issn 0234-1379
198$.
„бонда“дайте звук
АЛЛО  Я ОДНА
о
9 30 ск
6
1 18
7 пн
•П 17 24
40 2/
ск
iph
кт
</*
ск а
6 13 20 3
7 14 21 28
нт 1 8 15 22 29
2 п 16 23 30
U 20 27 ср 3 10 17 2
4 21 28 чт 4 II 18 2*
{22 29 пт 5 12 19 26
13 20 27
14 21 28
ИЮНЬ
6 23 30 пн
" 24 31 кт
MAh

о и
7 14 21 28
кс I 8 15 22 29
ашшкрь
НН
3 10 17 24 31
4 11 18 25
5 12 19 26
НОЯКРЬ
пн^ i ' ’/ 28
29
Д/ к
ин
21 28
CF 2 9 16 23 30 cr 6 13 20 27
чт 3 10 17 24 31 чт 7 14 fit 28
пт 4 II 18 25 mU 8 15 22 29
Ct 5 12 19 26	</ n 16 23 30
* 6 13 20 27 i Ш
СЛ0В0-ЭТ0 ПОСТУПОК
Итак, Читатель, мы встретились.
Кто ты!..
С кем ты!..
За что и против чего!..
В каждом отдельном случае нам это неизвестно.
Мы не знаем, сколько тебе лет, как тебя зовут, где
ты учишься, работаешь, каков круг твоих интересов
и увлечений. Мы знаем об этом обобщенно, в целом.
Но нам хотелось бы иметь дело не с неким средне-
статистическим читателем, безыменным и безликим,
а лично с тобой, конкретным человеком, имеющим
свое собственное имя и собственное отношение ко
всем и ко всему.
Мы хотели бы, ведя с тобой диалог, разговаривать
на равных, как сограждане и современники. У нас с
тобой, в нашем обществе и нашем времени, вдруг
резко обнажилось множество болевых вопросов,
неразрешенных проблем — и наивно думать, что
число их в ближайшем будущем само по себе умень-
шится, нельзя ждать, что они сами собой разре-
шатся. На наш век проблем и вопросов хватит — и не
кому-то, а нам их решать. Поэтому, Читатель, мы
хотим, чтобы именно ты был и самым главным на-
шим редактором, и самым главным автором. Мы
готовы прислушаться к твоим рассуждениям, при-
знаниям и откровениям вне зависимости от того, че-
го они будут касаться: проблем духовных или быто-
вых, переустройства мира или переустройства
школьной спортивной площадки. Лишь бы было вид-
но, что это для тебя важно, что ты не равнодушен к
происходящему, что-то делаешь, доказываешь, во
всем отвечая за свои дела и подписываясь под слова-
ми. Только так — совместно, сообща — мы сможем
сделать наш журнал живым, интересным и нужным.
Вместе с тобой. Читатель, нам предстоит не просто
создавать журнал, а учиться полноценно жить в
условиях перестройки, используя все ее возмож-
ности, утверждая на деле демократию и гласность.
Перед нами не может вставать вопрос всех осторож-
ных, сторонних, всех колеблющихся и сомневающих-
ся: победит перестройка или отступит! Только —
победит! Для этого за нее нужно бороться.
Мы должны знать и помнить: там, где отступим
мы, где отступит каждый из нас — там нынешний
день отступит в тень дня вчерашнего; не отступив —
мы сделаем шаг вперед.
Мы должны помнить и верить: будущее пере-
стройки в руках молодых поколений. Большинству
людей старшего возраста невероятно трудно и
сложно освободиться от устоявшихся связей и при-
вычек. Многим из них всегда будет казаться, что
раньше было лучше. Хотя бы потому, что раньше они
были юными.
Нам лучше — сегодня.
Читатель и Автор!
Уважая сделанное старшими, учитывая их опыт,
нам исполнять собственное предназначение. Это
возможно только через действие, через поступок.
Наш поступок в журнале — Слово.
Не застрахованные от ошибок, будем рисковать,
действовать, учиться совершать поступки.
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ
3
ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!
родник
ЕЖЕМЕСЯЧНЫЙ ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ
И ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ИЛЛЮСТРИРОВАННЫЙ ЖУРНАЛ
ЦК ЛКСМБ И СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ БССР.
Минск, «Полымя»
Издается с января 1988 года
	В номере
Главный редактор Владимир НЕКЛЯЕВ	Наследие.	— ЯНКА КУПАЛА. Сочвт.	Э
Редакционная коллегия:	Откровенный разговор.	»
Геннадии БУРАВКИН Алексей ДУДАРЕВ Леонид ЕКЕЛЬ (заместитель главного редактора) Михаил КАТЮШЕНКО (первый заместитель главного редактора) Владимир ЛАБУНОВ Михаил ПОДГАИНЫЙ Алексей СКАКУН Николай ЧЕРГИНЕЦ Павел ЯКУБОВИЧ	СВЕТЛАНА БАРТОХОВА. Давайте писать письма.	О Круг знакомств.	-у Алло! Я — одна.	/ Поэзия.	, ч АНАТОЛЬ СЫС.	У Позиция.	1 ЛЕОНИД ЕКЕЛЬ. Надежда	и опора.	1	U На грани фола.		м ПАВЕЛ СТАРОДУБ.	В	угаре.	I	Z
Художественный редактор Сергей ФИЛИППОВ Технический редактор Марина МАЛЕЦ	Зарубежный рассказ.	 л РЭЙ БРЭДБЕРИ. Игра.	14 Взгляд.	| -Я АЛЕКСАНДР СТАНЮТА. Футбольные сцены 80-х годов.	| /
Издается на русском к белорусском языках	Кружева времени.	О О КОНСТАНТИН ТАРАСОВ. Почему Белая Русь — Белая?	ZU
Над оформлением номера работали фотогра»	Желаем успеха!	хч /
фы: БЕЛЯЕВА Е., ВИЛЬКИН Д . ГРИБ Т, ДМИТРИЕВ А., ИВАНОВ Ю., КАЗАЧЕНКО Г.. ШУБА В. и художники объединения мЦентри. Макет номера рассчитал на компьютере А. КИРЮШКИН. Астор и художник комиксов — А. КАРШАКЕВИЧ	ТАТЬЯНА ТЮРИНА. Ловушка.	ZO Проза.	л q МАКСИМ КЛИМКОВИЧ.	Победители.	ZO Поэзия.	О Л АЛЕСЬ БА ДАК.	JZ
ПИШИТЕ:	Есть вопрос!	О Q ЕГОР КОНЕВ. Картинки с натуры.	vZ
220807 г. Минск, ГСП, ул. Киселева, 11	Чрезвычайная ситуация.	* л ПАВЕЛ ЯКУБОВИЧ. Убийство.	ч54
Издательство и Полым я» Государственного комитета Белорусской ССР по делам издательств, полиграфии и книжном торговли Сдано в набор 16.11.87. Подписано к печати 16.12.87. АТ 08420 Формат 60 • 90 Офсетная печать. Усл. леч. л. 6. Уся. кр. отт. 18. Уч.'изд. я. 9,0. Зак. 602 Тираж 90 S19 зкз. Ордена Трудового.Красного Знамени типография издательства ЦК КП Белоруссии Адрес: 220041, г. Минск, Ленинский проспект, 79	Музыкальный проспект.	л	. Несентиментальное путешествие	в	рок.	U	О Юмор.	о СЕРГЕЙ БУЛЫГА. Бе-мажор.	ОУ Будьте красивыми.	. ТАТЬЯНА ЧЕРНЯВСКАЯ. Спросите Таню.	4U Школа атлетизма.	»	. Ведущий — ВЛАДИМИР АЛЕКСАНДРОВИЧ	41 Проза.	.	— АДАМ ГЛОБУС. Если что, заходи...	4Z Пошел занавес!	.	— СВЕТЛАНА КУЗЬМИНА. По	поводу	Гарольда...	4	D
С «Родник», 1988
НАСЛЕДИЕ
Сонет Янки Купали «Сярод мапл» — одно из произве-
дений песняра, которые мало известны широкому чита-
телю, прежде всего молодому. Написан он 15 февраля
1915 года (вместе со стихотворениями «На вулщы» и
«Навошта?») и был опубликован только однажды: в газете
«Наша HiBa» 14 марта 1915 года.
Что нужно иметь в виду, чтобы глубже понимать содер-
жание этого произведения, его образность, поэтику? Во-
первых, наверное, то, что написано оно во время империа-
листической войны, когда в произведениях поэта чаще
начали (например, в цикле «|")есю ванны», сентябрь-де-
кабрь 1914 г.) появляться образы могил, крестов, пожаров,
гробов и трупов, курганов, когда большая боль за судьбу
Белоруссии пронизывает его скорбящее, тревожное серд-
це.
Во-вторых, не надо сбрасывать со счетов и то, как шла в
это время работа в «Нашей Hies», которую Я. Купала как
редактор-издатель вел, борясь и с безденежьем, и с
цензурными конфискатами (№ 2 за 1915 год), и с белыми
пятнами военной цензуры.
И в-третьих. Это нужно подчеркнуть особенно и по-
стоянно иметь в виду — перипетии личной судьбы поэта,
его тяжелые личные муки и переживания. Именно в это
время, где-то перед новым, 1915 годом Я. Купала пред-
ложил Павлине Мядёлке «падзялщь з im долю i нядолю у
жыцц|» и получил... отказ. Именно поэтому из его души и
выплакался трагический цикл стихотворений, начатый
сонетом «Маё цярпенне», написанным 3 января 1915 года,
а также горькими «Быу тэта сон...я и «Не судэйла доля»,
созданными в тот же день, и продолженный в других
стихотворениях («Таей даугажданай», «Сыйду...»). Окон-
чен цикл таким шедевром лирики Купалы, как «А яна...»,
7 июля 1915 года.
Впервые этот цикл углубленно прочитан Олегом Лойко в
его романе «Як агонь, як вада...» (Минск, 1984, стр. 210—
229). К этой книге и отсылаю читателей.
Янка Саламевич

Янка КУПАЛА
СОНЕТ
Среди могил, влача свой крест, восстану
Посланцем спящих вечным сном пророков
И гляну в белый свет так далеко-далёко,
Докуда вольной думою допряну.
Клич от кургана кину до кургана,
Как вихря лет в безбрежности широкой,
Клич-заклинание, что онемел до срока
И заколдован в гусли бездыханно.
И к солнцу я взову всей силой сердца, дабы
Раба сраженного проклятье внятно стало,
Молитва грешника, что мать убил, звучала.
Пусть душу выжжет мне, как сердцевину граба,
А следом и глаза—цветы лилеи слабой,
Но только пусть мой крест испепелит сначала!
15.11.1915 г.
Перевод с белорусского Н. КИСЛИКА
2 «Родник» № 1
5
откровенный разговор
о
к
о
|Д
Я выбрала 13 конвертов. Они лежат
передо мной небольшими стопка-
ми. На обратной стороне многих ив
них, как раз по линии заклейки, красуются
«охранные» черточки. Видимо, наши кор-
респонденты опасались, что кто-то будет
покушаться на их откровения. Спешу со-
общить: черточки остались ненарушен-
ными, и, следовательно, конверты зти по
пути в редакцию никем не вскрывались,
как, впрочем, и все остальные, на которых
таких «замков» не было. Это говорит о
том, что почтовые работники честно сох-
раняют и охраняют наше с вами сеатов
право на тайну переписки. Так что давайте
избавляться от привычного желания пе-
рестраховаться, давайте перестанем огля-
дываться и забудем пресловутое «как бы
чего не вышло», давайте будем ничего не
бояться!
Казалось бы, эти «охранные» черточки—
такая мелочь, что и говорить о них не
стоит. Но ведь из таких вот малюсеньких
деталей и складывается наша действитель-
ность. Сначала черточки, потом боязнь
говорить открыто правду, лотом... Цепоч-
ку эту можно продолжать долго, а к чему
оно приводит, мы, к сожалению, уже зна-
ем. Так давайте же всем миром совер-
шенствовать наше общество. И, простите
за неоригинальность мысли, давайте начи-
нать это совершенствование с мелочей и с
самих себя.
Но это так, к слову. А сейчас поставим
точку в предисловии и обратимся к пись-
мам, в которых наши потенциальные чи-
татели
ДАЮТ СОВЕТ...
...создать в журнале отдел сатиры и
юмора, а также отводить а каждом номере
место для какой-нибудь занимательной
науки. Например, в одном номере «Род-
ника» будет занимательная физика, в дру-
гом — занимательная химия и т. д. Такие
публикации должны сопровождаться крос-
свордами, рисунками, интригующими со-
общениями (Алла Дедович, д. Стайки Ба-
рановичского р-на Брестской обл.);
...дополнить журнал страничкой «Моло-
дой хозяюшке», на которой рассказывать
о направлениях моды, проблемах молодой
семьи, давать несложные кулинарные ре-
цепты. Но не мешало бы делать и обзор
книг на эти темы (Татьяна Дударчик,
г. Минск);
...публиковать захватывающие рассказы
с продолжением, чтобы читатели с нетер-
пением ждали каждый следующий номер.
Регулярно проводить конкурсы на лучшую
юмореску, карикатуру, рассказ. Открыть
рубрику для тех, кто хочет познакомиться.
Придумывать каждому номеру яркую,
броскую обложку, то есть не забывать о
рекламном моменте (В. Н. Ненартович,
д. Снежково Виленского района Минской
обл.);
...создать рубрику «Приглашаем к пере-
писке», а которой сообщать возраст, нак-
лонности, увлечения и г. д. Если такая
рубрика возможна, вот первый адрес:
Гомельская область, г. Жлобин, ул. Ко-
товского, д. 5в, Безручко Олег Анатоль-
евич.
Ему 21 год. Очень любит современную
музыку;
...ввести небольшую, но постоянную
рубрику, посвященную минскому рок-
клубу. Всю сознательную жизнь зани-
маюсь так называемой «самодельной»
рок-музыкой (не металлист). Если нужна
помощь — рассчитывайте на меня (Евге-
ний Маньков, г. Минск);
...многие поклонники творчества В. Вы-
соцкого хотели бы увидеть в журнале пуб-
ликации, посвященные этому замечатель-
ному поэту, актеру, певцу, а главное, Че-
ловеку. Это могут быть рассказы тех, кто
работал с ним в кино и театре, его стихи,
фотографии (В. В. Демченков, г. Минск);
...обещанные комиксы на цветной вклей-
ке никому не нужны! Лучше печатать на
ной фотографии популярных рок-групп, о
которых будете рассказывать на страницах
журнала. И не надо бояться говорить под-
робно даже о тех из них, чьи убеждения в
корне противоречат нашим (Николай Ку-
ренное, г. п. Фаниполь Дзержинского
района Минской обл.).
СТАВЯТ ПРОБЛЕМУ...
...У нос в десятом классе три раза
в неделю уроки химии и столько же —
физики. Большинство ребят эти предме-
ты не любят, не знают да и не хотят глубо-
ко изучать, многим вполне достаточно
начальных знаний. Может быть, следует
определить склонности каждого ученика
и, с учетом желаний, делить ребят на груп-
пы по интересам: науки точные, естест-
венные, гуманитарные! Впрочем, вопроса
и быть не должно, а должно быть утверж-
дение и — в скорейшем времени — ре-
шение. Интересно, кем и как готовилась
школьная реформа, если эта проблема не
нашла в ней отражения! Конечно, можно
заниматься на факультативах после уро-
ков, но уроков-то — по семь в день. А кто
знает, сколько времени нужно каждому
из нас, чтобы подготовить домашние за-
дания хотя бы на «четыре»! Подготовка
захватывает ночные часы, отсюда и вопль
«утопающего а знаниях»: «Помогите!
Спасите!» Хотелось бы знать, что думают
по этому поводу учителя, о чем они
вообще говорили на августовских семи-
нарах. Нас убеждают, что мы должны
помогать им, а как мы поможем, если нам
не доверяют, если у нас ни о чем не
спрашивают!.. Думаю, настоящее мое имя
ни к чему, поэтому — просто О. Корсе-
еа (г. Лида Гродненской обл.).
.. Пока вы еще «не приобрели навыков
запрещать», мы обращаемся к вам с
просьбой-предложением. Мы — это чле-
ны клуба «Корчагннец». Вы, очевидно,
знаете о существовании инвалидных клу-
бов в ряде республик и областей стра-
ны. Помогите создать что-то подобное
у нос в республике. Почему обращаемся
именно к вам! Потому что «комсомо-
лу до всего есть дело», а вы — орган
ЦК ЛКСМБ. Нам как воздух нужна по-
стоянная официальная трибуна. Мы, «кор-
чагинцы», уже давно переросли кустар-
щину, нам невмоготу «вариться в соб-
ственном соку». Мы тоже люди, а не про-
сто «издержки цивилизации», нам поза-
рез нужно общение, живой контакт.
Знаю, что поднимаю трудный и для мно-
гих больной вопрос. Зиаю, что сразу ни-
чего но изменится, но ведь когда-то
надо начать! Когда же, если не сейчас,
и кто же, если не мы! Ну надо же что-то
делать!
Чтобы хоть как-то общаться, ребята
сами, своими силами выпускают руко-
писные журналы, информационные бюл-
летени и пр. Но бумага — проблема,
тиражирование — проблема. А ведь мно-
гие только этим и живут. Потому и выхо-
дят, невзирая на трудности, наши «Па-
рус», «Балтика», «Факел».
Скажите, можно ли иа страницах «Род-
ника» открыть постоянную рубрику, по-
священную «корчагинцам»! Рассчитываем
6
КРУГ ЗНАКОМСТВ
АЛЛО! Я-ОДНА
Кооперативы растут как грибы. Кажется просто
фантастикой, что предлагают они населению — от
обивки дверей дерматином до... стопроцентном
гарантии при поступлении в институт. Сегодня
гражданин имеет возможность придирчиво выби-
рать между умельцами, горящими желанием благо-
устроить его жилье или переплести любимую, но
зачитанную книгу. Но объективности ради заме-
тим, что в условия! зиергичиой конкуренции
жизнь кооперативов довольно сложна. С сожале-
нием приводится констатировать, что многие коопе-
ративы не выдержали перегрузок и уже сошли
с дистанции.
А вот минскому кооперативу «Спутник» подобная
печальная перспектива, похоже. не угрожает.
«Спутник» переживает взпет!
А что такое «Спутник» и чем занимаются девят-
надцать его сотрудников! Ответим. Кооператив
«Спутник» преодолевает порог некоммуникабель-
ности и объединяет разъединенным людей.
Вы одиноки! «Спутник» поможет вам найти това-
рища. у которого одинаковые с вами проблемы
и схожие увлечения. Вы ютите найти спутника жиз-
ни! Псиюлоги, социологи, педагоги, юристы объеди-
няются я «Спутнике», готовы прийти вам на по-
мощь.
Ясно теперь, что занятие такой деятельностью
обещает минскому «Спутнику» долголетнее процве-
тание!
Проблема объединения разъединенных людей
волнует и наш журнал. Мы обратились в «Спутник»,
и наша идея кооперирования пришлась деловым
людям по душе. Вот что зто значит: мы будем
ждать ваших писем, некоторые из них будут
опубликованы в «Роднике», внимательно изучены
а «Спутнике». Вам обязательно помогут!
Сегодня мы публикуем несколько писем от лю-
дей, желающих найти друга. Впрочем, есть малень-
кое уточнение: нашу страницу отнюдь не следует
рассматривать печатным приложением к «брачной
конторе». Мы ждем писем от тех, кто хочет позна-
комиться со сверстниками, связанными одинако-
выми увлечениями: филателией, туризмом, музы-
кой, спортом — всего не перечислишь.
«Мы учимса в Гродненском университете. Зовут
нас Марина и Ирина. Нам по двадцать одному году.
Вечера проводим дома, таи как пойти практи-
чески некуда. Как такового клуба знакомств в Грод-
но нет. Есть вечера «Тем, кому за 30», но все зто
не то. Люди стеснительные на зтот вечер не очень-
то пойдут. Хотелось бы познакомиться с человеком,
который стал бы хорошим другом».
«В нашей деревне много ребят, но нет неяест.
А хозяйство у нас большое — одно из лучших в Мо-
гилевской области. Есть где приложить руки моло-
дежи, совхоз предоставляет жилье, есть детские
садики. Я работаю механизатором, отслужил армию.
Так что. если бы нашлась девушка, желающая свя-
зать со мной судьбу, я был бы благодарен вам
за помощь.
Александр».
«...Мне 17 лет. Я живу в Минске, увлекаюсь моло-
дежной музыкой, имею довольно приличную фоно-
теку. Хотел бы познакомиться со сверстником,
понимающим толк в рок-музыке.
Олег».
Ждем ваших писем.
ПРЕДСТАВЛЯЕМ РЕДАКЦИЮ:
на вашу помощь (Лариса Томильчик,
г. Сломим Гродненской обл.).
...Мне, как начинающему педагогу од-
ной из школ Лиды, кочете» затронуть
тему, которая, на мой взгляд, волнует
многих. Это—одиночество. Как-то на
классном часе я спросила у десятиклас-
сников, что они делают в свободное
время, с кем дружат, ость ли у них на-
стоящие друзья. И оказалось, что все
они (почти все!) одиноки. Говорить об
этом вслух им было неловко, но выгово-
риться, судя по всему, хотелось, и я пред-
ложила изложить свои мысли на бумаге —
без указания фамилий.
Прочитав откровения моих учеников,
я ужаснулась. Все они писали, что не на-
ходят взаимопонимания с родителями,
друзей настоящих у них нет, а есть прия-
тели или, как написал один десятиклас-
сник, «кеиты», с которыми их связывают
общие интересы: музыка, развлечения,
дискотеки.
Я знаю, что на деле все гораздо боль-
ней и безькходней. Поэтому прошу от-
крыть рубрику «Поговорим о жизни»,
в которой можно будет излить душу,
поговорить об очень личном и со-
кровенном... (Письмо без подписи).
ДЕЛЯТСЯ МЫСЛЯМИ...
...Это очень хорошо, что у нас в рес-
публике будет издаваться такой журнал.
Я сегодня же пойду оформлять подписку
на него, и обязательно не белорусском
языке. В рекламной статье, опублико-
ванной в газете «Знамя юности», главный
редактор журнала очень правильно под-
нимает вопрос о не совсем доброжела-
тельном и притом совершенно незаслу-
женном отношении нашей молодежи к бе-
лорусскому языку, такому родному, та-
кому певучему, такому теплому. Я счи-
таю. что над этой проблемой стоит заду-
маться... (Ольга Тарасевич, г. Глуск).
...Язык—душа народа, умрет он—умрет
народ. Пока не поздно, нужно спасать
наш древний и красивый язык. Правда,
одними призывами и лозунгами мы ни-
чего не добьемся. Я думаю, нужны адми-
нистративные меры... (С. В. Зоное,
г. Минск).
...После такой рекламы в «Знаменке»
требования к вашему журналу будут
предъявлены самые высокие. Я бы посо-
ветовала быть снисходительными к тем,
кто не побежал тут же подписываться
на «Родник». Знаете сами: открытиями
читатели не избалованы, поэтому первое
чувство, которое возникает при появлении
нового издания,— с оттенком недоверия.
Хорошо, если вы решили постепенно
настраивать читателей на чтение на род-
ном языке.
Приходится признать, что русский текст
прочитывается нами быстрее и легче
воспринимается, чем белорусский. Боль-
шинство людей, тем не менее, пони-
мают, что таи быть не должно. Мне ка-
жется, нужно не только с пафосом яэы-
вать к национальным чувствам, но и пы-
таться помогать читателю. Только с до-
стоинством и на хорошем уровне... (Ва-
лентина Ларионова, г. Могилев).
Сознательно ухожу от комментирования
этих писем. Уверена, что у людей думаю-
щих они и без того вызовут желание
порассуждать, обсудить поднятые пробле-
мы, рассказать о наболевшем, поделиться
опытом... Письма, не попавшие в наш пер-
вый номер, будут использованы в дру-
гих, а по некоторым из них мы подгото-
вим отдельные материалы...
Кстати, когда я готовила этот обзор,
ко мне неожиданно нагрянула гостья, дав-
няя приятельница, журналистка по про-
фессии. Заглянув через мое плечо в ли-
сток, торчавший из пишущей машинки,
она понимающе улыбнулась и спросила:
«Сама придумала*» Я как раз работала над
анонимным письмом молодой учитель-
ницы из г. Лиды (помните — об одино-
честве). «Ох, сколько я таких писем на-
сочиняла! — добавила гостья.— И все
ради какой-нибудь проблемки...» — «А я
не придумываю»,— ответила я, показав
подлинное письмо. Она пожала плечами,
и мы заговорили на другие темы...
Это заставило меня задуматься. Что
греха таить, многие журналисты исполь-
зуют давно испытанный и не сегодня
придуманный прием: если не хватает
цитат из проблемных читательских пи-
сем, их можно просто-напросто сочи-
нить. Считается, что криминала здесь
нет, потому что если мысли придуман-
ного автора пришли в голову журналисту,
то отчего не предположить, что эти же
замечательные и, главное, необходимые
мысли могли посетит» еще кого-то!
Честно говоря, встречая в прессе под-
пись типа «В. С. из г. Мозыря» или фразу
«настоящую фамилию не сообщаю...»,
я сама нечасто верила в реальное су-
ществование авторов подобных писем.
Знаю, ие все тексты с такими подпися-
ми обязательно придуманы находчивыми
журналистами, но многотрудный соб-
ственный опыт и опыт моих коллег по
перу дает иногда повод для сомнений...
К чему я это! А вот к чему; сотрудники
редакции журнала «Родник» принципиаль-
но отказываются от каких бы то ни было
фальсификаций. Примите наш девиз: «Да-
вайте будем ничего не бояться». Но если
в течение энного времени не придет ни
одного письме, кок бы это ии изранило
наши души, мы не побоимся признаться,
что читатели нас забыли. Мы обещаем,
что все. абсолютно все письма, когда-
нибудь опубликованные или процити-
рованные на страницах журнала, будут
только подлинные. Но...
Сделаю маленькую передышку и олягь
произнесу это интригующее «ноя... Чтобы
расставить точки над i, хочу посвятить
вас я некоторые особенности журналист-
ской куяни: прежде чем сдать читатель-
ское письмо в набор, мы подвергаем
его обработке. Это значит: исправляем
грамматические ошибки, опускаем не-
цензурные выражения (если таковые
имеются), несущественное, шлифуем
стиль и т. д. и т. п.— иначе говоря, редак-
тируем, не искажая смысла.
Так что, дорогие читатели, если хотите,
чтобы ваши откровения шли в печать
а первозданном виде, учитесь писать
письма. А чтобы у вас был стимул север
шенствоваться я эпистолярном жанре, мы,
посовещавшись, можем объявить кон-
курс... на самое интересное письмо. Окон-
чательное решение по этому вопросу бу-
дет принвто после вашего согласия
Итак — кто «за»!..
ПОСЛЕСЛОВИЕ К ОБЗОРУ
РЕДАКЦИОННОЙ ПОЧТЫ
Мы ие только против анонимных писем.
Мы вообще против анонимности. Повтому,
чтобы вы знали, с кем имеете дело, пред-
ставляем сотрудников редакции, которые
вместе с вами создают журнал.
Владимир НЕКЛЯЕВ,
главный редактор
Когда  спрашиваю у своей дочери:
Что гы любишь больше всего на све-
те!» — она отвечает: «Все, что на свете
есть». Безмятежная, она не знает пока,
что в этом мире можно что-то очень силь-
но не любить.
Исповедуя любовь, я не боюсь ненави-
сти: это живые движения души. Равно-
душие — мертво. Именно оно превращает
чувства в привычки, а идеи — а догмы.
Я очень енпьио не люблю привычки
и догмы, а также их ревннтепей — людей
с одубоашей душой и окостеневшими
мозгами. Поэтому в за молодежь, как за
надежду движения.
По этой причине, взвесив все «за» и
«против», а и пришел работать в моло-
дежный журнал.
Михаил МАТЮШЕНКО,
первый заместитель
главного редактора
И тут вдруг помилсв этот тип с дикто-
фоном в руках.
— Мне поручено взять у вас интервью.
Притом очень срочно. Вопрос всего одни:
о чем вы мечтаете!
Я начал загибать пальцы. Каждый загиб
обоэиачал мечту.
— Постойте! — говорит он возмущен-
но.—При чем здесь ваши «загибы»! Вы
о журнале, о журнале!
Я вздохнул:
— Вот так бы сразу.
И снова начал загибать:
— Чтобы он был самым смелым, печа-
тал только чистейшую правду, ие бовлев
авторитетов, всегда старалев быть на сто-
роне молодых, боролсв за справедли-
вость...
Тогда он сказал:
— Послушайте, а ие слишком ли! Мо-
жет. потише, вполоборота. Ну. чуток вы-
держаннее. Чтобы читателю хорошо было
и у нас с вами на душе спокойно... Тишь,
удовлетворение. И главное, нервы, нервы
в порядке.
Я вздрогнул... И спрятал руки в карманы.
8
Анатоль СЫС
МОНОЛОГ
РОМУАЛЬДА ЖАКОВСКОГО
Ромуальд Маковский был артистом Первого белорус-
ского товарищества драмы и комедии, существовавшего
в Минске с апреле 1917 года до середины 1920 года и со-
зданного Ф. Ждановичем при участии И. Буйницкого
и В. Фальского. Выступал в спектаклях, поставленных
товариществом, с 1917 года. Исполнял роль Старца в
«Раскиданном гнезде» Я. Купалы, создал глубокий пси-
хологический образ. 1 января 1919 года, двадцатидвух-
летним юношей, покончил с собой, повторив судьбу
С. Полуяна.
Бесприютная птица у облака машет крылами —
на убогой земле ей не строить гнездовье свое...
Зреет молния в небе, и я ощущаю висками,
как смертельным огнем наливаются вены ее.
Возвещаю друзьям, что грозою застигнута птица...
Обнимаю друзей, к их груди прижимаясь виском,—
как стучат их сердца! как мне дороги добрые лица!..
Только я ухожу от людей за земной окоем...
Есть на сеете судьба. Вы не верьте, что это стихия,
видно, надо кому-то вот так рассказать о живых,
чтоб глухие услышали, зрячими стали слепые
и увидели звезды, что в небе взошли и для них.
Вот и все — у висков моих яростно молния светит.
Передайте преемнику; верю, в народе родном
через зимы столетья меня он на Празднике встретит
и узнает себя в белорусском обличье моем!
НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
В принципе, стихи Анатоля Сыса не поддаются переводу, как, впрочем,
любые стихи, отмеченные самобытным дарованием. Однако стихи Сыса
мне было переводить особенно трудно. Мироощущение поэта, его образ-
ный строй весьма далеки от моих собственных. Но тем интереснее было
приблизиться к далекому от меня позту, попытаться войти а его внутрен-
ний мир. А помогало в этом мое неизменное правило: для того, чтобы
приблизиться, надо иной раз отойти, ни в коем случае не придерживать-
ся буквализма, что, кстати, являетсв общим правилом русской школы
поэтического перевода. Ну, а что получилось, остался ли Анатоль Сыс
самим собой а русской ипостаси — судить читателю, который может
взять для сравнения белорусское издание журнала.
Валентин Тарас
ПОТИР
Нашли потир в разбитом храме,
и тот серебряный сосуд
был налит до краев слезами...
Какой страдалец плакал тут?
Молчал потир, слезами полный...
И дно серебряное в нем
мерцало, словно месяц полный,
мерцали слезы серебром.
И заговор от лиха злого
гнусавил кто-то: «Бог спаси!..»
Нашли на дне потира слово,
простое, как «иже еси»:
ЛЮБЛЮ —
глазами прочитали,
ЛЮБЛЮ —
устами прошептали,
ЛЮБЛЮ —
душою простонали,
ЛЮБЛЮ —
всем миром закричали.
— Кого? — спроси...
Поэт сказал: Отчизну-мать!
Солдат; Красавицу подстать.
— Себя!..— промолвил кто-то.
И встали дружно — как пахать,
или косой в лугах махать,—
одна у всех забота!
Почил, любви не зная, в бозе
тот, кто стенал про Страшный суд...
На землю выплеснули слезы,
вином наполнили сосуд.
Вином — на счастье и на тризну.
И всем, кто рядом был, любя,
поэт сказал: пьем за Отчизну!
И каждый выпил — за себя!
ДУХ
...а пред Словом бойся греха,
ибо Слово — оно от Духа.
Бросишь Слово волкам — труха
полетит от него, задушит...
Дух промолчит, оскорблен,
новое Слово рождая,
толпу остановит он,
народом ее называя.
Вновь примчится стая зверья,
бес плюгавый в бедламном гаме
скажет людям: «Дух — это я!»
Скажет, а сам с рогами...
Люди разинут рот,
услышав такие речи;
«...За нами идет народ!..
...Дорога к Единой Речи!..»
Люди закроют рот,
самих себя вопрошая;
разве ж не я — народ?
Мне, значит, судьба такая?
Люди закроют рот,
реченье слушая волчье.
Вот тебе и народ,
думать привык он молча!..
Так думать привычно и вам:
выживет Дух-заступник,
найдет он для нас права
и сцену для нашей лютни.
Выживет — это так,
найдет... обретете шансы —
и медный подаст пятак;
вот вам на хлеб, засранцы!
ЗМЕИНЫМ ЦАРЬ
Мой господарь. Змеиный Царь,
ты знаешь, как в дуброве,
в огне купалья силой чар
родятся чары в слове.
Мой господарь. Змеиный Царь,
от хищника ночного
дуброва прячет твой алтарь
без образбв и слова.
Мой господарь, Змеиный Царь,
на твой алтарь росистый
приносим образ твой как дар —
и я, и сестры рыси.
9
Леонид ЕКЕЛЬ
Надежда
и ОПОРА
РАЗМЫШЛЕНИЯ КУЗНЕЦА-ШТАМПОВЩИКА МТЗ
ВЯЧЕСЛАВА РАДЮКА О ДОЛГЕ, ЧЕСТИ, ПРАВДЕ
С КОММЕНТАРИЯМИ АВТОРА
— Экскурсии к нам в цех не водят.
А что здесь показывать? Допотоп-
ной техникой блеснуть, оглушить
адским грохотом, удивить нашими
промасленными, прожженными, об-
трепанными робами? Не велик инте-
рес, что тут говорить. То ли дело —
главный конвейер, где через каждые
3—4 минуты сбегает сверкающий
лаком трактор. Как будто сам по
себе появляется на свет — подстать
мифической Афродите, возникшей
из морской пены. А что за плечами
этого новенького, сияющего «бело-
руса» труд тысяч и тысяч рабочих —
это как бы остается за кадром. И едва
ли не главное звено в многокило-
метровой технологической цепи —
наш кузнечный.
Да, старенькая у нас техника. Ска-
жем, мой пресс на пять лет старше
меня. Да, грохот. А что тут сделаешь,
если на раскаленную болванку обру-
шивается две с половиной тысячи
тонно-сил. А между тем, есть в цеху
и четырехтысячники. Только ведь
все это может ошеломить челове-
ка постороннего — сам я этого не ви-
жу и не слышу. Передо мной беско-
нечная череда раскаленных добела
заготовок. Только успевай делать
осадку, сбивать окалину, а потом —
горячая штамповка. Случается, ока-
лина (температура у нее градусов
700—800) попадает на голую кожу.
И тогда помимо воли совершаешь
такой виртуозный прыжок, что, по-
жалуй, мастер балета позавидовал
бы белой завистью. Эти прыжки мы
называем танцами диких лебедей.
Вот говорим мы: техника, техни-
ка... А ведь ребенку известно, что без
человеческих рук она мертва. Это
всего лишь груда металла. Прихо-
дилось мне бывать в ПНР на трак-
торном объединении «Урсус», Это
было трудное время для республи-
ки. Так вот, у них в кузнечном цеху
оборудование наисовременнейшее.
Но если я на своем стареньком прес-
се могу давать а час пятьсот поко-
вок, то там — не более ста. В чем же
причина? Сбитые с толку рабочие
откровенно не желали как следует ра-
ботать. Вот вам и человеческий фак-
тор...
А рабочий человек — это надежда
и опора государства.
Комментарий автора
Лауреату премии Ленинского ком-
сомола, кузнецу-штамповщику МТЗ
Вячеславу Радюку 30 лет. На трак-
торном он работает восемь лет, и все
эти годы на самом трудном участке.
А Слава, между тем, окончил маши-
ностроительный техникум. Мог быть
и мастером, и технологом, и кон-
структором. Мог — и не стал. Поче-
му? Неужели причина только в высо-
ком заработке? Или, может быть, в
нежелании брать на свои плечи лиш-
нюю ответственность? Отбарабанил
смену, стянул с себя грязную робу —
и будьте здоровы! Пусть хоть земле-
трясение, пусть хоть потоп — у меня
совесть не болит: я отработал свою
смену. Удобная позиция? Вполне.
Если только жить своим узким мир-
ком, если во всем видеть свою
корысть, пусть маленький, но свой
интерес. Очень бы хотелось о таких
людях сказать: да, еще встречаются
в отдельных случаях... Хотелось бы,
но язык не повернется: типичная это
ситуация. А разве могло быть иначе,
если воспитательный конвейер не
созидал внутренний мир человека,
а наоборот — разрушал его. Своей
демагогией, лицемерием, зияющей
пустотой между желаемым и дей-
ствительным. И, право, несправед-
ливо сваливать все на застойный
период. Его произвели на свет не
мифические личности, а конкретные
люди, многие из которых ныне жи-
вут и здравствуют. И многие из них
сейчас — борцы, С тем, что сами
когда-то насаждали, что проповедо-
вали (с убеждением или по долж-
ности — это другой вопрос), сами
с собой... Только вот как перековать
души людей, глубоко убежденных в
своей правоте: если сам о себе не
подумаешь, никому нет до тебя дела?
Чем убедить их, что это не совсем
так? Что кроме плана, производи-
тельности труда и прочих «желез-
ных» показателей есть еще едва ли не
главный показатель — душевный лад
человека. Не комфорт (сытая душа —
мертвая душа), а именно лад.
«А что за люди работают у вас
в цеху, Слава»? — спрашиваю у Ра-
дюка. «Да разные люди. Спе-
цифика кузнечного такова, что не
каждый рабочий согласится сюда
пойти. Потому и привередничать
с кадрами не приходится. Изъявил
желание работать здесь — и на том
спасибо. Когда все идет в цеху более
или менее ладно, то как будто нас
и не существует. А случится сбой —
залихорадит все объединение, дока-
тится волна нервозности и до смеж-
ников. Вот тогда к нам и пожалуют
«ходоки» всех рангов, мол, что, да
как, да почему. Только от хождений
этих не многое меняется...»
И все-таки: что одного рабочего
вынуждает выкладываться до по-
следнего, а другого — лишь отбы-
вать смену? Почему один без рабо-
ты не мыслит своей жизни, лиши его
на какое-то время дела, и он —
несчастнейший человек, неприкаян-
ная душа? А другому платили бы
денежки, так он и нос бы из квар-
тиры не высунул. Разве что за по-
купками в гастроном... Значит, в
каждом человеке есть какая-то вну-
тренняя сила, и надо полагать, что
каждый подвластен ей. Другое дело,
что один подчиняется беспреко-
10
ПРЕДСТАВЛЯЕМ РЕДАКЦИЮ
словно, а другой всячески пытается
заглушить ее голос.
«Так ли это?» — уточняю свою
мысль у Вячеслава. «Примерно так.
Сколько бы раз ни произносились
слова «долг», «честь», для человека
элементарно бессовестного они так
и останутся пустым звуком. Не до-
стучаться до его сознания никакими
словами, если все у него внутри на
крепких запорах. «Зачем забивать
мне голову всякими премудростя-
ми — мое дело работать» — вот его
принцип. А то, что он себя добро-
вольно делает придатком к станку,
ему, пожалуй, и в голову не прихо-
дит. Попробуй у такого человека
разбудить чувство хозяина. Его
сознание закорочено на самом эле-
ментарном: пришел — отработал —
получил. Оправдала получка надеж-
ды — хорошо, нет — не избежать
скандала.
Скажете, таких не много. Да, не
большинство, но и далеко не едини-
цы. И считаться с этим просто не-
обходимо.
Поначалу у меня нередко спра-
шивали: чего ты суешь нос во все
дыры, зачем тебе это перевыпол-
нение? Хочешь асе деньги положить
в свой карман — так ведь все равно
не положишь. А расценки срежут.
Зачем же из-за твоего героизма
страдать всем остальным?
Спрашивали, пока не убедились:
я не могу иначе. Злой я в работе.
Не умею и не хочу болтаться по-
пусту. Пришел на работу — значит,
все отдай делу, что можешь. И не
списывай свое нежелание честно
трудиться на всякие там независя-
щие от тебя причины. Чаще всего
их придумывают, чтобы оправдать
свое безделье...
Конечно, когда нет металла — нет
и работы. Это однозначно. Но вот
часами ждать, пока к прессу подойдет
наладчик, чтобы устранить элемен-
тарную неисправность, крайне расто-
чительно. Возьми да и сделай сам.
Ах, за это не платят... Вот-вот, отсю-
да все и начинается.
Мои 120, 130, а иногда и больше
процентов — не от показухи. Это
спрессованные в работу перекуры
(вместо 10—15 положенных минут на
отдых я оставляю 2—3). На смену
прихожу за полчаса, сорок минут,
чтобы самому навести порядок на
конвейере. И строго выдерживаю
ритм. Обратили внимание: у меня
один удар одновременно дает заго-
товке осадку и штампует поковку.
Можно, конечно, это делать и по-
рознь, но это уже будет два удара.
Значит, в два раза больше пойдет
и электроэнергии.
Чепуха у нас с экономией получает-
ся. Как говорится, полный мрак.
У одного действительно экономия,
а у другого — сплошное расточи-
тельство. Тем не менее и тот, и дру-
гой в итоге — в совершенно одина-
ковых условиях. Такая вот уравни-
ловка не столь бьет по карману, как
по сознанию: экономь не экономь,
все равно вылетит в трубу. И воспи-
тывается наплевательство ко всему.
Как-то прошелся я по территории —
и содрогнулся: новенькие, ни разу
не проехавшие по земле колеса
сгнили окончательно. Детали, кото-
рым в сельских мастерских цены нет,
закатаны в асфальт. Говорю ребя-
там из штаба «КП» — вы-то куда
смотрите, или куриная слепота на
всех напала? «Да сто раз и писали,
и говорили об этом»,— отвечают
чуть ли не с раздражением. Значит,
плохо писали, не то говорили, если
ничего, абсолютно ничего не изме-
нилось. Если по-прежнему все это —
чужое. А у самих у вас, спрашиваю,
болит душа, или вы только выпол-
няете поручение, несете нагрузку?
Комментарий автора
Не знаю, как у других, но вот
у меня лет десять назад каждое но-
вое сообщение о выдающихся трудо-
вых достижениях, когда за одну
пятилетку выполнялось две или три,
вызывало не восторг и умиление,
а скорее возмущение. А ведь пре-
вращались эти производственные
сенсации едва ли не в дело обыден-
ное. О них трубили газеты, радио
и телевидение. Читалось, слушалось,
но всерьез не воспринималось, по-
тому что не верилось. А вот земля-
ку моему Вячеславу Радюку я пове-
рил безоговорочно, что за три года
и десять месяцев выполнил он пяти-
летку. Как ему это удалось — раз-
говор об этом уже был. Сократил
до предела перекуры, обходился,
как правило, без наладчика. А сколь-
ко раз приходилось работать по две
смены кряду и в выходные дни.
И вот — итог. И признание: лауреат
премии Ленинского комсомола. По-
истине так: по труду и честь.
Убедил меня Вячеслав в искренно-
сти и естественности такого вот
отношения к делу. Крестьянская
жизнь научила его трудолюбию,
упорству, самостоятельности. «Еле
косу поднимал, а косить уже умел».
Нет работы на селе, которую он не
смог бы выполнить.
Жила их семья без достатка,
каждая лишняя копейка посылалась
его сестрам-студенткам. Что гово-
рить, знаком Вячеславу вкус черст-
вой корки. Потому и выбор после
школы остановил на училище граж-
данской авиации — зная, что там
и оденут, и накормят. Но... не про-
шел медкомиссию. Долго не разду-
мывая, взял да и поступил в Минский
машиностроительный техникум. И не
жалеет.
Как дальше сложится его жизнь —
время покажет. Но очевидно одно:
из кузнечного цеха он не уйдет. Ни
за какие коврижки. И не только
потому, что такой характер у него
упрямый. Он — из породы одержи-
мых. Из тех, на ком земля держится.
Леонид ЕКЕЛЬ,
заместитель главного редактора
Любой газетчик (да простят меня со-
братья) мечтает о роботе в журнале. Мож-
но не спешить, не гнать строим, а сосредо-
точиться. подумать... О чем! О многом.
Приятном и не совсем.  эти минуты
я думаю о приятном — о том, как будет
аыглядеть первый номер журнала. Толь-
ко бы не обмануть ваши надежды, но
обмануться в собственных... Поив этого
не произошло— я улыбаюсь.
Алесь АСТАШОНОК
В жизни часто излишне серьезен и
грустен. Бывает, грусть эта передается
другим. Пробует компенсировать недо-
статок в пьесах и рассказах: написал,
например, комедию «Комедиант» — го-
ворят, смеются когда смотрят спек-
такль. Только и в пьесе не обошлось без
грусти — иначе он, видно, не может.
Любит музьвгу. Зная сегодняшних заезд
остается верным кумирам своего поко-
ления (ему 13 года) — «Битлз», «Роппииг
Стоунз»... Но теперь уже с большим
удовольствием слушает Верди и Бартока.
Немного полиглот, когда-то знал фран-
цузский вэык лучше, чем белоруссиий,
владеет и английским. Подростком до-
вольно успешно занималса боксом, высту-
пал в весе до 63.3 иг в агрессивной ма-
нере — но как в это поверить с его тепе-
решними 80,3 иг, меткостью и задумчи-
востью!
Каи редактор-переводчик мечтает, что-
бы на страницах журнала звучало 
Мысли Слово, чтобы росла а сердцах
читателей любовь к белорусской культу-
ре, чтобы читателей этих было все
больше.
11
, Вугаре
Медленно остывает в чашках чай,
тают контуры заснеженной ветки,
царапающей время от времени окно,
я невольно поглядываю на часы,
и Виктор Андреевич, перехватив мой
взгляд, торопливо спрашивает:
— Еще чайку?
— Спасибо,— говорю я, понимая,
что разговор иссяк, что ничего мы
друг другу уже не скажем, что пора
прощаться. В прихожей, подавая мне
шапку, он говорит вместо «до свида-
ния»:
— Думайте обо мне что угодно
и пишите что хотите. В дом я его
не возьму.
На пустынной улице подгоняет
декабрьский мороз, ветер обжигает
лицо и заставляет поднять ворот-
ник, но я делаю крюк, чтобы пройти
вдоль высокого бетонного забора, за
которым по разноцветным светя-
щимся окнам угадывается огромный
куб здания. Он всего в двадцати
минутах ходьбы от уютной прихо-
жей, где мы простились с Виктором
Андреевичем и где вместо «до сви-
дания» были сказаны совсем другие
слова. Я иду дальше, к троллейбус-
ной остановке, и бетонный куб боль-
ницы исчезает в морозной темноте.
Всего двадцать минут ходьбы...
Вчера я был в больнице, говорил
12
с главврачом, молодой женщиной,
о которой и больные, и врачи отзы-
ваются с одинаковым почтительным
уважением — строга. Нина Петровна
таковой мне на зтот раз не показа-
лась. Напротив, была растеряна.
— Ума не приложу, что делать,—
говорила она, нервно разглаживая
принесенное мною письмо.— Все
так и обстоит, как написали Мишины
соседи по палате. Мы бессильны,
он не подлежит лечению. Паралич
спинного мозга. А родные отказы-
ваются его забирать. Что делать?
Может, вы посоветуете? х
Она искательно посмотрела на ме-
ня, на исписанное бисерным почер-
ком письмо с многими в столбик
подписями...
Потом мы зашли с Ниной Петров-
ной в палату. Миша лежал у окна,
поверх простыни, бессильно, плеть-
ми свесились руки, по лицу медлен-
но перекатывалс я солнечный зайчик.
Когда он попадал в глаза, Миша
щурился и пытался повернуть голо-
ву. Это все, что он может сделать.
Увидев врачей, он разлепил губы,
послышалось какое-то хрипение...
Меня Миша не узнал, да и немудре-
но. Вряд ли в тот вечер, год назад,
когда привели его, бесшабашно-
веселого и дерзкого, в милицию,
он обратил внимание на посторонне-
го в дежурной комнате. Он тогда
был «под кайфом», рвался из рук
старшины, грозился «прибить его»,
и тут же, расставив ноги циркулем,
изображал рок-гитариста, потом па-
дал на пол и визгливо, до истерики,
хохотал.
— «Колес», паршивец, наглотал-
ся,— сказал дежурный.— Или наню-
хался чего-то. Не разберешь. Уже
не раз его таким доставляли. Он
у нас король чердаков. Его в микро-
районе все знают и побаиваются.
— Беслризорщина?
— Да нет, как раз из хорошей
семьи. Мать — медсестра, отец —
инженер на крупном заводе. Вызы-
вали родителей, участковый домой
ходил. Никакого толку. Что ни день,
где-то собираются, нюхают бензин
и лаки, полностью дуреют.
— Чего ты там? — вдруг услышав
дежурного, закричал мальчишка.—
Ты хоть раз пробовал полный кайф?
Это только настоящему мужчине
— Ладно, настоящий, донюхаешь-
ся...
И вот через год мы встретились.
Я уже знал, что из-за Миши у отца
были большие неприятности. Он,
ведущий инженер проекта, уволился
с завода, работает в каком-то ЖЭСе;
мать в больнице, будут оформлять
«группу», не выдержало сердце, был
инфаркт. А Мишу осенним утром
нашли на лестнице, он лежал в не-
естественно изогнутой позе, примча-
лась «скорая», привезли в больницу.
Диагноз был страшный.
Тот самый, что назвала Нина
Петровна.
Как говорится в таких случаях,
медицина была бессильна. Делали
все, консультировались, но пары
нитрокраски превратили организм
в руины. В 16 лет он безнадежен...
Из больницы отец забирать своего
сына категорически отказался. Он
и не пришел ни разу, только в первое
утро в приемном покое видели его,
а потом все — и слышать не хотел.
Миша лежал полтора месяца, гово-
рить он не мог, и о том, что происхо-
дило с ним, догадывались лишь со-
седи по палате, переворачивая по
утрам мокрую от беззвучных слез
подушку.
Родители в больницу не приходи-
ли...
И тогда соседи написали письмо.
Я побывал на квартире Виктора
Андреевича. Он был подавлен, но,
как это ни показалось мне понача-
лу странным, тверд. У нас был труд-
ный разговор.
Что я мог возразить ему, 45-лет-
нему человеку, некогда способному
и честолюбивому, оказавшемуся
на обочине той жизни, которой еще
недавно жил, говорившему мне:
— Моя совесть чиста. Я был хо-
рошим отцом. Поверьте. И он теперь
должен за все расплачиваться сам. За
мою исковерканную судьбу. За
сердце матери. За свои поступки.
У меня было заготовлено много
тирад о милосердии, об отцовской
ответственности. Но глядя на осунув-
шееся лицо и в жесткие глаза этого
человека, я сказал немного, потому
что слишком расхожими были бы
любые слова... Увы, жизнь сложнее
схем и представлений, мне очень
бы хотелось понять Виктора Анд-
реевича и даже посочувствовать
ему, но я помнил, что всего в двадца-
ти минутах ходьбы беззвучно плачет
недвижимый, угасающий Миша...
А наутро меня ждала еще одна
встреча. С минскими девятиклассни-
ками Мишей Потребиным, Славой
Федоровым и Колей Сиротиным.
Все они, несмотря на юные лета, хо-
рошо известны в милиции как заяд-
лые токсикоманы.
Прошлым летом ребята крепко от-
личились.
Собравшись в очередной раз в
бункере (так романтически был на-
зван подвал, где ребята оборудо-
вали нечто вроде жилой комнаты),
они приняли обычную дозу «кай-
фа», а попросту говоря, надышались
до мельтешения в глазах парами
синтетического клея.
— Балдеем?
— Балдеем!
Прошло полчаса, они привычно
болтали, безбожно привирая, какие
недавно приобрели потрясные «ме-
таллические кассеты», что надо
разобраться с Гариком из соседней
команды, что брейк для них — пара
пустяков, и еще «рассуждали» о чем-
то столь же важном. Потом кто-
то вздохнул:
— Жалко, Вэла и Сэма нет.
Вздохнули все.
— Жалко.
Володя Петрович и Игорь Самсо-
нов, ребята из их «тусоеки», недавно
«слалились». И» обнаружили дру-
жинники в полуобморочном состоя-
нии на чердаке и увезли в больни-
цу. Врачи еле откачали любителей
«кайфа»... Потом их перевели в за-
крытое наркологическое отделение,
вестей от ребят не было. И вот
в подвале, атмосфера которого
напоминала ремонтирующуюся квар-
тиру, откуда, отравив все своим
нитролаком, только что ушли паркет-
чики, вдруг прозвучала мысль:
— Поедем в «Дурку», отвезем
нашим «кайфа». Вот обрадуются!
Предложение было принято с вос-
торгом.
О дальнейшем говорят скупые
строки милицейских документов.
Неизвестные (так назвали тогда из-
вестных нам юных токсикоманов)
проникли на территорию больни-
цы, сняли решетки с двери, органи-
зовали побег больных, находившихся
на принудительном лечении.
Ох, и покуролесили они тогда!
Какими смелыми и благородными ка-
зались себе после того, как, пере-
махнув через заборы, отдышались
в лесу и направились веселой гурь-
бой в любимый подвал.
Наутро, отрезвев, все они — и бег-
лецы, и «благородные освободи-
тели» — поняли, что натворили. На-
чалось следствие. Вот тогда ужасну-
лись в школе, вздрогнули родители.
Но сами ребята, похоже, быстро
пришли в себя...
Опытный следователь, который за-
нимался этим делом, сказал мне,
что он пришел к решению не при-
менять к несовершеннолетним су-
ровых санкций. Они поставлены на
учет, взяты под особый контроль.
Но было видно, что следователь в
большой тревоге за будущее ребят.
А они при встрече со мной были
веселы, толкали друг дружку, напро-
палую острили. И вообще, если бы
кто-то в эту минуту увидел нас, поду-
мал бы о чем угодно, только не о
том, что видит токсикоманов, ребят,
стоящих на пороге большой и не-
поправимой беды.
— Что вы знаете о жизни? —
спросил меня Слава Альгерчик.—
Вы хоть раз балдели по-настоящему?
Ловили кайф? Ну и все, на это сме-
лость нужна.
Я смотрел на его свежее, со сле-
дами летнего загара лицо, широкую
улыбку, и мне виделся солнечный
больничный зайчик на неподвижном
Мишином лице. И его отец, застыв-
ший у окна всего в двадцати мину-
тах ходьбы от больницы. Всего в
двадцати минутах...
3 «Родни»» № 1
13

Рэй БРЭДБЕРИ
Рассказ
ИГРА
Рэя Брэдбери нет нужды пред-
ставлять читателям: он известен
как писатель-фантаст. Не будем, од-
нако, забывать, что все творчество
Брэдбери проникнуто глубокой со-
циальностью, что писателя волнует
судьба человеческого общества, че-
ловека. В рассказе «Игра» повеству-
ется об ужасной истории, проис-
шедшей е маленьком американском
городке. Мы видим внутренний мир
индивида, полный страдания процесс
деформации сознания, распада лич-
ности. В этом коротком произведе-
нии Брэдбери показывает себя ма-
стером психологического ана-
лиза и напряженной интриги.
Жанр «рассказа ужасов» вместе
с фантастикой и детективом часто
несправедливо включают в литера-
туру второсортную. Но этот жанр
имеет прочные классические тради-
ции (достаточно вспомнить хотя бы
имена Мэри Шелли, Эдгара По,
Амброза Бирса). В отличие от де-
шевой, чисто коммерческой литпро-
дукции (как. впрочем, и во всех
остальных сферах литературы) этот
жанр имеет неоспоримые достиже-
ния и в наши дни. Об этом свиде-
тельствует и публикуемый ниже рас-
сказ.
Остается лишь дать небольшую
справку. Действие «Игры» происхо-
дит на фоне традиционного амери-
канского праздника «Хэлоуин», для
которого как раз характерна причуд-
ливая мрачная атрибутика, описан-
ная в произведении.
н положил пистолет назад в стол
и задвинул ящик.
Нет, это не подойдет. Луизе не
пришлось бы страдать. Она бы про-
сто умерла, все бы кончилось, и она
бы не страдала. Важно было, чтобы
страдания длились как можно доль-
ше. Длились бы в ее мыслях, в ее
представлениях. Как продолжить
эти страдания? Как все это осуще-
ствить?
Человек,
я спальне,
понки. Он
слушиваясь
щихся внизу, во дворе этого уютного
двухэтажного дома. Дети были по-
хожи на маленьких серых мышат,
на опавшие с деревьев листочки.
По голосам детей можно было
стоящий перед зеркалом
аккуратно застегнул за-
немного подождал, при-
к голосам детей, резвя-
14
определить дату. По им радостным
крикам можно было узнать, что это
был за вечер. Самый конец года.
Октябрь. Последний день октября,
маски с изображением черепа,
пустые тыквы с вырезанными глаза-
ми и ртом, запах горящих свечей.
Нет. С некоторых пор дела не ла-
дились. А в октябре стало еще ху-
же. Он поправил черную бабочку.
Если бы была весна—он медленно,
спокойно, бесстрастно кивнул своему
отражению — можно было бы еще
что-нибудь поправить. Но в этот ве-
чер весь мир проваливался в бездну.
Нигде больше не осталось зелени —
символа весны, свежести и надежды.
Из зала послышались мягкие шаги.
«Это Марион,— сказал он сам се-
бе.— Моя малышка. Все свои восемь
лет такая тихая. Слова не скажет.
Только блестящие светлые глазки и
красивый ротик». Дочь бегала весь
вечер то в дом, то во двор, приме-
ряла разные маски, спрашивала, ка-
кая страшней. Наконец они оба вы-
брали маску скелета. Она была «ужас
какая страшная!». Все просто умрут
со страха.
Он снова задумчиво посмотрел на
себя в зеркало. Он никогда не любил
октябрь. Еще с той далекой поры,
когда он впервые лежал в осенней
листве перед бабушкиным домом,
много лет назад, слушал, как воет
ветер, и смотрел на голые деревья.
Ему хотелось плакать безо всякой
причины. И та давняя тоска каждый
год понемногу к нему возвраща-
лась. Весной приходило облегче-
ние.
Но в этот вечер все было иначе.
Казалось, что наступает осень дли-
ною а миллион лет.
Весна больше никогда не наступит.
Он тихо плакал весь вечер. Совсем
незаметно, лицо оставалось спокой-
ным. Плач прятался где-то внутри,
и длился он бесконечно.
Густой запах сиропа заполнил суе-
тящийся дом. Луиза поставила на
стол яблоки в сахарной глазури. Уже
стояли готовые чаши со свежепри-
готовленным пуншем, на каждой
двери висели на длинных нитках яб-
локи, из каждого холодного окна
смотрели пустыми глазами тыквен-
ные головы. В центре гостиной ждал
чан с водой, рядом стоял мешок с
яблоками. Осталось только разза-
дорить детей, чтобы яблоки с буль-
каньем полетели в чан, чтобы румя-
ные маятники замечались на дверях,
чтобы начали исчезать сладости, что-
бы дом наполнился звонким эхом
страха или восторга, все равно чего.
А пока дом молчал в ожидании.
В этот день Луиза ухитрялась все
время убегать от него из одной ком-
наты в другую. Она тем самым тон-
ко намекала: «Видишь, Мич, как я
занята! Как только ты входишь в ком-
нату, у меня всегда находятся дела
в другой комнате! Посмотри, как мне
приходится вертеться!»
Некоторое время он играл с ней
в игру, отвратительную детскую игру.
Когда она была на кухне, он входил
туда и говорил: «Выпью стакан во-
ды». Через минуту, когда он стоял
и пил воду, а она, словно колдунья,
склонилась над булькающим на пли-
те сахарным сиропом, она говорила:
«Ой, мне надо зажечь тыквы на ок-
нах!» — и бежала в гостиную встав-
лять в тыквы горящие свечи. Он, улы-
баясь, шел за ней: «Закурю-ка я труб-
ку». «Ой, про сидр забыла!» — кри-
чала она и бежала в столовую. «Я сам
займусь сидром»,— говорил он. Но
стоило ему пойти за ней, как она за-
шла в ванную и закрыла за собой
дверь.
Он стоял перед дверью в ванную,
странно и бессмысленно улыбаясь,
трубка во рту погасла. Уже изрядно
устав, он простоял еще пять минут,
но в ванной было тихо. И представив,
как она злорадно улыбнется, если
догадается, что он стоит за дверью,
он разозленно подергал за ручку и,
весело насвистывая, пошел вверх по
лестнице.
Поднявшись, он остановился. На-
конец он услышал, как дверь ванной
открылась, жена вышла, и жизнь вни-
зу потекла дальше, как жизнь в
джунглях, когда минует опасность
и пройдет страх.
Теперь, поправив бабочку и надев
темный пиджак, он услышал мыши-
ную возню в зале. На пороге появи-
лась Марион, вся как живой скелет
в своем маскарадном костюме.
— Ну, как, пап?
— Превосходно!
Из-под маски торчала прядь свет-
лых волос. Из дырок черепа улыба-
лись голубые глазки. Он вздохнул.
Марион и Луиза, два молчаливых
врага его мужского начала и его при-
родной смуглости. Что за магические
силы в Луизе, взяв темное от темно-
го, выбелили темные глаза и черные
волосы, вымыли и выбелили дитя,
пока оно находилось в утробе мате-
ри? Светлая, голубоглазая, красноще-
кая Марион. Иногда он начинал по-
дозревать, что Луиза зачала дитя
только мысленно, бестелесно — не-
порочное зачатие надменного ума.
В упрек ему она сотворила дитя по
своему подобию, и в довершение
всего сумела сговориться с докто-
ром, и тот, покачав головой, сказал:
«Мне очень жаль, господин Уайлдер,
но ваша жена больше не сможет
иметь детей. Этот ребенок — по-
следний».
— А я хотел мальчика,— сказал
Мич восемь лет назад.
Ему захотелось обнять Марион в
ее страшном наряде. Им овладел
необъяснимый порыв жалости к ней,
ибо она не знала отцовской ласки,
она испытала только всеразрушаю-
щую и неотступную любовь нелюби-
мой матери. Но более всего он жа-
лел самого себя. Почему он не попы-
тался обрадоваться тому неудачно-
му рождению, почему не радовался
своей дочери, хоть она была и не
смуглая, непохожая на него, хоть
это был и не мальчик? Он упустил
что-то важное. И если бы не все
остальное, он любил бы дочь. Но,
во-первых, Луиза вообще не хотела
детей. Ее страшила одна только
мысль о родах. Он заставил ее иметь
ребенка, и с той ночи, почти целый
год, до самых родов она жила в дру-
гой части дома. Она надеялась уме-
реть вместе с нежеланным ребенком.
Луизе было очень легко ненавидеть
мужа, который так хотел иметь сына,
что был готов отдать на смерть свою
единственную жену.
Однако Луиза выжила. И не про-
сто выжила! Когда он пришел к ней
в больницу, она встретила его ледя-
ным взглядом. «Я жива,— сказала
она,— и у меня светловолосая дочь!
Вот, посмотри!» И когда он протянул
руку, чтобы дотронуться, мать отвер-
нулась и принялась о чем-то шептать-
ся с дочкой — прочь от этого чума-
зого насильника и убийцы. Во всем
была превосходная ирония. Он за-
служил это своим эгоизмом.
Но теперь снова наступил октябрь.
Такое бывало и раньше, и когда он
думал о долгой зиме, его год за го-
дом наполнял ужас перед бесконеч-
ными месяцами, когда бешеные ме-
тели замуруют его в доме, куда за-
манили его женщина и ребенок, ко-
торые к тому же его не любили. Бы-
ли за эти восемь лет и просветления.
Весной и летом можно было куда-
нибудь поехать, погулять, устроить
пикник. Однако все это были безна-
дежные попытки разрешить неразре-
шимую проблему. Проблему чело-
века, которого ненавидят.
Но зимой прогулки и пикники от-
падали. Жизнь была голая, как дере-
во зимой, плоды были сорваны, соки
вытекли. Конечно, можно было при-
гласить гостей, однако зимой гости
приходили редко — то снег, то ме-
тель, то еще что-нибудь. Однажды
он додумался сэкономить немного
денег на поездку во Флориду. Они
отдыхали на юге. Он гулял на све-
жем воздухе.
Теперь наступала восьмая зима,
и он понял, что все подошло к кон-
цу. Эту зиму ему не пережить. Слов-
но какая-то кислота проела в нем с
годами все ткани и в этот вечер до-
стигла смертельного взрывного за-
ряда, и всему теперь настанет конец!
Внизу отчаянно зазвенел звонок.
Луиза пошла открывать. Марион,
не сказав ни слова, побежала вниз
встречать первых гостей. Раздались
радостные возгласы.
Он подошел к лестнице.
Луиза помогала гостям раздевать-
ся. Высокая и стройная, со светлыми,
почти белыми волосами, она смея-
лась и шутила с детьми.
Он колебался. Что же это было?
Г оды? Или просто усталость от жиз-
ни? Когда же все это началось? Ко-
15
нечно же, не только с рождением
ребенка. Однако это стало симво-
лом всех их несогласий. А его рев-
ность и неудачи на работе доверши-
ли дело. Почему же он не сделал
решительного шага, не собрал вещи
и не ушел от них? Нет. Он не уйдет,
пока не отомстит за все страдания,
которые Луиза ему причинила. А так
было бы слишком просто. Развод ни-
сколько ее не огорчил бы. Просто
настал бы конец невыносимой не-
определенности. Если бы он был
уверен, что развод доставит ей об-
легчение, он не развелся бы до са-
мой смерти, назло ей. Нет, нужно,
чтобы ей было больно. Может быть,
как-нибудь отобрать у нее Марион?
Через суд? Да. Именно так. Это бу-
дет самый чувствительный удар.
Отобрать Марион.
— Привет всем! — он спустился
по лестнице, и на лице у него засияла
улыбка.
Луиза не посмотрела на него.
— Привет, господин Уайлдер!
Дети закричали и замахали руч-
ками.
Около десяти часов вечера двер-
ной звонок перестал звенеть, яблоки
на дверях были обкусаны, розовые
детские личики были насухо вытер-
ты, скатерти были залиты пуншем
и сиропом, и тогда он, хозяин, за-
брал вечер в свои руки. Он развле-
кал разговорами двадцать детей и
двенадцать родителей, которым
очень понравился сидр, специально
приготовленный для них хозяином.
Он устраивал игры «Прицепи обезьяне
хвост», «Запусти бутылочку», «Музы-
кальные стулья» и другие, и время
от времени раздавался дружный смех.
Потом, когда все огни в доме погас-
ли и остались гореть только треуголь-
ные глаза тыкв, он скомандовал:
«Тихо! Все за мной!» — и пошел на
цыпочках к подвалу.
Родители, державшиеся в стороне
от маскарадной суеты, обменивались
замечаниями, кивали на хорошего
мужа, разговаривали со счастливой
супругой. «Как хорошо он умеет
ладить с детьми!» — говорили они.
Дети с криками и визгом двину-
лись за ним.
— Подвал! — закричал он.— Мо-
гила ведьмы!
Снова визг и крики. Он притворил-
ся, будто бы дрожит от страха.
«Оставь надежду, всяк сюда входя-
щий!»
Родители захихикали.
Один за одним дети соскальзыва-
ли по скату, который Мич смастерил
из гладкой крышки стола, в мрачный
подвал. Сам он шипел, словно змея,
и шептал им вслед страшные про-
клятья. Веселый шум голосов напол-
нил дом, тускло освещенный тык-
венными головами. Говорили все
одновременно. Все, кроме Марион.
За весь вечер она не сказала ни сло-
ва. Весь восторг и радость она прята-
ла внутри. «Маленький тролль»,—
подумал он. Сверкающими глазка-
ми она смотрела на свой праздник,
словно на вьющиеся перед ней лен-
ты серпантина.
Настал черед родителей. С при-
творной неохотой они съезжали по
короткому скату, а маленькая Ма-
рион стояла рядом, чтобы видеть
все, чтобы быть последней. Луиза
спустилась без его помощи. Он было
наклонился, чтобы подать ей руку,
но она уже съехала сама.
А наверху пустой дом молчал в
свете свечой.
Марион стояла около ската. «Пой-
дем»,— сказал он и взял ее на руки.
Они расположились в подвале
большим кругом. От далекой печи
веяло теплом. Стулья стояли длин-
ным рядом у каждой стены, двадцать
детей визжало, двенадцать родите-
лей разговаривало, Луиза была в са-
мом дальнем конце. Мич остался с
этой стороны, около лестницы. Он
всматривался в темноту, но ничего
не было видно. Все на ощупь нашли
стулья, будто играя в жмурки. С этой
минуты действие должно было про-
исходить в кромешной тьме. Мич
был ведущим. Пахло сырым цемен-
том, слышалась детская возня и за-
вывание ветра в октябрьском небе.
— А теперь тихо! — приказал хо-
зяин в темном подвале.
Все притихли.
Было темно, хоть глаз выколи. Ни
малейшего лучика света.
Послышался скрип глиняной по-
суды и металлический скрежет.
— Ведьма убита,— зловеще про-
молвил хозяин.
— Ииииииииии,— ответили	дети.
— Ведьму убили вот этим ножом.
Он передал нож. Нож пошел из рук
в руки по кругу. Время от времени
слышалось хихиканье, крики, объяс-
нения взрослых.
— Вот ведьмина голова,— про-
шептал хозяин и передал какой-то
предмет сидящему рядом.
— А я знаю, как играют в эту
игру,— радостно воскликнул в тем-
ноте один мальчик.— Достаешь из
холодильника куриные потроха, пе-
редаешь по кругу и говоришь: «Вот
ее потроха!» Потом делаешь из гли-
ны голову, передаешь и говоришь,
что это ее голова, а на кость из супа
говоришь: «Это ее рука». Потом бе-
решь стеклянный шарик и говоришь:
«Это ее глаз!» Потом берешь зер-
нышки и говоришь: «Это ее зубы!»
Потом накладываешь в пакетик сли-
вового пудинга, передаешь и гово-
ришь: «Это ее желудок!» Я знаю,
как в это играют!
— Молчи, а то все испортишь! —
шикнула на него какая-то девочка.
— А вот ведьмина рука,— про-
должал Мич.
— Ииииииииииииии!
Предметы все ходили и ходили по
рукам, как печеные картофелины.
Одни дети кричали и боялись их
брать. Другие убегали на середину
подвала и ждали, пока страшные
предметы пройдут их очередь.
— Подумаешь,- куриные потро-
ха! — засмеялся мальчик.— Хэлен,
иди, не бойся!
Предметы передавались из рук
в руки один за другим, время от вре-
мени раздавались испуганные крики.
— Вот ведьмино сердце,— сказал
хозяин.
Шесть или семь предметов ходили
по кругу в дрожащей от смеха и стра-
ха темноте.
Луиза громко сказала:
— Марион, не бойся, это ведь
игра.
Марион ничего не ответила.
— Марион?—спросила Луиза.—
Ты боишься?
Марион молчала.
— Все а порядке,— ответил муж.—
Она не боится.
И снова движение по кругу, снова
крики страха и веселья.
— Марион! — вновь позвала Луи-
за из дальнего конца подвала.
Все вокруг разговаривали.
— Марион! — повторила Луиза.
Все притихли.
— Марион, скажи, ты не боишься?
Марион не ответила.
Муж стоял там, у лестницы.
Луиза позвала снова:
— Марион, ты где?
Нет ответа. Подвал безмолвствовал.
— Где Марион? —спросила Луиза.
— Она была здесь,— ответил ка-
кой-то мальчик.
— Может быть, она наверху.
— Марион!
Молчание. Мертвая тишина.
— Марион! Марион! — закричала
Луиза.
— Зажгите сеет,— предложил кто-
то из взрослых.
Предметы перестали передавать.
Дети и взрослые держали в руках
останки ведьмы.
— Нет...— у Луизы перехватило
дыхание. В темноте заскрипел ее
стул.— Нет! Не зажигайте свет, не
зажигайте, о Боже, не зажигайте,
я умоляю вас, не зажигайте, нет!!!
Луиза истошно закричала. Весь
подвал слоено онемел от страха.
Никто не шевелился.
Все сидели в темноте, остолбенев-
шие от неожиданного поворота игры.
На улице завывал ветер и бился о сте-
ны дома, запах тыке и яблок сме-
шался с запахом предметов, кото-
рые присутствующие держали в ру-
ках. Один мальчик воскликнул:
«Я сбегаю наверх и посмотрю» —
и с надеждой побежал наверх, вы-
скочил на улицу, обежал четыре
раза вокруг дома, снова и снова вы-
крикивая: «Марион! Марион! Ма-
рион!» — и наконец вернулся в замер-
ший в ожидании подвал, промолвив:
«Ее нигде нет».
И тогда... какой-то безумец зажег
свет.
Перевел с английского
Сергей ШУППО
16
— Ну, тогда расскажи о футболе.
Она смеется и небрежно стряхи-
вает пепел сигареты, кошка, сидев-
шая у ее ног, отходит от скамейки,
потом возвращается. И тут опять,
будто над самой головой, ахает близ-
кий стадион, но рев трибун на этот
раз быстро откатывается, сменяясь
свистом.
— Гол или нет?
— Нет, мимо.
— Вечно у вас мимо.
Минут пять-шесть уже прошло с
начала матча. Похоже, Машу сегод-
ня забирать из садика не ей. Что ж,
посидим еще. Новый взрыв криков
и заливистого свиста. Мы перегляды-
ваемся, улыбаясь. Мы знаем друг
друга давно и давно привыкли, что
в центре Минска футбол всегда слы-
шен так, точно его транслируют с
«Динамо» на полной громкости,
только без комментатора. Он, кста-
ти, был бы и не нужен. В общих чер-
тах я могу читать игру и так, на рас-
стоянии, по гулу или молчанию ста-
диона.
Это совсем нетрудно, если сам
играл и если рос тут, в центре горо-
да, если сам город тоже рос на твоих
глазах из послевоенных руин, если
твой футбол начинался на расчищен-
ных в этих руинах площадках и если...
И если б кто-нибудь всерьез попро-
сил меня рассказать что-нибудь про
футбол, я бы, наверное, попробо-
вал. Но не уверен.
Рассказать о футболе? Но это же
все равно, что рассказать о своей
жизни, хотя она в футболе никогда
не шла. Просто футбол, как все жи-
вое, яркое, азартное, врастал в нее,
как и у многих, еще с далеких дет-
ских лет.
Он навсегда в ней и остался.
Остались в памяти, например, вре-
мена стадиона «Пищевик» в парке
имени Горького. Гроздья болельщи-
ков на тополях возле старого вело-
трека (здесь сейчас крытый каток);
конная милиция со свистками во гла-
ве с известным всем мальчишкам
Минска рыжеусым толстым капита-
ном «Лео» Гинзбургом,— его боя-
лись как-то весело и с удовольстви-
ем... И мой дед, художник, с боль-
шущей папкой, проводит нас через
контроль («Мне надо сделать зари-
совки») — а стадион уже дружно
кричит: «У-yxxl» вратарю сталин-
градского «Трактора», когда тот вы-
бивает мяч в поле.
Потом уже началась эпоха нынеш-
него «Динамо»: сперва построили
амфитеатром одну трибуну, запад-
ную, затем остальные, чаша замкну-
лась, и легкая стройная арка встала
у входа. Она видна от перекрестка
Ленинского проспекта и Комсомоль-
ской улицы — со стоящего тут адми-
нистративного здания с колоннами
и начиналась послевоенная застрой-
ка центральной части города, и ста-
дион все шире расстраивался в те же
примерно годы. На нем динамов-
ская команда и тренировалась, и игра-
ла, и машину ее тогдашнего всесиль-
ного шефа Цанавы привычно узна-
вали у ступеней главной трибуны, по-
ка он не исчез — и, кажется, еще
раньше, чем Берия в 1953 году...
Так рассказать о футболе? Нет ни-
чего легче. Надо только отделить
его от всего остального — от обще-
го колорита и духа менявшегося вре-
мени, примет городского быта, судеб
множества людей, радостей и горе-
стей возраста, первой и не первой
любви. А как зто сделать?
Хоть динамовский стадион и расши-
рялся, хоть и стал он по праву рес-
публиканским, ио центром город-
ской футбольной жизни оставался
какие-то годы «Пищевик». В то вре-
мя уже не было выставки трофейно-
го немецкого оружия на улице
К. Маркса, ниже Дома офицеров,
где стояли пробитые советскими сна-
рядами «тигры», «пантеры» и «Фер-
динанды». Но в те годы еще вовсю
17
шли трофейные фильмы, и самыми
любимыми у нас были 17-серийный
«Тарзан» с Джонни Вайсмюллером
и «Судьба солдата  Америке», а ко-
тором главную роль гангстера Эдди
Бартлета с блеском играл Джеймс
Кегни... И где-то в тех же, кажется,
50-х, в том же Доме офицеров впер-
вые с довоенных времен выступил
приехавший из Москвы джаз-оркестр
заслуженного артиста БССР Эдди
Рознера...
С весны до поздней осени каждый
вечер «Пищевик» заполнялся людь-
ми, и каждый вечер шли тут подряд
две-три игры — детей, юношей,
взрослых. Там, на кочковатом поле
стадиона в парке имени Горького,
и сыграл я первый раз в своей пер-
вой юношеской команде, которую
тренировал Владимир Иванович Ива-
нов. Хромой после ранения на вой-
не, с палочкой и большой сеткой с
мячами, он был хорошо знаком мне
еще с тех пор, когда мы жили на од-
ной и той же Интернациональной
улице, недалеко от кинотеатра «По-
беда».
Сейчас, после его смерти, мы, быв-
шие его воспитанники, узнаем друг
друга в городской сутолоке и назы-
ваем, как и раньше, по именам, без
отчества... Вот Игорь Дербинский,
полузащитник («хавбек» по англий-
ской терминологии, которой при-
держивался наш тренер) — он те-
перь научный сотрудник академи-
ческого института... Вот Георгий
Шадурский, защитник, а ныне кан-
дидат технических наук... А вот и их
вратарь, автор этих заметок, фило-
лог и литературный критик, который
когда-то спасал их, отражая пеналь-
ти, и подводил, пропуская легкий
мяч: все мы хоть и любили Влади-
мира Ивановича, но занимались с
ленцой, поговаривая: «Пусть трени-
руется тот, кто играть не умеет».
Что же, рассказывать и дальше?
Но пусть бы мне самому кто-ни-
будь рассказал о том, что нас вело,
что притягивало? Может то, что мы
были именно любителями этой игры?
Она не была не только нашей про-
фессией, но и делом. Мы могли не
приходить на стадион, если не хоте-
лось, если случалась серьезная заня-
тость другим. Но мы не могли не
прийти, чтобы не подвести команду,
чтобы взять реванш или наказать
каких-то зазнаек. Тут давали себя
знать характер, похожая на дворовую
или уличную солидарность и пред-
вкушение удовольствия, острого ощу-
щения.
Была какая-то свобода и простота.
И привычного в нынешней спортив-
ной прессе выражения «организа-
ция игры» тогда просто никто бы не
понял.
И однажды приехал в Минск швед-
ский любительский клуб «Стюре»,
объединявший работников авиацион-
ной промышленности. Его приняли
на «Динамо». Наша «команда масте-
ров» старалась изо всех сил. Шведы
же удивляли каким-то неподобаю-
щим легкомыслием, даже посмеива-
лись над своими неудачами и проиг-
рали, кажется, 1 :6. Мы поняли их
позже, когда они, переодевшись
после игры, кто с сигаретой, кто с
трубкой, весело переговариваясь,
направлялись к ресторану «Бела-
русь». Мы поняли, вернее, вспомни-
ли, что это действительно любители,
и они были нам симпатичны.
Каждый раз, когда разговор захо-
дит о профессионализме и люби-
тельстве, я вспоминаю этот случай.
Продолжать о футболе?
Но не я один спрашиваю себя, по-
чему ходить на футбол в последнее
время хочется все реже?
Где, собственно, праздник сегод-
няшнего футбола? Только на трибу-
нах? Часто впечатление такое, будто
на поле все делается с надсадой, на
пределе нервов и физических сил.
Те, кто должен играть,— рабо-
тают. Не потому ли, что те, кто
должен работать,— играют? В итоге
мы все проигрываем.
А посмотрите на лица тренеров
во время даже рядового матча внут-
реннего чемпионата. Это же неред-
ко лица из фильмов ужасов — так
они искажены раздирающим душу
выражением муки и отчаяния. Они
переживают за свою команду? Но,
во-первых, почему же столь долго
скромны результаты? А во-вторых,
просто страшно представить, каким
уже тогда должен быть вид, скажем,
у авиаконструктора на испытаниях
или у воинского командира на ма-
неврах. Да и вообще, раз человек
так мучается, так несчастен, какой
уж с него спрос?
Но операторы и режиссеры все
дольше показывают на телеэкранах
именно такие кадры. Может, боят-
ся, чтобы, не дай бог, не показать
футбол слишком веселым, несерь-
езным? И вот один тренер раскачи-
вается, будто у него болят зубы, дру-
гой вскакивает с мольбой в глазах,
третий...
Тот, кто помнит прошлогодний
сентябрьский матч мировых звезд
с английской сборной, возможно,
помнит и Линекера, которого Пла-
тини и Марадона несколько раз вы-
водили на удобнейшие позиции и
который бил или мимо, или во врата-
ря и возвращался восвояси с улыб-
кой. Встреча была показательной,
игрался спектакль. Но все же трудно
было представить в такие моменты
улыбку у наших форвардов в той
сборной мира, хоть нам их крупно
и не показывали.
Все это относится к «видеоряду».
А «фонограмма»? Или патетика, или
унылый, спотыкающийся коммента-
рий бывших игроков. А уж язык!
«Поймал на противоходе», «играл
не в игрока, а в мяч»... И это именно
отсюда, из футбольного телеэфира,
пошел гулять безграмотный «на-
строй» (на победу) — вовсе не бело-
русское слово, означающее «на-
строение», а именно обстриженная
русская «настроенность».
И вот уже этот «настр-р-рой», та-
кой как будто энергичный и реши-
тельный, такой, знаете, свойский,
демократичный, слышен в речах ар-
тистов, ученых, писателей, учите-
лей...
Ах, как мы любим нажимать в сло-
вах на «р»! Взять хоть бы ставшее
уже сакраментальным у наших ком-
ментаторов от Н. Озерова до В. Но-
вицкого и надоевшее всем «тр-рудно,
очень тр-рудно». Ну, а кому легко?
Шахтерам? Сталеплавильщикам в
ночную Смену? Рыбакам в Атлантике?
Оказывается, нет — молодым пар-
ням, не знающим ежедневных оче-
редей, проблем с жильем и продук-
тами, транспортом, гостиницами,
медицинским обслуживанием, лю-
бым дефицитом.
Но посмотрите лучше, «как прекра-
сен этот мир» — спорта, конечно,
и футбола в частности. Кто это там с
безмятежными улыбками проходит
прямо из своего туристического ав-
тобуса к трапу авиалайнера? А, так
это же звезды «Шинника» и витязи
из «Витязя»—кто не знает? Симпа-
тичные ребята, большие любители
игры в футбол — они в свободное
от работы на своем предприятии вре-
мя отправляются в другой город,
на выходные, чтоб себя показать
и других посмотреть...
Правда, а отдельных случаях кое-
кто из таких молодых людей как в
центре, так и на местах слегка огор-
чает, решая свои личные проблемы
чересчур уж комплексно. Бывает,
что и заинтересовываются, сколько
же еще будет известный футболист,
говоря без деликатности, спекулиро-
вать «Волгами» (а не «Запорожца-
ми», разыгрываемыми в лотерее у
южной трибуны «Динамо»), Однако
утихает и этот интерес, остается у
некоторых лишь любопытство: и как
только выкраивал время этот дело-
вой молодец, приезжая к детям в
пионерский лагерь, показательно
играя с ними перед кинокамерой,
«даря радость» от общения с собой.
Но прислушаемся еще раз, как
рассказывают об играх наших лю-
бителей мяча на зеленой траве в те-
лерепортажах. (Да, любителей, ибо
профессионалов же пока нет: это
все студенты, видите ли, колхозни-
ки, рабочие). А рассказывают о них
нередко—простите за невнимание
к нюансам — в тоне чуть ли не за-
искивающем. Догнал и сбил сопер-
ника с ног — «неправ в эпизоде».
Мелко, но хулиганят, толкая и дер-
гая за руки судью,— «апеллируют
к арбитру». Как нарочно бросился
в противоположный от мяча yrori
ворот — «не смог разгадать». По-
слал мяч партнеру, а не противни-
ку — «прекрасно увидел». Просто
не знает, что делать на поле — «не
18
вошел еще в игру». И все это — с та-
кой боязнью юмора, шутки, иронии,
будто о последствиях стихийного
бедствия.
Мы подчас забываем, что сообще-
ние о вечерней игре, скажем, в Мин-
ске между местными динамовцами
и «Гурией» из грузинского городка
Ланчхути (а то и «Спартака» с «Днеп-
ром») в завтрашней колонке ново-
стей общесоюзной газеты займет
не больше одной строки. Такое истин-
ный масштаб происшедшего на фоне
событий современной жизни, рас-
сказанных на страницах номера.
Так не надо создавать иллюзию —
и у нас, и у спортсменов — что их
занятие наиважнейшее из всех. И что
после обиды какой-либо «звезды»
на критику остановится транспорт,
прекратится подача электроэнергии
и т. д. (Вот написали же об Алле Пу-
гачевой: «Звезда» распоясалась».
Пережила, опять поет.) Как говорят
в народе: «Каб большей бяды не
было». Беда ведь не в том, что о фут-
боле у нас порой говорят как о хлебе
насущном. А в том, что о настоящих
бедах, больших и малых, еще недав-
но говорилось так, как позволитель-
но говорить разве что о какой-нибудь
игре.
Рассказать о футболе...
Позапрошлым летом на стадионе
«Динамо» я спустился к кромке поля
и присел на низкой скамейке за во-
ротами. Тренировался приехавший
тогда к нам одесский «Черноморец».
Его вратарь, высокий, отлично сло-
женный, трудился на совесть. Все бы-
ло, как и во времена нашей юности.
Солнце, тугие, со звоном, удары по
мячам, белая сетка. Только штанги и
перекладина давно уже не деревян-
ные, а из железных труб. Но так же,
как и двадцать, как и тридцать лет
назад, все били по воротам без по-
мех, когда хотели,— как не бывало,
не бывает и не будет никогда в игре.
На трибунах стайками сидели под-
ростки, покуривали, слышался смех
девчонок. Это и бросилось в глаза
сильней всего. Вот что значит дру-
гие времена. Раньше при трениров-
ке своей или чужой команды и ребя-
та, и взрослые стеной, в несколько
рядов, стояли не только за ворота-
ми, но и вдоль всей лицевой линии:
выкрики, шутливое комментирова-
ние, попытки заговорить с игро-
ками...
Да, к футболу интерес теперь не
тот. Появилось много других, не ме-
нее захватывающих, но более удоб-
ных, более комфортабельных, что
ли, развлечений. Телевизор, диско-
тека, музыкальные ансамбли и груп-
пы, кафе, магнитофоны, роликовые
доски, виндсерфинг. Стал несравни-
мо выше уровень жизни, материаль-
ный и культурный. Выросли и цены
на футбольные билеты — незаметно,
постепенно, но в целом намного,
особенно в 80-х годах. И сотни под-
ростков с флагами того или иного
клуба ходят на стадион не из-за фут-
бола— они не играют сами и не лю-
бят его — а за острыми ощущения-
ми самовыражения.
Виноват ли в этом футбол? Конеч-
но, нет: меняется жизнь, меняются
увлечения и привязанности. Но когда
футбол хороший, настоящий, когда
футбол большой — а это бывает и
сейчас — он опять становится той
общей, объединяющей людей ра-
достью, какой всегда была празднич-
ная демонстрация или салют на пло-
щади.
Футбол — игра, которую остано-
вить нельзя.
...Вот московский спартаковец Ти-
щенко со сломанной ключицей, по
мере сил подыгрывающий своим на
краю поля, но не уходящий с него
в финальном — и победном! — мат-
че советской сборной на Олимпиаде
в Мельбурне, когда правила не раз-
решали замен.
А вот Яшин, выглядевший, как все-
гда, намного старше своих товари-
щей, пригнув голову, идет низким
тоннелем к выходу на поле в Афи-
нах, похлопывая по плечам Шестер-
нева и Хурцилаву; через несколько
минут после гимна СССР, с какой-то
особенно красивой строгостью зву-
чавшего на чужой земле, я увижу,
стоя за воротами «Левы», как верят
в него эти опытные бойцы, как с на-
деждой оглядываются на него, вы-
страивая «стенку» при штрафном
ударе, ободряясь его незлыми ворч-
ливыми окриками...
Идут годы, уходят старые и восхо-
дят новые звезды футбола.
Все идет своим чередом, жаль толь-
ко, что так быстро летит время. Лето
уходит, и блики вечернего солнца
лежат перед нами на пыльном ас-
фальте. И уже посматривая на часы,
она говорит:
— Чего бы ты хотел сейчас боль-
ше всего?
Смешно сказать, но, может быть,
того же, что и в десять лет. Потому
что тогда, живя в Минске, я играл
в московском «Динамо» — вместе
с Бесковым, Соловьевым, Карцевым
и, конечно же, Хомичем в воротах —
не надо спрашивать, каким образом,
я и сам не знал, но не сомневался,
что это было так. И вместе со сто-
личными динамовцами я совершил
тогда то знаменитое турне по Вели-
кобритании, когда мы победили
«Кардифф-Сити», «Арсенал» и сде-
лали ничьи с «Челси» и «Глазго
Рейнджерс». Ни дома, ни в школе
никто ничего об этом не знал. Разве
что во дворах, где шли жаркие бата-
лии и зимой, кое о чем догадыва-
лись. Так ведь не обо мне одном:
названия команд, фамилии знаме-
нитых игроков были нашими назва-
ниями и фамилиями. Их мы знали
лучше таблицы умножения.
Да, что было — то было, и нечего
об этом много говорить.
— Ну, тогда расскажи о футболе.
ПРЕДСТАВЛЯЕМ РЕДАКЦИЮ
Анатоль СИДОРЕВИЧ
Немало напечатав о молодой бело-
русской литературе, я «прославился» как
«отрицательный» критик. Кам ни странно,
но благодаря именно атому обстоятель-
ству на моем столе очутились рукописи
многих произведений — н поэтических,
и прозаических. Молодые литераторы
несли мне свои произведения, не приня-
тые к печати редакциями журналов и га-
зет. Я увидел, что наша молодая литера-
тура куда как богаче и разнообразнее,
чем она выглядит на страницах печати.
Из «отрицательного* критика мне при-
шлось определенным образом переква-
лифицироваться в «адвоката».
Это не значит, однако, что критик во
мне умер. Наоборот. Теперь, когда я стал
редактором поэзии и прозы, критическое
отношеиие к произведениям, особенно
к тем, которые приходят в редакцию жур-
нала, обострится. Постараюсь не забывать
и ту истину, что редактор, коль скоро сж
действительно заботитса о развитии ли-
тературы, должен одновременно быть
«адвокатом».
Удастся ли мне соединить в себе эти
два качества, покажет практика
Сергей ФИЛИППОВ,
художественный редактор
«Катящийся камень мохом не обраста-
ет»,— раэдепаю в мнение Мниа Джагге-
ра. Его фотография будет помещена в
ближайших номерах.
19
КРУЖЕВА ВРЕМЕНИ
Первое событие, которым наши
далекие предки засвидетельствова-
ли себя в исторических хрониках, от-
носится к 860 году. Тогда, одинна-
дцать столетий назад, ласковые вол-
ны Черного моря вынесли на берег
вблизи стен византийской столицы
войско славян, и оно осадило Царь-
град. Взять город пришельцам не
удалось, и погромив, надо думать,
богатые пригороды, они сели в свои
ладьи и растворились в дымке, затя-
гивающей морском простор. Войско,
ходившее в набег, складывалось из
племенных ополчений полян, имев-
шим центром Киев, полоцких криви-
чей и новгородских слоеен.
В 907 году подобный поход про-
вел князь Олег, обреченный, как мы
знаем, через несколько лет умереть
от укуса гадюки. Под началом Олега
на Константинополь шло, если верить
летописцу, две тысячи лодок, каж-
дая вмещала сорок человек. Опять
была осада, на этот раз удачная: гре-
ки сочли за лучшее откупиться золо-
том, и Олег, чтобы врезаться визан-
тийцам в память, прибил свой щит
к вратам Царьграда. Наблюдали
это историческое событие те же са-
мые поляне, полочане, кривичи,
слоееие.
В 941 году проторенным путем
на Константинополь выправился князь
Игорь. Но «ромеи», как называли
тогда греков, памятуя, что щит сла-
вянского князя стоит огромной конт-
рибуции, решили избегнуть дорого-
стоящего украшения въездных во-
рот и подготовились К, встрече.
В морской битве византийцы побе-
дили славян, спалив большую чаете
ладей «греческим огнем». Естест-
венно, действие горючей смеси испы-
тали и команды. Объятые пламенем
люди, отыскивая спасение, прыгали
в море. Большинство из них поглоти? .
ла морская пучина, но те, кому по-
везло дотянуть на обломках до бере-
га и вернуться домой, до конца дней
носили на себе следы страшного по
тому времени оружия.
Постепенно в этих походах и в же-
стокой внутренней политической
борьбе сложилось межплеменное
объединение, получившее название
Русь. Почему «Руса», какого проис-
хождения это слово, что кроется за
ним — никто толком не знает. В нау-
ке накопилось множество объясне-
ний, но ни одно не является убеди-
тельным. Тем более, что в летописях
зафиксированы две формы — «русь»
и «россы». Последнее слово закре-
пилось в национальных названиях —
«великороссы», «малороссы», но к
белорусам никогда не прилагалось.
Академик Б. Рыбаков выдвинул вер-
сию, согласно которой «россами»,
«русью» называлась группа родов,
живших по берегам реки Рось —
притока Днепра. В силу каких-то об-
стоятельств, возможно, энергии
«россиян», название перешло на
всю Киевскую землю, а уж затем
автоматически накладывалось на
все новые земельные приращения
«империи Рюриковичей», как назвал
К. Маркс Киевскую Русь.
В 945 году против Киева восстали
древляне, возмущенные требова-
ниями увеличить дань. Тот самый
князь Игорь, который потерпел по-
ражение на море, теперь испытал
неудачу на земле. Войско древлян-
ского князя Мала убило Игоря и вы-
рубило его дружину. Вдова Игоря
княгиня Ольга жестоко отомстила
восставшим — «мужи древлянские»
были живьем сожжены во рву, горо-
да Искоростень и Оеруч «преданы
мечу и пожару», дети князя Мала
оказались на дворе Ольги на черных
работах: сын Добрый я стоял при во-
ротах, дочь Малуша получила место
ключницы.
В те дохристианские времена у
наших предков было в обычае много-
женство, отягощенное, надо при-
энаться, и наложничеством. Малу-
ша стала наложницей Игорева сына
Святослава и родила ему Владимира.
«Официальные» жены подарили кня-
зю Святославу еще двух сыновей —
Ярополка и Олега. Лучше бы они
этого не делали, поскольку судьба
мальчиков оказалась печальной.
В 969 году умерла Ольга, и власть
принял молодой Святослав. Повласт-
вовать ему довелось четыре года.
Его походы в Болгарию, против ха-
зар, печенегов, в Крым привели к за-
говору против него, который ловкая
Византия исполнила руками печене-
гов. В 972 году, когда Святослав
остался зимовать но днепровских
порогах с небольшой дружиной, пе-
ченеги напали на княжеский стан.
В битве Святослав был убит, и пече-
нежский хан Курей сделал из черепа
князя чашу. Со смертью единовласт-
ного правителя молодая -Империя
тут же дала несколько трещин. Древ-
ляне, у которых сидел князем Олег,
отказались подчиняться Киеву, и
Ярополку пришлось воевать против
них, громить Искоростень и Овруч,
убить брата-
Владимир, получивший от отца на-
местничество в Новгороде, испол-
нил волю новгородского боярства —
тоже откололся от Киева, и Ярополк
направился «воевать непокорных сло-
вен». Владимир бежал к варягам,
два года пробыл у них; с отрядом
варягов, первой женой и сыном вер-
нулся, и Новгород вновь перестал
быть киевским данником. Вот в это
время — 980 год — в летописях по-
являются первые имена полоцких
князей, в частности имя Рогволода.
Согласно неписаной традиции упо-
мянутое в источниках имя правителя
служит отправной точкой отсчета
истории народа. Так что белорусская
писаная история ведет начало от со-
бытий 980 года. К сожалению, они
оказались кровавыми.
Чтобы заручиться поддержкой по-
лочан в борьбе с Владимиром, ки-
20
евский князь Ярополк посватался к
дочери Рогволода княжне Рогнеде.
Ей было лет 12—13; в отличие от
нашего времени, по понятиям того
века такая девочка считалась невес-
той. Рогволод дал Ярополку свое со-
гласие на брак. Вослед старшему
брату прислал в Полоцк сватов Вла-
димир, но устами Рогнеды полоцкий
князь грубо Владимиру отказал.
Однако Владимир оказался умнее
и удачливее и брата, и Рогволода.
Не дожидаясь, пока они соединят
свои войска, он напал на Полоцк си-
лами новгородцев и приглашенных
в поход варягов, чуди, веси, мери.
Взяв после осады город, Владимир
на глазах у плененного Рогволода, его
жены и сыновей изнасиловал Рогне-
ду, после чего ее родители и братья
были зарезаны ножами. Рогнеду же
Владимир увез в качестве одной из
семи жен; ее приданым он посчитал
все земли Полоцкого княжества.
Лет через восемь, после того как
Владимир сбросил с киевского пре-
стола и убил брата Ярополка, после
победных походов на ятвягов, вяти-
чей, Херсонес, произошло крещение
Руси, то есть установление насиль-
ственными мерами новой религии.
Хорошее это было дело или не
очень — вопрос особый, но новая
религия была общегосударственной.
Подчинять человека интересам дер-
жавы стало проще. Среди первых
городов, подвергнутых христианиза-
ции, помимо Киева и Новгорода,
были Туров и Полоцк.
Постепенно церковь старательно
привила убеждение, что где право-
славие — там и Русь. < /Лж
С течением времени сложился
большой ряд географических и по-
литических определений, приложен-
ных по разным причинам к названию
«Русь»: Киевская, Московская, Вла-
димиро-Суздальская, Залесская, Се-
верская; затем — Великая, Малая,
Новая, есть еще — Черв она я, Чер-
ная, Белая. Из этого числа сегодня
бытует одно — Белая Русь, иначе
Белоруссия. Про каждую названную
здесь «Русь» можно при случае рас-
сказать свою историю. Но тут огра-
ничим разговор генезисом одного
названия — «Белая».
В учебниках истории, которые мы
изучаем а школе, для простоты за-
поминания сообщается, что бело-
русский народ сложился на основе
трех племен — кривичей-полочан,
дреговичей и радимичей. Это, надо
сказать, далековато от истины. Наши
далекие предки, выбирая для жи-
тельства берега Двины, Немана,
Припяти и Березины, застали здесь
не пустое от людей место. До них
на территории современной Бело-
руссии жили балтские племена: лет-
голы, литва, делтува, нальша, прус-
сы, ятвяги. Во время переселения
кривичей и дреговичей литовские
и латышские племена не отступали
сами по себе к балтийскому побе-
режью. Часть их погибла в битвах
с непрошеными пришельцами, но
большинство осталось жить, где жи-
ло, и постепенно слилось со славян-
ским населением.
Кривичи-полочане поначалу стол-
кнулись с предками современных
латышей, даже само название Полоц-
ка имеет латышское происхожде-
ние. Западные границы дреговичской
колонизации отмечены городами
Дорогичин, Мельник, Брест, Сувал-
ки, Белосток. Здесь проходило этни-
ческое объединение с ятвягами. Про
былую ятвяжскую их принадлеж-
ность свидетельствуют названия
рек —Груда, Ясельда, Зельва, Сег*
да, Сокольда, Кшна. Левый берег
Немана принадлежал ятвягам, пра-
вобережье — литовцам. Литовские
земли колонизовали полочане. что
отмечено названиями городов Грод-
но, Крево, Кривичи, Вильно, Слоним,
Волков ыск.
Между датой присоединения По-
лоцкого княжества к Киевской Ру-
си — 980 годом — и гем временем,
когда на белорусские земли пришло
название Русь Белая, лежат три сто-
летия. На них припадает множество
событий — тут и деятельность одно-
го из героев «Слова о Лолку Игоре-
вен известного полоцкого князя
Всеслава Чародея, и разгром поло-
чанами Новгорода, и разгром Мо-
номахом Минска, и единочасиый за-
хват и высылка в Византию всех кня-
зей полоцкой династии, и битвы с
крестоносцами, и победа над тата-
рами на полях у деревни Могильная.
Но красивое название «Белая Русь»
никак с этими событиями не связа-
но. Оно пришло со стороны.
Впервые название «Белая Русь»
возникло в XII веке в отношении
к Владимиро-Суздальской земле.
В 1169 году Андрей Боголюбский
провел победоносный поход против
киевского князя Мстислава. Киев
был захвачен владимирцами и раз-
громлен.
Погром владимиро-суздальскими
войсками древней столицы, «мате-
ри городов русских», означал, что
Киев потерял статус столицы всей
Руси. Центр русских земель пере-
местился на Север, на Владимирские
земли (в силу разных обстоятельств
центром русских земель позже ста-
ла Москва). Чтобы подчеркнуть вто-
ростепенную роль Киева, были не-
обходимы некоторые идеологичес-
кие меры. Андрей посчитал, что
Киев утратил чистоту православия,
поскольку в нем жили и держали
свои храмы и католики, и иудеи,
и магометане, и язычники, и ввел
в свой титул показательную прибав-
ку — «князь белорусский», то есть
князь Белой Руси — земли чистого
православия.
В 1 236 году русские земли попали
под власть татаро-монголов. И на-
звание «Белая Русь» переместилось
вместе с бежавшим от погрома ду-
ховенством на смоленские земли,
не тронутые еще монгольским завое-
ванием. Но в 1276 году и Смоленск
был захвачен ордынцами. Тогда на-
звание сместилось на Полоцкую,
Витебскую, Могилевскую земли, ко-
торых монгольское нашествие себе
не подчинило. Тут название и закре-
пилось. Западные белорусские зем-
ли до XIX столетия Белой Русью не
назывались. Тут бытовали иные исто-
рические названия: Литва, Черная
Русь, Подляшье, Русь Литовская. По-
скольку название имело церковные
в основном корни (надо сказать,
церковные земли назывались «бе-
лыми», то есть свободными от об-
ложения), то перенести его на Грод-
ненщину или Брестчину не позволя-
ло язычество. распространенное
здесь как среди литовцев и ятвягов,
так и среди славянского населения.
Наконец название «Белая Русь» ста-
ло осмысливаться и относиться к пра-
вославным после крещения литов-
цев и ятвягов в католичество. Но к
этому времени на полоцких землях
уже не осталось князей из Рюрико-
вичей; в Полоцке, Витебске и дру-
гих городах сидели принявшие пра-
вославие литовские князья. В Ново-
грудке, который стал столицей, пра-
вили князья нальшанского происхож-
дения (Нальша — это земли, где
находятся Ошмяны, Крево, Голь-
шаны). Эти князья пользовались бе-
лорусским языком, но оставались
в язычестве.
Прошли века, но лишь ко времени
восстания 1863 года, и особенно
после него, при быстром развитии
национального сознания само назва-
ние части народа — белорусы, Бе-
ларусь — стало общеупотребитель-
ным. Первым деятелем в нашей
истории, который обратился ко все-
му белорусскому народу со словами
«Братья-белорусы!», был Кастусь
Калиновский. Провозглашение 1 ян-
варя 1919 года Белорусской Совет-
ской Республики закрепило это на-
звание за народом и республикой
в качестве официального, через
статью Конституции Белоруссии.
4 аРоДНМКп № 1
21
Ян БОХАН
«ФРАГМЕНТ-87»
Несколько слов о выставке, которую сделали
в Минском Доме кино художники
Игорь и Федор КАШКУРЕВИЧИ
и Людмила РУСОВА
«Фрагмент-87» — название самой
спорной выставки из всех, что мож-
но было увидеть в Минске в 1987
году. А если учесть, что выставок в
сравнении с предыдущим 1986 годом
было много, то можно представить
себе накал споров, разгоревшихся
вокруг полотен, скульптур и объектов
поп-арта. Отдельные посетители
предлагали уничтожить все произ-
ведения, а молодых художников
«убрать из нашего общества, чтобы
они не портили наш прекрасный
мир». Назывались даже конкретные
адреса, куда нужно убрать авторов —
Америка и «иной мир». Были и вы-
ступления сторонников творчества
Кашкуревичей и Русовой. Только
меня словно молнией пронзило слово
«убрать». Не знаю, бывали ли такие
страсти на какой-нибудь другой вы-
ставке, в частности, я не слышал,
чтобы где-нибудь предлагали убрать
художника только за то, что он пишет
картины и устраивает выставку. Слы-
шал, как предлагали закрыть выстав-
ки, предлагали снять то или иное
полотно... Впрочем, некоторые вы-
ставки так и не увидели посетителей,
как, например, «1-}-1-|-14-1-|-1-|-1 =
= 6», в создании которой принимали
активное участие те же Л. Русова и
И. Кашкуревич и которую должны
были показать в Доме литератора, да
так и не показали. Зрители, простояв
возле дверей несколько часов, так и
не услышали объяснений ни от секре-
таря Союза художников БССР
В. Т Гордеенко, ни от консультанта
секции молодых художников В. В. Ва-
сюка, которые сняли картины и поста-
вили их у стенки, а участникам выстав-
ки глубокомысленно показали паль-
цами на потолок. Выставку
«1 4-1 -f-1 -|-1 4-1 4-1 — 6» открыли че-
рез месяц в другом помещении, по-
тому что, как выяснилось, потолок
Дома литератора не имел никакого
отношения к решению, принятому
В. В. Васюком и В. Т. Гордеен-
ко. Но это уже что-то другое, как бы
там ни было, это не предложение
«убрать».
Откуда такая однозначность? Мне
она, как и создателям «Фрагмента-
87», непонятна. Человек, написавший
22

Игорь КАШКУРЕВИЧ «Натюрморт»
Людмила РУСОВА «Импровизация»
Федор КАШКУРЕВИЧ «Композиция»
Федор КАШКУРЕВИЧ «Композиция»
Федор КАШКУРЕВИЧ «Композиция»
Игорь КАШКУРЕВИЧ «Натюрморт»

такие категоричные слова в книге
отзывов, пожалуй, считал себя доста-
точно компетентным, чтобы выне-
сти такой приговор. Думаю, он и се-
годня считает, что не ошибся и был
прав.
Ни Игорь Кашкуревич, ни Людмила
Русова, ни Федор Кашкуревич ни в
какую Америку не собираются. А что
им там делать? Всех трех художников
объединяет одна мысль: подлинное
искусство — несовместимо с конъ-
юнктурой. Мысль, может, и баналь-
ная, но на определенном этапе ста-
новления личности необходимая каж-
дому художнику. Было очень приятно,
что ни в книге отзывов, ни на обсу-
ждении выставки ни один человек не
упрекал художников в конъюнктур-
ности или недостаточном профессио-
нализме.
Оставим исследование творчества
Л. Русовой, И. Кашкуревича и Ф. Каш-
куревича нашим искусствоведам,
пусть они сделают честный крити-
ческий обзор и расскажут в специа-
лизированных изданиях об удачах и
неудачах художников. А читателям
«Родника», интересующимся состоя-
нием современного молодого ис-
кусства, мы даем возможность озна-
комиться с репродукциями произве-
дений пусть и спорных, но выполнен-
ных художниками талантливыми, и вы-
сказать свои мысли и впечатления.
А тот, кто думает, что вернутся те
времена, когда можно будет «уби-
рать» художников, полагаю, сильно
ошибается.


ЛОВУШКА
Татьяна ТЮРИНА
ное достоинство,
чуть было не стал
молодой человек
убийцей...
ЖЕЛАЕМ УСПЕХА!
— Мы попытались перевести в ху-
И искусственно подогреваемыми
Они предпочитают не ходить по-
одиночке — всегда группой. У этих
компаний свои законы, свое понима-
ние дружбы, «кодекс чести», мода на
одежду, музыку, стиль поведения.
Есть что-то пугающее в том, как они
ведут себя, в их агрессивности, вы-
зове всем и вся. Они могут до фана-
тизма «болеть» за какую-нибудь
спортивную команду или рок-ан-
самбль, и это слепое преклонение
перед кумирами сплачивает их в осо-
бый, замкнутый в себе мир. На
вмешательство извне, на непонима-
ние этот мир реагирует обостренно,
болезненно.
Может быть, они очень одиноки?
«страстями» пытаются восполнить
то, что им недодают взрослые: ду-
ховное общение, домашний уют, по-
нимание того, что они нужны в этой
жизни? Не знаю точно. Но вот Мишка
по прозвищу Арлекино из фильма
под условным пока названием «Ло-
вушка-87» — точно одинок. Хотя и
всегда в окружении своей «команды».
Он здесь лидер, имеет власть над
сверстниками, ощущает свою силу и
значимость. Только вот своими радо-
стями, огорчениями и заботами по-
делиться не с кем. Арлекино ожесто-
чается — особенно когда знакомится
с компанией своих ровесников —
детьми обеспеченных родителей,
смотрящими на него свысока, как на
плебея,— и становится «волком».
В основе будущей картины, созда-
ваемой на «Беларусьфильме», пьеса
журналиста Юрия Щекочихина «Ло-
вушка 46, рост 2», выросшая из газет-
ного очерка. О чем она? О неизбеж-
ных ошибках юности и необходимости
вовремя увидеть грань, за которой
эти ошибки становятся необратимы-
ми. О том, как, защищая собствен-
дожественную ткань то, о чем сегодня
спорят, размышляют педагоги, со-
циологи, психологи: что происходит
с молодежью? — говорит постанов-
щик фильма Валерий Рыбарев.—
Каждый из нас проходил через это:
важно найти в себе силы вырваться
из «ловушек», которые расставляет
жизнь. Осознание этих ошибок, стыд,
мучения совести — очистительны для
души. Если, конечно, она есть...
Просматриваю в монтажной отсня-
тые куски фильма. Старый довоенный
дом у железной дороги, коммуналь-
ные квартиры, обшарпанные кори-
доры, лестницы, проходные дворы.
Съемки в основном в сумерках, по-
тому что жизнь героя ленты, его при-
ключения приходятся на вечерние
часы, когда все становится зыбким,
размытым. Кажется, режиссер берет
жизнь «кусками» и переносит без
изменений на пленку. Роль Арлекино
исполняет артист Рижского ТЮЗа
Олег Фомин (это его дебют в кино),
подругу героя — запутавшуюся в жиз-
ни девчонку Лену — играет Светлана
Копылова (режиссер «открыл» эту ис-
полнительницу в своей предыдущей
картине «Свидетель», где она сыграла
детдомовку послевоенных лет). Эти
ребята словно вышли из городской
толпы, несут в себе типичный облик
тех своих сверстников, кто прини-
мает законы улицы за законы чело-
веческих отношений вообще.
Непросто вскрыть глубинные при-
чины тех или иных явлений, увидеть
за отдельным фактом цепь общест-
венных отношений. Но режиссер
В. Рыбарев стремится к этому в каж-
дом отснятом эпизоде. Пытается
понять: чего хочет, от чего бежит его
герой? Пытается разглядеть остатки
непотерянной человечности в Арле-
кино. И, снимая эту трагическую исто-
рию, хочет верить в таких же «роко-
вых» мальчиков, как его самонадеян-
ный и непутевый герой,— в тех, ко-
торым пока некуда себя деть, кото-
рые порой оказываются на полшага
от преступления, которым никто из
старших не берется ответить на их
вопросы, сказать правду. Ту правду,
которая очистила бы зыбкие горизон-
ты.
26
ИМПРОВИЗАЦИЯ
В ЛОМАНОМ РИТМЕ
...А нужен ли нам брейк?
Что и говорить: заморское проис-
хождение нового танца-фаворита не
больно-то радует. Хотя, с другой сто-
роны, хоккей, помнится, тоже не у нас
родился Или, скажем, балет. Или
вальс. И ведь не режет сегодня слух,
когда произносим: хоккей, вальс, ба-
Как знать, может, таким же обы-
денным станет брейк?
Опыт подсказывает: уж коли за что
беремся — беремся всерьез.
Давно ли, кажется, с изумлением
наблюдали за подростками, осваи-
вающими премудрости нового танца
на импровизированных уличных пло-
щадках? А уже ходим в кинотеатры
смотреть фильмы с брейком и о брей-
ке, и не импортного — «мосфильмов-
ского» производства. Читаем в газетах
отчеты о волной катящихся по нашим
городам и весям брейк-фестивалях.
И все это под нарастающий разговор
подвижников о необходимости созда-
ния в стране соответствующей феде-
рации.
Великое дело — энтузиазм!
Да и то сказать: не такой уж он
«не наш», этот самый «ломаный» та-
нец. Вглядитесь пристальней в движе-
ния исполнителей. Разве не угадыва-
ются в них элементы русского пере-
пляса или украинского гопака?
Ничто, ничто не ново под луной!
Жаль только, что постигаем это как-то
не сразу. А ведь нечто подобное уже
было: лет двадцать — двадцать пять
назад Запад возвратил нам моду на
«казачок». Любопытно, что будем вы-
плясывать с очередной подачи еще
через пять лет? Представляете, если
хоровод? Где же тогда наши соб-
ственные идеи по использованию на-
ших же собственных — богатейших —
танцевальных традиций!
Это, впрочем, так, к слову.
А брейк, конечно ж, танец необыч-
ный. И необычность эта — в затей-
ливом переплетении элементов пан-
томимы, хореографии и акробатики.
До полутора тысяч различных тело-
движений в его арсенале — такое
освоить под силу не каждому. Танец
требует известной сноровки и под-
готовленности. Мудрено ли, что он
привлек внимание спортсменов и про-
фессиональных исполнителей, дал
мощный толчок развитию спортив-
ного танца на нашей эстраде!
В ином направлении идет поиск у
брейкеров-любителей. Для них путь
эстрадизации равносилен измене,
ибо отрывает танец от привычной
среды обитания, от улицы. Непри-
нужденный, импровизационный ха-
рактер встреч-«тусовок», когда каж-
дый может помериться силами с каж-
дым, испытав при этом радость само-
выражения в кругу равных себе,—
вот что уличный брейк-рыцарь ставит
превыше всего. Но даже он, ярост-
ный ревнитель чистоты жанра, созна-
ет, что всякое движение нуждается
в развитии. Брейк видоизменяется:
ему придается сюжетный характер
(так называемый «локинг»), он со-
единяется с речитативом («рэп»)
и даже с ...особой манерой рисова-
ния («граффити»). Спасет ли это его
от застоя?
Сами исполнители преисполнены
оптимизма: возможностей-то еще
хоть пруд пруди! Можно ведь, напри-
мер, поставить танцора на ролики.
Или посадить на велосипед. В Амери-
ке, говорят, уже так и делают, появи-
лись даже специальные клубы для
велобрейкеров.
Опять бросимся догонять?..
27
НОВЕЛЛА ’
Максим любит сказки с
1958 года. У кого есть старое
пианино, над которым висит
баррокальный канделябр и
пейзаж с Друйским мона-
стырем. Такой интерьер, по
мнению Максима, помогает
литературным занятиям.
Пишет Максим Климкоеич
быстро, но, к сожалению,
основная работа инженера-
строителя забирает с 1978
года почти все время, а суб-
боту и воскресенье он прово-
дит с сыном Франтншком.
Еще Максим каждую весну
высаживает настурции на
даче.
Немира приподнялся на кой-
ке и глянул на Сундучок —
красные восковые печати с
королевским гербом были
на прежнем месте.
Корабль легко покачивало. В про-
еме каютной двери светилось море,
переходившее муаровой дымкой в
небосклон, чернело несколько пухлых
балясин палубной балюстрады. Опер-
шись о нее, спиной к Немире стоял
Борута. Его черный плащ сбился на
правое плечо, открыв саблю в широ-
ких позолоченных ножнах. Борута сто-
ял неподвижно, широко расставив
ноги в высоких, под самый обрез
плаща сапогах с тонкими латунными
шпорами на венских каблуках. Неми-
ра беззвучно оделся, пригладил воло-
сы и вышел на палубу. Из-за сине-зе-
леного мыса проявлялся город: крас-
ные задымленные башни, стены, вы-
сокие острые крыши над ними, ко-
рабли в прикрытой дамбой гавани.
— Уже!—спросил Немира.
— Корабль заходит только ради
нас и этого сундука,— Борута, не
оглядываясь, показал через плечо на
каюту, затем чуть отогнул раструб
* Журнальный вариант.
манжеты, приоткрыв угол бумажного
пакета, запечатанного такими же, что
и ларец, печатями, и добавил: —
А также из-за этого письма. Если
все будет хорошо, корабль заберет
нас на обратном пути.
Немира, не однажды слышавший
то, что вновь пересказывал Борута,
слушал без внимания, ожидая, когда
приятель окончит, чтобы спросить о
том, что запало в память давно, сразу
после предложения ехать вместе по
королевскому поручению к послу
его королевской милости в этой стра-
не — пану полковнику Порецкому.
Немира еще поколебался. Помолчав,
сказал:
— Любопытство — свойство жен-
щин, но иногда ему подвластны и мы,
особенно, если приходится рисковать
жизнью ради чужих интересов.
— Ты считаешь интересы Речи Пос-
политой и короля чужими?
— Я не знаю, в чем они, и поэтому,
если они и не чужие, то и не мои.
— Они в опечатанном сундучке.
— Меня не интересует, что в нем,
да и ты, наверное, этого не знаешь,
как, скорее всего, не будет знать и
Порецкий, поскольку его миссия —
передать сундучок адресату, назван-
ному в письме. Любопытно другое —
почему именно меня ты выбрал в по-
путчики. Ведь я даже не знаю языка
этой страны. И почему нам не разре-
шили взять с собой слуг, которые
за скверную еду таскали бы этот сун-
дучок до конца дней.
Борута повернулся к Немире.
— Верно, слугам действительно
надо платить меньше, чем нам, но
потому их и купить легче. Хоть сун-
дучок достаточно легок, чтобы его
мог носить один человек, но не очень
удобно брать его с собой каждый
раз, когда идешь по нужде. Вот по-
чему мы вдвоем, а не я один, держим
путь к Порецкому. А то, что второй,
с кем мне нести этот сундучок, имен-
но ты, _то тебя я знаю с детства,
и значит, раньше, чем попал на коро-
левскую службу...
На берегу Борута объяснялся с
офицерами охраны порта, показывал
письма, а Немира, прислушиваясь к
незнакомой речи, выхватывая из нее
редкие понятные слова, стоял на краю
причала и рассматривал как бы умень-
шившийся после тесноты каюты сун-
дучок.
Расставив свои вещи в гостинич-
ной комнате, Борута присел на кро-
вать; Немира же, опершись о стол,
разминал пальцы, затекшие от острой
стальной ручки сундучка.
— Тут мы будем жить,— Борута
обвел комнату рукой,— чтобы не
стеснять полковника и чтобы он не
мешал нам. Однако пойдем к Порец-
кому, дело важнее всего.
Стальная ручка вновь впилась Неми-
ре в ладонь. Шли боковыми улоч-
ками, кривыми и узкими, более похо-
жими на каменный коридор. Мино-
вав длинную заброшенную галерею,
вышли к небольшому, но в два осно-
вательных этажа, сеежепобеленному
дому, втиснутому между глухими сте-
нами монастыря и какого-то склада.
Сундучок поставили на каменные пли-
ты крыльца, и Борута несильно, ио
уверенно постучал в дверь, в ква-
дратах которой равнодушно улыба-
лись резные головки ангелов. Дверь
открыл слуга Порецкого, поклонился
и отошел доложить хозяину, но тот
уже появился на верху лестницы.
Полковник поздоровался, пригласил
гостей в кабинет, а слугу отправил
в шинок за обедом на троих человек.
Сундучок тяжело стукнул о пол
вблизи массивного письменного сто-
ла. Рука Боруты коснулась манжеты,
на свет появилось письмо. Порецкий
торжественно принял его, распечатал
и стал читать, часто отрываясь, что-
бы взглянуть на Немиру. Окончив
чтение, он принялся расспрашивать
о тяготах путешествия, о здоровье
короля, канцлера, а также — родите-
лей своих гостей. Наконец двери от-
ворились, и единственный в доме
слуга сообщил, что обед ожидает
уважаемых панов в зале...
Они съели чуть ли не все, что было
на столе, и теперь пили красное вино.
Беседовали в основном Порецкий и
Борута.
— Ну, только не надо меня убе-
ждать, что люди остались такими
же, какими были веков семь назад,—
говорил полковник.— Сейчас я дока-
жу это на нашем примере. Представь-
те себе,— Порецкий довольно погла-
дил длинные усы,— что теперь год
от рождества Христова какой-то там,
ну такой, что мы сами даже не знаем,
какой; представили — год есть, но мы
не знаем, какой, хоть люди мы не ме-
нее знатные, чем сегодня. Вы приез-
жаете ко мне — понятное дело, не
так быстро и легко, как сейчас.
Я спрашиваю: «Кто вы такие, Панове,
откуда, по какому делу прибыли!»
Вы отвечаете: «От князя, пан полков-
ник». И я вам верю, но не потому,
что доверчив до глупости, а просто
ничего иного мне не остается. Са-
мое достойное веры — слово сказан-
ное; слова написанного для нас не
существует. А а нынешние времена
говори мне даже пан Борута, кото-
рого я отлично знаю, что, мол, его
милость король приказал сделать то-
то и то-то, я не поверю: письмо,
письмо, и не какое-нибудь, а только с
подписью, с печатью, лишь оно убе-
дит меня. Вот разница между нами
и предками — для них существовало
все, что было сказано, для нас —
только то, что написано.
— Есть еще и печатное слово,—
сказал Немира.
— С ним иначе, оно не просто
существует, оно утверждает вечность,
святые дела. По мне, так надо было
разрешить печатать только святые
книги, поскольку они от бога, и зако-
ны, поскольку они от королей, а по-
следние опять же от-бога,— заклю-
29
чил полковник, глянув на Немиру, по-
том на Боруту, перевел взгляд на
стол и приказал слуге принести вина.
Прощались в сумерках. Пона-
чалу стены вдоль улицы при-
метно покачивались, но све-
жий воздух быстро поставил
все на свои места. Молча
вышли на небольшую площадь, и тут
их остановил громкий женский крик.
Трое одинаково, по-видимому в фор-
му, одетых мужчин стояли на углу
площади. За их спинами четвертый
держал девушку, одетую в черное
дорогое бархатное платье. Девушка
извивалась, стремясь вырваться. Не-
мира, поколебавшись, дотронулся до
рукояти сабли. Борута прошептал:
«Иди, не лезь в чужие дела». Но
руку на зфес сабли положил. Напря-
женность нарастала. И вдруг Борута,
решивший было идти дальше, по-
скользнулся, нога его поехала в
сторону, и, удерживая равновесие,
он неловко подпрыгнул, ио началь-
ное движение уже несло его на тех
троих. Они выхватили сабли, и Борута
встретил колющий удар в левый бок.
Он покачнулся и, сжимая рукой на
треть обнаженную саблю, разрезая
пальцы, медленно осел на землю.
Тут Черная (так сразу окрестил для
себя Немира девушку) воспользова-
лась замешательством, вырвалась и,
обегая Немиру, потянула его за со-
бой. Он понял: выстоять против четы-
рех невозможно — и бросился сле-
дом за Черной. За спиной стучали
четыре пары сапог. Выбежав на пло-
щадь, Черная кинулась под входную
арку ближайшего дома, Немира прыг-
нул за ней, и там они затихли, укрытые
мраком. Через мгновение четверо
выскочили на площадь, они громко
сопели и размахивали саблями. Вдруг
под соседней аркой возникла некая
тень и стремительно исчезла в боко-
вой улочке, оставляя за собой отчаян-
ный топот. Трое с саблями, словно
сорвавшись с цепи, ринулись в пого-
ню, и только четвертый, маленький,
толстенький, лысоватый человечек с
короткими руками, внимательно
осмотрел проем арки; заметив Неми-
ру, он стал кричать вдогонку своим
товарищам, но топот их ног затихал
вдали.
Тогда Немира вышел из-под арки.
Удары его сабли были страшными, он
вкладывал в них всю злость за неле-
пую смерть Боруты. Но человечек
защищался мастерски. Немира разъ-
яренно завертел саблей. И, заметив
в умелой обороне противника ма-
ленький просчет, не очень сильно, но
точно рубанул толстенького человеч-
ка по виску; тот с горьким всхлипом
глотнул воздух, раскинул коротень-
кие руки, застонал, тело его потеряло
упругость и как-то неспешно осело
на мостовую. Отступив от мертвого,
Немира почувствовал за спиной при-
сутствие Черной, она потянула его
за кружевную манжету и отступила
в густой мрак ниши — только протя-
нутая ее рука виднелась в сером свете
луны. Ниша перешла в длинный тон-
нель под каменным зданием, где
слышались только звуки осторожного
дыхания, шорох платья и чувствова-
лась влага на ослизлых камнях. По-
том они бежали среди сплошных
стен, и топот то летел впереди, то
гнался за ними, то висел над голо-
вами. Каблуки еще раз стукнули, но
где-то высоко, и настала тишина. Чер-
ная оперлась на косую тень от карни-
за, а Немира шагнул вперед. Он уви-
дел лицо девушки вблизи, в глазах
ее бился вопрос: что делать? Каков
мог быть ответ, если он сам первый
раз в городе, не знает языка и сам
жаждет ответа на этот вопрос?
Немира тронул девушку и показал
на правую сторону площади, потом
показал на себя и на левую сторону
площади, потом прошел пальцами по
карнизной тени. Глаза Черной сузи-
лись, лицо исказилось презрением,
но через миг на Немиру смотрели
округленные глаза, в которых ничего
не было, кроме отчаяния. Тогда
Немира взял Черную за руку и повел.
Девушка, согнув голову, послушно
двигалась за ним, чувствуя, что он
знает цель. За колоннами, за про-
странством, освещенным луной, вид-
нелась дверь дома Порецкого. Неми-
ра показал Черной жестом — ждать.
Она бессильно прислонилась к сте-
не. Немира вышел на свет и остано-
вился перед дверью. Сначала он уда-
рил ногой, а потом начал колотить
в дверь и кулаками, и подкованными
носками сапог. Наконец на втором
этаже заскрипело окошко. Немира
крикнул специально на родном языке:
— Мне необходимо видеть пана
полковника Порецкого. Срочное де-
ло. Я—вчерашний Немира.
— Сейчас попробую,— неуверен-
но отвечал слуга,— такой поздний
час...
Немира вернулся под своды гале-
реи. Черная неподвижно лежала на
каменных плитах. Он вздохнул, накло-
нился и легко сдавил девушке ноздри.
Черная разжала губы, неровно вдох-
нула, но глаза не открыла. «Вчераш-
ний Немира, а нынешний ты кто,
а?» — прошептал он, поднял Черную
на руки и двинулся к дверям.
В глубине сеней стоял хозяин с
изготовленным к выстрелу пистоле-
том.
— Однако, и впрямь вижу, что
это пан. Объяснение завтра, а теперь,
я понимаю, вам нужен кров. Вряд ли
пану только хотелось пожелать мне
спокойной ночи. Что с паненкой?
— Сознание... потеряла,— шепо-
том ответил Немира.
— Кажется, завтра меня ожидает
занятная история,— сказал хозяин.
Девушка вздрогнула, открыла гла-
за, внезапно крепко обняла Немиру
за шею, истерично проговорила дол-
гую фразу, потом бессильно опусти-
ла голову ему на плечо и заплакала.
По пути наверх Порецкий, не огляды-
ваясь, спросил Немиру:
— Пан знает, о чем она просила?
— Думаю, что знаю.
— Она просила,— сказал Порец-
кий, игнорируя ответ,— оставить вас
с ней наедине в одной комнате, по-
скольку после всего, что произошло
этой ночью, она не доверяет никому,
кроме пана. Чувствую, утром пан
сможет рассказать мне больше, чем
сейчас, ибо у него одним приклю-
чением станет больше.
Слуга с зажженным канделябром
в руке прошел вперед. Когда перед
рефлекторами жирандолей засвер-
кали огоньки и мрак разжался по
углам, то показалась огромных раз-
меров комната, посреди которой
стояла соответствующая размерами
только этой комнате, но никак не
обычному человеку, кровать под
огромным задымленным балдахи-
ном. Слуга исчез. Порецкий хитрова-
то подмигнул левым глазом, потом
правым, потом двумя вместе и ска-
зал:
— Ну что ж, спокойной ночи... до
утра.
Повернулся на каблука» и пружини-
сто зашагал, спеша за пятном света
в конце коридора.
Черная, как только тело ее косну-
лось постели, пробормотала несколь-
ко непонятных слое и вжалась лицом
в подушку, не шевелясь и не подавая
голоса. Может, она спала, а может,
и нет, но это уже Немире было без-
различно. Ему не хотелось ни думать,
ни спать. Ему требовалось какое-то
занятие, и от отыскал его, начав рас-
сматривать комнату. Она более похо-
дила на семейную спальню, чем
на покой для гостей. Поэтому уди-
вительным казалось присутствие
здесь, именно присутствие, а не на-
добность воздушного венецианского
креслица перед таким же легковес-
ным столиком, на темной поверхно-
сти которого лежали листы чистой
бумаги и свинцовый карандаш. Не-
мира сел в кресло, взял карандаш
и легкими штрихами начал покрывать
лист. Скоро стала проявляться фигу-
ра маленького человечка, печально
лежавшего на треугольнике площади.
Лица его Немира не мог вспомнить,
поэтому и на бумаге человечек
лежал спиной к небу. С одеждой
было проще, уж очень она была не-
обычная. «Это похоже на форму,
и скорее всего на форму личной
охраны кого-нибудь оттуда, из высо-
ких сфер,— размышлял Немира, про-
рисовывая кожаный жилет,— но это
скверно, это означает, что утром меня
не только не перестанут искать, а нач-
нут искать с большим вниманием,
и может — с удачей. Кто-нибудь
вспомнит мои особые приметы. Вот
тогда они и явятся к Порецкому: ваш
соотечественник... государственный
преступник... Притворяться, что не
понимает, о ком идет речь, Порецкий
30
не станет, особенно, когда увидит
труп Боруты, но едва ли захочет рас-
сказывать о моем ночном визите,
однако, при условии, что меня и Чер-
ной тут не будет. Поэтому с рассве-
том, как только на улицах появятся
прохожие, надо переодеться по-
здешнему — что-нибудь у Порецкого,
конечно, найдется — и как можно
скорее бежать отсюда, сначала в
порт, а уж там как-нибудь на родину».
Немира вспомнил о Черной. «А ей
скажу обождать меня, мол, все будет
хорошо, а сам... Пусть ждет. Сегодня
ей могло быть и хуже»,— прибавил
он почти с ненавистью, не заметив,
как для него из ночи между днями
вчерашним и завтрашним возник
третий день — сегодняшний, личная
собственность его и еще Черной.
Половина листа оставалась чистой и,
чтобы заполнить эту пустоту, он раз-
машисто наискосок написал: «Epistola
non erubesti»1 — и вокруг слов нари-
совал облако.
Немира погасил свечи, потом, сняв
только сапоги, лег на одеяло в добрых
четырех футах от Черной. Поко-
лебавшись, он положил саблю ме-
жду собой и девушкой. Думалось ему
о том, как скоро вернется на родину
и забудет и сегодняшний день, и сон,
что сейчас ему приснится. Медленно
закружился балдахин над головой,
и уже на границе сна и яви сами
собой сложились и сразу же рассы-
пались слова: «Считай, что не было
того, о чем не ведает никто. Забудь
о тех, с кем вместе был, и в новый
день иди один».
Проснулся Немира внезапно,
при ясной памяти, точно
зная, что произошло вчера
и где он теперь. Утренний
свет пробивался в комнату.
Черной не было. Сабля лежала на
полу. А в дверях, часто моргая
глазами, стоял Порецкий. Он нахаль-
но присматривался к Немире.
— Как провели ночь? — спросил
полковник, с намеком употребив мно-
жественное число.— Кажется, я уга-
дал ваши желания и создал асе
условия для того...— полковник под-
мигнул,— но лучше, если пан Немира
все сам расскажет по порядку, всю
свою историю, после завтрака.
— Благодарю пана полковника за
заботу,— отвечал Немира, уже под-
нявшись и прикрепляя саблю к поя-
су.— Познав гостеприимство пана,
осмеливаюсь просить еще об одном
одолжении. Мне надо переодеться.
Надеюсь, пан что-нибудь для меня
отыщет, а мою одежду желательно
сжечь.
— Хорошо,— кивнул Порецкий,—
я прикажу, чтобы вам принесли необ-
ходимое, а за меня, пан Немира,
Письма ив краснеют (лат ).
волноваться не стоит. Я буду нем.
Слово! Кстати, где паненка? Впро-
чем,— спохватился Порецкий,— это
тоже часть вашего приключения, и я
узнаю об этом после завтрака. А те-
перь не буду мешать пану.
Немира переодевался и думал:
как славно — Черная ушла сама. Но
нет, не могла она исчезнуть просто
так, не оставив никакого напоми-
нания о себе. Он осмотрел комнату,
ожидая найти перстень, платочек
с монограммой, в худшем случае
монету. Но, к своему изумлению,
обнаружил записку, которая лежала
на столе, прижатая свинцовым каран-
дашом. Немира всматривался в не-
знакомые соединения знакомых букв.
Звонкие удваивались, над гласными
кое-где стояли точки. Единственно по-
нятное выражение было только латин-
ское «Epistola non erubesti», пере-
писанное Черной с обратной стороны
листа. Он сложил записку и спрятал
в жилет — единственное, что оставил
от прежней одежды: там, в подклад-
ке, было зашито несколько золотых
монет.
За завтраком полковник не спе-
шил касаться интриговавшей его те-
мы. Немира, ожидая расспросов,
терял терпение.
— Прошу в мой кабинет.
Слушая повествование, полковник
то мрачнел, то улыбался, то сочув-
ственно кивал головой и даже под-
скакивал в кресле, когда Немира по-
яснял ход ночного сабельного боя.
Потом Порецкий с минуту помолчал,
явно опечаленный не столько
смертью Боруты, сколько отсутстви-
ем амурного содержания во второй
части рассказа.
— Жаль, жаль,— сказал полков-
ник.— Борута был настоящим шляхти-
чем, и такая смерть —даже не успел
оголить саблю... А паи и впрямь не
знает, кем была и куда подевалась
девушка? — спросил он с недове-
рием.
— Увы. Однако думаю, пан помо-
жет мне в этом. Вог записка от нее.
Но я не знаю языка.
Немира передал бумагу Порецко-
му, тот развернул и начал читать.
— Здесь написано, что записка
предназначена только пану Немире
и никому другому читать ее нельзя.
Что будем делать? — над листом
появились вопросительные глаза По-
рецкого. Немира пожал плечами:
мол, не изучать же мне из-за этого
язык.
Полковник углубился в чтение, но
ненадолго. Когда он вновь посмо-
трел на Немиру, в его глазах не
было прежнего интереса — теперь
Немиру рассматривали строго, будто
увидели в первый раз. Полковник
еще раз заглянул в записку, но, вер-
но, даже не дочитав до конца, ском-
кал ее, швырнул через стол Немире и,
сдерживая яростную дрожь, что вне-
запно стала его трясти, закричал:
— Вон из моего дома!.. И этот че-
ловек смеет называть себя шляхти-
чем! Чтобы никогда больше...
Немира, не ожидавший такой ме-
таморфозы, растерянно вымолвил:
— Пан полковник, я не понимаю...
Если там что-то написано, так это
ложь, я рассказал все.
Порецкий совсем изменился в лице
и прохрипел:
— Не пойдешь сам — выброшу! —
и угрожающе направился к Немире
вокруг стола. Можно было схватить-
ся за саблю, но Немира не чувство-
вал за собой права на такой отпор,
поэтому он благоразумно выскольз-
нул из комнаты, отвечая успокоитель-
ной фразой:
— Все выяснится, пан полковник...
Вдогонку ему полетело нечто
очень тяжелое, похоже, кресло, уда-
рилось о стену и, разбившись, с гро-
хотом рассыпалось по комнате.
Продолжать объяснения теперь было
опасно. Слава богу, входная дверь
была приоткрыта, и Немира выскочил
на улицу под своды галереи, откуда
шмыгнул в переулок. Убедившись, что
погони нет, он остановился, разжал
кулак и осторожно расправил измя-
тую записку. Вглядываясь в незна-
комые слова, он отыскивал, какие из
них таят страшный смысл. Тайна, од-
нако, оставалась непроницаемой. То-
гда Немира сложил записку вдвое,
и та вновь исчезла за бортом жилета.
«Все сложилось не так уж и плохо,—
подумал он.— Что требовалось от По-
рецкого, я получил, а распрощаться
пришлось бы в любом случае». Не-
мира тронул кошелек с деньгами,
висевший на поясе, через площадь
направился в порт, где в маленьких
тавернах проводили время команды
кораблей, стоявших в гавани.
Окончание следует.
Пересел с белорусского Константин
ТАРАСОВ
Художник С. ПЧЕЛИНЦЕВ
Уважаемые читатели, а не попробовать
ли вам силы в детективном жанре! Как
вы думаете, что налисаяа Черная а своей
записке Немире! Пришлите а редакцию
ваши варианты записки. Может быть, они
смогут изменить сюжет повести! Лучшие
из них обещаем опубликовать.
31
Свое первое стихотворение Алесь Ба-
дей сочинил в 1971 году, шести лет от
роду. Это стихотворение он забыл, но
уверен, что вспомнит.
Публикуемые стихи налисаны нм во
врема службы в армии.
Когда Алесь, сегоднвшний студент уни-
верситета останавливается поговорить со
знакомыми в подземных минских пере-
ходах, то обазательио вспоминает родные
места на Брестчине.
Алесь БАДАН
РАЗГОВОР
Пара туфелек стукнется 66 пол
В коридоре за серой стеной.
Дверь откроется в комнату робко,
И ты вырастешь передо мной.
— Хочешь чаю? — спрошу я. Но
вечер
Этой встречей не будет согрет.
— Надо мной, над родной моей
речью
вновь смеялись...— ты скажешь
в ответ.
— Ну и как ты?.. Жива ты пока что?—
Я с весельем спрошу напускным.
Нашу боль понимает не каждый
И смеется над словом родным.
Но не смолкнет язык белорусский,
Не иссякнут речений ключи.
— Замолчи! — ты ответишь мне
с грустью.—
Замолчи, замолчи, замолчи!
Я склонюсь головою покорно,
И волос твоих нежных волна
Захлестнет...
и подступит под горло
Тишина,
тишина,
тишина.
Твердые солдатские дороги
От сапог аж горбятся,
однако
Пыль садится облаком под ноги.
Чтобы мы с тобой ступали мягко.
32
На привале, в травах придорожных
Тишина усталостью огрузнет,
И к щеке солдата
осторожно
вдруг чужой цветок прижмется
с грустью.
СТАРАЯ ХАТА
Хатка
скворечнею старой
с тремя грустными тусклыми
оконцами
на самом краю деревни
боком своим трухлявым
льнула к юной березе.
Хата мешала ей
тянуться в небо;
ветки кривились,
не в силах вырваться
на свободу.
Ствол наклонился.
видели,
как дерево медленно,
но упорно росло.
Не видели,
как так же медленно
в землю врастала хатка.
Изредка из дверей
во двор выходила бабуля
дать кабанчику корма
или набрать дров,
чтоб вытопить печь.
Порой с подворья
разносились окрест
слабое гаканье топора
или ноющее повизгиванье
пилы.
в жизни никого не тронула старуха,
ни с кем не спорила,
никуда не ходила,
словно чуждалась людей.
И люди ее
не трогали тоже,
не заходили,—
тропинка во двор
травою заткалась.
все выше — береза,
а хата — все ниже,
в землю по окна
уже погрузилась.
Потом лишь горбатая крыша
виднелась.
Но вот, наконец, и ее не стало.
Остался пустырь,
и на нем — береза.
вдруг спохватились:
как допустили,—
столько земли хорошей пустует!
Посеяли
то ли клевер,
то ли пшеницу.
Шумела береза.
Перевод с белорусского
Бронислава СПРИНЧАНА
ЕСТЬ ВОПРОС!
КАРТИНКИ
С НАТУРЫ
Почему в школе «сшибают» («трясут»,
тибрят», одалживают», забирают)
деиьгуя!
Смешной вопрос!
Разумеется, на отобранные пять, мак-
симум пятнадцать копеек вина или сига-
рет ие купишь. Но можно купить булоч-
ку. стакан сока или в соседнем магази-
не — мороженое.
А забирают деньги, потому что роди-
тели ие дают или дома забываешь взять.
Как стрясать «клопу» («клоп» — мелкая
медная разменная монета)! Проще про-
стого. Становишься у входа в стоповую.
Вылавливаешь за воротник из общей мас-
сы идущих в столовую какого-нибудь
белобрысого третьеклассника и тянешь
к себе. Сурово спрашиваешь:
— Деньги есть!
Тот бренчит полными карманами, ио
говорит:
— Нету.
Даешь ему легкую оплеуху и вежливо
интерес уешься:
— В кармане у тебя, конечно, ключи
звенят!
Третьеклассник оглядывается по сто-
ронам. Видит, что учителей поблизости
нет. Дает десять копеек и «клеит пяту»
(убегает, «смывается», «скользит отсюда
по паркету»).
Вот так и стоишь минут десять у входа,
«облагаешь налогом меньшое населе-
ние». Стесиаешься забирать деньги толь-
ко, когда неподалеку маячат учителя. На
дежурных внимания ие обращаешь.
Затем заходишь я столовую и видишь
гигантскую очередь. Отталкиваешь в оче-
реди какого-нибудь пятиклассника и по-
купаешь булочку.
Отходишь и смотришь, как толкаются
в очереди (кто-то бьет кого-то локтем
в живот). Слушаешь выкрики:
— Пропустите ребенка без очереди!!!
— Ты у меня скоро вперед спиной хо-
дить будешь!
Потом можно идти за угол, курить или
чесать языком с приятелями. Можно
опоздать на урок, сказать, что был а сто-
ловой и ие слышал звонка.
Но очень ошибочно мнение, что деньги
забирают только у малышей. Конечно,
не станешь забирать десять копеек у
амбала-переростка, который может шутя
«застелить» тебя (читай — уложить с од-
ного удара). Но один мой знакомый одно-
классник не забирает деньги у малышей,
считая ато «ниже своего достоинства». Он
забирает деньги у своих ровесников. Ро-
весники зияют, что он их может поймать
после школы н сделать «радиацию» (вы-
дергивать волосы из головы). Тогда уж
от него отделаешься не десятью копей-
ками. а десятью рублями.
Порой бывают дин. когда не успеваешь
за перемену стрясти денег. В таких хкст-
ремальных ситуациях бежишь в коридор,
вылавливаешь любого четвероклассника
и забираешь у него булочку. По доб-
роте душевной можешь оставить ему ку-
сочен.	.
От голода в нашей школе еще никто
не страдал. Но приятно заработать право
на иусои хлеба собственными руками!
Егор КОНЕВ.
ученик десятого класса,
г. Минск
НАМ |
ЗДОРОВО
В ШКОЛЕ!
Фото Тимура ГРИБА,
ученика десятого класса,
г. Минск
33
Лицо у нее круглое, и когда она улы-
бается, чуть-чуть приоткрыв пухлые губы,
обращаешь внимание на ее влажные бе-
лые зубы. Они как зерна в ядреном ку-
курузном початке. Один к одному. Впро-
чем, может быть, особое внимание к ее
зубам появилось у меня потому, что все
хотелось и хотелось найти что-то неприят-
ное, настроить себя на какую-то опреде-
ленную волну, хоть как-то понять этот
разительный контраст — ее и то, что она
сделала,.. Так и хотелось, глядя на эту
улыбку, убедить себя — вот, дескать, ка-
кой хищный оскал! Прав Ламброзо, внеш-
ний облик имеет прямое отношение к мо-
тивации поступков...
Но улыбка медленно, как круги на воде
после брошенного камешка, угасает —
и передо мной, нервно теребя край на-
кинутого на плечи теплого платка, сидит
самая обыкновенная девчонка. Повстре-
чай такую на улице, в троллейбусе, глаз
привычно отметит стандартную прическу,
ио задержится на молодежной унифор-
ме — джинсы, куртка. Вот только платок.
Наш разговор тянется долго, голос у нее
глухой, какой-то безликий, и фразы по-
чему-то строит она странно. Начинает
с «поймите правильно».
«Поймите правильно, что я хотела себе
счесть я...»
«Поймите правильно, что так сложи-
лись обстоятельства...»
В прошлом ноябре ей исполнилось
двадцать два года, и в деревне, куда
она регулярно наведывалась раза два
в месяц, соседки говорили ее матери:
— Повезло тебе, Михайловна, дочка
вон как хорошо закрепилась в городе.
Мать не скрывала радости. Действи-
тельно, для гордости перед соседками
оснований хватало. У одной сын работает
здесь же. в колхозе, шофером, у другой
дочка каждое утро, на зорьке, топает
в резиновых сапогах к ферме. Что тут
хорошего? А ее дочка устроилась маши-
нисткой, чистенькая, одета как кукол-
ка — ну как не уколоть соседей в шу-
тейном даже разговоре, дескать, у одних
судьба в земле ковыряться, а другие соз-
даны для высокого полета. И, туго набив
дочкину сумку, мать любила пройтись
с ней по самому центру улицы, выводя
ее к автобусной остановке. Пусть все ви-
дят. Правда, сама дочка, побывав дома
и встретив бывших соседок, пощебетав
с ними о том, как все замечательно в ее
жизни, уезжала из деревни с плохим на-
строением. В городе ее ждала койке
в общежитии, редкие выходы в кино и
мучительные, до злого румянца на лице,
стояния у стенки на дискотеке.
Иногда ей казалось, что вся эта убогая
жизнь, вовсе не похожая на ту, что
представлялась после восьмилетки, ко-
гда ома приехала а город, в одночасье
изменится. Надо только найти достой-
ного жениха. Сколько уловок и унижений
выпало на год активного поиска! Но пер-
вый опыт был неудачным. Муж оказался
простым парнем, и его разговоры насчет
кооперативной квартиры быстро наску-
чили ей: всего хотелось немедленно,
а вряд ли этот рабочий парень был спо-
собен в обозримом будущем осущест-
вить ее заветную мечту — приобрести
машину и умчать куда-нибудь возлюб-
ленную, желательно на Кавказ. Почему-
то вояж в Сочи был пределом ее жела-
ний, но когда зашел разговор о летнем
отпуске, муж беспечно сказал:
— Махнем летом к моим. По хозяй-
ству поможем и отдохнем заодно.
Она ушла в общежитие и стала ждать
другого мужа. Точнее, кандидата в мужья,
которого на этот раз она намеревалась вы-
брать из числа более достойных и совре-
менно мыслящих. Однако дело продви-
галось довольно туго. Николай охотно
задерживался ночевать в ее комнате по
субботам, когда разъезжались подружки,
но расписываться не торопился. И тогда
у нее созрел план.
Придя на работу, она отвела в сторон-
ку коллегу, известную любительницу
перемыть чужие косточки, и, придав лицу
самое серьезное выражение, сказала:
— Я । положении...
Та округлила глаза:
— Да ты что?!
— Успокойся, все путем. Выхожу замуж.
Ты видела его. Стройный такой, Николай.
Новость быстро облетела учреждение,
а потом и общежитие. И, как всякая но-
вость, со временем устарела, зато отно-
шение к машинистке стало иным. Уважи-
тельным, серьезным. Женщины в отделе
начали придумывать разные сюрпризы,
которые очень пригодятся будущей маме.
Кое-кто восхищенно интересовался на
ушко: «Как это она так умеет сохранить
фигуру? Ведь уже и лето близится, а она
что тростиночка». Водевильная фраза
«Муж узнает последним...» в данном слу-
чае в полной мере применима к Нико-
лаю. Когда она сказала ему о близком
отцовстве, он поначалу растерялся, но
потом растроганно поцеловал ее и тут же
стал строить планы предстоящей свадьбы.
Житейская история. Увы! Одна деталь
делала ее непохожей на расхожие рас-
сказы о счастливых женихе м невесте.
Зимой невеста простудилась, и врачи
порекомендовали подлечиться, прежде
чем заводить ребенка. Но это означа-
ло бы: мечта перебраться из опостылев-
шего общежития в квартиру Николая
отодвинется не несколько месяцев. За-
чем ждать? И она обдумала план.
...Молодая женщина бережно постави-
ла в тени детскую колясочку, поправила
одеяльце, улыбнулась, глядя на безме-
34
твжио посапывающую девочку, и тороп-
ливо зашла в магазин а Товары для жен-
щин». Когда через десять минут верну-
лась, девочки в коляске не было.
...Она сидит, кутаясь в теплый платок,
и тянет это свое излюбленное «поймите
правильно».
«Поймите правильно, что я не хотела
причинить той женщине неприятностей».
«Поймите правильно, что мы с Николаем
уже обо всем договорились, и я должна
была предъявить ему ребенка».
Она так и сказала: «предъявить».
...Взяв из коляски девочку, она быстро
подошла к «Жигулям», стоявшим непо-
далеку, попросила водителя довезти ее
до автопарка. Глядя на ее встревоженное
лицо, владелец «Жигулей» не стал ничего
спрашивать, помог устроиться на заднем
сиденье и рванул с места. А через ми-
нуту у пустой коляски раздался полный
отчаянья крик.
На такси она приехала домой. Мать рас-
хлопоталась возле девочки, а потом вы-
звала по телефону «Скорую помощь».
Это было частью плана.
«Скорая», приехавшая ночью, не стала
ни о чем расспрашивать. В приемном
покое она зарегистрировала девочку под
именем Изольда (потом она говорила
мне*. «Имейте в виду, что мне очень нра-
вится имя Изольда»), назвала фамилию
Николая и, после того как наговорила
что-то встревоженному дежурному вра-
чу, была препровождена в палату.
Пока все шло по плану. Есть первый
официальный документ — регистрацион-
ная запись, а потом, даже если у ребенка
ничего не обнаружат, можно будет взять
выписку и получить в сельсовете какую-
нибудь бумагу с печатью. Кто там станет
разбираться? Подмахнут — и асе, свои
ведь люди.
Однвко утром из репродуктора, что
стоял в углу палаты, она услышала
обращение милиции к жителям области.
Она похолодела: искали. И, кое-как укутав
девочку, выпрыгнула из окна и побежала
к автобусной остановке. Историю болезни
она незаметно стащила из тумбочки де-
журной сестры.
— Поймите правильно, что мне было
страшно.
...Ребенок, измученный всей этой ку-
терьмой, заходился от крика. Это было
ей противно, да и опасно, кто-нибудь
мог подойти, поинтересоваться. И, огля-
нувшись, увидев, что никого нет, ока рас-
пеленала девочку, взяла ее за ножку,
аккуратно размахнулась и несколько раз
ударила головой о сосну. Потом завер-
нула девочку в одеяло, приехала к сестре,
переоделась и поехала к матери в дерев-
ню. Не доходя до дома, подошла к ста-
рому мелиоративному каналу, бросила
«сверток» в застоявшуюся зеленую воду
и пошла домой. За чаем рассказала обо
всем матери.
— Ты, дочка, поступила плохо,— рас-
судительно сказала ей мать.— Нужно за-
копать. А то еще наткнется кто-нибудь.
— Ага!
Когда стемнело, они пришли к каналу...
Лицо девочки было изуродовано когтями
барсука. Недобрым словом ругну* на-
хальных барсуков (зверье!), они выкопали
ямку, а потом утрамбовали ногами.
— Имейте в виду, я думала, что все
будет иначе.
Она говорит еще что-то, я смотрю
на ее круглое лицо, на пухлые губы и ни-
как не могу отделаться от странного срая-
иемия: мне кажется, что передо мной
беспощадный танк, намертво сваренный
из брони рассудочности и равнодушия.
Она уже успокоилась и деловито расска-
зывает о своем новом житье-бытье, о
том, что задерживают передачи, что по-
знакомилась с хорошей девчонкой, ко-
торую судили за воровство, что они
дружат, питаются вместе, что срок она
получила, конечно, большой, но ничего,
все образуется:
— Поймите правильно, я ведь совсем
молодая...
И, представьте, при всем этом — ника-
ких эмоций! Сорвалось дело, ну что ж,
бывает, хотя жаль, все шло так замеча-
тельно! Был бы муж, предстояла бы пле-
нительная поездка на Кавказ. А Изольда?
Она на секунду задумывается. Что?..
А, девочка! Изольду (ей, кстати, был
всего один месяц) она намеревалась сдать
в Дом ребенка. Почему? Да просто за
минованием надобности в ней. Потом
завела бы, конечно, своих детей. Она
рассказывает обо всем этом, даже не бра-
вируя, а совершенно естественно, как
о давно решенном. Демонстрируя дело-
вую хватку. И практичность. Она ничего
не находит порочного в иллюзии легкой
подмены: жизнь есть жизнь. Вместо ие-
состоявшейся Изольды был бы другой
человек. Хоте вот как неладно произо-
шло. Бывает..,
Мне хочется крикнуть ей, что каждый
Человек уникален, что нет ничего доро-
же человеческой жизни, что все счастье
мира не стоит детской слезинки, но она
улыбается и говорит:
— Поймите правильно, что я рассчиты-
ваю на вашу помощь. Вы ведь журналист.
Я изменил в этой истории некоторые
имена. Но ее имени менять не стал, хотя
здесь оно прозвучит кощунственно. Ее
зовут Любовь.
Павел ЯКУБОВИЧ
Фельетонисты — люди популярные. но
в одном они чувствуют себя обделен-
ными: ив чураются репортеры. Поэтому
перехожу на самообслуживание. В нача-
ле (для особо бдительны!) анкета: не
был. не приялеиался, являюсь, нет, ни-
когда а жизни.
А теперь автоинтервью.
Вопрос: Как складываются ваши отно-
шение с вашими героями!
Ответ: По-раэиому. О некоторых отно-
шениях лучше не вспоминать.
Вопрос: Хотите ли вы. чтобы ваш сын
стал фельетонистом!
Ответ: Нет. поскольку даииав профос-
еив довольно вредная для тдоровья.
— В таком случае похаольто пожелать
вам здоровья!
— Спасибо! Все остальное мы зарабо-
таем!
ПРЕДСТАВЛЯЕМ РЕДАКЦИЮ
музыкальный проспект
Юрмй БУДЬКО
ПУБЛИКА
КОТОРАЯ
КРИЧАЛА
САМА
ПО СЕБЕ
Картинки с натуры
после посещения
молодежных
вечеров отдыха
Почему о публике? Все очень просто.
Вероятно, как и все, кто в свое время
«переболел» первыми пластинками «Дип
Перил» и "Лед Зеплелин», автор без осо-
бого энтузиазма относится к современным
исполнителям «тяжелого металла», не без
основания считая им эпигонами. Но как
человека к року неравнодушного, автора
не может не волновать проблема «метал-
листов», о которым сегодня так много
говорят.
Итак, одним погожим зимним вечером
я пришел на молодежный вечер в Дом
культуры имени... Впрочем, неважно: то,
о чем пойдет речь, явление достаточно
массовое, и, как потом выяснил автор,
могло произойти, да и постоянно проис-
жодит во многим ДК. Так вот, молодежный
вечер, то есть концерт самодеятельности,
а точнее, самодеятельным рок-групп. Не
сказать, чтобы подпольных — группы эти
не скрываются, концерты дают —- но в то
же время официально еще не признанным,
и многим из них популярность еще долго
но будет грозить.
Но все же интерес к мим достаточно
велик.
Говорят и пишут об этих музыкантах
много, и внимание понятно: во-первых, это
резерв, из которого черпает силы большая
эстрада,— вспомним пришедших совсем
недавно из рядов любителей «Браво» и
«Рондо» или более старую «Машину вре-
мени»; во-вторых, даже оставшиеся на
статусе любительских яркие группы «Ак-
вариум» или «Алиса» оказывают опреде-
ленное (и благотворное) влияние на про-
фессиональную эстраду. Еще пару лет на-
зад, когда асе эти группы уже были, а не-
которые были очень давно, какая-либо
информация о них отсутствовала начисто.
И, безусловно, именно по этой причине то,
что происходило вокруг подобных «вече-
ров самодеятельности», точнее было бы
назвать не «интерес», а «ажиотаж». В моей
памяти еще свежи воспоминания о посе-
щении несколько лет назад в Москве кон-
церта тогда еще мало известного Влади-
мира Кузьмина с группой «Динамик».
Достать пригласительные и узнать о самом
концерте удалось только благодаря мос-
ковским знакомым из числа тех, которые
«все знают». Никаких объявлений о кон-
церте ио было, но все же за час до начале
и за квартал до входа в типовой москов-
ский ДК за лишним билетом охотилась
большая толпа.
А в зале ироничный Володя Кузьмин
выливал стремительные пассажи гитары,
скрипки и саксофона. Публика внимала и
сопереживала, счастливая уже оттого, что
она здесь, а не там, за перегородкой.
Ну, и послушать было что.
И вот я опять в Москве, и, памятуя о том
вечере, на этот концерт пришел порань-
ше. Раскисшая грязь — растаявший снег —
ровным слоем покрывала пол у касс. Двое
юношей, демонстрируя европейскую рас-
кованность и свободу от предрассудков,
спокойно курили, полулежа прямо в гря-
зи, вполголоса обсуждая местные «хэви-
металлические» новости. Дама лет пят-
надцати с боевой раскраской на лице, в
лохмотьях, которые когда-то были, веро-
ятно, джинсовым костюмом, разговарива-
ла по телефону-автомату. В ее руке тоже
дымилась «беломорина». Больше в фойе
никого не было. По обрывкам разговора
я понял, что концерт не отменили («Боб,
я приду поздно, у нас сегодня сейши...»).
Кассирша равнодушно отделила от нетро-
нутой пачки билет. Недоумевая — может,
рок уже потерял популярность? — я вы-
шел на улицу и убедился, что афиша, из-
вещающая о концерте групп «Клон» и
«99%», на место. Потом тихо порадовался,
что послушать одну из ведущих москов-
ских групп в стиле «тяжелый металл»
перестало быть проблемой. Через полчаса
в фойе появились первые зрители. О, это
было интересное зрелище? Я с удовольст-
вием отметил, что утверждение, будто
все поклонники и исполнители «тяжмета»
облачаются в кожано-металлическую уни-
форму — неправда. Сколько здесь было
выдумки! От школьной формы с кокет-
ливо прилаженной цепочкой в том мес-
те, где обычно бывает комсомольский
значок, до невероятных курток, где закле-
пок и молний было больше, чем материи.
В символах и с детальным воспроизведе-
нием шрифта были представлены все ве-
дущие тяжелометаллические составы ми-
ра. Появление новых фигур в фойе напо-
минало выход манекенщиц на помост во
время показа мод. Входящий давал воз-
можность рассмотреть себя и одновре-
менно зорким взглядом оценивал тех, кто
•• пришел раньше.
Перейдем, одиеко, к концерту. Первой
выступала группа «Клон». Ведущий объ-
явил, что будет исполнена сюита по моти-
вам известной книги Льюиса Кэрролла.
Зазвучало эпическое вступление, гитарист
начал читать довольно длинный текст.
В зале сохранялась атмосфера фойе.
Народ прогуливался, громко переговари-
ваясь. Чувствительные баллады никого не
трогали. Немного приободрившись на рок-
н-ролл*, публика повернула головы в сто-
рону сцены, но поняв, что это был лишь
эпизод, окончательно потеряла к проис-
ходящему интерес. Большими группами
«металлисты» стали выходить в буфет.
Парии в моем ряду дружно легли слать.
Только несколько крикунов никак не могли
успокоиться и скандировали: «Не позорь
металл!». Это было все-таки странно, по-
тому что иа сцене было не так уж и скучно.
Клавишник показал, что он неплохо зна-
ком с манерой игры Рика Уэйкмана, а ги-
тарист — Мариа Ноплера. Форма сюиты
была найдена удачно: исполнители могли
продемонстрировать свою музыкальную
эрудицию. Здесь были фрагменты и рег-
гей, и старого хард-рока а ля «Дип Перпл»,
и джаз-рок. Нельзя сказать, что все было
плохо, вовсе нет. Музыканты старались изо
всех сил хоть как-то расшевелить зал, хотя
их шоу заключалось в повторении извест-
ных ПО обложкам западных пластинок
лоз.
Но зал скучал. Было ясно, что все ждут
второго отделения. Справа от меня шел
горячий спор знатоков о том, будет ли се-
годня исполнен старый шлягер «Сбор ме-
таллолома», причем обе стороны прояви-
ли изрядную осведомленность в репертуа-
ре, биографии и стиле группы «99%».
И вот они появились. Одеты в том же
духе, но с меньшей изобретательностью,
чем ребята а зале. Выделялся лишь вока-
лист. В черном балахоне на манер сказоч-
ного колдуна, на шее с десяток разнока-
либерных цепей и бус, с лицом, выпач-
канным гримом (лоб залит красном крас-
кой и на лице по диагонали черная поло-
са). Прыгал он так, что невольно подума-
36
лось о балете. Откуда только взялись
резервы в стареньких чешских колонках!
В ответ на первый же аккорд победно
взревел зал. да так. что музыкантов про-
сто-напросто не стало слышно. Зрители
вскочили на ноги. Мне за свою жизнь
приходилось бывать на разных концертах,
но этот оказался первым, которым от на-
чала до конца пришлось слушать стоя.
Иначе просто ничего не было видно. А это
был редкостный спектакль. Не на сцене,
в зале. Зрители разделились на три груп-
пы. Первые изображали гитаристов и ис-
ступленно били по воображаемым стру-
нам, вторые были клавишниками, а третья
группа, естественно, представляла из себя
барабанщиков. Пели все. Все принимали
какие-то ненатуральные позы. Картина
получалась просто фантастическая. Мне
казалось, что даже сами музыканты с
интересом всматриваются со сцены в зал.
Двое парней с горящими глазами сели на
перила балкона, свесив ноги вниз. Их
ужасно трясло, и было ясно, что они не-
минуемо сорвутся вниз. Жизнь обоим
спасла милиция (единственным момент,
кстати, когда милиция помешала зрите-
лям веселиться.— два милиционера нахо-
дились а зале все время, ио на происхо-
дящее взирали совершенно безучастно,
из чего я заключил, что «металлические*»
концерты проходят в этом клубе регу-
лярно).
Концерт продолжался. Танцевали на
стульях, танцевали, забравшись соседу на
плечи. Пара в «ненормально» нормальных
костюмах, сохраняя спокойствие, подня-
лась и вновь села, ио уже на спинки
стульев.
Наконец все закончилось. Но что харак-
терно, никто не побежал в гардероб — в
фойе стали образовываться большие и
малые кружки, где живо делились впечат-
лениями. Мне было интересно услышать
пару мнений о выступлении ансамбля.
Реплики были, однако, несколько другого
рода;
— Ух ты, я так кричал, что голос поте-
рял...
— А у меня ухо болит, что было к ко-
лонке повернуто...
— Ну мы и дали...
Но я ток и не услышал ни одного дель-
ного замечания по концерту. Вот такой
странный парадокс: публика обсуждала
не музыкантов, а... себя, свое выступле-
ние.
Напрашивается логический вывод. Мо-
жет, потому и стал так популярен «ме-
таллическим» ром, что поклонники могут
его не только любить, а выразить е нем
свое «я»? Подумайте только, какой прос-
тор для творчества, для самовыражения:
поиск и создание костюма, прически, та-
инственные многозначительные жесты ру-
ками, свой язык, полный иностранных
слов, красивые эмблемы,— этакое боевое
товарищество, куда принимают только
настоящих суровых мужчин, а вокруг —
враждебна я стихия. Их не любят газеты
и учителя, прохожие обходят стороной,
сверстники уважают, и все обращают на
них внимание. Причисленный к «металли-
стам» чувствует себя чуть ли не членом
какого-то тайного общества типа масон-
ской ложи.
А музька? Хм, музыка... Среди «металли-
стов» тот, кто знает названия 20—25 групп,
уже пользуется авторитетом знатока, хотя
не бывает, чтобы он все их слышал. С за-
писями большие проблемы. Большинство,
как правило, свое образование в роке за-
канчивает прослушиванием двух-трех пле-
нок ужаснейшего качества на разбитом
кассетнике одноклассника. Какие там
могут быть вопросы о текстах — дай бог
музыку прослушать! И разве это имеет ка-
кое-то значение, когда прически, костю-
мы... Поэтому на вопрос о музыке «метал-
лист» блаженно закатит глазе, растопырит
два пальца и скажет: «Ка-а-айф!»
Дело, мне кажется, не в том, хорош или
плох «тяжмет» как музыкальный стиль —
в конце концов, это дело вкуса. Те, кто
ходит на подобные концерты, в самом
жанре разбираются не очень — это не
мое поверхностное наблюдение, а про-
веренный факт. Им просто крайне необ-
ходимо иметь и отстаивать что-то свое: в
60-е годы они (мы) боролись за право но-
сить узкие брюки, в 70-е — клеш и длин-
ные волосы, теперь вот — «петушиный
гребень» и кожаный ошейник с клепками.
Надо, просто жизненно необходимо са-
мовыразиться и самоутвердиться. Цели,
правда, мелковаты, но понимание этого
приходит потом...
А теперь вопрос себе, нам: насколько
все это плохо? Конечно, каждая эмблема
с английскими буквами на куртке у под-
ростка — это маленькое поражение в
идеологической битве. А если бы там была
эмблема «99%»? (Нет такой эмблемы, не
придумал никто; чтобы создать яркий ло-
готип, нужен толковый художник). Носили
бы? Уверен! То, кто был в зале, те носили
бы. То, что они скандировали: «Мы даем
стране металл!..», конечно, не высокая
поэзия, но все же по-русски. А значит, уже
небольшой реванш в том самом сраже-
нии — я так понимаю. Что из этого следу-
ет? Спокойно ждать, пома подрастут и по-
умнеют, станут «нормальными»? Не стоит:
так можно и просчитаться, и проиграть
сражение совсем—уж больно много в
этом стиле зловещих символов и иноязыч-
ных кумиров. Запрещать, конечно, не
стоит — прежде всего потому, что это
совершенно бесполезно. Надо искать аль-
тернативу, что-то свое, тем более что
«своего» имеется немало. Побольше бы
музыки хорошей и разной, специализи-
рованный журнал и специальную переда-
чу. Конечно, если пропагандировать, то
лучшее, а в «тяжелом металле», как и в
любом другом стиле, лучшее обязательно
присутствует наряду с худшим. А музы-
канты из «процентов», получив пригла-
шение от телевидения, думаю, очень
серьезно пересмотрят свой репертуар,
прежде чем предложить что-то мил-
лионному слушателю. По крайней мере
они предложили свой вариант заполнения
досуга тем ребятам, которых мы не смог-
ли ничем увлечь. Пускай, черт побори,
танцуют, скандируют «Рок над Москвой»,
расходуют избыток энергии — это все же
лучше, чем жаться по подвалам и приста-
вать к прохожим. Все они неизбежно
повзрослеют; кто займется проблемами
посерьезней, а у кого-то, быть может, с
этого начнется большая любовь к музы-
ке?..
Поело концерта у входа в метро я уви-
дел большую группу ребят-старшекласс-
ников. Они жались в кучку между теле-
фонами-автоматами, мешая людям захо-
дить в метро, натужно громко смеялись,
пытаясь выдать скуку за веселье. Одного
взгляда было достаточно, чтобы понять,
что мерзнут они здесь уже не первый
час и что им решительно нечем себя за-
нять. И я неожиданно для самого себя
подумал: «Уж лучше бы вы пришли на
концерт!».
ТЕЛЕТАЙП
С успехом прошли в с трамах Западной Ев-
ропы гастроли английского вокалиста и ком-
позитора Дэвида Боуи (турне носило название
•Гастроли Стеклянного Паука 1987» — по на-
званию одной из композиций последнего аль-
боме Боуи). Му эмка льна» критика отмечает
помимо чисто музыкальной стороны концер-
тов. характеризующейся, как всегда, высо-
ким профессионализмом исполнения и инте-
ресным песенным материалом, большую при-
влекательность. зрелищность всех выступле-
ний Боуи. Сцена украшалась причудливыми
декорациями, над которыми нависал огром-
ный муляж паука. Зрители, сидевшие в зад-
них рядах, могли наблюдать все происходя-
щее ма огромном телеэкране, расположенном
неподалеку от сцены. В ходе концертов, длив-
шихся около двух часов. Боуи неполная по
25 композиций, среди которых песни из его
последнего альбома «Ими о г да не подводи
меня» и «боевики» прежних лет, такие, как
Китаянка», «Мода», «Любя пришельца». «Да-
вай потанцуем». Всего Боуи намерен дать
около 100 концертов в самых разных уголках
плаиеты.
Выступавший до ноября 1986 года в составе
шеедсиои группы «Европа» гитарист Джон
Норэм завершил работу над слоен сольной
пластинкой. В записи лластимки примяли
участие бас-гитарист Марсель Яиобс, бара-
банщик Петер Хермансон и вокалист Ераи
Эдман. Все композиции альбома малисамы са-
мим 23-лотимм гитаристом из Стокгольма.
Недавно ма прилмайаз магазинов появился
новый альбом Майкла Джексона, который с
нетерпением ожидали как ми от очке ленные
поклонники американского музыканта, так и
музыкальная критика. Альбом иаэьааотся
Бэд» («Плохо»), в него входят 10 компози-
ций. Восемь из них написаны самим Джексо-
ном. В записи диска приняли участие такие
известные музыканты, как Стиви Уамдер,
Джимми Смит. Стики Стивенс, а также очень
популярная сейчас группа «Рам Ди-Эм-Си».
Альбом продюсировал Куинси Джоунс
(продюсер предыдущего альбома Джексона
«Триллер»). В музыкальной прессе США раз-
разились споры относительно того, сможет ян
новый альбом повторить гигантским коммер-
ческий успех «Триллера» |иа сегодняшний
день продано около 38 миллиомов копий этой
плостинии), но уже первые отзывы говорах о
том, что в музыкальном плайе альбом врвд ли
можно назвать очень удачным. С не меньшей
озабоченностью за новостями из магазинов
грампластинок следит и фирма «Пепси-Кола»,
подписавшая с Майклом Джексоном контракт
на круглую сумму в 10 миллионов долларов,
за которую он согласился смяться в ролика,
рекламирующем продукцию этой фирмы.
В соответ с теин с контрактом «Пепси-Коле»
также принадлежат асе доходы от продажи
одного из будущих с мм гл ос Джейсона.
После длительного перерыва в группу «Мо-
т орк эд» вновь вернулся ее старый барабанщик
Филеи «Эиммалз» Тэйлор.
Наиболее поп у л яри он пластинкой в евро-
пейских странах, а также  Соединенных Шта-
тах Америки является  настоящее время
альбом, выпущенный по случаю 25-летия
одной из наиболее известных фирм грам-
записи «Айленд» («Острое»). На пластинке со-
браны композиции музыкантов, записавшихся
ма этой фирме в разное время: Боба Марли.
Кэта Стивенса, Кмда Креола, Роберта Палме-
ра. Стива У ина у да. Грэйс Джоунс. Джулиана
Коупа, групп «Фри», «Трзфмк», «Рокси Мью-
зик», «Фрэнки Гоуэ ту Холливуд».
Новым вокалистом группы «Эксепт» стал
американец Роб Эрмитидж. Бывшего своего
вокалиста Удо Дирмшиайдера группа попро-
сила уйти «по музыкальным причинам».
В сентябре 1987 года а Лос-Анжелесе состо-
ялся «Концерт мира епископа Туту», назван-
37
Бонда — доля (часть, мера), бочка,
хлеб, мера земли и рок-группа «Бойда».
Основана рок-группа «Бонда» в 1985 го-
ду студентами Белорусского государст-
венного театрально-художественного ин-
ститута. «Бонда» исполняет музыку для
молодежи, но, как утверждают музыкан-
ты, наша аудитория должна иметь хотя
бы минимальную осведомленность о со-
временной рок-культуре. Основной жанр,
в котором работает рок-группа.— песня.
Муравал! камянщу —
Будавал| хмарачос.
Са зважцай i байнщай
Рыл! студню да нябес.
А мы усё глядзеш
Праз свае акно,
Праз своё акно.
Такими словами начинается одна из по-
следних песен — «Вежа» («Башня»). Судя
даже по этим строкам можно представить,
что рок-группа «Бонда» ищет свой путь не
только в музыке, но и а текстах. Город, а
если конкретизировать, Минск, для «Бон-
ды» не только место жительства, но и объ-
ект вдохновения. Да и как может не вдох-
новлять город, воспетый Янкой Купалой
и Пименом Панченко?
Поет «Бонда» по-белорусски. «Мы стре-
мимся внести свою лепту в создание урба-
нистического фольклора,— говорит ру-
ководитель рок-группы Иван Маркое.—
Мы обращались к лучшим образцам поль-
ской и американской рок-музыки, ио всег-
да сохраняли свое лицо. Можно спорить,
наше ли это лицо, должно ли оно быть
именно таким, отличаемся ли мы от поль-
ских рок-музыкантов одним лишь языком,
мл котором поем... Спорьте, пожалуйста,
а мы будем работать над нашим третьим
магнитофонным альбомом с броским на-
званием — «Проста у твар» («Просто в
лицо»)».
Рок-группа «Бондам выступает в следу-
ющем составе:
лидер-гитарист — Иван Маркое (руко-
водитель),
бас-гитарист — Сергей Кравченко.
ударные — Сергей Кныш,
лидер-аокал — Игорь Ворошкееич,
гитарист — Вячеслав Корень,
аккордеон — Георгий Волчок.
«Бонда» работает, ее выступления запи-
сывают на телевидении и передают по ра-
дио. О «Бонде» пишут газеты, упоминают
о ней и журналы, иногда появляются в
печати и снимки участников группы. Все
отлично! Что еще надо? А нужно, кек вы-
яснилось из беседы, многое. Нужна луч-
шая акустическая аппаратура, ее нет и нет
средств ее приобрести. Нужно делать ка-
чественные записи, потому что на телеви-
дении и радио «крутят» только четыре
песни «Бонды». И с помещением для ре-
петиций дела тоже идут не лучшим обра-
зом. Короче, рок-группа «Бонда» на се-
годняшний день находится в довольно тя-
желых условиях. Как изменить ситуацию?
Как стать профессиональным коллекти-
вом и не утонуть в денежных околому-
зыкальиых омутах? Над этим вопросом за-
думываются и руководитель, и все осталь-
ные музыканты. Если никто не обратил на
«Бонду» внимания, так, может, группа и
не нужна? Но внимание обратили: Минску
необходим интеллигентный, городской,
профессиональный рок-ансамбль, кото-
рый в сотрудничестве с молодыми поэ-
тами смог бы отобразить проблемы со-
временной городской молодежи. По
моему мнению, у «Бонды» есть все дан-
ные, чтобы стать в будущем хорошим про-
фессиональным коллективом и превоз-
мочь трудности. Думаю, что и те, кто от-
вечает за состояние музыкального искус-
ства, не будут походить на героев песни
«Вежа»:
Дзе вы был! на той час?
Мы Hasipam тэта праз акно,
Праз свай акно.
ими 1эм в честь южиовфрмкзнского епископа
Дэзмомдя Туту, получившего Нобелевскую
премию мира. Концерт был организован «о
ммтетом «Артисты против апартеида», мото*
рый возгяввлвет известный американский му-
зыкант Литтл Стешем. В нем примяли участие
многие звезды рок-музыки, в том числе и
Пол Саймон. Большой фестиваль, целью кото-
рого был сбор средств в помощь молодым
южноафриканцам с небелым цветом можи,
томящимся о застенках ЮАР, прошел также
а американском городе Милуоки. Средн его
участников: Уитни Хьюстон, Пол Саймон,
 Бзнглэ». «Бич Бойз», «Чикаго», аДьюрэн,
Дьюрэй», «Брюс Хортой знд эе Рэйндж».
Во время концерта в Ливерпуле в рамках
турне, отличительными чертами которого
стаям постоянные потасовки и скандалы, член
группы «Бисти Бойз» («Зверские ребята» |
Эдэм Горовиц, выступающим под л с ведом и
мом Эд-Won, запустил в публику баииу нива,
раина при атом одну девушку Концерт был
немедленно прерван, и Эдама препроводили
в полицейский участок. После того как му-
зыкант внос залог в 10 000 фунтов стерлин-
гов, он был отпущен на свободу, ко. тем не
менее, его ожидает суд.
Фил Коллинз решил продолжить карьеру
киноактера, начатую ролью а одной из серий
телесериала «Майами Вайс». На азот раз ему
предложена глав на а роль а фияьме о Бастере
Эдвардсе, бандите, совершившем «ограбле-
ние вена» — нападение на поезд, везший
очень крупную сумму денег. Интересно, что
одновременно Фил остается лидером группы
«Дженсене», работает над своим сольным аль-
бомом, пишет музыку и продюсирует других
му зыкай тсо.
Престижный университет в штате Коннекти-
кут (США) ириса ом я ему звание почетного
доктора «за особые выдающиеся заслуги».
Не тая давно музыканты группы «Мотли
Крю» («Команда Мотли») были вызваны в суд.
Мать одной из ня поклонниц возбудила иск
протия группы, обвинив ее в том. что из-за
чрезмерном громкости звучания музыки во
аремв концерта у ее дочери ухудшился слух.
41
РОК-СЛОВАРЬ
«РОДНИКА»
Ансамбль «Битлз», ворвавшись в 1963
году на музыкальный Олимп, вывел за со-
бой целое поколение молоды, музыкан-
тов. В течение какого-то года на британ-
ской эстраде появилось больше десятка
новых имен, да каких — «Роллинг Сто-
ун»., «Ху», «Муди Блюз», «Холлиз»... Сре-
ди этих исполнителей был также ансамбль,
о котором сегодня вспоминают редко,—
группа «Кинке» («Причуды»),
Так вот. в 1964 году музыканты «Кинке»
придумали прием, который при всей своей
простоте производил на публику ошелом-
ляющее впечатление Музыканты просто
38
стали играть один и тот же повторяющий-
ся мотив в унисон тремя гитарами. Полу-
чалось невероятно мощно (по тем време-
нам, конечно). Именно композиции
«Кинке», как считают исследователи, поло-
жили немало формированию стиля «хэем
мэталп. Дальше эстафету подхватила дру-
гая британская группа — «Айрон Баттер-
фляй» («Железная бабочка»). В 1967 году
«Бабочка» записала пластинку, которая так
и называлась—«Хэви». На ной была 20-
минутная композиция, которая по всем
меркам являлась настоящим «тяжелым
металлом»,— на протяжении всей пьесы
непрерывно звучал один и тот же «тяже-
лый» рифф бас-гитары. Для многих музы-
ка «Айрой Баттерфляй» стала буквально
откровением. В частности, не без влияния
«Железной бабочки» придумал себе на-
звание ансамбль, впоследствии в наиболь-
шей мере способствовавшим распростра-
нению нового стиля по всему миру. Это
группа «Лед Зеппелин» («Свинцовый ди-
рижабль») — в названии такое же неве-
роятное сочетание тяжелого и легкого.
С появлением в продаже первых плас-
тинок «Лед Зеппелин» стали повсеместно
копировать, как «Битлз» в 60-е годы. Прав-
да, профессионализм «Лед Зеппелин» был
столь высок, что сравняться с ансамблем,
пожалуй, не удалось никому. Эта группа,
одна из очень немногих в роке, ни разу
не останавливалась на найденном, с каж-
дой пластинкой менялась и совершенст-
вовалось. Избежать самоплагиата музы-
кантам помогло серьезное отношение к
блюзу и фолк-музыке.
Почти одновременно с «Лед Зеппелин»
на сцену вышел еще один состав, ставший
законодателем мод,— «Дип Перпл»
(«Темный пурпур»). У этих музыкантов
своеобразное звучание достигалось бла-
годаря необычному сочетанию «класси-
ческого» органа и стремительной элект-
рогитары. И «Лед Зеппелин», и «Дип
Перпл» играли музыку быструю, жесткую,
приправленную виртуозной гитарой и
очень высоким, на грани крика, вокалом.
Тогда же, в 1969 году, когда появились
эти группы, на рок-фестиеале в Атланте
музыкальный критик Лестер Бэнгс, нахо-
дясь под впечатлением игры Марка Фар-
кера, гитариста группы «Грэнд Фанк», в
своей статье воскликнул: «О, это просто
тяжелый металл!»
Удачное выражение дало название все-
му направлению, хотя поначалу музыканты
обижались, когда их творчество ассоции-
ровалось с тяжелой промышленностью, в
«Иллюстрированная энциклопедия рока»
1970 года отмечала, что мода на «хэви-
мэтал» уже проходит...
Как показала история, мода несколько
задержалась. Появились новые исполни-
тели, сумевшие найти в этой музыке нечто
новое, свое: «Слэйд», «Назарет», «Блэк
Саббат», «Юрайа Хип». В этот период му-
зыканты наиболее тесно чувствовали свою
связь с аудиторией. В основном выходцы
из рабочих семей, они пели о том, что вол-
новало ребят из их среды. Их музыка была
проста, понятна, искренна, захватывала
динамикой и звуковой мощью, часто име-
ла и социальную направленность. Подъем,
однако, продолжался недолго.
К 1973 году новые пластинки тяжелого
рока, как правило, уже в основном по-
вторяли ранее найденные приемы. По-
явилось громадное количество откровен-
но подражательных, эпигонствующих
групп. То, что совсем недавно казалось
находкой, будучи растиражированным ты-
сячами исполнителей, стало штампом. Не-
удивительно, что много внимания начали
уделять всяческим немузыкальным сторо-
нам выступлений: появились скандальные
«Кисс» с их размалеванными лицами,
мрачные мистические тексты.
Пока на дворе шумела эра «диско»,
«металлисты» ушли в тень. Некоторые да-
же поменяли стиль. Но, видно, перекорм-
ленная сладкой музыкой публика захоте-
ла ощущений поострее. В начале 80-х ин-
терес к тяжелому року вспыхнул с удво-
енной силой. Появились и новые имена.
Исполнителей стало так много, что для
различия «металл» начали делить на под-
течения Характерно, что признаки этого
разделения — не музыкальные. «Блэк-
мэтал» объединяет исполнителей, склон-
ных к всяческой мистике и «чертовщине»
в текстах. Родоначальником здесь стал
ансамбль «Блэк Саббат» и его «готиче-
ЮМОР
Сергей БУЛЫГА
БЕ-МАЖОР
БАСНЯ В ПРОЗЕ
Так уж случилось, что • большом ор-
кестра пропала дирижерская палочка.
Украли ее или сломали, выбросили или она
сама убежала — мы в это вдаваться не
будем, а станем перед фактом: нет па-
лочки!
Первым делом было замешательство,
другими словами — музыкальная пауза.
Тишина в оркестровую яму спустилась,
смятение струны сковало. Сидят инстру-
менты, друг на дружку с опаской погля-
дывают — и ни гу-гу. Разве что балалаеч-
ка брякнет, бибикнет фагот, валторна
аз до» нет — и опять тишина.
Но мало-помалу освоились. Оживились,
настроились, стали спрашивать: где дири-
жерская палочка! Как дальше звучать!
в каком ритме! И в коей тональности!
Что, если выскочит палочка, застучит по
пюпитру, а то и по грифу заедет, по кла-
вишам шваркнет! Так что молчат до поры:
к повиновенью привыкли, вся жизнь по
диезам расписана. Но...
Первая скрипке, кек самая смелая,
взвизгнула нервно, смычком замахала и
громко сказала:
— Нет, «латит душою кривить! Долго
из нас жилы тянули, довольно. Я, как пер-
вая скрипка, вам честно скажу...
Но не дослушали. Поняли: воля пришла,
дирижерская палочка к ним не вернется.
И—заголосили, загудели, заухали! Вспом-
нили асе: и про то, что при палочке кол-
легиальности не было, и что одним она
рты затыкала, а других незаслуженно вы-
пячивала. Не забыли и про коррупцию, и
про хищения — где канифоль обещанная!
Кто со всех струн серебро соскоблил!
Кто а кларнет-а-пистоне брагу выдержи-
вал! Вылить-то выпили, а инструмент за-
ржавел! И почему клавесин до сих пор ие
на пенсии!.. И так далее. В раж вошли,
раскричались. А тут еще ударные жару
поддали.
— Бей ее! Бей! — заорали.
Кинулись бить... да спохватились — ко-
го! Виновницы нету, исчезла. Растерялись
ский» рок. «Трэш-мэтал» («трэш» — му-
сор) подразумевает уклон в сторону вся-
ческих визуальных эффектов, блестящего
шоу. Первые образцы этого направления
в свое время представили музыканты
«Кисс». «Спид-мэтал» —музыка особенно
быстрая и мощная. Специальные «хэви-
металлические» журналы, которых появи-
лось в последнее время немало, опреде-
ляют еще с добрых полтора десятка на-
правлений, впрочем, довольно условных.
Среди громадной армии музыкантов,
играющих «хэви-мэтал», своим мастерст-
вом выделяются немногие. Наш краткий
словарик, хочется верить, поможет вам
сориентироваться в этом море музыки.
Надеемся, что ваши письма в свою оче-
редь подскажут нам, о ком вы хотели бы
прочитать на страницах журнала.
чуток... Но худая челеста им подсказала:
— Бей фаворитку! Лови! На фонарь ее!
А фаворитка, известное дело, первая
скрипка. Бросились первую скрипку ло-
вить, да куда там! Толчея, суматохе.
И тогда, под горячую руку — чтоб ошиб-
ки не вышло,— вслед за скрипкою и вио-
лончель, и альт, и контрабасы всякие а
расход отправили. С одной стороны, жаль,
конечно, а с другой — сегодня он альт, а
завтра на квинту выше поднимется...
Но все равно неприятно. Сидят инстру-
менты, на обломки смычковых и щипко-
вых товарищей глядят и вздыхают. Благо
еще, что балалайку оставили, потому что
народная, да еще за банджо бубен всту-
пился как дальний родственник. А то б
вообще...
Одна лишь худая челеста ничуть не пе-
чалится. Сидит и зевает — у нее от рож-
дения нота «лая западала. И кто-то шеп-
нул:
— Ребята, не быть бы беде! Челеста, с
одной стороны, клавесину родня, а с дру-
гой — самому камертону.
Камертону! Противно сказать! Вот уж
кто ни за что ни к кому не прислушивает-
ся! И... не стало челесты. Лотом...
Однако не стану вас долго томить, а
сразу скажу, что а скором времени в ор-
кестровой яме остались одни ударные,
тарелки с барабанами. Самый толстый
барабан власть узурпировал, а поначалу
ace было дружно — с утра до НОЧИ марши
гремели, побудки, отбои и прочие пра-
вильные мелодии. Мир воцарился... Но
ненадолго, ибо а скором времени стал
самый толстый барабан замечать, что
всякий, даже самый тощий барабеиишка
норовит погромче ударить, его заглу-
шить. Пришлось кой-кого урезонить, на-
сквозь продырявить. Притихли враги, за-
таились, стали — ясное дело — готовиться
к путчу. Но самый толстый и эту воз-
можность учел, не сробел, упредил —
как-то темною ночью всех собратьев под
корень извел.
Извел, успокоился, стал тарелками ко-
мандовать. Тарелки — особы простые, не
интриганки, в них только щи разливать.
Но и средь них... барабан на одну за-
смотрелся, споткнулся и лопнул. Громко,
с треском и грохотом. И была зто, кстати,
последняя нота, потому что тареляи, ос-
тавшись одни, музыку напрочь забросили
и разбежались по сфере обслуживания —
там уровень жизни значительно выше, не-
жели в сфере искусства.
39

Здравствуй, меня зовут Таня, я про-
фессиональная манекенщица и, при-
знаюсь, по отзыву моих знакомых,
современный человек. Хотя, если вду-
маться, что такое современный? Мо-
жет быть, обсудим вместе? А пока вот
что. Сегодня ты познакомился с «Род-
ником», «долистался» до зтой стра-
нички. Может быть, обратил внима-
ние на рубрику «Будьте красивыми»?
Красота — это и есть суть разговора,
который буду вести с тобой на стра-
ницах журнала. Твои письма, вопросы,
суждения и станут главной темой для
наших ежемесячных встреч.
Круг проблем определить трудно,
как трудно предвидеть все сомнения
и огорчения, связанные с естествен-
ным стремлением молодого человека
быть привлекательным и интересным
и для окружающих, и для самого се-
бя. Пока сделаем это в общих чертах:
беседы обо всем, что делает нашу
внешность интереснее, а может быть,
и не только внешность; о моде: не-
постоянной, яркой, противоречивой,
об умении следовать ее веяниям и
умении от них воздерживаться; о
культуре одежды в целом и умении
создавать свой, индивидуальный об-
раз.
Формировать нашу рубрику во
многом будешь ты сам. Ее содержа-
тельность, атмосфера зависят и от те-
бя. Но даже расхождение взглядов
и вкусов не должно влиять на искрен-
ность и доброжелательность нашего
общения. Постараемся выслушать и
понять друг друга.
А в этом номере:
МОДА
Рассказать о зимней экипировке
я попросила свою знакомую, худож-
ника-модельера группы перспектив-
ного моделирования республикан-
ского Дома моделей Надежду При-
щеп. Я очень доверяю ее вкусу.
Надежда — одна из тех, кто создал
коллекции, которые возили в Италию,
Румынию, Польшу. На международ-
ном фестивале в Брно ее модели
были отмечены дипломом. Основное
направление творчества — молодеж-
ная мода.
— Поскольку на дворе зима, пого-
горим, Надежда, о зимнем костюме.
— Молодежный зимний костюм
необычайно демократичен и универ-
сален. Естественно, главное — он дол-
жен быть теплым и удобным. Но это
совсем не значит, что я рекомендую
медвежьи шубы и соболиные во-
ротники,— для молодежной зимней
одежды просто незаменим искусст-
венный мех.
Куртки-пальто комплектуются с
массой разнообразных трикотажных
вещей: свитерами, платьями, шарфа-
ми, шапочками, варежками (даже ме-
ховыми), гетрами. Попробуйте пофан-
тазировать, и вы увидите, что это по-
зволит создавать множество новых и
неожиданных по цвету и пропорциям
вариантов. В целом молодежная мода
этой зимы очень декоративна и живо-
писна. Мне нравится, что нет подчи-
нения какому-то конкретному цвету,
а разнообразие сочетаний просто
бесконечно. Яркие, насыщенные цве-
та, демократичные манеры, столь
свойственные юности, уверена, со-
здадут вам праздничное, приподня-
тое настроение.
А вот еще особенность нынешней
зимы — юбки могут быть до самой
щиколотки. Но сегодня мода — это
еще и целесообразность. Так что дли-
на — не только новые пропорции в
одежде, но и закрытые от зимней
стужи ноги. Брюки популярны на утеп-
ляющей подкладке, зачастую конт-
растного цвета. Не первый год попу-
лярно платье-свитер: мягкое и теп-
лое, оно по-прежнему привлекатель-
но. Настроение карнавала, праздника
вносит в повседневную одежду вы-
шивка блестками, бисером.
Обувь, как и одежда, должна быть
практичной, комфортной и тоже иг-
рать на «образ». Предпочтение отда-
ется бескаблучным сапогам, ботин-
кам, и лишь в нарядной обуви появ-
ляется каблучок. Для любителей
экстравагантности могу порекомен-
довать весьма авангардистскую мо-
дель зимней обуви: так называемые
альпийские ботинки. Их нарочито
толстая рифленая подошва, высокий
верх, строчки и шнурки прекрасно
вписываются в общий ансамбль моло-
дежного костюма.
— Надежда, спасибо за рассказ
и за вот этот эскиз. Обещаю, что
встречи с художниками-модельерами
станут у нас в рубрике традицион-
ными.
ШКОЛА АТЛЕТИЗМА
КОСМЕТИКА
Но еще раз взглянем на календарь.
В разгаре январь, и как бы мы ни были
тепло одеты, предохранить лицо от
ветра и мороза, увы, невозможно.
Популярные советы типа «...перед
выходом на улицу смажьте лицо гу-
синым жиром...» сегодня — типичный
анахронизм. Современные космето-
логи рекомендуют питательные мас-
ки. И я вам предложу рецепты, ко-
торыми пользуюсь я и мои знако-
мые.
Если у вас сухая кожа, то рекомен-
дую:
1.	Смешать равные части муки,
льняного семени, воды. Дать набух-
нуть, нанести на лицо, через полчаса
смыть.
2.	Творог смешать с подсолнечным
(оливковым) или касторовым (перси-
ковым, миндальным) маслом. Нало-
жив на лицо, подождать, пока под-
сохнет. Смыть теплой водой.
3.	Отварной картофель размять, до-
бавить горячее молоко, растительное
масло. Через полчаса снять.
А если у вас жирная кожа, то со-
ветую:
1.	Смешать кислое молоко, огуреч-
ный сок, мед, белую глину. Подер-
жать 10 минут, смыть теплой водой.
2.	Смешать взбитый белок, пол-
ложки квасцов и чайную ложку муки.
Нанести на лицо; когда маска засох-
нет, растереть ее пальцами, чтобы
частицы осыпались. Смыть холодной
водой. Повторять раз в 10 дней.
3.	Растворить 2 чайные ложки мор-
ской соли в 50 мл воды. Протереть
лицо растительным маслом. Смочив
пальцы в соленой воде, растирать ими
кожу. Сделать компресс, намочив
марлю в той же воде; сняв его, выте-
реть лицо полотенцем.
На нормальную кожу благоприят-
ное воздействие оказывают маски из
желтка с лимоном, сметаны с лимо-
ном, касторового масла с медом и
лимоном, кашицы из толченого зеле-
ного салата с горячим оливковым
маслом и несколькими каплями ли-
монного сока, из сметаны с творогом
и лимонным соком, творога и клуб-
ники, из ржаного хлеба с молоком.
Перед маской следует сделать па-
ровую ванну или горячий компресс.
Нанося маску на лицо, не следует за-
бывать про шею. Помните, чем толще
слой маски, тем медленнее она дей-
ствует. Горячие маски возбуждают
кожу, холодные успокаивают.
Чтобы легче снять маску, нужно по-
крыть лицо на несколько минут разо-
гретым полотенцем.
Но нашим читательницам (между
нами, конечно!) дам еще один совет:
не заниматься этими процедурами на
глазах у мужчин.
А пока — до свидания. Буду ждать
ваших писем.
Татьяна ЧЕРНЯВСКАЯ
АТЛАНТЫ ДЕРЖАТ НЕБО
— Меня зовут Владимир. Я член Все-
союзного тренерского совета по атлети-
ческой гимнастике, работаю на Минской
городской телефонной станции. Несколь-
ко раз побеждал во всесоюзных турнирах,
состою в сборней команде Советского
Союза по атлетической гимнастике. Ре-
дакция журнала предложила мне вести
«Школу атлетизма». Предложение принял
с удовольствием, потому что считаю атле-
тическую гимнастику очень увлекатель-
ным и полезным видом спорта. Всем мо-
лодым людям хочется иметь красивую
фигуру, гордую осанку, мощные бицепсы.
Вообще быть красивым и сильным. Обе-
щаю, что занятия в клубе на страницах
нашего журнала помогут вам а этом. Хочу
процитировать письмо, пришедшее из Ви-
тебска от Сергея Коновалова. Он пишет:
«Мне исполнилось 19 лет. Весной иду в
армию. Если бы вы знали, сколько огор-
чений я имел в детстве. Одно воспаление
легких за другим. Дело дошло до астмы.
В классе и во дворе все считали меня хи-
ляком. Думаю, что любой парень пони-
мает мое состояние. Объем груди у меня
был тогда 81 сантиметр, бицепса — 24.
Услышав об атлетической гимнастике, я
достал пособие и стал заниматься само-
стоятельно с гантелями. Сегодня я не
узнаю себя на тех старых, двухлетней
давности фотографиях. При росте 171 см
объем груди достиг 109 см. бицепса —
39 см. О болезнях я и не вспоминаю».
Я знаю таких ребят множество. Таи что
давайте заниматься вместе.
Предлагаю вам первый комплекс уп-
ражнений для начинающих. Обязан пре-
дупредить, что прежде чем приступить к
тренировкам с отягощениями, необходи-
мо подготовить организм к нагрузкам.
Обязательным является месячный курс
общеукрепляющих упражнений. Не надо
делать ошибок, ваш организм ие полигон
для испытаний. Надо помнить, что атле-
тизм содействует пропорциональному,
гармоничному развитию человека, поэто-
му начальный комплекс должен подго-
товить к повышенным нагрузкам основные
группы мышц.
Начальный комплекс.
1.	Бег а спокойном темпе (10—20 ми-
нут). Включается в дни, свободные от ос-
тальных упражнений.
2.	Отжимание на руках от пола |3—
4 подхода по 10 раз).
3.	Подтягивание на турнике «за голову».
Хват рук широкий (3—4 подхода по
10 раз).
4.	Растяжка резиновых бинтов на дель-
товидные мышцы. Стоя с поднятием рук
в стороны поочередно (3 подхода по
10 раз).
3. Упражнения на бицепс с бинтами.
Стоя сгибание рук в локтях (3 подхода
по 10 раз).
6.	Тяга бинта трехглавыми мышцами рун
в наклоне (ЗХ1°1-
7.	Приседание без веса. Ноги на ширине
плеч (3—4 подхода по 10 раз).
8.	Поднятие на носин поочередно каж-
дой ногой |4Х1>)-
9.	Наклоны туловища вперед (4XHI-
10.	Упражнения для пресса:
а)	поднятие туловища лежа на ковре
(ЗХ2В);
б)	поднятие ног из положения сидя на
скамеечке, стуле — руки в упоре назад
(3X201;
в)	повороты туловища в стороны на дис-
ке «Здоровье» (3 подхода по 30 раз).
За подготовительный период постарай-
тесь записаться в клуб атлетической гим-
настики по месту жительства. Если вы ие
знаете, как найти его, обратитесь в спорт-
комитет при местном исполиоме, где
должны быть зарегистрированы клубы.
Если таковым нет, объединитесь с такими
же энтузиастами, как вы.
Совместные тренировки помогут вам
сплотиться и подружиться, а школа атле-
тизма журнала «Родник» поможет с чер-
тежами для блоков и станков, даст реко-
мендации и советы по оборудованию за-
пое, по методике тренировок, режиму пи-
тания, распорядку дня.
Итак, до встречи во втором номере
«Родинка».
Владимир АЛЕКСАНДРОВИЧ
Адам ГЛОБУС
ш ню. мш
РАССКАЗ
ПРЕДСТАВЛЯЕМ РЕДАКЦИЮ
Я художник по образова-
нию, пишу прозу и стихи.
В издательстве «Мастецкая
nlraparypa» подготовлена
книга стихотворений «Парк*.
Люблю ампир и ношу шла-
пу.
Люблю подниматься на
башни.
Увидел мир в 1958 году и с
тех пор люблю свою маму.
Иногда от нечего делать
пишу афоризмы. Вот один их
них: «Черные дни наступают
тогда, когда начинаешь го-
товиться к ним».
Борис уверенно, быстро шел через
парк.
• • •
— Мужик...
«Только этого не хватало».
— ...постой. Помоги, дай пару копеек.
«Еще один в телефонной будке»,—
подумал Борис.
— Сейчас.— Он достал из кармана пару
монет и подал на тому, кто просил. Тот
схватил Бориса за рукав и сказал:
— А ты бога-атый.
«Хватит Не хотел, но...в — подумал Бо-
рис и свободной рукой ударил того, кто
держал его за рукав, в голову.
Монеты зазвенели по асфальту. Лязгну-
ли двери телефонной будки.
Борис побежал навстречу тому, кто
ждал в будке. Ударил и промахнулся.
Его ударили в живот, потом в плечо и
снова в живот. Борис начал задыхаться.
Ударили сбоку в висок
«На а!» — услышал Борис, и мир разле-
телся на мелкие куски.
«Где я! Ударили в висок. Парковав ска-
мейка, я под ней Скоты, заволокли под
скамейку, чтоб не валялся на виду. Дога-
дались же... М-м-м... Сейчас пройдет. Ку-
лаком так не шарахнешь Чего лежать!
Вставай!»
Борис выбрался из-под скамейки. В пар-
ке было пустынно. Сосны застыли в су-
мерках.
«Вечереет. Сколько я пролежал! Час!
Больше! Ну и вид!»
Борис отряхнул пыль и сухие листья с
одежды и пошел к центральным парковым
воротам.
«Почистится, помоется, отгладится и бу-
дет как новое. Который час! Скоты, часы
за две копейки и те забрали. Таи и надо.
Да. Так и должно было быть. Раньше или
позже — безразлично. Иначе и быть не
могло. Должность захотел получить! Шта-
ны почистил, туфли навансовал, постригся,
побрился!! Как же, на прием к министру
первый раз идешь! Сам министр пригла-
сил, яремя назначил. Надо вид иметь,
чтобы не Борисом, а Борисом Борисови-
чем помогли сделаться. Не а джинсах же
ждать перевоплощения. Вот и перевопло-
тился. Чего поперся через парк! Забыл!
Не забыл. Тогда было иначе. Мы просили
но так. Мы деньги сшибали де-ли-кат-но».
Борис приостановился у пустой скамей-
ки и заговорил:
— Девочки, милые, добрый вечер. По-
смотрите на меня. Посмотрите вниматель-
но на меня, на мои джинсы и куртку, они
видели все отечественные хит-парады.
А теперь у меня так болит живот, что нету
никакого спасения, кроме стакана деше-
вого вермуте. Может быть, вы дадите бед-
ному хиппи один рубль двадцать две ко-
пейки и спасете его от мучительной смер-
ти! Спесибо, милые. Мне только рубль и
двадцать две копейки, а больше не надо.
Спасло, дорогие. Гуд бай!
Борис перешел к следующей скамейке,
наклонил голову и снова заговорил с пус-
той скамейкой. Он говорил тихо, но с уве-
ренностью, которая появляется у челове-
ка, когда он одни и те же слова говорит
сто первый раз.
— Парень Брат, прости, помоги. Если
можешь, дай пару монет. Если можешь...
Я прошу. Не обижайся. Спасибо, брат.
«Даяали. Открывали сумочки и давали.
Доставали из кармана и сыпали на ладонь.
Вытаскивали портмоне и отсчитывали. Кто
копейки, кто рубли. Кто на вино, кто иа
хлеб, кто на билет. Помогали бедному
хиппи, спасали несчастного студента, жа-
лели ограбленного человека. Сотни вер-
сий, сотни способов. Люди давали нам
деньги. Мы просили — они даввли.
Но бывало и по-другому, когда после
первого слова заехали Шведу свинцовым
кастетом. Он тек падал затылком на ас-
фальт, что я испугался, как бы не убили
Шведа. Только его не убили, а после драки
были разборы и ящик вина.
А где же теперь тот Швед! Неужто он
остался таким, каким был под магазином
«Табак» в своем бомбоубежище! Сю лет
не виделись. Верно, Борис, ты стол дру-
гим, ты в подвалы и бункера не ходишь,
ты вина дешевого не льешь, глашу не ку-
ришь, колес не глотаешь... Ты — личность!
Ты к министру на прием шел. Министр!
Прием! Получил! Тебя ждали, а ты — в
парке рогом зацепился. Тебя шпана мужи-
ком называет, а ты драться полез. Помог
бы парням и пошел бы тихо. Как же, по-
шел бы... Они что, не знают таких, как
ты — отглаженных, подстриженных! Такие
до первого телефона только и доползают
и начинают на помощь звать. Только не
знали парни, что не будешь ты ни звонить,
ни вызывать. А пойдешь ты, Борис, по
«системной» кличке — Бэр, к Шведу а
бомбоубежище, ведь что это за порядки
такие, когда Бэр в Минске через парк
пройти не может! Министр! У министра
попросим извинения».
• е •
Неуверенный свет от спички нащупал
в темноте мощную дверь в бомбоубежи-
ще. Бэр ударил в дверь ногой — раз, дру-
гой, третий... Заскрежетал засов. В свет-
лом проеме темнел агрессивный силуэт.
Он был нвготоав.
— Чего надо! — гаркнул силуэт.
— Швед есть!
— Залазь,— силуэт уступил дорогу.
Зеленые стены бомбоубежища и слабые
лампочки а проволочных колпаках встре-
тили гостя приветливей.
— Кто! — голос Шведа под низким по-
толком через комнаты и коридоры доле-
тел до Бэра.
— К тебе,— послышалось из-за спины
Бэра.
Бэр вошел а комнату, заставленную
станками и верстаками. Швед лежал на
диване, который своей бордовой бархат-
ной обивкой и белыми гнутыми ножками
в стиле рококо совсем не соответствовал
сизому халату хозяина.
«Постарел Швед. Нет джинсов. Нет
куртки. Нет длинных, до плеч, волос. Нет
хиппи».
— Бэр! Заходи! Но ждал я. Садись или
ложись, если хочешь.— Швед сел иа ди-
ване.
— Постарел ты, Швед, а из подвала не
вылез,— Бэр сел рядом со Шведом.
— Хорошо, что зашел Постарел, гово-
ришь! А я газету видел, а в ней твой порт-
рет. Так гы высоко залез. Правильно... По-
верни голову.
Бэр показал Шведу красный припухший
висок.
— Нормально. Помогли, говоришь, ме-
ня вспомнить,— сказал тот, разглядывая
кровоподтек.
— Помогли, как видишь. Вот я и пришел
спросить. Кто меня в парке под скамейку
уложил! Шел я через парк. Подходит один
и говорит: помоги. Другой в телефонной
будке ждет. Я спешил, думаю, черт с то-
бой. Достал я горсть мелочи. А он мне го-
ворит — богатый ты мужик. Сам понима-
ешь, это уже — неаыкрутка. И понеслось,
и покатилось. Проснулся я под скамей-
кой.
— Где это было! — Швед встал, эосунул
42
кулаки в карманы халата, потом достал из
кармана папиросу, продул, закурил и
крикнул в сторону двери: —Тушкан, вен-
тиляцию включи!
— Сейчас.— отозвался тот, что откры-
вал двери в бомбоубежище
Загудела вентиляционная система. По
комнате пробежал едва заметный сквоз-
нячок.
— Около детской железной дороги,—
уточнил Бзр.
— Ас виду как они!
— Думал, что если я начну, то положу
обоих.
— А подробней можно, или так ахнули,
что память отшибли!
— Шарахнули как надо, но память не
отбили. Наоборот, дорогу в твой подвал
вспомнил, как видишь. Слушай. Один
меньше меня, редкозубый, с усиками, на
парикмахера или на бармена похож, на
нем джинсовая куртка и значок: рот с вы-
сунутым языком — «Роллинг Стоунзь.
— Знаю,— ощерился Швед,— есть та-
кая гниль редкозубая. Апекс его кличка.
И ты не мог его научить, как деньги сши-
бают?
— Этого я научил, но был и другой, тот,
что в будке стоял. Того не помню. Как
зацепились, сам понимаешь, некогда было
разглядывать...
— Забрали что? Или так побили?
— Деньги, часы...
— Ясно. Эй, Тушкан, мы пошли, о ты
сиди, не открывай...
• • •
Рядом со Шведом Бэр чувствовал себя
лет не десять моложе.
«Раньше кодили мы по улицам и не было
у тех улиц тупиков. Сидели мы в скверах
и пили вермут, бывало с девочками бало-
вались и слушали музыку, и сами пели...
Была система, и ездили мы по стране ав-
тостопом, и в каждом большом городе
нас ожидали подвалы с написанными на
стенах адресами других таких же подва-
лов, где не закрываются двери и есть вино,
и ость хлеб. Называли нас — и хиппи, и
патлатыми, и джинсовыми, и подонками,
и вредным элементом, и люмпен-про-
летариатом, и черт знает чем, и бог знает
кем... А мы плевать хотели на все эти зва-
ния, мы ехали, а потом шли, а потом снова
ехали, и у дороги не было тупиков. Только
Шведу не поееэло, попал он в туннель, где
выключили свет,— нашли в его сумке
шприц и ампулы с кайфом. Два года не
было Шведа в объятиях девиц и на доро-
гах. Вернулся он стриженый, с большим
шрамом на ухе. Выпили мы бутылку конья-
ку в вокзальном буфете за встречу и
дружбу, за два долгие-долгие года, и раз-
бежались в разные стороны».
— Найдем. Годом буду, а мы их выло-
вим. Если не ошиблись, и в парке Алекс
был,— мы их у немецкого ресторана и
найдем,— Швед заводил сам себя.
В ресторан он пошел один. Бэр остался
ждать иа аллее. Ом сел ток, чтобы было
видно на всякий случай ресторанное
крыльцо, где курили пьяноватые клиенты.
Вскоре Швед появился на крыльце.
— Сделаем так. Я подойду один, как
будто пьян, и позову их во двор, будто
хочу перстень им сдать, будто не хватило
мне сегодня и я хочу добавить, а на кар-
мане — нули... Короче, наплету. Как толь-
ко заведу их под арку, вставай и за нами
иди, только не спеши, я их один положу.
—- Один такой положил, а потом под
скамейкой проснулся.— Бэр почувствовал,
как задрожало у него колено; оно всегда
дрожало перед дракой, до первого удара.
— Спокойно, Бэр. Они, как цепы, на-
43
брались, а « а форма. Знаешь, а с бухот-
делом завязал. Не могу пить, печенка
не дает. Иголку совсем забыл. Только
когда подкурить, и то редко. Вот как, дав-
но не виделись... Положу их, верняк. Кто
такой Алекс? Кто такой Цапок? Кто они
против Шведа? Главное, не дать убежать
одному, пока я другого буду бить. Сде-
лаем не так. Ты будешь во дворе ждать.
Если какой дернет, ты остановишь. Пер-
вым грохну Цепка, о Алекс пусть бежит, он
твой. Только не побежит Алекс, понадеет-
ся, что они вдвоем мне рыло надраят.
Иди.
— А если это не они, не Алекс с Цап-
ком были в парке? — Бэр кивнул на рес-
торанное крыльцо.
— Они,— хмыкнул Швед.
— Пойду гляну.
— Только в ресторане не зацепись.
•	• •
В ресторан Бэр зашел через черный
ход. В коридоре около буфета стояли и
курили официанты. Бэр азял пачку сигарет
и вошел в зал.
Цапок и Алекс сидели за столиком у
эстрады, с которой толстая солистка ма-
нерно растягивала слова англоязычного
шлягера. За столиком сидели еще дее
девицы. Они смеялись, и Цапку с Алексом
некогда было заметить Бэра.
В дворовой беседке курили парень с
девицей. Бэр сел напротив них и сказал:
— Слушай, мне тут подождать надо.
Ясно? А ты с девочкой пойдешь и поси-
дишь на аллейке или в другом каком мес-
то. Город велик...
Парень с девицей ушли. Бэр остался
ждать драки в ночном дворе.
«Не получится из меня личности. Я —
жлоб, козел... Только без «козла»! Хо-
рошо, пусть без «козла». Просто — жлоб
микрорайонный, жлоб из микраги... Куда
лезу? Чего надрываюсь? По кабинетам на
полусогнутых, с улыбочкой, в коридорах
с теми, на кого смотреть гадко, здоро-
ваюсь за руку. Пять лет полз, унижался,
прикидывался, и, наконец, пожалели, при-
няли за своего, довели до приемной, орга-
низовали встречу... Работай, Борис! Ты —
свой, системный, тебя приняли, зачислили
а легион! А ты через парк, вместо того
чтобы на автобусе по проспекту. А ты
биться из-за монет. Но это судьба: и на
проспекте могли остановить...»
Под аркой появились три мужских си-
луэта. Швед шел посередине, он шатался.
— Давай,— Бэр узнал голос Алекса.
— На-а,— Швед ударил, только не
Алекса, а высокого Цапка в пах. Цапок
скорчился. Алекс не ожидал такого по-
ворота. Он только и успел подставить руку
под Шведов кулак, но кулаков у Шведа
Два.
— Лежать, скоты! — Швед наклонился
над Цапком.— Деньги!
— За что? — застонал Цапок.
— За парк, за скамейку...
— Он сам завелся, мы не хотели...
— Деньги! — ощерился Швед.
Цапок попытался подняться, ему было
тяжело лежа доставать из кармана деньги.
Швед ударил Цапка ногой в грудь.
— Лежать, сказал!
Цапок с Алексом достали наконец день-
ги и отдали их Шведу. Бэр стоял а стороне
и глядел, как Цапок снял с руки часы и те
исчезли в кармане Шведа.
— Мы пошли... Пока не выйдем со дво-
ра — не вставать.
Цапок с Алексом не ответили.
Бэр и Швед пошли на проспект мимо
ресторанных витрин, в которых красова-
лись пузатые немецкие вазы.
— На деньги.
— Много.
— Я оставлю себе часы, а ты себе новые
купишь. Давай пройдемся. Давно мы с то-
бой не ходили.
Бэр и Швед направились в сторону вок-
зала. Они миновали магазин «Подарки»,
где на вывеске сияла бронзовая бабочка,
и пошли по темной аллее.
— Ви ол лив ин зэ елоу сабмарин *,—
пропел Швед.
— Та-да-та, та-да-да-та,— помог ему
Бэр.
Они остановились и смеялись на аллее.
Стояли и смеялись. Они смеялись громко,
просто хохотали... Постороннему человеку
могло бы показаться, что за их хохотом
и аправду таится что-то смешное, несмеш-
ного ничего не было. Этот хохот был
обычной истерикой людей, вышедших из
драки победителями.
— Швед, у тебя есть работа?
— Хочешь подхалтурить? Приходи ко
мне, постругаешь...
— Нет, такая работа, чтоб года на два,
три...
— Есть одна работа. Год можно про-
держаться. Все конторы шизанулись на
вымпелах, всем сегодня нужен рекламный
вымпел или календарь. А печатать их не-
сложно. Мой Тушкан и подписался, а ему
напарник нужен.
— Пошли, я поговорю с Тушканом.
— Нет. С Тушканом я сом буду гово-
рить, если что. А кому деньги понадоби-
лись!
— А что это за Тушкан?
— А черт его знает. Я же с малолетка-
ми зацепился. Помнишь, сколько их у меня
ошивалось? Разогнал. Всех выгнал, чтоб не
воняли. Щенки! Они закладывать друг
друга начали. Из-за чего? Из-за деаок,
из-за травы... Смех. Раз ко мне люди при-
шли, предупредили. Так и так, Швед, хо-
чешь, чтобы подвал у тебв остался,—
гони от себя шпану. Другой раз люди при-
шли, а чтобы третий раз не приходили, я
всех сопляков с их соплячками и выпер.
Не бил, не пугал, просто сказал, чтоб за-
были дорогу в мой подвал. Они забыли,
а мне скучно стало. Привык я работать,
когда мне в спину глядят. Одним, наобо-
рот, чтоб тихо, чтоб никого не было. А мне
лучше, когда кто-то торчит в комнате,
чтоб было, наконец, кого в магазин по-
слать. Скучно мне стало, тут и подвернул-
ся Тушкан. Еду я а электричке. Холод.
За окнами снег с дождем, а он в тамбуре
в одной рубашке стоит. Покурили мы с
ним, поговорили. Оказалось, что кроме
рубашки, штанов и ботинок у него ничего
и не было. Пожалел я бичугу, пустил в
подвал.
— А как звать его?
— Говорит, Саша. Только он такой
Саша, как я — дедерон. Как-то назвал
Тушканом, он отозвался, так и пошло...
Теперь он работу себе нашел... Так кому
деньги понадобились?
— Мне.
— Тушкан тебе не напарник.
— Почему?
— Не будешь ты с ним работать.
— Не понимаю.
— Понимаешь. Нет тебе дороги в под-
вал.
• Строка из песни ансамбля «Битлз».
Бэр засмеялся, ио Шеед его не под-
держал.
— Не крути, Швед. Мы с тобой всегда
были друзьями. Кто мне поможет, если не
ты? Надо мне в систему вернуться. Устро-
юсь сторожем, а на вымпелах поднимусь.
Будут бабки, будем дальше думать. Не
могу я, Швед, не могу я а системе жить,
по паркету ходить, на цементные лица
глядеть. Пять лет я на животе полз.
Знаешь, под интеллектуала косил. А боль-
ше не могу; они не бьют, они плюют в
душу. Все делается только за спиной.
В глаза только хорошие слова, а за спиной
грязь. Бывает, стоишь а светлом коридоре,
где одних дверей на три общаги хватило б,
стоишь и рассуждаешь с каким-нибудь
замом заведующего отделом про этиче-
ские ценности и эстетические достижения.
Он тебя ненавидит, а ты его — соответ-
ственно. Только ты ему этого не говоришь,
а он тебе, естественно. Кажется, урыл бы
его, руками асфальт взорвал бы, чтоб это-
го козла в землю загнать, так нет... Тер-
пишь.
Есть ли у человека душа? Не знаю. Но
у меня странное чувство начало появлять-
ся... Захожу я в свой офис, а душа по-
кидает меня, остается за дверью... Я ра-
ботаю — заполняю бланки, подсчитываю
проценты, выполнвю параграфы, разгова-
риваю, отвечаю по телефону, пишу пись-
ма.., Только все делается механически.
Наконец, выхожу из офиса — и душа
возвращается. Не могу я так дальше жить.
Сам себя начинаю бояться.
— Не гони фуфел, Бзр, но пролезет.
Ты один чистый из нашей системы вышел.
Ни кир, ни бабы, ни наркота тебя не вол-
новали. Нет тебе дороги в подвал. Дума-
ешь, не хочу с тобой работать? Хочу. Из
всех нос один ты другим стал. Ни Бата,
ни Ирен, ни Малыш, ни Кэт, ни Соловей
с Гараниным — никто из подвала не вылез,
все остались в бомбоубежищах, а ты —
выбрался. За то, что щенков не сдал, спа-
сибо. Не психуй. Ну, подставили они нож-
ку, но мы с ними рассчитались — деньги
твои в твоем кармане. А дальше наши
дороги разбежались. Все. Если что, за-
ходи.
•	• •
Бэр пошел ма вокзал. Ему захотелось
постоять на перроне, посмотреть на отъ-
езжающих людей, хотелось очутиться в
толпе, хотелось расплавиться в расстава-
ниях и встречах.
Из-за угла навстречу Бэру вышло двое
мужчин. Ом узнал их. Он резко повер-
нулся и побежал. Топот покатился по пус-
тынном улице. Бэр выбежал на площадь.
Через площадь он бежал легко и быстро,
но ему казалось, что так медленно он ни-
когда в жизни не бегал. Бэр оглянулсв:
Цапок и Алекс отставали. Бэру уже не хва-
тало воздуха, невидимые руки сдавили
горло. Больше он не оглядывался.
С площади — по лестнице через арку
ом забежал во двор. Темным, без фона-
рей, засаженный кустами университет-
ский двор. Бэр кинулся напрямик по кус-
там и газонам, по цветникам и через низ-
кие садовые заборы...
На улицу, через нее, в проходной подъ-
езд, на последним этаж, через чердак, в
другой подъезд, во двор, к стене, иа стену,
по ней, на крышу, по пожарной лестнице,
на контейнер с мусором, через гаражи, к
забору, через забор, в сквер, через улицу,
во двор...
Перевод с белорусского
Елены БЕЛЯЕВОЙ
44
ПОШЕЛ ЗАНАВЕС!
Светлана КУЗЬМИНА
По
поводу
Гарольда
И ОСОБЕННО МОД, ИЛИ
О САМОМ ГЛАВНОМ
«Как бы я хотела быть старой, чтобы
стать такой, как Мод»,— услышала я в
уютном фойе малой сцены театра имени
Янки Купалы после спектакля по пьесе
Ж.-К. Карьера и К. Хиггинса «Гарольд и
Мод» (режиссер Н. Пинигин).
Это сказала очень юная особа с яркой
косметикой и выразительными глазами
Что было в них? Растерянность и печаль.
Но, может, мне так показалось.
Стать старой? Об этом ли мечтают в
семнадцать? Старой — нет. Такой, как
Мод,— да. Потому что Мод — это жен-
ственность и мудрость, это юность души,
которая просвечивает стареющую —
увы — телесную оболочку и преображает
не только ее, но и все, что рядом и вокруг.
Полицейского, кладбищенскую тишину,
многолюдный и одновременно безлюд-
ный город.
Ищу человека. Не любви, не того, что
«надо» или проходит под грифом «хочу».
Ищу человека. Помните, у Шекспира Гам-
лет говорит об отце: «Он человеком
был».
Человек — вот мечта юноши Гарольда.
А человека-то и нет. Есть множество вся-
ких утех, но нет утешения. Есть ценно-
сти — самые разные, от автомобиля до на-
дувной куклы а человеческий рост, ио нет
бесценного и неподкупного. Есть все —
нет человека. И мир становится обесчело-
веченным, и с ним можно играть по жес-
токому сценарию хитроумно продуман-
ных мнимых самоубийств. Гарольд в
этом — виртуоз, и в этой самоубийствен-
ной виртуозности ом одновременно и ве-
лик, и жалок.
Не так ли и мы в своем одиночестве
убиваем себя безобидной сигаретой,
рюмкой, завистью, сплетней, ревностью,
злостью?
Человеком — навсегда и во всем — ос-
тается Мод, и не только для Гарольда:
для всех, кто ее увидел, такую нелепую
и прекрасную, по-детски наивную и муд-
рую, как Пифия. За ее плечами слишком
много — и война, и концлагерь. Перед
нею — глядящая уже всем в глаза опас-
ность всеобщей смерти. Но главное, в ней,
как в магическом кристалле, сфокусиро-
вался гуманистический опыт столетий
Да, да. Именно так. Гуманистический опыт
столетий, не подаренный свыше, а выстра-
данный.
Под номером на руке, выколотым, быть
может, в Дахау, пульсируют теплой жил-
кой образы и тени живущих и живших, их
память, их надежды, их страдания...
В словах Мод оживает и по-своему
осмысливается философия ученых му-
жей — от Соломона и Сократа до Конфу-
ция и Шпенглера... Но мужская философия
окрашивается чисто женской мудростью,
любовью к жизни, нежностью и печалью.
Печаль по уходящим мгновениям, меняю-
щемуся выражению лица собеседника,
которое уже никогда и ни у кого больше
не повторитсв.
Ее ум изощрен, как у философа, но она
чутка ко всем проявлениям многогранной
жизни.
Притягательны успехи цивилизации.
ЭВМ вычислит все варианты встреч, облег-
чив поиск «второй половины». Врач выле-
чит комплекс неполноценности, назначив
транквилизаторы и снотворные, утихоми-
рит бунтующее сердце.
Но жажда по человеку остается. Что
сможет ее утолить? «Надо строить мос-
ты,— говорит Мод,— разрушать стены
между людьми, идти навстречу друг дру-
гу». А для этого нужна смелость и граж-
данское мужество. Обесчеловеченность
можно вылечить только человечностью и
ничем иным.
Ах, Мод, Мод. разве Вы есть? Может,
все-таки, Вы — выдумка, тонкий покрое
Майи, наброшенный над бездной конца
XX века?
Но Ваша страстность, Мод, Ваша любовь
к людям, которые выселяют Вас из дома,
выметают, как сор, из жизни. Ваша неж-
ность к деревьям и дельфинам, печаль и
надежды — неизбывны. Даже когда Вас.
Мод, уже нет, когда опущен занавес, и
Стефания Михайловна Станютд. сыграв-
шая, вернее, воплотившая Вас с такой
адекватностью человеческой сути, пере-
одевается в крошечной гримерной рядом
с молоденькими актрисами.
Не только Гарольд — Игорь Денисов —
но и зрители знают, что Вы есть и были
всегда. В спектакле есть один эпизод, в
котором Мод показывает Гарольду дав-
ний, очень давний свой портрет и говорит:
«Я и сейчас такая...»
Это портрет, нарисованный отцом акт-
рисы Михаилом Петровичем Станютой и
хранящийся в Белорусском художествен-
ном музее. Там
девочка с глазами голубыми
за раму смотрит,
за окно —
на мир.
Портрет уловил то особенное в женской
судьбе, что можно назвать женским гени-
ем. Женским гением созидания и пони-
мания.
Гарольду повезло: он встретил свою
Мод, пусть и лежит между ними время,
время разных поколений, в может, и раз-
личных миров
— Как бы я хотела быть старой, чтобы
стать такой, как Мод
Это желание равносильно встрече с че-
ловечностью в самом себе.
Возраст — не гарантия доброты. Хоро-
ший человек с возрастом становится луч-
ше, плохой — хуже. Вырастает и цветет
то, что заронили в тебя и что посадил ты
сам.
Как обойтись без громких призывов к
доброму и вечному? Может, надо встре-
тить свою Мод? Не только на театральных
подмостках, хотя и такая встреча — пода-
рок и праздник. Надо встретить в жизни,
я самом себе, чтобы помять: многое со
временем безудержно уходит от нас, но
что-то может уйти и без надежды на воз-
рождение даже в наших детях, ибо их
можно научить только тому, что умеем
сами.
Умеем ли?
45


Цена 2S коп.
36


Индекс 7482$
39
38
Яядомд, и/7о ТЭТУ?
\	Л/^/24
1 £Н ДУГЯЛМТНЧНЫф
5 1Л -И/7 7//^ХГ./. Л|
fWW V Л*
/л гл/Ш/ / vzz/v ЛЮ
 Ws
7/ Н£ 7РЭ£Д,	1
/ ДРЛ1РУУС7РДЦ6/Я
л С/ЛЬ/—ТЭТЕ) ЯШЧЭ НЕ
ДРЛ14ЯСТРДЦЬ/Я
ДОБРЫХ РРЯЕРЯ!У. 5
77ДЧДХ//ЕЛУ...	)
г\ С/7ЕКГР 7 УЗРОВЕНЬ
ВЬМУЧЭННЯ ХУТЦЛ Л1ЯНЯ1
ЩУКИЮЦЬ, ДЗЕ СЛАБ]НА У А
42. Я РД$УЛ1БЮ 7Ж: /СД/]/ ^6/Д/ ^//7Д/У-
<7ср сродх-7 зн/^ч^/уня, тям
ШрПУ/17 /7/] СЛЛМЯХЗЯРДЗЯ/РЧЕ
43.
>7^ 7ДХ я ГД/ХЕ
Л УяДЛЯ Л Я /УДШУ/о
Я СУСТЯЭЧУ 3 7Л1/.
Ill U/TO ГУ7ДЗД
I/ ЦЬ/З/Л/ЗНЦБ/Я
И яхяя ямяль УУР
У /7ЛСПРД£Дв/?/М
Ч Л7/ЯНЬ/.Af У/лЯХЯЛ1
' Е/РЛДДЗ/д/) УС/М/ЕДКТ
I з 77Р£>/ЩЭЛЬЦДЛу уР
7 ях Яь7 телу/у/ БЬУ/Ю
ДД/17И, Д 77£Ри/ДЯ
о у стр 9 чд худе уе
\С/7ДДЯЕ/УДДСЯ...
Окончание следует