VU.
9- -
•  •
ДЛЯ МЛАДШЕГО ВОЗРАСТА
Издание ъуретье
Рисунки хуаожника К. Кузнецова,
------&$5~Я9 Kx-pfc
rOG$$3CT$l ЧНЗРI
Детская ьиблиотека
ПРИСКАЗКА
Длинные-длпнные вечера эыли по зимам тогда,
в моем далеком детстве. Бываю, на дворе вьюга; вот
слышно: поет ветер в трубе, поет диковинными го-
лосами; снег с сухим шелестом бьется в окна. Под-
несешь лампу к окну, а там, за двойными рамами,
будто белые пчелы летают, колотятся в стекла и опять
скрываются в черной, как чернила, воющей тьме.
Холодно па дворе. Отворят дверь — седой пар клубами
ворвется и заполнит всю нзбу от пола до потолка,
заклубится, закружится, как живой. 11а подоконнике
намерз ледок в два пальца. Глянешь на этот ледок, на
седой пар —и вот как холодно станет, моготы нет. Тогда
на печку скорей! А на печке—бабушка. Сидит, вяжет
чулок неторопливо. Сппцы слабо поблескивают в ее
пальцах. Лицо у бабушки сухонькое, все в добрых
морщинках. крохотная ламиочка-моргаспк стоит на
чурбашке рядом с бабушкой.
— Что, замерз?—спросит, улыбаясь, бабушка.—
Вот сюда садись, вот здесь теплее.
И посадит, где теплее. Да еще дулупом укутает.
А ветер поет в трубе, здесь, над головой. И чуть
страшно от его пения. Л кажется. будто кто сер-
дитый разбушевался, разыгрался там, на дворе, над
крышей нашего дома. И захочется чего-то чудесного
послушать.
— Бабушка, скажи сказку.
И Забушка неторопливо, ласково начнет расска-
зывать. Я закутаюсь в тулуп, притаюсь, почти не
дышу, слушаю,. Милые сказки! Чудесные сказки! Про
ковер-самолет, про железного коня, у которого из
ноздрей огонь пышет, а из ушей дым валит, про бо-
гатыря с таким зычным голосом, что слышно за два-
дцать верст, про перо жар-птицы.
Милые сказки! Чудесные сказки!
Тогда, в детстве, я мечтал, я так хотел увидеть
этот диковинный ковер-самолет, железного коня, перо
жар-птицы, услышать зычный голос богатыря.
II вот прошло не так уж много лег с того времени,
как я слушал бабушкины сказки, и мечта моя сбы-
лась. Я увидел и железного коня и перо жар-птицы.
Я услышал зычный голос богатыря. Я сам летал па
ковре-самолете. II много еще сказок сбылось на моих
глазах, сказок чудесных и милых. О них я хочу
рассказать.
ЖЕЛЕЗНЫЙ КОНЬ
.11 увидел Иван- скачет копь по
полю, пи оврагов, ни рытвин не разби-
рает. Лес попадется--через лес махнет.
Река на пути— через реку перескочит.
Из ноздрей у коня пламя пышет, а гз
ушей дым валг т, от копыт искры сы-
плются. Тах топает конь, что гуд идет
и по горам и по д< лам...
Бабушкина сказка
одплп мы с бабушкой в .тес за ягодами. И да-
леко ходили, версты за четыре от города. Пришли
па о щу поляну — ягод там тьма! Стали собирать.
Вдруг слышу я: за «тесом шум какой-то.
— Бабушка, что это?—спрашиваю.
Баб} шка прислушалась.
— Мужики что-то делают... да много... Пойдем-ка,
глянем.
Подхватили мы своп корзпнкп и пошли через лес
туда, откуда несся шум. Глядим, большая поляна,
через поляну по самой середине лощппа тянется, а за
лощиной виднеются мужики в лаптях, все без шапок.
Одни лопатами рыли землю, насыпали в тачки, а дру-
5
гие возили эту землю по длинным доскам к лощиле
и там ссыпали ее. У всех мужиков были растрепаны
волосы, смочены потом, расстегнуты вороты; все они
работали бойко, словно торопились. Задорный шум
висел лад поляной. В лощине уже виднелась боль-
шая насыпь в виде утюга. Я смотрел па все с не-
доумением. Зачем мужики пришли в глухой лес и
копают землю?
— Дорогу строят, — сказала бабушка,—здесь чу-
гунка пойдет.
— Какая чугунка ' — спросил я.
— Сама не знаю. Видать не вид ала, слыхать не
слыхала.
Я смотрел на мужиков, мне очень хотелось узнать,
что за чугунка здесь пойдет. Чугункой у нас зовут
чугунные тяжелый панок, которым играют в бабки.
Не может быть, чтобы такую широкую дорогу де-
лали для панка. Еще чугун ко л зовут круглую чу-
гунную печь, что ставят на зиму в тех домах, где
бывает холодно. У такой печки есть ноги, но пойти
она никак не может. Я терялся в догадках.
Мы пошли с поляны в колки. По в этот день мне
и ягоды были не в ягоды, а бабушка сердилась, что
пуста моя корзинка.
Я все думал о чугунке: «Чугунка,чугун... Может
быть, это вроде чугуна, что стоит у пас в сенях с
водой? Ио как он может ходить?»
Вечером на улице я спрашивал ребятишек. Нпкто
не знал, что такое чугунка, а всем было интересно
знать. Мы собрались на лавочке у Потапова дома
и до самой ночи толковали про чугунку. Я узнал
только, что чугунна давит скот, калечит людей. Не
поостережешься, — и пропал, тут тебе и смерть.
G
За лето мы раза трп ходили в лес смотреть, что
делают мужики. Они уже подвинулись ближе к городу.
Они рубили лес. Зеленые срубленные деревья лежали
длинной; широкой дорогой, а пссрублеппые стояли
плотными, ровными стенами вдоль этой дороги.
Левка Петряев, самый смелый из пас, спросил
однажды у мужика-рубщика:
— Дяденька, что вы делаете?
— Полотно, парнишка, строим.
Мы не могли этому поверить: полотно — это ма-
терия, из которой шьют штаны и рубахп. Однако и
в городе так же говорили: с полотно строят», «полотно
пройдет до Соловьева сада, там будет вокзал».
О г товарищей и от взрослых я постепенно узна-
вал: ^у чугунки много колес», «внутри у чугунки
горит огонь», «у чугунки есть труба».
Очень непонятно все было!
Так прошла осень, потом зима- Работы в лесу кон-
чились. И разговоры о чугунке мало-по-малу замерли.
Только уже ближе к весне вдруг в город приехало
много новых людей; они ходпли по улицам, пскали
квартиры. Они были одеты в черные пальто с свет-
лыми пуговицами, в круглые форменные шапки с
кокардами. От них мы узнали, что чугунка скоро
пойдет.
Когда стаял снег и хорошо подсохло, мы ходили
в лес гурьбой посмотреть, что там делается. За Со-
ловьевым садом кипела работа. Рабочие рыли землю/
строили кирпичные дома, стругали, пилили. Крик
кругом стоял, шум, горели костры; лошади подвозили
доски, ящики, кирпичи. Откуда-то набежали собаки.
Я вспомнил, как еще прошлым летом на этом
месте в лесу мы собирали грибы.
7
Мы долго ходили по постройкам. Здесь я впервые
увидел длинные железные полосы странной фирмы и
узнал, что их зовут рельсами. Пам говорил!, что по
рельсам ходит поезд. Это было удивительно. Потом
я видел сосновые плахи, аккуратно обтесанные,—
шпалы — и странные гвозди—костыли. Костыли
лежали большом кучей. Левка хотел украсть один ко-
стыль и уже положил его за пазуху, по Семка ска-
зал, что за это «прямо в Сибирь пот опят» не только
самого Левку, по и его отца и мать, сестер и бра-
тьев, даже дедушку. Левка вытащил костыль из-за
пазухи и опять положил в кучу.
Около краевого полукруглого здания мы стояли
особенно долго. Это здание называлось очень стран-
но— депо. У него >ыло четверо огромных ворот. Мы
заглядывали внутрь—там было пусто. И мы удивля-
лись, почему этот большой каменный саран называется
депо. Повое слово всем нам поправилось. Вечером
дома мы, рассказывая о походе в лес, поминутно
говорили: «когда мы были у допы», «в депе будут
стоять машины», «за деном строят баню».
Прошло еще недели три. Однажды утром я уви-
дел: по улице идут толпы народа к лесу. Па пролетке
поспешно проехал доктор Воронцов. Все спешили. Я по-
бежал домой сказать бабушке об этом необыкновен-
ном событии: идет народ в лес, зачем—не известно.
Бабушка вышла на улицу. Везде у ворот стояли
женщины, мужчины, ребятишки. По улице толпы все
шли, шли.
— Куда идут-то?—спросила бабушка у тетки Та-
тьяны.
— Чугунку глядеть. Нынче чугунка приедет,
Я сразу загорелся:
8


— Бабушка, пойдем и мы...
Бабушка сог.тасп.тась.
— Пойдем, вот только оденусь.
Но подбежал ко мне Плька, запыхался весь.
-— Бежим, — говорит, — сейчас приедет!
— Бежим!
И мы побежали. Бабушка закричала:
— Куда? Стой! Задавят вас! Стой!
А мы и не оглянулись.
Вся большая дорога была усеяна народом. Купцы
и чиновники ехали в экипажах. Все были пестро
одеты. Издали было видно, как по соседней дороге
тоже поспешно шлп пестрые толпы.
Вот и депо, вот и вокзал. Все ^впто зеленью.
Тысячная толпа запрудила все кругом. Рельсы пят-
ка мп тянулись по полотну.
Мы забрались в лес как раз против вокзала и
стали глядеть, что будет.
Из вокзала иногда выходил бородатый человек
в красной фуражке- мы узнали, что это самый глав-
ный. Вся толпа смотрела пристально на пего. Народ
все прибывал. Уже в лесу возле нас плотно стояли
мужчины и женщины. А чугунки пока не было. Одна
женщина сказала мне:
Мальчик, ты бы залез на деревода посмотрел,
не идет ли.
Я выбрал дуб повыше и полез. Мужчины и жен-
щины зашумели одобрительно:
— Так бы давно...
— Лезь выше, виднее будет.
По другим деревья?! лезли еще мальчуганы. Я за-
лез на самые верхние сучья. Насыпь уходила в лес
совсем близко.
9
По насыпи протянулись рельсы Ничего на них
не было. Толпа шумела внизу.
— Ничего не видно? — спрашивали меня.
— Ничего.
Я выбрал крепкий сучок, уселся поудобнее и стал
ждать. Внизу взрослые и мальчуганы наклонялись
ухом к рельсам, слушали, не идет ли. Толпа устала,
двигалась лениво. Долго мы ждали. Вдруг далеко за
лесом раздался гудок. Т олпа вздрогнула и заметалась.
— Идет! Идет!—раздались крики.
Я увидел белый дымок вдали над лесом. Оттуда
послышалось пыхтение. И вот из-за леса тихо вы-
ехало по насыпи что-то большое, черное, с трубой,
а из трубы пыхал дым: «пых-пых-пыхЬ Толпа внизу
металась, точно ее колыхал ветер. Мне стало страшно:
один я здесь, вот подъедет чугунка, увидит меня на
дереве, что тогда будет Я поспешно полез вниз. Вот-
вот и земля. Вдруг где-то недалеко загудело пронзи-
тельно. Толпа ударилась в Лес. Я спрыгнул на зе-
млю, упал, поднялся, побежал вслед за другими.
Но гляжу, многие стоят, попрятались за деревья,
высунули головы, глядят, ждут. Тогда и я воро-
тился, тоже встал за дерево: «Авось чугунка не за-
метит ».
Возле вокзала и дальше народ стоял стеной. Крас-
ная шапка впереди.
Рельсы загудели, а по ним к вокзалу медленно
подъехала на колесах машина, похожая на огромную
бочку с трубой. У бочки сзади приделана будка,-
там виднелись люди. Машина остановилась. Грянула
музыка. Толпа заорала «ура» и бегом бросилась к
машине. У вокзала, кого-то качали, подбрасывая в
воздух. Почему-то мне было очень весело, и я тоже
10
кричал «ура:». Здесь я услышал впервые слово па-
ровоз—так называли черную машину с трубой. Те
люди, что стояли на паровозе, мне казались диковин-
ными.
Когда музыка наигралась досыта, а толпа охрипла
от крика, паровоз стал ходить по рельсам перед вок-
залом. Он шумно пускал пары, ехал то быстро, то
медленно. И опять толпа орала несмолкаемо.
Я издали смотрел на паровоз. Вот он весь в па-
рах, в дыму несется мимо. Огонь мелькает у пего
между колес... И я вспомнил железного коня из ба-
бушкиной сказки. «Ведь это он, железный конь...
Он бежит—земля дрожит; овраг на путп — через ов-
раг скачет, река — через реку махнет. Что его оста-
новит?»
волшебный корабль
... Через море-океан плывет дйррец
в* >лигебный...
Бабушкин» '-каяка
ПАРОХОД НА ВОЛГЕ
Пароходы па Волге появились давно, лет за пять-
десят до моего рождения, Мой дед мне рассказывал,
как шел по Волге первый пароход.
Везде по селам п городам первый пароход встре-
чали со страхом. Благочестивые люди полагали, что
тут дело без бесовской силы не обошлось. «Идет по
реке этакая махина, огнем п дымом пыше/г, ревет
страшнейшим голосом—туг неробкий человек и то
испугается >.
В некоторых селах навстречу пароходу выходплп
крестные ходы, надеясь, что бесовская сила — этот
самы! пароход—исчезнет при виде икон.
Долго потом, года два пли три, никто не решался
сесть па пароход. Если куда ехать надо- ехали на
12
барках и лодках, как в старику. И только уж потом
освоились, стали ездить и на пароходе. По обычно
йроедет, а потом молебен служит, чтобы очистить
себя от греха: «Прости, господи, что с бесовской ма-
ши пои связался».
Особенно рьяно бунтовали па Волге против паро-
ходов бурлаки и водоливы. Да и что могло сулить
им появление парохода? Еще большая кабала и зави-
симость от хозяев-пароходчиков ожидали их, а мно-
гих— безработица и нищета.
Кто теперь ходит по Волге лямкой? Я вот, волж-
скид /китель, а уже настоящей бурлачьей тяги., когда
одно судно тащат десять — пятнадцать бурлаков, не
видел.
Так только иногда рыбаки проведут бечево i свою
большую лодку с рыбой. Да и то мало. Пароходы —
большие и маленькие—• заполонили великую реку.
Раздается по берегам Волги этакий могутной,
заливистый рев парохода. II первые думы о паро-
ходе связаны именно с этим могучим ревом. Бывало,
вечером вдруг над всем городом прокатится рев и
щлго переливается в приволжских горах и замирает
где-то далеко- щлеко.
Днем из окна было видно, как по Волге ходили
огромные белые двухэтажные дома с окнами, дверями
и трубами. Пз труб хвостом расстилался дым. II очень
хотелось побывать в таком доме... И долго, лет до
семи, не удавалось побывать. Каждый год рапной вес-
ной дем отец уезжал на работу в Саратов. Раз перед
сборами в дорогу он сказал мне, что возьмет меня с
собой. Вот радовался я! Немедлен по я оповестил с
гордостью всех своих приятеле]и
— В Саратов еду па пароходе!
13
Помню недолгпе сборы, узлы и корзины. Мы по-
шли по улице, а соседи спрашивали моего отца:
— Уезжаете?
— Уезжаем. До свиданья!
— Час добрый. Путь счастливый.
И торжественно раскланивались.
На берету возле пристани было уже много народу.
Волга казалась необъятно широкой, вся серебрилась
на солнце-, люди на берегу и на пристани весело
суетились, кричали, и мне хотелось кричать, смеяться,
бегать. Мне неприятно было, почему у бабушки и
мамы лица печальные, если так хорошо на Волге и
мы поедем сейчас на пароходе. Мы долго стояли на
пристани у самого борта. Волга 5ыл| вот здесь, у
самых наших ног, гладкая, огромная, лишь вдали
виднелись кустики на том берегу. Бабушка крепко
держала меня за руку: боялась, что я упаду за борт.
Вдруг толпа заволновалась, и я услышал говор;
— Идет, идет!
Все посмотрели на Волгу вдаль, к Белой горе.
Там завиднелось белое, светящееся на солнце пят-
нышко. Пятнышко быстро вырастало. Вот показались
окна, труба, — из трубы полосой тянулся дым,—и
я уже видел ясно: эго шел белый пароход.
Здесь, на пристани, люди возбужденно задвигались,
сгрудились к борту, перебирали свои корзины и узлы,
поспешно прощались.
zl пароход ближе, блинке. Белое бойкое облачко
рванулось над ним ввысь, и широкий, сильный рев
сотряс Волгу.. Пароход сделал плавный поворот и
направился к пристани. Он шел важно, напоминая
мне большую белую птицу. Я услышал крик:
— От борта прочь! От борта дальше!
14
Толпа отодвинулась от борта. Матросы в кожа-
ных картузах забегали по пристани вдоль загородки.
Пароход шел медленно. Слыв ню было, как плицы1 его
колес стучали по воде. С пыхтением и со вздохами
он подошел к пристани и сразу стеной вырос выше
нас, выше крыши. Я увидел, какой он большой. На
палубе стояли нарядные женщины и мужчины. Дядя
в белом кителе забрался па самый верх парохода,
на мостик, командовал оттуда:
— Талки давай!
От парохода к пристали полетели тйжелые мячи,
к которым привязаны веревки. Мячи гремели по же-
лезной крыше пристани. Матросы ловили веревку в
воздухе п торопливо тянули ее из воды. Я видел,
как из воды вылезал толстый канат, похожий на змею.
Пароход боком подошел к пристани. I ристань затре-
щала, заскрипела.
— Вперед! Назад! Огон! — командовал дядя в бе-
лом кителе.—Мосткп давай!
Матросы поспешно перекинули мостки с пристани
на пароход. У борта началась давка. Нас сжали со
всех сторон. Вот с парохода медленно пошли люди
с корзина ян и сундуками на плечах, с узлами в руках.
Мон отец торопливо поднял узлы и корзины, мама
крепко ухватила меня за руку, и мы в тесной толпе
пошли на пароход.
Вот мосткп. Мне было страшно. Я ступал нере-
шительно. Меня пугала вода, которую я видел далеко
внизу, сквозь щели мостков. Но мосткп кончились.
Мы па крепком, хорошем полу парохода. Здесь по-
просторнее. Толпа растеклась в разные стороны. Мы
прошли между ящиками, сундуками, канатами, тюками.
1 Илли а— гребная лопасть пароходного колеса.
15
Зашли в большую, просторную комнату со странным
потолком, низко нависшим над головой. В комнате
было много узких, длинных коек. На одну из коек
отец сложил узлы и корзины. На копках по сосед-
ству сидели незнакомые мужчины и женщины. В углу.,
за столиком, ребята пили чай. Мы сели па кййку.
В открытую дверь виднелась Волга.
Вдруг рев парохода раздался где-то над нашими
головами. Бабушка поспешно попрощалась с памп и
ушла из комнаты. Мы трос через широкую дверь
подошли к борту парохода. Бабушка уже на пристани,
стояла прямо перед намп, улыбалась, что-то кричала
нам. Нас разделяла темная пропасть, в которой да-
леко внизу шумела вода. Пароход протрубил раз,
другой, третий. На пристани поднялась беготня. I о
мосткам па пароход спешили люди. С борта люди
махали платками, фуражками, что-то кричали. Мат-
росы убрали мостки и сняли чалки. Колеса парохода
взбудора?килп воду. Я почувствовал, как пароход весь
задрожал.
Пристань медленно отодвинулась от пас и пошла
в сторону. Бабушка махала нам платком. Платки,
как белые голуби, трепетали. над головами. Пристань,
берег, мельница и дома на берегу поспешно поплыли
мимо пас все дальше и дальше. Белые бугры воды
вырастали позади парохода.
Я уже не видел бабушку. Па пристани и на бе-
регу были только черные фигурки людей.
Пароход плавно поворотил., и перед нами откры-
лась вся ширь Волги, луга и лес в лугах. Мы пере-
шли к другому борту. Опять я увидел горы, наш
город. Берег несся мимо пас. Люди на берегу, ло-
шади—все казались маленькими, как букашки.
16
______Й5Ш _
Российская гос;;;-"рошенная
ДЕ [СгаЯ С.' ?я ЗТ€КЗ

Отец повел меня смотреть машину. Мы прошли
внутрь парохода. Там темно п жарко. За стеклянной
загородкой внизу виднелись огромные стального цвета
колеса и валы. Они поднимались п опускались.
В самом низу, в стороне, шумел яркий огонь. Там
я увидел человека в измазанной рубашке. Он казался
очень маленьким перед этой огромной машиной.
Я боялся, что его ударит колесом или валом. А чело-
век спокойно похаживал. У него в руках была лепка
с длинным носком. Отец мне сказал, что человек
этот—машинист, что маслом он смазывает машину.
От машины шел теплый ветер.
Потом мы ходили по палубе, где были сложены
тюки и ящики, выходили на корму. 1_а корме народ
лежал вповалку. Два дяди сидели у борта и играли
в карты. А возле них мужчина п женщина тихонько
пели песни. По широкой лестнице мы поднялись па бал-
кон. Я с удивлением увидел, что окна, которые мне
казались такими маленькими, в самом деле были очень
J большие, а в них виднелись столы, накрытые белыми
скатертями, блестящие люстры, тщеты, диваны. Паро-
ход мне показался очень большим. С балкона была
впдиа Волга, широкая, светлая.
Когда мы вернулись на свое место, я увидел, что
мама поставила перед койкой на столик наши чашки
и чайник. Здесь же лежал и наш ножик. Это мне
напомнило дом. Я сказал:
— Будто дома.
Мама засмеялась:
— Верно, совсем как дома.
Мне было дпковинно: вот едем, там люди играют
в карты, поют, там машины, тюки — плывет целый
чудесный дом!
2 Сказки моей жизни	•< 7
ммг-
ЛЕ^ИЗА
Нам навстречу попадались другие пароходы. С них
нам махалл флагом. Пароходы гудели. Мимо нас
плыли плоты; на них были люди —вот совсем близко...
А мы всех перегоняли. Па берегу деревни, села с бе-
лыми домами. Вот они показываются вдали... Ближе,
ближе, точно растут oiiii. Бог уже перед нами, — я
вижу люцнц лодки, баржи. Пароход проходит мимо,
к села уменьшаются, уходят вдаль и скрываются за
горой.
МОРСКИЕ КОРАБЛИ
Пароход! Давно миновал тот день, когда я впер-
вые ехал на пароходе по Волге. О тех пор много я
видел на своем веку Пароходов па разных реках и
морях.
Видал на озере Байкале пароход, похожий на ам-
бар с окнами. Па Черном п Балтийском морях видал
грозные брош посцы, крейсера и миноносцы,— издали
они напоминают утюги. Видал океанские пароходы,
такие громадные, что пассажиров па них больше, чем
жителей в крупном приволжском селе. И когда я впер-
вые ехал на таком океанском пароходе, опять мне
вспомнилась старинная баб\ пт кипа сказка: «через
море-океан плывет дворец волшебный».
И уж подлинно был похож на дворец этот паро-
ход! Он ходил между Одессой п Гамбургом с захо-
дом: в порты Черного моря. Я ехал па нем от Одессы
до Сочи. С виду он был будто и невелик., потому что
в море хоть целый город заставь плыть, все он по-
кажется маленьким, — так море велико.
В Одессе корабль стоял у каменной стенки порта
и сотни лю цш сновали беспрерывной вереницей с
берега иа корабль, о корабля на берег. Па корме и
18
на носу шла погрузка. Подъемные краны, как гигант-
ские руки, захватывали большие ящпкн, тюки кож,
боченки и с грохотом переносили их в трюм ко-
рабли.
Здесь, у борта, я увидал, как велик корабль;
люц1 возле него и па нем казались муравьями на
муравьиной куге. Опп входили и выходили через
бесчисленные двери, торопились, как торопятся му-
равья.
По широким мосткам я прошел с набережной на
корабль и пошел по длинному коридору к своей ка-
юте, что была на корж. В коридоре все блестело
чисто гон—пол, стены, потолок. Медные ручки дверей
и поручни сверкали, как золотые. И мне было странно
смотреть на эту чистоту после пыльного и грязного
нор га.
Я сразу копал в другой мир.
В длинном коридоре было множество дверей с бе-
лыми номерками на них. Я отыскал свой номерок,
отворил дверь. Га юта совсем маленькая., с круглым
окном—иллюминатором. И чисто в пен все до блеска.
Иллюминатор завинчивается винтами. Я отвинтил
впиты п отодвинул стекло. Прохладный морской воз-
дух ворвался в каюту. Прямо передо мной рас-
стилалось море. Вдали оно сливалось с небом. Два
парусника лениво шли справа. Наверху взвыла
трижды сирена нашего корабля,—топот человече-
ских ног п лязг цепей сразу усилились. Где-то за-
шипел пар.
Я вышел па палубу. Пассажиры цепочкой стоялп
вдоль борта, махали платками и фуражками. Мостки
уже были убраны, и корабль медленно отходил от
каменной стенки. ] ород, весь белый, светившийся
на солнышке, выплывал из-за крыш портовых ам-
баров.
Скоро корабль вышел с рейда в открытое море.
Город вдали стал тонуть в синеватом тумане. Пас-
сажиры ходили по палубам, смотрели, как постепенно
скрывался берег. Берег будто погружался в воду.
Сперва скрывался в воде порт, лотом прибрежные
улицы, потом самый город стал погружаться, только
долго были видны высокие трубы фабрик и верхние
этажи высокпх домов.
Вот и они скрылись. Кругом корабля было только
море, пустое, огромное, да небо над морем, и белая
чайка долго летела за кораблем.
Далеко справа шел еще корабль. Хвост черного
дыма поднимался над водо i, и виднелись мачты и
верх черной трубы, а сам корабль iыл заслонен
водой. Я подумал: «Было время, когда люди не ве-
рили, что земля — шар Разве они не плавали по мо-
рям? Моя бабушка не- верила, по опа всю жизнь
прожила в деревне да в нашем чаленьком городе...
Куда ей до моря!*
Корабль уже давно шел полным ходом; черны i
дым расстилался хвостом по небу. Пенистая белэвато-
зелепая дорога тянулась за кормой. Слабых! ветерок
дул нам навстречу.
Я прошелся по всему кораблю, и невольное уди-
вление охватило меня. Я видел именно тот дворец, о
котором мне говорила бабушка в моем детстве.
В передней части корабля был огромный двух-
светный зал, отделанный бронзой, красным деревом
и бархатом. Две большие люстры позванивали хру-
стальными подвесками. С палубы было видно морена
необозримое пространство. Я спустился по трапу в
20
нижние этажи. Здесь было темнее н проще, но та1
же чисто и теп то. Яркие лампочки горели под потол-
ком. Свежий морской воздух долетал сюда по ши-
роким трубам. Под полом вздыхала машина и ши-
пел пар.
Я долго ходил по коридорам... Везде двери, двери,
за дверями — каюты, то роскошные, похожие на сказоч-
ные чертоги, то простенькие. И везде множество па-
рода— голоса, смех, пение.
Вечером в верхнем зале гремела музыка; молодежь
танцевала. А в нижнем украинцы пели хором свои
песни.
Я вышел на палубу. Ночь уже надвинулась па
море. Небо заволокло тучами, и дул западный ветер.
Волны с шумом ударялись о борт, но корабль лишь
слегка вздрагивал, словно человек, которому на щеку
упала капля воды. II все так же в залах гремела
музыка и раздавалось пенис.
Утром вдали я увидел в бинокль верхушки сне-
говых гор: мы приближались к побережью Кавказа.
Берег выплывал из моря. Сперва берег казался совсем
голубым, лишь ярко светились его белые вершины
вдали. Потом голубизна потемнела, наметилась зелень
лесов; в зелени замелькали белые дома. К полудню
мы были у Сочи. Корабль остановился в море недалеко
от берега. F нему подошли лодки и катера, они были
похожи па маленьких водяных жучков. Толпа пасса-
?киров с чемоданами в руках спустилась по удобному
трапу в лодки и катера. Когда я спустился в лодку
и взглянул на корабль, он показался мке горой,—
так он был велик.
Вот катера и лодки отошли от корабля. Он дал
низкий, протяжный гудок и пошел. Он дымил обеими
ft	21
трубами. Белый, on сверкал па солнце. Я представил
его путь: из Черного моря оп выйдет в Средизем ное,
потом в Атлантический океан, потом в море Немец-
кое. Какой Далекий путь! И сколько бурь будет трепать
его, а он пойдет, гордый и непреклонный.
«Плывет по морю-океану волшебный дворец»...
Прошли еще года... Я много раз плавал на таких
же кораблях и привык к ним, и уже не казались мне
опп сказкой.
Но вот летом 1928 года случилось, что я побы-
вал на корабле совсем диковинном. Этот корабль —
ледо кол «Малыши».
В то лето далеко за полярным кругом погиба i во
льдах экипаж разбитого бурен дирижабля «Италия».
Дирижабль пролетел над северным полюсом и от по-
люса возвращался на свою базу, па остров ХЙпитйер-
геп. По пути он попал в бурю, обледенел, снизился
п в тумане ударился о ледяную скалу. Часть экипажа
погибла, а другая часть вместе с командиром дири-
жабля Нобиле упала с гондолой на лед и осталась
жива. По, благополучно упав на лсд, опп все-таки
очутились в отчаянном положении. Кругом только
взломанные льды, льды... До острова Шинное-] гена
по этим льдам не добраться.
Среди спасшихся был отважный полярный путе-
шественник швед Мальмгрем. Он понимал, в каком
отчаянном положении находятся люди, в решил неш
ком полти по пловучпм льдам до острова. Шпицбер-
гена, сказать людям, где пахо щтся погибающий эки-
паж, и тогда, может быть, люц/ пришлют корабль па,
помощь. Вместе с Мальмгрсмом пошли два итальянца:
Цаппи и Мариано. Почти полтора месяца они шли
по пловучим льдам. Мальмгрем погиб при этом пере-»
22
ходе, а итальянцы, уже умиравшие от .голода, были
подобраны пашни ледоколом «Красиным».
К счастью, в упавшей па лед гондоле уцелел радио-
аппарат, а средн экипажа остался жив п невредим
радист Бьяджп. Оп с бошипм трудом установил на
льду радиомачты и радиоаппарат и стал подавать
сигналы бедствия: <SOS! SOS!» («Спасите наши
ryini!»)—так сообщают погибающие корабли о своем
бедствии. Две педели никто не, слыхал этих сигналив.
Люди уже готовы были прптти в отчаяние. Наконец
их услыхал наш радиолюбитель Шмидт, живший
в городе Усть-Сысольске. Потом пх услыхали на
и га 1ьяпеком судне «Члтта-дп-Мплапо», п ра диосвязь
е погибающим экипажем была налажена.
Люди со льда сообщили, под каким градусом се-
верной шпроты и восточной долготы они находятся.
Они находились в это вре мя к северо-востоку от ост-
рова Фопн. Льдина, па которой они сидели, плыла к
югу. Кругом па многие сотни километров простира-
лись полярные льды. Льды двигались, сходились н
расходились, ломались в куски, погружались в воду,
снова выныривали. Могло случиться, что и пх льдипа
могла разрушиться, и тогда гибель была бы неизбежна.
Но как добраться через такие льды ла помощь по-
гибающим? Для обыкновенного корабля это дело не-
возможное.
Весь мир с трепетом следил за судьбой несчаст-
ных, которые теперь по радио ежедневно сообщали,
в каком положении они находятся. Весь мир был
готов помочь нм. По ни в одной стране не было под-
ходящих кораблей. Только у пас, в СССР, были ле-
доколы, которые могли проходить по морям и океа-
нам, покрытым льдами. Два таких ледокола — «Ь’ра-
23
сип» и «Малыгин»— были отправлены па помощь
погибавшим.
Мне очень хотелось поехать ту, да, па помощь, и
после некоторых хлопот я попал па ледокол « Ма-
лыгин
«Малыгин» только за неделю перед этим вернулся
со зверобойной экспедиции из горла Белого моря и
стоял в Архангельском порту. Затри дня до его от-
хода в океан на помощь итальянцам я был уже в
Архангельске. Когда от вокзлчта мы переезжали на
катере через Северную Двину, я спросил матроса:
— Где стоит «Малыгин»?
На Северной Двине в этот день стояло много
океанских пароходов. Я думал, что «Малыгин» по виду
какой-нибудь великан, может быть, больше самых
крупных кораблей. Но матрос показал мне на не-
большой пароход, стоявший возле угольной пристани:
— Вот «Малыгин».
Я удивился. «Малыгин» был значительно меньше
других пароходов, краска на нем была ободрана,—
это льды во время зверобонпой экспедиции так обо-
драли его. Ничем ои не отличался от других пароходов,
только нос у него был необычно крутой и высокий.
К вечеру того же дня «Малыгин» уже сюял у
набережной, и на него спешно грузили продоволь-
ствие, одежду, снаряжение и самолет. Его подъемные
краны тащили яшики, бочки, доски, туши мороженого
мяса.
Я прошел по всему пароходу. В самом деле, он
был совсем небольшой. Кают па нем немного, и все
они очень маленькие, а кают-компания совсем пе по-
ходила па тс роскошные залы, что я видел на. оке-
анских пароходах.
24


Трос суток день и ночь возле «Малыгина» шла
спешная работа по погрузке. Наконец все пригото-
вления были окончены, и ровно в полночь «Малыгин»
отошел от набережной Архангельска.
Пас провожал весь город.
Ночь бы.[а белая, светлая, как день. На набережной
играла музыка, народ кричал «ура», белые платки и
черные кепи птицами мелькали над головами. Когда
«Малыгин» вышел па середину реки и дал прощаль-
ныи гудок. coTiiii паровых судов, стоявших на реке,
откликнулись ему в ответ. Воздух задрожал от гула.
Над всеми судами били белые фонтаны пара. В мо-
гучий рев океанских кораблей-великанов вплелся тон-
кий посвист речных катеров.
Так моряки прощались с «Малыгиным», уходившим
в далекое и опасное плавание.
Все шестьдесят километров, пока «Малыгин» шел
по Северной Двине до моря, продолжалось трогатель-
ное прощание. Все суда, стоявшие у лесопильных
заводов и шедшие по реке, давали трижды прощаль-
ный гудок. Мы, члены экспедиции, все стоял, t па па-
лубе, прощались с людьми, с берегами, с землей. Река
здесь узка и извилиста; ria берегах везде сверкала
зелень под восходящим солнцем, в кустах пели птпцы...
Когда-то мы их увидим и услышим опять?..
Наконец река кончилась, «Малыгин» вышел в море.
Здесь он дал полный ход. Клубы черного дыма пова-
лили из его трубы; он весь задрожал, как нетерпе-
ливый копь; из-под его носа помчались во все стороны
высокие пенистые волны; вода за кормой закипела.
«Малыгин» шел со скоростью тридцати километ-
ров в час. Постепенно берегаБелого моря отодвигались
вправо и влево; правый, Зимний берег скоро скрылся,
25
п в другою полночь мы уже были в Северном Ледо-
витом океане. В ц>ль Мурманских берегов мы прошли к
городу Александровску, самому северному порту СССР.
Здесь пополнили запасы угля и пресной воды и от-
туда пошли в океан, к вечным пловучим льдам.
Двое суток мы шли прямо на север.
Все время дул сильный восточный ветер; по океану
ходили волны, высокие, как горы. Волны клали нашего
«Малыгина» набок, перекатывались через его палубы;
брызги воды летели через трубу и мачты. Ветер пноп-
зптелыю свистал в вантах. Нигде па палубах по было
вп цю ни одного человека. Все прятались по своим
каютам. Только на. высоком капитанском мостике все
время маячила фигура вахтенного штурмана, заку-
тан нога с головы до ног в брезентовый плащ.
К завтраку, обеду и ужину почти ппкто из членов
экспедиции Йе выходил. Все страдали морской бо-
лезнью. Я все время лежал в своей каюте. Моя койка
качалась так, что я сползал по ней то головой вниз,
то ногами внпз. Двери, переборки, потолок — все скри-
пело II стонало. Наверху, в кают-комнашпг, гремела,
посуда в буфете. Воллы хлестали в иллюминатор; па
минуту в каюте становилось темно, зеленая вода про-
ползала по толстому стеклу. И тогда сердце замираю
от ужаса.: сейчас, вот сейчас мы опрокинемся! По пет!
Неуклонно и властно работали машины. «Малыгин»
несся вперед, па север, к цели, как будто ему нипо-
чем были буря и волны Порой закрадывалась мысль:
«Если его так треплет эуря, то где ate ему спра-
виться с вечнычп льдами?»
На вторые сутки я стал привыкать к качке. Цеп-
ляясь за поручни, я выходил па верхнюю палубу.
Океан был страшен. Волны длиной в целый километр
2»?
и вышиной метров в двадцать катились па нас с
востока. «Малыгин» то поднимался на гребень, то
проваливался в тартарары.
Откуда-то появились чайки. Они стаей летели за
ледоколом, пытались сесть на качающиеся мачты и
пронзительно кричали. Иногда опп принимались петь
хором: «П-п-п! И-и-и!» Будто подслушали опп эту
песню у северной свирепой бури. Песня хватала за
сердце. А волны все шли, шли, сотня и тысячи, все
с белыми страшными гребнями. Наш «Малыгин» ка-
зался .малой шепкоп перед ними.
И «Малыгин» победил. Этот маленький корабль
оказался сказочным бшатырем. Он пронес нас благо-
получно через бурливы? Северный океан. К копну
третьих суток ветер стал падать, вошы начали сми-
ряться. Облака рассеялись, и мы увидели солнце.
В воздухе сразу захолодало. Все ожили, вылезли из
своих кают бледные, измученные вконец.
Была полночь, но солнце высоко стояло па небе,
как под Москвой оно стоит часа в четыре в летний
вечер. Пайки и кайры спали прямо на воде, подвернув
головы под крыло. Волны мято качали их.
Скоро мы увидели вдали серебряную полоску,
опа сверкала под солнцем. Это была кромка плову-
чнх полярных льдов. Все высыпали па палубу
матросы, кочегары, машинисты, штурманы, члены
экспедиции, Всем было интересно посмотреть на по-
лярный лед. С ка?кдо1 минутой кромка приближалась.
Весь оксан впереди по< тепенно закрывался белыми
сверкающими льдами. Тысячи отдельных льдинок
плавали в воде п^ред кромкой. Льдинки были похожи
на лебедей. II не только нам напоминали они этих
чудесных птиц. Четыре века тому назад путеше-
27
ственппк Баренц, увидав впервые кромку полярных
льдов на этом же приблизительно месте, записал в
своем дневнике: «Мы видим вдали бесчисленные стада
лебедей».
Вот они, льдины, плывут у?ке мимо пас.
И тут мы увидели, как быстро идет наш «Малы-
гин». Льдины почти пролетали ио волнам. Из веден-
ные морской водой, они были самой странной формы.
И некоторые в самом деле были похожи на птиц.
Не прошло п двадцати минут—-льдины заняли
сплошной массой все пространство перед ледоколом.
Кое-где па льдинах лежали тюлени,—-они казались
совсем черными. Тысячи чаек н кайр носились надо
ль щмп. «Малыгин» вошел во льды, почти нс умень-
шая хода. Точно сказочный богатырь, он отбрасы-
вал их со своего пути направо, налево. Льдины кро-
шились, погружались в воду, снова выныривали уже
за кормой.
Вдали замаячило желтоватое пятнышко. Над пят-
нышком вились стаей чайки. То шел по льдам белый
медведь. Он тревожно оглядывался на корабль: что
за чудовище ползет но льда м? Ползет, скрежещет, а
хвост длинный, черный, уходит в самое небо. Мед-
ведь пустился убегать со всех ног. Но бедка л он как
раз по тому же направлению, как шел ледокол. II ле-
докол скоро настиг медведя. Наши охотники уже при-
готовили винтовки, чтобы стрелять в него. По мед-
ведь что-то сообразил, повернул в сторону и пу-
стился прочь от корабля.
Теперь уже не было видно воды: ледокол шел
через сплошной лед.
С каждой минутой льдины становились больше.
Уже попадались льдины в целый километр длиной.
28
«Малыгин* с трудом пробивался через них. Наконец
льдины стали так велики и толсты, что ледокол при-
нужден был искать прохода между ними. Он шел
то вправо, то влево, отыскивая удобные разводья.
Сплошные ледяные поля уже были толщиной в пол-
тора метра и длиной километров десять. С грохотом
и пыхтением ледокол пролезал между ними. Наконец
лед остановил «Малыгина*. Большой горой он на-
громоздился перед его носом и бортами, и сколько
ледокол ни напирал, он пе мог пробиться вперед.
Тогда «Малыгин* щл задний ход и с разбега уда-
рил лед с сокрушающей силой. Лед поддался. «Ма-
лыгин* опять некоторое время шел безостановочно.
Потом опять встретили большое ледяное поле.
«Малыгин* отступал, бросался па него в атаку...
Удары его были так сильны, что весь ледокол со-
трясался от киля до верхушек мачт.
Это ыла замечательная борьба.
Так двое суток продвигались мы через льды к
северу. Все-таки лед победил. Он сиял «Малыгина*
плотно со всех сторон, словно заковал его тяжелыми
ледяными цепями. Пришлось ждать, когда подуют
ветры и хотя немного разредят льдины. Через сутки
лед разредился, л «Малыгин* опять двинулся к северу.
Шесть суток продвигались мы льдами к ocipoBy .
Надежда.
Пи одни корабль в ято время года не бывал здесь.
Кругом пас расстилалась сверкающая ледяная пу-
стыня. В пустыне бродили только белые медведи да
порой на льду чернели тюлени. Когда корабль оста-
навливался, белые медведи лезли прямо на борт. Они
никогда пе видели пи человека, пи корабля. Они
здесь самые сильные; они шли, куда хотели. И вот
29
вырастала перед ними какая-то черная скала — ко-
рабль. Они смело шли па inn*, но появлялись ма-
ленькие ;-укатки— люди, раздавался гром выстрелов,
что-то хлестало по могучим медвежьим бокам, и
медведь, чувствуя нестерпимую боль, пускался в
бегство.
'Тридцать три дня мы плавали во льдах. Сперва
отыскивали итальянцев, а когда йх спас «Красин»,
мы искали пропавшего путешественника Амундсена.
Солнце все время не заходило над вами.
Долгие часы я проводил на пайубе, наблюдай,
как борется «Малыгин» со льдом. 11 в эти часы а
много., много раз вспоминал бабушкину сказку о
волшебном корабле.
ПЕРО ЖАР-ПТИЦЫ
... Раздернул Иван тряпицу, в тря-
пице что-то блеснуло, и вдруг весь дв- >р
осветился ярким светом,- стало как
днем, при солнышке.
— Что это у тебя, Иван? —с испугом
спросили братья.
— Это перо жар-птицы
Бабушкина сказка
т'ород наш маленький. Если событие какое- то
все тотчас о нем узнают по всему городу, пз конца
в конец.
Однажды мой отец пришел с работы и говорит:
— На масленке у Малппычева каков-то свет чуд-
но строят. Повернешь этакую штуку, свет и засве-
тится.
— А керосин куда наливают?—спросила мама.
— Совсем без керосину. Сам по себе горит.
Это было удивительно. Вечером я сказал об этом
ребятам, н мы тотчас порешили сбегать к масленке
Малппычева посмотреть, правда, ли там такой свет.
Масленка от нас далеко — за кузницами, за водокач-
31
кой. Большая, вся белая, она раскинулась над ру-
' чьем. На всех окнах виднелись сетки из проволоки;
окна от этого казались сумеречными.
Над крышей масленки, высоко в небо, протяну-
лась тонкая железная труба с колпаком, и вечерами
всегда из трубы сыпались искры. Если глянуть в
окна, увидишь черных, закопченных людей, колеса
с зубцами, печи. Вечерами там горели обыкновенные
керосиновые лампы, как и у нас дома.
И в тот вечер мы смотрели масленку со всех
сторон; лампы старые, ип одной повой, а уж о дико-
винных лампах и помину пет. Но по двору зачем-
то наставили высоких столбов и проволоку протя-
нули от одного столба к другому. Мы посмотрели
через раскрытые ворота во двор, на столбы па эти.
У ворот сидел старик-сторож.
— Дедушка, скоро новы! огонь зажгут?
Старик засмеялся.
— А вам это зачем? Ишь какие прыткие! Зажгут
скоро. Приходите через неделю — увидите. Вот и
столбы поставили. И здесь вот лампа будет.
Он показал на резную перекладину ворот, где
торчал крюк.
— А керосин куда наливают?
— Ьез керосину. Огонь по проволоке побежит.
Видите вот проволоку? Так вот по йен от машины
оюнь и побежит. И-и, премудрость...
В эту неделю мы раза три ходили к масленке.
И днем ходили. Мы видели, как по столбам лазили
рабочие, что-то делали. Уже белые металлические
абажуры появились на столбах и какие-то стеклян-
ные пузыри в виде груш. И па крюке над воро-
тами тоже виднелся белый абажур и стеклянный
32


пузырь. В городе говорили: «У Малппычева пробо-
вали электричество. Скоро зажгут».
Мы не видели, как пробовали свет. Прибежали
вечером, а электричество уже горит: в стеклянном
пузырьке огненная изогнутая проволочка блестела
ярко и светло; от нее было светлее, чем от кероси-
новой лампы. Па столбах по всему двору тоже го-
рели новые, невиданные лампочки, похожие на гру-
ши. А глянешь в окна масленки, там на шпурах
висят такие же лампочки, и во всей масленке стало
светлее, чем было прежде.
Толпа парода стояла перед воротами, перед окнами,
смотрела, ахала от удивления. Приезжали купцы
смотреть. Мы видели, как сам Малииычев водил их
по масленке, показывая и новые лампочки и машину,
от которой идет свет. Старик-сторож говорил толпе:
— Ие то удивления достойно, что лампа сейчас
горит, а то, как зажигали ее. Пу, скажи, пожалуй-
ста, в один момент все лампы загорелись но всему
двору. Вот мигнуть не успел — ап все горят. Пре-
мудрость!— И, почему-то понизив голос, добавил: —
II дешевле керосину. Право. Сам хозяин говорит,
дешев, re.
— Да опо п правильно. Купец свое разве упу-
стит? Им подавай чтобы дешево было.
— В одни момент везде свет.
На другой депь засветло мы были у масленки.
Пам хотелось посмотреть, как это в одни момент за-
светятся все лампы. И не только нам хотелось по-
смотреть, по и взрослым. Большая толпа уже со-
бралась у ворот. Стало смеркаться. Вдруг все окна
масленки осветились разом: загорелись новые лам-
почки.
3 Сказки моей жизни	<_>о
Все напряженно, не спуская глаз, смотрели на
ла тючку, что была над воротами. Вот свет вспых-
нул, засветился ровно, ярко и над воротами и по
всему двору. Толпа ахнула п заговорила возбужденно:
— II не мигнул! Гляди, и не мигнул!
— Раздувать не надо. Сразу.
В этот вечер к Малпнычеву опять приезжали
гости смотреть электричество. Мы видели — парящой
толпой гости вышли на крыльцо. Электричество
много раз тушили и зажигали снова. Зго было чу-
десное, невиданное зрелище. Как перо жар-птицы:
«Развернул Иван тряпицу, в тряпице что-то блес-
ну то, и вдруг весь двор ярко осветился,..»
Так я впервые увидел это чудо.
Много лет спустя, живя в большом городе, я
любил, когда, на улицах разом зажигались сотни
уличных огромных фонарей. Вот сумерки, полутьма.
Дома стоят серые, в полутьме угрюмые. II в момент
вспыхнут согни белых чудесных солнц, повнепут
гирляндами вдоль улиц и зальют все кругом ярким
светом. Фасады домов повеселеют, лица людей ста-
нут ясными, б^дто весь мир разом приукрасится.
л приду к себе в комнату — лампочка маленькая
на столе. Поверну выключатель, и у меня светло,
как днем.
Перо волшебной жар-птицы теперь у меня па
столе.
МОЙ ДВОРЕЦ
...Стой? дворец среди двора. Двор
изукрашен кустами да деревьями, до-
рожки по нему построены торные. На
дверях во дворе расписаны гшщы-голу-
би, а везде по хоромам на потомках
цацы заморские. По углам во дворце в
хрустальных вазах лежат перья жар-
птицы, от перьев ярь-ссет идет, и но-
чами во дворце светло, как днем...
Бабушкин- сказка
В детстве мне случалось бывать в глухих дерев-
ням под Саратовом. Я помню впзенькпе лзбы с чер-
ными от копоти стенами и потолком, помню широ-
кие печи без труб. Но утрам, когда затапливали
печь, дым валил прямо в избу, густо умещался сперва
под потолком, потом спускался ниже, до стола и ла-
вок. Мы, ребята, ложились па пол, чтобы пе задох-
нуться. Дым ел глаза, и мы, смеясь, плакали. А жен-
щипы метались в дыму, как страшные видения.
Время от времени дверь в избу отворяли. Тогда
холодный воздух клубами врывался в избу, а дым
выходил наружу. Когда становилось легко дышать
и воздух очищался, дверь снова затворяли, п пзоа
опять наполнялась дымом.
Помню, у всех болели головж першило в горле,
слезились глаза. Весь день в избе стоял запах дыма
п угара.
О-о, какая была мука!
По в этих избах уже была керосиновая лампоч-
ка-коптюлька. Маленькая, с резким запахом керосина,
по все же лампочка. Лучины я не помню.
Теперь па улицах иногда поют песенку:
Горит в избе лучинушка,
трещит в дому сосновая.
Сидит, грядет хозяюшка,
как ноченька суровая.
А кто это знает, как «горит в избе лучинушка»?
Вот мне отец рассказывал, как жили при лучине.
— Бывало, пойдем в лес, выберем сухую сосну,
напилим плах, пащпплем лучин гору целую. Как
вечер — зажигаем лучппу, вставляем в светец, она и
горит. Дым от нее, пскры, а свет такой неверный.
Минуту прогорит, глядь, надо вставлять другую лу-
чппу. Так бесперечь п меняем. Пскры п угольки
падают в ушат с водой, что как раз под светцом.
А чуть не доглядишь — пожар. Беда была с этон
лучиной!
И в таких избах—закопченных, с лучиной —
немудрено, что люди мечтали о дворцах, где ярь-
свет идет от пера жар-птицы.
II я мечтал в детстве увидеть такой дворец.
Уже взрослым я попал в столицу. Каменные
мостовые, каменные многоэтажные дома, бульвары
в площади с фонтанами, трамваи, фонари, похожие
на солнце,— они показались мне сказкой.
36
.Я жнл на шестом эгаже в маленькой, скромной
комнате. По эта скромная комната была именно той
сказочной комнатой, о которой я мечтал в детстве.
Вечерами стоило мне повернуть выключатель, и моя
комната заливалась ярким электрическим светом. Ни
дыма, нн угара, ни запаха.
Как далеко это от лучины!
Если мне бывало холодно, я повертывал краник
у труб под окном, и моя комната наполнялась ров-
ным теплом. У нас па кухне край, в котором сколько
угодно воды, светлой, холодной. Можно умываться,
купаться...
Стоит зажечь спичку, и на газовой плите — ма-
ленькой и чистенькой—закипит чайник, будет ва-
риться обед.
Я выйду на лестницу. Красивая каюта подъем-
поп машины (лифта) стоит у дверей. Я сажусь в
каюту, спускаюсь вниз — с шестого этажа па землю.
А назад лифт опять незаметно меня доставит.
Старинная сказка так просто пришла в мою жизнь.
Вот па моих глазах — от дымной избы к комнате с
электрическим светом, центральным отоплением, водо-
проводом. лифтом.
Тем, кто привык, трудно поверять, что все это
сказка былых времен.
ЖИВЫЕ ТЕНИ
...Побежал Иван за людьми да коня-
ми, хочет-хочет их поймать, руки протя-
нет, вот берет будто, а под реками ничего
нет. Видят глаза, да руки бессильны...
Бабушкина сказка
Мы, ребята, тол поп возвращались из школь!
На заборе мы увидели большею розовую афишу, на
которой было крупно напечатано:
В ВОСКРЕСЕНЬЕ. В 4 ЧАСА ВЕЧЕРА,
В АЛЕКСАНДРОВСКОМ УЧИЛИЩЕ ИМЕЕТ
БЫТЬ НАРОДНОЕ ЧТЕНИЕ С ВОЛШЕБНЫМ
ФОНАРЕМ.
О народных чтениях мы, ребята, слыхали, п нас
не интересовали эти чтения нисколько. По вот эта
фраза—-«чтение с волшебным фонарем» — нас по-
вергла в изумление.
Мы все были охотники до волшебных сказок и
до волшебств разных и тотчас порешили пойти на
чтение, тем более, что в конце афиши мы прочли:
„ВХОД БЕСПЛАТНЫЙ".
38
' воскресенье мы отправились в училище целой
толпой. Чтение было назначено в самом большом клас-
се— первом. На скамьях густо сидел народ. В углу
на подставках было натянуто широкое полотно, а
позади пего виднелась темная металлическая ко-
робка с медным колпаком. Это п был волшебный
фонарь. Пришли два учителя. Одпп начал читать
о войне 1812 года, а другой завозился возле фонаря.
Вдруг мы увидели яркий светящийся круг на полот-
не. Kpyi1 дрогнул, что-то мелькнуло, и вмгг на полот-
не появился генерал Кутузов в блестящем мундире
с орденами. Потом Кутузова сменил другой генерал,
потом мы увидели Москву, пожар Москвы, партизан...
Эти картины — яркие, огромные, появляющиеся
будто по мановений волшебника,—в самом деде нам
казались волшебными. Мы были от ппх в восторге.
И не только мы, по и взрослые. Возвращаясь с чте-
ния, я слышал, как все удивлялись, недоумевали,
пытались догадаться, как устроена эта замечатель-
ная штука.
1>да; через четыре, как-то летом, в нашем городе
появились на заборах пестрые афиши:
ТАКОГО-ТО ЧИСЛА, ВЕЧЕРОМ, В 8 ЧА-
СОВ, В ГОРОДСКОМ САДУ БУДУТ ПРЕД-
СТАВЛЕНЫ КИНЕМАТОГРАФИЧЕСКИЕ ЖИ-
ВЫЕ КАРТИНЫ. ПОЧТЕННЕЙШАЯ ПУБЛИКА
УВИДИТ ДВИЖЕНИЕ МОРСКИХ ВОЛН И
МОРСКИХ КОРАБЛЕЙ, ВСЕМИРНЫЕ БАЛЕТ-
НЫЕ ПЛЯСКИ. А ТАКЖЕ КОМИЧЕСКУЮ
КАРТИНУ ИЗ ЖИЗНИ КАТОЛИЧЕСКИХ МО-
НАХОВ.
„Плата за вход в сад—10 копеек1
Я думаю, в этот вечер в городском саду было
полгорода. На широкой площадке среди сада народ
39
стоял плечом к плечу, а реоята гроздьями висели на
деревьях, па заборах. Когда стемнело, на полотне,
что прибито было на столбах на площадке, вдруг
запрыгали, затанцовалп веселые фигуры. Толпа ах-
нула от удивления и восторга. Фигуры двигались, сме-
ялись, танцевали, как настоящие люди.
Потом — море, волны, корабли... Никто, вероятно,
пз зрителей не видал прежде ни моря, пи кораблей,
потому что от нашего города до моря тысячи верст,
и вот теперь все перед ним: волны плещутся, вы-
соко вверх брызги летят... Я помню, как толпа оглу-
шительно завывала «ура».
А теперь... попробовали бы теперь в кинсмато-
графе, таком привычном для всех, крикнуть «ура»?
И кому придет в голову крикнуть «ура»? II кто
теперь думает, что кинематограф — сказка о живых
тенях?
Минуло немного лет—и кинематограф пришел
уже в каждый город, в каждое село и почти на каж-
дую фабрику. Кто теперь не бывал в кинематографе?
Все бывали, от мала до велика, все видели его чудес-
ные картинки. Вместо бедненького волшебного фона-
рика с деревянным неподвижным Кутузовым и непы-
лающпм пожаром Москвы, мы видим живых людей,
пожары, полные пылающего огня, видим движение
сугдов п машин, видим жизнь далеких стран. Мы,
наконец, порой присутствуем при исторических со-
бытиях.
В 1905 году я жил в маленьком приволжском
городке, где родился, и, кроме нашего губернского го-
рода Саратова, я не видел никаких городов. Только
по наслышке да по книжкам я знал, что есть Москва,
Петербург, есть моря и океаны.
40


В 1905 году в стране началась революция. Каж-
дый город встревожился, насторожился. В каждом
городе пошло гл у кое брожение. II наш город не
отставал от других: волновались рабочие цементных
заводов, шумела молодежь. У нас, юнцов, были своп
кружки, мы много читали, спорили. Мы знали, что
делается в столицах и в крупных городах- мы слы-
шали о баррикадных боях, о забастовках рабочих.
Помню, ощажды летом мой товарищ, учеппк реаль-
ного училища, прибежал ко мне взволнованный; глаза
у пего были круглые, как копейки.
Смотри, что делается! — с восторгом крикнул
он и су пул мне измятый газетный лист. — Читай
вот здесь!
Я прочел маленькую заметку строк в пять: на
Черном море поднял восстание броненосец «Потем-
кин»...
Пам было тогда по шестнадцати лет. Мы готови-
лись к настоящим боям, мы горели нетерпением, мы
жащо ловили каждую весть о революции. II вот
весть—радостная, как гром летом в бездождье.
Изумленными глазами мы смотрели друг па друга;
мы смеялись от восторга. Вечером в городском саду,
где мы постоя]шо собирались, у нас были большие
разговоры об этом событии.
— Броненосец «Потемкин» восстал!
Чомню, кто-то сказал:
-— А. хорошо бы побывать теперь там.
Другие рассмеялись:
— Как побывать? Птицей, что ли, полетишь.
— Хоть бы одним глазком посмотреть!
Мы жадно ловили потом каждую газетную заметку
и всякий слух о «Потемкине*. Газеты писали об этом
41
скупо; мы зпалп, что mi запрещено писать, п вообра-
жением дополняли скудпые вести. Нам казалось: вот
теперь действительно началась революция, вот-вот
она докатится и до нашего города.
И так хотелось всем нам побывать там, на Черном
море, посмотреть... и не только посмотреть. Бронено-
сец нам казался грозной крепостью, плавающей по
морю, а матросы — богатырями.
Прошло двадцать с лишком лет. Как-то я развер-
нул газету, смотрю—большое объявление: в кпиема-
тографе идет картина с Броненосец Потемкин».
Неужели тот? Да, тот: восстание в 1905 году.
Вечером я был в кинематографе. II я увидел воочию
и героический броненосец, и героев-матросов, и море,
п Одессу — всю ту картину, что мне воображалась
когда-то. Все жило, как настоящее.
— Хоть бы одним глазком глянуть,—мечтал
когда-то мои товарищ.
Его мечта сбылась: не одним глазком, а обоими
глазами смотри...
ГУСЛИ-САМОГУДЫ
...У дороги камень- на камне гус-
ли-самогуды; от утра до вечера и от ве-
чера до утра,— когда захочешь,—сами
играют...
Бабушкина сказка
Однажды наш учитель, Петр Иванович Чербов,
пришел в класс и сказал:
— В город привезли говорящую машину. Завтра
вечером ее будут показывать у нас.
Мы, удивленные, засыпали Петра Ивановича во-
просам и:
— О чем опа говорит? Как она устроена? Кто
сделал такую машину7
— Она повторяет человеческий голос, музыку,
все звукп. Сделал ее замечательный американский
изобретатель Эдисон. Называется машина фоногра-
фом. И устроена она так.
II Петр Иванович принялся объяснять, как устро-
ена эта удивительная машина. На доске он нарисо-
вал трубу, перепонку, штифтик, валик.
43
— Влетая через трубу, звук заставляет дрожать
вот эту перепонку, л прикрепленный к пен штиф-
тик делает на валике углубления...
Все было просто, попятно, но так удивительно,
что мы с недовернем переглядывались.
Дома я рассказал бабушке об этой удивительной
машине. Бабушка, конечно, не поняла, как устроена
машина, но, узнав, что машина говорит сама с со-
мнением покачала головой.
— Он, не бесовское ли это дело? Где это видано,
чтобы машина человечьим голосом говорила? Пожа-
луй, и слушать-то такую машину грех. Не ходил
бы ты в училнДе.
Во я забунтовал:
— Понду.
Вечером училище было переполнено пародом. Были
все учителя, все ученики и много родителей.
За столом, у степы, сидел незнакомый почтен-
ный гражданин, лысый, в сюртуке., совсем не нашего,
уездного, вида. Наш Петр Иванович почтительно
с ним беседовал. А па столе стоял небольшой лаки-
рованный желтый ящик. Пришел инспектор—для
пас, учеников, самый страшный человек в городе, и
Петр Иванович сказал лысому гражданину:
— Можно начать.
Тот неторопливо, с важным, таинственным видом
отпер ящик, (кепки ящика раскрылись и легли на
стол, и мы увидели черный валик между двумя бле-
стящим! 1 метаIлическимп подставками.
— Эта машина называется фонограф,— сказал
лысый гражданин. — Уci ровна она так..
Он почти слово в слово повторил, что уже гово-
рил нам Петр Иванович, но теперь он не на доске
44
чертил, а просто показывал дамую машину п труоу.
Мы все горели от нетерпения поскорее услышать,
как машина заговорит.
— Итак, я начинаю. — сказал торжественно гра-
жданин.
Мы все замерли. Старались не дохнуть. Машина
зашипела, засвистела тихонько, и вдруг мы услы-
шали пение. Кто-то далеко-далеко пел высоким голо-
сом, по песня до пас едва долетала сквозь шипение
машины. Это было удивительно. Когда песня кончи-
лась, мы неистово заорали, захлопали в ладоши.
Лысый гражданин с улыбкой раскланялся, как будто
мы ему. а не машине н ее гениальному изобрета-
телю, аплодировали. Ои сменил валик, опять завел
машину, и мы услышали игру целого оркестра.
Музыка слышалась яснее, чем пение, но все-таки
шипение машины заглушало оркестр.
Так мы прослушали несколько пгастппок.
— А теперь мы сделаем так, чго вы услышите
свои собственные голоса, — сказал гражданин. — Я
знаю, многие из вас думают, что здесь действует
нечистая сила, — так пусть ваш хор споет что-ппбудь.
Кое-к го из учителей посмеялся над этими сло-
вами, но немногие. А ученики обрадовались, приня-
лись кричать:
— Хор! Хор!
Должно быть, у ипх, как и у меня, были своп
бабушки, которые внушили им, что тут дело без не-
чистой силы не обходится.
Никто из нас не засмеялся.
Учитель пеппя, Евгении Павлович Ермолов, уже
собрал хор к столу, лысый гражданин переставил
штифт фонографа. и хор запел прямо в трубу: «Циня,
45
дудка моя», потом ученик Андрей Рпп играл на
скрипке, и наконец мы все хором кричали «ура», а
кто-то из учеников пронзительно засвистал. Вот фо-
нограф снова заведен, и все мы услышали пение
нашего хора, пгру на скрипке нашего товарища Рипа
и паши собственные крики «ура* и пронзительный
свист. Все звуки были, конечно, гораздо слабее. Игра
на скрипке, например, едва была слышна, но все же
чудо налицо: машина говорила, знакомыми голосами.
Полный удивления, уходил я с этого вечера.
Какая-то тайпа открылась передо мпой.
После, года три спустя, я видел фонограф — уже
большой—в народном доме. Толпы народа сходились
туда, чтобы послушать эту удивительную машину.
Машина была сильнее, голоса громче. Разговоров про
эту машину в городе было много: народ все еще
думал, что дело тут не без греха. Я много раз видел,
как в толпе слушателей старики и старухи начи-
нали креститься, когда запевал фонограф: молитвой
хотели прогнать «беса». А «бес» крепко слдел в ма-
шине.
И еще через гид, во время ярмарки, я впдел фоно-
граф уже на площади; можно было за пять копеек
послушать в палатке любую песню.
Скоро за фонографом появился и его сынок —
граммофон. Этот сразу заорал, запел громко, уже
без всякого шипения. Скоро он появился во многих
домах: бывало, вечерами на улицах чуть ли не со
всех сторон несется крикливое пение. Так стал он
обычен. И забрался он даже в самые глухие уголки
нашей страны.
Летом 1929 года я летел на самолете из Москвы
в Ташкент.
46


На пути нам пришлось ночевать на берегу озера
Челкар, в Вредней Азии. Па сотни километров от
озера во все стороны простирается песчаная пустыня.
С самолета я видел только бурые и желтые пески,
выжженные палящим солнцем. И в этой пустыне
вдруг появилось зеленое озеро в рамке густых ка-
мышей.
Мы спустились па прдгорежный песок.
Пастухи-киргизы скоро окружили пас плотным
кольцом. Опп никогда пе видели самолета, л теперь,
завидев его издали, скакали к нам со всех сторон
верхами па лошадях и верблюдах. Они пригнали
сюда и свои стада. Йрими также рабочие и служа-
щие с железнодорожной станции. Надвигалась почщ
нам нужно было отдохнуть от длинного, утомитель-
ного перелета. Мы поставили стражу у самолета,
а сами пошли в поселок ночевать.
Впервые я увидел киргизский поселок в пустыне.
Домики были сделаны из глины, крыши плоские.
Всюду— во дворах н на улице—горами лежал пе-
сок, нанесенный сюда ветром из нустыпп. Некото-
рые домики были занесены песком до половины окоп.
Хотя н был глубокий вечер, по все еще дышало зноем.
Пас пригласил к себе ночевать железнодорож-
ный служащий. Он угощал нас всем самым лучшим,
что у пего было. Мы долго сидели за чаем во дворе,
радуясь ночной прохладе. Черное небо было усеяно
пылающими звездами. Я никогда пе видел таких
больших звезд., как звезды в пустыне.
После чая хозяин завел граммофон, п мы услы-
шали пепле. Я сказал хозяину:
— Это похоже на чудо: самые лучшие наши певцы
поют здесь у вас.
47
Хозяин улыбнулся, сменил пластинку, и мы услы-
хали четкий, суровый голос, говоривший о герои-
ческой борьбе рабочих,
— Узнаете? — спросил хозяин. — Эго говорят сам
•Гении.
Я представил наш путь, что мы пролетели,—
почти три тысячи километров от Москвы—и сотни
километров песков кругом, и вот поют певцы и гово-
рит сам Ленин.
Прошло еще три года. Однажды в московской
газете было напечатано, чго в кинотеатре пойдет
«говорящая картина». Это уже было совсем дико-
винно. Живая картина говорящая картина—про такие
чудеса я даже в старинных сказках не слыхал.
А все диковинное, все хорошее я люблю и до
сих пор. Надо скорей посмотреть па это новое чудо!
Перед кино па площади стояли тысячные оче-
реди—так много было парода, желающего посмот-
реть па новую диковинку.
Как прежде в кино шли картины?
На экране жили безмолвно сами по себе живые
теин, а музыка играла тоже сама но себе, сбоку или
внизу, у подножия экрана. Часто музыка играла
совсем невпопад. Картины перемежались длинными
надписями, зрители иногда вслух хором читали эти
надписи, п в кино стоял гул голосов.
На этот раз в зале было совсем тихо. Все 'ждали
напряженно. Как обычно, потух в театре свет, и
на экране появились живые тени—мужйипы, жен-
щины, дети. По залу пронеслись страдные голоса,
послышался смех, стук шагов; потом немного спу-
стя зазвучала музыка. Го говорили, смеялись, спо-
рили люди на экране, будто там шла подлинная жизнь.
48
Вот па картине появилось море. Волны бьются
в берег. В вемом кино эго безмолвно. Теперь я слы-
шал п всплеск и удары волн — все было, как в настоя-
щем живом театре.
^услп-самэгуды и живые тени из старой бабуш-
киной сказки живут теперь вместе, и любой может
послушать их в говорящем кино.
4 Сказки моей жизни
зычный голос
...Крикнул богатырь, аж за горами
голос его был слышен.
Бабушкина сказка
На улицах у нас ходили толпы рабочих, рыли
глубокие ямы, в ямы ставились столбы, наверху
которых рядами были укреплены железные перекла-
дины с фарфоровыми изоляторами. Мы уже знали,
что это проводят телефон. Телефон же—такая хитрая
штука, что скажешь слово в одном конце города, а
это слово по проволоке перелетит па другой конец,—
из Клейменова конца, допустим, в Йагибовку. Мы
удивлялись, пе верили.
Вечерами бабы, сидя на лавочках, тоже обсу-
?кдали этот телефон.
— Исхитряются все. А для чего, спрашивается?
Жили без телефона, и прожили бы.
— Богатые затейничают. Им что? Им деньги де-
вать некуда.
— Из конца в конец голос слыхать будет. Пре-
мудрость!
50


— Невелика премудрость, ежели дьяволу душу
продали. В прежнее время жили без телефона, а
душу спасали, как надо.
А мужики говорили о телефоне и недоверчиво п
вместе с восхищением:
— Вот какие штуки стали устраивать!
Опп с любопытством осматривали проволоку,изо-
ляторы, расспрашивали рабочих, как это и почему
будет слышно.
Однажды мой отец вернулся с завода и говорит:
— В конторе нынче был, слыхал, как конторщик
Иван Матвеич по телефону разговаривал.
— Как это?
— Па стене такой ящик висит, на ящике трубка,
в трубку и кричит. А другая трубка возле уха. С
больницей разговаривал.
Эго что же, версты полторы будет до больницы?
— Не меньше.
— Сильно кричал?
— т1е очень чтоб сильно, а все-таки порядочно...
К примеру, через двор крикнуть, п то голос требуется
здоровьиц а здесь ведь полторы версты. Яу, только
вот чудно: того, кто из больницы говорил, не было
слышно.
Еще через месяц отец рассказывал, как он сам
говорил по телефону:
-Все слышно, как будто вот в соседней комнате.
Мне самому очень долго не удавалось поговорить
но телефону. В городе уже все привыкли к нему,по
улице протягивались новые и новые линии. Я видел
телефон в земской аптеке—темный полированный
ящик с блестящими трубками. Наконец случай пред-
ставился. Помню, с каким волнением я приложил
тру оку к своему уху, услыхал первое слово, слаоое,
отдаленное. — я от волнения его даже пе разобрал.
11 целый день, помню, провел в некотором уди-
влении. В самом деле, какая хитрая штука—телефон!
Потом, лет через пятнадцать, я говорил по теле-
фону из Москвы с Цбрьким, из Москвы с Ленингра-
дом. II уже никакого удивления п восхищения пе
было, потому что телефон стая таким будничным,
о бы кп () вейн ы м дело м...
Что телефон! Вот радио...
Я со вниманием следил, как развивается еще бо-
лее хитрая вещь—радио. Нет ня проводов, ни хит-
рых приспособлении, любой мальчик сам может сде-
лать аппарат, а голос сразу слышен пе только в
одном городе, но в целон слрапе и, пожалуй, в целом
мире.
Па столе коробочка, от лее шпур н трубка. рубка
к уху—и я слышу пепле, музыку, речи.
Лет шесть назад в Москве я проходил по широ-
кой площади. У древней башни I 1италi-города стояла
толпа. Опа слушала речь оратора, говорившего на
съезде советов—в закрытом здании, далеко отсюда.
А голос... голос был богатырский; На площади шу-
мели автомобили, трамваи, кричали люди—голос по-
крывал все.
Я всмотрелся. На зубцах башии виднелись про-
долговатые ящики с черными отверстиями, похожие
па четырехугольные гигантские рты. Громкий голос
оратора шел из этих ящиков и покрывал шум толпы,
авгомобилен, трамваев. Каждое слово влеплялось в
\ ши.
II я вспомнил бабушкину сказку, что слышал да-
леко в детстве:
52
* ьрикяул богатырь, аж за горами был слышен
его голос...»
Но еще более удивительные случаи произошли
потом.
Весной 1928 года, например, я с большим, инте-
ресом следил за полетом к северному полюсу дири-
жабля <Италия». Дирижабль имел на своем борту
очень хорошую радиостанцию л во время полета
беспрерывно переговаривался с землей. Д северному
полюсу дирижабль полетел с острова Шпицбергена.
Почти через каждый час радист сообщал, как про-
ходит полет.
Над пловучпмп льдами Северного Ледовитого оке-
ана дирижабль пролетел с невиданной быстротой и
через короткое время уже был над северным полюсом.
С дирижабля тотчас было послано радио:
«Мы благополучно достигли полюса - Под памп пло-
вучие льды,.
Богатырский сказочный голос раздавался с самого
северного полюса и был слышен и па острове Шпиц-
бергене, и в Европе, и па кораблях, плавающих в
Ледовитом океане.
Все, казалось, идет благополучно.
По вот с дирижабля сообщили, что над океаном
появился густой сырой туман, дирижабль идет, ни-
чего не видя впереди. И после этого радио с дири-
жабля прекратилось. День прошел, два, три — никаких
вестей с дирижабля не было. На земле началось бес-
покойство. Все северные радиостанции напряженно
слушали, не раздастся ли голос с дирижабля. Однако
дин проходили за днями, недели за педелями, а вестей
никаких. II только через долгий срок наконец изда-
лека, из края вечных льдов, послышался голос. Ра-
53
диет Бьяджи сообщил всему миру, что дирижабль
«Италия» погиб, разбившись о льдину.
Тотчас из многих стран па помощь путешествен-
никам, попавшим в беду, двинулись корабли и само-
леты. Советский ледокол с Красив» прежде всех про-
шел через льды Северного океана и снял путеше-
ственников со льдины. Все время радист Бьяджи
сообщал п на ледокол и на другие корабли, где именно
льдина находится, куда плывет и с какой скоростью.
II «Красин» подошел ко льдине точно, без всяких
плутаний.
В то время на другом советском ледоколе «Малы-
гине» шла па помощь итальянцам другая экспедиция,
в которой принимал участие и я.
И вот я сам видел и слышал, как корабли, за-
тертые во льдах, переговаривались с итальянцами,
сидящими на льдине. И множество раз мне прихо-
дила тогда мысль, что, не будь радио, все итальянцы
погибли бы непременно. Никто о них не узнал бы,
где они. Радио помогло.
Точно сказочный богатырский голос, опо позвало
на помощь, и корабли на помощь пришли.
Еще билее чудесный случай произошел с экипа-
жем парохода «Челюскин».
,7' алеко-далекс в Ледовитом океане пароход был
раздавлен льдами. Его экипаж и пассажиры, всего
сто десять человек, успели высадиться на лед. Поло-
жение их было очень тяжелое. Страшная пурга бу-
шевала пад океаном. Льды все время передвигались
и каждую минуту грозили разбить ту льцшу, па ко-
тором сидели люди. Мороз был тридцать градусов.
И в довершение бед кругом стояла тьма, потому что
в тех местах еще нс кончилась длин пая полярная
54
ночь. Среди пассажиров парохода было десять жен-
щин п два ребенка. Тьма, пурга, мороз в тридцать
градусов, льды передвигаются и трещат,—тут при-
вычный человек и то испугается. По паши путеше-
ственники смело, как большевики, встретили опас-
ность. Они наскоро построили на льдине палатку для
жешцтш и детей, собрали бревна и доски, что всплыли
па воде с палубы затонувшего парохода.
Зпамепнтый полярный радист Кренкель тотчас
начал налаживать радиосвязь с землей п уже через
несколько часов после крушения сообщил на землю
о бедственном положении экипажа. Партия и пра-
вительство послали на помощь им самолеты и паро-
ходы.
С очень большими трудностями самолеты проле-
тели огромные пространства—через тайгу, через горы,
через тундру п наконец через льды, и смелые лет-
чики сняли со льда сперва женщин п детей, а потом
п всех остальных путешественников.
Сначала летчики брали больных и слабых люден, а
в последнюю очередь со льдины были взяты капитан
парохода Воронин, радист Кренкель и помощник на-
чальника экспедиции Бобров. А сам начальник экс-
педиции Шмидт был взят со льдины немного рань-
ше. потому что опасно заболел.
А что бы случилось; с людьми, если бы не было
радио?
В бесконечной ледяной пустыне они потерялись бы,
как былинка в потоке. Долго пришлось бы их оты-
скивать. Без больших запасов пищи и топлива они
могли и погибнуть. И никто не узнал бы, что стало
с ними. Сколько было таких случаев прежде, до изо-
бретения радио!
55
Двадцать лет тому назад, например, поехали в
Ледовитый океан две экспедиции — Русанова и Бру-
силова. Их корабли были где-то захвачены льдами,
раздавлены, и вот до сих пор пи о них, пи о людях
нет ни слуху, ни духу.
Правда не было на этих кораблях такого стой-
кого коллектива, каким показали себя во льдах со-
ветские полярники. II происходило это давно, еще
до революции, а за походом «Челюскина» следила
вся наша страна, и спасением отважных че лоскпп-
цев руководила партия большевиков и сам това-
рищ Сталин.
И эго — главное. Не было, конечно, на кораблях
Русанова и Брусилова и такого чудесного помощ-
ника, как радио.
А радио — этот сказочный богатырский голос —
побеждает все пространства...
КОВЕР-САМОЛЕТ
...Сел Иванушка на ковер-само тет.
поднялся ковер выше облака ходячеп',
полетел быстрей орла-сокола, и к вечеру
Иванушка уя:е был в тридевятом цар-
стве.
Бабушкина сказка
ВОЗДУШНЫЙ ПУЗЫРЬ
Годов восемь мне было, когда привезли меня ле-
том в Саратов к отцу. Однажды отец, вернувшись с
работы, сказал:
Завтра пойдем смотреть, как человек на воз-
душном пузыре будеть летать.
Я принялся расспрашивать, что это за воздушный
пузырь.
— Сам никогда не впдел, самому диковинка,—
ответил отец. — Говорят в пузырь напускают дым j,
он и летит.
Утром мы пошли на Мптрофаньевскую площадь.
Было еще рано ио площадь уже была плотно занру-
57
жена народом. Мы стоялп около какого-то забора; за.
пародом я ничего не видел и от досады готов был
плакать. Отец сказал:
— Когда будут пускать пузырь, я тебя посажу на
забор, — оттуда видно будет.
Рядом росло дерево, я хотел взобраться па него —
это для меня было делом привычным, — но отец не поз-
волил- потому что па мне были новые штапы и рубаха.
Вдруг толпа, закричала.
— Надувают!
Все очень заволновались. Отец поднялся на. нос-
ки, чтобы подальше увидеть. Он как будто забыл
обо мне. Я тоже забыл, что на мне новые штаны, п
в одну минуту очутился па дереве. Отсюда мне от-
лично было видно всю площадь. Морс голов вид-
нелось кругом, а в самой середине площади возвышался
странный предмет, похожий цветом п формой па
камышинский арбуз, но такой большой, что люди
казались против пего совсем маленькими. Это и был
воздушный шар, или воздушный пузырь. Вокруг
пего было пусто. Ряды солдат сдерживали напор толпы.
Народ возбужденно говорил:
— Надувают! Надувают!
На самом деле, шар довольно быстро увеличивался
в объеме. Я видел горевши л костер. вороха соломы,
дым.
Наконец шар поднялся над толпой и закачался в
воздухе. Его держали па веревках. Толпа словно за-
кипела. Люди лезли один ра другого, чтобы быть
повыше, увидеть больше. Взрослые мужчины полезли
на забор, на который отец хотел меня посадить;
забор затрещал и повалился. Бородатые дяди караб-
кались по дереву вверх и сердито кричали мне:
58
— Мальчишка, лезь выше, а мы здесь сядем!
Всюду кричали и ругались.
Странный мужчина, пестро одетый, вел на веревке
рыжую свинью и пронзительно орал:
— Вот летун идет! Граждане, жертвуйте, кто сколь-
ко может!
Од нес большую тарелку, на которую люди клали
деньги.
Я видел, как к шару привязали круглую глубокую
корзину, в корзину посадили рыжую свинью, и сел
тот самый мужчина, что собирал деньги. Солдаты
держали веревки и постепенно их отпускали. Шар
все поднимался п уже стал выше домов. Толпа те-
перь умолкла и смотрела не мкгаючп. Вот п кор-
зинка поднялась от земли. Мужчина махал флажком,
что-то кричал. Свинья высунула морду из корзины и
закивала. Вся площадь гулко хохотала. Мужчина сделал,
знак флагом, н солдаты отпустили веревку. Шер
быстро пошел вверх, увлекая корзину. Все кругом
несмолкаемо кричали «ура».
Шар сперва поднимался прямо над площадью,
потом стал отклоняться к Волге. Удаляясь, оп быстро
уменьшался. Народ ринулся с площади в улпцы,
вслед за шаром. Кого-то продавили, кто-то прон-
зительно закричал. Отец снизу звал меня:
— Слезай скорее!
И едва я слез, он схватил меня за руку, п мы
что было силы побежали по улицам.
Шар летел над городом, над домами, потом по-
летел над Волгой. Вдруг облачко дыма поднялось
над ним, и шар стал опускаться. Вот он опустился
и опять полетел ровно. Из корзппы выпрыгнула сви-
нья, камнем полетела вниз. Вдруг над ней развер-
59
нулся большой зонт, и свинья стала опускаться ме-
дленно и скоро скрылась за домами.
А шар полетел к Зеленому острову.
Когда мы прибежали па берег, шар виднелся да-
леко па острове, в зеленых кустах. Со всех сторон
к острову плыли лодки. По набережной люди вели ры-
жд ю свинью. Толпа встречала ее смехом и криками.
Это была та самая свинья. На лодке приехал с
острова II сам летчик. С берега его понесли на руках.
Мы стояли на берегу до самой темноты.
] ак я впервые увидел, как летал человек. Но как
далеко ото было до того сказочного ковра-самолета, о
котором я слыхал от бабушки. Неуклюжий воздуш-
ный пузырь и мысли даже не подал мне сравнить
его с ковром-самолетом.
СТРЕКОЗА
Прошло много лет.
Однажды я прочитал в газетах, что во Франции
изобретена летательная машина — аэроплан, и па этой,
машине изобретатель пролетел десять метров. Целых
десять метров!
Это было летом. Мы все заинтересовались из-
вестием. Помню, большой компанией мы вышли во
двор, отмерили десять метров, чтобы наглядно видеть,
сколько пролетел изобретатель удивительной машины.
— Да. расстояние большое.
Но прошло немного времени, и я прочитал повое
сообщение:
«Летчик пролетел сто метров».
Тут нам уже и двора нехватило, чтобы наглядно
видеть, сколько пролетел этот летчик.
60


Потом третье сообщение:
«Аэроплан облетел Эйфелеву башню».
А потоми пошло и пошло — что пи день, то сооб-
щение об успехах. Наконец и в России начались
полеты. Я жил тогда в Ростове-па-До ну и долго сам
не видел пи аэропланов, пи полетов. Первые полеты
в Москве и Петербурге сводили всех с ума. Посмо-
треть па них собиралось народу по нескольку сот
тысяч человек.
Когда был устроен перелет между Петербургом
п Москвой, все газеты пнчем больше не занимались,
ни о чем больше не писали, кроме этих перелетов.
Наконец летчики начали объезжать Россию и за
деньги показывали свое летательное искусство.
Однажды в редакцию газеты, где я работал, при-
шла телеграмма:
«Знаменитые летчики Васильев и Кузь-
минский выезжают с аэропланами в Ро-
стов. Будут летать с пассажирами».
Скоро к нам в редакцпЕО явился устроитель поле-
тов. Он просил, чтобы кто-нибудь из сотрудников
газеты полетал на аэроплане и после наппсал об этом
в газете.
Я немедленно согласился полетать. Товарищи при-
нялись меня отговаривать:
— Что ты! Или жить надоело? — И указывали,
как часто аэропланы ломаются и падают.
Я стоял на своем. На меня смотрели, как па
сумасшедшего.
Ну, летчик — это уж по необходимости, ему
деньги надо зарабатывать. А ты ради чего будешь
рисковать жизнью?
Ясное дело не в своем уме человек.
61
Летчики наконец приехали, побывали у нас в ре-
дакции. Оба говорили, что опасность очень маленькая,
но им плохо верили.
Полеты были назначены па воскресенье, в три
часа дня, на скаковом поле. Вход на поле был устроен
по билетам за дорогую плату. Но уже часа в два
все билеты были проданы, а тысячные толпы еще
стояли у ворот. Много народу приехало из соседних
городов, сел и деревень. Площадь и улицы около
скакового поля были запружепы густыми толпами.
На поле, возле средней будки, стояли два малень-
ких аэроплана, похожие па стрекоз. Опп казались
игрушками. Их провели мимо публики, чтобы все
посмотрели на них вблизи. Летчики шли позади своих
аэропланов и кланялись толпе. Толпа орала «ура^,
хлопала в ладоши.
Наконец летчики сели в аэропланы и один за дру-
гим взвились кверху, как голуби. Толпа безумствовала.
Сначала летчики летали одни. Вот они оба спустились.
Устроитель прибежал в будку, где я сидел, и крикнул:
— Идите, вам лететь!
Я побежал за ним. Аэроплан стоял на скаковой
дорожке. Летчик Васильев сидел на нем. Позади него
было маленькое сиденье для пассажира. Я быстро
забрался па это сиденье. Мои товарищи все еше
уговаривали меня:
— Не напрасно лп летишь?
Васильев искоса, подозрительно посмотрел на меня.
Я потом от него узнал, как он боялся каждого пас-
сажира.
— Посадил я одного, — рассказывал он потом,—
уже высоко поднялись, а он вдруг от испуга схватил
меня за рукщ и мы едва не погибли.
62
Я заметил, что руки Вас ильева, державшие руль,
дрожат от волнения. Это меня немного встревожило.
«Значит, боится», подумал я. Я вдруг вспомнил все
уговоры товарищей, все катастрофы, что были с лет-
чиками до этого времени. Мне стало страшновато.
По раздумывать было некогда.
Места в аэроплане было так мало, что я грудью
плотно прислонился к ст не Васильева, а мои ноги
вытянулись вдоль его ног,—так ребята катаются
зимой на ледянках. Широкими ремпямг меня при-
вязали к сидению,— ремень по ногам, ремень вокруг
талии.
— Шляпу снимите: все равно ветер сорвет,—
сказал механик.
— Ничего, я се поплотнее надвину, — ответил я.
Механик, улыбаясь, отошел- Васильев надел ко-
жаную каску со стеклами и стал похож га водолаза.
Механик подошел к пропеллеру, взялся за лопасти.
Четверо рабочих держалп аэроплан за крылья.
— Контакт! — крикнул механик.
— Есть контакт! — откликнулся Васильев.
Механик резко повернул пропеллер. Мотор вдруг
заработал, пропеллер с ужасающей быстротой за-
вертелся. хлынул ветер, и моя шляпа улетела далеко
прочь. Весь аппарат дрожал. Я прижался плотнее
к Васильеву. Он поднял руку, рабочие отпустили
крылья, и аппарат покатился по дорожке. Трибуны,
толпа быстро понеслись назад. Я ждал момента, когда
мы оторвемся от земли. Мне казалось, я замечу. Но
вдруг трибуны, забор, толпа поплыли книзу. Мы
оторвались от земли, а я не мог этого заметить —
так мягко и плавно поднялся аппарат в воздух.
Я увидел площади, дома, улицы — под собоч.
63
Это был момент, какого, кажется, не забудешь во
всю жизнь. Необычайный восторг схватил меня. Вог
я па ковре-самолете!
Мы поднимались все выше п выше. Весь город
был под нами, как гигантский раскрашенный план.
Доп вьется синен ленто1. Задонские степи широко
зеленеют и уходят вдаль. Села и станицы — Аксай,
Батайск, Елизаветинская, Гиплонекая — с их белыми
домами казались игрушечными. Вдали с одной сто-
роны город Алов и море, а с другой—Новочеркасск,
до которого от Ростова целых сорок километров.
Мы кружили над городом, над степью, над Доном.
Страшный ветер бил мне в лицо, мешал смотреть.
Я впервые почувствовал, что воздух — ого действи-
тельно материя и довольно грубая: но моим щекам,
лбу и подбородку точно неслась обжигающая холще-
вая лента. Ветер был так силен, что, когда я пово-
рачивал голову, я чувствовал, как волоски моих
бровей передвигались от ветра в сторону. Такого
ощущения я не знал ни до полета, пи после.
Никакого страха я не йены гывал. Аппарат летел
плавно, спокойно, сидеть мне было так удобно, что
я будто забыл бояться. Только па поворотах, когда
аппарат становился почти отвесно боком и мы, при-
вязанные к нему, ложились в воздухе набок, я вдруг
видел прямо перед собой глубину в тысячу метров
и больше. И в самом низу мелкие букашки — люди.
Это было жутко. Ио момент—и аппарат опять летит
прямо, опять я вижу бесконечные просторы...
Мы делаем еще круг, еще. Вог я чувствую в
теле страшную легкость. В чем дело? -'ород, земля,
толпа летяг нам навстречу. Мы спускаемся. Эго
опять был замечательный момеиг.
64


Вот скаковое поде, ближе, ближе, мы уже пере!,
трибунами. Мотор работает слабо, и я слышу глухой
рев толпы. Аппарат катится по дорожке. Остано-
вился. Прилетели.
Это был одни из счастливейших дней моей жизни.
Старая сказка сбылась. Вот он, ковер-самолет... Я сам
летал па нем...
Да, да. Сказка сбылась. Выше леса стоячего, выше
облака, ходячего, через темя гор, через реки, моря и
океаны теперь летают гордые люди.
НА СЕВЕРЕ
Прошло двенадцать лет с того памятного дня,
когда я летал впервые.
И вот летом 1S25 года предложили нескольким
писателям, и мне в том числе, полетать, чтобы по-
том написать об этих полетах. Для полетов я выбрал
север — Архангельск п Белое море, где до этого не
был никогда.
Уже был август. По телеграммам я знал: самолет,
па котором я должен отправиться в путешествие,
прилетел в верховья Северной Дшшы, скоро будет
в Архангельске. Я поехал ему навстречу.
Долгий путь через вологодские п архангельские
леса, угрюмые, болотистые. Па станциях—бородатые
люди в звериных шкурах, остроухие собаки— лайки.
Чем ближе к Архангельску, тем суровее природа.
Реки здесь неглубокие, с массой порогов и перекатов.
Ближе к северу леса мельчают. Вдоль железной до-
роги часто попадаются выгора — места лесных по-
жаров. Черные мертвые стволы деревьев торчат на
унылой равнине.
5 Сказки моей жизни	-
Недалеко от станции Тундра я впервые увидел
очень печальную, хоть п зеленую равнину с редкими
маленькими сосенками. Это и была тундра, которую
я знал до сих пор только по картинкам.
Станция Архангельск находится па левом берегу
Северной Двины, против города. Па широкой, полно-
водной реке виднелся лес мачт. Пароходы, шкуны,
шпеки, лодки густой толпой выстроились вдоль пра-
вого берега
Город раскинулся на целые восемь километров.
Он весь иа лизине. Ни холмов, ни пригорков. Паро-
ходы па реке и заводские трубы на окраине города
1 у ст с дым длись.
Маленький перевозный пароход был битком паб нт
пассажирами. С севера дул холодный ветер. Большая
волна ходила по реке. Пам навстречу, от города,
плыли лодки, в которых густо сидели жешцйны. Это
возвращались крестьянки с базара. Волны плескались
о борта лодок; казалось, вот-вот их зальет видон.
По женщины храбро гребли.
Стаи серых и белых чаек вились над водой. Оке-
анские пароходы, груженные лесом, медленно шли
по реке к морю. Наш перевозный пароходик перед
ними казался малюткой.
Вечером я ходил по гавани. Множество парусных
судов с рыбой стояло на причале. Вся гавань была
пропитана удушливым запахом трески. Артели жен-
щин и мужчин выгружали распластанную треску из
трюмов прямо на мостовую, а с мостовой мужчины
подбирали ее и клали в бочки.
Неумолчный шум несся из порта. Скрежетала я
скрипела землечерпалка, гудели пароходы, слышался
стук молотов, пыхтение машин... И странно было
ее
слышать их здесь, па далеком севере, за бесконеч-
ными вологодскими и архангельскими лесами, через
которые я ехал сегодпя и вчера.
Вечернее небо пылало красным огнем. Высокие
облака громоздились горами. II немного ниже их над
городом п над рекой носилась белая прекрасная
птица—наш самолет, накануне прилетевший в Ар-
хангельск.
Голпы народа стояли па улицах, посматривая на
чудесную птицу.
И странно было всем: вот тундра, вот бесконеч-
ные леса — п эта птица, летающая под облаками.
Все утро следующего дня мы готовились лететь
в далекий путь—через Белое море. Наш самолет
стоял на острове против Архангельска.
Команда самолета — пилот Копылов, командир
самолета Вахламов, бортмеханик Клочке — работала
молча, лишь изредка перебрасываясь отрывистыми
словами. За долгий, трудный путь от Москвы до Ар-
хангельска они так привыкли понимать друг друга,
что у них были исключены все лишние слова. Каж-
дый знал, что делает, п делал молча.
Опп сняли брезентовую одежду с самолета, п весь
он, белы):, четкий, диковинной птицей засветился па
солнце, чуть покачиваясь на волнах. Вместо колес
у самолета были «поплавки»—у зкпе, длинные лодки,
закрытые со всех сторон. Налили в машину бензина
п масла, сияли причалы. Пилот Копылов долго про-
верял рули—раз, другой, третий... много раз. А ко-
мандир п механик осматривали каждый впит, каждую
нружппу мотора. Вот только тут — по пх заботливо-
сти, с которой они готовили машину,— я впервые
понял, что самолет требует исключительно большого
внимания от тех. кто его ведет. В самом деле, не
должно быть никакой оплошности, потому что малень-
кий недочет в машгпе—в самолет не будет стоять
в воздухе, а ринется вниз и... смерть.
Наконец подготовка копчена. Пилот забрался на
свое место, командир н механик—по поплавкам к про-
пеллеру, чтобы завести его. Повернули раз, другой,
третий.
— Контакт!
— Есть контакт!
Мотор заработала. От пропеллера понесся вихрь,
взрывая воду.
— Садитесь.
По доске я пробра лся с берега па по плавок и
влез в каюту.
Мы в каюте только двое — командир и я. Коман-
дир тщательно закрыл дверь. В переднем окне каюты
мелькнуло лицо пилота Копылова.
— Готово?
— Готово.
В момент мотор ускорил ход, заработал, и само-
лет с силой сорвался с места, понесся. Поплавки
забили по волнам... Впереди, как раз перед само-
летом,—лодка. Опа еще далеко, почти за полкпломет-
ра, ио она мешает разбегу. Наш командир и пилот.
;елая знаки лодке, закричали, чтобы опа повернула.
А па лодке радостно махали картузами, платками,
приветствуя пашу птицу, л... не сворачивали в сто-
рону. Самолет прошел мимо лодки очень близко.
"Мотор заработал сильнее, сильнее. За памп из-под
поплавков бежала огромная волна с белым гребнем.
Вдруг стук поплавков оборвался, и самолет сразу
пошел ровно.
G8
В одну минуту мы взлетели высоко над Архан-
гельском. ГороЦ лег полу подковой вдоль реки, сжатый
с трех сторон зеленой тундрой. Последний раз делаем
круг, пролетая низко над домами. Прохожие, малень-
кие, как куклы, останавливаются, смотрят вверх.
Над домами кое-где летают стайки голубей. Мальчу-
1аиы пускают бумажные змеи почти под нами. Очень
красив главный проспект с трамваями и бульвар, от-
деливший зеленой рамой северную часть города от
рекг.
Мы делаем поворот. Самолет сильно кренится, и
вот весь город прямо подо мной, и я смотрю на
улицы отвесно с высоты. Такое впечатление, что дома,
пристань — все валится. Общая катастрофа. Это
жутко. И невольно клонишься прочь от окна. По мо-
мент— и самолет летит опять ровно, забирая высоту.
Мы летим к северу, к морю. Архангельск уходит.
Мы летим над Северной Двиной. Под нами рассти-
лается полноводная, широкая река, настолько важная
и большая, что она не делает ни одного резкого
поворота, как будто леса и равнины смиренно рас-
ступились перед пен, а она идет прямо, не глядя
но сторонам, ие выбирая дороги. Юркие речушки
бегут к ней справа, слева. Ио сверху, с высоты
шестисот метров, и она кажется только светлом
дорогой ’ среди лесов. Куда пи глянешь—леса, леса;
все пространство до горизонта занято лесами. Внизу
они темнозелеиые, подальше — почти черные, а к
горизонту—совсем синие. Океан лесов.
В лесах иногда блеснет озеро, как осколок зеркала.
Села и деревни цепочкой тянутся вдоль берега. Дома
стоят одной улицей. Лес прижал их к реке. Улица,
тянется на целые километры.
6 Сказки моей жизни
По реке плывет масса плотов. Сверху они ка-
жугся аккуратными четырехугольниками, а бревна
в них—точно борозды на распаханной полосе. Паро-
ходы, карбасы, лодки под парусами—все это, как
игрушки па синей глади реки. Белые чапки носятся
над песчаными отмелями далеко внизу. Стаи уток
п гусей, завидев нас, испуганно мечутся над рекой
и летят прочь в луга.
С высоты сразу открылась вся дельта Северной
Двины. Множестве голубых рукавов разбросалось
по зеленому полю. Далеко справа и слева засипели
леса, а впереди завиднелось зеленовато-голубое море,.
Там п здесь па берегах попадаются белые пятна
тундры.
Мы летим со скоростью ста двадцати километ-
ров. Переднее окно в нашей каюте все время отво-
рено. Иногда пилот Копылов обернется, крикнет, по-
махает рукой, — это значит, мы подлетаем к чему-то
исключительному, на что надо смотреть долго и вни-
мательно. И тогда мы—Вахламов и я — крепче льнем
к боковым окнам. Тогда мы в самом деле видим кар-
тины чудесные.
Далеко справа, па берегу моря,завиднелась белая
башня маяка. Прямо под памп много извилистых
речек, которые кажутся голубыми спутанными нит-
ками. В воде у берегов чернеют затонувшие баржи, -
с высоты нам хорошо их видно. Везде по речушкам
расставлены сети. А человека не видно.' Только его
избушки стоят кое-где по берегам. Самолет идет па
высоте пятисот метров. Облака редеют и рвутся. По-
казалось солнце. Острова быстро проносятся под памп.
Наконец мы над морем. Я смотрю на часы. Мы
летим только двадцать минут. Перед нами бесконеч-
70
ный простор, весь будто из голубого шелка. Волны,
как маленькие рубчики, бороздят его лицо.
Солнце пробилось сквозь облако, и сразу все стало
ярче и грандиозное. Светлые пятна бродят по морю.
Тепь самолета скользит по воде. Редкие облака спешат
к югу, нам навстречу. Некоторые имеют форму ве-
ликана, козы, рыбы. Иногда они пролетают иод нами.
Сверху они кажутся совсем белыми, как снег, и пу-
шистыми, как вата.
Впереди широкая стальная полоса, похожая на
нож, врезывается глубоко в темнозеленыи берег. Это
У некая губа. По всему берету моря п дальше вглубь —
густые* леса, и в лесах кое-где поблескивают озера.
В море показались отмели и камни. З^есь знаме-
нитые Унекие Рога— место крушения многих судов.
Самолет поворачивает в У некую губу. Какая рез-
кая перемена! Вода в губе совсем прозрачная. Видно
все дно, со всеми извилинами п углублениями. Стаи
уток п гусей мечутся прп нашем приближении. Одна
стая налетает па другую, сшибаются, ныряют в воду.
Еакпм, вероятно, чудовищным хищником кажется са-
молет птицам! А птиц здесь тьма. Их стаи на фоне
голубо и воды кажутся черными пятнами. В губе
всюду заборы в виде углов. Это для ловли рыбы.
Сверху нам видно: рыбы много, и рыбы крупной.
Большие стаи спокойно стоят в воде. Разбегаются,
когда прямо над ними по воде мелькнет тень самолета.
Подул спльпыь ветер. Нас начало качать. Вода
в губе покрылась рябью, потемнела. Солнце скрылось.
Десять минут мы несемся над губою к западу.
Губа становится все уже. Самолет поднялся на во-
семьсот метров. Впереди, далеко за черными лесами,
едва виднеется Онежская губа.
6*	71
Часы показывают три. Упекая губа кончилась.
Мы летим над болотами, лесами, озерами. Пилот
Копылов берет большую высоту, чтобы в случае по-
ломки мотора можно было долго планировать и до-
браться до удобного озера или болота.
Леса, леса... Я смотрю вниз. Огромные деревья
повалены па землю, точно спички брошены в траву.
Кое-где прохлыстнулись тропинки с деревянными па-
стилками. Озера здесь великолепны—точно светлые
чаши в зеленой оправе. Па некоторых большие ост-
рова; сосны стеной встают прямо у берега, из воды.
Много извилистых лесных речек. Нигде не видно
человеческого жилья.
Онежская губа уже протянулась но всему гори-
зонту. Голубые гористые острова с еле заметными
очертаниями виднеются на- пей.
Проглянуло солнце, и опять все стало необычно
красочным. Наконец вот берег, и мы опять над во-
дой. Голубые острова маячат впереди.
Мы повернули к югу, полетели вдоль берега. Те-
перь облака летят рядом с нами л выше нас. Мы их
перегоняем. Быстрота самолета безумно увеличилась.
Когда показывается солнце, па море загораются
яркие зеленые пятна. В воде у берега виднеется мно-
жество темных камней, точно мухи сидят па зеркале.
Берег очень извилист, покрыт крупным редким
сосновым лесом. В лесу вьется непн/рокая дорога.
В стороне от берега, в лесу, па узкой светлой
речке Вое, показалось село Кянда. Мы поворачиваем
к нему, снижаемся. Село расположено по обеим сто-
ронам речки. Через речку — мост. Избы чисто север-
ные— большие, но с маленькими окнами. Мы кру-
жимся над селом. Командир бросает листовки, пачки
72
газет. Парод бежит из всех изб па улицу, бежит за
листовками и газетами. По зеленому выгону мечутся
овцы. Мужики на пашне держат лошадей под уздцы.
Все волнуется. Только коровы равнодушны.
Десять минут летпм вдоль берега Онежской губы
к югу. Слева опять завиднелись село и река. Мы
поворачиваем к ним. Это село Талпцкое и река Та-
лнца. Над селом мы пролетаем только на высоте ста
метров. Парод выбегает па улицу. Нам машут плат-
ками, шапками, гоняются за нашими листовками, что,
как голуби, кружатся в воздухе.
Долиной Талпцы опять вылетели к губе и здесь с
высоты пятисот метров увидели вдали трубы заводов.
Это город Олега
Уже половина четвертого. Значит, мы летим от
Архангельска полтора часа. Онега — как на, ладопи.
Мы быстро приближаемся к ней, забирая высоту.
Вот и город, почти весь новый, из золотых бре-
вен. В 1919 году англичане сожгли его, а теперь он
опять застроился, стал ярче прежнего. Мы кружимся
пад ним. А народ бежпт по улицам к берегу. А там.
чуть ниже пароходной при стали, горят костры —
указывают место, где нам спуститься. Через реку
плывет множество лодок. Черная толпа виднеется на
обрыве. Мы садимся на воду, плывем к берегу.
Мотор смолкает.
ПЕСНЯ В НЕБЕ
Перед городом Онегой прилив поднимается на
два метра. Мы прилетели в высокую воду. Река ка-
залась полноводной, широкой. Прилив еще продол-
жается па наших глазах. Река nyx.ua: из моря шли
73
волны. В сумерки мы покинули берег. Гам сказали:
«Скоро начнется отлив». Мы закрепили самолет ка-
натами, чтобы его не унесло. Утром, чуть свет, пи-
лот Копылов, глянув в окно, вдруг крикнул:
— А где же река?
Это было очень неожидан по и смешно. Окна па-
шей комнаты выходили как раз на реку. Река вчера
была здесь очень широкая, и в ней отражались ты-
сячи огней заонежского лесопильного завода. Смеясь
и удивляясь, мы все подошли к окну. В самом деле,
реки пе было. То есть не было той вчерашней полно-
водной реки, что мы Ридели. Была долина, и в до-
лине немного воды, из которой сплошь торчалп ги-
гантские черные намни. Их- было много, камней; в са-
мой середине долины они тянулись сплошной гря-
дой. Мы вышли на берег. Самолет, крепко привязан-
ный канатами, стоял на сухом берегу метрах в тро-
дцати от воды. Красноармейцы-часовые скучали возле
него. Здесь стало видпо: вся река ощерилась кам-
нями; для разбега самолета перед взлетом не было
места.
-— Как же будем садиться, если и выше по тече-
нию река будет такой же?
Нас успокоили: прилив действует только на две-
надцать километров.
— А выше?
— Выше пороги.
— Значит, тоже камни?
— Тоже камни. Что ж вы удивляетесь? Ведь по
всей Онеге камни, до самого Бел озера.
Это был сюрприз. Река, отмеченная на карте ши-
рокой голубой полосой, оказалась трудпо проходи-
мой. рак сесть на такую реку гидроплану?
74
Но путь у нас был только один — вперед.
В серый северный полдень мы вылетели из Онеги.
Вылетела в прилив, когда река была полновидпой.
Но в пяти километрах от города, вверх, она сразу
сузилась, метнулась в одну сторону, в другую.. Бере-
га у нее были высокие, но камней пока не было
видно.
Через пятнадцать минут мы пролетали знамени-
тое село Подпорожье. Оно ниже Онежских порогов.
Оно издревле славится своими лоцманами и своей
семгой. Длинный забор для ловли рыбы тянется че-
рез всю реку. От села река сделала еще один пово-
рот, п мы увидели пороги. Вода пенилась и бурлила,
переливаясь по камням. Полосы и пятна иены, как
белые разорванные кружева, неслись по воде. Чер-
ные камни усеяли всю реку. Пилот Еопылов взял
выше. За порогами река па минуту успокоилась. Она
казалась светлым ручейком средн зеленых лесов. По-
том снова завиднелись камни, белые потоки пены,
пороги.
Мотор нашего самолета пел ровно и сильно. Пам
надо было лететь семьдесят пять километров до пер-
вой остановки, села Чекуева. Мы верили, что мотор
не сдаст. Пусть река в камнях и в пене, не страшно.
Мы догнали черную высокую тучу. Подняться над
ней было высоко. Мы врезались в нее. Хлынул дож ц>.
С крыльев самолета вода срывалась топкими сере-
бристыми хвостиками. Земля и река в тумане. ] 'о еще
пять минут— туча осталась позади, опять перед памп
открылись земные просторы — леса, озера и болота
ьдалп, на горизонте.
Река была Споков нее; временами виднелись не-
широкие плёсы.
75
Вот-вот Чекуево, п мы сядем.
Наконец впереди завиднелось большое село, что
приютилось в излучине реки, на мысу. Па берегу
горели костры. Это и было Чекуево. Костры — сиг-
нал нам. Опп указывали, где можно сесть.
Черная толпа стояла у берега. Пад толпой пле-
скались красные флаги.
Широкое илёсо реки голубело как раз там, где
толпа. Там удобно сесть. По мы увидели, что па са-
мой середине реки плыл паром и что от одного берега
до другого тянулся канат. II еще беда: с берегов
телеграфные столбы шли к самой воде, — значит, над
подог есть еше и проволока.
Самолет начинает кружить — один круг, другой,
третий... Пилот выбирает, гщ сесть. Но сесть негде.
Пилот глянул к пам в каюту, покачал отрица-
тельно головой и крикнул:
— Нельзя сесть!
Через минуту самолет поднялся ввысь и понесся
дальше над Онего й.
Река опять забелела пеной. Опять завиднелись
черные камни, как мухи на стекле. К обопм берегам
надвинулся лес; изгибы реки стали круче.
Что же, сесть-то нам негде? Да негде. Если че-
кусвское плёсо, самое удобное па пути, оказалось не-
удобным, где же тогда сесть?
Я стал пристальнее присматриваться к реке. На
берегу нас ищут сосны и ели, как пики остриями
вверх. Па реке — камни и пороги. Если сесть—зна-
чит умереть.
Пилот забирал все выше и выше, точно хотел
улететь от враждебной нам земли. Мы летели высоко
над лесами. Если сдаст мотор, мы упадем в лес и
76
разобьемся. Командир Вахламов наклонился ко мне
и крикнул:
Это самая опасная часть пути. Если сядем, то...
Он не докончил и энергично махнул сверху вниз
рукой. Я понял: если сядем, то будет смерть. В око-
шечке мелькали лица пилота, и механика. Мы все
переглянулись. И тут случилось что-то. Пилот Копы-
лов вдруг странно выпрямился и запел. II почему-то
разом мы все запели. В реве мотора нельзя было
разобрать слов. Просто голоса. Мы трубили победные
звуки...
Лететь над бездной. над смертью и петь — это было
по-человечески хорошо и гордо.
А земля все подставляла нам пики своих сосен
и елей. А извилистая враждебная река пенилась в
порогах и камнях. Так, с песнями мы летели полго-
раста километров, пока у села Наволок не нашли удоб-
ное для посадки плёсо.
ДВЕ СКАЗКИ
Поонежье — самое глухое место нашего пути. От
железной дороги сто километров и больше. Пароход
ходит только в северной части реки, а дальше его
не пускают пороги и камни. Дороги в лесах труд-
ные. Везде болота и топи. Через болота устроены
гати из бревен; гниющие бревна в зыбких местах
тонут, лошади вязнут почтп по брюхо. Из-за такой
трудности летом мало кто ездит на станции. Ходят
пешком. Все же, конечно, перевезти кое-что бывает
ладо: снопы с поля, воду с реки. Перевозят на санях.
Странно было видеть непривычную для пас кар-
тину. Вот песчаная дорога, страна, деревья в цвету,
77
а по дороге тянутся сани; па санях легкая кладь.
Девушка пли женщина сидит по-мужски верхом на
лошади п правит.
Старые люди здесь еще крепко верили, что в каж-
дом болоте живет чортуипю с тремя телячьими голо-
вами. В лесах живет «он* —леший, в избе «домо-
вой »— «хозяин*, в банях—«банный», в овинах —
«овинник*. Огненный змей летает здесь—будто мно-
гие видели.
В непроходимых лесах здесь множество всякого
зверья: олеин, лоси, лисы, волки, медведи, рыси.
Медведь подходят к самым Деревням. Везде нам
жаловались на обиды, что чинит медведь кресть-
янину.
В одном селе медведь помял все овсы. «Каждую
ночь пр входил на полосу овес сосать. Весь посев лос-
ком положил». В другом селе съел корову и лошадь.
В селе Кянде медведи в одно лето съели восемь ко-
лов и пять лошадей, — совсем разорили крестьян.
Женщины и ребята, собирая в лесу грибы и яг:о-
ды, частенько встречают медведей.
Вот каков край.
II вдруг в этом краю наш самолет. Люди пртт-
ходплп за двадцать — тридцать километров, чтобы
посмотреть на машину, на полеты. Приплывали па
лодках, на челнах. Каждый раз, когда мы спускались
на реку и подплывали к берегу, весь обрыв запол-
нялся густыми пестрыми толпами.
Наш командир вызывал желающих летать. Их
находилось много. Ребята всегда и везде откликались
тотчас и дружно"
— Дяденька, возьми меня.
Командир обычно отвечал им:
78
— Вы, ребята, молодые. Вы еще успеете полетать,
у вас вся жизнь впереди. А вот не найдется ли кто
постарше вас? Вот не хотят ли старички полетать?
Им, может быть, летать не придется.
А старики мялись, трусили.
— Где же нам? Костей, пожалуй, не соберешь.
И вот в одном селе мы долго не могли найти,
кто бы из стариков согласился полетать. Вдруг из
толпы к самолету протиснулась худенькая старушка
в рваной шубенке, беззубая, с клюкой.
— Не возьмешь ли меня, батюшка?
— Садись, бабушка.
Толпа ахнула, густо захохотала.
— Куда тебе, Калпновпа! Ты там умрешь со
страху! Иль упадешь, так п костей не соберешь! —
кричали из толпы.
Не умру, пе упаду. А упаду, костп-то схоро-
нят. Что там!
И, с трудом карабкаясь, залезла на крыло само-
лета п забралась в каюту. Опа крестилась, когда,
самолет полетел. Толпа на берегу хохотала. Самолет
долго летал над селом, над лесом, над рекой. Еогда
он сел, толпа плотно сгрудилась к самому берегу,
чтобы видеть, как бабка Калиновна будет вылезать
из самолета. Вылезла Калиновна из каюты, встала
на крыле, и вот видят все—улыбается, смеется Ка-
лнновна от радости.
Всю-то жизнь рассказывала сказку про ковер-
самолет да про Конька-Горбунка, сама думала: небы-
лица то. Ныне сама летала, поверила...
Толпа подхватила старуху наруки, выиесл а на обрыв.
Мы узнал] г, что бабка Калиновна—сказительница
сказок.
79
— Рассказывает — заслушаешься. Старинные сказ-
ки знает,— говорили нам крестьяне.
Мы репшлп устроить вечер сказок.
В местной школе битком набилось пароду. Бабка
Каллиовна пришла принаряженная: в красивом ста-
ринном, хоть и ветхом сарафане, в старинной «со-
рочке»— так зовут здесь головной убор; пришла та-
кая праздничная. Опа все улыбалась, и ее единствен-
ный зуб поблескивал в старческом рту.
Она нараспев сказала нам сказку про ков ?р-са-
молет:
«Выше леса стоячего, чуть пониже облака ходячего, в небесьи голубом
несется ковср-самолет...»
И еще про Конька-Горбунка:
Только, братцы, я узпал,
что кинек-то наш взлетал,
где (я слышал стороною)
небо сходится с землею,
где кресгьянхШ лен прядут,
прялки на небо кладут...
Наш Иван с землей простился
и под небом очутился,
и летел он, будто князь,
шапка набок, подбодрясь.
Тжше чудесные сказки! А слушатели кричали ей:
— II про медведя скажи небывальщину!
Бабушка запела:
Старину спою да стародавнюю. .
И все сразу подхватили припев, смеясь:
Небылица в лицах,
небывал ьл дана,
да небывальщина,
да неслыхалыщ 1на.
80


И опять бабушка одна:
Па горе корову белка лаяла,
ноги расюпыря, глаза кипуча,
как ивца в гнезде на яйце сидит,
по поднебесью сер медведь летит.
Оп ушками, лапками помахивает,
он чериым хвостом потряхивает...
И после каждой строчки толпа дрjжпо подхваты-
вала припев: «Небылица в лицах...»
И когда кончили петь, выступил наш командир;
— А теперь, граждане, я вам расскажу о нашем
ковре-самолете, о нашем Коньке-Горбунке. Вы его
сами впделг, вот он стоит па реке под обрывом. Ве-
ковая сказка, о которой вам говорила бабушка, стала
явью. Гордый человек победил воздух. Не сразу
ему далась победа. Тысячи лет он стремился к пей,
много сильных и смелых люден погибло в борьбе с
воздушной стпхпе L Теперь человек летает.
...Летать по воздуху безопаснее, чем ездить по
железной дороге. Крушенья самолетов становятся
все реже и реже. И скоро будут почти невозможны.
...Паш самолет поднимает только шесть человек.
А уже построены самолеты, поднимающие по два-
дцать— тридцать человек, построят и еще больше.
Нашей великой советской стране нужны такие само-
леты. Онн с неслыханной быстротой переносят лю-
дей из страны в страну, из одной части света в дру-
гую. Самолету везде дорога. Ему не надо ни шпал,
пи рельс, ни сторожей, которые флажками и фона-
рями указывали бы ему дорогу.
...Я живу летом в деревне под Москвин. По по-
недельникам и пятницам из Германия над пашей
деревней пролетает аэроплан. Ровно в семь часов
81
вечера, нс опаздывая. Пусть ветер, дождь, туман —
в семь часов аэроплан летит. В деревне частенько
говорят: «Летит. Семь часов. Сейчас стадо приго-
нят^. Как, бывало, определяли время по поезду., «Ве-
черний поезд прошел—значит, семь часов...>
Таков был рассказ нашего командира. II всем он
показался чудеснее, чем бабушкина сказка. Толпа
шумпо приветствовала командира.
А командир взял бабушку за руку, подвел к сто-
лу, п они двое кланялись шумной, смеющейся толпе.
Опа — старая сказочница.
Он — сказочник новый.
СКАЗКИ НАШИХ ДНЕЙ
Щсгут годы, как зайчики по полю. Скок скок! II
пет их — пробежали. А оглянешься назад, все памятно,
л словно баб} шка недавно рассказывала мне свои сказ-
ки. Ио бабушки уже нет, и сказки, про которые я
рассказывал, сбылись давно.
И вот па наших глазах родятся новые сказки.
Эти сказки — наши дела. Их каждый день во всех
концах Советской страны создают самые смелые, са-
мые чудесные строители — большевики.
Бабушке моей и не снились такие чудеса.
Первого мая пошел я в Москве на Красную пло-
щадь. Сотни тысяч людей шли там со знаменами, с
песнями. В небе над площадью летали стал самоле-
тов, кувыркались, играли, как веселые ласточки-ще-
бетуньи. Гул от их полета сливался с песнями народа.
И вдруг откуда-то послышалось могучее гудение, от
которого задрожал весь воздух. Лющ подняли головы
к небу, а в небе летел могучий самолет, перед кото-
рым все ос1альпые самолеты показались воробьям]г.
83
На крыльях у самолета стояло его имя: «Максим
Горькию. Это уже целый дворец летел, а не- ковер-
самолет, дворец, в котором летают семьдесят пять
человек сразу. Б нем есть каюты, столовая, коридоры,
электричество, радио. Все отделано так красиво, как
в сказочных дворцах.
Я видел в селе Тушине, под Москвой, как па
парашютах с пяти самолетов спрыгнул и сразу сто
человек и медленно стали спускаться к земле. Целая
туча людей летела с неба ыа землю! Каждый парашют
был окрашен в особый цвет — синий, красный, зеле-
ный, желтый. В небе будто расцвели огромные цветы.
Это было зрелище, похожее на самую красивую сказку.
Не так давно я видел, как улетал в небо страто-
стат. В прозрачном воздухе быстро уходил в небо
воздушный шар, у которого вместо корзины была
круглая, похожая па мячик гондола. Он у ходя л все
выше, выше п скоро скрылся из глаз в бледном
осеннем небе. Никогда еще человек не залетал так
высоко! Стратостат достиг высоты 19 километров, а
потом благополучно спустился па землю.
Совсем на-дпях я ездил в поезде четро, глубоко
в земле под Москвой. У входа в метро—красивая,
похожая на волшебный домик станция. По движу-
щейся лестнице мы спускались все ниже и ниже под
землю. Стены входа выложены мраморными плитами;
яркий свет заливает лестницы. Глубоко внизу про-
тянулась подземная платформа с красивы ми колонна-
ми, тоже залитая светом. Тихо гремя колесами, к
платформе подошел поезд метро. Яркие вагоны пол-
ны света, все в них удобно, все ласкает глаз. На-
чальник станции подал знак, и поезд быстро полетел
по тоннелю. Вагоны чуть вздрагивали. II я подумал
S4
невольно: вот мчится железный конь под землей, а
высоко над нашими головами по улицам ходят люди,
мчатся автомобили, трамваи, стоят дома, дворцы,
заводы. Эю разве не сказка наяву?
А вот недавно я видел Беломорско-Балтийский
канал. Через леса, через скалистые холмы, через бо-
лота и порожистые речушки от моря до моря протя-
нулась глубокая река, сделанная рукой человека. По
реке идут большие пароходы — везут людей, везут
хрузы. Чтобы попасть пз Ленинграда в Архангельск,
эти пароходы должны бы итти вокруг Швеции и
Норвегии, мимо Эстонии, Финляндии, Иатвин, Гер-
мании, Дании, Англии — пттп тремя морями и двумя
океанами, пттп много дней. А теперь у них прямой
и короткий путь.
Еще я видел корабль, десять лет пролежавший
па ще морском п вытащенный оттуда сказочными
богатыря 4Jг — наш]гми водолазами.
Смотрите, сколько новых сказок стало вокруг нас!
Не дожила моя бабушка до этих сказок. А я вижу
их наяву на каждом шагу.

СОДЕРЖАНИЕ
Присказка ........................... 6
Железный копь........................ 5
Волшебный корабль....................12
Перо жар-птицы.......................31
Мой дверец...........................35
Живые тени...........................38
Гусли-самогуды.......................43
Зычный голос........................50
Ковер самолет........................57
Сказки наших дней....................83
Редан op К. ГШСЕПЮВ
Техннч. род. Б. СМИРНОВ
Сдано в производство *2.3.35
Подписано к печати 1-1.5.35
Дитпз № 321, Индекс Д-6.
Форинт 82 X Ж" и доля .nicrn.
13*./а печати, листов (-1.0'1 пот. листок),
Уполисиоченнып Гл иг пат а Ь-3061.
 ираи; -10 ООО «кземп. Заказ 857.
Ilejiuiii образцовая типография
Огпз РСФСР треста «Полиграф-к и итак.
iOSo