Author: Пациенко Г.Б.  

Tags: художественная литература   рассказы   любовь   нравственность   мораль   издательство советский писатель   жизнь в деревне  

Year: 1986

Similar

Альманах советских журналов. Выпуск 1 («Юность»)

Юный натуралист №12 за 1978 год

ИВ. Шмелев. Собрание сочинений в 5 томах. Том 3. Рождество в Москве

Воспоминания. Том 3

Text 
                    Геннадий Пациенко
ДОМ
&ЕЗ
_
СОСЕДЕИ
РАССКАЗЫ
ПОВЕСТИ
МОСКВА * СОВЕТСКИЙ ПИСАТЕЛЬ * 1986


Геннадий Пациенко
дом
&ЕЗ
у
СОСЕДЕИ
РАССКАЗЫ
ПОВЕСТИ
МОСКВА * СОВЕТСКИЙ ПИСАТЕЛЬ * 1986


=--
~~~~ .
~~­
~~-~
,.~
~?
-


Геннадий Пациенко
ДОМ
&ЕЗ
_
СОСЕДЕИ
РАССКАЗЫ
ПОВЕСТИ
МОСКВА * СОВЕТСКИй ПИСАТЕЛЬ * 1986


ББК ~~.Р7
П21
ХудожникАндреfl ГолпцыR
4,r:201 щnо-004
5
П ОЬ3(02)-86 JO -Sб
© Изсател~ств~
«Советский писатель», 1986 а,


РАССКАЗЫ


РАСС КАЭЬI


ПОБЫВКА
В I{Онце лета я шел мимо снесенного дома моих дере­
венских соседей . Шел и остановился, увидев ярко цвету­
щие в бурьяне красные мальвы. Соседский дом давно ра­
зобрали. Но осталась почему-то не разобранной печь, да
уцелело возле нее дощатое, вверх перевернутое крыльцо.
И возле печи и крыльца красовались, горели мальвы ...
Без людей усадьба затравенела, отошла быстро под
выгон . Печь же посреди усадьбы на удивление остава ­
лась целой . И выглядела она как памятник, выкрашен­
ный в белый цвет .
И странно смотрелась эта печь на зеленом непаханом
огороде . Странным тут было не то, что она осталась, а
то, что никто не прикоснулся, не тронул, не разломал ее.
Когда-то оставленные без домов печи тут же разбирали
на кирпичи; сейчас нужда в кирпичах отпала.
Летние дожди не смыли с нее побелку, время сохра­
нило даже ступеньки, по которым взбирались греться на
печь ребятня и взрослые . Оставаясь целой, печь, каза­
лось, готова была и сейчас приносить пользу. Затопи - и
она все так же сварит, обогреет, высушит ...
В таком же сиротстве, как и печь, стояли яблоневый
сад, ветла на меже и тристарые высокие березы, росшие
некогда под окнами, выходящими на дорогу.
4


-~~~~
-=


ПОБЫВКА
В конце .пета я шел мимо снесенного дома моих дере-­
венских соседей. Шел и остановился, увидев ярко цвету-­
щие в бурьяне красные мальвы. Соседский дом давно ра­
зобрали. Но осталась почему-то не разобранной печь, да
уцелело возле нее дощатое, вверх перевернутое крыльцо.
И возле печи и крыльца красовались, горели мальвы...
Без людей усадьба затравенела, отошла быстро под
выгон. Печь )Ке посреди усадьбы на удивление остава­
лась целой. И выгляде.па она как памятни:к, выкрашен--
• ный в белый цвет.
И странно смотрелась эта печь на зеленом непаханом
огороде. Странным тут было не то, что она осталась, а
то, что никто не прикоснулся, не тронул, не разломал ее.
Когда-то оставленные без домов печи тут же разбирали
на кирпичи; сейчас нужда в кирпичах отпала.
Летние дожди не смыли с нее побелку, время сохра­
ни.по даже ступеньки, по которым взбирались греться на
печь ребятня и взрослые. Оставаясь целой, печь, каза­
лось, готова была и сейчас приносить пользу. Затопи - и
она все так же сварит, обогреет, высушит ...
В таком же сиротстве, как и печь, стояли яблоневый
сад, ветла на меже и три старые высокие березы, росшие
некогда под окнами, выходя1цими на дорогу.
4


Нпкак не хотелось уходить от этого, давно не пахан-
•
ного никем. огорода, и я задержался на запущеннои, за-
росшей усадьбе. И хотя усадьба была забытой, но не за­
бывалось то, что некогда случилось здесь со мной ...
***
Я служил в армии, и зимой меня отпустили домой на
побывку. Те несколько дней, что провел я дома, как на­
зло, дымили метели. Поля и дороги покрылись поземкой.
В деревне ходили в тулупах и валенках. Один я разгули­
вал в кирзовых сапогах и щегольской, перекроенной пе­
ред отъездом шинельке. И было мне всех теплее: нако­
нец-то я оказался дома, в родной деревне ... Почти все
мои сверстники, кто служил, побывали уже в отпусках.
Теперь же приехал и я.
Отпуск мой тек без каких бы то ни было осложнений
и приключений. Если что и огорчало, так это долгие, за­
тянувшиеся метели. Неделю кряду не утихали они. Из-за
них я не мог никуда пойти. С утра до вечера мятущийся
белый дым заволакивал деревню и насыпал сугробы.
С трудом удавалось сходить по воду, откопать дрова, при­
нести сена стоявшим в хлеве овuам и корове.
До отъезда оставалось чуть больше суток, и я уже на­
чал было сокрушаться, что по такой погоде мне и к стан­
ции не добраться. Но в конце последнего отпускного дня
за окнами разом посветлело, повеселело, поугомонилось,
и я понял, что метель хотя и не утихла, но все равно по­
шла на убыль, начала выдыхаться. Я тут же решил
устроить в клубе прощальный вечер. Идею мою девчонки
и парни одобрили. Однако главным, ради чего затевался
предотъездный вечер, было желание встретить и прово­
дить домой кого-нибудь из девчонок деревни. Я знал, что
деревня с особым интересом и любопытством следила за
тем, кого выберет отпускник, с кем пойдет после танцев.
Про себя я решил, что о девушке, с которой пойду я, ре­
шительно никто знать не будет. На то я и солдат, чтоб
уметь хранить тайну, оставить с носом чересчур любо­
пытных.
Так рассу}Кдал я, готовясь к прощальной вечеринке
в колхозном клубе .
.Я танцевал то с одной, то с другой девчонкой, и поэто­
му было не угадать - к чьему двору я сегодня направ•
люсь.
5


А не пойти провожать я не мог. Какой же отпуск, ес.ТIИ
солдат никого не проводил, не обнял, не поцеловал.. ,
На последний танец я пригласил соседскую девчонку
Галку и как бы между прочим сказал, что хорошо бы нам
"
"
домои поитп вместе.
Галка согласилась без особого удивления: вместе так
вместе, что в том плохого - дома рядом.
!v\ы вышли из клуба одновременно со всеми. Потом я
задержался, чтобы Галка уш.1а вперед, подождал, ПОI<а
удалятся остальные, и только тогда нагнал ее.
Ветер нес нам навстречу снег, предвещая скорую отте­
пе.1ь. Наши дома располага.111сь на отшибе, разделенные
выгоном II дорогой к ферме. Бы.~о за полночь, и деревня
спала зпмннм мертвеuкнм сном.
-
Тебе туда, - показала Галка на мой дом.
Однако оставлять ее одну я не намеревался. Мне хо­
телось побыть с Галко11 как мо)кно дольше. Я: уезжал зав­
тра на заставу, и неизвестно, когда-то еще доведется по­
быть мне вдвоем с девчонкой ...
-
Заметет тебя пли во.'1к унесет, - пошутил я.
-·
Тутрядом., . -
неуверенно ответила Галка. - К:ак-
ннбудь доберусь.
!v\олча и незаметно приб.1изилпсь мы к мостику через
канаву ме,кду улицей и Галкиным домом. Шумели за­
сне,кенные березы, темнели напротив окна.
За плетнем в глубине огорода виднелись яблони, и
между ними в снеговой шапке - стожок, где-то там, где
сегодня увидел я красные мальвы.
Потоптавшись на дощатом переходе, мы направились
в глубь двора и остановились там в зимнем затишье­
между хлевом и домом. Днем от стожка к хлеву носи.11и
сено, и в воздухе еще держаJ1ся запах сухой летней тра­
вы. Голова хмельно кружилась от него после поездов,
вокзалов, казарм и душного клуба. Так хорошо и уютно
бы.10 в затишье двора, что и говорить ни о чем не хоте•
,10СЬ.
Галка от холода вскоре запереступала с ноги на ногу,
и я, заметив это, неожиданно для себя поднял и посадил
"
"
ее на перекладину прислоненнои к стене чердачнои лест-
н11цы. От такой моей прыти Галка смутилась.
-
Зачем ты? - тихо сказала она, у)ке сидя на лест•
нице.
И я понял, по голосу Галки понял, что «выходка» моя
ей приятна.
-
Ты :,ке устала!
6


И как только громко сказал я, в будке под хлевом
проснулась на чужой голос собака. Отозвалась истошным
захлебным лаем.
Галка спрыгну.па с лестнпцы и устремилась к будке:
она боялась, что лай разбудит домашних и те выйдут во
двор. Я пошел следом.
-
Шарик, Шарик! Успокойся! Ляг иди ... -
уговари­
вала она рвущегося ко мне пса, ярость которого была
непонятной: ничего худого я Галке не причинял.
Шарик >ке лаял.
-
Спрячься от него, - посоветовала Галка, когда я
приблизился к будке, чтобы как-то попробовать подру­
житься с Шариком.
Я отошел за угол дома на прежнее место. Уняв нако­
нец пса, Галка вернулась. Я опять посадил ее на пере­
кладину и взялся тереть сквозь варежки Галкины руки,
разводить и хлопать ими одна об одну. Но делал я это
негромко, помня о потревоженном Шарике. Галка молча
поглядывала на меня. Все-таки молодец я, что пошел.
провожать ее в сырую метельную полночь, да еще к са­
мому дому.
Не знаю, кому из нас эта встреча была нужнее: Галке
ли, занятой от темна до темна на ферме, или мне, очу­
тившемуся на родине в отпуске и терявшему голову от при­
сутствия девушки? Вероятно, обоим. И оба мы одинаково
ей радовались. И оба не спешили расстаться: как знать,
что впереди ждало каждого из нас? ..
Я держал Галкины руки, в то время как сама она
оставалась на ступеньках лестницы. Сидела, не придер­
живаясь, и лестница от шевеления Галки чуть покряхты­
вала. На какой-то миг я отпустил· ее руки. Без опоры и
равновесия Галка качнулась вперед и ухватилась испу­
ганно за мои плечи.
Лицо ее оказалось рядом с моим, и так близко, что
мы даже стукнулись лбами, и я, забывая обо всем, поце­
ловал Галку в щеку.
-
Ты что? - изумилась она.
-
С ума сошел!
-
Да как-то нечаянно... -
оправдывался я. - Само
собой ...
Вслед за моими словами пугающе загремела у будк11
цепь. Разнесся остервенелый собачий лай. Шарик точно
досадовал, что я не ушел, что так легко и просто обману­
ли его собачье чутье, мешали спать, вынуждая то и дело
вылезать из нагретой будки.
7


Опять Галка унимала Шарика. Опять уговаривала и
возилась с ним. В конце концов она успокоила пса и на
этот раз. I--Io теперь говорили мы только шепотом. И как
только забывался я и заговаривал громче, из будки сра­
зу :,ке доносплось собачье рычание. Мы снова затаива­
лись, снова слышалось лишь наше дыхание.
-
Знаешь, Петра, у меня ноги озябли, - шепнула
Га.11ка. - Пойду носки в печурке возьму. И варе,кки за­
одно погре10. Подождешь?
-
Подо:,кду.
Галка была в худоватых сапожках, в них она п танце­
вала в клубе. Почти бегом она побежала переобуваться
в дом. Я тихо ждал во дворе и прикидывал, сколько мы
еще простоим и как быть и вести себя дальше...
I(orдa Галка верну.п.ась, вслед за ней на снежном
крыльце грузно заскрипели чьи-то шаги: Шарик все-таки
вынудил кого-то подняться с постели.
То была Галкина мать в наскоро накинутом на плечи
поду шубке.
-
Кого тут ночью носит? - спросила она, вгляды-
ваясь с крыльца.
Мы молчали.
-
Галка, ты, что ли? - повторила она.
И Галка нехотя подтвердила, что во дворе действи­
тельно она.
мать.
А кто это с тобой? - продолжала допытываться
Да никто ...
На кого же брешет собака?
На меня ...
Что-то раньше не лаяла. Ну смотри, опять на фер­
му проспишь, - проворчала мать.
-
Не просплю. Сама встану.
Любопытство матери немало смутн.10 нас. Интересо­
валась мать, конечно, нарочно, сразу узнав, что во дворе
нахо,кусь именно я, сосед их. Из служивших в армии
только я один и был в это время в отпуске, и по шинеJ1И
было нетрудно разглядеть и узнать меня. И это притвор­
ство, и то, что мать вышла н теперь медлила возвращать­
ся, раздра,ка.пи и меня, и Галку.
-
Шли бы в дом, - сжзлясь над нами, предложила
Галкина мать. - Простынете во дворе.
Я стоял подле Галки молча, не отзывался, опасаясь
встрево,кить собаку. В доме спало целое семейство, и де­
лать там было нечего.
8


-
Зайдем скоро, - ответила Галка, желая, чтобы
мать ушла. - Не закрывай.
Мать скрылась за дверью. Собака молчала. И мы
опять были вдвоем. Я смелел все решпте.льнее н насто~"r­
чнвее. Галка всячески сопротивлялась, отталкивала, но
я обхват11л за ее сппной лестниuу п принялся uеловать
Галку.
И в этот-то момент произош.10 самое неожиданное.
Под мопми руками, да от двойной еще нашей тяжести
лестница неожиданно затрещала, заскрипела, а затем
звучно переломилась, и Галка, а с ней и я рухнули разон
в снег под стену дома. Верхняя половина лестницы вдо­
бавок больно ударила меня по спине. Но и это было еще
не все.
Падая, Га.11ка испуганно закричала. Она была подо
мной, и это удвоило ее страх и испуг. На крик хозяйки
рванулась собака. Не успел я опомниться и встать на
ноги, как остервенелый Шарик уже рвал и кусал мои са­
поги.
Звеня и мотая оборванной цепью, он решился всерьез
не только проучить, но и разделаться со мной. Злобный
рык его и дыхание слышались рядом с моим лицом.
Я двинул Шарика ногой, и так удачно, что, скуля и виз­
жа, он откатился в сторону, я, не теряя времени, вскочил
мигом на ноги и помог подняться перепуганной Галке.
Но и Шарик не дремал. Разозленный и взбешенный,
он по,1агал, что я чем-то серьезно обидел хозяйку и его
долг немедленно за нее вступиться.
Он схватил с новой сплой сзади полу моей шинели и
мгновенно дернул ее на себя. И перешитая моя перед от­
пуском шинель затрещала, как натянутая палатка. На­
верное, Шарик раскроил бы ее до самых плеч, но спас
хлястик. Спас меня от полного позора и пора)кения.
От холода ли, от досады ли, я ощутил морозный
озноб. И с ужасом уяснил себе: какую же небывалую
месть мне уготовил соседский пес. Худшего и не приду­
маешь перед отъездом.
Я метнулся к изгороди за палкой. Мигом выдернул ее
и устремплся к Шарику. Но пес, видно сообразив, что на­
казал меня предостаточно, удовлетворенно потрусил, во­
лоча цепь, к будке. И сразу забился там в задний уго.1,
полагая, что сполна проучил и допек меня.
В окнах дома вспыхнул свет. Скрипнули двери, и на
пороге с ухватом в руке возникла Галкина мать. Теперь
она заговори.1Jа у,ке решительнее:
9


-
Да что тут творится сегодня? Галка, я тебя спра­
шиваю?! - И мать грозно подступила к нам.
1'шиб.1енная и не на шутку напуганная, Галка лншь
всхлипывала.
-
Иди в дом сейчас же! - приказала мать.
Галка скрылась покорно в сенях.
-
А с тобой мы поговорим еще! - бросила мне Гал­
кина мать, направляясь к крыльцу.
Оставаться больше в их дворе я не реrпился, да и
нужды не было. Бросив выдернутую из плетня палку и
собрав сзади полы шинели, я поплелся с соседнего двора
к своему.
***
В магазине днем, куда я побежал за сладостями, чтобы
отметить проводы, меня увидела Галкина мать:
-
Пойди-ка сюда, солдатик. Пойди, пойди .. ,
Я: приблизился, одетый в отцовский кожух.
-
Лестницу принесешь! Свою! И сегодня }1<е! - ко­
мандирски приказала Галкина мать и пошла как ни в
чем не бывало.
И я понял, что о поломанной лестнице и моем позоре
узнает теперь вся деревня.
Так оно после и вышло.
Я: пообещал и, конечно, принес лестницу. Но сделан­
ную не мно10, а отцовскими руками, стоявшую у нашего
дома для лазания на чердак. Я: тащил лестницу не ули­
цей, а по заваленному снегом огороду, прямиком по су­
гробам - подальше от любопытных глаз. Напишу в пись­
ме, прямо с дороги, отец поймет, рассуждал я.
Отнеся лестницу, я взялся чинить шинель: до отъезда
оставались считанные часы. Починить ее надо было так,
чтобы ни один патруль не придрался, чтоб никто не за­
метил, провожая меня, и чтобы мог дослужить я в своей
шинели до конца срока. Я: колол иглой пальцы и сокру­
шался, что не смог, не сумел, как другие, провести от­
пуск без приключений и пересудов.
***
Все стою я и разглядываю обильно заросшее место
былого Галкиного дома. Ладонью трогаю давно остыв­
шую печь. И как бы мысленно говорю ей: «Спасибо, печь,
10


что в сырые метели грела ты варежки II носки для
Галки».
Поздней осеныо замечаешь иной раз в сквозящпх
осенних сучьях опустелые птичьи гнезда. Сиротливо тем­
неют они после лета, покинутые выросшими птенцами.
И если птиц вблизи дома не трогали, если их не пугали,
весной они вновь вернутся, подновят покинутое жилье и
поселятся.
У людей по-другому. В свой дом люди возвращаются
ре"ке птиц. Братья и сестры Галки выросли и разъеха­
лпсь. Уехала в город и сама Галка. iv1ать прода.1а дом и
перебралась к детям. На усадьбе оста.111сь печь, березы· и
яблони, устало хранящие ее запустение и тоску о парнях
и девчонках, которым и тесно и привольно было в род­
ных подворьях.
Вблизи разрушенного фундамента попались обломки
"
"
u
чердачнои лестницы, тои самои, которую уволок я по
сугробам от своего дома. Я: так и не сказал тогда ничего
в письме отцу, вспомнив, что о лестнице Галкина мать
заговори.ТJа со мной не где-нибудь, а в магазине - прямо
на людях. Все равно отец узнает обо всем раньше письма.
И все поймет.
Еще раз оглядываюсь я, покидая былую усадьбу: сре­
ди зелени и бурьяна прощально красуются мальвы. Все
лето простояли они нетронутыми. Никто не коснулся, не
сорвал их: это были не просто цветы с легким названием.
Они считались теперь цветами памяти, трогать и рвать
их в народе не принято.
КОНВЕРТ СО СТЕКЛАМИ
Доцент Загонов ехал объясняться с женой. Вез ей в
кармане только что полученный официальный ответ. Он
)!<Дал его с осени. Зима кончалась, а Загонову казалось,
что все еще длится сырая осень, когда он только что со­
шел на Курском вокзале с южного поезда с желанием
скорее принять теплый душ, попить чаю, расслабиться
после душного вагона в привычной домашней обстановке.
'Летом Загонов принимал в институте вступительные эк­
замены и отпуск использовал осенью.
Все затем происшедшее вспоминалось ему до мель­
чайших подробностей.
11


Зубчатым плоским ключом открыл он свою квартиру
u
11 изумленно застыл в прихо)кеи, услышав под ногами
хруст стекольного крошева. Забыв про чемодан, остав­
шийся за дверью, Загонов недоуменно стоял, не понимая,
откуда бы стеклу взяться. Он хорошо помнил, что квар­
тиру в день отъезда оставлял убранной. Толкнув в жи­
лую комнату дверь, он заранее настроился на погром и
пустые книzкные полки, где стоял и недавно изданный
vчебник с его статьей.
-
Но здесь недоумение лишь усилилось: комната и би- •
блиотека выглядели нетронутыми. Он внес чемодан в при-
u
хо)кую, вынул с наружнои стороны ключ и, несколько
успокоясь, разделся.
Дальше предстояло осматривать кухню. В ней Заго­
нов окончательно огорчился. В кухне нельзя было ни
ступить, ни сесть. Мелкое битое стекло, какое бывает
обычно после автомобильных катастроф и дорО)l{НЫХ ава­
рий, усеянно лежало на всем.
С вонзающим неприятным звуком стекла скрипели
при каждом, даже малейшем, шаге. Загонов взглянул на
верхнюю часть окна. В ней зияла дыра с потемнелыми
оплавленными краями, будто без него влетала в кухн10
шаровая молния.
В растерянности Загонов позвонил товарищу и рас­
сказал о беде.
-
Ищи пулю,- неуверенно посоветовал друг.- Стек­
ло-то навылет?
-
Насквозь. Двойное...
-
Ищи пулю. Смотри в стене, в дверном косяке, по-
шарь по полу, там она где-то! А потом мне звони.
-
Ладно.
Для начала Загонов решил расспросить лифтеров,
как правило знавших в доме все происшествия.
У вас что-нибудь случилось?
В окно выстрелили.
Да вы что? В милицию-то сообщили?
Собира1ось.
Звоните немедленно.
Пулю он нашел скоро: серый свинцовый комочек меж
стеклами в нижней части фрамуги наподобие отрублен­
ного куска толстой проволоки. Трогать пулю Загонов не
стал. Теперь он мог с уверенностью беспокоить и местное
отделение.
Дежурный слушает.
-
Понимаете, какое дело ... -
путаясь и волнуясь,
12


заговорил Загонов. - Только что вернулся нз отпуска, а
в окне - пулевое отверстие ...
Загонов назвал де,курному адрес п задумался. Встав­
лять стекло - ладно бы, а если опять выстрелят? Немало
огорчало и то, что паJ1ьнулп нз дома напротив, ~-::оторы11
он не однажды разглядывал нз-за музыки, ог,1уu1ающе
ревев1uей оттуда в теплое время. Эта музыка разносилась
из дома напротив целое лето. Кто-то в доме незаi\Iетно
выставлял на балконе стереодннамнк и, прячась в квар­
тире, ожидал, когда кончптся магнитофонная .ТJента. Му­
зыка своим неистовым исступлением донимала жильцов,
выводила из себя. Но на удивление никто почему-то не
пресекал воинствующего поклонника модных ансамблей.
С холодами музыка прекратнлась. И никогда так и не
увидел Загонов того, кто включал ее. Он чу)!<да.ТJся оглу­
шающих звуков и, не скрывая, откровенно не любил их.
Порой из-за них он спорил с женой, убеждавшей его тер­
пимее относиться к слабостям молодежи. Загонов вроде
и соглашался, но тут же добавлял, что свою музыку он
не понесет ни в лес, ни в общественный транспорт и во­
обще никому не навяжет и что из достоинства звуков вы-·
текают часто и сами поступки. Этим обычно гасился спор,
без серьезных со стороны жены возражений ...
Он оставался в квартире один: не ел, не выходил, не
распаковывал чемодан - ожидал экспертов. В доме на­
против мерuали отсветы телевизоров, резвились дети, чи­
тались книги, у него же на кухне сквозило отверстие и
густо блестело всюду рассыпанное стекло.
Загонов решил позвонить вторично.
Что вы волнуетесь? Ждите.
-
Скоро ночь, потому и волнуюсь.
-
К вам придет участковый инспектор. Мы сообщи-
ли ему.
-
И как скоро он будет?
-
Как освободится.
Безразличный ответ подлил только масла в огонь.
Медленно и упрямо закипело негодование. Происшествие
вроде как примут к сведению. К тому же экспертов по­
сылать, похоже, не будут. И одно за другим у Загонова
ворохнулись предположения: либо стрельба по окнам -
обыкновенный, рядовой для милиции случай, либо его,
Загонова, сочли за человека с причудами. Любое из пред-
"
.
положении не давало успокоении.
Возмутился не меньше Загонова и товарищ.
13


-
Черт знает что! - говорил он раздра>кенно по те­
лефону. - Потенциа.11ьный: преступник на свободе, и ни­
кого это не волнует. Набери ноль два II попроси дежур­
ного по Пстровкс, тридцать восемь. А потом сообщи
мне.
Загонов внял дружескому совету.
-
Дежурный по городу Панфилов слушает!
Пришлось рассказывать все сначала.
Загонов объяснил, что когда-то служил в армии, те­
перь же офицер запаса и в стрелковом оружии как-ни­
будь разбирается. И неужели в конце концов придется
обращаться к министру?
Вас как звать?
-
Владимир Иванович.
-
Так вот, Владимир Иванович, не забывайте, что
вы звоните на Петровку.
В трубке зазвучали четкие распоря}кения. Рассказ о
пульке, похоже, подействовал.
-
Ждите прибытия оперативной группы, - пообещал
дежурный облегченно вздохнувшему Заrонову.
А минут через десять в дверь и впрямь позвонили. На
пороге возник лейтенант в шинели и с висевшим на боку
переговорным устройством. От непрерывных перекличек
устройство без умолку трещало, и лейтенант выключил
его. Загонов провел лейтенанта на кухню. Веснушчатое,
с рыжими, словно бы подпаленными, ресницами, лицо
лейтенанта вмиг посерьезнело при виде дыры в окне и
осколков. Он подтвердил кому-то, что в окно действи­
тельно выстрелили, и, всего вероятней, из малокалибер­
ки. ..
Загонов предложи,rr лейтенанту чаю, но тот, смутясь,
отказался, и оба не знали, о чем говорить. Попеременно
поглядывали на соседний дом. Он смотрелся буднично.
А между тем комочек свинца в несколько граммов сплю-
"
щенпо лежал проме1к двоипых стекол.
Впервые Загонов не на шутку встревожился, что от­
пустил жену в зарубежную трехмесячную командиров­
ку. Окажись он в момент выстрела за кухонным столом,
не встать бы ему из-за этого стола. Встать-то, может, еще
и встал бы, но уж незрячим сделался бы непременно. И с
окровавленным лицом тыкался бы на ощупь в стены, ища
дверь и зовя соседей.
Jiейтенант думал меж тем свое. Видел схватку с во­
оруженным бандитом, выбитый, выпавший из рук писто­
лет и яростную борьбу с обезвреженным им преступни-
14


ком. А спустя время - опубликованный в газетах указ о
награждении орденом за задержание особо опасного, дав­
но разыскиваемого рецидивиста, а там и присвоение оче­
редного звания и само собой разумеющееся служебное
повышение.
Причины, повлекшие выстрел, прикидывались разные.
Не исключал Загонов и чью-то месть, но за что - терял­
ся в догадках. В августе на приемных экзаменах он по­
ставил нескольким абитуриентам двойки. Сдавали нз
разных мест, провалплись тогда II несколько москвичей.
Один, кажется, )кил даже возле метро неподалеку от За­
гонова, но где- на экзаменах не запомн11.11ось. В отмест­
ку, конечно, мог II выстрелить, однако говорить понапрас­
ну Загонов не решался.
Он принялся вместо этого рассуждать о музыкальных
автоматах и современной музыке из-за рубежа, по его
убеждению, не всегда способствующей развитию у людей
доброты, гуманности, эстетичности.
-
Взять хотя бы кафе, где обедаю. И не только в
нем, а практически в ка1кдом установлены музыкальные
автоматы ...
Лейтенант кивнул, соглашаясь.
-
А получается-то что? - развивал свою мысль За­
гонов. - Ведь глотку надорвешь, осипнешь, пока за сто­
лом слово соседу скажешь. Какая-то колонизация досуга
модными ансамблями, будто на другой материк попал,
где невозможно >1<ить без насаждаемого истеричного воя.
Свою же музыку, наоборот, за рубеж увозим. Не для за­
границы же она создавалась?
-
Нет, конечно! - Лейтенант добавил, что увлечение
так называемыми дискотеками пошло, на его взгляд, на
убыль.
-
Дай-то бог, все же раньше бы об этом кому-то по­
подумать, - рассудил Загонов, хорошо зная молодежные
увлечения и студенческие проблемы. - Сколько на моей
памяти покалеченных, а то и загубленных душ этой му­
зыкой! - вырвалось у него с невольной досадой, болью,
огорчением. - Да, да, не удивляйтесь. Как педагог я до­
статочно думал об этом, - пояснил он изумленно глядев-
•
шему на него леитенанту - с заинтересованностью и лю-
бопытством.
В коридоре послышался частый топот, покашливание,
голоса, и Загонов догадливо поторопился к двери. Пона­
чалу да>ке трудно было запомнить в отдельности каждо­
го. Первыми вошли двое в штатском, за ними - капитан
15


в милицейской форме, с сумкой в руке. Не раздеваясь,
не теряя времени, прибывшие принялись осматривать
квартиру. Загонов среди них невольно почувствовал себя
посторонннм.
Один пз «штатских» сел за рабочий письменный стол
Загонова описывать место происшествия. Медленно по­
ворачивая по сторонам голову, он заносил в протокол
полки с книгами, бар с торшером, тахту и бог знает что
другое, о чем Загонов и не предполагал.
Эксперт в потертых джинсах и замшевой куртке,
всклокоченно-темноволосый, с отекшим лицом, как будто
недавно разбуженный, ладонью смахнув со лба пот, за­
метил худощавому «протоколисту» в сером костюме, с
угреватым .т1ицом, что в жилой комнате, может, и не стои­
ло бы задерживаться: пуля-де пробила кухонное окно.
l-{e отвечая ему, тот писал.
Время от времени он вставал, ходил на кухню и в ком­
нату, будто ломая над чем-то голову. Лейтенанту, при­
бывшему первым, он показал вмонтированную в стене
пожарну10 кнопку в прихожей. А на вешалке зачем-то по­
трогал дорожный мешок с замками как на инкассатор­
ских либо почтовых сумках. J\'\ешок Загонов когда-то при­
вез из Прибалтики, приобретя в магазине спортивных то­
варов, и до сих пор помнил и год, и место покупки.
Неожиданно «протоколист» обратился к Заrонову:
Вы с кем-нибудь ссорились?
-
Да нет.
-
До угроз, случалось, не доходило?
Загонов замялся, сбитый непривычным вопросом:
Простите, но это не в моем духе.
Вы не поняли. Вам никто не грозил?
Помилуйте!
Разведены? - «Протоколист» за столом ждуще по­
вернулся к Загонову. -. Я
спросил потому, что женщины
для мести могут нанять кого-то. В нашей практике и та­
кое с.1учалось.
У меня это исключено.
-
Ес.1п не секрет, где же супруга?
-
Никакого секрета. В командировке за рубежом, -
ответИJ1 Загонов, добавпв при этом, что несказанно обра-
"
дуется, ес,111 поскорее стрелка наидут.
-
Интересы наши здесь совпадают.
Заrонова сдерживали, чтобы особенно не дерзил, не
зарывался. Эксперт в замшевой куртке и джинсах открыл
u
u
u
алюминием окантованныи, в прихожеи оставленныи че•
16


модан, достал фотоаппарат. Умело навел на лежащие по
разным местам осколки и яркой вспышкой сфотографи­
ровал, сноровисто меняя положение фотоаппарата. Раз­
дви}кной металлической линейкой вымерил расстояние
между некоторыми осколками и часть стекол разложил
по конвертам.
Загонов пред.т1ожил отверткой раздвоить раму и до­
стать лежащую внутри пульку. Ему хотелось чем-то по­
мочь, а не стоять без дела в роли зеваки и любопыт­
ствующего. Эксперт в джинсах отверг услуги Владимира
Ивановича.
-
Не волнуйтесь, я сделаю все сам.
С включенным фонариком он вышел на балкон, попа­
хивая табаком и потом.
-
Как бы тут самому не влепили, - сказал он при­
глушенно из темноты. - Выстрелят, пока лазаю.
Он что-то бубнил еще, светя под окном на балконе.
Из комнаты не отвечали ему.
Следователь в это время со стола перенес бумаги на
кухню, удобно их разложил, ожидая, когда раздвоят
раму и таким образом доберутся до самой важной, основ-
•
нои улики - пульки.
Этого момента, чувствовалось, R<дали все.
Окно, на беду, не раздваивалось, не поддавалось ко­
вырянию, и Загонов немедля все-таки отыскал у себя от­
вертку.
Дело сдвинулось, кое-как фрамугу открыли. Эксперт
в замшевой куртке и джинсах скрупулезно изучал сквозь
лупу свинцовый комочек.
-
Это не малокалиберная винтовка. Другой совер­
шенно диаметр. Это нарезное ору)кие, - заключил он, из­
мерив пульку, вокруг которой непредвиденно возникли
предположения и даже споры. Прикидывалась и траекто­
рия по.'Iета.
-
Диаметр шесть и семь десятых. Между пятым и
седьмым этажами стреляли, - уверенно высказался экс-
•
перт, поигрывая лупои и измерителем.
-
И вероятней всего, из квартиры, - добавил капи­
тан с сумкой в руке, самый пожилой, лет сорока пяти, до
сих пор молча наблюдавший расследование.
-
А почему? - спросил его Загонов.
-
Почему имен­
но из квартиры?
-
С лоджии звук слышнее. Дом по соседству ведом­
ственный. Проверять его надо с санкции прокуратуры. -
17


Капитан был заместителем начальника отделения мили­
ции и местные дома своего участка знал основательно.
-
Так пишем, - продолжил эксперт.
-
Обнаружена
пулька оружия неизвестной марки ...
Капитан перебил:
-
Будет точнее, предмет, похожий на пульку.
Эксперт в джинсах не согласился:
-
Ну почему- похожий? Как раз и есть пулька. Вид­
ны следы гильзового зажима? Надо будет уточнить, нет
ли в том доме именного оружия.
-
Это мы сделаем, - согласился с готовностью ка­
питан.
Своим уточнением или дополнением он, судя по все­
му, остался доволен. Капитан почти непрерывно погля­
дывал за освещенным домом, возмо)кно соблюдая для
подстраховки тем самым инструкцию. Его спокойствие
тяготило Заrонова. Капитан единственный, кто ни разу
не заrоворпл с ним. Чувствовалось, что он не на шутку
обеспокен происшествием на своем участке.
-
«Висяк» дело ... -
высказался эксперт. - Ей-богу,
«ВI!СЯК». , ,
Что означало это слово, Загонов не понял.
На кухне «протоколист» неожиданно открыл дверцы
мойки и сосчитал стоявшие там пустые пивные бутыл­
кп, о которых доцент Загонов уже и не помнил. Заодно
он стряхнул в одну из бутылок сигаретный пепел. Неку­
рящему Загонову жест не понравился. Сдержавшись от
замечаний, он озабоченно произнес:
-
Теперь придется менять квартиру.. ,
-
Зря опасаетесь, - ответил «протоколист».
-
На та•
ком расстоянии не опасно.
-
Думаете?
-
Не та убойная сила.
Заrонову от этого не полегчало.
-
Но стекло-то пробито! Да к тому )l{e двойное! -
возразил он.
Дыра в стекле, россыпь мельчайших осколков и кро­
шева, любой из которых изувечил бы похлестче фрон­
тового, виделись Заrонову более чем опасными. И, ока•
жись он в ту минуту на кухне, не миновать бы больницы.
Осенний отпуск только и спас его.
-
В здешнем доме были еще происшествия? - спро­
сил капитан рыжевато-веснушчатого лейтенанта.
Мелкие.
-
А точнее?
18


Лейтенант помялся, взглянув на Загонова, не зная,
надо ли распространяться при нем. Загонов предусмотрн­
тельно удалился в ж11лу10 комнату.
В прошлом году обворовали квартиру.
Что взя.JJи?
Хрусталь.
-
И из какой?
Такая же, только этажом выше.
Нашли кого?
Конечно.
Квартира как расположена?
Прямо над этой.
Так послушайте?!- встрепенулся «протоколист».­
Может, они и выстрелили?
Версия показалась чем-то убедительной, чем-то ло­
гичной, было в ней нечто обнадеживающее, как бы уско­
рявшее ход дела и вывод. А этажом и квартирой стре­
лявший мог ошибиться. По наступившей торопдивости,
по спешности сбора и суете работа вроде заканчивалась.
Загонов вернулся обратно на кухню.
По телефону эксперт спрашивал напоследок, надо ли
увозить простреленное стекло. Он уверял кого-то, что,
если тронуть, оно сразу рассыплется. Со стеклом связы­
ваться определенно не хотелось: подобраны осколки,
разложены по конвертам, помечены надписями, и этого
вполне достаточно для окончательного выяснения.
И все же лучше бы взяли с рамой, подумал Загонов,
недолго можно пожить и с открытым окном, зато след•
ствие будет короче. Поддержал Загонова и лейтенант.
И, взобравшись на подоконник, Загонов сам же принялся
снимать раму с петель. Снизу ее подхватили, опустили
для транспортировки на пол. Загонов удовлетворенно
слез с подоконника.
-
Да, а понятые! - спохватился эксперт.
-
О них-то
забыли?!
Капитан быстро зазвонил в двери соседей - кое-где
уже спали. Уговорили мужчину с сыном-студентом. Оба
с любопытством рассмотрели стекло и пульку, хотели и
потрогать, подержать для пущей убедительности, но им
отсоветовали- из-за возможных отпечатков пальцев.
Понятые, расписавшись, уш.11и к себе.
-
А вас мы известим, - сказал эксперт в джинсовых
брюках неприкаянно стоявшему Загонову. - Пришлем
ответ,
19


Владимир Иванович согласно кивнул, не решаясь ни
о чем спрашивать.
Jiейтенант поднял раму нести, ему открыли предупре­
Л!!тельно дверь, и 01111 спустились с капитаном на лифте
вппз. Напоследок «протоколист» спроснл у Загонова ме­
сто рождения, работу, партийность и в подтверждение
правильности ответов Владимир I1ванович расппсался в
заполненном бланr,е-опроснике.
Похо)ке было, что хулиганам несдобровать, не сr<рыть­
ся от дотошно вн11кших сотрудников. А хорошо бы отбла­
годарить их, да как? Отблагодарить )Ке надо бы: люди
пожертвовали воскресеньем. И порыв внутренней, само­
му себе непонятно{~ признательности толкнул Заrонова
на неожиданное проявление, о котором несколько минут
назад еще и не думалось.
-
Не возражаете, если я надпишу вам по книжке?
С моей статьей? - С этими словами он снял с полки ин­
ститутский учебник по курсу эстетики, стопкой стоявший
с краю, и показал эксперту с «протоколистом».
Оба, полистав, соr.г1асились. Не теряя времени, варьи­
руя одни и те же слова: «... в знак признательности за
служебную оперативность», Загонов вручил каждому по
экземпляру. 11 тут же признался, что не стал бы в выход­
ной день тревожить, если бы не уборка квартиры.
-
Вы правильно поступили, - ответил ему эксперт.­
Выезд тут нужен был. Я как-то и не припомн10, чтобы
вот так вот в окна стреляли. Если не ошибаюсь, случая
два только было.
Эксперту Загонов чем-то понравился. Завершив дело,
они оба не прочь были поговорить. Но, обеспокоенный за­
держкой, вернулся капитан.
Загонов спросил, как звать его.
А вам зачем?
-
Подарить хочу кни2кку.
-
Сергей Герасимович, - ответил капитан не без
строгости.
Загонов тороплпво надписал: «Сергею Герасимовичу
за оперативность в работе». Спрашивать фамилию он не
решился. Капитан вежливо принял книгу. Не забыл За­
гонов и дежурного по городу, распорядившегося, чтобы
группа выехала. Ему пообещали передать книгу лично.
Попрощавшись, сотрудники милиции покинули Заго­
нова. Оставили в неуютности и тоске. Вспомнился това­
рищ, которому обещал позвонить. В окно несло октябрь­
с1<им ночным холодом, табурет с телефоном пришлось
20


придвинуть за холодильник. Была здесь и предосторо}к­
ность, как-никак, а из соседнего дома могли и наблюдать
за происходившим сегодня в его квартире.
Товарищ похмыкал в трубку, полагая, что дело, воз­
можно, попахивает откровенным хулиганством. Разговор
вскоре прервал звонок в дверь. Вернулся сосед-сту­
дент.
-
Забыл вам сказть. Во дворе того дома как-то !На­
лил подвыпивший пиротехни1с Целый вечер пускал ра­
кеты. Мо:iкет, он?
Давно было?
Дня три назад.
Исключено.
Да почему?!
Битые стекла подернулись пылью. Видите?
Загонов подвел соседа-студента к россыпи осколков
на холодильнике, и, приглядевшись, тот согласился, что
пыль на них давняя. До рассвета потом Загонов сметал
с подоконнпка, со стола, холодильника, кухонного шкаф­
чика и газовой плиты осколки, протирал и дивился, что
самое мелкое, почти невидимое стекло, все равно остает­
ся. Он поранил крошевом руку и, ложась спать, заклеил
порезы пластырем.
***
Утром Загонова остановила женщина, обрезавшая в
предзимье кустарник:
Здравствуйте, с приездом!
Здравствуйте.
Что у вас случилось?
Ничего особенного ...
Как же ничего, а милиция вчера?
Знакомые. День рождения отмечали...
Господи, как хорошо, что вас в квартире не ока­
залось, - заключила она, подробно осведомленная о про­
исшествии. Для убедительности она показа.1а вверх на
окно без стекол.
С забинтованными руками Загонов поторопился по­
кинуть ее. В О)l{Идании лифта он сунул руки в карманы,
однако жильцы заметили и сочувствующе спросили, из­
вестно ли что о стрелявшем. Спрашивали с беспокой­
ством за окна собственные. Загонов с профессиональным
знанием пояснил, что для тревог нет опасений: из дома
напротив убчть нельзя, хотя бы из-за расстояния - «не
21


та убойная сила». Такое утверждение в общем-то не уте­
шало жильцов; расспросы и разговоры их продолжались.
Жене о выстреле по окну Загонов решил не рассказы­
вать. Застек.1Jит он раму, навесит, как было, и следов
не останетсff ... Волновать zкену не выясненным пока де­
лом не хотелось. Официальное расследование к ее при­
езду закончится, и о происшествии в квартире только он
один знать и будет.
В скором времени на двери подъезда запестрело объ­
явление о заседании штаба общественного порядка. Заго­
нов доrадыва.1ся, что выстрел был поводом. В институте
ему посоветовали не встревать чересчур в детективную
нсторню, не ув.JJекаться ею, где и всех-то бед- продыряв­
.'rенное стек.1O.
-
Волков бояться - в лес не ходить,
-
приводил он в
ответ пословицу, помня при этом, с каким усердием со­
трудники мп.1ицип исследова.1н квартиру.
НаR01вешь ты врагов.
-
Без врагов жизнь противоестественна.
-
Ну, ну... -
фплософски ухмылялись коллеги.
Окно без рамы Загонов на время заклеил полиэтиле­
новой пленкой, как в весенних оранжереях. Пленка шеле­
сте.1а от ма,1ейшеrо ветра, вздувалась, и ночами каза­
лось, что через балкон лезут в квартиру. Загонов вска­
кивал от усиливаюuLеrося ее шелеста и на цыпочках в
темноте шел осматривать окно и балкон. Ничего сколько­
нибудь подозрительного снаружи не виделось. На всякий
случай он разлОR<ИЛ на балконе лыжные палки и другие
предметы, о которые можно было споткнуться и наделать
шума, забираясь в квартиру.
Перед Новым годом Заrонова навестили знакомые,
оглядели пленку, подивились его терпимости, а один из
гостей заметил, что коллеге в общем-то повезло.
В чем же?
Пуля в окне - хорошая примета.
Что ж тут хорошего?
Какая-то весть неожиданная. Если птица влетит,
плохо. А пуля - хорошо. От своей тетки слышал. Умерла
недавно. Кажду10 примету старуха знала.
-
Ерунда все, - не соглашался Загонов.
-
По,кпвем - увидим ...
Загонов не ответил, однако же про себя с надеждой
подумал: не ждет ли в самом деле какая благая весть?
Постепенно похолодало, и выпал поначалу робкий
cнeR{OI<. Сквозь заиндевелую полиэтиленовую пленку
22


представлялась Заrонову жизнь далеких забытых пред­
ков с натянутыми в нх )!<Илищах бычьими пузырями. Он
мысленно предков жалел, начиная понимать и ощущать·
па себе нх }l{Jiзнь.
Незаметно от холода на кухне погибли любимые )l<e-
u
u
u
нои кактусы, захирел выращенныи ею в трехлитровои
стеклянной банке чайный гриб. Снегу подсыпало теперь
каждый день, и он обильно лежал даже на подоконнике.
Коллеги по институту настаивали звонить, требовать
раму.
-
Куда, кому?
-
Тебе что, и телефона не оставили?
Не оставили.
Над наивностью Загонова в институте потешались. Но
что было поделать, если не сталкивался он ни с каким
следствием. Поразмыслив, он все же собрался с духом и
побеспокоил «свое» отделение. Дежурный произнес прн­
вычное: «Слушаю!» Загонов объяснил, что осенью после
выстрела в окно из квартиры увезли на экспертизу раму
со стеклом и он не знает, где теперь и у кого искать ее,
Кто ваш следователь?
Не знаю.
То есть как не знаете?
Так вот, не знаю.
.
Ну, а как выглядели сотрудники?
Одеты были по-разному. Запомнился один щуп­
ленький, лицо в рябинках, вроде как конопатенький ...
-
Гаранин, может?
-
Он! - мигом вспомнил Загонов фамилию, когда
подписывал книгу. - Он самый!
Дежурный дал номер телефона следователя, и Заго­
нов ободренно взялся названивать.
-
Разве раму не вернули? - на вопрос вопросом
спросил Гаранин.
Иначе бы не звонил.
-
Она временно в районном управлении.
-
Может, как-то передадите им, ведь холодно? Жена
к тому же скоро приедет ...
-
Я понимаю. Какой у вас телефон?
Расследование дальше вел Калиничкин, ибо сам он,
Гаранин, это время болел. Калиничкину и надо звонить.
Несколько дней Владимир Иванович выжидал, дабы не
быть навязчивым.
.
Застал он Калиничкнна удачно,
23


-
Поня·.rь не могу, у кого эта рама ... -
сказал новый
следователь и пообещал в тот же день позвонить.
Вечером Калиничк11н отозвался.
-
Ваша рама у инспектора районного управления.
Записыва 11те те,r~ефон ...
Телефон инспектора упрямо молчал, и после несколь­
кnх безнадежных попыток дозвониться раздосадованный
Загонов порва.r~ на клочки бумажку с номером. К ночи
ударил, на беду, мороз, поверх пленки на окне пришлось
срочно навесить новый плед. Продукты вместо холодиль­
ника лежали прямо на обледенелом подоконнике. Ждать
больше было невмоготу. Загонову порекомендова,r~и на­
дежного в их доме столяра, и он заказал раму новую.
Половину денег мастер потребовал сразу, другую, когда
работа будет готова. Загонов принимал любые условия,
только бы раму скорее сделали.
Но позвонили неожиданно в деканат, когда читал он
в аудитории лекцию. Из местного отделения просили пе­
редать, чтобы приехал за рамой.
-
Сейчас? - спросил он у девушки, снявшей трубку.
-
В общем, да. - И она подала листок с номером те-
:тефона.
Обидно несколько было, что раму не доставили на
дом. I-Io с другой стороны, предлагал увезти и снимал с
петель сам он, и в таком случае сердиться было бы не
совсем прилично и справедливо.
В тот же вечер Загонов поехал.
На втором этаже отделения он отыскал десятую ком­
нату. Оказалась она почему-то запертой. Встреченный в
коридоре сотрудник пояснил, что присутствуют в ней по
пятницам с трех часов.
И до которого?
До двенадцати.
Ночи?
А вы как думали.
Загонов нескрываемо подивился невероятно длинно­
му рабочему дню следователей. Служба их показалась не
из простых и легких.
В пятниuу второй этаж обрадовал весело освещенны­
ми окнами. Горел на нем свет и в десятой комнате, притя­
гивая в морозный вечер.
Молодой усталый сотрудник в сером пиджаке и тем­
но-синих брюках, видом совсем гражданский, подрасте­
рянно как-то спросил - на собственной ли машине Заго­
нов. И, услышав, что без, огорченно задумался. Он хра-
24


нил спокойствие п вид озабоченной служеt
нятости.
К стене прислоненная, стояла в его кс
_
f-'ама с
тем же стеклом - с пулевым отверстпем. Стекло не вы­
f!ало, не рассыпалось. Рама бы.1а как :ж:нвое, чем-то близ­
кое существо, по которому Загонов немало соскучился и
рад бы.1 видеть.
Молчание незнакомого сотрудника затягивалось, п
Загонов предложпл подвезти раму к дому на дежурной
милицеii:ской машине, из тех, что патрулируют часто по
городу. Он облегчал тем самым возникшие неловкость и
затруднение с ответом и выдачей рамы. Сотрудник ожив­
ленно заторопился во двор.
Там стояла свободной машина.
НимаJ10 не медля раму разместили рядом с сержан­
том-водителем. С подчеркнутой любезностью он довез
Загонова прямо к подъезду дома. И с видом человека,
добившегося наконец своего, Загонов внес раму в квар•
тиру. От нее пахло едким табачным дымом, тем дымом,
что возникает зачастую от служебных споров и толков.
На ночь раму было лучше вынести на балкон.
Назавтра знакомый столяр заменил в ней стекло и
вдвоем с Загоновым они навеси.ТJи раму на прежнее ме­
сто. Аванс он оставил мастеру полностью.
Радостный, довольный встречал он через неделю
жену, успев все сделать к ее приезду, не испытывая и ма­
лейшего напоминания о неприятном, так и невыяснившем­
ся пока случае.
Правда, позже одно незначительное вроде событие
слегка огорчило семейный покой: в седьмом часу вечера
у жены сорвали заграничную меховую шапку. У строи­
тельного забора ее нагнали подростки и вспугнули уси­
ленным звуком магнитофона. Она вздрогнула, обер1:1у­
лась, и в тот же момент rпапку сдернули.
Дома она звонила в милицию: Загонов был еще в ин­
ституте. Место происшествия принадлежало участку со­
седнему. Дали телефон. Оттуда попросили прпйтп с за­
явлением. Загонов писать л<ене отсоветовал, пообещав
купить шапку новую.
В феврале, однако, нел,данная, далеко не благая
весть, в отличие от той, на которую полагался коллега,
вдруг настигла Загонова и вывела надолго из равнове­
сия.
Произошло все солнечным воскресеньем. В этот день
впервые пахнуло ощутимо талыми сосу.1ьками. Жена
25


1\1ыла на кухне посуду, от души радуясь солнцу и хоро-
"
шеи зиме, а сам он составлял за письменным столом кон-
спект очередной лекции, и в это время совершенно неожи­
данно откуда-то заревела, завыла з11а1,омая с лета музы-
11:а. I-ia балконе вспорхнули пспуганно воробьи и спнпцы,
оборвались от рычащих звуков сосу.Тiьки, и посыпался
сотрясенный воздухом с крыши снег.
Свет, яркий до невероятности, полоснул мгновенно по
кафельной облицовке кухни. Жена испуганно вскрикну­
ла, зовя Загонова.
-
Что с тобой?
-
Какая-то вспышка ... -
сказала она, белея лицом.
Загонов окинул взглядом предвесеннее синее небо
над городом и заторопился через жилую комнату к бал-
"
коннои двери.
На десятом этаже соседнего дома в форточку проти­
скивался с зеркалом в руках парень. Джинсовая куртка
удобно и надежно оберегала его от неизбежных в таких
с.1учаях царапин и ссадин. Она была его второй кожей,
u
u
защитнои и прочнои.
Под вкдюченную музыку он высвечивал зайчиком от
зеркала окно, не подозревая, что от раковины в простен­
ке кухни за ним наблюдает :,кенщина. Луч скользил вверх
и обратно по оконной створке, по той самой створке, в
стекле которой было прежде отверстие. Парень усердно
искал следы. Сверкающий снежный день давал возмож­
ность проверить пристрелку и точное попадание в сере­
дину рамы. Его, несомненно, тянуло как-дибо увидеть от­
метины осенней работы и слыть удачливым стрелком в
компании сверстников. Он не задумывался о риске выва­
литься наружу, даже этот рпск его не пугал. Ничто ему
не грозило, не тревожидо, не предвещало никаких непри­
ятностей. Забыдось и успокоилось де.10 с пулей. Оно тре­
вожило только Загонова.
И он толкнул резко балконную дверь, не вынеся вы-
"
и
и
зывающеи, откровеннои, непонятно на что рассчитанном
наглости. Звук распахнувшейся, застекленной двери за-
t.•
u
tJ
u
глушился исступленно-остервенелои моднеишеи музыкои.
Видимо, в мороз парень не выставлял стереодинамик,
пока не почувствовал тепла от солнца как следует.
Через пространство между домами, сквозь которое
осенью пронеслась, пролетела бездумная пуля, Загонов
во весь голос выругал парня, называя уродом и дикарем.
Он явно сорвался, негодуя, не узнавал себя и в дополне­
ние потряс внушительно кулаком. И чтобы не тревожить
26


u
уставшую после заграничнои командировки жену, не пы-
тался даже куда-либо звонить.
Парень медленно попятился под музыку в сумрачную
глубь отцовской квартиры. Он ужимался, скрывался в
ней, втягивая руки, как втягивает под панцирь конечно­
сти черепаха. Таким вот и проживет под покровитель­
ственным родительским панцирем, подумал о нем Заго­
нов.
Переполненный возмущением, он оставался с непо-
"
u
крытои головои, в спортивном костюме и тапочках на
бесу ногу, и почти по щиколотки на заметенном снегом
балконе. Жена потребовала, чтобы он вернулся в комна­
ту. Опасаясь ненужных ее расспросов, он сел тут ,ке за
прерванную работу, почему-то уверенный, что его него­
дования, угрозы и возмущен11я парень и без того по11мет,
зная что его видели и запомнили.
А жена тем временем стартельно очищала балкон от
снега, истосковавшись по зимней чистоте и прохладе. Она
была в пальто и купленной мун<ем меховой шапке.
Вскоре шарr,анье веником почему-то прервалось, воз­
ня затихла, и ,кена тихо верну.1ась в комнату. Молча она
u
u
поло1кила на стол мужу мятыи, пахнущин морозом кон-
верт без марки.
-
Что это?
-
У тебя надо спрашивать, - сухо ответила она, де-
монстративно уходя на кухн,о.
Он пошел следом, пытаясь выяснить ее недовольство.
-
На балконе нашла. Оказывается, дева без меня
завелась ...
-
О чем ты, о какой деве?!
-
Говорят, модно на время командировки . .- . Она
что,
в окно к тебе лазила? .. -
спросила жена с ехидцей.
-
Бред какой-то ...
-
Тогда объясни, что это за конверт?
По хрусту стекольного крошева Загонов догадался,
что конверт был эксперта, с осени пролежавший на бал­
коне под снегом. С сожалением, неохотой вынужденно по­
ведал он о выстре.пе по окну, сказав, что конверт, вера•
ятно, унесен с подоконника ветром либо нечаянно обро­
нен. Загонов как мог объяснял самому ему непонятный
u
случаи.
-
Но почему ты о нем не рассказал раньше, когда я
приехала?
Волновать не хотел, глупая.
27


-
Допустим, - хмыкнула >кена в ответ. -Допустим,
что так. Но где )!(е тогда ответ? Покажи. Он ведь по­
.т~агается в таких случаях, стрельба по окнам- не
шутка.
-
Пока не было. Вероятно, следствпе продолжается.
-
Не сходятся у тебя что-то концы с концами. И по-
том ...
-
Что потом?
-
Слово див ан почему-то читается здесь как «де-
ва» ...
Загонов неохотно перечитал надпись на конверте и
поразился женской внимательностп. «Осколки стекла
с дЕвана на кухне». Слово «дЕван» читалось как
«ДС'Ва».
Он убежда,r~ и доказывал, и все больше жене хотелось
новых подробностей и доказательств. Алиби для нее тре­
бовалось безукорпзненное.
-
Придет ответ - и дока}ку. Убедишься. Стыдно бу­
дет! - уверял он.
-
Ну так и }Кди своего ответа! - Она не позволяла
мужу вставить и слова. - То.rrько без меня жди! .. -
твердила она, расха)!<ивая по комнате. - Придумал себе
в оправдание парня с магнитофоном. Нечего на мальчиш­
ку валить. Думаешь, что он выстрелил под любимую
музыку? Вранье, и только! Муж обманутый стрелял, вот
кто!
Сбитый ее логикой, совершенно потерянный от неожи­
данных доводов, Загонов не знал, что и сказать. Жена
неожиданно начала собираться.
-
Ты куда?
-
Это мое дело. Педагогом еще считаешься! .. -
бро-
сила она напоследок и уехала, как потом выяснилось, к
родственникам.
Такого поворота дел Загонов не ожидал. Недолгим
было безмятежно-беспечное его житье. Последние, на
беду уцелевшие в конверте стекла он выбросил в мусоро­
провод.
А вскоре действительно пришел и ответ. Дело еще
продол,калось. О результатах его обещали сообщить поз­
же. И в тот же день Загонов, обрадованный, поехал за
•
женои.
Ехал и удивлялся, что мелкие стекла в конверте могли
так сильно поранить душу.
28


ШАШКА ЗА ПЕЧКОЙ
Вероятно, Гришка догадывался о моей робости II чтt:~­
то взвешивал после того, как мы добрались в летних
сумерках до его дома.
-
Может, заночуешь? - пред/rожнл он.
Идти обратно, признаться, я боялся. Безлюдная до­
рога петляла по болотистым местам, пропадала в ку­
старниках; в темноте на ней нередко встречались дикие
кабаны и лоси.
-
Да не-е-ет. , . -
отказался я. - Дома всполошатся.
-
Ну, смотри.- И совсем неожиданно предлолоrл:-
Знаешь, я тебе шашку дам, чтобы возвращаться было
нестрашно.
-
Настояrпую? - быстро спросил я.
-
Ну да. Мы с матерью все равно на целину скоро
уедем. Не брать же ее с собой.
-
С шашкой-то, конечно, неплохо ... -
выдавил я. -
С ней веселее было бы...
Гришка рассказал, что случайно нашел ее после вой­
ны в канаве за домом . .Я удивился: как он мог так спо­
койно хранить шашку все это время? Любой мальчишка
перво-наперво дал бы ею полюбоваться, после чего ру­
бил бы налево и направо, а не берег бы неизвестно зачем.
Кавалерийская шашка - небывалая редкость.
Гришка подтолкнул меня с дороги в глубь двора . .Я не
пошел за ним в дом, не поверя обещанию. Разное попада­
лось, думал я, в послевоенных лесах: автоматы, винтовки,
пулеметы. Но кавалерийской шашки до сих пор не нахо­
дил никто. Мо)кет, предложить ему взамен немецкий те­
сак или каску целехонькую? Но что-то нашептывало
мне- откажется . .Я с замиранием Jкдал, когда выйдет
Гришка из дома.
От :,келания увидеть настоящую шашку я буквально
замер. Долетали обрывки разговора с матерью, укоряв­
шей сына за позднее возвращение с рыбалки, потом что-
"
то загремело, попадало, лязгнул двернои засов - и во
дворе появился Гришка.
-
Вот, бери. За печкой лежала. А мать там всего по­
наставила, загородила лаз. - И Гришка протянул мне
увесистую шашку .
.Я взял ее и у,.11.ивился, что так легко и просто решилось
все. И вот, полный немого восторга и радости, держу я
в руках настоящую, во всех смыслах подлинную, хотя и
без ножен, с медной нечищеной рукояткой без бахромы,
29


суровую и тяжеловатую, с.1егка изогнутую, как II по.:1ол<е•
но, боевую шашку.
Я тут Л<е заторопился, стал прощаться, заверяя дру­
га, что подарок его обязательно уuелеет и, еслн придется
c-~ry са ,,лому поздно пдти с очередной рыбалки, он тоже
мо1кет взять шашку для храбрости, чтобы не бояться вол­
ков, кабанов и других разных зверей, шастающих по за­
рослям II полям. Гришка согласился, и мы простились.
За деревней наконец я оказался один. Первым делом
требовалось шашку почистить: все-таки оружие. Удиви­
тельно, что друг мой не догадался об этом сам. Даже
грязь из отверстия на рукоятке не выковыря.1, да и мед­
ной рукоятки давно не касалась суконка. Гришка вообще,
похол,е, к шашке не прикасался - странный парень: как
принес, бросил, так, должно быть, и до сих пор лежала за
печкой. Дело хозяйское, конечно, но ведь шашка, не что­
нпбудь? ..
Прутиком я проткнул для начала отверстие.
Позже почищу, надраю, смажу, верну шашке былой
боевой блеск, засверкает, как новенькая. В азарте я взял­
ся тут же втыкать ее в землю. Шла она туго, требовались
усилия, и немалые.
Шашка как-то сразу потребовала от меня внимания и
напряжения.
Попробовал я тереть ее плашмя о землю. Пролежав,
провалявшись долго в пыльном запечье, она потеряла
блеск. Придется днем чем-нибудь другим почистить.
Устрою же я завтра рубку, как только вычищу и наточу! •
Летний сумрак с коростелиным криком поторапли­
вал, подгонял меня. Ясно было, что не миновать взбучки
за поздний приход. Но любое наказание стерпится и за­
будется, когда знаешь, что один ты только имеешь шаш­
ку. Главное сейчас понадежнее ее спрятать, чтобы не об­
наружили, не отняли родители. Оружие сдают участково­
му милиuионеру, а не хранят дома неизвестно зачем.
Надежнее и удобнее- воткнуть пока шашку в ниж­
ний край крыши хлева. Строение невысокое, крыша ста­
рая, осунувшаяся, побуревп1ая от дождей, морозов и
снега. Л,\естами она протекает, и отец кладет на кровлю
листы ржавой жести. Решил - сделал. Суну.~ шашку в
застреху по самый срез рукоятки, чтобы не торчала, за­
маскировал тщательно раздвинутой, полуист.1евшей соло­
мой, даже труху впотьмах с земли подобрал, чтобы не
осталось следов. Jiовко додумался, самому приятно ..•
30


Появляться в дом я не спешу. Какая-то досадпнка
гло)l<ет меня, что-то непонятное трево)кит, скорее всего
от напряжения и чрезмерной радости. Утром, как только
проснусь, испробую шашку, и досадинка пропадет, прой­
дет, как легкое облачко.
I-Ie лежать больше шашке за печкой.
***
Утром я незаметно вытащил шашку из соломенно:'i
крышн II разглядел как следует. С одной II другой сторо­
ны тянулась узенькая канавка с засохшей землей. Оты­
скав в крапиве битый кнрппч, я поскоблил, потер им.
Сталь слегка посвежела, потом мо)кно II бруском от косы
u
u
проитись, и напильником, а ПОl{а и такая соидет.
До завтрака еще было время, как раз чтобы испытать
ору)!пJе на молодом олешнике во рву. Не раздумывая, я
тотчас )Ке скрылся в подросшем с весны кустарнике.
В нем еше не просохла роса, пахло свежестью, и на
траве под деревьями лежали ранние солнечные кружева.
Я всегда .,юбил этот уголок вблизи дома, отсиживаясь в
нем пос..,е родительских нахлобучек. Никто не мешал
здесь отойти душой, забыть разные горести.
Зимой же знакомый кустарник был, по обыкновению,
уныл и темен. Наполовину засыпанные стылой снежной
поземкой голые ветви свистели под ледяным ветром, по
ночам гул их усиливался, напоминая чьи-то стенания.
Летом, наоборот, я радовался каждому кустику, тот­
час угадывал, если кто-то был в олешнике: человек ли,
скотина или нечаянно забежавший и притаившийся зверь.
Я всегда безошибочно определял пришельца.
Ровная, с зеленоватым стволом олешина показалась
мне самой удобной для испытания: можно отвести руку,
с большой силой ударить. Раз имеешь оружие, значит,
как-то его надо использовать ...
С шашкой в руке я не помышлял ни о жалости, ни о
сочувствии к деревцам. Над головой прошумела листва
и будто затихла перед моим ударом.
Со всего маху прошелся я по зеленому ольховому
стволику. В руке молнией сиганула боль в плечо. В гла­
зах потемнело. Я: дернулся и юлой завертелся на месте,
как от удара электрическим током.
1-Ia зеленом стволике забелела содранная кора. Сама
же олешина стояла как ни в чем не бывало, стояла целая.
31


Я разглядывал дерево, придерживая больну~о руку,
и не верил, чтобы боевой шашкой нельзя было срубить
ольховый куст. . .
•
От дома послышались голоса - звали па завтрак.
Я спрятал шашку в краппву, кое-как ополоснулся под
умыва.тrьником и сел за стол, не в силах поднять руку
с .ТIО:il<кой. Попытался есть .тrевой - получил замечание.
Мать строго взглянула, спросила, что со мной.
-
Так, ушиб, - сказал первое, что взбрело, и, едва
не плача, по.тrожил руку на стол. Движение потребовало
u
немалых vси.'1ии.
-
Будешь шататься дотемна, так и голову потеря­
ешь, - заметила мать ворчливо.
Выппв наскоро молока, я заторопился. Мать наказа­
ла да,11еко не отлучаться, поручила наносить воды для
полива грядок и посматривать, чтобы в огород не забре­
дали бы куры.
-
А еще, - добавила мать,
-
пойдешь и нарежешь
веников.
·_
Подметать в доме? - спросил я.
-
Для бани, непутевая голова! Сейчас вениковая
пора. Березовый лист в самом соку.
-
Принесу березовых. Принесу! - обрадованно со­
гласился я.
Меня явно загружали, чтобы не бил баклуши. Ната­
скать в бочку воды из колодца да шугануть из огорода
кур, если придется, - дело пустячное. Поливали грядки
обычно к вечеру, теперь же утро- самый момент и по­
возиться с шашкой. Днем уже будет некогда, подвернется
другая какая работа. А нарезать веников можно и шаш­
кой у озера.
Я взял сенокосный брусок и принялся точить редкост­
ный свой боевой подарок. Удивительно легко мог рабо­
тать бруском отец, доводя косу. Я же поминутно слюня­
вил его, 11 тем не менее острее шашка не делалась. На
ней не появилось даже царапины. Не помог и наждак,
который я разыскал в отцовских плотницких инструмен­
тах. Лезвие шашки только чуть блеснуло.
Оставалась одна надежда - на кузницу. Сейчас ее
окружали телеги, сани, жатки, молотилки и разный ин­
струмент, свезенный для ремонта. Людей рядом не было.
Что же теряю понапрасну время, мучаюсь зря со своим
подарком, когда в кузне есть точильный круг, вмонтиро­
ванный в колодное выдолбленное корыто? I(ак сразу не
пришло в голову: нажми кнопку и точи, что хочешь. От-
32


•
крывали кузницу не каждыи день, сегодня она как раз
была заперта, но дыра в окне, заделанная для вида пру­
тьями, мигом привлекла меня.
Чтобы налить воды в корыто, пришлось дважды про­
лезать через дыру. И вот загудело точи.r~о, заструилась
вода, сыпанули раструбом искры от прикосновения шаш­
I,и, запахло железом и камнем. Раз, другой я провел по
кругу лезвием, да так, что ручка разогрелась. Острее и не
наточить.
Остудил шашку в воде и вон из кухни: не ровен час -
бригадир нагрянет.
Рука понемногу успокаивалась. Пальцы крепко и _
плотно охвать1ва,'Iи рукоять, просились в работу.
О материнском поручении я больше не думал. Сразу
за кузней срубил шашкой кончик веточки. От радости
запел о кавалерии, про то, как «разгромили атаманов,
разогнали воевод и на Тихом океане свой закончили по­
ход».
У океана поход давно закончился, а вот мой, собствен­
ный, как бы начинался только. Переполненный радостью,
я, казалось, скакал на быстром коне с шашкой наголо.
На меже наткнулся на кол1очий татарник и, словно косой,
лихо снес куст у самой земли. Дальше тропа запетляла
по прибре}кному олешнику, здесь шашке негде было раз­
гуляться. Рубить теперь примусь на взлобке, откуда лю­
бовались мы с Гришкой озерными далями. Кроме ольхи
·там растет и лоза, где-то читал я, что на ней-то и учились
кавалеристы рубке.
В песчаной обрывной осыпи взлобка иной раз попа-
•
дались и перемешанные с землеи кости и железо, которые,
по утверждени10 взрослых, от былых войн остались.
Правда, мальчишкам ни костей, ни сабель на полуостро­
·Ве видеть не приходилось, да и сама обрывистая осыпь
•
заросла со временем и скрепилась травои настолько, что
-напоминала скорее лесную поляну с малинником и зем­
ляникой. Ягоды здесь попадались крупные, хорошо вы­
зревшие на открытом солнечном месте.
Сорока застрекотала, оповещая птиц о моем появле­
нии. Взлетела с куста и скрылась в зеленых зарослях.
Еще раз я испробовал шашку на кончиках веток.· Стран­
но, но удара, которым я восторгался у кузни, больше не
получи,'Тось. Ветка почему-то надламывалась, свисала и
только после очередного удара с медленной неохотой па­
дала вниз. Срубить же целиком хотя бы один куст мне
так и не удалось. И это понемногу охла}кдало мой пыл
2 r. Пациенко
33


и ретивость. Одновременно и раззадоривало: помахивал
я все же не чем-нибvдь, а боевой шашкой.
,
Надо бы скорей на березе попробовать, заодно же и
веникн будут: одним махом семерых подбивахом. Никому
не доводилось eute заготовлять веники шашкой. Пусть бе­
рет отец потом в баню хоть по два, хоть по три - все
равно на целую зиму хватит. За такое усердие скажут
спасибо не только домашние, но и муzкики в бане: вот-де
сын - да)ке в вениках знает толк ... Веник резать тоже
,1мен11е надобно .
..
Поручение матери выглядело сейчас как чудачество.
Подумаешь, полить грядки! Один день и без полива про­
стоят, а кур и без меня пугнут, eCJlИ надо. Утешая себя
таким образом, я убежденно решил не спешить домой.
Рубка берез нужнее. Если мать и поворчит, отец засту­
пится.
Успокоясь, я подался вдоль берега на пригорок. Пах­
ло сырым прибрежным песком и березовой прогретой ли­
ствой. У воды под соснами рос черничник, петляла сте}кка
в иссохших сосновых шишках. Ступать босиком колко.
I-Ia пригорке заметен невысокий курганчик. Воин ли,
князь ли или простолюдин погребен в нем - никому не
известно.
Березняк здесь двух видов. Один - ветками вверх,
другой - вниз. Из какого веники лучше
-
янезнали
поэтому решил попробовать и тот и другой. Я не торопил­
ся теребить первую попавшуюся березу. Искал помоложе,
чтобы ствол обхватывался ладонью.
Терпковатый листвяной аромат берез напоминал лу­
говое сено, рождал беспечное чувство приволыr. Березо­
вая чистота и душистость сдерживали желание взяться
за рубку сразу. Прошло время, прежде чем я свыкся с бе­
лоствольной красой. Хотя и казалась интересно'i затея
заготовить веники rнашкоii, но восторг мой в березняке
стал гаснуть.
Красота дня смотрелась как чудо. То белая скучен­
ность облаков закрывала пригорок прозрачной легкой
тенью, то выглядывало солнце и ярко освещало его. Бёз~
защитное березовое спокойствие и доносившийся снизу
плес,< воды действовали умиротворяюще, укрощая рвение
рубить н сечь с то1'i минуты, как я завладел шашкой.
Правда, и отрешиться от задуманного было теперь уже
поздно: как-н1п<ак, а домой вернуться лучше бы с вени­
иамн.
34


Молодая береза шевелилась листвой, робела словно
бы перед умудренными своими соседками. l--Ie теряя вре­
мени, я полоснул по невысокой ветке, и она опустилась
на землю, почти воткнувшись. Длиной ветка годилась как
раз на веник. Начало окрылило, 11 я заработал, замахал
с прежним задором. И чем больше размахивал, тем бес­
толковее получалось. Я быстро умаялся, иссяк, ловкий
•
поначалу удар оказался, вероятно, случаиным: ветки вы•
глядели одна другой хуже, искромсанные, либо, наобо­
рот, длинные, теребящиеся как попало.
Не помогли сколько-нибудь и удары с оттяжкой, от
них шашка вообще застревала, и я выдергивал ее двумя
руками, как дровосечный колун. Охота рубки пропадала
с каждой минутой - сколько ни упорствовал, сколько нп
бился. Разнылась, разболелась почти до плеча рука, а ве­
ток на земле набиралось едва ли на веник. Опостыле,1
и сам пригорок.
Собрав редкие ветки, я понес их домой. Перед домом
оружие предусмотрительно спрятал в густую картофель­
ную ботву.
Во дворе меня встретила мать и строго спросила:
-
Ты где столько времени пропадал?
-
Веники резал, а нож тупой, - невинно соврал я,
направляясь в дом. И, мельком глянув на часы, понял -
была уже середина дня.
Мать вошла следом.
-
Веники, говоришь? А что вначале делать было на­
казано?
-
Воду носить, - ответил я, чувствуя надвигающую­
ся неприятность.
-
И наносил?
-
Сейчас наношу. - Измученный неудачной рубкой,
я нервничал от материнских вопросов, казавшихся мне
чересчур дотошными.
-
Нет, погоди. А где веники?
-
Разве не видела? Во дворе лежат.
Мать вышла и быстро вернулась.
-
Воду ты можешь не носить теперь. Куры до расса­
дияки разгребли все. - И, недолго думая, мать огрела
меня ниже спины принесенной мною березовой гибкой
ве:rкой.
Я:. ойкнул и взвился, не столько от боли, сколько от
обиды, и заплакал. Я считал себя почти взрослым парнем
и ходить битому полагал унизительным надругатель~
ством. Мать с досадой бросила ветку и выбежала, про•
35


роча при этом, что из сына вырастет бездельник и даже
разбойник. I,I куда смотрит отеu, которому вроде и дзла
•
нет, чем занимается его шалопаи.
Слова матери били меня бо.1ъне11 хворостины. К чему­
то важному и значптельному, к какой-то исключительной
п редкой профессии готовился я, а стал вдруг «шалопа­
ем», «бездельником», «разбойником». Как она могла так
говорить? Вот уеду в город, выучусь, как другие, начну
никому не подвластную свою )кизнь.
В доме из-за меня назревал скандал. Все складыва­
лось как нельзя хуже. Шашка приносила одни неприят­
ности. Как Гришка подарил, так и начались они. Все
кувырком. И конца не видно. Отец хотя и любил меня, но
мог и выпороть, чего я испугался и предпочел удалиться
•
•
в спасите.11ьныи за рвом знакомыи олешник, пока не успо-
коятся родители. Я сидел в том самом олешнике, который
еще недавно нещадно пытался рубить.
Мать тут же ушла за рассадой и жаловалась на де-
ревне соседкам:
-
Не пойму, что с ним. Как подменили ...
Бабы гадали:
-
Может, с глаза дурного?
Мать качала головой, говоря, что чем-то скрытным и
непонятным занялся сын, а чем - неизвестно.
-
К делу бы надо какому, - советовали на деревне.
Разговор только больше убеждал меня покинуть ско­
рее дом и искать настояrцее дело, свой хлеб, свою дорогу.
Сотворю что-либо такое, что не ругать, а гордиться мной
будут.
Шашку на время следовало забыть. Ходить дальше
•
с нею оказывалось день ото дня рискованнее и опаснеи.
Понадежнее бы спрятать, чтобы вернуть при случае
Гришке. За печку, как он, нельзя: печь намеревались к
зиме перекладывать, запасли даже кирпич.
Соломенная крыша по-прежнему виделась самым на­
дежным местом. Кому в голову придет копаться в ней и
вообще трогать. Дыры, слава богу, отец залатал, и ПО"
еле дождей в хлеву сухо, не капает ... Может, когда и на­
учусь рубить шашкой, узнаю секреты кавалеристов, но
u
сеичас они не по рукам оказались.
После порки, семейных объяснений да разговоров я
не колеблясь решил покинуть деревню, авось да не про­
паду, кем-нибудь стану, прославлюсь еще ...
Втайне я надеялся на ремесленное училище, и роди-
36


тели не перечили, зная, сколько подростков нашли себя
в нем.
Отпустили меня с охотой.
Гришка летом, к моему удивлению, не появился. До­
бираясь к поезду мимо скошенных лугов и убранных по­
лей, я надеялся все-таки вернуть ему как-либо шашку­
смазанную, ухоженну10 и отточенную. Такой спрятал я ее
в стреху.
!v1инуло несколько месяцев. Я уже гордо носил форму
ученика ремесленного, мечтал скорее показаться в ней
дома. Перед Новым годом удалось наконец выбраться.
С огородов и дворов тянуло паленой кабаньей щетиной
и горелой ржаной соломой: кололи к празднику кабан­
чиков.
Я сразу стал помогать отцу - подавать ему пучки за­
ж>кенной соломы, которыми водил он по кабаньей щетп­
не. Работа медленная, особенно последующее оскобленне
туши. Глядя на кропотливыrr отцовский труд, я неолпr­
данно вспомнил о припрятанной шашке.
Теперь я у>ке не боялся, что кто-то отнимет ее, это
выглядело бы во всех отношениях несправе.t~.ливо, да и
сама шашка, по правде говоря, не так уж и волновала
сейчас. В городе она почему-то ни разу не вспомнилась,
я, вероятно, успел от нее отвыкнуть, увлеченный други.ми
вещами. Но все же интересно подержать ее, наверняка
поржавевшу10 за дождливую осень.
Глянув на хлев, я оторопел: под добротной шиферной
серой крышей, обновленный, словно бы принаря}кенный,
стоял наш хлев. I(ак же не заметил я сразу отцовской
хозяевитости; другой бы обрадовался, а я сник, поте­
рялся.
Где шашка? Куда исчез.1а она? Почему отец ничего
не сказал, зная, что, кроме меня, прятать ее туда не­
кому?
Я заметался в догадках и предположениях. Винить
отца тоже нельзя: хранить ору)кие, каким бы безопас­
ным и безобидным оно ни было, не полагается.
,. И тем не менее досада не покидала меня: ни в войну,
нu у Гришки за печкой не пропала шашка, везде уцеле­
ла, а в нашем подворье исчезла. Раз отец промолчал, зна­
чит, что-то да приключилось с ней ...
Впрочем, отец мог и перепрятать, зря, возможно, вол­
нуюсь. Надо бы прежде поискать хорошенько, посмотреть
для начала в сенях, во дворе - вдруг да отыщется.


Дойдя до кладовой, я перевернул длинный плотниц­
кий я1цик. Выпали ножовка, топор, посыпались гвозди -
и ничего на шашку похожего вначале не обнаружилось.
Один из инструментов показался мне новым, прежде
у отца не водившимся. Была это небольшая с насажен•
ным11 деревянными ручками для шкурения жердин и бре­
вен скобел1<а. Смотрелась она до блеска свежей, словно
начищенной, лезвие острое. По середине же темноватой
полоской тянулось углубление. Подобных скобелок или
струя,ков, как их еще называли, я не встречал прежде.
Новый отцовский струя<ок так и просился сам в руки.
Возле дома, помнилось, лежали наполовину ошкуренные
бревна, и я, оставив на время поиски, решнл попробовать
отцовский инструмент в работе. В ремесленном училище
любой инструмент, попадавшийся на глаза, не терпелось
пустить сразу в дело.
Стружкам, признаться, я никогда не работал.
Сперва неуверенно, затем все сильнее я прошелся им
по бревну. Чуть тормознув на сучках, он мягко и ходко
снес полоску коры. Пахнуло смолистым древесным ду­
хом, пробуждавшим во мне тягу к плотницкому отцов­
скому делу, веками постиrавшемуся моими предками.
Бревно шкурилось почти играючи, как если бы я прора­
ботал стружкам многие годы. Я двигал им с редкой пры­
тыо, и бревно вскоре забелело на примороженной голой
земле. Ошкуривать больше было нечего, и я, держа стру­
)l{ОК за спиной, вернулся к отцу.
-
Ты шашку в стрехе не находил? - спросил я, пред­
чувствуя, что судьба Гришкиного подарка давно реши­
лась.
llJaшкy?
Да.
Толовую?
Нет же, кавалерийскую! Ну, саблю, что ли .. ,
Отец распрямился, положив поверх туши нож, нето-
u
ропливо вытер соломои руки и тронул затем кончики ры-
)l<ИХ усов:
Саблю тво10, сын, переделали мы.
-
Как?
-
Ну, мужики тут сообща порешили, когда хлев кры-
ли. Хороший стру>кок получился, почти не лежит дома.
Хвалят его, не нахвалятся.
Этот?
-
Он и есть.
38


Отец окончательно подтвердил мое предполол{енне.
Спрашивал я скорее на всякий случай. Ни для меня, нн
для Гришки, ни для других шашка больше не существо­
вала. Никогда отныне не быть ей оружием. I Iевозвратно
разрушилось и погибло прежнее мое счастье, о котором,
если откровенно признаться, я сейчас и не сожалел:
стружкам мог пользоваться каждый без особых секретов
и лишней сноровки, а шашку, как военное оружие, при­
ходилось прятать, скрывать.
Мне не хотелось дольше горевать, досадовать, таить
обиду.
-
Попробуем скрести стружкам, - предложил я.
-
Смекалистый ты стал в ремесленном, - заметил
отец не без удовлетворения.
Я немного смутился.
-
В кузнице делали ее. Вначале калили, после гнули,
расплющивали, так вот получилась скобелка, - отец не
переставал работать.
Я лил из ведра на кабанью шкуру горячую воду,
-
И долго возились?
-
Больше советовались да рассуждали, чтобы не ис-
портить. Редкая больно веrць. Поначалу бабы пользова­
лись твоей саблей. Рубили на деревне по очереди капу­
сту. Потом мужики отобрали у них - на стружок ...
Тем временем туша после скобления глянцевито за­
блестела.
Ловкий же инструмент сделали мужики, ничего не
скажешь! Нашли скобелке еще одно применение.
Жалел я, что не слышал мужицкого разговора, той
редкой беседы, которую вели в кузне мужчины, пока ко­
вали: было им что вспомнить, рассказать друг другу.
И не стоило огорчаться, что не научился я рубить шаш­
кой: сколько бы извел кустарника, покалечил деревьев.
И чего ради? А перед Гришкой как-нибудь оправдаюсь...
Через несколько дней я отправился в соседнюю дерев­
ню. Захотелось мне еще раз пройти той дорогой, которой
u
•
возвращался я летом с шашкои.
Еще издали, с макушки пригорка, узрел я, что на ме­
сте многих домов темнели только фундаменты, что дом
Гришкин снесен: уехали люди на целинные земли, а с
ними и Гришка с матерью, как и обещал.
В одиночестве постоял я среди обезлюдевших зимних
u
u
полеи, простился с деревнеи друга и заторопился в город,
увозя память о кавалерийской шашке.
39


ГДЕ ЖЕ Я ЕГО ВИДЕЛ?
1
Ну как бы, старина, тут поджениться? Для трам­
плина. А то сопьюсь в своей тмутаракани, - говорил он
в ночи в невыносимо накуренной комнате Никиты Пасеч­
никова. -У тебя никого на примете нет?
Он ходил по комнате и непрерывно курил. А Никита
скучал и зевал - утром ждала работа. Мирошник не­
смолкаемо рисовал картины столичного житья. Полуюж­
ный говорок усиливал дремоту, и хотелось, чтобы това­
рищу повезло ...
-
Вместе будем. Рядом, как на заставе ...
В сознании Никиты обволакивающим тvманом оседа-
•
ли слова: «братство», «помощь», но чаще армейское-
«взаимовыручка». От разговоров приезжего сослуживца
хотелось закрыть глаза, заткнуть уши, проветрить комна­
ту, но сил встать не было. Сон отключил Никиту. Ровно
бы проспал он годы с того разговора. Казалось, до сих
пор продолжалась беседа и длился заодно сон, не стрях­
нутый Никитой той давней осенней ночью ...
***
Много лет не покидало Никиту желание съездить в
памятные с детства места. Теперь задуманное почти сбы­
валось: Олег Мирошник купил машину и, узнав про озе­
ра в его краях, предложил поехать порыбачить.
Никита радостно согласи.1ся.
Но, увидев перед дорогой третьего их попутчика,
прежде незнакомого ему Глеба Остроумова, Олег почему­
то занервничал, замкнулся и раскуривал сигарету за си-
•
гаретои ...
-
Держи, Кардан, - покровительственно произнес он
любимое выражение, протягивая Глебу руку.
Никите поведение Олега показалось капризом: не
брать без надобности .11ишнего пассажира. А не приrл,а­
сить соседа Никита не мог; как-никак в одном доме жили,
и не раз обещал Никита показать Глебу Остроумову из
научного института полусеверную свою родину.
Поутру выехали на шоссе Москва - Минск. Легкое
головокру,кение охватило Никиту, как только вдохнул он
ветер летних просторов. С асфальтированных бугристых
40


холмов к горизонту потянулись встречные дали с кое-где
уцелевшими лесными безбрежьями. Тихо по сторонам до­
р0ги колосилась рожь, и оживала при виде ее душа.
Ехал Никита, конечно, не на собственных «Жигулях»,
но тем не менее твердо верил, что уговорит отыскать ме­
ста и деревню с единственной, длинной-предлинной ули­
цей, когда-то Л{ившими на ней военными беженцами и
рядом соседствующими журавлямн. Иначе и ехать бы
незачем.
Сидел за рулем Олег Мирошник, прозванный на заво­
де Олегом-карданом, осанисто, с видимой уверенностью
•
и, пожалуи, даже с превосходством: в городке, откуда
был родом он, человека с машиной чтилп особенно.
Через несколько часов дороги Глеб Остроумов заме­
тил:
-
Ме2кду прочим, лица в здешних краях другие. Го­
рюшка хлебнули, видать.
От лиц незнакомых л1одей веяло чем-то близким, про­
стым, бесхитростным и открытым. Из придоро2кных сель­
ских магазинов женщины несли в сетках через плечо
буханки свежего хлеба - знакомая Никите картина, ни­
сколько не удивлявшая в отличие от выросшего в Мо­
скве Глеба Остроумова. В городах, знал Никита, привы­
каешь к обеспеченности, здесь л<е и хлеб еще привозил­
ся нерегулярно.
Олег-кардан то и дело поругивал обгонявших води­
телей, покусывая пушисто-чернявые, коротко подрезан­
ные с проседью усы. Перед глазами у него бесконечно
тянулась асфальтированная полоса не московской доро­
ги. Почти не умолкая, Мирошник иатерился. Больше дру­
гих досталось случайно забредшей на проезжую часть
•
u
u
корове и ее хозяике, оцепенело застывшеи с хворостинои
в руке от услышанного матюка из пронесшейся мимn
машины. Ругал он и дорожных мастеров, особенно в той
части, где дорога была све2ко подправлена, кем-то ста­
рательно отремонтирована. Здесь из-под колес несущихся
встречь и обочь машин вылетали галечник и застывшая
россыпь асфальта, упруго секшие по днищу и новому ку­
зову, окончательно выводя из себя водителя.
-
Да что ты волнуешься из-за каких-то царапин?
В космосе и там они есть, а это же - дорога!
-
не выдер­
жал Глеб Остроумов. - Баба с коровой, мол<ет, одна-то
и уцелела в войну из всей деревни. Никита, могло быть
такое?
-
И еще как, - отвечал с заднего сиденья Никита.
41


-
От царапин ржавчина пойдет. А машпна новая! -
возра:~нл им Олег-кардан.
Глеб }!<е, чтобы успокоить его, заметил, что в конце
концов существует автомобильный сервис.
-
Попробовали бы вы хоть раз воспользоваться ва­
шим сервисом, - возразил Олег-кардан, с пристальным
прищуром глядя вперед. - Вам лишь бы ехать.
-
Сам же настоял обкатать машину?-удивился
I-Iикита.
-
Да, пригласил. Но не думал, что такие дороги. На­
ука - как пускаться в чужую сторону.
-
Душа наша бы не ржавела, это главнее, - подшу­
чивал Глеб. - Ведь ничего пока не случилось?
-
Не случилось, так случится ...
-
Ну, знаешь, Олег, в таком случае и жить вредно:
окисляешься!
От споров с водителем Никита и Глеб ощутили нелов­
кость, получалось, не сам он, а они толкнули его в двух­
дневную выходную рыбалку с одновременной обкаткой
купленной недавно машины.
Всерьез, однако же, затревожились, когда свернули
с шоссе и километра три добирались проселочной колеей,
где О.11ег-кардан окончательно лишился покоя. Он при­
знавал дороги асфальтированные, прямые, гладкие. Здесь
же машина днищем задела землю, и почудилось, что по­
корежилась выхлопная труба. Пришлось останавливать­
ся. И труба, и днище оказались целыми. И пока Мирош­
ник лежал под машиной, обстукивая мосты, Глеб озада­
ченно проговорил:
-
Тем-то и уязвим технический прогресс, что за чело­
века он так бы не беспокоился. Знаешь, Никита, мне ка­
жется, я где-то встречал твоего друга.
-
Путаешь, наверно.
-
Не думаю. Видел я его где-то, видел...
Олег-кардан тем временем выбрался из-под машины,
вытер о траву руки и пригласил садиться .
. . .О выходной рыбалке
Никита поведал вначале жене
и сыну. Не рыбалка являлась целью поездки, не она поr
манила в дорогу. Поманило другое: цепко не отпускав,.
шее военное детство, полное тревог, впечатлений, страха,
ликования и чего-то такого, что не находило объяснений
уже ~ногие годы. Ощущая с возрастом скоротечную и не·­
избежную жизни конечность, Никита, тревожась, заопа­
сался - вдруг не попадет он никогда к виденным когда•
то журавлиным болотам. Нет-нет да и вспоминались они
42


в станочном заводском гуле и в привычной напряжен­
ности.
-
Куда тебя несет? - заявила жена.
-
Тыжевго­
дах, а на уме бог знает что? Да еще сына с толку сби­
ваешь байками о болотах и )1<уравлях. I-lикуда он с тобой
не поедет, так и знай!
«Не поедет - так не поедет»,
-
решил Никита, рас­
толковав мальчишке, что дедовский дом они посетят как­
нибудь в другой раз. Леса да болота с детства жену
отпугивали, зато озера и реки внушали, наоборот, спокой­
ствие и надежность. На них он и сослался. Глеб Остро­
умов поддержал Никиту, и )Кена согласилась. Имей соб­
ственный автомобиль, они с соседом, пожалуй, съездили
бы к болотам и раньше. Разыскивать же их пешью от же­
лезнодорожной станции - не хватит никаких выходных,
а простирались болота в сравнительной близи от дере­
веньки, куда был он ребенком эвакуирован. То утробным
рокотом, то глухими перекатами доносился к ним фронт.
В самой же полосе кромешного ратоборства пылали зем­
ля и небо, дотлевали остатки покинутого отчего дома.
Перед готовящимся наступлением войск гражданское на­
селение срочно эвакуировали. Временами Никите дума­
лось, что именно )!<уравли надоумили вывезти людей из
фронтовой полосы. И эта безошибочность выбора не тро­
нутой боями земли выглядела, в сущности, почти загад­
кой.
Война заняла привычные птичьи гнездовья, и журав­
ли вынужденно искали в стороне от боев пристанища.
С высоты они видели беспокойную, в дыму и сполохах
землю, отпугивающую грохотом, непривычным уханьем
от Баренцева до Черного морей. Косяки опасливо высма­
тривали спокойную роскошь никем не обстрелпваемых
и не бомбимых лесов. Судьба птиц и беiкенцев на
время объединилась. 11 тем и другим требовалось в
безопасности переждать войну, сохранить и продлить
свой род.
Скажи Никита о своем намерении Мирошнику, он
вряд ли бы и поехал. Другое дело - рыбалка да еще воз­
можность увидеть незнакомые для будущих поездок
озера.
Бывший сослуживец по заставе, которого приютил
I-lикита когда-то в коммунальной комнатенке, снимае­
мой им одно время возле метро «Спортивная» вблизи
гостиницы «Юность», такие места любпл.
43


II
Перед поездкой Олег-кардан хвастал Никите каки­
ми-то особымп международными водительскими права­
мл да умением управлять машинами любой системы
и марки. Никита почти не слушал, думая о том, что
вот у1ке много лег, как демобилизовался, а с тех пор
он только и делал, что вытачивал на станке-полуавто­
мате разные втулки, крестовины, шестеренки и никогда
не помыс.1ил за эти годы о собственном автомобиле.
Нужды материальной особо не было, но не водилось
и руб.1я .1ншнего. Машина Никите понадобилась бы д.тrя
одноi'r, в крайнем случае, двух поездок. Это не была
зависть, а спокойное понимание, что на автомобиле он
давно побывал бы в своем журавлином краю и, быть
может, уяснил- бы причину испытываемсго с возрастом
беспокоirства за жизнь на земле.
И бог с ним, с автомобилем, для многпх своего рода
чудачеством, если бы не ехал он сейчас с че,1овеком,
u
u
никогда не выточившим самои что ни на есть простои
детальки, но «Жигули» приобретшим без видимой со
стороны натуги. Прежние Олег-кардан «подарил» на
юг брату. Новые пока оставлял себе.
Глеб Остроумов сидел с ним рядом. Олегу-кардану
он казался без рыбацкой штормовки столичным пижо­
ном. Особой солидности во внешности Глеба не быдо.
Высокий, заметно костлявый, в приталенной импортной
сорочке и вельветовых брюках из индийского магазина
«Ганга», он слыл человеком, знающим уйму полезных
и неполезных сведений. (1 о чем бы ни говорил, будь то
атомная эволюция или «благо и зло» в освоении кос­
моса, имел на все свою точку зрения.
О лесных )куравлях Никите рассказывала однажды
сестра, жившая сейчас в другом городе. Ей в молодо­
сти довелось побродить по лесам вдоволь, она посове­
товала бы, как быстрее и лучше проехать к болотам.
Она до сих пор помнила не только болота, но и колы­
бельно шумевшие на них осины, березы, сосны ... Пом~
нил он их и сам, да так смутно, что хотелось однаж,rн~r
проверить и убедиться: не забытый ли это сон?
--
III
В родительском доме Никиты, когда-то выстроенном
вместо довоенного, Олегу-кардану поднесли молока. По-
44


еле дороги следовало расслабиться. Недолго посидели
и, чтобы даром времени не терять, пошли на озеро.
Лодку они взяли в деревне по заранее посланной
телеграмме.
Н 4 рыбном месте опустили в воду проволокой обвя­
занный небольшой валун - вместо якоря. Поплавки
покачивала озерная волна. Глеб дивился красоте здеш­
них мест и считал, что они способствуют людской доб­
роте.
-
Похожи на наши, ростовские, - добавил Олег­
кардан, прикуривая сигарету.
-
До войны здесь журавли селились, - пояснил им
Никита.
-
А теперь?
-
Теперь не знаю. Новые места вроде облюбовали.
В войну слетелись в другой район. Вот было-то JJX
там! ..
-
А ты откуда знаешь?
-
Эвакуирован был с бабкой. Редкий случай в тех
местах мне запомнился ...
Какой?
Однажды зениткой журавля ранило ...
Загибаешь! - перебили сразу.
-
Не бывает та-
кого!
Видел сам!
Ладно, поверим. Рассказывай давай, - торопили
друзья.
-
Из облаков под вечер вынырнули немецкие са­
молеты. Как водится, зенитки по ним ударили. И тут
вожака журавлей задело осколком ... Стаю он все же
вывел точно на болото за деревней, в которой рассели­
ли по хатам беженцев. На краю леса вожак упал. Мы
с бабкой Полей похоронили его с почестями, как сол­
дата.
Следя за поплавками, Никиту слушали, и будто
прожита им была некая особая жизнь.
Журавли поначалу виделись летящими издали не•
мецкими самолетами: не терпелось бежать и прятаться,
пdка не доносился медно-успокоительный трубный го­
лос, и страх оседал, а глаза жадно следили за медлен­
ным снижением стаи. После этого вскоре теплый ветер
доносил с болот легкие дрожащие вскрики. «Что
там?» - настораживающе спрашивала детвора бабку
Полю. «Хороводы птичьи». 11 от простых ее разъясне-
•
нии возникало желание птичьи танцы увидеть.
45


Немецкий фронт вскоре прорвали, бои отодвину.1ись,
и беженцев вернули на пепелища деревни. Бабку же
Полю дочки забрали в город, боясь, что заболеет
D вырытых наспех по огородам и рвам землянках.
И о дальнейшей ее судьбе он ничего не знал ...
Меняя червя, Глеб спросил Олега-кардана:
Не могу вспомнить, где мы виделись?
Визуально где-нибудь. Я у Никиты бывал.
Давно?
Года полтора назад.
Не то. Я буквально недавно видел тебя. Этим
летом.
-
Показалось... -
натянуто ответил Олег-кардан
и, нарочито зевнув, попросил высадить на берег: - Хо­
чу пройтись.
С неохотой подняли заилившийся валун, подплыли
к невысокому густому аиру у песчаного ручья, высади­
ли товарища и чуть в сторонке по новой бросили якорь.
И все-таки встречался я с ним ... -
не унимался
Глеб, силясь вспомнить. - Ей же бог, встречался.
-
Дался он тебе!
Чувство бывшей встречи не покидало Глеба, но где,
когда мог он видеть 1V1ирошника Олега? В городке под
Ростовом не бывал, а видеть он все же видел, слышал
прокуренный, басистый с хрипотцой голос, да и руки
(вот главное-то!), видел он где-то эти смуг.11ые, пухло­
ватые, в темных волосах руки, и что там руки - неист­
ребимо помнился запах одежд самого Олега-кардана:
откуда бы?
Неторопливо просеивалось прожитое последних
дней, последовательно перебиралось, и уже знал Глеб,
что нащупает и разрешит возникшую в пути загадку.
А у Никиты впервые за время дороги серьезно мельк­
нуло, что нервозность Олега-кардана чем-то, пожалуй,
вызвана. Она выглядела в немалой степени странной.
Похоже, он узнал Глеба и зачем-то скрыл. Зачем? По­
чему?
На берегу тем временем Олег-кардан обнаружил
две темневшие ржавые каски. Подобрав их и развалясь
на прибрежном песке, привычно закурил. Потекли мыс­
ли •о разном. Лежащие каски были как безмолвные
чьи-то головы. Надо бы, обкатав машину, съездить и
к себе в городок: пусть подивятся:, чего стоит Олег Ми­
рошник. Нисколько не сожалея, покинул он после ар•
46


мни свой городок. Поначалу он представал перед офи•
циантками и буфетчицами редким в городке женихом,
смелым пограничником, рубахой-парнем. Вскоре, одна­
ко, возникли нарекания старшего брата.
Недовольный поведением только что демобилизован•
ного Олега, «успешно ловившего на границе шпионов»,
он потребовал поискать серьезное для своего возраста
дело. И тут вспомнился Мирошнику живущий в Москве
сослуживец. Старший брат дал на дорогу денег, но взял
и расписку, что младш6й не польстится на дом в случае
кончины их престарелой матери.
Однако позже, когда Олег «дарственно» оформил на
брата купленную в Москве машину через знакомых
снабженцев, он взял со старшего брата и сверхположен•
ные, давая понять, что теперь~то квиты.
На первых порах приютил Никита, пока в столице
подыскивалась срочно невеста. Помог затем на свой же
завод и устроиться. «Оптимальным вариантом» окре­
стил Олег Мироrпник удавшийся переезд.
В городке же под Ростовом бы.тто и невдомек, какой
придуман им к этому времени способ контакта с людь·
ми разных рангов и титулов, С виду и прост был способ.
Но лишь с виду. Одних 1\1.ирошник научился возить
в заранее снятую финскую сауну, преподнося это как
подарок; других, помельче, как Никиту с дружком, при­
глашал рыбачить. Не скупился раздобыть и редкую, от
знатоков услышанную книгу: J1. П. Сабанеев «Жизнь
и ловля пресноводных рыб». Гiро бани он вычитал
и частью узнал, что в Древнем Риме в них успешно вер­
шились разные серьезнейшие дела. 11 был доволен, что
сам поступал таким же образом. В целом все шло «оп•
тимально», удачно, планово.
Правда, рыба почему-то не ловилась сегодня, а точ•
нее, бралась одна мелочишка, которую и везти-то домой
неудобно, а надо бы окупить чем-то поездку.
На ушицу наудив, Глеб и Никита подплыли к берегу.
-
Как улов? - спросил их Олег-кардан.
-
Предлагаю утром поехать и посмотреть древний
областной город, - предложил Никита .
..-
А что? - поддержал Глеб.
-
В самом деле, мах•
нем. 1,-Iюльский клев все равно ненадежен.
-
Идея! - подключился к ним и Олег-кардан, бро­
сая в лодку каски и садясь плыть.
Каски-то зачем? - подивился Глеб.
Так, сувениры на память.
47


Ржавые каски военных лет были приметами здеш­
них полей, и наезжавшие сюда рыболовы их обычно не
трогали, как оставленные чьи-то кости. Они были вдо­
бавок чужими, вражескими, и рука подавно к ним не
тянулась.
Никита сидел на веслах. Лодка упругими толчками
подвигалась к пристани. Звук уключин и вид воды заво­
раживали.
-
Поискать бы получше, не только бы r,аски на•
шлись здесь, - высказался Олег-кардан.
-
Что же еще может быть?
-
Чем рыбу глушат.
Никита с укором взглянул на товарища.
-
Олег, а ~зстречались мы где-то? Встречались! -
допытливо проговорил Г.11сб.
Каurлянув и сплюнув, Л,1ирошник насупился:
-
/.1ы с тобой видимся впервые. Так что не ломай
голову ...
Моrлп они, конечно, где-то и видеться, размышлял
Никита. Дружба с Олегом у него самого завязалась на
пограничной заставе. Ефрейтора Мирошника временно
освободили по бо.11езни от нарядов и караулов, поручив
ему «наличную» живность заставы: сннней, лошад~11.
корову. Изо дня в день он исправно носил к скотному
помещению бочки и вилами ворошил навоз, пока не
прижился основательно в новой обязанности. Охотно
согласился затем и на общественную нагрузку - быть
комсомольским секретарем. Вел дело с понятием, тол­
ком и аккуратностью. Таким и запомнился. После демо­
билизации Никите посыпались от него письма с описа-
"
.
ниями улицы, на которои жил в раионном городке его
сослуживец. «На следующий год кvплю машину - обя­
зательно куплю!» - писал Олег Мирошник. Связь ме­
жду улиuей и намерением покvпать машину, по совести
говоря, была для Никиты Пасечникова, работавшего
к тому времени на заводе, в общем-то не совсем и по­
нятной. Сослужпвец по заставе, вероятно, намеревался
~
.
пригласить его в rостн, чтооы показать на машине кран.
Но вместо этого прикатил вскоре сам с намерением
во что бы ни стало остаться в столице ...
После женитьбы Никита предло>кил друга освобож­
денным секретарем цехового комитета комсомола, ссы­
лаясь на армейский опыт. Мирошник взялся за де,10
охотно. Однако частые выпивки, к которым привык он
в своем городке, вынудили бы,стро покинуть этот пост.
48


С дипломом инструментальщика его перевели работать
на склад. За новый пост Мирошник уцепился хватко.
Неистребимая привычка рано повелевать да верхово­
дить, быть, что называется, врожденным начальником,
вынуждала держаться дальше осмотрительнее, ждать,
•
•
когда сызнова подвернется случаи взлететь по навои ру-
ководящей стезе. Он заочно окончил политехнический
институт, но на инженерную должность не рвался и по­
чем зря впредь не пил, оставаясь завскладом.
На работу и домой ездил отныне на машине. Обще­
ственный транспорт с его сутолокой был как напомина­
ние о чем-то неудобном, раздражающем, созданном
исключительно для простаков, невезуче-наивных и не­
способных добиться лучшего. «Ты веришь, - откровен­
ничал он с Никитой, - я по-другому себя почувствовал.
Я бы, наверное, давно загнулся, не купи «Жигули».
Ни1<ита молчаливо и мудро выслушивал наивные
оправдания, хорошо понимая, что причиной раздражи­
тельности Олега-кардана являлся не общественный
транспорт, а многолетние попойки. И все сильнее, все
ощутимее опостылевало некое оголтелое стремление
Мирошника поуютней устроиться, создать гнездо из че­
го-то такого, что принято называть престижным, редко
встречаемым, из материала более прочного и надежно­
го, чем сучья и хворост.
Следом за женитьбой и пропиской Мирошник через
rод получил двухкомнатную квартиру с лоджией. Те­
перь Никита заставал у него знакомых и родственни­
ков - бывший сослуживец удовлетворял тщеславие пе­
ред земляками. Длилось это лишь на первых порах,
в последующем двери для приезжих закрылись.
В воскресенье олнажды Никита и председатель зав­
кома собрались за город. Увязался и Мирошник. Доро­
гой он проявлял к пред седа I е,)'ТЮ учтивость и внешне без­
обидную простоватость. А к конпу дня буквально влез
в душу, расположил, и в скором времени в завкомовской
папке появилось заявление Олега J\1ирошника на трех­
комнатную внеочередную квартиру - с приложенной
к заявлению справкой о болезни ребенка. Никита только
дивился, как умело «обуздал» его друг ситуацию с заго­
родной поездкой. Квартиру дали с соседствующей гене­
ральской, и в связке ключей Олега-кардана прибавился
ключ от коридорного дверного замка на площадку. Ни­
ките со своей женой довелось попасть в гости к ним. Ка•
залось, недолго и пробыли, но дома он заметил >кену
49


непривычно взволнованной. Она рассказала Никите,
как ей жаловалась и даже тихо всплакнула жена Ми­
рошника - от бесконечных измен, деловых загулов
и разного рода темных дел мужа. Никита и сам убедил­
ся после, оказавшись с Мирошником в доме отдыха.
Друг его смотрелся карикатурно среди отдыхающих.
В столовую являлся навеселе, в роли гуляки-ухаря. Но
утром вставал едва ли не первым и сразу же рвался на
масса)!{. Медсестра вминала и мяла его тело, стараясь,
чтобы пациент меньше потел и не шибало бы резко ни­
котином и водочно-пивным духом. Был еще массаж ду­
шевой, где Мирошника хлестали по животу и по заплыв­
шим лопаткам тугой водяной струей - сбивали вес.
И собранная, ухоженная медсестра норовила натянуть
при виде Мирошника хирургические перчатки. Бывший
сослуживец покряхтывал, пускался в шуточки и безус­
ловно догадывался, что о нем думают. И, вопреки мне­
нию о себе, пытался продл~ть процедуру. Женщина раз­
гадывала намерение и резким движением выключала
воду. Никите становилось совестно за товарища. В ком­
нате Олег-кардан, по обыкновению, находился в трусах
•
и манке, открывал в таком виде дверь и ложился курить
в присутствии гостя, считая это обычным делом.
Но сейчас обо всем этом Никита старался не вспоми­
нать. Ему хотелось поискать журавлиные болота. Бе­
женцами везли старух и детей туда, почитай, полдня на
военных машинах. На весенней дороге машины буксо­
вали, тошнило от качки, и бабка Поля сухоньким кулач­
ком била в стенку кабины, требуя остановки.
Сколько раз затем рассматривал Никита сохранив­
шуюся фотографию с бабкой. В белом платке и байко­
вом сером платье, с усталыми, на подол опущенными
руками, улыбчиво смотрела она в фотообъектив с краеш­
ка вынесенного для нее к бревенчатой стене стула. А ря­
дом стоял стройный, с напряженно сомкнутыми губами,
простоволосый мальчуган - ее любимец Никита. За
штакетником виднелась единственная в огороде старая
яблоня, и тень от нее ложилась на палисадник. Угощать
ребятню белым наливом хозяин разрешал одному Ники­
те. Свое яблоко бабка норовила уступить любимцу, го­
воря, что «источились зубы». Поди, давно уже не'Р и са­
мой бабки, и яблоня...
Перед обратной дорогой Олеr-кардан затружап сует­
лпве багажник. На :вымытой дождями дороге у забро-
50


шенной кузницы он подобрал рукоять кавалерийской
шашки, а к двум кас1<ам добавил третью, найденную во
дворе, под поветью узрел маленький домашний топорнк,
о котором давно мечтал для доро}!<НЫХ дел, отнес также
в машину, не спрашивая позволения. С темнотой уклад­
ка закончилась.
Чуть свет были в пути. На обочинах то и дело белели
пирамидки могил с накинутыми в День Победы венка­
ми. Пирамидки тянулись без конца вдоль дороги. Но
стоило свернуть к проселкам - и они исчезали, соби­
раясь уже под окнами сельсоветов и старыми липами,
где жили люди.
Показался город. С моста над железной дорогой ра­
зом сверкнули купола собора, удивленно застывшие
в глубоком голубом небе.
Глеб Остроумов у киоска купил газеты, но читать
решил после осмотра собора. В честь петрова дня в со­
боре шла служба. Под древними стенами оставили на
ключ запертую машину.
Олег-кардан шел молча
с одной ступеньки лестницы
ждали.
последним, будто
на другую. Его
полз
подо-
-
Прошу в церкви не застревать, чтобы не ехать
потемну, - предупредил он.
-
За такое беспокойство, Олег, я не забуду тебя
в своем завещании, - ответил Глеб.
Внутри собора плыла музыка, похоже, включали за­
пись. Неспешная цепочка огибала пожилого священника,
осенявшего ее легкой рукой. Олег-кардан расхаживал
бесцеремонно по храму, в то время как Глеб и Никита
предпочли остаться у входа. На многих лицах угадыва­
лись горестные отметины военного пережитого. Почти
не виделось стариков, в большинстве - старухи. Попа­
дались на глаза и взрослые девушки, почему-то цело­
вавшие восковую руку священника с покорным непо­
нятным благодарением. С любопытством разглядывала
убранство храма стайка девчонок, чьи судьбы, по сути,
еще и не начинались.
Олег-кардан, осмотрев собор, подошел к иим:
-
Вот бы высечь, чтоб не ходили!
Девчонки испуганно поспешили к выходу.
На rромковатый, настырный голос обернулись ста•
рухи,- осуждающе зашептались. Рыбацкая тройка, двое
нз которой были в застиранных зеленоватых штормов-
51


ках, смущенно поторопилась уйти. В штормовках вхо•
дить, конечно, не следовало. Понял это Никита с за­
позданием.
А доrадавшнсь, захотел разглядеть осудивших ста­
рух как следует ...
-
Канитель только разводят, - ворчал, не утихая,
Олег-кардан. - Учились бы лучше. д.а своими домаш­
ними делами занимались, чем здесь болтаться.
-
Собор не место для полемики, - прервал его
Глеб. - В нем чтут историю. Школьником я тоже бывал
в московских церквах и храмах. Jlюбил историю, а не
религию в ней, как ты полагаешь.
Никита в их спор не вмешивался. Перепалка затя­
гивалась. Выросший на старом Арбате, Глеб пустился
рассуждать, как бегал он в детстве по соборам и изу­
чал их.
Никиту потянуло назад, к старухам. И в тот момент,
когда он вглядывался в их лица, когда сомневался
в собственных предположениях, понимая, что в старости
много схожего, хотя что-то и упрямо внушало ему, что
надо бы перепроверить, убедиться, в соборе в тот мо­
мент кончилась служба и начали расходиться. Он успел
u
от двереи заметить, как под руку подвели к священнику
одну из старух, и кругом заперешептывались. Священ­
ник выслушивал и соrдасно кивал. А высохшая старуш­
ка, близоруко щурясь, неторопливо делилась с ним то
ли горечью, то ли иным каким наболевшим соображе­
нием ... Согнуло, сгорбило человека время, и посох, на
u
u
которыи она опиралась, оказывался над головои ее.
Высказавшись, она направилась к выходу, и Никита,
как только бабка приблизилась, затревожился сильнее
и, опасаясь, что упадет она, поддержал под руку. Из-под
темной косынки ворохнулась седая белая голова, бла­
годарно глянули прежде зоркие с остатками синевы
глаза. От взгляда он едва не споткнулся, и ес.Тiи бы это
случилось, они упали бы с бабкой на самом пороге хра­
ма. Ненадолго затенили они просвет - робкая фигура
старушки и крепкого в рыбацкой штормовке молодого
мужчины.
Перед ним была бабка Поля, сомнений больше не
оставалось. Мысленно он тут же прикинул, что ей пере­
валило за сто - такого не мог он представить и никому
не поверил бы, если бы рассказали. Ему хотелось мгно­
венного подтверждения.
-
Никита я, Пасечников! Журавля, помните, хоро-
52


нил? - он наклонился и почти крикнул, пока бабка
медленно ставила ногу с порожка на землю.
-
Как не помнить, - словно бы о само собой разу­
меющемся откликнулась она. - Как журавлят-то своих
не помнить. Лыково звалась деревня, уж прошло, про­
шло-то сколько, а не забылось место-то, не забылось...
Ну, а ты, Никитка, помнишь ее?
-
Конечно, помню!
Она качала головой, дивясь и своей и его памяти:
-
Не привелось больше съездить туда, не с кем ...
Да и стара стала. Сыновей, ты их не знал, поубивало
в войну, дочки перемерли, а я живу. Все живу. -
~1 ста­
рушка виновато улыбнулась, как бы прося прощения: -
Живу в дочериной комнате. Жена-то у тебя есть?
-
Есть.
-
В Лыкове-то небось перемерли многие. Там yz1<
нас и вспомнить-то некому. Яблоньки, наверное, нет.
А взглянуть и неплохо бы: На этом свете на что ни по­
смотришь - себя увидишь. Это почему живу-то? Это не
за себя, за сыновей, за пятерых полегших, не добравших
свое, отживаю теперь за каждого из них, гляжу их гла­
зами, думаю за них да и не расстанусь никак с этим·
светом-то. А так давно бы пора ...
Они стояли рядом, рыбаки-дружки и старуха с клю­
кой. Стояли у стен собора. И Олег-кардан, по-мальчIJ•
шески пряча за спину в кулаке зажатую сигарету,
спросил:
-
Зачем вам сюда ходить? В ваши-то годы.
-
А я не о боге пекусь. Я затем, милай, пришла, что
тревога нонче большая. Все про войну да про войну.
Вот и наведалась к батюшке, сказала, что в небе-то
у нас непорядок. Ты, говорю, передай, дескать, началь­
ству-то главному по церквам, пусть-ка обяжет пропове­
ди читать в защиту небушка-то, дело-то божье. Как
послушаю телевизор, так и жуть берет, что с небом-то
де.лают американцы-ин. . . Его-то родные, - показала
она костлявой рукой на Никиту, - в партизанах были,
а меня при детях в эвакуацию послали. Я у них, журав­
лят, за командира считалась, думала, что больше-то не
станут воевать. Средненький мой, Петруша, вовсе неда­
лече полег, в деревне Еремино, что в стороне к болотам.
Вот ежели поедете, гляньте на могилку в Еремино. Ска­
зывают, Петенька на ней обозначен. Сделай старухе
милость, Никитка, узнай, может, смылась дождем фJ·
милия-то наша, а?
53


-
Узнаю, бабушка Поля. Узнаю, - заверил Никита,
толком не представляя, как сделает это.
Его ученый сосед, Глеб Остроумов, пришел на вы­
ручку.
-
Взялн бы и поехали с нами? - предлоzКИJl он,
слушая сосредоточенно старушку.
Никита обрадованно начал убеждать бабку. Олег-
1<ардан легонько прокашлялся, затянулся, пуская дым
в сторону.
-
Силушки не те. Туда отвезете, а обратно возьму
и помру, вот намаетесь? - поразмыслив, сказала она.
11, прервав о себе разговор, неожиданно спросила
Олега-кардана: - А ты что ж такой шельмовитый?
-
Какой уж есть... -
смутился он от необычного
вопроса, оставаясь вместе с тем в своей привычной
наигранности.
-
А ты будь сердешнее. Взгляд-то у тебя, милок,
завидущий, ненадобно шустрый.
-
Это у него от дороги, - вмешался Глеб.
-
Устает
машину вести.
Старушка кивнула, заметив, что пора ей домой. Жи­
ла она, выяснилось, неподалеку, в комнате первого эта­
жа. Глеб с Никитой вызвались проводить. Прощаясь,
пообещали на обратном пути заехать.
Ты деревню эту, Еремина, знаешь?
Если бы. Но найти-то можно ... -
ответил Ни-
кита.
Непременно надо.
Олег-кардан протирал стекла «Жигулей». Осматри­
вать в городе было еще немало. И памятники войны
с французами, и стену-вал зодчего Федора Коня, и мел­
I<ОБодный Днепр, и памятник Кутузову, но главное те­
перь -оказывалось впереди, о чем редко кто знал, но
которое виделось сейчас важнее у:л{е осмотренного.
-
Сестра вроде однажды там клюкву на зиму соби­
р11ла с бабами, но мне и в голову не пришло узнать, как
они добирались, - заметил Никита, как бы оправды­
ваясь.
-
Чудило ты, - словно бы между прочим упрекнул
Глеб. - Я бы там у)ке десятки раз побывал.
-
То-то и оно, что чудак. Журавли-то припомнились
мне когда? Много позже, что ни делаю, куда ни подам­
ся - ворошат, будоражат. Звучат валторной. А в по­
следние дни так и вообще не дают покоя. Ну с чего
бы, СI{ал<ите?
54


-
А по мне, вес это мистика либо лирика, - ух•
мыльнулся Олег. - Блажь!
-
Да ты прямо провидец! Послушай лучше, что
в сегодняшнем номере пишут. - И Глеб Остроумов
u
u
u
u
ткнул пальцем в верхнии кран последнеи газетнои стра•
ницы: - «Удивительно, что птицы каким-то образом
угадывают благоприятные для прилета условия, нахо­
дясь за тысячи километров от облюбованного места».
Вот сколько еще неразгаданного на земных наших про•
сторах.
Он вчетверо сложил газету и, горячась, распалясь,
заговорил о любимой им теме, которой еще не касался,
а словно бы нарочно берег для особой дорожной минуты.
-
Мне, мужики, и самому недавно стало не по себе,
когда читал статистику ООН. Оказывается, в наше вре•
мя на земле солдат куда больше, чем учителей. А это
о чем-то да говорит. Вычитал я из той же статистики и
другое: если перевести все ядерные бомбы в тол, ну, ко·
u
торым снаряды в минувшую воину начиняли, и погру•
зить в вагоны, то возникнет, братцы мои, состав в сорок
раз длиннее расстояния от нас до Луны! Представляе•
те - в сорок раз!
..
И это не все. Там же сообщалось,
что если бы случился ядерный пожар, то разгорелся бы
он по планете быстрее непогашенного в сухом лесу окур•
ка. Какой, мужики, сюрприз, а? Не потому ли и тянет
тебя к болотам и журавлям, ты мудрости как бы возле
них ищешь, спокойствие обрести хочешь. Ты, Никита,
внутренне опасаешься, что так и не попадешь к ним.
И, в общем, я тебя понимаю ...
-
Нда-а-а, перспектив-ка у вас, - крутнул, потыкал
пальцем в висок Олег-кардан. - Не заскучаешь!
-
Перестань, - спокойно осадил его Глеб.
-
Луч•
ше давай подумаем о наказе старухи. Обещали ей? Обе­
щали. Давайте все же найдем Еремина, Лыково и эти
болота. Может, Лыково и не попало под укрупнение?
Едемте, мужики, ей-богу, не пожалеем!
-
Я разве против? - откликнулся Никита пер­
вым. - Я бы поехал ...
-
А дорогу ты знаешь? Был там ребенком? - воз­
мутился Олег-кардан. - Автомобиль не лошадь, он не
пройдет везде.
-
В Лыково я, конечно, дорогу не помню. А вот
Еремина, пожалуй, большое село и, возможно, обозна­
чено даже на карте. От него затем можно найти дорогу
и на Лыково, - сдержанно ответил Никита.
55


-
В самом деле, как же мы о карте забыли?-! -
спохватился Глеб Остроумов. Мальчишеским жестом .он
наскоро затолкал в брюки вылезшую рубашку и под­
толкнул к дверuе машины Олега-кардана: - Доставай
атлас. 11 карту. Не теряй времени. Ведь нам-то, мужики,
и ехать-то особо некуда, кроме как домой. 11 потом не
вырвемся, не выберемся до конца лета. Не вы-бе-рем-ся!
Увсря~о вас. Пусть будет это как отыскание золотой
страны. Искали же ее когда-то в глухоманных местах
Южной Америки, а мы у себя поищем.
Он впихнул друзей в машину и, обежав «Жигули»,
сел с другой стороны. На картах Еремина лежало на
их пути. Лыково обозначено не было. Лыково они реши­
ли поискать после Еремино...
IV
Олег-кардан гнал машину, монотонно шуршали
шины. Водил он с редкой лихостью, вовремя реагируя
на любой знак и дорожную непредвиденность. Правой
рукой то и дело тянулся к пачке с сигаретами, преду­
смотрительно положенной у ветрового стекла. Можно
было догадываться, что он усиленно что-то обду­
мывает...
Проносились указатели с названием деревень и_ сел,
иногда путь пролегал и по селу, где на лавочках мель­
кали выставленные для продажи цветы в ведрах с во­
дой. В полуденной яркости трепетали листвой сады,
а на зеленых откосах забавлялись дети. Обдувал ка­
бину ветер, приб.т1ижалась к отметке «сто» стрелка спи­
дометра - машина все набирала скорость.
-
Люблю земные наши дороги ... -
насла,кдаясь
скоростью, произнес Глеб.
-
Не нарваться бы на земных дорогах на пост
ГАИ, - предположил Никита шутя.
-
Что, поджилки трясутся? - сказал, ухмыляясь,
Олег-кардан.
Никита не ответил. Никиту опередил Глеб.
-
Вспомнил! .. -
неожиданно спохватился он, поч­
ти выкрикнул. - Наконец-то вспомнил, где тебя ви­
дел ... -
И он легонько ткнул пальцем в плечо води­
теля: - Ты ночью меня подвозил? . .
-
я ночью сплю.
-
Прошлым воскресеньем ты вез меня на Арбат от
Киевского водзала. Неужели забыл?
56


Они не договорили. Сквозь заднее стекло Никита
вдруг увидел мелькнувшее на дорожном отвилке на­
звание деревни, раскинутой по ближним холмам. J,I что­
бы слышнее было, наклонился вперед:
-
Братцы, Еремина-то проскочили?! ..
Глеб Остроумов, забыв разговор, уткнулся для под­
тверждения в карту:
-
Действительно!
-
Милые, где же вы раньше были? - назидательно
укорил их Олег-кардан, не без удовлетворения в голо­
се. - Теперь уже на обратном пути заедем.
-
На кс:.ком обратном? ..
-
Сейчас тормози!
Почти в один голос Никита и Глеб потребовали раз­
ворачиваться. Машина мало-помалу затормаживала.
-
Ну вот, взад-вперед так и будем кататься? -
с подчеркнутым спокойствием проговорил Олег-кар­
дан. - Время фантазий прош,10. Время дел наступило.
Мы все где-то видимся. А встретясь, замечаем за дру­
гими, что за собой не знаем. Я на твои принципы не
посягаю, ты мои не трогай. Я стремлюсь достигнуть пре­
делов. И вынужден быть решительным. Скорости мне
не помеха. Они нужны, чтобы достигнуть цели!
-
То, что ты говоришь, напоминает детское наитие
дикаря, - урезонил его Глеб.
-
Я давно привык действовать по обстоятельст.вам.
И сейчас я вам их продемонстрирую...
-
Погоди демонстрировать. Предел, который ты
утверждаешь, есть оправдание. Ты захотел выбиться из
среды, где• жил? Дело хозяйское. Выбиваться можно
по-разному. Истинный же путь один...
-
К:акой? - вмешался Никита.
Спор был необычен, откровенен. И пугаIQщ выска­
занным: как Олегом-карданом, так и ученым соседом
Глебом Остроумовым.
-
Не поступаться совестью! Только при таких об­
стоятельствах и при такого рода поведении я сочту тебя
сильной личностью, а может, и выдающейся.
-
Вам лучше бы ехать поездом! ..
-
Никита, вылезай, - сложив карту, настойчиво
потребовал Глеб Остроумов. - Выбирайся из этой кон­
сервной банки.
Они неторопливо вылезли и хлопнули дверцами. Слу­
чилось все до того скоро и неожиданно, что постигать
происшедшее смогли, лишь 01<азавшись вдвоем и гораз-
57


до поз)ке. С тормозным визгом Олег-кардан разверну,1•
ся и бешено помчался в обратную сторону. В нахлынув­
шей тишине они вначале почти и не говорили: оба были
в состоянпн, нс поддающемся выражению. Первым
отозвался Никита.
-
Вот тебе и земли дороги! - Он огорченно глянул
вслед машине. И, оживясь, тут же предположил: - Мне
кажется, он свернет в Еремина. Ей-богу, свернет, вот
поглядишь!
Никуда он не свернет. Он просто соврет, если
надо.
Он это сделает непременно, - настаивал Ники­
та. - И к бабке заскочит, чтоб показать себя. Он везде
успеет. Быть престижным и первым - его принцип.
-
Первым, но не лучшим ... -
дополнил Глеб.
-
Было время, когда он жил у меня, потом невеста
нашлась... -
дивясь прошлому, произнес Никита.
Как неожиданно и не к месту вспомнилось это про­
шлое проживание друга. Со знакомствами повезло не
сразу. Олег нервничал, собирался было уезжать в свой
городок ни с чем. Потом же дело стронулось. Вечером
в субботу после работы Никиты они попали в кафе «Ог­
ни Москвы» - на пятнадцатом этаже гостиницы. С мо­
роженым и фужером шампанского Олег подсел к со­
седнему столику, где были девчонки. И в тот же вечер
сделал одной из них предложение. Сделал с отчаяния
и безнадежности, как объяснил после сам. В комнату
Никиты он возвращался отныне за полночь. Утром на
Никиту косились соседи по коммунальной квартире,
и он в ответ с каждым держался учтиво-любезно, пони­
мая, что не сегодня завтра его сослуживец уедет.
Но радовался он рано. У Мирошников под Ростовом
не было телефона. До свадьбы на время сослуживец
уехал. Но вечера в своем городке проводил допоздна соu
знакомыми и подругами, прощально отмечая последнии
холостяцкий сезон. Спохватясь, шел на почту звонить
в Москву. Телефон будил соседей, Никита нервничал,
а в трубке пьяный голос поручал ему передать невесте,
что печется он только о ней и о предстоящей свадьбе.
Утром же до работы Никите звонила невеста, жившая•
также без телефона, и спрашивала, не было ли звонков.
-
Мне ужасно хотелось в дорогу, - оправдыБался
перед другом Никита. - I1 я не мог отказаться. Дорога
для меня - что добрая осень. Вот стою на ней и не могу
58


не поделиться. Человек чем сытее, тем дурнее. Нет для
него меры. Дай, не знаю чего, но дай.
-
И что с того?
-
Лучше, конечно, никто не сделается. Совестливее
не станет. За семь лет в столице Мирошник получил две
квартиры, одна лучше другой. Трехкомнатной добился
по врачебной справке, якобы из-за близости дома к те•
левизионной башне.
-
Так взя.'I бы и поменя.1?!
-
Предпочел получить новую. И где ты думаешь?
Глеб недоуменно пожал плечами.
-
В продуваемом ветрами зеленом квартале.
-
Но ты ему больше не понадобишься, верь мне. Ты
им использован до конца. Использован, крадучись, по­
тиrриному. А бабка, землячка твоя, похоже, разбирается
в людях лучше, чем ты. Что-то она почувствовала нелад•
u
ное в нашеи компании ...
-
Конечно! Она бы и поехала на могилу сына, не
промолчи он!
-
А теперь ты, Никита, послушай. Он узнал меня.
~'знал сразу. И нервнича.11, боялся: вспомню.
И услышал Никита недолгий рассказ.
В пути Глеб словно бы разнимал створки морской
ракушки. Разнимал с натугой, усилием. И створки в кон­
це концов подались, напряжение спало и с четкой яс•
ностью вспомнилась недавняя летняя ночь.
Глеб Остроумов подмосковной электричкой приехал
на Киевский вокзал. Метро практически закрывалось,
такси не было. Выручил шабашник, согласясь везти на
старый Арбат за тройную плату. У дома Глеб протянул
водителю деньги и ожидал сдачи. Мелких не было, и
шабашник поехал разменивать. Глеб ждал. Шабашник
J-le возвращался: ни через десять, ни через двадцать, ни
через тридцать минут. Глеб не только не выгадал, но и
немало потерял времени, чем если бы пошагал от вок­
зала к дому матери. Вот откуда запомнил он запахи
курева, одежд, машины и волосатую руку, взявшую не­
торопливо плату ...
, Добраться в Лыково они теперь не могли. В поне­
дельник назавтра их ждали на работе и дома. Ехали
рыбачить дороrой одной, а возвращались - разными.
-
Напрасно я открыл ему озеро... -
сожалел Ни­
кита. - Он и в самом-то деле одна)l<ДЫ приедет и rлу"
шанет назло. Он все раздобудет, еслп захочет,
59


-
Насчет глушения утверждать не берусь. А вот дQ
последнего карася - выберет. Возможность только бы­
ла бы.
Глубоким вечером на попутках попали они на город­
ской вокзал - без вещей, без еды, с дорожной неболь­
шой суммой в карманах. Вокзал в конце недели был по­
лон народу. Стояли в очереди у касс и уселись затем
в привокзальном сквере в ожидании московского ско­
рого.
-
I(ак думаешь, кем бы он в войну был? - спросил
Глеб Никиту.
-
Кем. . . Да уж вещевым мешком не оrрани­
чн,1ся бы.
-
Верно говоришь. Он и медальку бы приколол,
показать, что участвовал, - добавил Глеб.
11 в своих откровениях с запоздалым раскаянием
вспомнили оба незнакомую женщину с коровой и хво-
.
"
ростинои, в своих краях, на роднои дороге оцепеневшую
от водительских матюков из бешено пронесшейся ми­
мо машины. Вспомнили и засожалели, что видели ее
мельком, раз всего. И не остановили машину, не изви­
нились.
Да и то сказать: время нынче принадлежало скоро­
сти.
ПРЕОДОЛЕНЬЕ
В юности перед уходом в армию работал Васька
Лазарев старшим железнодорожным кондуктором. Ра­
ботал недолго, но навсегда запомнил свои ночные, ве­
черние, зимние и летние поезда. До сих пор не забыл
сигналы, которые подавались, когда прицепляли и от­
цепляли вагоны. Днем он помахивал над головой раз­
вернутым желтым ф.rтажком, а ночью фонарем с желтым
или белым огнем, и это означало - двигать локомот1р~.
вперед. У ног - подавать назад. Вверх и вниз
-
сдать
тише. Круговые движения - остановиться ...
В восемнадцать лет мало кто попадал на такую ра,­
боту. На товарняки еще могли взять, а на пассажирские
и говорить нечего: требовался опыт. По мнению же
Васьки, работа на пассажирских была куда проще: не
сцеплять, не отцеплять - сиди и скучай в закрытом там~
60


буре. Хотя возить людей считалось конечно же делом
более ответственным.
Знать и делать на товарных поездах следовало куда
больше, чем на пассажирских. В обязанности кондукто­
ров входило правильное размещение и крепление авто­
мобилей, тракторов, леса, конте~"1неров, шпал, колес и
разного другого груза, о котором пассажирские бригады
имели лишь смутное представление. Кондукторы же то­
варного обязаны были это знать.
Да если бы только знать! Самим же приходилось на
промежуточных станциях и формировать состав - отцеп­
лять, прицеплять. Разное делали они на грузовых поез­
дах. И главное было - не допустить, чтобы поезд по их
вине выбился из графика.
Не сразу ставили и на товарняки. Побудь в учени­
ках, сдай техминимум, а там посмотрят, подумают да
прикинут - кто учил. От авторитета учителя немало
зависело.
Был учитель и у Васьки Лазарева - главный кон­
дуктор Сенька-сибиряк, ездивший на тормозной пло­
щадке первого вагона. Расцеплял и сцеплял вагоны
Сенька играючи. На ходу соединял и разъединял, от­
ключал и подключал воздушные рукава и делал все, как
казалось Ваське, очень легко. Он попробовал было под­
ражать ему, но безуспешно. Однажды он забыл пере­
крыть тормозной шланг - поторопился за Сенькой
-
и едва избежал беды. Тугая струя воздуха стремительно
выпрямила конец шланга, который оп пытался разъеди­
нить, и с такой силой ударила в лицо, что Васька долго
в себя приходил.
I-I как >ке завидовал он своему учителю! Ведь Сень­
ку-сибиряка знали все машинисты, помощники, диспет­
черы, дежурные по станциям, к которым он направлялся
сразу же, как только поезд выну:я<денно останавливали.
Сенька объясняJiся с ними и, негодуя, дозванивался до
u
узловои.
И, как ни странно, несколько станций потом шли на­
сквозную. Везде были у Сеньки друзья. 11 никто из же­
лезнодорожников не обижался на разбитного шумного
сибиряка, зная, что шумит и печется тот о деле. Родом
Сенька был из Красноярска, работал, однако, в местах
столь далеких от своего города, что его иначе как «си­
биряком» и не называли. От длительных поездок в от­
крытом тамбуре лицо Сеньки казалось выдубленным
морозами, со следами )I<ары и холода.
61


Поездив учеником, Васька сдал вскоре l\11111имум и
начал работать старшим конду1,тором. Вндно, чем-то
приглянулся он Сеньке, и тот после практики «вытре­
бовал» Ваську к себе в напарники.
Работалп 01-111 дружно. Сенька дер ,ка.1ся с новичком
на равных. Случалось, в своей горячностн он иной раз
и пошумит на Ваську, потом же, видя, что де.10 вершит­
ся, утихнет, не тая зла и недоброй памяти. В рейс они
брали с собой пузатые сумки, клали в них еду и дели-
"
лись ею в долгои дороге.
Довелось Ваське сопровождать однажды воинский
состав. Его рабочее место было в последнем вагоне на
сквозной тормозной площадке со стоп-краном. Никакой
аварии в пути следования не произошло, и поезд прибыл
точно по назначению. А вот с самим Васькой авария,
можно сказать, случилась. . . После того рейса он не
вернулся к прежней работе.
Л\оложе Васьки кондукторов не было. Он гордился
тем, что ему так рано доверили _сложное дело, но и ро­
бел от сознания, что не все еще знал и умел. Поездки
выпадали в большинстве ночные. Длились сутки и бо­
лее, с отдыхом на какой-нибудь крупной станции.
Несмотря ни на что, свою работу Васька любил 11
сожалел даже, что его вот-вот должны призвать в ар­
мию. И в армии он часто вспоминал затем, как, сдав
товарный состав, ходил с сумкой через плечо в служеб­
ку, как протирал и располагал на полке фонари и флаж-
•
•
к11 и направлялся потом домои, довольныи удачно
•
•
завершеннои дорогои.
Любил Васька разглядывать осенние дали, нескон­
чаемые поля, облака над тихой землей, мокрую темноту
леса, стада, мосты, переезды, тоннели, близкие и даль­
ние селения. . . В такие минуты он забывал о поездке,
о Сеньке-сибиряке, размышлял только над тем, что
видел.
Так бывало, конечно, днем. Ночью же виделись боль­
шие огни, среди которых светились, уносясь вдаль, 11
огни его хвостового вагона: два по бокам и один во~ле
буфера.
Иногда поезд проносился мимо окон станuионн~.х
домов. И Васька нередко предавался мечтаниям, вообра~
жая, какая чуткая, кроткая да сердечная живет. здесь
девушка. И почему-то, не сомневаясь, верил, что именно
такую встретит он не сегодня завтра.
Поездки на товарных составах из памяти и души
62


Васьки не выдул никакой ветер времени. Всего-навсего
какому-то фонарю в руках повиновалось множество
платформ и вагонов, загруженных народным добром.
И чего не встречалось в пути, чего только не везли
Сенька с Васькой; и руда, и уголь, и нефть, и лес, и ме­
талл - все доставлялось ими точно по расписанию.
После стоянок Васька обычно ·вскакивал впопыхах на
площадку и проверял первым делом свои хвостовые
огни: не унес ли 1<акой шутппк? Фонари оказывались на
месте, и Васька успокаивался, готовый к своему привыч­
ному созерцанию.
Зимой работа ус.1ожня.1ась. Зимой она становилась
опасней. Но в самую трудную минуту Сенька оказывал•
ся рядом, объяснял, что и как делать. На вагонных
стяжках замерзала смазка, и они не поддавались
раскрутке. От снега и инея на рельсах возникали ледя­
ные корки, начинали скрипеть колеса. В буксах густела
смазка, и вагоны теряли подвижность, прицеплять и от­
цеплять их становилось рискованно.
1'1аневрирование делалось не только сложным, но и
рискованным. То, что Ваське казалось пустячной за­
держкой, у Сеньки вызывало тревогу п озабоченность.
По своему сибирскому опыту знал он, что вагоны на
станции лучше отцеплять зимой группами. Лишние за­
держки состава на станциях увеличивали время работы
в пути. Поэтому, как правило, Сенька загодя cor ласовы­
вал с дежурным остановки. И если предстояли маневры
с толчками, Сенька и машинист учитывали даже встреч­
ный и боковой ветер. При попутном же ветре могло
случиться и столкновение.
Многое уме.1 Сенька и учил этому своего подопеч•
ного. Особо опасную работу главный делал сам. Встав­
лять в автосцепку «эвенку» давалось Ваське труднее
всего. Называлось это - сцеплять «на ухо». В руку бра­
лось тяжелое металлическое кольцо и опускалось в про-
•
резь автосuепки, состав подавался с медленнои осторож•
ностью к другому вагону, и, кат< только соприкасался
буферами, «серьга» в мгновение накидывалась на сuеп­
ной крюк. Сенька ловко поворачивался и осторожно
д~игался боком между вагонами. И как ни старался, как
1111 берегся, а полушубок нет-нет да и защемляло, при­
хватывало почти намертво буферами. l'lнorдa зажатой
ОJ{азывалась рукавица, и, чтобы выдернуть ее, приходи•
лось )!<дать, когда буфера расстыкуются II сцепка на­
тя11ется.
63


Сцепляя на ходу, Сенька нарушал правила безопас­
ности, но зато экономил время. И ради этой экономни
часто шел на немалый риск. Но была и еще одна особен­
ность в характере Сеньки: л1обил Сенька самые даль­
ние, трудные рейсы. В то время как другие предпочи­
тали короткие, непродолжительные маршруты, Сенька,
как нарочно, тянулся к тяжеловесным сборным соста­
вам. И благодаря им словно бы убегал, избавлялся от
чего-то, мешавшего ему находиться дома. Втягиваясь
в работу, Сенька разгонял и рассеивал какие-то свои
думы, какую-то жизненную тайну, скрытую общитель­
ностью и работой ...
Можно было подумать, что сложные поездки нужны
Сеньке, чтобы приучить к ним молодого напарника. Но
Васька и без того слыл догадливым и сметливым. Вряд
ли тут требовалась дополнительная натаска. Сенька вел
себя то как мальчишка, то как умудренный, познавший
многое человек.
Временами Ваське казалось, что вдвоем им долго
не проработать. Понималось это скорее чутьем, нежели
умом, и никогда не задумывался Васька о своем ощуще­
нии. Да и не хотел, зная, что все равно скоро призовется
в армию.
***
Летом Сеньке с Васькой-выпало сопровождать поезд
с армейской техникой. Состав требовал повышенного
внимания. В путевом листе он значился особым литером.
В таких поездах Васька Лазарев разбирался слабо и по­
лагался больше на опыт и мудрость Сеньки.
Воинский состав Васька сопровождал впервые, и по­
тому все, что происходило вокруг, виделось ему особо
важным и значимым.
Но Сенька пропал, исчез неизвестно куда, как только
погрузились перед рассветом. Такого за ним Васька не
помнил. С ног сбился, разыскивая своего главного.
Оказаться .одному было боязно. Вначале думалось, что
Сенька оформлял документы, но это не подтвердилось.
Сибиряка не видели? - спрашивал Васька у кого
мог.
А черт его знает!
Наконец кто-то на ходу бросил:
-
Вроде бы звонил зачем-то домой ... Точно не знаю,
сорвете вы с ним отправление.
6-!


Напряженной выдалась от беготни и нервозности ночь.
Ваське казалось, что, как только они выедут и наберут
скорость на перегонах, все закрепленные на платформах
машины раскача1отся и попадают. И он заранее пригото­
вился смотреть за составом в оба, полагая, что главного
ему назначат сегодня другого.
Но отправление они не сорвали ...
Молча и торопливо кто-то карабкался на площадку
к Ваське. Он метнулся к подножкам и выставил руки.
-
Куда? - негодуя, зашумел Васька и почувствовал,
что упирается руками в спицы велосипедного колеса. -
Сюда нельзя!
-
Тише, старшой, - услышал он снизу, от подно­
жек. - Принимай лучше боевую технику.
Голос был Сеньки-сибиряка. И Васька обрадовался,
•
что сыскался начальник, вероятно знавшии точное вре-
мя отправления состава.
-
Зачем нам велосипед?
-
Держи, не спрашивай. Командир в бой поведет на
нем! - бросил Сенька и потрусил в голову поезда.
Ваське же, не служившему в армии, и впрямь поду­
малось: не для командира ли состав-то воинский? На
всякий случай он присоединил велосипед к стенке ваго­
на и ждал теперь уже скорого отправления, надеясь уз­
нать все позже.
Тронулись двойной тягой. Светало. По сторонам за­
мелькали столбы, дома, деревья. Засвистел ветер, зато­
ропились колеса. На поворотах Васька высовывался и,
держась за поручни, окидывал состав цепким взглядом.
В лицо ударял ветер с песком; видно, занесли сапогами
и гусеницами на платформы. Васька невольно вообра­
жал себя сидящим в одной из боевых машин.
Работая на железной дороге первый год, Васька не
знал еще, что совсем скоро кондукторов не будет, а вме­
сто «звенок» вагоны оборудуют сплошной автосцепко~"1.
***
В середине дня состав поставили под разгрузку.
Кондукторы направились к станционной дежурке. Обоим
хотелось отбыть скорее попутным поездом в город. Шли
торопливо по шпалам, словно бы от спешки зависел
отъезд. Васька - первым, за ним с велосипедом на весу
трусил Сенька. Сейчас Ваську умышленно не интереса-
3 Г, Пациенко
65


~эала его «боевая техника», и он держался нарочито под­
черкнуто: главный так и не объяснил, откуда и с какой
стати взялся у него велосипед. Такое отношение Ваську
задело и обидело.
Дежурный, как и на любой станции, был Сибиряку
знаком.
-
Здорово, начальник! - громко приветствовал его
Сенька, открыв дверь служебки. Прямо через порог он
вкатил в помещение совсем новый велосипед.
-
Ты бы еще мотоцикл прихватил, - заметил де.:
журный и, сняв красную фуражку, протянул поочередно
руку вошедшим.
•
-
А что, надо? - с многозначительностью в голосе
спросил Сенька. - Так притащу.
В глазах его мелькнуло озорство. Невзначай сказав,
дежурный как бы подстегнул, навел Сеньку на шальную
мысль. По сузившимся, чуть раскосым глазам главного
Васька догадался, что он и в самом деле готов за что-то
потрафить дежурному небольшой станции, на которой,
кроме пригородного да редких товарняков, как сегодня,
и поезда-то не задерживались ... Сеньке же, очевидно,
хотелось поговорить с местным дежурным.
Непонятен был сейчас Ваське начальник. Какая-то
тревога исходила от его суеты и загадочности, что-то
скрывал он, недоговаривая, от чего Васька тоже стал
тревожиться. Путаясь и теряясь в предположениях, он
молчаливо слушал Сеньку и дежурного, неожиданно
снявшего трубку аппарата:
-
Кленовая слушает. Сборный по сквозному?
Ладно.
-
Отправь-ка ты нас этим сборным, - попросил
Сенька. - Вот так надо домой! .. -
провел он ребром ла"
донн по горлу.
-
До пригородного не уедете, ребята. Запрещено
останавливать, сами знаете. Попадется кто, шуму да
крику наделает, - дружески укорил Сеньку дежурный,
Попроси скорость сбавить.
На ходу нельзя.
А то давай сам посигналю?
Я тебе посигналю, - пригрозил дежурный.
-
Под
суд угодишь.
-
Да мигом вскочили бы ...
-
И как это ты мигом вскочишь со своим дранду-
летом? Не могу, ребята, ей-богу, не могу. Объясняться
придется.
66


-
Тебя это смущает? - спросил в свою очере.дь
Сенька, показывая на велосипед. - Его я не повезу ... -
закJiючил он с тяжелым выдохом.
-
Купил, что ли, на какой станции?
-
В городе.
Дежурный уставился недоуменно на Сеньку:
-
В rо-ро-оде? Так и вез бы сразу домой.
,-
Времени мало было. . .
•
Услышав это, Васька насторо)кился: Сенька говорил
неправду. К поезду он приходил вначале без велосипе­
да, с ним появился позже. И к чему понадобилось везти
его? Постепенно Васька начал медленно прозревать.
И чем больше он думал, тем сильнее растравлял в себе
возмущение от внезапной догадки...
-
5I сдаю скоро смену. «Уведут» ваш велосипед, -
сказал дежурный.
-
Не затем я вез его, чтобы стеречь, - возразил
Сенька.
-
Не пойму я тебя, Семен ...
-
В подарок тебе, чтоб домой было на чем до-
бираться скорее. Далеко ведь живешь от станции?
5I знаю.
.
-
Ну, допустим, - смягчился дежурный.
-
Не все
близко живут...
-
Вот бери и на здоровье пользуйся. Помни Сеньку­
сибиряка !
-
Странный ты человек, Семен! Мне за двадцать
лет работы дорога таких подарков не де.т~ала.
-
Ну, народ! - возмутился Сенька, обращаясь
к молчавшему Ваське. - Ты подумай, от добра отказы­
вается. Поотвык, что ли?
Сенька поднялся и, не долго думая, покатил велоси­
пед прямо к дежурному. Взяв его руку, он положил на
руль, тем самым цодчеркивая, что дело свершилось и ни
к чему толочь воду в ступе:
-
Бери. Не спорь!
-
Да за что подарок-то? - растерянно допыты-
вался дежурный.
Есть за что...
-
Хоть бы знал!
-
Узнаешь - не возьмешь ...
Дежурному то и дело звонили, и не хотелось мешать
занятому человеку перед концом работы. Сенька мах­
нул рукой и направился к выходу, услышав шум при­
ближающегося поезда. Поднялся и Васька. Через с.rан-
67


цию, не сбавляя скорости, прогрохотал товарный. Сень•
ка проводил его каким-то тоскливо щемящим взглядом.
-
Идите в сквер, - посоветовал дежурный, вышед­
ший на перрон встречать поезд. - Или сока в ларьке
попейте, завезли вчера. Сдам дежурство, подойду.
-
Может, и вправду сока попить? - спросил Сень­
ка, когда они воrпли в сквер. - Смотри за сумками.
Я скоро. - Сенька порылся в кармане и позвякал ме­
лочью. - У тебя есть с собой?
Немного найдется.
-
Давай.
-
Только велосипед не купи, - неожиданно съязвил
Васька. - А то дарить не найдется кому ... Хватит с те­
бя и одного.
Сенька задержался и пристально посмотрел на на­
парника:
-
Раз приказываешь, не буду.
-
Скажи, откуда этот велосипед? - спросил Васька
заметно смелее.
Разве ты не слышал? Купил.
Но мы уезжали ночью!
Ну и что?
У тебя не было времени на покупку!
Тогда украл.
Я серьезно.
Я тоже, - спокойно ответил Сенька.
-
У одного
шалопая прихватил.
-
Так я и думал! - возмутился Васька.
-
Такяи
думал! - добавил он с пророческим негодованием.
-
У меня бы тоже спер?
Сенька снял сумку и бросил в траву:
-
Может, и не стал бы - ты трудишься. В JIЮди вы­
биваешься. И не сегодня завтра выбьешься.
-
Дико красть и потом дарить, - не унимался
Васька.
-
Вполне возможно .. Так я подался.
-
Ладно... -
вяло согласился Васька.
Ему тоже хотелось пойти куда-нибудь, но трогаться
с двумя кондукторскими сумками было обременительно.
И Васька лег, подложил одну сумку под голову, а дру­
гую под локоть. Даже если уснет, никто не решится
взять сумки: Васька в момент проснется.
Но он не спал.
Солнце нежарко проглядывало сквозь листву и
хмарь облаков. От травы тянуло устоявшимся летом
68


и чуть-чуть запахом шпал и вагонной смазки. Он ощу-u
щал их так же привычно, как ощущает человек роднои
быт.
Покойно дремалось и думалось. И не верилось, что
целую зиму уносился он в своем хвостовом вагоне
в снежную мглу, в трескучий мороз, в каленые звездные
ночи... Прыгал и приплясывал на переходной площад­
ке, боясь окоченеть за долгий путь. И как ни стерегся,
одетый в полушубок и валенки, а все равно однажды
уснул.
Загляделся в одну из ночей на огни в домах, замеч­
тался о незнакомке, теплом уюте и не заметил, как за­
дремал ... А поезд несся, обволакивало тамбур позем­
кой, убаюкивало коченевшего Ваську.
Не миновать бы беде, не спохватись на станции
Сенька. Как догадался метнуться он к задней площад­
ке - и до сих пор неясно. Ждало неминуемое ЧП.
Прежде не ходил и не проверя.1 он Ваську, в тот же раз
что-то подтолкнуло.
Станция, где растормошили Ваську, располагалась
недалеко. На ней он как бы второй раз родился...
Хотя ларек был и рядом, но пропадал в нем Сенька
изрядно.
-
Вот и мы, - объявил он, кладя на траву фураж­
ку. - Дежурного не было?
Васька не отозвался, уверенный в краже велосипеда
и полагая, что дежурный нужен, чтобы получить с него
магарыч за подарок. Сенька же и внимания не обратил
на его недовольство.
-
Пойду проведаю, - сказал он, направляясь к вок­
залу.
До пригородного оставалось немного. Не теряя вре­
мени, Васька вынул из сумки снедь и разложил на газе­
те. После этого заглянул в сумку Сеньки, как обычно
делали они в дороге, садясь подкрепиться. Сумка ока­
залась пустой.
Это чуть удивило Ваську: без еды в путь-дорогу
главный не отправлялся. И Ваське не советовал. Мно­
говато набиралось сегодня загадок.
-
Ай да умник! - прозвучал над ним знакомый го­
лос. - Не стол, а клад. Ты посмотри только,
-
обра­
щался Сенька к дежурному, с которым пришел. - Кол­
баса, яйца, лук... Скатерть-самобранка!
Похвала пришлась Ваське по душе. И хотя ничего
69


особенного не было, а все же приятно, что похвалили
при другом человеке.
-
Садитесь, - пригласи,, Васька,
-
а то поезд
скоро.
Сели на траву вокруг газеты. Сенька подал каждому
по бутылке сока, а Васька протянул по бутерброду, яй­
цу и луковице.
-
Ну, за что? - спросил для символики Сенька.
-
За зимние поезда, - ответил дежурный.
---, 3а
вас, ребята. Чтоб всегда все хорошо было.
Сенька выпил, а от бутерброда отказался. Время от
времени он поглядывал на часы.
Дежурного потянуло на разговоры:
-
Я вам вот что скажу, ребята. Кому зимой сон да
отдых, а нам так маета одна. Летом только и отойдешь
маленько, как сейчас. - И он заговорил о пережитом,
о разных с.ТJучаях в холодное снежное время.
-
Да здесь разве зимы? - усмехнулся Сенька.
-
Вы бы сибирские попробовали.
-
Не скажи, Семен. Не скажи, - возразил дежур­
ный. - Выпадают и здесь. Иной раз на товарняках за­
мерзали, когда перегоны дальние. Выйдешь на рассвете
поезд встречать - грудь заломит. Вам, кондукторам,
я всегда сочувствую. Вытерпи попробуй несколько часов
без остановок. Каждый раз смотрю: видны ли? . . Не
дай бог замерзли. Особенно на хвосте. Не разгляжу, за­
сомневаюсь - на соседнюю станцию звоню: проверь­
те, мол. Редко, но звоню. И в эту зиму звонил од­
нажды ...
-
О главных ты так не заботишься, - прервал рас­
Сi{аз Сенька.
-
Не в том дело, Семен. Вы, главные, народ поопыт­
нее. Попрыгаете там, попляшете, не дадите себе уснуть.
Эти же, - он показал на Ваську,
-
пока о любви боль­
ше думают.
-
Васька, признайся, - перебил опять Сенька де­
журного, - думаешь в дороге о девках? Только честно?!
Васька смутился и не ответил - о девчонках он чаще
всего и думал. И казалось ему, что на полустанках и
станциях живут самые красивые из них, тихие, скром­
ные.
-
Постойте-ка, парни, постойте... -
приподнялся
на коленях дежурный, видя, как Сенька в который раз
nосматривает на часы. - А не о вашем ли поезде зво­
нил я? ..
70


-
Нет. У нас зима прошла без ЧП. Правда, Васька?
-
Конечно! - с готовностью подтвердил напар,
ник. - У нас всегда без ЧП,
-
хвастливо добавил он.
-
Что ж, это хорошо ... -
поддержал дежурный. -
Такое дело, оно ни к чему.
На подходе к станции дал знать о себе пригородный.
Васька с Сенькой заторопились. С платформы они пома•
хали дежурному на прощание. И тот ответно махнул
фуражкой ...
***
В вагоне Васька не мешкая занял два места - себе
и Сеньке. Ехать предстояло изрядно, и был толк при­
корнуть. Но сон не брал, сквозь убаюкивающую дрему
Васька наблюдал за вагоном и главным, беспокойно по•
rлядывавшим на часы. Не выдержав, спросил:
Куда ты торопишься?
Надо, брат, надо...
К жене?
И к ней... А еще самолет ждет.
Сегодня?
Ваське летать на самолетах не доводилось, и он за•
rорелся узнать, зачем и куда понадобилось срочно уле•
теть Сеньке.
-
В Сибирь-матушку, в Красноярск лечу.
-
И зачем? - не унимался Васька.
Сенька, не отрывая взгляда от окна, глухо ответил:
-
Сына хоронить.
Как гром, поразили Ваську эти слова. Вагонный го•
мон показался ему далеким и еле слышным. Все отодви­
нулось, сделалось нереальным. Только рассказ Сеньки
жег огнем:
-
Сын недавно школу закончил и подался в наши
родные места. Стройка там недалеко. Думал я, что он
будет на велосипеде ездить. Собирался в отпуск к нему,
да не успел ... Живи рядом, может, и уберег бы ... Ве•
V
чером перед реисом телеграмму принесли -утонул
сын. Жена на станцию позвонила ...
Так вот почему пропадал Сенька! Сник, похолодел
Васька. Обмяк от такого известия, глядел в пол, не
в силах поднять головы. Боялся снова увидеть Сенькино
лицо, непроницаемое, обветренное.
До· города больше не заговаривали. Из вагона вы•
шли первыми.
71


-
До встречи, брат, - протянул Сенька руку.
-
Дежурному сегодняшнему привет передавай. Это 01-1 зи­
мой позвонил, чтоб поезд остановили. - И повторил:
-
До встречи!
Сенька побежал к вокзальным воротам, придержи­
вая сбоку болтающуюся пустую сумку.
Это был их последний совместный маршрут...
Через несколько дней Ваську призвали в арМИ;Ю.
Возвращаться же после службы на прежнюю станцию
он не решился. Как ни ломал себя, как ни пересили­
вал - ничего не получалось: слишком помнились ему
и
u
u
зимние поезда, шумныи и неунывающии главныи кон-
дуктор Сенька, оберегавший его, Васькину, жизнь.
Где он был сейчас? Васька пробовал писать на стан­
цию, где работал до армии. В письме благодарил глав­
ного за науку. А ответа не получил. Может, не передали
Сеньке письмо? Но вероятнее всего, остался главный
в Сибири. Иначе обязательно бы ответил.
О чьих-то других сигналах, наверно, тревожился те­
перь Сенька.
ПО ОРЕХИ
В Снегирином лесу мы гнули кусты и обирали орехи
с макушки до низа. Иногда залезали на самый верх де­
рева, держась за ветви и пружиня их. Способов рвать
орехи знали немало. Их подсказывали то высокий пень,
то поваленное дерево вблизи орехового куста, по зава­
лам же мы вообще умудрялись ходить, как по ярусам,
от одного орехового куста к другому.
Сквозь треск сучьев до меня донесся испуганный
u
мальчишескии крик:
-
Помогите! ..
Я быстро спустился по пружинистой ветке орешника
на толстый серебристый ствол поваленного осинника.
На другом конце его, не сводя глаз с чего-то, стоял дро­
жащий мальчишка Гордей, по прозвищу Конопатый,
самый младший из всей компании.
-
Что у тебя?
-
Змея... -
шепотом ответил он.
На поваленном дереве я увидел серо-желтую гадюку.
Скованный страхом, Гордей не знал, что делать.
Прыгать с бревна было высоко, можно к тому же нако-
72


лоться на сухие сучья. Идти по бревну вперед нельзя -
мешала змея. Косясь на гадюку, я начал осторожно от­
ламывать ветку, стараясь при этом не оступиться.
Вытянув руку с веткой вперед, я медленно прибли­
)!{ался к змее. Учуяв меня, она подняла настороженно
голову.
-
Спускайся на землю, - шепнул я мальчишке.
-
Прижму ее. Иди, не бойся.
Гордей медленно повернулся, дошел до конца леси­
ны и с радостью спрыгнул. И уже под ореховым кустом
закричал, предупреждая всякого, что на бревне змея и
надо убегать отсюда скорее.
Всех словно ветром сдуло: каждый прыгал на зем~
лю, подхватывал свою сумку и бежал в сторону. И уже
издали с любопытством ждали, что буду делать я со
u
змееи.
Меж тем гадюка, чуть шевелясь, как казалось, смо­
трела на меня. Я стоял в оторопи на бревне и не знал,
идти ли на змею с короткой хворостиной, что само по
себе рискованно, или спрыгнуть в полузасыпанную
с войны траншею. Повернуться и ступить на конец брев­
на я не решался. Хотя именно это и надо было сделать.
Но я боялся, что гадюка при виде моей трусости ужа­
лит. Ладно, решил я, уцеплюсь по-обезьяньи за гнутый
орешник и спущусь на нем. А змея пусть остается: ее
u
Jiec, ее места, она здесь хозяика ...
Однако ни одному из моих намерений не суждено
было сбыться. Я услышал внезапно воинственный крик
и увидел, как в бревно, на котором стоял я, полетели
одна за другой палки и камни. «Да перестаньте
вы! ..» - хотел крикнуть, полагая, что таким способом
ватага пытается мне помочь. Судя по всему, Гордей не
•
u
только рассказал, но и показал место с гадюкои.
Теперь я боялся цепляться за орешину: камни и пал­
ки, летящие с той стороны, угодили бы в меня. Я успел
лишь об этом подумать, как одна из палок ударила в ле­
сину, отскочила и больно задела ногу. Я вскрикнул и
полетел вниз, в траншею. Упа.11 удачно и быстро встал
на ноги, готовый карабкаться наверх. Но тут же увидел,
как с огромной рогатиной к бревну приближается хро­
мой здоровенный подросток Женька.
-
Кто убьет змею, тому десять грехов простится! -
· прокричал
он и ткнул рогатиной в то место, где находи­
лась змея.
73


Он провел палкой по бревну, и прямо передо мной
в траву полетел изгибающийся «резиновый» жгут. При
виде его все бросились от траншеи, обдирая одежду и
наживая ссадины. Потом же все разом осторожно и по­
дошли.
Где упала змея - я не заметил. Она мелькнула пе­
ред моими глазами и скрылась в крапиве, росшей на дне
траншеи. С небывалой прытью я начал выбираться, но
края были песчаными и осыпались. Вдобавок сумка
с орехами зацепилась, и, освобождая ее, я некоторое
время промешкал. И в это-то мгновение почувствовал
резкий укол в щиколотку левой ноги: но то мог быть и
сухой сучок, и крапива, и колючая проволока. В эту ми­
нуту мне было не до размышлений.
Да и кто из мальчишек обращает летом внимание на
ушибы, синяки, ссадины! Я присоединился к ватаге, и
•
мы подались от орешниковых зарослеи в сторону мша-
ника, через который предстояло выйти на лесную дорогу
к дому.
-
Сашок, - сказал мне через минуту Женька с со­
чувственной серьезностью. - Сними штаны! ..
-
Зачем? - простодушно спросил я, на всякий слу­
чай взглянув на свои матерчатые брюки: вдруг порвал.
Но штаны были целыми.
-
Не там ищешь, Сашок... Загляни внутрь. Небось
от страху...
Мальчишки, угождая Женьке, захохотали. Все, кро­
ме конопатого Гордея. Я неожиданно ощутил полную
беспомощность и растерянность, не зная, что сказать
в ответ Женьке. Слишком неожиданной показалась мне
насмешка. Решимость и обида захлестнули меня. Я бро­
сил сумку с орехами наземь, подошел к Женьке и рас­
стегнул брючный ремень.
Мальчишки присели от смеха. Теперь они уже хохо­
тали над нагловатым Женькой. Хохотали, падая, присе­
дая, хлопая и толкая друг друга.
Я застегнул спокойно ремень, уменьшив его после
лазания по орешникам на одну дырочку, перекинул че­
рез плечо наполовину рассыпанную сумку и первым
побрел по мшанику на дорогу.
Я шел и то отходил от случившегося, то, наоборот,
горел им. У меня было странное желание выбраться на
дорогу и пойти одному домой. Все ощутимей навалива­
лась тревога и· беспокойство. Приsыкший к вороньему
крику, я почему-то вздрогнул сейчас, когда стая ворон
74


пролетала над лесом. Идти по мхам мне становилось до
крайности трудно. Ноги как будто сделались ватными,
я спотыкался. То, что я осмеял заводилу Женьку, не
должно было пройти мне сегодня даром, но сейчас и это
было безразлично. Кое-как я преодолел мшаник. Земля
потвердела, вокруг лесных болот потянулась за мшани­
ком полоса почти непролазных зарослей. Дорога ждала
нас в нескольких сотнях метров.
И здесь-то, в зарослях, я явственно ощутил, что ле­
вая нога набухает и что я уже почти волочу ее. Страх
затмил сознание. Остановился, пропуская вперед всех,
и поднял штанину. Спереди на щиколотке ноги краснели
три маленькие точки. От них по ноге шла опухоль, туго
и воспаленно толкалась кровь.
-
Тебе больно? - услышал я рядом голос и быстро
опустил штанину.
Гордей поправлял сумку.
-
Давай помогу. Держись за меня. Скоро дорога ...
Откуда бы знать ему, что мне больно? .. Мало ли что
с ногой, ну, расцарапал, ушиб, подвернул, вывихнул -
как догадался он о моей боли? Скорее всего я повредил
ногу, падая с бревна, и сгоряча не почувствовал. А мо­
жет, и растянул ...
-
С чего ты взял, что мне больно?
-
Я точно знаю... -
замялся он. - Тебя змея уку-
сила, - сказал он, уверенно и спокойно глядя в лицо
мне.
-
Врешь ты, Гордей, чепуха! ..
-
Вот, смотри, - показал он на три красные точки
с капельками крови. - Это ее укус. Когда мы с бабуш­
кой брали чернику, ее тоже укусила гадюка. За палец.
Было вот так, как у тебя. Я запомнил. Рука долго бо­
лела. Бабушка едва не умерла ...
Сказав об этом, мальчишка тут же умолк. Мне же,
как никогда, захотелось жить. Это что же, я не попаду
в Снегириный лес, а поля, а дороги, а моя удочка, шко­
ла, книжки - все это будет мне недоступным?
Ну нет, я должен и буду жить. Назло судьбе выживу.
Я выдернул проворно ремень из брюк, и мы взялись
с Гордеем зажимать ногу ниже колена. Ремень врезался
в опухоль, почти скрылся в ней, но зато, полагал я, змеи­
ный яд не подберется к сердцу, не убьет его. И я выжи­
ву, вновь буду ходить с мальчишками в заброшенный
Снегириный лес.
75


Так, опираясь о плечо Гордея, я сделал несколько
шагов и понял, что до деревни мне не дотянуть. Да что
до деревни - выбраться хотя бы на дорогу, а там видно
будет. Боль усиливалась с каждым шагом, нога немела,
и я уже совсем не ступал, а волочил ее, опираясь на
палку и на плечо Гордея.
Голоса ушедших вперед слышались за буреломом,
у самой дороги. Стиснув зубы, я упрямо продолжал дви­
гаться. Нет-нет да и закрадывалась мысль - а вдруг
уйдут мальчишки, оставив нас? Или все же, как это ч-а­
сто бывало, усядутся на лесной травянистой дороге и
будут ждать...
Если уйдут - придется туго. Домой я один не добе­
русь: расстояние немалое.
Я ступал по кочкам, цеплялся распухшей ногой за
коряги и бурелом, проваливался в мох и, с болью вы­
дергивая ногу, брел, покрываясь потом, вперед, к дороге.
Мальчишки ждали. Они сидели и вылущивали оре­
хи. Их рвали в лесу наперегонки - побыстрее да по­
крупнее. Теперь же орехи вылущивали, чтобы не нести
домой лишнего. Я опустился в стороне на траву, вытя­
нул негнущуюся ногу и перевернулся на спину, лицом
к небу. Гордей с кем-то перешептывался: вероятно, рас­
сказывал о случившемся. Я видел небо, верхушки елей.
Пахло нагретой смолой и папоротником. Умиротворен­
ная предвечерняя тишина и эти запахи расслабили
меня.
Однако почему я лежу? Почему теряю драгоценные
минуты, в которые боль и опухоль только усиливаются,
а яд продвигается выше? Надо брести скорее к деревне,
а там уж спасут, вылечат.
Я поднял голову, встал, оперся на палку. Молчали­
во и одиноко побрел по дороге. Ватага с каждым шагом
менSI нагоняла. Я двигался, опираясь на палку, и палка
была мне в эти минуты другом. Оттого, что никто не со­
крушался, не думал упрекать Женьку за издевку,
я вдвойне ощущал свое одиночество.
Ма.1ьчишки приближались. Женька нагнал меня
первым.
-
Знаешь, мы лучше пойдем наперед и скажем,
чтоб за тобой прислали телегу.
Я промолчал: дело ваше. Голоса быстро затихли за
лесными дорожными поворотами. Пусть спешат со свои­
ми орехами - тем настырнее и упрямее буду в одиноче•
стве я. Добреду наперекор всем.
76


Гордей тоже исчез. И я сразу забыл о нем. Зачем
ему со мной оставаться? Подался, и ладно. Подобно
хилому утенку, он пробовал поотстать, тянуться позади,
но Женька крикнул, и он присоединился.
Ничто теперь меня не отвлекало. И притихшем пред­
вечернем лесу я был один. Даже здоровому человеку
до темноты не поспеть в деревню. Сумка с орехами била
по боку. мешала идти. Я сбросил ее под куст, заприметив
м.есто. Вернусь, заберу как-нибудь. Но облегчение вско­
ре пропало. Боль и тяжесть навалилйсь снова. Хотелось
"
остановиться, прилечь на покрывшуюся росои траву и
лежать не шевелясь, ни о чем не думая ...
Времени минуло достаточно. Телеги все не было.
Женька не сдержал слово, промолчал в отместку, иначе
бы отец уже появился. Оста.11ьные же, вероятно, и не
догадывались, о чем говорил со мной Женька с глазу
на глаз.
Я приближался к приметному у дороги большому
камню. За ним лес сменялся полевыми кустарниками,
и на дороге нет-нет да и появлялись люди. У самых до­
мов, где сходится несколько дорог, начнется густая,
плотная пыль. По ней-то я и приду к себе.
Я поравнялся с валуном и услышал чье-то робкое
покашливание. На верху его, поджав колени, сидел
Гордей.
-
Зачем ты здесь?
-
Тебя жду, - ответил он, спускаясь с камня.
-
Давай сумку поднесу.
-
Я ее в кусты забросил.
-
Зря, - сокрушился он. -Хочешь, сбегаю? Ска-
жи, где?
-
Ты все равно не найдешь.
Посылать мальчишку за сумкой я не мог, понимая,
что он залез на валун от страха, иначе пошел бы на­
встречу. К:усты, сумерки и окружающая пустынность
принудили его остановиться и ждать. Гордей спустился
с камня, и мы поковыляли по дороге вдвоем. Я шел осто­
рожно, опираясь на подставленное плечо, Гордей - дер­
жась за мой пояс.
Вскоре мы услышали стук телеги. И не со стороны
деревни, как ожидали, а из леса.
I(то-то нагонял нас. Лошадь ступала неспешно. Те­
лега покачивалась в колее с одного бока на другой. Мы
сошли с дороги и остановились чуть в сторонке.
77


---' - Тпру-у-у! .. -
Мужик в телеге натянул вожжи,
заваливаясь на спину. - Тпру-у-у!
Телега остановилась.
-
Хотите, чтобы подвез? - спросил мужик, при-
стально глядя на нас.
-
Хотим! - ответили мы в один голос.
-
Садитесь, мастера ломать орешник!
Мужик в телеге был заметно навеселе.
-
Его змея укусила, - сказал быстро Гордей.
-
Ишь хитрецы какие! - захохотал мужик.
-
Насквозь вижу мазуриков. Обленились.
-
Его правда змея укусила! - заступился Гордей.
--
Лучше под ноги надо глядеть, когда орешник ло-
маете. Чего стоите? Садитесь! - проворчал мужик.
Мальчонка от радости встряхнул сумкой, и по дну ее,
по самому низу, костяшками отозвались орехи.
-
Давай торбу!
По-видимому, это был лесник, судя по низким дро­
бинам и неразъезженной, в отличие от колхозных, те­
леге. Сидел он на скошенной траве, положенной небреж­
но и вдоволь. К.олхозный возчик к траве отнесся бы по­
другому: ни один клок не рассыпал бы.
Мужик взял у Гордея сумку-мешок, подержал, по­
тряс ее на весу, словно прикидывая, много ли мы нарва­
ли, и, решив, что мало, распорядился:
-
Садись на траву, ко мне поближе!
-
Скорее! - заметался Гордей, помогая мне взоб-
раться на телегу.
-
До перекрестка подкину, а там и сами дотопае­
те, - буркнул мужик. -Мне в другую сторону,
-
до­
бавил он.
-
Может, до деревни довезете? - пытались мы уго­
ворить лесника.
Ну, разве до первой хаты, - согласился он.
Я очнулся уже дома. Лежал на кровати, мучимый
ознобом и жаждой. Рядом в тревожном ожидании стоя­
ли родители. Смутно понимая, что внизу прохладнее,
я попросил положить меня на пол - на еловую свежесть
вымытых накануне досок.
Однако легче от этого не стало. Я то и дело впадвл
в забытье. Мне виделись ползущие отовсюду змеи...
Они никогда не добрались бы ко мне на кровать, но -на
78


полу могли ужалить еще раз. Меня снова перенесли на
кровать.
Но и здесь я продолжал метаться от зоображаемых
змеиных туловищ, напомина1ощих пастушьи кнутовища.
Пока меня доставят к доктору, змеи, размыш.11ял я, ус­
пеют наползти в дом из Снегириного леса. Вообра­
жал, как спускаются они в подвал дома и появляются
затем в щелях на полу, нацелив на меня свои ядовитые
жала ...
Боль и бред изводили меня.
Болел я долго. Временами мне виделась поляна с ти­
хо стоящим орешником, крупные гроздья сами просились
в сумку. Где-то за окнами кричали ребята. Тоскливо
становилось от этого привольного и веселого крика.
Орехов в то лето было так много, что ватага ходила
в Снегириный лес почти ежедневно. Гордея в лес роди­
тели после случившегося не пускали. Боялись. И он с не­
терпением ждал, когда я выздоровею. Вдвоем с ним мы
запаслись QЫ орехами на целую зиму ...
Я лежал и досадовал. Все сильнее влекло меня в зна­
комый лес. В нем я знал одно заветное место и рассчи­
тывал побывать там с Гордеем.
Постепенно я начал ходить на самодельном костыле.
Однажды Гордей принес слипшиеся в газете конфеты.
5I стал отнекиваться: негоже старшему брать у младше­
го. Но лицо Гордея бы.10 таким участливым, а душа
его, понял я, искала себе другую, родственную и созвуч­
ную· душу, которая бы не покинула его в трудный и
страшный миг жизни.
Мы часто обсуждали с Гордеем наш предстоящий
поход в лес, к неизвестному другим месту. В стороне от
тропинки набрел я однажды на такие ореховые кусты,
что нам хватило бы обирать их несколько дней. Поля­
на была без бурелома, сухой и чистой. И главное - ее
не знала ломавшая, сокрушавшая орешник мальчише­
ская компания.
Мало-помалу я начал шевелить пальцами, пытался
сгибать ногу, хотя отек все еще оставался. Ходить я мог
только держась за что-то. И все это время около меня
был Гордей. С его помощью я выбирался во двор и с за­
холонувшим сердцем rлядел на солнечный убывающий
мир лета. И еще на дальнюю-дальнюю, темно-сизую
кайму Снегириного леса и дорогу к нему. Что-то проис­
ходило там, что-то делали, творили в лесу мальчишки -
79


ведь не одни же орехи рвали они? .. Рвали без меня и
Гордея ...
Меж тем надвигалось неумолимое первое сентября.
Гордея ждал третий класс, меня - пятый. В деревне и
окрест жизнь заметно поугомонилась. Поубавилось
птичьего щебета и детского гвалта. Птицы в большин­
стве улетели. Дни стояли сухие, теплые, солнечные. По­
кой и тихое блаженство царили на полях и в воздухе.
В такие дни я не мог оставаться дома. Костыль уже
отбросил и каждый раз уходил от дома все дальше. И
в какую бы сторону ни подавался, все поглядывал на
кайму Снегириного леса. Проходив как-то часа три кря­
ду, я убедился, что могу дойти до леса, побывать на за­
ветной поляне и вернуться домой с орехами. Тренировки
не пропали даром. Дело было теперь за Гордеем. С утра
он в школе, а если пойти после уроков - поздно, не ус­
пеем вернуться.
Воскресенье - мой последний свободный· день перед
школой. Там вовсю уже шли занятия. Значит, отправ­
ляться в лес надо в субботу. Мы посоветовались с Гор­
деем и решили: я пойду на поляну пока один. Узнаю,
есть ли орехи, а в воскресенье, если дождя не будет, по­
дадимся с ним вдвоем. За это время орехи могли осы­
паться. Но тогда на песчаной чистой поляне их можно
будет собирать прямо под деревьями. И я принесу вдо­
во.11ь и себе и Гордею.
Утром я побрел низом деревни, по стерне и скошен­
ному отавному лугу, к заветному Снегириному лесу,
дальний вид которого притягивал, манил и звал меня.
За время, что я болел, в лесу, должно быть, немало пе­
ременилось: в нем всегда что-то меняется, а в первые
дни осени в особенности. В эту пору лес стоит нетрону­
тым, не зная, что делать со своим добром, кого одарить
им. В самом неподходящем месте вдруг натыкаешься на
крепыш боровик, да такой величины, какой не попадал­
ся прежде за целое лето.
Давно уже позади деревня. Хрустальное чистое сен­
тябрьское небо, в просторах стога и скирды, связанный
Б снопы лен - необъятная головокружащая свобода ...
И ты один в этой покойной сентябрьской необъятности.
Как-то доберусь я обратно? Главное - не зацепиться,
не растревожить больную еще ногу в лесных зарослях.
Отек спал, но иногда, резко ступив на твердое, я чувст­
вую боль. Но я не полезу в повалы и буреломы. Буду
идти старой лесной тропой почти до самой поляны.
80


Лес вырастал, надвигался, как великан, распахнув•
ший огромные полы тулупа, чтобы сомкнуть их, как
только ты в него ступишь. В колеях затравенелой доро­
ги - вода, по ней ПJ1авает иссохшая, покоробленная
листва. Вода отстоялась, по-осеннему чиста и проз­
рачна.
Вот и вошел я под полог леса. В тени держатся хо­
лодок и свежесть. Где-то над лесом раздается крик во­
рона - пустынный и чуть трево>кный.
Лес затягивает меня, как затягивает человека вода.
Боязно и любопытно. Но это пока что начало, еще тя-
"
нется дорога, по которои хотя и редко, но все-таки кто-
нибудь пройдет или проедет. Дальше мне надо сворачи­
вать на тропу, я угадываю ее между кустов и деревьев.
Трава на тропе не примята. Это радует: значит, никто
не набрел 1:1а поляну. Тропу проложили в военную пору
.
"
к передовои линии - копытами лошадеи и солдатскими
сапогами. За десятилетия она почти заросла. Прошлая
жизнь на ней давно минула, новая же до сих пор не
привилась.
И только досужая ребятня летом ходила сюда. И шла
•
она не столько за орехами и ягодои, сколько за приклю-
чениями, в поисках на былой передовой разного ржа­
вого и давно истлевш его в лесных песках и болотах доб­
ра военного времени.
Со страхом сворачиваю я на давно заброшенную, за­
росшую тропу. Что-то ждет меня сегодня в чащобной
глухомани? Над лесом опять кричит одинокий ворон.
Крик его звучит для меня предостережением. Сбоку
темнеет поваленный старый дуб, за ним, чудится мне,
кто-то спрятался. Не спускаю глаз с темного за деревья­
ми громадного дубового пня. Я готов уже вернуться, не
идти дальше, но поляна ... Если бы не она и не орехи,
обещанные Гордею ... Ведь они пропадут, осыплются,
никем не тронутые. На затерянной поляне просторно и
солнечно, нет зарослей - листья ландышей да осока на
песчаных местах.
Она должна быть уже рядом, и ноги сами несли к ней.
Кусты орешника стояли здесь и словно ждали меня в не­
мом удивлении, увешанные отяжелевшими гроздьями.
Теплынь и солнце кругом. Ни ветерка, ни дуновения.
Свисают заветные гроздья. Рви, сколько можешь унести.
Никогда и нигде не встречал я таких крупных орехов ...
Но, странное дело, в абсолютном лесном безмолвии,
в полном безветрии слух ловил на поляне непривычные
81


шорохи; какие-то звуки. Казалось, лес силится мне что­
то сказать, посвятить в свою тайну, предупредить, пре­
достеречь. О чем? ..
Я не спешил рвать орехп. Стоя.'!, пытаясь постигнуть
настороживший меня лесной шепот и шорох. Вокруг как
будто сыпался, невидимо тек песок. Я напрягся от не­
понятного ощущения и предчувствия. Не ветер ли трет­
ся тихо в листве орешника? Запрокинул голову, листва
на кустах орешника не шевелилась. Она скорее сам:а.
вслушивалась в едва уловимый шелест лесной полянь1.
Я присел, и шипение стало отчетливей. Не примусь
за орехи, пока не разгадаю этого шелеста-шепота, не
выясню этого странного шепелявого звука, навязчиво и
упорно стремящегося мне что-то поведать.
Вскоре я заприметил, что осока на сухой песчаной
поляне отчего-то шевелится. Кто-то трогал ее у самой
земли, терся, невидимо передвигаясь от одной травины
к другой. Так, бывает, шевелится под водой тростник от
прикосновения рыбы. Но в лесу ничего подобного мне
не встречалось.
Я взял небольшую палку, осторожно раздвинул осо­
ку. И онемеJJ от ужаса. По всей нагретой поляне полза­
ли, шипели, шуршали, терлись друг о друга десятки
змей. От взрослых я слышал о так называемых змеиных
свадьбах, о местах, куда сползаются они чуть ли не из
всего леса. Свадьба ли тут бы.1а и случаются ли свадь­
бы в эту пору, я не знал ни тогда, ни теперь. Но то, что
поляна кишмя кишела змеями, было очевидным.
Я боялся сделать хотя бы шаг. Ступить мне было
буквально некуда. Меж тем змеи как бы и не замечали
меня, продолжали шуршать и тереться на солнечно-жел­
той орешниковой поляне. Я осторожно шагнул назад,
шагнул спиной, весь дрожа и цепенея от творимого на
поляне змеиного шабаша.
Не помня себя, выбрался на тропу и в тряском хо­
лоде, с колотящимся сердцем, спотыкаясь и задевая
больной ногой за кочки, хворостины, рытвины, понесся
что было сил к дому.
-
Где же орехи?-поинтересовался наутро Гордей,
пока я отлеживался с разболевшейся не на шутку НО•
гой.
Что мог ответить ему? Вздохнул и сказал, что раз•
болелась нога и я не добрался до леса.
82


~ Жалко, что орехи там остались; - огорчился
Гордей.
О змеиной поляне я умолчал. Не хотелось, чтобы
у Гордея пропало желание бывать в Снегирином лесу и
одному искать солнечную поляну с ореu1ником .
...Уже
взрослым я услышал однажды поверье, что
укус змеи делает человека несчастным. Змея ворует
якобы счастье. Я: долго размышлял над этим: так и эдак
прикидывал, примерял услышанное и ничего не понял.
Махнул рукой и забыл о поверье.
Но иногда кажется, во сне тормошит меня мальчиш-
"
u
u
u
u
ка, самыи меньшии из всеи нашеи леснои компании,
легонько трогает за плечо, и я слышу, как говорит он:
«Вставай, в лес пойдем, я отыскал поляну. Идем скорее,
пока там никого нет».
МАРТОВСКИА КОСТЕР КАПЕЛИ
В весеннем сквере по сохнущей обнаженной земле не­
торопливо и осторожно катит коляску Надя Колычева.
Молодая мать, любуясь, смотрит на четырехмесячного
сынишку с едва обозначившимися ямочками на щеках и
морщинками возле носа. Синяя соска торчит в розоватых
губах. Глаза малыша, небо и соска - одинаково сини.
Синий цвет - предвестник счастья.
А ее счастье тревожно, но одновременно высоко и ра­
достно, и все пережитые волнения сейчас уже ничего не
значат, бессильны омрачить материнское ликование.
Черты ребенка ей напоминают с каждым днем все
заметнее и резче черты другого человека, вряд ли знаю­
щего о ее малыше. И никому не может она признаться
в этом: ни матери, ни подруге, ни тем более мужу...
Только она одна читает и распознает эти чертоqки, эти
отметинки, и, как бы ни было трудно дальше, жизнь не
будет казаться такой пугающей и запутанной, какой ви­
делась поначалу.
Она выносила, выстрадала и уберегла свое счастье.
Для нее оно теперь в малыше и заботах о нем. Все по­
следующее- вторично, зыбко, неопределенно. Времена­
ми в душе и сердце ворохнется пережитое; но сразу
83


умолкнет и вытеснится, как только раздастся голос ре­
бенка.
Время кормить малыша - и Надя поворачивает ко­
ляску к дому. В квартире она тихонько наберет извест-
•
u
ныи еи номер.
-
Вас слушают, - отзовется знакомый голос.
И хотя ничего не скажет она в ответ, человек на дру­
гом конце города догадается, кто звонил. И произнесет:
«Слушаю». А она обрадуется голосу и тому, что не ото­
звался в трубке другой, кто-то неизвестный ей.
***
Много раз у них прежде бывало, когда хотелось, что­
бы он позвонил, она с напряжением принималась думать,
посылая свои, обоим понятные позывные. Через несколь­
ко минут раздавался телефонный звонок.
Она тут же брала трубку.
-
Нет, ты скажи? Вот так чудо! - радовалась Надя
такой интуиции. - Только подумала: почему не звонит?
И тут же звонок. Ты просто молодец!
И она расспрашивала, как он там в своей одноком­
натной квартире, наверно, опять ел всухомятку. Тронутый
заботой и беспокойством, он говорил в ответ ничего не
значащее, но такое понятное им обоим, такое нужное и
волнующее. И никто не мог дозвониться к ним - так дол­
го длились эти беседы.
-
Мне нравится слушать тебя, - признавалась она
с некоторым кокетством, но он верил, никогда не сомне­
вался, что отношение ее искренне и неподдельно. - Зна­
ешь что? - начинала она и умолкала.
-
Знаешь что? ..
-
Да говори же!
-
У тебя есть стихи ...
И умолкала вновь.
-
Какие? - в нетерпении переспрашивал он.
-
Ну, вот эти: «Не жизни жаль с томительным ды-
ханьем ...»
Он сразу угадывал, чье это, и подхватывал: «Не жиз­
ни жаль с томительным дыханьем, что жизнь и смерть?
А жаль того огня, что просиял над целым мирозданьем,
и в ночь идет, и плачет, уходя».
-
Да-а ... -
размышляла она о чем-то своем и тут
же спохватывалась: - Какие обжигающие слова «про­
сиял над целым- мкрозданьем ...»! Прочитай еще, пожа­
луйста,
84


Он не заставлял ждать, уговаривать:
-
«И много лет прошло томительных и скучных, и
u
u
вот в тиши ночнои твои голос слышу вновь, и веет как
тогда, во взорах этих звучных, что ты одна - вся жизнь,
что ты одна - любовь».
-
Вот сейчас бы так писали ... -
сказала она и, по­
серьезнев, вдруг призналась: - Мне нравится, как ты го­
воришь - мягко, сочно. 5I очень люблю твой голос.
И не предполагал он, никогда не думал, что голос его
может быть для кого-то приятен, как и глаза, и улыб­
ка ... Смущаясь, он говорил в ответ что-то бессвязное,
комканое.
На работе Надя иногда машинально рисовала его лоб,
овал лица, подыскивала к рисунку модели плащей, ко­
стюмов, пальто, сорочек и галстуков. Она была худож­
ником-модельером, рисунки были оригинальны. Он вы­
прашивал их, а когда противилась, отнимал и прятал.
Она снова и снова рисовала его.
Случалось, приглашала его к себе домой, в две не­
большие комнаты с окнами на трамвайную линию. В при­
хожей было тесно, он искал, куда бы повесить пальто и
шапку. Надя тут же принималась накрывать стол, разо­
гревала, жарила. В окно виделась улица: беспорядочные
склады, постройки, впритык прижатые к набережной,
окованной каменистыми берегами 5Iузы. Мутная, масля­
нистая, с густым сточным запахом, река не замерзала в
любой мороз.
Потом они ходили гулять в сад, где в спокойном ве­
личии красовался старинный Казаковский дворец и куда
Надя обычно брала с собой собаку.
Не забыть ему той последней, морозной, как никогда,
зимы. В середине ее Мишка Минаев и Надя Колычева
гуляли по засыпанным снегами дворцовым аллеями, ра­
дуясь и морозному воздуху, и бодрящему дню. Он на­
стоял, чтобы Надя обула валенки и надела милицейский
полушубок отца.
В давешнем, студенческих дней пальто, в импортных
легких ботинках он вскоре озяб до чертиков, но вида не
подавал. Он шел, приноравливаясь к медленному ее
шагу. Временами ему все же неодолимо хотелось убе­
жать в теплый подъезд.
Гуляли часа полтора. Возвратясь, он не ощутил по­
чему-то тепла и за чаем попытался незаметно снять под
столом туфли.
85


Но.. , подоп1вы примерзли. Пuзже их удалось сдернуть,
и страшная боль неистово передалась от ступней вверх.
Стопы он отморозил, долго лежал потом и в больнице,
и дома. Изредка его навеща.1Iа Надя, но приходила все
реже, ссылаясь на занятость по работе. Просила наве­
стить его свою тетю, одинокую, сердобольную Полину Се­
меновну. Михаил уговаривал, просил не навещать, но по-
"
жилая женщина с удивительнои аккуратностью приходи-
ла к нему. После ее визитов росла необъяснимая тревога:
что-то менялось в отношениях между ним и Надей ...
Возвратясь как-то в палату, он увидел на тумбочке
кулек с апельсинами и записку: «f-Ie говорите нашим, что
я заходила. Полина Семеновна».
Потрясла, расстроила тогда эта записка, но не про­
стые предшествовали ей и события ...
Между прожитым и наступившим мартом был теперь
год. Минул ровно год с их последней встречи. Наступив­
ший март выдался редкостным. Перед сумерками в ком­
нату доносилось весеннее оживление: детские крики, про­
нзительное воронье карканье, и где-то внизу во дворе
слышался треск горящих поленьев или лежалого сушня­
ка, но без дымного запаха и отблеска пламени. Треск от
невидимого горения который вечер не утихал, он, наобо­
рот, становился гуще и рождал некое неразгаданное чув­
ство тоски и восторга.
Временами казалось, что в комнату и в самом деле
откуда-то проникает запах костра и дыма. Михаил не
выдерживал, шел открывать балконную дверь и смотрел
вниз.
Ничто не пылало внизу, в сырой темноте, не горело ни
возле дома, ни поодаль. Он понял: это были звуки воды.
С крыш густо сыпалась капель, падала на землю с ве•
сенним напором, и этот звук создавал впечатление друж•
но горящего из сушняка костра, с таким же неподдель•
nым и точным треском. И, не выгляни Михаил через бал­
кон, вряд ли и узнал бы об этом.
С жемчужным весельем дробилась вода, лилась с на•
копленной силой, радостно сверкала, пролетая мимо бал­
кона. От водяных этих звуков будоражилась кровь, пу•
тались мысли и невольно вздрагивалось от неясных, смут•
ных желаний.
И среди запаха талого снега, ·среди нахлынувших впе­
чатлений о прошлогоднем марте, среди творящегося ве­
сеннего обновления с ощутимой пронзительностью вдруг
зазвонил телефон. В трубке молчали. Сердце часто за-.
86


билось, хотелось выкрикнуть, выдохнуть в запотевшую в
руках трубку: «Надя, ведь это >Ке ты! ..»
Но он ждал, когда отзовутся в трубке первыми. Труб­
ку же положили. Могли звонить, конечно, и по ошибке,
однако что-то подсказывало, нашептывало, что это была
она: срабатывали те же позывные сигналы, возникшие
в разгар их дружбы. От нетерпеливого ожидания они сра­
ботали и теперь.
Как хотелось увидеть ее сейчас с малышом на руках.
Она ходит по комнате, под густой треск капели за ок­
ном ... Поразмыс.r~ив, он решил: «Может, и к лучшему,
что разговора не состоя.т1ось». От кого-то он слышал, что
•
у кормящих матереи от волнения пропадает молоко.
В этом случае виноватой была бы не она, а те сигналы,
что подавали они друг другу. И по молчанию в телефоне
он понял, что сила сигналов не иссякла и не ослабе.1а,
вопреки замужеству, она оставалась в их чувствах и па-
•
мяти прежнеи .
...Не
забыть ему и сухой осени - первой осени их
знакомства. В судьбе и жизни его Надя встретилась пер­
вой, с кем было легко и раскованно и кто понимал его,
как, может, не понимал иногда себя и он сам. Он помнил
много стихов и романсов, отобранных и отсеянных неумо­
лимым временем. Надя часто просила что-либо прочесть
ей или напеть. И он пел, читал, а Надя впитывала то, что
слышала, вбирала в себя, как росную влагу вбирает ра­
стение. Он делился с ней тем, чем жил сам.
Мишутка, прочти еще ... -
просила она.
«1"1олитву» хочешь?
Нет, лучше стихи.
«Молитвой» стихотворение называется.
Тогда читай.
Он останавливался в тихом переулке или под деревом
на бульваре и начинал читать: «51, матерь божия, ныне
с молитвою Пред твоJ-Iм образом, ярким сиянием, Не о
спасении, не перед битвою, Не с благодарностью иль по­
каянием, Не за свою молю душу пустынную, За душу
странника в свете безродного; Но я вручить хочу деву
невинную Теплой заступнице мира холодного. Окружи
счастием душу достойную, Дай ей сопутников, полных
внимания, Молодость светлую, старость покойную, Серд­
цу незлобному мир упования. Срок ли приблизится часу
прощальному В утро ли шумное, в ночь ли безгласную­
Ты восприять пошли к ложу печальному Лучшего ангела
душу прекрасную».
87


С того времени, как у Мишки Минаева умерла мать,
он думал о женитьбе. И все чаще казалось ему теперь,
что Надя Колычева именно такая девушка, которая и
нужна ему. Будь живой мать, пожалуй, порадовалась бы
его выбору.
-
У меня ведь :,кених есть, - заметила как-то Надя,
словно угадала его сокровение. - В командировке он, в
Африке, будет там два года.
Вначале и не поверилось, показалось розыгрышем
обескураживающее ее признание. Женитьба на ней все
R<e представлялась хоть и далеким, но вполне вероятным
делом.
Не обижайся, если расстроила. Ну, пожалуйста?
Тебя, Надя, наверное, бог приметил.
Выдумщик.
Так говорят обычно о хороших и добрых.
Хочешь, я поцелую тебя? - И, не дожидаясь отве­
та, вставала на цыпочки и целовала его.
Он вздрагивал от трепетной теплоты ее губ, обхваты­
вал узкие худоватые плечи и притягивал к себе.
Позже действительно подтвердилось, что некий Ви­
тальчик, командированный за границу, и в самом деле
ее жених. Но от этого он только крепче уверился, что за­
муж она все-таки выйдет за него, Мишку Минаева.
-
Знаешь, - говорила она через несколько дней, ко­
гда он сделал ей предложение. - Знаешь, я бы, пожалуй,
и пошла бы за тебя, да не уверена, что не уйду к Виталь­
чику, когда вернется. Он ведь что говорил: «Если ты сло­
во нарушишь, я потом все равно тебя уведу, где бы ни
жила».
-
Напиши, чтобы не обижался. Объясни, что так,
мол, и так, встретила другого ...
Нельзя.
-
Почему?
-
Потому, что такое письмо убьет его. Представля-
ешь, - повторяла она любимое свое словцо,
-
представ­
ляешь, написать за границу такое? Да он же с ума сой­
дет! Это жестокость.
В ответ он только вздыхал и выслушивал все до
конца:
-
Представь, с Витальчиком случилось бы что? Ведь
я потом до конца дней себе не простила бы, да и какое
счастье было бы у нас? Уж лучше так. Вернется он, и я
все расскажу. Все как есть - пусть сам решает. Так бу­
дет честнее. Осталось немного,
88


О приезде Витальчика он больше не говорил. Разго­
вор о нем в последний раз возник на квартире у Нади.
За чаем, на который приехала и Полина Семеновна, мать
Нади осторожно заметила:
-
Хороший вы человек, Михаил. I--Io не обижайтесь
на нас. I-Iадя обещала Витальчику ждать, давала слово.
Я, как мать, тоже обещала.
-
Я понимаю... -
всего и сказал он.
Полина Семеновна не вмешивалась. Она никого не
осуждала и ни о чем не высказывалась в этой совсем не­
обычной и одновременно же не новой житейской истории.
Спокойно и рассудительно думала, что такие, как Ми­
хаил и Надя, нелегко сходятся, непросто расстаются и
еще труднее забывают друг друга.
Она была единственной, кто догадывался, что Виталь­
чик и сам в себе толком не разобрался еще и что привя­
занность к ее племяннице могла объясняться больше ко-
u
u
мандировочнои тоскои по друзьям и знакомым, нежели
чувствами. Отношения к Наде, как казалось, не требо­
вали от Витальчика зрелой серьезности, душевной общ­
ности и родства. Рано привыкнув к родительскому покро­
вительству, он и за рубеж был послан благодаря влиянию
и опеке отца. Племянница виделась Полине Семеновне
более рассудительной: именно такую жену и подбирали
сыну родители Витальчика.
Многое понимала Полина Семеновна, не случайно
оказавшаяся на чаепитии у своей младшей сестры. Она
любила племянницу, желала счастья и повторяла часто:
«Сердечко-то у нее доброе».
В тот же день она ннчего не сказала ни Наде, ни ее
матери.
***
После замужества Надя переехала в квартиру роди­
телей Витальчика. С кооперативным жильем, на которое
рассчитывал Витальчик, летая в Африку, почему-то не
получалось. Надя жила вместе с его родителями. Изредка
звонила она Михаилу и просила проводить после работы.
Волосы ее теперь пахли дымом модных заграничных си­
гарет «Мальборо»: что-то, видно, не давало покоя Ви­
тальчику, курившему до того, что даже волосы жены про­
пахивали табаком.
89


Накануне Восьмого марта он улетал вновь. Поздра­
вив Надю с праздником, Михаил предложил ей посидеть
в кафе.
-
Ой, как здорово! Я давно нигде не была. А куда
пойдем? Может, в «Садко»?
В стилизованном под старину кафе на Пушкинской
улице они просидели недолго. Было шумно и будоражно,
с какой-то нарочитой ленцой двигались меж столиков
официанты.
-
Что-то голова болит, - призналась она.
-
Закажи
кофе.
Надя сделала глоток и отставила:
-
Гадость!
-
Может, лучше ко мне поедем? - предложил он,
глядя на ее утомленное лицо. - Отдохнешь там.
-
Свекровь обидится за позднее возвращение.
А впрочем, у меня же сегодня праздничный вечер! - спо­
хватилась она. - Поехали!
Жил он в Измайлове, в однокомнатной квартире:
полки с книгами, цветной телевизор, письменный стол и
небольшой бар со светильником определяли его простой
холостяцкий быт.
-
Как спокойно здесь, - заметила она, устраиваясь
на диване и вздохом выдавая нелегкость своего замуже­
ства. - Знаешь, чего я больше всего хочу?
-
спросила
она, как только он заварил чай.
-
Ну?
Хочу, чтобы ты сказку прочел в честь праздника.
-
У меня же подарок есть!
-
Пусть сказка будет вместо подарка.
Сказки были ее исцелением.
Он уменьшил в телевизоре звук, открыл книгу.
-
«Жил старик со старухой, - начал Михаил, про­
никаясь волшебством и мудростью. - Вот старуха на ста­
рика всегда бранится, что ни день, то помелом, то рога­
чом отваляет его; старику от старухи житья нет. И пошел
он в поле, взял с собою тенеты и поставил их. И поймал
он журавля, и говорит ему: «Будь мне сыном!»
Текст звучал с тем особым настроем, когда невольно
отходит и забывается тягостное и неотвязное. И успокаи­
вается, обволакивает тишиной и покоем сердце.
-
«51 тебя отнесу своей старухе, - продолжал он,
-
авось она не будет теперь на меня ворчать». Журавль ему
отвечает: «Батюшка! Пойдем со мной в дом». Вот он и
пошел к нему в дом. Пришли ...»
90


• Он оторвался от чтения и увидел ее отрешенно спя­
щей. С темными ресницами и бровями, с полыхавшим на
щеках румянцем она напоминала сказочную Аленушку,
прилегшую после хождения по лесу и сидения на камуш­
ке у воды. Отложив книгу, он залюбовался ею в полумра­
ке комнаты.
Поздним вечером она медленно и нехотя засобира­
лась. С леденящей душу тоской смотрел он на нее, с со­
жалением и отчаянием отвозил домой.
, ·•Однажды из будки возле работы она позвонила ему.
Говорила, что со дня на день приедет Витальчик, а она
не знает, как быть теперь и что делать...
Только ты и можешь помочь...
-
Чем?
-
Найди срочно врача. Кажется, я беременна! И чтоб
никто-никто не узнал ...
-
Перебирайся ко мне! - решительно предложил он,
опаленный изнутри мыслью, что у них будет ребенок и
она наконец станет его женой.
-
Тогда я определенно погибла. Пожалей меня!
И он заколебался, пообещав подумать. А думая и
взвешивая, заполучил от знакомых и необходимый адрес.
Но говорить об этом Наде медлил. Он знал ее характер и
ждал, что она сама примет решение. И почти не ошибся:
звонки с мольбой вскоре отпали с такой же внезапностью,
как и возникли.
Загадочное, удивительное вдруг наступило затишье в
их отношениях. Не зная, как понимать это молчание, он
позвонил сам.
- , Знаешь, я передумала: будь что будет.
А спустя немного еще, когда он вновь уговаривал пе­
реехать к нему, вдруг сказала, что ничего не подтверди­
лось, ничего, оказалось, и не было.
С тех пор они больше не виделись, после того марта
ни разу не встретились. Она не звонила ему, и он не тре­
вожил, зная о возвращении ее мужа. Но летом, перед
отъездом в отпуск, не утерпел и по телефону спросил, не
случилось ли что.
-
Позванивай, если хочешь, сам. Я больше не бу­
ду... -
И, ссылаясь на занятость, повесила трубку.
Не понял он тогда этих слов: простая ли в них была
доброта или нечто большее, называемое вечной женской
загадочностью. Так и уехал со странной обеспокоенно­
стью.
91


В отпуске он позвонил ей. Пронзительно-синие были
дни, подобной синевы никогда и не помнилось, и потому
хотелось поведать о ней - вдруг да надумает приехать.
С этого-то звонка из далекого Крыма он не знал уже
больше покоя, с этого-то звонка он ни на минуту не вы­
пускал из памяти минувший март, и все, что было отныне
с этим месяцем связано.
-
Надя? - с удивлением переспросили его.
-
Она же
в декретном отпуске!
-
Извините, не знал.
·:
Новость ошеломила, сбила с отпускного настроя. Пе­
ремешала тревогу с радостью. Тревога была за исход, ра­
дость же, что и у нее тоже будет, как и у многих, малень­
кое, крохотное чудо, которое она выстрадала с никому
u
u
•
не известнои таинои.
***
Под треск весенней капели ощутил он свою неустро­
енность, усиленную загадочными телефонными звонками
и за ними следовавшим непонятным молчанием. И после
каждого из звонков, поддаваясь иллюзии, сильнее вооб­
ражал трогающие лицо детские ладошки ...
Кому надо было звонить и молчать, узнавать: дома
лиичтоунегонадуше?
Мишка Минаев замирал с колотящимся сердцем и с
волнением, удвоенным и утроенным, напрягаясь, ждал­
не взорвется ли нечаянно на другом конце провода дет­
ский крик, выдавший бы тайну молчаливых звонков. Но
тайна все так же оставалась тайной. И чьи-то губы вся­
кий раз, каза.11ось, шептали в трубку: «Он - твой, он
-
•
твои ...»
И тогда вечерами, мартовскими весенними вечерами
одолевало беспокойство и непривычное опасение, которое
объяснял он для себя одной лишь причиной: не пропали,
не исчезли бы однажды молчаливые эти звонки, как бро­
шенный конец веревки утопающему с проплывающей
мимо лодки.
Но и другой, кто звонил ему, не мог не бояться этих
вечерних предвидений тоже - вдруг да прозвучит в труб­
ке чужой женский голос!
Двух этих мгновений они сильнее всего боялись под
•
•
звуки падающеи и текущеи воды.
92


колоски
День ликовал и словно бы купался в солнце. Сентябрь
пыла.т~ в березовом лесу, светился блестками паутины,
резвился листвой осинника. Казалось, никогда не кончит­
ся этот праздник природы.
И только сжатые по косогорам поля напоминали об
•
•
осени, выделялись светло-желтои стернеи и скирдами со-
ломы - бывшим вольным пристанищем мальчишек.
В них мт.,1 обычно делали лазы, взбирались наверх и смо­
трели на зыбкое колыхание дня, оставались там до ве­
чера, а иногда и до ночи. Кроме скирд были еще и осен­
ние стога, но трогать их ребятне настрого заказано. По­
кувыркаться в сене хорошо, пока оно в валках, стог же
порушить считалось делом недопустимым.
Солнечную щедрость и весе.тrость за окнами - да еще
на последних уроках - переносить было невмоготу. И я
от скуки полез в свою армейского образца сумку. Сумка
эта и теперь нет-нет да и приснится мне, с ремнем, при­
шивавшимся несметное количество раз. В ней было два
отделения - для тетрадей и книг. Карандаши и ручки
втыкались в кожаные пистоли, ладно притороченные на
-
.
переднеи стороне сумки, чуть выше железнои защелки.
Сумка закрывалась откидным кожаным верхом с ме­
таллическим ременным наконечником. И было приятно
поигрывать наконечником ремешка, звякая и щелкая им
об окантованную железом скобку.
Я ненароком сунул руку в сумку, и пальцы мигом на­
щупали газетный сверточек, положенный матерью. На
душе разом потеплело, и жизнь смутно посулила мне ка­
кую-то близкую перемену, неожиданно радостную но­
визну ....
В бумажном сверточке лежали драники - лепешки из
тертой моркови. Даже не откусив кусочка, я уже чувст­
вовал сладкую душистость их тепла, сохраненную бума­
гой.
Но нельзя же есть одному: пусть и другие попробуют
лепешку и оценят умение моей матери. И я протянул дра­
ник соседу по парте Сеньке Малышеву.
Честно признаться, я жалел своего соседа: несклад­
ного, всегда одетого наспех, кое-как. Так он ходил в шко­
лу, таким был на улице и дома.
-
Бери, пробуй, - шепнул ему.
Сенька нехотя протянул руку и, к моему удивлению,
с ленью сытого кота понюхал драник. Затем расплывчато
93


улыбнулся и, не сказав ни слова, наколол лепешку на
острие ручки. По дранику расползлось фиолетовое чер­
нильное пятно. Во мне все закипело.
Я, однако, сдержался, снял лепешку с Сенькиной руч­
ки, завернул и положил снова в сумку. Вот тебе и Сень­
ка, с виду несчастный да голодный! И вспомнилось мне,
к·ак допоздна не ложилась мать, натирая морковь и
стряпая драники.
День за окном потускнел, солнечная щедрота померк­
ла. Я даже не услышал звонка на перемену.
Только мы вышли на улицу, как на дощатом крыльце
появилась тетка Марьяна с колокольчиком.
-
Идите в зал, директор зовет!
Залом, как назвала его тетка Марьяна, считался длин­
ный бревенчатый коридор, вернее, сени. Они заменяли и
спортзал и место собраний.
Директор и учителя стояли в глубине коридора. Тетка
Марьяна для порядка звякнула колокольцем. Гомон улег­
ся, и в тишине заговорил директор:
-
Вас собрали затем, чтобы известить об отмене уро­
ков.
Птицей вскинулся радостный возглас.
-
Спокойно, - подняJ1 руку директор.
-
Спокойно.
Вместо уроков мы идем собирать сегодня колосья. Сумки
возьмите с собой.. ,
•
-
А книги?
-
Книги на время выложите на меже. В сумки будете
собирать колосья, относить приемщику и взвешивать.
Зачем взвешивать?
Затем, чтобы знать, сколько собрано.
-
Всеми или порознь?
-
И всеми, и порознь.
-
А для чего?
Ребя.ня посыпала вопросами, и директор стал пояс­
нять:
-
Мы с вами теперь те же солдаты, которые отвое­
вывают не только колосок, но и каждое зернышко, лежа­
щее в поле.
Сравнение пришлось нам по душе: какой мальчишка
не видит себя солдатом!
-
Кто больше соберет, того ждет премия, - подогрел
наш интерес директор.
-
А какая? - полюбопытствовал кто-то.
-
Книга! - директор торжественно показал ее.
Передние прочли. нараспев заглавие: «Де-ти ка-пи-та-
94


на Гран-та». В школьной библиотеке был один экземпляр
с выдранными страницами, потрепанный и до дыр зачи­
танный. Новенький, казалось, просился сам в руки. Маль­
чишки мигом приободрились. Кто-то окажется сегодня
счастливчиком? Кому-то повезет, выпадет радость ли­
стать такую интересную новенькую книгу?
У меня такая была. Летом я нечаянно оказался в рай­
онном центре, зашел в магазин и не удержался - купил.
Сначала мать расстроилась: в семье лишней копейки не
было. Но вскоре, когда всех нас снимал приезжий фото­
граф, она пожелала, чтобы я взял в руки именно эту
книгу. С тех времен я храню фотографию: белобрысый
мальчуган настороженно глядит в глазок фотоаппарата,
держа на КОЛ~НЯХ книжку.•
-
Колосья будем собирать так тщательно, - продол­
жал директор, - как если бы вы собирали их дома, на
своем огороде. Лучшая школа премируется районным
призом. Лучший класс - грамотой. А лучший ученик, как
•
я уже сказал, книгои ...
Спустя некоторое время мы торопливо пошли к сжа­
тым полям. Собирать колоски казалось нам делом что нп
на есть пустячным. Подумаешь, трудность: взять колосок
и положить в сумку...
Боясь дождей, поля скосили да сжали рано. Погода
же, наоборот, расщедрилась и разыгралась так, что греш­
но выглядело бы не прочесать стерню разок-другой, пока
не обрушились ливни и холода. Взрослым заниматься
колосьями не было времени: приспела пора убирать кар­
тофель, пахать под зябь - мало ли забот в такой пого­
жий редкий сентябрь.
Вел классы директор: лысоватый, низенький, в сапо­
гах, темных брюках и черном морском бушлате, который
он донашивал после службы.
***
Поля издали выглядели пустыми. На самом же деле
в них вершилась жизнь: мелькали перед отлетом стаи
скворцов, разгуливало воронье, кричали в отдалении гал­
ки и пугливо из-под ног убегали полевки - все замеча­
лось проворным ребячьим глазом.
Просто чудо оказаться внезапно вот так на воле...
В солнечной сухони возле стерни устойчиво пахло теп­
лом соломы, нагретой сбруей и рабочим потом вдоволь
95


намаянных за лето лошадей. На них здесь возили солому.
Зелень отавы скоро сменилась позолотой сжатых полей.
Вблизи от нас по жнивью ходила с кошелкой в руке
старуха. Нагибаясь, раздвигала палкой стерню, отыски­
вая колоски. Обильно стрекочущие по краю поля кузне­
чики при нашем появлении запрыгали так высоко, что до­
ставали нам почти до пояса. К:ое-кто подставлял ладош­
ки и пытался поймать их. Торопливо выпархивали из
жнивья зазевавшиеся пичужки и, испуганно тенькнув, ле­
тели к кустам.
На меже поля после уборочной остались весы, на
которые клали мешки с намолотом. На весах сидел, ожи­
дая нас, дядька, оказавшийся бригадиром. К:роме боль­
ших весов были и маленькие: с железными блюдцами и
набором гирек, специально доставленные для взвешива­
ния колосков. Директор и дядька пожали друг другу
руки. Тем временем мы выкладывали из сумок тетради
и книжки.
-
А это кто? - кивнул на старуху директор.
-
Не знаю, небось на самогон собирает бабуля, -
съязвил бригадир.
Тем временем старуха медленно приблизилась к нам
и устало вытерла вспотевший лоб. Она спокойно разгля­
дывала из-под платка гурьбу ребятни и незнакомого ей
начальника.
-
Бабуся, детвора тут и без тебя управится, - сказал
ей директор. - Ступай-ка лучше домой.
-
Нечто я собираю на самогон?! - с укором отозва­
лась старуха, глядя на бригадира. - Трое внуков. Да без
отца. Вдоволь-то лепешек не ели еще, как немца изгна­
ли. ..
Старуха пытливо разглядывала директора, ожидая,
что скажет он. А директор смутился и, чтобы как-то
скрыть это, распорядился строиться в шеренгу и «при­
ступать к сбору». Ему хотелось скорее приняться за дело,
в котором, знал он, легче отходят неприятности и разные
промахи.
Старуха, опираясь на палку, одиноко и сгорбленно
подалась через поле к деревне. Шла она, медленно сту­
пая и не оглядываясь. На время забылась волновавшая
нас награда: собрать бы и отдать старухе все колоски,
которые остались на поле.
Искать их на жнивье было каждому не в новинку.
Но собирать сообща, одной длинной шеренгой, нам дово­
дилось впервые. Лучше школьников никто не смог бы это
96


сделать. Глаз у малышни зорок и вездесущ, редкий коло­
сок останется незамеченным.
За нами, чуть поотстав, шла классная руководитель­
ница, привычно дававшая немудреные указания: не за­
бегать впе]Jед, не отставать, не баловать, не молоть по­
чем зря языками.
Шурша по жнивью худой обувью, мы цепко обшари­
вали глазами поле. Порой колос замечали сразу несколь­
ко человек. Успевали быстрые и проворные и радостно
прятали его в сумку.
-
А норма какая? - спраu1ивал Сенька, шедший ря-
дом с классной руководительницей.
А я разве пе говорила?
Нет.
Не может быть!
Не говорили, не говорили! - подтвердила и нarua
троица: Славка, Женька и я.
.
-
Ну, значит, забыла. Спасибо, Семен, напомнил.
Три сумки норма!
-
А дальних отпустят раньше? - поинтересовался
С.11авка.
Как директор решит...
-
А если норму выполним?
-
Тогда отпустят,
Ребята из дальних деревень тешили себя надеждой
уйти с поля пораньше. Добираться домой по осенней тем­
ноте не очень-то весело. Самой дальней и была как раз
наша троица. Возвращаясь сумерками, мы обычно жа­
лись друг к дружке и с тревогой оглядывались поминут­
но на кустарники и дорогу, на которой иногда за полтора
часа ни души не встречалось.
Набрать три сумки колосьев легко на словах. Сумки
у каждого почти одинаковые, военно-полевые. Иной коло­
сок был переломан и так в стерню втоптан, что приходи­
лось его почти выковыривать. Попадались и лежащие по­
верх стерни: брать их- сущее удовольствие. Крупные,
да еще с длинным стеблем, они лежат прямо перед то­
бой - нагнись и бери. И грешно было бы такому красав­
цу колосу пропасть от осенних дождей.
Но таких «легких» колосков было мало. Вскоре мы
убедились, что наполнить три сумки, идя в шеренге, вряд
ли быстро удастся.
Но не зря же слыла тройка дальних самой разбитной
и проворной! В головушках наших забродило шальное:
пусть огульно ищет колоски Сенька, его дом близко, ря-
4 Г. Пацие11ко
97


дом, в поселке. А нам некогда. Нам бы и книжку полу-
"
u
чить, и дотемна домои приити ...
Недалеко сосредоточенно и поглощенно Сенька обша­
ривал стерню. И тресни сейчас хоть небо, он и глазом
не моргнет, бровью не поведет, чтобы прервать такое
важное дело.
Мы полушепотом договорились незаметно ссыпать на­
бранные колосья сначала в одну чью-нибудь сумку. На­
брав таким образом пяток сумок на кого-то - Славку,
Женьку или меня, - мы без сомнения должны получить
после этого книжку- подарок для всей малышни нашей
деревни, начнут они по очереди читать ее, а нас будут
считать своими героями, победителями.
В марте мы уже заработали одну книжку. Ilaм дали
ее за рекордно собранную в конце зимы золу. Скота в
колхозе осталось мало, навоза для удобрения не хватало.
Решили вывозить на поля печную золу.
Чем не работа для ребятни- выгребать из загнеток
золу, когда печь истоплена. Золу ссыпали в загодя рас­
ставленные деревянные ящIIки и затем на санях увозили
в заснеженные поля.
Когда засеяли и, забороновав, оставили поля ждать
u
теплых дождеи, председатель уехал с отчетом в город.
Там он раздобыл через «десятые руки для пацанья лич­
но» новехонькую книжку «Робинзон Крузо». Читали ее
u
по очереди, а потом в кустах за деревнеи строили шала-
ши и воображали себя робинзонами.
За что только мы не брались после этого! Пасли ко­
ров, стерегли коней, окучивали картошку, ворошили,
гребли и возили сено, складывали снопы - везде помо­
гали, как могли и умели.
Теперь же мы стали «дальники», ходили в лоселко~
вую школу.
Зимой, когда утром еще было темно, мы жгли налитый
в банки мазут. Банки прицеплялись к длинным проволо­
кам. Крутя огненными пугалами, освещали себе доро­
гу ... Готовили банки еще с вечера. На дно клали и зали­
вали мазутом или соляркой ветошь. Пугало должно было
светить, пока его не погасят. Банки прятали на подходе
к школе в кустарниках. И бережно уносили назад как
первостепенную надобность.
Кому :>!<е, ка1< не нам, дальним, и было сейчас отвое­
вывать книжку?! В глухой и бездорожной нашей деревне
она была ну:>!<Нее, чем здесь, где и магазин, и клуб, и
библиотека 1
98


***
Сдавать колоски бегал я. По две плановых сумки для
виду, а то и по одной надлежало отнести в конце работы
Женьке и Славке.
•
Высыпая колоски в стоящий на весах ящик, я едва не
вытряхнул и забытый на дне сумки, исколотый Сеньк11-
ной ручкой драник. Перекладывая в карман, я почув­
ствовал, как голоден, и решил было потихоньку съесть
его. Но, увидев свободно и часто склоняющихся над
жнивьем Женьку и Славку, передумал: люди гнут спину
ради моего рекорда, а я тут есть буду. Голодать - так
вместе!
51 подошел к Женьке и Славке.
-
Ты что задерживаешь? - укоряюще зашептали
они. - Давай сумку!
Оказалось, пока я ходил, ребята немало насобирали.
Как только Сенька склонился к стерне, они мигом пере­
сыпали мне колосья. И я, для приличия потоптавшись,
потянув время, понес сдавать сумку снова. Так я ходил
и раз, и два, и три, усердно.увеличивая свой рекорд.
Сенька вроде бы ничего и не видел, близоруко сгор­
бившись, глядел только под ноги. Сумка его свисала до
самой земли. И Сенька запускал в нее зачем-то руки и,
как мне показалось, подносил их затем к лицу. 51 заинте­
ресовался и начал исподволь наблюдать за ним.
Скоро я без труда разгадал Сенькину тайну. Держа
руки в сумке, он неприметно тер, вылущивал колосья, за­
тем выдувал мякину и торопливо поедал зерна. При этом
Сенька сопел, надувал щеки.
Утренняя обида на Сеньку еще держалась во мне.
Надо было проучить его.
-
Ты что это делаешь? - возмутился я под самым
Сенькиным ухом.
Он в испуге отпрянул.
-.
Тебе-то что? ..
Ты же мошенничаешь! ..
-
..
Есть хочу, - сознался он убито и тихо.
,77, Все хотят. Не ты один.
, ....-
Дал бы мне лучше др а ник, - сказал, глядя в сто­
рону.
•
-..У
меня больше нет...
А тот, который на уроке дарил. Он ведь мой.
Почему это твой?
Ты мне его отдал. Значит, мой.
99


Я ero выбросил.
Вы-ы-ыбросил?!
Да.
Сенька недоверчиво покосился.
-
Коrда книжки складывали, - пояснил я.
-
Взял и
выбросил. В траву.
А ты?
Может, цел? ..
Воронье давно подобрало. Вон сколько их.
Врешь ты. Просто жалко.
Пусть вру. Я предлагал тебе на уроке? Предлагал.
-
У меня живот болел ... -
признался неоянrданно
Сенька. - Я боюсь есть морковь. От нее часто болит.
А от колосьев нет?
-
Не знаю, - по2кал Сенька плечами.
-
Дай драник!
-
Что он к тебе привязался?! - вмешались в разго-
вор Славка с Женькой. - Дел у тебя нет? Эй, ты, мухо­
мор, отцепись! - пригрозили они Сеньке.
-
Сам прилип, - буркнул тот.
Сказать или не сказать им о зернах и дранике? Пожа­
луй, не буду, чтобы не отрывать от работы. Сеньку, по
совести говоря, было все >ке немного жаль. Не умеет
скрыть rолод, не роптать. Не умеет пересилить себя.
В конце концов, книжка ему все равно не достанется.
И чернильный драник он тоже не получит. И незачем тра­
тить мне попусту время.
Прочесав стерню, мы повернули назад. Колосья те­
перь попадались реже, да и те мятые, втоптанные и по­
ломанные настолько, что и брать не хочется. Это были
половинчатые колоски, от которых сумки наши наполня­
лись медленно.
На меже с краrо поля шеренгу остановил директор,
u
подозвал классных руководителеи, что-то сказал им и,
показав рукой в сторону, отпустил.
-
Ребята, и вы, девочки! - классная хлопнула в ла­
доши. - Подойдите ближе!
-
Результаты скажет, - предположили мы.
-
Ребятки, сейчас мы пойдем по соседнему полю, со-
берем с него колосья и вернемся за книжками.
•
Мы понурились.
-
Соседнее поле поменьше, - утешала она.
-
На нем
не задержимся. Определим победителя и распустим вас
по домам.
-
А как с нами, с дальними, - спросил я, показывая
на садящееся за лес солнце. - Темн~т. , .
100


-
Виктор Григорьевич! - обратилась учительница к
спешившему во главе цепочки директору. -У меня в
группе трое зареченских. Отпустить их пораньше?
-
Л1одмила Ивановна, как вы можете... Ответствен-
•
неишее мероприятие ... -
укорил директор.
-
Все ясно, - поспешно откликнулась классная.
-
Потерпите, теперь недолго.
J\,\ы поплелись на соседнее поле. Я совсем устал, начал
цеплять и шаркать ботинками о стерню. Мысль о позднем
возвращении домой только усиливала усталость. Хорошо
бы месяц светил: при нем и добираться к себе веселее.
Но главное - голод. Он бо,1ьше всего не давал покоя.
Тело от него стало легким, в rдазах возникли бегущие по
стерне мелкие тени ...
Соседнее поле было в холмистых перепадах. Сжать
или чисто скосить его довольно трудно, поэтому и лежа­
лых колосьев на нем оказалось полным-полно.
Взойдя на бугор, Славка сказал:
-
Глядите-ка, Сенька наш, как командир, рядом с
директором! ..
-
Домой, поди, отпрашивается.
По-утиному переваливаясь, он шел с директором.
Склонив голову, директор внимательно слушал его ...
Потом Сенька присоединился к нам.
-
Не отпустили тебя, - посмеялись мы.
-
А я и не просился.
Мы едва тащили ноги, держась ради книжки из по­
следних сил. Только бы досталась она, с ней и назад бу­
дет легче идти.
Солнце коснулось верхушек леса, и часть поля белесо
затуманилась, а вскоре и совсем затемнилась. Лишь по­
сле этого директор распорядился возвращаться к остав­
ленным на меже книгам.
Трава на меже занялась росой. От предвечерней осен­
ней влаги поотсырели и книжки. Мы торопливо запихи­
вали их в сумки. Директор о чем-то совещался в сторонке
с учителями. Никаких листков с записями они не держа­
ли. Опустившись на колено, одна из учительниц делала
на заветной книжке надпись.
Втроем мы отнесли десять сумок, шесть из которых
были записаны на меня. Неужто кто собрал больше?
Кружок совещавшихся наконец зашевелился.
-
Минутку внимания, друзья мои!
Ребятня сгрудилась вокруг директора.
101


'
Я обещал вручить в конце работы вот эту книжку
тому из вас, кто соберет больше колосьев. Но прежде я
бы хотел поведать вам одну тайну.
Детвора всколыхнулась и оживилась. Глаза директо­
ра побежали по ней и остановились на мне.
Но заговорил он о Сеньке.
-
Ученик нашей школы Семен Никулин поступил се­
годня как настоящий товариrц. Он собрал не так уж мно-
•
ro, три с половинои сумки, но велика и важна в таком
деле честность ...
-
Куда это он клонит? -удивился Славка.
-
Больше всех собрал, как записано в этой тетра-
ди, - директор взял у бригадира тетрадь и поднял над
головой, - Юрий Дудов, - он кивнул на меня.
-
I-lo мы
не станем присуждать ему книжку. Вас, конечно, удивит
почему. Да потому, что колосья собраны не одним Ду­
довым, а вместе с дружками -Женей Игошевым и Сла­
вой Бакушиным ...
Осыпающим листву ветром пронеслись по детворе
ропот и оживление. Галдеж и гомон. Любопытство и не­
доумение. Мы втроем не проронили ни слова.
-
Об этом позоре для шестого «А» и для всей школы
рассказал мне Семен Никулин .. ,
-
Врет он, ваш Семен Никулин! - раздался голос.
-
А давайте все вместе спросим у самого Дудова.
Так это, Дудов, или нет?
Сердце мое как будто выкатилось и погрузилось в
росу.
-
Та-а-ак... -
выдавил я.
-
После мы обсудим этот поступок. А сейчас разре-
шите, друзья, вручить Семену Никулину книжку. Вручить
за честность. Пусть каждый из вас всегда будет таким
жr! ..
Несколько жидких девчоночьих хлопков подкрепили
слова директора, впрочем, тут же и оборвались из-за ти­
шины и молчания.
Уплыла безвозвратно заветная книжка. Ме.1ькнула
сорвавшейся с крючка крупной рыбой. Второй раз 11е
•поймать!
Мы уходили с поля. Сумки с учебниками и тетрадками
оттягивали, как никогда, плечи. Ноги были будто чужие.
На бугре, перед поселком, мы перевели дыхание и огля­
нулись на желтые дали предвечерних полей.
Из лощины усталой поступью возвращалась к OOJJ.ю
старуха, Шла она на освободившееся жнивье, сделав ра-
102


боту по дому. Выли бы силы, мы, наверное, вернулись бы
u
и помогли еи искать колоски, но сил оставалось только-
только добрести до дома.
-
Зря ты связался с Сенькой, -укоряли меня пр1н1-
тели. - На кой ляд он тебе понадобился?
Я промолчал. Не хотелось ни спорить, ни оправды­
ваться. Говорить о дранике или о том, что Сенька вылу­
щивал колоски, я все равно сейчас не мог: я просто жа­
лел его...
-
Пожевать бы сейчас, - горько вздохнул Славка.
И я спохватился, вспомнил о лежащем в кармане дра­
нике.
-
Ребята, а у меня кое-что есть! - сказал я, как про•
снувшись.
Женька и Славка, увидев драник, мигом ожили, по­
веселели, и сам я заметно взбодрился от их веселостн.
-
Где взял?
-
Мать испекла! - произнес я с гордостью и раз.10-
мил драник на три равных доли.
И никто не заметил по его краям чернильных пятен.
Каждому перепало по крохе. Мы зашагали быстрее, уве•
реннее. Скоро уже дойдем до своих порогов. Накормят
нас щами, которые к вечеру будут с кислинкой. Мы разо­
млеем, отяжелеют, сомкнутся веки. Забудется предстоя­
щая ·в школе взбучка - придет сон. И приснятся нам
желтые дали, хрупкие колоски и желанная книжка -
«Дети капитана Гранта».
А мне, возможно, приснится и Сенька, мнущий в ла­
донях сухие крупные колоски в спешке сжатого хлебного
поля.
ЧУЖОИ ПОРТФЕЛЬ
В будке, из которой звонил он другу и где пытался
повесить на крючок свой портфель, пальцы наткнулись на
t,I
t,I
u
u
чеи-то чужои, оставленныи на том же крючке дешевыи
маленький «дипломат».
•. Поначалу не хотелось связываться с посторонней ве•
щью, и он вышел даже из будки, однако неподалеку рез­
во сновали подростки, и, подумав, Игорь решил не остав•
лять чужого портфеля, а отнести и сдать найденный «ди­
пломат» в милицию.
103


Минут пятнадцать он все же про)!<дал, надеясь, что
кто-то вспомнит о пропа:н<е, спохватится и придет. Никто,
однако, не вернулся. Пора было уходить.
Дольше задерживаться не мог он: его ждала девуш­
ка - в демисезонном худом пальтишке стояла на осеннем
ветру у метро Лида, как договаривались. Взяв свой и за­
бытый портфели, Игорь поехал к ней. Ехал в метро и ду­
мал, чем больше он будет опаздывать, тем сильнее за­
тревожится Лида: таков уж ее характер- пере2кивать 1;1
беспокоиться.
Ко всему прочему предстояли еще и проводы на вок­
зале - уезжал друг.
Через несколько станций он поднялся наверх. Лида
стояла неподалеку от выхода и нетерпеливо оглядыва­
лась. И как только увидела, поспешила навстречу, обра­
дованно взяла под руку и, увлекая в универмаг непода­
леку, сказала:
-
Идем, я немного погреюсь там.
Игорь виновато и нехотя побрел рядом.
-
Извини, что из-за этого вот портфеля опоздал к
тебе, - сказал он.
-
Висел в телефонной будке, а я другу
звонил. Ждал, думал вернется кто...
Портфель отягощал, тянул книзу плечо и казался пол­
ным железок либо камней. Он как-то сделался сразу
обременительным, громоздким, мешал идти в ногу.
-
А что внутри? - спросила девушка, зябко передер­
гиваясь.
-
Сам не знаю. Не открывал.
-
Как не открывал?-И она замедлила шаг, глядя
на Игоря с вопрошающим удивлением. В ее взгляде со­
четались и упрек, и серьезность, и озабоченность.
-
А так вот, не открывал, и все. Неудобно рыться
в чужом, - пояснил он.
Это же находка?
-
Ну и что?! Как потом возвращать?
-
Верно, конечно, - поразмыслив, согласилась и де-
вушка. Но тут же, как бы очнувшись, испуганно заме­
тила: - Игорь, а если там взрывчатка или граната ка­
l{ая?
-
Не смеши!
-
Давай откроем, - не унималась она.
-
Только
взrлянем! Ну, Игорь? ..
Парень, однако же, медлил, не желая ворошить чуR<оЙ
портфель. Вручать его потом во всех отношениях окажет­
ся неудобным. Пусть-ка займутся лучше кому положено
1О1


по долгу службы, 1<ак отцу Лиды - старшине столичной
милиции. Вот проводит он на вокзале товарища, сдаст
ПQртфель - и открывайте, смотрите тогда сколько угод­
но, а ему самому рыться в нем совершенно незачем.
-
Но мы ничего не тронем, - настойчиво убеждада
его девушка. - Может, он нарочно оставлен преступни­
ком каким. С определенной целью.
-
Тем более тогда незачем открывать, - упрямо не
соглашался парень. Но, сказав так, он невольно и осек­
ся: что-то да знала от отца Лида, если тревожилась. И в
самом деле, могли вещь оставить с каким-либо дурным
намерением. - Вот связался ... -
нео.я<иданно засокру­
шался он. - Целое следствие еще начнется!
-
Что зря гадать? По крайней мере знать будем,
если посмотрим.
Теперь, чем заметнее нервничал Игорь, тем спокойнее
держалась Лида. Переспорить или переубедить ее было
трудно, и он уступил, сдался.
Они поставили в универмаге на подоконник «дип­
ломат» и медленно, осторожно открыли.
И оба обрадовались.
Да и как было не ликовать: внутри портфеля акку­
ратными, плотными стопками спрессованно лежали тет­
ради и книги- ничего страшного, тем более предосуди­
тельного не обнаружилось. И Игорь не преминул упрек­
нуть подругу:
-
Ох и выдумщица! Надо же сказать такое: динамит.
взрывчатка ...
Он с облегчением покачал головой. Лида хихикнула.
-
Учебники и конспекты, - пояснил он, закрывая
портфель. - Не пойму только, какие ...
Разглядывать их и листать не стали.
-
А я было подумала, что книги художественные.
Лида взялась было помочь нести находку, но быстро
отставила: ручка чужого портфеля пахла чем-то мазутно­
машинным. Она поднесла перчатку к носу и невольно по­
морщилась. Игорю же, наоборот, понравился этот запах.
Он будил память об умершем отце, о его ладонях, пах­
нувших когда-то смазочным маслом, воскрешал отцов­
ское лицо- усталое и взволнованное после работы и воз­
вращения к семье. Игорь тогда пошел только что в шко•
лу, отец работал на заводе наладчиком станков и шутя
называл его будущим «мастером по металлу - хлебу и
салу». Никаким мастером Игорь пока не стал, но при­
сказку отца запомнил.
105


Идти с портфелем на вокзал, откуда уезжал друг, по
правде говоря, не хотелось. Но зато там, на вокзале, он
мог II отдать портфель милиции.
-
А знаешь, - ожив.rrенно предложила вдруг девуш­
ка, - давай «дипломат» отвезем к нам? Папа не ушел
пока на дежурство, и я посоветуюсь с ним, согласен?
Предложение Лиды имело свой смысл: старшина луч­
ше их разберется, как поступить с находкой. Вдобавок
Лида подкрепила мысль и тем, что в целом районе папа
едва ли не лучший милиционер, «поймавший самых не­
уловимых преступников».
Они выбрались из торговой сутолоки и остановили
такси. Машина вынеслась на Садовое кольцо и влилась
в вереницу огней. У дверей квартиры Игорь оставил чу­
жой «дипломат», и Лида заговорщицки подмигнула ему,
будто бы говоря: нашла я работу папе, то-то обрадуется.
Оба они учились когда-то в одной школе и в одном
классе. Перед призывом в армию Игорь работал на ста­
дионе, Лида устроилась лаборанткой, поступила в инсти­
тут и слушала лекции на вечернем отделении.
Три раза в неделю она возвращалась домой поздним
вечером, и Игорь, договорясь заранее, встречал ее.
На перроне вокзала он рассказал отъезжавшему дру­
гу о найденной вещи. С игривым настроем тот отбывал
на соревнование и, прощаясь, посоветовал непременно
«взять бутылку» с того, кто забыл портфель. Игорь по­
морщился, ничего не ответив.
Поезд ушел. И он остался один. На пригородные элек­
трички торопились после работы люди. Мысль о портфе­
ле не переставала тревожить. Хотелось скорее знать, за­
брал ли его отец Лиды или изучает дома ... А может,
ждет от него звонка, чтобы узнать подробности - в лю­
бом случае требовалось позвонить.
В трубке трепетно откликнулась Лида:
-
Господи, такое было, что и представить не мо­
жешь ...
Что произошло - она не сказала, а лишь сообщила,
что отцу надобен телефон, и как только освободится, она
сама позвонит.
:
-
Да я же не у себя! - пояснил он, боясь, что поло~
жат трубку. - Я у вокзала.
До сих пор?
Ну конечно.
Езжай домой, а там созвонимся. У папы совершен-
106


но нет времени, - добавила она,
-
ему срочно в отделе•
ние надо. В нашем дворе драка произошла.
С кем?
Потом расскажу.
-
Я лучше приду и заберу «дипломат», рядом же? ..
-
Поздно ведь, мама возражать будет. - Голос де-
вушки был озабоченным, и потому хотелось сразу по­
мочь, чтобы не мучилась, не терзалась из-за навязанной
им находки. Ну что в том плохого, если бы он подъехал
и взял бы портфель?
-
Знаешь, мне почему-то хочется изучить этот «дин-
"
лом ат» са мои, - неожиданно ответила она с нажимом на
слове «этот». - Если ты не против, я позову из соседнего
дома подружку, чтобы было все при свидетелях.
-
Делайте что хотите, - ответил он, еще больше не
понимая ее намерений. - Вам там виднее.
В будку сразу же застучали. Прикрывая ладонью
трубку, он обернулся на стук. Женщина за стеклом тре­
бовательно и напористо трясла дверцу.
-
Гонят меня, Лида ...
Но трубку уже повесили.
Через час он позвонил ей.
-
Сейчас ты узнаешь все, - заинтригованно ответи­
ла девушка. И с женской обстоятельностью подробно по­
ведала о приключениях в их доме.
А начались они с той минуты, когда, оставив приве­
зенный с собою портфель, Лида повела прогуляться_ во
двор собаку. Там к ней подбежала соседка: «Отец до­
ма?» - «Да, а что?»
-
«Пьяные возле телефонной буд­
ки!» - «Я с собакой к ним не пойду».
-
«Не о тебе речь.
Они убивают кого-то!»
.
-
Я побежала к отцу в квартиру. В нашем дворе,
сам знаешь, как что неприятное, так сразу к отцу: по­
моги, ты же милиционером работаешь! Ну, папа, конеч­
но, не отказывается, ждать себя и в этот раз не заста­
вил: в чем был, в том и выскочил.
За ним я с собакой. И соседи бегут. У будки- побои­
ще: двое парней избивают третьего. Бьют по голове ото­
рванной телефонной трубкой. Лицо у того в крови ...
Папа с ходу их разнимать. А они к нему. Папа приемы
знэет: схватил одного, второго, а третий нож выхватил:
«Не подходи, убью!» 5I как закричу: «Папа, оставь его!»
А собака вдруг вырвала поводок и кинулась на спину
бандиту. Тот сразу и нож выронил. Заломили руки бан­
диту н держат ... Что творилось, если б ты видел! У со-
. 107


баки рык, и шерсть дыбом. Я кричу ей: сидеть! Соседи
топчутся, и не поймешь, то ли боятся, то ли помочь папе
хотят ...
,Пида умокла, затем, успокоясъ, продолжила:
-
Отец от себя позвонил в отделение, а собака ка­
раули.Тiа этих мо:rодчиков: начнут шевелиться, она ры­
чит, а я рядом стояла, пока подъехала машина с мига.rr­
кой. Парнп оказались вокзальными ворами и что-то там
не поделили:, ну, и решили проучить своего ... У нас тут
можно встретить кого угодно из-за соседства с вокзала­
ми. Мама иногда с собакой у подъезда встречает меня,
если одна возвращаюсь. А здорово я выучила собаку в
кружке служебного собаководства, правда?
-
Но что же с портфелем?! - не выдержал он.
Лида тихо попросила его секундочку подождать.
Игорь догадался, по бумажному шелесту в трубке опре­
делил: разговаривая с ним, она заодно и листает какие­
то бумаги.
И он понял, что в портфеле нашлось нечто такое, о
чем Лида сразу и не сказала. Значит, не подвело чутье:
что-то готовилось для него.
Он не выдержал и спросил, что интересного обнару­
жилось ею.
-
Слушай, вот, - с непривычным для нее вздохом
проговорила девушка, становясь сразу серьезной. - Вна­
чале нашли мы блокнотик. А в нем телефон какого-то
Самсонова, оказавшегося старостой группы. Позвонили.
Жена этого Самсонова ответила, что он спит и никаких
портфе.1ей никогда не терял. Мы опять объяснять. Вроде
поверила. Разбудила своего Самсонова. Портфель, roвo­
pltT, у вас Родичева. Только он один с собой книги и но­
сит, так как не может заниматься дома. И дал телефон.
Мы опять звоним. Начались расспросы: кто да что? Объ­
яснили. Оказалось, мать этого Родичева. Он, говорит, у
тетки сегодня ночует. А за «дипломат» вам спасибо: ут­
ром приеду- заберу.
-
И кто же он, этот ваш Родичев?
-
Студент-вечерник, как и я. Только в механическом
техникуме, если верить.
-
Почему «если»?
-
Мы одну бумагу нашли и, кажется, тебе извест-
ную ... -
голос Лиды заключал уже открытый упрек.
Слушая ее, почему-то думалось, что, отвечая и рас­
сказывая, девушка прикрывает трубку, советуется о чем-
108


.то с подружкой. Даже на расстоянии угадывалось при­
сутствие в комнате кого-то еще.
-
Разыгрывать, значит, решил со своим приятелем ...
Странный, непонятный упрек стушевал Игоря:
ние.
О чем ты, Лида?
Скажешь, что ничего не знаешь? . ,
Абсолютно.
И насчет этой бумаги?
Какой?
Той, что в конверте.
Да вы что, в самом-то деле? Сговорились там?
Мы нашли бумагу, написанную в папино отделе-
Прямо детектив, и только! - вырвалось у него с
невольным смехом. - Я-то при чем здесь?
-
А ты послушай, - в тон ему ответила Лида. В ней
тоже как бы зародилось сомнение в непричастности Иго­
ря к написанному, что отыскали они с подружкой в по­
следний момент в портфеле.
Он невольно прижал трубку плотнее, прильнул к ней,
напрягаясь ожиданием, и отчетливо улавливал шелест
разворачиваемой бумаги.
Не начиная чтения, Лида предупредила, что бумага
с ошибками и читать она будет как есть. Тонкий голосиш­
ко ее со старательным усердием начал произносить в
трубку написанное:
-
«Начальнику 29-ro отделения милиции от Родиче­
вой Марии Петровны, проживающей по адресу: Екате­
рининский проезд, 10, кв. 17.
Я, Родичева М. П., жена слесаря Родичева Сергея Ни­
колаевича из домоуправления, ставлю Вас в известность,
что мой муж каждый день приходит с работы пьяным,
водит дружков и приносит с собой бутылку, которую они
затем распивают. После этого муж начинает придираться
и драться, обзывать всякими словами, детям тоже нет
никакой жизни. Младшему сыну-школьнику не дает за­
ниматься, начинает его ни за что бить. Я как мать всту­
паюсь в защиту ребенка, но мне попадает тоже .
.,
Старший сын Коля работает на заводе токарем, учит­
ся вечерvм в техникуме. Дома ему нет никакого покоя,
хотя возвращается Коля только, чтобы переночевать,
зная нашу обстановку. Вот, к примеру, вчерашний день.
Сын Коля сидел и чертил схему. Вдруг Родичев, мой муж
и отец Коли, подлетел к сыну и отнимает у него чертеж­
ную доску, а потом начал ее ломать и рвать чертежи,
109


Калины документы. Ну сын оттолкнул его от себя и· tтро­
должал делать свою работу. Но му}!< Родичев на этом не
успокоился. Он взялся бросать с балкона семейные та­
почки, крича: «Сейчас все повыбрасываю и полома10!
А потом и вас всех выкину!»
Вот такова наша жизнь, товарищ начальник. Причем
это очень часто повторяется. Примите срочные меры. Тер­
пение мое окончательно лопнуло. Родичева М. П.»
Некоторое время в трубке держалось молчание. Де-
вушка примиренчески отк.rrикнулась первой:
Ты думаешь, показывать это письмо?
Кому?
Отцу, кому же.
Надо взвесить...
Почему? Что тут плохого?
Писалось оно, по-видимому, вслед за домашней
ссорой, сгоряча. И студент унес заявление от матери. Он,
мне кажется, просто не верит, что можно исправить отца
таким образом. Он, пожалуй, надеется на что-то другое.
-
На что же, по-твоему?
-
Откуда мне знать, Лида.
.
-
Но рассудил ты и разобрал прямо как следователь.
Я, знаешь, подумала: в письме вчерашняя дата. Когда же
оно тогда в портфель попало?
-
Я повторяю, парень утром мог унести его. Вот тебе
и разгадка.
-
Ну, что еще скажешь? - спросила она, становясь
прежней и со знакомым шелестом складывая бумагу об­
ратно.
-
Скажу вот что. Одним знания задаром даются:
бери, да не хочу, а другим приходится их добывать, как
вечернику Родичеву.
-
Допустим, что так. А у меня, как ты думаешь? -
с детским наитием тут же потребовала она ответа.
Сама, сама берешь, - полушутя, полувсерьез от-
ветил он.
Спасибо. А письмо все-таки я решила отдать отцу.
Заче-е-ем?
Затем, что вдруг Родичев-старший опять придет
пьяный? Я, знаешь, попрошу, чтобы папа с ним прежде
поговорил. Для отца чужих бед не бывает...
Лида намеревалась что-то добавить, но в это время
к ней вошла мать и требовательно попросила ложиться:
-
Единственный свободный вечер и тот на телефоне
сидишь!
110


Девушка не перечила, зная характер матери.
-
До завтра ... -
успела шепнуть она. И трубка за•
частила прерывистыми гудками.
Поздний звонок встревожил его.
-
Не могу заснуть, - услышал он голос Лиды.
-
Я потому проверяла чужой портфель, что подумала, а
вдруг это случилось бы с моим сыном? Вдруг он попал
бы в такую ж беду? Думаю вот, думаю. И как-то не могу
заснуть. Дай, Игорь, мне слово...
Слово?
Да.
-
Какое?
-
Если когда-нибудь будешь растить ребенка, пообе-
щай рассказать о нашей находке, об этом чужом порт­
феле. Ну, обещай же, обещай, чтобы я спокойно засну­
ла? Я: жду.
И она впрямь ждала, пока он не ответил.
ЛИЧНАЯ КНИЖКА
О память сердца! ты сильней:
рассудка памяти печальной...
К. Н. Батюшков
В томительно жаркий день с синевой в вышине и бе­
лыми облаками я отправляюсь на пустынное сельское
кладбище, заросшее березняком, вездесущей крапивой,
ольхой и густым малинником. Окружают и стерегут они
покой на песчаном бугре, где видны деревянные и метал­
лические кресты за ветхими скупыми оградами.
Я хожу между ними, пытливо разглядывая осевшие,
запущенные могилы. Время словно бы замедляет здесь
течение вечности. На кладбище мне хочется постигнуть
когда-то неуясненное и забытое, понять покой окружаю­
щего. И в этом постижении на время слиться самому с
безбрежностью неба и далей.
, . , Не знаю, доводилось ли другим ощущать нечто подоб­
ное, но, с тех пор как я обнаружил .ri и ч ну ю книжку,
мне хочется чаще брести через прогретую рожь полевоi1
дорогой, той самой, что ведет к забытому сельскому клад­
бищу. Сухих жарких дней в полусеверном лете выпадает
немного, и зимой вечерами я осмысливаю их в своей го-
•
родскои квартире,
111


Кольца деревьев, как полагают, это память, прожи­
тые деревом годы. Собственная же моя память чем-то
похожа на эти кольца. Любое из воспоминаний - то же
.кольцо: кольцо памяти на обнаженном срезе.
1
Во.1новала меня только медаль, медаль матери, кото­
рую хотел я найти во что бы то ни стало, увезти с собой
как гордость и славу всей нашей большой семьи. Из-за
медали я и переживал. И, как выяснилось, не зря. Не
скрою, в детстве, случалось, любовался я ею и тут же
прятал почему-то обратно. Вероятно, потому, что в ту
пору были больше в почете фронтовые ордена и медали.
Но теперь-то я точно знаю, медаль матери-героини
даже в наши дни имеют немногие. Так мало, так редки
они, что встретить в последние годы с подобной наградой
женщину среди знакомых мне ни разу не довелось. Зато
сколько видел я их мальчишкой: в городах, деревнях, по­
селках и даже на своей улице, на которой почти бок о
бок по соседству жили две матери-героини. И лишь через
годы, через прожитые десятилетия оценил я наконец и
эту награду ...
Медали я не нашел. Не веря поначалу в ее пропажу,
я по наивности долго перебирал содержимое сундучка за
печкой и ящиков фанерного шкафа.
В опустевшем доме награда не залежалась. Но я не
досадовал о потраченном времени, потому что обнаружил
другое. Я нечаянно отыскал «Личную книжку матери»,
по которой мать в послевоенные годы получала пособие
на детей. Волнуясь, листал ее и дивился, что не помнил,
не предполагал даже о ее существовании. Неловко и гру­
стно, а точнее, непростительно было не знать о ней ...
С другой же стороны, я словно бы напал вдруг на
редкую находку, которую не видел ни у кого из своих
друзей. Пожалуй, оно так и было. Книжка что-то напо­
минала, и я вначале не мог понять что.
Но потом как-то разом вспомнил.
Поистершаяся, со ржавой скрепкой и без последней
страницы, «Личная кни}кка матери» по виду походила f{a
книжку сберегательных вкладов. Она была из той же бу­
маги. Но только по виду. И не более.
Материнская книжка была с иным совершенно сче­
том.
Счет в ней открывали дети.
112


•· Чьей-то старательной рукой аккуратно были вписаны
в книжку имена сестер и братьев. И сбоку каждого - два
поясняющих кратких слова: «пр и матер и».
А вот и собственная ее роспись на первой странице,
крупная, как у первоклассницы, выведенная рукой, не
привыкшей держать перо. На той же странице и государ­
ственный герб с тремя буквами НКФ, возможно обозна­
чавшие - Народный комиссариат финансов, а может, и
что-то иное. Там же рядом и типографский номер самого
документа АА827606, и текст положения о книжке: «Еже­
месячные пособия многодетным матерям выплачиваются
со второго года рождения ребенка до достижения им пя­
тилетнего возраста ...»
Прочитав, я нескрываемо удивился: а первый? Разве
легок он после родов, сплошь состоящий из тревог, недо­
сыпаний, забот?
Нечто значимое, по-видимому, заключалось в возрасте
от двух до пяти, если взят он в расчет. Что же уцелело
от него в моей, теперь уже взрослой памяти?
Вначале почему-то представилось детство самой ма­
тери. Именно о нем однажды случайно узнал я из сбив­
чивых, коротких материнских рассказов. Россыпью разо­
рванных цветных бусинок видятся они мне сейчас. Я пы­
таюсь их собирать и нанизывать на нить памяти.
***
Зимой ездят в деревню редко, разве что по особому
случаю. Но мне как-то удалось выбраться и без причины.
Запомнились туман, волглый ветер, раскисший снег и на­
бухшие в оттепель со ржавой ледяной коркой ручьи.
Сидя в теплой избе, я слушал мать. Она сравнивала день
с погодой сорок третьего года в наших краях:
-
Ох и проклинали же тогда солдатики зиму! Что
в блиндажах, что в окопах, траншеях - всюду вода
была ...
В сорок третьем мне как раз было около пяти. Лето
мы провели в лесу, в еловом шалаше, в ожидании наступ­
ления наших войск. Однажды я даже заблудился, пропал
вдруг «из многодетной семьи мальчишка». В погожий
ден,ь я самовольно забрел на опушку леса, не зная назад
дороги. От внезапных орудийных выстрелов содрогался,
лопа.r~ся, рвался как будто воздух. Поначалу растерян­
ный, я узрел затем командира, резко рубившеrо·1t1кой
воздух при слове «Огонь», и не только вмиг успокоился,
113


но и любопытствующе уставился на вздрагивающие ору­
дия. Плачущая и растерянная, отыскала меня вскоре
мать. И не было бо.11ьшей радости, чем видеть сына жи­
вым.
Не забывала потом и она этот случай.
-
Ночами, - продолжала рассказывать мать,
-
шли
наши на передовую: шу-шу, шу-шу. И так до рассвета по
снежной слякоти, чтобы немцы не видели. Туда шли, а
вот обратно одних раненых везли. Ох и перемолотило же
за сожженной деревней народу!
«Перемолотило» и впрямь немало. Костей, черепов,
колючей проволоки да воронок хватит на многие поколе­
ния. Будут люди смотреть и удивляться небывалой битве.
Рассуждая, мы с матерью время от времени взглядывали
на экран телевизора, где в это время показывали фильм
«Чапаев». Две старинные песни о черном вороне и реву­
щей буре пропели в нем бойцы с командиром.
-
Хорошо-то выводят как, - заметила мать.
-
Будто
в церкви. И вслед за этим я узнал от нее об уроках пения,
к которым приобщили мать еще в детские годы в школе.
-
Жили мы хуторами, и была рядом с лесом началь­
ная школа. И вот в хорошую погоду учительница пригла­
шала нас на полянку песни разучивать. Пела я потом де­
вочкой и в церковном хоре. Брали. только самых способ­
ных, и в воскресенье по большаку учительница вела нас
в церковь. Детей любили слушать, хор собирал много
народу, семьи у всех были большие.
Как сожалею сейчас, что не могу больше услышать
ни ее речи, ни рассказов, а воспроизвести их простыми
словами никогда не удастся.
Тогда же узнал я от матери и о любимце в их семье­
коне Орлике, смотреть за которым было отчасти детской
заботой. За пятнадцать верст мать ездила на телеге к
деду. Трудно понять мне, как молодой да горячий конь
повиновался ее ручонкам, державшим вожжи, как слу­
шался ее тонкого голосишка? ..
А вечерами детям доверяли коня уводить на луг, при­
вязывали на длинную веревку с вогнанным в землю ко~
лом. Конь никогда не покидал луга и привычно откли­
кался на детский зов. Однажды мать заметила, что конь
покорно и часто вздыхает, вяло и неохотно жует, выгля.
дит смурно-нерадостным. В его вздохах заключалось не­
что тревожное и людское, о чем было сказано немедля
отцу, Походил он вокруг коня, понаблюдал: «Что-то наш
Орлик предчувствует. , .» И не ошибся.
'
!14


Разгорелась империалистическая, в чис.rJе многих ко­
ней отдали Орлика армии. На войне и канул он, погиб;
как воин. Как о войне, в семье и вспоминали о нем.
От старинных, добротно красивых когда-то мест, че­
рез которые девочкой ездила мать к деду, и следа уже не
осталось. В войну здесь пролегала передовая, та самая,
о которой зимой мать рассказывала. Jlecнoe запустение
на многие километры вызывало забытость и отчуждение.
В который-то раз проникаюсь я горьким сожалением,
что не сумел купить портативный магнитофон записы­
вать воспоминания матери: то не было денег, то неболь­
ших магнитофонов, а тем временем неумолимой рекой
уплывали дни, месяцы, годы.
2
Мать прибаливала не первый год- болело сердце.
Приступы делались частыми, беспокойство росло. Ее на­
долго поместили в больницу. Проведать мать съехались
сыновья. Получилось же, что простились. Из окна сель­
ской больницы, построенной на месте снесенной церкви,
где пела мать, скорбно смотрела она теперь на сыновей,
u
ожидавших попутныи трактор-молоковоз с прицепом.
И то появлялась, то отдалялась в глубь палаты. На про­
щанье она кивнула им так тихо, как качается только за­
валенная снегом лесная хвойная ветвь... И это было ее
последним знаком.
Трактор дернулся, покатился пологим спуском к реке,
и, уменьшаясь, осталась мать за больничными окнами .. ,
Не удается забыть мне одной и той же картины. Перед
глазами стоит вперемешку желтое и солнечное. Треск
u
u
августовских кузнечиков, зноиныи день - и мать, жну•
щая с утра жито. За грядками с картофелем видны взма­
хи ее серпа, когда разгибается, чтобы повязать сноп.
Она торопится кончить клин, и я спешу помочь. Об­
хватив увесистый сноп, несу его по колкой свежей стерне
туда, где должны ставить бабки. Запах ржаных колосьев
и свежей соломы хмелит и радует меня неосознанным бы­
тием, наполняет мальчишеским восторгом.
Ничего лучшего с тех пор я, пожалуй, и не испыты­
вал. Как хорошо бы е1це раз увидеть и хлебное поле, и
u
u
ощутить жаркии авrустовскии день, и услышать голоса
кузнечиков под необъятным, знойно расплавленным не-
115


бом, на миг почувствовать себя со снопом в руке бело•
брысым мальчишкой. Не это ли и зовется в трудные наши
минуты счастьем?
Больше матери тем летом в колхозе никто не сжал.
3
Вечный спор между детьми-малышней: кого с собой
возьмет мать в городскую поездку? Троим сыновьям от
двух до пяти. Никто из них не будет забыт. Сколько по­
мнится, никогда не возвращалась мать без гостинцев, что­
нибудь да привозила, как птица в клюве, одаривала в
семье и малых, и старых.
Ездила же чаще всего за хлебом.
Ходил подростком и я на станцию помогать нести
хлеб. Вкус хлеба до сих пор часто напоминает мне о по­
слевоенных тех днях ... Но однажды и ездил в город, все­
го раз, который запомнился навсегда.
Добирались обратно мы каким-то товарным поездом,
с1кономили время, а вышло наоборот. На разъезде баб с
ребятьем неожиданно ссадили из пустых товарных ваго­
нов, скорее всего за нарушение проезда: транспорт тогда
работал строго по уставной дисциплине.
Железнодорожные ревизоры потребовали документ.
Беспокойно и боязно детской душе за случившееся, буд­
то натворил что-то худое и вот-вот будешь наказан.
Мать развязала платочек и протянула маленькую кни­
жицу. Нас отпустили. Верст семь еще было до своей
станции да столько же до деревни. Попали мы домой
поздним вечером. Я так и не спросил у матери, что предъ­
являла она ревизорам.
Документ этот теперь у меня в руках, и, листая его,
вспоминается утро после приезда.
Мальчишкой я несу в поле еду работавшему на трак­
торе старшему брату Павлу. Несу ее горячей, вместе с
хлебом, привезенным накануне из города. В кустарниках
и полях меня сопровождает без умолку треск сороки. Она
с.11овно бы поторапливает с материнским наказом: что
может быть хуже, неже.11и оставить брата голодным?
Брат что-то ремонтировал в тракторе. На телогрейке
лежали детальки. Павел нервничал. Простой трактора
не сулил ничего хорошего.
Брат поспешно поел на зеленой меже и принялся
опять за ремонт. Но тут же почему-то вернулся и потре­
бовал вывернуть карманы:
116


-
Кольцо от магнето брал?
Непонимающе смотрел я на Павла. Таким странным
он прежде не помнился. И увидеть-то как следует не уви­
дел его разобранное магнето.
Я ушел от Пав.1а обиженным.
А через неделю в приречных лозняках мальчишками
смотрели мы старые сорочьи гнезда. Кто-то подзу­
дил проверить, уверяя, что в прежних гнездах сороки не
селятся. И в одном из них, под облетелой прошлогодней
листвой, обнаружилось нежданно кольцо. Никому не
взбрело бы подумать, что унесла его с поля сорока, стре­
котавшая в кустах на окраине поля.
С удивлением и торжеством показывал я затем эту
находку. Возможно, была сорока из того же гнезда, нз
которого прежде сама и вылупилась. Местный учитель
написал про случай в областную газету. Павел прочел
заметку и, заглаживая вину, без конца приглашал ка­
таться на тракторе.
***
Страницу за страницей, то забегая вперед, то возвра­
щаясь, листаю и перечитываю я материнскую книжку.
И признаться, горжусь, что рос окруженный сестрами,
братьями. Ведь пока живут они, я знаю, что не забыт, и
кто-нибудь обо мне печется и помнит, как помню о них
ия.
Через их судьбы глубже постигается и собственная
моя жизнь. Но счет моих близких уже не тот, что в книж­
ке. Один из братьев пал в Отечественную ... И все-таки
мне, пожалуй, лучше вспомнить самого младшего. С ним
виделся я больше, к тому же последнего матери любят
особенно. Где бы младший ни учился и ни работал -
родителям присылали благодарности. Семейного уже, я
провожал его за границу; вручил в дорогу банку с гри­
бами и набор открыток с русской природой. Брат по­
местил подарки в потертый портфель, с которым пока­
заться в столице не каждый осмелился бы. Удивляло, что
ехал он с ним не куда-нибудь, а за границу. Я заметил,
и брат рассмеялся:
-
В нем-то самое ценное из всего, что везу! . ,
Загадочно улыбаясь, он протянул руку к поношенно­
му, но целому пока что портфелю и на удивление мне
u
u
извлек оттуда длинную, толщинои в палец, с увесистои
117


пластмассовой ручкой с граненым отливом отвертку, с ко­
торой ему предстояло за границей работать:
-
Ни одной царапины. Бей чем угодно- все выдер•
жит!
И сверхпрочная, возникшая не к месту отвертка по•
казалась тогда судьбой многих близких, из которых каж­
дый стремился кормить себя рано сам.
Павел же, по убеждению матери, вообще совершил
едва ли не подвиг. То же полагали потом и другие. После
оккупации брата командировали за скотом в Башкирию.
Оставался год до призыва его на армейскую службу.
С колхозным дедом на пару они за сорок дней пере•
гнали огромное стадо коров и телок. Покладистый и не­
многословный, брат вдоволь натерпелся в дороге лиха:
ночевал под открытым небом, спал подростком у затух­
шего костра, брел под дождем и едва не умер - берег и
подстраховывал старик своего напарника. И вроде бы у
костра однажды предсказал парню скорую кончину, если
не будет беречься, вести себя осмотрительнее.
Трудно поверить, но предсказания мудрого деда сбы­
лись.
На осенней ненастной вспашке Павел замаялся голо­
вой. Вначале и не признался, продолжая спать на сено­
вале по дорожной привычке. В больницу района повезли,
когда болезнь всерьез затерзала и Павел был почти в
полубреду. Мать обещала за спасение корову-кормилицу.
Болезнь выявили запущенной. В доме лишились помощ­
ника и опоры.
И до конца дней затем мать искала в себе причину,
1JTO не уберегла сына.
4
Л\ногие годы взрослым детям не удавалось собраться
в родительском доме. Но и когда беда стряслась,· быть
вместе все равно не удалось.
Дочки жили на Крайнем Севере и вовремя приехать
не поспевали. Зимой перед сумерками мать хоронили без
них. С кладбища возвращаться сразу в дом не хотелось:
Опустевший дом отпугивал. Двоих братьев увели род­
ственники к себе в деревню. О чем-то говорили, что-то
припоминали, но что и о чем - никто после не помнил:
u
ка)кдому думалось о зарытои только что матери ..•
Я же одиноко побрел к хуторским селениям; почему
повлекло меня к ним, я и сам не знаю. Скорее всего; хо-
'118


• телось взглянуть, где девочкой мать стреножила на ночь
любимого Орлика, училась неподалеку в школе и пела
в хоре на лесной полянке. До сих пор кажется, что только
я один знал и знаю об этом. Не эти ли ощущения и толк­
нули меня на сыновью исповедь?
Тишь и зимний покой царили вдалеке от жилья. Без
тепла и людской суеты здесь охватывало одиночество, и
на миг представилось, как металось, стонало и ныло ма­
теринское сердце в ночь перед кончиной - от обреченно-
•
сти и невозможности ни с кем из детеи проститься.
Говорят, теряя родителей, будто бы окончательно че­
ловек взрослеет. Сколько бы лет ни было ему, а пока
живы родители - молод и он. Только с их утратой всерьез
расстается он с годами молодости, приобретает зрелость.
В разных местах оказались с годами дети матери­
героини. И корни, пущенные ими, до сих пор прижива­
лись в новых местах с нелегкой медлительностью. Они
были как семечки яблока, унесенные птицами либо вет­
ром.
Вчитываясь в последние страницы книжки, заме­
чаешь, что размер пособий год от года уменьшается.
«Личная книжка матери» истаивает, потому что дети
взрослеют и только имена их остаются в том же порядке,
u
в каком проставлены в самом начале на однои из стра-
ниц.
Вписано неизменно в книжку и мое имя.
И лишь против двух имен старших братьев слова
«пр и м ат ер и» отсутствуют. Братьев нет, а имена их
по-прежнему определяют материнский счет.
Взрослея в мальчишестве, я то и дело убега10 на быв­
шую неподалеку передовую. На ней я пропадаю летом
целыми днями. Влечет вглядеться в ·следы боев. В дет­
стве в войну мы чаще всего и играем. И не потому ли
хочется больше знать, что оставила после себя война
подлинная. Мать не на шутку тревожится, переживая
мое отсутствие. Из-за него и дальше может уменьшиться
счет .в ее личной книжке. Но приключения и любопыт­
ство перебарывают родительские запреты.
После я пытаюсь оправдываться, занять мать расска­
зами о своих похождениях. Я отвлекаю ее от дум и забот
1[9


о нас. По крайней мере, таи кажется мне. Мать слушае:1;.
и горестно сокрушается от моих забав и непослушаний.
Порой и детство бывает жестоким.
5
Ранняя стояла весна, солнечный апрельский выдался
день. Снег сошел, и ощутимо с утра припекало. Две
сестры, две пожилые женщины, две дочери из семьи
матери-героини приехали как раз к пасхе на родину.
И шли сейчас, едва не оставляя обувь в оттаявшей земле,
шли на кладбище. Выбирали места посуше, прежде чем
u
ступить на развороченнои тракторами дороге.
В кустах у кладбища - захворостено, сыро и хо­
лодно.
Развязали платки, помо.JJчали, скупо всплакнули у
родительских могил. Повырывали сухую траву, сменили
висевшие после похорон венки, повесили свежие - с чер­
ными лентами и золочеными надписями. После этого рас­
стелили скатерть, положили к крестам несколько конфет
и печений. Так принято. Так делают в этот день многие.
На отцовском же холмике сестры подправили вдав­
ленную лосиным копытом землю. Помянув родителей, на­
вестили и соседские могилы. Сравнили. И сокрушились,
что не поставили до сих пор памятника своим родите­
лям. Дети матери-героини могли бы как-нибудь ски­
нуться. Могли бы... Да трудное получалось дело, эти
памятники-нагробия: где-то в городе их надо заказы­
вать, ждать длинной очереди, затем доставлять бездо­
рожьем на кладбище - отпуска не хватит ...
Возвращаясь, перебрали, будто обновили житье­
бытье свое. В доме же устало опустились на старые
отцовские самодельные табуреты: до следующего года
теперь, до новой пасхи, если к тому времени все будет
ладно.
6
Время скопило немало книг на полках в квартире.
Не меньше книг и у моих знакомых. Но нй у кого из
них нет той, которую храню я. Перед глазами нет-нет
да и встанет единственная, тонюсенькая, сероватая, про-
•
долговатая, со р:>1{авыми скрепками, сделанная из тои же
бумаги, что и книжки оберегательных вкладов. Можно
120


бы назвать ее и книжечкой, а лучше - книгой ·матери. ·
Где еще, как не в книге, и прочтешь о судьбе чело­
века?
Я часто листаю ее и всегда волнуюсь: прочтет ли кто
другой после меня сероватую по цвету, но с самым боль­
шим вкладом, который мне доводилось когда-либо встре­
чать, «Личную книжку матери»?
Из читанных книг я не знавал содер:,кательнее и бо­
гаче ее. Единственный документ, который брала мать
в дорогу. Других же документов в ее жизни, пожалуй, и
не было. Во всяком случае, видеть их мне не доводи­
лось.
КРУГ
Нежатся в июньской дымке вершины Карадага. Прой-
•
дет несколько днеи, и прогреется вода в чаше залива.
Море сулит детворе незнакомую радость. Первыми пока
приехали начальные классы, и разноцветьем плавок и
трусиков сразу рассыпались по небольшому узкому
пляжу.
С детворой двое вожатых, парень и девушка. Оба
вяло топчутся под стоны принесенного на пляж магни­
тофона, лениво перекидываются отрывочными словеч­
ками.
Детворе же сегодня и первый день лета, и первая
встреча с морем. Ветер слегка дует с суши и рябит че­
шуйчато воду. Кое-кто из малышни с пугливым востор­
гом ступает в воду и, ощутив ее зябкость, выбегает об­
братно.
У большинства в руках плавательные круги. Наиг­
равшись, малышня кладет их у кромки моря и свободно
носится затем по утрамбованному волнами берегу, пят­
ками разметывая песок и камушки.
Внезапно один из оранжевых кругов перевернуло вет­
ром, покатило к воде, и он неожиданно поплыл, удаляясь
от пляжа.
Бросив забавы, детвора замерла. Каждый смотрел и
не верил, что такая :красивая и надобная к тому же вещь,
•
•
как надувном плавательным круг, уплывет в самом на-
чале лета в море.
Лица детворы, как по команде, повернулись к вожа­
тым. От них ждали действия и решительности. «Он :,ке
рядом, что R<e вы медлите?» - говорили ребячьи взгляды.
121


-
Вить, поплывешь? - спросила вожатая высоко-го
мосластого парня с цепочкой и талисманным божком на
грудн.
Парень передернулся, кивнул, ежась, на море, давая
понять, что вода покамест холодная и рисковать из-за
какого-то там надувного детского круга не стоит.
И как ни в чем не бывало оба опять склонились над
магнитофоном, топчась в такт музыке.
Ветер же все быстрее отдалял круг от берега, и ре­
бятня досадливо сжимала ручонки: как купаться, как
теперь плавать без надежной, из дому привезенной вещи.
Досадуя и горюя, она быстро унялась, как только уви­
дела спокойствие :вожатого и вожатой.
А круг меж тем прощально покачивался и умень­
шался. Отдалялся не прямо в морскую даль, а косо вдоль
берега, как бы расставаясь с ним, прежде чем исчезнуть
в безбрежном водном пространстве.
Но вдруг детвора оживилась, загалдела, затопала от
восторга, будто на стадионе. На ее глазах в сторону
круга резкими саженками поплыл с соседнего пляжа
парень. Плыл с какой-то упрямой решительностью, же­
лая, видно, во что бы то ни стало настигнуть круг.
Он, несомненно, видел огорченную ребятню и, когда круг
поравнялся с его пляжем, бросился плыть вдогонку
за ним.
Ветер перевернул круг, хлопнул о волны. Несколько
секунд после этого круг продержался на ребре. Вместо
саженок парень плыл сейчас ловкими энергичными толч­
ками. Круг же перекидывался с волны на волну, то вы­
ныривая, то исчезая.
Рывки и взмахи парня ослабевали. И не столько,
быть может, от расстояния, сколько от холодной мор­
ской воды. Но и возвращаться без круга оказалось бы
куда труднее. Выход был только настигнуть круг.
Последние гребки, последние уси.11ия - круг в руках.
Пляж взрывается ликованием. Парень же набирает силы,
высовывается из воды, насколько позволяет ему легкая
u
надувная вещица, и машет издали детворе рукои.
Потом, толкая перед собой круг, плывет обратно.
А на пляже вновь оживление. Девушка с надувным
матрацем, войдя в воду, быстро ложится на него и пере­
бирает ладошками, словно бы :веселками, парню на­
встречу.
На берегу нарастает шум. Девушка торопится, зная,
~то после ледяной воды парню надо скорей согреться,
122


Но придает ему и силы, подстраховывая своим прибли­
жением на надувном, похожем на плотик матраце.
Двое людей двигались по воде навстречу друг другу,
пока не сошлись и не положили на надувной плотик
круг.
Оранжево-яркий, он был далеко виден, точно бы вез­
ли к берегу выловленное в море солнце, желая вручить
u
его скореи детворе, как вручают огонь для зажигания
u
u
олимпиискои чаши.
Они ступили на берег, и ребятня сорвалась, напе­
регонки побежала к ним, трогая наперебой теплыми ла­
дошками прохладные их тела.
Дети хватали за руки двух незнакомых людей, кру-
"
жили их, пока переданныи детворе круг не покатился
по ребячьим ладоням.
Поверх голов неся его, гурьбой вернулась ребятня на
u
u
u
свои детскии пляж, сделав это лишь после настоичивых
просьб и уговоров вожатых.
ХЛЕБ С ЯГОДАМИ
Каждый год отец сеял жито. Поздней осенью, когда
во1<руг становилось уныло и пусто, одно оно продолжало
u
зеленеть квадратом яркои заплаты, как трава в середине
лета. Зеленым и замерзало оно, засыпая под снегом до
теплых дней.
Весной жито радовало глаз сочными зеленями, бод­
ряще настраивало на удачу. Школьником я был уве­
рен, что слово ж и то происходит от слова жить: если
есть жито, значит, можно и жить.
Думаю я так и теперь.
.На
наших глазах весной жито тянулось вверх, и отец
беспокоился - не полегло бы оно от ливней. В теплые
июльские ночи колосящееся житное поле тихо шумело
за садом, волнуясь под душными громовыми зарницамц.
В жару оно пахло воском, солнцем и нагретой суглини-
•
•
~тои стежком ...
. .По
мере созревания детворе прибавлялось заботы,
оттого что рожь топтали куры. Колосья уже лущились
в ладонях, и мы лакомились их сочными зернами.
Ни поломанным, ни истоптанным быть житу не пола-
галось.
•
123


Жать его предстояло серпом. Утром мать делалась
особенно хлопотливой и суетной: ей хотелось поскорее
приступить к делу. Подоив корову, она шла по утрен­
нему холодку на жнитво. Через час-другой на огороде
появлялись вповалку снопы, а над головой то и дело
мелькали пучки сжатых стеблей. !.\ать вязала их g сно­
пы, и они лежали до нашего прихода.
Под вечер мы ставили снопы в бабки, приседая и
ойкая от свежей колкой стерни и своих цыпок. Ноги не
отрывали, а двигали, подминая колючий срез.
Работу заканчивали с темнотой, затевая внутри бабок
игры. Мать бранила нас и выпроваживала скорее с поля.
Вот сжат и последний клин на краю оврага, закончен
в то время, пока ты купался. И как-то виновато и усты-
•
женно подходишь к матери, спрашивая, надо ли еи по-
мочь. В ответ услышишь привычное: «Ставьте бабки».
Ойкаешь от колючей стерни, приседаешь и все так же
u
-
u
не думаешь, что которыи день мать ступала по этои
стерне и утром, и в жаркий полдень.
А через несколько дней метут чисто двор, стелют бре­
зент, кладут в середину бревно. «Будем молотить», -
пояснит детворе отец. Он носит с огорода снопы. Взва­
лит, самого не видать, и только скажет: «Дети, откройте
калитку».
Взяв затем за перевязь сноп, он легонько ударяет
макушкой о гладкое, сухое, ошкуренное бревно, бьет ко­
лосьями, чтобы зерна не отлетали бы далеко. Ни у кого
не получается, как у отца. И все же мать упрекает его:
кажется ей, что зерна вымолочены не все.
Намолот оставляли на ночь, накрыв брезентом и при­
жав края камнями. Ночью же, в августовской темени и
тишине, внезапно залаивает собака, доносится странный
топот. Отец встает и выходит во двор.
Собака тотчас же затихает, двор успокаивается, а в
сенях отец зачем-то передвигает пустую бочку. Ничего
толком не поняв, засыпаешь.
Увидев утром с зарей наработавшегося отца, тут же
спрашиваешь о ночном происшествии.
-
Идите взгляните, кто у нас в сенях.
Отец зря не скажет. Подхватываешься - и в сени.
-
Где?
-
В бочке смотрите.
О радость, на дне бочки - ежик! Отец поглаживает
усы:
124


-
-
Забрел к собаке во двор. Свернулся от лая. Жито
сжали, вот он и ищет ночевки.
Схватив тарелку, льем ежику молоко, ставим в бочку.
-
Ну теперь будет хлопот, - ворчит добродушно
мать. - Теперь они не отойдут от 11его.
Ежика мы ненадолго оставляем в покое, чтоб пооб­
выкся. Но вскоре всем становится жаль его, бочка выка­
тывается во двор, кладется на бок, и ежик с темнотой
уползает в траву.
Тем временем в углу сеней начинают молоть житние
зерна. Они провеяны, сухи, крепки на зуб. В них густые
запахи теплого лета.
Мать замешивает с вечера тесто в липовой кадушке
из цельного толстого комля. Ставит квашню в тепло,
чтоб поднялось тесто к утру.
Рано топят пожарче печь. Раскрасневшаяся, радостно
суетящаяся мать в счастливом восторге ловко чертит на
первом каравае крест, не забывая любимой присказки:
«У бога дней много». Произносит скорее для красного
словца, по старой привычке. На деревянной лопате хле­
бы засовываются в горячий, только что выметенный под.
Цечь закрывается жестяной заслонкой.
И вот уже из окон дома плывут настойчивые запахи
пекущегося хлеба из молодой свежей муки. Затеянные
нами игры у дома прерываются. Запах изводит нас, и мы·
устремляемся в дом навстречу хлебному духу.
Обрызнутые водой, под льняными с вышивкой руш­
никами стынут только что вынутые ржаные хлебы, один
к одному на всю скамью караваи.
От буханок струится густой хлебный дух. Х.тrебы на­
поминают горячую каменку. Тайком отколупываешь сни­
зу кусочек корочки с дубовым листом, с остатками печ­
ной золы. Бывает, сквозь лист втиснется и печной уго­
лек, отчего хлеб покажется еще вкуснее.
Каравай с крестом мать подаст на стол первым.
Только что выпеченный хлеб поедается с загодя прине-
u
u
u
u
u
сеннои ягодои: земляникои, черникои, малинои...
Ягодами начиняется и ломоть для матери.
Ничего вкуснее на свете ржаного свежего хлеба с пар­
ным молоком и ягодами мне не доводилось есть. Ничто
не давало столько сил и бодрости разом. Из ребенка пре­
вращался ты в чудо-богатыря, хотя и не сеял жито, а
только сносил и ставил снопы в бабки.
Хлеб с молоком и ягодами - самое вкусное, что на
всю >кuзнь запомнилось. И если кто сомневается в этом,
125


пусть сам вырастит жито, сожнет, поставит в бабки, ;об­
молотит и смелет. А затем попробует с парным молоком
и ягодами.
Удачи каждому в таком деле.
КВАРТИРА В ЦЕНТРЕ
Я надумал обменять квартиру. Если уж меняться,
размышлял я, то только на центр. Я подсчитал даже,
сколько времени теряю на дорогу из окраинного -моего
района. Цифра получалась немадая.
Вскоре мое объявление напечатали, и, как в таких
случаях бывает, последовали звонки.
Первым местом, куда я наведался, было метро «Киев­
ская». Встретила пожилая женщина. Схватясь за голову
от царящего в квартире запустения, я быстро покинул
ее. Ездил после этого и в другие места и каждый раз
возвращался ни с чем. Все оказывалось чем-то таким,
от чего опускались руки и делалось не по себе от потра­
ченного понапрасну времени.
Тянулось так до тех пор, пока однажды ко мне не
приехал друг. Я взялся просить его посмотреть со мной
несколько квартир. Он глядел из кухни в окно и как бы
для себя рассуждал:
-
А горизонт-то раньше был ближе. Шире, виднее,
пожалуй. Того вон дома не было, того вон тоже ...
-
Потому и меняюсь.
..
-
А смотри-ка, - сказал он, не обращая внима-
ния, - все-таки во-о-он там, за электромачтами, все же
угадывается пока лесная полоска. А ведь была, помню,
кайма целая!
-
Да, была.
Я взглянул в окно, с того самого этажа, на который
когда-то стремился и которому потом долго радовался.
Было .время, многое из моих окон виделось, и в особец,,
ности заповедный лес, куда я ходил будто на исповедь,
в минуты огорчений, раздумий, радостей. В сумерках лес
казался окутанным сизым грибным туманом, пробуждав­
шим тягу к бродяжничеству с плетеной корзиной.
Часто после работы вглядывался я в горизонт, слов­
но бы погружался в его светлую мягкость, и отходил,
оттаивал от дневных перегрузок.
126


На редкость цепко видел я тогда вдаль и вблизь, ди•
вясь своему зрению. Потом оно незаметно поубавилось,
и читал я уже в очках. Этого перехода я не запомнил:
глаза вдруг потребовали усилий.
И вместо привычного горизонта и леса начал возни­
кать возводимый многоэтажный дом, какой-то НИИ, за•
крывший не только лес, но и небо. Ни встающего солнца,
ни восходящей луны в моем окне больше не появлялось.
Позже я вычитал случайно, что людям следует смо­
треть вдаль чаще. i1 вид далей надобен так же, как и
вода, и воздух, и все прочее, чем живет человек.
Отставив чашку с чаем на подоконник, друг мой обер­
нулся ко мне.
-
Послушай-ка, - заговорил он вновь.
-
Не меняй
ты пока квартиру.
Я промолчал.
-
Ей-богу, не меняй! Вот скроется горизонт совсем,
тогда уж все равно, где тебе жить. Нет, не поеду я смо­
треть с тобой квартиру в центре. Как ни уговаривай,
а пока из твоих окон горизонт виден, не поеду! ..
МИГАЛКА ПАМЯТИ
. ..то
разгулье удалое,
то сердечная тоска.
А. С. Пушкин
Бывает, самым неожиданным образом вдруг некстати
припом»ится лучшее - яркое и цветастое, что освещало
твое далекое или недавнее прошлое. И невольно вздра-
u
•
гиваешь тогда от потока воспоминании, как от света ми-
галки несущейся к кому-то машины.
Иногда память бывает похожа на этот свет - свет
uветных сигналов, озаряющих темноту ночи короткими
тр:евожными сполохами.
.
.
1
Я ехал в отпуск, заранее настроенный на отдых и
успокоение. Не терпелось простора и воздуха, и, наверно,
ноэтому поездка тянулась,· как никогда, долго. Вправо
127


и влево от железной дороги простирались степи. Хоте•
,1ось, чтобы местами степь захолмилась, и увиделось бы
J-1a ней нечто броское, оживляющее бесконечно ровную
полуюжную местность. Меж тем ничего глазу не попа­
далось. 11 я забрался на полку и попытался уснуть.
Сон не шел.
Вместо него накатилась неразбериха разных воспо­
минаний, в основном картины детства и юности. Сердце
как бы выталкивало их изнутри при каждом ударе ...
Длинными елочными гирляндаl\111 память уводила куда­
то с привычной ежедневной стези, призывая настойчиво
вникнуть в забытое. Где-то в глубоких тайниках ее со­
хранились от прожитого разрозненные видения.
И не особо важными могли они иной раз показаться,
но в дороге внезапно и зримо, как наяву, охватили меня
испытанные не~<огда ощущения. И воскресло в памяти
известное бунинское стихотворение: «И цветы, и шмели,
и трава, и колосья, и лазурь, и полуденный зной ... Срок
настанет - господь сына блудного спросит: «Был ли сча­
стлив ты в жизни земной?»
Невольно спрашиваю об этом и я себя.
Луг в моем четырехлетнем возрасте был самым дав­
ним и первым воспоминанием: меня взяли на сенокос.
Вероятно, ·не знали взрослые, что в тот день разразится
гроза. Разом потянуло сырым и тяжелым ветром, суме­
речно загустел, набряк воздух. Тепло и пахуче щекот­
нуло внутри от запаха скошенной валерианы. Упруго и
мощно завихрился ближний лозняк. Ветер нагибал его
к самой земле, выпрямлял и снова валил.
С восторгом смотрел я на то, как расправлялся ветер
с лозовыми кустами.
Именно тогда впервые и ощутилось раздолье жиз­
ни - нечто большое, цельное, в котором впервые осо­
знаешь и себя, и тревожный голос природы.
Рядом в это время нагружали возы. Первые капли
дождя вынудили меня побежать к взрослым. С колотя-
•
u
щеися внутри радостью, но в то же время с некоторои
и опаской (вдруг конь дернет) становился я возле колес
на оглобли и, подхваченный шершавыми мужскими ручи­
щами, попадал моментально на самый верх воза. Тро­
гался, розвально пошатывался с натугой воз, и казалось,
что мы не ехали, а, скорее, плыли по валериановому пья­
нящему лугу и разгульному предгро::.>овому ветру. Взды­
билось, мелькнуло во мне это озаренное душистой кось­
бой былое, память о пе·рвой грозе. По кустам и травам
128


пронесся ветер, разогнал тучи. И вдвоем с отцом уже
едем мы на возу по старинному местному тракту, скры­
тому в густых березах. И поныне не объяснил бы я, по­
чему взял отец из детей именно меня. Возможно, потому,
что отзывчиво ощущал он красоту природы, и этой своей
отзывчивостью, не скупясь, как мог, наделял и меня. Вре­
менами он приостанавливал лошадь, давая мне полюбо­
ваться вспугнутым раскатами грома зайцем либо пере­
бегавшим открытое место лосем.
Все дальше едем мы с отцом большаком, все глубже
втягиваемся в его листвяную арочность. I-Iздали, чуть на
взгорье, я вижу огромный липовый парк, сквозь кото­
рый просвечивает, а точнее, белеет за темными стволами
двухэтажный с колоннами особняк. Ни этого дома, ни
самого парка еще не доводилось мне видеть. Был он
в стороне от повседневных наших дорог. I(ружит с кри­
ком стая ворон над деревьями, манит на пригорок к дому
с колоннами: недурно бы полазить как-нибудь по гнездам
и посмотреть изнутри сам дом. С непривычным и жад­
ным любопытством запоминал я былую чью-то усадьбу.
И как потом подтвердилось, запоминал не зря. Вско­
ре грянувшее военное лихолетье снесло под корень и особ­
няк, и па-рк. Усадьбу же просто распахали, и ничто
отныне уже не напоминало о былой ее красоте.
Размигалась, воспламенилась память ...
II
Осенью через желтые обмолоченные поля везут меня
на телеге домой после больницы. Рядом отец и мать. Ни
души, ни голоса - осенняя тишь да слабнущее над пу­
стыми просторами солнце. Да овчина, на которой лежу
я, приходя в себя.
Мать с отцом словно бы стерегут меня. Я пока слаб
и тихим голосом прошу белый сухарь, пшеничный запах
которого первым растормошил во мне чувство голода и
выздоровления.
Я не ем, а только вдыхаю, наслаждаюсь хлебной па­
хучестью сухаря и желанием выпить скорее парного мо­
лока, Мне утешительно обещают - и телега катится
шибче по светло-соломенному бабьелетнему дню.
Молока и белого сухаря мне хочется и поныне.
Мчался поезд, и раз за разом высветляла мигалка
памяти новое.
5 Г. Пациенко
129


111
Ощущения прошлого вдруг возымели надо мной
власть. Не имел я прежде ни сил, ни времени проследить
их в неуловимых причинно-следственных связях. И от•
пускная дорога своим движением в тряском вагоне помо- •
гала сейчас постигать минувшее.
Уже юно111ей бреду я с сумкой через плечо на товар•
ную станцию. В сумке - свернутые флажки: желтый и
красный. На товарной станции я отыскиваю сборный
поезд, чтобы ехать на его тормозной площадке от начала
и до конца маршрута. Прервав учебу, я вынужденно
определился работать на станцию. На душе у меня по­
койно и хорошо оттого, что увижу просторы и дали,
сквозь которые помчусь я на тормозной площадке. Глаза
мои в такие минуты впитывают бесконечную хмурова­
тость неба, и я не устаю от дороги, пока длится во мне
это постижение Родины. Совсем не в тягость тогда и
работа. Вместо простой, как у большинства, дороги я
будто бреду с ранних лет по млечной стезе, освещаемой
звездным светом.
Но ярок свет этот! ..
Со станции меня призовут вскоре на службу в армию.
И я уйду с радостью: в армии на время забудется юно­
шеская неприкаянность.
Мигалка памяти вспыхивает дальше.
IV
И я вижу вдруг летнее Подмосковье: чистый запо­
ведный лес и вдоль опушки дорогу. Возле леса - речуш•
ка с колючими родниками. В глаза бьет яркое предве­
чернее солнце. В рано огрубелой своей руке держу я
ладошку крошечную. Искрятся, переливаясь, девичьи
волосы, и от их искрения красивее кажутся цветы и тра­
вы, листва и речка ...
Тогда я еще не знал, как завершится, во что выльется
наша дружба, но хотелось, чтобы осталась она такой,
как в эту минуту предвечернего летнего часа. I-laм хо­
рошо. А когда хорошо, лучшего и желать не надо. В жиз­
н.и я успел уяснить уже это правило. В Подмосковье
цвела тем летом обильно липа. Липовым цветом ПJ2.О­
пахли в тот раз наша одежда и руки: к зимнему чаю
мы рвали цветы. Позже девушка выйдет замуж. И хотя
пытался я на нее обидеться, но ничего из обиды не полу-
130


чилось: мне все казалось, что, будь подлиннее наше с ней
лето, а луг - пообильнее, то судьбы наши, быть может,
и слились бы. Лето же минуло с удивительной быстро­
той, осыпалось будто отцветшей липой - и зимний чай
вдвоем пить нам не довелось.
V
Пожалуй, самым счастливым и ярким озарились ми­
галкой-памятью редкие поездки на родину. Домашними
разговорами с отцом и матерью я возвращался к преж­
нему, от>китому давно отрочеству.
А отведя душу беседами, шел затем с куском души­
стого мыла купаться, окунался в мягкую августовскую
воду, намыливался и вновь окунался, наслаждаясь ред­
ким, непередаваемым чувством легкости.
И немало дивился, что мыло, то самое мыло, кото­
рым каждодневно я мылся под краном, в проточной воде
благоухает бодрящей свежестью, и прежнее состояние
молодости, давно не испытываемое, вновь обретается
мною.
От озера шел я в поле к одинокой рябине, шел будто
на исповедь, зная, что природе только мог· я сокровенно
довериться.
VI
К вечеру мой отпускной поезд нырнул в тоннель. На­
чались горы. И память мигнула в последний раз, вое-
•
кресив день предотпускнои недели .
. . .Стоя
на платформе метро, я улавливаю рокот при­
ближающегося электропоезда.
И вот уже мчусь я в нем в подземной длинной трубе,
выхолощенный дневной суетой, беготней, заботами. Где­
то перед станцией поезд неожиданно останавливается.
И хотя затормаживается он ненадолго, но я ощущаю, как
сразу становится сердцу душно и как отзывается оно с
гулкьй частотой и тревогой.
Меня охватывает желание выбраться на оче~едной
станции наверх, выйти к свету, воздуху, зелени и доби­
раtься дальше на чем-нибудь, что ехало бы по земле.
А пока я пытаюсь отвлечься: разворачиваю газету, гля­
жу на часы, вожу взглядом по лицам - ни одного улы­
бающегося .
•
131


Ма !\ о помалу поезд трогается. И ровнее будто •бы
с'Тучит сердце. Вот и станция. Распахиваются двери
вагона, машинально я отодвигаюсь в сторонку, давая
пройти пассажирам. Их много, и я не успеваю выйти:
как обычно, я тороплюсь и, как всегда для своих дел,
опаздываю.
Одно-единственное желание заполняет меня в ту ми­
нуту: только бы на подземных перегонах не застревал бы
поезд, только бы не останавливалась в трубе гудящая
электричка.
У МОРЯ
Между морем и домом на косогоре темнела полоса
голых деревьев, сквозь которую море казалось вздыбив­
шимся вдали выше берега. Морская гладь на горизонте
напоминала сизовато-лиловую тучу - мрачную, грозную
и насупленную.
В тот раз весна и на юге выдалась на редкость холод­
ная и запоздалая. К вечеру, что ни день, крепчал ветер,
лил дождь, а к утру появлялся иной раз и снег. Древ­
ний вулкан Карадаг, освещенный обычно солнцем, вы­
глядел чаще угрюмо и неприветливо. Солнце к нему про­
бивалось поздно и как-то с трудом. Постоянно штор­
мило, и суда почти не плавали, но в любой день летали
птицы: одни - к прибрежным гнездовьям, другие
-
в глубь суши.
В одиночку и парами летали к отвесным расщелинам
Карадага чайки, неподвижно распластав на лету крылья.
Скалы были для них надежным пристанищем.
Даже в непогоду дышалось и жилось в Крыму куда
привольнее, нежели в напоминавшей дыхание моря мно­
голикой, шумной Москве. Под окнами комнаты, вопреки
непогоде, белой кипенью напористо цвела, будто не же­
лала уступать непогоде свое весеннее время, алыча.
Земля в саду также день ото дня покрывалась моло­
дой густой зеленью, и в растущей рядом с балконом туе
воробьи суетливо приводили себя в порядок после зимы.
Сменялись, бежали дни, а пересилить холод и непо­
году солнцу не удавалось. Море бесилось, прибой вста­
вал, словно бы взмахивал белыми полотнищами.
Временами небо все же светлело, и тогда появлялась
132


надежда на ясную, устойчивуrо погоду. Однако дождь
r•
·1
.
.;
;
вскоре снова стучал водяными горошинами о крышу
дома, возились в кипарисах скворцы, стряхивая с ветвей
дождевые капли и оживляя песней занепоrодившнй день.
Как-то под самый вечер в саду замелькал крупно пу­
шистый снег. Вначале и не поверилось: казалось, падают
под ветреным порывом лепестки отцветших деревьев. Но,
приглядясь, можно быJlО понять, что идет снег, и такой
плотный и крупный, какой доводилось видеть лишь у се­
бя дома на Севере.
То косо, то прямо забивал снег холодным пухом тра­
ву, садовые заросли, ветви деревьев, кустарники. Креп-
•
кии ветер наискосок погнал в залив волны, и море за-
ухало, завздыхало и, казалось, приблизилось к самому
дому.
Вечером после прогулки я зажег в комнате свет и
приоткрыл балконную дверь, впуская свежий солонова­
тый воздух. К моему удивлению, из метельной темноты
ненастного вечера в комнату мгновенно метнулся трепе­
щущий темный комочек, вроде бы брошенный кем-то на­
рочно, который, однако же, не упал.
По трепету крыльев и белой подгрудке я узнал лас­
точку, быть может первую, прилетевшую в эту весну
из-за моря. Она заметалась под потолком, как бы изучая
жилище, и я был уверен, что она сразу же вылетит
:в дверь обратно. Однако ласточка опустилась внезапно
на карниз со шторой.
В смятении я стоял посреди комнаты, не зная, как
держаться при такой необычной и странной гостье. По
старому поверью, помнил: залетевшие в дом птицы при­
носят недоброе ...
Между тем ласточка продолжала сидеть на карнизе,
сжавшись, притихнув, и я отчетливо снизу видел, как
медленно закрывались, словно у засыпающего ребенка,
ее усталые веки.
И вопреки примете вдруг захотелось, чтобы ласточка
в моей комнате оставалась дольше: человек и птица не­
ожиданно оказались наедине друг с другом. Я приехал
на юг за теплом, птица стремилась из далеких краев на
родину.
Первый раз в жизни в моей комнате ночевала лас­
точка: какое счастье или беду сулила?
Я погасил свет и тихонько лег под близкий шум моря.
Волны ворошили гальку и бились о набережную, ряд за
рядом катились на свет фонарей. Звякали камешками
133


о металлические столбы на пляже, крышу над которым:11
за зиму растрясли шторма и ветры. Ветер и морской шум
убаюкивали, и я уснул.
Ночью снег сменился дождем, часто барабанящим
по жестяной кровле. С рассветом дождь полился затяж•
но, отчего не хотелось вставать и идти на завтрак. В саду
под окнами тем не менее радостно пели птицы. Навер•
ное, слышала их и ласточка. И ТО)!<е не просыпалась,
как бы боясь тревожить хозяина.
Я осторожно повернул к ней голову. Ласточка нежи•
вым комочком неnодви1кно сидела на прежнем месте.
На цыпочках я пошел открывать балконную дверь.
Ласточка, однако, не шелохнулась, никак не отреагиро­
вала на мою возню и шаги по комнате. I(ак бы, чего доб­
рого, не умерла за ночь, ведь странно, чтобы не слыхала
шаги столь чуткая птица ... Но тогда она, дол1кно бы,
упала, а не сидела бы под потолком на карнизе.
На смену этой пугающей мысли настойчиво забилась
другая: не отдыхает ли птица после изнурительного по­
лета над морем, не отогревается ли в освещенной и теп­
лой на холодном берегу комнате, чтобы дер)кать путь
дальше?
Знать, в неблизких от Крыма краях ждал ее дом,
где-нибудь на Смоденщине, в Белоруссии, на Волоrод­
чине, - на чердаке деревенского дома в полумраке сле­
пит она гнездо либо обновит старое и проведет в нем
мимолетное росное лето.
Ради этой минуты и преодолела она море, обрадо­
валась родному берегу, впорхнула в первый же дом, спа­
саясь ради продолжения вечной череды жизни.
Я тотчас вообразил майский денек, первотравные
у деревенских домов лужайки, день выгона в поле стада,
столпившихся возле коров хозяек, глядящих, как при­
выкают их подопечные к весенней воле. И вдруг над про-
•
u
сохшеп дороrои, под коровьими молочными животами,
обдавая трепетом крыльев вымя, щебетнув, мелькнула
первая ласточка.
«Прилетела, певунья!» - скажут, любуясь е10, хо­
зяйки. И у каждой после суровой долгой зимы затеплит­
ся надежда на хорошее росное лето, на урожай.
И еще подумалось, что в краях, откуда ласточка при­
летела, вероятно, жили добрые люди и она привыкла не
бояться залетать к ним в дом.
На перекладине послышался легкий 1uopox.
134


Втянутая прежде головка неожиданно зашевелилась,
и ласточка потянулась, повела поочередно то одним, то
другим крылом, затем прошелестела кончиком хвоста по
белой стене, проверяя оперенье после долгой дороги над
•морем. Это было нечто вроде зарядки, вслед за которой
ласточка принялась поправлять перья.
После прихорашивания она внимательно оглядела
жилище, покрутила головкой, изучающе и удивленно по­
вела бусинками глаз по сторонам, сравнивая жилье
с прежним в заморской стране.
Не знаю, понравилась ли ей моя временная комната
вблизи моря, только ласточка вдруг сорвалась с кар­
низа и устремилась, вскрикнув, к оконному стеклу в при­
хожей.
И я услышал, как клювом ударилась она о стекло.
Растерянный и смятенный, я рванулся в прихожую.
Сердце застучало щемящей тревогой: что могло быть
глупее и хуже, как погибнуть в комнате на берегу моря?
Оконные стекла в прихо:~кей выдержали ее удар. Под
потолком трепыхал вновь темный комочек. Облетев не­
сколько раз комнату, ласточка вырвалась в балконную
дверь наружу, вскрикнула в полете от радости. Она
исчезла наподобие пушинки в ясный день лета.
Шли дни, и за всю весну не было у меня большей
радости, как радость от ночевавшей по дороге на родину
ласточки.
И, пока жил у моря, я всегда держал балконную дверь
открытой - вдруг да залетит случайно изнемогшая
птица?
Стаями и в одиночку пролетали они над приморским
поселком, спешили к своим гнездовьям и гнездам, а я
ждал, не закрывал стеклянной балконной двери, не га­
сил света, дрожал под одеялом ...
Но ни одна из ласточек ко мне больше не залетела.
За полосой прибрежных деревьев стонуще билось
о берег море, пленило и полнило весеннюю ночь звуч­
ными всплесками.
Согреваясь, засыпал я незаметно под шумящий при­
бой и думал часто о птицах, садящихся на корабельные
мачты. А то воображал их на проводах, одной большой
стаей, перед тем как покинуть гнезда.
«Прощай, матушка-Русь! К. теплу потянусь!» - вспо­
миналась мне кстати и некстати пословица.
И в прощальной птичьей мноrоrолосице был голос и
135


моей ночной крымской гостьи, как бы выводив1nей при­
помнившуюся у моря пословицу ...
И не однажды думалось: какую же весть приносила
ты из-за моря, что сулила мне, первая в ту весну лас­
точка?
В ответ с монотонной привычностью шумело вечернее
море. Волны белели и бились, листали в ветреной темени
вечную книгу, читать которую нам суждено всю :~кизнь.
НЕЗДЕШНЕЕ ЗРЕНИЕ
Давний мой приятель Николай Иванович, войдя в
квартиру, сразу же заявил:
Немедленно собирайся, едешь со мной/
Куда?
На загородную дачу к знакомым.
Заче-ем?
Хочу, чтобы ты присутствовал на одной встрече, -
сказал он как-то загадочно. - Берем такси и немедленно
едем, иначе получится неудобно. Из приглашенных толь­
ко мы двое.
-
Повод-то какой? - переспросил я, толком не по­
нимая его торопливости.
-
Как тебе и сказать... Придет человек, с которым
мы в молодости начинали вместе. - Николай Иванович
при этом пристально посмотрел на меня, вроде прики­
дывал, доверять или нет, и, решив, что можно, признал­
ся: - Тут дело вот в чем. Он единственный, кто знает
фразу, загадочную и нигде не встречаемую, которую,
вероятно, вложили в него пришельцы из космоса.
Теперь я уже недоумевающе и вопросительно по­
смотрел на друга. Но вид 1--Iиколая Ивановича оставал­
ся вполне серьезным, и я молчал, не зная, как быть, что
ответить ...
-
Ну, едем. Полдня тебя разыскивал. Человек
этот - лесничий из Забайкалья. Не пожалеешь, поверь"
-
Ты сам-то давно с ним виделся?
-
Позавчера. Недалеко от дачи моих знакомых. Об
одном прошу: никому пока не говори о 1-1ем.
Будь спокоен, - заверил я.
136


Николай Иванович держался невозмутимо, серьезно,
и любое подозрение на шутку выглядело бы с моей сто­
роны непростительно.
Мы взяли мигом такси. Май уступал место летней
кипени и зеленому раздолью. Свежими, молодыми на­
двигались навстречу дали после дождей. На переднем
сиденье маячил седой затылок Николая Ивановича, его
бобриковая седая стрижка, которую предпочитал он мно­
гие годы. Научная известность помогла ему в свое время
осесть в Москве, где мы познакомились, а пoc.rre и по­
дружились. И когда кто-либо из его давних знакомых
прилетал в Москву, первым делом встречался с Нико­
лаем Ивановичем, желая поговорить о новостях, а за­
vдно и предаться воспоминаниям о днях таежной роман­
тической юности .
.Я уже знал, что в Забайкалье когда-то про:;кивали и
знакомые Николая Ивановича, к даче которых мы подъ­
езжали. Сделав несколько поворотов по лесному поселку,
машина затормозила у бревенчатой ,г~:ачи.
Хозяйка, Тамара Владимировна, в цветастом, до пят,
длинном платье, встретила нас первой:
-
Вы подумайте, какая точность! - Она ворковала и
одновременно протягивала Николаю Ивановичу мягкую
полноватую руку: - Коленька, ты просто молодчина.
-
Она обернулась к вышедшему на крыльцо мужу: - Ми­
хаил, иди же познакомься!
Мы охотно пожали друг другу руки. Рядом с женой
в длинном платье Михаил Михайлович смотрелся сухо­
парым, низким и попеременно держал то во рту, то в
руке трубку-коротейку, которую, как я позже заметил,
набивал он с некоей старательной деликатностью, будто
опасаясь просыпать щепотку дорогого редкого табака.
Михаил Михайлович, как выяснилось, знал языки и
благодаря этому проработал немало лет за границей.
Тамара Владимировна говорила с каждым с учтивой
любезностыо хозяйки и распорядительницы предстоя­
щего засто.11ья.
Ждали виновника встречи, обещавшего быть на даче
с минуты на минуту. Тамара Владимировна посовето­
вала мужчинам выйти на улицу и его встретить. Хозяина
уговорили остаться помогать жене. Некоторое время он
колебался, но довод, что приезжего он все равно не зна­
ет, подействовал убедительно.
Николай Иванович и я вышли на дорогу.
Не может быть, чтобы не явился. Сам же рвался.
137


Может, заблудился ...
Матерому таежнику да не найти рядом с домом
дачу? Не поверю!
-
А все-таки ...
Немного прождав, Нико.тrай Иванович направился
скорым шагом к дому отдыха в сосновом бору. Меня он
оставил одного. Вскоре я увидел на повороте улицы двух
мужчин и бросился предупреждать дом, что гость оты­
скался.
Тамара Владимировна обрадованно поспешила на­
встречу.
Коренастый мужчина в джинсовых брюках и оливко­
вой водолазке объяснял что-то Николаю Ивановичу.
Джинсы в обтяжку подчеркивали полноту и без того
плотной фигуры. Но куда больше удивляли очки, как бы
совсем непроницаемые, похожие издали на два темных
отверстия. Почему-то думалось, что сквозь такие очки
вряд ли что и видно.
Все заулыбались, оживились, довольные, что гость
сыскался и намеченная загодя встреча состоится. Гость
же молитвенно сложил руки и извиняюще заговорил:
-
Бога ради, простите. Час назад я стоял у этой же
калитки! .. -
И он показал на дверцу ограды.
Значит, видит, решил я, не такие очки и непроницае­
мые.
-
Ну и входили бы? - радушно подхватила Тамара
Владимировна.
Не мог. Усомнился в точности адреса.
Почему? - развела руками хозяйка.
Из-за зрения ... -
сказал он и разом осекся.
Знакомься, мой друг, - представил меня Николай
Иванович.
Я охотно протянул руку.
-
Аркадий, - назва.тrся гость.
-
Аркадий Феодосье­
вич Ольховский.
-
Вы поляк, очевидно? - спросила Тамара Влади­
мировна.
-
Какая-то ветвь по отцу имеется. По паспорту же.,..-
стопроцентный хохол! - смеясь, ответил он.
-
А как же вас в Забайкалье занесло?
-
В прошлом веке прадеда выслали.
Михаил Михайлович пригласил в дом. Тамара Вла­
диl\1ировна заколдовала над закусками, пребывая в вос­
торге· от о:,кидаемого рассказа. Она, как никто, рвалась,
138


торопилась понять непонятное, говорить о котором пока
не осмеливались.
Михаил Михайлович позвал к столу, начал наполнять
рюмки. YI тут Аркадий Феодосьевич свою накрыл кате­
горически ладонью:
-
Извините, не могу.
-
Да перестань ты, - поморщился Николай Ивано-
вич. - Нальют, а там смотри.
-
Да самую малость. Комару на зуб, - предлагал
хозяин, наклоняя бутылку.
-
Ну, разве чуток, - сдался гость.
-
Видишь
вот... -
виновато и словно бы в оправдание сказал он
рядом стоящему Николаю Ивановичу и повернулся, по­
казывая воспаленно слезящиеся глаза. - Видишь, что
творится? А ты ...
-
Мать честная! -встревожился Николай Ивано­
вич. - Да что это?
-
Врачи сами не знают. Говорят, неземная бо­
лезнь... -
огорченно ответил Аркадий Феодосьевич. -
Нездешнее зрение...
Теперь и мне не терпе.11ось поскорее услышать Арка­
дия Феодосьевича.
-
Можно тост?
-
Что за вопрос? Hy)I<HO даже! - ответила Тамара
Владимировна, поставив закуски.
-
За нашего доброго нового знакомого!
-
А я, - подхватил Николай Иванович,
-
за своего
коллегу по странствиям. Сколько мы с ним перевидели,
да переспорили, да порыбачили - только и знаем мы
двое! Еще древние выбивали на плитах городских пло­
щадей: «Боги не засчитывают в срок жизни время, про­
веденное на рыбной ловле». И это, пожа.'lуй, так. Рад я
тебе, Аркадий, рад!
Друзья обнялись и по-мужски сдержанно поцелова­
лись.
-
Твое здоровье и благополучие! - подытожил Ни­
колай Иванович, и каждый с видимой почтительностью
потянулся чокаться с Аркадием Феодосьевичем.
-
За вас! - l-l Тамара Владимировна чмокнула гостя
в щеку.
В знак одобрения забили в ладоши.
-
Не ставить, не ставить! - засуетился Николай
Иванович. J,f, когда, выпив, сели, сказал: - Здесь одни
свои. Поверь мне. И расска)I<И про случай с тобой? .
139


Аркадий Феодосьевич растерянно повел темными оч-
кам и и смущенно ответил:
,,
-
Да как расскажешь ...
Николай Иванович с ожиданием смотрел на друга.
В наступившей тишине Тамара Владимировна осторож­
но положила вн.т1ку на тарелку и больше не шеве­
лилась.
-
Не могу, не могу, - отнекивался Аркадий Фео,
досьевич. - Подписка, понимаешь? Главное сейчас
-
по­
скорее расшифровать эту чертову фразу...
-.
Фразу? - удивленно переспросил Михаил Михай­
лович. - Простите, это что же за фраза?
-
Ну, та, что сказади ему для передачи всем нам,
землянам, а не одним ученым. Он знает ее. Зна-а-ает! -
уверял Николай Иванович.
-
Да ничего не знаю, товарищи! - взмолился Арка­
дий Феодосьевич. - Ну, приезжают, спрашива~от ... Про­
сят пока быть дома. Вчера вот то}ке наведывались. Порт­
фель с цепочкой у одного ...
-
Очень важные люди, - вставила Тамара Влади­
мировна.
-
Вполне возможно, - поддержал ее Николай Ива­
нович. - А дальше?
-
Ну, а что дальше? Вынули бумаги какие-то, на
каждой - печать. Спрашивают, не забыл ли чего, не упу­
стил, потом магнитофон включили. Им, видите ли, важно
сопоставить с другими такими сведениями ...
-
Значит, это не только с вами произошло?! -
всплеснула руками Тамара Владимировна.
-
Нет, конечно. И у каждого, говорят, потом зрение
делается другим, перерождается... -
Аркадий Феодось~
евич сдернул очки и повернулся лицом к свету, и все че­
рез стол вгляделись в его глаза. На свету они были раз­
ные. Правый - коричневатый, цвет же левого
-
серо­
разжижснный, блеклый, и тот и другой слезились,
краснели прожилками, выглядели отекшими.
-
Нда-а-а, - многозначительно протянул Николай
Иванович. - Историйка
-
не позавидуешь ...
-
А скажите,-упорно допытывалась хозяйка,- они.
только вам произнесли эту фразу или еще кому?
-
Это ученых надо спрашивать, - ответил ей Миха­
ил Михайлович.
-
Но вы же языка не знаете, на каком она сказа­
на? - не унималась хозяйка.
-
Разумеется.
140


-
Фраза-то запрограммирована, - пояснил Николай
Иванович. - Они хотели, чтобы он передал нечто важ­
ное, что стало бы известно людям, может быть, целой
планеты. А вот что - не ясно. Одно несомненно, это по­
слание. Очевидно, они надеются, что все-таки мы в со­
стоянии разгадывать их язык.
-
До чего интере-е-есно! - произнесла нараспев Та­
мара Sладимировна. - Вы обязаны нам сказать ее. Сей­
час )Ке!
-
Это почему же?
-
А потому, что ее передали для всех, а вы утаи-
ваете.
И за столом хором загудели, клянясь и заверяя Арка­
дия Феодосьевича, что никто знать не будет. Гость же
чувствовал себя как на жаровне, хоть вставай: и уходи.
Аркадий Феодосьевич вытер лицо, снял очки, протер их
и поло)кил на скатерть.
-
Ну, хорошо, - заговорил он с неохотой и поко­
сился на стенку внутри комнаты, давая понять, что рас­
сказ сугубо конфиденциальный:.
-
Дома соседи? - спросила Тамара Владимировна
мужа.
Уехали с утра. Остался Эдик один, третьекласс-
ник.
Он ничего не смыслит, - махнула хозяйка.
Ладно. Произошло это так... Позвольте один гло­
точек, - взволнованно сказал Аркадий Феодосьевич и
выпил остаток в фужере. - Нервишки, знаете ли, жи­
вешь, и неизвестно, что ждет, чем кончится. Из-за этого
случая я и уехал на время. Ты, Николай Иванович, за­
был, конечно, наши места рыбацкие?
-
Ну что ты! Ничего не забыл.
-
Так вот, выбрался я одпажды к речке в распадке,
ты ее знаешь. Лов.'Iю себе красную и не нарадуюсь. Вече­
ром развожу костер. Живу подобно раку-отшельнику, ни
души вблизи. Раз сто10 на берегу с удочкой: и слышу
странный какой-то гул. И отчего-то берет тревога от него.
Гул усиливается, и верите, не могу с места сдвинуться,
словно прикован. Не то чтобы сил не было, а само тело
почему-то не повинуется. Потом вдруг обмяк и чувствую,
теряю сознание. И вот в этот момент суставы и кости
мои разом клацнули, будто их замком прихватило. По­
мню, в последний момент перед глазами свет и тугая
звенящая синева; впилась, поглотила - и ничего больше
в памяти не зацепилось ...
141


Лоб Аркадия Феодосьевича был в испарине, руки ле­
гонько тряслись, из глаз к подбородку бежали слезы.
-
Так где бы, вы думали, я очнулся? - продолжил
он, смахнув с лица влагу.
-
По-видимому, в корабле чужом, - предположила
за всех Тамара Владимировна. - Досталось же вам, ми­
ленький! .. -
И хозяйка сочувственно всхлипнула.
-
В корабле, говорите? В том-то и дело, не в нем
оказался я. А на полу заброшенной, забытой давно зи­
мовки, в десяти километрах от речки, где ловил.
-
Непостижимо! - вырвалось у Тамары Владими­
ровны. - Поверить не могу.
-
Как мог я туда попасть? Ведь, кроме пограничного
наряда раз в сутки, там никого не бывает. Пограничники­
то и нашли меня на полу зимовки. Так вот, попасть я
туда мог только по воздуху. К избушке ни троп, ни до­
рог, и заметить ее можно лишь сверху. Задумайтесь, ка­
кая гуманность, ведь они, - Аркадий Феодосьевич ткнул
рукой вверх, - ведь они могли и убить меня, и бросить,
где сам черт не нашел бы. Но понимали, знали заранее,
что в избенку наведываются ... Пограничники меня и рас­
тормошили. Никаких следов возле избушки им найти
не удалось. Страшно почему-то болели кости, кажется,
вот-вот развалишься, распадешься на части. Объяснил
я ребятам. Их же начальство и сообщило потом уче­
ным.
-
Скажите нам, Аркадий Феодосьевич, эту фразу, -
взмолилась Тамара Владимировна, крутя на груди кулон
с золотой цепочкой. - Ну, пожалуйста, ради меня.
-
Не могу, об остальном не имею права. Может, ко­
гда умирать буду, тогда уж все равно ...
И, как ни наседали, ни уговаривали Аркадия Фео­
досьевича, он был непреклонен. И Михаил Михайлович,
чтобы не мучить, не донимать гостя, предложил ему вый­
ти на воздух по.rrюбоваться окрестностями: глядишь, и от­
кровеннее будет со своим братом мужчиной.
-
Но если бы они в другом месте вас бросили или
вообще, предположим, убили, они бы тогда не достиrли
бы цели, из-за которой прилетали, - резюмировала Та­
мара Владимировна, когда уже встали из-за стола и иа­
правились к выходу.
-
Что ты этим хочешь сказать? - оберну.пся Михаил
Михайлович к жене.
А то, что люди тогда ничего не узнали бы.
142


-
Мы и так ничего не знаем.
.
-
Ученые разгадают, - заметил Николай Ивано~
вич. - Будь спокойна, Тамара, теперь познают всё.
-
Какие же вы не тонкие... -
обиженно ответила
хозяйка.
На воздухе мужчины перешли быстро на «ты» и по­
жалели даже, что под рукой нет «еще по одной». Идти же
в дом Михаилу Михайловичу настрого не позволили­
там готовился чай. Хозяин не спорил, а пригласил взгля­
нуть на купленную недавно машину. Желая оценить ее
комфорт и отделку, он предложил посидеть внутри. И ко­
гда удобно расположились, разместились как следует,
включил скорость и выехал со двора.
С виду получилось, будто хозяин решил познакомить
гостей с улицами поселка. Быстро и ловко он домчал их
к крыльцу местного магазина и столь же быстро купил
то, чего недоставало на воздухе под дачными соснами.
Машину вновь загнали во двор.
В полутьме каждый доказывал гостю наперебой, что
не только не выдаст тайны до поры до времени, но, если
потребуется, и похоронит на веки вечные. В конце кон­
цов все свелось к тому, что, если надо, Аркадию Фео­
досьевичу дадут подписку о неразглашении. Последнее
V
заверение вроде подеиствовало.
Аркадий Феодосьевич прокашлялся, протер гла­
за скомканным носовым платком и с таинством прогово­
рил:
-
Аде и еьтип олед еокснивс!
Это прозвучало действительно странно, варварским
сочетанием звуков и слов.
-
Латынь, что ли? - с ходу предположил Михаил
Михай.JJович.
-
Латынью, по мнению ученых, здесь и не пахнет, -
отверг Аркадий Феодосьевич.
-
Пожалуй ...
-
Все-таки, что они могли сказать нам?-спросил
и я, теряясь в догадках.
А шут их знает, - рассудил Аркадий Феодосье•
БИЧ.
-
Разгадай мы этот язык, сколько бы исчезло недо­
разумений, - с философским глубокомыслием заключил
Николай Иванович.
-
А я, признаться, не уверен, - возразил ему Арк.1-
дий Феодосьевич. - Совсем не уверен.
-
Да почему?
143


-
Потому, что мы на родной-то планете не всегда
понимаем друг друга.
-
Вот с иными-то может оказаться и легче, - ска­
зал Николай Иванович. - Для этого ученые и распо­
знают твою фразу.
Владелец машины молчаливо набивал трубку. Сосре­
доточась на привычном занятип, он сопоставлял зага­
дочно звучащее с известными ему языками и ничего пут­
ного, похожего на языки, которые знал он, не обнаружи­
вал: сколько ни прикидывал, а прямого, открытого
сходства вроде не получалось.
-
У меня жена в научно-исследовательском институ­
те работает, - рассу)кдал меж тем Николай Иванович,
-
и вот, что ни месяц, комиссия за комиссией - по письмам.
Сосед по квартире, заводской слесарь, говорит, у них то
}Ке самое. Многовато мы что-то ссоримся.
-
А хотите я объясню почему? - неожиданно заер­
зал на сиденье машины Аркадий Феодосьевич.
-
Ну, ну, - отреагировали мы почти одновременно.
-
Утрачивается один ценный дар, можно сказать,
святое качество ...
Какое же, по-твоему?
Довольствоваться малым.
Любопытно.
И просто, - заинтриговывал Аркадий Феодосье­
вич. - Зуд накопительства настиг нас. Вечно подавай
нам больше и больше ...
-
Молись, нигилист, что Тамара не слышит, - шут­
.rrиво перебил Михаил Михайлович.
Гость же спокойно продолжил:
-
Древнеегипетские фараоны копили богатство за­
тем, чтобы поместить с собою в гробницу. Их можно было
понять. f-lo нам-то к чему? Самая светлая и покойная
пора для .т1юдей наступит тогда, когда они научатся со­
ревноваться друг с другом не в умении накоплять, а в
умении довольствоваться одним необходимым ...
Тамара В.1адимировна громко позвала с крыльца пить
на террасу чай. Наш разговор сам собой прервался.
i1, пока закрывал хозяин машину, а Николай I1ванович
топтался поодаль, обдумывая услышанное, я попроси,ТJ
Аркадия Феодосьевича произнести еще раз фразу.
-
Пожалуйста, - ответил он.
-
Аде· и еьтип олед
еокснивс!
Забыв приличие, я бросился в дом, взял у хозяйки
карандатп и записал тут }1,е услышанное.
144


За чаем мы попросили у Михаила Михайловича кни­
жечку с расписанием электричек. И, пообещав вскоре
встретиться, благодарно покинули дачу с друзьями. Ар­
кадий Феодосьевпч вызвался провожать. По дороге к плат­
форме он пустился рассуждать о пролетевшей молодости,
о бренности и быстротечности жизни, о рано померкших
наден<дах, которым не суждено, оказалось, сбыться.
В ожидании электрички Аркадий Феодосьевич решил
ехать с нами в столицу: ему почему-то не хотелось быть
одному и вообще возвращаться к себе в дом отдыха.
Его сразу отговорили, и без особых обид и упреков
Аркадий Феодосьевич саг ласился, вспомнив, что утром
к нему придут ученые и надобно будет припоминать и
повторять все сначала.
Последующие дни я ходил и думал над загадочной
фразой. Потерял сон, превратился в молчальника и ча­
сто, чересчур часто извлекал блокнотик и принимался
разгадывать ...
Я работал не только на себя, но и, как думалось, на
всех людей. На человечество. Уверенность делала меня
настырнее и упрямее.
Примеряясь по-разному к фразе, я невольно воскре­
сил прием, которым пользовался, бывало, в школе. Скры­
вая что-либо в присутствии других, мы научились произ­
носить предложение с конца слова, создавая впечатление
неизвестного языка, вместе с тем и знакомого, ибо звуки
состояли из чередования тех же букв.
С пема.Тiой робостью и сомнением взялся я за неча­
янно вспомянутый давний метод. И в первые минуты
даже не поверилось: фраза прочлась без трудов и лиш­
них усилий. Ошарашенный простотой столь неожиданно­
го открытия, я сдержался сразу рассказывать о нем Ни­
колаю Ивановичу. Прежде надо было остыть, отойти,
а заодно и представить - какая будет потеха, когда вы­
ложу «инопланетную», наконец разгаданную мною сен­
сацию, заставлю каяться, а то и краснеть за напрасную
поездку на дачу.
Я созвонился и, когда прибыл к Николаю Ивановичу,
от дверей квартиры выкрикнул вместо приветствия:
-
Аде и еьтип олед еокснивс!
Николай Иванович провел ладонью по седому ежику.
-
Здесь нет ничего удивительного, - сказал он, вни-
мательно r лядя. - Раз у человека нездешнее зрение, он,
естественно, и видит наоборот все.
145


н\~ было ни малейшей досады, ни разочарования.
Услышанное не взволновало, не обеспокоило, оно, чув­
ствовалось, не терзало и прежде. После всего впору бы
мне и обидеться. К чему было в таком разе ехать встре­
чаться с Аркадием Феодосьевичем, выслушивать, ломать
после голову?
Обидеться было за что, да сдержала пришедшая враз
догадка. Она-то и остепенивала, вытесняла тут же обиду.
Ведь фраза, подумал я, которая легко так расшифрова­
лась, по-видимому, придумана Аркадием Феодосьевичем
уже в гостях, на ходу, чтобы отвязаться от общей назой­
ливости. А имел Аркадий Феодосьевич какое-то свое
собственное изречение, оставJ1енное для некой иной
поры-времени, более серьезной, чем дачная встреча, до
u
u
тои поры, из которои и возникают последующие наши
мысли. Свое он оставил невысказанным. Свое он бе­
рег.
Только для какой поры-времени и что это за пора?
Вскоре я ее поня.r1.
Покидая мир, человек на прощанье произносит ближ­
ним заветное слово, пусть слабым и без усилий голосом,
но торопится успеть высказать им выстраданное напут­
ствие. И мало кому выпадает разобрать его. Умирая, че­
ловек собирает последнюю во.т1ю и открывает нам самое
главное, чем волновался в жизни. Выражает и завещает
храниму10 долго J<ак таинство, ни разу не выплеснутую
без крайней ну}!<ДЫ на свет ценность.
Мы спешим поделиться ею чаще в короткую минуту
кончины: сгустком доброты, значимости и той искрен­
ности, искреннее которой ничего не бывает.
И как ручьи растекаются от нее потом чьи-то мысли­
раздумья, похожие то на рукава больших рек, то на
высокую крону, то на круги мелькнувшего в воде ка­
мушка.
Я бы.11 в отъезде. А когда вернулся, узнал неожиданно
от Николая Ивановича о непредполагаемой болезни Та­
мары Владимировны и о последовавшей скорой ее коп­
чине.
И, потрясенно-растерянный, вспомнил о нетерпеливом
когда-то желании· хозяйки дачи узнать загадочное от
иных миров c.JJoвo.
146


'
;1
ЗА ВОЛШЕБНОП ПАЛОЧКОЙ
Две мамы с сыновьями отправлялись в Крым. С утра
в городе небо хмурилось, накрапывало. Уезжать в дождь,
по мнению мамы Андрея, тети Иры, было хорошей при­
метой. Билеты оказались в один вагон, купе рядом, и
мамы быстро договорились с соседями поменяться ме­
стами. И когда разместились, всем показалось, что давно
знали друг друга, хотя и познакомились на перроне
в ожидании поезда.
Андрей и Дима ехали в Крым впервые. Предстояла
дальняя дорога к морю. Из огромного столичного города
rтоезд вскоре вынесся на просторы. И вот уже показались
приокские песчаные плесы, а лотом зазвучало и название
первого в пути города-·- Тула ...
-
Там вроде оружие ковали..·. -
с неуверенностью
произнес Дима. - Вострили копья, секиры.
Мальчишкам хотелось припомнить, что каждый из
них знал и слышал о Туле,.
-
Это давно было, - .• зак.лючил Лндрей. - А вот в
прошлом веке в Туле винтовки трехлинейные дела,Jiи.
Самые лучшие в мире.
Мамы, музейный работник тетя Таня ц фцлолог тетя
f1pa, слушали разговор детей. 1-'Iм также хотелось поуча­
ствовать в беседе.
-
В Туле еще древний кремль есть, - первой под­
ключилась мама Димы.
-
А неподалеку в Ясной Поляне жил Лев Толстой, -
встряла и мама Андрея, тетя Ира. И добавила: - Он там
ребенком все волшебную палочку искал ...
Мама Андрея сказала словно бы между прочим, од­
нако мальчишки насторожились:
Какую это палочку?
-
Ни разу не слышали? - удивилась тетя Таня.
-
I-Ie-e-eт...
-
Расскажи им тогда, тетя Ира, - попросила мама
Димы.
Андреина мама улыбнулась:
.
-
Так уж и быть. Зарыта волшебная палочка будто
бы у дороги, на краю оврага, но никто не знает где.
:VI вроде написана на ней тайна, как уничтожать зло,
чтобы все люди были счастливы и не знали бы на земле
ничего худого ...
-
Постой, мама: А разве волшебные палочки суще­
ствуют? - перебил ее сын.
147


Ну, полагают так.
Тогда какая же она из себя? - спросил вновь Анд-
u
реи.
Зе-ле-ная, - по слогам ответила ему мама.
Зеленая, говоришь. А почему не красная, легче
искать было бы?
-
Зеленый - цвет жизни.
-
А Толстой ведь был граф, мама? - не унимался
Андрей.
Ну и что?
-
Зачем же ему тогда волшебная палочка?
-
Ну, знаешь. Никому не мешает иметь ее, чтобы
со злом бороться, - ответила мама Андрею.
-
Тебе она
также пригодилась бы.
-
В космосе люди давно летают, а ты веришь в ка­
I<ую-то зеленую палочку, - съехидничал он.
-
Погоди! - сдержал его Дима.
-
А Лев Толстой
нашел ту палочку на краю оврага?
-
Пожалуй, что и нашел ... -
в раздумье ответила
тетя Ира. - Не саму палочку, ребята, а путь свой в жиз­
ни открыл, разыскивая ее.
Дима задумался, наморщив белый после зимы ,'!обик,
отчего на висках обозначилась синева прожилок. Андрей
подложил под себя руки и выжида1още водил с мамы на
тетю Таню карими глазенками. Тетя Таня сидела возле
двери, пристально поглядывая на ребят сквозь стекла
очков.
-
Лев Толстой создал потом много интересных серь­
езных книг. И для вас, детей, тоже. Есть даже азбука
Льва Толстого, - закончила тетя Ира, качнув для убе-
u
u
дительности грациознои головкои с мягкими светлыми во-
лосами, аккуратно уложенными к отъезду.
-
И писал книги Лев Толстой так хорошо, словно
отыскал волшебпу10 палочку,- добавила, поправив очки,
мама Димы.
Поезд в это время остановился на первой за Тулой
станции. На перроне местные женщины суетливо и ожив-
•
ленно продавали огурцы в пупырышках, отварнои кар-
тофель с укропом и раннюю клубнику.
-
Ску-ра-то-во, - прочли ребята название станции.
Взяв целлофановые пакетики, мамы вышли из вагона
и накупили угощений. Ребята сразу потянулись к еде,
но мамы запретили есть не помыв руки. Пришлось ждать,
когда поезд тронется и откроют умывальник.
148


Вскоре заскрипели вагоны, застучали колеса - и ре­
бята бросились первыми к умывальнику. Они ели клуб­
нику и смотрели в окна. Впереди был Мценск, русский
старинный город. Поезд в нем, как выяснилось, не оста­
навливался, и потому надо было не проглядеть город.
О нем ребята вроде не слышали, но что-то да волновало,
смутно бередило их от полузабытых о Мценске сведе­
ний. Но каких, откуда запавших?
Чувствуя: в детях накопившееся ожидание, мамы при-
шли на помощь.
-
Читали небось рассказ «Муму»?
Ребята кивнули.
-
Так вот, отсюда неда.1еко, - продолжала тетя
Ира, - есть Спасское-Лутовиново, усадьба писателя
Тургенева. В Мценске он много раз бывал.
За окнами же вагонов в это время вдруг появились
соборные главы, старые деревянные и кирпичные домики
с зелеными вдоль заборов лопухами, похожими на огром­
ные слоновьи уши.
-
Вот он, Мценск, - первой заметила сосредоточен­
ная тетя Таня.
-
Смотрите, машина военная! - воскликнул за ней
Дима. Как по команде, припали к окну. И в самом деле:
на древнем кургане-пригорке стояла на постаменте ма­
шина с наклоненными кверху рельсами вместо кузова.
«Катюша», надо же! -удивился Андрей.
Думаешь, настоящая? - переспросил Дима.
А как же?! Немцев громила. Видишь, колеса ...
«Катюшу» заслонил быстро высокий придорожный от­
кос, за которым потянулись зеленые сады и поля Орлов­
щины. Мамы разговорились, какая из книг Тургенева им
больше нравится. Тете Ире, выяснилось, три повести:
«Ася», «Первая любовь», «Вешние воды», она перечиты­
вала их недавно в больнице, куда попала с осложнением
после простуды. Ребятам и тете Тане - «Записки охот­
ника».
-
На Орловщине еще композитор Калинников ро­
дился, - припоминала Димина мама.
-
Возле городско­
го вокзала есть часы, воспроизводящие такт из его сим­
фонии. Жаль, умер рано, - вздохнула тетя Таня.
-
В Крыму похоронен.
-
А в Орле, по-моему, и Ермолов жил? - вспомина­
ла и ма:\-1а Андрея.
И похоронен там, - подтвердила тетя Таня.
-
А кто это Ермолов? - спросили мальчишки.
149


-
Прославленный генерал, герой войны с француза•
ми. Друг Пушкина. В западной части Москвы его име•
нем названа улица, - сказала Димина мама. К ней, со­
труднику музея, все чаще обращались теперь и маль­
чишки, и сама тетя Ира.
-
А не помнишь, Танюша, музей Лескова открыли?
-
Давно уже, в самом Орле.
-
Надо бы съездить как-нибудь.
В разговор мам встрял Андрей.
-
Кто скажет: где у нас был первый салют? - спро-
•
•
сил он с хитрецом и лукавинкои.
Мамы переглянулись. Отвечать следовало тете Тане,
как историку. Думая и припоминая, она протира.IIа
очки:
-
В Москве, при Петре Первом.
Андрей торжествующе засмеялся:
-
.Я о последней войне говорю. Об Отечественной.
Не знаете? Тоже в Москве. Но в честь освобождения
Орла!
-
Ты уверен, Андрюша?- спросила его мама Ира,
фИ,JJОЛОГ.
-
Еще бы. Вернемся - КНИ)!{КУ покажу!
-
Смотри, провер10.
Поезд в Орле стоял мало, три минуты. И все же в
привокзальном сквере мальчишки узрели памятни1<
Тургеневу и даже разглядели охотничью сумку на
боку.
Дальше потянулась овражная Курщина: заросшие,
оп.JJывшие пообочь дорожного полотна окопы - с.JJеды
боев так и не исчезли здесь. И никому не знать: когда
исчезнут они, погружая в думу и скорбь человека даже
•
•
в зеленым солнечныи день.
-
А какие потом проедем города?-поинтересовал­
ся Андрей.
-
А ты сам ,11учше вспомни.
Все выжидательно уставились на Андрея. Он пере­
бира.JJ читанное, но вспомнить не мог. Сын молчал, и
мамы сжа,1Jи.1Jись.
-
О соловьях курских слышали? - спросила мальчи-
шек тетя Ира. - В этих местах они поют как нигде.
-
Вот бы послушать! .. -
загорелся Дима.
-
Это ведь ночью только... -
заметил Андрей.
Мама же, историк, попросив внимания, вдруг приня­
лась читать мальчишкам слово буй-тура Всеволода.
150


И почудилось, вот-вот покажутся за холмами всадники,
копья и пики дружины. Андрей и Дима, открыв рты, за­
вороженно слушали древнюю речь: «А мои ти куряне
сведомы кмети, под трубами повиты, под шеломом взде­
леяны, с конца копия вскормлены, пути их ведомы, яруrи
им знаемы, лица у них напряжены, тули отворены, сабли
изострены, сами скачут, аки серы волцы в поле, ищучн
себе чти, а князю славы».
-
Ну и мама у тебя! - удивленно покачал головой
Андрей. - Все на свете знает.
-
Да в дороге-то только и вспомнила, - ответил до­
вольный Дима.
Состав замедлял ход. Мелькнули вагоны с голубова­
тыми занавесками и соловьями на них - въезжали в ве­
череющий Курск. Из-за соседнего состава города разгля­
деть не у далось.
-
Так что же там дальше, за Курском? - не терпели
узнать мальчишки, не в силах долго молчать. I-?м хоте­
лось и знать, и быть самим чуточку сведущими, и нетер­
пение их росло, увеличивалось, как и сама дорога, де­
лаясь все интереснее.
-
Дальше как будто Белгород, от слов Белые
горы, - ответила тетя Ира.
-
Будут Харьков еще, Запо­
рожье ... Мелитопольщину, кажется, ночью проедем. Че­
решня хорошая там. А дальше, ребята, у,1<е и Крым.
Ложитесь-ка спать. Успеете насмотреться, долго еще
ехать.
Не знали, не предполагали вовсе мальчишки, что ждет
их еще в дороге. Уже и в самом деле стемнело, и в купе
зажгли свет. Ребята пощелкали выключателями: первый
раз как-никак встречали они в скором поезде летний
вечер. Мамы баловство запретили, пожелали им спокой­
ной ночи и легли спать. Утром им незачем уже спешить
на работу, возиться дома с кастрюлями и сковородками,
стирать, бегать по магазинам - мамы сейчас были в от­
пуске, ехали отдыхать.
Не то было с мальчишками. Казалось бы, в день отъ­
езда и они изрядно посуетились, и спи теперь, лишь по­
сапывай под убаюк и перестук колес, да что-то не полу­
чалось.
Хотя и ждала их ночь, но о ней, здешней дорожной
ночи, они решительно ничего не знали, рассчитывая вна­
чале тоже проспать: на то ведь и ночь.
Наивные же .11юд11 иногда мальчишки!
Их ждала ночь украинская. Ночь степная, ·южная.
151


Ночь звездная, полынная. А в такой-то ночи впервой
уснуть нелегко. И навстречу-то этой ночи и нес их поезд.
В нее-то и врезались они, в звездно-бриллиантовое ее
соцветие.
Оба облюбовали верхние полки. Верхние так верх­
ние, еще днем согласились мамы, и сами улеглись на
нижних. Окно, правда, полуприкрыли, но в купе про­
никал запах степного ночного ветра.
Спать раскованно и безмятежно, как у себя в город­
ской квартире, мальчишкам в эту ночь не удалось. Впе­
реди ведь ждало что-то наверняка интересное, и надо
было не проглядеть это «что-то».
И как только вихревой путевой ветер донес мальчиш­
кам степные запахи, занетерпелось выпорхнуть в зазор
окна и летать ночной птицей над лунной стенью. Вдоба­
вок громко и чисто цокнул еще соловей в откосах, и не­
сколько четких коленцев перекрыли шум поезда, метну­
лись в купе и в ушах осели.
Было конечно же не до сна.
Андрей, а вслед и Дима потянулись сдвигать зана­
вески. Степь будто звенела от звездного света. Звезды
горели над ней ярче северных, были зримее и словно бы
даже звенели. Видя их, хотелось говорить полушепотом,
и не важно о чем.
-
У меня на стене дома - большая карта,
-
начал
Андрей. - Я в нее флажки втыкать буду, в места, кото­
рые проезжади.
-
А я гербы городов собирать начну. И атлас неба
выучу. Теперь я знаю, кем буду ...
Кем? - переспросил Андрей.
-
Астрономом.
-
А я биологом.
Наговорившись, нашептавшись, наглядевшись на
звезды, мальчишки уснули лишь перед рассветом.
Утром же мама Андрея сказала:
-
Только что вдоль какой-то воды проехали, волны
были у самых рельсов.
Андрей от голоса тотчас вскочил, слез с полки.
-
Ну, все, - огорчился он.
-
Сиваш проспал. Это же
надо! ..
Увидеть соленое озеро Сиваш мальчишкам особенно
хотелось. Стали гадать, и мама Таня припомнила, что
могло быть и не Сиваш-озеро, а море Каховское. Сивашу
по времени вроде бы рано показаться. Ребятам оно по-
152


чему-то мнилось темным, гнилым, которого; по правде
говоря, они и не видели.
Меж тем привольно и чисто вдруг засеребрилась пу­
стынная водная гладь, над которой носились острокры­
лые белые чайки.
-
Чонrар! - прочли в купе мелькнувшую за окнами
надпись. - Въезжаем на полуостров.
Тетя Таня тут zI{e пояснила ребятам, что, освобождая
от белогвардейцев Крым, здесь полегло видимо-невидимо
народу. А в прибрежной полосе обнаружили как-то труп
u
u
u
красноармеица, почти сохранившиися в соленои землЕ::.
Мамы, выйдя из купе, смотрели озеро с противополож­
ной стороны.
-
Слушай, - загадочно обратился Дима к Анд­
рею. - А что, если мы с тобой поищем эту волшебную
палочку? С ней потом можно весь мир объехать.
Андрей оторвался от окна и посмотрел на друга:
-
Идея! Раз ее никто не наше.1, значит, она там и
зарыта? Но сначала надо разведать. Просто так съез­
дить. Давай как-нибудь уговорим мам.
-
Давай.
-
Только, чур, не говорить никому.
Андрей и Дима тут же nокля.1ись никого в затею не
посвящать, пока палочка не будет отыскана. Так вне­
запно возникла у мальчишек собственная тайна, в тот
момент, к_оrда мамы разглядывали noc.1e Сиваша крым­
ские степи.
Земля теперь распестрелась цветами. Цветы набежа­
ли разом, словно бы неожиданно r.1янули из самой земли
веселые людские г.1аза тех, кто пал за Крым, за воз­
можность ездить сюда ребятам. Белое, голубое, красное,
.>келтое возникло вперемешку и порознь и убегало вдаль
u
от железнои дороги.
Земля смотрела на мальчишек будто их же глазами,
радуясь, что ехали к ней, и сожалея, что до сих пор не
бывали в этих привольных южных краях.
Она ликовала с ними одновременно, улыба.1ась маль­
чишкам, что выбрались из большого города и ехали к
морю в начале лета. Неслись сейчас, мчались по Крыму
мальчишки и сами пока не ведали, что держали в ру­
ках.
А дер.>кали они оба по волшебной палочке.
153


ВОРОНЬИ КРИКИ
С удивительной точностью приветствовали солдаты
по утрам своих командиров.
-
Здра-а-ави-и-ия желаем, товарищ старший лейте­
нант! - оглашали они в восемь сорок городские дома и
воинский плац.
С макушки березы на них спокойно посматривала из
гнезда ворона, словно оценивала их строевую выучку.
Птичьим инстинктом ворона понимала, что солдаты как
раз есть те самые люди, которых не надо бояться. Дру­
желюбнее солдат не знавала она никого и нигде не чув­
ствовала себя с такой уверенностью и спокойствием, как
в гнезде на дереве возле армейской столовой. И день и
ночь сидела она в хворостяном своем дому, лишь изредка
приподнимаясь, чтобы встряхнуть онемевшие крылья.
Своим распорядком солдаты как бы развлекали во­
рону, берегли наседку всей частью. Ни коту, ни местным
мальчишкам, глядевшим на гнездо с бетонного забора,
не позволяли они взобраться на дерево.
Слышала ворона и песни, и военные марши для ка­
раульного наряда. Направляясь на посты и точки, сол­
даты звякали карабинами и автоматами. Шли улыбаясь
и теплея взглядами при виде- торчащего на голой весен­
ней березе вороньего хвоста, хозяйка которого полагала,
что сидит скрытой целиком от глаз снизу. Гнездо сни­
мало напряжение, пробуждало домашнее, мирное, свое,
•
отчего каждыи норовил взглянуть на макушку не оде-
того еще в листву дерева.
Оглашая солдатский городок зычным карканьем, про­
летали над деревом другие вороны, и ни одна не осмели­
валась сесть рядом с гнездом. И это тоже немало забав­
ляло солдат. Ворона поворачивала вслед птицам голову
•
и, не отзываясь, сидела на теплевших день ото дня яицах.
Она ощущала внутри их толчки, напоминавшие биение
ее же сердца. И, как только солнце пригрело и приба­
вилось в гнезде тепла, толчки сделались напористее, на-
•
стоичивее.
Ворона заволновалась, закопошилась.
Утром дежурный по кухне и повар вышли в белых
куртках подышать настоянным на зеленых почках весен­
ним воздухом. Присели в курилке, огляделись.
Двое солдат поблизости доделывали грядки. Почти
рядом с ними на взрыхленную землю торопливо опусти-
154


лась ворона, шагнула по комьям, ухватила большого
червя и тут же взлетела.
Прервав работу, солдаты засмотрелись на нее. Во-
•
рана села на краи гнезда, и сразу же сверху послышался
u
дружныи писк.
-
Тяжеловатенько ей теперь будет, - заметил по­
вар дежурному. - Поди, пять-шесть ртов надо накор­
мить.
-
Ошибаешься, - поправил дежурный, гася сигаре­
ту, - смотри, вон и сам хозяин прилетел.
На дереве и в самом деле появилась вторая птица,
покрупнее и видом важнее первой. Они наклоняли го­
ловы над гнездом, и писк усилился. Вороньи родители
как будто советовались, найдя, возмо}!<Но, одного из де-
•
тенышеи невеселым.
Ветер донес солдатам новый взрыв писка, и повар
с дежурным весело переглянулись. Воткнув лопаты, уста­
вились на березу и двое солдат, копавших грядки.
-
Ну до чего ж умна-а! - рассудил повар.
-
Вы­
брала у нас березу самую недоступную. Ветки тонкие,
а гнездо держится, будто построено мудрым архитекто­
ром. Пойду положу костей под дерево.
Повар рассуждал верно. Во дворе столовой рос тол­
стый тополь, но береза хотя и тонка, да надежнее. Воз­
никшие на ней листочки затеняли постепенно гнездо,
пока не скрыли его совсем. И что потом происходило
в густой березовой зелени, оставалось для солдат неиз­
вестным.
Летом городок выехал в палаточные лагеря. Закры­
лась столовая, опустел плац, и вороньим родителям при­
шлось всех раньше начинать день. Пролетая на рассвете
за кормом, они будили в ближних домах жильцов.
Жильцы просыпались от них быстрее, чем от будиль­
ников. Чудилось им, что день в разгаре уже, раз над­
садно кричат вороны. Боясь опоздать на работу, жильцы
нервно вскакивали. За окнами же только светало. И во­
роний крик был потому и громок, что слышался в пол­
ной тишине.
Заплясала, закружила сплошной березовой желтиз•
ной осень. Оголились, под дождем потемнели деревья.
Отслужив срок, солдаты засобирались домой. Они вы­
строились для прощания на плацу; заиграла музыка, и
над столовой закричали оживленно вороны. Солдаты по­
вернули головы. На березе маячило одинокое. гн~здо,
похожее на чью-то изношенну10 зимнюю шапку, будто
155


нарочно заброшенную на макушку по случаю демоб.илц­
зации. Не терпелось скорее ехать к родным местам, _вит:ь
свои гнезда.
На прощанье вороны кричали громче.
ЧЕЛОВЕК И ДЕРЕВО
(Размышления)
Люблю песчаньпi косогор,
Перед избушкой две рябины...
А. С. Пушкин
Если мы говорим о любви к лесу, то подразумеваем
обычно нечто большое, необъятное, пространственное.
И совсем забываем, что любовь к лесу закладывается
в нашем сознании не с ощущения пространства и вели­
чины его, а с видения вначале какого-то одинокого, особ­
няком, быть может, растущего дерева, с отшельниче­
ских березовых колков и еловых опушек, за которыми
у )Ке наступает и более объемное ощущение лесного без­
бре1кья.
Это восприятие сродни во многом литературному:
сперва возникает стихотворение, затем книга, а после и
целый разлив духовного наследства. Художник, чувст­
вующий красоту, часто и шел от дерева к человеку.
В военные годы Пришвин поделился однажды вещим
суждением: «Мой народ, которого я держался, не буду­
чи народником, был мне вроде как теперь лес. Я хожу
по лесу и своими образами как бы перелаживаю в че­
ловеческое сознание лес, улучшая его, и тем продолжаrо
незнакомое, неведомое мне творчество».
Подобное можно встретить не только в литературе
русской, но и в культуре других стран и народов, о чем
и пойдет речь дальше. Именно в любви к природе наи­
более непосредственно выражается и любовь к родине.
Такой, казалось бы, далекой от природы писатель, как
Салтыков-Щедрин, по этому поводу написал когда-то:
«Я люблю ее, эту однообразную природу русской земли,
я люблю ее не для нее самой, а для человека, которого
она воспитала на лоне своем и которого она объясняет».
Проведя жизнь в бескрайности .ТJесных далей, чело­
век не мог не поклоняться дереву, не открывать его
156


свойств и не искать им в быту применения. Дерево и лес
испокон века были его спутниками. О дереве он склады­
вал песни, мудрые загадки и сказки: «Стоит дерево,
цветом зелено; а в этом дереве четыре угодья: первое -
больным на здоровье, другое - от тени свет, третье
--
дряхлых, вялых пеленание, а четвертое - людям коло­
дец». Речь идет конечно же о березе: банный веник -
угодье первое, лучина - второе, береста на горшки
-
третье, а четвертое - берестица.
В календарных обрядах и праздниках многих наро­
дов мы найдем обычаи, связанные с культом дерева. Де­
рево, под которым вершились основные события, счита­
лось священным. Им могли быть и дуб, и сосна, и даже
груша где-нибудь при дороге или посередине села. Свя­
щенное дерево не рубилось, на него не взбирались, пло­
ды его давали только больным, проходя мимо снимали
шапку и кланялись. I( его стволу и ветвям привязывали
цветы, стебли, фрукты.
В основе обрядов известной народной троицы - культ
древесной растительности. Отсюда возник и культ берез­
ки, как символа русской природы. Старинный обычай
троицы требовал украшения домов ветками березы или
цветущей калины. Полы в избах устилались душистыми
травами. Девушки ходили в лес и завивали березку:
«Пошли девушки под белую березоньку».
Священные деревья были не только у людей, но и
у богов. У Зевса таким деревом счита.7IСЯ дуб - место­
пребывания бога грозы и молнии в мифологии индо­
европейских народов.
В древнем Ливане кедр считался царем деревьев,
слыл деревом божьего сада. Проникновение без нужды
в кедровую рощу влекло наказание. «Да поразит тебя
Баал кедровым деревом, что в руке его!»
В знаменитой книге «Уолден, или Жизнь в лесу»
Генри Дэвид Торо писал: «Хорошо бы нашим фермерам
ощущать при рубке леса хоть часть того страха, какой
испытывали древние римляне, когда им приходилось
прореживать священную рощу, чтобы впустить в нее свет
(Lucum conlucare), и верить, подобно римлянам, что она
посвящена какому-нибудь божеству».
В наши дни кедр украшает государственный флаг
Ливана. Три ели в белом поле обозначают древний герб
города Ельни на Смоленщине, той самой Ельни, под ко­
торой были биты когда-то французские, а затем и немец­
кие полчища.
157


Умей старое дерево говорить, сколько бы тайн узна­
ли мы, в какую историю окунулись бы? Но деревья без­
молвны и рассказываем за них и за себя мы, люди.
***
Эпизод, о котором пойдет речь, - факт реальный,
взятый из самой жизни таким, каким был он на самом
деле.
Двое друзей возвращались из леса к знакомой дерев­
не. Никогда не забывались ими места детства своими
приметами.
Это были последние на сегодня заросли малинника,
обшарив которые, друзья поверну.'lи бы на дорогу. До
нее они прошли бы по топкому клюквенному болоту
с голыми корнями берез и множеством ям с водой, воз­
никших во мхах от далеких военных снарядных воронок,
с годами затянутых и поросших болотной травой.
Что еще могло встретиться на пути? Глухой темной
преградой на краю леса поджидали их буреломы, воз­
никшие от работы бульдозеров на колхозных полях. Но
за теменью буреломов вот-вот увидится коренастый,
давно знакомый дуб-великан ... Высоченный, снизу без
сучьев и в не один обхват, на него и взобраться-то мог
не каждый. И одновременно обоим пришло на память:
«Среди долины ровныя на гладкой высоте...» :Казалось,
именно про этот дуб и сложена была песня. :Когда-то
в школьные годы после сочинения даже спорили, что дуб
и есть тот самый, что описан в «Войне и мире». :Конеч­
но же дерево в романе и дуб в их поле - разное, но
столько было сходства, что невольно хотелось верить.
Сколько интересного и неосознанного таила встреча
с вековыми деревьями? Сколько раз кружил над ними
со змеей в клюве аист, и как развесисты и манящи были
их кроны. И каких легенд и преданий ни передавалось!
I(ак, скажем, бросив плуг, отбивался от врагов здесь
когда-то пахарь, став спиной к дубу. И спас, выручил
якобы дуб-гигант пахаря.
Вот и сейчас за бугром покажется деревушка, а уж
там и рукой подать. . . Поодаль от нее росли липы.
Мальчишками бегали к этим липам наблюдать рои пчел.
А если по вечерам протяжно выводили в деревне «Липа
вековая над рекой шумит...», то мнилось детворе, что
поется о липах, растущих у них на взгорье.
Спустились в лощину.
158


-
А помнишь место, где самолет упал?
-
Помню, конечно.
В войну, должно быть пытаясь сесть, врезался в ло­
щине подбитый бомбардировщик. Погибли летчики.
Зияла много лет яма, осыпаясь и зарастая.
У этой ямы обычно сходился их класс, собирая в по­
слевоенные годы колосья. l-I тот же дуб в поле навел их
на мысль посадить осенью, в память о наших летчиках,
дерево, как раз на том месте, где упал самолет, пока
совсем не осыпалась, не исчез.1а от времени яма.
Посадили березу: пусть красуется, обрастает леген­
дами. А потом, возвращаясь домой в сумерках, пели:
«В чистом поле, поле под ракитой, где клубится по но­
чам туман ...»
В июньский день, уже с аттестатами в кармане, шли
они мимо поля и видели, как дерево расстилалось на
ветру гибкими ветками, словно бы зелеными косынка­
ми издали махали девушки. Приятно посадить дерево,
приятно увидеть, как оно выросло. Дерево всегда застав­
ляет думать о времени.
Первородным симво.11ом чистоты и святости осталась
в памяти та береза ...
-
Сейчас мы и ее увидим.
Прошли несколько сот метров еще.
Сюда ли мы выш.11и?
-
Сюда, сюда, видишь бугор ...
-
А где же дерево? С бугра оно дадеко виделось.
И липам пора показаться ...
Ни дуба, ни березы, ни .11ип: поле предстало голым.
Потом уж из разговоров удалось узнать, что досужие
люди срезали липы зимой на дрова и топили будто бы
ими несколько дворов кряду. Росло дерево незаметно,
а сгорело быстро. Простояв четверть века, исчезла бе­
реза, та самая, которую сажали в память о летчиках.
Помешала будто бы трактористам. И те безжалостно
свалили ее. Подобная участь постигла и дуб, к которо­
му было привыкли здесь многие поколения.
Председатель же колхоза, присланный из других
мест, только пожал плечами: дерево не лесное. Нет за­
кона привлекать за него. Целый парк посадили вон. Да,
парк ттосадили, но, знать, не скоро еще шуметь ему, звать
и манить под свои кроны. Деревца посадили к тому же
маленькие, и в первое лето они захирели, обглоданные •
.и затоптанные стадом. И сколь привлекательнее выгля­
дело бы место, расти у клуба хотя бы одно раскидистое
159


дерево! Пусть даже в поле, поодаль. И становилось
странно и непонятно, что исчезли окрест не просто де­
ревья - живое чудо природы, а нечто большее, вроде
памятников округи, то, что по случайности, неведомо как
уцелело после боев, бурь времени, уцелело с загнанны­
ми осколками - память прошедшего, голос минувшего.
Как не вспомнить народной песни: «Ехали бояре, сосен­
ку срубили ...»
Но могут спросить, при чем тут дерево, да еще оди­
ноко растущее? Стоит ли говорить о нем? Вопрос откры­
той, жизненной философии. Да, надо и стоит. В глубо­
кой органичной связи с природой развивалась из века
в век культура народа. Наподобие вековому дубу раз­
расталась она, пуская вглубь и ширь корни. Именно
глядя на особняком стоящее дерево, поэт подарил миру
небезызвестное: «I(лен ты мой опавший, клен заледене­
лый ...» Или, увидев поле созревающей р)КИ и сосны,
живописец оставил нам полотно «Рох<ь». А уж песен -
так и не счесть сколько сложил народ, глядя на расту­
щее за селом дерево: «Ах далече, далече, во чистом по­
ле стояла тут, братцы, бе.1ая береза, тонешенька, беле­
rпенька, кудревата».
Минули в наше время Тургеневские торжества. 11
вместе с данью певцу души и природы отдавалась дань
и его дубу в Спасском-Лутовинове. Дубу, которому без
малого 150 лет, вошедшему в русскую литературу, мож­
но сказать, наравне с писателем. Находясь за границей,
тяжело больной Иван Сергеевич в конце жизни просит
в письме поэта Я. Полонского: «Когда вы будете в Спас­
ском, поклонитесь от меня дому, саду, моему молодому
дубу, родине поклонитесь ... » И коль ,уж сделан экскурс
в отечественную литературу, само собой напрашивается:
«Гляжу ль на дуб уединенный...»,
«На границе
владений дедовских, на месте том, где в гору поды­
мается дорога, изрытая дождями, три сосны сто-
ят ...», «У лукоморья дуб зеленый ...», «На севере ди-
ком ...».
Понятно, что старые деревья в Михайловском или
Тригорском воспринимаются нами в какой-то мере из-за
причастности к ним поэта. Это, разумеется, так. Однако
не будь этих деревьев, появились ли упомнянутые толь·
ко что строки? А дерево бедных в Ясной Поляне, а дуб
Репина в Абрамцеве, а посаженный, по преданию, Лер­
монтовым дуб в Тарханах - сколько их, живых памят­
ников, на нашей земле.
160


Следует признать, что на редкость продуманно и за­
ботливо относились порой наши предки к природе. Дуб­
равы, вековые деревья в поле, аллеи лип и е.~ей - ис­
правным и чарующе радостным переходи.10 это к потом­
кам. К дубу же и вообrце водилось отношение особое,
как к священному дереву древних славян. И как легко п
бездумно в наши дни исчезают одинокие деревья с выл,­
}кенными дуплами и опаленнымн корневищами после по­
сещения мест туристами. Иной же раз стоит на огород­
ной меже тополь, вяз либо ракитовый куст, пока не по­
ка)кется хозяину, что затеняет он огород. 11 пойдут в ход
топор II пила. Рухнет дерево с шумом и стоном. Нера­
зумное неистовство к одинокому дереву временами в.1е­
чет за собой такое же неистовство к целым рощам. Дав­
но замечено, как поисчезаJIИ грибы в местах, где раньше
были старые деревья, особенно растущие в отдалении на
колхозных полях неболыuие рощицы. Еще издавна при­
метили люди эту «таинственную силу деревьев выращи­
вать око.10 себя грибы» (Аксаков). Часто слышишь, как
трудно найти белый гриб, который считают на штуки.
l'I неудивительно. Настоящая грибница его появляется,
как правило, там, где деревьям не менее пятидесяти лет.
А рыжик, растущий в ельнике, вблизи человеческого
•жилья, стал и того реже. Нет ельника, нет и рыжика.
Но разворочен часто ельничек вблизи жилья трактором,
то вырублен, то вытоптан. О лесах средней полосы на­
шей с особым восторгом писал и Достоевский: «l1 ни­
чего в жизни я так не любил, как лес с его грибами и
дикими ягодами, с его букашками и птичками, ело-1ками
и белками, с его столь любимым мною сырым запахом
перетлевших листьев». Чувство близкого родства с при­
родой мог бы отнести к себе каждый.
I1звестно, что в городских и столичных школах ощу­
щение прекрасного во многом развивается с видения ху­
дожественных галерей, выставок, храмов, на селе оно
зарождается прежде всего от ощуrцения красоты труда,
природы, возбуя{дая тем самым привязанность к вечно
прекрасному живому миру деревьев, полей, кустов,
трав. Передать ребенку близкий образ родной земли и
есть, по-видимому, то, что можно назвать святым в ду-
•
ше человека, что рождает живую традицию в духовнон
культуре. «Человек был и всегда останется сыном приро­
ды, и то, что роднит его с природой, должно испо.1ьзо­
ваться для его приобщения к богатствам духовной куль­
туры. Мир, окружающий ребенка, - это пре,кде всего
6 f, Пацнснко
161


мир природы с безграничным богатством явлений, с не­
исчерпаемой красотой. Здесь, в природе, вечный источ­
ник детского разума», - заключал советский педагог
Василий Александрович Сухомлинский.
С добрым чувством читаешь всякий раз повесть Че­
хова «Степь». Зной и ску1<а, казалось бы, повисают над
ней, но нет у Егорушки к степи равнодушия. То мельк­
нет для него в траве бе.1ый череп пли булыжник, выра­
стает прп дороге седая каменная баба, то не отстает,
глядит на Егорушку свопы .1оснящ11мся крылом ветряк
и машет ему - <,Какой колду11!». II задыхается в жар­
кой стелп Егорушка: не от зноя II скуки - от обилия
впечат,1еннй. Сколы,о вдохнул автор в своего Егорушку
кровно родимого, труднu найтп что-либо более нагляд­
ное, более убедительное, более песенное. Целый коло­
дец: черпай, черпа11 н не вычерпать («Пока писал,
я чувствовал, что пахнет около меня степыо». Плещееву ).
Принято иногда считать, что нстория - это масшта­
бы, судьбы целых народов, государств. Но любой мас-
1нтаб, каким бы он ни бы.1, складывается из маленького.
:VIз разного складывается и история края. Многим, на­
верное, доводи.лось видеть в мае сиротливое кружение
аиста над деревней. Кружит, ищет птица старое колесо,
пристроенное для ее гнезда на высоком дереве. Но не
видать сверху ни колеса, ни дерева, и нехотя улетает
она искать в другом месте пристанище. На одной из
знакомых железнодорожных станций сохранилось вы­
сокое, старое дерево. В ствол вросли вбитые когда-то
скобы, уходящие под самый верх. В сорок третьем здесь
бы.:т наб.11одательный пункт. Скобы вбили наши бойцы,
чтобы легче было взбираться к верхушке. Редкий день
летом, чтобы не толпил11сь под деревом мальчишки, и
нет человека, которому они не поведали бы об этих ско­
бах. Вероятно, здесь росло когда-то не одно дерево. Ина­
че, кто решился бы делать на нем наблюдательный
пункт. Радуешься за маль 11ишек, но одновременно же и
печа,1ишься: ни березы, нн дуба, что росли по дороге
в 111колу, им уже не видеть, как и не узнать преданий об
этпх деревьях, развеянных чьим-то бездумием. l-'I кто
знает, не было с1и такое, одиноко растущее дерево самой
редкой приметой деревнп, последним мельканием в па­
мяти умиравшего в бою воина.
Все меньше и меньше остается старых деревьев...
Знать потому и не обошел народ дерево лаской. При­
веду слова старой песни:
162


Уж ты ель моя, елушка,
Зеленая сосенушка,
Все ли на тсбё густы веточки?
Все лн на тебе верхушечки,
Зо.1отые ыакушсчки?
С древнейших времен п по сей день деревья сопут­
ствуют человеку. Они служили убежищем в непогоду,
кормили плодами, давали ВОЗМО)!(IIОСТЬ ИЗГОТОВ,1ЯТЬ ут­
варь и орудия. I1з дерева челове1, добывал огонь, гото­
вил пищу, благодаря дереву обогревал жилище. Красо­
та дерева помимо всего трогала наше вообра,кение,
а в шелесте листвы искал че.~овек предсказание и своей
судьбы. Идеи мудрости и )!<изни тесно переп.1ета1отся
в образе дерева. Опять же к месту слово поэта:
От жизни той, что бушевала здесь,
От крови той, что здесь рекой лилась,
Что уцелело, что дошло до нас?
Два-три кургана, видимых поднесь...
Да два, три дуба выросли на них,
Раскинувшись и широко и смело.
Каждому времени созвучны эти глубоко философ­
ские строки Ф. И. Тютчева, хотя и написаны в минувшем
веке. Редко подчас удается вымахать дубу, раскинуться
«и широко и смело».
Свое отношение к деревьям выражали и многие со­
ветские поэты. Перечислить их понадобилось бы много
времени. Ничего не скажешь, много разбито в последние
годы парков, посажено рощ в местах боев и сражений.
И будет посажено еще больше. Казалось бы, понятна,
вполне объяснима ответственность за дерево, самоволь­
но срубленное в лесу или на участке дачи. И только под-
•
час некому защитить дерево, создающее пеизаж, стоя-
щее в чистом поле. За потраву колхоз непременно най­
дет виновного. Взыщет. Пора бы чаще отыскивать
виновного и за дерево. Ведь, спиливая его, мы обкрады­
ваем себя в прекрасном, которым так щедро нас наде­
лила природа и жизнь. Ну что, скажут, на первый взгляд
здесь дурного? А то, что дерево - друг человека II не
только очищает воздух, оно же источник и нравственно­
го совершенствования, эстетического воздействия, за­
ставляющий нас быть честнее, чище, относпться добрее
друг к другу. Уничтожая неоправданно дерево, мы те:-.1
самым разруш~ем и самих себя, и свою культуру.
Нельзя не вспомнить и не процитировать один текст,
u
u
u
возникшии в грозную пору гражданскои воины.
163


«Протоколом тт. Беленького, I1ванычева и Габали­
на установлено, что по распоряжению заведующего са­
наторием т. Вевера срублена 14 июня 1920 г. в парке
санатория совершенно здоровая ель.
За допущение такотr порчп советского имущества
предппсываю подвергнуть т. Вевсра, заведующего сана­
торием при советском именип Горки, аресту на 1 меся11.
Приговор привестп в исполнение Подольскому уезд­
ному исполкому.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА ТРУДА И ОБОРОНЫ
в. Ульянов (ЛЕНИН)
14 ИЮНЯ 1920 Г.».
И сейчас, при нас, могло бы жить это дерево, как
говорится, в лицо видевшее Ильича.
Нелишне бы вспоминать этот документ почаще, хо­
рошо бы выdрать в полях старые деревья, поставить на
каждом знак, взять под охрану закона.
Хороший почин в этом смысле сделан специалистами
на Смоленrцине, отыскавшими на землях области двести
сорок шесть уникальных елей, сосен и лиственниц, на
которые были выписаны затем охранные паспорта. Вы­
браны деревья необычные, отличающиеся высотой,
стройностью и отменным «здоровьем», растущие быстрее
других.
Специалисты-верхолазы снимают урожай с подобных
деревьев-гигантов, собирают черенки для закладки от-
•
дельнои плантации для выращивания саженцев, унасле-
довавших лучшие качества своих родителей.
Об этой благородной работе сообщала от 4 февраля
• 1981 года газета «Правда». Хорошо бы такой почин сде­
лать обязательным и в других областях.
И пусть всегда, встречая и Г-ровол<ая, машет нам
ветка одиноко растущего дерева.
Ухожу я в мир природы,
В мир спокойствия, свободы,
В царство рыб и куликов,
На свои родные воды,
На простор степных лугов,
В тень прохладную лесов
И - в свои младые годы ...
Пусть помнятся каждому строки: «Надо мной, чтоб
вечно зеленея, темный дуб склонялся и шумел».
Пусть взрослеют и долго живут деревья. И над рекой
пусть шумит всегда вековая липа.
164


повести


.-
-
-=--===-
-


-
--
--
---=--=---
--:--------=-=----=---
--
-
--


САДЫ ТВОЕГО ДЕТСТВА
Первое яблоко в жизни попробовал я зимой. Хорошо
помню и ту зиму, и само яблоко ...
Помню, как, войдя в дом после дальней дороги
с поезда, мать развязывала и снимала с головы темно­
серый старый платок, как расстегивала плюшевый жа­
I<ет, обводя нас устало сияющими глазами, отдыхала и
облегченно охала, что добралась наконец и что в доме
вроде бы ничего не случилось и не стряслось без нее.
У порога покорно стояла пахнущая морозом кошел­
i<а, сверху прикрытая белой марлей. Сильнее же кошел-
1ш пахла морозом одежда матери и еще чем-то другим,
необыкновенно свежим, наполнявшим дом благоуханием
и ароматом .. . Как будто бы и знакомым, да так давно
_ забытым, что, как ни напрягайся, ни вспоминай, объяс­
нить не сможешь.
Благоухание, внесенное в дом матерью, одинаково
схоже было и с запахом первых дорожных льдинок, и
падающего на промерзлую землю снега, и студеного
стожка сена, и мокрой прелой листвы, и мартовских ве­
черних сосулек, и даже гриба немножко; и было _ в нем
и другое что - то, все пересиливающее, неумолимо влеку­
щее и такое близкое, что в одну минуту ты как бы де­
лался самым счастливым и . радостным человеком на
свете.
Это ощущение, вероятно, передалось каждому из
детей. Всей семьей мы молчали, нетерпеливо погляды-
166


~~~
.-..;:s·
~ -iiii
----~
~._
-
=-=
-=·
-~
!!---- =ii
---
~
-
·
- . :c.., . .1·- a=~~l;!;ii!~~
-.
:--. :: -
~
-


САДЫ ТВОЕГО ДЕТСТВА
Первое яблоко в жизни попробовал я зимой. Хорошо
помню и ту зиму, и само яблоко...
Помню, как, войдя в дом после дальней дороги
с поезда, мать развязывала и снимала с головы темно-
u
'IS
u
серыи старыи платок, как расстегивала плюшевыи жа-
кет, обводя нас уста.по сияющими глазами, отдыха~т~а и
облегченно охала, что добралась наконец и что в доме
вроде бы ничего не случилось и не стряслось без нее.
У порога покорно стояла пахнущая морозом кошел­
ка, сверху прикрытая белой марлей. Сильнее же кошел­
I< И пахла морозом одежда матери и еще чем-то другим,
необыкновенно свежим, наполнявшим дом благоуханием
н ароматом ... Как будто бы и знакомым, да так давно
забытым, что, как ни напрягайся, ни вспоминай, объяс­
нить не сможешь.
Благоухание, внесенное в дом матерью, одинаково
схоже было и с запахом первых доро)кных льдинок, и
падающего на промерзлую землю снега, и студеного
u
"
стож1<а сена, и мокрои прелои листвы, и мартовских ве-
черних сосу.пек, и даже гриба немножко; и было в нем
и другое что-то, все пересиливающее, неумолимо влеку­
щее и та1<ое близкое, что в одну минуту ты как бы де­
.1ался самым счастливым и радостным человеком на
свете.
Это ощущение, вероятно, передалось каждому из
детей. Всей семьей мы молчали, нетерпеливо погляды...
166


вая на загадоч110 у,1ыбающуюся мать. В том, что вол•
нующнй аромат исходил от чего-то ею привезенного,
купленного специально детворе, никто не сомневался.
Что zке редкостного привезла сегодня из города
мать?
J\1.ать угадыва,1а на1не состоянпе, п мы не торопил11
ее, отходнвшую после дороги.
-
Ну, как тут у вас? - спроснла 011а, сIIдя на табу­
рете и протягивая руку к кошелке.
Все хорошо, - заверил отец, пододвигая кошелку.
-
I-fормально, мама! - подтверднлн и мы.
-
Ну, МОЛОДЦЫ.
Мать знала, что мы ждем подарков. В действитель­
ности так и было, что бы ни делал11, чем бы ни занима­
лись мы днем: бегали ли по хрусткому снегу или носн­
лись на санках, мысль каждого была об одном и том
же, о возвращении матери.
И вот сидит она зимним вечером перед нами, в теп­
лой избе, протопленной отцом к ее возвращению, сидит
раскрасневшаяся, усталая и довольная, с дороги разго­
ряченная и потому в накинутом на плечи платке, подан-
•
ном еи отцом.
И что-то произойдет вот-вот, что-то достанет, чем-то
угостит нас мать?
Всполошно бьется сердце.
-
Корова пила?
-
Три раза.
Почему мать спрашивает - понять нетрудно: корова
главная наша кормилица. Без нее и отцу, и матери, и
нам пришлось бы туго. Но другое теперь беспокоит
мать, о чем мы тоже знаем. Со дня на день корова
должна отелиться, хотя случается это обычно ночью ...
В такие ночи вдруг начинается хо)кдение взад-впе­
ред с фонарем, возня во дворе, вполголоса разговоры,
греется срочно зачем-то вода, иногда она стоит нагото­
ве заранее в большом чугуне в печи; потом внезапно
наступает затишье, только пес во дворе почему-то по­
скуливает то ли от зябкого холода, то ли от происходя­
щего в хлеве.
Мать с отцом куда-то исчезают и неизвестно когда
вернутся; но из сеней вскоре доносятся топот, лязг и
бренчание дверной клямки, остерегающие голоса у по­
рога, и в избу на старом тулупе либо просто на овчине
с предосторожностью ·вносится нечто войлочно-душно­
ватое, I{ак бы нарочито нагретое и опускается на пол
167


в запечье. Оттуда светит фонарь и слышны шепчущиеся
голоса, там вершится таинство, и вдруг раздается сла­
бое, покорное, полуживое, но радостное мычание.
Сразу и не пойме111ь, во сне или наяву почудиJJся
этот трогательный голос те.1енка, которого весной надо
и навязывать, 11 пасти, и получать, если убежит, взбучку.
Телок, телушка, телка, телочка - кто бы ни был, а хо­
чется откпнуть скорей одеяло, спрыгнуть с постели 11
бежать по дощатому полу смотреть - есть ли белое на
.лбу пятнышко и какого цвета самое существо, дивно
возникшее в доме зимней ночыо.
J\\ать либо отец остается дежурить за печкой, в то
время как второй из них спешит в хлев - таинство про­
должается. Трудно оторвать от поду1пки голову, да и.
родители все равно прогонят - смотреть до утра поче­
му-то нельзя, нет и силенок разогнать детский липучий
сон.
Не раз и не два так повторялось на моей памяти, и
всегда с трепетом переживали мы ночное событие.
В каждый отел мать во.1нова.1ась, боялась проrля­
деть - вдруг да погибнет в хлеву, пропадет корова.
Если же корова пила, да трижды, значит, все пока шло
нормально.
У матери свои приметы, 11 точнее ее никто не преду­
гадает отела .
. . .Мать
сняла марлю с кошелки, отряхнула. Сверху
лен{аJJи баранки, печенье и отдельно в кульке - конфе­
ты-подушечки. J\1ы потяну.1ись сразу за угощением.
Отuу перепала селедка. Любопытство наше не удовлет­
ворплось до конца, мы ждали чего-то необычного, аро-
"
мат от которого продолжал стоико держаться в доме.
Мать решила не испытывать наше терпение.
-
Угадайте, что я привезла вам? - смеясь, спроси­
.па она.
Перестав жевать, мы пол<али п.1ечами, не зная, что
и ответить. Л1ать сунула руку в карман плюшевого жа­
кета, висевшего к тому времени на стенном гвоздике, и
достала крупное ,келтоватое яблоко.
-
Вот это да-а-а! - изуми.1ись мы, забывая про
сладости.
-
Яблоко одно. Разре,кьте, чтоб каждому было.
И яблоко легло перед намп на стол. Из выдвижного
ящика в столе мать извлекла небольшой, с белой костя­
ной ручкой ножик и полол<ила рядом. Яблоко, да среди
зимы, да пз города, да к тому же большое, пусть и одно,


а все равно видеть его казалось чудом, волнующим не­
правдоподобием. Зачарованные, мы не решались тро­
гать, и мать истолковала это по-своему:
пила.
Денег не было, а то бы каждому по такому ку-
И сколько стоит оно, мама?
Дорогое, детки ...
Магазинное?
Не-е-ет, дед один продавал на рынке, по десятке
штука по теперешним послевоенным ценам.
-
Вот это даа-а-а! - затянули мы, не веря, чтоб
десятку стоило одно яблоко.
-
Он что, из ума выжил? - возмутился отец.
-
Да
мы до войны такие в Смоленск возами возили.
-
До войны, да не сейчас, - рассудила мать. -Де­
ревца яблоневого нигде не уцелело.
Много раз слышали мы о довоенных, прежних садах,
какими были они обильными, в особенности колхозный,
и о яблонях на огородах у каждого, и что славились
вроде и раскупались яблоки наших мест везде, куда
привозили их. Война извела, выжгла, вырубила сады
под корень. И антоновка в краях здешних стала в дико­
винку. Взрослые не горели, как успел я заметить, зани­
маться садами, главной заботой их оставалось сеять
хлеб.
Отец взял яблоко, повертел, посмотрел на свет.
-
Добрая антоновка, - знающе оценил он, кладя
подарок обратно.
Похвала обрадовала мать. Яблоко показалось нам
еще ценнее. И то, что оно дорого стоило, и то, что по­
хвалил отец, и что, наконец, было из города - все это
делало гостинец неслыханно редкостным. Мы и не зна­
ли, как подступиться к нему, пока за дело не взялся
отец.
Маленьким ножиком с костяной ручкой он надавил
сверху на яблоко и развали.1 на две половинки, как
дровяной чурбак. Знакомый аромат обдал нас. Сомнений
не оставалось: только яблоко и могло породить то тре­
петное благоухание, которое возникло с приходом ма­
тери. Отец «pacкo.7JOJI» каждую из половинок. I1 одну
подели.1 еще раз. Крупные отдал нам, а две меньшие­
себе и матери, тонкие, почти прозрачные дольки, в ка­
ких нередко встречается теперь марме.r~ад.
-
У меня и зубов-то нет, - отмахнулась мать, но
в общей суете нашей и радости отказываться наотрез
169


не стала, иначе бы никто из пас без матери есть не
стал.
-
Дай-ка я ,ТJучше ко>I~пцу сннму, - сказала она от­
цу, беря нож111, и срезая кожуру со своей дольки.
11 бревенчаты11 дом вновь 011оrвился антоновским бла­
rоухан11ем, усн.r~енным еще II тем, что яблоко оказалось
с мороза.
Подражая матери, принялпсь чистить по очереди п
ыы; коя,ура, однако же, пах.1а так вкусно и аппетитно,
что я первым съел ее прежде яблока. Моему примеру
последовали и м,1адшие. Свою ко11,уру, а точнее, от той
крохотной дольки, что ей перепала, мать бережно заверну­
ла в бумажную салфетку и положила вместе с нолп1ком
в выдвижной ящик кухонного стола.
Счастье переполняло нас, пока жевали мы яблоко, и
было оно, вероятно, все от того же аромата антоновки,
всколыхнувшего нас таким волнением, которого и не
знали мы в прежние поездки матери в город.
Легли вскоре спать. Погасили лампу. Ночью мать
будила отца, и он шел с зажженным фонарем в хлев -
смотрел корову. Отела не было. Я лежал в темноте, и
ноздри подрагивали от сочившегося сквозь бумажку из
деревянного стола духа антоновки.
Что же это за яблоко, что за чудо, если от одной ко­
журы даже невозможно уснуть? Ах, как хорошо бы уви­
деть его на самом дереве в настоящем саду или хотя
бы на одинокой яблоне в огороде! Взглянуть бы одна)к­
ды на чудо-антоновку: как растет и почему делаются
яблоки крупными и отчего затем становятся такими
вкусными?
Ново и неожиданно было это ощущение, вторгшееся
в мою жизнь. Той же ночью я как бы присягнул, по­
клялся самому себе, что первым серьезным делом, кото-
•
рым заимусь, окажутся антоновские сады.
Я лежал в лунном оконном сумраке хаты, слушал,
как от мороза трескались бревенчатые стены, как лопал­
ся глухо на озере лед, и видел себя в яблоневом саду
под густыми, отяN,елелыми ветками.
Что же наделало, сотворило ты со мной, яблоко, чем
околдовало, лишив сна и покоя, и что за дивный, ска­
зочный дух в тебе, от которого не спится и трепетно­
с.1адко на душе и в мыслях?
А кожура все покоилась в ящике стола, и аромат ее
no избе все плыл и плыл, проникая сквозь дерево и за­
вернутую бумажку, оседая на бревенчатых стенах, по-
170


то.'lке, подоконнике и на наших подушках. 11 тянуло по
лунному сумраку подойти к столу и выдвинуть ящичек,
но я сдерживался, пока постепенно п незаметно не за­
сыпал.
Кожуру мать оставила, как потом выяснилось, для
чая. Оказывается, с яблоками можно и чай пить. l'I как
еще вкусно! Об этом я узна.1 у;,ке утром, когда мать
опустила кожуру в кипяток и дух антоновки, бунтуя,
взвился и освятил напоследок пзбу и закрепил оконча­
тельно мои воображаемые детские намерения.
Утром за чаем я расспрашнвал отца о довоенном кол­
хозном саде, где отец работа,1 садовнпком. По воспоми­
наниям деревни сад на десятки гектаров обсажен был
ельником. Пеньки от ельника н поныне темнел11 на тра­
вянистой ме}ке. Под ельником целой деревней собирали
рыжнки и радовались, что ходить далеко не надо. Давно
уже не было ни ельника, ни самого сада, а восп·оминания
и разговоры о нем не затихали. Так много говорилось
о его антоновских по суглинистым холмам яблонях, раз­
носивших славу, как теперь принято говорить, о наших
нечерноземных местах, что складывалось само собой
впечатление: не в этом, так в следующем году колхоз
непременно заложит сад, возродит, обсадит, как прежде,
ельником и вдоволь будет опять знаменитой антоновки,
а заодно и рыжиков.
Меж тем отец отпивал чай и не спеша говорил о своей
тогдашней работе. Самым интересным в ней был осен­
ний сбор садового урожая. J\'lать от печи дополняла от­
цом забытое, упущенное, что-то ранее я и от других слы­
шал, но вот о яблочном колхозном обозе, отправляемом
в ближние города - Смоленск и Витебск,
-
я совершен­
но не знал.
Про обоз я услышал только теперь. Отцу, оказывает­
ся, поручалось сопровождать его, быть как бы ответст­
венным лицом по доставке и сдаче яблок.
Возили антоновку только на телегах по сухому осен­
нему дн10, иногда и по предзимней уже дороге, укрывая
рогожей либо обкладывая распотрошенной ржаной пз
кулей соломой. Работа считалась праздником.
Двигался обоз неспеurпо, поскрипывал глянцевитымн,
тершимися друг о дружку яблоками, возницы сиде.111
выбритыми, принаряженными, зная цену своему товару.
I( дороге, по которой ехали, часто выбегала ребятня.
Но первым откуда-то узнавал и появлялся крепкий
"
"
u
курчавыи малыи, немои парень, и мужики насыпали ему
171


в мешок антоновки, и немой, улыбаясь и с восторгом
мыча, тряс нм руки и уходил, поминутно оглядываясь
и махая незанятой свободной рукой, в свою, стоящую на
пути обоза, деревню.
Встреча.1и обоз и сельские старушки, и их одарива­
ли яблочком, и сроду не велось разговора о плате за
добро. 11 хотя сполна наделяли мужики обозной анто-
"
u
новкои встречных люден, а все равно привозилось ее
много и сдавалп прямиком в магазин по предваритель•
ной в такпх. случаях договоренности.
Каждый вечер расспрашивал я отца про былой сад
п ельник, и каждый раз О}r<пвлялся отец и радовался,
принимаясь рассказывать.
Я любил забираться на печку и, греясь там, представ­
лял, как пахли проселки и большаки после осеннего
обоза с антоновкой, как выглядел сад в конце сентября
с наплывающим оттуда в Еетреный день ароматом, и
какое счастье охватывало того, кто в это время, по сло­
вам отца, оказывался рядом и тянулся невольно на
любую в саду работу ...
И прорастало, крепло во мне желание возродить на
прежних склонах усадьбы сад и вvзить опять по мерзлой
дороге антоновку в древний, на холмах, Смоленск или
Витебск...
В колхозе к тому времени все настойчивее повелись
разговоры о скорой закладке сада, а весной выкопали
даже и ямы. Дело казалось почти решенным, ждали
лишь саженцы. Но потом неожиданно возникли толки
u
о некоеи несогласованности с кем-то, о неперспективно-
сти садоводства и что надо бы лучше сеять хлеб да скот
разводить, а яблоками займутся и обеспечат более при­
способленные к этому делу края и области.
Ямы под саженцы взялись зарывать. И когда засы­
пали, странным и неизвестным образом из соседней де­
ревни появился немой и, нервно сотрясаясь и негодуя,
что-то залопотал на своем языке. Язык и жесты его
в общем-то понимались, но приостановить работу никто
не подумал.
I1 немой заплакал, повернулся и зашагал прочь.
Я как-то рано запомнил немого и удивлялся, что и
меня, мальчонку, он отчего-то при случае привечает да
еще и весело у.rrыбается. Вначале я терялся в догадках
и только позже понял: немой помнил обозы с антонов­
кой, помнил отца и хранил о том времени благодарную
u
память, от которои перепадало почета и мне.
172


Немой на диво выглядел молодо, словно бы II не кос­
нулось его вихревое военное лихолетье. Высокий, стат­
ный, с длинными 2килистыми руками, с обветренным лн­
uом, с ловкими молодецкими движеппями и крепким11
ногами, с закатанными, вроде как нарочито, резиновыми
голенищами, 011 вызывал у окрестной детворы зависть 11
вос~ищение. Любуясь его ловкостью, мы невольно по­
дражали ему, точно так Л{е пытаясь носить резиновые
сапоги. Неунывностью и притягательством веяло от его
всегда опрятной фигуры, от простых, раскованных же­
стов п дружеского взгляда, вопреки немоте и врожден­
ной стеснительной сдержанности.
Жил он со старухой матерью, и по рассказам, оста­
вался примерным сыном. Жаль, что позже не удалось
ему сохранит~-,ся таким же. Наведаясь как-то через мно­
гие годы в деревню, узнал я, что немого пристрастили
к выпивке и что вроде бы часто появляется он в магази­
не на железнодорожной станции либо в деревне с нали­
тым стаканом крепленого красного.
На колхозный сад отныне никто не рассчитывал.
В конце концов какая разница - были бы яблоки, мож·
но развести сад и на своем огороде и какой-то урожай
собрать, хотя, конечно, из него обоза не снарядить
в города.
Нужны были яблоневые деревца.
На старых, давно исчезнувших хуторах я набредал,
случалось, на садовые островки. Большинство уцелевших,
заглохших яблонь оказывались отростками, но иногда
попадались и молодые, от проросшего семечка. Встреча­
лись они и в придорожных кустах, листвой резко отли­
чимые от других деревьев. Яблоневая листва увядала
ярче, и кора на стволе и ветвях выглядела буроватой,
как бы присыпанной пахотным слоем. В большинстве
попадались дички - колючие, с мелкой листвой, но были
и крупнолистные, с добротно наметившимся стволом и
u
кронои.
Такие деревца я всячески запоминал, ждал осени и
свободного от уроков времени, из-за них лишался покоя.
В сухую в первых днях октября погоду я бежал с лопа­
той на бывшие хуторские усадьбы и в лес.
Любая из яблонь казалась антоновкой, и я остерве­
нело копал ее, иногда и по нескольку дней, пока не обо-
•
u
значался стержневои, ствольныи корень, по толщине ко-
торого можно было судить, как глубоко он в земле,
173


возьмет ли .r~опата или надо нести из дома топор, отсе­
кать корень в удобном месте.
Рубил корни я лншь в крайнем случае. Бывало, яб­
.ттоня, накренясь, с треском рвала свой же корень, и, вы-
"
неся ее затем на дорогу или на опушку, а инои раз и на
край поля, я пытливо разглядывал земляную часть 11
судил: приживется дерево или работа моя оказа,1ась на­
прасной?
Ох и трудные же порой попадались яблони! Как
будто и выкопана, но нет, одним корешком цепляется, не
расстается с вскормившей землей. И как на беду, кон­
чается короткий осенний день, и все меньше времени
распознать, какой из корней упрямо не отпускает. Пота
вдоволь прольешь, пока выкопаешь такую яблоню. Вы­
копать мало, надо еще и донести домой вместе с лопатой
и топором в руке. А там и посадить сразу, не дав корням
высохнуть.
Чересчур потревоженные корни, покалеченные не­
осторожным рытьем, трещавшие, когда наклонялась
яблоня, и рвавшие затем своим звуком душу, я обмазы­
вал вначале тщательно раствором из навоза и глины,
каждый корень и корешок распрямлял, присыпал вруч-
"
"
"
ную землеи и только потом клал основательныи верхнии
слой.
Яблонь в огороде понатыкали мы избытком. Отец,
случалось, и ворчал уже, вынужденно объезжая конем
наши саженцы. В целом же родители поощряли увлече­
ние садом, к которому охотно тянулись и старшие, и
младшие дети. Каждому из сыновей не терпелось что-то
'да посадить, оживить фруктовым деревом родительскую
усадьбу. Возникало нечто вроде соперничества: у кого
яблоня приживется лучше и скорее даст урожай.
Мать же, зная, как понравилось детям яблоко, умуд­
рилась однажды привезти три настоящих саженца ан­
тоновки в рогожном мешке, с районного рынка.
Не теряя времени, мы посадили их под окнами, как
особо ценные, выращенные в специальном питомнике.
Таким яблоням и красоваться у окон, чтобы не облома­
ли ветки, когда подрастут.
Отец садом не занимался: в колхозе и дома на его
долю выпадало столько неотложной работы, что, вставая
задолго до рассвета, он не успевал ее никогда переде­
лать - какой уж тут сад!
Возвратясь однажды из школы, мы увидели мать
расстроенной, а саженцы под окнами спиленными.
174


-
Гори они, эти яблони! - произнесла в сердцах
мать. - Налог платить надо ...
-
А наши как?
-
Ваши дички, их не опнсыва.1и.
Вот 0110 что, новость хотя и ошарашила, 110 не отб11.1а
желания. Стало быть, будем некать д11чкн, блу1кдая по
перелескам и снесенным усадьбам. Попадались в боль­
шинстве все те же дички с кислыми до скрипа зубов
маленькими плодами, но часть из них вроде бы со вре­
менем в огородах перерождалась.
Дело же наше неожиданно проявилось со стороны
совершенно новой. На крайней деревенской улице ж11.1
с семьей племянник отца, мой двоюродный брат Влади­
мир. В войну, партизаня, он потерял ногу. Человек на­
стойчивый и упорный, он, вернувшись, с успехом окончил
пединститут, учил в начальной школе. В свободное вре­
мя он прививал дички.
Благодаря ему освоили вскоре и мы это дело. 1-Iерен­
ки Владимир-учитель получал откуда-то издалека по­
сылкой. Он и научил нас, как вставлять черенок за срез
коры, замазывать и бинтовать срез прежде чем прокл1O­
нутся и вырастут на черенке листья. Подсказал кое-что
и отец. На холмах исчезнувшего колхозного сада уцеле­
ло маячила кудрявой кроной единственная не одичалая
яблоня. По совету отца мы аккуратно пообрезали у нее
молодые кончики веток. I(ак позже выяснилось, они 01,а­
зались белым наливом.
Все было как будто сделано и переделано нами в са­
ду и вокруг дома, везде было что-то посажено: слива,
крыжовник, яблоня, вишня, калина, береза, дуб и даже
клен. . . Яблонь, разумеется, было больше. Оставалось
ждать, что какой-нибудь саженец окаzкется чудодейст­
венной благоуханной антоновкой. Хотя бы один из це­
лого сада!
Так же рассуждал и Владимир-учитель. Ходил он, по
обыкновению, с костылем под мышкой, перекидывая ху­
дое тело на здоровую ногу, и почему-то предпочитал не
пользоваться вторым костылем или палкой.
Отправлялся он чаще всего к старинному заросшему
большаку и искал по зарослям подходящие дички, при­
вивая прямо на месте, чтобы пересадить позже себе .
в огород. Делалось не без резона: если прививка хорошо
приживается, тогда и яблоню можно перекопать, а ec.JJи
нет, то и трогать не надо и вступать в лишние объясне­
ния из-за налога. Он конечно же понимал, что налог на
175


сад не сегодня завтра отменят, что по-другому и быть
не может.
«Поверьте, это ненадолго!» -убеждал нас Влади­
мир-учитель. Слова его подтвердились быстрее, чем того
о,кидали ...
Дружба наша с учителем временно омрачилась. При­
дя к нам весной во двор, он обратился со странной, как
показалось нам, просьбой к отцу:
-
Дядя, я хотя и племянником довожусь, а вынуж­
ден осмотреть ваши яблонп ...
-
Смотри, Владимир, - ответил спокойно отец, уве­
ренный, что тому не терпится сравнить привитые черен­
ки, которые он дарил, со своими.
Поковыляв от саженца к саженцу, Владимир потро­
гал обмотки прививок и вернулся к о)кидавшему его во
дворе отцу.
-
Дело, дядя, неприятное ...
-
В чем именно? - забеспокоился отец, становясь
серьезным и строгим.
-
Твои парни вырыли мою яблон10 в лесу. Уже при­
витую.
-
Да ничего мы не трогали! - заорали мы проте­
стующе. - Вы же только что смотрели?
Нет, копали.
-
Нет, не копали!
-
Уверен, в другое место пересадили. Никто лучше
вас не знает, каким дичкам в лесу прививать черенки.
Это звучало правдой. Мы и в самом деле любили
яблони больше других и хорошо знали, где и как искать
дички. Яблоню, как выяснилось потом, перекопали из
другой деревни. Ссора наша вскоре забылась, слишком
привязаны мы были к учителю, который казался нам
героем-умельцем. С одной ногой он умудрялся косить,
колоть дрова, взрыхлять землю, ездить на велосипеде,
водить позже машину и мотоцикл - делал такое, что
многим и с двумя ногами не справиться.
Работа в саду была самой желанной. Обрезка ли
сучьев, взрыхление почвы, побелка или сгребание листьев
для меня преобража.1ись в праздник. Жечь листву нра­
вилось особенно. Дымком ее я окутыва.11 по совету отца
на ночь майскпй цветущий сад от возможных замороз­
ков.
Привитые саженцы росли па диво удачно. Налоговая
кампания отшумела и спала. Яблони перегоня.11и друг
дру)кку. То на одной, то на другой появлялись плодовые
176


завязи, день за днем увеличиваясь. Они поспевали ле­
том по нескольку штук на каждом деревце. Ливневые
дожди иногда побивали их недозрелыми, я подбирал
с травы каждое яблоко, накалывал на прутик и пек для
малышей на костре, избавляя тем самым яблоко от кис­
линки.
Вырастал сад, вырастали и мы. Срок л<изни яблоне­
вого дерева равен, говорят, людскому, если измерять
жизнь сознательными годами. Покидая в отрочестве ро­
дительский дом, я успел собрать первый небольшой уро­
жай, узнал, какие сорта яблонь росли в огороде.
Сад попадал дальше под опеку отца. }Iзредка я на­
ведывался домой. Но с годами бывать доводилось все
реже.
Больше других помнились мне две антоновки, только
две из немалого количества саженцев и прививок, рос­
шие почти по краю огорода и до поздней осени обвешан­
ные плодами, склонив на подпорки ветви. По вкусу и цве­
ту они были разные, но одинаково сочные и душистые -
яблоко к яблоку.
Яблоневые сады теперь были у большинства сельчан.
Урожая на лето и осень хватало деревне вдосталь. А вот
позже яблоки исчезали: никто не умел хранить их зимой,
из-за чего к ним и возникало откровенное пренебреже­
ние.
Кое с кем я пытался заговорить, наведываясь домой,
о приемном пункте, о том, что давно надо бы открыть
его где-то поблизости. Уклончиво, но и достаточно убеж­
денно отвечали одно и то же:
-
Наши яблоки хранить нельзя. С юга понавезут
лучших ...
-
Вам? Сюда? - удивлялся и переспрашивал
я, зная, какие дороги по осени и зимой в здешних краях.
-
S город доставят, а мы оттуда, когда понадо­
бится ...
Одному отцу удавалось сберегать уро}кай до середи­
ны марта - на разостланной по веранде соломе либо на
чердаке дома, где он укрывал крупную отобранную ан­
тоновку поношенной старой одеждой из овчин, либо ук­
ладывал ее рядами в просторный фанерный ящик со
стружками.
Благодаря ему и водились яблоки до весны. Лучшую
антоновку он берег для детей и внуков, ожидая, что не
сегодня завтра они приедут в гости. Однако же редко
кто выбирался зимой к родителям.
177


Летом - другое. Летом стремились в деревню мно­
гие. Сам я норовил вырваться в конце августа или в пер­
вые дни бабьего лета, не терпелось попасть в любимый
сад под звездное, ярко разожженное к осени небо.
Спал я на веранде, зная, что там насыпаны к этому
времени горки яблок. Лучшего места, чем сеновал и ве­
ранда с яблоками, я и сейчас не знаю. Лунными ночами,
долго не засыпая, вдыхал я яблочный аромат. Иногда
открывал дверь и слушал, как в саду обрывались уве­
систые плоды и гулко падали на домики с ульями, тре­
вожа уснувших пчел.
Ударяясь о земJrю, яблоко напоминало звуком удар
копыта коня.
в~~есте с тем беда незаметно подкралась к нашему
дому. Зимой простудился и заболел надолго отец. Но
к лету поднялся. Он почти не лежал и, сознавая бли­
зость кончины, ходил, опираясь о палку по саду, словно
всматривался в него или что-то искал. Будучи дома, обо­
стренно почувствовал я, что прощается он в такие мину­
ты с садом, огородом, усадьбой, деревьями. В сентябре
отец умер.
После его похорон в поношенном, висевшем в сенях
плаще, подаренном сыновьями, нашли мы в кармане две
крупные антоновки, предназначенные кому-то из взрос-
"
лых детеи.
Это единственное, что в последнюю минуту оставлял
нам отец, - два крупных яблока, как два патрона в кар­
мане солдата.
В начале зимы слегла мать. Не берусь утверждать
за каждого, но без родителей я ощутил себя повзрослев­
шим на столько же лет, сколько до этого прожил.
Труднее, суетливей делались годы; и раз от раза нео­
хотней езди.ч я без отца и матери в свой дом. Надолго
расстраивался, бывая в нем. Сад стоял неухоженным,
необрезанным, непобеленным и все же обильно плодо­
носил. Ухаживать за ним практически было некому.
Яблоки в деревне отныне ели в избытке и почти в любом
дворе скармливали их скоту.
«А куда их девать?» - с наивным простодушием го­
ворили .чюди. В самом деле, куда? Приемного пункта
все так же не было по той причине, что не существовало
колхозного сада. Возить яблоки на рынок мои земляки
считали делом марочным и мелочным. Впрочем, на чем
11 как они повезли бы - телег в колхозной бригаде почти
не осталось, трактор с прицепом или машину для таких
178


надобностей не выпросишь, а если бы даже колхоз II вы­
делил, это дорого стоило бы.
Горестно делалось из-за пропадавших отменных яб­
.т1ок. Их топтали, пинали, относил11сь как к чему-то опо­
стылевшему, приев1пемуся, обременительному, с которым
неизвестно что делать. I1 это отношение отравля.10
приезд.
Душа не выдерживала, бунтовала. Ведь именно яб­
локо было последним, что отец приберег для нас, чем
хотел перед кончиной порадовать.
Расстроенный, я набирал яблок сколько мог донести
и отправлялся в Москву. Там звонил знакомым и при­
глашал на антоновку. Гости не заставляли ждать, тот­
час являлись, входили в квартиру и приумолкали в при­
хожей от благоуханного яблочного духа.
Надкусив яблоко, они закатывали глаза, таращились
на меня и словно бы вопрошали немо: «Что за чудо при­
вез ты нам? Нельзя ли съездить за ним вторично?»
-
Гниет это чудо, - рассказывал я.
-
Почем зря
пропадает.
Этакие-то яблоки?!
-
Да, этакие-то.
-
Да на кой черт нам иностранные? Эта южная
преснятина! - начинали они возмущаться, будто бы от
меня, сажавшего в детстве сад, что-то зависело.
-
I1 много там пропадает?
-
Достаточно, - отвечал я.
-
Скотину кормят. Но
большая часть просто гниет...
-
Это что же, мы хуже свиней? - переставали же­
вать знакомые и живо заменяли серьезное дело хохот­
ком и хохотом. Под конец и они задумывались.
Со временем чаще и чаще настигало меня удивление:
покупая среди зимы красные яблоки, теряя из-за них
время в очередях, я будто ощущал забытый запах круп­
ной антоновки, невольно сравнивая ее .с ко>курой жест­
ких, нахимиченных, без малейшего аромата заграничных
яблок.
И думалось мне порой в очереди, приходила шальная
мысль: бросить свои дела, к которым прикипел, давно
привык, и уехать разводить антоновку, чтобы бесконеч­
ными машинами и вагонами везти ее в разные концы
огромного нашего отечества - по детс101м садам, по ма­
газинам и рынкам и в чу){п1е страны, друг11м народам -
пусть испробуют редкое ароматное наше чудо.
179


И еще одно не давало покоя. Однаzкды в южном са­
натории я прослушал лекцию о сосудистых и стрессовых
заболеваниях. По словам профессора, их практически не
знают, а если и болеют, то в меньшей степени л1оди, упо­
требляющие круглый год фрукты и разную зелень.
-
И кроме того ... -
сказал лектор и загадочно при­
умолк. - I1сследованиями установлено: если съедать
в день по одному антоновскому яблоку, вас так же I;I,e.
будут беспокоить эти болезни. :VI всего лучше есть ябщ.,:;.
ко то, которое выросло там, где вы родились, как и пи1:1., .•
' .~.
воду - в родных местах ...
В зале - этого следовало ожидать
-
загомонили, за­
галдели: где она нынче, антоновка?
I1 подумалось в тот раз вот о чем. Если верить про­
фессору- а не верить ему как будто нет оснований, -
то любой антоновский сад обойдется куда дешевле лече­
ния сосудистых болезней торопливого века. Это с эконо­
мической, хозяйственной, так сказать, стороны.
Со всех же других сторон и говорить, вероятно, не­
чего.


ДОМ БЕЗ СОСЕДЕЙ
Они встретились в городе: Алексей, Костя и Лиза .
Провели в нем день и с покупками приехали пригород ­
ным на свою станцию. Костя первым спрыгнул с вагон­
ной подножки на галечную платформу. Алексей быстро
подавал ему вещи. )!(дали Валерия, когда он заметит и
подбежит к ним . .. Из троих братьев Валерий самый вы­
сокий, и каждый искал его в толпе, чтобы махнуть , а по ­
том об н яться, взять вещи и грузиться на телегу либо
машину.
Толпа у вокзальчика таяла. Валерия же почему-то не
было. Он мог оказаться в маrазине, а мог ждать и с дру ­
гой, противоположной стороны вокзала.
Продолжался прозрачный и яркий июльский день -
время цветения , ржаного ко.лошения и грибного раз­
долья . Над зелеными далями, над густыми кустам и и
травами светило солнце . Все вокруг словно бы допол­
няло встречу с родиной: и белесое, с синевой, небо , и
чуть уловимый запах нагретых рельсов и шпал, и только
что отошедший в просторы поезд. . .
В былые годы, студентом, Алексей спешил после сес­
сии попасть домой к концу июня . На минуту-другую за­
держивался на станции московский пассажирский, и
этого вполне хватало, чтобы соскочить с подножки , уви­
деть на пустынном ночном перроне фигуру отца, по-ста­
риковски сутуловатую, с ржаными усами и тщательно
выбритыми худыми щеками .
181


ДОМ БЕЗ СОСЕДЕИ
1
Они встретились в городе: А.Тiексей, Костя и Лиза.
Провели в нем день и с покупками приехали пригород­
ным на свою станцию. Костя первым спрыгнул с вагон­
ной подножки на галечную платформу. Алексей быстро
подавал ему вещи. Ждали Валерия, когда он заметит и
подбежит к ним ... Из троих братьев Валерий самый вы­
сокий, и каждый искал его в толпе, чтобы махнуть, а по­
том обняться, взять вещи и грузиться на телегу либо
машину.
Толпа у вокзальчика таяла. Валерия же почему-то не
было. Он мог оказаться в магазине, а мог ждать и с дру­
гой, противоположной стороны вокзала.
Продолжался прозрачный и яркий июльский день­
время цветения, ржаного колошения и грибного раз­
долья. Над зелеными далями, над густыми кустами и
травами светило солнце. Все вокруг словно бы допол­
няло встречу с родиной: и белесое, с синевой, небо, и
чуть уловимый запах нагретых рельсов и шпал, и только
что отошедший в просторы поезд...
В былые годы, студентом, Але1<сей спешил после сес­
сии попасть домой к концу июня. На минуту-другую за-
u
u
держивался на станции московскии пассажирскии, и
этого вполне хватало, чтобы соскочить с подножки, уви­
деть на пустынном ночном перроне фигуру отца, по-ста­
риковски сутуловатую, с ржаными усамп и тщательно
выбритыми худыми щеками.
181


Бросив чемодан, Алексей припадал к отцу.
-
Здравствуй, сын! - были первые слова, которые
он тогда слыша.rт.
-
Здравствуй, папа!
Крепкими сухими руками обнимали они друг друга.
Отцовские - костистые, изработанные и шершавые, и
молодые, горячие, хваткие - Алексея.
По такому случаю отец надевал подаренное сыповья­
мп. От отцовской одежды исходил запах знакомых полей,
лошадиной сбруи, сельского ветра, колотых поленец,
свежего сена и чего-то такого, что Алексей нззвал бы
чнстотой жизни. Отец не курил, выпивал мало, л1обил
баню с веником п был весь как дерево, напоенное светом
и земными соками.
Валерия меж тем не было, и что-то следовало пред­
принимать: оставлять ли вещи у дежурного по станции
11ли рассчитывать на попутную. Решили ,1<дать попут­
ную. I,1 пока судили, рядили, спорили, Лиза, жена Кости,
опустилась медленно на траву у железнодорожной обо­
чины. Мысль, что далеко до дома и полно к тому :,ке
u
вещен, лишила ее сил после душного, переполненного
вагона пригородного поезда.
Вряд ли бы стали они покупать в городе всякую вся­
чину, если бы знали, что Валерий не встретит.
Никто из них не мог и предположить такого.
Не помнили еще Алексей и Костя, чтобы в их дом
среди лета везли бы из города что ни попадалось: коча­
ны, лук, огурцы, помидоры; по словам Кости, приехав­
шего в отпуск раньше, решительно ничего из продуктов
не было. За неделю он дважды выбрался в город. Жить
семьей можно только на привозном.
Алексей же отметил, что, возьми он жену и сына, воз­
никла бы та же проблема. Впрочем, и в этом оп не видел
ничего страшного - вдвоем с К.остей ездили бы чаще
в город.
Каждого из них ждало впереди куда более серьезное
и трево:,кное, о котором они пока и не догадывались. И
бы.10 оно больнее мноп1х иных проблем ...
Jlиза встала, 11 онп понесли через рельсы к шоссей­
ной дороге за перелесками вещи. Несколько женщин
стояли здесь и кого-то ждали. Костя сразу узнал их:
Терентий, сосед, должен сегодня подъехать.
-
С чего ты взял?
-
А жена его с дочкой ждут, - пояснил он, успев за
нсде.JJю вникнуть в дела деревни.
182


Он кивнул на женщин, н те тоzке посмотрели на нпх,
в особенности на Алексея. Вероятно, у дивились, что
приехал старu1ий Полухин один, без семьи, откуда им
было знать, что на этом семья настопла - отдохнуть без
нее.
Казалось, вечность минула, как в последний раз нп­
ведывался он в деревн10, и радовался теперь возможно­
сти взглянуть на давнее и родное. Радовался и мрачнел,
когда вспомина.~1ись письма сестры, и в нпх-то, в пись­
мах, таились непонятно возникшие боль и досада за ро­
дительский дом и хозяйство.
Больше всего Полухина мучило то, что средний из
троих братьев, Валерий, работая ветеринаром и разъез­
жая на купленном стариками ижевском мотоцикле, по­
чему-то не написал о домашних делах ни одного письма.
Письма писала только сестра ...
Немало переживал за нее Полухин, старшую в пх
семье, одинокую вековуху Нину, оставшуюся после ро­
дителей с немалым отцовским хозяйством: овцами, коро-
u
,
'117
u
вои, поросенком, курами, огородом ... лозяиство пере-
шло от родителей к сестре и брату исправным, отлаJкен­
ным, и так хотелось Полухину, чтобы таким же исправ­
ным остава.ттось оно и дальше.
Из писем Нины он знал: положиться на брата сестра
не могла, наоборот, ей хотелось, чтобы он куда-то уехал,
устроил бы свою судьбу и не тра~окирил бы нажитое
стариками.
Провожая последний раз после аспирантских канику,1
сына на станцию, отец с озабоченностью заметил:
Как она будет одна, не знаю ...
-
Кто?
-
Нина наша ... -
сказал он уже у самой станции.
И Алексей понял, предчувствуя кончину, отец непре­
рывно думал о судьбе дочери. Не полагаясь особенно на
Валерия, он, вероятно, предвидел ее житье непростым и
нелегким, желая, чтобы и Алексей не забывал о старшей
сестре, когда ero, отца-старика, не станет.
Как моr помогал ей Алексей. Поддерживал Нину п
младший брат Костя, моряк загранплавания, но письма
сестры тем не менее были горестные, и Алексей не зна"1
теперь, как и быть. «Что лучше и прекраснее, чем л,ить
братьям вместе» - не раз вспоминалась эта мудрость,
вычитанная когда-то в древней нашей литературе. Пере.1
дорожными сборами и отъездом нет-нет да и отдавалась
она в душе тревогой.
18.З


Алексеii дал загодя телеграмму. С семьей в деревне
rостнл уже Костя. Он приехал неделей раньше.
Встретнлпсь братья утром в об.'Iастном городе, куда
Константин с Лизой заодно выбралнсь за продуктами.
N\ожно бы до города и не ехать, если бы останавли­
вался поезд на зде1uней станции. С отчаянным пересту­
ком московский проносился мамо нее. Назад н,е к стан­
ции предстояло добираться прпrородным. С того момен­
та, как утром приехал, он не знал ни минуты покоя.
Лето перевалило уже на вторую половину, какой-ни­
будь месяц, и кончится оно, отпылает вечерними зорями.
Отпуск проводить Алексей Полухин любил в родных
местах. Кто-то сказал ему, что, если попить воды родных
мест, той самой воды, которую попробовал ты впервые
в жизни, наберешься не только сил, но и излечишь лю­
бую болезнь. Сердце ero в последнее время давало о себе
знать. Именно сердце, а не что-то другое, отозвалось
болью первым.
Сколько он помнил, в деревне неизменно дорожили
"
"
каждои пашнеи, каждым покосом, испокон века не по-
зволяли зем.11е зарастать бурьяном. На ней, на земле,
"
"
в охоту трудились - и земля эта с постояннои охотои
родила. И было отрадно не только видеть и чувствовать
этот извечный землепашеский труд, но и самому частень­
ко находить по душе работу.
В день отъезда Полухин было заколебался, ехать ли
без :,кены и сына, но слишком звала и манила родина
встречей с близкими и родными, которых давно не видел.
1I, собирая в дорогу вещи, он твердил временами вслух:
«Два чувства равно близки нам - Е них обретает сердце
пищу - любовь к родному пепели1цу, любовь к отече­
ским гробам».
И как были понятны и дороги ему эти строки. Уже
и нет давным-давно самого поэта, а мысль его будто
жила до поры до времени где-то в космосе п сохранен­
ной вернулась, передалась в нужный момент Полухину.
Без труда приобрел он билет на поезд: начиналась
как раз Олимпиада, и большинство москвичей предпочи­
тало остаться в столице. Ночью, в первом часу, он вые­
хал, а утром был в областном городе, где начинал
когда-то свою трудовую судьбу.
На городском вокзале Алексей и Костя крепко обня­
.1н1сь, расцеловались. Лиза же улыбчиво протянула ла­
дошку:
184


-
Заждались тебя, Алексей. Юраша, наш младший,
говорит вчера: когда дядя Алеша будет? А сегодня опять
спрашивает: «За дядей Алешеrr едете?» - «Да», -о•iве­
чаем. «А он с бородой?» Почему-то думает, раз 11з J\lоск­
вы, то непременно с бородой.
От рассказов о детях стало сl\rешлпво, весело. )-I<:аль,
редко, с большими перерывами доводплось видеться
братьям: Костя летом находился обычно в плава1-11I11,
отпуск же зачастую получал зимой, когда у А.лексен
шли занятия в институте.
Этим летом Костя наконец выбрался с семьей. А:1ек­
сей любил и ценил младшего брата за уцелевшую в нем
с детства отзывчивость, за честность и обязательность,
покладистость и трудолюбие. Такими, должно быть, рос­
ли и его малыши - Юраша и Дима.
День приезда и встречи в городе выдался, однако, нс
легким.
-
I-faдo детям купить кое-что, - сказала Лиза.
-
Огурцов, капусты взять не помешало бы тоже...
-
Прежде вещи Алексея сдадим в камеру хране­
ния, - предложил Костя, беря часть поклажи.
-
А потом
уж магазины.
Лнза согласилась. На случай дождя Алексей прихва­
тил в дорогу длинный с металлическим стержнем зонт,
который в камере хранения почему-то отказались взять,
и с зонтом пришлось идти в город. Константин был
u
u
"
в джинсах, заграничнои спортивнон маике и импортных
"
"
сзндалетах -душныи город в такои одежде не страшен.
Легко одетой выглядела и Лиза, в оранжевой, уда 11но
оттенявшей смуrлое лицо кофте, и дн{инсовой юбке.
Алексей же приехал в летнем, с легкой полоской, на
заказ сшитом костюме, излишне заталенном и потому
жавшем под мышками. Нелепым и ненужным показался
"
ему и злополучныи зонт.
Лизе не терпелось обойти изученные по прежним
поездкам магазины. Встреча братьев тем самым подчи­
нялась невольно ее запланированному намерению. С до­
роги куда проще и лучше было бы где-нибудь посидеть
и в размеренной, неторопливой беседе рассказать каж­
дому о себе. Алексей, однако, и не подумал осуждать
Лизу: мать есть мать, и мало ли что требуется для семьи.
И потащился Алексей Полухин с братом и его женой
по жаркому с утра городу, держа в руке складной им­
портный зонт и свежую газету, строчки которой отпеча­
тывались на его вспотевшей ладони.
185


Он знал, что дома в деревне началась полоса какой­
то непонятной ему новой жизни. Возникла она пос.~е
смерти родителей. Корову брат с сестрой у,ке не дер,ка­
ли. Валерий, как выяснилось, отвел и сдал ее на мясо­
комбинат в районе, ссылаясь на то, что iкнвотное соста­
рнлось. Деньrи перевели ему в с6ерегате.1Jьную кассу, 11
он постепенно тратил их по разной мелкой нужде.
Алексей готов был добавить от себя на покупку коро­
вы, но ему писали, что подходящей нет, а как только
высмотрят -- сообщат. Шел месяц за месяцем, а «вы­
сматривание» продолжалось. Занятый свопми делами,
Алексей вспомнил о проб.ттемах сестры и брата, когда
засобирался в поездку. Лишь тогда всерьез сообразил
оп, что прокормиться без коро!3Ы Валерию и Нине не
так-то просто.
.
И с помощью жены принялся собирать в деревню
посылку с продуктами.
Раздобыли тушенку, сгущенпое молоко, ветчину и
разную колбасу, которая могла летом храниться. Сколь­
ко мог набрал, привез и с собой и от бесконечной суеты,
от мелочных этих забот чувствовал себя, как никогда,
усталым.
О многом бы надо им с Костей поговорить сегодня,
прежде чем переступит он после долгого отсутствия по­
рог родительского дома.
Сердце сегодня в душной толчее города время от вре­
мени покалывало игольной болью, усилившейся, как
только стали они в длинную очередь за женскими са­
пожками. Воздух в обувном магазине пах коiкей, и Алек-
"
сеи не выдержал.
-
Я подожду вас на улице, - сказал он Константи­
ну и Лизе.
«Кажется, всерьез это...» - мелькнуло, когда уiке
был под липой на тротуаре, держась одной рукой за
ствол дерева, а другой опираясь на длинный зонт. Но
вскоре полегчало. Захотелось податься к вокзалу и си­
деть в зале ожидания, сняв туфли с усталых ног.
Разгоряченная, с двумя обувными коробками, нако­
нец появилась Лиза, следом за ней шел и брат. Алексей
обрадовался, сразу повеселел, хватая из рук Лизы ко­
робки. Теперь к вокзалу они пойдут втроем и скоротают
время под его высокими прохладными сводами.
Но ждали очередные заботы.
-
Надо Юре с Димо11 что-то купить, - сказала J[иза
и предложила поехать трамваем к детскому универма-
186


ry. Это выглядело разумно: малыши, как никто, ждут
подарков.
Редкостным наказанием обернулась очередная покуп-
"
ка, и сам приезд с этои минуты непредвиденно оказался
с.,ожным; сойти бы Алексею на своей станции, и по-дру­
гому бы вьrг.'1ядела бы дорога. К.оробками он задевал
прохожих, ,кенщана даже обозвала его барахольщиком.
Алексей быстро взмок, нтпагат врезался в разгоряченную
ладонь. Но и это была еще не беда. Лучше бы Констан­
тин сам взял коробки, а ему дал бы нести портфель: ведь
он не покупал, не видел сапожек и не мог отвечать на
бесконечные вопросы прохожих.
В подземном переходе его даже остановнлп.
-
Дяденька-а-а! Дяденька-а-а! - без конца повто­
рял сзади робкий и тихий девический голос с подчерк­
нутым аканьем. - Где сапоги бралп?
Голос буквально преследовал, и Алексею пришлось
обернуться. Сероватые, вопрошающие глаза, конопатое
веснушчатое лицо, не по-детски крупные, в смущении
мнущие конфетную обертку руки - как живо они воскре­
сили родное Зубова - ферму за оврагом, звон подойни­
ков, голоса доярок и вечернее мычание стада после по­
лей ...
-
В обувном магазине, около вокзала.
-
А-а-а! .. -
вспомнила девутпка должно быть зна-
FОмый ей магазин и заторопилась, медькая загорелыми
икрами ног.
-
Там уж нет, где брали, - рассудил К.остя, помня
об очереди, которую выстояли. Сказал он это не без гор­
дости за жену, удачно набредшую на покупку.
До самого отъезда в отпуск ни разу не выбрался
Алексей за город. То сессия, то курсовые работы заоч­
ников, то общественные, то домашние дела мешали ему
как следует побродить и надышаться. А меil<ду тем лето­
то повернуло на спад. В деревне, дома, и надеялся он
восполнить пролетевшее время.
-
Что еще осталось купить? - спросил он впереди
шедшего Костю.
Юраша кеды хотел. К.упи, папа, такие, как у тебя.
-
I,J сколько же ему?
-
Три.
Юраша - младший сынишка К.ости, забавный, потеш­
ный, ради которого не жаль времени.
В детском универмаге в каждом отделе тянулась
очередь, тяжел и душен был воздух. Брат с женой ходи-
187


ли от одной очереди к другой. Алексей тем временем
решил позвонить в Москву - любому, кто ока)i,ется в эту
минуту. Телефонные кабины размещались рядом с уни­
вермагом. Трубку сразу сняла жена и спросила, как
доехал.
-
Хорошо. А вы там как?
-
Петюше в пионерский лагерь дают путевку. К те-
бе друг хотел бы приехать.
-
Скажи, позвоню через недельку. Осмотрюсь и
позвоню. А вообще пусть собирается. 1'1ожет, п ты с ним?
-
Отдохнешь, а там будет видно.
Вряд ли бы сыскался другой человек, кто понимал
бы его, как понимала жена. Без нее, если бы что случи­
.JJось, Алексей разом осиротел бы и вряд ли кого полюбил
еще. Жена будто заменяла ему ушедших родителей. Ве­
шая трубку, Полухин подумал, что хорошо, когда есть
в твоей судьбе близкий, кому можно вот так позвонить
и по голосу угадать, что твоему звонку рады.
Повеселев, он верну,JJся к скамье на зеленом газоне.
Жгло солнце, и прилипала к спине одежда.
Он незаметно свыкался с сегодняшним положением -
помогать носить, и если не лезть в толпу, не идти по
людным местам, то и )i<аркий день не покажется таким
длинным и утомительным. Бог с ними, с теми местами,
где когда-то жил и бывал он, может, удастся еще раз
приехать сюда, хорошо бы однажды сухой теплой осенью
навестить улицы и дома своей юности. Иным выглядел
u
в ту пору н здешнии город.
С годами Алексей чаще и чаще задумывался
о необъяснимом многолюдии городов теперешних. По
прежним годам оно было меньше. Мало толкались по
магазинам в рабочие дни, а тем паче среди недели. Те­
перь же и в столице, и в областном городе ни пройти, ни
пробиться. Сколько же незанятого народу! Утром ли,
вечером или ночью постоянно ехали нз одного конца го­
рода в другой люди, будто каждый искал без конца друг
друга.
В кафе, где собрались пообедать, они вновь увидели
длинную очередь, и было полным бессмыслием стано­
виться ей в хвост.
-
Ну ·и ну-ну-у! - качнул головой Костя.
Оставался только вокзал, и в нем ресторан - един­
ственное место, где можно еще сегодня приткнуться, пе­
редохнуть и поесть.
188


Втиснулись кое-как в трамвай. Между чужих ладоней
уцепились за поручни, оберегая коробки, сдерживая по­
шатнувшихся пассажиров. В юности Алексей зна.'1 в этом
городе каждую остановку, любо11 маршрут и любпл е.з­
дить к вокзалу. Кроме этого города и своей деревин, оп
не знал еще иных мест, хотя пространство и бескрай­
ность дорог ощутимо и ноюще манили неизвестным.
-·
С ума посходили все! - заметила Лиза, глядя па
площадь, заполненную спешащим потоком.
-
Больше не поедешь? - улыбаясь, спросил К.остя
жену, вытирая платком пот со лба.
-
А куда денешься? Научились сейчас рано отды­
хать. Сколько молодежи кругом: спрашивается, 1<огда
устали? - ворчала Лиза.
-
Надо скорее кормить тебя, чтоб. подобрела, -
подшутил над }кеной брат.
В ресторан вокзала им удалось попасть. Глоток
кваса мигом затуманил и размягчил Полухина. И это
был плохой знак, невеселое подтверждение ранней из­
ношенности.
Однако же впереди ожидал родной дом. Несколько
часов лугового свежего воздуха - и он воспрянет, станет
прежним неунывающим и добрым малым. I1м подали ши,
почему-то пахшие вываренными бобами, только в от­
пуске и воскрес этот запах. В детстве по осени чугунок
с бобами ставили томиться в печку. И трое братьев-маль­
чишек выхватывали затем черные неостывшие стручки
из-под рук матери.
В ресторане сидели недолго. За столом брат вспо:v1-
ни,'l, что не купили еще огурцы, капусту и помидоры, да
и мяса неплохо бы взять. Заспешили, заторопились ра­
зом.
-
Да неужто своих огурцов нет? - спросил Алексей.
-
До}кди. Этим летом кругом залило.
В прошлом и позапрош.11ом годах, когда приезжал
Алексей на день-другой, огурцов, помнится, тоже не бы­
ло. Сейчас, похоже, и вовсе не стало. Прп жизни родите­
лей никогда не возникала надобность везти в деревню
продукты, старики умудрялись иметь не только корову,
•
овец, поросенка, кур и гусеи, но и высеивать п высажи-
вать практически все, что могло расти. К приезду детей
и внуков оно, как правило, и вызревало. «Как же теперь
живут брат с сестрой?» - размышлял он о Нине и Ва­
.т1ерии. С другой стороны, почему им не жить, когда
оставлен дом и нажитое, исправное хозяйство с ухожен-
189


ным, удобренным огородом? Вся-то забота - поддержи-
"
u
ваи, не даваи запустеть ...
I< вечеру он сам увидит, что там и как. Считан­
ные минуты были до отправления пригородного. Костя
с Лизой побежали в овощные привокзальные магазины
11 в гастроном неподалеку. Купив билеты, Алексей мед­
пенно понес вещи к вагону, нацепив их почти что на ка)!<­
дый палец. Через десять-двенадцать шажков он опускал
веrци, встряхпвал кистями рук и нес, тащил дальше.
Скоро, совсем скоро уже отправление. Он то и дело
оглядывался, вертел головой, глядя по сторонам, и не
на шутку тревожился за брата с женой.
С кочанами под мышкой, с набитой огурцами авось­
кой, с едва закрытым портфелем из вокзала на перрон
вынесся загнанный I<:остя. Непонятно и удивительно, как
мог он столько унести и не рассыпать, не растерять.
-
А Лиза? Где Лиза? - забеспокоился Алексей,
боясь, как бы чего не случилось.
-
Будет вот-вот...
Брат опустил на платформу покупки и перевел ды-
хание:
-
А зонт-то твой где?
Алексей только развел руками:
-
В р~сторане, видно, забыли ...
Что-то да должно было прпк.т1ючиться сегодня от это­
го бесконечно длинного летнего дня. Отпускным его не
назовешь. С каждым часом день словно бы осложнялся:
забытая вещь - не лучшая, говорят, примета. Ничего не
сказав, Костя мигом побежал в ресторан и вернулся
смущенный:
-
Вроде у официантки. Но точно не знают, а она,
как нарочно, у директора.
Ровно через минуту отправлялся пригородный.
Лизы все так же не было. Алексей не думал уже о по­
терянном зонте. Он согласился бы оставить на перроне
и кучу покупок, лишь бы попасть скорее в деревню. Тре­
вога и беспокойство почему-то нарастали час от часу и
сливались в сплошную досаду и горечь. Возникал уже и
такой вариант: взять машину, сколько бы ни стоило, по­
грузить покупки и вещи и попытаться добраться домой
u
по промытои дождями дороге.
-
Ох, и не хотел же я что-то в этот раз ехать ... -
произнес он тем расстроенным тоном, которым говорят
обычно уста.1ые и измученные. J,I лучше бы не говорить
ему этой фразы, лучше бы не пророчить, а смириться как
190


есть, как получается. Но что-то принудило его вслух вы­
сказаться. И, понимая это, он про себя тут же и пожалел
о сказанном. Брат мог огорчиться.
Отправление поезда задерживали, и только это спас­
ло Лизу от неминуемого опоздания. Пригородный стоял,
слава богу, рядом. С портфелями, коробками, сетками,
они вызывали у пассажиров сочувствие, и те потесни"1ись
в тамбуре на закуренно-душной площадке. Если бы не
ресторан и если бы не искал Константин продукты, они
без труда и в вагоне нашли бы заранее место. Кое-как
умудрились они сложить вещи, и вдвоем оглядели пер­
рон. Лиза сразу метнулась к ним. Она тоже дерх~ала
в руках какие-то кульки, свертки, коробки ...
-
Ты зонта не видела? - с ходу спросил Костя.
Лиза тотчас подняла руку - зонт был у нее. Все трое
невольно рассмеялись - одна Лиза, оказывается, только
и вспомнила о нем за обедом.
Колеса уже постукива.rrи, сквозь опущенные окна ва­
гона подул ветерок. Бег убыстрялся, и забывалось, уно­
силось, пропадало и таяло разом с дымком тепловоза
тягостное. Ближе и ближе к дому ... Лиза удачно пере­
бралась в вагон, и ее даже усадили.
Потряхивало, заносило на стрелках, шатало стоящих
в тамбуре, и что бы ни приключилось дальше, а ехали
"
"
уже последнии час, там поидет проще, начнутся места
знакомые.
На станции, надо думать, их встретит Валерий. С те­
легой или машиной. Отец обычно подъезжал на телеге и
обижался, когда не извещали и добирались от станции
сами. Семейная традиция небось поддерживается теперь
средним братом ...
Давно уже не видел Алексей сестру и среднего брата,
как и отцовского подворья: покосившейся баньки, бере­
зы у калитки, яблонь по одну и другую стороны дома. 11
старых деревьев. Свидание с деревьями успокаивало осо­
бенно. Они были вроде членов семьи: все знали, видели.
Иногда, вспоминая в столице родную усадьбу, сестру и
братьев, Алексей тайно думал: неужто со временем возле
посаженных им части деревьев поселится кто-то другой,
незнакомый, кому и спилить недолго?
Деревья большие, высокие он уважал особенно. Они
походили на мудрых, спокойных старцев. Таким рос и
посаженный возле колодца дуб, за желудями к которому
прилетали сойки, а осенними ночами, случалось, забре-
191


дали и кабаны. Несколько >келудей от этого дуба хранил
он на письменном столе в московской квартире.
Разглядывали братья проплывающее за окном лето.
I I когда уже поезд загромыхал над местной речонкой,
тогда только зашевелились .
...И
ждут онп теперь все трое машину. r,I дальше для
1111х продол>кался нелегкий день. Желтой лентой тери­
,пась в холмистых далях гравийная насыпная дорога. Как
хорошо, наверное, сейчас идти по ней налегке и вгляды­
r;аться в окружающее, припоминать время прожнтое п
взвешенно постигать время текущее.
Терпеливо стояли они пока у дороrп. Стояли уже не­
мало. Легковые машины обдавали их облаком пыли, ни
одна из них не тормознула. До поднятых рук никому не
было дела.
11 Алексею невольно припомниJiись летние поездки
в студенчестве. Поезд останавливался ночью. Алексе10
нравилось, что в расписании была не забыта маленькая
его станция, вблизи которой по деревням жили такие >ке
люди, как и те, что куда-то ехали. В полном бездорожье
осенью, зимой и по весне нужны были и здесь остановки
пассажирских, чтобы чаще наrрянывали близкие, род­
ные, знакомые, оживлявшие уединенну10 сельскую жизнь.
На деле же получалось, что дальняя дорога для его
земляков теперь усложнялась, усиливалось ощущение
их оторванности, забытости, а сама возможность поез­
док куда-то оказывалась намного сложнее прежних ...
Сегодня в этом он убедился.
В студенчестве с отцом от станции не спеша ехали
на телеге, успевали вдоволь наговориться. Спешить не
хотели. Делились новостями. Рдел целую ночь закат,
дотлевал за их спинами, тонули в обильной росе хлеба
и луга, а впереди у2ке новой зарей занималось багрово
небо - зарождался день, и между вечерней II утренней
зорями струи,1ся, прочерчивая небо, Млечный Путь.
Краткое торжество ночи нарушалось одним лишь
коросте.1иным скрипом, звучавшим здесь как и сотни,
и тысячи лет назад. Алексей с отцом умолкали, и даже
конь в такие минуты замедлял шаг, делаясь чутче, и
с седоками разом вслушивался в луговое пение дер­
гача.
-
Кажется, едет наконец! .. -
заметила, отвлекая
от мыслей Лиза.
Кто?
Валерий, наверно... Неуж доберемся?
192


На холме впрямь показалась телега. Возница гнал
лошадь, и, приближаясь, тарахтели громче колеса. Сом­
нений не оставалось: ехали за кем-то к станциJ,J, Заu1е­
велились бабы. Кажду10 из них Алексей помнил. Им
тоже хотелось к семьям и к прерванным из-за поездки
.в
город делам.
.
«Не брат ли сидит за вож,ками?» - ме.1ък:нуло 11
у него. Однако, приглядясь, они узнали соседа Терен­
тия. Сколько бы ни встречались, Терентий выглядел
всегда одинаково: красный нос, бронзоватое, задубелое
лпцо и беJ1есая из-под кепки лысина. ,'la помощь и бес­
корыстие деревня ценила мужика.
Отца и мать братья хоронили зимой с его помощью.
Всю жизнь Терентий копал могилы, копал он и в тот
раз. Алексей и Костя любили соседа и при случае уго­
щали стопкой. Не то Терентий обиделся бы.
-
Здорово, земляки! - приветствовал он братьев и
Лизу. - С приездом!
Здорово, Терентий!
Как жив?
Да так. Ни шатко ни валко.
А дети?
Младший, Генка, осенью из армии придет. Стар­
ший прапорщиком служит, дочки в школе учатся, сла­
ва богу, все здоровьr.
Из немногих в деревне семья Терентия славилась
многодетностью, а сам он - мастеровитостью да жела­
нием помочь дому, где не было мужика. Слыл Терентий
отменным косцом, плотником, столяром, охотником,
рыбаком. Но слыл и пристрастием к рюмке.
И не знал Алексей, что пройдет год и ему напишут
в Москву о кончине Терентия, той нелепой, глупой кон­
чине, которую и вообразить-то нельзя, если бы захотел
кто. А если бы знал больше, наверное, ездил бы к зем­
лякам чаще, чтобы предотвратить беду.
Бабы принялись грузиться, пригласили и Лизу, най­
дя ей место. Торопились к вечерней дойке. Терентий на­
тянул вожжи, и затарахтела, покатилась телега.
Константин и Алексей шли налегке светло-желтой
u
u
u
u
u
шоссеинои дорогои, следом за удаляющеися телегои
с бабами. Лиза махнула им на повороте, прежде чем
скрылась лошадь. Братья радовались, что не понадоби­
лось нести вещи на станцию и беспокоить дежурного.
Много ДОВОДИЛОСЬ ХОДИТЬ им этой дорогой, и каж­
дый раз после долгого отсутствия казалась она им будто
7 Г. Пациенко
193


наново пересыпанной. Дорога сменила железнодорож­
ную ветку, проведенную еще в старое время, до рево­
люции.
Отец после гражданской войны езди., по ней на па­
ровозе с отрядом J{расноармейцев. Отряд тот усмирял
кулацкий мятеж. Кулаки вспороли уполномоченному
живот и насыпали внутрь зерна - жуткую сотворили
месть. i1 дорогая эта хлебу цена иной раз припомина­
лась Алексею при виде белых мучных батонов в мусор•
ных ящиках возле городских домов.
Мать в молодости даже строила ветку - за кусочки
сахара и крупу - в трудное голодное время. Леса хва­
тило на несколько лет, и дорогу с.педом же разобрали,
увезли шпалы и рельсы, насыпали гравий. 1''1 теперь
братья как бы ступали по насыпи, когда-то сооруженной
руками родителей. Где-то в этой дорожной насыпи были
горсти зем.1и, которой касались руки матери и отца,
а может, и деда.
У поворота к деревне открылась гора, от нее дальше
идти· дорогой проселочной. В этом месте как раз и стоя- •
ло когда-то подворье деда. Отсюда начинался их по ма­
теринской линии род. На бабкиной усадьбе, возле горы,
"
еще и теперь сохранились кусты сирени, желтон акации
и одичалой розы. Заросшими лежала здесь н камни от
фундамента дома. Тут отец иногда подкашивал сено,
воро1нил, копнил сохнущую траву и, когда помогали ему,
рассказывал о своей молодости. Нетрудно было предпо­
ложить, что место для косьбы выбиралось им не случай­
но: именно здесь он встретил когда-то невесту и мог
вспоминать за работой пролетевшие годы.
Любили Костя и Але~{сей гору, на самой вершине ко­
торой долго сохранялась лесная деревянная вышка.
Гора зарастала, и вышку ставить теперь, вероятно, уже
нс имело смысла. Ширь, даль, зелень нечерноземного
r:рая, в котором-то только и развернуться человеку.
Скоро, скоро родное их Зубово, идут, торопятся к до­
му братья. II хочется шаг ускорить, и тянет замедлить,
чтобы дать насытиться глазу и нарадоваться душе от
полевой по холмам ржаной зыби и просини доцветаю­
щего у дороги льна.
Рожь и лен ... Век от века росли они в их краях р-я•
дом и как-то особо настраивали на любовь к земле. По­
следний ручей перед домом перешагнули братья. На
самом ирасивом месте стояJI роднтельс1<нй дом, был вкус
у отца, выбравшего в коллективизацию место с видом
194


на озеро. За многие годы под окнами разрослась сирень,
сам ,же домик, не единожды обновленный, радовал ши•
ферной крышей и промытыми окнами.
Вот и у самой калитки братья, вернее, у того места,
где когда-то стояла прочная изгородь с дощатой двер•
цей- ни того ни другого не сохранилось, - и они сво­
бодно и беспрепятственно прошли по скошенному ого•
роду прямиком к крыльцу.
Таким же образом могли попасть во двор и корова,
и лошадь, и даже дикие кабаны, рывшие иногда по осе•
ни огороды. Алексей подивился такой распахнутости.
Костя прожил неско.Тiько дней и, вероятно, свыкся уже.
Пес, оборвав цепь, побежал им навстречу. К их приходу
привезенные на телеге вещи внесли в дом.
Ждали братьев все во дворе. Ждала усталая Лиза, и
ровно бы нарочито суетилась, переставляла с поспеш•
ностью ведра на лавке Нина, разменявшая ни много
ни мало шестой десяток: босая, с загорелым лицом, в за­
латанном, вылинявшем, простиранном ситцевом платье
и с наспех зачесанными волосами. К ней возникала сра­
зу же непонятная жалость; нечто горемычное, обречен­
ное было и в облике, и в ее суете, которой она как бы
пыталась скрыть собственную неприкаянность.
Здесь же вертелись племянники, Юраша и Дима;
с ними она оставалась, пока ездили в город Костя
с Лизой.
А на скамье с ведрами, у дощатых сеней, сидел
с краю, заложив нога на ногу, средний брат Валерий.
Никто не знал, что помешало ему приехать на станцию,
мог случиться, конечно, и срочный ветеринарный: вызов:
у кого-то заболела корова, и понадобились шприц, по­
рошки, мази... Покуривая, Валерий разглядывал уста­
лых после дороги братьев. Потом он медленно поднялся
и протянул им по очереди огромную ладонь и, глядя ку­
да-то поверх голов, привычно проговорил:
-
Ну, с приездом!
-
Спасибо, - ответил ему Алексей.
Казалось бы, братьям впору и обняться - больше го­
да .не виделись, но вместо этого пошли разговоры, обмен
новостями, и мимолетная неловкость как-то скоро забы­
лась.·
• ·Зато щедро расцеловался Алексей с двумя малыша­
ми племянниками, неподдельно обрадованными его
приезду. Алексей начал выкладывать на кухонный стоп
припасы: колбасу, наборы конфет1 печенье, консервы -
195


мясные и рыбные, лимоны, - сам даже не помнил, что
вез, что, сбиваясь с ног, покупали с женой, отправили
еще и посылку, которую должны были получить днями.
Племянники тут же закрутились возле стола, уго­
щаясь одновременно и конфетами, и печеньем. Алексей,
улыбаясь, смотрел на них; приятно было осознавать, что
род Полухиных продолжался. Рос и еще племянник -
сын Валерия, но где-то в городе.
Нина поторопилась убрать гостинцы в буфет.
-
Где будем стол накрывать? - спросила она.
-
В доме или на воздухе?
-
Тебе виднее.
-
В доме - мухи. Лучше на воздухе.
Алексей тем временем переодевался. Извлек спортив­
ный костюм и заодно короткие резиновые сапоги, чтоб
под рукой на виду были. И пока готовили стол, он с по­
лотенцем и мылом направился к озеру. Не терпелось
скорее смыть дорожную пыль, освободиться не только от
напряжения, но и от всех раздумий.
Забыть дела на время никогда не удавалось, другие
могли, у него, как назло, что бы ни случилось, все виде­
лось непр·еменно важным и главным, за все болел он и
все стремился делать на совесть. Еще школьником он
u
переписывал исправленныи текст непременно заново, так
и привык в остальном потом.
Любил он проводить август на родине, но то одно, то
другое, то третье мешало: то назначали в приемную ко­
миссию, то на вступительные экзамены, то посылали
с лекторской выездной бригадой. Едва удалось вырвать­
ся и теперь.
И вот после служебных волнений и дорожной нераз­
берихи впервые не спеша шел он по зеленому берегу
u
вдоль озернои воды.
Солнце еще пылало, отражаясь в предзакатье косыми
лучами. Зной исчез, холмы и озерные луговины посте­
пенно обволакивались предвечерьем. Ветер легонько тро­
гал гладь, шумел в прибрежных ракитах и овевал лицо
забытой свежестью.
Покоен, безлюден и тих был в это время берег, и он •
ступил в воду без плавок. Запах мыла смешался с озер­
ной водой, несколько раз Алексей намыливался и про­
плывал туда и обратно, оставляя позади пенный след.
Потом растирался и облегченно вздыхал - целый меся\.,
он проведет здесь ...
196


Уже одеваясь, он увидел кого-то шедшего сюда.
К. озеру приближался Валерий. Решил, видно, также вы­
купаться, а может, поторопить.
•
Как вода? - спросил он, садясь на траву.
-
Как подогретая.
-
Была еще теплей. День уменьшается, поостыла.
Валерий не раздевался, и у Алексея мелькнуло, что
брат хочет что-то сказать ему, но не отваживается. Мог­
ла быть просьба какая.
Долго пробудешь? - спросил он наконец.
Как получится.
А отпуск до какого?
J\'\есяц. Вообще-то два. В октябре еще будет.
Так вез бы семью?
Может, и приедут позже.
Проблему с мясом решу на днях ...
Я все привез! - запротестовал сразу же Алек­
сей. - Посылку не получали? Выслал недавно.
-
Нет. Это не то. Консервы ваши -- разве про-
дукт? - ответил Валерий.
Что есть, тем и живем ...
Свеженинка будет ...
Каким образом? Летом скот редко режут?
Достанем. , ..-
уклончиво ответил Валерий.
У вас что, колхоз продает?
Это мое дело.
Валерий начал раздеваться, и Алексей вернулся назад
один. Стел уже накрывали у поваленного, почти лежа­
щего палисадника, под липами, что посадил Костя в год
окончания десятилетки. Он же соорудил и стол с двумя
чуть завышенными скамьями.
Застелили клеенкой, расставили еду.
А Валерий? - спросила Нина у Алексея.
-
Где
он?
-
На озере. Сейчас придет.
-
Вот так всегда, как нарочно. Мог бы давно вы-
мыться.
·_
Тебе помочь? - перебил Костя сестру.
-
Сиди ты! С дороги же ...
Человек с дороги.. . Дом - у въезда в деревню, и,
к'dгда сворачивали, бывало, во двор к ним и мать с отцом
вьzходили на лай собаки, обычно произносили привыч­
ную фразу: «Человек с дороги». Начиналась размеренная
беседа о житье родственников, знакомых, окольных но­
Jостях, близких и дальних деревнях. Алексей, уткнув-
197


шись в учебник либо тетрадь, краем уха прислушивался
к разговорам о жизни, пока не спрашивали и про него:
«Средний это у вас или старший?» - «Старший,
-
спе­
шила ответить мать. - Теперь старший. Троих война по­
хоронила». Потом разговоры почему-то перекидывались
на школьные успехи Алексея, и мать просила показать
«людям с дороги» дневник с отметками. Спрашивали ча­
ще ехавшие с лесоразработок, соскучившиеся по дому и
семьям. Кони их во дворе терпеливо мерзли и индевели.
С середины зимы в доме поселялась на постой рыбац­
кая бригада, прибывавшая для зимнего облова озера.
Спали на полу, на тулупах, сенных матрацах, с храпом,
табачным духом. В сенях же, в огромных п.т1етеных кор­
зинах, лежали лещн, щукп, окуни и другая замерзшая
рыба, какая водилась в озере.
Давненько же было это, будто сквозь пургу, сквозь
наледь, сквозь осенние дожди пробивалось, просвечивало
прожитое: забыть его не давало сердце. Прожитое отда­
валось в нем, как отдается голос в глубоком колодце
со срубом.
У калитки послыша.1ось тугое покашливание, с озера
возвращался Валерий. За столом под липами к этому
времени собрались все, кто гостил и жил сегодня в отцов­
ском бревенчатом доме.
Первым на скамье приноровился бутуз Юраша. По­
том се.11и I(остя с Лизой и рядом Дима. Нина принесла
в рушник завернутую кастрюлю с картошкой, рассыпча­
той и горячей: пока братья ходили на озеро, кастрюлю
u
держали теп.11ои.
Вроде и собрались и оживленно заговорили, но не
наливая еще и не притрагиваясь к еде - ждали, когда
сядет Валерий. Он развешивал на палисаднике плавки
и тряс зачем-то пиджак. Нина се.1а поода.1ь на скамью
под березой. В таком положен1111 она напомина.1а - ни
больше ни меньше - прислугу: стол-де накрыт, понадо­
бптся что - я рядом.
Иди )Ке к нам! - позвал ее Алексей.
-
Ешьте, я потом.
-
Что значит пото:'1?! - немало удивленный, вме-
шался и l(остя.
-
Все равно не пью.
-
Ну, немножко-то?
Нельзя н11сколеч1,о. Печень болит...
Да присядь хотя бы.
198


. Нину
уговорили. Нехотя сев, она быстро включилась
в общую беседу, заулыбалась, затараторила - и за сто­
лом воцарилась та радость, какой и положено быть прн
встречах родных.
-
Надо бы как-то смородину снять, - предложила
Нина. - Урожай в этом году небывалый.
Сколько будет? - спросила Лиза.
-
Ведер десять.
-
Ого! Черную протрем с сахаром, а красную и бе-
лую на варенье, - рассудила .Тlиза.
_
С ней согласились. Но обирать решили не сразу. Пре­
жде обойти надо леса, осмотреть, проверить, что и где
уродилось за деревней, а затем уж приняться за работу
у дома.
Валерий все так же тянул, мешкал. Его одного за
столом и ждали. Расторопностью брат и прежде не отли­
чался, а сейчас, похоже, и вообще отвык торопиться.
-
Валерий, скоро ты? - не утерпел Костя.
-
Сейчас ...
Брат всегда что-нибудь да тряс: портянки, носки, сви­
тера, любую одежду подвергал он пристрастному выко­
лачиванпю. Обрывались пуговицы, летела шерсть, лопа­
лась ткань - ничто Валерия не смущало. Он вытряхивал
до тех пор, пока не получал какое-то внутреннее от по­
добной работы удовлетворение. И нельзя было объяс­
нить этой черты в характере Валерия, которой в семье
не водилось ни за кем больше.
И теперь, наблюдая за ним, Алексей подумал, что
ничего с годами не изменилось - брат оставался упрямо
верен своим привычкам. Не так часто и собирались они
без родителей, чтобы тратить время на бездумное, пу­
стое и чем-то демонстративное даже выбивание пыли из
старой одежды.
При отце и матери за еду принимались дружно, без
уговоров, так же охотно, легко и быстро вставали из-за
стола. Возня Валерия, к общему облегчению, закончи,
лась. Его усадили к Диме.
Брат тут же ловко выплеснул в себя рюмку и, рас­
сыпая на колени и под ноги съестное, взялся закусывать.
За столом быстро устоялись веселье и гомон.
Костя повел разговор о море, о чужих странах. После
десятилетки он окончил мореходную школу, а затем и
морское училище. Был нз тех покладистых и работя­
щих парней, кто одинаково уважаем и сослуживцами, и
начальством.
199


Говорил он о других странах громко и увлеченно, но
''1
и без того восторга, которому подда1отся иногда лю:дн,
возвратясь из-за рубежа. Его загорелые, к работе при­
выкшие ру1<и, постоянно двигались.
Хозяйственность Кости увая<али и родители, ценя в
нем добросовестность и обязательное умение держать
слово. С ним одинаково легко оказывалось делать любое
дело. Только касался он его - и дело вершилось ка1<
будто само.
-
Мать честная, что же мы за Терентием не схо­
дили? - вспомнил вдруг Алексей о соседе.
-
А и правда, - поддержал Костя.
-
Помог ведь?
-
Ничего, завтра заглянет сам, - вмешался Вале-
рий. - l1наче каждый день повадится.
Он не счел нужным пояснять, почему сам не встре­
тил. Спрашивать тоже никто не стал, да и какое теперь
это имело значение. Добрались, собрались - и слава
богу.
-
Ты-то как жив?-спросил у него Алексей.
-
У меня ничего ... -
пожал Валерий плечами. Брат
упрямо уклонялся отвечать, о чем бы ни спрашивали.
-
А в деревне?
-
Что в деревне... Пусть лучше Костя доскажет про
жизнь в странах с похожим климатом.
-
В каких именно?
-
Был ты, Костя, скажем, в Норвегии? - Вопросом
Валерий уводил разговор о себе и деревне.
Доводилось.
-
А с сельским хозяйством там не сталкивался?
-
Повода не было. Вот только однажды наблюдал,
как на голые скалы землю затаскивали.
Землю затаскивали?!
Да, чтобы сады сажать.
На скалах?! На голых?!
Представь.·
Не поверю!
Как хочешь. А у тебя, смотрю я, быльем огород
•
отцовскии порос.
Валерий безразлично махнул рукой:
'.i
'
-
Полдеревни таких огородов.
-
Это где мужиков нет, - вмешалась Нина.
-
Да и•
'
то не у всех.
-
Мы в другом нашли себя... -
двусмысленно отве­
тил Валерий и обратился к Алексею и Косте: -Давайте,
братухи, лучше выпьем.
200


-
Хватит, хватит уж~! - заметила Нина.
-
Пусть от­
дохнут с дороги.
•"-
Что-то и впрямъ не хочетея, - признался Алексей.
•• Валерий же, держа рюмку перед глазами, произнес
словно бы заклинание:
-
Водочка, паспорт есть? Нема. Вот тебе и тюрьма!
Вслед за прибауткой он хватко выпил.
-
Лих ты, однако... -
покачал головой Костя.
-
А вот в прессе пишут, что выпивать умеренно даже
полезно, - ответил ему Валерий.
-
Не помнится мне, чтобы так вот и утверждали ... -
усомнился Костя.
Не веришь?
-
Не верю, конечно.
-
Сейчас покажу!
Отложив вилку, Валерий размашисто пошагал в дом.
Он вынес оттуда клочок газеты. И, повернув его к до­
тлевающему закату, чтоб было виднее, начал читать
вслух:
-
«Я полагаю, что ни настоящее, ни будущее невоз­
можно без алкоголя вообще. Это утопия... Сложивший­
ся веками во всем мире культ вина ликвидировать не
так-то просто. . . Сухие вина в умеренных дозах без­
вредны ...»
-
Ну-ка покажи, - потянулся Алексей к газетной
вырезке.
-
На, читай сам.
-
Это откуда же? -заинтересовался и Костя.
Нина и Лиза молчали, не зная, что ожидать от не­
кстати возникшего между братьями непривычного совсем
разговора. Но потом Лиза, вероятно, вспомнила о при­
тихших мальчишках; старшем Диме и младшем Юре, и
решительно встала из-за стола, уводя детей спать.
-
Все-таки откуда это? - допытывался Констан­
тин. - Пишет какой-то доктор биологических наук. Мож­
но я возьму газету? - обратился он к Валерию.
-
Бери. Умеренно пить, как видите, можно. Печати
нельзя не верить.
-
Печать, Валерий, тоже может ошибаться, - воз­
разил Алексей.
,
Нет, что-то определенно не нравилось в сvждениях
.
.
.
среднего брата ...
Недолго посидели еще и начали покидать застолье.
. Мест для
ночевки хватало ка)кдому - просторен пяти­
стенный дом. Но недоставало кроватей. Одну расклад-
201


ную с соломенным набивным матрацем вынесли на ве­
ранду, как изношенную. Другую, купленную в свое время
матерью, Валерий увез в пригородный совхоз и, уволъ­
няясь, кому-то продал.
Алексей предпочел сеновал, небольшой capaf1, при­
строенный к хлеву, наполовину заполненный све>ким,
с огорода, сеном. Поверх ветхого кожушка сестра посте­
лила ему простыню и положила подушку.
Валерий спать покамест не собирался.
дело.
Вы ложитесь, - сказал он братьям,
-
ауменп-
Какое еще?
Есть одно.
Откуда-то из сенных закоулков он вынес фанерный
u
посылочныи ящик и уселся с ним на крыльцо, поставив
ящик меж ног и включив предварительно во дворе свет.
Выбежавшие во двор по нужде мальчишки задержались
возле него: дядя Валера набивал ружейные гильзы.
-
Ты куда это готовишься? - спросил Алексей.
-
Надо, братухи, надо ...
Опять уклончивость, недосказанность, брат был
сплошной загадкой. Свою жизнь Валерий зачем-то скры­
вал, предпочитая не оголять ее до поры до времени. Ма­
лышей, отиравшихся возле Валерия, прогнали спать.
Спать ушли и Константин с Алексеем, один - в дом, дру­
гой - на сеновал.
Ни сразу, ни потом сон не давался Алексе10. Доноси­
лась возня из дома, звон комаров в темноте и стук весел
о лодку на озере, где загоняли в поставленные сети рыбу.
Головокружительно пахло к тому же сухое сено.
Спать можно было и не укрываясь, июльская ночь окол­
довывала теплом и свежестью. В прежние времена из
хлева доносилась возня овец, поросенка, коровы - нынче
стояла там тишина.
И тишина эта не давала уснуть. Мысли сменялись,
наплывали как прибрежные озерные волны. Скорее бы
день, да в леса ... Вероятно, поспело немало ягод. Как
любил Алексей леса за деревней и всякий раз с лег­
костью шел к ним, какой бы далекой ни оказывалась
дорога. Лесные же дороги любил он особенно, с детства
была мечта пройти по ним из конца в конец родину.
С памятью о лесе он и уснул незаметно. Но вскоре
u
u
u
проснулся, мучимыи жаждои, и вышел в пустующим рос-
ный двор. Собака тотчас же звякнула цепью, но, признав
его, не подала голоса. Ведра с водой, как и прежде,


в давние времена, привычно стояли на отцовской ска•
мье. Эту скамью отец каждый год весной подновлял:
заменял подгнившие ножки, состругивал рубанком верх­
нюю часть доски, от дождей серевшую летом и осенью, -
всегда выглядела скамья новой. 1'Iной же и быть не мог­
ла, коль ставили на нее ведра. Днем Алексей заметил -
скамья больше не подновлялась.
Вода была с холодком, но не с тем - колючим, зяб­
ким и ломким, когда опасаешься застудиться, а с холод­
ком, лишь усиливающим жажду.
Несколько лет назад деревянный колодезный сруб за­
менили трубчатыми бетонированными кольцами, приве­
зенными откуда-то Валерием и установленными сообща
братьями. Колодец тогда очистили, вычерпали до песка
донный ил, освободили круто и весело бьющие родники,
тачками навалили вокруг песка, утрамбовали, соорудили
деревянную крышку, положили на нее палочный крюк,
очел.
И самим братьям, и любому в деревне понравилась
работа. Колодезь с того времени оставался постоянно
свежим и слыл по праву лучшим в деревне. Выпитая
вода прогнала разом сон. Расхотелось спать и вообще
ложиться. От колодезной воды появились сила и кре­
пость, которые успел подзабыть Алексей в суматошной,
людной столице.
Колодезная вода вдруг показалась тем, ради чего он
и добирался сюда: пить бы ее ежечасно, все дни- це­
лый месяц, отпущенный самой удачей. Крепость н сила
от воды словно бы заключали собой благодарение очи­
щенных родников.
Пылал звездной рекой Млечный Путь над родной
усадьбой. Сидя на ступеньках крыльца в пижаме, опу­
стив на утоптанный двор босые ноги, у.'lавливал Але!{сей
от земли текшее по телу успокоение. За многие годы
впервые сидел он вот так наедине с небом на деревян­
ном крыльце отчего дома.
Поглощающее, загадочное мерцание космоса переда­
~.алось ему не одним успокоением, но II монотонно лью­
щейся, звенящей тишью, где, кроме звездной хрупкости,
таилось нечто и роковое, настора1кивающее, зовущее к
чему-то серьезному и покамест не познанному.
Мнилось, что ты один в летней ночи под распахну­
тым и ярко накаленным небесным простором, глядящим
на тебя с суровой. и ослепля1ощеii мудрой выдержкой.
203


И звездный сад неба, и яблочный сад за домом -' оба
к концу лета вызрели, налились, отяжелели.
..
.
Во втором часу ночи А.r~ексей вернулся на сеновал.
l1з огорода сочился запах укропа. Засыпая, представил,
как босиком пройдет утром по сырой траве, взбодрит и
поправит усталые от асфальта и тротуаров ноги и собе­
рется затем после завтрака в лес, где осталось немерк­
нущее золотое детство. Лишь там, в лесах, только и
можно еще с ним встретиться.
2
Когда проснулись утром, Валерия не нашли. Не было
и собаки. Племянники обежали дом, заглянули в баньку
на краю рва и, озадаченные, вернулись. Детям не тер­
пелось знать, для чего набивал дядя Валера охотничьи
гильзы. Им объяснили, что он уехал рано лечить лошад­
ку и скоро вернется. Дети поверили, успокоились.
О Валерии братьям сказала Нина:
-
Ушел на уток с зарей.
-
Разве охота открыта? - подивился Алексей.
-
По-
моему, рановато.
-
Он сам для себя открыл.
-
Несдобровать ему с этой охотой, - вздохнул Ко-
стя. - Ох, несдобровать!
Алексей поутру осмотрел кусты смородины и предло­
жил обобрать хотя бы куст, прежде чем уйти в лес:
-
Каждый день по кусту, и незаметно все оберем.
С ним согласились - откладывать ни к чему, как бы
дождь не полил.
За тем же столом под липами и завтракали. Поход
в лес перенесли на вторую половину дня, после сбо­
ра смородины. Ходить по непросохшей лесной траве
с утра - приятного мало. Допивая наспех молоко, Алек­
сей поторапливал Костю. Услыхав разговор про лес,
мальчишки присмирели, притихли.
-
Мы сегодня только разведаем, - пояснил им Ко­
стя. - Узнаем, какие там ягоды, а потом вместе схо-
дим.
111
-
Ягод у нас и в огороде полно, - добавил, обра­
щаясь к ним, Алексей. - Соберем эти пока. Дима, посо-
бираешь с нами?
•.,
-
Конечно! - ответил тот.
-
А ты, Юраша, маме поможешь, - сказал Костя
шутливо младшему.
204


: •. · Услышав, что старшего куда-то берут, а его нет, млад­
ший заревел, выронив вилку. Сообща кое-как успокоили,
дав стеклянную банку.
Косте достался бидон, Алексею - эмалированное
ведро, в которое следовало ссыпать каждому. Лиза и
Нина занимались домом. Незанятых не осталось.
Ягоды брали обеими руками. Ветки гнули и выпрям­
ляли, рвали снизу и сверху, и приятней работы, каза­
лось, еще не испытыва.т1и. Резко, свежо и пряно пахли
листва и ягоды. Бросая в тару, не забывали метнуть и
себе в рот, но только крупные, налитые.
В половине двенадцатого вернулся Валерий, мокрый,
небритый, в болотных сапогах и в оранжевой прорезинен­
ной рыбацкой куртке. На скамью с ведрами бросил двух
чирков, наказав Нине ощипать и подержать перед вар­
кой в холодной воде, чтоб поуменьшился запах дичи.
Гlривязывая собаку, он заметил копошащихся в кусте
братьев с племянниками:
Вы что, не ушли в лес?
-
Как видишь. Перенесли на после обеда.
-
Тогда и я с вами.
Лес, куда предстояло идти, Алексей знал как пять
пальцев. В нем было несколько полянок, где появлялись
первые в сезоне грибы. До леса километра четыре. Вбли­
зи же деревни преиму1цественно рос ольховый кустарник
да задумчивые над ручьями ветлы и березы по дере­
венским улицам, посаженные школьниками лет тридцать
назад. Среди тех, кто сажал тогда, были и Алексей с Ва­
лерием.
Через несколько часов ведро было полным, и Лиза
решила ягоды предварительно просушить на солнце, пе­
ред тем как протирать в мясорубке.
Валерий, с невиданной основательностью заснаря­
жался в лес. Отдохнув и позавтракав, он решил идти
заодно с ними, и получалось, что на работе не суще­
ствовало за ним никаких обязанностей, и до приезда
братьев он никогда в лес не хаживал. Тщательно осмат­
ривались, подгонялись и проверялись им болотные са­
поги, патронташ, брезентовая куртка и ружье.
· • · Не сговариваясь, старший и младший братья почув­
ствовали неловкость. Ветеринарная работа Валерия тре­
бовала присутствия на скотных дворах и в поле - мало
ли что случится. Судя же по обстоятельным и привыч­
ным сборам, эти обязанности почему-то Валерия не тро­
гали ...
205


Если еще Алексей и к:остя были отпускниками, то
Валерию лучше бы трудиться бок с бок с другими-·· в
горячую на селе пору. Кто бы ни шел в лес в это врем.я -
непременно подвергался деревней молчаливому осужде­
нию, слывя лодырем и байбаком.
Не мог об этом не знать Валерий, не мог ... А тем не
менее собирался. Ветеринаром он слыл неплохим, окрест
отзывались о его способностях с похвалой. Такой лекарь­
специалист и вдвойне дорог. В доме до сих пор хра­
нились стопки его студенческих конспектов и дневник по
ветеринарии. Случалось, Валерий заглядывал в них.
В детстве ему хотелось лечить животных, и после вось­
милетки Валерий поступил в ветеринарный техникум.
Деревня брату была и рада и недовольна им. Денег
за лечение он обычно не брал, но от разных там рюмо­
чек, посошков и стаканчиков не отказывался. Зная его
привычку, заранее запасались бутылкой на случай, если
заболеет корова, овца или теленок. Но чаще заболевали
поросята и свиньи. На бутылку Валерий клевал, как на
приманку рыба.
За обедом Алексей думал, что в конце концов пусть
идет и Валерий, разубеждать значило бы породить ме­
жду братьями отчужденность, не портить же из-за этого
отпуск.
И тотчас же Алексей отыскал в сенях плетенную для
грибов корзину, купленную еще на столичном рынке, и
u
за оградои высыпал из нее мусор.
Костя медлил, задерживался, отыскивая что-то из
одежд для леса. Валерий тем временем осматривал каж­
дый патрон, помечая на них, где картечь, где дробь, а в
каких и пули.
Малыши, наблюдая его возню, спросили:
А зачем пули, дядя Валера?
-
Кабанчика, Дима, застрелим - мясо будет. Лосе­
ночек попадется - в Ленинград шкурочку повезешь.
Лосеночек летом вкусный-вкусный, - умилительно рас­
толковывал он малышам. От разъяснений такого рода
становилось как-то не по себе.
-
А отчего вкусный он?
-
Молочком летом кормится, листочками, травкой ...
Семья Кости в избытке привезла запасов, и в охоте
не было ни малейшей нужды, ни какого бы то ни было
смысла. Позаботился о продуктах и Алексей. Знали ведь,
что коровы сестра с братом отныне не держат. А над0
206


(5ы. . . Здоровому мужику - и чтоб не хозяйствовать?
Ч.ем же иным в деревне и заниматься?
Валерий, похоже, предпочwrал уповать на дичь.
Время неслось, братья копались - и Алексей нетер•
nеливо позвякал им грибным ножиком по железной двер-
•
нои щеколде:
Я потопаю, догоняйте.
-
Хорошо.
-
Иди деревней, дорога лучше, - посоветовал ему
Валерий.
-
Ладно.
Дьявольски не хотелось идти этой дорогой, зная, что
следом пройдет с ружьем брат. В таких случаях встреч­
ные непременно вспомянут отца. Каждый знал, что за
евой век перепахал, засеял и вырастил отец столько, что,
вероятно, добытого им хлеба и мяса хватило бы прокор­
миться целому городу. И подкрадывалась несуразная,
нелепая мысль, что отработал на земле отец и за сыно­
вей еще и, когда умер, сыновьям и делать-то вроде не­
чего, кроме как охотиться среди .11ета ...
Отец бы не признал такую охоту.
Надо бы проведать в ближайшие дни родительские
могилы: прополоть, подновить, где подправить. Нина
всегда ждала братьев, чтобы всем вместе побыть на клад­
бище. Хорошо бы взять и п.ТJемянников. Дима, пожалуй,
еще помнил деда. В последнее лето отцовской жизни
Костя с Димой приезжали в отпуск, Алексей тоже тогда
приехал. У Валерия же были какие-то нелады с семьей,
и он отсутствовал.
Докашивали отведенный отцу лужок. Трехлетний
Дима носился за стрекозами, цепляясь за траву, падая
и тут же вскакивая. Отец тем летом как-то поусох, по­
убавился и поник особенно заметно после перенесенного
зимой гриппа, давшего какое-то осложнение. Однако же
не лежал, не расслаблялся, брался с рассветом привычно
за дело. Они докосили тогда лу:iкок меж кустами, а за­
тем граблями ворошили траву - просушивали. «Дима,
не топчи травку, гуляй по скошенному!» - заметил ма­
лышу Костя. Отец тут же возразил: «Не мешай ему.
Пусть играет. Пусть смотрит на наше дело. N\ожет,
больше-то и не придется побывать здесь ...»
И без вздоха и сожаления добавил как ни в чем не
бывало:
-
Пока внук вырастет, я умру у:»{е. Откуда еще
узнать ему, как косят сено.
207


Сказа.11 спокойно, и пророческим этим спокойствием
то.11ько потряс тогда. Будто наперед гляде.11. Осенью ста­
рик умер. Теперь же, когда нет ни овец, ни коровы в хо­
зяйстве, и подавно некому приобщить детвору к дедов­
скому занятию. lfногда, правда, Валерий косил в ого­
роде, но лишь на продажу. Да и трава перестаивала,
делалась жесткой, с трудом сушилась, далеко было это
не луговое сено.
Помнит ли сейчас Дима дедовский давний покос? На­
ведаться бы туда, узнать, каким выглядит луг теперь.
Сходить с мальчишками и Костей. I-1 день за днем вы­
страивался план отпуска: и это не забыть, и то не упу­
стить - на пустое и праздное времени не оказывалось.
По сторонам улицы на огородных кольях у изб суши­
лась посуда: жбаны, стеклянные банки, подойники -
знакомые в обиходе вещи, в избытке когда-то водив­
шиеся и у матери. После продажи коровы они с видимой
заметностью поубавились. Договориться бы постоянно
покупать молоко у кого-либо, не питаться же только
привозным, надоевшим в городском доме.
Некоторое исключение утром составили котлеты -
подлинные, мясные, с незнаваемым, непривычным вку­
сом. Костя, завтракая, шепотком поясни.n: «Валерий не­
делю назад лосенка убил. Хотели и тебе приберечь,
положить в лед па ферме, но Валерий охотничьему псу
скормил. Собаке мясо необходимо».
В разгар лета деревня выглядела почти вымершей.
Вряд ли лучше смотрелась она и зимой. Из писем Нины
было известно кое-что о деревенских событиях. Вот дом
тракториста Сашки, работающего, вероятно, в поле на
заготовке силоса. Дальше - безлюдный двор мастерови­
тоrо кузнеца Леньки, за ним улица неожиданно лома­
лась, дома смотрелись как выпавшие из гусеницы траки
и даже целые звенья, брошенные как попало в поросшую
полевую траву. А там - запустелый дом старшего брата
Леньки, известного окрест столяра, доброго и поклади­
стого.
Дом Степана Еремеева тоже осиротел. Степан поутру
умер за чисткой картошки. Избенка старухи Яриковой
лишилась сына: темной осенью утонул в пруду. Переве­
лись в большинстве домов мужики.
Дом же Кирилла Строгова опечаливал особенно.
Строил его Кирилл на совесть, тщательно выбирал лес,
как гоnорится, бревнышко к бревнышку, чтоб было звон­
кое, гладкuе :в.а со смолисто11 желтинкой. Похожего дома
208


ни у кого и не было. Душу вложил мужик. Трое детей,
хозяйство, до самых кустов на отшибе oropoдпiit:й уча­
сток. Детные семьи в деревне и вообще были наперечет.
11 потому, наверное, гордился Кирилл своей малышней.
Ничего не понадобилось мужику. Начальную школу,
как только детей поуменьшилось, тотчас же разобрали
для других нуzкд. Оставшуюся горстку ребятни отвезли
осенью в интернат. Определил туда своих и Кирилл.
Голос детворы долгой зимой слышали чаще по телеви­
зору. Телевизионная антенна огромным пауком до сих
пор темнела над крышей. Разъехались друг за другом
кто куда соседи. И оказались Кирилл с женой одни в но­
вом доме на опустелой улице. Смотреть телевизор изо
дня в день надоедало.
Первой сдала Анна - жена Кирилла: подвела печень.
Весной, придя на кладбище, указала бабам бугорок со
склоненной березой, так приглянувшийся ей. Под берез­
кой именно хотелось лежать Анне. Не поверили, думали,
дурь нагоняет баба. К осени Анны не стало. Взвыли бабы,
помня о просьбе-наказе. Без жены Кирилл потерялся.
Посватался было к вдовой соседке, но та отказала. Когда
умер Кирилл, детей растили и воспитывали дальш.е род­
ственники.
Мужики были теперь на счету каждый. Многие с пер­
вого до последнего дня провоевали: уцелели под пулями,
бомбами, выжили в блиндажах и окопах, а поумирали
дома.
Кирилла похоронили рядом с женой, под той же об­
любованной Анной березой. Поставили деревянную пира­
мидку с жестяной звездочкой, как участнику финской и
Отечественной войн и как коммунисту, вступившему
в партию еще на фронте.
Надо бы точнее узнать обо всех у Нины. Сама она
повидала такого, что и врагу иному не пожелаешь: немцы
угоняли ее на рытье окопов, девчонкой увозили в Гер­
манию, и Нина бежала по дороге, предпочитая нем-ет­
чине смерть на родине у себя, когда поезд вынужденно
остановился на ее ст11нции и охрана попряталась, увидав
самолеты со звездами. Наметанным глазом и фронтовым
чутьем летчики угадали, что в вагонах были свои, и бом­
бить не стали.
Уже после освобождения, работая на прифронтовом
полевом аэродроме и готовя боекомплекты для п,и:rем­
лявшихся ненадолго летчиков, сестра поведа,11а .им о сво­
ем побеге и была удивлена, что самолеты над ста,кц-ией
209


были ее же пилотов, К(')торым она в числе других п0мо,.
rала.
Немало знала и помнила Нина: кто почему и куда
уехал, кто и как верну.1ся с войны, кто партизанил и от•
чего и когда умер. Нелишне бы наведаться и в сельский
Совет, тоже небось нашлись бы интересные документы и
сведения.
И не заметил Алексей, как очутился на заокольной
дороге. Нагоняли показавшиеся Валерий и Костя.
Своим землякам был он вообще-то обязан всем, что
развил и отшлифовал в себе за годы учебы и жизни
в столице. Не простой и не легкий опыт их ни разу не
подводил его, не давал покривить душой, ни вообще при­
нести пусть и маленькое, но зло другому.
Годы учебы и взросления, конечно, множили знания
u
u
и копили опыт, но душа-то таилась прежнеи, какои за-
ложена была здесь родными людьми; им-то в первую
очередь и был он признателен.
Голоса братьев приближались, и Алексей в ожидании
своих присел на обочине. Костя, вероятно, все так же
рассказывал о чужих портах, разных городах и странах.
Валерий спрашивал о них при любой возможности. И вы­
говориться бы уzке Косте впору, но что-то да припоми­
нае'1ось новое.
День ровно бы приглашал сегодня к цветным травя­
ным полянам, росшим споро хлебам, к листвяному шуму
близкого леса, дары которого Костя-школьник отправил
однажды посылкой старшему брату в армию, в суровое
Забайкалье. Без конца вспоминал потом Алексей о млад­
шем брате и о любимом лесе, куда сейчас направля­
лись.
Братья нагнали его, поравнялись, и Костя в оправ­
дание как бы сказал:
-
Юраша бежал и плакал все. Папа, говорит, я тоже
с тобой.
-
Ты его покатай лучше на лодке, - посоветовал
Ал~ксей. - Вечерком, когда вернемся.
-
Где ее взять, лодку-то?
Дом Полухиных хотя и на отшибе, и 1,ра11ний к озеf)у,
а без лодки. Под окнами когда-то лЕ~)кали аккуратно
сложенные отцовские доски. Часть их Валерий успел
к0му-то сбыть, но самые длинные и широкие, наиболее
годные, пока хранились. Которое уж лето Валерий обе­
щал смастерить плоскодонку, однако дальше заверений
дело не сдвинулось.
210


-
У Терентия-соседа можно взять, - буркнул он, по-
"
u
правляя ружеиныи ремень.
-
Рыбачит он на закате, - заметил :Костя.
-
Лодка
самому нужна.
-
Ничего, даст, если скажу. :Корову лечить, так прн­
беrает, - с холодной трезвостью рассудил Валерий.
-
:Корова в деревне - то >ке, что молочная фабрика.
Без нее тут не обойтись, - возразил ему :Костя.
И Алексей обрадованно встрепенулся: не забыл млад­
ший брат мудрое отцовское сравнение, слышимое ими
не раз. Стало быть, и его всерьез волновали опустелые
двор и хлев, иначе бы суждение отца не запало.
Валерий был самым высоким из них, почти в два мет­
ра. Закинутое небрежно ружье-двустволка выглядело на
нем простой палкой-дубиной. Плечи обтягивала серая
старая куртка - одежда ветеринара. Был он длинноноr
и широкогруд, с лицом крупным и плосковатым, с непо­
стриженными на затылке волосами, f!арочито отпущен­
ными по моде. Лоб Валерия рано испещрили морщины,
щеки были в прожилках и ранних складках; шагал он
размашисто и неловко. У брата в последние годы явно
выработался странный шаг - нескладный, с легким по­
шатыванием. Ременный патронташ туго опоясывал вете­
ринарную куртку. Видом своим Валерий напоминал из
болот вышедшего киношного партизана. Движения рук
его тоже гляделись неточными и не в меру суетливыми.
Лет до шестнадцати, помнилось, Валерий оставался
ростом пониже Алексея, затем произошел странный ска­
чок. После службы он не узнал брата: из щуплого бело­
курого подростка тот превратился в некоего великана,
к тому времени завершавшего учебу в ветеринарном тех­
никуме.
В семнадцать Валерий уже покуривал и выпивал
с более старшими по возрасту студентами и, как заметил
Алексей тогда еще, с нарочитой грубоватостью и брава­
дой вел и держал себя не только с меньшими и млад­
шими, но и с отцом и матерью. Прежние замашки про­
рwвались в нем и теперь.
, Сзади, со стороны деревни, внезапно послышался гул
машины.
-
Мои знакомые из соседнего ,колхоза. Может, подъ­
едем? - предложил братьям Валерий, поднимая руку.
-
Подбросят куда надо.
Алексей отговорил. Заляпанный с кузовом грузовик,
подпрыгивая, скрылся в кустах.
211


· •• При виде леса в душе братьев нарастал трепет. В ле­
су была им известна заросшая папоротником поляна•,
когда-то обнаруженная Алексеем, скорее даже полянка,
поляночка с раннпми лисичками под папоротниками,
о которой впору слагать стихи да песни. Ноги сами несли
к ней братьев, и чем меньше идти, тем становилось не­
терпеливее.
Валерию ходить в лес - дело привычное; по словам
Нины, он охотился едва ли не ежедневно. Охота да ноч­
ная рыбалка сетями и были основными его увлечениями.
В этом деле, казалось, Валерию не было равных. Здесь
он как будто сполна и нашел себя.
У березовой рощи братья разошлись. Валерий, сняв
ружье, направился к овсяной меже у леса, надеясь
вспугнуть там птицу. Алексей же с К:остей углубились
в рощицу, держа в одной руке по складному ножику,
а в другой - по грибной корзине. Торопливость объясня­
J1асъ для обоих одной и той же причиной: увидеть скорее
первому гриб.
Повезло К:осте.
-
Есть! - закричал он вдруг из лозовых кустов ра­
достным возгласом. - Подосиновик! Второй ... Третий! ..
Три красных небольших подосиновика со срезанными
аккуратно ножками переходили из рук в руки, братья
разгJ1ядывали и нюхали, словно бы убеждались в их
подлинности и грибном достоинстве.
Привычке разглядывать гриб научил их отец. Он по
одному лишь запаху определял не только возраст гриба,
но и под каким деревом и в каком месте рос.
-
Под дубом! Под молодым, в траве, - говорил он,
к примеру, о боровике, принесенном детьми. - А этот
вот - в сосняке на песках.
К:ак будто нарочно ходил и запомина.;1 знакомые гриб­
ные места. Родился и вырос отец у леса, и, вероятно,
. отсюда
было и его знание.
Нашел вскоре и Алексей несколько подосиновиков и
подберезовиков, но червивых, состарившихся, почернев­
ших - ни одного хорошего. Но ждала полянка, та самая,
откуда никогда еще, сколько помнилось, не возвращался
никто пустым. Лисички всегда выручали. Так ли, иначе,
а и в самое негрибное, невезучее время он все равно на­
бредал на них и радовался им всякий раз, когда бы ни
приезжал на родину.
Ждал и надеялся он и сегодня. Рощица и лозняк были
всего лишь густо заросшим местом 1 где сквозь траву
212


грибу и пробиться не просто. В траве он сопреет, смор­
ЩIIТ:СЯ, сгниет. Удачу надо ждать впереди, а не в расхо­
ж~м месте.
Заветная полянка с )келтизной лисичек была уже где­
то рядом. Любил Алексей теневые сухие места. В них­
то и поджидало обычно везение, приваливало грибное
счастье. С корточек, припав глазом к земле, далеко кру­
гом просматривались снизу и белые, и подосиновики, и
подберезовики, небольшие и крепенькие как на подбор -
гриб к грибу. В сухих местах гриб плотен и крепок.
Сердце настраивалось на лесное вольное ликование
и грибную удачу. Цветы, травы, деревья - хотелось со­
творить для них нечто святое и доброе. :VI ничего в том
не было удивительного. Сказал же Пушкин когда-то кни­
гам: «Прощайте, друзья ... »
-
Пойдем, К:остя, - поторапливал Алексей брата.
-
Дальше наберем, вот увидишь. Там знаешь какие: жел­
тые, чистые - сами в корзинку просятся.
Верилось, что впередн места более удачливые, как и
неузнанные, непрожитые еще годы. Правда, потом одна­
жды прозреешь и поздним осознанием вдруг поймешь,
что лучшее-то и минуло, осталось в прежнем, забыто.м
времени, каким бы трудным оно иногда ни казалось.
-
Посмотрим, - улыбался Костя,
· радуясь
детской
восторженности старшего брата-доцента. - Посмотрим.
Валерий с ружьем давно оторвался от них, в надежде
набрести на ранний тетеревиный выводок. Охотничьи
приметы и выработанное чутье, вероятно, подсказали
ему, где могли находиться зверь и птица. Бредя краем
леса, он несомненно слышал голоса братьев и знал, где,
перекликаясь, они находятся.
Полянку с лисичками он также хорошо знал. В забо­
лоченном лесу Алексей обнаружил ее случайно, по не­
заметному узенькому перешейку. С тех пор она была его
•
•
•
маленькои таинои и радостью, из-за которых, признать-
ся, приезжал он иной раз на день-два из столицы. И ни
с кем, кроме среднего брата, в деревне не поделился,
боясь, что вытопчут. Набрел же он на полянку, собирая
дJJЯ заболевших отца и матери землянику. Природа с того
раза словно бы заменила ему родителей. Временами он
с,тремился к ней будто на исповедь. К:огда же случалось
бывать в Подмосковье и подкрадывалась грусть по род"
ным местам, по ромашковым лугам и березовым колкам,
припоминалась тогда и грибная полянка в сухих нетро­
нутых папоротниках. В груди теплело при мысли о ней 1
213


влекло в покинутый бревенчатый дом. И медленно осе•
дали, как чаинки в стакане, разные огорчения.
-
Скоро эта поляна? - спросил Константин, отмахи•
ваясь от комариного гнуса.
Комары будто ждали братьев, набрасывались в тени
с небывалым остервенением. I1 не помнилось, чтобы
сто.11ько встречалось их в середине лета.
-
Это потому, что дожди лили, - заключил Ко•
стя. - Зато теперь постоит погода.
-
Почти пришли, - отозвался А.11ексей.
-
Здесь уже
рядом.
Сам не осознавая, он произнес это полушепотом, по
привычке входить в лес тихо.
Настрой на грибное везение подстегивал их идти ско­
рее. По девственным кустам п траве Алексей убеждался,
что на полянку этим летом как будто не забредал никто,
иначе дикие кабань1 не стали бы минувшей ночью здесь
рыть. На неприметном перешейке к поляне нетронуто
1<раснела 11 первая малина. Добираться к грибной поляне
через болота, да после дождей - никто не рискнул пока.
Алексей и Константин, добредя до поляны, удивленно
крутили головами: вырубленные березы, спиленные ели,
сучья повале11ноrо осинника скрыли под собой хрупкий
разлапистый папоротник. Поляна осиротела, лишилась
самых высоких елей, берез, осин, под которыми как раз
и росли грибы. Сучья захламили и с1,рыли именно те ме­
ста, куда попадало солнце, умеренно прогревая грибницу
и nапоротн11к11.
К лесной окраине прямиком уводил заплывший след
гусеничного трактора. Вырубали, несомненно, перед вес­
ной, добираясь промерзшим болотом . .1--Iскать что-то под
навалом .1e,I<a1цero хвороста не имело ни малейшего
смысла: по всей поляне трактор, разворачиваясь, сдви­
нул землю, соскреб гусеницамп верхний слой, распахал
полянку до самых краев. Не один год, если не десяти­
летия пройдут, nре)кде чем возникнут опять здесь ли­
снчки.
-
Тут нам нечего делать, - посетовал Костя.
-
Идем.
Он сразу понял, что Алексей расстроился и будет мед-
лить и размышлять.
.
-
Идем, идем, - настойчиво повторял он.
Ничего не оставалось, как уходить. Винить за поруб­
I<У было совершенно некого, да и выглядело бы не совсем
справедливо: кто знал, что песчаный этот бугор ценен
214


грйбами, впрочем, только ли этим? Он был еще укром­
ным, тихим приютом зверям и птице. Однажды Алексей
обнаружил здесь даже подготовленную к зиме медвежью
берлогу с наломанными и натасканными в огромную кучу
ветками.
И невольно освежились в памяти прежние встречи
с благодатной полянкой. Тихо и незаметно таился он
здесь, чтобы не отучить пастись лосих с лосятами. Слу-
•
чалось, они вставали с неохотои из папоротников и,
лениво хрустя валежником, удалялись под лесной полог,
покидая на время человека на корточках, срезавшего
складным ножиком желтые пятна лисичек. Как-то лосе­
нок отстал от матери, и она, тревожась и нервничая,
ждала его, с любопытством разглядывая человека с кор­
зинкой.
Грибов выпадало обычно столько, что Алексей не
знал, куда и ступить. Он клал их в корзину не в беспо­
рядке, а плотными, аккуратными рядками, вмещая как
можно больше. Тихо и уходил обратно, не тревожа лес­
ного забвения II покоя.
-
Да идем же! - повторил брат.
-
Будут еще гри­
бы. Я знаю тоже места не хуже. :Vlдем?
Знал он их немало и сам и задерживался лишь по­
тому, что чувствовал: отныне прощается навсегда с лю­
бимой полянкой. Бывать дальше на ней уже незачем.
Деревья, как понимал он, вырубили на дрова, и, пока
вырастут новые, пройдет целая жизнь. Рубка велась во­
ровски, хотя лес и числился за кем-то, и вроде осуще­
ствлялся даже какой-то формальный надзор, но о по­
лянке не -знали, пока не подсказал, не навел кто-то. Ви­
дать, знавший и опытный был, выбирая место для рубки.
-
Куда вы запропастились? - услышали они голос
и оглянулись.
Валерий, высоко поднимая ноги, брел к ним с ружьем
в руке.
Ну как, есть грибы?
А у тебя?
Глухо.
И у нас. А кто здесь рубил, не знаешь? - поинте­
•ресовался Костя.
Знаю, конечно.
·-
Кто?
-
Рубили мальцы зимой. На дрова. Трактором и вы­
возили по льду. Поблизости в поле яму с силосом вскры-
215


ли. Силос доставили, 8'--lNoC"1Ie и древ в деревяю подки-
нули.
.
-
Здесь же настоящие бревна?!- показал А.11е.к.с~й
на толстые пни. - Строительный лес!
••
-
Да 1<ому они нужны, твои бревна? Ни одного тол­
кового мужика в деревне. Отвезли нарубленное, а потом
пирушку устроили. Бабы угощали. А с тонкими дровами
возня одна.
-
И ты был?
-
Был. Тогда же зимой и лосиху заделали. Аккурат
под левую лопатку врезали, - пустился Валерий в по­
дробности. - Вон за тем кустом свежевали.
-
А шкуру куда?
-
Как куда? Снегом засыпали.
Вопросы для брата были наивными, странными, и он
отвечал на них с долей нескрываемого простодушия.
-
Ну, а если бы милиция?
-
Да какая милиция! - отмахнулся Валерий, заки-
дывая за плечи ружье. - Мили-и-иция! Поедут они, ого!
Полянку покинули. Уходя, Алексей в последний раз
оглянулся на нее. Добраться сюда милиции еще труднее,
чем попасть в зимнее время в деревню. И пристыдить
браконьера никто не пристыдит; мясо он непременно раз­
даст. и каждый будет доволен, что его не забыли, поза­
ботились. Проехать сюда из района практически невоз­
можно. Дорог серьезно не строили и как следует не
чинили, уповая на трактора: проедут, вытащат, если по­
требуется. Объясняли поначалу неперспективностью де­
ревень и отсутствием подрядчика, потом все же начали
строить, вели пока вдалеке от деревни. После проливных
дождей пройти по самой-то деревне нельзя было кроме
как в резиновых сапогах.
В уборочную страду кое-где подсыпали еще бульдозе­
ром крупный песок. остававшийся месяца два дорожным
подспорьем, до основательных первых осенних дождей.
В лес же, кроме как на тракторе, вообще ни на чем не
ездили, и то лишь в сенокос, когда волок трактор к сто­
гам на колесном прицепе сено, да еще подвозили в зим-~
нюю стужу корм для скота.
,
Сюда и впрямь никакой милиции не забрести. Ходить
же егерям по кодхозным полям и лесным кустарникам
з.начило бы напороться на огонь шастающих браконь­
еров. По одному, по два их· было в каждой деревне-·
профессиональных добытчик_ов.
216


Продолжая поход, оживленно разговорились, вспоми­
ная, как иска.ТJи мальчишками по лесным блиндажам и
'Граншеям патроны, и везде, в любом месте леса, и по
закрайкам, и в глубине натыкались на черепа и кости.
Много их и отныне. Останки своих, как правило, попа­
дались чаще, они угадывались по истлевшим сапогам,
обмоткам, ботинкам, каскам, ремням, и никому уже не
узнать - кем и откуда были они, безымянные защитники,
павшие в осиново-елочных здешних местах. Фашисты,
как давно приметили, зарывали своих убитых глубже, и
обувь их попадалась с окованным каблуком.
-
Братухи, расскажу-ка я вам забавный случай, -
оживился Валерий. - Тут по весне как-то решили сруб
для клуба собрать. Понадобился мох. Послали надергать
двух мальцов. Наносили они мха к дороге и решили
лопатой покопаться в траншеях. Только начали рьп_ъ и,
елки-палки, наткнулись на скелет немца. Узнали по аму­
ниции, обнаружили сумку рядом, а в ней бумажник, со­
всем целехонький, с пластмассовым внутри отделением.
J-f представьте, елки-палки, коллекция денег: бельгийских,
Французских, норвежских, чуть ли не всех государств
Европы. Не было одних наших, советских, видать, не
достались. Но что нашлось в пластмассовом отделении?
Фотография! Да такая, что, елки-палки, как будто вчера
снимали ...
Валерий остановился и начал закуривать. Братья, за­
интригованные, ждали. После нескольких глубоких затя­
>кек Валерий nродо.rr:щил:
-
Ну, так вот. На фотографии на этой два улыбаю­
u1.ихся Ганса чистят картофель. И здесь же надпись:
«Это - Россия!» То есть наш чистят картофель. Во по­
донки! Один - Ганс Хёпке, фамилию другого не разо­
брали.
-
А где сейчас фотография? - спросил А.11ексей.
-
Мы ее в ~<лубе после прикололи. 11 надписали:
«Доулыбались!» Может, у кого и сохранилась. Не знаю.
Алексей и Костя были бы не прочь взглянуть на сни­
М,9К, и Валерий пообещал· узнать, уцелел ,1и он.
• 'Немало их сверстников в здешних местах поранилось.
А некоторые и погибли. Случалось это по-глупому.
Сколько же способов знали они, чтобы произвести взрыв.
Самым простым было загонять в землю капсюлем кверху
патроны. На капсюль ставилась и землей обсыпалась
пулька, сверху по ней ударяли длинной палкой. Разда-
.
.
'
вался нутрянои глухои взрыв, летели комья, и в малень-
217


.'
.
"
"
кои дорожнои воронке оставалась разорванная медно~.
латунная гильза. Никогда не узнать, кто изобрел эту
рпскованную забаву. Быд это, несомненно, смышленый,
догадливый мальчуган, которому бы стать конструкто­
ром или изобретателем, если только не погиб он и не по­
калечился во фронтовых лесах - несостоявшийся безы­
мянный изобретатель.
Набрести в лесу на вырытый кабанами снаряд можно
было и поныне.
Грибов по опушкам и ольховым колкам попадалось
мало. Грибная пора этпм летом запаздывала. Но вдоль
опуиrки, особенно по заросшим траншейным склонам,
красным-красно было от земляничных яrод. Никто не
ходил пока и сюда, и ягоды висели почти перезрелыми.
В субботу и воскресенье в деревню приедут из города,
пойдут по грибы и землянику наверняка обнаружат.
Пора было спешить домой, и назавтра прийти сюда
с ведром, кружками и стеклянными банками.
Константин и Валерий повернули к деревне первыми.
Алексей же, приотстав, все заглядывал под папоротники,
в надежде наткнуться на нечаянный боровик. Не при­
спело, из-за холодов задержалось явно грибное лето.
l-'I он поспешил за братьями и тотчас увидел, как Вале­
рий и Константин остановились впереди, затаились, за­
мерли, пригнулись и, запрокинув головы, с любопытством
смотрели на верхушки деревьев.
l-1 он тоже безотчетно замер заодно с братьями, тол­
ком не понимая зачем, но чувствуя, что так надо, чтобы
не спугнуть их счастливого мига. Он не знал, что, за­
таясь, разглядывали они, и это было не столь и важно:
две за_бавные, с растрепанными волосами головы. От
восторга братья поснимали в эту минуту кепки. И что
могло быть отраднее и милее двух братьев рядом? Они
напоминали далеких прежних мальчишек. Валерий пе
хватился, не снял висевшего за плечами ружья, и Алек­
сею показалось это каким-то добрым предвестием ...
Он приблизился, и с ветвей над головами поднялисf,.
дик.ие голуби. Он нисколько не сожалел теперь, что в лес.
пошел и Валерий, которому тоже, видать, хотелось по~,
быть с приехавшими, наговориться.
..
И как хорошо и славно будет завтра идти опять -
всем домом по землянику. То-то обрадуются, всполошат­
ся сегодня, узнав про обилие этой душистой ягоды.
У Нины болит давно печень, и где-то прочел Алексей,
218


что земляника лучшее для нее лекарство, да еще без­
вредное.
Оравой прочешут они лесную опушку, выберут круп­
ную ягоду, за мелкой же - и вторично можно наведать­
ся. Надо бы и чернику разведать, может, также никем
не тронута.
Наконец братья вышли в поле, где комары не пресле­
дова.1Jи. Часа четыре провели в лесу и немало устали.
Вда.1Jи по дороге изредка пылили машины - день стоял
в самом разгаре. Скорее бы к воде, после комариных
укусов. Ва.1Jернй неожиданно подбодрил:
Не горюйте. Сейчас, елки-палки, подъедем.
Как бы не так, - усомнился Костя.
А вот увидите.
И, как только к дороге протопали, сзади и в самом
деле затарахтела, кузовом забренчала колхозная маши­
на. Узнали Валерия, затормозили.
Привет, мужики!
-
Привет, Валерий.
-
В деревню подкинете?
Водитель согласно кивнул. И пронеслись поля, отси­
нело в стороне озеро, 11 прнблизились редкие деревенские
избы. У 1<олхозного клуба машина остановилась, и братья
слезли. Воз.-1е дома их первыми встретили ма.лыши,
с ними был и сосед Терентий.
-
Покажите-ка, покажите-ка, с чем вернулись? -
О)Кивленно потянулся он к 1<орз1111ам. - Да что так мало?
-
Сколько нашли.
-
Запоздалое лето, - потирая лысину, сокруrпился
Терентий. - Но должны появиться. Должны.
-
Будем надеяться, - поддержал его Алексей.
-
А что же не заходпшь к нам?
Зайду. Непременно буду, - nообеща.1 Терентий.
-
Ждем. Всегда.
-
Спасибо.
Племяннпки запустнли ручонки в 1,орз11ну, извлекли
по грибку 11, смачно понюхав, no.1oж11.1J11 обратно. У Алек­
сея же вновь обрадова11110 мелькну.10: ,кест несомненно
бь1л дедовский, переданный через Константина. Живуч
и крепок, стало быть, по.1ух11нскнй род! Жаль, малышни
не так уж и много в нем. У самого - один, у Кости
-
два, да один у Валерия, растет где-то под чужоii опекой.
Глупая, непонятная J{огда-то случилась с братом исто­
рия.
219


После техникума Валерий лечил скот в пригородном
совхозе. Встретил присланную туда молодую учитель­
ницу. Гуляли, друzкили - учительница забеременела. ,~ц~
лерий бы.тт чересчур молод, горяч, многое не понимал и
расписываться в загсе медлпл. А вскоре родился маль­
чик, как две капли воды похож11ii на Валерия. Пытались
родители вмешаться, одно лето внук провел даже у них
в деревне, однако учительница осенью увезла его, вышла
за другого замуж и тем самым дала понять, что с Вале­
рием навсегда порвала.
Алексей знал, что семья не сложилась у Валерия не
по злому умыс.rrу, а по н~умению создавать ее. Нина,
любившая детвору по-своему, приняла бо.тrьше сторону
подруги Валерия, за что Валерий, не скрывая, сердился
на сестру. Шло время.
Сыну уzке было семнадцать, и после школы он посту­
пил в университет, о чем Нина непонятным образом тут
же прознала. Сказать брату она тем не менее не реши­
лась.
Полухины шли по деревенской улице в-пятером: трое
рослых, высоких братьев и двое малышей-крепышей,
будущих в их роду муJкиков.
Во дворе первым делом потянулись к ведрам на лав­
ке. Племянники принес.rJИ себе кружки из дома. Пили,
отрываясь и вновь припадая. С веселым гомоном ввали­
лись в дом. J\'1.алыши ·ожидали обещанных рассказов
о лесе, держались рядом со взрослыми. И старались во
всем походить на них.
Детей усадили за стол с мужчинами, дали вилки и
ложки.
-
В лесу так, - рассуждал Валерий,
-
кто первый
набрел, тот и унес. Главное, не. ленись. Не зевай. Лес,
он всегда выручит, за ним можно жить ...
-
На то и лес, - поддержала Лиза.
-
Не за горами и малина, - встряла и Нина.
-
Много ее видели?
-
Достаточно.
И щемяще радостно отозвалось в душе от удачно
начавшегося отпуска. Не мог не окрепнуть здесь Алек~·
сей от бодрящей колодезной воды родных мест, от ветре-, .
чи с сестрой и братьями, с племянниками-· с любым· и'
каждым, кто навестит этот бревенчатый дом, завещан-
ный им родителями.
•
-
Вот наварим варенья маленькому Юрашке!......,. про­
говорила Лиза. - Всю-то зиму есть будет, да?
220


'
-
Даа-а-а ...
Напрасно же не взял Алексей своего Петра, какая бы
трЬица племянников получилась. Пусть смотрели бы на
дядьев и жили затем такими же дружными и согласны­
ми. Надо бы съездить в город и позвонить жене и уго­
ворить посадить мальчишку в поезд, а дальше он уже
встретит парня.
-
Господи, а сахару-то и не-е-ет, - спохвати.7Iась
Нина. - Земляника
-
ягода нежная, быстро попортится.
Как это я забыла?
-
Почему ты говоришь нет? - изумился Костя.
-
Ерунда. Пойдем и купим. Я вот и схожу сейчас.
-
В магазине нет, Костя. Не подвезли.
-
Это летом-то чтоб в селе сахара не было, - бурк-
нул Валерий. - Ну, водки, я понимаю ... Ее много надо,
вина там, а сахар?
Дороги, наверно, плохие, - предположил Алексей.
-
А за озером он есть.
-
Где, ты говоришь, Валера?- не расслышала
Нина.
-
За озером ... -
н~хотя повторил брат. - В совхоз­
ном магазине, елки-палки. Там и покупать-то некому, три
калеки.
-
А и правда, - поддержала Нина,
-
давай, Лиза,
сегодня наведаемся.
-
Далеко это?
-·
В обход километров пять. А на лодке километра
не будет. Перевезете нас? - обратилась Нина к братьям.
-
Перевезем, - откликну,7Iся первым Костя.
-
Толь­
ко надо взять ключ у кого-то.
-
У Терентия, где же еще, - посоветовал Валерий.
-
Так вы ешьте, а я быстренько принесу, - засуети-
лась сестра. И тут же побежала через выгон к Терентию.
Вскоре она вернулась с ключом: - На два часа дал. Сын
приехал, пойдут рыбу ловить.
-
Я вас перевезу, - вызвался Алексей, которому
давно хотелосr, взглянуть на озеро с лодки, погрести вес­
лом и вообще окунуться в забытую деревенскую тишь .
.В
доме отыскали полиэтиленовые пакеты под сахар
~ вещевой мешок. Алексей дал Нине денег.
'
Так много! - сказала она.
-
Килограммов десять берите, ягод - пропасть.
-
Все равно много.
Пока братья были в лесу, сестра с Лизой наводили
порядок; протирали окна и подоконники, подметали пол
221


и трави,т~и мух, налетавших невесть откуда. Затем на­
шлись дела во дворе. Лиза занялась смородиной, засы­
пала ягоды в мясорубку и прокручивала, добавляя сахар.
Нина тем временем отнесла на озеро половики, пропо­
лоскала и расстелила сушить на траве у дома. Племян­
ники всюду сопровождали ее и обо всем спрашивали.
Особенно интересовал ма.rrышей колодец. Они дивились,
что вода появляется не из-под крана, как в городской
квартире, а возникает в ведрах откуда-то из другого
места.
Нина повела их к колодцу, поставила на приделан­
ную скамеечку ведра, взяла· очеп и на крюк нацепила
стоявшее отдельно ведро.
Повесив ведро сбоку колодца на привычное место,
Нина принесла свежую воду как раз к возвращению бра­
тьев. Она ни на минуту не присела, не прилегла, была
в непрерывных делах - и внутри, и вокруг дома.
Наскоро поели братья и вот уже подгоняют, торопят
друг друга по новой: Костя - ореховое удилище искать,
Алексей - лодкой править, Валерий снаряжается куда­
то ...
Алексей взял под поветью весло и пошел с Ниной и
Лизой к озеру, к лодке, примкнутой меж двух олешин.
Консервной банкой вычерпали из лодки воду. Лиза села
на нос, Нина разместилась на шатком сиденье-лавочке.
Алексей оттолкнул лодку с кормы веслом, и она мед­
ленно выплыла из камышового затончика под олеши­
нами.
Лиза и Нина жадно и весело поглядывали кругом,
словно видели озеро впервые. Они радовались, что не­
надолго оторвались от привычных и непрерывных своих
забот. Встречь плескалась, лопотала вода. Прибрежные
камыши и росшие за ними кустарники становились шире
и выше. Плавание представлялось таким же заманчи­
вым, как и хождение в лес. Плыть и видеть с середины
озера как на ладони свой дом и прибрежные дали было
волнующе и приятно.
Днище слегка подтекало, и поэтому сидели в лодке
босыми. На берегу Нина с Лизой поторопились к сов­
хозной деревне, спешили до закрытия магазина. Берег
хотя и безлюдствовал, но оставлять лодку без присмотра
женщины не посоветовали.
-
Как же вы донесете? - возражал Алексей.
-
Дотащим как-нибудь. Лишь бы купить. Ты лодку
лучше карау,1ь.


Женщины скрылись. Алексей выволок лодку и пошел
смотреть, нет ли ненароком вдоль берега шампиньонов.
Он помнил, что после стекавших в озеро дождевых по­
токов на скатах и склонах появлялись прежде грибные
гнезда, правда ближе к концу лета, но иногда шам­
пиньоны бывали и в эту пору.
Солнце подбиралось к холмам, от ольховых кустар­
ников ложились прох.11адные тени. Грибов не встрети­
лось, и Алексей вернулся к лодке, опасаясь, как бы дей­
ствительно не угнал ее какой-нибудь шатун рыболов.
Противоположный берег ярко пылал и светился от
предзакатья; там была отмель с прогретой, как нигде
к концу дня, водой. Алексей столкнул лодку и быстро
погреб туда, решив выкупаться и вернуться к приходу
Нины и Лизы. С противоположного берега он мог видеть
дорогу и женщин.
Мелкое дно здесь прозрачно смотрелось сквозь воду.
Наскоро сняв одежду, он бултыхнулся и проплыл взад­
вперед. Хорошо выкупаться в местах, с детства знако­
мых, где однажды с Валерием они едва не утонули.
А тонули дважды, и никому потом не сказали. Пер-
u
выи раз - в начале зимы: палками глушили сквозь лед
на мелководье налимов. Под Валерием лед неожиданно
проломился. Одетый в перекроенный кожушок и подпоя­
санный к тому же веревкой, брат оказался по грудь
в воде. От страха и жалости к брату Алексей едва не
расплакался, казалось, что вода затянет Валерия, и он
вот-вот скроется подо льдом.
Теперь уже не упомнить, кто первый догадался и
крикнул - то ли брат, то ,11и сам А.1ексей, в несколько
секунд Алексей выдернул мальчиruеский брючный ремень
и бросил конец его Валерию. Кажется, оба они после
ревели и умолчали о случившемся дома. Просто упали
в лужу, и потому, мол, одежда мокрая.
Второй раз тонули в мае: с долбленки-лодкп, обламы­
вая нависшую над водой черемуху. Майскпй день словно
бы настоялся на ее запахе, ломали самую расцветшую,
только с воды, откуда и мо,кно было ее достать и поло­
)11ить В дОдКу.
Ветки удачно разместили поперек долблен1<и. Пере­
шагивая через них, Алексей оступился. Страшным было
u
не то, что он окунулся в маискую воду, а то, что дно
01,азалось вязким. Он медлил хвататься за лодку, опа­
саясь перевернуть II надеясь, что выберется и вплавь
доберется до берега.
223


Ноги, однако, увязали глубже, мокрая одежда тяже•
лила, и все же он вскарабкался осторожно в лодку. В па­
мяти удержались успокаивающие слова Валерия, хотя
голос брата, помнится, и был растерянным, донельзя
испуганным.
И странно представить сейчас, что мог погибнуть один
из них, что мог остаться он без Валерия, а брат - без
него.
Но почему все-таки Валерий не встретил вчера на
станции? Почему? Спрашивать об этом казалось неловко,
в конце концов - дело Валерия. Хотя сам он в Москве
обязательно бы встретил брата.
Алексей не торопился одеться и, сидя в лодке, обсы­
хал голышом, согретый предзакатным теп.rrом. Он зорко
следил за дорогой. Прошлое вспоминалось, как вспоми­
нается часто многое в минуту уединения. Ощущение та­
кое, словно рожден ты заново. Боясь оказаться застигну­
тым без одежды, он начал медленнь одеваться. В малин­
нике на берегу успел заметить созревшие на припеке
ягоды, но сорвать их уже не было врем·ени: из-за холма
вдалеке показались Нина и Лиза. И Алексей неистово
погреб к ним. Сестра с Лизой почему-то пробыли в мага­
зине дольше, чем обещали...
По их лицам угадывалось какое-то скрытое огорче­
ние. Он быстро освободил Лизу от рюкзачных лямок.
-
Я сама вначале несла, - зачем-то оправдывалась
Нина, - да печень что-то расшалилась . . .
Он взгромоздил на себя мешок, поправил лямки, и все
трое двинулись к лодке.
-
Надо тебе серьезно печень лечить, - посоветовала
сестре Лиза.
-
Надо бы, - согласилась Нина,
-
да как? В дерев­
не у нас сейчас врач из Москвы отдыхает, отставник­
полковник. Схожу завтра к нему. Да что это я?! Завтра
же за земляникой! - спохватилась сестра.
-
Вначале пусть врач посмотрит, а потом уж пой­
дем, -- посоветовал Алексей.
-
Подлечиться бы надо в районной больнице, да дом
не на кого оставить ...
-
Как не на кого? -Алексей замедлил шаг, недо­
уменно уставясь на Нину. - А на Валерия?
-
На Валерия, говоришь ... -
произнесла сестра с
неохотой и почему-то отвела взгляд к озеру.
На кого же еще?
-
А вернусь куда потом?


-
Сюда я<е.
-
Сюда же... На голое место. Ни кола ни двора не
будет.
-
Как это?
-
А так. Я- за порог, а он с молотка все пустит. Ко-
рову отвел ...
Нина неохотными, скупыми урывками отвечала даль­
ше приезжему из столиuы брату. Выяснялось, что у себя
в Москве он бы,'I да,ТJек еще от существующей здешней
проблемы: приезжал, отдыхал - с виду будто бы и нор­
мально все. Природа, раздолье, воздух, а выявилось, что
серьезно-то и не заглянул нн разу в глубь жизни. Истина
и правота внезапно проснулись и заговорили в Нине. Но
чувствовалось им и другое: жить проблемами собствен­
ной семьи и отчего дома одновременно, да вдобавок не­
простыми служебными делами - недолго и самому над­
ломиться. Он име.'I с семьей кооперативную квартиру, га­
сил постоянно ссуду, не бедствуя, конечно, но и не имея,
по сути, ничего лишнего. Свои трудности решал он сам,
и сам же за них был в ответе. Брату же и сестре оставили
нажитое и наработанное родители, приобретать крупное
что-то. покамест не было необходимости, а в итоге их не­
хитрое с виду жилье куда запутаннее, чем могло пока­
заться вначале.
-
Что-то я не пойму вас ... -
произнес в смущении
Алексей, окончательно выбитый сестриным откровением.
Голос Нины сломался, она закашлялась. Алексей не
торопил. Теперь уже сестре не оставалось ничего, как
до конца выговориться.
Охотничьей страстью когда-то переболели и сам Алек­
сей, и Константин, имевший школьником одноствольное,
купленное родителями ружье: росли как-никак на при­
роде. Но жизнь свою охоте не подчинили, а, наоборот, бы­
стро забыли и в конце концов к ней остыли, никогда не
взяв с тех пор ружья в руки.
От рассказов ее точно бы потускнело летнее предве­
черье. Какая-то неразгаданность крылась в страстном
охотничьем увелечении брата, жившего себе в удоволь­
ствие на приволье.
Из-за проклятой охоты Ва,1ерий не вспомнил никогда
и собственного сына, ррсшего без святых отuовских за­
бот и помощи. Жизнь Валерия свелась к убийству каба­
нов, лосей, бобров, белок, енотов, и это занятие с годами
превратилось в основательную привычку.
8 r. Пациеако
225


Охота перешла незаметно в профессиональное увле­
чение. К чему и зачем хозяйство, если природа выручит?
В безлюдных местах сам хозяин себе, а если поделиться
еще и добычей, нанесут взамен чего угодно: и огурцов,
и молока, и картошки. И не надо в огороде возиться.
Мяса же обычно хотелось каждому, а дичинки- и паче.
Психология сельчан Валерием, безусловно, учитывалась.
Как старший, Алексей понимал, что разговор с бра­
том теперь неминуем. Надо бы как-то заставить его заду­
маться, но как?
Отворачивая лицо, Нина всхлипывала.
Права сестра несомненно в одном: будь давние преж­
ние мужики, многое здесь не привилось бы, но где они,
где прежние? На кладбищах под березами, пирамидами
да обелисками по Европе. Десятками мужиков забирала
война, вернула же единицы. Из них один и остался те­
перь, Макар Дуднов ...
Рюкзак с покупками в лодке Алексей держал на ко­
Jiенях, чтобы не замочить. Борта лодки осели. Из-за рюк­
зака грести было несподручно. Плыли по гладкому, зер­
кально-спокойному озеру. Ранний месяц успел подвесить­
ся над деревней.
Молчали, то ли очарованные озером, то ли _охвачен•
ные раздумьем.
-
Прикладываю шкурку заячью к печени, -сказала
1-Iина.
Это зачем?
Меньше болит.
Врач советовал?
Сама придумала. И вижу, помогает,
-
А какой диагноз?
-
Вздулась печень. В районной больнице наказали
приезжать каждый месяц.
Вот и берег. Алексей поставил рюкзак на землю, при•
икнул лодку. Нина забрала ключ и понесла спешно Те•
рентию. Лиза и Алексей, взяв весло, пошли тропой к
дому.
Константин с малышами уже вернулись и ошкурцвали
удилища. Лиза отняла у детей ножи и спрятала. Маль•
чишки не перечили.
-
Купили сахару?
-
Купили, - ответил Алексей, опуская с тяжким
вздохом рюкзак.
А к ушице завтрашней взяли чего-нибудь?
Брала что-то Лиза ...
226


•
-
Давай посмотрим. - К.остя развязал рюкзак.
Вынимать ничего он не стал, чтобы дети не видели.
Не знаешь, где Валерий сейчас? - спросил Алек-
сеи.
Он на охоте, - ответил за отца старший.
С чего ты взял?
Собачка с ним убежала.
-
Нет, он там, - показал Юраша на деревню ручон­
кой. - Дрова пилит. А собачка уже дома. Прибежала.
-
Дима, - позвал Алексей племянника.
-
Сбега_й за
дядей.
А что сказать?
-
Дядя Алексей зовет, скажи.
-
Хорошо. - Мальчишка стремглав умчался.
Костя вернулся достругивать удилище. Алексей понес
в дом рюкзак с сахаром. Заходил он в избу только по
крайней надобности: взять одежду, побриться- никому
не мешал и никого не тревожил, если спали. Проводить
дни и ночи на свежем воздухе - лучшего и не желал он.
Пятистенная родительская изба делилась на кухон­
ную и жилую. Много раз перестраивалась она, и послед­
ний раз лет за пять до смерти родителей. Старики
обновля,11и дом для детей и внуков. Отец обронил ненаро­
ком однажды фразу: «Помирать собирайся, а поле засе­
вай». Сказал, как под нос буркнул, натачивая во дворе
топор. Но сказанного вскользь, вероятно, хватило бы на
составление целого руководства о нравственных жизнен­
ных принципах. Тех же взглядов была и мать.
Кое-где в доме от сырости провисли обои. Отапливали
редко. Рубить дрова для себя Валерия не заставить. Отец
заготавливал дрова постепенно и складывал под стеной
во дворе в поленницы. Никогда не бывал дом без нако­
лотых, загодя припасенных ольховых поленниц.
Печь Валерий топил чем попало: хворостом, щепой и
даже старь1м тряпьем. И пока Нина лежала зимой в боль­
нице, разобрал и потихоньку сжег и часть огородной из­
городи.
Рюкзак Алексей опустил на сундук в сенях. Сундук
был семейной реликвией. В нем хранили муку, крупу, бу­
тылки с маслом и в прохладное время ставили миски со
студнем. Матери в наследство он перешел от бабки, стук
открываемой и закрываемой крышки был памятен Алек­
сею лет с четырех. Накрывая стол, мать непременно за­
г лядыва.rrа в сундук. Из сеней была дверь в дом. В пер­
вой половине, слева от двери, белела печь, справа же
227


хранились в углу ухваты. У окна !3притык к стене- ма­
ленький, ветхий, самодельной работы кухонный столик.
Садясь семьей за него, столик отодвигали от стены, что­
бы вместиться, и всегда тревожились, боясь, что разва­
,1ится.
Жилая часть дома, в отличие от кухонной, была не­
сколько пообставлена: две полуникелированные кровати,
потускневшее настенное зеркало, купленное в молодости
где-то Ниной, был и диван, п швейная машина старин­
ной фирмы «Зингер» - подарок от деда матери, когда
выходила замуж. Машины теперь не оказалось, и Алек­
сей в день приезда спросил о ней.
-
Родственник на время увез, - пояснила Нина,
-
когда я в больнице лежала. Пусть шьют, если так.
Алексей согласился. Он vселся с книгой на лавке ли-
•
цом к закату над озером, надеясь, что в недолгом уеди-
нении пройдет внезапно возникшая в сердце боль.
Но в это время послышался голос Терентия, везшего
им вчера от станции вещи. Сосед шутливо заметил:
-
Что-то вы, братья, прiiезд забыли отметить. Я: вот
вам молока принес.
-
Времени как-то не быJiо. За ухой завтра намере-
вались.
От платы за молоко Терентий отказался:
-
Я: денег не беру.
Кожаные тапки, черные сатиновые штаны, перевя­
занные на щиколотках, клетчатая распахнутая рубашка,
кепка, иногда и старая шляпа, и морщинистое лицо с из­
работанными, устало поблекшими, слезящимися глазами.
Алексей вернулся к рюкзаку, вынул поллитру и вручил
Терентию, поделился и финским сыром «Виола», и пач-
u
u
кои индииского чая.
Сосед не отнекивался:
-
Вот кстати-то на петров день. Если что потребует­
ся, не стесняйтесь. Конь под рукой. А молоко завсегда
носить буду.
-
Спасибо, Терентий.
Прибежал и Дима с сообщением:
Дядя Валера туда зовет.
-
Куда?! - удивились в один голос братья.
-
Говорит, занят. -Мальчишка взялся помогать
отцу мастерить удочку.
-
А, бог с ним. Придет, - рассудил Костя, намерен­
ный закончить дотемна с удили1цами.
228


Нина предложила засветло поужинать под липами.
Братья согласились.
-
А Валерий? - заметил Алексей.
-
Может, подо­
Я{дем?
-
Как хотите, только есть потом в темноте будете.
Лиза успела очистить и отварить картошку, сделала
салат и что-то дожаривала в сенях на газовой плите. Из
u
сенеи еду носили в палисадник.
Все y)lce готовы были взяться за ложки и вилки. Вдруг
с шорохом оборвался вверху сухой тополиный лист и
упал на стол между тарелками.
•
-
Петрок оторвал листок, - произнесла Нина при­
словье.
Да, это, пожалуй, был первый сухой листок, предвест­
ник осени в полусеверных здешних краях, посланник пер­
вого раннего увядания.
Алексею )Ке еще больше взгрустнулось. Лето роняло
листву, а в Москве до сих пор казалось, что оно начинает­
ся только и что лучшая летняя пора впереди. А получа­
лось, что его, лета, оставалась уже самая малость. Как
и в жизни: промелькнет, увянет, усохнет - в твоем об­
манчивом ожидании и надеждах на что-то.
Валерий возник во дворе почти незаметно. За столом
начали двигаться, тесниться. Нина побе)кала за табуре­
том:
-
Садись, картошка остыла.
Брат прокашлялся, присел на краешек скамьи возле
племянников.
-
Где был?
-
Да там, - неопределенно кивнул он.
-
Корову ле-
чил. ..
Вылечил?
-
Придется еще идти.
-
Надолго?
-
Может, и до утра. Серьезное воспаление... Воз-
можно, прирежут ...
-
Да и у кого же это? - затревожилась Лиза.
-
Ты не знаешь.
Валерий отвечал вяло и уклончиво, ел, поводя взгля­
дом по стаканам и кружкам: вдруг в магазине взяли ...
Алексей отложил на край стола книгу, это были из­
бранные сочинения Канта, взятые для отпускного чтения.
Валерий поднялся из-за стола и попросил Алексея и
Костю - на минутку. Повел к баньке. Удалясь от дома,
где разгов9р не слышим детьми, возбужденно сказал:
- 229


-
Вот что, братухи, мясо есть. Я обещал вам? Обе­
щал. Говорил, будет мясо? Говорил.
-
Какое мясо еще?!
-
Не какое, а дичатинка - первый сорт. Да что пер•
вый - высший! Пока вы там плавали за своим сахаром,
собака затравила лосенка. Ну, я и прирезал. Видит бог,
не хотел. Так получилось. Лежит в овражных кустарни•
ках. Тут недалеко. Надо срочно идти. Одному опасно.
Может напасть лосиха. Ведь она там поблизости где-то
ходит, запах чует... Спешить надо. В случае чего можно
пугнуть ее ружьем. Шкуру отдам выделывать, будет курт­
ка. Мне в ней нельзя - сразу усекут.
Костя 11 Алексей, смятенные и растерянные, не знали,
что и ответить. Ругать брата - не тот момент, отказаться
идти - мало ли что случится с Валерием: не простят
себе. Здравый смысл подсказывал: надо идти, а там об­
становка пока)кет.
3
Пошли через клеверище, примятое уже шагами Вале­
рия. Ни одна душа не встретилась им перед сумерками.
В густо заросшем лозняками овраге, среди высокой тра-
•
u
вы лежало тело лосенка: с откинуто и назад rоловои и пе-
ререзанным горлом. Лосенок упал здесь от настигшей его
собаки, и Валерий вмиг доконал животное, без единого
выстрела. Он успел вскрыть ero и предусмотрительно взя­
той лопатой зарыл внутренности.
Копытца лосенка до того казались стройны и краси­
:вы, что Алексей весь сжался при виде безжизненного,
rрациозно стройного существа. Валерий надрезал на но•
•гах шкуру и попросил Алексея придерживать. Тот, од•
. нако,
оказался совершенно не в состоянии помогать, тя•
· rостное
зрелище напрочь лишило Алексея здравог() по•
нимания происходящего. В логу быстро темнело, и Костя
:включил фонари. Комары кусали Валерия, и он то и дело
просил младшего брата отгонять их ветками. Довольный
удачной охотой, он rоношисто распоряжался:
-
Крепче держи ты, Костя! . , Как без рук. Видишь,
шкуру порезал?
•
Костя молчал.
Появись лосиха, Алексей пальнул бы вверх. И толь•
ко. Стрелять в животное не решился бы. Возможно, она
и приходила, и успела проститься за это время с мерт•
вым детенышем, облизала его на прощание..•
230


Измазанfl_ые кровью руки Валерий периодически вы­
тирал о тpatiy. Ни на минуту не прекращалась матерщи­
на. И Алексей понял, отныне и думать нельзя о приезде
жены или сына. И хорошо даже, что он не взял их. Жена
как чувствовала, как угадывала, что в деревне не все
в порядке.
Шкура с лосенка была снята и свернута. Алексей все
так же не оборачивался. И вдруг он уловил среди росной
травы и густого прохладного по-вечернему лозняка стран­
ный, перемежавшийся с чем-то запах спирта. Так пахла
кровь лосенка, лишенного внезапно жизни. Пахла, как
спирт, и Алексей ужаснулся сходству- запаха крови и
запаха спирта.
Мешок с лосенком волоком потащили к дороге. Алек­
сей с ружьем плелся сзади. Из головы не выходило под­
меченное сходство запахов ...
Никого не увидели, не встретили и на этот раз.
1( дому подходили со стороны колодца. Часть туши
Валерий отрубил тут же топориком и торопливо понес
кому-то в деревню. В сенях он предварительно поставил
на газовую конфорку сковородку с печенью, наказав смо­
треть и ждать. Печенку он хотел приготовить непременно
сегодня, пока свежая. Толк в этом брат знал. Варить
мясо он приказал Нине.
-
Я не буду есть это мясо. Я не могу, - сказал Алек­
сей младшему брату.
-
Детям только не говори про лосенка, - попросил
l(остя.
-
Да уж конечно. Нам и мясо-то не нужно. Рядом
озеро, рыба. 1( чему это убийство?
-
Ладно, Алексей, что свершилось, то свершилось.
Но впредь заявим: пока мы здесь - никакой охоты. Он
еще и на кабанов собирается. Ты только не переживай,
он это мясо не столько для нас добывал, как для дру­
гих.
На крыльце послышались шаги, и братья умолкли.
Вошел Валерий:
-
Готова печенка? Не пробовали?
-
Да не-е-ет.. .
_
В руках брат держал буханку хлеба и тотчас понес
ее собаке как поощрение. Это была понятливая, по-сво­
ему красивая гончая лайка. Жила она в будке нз быв­
шего пчелиного однокорпусного улья. I(ак правило, со­
бака кормилась магазинным хлебом. В день Валерий
231


доставлял ей одну-две буханки р)каного темного из рай­
онной пекарни хлеба.
Костя как-то заметил:
-
Лучше бы ты поросенка имел. Грешно сr,;:армли­
вать хлеб собаке.
-
Грешно, говоришь ... А вот те, елки-палки, которые
в городах у вас, те собаки вагоны костей и мяса съедаrот .
.И
колбаской не брезгуют, которую у нас и в глаза-то не
видят. Собачий бум захлестнул ваш город! И никому не
стыдно так жить, что же ты им не скаR{ешь?
-
51 лично не держу в квартире собаку, - ответил
Костя, чувствуя между тем, что возразить брату серьез-
"
но, пожалуи, и нечем.
Когда-то Алексею и Косте завидовали, что в деревне
у них есть дом и они могут поехать отдохнуть к себе:
Некоторым, как сделал это Алексей, они давали и дере-
"
венскии адрес: в случае неувязок каких - пусть приез-
жают. Места хватит. И вот сидят они на сундуке в сенях
с немым отупением, с тяжестью в головах, с каким-то воз­
никшим внутренним напряжением, ведя непредвиденный
мучительный разговор с родным же братом.
-
Пойдемте-ка лучше на воздух, - предложил Ко~
стя. - Будто места нет, кроме сеней.
Словно уловив какую-то перемену в настроенин взрос­
лых, прибежали племянники. Сели с мужчинами на лав­
ку под березой. Лавку под деревом любили, летом отды­
хали на ней в тени, а вечером обычно ждали с поля ко­
рову. С бугра под березой далеко виднелисо дали и
гнездо аистов на дереве у соседа Макар·а. Многие завидо­
вали месту, выбранному отцом для постройки дома в
годы коллективизации.
Ребята повертелись возле старших, пока Костя не
скомандовал идти спать. Старший увел за руку млад­
шего, и братья остались одни.
-
Ва.тrерий, надо сообща нам поговорить серьезно, -
начал Костя, не теряя времени, опасаясь, как бы не ушел
брат в деревню. - Всем вместе.
-
О чем говорить?
-
Зачем ты убил лосенка? Никому не нужно твое
мясо. Никому. И я не собираюсь угощаться им. Как хо­
чешь, но не собираюсь!
-
И я не на такое угощенье ехал, - решительно под•
держал Алексей. -Убить лосенка! Да какими ты глаза•
ми после этого будешь смотреть на детей? .•
232


тин.
'
Позовем l-Iину и обсудим, - предложил Констан- •
Зови, - равнодушно согласился Валерий.
Нина! - прокричал Константин во двор.
Вытирая о фартук руки, подошла сестра. Алексей
осу>кдающе смотрел на Валерия, точно не узнавал бра­
та. Ему, приехав1пему сутки назад, происходящее виде­
лось особенно странным и диким. Снять бы где-нибу4ь
в Подмосковье дачную комнату, собирать грибы, купать­
ся в речке, встречать по субботам и воскресеньям жену­
и не надо бы лучшего. Вот только вода колодезная, на
которую он так уповал и надеялся ... Вода эта, признать­
ся, не давала покоя.
Из родного колодца! Она и сейчас рождала >келание
встать и пойти к ведрам на лавке. Странно и в чем-то
загадочно само желание без конца пить эту воду. Ни в
детстве, ни позже не испытывал он такой жажды, нико­
гда не спешил так к воде из колодца за огородом, как
в этот раз. Как будто в последний раз пил.
И нельзя было пойти к ведрам на лавках, не погово­
рив со средним братом. Приключись что с Ва.r~ерием, и
до конца дней не простишь себе...
-
Валерий, что же ты наделал? - строго спросил
Константин. - Зачем убил лосенка? Для детей?
-
А это мое дело, - ответ брата был спокойным на
удивление, как если бы разговор вообще его не касался,
а шел о чем-то постороннем.
-
Так ведь нельзя же! - подключился, не вытерпев,
Алексей. - Это, пойми, преступление ...
-
Я в вашу жизнь не вмешиваюсь.
•-
Верно, не вмешиваешься. Мы не стали бы с Костей
говорить, но мы не одни: с нами дети, твои племянники.
Неужто они не поймут, что это не охота, а убийство?
Валерий насупленно глядел перед собой в сторону де­
ревни, куда-то за огороды и избы, и был весь где-то там,
u
u
,,
в тои скрытои темнотои дали.
-
Нехорошо, Валерий, - проговорил медленно и
Алексей. - Ей-богу, нехорошо. Сорок лет, а заботы, за­
просы - ружье, охота, рыбалка, собаки ... Это не только
убийство лосенка. Это самоубийство, уничто>кение чело­
века в себе же. Пойми ты!
-
Есть в нем какая-то страсть уничтожать, разру~
шать. Вы только вглядитесь: это же изгородь с нашего
.огорода. Разобрал и снес до Ж€рдинки! .. -
сказала
Нина.
233


Братья смотрели на беспорядочно наваленные колья
и столбики, и только теперь узрели как следует, лишь те­
перь догадались они, что перед ними лежала когда-то
сооруженная отцом изгородь, та самая, которую, по
обыкновению, подновлял и чинил Костя в каждом отпу­
ске.
Дальний край огорода, что упирался за садом и кар­
тофельным полем в соседские подворья, был основатель­
но оголен, открыт вчистую. Изгородь создавалась по ко­
лышку, по жердинке, по столбику, связывалась верев­
кой, стягивалась проволокой, прибивалась гвоздями,
укреплялась, залатывалась, и все это, годами создавав­
шееся и считавшееся прежде изгородью, сейчас лежало
беспорядочно сваленной кучей.
Алексей и Костя не знали, что и сказать.
Слезы душили Нину, и сквозь плач пробивалось к
братьям ее отчаяние:
-
Что же это такое? Приехали вы отдыхать, приеха­
ли как на праздник, а получается ...
Никто из братьев не уговаривал и не утешал ее. Ни­
кто из них отродясь не слышал на своем веку подобного,
не видел такого вспыхнувшего отчаяния и надлома. Си­
дели онемевшие, убитые, казнили и каялись, что затеяли
разговор.
Тянулся глубокий вечер, а они продолжали сидеть и
думать - сестра и братья. Помолчат, скажут словцо -
и вновь тишина. Так и разошлись, ничего не решив. Не­
которое время Алексей был в доме и ждал, когда уля­
гутся спать. Самому хотелось лечь после всех, убедиться,
что наступил в доме ночной покой, и уже затем уйти на
свой сеновал.
Но звякнула щеколда, и в кухонной половине возник
Валерий. Он порылся в углу за печкой в посылочном
ящике, взял ветеринарные пузырьки, один из них даже
посмотрел на свет, и с видимой поспешностью удалился.
В дом он заглянул явно за чем-то другим, возможно,
чтобы убедиться, продолжается ли ночной разговор.
Алексей ощутил вдруг резкую боль в груди и скорее
вышел во двор.
Боль, однако же, не утихла и здесь, и он решил быстро
лечь, а вот да пройдет. Слишком много впечатлений ско­
пилось для первого отпускного дня. Разувшись, он тихо
полез на сеновал.
Сон вскоре прервался. Со двора в сарай сквозь бре­
венчатые и дверные щели пробивались робкие лучи элек-
234


трического света, бренчала встрево>кенно цепью о будку
собака от частого и нарочитого покашливания Валерия,
Константин, скинув в сенях дверной крючок, вышел
на крыльцо:
Ты зачем свет зажег?
~ Шкурки ищу.
Какие шкурки?!
Ног лосенка.
-
Ребят разбудил ... Дом поднял. Утром найдешь~
,
-
Хочу сейчас. Дом у меня без соседей, слава
богу! - с какой-то странной издевкой сказал Валерий.
Как подкинутый, Алексей рванулся с сеновала вниз,
с забытой той быстротой, на которую способен был толь•
ко в армии. Смахнув на ходу с глаз и лица налипшее
сено, он увидел на освещенном крыльце Валерия.
-
Дом без соседей, говоришь? - взорвался Алек•
сей. - А если бы ты жил один во всей деревне, это тебе
помешало бы оставаться человеком?
Нина тем временем тоже вышла и стояла на крыльце
в ночной рубашке наподобие привидения, не зная, что
предпринять, повторяя сокрушенно одно и то же:
-
Успели поругаться?
Сестра дрожала в сорочке- от холода и страха, и
Костя потребовал, чтобы она ушла.
Валерий искривил рот в усмешке:
-
Спасибо, гости. Я же для вас старался. А вы...
Но, вижу, от вас, как от бдительных соседей, никуда не
денешься. - И с этими словами он пошел со двора, хлоп•
нув калиткой.
Алексей смотрел в ту сторону, где затихали шаги бра•
та. В голове было ясно, холодно, пусто.
Горестно и встревоженно потоптались сестра и два
брата, повздыхали и в конце концов больше ничего и не
оставалось им, как разойтись. Нина и Костя вернулись
в дом и заперли на крючок дверь. Алексей направился
опять к сеновалу. Но не успел он дойти и забраться на­
верх, как под левой лопаткой резанула боль, принудив
опуститься на корточки. На какое-то время сердце слов­
но бы отпустило, и тогда он решил, что причина приступа
оттого, что резко согнулся, залезая на сеновал. В такое
случае _и не обязательно туда лезть, можно прилечь и
возле теплой копны в саду. Земля, говорят, оттягивает
боль. Здесь же земля была еще и родной.
Он добрел осторожно до. копен, спиной прислонился
к сену и, запрокинув голову, чтобы дышалось легче, уста-.
235


в11.1ся в немоту звездного неба: оно отвлекало, помогало
забыться, и на память невольно приходило вычитанное
изречение из привезенной книги: «Две вещи наполняют
душу всегда новым и все более сильным удивлением и
б.1агоговением, чем чаще и продолжительнее мы размыш­
ляем о них, - это звездное небо надо мной и моральный
закон во мне» .
.1\'lоральный закон во мне... Кажется, вчерашним ве­
чером он также вспомнил это высказывание и размышs
лял о нем, открыв кнпгу. А теперь готов был и повторять
про себя, как молитву, сулящую облегчение. Теперь в се­
редине ночи он, как и вчера, рассматривал небо, но не
с крыльца, а из-под копны скошенного на продажу сена.
Небо сулило утешение, о моральном же законе размыш­
лять пока не давало сердце. Оно само было законом, но
без прав. И без отдохновения.
Поджав к подбородку колени, Алексей ловил чутко
каждый шорох и звук со стороны озера: что дела.тr в той
стороне Валерий, куда и зачем ушел он? Состояние это
возникало само собой, настраивало на одно и то же: где
брат и что с ним. КJ1евером пахло сухое сено, и листва
. яблонь
вверху то слабо шумела и лопотала, to успокаи­
валась и замирала.
Зачем ехал, зачем навьюченный тащился в деревню,
где будто обязан видеть, как изменился, огрубел за по­
следние годы брат. Непоправимо испорчен, изгажен оr­
пуск, и как бы не пришлось еще, возвратясь, лечь в боль­
ницу.
А может, и обязан он все-таки приезжать сюда? И все
видеть, выслушивать, что бы здесь ни случалось?
Ночь июльская тянулась такой же долгой, как и про­
житый день. День минул, ночь еще длилась. Лучше бы
•
провести ее вне дома, в котором сеичас вряд ли и спят,
лежат, наверное, встревоженные, и каждый думает не•
бось: что-то еще до утра случится, какой еще неприят•
ный разговор впереди? ..
Может, ночует брат у кого? Опять же повод для раз­
говоров: приехали гости, а Валерий по чужим избам хо­
дит. Да и к кому он пошел, к Терентию? К Макару? Два
соседа сейчас и остались, Макар да Терентий. А может,
реrнил он переночевать в кустах, наломать веток и соору•
дить, как в детстве, шалаш? Комары изведут...
И словно бы отвлекая от раздумий и тревог, в листве
яблонь зашелестел дождик, закапал на лицо и волосы,
будто бы суля нечаянную перемену. Забираться от дождя
236


в копну Алексей не мог: копна разворошилась бы и сено
намокло. Надо было возвращаться на сеновал.
На входе во двор, между опустелой собачьей конурой
и давним старым кустом смородины, возле которого ко­
пались обычно куры, Алексей невольно взглянул налево,
туда, где были для въезда во двор ворота и где светлела
не застланная тучей полоска ночного неба, и на фоне
этой ненадолго светлевшей полоски, он увидел брата, вхо­
дившего во двор.
,, Зачем он крадется, зачем поднимает так высоко ноги,
как в лесу на охоте, чтобы не выдать себя треском сучка?
Алексей присел под смородинный куст, отчетливо видя
снизу, как под окнами дома, совсем рядом прошел Вале­
рий. Миновав будку собаки, он нео:ж:иданно свернул в сад,
к той самой копне, откуда только что отошел А.ТJексей.
Пес обнюхал, обежал куст и очутился рядом с Алексе­
ем, но не залаял. Собака потерлась, лизнула радостно
руку и убежала к будке, на свое привычное место.
Дождь усилился, а разом с ним усилилась и боль в
сердце. Давно бы пора сходить в дом за лекарством, да
никого будить не хотелось. Алексей выпрямился и с не­
малым усилием и напряжением отошел под кроны кря­
жистой, раскидистой старой яблони, где было сухо.
Здесь. он осторожно улегся подбородком на руки и
продолжал наблюдать за Валерием. Брат обошел не­
сколько копен, or лядываясь, точно опасался, нет ли кого
на кры_льце и во дворе. Вот Валерий включил на проти-
•
воположнои стороне дома, на веранде, свет, и, скрипя
раскладной отцовской кроватью, лег, не гася света, с
кашлем и шумом.
Убийство .ТJосенка, грустные, понимающие глаза пле­
мянников, вечерний разговор братьев, похожий на ссору,
и непонятное равнодушие Валерия, его нежелание согла­
ситься с тем, что все-таки произошло убийство, которое
он считал охотой, - все это ужасно расстрои.'Iо Алексея.
Он лежал на траве под яблоней, и ночная .г1иства ло­
потала и шелестела над ним, ровно бы заговаривая боль
и тревогу.
«Дом без соседей, - повторял он мысленно слова Ва­
лерия и сокрушенно вздыхал: - Надо же: дом без сосе­
дей! Да, это верно - дом без соседей. Не пришли с вой­
ны, остались пирамидками по Европе соседи. А кто при­
шел-. того уж нет: отработали, отжили свое - ищи их
имена на погосте. А дети выросли и разъехались.
Опустела деревня, и теперь по всем маленьким деревням
237


не в новинку это: дом без соседей ... И не потому ли жи~
вет человек без соседей так, словно никогда вокруг него
их и не было? Не потому ли оскудевает душа? Ведь не­
кому пожурить за лишнюю чарку, некому и похвалить
за доброе дело. Вот и Валерий.. , Убил лосенка, не по­
стеснялся при детях, при малых детях притащить добычу.
А ведь убил, можно сказать, красоту! Более того - убил
что-то и в братьях своих. Разве захочется отдыхать здесь,
жить и ходить как ни в чем не бывало? А дети? I(акици
испуганными глазами глянули они на своего дядю! Он
.>ке, Валерий, не понимает и понимать не хочет подобных
тонкостей. И как дальше проводить отпускное время,
если племянники все время будут смотреть на своего
дядю затаенно-испуганным взглядом? А хотелось еще до­
ждаться поры, когда жена с Петюшей приедут сюда. Это
зачем же? Чтобы Валерий еще и на их глазах истреблял
живое? Нет, что-то здесь не так, в этом отчем доме, что­
то не по прежним, не по отцовым канонам идет! И не луч­
ше ли поскорее уехать отсюда? ..»
Алексей лежал как раз под той яблоней, которую по­
садил в детстве сам. Его деревца удивительно хорошо и
легко приживались. Росли буйно и быстро. Дубок же,
посаженный на меже огорода, смотрелся уже как полу­
вековой старец-крепыш.
Набрав силу, дождь лил в одном ритме. Земля в саду
основательно успела намокнуть, но под Алексеем она
оставалась теплой. Усталый и ослабевший, он испытывал
безразличие ко всему на свете. И только одно упрочилось
в его сознании с поразительной отчетливостью: ночь под
яблонями до конца дней будет помниться.
Он осторожно поднялся и маленькими, ощупывающи­
ми землю шажками побрел в который раз к сенному са­
раю. От сырой, намокшей земли и травы холодило ноги.
4
Разбудил его рано утром скрип отворяемой в сарай
двери. Алексей в мгновение вскочил, готовый к новым
неожиданностям. Опершись на руки, он спросонья раз­
глядывал незнакомого человека. В проеме сарая видне­
лась стариковская чья-то фигура - в поношенной кепке
и со шетинистым небритым лицом. На старике был вет­
хий армейскиft китель, с оторванной верхней пуговицей.
Опыт и годы успели убедить Алексея, что в жизни непре-
238


менно отыщется всегда человек с повышенной совестли­
востью.
В Зубове, к счастью, такой человек был. Да к тому же
сосед Полухиных. Два соседа всего и остались: Терентий
да Макар Дуднов. Дом Терентия- крыльцом на улицу,
у Макара - боковыми окнами. На восьмом десятке Ма­
кар ушел на пенсию. Две дочери его давно выросли, обза­
велись семьями. Сами же старики в меру сил неторопко
трудились на своем огороде, держали скотину и лишний
рубль, по обыкновению, отдавали дочериным семьям.
Алексей не узнал Макара, когда-то сильного, кряжи-
•
стого, по осени таскавшего с палеи такую ношу соломы .
в хлев, что самого Макара за ней и не было видно.
Теперь он принял его за чужого, за постороннего, за
IJ.еловека, пришедшего, скорее всего, из другой деревни.
-
Вам кого? - спросил он, чувствуя неудобство из­
за своей ложной тревожности. - Вам Валерия?
Старик прищуристо посмотрел в ответ и располаrаю­
ще улыбнулся.
-
Молока парного принес, Васильевич. В детстве, по­
мню, любил?
И будто согрело душу тепло, влилось после недолгого
предрассветного сна. Алексей оживленно заторопился
одеваться, не забывая оправдываться при этом:
-
Бога ради, простите, Макар Михайлович. Я ведь
тоже думал к вам заглянуть. Как супруга? - повторял
он первое, что приходило.
-
Возил в больницу зимой. Теперь вроде ничего.
-
А вас не узнал я, честное слово .. Думал, что за Ва-
лерием пришел кто лечить скотину.
-
Хорошую он мне выбрал корову, когда покупали.
Дай бог здоровья, - сказал Макар о брате.
-
От него-то
я и узнал, что ты здесь. Во что перелить молочко?
Нины во дворе почему-то не было, и Алексей засуе­
тился, разыскивая бидон. Молоко от коровы Дудновых
слыло в деревне лучшим. Бидона, как на беду, почему-то
не оказалось. И, уловив замешательство Алексея, старик
предложил оставить трехлитровую банку до вечера ...
Утренним временем он привык дорожить. Алексею, на­
оборот, хотелось поговорить с Макаром, к тому же он
вспомнил о плате за молоко и потянулся в карман за
деньгами.
-
Ты это из головы выкинь, - заметил ему старик.
-
Я все равно не воз.ьму.
А если за чаркой как-нибудь посидим?
239


~ Не могу, Васильевич. В рот не беру. Бывает, ко­
нечно, праздник или другой случай. И то ли1пь грам­
мульку. Не люблю я ее, окаянную. Ведь это же, если
разобраться, болезнь!
Они стояли вдвоем посреди раннего утреннего двора.­
Только что выгнали стадо, Алексей не решался предло­
:,кить сесть соседу, который мог спохватиться и, прервав
рассказ, уйти по неотложным делам в хозяйстве. Пусть
выговорится, пустое Макар не ска}[<ет, слово у него подо­
брано, как хорошее топорище.
-
Не хочу покупать болезнь. В~дь это же за нее пла­
тить? За болезнь. Глупее и горше не придумать. Нахо­
дятся, конечно, кто говорит, что я жадный. Что же, го­
ворю, думай так. А иным отвечаю: вот те рубль, возьми
и опохмелись.
-
И что же, берут? - не утерпел Алексей.
-
Некоторые и берут. Не рубля жаль, а как бы не
умер. Поздно мы людей делаем взрослыми. В двадцать
лет иным трудовую книжку вручают. А мы, помню, с
батькой твоим в четырнадцать - плечо в плечо с мужи­
ками работали. Легко :,кить стало. Есть возмо:,кность не
работать. Вот у нас в деревне? Мужиков мало. И кое-кто
знай себе ходит помогать от одной женской избы к дру­
гой. И в каждой его примут с выпивкой, как-никак, а
мужик. Круче бы надо с нашими мужиками, строже!
Дисциплину забыли. В деревне-то животы поотпускали,
что бригадир, что председатель, а что и рядовой. К один­
надцати на работу идут, а в четыре уже домой. Захожу
я намедни в магазин наш. А там соседка. Так вот, стоит,
глядит. «Что невесела?» Не жизнь, отвечает, а черт знает
что. «Почему не жизнь?» Посуди, Макар, поросенок сдох,
овца окочурилась, цыплята не выросли, и курица вот от­
дала богу душу. За одr1н месяц, ты подумай! Какая же
это жизнь? Помяну-ка я их. А я отвечаю ей: потому и
окочурилась, что часто прикладываешься! Земля наша
любит старательных.
Впору бы и рассмеяться, да не веселило все это. Ста•
рик еще улыбнулся, Алексей же припомнил прошедшую
ночь в саду. Со стариком говорить было ему в удоволь­
ствие. Они казались людьми одного поколения. Внезап­
но Алексей вспомнил о своем намерении уехать. Да, это
почти решено: уедет он отсюда, возьмет и уедет. Сказать
ли об этом Макару?
Алексей вынес старику несколько банок тушенки, ко­
робку конфет и пачку индийского чая. Увидев подарки
240


в таком количестве, Макар трусцой поспешил со двора,
но Алексей нагнал; сосед прятал сумку, повораqивался
то спиной, то боком н, поняв, что Полухин-москвнч не от­
ступится, нехотя смирился, разволновавшись, полез за
куревом.
Вы что курите? Дайте и мне.
Одни и те же, «Памир». Жаль, не всегда бывают.
Я пришлю.
,-
Ни в коем разе! - запротестовал старик.
-
}-Iи в
коем разе, что я, грабитель?
И они впервые, глядя друг на друга, от души рас­
смеялись.
-
Я не раз беседовал с Валерием. Убе}!<Дал не пить.
Это только разговоры, что спасать пьющих надо. Попро-.
буй спаси, если сам не захочет. Беседовал я однажды и
с районной милицией: может, взяли бы его на лечение?
Требуется, говорят, чтобы от кого-то письмо было.
О пьянстве, А,1ексей, надо говорить правду, какой бы
горькой она ни была. Оно далеко зашло, пьянство-то.
Пьяницы газет не читают. А вот книги о них пусть бы
другие прочли. Да задумались бы.
Книги, говорите... -
встрепенулся Алексей.
Да, книги.
Так они написаны. Много столетий назад.
Что-то не слыхал ...
-
Хотите, покажу? - Алексей метнулся, спохватясь
в дом, за одним из томиков, взятых им для отпускного
чтения. Это был памятник литературы древней Руси -
«Слово о Хмеле» Кирилла, философа Словенского».
-
Не торопитесь, Макар Михайлович, посидим не­
много. Прочту одну прелюбопытную страницу. Не торо­
питесь. Всего-то страничка.
Сели на край сеновала. Макар с осторожностью заку­
рил, наставив к Алексею волосатое ухо.
-
Послушайте, что говорит сам Хмель о пьющем:
«Нужда-скудость у него дома сидят, а беды у него на
плечах лежат, печаль и скорбь по бедрам голодом позва­
нивают, убожество у него в кошельке гнездо свило, при­
вязалась к нему злая лень, как милая жена, а сон - как
отец, а оханье - как любимые дети. А козни на него смо­
трят, ловя его, как свинью. Свинья л<е, если куда влезть
не сможет, так рылом роет. Так и пьяница, если его в ка­
кой двор не пустят, у тына стоит, подслушивая. «Пьют ли
во дворе этом, братья?» - спрашивает у каждого qело­
века.
241


Пьянство князьям и боярам землю опустошает, а лю­
дей достойных и свободных и мастеров в рабство повер­
гает. От пьянства охи и убожество злое привязывается.
Пьянство брата с братом ссорит, а мужа отлучает от
своей жены. От пьянства ноги у него болят, а руки дро­
жат, зрение очей меркнет. Пьянство красоту лица уни­
чтожает. О ком молва в людях? О пьянице. У кого
под глазами синяки? У пьяницы. Кому оханье великое_?
Пьянице. Кому горе горькое? Пьянице. Кто просыпает за­
утреню? Упив~uийся человек. Так говорит Хмель, - есл1i
познается со мною жена, какова бы ни была, а станет
упиваться, учиню ее безумной, и будет ей всех людей гор­
ше. И воздвигну в ней похоти телесные, и будет посме­
шищем меж людьми, а от бога будет отлучена и от цер­
кви божьей, так что лучше бы ей и не родиться». Вот и
все, - закончил Алексей, закрывая книгу.
-
Нет, не все, - возразил Макар.
-
Теперь ты меня
пос.т1ушай.
-
Слушаю.
-
Бывало, на фронте перед штурмом городов нам
раздавали книжонки-памятки, чтоб знали, как вести себя
в уличном бою. Вот, ей-богу, я бы читанное тобой раз­
множил таким же образом и положил бы на стол в каж~
ной сельском конторе, в кажном клубе. Рядом бы с теле­
фонным справочником, а то и впечатал бы туда, в конец
его. А то ведь об этом только и знаете вы, образованные.
А большинство-то и понятия не имеют, что думали их
предки по поводу зелья. Если есть у тебя в столице хоть
.маленькая надежда, толкни ты эту идейку, а? Попробуй!
Конечно, война она нам в веках отзываться будет. Но
то- война! Книжку-то свою оставил бы лучше мне?
Берите. Был бы толк.
В каком же веке писалась она?
В пятнадцатом!
Сообща надо добиваться толка. Нам, теперешним
сельчанам, надо бы влить дельной крови ... -
Разминая
заскорузлыми пальцами очередную сигарету, Макар на
время задумался. - Сколько непаханой, заросшей бурь­
яном и лебедой земли? И не вспашешь, кроме-то своей.
Сканда-аал будет! И колхоз, и сельсовет, и райисполком
мигом обрушатся...
-
Макар Михайлович, ну где же людей-то взять? Не
хватает в сельском хозяйстве. •
-
Людей у нас много. И искать их незачем. Землю
не стеречь надо, а обрабатывать. Сколько бы нашлось
242


желающих в тех же городах разных там пятидесятилет­
них дюжих отставников приехать в деревню вдоволь по­
копаться на чьем-нибудь покинутом огороде! Пусть са­
жали бы, пусть сеяли, разводили бы любой овощ: чело­
век оставит себе столько, сколько надо, остальное либо
на рынок отвезет, либо в магазин сбудет, а то и детсаду
отдаст. Намедни к нам в деревню наведался подполков­
ник один, в самой-то силе мужик. Выслужил положен­
ное. Так вот хотел он получить какой-нибудь залопу­
шенный огородишко, соорудить что-либо на нем да в
земле копаться. Семья в городе, дети учатся, жена рабо­
тает. Я, ~варит, все, что выращу, отдам колхозу. А хо­
тите, говорит, возьмите с меня подписку, так сказать,
обязательство, чего и сколько вам с огорода сдать. Вы­
ращу все! И думаешь разрешили? Ходил он в правление
колхоза, был в се.rrьсовете, ездил в райисполком - дудки!
А вот такого-то делового характера человек нам и ну­
жон, он подтянул бы некоторых. Может, и стыдно стало
бы пить в белый день.
-
I( частной собственности, значит, зовете?
-
Ошибаешься. Хотя и образованный, а ошибаешь-
ся. Частничеством тут и не пахнет. Посуди сам. Землю
можно дать, какая-никакая, а в казну потечет копейка.
-
tJдa ... -
произнес Алексей свое привычное, лек­
торско-преподавательское.
Макар меж тем продолжал, словно бы и не заметил
задумавшегося столичного односельчанина. Он, пожалуй,
торопился выговориться, сознавая и чувствуя, что Алек­
сей вот-вот отбудет и тогда выношенное и обдуманное
высказать окажется некому.
-
Суди сам, прежде сюда, бывало, наезжала само­
деятельность, присылали артистов, помню, цирк даже за­
глянул - живые люди наведывались. Нет-нет да собира­
лись в клубе, говорили, спорили. Теперь же там телефон­
ный аппарат только и присутствует. У вас, отвечают,
сейчас телевизоры. Слушайте, смотрите. И смотрим, и
слушаем, конечно. А вот самим-то нам слово сказать- и
некому. Только за бутылкой и сходятся. А как подума­
ешь: лучше бы в таком случае и не встречались.
Проводив Макара, Алексей вернулся. Он боялся опо­
здать на поезд.
В доме уже раздавались голоса проснувшейся малыш­
ни. Возле лавки он задержался и взглянул на полные вед­
ра. Нина, вероятно растерянная и расстроенная, принес-
243


ла вечером воду в колодезном ведре. Снаружи ведра·
была вмятина, будто ударили чем-то ребристым. В перед­
ней, кухонной половине, хрипловатым баском не унимал­
ся Валерий. От его по-бабьи несмолкавшеrо голоса· уси­
ливалось желание скорее отбыть. Голос так и стоял в
ушах. Через некоторое время Валерий появился во дворе
п взялся вытряхивать откуда-то извлеченные охотничьи
шкурки, подчеркивая свою неприязнь к каждому. Чув­
ствовалось, сознательно подхлестывает, нагнетает собы­
тия.
«Неужели он и впрямь ничего не понимает, - вернул­
ся к ночным размышлениям Алексей. - Или понимает,
но делает нарочито вид, словно реакция братьев на
вчерашнее событие - сплошные городские штучки, как
он вчера же выразился? И что за оправдание: дом без
соседей ... А если и без соседей, то можно и зло творить?
А разве те, что оста.тrись под пирамидками по Европе, -
разве они по-прежнему не в памяти сельчан, не остаются
посмертно соседями? Разве отец и мать, которых уж нет,
не с нами, в этом старом отчем доме? Всегда и везде
человек помнит: что бы и где бы, в какой бы глубокой
тайне ни совершил, на него глядят, если позволено
выразиться так, незримые людские очи. И нельзя, ни­
когда нельзя, пускай даже остался на свете один-одине­
шенек, - все равно нельзя опускаться до вырожденче•
ских мыслей, бессмысленных поступков! А Ва.JJерий ...
Пусть и не видели соседи, но ведь видели, видели малые
дети, которым еще л<ить и жить ... И не понимать этого?
11 на каком языке теперь с ним разговаривать? Что ж,
если доволен он тем, что живет без соседей, то ·пусть и
дальше живет без них. И без своих братьев. Они уедут -
и это будет самым внушительным наказанием для чело­
века, ощутившего ненужную волю, без соседей, людской
молвы и осу,кдения».
Поезд на Москву отправлялся с местной станции че­
рез два часа, точнее, шел пригородный, шел до города,
где надо было пересаживаться затем на пассал<ирский.
Времени хватало уложить вещи и дойти. Особенно соби­
рать назад было нечего: обратно он уезжал налегке.
-
Ты проводишь меня? - спросил он Костю, вешая
после умывания полотенце на шест возле печки.
-
Провожу.
С малышей начав, Алексей простился поочередно с
каждым. Ждал теперь возвращения Нины, возможно,
244


ушедшей спозаранку к кому-то за молоком - ведь она не
знала, что молоко у1ке принесено соседом. Лиза держа­
лась всех спокойнее, сидела у окна за кухонным столиком
11 что-то делала.
Алексей протянул ей руку:
До встречи.
У ез:it<аешь?
Приходится.
Зря. Все пройдет, забудется.
Возможно. Да я-то уже не забуду...
Всегда он произносил с гордостью и хорошим чув­
ством наде:it{НОе, прочно звучащее слово б р ат. Теперь
>ке, оказалось, и брат может насторожить поступками и
вызвать даже неприязнь.
Алексей прошелся по огороду. Потрясало полное запу­
стение, а точнее- глухая трава, крапива и даже возник­
шие на огороде цветы медуницы, где когда-то засевали
ячмень, рожь, пшеницу, сажали картофель - земля те­
перь переродилась. За хлевом обычно копали грядки под
огурцы, лук, морковь, свеклу, капусту, вместо огорода
были заросшие травяные холмики, отдаленно напоминав­
шие грядки. И с некой непонятной боязливостью, с воз­
никшей опаской ступил Алексей на эти травяные холми­
ки-грядки. И тут же понял причину своей осторожности:
холмики-грядки напоминали заросшее, забытое клад­
~ище.
Страх сердечного приступа торопил. В поезде, если и
J{астигнет боль, на очередной станции вызовут «скорую».
rлавное, чтобы не случился приступ в родном отчем доме,
где еще вчера так рассчитывал он на родниковую коло­
дезную воду.
-
Оставайся здоров... -· только и сказал
он во дворе
на прощание Валерию.
-
Побыл бы еще... -
Валерий виновато взглянул
на него и вдруг поторопился за угол.
Вернулась Нина и, как показалось, нисколько не уди­
вилась отъезду старшего брата.
Нина напомнила братьям, что пора к поезду. Вдвоем
с Костей вышли на дорогу. Сестра помахала, ей махну­
ли тоже. С прощальной жадностью глядели братья на ко­
согоры, поля, кустарники, стремясь их запомнить такими,
какими виделись они после ночного дождя - зеленые,
яркие, со слабым утренним росным паром.
-
Я, знаешь, Алексей, может, сюда и не поехал
бы, - заговорил с горечью Костя и словно бы в оправ-
245


дание. - Да жаль ребятишек. Пусть, думаю, босиком по
земле побегают.
Младший брат, похоже, чувствовал себя в чем-то ви•
новатым.
Не. заметили за разговорами братья, как добрели до
станции. И все тянули, медлили расставаться, все пыта­
лись чего-то выяснить, посоветовать друг другу на буду•
щее.
-
Мы тоже сегодня уедем, - проговорил огорченно
Костя. - Вот вернусь, и начнем собираться. Ты прав:
детям нельзя видеть такое. Хорошо, что ты своего не
взял.
-
Сам об этом вчера подумал.
-
Не знаю, где найти машину. Мальчишкам трудно
будет дойти до станции, а вещей сколько?
Может, на телеге подвезет кто?
-
На телеге еще сложнее. Телег-то в деревне почти
н не осталось. Техника! - заметил знающе младший
брат. - За день-два надо договариваться. Да и не хоте­
лось бы пересудов: как, что, почему? Ладно, придумаем
что-нибудь.
Добираться с малышней ему было и впрямь не про­
сто. Алексей понимал это и ломал голову: что бы такое
толковое посоветовать брату?
-
А ты попроси кого-нибудь из рыбаков, кто на ма­
шине? - робко подсказал Алексей.
-
Сегодня непремен•
но понаедут. Завтра же выходной?
-
А что? Это идея. Заплачу- согласятся. Мир не
без добрых ...
Алексей слушал и думал.
-
Несчастлив наш Валерий, - продолжал меж тем
младший брат. - Худшего и не придумать. Без семьи,
без любви ... Не потому ли так огрубел душой?
-
Счастье иногда и в самом себе, Костя.
-
Не знаю, Алеша, не знаю. И сестру жаль мне, и
брата.
-
Кому не жаль. . . Плохо, что дров не заготовили,
через месяц уже топить придется. А за деньги - кого най•
дешь, раз-два - и обчелся.
На станции, как только тормознул поезд, братья об•
нялись, расцеловались, и Алексей из вагона уже помахал
Косте. Скрипнули, заперестукивали колеса, и поезд, за­
тихая дорожным гулом, исчез в разгорающемся летнем
мареве.
246


В разное время приехали в отпуск братья, а разъез­
жались почти в один день. Без людей родительский дом
не имел больше ценности.
В стуке колес припоминались записанные Ниной в мо­
лодости песни. Простым карандашом, торопливым oкpyr-
u
лым девичьим почерком на внутреннеи стороне книжных
обложек, но чаще на школьных старых тетрадях братьев.
Одна из песен была старинной и полюбилась Алексею
особенно, потому запомнилась:
На улице дождик с ведра поливает,
Землю прибивает, брат сестру качает.. ,
Ее напевала Нина племянникам у колодца, и Алек­
сей после не мог понять: каким образом малыши разучи­
ли старинную забытую песню, пока не наткнулся в доме
на выцветшую обложку давней-предавней школьной тет­
ради.
Качает брат сестру и легонько поет ей: «Расти по­
скорее да будь поумнее...» Песня редкая, по радио не
часто услышишь. Откуда же Нина знала ее, да еще
в молодости? Знала она .от кого-то в дер~вне, а ско­
~ее всего от бабки, видеть которую братьям уже не до­
велось.
Дали за окна.ми расплылись и посерели, словно бы
возникло перед глазами подслеповатое в деревушке окон­
це, и увиделась за ним колыбель с сестрой и качающим
ее братом: легче будет вынести умной сестре невзгоды­
от свекра ли в чужом доме или от иной какой несоrлас­
ности . ..
Расплылось, отуманилось и забытое сельское кладби-
u
u
u
ще среди полеи за деревнеи, почти затерянное от высокои
густой травы, окруженное старыми и молодыми деревья­
ми, большей частью березняком, светJ1ым, как льняное
домотканое полотно.
Декабрь держался сухим, без снега и был как про­
доJ,жение раздумчивой и спокойной осени. Редкая для
декабря погода с чистым холодным воздухом. В институ-
u
те наступала пора зимнеи сессии, и лекции прекратились.
Невиданно быстро пролетал первый семестр.
Вечерами часто Алексей засиживался над письмами
Нины. Стопка их на столе у него в квартире росла. К ней
247


добавилась вскоре и почта Кости: пухлый конверт с га­
зетными вырезками и обрадованным письмом; он просил
прочесть присланные вырезки и посоветовать: надо ли
ознакомить с ними Валерия? Как бы не «влип» .он, не
зная того, что печатается. 1У\ладший брат постоянно ду­
мал о среднем. Что н,дало его дальше? Статьи в газетах
Алексей прочел и до Кости, но было приятно, что млад­
ший брат также обратил на них внимание.
Он не знал, посылать ли в деревню вырезки или взять
с собой, если поедет ... Не исключено, что Валерий о
многом Y.t!<e и знал. Костя прислал несколько конвертов,
н в кал,дом - новые материалы. Авторы статей сожале­
ли, что мало кому известны работы Льва Толстого против
пьянства, и приводили разные выдержки:
«...Вино затемняет разум и совесть людей: люди от
употребления вина становятся грубее, глупее и злее».
«Особо ценился тот гость, который вставал из-за сто­
ла, не потеряв ни достоинства, ни трезвости».
«Стыдно бывает за популярных артистов, когда они
одуряют молодежь в самом прямом смысле развращаю­
щими ее песнями: «Шпаги звон, как звон бока­
ла, с детства (!) мне ласкает слух...» Или: «Пора­
дуемся на своем веку: красавице и кубку, счастливому
клинку ...»
<<Какой же мастер был дядька Иван! Печь слол<ить,
хату перекрыть, ко.подец выкопать, любые часы отремон­
тировать - всегда шлн к нему и, конечно, за помощь уго­
щали. По доброте своей он не мог отказаться от угоще­
ния. А уж чего-чего - надивать у нас умеют. И вот ре­
зультат. Увидел я недавно вновь дядю Ивана и чуть не
заплакал: старик стариком. Лицо сморщенное, руки тря­
сутся, а ведь ему еще нет и пятидесяти».
«Несмотря на многовековой возраст, пьянство не
собнрается в отставку. И никогда добровольно не со0
берется. Отставку ему должны дать люди. Мы -
с вами».
248


***
Писала в газету и девочка-школьница:
«Я люблю фрукты, а мама никогда не покупает. «Нет
денег, - говорит,
-
на твой виноград и яблоки». Сама )Ке
тратит на водку». Газета, приводя письмо ребенка, на­
деялась, что сторонники трезвости найдут убедительные
слова для мамы: «И девочка наконец сможет получать
из материнских рук не чарку вина для пробы, а гроздь
винограда или румяное яблоко».
Приводились факты, подытоживался экономический
урон, предлагались меры борьбы. И шли без конца суж­
дения. Их Алексей Полухин выписывал:
«Образно говоря, люди поглощают алкоголь, а он по­
глощает их».
«Кое-кто любит ссылаться на некие о.3ычаи. Между
тем в старину среди трудового люда как раз не были в
чести хмель да табак. На Руси, например, собирались
медком побаловаться, кваску духмяного отведать. Из глу­
бины веков до нас дошло описание неприглядного обли­
ка пьяницы: «Ни се мертв, ни се жив, опухл, аки болван,
валяется осквернився ...»
«В Древнем Риме мужчинам младше 30 лет запреща­
лось пить вино».
Была в одном из конвертов и передовица, с подчерк­
нутыми Костей словами: «Пора изжить либерализм по
отношени10 к пьяницам, лицам, ведущим антиобществен­
ный образ жизни, тунеядцам, «летунам».
«Работники Комитета народного контроля СССР вы­
явили, чт? число лиц, неправомерно уклоняющихся от
труда и задержанных органами милиции лишь в трех го­
родах, превышает дефицит трудовых ресурсов в целом по
области. Не лучше обстоят дела и в некоторых других
проверенных регионах».
249


«...весьма странно надеяться, что у пьяницы хорошее
здоровье: у него то печень увеличена, то давление повы­
шено - в общем, отправлять его в лечебно-трудовой про­
филакторий нельзя».
Алексей долго не отвечал брату. Еще с осени вына•
шивал он намерение съездить зимой в деревню. И теперь
ждал студенческих каникул. Одно за другим параллельн,о
сыпались письма от Нины. Писались без запятых и, вду­
мываясь в их содержание, Алексей сам расставлял знцки
препинания. По первому чтению могло показаться, что
написанное бессвязно и непонятно, но он легко и привыч­
но находил в строках смысл и логику. Было в них нечто
такое, что он один только и мог уловить.
«Здравствуй, Алексей! Готовила второй укос сена,
сушила, но не все, часть съели пасшиеся вблизи кони,
потом выбирала картошку, помогали женщины. Сено на
тот случай, если удастся купить корову. Пятнадцать меш­
J<ОВ картошки Валерий отвез в магазин, покрыл тем са­
мым долг за водку, взял себе сапоги. Дома я мало но­
чую. Когда выбирали картошку, побил меня. Не убрано
четырнадцать борозден. В соседнюю деревню вернулся
мужик из Казахстана, приходил к Валерию, чтобы ку­
пить наш дом. Тот ему сказал: пока подожди, а там бу­
дет видно, так я хотя дома и не ночую, но держусь возле
·двора,
а то продаст. Прогоняет меня всякими угрозами,
чем больше наво,ку в доме порядок, тем дольше пьянки.
Много яблок, да померзли на деревьях. Ну хватит, пиши,
как вы там, когда будешь. Тебя он ждет, ходит на охоту,
убил шесть уток и двух енотов. Уток сварили на закуску,.
а енотов кому-то сбыл. До свиданья. Нина ...»
«Здравствуй, Алексей! Сегодня дома тихо. Может, ты,
приедешь? Коровы пока нет, нигде не слышно, чтобы про­
давали, прошла волна, теперь, мо>кет, только по случаю.
Валерий не пьет неделю, потому что старуха самогонщи­
ца искалечилась и лежит в больнице. Кормлю малень­
кого поросенка, но если ты приедешь, будем резать.
Пиши, а лучше приезжай. Нина ...»
«Алексей! Получила письмо твое и деньги, спасибо.
Приезжай, дорога промерзла. Валерий бережет две
250


шкурки норок, не знаю, убережет ли. По прошлому вы­
ходному убили лося, поделили на пять человек, большую
часть пропили, но еще есть мясо, намерен к Новому rоду
уложить зверя еще. Сообщи, я договорюсь насчет лоша­
ди, подъедут. Ждем. Нина ...»
«Здравствуй, Алексей! Получила деньги, спасибо боль­
шое! Дома все так же. «Хозяин» не работает и работать
не думает, ездил с кем-то в соседний район охотиться, да
попусту, собака попала под машину, насмерть. Привел
вчера для охоты другую. Алеша, приезжай, тебе надобны
покой и свежий воздух. К:оrда поедешь, сообщи обяза­
тельно телеграммой. Нина ...»
«Здравствуй, Алексей! Деньги высылать на корову
пока не надо. Дома ничего хорошего. Спасибо, что ты го­
тов помочь. Вчера вернулся из города пьяным, снял с
книжки последние сто рублей, из тех, что перевели за
сданную корову, и укатил обратно в город, взял шкурки:
четыре хорька, одну норку, одну куницу. На вокзале ero,
пьяного, задержала милиция, но как-то откупился. И вот
я не могу никак себя успокоить, за месяц избил три
раза, надо куда-то уезжать, ведь жизнь у меня одна ...
Дома ночую· редко, жаль покидать деревню, я приспосо­
билась жить в ней. Пишу все неладное, но пишу как есть.
Горе и только, и конца ему не видно».
И открытка, задолго до праздника:
«Дорогой братец! Поздравляю с Новым годом! Же~
лаю крепкого здоровья и личного счастья. Нина».
Косте Алексей коротко написал, что уезжает на зим•
ние каникулы помочь заготовить дрова, побыть дома на
день-два больше, чем в отпуске. Нельзя было не ехать:
жив еще род их, не оголился пока, подобно зимнему го­
родскому саду. Может, собственной-то заготовкой дров
и устыдит он Валерия?
251


***
llисем и газет на столе день ото дня становилось
больше. Отвечал сразу Алексей одной Нине. С ответом
же К.осте тянул, все медлил, собираясь с духом, прики­
дывая, выверяя собственные раздумья.
В конце концов он написал и К.осте. Письмо получи­
лось похожим на исповедь: как видит и понимает Алек­
сей жизнь и как он знмой добирался обратно в столицу,
сойдя на несколько часов на районной станции, в заботе
о судьбе Валерия.
В районном городке, через который довелось ехать,
Алексей у дежурного по вокзалу сделал в билете отмет­
ку, чтобы отбыть на Москву позже. В городке }КИЛИ
дядья и тетки по матери, однако заходить к ним не оста­
валось времени, хотя повидаться и надо бы и совсем не
лишне бы многое и обсудить с ними. Но план в !(Оследний
момент сложился другой: наведаться первым делом в
"
u
раиисполком к председателю: не подскажет ли он какои
выход со средним, живущим в деревне братом?
«Убедить лечиться Валерия конечно же не удалось.
Выпил он, К.остя, не потому, что мы его поучали, уму-ра­
зуму настав.JJяли, наивно на что-то рассчитывали, - тут
совсем иное. Он не мог больше сдерживаться, наш приезд
;мешал ему. Он искал оправдания пьянству, принимал вид
обиженного.
Нине я посоветовал в письме, чтобы уезжала: искале­
чит он ее. Человек она работящий и совестливый, найдет
себе в каком-нибудь жэке место. По ее словам, в отцов­
ском доме уже ничего не осталось. За четвертную прода­
на даже -прялка матери. Род наш держался на доме.
Прежде чистый, ясный, как тот день, в который мы все
приезжали, он теперь распадается. А складывался, поди,
веками.
У Валерия выработалась привычка бранить нас, «ин­
теллигенцию из народа», вроде бы мы бросили все и по­
уезжали. Завидущее, нездоровое, ошибочное это, К.остя,
мнение! ..
Я и теперь с успехом посеял бы, посадил и вырастил
бы что надо. И ты бы также сумел.
Что-то еще в нем осталось, в Валерии, не скажу, что
он глуп ... Но его решительно не интересует никакое об­
щественное мнение. Вот случай, когда, казалось бы, ничто
не мешало человеку иметь что пожелает: разводи пчел,
"
"
"
сажаи сад, выращиваи скот, словом, занимаися чем хо•
252


чешь - только трудись. Но предпочел Валерий почему - то
готовое, выросшее и выращенное без его участия. Мужик
он, по существу, способный: ощущает природу, знает жи­
вотных, лечит умело скот, мог бы при желании и пахать
и сеять. Но до всего трын-трава.
Что от наших с тобой увещеваний? Кураж, да и толь­
ко, чхал он на них. Мне кажется, Костя, здесь надобно
не •увещевание, а продуманный, точно отлаженный меха­
'I-1iгзм принуждения. Умел упасть....:.... умей· и подняться.
· ; н •i Я не каюсь, что ездил в деревню и что так получилось.
Наверное, надо было случиться этому. Не будь ее, той
поездки, не заболели бы мы · и беспокойством, которое
теперь оба испытываем.
•
Мне знаешь что сказал на прощание председатель
райисполкома? Буквально следующее: «Не забывайте
своих родных мест, любите землю, тот, кто познает ее
только по книгам, уподобляется человеку, всю жи_знь
питающемуся одними консервами». Как точно!
Пишу о том; что мог тебе написать и раньше. Но все
думал, взвешивал. Только при воспоминаниях и возмож­
но обратное течение времени.
В цепи нашей родословной случился разрыв, из-за
чего земля вокруг дома оказалась заброшенной и пустую­
щей . Обрабатывать ее Валерий назло никому не даст.
Зачах без соседей и дом. От близости людей он прежде
выглядел веселее.
Жизнь свою ва·ле·рий разв·оровал. Разворовал сам же.
И к ужасу - без сожаления и раскаяния. Отгуляю-де, от­
веселюсь, а там братья определят, устроят, помогут как~
нибудь .. . Наивные намерения! Я вот что скажу, Костя:
любое бревнышко нашего дома, каждая огородная сотка
политы потом отца и матери. Валерий полил это водкой,
в бесшабашные свои, беспричинные празднества.
Конечно, не легко вникнуть в простую с виду сельскую
жизнь, но уничтожать ее во имя собственных привычек
и слабостей - преступно и непростительно, хотя бы по
отношению к памяти наших предков.
С тем, Костя, и остаюсь я. Алексей».


СОДЕРЖАНИЕ
РАССК:АЗЫ
Побывка
Конверт со стеклами
Шашка за печкой .
Где же я его видел?
Преодоленье , 1
,
,
По орехи
Мартовский костер капели
Колоски
Чужой портфель
Личная книжка .
Круг ...
Хлеб с ягодами
Квартира в центре
Мигалка памяти
У моря
Нездешнее зрение
За волшебной палочкой
Вороньи крики .
Человек и дерево. Размышления
-
Сады твоего детства
Дом без соседей . .
ПОВЕСТИ
4
11
29
40
60
72
83
93
103
111
121
123
126
127
132
136
147
154
156
166
181


Пациенко Г. Б.
П 21 Дом без соседей: Рассказы, повести . -М .: Со-
ветский писатель, 1986. -
256 с.
В новую книгу Г. Пациенко «Дом без соседей» входят рассJ<азы и
t;,_1овести. Тематика их разнообразна: жизнь современной деревни, во­
JiрОсы моральной ответственности человека за окружающий его мирt
за судьбы людей. Рассказы и повести многоплановы, написаны nоэтич­
Щ>·, затраги_вают всегда волнующие читателя проблемы любви и нрав•
ствекности.
П 4702010200-004
083(02)-86 105 -86
ББК 84.Р7


ГЕННАДИй БОРИСОВИЧ ПАЦИЕНКО
ДОМ БЕЗ СОСЕДЕЙ
М., •Советский писатель•, 1986, 256 стр,
План выпуска 1986 r. No 105
Редактор О. Г. Маркова
Худож . редактор Е . И. Балашева
Техн. редактор Г. В . Белькова
Корректоры С. З . Михайли на и Т. М. Павлюченко
ив No 5448
Сдано в набор 27.05.85. Подписано к п е чати 03.01 .86. А 03304. Формат 84XI08'/32 •
Бумага кн.-журн. Литературная г а рнитура. Высокая печать. Усл. печ . л. 13 .44 ,
Уч . -изд. л. 14,15. Тираж 30000 эк з . Заказ No 1176. Цена 90 коп. Ордена
Дружбы народов издательство « Советский писатель», 121069, Москва, ул. Bo -
poucкoro, 11. Ордена Трудового Красного Знамени Ленинградская типография
No 5 Соrозполиграфпрома при Государственном комитете СССР по делам
издательств, полиграфии и книжной торговли. 190000, Ленннrрад, центр,
l(расная ул., 1/3.


ГЕННАДИй БОРИСОВИЧ ПАЦИЕНI<О
ДОМ БЕ3 СОСЕДЕЙ
М., «Советски/! писатель~, 1986, 256 стр,
План вьшуска 1986 r. N• 105
Редактор О. Г. Маркова
Худож. редактор Е. И. Балашева
Техн. редактор Г. В. Белькова
!(орректоры С. 3. Михайлина н Т. М. Павлю•- ·нко
ИБ No 5448
.
Сдано в набор 27 .05 .85 . Подписано к печати 03.01 .86 . А 0330·
Бумага кн.-журн. Литературная гарнитура. Высокая печат
·У•.-изд. л. 14,15. Тираж 30 ООО экз. Заказ No 1176, Ц,.
Дружбы народов издательство «Советский писатель•, 121l
ровскоrо, 1I. Ордена Трудового l<_pacнoro Знамени Ленинг1
N, 5 Союзполиграфпрома ripи Государственном комитете
издательств, полиграфии .,
книжной торговли. 190000,
!(расная ул., 1/3,
Формат 84Х 1081/.,.
Уел. печ. п. 13,44;
, 90 коп. Ордена
, Москва, ул. Во­
дская типография
СССР по депам
•енинrрад,
центр,