в наш город10. Один был итальянец, другой —
испанец. Оба они были христиане и не происходили от
евреев. Они открыли мне свое бедственное положение и
спросили совета относительно вступления в иудейскую
общину и перехода в иудейскую религию. Я посоветовал
им не делать этого, а оставаться в прежнем состоянии,
потому что они не знали, какое ярмо пришлось бы им
возложить на свои плечи. В то же время я упрашивал
их ничего не говорить иудеям о моих словах, что они и
обещали. Однако эти негодяи, в надежде на постыдную
выгоду, которую они рассчитывали получить, вместо
благодарности всё открыли моим любезнейшим друзьям
фарисеям, Тогда собрались начальники синагоги, равви-
86

ны рассвирепели, и разнузданная толпа громко
завопила: «Распни его, распни!» Меня позвали к великому со-
вету; приглушенным и печальным голосом, как будто
речь шла о жизни и смерти, они предъявили мне всё, что
имели против меня, и, наконец, объявили, что я должен,
если я — иудей, ожидать их приговора и выполнить его;
в противном случае я подлежал новому отлучению. О,
превосходные судьи, вы — судьи только тогда, когда
нужно причинить мне вред. А если бы я нуждался в вашем
приговоре, ожидая, что он защитит меня от насилия,—
тут вы уже не судьи, а презренные рабы, покорные
чужому приказу. Что же это за приговор, которому я
должен подчиниться? Тогда прочтено было определение:
мне надлежало войти в синагогу в траурной одежде,
держа в руке свечу из черного воска, и перед лицом
всего собрания изрыгнуть написанные ими гнусные
слова, в которых они выставляли совершенные мною
проступки вопиющими к небу. После этого мне надлежало
претерпеть в синагоге публичное бичевание кожаным
бичом или плетью, а затем — простереться на пороге
синагоги, чтобы все переступали через меня, и после этого
несколько дней поститься. По прочтении этого писания,
загорелось у меня сердце, и я запылал неугасимым
гневом; но сдерживая себя, я просто ответил, что не могу
этого исполнить. Выслушав ответ, они решили снова
отлучить меня от общения. Не довольствуясь этим, многие
из них, когда я проходил по улицам, плевались, чему
подражали и наученные ими дети их; только что не
побивали меня каменьями, потому что им нельзя было
этого делать.
Семь лет продолжалась эта борьба и в течение этого
времени претерпел я невероятные муки. Два войска, так
сказать, боролись со мною: одно составлял народ,
другое родственники, которые искали моего позора, чтобы
отомстить. Они не успокоились до тех пор, пока не
лишили меня прежнего положения. Они говорили между
собою: «Он ничего не сделает, если его не принудить
силой, и должно применить насилие». Если я хворал, то
хворал в одиночестве. Если какое-либо другое несчастье
обрушивалось на меня, они приветствовали его, как
нечто весьма желательное. Если я говорил, что надо избрать
кого-либо из их же среди судьею, чтобы рассудить нас,
87

они наотрез отказывались. Вести тяжбу по этому делу
перед городскими властями,— что я было попытался
сделать,— было весьма затруднительно, потому что
слишком долго тянется процесс в суде, где ко многим другим
тяготам прибавляются бесчисленные оттяжки и
отсрочки. Они часто говорили мне: «Покорись нам; все мы —
старцы, и тебе нечего думать или бояться, что мы
поступим с тобою подло. Скажи раз навсегда, что ты готов
исполнить все, что мы тебе предпишем, и предоставь
нам исход дела; мы все сделаем как подобает». Хотя
весь вопрос вращался вокруг этого пункта и хотя
подчинение и согласие, исторгнутые насильно, были
для-меня весьма позорны, однако я сам себя переломил, твердо
решившись принять и испытать все, чего они хотят,
чтобы довести дело до конца и удостовериться лично в его
исходе. Если они предложат мне что-либо гнусное и
бесчестное,— думал я,— то тем самым я буду оправдан
вопреки их намерениям и обнаружится, каково их
расположение ко мне и сколько в них добросовестности. И вот
обнаружилось, как гнусны и отвратительны нравы этого
племени, которое с честнейшими людьми обращается,
как с презренными рабами. «Итак,— сказал я,— я
исполню все, что вы мне предпишите». Теперь внимательно
прислушайтесь к моим словам,— вы все, честные, разумные
и человечные, и, всмотревшись мысленно, снова и снова
взвесьте, какой приговор вынесли мне честные лица,
подданные чужой власти, без всякой вины с моей стороны.
Я вступил в синагогу11, полную мужчин и женщин,
собравшихся на зрелище. Когда наступило урочное
время, я взошел на деревянный помост, устроенный посреди
синагоги для проповеди и других надобностей, и
отчетливо прочел составленную ими записку, в которой
содержалось признание, будто я достоин тысячекратной смерти
за мои проступки, а именно — за нарушение субботы,
за отпадение от веры, которую я настолько оскорбил, что
даже другим отсоветовал принимать иудейство; в
искупление моих проступков я соглашался подчиниться их
распоряжению и исполнить всё, что будет мне
предложено, с обещанием не впадать вновь в подобные
заблуждения и грехи. Прочтя все это, я сошел с помоста.
Ко мне подступил всесвятейший председатель 12 и
шепнул мне на ухо, чтобы я направился в некий угол сина-
88

гоги^ Я встал в угол, и привратник велел мне
обнажиться. Я обнажил тело до пояса, повязал голову платком,
разулся и, вытянув руки, обнял ими нечто вроде
колонны. Подошел привратник и привязал мои руки к этой
колонне веревкой. Затем подошел ко мне кантор и, взяв
бич, нанес мне тридцать девять ударов по бокам,—
согласно обычаю, ибо закон велит не преступать число
сорок,— а они как люди религиозные и соблюдающие
закон остерегаются, как бы не согрешить, преступая
дозволенное. Во время бичевания пели псалом. После этого
я сел на пол. Ко мне подступил проповедник, или мудрец
(о, сколь смехотворны дела человеческие!), и разрешил
меня от отлучения. Итак, открывались теперь передо
мною врата неба, которые прежде были заперты
крепчайшими засовами и не давали мне переступить порог.
Затем я оделся, подошел к порогу синагоги и простерся
на нем, причем привратник поддержив-ал мою голову.
И вот все выходящие из синагоги стали переступать
через меня, т. е. поднимали ногу и переступали около
нижней части моих голеней. Так делали все — и мальчики,
и старики (ни одна обезьяна не могла бы явить глазам
человеческим более нелепых действий и более смешных
жестов). Когда все кончилось и никого уже не
оставалось, кто был все время около меня (пусть никто не
скажет, что они были со мной непочтительны, ибо если они
бичевали меня плетью, то все же жалели меня и
гладили мою голову), я вернулся домой.
О, бесстыднейшие из смертных! О, отвратительные
старейшины, от которых «нечего было ждать никакой
подлости!» «Мы будем тебя бичевать? — говорили они.—
И думать об этом не смей!». Пусть рассудит теперь тот,
кто слышал мой рассказ, что это было за зрелище,—
видеть, как старого человека, достаточно высокого
звания, от природы чрезвычайно стыдливого, в публичном
собрании пред лицом всех — мужчин, женщин и детей —
обнажили и бичевали плетью по приказанию судей, и
каких судей! — скорее низких рабов, чем судей! Пусть
подумает, какая боль — пасть к ногам злейших врагов,
от которых испытано столько зол и обид, и простереться
долу, чтобы быть попранным их ногами. Пусть
представят себе (ах, это еще горше,— это чудовищно, ужасно,
невероятно, один только гнусный вид такого преступле-
89

ния устрашает человека и обращает его в бегство!), что
единокровные и единоутробные братья, взращенные
одними и теми же отцом и матерью, в том же доме вместе
воспитанные, приложили к этому все свое усердие, забыв
о любви, которою я их всегда окружал (ибо братская
любовь была мне свойственна от природы), забыв о
многих благодеяниях, полученных от меня; вместо
вознаграждения я перенес бесчестие, ущерб и столь гнусные и
ужасные бедствия, что стыдно о них сообщать.
Мои ненавистники, для которых никаких проклятий,
никакого обращения не хватит, говорят, что они
справедливо наказали меня в пример остальным, чтобы еще
кто другой не осмелился противостать их предписаниям
и писать против мудрецов. О преступнейшие из смертных
и отцы всяческой лжи! Насколько справедливее я бы
мог вас наказать для примера, чтобы вы больше не
дерзали столь бесстыдно обращаться с людьми,
уважающими истину, ненавидящими обманы, друзьями всего
человеческого рода без различий, тогда как вы — всеобщие
враги, ибо ставите все народы ни во что, считая их
животными, а самих себя вознося до небес, льстя себе
своими выдумками и ничего не имея, что бы вас
действительно могло прославить. Ваша слава разве только в том, что
вы отовсюду изгнаны, что все вас презирают и ненавидят
за ваши смешные и мелочные обычаи, которыми вы
хотите отгородиться от всех прочих людей. Если вы
желаете похвастать простотою жизни и праведностью, то горе
вам, ибо и в этом вы, бесспорно, окажетесь ниже многих
других. Итак, говорю вам, я мог бы по праву, если бы
у меня были силы, отомстить вам за величайшие
несчастья и жесточайшие несправедливости, которые вы
на меня обрушили и из-за которых я возненавидел свою
жизнь. Ибо кто из преданных чести людей добровольно
согласится жить, запятнанный позором? Или, как кто-то
сказал: человеку благородному приличествует жить
достойно, или с честью умереть. Мое дело настолько
правее вашего, насколько истина выше лжи. Вы стоите за
обман, чтобы пленить людей и обратить их в рабов; я
же борюсь за истину и естественную свободу людей,
которым прежде всего надлежит, избавившись от суеверий
и пустейших обрядов, вести жизнь поистине
человеческую, Я признаю, что было бы лучше для меня, если бы
90

с самого начала я молчал и, примирившись со всем, что
происходит в мире, не возражал ни единым звуком. Тяк
пусть поступают те, кто будет жить среди людей, чтобы
не претерпеть угнетения, как это обыкновенно случается,
ни от невежестЕенной толпы, ни от несправедливых
тиранов, ибо каждый, заботясь о своей выгоде, стремится
угнетать истину и, расставляя сети малым сим, попирает
ногами справедливость. Однако после того как я,
обманутый пустой религией, неосторожно выступил на арену
борьбы с ними, лучше со славой пасть, или, по крайней
мере, умереть без скорби, которая у честных людей
является спутницей постыдного бегства или глупого терпения.
Они имеют обыкновение ссылаться на свою
численность. «Ты — один, а потому должен уступить нам,
которых много». Друзья, конечно, есть польза в том, что один
уступает многим, чтоб его не растерзали; но не все, что
полезно, вместе с тем и прекрасно. Отнюдь не прекрасно
отступать с бесчестием, предоставляя торжествовать
насильникам и обидчикам. Итак, вы должны признать, что
достойное похвалы мужество заключается в
сопротивлении гордым, насколько это возможно, дабы поступающие
дурно и извлекающие пользу из своего лукавства не
возгордились еще более день ото дня. Конечно,
прекрасно и достойно благородного и честного человека — с
малыми быть малым, с овцами — овцой. Но глупо, вступив
в столкновение со львами, облекаться овечьей кротостью:
это значит навлечь на себя порицание и бесчестие. Если
одним из самых прекрасных подвигов считается
бороться за отечество до последнего вздоха, так как отечество
есть нечто нам принадлежащее, то почему же не считать
прекрасным борьбу за собственную честь, которая
принадлежит только нам и без которой мы не можем
хорошо жить,— разве что, подобно гнуснейшим свиньям,
будем валяться в гнуснейшей грязи наживы. Но нечестивые
насмешники мои, основывающие все свое право на
численности, говорят: «Что ты можешь один сделать против
такого множества?» Я признаю со скорбью, что угнетен
вашим множеством. Однако от этих мыслей и речей
ваших в моей груди закипает великий гнев и все во мне
кричит: быть добросовестным с бессовестными, гордыми,
упрямыми и упорными— бессовестно! Одно только скажу;
яехватает сил!
91

Я знаю, что противники мои с целью опорочить мое
имя в глазах невежественной черни привыкли говорить:
«У него нет никакой религии, он — ни иудей, ни
христианин, ни магометанин». Обдумай сперва, фарисей, что
ты говоришь. Ты слеп и хотя преисполнен злобы, однако,
подобно слепому, тычешься в стену. Я спрашиваю тебя:
что бы ты сказал, если бы я был христианином? Ясное
дело — что я гнуснейший идолопоклонник и вместе с
Иисусом Назарянином, учителем христиан, подвергнусь
наказанию от истинного бога, которого я покинул. Если
бы я был магометанином, всем понятно, какими
похвалами я был бы осыпан. Таким образом, я никак не мог
избежать твоего злоречия, и единственное прибежище мое
состояло бы в том, чтобы упасть перед тобой на колени
и лобзать гнуснейшие ноги твои. Я хочу сказать — твои
беззаконные и постыдные предписания. Теперь,
пожалуйста, скажи мне, знаешь ли ты другую религию кроме
упомянутых, из которых две последних ты считаешь
ложными и называешь их не религиями, а
вероотступничеством? Я слышу уже, как ты заявляешь, что до сих пор
тебе известна лишь одна религия, которая поистине
заслуживает этого имени и через которую люди могут
угодить богу. Если все народы, кроме иудеев (вам
всегда надо отгородиться от других и держаться в стороне
от простых и незнатных), будут соблюдать семь
заповедей, которые, как вы говорите, соблюдал Ной и те, кто
жили до Авраама,— этого довольно для их спасения.
Итак, согласно вашим же словам, есть некая религия,
которую я могу исповедовать, хоть и происхожу от
иудеев. Я буду умолять вас, чтобы вы позволили мне
смешаться с толпой, а если не достигну этого, сам себе
разрешу эту вольность.
О, слепой фарисей! Ты забыл об изначальном законе,
который был с первого дня и пребудет вовек, и говоришь
только о других законах, которые появились позже и
которые ты осуждаешь все подряд, за исключением
своего, о коем другие, хочешь ты или не хочешь, выносят
свой приговор сообразно здравому смыслу — истинной
основе естественного закона; ты же о нем забыл и
охотно желал бы его похоронить, дабы возложить на плечи
людей свое тяжкое, проклятое иго, лишить их ясности
суждения и уподобить безумным.
92

Теперь, когда мы дошли до этого пункта, мне
хотелось бы немного задержаться, чтобы не совсем обойти
молчанием похвальные качества этого изначального
закона. Итак, я утверждаю, что закон этот общ и
врожден всем людям уже тем самым, что они — люди. Он
соединяет всех друг с другом взаимною любовью; он не
знает разделения — причины и начала всей ненависти и
величайших бедствий. Он — учитель доброй жизни,
отличает справедливое от несправедливого, гнусное от
прекрасного. Все, что есть лучшего в Моисеевом законе
или каком-либо другом, в полной мере содержит закон
природы; и при малейшем отклонении от этой
естественной нормы, сразу возникают споры, разделяются
воззрения, и более нет покоя. Если же отклонение велико, кто
сумеет исчислить бедствия и ужасы, которые получают
свое начало и растут от этого испорченного корня. Что
лучшего есть в Моисеевом законе или каком-либо другом
для человеческого общества, для того, чтобы люди друг
с другом хорошо жили и пребывали в добром согласии?^
Конечно, во-первых, требование почитать родителей,
затем — не посягать на чужое благо, состоит ли оно в
жизни или в чести, или в других благах, полезных для
жизни. Что из этого, спрошу я, не содержит в себе закон
природы и от рождения внедренная в умах норма
правильного поведения. В соответствии с природой мы
любим детей, дети любят родителей, брат — брата и друг —
друга. В соответствии с природой мы желаем, чтобы все
наше достояние пребывало в целости, и ненавидим тех,
кто волнует, возмущает наш покой и кто желает,
насильно или обманом, лишить нас того, что нам
принадлежит. Из этого нашего соответствующего природе
желания вытекает ясное мнение, а именно — что мы не
должны совершать тех поступков, какие осуждаем в
других. Ведь если мы осуждаем тех, кто посягает на наше
достояние, этим мы осуждаем самих себя, если
посягаем на чужое. Вот мы уже и определили без всякого
труда, что самое важное в каком угодно законе. Что
касается пищи, то предоставим это врачам; они достаточно
умело научат нас, какая пища полезна и какая,
напротив, вредна. Что же касается церемоний, обрядов,
уставов, жертв, десятин (хитроумнейший обман,
позволяющий бездельникам пользоваться чужим трудом!) —увы,
93

мы можем только горько плакать, загнанные
человеческим лукавством в лабиринт с бесчисленными входами!
Истинные христиане, признающие это, достойны великой
похвалы, потому что они отбросили все пустое, удержав
только то, что способствует доброй жизни. Не хорошо
мы живем, если соблюдаем много пустого, но живем
хорошо, когда живем разумно. Кто-нибудь скажет, что
Моисеев или евангельский закон содержит нечто более
высокое и совершенное, например, требование любви к
врагам, чего естественный закон не признает. Я отвечу
ему, как сказал выше: если мы отклоняемся от природы
и желаем изобрести что-либо большее, тотчас же
рождается спор, нарушается покой. Что пользы, если мне
будет приказано невозможное, чего я не могу исполнить?
Ничего хорошего отсюда не проистечет, кроме душевной
печали, если мы полагаем, что возможно от природы
любить врага. Но поскольку не совсем невозможно по
природе делать добро врагам (это может произойти и без
любви), так как человек, говоря вообще, имеет
естественную наклонность к милосердию и состраданию, мы
не должны утверждать, будто такое совершенство
полностью чуждо закону природы.
Теперь посмотрим, какие именно бедствия возникают,
когда мы сильно отступаем от закона природы. Мы уже
сказали, что между родителями и детьми, братьями и
друзьями, узы любви естественны. Эти узы разрушает и
уничтожает положительный закон,— будь то закон
Моисея или чей-либо еще,— предписывая, чтобы отец, брат,
супруг, друг убивал или предавал во имя религии сына,
брата, супругу, друга. Такой закон желает чего-то
большего нежели могут исполнить люди. Если бы это
исполнилось, это было бы высшим преступлением против
природы, ибо она содрогается от подобных вещей. Но стоит
ли вспоминать, когда люди доходили до такого безумия,
что своих детей сожигали перед идолами, которых
суеверно почитали,— так сильно отступали они от
естественной нормы и так пятнали естественные отцовские
чувства. Насколько отраднее было бы, если бы люди
держались в установленных природою границах и
подобные гнусности никогда не изобретались. Что мне
сказать о тягостном ужасе, о страхах, в которые ввергала
людей человеческая злоба? От них был бы свободен вся-
94

кий, если бы слушался только природы, которая не
знает ничего подобного. Сколько людей отчаиваются в
спасении? Сколько людей, головы коих набиты ложными
мнениями, подвергаются мученичеству? Те, кто
добровольно ведет бедственную жизнь, жалким образом
изнуряя свое тело, ища уединения и удаляясь от общества
других, постоянно терзаясь внутренними пытками, уже
теперь оплакивают бедствия, которых они с боязнью
ожидают в будущем. Эти и другие бесчисленные
бедствия причинила людям ложная религия, коварно
изобретенная людьми. Разве я не один из многих был опутан
подобными обманщиками и погубил себя, веря им?
Я говорю обо всем на основании собственного опыта.
На это возражают: «Если бы не было другого
закона, кроме закона природы и люди не верили бы в
существование иной жизни и не боялись вечного
наказания, почему бы им беспрерывно не злодействовать?»
Вы сочинили эти басни (возможно, впрочем, что здесь
скрывается что-то более значительное, ибо следует
опасаться, не пожелали ли вы ради собственной выгоды
возложить на других тяжкое бремя), уподобляясь тем, кто
для устрашения детей рассказывает о привидениях или
выдумывает другие страшные слова, пока дети,
пораженные страхом, не подчинятся чужой воле, с унынием
и печалью отдавая в полон свою собственную. Но это
оказывает воздействие лишь до тех пор, пока ребенок
остается ребенком; как только раскроется его
умственный взор, он смеется над обманом и уже не боится
привидений. Так смешны и эти ваши выдумки, ибо они
могут нагнать страх только на детей или на простофиль;
другие же, услышав ваши сказки, смеются над вами.
Я оставляю в стороне рассуждения о законности
подобного обмана, ибо вы сами, выдумывающие все это,
имеете в числе правил вашего закона одно, которое
запрещает делать зло в уповании на то, что из него
выйдет добро. Или, быть может, вы не считаете злом лгать,
нанося тяжелый ущерб другим людям и давая малым
сим случай сойти с ума. Если бы хоть тень истинной
религии или страха божия была в вас, вы, без сомнения,
сами должны были бы испытывать немалый страх перед
будущим, так как вы обрушили на землю столько зла,
возбудили среди людей столько раздоров, установили
95

столько несправедливого и нечестивого и не
поколебались даже бессовестно поднять родителей против детей
и детей против родителей. Об одном только я хотел бы
спросить вас: если вы придумали все это из-за злобы
людской, чтобы выдуманными ужасами удержать людей
в границах долга, так как чем-либо другим их трудно
смирить, приходит ли вам в голову, что вы — такие же
люди, исполненные злобы, что вы не можете похвастаться
никакими добрыми деяниями, одно только зло
совершаете беспрерывно, вредите другим, ни к кому не
обнаруживаете сострадания? Я уже вижу> что вы гневаетесь на
меня за то, что осмелился спросить вас о подобных
вещах, и каждый из вас горячо доказывает праведность
своих поступков. Всякий готов сказать, что
он—добросовестен, милосерден, любит истину и справедливость.
Но в таком случае или вы говорите ложь, высказываясь
так о себе, или ложно жалуетесь на злобу всех людей,
которую вы хотите уврачевать вашими привидениями
и выдуманными ужасами, злословя бога, которого
представляете взорам смертных как бы кровожадным
палачом и страшным истязателем, злословя людей, которых
вы считаете рожденными для столь плачевной участи,
как будто не достаточно того, что каждому выпадает в
жизни. Но пусть будет велика человеческая злоба (это
я и сам признаю, и вы являетесь тому доказательством,
так как вы злобны до крайности,;— иначе вам было бы
не под силу сочинять подобные выдумки). Ищите самые
действенные средства, которые, не становясь источником
еще большего вреда, совершенно изгнали бы эту болезнь
из всех людей, и расстаньтесь со своими призраками,
которые имеют значение лишь для детей и дураков.
Если же эта болезнь в людях неизлечима, прекратите
обманы, чтобы не обещать, подобно неумелым врачам,
выздоровления, которого вы не можете дать.
Удовольствуйтесь установлением среди вас справедливых и разумных
законов так, чтобы добрые получали награды, злые
подвергались заслуженному наказанию, а терпящие насилие
были избавлены от насильников и не вопили, что нет
правды на земле и что никто не вырвет слабого из рук
сильного. Действительно, если бы люди захотели
следовать здравому рассудку и жить согласно человеческой
природе, все бы друг друга взаимно любили, все бы
S6

Последняя страница сочинений Уриэля Дакосты
«Пример человеческой жизни»
риложение к книге Филиппа ван Лимборха «Об истинности христианской религии»,
Га уде, 1687

друг другу взаимно сострадали. Каждый облегчал бы
страдания другого, насколько возможно и, конечно,
никто другого даром не оскорбил бы. Поступающие
наоборот идут против человеческой природы, но так
поступают многие потому, что люди придумали себе разные
противоречащие природе законы, и один другого озлобляет
злодейством. Многие притворяются, корчат из себя
людей чрезвычайно богобоязненных и обманывают
неосторожных под покровом религии, употребляя его во зло —
для уловления тех, кого могут поймать. По праву их
можно уподобить вору в ночи, который коварно
нападает на людей, объятых сном и ни о чем не
подозревающих. У них обычно на устах: «Я — иудей, я —
христианин, поверь мне, я тебя не обману». Зловредные скоты!
Кто не говорит ничего подобного и просто признает
себя человеком, гораздо лучше вас! Если вы не желаете
ему верить как человеку, вы можете его остерегаться.
Но кто в силах остеречься вас, прикрывающихся
притворным плащом притворной святости, когда вы,
подобно вору в ночи, через потайные лазейки проникаете в
дом, нападаете на неосторожных и спящих и жалким
образом душите их?
Одному, между прочим, я дивлюсь, и поистине
достойно удивления, каким образом могут фарисеи, живущие
среди христиан, пользоваться такой свободой, что даже
выносят и приводят в исполнение приговоры. Поистине
я могу сказать: если бы Иисус Назарянин, которого
христиане так почитают, ныне стал проповедовать в
Амстердаме и фарисеям захотелось снова бичевать его за то,
что он борется с их обычаями и обличает их в
лицемерии, они свободно могли бы поступить по своему
желанию. Право же, это позорно и не должно быть терпимо
в свободном городе, который заявляет, что бережет
свободу и мир своих граждан, и однако не оберегает их от
насилия со стороны фарисеев. Если же человек не имеет
защитника или заступника, не удивительно, что он
старается защитить себя своими средствами и отплатить за
полученные обиды.
Перед вами истинная история моей жизни. Я
рассказал о той роли, какую играл на суетном театре мира
в суетной и шаткой моей жизни. Теперь по
справедливости судите, сыны человеческие 13, и без всякого пристра-
98

стйя свободно вынесите приговор согласно истине, ибо
это прежде всего подобает мужам, подлинным мужам.
Если вы найдете что-нибудь такое, что исторгнет у вас
вздох сострадания, признайте печальный жребий людей,
который и вы разделяете со мною, и оплачьте его.
Чтобы ничего не опустить, я скажу, что, живя в
Португалии и будучи христианином, я носил имя Габриэль
из Косты н, а среди иудеев (о, если бы я никогда не
приближался к ним!), слегка изменив его, назывался
Уриэлем.

s
ТЕЗИСЫ ПРОТИВ ТРАДИЦИИ
PROPOSTAS CONTRA А TRADICAO
Вопрос /. О филактериях1
Тезис: Ношение филактерии есть не заповедь
торы 2, а человеческий обычай.
Соображения следующие:
1. В Пятикнижии нет указаний о том, как их
изготовить и какую форму они должны иметь. Другое дело
заповедь о ношении цицит3. В торе ясно сказано: ци-
цит — это кисточка с голубой нитью. Нигде в
Пятикнижии не предписано изготовлять филактерии из кожи,
разделять их перегородкой на два отделения, прикреплять
к ним ремни и т. п.
2. Было бы ношение филактерии заповедью, их
следовало, как и цицит, постоянно носить. Памятовать о
заповедях необходимо не только во время молитв.
Почему филактерии не надо носить по субботам и праздникам?
Казалось бы, наоборот, по субботам и праздникам
больше подобает памятовать о заповедях и чудесах божиих.
3. Из текстов Пятикнижия, где говорится о
филактериях, не видно, чтобы они представляли собою нечто
осязаемое. Наоборот, о них сказано, как об акте
памятования. «И да будет это знаком на руке твоей и вместо
повязки над глазами твоими; ибо рукою крепкою господь
вывел нас из Египта» (Исход, XIII, 16). Из этих слов
нельзя заключить будто филактерии являются какой-то
вещью, которую следует носить между глазами и на
руках. Слова эти говорят только о памятовании такого
события, как исход из Египта. Тора выражается здесь
образно. Человек, который говорит: «это стоит перед моими
100

глазами», желает этим сказать, что он о чем-то
постоянно помнит. Поэтому и написано: «да будет это знаком
на руке твоей и над глазами твоими». Значит, речь идет
только о воспоминании, а не о чем-то осязаемом. Об
этом же находим и во Второзаконии4.
4. Расхождения в обычаях евреев разных стран
также подтверждают правильность нашего взгляда.
В каждой стране свой обычай: германские евреи одевают
филактерии в дни хол-гамоэд5, при этом без молитвы,
восточные евреи с молитвой, караимы6 же вовсе их не
одевают. Эти расхождения говорят о том, что ношение
филактерии не есть заповедь торы, а продукт
человеческого изобретения.
5. Кто не сотворил в какой-либо день молитвы, не
должен одевать филактерии. Но тора не обусловила
памятование заповедей произношением молитв. Заповедь
«цицит» не зависит от творения молитв, ношение цицит
обязательно в любое время дня и ночи.
После того, как мы доказали, что ношение
филактерии — плод человеческого произвола, нет нужды
повиноваться нам людским выдумкам. Выполнение этого
обряда приносит вред. Во-первых, одевать филактерии
и творить по этому поводу молитву вопреки заповедям
торы — грех. Во-вторых, народы издеваются над нашими
обрядами, доказывая их лживость на основании текстов
Пятикнижия. Они почитают нас народом неразумным и
даже глупым. А Ягве повелел нам быть народом мудрым
и разумным (Второзаконие, IV, 6). В-третьих, ношение
филактерии — предписание сверх того, что имеется в торе,
а ведь там прямо сказано: «не прибавляйте к тому, чго
я заповедаю вам» (Второзаконие, IV, 2).
Вывод: ношение филактерии не есть заповедь торы,
а потому оно дело недостойное,
Вопрос II. Об обряде обрезания
Т е з и с: В том виде, как исполняем его, мы совершаем
грех против торы.
1. Обряд «мецица»7 — прогрешение. Он нам не
заповедан. Выходит, мы от себя прибавляем к торе,
а прибавлять к ней, как сказано, запрещено.
101

2. Этот обряд противен из соображений целомудрия.
Не подобает устам, говорящим живые божий слова,
осквернять себя этой операцией. По существу эта
операция — поганое дело. Говорят, что мецица с медицинской
точки зрения полезна, но это ложь. Специалисты врачи
знают, что полезного в этой операции ничего нет. Если
бы это было полезно, то об этом было бы написано в
иностранных книгах. Этот обряд очень гнусный, к тому
же придуманный.
3. Наши враги издеваются над тем, что мы готовим
сидение для Ильи Пророка8. В Пятикнижии об этом
ничего не сказано. Глупый ритуал.
4. О «приа»9. В торе нет такой заповеди. Что эта
операция не в согласии с торой, можно доказать
следующими соображениями:
а) тора, говоря об операции обрезания, пользуется
глаголом «мул», что означает обрезать кругом. Нигде в
торе не упоминается слово «приа».
б) Обрезание — это символ обрезания «крайней
плоти сердца»10. Поэтому нет надобности в
отрезании конечности.
Вопрос III. О праздниках диаспоры VIIn
Тезис: Прибавление праздничных дней сверх
установленных торой — грех.
1. Число семь, установленное торой, кроет в себе некое
таинство; изменяя число, мы извращаем таинство.
2. Вносить изменения в заповеди торы мы не имеем
никакого права.
3. Молитвы, читаемые в эти добавочные дни,
лишаются смысла; одно из двух: или первый день святой,
тогда другой — будний, или наоборот. Как же я могу
говорить в первую ночь: бог вывел нас из Египта, а во
вторую ночь повторять то же самое. Ведь только в одну ночь
произошел исход из Египта.
4. Нет никакого прока в праздновании восьми дней
вместо семи:
а) если восьмой день устанавливается из-за
неуверенности в правильности календаря, то это
неубедительный довод. Устанавливая первый день месяца, мы уже
102

предопределяем, какой день 14-е, а какой день — 15-е
число месяца 12.
б) Если мы в самом деле не доверяем календарю, то
следовало сдвоить и Иом-киппур 13.
в) Если второй день установлен из-за сомнений в
правильности календаря, то почему некоторые акты,
запрещенные в первый день, разрешаются во второй
день? Если второй день неравноценен первому,
следовательно, он лишний и бесполезный.
Вывод: не надо искать поводов для установления
лишних праздничных дней сверх того, что заповедано
торой.
Вопрос IV. О смертной казни через сожжение
Тезис: В тех случаях, в которых Пятикнижие
устанавливает смертную казнь через сожжение, оно состоит
не в том, чтобы вливать в рот расплавленный свинец.
Такое действие противоречит торе.
1. Если бы это было так, то тора об этом сказала бы
совершенно ясно.
2. Ведь написано (Левит, XX, 14): «Если кто возьмет
себе жену и мать ее — это беззаконие, на огне должно
сжечь его и их и т. д.».
3. Вливание свинца в горло не есть сожжение на огне,
свинец не огонь. Вот, например, относительно «рыжей
телицы» u сказано: «и да сожжет он ее и т. д.». В
заповеди о рыжей телице слово огонь и не упоминается, но
относительно человека, женившегося на дочери и ее
матери, прямо говорится: «на огне». Из этого следует,
что сожжение должно происходить не расплавленным
веществом, а непременно на огне.
[Вопрос V. О владельце бодливого вола
Тезис: Из указаний торы никак не следует, что
нельзя убивать хозяина вола, забодавшего насмерть
человека, если владельцу было дано предостережение и
если он не хочет дать денежного выкупа наследникам
убитого 15.
1. В Пятикнижии оговорены два случая. Первый: когда
владелец не был предупрежден, тогда вол должен быть
103

убит, а его хозяин не подлежит смертной казни. Второй:
когда владелец вола был предупрежден, тогда вол
вместе с его хозяином должны быть убиты. Правда,
Пятикнижие проявляет милосердие: так как владелец вола
сам не является убийцей, то «если на него наложен
будет выкуп, пусть даст выкуп за душу свою» 16. Из этого
следует: отмена смертной казни владельцу бодливого
вола может произойти только тогда, когда будет дал
выкуп. В противном случае владелец должен быть убит.
Что же тора впустую указала: «а хозяина его предать
смерти»?
2. Можно доказать из других мест Пятикнижия, что
тот, кто служит причиною нанесенного ущерба,
подвергается такому же наказанию, как и непосредственный
физический виновник ущерба. Так, например, сказано:
«если кто раскроет яму..., и упадет в нее вол или осел —
хозяин ямы должен заплатить» 17. Точно также сказано:
«должен заплатить тот, кто произвел пожар» 18. В нашем
случае должно быть принято следующее положение:
владельцу вола было дано предостережение, но он не
уберег его, тогда виновник ущерба, если не даст
выкупа, подлежит смертной казни.
Вопрос VI. Об „Око за око" 10
Тезис: Мнение, что тот, кто выколет глаз своему
ближнему или нанесет ему повреждение, может
отделаться только денежным штрафом, противоречит духу
Пятикнижия.
1. Доказательством служит стих 19, глава XXIV
Левит: «кто сделает повреждение на теле ближнего своего,
тому должно сделать то же, что он сделал».
Законодатель в следующем стихе, говоря «око за око», повторяет
слова предыдущего стиха, следовательно, он
настоятельно требует, чтобы с виновником поступили точно так же,
как он поступил с пострадавшим. Сказано (Исход, XXI,
18—19): «Когда ссорятся и один человек ударяет другого
камнем или кулаком и тот сляжет, то пусть уплатит за
остановку в его работе и даст на лечение его». Такая
мягкость наказания объясняется тем, что виновник не
причинил телесного повреждения, поэтому он уплачивает
104

денежный штраф. Если же причинено телесное
повреждение, то с виновником должно поступать так, как
последний с пострадавшим.
2. Еще один довод (там же, стих 26): «Если кто
раба своего ударит в глаз или выбьет ему зуб, то он
должен дать ему освобождение». Свобода
несравненно ценнее всяких денег. Но если тора вводит такую
строгость по отношению к рабу, то тем более строгости
должно быть проявлено, если пострадавший свободный
гражданин. Здесь откупом нельзя отделаться.
3. И здравый смысл подсказывает, что нельзя в
данном случае отделаться денежным штрафом.
4. Тора всюду старается устранить злодеев. Никакой
узды и никакого страха не было бы, если бы можно было
за уголовные преступления расплачиваться деньгами.
На злодеев может действовать только страх того, что с
ними поступят так же жестоко, как они с пострадавшими.
5. Сказано о женщине, схватившей срамной уд
мужчины: «отсеки руку ее; да не пощадит ее глаз твой»;
(Второзаконие, XXV, 11 —12). Тора не хочет, чтобы мы
щадили людей, творивших зло. Хотя женщина и не
нанесла телесного повреждения, тем не менее тора
требует, чтобы ее не пощадили. Тем более следует по всей
строгости законов поступить с человеком, который
выколол глаз своему ближнему или совершил что-нибудь
подобное. Нельзя во имя милосердия отказаться от
истолкования текста в прямом смысле его слов.
6. Уголовное право народов мира тоже в этих
случаях не ограничивается денежным штрафом, но
назначает телесное наказание, вплоть до смертной казни.
Вопрос VII. Об устной торе
Тезис: Достаточно одного утверждения о
необходимости толкования Моисеевых законов согласно традиции
и преданию, чтобы опровергнуть основы торы. Это
ведет к изменениям в текстах торы и даже к замене ее
новой, противоречащей истинной.
. По следующим соображениям нельзя допускать
наличие устной торы сверх письменной:
1. Из Пятикнижия не видно, чтобы существовала
еще какая-либо тора. Нет в нем также никаких поясне-
105

ний, касающихся такой другой торы. Коль скоро такие
пояснения отсутствуют, то утверждения о наличии еще
какой-то торы не имеют смысла. Пусть чудотворцы20
проповедуют о наличии другой торы, мы все равно
не придаем никакой цены их словам, раз их проповедь
расходится с Пятикнижием.
2. Пятикнижие обязывает нас признать наличие
только одной торы. В стихах 1 и 2, главы IV
Второзакония сказано: «Итак, Израиль, слушай постановления...
не прибавляйте к тому, что я заповедую вам, и не
убавляйте...». И словом «сегодня»21 Моисей как бы хочет
сказать: нет никаких заповедей, кроме тех, которые я
тебе заповедал сегодня. Не обращай внимания на тех,
кто будет тебе говорить, что есть заповеданное еще сверх
этих предписаний. Все законы преподаны публично,
громогласно и записаны без добавлений и устных
преданий. Одним словом, нет другой торы, кроме
Пятикнижия.
3. Даже те суды, которые происходили при жизни
Моисея22, производились не по преданию, а согласно
торе. Сказано: «О делах важных доносили Моисею» 23.
И тора повелела, чтобы впредь так всегда поступали.
В трудных случаях обращались к жрецу или судье с
просьбой производить суд не по какой-то другой торе,
а для того, чтобы господь вдохновил их судить по
законам Моисеевым.
4. Царь Соломон, осознав трудности
судопроизводства, просил у бога понимающее сердце 24, чтобы судить
народ согласно законам торы. И судил он не на основе
устного предания, а разумом. И народ понимал и
поражался мудрости его. Судьи должны обладать
качествами, о которых Иофор говорил Моисею: «люди
мудрые и способные» 25.
Итак, после того как мы доказали, что имеется
только одна тора, становится ясным, что так называемое
предание есть плод человеческого домысла. Против него
следует категорически возражать. Грешно позволять
человеку отступать от книг Моисеевых, толковать, вносить
в них изменения и предлагать комментарии взамен
божеских установлений.
Вывод: Изустное предание есть продукт
человеческого домысла. Следовательно, утверждение о необхо-
106

димости соблюдения предписаний талмуда и о
равноценности человеческих измышлений с божественными
повелениями надо считать ересью. Правда, иногда
какой-нибудь обычай своевременен, но лишь поскольку
он согласуется с торой. В согласии он с торой — его
нужно соблюдать, нет — он ничто.
Вопрос VIII. О взглядах
Тезис: Среди иудеев наблюдаются суеверия,
которых не должно быть. Они свойственны некоторым
самым отсталым народностям. Взгляды эти не только не
соответствуют разуму, но и противоречат морали.
Суеверие следует с корнем вырвать из сердца.
Вопрос IX. О снятии обета
Тезис: Обет, непротиворечащий торе и морали,
не подлежит аннулированию. Нет такого человека,
который был бы наделен такой силой и такими
полномочиями, чтобы смог аннулировать обет. Раввины на это не
уполномочены. Они могут лишь разъяснить,
соответствует обет торе или нет. Следует прекратить произвол,
царящий в этой области.
Вопрос X. Об оградительных запретах
Тезис: Запреты, именуемые «оградой к торе»—
абсолютно дурны. Они легко вводят людей в грех, так
как последние ошибочно принимают их за основные
запреты. Люди считают себя грешниками, если они
нарушают надуманные запреты. Меры, предназначенные
для ограждения человека от греха, нуждаются в
разъяснениях. Следует подчеркнуть, что эти разъяснения суть
оградительные запреты, а не основные заповеди. Не
следует иметь надстройку над Пятикнижием, которая
строже торы и почти неосуществима. То же самое
можно сказать об излишних советах.
Вывод: Необходимо отделять божественное от
человеческого и не приравнивать их друг к другу.
107

Вопрос XI. О молитве
Тезис: Утверждаем, молитва «Галел»26, а также
другие молитвы, введенные талмудистами и раввинами,
не отвечают своему назначению. Люди ошибочно
полагают, что молитвы являются заповедями торы. Вообще
в молитвенниках имеется много такого, что подлежит
уничтожению. К примеру, поверье, что Илья пророк
предвидел за двенадцать поколений вперед, или будто
судьба десяти мучеников римской власти 27 была решена
на небесах.
В рассмотренных тезисах мы опирались на тору,
здравый смысл и соображения, в основе которых лежат эти
два принципа, а также на доказательства от противного
(признание ложного принципа приводит к подрыву основ
торы или здравого смысла).
Все эти тезисы не должны быть поняты как
проявление духа противоречия или упрямства. Нами руководило
стремление возблагодарить имя бога и вознести честь
нашей святой торы.

ПРИЛОЖЕНИЯ

fcs
I
ПОСЛАНИЕ ВЕНЕЦИАНСКОГО РАВВИНА ЛЕОНА ДА МОДЕНА
РУКОВОДИТЕЛЯМ ЕВРЕЙСКОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ОБЩИНЫ
ГАМБУРГА
К нашему великому огорчению, мы услышали что в
одного человека из членов вашей общины вошел злой
дух, который мутит его рассудок, и потому он клевещет
против устного учения и против слов наших мудрецов.
Кто этот саддукей 1 — последователь Боэта 2 или
караим3,— мы не знаем. Достаточно сказать, что он
совершенный эпикуреец и отрицает бога, ибо он дерзко
выступает против слов наших раввинов, на которых твердо
основан дом Израиля повсюду, где рассеяны израильтяне.
В его словах, которые он сюда направил в письменной
форме, мы услышали много глупостей и возражений,
которые пришли ему в голову без оснований и
доказательств,— глупостей, которым уже были
противопоставлены надлежащие ответы, ибо истина глаголет от земли*.
И вот мы должны сообщить вашему преподобию
следующее: если вернется он к здравому рассудку и успокоится,
как только эти справедливые и правильные ответы
достигнут его и признают истину, то благо ему будет. Но
если он пребудет в своей строптивости, продолжая
упрямиться и далее, то мы, во имя бога Израиля, отлучаем
его уже с настоящего времени, изгоняем, проклинаем
его и всякого его приверженца, поскольку последний
исповедует то же отступничество, со всею тяжестью клятв и
проклятий, которые только налагались со времени
Моисея и до сего дня. Мы объявляем, что он и всякий из его
приверженцев будет отдален и обособлен от всей общины
111

Израиля и всех дел общины и что никто из тех, кто
называется именем Израиля, не может ни общаться, ни
разговаривать с ним, пока он открыто перед общиной не
отречется от своих злых речей, не выпросит прощения у
общины так же, как и у наших раввинов, не признает всех
ее положений и не возьмет на себя обязательства
никогда более не открывать против общины рта, даже против
самого незначительного слова, исходящего из ее уст, или
писаний. Если ваше преподобие узнает, что эти
возражения достигли его, и ваши глаза увидят, что он не
раскаивается и не признает все слова устного учения, и если
вы далее услышите, что он продолжает все свои
нападения, тогда вы можете опубликовать ваше решение
в вашей синагоге и с того времени обращаться с ним
как с отлученным, покамест он после приговора
вашего преподобия не обнаружит полного
раскаяния.
2
ТЕКСТ ОТЛУЧЕНИЯ ДАКОСТЫ, ПРОВОЗГЛАШЕННЫЙ
ВЕНЕЦИАНСКОЙ ЕВРЕЙСКОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ОБЩИНОЙ
в 1618 г.
Услышан был как в нашей стране, так и вне ее
клеветнический голос людей, кощунственно говорящих
против ангелов божиих, каковыми являются наши мудрецы,
устно объясняющие писания,— клеветнический голос,
ныне обращающийся против них самих,
свидетельствующий, что имеются плохие и грешные люди, которые
отрицают слова наших мудрецов и их толкования и с
насилием выступают против их слов. Если бы эта проказа
распространялась только внутри их, затронула бы
только их собственный ум, мы бы молчали и сказали бы
себе: их дух и их душа погибнут, и они получат
достаточно наказания как в этом, так и в будущем мире.
Но мы слышим голос силы из их уст. Их голос
распространяется подобно змию, созданному дьяволом на
погибель, и как толпа пророков влачатся они по городу
с арфами и цимбалами, гоняются за ничтожными,
рассматривают их легкомысленные слова как нечто
возвышенное во Израиле, и на всех улицах, подделывая
закон, о неистинном боге говорят: это твой бог, Израиль.
112

То, что противоречит словам наших мудрецов, они
мудрым почитают и, к досаде всего Израиля, публично
разрушают опоры закона. Все слова наших мудрецов
почитают они ничтожными и пустыми, говоря о тех, кто в них
верит: глупец верит всему 1. Только одних себя почитают
они мудрыми. Кто не разделяет их мнения, является в
их глазах скотом, того, кто с ними не заодно,
рассматривают они как неразумных лошадей и мулов. На это,
исполненные горя, жалуются, все, говоря, что ложное
мерило положено выше правильных. Поэтому мы,
нижеподписавшиеся, услышав их воинственный крик против
бога и учителей его закона и увидев пылающий огонь,
убоялись, как бы он не распространился и не нашел себе
пищу среди людей, души которых пусты и невежественны
и поэтому воспримут этот бред, и земля, сохрани боже,
сделается голой и пустынной, ибо человеческий род
испорчен и охотно слушает всякое легкомыслие. Дабы
исполнить наш долг, мы должны преследовать их вплоть
до осуждения, должны вырвать из их ртов
кощунственные речи, чтобы имя господне не было ими, сохрани
боже, обесславлено. Поэтому мы, заклинаем вас, князья
торы, убежище правоты, истинные мудрецы,— и вы все,
находящиеся в различных местах вместе со всеми
братьями во Израиле, если вы находите наше суждение
правильным — ибо дело, представителями которого они
являются, может ввести во грех народ божий, не может
вам нравиться,— поддержите нас,— вы и ваши
уполномоченные, дабы мы могли подложить огонь в их пищу,
ядовитую змеиную желчь в их внутренности. Голос бога
полон силы в том отлучении, которое постановили
Рашба 2 и его свита, тридцать два мудреца, вполне с ним
согласные, чтобы отлучить от синагоги всех тех, которые
не верят в слова наших мудрецов. Вот как гласит текст:
По приказанию вышних, по приговору святых, мы
отлучаем их как небесным, так и земным судом: пусть они
погружаются все ниже, пока не возвратятся, раскаявшись,
пока не перестанут заблуждаться и порицать наш закон
и наших мудрецов, составителей талмуда. Если же не
обратятся они от своей злобы к богу, то и все те,
которые их защищают, должны оставаться в отлучении.
Так гласит текст. И мы, основываясь на нем,
возобновляем это отлучение и включаем в постановление следую-
8 Уриэль Дакоста
ИЗ

щее: всякий кто слышит от другого слово против наших
раввинов, обязан на основании вышеупомянутого
постановления донести об этом начальникам и раввинам того
города, в котором он живет. Это принесет мир Израилю
и его мудрецам. Кто вернется в лоно веры и образумится,
тот найдет жалость бога, и мы возлагаем надежду на
бога, что он даст услышать в стане Израиля голос
глашатая доброй вести для евреев, что от своего плохого
образа жизни они вернутся к нашему богу, и что он
снова сжалится над нами и восстановит дом в нашей
святости и нашем блеске. Аминь. Это высказывают и самые
малые из овец, подписавшихся здесь. Венеция, вторник,
14 августа 1618 г., в неделю благословения, когда вы
внемлете заповедям бога вашего.
3
ТЕКСТ ОТЛУЧЕНИЯ ДАКОСТЫ, ПРОВОЗГЛАШЕННЫЙ
АМСТЕРДАМСКОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ОБЩИНОЙ в 1623 г.
Господа уполномоченные общин доводят до вашего
сведения, что, как им стало известно, в этот город
прибыл человек, который приписывает себе имя Уриэля Аба-
дота ! и который высказывает многие неверные, ложные
и еретические мнения против нашего святого закона,
вследствие чего он в Гамбурге и Венеции был объявлен
еретиком и отлучен. Воодушевленные желанием
возвратить его к истине, предприняли они повторно со всей
кротостью через посредство хахамов 2 и старейшин нашего
народа все необходимые шаги, причем названные
господа уполномоченные присутствуют в настоящее время
здесь. Увидев, что он из чистого упрямства и спеси
упорствует в своем пороке и в своих ложных мнениях,
решили они совместно с магамадом 3 и названными хаха-
мами изгнать его как человека, который уже отлучен и
проклят законом божиим, чтобы никто с ним не
разговаривал, кто бы то ни был,— ни мужчина, ни женщина, ни
родственник, ни чужой, никто не переступал порог дома,
в котором он находится, никто не высказывал бы ему
расположения и не был бы с ним в сношениях под
страхом подвергнуться такому же отлучению и быть
изгнанным из нашей общины. А его братьям с полным уваже-
114

нием было предписано отделиться от него в течение
восьми дней.
Амстердам, 15 мая 1623 г.
Самуил Абарванела, Веньямин Израиль,
А брагам Куриэль, Иосиф Абениакр,
Рафаэль Иезуран, Якоб Франко
4
ТРАКТАТ О БЕССМЕРТИИ ДУШИ
сочиненный доктором Семуэлем да Сильва
и содержащий доказательство невежества
некоего нашего современника,
оспаривающего закон и помимо многих прочих
заблуждений в безумии своем полагающего
и пишущего, что душа человека перестает
существовать одновременно с телом.
Сочинено в Амстердаме. Напечатано в доме
Пауля ван Равестейна. Год 5383 х
с сотворения мира
Благосклонному читателю.
В городских общинах существует обычай: изгонять
зачумленных людей или, по крайней мере, запирать
их в собственных домах, запрещать им общение с другими
людьми и для защиты здоровых принимать меры
предохранения против чумы. Иначе воздух заразится, зло
незаметно начнет распространяться и внезапно охватит город,
а то и целые провинции. Сейчас есть среди нас человек,
хуже зачумленного. И поэтому теперь нужно будет
заранее заготовить противоядие против отравы, которую
он изрыгает и которой все мы должны
остерегаться и бояться. Ибо, прикрываясь именем иудея,
покровом притворных добродетелей и мнимой скромности,
он мог бы заразить и погубить души некоторых людей,
простых и неосторожных, которым он желает и старается
внушить лживые и пагубные мысли свои. Таких людей
хотим мы призвать к осторожности и предупредить,
дабы избегли они опасности, вступив случайно когда-
либо и где-либо в разговор с ним или попав в общество
этого лицемера или других таких же выродков и
чудовищ, которые, хотя и редко, все же иногда рождаются от
8*
115

людей. Прослеживая и наблюдая, какие дела и
поступки совершал в течение своей жизни этот человек (имени
которого не назову здесь из уважения к крови, от
которой он происходит, хотя сам он не заслуживает того
из-за развязности и заносчивости своих речей), что же
мы видим? Сначала, притворяясь и обманывая, посещал
он некоторое время наши собрания и делал вид, что
согласен с нашими святыми порядками и установлениями.
Потом в речах его начал обнаруживаться яд, который носил
он в себе. А что касается письменных улик, есть и они: не
поколебался он рукой своей написать сочинение, в котором
отрицает традицию и устный закон, данный богом
Моисею на Синайской горе и составляющий истинный
источник писанного закона 2. Этот человек называл книги
Моисеевы обманом и подделкой, утверждал, что нет нужды
приписывать им божественное происхождение, и что он сам
и другие люди, подобные ему, могут сочинить такие же.
Этот человек утверждал, что «Диним» (законы), по
которым управлялся и управляется Израиль,— это
изобретение строптивых и злых людей. Он отвергал принятый и
употребительный способ обрезания, смеялся над
правилами изготовления и употребления филактерия 3 и мезузы 4,
он объявлял большим грехом справлять седер 5 два дня
подряд вместо одного, требуемого по закону, и не
соглашался в этом с законными доводами предков и святых
мужей времен первого и второго храмов. Он отказывался
внимать, когда говорили ему, что позволено поступать
вопреки предписаниям закона в случаях, когда, по мнению
авторитетов, обстоятельства и время требуют отступить
от закона. Так поступил Илья (I книга Царств, XVIII),
когда совершил жертвоприношение на горе Кармил вопреки
закону, предписывающему приносить жертвы только во
храме6. Так поступил и Гедеон (Судьи, VIII), приказав
перебить жителей Пенуэла, отказавшихся дать хлеб его
войску, хотя нет закона, разрешающего за это убивать
людей 7. Немало друзей и [5] желающих ему блага людей
просили и предупреждали его единожды и многократно,
чтобы вернулся он на правильный путь, указанный во
многих книгах мудрых людей. Много стараний было
приложено, чтобы не дошло дело до строгих мер, но все это не
помогало. И даже тогда поступили со всей допустимой в
подобном случае мягкостью: позволили ему остаться
116

в стране — в надежде, что он раскается и исправит свои
ошибки. Но вместо этого он своей рукой написал
сочинение (прочитанное мной и другими людьми из наших), в
котором было столько слов возмутительных и дерзких, что
•следовало бы нам рвать на себе одежды, как делали и
должны делать добрые евреи, услышав поношение имени
господнего. Он говорил, например, что все евреи поклоняются
идолу, которого хотел бы он разрушить, как разрушил
Гедеон алтарь Ваала 8. К этому он прибавлял такие
слова, каких можно ожидать от человека, отвергающего страх
божий и душу и считающего, что родиться или нет — это
все равно, ибо, по словам его, душа человеческая смерт-
на и тленна и умирает вместе с телом, подобно душам
лошадей и мулов, лишенных разумения. Это заблуждение,
достойное скотов и оскорбительное, вынуждает нас
доказывать бессмертие души, хотя мы и полагаем
невозможным, чтобы такое безумие могло заразить душу, хотя бы
одного истинного иудея. Все же, если нашелся один,
могут оказаться и другие, подобные ему, не способные
противостоять невежеству или же (как в этом случае)
гордыне. Поэтому мы сначала покажем истину, а потом
опровергнем лживые доводы против нее.
А ты, благосклонный и проникнутый благим рвением
читатель, обдумав всем своим здравым и беспристрастным
умом, соглашаясь только с истиной [6] и святым законом
господним, поверь тому, что я сейчас скажу: взяться за эту
работу среди других причин меня побудило и побуждает
желание вернуть в стадо эту заблудшую овцу. Прошу тебя,
читатель, приложи все свои старания и помоги в этом
деле, дабы бог дал тебе и много лет сохранил в тебе силы,
которые ты употребишь для служения господу.
[11]... Этому мнению целиком противоположно было
другое — мнение тех, кто считал, что душа находится в
таком плену у тела и так зависит от него, что никак не
может без него существовать, и полагал, что душа
определяет собой тело и так слита с ним, что не может быть никак
от него отделена, а отделившись, тотчас же погибает и
прекращает существование. Короче, эти люди считали
душу смертной и тленной, живущей не дольше, чем тело,
от которого она зависит и вместе с которым гибнет и
перестает существовать. К этой богопротивной секте
принадлежал Эпикур и презренные эпикурейцы в Греции. Из
117

этой же секты был злонравный и упрямый Садок в Иудее,
а также гнусная толпа его последователей, названных
саддукеями 9. Нам неизвестно, сохранились ли до сих пор
остатки этой секты где-нибудь в мире, по крайней мере, в
тех частях, где есть духовная культура, светские и
божественные науки. Подобное заблуждение может
существовать разве что в душе какого-нибудь отдельного человека,
который получил плохое образование и под влиянием
других заблуждений настолько предался страстям, что впал в
полную душевную нищету и слепоту. Именно так
случилось с человеком, о котором мы пишем, побуждаемые
своей совестью и желанием исправить и наставить на путь
истинный этого члена общины, который прежде был
нашим, а теперь, к великой нашей скорби, прогнил и отделен
от здорового тела. И мы не считаем безнадежной свою
попытку исцелить его, ибо у него есть свобода воли, и
свободен он покаяться, исправить ошибки свои и
возвратиться к господу, никого не отвергающему, но зовущему
грешников, дабы дать им лекарство против их греха, как
сам он сказал: «Возвратитесь, мятежные дети. Я исцелю
вашу непокорность» (Иеремия, III) 10. [20] Но если на
этого человека, хотя и объявившего себя иудеем, но
упрямого и твердого, как камень, ничто не действует, как
поступит он, если враг будет заставлять его поклоняться
идолам? Останется ли он тверд в своем заблуждении?
Если он станет идолопоклонствовать, тогда пусть скажет,
зачем хочет он быть иудеем. А если не станет и погибнет
в честь господа и закона, где же тогда вознаграждение
за столь похвальное деяние? Пусть же будет выведен из
заблуждения жалкий и несчастный червь земной, столь
невежественный, что только [21] из-за гордыни своей
отрицает преимущество, по воле божией отличающее его от
скотов, и делает это только для того, чтобы отделиться
от всего народа Израиля. Пусть он знает: кто отрицает
бессмертие души, очень близок к отрицанию самого бога,
ибо те, кто не боится ничего и не надеется на другую
жизнь, те не знают страха божия, а без этого нет знания
бога, потому страх божий — это врата мудрости и
познания бога. Мало того: каких только пороков, дерзостных,
надменных поступков и злодеяний нельзя будет найти в
поведении, мыслях, делах человека, если он думает, что
после смерти не должен достичь или иметь больше того,
118

что имел до рождения? Короче говоря, если душа
умирает вместе с телом, то да здравствует Эпикур и хвала
Эпикуру, как сказал один древний философ, такими криками
и здравицами закончивший свою жизнь; он дошел до
такого жалкого состояния, что сравнивал свою пораженную
проказой грязную душу с душой лисицы и с душой пса» п.
[26] Итак, уже доказано [27] бесспорными и не
оставляющими сомнения доводами и подтверждено местами
из священного писания, что душа человека бессмертна, и
какие бы доводы ни приводились для опровержения этой
истины,, мы докажем, что все они лживы, нелепы,
недостойны даже варваров и диких язычников, а тем более
такого человека, который объявляет себя иудеем и
утверждает, что соблюдает закон. Впрочем, можно не
сомневаться, что скоро он станет отрицать и самый закон, если
только не возвратится на путь истинный и не раскается,
ибо, как сказал Давид, «бездна бездну призывает»
(Псалом XLI) 12.
Узнав, что богопротивный человек этот, вынуждающий
нас писать настоящее сочинение, пытался напечатать
книгу и очень желал увидеть ее, мы смогли достать
только одну тетрадь, написанную собственной его рукой, и
приводим ее здесь дословно (лишь разделив на части,
чтобы удобнее было отвечать на каждую часть отдельно).
[38] Я не знаю, говорил ли какой-нибудь законодатель
тоном более дерзким и решительным, нежели этот
человек, пытающийся возродить постыдную, давно
погребенную секту эпикурейцев. Он (наверное потому, что тема
очень важная или скорее [39] в глазах его
незначительная) не решается или не желает привести в защиту своих
мнений никаких положений закона и никаких доводов.
[76] Хотя этот заблуждающийся и дерзкий противник
закона не знает еврейского языка и из упрямства никогда
не хотел его изучать, все же теперь придется ткнуть его
носом в еврейский язык и так, чтобы он понял.
[79] Ты, противник закона и слепец, смеешь утверждать,
что якобы во имя закона терпишь изгнание, одиночество,
оскорбления, ненависть и несчастья, постоянно пугаемый
призраками, которые осаждают тебя день и ночь и в
конце концов лишат тебя рассудка. Все твои расчеты
ненадежны, как ветер, и лучше бы ты вел добрую жизнь, ибо,
не ожидая ничего после смерти, ты ошибаешься: тебя
119

ждут великие страдания, и душа твоя предстанет перед
божьим судом, чтобы получить по заслугам своим, и
тогда после земного ада попадешь ты в ад небесный. Я же,
желая вырвать тебя оттуда, предупреждаю: ты должен
покаяться, уйти с пагубного пути и молить создателя
твоего о прощении тяжкого прегрешения, которое ты
совершил, восстав против господа. Ты должен также просить
ближних своих простить тебе оскорбления великие
и обиды, которые ты им нанес. Стихи, на которые ты
бессмысленно ссылаешься: «Буду восхвалять господа, доколе
жив; буду петь богу моему, доколе есмь» 13,— примени
для блага и для раскаяния в грехах твоих. Отстранись от
них навсегда, воистину изучая закон, преисполнившись
страхом божиим и учась у предков своих. Спроси отца
своего и объяснит тебе, спроси дедов своих и скажут тебе:
не желай быть отцом и дедом, пока не обучился
святому языку и не отказался от всех заблуждений, которым
отдался ты из гордыни и зависти. Стыдись говорить, что
человек — господин пса и пес боится человека, ибо
больше боишься ты сам льва и тигра. Будь доволен, что сумел
привести так много стихов из Соломона и Иова, ничего
другого не доказав, кроме смертности человека — а это не
требует доказательств, и не противоречит истине о душе,
вложенной в тебя богом — той истине, которой ты должен
придерживаться и верить и от которой тебе не уйти в час,
когда будешь давать ответ за все свои дела, сколь бы это
ни было для тебя прискорбно, как сказал Соломон: «Ибо
всякое дело бог приведет на суд, и все тайное, хорошо ли
оно, или худо» (Екклесиаст, XII) 14.
Г90] Он обвиняет фарисеев в искажении закона, не
говоря, с какой целью это сделано. Если в борьбе против
саддукеев, то он же сам заранее признается, что ничего о
саддукеях не знает и неизвестно ему, какие книги они
признают и какие отвергают.
[95] Трудно терпеть невежество этого слепца,
утверждающего, что показал бы нам канонические и
утвержденные книги, если бы говорил с саддукеями и получил бы
рт них нужные сведения. Как будто саддукеи служат
примером для народа, а не возбуждают всеобщую ненависть!
Или как будто он смог бы говорить с народом и не
заслуживал примерного наказания за развязность и
неуважительность речей своих, или, лучше сказать, за безумство
120

и слепоту, ибо он верит и следует тому, чего по
собственным его словам не видел и не знает.
[121] Он пытается сослаться на место из книги Иова,.
гл. XIX. На это даже отвечать я не стану. И только для
того, чтобы он понял сам себя, надо его научить правильна
разбираться в первом стихе из тех, на которые он
ссылается, и он устыдится, что не сумел найти правильного
источника и, не изучив святого языка, оказался обманут:
неправильным латинским переводом.
[122] ...И здесь ясно видно, сколько ошибок порождает
незнание святого языка, когда нужно постичь священную
истину. Еврейский подлинник не позволил бы вместе с
латинянами ошибочно толковать слово «позднейший» как
«последний день» 15. Этот нечестивец также неправильно
толкует слово «позднейший» как завершение и конец
страданий Иова, показав тем самым, что никого не
уважает, ибо даже в латинской библии, единственно ему
знакомой, он ошибся, приняв 3-е лицо за 1-е 16...
[123] И его толкование слова «позднейший», которое
значит «имеющий быть через некоторое время»,
показывает, как слаб этот нечестивец в языках и грамматике.
[128] Кто может далее терпеть упрямство и злобу
человека, который все это отрицает, утверждая, что это
отрицали и саддукеи? Последнему я не верю, да и сам он
этого не знает. А если бы и отрицали, это неважно,
потому что секта саддукеев была основана и носила имя
порочного человека Садока, который, влекомый страстями
и упрямством, оставил учителя своего Антигона 17 и
собрал вокруг себя толпу падших людей, которых лживой
проповедью восстановил против фарисеев. Фарисеи же
были святые ученые мужи, отделившиеся в обычаях и
привычках своих от черни и потому названные perussim,
фарисеи, т. е. «отделившиеся». Учение было их глубоко,
верно, основано на истинных традициях, и поэтому его
принимали и уважали во все века. А мерзостное учение
саддукеев последующие поколения отвергли, и поэтому
оно вскоре полностью исчезло и было забыто совершенно,
так что даже память о нем не сохранилась, и теперь
никто не знает. И во все века их проклинают, публично
называют еретиками-доносчиками 18, отступниками, а во
времена Раббана Гамлиэля 19 к молитвам Амида 20 был,
добавлен следующий стих, касающийся саддукеев: «До-
121

носчикам да не будет надежды, все еретики и отступники
мгновенно да сгинут», чтобы во всем мире и устами всего
Израиля проклинались они три раза в день. И это
правило соблюдается... [129] Только для того чтобы отступить
от своего упрямства, он отрицает книгу пророка 21, всеми
принятую и признаваемую. И я уверен, что всякий раз,
когда какая-нибудь священная книга будет противоречить
его мнениям, он станет отвергать эту книгу, и так он
отвергнет в конце концов все книги священного писания.
Это еще хуже, чем быть отступником, потому что они,
становясь турками или маврами, делают это по какой-
либо причине или с некоей целью, в каковых причинах
или целях они раскаиваются на следующий же день и
возвращаются с покаянием к богу своему. Но если кто из
строптивости или упрямства оставил путь истинный, как
сделал этот человек, тех трудно исправить или исцелить.
[137] Обращаюсь к тебе, слепой и бессильный Уриэль,
и прошу тебя сказать, какое безумие овладело тобой, или
какой яд затмевает тебе ум и чувства, заставляя тебя
опрометчиво и поспешно верить невеждам и презирать
учение мудрых людей, совет которых мог бы быть тебе
полезен. И если бы ты захотел послушаться совета,
который давал я тебе много лет тому назад, ты бы на
добрые дела потратил эти годы, изучил бы святой язык, и
только тогда бы ты имел право на сомнение. И то, чего не
хочешь и можешь получить от живых, получил бы ты в
наставлениях и учении умерших, ибо от них ты не мог бы
ожидать обмана или ненависти, потому что никогда им в
голову не приходило, что в мире родится столь
мерзостное чудовище, как ты.
[147] Кто возражает против истинного учения,
подтвержденного законом и авторитетами, тот явно
поддерживает и проповедует девиз глупых и невоздержанных
эпикурейцев: «Будем есть и пить, ибо завтра умрем!».
[152] Этот яд, который сначала явно обнаруживал
свои вредные свойства и был неприятен, потом под
действием привычки был усвоен и стал казаться приятным...
Перед нами разительный пример — этот человек, сам
сознающийся, что некоторое время нетвердо стоял на ногах
отравленный ядом [153], был в нерешительности; но так
как принимал он яд столько лет подряд, с таким
упорством отравляясь лживыми и порочными заблуждениями
122

и не желая употреблять противоядия добрых советов и
святого учения, отравление закрепилось, и теперь он не
чувствует порока, превратившегося в его природу. Итак,
утвердившись в заблуждениях, в довершение всего он
в слепоте своей утверждает о себе, что наслаждается
благами, которые даны за заслуги его, что живет в
довольстве и счастии, что воздает хвалу богу, сотворившему его
человеком. Тем самым этот нечестивец становится судьей
самому себе, вопреки естественному праву. Но если бы
он позволил судить о себе судьям беспристрастным, они
бы сказали, что не знают человека более несчастного и
жалкого. Это отродье сатаны отвержено всеми своими
братьями, его отовсюду изгоняют, везде стыдят, нет ему
доверия у людей, нет ему покоя в доме своем, нет у него
детей, нет мезузы, нет филактерия. Короче говоря, нет у
него никаких благ. А теми благами, которыми он
утешается и так гордится: здоровьем и хлебом насущным —
обладают все люди. Тем более, что скоро потеряет он и
это, ибо, как он сам признает, злой человек не должен
обманывать себя, утешаясь благами, которые имеет: не
долго ждать ему кары. В слепоте своей говорит он, что
немногие эти блага имеет потому, что презирал страх пред
людьми, полагался на бога. Он дает понять, что получил
эти блага в награду за собственные заслуги. Но такие
мысли противны обычаю [154] праведных и святых людей.
Ибо даже сам Моисей, моля бога позволить ему войти в
святую землю, взывал лишь к милости божией, хотя мог
бы сослаться и на множество собственных заслуг своих.
Читая священное писание, мы видим, что и лично Моисей
был муж весьма смиренный. И всегда праведники и
богобоязненные люди жили, полагаясь не на себя, а только на
милость господа. А пусть он скажет, за какие заслуги
другие люди — как среди евреев, так и среди прочих
народов — имеют гораздо больше денег и больше здоровья,
чем он? Й в чем заключаются радости жизни, о которых
он говорит? Он носит хорошее платье? У других платье
лучше. Он рад и доволен может быть потому, что,
удостоившись столь необычайного блаженства на этом свете, он
на том свете не ждет и не боится наказания? Итак, этот
еретик более несчастен и жалок, нежели даже черви. И об
этом не стоит говорить дольше, ибо все это ясно и
известно... А сейчас покажем ту истину, которую этот еретик
123

старался и старается затемнить, утверждая, что не
существует традиции и устного закона. Вот где находился и
находится корень его безумия. Это тот тезис, который он
считает доказанным и предлагает в главе VII своей
книги 22. Содержание книги мы также опровергнем и
докажем ее лживость, если милостью божией будем живы и
сумеем достать книгу, на что направим все наши
старания и усилия.
[177] Это все доказывает правильность [178] и
достоверность установления дней новолуния и зависящих от
них празднеств, а также мудрость, ум и образованность
ученейших великих мужей наших, совершивших эти
безошибочные подсчеты, которые одобрены и которым
следуют даже самые образованные из неиудейских ученых.
Это доказывает невежество и глупость того, кто дерзнул
и осмелился поверхностными доводами надменно и
упрямо возражать против правильности установления
новолуний 23. Он думал подняться на небо, чтобы вкушать
вместе с богами, подобно великанам, строившим
вавилонскую башню, хотя на самом деле он не сможет построить
даже темной и жалкой хижины, ибо бог разрушит ее в
знак явного и устрашительного наказания, если только
прежде этот нечестивец не откажется от своих
заблуждений и от своего мятежа, моля бога о милосердии, ибо
бесконечная милость его, столько раз спасавшая нас от
неволи и от слепоты, простирается на всех сынов
Израиля. Аминь.
5
ИЗ КНИГИ ВОПРОСОВ И ОТВЕТОВ ИАКОВА ИЗ ДОМА ЛЕВИ
ВЕНЕЦИЯ 1632 г.
Вопрос! Среди нас есть дурной, недостойный человек,
который отрицает все устное учение, издевается над
словами наших мудрецов ! и клевещет на них, он отрицает и
основы веры, бессмертие души и воскресение мертвых
и дерзко утверждает, что между человеком и скотом нет
никакой разницы, а также отрицает многие имеющиеся в
писании чудеса, чудеса, совершенные пророками Илией
и Елисеем. Ко всему этому он хотел издать на чужом
языке книгу2, в которой он собирался открыто высказать
все свои лживые утверждения и неправильные взгляды,
вследствие чего главы святой общины совместно с прави-
124

тельством конфисковали все его книги, публичо предали
их сожжению, а его самого бросили в тюрьму и приняли
все меры, чтобы изгнать его из города. Но, поскольку при
этом правительстве имеется свобода вероисповедания
и нет инквизиции, они не могли приговорить его к смерт-
ной казни, а могли лишь выслать его из этих мест. Да
постигнет этого злодея за его грехи великая беда, и всюду,
куда бы он ни пришел, смерть будет ожидать его. Вопрос
наш таков: этот недостойный имеет старую мать и, кроме
того, двух благочестивых братьев 3, которые никаких
достойных порицания мнений не высказывают, напротив,
они упрекают его за такие речи и отказались говорить
с ним, как и все члены общины, объявившие его
подлежащим изгнанию. А вот мать постоянно живет в одном доме
со своим сыном, этим злым врагом, поддерживает его,
идет по его пути, ест мясо скота, убитого им 4, а также
ест в день Иом-Киппур 5, постится в тот день, который
установил ее сын как день «очищения», то же и
относительно кислого хлеба на Пасху6, в праздники же она
работает. Ее также отлучили и изгнали и заявили ей, что
если она умрет в нечестии, то ее не похоронят на
еврейском кладбище. Но все это не помогло вернуть ее на путь
истины. По сему мы просим вас сообщить нам, можем ли
мы оставить ее лежать на земле без погребения, если
она умрет в таком нечестии, или же ради ее
благочестивых сыновей этого делать не следует?
6
Менаше бен Израэль
ТРИ КНИГИ О ВОСКРЕСЕНИИ МЕРТВЫХ,
в которых доказывается, вопреки мнению
саддукеев, бессмертие души и воскресение
тела, а также объясняются чудесные
причины воскресения и трактуется о страшном
суде и светопреставлении, на основе
священного писания и древних мудрецов. Emeth
meeres tismach. «Истина возникает из
земли» (псалом XXXV, 11). В Амстердаме, в
типографии автора и за его счет, 1636 г.
[Посвящение] Благородным, знатнейшим и ученейшим
мужам господам Лаврентию Реэлю... и Альберту Кон-
125

раду ван-ден Бюрх, своим высокочтимым господам Мена-
ше бен Израэль в знак уважения.
...Ибо одного бога мы чтим, его заповедям следуем и
после трудностей жизни этой ожидаем лучшей жизни.
И поэтому первая задача — показать, чтобы все поняли,
что мы все находимся в совершенном согласии с этим
столь необходимым учением, и мы все против саддукеев,
которые представляют страшную опасность для душ и
государства ]...
В Амстердаме, года 1636, февраля 20 дня. нового стиля.
[36] Глава VI. О возражениях саддукеев и их
опровержении.
Нашлись злые и праздные люди, которые осмелились
отрицать это прекраснейшее учение. Среди них были
саддукеи, отвергавшие как бессмертие души, так и
воскресение мертвых.
Глава VII, в которой излагаются доводы саддукеев
и некоторых безбожников, пытающихся доказать
смертность души и отрицать воскресение мертвых.
Чтобы лучше было понято учение о воскресении
мертвых, я считаю целесообразным сначала изложить
некоторые доводы тех, кто придерживается противоположного
мнения и отрицает воскресение (ибо истина сияет еще
более, когда противопоставлена лжи) и затем
опровергнуть эти доводы 2. Прежде всего изложу доводы
саддукеев, которыми они обычно подкрепляют свои
неправильные утверждения.
I. Душа человеческая, говорят они, есть не что иное,
как жизненный дух, находящийся в крови: ибо благодаря
ему мы живем, совершаем свои дела и передвигаемся по
земле. И душа человека только тем от души зверя
отличается, что звериная душа лишена разума, а человеческая
разумна. В остальном же — в рождении своем, жизни
и смерти — они одного и того же свойства.
II. Смертность души не противоречит божественному
закону, ибо бессмертие души нигде не упоминается в
законе. И совершенно невероятно, чтобы в законе случайно
не было об этом никаких упоминаний, так как это вопрос
большого значения и важности.
III. Все награды и блага, которые получают
праведники за дела свои, временные: в законе нигде не
говорится ни о наказаниях, ни о воздаянии в будущей жизни.
126

ожидающих после смерти тех людей, которые соблюдают
закон. Ибо Исаак, благославляя Иакова, не обещал
других благ, кроме преходящих и временных. И всякому, кто
верит в наступление другой жизни после этой, должно
бы казаться невероятным, что в Писании не упоминается
о другой жизни и о ее духовных радостях.
IV. Сами пророки верили, что душа смертна, в чем
можно убедиться по нескольким местам из пророков.
Давид, когда умерло дитя, которое родила ему Вирсавия,
так сказал (II книга Самуила, XII): «А теперь оно
умерло; зачем же мне поститься? Разве я могу возвратить его?
Я пойду к нему, а оно не возвратится ко мне» 3. То есть
сказал Давид: не вернусь к нему [47], ибо если оно
умерло, от него ничего не осталось. Псалмы Давида
подкрепляют и подтверждают это мнение. Псалом VI: «Ибо в
смерти нет памятования о Тебе. Во гробе кто будет
славить тебя?» 4. Псалом XXIX: «Что пользы в крови моей,
когда я сойду в могилу? будет ли прах славить Тебя?
будет ли возвещать истину свою?»5. Псалом LXXXVII:
«Разве над мертвыми ты совершишь чудо? Разве мертвые
встанут и будут славить Тебя?» 6 (Кроме того, в псалме
CXIII: «Не мертвые восхвалят Господа, ни все нисходящие
в могилу»7. Наконец, псалом LXXVII: «Он помнил, что
они плоть, дыхание, которое уходит и не возвращается» 8.
V. Того же мнения придерживается и сын его
Соломон. Ибо в Екклесиасте он прямо говорит: «Потому что
участь сынов человеческих и участь животных — участь
одна; как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание
у всех, и нет у человека преимущества перед скотом;
потому что всё — суета! Все идет в одно место; все
произошло из праха, и все возвратится в прах. Кто знает: дух
сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных
сходит ли вниз, в землю?» 9. И в другом месте: «Живые
знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет
им воздаяния, потому что и память о них предана
забвению» 10. И, наконец, немного ниже: «Все, что может рука
твоя делать, по силам делай, потому что в могиле, куда
ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания,
ни мудрости» и. Из всего этого следует заключение, что
душа смертна.
VI. Красноречивы и слова Иова, опровергающие тезис
о воскресении мертвых. Так, в главе VII (начиная со сти-
127

xa 7) он говорит: «Вспомни, что жизнь моя дуновение,
что око мое не возвратится видеть доброе. Не увидит
меня око видевшего меня; очи Твои на меня — и нет меня.
Редеет облако и уходит; так нисшедший в преисподнюю
не выйдет. Не возвратится более в дом свой, и место его
не будет уже знать его» 12. И в другом месте (глава XIV,
стих 12): «Так человек ляжет и не встанет; до скончания
неба он не пробудится, и не воспрянет от сна своего» 13.
Такова суть взглядов саддукеев и безбожников и
основные доводы в пользу своих мнений, которые обычно
извлекают они из священного писания.
7
ОТВЕТЫ НА НЕКОТОРЫЕ ТЕЗИСЫ ПРОТИВ ТРАДИЦИИ
Мне показали десять * тезисов, или возражений,
которые один человек выдвинул против так называемого
устного закона и некоторых его частностей. Ответить на эти
тезисы было не очень трудно: не в первый раз, да и не
только в наше время, выдвигаются такие и еще большие
возражения, на которые давали вполне исчерпывающий
ответ наши предки...
Но чтобы удовлетворить нашего противника, ответим
на его седьмой вопрос, направленный против основ
устного закона вообще. Когда будет дан ответ на этот
вопрос, я думаю, тем самым будут опровергнуты и
остальные тезисы, которые выдвинуты этим человеком или
которые могли бы быть выдвинуты. Не отказываясь
возражать против остальных девяти тезисов, я дам на них один
общий ответ... Иначе вместо этого письма пришлось бы
писать целый трактат или том. Впрочем, это, может быть,
и следовало бы сделать, если верить, что господин,
высказавший эти тезисы и обладающий (как мы предполагаем)
умом и сознанием, уступит истине и вместе с нами
восславит бога во исполнение его закона.
...Вот на что вдохновил нас господь. И этого, кажется
достаточно для ответа на предложенные этим господином
тезисы и для восхваления и защиты устного закона,
предписаний и решений наших мудрецов. В предположении,
что господин автор спрашивает для того, чтобы знать
истину, мы уповаем, что господь ему эту истину раскроет.
Если он хорошенько разберется в наших ответах, волею
128

всевышнего он будет ответами удовлетворен, станет чтить
мудрецов наших, с должной верой отнесется к устному
закону, который служит нам светочем и ведет нас к
выполнению божьей воли, заключенной в священном
писании. А если будет он другого мнения, пусть воздержится
и не открывает уст для возражения божественному
учению. Пусть знает, что виноват в непонимании наш
слабый ум, время от времени обессиливающий. И пусть не
забывает, что древние знали больше наших
современников, много людей знает больше немногих, опытные
люди — больше своенравных и т. д. И если много тысяч лет
тысячи людей придерживались этого учения, принятого
всеми, пусть же присоединится и он один ко всем нам.
И воздадим мы славу господу и «да будет,— как сказал
Давид,— имя господне благословенно отныне и вовек» 2,
Аминь.
Амстердам, 5 адара 5399 г.
Конец' М. Рефаэль д'Агиляр
'.,::. 8
Иоганн Мюллер
ИУДАИЗМ, ИЛИ ЕВРЕЙСТВО
Этот подробный трактат о безбожии, слепоте
и косности еврейского. народа, сочиненный
Иоганном Мюллером, доктором священного
писания и пастором Главной церкви Св. Петра
в Гамбурге. Гамбург, типография и книжная
лавка Захарии Гертеля, 1644 г. после Р. X.
[Стр. 71] Ко времени Христа эти секты были в полном
расцвете. Однако ессеи скоро потеряли свое значение.
Фарисейская секта и сейчас существует среди евреев, и в
наших странах есть приверженцы этой секты; они стремятся
полностью соблюдать не только Моисеев закон, но и
закон раввинов, видя в этом блаженство. Саддукеи же
большей частью исчезли, но в странах полуденных и в
Турции некоторые из них должны еще сохраняться.
Можно определенно утверждать, что среди испанских евреев
еще есть саддукеи. Известен Uriel Yurista Hebraeus
(Уриэль, еврейский юрист), который написал на испан-
9 Уриэль Дакоста
129

ском языке «Рассмотрение фарисейских традиций в
сопоставлении с писаным законом». Это сочинение было
напечатано в Амстердаме у Пауля ван Равестейна. В этой
книге Уриэль многочисленными доводами и изречениями
из священного писания пытается доказать, что душа
смертна. В ответ на это другой еврей, по имени Семуэль
да Сильва, написал книгу «О бессмертии души», также
напечатанную в Амстердаме у Пауля ван Равестейна.
Менаше бен Израэль перечисляет доводы саддукеев
(сочинение «О воскресении мертвых», книга I, глава VI),
которые затем опровергает. Вообще между саддукеями и
фарисеями существует глубокая вражда. Менаше бен
Израэль говорит о саддукеях («О воскресении мертвых»,
книга I, глава VI, стр. 4): «яд и чума для душ и целых
общин». Поскольку здесь сохранился один саддукей —
упомянутый Уриэль юрист — другие евреи, принадлежащие
к фарисейской секте, его ревностно преследуют. В
Амстердаме он был отлучен от синагоги и изгнан из общества,
так что он не смел показываться среди других евреев.
И продолжалось это семь лет. Наконец, по его просьбе,
он был принят в общину. При этом его публично бичевали
в синагоге. Из-за этого он впал в такую тоску, что в
апреле 1640 г. покончил с собой и оставил после себя
сочинение, исполненное тоски и страданий.. Это сочинение
попало мне в руки...
[Стр. 1415] У них в синагогах также есть церковная
дисциплина, и они бичеванием наказывают нарушивших
их законы: беднягу Уриэля, о котором упомянуто выше,
подвергли бичеванию в амстердамской синагоге, и он
столь тяжко переживал, что наложил на себя руки. По
крайней мере, так он пишет в своем предсмертном
сочинении, найденном на столе возле мертвого тела.
9
ИЗ ПИСЬМА ФИЛИППА ВАН ЛИМБОРХА ТЕОДОРУ
ГРАСВИНКЕЛЮ
...Некто Уриэль Дакоста, отошедший от Моисеева
закона и обратившийся к религии естественного бога, был
за это предан анафеме. Позже, понуждаемый полной
нищетой, он просил общину смилостивиться и принять его
обратно. Тогда в соответствии с приговором, как бы су-
130

PHIUPPI A LIMBORCH
2> Б
VERITATE
RELIGIONIS
CHRISTIAN^
AMICA COLLATIO
С V M
ERUDITO JUDiEO.
G 0 V D Л,
Apud JUSTUM AB HOEVE.
;Ь 1ЭС LXXXVI
:
Титульный лист ван Лимборха
«Об истинности христианской религии»,
в которой впервые в 1687 г. было опубликовано сочинение
Уриэля Дакосты «Пример человеческой жизни»
Один экземпляр этой книги хранится в Отделе редких книг
Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина
9*

дебным, его привели в синагогу, заставили обнажиться,
и там дано ему было «сорок ударов без одного» 1.
Воистину все это похоже на узурпацию прав судопроизводства,
которые по закону целиком и полностью принадлежат
верховным властям государства...
Преданный тебе и готовый к услугам
Подписавший это письмо в Гауде
12 марта 1662 г.
Филипп ван Лимборх
10
Филипп ван Лимборх
ОБ ИСТИННОСТИ ХРИСТИАНСКОЙ РЕЛИГИИ
дружеская беседа с еврейским ученым в Гауде,
в доме Йоостан ван Геве, 1687 г.
[Стр. 343] Однако есть еще люди, отрицающие
истинность христианского учения. Они имеются в разных
странах, рассеянные по всему свету. В наших странах есть два
рода таких людей: во-первых, евреи, во-вторых,
безбожники, или деисты.
...Безбожники же, или деисты (их я объединяю вместе
не потому, что считаю, эти слова равнозначными, а
потому что обыкновенный деизм от безбожия почти не
отличается, и [стр. 344] объявляющие себя деистами обычно
на деле являются в душе безбожниками) либо не
признают никакого бога, либо превращают его в природную и
необходимую движущую силу природы, что означает
полный отказ от всякой религии. Кроме того, у этих людей,
отвергающих всякое откровение, нет правил в жизни, а
если и есть, то лишь выведенные из одних законов
природы: ничего более они признать не могут...
Правда, когда я уже готовил книгу к изданию, попало
мне в руки одно подходящее сочинение, которое я долго
держал у себя. В нем автор нападает на религию вообще,
как моисееву, так и христианскую. Отвержение его
доводов я решил приложить к настоящей книге. Думаю, что для
христианского мира это небесполезно и небезынтересно.
Имя упомянутого автора, как видно из заключения его
книги, было Габриэль, а потом среди евреев он получил
132

имя Уриэль Дакоста. По какому случаю написано этб
сочинение, он сам указывает достаточно ясно. Сочинение
свое он озаглавил «Пример человеческой жизни» (это
заглавие ты, читатель, увидишь в приводимом тексте).
Книгу он написал, видимо, за несколько дней до смерти, уже
решившись умереть. Обуреваемый страстью мщения, он
решил сначала убить брата (некоторые утверждают, что
двоюродного), от которого терпел, по его мнению, больше
всего обид, а затем покончить с собой. Поэтому, проходя
мимо дома брата, он пытался выстрелить в него из
мушкета. Но из-за осечки выстрела не произошло, а Уриэля
заметили. Тогда он быстро пошел к своему дому и,
закрыв дверь, разрядил в себя другой, специально
приготовленный мушкет. Так он жалким образом застрелил
сам себя. В доме покойного нашли его сочинение, список
которого передал брату [стр. 345] моего деда епископу
Симону 1 один замечательный человек из того города. Я
нашел этот список в бумагах епископа..Когда произошла
эта история, можно установить на основании самого
сочинения. Книжка упомянутого в сочинении врача «О
бессмертии души» вышла в Амстердаме у Равестейна в
5383 г. с сотворения мира, согласно обычному еврейскому
летоисчислению, что соответствует 1623 г. после
рождества Христова. Если к этому дважды прибавим срок
отлучения от общины, можно будет подсчитать (если не точно,
то приблизительно) время, когда произошла эта история.

ПРИМЕЧАНИЯ
К СОЧИНЕНИЯМ УРИЭЛЯ ДАКОСТЫ
И ПРИЛОЖЕНИЯМ
W"™6

ь
О смертности души человеческой
Как уже было указано во вступительном очерке, дошедший до
нас текст из рукописной книги Дакосты, а именно главы XXIII,
XXIV, XXV, был полностью воспроизведен Семуэлем да Сильва в
его ^направленном против Дакосты «Трактате о бессмертии души».
О самом Семуэле да Сильва известно очень немногое. Родился
он в Португалии и был, очевидно, значительно старше Дакосты.
Перед своим бегством в Голландию он жил в Опорто. Уже в
Амстердаме в 1613 г. да Сильва напечатал испанский перевод май-
монидского трактата о покаянии. Несомненно, он был на хорошем
счету у синагоги, пользуясь ее доверием.
Встречающаяся иногда в литературе версия о том, что да
Сильва будто бы еще в Португалии убеждал Дакосту перейти в
иудейство, и о том, что они были друзьями, ничем не подтверждается.
В своей рукописи Дакоста часто цитирует Библию. Эти цитаты
далеко не всегда совпадают с соответствующими местами русского
перевода Библии. В таких случаях мы, буквально сохраняя в
тексте Дакосты его слова, даем в примечаниях соответствующие тексты
русского перевода по изданию «Библия», Москва, 1966 г., или же,
при совпадении текстов, указываем лишь расположение их в
русском переводе.
1 Екклесиаст, III, 19.
2 Бытие, I, 28.
3 Бытие, V, 3.
4 К. Гебхардт усматривает в этом ссылку на Екклесиаста (III, 19):
«Потому что участь сынов человеческих и участь животных —
участь одна; как те умирают, так умирают и эти, и одно
дыхание у всех, и нет у человека 'Преимущества пере а скотом...»
5 Бытие, II, 17.
6 Бытие, III, 19.
7 Бытие, XV, 2—3.
8 «А блаженнее их обоих тот, кто еще не существовал, кто не видал
злых дел, какие делаются под солнцем» (Екклесиаст, IV, 3).
9 Псалом LXXXVII, 11—13.
10 Псалом СХШ, 25—26.
11 Псалом XXXVIII, 6—7.
137

12 Псалом XXXVIII, 13—11
13 Псалом LXXVII, 38—39.
14 Иов, VII, 6—10.
15 Иов, VII, 16.
16 В русском переводе Библии «уходят воды из озера». В
соответствующем месте латинского текста находим «recedant aquae de
mari» — «уходят воды из моря». Уриэль Дакоста, цитируя
Библию по-португальски, упоминает море и в дальнейшем
опирается на этот образ: «Скорее сможет море остаться без воды...»
17 Иов, XIV, 7—12.
18 Псалом XII, 4—5.
19 Иов, XVI, 22. В издании К. Гебхардта последующая фраза
(«Исполнится конец их, и я совершу это путешествие, обычное
для всякой плоти, и пойду по этой дороге, по которой нет
обратного пути») набрана курсивом как цитата из Библии. В
действительности, в тексте Библии (еврейском, латинском, русском)
эта фраза отсутствует и, видимо, является комментарием
Уриэля Дакосты.
20 Иов, VII, 7.
21 Бытие, XVIII, 27.
22 Бытие, III, 19.
23 Екклесиаст, III, 19.
24 Екклесиаст, III, 20—22.
25 «И сказал бог: сотворим человека по образу нашему и по
подобию нашему... И сотворил бог человека по образу своему, по
образу божию сотворил его...» (Бытие, I, 26—27).
23 «И создал господь бог человека из праха земного и вдунул в
лице его дыхание жизни, и сгал человек душою живою» (Бытие,
II, 7).
27 Бытие, II, 17: «А от дерева познания добра и зла, не ешь от
него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь».
Уриэль, цитируя только вторую половину предложения, для
ясности заменяет местоимение («от него») именем
существительным («от древа»).
28 Исход, XXXII, 3.2: «Прости им грех их. А если нет, то изгладь
и меня из книги твоей, в которую ты вписал»: Уриэль, цитируя
лишь второе предложение, для ясности заменяет «а если нет»
словами «если не простишь этому народу».
29 I книга Царств, XXVIII, 3—20 (в еврейской Библии I книга
Самуила, XXVIII, 3—20).
30 IV книга Царств (в еврейской Библии — II книга Царств), II,
11: «И понесся Илия в вихре на небо».
31 IV(II) книга Царств, IV, 18—37.
32 «Ибо ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому твоему
увидеть тление» (псалом XV, 10; в еврейской Библии — псалом
XVI, 10). Уриэль в приводимом по-португальски тексте без
основания заменяет «ад» (лат. infernus, евр. saol — преисподняя,
царство мертвых, «ад») словом «гробница» (португ. sepultura).
Слову «тление» (в латинском каноническом тексте Библии сог-
ruptio — «тление») соответствует в переводе Уриэля слово
«могила (португ. соиа), что вызвано, может быть, двусмыслен
ностью еврейского sahath («могила» и «тление»).
138

33 Псалом XXX, 20.
34 Исайя, XXVI, 19.
35 Последняя фраза (начиная со слов «я открываю») в издании
К. Гебхардта набрана курсивом как цитата из Библии (Исайя,
XXVI). Однако в этой главе Библии (в еврейском, латинском и
русском канонических текстах) такое место отсутствует.
36 Иов, XIX, 25—27.
37 Даниил, XII, 2.
38 Иов, X, 5.
39 Бытие, II, 7.
40 Бытие, I, 24.
41 Бытие, II, 7.
42 Екклесиаст, III, 19.
43 Псалом СХЬУ, 2.
44 Псалом СХЬУ, 4. Фразы, комментирующие две последних
цитаты (фразы «ибо после того...» и «возвратится человек в
землю...») в издании К- Гебхардта ошибочно даны как цитаты из
Библии.
45 Екклесиаст, IX, 10.
46 Иов, XXXIV, 14—15.
47 Псалом СШ, 29.
48 Перевод И. К. Луппола. Автор этого стихотворения неизвестен.
К. Михаэлис (ор. cit., р. 361) высказывает предположение, что
цитируемые Дакостой четыре стиха взяты из романса Лоле де
Вега или Кальдерона. Стихи написаны на испанском языке.
49 Бытие, II, 17.
50 Иезекииль, XXXIII, И.
51 Исход, XXXII, 32.
52 Числа, XI, 15.
53 Бытие, XXVII, 46.
54 Псалом CXIV, 9: «Буду ходить пред лицом господним на земле
живых». Уриэль Дакоста заменяет выражение «на земле живых»
христианской Библии (лат. in regione vivorum) словами «на
земле жизней» (португ. em terra das vidas), что вызвано звуковым
совпадением еврейских слов hajhn — «живые» и hajim— «жизнь»
(мн. число).
Эта цитата, как и многие другие, показывает, что Уриэль
Дакоста переводил здесь не с латыни, а непосредственно с еврейского
языка: выражение «пред лицом господним» (имеющееся в еврейском
оригинале Библии: lifanej jhwh) в латинском тексте отсутствует
(там сказано placedo Domini — «буду нравиться господу»), но у
Уриэля оно воспроизведено (португ.): as fazes do Serlor — «пред
лицом господним».
55 Псалом CXIV, 8.
56 Псалом CXV, 4—6.
57 Псалом CXV, 5.
58 I книга Самуила еврейской Библии называется у христиан
«I книгой Царств».
59 «Завтра ты и сыны твои будете со мною» — I книга Царств
(I книга Самуила), XXVIII, 19.
60 Господь отступил от тебя и сделался врагом твоим (там же,
XXVIII, 16).
139

61 Исайя, VIII, 19.
62 Екклесиаст, IX, 4—6.
63 Иов, XIV, 21.
64 У христиан II книга Царств.
65 II книга Царств (II книга Самуила), XII, 22—23.
66 IV книга Царств (У евреев II книга Царств), VI, 5.
67 IV (II) книга Царств, VI, 4—7.
68 Исход, XX, 5—6.
69 Аморреи — народ, упоминаемый в Библии. Здесь имеется в виду
библейский стих: «В четвертом роде возвратятся они сюда: ибо
мера беззаконий аморреев еще не наполнилась» (Бытие, XV, 16).
70 Псалом VII, 13—14. В издании К. Гебхардта это место не
выделено как цитата.
71 Псалом, XXXVI, 35—36.
72 Там же, 25.
73 Стихи великого португальского поэта Камоэнса. Перевод
И. К. Луппола.
74 Екклесиаст, VIII, 17.
75 См. прим. 32.
76 См. прим. 33.
77 Псалом XXX, 20.
78 Там же, 21.
79 Исайя, XXVI, 19.
80 Иезекииль, XXXVII, 11.
81 Исайя, XXVI, 14. Рефаимы — народ, упоминаемый в Библии.
82 Исайя, XXVI, 15. В тексте Библии: «... распространил все
пределы земли», так же и в еврейском и в латинском текстах, Уриэль
Дакоста ошибочно толкует выражение «распространил все
пределы земли» (т. е. «страны») как «распространил до пределов
земли».
83 Исайя, XXVII, 6.
84 Иов, XIX, 25. В русском каноническом переводе (стихи 25—26):
«25. А я знаю, искупитель мой жив, и он в последний день
восставит из праха распадающуюся кожу мою сию; 26. И я во
плоти моей узрю бога». В латинском тексте упоминание о
распадающейся коже отнесено в стих 26, а стих 25 кончается
словами «de terra surrecturus sum» — «из земли восстану». Дакоста
передает это словами «sobre о рб estarei» — «буду над прахом».
85 Иов, И, 7.
86 Иов, VII, 5.
87 Иов, XIX, 26.
88 Иов, XIX, 3.
89 Иов, XIX, 20.
90 Второзаконие, VIII, 16. Словам «в последний день» и
«впоследствии» русского текста в португальском языке соответствует
одно и то же имя существительное derradeiro, которое здесь и
использовано Дакостой.
91 Иов, XLII, 12.
12 По мнению К. Гебхардта, это цитата из Второзакония (XVI, 16—
17). Однако текст этого стиха Второзакония существенно
отличается от того, что находим у Уриэля Дакосты. Русский
канонический текст: «И никто не должен явиться пред лицом гос-
140

иода с пустыми руками, но каждый с даром в руке своей,
смотря по благословению господа, бога твоего, какое он дал
тебе» (при этом еврейский, русский и латинский тексты очень
близки между собой).
93 Даниил, XII, 2.
94 Даниил, XII, 13.
95 Даниил, VIII, 16; IX, 21; X, 13 и 21.
96 Уриэль Дакоста говорит здесь о каббалистическом учении
переселения душ.
97 Семуэль Да Сильва совершенно справедливо замечает, имея в
виду данное место из Уриэля Дакосты: «Эта глава
предназначена, видимо, не для иудеев, а для других народов, особенно
для папистов, насаждающих монашество и осуждающих брак,
что противно всем законам божеским и природным» (см.
С. Gebhardt. Ор. cit., S. 258).
98 Второзаконие, XIV, 23. Конец цитаты (в русском каноническом
тексте «во все дни», соответственно лат. «omni tempore») «во
все времена», евр. «kol-hajjomim» — «во все дни») Уриэль
Дакоста толкует произвольно: «ходил по всем путям его».
99 По мнению К- Гебхардта, это ссылка на псалом XVIЛ, 10—11:
«Суды господни истина, все праведны. Они... слаще меда и
капель сота».
100 По мнению К. Гебхардта, это ссылка на следующее место книги
Иова: «Если бы я мог и ожидать стал, то преисподняя — дом
мой; во тьме постелю я постель мою» (XVII, 13). Мнение
Гебхардта кажется необоснованным.
101 Как уже сказано, до нас не дошла значительная часть рукописи
Уриэля Дакосты. К. Гебхардт высказывает предположение, что
в гл. VII подробно развивалась мысль о том, что недопустимо
выходить за пределы писаного закона.
Пример человеческой жизни
Первое упоминание в литературе об этой предсмертной
автобиографии У. Дакосты имеется в работе гамбургского пастора
Иоганна Мюллера «Иудаизм, или еврейство», Гамбург, 1644.
Мюллер, несомненно, видел и читал копию «Примера человеческой
жизни». Уже одно это свидетельствует о том, что какими-то путями
с подлинника рукописи Дакосты были -в свое время сняты копии.
Действительно, не подлежит сомнению другая копия, которая
была передана сейчас же после смерти Дакосты главе арминиан
Симону — епископу, от которого досталась его внуку Филиппу
ван Лимборху. Последний опубликовал ее в 1687 г. в своей книге
«Об истинности христианской религии», не преминув сопроводить ее
своими возражениями. С тех пор на протяжении двухсот лет
«Пример человеческой жизни» был едва ли не единственным
материалом для биографии Дакосты.
Экземпляр Лимборха сохранился и находится в настоящее
время в университетской библиотеке в Амстердаме. По описанию
К. Гебхардта, состоит он из четырех листов (восьми страниц) in
folio; написан он двумя почерками; кроме того, имеются отдельные
пометки самого Лимборха, корректора и какого-то лица уже в XIX в.
Ю Уриэль Дакоста
141

Как экземпляр, который был в распоряжении Й. Мюллера, так
и экземпляр Лимборха написан на латинском языке. На основании
имеющихся в рукописи зачеркнутых выражений, замененных
другими выражениями, Зелигман высказал предположение (а Гебхардт
решительно к нему присоединился), что латинский текст
представляет собою перевод с португальского языка. В качестве аргументов
приводятся следующие соображения: 1) если бы это была простая
копия, то не было бы замены одних выражений другими (например,
рагеге вместо credere или in quo tunc res meae erant вместо in quo
tunc eram и т. п.), и 2) психологически Дакоста должен был писать
свое предсмертное письмо на родном для него языке, на котором
он писал всегда, а не на ученом латинском языке. Соображения эти
достаточно убедительны.
Как бы то ни было, мы располагаем лишь латинским текстом
экземпляра Лимборха. Само собой разумеется, остается задача
разыскать подлинную рукопись Дакосты. Она может находиться
скорее всего в синагогальном архиве в Амстердаме, где несомненно,
находится и подлинный текст великого отлучения Дакосты в 1633 г.
Но это дело будущего.
«Пример человеческой жизни» издавался несколько раз. Полные
издания его хронологически располагаются так:
1. 1687 г. Лимборх — на латинском языке.
2. 1740 г. Уиетон — на латинском и английском языках
3. 1793 г. Мюллер — на немецком языке.
4. 1847 и 1849 гг. Веллер — на немецком языке.
5. 1901 г. Диац — на португальском языке.
6. 1903 г. Фолькманн — на латинском языке.
7. 1909 г. Клаар — на латинском и немецком языках.
Все издания и переводы с 1740 г. выполнялись по изданию
Лимборха.
8. 1922 г. Гебхардт—на латинском (впервые по амстердамской
рукописи) и немецком языках.
9. 1962 г. Мюллер — на латинском и немецком языках.
Русский перевод впервые был опубликован в 1934 г.
1 Опорто — в подлиннике Porto, что значит гавань или порт. Город
возник в IV или V столетии из римского лагеря Portus Calle или
Portus Gallorum, отсюда название страны — Португалия.
2 Под суммами вероучителей (summae confessariorum) имеются в
виду многочисленные изложения христианского вероучения
отдельных богословов; по своему значению в католической церкви
на первом месте стоит «Summa theologica» Фомы Аквинского
(1227—1274). После объявления Фомы Аквинского духовным
учителем иезуитского ордена книга эта лежала в основе
обучения в иезуитских школах, в том числе и в университете
Коимбры во время пребывания там студентом У. Дакосты.
3 Орденская церковь (Collegiata ecclesia), точнее «коллегиальная
церковь» — церковь, при которой существовала коллегия
каноников.
4 У Уриэли Дакосты было четыре брата: Аарон, Мардохей, Авраам
и Иосиф. Кратко об их судьбе см. С. Gebhardt, Ор. cit., S. 264.
Кроме того, у Дакосты была сестра. Таким образом, из
Португалии бежало все семейство из семи человек.
142

6 Мудрецы — хахамы, раввины.
* Т. е. угрожали большим отлучением.
7 Такой же была и точка зрения Б. Спинозы, как она выражена
в «Богословско-политическом трактате»: «В пяти книгах,
называемых обыкновенно Моисеевыми, ничего другого не обещается,
кроме временного благополучия, т. е. почестей или славы,
побед, богатств, удовольствий и здоровья» (Б. Спиноза. Избр.
сочинения, т. II. М., 1957, стр. 75).
8 Семуэль да Сильва. О нем и его книге см. во вступительном
очерке.
9 В этом утверждении Дакоста выступает прямым
предшественником Спинозы, который после соответствующего анализа 'писал:
«... таким образом, из всего этого яснее дневного света видно,
что Пятикнижие было написано не Моисеем, но другим, кто
жил много веков спустя после него» (Б. Спиноза. Избр.
сочинения, т. II, стр. 130—131).
10 Т. е.— в Амстердаме.
11 Новая синагога, объединившая в 1639 г. все три иудейские
общины.
12 Председатель магамада (parnas presidente) — председатель
совета общины; во время экзекуции над Дакостой (между
серединой марта и серединой апреля 1640 г.) это был Семуэль
Абарбанель.
13 Сыны человеческие — гебраизм; здесь, как и в нескольких
других местах у Дакосты, в смысле — смертные люди.
14 См. сноску к стр. 7.
Тезисы против традиции
В 1856 г. во Вроцлаве (Breslau) вышла книга А. Гейгера «Леон
да Модена, его отношение к талмуду и христианству» с
приложением сочинения Леона да Модена «Щит и латы» (впервые оно было
опубликовано в Венеции в 1617 г.), в котором содержатся «Тезисы
против традиции» и возражения против них. Гейгер высказал
предположение, что «Тезисы» написаны Леоном да Модена, который,
намереваясь подорвать авторитет талмуда и боясь навлечь на себя
подозрение в ереси, выдумал фиктивного автора. Однако Н. Поргес
убедительно доказал (см. Zeitschrift fiir hebraische Bibliographie,
XV. Jg, Frankfurt am M., 1911, S. 80—82), что автором «Тезисов»
является не кто иной, как Уриэль Дакоста. Доказательство Пор-
геса подтвердилось найденной К. Гебхардтом выпиской
португальского оригинала «Тезисов».
В сборнике К. Гебхардта «Тезисы» помещены на стр. 3—10.
«Тезисы против традиции» были написаны в 1616 г. В них
Дакоста, опираясь на библейские тексты, выступает против
талмудистских и раввинистских добавлений к ветхозаветному иудаизму.
«Тезисы» представляют интерес потому, что рационалистическая
критика раввинизма была первой попыткой вольнодумца выйти за
пределы религиозного мышления вообще.
1 Филактерии или тефилин — коробочки, к которым прикреплены
ремни. В коробочках, разделенных перегородкой на две части,
143
10*

помещены написанные на пергаменте, ветхозаветные тексты.
Во время утренней молитвы в будние дни верующие евреи
одевают их на левую руку и на лоб.
2 Тора — Пятикнижие или пять книг Моисеевых, часть Ветхого
завета.
3 Цицит — кисти из шерстяных ниток, прикрепленные к краям
арба-канфота, т. е. к четырехугольному куску материи,
одеваемому религиозными евреями под верхнюю одежду. Дакоста
имеет в виду ст. 38, XV Чисел, который гласит: «Объяви сынам
Израилевым и скажи им: пусть они делают себе кисти на краях
одежды своей в роды свои, и в крайнюю кисть пусть вставляют
нить из голубой шерсти».
4 Дакоста имеет в виду ст. 8, гл. VI Второзакония: «и навяжи их и
знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами
твоими».
5 Хол-гамоэд — полупраздные дни в праздники пасха и суккот.
6 Караимы — иудейская секта, возникшая среди восточных евреев
в VIII в., имела антираввинистическое направление,
опровергала устное предание (талмуд), проповедуя, что только Ветхий
завет, по-своему толкуемый, может служить нормой для «учения
и жизни».
7 Мецица — высасывание крови из раны после операции обрезания.
8 Сиденье для Ильи пророка. При проведении обряда обрезания
ставится устланное подушками кресло для Ильи пророка, дух
которого предполагается присутствующим во время этого
ритуала.
9 Приа — оголение оперированного члена после операции
обрезания.
10 Во Второзаконии (X, 16): «Обрежьте крайнюю плоть сердца
вашего и не будьте впредь жестоковыйны».
11 Диаспора — рассеяние, еврейские колонии вне Палестины. Во
Второзаконии (XVI, 4 и 13) выставлено требование справлять
пасху и суккот по 7 дней. В религиозной практике евреев
диаспоры пасху и суккот справляют по 8 дней.
12 В кн. Левит (XXIII, 5—6) написано: «в первый месяц, в
четырнадцатый день месяца, к вечеру пасха господу. И в
пятнадцатый день, того же месяца, праздник опресноков господу».
13 Иом-киппур — день всепрощения. В этот день, по представлению
верующих евреев, бог Ягве отпускает грехи, судит людей и
выносит им свой приговор на ближайший год. Талмудисты и
раввины обставили иом-киппур различными ритуалами (пост,
розги — «малкес» и т. п.).
14 Обряд сожжения рыжей телицы описан в Числах, XIX, 2—10.
15 Дакоста имеет в виду Исход, XXI, 28—29.
16 Исход, XXI, 30.
17 Исход, XXI, 33—34.
18 Исход, XXII, 6.
19 Исход, XXI, 24.
20 Чудотворцами Дакоста иронически называет талмудистов и
раввинов.
21 Второзаконие, VI, 6: «И да будут слова сии, которые я
заповедую тебе сегодня, в сердце твоем».
144

22 Молодой Уриэль Дакоста полагал, что мифический Моисей
является исторической личностью и всерьез принимал так
называемый «Моисеев закон» (тору) за божественное откровение.
Зрелый Дакоста в «Примере человеческой жизни» пришел к
верному выводу, что не только талмуд, но и тору «нельзя
считать законом божиим», что «Моисеев закон» есть «человеческое
изобретение, подобное другим, бесчисленным в мире».
23 Исход, XVIII, 26.
24 III книга Царств, III, 9.
25 Исход, XVIII, 21.
26 Галел — аллилуя, восхваление. Молитва «Галел», которая
славословит бога и наделяет его всевозможными эпитетами, состоит
из отдельных стихов различных глав Псалмов.
27 Десять мучеников — талмудисты, осужденные на смертную казнь
римскими властями в I—II вв. н. э. за распространение
иудаизма вопреки запретам Рима. Легенда их объединила в единый
миф о десяти мучениках.

Послание венецианского раввина
Леона да Модена
руководителям еврейской религиозной общины Гамбурга
Оно было написано в 1616 или в 1617 г., впервые опубликовано
вз «Письмах и сочинениях Леона да Модена с предисловием и
примечаниями Людвига Блау», Будапешт, 1905. Приведено в сборнике
1*г<. Гебхардта на стр. 150—151.
: 1 Саддукеи — религиозная иудейская секта по имени ее
легендарного основателя Садока.
По свидетельству историка Иосифа Флавия («Древности», главы
XIII и XVIII, «Иудейская война», гл. II), саддукеи —
представители аристократической знати в иудейском государстве I в. до
н. э. Они ревностно охраняли Ветхий завет от толкований его в
изустном предании. Саддукеи отрицали бессмертие души,
воскресение мертвых, награды и наказания после смерти.
12 Боэт — основатель иудейской секты боэтусеев при правлении
Ирода (37—4 гг. до н. э.). Боэтусеи были близки по своим взглядам
и образу жизни к саддукеям.
3 Караимы — см. прим. 6 на стр. 144.
•4 Псалом LXXXIV, 12.
Текст отлучения Дакосты, провозглашенный венецианской
еврейской религиозной общиной в 1618 г.
Впервые был опубликован в «Zera anoschim», Husiatyn, 1902,
В80Спроизведен Л. Блау в вышеуказанном сочинении. В сб. К. Геб-
хкардта помещен на стр. 153—154.
:l Притчи, XIV, 15.
22 Рашба — барселонский раввин Шалом бен-Авраам Адрет (1245—
1310) — крупный авторитет раввинизма. Санкционировал
репрессивные меры против распространения свободомыслия среди евреев
и впервые разработал формулу отлучения.
146

Текст отлучения Дакосты, провозглашенный амстердамской
еврейской религиозной общиной в 1623 г.
Впервые был опубликован профессором Коимбрского
университета Мендиш душ Ремедиуш в «Os Judeus Portugeses em Amster-
dam», Coimbra, 1911. В сб. К. Гебхардта помещен на стр. 182—183;
1 Уриэль Абадот — наряду с «Уриэль Дакоста», «Адам Ромиш»
«Уриэль, еврейский юрист» — еще одно имя Дакосты. Н. Поргес
производит его от Adabai, что означает лжец. К. Гебхардт читает
Абадот и, называя это имя «таинственным», пытается перевести
его как Уриэль-юрист.
2 Хахамы — см. прим. 5 на стр. 143.
3 Магамад — совет, правление религиозной общины.
Трактат о бессмертии души Семуэля да Сильва
«Трактат о бессмертии души» («Tratado da immortalidade da al-
ma») издан в 1623 г. в Амстердаме на португальском языке.
Книга «Трактат о бессмертии души» содержит 178 страниц и
состоит из посвящения («Благосклонному читателю») и тридцати
одной главы. В главах XIII—XXVIII да Сильва приводит
выдержки из сочинения Уриэля Дакосты «О смертности души
человеческой».
В приложении приведены отрывки (в сб. К. Гебхардта они
помещены на стр. 158—168) из следующих частей «Трактата»:
1. Посвящение «Благосклонному читателю» (приведены стр. 3—
5 первоначального издания 1623 г.).
2. «Глава II. Мнения о душе среди неиудейских философов»
(приведены стр. 11—12 первоначального текста).
3. «Глава V, в которой показано бессмертие души в отношении
воли» (стр. 20—21).
4. «Глава VII, в которой доказывается ссылками на священное
писание, что все это истина» (стр. 26—27).
5. «Глава X. О том, что бог ввел души в тела людей скрытым
от .нас способом» (стр. 38—39).
6. «Глава XVII. О том, что человеческая душа имеет
собственное название, которым также отличается от душ животных»
(стр. 76, 79—80).
7. «Глава XIX. О том, как противник закона неправильно понял
и отвергает место из Писания, где говорится, что Самуил пришел
говорить с Саулом» (стр. 90, 96).
8. «Глава XXIII. О том, что книга Даниила — каноническая,
вопреки дерзкому мнению нашего противника, отвергающего ее»
(стр. 121—3, 128—9, 137).
9. «Глава XXVII. О блаженстве, которого нужно ожидать в
будущем мире, вопреки невежественному мнению нашего противника»
(стр. 147).
10. «Глава XXVIII. О гибели, ожидающей тех, что привыкает к
порочным мнениям и упорствует в них» (стр. 152—155).
11. «Глава последняя. О правильности подсчетов для
установления сроков новолуния и праздников» (стр. 177—178).
147

Книга Семуэля да Сильва сохранилась в четырех экземплярах:
в библиотеке Семинарии португальских евреев в Амстердаме, в
Амстердамской Университетской библиотеке, в библиотеке
Британского музея и в личной библиотеке Жоакима ди Аранжу (Joaquim de
Aranjo) в Португалии.
Цифры, заключенные в квадратные скобки, обозначают страницы
первоначального издания 1623 г.
1 1623 г.
2 Имеются в виду «Тезисы против традиции».
3 Филактерии — см. прим. 1 на стр. 143.
4 Мезуза — кусок пергамента, на котором написаны стихи из
Второзакония (VI, 4—9 и XI, 13—21). Свернутый свиток помещается
в деревянный или металлический футляр и прикрепляется к
косяку дверей. Мезуза — магическое средство, способное, как
полагают верующие, уберечь их от злых духов.
5 Седер — первый день пасхи, который справляется с особыми
обрядами. Религиозные евреи диаспоры первый день пасхи
справляют два раза.
6 III книга Царств (у евреев I книга Царств), XVIII, 19—39.
7 Судьи, VIII, 8—9, 17.
8 Видимо, имеется в виду какая-то не дошедшая до нас часть
«Тезисов против традиции» или трактата «О смертности души». В
сохранившихся частях этих сочинений Уриэль Дакоста нигде не
сравнивает себя с Гедеоном.
9 Саддукеи — см. прим. 1 на стр. 146.
10 Иеремия, III, 22.
11 См. прим. 20 стр. 30.
12 Псалом XLI, 8.
13 Псалом CXLV, 2.
14 Екклесиаст, XII, 14.
15 В каноническом латинском переводе novissimo die — «в
последний день». Согласно современным библейским словарям еврейское
слово 'aharon в данном случае означает «последний», а не
«позднейший».
16 Возможно, имеется в виду толкование лица в еврейском (а не
латинском!) тексте Библии. Стих 25 гл. XIX книги Иова гласит
в оригинале. w<x'ahar6n 'al^afar jaqum — «и в последний день
над прахом он восстанет» (имеется з виду, очевидно, бог). В
христианской Библии содержится неправильный перевод, третье лицо
принимается за первое: лат. «surrecturus sum» — «я восстану»
(т. е. над прахом будет не бог, а Иов), рус. «восставит из праха
распадающуюся кожу мою сию» (также имеется в виду
воскресение Иова, чего нет в еврейском оригинале Библии). Уриэль
Дакоста, следуя за христианской Библией, не избежал этой ошибки-
sobre о ро estarei — «буду над прахом моим».
17 Антигон — согласно преданию, учитель легендарного С?дока.
Антигон учил: «Не уподобляйтесь рабам, которые служат господину
за кусок хлеба», т. е. ничего благородного нет в совершении
добрых дел в надежде на позднейшее вознаграждение. Отсюда,
согласно преданию, проистекает отрицание загробной жизни в
учении саддукеев.
18 Саддукеев называют доносчиками, потому что в борьбе еврееи
148

против Селевкидов, захвативших Палестину, саддукеи нередко
принимали сторону последних.
Раббан Гамлиэль — талмудист, жил в I в. н. э.
Амида — Молитва 18 благословений. Согласно талмуду, во
времена раббана Гамлиэля к этой молитве был присоединен
упоминаемый в тексте стих.
Речь идет о книге Даниила.
По мнению К. Гебхардта, гл. VII книги Уриэля Дакосты
«О смертности души», не дошедшая до нас, по содержанию
совпадает с тезисом VII «Тезисов против традиции».
Здесь да Сильва имеет в виду не дошедшую до нас члсть
сочинения Дакосты («Тезисов против традиции»).
Из книги вопросов и ответов Иакова из дома Леви
Книга была опубликована в Венеции в 1632 г. И. Перлес в
своей статье «Новейшие источники об Уриэле Дакосте» (Monatschrift
fur Geschichte und Wissenschaft des Judentums, 26 Jg. Krotoschin,
1877, S. 193—213) впервые относит к Дакосте этот запрос, считая,
что он был сделан между 1624 и 1628 г. (с 1624 г. Дакоста
находился в отлучении, в 1628 г. умерла его мать). Н. Поргес и К. Геб-
хардт вполне согласны с мнением И. Перлеса. В сб К. Гебхардта
помещен на стр. 185—186.
1 Мудрецы — раввины.
2 Речь идет о книге Уриэля Дакосты «Исследование фарисейских
традиций в сравнении с писаным законом», Амстердам, 1624.
3 У Дакосты было четыре брата. Поргес полагает, что два из них
(Авраам и Иосиф) были удостоены быть названными
«благочестивыми братьями», так как они занимали различные посты в
Совете амстердамской общины.
4 Согласно иудейской религии только то мясо считается угодным
для пищи, животное которого зарезано специальным резником.
5 Иом-киппур—-см. прим. 13 на стр. 144.
с Иудейская религия запрещает в пасху употреблять в пищу
квашеный хлеб. Взамен его набожные евреи едят на пасху мацу —
опресноки из незаквашенного теста.
Менаше бен Израэль
Три книги о воскресении мертвых
Менаше бен Израэль — теолог, один из руководителей
амстердамской общины. Родился в городе Ла-Рошель (Франция) в 1604 г.,
большую часть жизни прожил в Нидерландах, умер в Миддльбурге
(Нидерланды) в 1657 г.
Сочинение «De resurrectione mortuorum» («О воскресении
мертвых») написано на латинском языке в 1636 г.
Приводимые здесь выдержки из этого произведения
опубликованы в книге К- Гебхардта на стр. 188—191.
Цифры в квадратных скобках указывают страницы издания
1636 г.
Ш

1 Здесь ясно обнаруживается стремление настроить городские
власти Амстердама против Уриэля Дакосты.
2 Менаше кратко излагает доводы трактата «О смертности души»
Уриэля Дакосты.
3 II Книга Царств (у евреев II книга Самуила), XII, 22—23.
4 Псалом VI, 6. В той части трактата «О смертности души»,
которая до нас дошла, этот псалом не цитируется.
5 Псалом XXIX, 10. Менаше имеет в виду не дошедший до нас
отрывок из Уриэля Дакосты.
6 Псалом LXXXVII, 11.
7 Псалом СХШ, 25.
8 Псалом LXXVII, 39.
9 Екклесиаст, III, 19—20.
10 Екклесиаст, IX, 5.
11 Екклесиаст, IX, 10.
12 Иов, VII, 7—10.
13 Иов, XIV, 12.
Моше Рефаэль д'Агиляр
Ответы на некоторые тезисы против традиции
Сочинение Моше Рефаэля д'Агиляра «Reposta а certas propostas
contra а tradigao» («Ответы на некоторые тезисы против традиции»)
написано в 1639 г. на португальском языке и содержится в сборнике
сочинений этого автора, хранящемся в библиотеке Семинарии
португальских евреев в Амстердаме.
Автор — амстердамский раввин, родом из Португалии.
«Ответы» направлены против «Тезисов» Уриэля Дакосты, написанных на
23 года раньше. Это свидетельствует о том, что «Тезисы» Уриэля
продолжали волновать раввинов еще и тогда, когда сам Уриэль
Дакоста далеко отошел от изложенных в «Тезисах» взглядов и
пришел к отрицанию боговдохновенности Библии.
1 Видимо, одиннадцатый тезис (имеющийся в сочинении Леона да
Модена) был неизвестен д'Агиляру.
2 Псалом СХН, 2.
Иоганн Мюллер
Иудаизм, или еврейство
Иоганн Мюллер (1598—1673) — немецкий пастор и богослов.
В книге «Иудаизм, или еврейство» Мюллер ополчился против
евреев и допущения их в Гамбург.
Книга «Иудаизм, или еврейство» («Judaismus, oder Jtidentumb»)
написана в 1644 г. на немецком языке, издана в Гамбурге.
Приведенные выдержки опубликованы в книге К. Гебхардта на
стр. 202—204.
Цифры в квадратных скобках указывают страницы издания
1644 г.
Из письма Филиппа ван Лимборха Теодору Грасвинкелю
Письмо Филиппа ван Лимборха Теодору Грасвинкелю написано
в 1662 г. на латинском языке и впервые опубликовано в книге
150

К. Мейнсма «Спиноза и его окружение» (К. Meinsma. «Spinosa
en sijn Kring», s'Gravenhage, 1896, Bijlage II). Рукопись находится
в библиотеке Амстердамского университета. Отрывки из письма
опубликованы в книге К. Гебхардта на стр. 200.
Филипп ван Лимборх (1633—1712) —один из руководителей ар-
минианцев (голландская разновидность кальвинизма).
Теодор Грасвинкель — гаагский юрист и богослов.
1 «Дано мне было по сорока ударов без одного» (II послание к
коринфянам, XI, 24).
Филипп ван Лимборх
Об истинности христианской религии
Сочинение Филиппа ван Лимборха «Об истинности христианской
религии» («Philippi а Limborch. De veritate religionis Christianae
amica collatio cum erudito Judaeo») написано в Гауде (Нидерланды)
на латинском языке в 1687 г.
Книга представляет собой изложение диспута с португальским
евреем (марраном) Исааком Оробио де Кастро. Исаак
(христианское имя Балтазар) Оробио де Кастро (Isaac Orobio de Castro)
родился в 1620 г. в Брагансе, провел три года в тюрьмах инквизиции
в Севилье, впоследствии уехал в Нидерланды.
В приложении к сочинению «Об истинности христианской
религии» Филипп ван Лимборх приводит текст «Примера человеческой
жизни» Уриэля Дакосты.
Цифры в квадратных скобках указывают страницы сочинения
Ф. ван Лимборха 1687 г., один экземпляр которого находится в
отделе редких книг Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина.
1 Епископ Симон — брат деда Филиппа ван Лимборха, глава арми-
нианцев, умер в 1643 г.

fc
ч
ДАТЫ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
УРИЭЛЯ ДАКОСТЫ
? —1585 г. В гор. Опорто (Португалия) родился Уриэль Дакоста
1604—1609 гг. Годы учебы Дакосты в Коимбрском университете на
факультете канонического права
1610 г. Уриэль казначей католического собора в Опорто
1614 г. Переезд семьи Дакосты в Амстердам. Уриэль принял
иудейскую веру
1615 г. Поездка Уриэля в Венецию. Высказывает местному раввину
Иммануэлу Абоабу свои сомнения по поводу иудаизма
1616 г. Дакоста в Гамбурге. Написал «Тезисы против традиции»
1616—1617 гг. Венецианский раввин Леон да Модена в своей книге
«Щит и латы» приводит текст «тезисов» и пытается их
опровергнуть
1618 г. август. Венецианская еврейская религиозная община предает
Дакосту анафеме
До 1622 г. Дакоста из Гамбурга возвращается в Амстердам. Написал
сочинение против книги Л. да Модена «Щит и латы», в
которой критикует иудейскую традицию и бессмертие души
1622 г, декабрь. Умерла жена Уриэля Дакосты
1623 г. Семуэль да Сильва опубликовал сочинение, в котором
ополчился против утверждений Дакосты о бессмертии души
1623 г. май. Амстердамская синагога предает Дакосту анафеме
1624 г. Вышла книга Дакосты под названием «Исследование
фарисейских традиций в сравнении с писаным законом Уриэля,
еврейского юриста, с возражением некоему Семуэлю да Силь-

ва, его лживому клеветнику». Раввины книгу сожгли. По
доносу общины Дакоста был посажен в тюрьму
1624 г. 31 мая Дакоста освобожден из тюрьмы. Присужден к штрафу
в размере 300 гульденов
1628 г. Умерла мать Дакосты
1633 г. С Дакосты снимается анафема, но вскоре он снова
отлучается от синагоги
1640 г., апрель Вторая попытка Дакосты помириться с общиной.
Написал «Пример человеческой жизни». Кончил жизнь
самоубийством.
1®=*

ОСНОВНАЯ ЛИТЕРАТУРА
ФишерКуно. История повой философии, т. II, СПб., 1906.
Грец Г. История евреев, т. XI, Одесса, 1908.
История философии, т. II. М., 1941, стр. 18 и 168—169.
К 1 а а г А. Uricl Acosta. Leben und Bekenntnis eines Freidenkers vor
300 Jahren. Berlin, 1909.
P о r g e s N. Zur Lebensgeschichte Uriel da Costa. Monatsschrift
fur Geschichte und Wissenschaft des Judentums, 62. Jg. Breslau,
1918.
Gebhardt C. Die Schriften des Uriel da Costa mit Einleitung.
Uebertragung und Regesten. Bibliotheca Spinozana, tomus II.
Amsterdam, 1922.
M i с h a e 1 i s C. Uriel da Costa. Revista da Universidade de Coimbra;
vol. VIII. Coimbra, 1922.
Kaan D. Unc vie humaine, par Uriel da Costa. Paris, 1926.
Sonne T. Da Costa Studies. The Jewish Quarterly Review, N. 22.
London, 1931/32, p. 229—247.
Muller C. Das «Exemplar humanae vitae» des Uriel da Costa.
Aurau, 1952.

СОДЕРЖАНИЕ
От составителя
Уриэль Дакоста (статья И. К. Луппола)
СОЧИНЕНИЯ УРИЭЛЯ длкосты
О смертности души человеческой, перевод с португальского
С. Игнатова, редакция А. Долгопольского .
Пример человеческой жизни, перевод с латинского А.
Денисова, редакция С. Маркиша
Тезисы против традиции, перевод с древнееврейского
М. Беленького 10°
ПРИ лож ЕН ИЯ
Послание венецианского раввина Леона да Модена
руководителям еврейской религиозной общины Гамбурга, перевод
с древнееврейского М. Беленького Ш
Текст отлучения Дакосты, провозглашенный венецианской
еврейской религиозной общиной в 1618 г., перевод с
древнееврейского, редакция М. Беленького И2
Текст отлучения Дакосты, провозглашенный амстердамской
религиозной общиной в 1623 г., перевод с немецкого,
редакция М. Беленького 114
Трактат о бессмертии души Семуэля да Сильва, перевод
с португальского А. Долгопольского .... И5
Из книги вопросов и ответов Иакова из дома Леви. Венеция
1632 г., перевод с древнееврейского М. Беленького . 124
Три книги о воскресении мертвых Менаше бен Израэля,
перевод с латинского А. Долгопольского 125
Ответы на некоторые тезисы против традиции, перевод с
португальского А. Долгопольского 128
155

Иудаизм, или еврейство Иоганна Мюллера, перевод с
немецкого А. Долгопольского ... 129
Из письма Филиппа ван Лимборха Теодору Грасвинкелю,
перевод с латинского А. Долгопольского 130
Об истинности христианской религии Филиппа ван Лимборха,
перевод с латинского А. Долгопольского . 132
П РИМЕЧА НИЯ
К сочинениям Уриэля Дакосты . . 137
К приложениям ... 146
Даты жизни и деятельности Уриэля Дакосты, составил
М. Беленький 152
Основная литература ... ... 154