Т.С.КОГОТНОВА
ПИСЬМА
О СЛОВАХ
ИЗДАТЕЛЬСТВО НАУКА-
. J АКАДЕМИЯ НАУК СССР
Серия «Литературоведение и языкознание»
Т. С. КОГОТКОВА
ПИСЬМА
О СЛОВАХ
Ответственный редактор
доктор филологических наук
В. В. ИВАНОВ
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
Москва 1984
К 57
К о г о т к о в а Т. С. Письма о словах. М.: Наука, 1984.—
(Литературоведение и языкознание)
Книга — итог многолетней работы автора с письмами тру-
дящихся. Основной состав писем связан со словами и слово-
употреблением. Все письма подлинные; вопросы сохраняют-
ся в сформулированном авторами писем виде. Подробные
ответы строятся на разных материалах: показания словарей
при необходимости сопоставляются с данными как письмен-
ных источников разных эпох, так п современных диалектов.
Профессионально-лингвистическая аргументация в них на-
правлена на то, чтобы вскрыть и показать читателю всю
сложность и противоречивость условий, в которых живет
слово в языке.
46.2
Рецензенты: К. П. СМОЛИНА, Н. И. ФОРМАНОВСКАЯ
К	84 ^"343—84—IV—НП © Издательство «Наука», 1984 г.
ОТ АВТОРА
Вопросы культуры родной речи всегда злободневны,
всегда актуальны. Сколько бы ни писалось популярных
книг и брошюр на темы, связанные с ней, как бы регу-
лярно ни обращались к своим слушателям и зрителям
Всесоюзное радио и телевидение, интерес к языку, ин-
терес пытливый и утилитарно-прагматический нисколько
не иссякает. Больше того, чем активнее в популяризации
лингвистических знаний специалисты-языковеды, чем
больше они привлекают всеобщее внимание к проблемам
речевой культуры, тем больше интерес общества к языку,
тем смелее и настойчивее обращения к русистам-норма-
лизаторам за консультациями и помощью.
Переписка с трудящимися — неотъемлемая часть боль-
шой повседневной работы, которую ведут сотрудники Сек-
тора культуры русской речи Института русского языка
АН СССР, по распространению лингвистических знаний
и внедрению в жизнь речевой культуры. Предлагаемая
читателю книга — итог многолетней работы автора с пись-
мами.
Разговор о слове и словоупотреблении, свидетельст-
вующий о всевозрастающем интересе к языку, едва ли
не самый оживленный. И это понятно. Любое слово в язы-
ке богато многими и разными ассоциациями. У каждого
из нас при упоминании того или иного слова возникают
свои представления, свои мысли и эмоции, за которыми
кроется свой языковой и жизненный опыт. Поэтому и
разговор о слове и словах может начинаться по разному
поводу: что слово значит, каковы его история и происхож-
дение, какое слово уместнее и точнее употребить в кон-
кретной интересующей автора письма ситуации, правиль-
но ли употребляются в прессе, на радио те или иные слова
и выражения, что стоит за самим понятием, с которым
связано слово,— вот далеко не полный перечень вопросов,
содержащихся в письмах. Известно, что точность выбора
слова, правильное сочетание его с другими словами во
фразе, а при необходимости и умение заменить, перефра-
3
зировать ранее сказанное другими словами являются ос-
новными признаками понятия «знание языка», «владение
языком».
Словом интересуются и те, кто ничего не знает о нем,
и, наоборот, те, кто имеет о нем верные представления.
Они-то, эти представления, заставляют быть особенно чут-
ким и внимательным к тем изменениям в словах, которых
так много возникает сейчас, на наших глазах в стреми-
тельный век научно-технической революции. Интерес
к слову часто стимулируется и практической потребностью
узнать о нем все необходимое для умелого применения
в конкретной ситуации.
В наше время многие слова, особенно если они носят
книжно-отвлеченный характер или по своему содержанию
связаны с производственной деятельностью человека, весь-
ма изменчивы. Эти изменения затрагивают и смысловое
содержание слова, и правила соединения их с другими
словами, и их стилевое наполнение. Известно, что нов-
шества в языке вызывают у его носителей разное отно-
шение к себе, о чем и говорится во многих письмах. За-
дача лингвиста, отвечающего на такие письма,— разобрать-
ся в отступлениях от привычно-нормативного словоупо-
требления и, приняв их, если к тому есть объективные
(т. е. лингвистические и внелингвистические) основания,
терпеливо и максимально убедительно разъяснять своим
корреспондентам неизбежность подобных новаций. А бы-
вает и наоборот: языковед должен привести максимум
аргументов и доказательств, отстаивая перед своим оппо-
нентом нормативный статус слова, его узаконенные пози-
ции в словарях и грамматиках.
Письма пишут разные. Взволнованный тон многих из
них говорит о том, как дорого такому корреспонденту род-
ное слово, как близко к сердцу принимает он его судьбу,
как смущают, а нередко и возмущают те новшества, ко-
торые неизбежно вносит в словарь языка время. В этих
обращениях немало здравых и вполне конкретных суж-
дений, вскрывающих истинные причины неправильных
словоупотреблений. Это —и засорение языка штампами,
и неоправданное увлечение иностранными словами, и не-
ряшливость в построении фраз, и слова-паразиты в устной
речи или разгул сквернословия в ней.
Добровольные корреспонденты совершенно правы,
когда, обнаружив речевые недостатки на газетной полосе
или в радио- и телепередачах, справедливо напоминают
4
о высоком авторитете в народе нашей прессы, нашего ра-
дио и телевидения, чья речь всегда расценивается чита-
телями, слушателями и зрителями как образец, эталон ре-
чевой культуры и речевого поведения.
Письма об ошибках в словоупотреблении приходят не
только в Институт русского языка АН СССР, журнал
«Русская речь», на кафедры русского языка вузов и к от-
дельным специалистам-русистам, но и в такие официаль-
ные инстанции, как ЦК КПСС, Президиум АН СССР,
газеты «Правда», «Труд», «Вечерняя Москва» и др. Эти
письма — показатель активного отношения народа к своему
языку. Кроме того, они наглядно свидетельствуют о том,
что пропаганда правильного понимания и употребления
слов все еще остается важнейшим направлением куль-
турно-речевой работы языковедов-русистов. В этой ситуа-
ции русист-нормализатор — и главный судья, и первый, за-
ступник, и ...первый виновник.
По своему содержанию и эмоциональному настрою
письма эти разные. Они бывают строгие и требовательные,
категоричные и сердитые, гневные и язвительные, колкие
и назидательные, озабоченные и раздумчивые, полемиче-
ские и увещевательные и даже... грустные. Но в любом
случае для языковеда они представляют профессиональ-
ный интерес. И не только потому, что будят и заостряют
мысль, а следовательно, и стимулируют исследовательский
поиск, но, обнаруживая «болевые точки» в речевой прак-
тике (устной и письменной) широких масс, они помогают
лингвистам-нормализаторам точнее определить направле-
ние культурно-речевой пропаганды в целом.
Острая потребность в безотлагательной лингвистиче-
ской консультации п разъяснении — убедительное доказа-
тельство действенной связи языкознания с жизнью. В этом
отношении особую ценность представляют обращения
учреждений к языковедам. Лингвистически квалифициро-
ванный ответ в этом случае либо «работает» на все наше
общество, либо нормализует словоупотребление в отдель-
ных профессионально-производственных подразделениях и
сферах.
Все письма о словах и словоупотреблении требуют
обращения к словарям. В толковых словарях, как извест-
но, собрана наиболее полная и обоснованная информация
о лексике. И будь словари легкодоступны нашим коррес-
пондентам, многих писем и обращений к языковедам по
было бы. Но толковых словарей русского литературного
5
языка все еще не хватает; они не всегда под рукой в нуж-
ный момент; не все обращающиеся к ним легко и просто
извлекают необходимые сведения. Не секрет, что само
чтение толкового словаря — не совсем обычное чтение. Оно
предполагает наличие у читателя сложившихся навыков
и умения ориентироваться среди многочисленных и линг-
вистически значимых помет и перекрестных отсылок
словаря.
Многие письма связаны с новыми лексико-фразеологи-
ческими единицами, еще не попавшими в словари, или
теми явлениями, которые вытекают из усилившейся в эпо-
ху НТР терминологизации общелитературной лексики.
В этом случае ответ специалиста-языковеда может оказать-
ся единственным квалифицированным разъяснением кор-
респонденту. Подготавливая ответ на подобные письма,
специалист по культуре речи просматривает и сопостав-
ляет сведения многих словарей (толковых, терминологи-
ческих, фразеологических и иных лингвистических спра-
вочников), «обговаривает» заданную корреспондентом
тему в среде коллег-профессионалов, сверяя их мнения
с данными картотек. А в том случае, если этих картотеч-
ных сведений недостаточно, начинает накапливать собст-
венную картотеку. Поставленный вопрос требует подобных
усилий: ответ должен быть объективным и понятным для
любого адресата.
«Письма о словах» занимают особое место среди науч-
но-популярных изданий по русистике. В отличие от рас-
сказов или бесед о словах и языке в настоящей книге
решается всегда конкретно поставленный вопрос, нередко
актуальный для повседневной, чаще профессиональной,
речевой практики спрашивающего. Ответ при этом должен
быть всегда определенным и убедительным.
Зависимость ответа от поставленного вопроса и от той
частности, на которую обращено особое внимание спра-
шивающего, определяет композицию книги.
Письмо-вопрос и развернутый ответ на него — обяза-
тельное звено в структуре текста. Все письма подлинные;
текст вопроса, сформулированного автором письма, при-
водится дословно. Подавляющее большинство писем доку-
ментировано, т. е. сохраняются те сведения об авторе
вопроса, которые он сам приводит о себе в письме в жур-
нал «Русская речь» или в официальном письме в Инсти-
тут русского языка АН СССР. В отдельных случаях, там,
где возникали сомнения в согласии автора на широкую,
6
публикацию, его фамилия не упоминается. Редактирова-
ние писем, их исправление — самые минимальные: они
затрагивают лишь те места, где нарушаются орфографи-
ческие и стилистические нормы литературного языка.
В тех случаях, когда между автором книги и коррес-
пондентом завязывается переписка и поднятый вопрос
(или вопросы) решается лишь в нескольких письмах, при-
водятся или все письма-вопросы, или помимо первого
письма необходимые уточняющие фрагменты из последую-
щих писем. Если один и тот же вопрос поднимается в не-
скольких письмах, то указываются все авторы данного
вопроса.
Письма-ответы, помещаемые в книге, сохранены в не-
измененном виде в сравнении с первоначальным машино-
писным вариантом ответа корреспонденту не все. Многие
из них расширены, уточнены, пополнены новыми, свежи-
ми материалами. С целью большей популяризации в них
усилен разъяснительный момент. Такие изменения затра-
гивают прежде всего те случаи современного словоупотреб-
ления, которые в силу своей новизны не получили отра-
жения в словарях литературного языка и поэтому потре-
бовали от автора собственного сбора материала по газе-
там, журналам, синхронной фиксации контекстов в соот-
ветствующих рубриках Всесоюзного радио, телевидения
и т. д. (что, естественно, не могло получить отражения
в машинописном ответе спрашивающему).
Письма-ответы содержат немало информации по тео-
ретической и практической лингвистике. Но эти сведения
всегда увязаны с анализом конкретного материала, затро-
нутого в том или ином письме-вопросе, и изложены в фор-
ме, доступной широкому читателю.
Подавляющее большинство писем связано с лексиче-
ским материалом. Но в книгу вошли и письма о русских
народных говорах, об обращении. В целом все они затра-
гивают одну общую проблему — культуру современной рус-
ской речи.
КАК ПРАВИЛЬНО (ИЛИ ПРАВИЛЬНЕЕ)
СКАЗАТЬ (НАПИСАТЬ)?
Мы начинаем наш разговор с письма, в котором об-
суждение конкретных языковых фактов перерастает
в оценку нормализаторской деятельности языковедов в на-
шей стране в целом. Категоричный характер этой оценки
и радикальные пожелания корреспондента об улучшении
целенаправленной работы языковедов встречаются в пись-
мах к лингвистам нередко. Имеются в виду не только
письма, которые содержатся в предлагаемой читателю
книге, но и многие другие, не вошедшие в нее, но хорошо
известные автору.
В приводимом далее письме остро и определенно вы-
ражена сама «претензия» к языковедам, а конкретные
вопросы, затронутые в нем, весьма актуальны.
Несколько раз читал о появлении, вернее, о создании нашими
селекционерами уже внедряемого в реальную жизнь колхозов но-
вого вида влака — «хлеба будущего» под названием «тритикале».
В журнале «Наука и жизнь» и в «Известиях» за 31.VIII— 83 г.
объясняется, что это название образовано от двух латинских слов:
tritlcum «пшеница5 и secale «рожь5. В жизнь входит стрекочущее
словечко тритикале, как выразился не без чувства ироничности
обозреватель «Литературной газеты». Действительно, что-то напо-
минает если уж не стрекотание, то какие-то медицинские таблетки.
Спросите у не очень сведущих людей, что означают слова: тетра-
циклин, теоникол, тритикале, терпентин и т. п. Ну, тетрациклин
не распознают лишь непробиваемые здоровяки и не читающие
ж. «Здоровье».
Распознать в терпентине известный нам всем родной скипидар
под силу, видимо, только медикам. Я сам узнал об этом только
сию минуту, заглянув в медицинский справочник.
Зачем нужно вводить новый латинизированный термин в раз-
говорный и литературный язык? Думаю, что нашим русским и
родным — самобытным пшенице и ржи должно быть как-то обид-
но, что, «породнившись», они родили дитя, названное учеными
дядями, как и положено в сугубо научном мире, по-латыни. Так
принято. Ну, а куда смотрят паши русисты-лингвисты, почему
слово, переведенное напрямую с латинского на русский, начинает
становиться нормой нашего литературного и разговорного языка?
Может быть, следуя этой тенденции, срочно переименовать
пашу сороку-белобоку на латинский манер? И также поступить
К
с вполне удачным названием бестер — гибрид белуги и осетра? Или
все-таки, пока не поздно, заменить это стрекочущее тритикале на,
скажем, пшерожь?
Понятно, область латыни и техники — это не обиход. Так же
как и медицина с ее терпентином ‘скипидаром’ и минорами ‘беке-
рами’ и т. п. у профессионалов-музыкантов.
А что же делают и куда смотрят специалисты-языковеды?
Что, им все равно? Уверен — нет. Они разрабатывают полезные,
фундаментальные словари и т. д.
Приведем еще один пример.
Согласно ГОСТу на техническую терминологию слово вес за-
менено на слово масса. Если мы раньше говорили: определить вес
взвешиванием..., то теперь, видимо, нужно говорить: определить
массу взвешиванием... Слово вес ведь изъято, а несоблюдение лю-
бого ГОСТа должно преследоваться законом. Выход вроде бы есть.
Можно сказать: определить массу с помощью весов. Но опять же
весы. Что с ними делать? Такие парадоксы не редкость в послед-
нее время.
Суть моего конкретного предложения заключается в следую-
щем: настало время, когда русисты-языковеды должны активизи-
ровать свою созидательную деятельность. Они должны более зор-
ко следить за тем, что появляется нового в языке, и регулировать
творческие изыскания специалистов по науке и технике, особенно
при разработке ГОСТов, ОСТов, ТУ и т. п., несоблюдение этих
правил должно преследоваться по закону.
При всей серьезности отношения нашего корреспон-
дента к языку и осведомленности в фактической стороне
дела, многое в приведенном выше письме требует уточне-
ния. Прежде всего, где, в каких ситуациях речевого обще-
ния применяются латинизированные слова тритикале и
терпентин, столь раздражающие нашего корреспондента?
Пока они не зафиксированы ни в одном толковом сло-
варе современного русского литературного языка. Их нет
даже в серии «Повое в русской лексике», публикуемой
издательством «Русский язык». А это значит, что линг-
висты-нормализаторы, на работу которых сетует автор
письма, не открыли зеленой улицы общенародному, мас-
совому применению этих слов. Что же касается исполь-
зования данных и подобных слов в текстах специализи-
рованного содержания, даже если последние помещаются
в газетах и иных общедоступных средствах массовой ин-
формации (радио, телевидение и под.), то обычно эти ла-
тинизированные термины и воспринимаются как своеоб-
разные «цитаты» из языка специалистов в той или иной
научно-производственной отрасли, что вполне естественно
в эпоху НТР. Уважаемый автор письма сам свидетель-
ствует, что слово терпентин почерпнуто им в самый по-
следний момент в медицинском справочнике.
9
Оба слова — и тритикале, и терпентин — определяются
только в специальных и энциклопедических словарях. Кста-
ти, однотомный «Советский энциклопедический словарь»
толкует слово терпентин не как ‘скипидар’, как говорится
в письме, а как ‘живица’. Живица в свою очередь опреде-
ляется так: «Смолистое вещество, выделяющееся при ра-
нении хвойных деревьев. Сырье для получения канифоли
и скипидара» (там же, с. 441). Так что в определении
нашего корреспондента есть фактическая неточность;
в терминологических дефинициях такие неточности не-
допустимы.
Говоря о нормах литературного языка, поднимая эти
непростые вопросы, надо четко разграничивать слово-
употребление в специализированных сферах общения и
в литературном, общеупотребительном языке. В специали-
зированных языках различных наук всегда были, есть и
будут термины. Терминологическая лексика в пих состав-
ляет базу их смыслового и содержательного наполнения.
Среди терминов, конечно же, немало таких слов, корневые
морфемы которых восходят к древним, теперь уже мерт-
вым языкам — древнегреческому и латинскому. И эта си-
туация обычна для всех развитых литературных языков,
не только для нашего родного, русского языка.
Наше время, вторая половина XX в., получило во всем
мире определение — «век научно-технической революции».
А это ведь не пустая, с выхолощенным смыслом словесная
этикетка. Сейчас как никогда раньше неизбежны научно-
технические контакты и связи между разными странами,
а следовательно, и народами и их языками. Целые ин-
ституты в Европе и Америке, в том числе и у нас, заняты
унификацией и стандартизацией терминов и терминоло-
гических систем. Цель этой глобальной и многотрудной
работы — создать такой терминологический фонд, который
оптимальнейшим образом отвечал бы задачам междуна-
родного научно-технического общения. И, конечно, греко-
латинский корнеслов является лингвистической базой это-
го фонда. Вот почему ГОСТы заменяют слово вес на слово
масса, вот почему предложение нашего корреспондента
употреблять изобретенное им слово пшерожь вместо меж-
дународного тритикале будет шагом назад в этой работе
по унификации и стандартизации международной научно-
технической терминологии. Кстати, о самом слове пше-
рожь. Нам оно представляется неудачным в звуковом от-
ношении. Фонетически оно напоминает многие слова поль-
10
ского языка, где звуковой сегмент пш (рг) весьма рас-
пространен, и поэтому многие могут воспринимать его как
нерусское слово.
Лингвистически можно объяснить и появление волную-
щих нашего уважаемого корреспондента слов тритикале
и терпентин, а также замену слова вес в специализирован-
ном значении на слово масса. Эти слова — термины; их
законное место — в научно-техническом, специальном
тексте или в устной речи специалистов. Разумеется, они
могут промелькнуть и на газетной полосе, и в радио- и те-
лепередачах в языке специалистов, к чему должно быть
выработано терпимое отношение. Но это не значит, что
наша речь должна быть насыщена подобными словами в
повседневном обиходе и что вместо глагола весит появит-
ся глагол массит, чего никогда не произойдет. У слова
вес богатейшее гнездо однокоренных собратьев (весить —
взвешивать, весовщик, весовой, веский, веско, весомо,
вескость, весомость и мн. др.). Они структурно и семан-
тически крепко связаны между собой и поэтому прочно
удерживают слово вес в языке.
Перейдем теперь к разговору на нормализаторскую
тему, поднятую в письме. Выражая недовольство деятель-
ностью языковедов-русистов, нам предлагают активизи-
ровать «созидательную деятельность», при этом «зорко
следить и регулировать творческие изыскания специали-
стов по науке и технике», остро реагируя на новинки
вплоть до «преследования по закону». Таким заявлением
как бы зачеркивается нормализаторская работа языкове-
дов. А она, эта работа, немалая. Попытаемся кратко сум-
мировать только ту, которая ведется в Институте русского
языка АН СССР, не считая огромных усилий и труда ка-
федр русского языка вузов страны и других научно-фило-
логических учреждений, а также прессы.
Только за три последних десятилетия Институт рус-
ского языка АН СССР выпустил несколько толковых сло-
варей: «Словарь современного русского литературного
языка» в 17-ти томах (Большой академический словарь —
БАС), получивший широкое признание советской общест-
венности и удостоенный в 1970 г. Ленинской премии;
«Словарь русского языка» в 4-х томах (Малый академи-
ческий словарь —МАС; с 1981 г. началось его переизда-
ние); однотомный «Словарь русского языка» С. И. Оже-
гова (осуществлено уже 13 изданий). Все эти словари нор-
мативны, т. е. указывают литературную норму употребле-
11
ния каждого слова, иллюстрируя каждое значение, каждое
словоупотребление примерами из произведений писателей-
классиков XIX—XX вв., а также наших современников.
В дополнение к словарям толковым регулярно издают-
ся орфографические, орфоэпические (произносительные)
словари, словари синонимов (в 70-х годах вышли двухтом-
ник и однотомник), неоднократно издавался и «Фразеоло-
гический словарь русского языка», изданы «Словарь эпи-
тетов русского литературного языка» К. С. Горбачевича
и Е. П. Хабло, «Краткий толковый словарь русского языка
(для иностранцев)» (М., 1978) и др. Кроме того, сущест-
вуют специальные словари-справочники, в которых при-
водятся примеры неверных словоупотреблений, трудные и
вариантные случаи применения слов. Изданием такого
типа является словарь-справочник «Правильность русской
речи».
В работе над словарями принимает участие не только
Институт русского языка АН СССР, но и факультет жур-
налистики МГУ, и словарные редакции издательств «Со-
ветская энциклопедия», «Русский язык», «Наука» и др.
Специально для работников печати факультет журнали-
стики МГУ выпускает серию справочников «Трудности
русского языка».
В Институте русского языка АН СССР ведется регу-
лярная работа и с вновь появляющейся лексикой. Начало
ей было положено выходом в свет в 1971 г. в издательстве
«Советская энциклопедия» однотомного словаря «Новые
слова и значения» по материалам прессы и литературы
60-х годов, вышел из печати и подобный словарь по мате-
риалам 70-х годов. Начиная с 1980 г. издательство «Рус-
ский язык» регулярно выпускает словарь «Новое в рус-
ской лексике».
Вся эта словарно-нормативная продукция выходит
большими тиражами и поступает на вооружение лиц,
профессионально связанных со словом,—редакторов,
корректоров, преподавателей средних и высших учебных
заведений, а также всех, кто интересуется родным словом.
Большая работа ведется по культуре русской речи, по
пропаганде и популяризации лингвистических знаний
в стране. В ряде языковедческих и научно-популярных
журналов («Русский язык в школе», «Русский язык в на-
циональной школе», «Русский язык за рубежом», «Наука
и жизнь» и др.) есть постоянные рубрики, посвященные
культурно-речевым вопросам. В 1967 г. был основан жур-
12
нал «Русская речь», орган Института русского языка
АН СССР. В этом журнале есть постоянный раздел «Куль-
тура речи», где различные лингвистические проблемы
освещаются на широком культурно-историческом и исто-
рико-языковом фоне. Тираж журнала «Русская речь» не-
изменно растет.
Пользуются популярностью и радиопередачи, пропа-
гандирующие культурно-речевые знания,— по централь-
ному радиовещанию в Москве и Ленинграде, а также
в областных центрах. Радиопередачи рубрики «В мире
слов» всегда строятся на анализе конкретного материала,
поступающего непосредственно от радиослушателей. Почта
этой рубрики исчисляется буквально тысячами писем.
Более 20 лет принимают участие в этой работе доктор
филологических наук Л. И. Скворцов, в настоящее время
заведующий Сектором культуры русской речи Института
русского языка АН СССР, и доктор филологических наук,
ст. научный сотрудник этого же института В. Я. Дерягин.
В пропаганде знаний по вопросам культуры нашей
речи активно работали и работают крупные специалисты-
русисты (неоднократно выступали по радио акад. В. В. Ви-
ноградов, чл.-кор. АН СССР Ф. П. Филин, проф.
С. И. Ожегов) и писатели (см. книги К. И. Чуковского,
Б. Тимофеева, Л. Успенского, А. Югова и др.).
Несмотря на огромную работу по пропаганде русского
языка и борьбу за чистоту русской речи, причин и пово-
дов для неудовлетворенности состоянием речевой куль-
туры больше чем достаточно.
Но, направляя критические замечания по адресу язы-
коведов-русистов, надо прежде всего трезво оценивать со-
циально-лингвистическую ситуацию нашей эпохи. До Со-
ветской власти, т. е. в недавнем прошлом, процент негра-
мотности в нашей стране был очень высок. А это значит,
что у большинства наших современников — носителей ли-
тературного языка пет семейной, т. е. длительной, тради-
ции его использования. Этот момент играет очень сущест-
венную роль в овладении всякой личностью нормами ли-
тературного языка. К массовому использованию письмен-
ного литературного языка никогда не привлекалась такая
широкая и не ограниченная никакими социальными барье-
рами аудитория. Раньше печатное слово было привилегией
избранных, теперь — всех желающих.
Есть и другие важные моменты, характеризующие со-
циально-языковую ситуацию нашего времени в целом: это
13
и стремительный и, к сожалению, все убыстряющийся
темп жизни, и рост технического потенциала общества за
счет снижения гуманитарного, также свойственного на-
шему времени, и неумелое преподавание русского языка
и литературы в школе, и многие другие. Мы назвали толь-
ко некоторые, на наш взгляд существенные, причины. Во
всяком случае, нельзя недооценивать их сложную социаль-
ную природу. Учитывая объективные причины современ-
ного состояния речевой ситуации, не удовлетворяющего
многих, языковеды-русисты тем не менее обязаны расши-
рять пропаганду литературного языка, постоянно изыски-
вая новые формы в распространении и внедрении норм
литературного языка и литературного словоупотребления.
Тут мы полностью согласны с критическими суждениями
наших корреспондентов. Действительно, стандартизация
русского языка, распространение речевых штампов, осо-
бенно в языке прессы, западноязычных слов приобретают
масштабы огромные и подчас поистине губительные. Дей-
ствительно, пропаганда речевой культуры и норм литера-
турного языка все еще не получила того размаха, какой
она должна была бы иметь.
Недостатки в созидательной деятельности языковедов,
если пользоваться определением автора письма, состоят
не в том, что мало издано нормативных справочников,
пособий и словарей. Этот долг русской лингвистической
пауки перед народом, о котором в середине 40-х годов
писал выдающийся советский лингвист Г. О. Винокур,
сейчас в основном выполнен. Но наша культурно-речевая
пропаганда и нормализаторская работа все еще далеки
от повседневной речевой жизни личности. В них слабо
разработаны те рекомендации и приемы, «которые непо-
средственно обращены к практике умелого и искусного
владения языковой формой» 1.
Однако эти задачи не могут быть решены одними язы-
коведами-русистами. Воспитание речевой культуры лич-
ности неотделимо от общей культуры человека. Поэтому и
осуществляется оно всеми работниками культурно-просве-
тительного фронта: учителями, учеными — филологами,
психологами, педагогами, писателями, социологами, жур-
налистами и т. п. Но, к сожалению, далеко не всегда этому
важному делу уделяется должное внимание. Так, напри-
1 Винокур Г, О. Из бесед о культуре речи.— Рус. речь, 1967, № 3,
с. 14.
14
мер, сначала радиопередача «В мире слов» шла 30 минут,
а сейчас — уже 20 минут.
И последнее. Относительно предложения «преследовать
законом» все, что выходит в свет с нарушением или ухуд-
шением норм литературного словоупотребления. Действи-
тельно, в нашей нормативной лексикографии нет особых
справочников, запрещающих использование в пись-
менной речи определенных слов (грубо-вульгарных, ино-
язычных или еще каких-либо). В отдельных западно-
европейских странах такие издания есть. Традиционно
силу закона у нас в России имеют лишь орфографические
правила, т. е. правила грамотного письма. Сделал посту-
пающий в вуз абитуриент больше орфографических оши-
бок, чем это предусмотрено нормами, в сочинении на
вступительных экзаменах — в результате низкий балл и
все вытекающие отсюда последствия. Конечно, эти жест-
кие меры сыграли свою роль в обеспечении всеобщей гра-
мотности населения. Нигде, даже в самом отдаленном
уголке нашей страны, сейчас пе встретишь вывеску
«Расея», что было обычным в дореволюционное время и
о чем с болью в сердце писал А. П. Чехов. Успехи в пра-
вописании слов достигаются благодаря кропотливому и
повседневному труду учителей и учащихся. Все мы знаем,
что основные усилия учителей-словесников в обучении
русскому языку направлены именно на овладение гра-
мотностью.
Наша школа обучает и словоупотреблению, норматив-
ному и стилистически правильному. Но, конечно же,
объем этих знаний и сама методическая основа их препод-
несения учащимся не могут идти в сравнение с тем, как
поставлено дело, заметим попутно — традиционно в России,
обучения правописанию. Не секрет, что школа не выра-
батывает твердых и прочных навыков у своих воспитан-
ников в обращении с толковыми словарями. Между тем
именно эти справочные пособия, основанные на материа-
лах обширных картотек, снабжают каждое значение каж-
дого слова необходимыми нормативно-стилистическими
пометами. Достаточно уметь разбираться в этих предпи-
саниях словарей — и многое грубое, неуместное, неточное
и нелогичное в применении слов в письменной речи мо-
жет исчезнуть. И зло здесь не только в увлечении ино-
язычными словами. Одного шокируют слова тритикале и
терпентин, а других наших корреспондентов — засилье
словесных штампов в письменной речи, обилие в ней раз-
15
говорно-просторечных слов, небрежно-магнитофонная рас-
кованность ее в целом и многое другое.
При том объеме письменной продукции, которая вы-
ходит повседневно из-под пера армии пишущих (профес-
сионалов и непрофессионалов), наладить службу контроля
за правильным, да еще и искусным словоупотреблением,
как предлагает наш корреспондент, очень сложно. Тем
более в области лексики. Если при обучении орфографии
можно руководствоваться строгими правилами граммати-
ки и фонетики русского языка и, следовательно, создать
формально-логическую методику преподавания, то в лек-
сике это очень трудно. Правила на нормативное употреб-
ление слов в литературной речи «записаны» в толковых
словарях языка. Лексический фонд огромен. К тому же
он находится в постоянном и неизменном движении. Когда
Н. В. Гоголь сказал о нашем языке «живой как жизнь»,
он имел в виду прежде всего слова языка.
Век научно-технической революции, в котором мы жи-
вем, неизбежно технизирует речь, насыщая язык терми-
нами и специализированной фразеологией. Средства мас-
совой информации (пресса, радио, телевидение) активно
способствуют тому, что специализированная лексика не-
избежно выходит за пределы узкого профессионального
общения. Этот объективный фактор нельзя не принимать
во внимание при решении лексико-нормативных проблем.
Понятно, что многие вновь рождающиеся слова не при-
нимают наш слух и глаз, вызывают постоянное раздра-
жение. Пуризм всегда сопутствует развитию языка. В на-
чале нашего века ревнители чистоты родной речи в бук-
вальном смысле вели борьбу с новым словом открытка
(почтовая открытка) — и ...потерпели поражение.
То, о чем мы пишем здесь, стремясь показать объек-
тивные предпосылки нормализаторской ситуации, не озна-
чает, конечно, что все следует пускать на самотек, а нор-
мализующий контроль лингвистов отменить вовсе. Ру-
систы-исследователи по-прежнему продолжают работать
над созданием нормативных справочников, словарей, грам-
матик, где бы были зафиксированы все нормы слова, на-
чиная от его правописания и кончая функционально-сти-
левыми рекомендациями. Эти пособия — авторитетные и
по-своему законодательные издания, взятые на
вооружение многочисленным отрядом редакторов, коррек-
торов, т. е. лицами, по своему должностному положению
16
призванными охранять нормы литературного словоупо-
требления.
Эта деятельность сочетается с регулярной работой по
пропаганде лингвистических знаний и практическому
внедрению их в жизнь.
Письма трудящихся с конкретными примерами и
осмыслением их, подобно приведенному письму, пред-
ставляют особый интерес для специалистов. Их материал,
получая квалифицированную оценку языковеда, является
темой конкретных выступлений в журналах, на радио,
в студенческой аудитории, а также объектом пристально-
го внимания лексикографов.
* * *
Служба подвижного состава Московского метрополитена в
19,74 году дала указание о замене в радиообъявлениях слов осво-
бодить вагоны на выйти из вагонов. Однако после этого вновь
стали поступать письма от пассажиров, в том числе от профессо-
ров, преподавателей русского языка и др., которые были не со-
гласны с внесенными изменениями и приводили веские аргументы
в пользу первоначальной редакции.
Какая же из форм обращения к пассажирам — освободить ва-
гон или выйти из вагонов — должна быть принята в радиообъяв-
лениях Московского метрополитена?
Зам. начальника Службы подвижного состава
метрополитена В. П. Данин
Обе формулы — освободить вагон и выйти из вагона,
конечная цель которых одна — сделать свободными от лю-
дей и вещей вагоны метрополитена,— идентичны. Боль-
шинством пассажиров обе они воспринимаются автомати-
чески, так как напоминание, которое в них содержится,
не подлежит обсуждению, и поэтому мало кто задумывает-
ся над смысловыми и стилевыми нюансами, заключенны-
ми в глаголах освободить и выйти. Но они есть.
Глагол освободить в интересующем нас сочетании оп-
ределяется толковыми словарями русского языка как ‘сде-
лать свободными, никем или ничем не занятыми место,
помещение и т. п? (его сниженные синонимы: очистить,
опростать). В приложении к рассматриваемой ситуации
все выражение означает просьбу к пассажирам сделать
свободным, не занятым вагон метро ни людьми, пи пред-
метами (вещами). Оно предусматривает и те редкие слу-
чаи, когда кто-либо из едущих в вагоне метро заснул или
внезапно занемог; тогда просьба с глаголом освободить,
привлекая внимание находящихся поблизости пассажиров,
как бы призывает их к содействию, к активному участию.
В формуле с освободить есть безусловная категоричность,
даже некоторая приказная интонация.
Значение глагола выйти в словарях формулируется
так: со пассажирах: покинуть вагон, судно и т. п., достиг-
нув места назначения (часто как его синоним употребля-
ют слово сойти) \ т. е. выйти могут только люди, живые
существа, но не предметы (вещи). И так как слово выйти
обращено непосредственно к человеку, то этот момент
придает более мягкую, «благородную» тональность всему
выражению в целом.
С точки зрения норм русского литературного слово-
употребления обе редакции рассматриваемого здесь обра-
щения верны. И пе случайно среди самих пассажиров
метро есть сторонники как той, так и другой формулиров-
ки, о чем и пишет нам в своем письме В. П. Дапин.
В серии культурно-речевых справочников русского
языка пока еще нет такого сводного реестра кратких
деловых объявлений-напомин аний, выполнение требова-
ний, просьб которых теми, кому они адресованы, является
обязательным и обсуждению не подлежит. Очень часто
авторы таких объявлений или руководствуются своим
вкусом, своим языковым чутьем, или учитывают ситуа-
цию, к которой максимально подходила бы та или другая
форма объявления, форма обращения.
Обычно же формулировки объявлений-напоминаний
варьируются. В живом языке варьируются многие сред-
ства выражения; вариативные возможности языка и есть
яркое свидетельство его гибкости, способности передать
самые тонкие смысловые и стилевые нюансы. Даже такое
«ходовое», на каждом шагу встречающееся объявление,
как просьба не курить, имеет разные редакции: не ку-
рить!; курить запрещается; курить запрещено; просьба
не курить; у нас не курят и т. п.
Возвращаясь же к объявлениям в метрополитене, сле-
дует в заключение сказать, что формула с глаголом осво-
бодить семантически точнее, она приложима к более раз-
нообразным ситуациям, она лаконичнее (это тоже имеет
значение в объявлениях), но в сравнении с формулой
с глаголом выйти она проигрывает в мягкости и, если
можно так сказать, в интеллигентности обращения. Та-
кова лингвистическая характеристика той или другой
формулы.
Выбор же одной из них для радиообъявления могут
сделать лишь сами работники метрополитена. Именно они,
18
ежедневно имея дело с фактами эксплуатации поездов
метрополитена, лучше знают, нужны ли эти императив-
ные (приказные) оттенки в данном объявлении или нет,
оправдывается строгость самой жизнью или опа излишня.
* * *
Несколько лет назад, когда начиналась косовица и обмолот
хлебов, этот период времени назывался уборка (уборочная стра-
да, уборочная кампания). Слово уборка широко применялось в раз-
говорной речи, в печати и па радио. Но в последнее время стало
употребляться слово жатва. И получается, что одну и ту же ра-
боту называют разными названиями. Как же правильно сказать:
уборка зерновых колосовых или жатва зерновых колосовых! Что
является первоисточником слова жатва!
М. С. Абрамов, Краснодарский край
Оба слова —и уборка (убирать), и жатва (жать} —
одинаково правильны для литературного словоупотребле-
ния. Они не могут исключать друг друга, ибо находятся
между собой в родо-видовых отношениях. Обобщающее
родовое слово — уборка (убирать урожай), конкретно-ви-
довое — жатва (жать рожь, овес, пшеницу) (см. подроб-
нее о взаимодействии слов родо-видового ряда в каждой
реальной речевой ситуации ниже — на примере слов
земледелец — крестьянин — хлебороб — хлебопашец).
Уборка — производное от глагола убирать в значении
‘снимать, собирать урожай’. При этом важно, что убирать
можно не только зерновые колосовые, но любой урожай
(зерновых, плодов, корнеплодов, овощей и др.): «Я так
любила осень — позднюю осень, когда уже уберут хлеба,
окончат все работы» (Достоевский. Бедные люди); «Была
самая середина лета. Луга убрали и только что собира-
лись косить рожь» (Л. Толстой. Хаджи Мурат).
Уборка — это и время сбора урожая, и сама уборочная
кампания (фиксируется словарями с XVIII в.): «Рожь
поспела, началась уборка, дозревала озимая пшеница»
(А. И. Эртель. Гарденины). В наше время в условиях
коллективного сельскохозяйственного производства в язы-
ке активизировались такие слова и сочетания, как убороч-
ная кампания, быстро сократившееся до субстантивиро-
ванного прилагательного уборочная, например: «...ком-
байны придут — и в какую там неделю вся уборочная и
закончена» (Бабаевский. Свет над землей). Это же прила-
гательное — вторая часть сложных слов, таких, как зерно-
уборочная, льноуборочная, силосоуборочная, т. е. пред-
назначепный для уборки того, что названо в первой части.
В терминологическом языке сельского хозяйства оно
19
является опорным словом для многих терминологических
единиц: уборка врасстил (конопли), уборка выборочная,
уборка групповая, уборка комбайновая и мн. др. (в «Вось-
миязычном сельскохозяйственном словаре» (М.: Колос;
София: Земиздат; Прага: Гос. с.-х. изд-во; Варшава:
Гос. изд-во лит-ры по сельскому и лесному хоз-ву; Буда-
пешт: Изд-во АН Венгрии; Бухарест: Изд-во лит-ры по
сельскому и лесному хоз-ву; Берлин: Немецкое с.-х. изд-во)
приводится 18 составных терминологических единиц с ком-
понентом уборка).
Если глагол убирать (уборка) в своем значении не
содержит указания на орудие уборки, т. е. чем убирают
(и в втом также кроется одна из причин обобщающе-
родового свойства его семантики), то глагол жать, так же
как и косить, обязательно содержит указание на орудие
действия и на объект действия: жать ‘срезать под корень
серпом (или жаткой, комбайном)5, косить ‘срезать под ко-
рень косой или косилкой5. В вопросе чем! содержится
указание на орудие действия, в вопросе что? (вин. пад.) —
па объект действия: рожь, овес, ячмень, зерновые коло-
совые, хлеба, траву, сено и под.
Таким образом, в конкретно-видовых глаголах (жать,
косить) внимание акцентируется не только на действии —
уборке урожая вообще, но и на уборке чего именно и
каким орудием это осуществляется. Слова жать, косить
называли разные виды уборки урожая, существующие
па Руси с самых древних времен. Оба они отмечены
в «Материалах для древнерусского словаря» И. И. Срез-
невского (т. 1—3. СПб., 1893—1903).
В современном языке, особенно в газетах, в радио- и
телепередачах, да и в художественной литературе, слова
уборка (убирать), жатва (жать), косовица, косьба (ко-
сить) тесно взаимодействуют и заменяют друг друга, не
нанося никакого ущерба смыслу высказывания: «...в Кры-
му заканчивают уборку ячменя и кое-где приступили
к косовице пшеницы» (Известия, 1982, 8 июля); «По дан-
ным ЦСУ СССР, к 27.IX.82 года зерновые и зернобобовые
культуры (без кукурузы) в стране были скошены на
109,3 млн. га» (Сельская жизнь, 1982, 10 окт.); «В стране
идет жатва» (Известия, 1982, 17 авг.).
В разговоре о разграничении слов убирать — жать —
косить уже содержится частичный ответ на вопрос т. Аб-
рамова о «первоисточнике» слова жйТва\ это отглагольное
существительное от жать в значений ‘срезать под корень
20
хлебные злаки5; слово жать известно всем славянским
языкам, оно относится к его основному корневому фонду.
* * *
Наше областное радио часто называет кормодобытчиками
заготовителей кормов. Слово кормодобытчик здесь совершенно по
подходит к кормозаготовителям. Ведь добыть — это или «добыть
в шахте руду», или «украсть что-нибудь». Кормозаготовителям от-
водят специальные площадки для заготовки сена, а также веточ-
ного корма. В 1980 году я писал об этом в Пензу па радио, но
безуспешно. Они продолжают говорить — кормодобытчики.
Е, Н. Зверев, Пензенская область
К письму приложена вырезка из газеты «Пензенская
правда»: «Кормодобытчики совхоза „Нечаевский44 ежегод-
но занимают призовые места в районном соревновании но
производству витаминно-травяной муки».
Соображения т. Зверева о слове кормодобытчик осно-
ваны на реальных связях и ассоциациях; их лингвистиче-
скую доказательность подтверждают и толковые словари
литературного языка. Семантика слова кормодобытчик,
в целом очень прозрачном по смыслу, тесно связана с гла-
голом добыть — добывать: «ДОБЫТЬ—1. Достать, разыс-
кать... || Трудом, с усилиями приобрести, получить в свое
распоряжение... 2. Извлечь из недр земли...» (толковый
словарь под ред. Ушакова, т. 1, стб. 729). Смысловой
признак у глагола добыть — добывать — ‘усилие5 — весьма
существен, а у глагола заготовить — заготовлять он отсут-
ствует. Не случайно в производном существительном до-
быча есть значение ‘то, что захвачено с боем, отнято у не-
приятеля5.
Как могло случиться, что на первый взгляд более точ-
ное наименование лица, заготавливающего корм,— кормо-
заготовитель — уступило свои номинативные позиции ме-
нее точному — кормодобытчик?
Оба слова — и кормодобытчик, и кормозаготовитель,
а также другие сложения — кормодобыча, кормодобывание,
кормозаготовка, кормозаготавливание — появились в на-
шем языке сравнительно недавно. Они связаны с общест-
венным животноводством, с расширением технической ос-
новы этого производства, с производством новых видов
кормов в нем. Известно, что сама эта сфера жизни интен-
сивно развивается, постоянно совершенствуясь и видоиз-
меняясь. Если в единоличном хозяйстве основными кор-
мами, которые заготавливались впрок для домашних
животных и птицы, были сено, солома, зернофураж, то
в животноводстве общественном к ним добавляются еще
21
и силос, и сенаж, и витаминная травяная мука, и разные
виды комбикормов, и многое другое.
Внеязыковая нестабильность — основная причина груп-
пировки и перегруппировки наименований лиц и самого
действия по заготовке кормов. По существу до сих пор
идет отбор оптимального варианта среди близкозначащих
слов, синонимов. При этом «в игру» включаются вновь
рождающиеся слова и выражения.
Создание кормовой базы, технизация и механизация
в производстве кормов стимулируют появление в языке
целой серии сложных слов с начальным элементом кормо-,
вносящим в них значение слов корм, корма (кормодро-
билка, кормокомбинат, корморезка, кормосмесъ и под.).
«Словарь современного русского литературного языка»
(т. 5) впервые фиксирует и компонент кормо-, и интере-
сующие нас слова кормодобывание, кормодобывающий',
дальнейшие лексикографические издания повторяют най-
денный способ толкования сложных слов с начальным
кормо-.
Обратимся теперь к конкурирующим глагольным ком-
понентам. Заготавливать корм или добывать его? Заготов-
ка кормов или добыча их? Кормозаготавливание или кор-
модобывание') И наконец, кормозаготовитель или кормо-
добытчик)
Как это ни странно может показаться на первый
взгляд, но международная сельскохозяйственная терми-
нология признала преимущества для обозначения этого
действия за глаголом добывать, а не заготавливать.
В «Восьмиязычном сельскохозяйственном словаре» фикси-
руются: кормодобывание, кормодобывание пастбищное,
кормодобывание полевое, так же как и их соответствия
в семи европейских языках: болгарском, чешском, поль-
ском, венгерском, румынском, немецком, английском. Тер-
минов с компонентом кормозаготавливание в этом слова-
ре нет.
Подобное терминообразование может объясняться дву-
мя причинами. Первая — это влияние западноевропейских
языков. В тех европейских языках, на которых строится
«Восьмиязычный сельскохозяйственный словарь», само
понятие ‘добывание кормов5 в общественном животно-
водстве сближено с понятием ‘производство кормов5. Это
легко обнаружить, сравнив вторые компоненты сложных
слов в терминах кормодобывание и кормопроизводство в
этом словаре: болг. фуражопроизводство (кормодобывание)
22
и фуражнопроизводство (кормопроизводство}, чеш. vyroba
krmiv, нем. Futterbau, F utter gewinnung (в обоих случаях),
англ, fodder production (в обоих случаях). Другая причи-
на неприятия глагола заготавливать как возможного вто-
рого компонента сложных слов-терминов связана с рус-
ским языком. Слова заготавливать, заготовительный, за-
готовитель в рамках русского языка были «заняты».
В советскую эпоху сложилась устойчивая и социально
важная семантика этих слов, связанная с закупкой госу-
дарством у населения всевозможных видов сельскохозяй-
ственных продуктов и сырья, не обязательно кормов для
животноводства. Лица, которые заняты такими заготов-
ками,— заготовители-, цены на закупаемые подобным спо-
собом продукты и сырье — заготовительные-, ведомство,
организующее и осуществляющее эту работу (по стране
или республике),— Министерство заготовок. Эта актуаль-
ная смысловая модель была освоена международной сель-
скохозяйственной терминологией: заготовка, заготовка
леса (лесозаготовка), государственные заготовки, сельско-
хозяйственные заготовки (сельхоззаготовки), заготпункт,
заготстандарты сельскохозяйственных продуктов (Восьми-
язычный сельскохозяйственный словарь).
Так осуществилось распределение глагольных основ
(добывать и заготавливать), узаконенное авторитетной
европейской терминологической конвенцией — «Восьми-
язычным сельскохозяйственным словарем». Можно с уве-
ренностью предположить, что на внесение слов кормодо-
бывание и кормодобывающий в нормативный словарь рус-
ского литературного языка оказала влияние терминологи-
ческая узаконенность их в международной сельскохозяй-
ственной терминологии.
Попав в словник нормативного «Словаря современного
русского литературного языка» (БАС), кормодобывание
получает уже законные права гражданства. Известно, что
авторитет этого словаря весьма высок, особенно у лиц,
связанных со словом профессионально (работников прес-
сы, радио, издательств). Вместе с тем внимательный чи-
татель этого словаря не может не заметить, что словарь
строго ограничивает сферу употребления слов кормодобы-
вание и кормодобывающий, предпослав им помету спец.-.
«КОРМОДОБЫВАНИЕ... Спец. Заготовка кормов. Поле-
вое кормодобывание.. Механизация кормодобывания. КОР-
МОДОБЫВАЮЩИЙ... Спец. Относящийся к кормодобы-
ванию. Кормодобывающая бригада» (т. 5, стб. 1437).
23
В последнее время заметно изменились сами условия
и организация заготовления кормов в общественном жи-
вотноводстве. Помимо традиционных способов и приемов
появились особые предприятия и цеха, где корма произ-
водят, изменилась технология хранения и переработки
кормов. Термины кормодобывание, кормодобывающий,
кормодобытчик сдают свои позиции в употреблении. Их,
конечно, еще можно встретить на страницах газет или
в радиопередачах («кормодобытчики перешли на новую
методу хранения сена».—Всесоюз. радио, 3.VIII.1981),
однако значительно чаще появляются новые слова, более
точно и более адекватно описывающие внеязыковой
объект. Разумеется, живые ассоциации с глаголом до-
быть — добывать, которые все говорящие хорошо чувст-
вуют и о которых правильно пишет в своем письме т. Зве-
рев, оказывают своей семантикой влияние на жизнь слова
кормодобывание в языке, сдерживая и гася его употреб-
ление.
Наблюдения за этими словами-конкурентами в 1981 —
1983 гг. по газетным материалам, радио- и телепереда-
чам свидетельствуют о постоянном употреблении слов
заготовка, заготовитель, кормозаготовитель и лишь эпи-
зодическом использовании слов кормодобытчик, кормо-
добыча: «Ударный месяц по заготовке кормов начался
в Челябинской области» (Всесоюз. радио, 1.VIII.1981);
«В Ленинградской области действует 700 кормозаготови-
тельных отрядов и звеньев» (там же, 24.VII.1981);
«Созданы мобильные отряды кормозаготовителей» (теле-
программа «Время», 3.VIII.1981); «В ближайшие два года
построим такие хранилища на весь объем заготавливае-
мого сена» (Сельская жизнь, 1981, 4 июля); «...за минув-
шие выходные дни заготовили 205 тонн зеленой массы»
(Ленинское знамя, 1981, 4 июля); «Собрать все, что вы-
ращено; надежно сберечь, довести каждый килограмм
продукции до потребителя - такая задача стоит перед
земледельцами, заготовителями, коллективами транспорт-
ных и торговых организаций, перерабатывающих пред-
приятий» (Правда, 1981, 6 авг.); «На заготовительные
пункты поступило 4865 тонн тутового шелкопряда»
(там же).
Итак, словосочетание заготовка (заготавливание) кор-
мов одерживает верх над своим основным конкурентом —
добыча (добывание) корма', соответственно и в производ-
ных со значением лица — кормозаготовитель над кормо-
24
добытчиком. В «Словаре новых слов и значений» (М., 1971)
фиксируется прилагательное кормозаготовительный <пред-
назначенный для заготовки кормов* (кормозаготовитель-
ный цех, кормозаготовительный отряд).
Лингвистически заготовка (заготавливание) кормов
имеет преимущества перед добычей (добыванием) кор-
мов. Содержательное наполнение его складывается из та-
ких семантических (смысловых) компонентов, каждый из
которых точен и однозначен, чего нет в сочетании добыча
(добывание) кормов. Лишенное какой бы то ни было дву-
смысленности или неопределенности, значение отглаголь-
ного существительного заготовка выступает не только
в сочетании заготовка кормов, но и в сочетаниях заготов-
ка сена, яблок, силоса, лекарственных трав и многого
другого.
Есть номинативные преимущества и у прилагатель-
ного кормозаготовительный перед причастием кормодобы-
вающий, ибо оно способно вступать в более широкие свя-
зи с разными разрядами имен существительных. Ср. кор-
мозаготовительный пункт, кормозаготовительный цех,
сокращенно кормоцех, что невозможно с кормодобываю-
щий.
Ряд близких по значению словосочетаний заготовка (за-
готавливание) кормов, добыча (добывание) кормов в по-
следнее время пополняется новыми единицами: производ-
ство кормов, накопление кормов, например: «XXVI съезд
КПСС указал: Неотложной задачей является коренное
улучшение кормопроизводства и удовлетворение потреб-
ностей в кормах общественного животноводства, а также
скота и птицы, находящихся в личной собственности
граждан» (Экономическая газета, 1981, 31 авг.); «С по-
косов поступают добрые вести. Все больше хозяйств докла-
дывает о выполнении планов накопления кормов» (Сель-
ская жизнь, 1981, 4 авг.). Сочетание производство кормов
или сокращенное кормопроизводство более точное, чем
кормодобывание', в нем полнее отражено соответствие
европейским эквивалентным терминам, приведенным в од-
ной словарной статье (в абзаце 1378) в «Восьмиязычном
сельскохозяйственном словаре». Оно уже отмечено в сло-
варе «Новых слов и значений» 1970 г.
Подробный анализ двух близкозначащих слов, возник-
ших в языке в советское время, кормодобытчик и кормо-
заготовитель (и их гнездовых образований) показал, что,
несмотря на поддержку словарей и даже вопреки ей,
25
у слова кормодобытчик в значении слицо, заготавливающее
корм в общественном животноводстве5 нет будущего. Уже
само появление (заметим, более позднее по времени!)
слов кормозаготовитель — кормозаготовительный, кормо-
производство — яркое свидетельство того, как важна для
жизни слова верность его природе родного языка. Стихий-
ное народное языковое сознание проявится рано или
поздно и найдет неточному (или двусмысленному) слову
желательную замену.
* * *
Прошу Вас разъяснить, в каких случаях целесообразно слово
вчера заменять словами минувшим днем. Последнее выражение
нередко употребляется в выпусках Последних известий и между-
народных передач Всесоюзного радио.
М. М. Орлов, г. Калуга ।
Л. И. Виноградов, г. Кадом
Обратившись к нормативно-стилистическим пособиям,
мы узнаем устоявшееся употребление в литературном
языке синонимичных выражений вчера и минувшим днем.
Слово вчера — обычное, нейтральное слово, используе-
мое как в обиходно-бытовой речи, так и в любой иной —
книжной, публицистической, художественно-повествова-
тельной и т. д. Минувшим днем окрашено оттенками бо-
лее высокой речи. Ср. у Пушкина: «Бойцы поминают ми-
нувшие дни, И битвы, где вместе рубились они» («Песнь
о вещем Олеге»). Еще более эта высокая стилистика про-
является тогда, когда минувший выступает в функции су-
ществительного: «На старости я сызнова живу, Минувшее
проходит предо мною...» (Пушкин. Борис Годунов).
Если в обыденной бытовой фразе типа Я вчера купа-
лась на озере заменить слово вчера на равное ему по
смыслу минувшим днем, то это значит изменить нейтраль-
но-бытовую стилистику фразы на какую-то иную. Скорее
всего, фраза приобретет оттенок иронии, насмешливости,
ибо высокая стилистика выражения минувшим днем здесь
неуместна по содержанию. Вместе с тем традиционно-
стилевая прикрепленность причастия прошедшего времени
минувший в значении прилагательного к речи литера-
турно-кпижной (а на это указывают и синонимические
словари, когда рассматривают его среди близкозначащих
слов прошлый, прошедший, истекший) в последнее время
значительно поколеблена.
Тов. Орлов и Виноградов правы, когда говорят о при-
страстии Всесоюзного радио в передачах Последних из-
вестий, международных комментариев и под. к исполь-
26
зованию выражения минувшим днем вместо оОычного
вчера. Наша проверка не просто подтверждает это наблю-
дение, но и показывает, что сочетание минувшим днем
лишь одно из серии однотипных временных выражений
со словом минувший. В разных падежных формах минув-
ший конструирует обширный и открытый ряд: минувшим
летом, за минувшую пятилетку, в минувшем году, в ми-
нувшем пятилетии, за минувшие сутки, в минувшую зиму,
минувшей ночью, в минувшее воскресенье, за минувший
1980 год, в минувшую неделю, события минувших двадца-
ти семи месяцев, минувшая неделя принесла новые успе-
хи, минувшее пятилетие ознаменовалось целым рядом
больших наград, в фильмах о минувшей войне, в послед-
ние часы минувшего дня и т, д.
Во всех этих примерах у слова минувший, так же как
и у его синонимов прошлый, прошедший, истекший, реа-
лизуется временная семантика — ‘такой, который пред-
шествовал настоящему, окончился до наступления его\
если надо сказать о годе, месяце, неделе, времени года,
т. е. о любом отрезке времени. Компоненты этого сино-
нимического ряда легкозаменимы в конкретном слово-
употреблении: за прошлую неделю, за минувшую неделю,
за прошедшую неделю, за истекшую неделю. Все слова
данного синонимического ряда обладают способностью
соединяться с разными и многочисленными существитель-
ными временной семантики, что вполне объяснимо исклю-
чительной внеязыковой актуальностью данной группы
слов в языке вообще. Свойством обширной сочетаемости
с существительными обладает и причастие прошедшего
времени минувший, употребляющееся в значении прила-
гательного. Это, однако, не может быть веской причиной
для предпочтения его перед синонимичными словами и
излишнего увлечения им в речевой практике.
Сопоставим близкозначащие слово вчера и словосоче-
тание минувшим днем. Ни один из современных синони-
мических словарей не отмечает у слова вчера в качестве
синонима сочетание минувшим днем. Таким синонимом
является выражение вчерашний день, снабженное ограни-
чительной пометой «просторечное». Сам по себе этот факт
не оспаривает речевой синонимичности рассматриваемых
выражений, а говорит, скорее, лишь о том, что заметное
употребление минувшим днем вместо привычного и нейт-
рального вчера в передачах Всесоюзного радио и в прес-
се — явление новое, речевое, не ставшее еще лексиче-
27
ской и фразеологической идиомой. Оно стало модным
в языке журналистов, что можно объяснить и некоторыми
собственно лингвистическими мотивами. Обладая одной и
той же семантикой, т. е. смыслом, конкурирующие выра-
жения вчера и минувшим днем различаются не только
стилистически, как мы заметили ранее, но и граммати-
чески. Вчера — наречие времени, минувшим днем — твор.
падеж от словосочетания минувший день, выполняющего
функцию наречия (твор. падеж имени часто выражает
время, ибо отвечает на вопрос когдаУ — ночью, утром, ле-
том, осенью и под.). У наречия вчера отсутствуют формы
словоизменения, а у словосочетания минувший день они
есть. Мы говорим: Минувший (прошедший, истекший)
день принес нам новые вести о событиях на Ближнем
Востоке; за минувший (прошедший, истекший, вчераш-
ний) день на полях совхоза скошено травы в полтора
раза больше, чем было запланировано; Правительство
обратилось с предложением о прекращении огня, которое
вступило в силу во второй половине минувшего (прошед-
шего, истекшего) дня. Во всех этих случаях невозможно
(или неудобно) употребление слова вчера, в то время как
сочетание минувший (прошедший, истекший) день таких
ограничений не имеет.
Обширные и многообразные словоизменительные кон-
струкции сочетания минувший (прошедший, истекший)
день употребляются гораздо чаще, чем неизменяемое сло-
во вчера.
Вместе с тем надо иметь в виду, что сочетание минув-
ший день относится к разряду свободных сочетаний слов.
В свободных же сочетаниях возможна замена атрибутив-
ного компонента на любой, близкий ему по смыслу. Здесь,
как было сказано ранее, уместны такие синонимы, как
прошедший, истекший, вчерашний.
Излишнее увлечение каким-либо словом (или оборо-
том), особенно если в языке целый ряд близких по смыслу
слов, синонимов, имеет нежелательные последствия. И по
только потому, что речь заведомо обедняется, становится
однообразной и скучной. Механическое повторение одного
и того же оборота (или слова), пронизывая речевую ткань
постоянных рубрик в радио- и телепередачах и в прессе,
рождает штамп. Ставшее в последнее время модным, вы-
ражение минувшим днем вместо привычного и всем из-
вестного вчера часто претенциозно и выспренно в стили-
стическом отношении. Чрезмерное пристрастие к нему
28
журналистов нарушает стилевой и лексический «ба-
ланс», сложившийся в литературно-письменной традиции
в употреблении слов одного тематического ряда — вчера,
сегодня, завтра и под.
* ♦ *
Свердловское областное радиовещание несколько раз удивило
слушателей словом севач (севачи вовремя закончили посевную
кампанию). Существует ли такое слово или его придумали жур-
налисты? По аналогии вспоминаются малоприятные слова, такие,
как трепач, первач, рвач, палач и под. А разве плохо звучит: се-
вец, сеяльщик, сеятель?	С. Гайко, г. Свердловск
Слово севач не придумано журналистами. Оно сущест-
вует в народно-диалектной речи. По данным областных
словарей, севач фиксируется в разных говорах русского
языка, в частности в говорах уральской зоны. При этом
имеется в виду не только сеятель с лукошком, вручную
разбрасывающий семена и тем самым как бы связанный
с единоличным землепользованием (ср.: сеяли раньше из
лукошка: севач по полю ходит и раскидывает зерна), но
и человек, работающий на сеялке, т. е. в условиях кол-
лективной обработки земли (с сеялкой ехал севач) («Сло-
варь говоров Соликамского района Пермской области».
Пермь, 1973). Так говорят уральцы, в том числе и
в Свердловской области.
По словообразовательной структуре севач — производ-
ное существительное от диалектного бесприставочного
глагола севать. существующего как многократная форма
рядом с сеять. Словарь Даля дает обе формы (сеять и
севать) и при этом не указывает локального ограничения
у севать. В литературном языке последняя основа легко
обнаруживается в таких однокоренпых приставочных об-
разованиях, как засевать, насевать, обсевать, подсевать,
пересевать и под.
Словообразовательное гнездо от глаголов сеять — се-
сатъ в русском языке в целом очень обширно. Данные же
народных говоров интересны тем, что в них до наших
дней сохраняются не только образования от основы сей-:
сеять, сеятель, сеялка, сёянник ‘лук, выросший из се-
мян’ — обск., сёячник ‘то же’ — яросл., сёянка ‘мука са-
мого низкого помола’ — новсиб., сёйница ‘корытце для
просеивания муки’ — сиб., но и слова от основы сев-: се-
вать ‘сеять’, севба ‘посев” — смол., урал., донск., новсиб.,
севак ‘сеятель’ (не стало теперь хороших севаков) —
калин,, севач ‘то же’ — урал., перм., заурал., сёвщик. се-
29
сйльник, севальщик ‘то же’ — допек., севаха, севалка, се-
вальник, севальня, севало, севка ‘лукошко, из которого
сеяли вручную5 — обск., прибалт., новсиб., моек., севаль-
ный мешок — севалень ‘мешок с зерном при ручном севе5 —
донок.
Пахать, сеять, поливать, вывозить на поля удобрения,
убирать урожай — это обязательные и традиционные заня-
тия земледельца. Широкая механизация сельскохозяйст-
венного производства в наше время значительно облегчи-
ла труд в поле, но основной сущности этих извечных про-
цессов не изменила. Язык, и прежде всего его лексико-
фразеологический фонд, с неизменной чуткостью отражает
это положение вещей. Новые слова и словосочетания,
гспользуемые в сельскохозяйственной сфере, особенно
многочисленные в последние десятилетия, не служат по-
мехой для существования старых слов. Традиционное со-
держание их осовременивается, обрастает новыми значе-
ниями, но в то же время сохраняет свой изначальный
смысл. Это относится и к значению глагола сеять и его
производных.
Как видно из приведенного материала, от глаголов
сеять — севать в народном языке образовано много произ-
водных слов. Обозначения здесь связаны и с самим на-
званием действия (глагольная и отглагольная лексика),
п с наименованием лиц, осуществляющих сев, орудий тру-
да, необходимых при этом, и того, что высевается в землю.
Из множества однокоренных синонимов для наимено-
вания лица — деятеля, осуществляющего сев, литератур-
ный язык отобрал несколько. БАС фиксирует севак, се-
вальщик, севец, сеятель, сеяльщик, строго при этом регла-
ментируя их распределение по стилевым сферам. Слово
сеятель снабжено пометой «в высокой, торжественно-ри-
торической речи» (ср. у Пушкина: «свободы сеятель
пустынный»), севак, севальщик — областные слова, нейт-
рально-номинативные — севец и сеяльщик, в последнем
отмечаются два значения: 1. ‘Сельскохозяйственный рабо-
чий, занимающийся посевом семян5 и 2. ‘Рабочий, заня-
тый просеиванием чего-либо5 — сеяльщик гравия. Хроно-
логически, если судить по цитатному материалу, иллю-
стрирующему употребление синонимов севец и сеяльщик,
слово севец связывается больше с XIX в. («Бывают уже
известные севцы, которые так умеют засеять, что рядов
совсем незаметно».— Гоголь. Выдержки из карманных
записных книжек), сеяльщик — с нашей современностью.
30
Краткий анализ словарных сведений о нейтральном
наименовании работника сельского хозяйства, занятого
севом, показывает, что в литературном языке на этот счет
нет однозначности и единства. Близки к этому и данные
специализированных сельскохозяйственных справочников.
В «Восьмиязычном сельскохозяйственном словаре», где
собраны термины и номенклатура на восьми европейских
языках, в том числе на русском, представлены три одно-
коренных термина: сеяльщик, севец, сеятель.
В речевом обиходе создается, таким образом, ситуация
выбора, причем выбора между близкими по звучанию сло-
вами. К этим словам, обозначающим одну и ту же реа-
лию — работника, занятого севом, присоединяются еще
и описательные конструкции с тем же значением
(ср.: Механизаторы Ставрополья вышли с сеялками на
поля). Многообразие средств выражения при единстве
внеязыкового объекта, особенно если однозначащий ряд
составляют слова равной эмоционально-стилевой тональ-
ности, уже само по себе служит причиной для постоянной
путаницы в их употреблении. К литературным словам при-
бавляются аналоги местного звучания, индивидуально-
окказиональные, описательные конструкции и под. Именно
эту лингвистическую закономерность наглядно иллюстри-
руют слова сеяльщик, сеятель, севец и севач, затронутые
в письме т. Гайко.
Какое же все-таки слово из представленного здесь ряда
надо выбрать, если возникнет необходимость назвать в
нейтрально-стилевом контексте работника, который сеет
семена в землю? По нашему мнению, таким словом долж-
но быть сеяльщик, не севач. В прессе и радиопередачах
в последнее время его стали все чаще и чаще употреблять
нередко рядом со словом пахарь, также заметно активи-
зировавшимся в наши дни: «Больше чем тысячу человек
подготовят курсы пахарей и сеяльщиков в этом году на
Вологодчине».
Что же касается отрицательных ассоциаций в отноше-
нии нежелательного для т. Гайко слова севач, созвучного
со словами трепач, рвач, палач, то, действительно, мало-
продуктивный суффикс -ач вносит в слова со значением
лица определенный заряд экспрессии. И этот рифмующийся
ряд можно было бы продолжить подобными же словами
с отрицательной окраской: горбач, ловкач, носач, трюкач,
рифмач и др., хотя в языке есть отдельные лексемы с
суф. ~ач нейтрально-стилистические: скрипач, ткач, тру-
31
бачь, В словах же с предметно-вещественным значением
э?ой экспрессии меньше, ср.: пугач ‘пистолет5, тягач, ка- 
лач, кедрач, пихтач ‘кедровый, пихтовый лес5; в говорах
же таких нейтрально-стилистических слов с суф. -ач мож-
но встретить еще больше: горбач ‘старинная детская
одежда5, долгач ‘длинные нераспиленные остатки дерева,
предназначенные для дров5, звездач ‘звездное небо5, мен-
дач ‘лес с крупнослойной мягкой древесиной5, прач ‘ро-
гатка, праща5 и под. (примеры взяты из областных слова-
рей говоров Среднего Приобья).
* * *
На предприятии, где я работаю, продукция реализуется авто-
и железнодорожным транспортом. На простой вагонов под погруз-
кой и разгрузкой установлены нормы, которые, как и на других
предприятиях, нарушаются. Чтобы заинтересовать работников,
ответственных за погрузочные работы и бесперепростой вагонов,
па предприятии предусмотрено положение о премировании. Премия
оформляется приказом. В наименовании приказа пишут: «О пре-
мировании за беспростой железнодорожных вагонов». Однако при
визировании приказа должностными лицами возникают сомнения
в правильности слова беспростой. Напишите мне, пожалуйста, как
правильно писать: за беспростой или за бесперепростой! А может,
эти слова можно заменить другими словами, более правильными
и более понятными?
Л. Д. Латун, Ворошиловградская обл.,
пос. Юбилейный
Конкретный вопрос об одном слове, а в языковой па-
мяти в связи с ним сразу же всплывают другие, подобные
ему слова-уроды, портящие наш язык, но которые под
разными предлогами и оправданиями в спешке и стреми-
тельности нашей технической эпохи грозят укорениться
надолго. Оба слова — и беспростой, и бесперепростой — не
показались нам удачными. Не случайно возможность их
применения ставится под сомнение даже в той среде, где
они возникли и где их смысл понятен всем без того об-
ширного пояснения, которое приводит для нас в своем,
письме т. Латун. Слова эти, естественно, не фиксируются
ни в одном из толковых словарей литературного языка.
Они, с нашей точки зрения, типичные представители про-
фессионально-арготической речи, в данном случае работ-
ников железнодорожного и автомобильного транспорта.
Надо иметь в виду, что в повседневном речевом обихо-
де каждой профессиональной среды (учителей и учащих-
ся, военных и кинематографистов, рабочих-производствен-
ников и научных работников, служащих министерств,
ведомств и т. д.) много слов, словечек и выражений, кото-
32
рые широко там бытуют, обслуживая эти сферы. Речевая
стихия здесь очень сильна; она дает себя знать в массо-
вом появлении окказионализмов, т. е. слов или устойчи-
вых сочетаний, неправильно и поспешно образованных,
но принятых в этой среде как необходимое название че-
го-либо. Многое в профессионально-простореч’ное упот-
ребление пришло из народного языка, местных диалектов,
много слов усеченных, кратких, постоянно возникающих
как результат эллиптического свертывания словосочета-
ний. Безусловно, однозначные речевые производные удоб-
ны для конкретных целей устного общения лиц одного
круга; они понятны и тому, кто их сказал, и тому, к
кому они обращены. По этой причине такие слова легко
приживаются и в конце концов становятся в данной среде
привычными.
Замечательный советский языковед Е. Д. Поливанов,
оценивая лаконизм самопроизвольной устной речи, блес-
тяще заметил: «Мы говорим только необходимыми наме-
ками; раз они вызывают в слушателе нужную нам мысль,
цель достигается, и говорить дальше было бы безрассуд-
ной расточительностью» 2.
Наши примеры — беспростой и бесперепростой — это
и есть всего лишь необходимый намек на мысль, а не пол-
ноценные слова литературного языка. Обратимся к семан-
тике и структуре этих слов. Корень стой (ср. иные имена
существительные с этим корнем: древостой, застой, настой,
простой, сухостой,< травостой} осложнен в одном случае
двумя приставками: бес-, про- (беспростой), в другом —
тремя: бес-, пере-, про- (бесперепростой). Каждая при-
ставка добавляет в слово свое значение. Самая близкая к
корню срослась с ним настолько, что это сращение
(простой), являясь самостоятельным и употребительным
словом, служит словообразовательной основой для рож-
дения в языке новых слов и устойчивых выражений
(простойные часы работы).
Внутренняя форма слова беспростой прозрачна и на-
столько ясна, что семантика не может вызвать никаких
сомнений. Есть отглагольное существительное простой
‘вынужденное бездействие (рабочей силы, механизмов),
непредвиденная остановка в работе5; смысловая связь с
простоять — простаивать в нем очевидна, а приставка
2 Поливанов Е. Д. По поводу звуковых жестов японского языка.—
В кн.: Поэтика. Пг., 1919, с. 28.
2 Т. С. Коготкова
33
без (с)- отрицает то, что сообщается основой слова
(ср. аналогичное в словах безвозвратный, безвоздушный,
безвыездной, безвыходный, бездоказательный).
Так же ясна и прозрачна структура слова бесперепро-
стой. Опа объясняет причины появления этого словечка.
Возникла необходимость назвать само явление в жизни
конкретного производства, этапы этой номинации сводятся
к следующему: 1) простой (ж.-д. вагонов)-> 2) перепре-
ет ой (ж.-д. вагонов), т. е. ‘чрезмерный простой ж.-д. ва-
гонов5 -> 3) бесперепростой, т. е. ‘отсутствие чрезмерного
простоя (ж.-д. вагонов)5. Это —причина внеязыковая.
Другая причина — собственно языковая. Мы уже говорили,
что стихийно в языке всегда заложено стремление назвать
новое явление более экономными (краткими) средствами.
Эта тенденция особенно заметна в разговорной (не пись-
менной!) форме языка. Ср. в разговорной речи — Ленинка,
в письменной — Ленинская библиотека, т. е. библиотека
им. В. И. Ленина. Слово бесперепростой, конечно, короче,
чем адекватное ему выражение отсутствие чрезмерного
простоя. Кроме того, как всякое существительное, оно об-
ладает большими словообразовательными возможностями,
поэтому оно лингвистически удобнее, чем сочетание из
многих слов. Легко можно сказать, например, бесперепро-
стойный режим работы.
И тем не менее... как бы точно оба слова ни называли
отрезок действительности, это — плохие, уродливые слова.
В самом появлении их заметны следы торопливой, небреж-
ной разговорности, о чем говорит сама структура этих
слов. Как отглагольные существительные беспростой и
бесперепростой они содержат в себе семантику глаголь-
ности. Грамматическим отрицанием для глагола в русском
языке является частица не: не простаивать, не читать,
не сомневаться и т. п. Для имен же — существительных,
прилагательных, производных от них наречий и других
частей речи кроме этих отрицаний есть еще отрицатель-
ные приставки и в их числе прежде всего без (с)-. Опа
означает либо отсутствие, либо противоположное тому, что
названо мотивирующим существительным: безверие, без-
вкусица, безводье, безнадежность, безобидный, безотрад-
ный, безусый и многие другие.
Даже в народных говорах, где условия устного сущест-
вования слова как бы предопределяют и во многом объяс-
няют свободу и простор в словотворчестве, приставочные
образования с без (с)- зарегистрированы областными сло-
варями в большинстве случаев от имени, а не от глагола.
Приставка без (с)- соединяется с глаголом (или отгла-
гольным именем) очень редко. По преимуществу с ней
образуются прилагательные. Существительные от этих
прилагательных обычно имеют значение признака (или
свойства): безболезненный — безболезненность, безалабер-
ный — безалаберность. И целая серия прилагательных
с без (с)- вовсе не образует аналогичных существитель-
ных. Ср. бесперебойный, по нет бесперебой*, беспокойный,
но нет беспокой*, беспроволочный, но нет беспроволочка.
Кроме того, не всегда возможно соседство в одном сло-
ве приставок без (с)- и пере-. В грамматиках по этому
поводу говорится, что приставка без (с)- может соединять-
ся с приставкой пере- в том случае, когда последняя озна-
чает либо направление действия через пространство (бес-
пересадочный), либо повторение действия (бес-пере-бой-
ный); если же приставка пере- означает чрезмерное уси-
ление действия (или явления), то такое сочетание не
всегда логично. Без (с)- означает отрицание действия,
а пере—усиление его, поэтому обе приставки исключают
друг друга. Именно таким примером и служит слово
бесперепростой — предмет нашего сегодняшнего разговора.
В небрежной разговорной речи можно услышать и та-
кие «шедевры» — двух- и трехприставочные слова, в кото-
рых приставки по своему значению абсолютно исключают
друг друга (перенедовыполнение), по ведь такие факты
могут оцениваться однозначно: недопустимо!
Итак, слова беспростой и бесперепростой — результат
нарушения узуальных, т. е. привычных и присущих при-
роде нашего языка, норм соединения приставок как с ос-
новами слов, так и между собой. Именно поэтому слова
эти так коробят слух, а облик их не радует взор даже тех,
в чьей среде они возникли, вызывая постоянные сомнения
в возможности их использования.
Наш конструктивный совет автору письма был таков.
Чтобы строка приказа выглядела стилистически литера-
турно, а подбор слов не вызывал смущения и неловкости,
надо прибегать в подобных случаях к описательным фор-
мам выражения: о премировании за отсутствие простоя
железнодорожных вагонов или о премировании за отсут-
ствие дозволенного нормами простоя железнодорожных
вагонов. Такие описательно распространенные формули-
ровки соответствуют документально-деловому стилю при-
казов, циркуляров, инструкций и подобных бумаг, ибо опи
2*
35
же и составляют основной массив произведений этого
стиля.
Итак, выше мы хотели показать, насколько велики
словообразовательные и семантические возможности при-
ставок. Однако забота о словесной культуре нашего об-
щества, об уместности и выборе слов невольно приковы-
вает внимание языковеда к тем фактам, которые идут
вразрез с самим понятием «культура речи», в частности
случаи двух- и трехприставочного словообразования. Его
активизация в последнее время объясняется, с одной сто-
роны, выходом специально-терминологической лексики
через каналы массовой информации (заметим — авторитет-
ные и престижные для нашего общества!) в общее
употребление, с другой же — стихией разговорной речи,
не сдерживаемой в должной мере нормативными пред-
писаниями и рекомендациями. Сливаясь вместе, эти две
струи образуют такой мощный поток, что лавина его ста-
новится реальной опасностью для речевой культуры.
Сдержать разговорную лавину в области префиксального
словообразования — наша задача сегодняшнего дня. Куль-
тура языка, как и всякая культура,— это ведь и система
запретов.
♦ ♦ ♦
Какое слово более литературное для обозначения водителя
автомобиля, автобуса — шофер или водитель?
Оба слова — и водитель, и шофер — вполне литератур-
ные в русском языке. Об их различии в употреблении
легче узнать, обратясь к любому толковому словарю рус-
ского литературного языка.
В однотомном «Словаре русского языка» С. И. Оже-
гова читаем: «ВОДИТЕЛЬ... Тот, кто управляет самодви-
жущейся машиной. В[одитель] троллейбуса. В. такси.
В. трактора», корабля, танка, бульдозера, мотоцикла, само-
свала и мн. др. «ШОФЁР... Водитель автомобиля».
Из приведенных толкований вытекает, что семантика
слова шофер уже, чем слова водитель', слова эти совпа-
дают, т. е. синонимичны, лишь в тех контекстах, когда
говорится о лице, работающем на автомобильном транс-
порте. Можно сказать водитель автобуса и шоф)ер авто-
буса, водитель грузовика и шофер грузовика, водитель
такси и шофер такси, но нельзя сказать шофер трамвая,
шофер троллейбуса, транспортный шофер и др., здесь
возможно лишь слово водитель*
36
Вместе с тем широко распространенные в современном
языке сочетания со словом водитель (водитель танка, во*
дитель бульдозера), называющие разного рода профессии,
имеют и однословные варианты названий (танкист, буль*
дозерист), хотя и не все. Лицо, которое управляет трам-
ваем или троллейбусом, мы называем только сочетаниями
слов: водитель троллейбуса, водитель трамвая.
Составные наименования для лиц различных «води-
тельских» профессий и их однословные синонимы (у во*
дителя автомобиля — это шофер или автомобилист) помо-
гают нам избежать назойливого повторения одного и того
же слова в тексте, придавая речи не только большую
смысловую точность, но и выразительность, и стилевун
гибкость.
В последнее время замечается, что слово шофер усту-
пает свои позиции слову водитель. Чем это объяснить?
К. И. Чуковский в книге «Живой как жизнь» усматривает
здесь проявление общего процесса обрусения, которому
подвергается наш язык. Многие знают, что слово шофер
пришло к нам из французского языка в конце XIX в.,
когда появился сам автомобиль. В 3-м, дополненном
проф. И. А. Бодуэном де Куртенэ издании словаря Даля
(1912 г.), где слово шофер было зафиксировано впервые,
оно определяется как ‘управляющий ходом автомобиля1.
Любопытно, кстати, заметить, что первоначально во Фран-
ции словом шофер (chauffeur) называли истопника, коче-
гара — ведь первый автомобиль был паровым, его топили,
поднимая давление пара. Можно наметить ряд причин та-
кой активизации в настоящее время слова водитель для
обозначения лица, управляющего автомобилем (или авто-
бусом).
Известное с самой древней поры в русском языке, про-
изводное от глагола водить, обозначающее лицо, совер-
шающее это действие,— существительное водитель — до сих
пор сохраняет тесную смысловую связь и с глаголом во*
дить, и с отглагольным существительным вождение. Рече-
ния типа мастерство вождения автомобиля, умение водить
машину и под. легко подтверждают семантико-гнездовую
связь слов водить — вождение — водитель.
Такого собственно языкового преимущества у слова
шофер в сравнении со словом водитель нет, ибо гнездовые
производные его (шоферить, шоферня) — слова более позд-
него образования, к тому же сниженной стилевой окраски.
С другой стороны, слову водитель отводится особая роль
37
в официально-деловой речи автодорожников. Удостовере-
ние па право вождения автомобиля называется водитель-
ским (не шоферским); стандартные объявления, которые
мы ежедневно видим и читаем в автобусах, составлены
преимущественно со словом водитель*, «Не загораживайте
стекло кабины водителя» или «Граждане пассажиры! Для
удобства оплаты за проезд у водителя всегда имеются
в продаже абонементные книжки». Следует иметь в виду
при этом высокий авторитет печатного слова в нашей
стране, его влияние на разговорную речь широких масс.
Всякое слово в печатном виде всегда более «престижно»,
чем его устное воспроизведение. Наконец, обилие слово-
сочетаний со словом водитель (о чем говорилось ранее) —
все это утверждает, упрочивает слово в повседневном ре-
чевом обиходе, а следовательно, и в языке.
Вместе с тем это пе значит, что слово шофер отменено.
С ним также пишутся объявления в газетах, в салонах
автобусов вроде тех, что можно видеть в московском
транспорте: «1-й автобусный парк приглашает на работу
шоферов и учеников, автослесарей и учеников» или «Тре-
буются шоферы 1, 2 и 3-го класса» и под.
Шофер, шоферский ‘относящийся к шоферу, свойст-
венный ему5, а также устно-разговорные шоферить, шо-
ферня неизменно сохраняют свою языковую активность.
Смысловая равнозначность слов шофер и водитель,
когда речь идет о лице, сидящем за рулем автомобиля
(или автобуса), часто служит поводом для использования
их в качестве абсолютных синонимов в рамках одного
текста или одной фразы разной протяженности. В этом
случае синонимичные по смыслу слова водитель и шофер
способствуют преодолению лексического однообразия и
сухости высказывания. В речи лиц, профессионально свя-
занных со службой движения и автодорожным транспор-
том, подобное лексическое варьирование убедительно сви-
детельствует о том, что оба слова (водитель п шофер}
в современном литературном языке правильны, стилисти-
чески равнозначны и необходимы нам, носителям языка.
Ср. подобный пример в рубрике «Светофор „Вечерней
Москвы"», которая ведется начальником Управления ГАИ
Мосгорисполкома, постоянно выступающим в прессе по
вопросам дорожного движения: «Недавно у дома № 4 па
улице Крупской ночью стоял фургон под номером
42-34 МНС. За последний месяц это уже третий случай
38
нарушения дисциплины водителями (везде курсив наш.—
Т. К.) автокомбината почтамта Министерства связи СССР.
Нельзя равнодушно относиться к тому, где „ночует**
машина. Стоило шоферу того же почтамта Н. Никитину
оставить ее во дворе своего дома, как автомобиль угнали»
(Веч. Москва, 1983, 28 февр.).
* ♦ *
В практике работы библиотек, а в последние годы и в биб-
лиотечной литературе закрепилось выражение II от но-музыкаль-
ный отдел для обозначения подразделений библиотек, работающих
с нотными изданиями, литературой по музыке. Нам кажется это
выражение неправильным, тавтологией, поскольку поты — это
знаки для записи музыки. Наше мнение — применять для обозна-
чения этих подразделений: Музыкальный отдел, Отдел музыки,
Отдел нотных изданий, Нотный отдел. За рубежом подобные от-
делы называют Музыкальными отделами. Прошу Вас высказать
свое мнение с точки зрения культуры языка и правильности об-
разования выражения Нотно-музыкальный отдел.
Зав. Отделом нотных изданий библиотеки
им. В. И. Ленина Колтыпина Г. В.
Сложное прилагательное нотно-музыкальный в русском
языке существует. Оно зафиксировано в орфографическом
словаре «Слитно или раздельно». Словник этого словаря,
так же как и других лингвистических словарей, обычно
создается по накапливаемой длительное время специально
для данного издания картотеке. Последняя же фиксирует
реальное словоупотребление.
Семантика сложного прилагательного нотно-музыкаль^
ный объединяет в себе значения двух относительных при-
лагательных — нотный и музыкальный. Нотный же, если
обратиться к современным толковым словарям русского
языка, это не только ‘ноты5, т. е. знаки для записи музы-
ки, как пишет автор письма, но и ‘содержащий ноты’
{нотный сборник}, и ‘предназначенный для нот5 {нотная
бумага, тетрадь, нотный шрифт, нотный магазин), и ‘яв-
ляющийся нотой5 {нотный знак), и многое другое.
Столь же многообразна и семантика прилагательного
музыкальный. Если посмотреть справочные издания
(толковые и энциклопедические словари), в этом легко
убедиться.
Если библиотечное подразделение комплектуется одно-
временно и нотными сборниками, и музыкальной литера-
турой, литературой по музыковедению, истории музыки
в их обычном, книжном виде, то такое подразделение
вполне может быть названо нотно-музыкальным. Что же
39
касается ссылок на зарубежную практику наименования
библиотечных подразделений, то это зависит от традиции
или реальных условий в каждой отдельной библиотеке.
С точки зрения культурно-речевой такие подразделе-
ния могут быть названы и Музыкальный отдел, и Отдел
музыки, и Отдел нотных изданий, и Нотный отдел, если
в последних двух находятся по преимуществу собрания
нот. Все варианты, приведенные в письме, верны. В них
нет никакого нарушения речевой правильности. Выбор же
одного-единственного из них зависит от реального содер-
жания самого библиотечного подразделения. Но об этом
судить не консультантам-языковедам, а самим работникам
библиотеки.
♦ ♦ ♦
Лет пятнадцать-семнадцать тому назад слышал подробное
разъяснение по радио о том, что говорить крайний вместо послед-
ний в очереди неверно. Прошло немало лет, а кругом только и
слышно: — Кто крайний? Вы крайний? — Я крайний и под. Может
быть, это всеобщее употребление повлияло на литературную нор-
му и языковеды-русисты уже сняли запрет на слово крайний
в описанной ситуации? Какие указания по этому поводу имеются
в толковых словарях последнего времени?
И. Кадышев, г. Калинин 1
Нет, языковеды такого запрета не сняли. Более того,
толковые словари русского языка, реагируя на расшире-
ние экспансии таких формул, снабжают данное слово-
употребление запретительной пометой. Обратимся к са-
мому популярному «Словарю русского языка» С. И. Оже-
гова. Начиная с 4-го издания (1960), при определении
2-го значения слова крайний — ‘предельный, последний”
он дает не просто запретительную помету, а развернутый
текст-предписание: «О стоящем последним в очереди не
рекомендуется говорить „крайний41». Такой человек мо-
жет называться только последним, подобно тому как мы
говорим о последнем вагоне поезда*, здесь полная смысло-
вая аналогия с живой очередью. Рассмотренная речевая
ошибка — говорить крайний о последнем в живой очереди
(в списочной — на получение жилой площади и т. д.—
всегда последний, и это несомненно для всех), имеющая
широкое распространение,— яркий пример того, как порой
бывает бессильно пропагандистское слово лингвиста-нор-
мализатора, как оно неспособно противостоять устойчи-
вым лингвистическим заблуждениям носителей языка.
40
ОБ ОБРАЩЕНИЯХ
Я окончила 10 классов. Мне 17 лет, но я так же, как и ма-
ленькая, называю мать и отца на «вы». Все же мои друзья обра-
щаются к родителям на «ты». И одна моя подруга спросила
меня: — «Они тебе неродные?» Я, конечно, удивилась такому во-
просу, но она мне объяснила: «На „вы“ называют только чужих,
а своим, особенно родителям, говорят ,,ты“». Я смутилась. Теперь
я начинаю дружить с мальчиком, но боюсь при нем называть
родителей на «вы». Л чтобы сразу перейти на «ты», у меня не
хватит сил. Помогите мне, пожалуйста, что мне делать?
Лена К., г. Баку
Не такой уж простой это вопрос, как может показать-
ся на первый взгляд.
Затруднение нашей корреспондентки действительное,
а не мнимое. Выход из него осложняется тем, что языко-
вая проблема, заключенная здесь, смыкается с момента-
ми психологическими и даже — шире — этическими и со-
циальными (вспомним, что сомнения у Лены вызвало
мнение подруги).
Как категория языковой системы обращение обычно
связано с человеком, поэтому оно невольно отражает всю
сложность и тонкость отношений между людьми (обра-
щение к животным, разного рода клички относятся сюда
лишь частично). И обращение к отцу или матери не су-
ществует в языке изолированно от категории обращения
в целом. Чтобы объяснить переходы с «вы» на «ты»
(и наоборот), следует коснуться пошире и поподробнее
проблемы обращения в целом и посмотреть, как истори-
чески складывались формы на «вы» и на «ты», принятые
в современном языке.
Исконно русским, традиционным является обращение
па «ты». Многие века русские люди были на «ты» со все-
ми: близкими, неблизкими, старшими по возрасту, выше-
стоящими на общественной лестнице. Вспомним обраще-
ния в сказках, молитвах, прошениях к царю, к богу, вла-
дыке и под.
В XVIII в., когда усилиями царя Петра I в России
утверждался галантно-европейский стиль поведения и
речи, в русском языке появилось обращение на «вы». Оно
41
заимствовано из западноевропейских языков. Там обра-
щение во множественном числе к одному человеку имело
первоначально примерно такой смысл: «ты один стоишь
многих»; этим как бы подчеркивалась особая вежливость
в отношениях друг к другу. Западноевропейское «вы», как
правило, двусторонне. Когда читаешь романы Диккенса,
то находишь там примеры обращения па «вы» не только
сына к отцу, но и отца к сыну.
Попав в Россию, вежливое европейское обращение на
«вы» стало смешиваться с привычным, собственно русским
обращением на «ты». Языковые традиции у каждого на-
рода очень крепки и глубоки. На первых порах, да и
позднее, в XIX в., столкновение обращения на «вы» и на
«ты» было причиной многих курьезов, комичных и неле-
пых. В рассказе А. Чехова «Ты и Вы» приводится такой
диалог между следователем и свидетелем:
«— Чай, знаешь Северина Францыча?
— Нужно говорить вы... Нельзя тыкать! Если я говорю
тебе... вам, вы, то вы и подавно должны быть вежливым.
— Оно конечно, вашескородие! Нешто мы не пони-
маем? Но ты слушай, что дальше... Приходим это к Аб-
рамке...»
Ревнители.чистоты русского языка, активные против-
ники всяческих заимствований, выступали и против веж-
ливого европейского «вы». В их числе и автор знамени-
того толкового словаря В. И. Даль. Он назвал обращение
на «вы» «искаженной вежливостью», а для убедительности
своей позиции приводил пословицу: «лучше по чести ты-
кать, нежели с подвохой выкать». Уничижительный
смысл этого рифмующегося присловья очевиден для
всех.
Столкновение двух форм обращения в русском языке,
восходящих к двум разным языковым системам, усугуб-
ляется и другим противоречием. Оно связано со смысло-
вым содержанием, которое наполняет сами эти обраще-
ния—на «ты» и на «вы». Обращение на «ты», имеющее
в русском языке длительную историю, особенно много-
значно и выразительно. Оно может означать, с одной сто-
роны, дружески интимное расположение, существующее
между людьми близкими, хорошо знакомыми, возлюблен-
ными и т. п. В соединении с различными словами-прило-
жениями типа братец, матушка, мать моя, отец мой, дядя,
дядюшка, дедушка, друг мой, дружок и т, п. обращение
42
на «ты» способно отразить самые разные оттенки в отно-
шениях между людьми и в то же время смягчить речь и
придать ей исключительную искренность. Не случайно
именно подобные обороты в обращении грамматисты счи-
тают естественными, исконно народными формами.
Вместе с тем, говоря «ты», можно проявить исключи-
тельное пренебрежение к человеку и даже нарочитую
грубость. Сознательно грубо, желая унизить, обращается
жандарм к арестованному революционеру Находке в ро-
мане Горького «Мать»:
«— Ты, Находка, привлекался уже к дознанию по по-
литическим преступлениям? — спрашивает жандармский
офицер». Ответ: «—В Ростове привлекался, и в Саратове...
Только там жандармы; говорили мне ,,вы“».
Неприятно сталкиваться с распространенной манерой
обращения на «ты» — увы! — и в наши дни, когда она уко-
реняется у лиц вышестоящих в отношении к людям, стоя-
щим на более низкой ступени общественной или служеб-
ной иерархии.
Обращение на «вы» выражает разные оттенки вежли-
вого отношения — от вежливо-почтительного до вежливо-
официального, иронического, холодного. Переход с обра-
щения на «ты» к обращению на «вы» есть ярко выражен-
ный показатель охлаждения отношений в момент ссоры
супругов, друзей, возлюбленных, временного или постоян-
ного отчуждения их. В художественной литературе, да и
в жизни тоже, можно встретить этому многие примеры:
О ты\ которую теперь звать должно — Вы,
С почтеньем, с важностью, с уклон кой головы.
О прежпя Лиза, Ты\.. Вы барыня уж ныне.
Я. Княжнин. Ты и Вы. Письмо к Лизе
Прекрасно охарактеризовал А. С. Пушкин стилисти-
ческое своеобразие того и другого обращения в стихотво-
рении «Ты и вы»:
Пустое вы сердечным ты
Она, обмолвясь, заменила
И все счастливые мечты
В душе влюбленной возбудила.
Пред ней задумчиво стою,
Свести очей с нее нет силы;
И говорю ей: как вы милы!
И мыслю: как тебя люблю!
43
И в наши дни ничего не изменилось. Вот примерное
воспроизведение диалога двух героев в момент прекраще-
ния их дружественных, добрососедских отношений в не-
давно показанном телефильме «Впереди океан»:
«[Он:]—Я не понимаю, почему мы вдруг стали
на „вы“?
[Она холодно, отчужденно:] — „Вы“ — это дистанция,
„вьГ — это только деловые контакты! „Вы“ — это ува-
жение».
Как бы ни отличался язык героини наших дней от лек-
сикона Княжнина и Пушкина, психологический резуль-
тат один и тот же! «Вы» — это когда люди далеки между
собой, «ты» — когда они в дружбе, накоротке.
Таково в основных чертах смысловое и стилистическое
разграничение обращения на «ты» и на «вы», закреплен-
ное в современном языке и поддержанное длительной тра-
дицией.
Теперь перейдем к ответу на вопросы, волнующие
Лену К. Как же обращаться к своим родителям — на «ты»
или на «вы»? Надо ли менять привычное «вы» на новое
для девочки и, кстати, для ее родителей также обращение
на «ты»?
В грамматиках и нормативных словарях на этот счет
нет никаких четко сформулированных предписаний. В них
не говорится: «надо только на ,,ты“» или «надо только
на ,,вы“». Родители — люди самые близкие для детей, са-
мые родные и самые дорогие. Поэтому вполне оправданно
обращение к ним на «ты». Вместе с тем родителей надо
уважать, относиться к ним с особым почтением. «Вы»
в обращении детей к родителям хотя и свидетельствует
о некоторой дистанции между ними, тем не менее гово-
рит об отношении уважительном, почтительном: в нем нет
и намека на ненужную грубоватость и фамильярность.
Видимое противоречие не в языке, а в жизни, в действи-
тельности.
К сказанному необходимо добавить, что в русском ре-
чевом обиходе обращение на «вы» или на «ты» к роди-
телям имеет еще два аспекта — социальный и террито-
риальный. Обычай говорить «вы» своим родителям в боль-
шей степени характерен для среды крестьянской, до
революции — купеческой (вспомним героев пьес Остров-
ского), для духовенства. В семьях интеллигентных при-
вычнее обращение к родителям на «ты». На память при-
ходит искренний порыв Николеньки Иртеньева, мальчика
44
из дворянской семьи, героя повести Л. Толстого «Детство»,
в ответ па просьбу матери помнить ее всегда, даже когда
она умрет: «,,Полно! и не говори этого, голубчик мой,
душечка моя!“ — вскрикивал я, целуя ее колени...» С дру-
гой стороны, «вы» в обращении к родителям — показатель
местной, локальной речи. В родственных с русским — укра-
инском и белорусском — языках, да и во многих южнорус-
ских областях принято говорить «вы» родителям не толь-
ко в деревнях, но и в городах, в семьях интеллигентных.
Для того чтобы решить вопрос о переходе с одной фор-
мы обращения к родителям (на «вы») на другую (на
«ты»), необходимо вспомнить об автоматизме человече-
ской речи. С ним-то и связаны основные трудности в про-
цессе перехода. Механизм человеческой речи сложен и
внутренне противоречив. Когда мы говорим, то все наши
языковые навыки, наше знание языка — слова, их формы,
их звучание, их объединение во фразы — используются
механически, или, точнее, автоматически. В то же время,
слушая чужую речь, мы замечаем в ней многое, что не
похоже на нашу собственную. Без такого осознания речи
нельзя было бы управлять ею, невозможно было бы выра-
ботать в себе активного, действенного отношения к сред-
ствам языка.
Привычные, особенно родные формы речи (т. е. освоен-
ные в раннем детстве) весьма устойчивы. Всякий переход
от одних форм выражений к другим требует немалых
усилий. Надо постоянно следить за своей речью, подвер-
гая ее регулярному самоконтролю. Потребуются воля,
терпение, настойчивость. Не всякий говорящий с этим
справляется. К тому же переход на «ты» в обращении
к родителям может быть неправильно воспринят самими
родителями. Нелишне при этом задуматься и над таким
вопросом: не породит ли речевое новшество ненужного
отчуждения в отношениях с родителями? Об этой психо-
логической стороне непременно надо подумать, прежде
чем вносить в свою речь какие-либо изменения. Согласие
родителей на перемену в обращении к ним должно быть
полным и единодушным. После того как оно будет по-
лучено, предстоит длительный, упорный и неотступный
контроль за своей речью; без воли, настойчивости и тер-
пения вряд ли замысел может быть осуществлен. В одной
знакомой мне семье из троих детей, ставших взрослыми
и пожелавших с согласия матери перейти с ней па «ты»,
справиться с этим смогли только сыновья. Попытка же
45
дочери, хотя она филолог-русист, успехом не увенчалась.
До самой смерти матери она называла ее на «вы». Ока-
залось, что преодолеть смущение перед друзьями и подру-
гами, справиться с недоумением случайных свидетелей,
с которыми опа сталкивалась на каждом шагу, психоло-
гически было все-таки легче, чем разрушить привычный
мир доверительности и душевного согласия, который
объединял ее с матерью. Таков неудачный опыт одной
известной мне реальной попытки перейти с «вы» на «ты»
в обращении к матери, опыт поучительный, который сле-
дует иметь в виду всем, кто задается подобной целью.
Не исключено, что могут быть и иные результаты. Но
это всякий раз индивидуально, психологически и социаль-
но неповторимо.
Меня давно волнует вопрос: как следует обращаться к незна-
комым людям (на улице, в магазине, в транспорте и других ме-
стах). Газета «Известия», куда я обращалась по этому вопросу
дважды (с перерывом в 20 лет), прислала один и тот же ответ
специалиста: «Народ со временем сам решит этот вопрос». Но пока
такого ответа нет. Редакция передачи «В мире слов» Всесоюзного
радио, когда я обратилась к ним во второй раз, раздраженно отве-
тила: «Товарищ». Сейчас все шире и шире распространяются та-
кие слова-обращения, как женщина, мужчина, бабушка, мамаша
и под. Людям старшего поколения (а мне уже под семьдесят) ре-
жут слух и мужчина}, и женщина}, и девушка} (к седеющей жен-
щине) .
В Харькове, где я живу, много молодежи. Одной студенче-
ской — десятки тысяч. Эти молодые люди обращаются к пожилым
женщинам словами бабушка, бабуля. Но ведь не секрет, что мил-
лионы девушек, которым в 1941 году исполнилось восемнадцать
лет, не только не стали матерями и бабушками, но и не были же-
нами. Обращение к ним словом бабушка равнозначно старуха}
Каково? А ведь делается это непроизвольно, никто не желает оби-
жать пожилых. Просто молодежь не знает, как надо обратиться
в этом случае.
Почему так получилось, что никому не известно, как надо
правильно обращаться к незнакомым людям? Неужели этот во-
прос неразрешим? Почему бездействуют специалисты по русскому
языку?
Если бы в газетах, в передачах по радио и телевидению по-
явились указания авторитетных источников, как следует правиль-
но обращаться к незнакомым людям, это было бы усвоено всеми.
Вопрос, который поднимается в этом взволнованном
обращении к языковедам, не только не нов, но он стал,
можно сказать, общим местом в том обсуждении много-
образных нужд и потребностей в области культуры уст-
ной и письменной речи, которое многие годы ведет наша
общественность в газетах, на радио и телевидении, в по-
46
пулярных и не совсем популярных лингвистических жур-
налах. Однако продолжительность и регулярность раз-
говоров остроты и злободневности темы не снимают.
Действительно, в нашем языке нет единственного, уни-
версального слова-обращения к незнакомому лицу в трам-
вае, на улице, в метро и в магазине. В самом деле, многих,
особенно людей старшего поколения, шокируют такие
обращения, как женщина!, мужчина!, хотя близкое к ним
девушка! уже прижилось в языке (особенно если оно
адресовано молодой женщине). Как мог появиться в на-
шем, столь богатом и выразительном, языке, на котором
создана всемирно признанная художественная литература
XIX—XX вв., такой пробел — пет слова, которое нам всем
так нужно, отсутствие которого ощущается сейчас на
каждом шагу буквально всеми?
Обратимся к недавней истории категории обращения
к незнакомому лицу в нашем языке. В предыдущем ответе
на письмо Лены К. из Баку мы говорили о социальной
сущности обращения; как социальная категория обраще-
ние отразило в себе, как в зеркале, все социальные сдвиги
и противоречия, которые пережила наша страна в эпоху
великих перемен, начиная с Октября 1917 г.
В русском языке никогда не было такого сти-
листически нейтрального слова-обращения, которое мож-
но было адресовать незнакомому лицу любого сосло-
вия. Оно было всегда сословно дифференцировано и окра-
шено. Слова сударь и сударыня, которые горячо и обосно-
ванно предлагал восстановить в языке В. Солоухин, были
формой вежливого обращения в привилегированных слоях
русского общества. В художественной литературе доре-
волюционного времени можно встретить немало подтверж-
дений такого сословно-классового применения сударя и
сударыни. Показательный пример встретился нам у Сал-
тыкова-Щедрина, писателя, как известно, обладавшего
острым социальным зрением: «Богатого величали сударем
и Семенычем, а бедного — просто Иваном, а иногда и
Ивашкой» («Невинные рассказы»).
Известные языковеды старшего поколения, авторы
одного из лучших словарей русского языка — «Толкового
словаря русского языка» под ред. проф. Д. Н. Ушакова,
хорошо знавшие речевой этикет прошлой эпохи, так опре-
деляют сферу применения и значение слова судары
«(устар.). Господин (употребляется] преимущественно]
как вежливое, учтивое, иногда ироп[ическое], обращение
47
к лицу из господствующих классов, а также между рав-
ными в социальном отношении людьми из интеллигент-
ской, дворянской среды)» (т. 4, стб. 581).
Но если слова сударь и сударыня унифицировали об-
ращение в общении привилегированных и образованных
людей, то в слоях низших, малообразованных такого еди-
ного слова вовсе не было (любезный, братец, дружище,
голубчик, желанный, дружок и т. д.).
Октябрьская революция, по глубине социальных пере-
мен которую вряд ли можно сравнить с какой-либо иной
революцией в истории человечества вообще, «отменила
господ» и соответственно обращение к ним. Сударь и су-
дарыня исчезли из языка как атрибуты отжившего и от-
брошенного революцией старого мира. Взамен им пришли
товарищ, гражданин — гражданка.
Нечто похожее было и во французском языке. В эпоху
Великой французской революции 1789—1794 гг., провоз-
гласившей свободу, равенство и братство, традиционные
мосье (из monsieur ‘мой господин5) и мадам (из madame
‘моя госпожа’) были заменены на гражданин (citoyen),
гражданка (citoyепе). Однако новое обращение просу-
ществовало недолго, так как непродолжительна была
в стране сама революционно-демократическая ситуация.
Провозглашение Наполеона Бонапарта императором (1804)
по существу вернуло Франции господ, и одновременно
возродились в языке традиционно-привычные мосье и ма-
дам. Надо сказать, что эти слова по своей внутренней
структуре соответствуют духу французского языка в це-
лом. В буквальном переводе на русский язык они озна-
чают ‘мой господин’, ‘моя госпожа’, ‘мои господа’; веж-
ливое обращение, начинающееся с притяжательного
местоимения мой, моя, встречается во французском не
только со словом господин. Вспомним романы француз-
ских писателей, например Сент-Экзюпери, в которых часто
отражаются обращения мой генерал, мой капитан, мой
капрал и под.
Перемены в обращении людей друг к другу, да и
в самом назывании незнакомых лиц, а иногда и знакомых
в Стране Советов в первые годы были очень заметной со-
циальной чертой. И это несмотря на великое множество
радикальных изменений в других сферах жизни — эконо-
мической, культурной, идеологической. Не случайно имен-
но ситуация речевого обращения в числе других ярких и
знаменательных событий тех лет воспроизведена в талант-
48
ливых воспоминаниях В. Катаева — повести «Трава забве-
ния» (М., 1967). Приведем этот отрывок полностью:
«Стихи, по расчету молодого человека, должны были
произвести сильнейшее впечатление на одну гражданку,
с которой он познакомился незадолго до отъезда в коман-
дировку, не успев начать с ней романа, даже как следует
ее не рассмотрев, но решив наверстать упущенное сейчас
же после возвращения в город.
Пишу „гражданка" потому, что в то легендарное время
дореволюционные слова вроде „барышня" или „мадемуа-
зель" были упразднены, а слово „девушка" как обращение
к девушке, впоследствии введенное в повседневный обиход
Маяковским, еще тогда не вошло в моду и оставалось
чисто литературным. Сказать же „молодая особа" было
слишком в духе Диккенса, старомодно, а потому смешно
и даже непристойно. „Красавица" — еще более смешно.
„Дама" — оскорбительно-насмешливо. Оставалось „граж-
данка" — что вполне соответствовало духу времени, так
как напоминало „Боги жаждут" Анатоля Франса, книгу,
которая вместе с „Девяносто третьим годом" Гюго — за
неимением советских революционных романов — была на-
шей настольной книгой, откуда мы черпали всю револю-
ционную романтику, эстетику и терминологию.
Теперь я бы просто сказал „девушка", тогда же можно
было сказать только „гражданка", в крайнем случае „мо-
лодая гражданка" — не иначе!» (с. 109—110)'.
Рабоче-крестьянское государство существует уже почти
семь десятилетий — срок, достаточный для того, чтобы по-
лучившие в период революции право на жизнь слова-обра-
щения товарищ и гражданин — гражданка прошли под-
линную проверку временем.
Утверждение любого слова (или выражения) в речевом
обиходе народа происходит под влиянием многих факто-
ров — внеязыковых (экстралингвистических) и собственно
лингвистических. Сказалось их воздействие и на судьбе
интересующих пас слов товарищ и гражданин (граждан-
ка) в функции обращения. Экстралингвистические усло-
вия привели к тому, что слова эти стали использоваться
в разных жизненных ситуациях. Гражданин, гражданка —
это, во-первых, официальное название лица, принадлежа-
щего к постоянному населению пашей страны. В спе-
циальных пунктах анкет мы отвечаем о себе — «гражда-
нин СССР», «гражданка СССР»; во-вторых, это обяза-
тельное официальное обращение в законодательных и за-
49
копоисполпительных сферах. По этой причине звучащие
на улице, в транспорте гражданин, гражданка как обра-
щение к незнакомому лицу многими воспринимаются
с недоверием, настороженно, а иногда и с обидой.
Словом товарищ пользуются взрослые, незнакомые
люди, обращаясь друг к другу. Оно стилистически ней-
трально и лишено официальности слова гражданин. Каза-
лось бы, слово найдено и все проблемы с обращением к не-
знакомому лицу решены. Мы спокойны и не замечаем
сказанного нам товарищи] или уважаемые товарищи],
когда нас много; обычны и уважительны на улице това-
рищ милиционер] или товарищ майор], даже постоянная
молодежная рубрика Всесоюзного радио «Здравствуй, то-
варищ!» звучит приветливо и дружелюбно. Именно так
квалифицируют слово товарищ при обращении и толко-
вые словари русского языка: «...употребляется] обычно
в обращении, при фамилии, при названии профессии, зва-
ния» (словарь Ожегова, с. 710). Однако этот этикетный
комфорт сразу же исчезает, когда товарищ адресуется
неизвестной женщине. Отсутствие форм изменения по ро-
дам в этом случае ущербно для полноценного использо-
вания его в функции обращения. Только в сочетании
с фамилией (товарищ Петрова, товарищ Соловьева), где
указание на пол лица содержится в грамматическом роде
собственного имени, подобные обращения к женщине зву-
чат непринужденно и естественно. Лингвистическая «не-
достаточность» (отсутствие форм изменения по родам)
сузила социально-коммуникативные возможности слова
товарищ в функции обращения и не позволила ему стать
универсальным знаком этикета, каким оно обычно бы-
вает, соединяя в себе необходимые вежливость и уважи-
тельность к адресату.
Слова универсального, свободного от излишних эмоций
и экспрессий, но в то же время полного уважения и веж-
ливости к незнакомому адресату, у нас нет. Отсутствие
его ощущают очень многие. Потребность в нем реальная,
а не мнимая. Вот почему разговор на эту «больную» тему
идет уже давно и не становится менее актуальным1. Сами
1 В литературе по речевому этикету, очень значительной по объ-
ему, рассматриваются многие виды обращения в русском языке
на примерах конкретных жизненных ситуации. Интересующие-
ся могут обратиться к книгам: Акишина А. А., Форманов-
ская Н. И. Русский речевой этикет: Пособие для студентов-ипо-
страпцев. 2-е изд. М., 1978; Гольдин В. Е. Этикет и речь. Саратов,
50
эти споры, в которых горячо и заинтересованно обсужда-
ются конкретные предложения,— убедительное доказа-
тельство возросшей культуры (и не только языковой)
нашего общества — общества всеобщей грамотности и
равноправия.
Как же практически выходит из этого нелегкого поло-
жения наш язык сегодня? По-разному: девуиька\\ женщи-
на\\ мамаша!; отец\ Нередко такие призывы буквально
ставят в тупик адресата (т. е. того, к кому адресуется
речь), например мамаша!, обращенное к немолодой, но не
имевшей никогда детей женщине. Она теряется и не сразу
осознает, что обращаются именно к ней. Ответная реакция
в этом случае может быть самой различной. Иногда резкой
и неприятной для спрашивающего.
Хочется надеяться на лучшее и поверить газете «Из-
вестия», напоминавшей в своем ответе нашему корреспон-
денту о творческих возможностях парода, подлинного
творца своего языка, который со временем справится
с этой задачей. Основания для подобного оптимизма есть.
Ведь культурный человек в каждой реальной ситуации
находит средства и способы облагородить свое обращение
к незнакомому лицу. Было бы желание! Были бы навыки
быть вежливым! Вот как об этом горячо и взволнованно
говорит слесарь-электрик из Мурманска т. Г. Коротков:
«Неправда, что в нашем языке не сохранилось форм веж-
ливого обращения к незнакомым людям и что следует
срочно придумать и чуть ли не в приказном порядке
ввести какую-то новую форму. На самом деле русский
язык вовсе не беден, из глубины веков до пас дошло мно-
жество форм обращения — и вежливых, и ласковых,
и снисходительно-предупредительных,— выражающих всю
гамму душевного состояния человека. Что же плохого
в том, что мы обращаемся к незнакомым людям с такими
добрыми словами, как „сестра44, „сестрица44, „брат44, „ба-
бушка44, „тетя44, „дочка44 и так далее, хотя они, конечно
же, никакими дочками и бабушками для нас не являются.
Если вам не нравятся такого рода обращения, вы впол-
не можете прибегнуть к помощи косвенных обращений и
начинать фразу с таких хороших слов, как „будьте доб-
ры...44, „извините...44, „скажите, пожалуйста...44 и многих
1978; Он же. Речь и этикет. М.: Просвещение, 1983; Форманов-
скал Н. И. Вы сказали: —- Здравствуйте! М., 1982; Канторо-
вич В. «Ты» и «Вы»: Заметки писателя. М.: Знание, 1960.
51
других. Язык сам заполняет образующиеся пустоты»
(Лит. газета, 1983, 30 мар.).
В больших городах особенно заметны глагольные фор-
мы вежливости при обращении к посторонним: будьте лю-
безны, извините, не скажете ли вы, простите, где нахо-
дится..., передайте, пожалуйста (на билет в транспорте)'
и многие другие. Эти своеобразные формулы вежливости
становятся настолько привычными и обязательными в со-
знании многих, что отсутствие их в момент обращения
уже есть признак проявления некультурности и невоспи-
танности. Не так давно мне пришлось быть свидетельни-
цей именно такого случая. В одном московском дворе не-
молодая, прилично одетая женщина, торопливо огляды-
ваясь по сторонам, обратилась к другой, идущей навстре-
чу: «Я выйду отсюда на проспект? Здесь есть проходной
двор?» Ответ был неожиданный: «Я отвечаю только на
вежливые вопросы!» Так резко отрицательно была расце-
нена забывчивость (либо поспешность) первой, не поза-
ботившейся смягчить вежливыми оборотами и привет-
ливой интонацией свой вопрос. Диалог резкий, но весьма
симптоматичный и поучительный. Он напоминает щам
всем, как опасны забывчивость, невнимание к окружаю-
щим, если мы непроизвольно обращаемся к ним с во-
просом.
Последнее, на чем следует остановиться, это — возмож-
ность декрета пли какого-либо иного административного
предписания по поводу слова-обращения в нашем языке.
Ранее мы уже говорили о том, как плохо поддается язык
декретированию. Языковеды считают, что предписать что-
либо языку в виде постановления или указа просто не-
возможно. Например, у нас в России за всю ее историю
были всего две реформы о правописании2. Первая была
проведена Петром I в самом начале XVIII в., когда из
алфавита были устранены некоторые лишние буквы,
произношение которых обеспечивалось в языке другими
буквами, и узаконены другие, применявшиеся до этого
в гражданской скорописи. По существу это была реформа
графики. А графика — это всего лишь совокупность начер-
таний букв, т. е. самая внешняя сторона языка. Вторая
реформа, касавшаяся письма и орфографии (т. е. напи-
сания слов), была осуществлена в советское время,
2 См.: Букчина Б. 3., Калакуцкая Л. П,, Чельцова Л, К, Письма
об орфографии. М.: Наука, I960, с. 9,
52
в 1917—1918 гг. Это был специальный декрет, широко из-
вестный тем, что из алфавита были изъяты буквы Ь и ъ
в конце слов, а также узаконены и иные нововведения.
Уместно заметить, что данная реформа подготавливалась
очень долго: первые орфографические совещания состоя-
лись уже в 1862 г. И далее шла регулярная работа языко-
ведов по упорядочению русской орфографии. В подготовке
орфографической реформы 1917 г. принимали участие вид-
нейшие языковеды того времени: акад. Я. К. Грот,
Ф. Ф. Фортунатов, А. А. Шахматов, Ф. Е. Корш, И. А. Бо-
дуэн де Куртенэ, Р. Ф. Брандт. Аналогичная ситуация
имела место и в других странах. В исследованиях по со-
циальной лингвистике отмечается, что, например, за всю
историю Франции были приняты лишь два лингвистиче-
ских закона.
Итак, лингвистический декрет — это крайняя мера.
Успех его реализации зависит не от одних языковедов,
подготавливающих рекомендации, но и от восприятия нов-
шеств обществом — носителями языка. И здесь нам остает-
ся желать много лучшего. Опыт показывает, что всякое
вмешательство какой-либо личности, даже самой автори-
тетной, или учреждения в естественный ход языковых
изменений находит ответную реакцию широких масс —
самих носителей языка. Сразу же обнаруживаются «силь-
ные» и «слабые» стороны того или иного предложения и
рекомендации. Сколько лет языковеды разъясняют и по
радио, и по телевидению, на лекциях и в популярных
беседах о языке необходимость говорить последний, а не
крайний (в очереди). Но прислушайтесь! Очень многие
полностью игнорируют эти советы и подсказки специа-
листов. А жаль!
А кажую неудачу потерпели серьезно обоснованные
лингвистами предложения по упорядочению некоторых
правил орфографии в начале 60-х годов! И это несмотря
па то, что инициаторами предложений были учителя школ,
которые повседневно на уроках русского языка сталки-
ваются с противоречиями в теперешних правилах право-
писания. Однако народ этих предложений не принял.
Как говорилось ранее, писатель В. Солоухин поднял
вопрос об обращении, о необходимости возродить в язык-э
старые слова сударь и сударыня, наполнив их живыми
интонациями уже нашего времени. Он показал, как удоб-
ны эти слова в разных ситуациях: и в трамвае, и на шум-
53
ной улице, и за банкетным столом официального приема —.
всюду. Предложение достаточно разумное, если не ска-
зать, что оно и оптимальное в наших условиях. И тем не
менее... Сразу всплыли теневые стороны его, и опо «на
корню завяло». И в самом деле, как не посчитаться
с этим! В сознании советского человека ассоциации, свя-
занные с классовыми представлениями, не пустой звук;
они живы, глубоки и у многих незыблемы. Посягатель-
ства па них часто задевают, и не на шутку.
Яркой иллюстрацией может послужить одна сцена
в магазине, инициатором которой мне цришлось быть са-
мой. В небольшой очереди подаю чек продавцу. Молодая
женщина обращается ко мне: «—Я тоже стою. Мне всего
лишь спросить.— Спрашивайте, мадам. Вы ведь молчите,
поэтому я подаю чек». В глазах собеседницы вспыхивает
неподдельное изумление: «— Вы сказали „мадам44? Это
звучит издевательски.— Почему же? Я не хотела вас оби-
деть. Просто я всегда так говорю. А разве „женщина14
в этом случае лучше? „Женщина44, с моей точки зрения,
это какое-то физиологическое наименование, а оно слы-
шится все чаще и чаще.— Я недавно из-за рубежа,—
поспешно стала объяснять собеседница,—там меня звали
только „мадам44, и мне это было противно. Здесь, у себя
дома, я хочу, чтобы меня называли родными, русскими
словами. А „мадам44 не понравится никому,— Извините,
но вы ошибаетесь... Я специально наблюдаю за обраще-
нием к незнакомым и должна вам сказать, что обращение
„мадам44 редко, но все-таки встречается. И вас я назвала
„мадам44 умышленно, сознательно, с целью узнать вашу
реакцию на это слово. Я довольна. Мой эксперимент удал-
ся.— Ну уж тогда бы „гражданочка44...— продолжала она.—
Что мы с вами, у следователя на приеме, что ли? (Усмеш-
ка. Пожатие плечами).—А в какой стране вы были?—
В Ливии. Между собой они говорят по-арабски, а ко мне —
только „мадам44. Мне всякий раз это было противно».
Всего два примера, а какие разноречия! Обращение —
это то, что живо задевает всякого, особенно если оно не-
удачно.
Тот, кто обращал внимание на обсуждение вопросов
нашего советского речевого этикета, вспомнит, какой
огромный читательский интерес и бурную реакцию вызва-
ли очерки В. Канторовича «„Ты44 и „Вы44», где писатель
проявил себя активным противником «неравноправно-
го» «ты»,
54
Не обошлась без дискуссии и наша переписка с кор-
респондентом по этому вопросу. Во втором письме — тот
же непримиримый, наставительный тон. Позитивная про-
грамма радикального выправления положения в этом, вто-
ром письме начинается с таких слов:
Почему же нам не подходят такие слова-обращения, как граж-
данин и гражданка к незнакомым? Слова красивые и соответст-
вующие назначению. При этом в партийных и рабочих коллекти-
вах, среди сослуживцев сохранилось бы прекрасное слово това-
рищ, среди ученых, врачей, юристов...— коллега. Я бы только
добавила, что при обращении к незнакомому человеку, находя-
щемуся при исполнении служебных обязанностей, следует гово-
рить: товарищ водитель, товарищ продавец, товарищ кассир и т. п.,
но не доктор, профессор, сестра, нянечка. А эти товарищи в свою
очередь должны обращаться к гражданам (покупателям, пассажи-
рам и под.): гражданин, гражданка, как и незнакомые друг к дру-
гу... Если бы «Литературная газета» и «Комсомольская правда»
поместили статью с рекомендацией пользоваться для обращения
к незнакомым людям словами гражданин и гражданка и избегать
вульгарных слов женщина, мужчина и под., народ принял бы эти
рекомендации и все решилось быстро и просто. В течение самого
ближайшего времени (текущего года), если взяться за это с эн-
тузиазмом.
И это письмо нашего корреспондента — горячее, взвол-
нованное, хотя и субъективное. Субъективна категориче-
ская поддержка слов гражданин и гражданка как единст-
венно возможных при обращении к незнакомому лицу.
В нашем обществе многие держатся другого мнения по
поводу использования этих слов в качестве обращений.
Ср., например: «...к персональному обращению „гражда-
пин!“ прибегают едва ли не исключительно представители
государственной власти по строго официальным поводам»
(В. Канторович. «Ты» и «Вы», с. 72). Сфера официального
применения слов гражданин, гражданка, о чем говорилось
ранее, а также высокая риторическая стилистика в других
употреблениях этих слов (вспомним четверостишие из
стихотворения Некрасова «Поэт и гражданин»;
Будь гражданин! Служа искусству,
Для блага ближнего живи,
Свой гений подчиняя чувству
Всеобнимающей любви,
где гражданин — это лицо, для которого главное в жиз-
ни— служение Родине, высоким идеалам Добра и Любви)
создают ему постоянные помехи в употреблении в функ-
ции обращения. И это несмотря на то, что данная функ-
ция предписывается ему современными нормативными
55
словарями русского языка, начиная с толкового словаря
под ред. Ушакова (1935).
Да и в самом деле. Трудно представить себе, чтобы оно
свободно «ложилось па язык» во всех ситуациях. Словами
гражданин}, гражданка}, можно окликнуть, а в автобусе
легче попросить билет, обращаясь к соседу: Будьте лю-
безны, пожалуйста} — вовсе не называя его никак. В спо-
койном и длительном диалоге (или полилоге) двух (или
нескольких) малознакомых и незнакомых друг с другом
лиц, когда реплика одного участника разговора следует
за репликой другого, невозможно представить себе: Да,
гражданка} или Нет, гражданка} В такой речевой ситуа-
ции они непременно окрашиваются иронией, чего по ре-
чевому заданию быть не должно.
Русское,обращение всегда было и будет очень лич-
но с т н ы м, т. е. оно всегда предусматривает личные
свойства собеседника. И в этом вся тонкость нашей кате-
гории обращения. Именно поэтому в нашем языке так
много слов-обращений, ибо обращение способно выразить
целый комплекс чувств говорящих, будь эти собеседники
знакомы или незнакомы друг с другом,— от почтитель-
ности, уважения, доброжелательности до грубости, пре-
небрежения, иронии.
В чем действительно следует согласиться с нашим кор-
респондентом, так это с призывом к языковедам чаще и
шире по всем каналам массовой информации обсуждать
вопросы речевого этикета. И здесь уместно сообщить
о самой последней инициативе языковедов. Журнал «Рус-
ская речь» (1984, № 1) открыл новую рубрику — «Пра-
вильно ли мы говорим?» Затрагивая злободневные вопро-
сы, связанные с культурой массового речевого обихода,
журнал возобновляет разговор и об обращении, приглашая
всех читателей совместно подумать и обсудить самое важ-
ное в этой проблеме — слово — обращение к незнакомому
лицу. Журнал намерен изучить мнение читательской
аудитории относительно слова, с которым было бы легко
обратиться к незнакомому человеку. Видимо, необходи-
мость таких действий стимулируется широкой экспансией
в последнее время таких слов-обращений, как женщина}
и мужчина}, которые раздражают очень многих.
Газета «Вечерняя Москва» в конце 1983 г. поместила
статью писателя Л. Ленча, в которой содержится призыв
бороться с такими фамильярными словами, употребляе-
мыми при обращении, как тетка, бабка, бабуська, дядя,
56
дедуся и под. Слова эти, по мнению писателя, засоряют
наш лексикон и могут показаться обидными тому, кому
они адресованы. Выступление писателя вызвало горячий
отклик у читателей, о чем свидетельствует поток писем
в газету. Конструктивное пожелание писателя своди-
лось к необходимости вернуть в наш речевой обиход та-
кие «прекрасные советские слова-обращения, как гражда-
нин, гражданка и товарищ».
Конечно, эти слова при всей их лингвистической «не-
достаточности» (о чем говорилось ранее) лучше, чем жен-
щина\ и мужчина\ Свободное владение устойчивыми фор-
мулами речевого этикета, непринужденный выбор этих
формул в разных ситуациях общения — показатель не
только речевой, но и общей культуры личности, ее воспи-
танности и просвещенности. Вот почему так важно, чтобы
в пропаганде культурно-речевых знаний и навыков при-
нимали активное участие не одни языковеды, но и воспи-
татели-педагоги, ученые-психологи, социологи и, конечно,
журналисты и писатели — инженеры человеческих душ.
И здесь у нас есть хорошие традиции (вспомним яркие
выступления о языке писателей Л. В. Успенского и
К. И. Чуковского), а в народе жив обычай внимать таким
советам, всегда более живым и разнообразным по форме,
чем сухие, профессиональные рекомендации лингвистов.
♦ * *
Есть ли какие-нибудь правила в обращении к разным лицам?
Меня интересует, как надо обращаться ученику младших классов
в школе к старшекласснику? Или еще. Как должен мужчина сред-
них лет, лет пятидесяти, обращаться к молодой женщине на ули-
це — на «вы» или на «ты», если она раза в два моложе его, но
уже с коляской и нянчит своего ребенка — мамаша?
Письмо заставляет нас продолжить разговор об обра-
щении в приложении к тем конкретным ситуациям, кото-
рые интересуют нашего корреспондента. Здесь мы уже не
будем говорить об исторических условиях появления
в нашем языке вежливого «вы», о смысловом и стилевом
разграничении «ты» и «вы» в литературном употреблении,
о постоянных сбоях и переходах с «вы» на «ты» в раз-
говорной речи и о многом другом, о чем говорилось ранее,
в ответах разным корреспондентам.
В тех конкретных случаях, которые беспокоят автора
письма, тоже нет единых правил; все зависит от степени
близости и отношений общающихся. Полагаю, что мальчик
восьми-десяти лет, если он учится в одной школе с де-
57
вяти- или десятиклассником, может обращаться к нему
на «ты». Ведь они находятся в одном коллективе не-*
взрослых людей, их социальное положение одинако-
вое — учащиеся. Нередко они входят в одну общественную
организацию (звено, отряд), где старший — вожатый,
а младший — рядовой член; наконец, их объединяют стены
и крыша школы, их второго дома, поэтому они, старшие
и младшие школьники, близки между собой.
Работая несколько лет в школе, я никогда не слышала,
чтобы младшие школьники звали старших на «вы». И ни-
каких проблем при этом не возникало ни у самих уча-
щихся, ни у учителей-словесников, призванных профес-
сионально насаждать и прививать элементы речевой
культуры.
Подготавливая развернутый ответ уже для книги,
я сверила свои наблюдения былых лет со сведениями тепе-
решних дней. Ответ — тот же. Лишь однажды школьница
лет десяти на мой прямой вопрос, как она называет деся-
тиклассника в школе —на «вы» или на «ты», бойко отве-
тила: «Конечно, на ,,вы“». Нет оснований подвергать со-
мнению ее ответ. Может быть, действительно эта девочка
приучена в семье обращаться к старшим на «вы» всегда
и везде, кто бы ни был этот старший -- школьник или
учитель. Да и нет возможности проверить этот ответ.
А ведь всякий ответ на прямой вопрос, поставленный
с экспериментальными целями, так же как и всякое анке-
тирование, всегда должен быть проверен. Проверка прежде
всего в массовости ответов, т. е., как говорят исследова-
тели, эксперимент должен быть корректным. Отсутствие
такой коррекции может искажать истину. В лингвисти-
ческих экспериментах и анкетах психологические «накла-
дочки» весьма вероятны. Писатель С. Рассадин остроумно
сравнил ответы на анкету с позой человека перед фото-
аппаратом, когда, зная, что его снимают, он придает
взгляду мечтательность, прячет в карман очки, подбирает
животик: хочет быть не хуже прочих.
Другое дело, если школьники, принадлежащие к раз-
ным возрастным группам (8—10 лет и 16—18 лет), всту-
пают в общение вне школы. Здесь обращение младшего
к старшему будет зависеть от общего правила — близки
они между собой или нет.
Разница в возрасте уже имеет большое значение, если,
к примеру, вчерашний десятиклассник снова возвращается
в свою школу спустя пять-шесть лет уже в качестве учи-
58
теля. В этом случае те же самые ребята, бывшие с ним
пять лет назад на «ты», обязаны изменить это обращение
на «вы», ибо изменился их социальный статус, и здесь
обращение на «ты» младшего, ученика, к старшему, учи-
телю, недопустимо.
Другой пример: мужчина лет пятидесяти и молодая
женщина лет двадцати пяти («мамаша»). Думается,
и в этой ситуации обращение его к ней должно зависеть
от того, насколько эти люди близки между собой. При
дружеской близости, коротком знакомстве возможно обра-
щение на «ты», у лиц малознакомых или вовсе посторон-
них—на «вы». Если мужчина в общении с женщиной
любого возраста хочет быть подчеркнуто вежливым, то
обращение к ней на «вы» его никогда не подведет. В уст-
ной же речи нередко мужчина того возраста, о котором
идет речь, обращается к молодой женщине на «ты», но
это имеет оттенок отечески покровительственного отно-
шения к ней. Иногда это обращение заменяется словом
дочка. и это, смягчая речь, освобождает ее от грубого
звучания.
Итак, обращение в языке — категория тонкая, напол-
ненная многими и разными психологическими нюансами.
Может быть, именно поэтому ни в одной грамматике, ни
в одном нормативном словаре не сформулированы строгие
правила и регламентации на этот счет.
КОРРЕСПОНДЕНТ НЕ СОГЛАСЕН С ТЕМ,
КАК УПОТРЕБЛЕНО
СЛОВО (ИЛИ ВЫРАЖЕНИЕ)
Уважаемые товарищи языковеды из Института русского языка
АН СССР!
Прошу Вашего заступничества перед журналистами, которые,
коверкая русский язык, употребляют в газетах, журналах и по
радио «железнодорожные» слова поезд и состав одно вместо дру-
гого. Эти слова не равны по смыслу в языке железнодорожников.
Злоупотребление газет словосочетаниями типа составы бегут за
составами или составы в пути уже переходит всякие границы.
С профессиональной точки зрения они безграмотны.
К. С. Серебров, Москва
Отвечая т. Сереброву, мы начинаем разговор с авторами
писем-претензий, связанных с терминологическим или
нетерминологическим пониманием и применением слов.
69
Лет двадцать назад, когда па экранах страны шел за-
мечательный фильм «Дом, в котором я живу», была по-
пулярна песня из этого фильма на слова поэта Алексея
Фатьянова. Первый куплет ее был таков:
Тишина над Рогожской заставою,
Спят деревья у сонной реки,
Лишь составы бегут за составами,
Да кого-то скликают гудки.
Распевая эту песню, мы вместе с ее автором и не
подозревали, как оскорбляем профессиональный слух от-
дельных работников железнодорожного транспорта. Дело
в том, что, с их точки зрения, слово состав употреблено
здесь неверно. Попробуем это проверить и обратимся за
справкой к толковым словарям литературного языка.
«ПОЕЗД... Состав сцепленных железнодорожных ва-
гонов, приводимых в движение локомотивом». «СОСТАВ...
Поезд (железной дороги, метро; спец.)» («Словарь рус-
ского языка» С. И. Ожегова). А вот и другое, более раз-
вернутое из БАСа: «ПОЕЗД... Состав из сцепленных меж-
ду собой железнодорожных вагонов, приводимый в движе-
ние паровой, тепловой или электрической тягой». «СО-
СТАВ... Ряд сцепленных вместе железнодорожных ваго-
нов, подготовленных для отправки или находящихся
в рейсе».
Согласно этим определениям составы, так же как и
поезда, могут находиться в рейсе. Напомним читателю,
что толковые словари литературного языка строго доку-
ментированы. Все сведения они дают, опираясь на факти-
ческий материал. Продумывая определение слова, соста-
витель словарной статьи и редактор словаря пользуются
картотекой, которая представляет собой извлечения из
языка художественной литературы, поэзии, прессы. В этих
извлечениях-цитатах можно встретить немало сочетаний
типа состав бежит или состав лязгал колесами, в которых
легко заменить слово состав на слово поезд, хотя и не
всегда. В картотечных собраниях словарей литературного
языка есть и цитаты из специальной литературы, но их
количество незначительно в сравнении с материалом из
общеупотребительного литературного языка. Цитаты-из-
влечения из специальных текстов — своеобразные коррек-
тирующие знаки при стилевой квалификации слов
в словаре.
60
В художественной литературе, на газетной полосе и
в радиопередачах используется язык литературный, понят-
ный всем его носителям. На языке же специальном
обычно пишутся книги, статьи, справочники и докумен-
тация в той либо другой научной или профессиональной
сфере, говорят специалисты. Предъявляя претензии
к языку журналистов, тем не менее надо иметь в виду,
что они пишут для всех, т. е. на общеупотребительном
литературном языке. А в нем понимание слов поезд и
состав сближено, поэтому в замене одного слова другим
в целях стилевого и контекстного разнообразия смысло-
вого ущерба нет.
Наш ответ не показался т. Сереброву убедительным,
и поэтому через несколько дней от него пришло второе
письмо.
Уважаемая товарищ Коготкова!
Ваше письмо от 5 марта убедило меня в том, что в путанице
понятий «поезд» и «состав» повинны не столько журналисты,
сколько словари современного русского языка.
4-е, «железнодорожное» значение слова состав, словарь объяс-
няет так: «Ряд сцепленных ж-д. вагонов, подготовленных для
отправки или находящихся в рейсе».
С точки зрения уважающего себя железнодорожника, вы-
деленные мною слова — грубая ошибка. Наши железные дороги
существуют более ста лет, и за это время ни один состав не вы-
ходил в рейс, имея назначением другую станцию, хотя бы со-
седнюю.
От станции до станции ходят только поезда — курьерские,
скорые, почтовые, пригородные, пассажирские, фирменные, товар-
ные, маршрутные, санитарные, рабочие, воинские, служебные,
экстренные и вспомогательные. Не может быть на перегоне меж-
ду станциями поезда без соответствующего его категории номера.
Даже отдельный локомотив (без вагонов) получает поездной но-
мер, т. е. оформляется как поезд.
Состав может оказаться на перегоне между двумя станциями
только в двух исключительных случаях: 1) когда часть вагонов
поезда отрывается (авария!) и остается на перегоне, 2) когда по
крайней технической надобности маневройый локомотив выводит
не умещающийся на путях станции формируемый состав за пре-
делы входного или выходного светофора (семафора).
Поезд перестает быть поездом на конечной станции, когда
отцеплен поездной локомотив, и маневровый локомотив уводит на
запасные пути уже не поезд, а состав.
В соответствии со словарями в ряде случаев допустима взаим-
ная замеца слов поезд и состав. Так же рассуждают и журнали-
сты. В прилагаемой газетной вырезке читаем: «Впереди составов
шли снегоочистители», «Машинисты провели на участке угольные
составы с значительным превышением технической скорости». По
словарю — грамотно, и Ванте мнение: «смыслового ущерба не бу-
61
дет». По газеты читает среди прочих читателей и миллионная
армия железнодорожников.
Конечно, даже железнодорожники, умудренные газетными
формулировками, в конце концов привыкнут читать, что машини-
сты водят на участках не поезда, а составы. Но... есть и такие, что
не привыкают и болезненно переживают такие бессмысленные
выкрутасы.
Из них же первый «аз есмь».
С глубоким уважением
К. С. Серебров
Почему же использование слова состав в таких кон-
текстах, как Впереди составов шли снегоочистители или
Машинисты провели на участке угольные составы со зна-
чительным превышением технической скорости получает
неодобрительную оценку как «бессмысленных выкрута-
сов» у К. С. Сереброва?
В языке железнодорожников состав и поезд — тер-
мины, которые обозначают разные реалии (предме-
ты) и поэтому ни в каких речевых ситуациях не заменяют
друг друга, не могут быть синонимами. Термин, как из-
вестно, всегда точен. Лексемный фонд терминосистем
формируется всегда сознательно, ибо термины не появ-
ляются стихийно, сами собой, а «творятся по мере осозна-
ния их необходимости», как писал известный советский
языковед Г. О. Винокур *. В общелитературном языке
или диалектах слова появляются подчас стихийно и жи-
вут естественной жизнью, подчиняясь лишь внутренним
(имманентным) языковым закономерностям.
Когда слово — термин, а сфера его применения — язык
специалистов, то оно жестко определяется необходи-
мым, по в то же время достаточным количеством диффе-
ренциальных признаков. В литературном языке слово та-
кого строгого определения не содержит.
Наши примеры — поезд и состав — интересны тем, что
они попали как самостоятельные единицы и в обще-
употребительный литературный язык, и в язык специаль-
ный — железнодорожный. Отношения этих слов между со-
бой различны в языке общеупотребительном и спе-
циальном.
В литературном языке «железнодорожное» значение
у слова поезд фиксируется в толковых словарях уже с се-
редины XIX в. Имея самое широкое бытовое употребле-
* Винокур Г. О. О некоторых явлениях словообразования в рус-
ской технической терминологии,—Труды МИФЛИ, 1939, т. 5,
с. 24.
62
ние, понятное носителям языка с детских лет, это слово,
естественно, не получает каких-либо специализированных
помет. Условия эксплуатации поезда определяют ряд ве-
дущих признаков, на основе которых в литературном язы-
ке создается идиоматическая, т. е. присущая только этому
слову, сочетаемость. Вот эти признаки: 1) поезда по на-
значению: товарный, пассажирский, служебный, почтовый,
продовольственный, санитарный, специально оборудован-
ный, курьерский, особый] 2) по скорости движения: ско-
рый, пассажирский] 3) по направлению движения (к чему,
от чего): московский, ленинградский, дальневосточный и
т. п., сюда же примыкают пригородный, дачный — лекси-
ческий ряд без ограничения; 4) по времени прибытия
или отбытия (в соотнесении с сутками): первый, послед-
ний, утренний, дневной, вечерний, ночной, 9-ти (и т. по-
часовой. Эта сочетаемость идиоматична, ибо неотъемлема
от слова поезд в отличие от неидиоматичной: длинный
поезд, зеленый поезд, веселый, шумный, ползущий, пустой
поезд и т. п.
Важной особенностью слов литературного языка яв-
ляется то, что они живут не изолированно друг от дру-
га, каждое само по себе, а группируются в различные
объединения. Среди таких объединений заметное место
занимают синонимические ряды (пары). Эта склонность
лексической системы литературного языка, как говорят
специалисты-языковеды, к вариативности средств языко-
вого выражения обусловливает появление и у слова поезд
его синонима — состав. Синонимизация возникает в усло-
виях одного контекста: «Поезда здесь редки... когда-то
один раз в месяц налетит состав» (Иванов. Хлопок).
Явление это сравнительно новое; как синонимы слова
поезд и состав отмечаются лишь словарями нашего вре-
мени. Как они могли появиться? В литературном языке
синонимичность слов поезд и состав основана на частич-
ном совпадении их содержательного наполнения — и в том
и в другом случае присутствуют сцепленные между собой
железнодорожные вагоны. Отсюда в языке и тождествен-
ное лексическое окружение. Ср. такие словосочетания:
железнодорожный поезд — состав] пассажирский, товарный
поезд — состав] длинный, недлинный поезд — состав. При
именительном падеже существительного со всеми глаго-
лами движения: поезд — состав вышел, шел, двигался, бе-
жал, маневрировал, полз, мчался и мн. др., при винитель-
ном падеже существительного: подать поезд — состав; при-
63
цепить, сцепить, расцепить поезд — состав; осмотреть
поезд — состав', разгрузить поезд — состав и т. п. Однако
поезд — состав не абсолютные синонимы, это разъясняет
и синонимический двухтомный словарь, подчеркивая два
момента: 1) обязательность локомотива (или какой-либо
другой тяги) для поезда и необязательность его для со-
става. Невозможно ведь выражение состав разводил пары,
в то время как для поезда оно обычно; 2) то, что поезд —
это средство передвижения. Благодаря этой части содер-
жания слова поезд, части, в широком смысле обращенной
к человеку и человеческому обществу, и возможны такие
словосочетания, каких не может быть у слова состав',
билет на поезд, расписание поездов, попасть к поезду,
спешить, опоздать на поезд, ехать в поезде — поездом,
уезжать с поездом, встречать поезд, ошибаться поездом,
попасть на поезд, поезда ходили (регулярно), от поезда
до поезда, поезд-молния, поезд-летучка, поезд-баня и т. п.
Этимологическая прозрачность слова состав (всем по-
нятна смысловая связь его с глаголами составить — состав-
лять) определяет целую серию сочетаний его с существи-
тельным в родительном падеже: состав поезда, состав
вагонеток, состав четырехосных вагонов, состав открытых
платформ, состав темных теплушек и т. п.— конструкция,
невозможная со словом поезд.
Таковы отношения слов поезд и состав в рамках ли-
тературного языка. А в терминологическом, железнодо-
рожном?
Поезд, по определению специальных справочников и
БСЭ, это — «сформированный и сцепленный состав из ва-
гонов с одним или неск[олькими] действующими локомо-
тивами или моторными вагонами, имеющий световые и др.
опознавательные сигналы» (БСЭ. 3-е изд., с. 147).
Слово состав в железнодорожной терминосистеме яв-
ляется частью составного термина железнодорожный по-
движной состав, что значит ‘совокупность локомотивов
всех видов и вагонов всех видов5. Обычно любая страна,
имеющая железные дороги, располагает целым хозяйст-
вом — железнодорожным подвижным составом, определяе-
мым не только техническими параметрами, но и социаль-
но-экономическими. Частично значение термина состав
отражено в термине составитель поездов.
Эти специальные сведения, взятые нами из специаль-
ной литературы, были подтверждены и нашим корреспон-
дентом К. С. Серебровым в его последнем, третьем письме.
64
Уважаемая товарищ Коготкова!
Я попытался сформулировать значение (железнодорожное)
слов поезд и состав. Вот что у меня получилось:
Поезд: сцепленные с поездным локомотивом (локомотива-
ми) или самоходные вагоны, составленные в определенной после-
довательности, принятые главным кондуктором (начальником
поезда), отправляемые (отправленные) со станции по графику
движения поездов под установленным графиком поездным но-
мером.
Состав: сцепленные в определенной для формирования по-
ездов последовательности вагоны: а) стоящие на запасных, сор-
тировочных или деповских путях станции; б) передвигаемые по
станционным путям в процессе маневров; в) подаппые под по-
грузку (посадку), под выгрузку (высадку).
С глубоким уважением
К. С. Серебров
Если сравнить определения слова поезд, данное т. Се-
ребровым и энциклопедическое, то они хотя и расходятся
словесно, но совпадают в главном для термина — в основ-
ных дифференциальных признаках его. И в том и в дру-
гом определении есть: локомотив, сцепленные вагоны,
поездной номер, обслуживающая бригада. Расхождение —
наличие соответствующего сигнала в БСЭ и порядок сцеп-
ления вагонов и связь с графиком движения у К. С. Се-
реброва.
Такова картина функционального распределения слов
поезд и состав в общем, литературном языке и железно-
дорожно-терминологическом. В литературном языке это —
синонимы, способные в ряде контекстов заменять друг
друга, а в речи железнодорожников по ведущему терми-
нологическому признаку (пребывание в рейсе) слова
поезд и состав — разные, самостоятельные терминологиче-
ские единицы.
Каков же тот поучительный урок, который могут из-
влечь для себя лингвист и его корреспондент из доско-
нально воспроизведенной здесь переписки?
Наши корреспонденты всегда должны иметь в виду,
что такой сложный организм, каким является язык, много-
слоен и многообразен в своих функциональных ответвле-
ниях. В одном большом, все объединяющем в себе нацио-
нальном языке собраны как бы подъязыки — профессио-
нальные, местные, групповые. Бывает так, что одно и то
же слово входит как самостоятельная и значащая единица
в разные подъязыки. В каждом из таких подъязыков оно
имеет свое осмысление, свои связи и отношения с близко-
значащими и соотносительными словами. Если же меха-
нически извлечь связи и семантику слова из одного подъ-
3 Т. С. Коготкова	65
языка и перенести в другой, то неизбежно возникает недо-
понимание в общении, недоразумения в точности приме-
нения слова, «коммуникативная ущербность», как писал
в этом случае известный языковед А. А. Реформатский.
Газеты, журналы, радио, телевидение пользуются язы-
ком литературным, т. е. общеупотребительным и общепри-
нятым для всех.
Вместе с тем лексика, которая может быть термино-
логической и нетерминологической одновременно, требует
особого внимания и со стороны лингвиста. При составле-
нии толковых словарей литературного языка, встречая
слова, подобные словам поезд и состав, необходимо после-
довательно и регулярно сопровождать их отсылками
к справочникам специализированного характера, в дан-
ном случае железнодорожным. Формулировки толкований
в этих случаях не должны содержать явных несоответст-
вий и алогизмов в сравнении с терминологическими де-
финициями.
♦ ♦ ♦
Уважаемые товарищи из ж. «Русская речь»!
В Вашем журнале (1972 г., № 2) помещена статья проф. Л. М. Ор-
лова «Диалектизмы и литературный язык». Разбирая местные сло-
ва в районных газетах Волгоградской области, автор статьи при-
водит неверные (разрядка наша,— Г. К.) определения некото-
рых сельскохозяйственных слов. Слово бае определяется как
‘скотный двор’, между тем это ‘примитивное подсобное сооруже-
ние, близко или непосредственно примыкающее к капитальным
животноводческим постройкам, используется как выгульный двор,
загон’.
Аналогичная ошибка допущена и в слове нетель. В статье
Л. М. Орлова оно определяется как ‘молодая, еще не телившаяся
корова’, а специалисты-животноводы понимают под словом не-
тель*. ‘телка, у которой при ректальном осмотре обнаружены при-
знаки стельности'. Думается, что такой авторитетный журнал,
каким является «Русская речь», должен более тщательно гото-
вить материалы, прежде чем выпускать их в свет.
С. П. Шерстобитов, агроном по профессии
Письмо читателя журнала «Русская речь» С. П. Шер-
стобитова является еще одной иллюстрацией столкнове-
ния профессионально-терминологического осмысления сло-
ва и общепонятного, литературного. С. П. Шерстобитов,
профессионал в сельском хозяйстве, твердо стоит на тер-
минологических позициях. Между тем если иметь в виду,
что общелитературное и профессионально-терминологиче-
ская сфера — это разные стороны речевой жизни всех го-
ворящих на том или ином языке, то претензии читателя
€6
к автору не должны быть столь категоричными и безапел-
ляционными. Внимательное знакомство с доводами
С. П. Шерстобитова показывает, что проф. Л. М. Орлов
не понят своим оппонентом.
Попробуем разобраться в причинах разногласий поле-
мизирующих сторон. Истоки слова баз находим в местной,
диалектной речи. Здесь оно входит в обширную группу
слов, обозначающих различные и многочисленные поме-
щения для скота: котух — котушбк, омашанйк — овшенйк,
закута — закут — закутка — закуты, клех — хлев — бхлев —
оклёв, калда — карда, избушка — избёнка — скотная из-
бушка, стая, пунька — пуня, зимовка — зймница, вар —
варок, кошара, баз. По своему устройству и назначению
(для какого скота?) эти помещения неодинаковы в разных
местах нашей страны.
Областные словари и картотечные собрания местных
слов показывают, что слово баз распространено очень ши-
роко: в Тамбовской, Рязанской, Орловской, Воронежской
областях и особенно на Дону и Северном Кавказе; бытует
оно на Урале, в Сибири, Казахстане, на Украине. Естест-
венно, на столь обширной территории устройство база не
может быть одинаковым. Общим в осмыслении слова баз
для всех этих мест будет лишь главный признак: баз — это
постройка для скота. Побочные же детали, уточняющие
этот вид животноводческого строения, различны. Именно
эта неодинаковость наглядно демонстрируется в сводном
«Словаре русских народных говоров» при определении
смысловой структуры слова баз*. «1. Огороженное на дворе
место для скота, скотный двор. Дон., Южн., 1843... Дон.,
Сарат., Рост. ... Ставроп., Тамб., Ряз., Орл., Ворон., Пенз.,
Терек., Свердл., Перм., Урал., Иссык-Кульск. || Огорожен-
ное место для скота за станицей, в поле. Новочеркас.,
Дон., 1856. Новоросс., Дон., Сарат., Ворон. О Огорожен-
ное место для овец. Сарат., 1850 || Хлев для скота. Енот.
Астрах., 1850. Дон. О Помещение для колхозного круп-
ного рогатого скота. Дергач. Сарат., 1948. О Помещение
для овец. Чембар. Пенз., 1948. О Помещение, в котором
содержатся лошади или коровы и хранятся дрова.
Урал., 1928.
2. Двор, изгородь, вокруг дома. Дон., 1848. О Задний
двор в крестьянской усадьбе. Южн., Слов. Акад. 1948»
(вып. 2, с. 46).
Но местные говоры, о чем не раз писалось в журнале
«Русская речь», живут рядом с литературным, нормали-
з*
67
зованным языком; они постоянно обогащали и продолжа-
ют обогащать его словами и устойчивыми оборотами.
Осваивается языком художественной литературы и слово
баз, например в художественной прозе Шолохова, Бабаев-
ского и др.
Именно на этих вопросах подробно останавливается
проф. Л. М. Орлов. Определение слова баз в его статье
дается попутно, в самом общем виде — ‘скотный двор\
В таком примерно смысле оно используется и на стра-
ницах романов, рассказов, повестей. Надо иметь в виду,
что язык художественной литературы, так же как и язык
прессы, не полностью раскрывает содержание того или
иного местного предмета, понятия. Соответственно и сло-
вари общелитературного употребления не обязаны выяв-
лять и детально описывать эти реалии. При встрече с та-
кими словами толковые словари квалифицируют их функ-
ционально-стилевую принадлежность, показывают, где,
в какой речевой ситуации эти слова находят применение
в художественной речи. Оба толковых словаря современ-
ного русского литературного языка, в которых зафиксиро-
вано слово баз, сопровождают его пометой «обл.», т. е. об-
ластное слово. Другое дело — словари терминологические
и энциклопедические. В словари этого типа слово баз
включается уже более ста лет как принадлежность спе-
циализированного языка. В специально-животноводческой
сфере оно становится термином и четко соотносится с од-
ним предметом (или понятием), определяясь необходи-
мым и достаточным количеством смысловых признаков.
Вот его определение в однотомном «Советском энцикло-
педическом словаре»: «БАЗ, навесы с 1, 2 или 3 лёгкими
стенками для содержания с.-х. ж[ивот]ных в степных
р[айо]нах отгонного жив[отноводст]ва; участки земли,
огороженные забором» (с. 100).
Терминологически точное понимание слова необходимо
для специалистов данного профиля. История терминоло-
гического значения у слова баз сводится к преодолению
известной аморфности в характеристике ведущих смысло-
вых признаков. Профессиональное мнение С. П. Шерсто-
битова было бы незыблемым, если бы сельскохозяйствен-
ный термин баз, как это иногда бывает, полностью утратил
связь со своими истоками — диалектной речью. В дей-
ствительности этого нет. Став единицей сельскохозяйст-
венной терминологии, слово баз продолжает жить в народ-
ной, диалектной речи. И если в терминологии оно закреп-
68
лено за определенным видом животноводческого строе-
ния, то в живой народно-диалектной речи оно сохраняет
значения и двора, и выгороженного загона. В современных
уральских говорах баз — ‘огороженное место для скота во
дворе’ (Словарь русских говоров Среднего Урала. Сверд-
ловск, 1964). Значение ‘двор’ отмечено в саратовских,
пензенских и других говорах. Таким образом, одно и то
же слово полноценно функционирует в терминологии, где
его смысл строго детерминирован, в диалектной речи и
в общелитературном употреблении.
Аналогична судьба и слова нетель. В русском языке
оно живет давно. В богатейшей картотеке «Словаря рус-
ского языка XI—XVII вв.», 10-й выпуск которого уже вы-
шел в свет, оно фиксируется начиная с XVI в. Уже в те
времена слово нетель выстраивается в ряд теленок — не-
тель — корова'. «У Кирила Ванюкова восемь коров, дв'Ь не-
тели, три теленка, сегодные три лошади, да кобыла ма-
ленка» (Якутские акты, 1641 г.).
Очень широко бытует это слово в русских народных
говорах. Там, надо сказать, больше и самих слов подобной
словообразовательной структуры: нётель, нёловь ‘норо-
вистая лошадь, которую трудно поймать’ (не ловится);
нёпашь ‘залежная (непаханая) земля’; нёкось ‘запущен-
ный, много лет некошеный луг’; нёкоть ‘не ягнившаяся
в этом году овца’ (в рязанских говорах котиться — ‘ягнить-
ся’); нёгарь ‘негоревшее место’, а также нёлюдь, нёмочъ,
нёмир, нёчистъ, нёручь и под.
Диалектные словари, а также картотечные собрания
их и показания отдельных исследователей определяют сло-
во нётель либо по возрастному признаку — ‘двух- или трех-
годовалая корова или телка’, либо по признаку отела —
‘пи разу не телившаяся молодая корова”, или ‘корова, пе
телившаяся в этом году’, или ‘корова, уже переставшая
телиться’. Из приведенных определений видно, что, обду-
мывая толкование слова нётель, наблюдатели обращали
внимание на разные признаки этого животного — воз-
раст или стельность.
В обширнейшей картотеке «Словаря русских народных
говоров» нашлись абсолютные синонимы к слову нётель —
нетёлка (ср. аналогичный словообразовательный паралле-
лизм в словах нёпашь — непашка) и подтелок.
Со временем слово нётель стало стабильной единицей
терминологии животноводства. Один из первых словарей
русского языка, «Опыт терминологического словаря»
69:
В. Бурнашева (т. 1, 2. СПб., 1843—1844), так определяет
его: «молодая корова, еще не телившаяся». Дальнейшие
терминологические справочники по существу повторяют
это толковапие. И лишь с конца 30-х годов нашего века
в словарях при определении слова нетель вводится такой
признак, как стельность животного: «НЁТЕЛЬ — тёлка от
момента оплодотворения до отёла» (БСЭ. 2-е изд., т. 29,
с. 499).
Такое же понимание в этот термин вкладывают и
ГОСТы, связанные с животноводством: «НЕТЕЛЬ — телка,
у которой при визуальном осмотре или ректальном иссле-
довании обнаружены признаки стельности» (ГОСТ —Скот
для убоя).
В газетах и журналах, особенно в материалах живот-
новодческого и зоотехнического содержания, именно с та-
ким содержанием и применяется слово нетель: «Наблю-
дательность, творческое отношение к делу заставили мо-
лодую доярку задуматься над подготовкой нетелей к отелу
и раздою» (Сельское хозяйство, 1954, 13 февр.).
В общелитературное употребление слово нетель по-
пало, по-видимому, как это нередко бывает, не из профес-
сиональной, зоотехнической, речи, а из диалектов. В языке
художественной литературы областные слова - передают
местный колорит, уточняют повествование в бытовых и
этнографических деталях. Следы областного происхожде-
ния слова нетель в литературном языке сохраняются в том
определении, которое дают ему толковые словари лите-
ратурного языка, ибо это определение совмещает в себе
и признаки возраста, и признаки отела животного. При-
ведем словарную статью из наиболее полного словаря
литературного языка — БАС; «НЁТЕЛЬ, и, ж. Молодая,
ни разу не телившаяся корова. Утрами Агафья выгоняла
на пастбище трех коров, нетель, двух телят. Г. Марков.
Строговы. В гигантском этом стаде смешаны были... коро-
вы разных пород, грациозные нетели и матки в самой
поре. Фадеев. Молод[ая] гвардия.
— Слов. Акад. 1794: нетель; Слов. Акад. 1847: не-
тель; Даль, Слов.: нетель» (т. 7, стб. 1213).
В иллюстрирующих слово цитатах хорошо видно то
среднее место, которое занимает животное, называемое
нетелью в трехчленном ряду: телка — нетель — корова.
Из словарной статьи читатель получит необходимую
информацию о слове нетель, которая ему может понадо-
биться, если это слово незнакомо ему и если оно ветре-
70
тится при чтении художественной литературы, газет, жур-
налов или прозвучит по радио и телевидению. Сведения
о современном употреблении завершаются исторической
справкой о первой фиксации слова нетель в словарях; из
нее мы узнаем, что это — конец XVIII в. и что слово под-
вержено колебаниям в ударении (еще один признак, ука-
зывающий на народно-диалектные истоки слова).
Все необходимые справки при чтении литературы спе-
циальной (зоотехнической, животноводческой, сельскохо-
зяйственной), где существенны многообразные и много-
численные свойства (биологические, физиологические, по-
веденческие и технические), параметры домашних живот-
ных, обычно получают, обращаясь к специализированным
справочникам, словарям, энциклопедиям, ГОСТам живот-
новодческих отраслей.
Убедительным примером такого специализированного
определения (в терминоведении — дефиниции), где под-
черкиваются существенные (релевантные) признаки для
данной конкретной отрасли животноводства (убоя скота),
как раз и является дефиниция терминологической едини-
цы нетель, приведенной нами ранее, взятой из ГОСТа
«Убой скота». Вряд ли у кого вызовет сомнение первосте-
пенная важность такого признака, как «стельность», т. е.
беременность домашнего животного, когда стоит задача
отбирать или не отбирать его па убой. Но это существенно
в языке специальном, не общелитературном.
* * *
Каждый член нашего общества должен уметь пользоваться
родным языком, не допуская его порчи, извращения и мусора в
нем,— это очевидно. Я хочу обратить внимание на наукообразные
выражения, укоренившиеся у медиков. Что такое нога, знают все
с детства. Однако как только человек окончит школу и поступит
в медицинский институт, он узнает, что нога — это <нижняя ко-
нечность’, а рука — <верхняя конечность’. Почему обыкновенные
рука и нога претерпевают здесь такое изменение? Нельзя ли про-
явить уважение к языку и людям и за «конечностями» сохранить
простые и ясные названия, существующие тысячелетия?
Разговор о разграничении общепонятных слов рука и
нога и их аналогов в речи медиков верхняя и нижняя ко-
нечность — еще один пример того, как надо различать речь
общеупотребительную и профессиональную.
Профессиональный язык, в данном случае язык меди-
цины, оперирует не обычными, общеупотребительными
словами, какими мы говорим в обыденной, повсе-
дневной речи, а терминами. Это — норма для профес-
71
сновальной речи, ибо каждый специализированный язык —
это как бы особый язык внутри общенационального языка.
Он служит нуждам профессионального общения. Его отли-
чительные особенности — точность и строгая соотнесен-
ность каждого термина с понятием и реалией, обозначен-
ными им.
В анатомической номенклатуре, которая складывалась
десятилетиями, есть термин конечность. Для того чтобы
различать, какая именно, выработались определительные
терминологические сочетания — верхняя и нижняя конеч-
ность. Сама структура этих терминологических сочетаний
содержит ту необходимую точность, которая важна для
термина. Это достигается логической противопоставлен-
ностью в словах верхний — нижний. И если медики и ана-
томы вместо рука говорят верхняя конечность, а вместо
нога — нижняя конечность, то в этом проявляются при-
меты их профессиональной речи. Заметим попутно, что
специалисты любой отрасли в общении между собой по-
стоянно используют свои, профессиональные слова и вы-
ражения и делают это автоматически, не переводя их при
этом на общеупотребительный язык. Подобное речевое по-
ведение очень распространено, и в нем нет ничего опас-
ного для языка в целом.
Гораздо хуже, когда профессиональные слова и оборо-
ты используются в обыденной речи. Тогда действитель-
но можно бить тревогу по поводу засорения языка про-
фессионализмами, его ненужной терминологизации. Язы-
коведы-русисты пишут об этом много, подробно разъяс-
няя, когда уместно, а когда неуместно использование
терминологической лексики.
Студенты-медики, так же как и представители других
специальностей, с самых первых дней учебы сталкивают-
ся с неизбежностью освоить всю анатомическую номен-
клатуру. Тут и появляются в их речи многочисленные сло-
ва и обороты из «медицинского» языка. Замена слов рука,
нога на верхняя и нижняя конечность естественна для
них на определенном этапе овладения своей профессией.
Студенческая речь всегда была сильно жаргонизирован-
ной; в ней особенно много профессиональной лексики,
иногда употребляемой иронически, нарочито утрированно.
Со временем она освобождается от экспрессивных изли-
шеств. Надо надеяться, что и в данном случае многим из
тех, кто увлекается чрезмерным употреблением слов, ко-
торые затронуты в письме, станет ясно, в какой речевой
72
ситуации надо сказать рука или нога, а в какой — верхняя
или нижняя конечность.
Умение употребить нужное слово в нужной ситуации,
к месту и означает знание языка, владение им. В разгово-
ре на медицинскую тему слова верхняя и нижняя конеч-
ность уместны, в речи же обыденной, бытовой они, ко-
нечно, недопустимы, здесь выступают их синонимы —
рука, нога.
Итак, три письма и две полярные точки зрения, свя-
занные с терминологическим и нетерминологическим
употреблением слов. Языковое чувство т. Сереброва
(поезд — состав) и т. Шерстобитова (баз, нетель) задето
неверным, неточным применением терминов в литературе
и публицистике, гнев же нашего корреспондента (и не
без основания!) обращен на чрезмерное увлечение тер-
минами в повседневной речи.
Отвечая нашим уважаемым корреспондентам, хочется
еще раз напомнить, что одни и те же слова в языке ни-
когда не бывают одинаковыми в разных случаях их со-
циального назначения. То, что хорошо, уместно и даже
красиво в одной ситуации, может совсем не подходить
к другой, быть неуместным в ней и уродливым.
* * ♦
Уважаемая редакция ж. «Русская речь», пожалуйста, обратите
внимание на примеры, приведенные мною. Как вольно обращают-
ся с русским языком наши отечественные, к тому же уважаемые,
издательства, коверкая и засоряя русский язык надуманными
словами.
Например, агроном Л. Стрижев в сборнике «Человек и при-
рода», изд. «Знание», 1982, № 12, с. 92, употребляет слова: запеско-
ванная морковь...', тыквы дозаривают на солнце', тыквы тоже до-
зариваются...*, доваренную тыкву... не уковырнешъ, так прочна ее
корка.
Б. Я. Каплиенко, Москва
Итак, в письме нашего корреспондента — откровенное
неодобрение приведенным словам. Надуманные, они засо-
ряют язык — вот его точка зрения. Обратимся к фактам
и проверим тем самым мнение о надуманности этих слов.
Само сочетание запескованная морковь понятно даже
без широкого контекста. Речь идет об одном из самых эф-
фективных и старинных народных способов хранения мор-
кови, которая в песке лучше лежит и сохраняет до самой
весны питательные, вкусовые и товарные свойства. За-
пескованный — производное слово от песковать, а отгла-
гольное существительное песковйние — издавна принятый
73
термин в сельском хозяйстве. Пескуют не только корне-
плоды с целые их лучшего хранения, но выдерживают во
влажном песке при определенной температуре и многие
труднопрорастающие семена, с тем чтобы они лучше про-
растали. В других европейских языках подобная обработка
семян называется стратификацией (см. «Словарь ино-
странных слов», с. 487).
По своей структуре и семантике глагол песковатъ
‘пересыпать песком5 органически связан с народной речью.
Именно в говорах открываются целые ряды однозначных
глаголов конкретно-видового действия в сфере того или
иного промысла, ремесла, производства. Сибирские рыбо-
ловы говорят не только ловит о рыбу, как говорим все мы,
по и окуневатъ, карасевать, щучить, что означает ‘ловить
именно окуня, карася, щуку5; аналогично и в речи охот-
ников: лисовать, лосевать, белковать, козоватъ — ‘охотить-
ся на лису, лося, белку, дикую козу5.
Подобные слова из-за их четкого и точного смысла
легко попадают в разные терминологические системы рус-
ского языка. Стали постоянной принадлежностью речи
специалистов сельского хозяйства, агрономов, растениево-
дов, да и рядовых тружеников села, и слова песковать,
пескование, запескованный. Это типичные примеры свое-
язычных терминов.
Понятие «своеязычный термин» предложено проф.
А. А. Реформатским. Оно возникает при рассмотрении
корневого состава слов-терминов с точки зрения их про-
исхождения. Генетический принцип позволяет выделить
две основные группы терминов — с иноязычным корневым
составом {абдукция, аберрация, агалактия, инкапсуляция,
инкубация, инсульт и под.) и своеязычным {высев (злаков,
семян), грибовище, кормность угодий, крепяж, ливневый
снег (у метеорологов) и мп. др.).
Таким же своеязычным термином является и глагол
дозаривать. Его бесприставочное соответствие зорить
в значении ‘доводить до полной зрелости в тепле, на солн-
це фрукты, овощи и т. п., снятые до их созревания5,
а также ‘способствовать созреванию хлебов, льна, снопов,
зерна5 и т. п. встречается в народной речи очень широко.
«Словарь русских народных говоров» (вып. 11) отмечает
его и в Вологодской, и в Ярославской, и в Псковской,
и в Калининской, и в Московской областях, и в говорах
Сибири, Урала и Зауралья: Мы рожь еще не жали — зорим
(пример из говора вологодской деревни); зорят мак, ка-
lb
лину, подсолнечник — скажут на ярославщине; недозрев-
ший хлеб косят, а затем зорят (перм.). Этимологически
зорйть — дозаривать связаны с глаголом зрЪть ‘созревать’.
Актуальность самого понятия, обозначаемого этим сло-
вом, для разных отраслей сельского хозяйства, языковая
точность и краткость создали все предпосылки, чтобы сло-
во зорить (многократное — дозаривать) закрепилось
в «сельскохозяйственном», терминологическом языке. Зо-
рйть в значении ‘очищать, прояснять5 введено в словник
первого терминологического словаря русского языка,
в «Опыт терминологического словаря» В. Бурнашева: «Зор-
ное масло, отстоянное на солнце». Не ушло это слово из
употребления и в современном сельскохозяйственном
языке: «...[мед] надо дозаривать в специальной таре»
(ж. «Пчеловодство», 1966, № 7, с. 30); «Для этого в ряде
крупных совхозов мы будем строить специальные цехи
для дозаривания, отстаивания и расфасовки меда» (там
же, 1967, № 1, с. 3).
Своеязычные термины составляют большой массив
слов в русской терминологической лексике. Возникшие
в недрах народного языка, часто отличные по форме от
литературных слов, они нередко представляются многим
как выдуманные искусственные образования. Между тем
приведенный материал показывает, что слова эти искон-
ные, свои, они только перемещены из одной сферы их
применения (народно-диалектной или специально-сель-
скохозяйственной) в другую — литературного языка. Имен-
но этот момент функционального перемещения и не учи-
тывает наш корреспондент Б. Я. Каплиенко, когда затра-
гивает в своем письме два примера: запескованная морковь
и дозаривать тыкву.
В наше время, когда на газетной полосе и в журналах,
на радио и телевидении постоянно обсуждаются дела и
проблемы хозяйственной и научно-производственной жиз-
ни, приток терминологической лексики заметно усилился.
Чтобы избежать возможных неясностей, неточности или
двусмысленности при встрече с узкоспециальными слова-
ми (своеобразными «цитатами из языка специалистов»),
писатели и журналисты, используя разные способы по-
вествования (авторское пояснение, сноски, введение
в скобках литературных эквивалентов), как бы переводят
их тем самым на общеупотребительный язык. Эти и дру-
гие способы растолковывают терминологические слова или
обороты, употребленные в тексте.
75
Посмотрим, как отвечают этим коммуникативным усло-
виям запескованная морковь и дозаривать тыкву в статье
А. Стрижева, понятны ли они читателю, уместно ли они
применены в тексте.
Небольшая статья «Проверьте закрома» в ежемесячнике
«Человек и природа» написана агрономом Александ-
ром Стрижевым. Само упоминание профессии автора за-
меток уже содержит указание на то, что советы и реко-
мендации даются в них специалистом-аграрни-
ком. В подобном научно-популярном жанре введение слое-
профессионализмов в текст — явление обычное, принятое,
стилистически узаконенное. О том, как вводятся эти два
термина в текст статьи, раскрыто их содержание там или
нет, можно судить, если воспроизвести контекст пол-
ностью.
О моркови: «Не помешает в начале зимы проверить
морковь в хранилище. Обычно ее пескуют — слои пересы-
пают чистым, влажным песком, чтобы корнеплоды не
соприкасались. Запескованная морковь длительный период
остается сочной, вкусной и, что очень важно, здоровой.
Болезнями поражаются в первую очередь увядшие корне-
плоды. Кому не удалось запесковать морковь, тот может
воспользоваться пленочным мешком. В нем сладкий ко-
рень сберегается вполне сносно. Горловину мешка не за-
вязывают».
Из приведенного отрывка видно, что однокоренные
слова расположены во фразе ступенчато: в начале основ-
ное слово — песковать, а затем производное от него при-
частие — запескованный. Исходное слово-термин песковать
раскрыто в простой и ясной для любого читателя форме:
пересыпают чистым, влажным песком, чтобы корнеплоды
не соприкасались.
О тыкве: «Сохранить тыкву совсем просто. По осени
надо отобрать наиболее спелые и крупные плоды. Перед
тем как внести в помещение, их дозаривают на солнце
(оставляют на огороде или раскладывают на кровле).
Доваренную тыкву „не уковырнешь“ — так прочна корка.
Кстати, в помещении, уже в процессе хранения, тыквы
тоже дозариваются». Здесь также само действие «дозари-
вание» объяснено словами: «дозаривают на солнце
(разрядка наша.— Т. К.) (оставляют на огороде или
раскладывают на кровле)».
Оба контекста убедительно показывают, сколь естест-
венно вводятся в ткань текста специальные слова и как
те
мастерски выдерживаются автором условия популяриза-
ции их содержания. Пример, который не всегда встречает-
ся в научно-популярной литературе.
♦ ♦ ♦
Обратиться к Вам, уважаемые товарищи, заставило желание
исправить грубейшую, «крупномасштабную» ошибку.
Редакторы кино упрямо и безосновательно именуют части
больших художественных кинофильмов НЕ частями (разделами,
главами, фильмами и т. п.), а сериями. «Многосерийный фильм!» —
шумит реклама, и никто из ее авторов не хочет признать, что се-
рия— это ряд однородных предметов, а не часть чего-то целого.
Из Главкино меня «успокоили», что, дескать, в словаре Оже-
гова, в одном из подпунктов, значится под серией и часть большой
кинокартины. Но ведь это производное, констатирующее искусст-
венное «творение», а не изначальное, это уступка укоренившейся
ошибке, а не выражение сущности!
Пожалуйста, помогите дорогому всем нам русскому языку!
Итак, в письме высказано решительное несогласие
с трактовкой слов серия и часть в приложении к произ-
ведениям кино- и телеискусства, которую эти слова полу-
чили в толковых словарях современного русского литера-,
турного языка.
Позиция видеть в слове серия лишь «ряд однородных
предметов» не объективна: она не учитывает той реальной
смысловой структуры слова серия, которая исторически
сложилась и утвердилась в нем на сегодняшний день
в русском языке. Серия — это многозначное слово. Оно
обозначает: 1) группу или ряд однородных предметов,
обладающих общим, объединяющим их признаком (ср. се-
рия книг «Жизнь замечательных людей»); 2) разряд, ка-
тегорию ценных бумаг, документов (серия паспорта);
3) одну из относительно самостоятельных частей боль-
шого кинофильма. Последнее значение, которое вызвало
протест корреспондента,— сравнительно новое. В словаре
под ред. проф. Д. Н. Ушакова (1940) его еще нет. Наш
корреспондент его появление в языке считает случайным,
а фиксацию в толковых словарях — ошибкой.
Тот, кто знаком с работой по составлению толковых
словарей литературного языка, хорошо знает, что разра-
ботка словарных статей и выделение номерных значении
слов осуществляются на основании обширных картотечных
данных. А это значит, что каждое значение, каждый отте-
пок значения, каждый устойчивый оборот речи может
быть подтвержден как минимум тремя цитатами, извле-
ченными из произведений писателей-классиков, автори-
тетных творцов русского литературного языка, или при-
77.
знанных специалистов в той или иной сфере деятельности.
Известный советский актер, крупный мастер киноискус-
ства Николай Черкасов в своих «Записках советского
актера» (М., 1953) использует слово серия в рассматри-
ваемом значении свободно, без особых оговорок: «Образ
Ивана Грозного сложен и противоречив. Возможность
воплотить его на сцене необычайно заинтересовала меня,
тем более что она открылась передо мной в редких по
своему сочетанию обстоятельствах: начало работы Пуш-
кинского театра над „Великим государем" совпало со вре-
менем выхода на экран первой серии „Ивана Грозного"
и с продолжением съемок второй серии фильма» (с. 162).
Аналогичные примеры можно встретить и в «Воспомина-
ниях» (т. 1—2. М., 1949, 1952) актера и режиссера
В. Р. Гардина, старейшего деятеля нашего немого кино:
«Мне лично пришлось встретиться с артистами при поста-
новке 4-й серии фильма „Петербургские трущобы"».
Само значение ‘серия кинофильма’ нетрудно вывести
из первого, исходного. Оно является его дальнейшим раз-
витием па основе метафорического переноса; такой пере-
пое наименования с одного предмета на другой происходит
тогда, когда явления (или предметы) обнаруживают в чем-
либо сходство между собой. Как разные серии одного
кинофильма объединены единством фабулы, тематики и
действующих лиц, так и множественность книг в серии
«Жизнь замечательных людей» (1-е значение слова серия)
упорядочена жанрово-тематическим единством. Отсюда
сквозное сходство этих значений — повод для метафориче-
ского переноса.
Допускаем, что кому-то значение ‘серия кинофильма’
может показаться необычным, непривычным и даже шо-
кировать. «Ошибка!» — гневно пишет корреспондент, а сло-
вари эту «ошибку» узаконивают. Между тем подобные на
первый взгляд ошибки или неточности в употреблении
того или иного слова нередко являются показателем есте-
ственной эволюции языка.
Если новое слово или его значение имеет надежную
опору в реальности, т. е. реалия, как говорят лингвисты,
обозначаемая словом, устойчива и необходима, то такое
слово или такое значение слова закрепляется в языке. Так
случилось со словом открытка ‘открытое письмо’, которое
в начале нашего века не хотели признавать ревнители
чистоты родной речи, так обстоят дела и с серией кино-
фильма.
78
Развитие кинематографа и телевидения, роль и место
их в наши дни вызвали к жизни целый пласт новой или
по-новому осмысляемой лексики. Слово серия для обозна-
чения относительно самостоятельной по содержанию части
кинопроизведения — необходимое название, отражающее
градацию фильма и по метражу кинопленки, и по идейно-
художественному делению на части (ср. название серий
в многосерийной телеэкранизации «Хождение по мукам»
А. Толстого — «Телегин», «Катя» и т. д.).
Активность рассматриваемого значения у слова серия
подтверждают производные от него слова (двух-, трех-,
пятисерийный). В последнее время появилось новое слово
сериал — однословное обозначение многосерийного фильма,
преимущественно на телевидении: «Подумайте сами, что
будет, если наиболее читаемые сейчас писатели вместо
того, чтобы писать романы, примутся писать сериалы для
телевидения, а читатели все как один превратятся в зри-
телей!» (Лит. газета, 1978, 17 мая).
Можно ли заменить словом часть, как предлагается
в письме, слово серия в приложении к кино- и телефиль-
му? Нередко встречаются такие фразы или контексты, где
эти слова равны друг другу по смыслу. (Ср., к примеру,
фразу из рецензии на фильм «Отец и сын», помещенную
в «Литературной газете» от 9 апреля 1980 г.: «Все ска-
занное до сих пор навеяно впечатлениями от первой части
дилогии, завершающейся смертью Романа Бастрыкова».)
Вместе с тем надо иметь в виду, что слово часть в кине-
матографии имеет четко выраженный смысл: это компо-
зиционный отрезок, обязательный в каждом фильме. При-
вычны и понятны такие выражения, как картина в пяти
частях или этот фильм длинный, в двенадцати частях.
Даже сама упаковка кинопленки любого фильма осу-
ществляется в металлических коробках по его частям.
Часть кинокартины — это тот ведущий различительный
признак, по которому вся кинопродукция делится на пол-
нометражные и короткометражные фильмы. Вот что пи-
шется о полнометражном фильме в однотомном «Совет-
ском энциклопедическом словаре»: «ПОЛНОМЕТРАЖ-
НЫЙ ФИЛЬМ, кинопроизведение размером от 5 до
12 частей (1200—3000 м кинопленки)» (с. 1044).
Рассмотренные факты доказывают, что в кинематогра-
фии каждое из двух слов (серия и часть) наделено своим
особым смысловым содержанием, а это значит, что заме-
79
пять друг друга они могут лишь в редких, обусловленных
контекстом случаях.
Многосерийный фильм в кинематографе — это объеди-
нение нескольких полнометражных фильмов с од-
ним сюжетом, на одну тему, с одним и тем же составом
действующих лиц. Понятие сложилось, и вряд ли целе-
сообразно его пересматривать.
МОЖНО ЛИ УПОТРЕБИТЬ СЛОВО ...?
Секретариат Российского союза потребительских обществ про-
сит Вас разъяснить правомерность употребления в официальных
документах слова останов вм. остановка работы промышленного
предприятия, печи, в частности в хлебопечении.
Начальник секретариата Роспотребсоюза
А. Г. Цоня, Москва
Вопрос о слове останов возникает потому, что в языке
есть другое, очень близкое к нему слово — остановка.
Близость эта не только в звучании и форме, но и смысло-
вая. Именно эту содержательную близость двух отглаголь-
ных существительных останов и остановка показывает
«Словарь современного русского литературного языка»
(т. 8): «ОСТАНОВ... То же, что остановка (в 1-м знач.)».
Но уже в этом словаре останов сопровождается двумя по-
метами: «спец.» (специальное) и «разг.» (разговорное).
Иллюстрирующие речения словаря прямо говорят о сфере
распространения слова — в технике, в производстве: пуск
и останов станка, останов конвейера.
За прошедшие с момента выхода в свет (1959)’
8-го тома БАС годы в слове останов появился смысловой
элемент, связанный с сознательным, волевым (т. е. по
воле кого-либо) прекращением работы в отличие от оста-
новки, которая может произойти непроизвольно, без вме*
шательства человека. В результате такой семантической
конкретизации в слове останов происходит и функцио-
нальное закрепление его в речи профессионально-произ’
водственной, технической. Всякое прекращение работы
цеха, станка, завода, конвейера, печи и т. д., осуществляе-
мое людьми сознательно и целенаправленно, производст-
венники называют остановом. Директор Бобруйского ко-
жевенного комбината в своем отчете сообщает: «Так без
останова производства осуществлена полная реконструк-
80
ция отмочно-зольного цеха с учетом передового отечест-
венного и зарубежного опыта» (ж. «Кожевенно-обувная
промышленность», 1982, № 12, с. 9.).
Закреплению слова останов в профессиональной речи
способствует следующее собственно языковое обстоятель-
ство: его общеупотребительный синоним остановка (кроме
1-го значения, совпадающего со значением слова останов)
широко употребляется и для названия места, где останав-
ливаются разные виды транспорта — трамвай, автобус,
поезд и т. п.
В сферах же специальных, где недопустима двусмыс-
ленность терминологических единиц, однозначное останов
имеет свои преимущества перед многозначным остановка.
А так как по своему словообразовательному строению
останов входит в ряды так называемых бессуфиксальных
образований, весьма распространенных в терминологиче-
ской лексике (ср. опуск, выбег, взрез, надир, провис, под-
вод, отвод, расплав, перегруз, облов, унос, подкос, бур,
лов, плав и мн. др.), то это способствует его устойчивости
и уместности там.
ТакИлМ образом, выражения останов печи, останов пред-
приятия, конвейера и под., как бы они ни противоречили
нашему языковому чутью и ни казались странными и
необычными, в специальных текстах, в том числе и в офи-
циальных документах, распоряжениях, допустимы.
В заключение добавим, что истоки слова останов, как
и многих единиц профессионально-производственной лек-
сики, лежат в народно7диалектной речи. Впервые оно за-
фиксировано в «Дополнении к „Опыту областного велико-
русского словаря"» (СПб., 1858). Из диалектной речи оно
попадает и на страницы произведений художественной
литературы; его используют большие, признанные масте-
ра слова, и не только в речи персонажей из народа, но и
в авторском повествовании: «И все он делал охотно и
споро, без останова переходя от одного дела к другому»
(Л. Толстой. Алеша Горшок).
♦ ♦ ♦
Есть ли слово новинй для обозначения хлеба нового урожая?
Петров С. П., Москва
Слово такое есть, причем слово традиционное, с много-
вековой историей. В описаниях жизни старой деревни
у писателей-классиков в XIX или в начале XX в. оно
встречается довольно часто: «Капитан опустил мешок на
81
землю и достал из кармана кисет,—Ходил к мельничихе,
вот мучицы забрал до новины» (Вересаев. Поветрие);
«Мука, почитай, на исходе, а до новины-то два раза ноги
протянешь» (Эртель. Гарденины).
В язык художественной литературы слово новина по-
пало из народной речи. Там его значение гораздо шире —
оно применяется не только к зерновым, но и к любому
продукту нового урожая вообще. Вот как это слово тол-
куется в словаре Даля: «первый плод, первое зерно в году
или первый сбор нового урожая» (т. 2, с. 549). В худо-
жественной литературе прошлого это слово можно встре-
тить со всеми оттенками этого широкого значения. В по-
вести И. Бунина «Деревня» читаем: «Бедность была лю-
тая, хлебушка и в новину не хватало». Ясно, что здесь
новина — это ‘пора уборки хлебов5.
Устойчивое и органически присущее народной речи,
это значение и сейчас можно встретить в говорах. В ря-
занской деревне Деулино (о словаре которой мы будем
говорить в связи с письмом о слове живот) было записано
несколько контекстов с однокоренным новинка в прило-
жении к самым первым грибам: [Приглашает дед:] Са-
дйсь навйнку ййсть. Или в другой раз: Дъждичбк дянькя
два бы пашдл, етъ навйнка п пашлй. [— А что именно?] —
Г рыбы *.
Нам остается добавить, что вопрос т. Петрова не слу-
чаен. Дело в том, что рассматриваемое здесь значение
слова новинй выходит из живого и массового употребле-
ния. И понятно почему. В современной колхозной деревне
радикально изменились условия быта. Основные массы
сельского населения теперь покупают готовый выпечен-
ный хлеб в магазинах (сельмагах), как и жители городов.
Навсегда исчезла кабальная зависимость крестьянской
семьи от собранного урожая зерна, как это было в доре-
волюционные годы в условиях единоличного крестьянско-
го хозяйства.
Интересно то, что устаревание этого слова происходит
на наших глазах. Люди старшего и среднего поколения
хорошо знают, понимают его значение и даже могут ска-
зать новинй о хлебе и зерне нового урожая. Молодежь же
удивляется ему; для них новина — то же, что новь, т. е. ‘не
паханная еще земля, целина5. Такое значение привычно
♦ Здесь и далее примеры из «Словаря современного русского на-
родного говора (д. Деулино Рязанского района Рязанской об-
ласти)» даются в упрощенной фонетической транскрипции.
82
для профессиональной речи работников сельского хозяй-
ства. Стилевые квалификации толковых словарей совре-
менного языка отражают эту динамику. Последний из
пих, «Словарь русского языка» в 4-х томах под ред.
проф. А. П. Евгеньевой, во 2-м издании рядом с значе-
нием ‘хлеб нового урожая5 имеет помету «устар.» (уста-
релое или устаревающее).
ЧТО СЛОВО ЗНАЧИТ?
Что значит слово закоперщик, употребляется ли оно не в иро-
ническом и порицательном смысле?
А. А. Кунин, Москва, февр. 1982
Слово закоперщик интересно тем, что его нейтральное,
номинативное значение в современном употреблении от-
ходит на второй план. Большинство же, когда говорят
закоперщик, имеет в виду главаря, зачинщика, верховода
в каком-либо деле. Именно в таком ряду синонимов от-
мечают его нормативно-стилистические справочники со-
временного литературного языка: зачинщик, инициатор,
затейщик (разг.), запевала (разг.), заводила (прост.) и за-
водчик (прост.), закоперщик (прост.) («Словарь синони-
мов русского языка», т. 1). В словаре подчеркивается его
грубовато-фамильярная окраска и отмечается его употреб-
ление по отношению к тому, кто проявляет живую ини-
циативу в каком-либо деле.
Между тем в профессиональной речи горняков, шах-
теров, гидростроителей это — традиционное название бри-
гадира или рабочего десятника (по Далю и Ушакову),
который руководит работами по забиванию свай при по-
мощи копра. Это значение, с пометой «специальное», по-
казывают и словари современного литературного языка.
Из профессионального общения оно попадает и на стра-
ницы художественной литературы: «Никто на шахте не
знал, зачем пошли к деду закоперщики» (Горбатов.
Донбасс).
В технике копер (из польск. kajer ‘сваебитная маши-
на5) находит применение во многих отраслях. Для нашего
случая интерес представляет название сооружения для
вбивания свай в твердый грунт или на большую глубину.
Специальное значение — первичное и в слове закоперщик*,
в нем без труда обнаруживается смысловая номинативная
83
связь со словом копер (первая фиксация слова копер —
«Словарь Академии Российской», 1792 г.). Тогда же глав-
ное лицо (или нарядчик) при забивании свай назывался
коперщиком; слово это, впрочем, с пометой «специальное»
показано и в БАСе — словаре современного языка.
Впервые слово закоперщик отмечается в словаре Даля
в значении ‘десятник, большак у копра, у свай5. Но уже
в середине XIX в. известно и второе, переносное значе-
ние его —‘зачинщик, верховод5: «Чеснок запихнул собе
в нос нитку, потом сильным дыханием воздуха проводит
ее в рот и, передергивая нитку взад и вперед, показывает
эту шутку закоперщику Мямле» (Помяловский. Очерки
бурсы).
Как всякая экспрессивная семантика, это значение
устойчиво и особенно жизнеспособно в языке. В наше
время его влияние заметно проявляется в возникновении
женского соответствия слова закоперщица. Если БАС
объясняет слово закоперщица как женское к 1-му и 2-му
значениям слова закоперщик, то уже МАС (2-е изд.
1981 £.) показывает в нем лишь второе, переносное зна-
чение; первое, специальное вовсе отсутствует. В такой
стилевой динамике, а точнее, в противоборстве номина-
тивного и экспрессивного содержания в слове есть симп-
том к исчезновению номинативного. Другими словами,
можно предположить, что название руководителя работ
по забиванию свай копром в слове закоперщик постепенно
будет сходить на нет в общем литературном, не профес-
сиональном употреблении.
♦ ♦ ♦
Встретил у Мечникова в «Этюдах оптимизма» слово рынва.
Что оно значит?
Л. Н. Соловьев, Москва ;
Незнакомое слово в научном труде невольно наводит
читателя на мысль о принадлежности его к языку науки.
В данном случае к языку медиков, биологов. (Выдающий-
ся русский биолог И. И. Мечников был одним из осново-
положников эволюционной эмбриологии и микробиологии.)
Однако поиски слова рынва в специальных медицинских
и биологических словарях и энциклопедиях успехом не
увенчались. Не отмечено оно ни в одном из толковых
словарей русского языка, включая диалектные.
Зная о многолетнем пребывании И. И. Мечникова за
границей (до конца жизни он работал в созданном
84
в 1888 г. в Париже международном микробиологическом
центре — Пастеровском институте), можно предположить:
а нет ли нужного нам слова в европейских языках? Нет
его и там.
Слово рынва нам удалось найти в «Этимологическом
словаре русского языка» М. Фасмера (т. 1—4. М.: Про-
гресс, 1964—1973). Напомним, этимологические словари
всякого языка содержат сведения о происхождении слов.
Краткая справка из этого словаря наводит на след инте-
ресующего нас слова: рынва 'водосток, канава’, южн.-укр.
рйнва (т. 3). Уточняем семантику в словарях украинского
языка: рйнва ‘водосточная труба’ (Украшсько-росшський
словник. КиТв: Наукова думка, 1964).
Южпоукраипское слово рынва в сочинениях И. И. Меч-
никова — это слово его родного языка. И. И. Мечников
родился и долгое время жил на Украине. Прекрасное сви-
детельство того, как устойчивы «семейные» слова, извест-
ные с детства, в лексиконе личности! А ведь И. И. Меч-
ников многие годы прожил за границей. Блестяще обра-
зован. Европеец. И тем не менее узкорегиональное сло-
вечко рынва встречается на страницах его сочинения.
«Этюды оптимизма» (1907)—одна из трех книг,
посвященных проблеме старения, разработке которой зна-
менитый микробиолог отдал последние годы своей жиз-
ни. Слово рынва в этой книге появляется в главе о сом-
намбулизме. Сомнамбулизм — по-другому еще его назы-
вают лунатизм — мало исследованная болезнь, выражаю-
щаяся в том, что человек во сне встает, ходит и действует
как бы наяву. Все содержание этой главы в «Этюдах оп-
тимизма» строится на анализе реальных случаев поведе-
ния лунатиков, в котором ученый стремится найти сход-
ство с поведением человекообразных обезьян. Вот не-
сколько извлечений из этой главы:
«Больная направляется по лестнице, ведущей в поме-
щение сиделок; затем быстро направляется в обратную
сторону к прачечной; но дверь заперта; тогда она колеб-
лется, меняет направление и идет к дортуару больничной
прислуги, где она спала раньше; она поднимается на чер-
дачный этаж, где находится этот дортуар. Дойдя до верх-
ней площадки лестницы, она открывает окно, выходящее
на крышу, выходит из окна, гуляет по рынве на глазах
другой сиделки, с ужасом следящей и не смеющей заго-
ворить с нею; входит в другое окно и спускается по лест-
нице» (с. 148) | «Мы имеем здесь дело с истеричкой, кото-
85
рая в нормальном состоянии, понятно, не имела никакой
привычки лазить по крышам и гулять по рынвам» (там
же). И далее: «В другом случае, сообщенном Шарко, дело
касается хорошо воспитанного 17-летнего сына крупного
промышленника. Утомленный приготовлением к годич-
ному экзамену, юноша рано улегся спать. Через некоторое
время он встает в своем дортуаре, выходит через окно па
крышу и благополучно продолжает свою опасную прогул-
ку вдоль рынвы. Его разбудили без дальнейших приклю-
чений» (там же, с. 149).
Итак, больные-лунатики в своих опасных ночных про-
гулках по крыше спускались до самого края ее — до водо-
сточного желоба, рынвы.
* ♦ *
Производственное объединение «Молдхлебпром» вырабатывает
калачи плетеные высшего сорта кольцеобразной, овальной и про-
долговатой формы. Продолговатой формы вырабатываются калачи
в виде халы и плетенки.
При пересмотре стандарта на калачи плетеные возникли раз-
ногласия по форме калача.
Молдавское республиканское управление Госстандарта счи-
тает, что калач может быть только кольцеобразной и овальной
формы с отверстием внутри.
В толковом словаре живого великорусского языка Вл. Даля
(изд. Москва, «Русский язык», 1979 г.) и в «Словаре русского язы-
ка» под ред. акад. М. П. Алексеева, чл.-корр. АН СССР С. Г. Бар-
хударова, Г. П. Блока, акад. В. В. Виноградова, А. П. Евгеньевой,
акад. С. П. Обнорского, Ю. С. Сорокина (Москва, 1958) указано
толкование калач как < белый пшеничный хлеб вообще5.
Просим объяснить: какое хлебное изделие называют калачом
и можно ли отнести к калачам пятифитилыюе изделие продолго-
ватой формы?
Убедительно просим ускорить ответ в связи с истечением сро-
ка действия стандарта на калачи плетеные.
г. Кишинев, Центральная лаборатория «Молдхлебпром» !
Свой ответ о значении слова калач мы строим на по-
казаниях толковых словарей русского языка. Для того
чтобы было видно традиционное понимание русскими это-
го слова, мы умышленно извлекаем эти сведения из сло-
варей, хронологически охватывающих больше чем столет-
ний период.
Словарь В. И. Даля: «...пшеничный сгибень с дужкою
из жидкого теста... У калача различают животок с губкою,
и ручку, дужку или перевясло» (т. 2, с. 76); словарь под
ред. проф. Д. Н. Ушакова (1935): «Белый хлеб, выпечен-
ный в форме замка с дужкой»; МАС (2-е изд.): «...пше-
ничный хлебец, выпеченный в форме замка с дужкой.
€6
[Пастухов] разрывал пальцами дужку калача и провожал
куски в рот решительным, но неторопливым движением.
Федин. Первые радости».
Таким образом, устойчивое представление о калаче,
хлебном изделии из пшеничной муки, в языковом созна-
нии русского народа непременно связывается с формой,
напоминающей своим видом висячий замок. Никакого
указания на иную форму изделия, в том числе и на «пяти-
фитилыюе изделие продолговатой формы», лингвисти-
ческие справочники не содержат.
Что же касается технологии, так же как и рецептуры
того или иного хлебного изделия, то это — компетенция
специалистов хлебопекарной промышленности. Впрочем,
в толковании слова калач Далева словаря содержится ука-
зание на жидкое тесто.
Нам остается развеять сомнения относительно опреде-
ления слова калач как ‘белого пшеничного хлеба вообще^
Такое значение действительно есть во всех трех словарях,
но оно употребляется с ограничительной пометой «об-
ластное» («обл.»). Другими словами, в некоторых мест-
ностях России калачом называют белый пшеничный хлеб
вообще. Надо полагать, что при выработке Госстандарта
специалисты должны ориентироваться на общенарод-
ные, а не на местные, т. е. территориально ограничен-
ные, представления.
Письмо товарищей из Кишинева — один из многих при-
меров того, как обращающиеся за справками к толковым
словарям не извлекли для себя необходимой информации,
хотя эти сведения там и содержатся.
В толковых словарях русского языка (да и других
языков) любая помета, даже если она дается в сокращен-
ной форме, полна вполне определенного смысла, и пре-
небрегать этими указаниями — значит обрекать себя па
неправильное понимание слова. А это, как показывает
разобранное письмо, чревато нежелательными последст-
виями: реалия может получить неверную номинацию.
* ♦ *
Слышал, но совсем не понял пословицу на сулё как на стулё,
а на деле как на копылё. Что здесь значат слова на суле, на ко-
пыле! Когда можно применить эту пословицу?
В. Кондратенко, г. Зеленоград
Еще один случай с малопонятной пословицей (пример
более сложный, чем анализируемая далее пословица не на
живот, а на смерть). В пословице на сулё как на стулё,
87
а на деле как на копыле затруднение может вызвать се-
мантика двух «стержневых» слов — сула и копыл.
Понять первое из них — сул& — помогут его однокорен-
пые «собратья», такие, как сулить ‘обещать’, сулиться
‘обещаться*, посулить ‘пообещать, обнадеживая’ и под.
Эти слова нередко можно услышать от простых и немо-
лодых людей, связанных в прошлом или теперь с народно-
деревенской речевой средой. Сула — это отглагольное су-
ществительное от сулить. обозначающее ‘обещание’ или
даже, точнее, ‘обнадеживающее обещание’.
В словаре Даля собраны замечательные пословицы
с этими словами: Не сули журавля в небе, а дай синицу
в рукщ Мне за лошадь сто рублев сулили, да я вишь
не взял. Точный смысл и лукавый народный юмор многих
из них основаны на расхождении между словами-обеща-
ниями и делами, что нередко встречается в жизни: Тонул,
топор сулил, а как вытащили, и топорища жаль стало*.
Сулиха недахе родная сестра.
Из городских жителей, особенно если они молоды и
никак не соприкасались с жизнью сельской, мало кто
знает слово копыл. А слово это старинное и многознач-
ное. С давних времен и по сей день копылом называют
‘каждый из вдолбленных в санные полозья брусков и
служащий опорой для кузова саней’. Его отмечают и «Сло-
варь русского языка XI—XVII вв.», и МАС (2-е изд.).
См. пример из художественной литературы: «Семен ехал
в легких, с высокими копыльями санках, приспособленных
для езды по глубокому снегу в лесах» (Седых. Даурия).
Это самое «популярное» и получившее общерусское рас-
пространение значение у слова копыл появилось в резуль-
тате семантической трансформации (специализации) наи-
более общего осмысления слова копыл, сформулированного
в словаре Даля как ‘стояк, торцом вставленная дере-
вяшка’.
В разных говорах русского языка слово копыл в этом
значении было приспособлено для наименования разных
реалий вертикальной конфигурации: ‘колодка, на которой
плетут лапти’, ‘сапожная колодка’, ‘лопатка, которой ко-
пают’, ‘тяпка’, ‘длинное, кривое долото на деревянной
рукоятке для внутренней выделки улейных колод’ и мно-
гие другие. Вертикальность копыла, какой бы конкретный
предмет ни имелся при этом в виду,— важнейший смысло-
вой признак слова; опа — тот необходимый и существен-
ный смысловой признак слова копыл, который важен и
•88
для понимания заинтересовавшей В; Кондратенко посло-
вицы: на сулё как на стулё, а на деле как на копылё.
Подставим наши объяснения «стержневых» слов в эту
пословицу — и получим перевод ее на наш, сегодняшний
язык. Аллегорически имеется в виду сидение человека:
на сулё (т. е. на обещании) как на стулё, а на деле как
на копылё (т. е. на стояке, на торцом вставленной дере-
вяшке).
Таким образом, наша пословица — это емкое и яркое
словесное произведение, созданное народом. В аллегори-
ческой форме, в рифму оно зло и метко клеймит обман-
щиков, лгунов, которые ловко отделываются одними обе-
щаниями.
Слово копыл группирует и другие пословицы в народ-
ном языке: скрипит, как копыл в дровнях ‘сильно скри-
петь’ или в переносном употреблении ‘ворчать’; выйти из
копыльев ‘прийти в полное расстройство’; на копыл поста-
вить ‘произвести полный беспорядок, поставить все вверх
дном’; два брата копыл да лопйта ‘о двоих, кто совсем
непохож друг на друга”; копыл-копылбм ‘о беспорядке’
и многие другие.
Исследователи русской фразеологии, объясняя семан-
тику, происхождение русских пословиц и поговорок и их
употребление, обращали внимание и на устойчивые вы-
ражения со словом копыл. Один из таких интересных этю-
дов встретился нам в книге В. М. Мокиенко «В глубь
поговорки» (М., 1975), в нем описана история поговорки
с копыльев долой.
ПОЧЕМУ ТАК ГОВОРЯТ?
ОТКУДА ПОШЛО СЛОВО (ВЫРАЖЕНИЕ)?
Одна из древнейших профессий на земле — крестьянин. Но ее
называют по-разному: и хлебороб, и земледелец, и хлебопашец.
Если слова хлебороб и земледелец связаны с хлебом, с землей и
обработкой ее, то как тогда понимать слово крестьянин? Почему
эта профессия имеет несколько названий?
Абрамов М. С., Краснодарский край
Свой ответ на интересное письмо т. Абрамова начнем
со второго вопроса.
Слова любого языка существуют для того, чтобы обо-
значать предметы (и понятия) реальной жизни. Языко-
89
веды давно заметили такую интересную закономерность:
чем древнее, чем «обжитее» сам реальный предмет (или
понятие) у того или другого народа, тем больше слов во-
круг него появляется. В основе образования слов — назва-
ний домашних животных в русском языке лежат разные
признаки. Если, к примеру, в группе слов, называющих
корову, важны признаки возраста, пола, стельности, дой-
ности, времени рождения (в году) и т. п., то уже в на-
званиях лошадей существенны и рабочие признаки жи-
вотного, его стать, масть и прав.
В маньчжурских языках, на территории распростране-
ния которых водятся тигры, много слов для их названия.
В словах различаются и годовалый тигренок, и трехлет-
ний, и старый тигр. Русский язык этого не знает. А все
потому, что для тамошних жителей тигр, властелин во-
сточных джунглей,— объект охоты и отлова. Жители тех
мест находятся в постоянной настороженности и готовно-
сти к отпору из-за повседневного беспокойства и опас-
ности, которые несет с собой близость могучего хищника.
А ведь все это в конечном счете выражается в словах.
Слова всякого языка отражают жизнь во всех ее слож-
ностях и нюансах.
Наш язык богат названиями древнейшей и исключи-
тельно важной для жизни профессии крестьянина. Это не
только крестьянин, земледелец, хлебопашец и хлебороб,
которыми интересуется т. Абрамов. По существу их целая
тематическая группа. К указанным можно добавить и
слова пахарь, землепашец, землероб, мужик, поселянин,
селянин, пейзан, а на газетной полосе их часто заме-
няют такие сочетания, как сельский труженик, рядовые
полей, колхозник, работники сельского хозяйства, труже-
ники села, труженики полей и под.
В зависимости от цели и места высказывания (в раз-
говорно-бытовой речи или в официально-деловом выступ-
лении на собрании, в служебных отчетах и сводках или
в газетном очерке, в научной статье или в агротехническом
справочнике) употребляют то или иное слово (выраже-
ние). В письменной речи, т. е. когда слова и выражения
выбираются, а построение фразы тщательно обдумывается,
когда страницы одного и того же текста не должны
пестреть одними и теми же словами и оборотами (а эти
требования — самые минимальные со стилистической точки
зрения), весь обширный ряд, обозначающий человека,
основное занятие которого — обработка земли, «приходит
90
в действие»осуществляется сознательный выбор такого
слова, которое наиболее подходит к данной, конкретной
ситуации речи. Искусная кохмбинация этих близкознача-
щих слов, особенно в пределах близкого контекста, гово-
рит об умении активно использовать свой словарный за-
пас, а это в конечном счете помогает выразить мысль
точно и в то же время живо.
Вернемся к тем словам, которыми интересуется
т. Абрамов. Три из них — земледелец, хлебопашец, хлебо-
роб — настолько ясны по своему строению, что их содер-
жание как бы воспроизводится в их форме: земледелец —
возделывает землю, хлебопашец — пашет землю под хлеб,
хлебороб — обрабатывает землю под хлеб. О таких словах
языковеды говорят, что они имеют прозрачную этимоло-
гическую, или внутреннюю, форму.
В русском языке эти слова существуют давно, их отме-
чают уже словари начала XVIII в. «Лексикон треязыч-
ный» Ф. П. Поликарпова 1704 г. зарегистрировал слово
земледелец, а слово хлебопашец дано в «Российском с не-
мецким и французским переводами словаре» Н. Нордстета
1782 г. Ученые полагают, что оба этих слова были у нас
и раньше, задолго до своей первой лексикографической
фиксации.
Слово хлебороб заимствовано русскими из украинского
языка, где хл1бороб — ‘земледелец, хлебопашец, хлебороб,
пахарь', а хлгборобний — 1) ‘земледельческий, хлебопа-
шеский’; 2) (о земле) устар, ‘пахотный’, хл1боробство —
‘земледелие, хлебопашество’. Первая словарная фиксация
слова хлебороб относится к 1776 г.—в «Дополнении к цер-
ковному словарю» П. Алексеева в значении ‘хлебник’.
Затем — длительный перерыв до «Толкового словаря рус-
ского языка» 1940 г. под ред. проф. Д. Н. Ушакова, где
оно квалифицируется как слово книжное, пришедшее из
украинского языка. Сначала в русском языке его употреб-
ляли чаще всего по отношению к крестьянам южной Рос-
сии. В 40—50-е годы его настолько часто можно увидеть
в газетах и услышать по радио, что стало забываться его
украинское происхождение.
Слова земледелец — хлебопашец — хлебороб образуют
синонимический ряд. Это значит, что они примерно равны
по смыслу и одно может заменять другое. Синонимические
словари русского языка, выстраивая этот ряд близкозна-
чащих слов, вводят в него и другие, такие, как землепа-
шец, землероб, пахарь и т. д. «Словарь синонимов русско-
91
го языка» в 2-х томах, наиболее полный из справочников
этого рода, выявляя специфику современного употребле-
ния этих слов, указывает, что слово земледелец имеет
в современном языке книжный и официальный характер.
Его книжно-официальная стилистика строго соотнесена
с отглагольным существительным земледелие, которое
используется в языке именно в этом стилевом ключе.
(Вспомним официальное название правительственного
учреждения — Наркомат земледелия, существовавшее до
1946 г.) Земледелец как название лица дается при харак-
теристике занятия или положения человека: «Мелкий
земледелец при капитализме становится — хочет ли он
этого или нет, замечает ли он это или нет — товаропроиз-
водителем» (Ленин, Поли. собр. соч., т. 27, с. 220); «В кол-
хозах родился и вырос новый земледелец. Черты этого
земледельца мы видим в тех людях, которых принято на-
зывать героями и героинями нашего времени» (Рябов.
К вопросу о ходоках).
Слово хлебопашец — устарелое. Его употребляют по
отношению к прошлой жизни: «Давно уже разъехались
по своим местам проезжие; помещики и хлебопашцы на-
лаживают сев» (А. Н. Толстой. Овражки).
Слово хлебороб и сходное с ним по структуре землероб
заметно распространились в нашем языке начиная при-
мерно с 40-х годов. Специалисты-языковеды по-разному
оценивают его стилевое наполнение. Если словарь Уша-
кова относит слово хлебороб к лексике книжной, то двух-
томный «Словарь синонимов русского языка» отмечает
в нем областную окраску, а «Словарь русского языка»
Ожегова в разных изданиях меняет свои характеристики:
в первых изданиях слово хлебороб не снабжается ника-
кими стилистическими пометами, а это значит, что оно
обычное, нейтральное слово, как хлеб, дом, живой, идти.
Начиная с 9-го издания (1972), у него появляется стиле-
вая помета «высок.» Видимо, основанием для такой ква-
лификации послужило широкое применение слова хлебо-
роб в прессе, в особенности в заголовках газетных статей
типа «Хлеборобы рапортуют», «Трудовые рубежи хлебо-
робов», «Хлеборобы обязуются». Нельзя не согласиться
со словарем-справочником «Правильность русской речи»,
который, подчеркивая излишнюю моду на это слово, назы-
вает его «затасканной красивостью» в языке газеты, радио,
телевидения.
Слово крестьянин в этом ряду занимает особое место.
92
Во-первых, оно не обладает такой прозрачной внутренней
формой, как сходные с ним по смыслу земледелец, хлебо-
пашец и хлебороб, где содержание каждого слова выте-
кает из его структуры. В форме слова крестьянин есть
интересная особенность. По своему происхождению это
слово представляет собой звуковое искажение латинского
слова christianus 'христианин5. Изменение это произошло
еще в древнюю пору, а причиной его явилось близкое
к семантике христианина слово крест. Специалисты по
древнерусскому языку приводят в своих работах много-
численные примеры того, как эти два написания слова
христианин, с начальным х и начальным к, долгое время
смешивались: «ВЪроваша вь святую троицу и быша
крестияне» (т. е. христиане) (Кирилл Туровский, XII в.) \
Уже в далеком прошлом изменилась и семантика слова
крестьянин 'христианин5. Называя вначале всех русских
православных «христианами» или «крестиянами», люди
постепенно стали употреблять эти слова и для обозначе-
ния сельских жителей вообще. Уже с XIV в. можно
встретить в памятниках такое употребление слова крестья-
нин, когда оно означает 'лицо, принадлежащее к низшему
податному сословию на Руси5: «Се язъ княз(ь) Феод (о) р
Федорович пожаловал есми игумена з брат (ь) ею Толсково
деревнею Куколцинымъ, и с лЪсом, и с пожнями... и кто
в ней имет жити кр(е)стиян...» (ок. 1430—40 гг. Словарь
русского языка XI—XVII вв., т. 8, с. 49).
Второе отличие слова крестьянин от рассматривае-
мых здесь земледелец — хлебопашец — хлебороб — семанти-
ческое, т. е. смысловое. В смысловом отношении слово
крестьянин шире их. В нем кроме объединяющих при-
знаков — обязательные занятия по обработке земли, обяза-
тельная жизнь в сельской местности — есть еще другие су-
щественные социально-экономические признаки. Крестья-
нин — это представитель одного из трудящихся классов в
капиталистическом и социалистическом обществе. Вспом-
ним формулу революционного времени: союз рабочих и
крестьян (не земледельцев и не хлебопашцев), формулу,
отражающую единство трудовых классов. В политической
и социально-экономической литературе разработано стро-
го научное определение самого понятия крестьянин с клас-
совых позиций. Для нашего ответа здесь эти детали необя-
1 Пример взят из статьи Н. В. Чурмаевой «Листая учебник»
(ж. «Рус. речь», 1976, № 4, с. 125).
93
вательиы, хотя социально-экономическое осмысление этого
понятия, проникая и в общее употребление (а его отмечает
уже в середине прошлого века словарь Даля, когда указы-
вает на принадлежность крестьян «к низшему податному
сословию»), ставит его в иные отношения с близкими
к нему земледелец — хлебопашец — хлебороб. Эти отноше-
ния уя?э не синонимические, а родо-видовые.
Слова родо-видовых объединений легко заменяют друг
друга в разных ситуациях и в речи письменной, и в речи
разговорно-обыденной. На каждом шагу без всяких уси-
лий, автоматически мы можем один и тот же предмет
назвать или более обобщенно, или более конкретно. Об
одном и том же цветке можно сказать и цветок и роза
(фиалка, лилия, гвоздика), о дереве —и дерево и береза
(ель, ольха, кедр), о лошади —и лошадь и конь (рысак,
вороной) и т. д. Первые слова — обобщающие, родовые
(цветок, дерево, лошадь), вторые — конкретные, видовые
(роза, фиалка, лилия, гвоздика; береза, ель, ольха, кедр;
конь, рысак, вороной).
Особенно важна роль родо-видовых наименований
в речи письменной; они помогают избежать повторения
одних и тех же слов в пределах близкого контекста. На-
пример, в «Войне и мире» Л. Толстого родовое (обобщаю-
щее) слово крестьянин соседствует со сходным с ним по
значению видовым (конкретным)’ хлебопашец9. «Одно
имение его в триста душ крестьян было причислено
в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров
в России), в других барщина была заменена оброком».
Обобщенно-родовое крестьянин с его социально-эконо-
мической характеристикой, а также официально-книжное
земледелец (здесь важна и прямая смысловая соотнесен-
ность с отглагольно-книжным существительным земледе*
лие и прилагательным земледельческий) послужило осно-
ванием для их терминологизации. Именно они, а не хлебо-
пашец (хлебопашество) и хлебороб (хлеборобство) явля-
ются стационарными терминологическими единицами
в специализированном языке сельского хозяйства, причем
не только в русском, но и во многих европейских языках.
«Восьмиязычный сельскохозяйственный словарь», объеди-
няющий многочисленную терминологическую лексику раз-
ветвленных отраслей сельского хозяйства восьми европей-
ских языков (русского, болгарского, чешского, польского,
венгерского, румынского, немецкого, английского), при-
водит целые серии слов-терминов и словосочетаний-тер*
94
минов, организующими компонентами которых являются
и крестьянин. и земледелец. Ср.: крестьянин-арендатор,
крестьянин безземельный, крестьянин-единоличник и др.
и земледелие богарное, неполивное, неорошаемое, частное
и под.
Терминологический статус слов крестьянин и земле-
делец предписывает им и соответствующие сферы приме-
нения — это язык науки в его устной и письменной форме,
это официально-деловая и книжно-письменная речь.
Вместе с тем все четыре слова рассматриваемого ряда
служат не только нуждам профессионального или офи-
циально-делового общения. Они живут полновесной
жизнью во всех пластах и ответвлениях современного рус-
ского языка, как в его письменной форме со всеми его
многообразными жанрами, так и в речи повседневной, бы-
товой. С ранних лет до глубокой старости их знают и
употребляют все — и труженики сельского хозяйства,
и люди, далекие от него.
При такой общеизвестности и большой смысловой бли-
зости слов крестьянин — земледелец — хлебопашец — хлебо-
роб естествен свободный выбор их при непосредственном
употреблении. При этом надо иметь в виду, что живое,
естественное течение нашей речи в очень сильной степени
автоматично. Отсюда и свободная взаимозаменяемость
этих слов, хотя и не беспредельная. Именно это мы и стре-
мились показать и аргументировать всем нашим предшест-
вующим изложением.
В прессе, в радио- и телепередачах, где описываемые
(или сообщаемые) события и факты должны получить
общественное звучание, где важно не только сообщить
новости читателю, слушателю, но и воздействовать на его
ум или эмоции, используется все стилевое многообразие
национального языка; в текстах употребляются слова раз-
ной стилевой окраски и принадлежности. Поэтому и в на-
шем случае для обозначения сельского жителя, основным
занятием которого является обработка земли, применимы
не только те четыре слова, на которые обратил внимание
т. Абрамов, но и другие, сходные с ними по смыслу,
однако разные в оттенках этого смысла и стилевой
окраске.
♦ ♦ ♦
В разговорной речи, да и в печатных изданиях употребляют-
ся олова яровой, яровая (яровая пшеница, яровой ячмень, яровой
клин, яровые колосовые и т. д.). Значения этих слов ясны. Это—
95
культурные растения, которые сеют весной. А вот почему их на-
зывают яровыми? Какая существует взаимосвязь между яровым
и весенним? Если мы называем озимая пшеница, озимый ячмень,
то знаем, что эти культурные растения сеют осенью, а в некото;
рых местах даже летом, то есть на зиму, отсюда название —
озимые.
М. С. Абрамов, Краснодарский край
Вопрос, которым заинтересовался т. Абрамов, уводит
пас в далекое прошлое. Ответ на него можно найти, обра-
тившись к словарям или памятникам письменности древ-
нерусского языка. В 3-м томе «Материалов для словаря
древнерусского языка» И. И. Срезневского читаем: юра
‘весна5.— Приде оуже юра (XIV в.).
Из множества ассоциаций, возникающих в связи
с юрой ‘весной5, в языке запечатлелись и утвердились на
века прежде всего те, которые так или иначе отражают
трудовую деятельность человека. В частности, в таких
важнейших и древнейших сферах ее, как хлебопашество
или животноводство, где обязательна зависимость от
весеннего времени года. В древнерусском языке было
немало слов, производных от юра ‘весна5, показывающих
эту связь. В том же словаре Срезневского находим: юрина
‘овечья шерсть, волна5 (видимо, весенней, не осенней
стрижки), юрица ‘зерно ярового хлеба5, юриченыи — при-
лагательное от слова юрица, юровыи (о хлебных злаках)
‘яровой, посеянный весною5. А вот примеры этого употреб-
ления в старых памятниках: «То же лЪто было сухо,
яровой хлЪб не родился, присох бездождием» (Псковская
летопись, сп. XV—XVII в.); «...пашни яровые не пахал и
ржи не сеял, потому что деревни Некрас запустошил и
крестьяне поразбеглись» (Акты южной и западной Рос-
сии, т. 1, 1361—1598 гг.); «...да луку, свеклы, рЪдки, мор-
кови, чесноку, ярового гороху, дынного да огуречного
сЪемени, всего на восемь алтын три деньги» (Болдин
Дорогобужский монастырь, книги расходные, 1585—89гг.);
«...коровам ржаную и яровую сЪчку, а по утру, въ вечеръ
и на ночь не много сЪна давать» (Флорина економия,
1775 г.).
В бесценной кладовой языковой старины и архаики —
народных говорах, словарный фонд которых особенно бли-
зок к сельскохозяйственной деятельности, до сих пор
активно живет множество слов с подобным старинным
осмыслением. И хотя они предметно соотнесены с раз-
ными сторонами и явлениями сельской жизни, во всех
случаях нетрудно обнаружить смысловую связь с исход-
96
ним для них Юра в значении ‘веспа5. Ср.: ярь ‘яровое
поле, яровой посев5 — брянск., пвг., пек., калин., ярослав.;
ярица ‘яровая рожь, пшеница5, ‘яровой хлеб5 — калин.,
солик., зап. и вост, сиб.; яровать ‘сеять яровое5, ‘обраба-
тывать поля под яровое5 — подмоск., яровица ‘яровая со-
лома, употребляемая в корм домашнему скоту5; ярыш
‘заяц июньского помета5; яриловое гулянье ‘в последнее
воскресенье перед петровками5 — ярослав.; яртина, поярок
‘первая стрижка овец5 — краснояр.; яровище ‘место после
сжатых яровых культур5 — калин., ‘поле, засеянное яро-
вым хлебом5 — Томск.; ярушка ‘молодая овца, ярка5 — при-
балт., подмоск.; яритина ‘первая шерсть с ягненка5, ярич-
ный ‘сделанный из зерен яровой ржи5 —солик.; яроводье
‘сильный разлив вод весной5 — арх.
Демонстрация местных слов с корнем яра показывает,
сколь важен весенний цикл в разных проявлениях жизни
природы и трудовой жизни человека. Именно эта непре-
ходящая роль «весеннего признака» делает анализируе-
мую здесь лексику и устойчивой во времени, и широко
распространенной па огромной территории бытования рус-
ского языка. И сейчас любой, кто живет в деревне и тесно
связан с пей, хорошо знает и различает признаки ржи
яровой и ржи озимой, шерсти овцы весенней и осенней
стрижки, сжатое поле после яровых и после озимых куль-
тур, ибо эти признаки существенны, важны, актуальны
для самой жизни и для самих этих предметов. Вот неко-
торые характеристики, взятые из речи крестьян: «Овцы
родятся, их три месяца не стригут, шерсть-та их назы-
вается яритина, яритина идет на вязку» (Словарь говоров
Соликамского р-на Пермской области); «... у нас пшеница
не была, а были рош, ярица, помельчей ржи, у ней коло-
сок помельчее, солома помельчей. Ее весной сеяли» (ря-
зан.; словарь говора д. Деулипо).
В лексическом фонде литературного языка также не-
мало слов с корнем яра, так или иначе отражающих «ве-
сеннюю» семантику. Из них особенно емко прилагатель-
ное яровой. Это — ‘посеянный весной и созреваемый до
осени5, это — ‘принадлежащий к таким злакам или полу-
ченный от таких злаков5 {яровая солома), это —‘засеянное
такими злаками5 {яровое поле, яровой клин); в значении
существительного яровое и яровые ‘злаки весеннего по-
сева5 в противоположность озимым {уборка яровых),
В толковых словарях литературного языка помимо об-
ластных слов, снабженных соответствующими пометами.
i/.^A T. G. Коготкова
97
помещены слова ярка ‘молодая, еще не ягнившаяся овца’,
поярок ‘шерсть первой стрижки молодой овцы’, поярковой
‘сделанный из поярка* (поярковая шляпа).
В советское время в языке появилась целая группа
новых однокоренных образований, имеющих уже специа-
лизированное сельскохозяйственное применение. Спе-
циальную обработку семян перед посевом, которая уско-
ряет процесс роста и созревания культур, называют яро-
визацией, глагол, обозначающий это действие,— яровизи-
ровать, семена, подвергшиеся подобной обработке,— это
яровизированные. Эта специализация сообщает словам
с корнем яра новую жизнь, ибо благодаря ей они пере-
местились в сферу научно-агрономического применения.
Так живет в пашем языке древнее, но не устареваю-
щее слово яровой. Его исконное значение, восходящее
к ‘весне’ и по-разному трансформированное в народных
говорах, до сих пор не просто сохраняется в языковой па-
мяти народа, но и служит базой для рождения новых слов
в новых условиях современного сельскохозяйственного
производства.
♦ ♦ ♦
Почему минеральные удобрения, вносимые в почву, называ-
ются туками и что это слово туки означает? Местные агрономы
не могли дать объяснение ему.
Ф. В. Белоголовое, г. Тамбов
Интересный вопрос т. Белоголовова также связан
с прошлым нашего языка. Но в отличие от слова яровой.
где нашему корреспонденту неясна лишь взаимосвязь
между яровой и весенний («Почему так говорят?» — спра-
шивает он), а значение сочетаний яровая пшеница, яро-
вой ячмень, яровой клин и под. никаких затруднений не
вызывает, в слове тук (туки) эта связь между внутренней
формой слова (т. е. смысловой структурой) и его звуча-
нием как бы полностью утрачена. В языковом сознании
большинства употребляющих слово туки для называния
минеральных удобрений нарушены живые ассоциативные
связи («Местные агрономы не могли дать объяснения»,—
читаем мы в письме). Слово воспринимается или как ино-
язычное заимствование (тогда откуда?..), или как искусст-
венный номинативный «ярлык» для обозначения мине-
ральных удобрений (тогда зачем его придумывать?).
Разгадать «тайну» туков помогут исторические разыска-
ния. Так же как и слово яровой, тук (в терминологиче-
ском употреблении чаще в форме мн. числа — туки) свои-
98
ми корнями уходит в далекую старину. Не искушенным
в этимологиях корневая морфема тук действительно ни
о чем не говорит. Вместе с тем тот, кто хорошо начитан
в нашей классической литературе XIX или XVIII вв.,
может припомнить примеры с этим словом: «[Админи-
стратор] от тука, во множестве скопленного в его внут-
ренностях, задыхался» (Салтыков-Щедрин. Помпадуры и
помпадурши); «Пусть рек твоих глубоки волны, Как вол-
ны синие морей, И недра гор алмазов полны, И хлебом
пышен тук степей» (Хомяков. «,,Гордись!“—тебе льстецы
сказали»).
Слово найдено, но живых ассоциаций пока не вызы-
вает. Для того чтобы они появились, следует поговорить
о фонетической (звуковой) форме слова. Вспомним школь-
ные уроки по фонетике и примеры регулярных чередо-
ваний согласных -к-1-4- (рука — ручка, пеку — печешь,
мокнуть — мочит, как, какой — качество и мн. др.) —
и «тайна» туков сразу же рассеется. Тук в этом ряду —
это звуковой «-рефлекс чередования, а его ч-рефлекс —
слово тучный. Итак, тук — тучный — родные братья из
одного словообразовательного гнезда, в них срабатывает
то же правило мены -к-!-ч-, присущее нашему языку.
В языковом сознании сразу же всплывают живые смысло-
вые ассоциации: тучная земля, нива, тучные поля.
Слово тук очень давнее. Оно восходит к общеславян-
скому лексическому фонду, его семантика проста и одно-
значна — ‘жир, сало, навар’. В этом значении оно живет
многие столетия: «Оставшийся тукъ от сыротопа вывари-
вают в особливых мЪдных котлах, которые вмЪщают пудъ
по сороку и болЪе сала» (Дневные записки путешествия
доктора Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по
разным провинциям Российского государства, 1772 г.);
«...как ту рыбу живую в иную воду в прудъ посадятъ,
и та рыба от малых рыбъ тукомъ обливается» (Книга,
глаголемая козмография, сиречь описание сего света зе-
мель и государств великих между 1650—1667 гг.).
В «Материалах для словаря древнерусского языка»
И. И. Срезневского приведены и другие слова этого корня:
тукость ‘жирность5, тукота ‘тучность’, туковые деньги
‘пошлина за продажу скота’. Словари современного рус-
ского литературного языка квалифицируют эту семантику
в слове тук как устарелую, связанную преимущественно
с церковно-книжной традицией. Это подчеркивает и одно-
томный «Словарь синонимов». Действительно, при чтении
4*
99
художественной литературы, особенно литературы XIX в.
или современной о прошлых временах, можно встретить
и само слово тук ‘жир, сало5 (см. выше пример из рас-
сказа «Помпадуры и помпадурши» Салтыкова-Щедрина),
и устойчивый фразеологизм идти в тук (кому) ‘быть по-
лезным3': «Казалось, что он ко всему прилежал, но все
как-то не шло в тук: всю свою жизнь провел он в нужде
и недостатке» (Болотов. Записки).
Популярное и широко употребительное тук в значении
‘жир, сало3 рождало новые смысловые производные. Уже
в XIX в. туком называли и перегной, и навоз, удобрение.
В профессиональном языке сельского хозяйства слово тук
было синонимом слова удобрение. В одном из первых тер-
минологических словарей, «Опыте терминологического
словаря» В. Бурнашева, об этом слове пишется: «То ве-
щество, которое служит к питанию растений, а так как
при всех прочих обстоятельствах равных высшая степень
урожаев зависит единственно от количества этого, разла-
гающегося в почве вещества, то и необходимо для хозяина
знать свойства его, приготовление, также приличное
употребление и средства добывать его с возможно мень-
шими издержками» (т. 2, с. 293). В подробной характе-
ристике тука ‘удобрения3 различается тук животный —
продукт гниения как самих животных, так и их изверже-
ний, тук растительный, который «состоит из всех пере-
гнивших или разложившихся веществ царства растений»,
тук смешанный — смесь животного и растительного тука
и, наконец, тук черный — человеческий помет, также
употребляемый в качестве удобрения земли. Это значение
было настолько распространено, что примеры с ним мож-
но встретить не только в народной речи (пшеница любит
тучную, а лен более тощую почву — словарь Даля), но и
в художественной литературе. Приведем еще один пример
(выше был дан пример из Хомякова): «Да не вредят
полям опасный хлад дождей, И ветра позднего осенние
набеги, Да в пору благотворны снеги, Покроют влажный
тук полей» (Пушкин. Домовому).
В словаре Даля есть тучнитъ землю, утучнять ‘прида-
вать туку, удобрять3, а тучный — это не только ‘сытный,
упитанный, плотный и жирный телом3, но и ‘обильная
почвенным туком, перегноем земля3.
Когда в XIX в. были открыты минеральные удобрения
и их производство перешло па цромышленную основу, то
все полезные для почвы вещества (органические — пере-
100
гной, навоз, фекалии и др. и неорганические, искусствен-
ные) стали называть готовым словом тук или туки.
Многие знают, что промышленные минеральные удобре-
ния получили распространение в XIX в. после того, как
немецкий химик Ю. Либих предложил обрабатывать кости
серной кислотой. Полученным веществам дали название
суперфосфатов. Вскоре суперфосфаты стали производить
путем разложения природных фосфатов серной кислотой.
В России первый завод суперфосфатов начал работать
в 1868 г. в г. Ковно (Каунас).
Заметные успехи во всем мире в производстве мине-
ральных удобрений в конце прошлого века незамедлитель-
но сказались на языке. Появились устойчивые сочетания
удобрительный тук, удобрительные туки, до сих пор не
вышедшие из употребления как у специалистов-аграрни-
ков, так и в художественной литературе. У Чехова
в «Острове Сахалине» читаем: «Обложены пошлиной так-
же все продукты, приготовленные из рыбы, например,
удобрительный тук, селедочный и тресковый жир»;
у Паустовского в «Кара-Богазе»: «Производство серной
кислоты может быть связано с производством удобритель-
ных туков, прежде всего из мангышлакских фосфоритов».
Как и многие названия веществ, принятые в специали-
зированных сферах (масла, нефти, смолы, табаки), тук
в приложении к минеральным удобрениям принял форму
мн. числа: минеральные туки, азотные туки, фосфорные
туки. Форма мн. числа существительного, подчеркивая
множественную совокупность' обозначаемого вещества,
в то же время специализирует подобные слова, придает
им терминологический вид.
Огромное значение минеральных (искусственных)
удобрений в повышении урожаев обеспечивает стабильное
употребление слова тук (туки) не только в языке спе-
циалистов по сельскому хозяйству, но и при широком об-
суждении всех вопросов и проблем его в прессе, в публи-
цистических выступлениях, на радио и телевидении. Для
всех нас стали привычными контексты типа: «На осушен-
ных торфяниках и легких песчаных почвах наибольшую
прибавку урожая обеспечивают калийные туки» (Всесоюз.
радио. Передача о сельском хозяйстве 8 авг. 1982 г.).
Что касается специализированного языка сельского хо-
зяйства, то реестр терминологических единиц с термино-
элементом тук здесь не просто широк, но он отражает
тот уровень самой техники и механизации, который тре-
101
буется теперь при использовании туковых удобрений.
Об этом говорят данные, взятые нами из «Восьмиязыч-
ного сельскохозяйственного словаря». Сама языковая
структура приводимых далее терминов раскрывает их
реальное содержание: тук гранулированный, тук торфо-
фекелъный, туковысеватель, тукоделитель, тукодробилка,
тукомешалка, тукопровод, тукоразбрасыватель, ту ко рас-
пределитель, тукосмеситель, тукосмесь.
Внеязыковая актуальность и смысловая однозначность
слова тук (туки) в современном сельскохозяйственном
языке — причины появления прилагательного туковый (ту-
ковая промышленность, туковая сеялка и др.). И форма
производного прилагательного туковый, и его семантика —
‘относящийся в самом широком понимании к туку (ту-
кам) как минеральным удобрениям5 полностью разошлись
в наши дни с однокоренным прилагательным тучный.
Лишь лингвоэтимологические разыскания помогают уста-
новить их первородную связь.
Пример со словом тук (туки) лингвистически поучи-
тельный и интересный. Он является не только яркой ил-
люстрацией того, как новые условия жизни вносят свои
коррективы в содержание старого слова и как это слово,
обновляясь семантически, живет жизнью полновесной и
полноправной. Он в то же время показывает, как в язы-
ковом опыте рядового носителя языка (не языковеда)
слово легко может попасть в смысловую изоляцию, если
непонятна его звуковая оболочка.
Не скроем: радостное чувство профессионального
удовлетворения испытываешь, анализируя подобный ма-
териал и делая тем самым свои лингвистические познания
достоянием любознательного читателя.
♦ ♦ ♦
Часто в русских народных сказках встречается выражение не
на живот, а на смерть, которое употребляется в произведениях и
других русских авторов.
В ж. «Русская речь» я встречала Ваши ответы читателям о
разных словах. Не могли бы Вы пояснить, почему так говорят,
ведь речь в этой пословице идет, видимо, о «жизни», а не о «жи-
воте».
Т. Федорова, Москва, инженер
Действительно, речь в этой пословице идет о жизни,
а не о животе как части тела человека или животного.
Эта пословица обнаруживает, таким образом, что слово
живот в прошлом было неоднозначно.
Старинное значение ‘жизнь5 в слове живот известно,
102
как и само слово, не только нашему, русскому языку, но
и многим другим славянским языкам. В современных
толковых словарях литературного языка оно обязательно
сопровождается уточняющей пометой «устарелое» (в сло-
варных сокращениях — «устар.»). Помета «устар.» — одна
из многочисленных стилевых помет, которыми распола-
гает современная филологическая лексикография. Эти
пометы при слове или значении слова в толковых слова-
рях говорят о границах и сферах применения лексики.
«Устарелое» («устар.»), указывая па историческую
перспективу слов, ставится тогда, когда слово вышло
или выходит из живого употребления, но известно по
классической литературе.
Слово живот в значении ’'жизнь5 как раз легко под-
тверждает подобную ситуацию. Не зная этого, нетрудно
впасть в заблуждение, неточно воспринять смысл напи-
санного. О каком, например, животе говорится в басне
И. А. Крылова «Волк и кот»: «Волк из лесу в деревню
забежал, Не в гости, но живот спасая», или в «Записках
охотника» И. С. Тургенева: «А я соловушек не убиваю...
сохрани Господи! Я их не на муку ловлю, не на погибель
их живота»?
Рассматриваемая здесь семантика слова живот стабиль-
на в устойчивых оборотах речи, во фразеологизмах, в по-
словицах: не щадить, не жалеть живота своего ‘не беречь
себя ни в каком деле5, лучше смерть, чем зол живот,
т. е. ‘плохая жизнь5, до своего живота, т. е. до конца
своего живота ‘до конца жизни5, мил живот ‘милая жизнь5,
класть, положить живот (жизнь) за кого, за что ‘погибать,
умирать; жертвовать собой5, решиться (лишиться) живота
(жизни) ‘умереть, погибнуть, быть убитым5. Выразитель-
ные и точные, эти обороты, введенные в текст, особенно
если это речь персонажа в художественном произведении,
придает всему повествованию подлинную национальную
самобытность, неповторимость. Приведем для иллюстра-
ции два примера из Пушкина.
Преданная старая няня в письме к молодому барипу
Владимиру Дубровскому пишет: «Государь ты наш, Вла-
димир Андреевич,— я, твоя старая нянька, решилась тебе
доложить о здоровье папенькином! Он очень плох, иногда
заговаривается и весь день сидит как дитя глупое —
а в животе и смерти бог волен. Приезжай ты к нам, со-
колик мой ясный, мы тебе и лошадей вышлем на Песоч-
ное» (Поли. собр. соч., т. 8. [М.; Л.:] Изд-во АН СССР,
103
1948, с. 173). Старинный оборот в животе и смерти бог
волен здесь не просто помогает сообщить, как безнадежно
плох старый барин, но намекнуть мягко и деликатно
о близком конце его, опасаясь в то же время причинить
лишнюю боль своему любимому воспитаннику.
Второй отрывок — это гневные и бесстрашные слова
Василисы Егоровны, обращенные к пугачевцам, в повести
«Капитанская дочка»: «Вдруг опа взглянула на виселицу
и узнала своего мужа. „Злодеи! — закричала она в исступ-
лении.— Что это вы с ним сделали? Свет ты мой, Иван
Кузмич, удалая солдатская головушка! не тронули тебя
ни штыки прусские, ни пули турецкие; не в честном бою
положил ты живот свой, а сгинул от беглого каторжни-
ка! “» Как точно, в одном словесно-стилевом ключе под-
линно народной речи выстроены здесь все перечисления
(грамматически — однородные предложения), характери-
зующие доблесть старого солдата. Вписанные в единую
структуру противительного контекста (не... а), они несут
в себе заряд смелого проклятия и ненависти в устах вер-
ной жены.
Экспрессия в соединении с большой смысловой ем-
костью обеспечивает долгую жизнь в нашем языке ста-
ринным фразеологизмам с компонентом живот сжизнь\
Художественная литература не обходится без них до сих
пор. Ср.: «Изобильна была земля, и народ был силен и
храбр и родную землю от врагов отстаивал, не щадя жи-
вота своего» (А. Н. Толстой. Откуда пошла русская зем-
ля). Здесь оборот не щадя живота своего соответствует
высокому пафосу всего высказывания в целом.
В наше время старинное выражение не на живот, а на
смерть нередко можно встретить в трансформированном,
«осовремененном» виде: не на жизнь, а на смерть. «Фра-
зеологический словарь русского языка» под ред. А. И. Мо-
лоткова так определяет смысловые пределы применения
фразеологизма не на жизнь (живот), а на смерть: «1. Не
щадя своей жизни (вести борьбу, сражаться и т. п.)...
Не опрокинули бы наших! Это не Очаков — тут они бьются
не на живот, а на смерть\ Л. Раковский, Кутузов.
2. Жестокая, беспощадная, до решительного исхода
(борьба, сражение и т. п.)... Все почувствовали, что между
ними будет борьба не на жизнь, а на смерть. Гладков,
Вольница. Идет борьба не на живот, а на смерть на всех
фронтах за социалистическое отечество. Вс. Иванов, Бег-
ствующий остров.
104
3. Очень сильно (враждовать, ругать, ругаться и т. п.).
Алексей Абрамович обращался к управителю, брал у него
из рук рапортичку и начинал его ругать не на живот,
а на смерть. Герцен, Кто виноват?..—Уж он меня пушил,
как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот,
а на смерть. Л. Толстой, Война и мир...» (с. 158).
К разговору о слове живот ^кизнь5 нам остается до-
бавить еще одни сведения. Сведения, если можно так ска-
зать, из записной книжки диалектолога. Народная речь
сельского населения, особенно лиц пожилых и малогра-
мотных, сильно архаична; она содержит много примет &
особенностей древнего состояния нашего языка. Эти осо-
бенности разные — звуковые, грамматические, лексические.
Каждый филолог знает об этом, ибо на первой же лекции
в вузе по диалектологии лектор, давая общую оценку диа-
лектологической дисциплины, непременно приведет и та-
кой аргумент в ее пользу: «Диалектология — это служанка
истории языка». В дальнейшем обучении эта истина будет
повторяться не раз.
Встреча на месте, т. е. в экспедициях, в момент непо-
средственного наблюдения и фиксации живой народной
речи в разных научных и учебных целях, с подобной
архаикой для диалектолога имеет эффект научного откры-
тия. Забытое, старое слово, встретить которое можно лишь
в древних памятниках и редких словарях старой пись-
менности, легко и просто сходит с уст обычной деревен-
ской бабкп. И не только с одних уст — оно звучит всюду.
Непередаваемое чувство первооткрывателя испытывает
исследователь. Именно такие эмоции пережили мы
в д. Деулино Рязанской области, когда установили, что
жители деревни употребляют слово живот в старинном
значении с жизнь5. И не как составной компонент посло-
вицы или поговорки, а синтаксически свободно, как обыч-
ное слово. Записанные от разных лиц контексты были
позднее сгруппированы и описаны в словаре этой деревни
(см. «Словарь современного русского народного говора
(д. Деулино Рязанского района, Рязанской области)»).
Вот эти материалы. [Говорит старуха о своей дальней-
шей жизни:] Ни вазъмётъ [сын к себе], как-нибуть пра-
жыву, кальки мне жывату-та жить?; [одна неодобрительно
о другой:] Што ана, старъйа штоль? Ей фсявб двадцъть
лет жывата; Трйццатъ лет жывата — и чатыри рибёнка
[говорит мать о своей дочери].
Отличается ли семантика слова живот в приведенных
5 T. С. Коготкова
105
примерах от контекста из Новгородской летописи XIII в.?
«Убиша Володимири [во Владимире] князя Андрея свои
милостьници [свои наперсники, любимцы]... насунуша
рогатинами, ту сконьця живот свой» («Словарь русского
языка XI—XVII вв.», вып. 5, с. 103). Нет, это один и
тот же смысл — 'жизнь*.
♦ ♦ *
Ребята — множественное число, а как единственное? Каково
происхождение этого слова? И правильно ли, когда к группе
школьников, состоящих из мальчиков и девочек, обращаются ре-
бята? Ср.: дружные ребята; в нашем экипаже ребята дисципли-
нированные,
Гай, г. Артем
Целая группа вопросов о слове ребята. Начнем по по-
рядку.
Ребята — мн. число от слова ребёнок; у существитель-
ных на -ёнок, означающих детенышей живых существ,
мн. число с суф. -яг (а) встречается часто: телёнок — теля-
та, утёнок — утята, жеребёнок — жеребята, гусёнок — гуся-
та и др. Мн. число от слова ребенок — ребята и есть его
нервое, исконное значение. Значение это этимологическое,
так как ребёнок — собственно русское уменьшительное
образование с суф. -енок от робъ, связанного с понятием
'несмелый, робкий’. За свою многовековую историю слово
робёнокъ значительно изменилось. Во-первых, в своем
звуковом облике. В современном литературном языке оно
произносится ребята, а не робята (эта форма сохранилась
лишь в говорах). Во-вторых, в смысловом объеме.
Различные толковые словари советского времени до-
вольно точно отражают смысловую и стилистическую
структуру этого слова, а также динамику его развития.
Первое значение, мн. число к ребёнок, в современных
толковых словарях определяется так: 'мальчики или де-
вочки в раннем возрасте до отрочества, дети’. Например:
«По временам Иохим собирал ребят вокруг себя и начи-
нал рассказывать им веселые присказки и сказки» (Ко-
роленко. Слепой музыкант).
Не надо быть специалистом-языковедом, чтобы заме-
тить, что активность и жизненность любого слова илп его
значения подтверждаются теми однокоренными образова-
ниями, которые это слово или значение способны породить;
ребята, ребятишки, ребятки, ребятня, ребятушки, ребятьё,
ребяческий, ребячески, по-ребячьи, ребячество, ребячий,
ребячиться, ребячливый^
10G
Второе значение слова ребята, отмечаемое в словарях,—
‘молодые люди, парии5 (впервые оно зафиксировано
в «Словаре церковнославянского и русского языка»
1847 г.): «Безбородые дворовые ребята, зубоскалы и ба-
лагуры заменили прежних степенных стариков» (Турге-
нев. Дворянское гнездо); «Матросы оказались добрыми
ребятами» (Горький. Мои университеты). У слова ребята
в этом значении есть антоним — девушки и особенно дев-
чата (последнее, по-видимому, перешло в наш язык из
украинского дьвчата). Использование этих антонимов
в рамках одного высказывания способствует смысловой
конкретизации при употреблении каждого из них: «Ком-
сомольско-молодежная бригада Аркадия Серенма из кол-
хоза „Морен4* ведет заготовку сена. Очень много хоро-
шего о ребятах и девчатах этой бригады рассказывал нам
первый секретарь Эрзинского райкома ВЛКСМ...» (Коме,
правда, 1971, 29 авг.).
В последнее время слово ребята в значении ‘молодые
люди, парни5 заметно утверждается в спортивной речи.
Органическое деление спорта на мужской и женский
(ср. виды спорта, нормативы и т. п.), естественно, нахо-
дит в спортивных текстах и средства языкового выраже-
ния: команда юношей — команда девушек, мужская сбор-
ная — женская сборная, наши парни — наши девушки
и т. п. В этом ряду и слово ребята выступает как конкрет-
ный синоним мужской или юношеской команды-. «Не вы-
зывает сомнения, что выступления наших ребят станут
предметом глубокого и всестороннего изучения специали-
стами хоккея» (Веч. Москва, 1968, 27 февр.).
Но язык непрерывно развивается. В советское время
у слова ребята появилось еще одно значение, третье, по-
рожденное кипучей комсомольской жизнью первых лет
революции. Сразу же после Великого Октября ребятами
стали называть молодых людей, юношей и девушек, маль-
чиков и девочек школьного возраста, объединенных ка-
ким-то общим делом, занятием, учебой и т. д. Видный
советский славист А. М. Селищев, наблюдая за русским
языком первого послереволюционного десятилетия (1917—
1926), отмечал это семантическое новшество и приводил
такой пример из тогдашней молодежной газеты: «Стыдно
не выписывать своей родной газеты. Подтянитесь, ребя-
та!» (Северный комсомолец, 1925, № 23, Ярославль).
Впервые значение ‘товарищи по учебе, работе и т. п.5
отмечено в толковом словаре под ред. Ушакова, где ука-
5*
107
зано, что слово в этом значении употребляется преиму-
щественно в языке молодежи и что появилось оно недавно
(помета — «повое»).
Значение это живет и в паши дни. Оно и в сочетании
дружные ребята, когда хотя г сказать о дружном коллек-
тиве мальчиков и девочек или юношей и девушек, и в сло-
вах популярной песни: «Главное, ребята, сердцем не ста-
реть». Особенно часто слово ребята в таком значении
встречается на страницах молодежных книг, журналов
и газет: «Данные социологического опроса, проведенного
среди старшеклассников ленинградских школ, показывают,
что ребята рвутся к делам, требующим высокой само-
отдачи, мечтают увидеть, „на что ты способен44 — и не
один, а вместе с такими же одержимыми». Ежедневная
утренняя радиопередача для пионеров и школьников на-
чинается словами: «Здравствуйте, ребята! Слушайте пио-
нерскую зорьку!»
Особую устойчивость в речи этому значению слова
ребята придает синтаксическая функция обращения.
С давних пор оно употреблялось в народной речи.
Ср., к примеру, слова старинной солдатской песни:
Солдатушки, бравы ребятушки,
Где же ваши жены?
Аналогично у Лермонтова:
И молвил он, сверкнув очами:
Ребята! Не Москва ль за нами?
Умремте ж под Москвой,
Как наши братья умирали!
Бородино
И в наши дни обращение в форме ребята, на наш
взгляд, универсально. Мы привыкли, и нас не смущает,
когда по радио звучит такой призыв-приглашение: «Ре-
бята! Вы все нас слышите? Становитесь на зарядку!»
(утренняя радиопередача). Как необычно чуждо прозву-
чала бы эта фраза, если бы слово ребята заменить близким
к нему детиХ
Активное употребление слова ребята в функции обра-
щения приводит к «выветриванию» лексического содержа-
ния самого слова. Почти машинально в непринужденном
разговоре употребляем мы ребятаХ (ребятишкиХ ребяткиХ),
обращаясь не обязательно к детям. Оно тождественно
108
таким привычным в разговорной речи формам обращения,
как дорогие мои, милые мои, дети мои и под. Именно
с такой дружественной интонацией звучат слова К. С. Ста-
ниславского в воспоминаниях С. Бирман: «В вечер премье-
ры как исполнительниц значительных ролей нас помести-
ли вот в такую отдельную артистическую уборную. Помню
тихий стук в дверь: стучал, оказывается, Константин Сер-
геевич. Вошел... Мы остолбенели — так давно не видели
его, так по нем тосковали.
— Ребятишки,— сказал Станиславский,— я пришел по-
здравить вас... с премьерой... Вот.
Он протянул каждой из нас по пакету, порывисто по-
вернулся и пошел» (С. Бирман. Судьбой дарованные
встречи.—Новый мир, 1971, № 7).
Так живет в нашем языке давнее русское народное
слово ребята, переосмысленное и приспособленное к но-
вым, советским условиям и взаимоотношениям среди
людей.
Нельзя не заметить, говоря о слове ребята, что утверж-
дение его в широком повседневном обиходе не всеми вос-
принималось, да и воспринимается теперь, спокойно. Об
этом писал К. И. Чуковский в своей известной книге
«Живой как жизнь»: «Прежде, обращаясь к малышам, мы
всегда говорили: дети. Теперь это слово повсюду вытес-
нено словом ребята. Оно звучит и в школах, и в детских
садах, что чрезвычайно шокирует старых людей, которые
мечтают о том, чтобы дети снова назывались детьми.
Прежде ребятами назывались только крестьянские дети
(наравне с солдатами и парнями). Было бы поучительно
проследить тот процесс, благодаря которому в нынешней
речи возобладала деревенская форма».
В ответе т. Гаю мы предприняли попытку показать,
как новая жизнь после Великого Октября закрепила слово
ребята в широком употреблении. В этом утверждении
сказалась не только социальная перестройка нашего об-
щества в целом с общей демократизацией языка, но и
роль самих речевых ситуаций, которые сложились в после-
революционное время в массовом обращении к детям.
Горячему эмоциональному накалу комсомольской и пио-
нерской жизни не соответствовало спокойно-интеллигент-
ное слово дети. Здесь нужно было слово более задорное
и выразительное. И оно нашлось, как бы вышло на пере-
довую линию из природных глубин своего языка.
109
Тождественны ли слова буржуазный и капиталистический?
В. И. Алейников, Ростов-на-Дону
Вопрос т. Алейникова вполне закономерен. В совре-
менном русском языке, в особенности в нетерминологиче-
ском употреблении, представляются идентичными такие
словосочетания, как буржуазные отношения и капитали-
стические отношения, буржуазное общество и капитали-
стическое общество, буржуазный класс и капиталистиче-
ский класс, буржуазная мораль и капиталистическая мо-
раль, буржуазные партии и капиталистические партии.
За этими параллельными словосочетаниями стоят равные
(или близкие) понятия и институты общественной жизни.
Однако если обратиться к синонимическим словарям
русского языка, изданным в последнем десятилетии
(3. Е. Александрова «Словарь синонимов русского языка»,
«Словарь синонимов русского языка» в 2-х томах и одно-
томный «Словарь синонимов»), то ни один из них не ква-
лифицирует рассматриваемые прилагательные как сино-
нимы. В чем же причина такой осмотрительности?
Слова буржуазный и капиталистический относятся
к сфере общественно-политической лексики. Отличитель-
ной особенностью терминов социальных паук является то,
что слова-термины и терминологические словосочетания,
составляющие свод данной терминосферы, находят ши-
рокое применение в самых различных слоях населения.
Это обусловлено самой природой социально-политической
терминосферы, предметом которой является человеческое
общество или человек как определенная социальная еди-
ница-объект разных областей человеческого познания:
это и собственно научные социальные и социально-истори-
ческие исследования, и публицистика, и художественная
литература, особенно реалистического направления, мас-
совые устные сферы агитации и пропаганды и т. п.
А подобное жанрово-стилистическое взаимодействие ведет
к доступности в понимании очень многих терминов об-
щественных наук {коммунизм, революция, спекуляция,
всеобщая стачка и т. п.). Общепонятность многих терми-
нов социальных наук иногда квалифицируется как раство-
рение термина, детерминологизация его. Но это не совсем
так. В каких бы жанрах письменного языка и устной речи
пи использовались слова капитализм и буржуазия, какой
бы ни наполнялись они экспрессией в конкретной речевой
ситуации, в литературе специальной они не утрачивают
своей терминологической дефиниции.
ИО
Если же посмотреть на положение слов буржуазный,
и капиталистический в общественно-политической терми-
носфере, то можно увидеть, что каждое из них формирует
строго определенные по своему содержанию терминологи-
ческие словосочетания. Так, <<Политический словарь» под
ред. проф. Б. Н. Пономарева (2-е изд. М., 1958) в качество
терминов дает сложения буржуазная демократия, бур-
жуазно-демократическая революция (противоп. социали-
стическая (пролетарская) революция). Большая Советская
Энциклопедия (2-е изд.) добавляет еще понятие буржуаз-
ная печать и вместе с тем целую серию терминологических
словосочетаний со словом капиталистический, отражаю-
щих социально-экономические понятия, функционирую-
щие в рамках капиталистического общества: капиталисти-
ческая индустриализация, капиталистическая собствен-
ность, капиталистическая эксплуатация, капиталистиче-
ский способ производства, капиталистическое производ-
ство, капиталистическое накопление и др. Их терминоло-
гическое содержание уравновешивается противоположны-
ми понятиями: социалистическая собственность, социали-
стический способ производства и т. д.
Разграничение относительных прилагательных бур-
жуазный и капиталистический как в социальной термино-
сфере, так и в общелитературном употреблении связано
с несовпадением содержательного наполнения производя-
щих их слов буржуазия и капитализм. Толковые словари
литературного языка дают обоим этим прилагательным
однотипные отсылочные определения. Сами по себе эти
толкования не раскрывают содержания каждого из них,
а лишь отсылают к исходным для них однокоренным су-
ществительным: буржуазный ‘созданный буржуазией,
свойственный ей, носящий , ее характер’, капиталистиче-
ский ‘относящийся к капитализму, связанный с ним, свой-
ственный ему’ (17-томный БАС). Слова же буржуазия и
капитализм хотя и близки между собой, так как входят
в одну идеографическую группу лексики (класс буржуа-
зии — один из классов капиталистической формации, ибо
капитализм зарождался и развивался в недрах буржуаз-
ного общества), вместе с тем имеют существенные раз-
личия. Прежде всего, каждое из этих слов относится
к разным структурно-тематическим классам существи-
тельных: буржуазия — это обозначение объединения лиц,
людей; капитализм — это общественно-экономическая фор-
мация, т. е. определенная стадия в развитии общества.
111
У слова капитализм есть свой коррелят для обозначения
лица и лиц — капиталист!капиталисты. Капиталисты и
буржуазия нередко выступают контекстными синонимами.
Ср. у Ленина: «Мы объяснили, каким образом и почему
борьба фабричных рабочих с фабрикантами становится
классовой борьбой, борьбой рабочего класса — пролета-
риев — с классом капиталистов — буржуазией» (Ленин,
Поли, собр. соч., т. 2, с. 93). Это семантическое сближение
слов буржуазия и капиталисты и является причиной
смысловой идентификации связанных с ними прилага-
тельных буржуазный и капиталистический.
Если же несколько углубиться в историю, то смысло-
вое различие в гнезде слов буржуазия и капитализм будет
более заметным. Заимствованное из французского языка
не ранее 40-х годов XIX в., слово буржуазия (по изыска-
ниям 10. С. Сорокина) прошло значительный путь семан-
тического и формального преобразования (в 40-е годы
прошлого века оно еще употребляется в форме буржуази
из франц, bourgeoisie). Вначале оно относилось к обозна-
чению третьего, городского сословия вообще. И поэтому
в домарксистской литературе можно встретиться с такими
контекстами, когда буржуазия как бы противопоставляет-
ся в каком-то отношении капиталистам. Ср., к примеру,
такое замечание И. Огарева в «Письмах к одному из мно-
гих»: «Буржуазия... состояла, собственно, из капиталистов,
цеховых (хозяев) и адвокатуры». Лексикографическая
практика середины XIX в. закрепила это смысловое на-
полнение у слова буржуазия', «мещане, мещанство, горо-
жане, среднее сословие, граждане, обыватели, торговый и
ремесленный люд» (словарь Даля, т. 2, с. 143).
Неоднородность класса буржуазии, включение в ее
состав разных более мелких группировок отражены в язы-
ке наличием таких определительных словосочетаний, как
мелкая, средняя, крупная буржуазия, отсюда и прилага-
тельное мелкобуржуазный. Все они в общественно-поли-
тической терминосфере получают свои строго терминоло-
гические дефиниции. Подобных устойчивых и термино-
логически закрепленных атрибутивных сочетаний у слова
капитализм нет. Исторический путь, если можно так ска-
зать> слова буржуазия (и его производных), таким обра-
зом, более продолжительный, чем у слова капитализм,—
с обозначения третьего городского сословия в домарксист-
ской литературе и до наименования основного эксплуата-
торского класса эпохи капитализма в современной общест-
112
венно-политической терминологий. В разных жанрах ли-
тературного языка — в языке публицистики, художествен-
ной литературы, исторических сочинений — запечатлелись
оба этих смысловых комплекса. Поэтому мы и встречаем-
ся с такими категориями, как буржуазная роскошь, бур-
жуазный образ мышления, буржуазный предрассудок, где
буржуазный не синоним капиталистический, а в литера-
туроведении есть даже понятие буржуазная драма, когда
речь идет о западноевропейской драматургии второй поло-
вины XVIII в., пришедшей на смену дворянской классике
и выражающей интересы и идеалы вновь формирующегося
буржуазного сословия.
И если в гнезде буржуазия — буржуазный отражена
эта семантическая двуплановость в толковых словарях
современного литературного языка, то у слов капита-
лизм —капиталистический приводится лишь одно значе-
ние, связанное с наименованием последней в истории ан-
тагонистической социально-экономической формации.
Слово капитализм объединяет вокруг себя гнездо гла-
гольной лексики: капитализировать, капитализироваться,
капитализирование, капитализация. Семантический стер-
жень этой деривационной группы един — он отражает
процесс становления капитализма, ибо любая формация
всегда складывается, формируется исторически (ср. ана-
логичные словообразовательные данные для социалисти-
ческой формации — социализирование, социализировать,
социализация и др.).
Итак, слова буржуазия и капитализм распределяются
по разным семантическим группам. История каждого из
них и продолжительность жизни в нашем языке неодина-
ковы. Это естественно сказывается и на соотнесенных
с ними по смыслу однокоренных прилагательных буржуаз-
ный и капиталистический.
♦ * *
В последнее время в печати, да и по радио, часто употребля-
ют выражения кавалер ордена Славы, кавалер ордена «Знак По-
чета», кавалер ордена Трудовой славы и т. д. и т. п. Откуда по-
шло это выражение?
В. В. Иванов, г. Москва
«Справочная служба» газеты «Вечерняя Москва»
Сочетания со словом кавалер — кавалер ордена Славы,
кавалер ордена «Знак Почета» и т. п., получившие ши-
рокое распространение в печати и на радио, отнюдь не
новы в русском языке, как могло бы показаться на первый
из
взгляд. В пих проявляется то значение слова кавалер,
которое в толковых словарях формулируется как ‘лицо,
награжденное каким-либо орденом5. Такое значение су-
ществовало уже в конце XVII в. и особенно было распро-
странено в XVIII и XIX вв. Генерал-фельдмаршал и кава-
лер, полный генерал и георгиевский кавалер, обращение
высокомощному господину генералу-фельдмаршалу и ка-
валеру обычны в языке XVIII в. В XIX в. это же содер-
жание у слова кавалер можно встретить в произведе-
ниях художественной литературы писателей-классиков:
«И после того майора Ковалева видели... даже остановив-
шегося один раз перед лавочкой в Гостином дворе и по-
купавшего какую-то орденскую ленточку, неизвестно для
каких причин, потому что он сам не был кавалером ни-
какого ордена» (Гоголь. Нос). У Л. Н. Толстого есть даже
название рассказа «Дядька Жданов и кавалер Чернов»,
а известный художник-реалис г П. А. Федотов назвал одну
из своих картин «Свежий кавалер».
Толковый словарь Даля, отразивший, как известно,
словоупотребление середины XIX в., не просто формули-
рует у слова кавалер значение ‘пожалованный орденом,
орденским знаком отличия5, но и приводит однокоренные
слова с идентичным осмыслением: кавалерша — это не
только ‘жена кавалера5, по и ‘женщина, получившая ор-
ден5; кавалерская дулш —‘составленная из кавалеров, для
обсуждения достоинства и заслуг представляемого к на-
граде сим орденом5; кавалерство — ‘сап, звание, достоин-
ство кавалера5 (т. 2, с. 70).
Отличительной особенностью в истории слова кавалер
было то, что интересующее пас значение выпадало из
активного литературного словоупотребления. Такой авто-
ритетный лексикографический свод, как «Толковый сло-
варь русского языка» под ред. Ушакова, который отразил
норму употребления слов 20 -30-х годов нашего века, не
формулирует прямо этого значения. Как намек оно со-
держится лишь в 4-м значении — ‘лицо, являющееся чле-
ном какого-н. ордена и обладающее каким-н. отличитель'
ным знаком этого ордена5; в словаре подчеркивается огра*
ниченная сфера его применения. Пометы «дореволюцион-
ное» и «заграничное» говорят о том, что сформулирован»
ное значение у слова кавалер не находит применения в со-
ветской действительности. Значение ‘лицо, награжденное
каким-либо орденом5 у слова кавалер возродилось в Вели-
кую Отечественную войну.
114
В 1943 г. был учрежден орден Славы 1-й, 2-й и 3-й сте-
пени; награжденного этим орденом воина стали называть
кавалером ордена Славы, получившего орден Славы всех
трех степеней — полным кавалером ордена Славы. Вспом-
ним полного кавалера ордена Славы москвича С. Н. Ши-
шова или воевавшего на Карельском фронте гвардии стар-
шего сержанта Н. А. Залетова из небольшого городка
Сердобска, золотой орден Славы 1-й степени которого имел
№ 1. Впоследствии кавалерами стали называть и награж-
денных другими орденами.
Утвердилось это значение вновь в языке стремительно
и, по-видимому, надолго. Ведь потребность в обобщенном
названии награжденных лиц в нашем обществе выдвинута
самой жизнью. Ряды почетных кавалеров состоят не толь-
ко из героев войны, но они умножаются и героями трудо-
вого фронта. Как мы все хорошо помним, летом 1974 г.
наше правительство учредило новый орден Трудовой сла-
вы 1-й, 2-й и 3-й степени. Теперь слово кавалер в значе-
нии ‘получивший орден5 обычно не только в применении
к мужчине (вспомним название известного романа С. Ба-
баевского «Кавалер Золотой Звезды»), но и к женщине:
полный кавалер ордена Славы бывшая пулеметчица
16-й Литовской Краснознаменной Клайпедской дивизии,
ныне мастер Вильнюсского завода пластмассовых изделий
Д. Ю. Маркаускене, старейшая работница Рижского
электролампового завода кавалер ордена Красного Знаме-
ни А. Г. Ефапова, кавалер ордена Ленина заместитель
главного конструктора 2-го Московского часового завода
Н. Н. Лисовская и др.
Какова же связь значений в слове кавалер ‘награжден-
ный орденом5 и кавалер ‘танцор в паре с дамой5 или ка-
валер ‘мужчина, занимающий даму в обществе5? Обра-
тимся к кратким историческим сведениям.
Слово кавалер этимологически связано с латинским
caballarius ‘конюх5, последнее же — от caballus ‘лошадь5.
В нашей переписке уже говорилось о том, что языки отра-
жают и закрепляют в словах устойчивые представления
пародов. В старину у разных пародов отважный и благо-
родный рыцарь всегда на коне. В Европе эти представле-
ния возникли раньше всего у романских пародов — фран-
цузов, итальянцев, испанцев. Chevalier — по-французски
‘рыцарь5, chevalieze — по-итальянски ‘всадник5.
В дальнейшем эти слова через посредство польского
языка (kawaler) попадают в русский. В Петровскую эпо-
115
ху, как показывают словари того времени, кавалер — это
и ‘конник5', и ‘мужественный человек, знаком засвиде-
тельствованный5, и ‘мужчина, служащий даме, развлекаю-
щий ее5, и ‘человек благородный и отважный5, и ‘человек
знатного происхождения5, а однокоренпое с ним кавалерия
(связь этого слова с итальянским cavallo ‘лошадь5 очевид-
на и для нас) означало не только ‘конница5, но и ‘знак
ради мужества и храбрости5. Нетрудно, таким образом,
заметить, что в этих старых употреблениях указанных
слов заложены ростки нашего современного осмысления.
И хотя теперь слово кавалер не имеет ничего общего
со своим латинским корнем caballus ‘лошадь5 (эта связь
сохраняется в словах кавалерия и кавалькада) и даже
с французским chevalier ‘рыцарь5, тем не менее оно и те-
перь, так же как и раньше, относится к тем, кто служит
достойным примером для подражания в отваге, смелости,
благородстве, галантном и внимательном отношении
к даме.
Кавалер — это типичное слово-интернационализм. Ми-
грируя из языка в язык, оно, естественно, видоизменяется,
всякий раз наполняясь тем содержанием, которое актуаль-
но и для данного языка, и для данного момента
в его истории.
♦ ♦ *
Почему говорят советский народ, советская песня? Правильно
ли так говорить? Ведь такого народа нет; есть русский народ,
украинский народ и другие народы. Советы же и советское — это
система управления. Ведь нельзя же об английском народе сказать
парламентский народ, а о польском — сеймовский народ.
К этому вопросу легко присоединяется и другой, кото-
рый нередко задают нам в связи с прилагательным со-
ветский: было ли слово советский до Октябрьской рево-
люции и если было, то в каких ситуациях его употребля-
ли? Так как оба вопроса тесно связаны между собой, то,
отвечая на них, удобнее начать с последнего.
До Великой Октябрьской революции слово советский
существовало в русском языке рядом со своим синонимом
советный и применялось для характеристики государст-
венного органа, носившего название совет. В толковом
словаре Даля читаем: «Советский, к совету, как к учреж-
дению, относящийся» (т. 4, с. 257). Обычны сочетания
того времени: советская (или советная) палата, советские
члены (т. е. члены совета), советское решение (т. е. ре-
шение совета} и под. Относящееся по смыслу к слову
116
совет (в России Государственный совет возник в начало
XIX в.) и семантически связанное с ним прилагательное
советский обозначало узкий и замкнутый круг явлений
общественной жизни и не входило в активный фонд на-*
циональной лексики. К тому же в реальном словоупотреб-
лении эти функции слова советский еще и сужались, так
как в языке был его словообразовательный синоним со-
ветный: «Ближайший надзор за действиями земской избы
принадлежал „советным людям", выборным гласным по-
садского или сельского населения уезда» (В. О. Ключев-
ский. Курс русской истории).
Весь ход общественной и революционной жизни в пе-
риод Великого Октября подготовил по существу второе
рождение прилагательного советский, «Тихий путь его
развития на перифериях литературного языка оборвался
вместе с падением всей системы учреждений царской Рос-
сии и исчезновением того буржуазно-чиновничьего со-
циального слоя, которому единственно и свойственно было
употребление этого слова»,— писал проф. С. И. Ожегов
в заметках об истории слов социалистического общества2.
В 1917 г., когда возникли единые Советы рабочих,
солдатских и крестьянских депутатов, независимо от ста-
рого появилось новое слово советский с новым смысловым
наполнением — относящийся к народным революционным
Советам — классовым организациям рабочих и крестьян.
Вспомним боевой призыв-лозунг, выдвинутый В. И. Ле-
ниным: «Вся власть Советам!»
Языковая эволюция прилагательного советский, свя-
занная со словом совет — советы, шла в направлении
углубления и расширения общественно-политической сути
слова Совет (и Советы). С этого момента прилагательное
советский, выступив как относительное к слову Совет
в значении ‘орган государственной власти’ (ср. такие
словоупотребления, как советские и партийные работники
или быть на советской и партийной работе, когда говорят
о работниках городских, сельских и других советов), раз-
вивает новое значение — ‘относящийся к Стране Советов,
принадлежащий Стране Советов’. Когда мы говорим со-
ветская Конституция, Советское правительство, советские
фабрики и заводы, советская наука, советская земля, со-
ветская школа и, наконец, советский народ, то имеем
в виду Конституцию Страны Советов, Правительство
2 Ожегов С. II. Советы, советский.— Рус. речь, 1967, № 6, с. 28.
117
Страны Советов, фабрики и заводы Страны Советов, науку
Страны Советов и т. д.
Эта смысловая связь прилагательного советский со
Страной Советов продолжается и в таких оттенках значе-
ния, как ^производимый, изготовляемый, добываемый
в Стране Советов3 (советские ракеты, советская сталь,
советские автомобили), ‘свойственный Стране Советов,
присущий людям Страны Советов3 (советская демократия,
советская идеология, советский патриотизм, советское
мировоззрение и мн. др.).
Таким образом, количество словосочетаний с прилага-
тельным советский огромно; разнообразно и разнохарак-
терно смысловое наполнение их.
Более чем полувековая история рассматриваемого здесь
значения у слова советский показала его исключительную
языковую активность. Ведь именно с ним связаны такие
термины, как советизировать, советизация*, это не только
‘организовывать Советскую власть3., как было в момент их
возникновения, а и ‘внедрять советскую идеологию, совет-
ское мировоззрение и понимание задач Советской власти3.
Прилагательное советский перестало быть лишь отно-
сительным, а приобрело качественно-относительный харак-
тер. У него появились такие синонимы, как рабоче-кресть-
янский, народный*, в качественном значении слово совет-
ский четко противопоставляется словам буржуазный,
контрреволюционный. Отсюда и прямой антоним слову
советский — антисоветский, а как известно, антонимия
является одним из признаков качественных прилага-
тельных.
Раздвигая вширь границы своего употребления, тер-
мин советский отражает рост авторитета нашей страны;
в языке для него появляются новые синонимы и новые
антонимы. В выражениях советская продукция, советские
методы подчеркивается противопоставление дореволю-
ционному, старому и иностранному; советский синони-
мично и прилагательным отечественный и социалисти-
ческий.
Высокий общественно-политический и идеологический
потенциал во всем мире Страны Советов и Советов как
органов власти выразился в том общеизвестном лингви-
стическом факте, что слова Совет — советский в ряду та-
ких, как Кремль, большевик, колхоз, спутник и др., явля-
ются общепризнанной принадлежностью интернациональ-
ного фонда, т, е. они используются во всех языках мира
118
без перевода, в том виде, в каком они живут у нас, на
своей Родине.
Подробное описание более чем полувековой эволюции
смысловой структуры слова советский и отвечает на
вопрос нашего корреспондента. Словосочетания советский
народ, советская песня закономерны и правильны для
современного литературного словоупотребления.
В последние годы словосочетание советский народ
означает не только ‘народы, проживающие на территории
Советского Союза5, но в нем выражено и особое социально-
классовое содержание. В отчетном докладе ЦК КПСС
XXIV съезду нашей партии говорится: «За годы социали-
стического строительства в нашей стране возникла новая
историческая общность людей — советский народ. В сов-
местном труде, в борьбе за социализм, в боях за его за-
щиту родились повые, гармоничные отношения между
классами и социальными группами, нациями и нацио-
нальностями — отношения дружбы и сотрудничества. Наши
люди спаяны общностью марксистско-ленинской идеоло-
гии, высоких целей строительства коммунистического об-
щества» *.
Парламентский народ, сеймовый народ (17-томный
БАС дает именно эту форму, а не сеймовский, как пред-
лагает наш корреспондент) по-русски говорить не при-
нято хотя бы потому, что в словах парламент — парла-
ментский и сейм — сеймовый нет обозначения какой-либо
одной определенной страны, как это есть у слов
совет — советский.
Проводить же смысловые параллели со словами одного
тематического ряда, как это сделано в письме нашего кор-
респондента, с лингвистической точки зрения не всегда
бывает правомерно. В названиях систем государственного
управления (и их производных) — совет — советский, пар-
ламент — парламентский, сейм — сеймовый — это тем более
неправомерно. Разумеется, значимость самого понятия
совет (советский) в современной русскоязычной среде не
может идти в сравнение с тем, что здесь значат понятия
парламент или сейм.
Семантическая деривация (словопроизводство) у слов
Совет (Советы) и советский определяется колоссальной
всемирно-исторической ролью Советов, которые не сумела
превзойти ни одна из имеющихся на всем земном шаре
система государственного управления.
* Материалы XXIV съезда КПСС. М.: Политиздат, 1971, с. 76.
119
* * *
Уважаемые товарищи ученые!
Я инженер по специальности. Но меня давно интересуют сло-
ва нашего родного языка — и, главное, как они образовались и
как появился в них их сегодняшний смысл. Недавно услышал, что
слово стачка произошло от небольшого словечка так. Неужели это
действительно так? Прошу Вас, удовлетворите мое любопытство,
расскажите о происхождении и истории этого слова.
О. Лохатюк, г. Томск
Слово стачка, современное значение которого прочно
связано с общественно-политической семантикой, действи-
тельно восходит к наречию так. В «Кратком этимологи-
ческом словаре русского языка» (М.: Учпедгиз, 1961)
Н. М. Шанского, В. В. Иванова, Т. В. Шанской читаем:
«СТАЧКА. Собственно русское. Образовано с помощью
суф. -ка от стакатъся — „сговориться, быть заодно44, обра-
зованного суффиксально-префиксальным способом слово-
образования от так» (с. 318).
Впервые слово стачка отмечено в «Словаре Академии
Российской» (1794). Образованное от глагола стакнуть-
ся — стакиваться ‘прийти к определенному соглашению’,
оно в этом значении вместе с производящими его глаго-
лами устойчиво сохраняется в языке почти до конца
XIX в. Эти слова нетрудно встретить в произведениях рус-
ских писателей: «Приказал он людям, чтобы непременно
его предупредили, когда он воротится, но люди словно
стакнулись, смолчали» (Салтыков-Щедрин. Господа Го-
ловлевы); «Могло случиться, что ученики назло учителю
делали стачку не учить уроки» (Помяловский. Очерки
бурсы); «Уважаемый товарищ Курицын женат на пле-
мяннице аптекаря Груммер и находится с ним в стачке»
(Чехов. Интриги); «И та, и другая (статьи 812 и 920 уста-
ва таможни) говорят одинаково о выпуске из таможни
товаров без ярлыка. Этот выпуск делается по стачке
между чиновником и купцом» (А. Ф. Кони. Судебные
речи).
Из приведенных контекстов нетрудно вывести значе-
ние слова стачка. Это — ‘тайный сговор, соглашение для
достижения какой-либо цели’. Академическая лексико-
графия вместе с тем толкует слово стачка все еще очень
общо, проявляя склонность к этимологическому объясне-
нию: «3. Действие стакнувшихся. Стачка подрядчиков».
При этом стакиваться — ‘заранее тайно сговариваться,
соглашаться’ («Словарь церковнославянского и русского
120
языка, сост. Вторым отд. Академии Наук», т. IV. СПб.,
1847).
Вместе с тем уже в словаре Даля указан особый отте-
нок значения, являющийся как бы переходным к совре-
менному осмыслению,— «круговая порука в нечистом деле,
тайное условие и самый круг, обязавшийся поддерживать
друг друга. Стачка извозчиков, запросивших высокую
цену. Стачка рабочих, отказавшихся поголовно от работы,
требуя повышения платы» (т. 4, с. 314). Порицательная
характеристика действия стачки здесь вполне объяснима
монархическими позициями автора знаменитого лексико-
на. Ср. аналогичное в романе П. И. Мельникова-Печер-
ского «На горах»: «В осеннее хлебное время последнему
наймиту лишнего слова сказать нельзя. Тотчас стачка,
тотчас работники гурьбой со двора».
В то же время «Настольный словарь для справок по
всем отраслям знания» под ред. Ф. Толля и В. Р. Зотова
(СПб., 1863—1864. Приложения, 1866) уже отмечает об-
щественно-политическое значение слова стачка, ориенти-
руясь в основном на революционные события в Англии:
«СТАЧКА. Уговор нескольких лиц действовать заодно для
достижения известной цели. Стачки рабочих в Англии —
сходки их с целью вынуждения у хозяев более значитель-
ной задельной платы».
Окончательно общественно-политическое значение
в слове стачка закрепилось уже в конце XIX в. Этот пе-
риод в России был отмечен бурным ростом капиталисти-
ческого производства, что, как известно, сопровождалось
особенно сильной эксплуатацией рабочих и, естественно,
порождало борьбу пролетариата за улучшение условий
труда и жизни. Лексика тогдашнего языка тотчас же
отражала эти бурные события — возникали новые слова,
а в словах утверждались новые значения.
В обширном исследовании лексики XIX в., книге
10. С. Сорокина «Развитие словарного состава русского
литературного языка. 30—90-е годы XIX века» (М.; Л.:
Наука, 1965), приводятся интересные сведения о реакции
на новое общественно-политическое значение в слове
стачка. Издатель демократического журнала «Дело»
Г. Е. Благосветов в письме 1878 г. дает такой совет одно-
му из сотрудников: «Избегайте слов стачка, ассоциация,
социальный и т. п., слова эти строго воспрещены: их
боятся, как боятся „жупела11 толстопузые московские куп-
чихи» (с. 348),
Конец XIX в.—время интенсивного роста и распро-
странения идей марксизма в России. Острая полемика
первых русских марксистов с народниками порождает мас-
совую общественно-политическую литературу, а в ней
формируется и шлифуется общественно-политическая лек-
сика, фразеология, терминология. Именно в это время
многие общественно-политические термины приобретают
наиболее близкое к современному смысловое наполнение.
В статьях и документах конца XIX в. нетрудно обна-
ружить существенные смысловые сдвиги в слове стачка.
Сохраняется его исконное употребление в значении ‘круг
поддерживающих друг друга рабочих’: «Рабочие не пуска-
ли на фабрику тех, кто не принадлежал к стачке» (Днев-
ник Суворина. М.; Пг., 1923 — 9 июня 1896 г.); «Органи-
зация рабочих может быть ведена на всякой почве, на-
чиная с артелей, товариществ, кружков саморазвития, ста-
чек и кончая чисто революционными сообществами»
(Сборник по истории политических и общественных дви-
жений в России за сто лет (1800—1896 гг.). Сост. Вл. Бур-
цевым. Лондон, 1897).
Но уже в литературе народников при описании их
деятельности в среде городских рабочих слово стачка
употребляется как ‘соглашение-протест, забастовка’: «Ге-
оргий Плеханов сильно агитировал при предполагавшейся
стачке на заводе „Русского общества11» (Архив общества
«Земли и Воли» и «Народной Воли». «Об-во политкатор-
жан». М., 1932); «Члены землевольческой рабочей груп-
пы принимали также деятельное участие в нескольких
стачках, происходивших в Петербурге» (Е. Серебряков.
Очерк по истории «Земли и Воли». СПб., 1906).
Слово стачка, таким образом, все теснее связывается
с борьбой рабочих на капиталистическом производстве и
начинает означать коллективное прекращение работы и
выдвижение определенных экономических требований ра-
бочих к предпринимателям.
Новое осмысление слова стачка находит свое оконча-
тельное оформление в пропагандистской литературе рус-
ских марксистов. В. И. Ленин и его единомышленники
придавали огромное значение стачечной форме борьбы ра-
бочих со своими предпринимателями, видя в стачках
большую активизирующую силу для формирования рево-
люционного сознания рабочего. В «Проекте и объяснении
программы социал-демократической партии» (1895—1896)
В. И. Ленин писал: «Стачки и отдельные восстания рабо-
122
чих, как говорит программа, составляют в настоящее вре-
мя самое распространенное явление на русских фабриках»
(Поли. собр. соч., т. 2, с. 92); в «Письме „Северному
Союзу РСДРП44» (апрель 1902 г.) читаем: «Стачками (как
и экономической агитацией вообще) надо всегда пользо-
ваться и для возбуждения к революционной борьбе за
свободу и за социализм. Стачками надо пользоваться и
для политической агитации» (там же, т. 6, с. 369).
Утверждение общественно-политического значения
у слова стачка отражается и на его словообразовательной
активности: возникают стачечник, стачечница, стачечный,
связанные исключительно с тем же значением.
Очень скоро расширяются границы использования это-
го термина; из сферы публицистической и общественно-
политической оно быстро переходит на страницы худо-
жественной прозы: «После ссылки оп был руководителем
большой стачки рабочих, кончившейся разгромом фаб-
рики и убийством директора» (Л. Толстой. Воскресение);
«Времена наступили довольно бурные: участились стачки
и митинги безработных» (Короленко. Без языка).
В наши дни слово стачка воспринимается всеми лишь
с общественно-политическим содержанием, это — ‘органи-
зованное массовое прекращение работы с целью добиться
выполнения каких-либо требований5; его синоним — слово
забастовка.
Письмо т. Лохатюка интересно тем, что в нем привле-
кается внимание к такому слову, интенсивное изменение
семантики которого обусловлено особой актуальностью
в неязыковых условий. Благодаря революционной ситуации
последних десятилетий прошлого и начала XX в. слово
стачка прошло такую интенсивную смысловую эволюцию,
что этимологическая связь с глаголом стакаться — стак-
нуться (а еще ранее — с наречием так) стерлась пол-
ностью. О ней могут дать представление лишь специаль-
ные изыскания, которые мы и сделали, подготавливая
ответ нашему корреспонденту.
♦ * *
В разговорной речи молодого (а иногда и среднего) поколе-
ния нередко можно услышать выражение всю дорогу в непривыч-
ном значение ‘все время, не переставая’. Правильно ли оно? Как
оно могло возникнуть?
Н. Вуколов, Москва, студент МГУ
Действительно, сочетание всю дорогу во временном
значении получило в последнее время необычайно широ-
123
кое распространение, и это несмотря на то, что оно часто
вызывает активное неодобрение.
Не так давно мне самой пришлось быть свидетельни-
цей такой сценки.
Пожилая дама долго и настойчиво звонит в дверь. Ей
не открывают. По-видимому, никого пет дома. Неожидан-
но появившийся сосед, молодой инженер, подтверждает
это предположение.
— Но у них горит свет,— настаивает дама,— Я, когда
шла, обратила внимание.
— А у них всю дорогу горит свет,— спокойно возра-
жает ей юноша.
В этом же ряду находятся и другие подобные случаи:
Летом в этом году всю дорогу лил дождь; Она прожила
с ним пятнадцать лет, и он всю дорогу пил; В эту зиму
я всю дорогу болею и т. п.
Сочетание всю дорогу в значении 'все время, не пере-
ставая5 настолько противоречит здравому смыслу, на-
столько алогично, что его легко можно принять за слу-
чайную небрежность, столь свойственную разговорной
речи.
Как же возникло такое осмысление в сочетании всю
дорогу! Изменения пространственного смысла в свободном
сочетании всю дорогу начинаются со слова дорога. Все
словари современного русского литературного языка фик-
сируют у слова дорога вторичное, производное значение
'поездка, путешествие5. Так, в правильной, вполне лите-
ратурной фразе Всю дорогу мы молчали сочетание всю
дорогу означает 'в продолжение всей поездки5. Нетрудно
заметить, как тесно слились в нем указания на процесс
езды и на время, в которое эта поездка совершается.
Известно, что семантические изменения локальных
значений во временные относятся к числу наиболее рас-
пространенных изменений в языке. В разговорной речи,
где нормативные регламентации ослаблены, эта временная
семантика у слова дорога получает свое дальнейшее раз-
витие. Во временном значении сочетание всю дорогу ха-
рактеризует не только сказуемое-глагол (как это было
во всех приведенных ранее примерах), но и сказуемое-
грилагательное, где оно уточняет уже предикат в степени
п мере его проявления. Ср., к примеру, такой диалог:
— Какая Ольга Петровна сегодня сердитая!
— Да она всю дорогу такая!
124
Слово весь выступает здесь в своем исходном значе-
нии — 'полностью, целиком, без остатка’. Экспрессивная
основа этого значения определяет семантическую актив-
ность местоимения весь. Слово весь (вся, все) употреб-
ляется для выражения многочисленных оттенков усиле-
ния, в сочетании с различными глаголами оно может ука-
зывать на высшую степень развития или предельное рас-
пространение действия или состояния (весь измучился)
либо качества, свойства (весь в черном, весь в крови).
Экспрессивная сила, заложенная в семантике весь, служит
базой для формирования таких фразеологизмов, как во-
всю, изо всех сил 'очень сильно’, всё и вся и др.
Экспрессивно-усилительные возможности местоимения
весь сыграли как бы роль катализатора и в развитии вре-
менной семантики в сочетании всю дорогу, превращая его
из свободного сочетания во фразеологически устойчивое.
Разговорные сферы, где бытует выражение всю дорогу
в значении 'все время, не переставая” с сохранением от-
тенка динамики действия, как известно, отличаются по-
вышенной экспрессивно-эмоциональной тональностью.
Поиск и обновление средств экспрессии разговорной речи,
так же как и быстрая утрата их,— явление обычное, хо-
рошо известное специалистам, изучающим разговорную
речь.
Сочетание всю дорогу во временном значении — новое
фразеологическое сочетание разговорной речи с ярко вы-
раженной эмоциональной экспрессией. Однако и по
смыслу, и структурно это сочетание противоречит тради-
ционной литературной норме, а поэтому и недопустимо
как типичный речевой сорняк.
О ДИАЛЕКТАХ И ЛИТЕРАТУРНОМ ЯЗЫКЕ
Где на территории РСФСР сохранился наиболее чистый лите-
ратурный язык? Или где таковой считается?
Современный русский национальный язык состоит из
двух полярных разновидностей: литературного языка и
диалектов. Литературный язык существует в двух фор-
мах — устной и письменной. Он подчиняется строгим нор-
мам и правилам, записанным в грамматиках и словарях,
и способен выразить все богатство знаний, накопленное
человечеством за многие века своей истории во всех об-
125
ластях деятельности; он стилистически многообразен и
многолик.
Для местных говоров, или диалектов, характерна лишь
устная форма существования, поэтому и стилевая струк-
тура их подчинена выражению по преимуществу обиход-
но-бытового содержания речи. И если литературный язык
имеет общенациональное распространение, то диалекты
локально ограничены, т. е. прикреплены к определенным
территориям.
Русские народные говоры разбиваются на два больших
наречия — северновеликорусское и южновеликорусское.
Между ними проходит полоса среднерусских говоров, на
основе которых исторически сложился литературный язык.
Так как географическая эта полоса захватывает Москву,
столицу Русского государства, то по этой причине москов-
ское наречие и явилось основой литературного, или, как
называет его наш корреспондент, «чистого», языка.
Литературное произношение слов, ударение в них и
морфологическое строение основаны па тех нормах, ко-
торые первоначально были свойственны именно «москов-
скому говору». Постепенно распространяясь, они приобре-
тают общенациональный характер. Сейчас они известны
под названием «старомосковские произносительные нор-
мы». В отдельных чертах им противопоставляется тради-
ционное ленинградское («петербургское») произношение,
которое также сложилось на основе старомосковского, но
несколько поколеблено правописанием, а также воздей-
ствием близлежащих севернорусских говоров. Эти нормы
охраняются соответствующими сводами правил — в слова-
рях, в грамматических пособиях, во всей нормативно-ре-
комендательной литературе.
Развитие языка вносит изменения в старомосковское
произношение, хотя в своей основе оно сохраняется до
сих пор. Перемены происходят под влиянием написания
слов; уменьшилась ассимилятивная мягкость согласных,
т. е. нормативно допустимо как мягкое произношение
согласных: [д’в’]е, [з’в’]ерь, [з’л’]ить, [с’н’]ег (по-старо-
московски), так и новое, твердое: [дв’]е, [зв’]ерь, [зл’]ить,
[сн’] ег.
Большую роль в распространении нормативно-литера-
турного произношения играл и играет театр. Именно со
сцены, а теперь и по радио, телевидению в речи дикторов
должно звучать образцовое слово. До недавнего времени
П6
таким эталоном старомосковского произношения считался
Малый театр.
Есть много причин, социальных и собственно языко-
вых, которые влияют на изменение норм, но усилия шко-
лы, педагогических вузов, языковедов-русистов, много-
численных лингвистических организаций направлены на
охрану этих норм, на поддержание чистоты и правиль-
ности русской литературной речи.
* * ♦
Прочитав статью проф. В. Г. Орловой (ж. «Наука и жизнь»,
19G5, № 3), я обнаружил, что диалектологическая карта русского
языка все еще пестра и разноцветна. Тут и группы северного
наречия, и группы южного наречия, и среднерусские говоры.
И эти «три кита» делятся еще на массу подгрупп, говоров, отде-
лов «акающих», «окающих» и бог знает сколько еще каких. Диа-
лекты эти легко воспринимаются молодежью, школьниками, они
удивительно живучи, стойки. А это обстоятельство смущает, беспо-
коит и настораживает. Пора уже начать решительное наступление
на диалекты — эти сорняки русского языка.
Не кажется ли работникам культуры и просвещения, ответ-
ственным более чем кто-либо за чистоту русского языка и рус-
ской речи, что процесс изжития местных диалектов в русском
языке слишком затянулся? Ведь мы живем в двадцатом веке.
А в век космоса и кибернетики, конечно же, должны быть приме-
нены соответствующие способы и методы, могущие очистить и
окончательно объединить наш великий, могучий русский язык.
И. Каменев, г. Ельня
Интересное и проблемное письмо. Сразу же надо ска-
зать, что точка зрения нашего корреспондента весьма рас-
пространена. Многие думают так, и многие считают, что
с помощью технических средств легко покончить с диалек-
тами, стоит только взяться.
Тревога т. Каменева и его единомышленников за судь-
бу и культуру русской речи понятна. Мы разделяем мно-
гие их мысли и соображения. Действительно, диалектная
речь занимает обширное пространство на всей террито-
рии распространения русского языка, ею пользуется как
сельское население России, так и жители многих городов.
Всем ясно, что надо повышать культуру языка и в дерев-
нях, и в отдаленных от центра районах, вести языковую
пропаганду среди носителей диалектной речи, приобщая
их к литературному языку.
Однако, поднимая этот вопрос столь решительно, мно-
гие товарищи недооценивают всей сложности этой пробле-
мы как в лингвистическом (сама природа языка), так и
в социальном (носители языка) отношении.
127
Для исконною населения деревень диалект (т. е. мест-
ный говор) — это прежде всего родной язык, которым че-
ловек овладевает в раннем детстве и связан с ним орга-
нически. Именно родным языком человек владеет наиболее
глубоко и, если можно так выразиться, наиболее интимно.
Это в первую очередь относится к произносительной, фо-
нетической стороне речи. При освоении первых звуков
языка органы речи ребенка складываются (артикулируют)
так, как у того, кому он в самых начальных речевых
попытках своих подражает (в первую очередь это роди-
тели или воспитатели). Именно потому, что артикуля-
ционные навыки речи формируются естественно, в самом
младенчестве, они очень сильны у каждого. Перестроить
их удается, но далеко не всем и не во всем. Вот поэтому
очень многие подлинные мастера слова, например писате-
ли, прекрасно владеющие литературным словоупотребле-
нием и лексиконом, всю жизнь сохраняют местные черты
в своем произношепии. М. Горький окал. М. Шолохов
произносил мягкое, протяжное [7] (фрикативное «г»),
близкое к аналогичному звуку украинского языка.
А. Твардовский акал не так, как принято в литературном
языке, а как это делают его земляки-смоляне, т. е. сохра-
нял до конца жизни следы диссимилятивного аканья.
Некоторые наиболее устойчивые звуковые черты род-
ного диалекта могут сохраняться в речи человека даже
тогда, когда он с детства общается с носителями литера-
турного языка. Например, такая фонетическая особенность
южновеликорусских говоров, как оглушение г в х па конце
слова (утю[х] вм. литературного утю [к], спе[х] вм.
сне[к], не мо[х] вм. не мо[к]), может сохраняться в речи
нескольких поколений (по крайней мере трех), т. е. быть
устойчивой у лиц, полностью утративших связь с диа-
лектной основой речи своих дедов.
Общее развитие культуры, радио, кино, школа, прочно
вошедшие в жизнь сельской местности в наше советское
время, уже во многом поколебали говоры русского языка,
породили разницу в речи старшего поколения деревни и
молодежи.
Процессы преодоления диалектных особенностей очень
сложны, противоречивы и требуют длительного времени.
Само же сближение диалектов (говоров) с литературным
языком создает новый тип речи >-полудиалект. Полудиа-
лекты существуют во всех языках: и в немецком, и во
французском, и в итальянском, и, конечно, в русском. Па
128
полудиалекте говорят жители районных и даже иногда
областных городов, расположенных в диалектном окру-
жении. Это тот переходный тип речи, который складывает-
ся в процессе движения от диалекта к литературному
языку. Окончательное освобождение такой речи от черт
полудиалекта (и диалекта тоже!) происходит со временем;
заметным рубежом в этих процессах перестройки диалект-
ной речи на пути к литературному языку специалисты
считают смену поколений.
Активную роль в освоении литературного языка мест-
ным населением призвана сыграть школа. Но задачи учи-
теля-словесника в школе многообразны. Все мы хорошо
знаем, сколько усилий и времени отдают наши учителя
на уроках русского языка обучению детей грамотности,
правописанию. Вопросам речевой культуры в школьной
программе отводится не так уж много места, а борьбе
с диалектизмами — еще меньше. Здесь многое зависит от
инициативы и профессиональной культуры самого учи-
теля. Следует, однако, признать, к сожалению, что не-
редки случаи, когда речь самих учителей, особенно в де-
ревнях, не свободна до конца от диалектных особенностей,
и не только в звучании ее, но и в употреблении слов.
Вот несколько фраз такого рода, записанных прямо на
уроке: соедините у зги квадрата (узгй — ‘углы’), стерй ла-
дом на доске (стерй — ‘сотри’, ладом — ‘как следует’),
кислица на лугах растёт (кислица — ‘щавель’). Понятно,
что такие местные словечки проскальзывают в речи имен-
но тех учителей, которые только вчера вышли из этих же
самых деревень и сел. Здесь-то и скрыта опасность утраты
необходимой чуткости и внимания к тому, как говорят
учащиеся. С другой стороны, у нас немало словесников-
энтузиастов, которые прилагают много стараний для
преодоления местных особенностей в речи своих учеников,
по борьба их, к сожалению, часто не может принести
нужного эффекта. В школе ребенок находится всего
4—6 часов, остальное же время — вне школы, т. е. в по-
стоянном контакте с людьми, говорящими на диалекте.
Пропаганда речевой культуры через прессу, лекции и
особенно радиопередачи пока еще недостаточна. На теле-
видении и радио можно было бы ввести не только уроки
иностранных языков, но и уроки русского литературною
произношения. Даже одно привлечение внимания к речи
дикторов Всесоюзного радио могло бы принести большую
пользу для самоконтроля и самонаблюдения.
J29
Несколько слов по поводу пренебрежительного словеч-»
ка «сорняки». Тов. Каменев вполне определенно и без
тени двусмысленности называет диалектную речь «сорня-
ками русского языка». И хотя многие черты ее вступают
в противоречие с нормами литературного языка, тем не
менее видеть в проявлениях местной речи только «сорня-
ки» русского языка и односторонне, и поверхностно.
Местный диалект, говор — это иной вариант русского
языка, вариант территориальный в отличие от литератур-
ного, общенародного. В лексическом составе диалектов
много старинных слов и выражений. Эти данные очень
важны и для истории языка, и для истории всей нации.
Русские народные говоры в общем-то очень близки
к нормализованному русскому литературному языку (в от-
личие, например, от немецких говоров и немецкого ли-
тературного языка). Они всетда были, есть и еще очень
долго будут источником обогащения литературного языка.
Целые пласты местной тематической лексики служат ба-
зой для стандартизованных терминологических систем,
узаконенных ГОСТами (например, терминология ткаче-
ства, кожевенного производства и др.).
Без местных слов не может обойтись ни один пишу-
щий о деревне, о сельском населении, будь это художест-
венное произведение или публицистический очерк. Почи-
тайте, например, повести и рассказы С. Антонова, В. Бе-
лова, Б. Можаева, В. Распутина и многих других совет-
ских писателей. Почему пишущие на литературном языке
столь часто используют местные слова — лексические и
семантические диалектизмы? По разным причинам. В од-
них случаях диалектизмы помогают художнику слова
создать местный колорит повествования, раскрыть и ярче
показать своих героев через их речь, в других же, напри-
мер в публицистической статье, местными словами неред-
ко называются такие предметы и понятия сельской жиз-
ни, для которых нет всем понятного наименования в ли-
тературном языке. Так, Б. Можаев в очерке «Уважение
к земле» использует местные названия растений (белоко-
пытник, сусак, медвежина и др.), для которых только
специалист по ботанике может назвать правильный лите-
ратурный эквивалент. Скорее всего, это будет латинское
номенклатурное наименование. Нетрудно представить, как
бы выглядела газетная статья с латинской номенклатурой
и кто мог бы быть ее читателем!
В наше время, когда разные стороны общественно-
го
экономической и культурной жизни всех областей и краев
регулярно освещаются на страницах местной печати,
местные слова широко используются как этнографические
названия. Язык областной прессы — это один из каналов,
по которому идет пополнение словарного фонда литера-
турного языка. Например, за сравнительно короткий срок
общеупотребительными стали слова сопка, падь, распадок.
Итак, народная речь — явление сложное и многопла-
новое. И хотя во многом она несхожа с литературным
языком, нельзя забывать и о ее достоинствах. Русское на-
родное слово — свежее и образное — всегда находит защиту
именно у тех, для кого писать— это профессия. Не мо-
гут к нему остаться равнодушными все, кто любит род-
ную речь. Вот как писал об этом Л. В. Успенский в своей
много раз переиздававшейся книге «Слово о словах»: «Не-
умно относиться к областным говорам с насмешкой и
презрением (что тоже иной раз бывает). Областной говор
не искажение общерусского языка; это запасное отделе-
ние той же великой сокровищницы нашего словарного
фонда. И кто знает, какие еще удивительные находки мо-
жет сделать в нем внимательный и чуткий наблюдатель!»
Близкую точку зрения в поэтической форме выразил
Евгений Евтушенко в поэме «Откуда вы?»:
В морях ли мы, в концертных залах,
по мы с собой нести должны
особый дух, особый запах
своей родимой стороны.
Он должен быть в труде бессонном,
в походке, взгляде, кулаке
и в настоящем — не бесполом
живом и разном языке.
В пем сосен шум, в нем вишни дышат,
и мне светло и хорошо
«Ты но?» сибирское услышать
и украинское «Ты що?»
Преодоление местных (диалектных) особенностей
речи — это процесс сложный, он требует длительного вре-
мени. Здесь невозможно декретирование, оно может вы-
звать недовольство миллионных масс, для которых диа-
лект — родной язык. Ведь переход с диалекта на литера-
турный язык — это переход с одной языковой системы,
диалекта (пусть и очень близкой!), па другую, литера-
турного языка. Для этого нужно время (и немалое!),
а также рост общей культуры и просвещенности.
ЛИТЕРАТУРА
Аванесов Р. И. Русское литературное произношение. 5-е изд. М.»
1972.
Акишина А. А., Формановская Н. И. Русский речевой этикет: По-
собие для студентов-иностранцев. 2-е изд. М., 1978.
Актуальные проблемы культуры речи. М., 1970.
Ашу кин Н. С., Ашу кина М. Т. Крылатые слова. 2-е изд. М., 1960.
Виноградов В. В. Великий русский язык. М., 1945.
Головин Б. Н. Основы культуры речи. М., 1980.
Гольдин В. Е. Этикет и речь. Саратов, 1978.
Горбачеяич К. С. Нормы современного русского литературного
языка. М., 1978.
Граудина Л. К. Беседы о русской грамматике. М., 1983.
Дерягин В. Я. Беседы о русской стилистике. М., 1978.
Истрина Е. С. Нормы русского литературного языка и культура
речи. М.; Л., 1948.
Канторович В. «Ты» и «Вы»: Заметки писателя. М., 1960.
Костомаров В. Г. Культура речи и стиль. М., 1960.
Люстрова 3. Н., Скворцов Л. И., Дерягин В. Я. Беседы о русском
языке. 2-е изд. М., 1978.
Скворцов Л. И. Правильно ли мы говорим по-русски? Справочное
пособие по произношению, ударению и словоупотреблению.
2-е изд. М., 1980.
Скворцов Л. И. Теоретические основы культуры речи. М., 1980.
Тимофеев Б. Правильно ли мы говорим? 2-е изд. Л., 1963.
Успенский Л. В. Слово о словах. Ты и твое имя. Л., 1962.
Формановская Н. И. Вы сказали: — Здравствуйте! М., 1982.
Чуковский К, И. Живой как жизнь. М., 1962.
СЛОВАРИ
Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Словарь эпитетов русского литера-
турного языка. Л.: Наука, 1979.
Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка,
ч. 1-4. СПб., 1863-1866; 2-е изд. СПб.; М., 1880—1882; 3-е изд./
Под ред. И. А. Бодуэна де Куртенэ. СПб.; М., 1903—1909.
Жуков В. П. Школьный фразеологический словарь русского язы-
ка. М.: Просвещение, 1980.
Краткий словарь трудностей русского языка: Для работников пе-
чати. М.: Изд-во МГУ, 1968.
Львов М. Р. Школьный словарь антонимов русского языка. М.:
Просвещение, 1980.
Новые слова и значения. Словарь-справочник по материалам прес-
сы и литературы 60-х годов/Под ред. Н. 3. Котеловой, IO. С. Со-
рокина. М.: Сов. энциклопедия, 19,71.
Новые слова и значения. Словарь-справочник по материалам прес-
132
сы и литературы 70-х годов/Под ред. Н. 3. Котеловой. М.:
Рус. язык, 1984.
Ожегов С. И, Словарь русского языка. 9-е изд. М.: Сов. энциклопе-
дия, 1972 (и любое последующее издание).
Орфографический словарь русского языка. 13-е изд. М.: Рус. язык,
1974 (и последующие стереотипные издания).
Орфоэпический словарь русского языка. Произношение, ударение,
грамматические формы/Под ред. Р. И. Аванесова. М.: Рус.
язык, 1983.
Правильность русской речи. Словарь-справочник. Сост. Л. П. Кры-
син, Л. И. Скворцов. 2-е изд. М.: Наука, 1965.
Розенталь Д. Э., Теленкова М. А. Словарь трудностей русского
языка. М.: Рус. язык, 1976.
Слитно или раздельно? Опыт словаря-справочника. Сост. Б. 3. Бук-
чипа, Л. П. Калакуцкая, Л. К. Чельцова/Под ред. Д. Э. Розен-
таля. М.: Сов. энциклопедия, 1972; 2-е изд. М.: Рус. язык, 1982.
Словарь иностранных слов. 7-е изд. М.: Рус. язык, 1980.
Словарь русских народных говоров, вып. 1—19. М.; Л.: Наука,
1965-1983.
Словарь русского языка в 4-х т. М.; Л.: Сов. энциклопедия, 1957—
1961; 2-е изд., испр. и доп. М.: Рус. язык, 1981—1984.
Словарь русского языка XI—XVII вв., вып. 1—10. М.: Наука,
1975—1983.
Словарь синонимов. Справочное пособие. Ред. А. П. Евгеньева.
М.: Наука, 1975.
Словарь синонимов русского языка, т. 1—2. Л.: Наука, 1970—1971.
Словарь современного русского литературного языка в 17-ти т.
М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950-1965.
Словарь современного русского народного говора (д. Деулино Ря-
занского района Рязанской области). М.: Наука, 1969.
Советский энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия,
1979.
Толковый словарь русского языка/Под ред. Д. Н. Ушакова. Т. 1—
4. М.: Сов. энциклопедия, 1935—1940.
Трудности русского языка. Словарь-справочник журпалиста/Под
ред. Л. И. Рахмановой. М.: Изд-во МГУ, 1974.
Трудные случаи употребления однокорепных слов русского язы-
ка. Словарь-справочник. Сост. Ю. А. Бельчиков, М. С. Паню-
шева. М.: Сов. энциклопедия, 1968.
Фразеологический словарь русского языка/Под ред. А. И. Молот-
кова. М.: Сов. энциклопедия, 1967.
ПЕРЕЧЕНЬ АНАЛИЗИРУЕМЫХ СЛОВ II ВЫРАЖЕНИИ
баз 66—69
беспростой — бесперепростой
32-35
буржуазный — капиталисти-
ческий 109—113
верхняя, нижняя конеч-
ность—рука, нога 71—73
вес 9, 11
водитель — шофер 36—39
всю дорогу 123—125
вчера — минувшим днем 26—
29
«вы» — «ты» 41—46, 57—59
дозаривать тыкву 73—76
жать 19—21
живица 10
живот (не на живот, а на
смерть) 102—106
закоперщик 83—84
запескованная морковь 73—
76
земледелец — крестьянин —
хлебопашец — хлебороб
89-95
кавалер ордена 113—116
калач 86—87
копыл (на суле как на сту-
ле, а на деле как на копы-
ле) 87—89
кормодобытчик — кормозаго-
товитель 21—26
кормодобывание — кормопро-
изводство 25—26
косить 20
косовица (косьба) 20
крайний — последний 40
масса 9
нетель 66, 69—71
новина 81—82
нотно-музыкальный отдел
39-40
освободить вагон —выйти из
вагона 17—18
останов — остановка 80—81
поезд — состав 59—66
пшерожь 9
ребята 106—109
рынва 84—86
севач — сеятель — сеяльщик
29-31
серия кинофильма 77—79
советский народ 116—119
стачка 120—123
сула см. копыл 87—89
терпентин 8
тритикале 8
тук (туки) 98—102
уборка — жатва — косовица
19-21
убирать 20
яровая пшеница 95—98
СОДЕРЖАНИЕ
От автора............................................... 3
Как правильно (или правильнее) сказать (написать)? . .	8
Об обращениях.......................................... 41
Корреспондент не согласен с тем, как употреблено слово
(или выражение)........................................ 69
Можно ли употребить слово ...?......................... 80
Что слово значит?...................................... 83
Почему так говорят? Откуда пошло слово (выражение)? , ,	89
О диалектах и литературном языке.......................125
Литература.............................................132
Перечень анализируемы^ слов и выражении................13)
Тамара Сергеевна Коготкова
ПИСЬМА О СЛОВАХ
Утверждено к печати редколлегией серии
научно-популярных изданий
Академии наук СССР
Редактор издательства В. С. Матюхина
Художник С. Б. Воробьев
Художественный редактор Н. А. Фильчагина
Технический редактор Ф. М. Хенох
Корректор Е. Л. Сысоева
И Б № 28570
Сдано в наГор 24.05.84
Подписано к печати 28.09.84
Формат 84X108731
Бумага типографская № 2
Гарнитура обыкновенная
Печать высокая
Усл. печ. л. 7,14. Уч.-изд. л. 7,7. Усл. кр. отг. 7,46
Тираж 70 000 экз. Тип. зак. 311
Ценар 45 коп.
Издательство «Наука»
117864 ГСП-7, Москва В-485
Профсоюзная ул., 90
2-я типография издательства «Наука»
121099, Москва, Г-99, Шубинский пер., 10
якимович ю. к.
Деятели русской культуры и
словарное дело.
10 л. 70 к.
В книге рассказывается о дея-
телях русской культуры
XVII — XIX вв., создателях
первых отечественных перевод-
ных словарей: просветителя
XVII в. Епифания Славинецкого,
составившего латинско-сла-
вянский и греко-славянский лек-
сиконы; лексикографов XVIII в.
Копиевского, "Номенклатор”
которого сыграл значительную
роль в развитии системы обра-
зования в России и осуществле-
нии петровских реформ, и Ф. По-
ликарпова-Орлова, автора зна-
менитого "Лексикона треязыч-
ного”; сподвижника Петра I
Якоба Брюса, составившего
голландско-русский лексикон;
известных лексикографов XIX в.
Ф. Рейфа, И. Павловского и др.,
внесших большой вклад в оте-
чественную лексикографию.
Заказы просим направлять по одному из
перечисленных адресов магазинов "Кни-
га— почтой" "Академкнига*':
480091 Алма-Ата, 91, ул. Фурманова,
91/97; 370005 Баку, 5, ул. Джапаридзе,
13;	320093 Днепропетровск, прос-
пект Ю. Гагарина, 24; 734001 Душанбе,
проспект Ленина, 95;	252030 Киев,
ул. Пирогова, 4; 277612 Кишинев, про-
спект Ленина, 148; 443002 Куйбышев,
проспект Ленина, 2; 197345 Ленинград,
Петрозаводская ул., 7; 220012 Минск, Ле-
нинский проспект, 72; 117192 Москва,
В-192, Мичуринский проспект, 12;
630090 Новосибирск, Академгородок,
Морской проспект, 22; 620151 Сверд-
ловск, ул. Мамина-Сибиряка, 137;
700187 Ташкент, ул. Дружбы народов, 6;
450059 Уфа, 59, ул. Р. Зорге, 10;
720001 Фрунзе, бульвар Дзержинско-
го, 42; 310078 Харьков, ул. Чернышев-
ского, 87.