Российский государственный гуманитарный университет


Bent Jensen
Den
lange
befrielse
Bornholm besat og befriet 1945-1946
Odense Universitetsforlag 1996


Забытые страницы истории второй мировой войны
Бент Енсен
Долгое
освобождение
острова
Борнхольм
1945-1946
Перевод Бориса и Людмилы Вайль
Москва
2001


УДК 94(4) “1939/45” ББК 63.3 (0) 622.13 Е 63
Художник Михаил Гуров
В оформлении использована карта о-ва Борнхольм Генерального штаба Дании
с указанием размещения и численности советских войск
© Енсен Б., 2001 © Российский государственный гуманитарный университет, 2001
ISBN 5-7281-0422-3


Оглавление
Введение 9
Три неофициальных вопроса и три официальных ответа — Национальная проблема - Малое в большом — “Тайна” Борнхольма - Попытка демистификации - История и пишущие историю
1. 	Исторический и политический фон 17
Межвоенный период — Период советско-германского пакта - Альянс СССР с западными державами в 1941—1945 гг. — “Есть в Балтийском море остров Борнхольм” — Дания между Востоком и Западом - Союзники готовятся к освобождению Дании - Москва и “Борющаяся Дания” — Статья в журнале “Война и рабочий класс” - “Кто будет освобождать Данию?” - Борнхольм как объект освобождения — Дёссинг: “Дания - в русской сфере влияния” - Роль Совета свободы — Согласие на “Буля и др.” - “Организующее ядро новой Дании” - Совместное обращение - Инициатива “Свободных датчан” — Стокгольмский “базар” - Конференция великих держав и Дания - “Красный флот” об освобождении Дании — Высадка на Борнхольм “целесообразна” - Переговоры о военном соглашении — Раздражение Лондона - На повестке дня — занятие Борнхольма — Москва и освобождение Дании — Гонки кончились
2. 	Освобождение Дании и Борнхольма 59
Западные союзники - Уверенность западных союзников - Кто проснулся первым? — Не СССР ли освободит Ютландию? - Советская высадка на Зеландии и марионеточное правительство? — Наперегонки — Борнхольм - черточка на воде? - Эйзенхауэр отказывается от Борнхольма - Заинтересованность Лондона в Борнхольме - Британские объяснения - “Линия бомб” - Дювинг и Иден оправдываются - Немцы и освобождение Борнхольма - СССР и освобождение Борнхоль-


6
Бент Енсен
ма — Советская высадка — Оккупация затягивается - Предположения о сговоре — Идея компенсации Кристмаса Мёллера
3. 	Копенгаген и Борнхольм 109
Контакт со столицей — Контакт с Дювингом - Контакт с Москвой - Приказ сотрудничать с советскими освободителями — Финал — Копенгаген забыл о Борнхольме?
4. 	Борнхольмцы и освобождение 125
Разрушения и жертвы - Встреча с десантниками - Братство по оружию - Просьба о военном подкреплении — Местный комитет призывает сохранить Борнхольм датским - Эвакуация немцев — Датско-русские переводчики — Финансирование оккупации
5. Датское правительство и русские 143
Объяснения советской стороны — Первое авторитетное заявление — Политика датского правительства - Майская миссия Енса Хольма - Заседание правительства
18 мая — Приезд правительственной делегации - Заявление от 22 мая - Правительство и общественность — Намордник для прессы — Борнхольмская пресса — Визит генерал-майора Короткова в Копенгаген - Первая датская “инструкция” - Губернаторская “дипломатия визитов” — Визит Могенса Фога - Визит кронпринца и кронпринцессы - Визит союзнических журналистов - Дёссинг о Борнхольме - Прощальный визит Дювинга - Визит Арне Сёренсена - Визит министра Акселя Ларсена
6. Борнхольмцы и русские 187
Борнхольмский губернатор - Настроение борнхольмцев - Советские солдаты - Численность солдат — Размещение войск — Размещение офицеров - Задачи и занятия - Быт советских войск — Религия — Магазины для русских - Советские коменданты - Смертные случаи среди советских солдат - Русские в Финнмарке: сравнение
7. Пешка в большой игре 223
“Странный случай” - Англия и советская оккупация — Стратегическое значение Борнхольма — Лондон отказывается решать проблемы Копенгагена — Дания желает знать дату ухода западных союзников - Намерения Москвы во время оккупации - Датско-советский договор о дружбе и взаимопомощи? - Морские и авиаци¬
онные базы? - Памятная записка от 25 июля 1945 г. - Плата за оккупацию
8. Попытки использовать Лондон 239
“Датские сигналы” - Командующий Борнхольмским военно-морским округом - Датские новобранцы на Борнхольме - Планы Кристмаса Мёллера - Лондонское


Оглавление
1
заявление Кристмаса Мёллера — Несостоявшаяся поездка в Москву — Уход советских войск из северной Норвегии - Последствия отмены поездки - Прощальный подарок - Борнхольм и американские базы в Исландии и Гренландии - Октябрьские инициативы Дании — Визит министра обороны и командующего флотом - Визит датского военно-морского флота - Визит премьер-министра Буля - Несостоявшаяся инициатива
9. 	Чиновник и комиссары 261
Густав Расмуссен - “Весь русский вопрос и Борнхольм” — Идея о приглашении маршала Рокоссовского — Датское военное руководство и Борнхольм - Нагоняй из Лондона - Наставления военных — Борнхольм как средство давления - Московская конференция министров иностранных дел 21 декабря 1945 г. - Советский пессимизм: Дания — “британский доминион”
10. 	Активизация и спад 281
Проект ноты Москве от 5 января 1946 г. - Беседа Дёссинга с Деканозовым - Фон Стеманна не посвящают - Совет Лондона Расмуссену - Другие советы и дебаты в газетах — Дело стопорится - Беседа с Вышинским - Проблема с Лондоном - Нота о Борнхольме отшлифовывается - Молниеносная реакция Москвы - Сталин и уход советских войск с Борнхольма — Ответная датская нота от 8 марта 1946 г. - Общественность догадывается — Обещание Дании о “самоокупации” - Борнхольмцы и датский МИД — Маневры министерства - Дискуссии о нотах
11. 	Эвакуация 309
Никакого иностранного вмешательства - Вопрос о численности датских войск - Прибытие датского гарнизона - Лондон и гарнизон - Идеологическая обработка - Организация отъезда — Прощальный визит генерала Якушова в Копенгаген - Плата за оккупацию - Прощание — Советское освещение эвакуации — Почему? — Косвенное давление - В контексте международной политики - Жест, который ничего не стоил - Северный и южный фланги — Иранский кризис — Письмо Сталина — Кильский канал и проливы — США, Борнхольм и Гренландия
Эпилог 337
Вместо заключения 347
Сокращения 357
Библиография 358
Именной указатель 363


Введение
На карте мира остров Борнхольм занимает не так много места, да, впрочем, так же и на карте Дании, где он всегда помещается в особой рамке в углу. Борнхольм находится на самом краю датского королевства, на его юго-восточной периферии — это последний обломок бывшей датской империи в Балтийском море. Именно это почувствовали борнхольмцы в 1945—1946 гг., когда их остров стал предметом большой политики. Борнхольм и его значение как стратегической базы и средства политического давления обсуждался тогда в министерствах иностранных дел и в военных штабах в Москве, Лондоне, Копенгагене и Вашингтоне, о нем писала международная пресса.
Три неофициальных вопроса
и три официальных ответа
Есть три главных вопроса, в которых в определенном смысле скон¬
Русская оккупация Борнхольма - это одна из тайн, которыми русские любят себя окружать, вызывая замешательство у своих друзей и радость у своих врагов.
“Манчестер Гардиан ”, март 1946 г.
центрирована вся проблема Борнхольма 1945—1946 гг. и на которые данная книга попытается ответить:
1. Почему советские, а не британские войска высадились на острове в мае 1945 г., когда капитулировали немецкие оккупационные войска?
2. Почему советские войска были на острове так долго и в таком большом количестве?
3. Почему советские войска так неожиданно и в такой спешке покинули остров весной 1946 г.?
Официально датское правительство считало, что никакой проблемы Борнхольма вообще не было. Когда эвакуация советских войск с острова стала реальностью, Министерство иностранных дел Дании подготовило так называемый внешний отчет для датских дипломатических миссий, который также лег в основу сообщения, сделанного


10
Бент Енсен
министром иностранных дел в Комиссии по иностранным делам. В этом отчете вопрос о Борнхольме был представлен почти идиллическим образом, содержащим, кстати, и фактические ошибки и сомнительные постулаты:
«10 мая, после запоздалой немецкой капитуляции, вызвавшей советские бомбардировки городов Рённе и Нексё, один из советских полковников принял командование на острове на себя. Полковник заявил датскому губернатору Борнхольма, что советские войска прибыли на остров как союзники Дании и исключительно с целью окончательно изгнать немецких оккупантов. 22 мая советский комендант передал губернатору письменное сообщение, в котором подчеркивалось, что Борнхольм - часть Дании и что остров был занят только потому, что оказался в пределах советской зоны оккупации Германии. Оккупация будет временной и будет длиться до тех пор, пока в Германии не будут “решены вопросы, связанные с войной”. В советском меморандуме, врученном позднее, говорится, что остров занят временно, до решения военных проблем в Германии. После беседы датского министра иностранных дел с советским замнаркома иностранных дел Вышинским в начале 1946 г. и после ноты Дании, врученной последнему 4 марта, вопрос был решен. 6 марта нарком иностранных дел В.М. Молотов в ноте заявил, что Советский Союз готов вывести свои войска с Борнхольма, если Дания в состоянии занять остров собственными силами и сохранить там свою администрацию без участия иностранных войск и иностранной администрации. После подтверждения, сделанного Данией, 17 марта был начат вывод советских войск»1.
Почти одновременно датский посланник в Москве Т. Дёссинг представил другое, со своей точки зрения логичное, изложение дела своему шведскому коллеге. В нем, в частности, говорилось:
“Оккупация Борнхольма, совершившаяся около 11 мая 1945 г., кажется, была предпринята без какой-либо предварительной договоренности с западными державами <...> Что оккупация была предпринята Красной Армией, мотивируется и мотивировалось тем, что Борнхольм лежит далеко на Восток от той линии, которая в Германии разделяет районы операций войск Советского Союза и западных держав. Это также и официальная точка зрения Дании. Вскоре после занятия острова комендант Красной Армии на Борнхольме сообщил датскому правительству, что оккупация является частью обычных военных операций и носит чисто временный характер. Подобное же заявление было сделано советским правительством 25 июля 1945 г. в памятной записке датскому правительству <...> По получении этих заявлений датское правительство не нашло, что было бы естественно, возможности обратиться к советскому правительству касательно сроков вывода войск Красной Армии. Надо в этой связи помнить, что в другой части Дании все еще находились британские войска. В октябре 1945 г. датское правительство направило обращение к британскому правительству относительно британских войск в Дании <...> В последующие месяцы британские вооруженные силы были существенно сокращены. После этого датское правительство послало в середине февраля 1946 г. ноту советскому правительству, в которой обращало внимание на то, что датская армия теперь реконструирована, так что Дания может принять на себя все задачи охраны <...> 5 марта Молотов сообщил датскому послу, что если Дания в состоянии своими собственными войсками занять Борнхольм, то советское правительство выведет свои войска <...> Если принять во внимание, что одновременно с этим Советский Союз сообщил, что его войска будут выведены из Германии, то можно сказать, что оккупация Борнхольма проходила по плану, в соответствии с декларациями, данными при оккупации”2.
Как можно видеть, изложение посланника, содержащее ряд фак¬
1 UM 105 Dan 5 (проект отчета с замечаниями от 22.03.1946 г. В советской ноте говорилось не о “сохранении”, а о создании датской администрации).
2 UM Moskva-AMB 87 F 1 (“Den russiske besaettelse af Bornholm”, датировано 3.04.1946 г.).


Введение
11
тических ошибок, в нескольких местах отличается от министерского отчета. Особенно бросается в глаза неуверенность датировки оккупации, ноты, посланной Данией Советскому Союзу, и советского согласия покинуть Борнхольм.
Полуофициальное российское мнение также не дает четкого ответа на этот вопрос:
“Борнхольм был освобожден 11 мая советскими войсками, поскольку остров находился в районе операций советских вооруженных сил. 19 мая министр иностранных дел Кристмас Мёллер поблагодарил советских офицеров за освобождение этой части страны. В меморандуме советского правительства от 25 июля 1945 г. говорилось, что Борнхольм - часть датской территории и занят Красной Армией он лишь временно, пока в Германии не будут решены военные проблемы. Вопрос о выводе советских войск с острова был впервые официально поднят датским правительством 28 февраля 1946 г. В Москве, естественно, он официально не рассматривался, хотя там и появлялись отдельные статьи в газетах на эту тему. Уже 5 марта 1946 г. советское правительство выразило готовность вернуть остров датскому государству, если Дания будет сама в состоянии занять остров собственными военными силами и создать там собственную администрацию. После датской ответной ноты от 8 марта Народный комиссариат иностранных дел 16 марта информировал датскую миссию в Москве о том, что советское правительство дало приказ вывести советские войска с Борнхольма. 5 апреля эвакуация была закончена. Поэтому не может быть речи о каком- то затягивании этого дела. Со стороны Москвы в официальных контактах с самого начала проявилось неожиданное для тоталитарных режимов уважение в вопросе о датском господстве над островом”3.
Национальная проблема
Если верить этим официальным версиям, то советское завоевание и
оккупация датского острова — совершенно естественное событие, и 11-месячная оккупация не составляла никакой проблемы ни для одной из сторон. Так что для историка вроде бы и нет оснований изучать этот вопрос. Между тем официальные документы дают сокращенное и отчасти искаженное изображение событий от оккупации до вывода войск. Когда мы позднее коснемся неофициальной стороны действительности, то увидим, что советская оккупация в большой степени беспокоила и население Борнхольма, и правительство в Копенгагене. Они только делали вид, что все в порядке. Губернатор Борнхольма П.К. фон Стеманн, представитель датской власти, в течение всего пребывания советских войск на острове имевший ежедневные прямые контакты с советскими оккупационными властями, в своих мемуарах критикует осторожную политику датского правительства. Губернатор прямо пишет, что центральные власти боялись русских, и приводит примеры того, когда более открытое и смелое поведение датчан советские оккупационные войска могли бы, по его мнению, воспринять как нормальное.
Борнхольм был серьезной проблемой в отношениях между малым государством Данией и великой державой СССР, и советское решение оставить остров весной 1946 г. было названо “самым большим государственным событием, пережитым нами после освобождения”. Москва никогда не сообщала датскому правительству о том, как долго она намерена держать многотысячный советский гарнизон на Борнхольме, и именно это неведение мучило и
3 	См.: Материалы архивной конференции “Перемены и итоги”, Эрё, 5 декабря 1993 г. Оденсе: Оденсе университет, 1993.


12
Бент Енсен
борнхольмцев, и вообще датчан. Пребывание нескольких тысяч советских солдат на острове, неясность цели их пребывания, желание сменявшихся датских правительств освободиться от советских войск — все это черной тучей висело над датско-советскими отношениями того времени. Когда все это осталось позади и можно было высказываться относительно свободно, одна столичная газета написала о тех сильных чувствах, которые вызвал вывод войск и которые показали, “насколько важен был для нас этот вопрос и как жег он нам сердце”4.
Советская оккупация датского острова, расположенного на юге от Швеции, также очень беспокоила шведское правительство и шведскую общественность; норвежское же правительство, казалось, не интересовалось Борнхольмом, хотя северная Норвегия до сентября 1945 г. тоже была занята советскими войсками. Англия, воспринимавшая Данию как сферу своего влияния, с пристальным вниманием следила за борнхольмским вопросом. В 1945—1946 гг. в Палате общин запрос относительно Борнхольма ставился не менее пяти раз. Для США же Борнхольм не представлял большого интереса.
Присутствие советских войск на Борнхольме, естественно, очень задевало самих борнхольмцев. Это касалось и простых людей, и избранных народом политиков, и представителя правительства на острове — губернатора.
Малое в большом
В данной книге будет рассмотрена реакция на всех этих уровнях. Те же самые события будут освещать¬
ся так, как их воспринимали борнхольмцы, губернатор в Рённе, правительство в Копенгагене, русские, немцы, англичане, американцы и шведы. Благодаря такой смене перспективы, весь “борнхольмский комплекс” будет открываться перед нами слой за слоем. Разные разделы книги написаны в различной тональности — в зависимости от темы. Но всегда автор стремился писать ясно и понятно. Книга написана для читателей, интересующихся данной темой. Но одновременно строго соблюдались требования исторической науки о документации, обосновании и аргументации.
Особое впечатление в борнхольмской теме этого периода производит вплетение малого в большое, и наоборот. То, что решалось в военных штабах и на тайных встречах в Москве и в Лондоне, имело прямые последствия для обычных борнхольмских будней. Бомбы 7 и 8 мая и советская высадка на остров 9 мая были не просто грозой с ясного неба, но результатом сложного сочетания многих факторов: размышлений наркома иностранных дел В.М. Молотова и решений советского Главного командования в Москве (Сталин и генерал А.И. Антонов), штаб-квартиры союзников в Реймсе (генерал Д.Д. Эйзенхауэр), штаб-квартиры 21-й группы армии в Люнебурге (фельдмаршал Б. Монтгомери), главнокомандования вермахта во Фленсбурге, английского министерства иностранных дел и английского правительства в Лондоне (премьер-министр У. Черчилль), миссии Штаба Союзных Экспедиционных Сил (ШСЭС, Supreme Headquarters Allied Expeditionary Force) в Дании и датского прави¬
4 	Berlingske Tidende. 17.03.1946.


Введение
13
тельства в Копенгагене (генерал Р. Дювинг, премьер-министр Виль- хельм Буль и министр иностранных дел Кристмас Мёллер), немецкого коменданта и датского губернатора на Борнхольме (Г. фон Камптц и П.Х. фон Стеманн).
Обратную связь было трудно заметить с первого взгляда, но она была. Настроения населения на острове передавались в первую очередь через губернатора, дальше — правительству в Копенгагене и составляли таким образом основу политики датского правительства.
Если борнхольмский вопрос должен описываться исчерпывающе, он должен быть рассмотрен как в датских национальных рамках, так и в контексте советской внешней политики и международной политики этого периода. Конечно, надо помнить, что проблема Борнхольма была лишь одной в ряду других проблем, занимавших правительства в Копенгагене, Москве и Лондоне. В Дании после пяти лет немецкой оккупации и разрыва нормальных торговых связей вся ситуация со снабжением (особенно углем, нефтью и различным сырьем) была очень острой. Другой важной проблемой были двести-триста тысяч немецких беженцев, оказавшихся в Дании к концу войны. Вопрос о южном Шлезвиге и о сотнях тысяч беженцев из восточной части Германии, находившихся там, чрезвычайно занимал датское правительство и датских политиков.
В стране проходили чистки и преследовались те, кто сотрудничали с немцами. Страна готовилась к первым свободным выборам после освобождения. Датская социал-демократия была поглощена наступательной политикой датской ком¬
партии и летом 1945 г. вела с этой партией “переговоры о ликвидации раскола в рабочем движении”.
У Москвы в это первое послевоенное время были свои огромные проблемы, требовавшие решения, и Борнхольм был лишь одним маленьким кубиком в советской игре- головоломке о будущем Европы и всего мира. Оценивая политику Кремля в отношении Борнхольма, следует помнить о таких сферах его интересов, как вопрос о Германии, советский контроль над будущими “народными демократиями”, московскую политику по отношению к турецким проливам, отношения с Финляндией, занятие северной Норвегии, всю японо-китайскую проблематику и северный Иран. Все это заключалось в вопросе: как Москва смотрела на Данию, Европу и на весь мир в 1945—1946 гг., когда СССР, согласно утверждению В.М. Молотова, был одной из важнейших держав мира и когда ни один международный вопрос нельзя было решить, обойдя Советский Союз или “не прислушиваясь к голосу нашей Родины”5.
“Тайна ” Борнхольма
Когда стало известно о решении СССР уйти с Борнхольма, английская газета “Манчестер Гардиан” назвала советскую оккупацию Борнхольма “тайной”. Газета добавляла, что датское правительство соблюдало в этом вопросе такое же тактичное молчание, как и русские. Поэтому, делала вывод газета, эта “тайна” все еще оставалась неразъясненной. В известной степени, она такой с тех пор и осталась.
Тема освобождения от немцев и оккупации Борнхольма в 1945—1946 гг.
5 	Молотов В. Вопросы внешней политики. М., 1948. С. 24.


14
Бент Енсен
советскими войсками до сих пор не была раскрыта достаточно глубоко. Существует много работ, освещающих различные стороны данной темы, но зачастую они базируются на односторонних или ненадежных источниках, или рассматривают эту тему с предвзятой точки зрения. В первую очередь нужно упомянуть воспоминания П.К. фон Стеманна “Одиссея датского чиновника”, которые являются не только ценным свидетельством о советской оккупации, какой она виделась из муниципалитета в Рённе, но и содержат важные источники. Фон Стеманн оставил и неопубликованную версию своих воспоминаний; я пользовался обеими версиями. В некоторых краеведческих и журналистских описаниях публикуются важные сведения. Борнхольм описывается или упоминается в ряде работ о внешней политике СССР, Англии и США в данный период. Работы Мэри Дау, Э.Т. Якобсена и Й.Х. Барфода занимают особое место в датских исторических исследованиях. Многочисленные статьи Т.Е. Енсена в газете “Борнхольме Тиденде” и его комментарии к статье морского офицера и советского военного историка А. Басова о советской высадке на Борнхольм базируются на серьезном военно-историческом знании.
Общим для всех упомянутых авторов обстоятельством было то, что они не имели возможности пользоваться источниками ни из датских, ни из советских архивов, тогда как доступ к архивам англосаксонских держав давно уже был свободным. Тем не менее английские и американские материалы использовались до сих пор более чем спорадически. С распадом коммунизма и либерализацией законодательства об архивах и в Дании, и в России (соответственно в 1992 и 1993 гг.) ситуация
изменилась. В 1993 г. я опубликовал в газете большую статью о Москве и Борнхольме, основанную на новых находках в архиве российского МИДа, а в 1994 г. Борис Вайль опубликовал пространную газетную статью, в которой ссылался на важные источники из того же самого архива. Вместе с тем по-прежнему существуют большие проблемы с доступом, особенно в российские военные архивы. Военно-стратегические обсуждения на высшем уровне, которые велись в советском военном руководстве в 1945—1946 гг. относительно Борнхольма, Датских проливов, в целом Дании и Кильского канала, до сих пор остаются неизвестными. Особой проблемой является то, что многие политические решения не фиксировались на бумаге, но отдавались устно Сталиным и его соратниками без протоколирования. Но все же сегодня есть более широкая и всесторонняя база источников, достаточная для документированного описания и анализа событий. Данная работа проливает свет на многие стороны “тайны Борнхольма”, такие, как: политические мотивы Москвы, взгляды западных союзников на освобождение Борнхольма, позиция Лондона, политика датского правительства, роль фон Стеманна, советская оккупация глазами борнхольмцев, отношения между русскими и борнхольмцами с мая 1945 до апреля 1946 г.
Вся советская литература о Борнхольме — односторонняя. Она часто имеет характер восторженных хвалебных од, в которых политические и стратегические стороны освобождения и оккупации совершенно не рассматриваются. Многие статьи, в которых цитируются высказывания советских участников высадки 9 мая, полны фантазий. Советская высадка и пребывание на острове


Введение
15
всегда представляются как вызванные исключительно военной необходимостью. А. Басов, который сам был на Борнхольме в 1945 г., доныне остается единственным, кто писал о советской высадке на основании материалов архива Военно- Морского Флота. Особую категорию составляют публиковавшиеся на протяжении многих лет фантастические легенды — датского и советского происхождения — о событиях, не имевших места. Большинство из них связано с майскими днями 1945 г., и повествуют они о тяжелых боях между бешеными и фанатичными немцами, с одной стороны, и героическими советскими воинами — с другой. Многие из этих историй появились в газетах тогда же, а другие были пущены в ход много лет спустя. К примеру, генерал Ф. Коротков, советский комендант о. Борнхольм, в статье в связи с 25-летним юбилеем освобождения Борнхольма рассказывает о вещах, которые реально никогда не имели места.
Попытка демистификации
В литературе об освобождении и оккупации Борнхольма много неясностей, неточностей и противоречивых сведений. Так, царит неясность в таких основополагающих вопросах, как радиус немецкой капитуляции в Дании 4 мая 1945 г. (охватывала она также и Борнхольм?); роль министра иностранных дел Кристмаса Мёллера и датского правительства в те волнующие майские дни 1945 г. (министр в критический момент спал?); роль губернатора фон Сте- манна; задачи английских освободительных сил в начале мая; цель советских бомбардировок 7 и 8 мая и советской высадки 9 мая; цель советской оккупации; численность
советских вооруженных сил; ущерб, нанесенный оккупацией; настроения борнхольмцев; причины вывода советских оккупационных сил с острова в апреле 1946 г. и советские условия этого вывода (существовало ли секретное соглашение с Данией?).
Надеюсь, что этой книгой я смогу внести ясность хотя бы в некоторые из этих вопросов. По особо спорным вопросам цитируются и другие точки зрения, хотя мое изложение проблемы ставит под сомнение или отбрасывает вообще основания для прежних представлений, и это не только вопросы, тесно связанные с судьбой Борнхольма.
Итак, здесь много новых сведений из советских архивов о мнении Москвы о Дании, КПД (датской компартии), Совете свободы и о датских политиках во время и после немецкой оккупации. Отчасти поэтому, но также чтобы показать происшедшее во всей его комплексной многосторонности и чтобы дать читателю доступ к новым многочисленным сведениям, и чтобы он почувствовал колорит времени, я решил излагать материал очень подробно.
В 1945—1946 гг. было распространено называть СССР Россией, и соответственно слово “русский” употреблялось вместо слова “советский”. В данной работе преобладающим является употребление слов “советский” и “СССР”, если только речь не идет о прямых цитатах. Это не буквоедство, но выражение моего принципиального убеждения в том, что Советский Союз — это было нечто иное, нежели Россия.
История и пишущие историю
Большинство людей представляют историю как что-то простое и ус¬


16
Бент Енсен
тойчивое: “история описывает” или “история нас учит” тому и этому. Некоторые даже говорят о “суде истории”. Такие высказывания строятся на вере, что можно совершенно четко установить причины и мотивы сложных событий, даже описать, как все это было на самом деле. Но историческое знание — это бесконечно сложный феномен, гораздо более сложный и хрупкий, чем это описывается во многих исторических трудах. История ничему не учит. В определенном смысле истории нет, есть только те, кто пи¬
шут историю. История как прошлое, которое было когда-то, — ушла навсегда и ее не воскресить.
В данной книге ход событий на Борнхольме и вокруг него в 1945—1946 гг. выглядит намного проще, чем он в свое время “действительно” имел место. По ходу изложения я обращаю внимание читателя на непроясненность некоторых вопросов и не выдаю догадок за факты. Многие люди и события остались неназванными в этой неисчерпаемой истории о русских и Борнхольме.


1. 	Исторический и политический фон
Как пишет в своих неопубликованных мемуарах губернатор П.Х. фон Стеманн, советские бомбы упали на Нексё и Рённе 7 мая 1945 г. без предупреждения, но не как гром с ясного неба1. Борнхольм уже давно был объектом интереса Москвы. А интерес к Борнхольму был звеном в общем интересе к Дании в целом, даже более — к балтийскому региону и к выходу в мировой океан. В этой главе мы взглянем на предысторию драматических событий начала мая 1945 г. и свяжем эти события с более широким вопросом о положении Дании между Востоком и Западом во время войны и оккупации. СССР во время второй мировой войны в основном был еще сухопутной военной державой, но Кремль также очень волновали и военно-морские вопросы, в частно¬
Внешняя политика СССР должна формироваться в соответствии ç его растущей военной мощью.
В.М. Молотов
сти контроль над Борнхольмом и Датскими проливами. Этот интерес по-разному проявлялся и в межвоенное время, и в период советско- германского взаимодействия 1939— 1941 гг., и во время союза Кремля с западными государствами, и после окончания второй мировой войны.
Межвоенный период
Советский Союз не был слишком силен на море, и в 1921 г. датский Генеральный штаб даже полагал, что Советская Россия не в состоянии осуществить серьезную военную операцию против другой морской державы. В Москве, однако, всегда обращали внимание на “Датские проливы и на колоссальное стратегическое значение датской территории”, как писалось в отчете
1 	Stemann Р. Chr. von. Utrykte erindringer (u.å.). S. 548. Далее в этой славе я использую-,матери- ал, вошедший в мою неопубликованную рукопись “Дания и, СССР в межвоенную эпоху” (по-датски). I ~ г


18
Бент Енсен
советской дипломатической миссии в Дании за 1936 г. Народный комиссар иностранных дел Г. В. Чичерин в 20-е годы был недоволен односторонним датским разоружением и в частной беседе призывал Данию в случае войны закрыть проливы, чтобы Англия не смогла напасть на СССР с Балтийского моря. Если же проливы не будут закрыты, Лондон захочет, по мнению наркома, создать на датской территории “балтийскую Мальту” — вероятно, это был намек на Борнхольм. В 1930 г. Москва предложила Дании заключить пакт о ненападении, который обязал бы Данию не вступать в союз с государствами, находящимися в конфликте с СССР, но Дания это предложение отклонила.
В 30-е годы одновременно с гонкой вооружения в Германии рос и интерес СССР к Дании. Англия в 30-е годы позволила Германии доминировать в Балтийском море и отказалась отстаивать свое морское присутствие в Балтийском регионе. Балтийский флот СССР был в тот период слаб и никоим образом не мог сравниться с немецким. В 1937 г. Москва делает крутой поворот: начинает поддерживать идею скандинавского оборонительного союза, против которого она раньше выступала. Цели советского флота в Балтийском море в случае войны были к середине 30-х годов сосредоточены на ближней, восточной, части Балтийского моря. Однако из одной карты района операций советского флота явствует, что Борнхольм находился позади передовых линий обороны советского флота и авиации. А когда датская полиция арестовала резидента советской военной разведки в Дании, у него были найдены карты
Народный комиссар иностранных дел В.М. Молотов (1890—1986) подписывает в Кремле поздней ночью 23 августа 1939 г. советско-германский договор вместе с секретным протоколом об оккупации балтийских стран Советским Союзом и разделе Польши между двумя тоталитарными державами. Сталин и министр иностранных дел Риббентроп удовлет-воренно наблюдают. Крайний слева (с прямым пробором) — маршал Б. Шапошников, начальник Генерального штаба (Вестник. Март, 1990 г.)
Борнхольма и датских проливов2. В разговоре с одним из датских журналистов во время советско-финской войны советский поверенный в делах в Дании И.В. Власов предупреждал об опасности создания немецких баз на Борнхольме. В своем отчете в Москву этот дипломат писал, что в действительности Дания боится советских баз на Борнхольме3.
Период советско-германского пакта
Сближение между СССР и Германией с августа 1939 г., советское нападение на Финляндию в ноябре 1939 г. и присоединение прибалтий¬
2 РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 724 (“Балтийский театр. Задачи Балтийского флота” от 12.04.1935); Вайль Б. Судьба Александра Улановского // Вопр. истории. 1995. № 9. С. 154.
3 АВП РФ. Ф. 06. On. 1. П. 8. Д. 82 (дневник Власова, запись от 12.12.1939 г.).


1. Исторический и политический фон
19
ских государств к СССР в 1940 г. сделали по-настоящему заметным присутствие СССР в Северной Европе и Балтийском регионе. Немецкая оккупация Дании в апреле 1940 г. не вызвала никакого возражения со стороны Москвы — напротив, нарком иностранных дел В.М. Молотов поздравил Берлин с удачно проведенной кампанией. Это не помешало, однако, Сталину позднее обвинить Данию в том, что она впустила на свою территорию немцев. Немецкое господство в Дании не могло нравиться Кремлю. Когда министр общественных работ Гуннар Ларсен в сентябре 1940 г. прибыл в Москву для подписания датско-советского торгового соглашения, он был принят Молотовым. Последний подчеркнул заинтересованность Москвы в хороших отношениях с Данией, которая вместе со Швецией владеет “ключами к Балтийскому морю”4.
После немецкого вторжения в Данию многие датчане безуспешно пытались добиться от Москвы заявления о том, что в будущей Европе Дания должна оставаться самостоятельным государством. В мае 1940 г. представитель датских радикалов адвокат Хермод Ланнунг доверительно сообщал советскому поверенному в делах, что руководящие датские политики теперь начинают понимать, что Дания должна связывать свои надежды с СССР, который — как “могущественное государство на Балтийском море”, имеющее потребность в свободном проходе через проливы — не может быть заинтересован в потере Данией самостоятельности. Поверенный в делах Власов уклонился от ответа, сославшись на
то, что никакого официального советского заявления относительно будущего Дании как самостоятельного государства нет. Он сказал только, что “для каждого объективно мыслящего человека” ясно, что “такая держава, как СССР, при любых обстоятельствах должна иметь свободный выход из Балтийского моря в Северное”. Последующие попытки Лан- нунга в этом направлении также ни к чему не привели5.
Интерес Москвы к Датским проливам был продемонстрирован и в Берлине, когда Молотов 12—13 ноября 1940 г. вел переговоры с Гитлером и Риббентропом о дальнейшем переделе мира между этими двумя державами. Молотов хотел говорить о Малом и Большом Бель- тах, Эресунне, Каттегате и Скагерраке, но Риббентроп уклонился от ответа, сославшись на то, что пока идет война, обсуждать такие вопросы бессмысленно. Молотов также безуспешно пытался поднять вопрос о Кильском канале6.
В одном советском документе от октября—ноября 1940 г., который, вероятно, готовился в связи с визитом Молотова в Берлин, так говорится о ключевом — с точки зрения Москвы — положении Дании:
“Стратегическое значение Дании определяется ее ролью как страны, в руках которой лежит фактический контроль за плаванием через проливы, являющиеся важнейшим звеном в общей стратегической обстановке Балтийского театра военных действий”.
В конце документа, однако, подчеркивается, что фактическое господство над проливами с начала XX в. принадлежало Германии. Дания и Швеция имели лишь “неосу¬
4 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 2. П. 19. Д. 209 (дневник Молотова, запись от 18.09.1940 г.).
5 Там же (отчет Власова от 7.05 и 18.06.1940 г., а также 3.01.1941 г.).
6 Поездка В.М. Молотова в Берлин в ноябре 1940 г. // Новая и новейшая история. 1993. .№ 5. С. 75-76, 92.


20
Бент Енсен
ществимое право собственности”7. Германия может когда угодно принудить Данию закрыть проливы. Такое положение дел плюс Киль- ский канал обеспечивают Германии господство в Балтийском море8.
Советское руководство в тот момент было настроено оптимистически. Сталин в узком кругу в августе 1939 г. сказал, что большая война в Европе (без участия СССР) ослабила бы капиталистические страны и создала бы возможности для прихода к власти коммунистов. А Молотов в июле 1940 г. утверждал, что как первая мировая война дала возможность захватить власть в России, так и вторая мировая война “позволит нам захватить власть во всей Европе”9.
Альянс СССР с западными
державами в 1941—1945 гг.
Когда Кремль, вследствие немецкого нападения в июне 1941 г., сменил союзников, проливы и Кильский канал стали темой дискуссий между СССР и его западными союзниками. Москва подчеркивала перед Лондоном важность проливов для СССР и жаловалась, что ее выход в океаны был серьезно нарушен во время двух мировых войн10. Прибывшему в Москву в декабре 1941 г. министру иностранных дел Англии
А. 	Идену Сталин сказал, что СССР не возражает, если Англия после войны будет иметь военно-морские базы в Норвегии или в Дании, при условии, что великие державы га-
М. Литвинов (1876-1951) находился в Дании в 1919—1920 гг., в 1930—1939 гг. был Народным комиссаром иностранных дел, с 1941 г. — зам- наркома. В декабре 1945 г. предложил Молотову использовать оккупацию Борнхольма как средство давления, чтобы получить уступки в вопросе контроля над Датскими проливами и Кильским каналом (Источник. 1995. № 4)
рантируют СССР свободный вход в Балтийское море и выход из него. Взамен Сталин хотел, чтобы Англия признала, что Прибалтийские государства принадлежат Советскому Союзу и что он имеет также право на военные базы в Финляндии11. Тем самым Сталин давал понять, что Кремль, как и Лондон, считает Данию и Норвегию сферой британских интересов.
7 	АВП РФ. Ф. 085. Оп. 30. П. 123. Д. 361. Л. 121 (записка Е. Адамова и Т. Ждановой “Балтийское море и балтийские проливы”, без даты, но с пометой “1940 г. ... ноябрь”).
» Там же. Л. 22-24.
9 Сахаров А.Н. Война и советская дипломатия 1939-1945 // Вопр. истории. 1995. Ns 7. С. 29.
10 FO 371 56233 130619 (Форин офис — миссии в Копенгагене 28.02.1946 г.).
11 Ржешевский О.А. Визит А. Идена в Москву в декабре 1941 г. Переговоры с И.В. Сталиным и В.М. Молотовым // Новая и новейшая история. 1994. Ns 2. С. 91-92; см. также: FO 371 56232 130619 (черновик к записке о проливах датирован 21.04.1946 г.). Иден отнесся с большим пониманием к требованию Сталина, а Черчилль был против. См.: FO 371 32874 (Черчилль - Идену 8.01.1942 г.).


1. Исторический и политический фон
21
И. И. Майский (1884—1975) в 30-е годы был советским посланником в Лондоне, в 1943- 1946 гг. — замнаркома иностранных дел (Источник. 1995. № 4)
С. Лозовский (1878-1952) в 1939-1946 гг. - замнаркома иностранных дел. Уже в 1944 г. отстаивал идею сделать Борнхольм советской военной базой. Умер в тюрьме (Источник. 1995. № 4)
Снисходительность Сталина в вопросе об английских базах в Дании и Норвегии следует рассматривать на фоне серьезной военной ситуации, когда немецкие войска стояли у Москвы. Но со временем, в связи с более удачным развитием событий на фронте, росли и его аппетиты. Это выразил Молотов в 1943 г., когда он заявил, что “внешняя политика Советского Союза должна формироваться в соответствии с его растущей военной мощью”12. В 1944—1945 гг., когда немецкие войска отступали, Прибалтийские государства снова были включены в состав СССР, и советская оккупационная зона в поверженной Германии доходила до Любека, расположенного у основа¬
ния Ютландского полуострова. Теперь Москва была против английских баз в Дании. Советский Союз стремился стать самой большой державой на Балтике с присущими такой морской державе интересами.
“Естьв Балтийском море остров Борнхольм ”
Во время войны в Москве под руководством бывшего наркома, затем заместителя наркома иностранных дел М.М. Литвинова работала комиссия по выработке политического курса СССР в послевоенной Европе. Весной 1942 г. был сделан обзор “Борьба за власть в Балтийском море и в проливах”13. В 1943 г. Лит-
12 Jensen В. Tryk og tilpasning: Sovjetunionen og Danmark siden 2. Verdenskrig. Gyldendal, 1987. S. 32.
13 АВП РФ. Ф. 0512. On. 2. П. 8. Д. 6 (рабочий план на 2-й квартал 1942 г.; Д. 5 (рабочий план 1-го Европ. отдела. Гр. 1 (Андрей Вышинский и Яков Суриц), тема 4.


22
Бент Енсен
<2сэ
Sovjetunionen
Карта Балтийского региона, как он виделся из Москвы, с Борнхольмом, обозначенным звездочкой
винов представил Сталину и Молотову рабочий план, темами которого, в частности, были: федерация Скандинавских стран, немецко-дат- ская граница (вопрос о Шлезвиге) и Кильский канал, Большой и Малый Бельты, а также Эресунн. Известный дипломат И.М. Майский в январе 1944 г. в политическом обзоре для Сталина (записка “О желательных основах будущего мира”) также отметил, что “вопрос о выходах из Балтийского моря представляет большую важность для СССР”14.
В конце июля 1944 г. комиссия Литвинова конкретно обсуждала интересы СССР в Датских проливах, Кильском канале и западной
части Балтийского моря. Целью, согласно Литвинову, была максимальная безопасность советского побережья в свете предстоящих военных завоеваний. Балтийское море должно быть закрыто для военных судов небалтийских государств, а Датские проливы и Кильский канал должны стать международными. Кроме того, было бы желательно получить Аландские острова под советский контроль. Литвинов подчеркнул, что желание закрыть проливы вряд ли удастся осуществить, “но это не значит, что этот вопрос нельзя ставить”. Он отвечал также, что Великобритания и Скандинавские стра¬
14 	Заниматься подготовкой будущего мира // Источник. 1995. № 4. С. 131.


1. Исторический и политический фон
23
ны будут выступать против интернационализации Кильского канала и изменения статуса Аландских островов. Замнаркома иностранных дел С.А. Лозовский отметил необходимость иметь военные опорные пункты в Балтийском море между Кильским каналом и Аландскими островами как более реальные гарантии против враждебных военных судов, чем международные гарантии. В этой связи Лозовский отметил, что “есть в Балтийском море остров Борнхольм, на который следует обратить внимание”. СССР должен взвесить, “в какой форме преподнести проблему военно-морских баз и на каких именно островах, принадлежащих другим державам”. Если для этого нельзя найти правовую основу, то СССР может сослаться на необходимость гарантий против Германии. Как мы увидим, позднее именно этот аргумент о Борнхольме как о гарантии против Германии и был использован после советской оккупации острова в 1945 г. Литвинов же не считал, что СССР может “предъявлять права на остров Борнхольм, принадлежащий Дании, с которой мы не воюем”15.
Комиссия Литвинова обсуждала также вопрос о Шлезвиге и исходила здесь из предположения (ошибочного), что Дания после поражения Германии не будет проявлять такую же робость, как после первой мировой войны. Москва предполагала, что Дания твердо потребует себе вернуть весь Шлезвиг. Интересно, однако, что если бы Дания этого не сделала, то СССР, блюдя
собственные интересы в Балтийском море, должен был бы содействовать тому, чтобы Шлезвиг был отделен от Германии и передан Дании. Должна ли граница проходить к югу или к северу от Кильского канала или же по самому каналу — это следовало решить позднее16. Шлезвигский вопрос поднимался и при выработке советской политики по отношению к Дании с целью усиления влияния СССР в западной части Балтийского моря.
Дания между Востоком и Западом
Судьба Дании и Борнхольма не обговаривалась великими державами во время войны. Кто будет освобождать Данию, не было ясно до последних дней. Вопрос о том, кто будет иметь власть в освобожденной Дании, также был неясен. Англия, однако, пыталась обязать Кремль вести такую политику, которая сделала бы возможным для традиционных конституционных сил в Дании прийти к власти после прекращения немецкой оккупации. Но Москва в этом пункте проявляла сдержанность до последнего. Английское предложение о совместном заявлении, подтверждавшем, что датская нация с королем во главе благодаря своему движению Сопротивления завоевала себе место рядом с другими странами Объединенных Наций, т. е. то, что Дания была своего рода союзником и с ней надо обращаться как с таковой, было прямо отклонено Москвой в мае 1944 г.17 Москва не реагировала и на различные обращения дат¬
15 АВП РФ. Ф. 0512. Оп. 2. П. 8. Д. 4. Л. 91-93 (протокол № 8 от 22.07.1944 г.).
16 Там же. Ф. 06. Оп. 6. П. 14. Д. 172 (отчет о Германии без даты. 1944 г.).
17 Там же. Ф. 085. Оп. 28. П. 120. Д. 3 (содержит все британско-американские ноты советскому правительству с заявлениями о позиции Дании по отношению к союзникам. Керр - Вышинскому от 26.05.1944; Там же. Д. 3 (содержит все негативные ответы Вышинского); см. также: Trommer А. Danmark mellem ost øg vest. 1971. S. 31.


24
Бент Енсен
ских политических партий, например на “королевское послание” от 8 сентября 1944 г. Основанием для такого молчания, несомненно, было то, что какая-либо реакция на такие обращения была бы равнозначна признанию легитимности этих политических сил — признание, которого в тот момент не хотелось делать. Кремль не хотел быть связанным в вопросе о том, какие силы в свое время создадут датское правительство.
В этом не было ничего странного или подозрительного. Каждое государство хотело бы иметь как можно больше влияния на другие страны, особенно же на соседние. Гораздо интереснее то, что Кремль, кажется, все время считал Данию входящей преимущественно в сферу британских интересов и что поэтому Москва старалась получить лишь co-влияние на послевоенное внутреннее устройство Дании и ее положение на международной арене. В дальнейшем изложении мы попробуем обосновать это утверждение.
Союзники готовятся к освобождению Дании
Отношение Дании к Советскому Союзу на заключительном этапе войны было неясным. Под нажимом немцев датское правительство в июне 1941 г. разорвало дипломатические отношения с Москвой, а в ноябре того же года присоединилось к антикоминтерновскому пакту. В связи с нападением Германии на СССР датское правительство охарактеризовало СССР как “угрозу против благосостояния и процветания северных государств”, говоря о волне симпатий к нашим борющимся братьям на Севере (финнам) и о “европейской культуре и борьбе под водительством Гер¬
мании”. Компартия Дании была объявлена вне закона, и тысячи датских добровольцев ушли воевать на Восточный фронт, тысячи датских рабочих уехали работать в Германию и тем самым — с благословения официальной Дании — укрепляли немецкую военную мощь. СССР считал датское правительство послушным инструментом в руках немцев и не хотел о нем ничего слышать.
Однако с августа 1943 г. в Дании не было правительства. Его функции делили между собой “департаментское управление”, которое руководило страной и отношениями с оккупационными властями, и движение Сопротивления, представленное Советом свободы, которое боролось с оккупационными властями. Нелегальная компартия была значительной силой в движении Сопротивления, и поэтому у Москвы было достаточно веских оснований с симпатией смотреть на это движение. Никто не знал, какое правительство будет сформировано после освобождения. И никто не мог с уверенностью предвидеть, какая из великих держав будет освобождать Данию от немцев, хотя Лондон и давал понять, что Англия считает Данию сферой своего влияния. Весной 1944 г. Совет свободы договорился с английской СОЕ (SOE — Special Operations Executive), секретной военной организацией, координировавшей деятельность движения Сопротивления в оккупированных немцами странах, что когда союзники высадятся в Дании, то датское движение Сопротивления будет подчиняться — в военном отношении — Союзным экспедиционным силам (Allied Expeditionary Force). 14 июня 1944 г. ШСЭС выпустил “оперативный приказ № 1” о военном сотрудничестве с движением Сопротивления


1. Исторический и политический фон
25
в будущем, когда начнется освобождение Дании18. Об этих соглашениях Москва, очевидно, ничего не знала.
В связи с предстоящей высадкой союзников на континенте были заключены соглашения между ШСЭС и рядом правительств в изгнании, представлявших страны, оккупированные немцами (в частности, с норвежским правительством в Лондоне), об условиях деятельности гражданской администрации в переходный период. Поскольку оккупированная Дания не имела правительства в изгнании, то была выработана директива, в которой Дания — с отладкой на Москву — была названа лишь “дружественно настроенной”, хотя западные державы хотели бы обращаться с Данией как с союзной страной19. 9 августа 1944 г. Москва получила резюме этой директивы “о политике”, которая будет проводиться союзными военными властями в Дании в связи с ее освобождением. Британский посол в Москве А. Кларк Керр просил в этой связи сообщить, согласно ли советское правительство с решением данной директивы о том, что командующий (западным) союзническим экспедиционным корпусом должен выполнять роль высшей власти над гражданской администрацией. Если во время освобождения в Дании не будет никакого правительства, то будет создана временная военная администрация, действующая до тех пор, пока кон¬
ституционным путем не будет создано правительство20.
Москва не ответила на это письмо вообще, но британская нота дала толчок для многих внутренних советских проектов о том, каким образом СССР мог бы влиять на ход событий в Дании во время и после освобождения. Заведующий 5-м Европейским отделом НКИД П. Орлов советовал замнаркому
В. 	Деканозову, чтобы СССР не отклонял директивных установок союзников по поводу освобождения Дании, но пробовал бы их изменить в пользу Советского Союза. СССР должен был бы предложить Англии и США направить обращение Совету свободы о том, чтобы этот орган взял на себя ответственность за временное управление страной, пока конституционным путем не будет создано правительство. Орлов обосновывал свое предложение “особыми интересами СССР в Дании, которая контролирует выходы из Балтийского моря”. Его планы исходили из того, что в военных операциях по освобождению Дании примут участие все три союзные державы (США, Англия и СССР) и что центральная роль, предназначенная Совету свободы, была бы в интересах Москвы.
Читая записку Орлова, Декано- зов двойной чертой подчеркнул слова “Совет свооды”21. Но предложению Орлова не был дан ход. Однако, как мы увидим позднее, идеи о Совете свободы как о переходном датском правительстве не
18 Hæstrup J. (m.fl.). Kilder til modstandsbevaegelsens historie. 1962. S. 154—161.
19 Jacobsen E.Th. Foden i døren. 1984. S. 79; Trommer A. Op. cit. S. 49—50.
20 АВП РФ. Ф. 085. On. 28. П. 120. Д. 3 (Керр — Вышинскому 9.08.1944 г.). См. также: Trommer А Op. cit. S. 49—50. То, что Лондон и Вашингтон имели в виду западных союзников, когда они писали просто “союзники”, явствует, в частности, из директивы командующему миссии ШСЭС в Дании весной 1945 г. На него четко возлагалась обязанность действовать в поддержку британской и американской политики. Советское правительство не упоминается.
21 АВП РФ. Ф. 085. Оп. 28. П. 120. Д. 5. Л. 17—19 (Орлов — Деканозову 15.08.1944 г. с резолюцией Деканозова от того же числа).


26
Бент Енсен
умерли. Они снова стали актуальными в декабре 1944 г.
После выработки директивы ШСЭС в октябре 1944 г. была создана специальная миссия ШСЭС по Дании во главе с английским генерал-майором Р. Дювингом и его заместителем американским полковником Форд-Тримблом. Именно на эту миссию возлагались все гражданские задачи, не связанные с военными операциями. Военные же сферы были закреплены за Верховным главнокомандующим ШСЭС генералом Д.Д. Эйзенхауэром с придачей ему 21-й группы армий под командованием фельдмаршала Б. Монтгомери22. В Лондоне при ШСЭС была аккредитована датская военная миссия. Советнику датской миссии в Лондоне дипломату Густаву Расмуссену было присвоено звание подполковника, и он стал начальником отдела по гражданским вопросам. Дю- винг имел также непосредственный контакт с лидером датских социал- демократов Вильхельмом Булем. В начале апреля 1945 г. Буль заверил Дювинга, что политические партии вместе с движением Сопротивления после освобождения создадут первое правительство и что это правительство будет в состоянии “сдерживать войска движения Сопротивления” после освобождения, т. е. противодействовать попыткам коммунистического переворота, которого тогда опасались23.
Таким образом, западные союзники различными путями давали понять, что ответственность за Данию они берут на себя и что именно их войска предпримут освобождение этой страны. После обращения западных союзников к Москве в августе 1944 г. относительно задач миссии ШСЭС в предстоящем освобож¬
дении Дании у Москвы не могло оставаться сомнений на этот счет. Другой вопрос, мог ли Кремль так легко примириться с политикой союзников? А если не мог, то имел ли он возможность ставить западным великим державам палки в колеса, чтобы помешать их планам освобождения Дании? Вскоре выяснилось, что Москва после поворотного пункта в ходе войны не была намерена так просто уступить Данию атлантическим державам. Со своей новозавое- ванной силовой позиции на восточном берегу Балтийского моря СССР рассматривал Данию как сферу своих интересов, а благоприятное для него развитие событий на военном фронте вдоль южного берега Балтийского моря на рубеже 1944—1945 гг. означало, что для советских войск создаются реальные возможности освободить если не все Датское королевство, то хотя бы его часть.
Москва и “Борющаяся Дания ”
Несмотря на то что “официальная” Дания в свое время порвала контакты с Советским Союзом, отношение Москвы к ее “неофициальному” движению Сопротивления и “Свободным датчанам”, находившимся за рубежом, долгое время было выжидательным. Москве было трудно понять, кого, собственно, “Борющаяся Дания” представляет: ведь не было никакого правительства в изгнании, которое руководило бы ею. Москва была плохо информирована о событиях в Дании, и ей трудно было понять отношения между Советом свободы и “старыми политиками”.
“Борющаяся Дания” особенно проявила себя в Вашингтоне и в Лондоне в лице своих послов
22 FO 371 47221 № 4139 (инструкция ШСЭС Дювингу от 6.04.1945 г.).
23 FO 371 47222 № 4859/15 (Дювинг — Булю 20.02 и Буль — Дювингу 6.04.1945 г.).


1. Исторический и политический фон
27
X. Кауфманна и Э. Ревентлова. Был также круг патриотически настроенных датчан, из которых наиболее известным был консервативный политик, находившийся в изгнании, Кристмас Мёллер, который был председателем Датского Совета в Лондоне. Датская миссия в Стокгольме под руководством Крусе тоже была в этом смысле важным учреждением, особенно из-за своих контактов с советской миссией в Швеции. В Швеции находилось еще несколько учреждений “Борющейся Дании”: Датская бригада, датская пресс-служба и датская военная разведка. Датский посланник в Тегеране Э. Фенсмарк уже в декабре 1941 г. просил Москву признать его дипломатическим представителем “Свободных датчан” в СССР и в Иране. Ни это, ни другие последовавшие затем подобные обращения ни к чему не привели. Аргументом против было утверждение, что “Свободные датчане” — это не массовое движение и что у него нет настоящего руководства. В 1943 г. советский посол в Тегеране писал, что Фенсмарк был пассивен и ничего не предпринимал для укрепления сотрудничества с советским посольством24. “Свободные датчане” в Англии были более активны: в связи с революционным юбилеем 7 ноября 1942 г. подарили Советскому Союзу 1500 фунтов стерлин¬
гов для рентгенкабинета полевого госпиталя в знак датской благодарности за борьбу СССР против гитлеризма25.
Весной 1943 г. Молотов затребовал у подчиненных сведения о движении “Свободные датчане”. В пространной записке на эту тему делался вывод, что принимать дипломатического представителя этого движения в Москве не было оснований. Заместитель наркома Литвинов был более позитивен в своих оценках. Его мнение базировалось на личном знакомстве c X. Кауф- манном и его особой позиции в США — “как законного датского посла и, одновременно с этим, как представителя той Дании, которая протестует против немецкой оккупации”. Литвинов упоминал также о соглашении, которое Кауфманн заключил с Вашингтоном (правда, он спутал Исландию с Гренландией). Замнаркома советовал, чтобы Москва де-факто установила связь со “Свободными датчанами”, но их представителя, считал он, в Москву приглашать не надо26.
Плохая осведомленность Москвы в датских делах проявлялась много раз, оставаясь таковой вплоть до освобождения Дании. Информация, которую Москва получала из советской миссии в Стокгольме, руководимой М. Коллонтай, была невелика27. Представители СССР в
24 АВП РФ. Ф. 085. Оп. 27. П. 119. Д. 2. Л. 37—38 (Фенсмарк — советскому правительству, декабрь 1941 г.; 28.03 и 30.06.1942 г.; Орлов — Вышинскому 1.07.1942 г.).
25 Social-Demokraten (Stockholm). 8.11.1942.
26 АВП РФ. Ф 085. Оп. 27. П. 119. Д. 2. Л. 43 (Литвинов — Лозовскому 26.07.1943 г.). Советское правительство знало о взглядах Кауфманна на внутреннюю и внешнюю политику Дании после войны. Оно располагало записью совершенно секретного заседания американского Совета по международным отношениям 13 апреля 1942 г., где Кауфманн говорил о Гренландии, датской политической системе, о Германии и СССР. Кауфманн считал, что конституционная монархия — как и существовавшие либеральные учреждения — будет существовать и после войны. Датчане боятся не коммунизма, но — если русские войдут в Германию — для Дании возникнут проблемы. Дания, говорил Кауфманн, заинтересована в скандинавском оборонительном союзе, но готова войти и в североатлантический союз, если в нем будут США.
27 См., в частности: АВП РФ. Ф. 085. Оп. 28. П. 120. Д. 12 (Семенов — Деканозову 6.12.1943 г.; Коллонтай — НКИДу 21.12.1944 г. с приложением “Справки о Дании”).


28
Бент Енсен
Кристмас Мёллер (1894—1948) с Томасом Дёссингом. Мёллер был одним из многих, кто инструктировал Дёссинга о линии, которую нужно проводить по отношению к Москве в заключительный период войны (ErikThostrup Jacobsen “...Gør jer pligt — gørjert værk")
Лондоне были, кажется, лучше информированы. Советская миссия при союзных правительствах в Лондоне имела постоянный контакт с членами Датского Совета. Именно через нее Ревентлов, Кауфманн и Кристмас Мёллер в апреле 1944 г. сообщили, что “Свободные датчане” хотели бы послать в Москву бывшего датского посла в России П. Скоу в качестве неофициального датского представителя. Москва не пошла навстречу этому желанию28. Некоторое время спустя Москва, однако, согласилась принять в качестве представителя “Борющейся Дании”, а значит, и пред¬
ставителя “Свободных датчан”, участника движения Сопротивления директора народных библиотек Дании Т. Дёссинга. За этим решением, несомненно, стояло желание СССР получить возможность влиять на ход событий в Дании, а посредством этого также и на позицию Дании между Востоком и Западом в заключительной фазе войны и после ее окончания.
Еще в 1943 г. в уже упоминавшейся записке Молотову о “Свободных датчанах” отмечалась сильная зависимость Дании от Англии. В записке говорилось о «номинальном значении Дании как “самосто-
28 	АВП РФ. Ф. 085. Оп. 28. П. 120. Д. 12. (Гусев — Новикову, 2-й Европ. отдел 12.04.1944 г.). См.: Там же. Д. 8. Л. 31—35 (запись беседы Гусева с Ревентловым, Кауфманном и Кристмасом Мёллером 20.04.1944 г., датирована 27.04.1944 г.).


1. Исторический и политический фон
29
Sovjetunionen paa Fredens Tærskel
Обложка брошюры Томаса Дёссинга “Советский Союз на пороге мира ” (1945), рисующего приукрашенную картину тоталитарного диктаторского государства. Дёссинг (1882—1947) был человеком с пламенной душой, и было ошибкой назначить его в Москву, ибо он ни в коей мере не был и человеком Москвы. Когда он умер в датской миссии в Москве в 1947 г., русские слуги встали на колени у его смертного одра и молились за умершего. На панихиде в одной московской часовне была исполнена песня “В Дании я рожден, и там мой дом ” под аккомпанемент русского струнного оркестра


30
Бент Енсен
ятельного” балтийского государства, имеющего [формальные] права над балтийскими проливами», — права, которые эта страна сама не может отстаивать. Эта формулировка использовалась и раньше. Грядущее поражение Германии обеспечит восстановление статуса Дании как формального “хозяина” над проливами. Но — говорилось далее в записке — датское правительство может проиграть в случае революционных переворотов в Западной Европе, повлиять на которые оно бессильно29. Таким образом, в этот момент войны в советском внешнеполитическом ведомстве жила надежда на революционные перевороты в Европе, вызванные мировой войной, надежда, о которой руководитель этого ведомства Молотов, а также Сталин говорили еще в 1939-1940 гг.
Эти надежды на революционные перспективы можно найти и в других анализах. Советская миссия при союзных правительствах в Лондоне направила в ноябре 1944 г. детальный отчет о политической ситуации в Дании, написанный вторым секретарем Н.Н. Скобелевым, который осуществлял связь со “Свободными датчанами” в Лондоне30. В отчете делался вывод о том, что Москва должна делать ставку на Совет свободы, который был якобы образован по инициативе датской компартии и который “может стать инструментом нашего влияния в послевоенный период”. Возврат к прежним политическим отношениям с Данией будет, напротив, означать “укрепление преобладающего влияния англичан в стране”. СССР не должен позво¬
лить, чтобы Совет свободы растворился в понятии “Борющаяся Дания”. На “Борющуюся Данию” делают ставку англичане, и этим понятием просто прикрываются старые партии, чтобы уцелеть после оккупации. Обращение короля от 8 сентября 1944 г. к советскому правительству рекомендовалось рассматривать как попытку преподнести Буля в качестве будущего премьер-министра, но его, по мнению Москвы, нужно будет отвергнуть, так как одно лишь признание этого обращения санкционирует назначение Буля, чего так настойчиво и добиваются англичане. Главный удар Москвы должен быть направлен на разоблачение коллаборационистской политики старых партий. Москва должна также твердо стоять на непризнании выборов в ригсдаг в марте 1943 г., чтобы этим выбить основание для создания “законного правительства” (кавычки документа. — Б.Е.) сразу после освобождения Дании (западными) союзниками31.
Бескомпромиссная революционная перспектива, содержавшаяся в документах советской миссии в Лондоне, была, несомненно, в это время и господствующей точкой зрения в наркоминделе и среди советского политического руководства (во всяком случае как основополагающая идеологическая точка зрения и желанная цель). Можно ли было осуществить эту желанную цель политически — это совсем другой вопрос, по которому советское руководство имело, как правило, довольно реалистическое представление. Оценки миссии в Лондоне разде¬
29 АВП РФ. Ф. 086. Оп. 27. П. 119. Д. 2 (Жданова — Молотову, март 1943 г.).
30 о связи Н.Н Скобелева со “Свободными датчанами” см.: Бьель Э. Интервью газете “Iyllands-Posten”. 11.01.1993.
31 АВП РФ. Ф. 085. Оп. 28. П. 120. Д. 12. Л. 145—173 (Лебедев — Деканозову 16.11.1944 г. с приложением).


1. Исторический и политический фон
31
лялись центром в Москве, что подтверждается той анафемой, которой Кремль предал в это время старые датские партии.
Статья в журнале “Война и рабочий класс”
В ноябре 1944 г. советский журнал “Война и рабочий класс” опубликовал статью, в которой содержалась резкая критика политиков-коллабо- рационистов в Дании. Дёссинг полностью разделял положения этой официозной статьи и правомерно считал их точкой зрения советского правительства на политическую ситуацию в Дании. Безусловно, основанием статьи частично послужили высказывания Дёссинга в Москве, частично — отчет Скобелева. Существовали также слухи, что сведения, содержавшиеся в статье, были доверительно сообщены профессором А. Ольсеном корреспонденту ТАСС в Швеции — очевидно, М. Косову, о котором речь пойдет позже32. В своем окончательном виде статья была, вероятно, написана финским пособником Сталина О. Куусиненом и была подписана псевдонимом Н. Балтийский, что должно было подчеркнуть ее официозный характер.
Автор обвинил официальные круги Дании за то, что они без сопротивления позволили Германии оккупировать страну, а потом активно сотрудничали с оккупационной властью. Лишь коммунисты и некоторые консерваторы были против этой политики. Особо отмечались аресты коммунистов, разрыв дипломатических отноше¬
ний с СССР и присоединение к антикоминтерновскому пакту. Ведущих политиков, сотрудничавших с немцами, называли в статье “слугами и лакеями Гитлера” (социал-демократы были заклеймле- ны отдельно как предатели), в то время как о Совете свободы писалось как о руководящей силе “народного движения Сопротивления”. Датский Совет в Лондоне критиковался за то, что был представлен односторонне, т. е. без коммунистов. Его также упрекали в том, что он не порвал все связи с датскими политиками, сотрудничавшими с немцами33. Статья показывала, что Кремль смотрел негативно на традиционные политические силы и позитивно — на Совет свободы. Статья являлась также свидетельством того, как плохо была информирована Москва о положении в Дании. Так, сообщалось, что бывший министр иностранных дел П. Мунк был членом Датского Совета в Лондоне! Недостаточная или ошибочная информация о соотношении политических сил в Дании позднее станет большой проблемой в политике Москвы по отношению к Дании.
Статья вызвала большой шум как в самой Дании, так и в датских кругах за границей. Многие были обеспокоены резким тоном статьи и пытались показать советским представителям датские дела в более приглядном виде. Кристмас Мёллер опубликовал в газете “Фрит Данмарк”34 критический ответ на статью, посол Дании в Швеции Крусе дважды обсуждал статью с
32 АВП РФ. Ф. 06. П. 36. Д. 440 (запись беседы Дёссинга с Ветровым 23.12.1945 г.). FO 371 47220 № 590 (сообщение Э. Сайденфадена, датированное 22.12.1944 г.).
33 Trommer Л. Op. cit. S. 55—60.
34 UM GSK-Stockholm 5 К 8 (Ревентлов - Крусе 27 и 28.12.1944 г.). Ревентлов считал, что статья подчеркивала важность обеспечения Дёссинга значительной информацией. В противовес представителям других посольств у Дёссинга почти не было источников.


32
Бент Енсен
советскими представителями, указывая на содержавшиеся в ней ошибки и неверные истолкования. Во время чаепития у Коллонтай датский посол Крусе защищал политику датского правительства, проводимую им вплоть до 9 апреля 1940 г., когда немцы вошли в Данию (“а кто бы нам помог?”), и приводил блестящий аргумент, что в то время СССР не был противником Германии. Теперь же “практически весь народ в борьбе” во главе с Советом свободы как общим символом и центральным органом множества групп движения Сопротивления. О “политиках” Крусе сказал, что они тоже участвуют в борьбе против немцев. Когда Дания будет свободна, в правительство войдут представители групп Сопротивления.
Коллонтай хотела сгладить дискуссию и в ответ на защитительную речь Крусе сказала, что Москва прекрасно понимает положение Дании и что “Правда”, к примеру, несколько раз выражала Дании симпатию и понимание (симпатию, которую никто и не заметил). Москва, говорила Коллонтай, не хотела вмешиваться во внутренние датские дела, она прежде всего заинтересована в мире. Стоит только посмотреть, какая огромная восстановительная работа ведется в России, чтобы понять, как русские заинтересованы в стабильной ситуации в Европе. На вопрос Крусе о датских коммунистах, Коллонтай ответила: “Так называемым коммунизмом мы совсем не интересу¬
емся”. Зато Коллонтай интересовалась самочувствием датского короля.
Датский журналист Эрик Сай- денфаден тоже имел встречу с Коллонтай. В беседе с ним она дистанцировалась (внешне) от взглядов Н. Балтийского, представляя его молодым и неопытным журналистом, а его позицию как не отражавшую точку зрения советского правительства. Чтобы побороть неуверенность, порожденную критической статьей Н. Балтийского, Сайденфаден в своей публикации в журнале “Фремти- ден” использовал высказывания Коллонтай без ссылки на источник35. Самого Сайденфадена Коллонтай не убедила в том, что не надо придавать особо большого значения статье Н. Балтийского / Куусинена, и он не исключал, что СССР ведет двойную игру36. Тем не менее он пытался убедить читателей в том, что Москва испытывает к Дании дружеские чувства: мол, все указывает на то, что существует полная гармония между советскими представлениями и представлениями руководящих датских кругов37.
Дёссинг — что неудивительно — был согласен с положительной оценкой Совета свободы, выраженной в статье Н. Балтийского. Но его понимание, что статья отражала позицию Кремля, было более реалистичным, чем у тех датчан, которые жили в Стокгольме и находились под влиянием недостоверных сведений Коллонтай38.
35 им GSK-Stockholm 5 К 8 (записи Крусе от 14 и 16.12.1944 г.); FO 371/47220 № 590 (отчет Сайденфадена о беседе с Коллонтай 22.12.1944 г.).
36 FO 371/47220 № 590 (отчет Сайденфадена от 22.12.1944 г.).
37 UM GSK-Stockholm 5 К 8 (запись датской радиопередачи из Стокгольма 21.12.1944 г., основывавшаяся на статье Э. Сайденфадена в журнале “Фремтиден”. 1944. № 21.
38 Кнуд Й.В. Есперсен утверждает, что Москва пыталась ослабить Датскую бригаду, чтобы облегчить эвентуальное советское вторжение в Данию. См.: Brigaden. Den danske Brigade i Sverige 1943-1945. 1993. S. 170-173.


1. Исторический и политический фон
33
В. Деканозова (1898—1953) встречают с полным оказанием почестей в гитлеровской лярии 19 декабря 1940 г. Деканозов, как и Сталин и Берия, был грузином, сделал карьеру в НКВД, но в 1939 г. был перемещен в НКИД, где нагонял страх и ужас. Он был посланником в Берлине в 1940—1941 гг. и замнаркома иностранных дел в 1939—1947 гг. В 1944—1945 гг. занимался датскими делами. Один датчанин, на основании своего опыта, называет его “неприятным и высокомерным гномом ”. Был казнен вместе с Берия в 1953 г. (Королевская библиотека в Копенгагене)
“Кто будет освобождать Данию?”
С прибытием в СССР Т. Дёссинга как представителя “Борющейся Дании” Москва получила удобный канал для связи с этой страной. Помня о сотрудничестве датской социал-демократии с немцами во время оккупации, Дёссинг гораздо критичнее относился к этой “своей старой” партии, в которой он прежде состоял. Зато с огромной, чтобы не сказать некритической, симпатией он смотрел на Советский Союз — и как на международный фактор силы, и как на общественный строй39. Во время его пребывания в Москве его взгляды на ситуацию в Дании все больше и
больше отождествлялись со взглядами советского правительства, и наоборот, он все чаще входил в противоречие с теми датскими кругами, которые и послали его в Москву и чьим официальным представителем он был. Серьезным камнем преткновения для него было сближение между “политиками” и движением Сопротивления осенью 1944 г. — факт, который Дёссинг не мог в душе принять, поскольку он рассматривал это как выражение предательства целей движения. Дёссинг часто давал волю своему гневу — не только в своих посланиях “Борющейся Дании”, но и в обращениях в НКИД. Во время своих многочисленных бесед
39 	См.: Jensen В. Døssing og Dekanozov — set fra Moskva. I: Struktur og funktion. Festskrift til Erling Ladewig Petersen. 1994. S. 273—290. (Далее: Døssing og Dekanozov.)
2— 1319


34
Бент Енсен
В. Семенов (1911—1993) был советником миссии в Швеции в 1942—1945 гг., но в 1944—1945 гг. подолгу находился в Москве, где был главным разработчиком политики Москвы по отношению к Дании. В апреле 1945 г. его переместили на более важный пост. М. Калинин, председатель Президиума Верховного Совета, вручает Семенову орден Ленина. Семенов и Деканозов знали друг друга по Берлину 1940—1941 гг. (Semjonow. Von Stalin bis Gorbatschow)
с Молотовым, Деканозовым и их чиновниками посланец Совета свободы видел живой интерес Москвы к политической ситуации в балтийском государстве Дании и к ее будущей внешней и внутренней политике.
Чаще всего Кремль представляли замнаркома иностранных дел В.Г. Деканозов и советник В.С. Семенов, которые, беседуя с Дёссин- гом, кружились вокруг вопроса: кто, собственно, в свое время будет освобождать Данию? Уже при первой встрече с Дёссингом 1 сентября 1944 г. Деканозов расспрашивал датского посланника о взгляде Совета свободы на этот вопрос. В тот
момент Деканозов уже знал о точке зрения ШСЭС на освобождение Дании, но Дёссинг не имел об этом сведений. Он обещал их получить в Совете свободы, считая, будто уже знает о намерении Англии и США занять Данию и решать все вопросы, касающиеся перехода Дании к самостоятельности. Сам же он считал, надо сказать чересчур оптимистично, что датское движение Сопротивления под руководством Совета свободы вполне сможет само прогнать немцев. Деканозов настойчиво пытался уточнить эти интересные для Москвы сведения, но безуспешно40. Эти двое говорили каждый о своем.
40 	АВП РФ. Ф. 06. Оп. 6. П. 3. Д. 27 (запись от 1.09.1944.).


1. Исторический и политический фон
35
НКИД, естественно, хотел бы усилить статус Совета свободы и ослабить традиционные датские политические силы. Дёссингу отводилась в этом немаловажная роль: ведь он был под рукой и разделял позиции Москвы. Однако Дёссинг все больше и больше представлял лишь самого себя, а не “Борющуюся Данию”, и даже не Совет свободы, который и он, и Москва так хотели бы видеть сильным. Он был плохо информирован о положении дел в Дании, и тамошний ход событий ускользал от него - и, значит, от Москвы. Он начал метаться из стороны в сторону в той сложной политической игре, которая имела место. Постепенно это стало ясно для советской дипломатической службы. Заведующий 5-м европейским отделом НКИД П.Д. Орлов характеризовал Дёссинга как заикающегося, нервного, усталого и раздражительного человека, тем не менее положительно относящегося к Советскому Союзу. В.С. Семенов считал, что слабым местом Дёссинга было то, что он в письмах и беседах слишком открыто выражал свои собственные мнения. В отношении внутренней политики Дании у Дёссинга, по мнению Семенова, не было ясности, продуманности, тактики. Согласно более поздней советской оценке, он был “политически бестолковым”. Англичане были согласны с этой характеристикой4 1.
Когда в декабре 1944 г. Дёссинг заболел — как раз в то время, когда Москве надо было начинать интенсивную обработку этого представителя “Борющейся Дании”, Декано-
зов приказал своим подчиненным “помочь старику, вылечить его, поддержать фруктами и пр., найти ему квартиру”. Через два дня Дека- нозову доложили, что в ближайшее время в распоряжение Дёссинга будет предоставлена 4—5-комнат- ная квартира. Подчиненные Дека- нозова просили также о разрешении за счет НКИДа послать представителю Дании 1 кг черной икры, 5 батонов хлеба, 5 кг фруктов и 2 бутылки вина, всего, примерно, на 500 рублей41  42. Деканозов разрешил. Дёссинга нужно было поставить на ноги, так как именно теперь начинались важные дела, в которых нужно было его использовать.
Борнхольм
как объект освобождения
В начале декабря 1944 г. Деканозов и его близкий помощник М.С. Ветров подготовили для Молотова записку о желательности того, чтобы Красная Армия приняла непосредственное участие в освобождении Дании. Здесь Борнхольм назван как первая датская территория, возможная для советского освобождения. Эта записка говорит много как о конкретном мышлении во внешнеполитическом плане в тот момент, так и о далеко идущих интересах Советского Союза в отношении Дании и Скандинавии. Появление записки нужно рассматривать на фоне того, что в Москву ожидалось прибытие представителей Совета свободы Эрлинга Фосса, Кристмаса Мёллера и Арне Сё- ренсена. Ни из одной из этих пред¬
41 Jensen В. Døssing og Dekanozov... S. 278, а также запись беседы с Орловым от 7.08.1944 г. в АПВ РФ. Ф. 06. Оп. 6. П. 36. Д. 440.
42 АВП РФ. Ф. 085. Оп. 28. П. 120. Д. 7. Л. 25—26 (резолюция Деканозова от 5.12.1944 г. на записи беседы между Ветровым и секретарем Дёссинга Г.С. Титовой 4.12.1944 г.); см. там же: Д. 1. Л. 4 (Гришин и Ветров — Деканозову 7.12.1944 г. с резолюцией Деканозова от 7.12.1944 г.). Квартиры Дёссинг, однако, так и не получил.
2*


36
Бент Енсен
полагавшихся поездок ничего, однако, не вышло43.
Записка начиналась обзором военной ситуации: выход Финляндии из войны, операции Красной Армии в Норвегии и Восточной Пруссии, освобождение советской Прибалтики, а также развертывание англо-американских военных операций в Бельгии и Голландии - все эти факторы означали, что приближался также и момент освобождения Дании. Подчеркивалась “желательность непосредственного военного участия Красной Армии в операциях по освобождению Дании”. Критиковалось игнорирование штабом союзнических войск Совета свободы — центрального органа “Борющейся Дании”. Далеко идущие цели описывались как заинтересованность Советского Союза “в балтийских проливах и Киль- ском канале, а также в укреплении нашего влияния в Дании на послевоенный период”. Конкретно в записке предлагалось осуществить три предприятия: 1) “участие Красной Армии в союзных военных действиях по освобождению Дании”; 2) как предпосылка этого — специальное датско-советское соглашение с Советом свободы о переходном режиме; 3) назначение советского представителя при Совете свободы, “прикомандированного к нашей миссии в Стокгольме”, что¬
бы таким образом укреплять авторитет Совета как в Дании, так и в мире. Этим Москва могла бы противодействовать сильному англо- американскому влиянию в Дании44.
Все эти мероприятия должны были, однако, базироваться на том, что Совет свободы сам обратится к Москве, и поэтому нужно было, чтобы Фосс и Дёссинг подготовили такое обращение. С советской стороны можно будет дать понять, что развитие военных действий в регионе Балтийского моря и Восточной Пруссии “неизбежно приведет к вступлению советских вооруженных сил в Данию, начиная, например, с о. Борнхольма” (курсив мой. — Б.Е.). Как только обращение будет подано, Москва должна проинформировать Лондон о том, что Совет свободы — единственный орган, выражающий интересы датского народа. Западные союзники в своем обращении к Советскому Союзу от 9 августа об освобождении Дании, безусловно, признали “неоспоримые интересы” Москвы в Балтийском море и “вытекающее отсюда наше право на военное участие в освобождении Дании”.
В записке использовались также и исторические аргументы о почти непрерывных дружеских отношениях между Данией и Россией, начиная со времен Петра Великого. Но военная слабость Дании привела к тому,
43 АВП РФ. Ф. 085. Оп. 28. П. 120. Д. 5. Л. 20—21 (записка Семенова и Ветрова от 3.12.1944 г. Согласно сведениям жены А. Сёренсена, переданным ею в советскую миссию в Стокгольме, у ее мужа была доверенность от Совета свободы на ведение переговоров с советским правительством о составе правительства освобождения и о будущем отношении Дании к СССР. В Москве были в недоумении, почему А. Сёренсен передает это через свою жену, а не через представителя Совета свободы в Стокгольме Э. Фосса. Хотя А. Сёренсен был охарактеризован как “малозначительная политическая фигура”, Семенов и Ветров подчеркивали его сильную оппозиционность по отношению к Булю. Возможно, Сёренсен мог бы противодействовать планам создания правительства во главе с Булем. Оба советских чиновника считали, что по тактическим соображениям переговоры с Советом свободы были очень целесообразны. В дневниках Кристмаса Мёллера подтверждается намерение Арне Сёренсена ехать в Москву.
44 Авторы записки считали, что некий английский генерал почти три года жил в подполье в Дании, где он руководил нелегальной военной деятельностью — явное недоразумение, показывающее, насколько плохо Москва была информирована о ситуации в Дании.


1. Исторический и политический фон
37
что Балтийское море стало закрытым германским морем. “Отрицательные последствия этого факта... судьба Польши, потеря нами прибалтийских республик, прямая угроза Ленинграду”. Соглашение с “Борющейся Данией” об участии Красной Армии в освобождении Дании «было бы, таким образом, вполне “в традиции старинной солидарности Дании и России” и прежде выражавшейся в договорах и действиях, охранявших целостность и независимость Дании». Как морская держава, не имеющая собственного выхода в Атлантический океан, СССР заинтересован в укреплении своего влияния как в Дании, так и в Норвегии. Проблема проливов вместе с вопросом о Шлезвиге неразрывно связана с вопросом о Кильском канале. Поэтому СССР — как самая крупная и мощная балтийская держава — “должен иметь перед союзниками и другими балтийскими странами преимущественные права, опирающиеся не только на географическое положение или на традиционную старинную солидарность России с Данией, но и на наше непосредственное участие в освобождении Дании и восстановлении ее независимости”.
Эти рассуждения о Дании как о важном объекте интересов СССР, будущего хозяина Балтийского моря, вылились в рекомендацию Генеральному штабу Красной Армии “разработать вопрос об участии советских военных сил в операциях по освобождению Дании”45. Одновременно советская дипломатия, как уже говорилось, должна была постараться убедить Совет свободы обратиться к советскому правительству с предложением о подписании
договора о формировании гражданской администрации после освобождения.
К сожалению, мы не знаем, как реагировал Молотов на эти соображения. Но поскольку Деканозов несколько дней спустя советовал Семенову и Ветрову продолжать подготовку к переговорам с ожидавшимися в Москве представителями Совета свободы, то это, вероятно, означало, что Молотов одобрял вышеизложенную политическую стратегию. Новым элементом было предложение проверить, есть ли в Швеции датские военные организации и корабли, которые можно было бы использовать в борьбе с Германией в Балтийском море46.
Важно подчеркнуть, что с советской стороны все время говорится лишь о советском участии в освобождении Дании союзниками. Многочисленные аргументы этой записки насчет того, что СССР имеет право быть заинтересованным в Дании и ее предстоящем освобождении, носят явно оборонительный характер. Советские проекты исходят как из само собой разумеющегося, что освобождать Данию будут прежде всего западные союзники.
Дёссинг:
“Дания — в русской сфере влияния ”
В своих посланиях “Борющейся Дании” Дёссинг начинает теперь настойчиво и упорно (очевидно, под влиянием своих советских собеседников) подчеркивать, насколько это неправильно, когда датские круги, включая Совет свободы, рассматривают Данию как
45 АВП РФ. Ф. 012. Оп. 6. П. 79. Д. 108. Л. 31—36 (Деканозов и Ветров — Молотову 5.12.1944 г.).
46 Там же. Ф. 085. Оп. 28. П. 120. Д. 6. Л. 22-23 (Семенов и Ветров - Деканозову 14.12.1945 г. с резолюцией Деканозова от 15.12.1945 г.).


38
Бент Енсен
сферу влияния исключительно западных держав. “Это непростительная близорукость”, — пишет он, например, 11 декабря 1944 г. Ведь Дания находится у входов “в Балтийское море, которое в обозримом будущем станет русской сферой, и даже более того — русским шаге nostrum”. Дания поэтому рискует проиграть, если она не будет ориентироваться на Восток.
19 декабря 1944 г. Дёссинга навестил В.С. Семенов, который хотел поговорить о предстоящем освобождении Дании. Семенов в октябре был вызван из Стокгольма, где был советником миссии, и теперь готовился стать политкомиссаром в освобожденной Германии, чтобы осуществлять “стратегию антифашистского народного фронта”47. Ему, конечно, было известно как о шуме, вызванном в “Борющейся Дании” статьей в журнале “Война и рабочий класс”, так и о том взаимопонимании, которое возникло между Советом свободы и “политиками”. После беседы с Семеновым Дёссинг в своем отчете об этой беседе снова подчеркнул, что Дания поступит умно, если будет считаться с Россией как с новой доминирующей балтийской державой: “Дания — сфера русского влияния...”. Согласно Дёссингу, Семенов сказал, что Москва признает только Совет свободы, и поэтому датские обращения должны исходить от него. Семенов также предостерегал Совет свободы от компромиссов с “политиками”48.
В отчете Семенова о данной беседе об этом ничего не говорится. Но наверняка ему приятно было услышать, что Дёссинг уже напи¬
сал в Совет свободы о том, что Советский Союз, сильнейшую балтийскую державу, нельзя игнорировать, что он должен быть в числе стран, с которыми нужно будет заключать соглашение о переходном управлении после освобождения. Менее приятным было то, что датская компартия признала сотрудничавшего с немцами политика Вильхельма Буля в качестве будущего премьер-министра в правительстве освобождения. На прямой вопрос Дёссинга Семенов ответил, что понимание Дёссингом ситуации он находит “вполне разумным”, но от более определенных высказываний он хотел бы воздержаться49.
Роль Совета свободы
5 	января 1945 г. Семенов по согласованию с Деканозовым пригласил Дёссинга на завтрак в престижный ресторан “Националь”. Деканозову эта беседа за завтраком была, должно быть, в высшей степени интересна: он подчеркнул почти каждую строчку в четырехстраничном отчете о беседе. Семенов, сделав упор на то, что в настоящий момент Совет свободы от имени датского народа должен поднять вопрос об освобождении Дании и о датском правительстве освобождения, пытался наставить Дёссинга на правильный путь, состоящий в том, что Москва уже не исключала сотрудничество Совета свободы с “политиками”. Проблема же заключалась в том, что Дёссинг был настроен более радикально, чем Москва, и тем самым мог провалить всю игру, связанную с совет¬
47 Semjonow tV.S. Von Stalin bis Gorbatschow. 1995. S. 158 ff.
48 Jacobsen T. Op. cit. S. 48; Hæstrup J. Hemmelig alliance. Kbh., 1968. S. 372 f.
49 АВП РФ. Ф. 085. On. 28. П. 120. Д. 7. Л. 27—31 (запись беседы Семенова с Дёссингом 19.12.1945 г., датированная 21.12.1944 г.); см. также: АВП РФ. Ф. 06. Оп. 6. П. 36. Д. 440 (запись беседы Дёссинга с Ветровым 23.12.1945 г.).


1. Исторический и политический фон
39
ским влиянием на развитие событий в Дании. Это хорошо, что Дёс- синга злит точка зрения Эббе Мунка (о том, что Дания — западноевропейская страна и относится к зоне военных операций западных союзников, поэтому в дела, касающиеся Дании, не надо вовлекать Советский Союз). Но плохо, что Дёссинг упрям до такой степени, что начисто отметает политическую реальность, сложившуюся в Дании, и необходимость широкого национального фронта. Семенов должен был прочитать непослушному датчанину небольшую лекцию о том, что КПД вполне может войти в коалиционное правительство во главе с Булем, не отказываясь от своих принципов. Согласно Семенову, национальные интересы Дании требовали прояснения того, какую роль сами датчане и их борющиеся органы должны играть в борьбе за освобождение страны. Благодаря “реакционной” политике Дания зашла в тупик, и поэтому нет никакой иной инстанции, кроме Совета свободы, которая от имени датского народа могла бы решить все эти вопросы, не терпящие отлагательства. Дёссинг заявил, что он согласен с этим и что он попробует добиться ясности в Стокгольме50.
То, что Кристмас Мёллер критиковал нападки Н. Балтийского на датских политиков, мешало планам Москвы укрепить роль Совета свободы. Поэтому Семенов и Ветров
предложили Деканозову ответить Кристмасу Мёллеру, например, в журнале “Война и рабочий класс”, но ответ должен быть выдержан в корректном тоне, учитывая ту несомненно большую роль, которую он сыграет в послевоенной Дании. Здесь можно будет откровенно задать вопрос: насколько Эрик Ска- вениус в действительности отличался от Пьера Лаваля и маршала Петэна, предавших Францию. Семенов и Ветров могли бы написать черновик такой статьи или склонить к этому писателя М. Андерсе- на-Нексё51. Кроме того, было бы хорошо, если критически настроенный Дёссинг прокомментировал этот ответ в датской прессе. Дёс- сингу надо было бы подсказать несколько положений, в то же время позволив ему самому писать так, как он считает нужным52.
Согласие на “Буля и др. ”
Следующим звеном в операции “Влияние на Данию” стала записка неутомимого Семенова от 8 января 1945 г. К счастью, Деканозов был так занят, что у него не было времени беседовать в эти дни с Семеновым. Поэтому Семенов доверил бумаге свои далеко идущие предложения и мысли. Исходные пункты и цели были все те же. Не в интересах Советского Союза, писал Семенов, если Англия и США монополизируют освобождение Дании и этим предопределят также свое ре-
50 	АВП РФ. Ф. 012. Оп. 6. П. 79. Д. 109. Л. 1—4 (запись беседы Семенова с Дёссингом в отеле “Националь” 5.01.1945 г.). Дёссинг говорил, как обьино, с большим презрением о своих земляках, которые “держатся за юбку англичан”, но которые вели бы себя иначе, если бы Красная Армия стояла у Грейфсвальда; см. также: АВП РФ. Ф. 085. Оп. 29. П. 121. Д. 6. Л. 1—6 (запись беседы Дёссинга с Ветровым 5.01.1945 г.).
31 М.А. Нексё регулярно выступал по советскому радио с обращениями к Дании и писал статьи для советской и шведской прессы. Он не знал русского языка и поэтому в смысле получения новостей был зависим от радио, но даже в феврале 1945 г. он не получил радиоприемника, несмотря на то что НКИД просил об этом уже несколько месяцев. См.: АВП РФ. Ф. 085. Оп. 29. П. 121. Д. 4. Л. 8 (Семенов — Деканозову 6.02.1945 г.).
32 АВП РФ. Ф. 085. Оп. 29. П. 121. Д. 4. Л. 2 (Семенов и Ветров — Деканозову 6.01.1945 г.).


40
Бент Енсен
шающее. влияние на Данию после войны. (Специальное новогоднее обращение Черчилля к датскому народу также показывает, какое значение придает Англия этому региону.) Согласно Семенову, “наш кровный интерес, вытекающий из ключевого положения Дании на выходах Балтийского моря, — это принять достойное для нашей страны участие в решении всех датских дел, в частности в проведении занятия Дании на переходный период (от войны к миру). Кроме того, для нас весьма важно содействовать выдвижению на политической арене в послевоенной Дании тех сил, которые ориентировались бы на сотрудничество Дании с Советским Союзом. Мне кажется, что из всех Скандинавских стран Дания, по крайней мере первое время после войны, для нас будет наиболее важным и ответственным участком, где предстоит серьезная работа и борьба (Балтийские проливы, Шлезвиг, Кильский канал)”.
Конкретно речь шла о том, чтобы вывести Совет свободы из “состояния пассивности” и одновременно актуализировать датский вопрос перед мировой общественностью. Предложение Семенова об активизации Совета свободы четко базировалось теперь на взаимопонимании между Советом свободы и политиками, сотрудничавшими с немцами. Целью по-прежнему является убедить Совет свободы, чтобы он сам обратился к Москве с просьбой о заключении соглашения между “Борющейся Данией” и СССР (по образцу советско-норвежского соглашения 1944 г.). Со ссылкой на то, что ход военных действий делает необходимым урегулирование вопросов, которые могут возникнуть в связи с возможным участием Красной Армии и Военно-Морского Флота в осво¬
бождении датских территорий, Совет свободы, как лидер патриотических сил, должен был заявить, что он приветствует участие Красной Армии в операциях союзников по освобождению Дании и просит заключить соглашение. Но Совет свободы должен был попытаться привлечь к “участию в этом шаге таких людей, как Буль и др.”, ибо чем шире такой национальный фронт, тем труднее союзникам отклонить эту инициативу. По этой же причине датское обращение могло бы быть адресовано не только советскому правительству, но также и Вашингтону, и Лондону. Это было бы политически выигрышнее и для самого Совета свободы, но также было бы и в интересах Москвы, поскольку “для нас одно только соглашение с Советом свободы еще не дает нужных предпосылок для разрешения датского вопроса в целом”. Семенов указывает в этой связи на удаленность датского театра военных действия и на превосходство морского флота союзников. Это может означать, что советские войска могут принять “только относительно малое участие в освобождении основной части Дании (например, не освободим Копенгаген сами)”.
Предпосылкой для успеха этой советской инициативы являются левые демократические элементы и коммунисты, которые играют значительную роль в Совете свободы. Именно эти силы должны обеспечить обращение Совета свободы к СССР. Но Семенов оптимистично надеется, что эту инициативу поддержат и датские буржуазные круги. Для этого требуется поработать в этих кругах. Тут можно будет использовать Дёссинга, “друзей” (т. е. коммунистов. Семенов конкретно указывал на представителя КПД в Стокгольме — Альвильде Ларсен -


1. Исторический и политический фон
41
“Лис”)53, нелегальную датскую и норвежскую прессу, а также Кол- лонтай54.
Очевидно, что речь здесь идет далеко не о советском плане оккупации Дании, а всего лишь о политической стратегии, имеющей намного более скромную задачу — использовать Совет свободы для легитимации советского участия в освобождении Дании с политической целью усилить свое влияние на руководство, которое придет к власти в Дании после освобождения. Совет свободы с его коммунистическими и левыми элементами даже не должен иметь монополии на создание переходного правительства, но должен привлечь к этому “Буля и др.”, т. е. политиков-коллабора- ционистов, которых раньше советское руководство ругало.
Реакция Деканозова на предложения Семенова неизвестна. Но 11 января Семенов снова обсуждал будущее Дании с Дёссингом, который повторил то же, что уже говорил раньше: Совет свободы, согласно Фоссу и Мунку, не предполагает советского участия в освобождении Дании, ибо Дания входит в сферу военных действий западных держав; большинство датчан не смогут понять, почему СССР хотел бы участвовать в военной контрольной комиссии после освобождения Дании55.
Москву также волновало и сообщение из советской миссии в Стокгольме о том, что консервативные “Свободные датчане” будто бы хотят отозвать назад Дёссинга и заменить его знающим русский язык
Ричардом Фридбергом, который жил в США. Семенов был в ярости от этого сообщения и требовал, чтобы Фосса одернули. Фосс и другие преследовали свои собственные классовые интересы в их “лакейской ориентации в сторону того, чтобы Дания вошла в сферу интересов западных держав, где Советскому Союзу нечего делать”.
Из складывающейся ситуации надо было, согласно Семенову, сделать тот вывод, что Советский Союз должен действовать в датском вопросе одновременно и совершенно самостоятельно по двум направлениям: 1) переговоры с англичанами и 2) стремление установить контакт с Советом свободы. Москве нужно ответить на меморандум английского посольства от 9 августа 1944 г. Что же касается попытки классовых врагов отозвать Дёссинга, то тут Москва должна действовать осторожно. Дёссинг мог бы, например, при случае выступить в радиопередаче на Данию, дабы показать, что он здоров и не нуждается в замене. Фоссу нужно было дать отповедь через миссию в Стокгольме, которую должен проинформировать Дёссинг. Семенов обязан будет оповестить Дёссинга о высказываниях Фосса до его, Дёссинга, отъезда в Стокгольм. Приезд в СССР Фрид- берга следовало оттянуть56.
День спустя Деканозов дал свое согласие на эти предложения.
“Организующее ядро новой Дании ”
Теперь Деканозов сам нашел время для продолжительной беседы с Дёс-
53 Альвильда Ларсен с 1943 г. была лидером КПД и связной партии в Стокгольме (Kierchhoff Н. Augustoprøret. Bd. 1. Kbh. 1979. S. 226).
54 АВП РФ. Ф. 012. On. 6. П. 79. Д. 108 (Семенов - Владимиру Георгиевичу (Деканозову) 8.01.1945 г.).
55 Там же. Ф. 06. Оп. 7. П. 32. Д. 442 (запись беседы от 11.01.1945 г.).
56 Там же. Ф. 085. Оп. 29. П. 121. Д. 4. Л. 3—5 (Семенов и Ветров — Деканозову 15.01.1945 г. с резолюцией Деканозова от 16.01.1945 г.).


42
Бент Енсен
сингом 17 января 1945 г., перед отъездом последнего в Стокгольм. Хотя, кажется, в отчете об этой беседе Дёссинг вкладывает в уста Де- канозова собственные слова и выражения, его ответ в основе своей совпадает с отчетом Деканозова. Более того, эти документы отражают полное совпадение взглядов Деканозова и Дёссинга. Они оба считают, что в правительстве освобождения люди из Совета свободы должны составлять подавляющее большинство; что выборы в ригсдаг 1943 г. были незаконны, поскольку КПД не могла в них участвовать; что ригсдаг был скомпрометирован своим сотрудничеством с оккупационной властью. Они согласны были и в том, что после освобождения надо будет провести чистки. Кроме того, Деканозов прямо дал понять о большом интересе Кремля к будущему международному статусу Дании и к ее ориентации, а также ее общественному устройству в связи с ее предстоящим освобождением. Он резко отверг то представление, что освобождение Дании и ее будущее общественное устройство относятся к компетенции западных держав и не касаются Советского Союза. «По нашему мнению, Совет свободы, этот руководящий орган “Борющейся Дании”, должен также быть и организующим ядром новой Дании». Москва неслучайно приняла представителя “Борющейся Дании”, сказал он. Деканозов, разумеется, признал правоту Дёссинга в том, что СССР отныне становится великой державой на Балтийском море и таким образом соседом Дании. Когда советские войска, теперь уже скоро, очистят Германию от фашистов, они придут и в Данию. В этой связи Москву, согласно Деканозову, интересуют
взгляды “сил, борющихся в самой Дании”, на участие СССР в освобождении Дании, а не малоавторитетная точка зрения «отдельных “старых политиков”». Поэтому Деканозов хотел бы знать мнение “прогрессивных кругов” в Совете свободы об этих вещах57.
Деканозов высказывался жестче и резче, чем делал это более деликатный Семенов, но смысл был тот же: Совет свободы должен активизироваться и сыграть свою роль в происходящем. Наказ производил более сильное впечатление потому, что исходил от заместителя наркома иностранных дел и потому, что Деканозов, ставленник главы НКВД Лаврентия Берия, был человеком жестким и нетерпимым. Но бить тревогу, как это сделал Дёссинг в своем изложении этой беседы (что позже дало повод стольким предположениям), не было никаких оснований. Ответственные представители советской дипломатической службы, кажется, не имели твердого мнения о том, должна ли Дания входить в нейтральную европейскую зону или, скорее, должна быть признанной как часть сферы британских интересов. Литвинов, например, никогда не представлял себе Данию как часть советской сферы безопасности. Когда он в самом конце 1944 г. определял эту сферу, он сначала отнес к ней Финляндию, Швецию, будущие страны народной демократии в Центральной Европе и Турцию. Норвегия же и Дания вместе с Германией, Австрией и Италией должны были составлять нейтральную зону. Несколько позже в советскую сферу он включил также и Норвегию, а Дания и Швеция были тогда приписаны к британской сфере. Неуверенность в том, куда отнести
57 	АВП РФ. Ф. 06. Оп. 7. П. 4. Д. 42. Д-0. 33 (запись беседы от 17.01.1945 г.).


1. Исторический и политический фон
43
Скандинавские страны, видна и в том, что, по мнению М.М. Литвинова, этот вопрос в дальнейшем должен был стать предметом переговоров между великими державами58.
Перед отъездом Дёссинга в Стокгольм Семенов имел с ним еще одну инспирирующую беседу. Москва хотела быть уверенной в том, что он понял, что должен делать. К сожалению, Дёссинг в тот период получил неприятные новости из Дании — совместное письменное обращение Совета свободы и “старых политиков” к США, Англии и СССР о признании ими Дании союзнической страной. Это общее обращение яснее ясного показало, что теперь Совет свободы тесно сотрудничает со “старыми политиками”. А тут еще Семенов в соответствии с точной инструкцией от Де- канозова настойчиво внушал ему, что якобы Фосс и его компания хотят заменить его Фридбергом из США, отозвав его по причине болезни59. (Это советское утверждение — намеренно или нет — было ошибочным. Речь шла о том, что Фридберг, владеющий русским языком, должен был помогать Дёс- сингу в качестве секретаря.) Дёссинг пришел в ярость, услышав это. Важному совместному обращению Совета свободы и “политиков” Дании он не дал ходу, ограничившись лишь тем, что перед отъездом передал Семенову неофициальный перевод этого документа. Он положил это дело под сукно не потому, что у него не было времени. Так он хотел выиграть время для осуществления
своей собственной политики. Цель состояла в саботировании датской совместной инициативы60. Дёссинг вернулся в Москву только в двадцатых числах марта.
Совместное обращение
Тем временем Москва обдумывала, как воспользоваться совместным обращением к союзникам для заключения соглашения с Советом свободы и таким образом использовать датское обращение как рычаг для разрушения монополии западных союзников в освобождении Дании. Укрепив связи с Советом свободы и особенно с его прогрессивной частью, находившейся в Дании, Москва имела бы во время самого освобождения политические преимущества перед союзниками61. Отношение Деканозова к этим соображениям неизвестно. Однако мы знаем, в Москве в этот момент не было полной уверенности, что советские войска примут участие в освобождении Дании. Эта неуверенность заметна в некоторых записках НКИД относительно Фарерских островов. Какова должна быть политика Москвы, если Фарерские острова (бывшие в изоляции от Дании во время немецкой оккупации) заявят после войны о своей независимости? В одной записке говорилось, что отношение Москвы будет зависеть от “наших послевоенных позиций” в Дании и Норвегии. Другими словами: если Советскому Союзу удастся получить большое влияние на Данию в связи с освобождением, то поддер¬
58 “Subject to bargaining and compromise”. См.: Pechamov V.O. The Big Three after World War II I I Workig Paper n. 13 in Cold War International History Project. Washington. 1995. P. 12.
59 АВП РФ. Ф. 06. On. 7. П. 32. Д. 442 (запись беседы от 18.01.1945 г.). Фридберг прибыл в Москву лишь после окончания войны.
60 Kirchhoff Н. Kamp og tilpasning. Kbh. 1987. S. 162.
61 АВП РФ. Ф. 012. On. 6. П. 79. Д. 108. Л. 6—8 (Семенов и Ветров — Деканозову 8.02.1945 г. (+ приложение).


44
Бент Енсен
живать фарерское движение за отделение от Дании не следует62.
Было много неизвестных факторов, которые не поддавались контролю и на которые из Москвы можно было влиять лишь в малой степени. Никто, например, не знал, насколько сильное сопротивление окажет немецкая армия во время отступления с Востока или как быстро союзники дойдут до северо-западной части Германии. К тому же советские чиновники и народные комиссары в Москве, как мы уже говорили, были очень плохо информированы о реальном политическом и военном положении в самой Дании. Можно было рассуждать и строить планы в НКИД в Москве, но это еще не значило, что у них была основа в действительности. Вскоре развитие военных действий вышло из-под контроля политических прожектеров. Результатом стало то, что советские войска приняли участие лишь в освобождении очень малой части датской территории и без какого-либо договора Москвы с Советом свободы или с кем-либо иным.
Инициатива “Свободных датчан ”
Прежде чем вернуться к обработке Дёссинга Деканозовым, Семеновым и другими, необходимо рассмотреть одну, касающуюся России, инициативу, предпринятую Эдуардом Ре- вентловом, Кристмасом Мёллером и Хенриком Кауфманном. Она влияла на советские действия и к тому же имеет отношение к Борнхольму. Еще летом 1944 г. Ревентлов инструктировал Дёссинга, что если Москва выразит желание заключить соглаше¬
ние с “Борющейся Данией” “на случай участия советских войск в операциях в Дании или в любом случае их вступления на датскую землю”, то реагировать на это надо выжидающе. Ревентлов полагал, что “эта мысль не такая уж невероятная”. Согласно Ре- вентлову, Дёссинг четко понимал, что соглашение с Москвой будет вопросом щекотливым из-за негативных настроений в Дании и к тому же оно произведет плохое впечатление и в Швеции63. Можно смело и без преувеличения констатировать, что спустя полгода Дёссинг придерживался совсем иного мнения.
“Не такая уж невероятная” мысль стала более вероятной, когда Красная Армия в октябре 1944 г. вступила в северную Норвегию. Перед этим норвежское правительство в эмиграции заключило соглашение с Москвой (в соответствии с соглашениями с США и Англией) об администрации в освобожденных районах и поэтому не должно было просить Москву об уважении норвежского суверенитета64. Осторожный Ревентлов запросил Форин офис, не стоит ли и Дании подумать о договоре с СССР, но британская реакция была негативной. Лондон в то время не считал, что Россия имеет какие-либо интересы в Дании, и поэтому, мол, датчанам в этом отношении нечего беспокоиться65. Это мнение оказалось ошибочным. Но ни Ревентлов, ни Форин офис не знали тогда о навязчивых идеях Деканозова, которые он высказал уже в сентябре в беседах с Дёссингом.
В конце 1944 г. это дело, однако, приобрело актуальность. Причиной стало советское военно-морское на-
62 АВП РФ. Ф. 085. Оп. 29. П. 121. Д. 4. Л. 10-17 (записка Ветрова и Ждановой от 16.02.1945 г.).
63 UM GSK-London 6 F 28 (Ревенлов — Кауфманну 24.07.1944 г.).
64 Там же (запись от 3.11.1944 г. с пометами Г. Расмуссена).
65 Там же (секретная записка Ревентлова от 5.11.1944 г.).


1. Исторический и политический фон
45
Датский посланник в Лондоне Эдуард Ревент- лов (1883—1963), который после некоторых колебаний присоединился к "Свободным датчанам” (Trommer Aage. Hvis lille kat var Danmark?)
ступление в районе Балтийского моря, и Ревентлов считал, что нужно сделать попытку сближения с Москвой для того, чтобы на всякий случай получить гарантии, что СССР будет уважать датские порядки. Хотя датчане и чувствовали себя западной державой и поэтому надеялись на освобождение с Запада, но кто знает? Кристмас Мёллер был того же мнения. Он считал, что Дёссинг мог бы, например, спросить, не собирается ли Москва за¬
ключить с Данией соглашение того же самого содержания, как норвежско-советское. Можно было бы также и без всякого соглашения выразить Москве “особый интерес, с которым датская сторона следит за русскими победами, которые скоро приведут войска через Восточную Пруссию к районам, овладение которыми сделает освобождение Дании делом близкого будущего”, как это очень дипломатично было выражено. Если советские войска во время предстоящих операций вступят в контакт с населением Дании, они будут приняты как освободители и получат всевозможную помощь для завершения победы. Можно будет предложить Советскому Союзу всякие желательные для него сведения об устройстве датского общества, чтобы облегчить советскому главнокомандованию возможное сотрудничество66.
“Свободные датчане” в Вашингтоне и в Лондоне думали прежде всего о Борнхольме, когда они следили за ходом советского наступления в районе Балтики. Многие боялись, что Москва потребует баз на Борнхольме, и никто точно не знал, что делает Дёссинг или что он намерен делать, как выразился Кристмас Мёллер67. Между тем нужно было преодолеть много препятствий, прежде чем Дёссинг мог получить необходимые инструкции. Датчане сначала сами должны были прийти к единому мнению, и тут Кауфманн в Вашингтоне был более сдержан, чем Кристмас Мёллер и Ревентлов. Нужно было также получить разрешение у Лондона и у Вашингтона и, кроме того, запросить ШСЭС. Ревентлов и Кристмас
66 UM GSK—London 6 F 28 (Ревентлов — Кауфманну 29.11.1944 г.; Ревентлов — Кристмасу Мёллеру 30.11.1944 г.).
67 Архив Оле Липпманна (дневник, 5.09.1944 г.); UM GSK—London 6 F 28 (Кристмас Мёллер — Ревентлову 2 и 10.12.1944 г.).


46
Бент Енсен
Хенрик Кауфманн (1888-1963) был датским посланником в Вашингтоне во время немецкой оккупации Дании и подписал там договор, дававший США право на базы в Гренландии. Советская служба безопасности заполучила один секретный американский документ 1943 г., из которого явствует, что Кауфманн смотрел на будущее советское пребывание в Германии как на опасность для Дании (Музей Свободы, Копенгаген)
Мёллер считали важным, чтобы русские — если они высадятся на датскую территорию или перейдут границу — не могли сказать, что, допуская такую возможность, датчане никогда не пробовали сблизиться с ними, тогда как с ШСЭС они были очень тесно связаны.
Лишь в конце января 1945 г. ШСЭС согласился проинформиро¬
вать Дёссинга о создании при ШСЭС датской военной миссии, чтобы он поставил об этом в известность советское правительство. Но не более того68. США тянули с ответом, поскольку считали, что датчане хотят заключить письменное соглашение с Москвой. Ре- вентлов досадовал на то, что реализация инициативы задерживается: “В политическом отношении было бы умнее, если бы наше обращение имело место до нынешнего стремительного русского наступления”69.
Окончательным результатом было то, что Дёссинг должен был получить инструкцию обсуждать это дело в Москве только , и инициатива не должна была быть представлена как исходящая из Лондона и Вашингтона. Такую инструкцию Ревентлов послал Дёссингу и Фоссу с просьбой информировать об этом Кристмаса Мёллера. Все они находились в тот момент в Стокгольме. Кроме того, Кауфманн инструктировал самого Дёссинга о том, что последний должен поднять этот вопрос перед руссими как бы “невзначай”70.
Стокгольмский “базар”
Два профессиональных дипломата “Борющейся Дании” — Кауфманн и Ревентлов — передали инициативу нескольким дилетантам в Стокгольме. Здесь разные люди сообщили Дёссингу разные сведения. Часть информации он, как было договорено с Лондоном и Вашингтоном, получил от Фосса. Но Кристмас Мёллер также беседовал
68 UM GSK—London 6 F 28 (записка Ревентлова от 2.01.1945 г.; Дювинг — Чарльзу Пику, ШСЭС, 3.01.1945 г.; Чарльз Пик - Дювингу 17.01.1945 г.; Дювинг — Ревентлову 22.01.1945 г.). См. также: Кристмас Мёллер - Ревентлову 23.12.1944 г.
69 Там же (Ревентлов — Кауфманну 23.01.1945 г. (черновик); записка Ревентлова 27.01.1945; Ревентлов — Кауфманну 30.01.1945 г.).
70 Там же (Ревентлов — Дёссингу 30.01.1945 г.; Кауфманн - Ревентлову 6.02.1945 г.; Кристмас Мёллер — Ревентлову 8.02.1945 г.).


1. Исторический и политический фон
47
Фроде Якобсен (1906—1997) — руководящий член Совета свободы, чьи инструкции Дёссингу неумышленно привели к фатальным последствиям для Борнхольма. На фото он после немецкой капитуляции перед Парламентом вместе с участниками движения Сопротивления, “окопавшимися ” за мешками с песком. На заднем плане — парламентские полицейские (Trommer Aage. Hvis lille kat var Danmark?)
и c Дёссингом. По собственной инициативе он сказал Дёссингу, что если русские первыми придут в Данию, то Дания, “конечно, будет поступать по отношению к русским точно так же, как об этом договорено с ШСЭС”71.
Кроме того, Дёссинг, кажется, получил еще инструкции и от Фроде Якобсона, руководителя военной комиссии Совета свободы, о том, что надо обратиться к советскому правительству насчет соглашения о военном сотрудничестве между войсками датского Сопротивления и теми советскими войсками, которые должны будут войти в Данию71  72. Кажется, Фроде Якобсен считал советскую оккупацию Дании настолько вероятной, что он, к большому огорчению
Лондона, хотел начать прямые переговоры между Советом свободы и Москвой. Желание заключить соглашение с русскими было вызвано главным образом неуверенностью датских кругов в том, будет ли освобождение Дании только делом западных союзников или советские войска придут первыми. Это был “большой вопрос”, который доминировал над другими, писал один из участников этих событий в марте. Эту неуверенность западные державы устранить не могли, поскольку никакого соглашения об этом с Кремлем не было. Руководитель датского отдела СОЕ Оле Липпманн тщетно пытался прояснить этот вопрос в Лондоне. Он считал, что нельзя упрекать Совет свободы за то, что он заблаговре¬
71 UM GSK-London 6 F 28 (Кристмас Мёллер - Ревентлову 23.03.1945 (резюме)).
72 FO 371 47222 № 4844/15 (записки Хейга 3.05.1945 г.).


48
Бент Енсен
менно ищет связи с советским Генштабом таким же образом, как он искал связи с ШСЭС73.
Стокгольм доставил Дёссингу немало неприятных переживаний. Примирение между Советом свободы и “политиками” стало фактом, который он не хотел признавать. Он попытался ставить этому палки в колеса, удачно разыграв карту Дека- нозова и тем самым ослабив влияние “политиков”. Через коммуниста Альфреда Енсена он отговаривал датских коммунистов от вступления в правительство, которое будет “на 89 процентов пробританским и, как минимум, на 60 процентов — антисоветским”. Но Альфред Енсен считал, что Дёссинг слишком настроен на Москву. В целом многие подозревали его в том, что он склонен приписывать мнениям Кремля о Дании свои собственные представления об этом74. Вернувшись в Москву, Дёссинг продолжал свою кампанию, утверждая в своих отчетах в Совет свободы, что Москва не будет признавать “политиков” как часть “Борющейся Дании” и что Дания обязательно должна приспосабливаться к изменившемуся соотношению сил, т. е. к новому статусу СССР как хозяина Балтийского моря, и должна принять советские политические требования. Как мы знаем, это утверждение было неверным. Москва давно уже начала позитивно думать о сотрудничестве с “Булем и др.”.
Поэтому нельзя исключить — это даже более чем вероятно, — что оз¬
лобленность и огорчение Дёссинга, соединенные с его упрямством, оставили глубокий след на том, как он в Москве выполнял те инструкции и советы, которые получил в Стокгольме (ниже мы рассмотрим это подробнее). Сам он говорил позднее, что все спутали люди из Совета свободы75.
Конференции великих держав и Дания
На конференции в Тегеране в декабре 1943 г. о Дании не упоминалось (хотя часто приходится слышать обратное), но на Ялтинской конференции в феврале 1945 г. о ней говорилось в связи с дискуссией о том, какие страны должны быть приглашены для участия в будущей конференции по поводу новой организации по международной безопасности — ООН. Президент США Франклин Д. Рузвельт уважительно говорил о том, что Дания была сбита с ног Германией и что король в действительности был заключенным. Поэтому лишь датский посол в Вашингтоне Кауфманн мог выражать чувства, которые владели всеми датчанами. Он отказался признавать действия датского правительства. На это Сталин кратко заметил, что Дании надо подождать. Однако вождь, очевидно, не возражал против утверждения, что только посол в Вашингтоне представлял датский народ (“всех датчан”). Но в действительности Москва к тому времени давно уже
73 Boesgaard NÆ. <£ Bjerg H.Ch. Britisk arkiv afslører: russerne ville befri os // Berlingske Tidende. 17.7.1994. Здесь ссылаются, в частности, на телеграмму агента СОЕ О. Лунда (Оле Липп- манн), адресованную в СОЕ 13.03.1945 г. Архив Оле Липпманна. Доклады Старка (Липп- манн) Лондону 11.03, 18.03 и 25.03.1945 г.
74 РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 128. Д. 809 (Мольтке — Димитрову 2.05.1945 г.). Архив Оле Липпманна (Липпманн - СОЕ в Лондон 11 и 25.03.1945 г.). См. также: Jensen В. Døssing og Dekanozov.
75 UM GSK — London 6 F 28 (Хейг — Ревентлову 10.05.1945 г. с переводом письма Дёссинга в НКИД 28.04.1945 г.).


1. Исторический и политический фон
49
признала Томаса Дёссинга как представителя “Борющейся Дании”: согласно Кремлю, Дёссинг был более подлинным представителем датского народа, нежели Кауф- манн.
Когда Черчилль сказал, что Дания будет иметь право присоединиться к Объединенным Нациям, как только она будет освобождена, Сталин возразил, что Дания позволила войти немцам в страну (имея в виду — без борьбы и в форме сотрудничества с немцами)76. О том, что это происходило тогда, когда СССР де-факто был союзником Германии, и что сталинское правительство направило поздравление немецким оккупантам Дании, диктатор, естественно, умолчал. Больше о Дании в Ялте не говорилось. Таким образом, позиция Сталина являлась продолжением генеральной линии советской политики относительно Дании: СССР не хотел брать на себя обязательств и связывать себя с какой-либо определенной линией в отношении Дании, которая до 29 августа 1943 г. сотрудничала с немецкой оккупационной властью.
Хотя Дания и не была прямо упомянута на Тегеранской конференции 1943 г., Америка все же поднимала вопрос о безопасности входов в Балтийское море. Рузвельт говорил о некой форме опеки и возможной интернационализации региона вокруг Кильского канала для обеспечения там безопасности свободного судоходства77. Сталин поддержал эту идею и затем в Ялте предложил выделить из побежденной Германии особое Кильское государство. Однако это предложение
не было поддержано Англией78. Интерес Москвы к Кильскому каналу и идея выделения Кильского государства сыграли непосредственную роль в советской политике по отношению к Дании и Борнхольму в 1945—1946 гг.
“Красный флот ” об освобождении Дании
Во время Ялтинской конференции Красная Армия продвигалась на Запад через районы вдоль южного берега Балтийского моря, контролировавшегося до того немцами. В это время газета “Красный флот” — главный орган советского Военно- Морского Флота — начала печатать серию статей о предстоящем освобождении балтийского региона, написанных военным аналитиком И. Ермашовым. В этих статьях ситуация изображалась так, как если бы Москва заявляла о своей претензии на Балтийское море как на море советское, и в них предполагалось, что советские войска будут освобождать Норвегию и Данию79. Первое утверждение было преувеличением, во втором же не бьшо ничего неожиданного.
В первой статье, опубликованной 9 февраля 1945 г., говорилось о Балтийском море как о воротах между Востоком и Западом и о немцах как о чуждом элементе у этого моря. Лишь теперь, утверждалось, начинают исполняться исторические судьбы Балтики, и СССР упорно борется за то, чтобы закрепить здесь свое историческое право и защитить свои жизненные интересы. Красная Армия уничтожит все бастионы немецкого империа¬
76 Trommer A. Danmark mellem øst og vest. S. 68-69.
77 FRUS The Conferences at Cairo and Tehran 1943. Washington, 1961. P. 510-511.
78 Espersen M. Østersøen. Kbh. 1987. S. 38.
79 Mastny V. Russia’s road to the cold war. 1979. P. 269—270. См. также: Dau M. Danmark og Sovjetunionen 1944-1949. Kbh. 1969. S. 107-109.


50
Бент Енсен
лизма у Балтийского моря. Начиная с трех Прибалтийских стран, освобождаются один за другим народы на берегах Балтийского моря, и победа Красной Армии на реке Одер приближает час освобождения Дании. Уничтожение немецких позиций у Бельтов, Каттегата и Скагеррака приведет также и к освобождению всей Норвегии (северная Норвегия была освобождена в 1944 г.). Балтийское море не должно больше оставаться районом сосредоточения и трамплином для прыжков немецких пантер в открытый океан.
16 февраля Ермашов в своей второй статье упомянул Борнхольм в связи с актуальным анализом стратегической ситуации в Балтийском море. Датский остров попадал теперь на линию, проходившую между востоком и западом. Борнхольм, согласно автору статьи, является самым восточным пунктом в треугольнике Киль—Борнхольм—Померанская бухта, обрамляющем западную часть Балтийского моря. Остров Рюген — вместе с Борнхольмом - характеризуется как немецкий оборонный пункт в юго-западной части Балтийского моря с военно-морской базой в Киле как центром военно-морских коммуникаций в этой части Балтики, находящейся во владении Германии. 10 марта Ермашов писал, что линия Рюген—Борнхольм разграничивает “то, что мы (Москва. — Б.Е.) называем Балтийским морем”. На юго-западе отсюда находятся немецкие бухты и проливы, а на северо-западе — Большой и Малый Бельты, которые являются территориальными водами Дании. Ермашов представлял себе, как и многие другие в то время, что последняя тяжелая борьба с немцами
будет происходить в Дании за открытие Датских проливов. Это предположение выдвигалось в его статье в газете от 30 марта. Дания и Норвегия станут тем клином, куда отступят немцы, чтобы создать последний бастион для немецкого флота. И многие из так называемых немецких беженцев в Дании, писал Ермашов, являются в действительности военными специалистами, которые будут принимать участие в последних боях80.
Комментариям Ермашова придается важное значение. Стоит, однако, подчеркнуть, что суть ер- машовских статей, печатавшихся с февраля до апреля, заключалась в актуальной именно в тот момент перспективе военного поражения нацистской Германии. Это несколько ограничивает возможности того, в какой мере можно делать выводы из этих статей для освещения долгосрочных целей Москвы. Речь идет о репортажах военного корреспондента с поля битвы или, правильнее сказать, статьях с “моря битвы”, а отнюдь не об анализе большой политики. Кажется, что Дёссинг не знал об этих статьях. В начале апреля 1945 г. одна шведская газета опубликовала “заявление” Ермашова о предстоящем освобождении Дании, которое также было передано по шведскому радио. “Заявление” представляло собой короткое изложение его статей, верно прокомментированное Ревентловом: если не знать о советском источнике “заявления” Ермашова, то невозможно решить, какое значение следует ему придавать.
Ознакомившись с резюме шведского изложения, сделанного службой радиоперехвата Би-Би-Си, начальник Скандинавского отдела в
8° О статье Ермашова рассказывается в: Dau М. Op. cit. S. 107—110.


1. Исторический и политический фон
51
Форин офисе Уорнер сделал вывод, что эта радиопередача всего лишь подчеркивала тот вклад в предстоящее освобождение Дании и Норвегии, который в настоящее время вносят советские военные операции. Поэтому не стоит придавать статьям Ермашова какого-либо особого значения” 81. Не будем делать этого и мы.
Высадка на Борнхольм “целесообразна ”
18 марта 1945 г., в то время когда Ермашов писал свои статьи, Красная Армия захватила портовый город Кольберг* в Померании, расположенный на юге от Борнхольма. У Семенова, тщательно следившего за событиями на фронтах в Германии, родилась мысль, что в связи с развитием наземных военных действий в Померании было бы, как он писал в личном письме Декано- зову, “целесообразно”, чтобы Главный Морской Штаб СССР изучил возможность предпринять высадку на Борнхольм. У Семенова не было военного опыта, но он видел политические преимущества военного овладения датским островом. Если овладение Борнхольмом возможно с военной точки зрения, то оно было бы, по его мнению, “вполне оправдано политически”. Ведь Москва могла бы сослаться на то, что Борнхольм оккупирован немецкими войсками и используется как база против Советского Союза. “Приняв таким путем участие в освобождении датской территории и держа остров в своих руках, мы приобрели бы равные права с союзниками в решении всех датских
дел”. СССР мог бы, например, получить место в возможной союзнической контрольной или наблюдательной комиссии в Дании. Семенов также зондировал возможность, исходя из овладения Борнхольмом, заключить соглашение с Советом свободы. Заканчивая письмо, Семенов напоминал о том, что англичане пытаются убедить датчан в том, что Дания (а тем самым и Борнхольм) всецело находится в зоне военных операций и политической сферы интересов западных держав и что датские вопросы никак не касаются СССР. Семенов же, напротив, считал, что распределение зон оккупации в Германии и тем самым английский контроль над Кильским каналом усиливает значение Дании для СССР с точки зрения обеспечения безопасности “нашего балтийского побережья”82.
Предложение Семенова о советском захвате и последующей оккупации Борнхольма четко отражает беседы, которые он сам и другие сотрудники наркомата иностранных дел вели с Дёссингом. Его ссылка на расположение английской военной зоны в Германии, включая Шлезвиг-Гольштейн, показывает: он не считал возможным, что советские войска будут играть какую-то роль в освобождении Ютландии или, во всяком случае, смогут остаться там. Его тщательность в приведении аргументов, которые показали бы западным союзникам военную оправданность захвата датского острова советскими войсками, свидетельствует о том, что на самом деле Москва считала Борнхольм зоной ответственности
81 UM GSK—London 6 F 28 (Ревентлов — Хейгу 3.04 и Кауфманну 6.04.1945 г.; Уорнер - Ре- вентлову 6.04.1945 г.).
82 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 7. П. 32. Д. 443 (Семенов - Деканозову без даты с различными пометами).
* Немецкое название польского г. Колобжег (Ред.).


52
Бент Енсен
западных союзников. Главной мыслью предложения Семенова было то, что оккупацию тем не менее можно будет оправдывать и защищать перед союзниками и что это было бы небольшой военной инвестицией, могущей принести большую прибыль в политическом плане. Захватив и оккупировав эту маленькую часть королевства, Москва могла бы ступить в пределы всей Дании.
Предложение Семенова было сразу же одобрено Деканозовым. Молотов тоже приветствовал эту идею и 12 марта распорядился послать копию предложения заместителю наркома обороны и члену Политбюро Н.А. Булганину в наркомат обороны83. К сожалению, о реакции Булганина у нас нет сведений. Но известно, что 9 апреля появился приказ об оккупации Борнхольма и 23 апреля нарком и главнокомандующий ВМФ Н.Г. Кузнецов предложил Генеральному штабу занять Борнхольм (и немецкий остров Рюген). Было ли предложение наркома результатом приведения в жизнь идеи Семенова — неясно. Однако в любом случае уже в марте на высшем уровне была высказана желательность, с политической точки зрения, захвата Борнхольма. Чиновники НКИД развили на основе мо- лотовской инструкции соображения о том, как можно использовать советскую оккупацию датского острова, после того как 9 мая Борнхольм фактически уже пал и потом удерживался “в наших руках”.
Переговоры о военном соглашении
Сразу же после возвращения Дёс- синга из Стокгольма его посетил Семенов, чтобы получить информацию о происходившем. Это была
Н. Булганин (1895-1975) был членом Государственного комитета обороны, когда Молотов обратил его внимание на то, что советская оккупация Борнхольма была бы политически целесообразной. Булганин, имевший ранг генерала, но не получивший специального военного образования, на фото справа от Молотова, одетого в форму наркома иностранных дел. Вообще же Молотов, в отличие от многих своих высокопоставленных товарищей по партии, не очень любил форменную одежду (Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым)
их первая встреча в ряду мартовских и апрельских встреч, пока в середине апреля Семенов не был командирован Сталиным в ставку главнокомандующего 1-м Украинским фронтом маршала И.С. Конева, но и там он все время получал информацию о развитии проекта “Захват Борнхольма”.
Дёссинг рассказал Семенову, что Совет свободы — “фактическое правительство Дании” — проинст¬
83 	АВП РФ. Ф. 06. Оп. 7. П. 32. Д. 443. (Подцероб - Булганину 12.03.1945 г.)


1. Исторический и политический фон
53
руктировал его о том, чтобы начать переговоры о военном соглашении между датскими вооруженными силами и Красной Армией в случае, если она в связи с развитием военных действий вступит на датскую территорию. Дёссинг ошибочно считал, что уже в августе 1944 г. существовало подобное военное соглашение между ШСЭС и Советом свободы. НКИД выразил желание видеть текст этого соглашения, но его у Дёссинга не было по простой причине: его не существовало вообще. После еще двух встреч Дёссинг 13 апреля вручил письменное предложение о военном соглашении между Советом свободы и советским главнокомандованием84. Соглашение так никогда и не появилось на свет, но это предложение все же имело серьезные последствия — для Борнхольма.
Именно тогда Дёссинг из Москвы педантично поучал Фосса, а через него и Совет свободы, что Дания — нравится это кому-либо или нет — должна приспосабливаться к влиянию со стороны Советского Союза. Политика, и в особенности внешняя, ничего не имеет общего с чувствами, считал очень эмоциональный датский посланник в Москве.
“Необыкновенно возрастающая мощь СССР после войны — это реальность... (и) его расположение на Балтийском море как единовластного хозяина Балтики - это тоже реальность. Признать это и приспособить свою политику к этому — долг любого датского политика, национальный долг”.
К счастью, делал вывод этот раздражительный рупор Москвы, ан¬
тисоветская политика Совета свободы, т. е. сотрудничество с “политиками”, долго продолжаться не может. Это поймет любое будущее датское правительство, вещал, обращаясь к Совету свободы и к датским политикам, Дёссинг в ликующе-угрожающем тоне85.
Как уже отмечалось, представления Дёссинга не совпадали с действительностью — ни с датской, ни с советской. Компромиссный план относительно правительства освобождения во главе с Булем, заключенный между “политиками” и Советом свободы в Дании, в конце апреля по распоряжению Буля через специального датского посланца был представлен советской миссии в Стокгольме, которая, кажется, сочла состав правительства удовлетворительным. Датский посланец капитан А.П. Ботвед как будто узнал также, что Москва не хочет иметь военных баз в Дании. Впечатление, которое он вынес из бесед в Стокгольме, свидетельствовало о том, что Дёссинг совершенно превратно понимал позицию Москвы по отношению к Дании и что он неправильно передал содержание своей знаменитой беседы с Деканозовым86.
Раздражение Лондона
Лондон на инициативу Дёссинга реагировал раздраженно и нервно. Англичане говорили ему, что нет никакого соглашения между ШСЭС и датскими властями. Его утверждение о том, что датчане в свое время обращались к советской миссии в Стокгольме насчет заклю¬
84 Там же. Д. 442 (запись бесед 22.03, 24.03, 28.03, 29.03 и 13.04.1945).
85 Дёссинг — Фоссу 18.04.1945 г. Цит по: Jakobsen F. I Danmarks Frihedsråd. Bd. 2. Kbh. 1975. S. 168.
86 FO 371 47222 № 5012/9/15 (Тернбулл - в Форин офис 30.04.1945 г.); FO 371 47239 № 5022 (Маллет — в Форин офис 3.05.1945 г.).


54
Бент Енсен
чения военного соглашения также отвергалось как неверное87.
20 апреля англичане проинформировали Ревентлова и Кристмаса Мёллера о поведении Дёссинга. Ревентлов злился, считая, что Дёс- синг путает или неверно понимает данные ему инструкции. Ревентлов не понимал, “чтб подвигло Дёссинга вручить НКИДу, свое обращение в письменной форме”88. Кристмас Мёллер надеялся, что вреда не причинено, но “и гордиться тут нечем”. Один английский чиновник охарактеризовал Дёссинга как человека безответственного. Другой считал, что “мистер Дёссинг служит своей стране не лучшим образом”89. Дипломат Франк Робертс из английского посольства в Москве, совершенно ошибочно считавший, что Дёссинг не хочет усиления советского влияния на Данию за счет западных государств, дал, может быть, лучшую характеристику посланника Совета свободы, когда в конце апреля 1945 г. писал:
“Нам давно уже несколько сложно с Дёс- сингом. Я не думаю, что в его намерения входит усиливать влияние советского правительства в Дании за счет западных держав. Однако он несколько наивен по природу, и я подозреваю, что как любитель в дипломатии и руководящая фигура в Совете свободы он склонен делать то, что, по его мнению, он должен делать, нежели то, что ему сказано делать, даже когда он получает инструкции, которые в данных обстоятельствах редки”90.
Инициатива Совета свободы, обращенная к Москве через Дёссинга в качестве посредника, была, может
быть, не самым умным шагом, но она понятна в свете того, что западные союзники скупились передавать сведения датчанам. Так или иначе, но поведение Дёссинга не имело целью заключение какого-то секретного соглашения с Кремлем или секретного договора об оккупации Борнхольма советскими войсками, как об этом ходили слухи в кругах западных разведок91.
На повестке дня — занятие Борнхольма
Сразу после письменного обращения Дёссинга о военном соглашении исполняющий обязанности заведующего 5-м европейским отделом НКИД М. Ветров также рекомендовал Деканозову, чтобы СССР приступил к немедленному занятию Борнхольма, чтобы это стало свершившимся фактом. В записке Деканозову от 14 апреля 1945 г. Ветров резюмирует еще раз весь вопрос о заинтересованности в таком соглашении, чтобы укрепить влияние Советского Союза в послевоенной Дании. Учитывая скорость, с которой англо-американские войска продвигаются на Западном фронте, Ветров находил необходимым: 1) дать принципиальное согласие на заключение с Советом свободы предложенного им военного соглашения; 2) “немедленно занять, освободив от немцев, Борнхольм нашими военно-морскими силами”; 3) на базе занятия Борнхольма приступить к политическому подписанию советско-датского военного соглашения о “безуслов¬
87 FO 371 47221 № 4032/9/15 (Керр — в Форин офис 12.04 и Форин офис - Керру 15.04.1945 г.).
88 UM GSK—London 6 F 28 (Ревентлов — Кауфманну 21.04.1945 г. с приложением); FO 371 47221 № 4266/G (Маллет — в Форин офис 18.04.1945 г.).
89 FO 371 47222 № 4901/9/15 (английское посольство в Вашингтоне — в Форин офис 1.05.1945 пп. 3001 и 3002; записка от 3.05.1945 г.); FO 371 220 № 5831 (записка от 24.05.1945 г.).
90 FO 371 47222 № 4665 (Робертс — в Форин офис 24.04.1945 г.).
91 Boesgaard & Bjerg. Befrielsen kunne være blevet en ny besættelse // Berlingske Tidende. 17.07.1994.


1. Исторический и политический фон
55
ном обеспечении за нами права на участие в осуществлении в Дании нашим Верховным Командованием верховной ответственности и власти, впредь до образования датского правительства на основе свободного волеизъявления датского народа”.
Переговоры и подписание такого советско-датского соглашения наиболее целесообразно было провести в Стокгольме между советским военным атташе и находившимися там военными представителями Совета свободы92. Неделю спустя после предложения Ветрова о немедленном занятии Борнхольма нарком Военно-Морского Флота Н. Кузнецов 23 апреля предложил, как уже упоминалось, Генеральному штабу занять Борнхольм и Рюген. Это были те самые два острова, на которые еще в июле 1944 г. указывала комиссия Литвинова и которые с начала марта НКИД советовал занять. Желание Совета свободы заключить военное соглашение с Москвой при посредстве Дёссинга имело серьезные последствия для Борнхольма. В самый неподходящий момент оно создало неуверенность у западных союзников и заставило их в начале мая медлить с освобождением острова, хотя они вполне могли бы сделать это.
К этому надо прибавить, что борнхольмцы пребывали в счастливом неведении обо всех этих обстоятельствах, прямо их касающихся. Местный борнхольмский комитет Совета свободы ни в малейшей степени не был проинформирован о контактах Совета свободы с Москвой.
Москва и освобождение Дании
22 апреля Красная Армия закончила окружение Берлина. Таким образом была достигнута одна из главных политических целей советской стратегии. Окончательная ликвидация последнего очага сопротивления немцев в столице была только вопросом короткого времени, между тем как другие части могли продолжать продвижение на запад по южному побережью Балтийского моря. В этот же самый день советское главнокомандование получило от американской военной миссии в Москве информацию о том, что ожидается капитуляция немцев в Дании. Правда, это утверждение не имело под собой оснований, но в Москве не могли знать об этом93. Это сообщение также могло способствовать тому, что нарком Военно-Морского Флота выступил 23 апреля с предложением занять Борнхольм и Рюген. Нам также неизвестна реакция Генерального штаба на это предложение, но, должно быть, она была позитивной, потому что 4 мая нарком Кузнецов инструктировал командующего Балтийским флотом адмирала В.Ф. Трибуца о том, что Борнхольм и Рюген должны быть заняты “при любых обстоятельствах”, и отдал приказ готовиться к занятию. Опять произошло интересное совпадение событий: в тот же день представители немецкого вермахта подписали договор с фельдмаршалом Монтгомери о капитуляции немецких войск в Дании94.
В эти дни Деканозов с оптимизмом смотрел на возможность развития событий в Дании по его ре¬
92 АВП РФ. Ф. 085. Оп. 29. П. 121. Д. 4. Л. 20-21 (Ветров - Деканозову 14.04.1945 г.).
93 Mastny V. Op. cit. P. 269—270; The papers of Dwight David Eisenhower / Chandler A.D. (ed.). Baltimore, 1970. Vol. IV-V. P. 2629-2630.
94 Басов А. Десант на остров Борнхольм // Военно-историч. журнал. 1966. № 5. С. 29—31.


56
Бент Енсен
цепту. Или делал вид, что он оптимист. Или, может быть, это только в отчете Дёссинга советский зам- наркома был так исполнен надежд. К сожалению, мы располагаем только отчетом Дёссинга об этой беседе и поэтому не можем исключить того, что в нем скорее выражены желания Дёссинга, чем действительные высказывания Деканозова. Согласно Дёссингу, Деканозов 26 апреля сказал, что Москва не может вмешиваться в формирование правительства Дании после освобождения, но это было бы и излишним, поскольку такое правительство не будет правительством компромисса с участием “старых политиков”, чего боялся Дёссинг. «В правительство в Дании войдут только противники “старых политиков”, [и] должен быть образован демократический блок из тех, кто состоит в различных партиях, но является противником официальной политики военного времени». Демократический блок на советском языке означал альянс политических сил, где доминировали бы коммунисты и другие лояльные к Москве силы.
Москва хотела бы теперь подождать и посмотреть, как будут дальше развиваться события. Так якобы закончил Деканозов свою лекцию о будущем освобождении Дании. Он, специалист по оккупации малых стран и по формированию “демократических блоков”, призывал лояльного к Москве Дёссинга добиться от движения Сопротивления в Дании “поступить правильно”, т. е. согласно указаниям Деканозова. Это, видимо, было делом нетрудным. Ведь “старые политики” были
ненадежны и только заявляли, что они согласны с движением Сопротивления, поскольку видели, что Германия проигрывает войну. Это, однако, не извиняет “политиков”, и движение Сопротивления не может поэтому сотрудничать с ними, подчеркнул замнаркома95. Все это звучит так, как если бы говорилось Дёссингом, что, как мы уже отметили, и не исключено. Оптимизм Деканозова был, во всяком случае, не к месту.
Гонки кончились
5 мая, в тот день, когда немецкие войска по всей Дании, включая Борнхольм, капитулировали перед Монтгомери, Ветров внес свое предложение о немедленном занятии Борнхольма, составленное им три недели назад, на новое обсуждение. Теперь он уже не упоминает о Борнхольме, может быть, потому, что это дело давно находилось в оперативной разработке военных властей. Вместо этого он напоминает о том, что вопрос о военном соглашении не терпит отлагательства, “принимая во внимание актуальное развитие событий в Дании: вступление союзных войск на датскую территорию, капитуляцию немецких войск в Дании и сведения о создании датского правительства”. Поэтому надо немедленно дать знать Дёссингу о том, что СССР готов заключить военное соглашение с Советом свободы и что такое соглашение может быть подписано в Стокгольме96.
Фактически для этой советской инициативы время уже истекло. В Копенгагене было создано новое
95 Hæstrup I. Hemmelig alliance. S. 400; Jacobsen T. Foden i døren. S. 87. Деканозов в 1940 г. руководил присоединением Литвы к СССР и считается ответственным за проводившийся там террор. В Литве же в это время работал в советском посольстве В. Семенов. См. книгу Семенова (по-немецки): Von Stalin bis Gorbatschow. Berlin, 1995. S. 74 seq.
96 АВП РФ. Ф. 085. On. 29. П. 121. Д. 4. Л. 28—29 (Ветров — Деканозову 5.05.1945 г.).


1. Исторический и политический фон
57
правительство во главе с социал-демократом В. Булем и с представителями от Совета свободы. Совет свободы тем самым больше не был самостоятельным и влиятельным политическим органом, с которым могли вести дела другие правительства и с которым могли заключаться соглашения. Если теперь необходимо было подписывать соглашения, то это нужно было делать с правительством Буля в Копенгагене, а не с представителями движения Сопротивления в Стокгольме. Мы не знаем, насколько хорошо была информирована Москва о ситуации в Дании 5 мая. Может быть, в Москве полагали, что в Дании положение еще не устоялось и поэтому еще не все возможности исчерпаны для того, чтобы в последнюю минуту повлиять на ход событий в благоприятную для СССР сторону. В этой связи нужно помнить, что Москва лишь 15 мая признала датское правительство освобождения. Даже 16 мая Дёссинг еще надеялся: а вдруг все же победит линия Совета свободы?97
Как бы там ни было, в Москве работали над данным вопросом вплоть до 12 мая. Чиновники в НКИДе продолжали строить свои планы насчет Совета свободы даже несколько дней спустя после того, как этот орган перестал быть генеральным штабом, руководившим событиями в Дании. Деканозов, реагируя 6 мая на последнюю инициативу Ветрова, хотел ближе познакомиться с содержанием предложенного военного соглашения, поскольку “Инстанция” (политбюро) должна будет дать на него свое
согласие. Ветров был вынужден ответить Деканозову, что, к сожалению, точно содержание неизвестно, имеются лишь некоторые предположения. Это было слишком непрочным основанием, да и события уже обогнали весь этот проект, решил Деканозов98.
На этом фоне советских устремлений гонки, начавшиеся осенью 1944 г., интенсифицированные в декабре 1944 г. и продолжавшиеся вплоть до освобождения англичанами большей части Дании, были окончены. Ход событий в политическом и военном отношениях был иным, чем представляли себе в Москве. В Дании, которую СССР считал такой стратегически важной страной, основательно обосновались англичане. Лишь балтийский остров Борнхольм, куда англичане не пришли, был освобожден советскими войсками. Кстати говоря, Москва не соизволила сообщить об этом Дёссингу, да и датское правительство не сделало этого. Датский посланник узнал о вступлении советских войск на датскую землю от иностранного дипломата99.
Нужно, однако, еще раз подчеркнуть, что во время событий с лета 1944 г. до мая 1945 г. Москва, судя по всему, считала освобождение Дании западными союзниками наиболее вероятным и естественным. Желания Москвы ограничивались тем, чтобы вместе с союзниками участвовать — в большей или в меньшей степени — в освобождении балтийской страны. Развитие событий на фронтах могло, естественно, привести и к тому, что СССР мог бы стать единственным
97 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 7. П. 32. Д. 442 (запись беседы 16.05.1945 г.).
98 Там же. Ф. 085. Оп. 29. П. 121. Д. 4. Л. 36—37 (резолюция Деканозова от 6.05.1945 г. на проекте ответа Ветрова от 5.05.1945 г.; Ветров — Деканозову 12.05.1945 г. с недатированной резолюцией Деканозова).
99 Там же. Ф. 06. Оп. 7. П. 32. Д. 442 (запись беседы Ветрова с Дёссингом 16.05.1945 г.).


58
Бент Енсен
освободителем. В таком случае ситуация была бы совершенно иной.
И в последующее время Москва жонглировала многими датскими шарами одновременно. Стоял вопрос о признании датского правительства освобождения; признании Дании как члена Объединенных Наций; заключении с Данией договора о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи; будущем южного Шлезвига; связанном с этим вопросом статусе Кильского канала; многочисленных немецких беженцах из тех частей Германии, которые были оккупированы Советским Союзом; выслеживании и депортации в СССР советских граждан, находившихся в Дании; беженцах из Прибалтийских стран в Дании, которых Москва хотела отправить в СССР; возможностях выманивать
сведения об американском проекте атомной бомбы у Нильса Бора; о КПД и перспективах “народно-демократического блока” в Дании; будущем режиме Датских проливов; и — не забудем — о будущем оккупированного Борнхольма.
Все эти проблемы, с точки зрения Москвы, входили в более общий вопрос о том, как обеспечить Советскому Союзу возможно большее влияние и безопасность во всем регионе Балтийского моря, точнее, в западной части этого региона с так интересующими Кремль входами-выходами из Балтийского моря. Создание баз на скандинавской территории могло быть средством для приобретения влияния и безопасности. Мысль о скандинавских базах больше всего занимала советские круги в это время100.
•00 Hoover Institution. OSS London Original n. GR 85. 17.12.1944.


2. 	Освобождение Дании и Борнхольма
В данной главе мы взглянем ближе на то, как западные союзники, особенно Англия и СССР, вели себя в последние недели и дни перед падением Германии и освобождением Дании в начале мая 1945 г. Наш главный интерес будет сконцентрирован на том, почему с Борнхольмом не случилось того же, что и с остальной частью датского королевства, когда 5 мая в 8 часов утра немецкие оккупационные войска в Дании капитулировали перед английским фельдмаршалом Монтгомери, в согласии с актом о капитуляции, подписанным в Люнебургур Хейде 4 мая.
Западные союзники
Как уже было сказано в предыдущей главе, Лондон рассматривал
...побочный мелкий вопрос.
Генерал Дювинг, Ямал 1950 г.
Данию как часть своих естественных интересов. Поэтому Дания входила в те планы о создании “западной группы” после войны, над которыми англичане работали еще во время войны1, и отношение англичан к Дании во время немецкой оккупации показывает, что они рассчитывали восстановить Данию в том виде, какой она была до войны. Поэтому главными устремлениями Лондона было примирить движение Сопротивления и “политиков”, сотрудничавших с немцами. Это было именно то, чего не хотели Дёссинг и Москва и чему они в меру своих способностей противодействовали. Датское движение Сопротивления и огромное большинство датского населения были ориенти¬
1 	Ludlow Р. Britain and Northern Europe 1940—1945 // Scandinavian journal of history. 1979. Vol. 4. P. 141-142, 155—156; Антони Хейг из Форин офиса посвятил в 1945 г. представителя СОЕ О. Липпманна в английские послевоенные планы, касавшиеся Дании (беседа автора с Оле Липпманном 2.01.1996 г.).


60
Бент Енсен
рованы на Англию. Люди слушали Би-Би-Си, оружие группам Сопротивления поступало из Англии, и там же обучались участники движения Сопротивления. Контакты с СССР, несмотря на отправку туда Дёссинга, были слабыми, расплывчатыми и спорадическими. Советская военная разведка (ГРУ) имела тем не менее своих агентов в Дании, и у них существовал ненадежный радиоконтакт с Москвой2.
Интересы США в Дании прежде всего нашли свое выражение в Вашингтонском договоре о Гренландии с датским послом в США X. Кауфманном. Договор, подписанный 9 апреля 1941 г., бессрочно давал США обширные права на создание баз в этой части территории датского королевства. США также играли решающую роль в освобождении Дании и Борнхольма, поскольку американский генерал Эйзенхауэр был главой ШСЭС. Главой миссии ШСЭС по Дании был подчиненный Эйзенхауэру генерал Дювинг.
Уверенность западных союзников
Британский Форин офис долгое время смотрел с уверенностью на вопрос о том, кто будет освобождать Данию. В феврале 1945 г. один из чиновников офиса сделал такую запись: “Я не думаю, что русские ведут какую-либо крупную игру в Дании”3. И даже еще 4 апреля 1945 г. Форин офис писал генералу Дю- вингу, что
“по нашим представлениям, русские, на
самом деле, не имеют каких-либо планов
оккупации Дании. Но если, продвигаясь
на Любек, они сочтут стратегически вы¬
годным продолжить свое движение до
Дании, они, вероятно, так и сделают”4.
Желание Дёссинга и Совета свободы заключить военное соглашение с СССР породило в начале апреля слухи о том, что в вопросе о советской оккупации Борнхольма была договоренность с Москвой. Поэтому сотрудник политической конторы ШСЭС в Лондоне Стил попросил Форин офис прислать ему материалы и информацию об этом, как он выразился, очень спешном деле. Но он лишь узнал, что существует ряд сигналов (в частности, высказывания Деканозова Дёссингу со слов последнего) о том, что русские, как минимум, хотят, чтобы датчане полагали, что советские военные операции в Дании - возможность, которую нельзя исключать. Кроме того, СОЕ получило от руководителя своего отделения в Дании Липпманна сообщение, что некоторые члены Совета свободы спрашивали советскую миссию в Стокгольме и получили совершенно необоснованное подтверждение возможности русской оккупации. Наконец, Форин офис узнал, что будущий советский пресс-атташе в Копенгагене М. Косов сообщил некоему датчанину в Стокгольме, что советские войска, весьма вероятно, скоро будут в Дании. Всё вместе — лишь догадки и пустые разговоры. Форин офис не запрашивал Москву о советских намерениях в отношении Дании, поскольку был уверен, что Москва на такой вопрос не ответит. В сообщении, полученном Стилом, говорилось о том, что в Форин офисе считали весьма сомнительным явные намерения
2 РЦХИДНИ. Ф. 495. Оп. 73. Д. 195; Оп. 74. Д. 578 (сводки радиосвязи: Большаков — Димитрову 2.07.1943 г.); см. также: Borgersrud L. Wollweber-oiganisasjonen i Norge. Oslo, 1994. S. 444.
3 FO 371 47220 N» 1063 (помета 4.2 на телеграмме из Стокгольма в Форин офис от 24.01.1945 г.).
4 Boesgaard N.E. & Bjerg Н.С. Befrielsen kunne være... // Berlingske Tidende. 17.07.1994.


2. Освобождение Дании и Борнхольма
61
Москвы вести военные операции в Дании5.
Оптимистичный взгляд Форин офиса в то время был, вероятно, обоснован, если думать о реальных, оперативных военных планах вступления в центральные районы Дании или во всю Данию. Один датский источник, который был в контакте с советской миссией в Стокгольме в начале мая, сообщал, правда, что якобы существовали советские планы предпринять в первой половине апреля 1945 г. высадку на остров Зеландия, но что от таких планов затем отказались6. На такое советский Балтийский флот в то время не был способен. В военно-морском отношении немцы господствовали в западной части Балтийского моря до последнего.
Кто проснулся первым?
Однако в течение следующего месяца британская самоуверенность превратилась в страх того, что советским наземным войскам удастся первыми войти в Данию. Эйзенхауэр в конце апреля 1945 г. заявил, что премьер-министр У. Черчилль только теперь проснулся и осознал опасность того, что русские могут дойти до Любека и, значит, до Ютландии раньше западных союзников, — опасность, на которую Эйзенхауэр указывал уже несколько недель назад. Эйзенхауэр утверждал также, что давно уже оказывал давление на Монтгомери, чтобы тот как можно скорее передвинул британские войска, находившиеся в северо-западной Германии, к Балтийскому морю7. Однако это высказы-
Генерал Р.Г.Дювинг встречает фельдмаршала Монтгомери в копенгагенском аэропорту Кас- труп 12 мая 1945 г. Визит Монтгомери должен был подчеркнуть, что Дания находится в сфере британских интересов. Британский фельдмаршал получил в этот визит орден Слона — высший орден Дании. Дювинг позднее получил орден Даннеброга I степени. Может показаться, что Монтгомери, в простой форме и берете, не такая почетная фигура, как Дювинг, который изысканно одет, в высоких сапогах, в портупее и в фуражке (Королевская библиотека в Копенгагене)
вание Эйзенхауэра несет на себе сильную печать его тогдашнего желания оправдаться: ведь в конце марта 1945 г. произошел обмен мнениями между Эйзенхауэром и Чер¬
5 FO 371 47220 № 3622/9/G (Стил - Хейгу 2.04.1945 г.; Кларк - Стилу 10.04.1945 г.); см. так- же отчет Липпманна от 11.03.1945 г. — архив Оле Липпманна.
6 FO 371 47239 № 5022 (Маллет - в Форин офис 3.05.1945 г. о беседах Ботведа в советской миссии в Стокгольме).
7 Эйзенхауэр - Джорджу Маршаллу 27.04.1945. Цит по: Chandler A. The papers of Eisenhower. P. 2652.


62
Бент Енсен
чиллем/Монтгомери о том, какую стратегию следует избрать. Эйзенхауэр хотел сделать ударным центральный фронт, чтобы захватить Рур и встретиться с советскими войсками около Лейпцига. Только когда удастся это сделать, надо было или завоевывать северо-немецкие портовые города, включая Киль, или направить удар на юг — в зависимости от развития военных событий. И только “когда придет время”, нужно будет сделать все возможное, чтобы пересечь Эльбу, пробиться к Балтийскому морю у Любека и тем самым запечатать Ютландский полуостров. Монтгомери же хотел идти на север и как можно скорее форсировать Эльбу для завоевания Берлина, что имело бы большое политическое значение в отношениях с СССР. Но Эйзенхауэр так не считал. Англичане были также сильно заинтересованы в североевропейском регионе, включая Данию. Эйзенхауэр соглашался, что скандинавский стратегический район тоже важен и что было бы желательно освободить Данию (и Норвегию) на раннем этапе. Но пока немецкая воля к сопротивлению не сломлена, удар на севере может и не привести к этому8.
Когда Эйзенхауэр позднее счел желательным перекрыть доступ к Ютландии, это было сделано, чтобы помешать советским войскам оккупировать этот полуостров. Но еще в середине апреля он не видел реально надвигающейся опасности. Лишь 21 апреля, когда завершилась битва за Рур, Эйзенхауэр решил остановить атаки на центральном фронте и вместо этого очистить фланги, что на северном фланге означало на¬
ступление через Эльбу и далее на Гольштейн, Шлезвиг и Ютландию. Монтгомери снова получил американскую военную помощь на своем участке фронта. Москва была проинформирована об этом решении и ответила союзникам 25 апреля, что эти сведения очень ценны для СССР, чьи ближайшие планы — завоевать Берлин и разгромить немецкие войска на восточном берегу Эльбы к северу и к югу от Берлина9.
Не СССР ли освободит Ютландию?
Лондон, а не Вашингтон первым забеспокоился о судьбе Дании. Орм Сарджент — замминистра иностранных дел Англии — уже 16, а затем снова 23 апреля безуспешно пытался получить сведения о возможных советских планах оккупации Дании. Никто ведь не мог знать, что советский наркомфлота Кузнецов 23 апреля предложил план захвата Борнхольма. Сарджент должен был довольствоваться сообщением, что у англичан нет никакой военной информации, которая указывала бы на советские намерения послать войска в Данию, а есть лишь обычная запись беседы Дёс- синга с Деканозовым и неопределенное мнение советской миссии в Стокгольме, высказанное Совету свободы, т. е. неавторитетные советские высказывания10.
Черчилль еще 19 апреля подчеркнул в беседе с Иденом важность того, чтобы британские войска вошли в Любек “раньше наших русских друзей из Штеттина”. Иначе говоря, не Сталин должен получить Данию как трофей. Это освободит англичан от необходимости приво¬
« Chandler A. Op. cit. Р. 2552, 2562-2563, 2567-2570, 2592.
9 Ibid. Р. 2632-2633.
10 FO 371 47222 № 4389/9/15 (Сарджент — в Северный отдел 16.04 и Бентвичу и Уорнеру
23.04.1945 	г.; запись Хейга от 17.04.1945 г.).


2. Освобождение Дании и Борнхольма
63
дить массу аргументов в последующем. “Наша позиция у Любека, если мы туда дойдем, будет решающей в данном вопросе”. Иден напомнил о советских желаниях времен медового месяца с Гитлером в 1940 г. получить частичный контроль над Каттегатом11.
В это время передовые части 2-й армии Монтгомери стояли еще на юго-западном берегу Эльбы, довольно далеко на юг от Гамбурга. Причиной промедления, по мнению Черчилля, было множество уничтоженных мостов, которые надо было заменять. Монтгомери был согласен с тем, что “очень важно прийти в Любек и перекрыть Шлезвигский полуостров, пока туда не пришли русские”. Он обещал постараться насколько возможно, “но Эльба — большая река”, разъяснял фельдмаршал, и данная операция была широкоохватной: переправляться надо было через реку при сопротивлении противника12. Теперь и генерал Эйзенхауэр решился на быстрые действия и в телеграмме от 27 апреля напоминал Монтгомери о том, какое колоссальное значение имеет как можно более быстрое закрепление северного фланга в Любеке. Причиной телеграммы стала “текучесть” советского фронта у Штеттина13. 28 апреля чиновник английского МИДа уже не был полностью уверен, кто будет освобождать Данию, а диверсионная огранизация СОЕ считала днем позже, что “будущее Дании зависит от того, английские
или советские войска первыми придут в Ютландию”14.
Лишь 29 апреля англичане перешли через Эльбу, откуда они устремились к Балтийскому морю. 2 мая, в день, когда пал Берлин, авангард английский войск пришел в Любек и Висмар, в то же время советские войска пришли в Росток, находившийся чуть восточнее. В Висма- ре британский воздушно-десантный отряд встретился с советскими войсками. “У меня сегодня был замечательный день, — с облегчением телеграфировал в Лондон Монтгомери. — Мы опередили русских примерно на 12 часов. Все хорошо, что хорошо кончается — весь Шлезвиг и Дания теперь эффективно отгорожены (от советского вторжения. — Б.Е.), и мы будем продолжать держать этот регион закрытым”15. На следующий день Монтгомери начал переговоры о капитуляции с представителями немецкого Главного командования во Фленсбурге, где преемник Гитлера на посту главы государства гросс- адмирал Карл Дёнитц обосновал свою штаб-квартиру. 4 мая был подписан акт о капитуляции всех немецких войск, включая военно- морские силы и немецкие военные корабли в Голландии, Северо-Западной Германии и Дании16. Только теперь, двое суток спустя после прибытия союзнических войск в Любек и Висмар, советское Верховное командование заявило о своем согласии с намерением Эйзенхауэра создать “постоянный оператив¬
п Churchill IV.S. The Second World War. L„ 1954. Vol. 6. P. 449.
12 CO 106 1076 (Монтгомери — в Военное министерство 21.04.1945 г.).
13 Chandler A. Op. cit. P. 2640, 2649-2653.
14 FO 371 47222 (запись 28.04.1945 г., подпись неясна; Спорборг — Сардженту 29.04.1945 г.).
15 СО 106 1076 (Монтгомери — в Военное министерство 2.05.1945 г.). В мемуарах Монтгомери пишет, что преимущество было всего лишь в шесть часов.
16 FO 371 46786 С/2595 (Instrument of Surrender, датировано 4.05.1945 г.). Решение о военных кораблях было приписано от руки и поэтому о них сначала забыли: “Сюда включаются все морские суда в этом регионе”, т. е. голландские, северогерманские, датские порты и морские территории.


64
Бент Енсен
ный восточный фланг” у Висма- ра—Шверина—Демитца17, т. е. разграничить западную и советскую оперативные военные зоны.
Однако одно дело заявление о капитуляции и совсем другое — военная действительность. Никто не знал, все ли немецкие войска в Дании подчинятся приказу о капитуляции или сколько времени пройдет, пока войска Монтгомери установят контроль над Данией. Монтгомери тоже был не совсем уверен в сложившейся военной ситуации. Он послал в Копенгаген Дювинга в сопровождении всего лишь сотни парашютистов, удерживая до времени сильные войска из 10 дивизий в районе Любек—Висмар—Демитц—Гамбург, чтобы посмотреть, как будут развиваться события18. Англичане не продвигались к датско-немецкой границе у Фленсбурга.
Советская высадка на Зеландию
и марионеточное правительство?
Вскоре страх перед советской высадкой на Зеландию снова заставил англичан нервничать. 3 и 4 мая заговорили о том, что советские рекогносцировочные группы были высажены с воздуха на южную Зеландию и что советские войска высадились на остров Лолланд. Одновременно с этим один из английских агентов в Дании сообщил, что немцы ожидают советской высадки на восточную Зеландию. Говорили, что два советских шпиона арестованы возле г. Кёге. ШСЭС, который не мог знать, что эти слухи ложны, держал 4 мая парашютистов в полной боевой готовности, чтобы
Уинстон Черчилль (1874—1965) и Иосиф Сталин (1879—1953), оба в военной форме, в перерыве во время ялтинских переговоров в феврале 1945 г. Оба, кажется, в хорошем расположении духа (Источник. 1995. № 4)
сбросить их, если потребуется, на Зеландию, и запросил Форин офис о политической оценке ситуации. Согласно Сардженту, нужно было сделать все для обеспечения того, чтобы английские, а не советские войска первыми пришли в Копенгаген. Черчилль говорил с Эйзенхауэром по телефону об ожидавшейся советской высадке, о которой Эйзенхауэр, по понятным причинам, не имел никакой информации. Форин офис также говорил об этом деле с секретариатом начальника Генштаба Англии19. Странно, но
17 WO 205 6 (Эйзенхауэр — 21-й группе армий, без даты).
18 СО 106 1074 (Монтгомери — в Военное министерство 5.05.1945 г.).
19 FO 371 47222 № 4960/9/15 (Маллет — в Форин офис 3.05.1945 г.); Спинк — Хейгу 3.05.1945 г.; запись Ренделла от 4.05.1945 г.; запись Сарджента от 4.05.1945 г.; запись Уорнера от
4.05.1945 	г.; WO 219 2148 (письмо начальнику штаба от 4.05.1945 г.); FO 371 47222 № 4844/9/15 (Форин офис - Тернбуллу 3.05.1945 г.).


2. Освобождение Дании и Борнхольма
65
никому не пришло в голову спросить: а достаточно ли было в тот момент у советских вооруженных сил военной мощи, чтобы с большим размахом — с воздуха и с моря — высадиться на Зеландию, против хорошо вооруженных и многочисленных немецких войск? Все говорит против такой возможности.
3 мая Черчилль потребовал от Форин офиса “фактов о Дании”. Причиной были очень тревожные (но ложные) сообщения Кауфман- на из Вашингтона о предполагаемом сговоре Дёссинга с Москвой. В тот же день британское правительство выразило сильное неудовольствие в связи с инициативой Совета свободы по отношению к Москве, которая, как полагал Лондон, лишь вдохновила русских на вмешательство в датские дела. 4 мая обеспокоенный Орм Сарджент потребовал четкой информации об отношении ведущих датских политиков и датских политических партий к советскому правительству, “поскольку мы в любой момент можем оказаться перед лицом марионеточного правительства, поставленного русскими”. В особенности Сарджент хотел получить сведения о той игре, которую, как он считал, вел в Москве Дёссинг, а также о Совете свободы20. Сарджент, кроме того, опасался, что Москва после немецкой капитуляции в Дании потребует создания здесь особой зоны, которую оккупируют советские войска. 4 мая в записке британскому генералу Гастингсу Исмею он подчеркивал, что, по политическим причинам, этого надо избежать любой ценой. Исмей тут же ответил,
что Черчилль уже говорил с Эйзенхауэром по телефону о том, как важно войти первыми в Данию. И поэтому, если также и советские войска войдут в Данию, они войдут туда как гости англичан. Их надо будет принимать вежливо, но надо будет им ясно дать понять, что “это наша игрушка”. Эйзенхауэр заявил, что он полностью согласен с этим и приготовил к немедленному вступлению в Ютландию танковые колонны и парашютистов для сбрасывания на Копенгаген21.
Будучи озабочен советскими намерениями, ШСЭС изменил свои первоначальные планы в отношении Дании после немецкой капитуляции. Теперь англичане ускорили свое продвижение в Ютландию, а в Зеландию были посланы войска, чтобы поддержать миссию генерала Дювинга. Дювинг, который был в Швеции, в частности, для инспектирования Датской бригады (воинское формирование движения Сопротивления, находившееся в Швеции), вернулся оттуда в штаб- квартиру Монтгомери, вероятно, лишь 4 мая. Но уже 5 мая пополудни он, как уже говорилось, прибыл в Копенгаген вместе с небольшой группой британских воздушно-десантных войск.
Слухи о высадке советских парашютистов оказались всего-навсего слухами. Поводом для них были два советских солдата, совершивших вынужденную посадку в Зеландии. Кроме того, в Данию прилетели два военных корреспондента, которые приземлились в Каструпе 5 мая вместе с английскими десантниками22.
20 FO 371 47222 № 4901/9/15 (запись Черчилля от 3.05.1945 г.; запись Сарджента от 4.05.1945 г.).
21 FO 371 47222 № 4960/9/G (Сарджент — Исмею 4.05.1945 г.; Исмей — Сардженту 4.05.1945 г.).
22 Seymour S. Anglo-Danish relations and Germany 1930—45. L, 1982. P. 215; Torell U. Hjälp til Danmark Stockholm, 1983. S. 307; Jacobsen T. Foden i døren... S. 101—102; Churchill W. The Second World War. S. 469; FO 371 47224 № 6519/9/15 (Галлоп - Идену 22.05.1945 г.); Кра- минов Д. В орбите войны. М., 1986. С. 345.
3— 1319


66
Бент Енсен
В тот же день правая рука руководителя северного отдела Форин офиса Уорнера А. Хейг успокоил Сарджента, сообщив, что, “конечно”, не было никакого соглашения между СССР и западными союзниками об освобождении Дании. После этого Сарджент информировал Черчилля о том, что датское движение Сопротивления прочно примыкает к западному лагерю и что уже давно принято решение о переходе всех вооруженных сил Дании под начало Эйзенхауэра после освобождения Дании западными союзниками. Совету свободы, кажется, было ясно, что позволить Москве вмешиваться в датские дела опасно. Но и до этого Форин офис немного беспокоило то, что Дёссинг и Фосс говорили с русскими о возможности входа советских войск в Данию. Хейг, однако, правильно считал, что все объясняется тем, что среди датчан вдруг возник страх, что не западные союзники войдут в Данию и что эти двое датчан любительски пытались справиться с этой проблемой23.
5 мая Черчилль был настолько удовлетворен благоприятным развитием событий, что в телеграмме Идену в Сан-Франциско написал, что англичане опередят “наших советских друзей” в Дании. Советский “бросок на Данию”, т. е. быстрое продвижение дабы овладеть Данией, был, к счастью, сорван наступлением Монтгомери24. Но полностью спокойным Черчилль все же не был, и уже 6 мая он послал Монтгомери телеграмму. Тот немедленно ответил, что держит ситу¬
ацию в Дании под контролем и что имел длительную беседу с Дювин- гом, перед тем как улететь из Лю- небурга в Копенгаген. Дювинг сообщил ему, что в Дании все спокойно, никаких русских в стране нет, как нет и проблем с руководством движения Сопротивления. Монтгомери хотел, однако, направить в Данию в качестве резерва десантный батальон, а также бронетанковый моторизованный полк25.
8 мая Форин офис получил телеграмму из Стокгольма о том, что Эрлинг Фосс опроверг слухи о том, что будто бы в шведской столице имели место переговоры о возможной советской оккупации Борнхольма. Одновременно с этим сообщением пришли донесения о том, что самолеты неизвестной национальной принадлежности бомбардировали города Рённе и Нексё на Борнхольме. Эти сведения были немедленно пересланы Стилу в ШСЭС26.
Наперегонки
Как видим, западные союзники считали данностью не только то, что СССР хотел бы оккупировать Данию, если бы представилась такая возможность, но и то, что советские войска, фактически, пытались это сделать в начале мая. Именно поэтому Черчилль, Монтгомери и Эйзенхауэр полагали, что очень важно продвинуться к Балтийскому морю, чтобы, как пишет в своих воспоминаниях Монтгомери, “вовремя... можно было создать сильный фронт против рус¬
23 FO 371 47222 № 4901/9/15 (черновик письма Хейга к Черчиллю от 5.05.1945 г.; черновик письма Сарджента Черчиллю от 6.05.1945 г.; Сарджент - Черчиллю 7.05.1945 г.).
24 Churchill IV.S. Op. cit. P. 469, 522. Интересно, что Черчилль счел необходимым 6 мая принять Данию во фронт западных держав, которые должны укреплять свои позиции и не делать уступок Советскому Союзу. См. там же с. 437.
25 СО 106 1074 (Монтгомери — Черчиллю 6.05.1945 г.).
26 FO 371 147223 № 8041/G (Маллет — в Форин офис 7.05, получено 8.05.1945 г.).


2. Освобождение Дании и Борнхольма
67
ской попытки войти в Данию и таким образом овладеть воротами в Балтику”27. Картина гонки между британскими и советскими войсками — кто первый придет в Любек и оттуда в Ютландию — впечатляюща.
Позднее, однако, приводились аргументы в пользу того, что спор в апреле и в начале мая 1945 г. проходил лишь между англичанами и их собственными опасениями по поводу прихода советских войск первыми в Гольштейн и оттуда в Данию. Красная Армия сосредоточилась тогда на взятии Берлина и поэтому для продвижения на запад вдоль южного берега Балтийского моря выделила лишь немногочисленные войска. Согласно этой же точке зрения, Монтгомери долгое время совсем не торопился в Любек. Чтобы дать возможность как можно большему числу бегущих немцев ускользнуть от наступавших советских войск, он ждал несколько дней, прежде чем переправиться через Эльбу и перерезать немцам путь бегства на запад28.
Тем не менее, с точки зрения Москвы, соперничество имело место. Советское Верховное главнокомандование отдало 25 апреля приказ войскам 2-го Белорусского фронта наступать от Штеттина к Шверину, Ростоку и Любеку, обходя узловые пункты сопротивления противника. Гвардейский танковый корпус под командованием генерал-лейтенанта А.П. Панфилова стремительно пронесся мимо Вис-
мара на Любек, когда неожиданно в тылу передовой советской части возникли британские войска. После некоторого замешательства маршал Рокоссовский — который и поведал об этом - приказал отменить наступление на Любек, и Москва отдала позднее советским войскам приказ отступить назад к линии Висмар—Шверин—Эльба. Но это все же не доказательство того, что Москва имела планы оккупировать всю Данию29. Возможно, представление о советско-британском состязании за Данию было порождено немецкой пропагандой тех дней, которая играла на опасении датчан и западных союзников, что русские придут первыми. В начале апреля 1945 г. немецкая пропаганда, комментируя ход дел на фронте, использовала именно это выражение “состязание за Данию”, что должно было напугать и датчан, и англичан30.
Хотя Кремль в апреле и в начале мая 1945 г. и считал завоевание Берлина задачей более важной, чем наступление на запад вдоль балтийского берега, это, естественно, ничего не говорит о других его представлениях, желаниях и планах, к примеру, после завоевания Берлина освободить Данию до англичан. Единственное, что мы знаем: люди в советском внешнеполитическом руководстве представляли себе такую возможность. С оговоркой, что в советских военных архивах, может быть, хранятся еще неизвестные материалы об этом вопросе,
27 Field-Marshal the Viscount Montgomery of Alamein KG. Erindringer. 1958. Bd. 2. S. 85.
28 Trommer A. Hvis lille kat var Danmark? S. 32—33.
29 Рокоссовский К. Дорогами победы II Литературная газета. 1965. 27 апр.; Басов А. Краснознаменный балтийский флот в завершающий период Великой Отечественной войны 1944— 1945. М., 1975. С. 139—140; Holsøe J. Sovjet ville bestyre Danmark // Politiken. 16.10.1994. Boesgaard N.E. Britisk arkiv afslører... // Berlingske Tidende. 17.07.1994; см. также: Larsen D. Et land i Europa. 1995. København. S. 33. В цитированных материалах говорится не о советских планах, а лишь о датских предположениях.
30 FO 371 47221 № 3854/G (изложение статьи Гуннара Мёллерна в английском переводе
7.04.1945 	г.).
3*


68
Бент Енсен
многое указывает на то, что у СССР не было амбиций освобождать всю Данию. Скорее всего, советское руководство, как уже говорилось, рассматривало Данию как преимущественно британскую сферу интересов, хотя Москве и хотелось бы участвовать в освобождении и оккупации страны, чтобы таким образом иметь возможность влиять на датскую политику в послевоенное время.
Кстати, есть один важный фактор, который — ни в те времена, ни позднее — почти не рассматривался в дискуссии о том, было советско- британское соперничество или нет. Хотя Москва и хотела бы освободить Данию (ведь еще неизвестно, располагала ли она необходимыми для этого военными средствами). Различие между хотеть и мочь — фундаментально, в политике и в ведении войны — также.
Что случилось бы, если бы советские войска первыми пришли в Гольштейн, Шлезвиг и Ютландию, никто знать не может. Но западные союзники, несомненно, обходились бы с ними как с временными гостями и попросили бы их уйти назад. Эйзенхауэр сообщал, что он тотчас же приказывал союзническим войскам отходить в тех случаях, когда они в горячке боев нарушали демаркационную линию в Германии. Так произошло, например, в Мекленбурге. И он делал это с определенной задней мыслью, что западные державы создавали таким образом прецедент, на который они могли бы сослаться, если бы Красная Армия вошла в Данию31. Но тут была та существенная разница, что в отношении Германии давно было договорено о точно намеченных демаркационных линиях между соответствующими зонами окку¬
пации, тогда как относительно Дании никаких договоров не было. Поэтому Орм Сарджент и опасался советского требования об оккупационной зоне в Дании.
Все это, однако, предположения о мыслимой ситуации. Мы же теперь перенесемся в ту часть Дании, в которую советские войска действительно пришли. Москве удалось- таки получить особую оккупационную зону в Дании — Борнхольм.
В заключение надо упомянуть об одном странном обстоятельстве, имевшем место при немецкой частичной капитуляции перед Монтгомери, которое может быть связано с событиями на Борнхольме и вокруг Борнхольма в начале мая 1945 г. После капитуляции, вступившей в силу 5 мая, не только важная немецкая военно-морская база в Киле (Marinekommando Ost) продолжала действовать как ни в чем не бывало. Гросс-адмирал Карл Дёнитц, ставший рейхсканцлером Германии после самоубийства Гитлера, и его правительство вместе с немецким военным командованием во Фленсбурге были также особенно активны в течение нескольких недель после 5 мая. Гросс-адмирал Дёнитц, генерал-полковник Йодль и генерал-адмирал фон Фридебург были арестованы западными союзниками лишь 22 мая. Хотя можно было после частичной немецкой капитуляции двинуть войска от Любека во Фленсбург и далее, Монтгомери затормозил продвижение. Датский офицер связи, прикомандированный к британским освободительным войскам лейтенант П.Г. Петерсен, рассказывал, что еще 7 мая утром в Киле находился только один взвод англичан, который заблудился. Главные же силы англичан были по-прежнему в Лю-
31 	Chandler A. The papers of Eisenhower. Vol. 4. P. 2640 (Эйзенхауэр — Маршаллу 23.04.1945 г.).


2. Освобождение Дании и Борнхольма
69
Советская карта показывает, как войска 2-го Белорусского фронта под командованием маршала Рокоссовского в конце апреля 1945 г. с большой быстротой продвигались к Любеку (обведен кругом). Советские войска были высвобождены для удара на запад вдоль Балтийского моря, после того как уже 25 апреля 1-му Белорусскому фронту удалось окружить Берлин с севера. (Обратите внимание на стрелку, указывающую на Борнхольм.)


70
Бент Енсен
беке. В этот день с большой скоростью на север проследовала колонна “кротов пустыни” (солдат 8-й армии Монтгомери, воевавших в Северной Африке), однако не для того, чтобы добраться до правительства Дёнитца во Фленсбурге или до штаб-квартиры главнокомандующего немецкими войсками в Дании генерал-полковника Георга Линдеманна в Силькеборге, но до Копенгагена, на подкрепление к Дювингу32.
Опубликованное немецкое сообщение о частичной капитуляции перед Монтгомери означало, что капитуляция в северо-западной Германии была действительна только для района, доходящего до Кильского фьорда33. Многое указывает на то, что Монтгомери сознательно позволял Верховному главнокомандованию функционировать без вмешательства с английской стороны, лишь бы только немцы не мешали англичанам.
Борнхольм — черточка на воде?
Лишь одно облачко отбрасывало тень... на освобождение Дании <...> Было нелегко объяснить датчанам... причину, почему англо-американские войска — после принятия немецкой капитуляции по всей Дании - медлили с занятием острова и тем самым подвергли его бомбардировкам и оккупации русских.
Родней Галлоп — Антони Идену 29 мая 1945 г.
Почему британские войска не прибыли на Борнхольм в мае 1945 г.? Либо поставим вопрос по-другому: почему Борнхольм был освобожден или (позднее) оккупирован советскими войсками? Вопрос этот мучил не только одних борнхольмцев,
но и датское правительство после советской высадки 9 мая. Датское правительство получало лишь самую необходимую информацию из Лондона, и это имело свои причины. Ибо и британское правительство досадовало, что СССР высадил свои войска на датском острове, который был частью британского трофея. Но англичанам было не так-то просто объяснить датчанам, в чем тут дело. А датское правительство тоже держало язык за зубами и, по- видимому, никогда не рассказывало о том немногом, о чем узнавало. В последующем изложении мы попытаемся реконструировать и проанализировать ход событий, приведший к тому, что советские, а не британские освободительные войска оказались на Борнхольме. Но прежде рассмотрим некоторые из тех многочисленных попыток объяснения, которые делались все эти годы. Несмотря на то что правительства молчат (или вводят в заблуждение?) и держат архивы закрытыми, можно тем не менее реконструировать объяснения причин непонятных поначалу событий, но уже на более шатком основании. На этой плодородной почве и возникают различные мифы.
Один из часто приводимых доводов гласит: соглашение о капитуляции 4 мая означало, что Борнхольм брошен на произвол судьбы, поскольку капитуляция Монтгомери не распространялась на немецкий военный флот, к которому относился гарнизон на Борнхольме34. Но, как мы видели, немецкая капитуляция четко включала в себя капитуляцию военно-морского флота в этом регионе (“all German armed
32 Løkkegaard F. Kaplob om Danmark? // Arsskrift for Frihedsmuseets venner. København, 1974. S. 13.
33 Музей обороны в Осло (немецкое сообщение в норвежской газете от 5.05.1945 г.).
34 Kirchhoff Н. Kamp og tilpasning... S. 174.


2. Освобождение Дании и Борнхольма
71
forces... This is to include all naval ships in these areas”). Неверно и то, что немецкий гарнизон на Борнхольме после капитуляции находился исключительно в ведении военно-морского флота. Генерал-полковник Линдеманн получил 5 мая инструкцию от немецкого Верховного командования вермахта (ОКБ) о том, что за капитуляцию борнхольмского гарнизона ответственны он и Кильское военно-морское командование35.
Другой вариант того же аргумента звучит так: хотя Борнхольм и датский остров, англичане не могли включить его в акт капитуляции, потому что он оказался за советской линией фронта в Германии; капитуляция была оформлена как тактическая сдача солдат, боровшихся с англичанами на полях сражений в северо-западной Германии36. Это, однако, неверно. Во- первых, в акте о капитуляции не делалось никаких исключений для вооруженных сил на Борнхольме, и англичане охотно взяли бы Борнхольм, если бы только они получили на это разрешение Эйзенхауэра. Ни Дювинг, ни Эйзенхауэр, ни другие никогда потом не ссылались на то, что условия капитуляции запрещали англичанам принять капитуляцию немцев на Борнхольме37.
Часто приводится довод, что Борнхольм лежит так далеко на востоке, за демаркационной линией, которая разделила северную Германию на британскую и советскую оккупационные зоны, что для со¬
ветского военного руководства было естественно рассматривать датский остров как принадлежащий к сфере советских оперативных действий. Что интересно, этот аргумент никогда не выдвигала советская сторона, а только датская и английская. Во время своего посещения Дании после освобождения Томас Дёссинг так сказал в интервью газете “Берлингске Тиденде” (31 мая 1945 г.):
“У меня сложилось четкое впечатление, что в России занятие Борнхольма рассматривается как совершенно естественное звено в ходе развития военных действий, естественное также и потому, что Борнхольм лежит далеко на восток от той линии в Германии, по которой проходит раздел Германии на зоны оккупации: западных союзников и русскую.
Разумеется, этому высказыванию Дёссинга, который был посланником в Москве, были приданы значение и вескость. Но на самом деле он абсолютно ничего не знал о причинах и мотивах советской оккупации острова. Москва никогда не посвящала его в это дело, и, как мы знаем, он впервые узнал об освобождении и последующей оккупации от иностранного дипломата через неделю после того, как была произведена высадка на остров. После эвакуации советских войск с острова в 1946 г. Дёссинг писал в секретном отчете, что “по природе вещей, Борнхольм должны были занять западные союзники”. И если он все-таки был занят Красной Армией, это может быть объяснено
35 Hvidtfeldt J. Fra kapitulationsdagene 1945. 1985. S. 42.
36 Batfod J. Et centrum i periferien. Rønne, 1976. S. 264 seq. Pedersen Th. “Ud af vagten. Den tyske værnemagts rømning af Danmark” // Siden Saxo. 1993. № 3. S. 11-22.
37 CO 106 1074 (Монтгомери - в Военное министерство 7.05.1945 г.). Монтгомери в своих мемуарах совсем не упоминает о Борнхольме. Когда советские бомбы падали на Нексё и Рён- не 7 мая, у Монтгомери на торжественном завтраке в Висмаре был К.К. Рокоссовский, и аскетичный британец в виде исключения пил спиртное - “форма ведения войны, к которой я не привык”, как он позднее заметил. О чем говорили два полководца, Монтгомери не сообщает.


72
Бент Енсен
Демаркационная линия между британской и советской оккупационными зонами проходила чуть восточнее Любека. Здесь эта линия продолжена на север, чтобы показать, что, кроме Борнхольма, к востоку от нее, т. е. в “советской зоне ”, находятся также датские острова Лолланд, Фальстер, Мён и Зеландия
его расположением, считал датский посланник в Москве38  39.
Десятью годами позже это объяснение, базировавшееся на регламенте об оккупационных зонах, укрепила газета “Борнхольме Авис”, которая к тому же ссылалась на договоренность между тремя союзническими генштабами о том, кто из них будет предпринимать стратегические бамбардиров- ки того или иного региона. Как разграничивались эти регионы, не сообщалось, но говорилось, что Борнхольм — в силу своего расположения - находился в нескольких километров на восток от такой линии бомбометания (к этому мы еще вернемся) и равным образом
на восток от демаркационной линии, проходившей вниз через Германию. Автор делал вывод, что из- за своего расположения Борнхольм “должен был естественно относиться к тем районам, которые занимались и, соответственно, освобождались советскими войсками” (курсив мой. — Б.Е.). Советское
военное руководство должно было считать своей первостепенной задачей остановить бегство немцев на Борнхольм и вывоз ими важных военных трофеев. И Москва была бы права, расценив это как недружественный поступок, если бы на Борнхольм, который должен быть в сфере советских интересов, были брошены западные войска3^. Со¬
38 UM Moskva-AMB. 87 F 1 (“Русская оккупация Борнхольма”, датировано 3.04.1946 г.).
39 Bomholms Avis, særnummer 1955.


2. Освобождение Дании и Борнхольма
73
гласно этому истолкованию событий, все произошло, так сказать, по необходимости. Это создает душевный покой, но это не означает, что данное убеждение верно. То, что оккупация Борнхольма произошла исключительно согласно ситуативной военной логике, является также и советским канонизированным объяснением.
Версия, опубликованная в газете “Борнхольме Авис”, о причинах советских бомбардировок острова и советской оккупации восходит к Нильсу Свеннингсену, бывшему в мае 1945 г. директором датского МИДа. Но сведения Свеннингсена исходят, в свою очередь, из Лондона. Заметим, что это объяснение Лондона дано датскому правительству уже после того, как советская оккупация имела место. И у Лондона и у Копенгагена были трудности с объяснением события: Лондону было трудно объяснить Копенгагену, а Копенгагену — жителям Борнхольма. Но если советское завоевание Борнхольма действительно случилось из-за того, что остров находился на востоке от линии раздела Германии, то по той же самой логике можно было ожидать — а затем и “объяснить” — советский захват островов Лолланд, Фальстер и Мён, вместе с Зеландией (см. карту). Эти острова тоже находятся на востоке от демаркационной линии, которая, будучи продолжена, пройдет через Большой Бельт. Эти острова тоже играли большую роль в немецкой эвакуации из восточных районов. И фактически советским войскам было бы намного легче и более целесообразно оккупировать
эти датские острова: от Кольберга, лежащего на материке, до Рённе на Борнхольме в три раза дальше, чем от Варнемюнде до Гесера, а от Ге- сера прямо в столицу Дании шли исправные железные дороги и хорошие автострады, в то время как Борнхольм, по словам его губернатора фон Стеманна, остров, окруженный морем, и поэтому своего рода тупик.
Одно объяснение или, правильнее, предположение совсем другого типа исходит из того, что великие державы не знали, что Борнхольм был датским, поскольку он находился так далеко на востоке. Но это тоже неверно. Представители СССР, Великобритании и США отлично знали, кому принадлежит остров. Наоборот, со всех сторон снова и снова подчеркивалось, что Борнхольм — остров датский. Еще одна вариация этой популярной темы звучит так: англичане в спешке забыли или просмотрели Борнхольм, “когда проводилась черта на карте”, и обратили внимание на существование острова, лишь когда советские бомбы начали падать на Нексё и Рённе. Так, Кристмас Мёллер сказал шведскому послу в Дании в мае 1945 г., что, по его представлениям, о Борнхольме забыли, когда проводили линии британской и советской сфер интересов. Эта забывчивость и дала якобы повод к разногласиям между Лондоном и Москвой после советской оккупации острова40. Но это утверждение, которое повторялось бесконечное количество раз, также не имеет никаких доказательств. Об английской забывчивости не может
40 	Hansen Е., Thoms J. Bomholm 1945. Byer bombet — og genopbygget. 1993. S. 10; см. также: в газете “ВТ” 10.06.1966 г. А. Сёренсен писал: “Когда русские и западные державы устанавливали демаркационную линию через Европу, которой они должны были разделить между собой оккупированную Германию, такой маленький остров, как Борнхольм, для великих держав оказался не замечен”; см. также: Sveriges UDS arkiv (МИД - посольству в Москве 17.05.1945 г.).


74
Бент Енсен
быть речи: Лондон, как и Москва, прекрасно знал географию Балтийского моря и Дании. К тому же никогда не было представлено никаких свидетельств относительно англо-советских разногласий по поводу этого датского острова.
Приведенные выше объяснения появились уже сразу после советской высадки на Борнхольм и оккупации острова и были, как и многие другие небылицы, тогда и позднее некритически тиражированы прессой. На первый взгляд они могут показаться привлекательными, но их опровергают уже одни только советские планы и инициативы касательно этого острова, рассмотренные нами в предыдущей главе. Все они основывались именно на знании того, что Борнхольм принадлежит Дании, но они во многом были направлены на обоснование того, чтобы все-таки оккупировать его.
В 1984 г. был выдвинут еще один вариант объяснения, согласно которому “англичане продали Борнхольм русским еще в 1941 г.”, во время переговоров Сталина с министром иностранных дел Иденом в Москве. Однако автор данной статьи неправильно понял использованный им материал и смешал совершенно разные вещи. Иден и Сталин совсем не обсуждали вопрос о Борнхольме в 1941 г. Как уже говорилось, Борнхольм не упоминался во. время войны ни на одной из встреч союзников. Советский генерал, который 6 мая получил приказ оккупировать Борнхольм, подтвердил, что не было никакого соглашения о том, что остров будет занять Советским Союзом41.
Итак, пока мы можем сделать вывод, что ни англо-немецкий акт о капитуляции от 4 мая, ни фактическая линия фронта в Германии непосредственно перед немецкой капитуляцией, ни предстоящее разделение на зоны, о котором было договорено еще в 1944 г., ни придуманное, но никогда не существовавшее соглашение о сферах влияния не определяли судьбу Борнхольма 7, 8 и 9 мая 1945 г. Наконец, не было и никакого соглашения о разграничительной линии стратегических бомбардировок Германии, которое бы действовало. Ведь стратегические бомбардировщики западных союзников во время войны часто перелетали через Борнхольм, следуя к своим целям далеко на востоке, например к Кёнигсбергу.
Объяснение надо искать не здесь.
Эйзенхауэр отказывается от Борнхольма
То, что британские (или американские) солдаты не прибыли на Борнхольм 5 мая или в первые дни после этого, было просто-напросто связано с тем, что западные союзники при военном планировании освобождения Дании решительно не включили туда Борнхольм, но не потому, что у них существовало соглашение с Москвой об этом. Как и о всей Дании, вопрос о Борнхольме оставался открытым до последнего момента, и даже дольше. В одной официозной английской версии освобождения Дании этот вопрос намеренно затемняется. Здесь очень лаконично говорится, что “русские бомбили датский остров Борнхольм, который фактически находится в сфере их операций, и по¬
41 	Ninka. Bomholm blev fanget af freden // Politiken. 22.01.1984. Здесь были неправильно истолкованы сведения, приводимые в кн.: Seymour S. Anglo-Danish relations and Germany. L., 1995 (запись беседы фон Стеманна с генералом Коротковым от 6.05.1965 г.).


2. Освобождение Дании и Борнхольма
75
требовали капитуляции немецких войск”42. Однако особая советская “сфера операций” подробно более не описывается, и источник этого утверждения также не приводится. Но совершенно ясно, что это — официальное советское объяснение, данное после высадки. Ход событий, и в военном и в политическом отношениях, был более сложен и неясен, чем представляет эта официозная версия.
Уже в начале апреля, планируя освобождение Дании, генерал Эйзенхауэр отложил решение вопроса о Борнхольме до выяснения всех обстоятельств43. Что ситуация с освобождением Борнхольма была неясная, следует также из того, что англичане не хотели обсуждать проблему Борнхольма на совещании в Стокгольме 20—22 апреля 1945 г., в котором участвовали Дю- винг, сотрудники СОЕ Рональд Тернбулл и Оле Липпманн, а также сотрудники датской разведки Эббе Мунк и Эйнар Нордентофт. Темой совещания было предстоящее освобождение Дании, и Липпманн, имевший особое отношение к Борнхольму, поднял вопрос о нем44. Военные документы того периода подтверждают неясную ситуацию с освобождением острова. В очень детализированной директиве 21-й группы армий Монтгомери, посланной во 2-ю армию и датированной 3 мая 1945 г., Борнхольм вообще не был включен в перечень датских островов (зато там есть немецкий остров Фемарн). Но отсут¬
ствие датского острова не было результатом забывчивости — о Борнхольме говорилось в особом 13-м параграфе этой директивы. Здесь записано следующее:
“В связи с возможными (курсив МОЙ. — Б. Е.) международными осложнениями не предпринимать никакой акции против острова Борнхольм без запроса в штаб-квартиру 21-й группы армий (Монтгомери)”45.
Здесь нет ссылок на какое-либо соглашение с СССР о демаркационных линиях или на что-либо другое. Указывается лишь на возможные проблемы с СССР, если британские войска будут посланы на Борнхольм. Данная директива исходила из того, что немецкие войска в Дании капитулировали. Поэтому акция против Борнхольма, о которой здесь говорится — и которая в рассматриваемый период не должна была проводиться, — была не военной акцией для поражения немецкого гарнизона острова. Эта акция должна была лишь обеспечить конкретное осуществление капитуляции. На следующий день 4 мая утром, когда ожидалось, что немецкая капитуляция в Дании вот-вот наступит, Монтгомери попросил Эйзенхауэра уточнить его, Монтгомери, ответственность за Борнхольм, “учитывая его расположение по отношению к району, оккупированному русскими”46. В директиве командующему британским экспедиционным корпусом в Дании Дювингу, датированной 4 мая и сопровождавшей директиву, которая цитировалась выше, под-
42 Domison F.S.V. Civil affairs and military government North-West Europe 1944-1946. L., 1961. P. 156. Я безуспешно пытался уточнить и документировать это высказывание в Army Historical Branch британского министерства обороны.
43 Eisenhower Library SHAEF Records D 91 Denmark (EXFOR MAIN to SHAEF FWD 4.05.1945. 11.00 a.m.).
44 Беседа автора с Оле Липпманном 10.12.1993 г. и письмо от него от 8.05.1995 г.
45 WO 205 169. 21 А Gp/20808/G (Plans) 3 May 1945 (Liberation of Denmark. Planning directive to Second Army).
46 Eisenhower Library SHAEF Records D 91 Denmark (EXFOR MAIN to SHAEF FWD 4.05.1945).


76
Бент Енсен
Генерал Дювинг обходит почетный караул борцов Сопротивления в аэропорту Каструп 5 мая 1945 г. Молодой человек в черном пальто рядом с ним — Оле Липпманн (род. 1916), датчанин, руководитель британской диверсионной организации СОЕ в Дании (Røjel J. Kæft, trit og retning).
тверждается эта просьба об уточнении вопроса о Борнхольме:
“Мы просили ШСЭС (Эйзенхауэра) дать руководящие указания относительно острова Борнхольм, который принадлежит Дании, но который теперь находится в русской оперативной сфере. Есть слухи, что русские бросают на него взгляды (rumours that the Russians have an eye on it. Выделено мной. —
Снова нет никакого упоминания о каком-либо соглашении о том, кто должен занять датский остров, лишь слухи о русских, “положивших глаз” на него. Но ничего не говорится, что это за слухи. Видимо, это те разговоры, которые возникли в связи с поведением Дёссинга, выполнявшего поручение “Борющейся Дании”, которая в апреле хотела иметь какого-либо рода до¬
говор с Москвой на случай, если советские войска будут освобождать Борнхольм или другие части Дании47.
Эти инструкции британским военным властям, которые должны были предпринять освобождение Дании после предстоящей немецкой капитуляции, показывают, что западные союзники 4 мая еще окончательно не решили освобождать Борнхольм. Из этих документов также ясно, что американскую и британскую позиции в период освобождения в начале мая определяло не какое-то соглашение, оглядка на Москву. Эта неопределенность продолжалась, по-видимому, и в последующие дни, после того как британские войска под руководством Дювинга прибыли в
47 	WO 205 169 (EXFOR MAIN to SHAEF FWD 4.05.1945. 11.00 a.m.); 21 A Gp/20808/G (Plans) 4.05.1945.


2. Освобождение Дании и Борнхольма
77
Зеландию и расположили свою
штаб-квартиру в Копенгагене.
5 мая, прибывая в копенгагенский
аэропорт Каструп, Дювинг все
еще думал, что советские войска
высадились на датской террито¬
рии. Поэтому его первый вопрос
Оле Липпманну, который встречал
его с почетным караулом датских
участников движения Сопротивле¬
ния и обеспечивал безопасность
приземления британских самоле¬
тов, был о том, сколько русских
солдат находятся в Дании. Липп-
манн мог его тут же успокоить,
что в стране нет ни одного совет¬
ского солдата. Когда Липпманн
попросил затем Дювинга послать
самолет с английским офиером на
Борнхольм, чтобы принять там ка¬
питуляцию немецкого гарнизона,
британский генерал отклонил эту
просьбу, сказав, что об этом нет и
речи и что это не его дело (“out of
the question” и “that is not my
brief’). Что оказалось абсолютно
верным.
О. Липпманн, который тоже был
британским офицером (хотя 5 мая
он еще не надел британской фор¬
мы), взвешивал, не послать ли ему
на Борнхольм для принятия капи¬
туляции своего заместителя, капи¬
тана Йоргена Йенка, одетого в бри¬
танскую форму, но отказался от
этой мысли. Липпманн не считал,
что немцы всерьез воспримут офи¬
цера, прибывшего на остров на ры¬
бацкой лодке, при том, что в Рённе
был цел и невредим аэродром, а в
Каструпе стояло множество анг¬
лийских самолетов48. Липпманн
мог послать в Рённе Йоргена Йен¬
ка на обычном маршрутном само¬
лете, но признали ли бы его немец¬
кий командующий на острове гене¬
рал Вутманн и комендант фон
Камптц?
TOP SECRET	шЭ-^ËCRET
SHAEF FORWARD	„ 0^ ^
STAFF MESSAGE CONTROL
OUTGp^q^SAGE
ISifiElîï
A w	<y>
X	g
m
“nr
FOR INFO
FROM
EXFOR Mit IR
SHAEF MISSION TO DENMARK; ARCXF (PH)
SHAEF FWD, SIGFHED SCA EF	CITE: 83X77
FVÖ-20815	ТОО: О7П20В
/€>
Reference EXFOR'n 0(P) 232 of 4th May not
to SHAEF Mission to DENMARK or ARCXF (PH)
О
3
XJ
l
after referring question to this Headquarters,
O(P) 232 1s{FS IN 1031, 4/5/45, <9-3
ORIGINATOR
INFORMATION
:	G-3 AOTHENTICATION:
0-1
0-2
0-4
0-5
ANCXF (SEAEP)
AIR STAFF
HR. MCHPBÏ
MR. STEELE
AO RECORDS
FS OUT 3689	7 May 1945	1217B
50 388 TOPS SEGRftT,
REF N0: FVDr20ÉÜ5
TOO^I^aCB
XL,
4 SXACT СОГТ on THIS MISSAUK I» TOHStOOSN
Копия телеграммы генерала Эйзенхауэра от
7 мая 1945 г. из Реймса. Генералу Дювингу,
находившемуся в Копенгагене, запрещается
посылать британские войска на Борнхольм.
Если бы датское правительство попросило
Дювинга об этом, он должен был бы пере¬
слать эту просьбу Эйзенхауэру (Eisenhower
Library)
На вопрос о том, кто ответствен
за Борнхольм, Эйзенхауэр ответил
лишь 7 мая утром, когда еще был
мир и — думалось — не было ника¬
кой опасности для Борнхольма.
Приказ Эйзенхауэра, адресованный
Монтгомери, гласил, что ни один
британский отряд не должен быть
послан на Борнхольм, если только
не будет просьбы об этом от дат¬
ских властей, и то только после то¬
го, как Дювинг представит этот во¬
прос Эйзенхауэру. Одновременно
американский генерал подчерки¬
вал, что “Борнхольм является... ча¬
стью Дании, и (поэтому), что каса-
48 Беседа автора с Оле Липпманном 10.12.1993 г.

78
Бент Енсен
ется гражданских дел, к нему так надо и относиться”49. Дювинг отвечал за все гражданские дела в Дании. Как он мог без военного контроля обеспечить, чтобы к Борнхольму в случае советской ок- купции относились как к остальной Дании, об этом в телеграмме Эйзенхауэра не уточнялось. Но это должно было означать, что западные союзники намерены были настаивать на том, чтобы датский остров не попал под особый советский оккупационный режим, даже если он и будет освобожден советскими войсками.
В последующие дни, полные драматизма, Дювинг постоянно сообщал Эйзенхауэру о ходе событий на Борнхольме и вокруг него. Вечером 7 мая он телеграфировал Эйзенхауэру резюме доклада борнхольмского губернатора фон Стеманна о советских бомбардировках в полдень того же дня и о решении в тот момент немецкого гарнизона защищаться от советского нападения. Дювинг сообщал также о том, что большая часть немецких солдат на острове состоят из дезорганизованных войск из северной Германии, вооруженных лишь ружьями. Одновременно Дювинг мог сообщить Эйзенхауэру, что датское правительство очень заинтересовано в том, чтобы дальнейшие бомбардировки были предотвращены и войска западных союзников были посланы на Борнхольм. Дювинг спросил немецкого командующего в Дании генерала Линдеманна, может ли он гарантировать, чтобы
британский самолет беспрепятственно приземлился на Борнхольме. В случае утвердительного ответа он мог бы сразу послать офицера и взвод десантников — как символические военные силы — на Борнхольм. Дювинг заканчивал эту телеграмму своему начальству словами о том, что он будет ждать инструкций Эйзенхауэра и сообщений о том, насколько можно входить в соглашения с русскими (имея в виду практическую подготовку британского освобождения Борнхольма)50.
В это время британское адмиралтейство считало, что русские не будут предпринимать дальнейших враждебных действий против немцев на Борнхольме после того, как в ночь с 8 на 9 мая вступит в силу всеобщая немецкая капитуляция. Плыть к Борнхольму, когда в этом регионе еще не было произведено траление мин, было бы очень рискованной операцией51. 7 мая вечером Дювинг информировал Эйзенхауэра о том, что на Рённе были сброшены русские листовки с призывом к немецкому коменданту острова сдаться. Кстати, существовала опасность, что немецкие солдаты начнут грабежи из-за недостатка продуктов питания. Свою телеграмму британский генерал заканчивал так: “Если Вы дадите мне указание послать отряд (британских войск на Борнхольм) для принятия капитуляции немцев на Борнхольме, то я попробую организовать отправку продуктов питания из Дании, чтобы предотвратить грабежи”52.
49 	Eisenhower Library SHAEF Records D 91 Denmark (SHAEF FWD to EXFOR Main 7.05.1945. 11.20 a.m.).
so WO 205 170 (SHAEF Mission (Denmark) to SCAEF 7.05.1945. 17.15 p. m. (“Whether arrangements can be concluded with the Russians”).
51 FO 371 147223 № 8041/G (запись Хейга от 8.05.1945 г., основывающаяся на разговоре в адмиралтействе 7.05.1945 г.).
52 Eisenhower Library SHAEF Records D 91 Denmark (SHAEF Mission (Denmark) to SHAEF FWD 7.05.1945. 21.35 p.m.).


2. Освобождение Дании и Борнхольма
79
На следующий день, незадолго до полудня, Дювинг — имея своим источником опять же губернатора Борнхольма — сообщал Эйзенхауэру, что над Рённе снова летали советские бомбардировщики и что все по-прежнему указывает на то, что немцы хотят обороняться против русских. Генерал Линдеманн связался с немецким комендантом Борнхольма, который сообщил, что аэродром возле Рённе в невредимости и что комендант может гарантировать безопасное приземление британских и американских самолетов. В тот день, 8 мая, был подписан акт о всеобщей немецкой капитуляции на всех фронтах со вступлением его в силу в ночь с 8 на 9 мая. В свете этого Дювинг снова просил инструкций насчет отправки одной полной воздушно- десантной роты с Зеландии на Борнхольм для принятия там немецкой капитуляции. С этой целью Дювинг держал наготове транспортные самолеты. Вечером все того же 8 мая Дювинг сообщил Эйзенхауэру, что “сильные бомбардировки разрушили Нексё и тысячи людей остались бездомными и что немецкий генерал (Вутманн. — Б. Е.) заявил движению Сопротивления на Борнхольме, что его войска сложат оружие в 12 часов ночи, как то предусмотрено в акте о капитуляции на всех фронтах”53. В Лондоне Орм Сарджент 8 мая решил, что
Великобритания заинтересована в том, чтобы “наши войска приняли капитуляцию немцев на Борнхольме”. ШСЭС в тот же день получил сообщение об этом54.
Наконец Эйзенхауэр отреагировал на многочисленные телеграфные просьбы Дювинга о разрешении отправить британский отряд на Борнхольм. Как верховный главнокомандующий вооруженных сил западных союзников в Европе американский генерал Эйзенхауэр должен был держать в поле зрения не только Борнхольм. В этом вопросе он не хотел действовать, не запросив сначала Москву. Его медлительность была связана также и с тем, что ШСЭС 8 мая еще не был вполне уверен в том, в самом ли деле имели место датско-советские переговоры в Стокгольме о советской оккупации Борнхольма. Ранее упоминавшееся опровержение Фоссом этих слухов дошло до письменных столов Форин офиса лишь к концу дня 8 мая55. Поэтому Эйзенхауэр в это время телеграфировал советскому главнокомандованию, что он намеревается послать отряд на Борнхольм для принятия капитуляции у немецкого гарнизона. Верховный главнокомандующий, однако, тут же деликатно спрашивал у Москвы, не будет ли подобное противоречить советским планам:
“Миссия ШСЭС в Дании сообщает, что у немцев на Борнхольме осталось питания
53 WO 205 170 (SHAEF Mission (Denmark) to SCAEF 8.05.1945. 11.50 a. m. & 21.30 p. m.). Дювинг цитировал также доклад фон Стеманна от 8 мая, согласно которому в 5 ч разбрасывались советские листовки с повторным требованием о капитуляции. См.: WO 205 2148 (Дювинг — Эйзенхауэру 8.05.1945 г. 21 ч 45 мин). Но это сообщение не подтверждается другими источниками и, видимо, основывается на недоразумении. Сведения Дювинга о подготовке к отправке войск на Борнхольм подтверждаются другими источниками. См. недатированный отчет 1945 г. в архиве местного комитета движения Сопротивления в Борнхольмском архиве.
54 FO 371 47223 № 8041/G (запись Хейга от 8.05. 1945 г.).
55 WO 219 2148. SHAEF FWD G-5 DIV 11.05.1945 (отчет о развитии событий в борнхольмском вопросе от 4 до 10.05.1945 г.), см. пункт 6: сообщение Форин офиса о том, что никаких переговоров о советской оккупации Борнхольма в Стокгольме не было; FO 371 147223 № 8041/G (Маллет - в Форин офис 7.05.1945 г., зарегистрировано в Форин офисе 8.05 в 15 ч 45 мин).


80
Бент Енсен
только на 2 дня и грабежи становятся реальностью. По просьбе датских властей мы намерены послать отряд на Борнхольм для принятия капитуляции немцев на Борнхольме и организации подвоза продуктов. Просим срочно ответить, не вступит ли такая акция в конфликт с советскими планами”56.
Интересно, что Эйзенхауэр как главное основание своих намерений принять немецкую капитуляцию приводит проблему питания. Возможно, он полагал, что предложение решить эту проблему обеспечит советское согласие. В таком случае он просчитался.
Москва не спешила с ответом.
9 мая Эйзенхауэр повторил свой запрос. В этот день ранним вечером он получил от Дювинга рапорт разведслужбы датского флота, который начинался так: “Между 15 и 16 часами в Рённе прибыли 5 русских быстроходных судов”57. Продержав обращение Эйзенхауэра двое суток без ответа, Москва сообщила
10 мая, что советские войска овладели островом. Главное советское обоснование гласило, что исходя из факта, что немецкие войска на Борнхольм пришли из районов Штеттина, Данцига и Курляндии, и что Борнхольм находится “на 250 км восточнее сферы операций советских вооруженных сил”, Борнхольм занимается теперь советскими войсками. Дословный от¬
вет Эйзенхауэру, подписанный начальником Генштаба А. Антоновым, звучит (в обратном переводе с английского) так:
“Отвечая на Ваше письмо от 8 мая, я прошу, чтобы генералу Эйзенхауэру было немедленно передано следующее: прибывшие из районов Штеттина, Данцига и Курляндии немецкие войска разместились на острове Борнхольме, который, как известно, находится в 250 км на восток от сферы операций советских вооруженных сил. Остров Борнхольм занят советскими войсками в результате этого и принимая во внимание просьбы коменданта немецкого гарнизона острова о помощи продольствием и о сдаче острова нашим войскам.
С уважением, Антонов”58.
СССР выиграл игру в Борнхольм. К тому же Москва представила дело так, будто немецкий комендант Борнхольма сам попросил советские войска принять капитуляцию — утверждение, не находящее ни малейшего подтверждения в источниках.
Как мы видели, инициативы, предпринятые Советом свободы в советской миссии в Стокгольме, а потом предложение Дёссинга (от имени Совета свободы) заключить военное соглашение между Советом свободы и СССР имели серьезные последствия для Борнхольма. Медлительность западных союзни-
56 FO 47223 № 5094 G (SHAEF Forward - в миссию в Москве 8.05.1945 г.).
57 Eisenhower Library SHAEF Records D 91 Denmark (SHAEF Mission Denmark to Eisenhower 9.05.1945).
58 FO 47223 (Американская военная миссия в Москве - в SHAEF Forward 10.05.1945 г. (текст ответа Антонова)); FO 181 1001/1 130820 (Форин офис - в посольство в Копенгагене
19.05.1945 	г.); UM 87 F 3/1 (посольство в Лондоне - в МИД 31.05.1945 г. о запросе в палате общин от 30.05.1945 г.). В другом английском варианте пересказа телеграммы Антонова последнее предложение звучит так (в обратном переводе с английского): “По причине этих фактов и принимая во внимание просьбу коменданта немецкого гарнизона на острове Борнхольм о сдаче острова их войскам и помощи продольствием, советские войска заняли остров Борнхольм”. См.: WO 219 2148. SHAEF FWD G-5 DIV Subject Bornholm. 11.05.1945. Существует по меньшей мере, три английские версии текста Антонова. См. также: Eisenhower Library. Cable in Log May 1945.10.05.1945. К сожалению, нет возможности познакомиться с оригинальным русским текстом.


2. Освобождение Дании и Борнхольма
81
Генерал Д. Д. Эйзенхауэр (1890-1969), командующий союзническим экспедиционным корпусом в Европе, который также освободил и Данию, но не Борнхольм, поскольку у него дрогнула рука из- за слухов о переговорах Совета свободы с СССР
ков частично определялась той неясностью ситуации, которую породили эти инициативы.
Заинтересованность Лондона в Борнхольме
После советских бомбардировок Нексё и Ренне и после обращения 7 мая датского правительства к Дю- вингу правительство Англии тоже вознамерилось безотлагательно послать на Борнхольм небольшой британский отряд для принятия там немецкой капитуляции. В отличие от Вашингтона, Лондон не считал, что сначала надо просить разрешения у русских. Так об этом было сказано в разъяснении Сарджента из Форин офиса Стилу, британскому политическому представителю при ШСЭС. Премьер-министр Черчилль смотрел на это дело так же: он сразу решительно поддержал
инициативу Форин офиса: “Хорошо. Вперед! Если будет необходимо, обратитесь ко мне за помощью через начальников штабов”. Однако эта политическая инструкция пришла слишком поздно, так как, не информируя об этом Стила, ШСЭС уже 8 мая послал в Москву телеграмму Эйзенхауэра, что сделало возможным для советского правительства решить этот вопрос. Форин офис дал, конечно, распоряжение Стилу по-прежнему стараться не упустить возможности принятия немецкой капитуляции на Борнхольме, если русские не ответят Эйзенхауэру незамедлительно. Британское обоснование того, что западные державы должны занять Борнхольм, было не столько стратегическим, сколько конкретным и привязанным к моменту: Борнхольм представлял особый интерес для англичан, но также и для рус¬


82
Бент Енсен
ских, поскольку в его гаванях, должно быть, находили немецкие подводные лодки59.
10 мая расстроенный Сарджент должен был сообщить Черчиллю о том, что согласно докладу датской разведки, в 16 ч 26 мин прошедшего дня пять советских миноносцев зашли в гавань г. Рённе и на берег сошла советская комиссия для обсуждения с немецким комендантом вопроса о капитуляции немецкого гарнизона. Поэтому Великобритания опоздала принять немецкую капитуляцию на острове. Сарджент, однако, обещал премьер-министру внимательно следить за Борнхольмом в будущем, поскольку, как он выразился, возможно, что русские не будут спешить покинуть этот датский остров60.
11 мая руководители английского генштаба обсуждали телеграмму Антонова. Они пришли к выводу, что запрос Эйзенхауэра в советское главное командование и советские обоснования оккупации Борнхольма сделали трудным предпринять что-либо другое, кроме как “признать советскую акцию как временную меру” (курсив мой. — Авт.). Теперь датчане сами должны были ставить перед русскими вопрос о необходимости вывода советских войск из этой части Дании. Во время дискуссии в Форин офисе о том, какое стратегическое значение будет иметь продолжительная советская оккупация датского острова, Роджер Аллен, безусловно правильно, отметил, что если СССР намерен в будущем удерживать во¬
енный контроль над Северной Германией до самого Любека, то обладание Борнхольмом ничего не меняет61.
Англичане, без сомнения, были оскорблены, что им не дали возможности участвовать в освобождении Борнхольма. Вместе с тем они не могли сказать датскому правительству правду, поскольку тогда стало бы видно, что западные союзники в решающий момент испугались, а также и то, что англичане зависят от американского генерала Эйзенхауэра. Поэтому “хорошо информированные круги” в Лондоне дали понять, что абсолютно ничего необычного нет в том, что войска союзников во время последних боев в Германии и Австрии выходили за пределы собственных военных зон. Борнхольм принадлежал, согласно Лондону, к той же категории: остров должен был быть занят англичанами, но они не успели прийти туда раньше русских, которые и взяли на себя задачу очистки острова от немцев. Англичане не могли прямо требовать ухода русских, чтобы самим войти туда. Но Лондон считал, что советские войска покинут остров, как только там не останется немцев62. Датское правительство в тот момент придерживалось мнения, что сразу же после оккупации Борнхольма между Москвой и западными союзниками прошли переговоры о Борнхольме63. Но это маловероятно, к тому же никакой другой источник этого не подтверждает.
59 FO 371 47223 PM/OS/45/89 (Сарджент - Черчиллю 9.05.1945 г.); FO 371 47223 № 5244 G (запись Черчилля (копия) 10.05.1945 г.); FO 181 1001/1 (Форин офис - посольству в Копенгагене 19.05.1945 г.). В заключительный период войны в Рённе находилось несколько современных немецких подводных лодок. Но в эти дни их там, однако, не было.
60 FO 371 47223 № 5244 G (PM/OS/45/95) (Сарджент - Черчиллю 10.05.1945 г.).
61 FO 371 47223 № 5288/G (записка Аллена от 14.05.1945 г.).
62 Børsen. 18.05.1945 со ссылкой на газету “Sødsvenska Dagbladet”.
63 Sveriges UD (МИД - посольству в Москве 17.05.1945 г.).


2. Освобождение Дании и Борнхольма
83
18 мая проблема Борнхольма обсуждалась также в штаб-квартире Эйзенхауэра в свете того факта, что СССР начал упрочивать свои позиции на острове64. На Борнхольме теперь находились несколько тысяч советских солдат, но войска, техника, продовольствие и материалы продолжали поступать. 20 мая Эйзенхауэр составил секретный отчет относительно Борнхольма для начальников штабов западных союзников о военных соображениях, которые были у него перед капитуляцией немцев в Дании. Эйзенхауэр узнал от американского посла в Копенгагене мнение датского правительства, считавшего, что русские хотят остаться на Борнхольме, а не — как они первоначально обещали — покинуть остров, как только немецкие войска будут оттуда выведены. Эйзенхауэр подчеркивал, что у союзников никогда не было намерения оккупировать Борнхольм, если только об этом его четко не попросило бы датское правительство. Вместо этого он хотел лишь послать продовольствие на остров. Эйзенхауэр объяснял такое решение тем, что Борнхольм находится вблизи (заметим, не внутри) “русской зоны”. Он не уточнил, что это за зона, но, скорее всего, он имел в виду советскую зону оккупации в Германии. В конце отчета Эйзенхауэр писал, что он не будет ничего предпринимать в связи с тем, что русские намереваются остаться на Борнхольме, если только он не получит точных инструк¬
ций об обратном65. 22 мая британские начальники штабов обсуждали отчет Эйзенхауэра и пришли к решению запросить Форин офис о его точке зрения на этот вопрос, дабы послать его далее в Объединенную штаб-квартиру в Вашингтон66. Эйзенхауэр не получил инструкций предпринять что-либо, чтобы заставить русских уйти.
Англичане, однако, не утратили интереса к Борнхольму. Сарджент уточнил, что Форин офис будет внимательно следить за ходом событий. Британскому послу в Копенгагене Р. Галлопу сообщили, что Лондон интересуется тем, что русские делают на Борнхольме и особенно перспективой возвращения острова под датский контроль. Если датское правительство поднимет вопрос о Борнхольме, Галлоп должен будет говорить о британском интересе к нему67. Галлоп пытался утешать себя и Лондон тем, что опыт, который датчане приобретут из — будем надеяться — неплохих отношений с русскими, похожих на те, что установились в северной Норвегии, может пригодиться для датчан в будущем. Он только сожалел о той неуверенности и о том отсутствии координации между союзниками, которые выявил “инцидент” в Дании68.
Британские объяснения
5 мая, в день своего прибытия в Копенгаген, Дювинг встретился с В. Булем, но, скорее всего, он не
64 	Einsenhower Library SHAEF Records. D 91 Denmark (Меморандум начальнику штаба от
18.05.1945 г.).
« FO 371 47224 № 5682/G (SHAEF Forward to AGWAR. SCAEF n. 402 20.05.1945 to Combined Chiefs of Staff + информация британским начальникам штабов, подписанная Эйзенхауэром).
66 FO 371 47223 № 5682/G (запись 123-го собрания начальников штабов от 22.05.1945 г.).
67 FO 371 47223 № 5244/G (запись Сарджента от 10.05 и письмо Хейга Сардженту от
11.05.1945 г.).
68 FO 371 47223 № 5316 (Галлоп - в Форин офис 11.05.1945 г.).


84
Бент Енсен
информировал премьер-министра о том, что у него есть инструкция не поднимать вопрос о Борнхольме69. Ведь было вообще много другого, о чем эти двое должны были говорить, а остров в этот момент еще не рассматривался как проблема. Если они все же обсуждали ее, то датский МИД, который до 7 мая не имел министра, ничего об этом не знал. Но, говорят, во время частного обеда с руководителями движения Сопротивления вскоре после своего прибытия Дювинг сказал, что Англия не настолько заинтересована в Борнхольме, как датчане. Он, Дювинг, имел “инструкции не брать Борнхольм и вообще не приближаться к острову, пока мы не увидим, что хотят делать русские”70. Пять лет спустя в одном интервью Дювинг также выдвигал политические соображения как решающие: западные державы “не хотели идти на риск дипломатических осложнений в связи с таким побочным — по сравнению с той большой игрой, которая тогда велась, мелким вопросом, как вопрос, кто будет освобождать маленький балтийский остров Борнхольм — Запад или Восток. Тем более что любая военная оценка говорила в пользу Востока”71. Последнее высказывание было попыткой уйти от сути дела и не отвечало действительности.
Британская дипломатическая миссия в Копенгагене уже 10 мая — на следующий день после советской высадки на Борнхольм — жаловалась в Лондон, что Дювинг не
имеет четких инструкций касательно Борнхольма. Но фактически у британского генерала была четкая инструкция, а именно: оставить остров в покое, пока он, Дювинг, не получит другого приказа. Поэтому, употребляя выражение “четкие инструкции”, Р. Галлоп, вероятно, имел в виду четкую инструкцию капитуляции немецкого гарнизона на Борнхольме. Позднее, когда он был более информирован, Галлоп внес коррективы в свое прежнее представление и сетовал на то, что Дювинг ни как руководитель миссии ШСЭС в Дании, ни как глава сил западных союзников в Дании не получил приказа принять капитуляцию немцев на Борнхольме72.
Датскому правительству Дювинг ни словом не проговорился об имевшихся у него инструкциях. Все документы того времени показывают, насколько министр иностранных дел Кристмас Мёллер и директор Министерства иностранных дел Дании Нильс Свеннинг- сен не понимали ситуацию. Они, как и борнхольмцы, считали само собой разумеющимся, что англичане прибудут на Борнхольм. Непосредственно после советской высадки Свеннингсен говорил послу Крусе в Стокгольме, что он не может понять, почему Дювинг еще задолго до этого не послал войска на остров73. Кристмас Мёллер считал, что должны были быть какие- то соглашения “большой политики” о Борнхольме, неизвестные Дании. Когда 11 мая Галлоп нанес свой первый официальный визит
69 В коротком телеграфном сообщении о встрече с датским премьер-министром британский генерал о Борнхольме ничего не упоминает; WO 219 2148 (Дювинг — 21-й группе армии от 5/6.05.1945 г.).
70 Sørensen A. Derfor bombede russerne Bornholm 11 BT. 10.09.1966.
71 Bornholms Avis, særnummer 1955 c цитатой из газеты “Nationaltidende” от 9.05.1950.
72 FO 371 47223 130344 (Галлоп - в Форин офис 10.05.1945 г.); FO 371 47224 № 6518/9/15 (Галлоп - Идену 29.05.1945 г.).
73 UM GSK-Stockholm 5 К 8а (запись телефонного разговора от 9.05.1945 г.).


2. Освобождение Дании и Борнхольма
85
датскому министру иностранных дел, Кристмас Мёллер сказал с сожалением, что если бы всего один маленький взвод ШСЭС прибыл на Борнхольм, то, возможно, немцы (которые оказали сопротивление русским и которые не хотели сдаваться датскому движению Сопротивления) капитулировали бы. Борнхольм в этом случае избежал бы советских бомбардировок. Галлоп, очевидно, оставил эти справедливые сетования министра иностранных дел без комментариев74. Неделю спустя Кристмас Мёллер вызвал Галлопа, чтобы спросить, не получал ли он от своего правительства каких-либо сообщений о Борнхольме. Галлоп, который ничего не слышал от Фо- рин офиса, обещал узнать, надо ли что-нибудь передать датскому министру иностранных дел. В своем отчете в Лондон Галлоп писал, что было бы полезно и для Кристмаса Мёллера и для него самого хоть немного узнать о причинах тех событий, которые привели к занятию Борнхольма советскими войсками, потому что общественное мнение в Дании было серьезно встревожено75.
“Линия бомб”
В Форин офисе, наконец, было выработано объяснение для датского правительства, которое продолжало ставить вопрос о Борнхольме. В нем с самых же первых строк говорилось, что Борнхольм находится «на советской стороне согласованной “линии бомбардировок”» («well on the Soviet side of the agreed
“bomb-line”»). Это обстоятельство никогда раньше не фигурировало ни в каких известных директивах военного планирования. Кроме того, в документе содержался пересказ переписки Эйзенхауэра с Антоновым о Борнхольме. Эти вещи Галлоп должен был по секрету сообщить министру иностранных дел Дании Кристмасу Мёллеру76. 21 мая последний имел новую беседу с Галлопом о Борнхольме. Мы знаем, что Галлоп считал и трудным и неприятным делом отвечать на вопросы датчан о том, почему британские силы освобождения не позаботились об освобождении Борнхольма. Но он получил из Лондона официальное объяснение, которое он и пересказал77. Кристмас Мёллер сказал в ответ, что он никогда не слышал о “линии бомбардировок” (bomb-line). (Галлоп рассказывал, что Дювинг реагировал на это объяснение так же, как и датский министр, т. е. с недоверием и неприятием. Можно еще добавить, что британский адмирал Хоулт — командующий военно-морскими силами миссии ШСЭС — также ничего не знал о “линии бомбардировок”, которой объяснялось случившееся.) Затем министр иностранных дел спросил, была ли между Москвой и Эйзенхауэром предварительная договоренность о Борнхольме, на что Галлоп ответил, что, насколько он осведомлен, такой договоренности не было78.
Но Кристмас Мёллер по-прежнему не был уверен, что теперь он узнал всю правду. Поэтому на следующий день он написал датскому
74 FO 371 47239 № 5317 (Галлоп - в Форин офис 11.05.1945 г.).
75 FO 371 47241 № 5587/155/15 (Галлоп - в Форин офис 17.05.1945 г.).
76 FO 371 47241 № 5587/155/15 (проект Кларка с поправками Уорнера от 18.05.1945 г.).
77 FO 181 1001/1 (Форин офис — Галлопу 19.05.1945 г.).
78 FO 371 47224 № 5830/9/15 (Галлоп - в Форин офис 21.05.1945 г.); Stemann P.Chr. Utrykte erindringer, [u.å.] S. 696.


86
Бент Енсен
посланнику Ревентлову в Лондон, что, по его мнению, совершенно точно должны существовать какие- то соглашения, которые утаили от датского правительства79. В тот же день и Ревентлову также сообщили мимоходом в Форин офис о том, что Борнхольм в последней фазе войны оказался в советской зоне бомб. Это был Уорнер — “умный и очень благожелательно относящийся к Дании чиновник”, как его характеризовал Ревентлов, - проявивший такую “благожелательность”, что с опозданием в несколько недель между прочим сообщил об этом датскому посланнику. Согласно Ревентлову, этот английский чиновник проявлял живой интерес к Борнхольму и заверил Ревентлова, что никогда не существовало никакого предварительного соглашения с Москвой об освобождении Борнхольма. Никогда не было (в том числе и в Тегеране) никакого соглашения между тремя союзниками о том, кем из них будет предприниматься освобождение Дании, сообщил Уорнер, но «зато позднее, когда британско- американские армии с запада и русская армия с востока начали быстро приближаться друг к другу, по техническим причинам оказалось необходимым заключить соглашение, в котором каждой из трех великих держав отводились те части Германии и ею оккупированных стран, в которых бомбардировщики данных держав должны были выполнять свои задачи. По этому соглашению Борнхольм совершенно естественно относился к русской “зоне бомбометания”»80.
На первый взгляд кажется странным, что Лондон раньше не информировал датское правительство об этой причине британской сдержанности в отношении Борнхольма. Между тем англичане не в первый раз не раскрывали своих карт касательно Дании или обращались с этой небольшой страной небрежно. Намерение Лондона и Дювинга освободить Борнхольм, как и медлительную осторожность Эйзенхауэра, англичане утаивали. Вместо этого Форин офис решил, судя по всему, использовать объяснение о “зоне бомбометания”, чтобы закрыть рот датчанам. Соглашение о тактических “зонах бомбометания” впервые упоминается в одной служебной записке Форин офиса только 8—9 мая. Из контекста видно, что эти сведения пришли из ШСЭС8'.
Ни движение Сопротивления, ни правительство освобождения не знали об упомянутом соглашении до того, как 21 мая Кристмас Мёллер был информирован о нем. Естественно, что между западными союзниками и советскими войсками обговаривались мероприятия, чтобы исключить недоразумения и столкновения между, например, союзническими самолетами. В своих воспоминаниях Эйзенхауэр рассказывает об этом очень неопределенно, упоминая о системе опознавательных сигналов, но ничего не говоря о соглашении о зонах82. Даже если бы соглашение о зонах и было, это, однако, не означало, что та держава, которая была ответственна за бомбометание в определенной зоне, также
79 UM 105 Dan 5 (Кристмас Мёллер - Ревентлову 22.05.1945 г.).
80 UM GSK-London 6 F 20 (Ревентлов — Кристмасу Мёллеру 22.05.1945 г.).
s' FO 371 47223 № 504/G (запись Хейга от 8.05.1945 г.); FO 371 47223 (PM/CS/45/89) (Сарджент — Черчиллю 9.05.1945 г.: “Bornholm (which is on the Russian side of the bomb-line”)).
82 Eisenhower D.D. Korstog i Europa. København, 1948. S. 339.


2. Освобождение Дании и Борнхольма
87
автоматически должна была оккупировать все в этой зоне. В этой связи интересно заметить, что Эйзенхауэр в своем отчете от 20 мая говорит не о том, что Борнхольм находился внутри какой-то советской “зоны бомбометания”, а о том, что датский остров находится “вблизи русской зоны”. Дювинг также никогда не упоминает о подобной зоне в своих телеграммах Эйзенхауэру о Борнхольме. Москва или советские представители также никогда не ссылались на особое соглашение о “зонах бомб”, соглашение, которое, кстати, так никогда и не было идентифицировано83. Первое и самое авторитетное обоснование для занятия острова после бомбардировок — ответ Антонова на запрос Эйзенхауэра — называет в первую очередь то обстоятельство, что немецкие войска на Борнхольме пришли из районов Восточной Пруссии (подразумевается: они — советские трофеи). Потом указывается, что Борнхольм находится в 250 км на восток от района операций советских войск. То же обоснование было приведено и в отчете о военных событиях в связи с освобождением Дании, выработанном позднее советской миссией в Дании84.
Дювинг и Иден оправдываются
Когда Дювинг получил 28 июля 1945 г. разрешение русских нанести короткий визит на Борнхольм, он, по прибытии в Рённе, сказал, что очень рад получить возможность видеть Борнхольм, “который, конечно, лежит вне сферы моего влияния...”85. Действительно, тогда
Борнхольм находился вне сферы влияния британских войск. К тому времени советские войска в течение уже почти трех месяцев беспрепятственно закрепляли свое положение на острове. Много лет спустя Дювинг заявил, что он не имел военной силы для обеспечения капитуляции Борнхольма и что поэтому туда пришли советские войска86. Это объяснение просто ложно. Как доказывал сам Дювинг, 7, 8 и 9 мая не требовалось почти никакой военной силы, чтобы принять немецкую капитуляцию на Борнхольме. Более того, Дювинг сообщал Эйзенхауэру, — о чем уже говорилось, — что держит в готовности необходимую военную силу. Дело решили не военные возможности, а политические соображения.
30 мая 1945 г. вопрос о советском освобождении Борнхольма был поставлен в британской палате общин. Член палаты мисс Уорд хотела знать, произошло ли советское занятие Борнхольма по договоренности. Уорнер из Форин офиса полагал, что министр иностранных дел Англии вполне может ответить утвердительно, поскольку обмен телеграмм между Эйзенхауэром и Антоновым можно рассматривать как соглашение о том, что русские примут немецкую капитуляцию на Борнхольме. О. Сарджент настаивал, однако, на том, что обмен телеграмм между Эйзенхауэром и Антоновым должен быть предан огласке, но без указания даты советского ответа, дабы таким образом завуалировать, что Антонов ответил лишь после занятия острова. Обоснованием Сарджента было то, что “русские дали
83 Anny Historical Branch не в состоянии найти соглашение о зонах бомбардировок, включающее в себя Борнхольм (письмо автору от D. Peaty, АНВ, от 27.09.1995 г.).
84 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 512 (отчет советской миссии за 1945 г.).
85 FO 371 47226 79168 (британское посольство в Копенгагене — в Форин офис 30.07.1945 г.).
86 См. фильм О. Аскмана “Борнхольм 1945 г.” (1986).


88
Бент Енсен
пинок ШСЭС”87. Оскорбленный Сарджент не считал естественным или правильным, что Москва заняла Борнхольм. Ответ Идена в палате общин звучал так:
“Верховное командование союзнического экспедиционного корпуса (Эйзенхауэр. - Б. Е.) информировало 8 мая советское Верховное главнокомандование о своем намерении послать отряд на Борнхольм, чтобы принять там капитуляцию немецких войск, и спросило, не будет ли это идти в разрез с советскими планами. Советские власти ответили, что так как немецкие войска на Борнхольме пришли из районов операций советских вооруженных сил и комендант немецкого гарнизона просил о доставке продуктов питания, советские войска приступают к занятию острова, поэтому они и высадились 9 мая на остров”88.
Итак. Иден тоже не использовал объяснения о “линии бомбометания”, что вообще-то было бы понятно. На дополнительный вопрос мисс Уорд, означает ли это, что Эйзенхауэр дал согласие на советскую оккупацию, Иден уклончиво ответил, что вопрос заключался не в получении согласия Эйзенхауэра, но, напротив, в том, “кто в этой ситуации сможет первым прийти на остров”89. Иден ушел от ответа и таким образом скрыл, что англичане без труда могли прибыть первыми, если бы Эйзенхауэр дал на это зеленый свет: от Каструпа до Рённе лететь не более часа. Судя по всему, в Москве выжидали несколько дней, пытаясь понять: что будут делать англичане? И поскольку последние ничего не предприняли, СССР перешел к действию - но не раньше, чем 9 мая.
Весь ход освобождения Дании, включая Борнхольм, демонстрирует бессилие датских властей. Датское правительство, приступившее к работе 5 мая, даже не было информировано о событиях, оно лишь принимало к сведению решение великих держав. В лучшем случае, лишь после того как событие свершилось, правительство получало небольшую порцию сведений или выдуманное объяснение этих решений. Кристмас Мёллер, как было сказано, не дал себя убедить аргументом о “зоне бомбометания”, и Ревентлов, наверно, тоже. Датский министр иностранных дел попал в точку, когда в июне писал Ревент- лову, что “несомненно, что ШСЭС ни при каких обстоятельствах ничего не сделал бы по отношению к Борнхольму, и он намеренно затягивал время, чтобы не могло возникнуть конфликтной ситуации” с СССР90. Однако оба они, кажется, не связывали медлительность ШСЭС с датским проектом сближения с Москвой через Дёссинга, в котором они сами участвовали.
Западные союзники не хотели, чтобы из-за маленького изолированного датского острова где-то в Балтийском море возник скандал с их восточным союзником. С их точки зрения Борнхольм был слишком мелкой деталью. Как мы уже говорили, многое указывает на то, что на окончательное решение русских перейти к действию в большой степени повлияло отсутствие у западных союзников желания своевременно занять остров.
87 FO 371 47224 № 5748/9/15 (записки Хейга и Сарджента от 17.05). См. также: Jacobsen Th. Foden i døren. S. 132. № 27.
88 FO 371 47224 № 5748/9/15 (парламентский запрос от 30.05.1945 г.); Dau М. Danmark og Sovjetunionnen. S. 113.
89 Bornholms Tidende. 31.05.1945 г. Здесь пересказ ответа Идена выглядит так: “Те, кто могли отправиться на остров, и те, кто в настоящий момент смогли первыми достичь острова”.
90 UM London-GSK 6 F 28 (Кристмас Мёллер - Ревентлову 11.06.1945 г. и Ревентлов - Кристмасу Мёллеру 9.06.1945 г.).


2. Освобождение Дании и Борнхольма
89
Немцы и освобождение Борнхольма
Что военные события происходили на Борнхольме, когда во всей остальной Дании был мир, — это исключительно ошибка немцев.
Т. Дёссинг газете “Борнхольме Тиденде ” 23 июня 1945 г.
После советских бомбардировок Рённе и Нексё и последующей советской оккупации острова в Дании быстро канонизировалось мнение, что во всех бедах на острове виноват фанатичный нацистский комендант. Это мнение, принадлежавшее движению Сопротивления, возникло еще в дни бомбардировок. Так думала и столичная пресса, что нашло свое выражение, например, в таких газетных заголовках и репортажах: “Отчаяние немцев вызвало русскую бомбардировку”, “Безумное поведение фон Камптца вызвало это несчастье”, “Последняя демонстрация немецкого безумия”91. Твердо верил в это и губернатор острова фон Сте- манн. Когда 26 мая 1945 г. борнхольмский губернаторский совет собрался на свое первое заседание после прихода советских войск, губернатор осудил фон Камптца, чье “безумное поведение” стало причиной того, что освобождение Борнхольма произошло “позднее и по-другому”, чем в других частях страны, как дипломатически выразился фон Стеманн. Он закончил эту часть своего выступления проклятием: “Здесь его имя в поколениях будет покрыто позором”92.
Министр иностранных дел Кристмас Мёллер также публично и однозначно возлагал ответствен¬
ность за советские бомбардировки на немецкого коменданта острова. По прибытии в Рённе 19 мая в качестве члена датской правительственной делегации он заявил, что несчастье, поразившее Борнхольм, произошло из-за “подлости одного немца”. Министр Аксель Ларсен, не отставая от других, сказал, что разрушения, причиненные советскими бомбардировщиками, вызваны “бесчестным немецким поступком”93.
Г. Расмуссен, в ноябре 1945 г., ставший преемником Кристмаса Мёллера на посту министра иностранных дел, напомнил в радио-интервью 22 февраля 1946 г., что “русские пришли на Борнхольм, потому что, в отличие от других мест, здесь немецкий комендант не хотел сдаваться”94. Естественно, против такого представления Москва не возражала, а датские пресса и правительство все время поставляли советскому руководству материал, который только укреплял подобное толкование событий. Так, правительственный орган “Известия” цитировал 17 августа 1946 г. газету “Политикен”. Последняя утверждала, что на радиостанции аэродрома в Рённе недавно нашли последний приказ фон Камптца, который якобы и стоил Борнхольму ужасных разрушений. Данный приказ был, однако, совсем не последним приказом фон Камптца, поскольку он датирован 29 марта 1945 г. А по приказу за сутки 29 марта ничего, безусловно, нельзя заключить о том, как фон Камптц действовал в мае при совсем других обстоятельствах.
91 Politiken. 8.05.1945; Berlingske Tidende. 17.03.1946.
92 Bornholms Tidende. 26.05.1945.
93 Berlingske Tidende. 20.05.1945.
94 Ibid. 23.02.1946. Цит по кн.: Jensen Jack W., Pedersen S.H. Dansk udenrigs — og sikkerhedspolitik 1945-1949. Kbh., 1978. S. 67.


90
Бент Енсен
Герхард фон Камптц (род. 1902) покидает, незадолго до советской высадки на Борнхольм, муниципалитет в Ренне. Несколько дней спустя фон Камптц был уже в пути к советскому лагерю, где он провел много лет. Губернатор и комендант острова плохо ладили друг с другом, и фон Сте- манн никогда не мог понять той строгой последовательности, с которой фон Камптц исполнял приказы немецкого Главнокомандования (Королевская библиотека в Копенгагене)
Надо отметить, что общее представление, существовавшее в Дании в то время о драматических событиях на острове и повторявшееся потом из одного рассказа в другой, не выдерживает проверки. Оно основывается на недоразумениях и на политическом комформизме: никто не хотел обидеть советскую оккупационную власть в 1945—1946 гг. Зато было удобно иметь козла отпущения, мишень для негодования в виде бывшей и ныне побежденной оккупационной власти и ее представителя на Борнхольме.
Осенью 1944 г. немецкие войска на Борнхольме были немногочисленны — всего около 1 тыс. человек под руководством одного офицера запаса. Советские утверждения, что
здесь постоянно находился немецкий гарнизон в 12 тыс. солдат, ни на чем не основаны95. 31 июля
1944 г. комендантом Борнхольма стал капитан второго ранга в отставке Роберт Морат. Но в феврале
1945 г. ОКБ решило сделать Борнхольм морским и воздушным опорным пунктом в связи с проведением крупнейшей в этой мировой войне эвакуационной операции: военной и гражданской эвакуации Прибалтики, Восточной Пруссии и Померании. 4 марта 1945 г. комендантом острова был назначен 42-летний капитан 1-го ранга Г. фон Камптц, который должен был встать во главе этих преобразований. Фон Камптц был политически “подкован” и получил лич¬
95 	Шавцов Д. Последний десант // Морской сборник. 1985. № 5. С. 63.


2. Освобождение Дании и Борнхольма
91
ные инструкции от гросс-адмирала К. Дёнитца. Его задачей было предотвратить преждевременный захват Борнхольма Советским Союзом, так как это могло сорвать операцию по эвакуации. При этом Борнхольм из тылового превращался во фронтовой опорный пункт, как выразился фон Камптц. Он решил сконцентрировать оборону вокруг двух важнейших гаваней острова — Нексё и Рённе, а также дороги между этими двумя городами. Как и главнокомандующий немецкими войсками в Дании генерал Линдеманн, имевший свою штаб-квартиру в Силькеборге, фон Камптц хотел внести свой вклад в решающую последнюю битву. Борьба за Борнхольм была “борьбой за нашу честь”, и перед немецкими солдатами стояла задача “победить или умереть”, как об этом (довольно глупо) говорилось в приказе коменданта, подписанном в конце марта 1945 г.96
В течение весны 1945 г. немецкое военное присутствие на Борнхольме резко выросло, частично из-за прибытия около 1 тыс. человек регулярного подкрепления, частично (и особенно) - из-за военной и гражданской эвакуации, которая проходила через остров. Так, 7 мая на острове насчитывалось 19 тыс. военных и гражданских беженцев, но это число все время менялось в зависимости от прихода и отхода транспорта. Согласно советским секретным данным, 9 мая на острове было 11,5 тыс. солдат и 4 тыс. гражданских беженцев. Многие из солдат были сильно деморализованы и изнурены голодом еще до прибытия на остров. Сразу
по прибытии они бросали свое оружие и, обессиленные многодневным стоянием в лодках во время переправы, укрывались в кюветах проселочных дорог, в лесах и сараях. Это были остатки различных разбитых воинских частей, и в таком состоянии они не представляли собой боеспособных войск, не говоря уже об идейной боеготовности. И они были проблемой для борнхольмского гражданского населения: отчаявшиеся и голодные, без командования, солдаты могли быть опасны. Ветврач фру Карстенсен из Естерларса 9 мая рассказывала о толпах изголодавшихся, попрошайничающих немцев. Один крестьянин забил для голодных свою корову, а женщины из “Данске Квинерс Бередскаб” (женская организация, оказывавшая помощь нуждающимся во время войны) варили для них кашу в огромных количествах97.
Тем временем 6 мая на Борнхольм с материка прибыл немецкий генерал артиллерии Рольф Вутманн со своим штабом и полком гренадеров. Он должен был, по приказу командующего окруженной 2-й танковой армии в Восточной Пруссии (Armee-Oberkommando Ost- preussen) генерала фон Саукена взять на себя оборону острова, поскольку ни фон Камптц в Рённе, ни генерал Линдеманн в Силькеборге не имели ни общего представления, ни знания военной ситуации в восточных районах. Фон Саукен хотел использовать Борнхольм как транзитную станцию для эвакуации своих окруженных войск в западные балтийские гавани. Генерал Вутманн в связи с массовой
96 АВП РФ. Ф. 169. Оп. 10. П. 10. Д. 12 (русский перевод приказа фон Камптца от 29.03.1945 г., присланный датским МИДом 2.09.1946 г.). О фон Камптце см. также в докум. хронике “Русские на Борнхольме”.
97 BAJ 597 (отчеты X. Собюе от 9.05.1945 г.).


92
Бент Енсен
эвакуацией фактически принял на себя организацию обороны Борнхольма, хотя фон Камптц оставался комендантом острова.
Как уже было сказано, все немецкие войска капитулировали перед Монтгомери утром 5 мая. Капитуляция вызвала ряд практических действий на Борнхольме. Так, по приказу Совета свободы в Копенгагене движение Сопротивления острова открыто заявило о себе и начало аресты и интернирование датчан, сотрудничавших с оккупационной властью. Немецкий комендант был поставлен в известность о функциях, целях и униформе движения Сопротивления, для связи с которым был специально назначен немецкий офицер. 6 мая во время переговоров немцев с руководством движения Сопротивления было решено, что весь немецкий личный состав будет находиться в особых лагерях, пока войска союзников не прибудут для его разоружения. Было достигнуто также согласие о том, что может быть организовано вооруженное немецкое патрулирование в связи с массой бродячих отчаявшихся немецких солдат и гражданских. Сотрудничество движения Сопротивления с капитулировавшим 5 и 6 мая вермахтом протекло без трений98. Немцы капитулировали не только официально - началась одновременно и практическая капитуляция на местном уровне. Этот факт отмечает также и фон Стеманн. Единственно, чего не хватало, — это английских войск освобождения. Но в том, что они скоро должны прийти, не сомневались ни немцы, ни борнхольмцы. Фон Камптц, по словам губернатора, 4 мая вечером просил его позабо¬
титься о том, чтобы “англичане, которые должны прибыть на остров”, прибыли немедленно99.
Между тем в планы немецкого верховного военного руководства входило как можно дольше продолжать эвакуацию окруженных немецких солдат и гражданских лиц из районов восточного побережья Балтики. При этом немецкое Верховное главнокомандование было поставлено перед дилеммой, связанной с Борнхольмом. С одной стороны, оно хотело как можно дольше использовать датский остров в качестве пересадочной станции для эвакуации с востока, и здесь даже часы могли играть решающую роль. С другой стороны, немцы на Борнхольме должны были сдаваться англичанам. ОКВ должно быть, сомневалось в намерениях англичан, так как еще 5 мая в 4 ч 40 мин до того как капитуляция вступила в действие — запросило штаб-квартиру Монтгомери, намерены ли англичане занять Борнхольм. Ответ неизвестен, но он, наверное, был неопределенным. Ибо в тот же день Линдеманн получил инструкцию из ОКВ о том, что на него и на Военно-Морское Командование Востока (МОК OST) в Киле возлагается особая ответственность за осуществление капитуляции на Борнхольме и что отражение советских нападений на этот остров должно продолжаться всеми средствами. О возможной британской высадке на Борнхольм ОКВ сообщит заранее. Поэтому, выполняя инструкцию, фон Камптц, к возмущению фон Стеманна, в майские дни предпринимал различные фортификационные работы на острове. Они должны были обезопасить Борнхольм против советского
98 Kjødt V. Modstandsbevægelsen på Bornholm. Danmarks Grænseland mod Øst. [u.å] S. 374.
99 Stemann P.Chr. Utrykte erindringer... S. 558.


2. Освобождение Дании и Борнхольма
93
нападения с моря или с воздуха, в виде десанта парашютистов100.
5 мая генералу Линдеманну в Силькеборг позвонил из Копенгагена уполномоченный рейха в Дании Вернер Бест, чтобы сказать, что немецкая капитуляция на Борнхольме должна быть “объявлена” как можно скорее: “там еще действует старое состояние войны”. Очевидно, инициатива Беста была результатом обращения фон Сте- манна к Свеннингсену в датский МИД вечером 4 мая. В обращении Беста к генералу проявилась гражданская борнхольмская озабоченность. Фон Стеманн как раз и добивался такого “объявления”. То же самое было, когда 6 мая Бест позвонил во Фленсбург, чтобы убедить О КВ остановить транспортировку беженцев на Борнхольм. Смысл этого, вероятно, состоял в том, что немцы не должны были искушать русских напасть на Борнхольм. К тому же на острове ощущалась нехватка продовольствия101.
Генерал-майор Ханс Райнхардт, начальник штаба Линдеманна, ведя в ночь с 5 на 6 мая переговоры с генералом Дювингом об осуществлении капитуляции, четко спросил Дювинга, распространяется ли прекращение военных действий (т. е. частичная капитуляция) на Борнхольм и должен ли остров быть поэтому оставлен немцами. Туманный ответ Дювинга звучал так, что, в принципе (grundsätzlich — в немецкой записи), прекращение военных действий распространяется и на Борнхольм, потому что остров принадлежит Дании. Но из-за осо¬
бого географического положения острова должны быть получены новые директивы (Anordnungen). 6 мая Линдеманн сообщил^ генерал- полковнику Альфреду Йодлю в ОКБ об этом ответе англичан102, который, как видим, давал немцам возможность продолжать использовать Борнхольм как эвакуационную базу, но одновременно подвергал гарнизон и население острова опасности нападения со стороны русских. Эта двойственность объяснялась, таким образом, позицией западных союзников.
Поэтому после первых советских бомбардировок острова 7 мая генерал Вутманн, командующий обороной Борнхольма, заверил немецкое Восточное Командование (Armeeoberkommando Ost) и его окруженные в Восточной Пруссии войска в том, что Борнхольм — сфера интересов англичан, и поэтому остров по-прежнему можно использовать как эвакуационную базу: любая советская попытка высадиться будет пресечена. В это время было подписано соглашение с Эйзенхауэром о полной немецкой капитуляции, вступавшее в силу в ночь между 8 и 9 мая. 8 мая ОКВ подтвердило в сообщении немецкому морскому командованию и МОК OST, что попытки советской высадки на Борнхольм необходимо отражать и бои должны быть прекращены лишь в 00 ч 9 мая. В тот же день немецкий комендант острова письменно уведомил движение. Сопротивления, что имеет приказ “защищать остров от любого (советского) нападения. В связи с условиями о прекраще¬
100 Hvidtfeldt J. Fra kapitulationsdagene 1945. S. 42; Stemann P.Chr. Odyssé. Bd. 2. S. 116.
101 Aus dem Kriegstagebuch des WBD (Wehrmächte Befehlthaber Dänemark), Aus den Anlagen (выписка из архива Томаса Енсена); Børge Outze i Information 5.05.1970. Вообще В. Бест рьяно стремился, чтобы немецкая капитуляция прошла во всей Дании без трений, насколько это было возможно. См.: Kirchhoff Н. Kamp eller tilpasning. S. 167—170.
102 Hvidfeldt J. Fra kapitulationsdagene. S. 42 & 76. Aus dem Kriegstagebuch des WBD. Børge Outze // Information. 5.05.1970.


94
Бент Енсен
нии огня Борнхольм является сферой английских интересов. Я имею приказ только англичанам позволить приземлиться на Борнхольме”. Поэтому фон Камптц не хотел, да и не имел права отвечать на советское обращение о капитуляции, которое было сброшено вместе с листовками накануне вечером103.
Помощник фон Камптца Морат заявлял позднее, что с англичанами было прямо договорено, что Борнхольм как их сфера интересов не должен передаваться русским, и поэтому остров должен быть защищаем от советских войск104. Однако представляется невероятным, чтобы об этом было заключено письменное соглашение, и данное утверждение немецкого офицера не подтверждается другими источниками. Но немцы пытались, по ранее приведенным причинам, изо всех сил внушить англичанам мысль, что Борнхольм находится в сфере их ответственности. Итак, ситуация была такова, что немецкие войска на Борнхольме в принципе лишь частично подчинялись капитуляции перед англичанами в Дании, вступившей в силу утром 5 мая. На деле же Эйзенхауэр отказался претворить эту капитуляцию в жизнь в том, что касалось Борнхольма, и тем самым предоставил советским военным властям возможность бомбить, освобождать от немцев и занимать Борнхольм.
Между немцами и западными союзниками вполне могло быть невысказанное понимание того, что немцам не будет чиниться помех в эвакуации на Запад как можно большего числа людей, пока 9 мая не вступит в силу окончательная ка¬
питуляция. Такое понимание вписывается в картину терпимого отношения западных союзников к тому, что немецкое правительство и ОКБ продолжали функционировать во Фленсбурге, откуда правительство с помощью военно-морского командования в Киле дирижировало эвакуацией с восточных территорий.
Немцы продолжали до последнего — и даже чуть дольше — напоминать западным союзникам об их обязанности принять немецкую капитуляцию на Борнхольме. Наверное, прав был швед Маллет, утверждавший что весь немецкий гарнизон на Борнхольме готов был капитулировать перед “одним солдатом и одним пареньком из ШСЭС”105. 10 мая комендант острова получил инструкцию от ОКБ о том, что капитуляция перед русскими будет недействительна в силу четкой договоренности с Монтгомери. Вместо этого немецкие войска на Борнхольме как можно быстрее должны транспортироваться в немецкие гавани на западе. ОКВ обратилось также и к Монтгомери для получения ясного ответа. Немцы подчеркивали, что Борнхольм — датская территория и что капитуляция перед Монтгомери четко включает в себя и этот остров. Поэтому ОКВ хочет — когда советская высадка произошла и немецкому коменданту предъявлено советское требование капитулировать — знать, является ли сдача англичанам действующей или же на Борнхольме законны советские требования. Немецкий комендант имел приказ временно ничего не предпринимать, но ждать решения Верховного главнокомандования экс¬
103 Barfod J. Et centrum i periferien... S. 270; Hvidtfeldl J. Fra kapitulationsdagene. S. 43 (письменное заявление фон Камптца в архиве местного комитета, Борнхольмский архив).
104 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 95.
105 po 371 47239 № 5588 (Маллет — в Форин офис 16.05.1945 г.).


2. Освобождение Дании и Борнхольма
95
педиционных сил союзников в Западной Европе106.
Монтгомери по-прежнему уклонялся от прямого ответа и ссылался на акт о капитуляции от 7 мая, подписанный Йодлем и Эйзенхауэром. Затем Эйзенхауэр принял соломоново решение, сообщив ОКБ, что согласно договору о капитуляции немецкие военные руководители должны исполнять приказы как командования западных союзников, так и Красной Армии. ОКБ, с одной стороны, было юридически связано “прекращением военных действий” (armistice), которое оно заключило с Монтгомери, но, по выше приведенной причине, немецкий комендант на Борнхольме должен был отныне подчиняться приказам тамошнего советского коменданта. В тот момент Эйзенхауэр, конечно, не знал еще советской реакции на свой запрос от 8 мая, но он, несомненно, понимал, в чем дело107.
11 мая Йодль телеграфировал коменданту острова, который, правда, к этому времени давно уже находился на материке в советском плену, что Эйзенхауэр временно решил передать Борнхольм советскому коменданту, но оставляет за собой право на последующее решение108. Кажется, лишь 16 мая ОКБ получило окончательное сообщение от штаба Эйзенхауэра о том, что “находившийся до того под немецкой оккупацией датский остров Борнхольм передан русским”109. Это может значить, что тогда между советским и союзническим военным руководством было проведено урегулирование, так что Эйзенхауэр теперь также и формально признал
Борнхольм находящимся вне контролируемой англичанами части Дании. Но мы не имеем об этом никаких сведений ни из советских, ни из союзнических источников.
Вероятно, все эти вещи: медлительность западных союзников по отношению к Борнхольму; обращение Дювинга к Эйзенхауэру по просьбе Дании; обмен телеграммами между Эйзенхауэром и Москвой о Борнхольме и, наконец, решение ШСЭС о (временной) передаче Борнхольма советскому коменданту на этом острове — породили те различные слухи о переговорах и разногласиях между Москвой и Лондоном касательно Борнхольма, которые в середине мая возникают в таких разных местах, как шведский МИД, советское руководство на острове и круги в Кристианс- борге (датский парламент), где в это время вращался посланец Борнхольма Е. Хольм110. Как уже говорилось, англичане, возможно, представляли себе, что Борнхольм (после того, как советские войска разоружили немцев и лишили их транспорта) будет передан английским оккупационным войскам под руководством Дювинга. Ни о чем подобном, однако, речь никогда не заходила. Прощупывали ли англичане русских в этом отношении — неизвестно, но, очевидно, англичане не хотели делать из этого проблему. Как мы увидим позднее, Британская военная экспертиза не свитала, что Борнхольм имеет большое стратегическое значение.
Поведение коменданта острова фон Камптца в дни, начиная с частичной немецкой капитуляции 5 мая и до окончательной и полной
106 WO 205 170 (EXFOR TAC to SHAEF FWD 10.05.1945).
107 WO 219 2148 (Эйзенхауэр - в ОКБ 10.05.1945 г.; записка ШСЭС о Борнхольме 11.05.1945 г.).
108 Hvidfeldt J. Fra kapitulationsdagene. S. 43—44.
109 Schultz-Naumann J. Die letzten dreissig Tage. 1980. S. 132.
но Sveriges UD (МИД — посольству в Москве 17.05.1945 г.).


96
Бент Енсен
капитуляции 9 мая, было совершенно естетственно, объяснимо и безупречно. У него был приказ сдаваться только англичанам и не вступать в переговоры о капитуляции с советскими военными властями, несмотря на советские воздушные бомбардировки 7 и 8 мая и на советские листовки от 7 мая, призывавшие к капитуляции. Проблема была не в немецком коменданте, но в отсутствии англичан, которым можно было бы сдаться. Только после полной немецкой капитуляции 9 мая, согласно которой сопротивление советским войскам должно было быть тоже прекращено, немецкие войска на Борнхольме должны были сдаться, если до этого на остров не прибыл британский военный представитель. И фон Камптц, и генерал Вутманн тогда и сдались — точно в предписанное время111.
СССР и освобождение Борнхольма
Приход Красной Армии на Борнхольм вызвал в датских правящих кругах и вообще во всех реакционных кругах в Скандинавии немалое беспокойство в отношении целей и намерений Советского Союза.
Из отчета советской миссии в Дании а 1945 г.
В противоположность анализу поведения западных союзников и немцев советский образ действий будет анализироваться не столько на основе советских военных и политических первоисточников, сколько опубликованных работ. Общим для них является подчеркивание чисто военных причин, сделавших необходимой бомбардировку борнхольмских городов и последующую высадку. Советские по¬
литические соображения полностью отсутствуют в таких описаниях, но политические соображения были в большой степени актуальны. Полная картина завоевания и оккупации Борнхольма — более пестрая и не может объясняться только военной необходимостью. Естественно, с советской точки зрения было желательно помешать широкомасштабной немецкой эвакуации с востока. Это была военная добыча, которая ускользнула и, что касается военных сил, могла снова встать на ноги где-то на западе. С занятием Борнхольма эвакуация если не приостанавливалась, то все же затруднялась. Это и было военным мотивом в стремлении овладеть датским островом на заключительном этапе войны. Немцы же, находившиеся на Борнхольме, не представляли никакой опасности для советского продвижения в северной Германии.
Американский историк В. Маетны в своей работе о советском завоевании Борнхольма находится под сильным влиянием опасений Черчилля и Эйзенхауэра того периода насчет возможных советских намерений оккупировать Данию. Маетны считает, что Сталин весной 1945 г. решил, если удастся, захватить всю Данию и что этот план был сорван только благодаря Монтгомери. Разочарование из-за невозможности оккупировать всю Данию заставило русских проявить больший интерес к захвату Борнхольма. Но ни Маетны, ни кто-либо другой ничего не знает о том, что решил Сталин относительно Дании. Маетны, кроме того, некритически воспринимает слухи и ложные предположения того времени, а также вы-
1 Фон Камптц несколько раз объяснял свои инструкции и свое поведение. См. его книгу: “Meine Erinnerungen an Bornholm” (запись от 26.07.1976 г. и от июля 1982 г. — все в частном архиве Т.Е. Енсена).


2. Освобождение Дании и Борнхольма
97
дает собственные умозрения за советские мотивы и решения112.
Наоборот, с западной стороны часто дело представляется так, что советская высадка на Борнхольм была совершенно естественным шагом. Одна шведская газета писала в 1946 г., что советская оккупация датского острова в 1945 г. имела вполне разумное объяснение: если бы СССР не захватил Борнхольм, то туда очень скоро пришли бы британские войска, Москва же, по понятным причинам, не хотела видеть английскую военную базу в Балтийском море113. Это рассуждение совершенно неверно: англичанам не разрешили прибыть на остров, который они совсем и не помышляли иметь как базу. Но этого шведская газета — или Москва — не могла знать. Ничто в доступных советских материалах не указывает на то, что соображения о возможной английской базе играли какую-нибудь роль при принятии советского решения. Датский принц Аксель тоже считал, что русские были вынуждены захватить Борнхольм. Но его представление базировалось на двойном недоразумении: будто немецкий комендант острова не хотел признавать капитуляцию Германии и хотел воевать дальше; будто немецкий гарнизон на острове являлся чудовищной военной угрозой для Красной Армии114.
Официозный советский 6-том- ный труд “Великая Отечественная война Советского Союза” описывает завоевание Борнхольма как со¬
вершенно естественную часть операций Балтийского флота на заключительном этапе войны: флот в начале мая 1945 г. начал подготовку морской высадки на Борнхольм, который характеризуется как вражеский опорный пункт, куда было доставлено большое число немецких войск из Померании. Советское Верховное главнокомандование составило ультиматум о сдаче, но поскольку немцы отказались его соблюдать, то 5 мая военно-воздушные силы флота атаковали военные корабли и транспортные суда в борнхольмских гаванях. 9 мая был высажен небольшой морской десант на остров, и немецкие войска сложили оружие. Затем туда были переброшены войска для разоружения немецких частей115. Приводимый здесь ультиматум Верховного главнокомандования (составленный до 5 мая) не датируется, и вообще о нем ничего неизвестно из других источников и работ, включая и советские. Также ничего не говорится о бомбардировках Рённе и Нексё 7 и 8 мая.
Более подробное описание советской оккупации Борнхольма А. В. Басова тоже построено на той точке зрения, что советская операция объяснялась исключительно военнотактическими соображениями116. Это, вероятно, объясняется тем, что это узкое исследование базируется исключительно на материалах советского морского архива. Материалы же политических архивов Басов
112 Mastny V. Russia’s road to the Cold war 1979. P. 269—270, 273. Советские десантники-парашютисты не сбрасывались на Данию. Слух о предстоящей немецкой капитуляции можно найти в книге: Chandler A. The papers of Eisenhower. Vol. 4. P. 2629—2630, но он был безоснователен. Маетны никоим образом не обосновывает свое утверждение, что решение Кузнецова от 23 апреля связано со слухами, дошедшими до Москвы 22 апреля (и оказавшимися ложными). Неверно также, что Кузнецов утвердил план: он предложил Генштабу план занятия Борнхольма. См.: Басов А. Указ. соч. С. 29.
113 Göteborgs Handels — och Sjöfartstidning 18.03.1946.
114 fo 954 23 № 6843/1088/15 (Черчилль — Ренделлу 13.06.1945 г.).
115 Geschichte des Grossen Vaterländischen Krieges der Sowjetunion. Bd. 5. 1967. S. 274—275.
116 Басов А. Указ. соч. C. 27—39.
4— 1319


98
Бент Енсен
Советские бомбардировки городов Рённе и Нексё были эффективны. Вверху: мужнины ищут ценные вещи в полностью разрушенном доме. Внизу: старая женщина глядит на разрушенный дом, в котором печь — единственное, что уцелело. Ущерб, нанесенный бессмысленными, с военной точки зрения, бомбардировками, составил 20 млн тогдашних крон (Королевская библиотека в Копенгагене)


2. Освобождение Дании и Борнхольма
99
не использовал. Он игнорирует два решающих обстоятельства: частичную капитуляцию перед Монтгомери 5 мая и тотальную немецкую капитуляцию, подписанную 7 мая и вступившую в силу в ночь с 8 на 9 мая. Капитуляция перед англичанами 5 мая мимоходом упоминается, но Басов не делает из этого факта никаких выводов для Борнхольма. Он критикует немецкие войска, пребывавшие на Борнхольме и в водах вокруг него, за то, что они не сложили оружие раньше, чем они должны были это сделать согласно условиям капитуляции. Между тем работа Басова содержит ряд конкретных сведений о советских военных решениях, четко показывающих, что советское руководство решило захватить Борнхольм при любых обстоятельствах, т. е. не обращая внимания на предписания ни частичной немецкой капитуляции, ни всеобщей капитуляции.
Как упоминалось ранее, нарком Военно-Морского Флота Н.Г. Кузнецов еще 23 апреля предложил Генеральному штабу захватить Борнхольм и Рюген. 4 мая командующий Балтийским флотом В.Ф. Трибуц получил приказ о том, что Борнхольм и Рюген должны быть завоеваны “во всех обстоятельствах” и что для этого должна быть проведена подготовка. По-видимому, сам нарком держал под контролем проведение операции на Борнхольме117. 5 мая военно-воздушные силы флота провели акции против немецких кораблей вокруг Борнхольма, и в тот же день начались интенсивные воздушные рекогносцировки над островом. После
принятия решения о бомбардировке немецких кораблей в борнхольмских гаванях 7 мая были проведены бомбардировки Нексё и Рённе. В тот же день был послан ультиматум о капитуляции, но Генштаб в Москве еще не дает приказа захватить Борнхольм. 8 мая бомбардировки продолжаются и лишь 9 мая, после того как всеобщая немецкая капитуляция вступила в силу, рота морских пехотинцев получает приказ высадиться на Борнхольме, чтобы принять немецкую капитуляцию и увезти побежденных солдат и трофеи в Кольберг118. Согласно командиру 132-го стрелкового корпуса 19-й армии 2-го Белорусского фронта приказ был получен “из высших инстанций”, т. е. из штаб-квартиры Верховного главнокомандования в Москве119.
Интересно, что решение о захвате Борнхольма “во всех обстоятельствах” было принято в тот самый день, когда имело место подписание капитуляции немецких вооруженных сил в Дании. Это могло быть случайным совпадением, но могло быть и выражением того, что советское руководство решило, что важно прийти на датский остров до англичан, чтобы тем самым поставить их перед свершившимся фактом. Никогда советское Верховное главнокомандование не запрашивало своих западных союзников, не войдет ли такое решение в столкновение с планами ШСЭС насчет острова. При штабе Эйзенхауэра находился высокопоставленный советский офицер связи (генерал И.А. Суслопаров), который, естественно, был информирован о капитуляции немцев перед Монтго-
• 17 Шавцов Д. Указ. соч. С. 64.
48 ИО ВМФ. Ф. 17. Д. 16912 (отчет о боевой деятельности 1-й бригады торпедных катеров от 1.04—15.05 1945 г.; задачи в период 1.04—9.05.1945 г.).
49 Генерал-майор Ф. Коротков в интервью газете “Bornholms Tidende” 5.05.1964. Он сказал, что уверен в том, что приказ об освобождении Борнхольма был отдан приблизительно 6 мая; см. также газету “ВТ” за 3.05.1965; см. также: Шавцов Д. Указ. соч. С. 63—66.
4*


100
Бент Енсен
мери120. Советские бомбардировки, которые, с военной точки зрения, почти не имели эффекта, начались только через двое суток после прибытия Дювинга в Копенгаген. Так что советское руководство могло констатировать, что англичане не собираются тотчас же на Борнхольм. Бомбардировки 7 мая не вызвали никакой реакции со стороны западных союзников. Когда они были повторены на следующий день, то поступил лишь очень вежливый запрос Эйзенхауэра, насколько прибытие на остров маленького британского отряда будет противоречить советским планам. Осторожная телеграмма Эйзенхауэра от 8 мая, видимо, дала понять Москве, что завоевание датского острова не вызовет политических проблем в отношениях с западными державами. 9 мая состоялась высадка советских войск для принуждения немецкого гарнизона к капитуляции, а 10 мая Эйзенхауэр был проинформирован об этом: дело было сделано.
В советских работах немало утверждений, которые не соответствуют тому действительному положению, в котором оказались борнхольмцы. Советские бомбы были как гром среди ясного неба — во всяком случае, для гражданского населения и участников движения Сопротивления: некоторые из них, реагируя спонтанно, стреляли по нападающим советским самолетам. С советской стороны неоднократно заявлялось, что гражданское население Борнхольма было заранее оповещено о предстоящих бомбар¬
дировках, но это неправда, что признал и генерал Коротков в частной беседе с фон Стеманном в 1965 г.121 На самом деле первое предупреждение поступило после неоднократных бомбардировок первого дня, и обращено оно было не к гражданскому населению, а к немецкому коменданту. Так описываются события и в отчете советской миссии в Дании за 1945 г.122 Призыв к капитуляции был, между прочим, написан по-русски, без расчета на то, что этот язык может оказаться непонятным для гражданского населения на небольшом датском острове.
Фон Стеманн дает следующую зарисовку первых бомбардировок:
“...еще разговаривая с ним (инженером Мильнером. — Б. Е.) по телефону, я услышал, что и здесь падают бомбы, услышал, как стреляют немецкие противовоздушные батареи в Рённе и как стреляют из установленных в самолетах пулеметов — вдоль улицы. И все это без предупреждения, а поскольку капитуляция уже была принята, то вся датская гражданская противовоздушная служба (сирены и персонал) прекратила свою деятельность. Все это было совершенно неожиданно и случилось как раз около 12 ч, когда люди шли домой с работы на обед”123.
7 	мая, после первых бомбардировок, борнхольмцы услышали по радио, что немцы минувшей ночью подписали всеобщую капитуляцию. По улицам Рённе двигалась машина с громкоговорителем, через который звучало: “Военных действий больше не ожидается”. Поэтому все могут спокойно оставаться в своих домах. Но уже спустя два часа началась но¬
120 The papers of Dwight David Eisenhower. Vol. 4. P. 2692.
121 Генерал-майор Коротков утверждал в интервью газете “Bornholms Tidende” за 5.05.1964 г., что население острова бьшо предупреждено. Его начальник штаба полковник Стребков спустя год утверждал то же самое, но ни один из них не дал конкретных сведений. Фон Стеманн говорил, что это, возможно, сдвиг памяти. См.: Bornholms Tidende. 13.03.1965. (запись беседы фон Стеманна с Коротковым от 6.05.1965 г.).
122 АПФ РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 512 (отчет советской миссии за 1945 г.).
123 Stemann P.Chr. Utrikte erindringer. S. 548.


2. Освобождение Дании и Борнхольма
101
вая бомбардировка Рённе. Лишь 7 мая в 19 ч 15 мин. два советских самолета сбросили на Рённе листовки на русском языке. К счастью, в Рённе находилась одна русская женщина, которая могла растолковать текст листовки. Он звучал так: “Коменданту гарнизона острова Борнхольм.
Во избежание лишних жертв предлагаю капитулировать.
Для переговоров об условиях сдачи острова и гарнизона выслать представителей в порт Кольберг к 10 ч 8 мая. Безопасность перехода морем гарантирую.
Командир авиасоединения подполковник (Слепенков)”124.
Подполковник Слепенков был командиром 9-й штурмовой авиадивизии125, пилоты которой не отличались точностью попаданий. Бомбардировкой были повреждены и немецкие, и датские суда в Нексё и Рённе, но больше всего бомбами и огнем автоматических пушек с самолетов было разрушено гражданских зданий, которые никак не могли считаться “объектами немецкой армии и флота”126. И совсем не эти бомбардировки заставили немцев на Борнхольме сдаться. Сдача произошла в силу акта о капитуляции и случилось бы это независимо от советских бомбардировок. Что бомбардировки должны рассматриваться как советский сигнал западным союзникам держаться подальше от Борнхольма, такую гипотезу, вероятно, совсем нельзя исключить. Ее высказал председатель местного комитета Совета свободы на Борнхольме Х.К. Ольсен127.
Главную роль в советских военно- морских операциях в Балтийском море играли быстроходные торпедные катера вместе с военной авиацией флота. Роль подводных лодок была, напротив, незначительной. Центр тяжести в деятельности торпедных катеров перемещался в течение второй половины апреля и начала мая из восточной части Балтийского моря на запад, в такт с продвижением Красной Армии. Их главной целью было помешать немецким транспортным маршрутам с востока на запад. Немцы до последних дней имели в фарватере подводные лодки, но их военная авиация из-за нехватки горючего практически прекратила свою деятельность в конце апреля. 6 мая разведка советского Балтийского флота сообщила своему штабу, что немцы провели флотилию подлодок из Рённе в бухту Данцига, чтобы обеспечить эвакуацию остававшихся в этом регионе войск. Из отчетов о боевой деятельности 1-й торпедной бригады явствует, что Борнхольм стал важной целью с конца апреля, но лишь к 6 мая 12 торпедных катеров базировались в Кольберге, откуда они могли доходить до Борнхольма и направлять свои удары против транспортного узла, который теперь находился в районе Борнхольм—Рюген. Поэтому датский остров стал — в силу развития военной ситуации — последним звеном в цепи советских военно-морских и военно-воздушных операций против немецких конвоев, после того как 5 мая Красная Армия захватила Свинемюнде.
124 Оригинал хранится в архиве местного комитета Совета свободы, Борнхольмский местный архив.
125 Басов А. Указ. соч.
126 Korotkov F. Bornholms befrielse // Land og folk. 8.05.1970. О бомбардировках Борнхольма в сб. “Краснознаменный Балтийский флот в Великой Отечественной войне советского народа 1941—1945 гг.” на с. 85 пишется следующее: “Балтийских летчиков вел на последний штурм дважды Герой Советского Союза А.Е. Мазуренко. Мощный удар балтийцев отрезвил недобитых гитлеровцев: гарнизон острова капитулировал” (М., 1992. Кн. 4).
127 BLA Н.СНг. Olsens beretning.


102
Бент Енсен
оотрош'ТГр’й /УЯ™™
тптишшя>
,£ И&£4НИИ ЛШШХ SDTB spiutrm КАПИТУЛИРОВАТЬ.
да r.EPTCøcfOB а условиях султан сстрсза и гаряиэсла
вис на п ПРРСТАЗ!ТГЕП1Й В ПСИ Кояьберг к К чаosa 8-го мая.
пБХПАСНССТЬ ПОТСА MCPE'i ПРАПТМРЛ'.
ЮШГУР АЗЧАССЕ^ИРПП
Псижаяковпих /СЛ0ТЕПЯОУ I
Советское обращение к немецкому коменданту на Борнхольме с требованием капитулировать (вверху) и (внизу) заявление фон Камптца командующему военного округа А.Х. Йоргенсену по поводу каких-то непонятных листовок, написанных по-русски, на плохой бумаге и неясной пишущей машинке и сброшенных с самолета после первых бомбардировок. С советской стороны так никогда и не последовало объяснения, кто отдал приказ о бомбардировках и почему они были такими бесплановыми (Музей Свободы в Копенгагене и Борнхольмский местный архив)
InsеIxomaandant Bornhola
Rönne, den 8. Mal 19^5
An den
Regionschef J ö rgeneen
Rönne
Rathaue
Auf Ihr Schreiben vom 7* Mai 19^5 antworte ich, dass das abgeworfene ruesiache Flugblatt nicht beantwortet wird.
Die deutsche Wehrmacht auf Bornholm hat Befehl die Insel gegen jeden Angriff zu schützen.
Auf Grund der Waffenstillstandebedingeungen 1st Bornholm engliechet Interestengebiet.
Ich habe Befehl nur die Engländer auf Bornholm landen zu lassen.
Vs IV—
Kapitän t*. See und Ineeikommandant


2. Освобождение Дании и Борнхольма
103
На Борнхольме сходилось несколько немецких транспортных линий и отсюда немецкие перевозки продолжались в Данию и Швецию. Поэтому советская авиация флота и начала теперь наносить удары по борнхольмским гаваням128.
Для подготовки к окончательной высадке четыре торпедных катера под командованием капитан-лейтенанта А. Г. Свердлова провели рекогносцировку в фарватере между Рённе и Дуеодде в ночь с 8 на 9 мая. Катера имели также приказ уничтожить торпедами немецкие транспорты в районе Дании и Швеции, если они с ними столкнутся во время рекогносцировки. Торпедные катера вышли из Кольберга в 22 ч вечера и достигли широты Рённе в 1 ч, откуда они двигались вдоль берега до Дуеодде и вернулись обратно, не встретив каких- либо немецких судов129. Чтобы иметь шанс встретить суда с курсом на Данию и Швецию, они должны были бы пройти дальше на север. Сами торпедные катера тоже никем замечены не были.
Советская высадка
Многие позднейшие советские описания представляют, в соответствии с политическими лозунгами, саму операцию по высадке 9 мая как исключительно рискованную и драматическую, когда — чтобы добиться сдачи немецкого гарнизона — нужно было сначала сломить немецкое сопротивление. Борнхольм был “зем¬
лей, где были разбиты последние солдаты Германии”, как говорил один из участников высадки в газетной статье. Согласно этому матросу, “мы должны были выпрыгивать на берег, начиненный немецкими пушками и пулеметами, и брать эту гавань”. Советские матросы-десантники “открыли страшный огонь. Немцы бежали из гавани в город”130. Один из советских комендантов Борнхольма заявлял, что группа вражеских торпедных катеров пыталась помешать высадке, но этому воспрепятствовали корабли советского Балтийского флота. Затем советские десантные войска вышли “за береговые укрепления врага и заграждения и начали ликвидацию вражеского гарнизона”131. Эта искаженная версия мирной высадки была даже высечена на гранитном монументе в честь тех солдат, которые по разным причинам умерли и похоронены на советском кладбище в Аллинге. Здесь написано, что погибшие пали “в борьбе за Родину”.
В действительности же высадка происходила исключительно мирно. Небольшой отряд десантников имел приказ высадиться днем, отчасти чтобы захватить штаб немецкого командования на Борнхольме в Рённе, отчасти чтобы овладеть немецкими судами в гавани г. Рённе. Для этой операции было выделено шесть торпедных катеров, всей операцией командовал командир кольбергской базы капитан
1-го ранга Е.В. Гуськов, командующим самой высадкой был капитан
128 	ИО ВМФ. Ф. 17. Д. 16912 (отчет о боевой деятельности... 1.04—15.05.1945); Ф. 17. Д. 14948 (разведсведения штаба Балтфлота 1—31.051945; 6.05.1945); Ф. 364. Д. 28579 (боевой приказ № 04/ОП 4.05.1945 г., подписан капитаном Старостиным и отчет от 5.05.1945 г.).
•29 ИО ВМФ. Ф. 364. Д. 28579 (боевой приказ № 05/ОП, подписан Старостиным); Ф. 9.
Д. 16913 (дополнительные замечания командира бригады Кузьмина). i30 Aleksandrov D. Russerne paa Bornholm // Frit Danmark u.d. Удивительно, как датское издание могло опубликовать подобную историю, о которой редакции должно было быть известно, что это чистейшая легенда.
*31 Korotkov F. Op. cit.


104
Бент Енсен
/тдЬ 4-?o Э-нсг Хр. %%Ха
УС a st 6 к: &
Kitpdcrê перехода т*о ГГ)Хо s* 37 /85. /86 /S3. 193. 96 с ЛЕС но О-е &00Н2СГУ76УУС '9.05 45г
Части чертежа капитан-лейтенанта И. Ратькова: показан курс шести торпедных катеров из Колъберга в Рённе. Чертеж был приложен к “Рапорту об исполнении операции по высадке на Борнхольм 9.05.1945 г. ” Шесть катеров вышли из Колъберга в 06 ч 15 мин, но только пять из них вошли в Рённскую гавань в 15 ч 30 мин. Шестой катер вернулся со встреченным немецким кораблем. К северо-западу от Рённе показано место сражения между одним советским катером и двумя немецкими кораблями с 18 ч 10 мин до 18 ч 45 мин. Сражение кончилось тем, что советский катер должен был отойти. Номера торпедных катеров приведены вверху справа (Историческое отделение Военно-морского флота)


2. Освобождение Дании и Борнхольма
105
3-го ранга Е. Осецкий. Приказ начинать операцию был издан 9 мая в 4 ч 45 мин. Часом позже морские пехотинцы в количестве 120 человек под командованием майора П.И. Антоника сидели в катерах, а в 6 ч 15 мин катера вышли из гавани Кольберга. Начальник штаба военно-морской базы в Кольберге капитан 2-го ранга Д.С. Шавцов был тоже на борту и имел задачей доставить в Кольберг немецкого коменданта острова. Транспортировка и высадка происходили без поддержки с воздуха, что потом критиковалось. Рано утром катера встретили немецкий конвой, который они принудили в сопровождении одного из катеров следовать в Кольберг. Оставшиеся пять катеров в 10 ч 30 мин из-за густого тумана стали на якорь возле гавани Рённе. Лишь через три часа туман рассеялся настолько, что можно было продолжать плавание. Катера, однако, находились еще какое-то время вне досягаемости орудий, но с острова не раздалось ни одного выстрела. Затем, в 15 ч 30 мин вошли в гавань Рённе, не встретив ни малейшего сопротивления. Морские пехотинцы высадились с автоматами наготове132.
Фон Стеманн описывает десантные войска как “дикие на вид” и состоящие из различных “русских рас”. Делегация, направленная губернатором бургомистром Рённе и руководством местного комитета Совета свободы и включившая в себя, в частности, датчан, знавших
русский язык, прибыла в гавань. Когда советские катера входили в гавань, генерал Вутманн запросил по радио ОКВ во Фленсбурге, что он должен делать133. Ему ответили, что он должен ожидать решения Верховного главнокомандования экспедиционных сил союзников. Один немецкий офицер был направлен в гавань, чтобы предложить капитану 2-го ранга Шавцову проводить последнего в штаб гарнизона, но советский офицер потребовал, чтобы к нему явился немецкий комендант, и затем послал за ним офицера с солдатами в немецкую штаб-квартиру в Галлёкке- не. Фон Камптц не хотел выходить, но был вызван под предлогом, что он должен вести переговоры с британской комиссией в Кольберге. Это была военная хитрость, но она не удалась: фон Камптц отказался говорить с советским офицером и перепоручил переговоры Вутманну. В 18 ч 55 мин Вутманн, фон Камптц и другие руководящие немецкие офицеры были отправлены в Кольберг на допрос в штаб Балтийского флота, в ходе которого советские представители очень интересовались якобы имевшим место сотрудничеством фон Камптца с англичанами, будто бы размещавших с самолетов минные заграждения у Борнхольма. Советское командование не хотело верить, что немцы на Борнхольме не сотрудничали с англичанами134.
Итак, немцы сложили оружие за 15 часов до того, как произошла со¬
132 НО ВМФ. Ф. 17. Д. 16912. Л. 117—120 (высадка войск для занятия Борнхольма 9.05.1945 г.); Ф. 9. Д. 16913 (операция по высадке на Борнхольм 9.05.1945 г.).
133 UM GSK-Stockholm 5 К 8а (запись беседы Крусе в МИДе от 9.05.1945 г.).
134 Шавцов Д.С. Последний десант; Müller W. Gesunken und verschollen; Menschen und SchifTsschicksale Ostsee 1945. 1994. S. 147—148; Kamptz G. von. Nachtrag zur Kriegsgeschichte Bornholms. 1976; Он же. Записи июля 1982 г. в архиве Е. Енсена; Igor Ratkov. Bornholm for 30 år siden // Fakta om Sovjetunionen 1975. № 8. S. 26; Шавцов заявляет, что англичане ставили вокруг Борнхольма мины. Русские также думали, что недостроенные 38-сантиметро- вые батарейные установки возле Дуэодде — это пусковые установки реактивной артиллерии, направленной против СССР.


106
Бент Енсен
ветская высадка. По приближающимся советским катерам не было произведено ни единого выстрела, и последовавшее затем разоружение многих тысяч немецких солдат также происходило без всякого сопротивления. 10 мая начальник Генштаба А.И. Антонов был проинформирован об удачно проведенной высадке, капитуляции немецкого гарнизона, перевозке генерала Вут- манна и его начальника штаба в Кольберг, где должна была быть подписана капитуляция135. Акт о капитуляции так никогда и не был опубликован и о нем никто не рассказывает по простой причине: немцы не передавали Борнхольм русским и не подписывали акта о капитуляции. Напротив, генерал Вутманн протестовал против советской оккупации и взятия его в плен136. Утверждение генерала Антонова в телеграмме Эйзенхауэру от 10 мая о том, что немецкий комендант сам просил о капитуляции перед советскими войсками, надо поэтому рассматривать как чистейшую выдумку.
10 мая майора Антоника сменил полковник П. Стребков, прибывший на Борнхольм днем во главе полка из трех батальонов, которые тоже были доставлены на шести торпедных катерах. Этот полк сразу же взялся за разоружение немецких солдат, и уже на следующее утро было разоружено 9 136 немцев, т. е. подавляющее большинство из общего количества 11,5 тыс. солдат и офицеров, находившихся на острове. Никто не оказал сопротивления,
говорилось в донесении Стребкова из Рённе137. Он сообщил также, что датский губернатор просил, чтобы на Борнхольм могли прибыть представители датского и британского правительств для ведения переговоров, но Стребков отклонил эту просьбу как находящуюся вне его полномочий. “Местные власти принимают советские вооруженные силы вежливо, но не скрывают своего страха, что мы будем здесь долго”, отчитывался он на материк138.
Оккупация затягивается
10 мая советский Генштаб дал приказ командованию 2-го Белорусского фронта об укреплении присутствия на Борнхольме переводом туда целого армейского корпуса. Затем начальник штаба фронта генерал- полковник А.Н. Боголюбов приказал 19-й армии: во-первых, занять Борнхольм пехотным корпусом (три пехотные дивизии); во-вторых, переправить эти войска на судах Балтийского флота и на захваченных немецких кораблях; в-третьих, назначить командира корпуса начальником гарнизона и, в-четвертых, транспортировать всех взятых в плен немцев и все военное оборудование в Кольберг139. Эта задача была поручена 132-му стрелковому корпусу под командованием генерал-майора Ф. Короткова, и 10 мая, как уже сказано, прибыли передовые части оккупационных войск во главе с полковником Стребковым. Стребков был временно назначен начальни¬
135 АМО РФ. Ф. 237. Оп. 2394. Д. 1373. Л. 107 (приказ № 00391 штаба 2-го Белорусского фронта 10.05.1945 г. 14 ч 45 мин; оттуда же — тов. Семенову № 00173 10.05.1945 г. 23 ч 50 мин).
136 Частный архив Т.Е. Енсена (фон Камптц — Т.Е. Енсену 26.04.1995 г.).
•37 Освободительная миссия... М., 1985. С. 458 (донесение начальника штаба 132-го полка полковника Мушты начальнику штаба 19-й армии).
138 Освободительная миссия... С. 468 и след. Боевое донесение штаба 18-го девизиона штабу 132-го корпуса 11.05.1945 г.
*39 АМО РФ. Ф. 372. Оп. 6576. Д. 2. Л. 79 (директива от 11.05.1945 г.; боевое донесение № 00176 тов. Семенову от 12.05.1945 г.).


2. Освобождение Дании и Борнхольма
107
ком гарнизона Борнхольма. 13 мая этот пост занял сам генерал-майор Коротков. Перевод столь значительных сил на Борнхольм должен был завершиться 30 июня 1945 г. Одна из трех дивизий все же не была переведена, поскольку потребность в этом отпала. Первоначально планировалось перевести 10 053 человека, реально же в период с 10 мая до 14 июля было транспортировано на остров 9 039 солдат. Позднее эти силы были сокращены. Все немецкие солдаты были разоружены 13 мая140.
Что должны были делать все эти советские солдаты и их орудия на Борнхольме, этого никто не знал. Как Москва объясняла массированное занятие острова и как борнхольмцы и правительство в Копенгагене реагировали на нее — тема следующей главы. Но сначала мы бегло рассмотрим различные слухи о том, что оккупация Борнхольма на самом деле была результатом договоренности между Москвой и датскими кругами.
Предположения о сговоре
Ничто в известных источниках или в том, как фактически протекала оккупация, не указывает на обговоренную заранее игру. Но драматические и сложные события часто дают полет фантазии, направляя ее на поиск легко понимаемого объяснения, где заговоры часто составляют важный элемент. В конце апреля 1945 г. Форин офис попросил свое посоль¬
ство в Москве высказать отношение к слухам о том, что Совет свободы будто бы заключил соглашение с Москвой о том, что советские войска будут освобождать Борнхольм. Когда Борнхольм был в действительности оккупирован советскими войсками, американское посольство в Стокгольме решило, что эти слухи отражают истину. Ведь Э. Фосс из Совета свободы высказался положительно (так считало посольство) о советских войсках на Борнхольме вскоре после того, как произошла советская оккупация. Так, Фосс будто бы сказал, что русские тесно сотрудничают с датским движением Сопротивления на острове, что было верно141. Высказывание Фосса, конечно, нельзя рассматривать как подтверждение того, что было соглашение об оккупации Борнхольма. Личность Дёссинга и его поведение, несомненно, способствовали возникновению слухов. Дёссинг был настроен очень просоветски и считал, что было бы желательным участие советских войск в освобождении Дании142. После советской высадки на Борнхольме американское посольство в Стокгольме со ссылкой на шведского посла в Москве сообщило, что советская оккупация Борнхольма прямо была предложена Дёссингом, который будто бы сказал, что он находит естественным, чтобы держава, оккупировавшая балтийское побережье Германии, оккупировала также и Борнхольм143. Телеграмма шведского по-
140 АМО РФ. Ф. 372. Оп. 6562. Д. 258. Л. 54, 58 (начальник штаба 19-й армии генерал-лейтенант Ляпин — командующему 132-го корпуса; боевая директива № 0024 от 13.05.1945 г.; см. также: Освободительная миссия... С. 469, 470 (примеч. 1 и 2), 471. На с. 470—471 ссылки на приказ от 9 апреля отсутствуют.
141 FO 181 1001/1 (Форин офис — британскму посольству в Москве 29.04.1945 г.); UM Washington-AMB (Secret memo 12.04.1945); Department of State. FS 20416 65020 (Джонсон — в госдепартамент 19.05.1945 г.).
142 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 7. П. 4. Д. 42 (запис беседы между Дёссингом и Деканозовым 17.01.1945 г.).
143 Department of State. FS 20416 65020 (Джонсон — в госдепартамент 19.05.1945 г.: “Русская оккупация Борнхольма была предложена Дёссингом”).


108
Бент Енсен
ела в свой МИД в Стокгольм, датированная 18 мая, говорит, однако, нечто совсем другое, а именно, что Дёссинг говорил “с русскими о Борнхольме, исходя из той точки зрения, что русская акция эквивалентна британской акции в остальной части Дании, т. е. имеет целью проведение немецкой капитуляции”. Шведский посол продолжал: “И мне, и Дёссингу кажется естественным, что держава, которая оккупировала южное побережье Балтики и Рюген, разрушит и лежащее поблизости немецкое гнездо сопротивления на Борнхольме. Дёссинг в живой беседе подчеркнул желательность того, чтобы русские и англичане договорились как можно скорее уйти из всех датских районов”144.
Здесь нет ничего о том, будто Дёссинг предложил Москве занять Борнхольм. Есть лишь признание его мнения о естественности этой оккупации и ее целей, высказанное уже после того, как она имела место. И с добавлением, что оккупация должна как можно скорее прекратиться.
Идея компенсации Кристмаса Мёллера
У Кристмаса Мёллера во время войны была идея, что Дания должна будет платить за свое освобождение. Поскольку датские войска не смогут сами освободить страну, нужно быть готовыми разрешить союзникам создавать морские и воздушные базы в Дании, в том числе и советские базы на Борнхольме. Ревентлов опасался, что это может быть понято как приглашение СССР оккупировать Данию. Что касается самого Кристмаса
Мёллера, то он записал в своем дневнике, что “надо оказывать доверие русским. А что мы не хотим, чтобы в Дании были только (выделено мной. — Е.Б.) русские войска — это другое дело”. Идеи Кристмаса Мёллера были известны в Москве. Он выразил их публично в интервью газете “Данскерен” в Стокгольме, пересказанном 17 февраля 1945 г. в “Известиях”. Согласно Кристмасу Мёллеру, после войны нейтралитет не будет возможен, и если новая международная организация (ООН) захочет иметь базы в Дании, например у Эресунна, то Дания должна будет их предоставить. Можно было также говорить о воздушных базах для советских, английских и французских самолетов145.
Этот консервативный политик во время войны стал смотреть на сталинскую тоталитарную империю в основном позитивно. По его мнению, Дания в своем скептическом отношении к СССР до мировой войны “совершила грубейшую ошибку”, и поэтому теперь для Дании так важно добиться хороших отношений с Москвой. По его мнению, нет никакого сомнения в том, “какую громадную роль Россия будет играть в будущем”. Позиция Кристмаса Мёллера четко выразилась также и в том признании грехов, которое он сделал перед ЦК Датской коммунистической партии после оккупации, когда стал министром иностранных дел в правительстве освобождения146. Однако мнение о его тайном сговоре с Москвой об оккупации Борнхольма — из области фантазий.
144 Sveriges Uds arkiv (Сёдерблом — в МИД 18.05.1945 г.).
145 FO 371 47268 (Soviet Monitor issued by TASS 16.02.1945); см. также; Dau М. Op. cit. S. 101, 106 ‘g 265 n. 16.
146 Hæstrup J. Christmas Møllers Londonbreve. København, 1974. S. 101; Jensen B. Tryk og tilpasning. S. 56—57.


3. 	Копенгаген и Борнхольм
4 мая борнхольмцы услышали радостную новость, исходившую от правительства из Копенгагена: поскольку паромный транспорт на остров целиком остановился из-за нехватки паромов, то теперь будут организованы ежедневные рейсы между Рённе и столицей1. Вечером по радио Би-Би-Си (на датском языке) пришла еще более радостная новость: немецкие войска в Дании капитулировали перед Монтгомери. На следующее утро вооруженные участники движения Сопротивления появились на улицах. Но радость была, как мы знаем, недолгой: 7 мая случилось то неожиданное, что шведская газета “Дагенс нюхетер” позднее назвала “своего рода взятием врасплох” и что породило в Скандинавии большое недоверие к Кремлю2.
Позвонил министр иностранных дел Кристмас Мёллер... Постарается, чтобы сюда как можно скорее были посланы англичане.
Из отчета губернского чиновника Харольда Собюе от 9.05.1945.
В данной главе мы рассмотрим, как датское правительство в тот момент реагировало на советскую высадку. Восприняли ли датские власти оккупацию тоже как взятие врасплох или они были настроены на такую возможность? Что вообще произошло между 4 и 9 мая? Делали ли центральные датские власти что-либо, чтобы заставить немецкие войска на Борнхольме сложить оружие, или власти в Копенгагене забыли о дальнем острове, поскольку было много других неотложных задач? Ставил ли Совет свободы вопрос о Борнхольме? Как реагировали датское правительство и общественное мнение на бомбардировки Рённе и Нексё и на советскую оккупацию датского острова, когда она стала фактом?
Мы уже упоминали о том, что в то время в кругах борнхольмского
1 Nationaltidende. 4.05.1945.
2 Dagens Nyheter. 13.02.1946.


no
Бент Енсен
движения Сопротивления возникло представление, что Кристмас Мёллер, скорее всего, лично виновен в том, что советские войска бомбили и оккупировали Борнхольм. Это представление дожило до наших дней3, но оно не может поддерживаться и дальше. Частично это представление основывается на том, что 7 мая, после первых бам- бардировок, с новым министром иностранных дел невозможно было связаться. Министр иностранных дел велел якобы отвечать, что он занят на совещаниях, а позднее что он ложится спать и не хочет, чтобы ему мешали. Частично же это представление держится на уверенности, что датское правительство могло предотвратить бомбардировки и оккупацию, если бы только оно что-нибудь предприняло по отношению к Москве. Насколько такое понимание соответствует картине, которая вырисовывается на основании доступных документов?
Контакт со столицей
Фон Стеманн пишет в воспоминаниях, что он в пятницу 4 мая, вечером, сразу после того, как узнал о немецкой капитуляции, позвонил директору МИДа Дании Н. Свен- нингсену в Копенгаген. Тот подтвердил сообщение о капитуляции, после чего губернатор попросил, чтобы не забыли о Борнхольме. Он хотел также, чтобы на остров немедленно прибыли английские офицеры контроля с полномочиями действовать самостоятельно в связи с изолированным положением Борнхольма и особой ситуацией на острове. Это дело должно было
быть представлено штаб-квартире Монтгомери. Согласно фон Сте- манну, он получил обещание, что и то и другое будет исполнено. Таким образом, губернатор, как и директор МИДа, 4 мая был уверен в том, что немецкая капитуляция перед англичанами охватывает также и Борнхольм. На следующий день, в субботу 5 мая, фон Стеманн сообщил в министерство внутренних дел о только что имевшем место разговоре с фон Камптцем, из которого явствовало, что немецкий комендант был готов сложить оружие перед англичанами. Поэтому губернатор снова попросил, чтобы “те англичане, которые должны устроить это”, прибыли как можно скорее и с полномочиями принять капитуляцию. Других документов об этих разговорах нет, но нет и никаких оснований сомневаться, что они имели место, хотя и во- можно, что фон Стеманн преувеличивает степень точности своих желаний4.
Однако одно дело попросить и пообещать и совсем другое выполнить обещания. Новое датское правительство, потихоньку вступавшее в свои функции в течение 5 мая, немногое могло сказать о проведении немецкой капитуляции — оно было полностью зависимо от британских освободительных войск. То же самое касалось и движения Сопротивления, которое немцы фактически игнорировали — они хотели сдаваться только английским частям. К тому же очень важным обстоятельством, о котором часто забывают, было то, что датское правительство не было признано Кремлем: во время освобождения и
3 См., например, передовую статью в Jyllands-Posten от 5.05.1995 г.: “...поскольку островитяне с полным правом могли заявить, что их освобождение было испорчено Копенгагеном”.
4 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 79; Idem. Utrykte erindringer... S. 534—537. Так, Стеманн заявляет, что он 4 мая просил Свеннингсена обсудить вопрос о Борнхольме в британской штаб-квартире в Копенгагене, которая была, как известно, организована только 5 мая.


3. Копенгаген и Борнхольм
111
Повсюду в Дании, где появлялись британские освободительные войска, их встречали с энтузиазмом и интересом. Любознательный парнишка вместе с двумя участниками Сопротивления штурмовал британскую бронемашину в Келлерупе, чтобы лучше рассмотреть ее, тогда как медсестра областной больницы, кажется, более интересен британский солдат справа (Музей Бликера)
несколько дней спустя не было даже возможности установить прямой контакт с Москвой. Дёссинг (еще) не был послом правительства. Но- воназначенные министры — кроме Кристмаса Мёллера, который еще не вернулся домой, - собрались утром 5 мая и в 11 ч премьер- министр В. Буль был у короля для получения его подписи на списке министров. Лишь пополудни министры были представлены королю, но большинство из них явно были намерены отложить вступление в свои полномочия до понедельника 7 мая. Министр обороны О. Бьёрн Крафт пишет в мемуарах, что он сам сразу же пошел в свое министерство, где первым делом назна¬
чил генерала Э. Гертца директором министерства. Гертц командовал также и силами движения Сопротивления5.
Контакт с Дювингом
В. Буль, как сказано было раньше, вошел в контакт с генералом Дювингом 5 мая вечером6, но маловероятно, что вопрос о Борнхольме обсуждался на этой встрече или что Буль прямо призвал Дювинга принять капитуляцию немецких войск на острове. Дювинг, по всей вероятности, упомянул бы об этом, если бы Буль 5 мая попросил его сделать что-нибудь для Борнхольма. Датский премьер-министр, ви-
5 Kraft О.В. Frem mod nye tider. 1974. S. 14—15.
6 Donnison. Civil Affairs. S. 155.


112
Бент Енсен
Нильс Свеннингсен (1894—1985) при освобождении Дании был директором Министерства иностранных дел и, значит, ключевой фигурой в борнхольмском вопросе. Он сопровождал премьер-министра В. Буля, когда тот 7 мая 1945 г., после первых советских бомбардировок, просил Дювинга взять дело в свои руки, чтобы избежать еще больших разрушений (Музей Свободы в Копенгагене)
димо, вообще в тот момент не думал о Борнхольме как о некой проблеме. Буль, должно быть, принимал как данность, что Борнхольм будет освобожден так же, как остальная часть королевства. И надо помнить, что прошло много дней, прежде чем английские войска заняли всю Данию. Например, в городок Кьелле- руп, лежащий в Средней Ютландии, британские томми вошли лишь 12 мая7. И у премьер-министра, и у английского генерала, кроме того, хватало дел. Как конкретно будет
проводиться в жизнь обязательство немцев сложить оружие и освободить датскую территорию — этот вопрос еще не обсуждался с представителями немецкого военного руководства в Силькеборге. Им занялись лишь поздно ночью с 5 на 6 мая, и тут надо было решать много сложных проблем.
Н. Свеннингсен много лет спустя сообщал, что Буль и он сам обратились к Дювингу сразу после его прибытия 5 мая “с просьбой о том, чтобы на Борнхольм были посланы англичане”. Согласно Свеннингсе- ну, Дювинг отвечал уклончиво: единственное, что он мог сделать, это послать рапорт в союзническую штаб-квартиру в Германии. Следовательно, англичане не были настроены опередить высадку их войск на Борнхольме, делает вывод Свеннингсен8. Между тем все указывает на то, что выражение “сразу” после прибытия Дювинга значит 7 мая. Буль и Свеннингсен обратились к английскому генералу именно после бомбардировки Борнхольма. И Дювинг реагировал, как мы помним, немедленно телеграммой Эйзенхауэру. Свеннингсен неправ, утверждая, что англичане не были заинтересованы опередить советские войска. Они не могли ничего сделать без разрешения Эйзенхауэра.
В документах нет следов каких- либо контактов между борнхольмскими и копенгагенскими властями в воскресенье 6 мая. Когда в понедельник 7 мая на Борнхольм упали первые советские бомбы, датский МИД по-прежнему был без политического руководителя. Кристмас Мёллер приземлился в Каструпе в понедельник 7 мая в 11 ч. Из Каструпа он поехал к премьер-министру, чтобы заявить, что
7 Kiellerup Avis. 12.05.1945.
8 Письмо автору от В. Шёквиста от 21.01.1994 г.


3. Копенгаген и Борнхольм
ИЗ
приступает к службе. Затем он должен был представляться королю. После обеда он занял свой пост в МИДе9, что означает, что он выслушал доклад Свеннингсена о самых неотложных делах. Борнхольм должен был несомненно стоять в списке этих дел на первом месте. Однако Кристмас Мёллер не упомянул Борнхольм на пресс-конференции в МИДе вечером того же дня10, но его молчание было вызвано политическими соображениями.
7 мая непосредственно перед первой советской бомбардировкой фон Стеманн продиктовал по телефону свой отчет в МИД, в котором он сказал, что не сомневается, что немцы сложат оружие, если на Борнхольм прибудут английские офицеры связи, “и они [немцы] получат возможность сделать это”. Поэтому он настойчиво просил, чтобы:
1) “как можно скорее, если можно сегодня же, английские офицеры контроля были бы посланы на Борнхольм для принятия оружия у немецких солдат, чтобы можно было сообщить русским и вообще объявить, что капитуляция и сложение Борнхольмом оружия перед англичанами есть свершившийся факт...; 2) были приняты все меры к возможно более скорой отправке всех немецких солдат с острова. Они не могут быть на содержании здесь, и их пребывание - это постоянно растущая опасность для населений11”.
Непосредственно сразу после первых бомбардировок руководство движения Сопротивления из ратуши в Рённе сообщило о них воен¬
ному министерству в Копенгагене. Телефонограмма об этом, видимо, была переслана из военного министерства в МИД. Запись в журнале МИД от 7 мая гласит: “Рённе сообщает в 13.09: бомбардировка Нексё. ...Рённе в 12.50: бомбардировка Рённе...”12. Губернатор сообщил также о произошедшем по немецкому военному радио на острове, поскольку телефонная сеть была на некоторое время нарушена бомбардировками. Он настоятельно просил датское правительство добиться от русских не бомбить Борнхольм, пока идут переговоры13. Фон Стеманн, должно быть, имел в виду переговоры с фон Камптцем о капитуляции. Он снова призывал датское правительство немедленно прислать хотя бы одного английского офицера, чтобы он мог принять командование. Губернатор просил правительство также предпринять шаги по эвакуации многочисленных немецких беженцев, находившихся на острове14.
Свеннингсен попросил затем Ф. Васса, начальника политикоюридического отдела МИД, переслать эту информацию Дювингу, который, однако, уже был извещен о бомбардировках. Англичане получили сообщения о Борнхольме от датской военной разведки15. Дювинг хотел знать, может ли аэродром на Борнхольме принять самолет, чтобы он мог послать английского офицера на остров. Непосредственно сразу после первой бомбардировки из Каструпа на
9 Kraft О.В. Op. cit. S. 17.
10 FO 371 47239 № 5229 (Danish Home Service. 7.05.1945).
11 Stemann P.Chr. Utrykte erindringer... S. 548—549.
12 Kjødt. Modstandsbevægelsen paa Bornholm. S. 375; UM 87 F3/1 (Notat 7.05.1945).
13 Архив T.E. Енсена (машинописные мемуары фон Камптца, 1.01.1966 г.).
14 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 90; Idem. Utrykte erindringer... S. 549; см. также: UM 87 F3/1 (запись Васса от 7.05.1945 г.).
15 Ренделл сообщил также об информации насчет Борнхольма, которая по секретным каналам доходила до Лондона, FO 371 56106 130504 (Ренделл — Уорнеру 15.01.1946 г.).


114
Бент Енсен
Борнхольм на рейсовом самолете прибыл борнхольмский участник движения Сопротивления Б. Куре16. У Васса создалось впечатление, что Дювинг немедленно через английскую штаб-квартиру будет пытаться остановить советские бомбардировки, поскольку они, должно быть, основаны на недоразумении. Однако речь шла не о недоразумении, а о сознательной советской политике. В 15 ч 50 мин фон Стеманн снова обратился в МИД с настоятельной просьбой, чтобы английский офицер контроля немедленно прибыл на Борнхольм для принятия немецкой капитуляции. Если бы это стало свершившимся фактом, о нем можно было бы сообщить русским, так же, как им, вероятно, было сообщено, что немецкие солдаты в остальной Дании капитулировали перед англичанами. Цель призывов губернатора была ясной: после таких заявлений с английской стороны советские вооруженные силы более не будут иметь оснований бомбить Борнхольм. Призыв фон Стеманна был переведен на английский язык и передан Дювингу17.
Фон Стеманн размышляет в своих мемуарах о том, смог ли бы он склонить фон Камптца капитулировать, если бы на Борнхольм прибыл, например, отряд Датской бригады. Как мы увидим позднее, шведский министр иностранных дел К. Гюнтер предложил 4 мая именно такое решение, чтобы помешать советской оккупации острова. Губернатор, который с 1943 г. был в контакте со шведскими властями по поводу шведской помощи,
считает, что такая возможность была, но его разговоры со шведами об этом прервали датские политики. Неизвестно, что случилось бы, если бы прибыли отряды этой бригады. Немецкие войска в Дании не имели права сдаваться датскому движению Сопротивления, а только лишь английским войскам. Однако ситуация на Борнхольме была необычной. 6 мая фон Стеманн говорил по телефону с генеральным директором почт и телеграфа К. Енсеном, который из своей квартиры в Хел- лерупе наблюдал, как батальон Датской бригады на пути из Швеции в Копенгаген прибыл на станцию. Губернатор энергично прокомментировал это: “Черт возьми, как ужасно это слышать. Они должны бы ехать не в Копенгаген, а на Борнхольм!”18.
Свеннингсен через много лет рассказал, что он вместе с Булем 7 мая во второй половине дня, через полчаса после получения телефонограммы с Борнхольма о советских бомбардировках, отправился к Дювингу. Буль будто бы крайне настойчиво просил британского генерала о том, чтобы как можно быстрее воздушным путем послать небольшой британский отряд на Борнхольм, чтобы принять немецкую капитуляцию. Когда Дювинг ответил, что Борнхольм лежит вне сферы его власти и что этого острова нет на карте Дании, которую ему приказано занять, Буль настоятельно просил его испросить соответствующее разрешение. Дювинг обещал это сделать, и он держал наготове транспортный самолет с британским отрядом (для отправки
16 UM 87 F 3/1 (различные записи от 7.05.1945 г.; Архив местного комитета (отчеты за
7.05.1945 	г.)).
17 UM 87 F 3/1 (телефонограмма от Стеманна 7.05.1945 г. в 15 ч 50 мин (по-английски Дювингу)).
18 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 87; Idem. Utrykte erindringer... S. 545—547; UM GSK- Stockholm 5 К 8 а (Стеманн - Крусе 30.12.1943 г. и Хенри Йенсен - Крусе 4.01.1944 г.).


3. Копенгаген и Борнхольм
115
Т. Викманн (род. 1910) был лейтенантом авиации и помощником командира в движении Сопротивления на Борнхольме. Он находился на командном пункте в Рённе в ночь с 7 на 8 мая 1945 г., когда борнхольмцы безуспешно пытались связаться с министром иностранных дел Кристмасом Мёллером (Личный архив)
на Борнхольм). Однако разрешения так никогда и не последовало19. Телеграмма Дювинга Эйзенхауэру от 7 мая подтверждает, что он в этот день получил обращение от “датских властей”. Ничего другого и ничего более этого датское правительство в тот момент не могло сделать.
Следующее обращение с Борнхольма поступило в датский МИД в
тот же день 7 мая в 21 ч 20 мин. Оно исходило от члена местного комитета Совета свободы Е. Хольма из штаб-квартиры движения Сопротивления в Рённе. Хольм просил о скорейшем вмешательстве с целью остановить бомбардировки, а также избежать советской оккупации. Он предлагал, чтобы в Коль- берг, уже взятый советскими войсками, были посланы англичане для ведения переговоров. Идея заключалась в том, что англичане должны были принять немецкую капитуляцию на Борнхольме. Члены местного комитета Совета свободы обращались также и в военное министерство, чтобы через Дювинга “повлиять на русских, удержав их от дальнейших бомбардировок”20. Обращения Е. Хольма и местного комитета Совета свободы были вызваны тем, что вечером этого дня советские самолеты сбросили листовки с призывом к немцам капитулировать и начать переговоры об этом утром следующего дня в Кольберге.
Полтора часа спустя, в 22 ч 50 мин фон Стеманн снова позвонил Свеннингсену, чтобы рассказать, что немецкий комендант на Борнхольме говорит, что существует соглашение с английским генералом (Дьюингом или Монтгомери?) о том, что немцы пока должны защищать Борнхольм от советских атак, чтобы помешать советским войскам прийти на остров до англичан. Фон Стеманн хотел знать, подтверждается ли наличие такого соглашения и есть ли надежда на скорый приход английских войск на остров. В своих воспоминаниях он пишет, что вновь попросил прислать хотя бы одного англичанина на Борнхольм, дабы “предотвратить
19 Bomholms Avis. Særnummer. 1955.4.05 (специальный выпуск газеты от 4 мая 1955 г.).
20 UM 87 F 3/1 (запись 7.05.1945 г.); Kjødt. Modstandsbevægelsen paa Bomholm. S. 378.


116
Бент Енсен
всякие крайности”21. Ответ Свен- нингсена неизвестен, но он, вероятно, сказал, что правительство не может сделать ничего иного, кроме как ждать ответа от Дювинга.
Фон Стеманн, должно быть, получил сведения насчет немецкого коменданта от местного комитета Совета свободы, который в 21 ч послал своего председателя — старшего врача Х.К. Ольсена — и учителя К. Хоканссона в Галлёккен с письмом от лейтенанта А.Х. Йоргенсена, руководителя военных сил движения Сопротивления на Борнхольме, с приложенной русской листовкой и ее датским переводом. Согласно отчету местного комитета, фон Камптц, однако, ничего не сказал о соглашении с Дювингом, но лишь о том, что у него есть телеграфный приказ продолжать борьбу и что Германия (еще) не капитулировала перед Россией22. Как уже говорилось, это выглядит невероятно, чтобы Дювинг прямо заключил такое соглашение. Более вероятно, что он мог побуждать немцев сопротивляться советскому завоеванию Борнхольма, пока он сам не получит зеленый свет от Эйзенхауэра. Это было бы и в интересах немцев, и в интересах англичан. Но никаких доказательств этому в документах нет.
Вечером и ночью с 7 на 8 мая члены местного комитета — согласно его собственным записям — минимум трижды звонили в МИД: первый раз — около 20 ч, затем в 23 ч и, наконец, в 0 ч 48 мин. Связаться с министром иностранных дел
Кристмасом Мёллером не удалось ни в министерстве, ни при переключении на его домашний телефон, но борнхольмцы получили заверения, что их сообщение будет передано в английскую штаб-квартиру. А это было даже важнее, поскольку Кристмас Мёллер не мог сделать больше, чем уже было сделано. По словам руководителя военных сил движения Сопротивления А.Х. Йоргенсена, военное министерство также обращалось в английскую штаб- квартиру в Копенгагене23.
Как считал лейтенант Т. Вик- манн, который был заместителем командира движения Сопротивления на Борнхольме и находился в штаб-квартире движения в Рённе, смысл телефонных звонков в Копенгаген был также и в том, чтобы убедить Кристмаса Мёллера повлиять через Дёссинга в Москве на советское правительство, дабы оно приказало остановить дальнейшие бомбардировки Борнхольма24. Эти рассуждения звучат разумно. Для борнхольмских участников Сопротивления идея обратиться к этим двум известным фигурам “Борющейся Дании” с просьбой прекратить бесцельное нападение была вполне естественной. Поэтому разочарование по поводу того, что не удалось поговорить с Кристмасом Мёллером в ночь с 7 на 8 мая, было велико и перешло в возмущение новым министром иностранных дел. Дёссинг же в это время не находился в ведении МИД, он продолжал быть только посланцем Совета свободы.
21 UM 87 F 3/1 (запись 7.05.1945 г.); Stemann P.Ch. Utrykte erindringer. S. 551.
22 Архив местного комитета. Отчеты 7.05.1945 г.
23 Там же. Директор департамента в министерстве финансов Кофод, который находился вечером в министерстве, когда был предъявлен советский ультиматум, рассказал позднее местному комитету, что МИД тесно общался с Дювингом и что последний связался со штаб- квартирой Эйзенхауэра. См. об этом: Архив местного комитета. Доклады от 19.05 и
21.05.1945 	г.
24 Беседа автора с Т. Викманном в Рённе 1.08.1994 г.


3. Копенгаген и Борнхольм
117
И все же Кристмас Мёллер попытался установить контакт с Москвой.
Контакт с Москвой
Хотя Кристмас Мёллер не говорил по телефону с Борнхольмом в ночь с 7 на 8 мая, — он заявлял позднее, что его не предупредили его чиновники — он был у телефона, и МИД держал его в курсе дела относительно хода событий на Борнхольме. Свеннингсен позднее заметил, что “кто-то, видимо, это проспал”, но не сказал кто25. Кристмас Мёллер, во всяком случае, бодрствовал 7 мая в 23 ч 30 мин, так как в это время он звонил посланнику Крусе в Стокгольм, чтобы рассказать о советских листовках с призывом к капитуляции. Кристмас Мёллер просил Крусе — способами, которыми тот найдет наиболее подходящими, — “как можно быстрее вмешаться, дабы избежать бомбардировок, и объяснить, что немцы — также и на Борнхольме — при капитуляции (5 мая) сдались англичанам”. Англичане извещены, и они направят туда людей. Каким образом — этого Кристмас Мёллер, однако, сообщить не мог.
Крусе считал, что это — “деликатный вопрос” и “теперь уже поздно помешать возможной капитуляции перед русскими”. Конечно же, посланник в Швеции ничего об этом знать не мог. То, что он выдвинул такую паническую оценку,
объясняется, видимо, беседами, которые он вел 4 мая со шведским министром иностранных дел К. Гюнтером и капитаном из датской военной разведки в эмиграции П.А. Мёрком. Гюнтер развивал мысль, что для того, чтобы помешать советской оккупации Борнхольма, можно на остров послать часть Датской бригады из Швеции, дабы там были какие-то датские военные власти, которым немцы могли бы сдаться. Шведский министр иностранных дел считал, что 200—300 человек было бы достаточно26. Крусе отвечал шведскому министру, что никакая датская военная диспозиция не может быть предпринята без предварительного одобрения англичанами, что формально было правильным. В тот же самый день он говорил с капитаном Мёрком, который его успокоил, сказав, что англичане очень внимательны к проблеме Борнхольма. Однако Мёрк также ссылался на те соглашения, которые имелись между западными державами и СССР и в которых основополагающим принципом было, что “враг должен быть разбит там, где его встретили”, т. е. если немцев на Борнхольме “встретили” советские войска, то они и должны разбить их там. Когда в тот же вечер состоялась немецкая капитуляция в Дании, Крусе решил, что теперь любая инициатива с его стороны невозможна. Одновременно командующий Датской бригадой генерал-майор К. Кнудтцон поднял
25 Сведения, сообщенные Т.Е. Енсеном автору, о телефонных переговорах со Свеннингсеном.
26 Шведское правительство с 1943 г. (в связи с просьбой Вильхельма Буля и датского военного руководства) обдумывало вопрос об оказании военной помощи Дании, учитывая военное поражение Германии. Буль боялся коммунистов. Шведский министр обороны Скёльд считал, что Швеция должна послать войска на Борнхольм, если немцы покинут этот остров. Он опасался, что иначе СССР превратит Борнхольм в советский Гибралтар в Балтийском море. Швеция также серьезно взвешивала военное вторжение в Зеландию и на Борнхольм для разоружения немецких войск и предотвращения хаоса. См.: Furtenbach В. Planläggningen RN-RD. Aktuellt och historiskt // Meddelanden från Försvarsstabens Krighistoriska avdelning. 1956. S. 5-25; Bojerud S. Hur skall vi komma i land? // Vårstormar. 1944 - krigsslutet skönjes Bo Huldt & Klaus-Richard Böhme (red.). 1955. S. 192—223.


118
Бент Енсен
вопрос о скорейшем переводе бригады в Данию. Крусе также нашел оправдание своей пассивности у британского посла В. Маллета, который сказал 7 мая, что было бы крайне подозрительно, если бы в Стокгольме решались вопросы диспозиции в отношении высадки отрядов Датской бригады на Борнхольм27.
“Наиболее подходящими путями” предотвратить новые советские бомбардировки было обращение в советскую миссию в Стокгольме. Пока что Крусе, однако, лег спать и лишь на следующий день в 11 ч 45 мин позвонил в датский МИД в Копенгаген и рассказал Кристмасу Мёллеру о попытке установить связь с советской миссией. К этому моменту Рённе и Нексё подверглись новым советским бомбардировкам. Кристмас Мёллер и Крусе между тем были согласны в том, что во всем этом вопросе надо действовать осторожно28.
Рано утром 8 мая члены местного комитета Совета свободы на Борнхольме снова звонили в МИД, чтобы рассказать министру о серьезности ситуации. В течение последующих часов ждали новых сильных бомбардировок. Комитету удалось поговорить лишь с секретарем, и он, сам находясь в безопасности, попросил борнхольмцев позвонить позднее29. Они так и поступили и затем рассказали уже о новых и обширных бомбардировках. Свен- нингсен снова говорил с Дювин- гом, а в телефонном разговоре с Крусе во второй половине дня он сказал, что “они там ужасно напу¬
ганы” (т. е. на Борнхольме. — Б.Е.). Крусе обещал сделать что-нибудь, “но это трудно, раз все пошло военным путем”30. Фон Стеманн писал в тот же день в министерство внутренних дел отчет о большой бомбардировке Рённе утром. Отчет, который, в частности, описывал пожары в Рённе и прямые попадания бомб в местную больницу, заканчивался так: “Чтобы Рённе не был полностью уничтожен, надо как можно скорее положить конец этому”31. Датские газеты опубликовали 8 мая большие статьи о советских бомбардировках.
Лишь 8 мая вечером Крусе удалось установить контакт с советской миссией в Стокгольме. Может быть, миссия считала несвоевременным говорить с представителем датского правительства именно в этот момент развития “операции Борнхольм”. Поверенный в делах И.С. Чернышев, который из шведских газет знал о случившемся, не имел официальных сведений. К тому же он рассматривал их скорее как чисто военное дело, т. е. нечто, во что он и не должен вмешиваться. Вероятно, Крусе просил о прекращении воздушных бомбардировок. Чернышев спросил, готов ли немецкий комендант капитулировать, на что Крусе ответил, что, вероятно, да (хотя послеобеденные газеты писали противоположное). Он также подчеркнул, что немцы капитулировали по всей Дании и что на Борнхольме просто не было английских военных властей, чтобы принять капитуляцию немецких войск. Чернышев обещал телегра¬
27 UM GSK-Stockholm 5 К 8а (запись телефонного разговора Кристмаса Мёллера с Крусе от
7.05.1945 г. в 23 ч 30 мин).
28 UM GSK-Stockholm 5 К 8а (запись телефонного разговора от 8.05.1945 г. в 11 ч 45 мин).
29 Kjødt. Modstandsbevægelsen paa Bornholm.
30 UM 87 F 3/1 (записи 8.05.1945 г.); GSK Stockholm 5 К 8a (запись телефонного разговора от
8.05.1945 г. в 17 ч 45 мин).
31 Stemann P.Chr. Odyssée... Bd. 2. S. 122.


3. Копенгаген и Борнхольм
119
фировать в Москву, чтобы узнать больше об этом32.
По-видимому, Чернышев так никогда и не сказал Крусе, какой ответ он получил из Москвы на свою телеграмму, если он вообще посылал таковую. Но обращение Крусе не отпугнуло Москву от высадки на датский остров. В тот же вечер Крусе узнал от Свениннгсена, что немцы на Борнхольме готовы сложить оружие в полночь в соответствии с всеобщей немецкой капитуляцией. Вновь назначенный немецкий генерал Вутманн принял на себя командование на острове. Датская сторона сразу же оповестила об этом Дю- винга, считая, что тот немедленно сообщит об этом Эйзенхауэру. Свеннингсен не мог, однако, сказать, прибыли ли английские войска на Борнхольм для принятия капитуляции33, но он считал, как видно, само собой разумеющимся их прибытие. 9 мая утром Кристмас Мёллер был уверен, что англичане будут освобождать Борнхольм. Он позвонил фон Стеманну, которого не было дома, и сказал чиновнику губернской конторы Харальду Со- бюе, что он — министр иностранных дел — “постарается, чтобы англичане как можно скорее были посланы сюда”, как это сразу же записал Собюе. Позднее Кристмас Мёллер позвонил бургомистру борнхольмского города Окиркебю Ниссену Петерсену и пообещал также и ему прислать англичан на остров “уже после обеда”. Сразу же после этого Кристмасу Мёллеру позвонил из Рённе городской казначей, чтобы рассказать о прибытии пяти русских катеров с солдатами34.
Итак, попытки Кристмаса Мёллера через советскую миссию в Стокгольме предотвратить дальнейшие бомбардировки кончились ничем. 9 мая пополудни Крусе снова был в шведском МИДе, где министр иностранных дел Гюнтер поднял на обсуждение борнхольмский вопрос. Шведское правительство по-прежнему было заинтересовано, чтобы части Датской бригады прибыли на датский остров, но Крусе отвечал, что ничего в данном случае не может предпринять. Из записи беседы не видно, обосновал ли датский посол свое неприятие шведской идеи. Во время их разговора позвонили из шведского военно-морского штаба и рассказали, что из радиоперехвата узнали, что пять советских военных катеров вошло в Рённе и что немецкий комендант по радио спросил (немецкое главно- комадование) о своих дальнейших действиях. Крусе не рассказывает о собственной реакции на шведское сообщение, но шведский министр иностранных дел сказал, что ситуация серьезная, и в свете советской высадки он считает, что надо было следовать его предложению о высадке Датской бригады на Борнхольме35. Крусе промолчал, но, наверное, не согласился.
Когда Крусе позвонил Свеннинг- сену, чтобы передать ему шведское сообщение, последний уже знал о случившемся от фон Стеманна. Датский МИД запросил Дювинга о том, что может быть предпринято с датской стороны. Невозможно предвидеть, как будет развиваться ситуация, сказал директор МИДа Свеннингсен, и поэтому в дальней¬
32 UM GSK-Stockholm 65 К 8а (запись Крусе 8.05.1945 г. без указания времени).
33 Ibid.
34 BAJ 597 (доклады Собюе из отеля “Хеллигдоммен” губернатору в Рённе с 9 по 13 мая 1945 г.; доклад от 9.05.1945 г.).
35 UM GSK-Stockholm 5 К 8а (запись Крусе от 9.05.1945 г.).


120
Бент Енсен
шем Крусе не должен что-либо предпринимать36.
Приказ сотрудничать с советскими освободителями
7 мая борнхольмский местный комитет Совета свободы по телефону испросил приказ из военного министерства в случае советской оккупации острова, которая, как они теперь считали, угрожала Борнхольму. Приказ из министерства гласил: движение Сопротивления должно сотрудничать с советскими войсками. 8 мая около полудня борнхольмкое движение Сопротивления передало по передвижному радиопередатчику через Люнгбю- радио новый отчет Главному Командованию в Копенгагене о продолжающихся советских бомбардировках. Позднее в тот же день Главное Командование Дании в Копенгагене повторило по радио приказ движению Сопротивления:
“Движению Сопротивления на Борнхольме. Приказ относительно русских десантных войск следующий: движение Сопротивления докладывает о себе советским войскам и сотрудничает с ними. Упоминавшиеся переговоры относительно Борнхольма еще не дали никаких результатов. Перспективы быстрого разрешения вопроса неблагоприятные. Вас будут держать в курсе дела и дальше. Просим постоянно сообщать о ситуации на Борнхольме.
По приказанию Й. Шёдт-Эриксен, капитан”37.
Этим создавалась потенциально опасная ситуация: немцы могли
подслушать этот приказ, и поскольку они должны были обороняться против советских атак вплоть до 9 мая, движение Сопротивления в случае советского вторжения становилось частью противника. Эти немногие сотни легко вооруженных участников Движения могли свободно стать добычей немцев, имевших военный опыт. Чтобы, если возможно, выйти из затруднительного положения, участник Движения редактор В. Кьёдт позвонил в военое министерство и объяснил опасность ситуации. Для нейтрализации действия радиоприказа Главного Командования он предложил, чтобы Движение по радио послало последнему сообщение о том, что оно принимает на себя только гражданские задачи, такие, как полицейские и охранные, и поэтому хочет получить новый приказ. Однако ответ из Копенгагена гласил, что приказ № 1 должен соблюдаться и что борнхольмцы могут уйти в подполье, если это будет сочтено необходимым38. Но этого не потребовалось.
Финал
И датчане и немцы на Борнхольме до последнего были полны ожиданий, что прибудут английские офицеры. Начальник штаба при фон Камптце, который был переводчиком во время переговоров в Копенгагене, 8 мая был убежден, что этим вечером англичане прибудут на Борнхольм39. Фон Стеманн рассказывает,
36 UM GSK-Stockholm 5 К 8а (запись Крусе от 9.05.1945 г.; запись телефонного разговора Крусе со Свеннингсеном от 9.05.1945 г. в 21 ч 30 мин).
37 Frihedsmuseets arkiv n. 35 Е-62/74 (сообщение из военного министерства 8.05.1945 г.; Lokalkomiteens arkiv (доклады 8.05.1945 г.). Упоминающиеся в тексте приказа, переговоры — это, очевидно, переписка Дювинга с Эйзенхауэром.
38 Kjødt. Modstandsbevægelsen paa Bomholm. S. 380—381; Bornholms Avis, særnummer 4.05.1955.; найти следы связи с движением Сопротивления на Борнхольме в эти дни в архиве военного министерства не удалось.
39 Lokalkomiteens arkiv (доклад Кнуда Есперсена о визите Мората в Окиркебю 8.05.1945 г.).


3. Копенгаген и Борнхольм
121
что он 8 мая около 18 ч 30 мин с аэродрома получил сведения, что только что прибыл самолет с английскими офицерами. Он немедленно направился на аэродром. Согласно записи местного комитета Совета свободы, губернатор, однако, сообщил, что это немецкая штаб-квартира передала, что к острову приближаются английские самолеты. Представители местного комитета тоже прибыли в аэропорт. Но вместо английских самолетов снова появились советские бомбардировщики, и датчане должны были спешно искать убежища40. Чуть позднее фон Стеманн сообщил в МИД, что генерал Вутманн заявил о готовности немецких войск сложить оружие в 24 ч 88 мин, т. е. в момент всеобщей немецкой капитуляции41.
Когда губернатор на следующий день пополудни сообщил, что советские войска высадились на остров, он получил от Свеннингсена инструкцию, сходную с инструкцией Главного командования движения Сопротивления, о том, что русских освободителей надо принимать так же, как приняли английских и американских освободителей в остальной Дании. Губернатор должен был просить русских, чтобы они немедленно установили связь с миссией ШСЭС в Копенгагене или с датскими властями42. Как уже говорилось, русские эту просьбу игнорировали. Они не хотели отчитываться ни перед английскими, ни перед датскими центральными властями.
В тот же день встревоженный председатель местного комитета
Совета свободы врач Ольсен просил правительство в Копенгагене сделать все для того, чтобы Дания сохранила Борнхольм. Кристмас Мёллер, который первый раз сам взял трубку в МИДе, пытался успокоить взволнованных борнхольмцев. То, что Борнхольм останется датским, было бесспорно. Не надо было даже и ставить такого вопроса, считал он43.
Однако на министра иностранных дел, должно быть, произвело впечатление то, что русские отклонили его желание лететь на Борнхольм. 9 мая правительство считало, что Борнхольм находится в ведении генерала Дювинга, который и предложил правительству послать высокопоставленного датского чиновника на остров. После того как премьер-министр Буль и Кристмас Мёллер поговорили с губернатором, было решено послать министра иностранных дел для того, чтобы приветствовать русских44. Ответ с Борнхольма был четким — “нет”.
Копенгаген забыл о Борнхольме?
9 мая король вновь открывал заседания ригсдага в Копенгагене, и премьер-министр говорил о положении в государстве после освобождения. Та часть государства, которая называлась Борнхольм, не упомянута была ни единым словом, в то время как Буль решительно обещал, что правительство в ближайшее время установить связь с североатлантическими частями государства (Гренландия и Фарерские острова). Премьер-министр сказал,
40 	Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 91; Lokalkomiteens arkiv. Rapporter. 7.05.45.
4' UM 87 F 3/1 (запись 8.05.1945 г.).
42 Ibid (запись Кристмаса Мёллера 9.05.1945 г. с пометами).
43 Ibid (запись Кристмаса Мёллера 10.05.1945 г.).
44 FO 371 472233 130344 (британское посольство в Копенгагене - в Форин офис 10.05.1945 г.); Stemann P.Chr. Utrykte erindringer. S. 614; UM 87 F 3/1 (запись Кристмаса Мёллера
10.05.1945 	г.; запись Свеннингсена 10.05.1945 г.).


122
Бент Енсен
что Дания “счастливо избежала военных разрушений”, хотя накануне два датских города были подвергнуты сильным бомбардировкам. Из международных вопросов премьер- министр упомянул антикоминтер- новский пакт, который был объявлен недействительным, датско-американское соглашение об обороне Гренландии (соглашение Кауфман - на) и датское национальное меньшинство в южном Шлезвиге45. Эта речь и прочая парадность в связи с освобождением обозлили борнхольмцев, и поползли слухи о причинах очевидного равнодушия и пассивности правительства.
Осенью 1945 г. рассерженный Кристмас Мёллер отклонил обвинение одного борнхольмского коммерсанта (у этого коммерсанта был уничтожен бомбардировками магазин в Нексё) в том, что он якобы не обращал внимания на проблему Борнхольма. Министр иностранных дел раздраженно объяснил, что это англичане не хотели брать дело в свои руки. Он посоветовал борнхольмцу адресовать свои упреки “немцам, и никому другому”46. Позднее в одной из частных бесед Кристмас Мёллер выразил сожаление, что лично не был в контакте с борнхольмцами вечером 7 мая. Он объяснил, что его тогда не позвали к телефону47. Вероятно, он имел в виду, что его не связали с Борнхольмом, поскольку, как было сказано, в тот вечер он был постоянно в телефонном контакте со своим министерством.
О. Б. Крафт, тоже желая опровергнуть критику, написал в мемуа¬
рах, что события на Борнхольме “впервые в своем полном объеме стали известны после открытия ригсдага” 9 мая. Он объясняет такое положение тем, что от губернатора с Борнхольма поступали лишь краткие доклады о случившемся48. Конечно, это правда, что разрушения в Рённе и Нексё “в их полном объеме” стали известны после того, как было время сосчитать потери. Но доклады, которые поступали в Копенгаген до и во время бомбардировок, давали достаточно ясную картину того, что происходило в этой части Дании. И краткие доклады могут дать исчерпывающую картину. Тот доклад, который фон Стеманн отправил — а правительство получило — 8 мая, был предельно ясен. Репортажи газет тоже хорошо освещали события. Так, в “Берлингске Тиденде” можно было 8 мая утром прочесть, что фон Стеманн связывался с МИД, поскольку ожидалась мощная атака с воздуха на борнхольмские города в случае, если не будет найдено решение до 10 ч следующего дня, т. е. 8 мая.
Когда ригсдаг собрался 9 мая, ни одно ответственное лицо в Копенгагене не имело ни малейшего сомнения в серьезности ситуации на Борнхольме. Кроме того, Буль и Кристмас Мёллер получали информацию непосредственно лично от губернатора Борнхольма. Если Борнхольм не упоминался при открытии ригсдага, то это потому, что правительство во главе с Булем не хотело упоминать о нем, чтобы не задеть Москву. Это явствует также
45 Rigsdagstidende. 9.05.1945; Rigsdagens åbning.
46 UM 87 F 3/2 (О. Линд — Кристмасу Мёллеру 7.09.1945 г.; Кристмас Мёллер - О. Линду [1945]).
47 Lokalkomiteens arkiv. Raporter. 21.05.45. Позднее министр иностранных дел, кажется, взял реванш. По крайней мере, фон Стеманн жаловался, что каждое утро его вызывали к телефону для доклада Кристмасу Мёллеру о положении дел на острове.
48 Kraft О.В. Frem mod nye tider... S. 21.


3. Копенгаген и Борнхольм
123
Seks Aars Krig er endt
Tysk Kapitulation paa alle Fronter
Overgivelse i Eisenhowers Hovedkvarter
Rtm MANDAS (ASSOCIATED PRESS)
Tyskland kapitulerede betingelsesløst til de vestlige Allierede og Sovjetunionen Kl. 2,41 Mandag Morgen, Det skete i et stort rødt Skolehus.
Kong Georges og Chorchilb Taler i dansk Radio
som nu udgør General Eisenhowers Hovedkvarter. Amerikanske, britiske, russiske og franske Officerer var til Stede.
KipltulaHoMn. tom formelt ger End« pu S Ak og • Mut
Brigade-Bataillonen вот Grænsevagt
1. og 4. Bataillon af den dandie Brigade afgaar i e Fremtid lil Cmuer Sønderjylland. Chrf for Detachementet bliver Obérai Helge
Tytkland af dmt ny« »yik. O.aetalslabschef Ouilaf Jodl. Don allierede Oventbelalende Ы.у roprauwitor« al Ommraittabi- dvaloTi. OtamltjlMd Wahet Bedell Si KaolhiUl
NORGE ER ATTER FRIT
Uden Radio erfarede Oslo kun langsomt Norges Befrielse
I forste Omgang var Nordmendene som betføede, men snart kom Flagene nd
JBerlingske Tidendeus Korrespondent i Telefonen
OSLO, MANDAG ATTEN
DEN første Meddelelse OB Befrielsen modtog Nord« mæideее gennem oi Udsoodolso ovor Oslo Radio KJ. II. Uvot havdo goaoi soa sadvoolig hole Dogen Oslo mod Gripper of Soldoter og saaa Grupper of ■oiformorodo tyske Piger spodsoroodo i Gaden*.
Doo officielle Meddelelse fro Fleosborg blev froas- mitteret poo Tysk i Oslo Rodio, шеи der folgte logea oersk Overse tf else. Nyhedea bredte sIg soa oi Ild ovor Byo«, Aviserne blev bestorme! mod Forespørgsler gen oom Telefonen, mon Uvel i Gaderne fort s off в Ilgo su roligt som sadvoillg.
Det vande noget, før Folk fontod, hvad der var »ket
Russisk Krav om Kapitulation af Bornholms
Garnison i Dag
To Luftangreb i Gaar, hvorved seks Danskere omkom9 flere tyske Skibe blev sænket
RUSSISKE Flyvere liar i Dag lo Gange angrebet tyske Styrker i Nexø og Rønne og har derefter gennem Flyveblade opfordret Øens Garnison lil at sende Delegation til Kol- berg for der at kapitulere overfor Russerne.
Et helt Børnttog nwd Flag
Kong Haakon ventes i Dag til Norge
Landtatnlng fra mange allierede Krigttldbe rundt langt Morges Ky»t
STOCKHOLM, MANDAG ATTEN К
ssaaa wi
Сообщение о советском воздушном нападении на Борнхольм 7 мая 1945 г. было на первых страницах многих газет, которые утром 8 мая поместили подробные репортажи с мест бомбежек и рассказали о донесении фон Стеманна правительству о серьезной ситуации на острове


124
Бент Енсен
из замечания Кристмаса Мёллера на упрек фон Стеманна на заседании правительства 18 мая: было бы, сказал министр иностранных дел, “политически... очень неумно высказываться о ситуации в тот момент”. Фон Стеманн, упрекавший правительство за молчание, возразил, что правительство все же могло бы выразить свое сочувствие борнхольмцам, не оскорбляя русских. Оно могло хотя бы свалить, как он сам делал, всю вину на немцев. Король и королева лучше понимали, чего требует ситуация, и послали 9 мая телеграмму губернатору, в которой высказали свое “участие в том, что выпало на долю борнхольмского населения”49.
Два обстоятельства бросаются в глаза, когда речь идет о связи между Копенгагеном и Борнхольмом в эти дни. Инициатива все время исходила из Борнхольма. Даже 9 мая не было, очевидно, никого в МИД, кроме Кристмаса Мёллера, кто по собственному почину попытался бы добыть сведения о ситуации на острове. Второе обстоятельство — это сами каналы связи. Обычный телефон, кажется, функционировал до утра 8 мая. Именно его использовали представители местного комитета и губернатор 7 мая и ночью
с 7 на 8 мая, когда они, раз за разом, просили правительство что- нибудь предпринять. С 8 мая некому было обслуживать телефонную станцию в Рённе, так как ее персонал тоже был эвакуирован. Однако существовала секретная линия из подвала технического училища в Рённе в Копенгаген. По этой линии говорил, в частности, губернатор с Кристмасом Мёллером50.
Благодаря находчивости и энергии участников движения Сопротивления 8 мая удалось наладить радиосвязь между островом и Копенгагеном во время и после советских бомбардировок. Через Люнг- бю-радио с небольшой передвижной станции в Рённе и его округе в военное министерство посыпались телеграфные доклады о ходе событий. Фон Стеманн использовал также передатчик движения Сопротивления, который потом был помешен на чердаке дома священника в Нюкере. Губернатор отправил по нему 9 докладов в Копенгаген. Ни МИД, ни другие гражданские или военные власти в Копенгагене не сделали ничего, чтобы наладить линию жизненно важной связи с островом в Балтийском море в тот момент, когда нужда в ней была больше, чем когда бы то ни было51.
49 Stemann P.Chr. Utrykte erindringer. S. 608; Kraft O.B. Frem mod nye tider... S. 24.
50 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 169.
51 Bonnesen H. Hemmelig Dansk Radiotjeneste under 2. Verdenskrig, 1992. S. 228—232; Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 122.


4. 	Борнхольмцы и освобождение
Разрушения и жертвы
Разрушения — последствия бессмысленных в военном отношении и бесполезных бомбардировок - были обширными. Фон Стеманн описал свое впечатление от Рённе на следующее утро после бомбардировок:
“Обширные части города являли собой ужасный вид.
Например, вблизи муниципалитета было несколько прямых попаданий бомб. Все лежало в развалинах. В большинстве случаев пожары были потушены, и там уже хорошо была произведена расчистка. В здании муниципалитета большинство стекол вылетело, все замки сорваны, и вся черепица на крыше разлетелась. В одном углу сада - прямое попадание, которое снесло садовую стену и соседний дом. Здесь еще горело. Была масса осколков от бомб” 1.
Борнхольмское население в момент, когда свобода острова оказалась под угрозой, обращается с мольбой о помощи к своему королю.
Местный комитет Совета свободы Кристиану X. 16.05.1945.
Бургомистр Нексё Н.Е. Харильд, который потерял все, кроме одежды, что была на нем, сообщил, что 170 немецких солдат под командой лейтенанта помогали разбирать завалы после бомбардировок. Озлобленность среди граждан, вызванная разрушениями, была велика1  2. Первое обследование Рённе и Нексё, предпринятое архитектором П. Тю- бьергом, показало следующие результаты: в Нексё было полностью разрушено 111 домов, 700 домов повреждено в разной степени (от сильной до менее значительной), и только 147 домов остались невредимы. В Рённе 360 домов было полностью уничтожено, 1200 повреждено в разной степени. В Рённе бездомными оказались около 3 тыс. человек. При подсчете в кронах того времени речь шла об уничтожен-
1 Stemann P.Chr. Utrykte erindringer... S. 568.
2 BAJ jnr. 597 (доклады Собюе 9.05.1945 г.).


126
Бент Енсен
FRIHEDSBLADET
Udg. af Danmarks Frihedsraads Lokalkomité paa Bornholm. Ansvarshavende: Pressesekretær В. H og h-Nie Isen
16. Maj Ш5 Nr.3
Bombe-Katastrofens Ofre
begraves i Dag 1A fra Rønne Kirke
I Dag, Onsdag, vil Flagene overalt i Rønne vaje paa halv Stang... de omkomne fra Bombekatastrofen vil blive begravet fra Rønne Kirke Kl. 14. Kirken aabnes Kl. 12,30, men lukkes for enhver Tilgang, naar det store Kirkerum er fyldt. Der er reserveret Plads for paarørende til te omkomne i Koret, og for Repræsentanter, Amtmand Stemann, Borgmester Herman Aagesen, Dommer Zeuthen, Luftværnssekretæren, Kaptajn H. Wegener, Oberst Waagepetersen, Amtslæge Kofoed, 6 Repræsentanter fra Frihedsraadet og Repræsentanter fra Marineforeningen.
Ved Baarerne vil der være Fanevagt fra Frihedsbevægelsen og fra Marineforeningen.
48 Frihedskæmpere vil efter Højtideligheden i Kirken bære de 8 Kister til Rustvognene, og Ligtoget vil derefter bevæge sig ad følgende Rute: Østergade, Søndergade og Sdr. Alle. Ruten vil være bevogtet af Frihedskæmpere. Alle, der paa de nævnte Gader til Kirkegaardens Indgang har taget Opstilling, betragtes som Deltagere i Højtideligheden, men maa ikke slutte sig til Følget.
Nogen Tid efter at Følget har passeret, vil Frihedskæmperne god- hedsfuldt bede Borgerne gaa til deres Hjem, men Frihedskæmperne forbliver paa deres Poster, indtil de tilbagekaldes, hvilket først sker, naar Byen er rolig.
Russerne har ønsket at hædre de døde Danskere ved at lade deres Militærorkester spille Sørgemarchen.
Som sidste Punkt paa Byraads- mødets Dagsorden var anført Fremme af Byplanlægningen, og man besluttede at faa en Ekspert i Byplanlægning hertil snarest.
Bio-Indtægt
til de bomberamte
I Rønne Byraads Møde Mandag Eftermiddag forelaa fra Rønne Bio et Andragende om Fritagçl^e for Forlystelsesskat ved Forevisningen af en amerikansk Film. Indtægten skal gaa til Hjælp for bomberamte Familier.
Ingen Gas i Rønne de første 8 Dage
Vi har spurgt Kæmner P. Mikkelsen, hvornaar Gasforsyningen kan ventes at blive normal.
Kæmneren fortæller, at normal bliver Gasforsyningen ikke lige straks, men fra Gasværkets Side arbejder man under Højtryk for at udbedre Skaderne, og det kan forventes at der atter vil kunne
Местный комитет Совета свободы выпустил экстренную газету, так как редакции многих борнхольмских газет были выведены из строя советскими бомбардировками
ных ценностях на сумму около 20 млн крон3.
Среди датчан в бомбардировках были убиты только 10 человек. Кроме того, согласно неофициальным датским источникам, погибли 4 или 5 латышей (добровольцев на немецкой службе) и один немецкий сол¬
дат. Свидетельства о смерти, подписанные врачами, показывают, как было бы ужасно, если бы население двух городов не было вовремя эвакуировано. Самой обычной причиной гибели была смерть в результате обвала дома, один был убит выстрелом автоматической пушки с самолета4.
3 Frihedsbladet nr. 3, датирована 16.05.1945 г. (издана местным комитетом).
4 Lokalkomiteens rapport.


4. Борнхольмцы и освобождение
127
Bombardementet af Rønne Maj 1945
faldne Bombar
dat skraverede beskadigede Omraader
Карты бомбардировок Нексё и Рённе четко показывают, что бомбы бросали на эти два города щедро и попали они главным образом в невоенные здания
Позднее погибла вся датская команда — за исключением одного человека — парохода “Вестерхавет”, которым командовали советские офицеры и который вез советский персонал и грузы на Борнхольм. Он налетел на мину недалеко от Коль- берга. Советские десантные силы не понесли, как мы уже говорили, никаких потерь в связи с высадкой 9 мая. В открытом море был убит один
солдат, а другой смертельно ранен, когда один из советских торпедных катеров по пути на Борнхольм начал преследование немецкого корабля. При кораблекрушении парохода “Вестерхавет” погибли все советские солдаты и офицеры.
По сравнению с огромными людскими потерями и разрушениями, имевшими место в СССР, Польше и Германии, потери и разрушения


128
Бент Енсен
Немецкие солдаты участвовали в расчистке завалов после бомбардировок (Королевская библиотека в Копенгагене)
на Борнхольме выглядели, естественно, скромно. Но для тех борнхольмцев, которые пострадали, это сравнение не действовало. Для них было естественным сравнивать себя с остальной Данией.
Встреча с десантниками
В то время как борнхольмцы вместе с немецкими солдатами занимались расчисткой после бомб и пожаров, руководство движения Сопротивления 9 мая после полудня получило от охраны гавани в Рённе сообщение, что несколько быстроходных катеров вошло в гавань. Руководитель военных сил движения
Сопротивления А.Х. Йоргенсен и редактор В. Кьёдт сразу направились туда и обратились к советским командирам, которые стояли впереди своих солдат на молу гавани, плохо, очевидно, представляя себе, что теперь им надо делать. Сюда же пришли несколько немецких офицеров. А.Х. Йоргенсен и В. Кьёдт сообщили советским командирам, что движение Сопротивления имеет приказ от датского Главного командования о сотрудничестве с , советскими вооруженными силами. Переводчиком был латыш из немецкого штаба, говоривший по- русски. Советские офицеры сразу же попросили выделить в их распо-


4. Борнхольмцы и освобождение
129
ряжение автомашины, поскольку они должны были встретиться с немецким комендантом. Ближе к вечеру Йоргенсен и Кьёдт были вызваны советским командованием в гавань: десантникам нужно было предоставить постой и продовольствие. Эти два датских участника Сопротивления взяли с собой в качестве переводчика фру Кофод, русскую по рождению. Для постоя советский офицер выбрал “Мисси- онс-отель” в Рённе и Дом престарелых, откуда еще до вечера должны были съехать немецкие солдаты. Содержание десантников возлагалось на “Дамс-отель”5.
Фон Стеманн выехал в Рённе в среду 9 мая утром из гостиницы “Хеллигдоммен”, где он и персонал губернской конторы находились во время бомбардировок. Особого участия в эвакуации населения Рённе и Нексё он не принимал. После короткого осмотра разрушений фон Стеманн услышал о приходе советских катеров и поехал в гавань, куда прибыли и немецкие офицеры. Фон Стеманн описывает командующего десантом майора П.И. Антоника как сурового и малопривлекательного с виду человека. Договорились, что встретятся в ратуше, когда руководящие немецкие офицеры будут арестованы. Пока же фон Стеманн связался с МИДом в Копенгагене6.
После нескольких часов ожидания, которое губернатор использовал для того, чтобы подальше спрятать ценные вещи (кошелек, часы, булавку для галстука и авторучку), в ратушу, наконец, прибыл майор
Сурово выглядит майор Павел Антонин, командир десанта, высадившегося на Борнхольм 9 мая 1945 г. Или это просто солнце заставило его прищуриться?Майор Антонин не получил датского ордена, но был награжден советским государством в связи с освобождением Борнхольма (Личный архив)
Антоник со своими людьми. В качестве представителей датских властей, кроме губернатора и начальника губернской конторы Эрика Андреаса Абица, в ратуше были полицмейстер Пауль Луи Франсуа д’Ошан и бургомистр X. Огесен7. В качестве представителей местного комитета Совета свободы - руководитель военных сил движения Сопротивления А.Х. Йоргенсен, врач К. Ольсен, учитель Хоканссон и ра¬
5 Kjødt. Modstandsbevægelsen... S. 381—381; Басов рассказывает о немецком офицере, который угрожал советским офицерам. См.: Басов А.В. Десант... С. 34. Но в других рассказах ни о чем подобном не сообщается.
6 UM 87 F 3/16 (Стеманн - в МВД. 13.05.1945 г.).
7 Среди русских много людей с иностранными фамилиями, поэтому они не изумились тому, что трое из четырех датских представителей власти носят немецкие и французские имена или фамилии.
5 — 1319


130
Бент Енсен
бочий Ч. Бёрнер. Начался обмен речами, что можно наглядно себе представить не без доли абсурдного комизма. Фон Стеманн поблагодарил советских офицеров за их личное участие и за участие России в освобождении Дании и простодушно заявил, что Дания теперь заняла свое место в организации Объединенных Наций так же, и как союзник Советского Союза, хотя датское правительство еще не было признано Москвой. Дания не считалась союзнической страной, и вопрос о принятии Дании в ООН не был решен. Майор Антоник начал с заявления, что Красная Армия представляет демократию и что СССР вместе с Англией и США уничтожил немецкий милитаризм. По его мнению, все народы должны вместе идти вперед к светлому будущему (распространенное советское клише, тождественное “строительству коммунизма”). Вся власть принадлежит ему как коменданту Борнхольма, но он передает губернатору ответственность за поддержание закона и порядка. Он не будет вмешиваться во внутренние датские дела, и население не должно бояться русских. Его первая и важнейшая задача — разоружить немецких солдат.
Во время последующих переговоров Антоник отклонил идею о том, чтобы на Борнхольм прибыли представители датского правительства. Пока немцы на острове, ни одно судно не может выйти из гавани и ни один самолет не может ни приземлиться, ни вылететь с Борнхольма: корабли будут немедленно потоплены советским флотом, который окружил Борнхольм, а самолеты сбиты советскими самолетами, кото¬
рые охраняют остров. Поэтому и самолет с министром иностранных дел на борту рискует быть сбитым. Очевидно, сообщение о том, что на Борнхольме есть аэродром, оказалось неожиданностью для майора. Однако моторное судно “Рита” с провиантом для немцев, которое было на пути из Копенгагена в Рённе, не было потоплено. В заключение Антоник, которому не понравилось сухое рейнское вино, поданное в ратуше после этих первых переговоров, спросил с заинтересованностью о винных запасах на острове8.
Антоник и его люди устроились в “Дамс-отеле”. Ресторан, холл, лестницы, коридоры наверху были полны солдат, которые легли спать в полном боевом вооружении. Антоник и офицеры разместились в комнатах. У многих были большие собаки. Когда губернатор на следующее утро пришел для переговоров в отель, он для начала предложил Ан- тонику шампанское, которое русские предпочитали рейнскому. Как только вылетела первая пробка, открылись двери смежных комнат и ввалилась масса офицеров (некоторые с собаками), чтобы тоже отведать напитка. Они вошли, не постучавшись, с обидой отметил про себя фон Стеманн. Содержимое бутылок исчезло мгновенно9. Губернская контора 11 мая обратилась с просьбой прислать губернатору не только переводчиков, но и шампанское и сигареты. Поэтому моторное судно “Элисе Стуб”, прибывшее 13 мая в Рённе, было нагружено не только стройматериалами и картофелем, но и особым грузом для губернской конторы, который, кроме почты, содержал шампанское, пиво, шнапс и сигареты10.
8 UM 87 F 3/16 (отчет Стеманна от 13.05.1945 г.).
9 Stemann P.Chr. Utrykte erindringer... S. 581.
10 BAJ jhr. 597 (доклады Собюе от И и 13.05.1945 г.).


4. Борнхольмцы и освобождение
Товарищи по оружию: советский солдат морской пехоты и борнхольмский борец Сопротивления в карауле у штаб-квартиры советского соединения кораблей в Рённе. На дверном косяке — не красная звезда, а знак датских миссионерских отелей (Nordfoto)
Братство по оружию
Утром 10 мая руководитель военных сил движения Сопротивления на острове А.Х. Йоргенсен издал суточный приказ № 5:
“Союзнические русские войска прибыли вчера на Борнхольм для разоружения находящихся здесь немецких войск. Датские вооруженные силы немедленно вступили в сотрудничество с русскими. Военное сотрудничество проходит в духе взаимного доверия. Русские полностью признали наши вооруженные силы, и штаб-квартира надеется, что сотрудничество между командованиями будет продолжаться в том же дружественном духе и что товарищество с нашими русскими братьями по оружию будет углубляться в постоянных совместных выступлениях.
131
Штаб-квартира призывает также и гражданское население к тому, чтобы в том же духе любым путем оказывать нашим русским союзникам любую помощь и поддержку во время их пребывания на Борн- Хольме”^ *.
Здесь подчеркивается сотрудничество и товарищество между союзниками, и называется та ограниченная цель, ради которой прибыли советские войска: разоружение немецких солдат. Первые советские отряды, не колеблясь, передавали немецкое оружие движению Сопротивления. Они помогали движению бензином, смазочным маслом и автопокрышками. Участники датского Сопротивления в последующее время тесно сотрудничали с советскими десантниками и пехотинцами при выполнении неотложных задач, таких, как охрана, патрулирование, поиск и разоружение немецких солдат. Русские хотели чтобы движение Сопротивления приняло на себя береговую охрану, но для этого у борнхольмцев не хватало личного состава11  12. Участники Сопротивления спешно заучивали самые необходимые русские выражения. Было трудно выговаривать русские пароли. Правда, первый из них, “Киев”, не вызвал больших проблем. Маленький красный датско-русский разговорник с повседневными словами и оборотами речи постоянно был в ходу13. Вначале движение Сопротивления превосходило советских солдат в численном отношении.
Капитан Логинов, который, по мнению борнхольмцев, был руководителем НКВД, заверил в своей речи на обеде в “Дамс-отеле”, что Сталин приказал ему, чтобы датча¬
11 Lokalkomiteens arkiv. Dagsbefalinger.
12 Stockholm-arkivet. Rapport at 22.05.1945.
13 Kjødt. Modstandsbevægelsen... S. 382—383; Hermannsen J.A. Dansk-russisk Lommeparlør (дат- ский-русский толмач) København, 1945.
5*


132
Бент Енсен
не сами создавали новую Данию и поэтому нельзя вмешиваться во внутренние датские дела14. И все же с советской стороны доверие не было безграничным. Начальник “русской полиции” (т. е. Логинов) имел вечером 10 мая разговор один на один с рабочим Ч. Бёрнером, коммунистом из местного комитета. Фон Стеманн описывает Бернера как “прекрасного и довольно разумного человека”. Вероятно, о своей встрече с советским чекистом рассказал либо сам Бёрнер, либо переводчик, если таковой был при этом разговоре. Целью встречи было получить от Бёрнера политические характеристики ведущих деятелей Борнхольма. О губернаторе датский коммунист сказал только, что фон Стеманн — чиновник и в политику не вмешивается.
Движение Сопротивления на Борнхольме тоже рассматривало создавшееся положение не так простодушно, как это было выражено в суточном приказе № 5. В одном доверительном сообщении говорилось, что среди населения Борнхольма царят озабоченность и страх (из-за бомбардировок, воровства). “Озабоченность связана и с вопросом о будущем Борнхольма”15. Из одного источника военной разведки мы знаем, что советские войска пытались контролировать движения Сопротивления, и что это движение в одном конкретном случае не было лояльно по отношению к русским, о чем русские догадались16.
Местный комитет Совета свободы имел в первый период после советской высадки большие полномочия, и это вызывало трения в его отношениях с губернатором. На собрании в муниципалитете подчеркивалось, что местный комитет должен взять на себя военные задачи, которые обычно решает комендант острова. Последний, полковник Вогепетерсен, был, между прочим, почти незаметен. Перед местным комитетом стояли также и сложные полицейские задачи. Все переговоры с русскими о военных вопросах должны были вестись непосредственно между комитетом и руководством советских войск. Кроме того, выражалось согласие с мнением врача Ольсена, что местный комитет имеет также и “национально-политическую” задачу и поэтому правомочен вступать в прямой контакт с датскими министерствами и другими властями17. В дальнейшем местный комитет стал использовать это право, что, несомненно, очень сильно раздражало фон Стеманна. Местный комитет принял также решение, которое можно воспринимать как недоверие к способности губернатора добиваться своих целей у центральных властей в Копенгагене. Так, 12 мая фон Стеманн получил от местного комитета письмо о том, что комитет признал необходимым иметь своего представителя в Копенгагене и возлагает эту задачу на представителя местного комитета от консервативной партии члена губернского совета Е. Хольма18.
14 Lokalkomiteens arkiv. Rapport 11.05.1945.
15 UM 87 F 3/1 (недатированная запись).
16 Stockholm-arkivet. Raporter af 31.05 & 19.07.1945.
17 Barfod. Et centrum i periferien. S. 319.
18 BAJ jnr. 596 (местный комитет — губернатору 12.05.1945 г.); Йоргенсен тоже считал, что председатель местного комитета - слишком усерден. Он полагал необходимым подчеркивать, что военные коммуникации с англичанами должны идти через военное министерство во главе с генералом Гёртцем. См.: Lokalkomiteens arkiv. Raport 7.05.1945.


4. Борнхольмцы и освобождение
Другой пример: похороны жертв советских бомбардировок оплачивались городским советом Рённе, но именно местный комитет решал, кого на них приглашать и как будет проходить церемония. Губернатор лишь был извещен о решении местного комитета19. Кстати, советский военный оркестр играл похоронные марши, когда процессия двигалась через Рённе.
В приказе № 9 от 17 мая 1945 г. командующий силами движения Сопротивления А.Х. Йоргенсен подчеркивал, что русские офицеры, сержанты и рядовые не должны жить в отелях или на частных квартирах в Рённе без разрешения своего командования. Равным образом хозяева отелей не должны — в соответствии с приказом советского коменданта — продавать спиртное распивочно и на вынос. Солдаты хотели выпить, но с ними не всегда было легко справиться, если они хлебнули лишнего.
Не только немцы, но вообще все иностранцы были интернированы — независимо, были ли они гражданскими лицами или же служили в вермахте. Французы, голландцы и норвежцы — т. е. граждане союзнических стран — были собраны в отеле “Йонс Капель”, а граждане иных государств были интернированы в Галлёккене20. Борнхольмское движение Сопротивления сотрудничало с несколькими консулами на острове. Смысл сотрудничества заключался в том, чтобы создать не-немцам лучшие условия, чем обычным военнопленным. Очевидно, считалось, что постепенно можно будет отправить этих людей на родину, но в этом крупно просчитались. 20 мая
133
советский комендант сообщил, что все они будут отправлены в Коль- берг для более подробных допросов. На следующий день 119 граждан союзнических государств под охраной участников движения Сопротивления и нескольких советских солдат были доставлены в гавань Рённе и оттуда отправлены в Кольберг21.
Хотя движение Сопротивления в первое время играло большую роль, вскоре, однако, губернатор взял бразды правления и в политической и в военной сферах в свои руки. В этом отношении ход событий на Борнхольме был таким же, как и в остальной Дании, где традиционные власти вскоре после того, как в течение короткого времени движение Сопротивления выступало как главная сила, вновь обрели почву под ногами. Задачи властей были многообразны. Надо было доставать грузовики и рабочую силу для расчистки разбомбленных домов, собирать деньги и одежду для тех, кто оказались без крова, распределять одежду и белье, добывать стройматериалы и размещать рабсилу, прибывшую для восстановления разрушенных домов. Роженицы должны были получить специальные посылки из Дании22. К тому же возникало множество текущих проблем, которые нужно было решать в сотрудничестве с советскими войсками.
Просьба о военном подкреплении
Уже 9 мая, в день, когда на остров высадились советские десантники, местный комитет движения Сопротивления — через датского коменданта Борнхольма полковника Во-
19 	BAJ jnr. 611 (местный комитет — губернатору 15.05.1945 г.).
2° Lokalkomiteens arkiv (суточный приказ № 7 от 15.05.1945 г.).
21 Kjødt. Modstandsbevægelsen... S. 384. Batfod. Et centrum i periferien. S. 309—310.
22 UM 87 F 3/6 (телефонограмма рённской аптеки фирме в Копенгагене - через Министерство внутренних дел 17.05.1945 г.).


134
Бент Енсен
гепетерсена — обратился к правительству в Копенгагене с просьбой о военном подкреплении в тысячу человек в виде вспомогательных отрядов участников движения Сопротивления. Однако военное министерство хотело, чтобы комендант и одновременно рекрутский начальник Вогепетерсен призвал нужное число резервистов, т. е. военнообязанных, и поставил их под командование местного комитета для выполнения полицейских задач. Местному комитету это не понравилось, отчасти потому, что было бы очень трудно вооружить и содержать на довольствии тысячу резервистов, отчасти потому, что такая мобилизация на Борнхольме могла бы вызвать подозрение у советских военных. И потом, по политическим соображениям важнее всего было, чтобы отряды были не местные. Председатель местного комитета Ольсен пытался обсудить этот вопрос с генералом Гёртцем, но вынужден был довольствоваться разговором с его адъютантом. В ночной (с 9 на 10 мая) телефонной беседе Гёртц настойчиво просил адъютанта, чтобы правительство всячески подчеркивало принадлежность Борнхольма Дании23.
10 мая Ольсен снова просит правительство — на этот раз через датский МИД - прислать на Борнхольм вооруженных участников движения Сопротивления, например, людей из Датской бригады, чтобы показать, что Борнхольм — это часть Дании24. Фактически в Копенгагене были начаты приготовления к отправке значительного числа участников Сопротивления на Борн¬
хольм. Но советские десантные войска запретили всякий транспорт с острова и на остров, поэтому ни солдаты Бригады, ни участники движения Сопротивления не могли туда отправиться. 12 мая Ольсен позвонил Свеннингсену в МИД и поблагодарил его за то, что был дан приказ 800 участникам Сопротивления (видимо, из Бригады) двигаться на Борнхольм. Но поскольку эти люди не смогли попасть на остров по истечении 48 ч после отдания приказа и вряд ли смогли бы позднее это сделать, он попросил Свен- нингсена аннулировать приказ. Вместо этого местный комитет обратился с просьбой о прибытии на Борнхольм министра иностранных дел, ибо здесь, как выразился Ольсен, “высадилась новая иностранная держава”25. Очевидно, в тот момент Ольсен был настроен очень оптимистически. В письме к одному из курьеров движения Сопротивления он писал, что “насколько мы понимаем, мы полностью контролируем ситуацию и имеем основания надеяться, что политическое развитие приведет к благоприятной развязке”. Е. Хольм из местного комитета, по мнению Ольсена, должен как можно скорее отправиться в Копенгаген для ведения переговоров26. “Мы” означало здесь движение Сопротивления по отношению к немецким войскам. Под “политическим развитием” подразумевались советские войска, которые, как все думали, должны скоро уйти. (Русские сами давали это понять в первые дни после своей высадки.)
Фон Стеманн, чье отношение к местному комитету с самого начала
23 Lokalkomiteens arkiv. Raporter 9.05 & 10.05.1945 г.
24 UM 87 F 3/1 (записка Свеннингсена от 10.05.1945 г.).
25 Lokalkomiteens arkiv. Rapporter 12.05.1945. Небольшое количество полицейских из Датской бригады прибыли на Борнхольм для участия в облавах против изменников родины. См.: Jespersen К. Brigaden. S. 192.
26 UM 87 F 3/2 (Ольсен - “магистру Андресену”. 12.05.1945 г., передано в МИД 15.05.1945 г.).


4. Борнхольмцы и освобождение
было напряженным (хотя он позднее и хвалил комитет перед правительством в Копенгагене за его деятельность после освобождения), критиковал нежелание комитета призвать резервистов. Он передал приказ военного министерства о призыве резервистов местному комитету вечером 10 мая. Но мобилизация началась только после того, как 11 мая он “громко” поговорил с руководством местного комитета. Офицера, который должен был проводить мобилизацию, кажется, вообще не выслушали по этому вопросу, и все кончилось тем, что губернатор лично проводил набор. Он воспользовался секретной резолюцией короля, датированной осенью 1940 г., согласно которой губернатор имел право в случае нарушения связи с остальным государством под собственную ответственность исполнять правительственные функции на острове27.
Местный комитет должен был проглотить эту пилюлю и признать свое поражение в борьбе за власть. Правда, он поставил в известность об этом советского коменданта, чтобы последний не считал, что акция направлена против советских войск. Полковник Стребков не возражал против призыва борнхольмских резервистов. Резервисты явились на сбор 11 мая и получили нарукавные повязки, которые носили участники движения Сопротивления. Войско подчинялось местному комитету и состояло из двух рот, вооруженных немецкими винтовками, которые были захвачены русскими на Борнхольме28.
То, что фон Стеманн критиковал местный комитет за его желание за¬
135
получить участников Сопротивления “из Дании”, не означало, что губернатор не был заинтересован в присутствии датских войск на острове. Напротив, он неустанно просил правительство в Копенгагене прислать больше военных на Борнхольм: чтобы подчеркнуть, что Дания — суверенная страна и чтобы противодействовать предлогу, который могла выдвинуть советская сторона, не желая покидать остров: дескать, датских военных сил на Борнхольме недостаточно, чтобы оборонять этот стратегически важный остров.
Местный комитет призывает
сохранить Борнхольм датским
Местный комитет старался внешне оставаться спокойным и оптимистичным, но в действительности был чрезвычайно обеспокоен будущим Борнхольма после его занятия советскими войсками. Это порождалось страхом из-за неясности намерений коммунистического СССР по отношению к датскому острову. Поэтому во время пребывания в Копенгагене 13—17 мая Енс Хольм обратился к ряду влиятельных лиц и организаций, не связанных с парламентом, с призывами прийти на выручку острову. Стоит отметить, что член местного комитета, коммунист Чарльс Бёрнер присоединялся ко всем инициативам комитета.
Кроме отправки Енса Хольма в Копенгаген в качестве борнхольмского посла, комитет также просил дипломата и члена правительство освобождения Хенрика Ка- уфманна, бывшего в первой половине мая в Дании, чтобы он во время
27 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 139; Abitz E. A. Bornholm under anden Verdenskrig — set fra amtmandsembedet i: Statens Filmcental (udg.): Russerne paa Bomholm. S. 21 f.
28 Kjødt. Modstandsbevægelsen... S. 384; Skaarup H.E. Det glemte kompagni (Скоруп пишет о генерале Короткове, но тот прибыл на остров 23 мая).


136
Бент Енсен
предстоящих переговоров в Сан- Франциско о создании ООН сделал все, чтобы сохранить Борнхольм для Дании. Одновременно обратились и к министру по делам церкви Арне Сёренсену с просьбой повлиять в этом же направлении на члена парламента от партии “Данск самлинг” Роберта Стермосе, который тоже был в Сан-Франциско29. Помимо этого вместе с командиром округа А.Х. Йоргенсеном комитет 16 мая направил воззвание к Совету свободы в Копенгаген, адресованное члену Совета профессору Оле Хивитцу:
“Сегодняшняя политическая ситуация выглядит мрачно для Борнхольма. Попросите Совет свободы Дании всеми мыслимыми способами поддерживать нас в том, что всегда было нашей целью: сохранить нашу свободу и демократический строй”30.
Не известно, обращался ли Хи- витц в Совет свободы и если обращался, то какой была реакция Совета. Но Совет ведь имел много своих членов в правительстве освобождения и, может быть, передал туда данное воззвание. Возможно, последующая поездка профессора Могенса Фога — в качестве представителя Совета свободы — на Борнхольм в начале июня была результатом этого воззвания.
Во время последующей тотальной советской блокады Борнхольма местный комитет счел положение настолько угрожающим, что решил напрямую обратиться к королю, приславшему телеграмму с выраже¬
нием сочувствия своим подданным на Борнхольме31. Воззвание к его величеству от 16 мая — не бог весть какой стилистический шедевр — подписали все члены комитета, включая, как уже сказано, коммуниста Ч. Бернера. Оно было лаконичным:
“Борнхольмское население обращается к своему королю с мольбой о помощи в момент, когда на острове свобода оказалась под угрозой”.
Однако прежде чем воззвание дошло до короля, оно затормозилось в датском МИДе. Директор МИДи Свеннингсен после разговора с секретарем кабинета короля сопроводил воззвание следующей резолюцией: “Правительство просит (короля. — Б. Е.) не отвечать. Обговорено с камергером Барденфлетом”32. Борнхольмцы так никогда и не получили ответа от его величества.
Член местного комитета учитель Хоканссон и бывший директор народной школы Гамборг Нильсен также обратились к королю и ригсдагу от “борнхольмского населения”. Речь шла прежде всего о южном Шлезвиге, но говорилось и о “всех частях страны, где живут датчане”, и нет никакого сомнения, что имелся в виду Борнхольм. Они обращались к королю и ригсдагу с призывом сохранить все части страны в границах государства и во всей стране датский образ жизни33. Это обращение не дошло до короля, и как и многие другие, осело в архиве премьер-министра В. Буля34.
29 Lokalkomiteens arkiv. Rapporter 14.05.1945 + ordlyden af de to henvendelser.
30 Lokalkomiteens arkiv (доклады и письмо Оле Хивитцу 16.05.1945 г.).
31 Meddelelser nr. 1, 14.05.1945 (издавались местным комитетом). С № 2 название было изменено на Frihedsbladet.
32 UM 87 F 3/1 (воззвание местного комитета от 16.05.1945 г. с резолюцией).
33 Statsministeriets arkiv (недатированная рукописная резолюция).
34 В частности, трогательное письмо “Господину маршалу Сталину” от некоей женщины из южной Ютландии, которая добивалась освобождения из заключения ее сына датчанина — добровольца, воевавшего вместе с немцами на Восточном фронте. Она надеялась, что премьер-министр перешлет ее письмо Сталину.


4. Борнхольмцы и освобождение
137
Побежденные немецкие солдаты в мае 1945 г. в полной выкладке идут через разрушенный бомбардировками Ренне в гавань, откуда на датских кораблях будут доставлены в Советский Союз, в лагеря для военнопленных (Королевская библиотека в Копенгагене)
Эвакуация немцев
Фон Стеманн выступил с инициативой как можно быстрее вывезти с Борнхольма всех немцев — и военных, и гражданских — в сотрудничестве с советскими войсками. Главным побудительным мотивом здесь было то, чтобы русские не могли использовать пребывание немцев как предлог для своего собственного присутствия на острове. Он полагал, что если русские сами будут организовывать отправку немцев в Германию, то из этого ничего не выйдет. Губернатор счи¬
тал, что “у русских абсолютно отсутствует организационный талант”. Поэтому он предложил советскому коменданту, чтобы датчане взяли отправку немцев в свои руки, и это предложение было сразу же принято. Затем фон Стеманн попросил Торкиля Лунда из “Общества 1866 г.” (общество борнхольмских судовладельцев) и начальника движения борнхольмских железных дорог К. Мильнера заняться этой проблемой и приступить к этому как можно быстрее, чтобы можно было и “русских побудить убраться”35.
35 	UM 87 F 3/16 (сообщение Стеманна от 14.05.1945); Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 146 ff.


138
Бент Енсен
Практически было задействовано все, на чем можно было плавать, в том числе самый большой корабль водоизмещением в 465 т и самый малый — всего в 35 т. Из рыбацких лодок самая маленькая была снабжена мотором всего в 8 л. с. 11 мая на пароходах “Эстерсё”, “Вестерха- вет” и “Карл” и на десятке моторных лодок 5 тыс. немецких солдат были переправлены в Кольберг. 12 мая отплыли еще 3 тыс. немецких солдат на флотилии рыбацких судов, состоявшей из двух конвоев, всего 93 лодки. Фон Стеманн описывает вид этой флотилии в необычной для него лирической манере:
“Это было прекрасное зрелище: 50 датских рыбачьих лодок в каждом конвое отплывают одновременно с поднятым датским флагом. Сияло солнце, и море было зеркально гладким”.
Но немцы, битком набитые в переполненные лодки, чувствовали себя не так прекрасно. Так, на пароходике “Карл”, рассчитанном на 100 пассажиров, при транспортировке в Кольберг было набито около 1 тыс. немцев. В Кольберге советские офицеры отбирали у них все ценные вещи (часы, кольца и авторучки), и отсюда их отправляли маршировать дальше - в российские лагеря, и если они не умирали там, то заключение нередко длилось десятки лет36.
Борнхольмцы были рады видеть отплывавших немцев, но их радость сменилась унынием, когда они увидели, что первый же конвой, вернувшийся на следующий день из Кольберга, привез на остров около 2 тыс. советских солдат. На'Борнхольм были доставлены военная техника, лошади, коровы, свиньи и
утки, сено, солома, мука и прочие припасы. Значит, не на экскурсию прибыли эти солдаты, но останутся тут надолго - заключили борнхольмцы.
В течение нескольких дней с острова были вывезены 16 тыс. немецких солдат и гражданских лиц. На Борнхольме оставались лишь несколько тяжелораненых немцев и до тех пор не пойманных солдат, бродивших по острову. Между тем датские конвои продолжали перевозить захваченную немецкую военную технику в Кольберг и возвращаться оттуда с советскими солдатами и техникой. По расчетам Т. Лунда, к началу июня прибыли от 6 до 7 тыс. солдат, 400—500 лошадей, подводы, пушки, не считая мебели и даже нескольких роялей.
Борнхольмские шкиперы возмущались той небрежностью и безалаберностью, с какой русские производили погрузку и вообще обращались с лодками. Они часто бросали легкие грузы, такие, как сено и солому, на дно трюма, тогда как тяжелые пушки и грузовики размещали на палубе. Один датский матрос рассказывал о неорганизованной, почти хаотической погрузке советских солдат и грузов на корабль. “Они расположились по всему кораблю как попало”, окружив себя домашней утварью, старыми моторами и печными трубами, которые они насобирали в Германии. Один солдат, укравший золотое кольцо у другого солдата, был расстрелян на месте офицером, но это не привлекло особого внимания. Еще один солдат умер от того, что напился соляной кислоты, приняв ее за спиртное37.
Более серьезной была опасность подорваться на мине, но этого
36 Bornholms Tidende. 13—14.05.1995 г.
37 Ibid.


4. Борнхольмцы и освобождение
139
большинство шкиперов, очевидно, не осознавали. 1 июня пароход “Вестерхевет” подорвался на мине, погибла вся датская команда (кроме одного матроса), все находившиеся на борту русские (в основном офицеры) и датский переводчик. Т. Лунд обсуждал эту проблему с советскими морскими властями, находившимися на острове, и пришел к правильному выводу, что советские войска не протралили мины около Кольберга. Он полагал, что у них не было необходимых для разминирования материалов. После гибели “Вестерхевета” в море было сброшено несколько сот глубинных бомб, чтобы взорвать оставшиеся мины. Однако ни одна мина не взорвалась, а позднее на мине подорвался еще один корабль. Советское командование выделило семьям погибших датчан по 250 крон за погибшего38.
В какой-то момент фон Стеманн опасался, что русские реквизируют датский пароход, если в их распоряжение не будет предоставлено более вместительное судно для транспортировок между Кольбер- гом и Рённе. Датский МИД нажимал на министерство торговли, чтобы такое судно было найдено. Но когда случилось несчастье с “Вес- терхеветом”, русские потеряли интерес к судам с металлическим корпусом из-за опасности мин39.
Датско-русские переводчики
Сразу же, когда советские самолеты сбросили 7 мая на Рённе листовки на русском языке, появилась нужда в людях, знающих русский. Как уже говорилось, эта проблема была
решена, когда госпожа Кофод, русская по происхождению, перевела это важное послание. Если бы в тот вечер в Рённе не оказалось никого, знавшего русский язык, тысячи людей могли быть убиты или ранены на следующее утро, когда бомбардировщики прилетели снова и стерли с лица земли кварталы городов Нексё и Рённе. Потребность в профессиональных переводчиках, которые могли бы переводить с русского на датский и, обратно, с особой остротой проявилась со вступлением 9 мая первых советских солдат на Борнхольм. Советские представители говорили только по-русски, и губернатор поэтому решил, что в свою очередь и другие официальные лица должны говорить только по-датски. Поэтому послали за бывшим русским священником, преподавателем в гимназии в Нексё И. Щелкуновым, который в последующие месяцы стал любимым переводчиком фон Сте- манна в тех многочисленных переговорах, которые он вел с советскими военными властями. Другими местными переводчиками были бывший консул Эстонии Альфред Бидструп, помощник весовщика Воскрешенский из Рённе и рабочий Ф. Бруц из Хасле. Вскоре людей, владевших русским языком, потребовалось больше, чем имелось таковых на Борнхольме. Советские солдаты были размещены в различных лагерях по всему острову, и всюду была потребность в переводчиках, которые могли бы быть посредниками между советским военным начальством и местными датскими властями. Через датский МИД срочно были призваны на ос¬
38 BAJ jnr. 733; ИО ВМФ. Ф. 364. Д. 28579 (Гуськов — Трибуну 26.07.1945 г.).
39 UM 87 F 3/10 (Торкиль Лунд - Стеманну 11.06.1945 г.; расчет за рейсы между Рённе и Кольбергом до 12.06.1945 г.; записи от 1.06.1945 г.; Стеманн - в Министерство внутренних дел 9.06.1945 г.).


140
Бент Енсен
тров все русскоговорящие из остальной Дании. Большинство их ранее служило в “Большом Северном телеграфном обществе” и в Сибирской компании: отделения этих датских предприятий действовали в России до 1917 г. Были также и другие датчане, жившие когда- то в России40.
Первые четыре переводчика прибыли в Рённе на корабле 12 мая, вскоре на самолете прибыли еще четверо, а когда 18 мая фон Сте- манн возвращался домой в Рённе после своего участия в правительственном заседании в Копенгагене, с ним в самолете летели еще два переводчика. Биографии переводчиков изучались на предмет их возможной пронемецкой или антисоветской настроенности, и два переводчика были заменены, поскольку были признаны неподходящими. Оказалось, что один из них имел связь с капитаном из корпуса Шальбурга (датский добровольческий корпус, воевавший на стороне Гитлера на Восточном фронте), и поэтому он был немедленно уволен. Другой, по-видимому, сам опасался находиться на Борнхольме, поскольку в 30-е годы был совершенно безосновательно арестован в СССР: он был взят в качестве заложника. Среди переводчиков, которые предложили свои услуги, но не были приняты на работу, была, кстати, и сестра губернатора И. фон Стеманн.
При приеме на работу переводчикам говорили, что они должны рассчитывать на то, что их пребывание на Борнхольме будет длиться 10—14 дней, а возможно и дольше41. Снова одно из многих доказательств того, что датчане рассчитывали на то, что пребывание советских войск на острове будет недолгим. Однако некоторые переводчики уже после нескольких дней общения с русскими были убеждены, что последние имеют намерения оставаться на Борнхольме, хотя советские офицеры все время, согласно приказу, говорили, что скоро уедут.
Когда начальник полиции Дании в ноябре 1945 г. создал на Борнхольме особую патрульную службу с радиофицированным автомобилем для помощи борнхольмской полиции в работе со многими “русскими делами”, тут тоже потребовались переводчики. Всего в полиции работало четыре переводчика42. Зарплату переводчикам выплачивала исключительно датская сторона. Фон Стеманн поднял этот вопрос перед советским комендантом, однако тот никак не мог понять, что советская сторона тоже должна быть заинтересована в деятельности переводчиков и поэтому, естественно, могла бы оплачивать свою часть расходов43. Между прочим, среди советских военных были тоже знающие датский язык. Они, кроме прочего, перево¬
40 Это касается вице-консулов Ханса Берга и Е.М. Петерсена, зубного техника Хуго Хагена (родился в России) и адъюнкта Георга Сарова (родился в России). Расмус Харбое, Эгон Ф. Лире, Е.Г. Шмидт и Свен Карлсен работали в Большом северном телеграфном обществе, а Гуннар Енсен и Вильхельм Петерсен — ранее служили в Сибирской компании. Шмидт погиб при крушении “Вестерхавета”. Имя Бориса Гормсена указывает на его датско-русское происхождение. Среди прибывших позднее переводчиков несколько тоже были из Большого северного общества. Некоторое время в качестве конторской помощницы на Борнхольме работала внучка государственного советника Карла Кофода — Ирена Демидова (р. 1925).
41 UM 87 F 3/3 (различные записи); см. также: Stemann P.Chr. Utrykte erindringer... S. 676— 678.
42 Bomholm Politikreds. Journal vedr. russiske forhold 1945—1946. 19.10.1945 r.
43 UM 87 F 3/3 (различные бумаги).


4. Борнхольмцы и освобождение
дили на русский статьи из датских газет44.
Только один раз датский МИД обошелся без переводчика. Министр иностранных дел Г. Расмуссен в молодости жил в России, немного помнил русский язык и на прощальном обеде 1 апреля 1946 г. в Кристиансборге выступил перед генералом А.В. Якушевым, командующим советскими войсками на Борнхольме, и его сопровождающими по-русски. Он вообще любил демонстрировать свои лингвистические способности, но злые языки говорили, что без особой удачи. Переводчики действовали и как своего рода разведчики, постоянно снабжая датские власти полезными сведениями о советских войсках. Фон Стеманн обязал переводчиков регулярно давать ему письменные отчеты о том, что они узнали о поведении русских, и многие из этих сведений попадали к датской военной разведке.
Финансирование оккупации
Как только советские вооруженные силы прибыли на Борнхольм, у них возникла потребность в деньгах для финансирования своих текущих расходов. Спустя два дня после высадки по инициативе датского Государственного банка было принято решение о платежных средствах для русских, поскольку русские солдаты начали покупать товары за русские и другие иностранные деньги. МИД договорился с Госбанком об открытии на Борнхольме кредита советским войскам, так же, как и для ШСЭС в Копенгагене. Сошлись на предположительной
141
сумме в 200 тыс. крон, которые должны были быть предоставлены через Хандельсбанк в Рённе45. Размер суммы показывает, что советское пребывание оценивали как очень краткосрочное.
Первый командующий советским гарнизоном на острове полковник Стребков заявил, что деньги будут возвращены. “Все будет без расходов для Дании”, - сказал он46. Однако 22 мая губернатор сообщил в Копенгаген о беспокойстве жителей острова в связи с вопросом о русских платежах, который был неясен. В некоторых случаях русские платили наличными датскими деньгами, которые они, вероятно, нашли у немцев, но часто они просто выдавали квитанции за полученные товары и услуги. Полковник Стребков, впрочем, не хотел брать из этих 200 тысяч, так как считал, что такой шаг будет носить политический характер, что не входило в его компетенцию. Он снова заверил, что советское правительство за все заплатит, но сначала должно быть принято общее соглашение между датским и советским правительствами. Фон Стеманн полагал, что такое соглашение должно быть заключено. В это время Стребкова сменил генерал-майор Ф.Ф. Коротков, который с благодарностью принял предложение о кредите на 200 тыс. крон. Фон Стеманн писал об этом: “Не знаешь, плакать об этом или наоборот”47.
Скоро стало ясно, что это было лишь каплей в море и что общая сумма, которую придется выложить датской казне, будет выглядеть совсем иначе. То, на что с датской стороны первоначально надеялись, -
44 АМО РФ. Ф. 398. Оп. 9329. Д. 201.
45 UM 87 I 7 (записка Свеннингсена от 18.05.1945 г.).
4« Ibid. F 3/16 (Стеманн - в МВД 14.05.1945 г.).
47 	Ibid (Стеманн - в МВД 22.05 и 30.05.45 г.).


142
Бент Енсен
быстрая очистка советскими войсками острова от немцев - на деле оказалось длительным и намного более обширным военным присутствием. Советские войска, оружие, аммуниция и всевозможное оборудование продолжали поступать на Борнхольм в первые дни и недели после советской высадки. Ни местные власти, ни правительство в Копенгагене так никогда и не получили сведений о том, сколько солдат находится на острове или сколько их еще прибудет, и какова цель их прибытия в таком большом количестве. Только плата датским судовладельцам и шкиперам рыбачьих судов за транспортировку немецких солдат и беженцев с Борнхольма в мае почти в два раза превысила выделенный кредит, и поэтому министерство финансов попросило МИД поскорее начать переговоры с советскими властями о покрытии этих расходов48.
В конце июня для урегулирования вопроса о кредите из штаб- квартиры К. К. Рокоссовского прибыл генерал Виноградов. Губернатор был вызван на встречу с генералом, и ему было высказано желание о кредите на сумму от 1,5 до 2 млн крон в месяц, начиная с 1 июня. Из этой суммы, однако, милостиво разрешалось покрыть расходы за май. Согласно фон Стеманну, советская сторона и в этом случае подчеркивала, что кредит, само собой разумеется, будет возвращен, когда будет заклю¬
чено соглашение между правительствами двух стран. На заседании министров 3 июля было решено, что этим делом будет заниматься МИД. Затем Госбанк Дании выделил требуемую сумму49. Окончательное соглашение между датским и советским правительствами так никогда и не было заключено, хотя датское правительство и просило об этом.
10 июля генерал Виноградов прилетел снова: отчасти чтобы устно поблагодарить за выделенный кредит, отчасти чтобы получить копию распоряжения датского министерства финансов о выделении денег с приложением русского перевода, подлинность которого должен был заверить губернатор. Фон Сте- манн при этом иронически заметил, что Россия хочет иметь документы, а Дания не нуждается ни в каких документах о такой сделке: ведь Россия дала слово Дании. Виноградов снова подтвердил, что Дания получит обратно все до последнего эре. А пока что датское государство ссудило советским войскам 4 млн крон на июнь и июль. Эта практика продолжалась в течение всей оккупации, причем лишь советской стороной.
Следует добавить, что датское государство через министерство социальных дел оказывало, между прочим, и помощь советским детям, пострадавшим от немецкой агрессии. Ее передавали через советское общество Красного Креста50.
48 UM F 3/16 (различные записи).
49 Ibid (Стеманн - в МВД 26.06.1945 г. Копия и различные записи); см. также: Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 218 ff.
50 UM 87 F 3/16 (отчет фон Стеманна в МВД 13.07.1945 г.).


5. 	Датское правительсво и русские
Анализируя события первых дней и недель после советской высадки 9 мая, нужно все время иметь в виду, что и население, и местные власти Борнхольма, и правительство в Копенгагене надеялись, что советские войска пробудут на острове лишь несколько дней, самое большее — несколько недель — ведь они прибыли на остров, чтобы заставить немцев сдаться. Все считали, что как только последний немецкий солдат будет разоружен и вывезен с острова, советские войска также покинут Борнхольм.
Объяснения советской сторсны
Первым вопросом, заданным фон Стеманном 9 мая майору Антони- ку, был вопрос, уедут ли русские после того, как немцы будут увезены с острова и придут ли также и
Все должно отступить перед этим вопросом.
Министр иностранных дед Кристмас Мёллер 15.05.1945 г. посланнику Крусе
Относительно Борнхольма мне особенно нечего сказать.
Премьер-министр В. Буль в интервью газете “Балтимор Сан” 13.06.1945 г.
западные союзники на Борнхольм?1. Но рядовой офицер, как и его преемники, не мог иметь своего мнения по таким вопросам. Некоторые из советских офицеров все же высказывались об этом в более или менее категорической форме. Так, полковник Стребков в своей речи на ланче 10 мая сказал, что советские солдаты не останутся на Борнхольме ни одного лишнего дня после ухода последнего немецкого солдата. Это высказывание вызвало у присутствующих аплодисменты. В сообщении для прессы, сделанном Стребковым в тот же день, ключевой фразой было: “Красная Армия прибыла на остров исключительно с целью окончательно выдворить немецких оккупантов”. 11 мая все газеты Дании поместили сообщение Стребкова, что русские оставят Борнхольм, как только оттуда будут
' им 87 F 3/16 (Стеманн в МВД 13.05.1945 г.).


144
Бент Енсен
вывезены немцы. Это звучало успокоительно и, как выразился фон Стеманн, давало “большое облегчение”. Оно, однако, длилось недолго, так как уже в тот же день сам Стребков начал сомневаться в правомочности своего высказывания. В доверительном разговоре с губернатором он сказал, что не надо вкладывать в его слова больше того, чем есть на деле. Иначе это может ему, Стребкову, стоить жизни, а губернатору принести огромные неприятности2.
Вскоре последовали и высказывания других советских представителей, но они не были такими четкими и обнадеживающими, как высказывание Стребкова. Так, начальник Стребкова полковник П.В. Полу- вешкин, командир 18-й дивизии того стрелкового корпуса, который должен был занять остров, заявил 14 мая одной шведской газете, что решение о том, останутся ли советские войска на Борнхольме, еще не принято. Вместе с тем он подчеркивал, что СССР не имеет каких-либо территориальных притязаний к Дании и не собирается нарушать ее целостность3. Губернатора заверили в том, что из Кольберга он получит ответ на им поставленные “дипломатические” вопросы4. Однако эти вопросы (как долго будут русские на острове, прибудет ли сюда датский министр иностранных дел и представитель ШСЭС в Дании) не могли быть решены в Кольберге. Они должны были решаться на самом высшем политическом и военном уровне в Москве.
Советские солдаты и военное снаряжение продолжали поступать
на Борнхольм, и один переводчик, побывавший 15 мая с транспортом немецких военнопленных в Кольберге, рассказал, что там еще много советских солдат ждут отправки на Борнхольм. К этому времени немцы были уже разоружены, и продолжавшаяся отправка советских вооруженных сил на остров показывала, что у Москвы имеются другие планы, нежели только очистка острова от немцев. Советский капитан, начальник порта в Кольберге, сказал этому переводчику, что СССР никогда не уйдет с датского острова, поскольку он — ключ к Балтийскому морю. К тому же новоприбывший полковник Рязанов приказал фон Стеманну не покидать Борнхольм. Его присутствие на острове было важно потому, что советские власти хотели обсуждать различные вопросы, касавшиеся датско-советского сотрудничества на Борнхольме. Все это не предвещало ничего хорошего. Самолет, направленный 16 мая из Копенгагена в Рённе за фон Стеман- ном, на следующий день вынужден был вернуться без губернатора. Летчик рассказал британскому поверенному в делах, что губернатор, по сути дела, находится в плену у русских. Сам фон Стеманн описывал ситуацию как “ужасный шок для всех нас. Мы сидели, пойманные в ловушку, и чувствовали себя запертыми в тюрьму и совершенно беззащитными”5.
Целью советских ограничений, введенных 15 мая, было, между тем, стремление помешать немецким кораблям плавать из Швеции в датские порты, а также окружать и
2 UM 87 F 3/1 (запись Свеннингсена 10.05.1945 г.); Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 136; Idem. Utrykte erindringer... S. 582; BAJ 597 (доклады Собюе 11.05.1945 г.).
3 Expressen 15.05.1945> цитировано в ряде датских газет 17.05.1945 г.
4 BAJ 597 (доклады Собюе 13.05.1945 г.).
5 FO 371 47241 № 5539/155/15 (Галлоп — в Форин офис, 16 л., 17.05.1945 г.); Stemann P.Ch. Utrykte erindringer... S. 612, 624.


5. Датское правительство и русские
захватывать немецкие суда, которые еще находились в этом регионе. Проводилась интенсивная воздушная рекогносцировка в юго-западной части Балтийского моря, и из Рённе, как из исходной точки, осуществлялось усиленное морское наблюдение, очевидно, чтобы помешать нацистским лидерам ускользнуть из Германии через Балтийское море за границу6. Сталин не был уверен, что Гитлер действительно умер.
Губернатору нужно было выезжать в Копенгаген для обсуждения с правительством ситуации на острове, но все воздушное и морское движение было приостановлено, а вскоре прервались телефонная и телеграфная связь. Фон Стеманн думал, что ужесточенные правила вводились для того, чтобы оказать давление на Данию во время переговоров, которые, как он ошибочно полагал, проходили между Данией и СССР в Сан-Франциско. Он считал, что русские вновь не разрешат приехать на Борнхольм ни датскому министру иностранных дел, ни представителям западных держав, пока Дания и Москва не договорятся о положении острова. Полковник Рязанов подчеркивал в разговорах с фон Стеманном большое военное значение Борнхольма как для СССР, так и для Дании. Советские войска, говорил полковник, должны охранять и защищать Борнхольм, и поэтому необходимы переговоры между двумя странами об обороне острова в обоюдных интересах. Ведь “известно”, добавил полковник, что немцы готовятся к новой войне7. Однако вечером 15 мая советские власти сообщили,
145
что блокировка телефонной связи будет продолжаться лишь до тех пор, пока остров не будет очищен от немцев.
Эта ситуация привела фон Сте- манна к мысли, что Москва готовится к длительной оккупации Борнхольма и что русские хотят заключить соглашение с Данией о совместной обороне острова от потенциального врага. Уже через неделю после советской высадки губернатор был уверен, что советские солдаты не покинут остров просто так и что Москва имеет далеко идущие планы относительно Борнхольма. 16 мая он поделился с редакторами борнхольмских газет своими впечатлениями, сказав, будто “из-за стратегического значения Борнхольма русские думают, что это будет чем-то вроде совместного датско-советского оборонительного соглашения о Борнхольме”. Он считал, что неясность в вопросе относительно пребывания советских войск может продолжаться, пока он не будет решен на прямых переговорах между датским и советским правительствами. Мрачные предчувствия губернатора заставили, в свою очередь, директора МИДа Свеннингсена считать, что было бы целесообразно послать датскую делегацию в Москву, дабы прояснить ситуацию8. Предчувствия губернатора оказались очень реальными в одном пункте — в идее Москвы об общей обороне Борнхольма.
До того как 15 мая телефонные связи были заблокированы, датскому МИДу и премьер-министру удалось дозвониться до губернатора, но разговор Буля с губернатором был внезапно прерван. Телефони¬
6 ИО ВМФ. Ф. 364. Д. 28579 (Гуськов — Воробьеву и Осецкому 15.05.1945 г.); Коротков в газете “ВТ” 3.05.1965 г.
7 UM 87 F 3/4 (запись Свеннингсена, датированная 15.05.1945 г.); Stemann P.Ch. Utrykte erindringer... S. 618.
8 Thomas E. Jensens arkiv (Стеманн — борнхольмским редакторам 16.05.1945 г.).


146
Бент Енсен
стка объяснила, что на телефонную станцию только что вошел вооруженный советский солдат9.
Первое авторитетное заявление
Спустя около недели после советской высадки Ставка Верховного главнокомандования направила из Москвы директиву начальнику штаба 2-го Белорусского фронта генерал-полковнику А.Н. Боголюбову с официальным обоснованием занятия Борнхольма и разъяснением официальных целей. Намерение было “успокоить датский народ”10. В директиве были названы совсем иные причины оккупации, нежели те, что содержались в телеграмме Антонова Эйзенхауэру пять дней назад. Тогда Москва подчеркивала, что немецкие войска пришли из районов, захваченных советскими вооруженными силами, что Борнхольм оказался в зоне советских операций и что немецкие солдаты на датском острове нуждаются в продуктах. Теперь же говорилось, что причиной является то, что остров находится в тылу советской оккупационной зоны Германии и, кроме того, стал приютом для многих немецких агентов. Самое главное заключалось в том, что директива связывала оккупацию датского острова с решением “военного вопроса в Германии”.
Секретная директива от 15 мая, подписанная Сталиным и начальником Генштаба Антоновым, гласила:
“1. Ставка Верховного главнокомандова- ния разъясняет, что остров Борнхольм является частью Дании и занят нашими войсками только потому, что расположен в тылу нашей германской оккупационной
зоны” и потому, что на острове находится “немало германских агентов, которые должны быть вычищены”.
“2. Разъясните датскому населению, что остров занимается нашими войсками временно, пока не разрешен еще военный вопрос в Германии”.
“3. На острове сохранить датскую администрацию.
Пользование кабелем разрешить датчанам, рыбную ловлю и организацию питания острова из Дании также разрешить. Против приезда датских представителей на остров не возражать. Вопрос о приезде английского генерала (Дювинга. - Б. Е.) изучается соответствующими органами”.
В конце документа говорилось о численности войск: на Борнхольме предполагалось разместить, как минимум, две пехотные дивизии11.
На следующий день, 16 мая, генерал-полковник Боголюбов переслал эту директиву командующему 19-й армии этого же фронта. При этом подчеркивалось, что последний должен точно следовать этой директиве. В особом пункте сопроводительных материалов требовалось, чтобы всем офицерам и рядовым были разъяснены первые три пункта директивы. Подчеркивалось, что должны быть приняты меры к тому, чтобы советский армейский корпус на Борнхольме стал “образцом советских людей, высоко дисциплинированных воинов Красной Армии”. “Бесчинства и незаконные действия” не должны допускаться. Войска должны обращаться с населением вежливо. Чтобы добиться всего этого, требовалось “усилить политический аппарат корпуса”. На Борнхольм был направлен один из членов Военного Совета 19-й армии, чтобы разъяснить местной администрации
9 Stemann P.Ch. Odyssée... Bd. 2. S. 165.
10 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 7. П. 31. Д. 439. Л. 1—12 (Плахин и Ветров — Молотову 10.06.1945 г.).
11 АМО РФ. Ф. 372. Оп. 6576. Д. 2. Л. 83—84 (приказ № 11091 от 15.05.1945 г. Приказ повторяет приказ Боголюбова от 16.05.1945 командующему 19-й армией).


5. Датское правительство и русские
причину временного занятия острова12.
Из этой директивы четко вытекает, что занятие датского острова ни в коем случае не должно было проходить как оккупация завоеванных территорий. Отношения с Данией не должны были испортиться из-за безобразий на Борнхольме. Важно отметить, что обращение (см. п. 2 директивы) должно было адресоваться не датскому правительству, а местной администрации, т. е. губернатору. Другими словами, советское правительство не объясняло датскому правительству, почему и с какой целью советские войска находятся на датском острове. Эта директива показывает также, что вопрос о Борнхольме решался на самом высоком уровне советской системы, а именно самим Сталиным. То же произойдет и 11 месяцев спустя, когда оккупация будет прекращена.
17 мая на Борнхольм из 19-й армии прибыл генерал Журченко в сопровождении двух офицеров, владеющих английским. Он должен был, согласно директиве от 15 мая, объяснить губернатору положение дел. Фон Стеманн был вызван в штаб-квартиру, расположенную в Доме престарелых в Рённе, для переговоров. При входе в штаб-квартиру висело красное знамя с надписью: “Отныне победоносное Красное Знамя будет развеваться над освобожденными народами Европы”, но губернатор не мог этого прочесть, что, может, было и лучше для сохранения его душевного спокойствия13. Журченко заверил губернатора, что занятие острова — мера временная, вызванная военными соображениями: “Красная
147
Армия не может потерпеть, чтобы в ее тылу находились немецкие военные подразделения, поэтому она должна была предпринять все меры для предотвращения возможной опасности. Красная Армия должна оставаться на острове до тех пор, пока не будут решены все военные вопросы относительно будущего Германии”. В качестве дополнительного обоснования для дальнейшего пребывания советских военных сил советский генерал указал на то, что после первой мировой войны Германия быстро начала готовиться к реваншу, поэтому нужно быть настороже. Одновременно с этим советские командиры, однако, выражали надежду на то, что советские войска пробудут на острове не слишком долго.
Это сообщение не было таким уж ясным, как представил в своем отчете фон Стеманн. Оно и не могло быть таковым, поскольку Москва в это время еще не решила, что делать с Борнхольмом. Но это сообщение было значительным шагом назад в сравнении с заявлением для прессы, сделанным Стребковым 10 мая. Советское объяснение мотива занятия острова смешалось теперь с заявлением о причинах и целях продолжавшейся оккупации. Но ясно, что 17 мая советские офицеры в Доме престарелых в Рённе повторили содержание двух первых пунктов директивы Ставки от 15 мая. Таким образом, спустя лишь неделю после высадки на остров советское объяснение было существенно переделано. И чем дольше войска находились на острове после разоружения немецких солдат, тем большей бьша потребность в обосновании их продолжающегося
12 Там же (Боголюбов — командующему 19-й армией 16.05.1945 г.).
13 UM 87 F 3/16 (сообщение Стеманна от 17.05.1945 г.); см. также: Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 173 ff. Знамя хранится в музее обороны в Рённе.


148
Бент Енсен
присутствия. В качестве основного аргумента приводилась Германия14.
Журченко и Стребков сообщили, что советское Верховное главнокомандование ничего не будет иметь против, если губернатор поедет в Копенгаген или представители датского правительства посетят остров, но только не на самолете, с которого можно было бы выследить расположение советских сил. Вопрос же о посещении острова британскими представителями, как было сказано дальше, пока еще обсуждается высшими властями15. Он обсуждался ими основательно и долго. Советский посол А.И. Пла- хин считал, что вследствие этого официального заявления страх и беспокойство в датских правящих кругах сменились внешним спокойствием и напускной почтительностью по отношению к Советскому Союзу16.
День спустя фон Стеманн вылетел в столицу, чтобы доложить правительству о ситуации на острове.
Политика датского правительства
Когда желание датского правительства о том, чтобы министр и чиновники из министерства иностранных дел посетили Борнхольм, было отклонено, правительство попыталось снова, теперь через посольство в Стокгольме, связаться с Кремлем, который все еще не признавал датского правительства. Конкретным поводом к этой новой попытке явился отчет фон Стеманна от
15 мая о том, что, согласно заявлениям советского руководства на Борнхольме, ситуация на острове нормализуется только после переговоров между датским и советским правительствами. Судя по всему, губернатор неправильно понял сказанное ему, но тогда это бьшо неизвестно. Поэтому 15 мая посланник Крусе получил по телефону лично от Кристмаса Мёллера инструкцию прозондировать возможность немедленного прибытия в Москву датской правительственной делегации во главе с министром иностранных дел для выяснения вопроса о Борнхольме: датское правительство больше не верило советским заявлениям о том, что целью высадки на Борнхольме было только изгнание немцев с острова17. “Все должно отступить перед этим вопросом”, - подчеркивал Кристмас Мёллер, твердя Крусе, что последний должен сделать все, что в его силах, для установления связи с Москвой18.
В тот же день Крусе передал в Копенгаген, что советник миссии СССР Чернышев обещал сообщить об этом в Москву. Позднее, считал Крусе, можно будет попробовать и другим путем связаться с Кремлем. “Другой путь”, о котором упоминал посол, был тоже советский представитель (но не Александра Коллон- тай). Не называя имени, Крусе лишь говорит о нем, как о “довольно влиятельном” человеке, с которым он неоднократно имел подробные беседы 15 и 16 мая. Датский
14 Такое же скольжение и в аргументации Басова: от необходимости принудить к капитуляции немецкий гарнизон через потребность в дальнейшем усилении советского присутствия для проведения разоружения немцев к необходимости обезопасить себя в связи со “сложной ситуацией” в северной Германии, которая якобы беспокоит Ставку. См: Басов А. В. Десант... С. 33—37.
15 UM 87 F 3/16 (резюме сообщений Стеманна после 5.05.1945 г.; собрание 17.05.1945 г.).
16 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 512 (отчет советской миссии за 1945 г.).
17 Eisenhower Library. SHAEF Records D 91 Denmark (Дювинг — Эйзенхауэру, 15.05.1945 г.).
18 UM GSК-Stockholm 1962 5 К 8а (записи от 15.05.1945 г.).


5. Датское правительство и русские
149
Енс Хольм (1894—1979) был хуторянином, консерватором и одним из руководителей движения Сопротивления на Борнхольме. После высадки советских войск он был избран представлять интересы борнхольмцев перед правительством и ригсдагом в Копенгагене. Его подробные отчеты и переписка с Кристмасом Мёллером являются важным источником для понимания настроений как в ригсдаге и правительстве, так и на Борнхольме после советской высадки (Jul på Bomholm 1979)
посол сказал этому человеку, что предпринятое русскими блокирование всех связей между Борнхольмом и остальной страной поставило борнхольмцев в необычайно трудное положение. Дания горит желанием иметь хорошие отношения с русскими, а блокада может подействовать раздражающе. Советский представитель хорошо понимал это, но он считал, что речь, вероятно, идет всего лишь о “технических проблемах”. 17 мая ответ из Москвы еще не был получен19.
Датское правительство так никогда и не получило ответа на просьбу принять датского министра иностранных дел для ведения переговоров о присутствии советских войск на Борнхольме. Кремль не был намерен обсуждать этот вопрос и держался такой позиции все время пребывания войск на острове. С датской стороны также было сделано не слишком много, чтобы добиться прямых переговоров, даже после того как Москва 16 мая признала правительство освобождения и Т. Дёссинга в качестве посла этого правительства в Москве. Дёссинг был сразу же информирован о демарше Крусе касательно Борнхольма, но заниматься этим делом его не просили20. Вместо официального ответа на просьбу Кристмаса Мёллера Крусе получил неофициальное заверение советской миссии о том, что у Дании нет поводов для беспокойства насчет Борнхольма. По всей вероятности, советские войска покинут датский остров, когда англичане освободят остальную часть Дании. Говорилось, что Кремль скептически относится к желанию датского министра иностранных дел приехать в Москву, поскольку это только создаст ложное впечатление, будто есть какая-то проблема, которую надо обсуждать. Между прочим было подчеркнуто, что советскую сторону сильно огорчало “поведение” датской прессы21.
Другими словами, советское правительство отказывалось даже обсуждать занятие Борнхольма с датским правительством. Но в то же время оно выразило желание, чтобы датская пресса не писала критически о занятии датского острова.
19 Ibid (запись от 17.05.1945 г.).
20 Ibid (запись от 17.05.1945; Крусе — Дёссингу 17.05.1945 г.).
21 Ibid (запись от 19.05.1945 г.).


150
Бент Енсен
DANMARK
Монтгомери занял Копенгаген (датская почтовая марка)
И наконец, оно четко указывало на то обстоятельство, которое, судя по всему, было важным мотивом, чтобы не покидать Борнхольм сразу после разоружения немецких солдат: Москва хотела держать на острове значительные военные силы до тех пор, пока британские оккупационные войска будут находиться в других частях королевства. И постепенно на Борнхольм были стянуты советские войска, численностью приближающиеся к числен¬
ности английского экспедиционного корпуса.
Майская миссия Енса Хольма
Когда первая советская 48-ча- совая блокада Борнхольма была прекращена, местный комитет решил тотчас же послать своего представителя в Копенгаген, чтобы поставить вопрос о сложившейся ситуации перед правительством и ригсдагом. Этим представителем стал участник Сопротивления член консервативной партии Е. Хольм: считалось, что он имеет наиболее тесные политические связи с министром иностранных дел. Обратились с ходатайством к полковнику Стребкову, и 12 мая — в тот самый день, когда Монтгомери прибыл в Копенгаген и встретил там восторженный прием — Стребков дал разрешение: “одному датчанину лететь в Копенгаген”22. Таким образом, простой местный борнхольмский политик мог отправиться в Копенгаген, но в то же время ни одному представителю датского правительства или союзнической военной миссии в Копенгагене не позволялось прибыть на оккупированный остров. Вечером 13 мая Е. Хольм прибыл в копенгагенский аэропорт Касгруп, а всего полтора часа спустя уже состоялась его первая встреча с Кристмасом Мёллером. В последующие дни он должен был встретиться еще с рядом министров, депутатов ригсдага, чиновников и журналистов23.
Министр иностранных дел сообщил своему однопартийцу с Борн¬
22 Lokalkomiteens arkiv (доклады — документ по-датски и по-русски с резолюцией Стребкова).
23 Jans Holm arkiv (отчет Енса Хольма местному комитету от 18.05.1945 г.).


5. Датское правительство и русские
хольма, что давно бы уже прибыл на Борнхольм, если бы советские власти дали разрешение. Впрочем, по его словам, он сделал для Борнхольма все возможное. Согласно информации двух чиновников, занимавших центральные посты в Копенгагене, Кристмас Мёллер “упорно вынуждал англичан заняться этим делом”, но они были очень сдержанны. В более поздней беседе Кристмас Мёллер заверил также Хольма в том, что желание борнхольмцев полностью разделяют и он, и правительство. Но Борнхольм “не должен в данной ситуации требовать, чтобы со стороны правительства предпринималось что-либо, могущее привести к серьезнейшим последствиям”. Было бы легко выступить с заявлением, в котором правительство осудило бы поведение русских, но это лишь ухудшило бы положение, и перспективы достичь благоприятного исхода стали бы менее вероятны. Борнхольмцы должны верить, что правительство делает все для того, чтобы и для Борнхольма, и для всей страны все окончилось усилием. Надо твердо стоять на позиции, занятой правительством: “принимать русских освободителей так же сердечно, как англичан”. Чтобы достичь чего-то, нужно прежде всего стараться не вызвать в русских недовольства или подозрительности.
Такой же ответ Е. Хольм слышал отовсюду. Все члены правительства и политики — В. Фибигер, О. Б. Крафт, Аксель Мёллер, Ханс Расмуссен — выказывали сочувствие борнхольмцам и понимание ситуации, но все они также говорили, что нельзя сделать больше того, что уже сделано. Борнхольмскому политику
151
вскоре стало ясно, что политики страны считают эту проблему деликатной и политически опасной, которая должна решаться с величайшей осторожностью, и Е. Хольм понял также, что Кристмас Мёллер больше других стремился помочь борнхольмцам24. Два министра- консерватора — министр торговли Фибигер и министр обороны Крафт — были против посещения членами правительства Борнхольма. Можно лишь говорить об отправке туда чиновников, говорили они. В противном случае это будет выглядеть так, будто сама Дания превращает этот вопрос в вопрос большой политики.
Е. Хольм подчеркивал, что среди населения Борнхольма царит чувство безнадежности, огорчения и сомнения и “твердое и настойчивое желание, чтобы Борнхольм по- прежнему оставался датским”. Выходец с Борнхольма директор департамента министерства финансов К.Х. Кофод направил через министра труда и социальной политики X. Хедтофта обращение к премьер- министру Булю с просьбой отменить запланированное факельное шествие в Копенгагене в честь освобождения. Буль, по словам Ко- фода, “рассердился” и полностью отклонил просьбу, сказав: “нельзя отказываться от всего из-за этого маленького острова”. Буль все же обещал обдумать возможность сказать несколько слов о Борнхольме в своей речи на факельном шествии. У премьер-министра не было, очевидно, времени самому встретиться с Е. Хольмом. Но многие из депутатов ригсдага и журналисты, с которыми встречался Е. Хольм, выражали свое отвращение по поводу
24 	Министр обороны О.Б. Крафт характеризовал ситуацию как “трудную и опасную”, так как не было известно, каковы намерения русских, поскольку Москва не признала Данию как союзника. См.: Kraft О.В. Op. cit. S. 22.


152
Бент Енсен
всех торжеств и радости, демонстрировавшейся в связи с освобождением, тогда как Борнхольм в этих празднествах не мог участвовать. Некоторые, однако, были согласны с тем, что празднества отменить нельзя, поскольку в этом случае был риск пробудить недовольство русских. Пресса тоже не должна писать о Борнхольме сверх необходимого, дабы не дразнить русских. Один из представителей движения Сопротивления сказал, что борнхольмцы должны нести свой крест со спокойствием и достоинством. Большинство выражали, между прочим, мнение, что “русские будут настаивать на создании своей морской базы на острове”.
Председатель фолькетинга X. Расмуссен (родом из Рённе и оттуда же избранный в парламент) проявил инициативу, чтобы встретиться с Е. Хольмом. Он был глубоко обеспокоен сложившейся ситуацией, но заверил борнхольмского посланника, что министр иностранных дел Кристмас Мёллер денно и нощно пытается изыскать возможности, чтобы вставить несколько слов о Борнхольме в правительственное заявление. Вопрос этот, однако, чрезвычайно опасен, сказал председатель фолькетинга, поскольку высказывание правительства не должно быть неправильно истолковано русскими.
Итак, борнхольмский посланец не вынес ничего конкретного из своих многочисленных бесед с влиятельными людьми в Копенгагене, но зато получил — от правительства и от других лиц — объяснение молчания правительства, ригсдага и прессы: все боялись раздразнить Кремль. Это объяснение, бывшее, несомненно, верным, вряд ли мог¬
ло утешить, скорее наоборот. Судьба острова решалась силами, находившимися вне Дании, а датское правительство было испугано, как мышь.
Заседание правительства 18 мая
17 мая снова было разрешено использовать в служебных целях телефон и телеграф. Датские (но не английские) представители власти получили также разрешение летать на Борнхольм и с Борнхольма25. Поэтому 18 мая губернатор острова фон Стеманн смог наконец-то вылететь в Копенгаген (он был единственный пассажир в самолете), чтобы представить правительству отчет и посоветоваться о том, какой политический курс взять по отношению к Москве и советским войскам на Борнхольме, а также о массе практических проблем, вставших в связи с разрушениями. Перед копенгагенской прессой губернатор делал хорошую мину при плохой игре — он отмел все слухи о грабежах и злодеяниях советских солдат, назвав их ложными, и охарактеризовал отношение к советским войскам как хорошее26. Совсем другую картину рисовал фон Стеманн в своих секретных отчетах правительству.
Москва, наконец-то, официально признала датское правительство, вопреки частному мнению Дёссин- га, считавшего, что сначала правительство освобождения должно “совершить паломничество в Москву, чтобы получить отпущение грехов” за то, что в 1941 г. Дания порвала дипломатические отношения с Советским Союзом. В конце мая Дания также получила право участвовать в конференции в
25 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 173 ff.
26 Berlingske Tidende. 19.05.1945.


5. Датское правительство и русские
Сан-Франциско, где союзнические державы вели переговоры об образовании новой всемирной организации — ООН27.
Сохранились два описания встречи борнхольмского губернатора с правительством. Одно принадлежит О.Б. Крафту, другое — самому фон Стеманну. В главном описания соответствуют друг другу. Фон Стеманн пишет, что после завтрака в Шнапстинге (так шутливо называли ресторан при фолькетинге) с директорами департаментов К.Х. Кофодом и Юстусом Сорб- рейем, а также с директорами страховых обществ он был принят премьер-министром Булем, который провел его к собравшемуся правительству, и он был усажен между премьер-министром и министром иностранных дел. Фон Стеманн метал громы и молнии, так как был недоволен политикой правительства в отношении Борнхольма. Больше, чем другим, досталось министерству иностранных дел за то, что он много раз обращался к министерству и “ни разу не получил никакого ответа, даже после советского ультиматума, хотя была целая ночь до бомбардировок”. В своих неопубликованных воспоминаниях Стеманн пишет, что “делать это было далеко не так уж приятно, это была очень сильная критика министерства иностранных дел”. Он критиковал правительство и за молчание после бомбардировок, что очень расстроило борнхольмцев. Кристмас Мёллер, который, кажется, был задет этой критикой, раздраженно заметил, что правительство не могло критико¬
153
вать русских, которые были “нашими союзниками и освободителями”. Но губернатор ответил на это, что правительство должно было публично возложить вину на немецкого коменданта. Чтобы исправить положение, создавшееся из-за причиненных разрушений, нужно, чтобы несколько министров немедленно прибыли на Борнхольм, на что русские только что дали разрешение. Стеманн настойчиво предлагал, чтобы делегацию министров возглавил кто-нибудь из тех, кто руководят внутренней политикой, но министр иностранных дел тоже должен быть в этой делегации. Было бы неумно придавать поездке внешнеполитическую окраску, так как русские несколько раз отклоняли желание министра иностранных дел прибыть на Борнхольм. Кристмас Мёллер был в плохом настроении и постоянно прерывал доклад губернатора. В разгар заседания позвонил генерал Дювинг, прослышавший о приезде губернатора в Копенгаген и очень хотевший встретиться с ним. В связи с подозрительностью русских и их прохладным отношением к англичанам фон Стеманн поставил условие, чтобы встреча с английским генералом проходила в строгой тайне28.
Запись Крафта дополняет запись фн Стеманна. Крафт пишет, что в правительстве возникло некоторое удивление, когда фон Стеманн прямо отсоветовал ставить Кристмаса Мёллера во главе делегации (согласно Крафту, губернатор даже предложил, чтобы министр иностранных дел повременил с поездкой
27 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 7. П. 32. Д. 442 (запись бесед с Дёссингом в НКИД от 7.05—16.05.1945 г.); Ф. 085. Оп. 29. П. 121. Д. 5 (запись беседы от 16.05.1945 г.); Ф. 06. Оп. 7. П. 4. Д. 43 (запись беседы Деканозова с Дёссингом от 16.05.1945 г.). См. также: Jacobsen Т. Føren i doren. S. 88—91 и неопубликованную рукопись автора “Признание Москвою правительства освобождения” (по-датски).
28 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 182—183; Idem. Utrykte erindringer... S. 652—654.


154
Бент Енсен
Датская правительственная делегация на аэродроме под Рённе мая 1945 г. Слева от Кристмаса Мёллера, произносящего речь, стоит Кнуд Кристенсен. За Кристмасом Мёллером, наполовину заслоненный им, — Аксель Ларсен, затем Ханс Хедтофт в светлом плаще, директор Т. Лунд из “Общества 1866”, начальник конторы Эрик Абитц, инженер Мильнер, губернатор, городской казначей Миккельсен и, наконец, журналист. В левой части фото — командующий округом Йоргенсен, К. Ниссен, главный врач Х.К. Ольсен, рабочий Ч. Бёрнер, председатель сельской общины Е. Хольм и редактор В. Кьёдт — члены местного Совета свободы (Bomholm besat, bombet, befriet)
на Борнхольм, дабы русские не думали, что будет обсуждаться политика). После дискуссии в правительстве, по предложению Фроде Якобсена и Могенса Фога, было решено, что министр иностранных дел должен поехать на остров, чтобы официально приветствовать советские войска, прибывшие в Данию. Недавние сомнения Крафта и Фибигера по поводу направления министров на Борнхольм были, таким образом, отклонены. Губернатор представил свои политические оценки и рассказал о новом аэродроме, который начали возводить советские войска. Русские хотят, сказал он, чтобы все переговоры велись непосредственно с датскими властями без вмешательства с английской или американской сторо¬
ны. Фон Стеманн был настроен крайне пессимистично и сказал, что развитие событий “как минимум идет в сторону установления русских баз на Борнхольме” и что население на его острове “на грани отчаяния”29.
Без сомнения, прав был губернатор, а не министр иностранных дел и правительство, когда речь шла об оценке поведения правительства после бомбардировок и советской высадки. Если боялись задеть Москву, ничего не стоило бы (и было бы политически выгодно) возложить вину за разрушения на немцев - что вскоре и было сделано. Конечно, это было бы ложью, но ведь и датское правительство молчало отнюдь не из-за любви к истине. Теперь, когда советские
29 	Kraft О.В. Op. cit. S. 23-24.


5. Датское правительство и русские
войска на острове — факт, правительство должно, как пишет Оле Бьёрн Крафт, попытаться наилучшим образом использовать ситуацию. На этом заседании правительства Кристмас Мёллер, при полной поддержке остальных министров, сформулировал политику правительства следующим образом (то же он сказал еще за день до этого Е. Хольму):
“относиться к русским войскам надо так же, как к американским и английским, и исходить из того, что когда остров будет освобожден от немцев, то, естественно, и русские уйдут оттуда. Можно сказать русским, как, впрочем, и западным союзникам, что мы надеемся на их уход в ближайшее время” (курсив мой. - Б. Е.).
Затем премьер-министр Буль попросил фон Стеманна делать все, чтобы линия правительства проводилась и на Борнхольме, чтобы избежать демонстраций — также и в интересах самих борнхольмцев30. Если просьба премьер-министра была вызвана страхом, что своевольный губернатор примется за дело очень демонстративно, то этот страх был безоснователен. Фон Стеманн тоже считал, что тактически умнее не провоцировать Москву и ее оккупационные войска. Губернатор тщательно следил за тем, чтобы борнхольмские газеты не писали ничего, что могло бы раздражать советские войска. Но он не считал, что должен вести себя пассивно.
Прежде чем вернуться на Борнхольм, фон Стеманн побывал на аудиенции у короля, чтобы лично
155
доложить его величеству о событиях на Борнхольме. Король, который был знаком с большинством отчетов губернатора, был, по словам фон Стеманна, очень растроган. Губернатор по собственной инициативе передал ему привет от борнхольмского населения и взамен получил королевский привет и чек на 10 тыс. крон — как личный вклад королевы и короля в дело восстановления острова. Из дворца, резиденции Амалиенборг губернатор направился на датское радио, где записал на пленку выступление для вечерней программы новостей. Затем он встретился с Сорбрейем в министерстве внутренних дел, чтобы обсудить восстановление двух разрушенных городов. Встреча с Дювингом в конце дня в МИДе обойдена им молчанием и в опубликованных и в неопубликованных воспоминаниях. Но Дювинг подтверждает, что он встречался с фон Стеманном 18 мая и из первых рук получил ряд сведений о ситуации на оккупированном СССР острове, который ему не дали освободить и на который теперь он и его офицеры не могут ступить из-за русских31.
Приезд правительственной делегации
На заседании правительства в Копенгагене фон Стеманн почти приказал послать на остров правительственную делегацию. День спустя она прибыла на Борнхольм. В нее входили Кристмас Мёллер, Кнуд
30 Kraft О.В. Op. cit. S. 24-25.
31 WO 205 170 (Дювинг - в ШСЭС 19.05.1945 г.). Стеманн побывал также у генерал-лейтенанта Гёртца в военном министерстве. Дело в том, что члены борнхольмского движения Сопротивления просили его передать генералу, что Движение хочет быть под началом лейтенанта Йоргенсена, а не под руководством коменданта Борнхольма полковника Вогепе- терсена. Причиной было то, что комендант Вогепетерсен имел среди борнхольмцев плохую репутацию из-за своей безынициативности во время оккупации. Он, в частности, после 29 августа 1943 г. позволил немцам захватить датское военное имущество.


156
Бент Енсен
Кристенсен, Ханс Хедтофт и Аксель Ларсен. Потребность в приезде такой делегации, нужно сказать, была велика. Численность и состав делегации демонстрировали, что Борнхольм воспринимается серьезно. Согласно фон Стеманну, министр внутренних дел К. Кристенсен был официальным руководителем делегации, и губернатора очень раздражало, что не этот малоразговорчивый ютландец, а болтливый Кристмас Мёллер брал все время слово и на деле выступал как руководитель делегации. Официальной целью делегации было осмотреть повреждения и обсудить с местными властями вопросы о помощи потерпевшим ущерб борнхольмцам, а не ведение переговоров с советскими властями на острове. Неофициально визит министров, разумеется, в первую очередь должен был продемонстрировать как борнхольмцам, так и русским, что Борнхольм — датская территория и таковой должна и оставаться.
Четыре министра и директор департамента К.Х. Кофод прибыли в санитарном самолете спасательного корпуса “Зона”. На аэродроме в Рённе их встречал губернатор, старший врач Ольсен и полковник Стребков. Кроме советской роты, у посадочной полосы были выстроены и две датских роты: одна — движения Сопротивления, другая — борнхольмского гарнизона. Когда солдаты должны были прокричать “ура!”, они сделали это менее громко, чем могли бы, из-за того, что они были сердиты на Кристмаса Мёллера за его поведение во время бомбардировок. Чтобы вообще вытянуть из них это “ура!”, пришлось прибегнуть к внушению, что они как солдаты должны подчиняться приказу32.
Мы уже упоминали, что в своем выступлении на аэродроме Кристмас Мёллер охарактеризовал советские разрушения как “подлость одного немца”, а Аксель Ларсен говорил о “бесчестном немецком поступке”. Кристмас Мёллер сказал дальше, что “наши мысли и чувства были с борнхольмским населением даже во время наших самых больших празднеств, которые были выражением нашей радости в связи с освобождением”. Наподобие этого было и высказывание министра иностранных дел о том, что в Копенгагене чувствовали себя уверенно, “когда наши русские друзья прибыли на остров. Мы знали, что они хорошо и основательно произведут чистку врагов”. Слишком основательно, должно быть, подумали многие борнхольмцы. На специальной пресс-конференции Кристмас Мёллер опроверг слухи политического характера, т. е. слухи о советских базах на Борнхольме, как лживые. Министр иностранных дел предостерег также от мысли, что Дания не станет снова свободной и независимой настолько, что сможет сама целиком и полностью защищать свои собственные интересы. “Тот день, несомненно, совсем не так далеко”, — сказал он33.
Здесь министр иностранных дел намекал на многочисленные предположения о намерениях Москвы в связи с ее многочисленным военным присутствием на датском острове. Он ничего не сказал и, естественно, ничего и не мог сказать конкретного о том, что интересовало борнхольмцев большё всего: когда они станут хозяевами в своем доме? что делает правительство, чтобы приблизить это время?
32 Устное сообщение Т. Викманна автору.
33 Bornholms Tidende. 22.05.1945.


5. Датское правительство и русские
Аксель Ларсен дал понять, что “настоящие переговоры должны... вестись между Копенгагеном и Москвой, и эта сторона дела не имеет ничего общего с нашим приездом”. Полковник Стребков в своей речи заверил, что его войска прибыли на остров исключительно для его очистки от немцев. Но к этому он добавил и важную оговорку: “Когда эта задача будет решена (может быть, только по истечении долгого времени. — Б. Е.) ваша страна и ваш остров снова будут полностью свободны и независимы”34.
Когда Кристмас Мёллер ехал из аэропорта в муниципалитет, вслед ему свистели. После поездки по острову была встреча с бургомистрами в Рённе и Нексё, с членами ригсдага Х.К. Кофодом и Й.Е. Ларсеном, а также с другими представителями руководства острова. Обсуждались проблемы снабжения и восстановления разрушенных городов, а на вопрос Ore Андерсена о видах МИДа на будущее острова Кристмас Мёллер повторил успокаивающе, что никаких оснований для страха нет35.
20 мая министр иностранных дел устроил в “Дамс-отеле” в Рённе банкет (согласно фон Стеманну, “гигантский обед”) с участием высших советских офицеров. Судя по меню, которое было отпечатано по- датски и по-русски, и еды и питья там было вдоволь. Генерал Журчен- ко, который был на острове в командировке, тоже был приглашен. За столом он, министр иностран¬
157
ных дел и губернатор заняли почетные места. Официальный же руководитель делегации министр внутренних дел К. Кристенсен был размещен в самом конце стола между двумя советскими офицерами и без переводчика, так что он был вынужден сидеть, не проронив в течение нескольких часов ни слова36. Советский генерал произнес тост за короля, а Кристмас Мёллер - за Сталина. К большому недовольству фон Стеманна министр иностранных дел сказал, что “Сталинград вписан во все датские сердца”. Губернатор позднее писал в воспоминаниях, что после бомбардировок борнхольмцы меньше всего помнили о Сталинграде. “Они ненавидели русских и никогда не простили Кристмасу Мёллеру этого чудовищного высказывания”.
Критически настроенный губернатор считал, что речь министра была невыносимой, пустой чепухой37. Совсем иные, упрямые ноты слышались в речи врача Ольсена, выступавшего от имени движения Сопротивления (которую фон Сте- манн совершенно игнорирует в своих воспоминаниях): “Период подполья был для нас пустяком, два дня свободы (5 и 6 мая. — Б. Е.) были праздником, бомбардировки и эвакуация — пятью рабочими днями... Мы просим министров передать от нас привет коалиционному правительству и сообщить, что мы верно стоим на восточном рубеже Дании и верим в нерушимую общность с нашей старой роди-
34 Bornholms Tidende. 19.05.1945 & Berlingske Tidende. 20.05.1945, а также различные материалы в UM 87 F 3/19. Выделенную оговорку цитировала лишь Berlingske Tidende.
35 Stemann P.Chr. Utrykte erindringer... S. 666.
36 Кроме того, на приеме были полковники Рязанов, Стребков и Полувекшин, майоры Павлов и Антоник, подполковник Чуренко, капитан 2-го ранга Шавцов и старший лейтенант Викторов. Здесь же было 12 переводчиков (датчан). План, указывавший места за столом, свидетельствует о том, что полковник Рязанов был выше полковника Стребкова по субординации.
37 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 187; Idem. Utrykte erindringer... S. 667.


158
Бент Енсен
Den russiske Overkommando forsikrer, at Besøget paa Bornholm kun er midlertidigt
Repræsentanter fra Den Russiske Kommando fremsætter officiel Meddelelse til Befolkningen
Amtmand von Stemann var i Gaar Eftermiddags tilkaldt til en Forhandling paa de russiske Troppers Stabskvarter i Rønne. Det var Repræsentanter for Kommandoen, Oberst Kaplunofski og General Korotkof, der havde ønsket en Konference med Amtmanden.
Obersten meddelte i Forhandlingens Løb, at Amtmanden fra tidligere Lejligheder var kendt med Formaalet med de russiske Styrkers Ophold paa Øen, men Obersten var alligevel blevet bemyndiget til at fremsætte en officiel Udtalelse fra den røde Hærs Kommando. Denne officielle Meddelelse har følgende Ordlyd:
Meddelelse fra Den Røde Hærs Kommando
Den 11. Maj 1945 landsattes Dele af Den Røde Armé paa Øen Bornholm, som de rensede for tyske Tropper.
Øen Bornholm er en Del af Danmark, og den er kun besat af vore Tropper, fordi den ligger bag ved vor tyske Occupations-Zone. Øen er besat af Den Røde Armés Tropper midlertidigt, indtil de i Forbindelse med Krigen staaende Spørgsmaal i Tyskland er løst.
Den Røde Armé paa Øen Bornholm har ikke til For- maal at forstyrre Befolkningens normale Liv eller blande sig i den danske Administrations Sager.
dateret den 22. Maj 1945.
Den Røde Armés Kommando.
Первое официальное советское заявление о цели оккупации Борнхольма. В нем ошибочно указывается, что советские войска высадились 11 мая (Bornholms Tidende. 24.05.1945 г.)


5. Датское правительство и русские
ной”38. Губернатор и Хедтофт сочинили в шутку речь, которую мог бы произнести К. Кристенсен. Она была краткой и убедительной: “Ни фига не понимая во внешней политике, хочу сказать русским: если вы сможете скорее убраться, мы вам будем чертовски благодарны. Выпьем же за это!” К. Кристенсен сказал, что примерно это он и хотел выразить39.
Губернатор считал, что визит министров в общем и целом удался. За ним, кстати, пристально следили в Москве: нарком иностранных дел Молотов и два его заместителя, Вышинский и Деканозов, а также советское Верховное главнокомандование были о нем информированы 19 мая. Связь между Данией и Москвой могла быть быстрой, когда советская власть была заинтересована в этом40. “Известия” также поместили заметку о визите датской делегации министров и процитировали одну из речей Кристмаса Мёллера, в которой он благодарил Сталина и Красную Армию.
Но борнхольмских участников движения Сопротивления этот визит министров разочаровал и рассердил. Они надеялись, что смогут обсудить с министрами политическую ситуацию, но это их предложение было отклонено под предлогом, что визит носит не политический, а представительский и экономический характер. Участники движения Сопротивления считали также, что оно должно было быть широко представлено за просторным столом министра иностранных дел41. Один анонимный автор отчета в разведку датского
159
Главного командования считал визит от начала до конца неудачным. Самолет опоздал, и, если не считать городских властей, его встречали всего 10—20 любопытных борнхольмцев. В отчете писалось далее:
«Потом Кристмас Мёллер выразил большое поклонение Красной Армии и сказал им: “Добро пожаловать на маленький милый остров Борнхольм”. После обхода строя Кристмас Мёллер держал речь, обращенную к участникам движения Сопротивления. Он подчеркнул, что прибыл не для переговоров (с русскими. — Б. Е.), а чтобы помочь... Со стороны было видно, что его речь все больше и больше раздражала участников движения Сопротивления, поскольку он говорил только об экономической помощи, а не о том, о чем больше всего хотелось узнать всем борнхольмцам, — о судьбе острова. Нужно хорошо знать ситуацию на острове, чтобы понять, как разителен был контраст между речью и действительностью. Вечером в “Дамс-отеле” был устроен праздник для министров и русского штаба. Там много пили, произносили речи и кричали “ура” за Россию. А в это время русские войска выехали из города в Альминдин- ген, где приступили к реквизициям, и начались работы на аэродроме под Ст.-Альме гордом».
“Борнхольмцы очень огорчены тем, как Кристмас Мёллер говорил после возвращения в Копенгаген, что на Борнхольме нет признаков возведения укреплений и что нет (советской. - Б. Е.) артиллерии. Но это факт, что уже в воскресенье, 13 мая, артиллерия на острове была, уже было полно прибывшей артиллерии. Это высказывание, идущее в разрез с правдой, вызывает у борнхольмцев возмущение. В их спорах о ситуации на острове можно слышать, что они говорят лишь об этой попойке и о том, как бы получить возможность уехать с острова, поскольку даже большие оптимисты потеряли веру в то, что Борнхольм снова будет свобод¬
38 BLA. Lokalkomiteens arkiv (Raporter 19.05.1945).
39 Stemann P.Chr. Utrykte erindringer... S. 668.
40 АВП РФ. Ф. 06. On. 7. П. 32. Д. 443. Л. 3 (записка от 19.05.1945 г.).
41 Lokalkomiteens arkiv (rapporter 19.05.1945); Stockholmsarkivet (rapport 19.07.1945).


160
Бент Енсен
ным. Настроение такое, что если бы на острове было проведено голосование об общности с Данией или со Швецией, то около 95 % проголосовали бы за Швецию, считая, что Дания предала остров... Большинство населения потеряли уважение к Кристмасу Мёллеру, которое, возможно, когда-то было”42.
После визита министров Кристмас Мёллер получил сердитые письма от граждан из других частей Дании, обвинявшие министра в пресмыкательстве перед Кремлем. Один приходской священник писал, что Кристмас Мёллер должен был выразить сожаление, что “освободители” производили бомбардировки. Священник считал, что у министра иностранных дел был тот же ход мысли, что и у Э. Скавени- уса, только лишь по отношению к другой стороне (Э. Скавениус был датским премьер-министром во время немецкой оккупации и стал символом политики коллаборационизма). Вместе с тем Кристмас Мёллер получал и одобрительные письма. Министр сам отвечал на все письма и посылал в нескольких случаях копии критических обращений назад их отправителям, чтобы они “могли иногда взять их и перечитать”, когда они лучше поймут политику правительства, как он добавлял саркастически43.
После посещения Борнхольма Кристмас Мёллер не был уверен в том, что советские войска не имеют намерений остаться на острове насовсем. Эту мучительную неуверенность он выразил в доверительной форме четыре месяца спустя, но он был — как он писал Е. Хольму в сентябре — “лишен возможности сказать что-либо об этом перед об¬
щественностью”. В целом он чувствовал себя нехорошо и “все более и более чужим во всем этом”44.
Заявление от 22 мая
В то время когда датское правительство пыталось успокоить встревоженных борнхольмцев, в Москве сидели и ломали голову над тем, как объяснить датской общественности “события на острове Борнхольм”. 19 мая Деканозову было представлено два предложения. Можно было сфабриковать текст, представленный как корреспонденция из Нексё от командированного туда корреспондента ТАСС. (Надо сказать, что никакого корреспондента ТАСС до июня на острове не было.) Или же можно было издать официальное заявление ТАСС. М.С. Ветров считал первый вариант наилучшим, поскольку такая “частная” корреспонденция не связывает правительство и дает возможность, если потом потребуется, сделать и официальное заявление. Эта мысль об объяснении появилась в связи с беспокойством (“лживопровокационными сообщениями”), которое было вызвано советскими воздушными бомбардировками и оккупацией острова45.
Два варианта текста отличались лишь стилем, и оба базировались на основополагающих формулировках директивы Верховного главнокомандования от 15 мая. Они оба пытались представить немецкий гарнизон на датском острове, расположенный “между Швецией и северной Германией”, как величайшую опасность в тылу Красной Армии в Германии. Говорилось, что
42 Stockholmsarkivet (rapport 22.05.1945).
43 UM 87 F 3/22 (различные письма Кристмасу Мёллеру и его ответы на них).
44 FO 371 47224 Ns 5830 (записка Хейга от 29.05.1945 г.); UM 87 F 3/22 (Кристмас Мёллер — Енсу Хольму от 4.08 и 11.09.1945 г.).
45 АВП РФ. Ф. 085. Оп.' 29. П. 121. Д. 4 (Ветров и Зинченко — Деканозову 19.05.1945 г.).


5. Датское правительство и русские
из-за ожесточенного сопротивления немцев советские войска были вынуждены на Борнхольме применить “все виды оружия, включая авиацию”. Это описание было сильно преувеличено и во многих отношениях противоречило действительности. Утверждалось также, что немецкое командование пыталось превратить Борнхольм в неприступную базу и убежище для гитлеровских агентов. Говорилось, что даже после подписания акта о всеобщей капитуляции гитлеровцы на острове оказывали “Красной Армии ожесточенное сопротивление”. Но благодаря успешным действиям Красной Армии, сопротивление гитлеровцев было сломлено, и остров “временно занят нашими войсками, впредь до разрешения военных вопросов в Германии”. Официальные датские представители сотрудничают с советским командованием на острове, связи с материком функционируют нормально, и борнхольмцы горячо приветствовали своих освободителей46.
Вместо того чтобы дать возможность ТАСС обнародовать это сообщение, был выбран способ более прямой и как бы исходящий с места событий. 23 мая фон Стеманн был вызван в советскую штаб-квартиру для переговоров. Поводом послужило прибытие на остров из штаб-квартиры на материке нового коменданта острова генерала Короткова вместе с членом Военного совета 19-й армии полковником Каплуновским. Кроме этих двоих, в штаб-квартире находились также полковники Стребков, Рязанов и Полувешкин и еще два политработника — майор Ауслендер и старший
161
лейтенант Г.Ф. Хромушина. Коротков привез с собой официальное заявление о целях советского военного присутствия на острове, которое предполагалось обнародовать в датских газетах. О более конкретных деталях фон Стеманн должен был говорить с майором и старшим лейтенантом. Фон Стеманн получил немецкий перевод заявления, который он перевел на датский язык. После еще одной встречи с майором Ауслендером договорились о следующем заявлении для прессы:
“Сообщение командования Красной Армии.
11 мая 1945 г. части Красной Армии высадились на острове Борнхольм, который они очистили от немецких войск.
Остров Борнхольм является частью Дании и он оккупирован нашими войсками только потому, что расположен в тылу нашей немецкой оккупационной зоны. Остров оккупирован временно, пока в Германии не будут разрешены вопросы, связанные с войной.
Красная Армия на острове Борнхольм не имеет цели мешать жизни населения или вмешиваться в дела датской администрации.
Датировано 22 мая 1945 г.
Командование Красной Армии”47*.
Это сообщение странно тем, что в нем утверждается, будто советские войска высадились 11 мая, хотя, как известно, это произошло двумя днями раньше. (В своих мемуарах губернатор исправил в этом заявлении дату на 9 мая.) В датском переводе употребляется слово “оккупирован”. Такое выражение по- русски в советских заявлениях применительно к Борнхольму никогда не употреблялось. Но основная мысль, однако, содержалась в придаточном предложении “пока в
46 АВП РФ, Ф. 085, Оп. 29. П. 121. Д. 4 (проект для опубликования).
47 Bornholms Tidende. 24.05.1945; Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 196—197. * Текст приводится в переводе с датского (Ред.).
6— 1319


162
Бент Енсен
Германии не будут разрешены вопросы, связанные с войной”. Этим самым вывод оккупационных войск отодвигался куда-то далеко в неопределенное будущее, и Кремль присваивал себе право решать, когда это условие будет считаться выполненным.
Во время переговоров губернатор старался убедить русских в сильной привязанности борнхольмцев к остальной Дании. Он, в частности, рассказал им, что в 1658 г. борнхольмцы освободили свой остров от шведской оккупации. Офицеры-политработники заметили на это, что о советском завоевании острова с намерением удержать его нет речи. В отличие от шведов и немцев, СССР не собирается посыпать на Борнхольм своего губернатора или какие-либо другие гражданские власти. На прямой вопрос губернатора, а нет ли речи о создании советских баз на острове, он получил категорический отрицательный ответ. Русские, по их словам, хотят только обеспечить полную безопасность для оккупационных сил в Германии. Но от кого исходила опасность для советских оккупационных войск в Германии, об этом советские офицеры ничего не говорили, кроме, разве, того, что в Балтийском море все еще находятся немецкие корабли, которые не капитулировали. Фон Стеманну не удалось также получить и более точный ответ на вопрос о том, не были ли оккупация Германии и оккупация Борнхольма взаимосвязанны48.
Борнхольмцы были одновременно испуганы и озлоблены, так как им казалось, что они брошены на
произвол судьбы. Многие на острове считали, что правительство в Копенгагене не делает всего для того, чтобы подчеркнуть очевидную принадлежность Борнхольма к остальной Дании. Согласно отчету советской разведки, построенному на сведениях старшего лейтенанта Хромушиной, губернатор тоже был очень обеспокоен будущим Борнхольма. На приеме у генерала Ф.Ф. Короткова 29 мая, после застолья, фон Стеманн “откровенно говорил об опасениях, что русские, очевидно, сделают остров своей стратегической базой, если они вообще не аннексируют его”49.
Правительство и общественность
Линия правительства в борнхольмском вопросе, которая была принята на заседании 18 мая, была немедленно и с большой удачей запущена в прессу, так что и здесь можно было избежать статей и комментариев, которые могли раздразнить русских. Корреспондент ТАСС М. Косов 16 мая обратился в датский МИД с жалобой на то, как датские газеты пишут о разрыве коммуникаций между Борнхольмом и остальной Данией. Чиновник МИДа ответил ему, что это серьезное дело: СССР — союзник Дании прервал связь Дании с одной из ее частей. Впрочем, чиновник нашел извинение газетам: благодаря их новообретенной свободе им легко было и преувеличивать50. Газеты цитировали также английскую прессу, которая называла Борнхольм “центром урагана” и одной из “щекотливых территориальных
48 UM 87 F 3/16 (запись хода собрания 23.05.1945 г.).
49 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 7. П. 31. Д. 439 (Ветров и Плахин — Молотову); Исторический архив. 1996. № 3. С. 126 (докладная записка Г. Хромушиной).
50 UM 87 F 3/1 (записка Вамберга от 16.05.1945 г.). Коллега Косова Б. Елсуков, напротив, хвалил датскую прессу за ее спокойное и объективное отношение к “тому шуму, которое вызвали события на Борнхольме”.


5. Датское правительство и русские
проблем” Европы (“Берлингске Тиденде” от 16 мая). Газета “Мор- генбладет” спрашивала 18 мая, должен ли Борнхольм превратиться в зону русских военных баз”, и цитировала английский еженедельник “Спектатор”, который ставил проблему Борнхольма рядом с проблемами Польши и Триеста. Большой ущерб, причиненный советскими бомбардировками, был, естественно, также описан: 4 500 человек стали бездомными, 2 370 домов разрушены — писала “Кристелигт Дагбладет”16 мая. И в тот самый день, когда правительство проводило свое заседание, посвященное Борнхольму, в социал-демократической газете “Вестюден” можно было прочитать такой критический комментарий в передовице:
“Серьезный страх охватил всех датчан при тревожных сообщениях об оккупации Борнхольма русскими... Будем надеяться, что русское правительство в отношении Борнхольма не имеет намерений, идущих в разрез с теми суверенными правами, которыми обладает Дания по отношению к острову”.
М. Косов позднее сравнивал описания бомбардировок и занятия Борнхольма в датской прессе с “методами Геббельса” - ошеломляющее сравнение, если учесть, что все согласно сваливали вину за советские бомбардировки на фон Камптца. Реакция этого советского представителя показывает, однако, какое значение придавала Москва своей репутации в Дании. Фон Сте- манн тоже критиковал прессу, но не за “геббельсовские методы”, а потому, что он не хотел, чтобы русские обиделись5!.
Уже на следующий день после заседания правительства газета “Кристелигт Дагбладет” поместила
163
следующий политический комментарий под заголовком “Безосновательные опасения”. Не может быть никакого сомнения, что эта газета была выбрана для того, чтобы оповестить об официальном правительственном взгляде на данный вопрос:
«В официальных кругах Копенгагена совершенно категорически придерживаются того мнения, что опасения относительно будущего положения Борнхольма, которые царят во многих местах в населении, вызваны комментариями иностранной прессы в связи с русской оккупацией острова, и у них нет никакого разумного обоснования.
В этих кругах нет такого представления, что Борнхольм - “центр политического урагана”, но там считают, что меры, предпринятые в последние дни советскими оккупационными властями на острове, имеют лишь неотложное военное, а не политическое значение, так что из этого нельзя сделать никакого вывода о политике русских на Балтике».
В тот же день, 19 мая, датское правительство проинформировало о своей политике Лондон. Датский посол в США X. Кауфманн, участвовавший в заседании правительства, по пути в Вашингтон сделал остановку в Лондоне. Согласно Форин офису, он был “явно обеспокоен” советской оккупацией, но сказал, что датское правительство вынуждено из тактических соображений (читай — Москва) рассматривать этот вопрос в спокойной атмосфере также и потому, что русские, кажется, смотрят на этот вопрос как на дело, касающееся двух дружественных стран51  52.
Для внешнего мира датское правительство представляло дело так, как будто оккупация Борнхольма для Дании не является какой-то проблемой. 13 июня американская
51 Stemann P.Chr. Odyssée... Bd. 2. S. 230.
52 FO 181 1001/1 130820 (Форин офис — британскому посольству в Копенгагене).
6*


164
Бент Енсен
газета “Балтимор Сан” опубликовала несколько высказываний премьер-министра Буля, который не хотел считать этот вопрос проблемным. Относительно “вопроса о советской оккупации датского острова Борнхольм в Балтийском море, о котором много говорят”, — писала газета, — Булю было “нечего особенно сказать”, кроме того, что датское правительство и датский народ ощущают себя в полном согласии с союзнической политикой и имеют хорошие связи и с Востоком, и с Западом. Русское освобождение острова было естественным: военные удачи возложили на русских долг освобождения Борнхольма, и если бы они двигались еще быстрее, то, возможно, и вся Дания могла бы быть освобождена Красной Армией. Слухи о советских планах касательно датских островов, контролирующих вход в Балтийское море из Северного, Буль категорически отверг как не имеющие никаких оснований в действительности. Правительство надеется вскоре приветствовать советского посла в Дании, а также расширить датское посольство в Москве, направив туда экспертов по торговле, культуре и военных. Газетный пересказ высказываний датского премьер-министра заканчивался фразой, что “коммунистическая партия Дании сотрудничает (с правительством. — Б. Е.) лояльно, и в этом плане нет никаких опасений”. Вопрос газеты о том, в какой мере Англия и США заявляли формально или неформально, прямо или косвенно о своих намерениях относительно Борнхольма, был просто-
напросто вычеркнут премьер-министром из списка вопросов и обойден53.
Намордник для прессы
Британский посол в Дании Алек Ренделл предполагал, что датское правительство постаралось, чтобы пресса не писала о Борнхольме и таким образом приглушала проблему. Его предположение было совершенно правильным. Когда дни оккупации были уже сочтены и датская пресса начала нарушать навязанное ей молчание, шведская газета “Дагенс Нюхетер” обратила внимание на то, что после войны для Дании было два жгучих внешнеполитических вопроса — Южный Шлезвиг и Борнхольм. В датской прессе много писалось о первом и “очень мало и очень осторожно” — о втором54.
Цензура не вводилась — это было бы нарушением конституции, а именно от подобного отказались, когда 9 мая отменили закон против компартии (принятый во время немецкой оккупации и противоречащий конституции), но редакции шли навстречу наставлениям и настойчивым просьбам, если правительство считало это необходимым55. Проводились также так называемые встречи с прессой в МИДе, на которых представителям газет внушалась необходимость проявлять “наибольшую осторожность” при описании военного положения на острове и других тем, могущих вызвать неудовольствие СССР. Большинство газет послушно следовало этому и подчеркива¬
53 The Sun. 13.6.1945. Statsministeriet. Statsministerens sekretariat; Buhl V. Korrespondance 1945 (черновик c правкой Буля ответов на семь вопросов газеты “The Sun”).
54 Dagens Nyheter. 13.02.1946.
55 Dau M. Danmark og Sovjetunion... S. 124: правительство ввело цензуру на все статьи и публичные высказывания о советской оккупации Борнхольма. Пресс-бюро МИДа должно было предварительно просматривать такие статьи.


5. Датское правительство и русские
ло, что русская армия была вынуждена применить оружие, дабы вырвать датский остров из рук завоевателя и завершить, наконец, освобождение Дании (“Берлингске Тиденде” от 20 мая 1945 г.). Подчеркивалась улыбчивость русских солдат, их добродушие, была помещена фотография симпатичной женщины — офицера Галины Хро- мушиной, отмечалась чистоплотность Красной Армии в кричащем противоречии с приписываемыми немцам грязью и свинством (“Берлингске Тиденде” от 25 мая и “На- тиональтиденде” от 26 мая). “На Борнхольме все прекрасно”, — оптимистично писала газета “Инфор- масьон” 15 июня.
Однако проблемы в связи с “неправильными” описаниями положения на острове все же возникали. Порядок, когда журналисты, прибывшие из метрополии, сначала должны обратиться в муниципалитет для получения “необходимых инструкций и информации”, не всегда соблюдался. 5 ноября представители прессы снова получили лично от министра иностранных дел внушение проявлять величайшую осторожность, дабы избегать публикации “вредоносных сведений”. Были также разосланы конфиденциальные сообщения копенгагенским газетам и бюро, а также корреспондентам провинциальных газет в столице. Так, министр иностранных дел настойчиво предлагал, “чтобы пресса проявила интерес к 7 ноября — 28-летию русской революции, т. е. ко дню захвата власти большевиками56. Поводом к этим министерским увещеваниям была статья в газете “Экстрабладет”
165
от 30 октября, где говорилось, что 3 тыс. советских солдат после прощального парада 7 ноября на площади в Рённе должны покинуть остров. Советские власти будто бы уже наняли два судна дггя их транспортировки. Эта история, однако, не имела ничего общего с действительностью, о чем и сообщила на следующий день газета “Борнхольме Авис” после наведения справок, в частности, в советском посольстве.
Датскому правительству удалось убедить также шведскую прессу писать о Борнхольме как можно меньше и как можно безобиднее. В Швеции интерес к занятию острова советскими войсками был колоссальным, и шведское правительство считало борнхольмский вопрос очень важным, хотя для внешнего мира и умаляло его значение57. Датский МИД чувствовал себя задетым многочисленными публикациями на эту тему в шведских газетах, и за завтраком для шведских журналистов в начале июня Кристмас Мёллер критиковал шведскую прессу за то, что она слишком много пишет о Борнхольме58. Пресс- бюро датского МИДа инструктировало датского атташе по печати в Стокгольме о том, что официально между Россией и Данией нет никакого конфликта из-за Борнхольма и что было бы желательно, если бы шведская пресса держалась такой же точки зрения. Атташе по печати получил также инструкцию “через товарищеские беседы со шведскими газетчиками” прививать шведской прессе точку зрения, которая не выглядела бы излишне оскорбительной для СССР. Датские прось¬
56 UM 87 F 3/16 (Блюгтен-Петерсен - Стеманну 6.11.1945 г. Не подлежащее разглашению сообщение Пресс-бюро МИДа редакциям газет 5.11.1945 г.).
57 FO 371 47239 № 5588 (Маллет — в Форин офис 16.05.1945 г.).
5« Artetet. 9.06.1945.


166
Бент Енсен
бы, обращенные к солидным шведским газетным издательствам, в значительной степени были выполнены. 30 января 1946 г. датский МИД получил из Стокгольма отчет своего посольства о том, что о дебатах по Борнхольму в нижней палате шведского парламента шведская пресса сообщала так, как было “нужно” датской стороне. Датский посол в Стокгольме также проявлял активность и подчеркивал перед шведским МИДом заинтересованность Дании в том, чтобы в прессе не появлялось сенсационных комментариев о Борнхольме59. Лишь в феврале 1946 г. датский МИД начал терять контроль над прессой. Вдохновленные английской общественностью и прессой, датские газеты стали теперь более самостоятельно освещать тему “Борнхольм и Советский Союз”. Шведская пресса последовала этому примеру60.
Реакция МИДа на статью в еженедельнике “Вайен фрем” (орган партии “Правовой Союз”) демонстрирует, насколько сильно правительство хотело заставить прессу писать так, как нужно. Еженедельник опубликовал переписку между приходским священником, критически настроенным по отношению к поведению правительства, и министром иностранных дел, а также несколько писем от борнхольмцев о беспокойстве в народе, негодовании в связи с советской оккупацией и о возмущении тем, что правительство предало борнхольмцев. Руководитель пресс-службы МИДа Карл Эскелунд сразу же послал редактору еженедельника газеты письмо с настойчивой просьбой о том, чтобы газета “принимала во
Томас Дёссинг проводит пресс-конференцию в МИДе в июне 1945 г. Министр иностранных дел Кристмас Мёллер был склонен считать, что Дёссинг в большей степени являлся представителем Кремля в Дании, чем представителем датского правительства в Москве. Дёссинг никогда не уставал превозносить СССР сталинского периода (рисунок Карла Йенсена)
внимание ту общую линию, следовать которой считается правильным при освещении русской оккупации на Борнхольме”61.
Единственный датский внешнеполитический журнал “Фремтиден”, издававшийся только что образованным межпартийным “Датским внешнеполитическим обществом”, не опубликовал ни одной строчки о Борнхольме во время оккупации. Зато журнал опубликовал ряд точек зрения советской прессы на миролюбивую внешнюю политику Кремля. Примером того, как датская пресса писала о Борнхольме во время оккупации, является цикл статей журналиста Вильяма Енсена о русских на Борнхольме. Этот цикл статей был издан в 1945 г. также в
59 UM 87 F 3/5 (посольство в Стокгольме — в МИД 30.05.1945 г. и 15.02.1946 г.); GSK- Stockholm 5 К 8 (МИД — Гуннару Хельвег-Ларсену 15.11.1945 г.); GSK-Stockholm 5 К 8а (Хельвег-Ларсен — в МИД 30.01.1945 г.).
«о UM GSK-Stockholm 5 К 8а (Хельвег-Ларсен - в МИД 15.02.1946 г.).
61 	UM 87 F 3/5 (Vejen frem 16.05.1945 и записи от 6.06 и 16.06.1945 г.).


5. Датское правительство и русские
форме книги, и Москва отмечала ее как один из многих примеров литературы, отражающей позитивные тенденции в Дании. Брошюра Дёссинга “СССР на пороге мира” (1945 г.) относилась к этой же категории62.
Борнхольмская пресса
Согласно утверждению губернатора, русские предоставили прессе на Борнхольме свободу под его, губернатора, ответственность, что ничего не будет писаться о военной ситуации на острове. И местный комитет Совета свободы, и губернатор просили редакторов газет писать о советских войсках как об освободителях и избегать негативных отзывов. Фон Стеманн собирал представителей местных газет на конфиденциальные встречи, чтобы убедить их успокаивать население и не выступать с критикой — во всех случаях справедливой — русских, поскольку они очень чувствительны. Губернатор сам задал тон, когда он на первом после высадки русских совещании губернского Совета сказал: “Мы с радостью смотрим на товарищеские отношения между населением и войсками Красной Армии, которые день ото дня укрепляются”63  64. Для внешнего мира фон Стеманн всегда преуменьшал серьезность оккупации. В большом интервью шведской газете “Свенска Дагбладет” 9 ноября 1945 г. он опровергал все слухи о советских укреплениях, аэродромах и военно¬
167
морских базах, а также хвалил внимательных русских генералов.
Газеты на Борнхольме были, как правило, крайне дисциплинированны. Когда 17 мая три газеты в Рён- не снова стали издаваться после бомбардировок, в них не оказалось ни одной критической нотки ни о советских бомбардировках гражданских зданий, ни о поведении советских солдат. Напротив, газеты пытались превзойти друг друга, печатая иногда вымученно-позитивные статьи о русских. Так, одна из газет писала, что чувство неуверенности, которое господствовало в первые дни после советской высадки, уступило место сердечному отношению. Такие слова, как “сердечное тепло”, “благожелательность” и “улыбка”, щедро употреблялись, когда газеты писали о советских солдатах. В одном репортаже о футбольном матче между советскими солдатами и участниками движения Сопротивления в Рённе подчеркивался корректный стиль игры русских, и если отдельный русский нарушал все же правила, то случалось это, во всяком случае, неумышленно и было просто “результатом импонирующего избытка энергии”. Между прочим, датчане выиграли в этом матче со счетом 9 : 464.
Борнхольмская пресса была также очень сдержанна в описаниях советской оккупации. Были, однако, и исключения. 8 октября газета “Борнхольме сосиал-демократ” сообщала об антиправительственном
62 Jensen W. Russerne paa Bornholm. Indtryk og Samtaler. København, 1945. Вильям Енсен был автором путеводителей. В частности, в 1939 г. он издал книгу о Польше. В мае 1945 г. редактор одной большой провинциальной газеты порекомендовал ему написать о “визите русских на Борнхольм” (см.: Russerne paa Bornholm. S. 9). Советскую оценку этой книги см.: РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 128. Д. 809 (Баранов — Геминдеру (Институт 205) 27.09.1945 г.).
63 UM 105 Dan 5 (Стеманн — Г. Расмуссену от 18.12.1945 г.); Ibid. 87 F 3/1 (недатированная записка о том, как местный комитет расценивает газетные описания ситуации на Борнхольме после высадки русских и запись выступления в Bornholms Tidende. 26.06.1945). Тогда же Стеманн сделал замечание о временном характере “товарищества”.
64 Bomholms Tidende. 26.05.1945.


168
Бент Енсен
выпаде священника Донса Кристенсена из Аскова, имевшем место на осеннем съезде борнхольмских народных школ Это никуда не годится, сказал Доне Кристенсен, что полгода спустя после освобождения Дания все еще оккупирована иностранными войсками, “как если бы мы были вражеской территорией”. Правительство не исполнило своего долга, поскольку оно должно было давно уже заявить протест Англии, России и Америке и обратить их внимание на то, что Дания сама прекрасно может справиться со своими делами65. Другой священник, пастор Кристиан Бартольди из Хас- лева, тоже высказался критически, но лишь по отношению к русским. Статья Бартольди в “Борнхольме Тиденде” заставила эту газету выступить в конце ноября с возражениями против “потока фантастических историй и более или менее выдуманных рассказов”, которые были опубликованы. Тем не менее губернатор одно время счел себя вынужденным угрожать этой газете цензурой, если она не прекратит писать о вещах, которые оскорбляют русских и создают проблемы в дагско-советских отношениях66.
На Борнхольме так рьяно принялись за дело, что полиция арестовала одного школьного учителя, который распространил несколько номеров кустарно изготовленной газеты под названием “Гив агт!” (“Внимание!”). Министр иностранных дел Кристмас Мёллер был настолько встревожен вредным влиянием этой газеты, что лично звонил фон Стеманну, чтобы просить его заняться указанным де¬
лом. Это был момент, когда министр иностранных дел и губернатор, в виде исключения, были согласны между собой. Фон Стеманн находил, что издание “Гив агт!” не только было крайне неприятным явлением, но также и “совершенно незаконным”. Считалось, что за газетой стоят организации “Данск Самлинг“ и “Шлезвигская лига”. Арестованный школьный учитель пояснил полиции, что он очень интересуется проблемой Южного Шлезвига и что во время немецкой оккупации он также распространял нелегальные издания. Он понял, что статья о Борнхольме в изготовленной им газете может повредить отношениям между советскими властями и датским государством, и обещал впредь не распространять эту опасную газету67. Дело это было щекотливым, поскольку ведущие члены борнхольмского движения Сопротивления (в частности, врач Ольсен) примыкали к тем двум организациям, которые, как полагали, стояли за газетой. Однако на одном из заседаний местного комитета все его члены дистанцировались от этой подпольной газеты68.
Таким образом, горечь и беспокойство, царившие в народе и нашедшие свое выражение в официальных отчетах губернатора и в частных и конфиденциальных письмах борнхольмцев правительству в Копенгаген, никак не отражались в прессе. Это, безусловно, еще больше увеличивало чувство безнадежности среди борнхольмцев.
Однако на иностранные газеты и журналы — кроме шведских — дат¬
63 Другие борнхольмские газеты тоже пересказывали выпады Д. Кристенсена против правительства.
66 UM 105 Dan 5 (Стеманн — Г. Расмуссену 18.12.1945 г.).
« UM 87 F 3/5 (Стеманн - в МВД 6.06.1945 г., копия).
68 	UM 87 F 3/4 (Е. Хольм - Кристмасу Мёллеру 23.05.1945 г.).


5. Датское правительство и русские
ское правительство влиять не могло. Поэтому английские, американские и испанские газеты ставили вопросы, которые не затрагивались в датской прессе69. Фактически существовавшая цензура в Дании, безусловно, способствовала тому, что за границей создавалась искаженная картина ситуации на Борнхольме. Об этом свидетельствуют некоторые запросы о Борнхольме, сделанные в британской палате общин. Если бы был доступ к нормальному освещению событий прессой, то, вероятно, не возникли бы слухи о том, что советские войска строят концлагеря на Борнхольме. На самом деле это были зимние бараки для солдат, которые вначале жили в палатках. Были также сообщения и о том, что немцы провели на Борнхольме испытания атомной бомбы70.
Визит генерал-майора Короткова в Копенгаген
Через две недели после советской высадки на Борнхольм директор Королевского театра сообщил датскому МИДу, что театр собирается дать праздничное представление в честь английских освободительных сил в Дании. Светлым головам в министерстве пришла мысль пригласить и представителей советских освободительных сил с Борнхольма на это представление — в соответствии с официальной политикой правительства (обращаться с войсками восточного союзника так же, как с войсками западных союзников).
169
Вопрос был сочтен настолько важным, что сначала поинтересовались мнением генерала Дювинга. Тот дал свое согласие на приглашение русских, и 25 мая фон Стеманн получил телефонное указание пригласить от имени правительства в Копенгаген 1 июня новоназначенного коменданта Борнхольма генерал- майора Ф. Короткова, а также около двадцати офицеров и солдат. Вместе с англичанами и американцами их должны были приветствовать и чествовать, устроив театральное представление, банкет и прием в столичной ратуше71.
Генерал-майор не мог сам принять приглашение, об этом он должен был сообщить в “вышестоящие органы”. Поэтому приглашение фон Стеманна в переводе на русский язык через командующего 19-й армией было отправлено маршалу Рокоссовскому, командующему 2-м Белорусским фронтом72. Разрешение пришло через несколько дней, но лишь за день до прибытия в Копенгаген губернатор мог сообщить в МИД, сколько человек прибудет и их фамилии. Генерал- майор и его офицеры были размещены в лучшей гостинице Копенгагена — отеле “Англетер”, в то время как два сержанта должны были довольствоваться дешевым “Турист-отелем”. Такую диспозицию устроили, пойдя навстречу пожеланию советских офицеров о разделении высоких и нижних чинов. Из солдат не прибыл ни один. В свите были два политработника — майор Ауслендер и старший лейтенант
69 Newsweek. 04.06.1945; The Observer (без даты); Informaciones. 21.05.1945; Diario. 28.05.1945., Informaciones. 28.05.1945.
70 UM GSP-Stockholm 1962 5 К 8 (МИД - Хельвег-Ларсену 15.11.1945 г.).
71 UM 87 F 3/15 (записи от 23.05 и 25.05.1945 г.).
72 АМО РФ. Ф. 237. Оп. 2430. Д. 114. Л. 467—468 (начальник штаба 19-й армии Ляпин - командующему 2-м Белорусским фронтом 27.05.1945 г. с приложением перевода (с датского на русский) приглашения Короткова Стеманном - от имени датского правительства от 26.05.1945 г.).


170
Бент Енсен
i
Генерал Эббе Гёртц, генерал Федор Коротков и полковник Петр Стребков вышагивают по бетону Каструпского аэропорта, в то время как министр обороны Оле Бьёрн Крафт на фланге идет не в ногу. На заднем плане слева — два политработника: старший лейтенант Галина Хромуши- на и майор Ауслендер, горячо дискутирующие с корреспондентом ТАСС Михаилом Косовым (между ними) (Nordfoto)
Хромушина, причем последняя, по словам фон Стеманна, вела себя, “как примадонна или модель”. В отеле “Англетер” в качестве хозяина выступал дипломат, сотрудник ШСЭС Г. Расмуссен (в будущем министр иностранных дел), одетый в форму подполковника73.
В связи с подготовкой этого визита возникла совершенно неожиданная проблема. Коротков сообщил губернатору, что несколько советских офицеров, которые должны лететь в Копенгаген, не имеют “брюк, соответствующих их рангу”. Поэтому в страшной спешке губернатор должен был достать им 8 м
синего сукна с фабрики военного обмундирования на Зеландии, так что для них были сшиты презентабельные брюки74. Возможно, это единственный случай в истории, когда советские офицеры были одеты в форму, пошитую из продукции датской военной фабрики. МИДу фон Стеманн твердил, что нужно оказывать русским такие же почести, как и другим союзникам. Это, как он полагал, произведет хорошее впечатление на Москву (что было безусловно верно). Поэтому губернатор накануне визита был недоволен копенгагенскими газетами: они недостаточно писали о предстоя-
73 UM 87 F 3/15 (записи от 26.05 и 30.05.1945 г.).
74 Ibid (записи от 30.05.1945 г.).


5. Датское правительство и русские
171
Советский комендант генерал Федор Коротков (в белых погонах), вместе со своим британским коллегой генералом Р.Х. Дювингом и американским полковником Хаббардом на официальном приеме на Ратушной площади в Копенгагене 1 июня 1945 г. Слева, с большим букетом цветов, старший лейтенант Галина Хромушина, несколько выше слева же — Томас Дёссинг. Среди присутствовавших губернатор фон Стеманн, благосклонно улыбающийся, тогда как премьер-министр Вильхельм Буль, министр обороны Оле Бьёрн Крафт, министр транспорта Альфред Йенсен, министр финансов Х.К. Хансен (с дочерью) и Аксель Ларсен стоят с серьезными лицами. Министра иностранных дел Кристмаса Мёллера здесь, кажется, нет. Его преемник, Густав Расмуссен, — за кафедрой, в офицерской форме и высоких сапогах (Королевская библиотека в Копенгагене)
щем прибытии советских офицеров. Он хотел, чтобы были опубликованы фамилии всех русских, а также извещено о времени их прибытия в Копенгаген и маршруте их следования в центр города75.
Короткова и его свиту встретил министр обороны Оле Бьёрн Крафт в копенгагенском аэропорту Каст- руп, где советский флаг развевался рядом с британским и американским флагами. Прибытие в Данию генерала Короткова вместе с его солдатами было, согласно Крафту,
звеном в великом деле освобождения, к которому датские сердца испытывают “безграничную благодарность”. Свободная Дания приветствует Красную Армию, флот и авиацию и через них — великого маршала Сталина. Советский генерал ответил, что “наши солдаты пришли на остров, чтобы освободить его от немецких оккупационных войск, и я уверен, что наше присутствие на Борнхольме может лишь укрепить отношения между датским и русским народами”.
75 	UM 87 F 3/15 (записи от 30.05.1945 г.).


172
Бент Енсен
Советские офицеры без головных уборов на балконе гостиницы “Англеттер ” 1 июня 1945 г. Человек в штатском, крайний слева, рядом с генералом Ф. Коротковым, — датский переводчик. Согласно старшему лейтенанту Галине Хромушиной, восторг копенгагенцев был непередаваемый. Два советских офицера (их нет не фотографии) были одеты как сержанты, чтобы выдержать стиль и на уровне младших чинов (Королевская библиотека в Копенгагене)
Вместе с генералом Эббе Гёртцем советский генерал-майор обошел фронт, состоявший из английского почетного караула и одного взвода датских участников движения Сопротивления. Они приветствовали советского генерала поднятой рукой со сжатым кулаком, т. е. рот- фронтовским жестом. Советскую военную делегацию встречали толпы людей на ее пути в центр города, и на площади Кристианхавен она вынуждена была остановиться из-за того, что туда явилось множество рабочих находящейся рядом верфи “Бурмейстер ог Вайн”.
Короткова немедленно приняли король Кристиан X и королева Александрина в своем замке Ама- лиенборг. Король поблагодарил со¬
ветского генерала за освобождение и просил его передать послание маршалу Сталину, в котором выражалась благодарность Дании за освобождение76. Позже Коротков говорил фон Стеманну, что прием у короля произвел на него большое впечатление, в том числе то обстоятельство, что королева говорила по-русски (Александрина была дочерью великой княгини Анастасии Михайловны — внучки Николая Первого) и что сам король сказал несколько слов по-русски. Коротков получил высокий датский орден Большой Крест — после того, как ему было дано на это разрешение от советского заместителя министра обороны Н. Булганина77. На обеде в Кристиансборге Короткова
76 FO 371 47220 130307 (британское посольство — в Форин офис 1.06.1945 г.).
77 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 7. П. 32. Д. 444 (Деканозов - Булганину 24.10.1945 г. и Булганин - Деканозову 26.10.1945 г.).


5. Датское правительство и русские
посадили рядом с кронпринцессой Ингрид, и она ему настолко понравилась, что перед отъездом на Борнхольм он послал ей 250 красных и белых гвоздик. Хозяином на обеде был министр иностранных дел Кристмас Мёллер. Половину своей речи он посвятил Красной Армии, отметив также “любовь русского народа к своему правительству”. И только в одной фразе коснулся он вопроса о длительности пребывания советских войск на Борнхольме, выступив таким образом с осторожным политическим заявлением. Он дал понять, что датское правительство не считает, что постоянное пребывание советских войск на острове необходимо с точки зрения интересов Дании: “Мы искренне желаем, чтобы наши гости на Борнхольме чувствовали себя хорошо все то время, что они вынуждены провести там в связи с общей ситуацией” (курсив мой. — Б. £.)78. Министр, однако, не пояснил, что имеется в виду под этим предельно расплывчатым понятием “общая ситуация”.
Министр Аксель Ларсен также держал речь, обращенную к советским офицерам. Он говорил по- русски, начав так: “Товарищ генерал и офицеры Красной Армии!”. Он сказал о вкладе датского народа в победу над нацизмом, отметив и любовь народа к отечеству, а также подчеркнув гордость и радость от того, что датчане и сами участвовали в освобождении Дании. В речи этого министра-коммуниста нашли отражение как внутриполитические, так и внешнеполитич.еские проблемы: датский народ, говорил он, выработал в себе силу и волю
173
быть хозяином своей судьбы, и при такой же воле других народов стало возможным образовать международную организацию для сохранения мира, поддерживаемую сотрудничеством — в мирное и в военное время — трех союзников. Это — лучшая гарантия для “нашей маленькой, но бесконечно счастливой страны”79.
Кажется, советский генерал-майор был так же убежден в постоянном сотрудничестве трех союзников, как и датский коммунист. На пресс-конференции, где был поднят вопрос о том, сколько времени продлится пребывание советских войск на Борнхольме, Коротков ответил: “Так долго, как это сочтут необходимым Сталин, Трумэн и Черчилль”. Он сказал также, что в официальных бумагах, которые он получил, ничего не говорится о том, что СССР заинтересован в гаванях и авиабазах на Борнхольме80. Позднее Коротков получил официальный выговор за это легкомысленное и несанкционированное свыше высказывание.
Пресса писала много — если не сказать слишком много — об этом визите. Возможно, МИД по просьбе фон Стеманна обратил внимание редакций на политическое значение, которое будет иметь широкое и позитивное освещение этого визита. Газета “Политикен” перешла всякие границы в похвалах Сталину и его деятельности, принесшей счастье советскому народу в 30-е годы. В России, писала газета, под руководством Сталина произошло нечто очень важное. Сталин показал миру пример энергии и силы воли. Теперь Россия долж¬
78 UM 87 F 3/15 (запись (по-русски) выступления Кристмаса Мёллера на празднестве 1.06.1945 г.).
79 UM 87 F 3/15 (рукопись речи Акселя Ларсена, без даты).
80 FO 371 47220 1 30307 (британское посольство — в Форин офис 2.06.1945 г.).


174
Бент Енсен
на “довершить строительство богатого и счастливого государства”. И народ един и сплочен вокруг личности, которая является его лидером81.
В тот же день возле Кольберга затонул пароход “Вестерхавет”, подорвавшись на мине. Однако в течение еще нескольких дней не сообщалось об этой катастрофе и о многочисленных датских и советских жертвах, моет быть, из-за нежелания разрушить праздничное настроение во время советского визита в Копенгаген82.
Кристмас Мёллер сам в письме к Е. Хольму оценил этот визит как большой успех83. Английский посол в Дании А. Ренделл также считал, что визит с любой точки зрения был успешным, хотя то, как был встречен генерал Коротков, никоим образом не могло сравниться со встречей фельдмаршала Монтгомери за три недели до этого. Ренделл хвалил датское правительство, и особенно Кристмаса Мёллера, за этот умный шаг и за то, что при этом оно сделало хорошую мину при плохой игре84.
Важно отметить, что в связи с визитом не было никаких переговоров между датским правительством и советскими военными властями на Борнхольме. Визит Короткова и был простым визитом вежливости, который ничего не изменил в том факте, что советские военные власти вели переговоры только с местными властями датского острова, а не с правительством в Копенгагене.
Первая датская “инструкция ”
В конце июня Кристмас Мёллер впервые в письменном виде изложил Дёссингу, который в тот момент находился в Дании, проблемы Борнхольма. Вопрос этот не раз был предметом устных обсуждений в датском МИДе. Но письмо министра иностранных дел Дёссингу не назовешь инструкцией о том, чтобы как можно скорее взяться за эту проблему — настолько осторожно и неопределенно формулировал Кристмас Мёллер свои мысли: “Я надеюсь, что Вы при случае (выделено мной. — Б.Е.) сможете поднять вопрос об отправке домой русских войск с Борнхольма, поставив это рядом с эвакуацией войск западных союзников из других районов Дании”. Министр добавлял, что Дания, естественно, будет приветствовать советскую военную миссию или военного атташе в Дании так же, как англичане и американцы85.
Письмо Кристмаса Мёллера Дёссингу содержит всего 6 пунктов, и Борнхольм упомянут только под номером “4”. Это значит, что для правительства были более приоритетны другие вопросы. Первым и наиболее настоятельным пунктом в письме министра своему послу в Москве был вопрос об освобождении и возвращении на родину персонала датской миссии в Берлине, которая была интернирована в один из лагерей под Москвой. Эта тема “чрезвычайно волнует” министра86. Вторая тема — это задача узнать, насколько Москва готова принять датскую
81 Politiken. 2.06.1945.
82 UM 87 F 3/16 (сообщение Стеманна от 4.06.1945 г.).
83 UM 87 F 3/4 (Кристмас Мёллер — Е. Хольму 3.06.1945 г.).
84 FO 371/47225 № 7026/9/15 (Ренделл — в Форин офис 4.06.1945 г.).
85 UM 105 Dan 5 (Кристмас Мёллер — Дёссингу 27.06.1945 г.).
86 Тема об интернированных датчанах не входит в рамки данного исследования, и автор намерен посвятить ему самостоятельную работу.


5. Датское правительство и русские
175
Minister Mogens Fog taler i Rönne den 3. Juni. er han fotograferet sammen med Frihedsbevægelsens Lokalkomite foran Raadhuset under de bornholmske Frihedskæmperes Forbidefilering. Fra venstre: Fuld- ( mægtig Kaj Nissen, Montor Charles Bomer, Minister Mogens Fog, et Glimt af Sogneraadsformand Jens Holm, Regionschef, Lojtnant Jorgensen, Overlæge Olsen, Redaktor Kjodt og Lærer Håkansson.
Министр Могенс Фог (1904—1990) на народном собрании на площади в Ренне 3 июня 1945 г. в качестве члена Совета свободы в окружении членов местного комитета Совета свободы (вверху третий слева) (Bornholm besat, bombet, befriet)
торговую делегацию. Министр делал на этом вопросе “особый упор”. Третьим пунктом был вопрос о военнопленных, т. е. о датских военнопленных в советском плену. Затем уже шел четвертый вопрос — вопрос о Борнхольме. Пятый пункт касался возможности отправки домой немецких беженцев из Дании через Варне- мюнде в советскую оккупационную зону Германии. В конце, в шестом пункте, Дёссингу предлагалось как можно скорее организовать визит в Москву кронпринца и кронпринцессы, возможно, вместе с министром иностранных дел для выражения благодарности за освобождение Дании. Кристмас Мёллер хотел, чтобы Дёс- синг “особым дипломатическим об¬
разом” изучил этот вопрос. Это последнее, какое-то странное, пожелание так никогда и не было исполнено, и что Дёссинг вообще делал в этом направлении, осталось неизвестным.
Итак, что касается Борнхольма, то датский посол в Москве не получил от своего правительства целенаправленных инструкций. Не шла речь и о том, что нужно выразить пожелание, не говоря уже требование, чтобы советские войска покинули датский остров. Когда Дёссинг 6 июля 1945 г. был на аудиенции у Молотова после своей летней поездки в Данию, он сначала долго говорил об СССР, Красной Армии и популярности датских коммунис¬


176
Бент Енсен
тов в Дании, в том числе и на Борнхольме. Затем он сказал, что министр иностранных дел Кристмас Мёллер хотел бы прибыть в Москву во главе торговой делегации. О желательности визита кронпринца с супругой он не упомянул87. Дёссинг нашел возможность косвенно затронуть вопрос о Борнхольме, да и то по советской инициативе, лишь в конце июля. Предлагал ли когда- нибудь датский посол Москве прислать военную миссию в Данию — это не нашло отражения ни в датских, ни в советских источниках. Когда Кристмас Мёллер от имени правительства объявил о готовности принять советскую миссию, англичане уже создали большую военную миссию в Дании.
После июньского письма министра иностранных дел Дёссингу в отношениях Дании с Москвой в течение нескольких месяцев ничего не происходило. Лишь в начале сентября Кристмас Мёллер еще раз сделал неудачную попытку попасть в Москву, чтобы, в частности, обсудить вопрос о пребывании советских солдат на Борнхольме. Сохранилось свидетельство Дёссинга, что он ничего не слышал о борнхольмском вопросе после получения письма от министра в июне 1945 г. и до инструкции, приведшей к ноте датского правительства от 4 марта 1946 г.88 В этот промежуток времени министр иностранных дел искал пути для обращения к советскому правительству через обработку Лондона.
Губернаторская “дипломатия визитов ”
В течение лета 1945 г. фон Сте- манн был инициатором ряда офи-
Генерал Федор Коротков приветствует кронпринца и кронпринцессу, приглашенных на обед в отеле “Хеллигдоммен”. Генерал — при полном параде, включая высокие сапоги со шпорами, кронпринц же — в форме капитана 1-го ранга. Погода была великолепная, и визит прошел с большим успехом для обеих сторон. Генерал Коротков, проведший позднее некоторое время в советской тюрьме, рассказывал своим сокамерникам о “датской принцессе”, которой он был так очарован (Королевская библиотека в Копенгагене)
циальных и других визитов на оккупированный остров. Их целью было показать советским властям на острове, что остров - неотделимая часть датского королевства. Правительство в Копенгагене, напротив, было удивительно пассивно, временами оно даже противилось этим инициативам. Так, однажды губернатор захватил МИД врасплох, так что у МИДа не было даже возможности высказать свое
87 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 7. П. 32. Д. 441 (запись приема Молотовым Дёссинга 6.07.1945 г.).
88 NUD 27 7/20 (Андворд - в МИД 22.03.1946 г.).


5. Датское правительство и русские
177
Кронпринц Фредерик (1899—1972) отдает несть начальнику почетного караула, прибывшего в Рённский аэропорт, чтобы приветствовать прибытие кронпринца и кронпринцессы на Борнхольм. Лицо кронпринцессы Ингрид угадывается за правой рукой кронпринца. Слева — генерал Коротков, за ним — командующий округом лейтенант А.Х. Йоргенсен. Губернатор — в шляпе-треуголке и с саблей. Господин со шляпой в руке — переводчик И. Щелкунов (Королевская библиотека в Копенгагене)
отношение. Такова вообще была излюбленная тактика фон Стеман- на, в том числе по отношению к советским военным властям: как можно меньше спрашивать, дабы не нарваться на “нет”. Диапазон визитов, в организации которых он участвовал, был широк: от официального визита кронпринца с кронпринцессой до приглашения детей с копенгагенских задворков на солнечный остров в период летних каникул. Трудно оценить, какой политический эффект имели все эти визиты, — такие вещи измерениям не поддаются. Некоторые из инициатив фон Стеманна раздражали официальные советские власти, особенно посла в Копенгагене В.И. Плахина. Визиты
должны были ободрить борнхольмцев, и нет сомнения, что они приносили пользу.
Визит Могенса Фога
Член Совета свободы и министр без портфеля в правительстве освобождения коммунист профессор Могенс Фог прибыл на Борнхольм 4 июня по приглашению местного комитета Совета свободы для выступления на народном собрании в честь дня конституции. Это не был официальный визит, где Фог представлял бы правительство, и губернатор — в виде исключения — не был причастен к организации этого визита. На площади перед ратушей в Рённе была воздвигнута почетная


178
Бент Енсен
трибуна, где Фог занял место рядом с членами местного комитета. Лейтенант Тённес Викманн командовал почетным караулом, состоявшим из участников движения Сопротивления, а советские самолеты пролетели над площадью, приветствуя датских “партизан”. Это, должно быть, означало, что данный визит был согласован с советскими властями. Газета “Борнхольме Ти- денде” писала, что на площади в этот день собралось около 8 тыс. борнхольмцев, что сделало это народное собрание самым многолюдным в истории острова89.
Губернатор на этом народном собрании отсутствовал. Ведь это был своего рода праздник движения Сопротивления, а значит, день конкурента губернатора, врача Оль- сена. В своих, обычно подробных, отчетах в Копенгаген фон Стеманн не сообщает ни единого слова о триумфальном визите Фога. Не пишет он об этом и в своих мемуарах. Не был упомянут визит Фога и в годовом отчете советского посла за 1945 г.
Хотя о советском военном присутствии на острове и не упоминалось в многочисленных речах на площади в Рённе, нет никакого сомнения, что эта манифестация борнхольмского движения Сопротивления как части всего датского Сопротивления также была проведена, чтобы подчеркнуть неразрывную связь Борнхольма с Данией.
Визит кронпринца и кронпринцессы
Еще в мае у губернатора зародилась идея пригласить на остров
членов королевского дома кронпринца Фредерика с кронпринцессой Ингрид. Руководящий состав советской части реагировал на это положительно, и у фон Стеманна сложилось такое впечатление, что они не будут запрашивать об этом свои “верхи”. Генерал Коротков хотел только, чтобы его предупредили заранее. Генерал-майора Панкова из Военного Совета 19-й армии тоже спросили об этом, и он сказал Короткову, что не надо препятствовать визиту кронпринца90. Губернатор был уверен, что “такой визит вызовет ликование здесь на Борнхольме и успокоение и радость в широких кругах страны. Не исключено также, что он будет иметь значение и за границей”. 28 мая в Копенгагене было принято формальное решение о проведении такого визита, и в тот же день губернатор сказал Короткову, что надеется видеть генерала в муниципалитете во время визита кронпринца с супругой в ближайший четверг. Однако в последний момент визит пришлось отменить, так как кронпринц слег от простуды91. Это очень расстроило борнхольмцев.
Но губернатор не уставал напоминать МИДу об этой идее, и в прекрасный солнечный день 18 июня этот визит состоялся92. Кронпринц, одетый в форму капитана 1-го ранга, обошел строй советского почетного караула. Генерал Коротков дал завтрак в честь высоких гостей в отеле “Хеллигдомен” в Рё, угощая русскими блюдами, часть которых будто бы была доставлена на Борнхольм из СССР. Из России
89 Bornholms Tidende. 4.06.1945.
90 AMO РФ. Ф. 372. On. 6576. Д. 2 (Каплуновский — Панкову с резолюцией последнего от 23.05.1945 г.).
91 UM 87 F 3/16 (Стеманн - в МВД 23.05, 26.05 и 28.05.1945 г.); UM GSK-Stockholm 5 К 8а (запись телефонного разговора Крусе с Вассом от 30.05.1945 г.).
92 UM 87 F 3/15 (Стеманн - Свеннингсену 26.05.1945 г.).


5. Датское правительство и русские
179
Союзнические (включая двух датских) журналисты во главе с американским майором Дж. Стритером прибыли на Борнхольм в старом аэроплане, принадлежавшем датской авиакомпании. Второй слева — командир борнхольмских борцов за освобождение лейтенант А.Х. Йоргенсен. Визит имел прежде всего символическое значение (Bornholms Tidende)
по этому случаю были выписаны лучшие повара, поразившие своими яствами: маринованной сельдью с Каспия, целиком зажаренными молочными поросятами, волжской икрой, запеченными мясными блюдами и русским слоеным тортом, приготовленным из 135 яиц и 2 кг сливочного масла. Кроме того, русские вина, шампанское и коньяк. Коротков, которому явно нравилась роль хозяина, был галантен по отношению к принцессе Ингрид. Он произнес тост за короля Кристиана X и “замечательный датский народ”, а кронпринц - тосты за Сталина, русское государство и Красную Армию.
Во время своего пребывания в Нексё кронпринц и кронпринцес¬
са выразили свои соболезнования в связи с размерами постигшего Борнхольм несчастья. Но это уже принадлежит прошлому, а теперь надо думать о будущем, сделал вывод кронпринц. Борнхольмская пресса в своих пространных репортажах хвалила королевский дом и всячески подчеркивала, что этот визит, давший борнхольмцам прилив веры и мужества, был “рукопожатием нашего королевского дома”. Согласно секретному отчету датской разведки, визит создал более оптимистичное настроение во всех кругах Борнхольма. Местное радио, рассказывая о визите, представляло отношения между русскими и борнхольмцами как теплые и дружеские. Министр иностранных дел Кристмас Мёллер


180
Бент Енсен
лично благодарил автора этих радиопередач93.
Визит союзнических журналистов
Губернатор придавал большое значение организованному им визиту на Борнхольм журналистов союзнических держав, и советский генерал дал на это свое согласие. Независимое поведение фон Стеманна не нравилось советскому послу в Дании, который рассматривал визит журналистов как первое звено в шпионаже британской и американской разведок на оккупированном СССР острове94.
Руководителем группы журналистов был дипломат Йохан Олуф. Т. Дёссинг, который в то время был в Дании, прибыл как частное лицо. Эти два дипломата остановились у губернатора вместе с майорами Стритером и Греем из миссии ШСЭС в Копенгагене. Всего было 8 журналистов: два датских, три английских, два французских и один советский журналист, сотрудник ТАСС Б. Ёлсуков (ставший вскоре атташе по прессе в советском посольстве в Дании)95. Новоназна- ченный командир борнхольмского военно-морского округа капитан
2-го ранга X. Йоргенсен тоже летел в самолете с журналистами. Свен- нингсен сказал, что о приезде Дёс- синга надо подумать, на что фон Стеманн отреагировал в характерной для него манере: мол, что там думать, “надо это сделать, и все”.
Прибытие Дёссинга на Борнхольм являлось заслугой фон Стеманна. Губернатор удивлялся тому, что ни Дёссингу, ни датскому МИДу ранее не приходила в голову мысль, что было бы естественно для датского посла в Москве прибыть на остров и приветствовать советские освободительные войска в Дании. Но у фон Стеманна была еще и задняя мысль: он получил возможность проинструктировать датского посла в Москве и рассказать ему о своих впечатлениях о пребывании русских на Борнхольме.
Фон Стеманн приветствовал гостей в аэропорту, затем им показали Рённе, после чего был прием в ратуше и концерт русского военного оркестра на площади. Здесь по инициативе нескольких выпускников гимназии большая толпа, впервые после пяти лет оккупации увидевшая англичан и американцев, стала кричать “ура!” в честь Великобритании и США. После этого был прием в штаб-квартире генерала Короткова. Коротков вначале говорил, что у него нет времени, чтобы прийти на званый ужин в муниципалитет, и не хотел давать интервью журналистам. Фон Сте- манну он сказал, что уже дважды имел неприятности от начальства за высказывания о вещах, которые его не касались. Поэтому генерал и пытался избегать любого контакта с журналистами. Но ему так понравился Дёссинг, что на следующее утро он пригласил к себе всех на
93 Bornholms Tidende. 19.06.1945; UM 87 F 3/22 (H. Груннет — Кристмасу Мёллеру 19.06.1945 г. и Кристмас Мёллер - Н. Груннету 20.06.1945 г.); Stockholm-arkivet. Rapport 20.06.1945. Королева Александрина спросила через губернатора советских военных представителей о своем замке в Гельбензанде (Германия), где она родилась, и получила ответ, что замок вместе с содержимым цел и временно использовался как немецкий госпиталь; АМО РФ. Ф. 398. Оп. 9324. Д. 168 (Виноградов — Короткову (без даты); см. также; Stemann P.Chr. Utrykte erindringer... S. 695 f.
94 АВП РФ. Ф. 06. П. 33. Д. 512 (отчет советской миссии в Дании за 1945 г.).
95 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 234 (Дёссинг в мае критиковал в беседах с представителями советского правительства в Москве министра иностранных дел Кристмаса Мёллера за то, что тот посетил Борнхольм).


5. Датское правительство и русские
вечеринку — “необычайно пышную, с морем спиртного”. Губернатор посоветовал Дёссингу выступить с благодарственной речью, обращенной к генералу, так как сам Дёссинг не догадался бы этого сделать.
Фон Стеманн считал, что визит журналистов отлично подействовал на Короткова и русских96. В письме к Кристмасу Мёллеру он писал, что приезд союзнических журналистов “оказал превосходное действие”. Губернатор считал “замечательным и то, что с ними был посол датского правительства в Москве. Нужно было произвести впечатление на генерал-майора Короткова и, согласно фон Стеманну, это вполне удалось, и не только из- за воздействия спиртного97.
Однако согласно газете “Борнхольме Тиденде”, визит превратился в фарс. Журналисты отдали слишком большую дань еде, и особенно напиткам. Когда они с большим опозданием прибыли в Нексё, то уже были пьяны. Вместо того чтобы поговорить с собравшимся народом, они сразу направились в “Хольмс- отель”. Бургомистр города еле улучил момент, чтобы произнести подготовленную заранее речь, и то его перебил пьяный журналист, который тоже решил выступить. Фон Стеманн выступил в газете с возражениями, утверждая, что целью визита было познакомиться с достопримечательностями острова, а также встретиться с представителями советской армии и узнать о ее отношении к местному населению98.
В самой Дании об этом визите тоже появилось несколько статей. Эрлинг Бьёль, посетивший остров
181
среди других журналистов, писал в газете “Информасьон”, что борнхольмцы восприняли советские бомбардировки и разрушение домов с удивительной стойкостью. Не было заметно никакой злобы против русских, ибо они видели в этом вину немцев. Кроме того, прибытие русских означало, что с острова очень быстро были эвакуированы многие тысячи немцев, в отличие от остальной части Дании. Между советскими солдатами и борнхольмцами царили дружеские отношения, писал Бьёль. Русские не захотели использовать грязные немецкие бараки и построили свои собственные. Единственно, что они не привезли на Борнхольм, — это военную технику. Не было видно ни пушек, ни танков, лишь карабины и автоматы. Аэродром, построенный русскими, не мог принимать тяжелых самолетов99.
Однако эта картина далеко не отражала действительности. Если журналисты не видели советских пушек, то это, вероятно, было связано с тем, что они, помимо того, что слишком много времени посвятили возлияниям, просто не получили доступа в закрытые советские военные районы.
Приезд союзнических офицеров и корреспондентов был первой конкретной манифестацией со стороны союзников, подчеркнувшей, что остров принадлежит остальной Дании. Кое-что из этого визита фон Стеманн извлек и для себя лично: майор Стритер написал чрезвычайно лестное письмо, в котором называл губернатора чуть ли не государственным деятелем мирового уровня100.
96 Stemarm P.Chr. Utrykte erindringer... S. 718—721; Morgenbladet. 22.06.1945.
97 UM 87 F 3/24 (Стеманн - Кристмасу Мёллеру 25.06.1945 г.).
9» Bornholms Tidende. 23, 25.06.1945.
99 Information. 28.06.1945.
100 им 87 F 3/25 (Дж. Стритер — г-же Стеманн, без даты, копия).


182
Бент Енсен
Генерал Дювинг, которому не было разрешено освободить Борнхольм, прибыл на остров в качестве гостя советского коменданта генерал-майора Якушова. На снимке — они в Реннском аэропорту 27 июня 1945 г., оба - типичные представители очень разных государств. Сзади слева от Дю- винга видны развевающиеся перья шляпы губернатора. На самом заднем плане — датский комендант острова полковник Й. Т. Вогепетерсен. Господин в мягкой шляпе справа от Якушова - переводчик, русский по рождению и священник по образованию, И. Щелкунов. Справа от Щелку- нова командующий советским Борнхольмским военно-морским округом капитан 1-го ранга Резниченко (Nordfoto)
Дёссинг о Борнхольме
Посол Дании в Москве в необычайно ясных выражениях выразил официальную линию своего правительства в вопросе о Борнхольме, когда он в мае заявил перед прессой, что оккупация Борнхольма была совершенно естественным звеном в ходе военных действий. Когда один шведский журналист спросил Дёс- синга о проблеме Борнхольма, тот лаконично ответил: “Я не знаю ни о какой проблеме Борнхольма”. Оккупация датского острова для него была такой же малой проблемой, как, например, оккупация Копенгагена или Эсбьерга. А во время посещения Борнхольма наибольшее впечатле¬
ние на посла произвела хорошая уборка сена! Дёссинг также с большой уверенностью высказывался о том, что думает Москва о Борнхольме: “В Москве вообще это дело не обсуждают”. Телеграфному агентству “Ритцау” он заявил, что в Москве с большим удовлетворением отметили, среди прочего, официальные высказывания министра иностранных дел Кристмаса Мёллера об оккупации Борнхольма. “Все другие истолкования событий на Борнхольме русские не могут понять”101.
Конечно же, в Москве обсуждали проблему Борнхольма, просто датского посла не посвящали в суждения о том, как можно использовать этот остров. В то время когда Дёс-
101 	Berlingske Tidende. 31.05.1945 (телеграмма Ритцаус-бюро, процитированная в датской газете 31.05.1945 г.).


5. Датское правительство и русские
синг уверенно высказывался об этих вещах, советская дипломатическая служба работала над грандиозным проектом по использованию своего военного присутствия на датском острове, в частности в плане влияния на датскую внешнеполитическую направленность, желая склонить ее в сторону Востока. Публичные высказывания Дёссинга о том, что советская оккупация Борнхольма — проблема несуществующая, были отмечены не только в “Правде”, но и в Наркоминделе102. Возвращаясь в Москву через Стокгольм в начале июля 1945 г., Дёссинг сказал в интервью шведской газете “Дагенс Ню- хетер”: “Борнхольм — это чистая идиллия, почти как в старину!”. Когда он вскоре после своей поездки на Борнхольм вернулся в Москву и был принят Молотовым, он заверил последнего, что Красная Армия очень популярна на датском острове103.
После визита союзнических журналистов и Дёссинга газета “Борнхольме Тиденде” точно охарактеризовала отношение датского посла к Борнхольму (23 июня 1945 г.): “Позиция Дёссинга по отношению ко всему этому вопросу такая же, как и позиция Москвы: все это в целом настолько естественная вещь, что фактически не о чем и говорить”.
Прощальный визит Дювинга
Вероятно, генерал Дювинг должен был благодарить фон Стеманна за то, что он получил возможность посетить Борнхольм, прежде чем его миссия в Дании была закончена. Именно губернатор очень старался, чтобы командующие союзническими войсками в Дании прибыли на
183
Борнхольм с официальным визитом. Еще во время визита Короткова в Копенгаген губернатор спросил командующих, нет ли у них желания побывать на острове. Они ответили положительно. Губернатор обратился к правительству с таким аргументом: дескать, борнхольмское население не может понять, почему генерал Дювинг, адмирал Хоулт и полковник Форд-Тримбл еще не нанесли визита на остров, в то время как генерал Коротков уже давно побывал в Копенгагене, где посетил своих английских и американских коллег. Визитами союзников фон Стеманн стремился также подчеркнуть, что “этот район не был исключительно русским” и что освободителями Дании были не только советские войска. Губернатор убедил газетчиков освещать эту тему. Коротков заинтересовался проблемой, но, с другой стороны, и немного нервничал в связи с политической стороной такого визита и сказал, что должен запросить Москву. Фон Стеманн много раз напоминал Короткову об этом вопросе, и генерал обещал сообщить мнение Москвы, но так и не сделал этого104.
Датскому министру иностранных дел идея с визитом не очень нравилась, потому что она могла вызвать неудовольствие Москвы. В начале июля губернатор вновь обратился к министру с просьбой о том, чтобы английские и американские офицеры “немедленно” прибыли на Борнхольм. Борнхольмцы нервничали и нуждались в ободрении. Они очень хотели бы увидеть высших офицеров союзнических армий, кроме того, полагали, что было бы политически целесообразно организовать та¬
102 	Правда. 1945. 2 июня.
юз Dagens Nyheter. 3.07.1945; АВП РФ. Ф. 06. Оп. 7. П. 32. Д. 441 (запись в дневнике Молотова от 6.07.1945 г.).
104 	UM 87 F 3/24 (Стеманн — Кристмасу Мёллеру 26.06.1945 г.); Stemann P.Chr. Utrykte erindringer... S. 727; Idem. Odyssé... Bd. 2. S. 207.


184
Бент Енсен
кой визит в виду предстоящей конференции великих держав в Потсдаме, писал губернатор. Решающей явилась инициатива Копенгагена и сообщение, что высшие офицеры союзнических армий прибывают105. Третье письмо губернатора министру иностранных дел пришло через четыре дня. Теперь запрет на прибытие иностранцев на Борнхольм был снят, и поэтому Дювинг с сопровождающими мог бы свободно прибыть на остров, не спрашивая на то позволения русских106.
Тем временем на остров прибыл новый советский комендант — генерал-майор А.В. Якушов, и фон Сте- манн, решив теперь взять быка за рога, сообщил ему, что Дювинг и компания уже приглашены и прибудут тогда-то. Новый комендант принял сообщение к сведению без возражений. Дювинг сам был очень заинтересован в визите и несколько раз выражал датскому правительству желание посетить Борнхольм107. Наконец, правительство дало ему разрешение.
Высоких гостей-союзников — генерала Дювинга, адмирала Хоулта и полковника Хаббарда (Форд-Тримбл не смог прибыть) — встречали на аэродроме в Рённе так же почетно, как и датскую правительственную делегацию в мае, т. е. с советским почетным караулом, включая духовой оркестр, со взводом участников движения Сопротивления и с отрядом борнхольмского гарнизона. Присутствовали также начальники этого гарнизона и борнхольмского военно- морского округа, начальник полиции, члены местного комитета движения Сопротивления, представители городского совета. В своей приветственной речи английский генерал сразу же подчеркнул — воз-
Министр без портфеля и председатель коммунистической партии Дании А. Ларсен с молодым советским штабным офицером во время визита 19 мая 1945 г. в качестве члена датской правительственной делегации. А. Ларсен знал русский язык, так как в 20-е годы долгое время находился в СССР (Bornholm besat, bombet, befriet)
можно, по просьбе датского правительства, — что Борнхольм, разумеется, находится вне его сферы (обстоятельство, которое, как ни странно, фон Стеманн не отмечает в своих мемуарах). К сожалению, Дювинг был несколько вялым и много дремал. Зато адмирал Хоулт был в хорошей форме - единственная проблема была в том, что из-за его искусственной челюсти, плохо подогнанной, у него была плохая дикция. Английский адмирал сделал много полезных наблюдений относительно применимости небольших борнхольмских рыболовецких гаваней и рыбачьих лодок. (Он покинул
105 ум 87 F 3/24 (Стеманн - Кристмасу Мёллеру 3.07.1945).
106 Ibid. (Стеманн - Кристмасу Мёллеру 9.07.1945 г.).
107 Ibid. (Дювинг - Кристмасу Мёллеру 12.07.1945 г. и запись в журнале UM от 19.07.1945 г.); Stemann P.Chr. Utrykte erindringer... S. 733—734.


5. Датское правительство и русские
Орсдал, откуда на рыболовном катере поплыл в Нексё.)
Русские явно хотели произвести хорошее впечатление на своих западных коллег в части еды, напитков, речей и “морского искусства”. Фон Стеманн уговорил Якушова прокатить все общество на остров Кристи- ансё на двух советских быстроходных лодках, на одной из которых сидели журналисты. К сожалению, с морским искусством у русских были трудности, начавшиеся при отчаливании с причала в Нексё, где лодка с гостями развернулась так резко, что кресло, поставленное на палубе, вылетело за борт - к большому восторгу адмирала Хоулта. Якушов хотел, чтобы Дювинг сидел в носовой части палубы в глубоком кресле, что выглядело комично, и генерал согласился сидеть в нем лишь после того, как фон Стеманн сказал, что это совсем как в палате лордов108.
Визит Дювинга на Борнхольм (тоже вызвавший недовольство советского посла) и его отъезд из Дании обозначили завершение целой главы послевоенной истории Дании. Хотя английские солдаты все еще находились в Дании, ликвидация миссии ШСЭС была знаком нормализации обстановки. С другой стороны, отзыв Дювинга домой подчеркивал, что ситуация на Борнхольме остается неизменной.
Этот визит так разохотил губернатора, что он решил попробовать организовать визит кораблей английского флота. Адмирал Хоулт был, естественно, согласен, но тут Москва решила поставить границу: на контролируемом СССР острове не должно быть английских военных
185
кораблей. Когда позднее, во время небольшой вечеринки, на которой также присутствовал командующий датским флотом, фон Стеманн пробовал уговорить советского коменданта, то последний ответил, что для него легче было бы выпить залпом бутылку водки, чем разрешить такой визит. Насколько удручающим был этот отказ для фон Стеманна, настолько же воодушевляющим был он для советского посла Плахина109.
Еще одна идея губернатора: пригласить на остров послов трех союзнических стран в Дании (американского, английского и французского) также не была реализована. Фон Стеманн пригласил их по собственной инициативе, но датский МИД хотел сначала изучить этот вопрос. Даже в январе 1946 г. это “изучение” еще не было закончено, и теперь директор МИДа Васс выражал озабоченность в связи с тем, что визит в середине зимы вызвал бы подозрения русских. Только в феврале министр иностранных дел Г. Расмуссен решил вообще не рассматривать этого вопроса. В это время уже готовилось официальное обращение к Москве о прекращении оккупации Борнхольма110.
Зато шведскому посланнику в Дании Г. фон Дарделлу удалось посетить Борнхольм 22 сентября 1945 г. Швеция протягивала борнхольмцам руку помощи, передав в дар прекрасные деревянные дома взамен тех, которые были уничтожены советскими бомбардировками в мае.
Визит Арне Сёренсена
Визит министра по делам церкви Арне Сёренсена в августе 1945 г.
108 Stemann P.Chr. Utrykte erindringer... S. 734—737.
109 UM 87 F 3/29 (Стеманн — в МИД 9.08 и 27.08.1945 г.; записи Свеннингсена и Васса от
16.08.1945 г.); Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 242; АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 512 (отчет советской миссии за 1945 г.).
110 FO 371 56106 130504 (Ренделл - Уорнеру 15.01.1946 г.); UM F 3/34 (запись Васса от
15.01.1946 г. с пометами от 20.02.1946 г.).


186
Бент Енсен
был частным, но он, однако, хотел встретиться с генералом Якушовым. И фон Стеманн, и Кристмас Мёллер были настроены против этого визита. “Принимая во внимание последствия”, министр иностранных дел письменно не советовал своему коллеге ехать на оккупированный остров. Ведь тогда другие министры тоже захотят посетить Борнхольм, и будет неприятно, если министры займут разные позиции в беседах с советским генералом на острове. Кристмас Мёллер не объясняет, почему министры одного и того же правительства не смогли бы занять одну и ту же позицию. Фон Стеманн считал, что для Якушова было бы странно, если бы он сидел и принимал министров одного за другим, так как вскоре на Борнхольм должен был прибыть еще и министр общественных работ111.
Арне Сёренсен все же побывал на Борнхольме, но должен был перенести обиду: советский комендант его не принял. Министр вынужден был поэтому довольствоваться передачей личного подарка Якушову — переводом на датский язык книги “Радуга”, написанной одним из наиболее известных советских пропагандистов Вандой Василевской, которая во время войны служила в политуправлении Красной Армии112. Странный подарок!
Визит министра Акселя Ларсена
В начале сентября 1945 г. на Борнхольме побывал Аксель Ларсен. По-видимому, он прибыл туда как
председатель коммунистической партии Дании, а не как министр в правительстве освобождения. В Рённе в самом большом зале города он провел политическое собрание, на которое пришли 700 слушателей. (Зал этот, между прочим, на следующий день был реквизирован советскими властями на острове.) Большое число слушателей не отражало, однако, популярности КПД на Борнхольме. На выборах 30 октября того же года коммунисты получили лишь 684 голоса в Рённе, а на всем острове только 918 голосов. Борнхольмцы устремились на собрание, скорее, в ожидании того, что вождь датских коммунистов, возможно, расскажет о выводе советских войск с их острова.
После политической речи Акселя Ларсена, когда открылась свободная дискуссия, сразу же встал вопрос о бомбардировках Рённе и Нексё. Аксель Ларсен сказал, что английские и американские бомбардировки унесли гораздо больше человеческих жизней в оккупированных немцами странах. Это, конечно, было верно, но только не имело никакого отношения к Борнхольму. Тут же кто-то из зала выкрикнул: “Когда русские покинут Борнхольм?” На это лидер КПД ответил, что он “абсолютно уверен”, что “русские покинут Борнхольм, как только англичане покинут Зеландию”113. Он, между прочим, предостерег борнхольмцев — совсем неуместно — не идти по следам Геббельса, т. е. не критиковать Красную Армию.
UM 87 F 3/27 (Стеманн — Свеннингсену 2.08.1945 г.; Свеннингсен — Стеманну 7.08.1945 г.; Кристмас Мёллер — А. Сёренсену 7.08.1945 г.).
42 “радуга” В. Василевской в 1945 г. была переведена на датский язык. Ванда Василевская (1905—1964) стала — после включения восточной Польши в состав СССР в сентябре 1939 г. — советской гражданкой. В сталинское время она получила много советских наград за свои заслуги в пропаганде марксизма-ленинизма.
"3 Aftenbladet. 4.09.1945.


6. 	Борнхольмцы и русские
Оккупация нового типа.
Томас Дёссинг — Молотову об оккупации Борнхольма 5 марта 1946 г.
В то время как министры и чиновники за письменными столами в далеком Копенгагене занимались приглашениями, праздничными спектаклями, официальными речами, приемами, обедами и визитами делегаций, борнхольмцы имели каждодневные отношения с советскими солдатами, число которых на острове доходило до 9 тыс. И эти отношения не всегда были такими же вежливыми, как в столице.
Как всегда и везде, когда много солдат продолжительное время сосредоточены в определенном месте, возникают разные проблемы. С советскими войсками на Борнхольме было так же. Мы попытаемся здесь воспроизвести картину, как рядовые борнхольмцы воспринимали присутствие русских. Материалом для этого послужили письма людей, находившихся в непосредственном контакте с войсками; отчеты губернатора, ко¬
торые являются важным источником информации о том, что происходило на острове; и наконец, донесения датской военной разведки.
Борнхольмский губернатор
Губернатор П.К. фон Стеманн, являясь представителем датской власти, в течение всего периода пребывания советских войск на острове имел ежедневный прямой контакт как с советскими военными властями, так и с широкими слоями населения. Он был, как он сам характеризовал себя, “высшим доверенным лицом правительства здесь, но, одновременно с этим, также и доверенным лицом населения острова”. Борнхольмский губернатор (как русские постоянно, к его большому удовольствию, титуловали его) был человеком недюжинным1. Он был очень властным, убежден¬
1 UM 87 F 3/16 (Стеманн - в МВД 8.03.1946 г.).


188
Бент Енсен
ным в своем всегдашнем умении разбираться в обстановке человеком в период, когда королевский губернатор был оснащен не только униформой и шляпой с кустиком перьев и машиной с шофером, но и большими политическими полномочиями.
Особое положение Борнхольма во время немецкой оккупации — подчинение коменданту острова, которого в конце оккупации назначил непосредственно гросс-адми- рал Дёнитц, еще более усилила эту тенденцию. Фон Стеманн вел себя смело с немецкими военными властями и сильно рассердился, когда последний немецкий комендант острова не явился в муниципалитет после того, как губернатор послал за ним. Фон Стеманн не был популярен в кругах движения Сопротивления, и, говорят, даже обсуждалось, не арестовать ли его после освобождения, потому что, по мнению некоторых, он был слишком общителен с немцами. Первый после освобождения дипломатический представитель Англии в Дании Галлоп отразил именно такое мнение, характеризовав в одном отчете губернатора как “not a good type — Germanic” (“нехороший тип — германский”)2.
Впоследствии у фон Стеманна складывались прекрасные отношения с менявшимся советским военным руководством на Борнхольме. Разумеется, тут у него не было тех преимуществ, которые были у него при общении с немецкими комендантами: знания языка властей и немецкой культуры в целом. Его познания о Советском Союзе и о советской ментальности были, кажется, небольшими, если сравнивать, опять же, с его хорошим знанием ментальности немцев. Исходя
из своего воспитания, образования и положения, он должен был бы смотреть с отвращением на большевиков и их злодеяния в России. Но он этого, однако, никогда не проявлял внешне, и это не нашло своего выражения в его многочисленных отчетах и письмах. Они были всегда очень конкретны и реалистичны, посвящены решению актуальных и практических вопросов, связанных с советским гарнизоном.
В характере губернатора, в его личности, были некие черты, которые облегчали его отношения с советскими офицерами, доходившие порой до сердечности. На официальных мероприятиях он вел себя с достоинством и пафосом, что уважали и ценили консервативные, привыкшие к чинопочитанию советские офицеры. В обычном же деловом общении с советским военным начальством он был прям и искренен, остроумен, мог отпустить соленую шутку. Многие проблемы были решены благодаря его непосредственному вмешательству. На праздничных мероприятиях, которые иногда устраивались в муниципалитете, он порой был шаловливым, как ребенок. Все это русским как раз и было по сердцу. И наконец, он мог крепко выпить, что также вызывало уважение русских и позволяло, кроме всего прочего, легче решать сложные дела.
Фон Стеманн — наряду с военной разведкой датского Генштаба — был для датского правительства и копенгагенских чиновников важнейшим источником сведений о деятельности советских войск на острове и высказываниях высших советских офицеров о Борнхольме. Губернатор сообщал правительству и центральной администрации и о том, как борнхольмское население
2 FO 371 47220 № 6378 (Ренделл - в Форин офис 3.06.1945 г.).


6. Борнхольмцы и русские
189
расценивало ситуацию. Хотя формально он подчинялся министерству внутренних дел, особая ситуация с советскими властями на Борнхольме привела к тому, что его контакты с МИДом со временем стали теснее. Губернаторские доклады в критическую неделю перед высадкой советских войск через МИД и Дювинга дошли до Эйзенхауэра. Именно он, как представитель датских властей, сразу после прибытия высадившихся войск 9 мая в Рённе, первый поставил советскому коменданту вопрос: покинут ли русские его остров, как только уйдут немцы? Именно фон Стеманн не давал забывать об этом вопросе и сменяющимся советским комендантам, и правительству в Копенгагене. Роль губернатора видна и из того, что его отчеты получал король3.
Фон Стеманн в своих воспоминаниях (и еще резче в своих тогдашних непосредственных обращениях в министерства в Копенгагене) критиковал боязливую политику датского правительства в отношениях с Москвой и советскими оккупационными властями на Борнхольме. Он прямо пишет, что правительство в Копенгагене боялось русских. Все указывает на правильность этой оценки. Его критика правительства, в первую очередь министерства иностранных дел, относилась как ко времени бомбардировок и высадки советских войск в начале мая, так и к последующему периоду оккупации. Он приводил несколько примеров, когда более откровенное и мужественное поведение Дании могло быть расценено как естественное и, вероятно, могло бы сократить период оккупации.
Так, фон Стеманн в начале советской оккупации призывал правительство послать на Борнхольм больше датских войск. Он не считал, что советский комендант протестовал бы, если б это произошло. Премьер-министр же В. Буль считал, что правительство должно сначала спросить разрешения у советского коменданта. Правительство так и не соблаговолило сделать этого4.
Следующий отрывок из письма фон Стеманна к высокопоставленному чиновнику МИДа, написанного в конце июля 1945 г., является характерным для его очень решительной и напористой натуры: “Не может ли одним из первых Ваших действий быть усилие, приложенное к тому, чтобы русские ушли с Борнхольма? Их тут совершенно несоразмерное количество (около 5 тыс. человек), и они не собираются уходить, наоборот. Не стоит ли разместить на Борнхольме - при учете теперешнего значения острова и новой ситуации — часть армии и флота? Русские ведь ничего не имеют против этого, они воспримут это как само собой разумеющееся.
Если же русские, когда их начнут более серьезно спрашивать, не уйдут ли они теперь, как другие ушли из других частей Дании - ответят, что вынуждены остаться, чтобы защищать остров, можно будет им сказать, что в этом нет необходимости, так как теперь это у нас у самих налажено.
Да, я очень серьезно отношусь к здешней проблеме с русскими. И населению невыносимо трудно сейчас, из-за частых злоупотреблений с русской стороны. Нужно что-то делать, и как можно скорее”5.
Точка зрения губернатора на важность присутствия датских военных сил на датском острове и той роли, которую это присутствие может сыграть в прекращении совет¬
3 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 184.
4 Ibid. S. 229 f.
5 UM 105 Dan 5 (Стеманн - начальнику МИДа 28.07.1945 г.).


190
Бент Енсен
ской оккупации, в Копенгагене нашла понимание лишь в конце 1945 г. Фон Стеманн, несомненно, был прав, утверждая, что Москва не протестовала бы против размещения значительной части датских вооруженных сил на Борнхольме. Это было внутреннее дело Дании, в которое торжественно обещали не вмешиваться.
Министры иностранных дел (вначале Кристмас Мёллер, затем Г. Расмуссен), а также их подчиненные, в первую очередь директор МИДа Ф. Васс, смотрели на губернатора как на человека назойливого и оборотистого, без опыта ведения серьезных и сложных государственных дел, вместо того чтобы считать его бесценным ресурсом. С фон Стеманном часто обходились бесцеремонно. Так, правительство никогда не информировало его о тех шагах, которые оно предпринимало или собиралось предпринять в отношении в Борнхольме, не говоря уже о том, что его не привлекали к разработке этих шагов. Несмотря на то что его текущие отчеты из муниципалитета в Рённе были полны информации, интереснейшей для МИДа, там бюрократически придерживались мнения, что губернатор находится в ведении Министерства внутренних дел и поэтому должен слать свои отчеты туда, а уже из министерства внутренних дел МИД получал копии.
Настроение борнхольмцев
Когда последний советский солдат 5 апреля 1946 г. покинул Борнхольм, газета “Борнхольме сосиал- демократ” написала в редакционной статье: “Конечно, мы были ра¬
ды, что русские освободили нас от немцев, хотя при этом и проявилась некоторая жестокость. Но нельзя отрицать, что население все время задавалось вопросом: как долго они будут здесь?”6. Сказано немногословно, но емко, в присущей датчанам манере. Так выразилось то огромное облегчение, которое, несомненно, испытывали большинство борнхольмцев, когда советские войска покинули остров. “День, когда мы больше всего любили русских, был день их ухода”, — вспомнил начальник борнхольмской губернской канцелярии Эрик Абитц 50 лет спустя. Так же высказался и “малый губернатор”, как шутя называли шофера губернатора7.
Вопрос о цели и продолжительности оккупации действительно был “большим вопросом” — с начала оккупации и до ее окончания. Выше упоминалось о буре аплодисментов, разразившейся в “Дамс- отеле”, когда лишь день спустя после высадки советских десантных войск полковник Стребков пообещал, что советские войска не останутся на острове ни на день дольше после ухода последнего немецкого солдата. В самые первые дни все было, во всяком случае внешне, — радостно и весело. Так, председатель приходского совета из Гудьеме Куре и городской казначей из Ал- линге Кристенсен сообщили в муниципалитет, что встреча советских солдат прошла превосходно: был вывешен красный флаг и население кричало “ура”. Солдаты кричали “ура” Дании, миру и Сталину8. Однако в частных письмах борнхольмцы писали, что хотели как можно скорее увидеть спины совет¬
6 Bornholm Social-Demokrat. 5.04.1946.
7 Беседа автора с Эриком Абитцем в отеле Хофманн 9.05.1995. Эдгар Петерсен в фильме Оле Аксмана “Борнхольм май 1945”.
8 BAJ jnr. 597 (доклады Собюе 11.05.1945 г.).


6. Борнхольмцы и русские
191
ских солдат и боятся, что этого никогда не случится. Неделю спустя после бомбардировок и высадки советских солдат одна молодая мать из Рённе писала родственникам в Копенгаген: “Зачем русские захватили нас? Избавимся ли мы теперь от них?”. Несколько дней спустя она писала: “Вы должны радоваться прекрасной Дании и тому, что вы — свободны. Надеюсь, что однажды мы тут тоже почувствуем себя по-настоящему свободными”9.
Из отчетов фон Стеманна о настроениях среди борнхольмцев после советской высадки также ясно, что тогда царили страх за будущее и горечь обиды на правительство в Копенгагене. 14 мая он писал о том, что “после событий прошедшей недели население Борнхольма испытывает большую обиду на Данию, царит глубокое разочарование”. Фон Стеманн слышал - да еще от участника Сопротивления - такое высказывание: “Если б мы знали это, то лучше было бы не убивать Принценскёльда!”, т. е. лучше было бы оставаться под властью Швеции10. Сам губернатор был тоже разочарован. Он писал, что “трагедия бесконечно велика еще и потому, что разыгрывается на фоне праздничного настроения в остальной части страны”, и он упрекал правительство в Копенгагене, что оно сделало недостаточно для того, чтобы избежать советской оккупации.
Внешне он сохранял хорошую мину при плохой игре. В тот же день, 14 мая, он вместе с полковником Стребковым обнародовал сообщение для прессы в связи с совместным осмотром острова. В нем, среди прочего, сообщалось, что на¬
селение повсюду восхищенно приветствует русских офицеров и что за завтраком в отеле “Хеллигдом- мен” губернатор произнес тост за маршала Сталина. Но в своем отчете в Копенгаген губернатор писал о своих “все более и более дурных предчувствиях”. Внешне и в своих официальных заявлениях губернатор всегда точно следовал правительственной линии держать язык за зубами и подчеркивать мир и дружелюбие между оккупационными войсками и населением. Во время своего первого после блокады визита в Копенгаген фон Стеманн в высказываниях для прессы решительно опровергал слухи о грабежах и злодеяниях как ложные11. Но когда он писал о русских солдатах в своих секретных отчетах первого времени, тон был совсем другим. “Они тащат все, как воронье”, — писал он. А о своих впечатлениях от посещения муниципалитета, куда он вернулся после некоторого отсутствия, он писал так:
«Когда моя жена, дочь, девочки и я в субботу утром зашли в муниципалитет, чтобы навести там порядок, вся русская охрана, которая была поставлена там, специально чтобы охранять меня, была мертвецки пьяна. Контору Абитца они превратили в караульное помещение. Оно выглядело так, что невозможно описать. Они сильно опустошили мой винный погреб: “DOM” (французский коньяк. - Прим, пер.), шампанское, ликеры, бургонское, шнапс - было выпито почти все. Кроме того, была разграблена кладовка: вынесены все консервы, варенье и сок. Они рыскали по всем комнатам, рылись во всех ящиках и шкафах. Мы еще полностью не установили, чего не хватает, но, кажется, помимо названного пропали все духи, исчезли игральные карты и сигары. Где не было ключа, они взламывали.
9 Цитаты из речи бургомистра Рённе Арне Хансена, обращенной к королеве и принцу Хенрику 7.05.1995. Bornholms Tidende. 8.05.1995.
10 Борнхольмцы сами освободили себя от шведской оккупации после заключения мира в Рос- килле, убив шведского губернатора Принценскёльда в 1658 г.
11 Berlingske Tidende. 19.05.1945.


192
Бент Енсен
Они хотели запретить нам войти в дом. Я поймал одного русского капитана и переводчика. И после этого всех их выставили оттуда... Русские офицеры потом страшно извинялись передо мной и сказали, что воры заслуживают строгого наказания, может быть, даже смертной казни»12.
То, с чем столкнулся губернатор, не было в то время каким-то исключительным случаем. Отовсюду шли жалобы о кражах, в том числе о кражах лошадей, собак, велосипедов. Фон Стеманн нашел в муниципалитете множество краденых из других мест вещей. Все сады вблизи муниципалитета были обобраны.
Во время встречи губернатора и руководящих советских офицеров, 17 мая, последние выразили в общем свое удовлетворение поведением борнхольмцев, но считали, что не все было так, как полагается: случалось, что население обвиняло советских солдат в предосудительных поступках, а это, по мнению офицеров, являлось посягательством на честь Красной Армии, и губернатор должен был сделать все, чтобы предотвратить подобные высказывания. Советские офицеры заявили, что не хотят покрывать солдат, нарушивших правила, но советские солдаты и ведут себя не так, как немцы, которые насиловали и убивали гражданское население. Это признано в самой Германии, утверждали советские офицеры, которые, должно быть, лучше знали положение дел. Фон Стеманн попытался уменьшить эту проблему, сказав, что недоразумения происходят, главным образом, из-за языковых трудностей. Необоснованный страх у населения пройдет, как только люди поймут,
что советские солдаты ведут себя вежливо. Губернатор сразу же ходатайствовал перед правительством, чтобы оно потребовало от радио и газет не касаться военных вопросов, а также не приводить высказываний, могущих оскорбить честь Красной Армии. То же самое он сделал в отношении борнхольмской прессы.
Когда 15 мая советские войска блокировали все сообщение с Борнхольмом, многие борнхольмцы были сильно обеспокоены. При разговоре фон Стеманна по телефону с директором МИДа Свеннингсеном, когда губернатор рассказал об этой ситуации и о том, что ему самому запрещено покидать остров, присутствовал член фолькетинга Х.К. Кофод. Кофод взял трубку и настойчиво просил Свеннингсена сообщить правительству, что ситуация сложилась очень серьезная. Он должен был напомнить правительству об обещании, которое дал датский премьер-министр Нильс Неергорд жителям Южного Шлезвига в 1920 г., когда Дания потеряла эту часть страны. “Вы не будете забыты!” — сказал тогда премьер-министр. Затем фон Стеманн снова подошел к телефону и сказал, что на Борнхольме “совершенно катастрофическая атмосфера” и что население испытывает сильную озлобленность. Свеннинг- сен пытался их успокоить, сказав, что правительство сделает все, что в его власти, чтобы решить эту проблему13.
Визит министров, состоявшийся 19—20 мая, несколько успокоил настроения, но не вполне. Сразу после визита Е. Хольм писал Кристмасу Мёллеру, что, к сожале-
12 UM 87 F 3/16 (отчет Стеманна от 14.05.1945 г.).
13 UM 87 F 3/4 (записка Свеннингсена от 15.05.1945 г.; запись, сделанная по-английски, направлена в миссию ШСЭС, а также английскому и американскому поверенным в делах 16.05.1945 г.).


6. Борнхольмцы и русские
193
нию, “в широких кругах прочно господствует мнение, что Борнхольм потерян Данией, и что это дело давно законченное”. Многие борнхольмцы испытывали горечь и тревогу. Главная задача состояла в том, чтобы успокоить население. Насколько пораженческим было настроение в те дни, видно из письма Е. Хольма в МИД: “Мы, конечно, надеемся, что если русские будут требовать базы на Борнхольме, их охрану удастся сделать датской”14. В ответном письме министр сделал своему товарищу по партии наставление о том, что нет ничего глупее, чем бояться или показывать, что боишься. Что же касается советских баз, то Дания должны будет согласиться с тем, что ООН будет иметь базы на датской территории. Но можно будет требовать, чтобы их охраняли исключительно датские солдаты. Однако, добавлял он, Москва не выдвигает требований о базах на Борнхольме15.
В начале июня у губернатора было впечатление, что отношение борнхольмцев к русским становится с каждым днем лучше. Он отмечал также, что русские сами делают, что могут, для поддержания порядка и дисциплины16. Визит кронпринца и кронпринцессы очень вдохновил борнхольмцев. Приезд союзнических журналистов в том же месяце тоже улучшил настроение. Но в июле в письмах фон Стеманна правительству снова стали доминировать такие слова, как “беспокойство”, “страх” и “нервозность”. Было чувство покинутости из-за того, что остров находился на
особом, каком-то зловещем, положении. Люди стремились уехать с Борнхольма в более безопасные места17. Несмотря на проведение футбольных матчей, шахматных турниров, приглашение русских солдат на предприятия и другие формы общения населения с солдатами, на острове по-прежнему чувствовалась некоторая “русобоязнь”, как выразился губернатор в июле. Она стала еще сильнее, когда советские войска начали готовиться к зимнему постою. Непрекращающийся подвоз на остров солдат, пушек и другого военного оборудования не улучшал настроения18.
Кражи и развязность пьяных солдат также вызывали раздражение, хотя советский комендант и обещал строго наказывать провинившихся. Стало несколько лучше, когда полторы тысячи демобилизованных солдат покинули остров. “Но положение все еще скверное”, — сообщал губернатор в конце июля. В августе он писал: “Хорошим их поведение не назовешь”, население довольно обеспокоено поведением солдат19. Советский комендант выражал сожаление по поводу случаев грабежей, воровства, изнасилований по отношению к населению и снова обещал энергично взяться за улучшение положения. Он также предлагал, чтобы датская полиция строго следила за соблюдением запрета продажи спиртного солдатам.
Когда в сентябре министерству иностранных дел пришла странная идея сделать каждому советскому солдату подарок в виде часов, раздражение и озлобление на Борнхольме стали еще больше. Борн¬
14 UM 87 F 3/4 (Е. Хольм — Кристмасу Мёллеру 23.05.1945 г.).
15 UM 87 3/4 (Кристмас Мёллер - Е. Хольму 3.06.1945 г.).
'<> UM 87 F 3/16 (Стеманн - в МВД 9.06.1945 г.).
17 UM 87 F 3/24 (Стеманн - Кристмасу Мёллеру и в МВД 3.07.1945 г.). '8 UM 87 F 3/16 (Стеманн - в МВД 3.07 и 15.07.1945 г.).
'9 UM 87 F 3/16 (Стеманн - в МВД 4.08 и 9.08.1945 г.).
7— 1319


194
Бент Енсен
хольмцы (и губернатор) могли только прочесть об этом в газетах. 24 сентября фон Стеманн докладывал, что задуманный подарок вызвал ошеломление в широких кругах населения и дал пищу для новой и все возрастающей озлобленности. Это все равно, что сыпать соль на рану, потому что именно часов было украдено особенно много (“в одном только муниципалитете — целых 3!!”, — прибавлял губернатор с двумя восклицательными знаками). К этому надо добавить и добытые в Германии, которые они гордо демонстрировали: у многих было по две, три пары на руке. Борнхольмцы говорили с сарказмом, что теперь каждый солдат должен иметь еще и велосипед, потому что их крали тоже часто.
Ухудшало ситуацию еще и то, что сообщения прессы были столь удручающими. Ничего не говорящее заявление Кристмаса Мёллера, сделанное им в августе в Лондоне о том, что советская оккупация Борнхольма окончится, “когда придет время для этого”, привело к еще большему упадку духа и настроения на острове. Возрастание численности войск также не внушало бодрости. Как может решиться эта проблема, если Москва даже не хочет принимать датскую делегацию для ведения переговоров? Согласно губернатору, настроения населения острова были такими, что требовались “величайшая осторожность, гибкость и такт”. Люди с жадностью ждали решения проблемы острова20.
На тех собраниях, которые не были достаточно организованными, также прорывалось народное
озлобление. О вопросах, которые выкрикивали министру Акселю Ларсену на собрании в Рённе, уже писалось. Критика правительства пастором Донсом Кристенсеном за то, что оно не протестует против иностранных оккупационных войск (“как если бы мы были вражеской территорией”), была встречена в борнхольмской народной школе бурными аплодисментами и, согласно фон Стеманну, полностью совпадала с мнением борнхольмцев21. Приходский священник в Бодиль- скере больше полагался на небесные силы и в газете “Индре Мисси - онс Тиденде” просил верующих всей страны включить Борнхольм и борнхольмцев в свои молитвы. “Будущее покрыто мраком, и неуверенность в нашей судьбе угнетает и изнуряет. Но ведь наверху — Бог, который правит Данией, и Борнхольмом — тоже”, — обнадеживающе заверял священник Сёренсен22.
Письма Е. Хольма к товарищу по партии Кристмасу Мёллеру проникнуты беспокойством, хотя он и согласен с министром, что нельзя показывать свой страх. Он считал, что в конце июля отношения между населением и русскими стали хуже: воровство и нападения случались каждый день, солдаты слонялись везде, дисциплина была низкая, и датская полиция была беспомощна. Кристмас Мёллер находил эти сообщения мрачными. Однако это было ничто в сравнении с рассказом о настроениях, который Е. Хольм послал в сентябре. В народе - смятение, события развиваются не к лучшему, так что Е. Хольм даже боится нового нелегального движения сопротивления, направленного теперь против рус¬
20 им 87 F 3/16 (Стеманн - в МВД 3.09, 4.09 и 24.09.1945 г.).
21 Bornholms Social-Demokrat. 8.10.1945; UM 87 F 3/16 (Стеманн — в МВД 16.10.1945 г.).
22 Цит. по: Bornholms Avis. 21.01.1946.


6. Борнхольмцы и русские
195
ских. В этом письме, которое писалось в связи с планируемой поездкой Кристмаса Мёллера в Москву, подчеркивалось, что недостаточное освещение событий в прессе является осложняющим фактором.
“События по-прежнему развиваются неблагоприятно. Я не знаю, получаете ли Вы какие-либо отчеты от здешних властей - губернатора или начальника полиции. Насколько мне известно, ежедневно поступают рапорты полиции о кражах, взломах и насилиях. Во всяком случае, там, где я живу, положение такое, что скоро никто не решится оставлять своих женщин одних дома или пускать их куда- то одних. В прошлое воскресенье в три часа дня на молодую девушку, дочь моего соседа, напали двое русских. Один из них отобрал у нее велосипед и ручные часы и исчез, после чего другой, с револьвером в руке, изнасиловал ее. Подобное можно услышать почти каждый день то на одном, то на другом конце острова. Поэтому не удивительно, что нервная напряженность растет еще и потому, что обо всем этом не может ведь быть рассказано в прессе, и население не знает, в какой мере русские вообще предпринимают что-то в отношении наказания виновных. Датская же полиция совершенно бессильна перед всем этим. Я больше всего боюсь, что возмущенное население организует нелегальное движение против русских, начнет издавать нелегальные газеты. К чему это может привести, представить невозможно. Чтобы избежать этого, надо, по моему мнению, в очень скором времени что-то предпринять, особенно теперь, когда близится зимнее время. Не надо думать, что я охвачен паникой. Но я предвижу опасную ситуацию, к которой могут привести создавшиеся обстоятельства, и посчитал нужным сообщить Вам об этом”23.
Это письмо напугало чиновников МИДа, и с надписью “Срочно. Очень важно” оно было представлено директору и министру. Кристмас
Мёллер ответил на письмо немедленно и в известной степени признал правоту Е. Хольма: “Я полностью отдаю себе отчет в ситуации и в том, насколько она опасна. Вам я, конечно, могу признаться, что Борнхольм для меня стоит на повестке дня первым пунктом, однако мое положение таково, что я лишен возможности сказать что-либо об этом публично”24. О важнейшей внешнеполитической проблеме Дании нельзя было, согласно министру иностранных дел, говорить или дискутировать открыто!
Письма к правительству от других обеспокоенных борнхольмцев также рисуют драматичное положение населения. Так, лавочник из Нексё, у которого советские самолеты сначала разбомбили магазин и жилье, а потом было девять взломов (причем, полиция ничем не могла помочь), жил теперь на даче, оказавшейся посреди расположения советских войск, и должен был каждый день просить охрану пропустить его домой. Почему датское правительство не может защитить своих граждан от подобного? — хотел он знать. Один из жителей Окиркебю спрашивал в сентябре, почему было необходимо вторжение 7 тыс. русских солдат? Не может ли министр иностранных дел узнать в Москве, “какие намерения у русских и как долго они будут здесь оставаться?” Автор этого письма подчеркивал, однако, что русские поддерживали строгий порядок у себя и не вмешивались в отношения борнхольмцев.
Кроме писем от отдельных лиц, правительство получало также общие послания, среди прочих было одно из рыбацкого поселка Сноге-
23 UM 87 F 3/22 (Е. Хольм — Кристмасу Мёллеру 11.09.1945 г.).
24 Ibid (Е. Хольм — Кристмасу Мёллеру 8.06, 24.07 и 11.09.1945 г.; Кристмас Мёллер — Е. Хольму 4.08 и 13.09.1945 г.).
7»


196
Бент Енсен
бек и Повльскерской коммуны, со 120 подписями, в том числе председателя сельской общины Л. Коса. В послании содержалась настоятельная просьба к правительству начать переговоры с русскими войсками, чтобы они ушли с территории общины. Туда только что прибыло 2—3 тыс. солдат. Все дачи и многие дома были реквизированы, дороги и берег моря перекрыты, велись учебные стрельбы, и русские войска стали хозяйничать там. По мнению борнхольмцев, не было никаких стратегических причин для такого количества войск. Во время войны немцы содержали тут всего 20 человек, а теперь ведь было мирное время!
“То, что вблизи от наших домов устраивается огромный лагерь, что посреди наших улиц устанавливается арка с огромным портретом Сталина, что нам закрывают проезды, что ночная тишина прерывается дикой, с воплями, ездой на лошадях и что вообще иностранные войска все глубже и глубже внедряются в нашу мирную деревню, - все это тревожит нас в наивысшей степени”.
В конце письма подписанты обращали внимание на то, что они опасаются возникновения противодействия оккупационным войскам25.
Беспокойство среди борнхольмцев длилось до последнего дня оккупации. В конце января 1946 г. один крестьянин написал письмо премьер-министру К. Кристенсену, бывшему до этого министром внутренних дел, в связи с запросом о русских и Борнхольме в английской палате общин (об этом сообщалось по радио). Этот борнхольмец прямо спрашивал премьер-министра: действительно ли правительство не предпринимает
ничего серьезного, “чтобы мы, наконец, избавились от русских”? Ведь советская миссия на Борнхольме — выгнать немцев — давно уже завершена26. Автор этого письма задел, бесспорно, больное место. Официальное советское обоснование оккупации Борнхольма заключалось ведь именно в том, что надо было убрать оттуда немцев. Прошло восемь месяцев, как последний немец покинул Борнхольм, и, как догадывался этот борнхольмец, датское правительство все еще не предприняло ничего серьезного для вывода советских оккупационных войск. Премьер- министр, кстати, не ответил на это письмо, а просто приказал переслать его в МИД, который также не нашел нужным отвечать озабоченному гражданину. Новый министр иностранных дел Г. Расмуссен, тоже получавший письма от обычных людей, отвечал лишь на те, в которых его хвалили.
Последнее письмо написала 12 февраля 1946 г. жена одного рыбака. Письмо это очень прямое, оно отражает раздражение и страх “среди нас, простых людей”. Рыбачка просит министра иностранных дел открыто и честно ответить на вопрос: законно ли выселять людей из их домов, дав им на это три дня и не предоставив им другого жилья? Не будет ли умнее продать все, пока есть время, и уехать с острова? — ведь теперь русские прибывают целыми семьями.
“Здесь уже речь идет не об оккупации острова, а о вторжении... Воровство, нападения и изнасилования — с этим мы примирились, но мы считаем жестоким, что нас изгоняют из наших домов, давая на сборы несколько дней. Это не имеет ни-
25 UM 87 F 3/22 (Ore Линд — Кристмасу Мёллеру 7.09.1945 г.; обращение получено МИДом 13.09.1945 г.).
26 Ibid.. (Л. Куре — К. Кристенсену 29.01.1946 г.).


6. Борнхольмцы и русские
197
В Реннской гавани советские солдаты сошлись с борнхольмцами. Кушетка трофей из Германии. Большие груды сена на заднем плане — для множества лошадей, используемых войсками как тягловая сила (Bomholm besat, bombet, betrief)
чего общего с военной оккупацией, а есть просто аннексия нашего острова”2'.
Эта женщина, фру Педерсен, также не получила из МИДа ответа на свои вопросы.
В целом письма простых людей с Борнхольма к правительству обнаруживают ту пропасть, которая существовала между официальным восприятием ситуации на острове и отношением к ней, по крайней мере, части самих борнхольмцев. Виден также резкий контраст между беспокойством, нашедшим отраже¬  27ние в письмах, и молчанием прессы или искажением ею действительности. О последнем упоминают многие авторы писем как о дополнительном основании для того раздражения, которое они чувствовали.
Невозможно сказать, насколько репрезентативны эти сведения. Авторами писем часто были те, кому лично был нанесен какой-нибудь ущерб. Большая часть населения, однако, не особенно ощущала присутствие советских солдат, так как советские войска были расположе¬
27 	UM 87 F 3/22 (Л. Педерсен — министру иностранных дел 12.02.1946 г.).


198
Бент Енсен
ны в лесных лагерях. Но всеобщее неведение относительно того, что нужно Кремлю на острове спустя столько времени после войны, угнетало, должно быть, всех.
Советские солдаты
Вот какое необычное описание главного города Борнхольма дал губернатор 31 мая:
“Гавань в Рённе представляет собой пеструю картину — смесь конторы по перевозке мебели с бродячим цирком. Сено и солома, телеги и лошади, мебель ужасного немецкого стиля, оружие и боеприпасы - все свалено в кучи вперемежку с продуктами. На сене спят солдаты - мужчины и женщины. Здесь же швейные машинки всех видов, магазинные весы, ковры от самых дорогих до самых дешевых. Нет такой вещи, которой бы ни нашлось здесь. И посреди всего этого — несколько полевых пушек”28.
Так выглядела победоносная Красная Армия на Борнхольме. В целом борнхольмцы остро чувствовали, что на их остров пришли представители другой, часто непонятной им, культуры. Конечно, надо учесть и то, что они пережили, оставило неизгладимый след.
В 1965 г. генерал Коротков сказал одной датской газете, что, насколько ему известно, на Борнхольме никаких нарушений со стороны советских солдат не было (газета “Б.Т.” от 3 мая 1965 г.). Мягко говоря, это сильное преуменьшение. Вместе с тем было не так страшно, как утверждалось в разных слухах и россказнях.
Солдаты, прибывшие первыми, были очень недисциплинированными, но больших бед они не наделали. Они “освободили” часть на¬
селения от часов и других ценных вещей, имели “свободный доступ” в разбомбленные дома и магазины в Рённе, где обеспечивали себя напитками и товарами более длительного пользования. Как офицеры, так и рядовые советской армии рассказывали, что в заключительной фазе войны были вообще большие проблемы с дисциплиной и что многие солдаты были одержимы стремлением разрушать все, что можно. Солдаты, которые находились на Борнхольме, были тем не менее проинструктированы, что остров не вражеская земля и что вести себя они должны соответственно. Позднее дисциплина стала намного лучше, но в течение всего периода оккупации были проблемы с солдатами, которые врывались в дома и усадьбы, чтобы выпить чего-нибудь, обследовать кладовки или просто посмотреть, как люди живут, и нет ли там, например, пианино, на котором можно поиграть, или женщин, с которыми можно “побаловаться”.
В 1945 г. на Борнхольме дважды побывали представители советской миссии в Копенгагене и сотрудники ТАСС, и их сообщения в Москву способствовали решению проблем с дисциплиной. В ноябре 1945 г. в борнхольмскую полицию поступила просьба от советского руководства помочь найти двух советских офицеров, которые, как предполагалось, спрятались в местечке Эс- термарие. Случаев дезертирства, впрочем, было немного — ведь солдаты не могли покинуть остров. Был случай, когда солдат пришел на хутор и стал помогать там, пока его не забрали, чтобы наказать за самовольный уход29.
28 им 87 F 3/16 (Стеманн - в МВД 31.05.1945 г.).
29 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 512 (отчет миссии за 1945 г.); Bornholms Politikreds XV Besættelsestiden vedr.: Journal vedr. Russiske forhold 1945—1946. 23.11.1945


6. Борнхольмцы и русские
199
Многие отмечали, что советские солдаты не выглядели взрослыми людьми. Один норвежский журналист, который в начале оккупации пару дней нелегально находился на острове, назвал их в американском журнале “overgrown kids” (переростки). Они предложили ему купить у них винтовку с патронами за 20 немецких марок, сыграть с ними в “ведьму” на деньги, при этом они ставили большие суммы30. В начале июня, когда губернатор очень оптимистически смотрел на развитие отношений между населением и солдатами, он назвал отношения советских солдат к детям трогательными — они играли с детьми, катали их на своих повозках. И другие упоминали об этой черте, объясняя ее тем, что солдаты долго были на фронте и давно не видели детей. Солдаты находили также забавным кататься на датских велосипедах, только часто они забывали возвращать их владельцам.
К сожалению, мы мало знаем о том, как русские солдаты относились к жизни на Борнхольме. Они содержались отдельно и не могли высказываться, например, перед журналистами. Мы располагаем единственным высказыванием одного младшего командира, который в сентябре очень критически выразился об СССР и о советской оккупации датского острова. Он, по-видимому, был хорошо осведомлен: знал, например, во что обходится эта оккупация Дании. Он знал также, что оккупация будет длиться всю зиму. О власти в Советском Союзе он сказал, что это — диктатура, еще хуже, чем немецкая31.
Численность солдат
СССР никогда не сообщал, сколько солдат и сколько техники было переброшено на Борнхольм. Фон Стеманн несколько раз пробовал выяснить эти сведения у советских комендантов, но безрезультатно. Поскольку их лагеря были для датчан запретными зонами, а перевозки солдат и снаряжения часто происходили по ночам, то было трудно составить совершенно точную картину относительно количества оккупационных войск. К тому же их число не было постоянным. Не только вначале, но также и позднее все время происходила смена и личного состава, и техники. Есть некоторые основания предположить, что Борнхольм в какой-то мере использовался как база отдыха для солдат, нуждавшихся в восстановлении сил. Агенты датской разведки, имевшие информаторов, в частности, в гавани в Рённе, могли сделать грубую прикидку количества прибывавших и отбывавших солдат. Но прежде чем рассматривать цифры, которыми оперировала датская разведслужба, мы считаем нужным привести сведения из советских источников.
Из тогдашних сведений военно- морской базы в Кольберге, ответственной за транспортировку с Борнхольма и на Борнхольм, явствует, что на остров по первоначальному плану должно было быть доставлено более 10 тыс. человек, 1 тыс. лошадей, 341 машина и 429 телег. Кроме этого, множество оружия, боеприпасов, кормов, продовольствия и многое другое32. Когда командующий военно-морской базой в Свинемюнде капитан 1-го ранга Гуськов в июле отчитывался перед
30 Newsweek. 4.06.1945.
31 АВП РФ. Ф. 69. Оп. 9. П. 6. Д. 10 (перевод статьи из газеты “Møns Dagblad” от 11.09.1945 г.).
32 ИО ВМФ. Ф. 364. Д. 28579 (справка от 1.06.1945 г.).


200
Бент Енсен
Inden Deres Afrejse til Moskva, hvor jeg antager der ogsaa i det mindste vil blive gjort Forsøg paa at drøfte Spørgsmaalet om de russikke Tropper paa Bornholm, vil jeg gerne i Fortsættelse af tidligere Korrespnndance understrege Vanskelighederne og Uroen her over Russernes Tilstedeværelse,
Forholdet udvikler sig stadig i uheldig Retning. Jeg ved ikke om De (ar nogen Indberetning fra Myndighederne her - Amtmanden eller Politimesteren. Saa vidt jeg ved, indgaar\.der daglig Politirapporter om Tyveri, Indbrud og Voldtægt. Her paa min Egn er det i al Fald saadan, at snart ingen tør lade deres Kvinder være ene hjemme eller færdes ude alene; sidste Søndag Kl. 3 Eftermiddag blev min Nabos unge Pige overfaldet af 2 Russere, den ene tog hendes Cykel og Armbaandsur og forsvandt med det, hvorefter den anden med Revolver i Haanden øvede Voldtægt mod hende, - og saaltdes hører man næsten daglig saa fra den ene og saa fra den anden Kant af Øen.
Det er jo ikke saa underligt om Nervøsiteten breder sig, ogsaa fordi alt dette jo ikke kan omtales i Pressen, og Befolkningen ikke har noget Kendskab til, hvorvidt Russerne i det hele taget foretager sig noget med Hensyn til Straffeforanstaltninger overfor de skyldige. Det danske Politi staar lo fuldkommen magtesløse overfor alt dette.
Det jeg frygter mest af alt er, at der i den ophidsede Befolkning op- staar en ny illegal Bevægelse mod Russerne, med Udgivelse af illegale Blade o*s.V. - og hvad dette kan medføre er jo ikke til at overskue.
Skal det lykkes at undgaa noget saadant, er det min Opfattelse, at der maa ske et eller andet meget snart, særlig nu hvor den mørke Tid nærmer sig.
Nu er det ikke saadan, at jeg er slagen af nogen Panik, men jeg forudser den farlige Situation, hele Forholdet kan udvikle sig til, og syntes jeg vilde give Dem disse orienterende Oplysninger.
Med venlig Hilsen
Драматичное письмо Енса Хольма Кристмасу Мёллеру о боязни нелегального движения против советской оккупации. Обратите внимание на резолюцию МИДа вверху слева: “Срочно. Очень важно”. В то же время политрук Галина Хромушина отмечала в июньском отчете, что нервность борнхольмцев сменилась доверием к советским войскам (Архив датского МИДа)


6. Борнхольмцы и русские
201
адмиралом Трибуцем, то к этому моменту было перевезено 9 039 человек, 987 лошадей, 158 машин, три трактора, 90 походных кухонь, 389 телег, 176 пушек различного калибра, 130 минометов, 514 т боеприпасов, 1 500 т продовольствия, 414 т дров, 205 т досок, 37 т кирпича, 19 т сена и свыше 1 тыс. т “другого”, в том числе кресла, кровати, шкафы, коровы, утки, куры и свиньи. С Борнхольма в Кольберг в тот же самый период было перевезено свыше 11 тыс. немецких военнопленных и 4,5 тыс. гражданских беженцев, а также 2,7 тыс. т трофеев — оружие, зенитные орудия, 60 торпед, 737 глубинных бомб, радиоприемники и радиопередатчики, а также станция по измерению уровня шума33.
В течение лета 1945 г. численность войск была сокращена на 3 тыс. человек и количество лошадей — на 300. Значит, на острове оставалось около 6 тыс. солдат и офицеров и около 700 лошадей. Вместо армейского корпуса здесь теперь располагалась только одна дивизия, но зато она была полностью укомплектована и вооружена. При многочисленных перевозках туда и обратно отношения между 132-м стрелковым корпусом на материке и советскими военно-морскими силами бывали временами напряженными. В какой-то момент потребовалось вмешательство наркома военно-морского флота Кузнецова, чтобы заставить армейских офицеров не вмешиваться в решение транспортных вопросов. Нужно считать удачей, что при транспор¬
тировке затонул всего лишь один датский корабль, так как опасность подорваться на минах была значительной, а траления мин возле Кольберга не проводилось34.
Согласно датским подсчетам, уже в начале июня на Борнхольм были перевезены, как минимум, 7 тыс. солдат. Датские военные эксперты правильно предполагали в тот момент, что будет доставлен целый армейский корпус в 10 тыс. человек. Также верно было и то, что к 1 августа из Рённе было отправлено около 3 тыс. солдат, несколько сот лошадей и несколько пушек. В последующий период оккупации датские оценки были, однако, слишком заниженными. В январе 1946 г. военная разведка считала, что на острове находилось более 5 тыс. советских солдат, а в марте, при отправке домой — 5 с половиной. По советским данным, с Борнхольма отправлялось 6 600 солдат, 847 лошадей, 170 пушек и минометов, 231 машина, 200 телег и 7 500 т боеприпасов и продовольствия35.
Размещение войск
В самое первое время лишь немногие солдаты размещались на частных квартирах. Так, у фру Функ в Оффергорде 12 мая поселились 23 русских. Кроватей же было всего 16. Кроме того, трудно было доставать мясо на столько ртов36. Но вообще же, дабы не обременять население, солдаты устраивали себе жилье в лесу, в палатках. В июле начали подготавливать для войск
33 ИО ВМФ. Ф. 364. Д. 28579 (Гуськов — Трибуну 26.07.1945 г.).
34 АМО РФ. Ф. 1024. On. 1. Д. 107 (Масленников — командиру 132-го корпуса от 29.06.1945 г.); ИО ВМФ. Ф. 364. Д. 28579 (Трибуц - Кузнецову 25.07.1945 г., с приложением).
35 Stockholm-arkivet. Diverse rapporter; АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 518 (Антонов — Молотову 14.03.1946 г.). В дальнейшем изложении, если иное не оговорено, мы используем сведения датской военной разведки.
36 BAJ jnr. 597 (доклады Собюе. 12.05.1945 г.).


202
Бент Енсен


6. Борнхольмцы и русские
203
зимние квартиры. Из Германии с пароходами приходило большое количество досок (в частности, с двух разобранных кирпичных заводов), и из них строились бараки. Позднее на Борнхольм прибыли из Германии и грузы с разобранными бараками. Но среди стройматериалов, используемых на строительство большой конюшни, попадались и прекрасные доски из померанской сосны. После прибытия генерала Якушова солдат все больше изолировали в лагерях.
Стройматериалы и другие грузы, прибывавшие на остров в больших количествах, придавали гавани в Рённе и проселочным дорогам острова, когда эти материалы развозились по лагерям, своеобразный вид. В сентябре губернатор сообщил, что гавань в Рённе выглядит ужасно:
“Лежат горы лесоматериалов для бараков, доски и тому подобные вещи, мука и сено. Русские привозят это сюда на пароходах и сбрасывают просто все на набережную, где оно так и лежит, пока они в конце концов не увезут его”.
Повсюду в лагерях велись плотницкие работы и вырастали громоздкие бараки. На фотографиях можно видеть, что возле небольших озер оборудовались русские бани. Кстати, фотографировать лагеря было строго запрещено. Однако губернатору удалось, спрятавшись в
Перед руинами замка Лиллеборг в Альминдингене была построена настоящая русская баня. Вода нагревалась в бочках на костре вне бани и насосом подавалась внутрь. Как и положено, ошпаренные солдаты из бани бросались в холодную воду лесного озера. Бойцам представлялась возможность с помощью иголки-нитки подремонтировать одежду (Bomholm besat, bombet, befriet)
лесу, сделать на расстоянии ряд снимков лагеря возле Рённе. А борнхольмское областное дорожное управление тщательно нанесло на карту острова бараки, наблюдательные посты, вышки, навигационные знаки и радиостанции, принадлежавшие советским войскам. Эта карта была послана в датскую военную разведку37.
Размещение офицеров
Командующий советскими войсками (Коротков, потом Якушов) поселился сначала в служебном жилье в здании Дома престарелых в Рённе, где также располагался и штаб. Позднее штаб-квартира генерала переместилась в санаторий на севере от Рённе. Другие офицеры размещались в реквизированных отелях и домах, например, на дачах в лесопосадках к югу от Рённе и в Сногебеке. В феврале 1946 г. прибыли офицерские жены с детьми, что, в частности, дало повод для гневных писем правительству, поскольку для борнхольмцев это опять означало реквизицию домов.
Потребность в квартирах для офицеров советских военно-морских сил, постоянно находившихся на Борнхольме, чуть было не привела к небольшому политическому кризису. В конце сентября советское командование потребовало квартиры в Рённе для пяти морских офицеров с семьями. Коммуна же согласилась найти квартиру только для начальника порта, чья жена уже уехала. С русской стороны сильно нажимали, но коммуна не могла найти квартир для других четырех семей и не считала, что имеет полномочия на реквизицию жилья. МИД подтвердил правоту рённской
37 	Stockholm-arkivet (карта, датированная 2.02.1946 г.); UM 87 F 3/16 (фотографии в докладах Стеманна).


204
Бент Енсен
После первоначального периода в палатках и на бивуаках в лесах советские войска построили бараки (видны на заднем плане), которые можно было обогревать печками. Жизнь в тесных, темных и сырых бараках не доставляла удовольствия. Большое строение на первом плане — конюшня (Королевская библиотека в Копенгагене)
коммуны: в датском законодатель- стве не было закона о размещении семей военнослужащих. Ничего подобного раньше никогда не требовалось, даже во время немецкой оккупации38. Это упоминание о немцах вызвало негодование советской миссии, которая официально выразила удивление по поводу того, что местные власти на Борнхольме не желают решать проблемы вместе с генералом Якушовым, а вмешивают в это дело МИД — еще одно подтверждение того, что Москва не хотела, чтобы датское правительство занималось вопросами, касавшимися оккупации Борнхольма39.
Рядовые солдаты пехоты размещались в примитивных лагерях. В
Рённе, кроме Дома престарелых и одного санатория к северу от города, были также реквизированы несколько отелей и дач, помещений для собраний и одна школа. Постепенно оккупационные войска сосредоточились в трех местах: на юге от Рённе, возле Дуеодде и в Хамме- рене. Когда в октябре русские освобождали некоторые отели, они уносили оттуда все что можно, даже картины, которые не имели никакой ценности, и кафельную плитку от изразцовых печей. Туалеты были испорчены, равно как и часть кроватей. Как сказала владелица одного из отелей, фрекен Александерсен, в ее отеле было грязно и после немцев, но русские побили все рекорды.
38 им 87 F 3/31 (записи К. Ларсена от 26.09 и 28.09.1945 г.).
39 Ibid, (запись Васса от 30.09.1945 г. и записи советской миссии).


6. Борнхольмцы и русские
205
Задачи и занятия
Англичане часто говорили, что советские войска на Борнхольме — в противоположность английским войскам в других частях Дании — ничем полезным не занимаются. Но что же все-таки делали тысячи солдат в течение этой 11-месячной оккупации? И сухопутные, и морские силы должны были справляться с непрерывными потоками солдат и техники, циркулировавшими между Борнхольмом и материком или между различными пунктами на самом острове.
В начале сентября 1945 г. начальник штаба Стребков разработал “План защиты Борнхольма”, который 18 сентября был одобрен генералом Якушовым. Из этого очень подробного плана не ясно, кто является агрессором, но план оперирует с противником, который нападает из Швеции и/или из Дании. В плане предусматривались различные возможные сценарии, но нападение на гавань Рённе считалось “наиболее вероятной акцией противника”, хотя и не исключались высадки войск в Сандвиге, Аллинге и других гаванях. Многочисленные варианты этого плана охватывали пехоту, артиллерию и флот на Борнхольме, а также подкрепления из Свинемюн- де в виде самолетов, миноносцев и линкоров. Узел связи советской дивизии на Борнхольме находился в Роббедале. Там было 3 радиостанции, 12 телефонов, 2 мотоцикла и 4 конных курьера. Каждый из трех
полков имел радиостанцию. Для отражения нападения на остров имелись три артиллерийских поста40.
Советские военно-морские части на Борнхольме со штаб-кваргирой в Рённе имели своей задачей проводить рекогносцировку и оборону военно- морского округа Борнхольма — “охрану водного района о. Борнхольм”. Весь морской транспорт с острова и на остров был под наблюдением, и небольшие советские военные суда оживленно сновали в разных направлениях. Но подводных лодок здесь было замечено не более чем обычно41. Борнхольмский военно-морской округ был составной частью военно- морской базы Балтийского флота в Свинемюнде, и в начале им руководил капитан 3-го ранга, затем капитан 2-го ранга и, наконец, капитан 1-го ранга. Борнхольм и его военно-морской округ входили также в состав базы ПВО в Свинемюнде. Над островом и окружающим его морем время от времени летали советские самолеты42. Вокруг Борнхольма русские производили также траление мин, поскольку здесь, по их мнению, англичане, совместно с немцами, расставили мины. Однако траление мин производилось, по мнению командующего датским флотом, не очень тщательно43. Возможно, что именно это включение Борнхольма в советскую военно-морскую оборону навело вице-адмирала Г.И. Левченко, служившего при контрольном союзническом совете в Берлине, на мысль, что Борнхольм — не датская территория44.
40 АМО РФ. Ф. 398. Оп. 9329. Д. 201 (план обороны острова Борнхольм от 8.09.1945 г.).
41 NUD 27 7 20 (rapport fra FO 11 til Forsvarets Overkommando. 1.08.1945).
42 AMO РФ. Ф. 1085. On. 1. Д. 25 (инструкция заместителя командующего борнхольмского военно-морского оборонного округа Савельева 11.12.1945 г.); ИО ВМФ. Ф. 364. Д. 28579 (схема наблюдения борнхольмского военно-морского округа, утвержденная командиром округа Резниченко).
43 Шавцов О. Указ. соч. С. 66; UM 87 F 3/13 (вице-адмирал Ведель — в МИД 7.06.1945 г.).
44 Хенрик Хаврехед в “Bornholms Tidende” 21.01.1989. Недоразумение возникло в связи с переговорами английского адмирала Майлса с вице-адмиралом Левченко по поводу передачи Советскому Союзу трофейного немецкого минного тральщика.


206
Бент Енсен
Советское командование на Борнхольме разработало детальные планы обороны острова. Данная карта иллюстрирует план готовности с сентября 1945 г. Составлена она начальником штаба 18-й дивизии полковником П. Стребковым (отмечено внизу справа). Раздвоенный флажок с числом “18” к востоку от Рённе показывает размещение штаба дивизии, прямоугольные же флажки показывают штабы трех полков: 414, 419 и 424-го. Треугольники вдоль побережья показывают расположение наблюдательных постов штаба дивизии и полковых штабов. Передовой наблюдательный пост дивизии — в Рённе, а ее вспомогательные посты размещены у Сандвига и у Нексё. Советское командование не довольствовалось только этой кабинетной работой и провело реальные учения, в которые входило поражение вражеских войск, вторгшихся с востока или с севера через Швецию (Историческое отделение Военно-Морского Флота)
В июле на юго-западе от Рённе быстроходные советские суда проводили стрельбы, а в сентябре возле Хам- мерсхуса были проведены довольно большие и очень близкие к реальным условия учения по высадке десанта с участием десантных катеров и применением искусственного тумана. Высадка именно в этом месте входила в один из сценариев плана обороны, разработанном в сентябре. В январе 1946 г. на несколько дней была объявлена боевая тревога, с маневрами ночью и днем. Были также проведены сигнальные маневры ночью возле Хаммерена. Помимо этого, все гавани острова были осмотрены и изучены на предмет глубины, входа в них и производственной мощности причалов45. Преподаватель гимназии — И. Щелкунов, выполнявший функции переводчика, одно время каждый вечер читал вслух советским морским офицерам, переводя прямо с листа с датского на русский книгу Трапа “Борнхольм” и датский лоцманский справочник. Офицеры записывали за ним каждое слово.
Быт советских войск
Советский штаб военно-морских сил размещался в административной конторе муниципалитета. Кроме того, в распоряжении советских воен-
« UM 87 F 3/16 (Стеманн - в МИД 11.06.1945 г.).


6. Борнхольмцы и русские
207
Я-33-30;31;42;43 (о. борнхольм)
11
ё. ГРЭСХОЛЬМ' в. «РЕДЕРИКСо'К
^м. Хаммер Одде
'бЪсГ <?УУ?СУ
|Э с/г-/ist-/ 裣ùoCs-
Jf/Æl.csts cdLéJjPJ** *2
-C&/T/9 9ЛПНО S/TJ.
l/ohe/ytsf? /Jtcb
O/O <A*C>M- «PÉ—ч


208
Бент Енсен
Два молодых советских офицера в зимней форме с женами, приехавшими из дому. К некоторым офицерам в течение 11-месячной оккупации Борнхольма приезжали жены, а иногда даже и дети. Некоторые из них занимали дачи. (Nordfoto)
Советские женщины — рядовые солдаты на Борнхольме в летней форме (Bornholm besat, bombet, befriet)


6. Борнхольмцы и русские
209
но-морских сил были “Миссионс- отель” и отель “Феникс”. Численность военно-морских сил составляла примерно 200 человек. В Рённе постоянно базировались 6 быстроходных судов и, время от времени,
2 в Аллинге. Но иногда приходило подкрепление в виде других военных кораблей на короткий или более длительный срок. Рённе использовался также как транзитный пункт для отправки в Россию немецких трофеев — военных и иных судов из Киля. В январе здесь базировались также два советских — американской постройки — моторных торпедных катера, которые могли развивать скорость до 49 узлов.
Датские наблюдатели удивлялись, видя, как много лошадей (не говоря уже о коровах, свиньях, утках и курах) привезли с собой войска. Почти вся служба тыла и артиллерия были на конной тяге, обозные телеги часто были в плохом состоянии, с кривыми колесами, которые терлись о бока телеги.
Но войска располагали также и грузовиками — новыми американскими и трофейными немецкими, а также джипами и легковыми машинами. В августе 1945 г. датская разведка считала, что в распоряжении советских войск находится более 65 легковых машин, 124 грузовика, 10 джипов, 2 трактора и 100 повозок. Из тяжелого оружия у них было 8 пушек калибра 10,5 см, 67 — калибра 7,5 см, 25 — калибра 3,7 см, а также некоторое количество минометов и гранатометов. Сюда же надо отнести немецкую военную технику, которую привозили на Борнхольм, здесь ремонтировали и отправляли обратно на материк46.
Гражданский багаж был обширным. У датчан-очевидцев сложи¬
лось впечатление, что солдатам было разрешено брать военные трофеи и везти их с собой в специально для этой цели предоставленных вагонах. Однако ветераны, состоявшие в войсках в 1945—1946 гг., говорили, что по возвращении на родину все их имущество было отобрано офицерами. Пока же многие солдаты меняли разные вещи (оружие, бинокли, велосипедные покрышки, кресла) на крепкие напитки и денатурат, которые быстро употреблялись и, вероятно, не могли быть конфискованы. В начале оккупации войска привозили с собой также большое количество припасов: картофель, горох, засоленную баранину и пр.
Датские и другие наблюдатели часто подчеркивают, что оккупация выглядела импровизированной и временной. Не строились, например, постоянные позиции для пушек, не закладывалось в достаточном количестве других оборонительных сооружений, а полевая телефонная сеть и водопроводные трубы прокладывались по земле. Правда, на Хаммеродде были вырыты окопы, а возле Сногебекского лагеря был устроен полигон, откуда артиллерия стреляла в сторону моря47. Советские войска вскоре после прибытия построили также полевой аэродром — на север от Рённе на территории двух хуторов, размером около 50 га. Существовавший аэродром они не использовали. Взлетная и посадочная полосы были выровнены и укатаны, но не заасфальтированы. Не был сделан и дренаж, из-за чего зимой приходилось класть на землю большое количество досок, когда буксовал большой транспортный самолет. Взлетная полоса проходила с
46 Bornholms Tidende; цит. по: Dagens Nyheter. 21.02.1946.
47 Bornholms militære domiciler. BON-08-31.


210
Бент Енсен
севера на юг и была 1 200 м в двину и 200 м в ширину. Советское воздушное сообщение было так же, как и морское, полностью вне датского контроля. Советские военные самолеты садились и взлетали, датские власти не ставились в известность об этом. Наоборот, русские сделали выговор губернатору за то, что датский самолет спасательного корпуса “Зона” совершил промежуточную посадку на Борнхольме. Немецкие радиостанции на Конге- минете и Галлёккене и радиопеленгующие станции у Левки и Броенс Одде были демонтированы и увезены. Недостроенная немцами пушечная установка у Дуеодде была замерена, но не взорвана.
Советские женщины-солдаты обращали, конечно, на себя большое внимание. По мнению одного копенгагенского журналиста, они были “маленькие, плотные, очень молоденькие и, на датский вкус, очень хорошенькие”. Один борнхольмец рассказывает, как одна женщина-офицер расстреляла солдата на Галлёккене после того, как люди из движения Сопротивления застали его на месте преступления с охапкой украденного48. Согласно датской разведке, в июле 1945 г. было 450 женщин-солдат, разбросанных по разным военным лагерям. Губернатор фон Стеманн утверждал, что русские, подобно наполеоновской армии, возили с собой своих женщин для использования их солдатами. В своих неопубликованных воспоминаниях он рассказывает, что после ухода советских войск весной 1946 г. был обнаружен публичный дом49. Участники движения Сопротивления тоже говорили о публичном доме в
Альминдингене, а в одном из отчетов датской разведки указывается местоположение четырех палаток под Рёмерс Минде в Альминдингене, в которых были публичные дома для солдат. Для солдат выдавались особые купоны. Со временем ко многим офицерам на Борнхольме приехали их жены и дети. К некоторым солдатам тоже приехали жены в военной форме. Они жили в особых бараках. Согласно описаниям очевидцев, одни из них были одеты “элегантно и шикарно”, другие были в дорогих шубах. Остальные же выглядели убого в своих жалких тряпках.
Хотя тысячи советских солдат содержались обособленно в лагерях, устроенных вне городов, руководство все же не могло помешать их контактам с гражданским населением. Есть много свидетельств изобретательности советских солдат, когда дело касалось удовлетворения различных потребностей. Фон Стеманн рассказывает, как два “вежливых русских солдата” пришли в областную больницу в Рённе и попросили разрешения поговорить с главным врачом. Они выставили перед ним бутылку портвейна, выложили по 10 крон и попросили дать каждому из них по медсестре. Когда главврач сказал, что это невозможно, они встали и ушли, не настаивая50. Старшая медсестра этой больницы свидетельствовала, что было обычным делом, когда русские солдаты заявлялись туда и за плату хотели получить доступ к девушкам.
Но были и такие женщины, которые добровольно предлагали себя. Летом 1945 г. романтически настроенные и фривольные датчанки
48 Bornholms Museum (дневник Т. Нильсена, май 1945 г.).
49 Stemann P.Chr. Utrykte erindringer... S. 808.
so UM 87 F 3/16 (Стеманн - в МИД 9.07.1945 г.).


6. Борнхольмцы и русские
211
с других частей страны потянулись на Борнхольм, чтобы вступить в контакт с советскими воинами, вероятно, прежде всего с офицерами. Генерал Якушов обратился к полиции, чтобы взять это передвижение под контроль. Чтобы помешать женщинам легкого поведения иметь контакты с солдатами, в октябре советскими войсками было заключено соглашение о сотрудничестве с датской полицией. Одновременно были введены очень строгие правила поведения личного состава51.
Связей же борнхольмских женщин с советскими солдатами было, по-видимому, очень мало. Говорили, что это, как правило, были “немецкие девки”, которые теперь стали “русскими девками”. В октябре 1945 г. полиции было известно семь женщин (три из них замужние) и одна несовершеннолетняя девушка, которые находились в связи с советскими солдатами. Дело о несовершеннолетней было передано в организацию “Охрана детей”. В декабре узнали еще об одной женщине, поддерживавшей интимное знакомство с советским офицером. Эта связь была раскрыта, когда однажды ночью была поднята на ноги полиция в связи с тем, что несколько советских военных начали буянить, пытаясь войти к женщине52.
Письмо к губернатору от одной женщины из Бёльсхавна, написанное в июне 1945 г., рисует
совершенно идиллическую картину: стоявшие здесь 150 русских солдат никогда не мешали населению, а наоборот, каждую субботу и вос¬
кресенье играли, танцевали и развлекались со здешней молодежью перед пансионом. Все проходило весело и безобидно. Теперь русских перевели в Сванеке, и молодые девушки из Бёльсхавна ездят туда по субботам, чтобы повеселиться с русскими друзьями. Теперь члены движения Сопротивления в Сванеке угрожают этим девушкам, что они остригут их в наказание за общение с русскими. Уже сделаны списки с именами девушек, которых намереваются остричь53, т. е. к “русским девкам” относились так же, как и к “немецким девкам”.
Фон Стеманн сообщал, что только в четырех случаях было заявлено, что отцами детей являются советские солдаты. Об этом губернатора спрашивал генерал Якушов перед уходом советских войск54.
Ранее мы цитировали живописное описание фон Стеманном сцен пьянства советской охраны в здании муниципалитета. Сохранились многочисленные рассказы о непомерной страсти советских солдат к выпивке. Один датский матрос видел, как некий солдат во время переезда из Кольберга в Борнхольм бросился пить соляную кислоту. Во время грабежей в Рённе после высадки советские солдаты пили все, что можно было пить, в частности, политуру, и, говорят, удивительно хорошо перенесли это. 23 мая продавцы получили инструкцию губернатора о том, что они не должны продавать спиртное советским солдатам. Полковник Стребков заявил, что он согласен с этой инициативой и что спиртное не должно продаваться солдатам также и в заку¬
51 Bornholms Politikreds. Journal vedr. russiske forhold 1945—1946. 28.09.1945; UM 87 F 3/16 (Стеманн — в МВД 1.10.1945 г.).
52 Bornholms Politikreds. Journal vedr. russiske forhold 1945—1946.
53 Tønnes Wichmanns arkiv (письмо c резолюцией: “Хорошо. А. Йоргенсен”, командующий округом).
54 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 260.


212
Бент Енсен
сочных. Производились обыски среди датчан, занимавшихся продажей напитков и других товаров из- под полы. “Одна дама с дочерью” продавала русским спиртное распивочно и навынос, они часто бывали у нее, шумели там и скандалили, чем мешали соседям55.
Страсть солдат к спиртному была велика и позднее, и борнхольмцы (а также приезжие) использовали это обстоятельство, чтобы заработать легкие деньги, продавая русским и смертоносную жидкость. В конце июля Якушов рассказал фон Стеманну, что солдатам продали соляную кислоту, и теперь эти несчастные при смерти. Виновные были найдены, и губернатор рекомендовал полицмейстеру предать это дело широкой огласке в печати56. В сентябре были задержаны один инженер и один инструктор автомобилевождения. Они прибыли на остров, чтобы продать два ящика коньяка, сделанного из денатурированного спирта и эссенции. До ареста они успели продать 65 бутылок. Денатурат был тоже популярен, и он явно делал солдат агрессивными. Одного датчанина, посетившего советского полковника в Хасле, угощали питьем, состоявшим из денатурата, сои, перца и сахара. Солдаты покупали и пили в больших количествах политуру57. В сентябре Якушов обратился в полицию в связи с 29 случаями продажи датчанами спиртного русским58.
1 августа губернатор издал распоряжение, прямо запрещавшее торговцам продавать спиртное совет¬
ским солдатам, даже если у них было требование от советского врача. Однако подавать спиртное в ресторанах по-прежнему разрешалось. В аптеке в Рённе на прилавок была выставлена табличка, на которой жаждавшим выпить коротко и ясно объявлялось на русском языке: “Спирта нет”59.
Тяга к алкоголю и последствия его приема приводили к таким результатам, как нанесение ущерба гражданскому населению и различные мелкие преступления, особенно вандализм, незаконное вторжение в жилища, взломы и кражи. Кроме очень популярных велосипедов, которые в большом количестве были “взяты напрокат”, солдаты крали также часы, кольца и собак (одна овчарка, правда, была возвращена). Были украдены вечернее платье с перчатками, два дамских кошелька, варенье, денатурат и один радиоприемник. Приводимое военное донесение из Альминдин- гена было типичным: русские солдаты вломились в дом и “вели себя довольно оскорбительно по отношению к хозяйке”, жене рабочего. В одной лавке они вынудили продавца выдать им “3 бутылки пива и 8 яиц”, у одного крестьянина сняли колесо с повозки60. Солдаты незаконно стреляли в лесах дичь, а пьяные офицеры и солдаты палили время от времени в воздух, когда у них было соответствующее настроение. Происходили дорожные аварии, особенно столкновения. В Хасле один солдат сбил 71-летнюю женщину и должен был заплатить в
55 Tønnes Wichmanns arkiv (отчет лейтенанта Й.Б.М. от 7.07.1945 г.).
56 См.: Bornholms Tidende. 20.07.1945: “Теперь принимаются твердые меры против продажи пищевого спирта русским солдатам”.
57 Møns Dagblad. 11.09.1945.
58 Bornholms Politikreds XV. Besættelsestiden vedr. Journal vedr. russiske forhold 1945—1946. 28.09.1945.
59 Bornholms Museum (объявление по-русски в аптеке г. Рённе).
60 Tønnes Wichmanns arkiv (отчет лейтенанта Й.Б.М. от 7.07.1945 г.).


6. Борнхольмцы и русские
213
ЦЪна \ коп,
ДВА ПУТИ и
ПРЕДЪЛЫ ИХЪ
возмещение ущерба 260 крон. Одна женщина вследствие случайного выстрела из автомата лишилась ноги. В связи с этим на сторожевых постах автоматы были заменены на обычные винтовки без штыков, так как губернатор считал, что примк- нутые штыки выглядят слишком устрашающе61.
Различные нарушения закона постоянно обсуждались губернатором и сменяющимися советскими комендантами. Одной из проблем для датской стороны было то, что советские солдаты могли быть аресто¬
Миссионерский комитет апостольской церкви, как и другие религиозные организации, печатал религиозные брошюры на русском языке. Советский комендант генерал Яку шов (сам сын священника) делал все возможное, чтобы помешать распространению таких брошюр среди солдат. Брошюры были совершенно лишены политического содержания (Борнхольмский областной архив)
Russisk Traktat Nr. 2:
»Gud stopper Munden paa Spotteren«.
БОГ УНИМАЕТ ГЛУМЯЩЕГОСЯ.
Сс1»ъезное происшествие.
Это было в Чикаго, 31-го мая 1904-го года. Четверо молодых людей играли в карты. Это были трезвые, работящие и неглупые люди, но все неверующие. После игры зашла речь о ..религии и один из них сказал: »Я не верю в существование Бога. Я того же мнения, как Ингерсолл. Раньше, чем Бог мно не докажет, чго Он существует, я нс собираюсь верить. Но если бы Он эго мне доказал хоть тем, что отнял бы у меня слух и речь, то я поверил бы.» Последовало на момент молчание. И за ©тим говоривший взмахнул рукой и упал без чувств на пол. Его товарищи сперва подумали, что он шутит. Потом испугались, вскочили, стали поднимать и открыли, что он без сознания. Один побежал к доктору, другой стал рассказывать хозяйке дома, как все произошло. Пришел доктор, сперва подумал, что парень все-таки притворяется, но обнаружилось, что тот на самом деле оглох и онемел и об’лсиить происшедшего в себе нс мог. Никаких нервных расстройств за ним никогда нс знали, напротив, он был крепкого сложения и
ваны лишь с согласия советских во- енных властей. Дабы облегчить работу борнхольмской полиции, государственная полиция Дании в ноябре 1945 г. создала на Борнхольме особую выездную службу с радиофицированной машиной и с переводчиками, владеющими русским языком. Теперь полиция могла быстро вызвать советского офицера. Советский посол А. И. Плахин в своем годовом отчете за 1945 г. утверждал, что 99 % жалоб фон Сте- манна были безосновательны, но в том же самом отчете упоминал, что
61 	Bornholms Politikreds. Journal vedr. russiske forhold 1945—1946.


214
Бент Енсен
Грузовик американского производства с пропагандистскими плакатами. Один из них - портрет маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского. На плакате посередине изображены побежденные император Вильгельм Второй (1918) и Адольф Гитлер (1945). Справа — “фашистский зверь ” со штыками, всаженными в загривок, и (частично скрытые) государственные флаги Соединенного Королевства, США и Советского Союза как символ альянса во время войны. Над плакатом в центре — призыв к солдатам быть бдительными (Bornholms Tidende)
были проблемы с дисциплиной и что на остров два раза посылались советские представители, чтобы помочь решить эти проблемы. Но он прав в том, что советская сторона часто отклоняла заявления как безосновательные провокации.
Изнасилования борнхольмских женщин чаще всего были предметом слухов и пересудов. Один борнхольмский журналист утверждал, что “довольно много изнасилований” произошло в первую неделю, но в основном это касалось немецких беженок. Советские солдаты, согласно этому журналисту, усердно посещали пару лагерей, в которых были размещены несколько сотен немецких женщин всех возрастов.
Когда, чтобы остановить насилие, датчане вызвали советский патруль, то солдаты патруля тоже набросились на немецких женщин62. Изнасилования и попытки изнасилования борнхольмских женщин случались в течение всего периода оккупации, но в сравнении с тем, что происходило по отношению к немецкому гражданскому населению, это были пустяки. В одном отчете военной разведки согласно “надежному источнику” утверждалось, что летом 1945 г. в среднем совершалось 15 изнасилований в день. Но это были все же ненадежные слухи63. Один иностранный журналист писал, что в целом якобы было 164 случая изнасилования,
62 С.С. Andersen в неидентифицированном журнале (отд. оттиск [лето 1945 г.]).
63 NUD 27 7 20 (rapport fra FO 11 til Forsvarets Overkommando 1.08.1945.).


6. Борнхольмцы и русские
215
но фон Стеманн отклонил эту цифру как взятую с потолка и сильно преувеличенную. Солдатам, как уже говорилось, с самого начала было внушено, что Борнхольм принадлежит Дании и поэтому им запрещалось унижать гражданское население. Эта проблема вставала чаще в сельской местности, где отдельные хозяйства располагались далеко друг от друга. Только в июле было заявлено о шести случаях. Возможно, один солдат был казнен за это преступление. Еще один получил пять лет тюрьмы. Осенью полиция увеличила свои усилия, и ситуация стала контролируемой. Однако, как уже упоминалось, в сентябре Е. Хольм писал Кристмасу Мёллеру, что в его местности ситуация такова, что “скоро никто не решится оставлять своих женщин одних дома или пускать их куда-то одних”64. В декабре было снова несколько случаев изнасилования. Борнхольмская полиция получила в период с октября 1945 по январь 1946 г. включительно восемь заявлений об изнасиловании. Но только в одном случае преступник был опознан65.
Когда полковник Стребков 17 мая внушал губернатору фон Стеманну, что тот должен положить конец оскорбительным обвинениям в адрес советских солдат, он привел конкретный пример, когда некая дама из Н юкера обвинила солдата в попытке изнасилования, хотя на самом деле сама спровоцировала его. Согласно губернатору, советская версия этой истории была правдивой66. Генерал Якушов, как правило, отметал датские заявления как провокации, но вообще круто обходился с личным составом.
Очень положительную характеристику советским войскам дал приходский священник в Бодиль- скере пастор С. Сёренсен. В январе 1946 г. в журнале “Индре миссионс тиденде” он возражал главе движения “Внутренняя миссия” (движение в датском протестантизме) пастору К. Бартхольду. К. Бартхольд опубликовал в этом журнале статью о ситуации на Борнхольме, написав, что кражи и насилие были повседневным явлением. Пастор Сёренсен, возражая пастору Бартхольду, ответил, в частности, следующее:
«Заслугой русских властей является то, что они не разрешают солдатам общение с датскими девушками, из-за чего здесь не наблюдается тех безобразий между датскими девушками и иностранными солдатами, свидетелем которых можно быть в Копенгагене и других местах. Этим летом, например, наши молодые девушки могли свободно бывать везде во время летних съездов и “Христианского союза молодых мужчин и женщин”, и “Внутренней миссии”, без каких бы то ни было попыток приставаний со стороны русских солдат, хотя в это время в этом месте было много русских»67.
В начальный период пребывания на острове, обычно во второй половине дня, на городских улицах играли советские военные оркестры. Устраивались также танцы на улицах, но только до 22 ч. Один раз в Рённе приезжала группа эстрадных артистов, чтобы выступить перед солдатами. Жена и дочь губернатора присутствовали на этом концерте и отозвались о нем как о первоклассном. В лагерях, конечно, устраивались киносеансы, а когда в гостях у русских офицеров
64 UM 87 F 3/22 (Е. Хольм - Кристмасу Мёллеру 1.09.1945 г.).
65 Bornholms Politikreds. Journal vedr. russiske forhold 1945—1946.
66 UM 87 F 3/16 (Стеманн - в МВД 17.05.1945 г.).
67 Indre Missions Tidende; цитируется по: Bornholms Avis. 21.01.1946.


216
Бент Енсен
бывали датчане, то им тоже демонстрировали советские фильмы. Вначале директор кинотеатра “Рённе био” выдавал советским офицерам какое-то количество бесплатных билетов. Когда эта щедрость иссякла, случился такой эпизод: советский офицер грозился перевернуть кинотеатр вверх дном, если его не впустят бесплатно. Согласно датскому переводчику, офицер кричал: “Ведь мы пока еще хозяева на острове!”
Борнхольмцы организовывали футбольные и шахматные матчи между советскими солдатами и местным населением, но, согласно фон Стеманну, не так часто. С советской стороны в состязаниях участвовали и рядовые, и офицеры. Попытка губернатора свести советских врачей и ветеринаров с их датскими коллегами не была успешной из-за того, что советская сторона противилась слишком тесному общению. Советское командование не было заинтересовано и в том, чтобы было организовано посещение русскими солдатами Копенгагена или британскими солдатами — Борнхольма. День 7 ноября 1945 г. был выходным днем, он был отпразднован парадами и выдачей спиртных напитков. В этот день в рённской гавани уже с утра можно было видеть пьяных солдат. Вечером во всех лагерях был фейерверк. Но задуманный парад на площади Рённе был отменен. После окончания оккупации фон Сте- манн подчеркивал “исключительную тактичность и скромность” советских войск в отношении датских национальных праздников. В такие дни они закрывали въезды в свои лагеря и спускали флаги, чтобы не подчеркивать свое присутствие68.
В одном отношении советские солдаты напоминали немецких: “Русские любят сливочные пирожные так же страстно, как и немцы. Если солдату удалось выбраться в город, он скупает все, что может унести”, — сообщалось в одном датском отчете в январе 1946 г.
Религия
“Мы все были верующие”, — писал один советский ветеран в 1995 г. в связи с 50-летием высадки на Борнхольме. Хотя это, вероятно, и преувеличение,. однако подавляющее большинство солдат были крещеными. Но так как официальной религией советского государства был атеизм, верующие солдаты, чтобы помолиться, должны были поодиночке ходить в церковь св. Николая в Рённе. Руководство было против, чтобы солдатам раздавали пусть даже самые невинные религиозные брошюрки на русском языке, например, о пути к вечной жизни. Советский комендант несколько раз жаловался губернатору на раздачу солдатам религиозных брошюр, и губернатор относился к этому очень серьезно. Он потребовал от полицмейстера в Рённе, чтобы тот вмешался и завел дела против слишком далеко зашедших. Полицмейстер д’Ошан должен был заметить, что у него нет юридических оснований для этого. У него они появились, когда он издал 1 октября распоряжение полиции, в котором, ссылаясь на один из законов 1870 г., запрещал раздачу печатных материалов без разрешения советского коменданта. В конце концов Якушев заявил, что он разрешает одному миссионеру доставить ему 1 000 религиозных брошюр, а он уже позаботится о раздаче.
68 	Berlingske Tidende. 17.03.1946.


6. Борнхольмцы и русские
217
Магазины для русских
Рядовые солдаты, по словам одного русского ветерана, получали очень высокую зарплату — 18 крон в месяц (в два раза больше, чем немецкие беженцы, но надо учитывать, что солдаты находились на “всем готовом”). Порой это создавало напряжение в скудном ассортименте магазинов. Советское руководство уже на раннем этапе предложило, чтобы были созданы специальные магазины для русских. Руководство обосновывало это тем, что оно не хотело, чтобы солдаты ходили по обычным магазинам в поисках вещей, которые были нормированы в Дании и на которые солдаты не имели карточек. Другой целью создания таких магазинов было, несомненно, желание справиться с обменом и другими видами торговли, которые происходили напрямую между солдатами и борнхольмцами. В одном случае датская караульная служба вынуждена была стрелять в воздух, чтобы заставить столпившихся борнхольмцев покинуть реннскую гавань, где они скупали у русских солдат ценные вещи69. Якушов резко критиковал продавцов за то, что они с русских берут по более высоким ценам, чем с борнхольмцев. Губернатор был тоже заинтересован в том, чтобы остановить продажу русскими солдатами вещей, привезенных ими с материка, как, например, огнестрельное оружие и сигареты.
Датские власти очень ревностно преследовали не только тех датчан, которые продавали русским спиртное (продажа денатурата каралась тюремным заключением), но и тех, кто продавали по завышенным ценам. Некий владелец ресторана получил предупреждение за то, что он
взял 20 ёре за эскимо, стоившее 15 ёре. О лавочнике, продававшем часы по повышенной цене, было заявлено в полицию. У одного ремесленника конфисковали табак, купленный им у русских солдат, да еще оштрафовали его на 100 крон. Местному врачу разрешили, после довольно продолжительной бюрократической волокиты, оставить у себя немецкую пишущую машинку, полученную им от одного солдата в благодарность за лечение, но только после того как он уплатил пошлину. Преследовалось также и “незаконное рапространение товаров”.
В сентябре в Рённе, Аллинге и Окиркебю были открыты “магазины для русских”. В связи с этим губернатор хотел запретить продажу русским в обычных магазинах, но генерал Якушов и слышать об этом не хотел. Губернатор считал, что генерал боялся реакции своих подчиненных.
Вначале советские войска сами заботились о своем питании, так как они привезли все из Германии, в том числе и живой скот. Дрова они брали в лесу, и бургомистры отводили им места, где можно было рубить деревья.
Между тем ветеринарные врачи и крестьяне на Борнхольме были обеспокоены завозом с материка непроверенного скота. Но губернатор считал, что нельзя было требовать, чтобы датчане проводили обследование ввозимого поголовья, так же, как нельзя было требовать осмотра военных лиц, прибывших на остров, — странное сравнение. Однако Стребков пообещал губернатору, что привезенные коровы будут содержаться отдельно в лесах. Когда оказалось, что скот заражен, а русские не хотели привозить на Борнхольм скот в забитом виде, так
69 	Tønnes Wichmanns arkiv (отчет лейтенанта Й.Б.М. от 7.07.1945 г.).


218
Бент Енсен
Два советских солдата копают могилу своему товарищу, убитому, по-видимому, одним из борнхольмцев в августе 1945 г. Два советских офицера контролируют работу могильщиков. Один из офицеров говорит через переводчика с двумя датскими полицейскими и, вероятно, с полицейским в штатском (Jul på Bornholm 1990)
как солдаты должны были потреблять мясо, рыбу и картофель непосредственно с Борнхольма. В августе были введены правила, согласно которым продажа мяса войскам должна была происходить через борнхольмскую кооперативную свинобойню, продажа рыбы — через рыболовецкие объединения, продажа овощей — через торгового агента, выбранного Союзом зеленщиков. Были также введены особые правила о продаже молока и яиц. Временно была установлена квота: 4 т говядины и свинины в неделю.
В июле было заключено соглашение о том, что советские войска каждый месяц будут получать по
12 тыс. бутылок пива и 1 тыс. бутылок шнапса. Одновременно должна была прекратиться покупка русскими этих спиртных напитков в датских магазинах.
Советские коменданты
Майор П. Антоник, командовавший десантными войсками, высадившимися 9 мая 1945 г., был, согласно губернатору фон Стеманну, человеком “неотесанным”, но ведь он и не обучался службе на натертых паркетах. Стребков сказал в частном разговоре с губернатором, что Антоник и его люди совершенно превратно поняли ситуацию,


6. Борнхольмцы и русские
219
когда они высадились на Борнхольме и что это обстоятельство очень повредило карьере Антоника. Однако последнее звучит неправдоподобно.
О полковнике Стребкове фон Стеманн отзывался только положительно. Генерал-майор Коротков любил выпить и часто гулял по городу со своими подчиненными. Фон Стеманн хорошо ладил с Коротковым, но жаловался, что во время частых переговоров всегда надо было распить бутылку водки.
По-видимому, ему не надо было делать этого с Якушовым. Но зато Якушов пожелал получать по 25 бутылок вина в месяц. Из отчетов и воспоминаний губернатора видно, что и Якушов мог выпить один или два стакана. И, кроме этого, он хорошо пел.
Фон Стеманн считал, что вести переговоры с Якушовым было нелегко: он дипломат. Но свое настроение он выдавал, трогая или не трогая, маленькую фарфоровую собачку, которую он всегда имел при себе. Если он ставил собачку на стол, значит, он был спокоен и дружелюбен. Якушов часто получал настойчивые приглашения на вечера, где были и другие люди. Фон Стеманн должен был объяснить ему, что в этом нет ничего опасного. Но он часто сказывался больным “балтийской болезнью”, если он находил сомнительной компанию, в которую был приглашен. Якушов был заядлым охотником. Однажды в начале октября была вызвана полиция, так как некий русский незаконно охотился на территории одного имения на юге от Окиркебю. Это был Якушов, который, согласно донесениям полиции, застрелил несколько зайцев и
фазанов. Губернатор был вынужден написать генералу личное письмо, дабы объяснить ему правила датской охоты, по которым в течение всего октября охотиться на зайцев запрещалось70.
Когда фон Стеманн бывал на переговорах с генералом, то это всегда происходило в штаб-квартире генерала (“потому что Россия — большая страна, а Дания - маленькая”). Если генерал во время встречи спрашивал о чем-нибудь кого- либо из присутствовавших при этом офицеров, тот всегда вставал и докладывал стоя, даже если это был полковник. Вообще же присутствующие при переговорах офицеры никогда ничего не говорили, если их непосредственно не спрашивали. Младшие офицеры не могли также и обедать вместе за одним столом или даже в одной и той же комнате с вышестоящими. В ноябре комендант запретил офицерам заходить в датские дома. Фон Стеманн, получивший много запросов от датских семей в связи с этим, сказал Якушову, что датчане сожалеют об этом запрете. Якушов объяснил запрет тем, что нельзя устанавливать слишком тесные связи с датским населением. К примеру, советские офицеры могут влюбиться в датчанок, которых они должны будут покинуть после временного пребывания на острове71.
Смертные случаи среди советских солдат
Как уже говорилось, советские солдаты не вели никаких боев ни во время высадки на Борнхольм 9 мая 1945 г., ни во время разоружения многих тысяч немецких солдат в последующие дни. Во время битвы
та UM 87 F 3/16 (Стеманн - в МВД 8.10.1945 г.).
71 Ibid. (Стеманн — в МВД 21.11.1945 г.).


220
Бент Енсен
на море с немецким военным вспомогательным судном погибли два солдата морской пехоты. Один советский солдат был во время оккупации убит, видимо, борнхольмцем. Подозреваемый был арестован, ему было предъявлено обвинение, однако он был освобожден. Дело это, кажется, не очень занимало советского коменданта, который лишь принял к сведению решение суда72.
Неизвестно, сколько советских солдат лишилось жизни из-за нарушения дисциплины. Фон Сгеманн рассказывает о публичной казни одного солдата в Галлёккене в присутствии других солдат, собранных на место казни с разных лагерей острова. Один датский матрос рассказывал, что видел, как советский офицер расстрелял одного из своих солдат, который украл золотое кольцо у другого солдата. Житель Рённе записал в своем дневнике в 1945 г., что один солдат, укравший одежды в Рённе, был погружен в грузовик и привезен в Галлёккен, “и здесь не успел он выйти из кузова, как его расстреляла женщина-офицер. Он был поражен пулей прямо в лоб”. Борнхольмские участники движения Сопротивления утверждают, что многие советские солдаты были казнены за преступления против борнхольмцев и что трупы казненных закапывали в лесах73.
Примерно 30 солдат из многотысячных оккупационных войск умерло, очевидно, естественной смертью во время 11-месячного пребывания на острове. Эта цифра не совсем точна: священник в Ал- линге и комиссар полиции, незави¬
симо друг от друга, сообщили, что у них есть сведения о 29 трупах. Но советский список, составленный посольством в Копенгагене, охватывает 30 имен. В этом списке нет, однако, имени одного из двух солдат морской пехоты (Приходько), погибших во время огневого боя с немецким кораблем 9 мая. Имя лейтенанта (Кастание), могила которого вместе с тремя другими была обнаружена датскими властями в мае 1945 г., также не фигурирует среди этих 30.
Фон Стеманн сообщал 31 мая 1945 г., что русские хоронят своих мертвых во всевозможных местах. После обращения к ним датских властей по этому поводу русские решили хоронить всех умерших на кладбище в Сванеке. Однако этого не случилось. Ни один русский не был похоронен в освященную землю, хотя большинство из них были крещеными христианами. Обнаружение четырех могил в мае 1945 г. заставило датские здравоохранительные органы предложить русским устроить особое кладбище, поскольку датская сторона не хотела, чтобы могильные памятники были разбросаны там и сям. В начале июня советские военные власти на Борнхольме попросили об участке для могил в Аллинге, но не на самом датском кладбище, т. е. не на освященной земле74.
Были ли перевезены в Аллинге трупы из тех четырех могил, неизвестно. Приходской священник в Аллинге пастор Лангхофф сообщал, что на первых похоронах было 9 гробов или ящиков с трупами. Священник был лишь зрителем,
72 Stemann P.Chr. Utrykte erindringer... S. 744.
73 Харри Хансен в интервью “Bornholms Tidende” от 13—14.05.1995 г.; Bornholms Museum (дневник Т. Нильсена за май 1945 г.); Кнуд Хансен в интервью “Jyllands-Posten” от 8.05.1995 г. Бент Кюн в интервью “Beriingske Tidende” от 9.05.1995 г.
74 Jorgensen H. V. Sovjetfolkets 30 sjæle // Jul på Bornholm 1990. S. 26—30; Idem. Pludselig man- gliede der noget // Jul på Bornholm 1991. S. 28—29.


6. Борнхольмцы и русские
221
поскольку советская сторона не хотела никакого христианского церемониала. Задача священника была проконтролировать, чтобы советские солдаты рыли землю достаточно глубоко, т. е. на глубину двух метров. Лишь один советский моряк, тело которого прибило к берегу в апреле 1946 г., — уже после отъезда советских войск — был похоронен согласно ритуалу датской протестантской церкви75. Были ли солдаты, казненные своими во время оккупации, также похоронены в Аллинге — неизвестно.
На кладбище возведен двухметровый обелиск из черного полированного гранита, на верху обелиска помещена пятиконечная звезда из стали. Надпись на обелиске гласит: “Вечная слава русским богатырям, погибшим в боях с немецкими оккупантами. Родина”. Странно, что написано “русским”, а не “советским”: среди похороненных были и нерусские. В 80-е годы была возведена стелла из красного гранита, привезенная из СССР. На ней высечено 30 имен.
Русские в Финнмарке. Сравнение
В октябре 1944 г. советские войска вошли в северную Норвегию — в Финнмарк - и разместились там после того, как вытеснили оттуда немцев. В отличие от Дании, Норвегия, как мы упоминали, в мае 1944 г. подписала с СССР соглашение, которое устанавливало принципы отношений между оккупационными и норвежскими властями и норвежским гражданским населением. Однако эти соглашения, кажется, не играли большой роли. Если принять во внимание различные политические, географические и экономические обстоятельства этих двух стран,
то советская оккупация этих двух крайних регионов Скандинавии будет выглядеть схоже. Согласно норвежским оценкам, там находилось около 18 тыс. советских солдат, число которых к моменту вывода войск в сентябре 1945 г. сократилось примерно до 14 тыс. Вместе с тем в оккупированных районах Норвегии было гораздо меньше населения (только около 23 тыс.), чем на оккупированном Борнхольме, где населения было вдвое больше.
В Финнмарке находилась советская комендатура под руководством полковника П.Г. Лукина-Григэ, который вторую часть к своей фамилии присоединил в честь норвежского композитора Э. Грига. Политическим советником и переводчиком у него был капитан И.М. Дьяконов, владевший норвежским почти как родным, поскольку он был сыном дипломата, работавшего в Осло, и ходил там в норвежскую школу. Фон Стеманн считал, что советские офицеры на Борнхольме тоже прошли тщательный отбор, но здесь, однако, не было коменданта с датской фамилией или советника, говорившего по-датски. Отношения между советскими и местными норвежскими властями были, как и на Борнхольме, наилучшими, но, кажется, в Финнмарке общительности было меньше.
Советские власти не пытались навязать свой политический или иной гражданский контроль над норвежскими или датскими внутренними делами. Слухи, возникшие в социал-демократической партии, о том, что советское оружие с Борнхольма попадает в руки датской компартии, были совершенно безосновательны. Датская полиция постоянно проверяла транспорт с Борнхольма и ничего не находила. Военные власти в Финнмарке, как
75 	Bornholms Tidende. 13.05.1992.


222
Бент Енсен
и на Борнхольме, проявляли большой такт и понимание по отношению к норвежской гражданской администрации. Хотя норвежские доносчики стали причиной смерти нескольких советских солдат, на эти дела никогда не указывалось. Комендант, однако, в частных беседах выражал удивление мягким обращением норвежцев с коллаборационистами. Досуг солдат был хорошо организован — показ фильмов, гастролирующие ревю-труппы, танцы трижды в неделю в кино-бараке, который был открыт и для норвежцев. Вообще же, общение между норвежскими гражданскими лицами и советскими военными было незначительным, поскольку и офицерам, и солдатам было запрещено посещать норвежские семьи.
Население Финнмарка страдало от многочисленных случаев воровства всевозможных вещей, инструментов и домашних животных, особенно при вторжении. И норвежские и советские власти были бессильны, поскольку было трудно собрать доказательства воровства. Снова поразительное сходство с положением на Борнхольме. Два норвежских полицейских занимались расследованием преступлений. Было украдено сено в большом количестве (162 т), продукты и домики, все это было перевезено в советские военные лагеря. Если олени переплывали приграничную реку, то их владельцы не имели права поймать их и вернуть назад. Сплавщики леса не имели права перейти на советскую сторону реки Пасвикэльв. До 1 апреля 1945 г. полицейское управление района Сёр-Варангер получило 601 заявление о пропаже и порче вещей, но сюда надо еще приплюсовать 150 заявлений в полицейские
управления районов Вадсё и Вардё. Кроме того, происходили большие и бесцеремонные порубки в лесах, незаконная охота и незаконное рыболовство в речках и море — с применением динамита, ручных гранат и 50-килограммовых мин. Это заставляло местных жителей тревожиться о том, что исчезнет сама основа рыболовства и охоты — то, что для них играло большую роль. И действительно, на больших пространствах исчезла вся дичь.
Однако с норвежской стороны подчеркивалось, что русские солдаты были незлыми по натуре, а очень импульсивными. Они действовали по принципу: “Есть — даем, нет — берем”. За украденное сено было все же возмещено. Реквизировано было лишь несколько домов, складов и погребов. В одном лишь советские власти на севере Норвегии были более строги, чем на Борнхольме: они запретили английским и американским офицерам приезжать на оккупированную советскими войсками территорию. Соответственно и комендант британской зоны оккупации запретил приезжать в Тромсё советским офицерам. Здесь был железный занавес и холодная война с самого начала76.
Многочисленные моменты сходства между положением на Борнхольме и Финнмарке показывают, что советские военные власти в этих двух скандинавских странах были четко проинструктированы насчет того, что надо проявлять большую сдержанность и ни при каких обстоятельствах не вмешиваться во внутреннюю политику оккупированных стран. Как и на Борнхольме, в Финнмарке дела решались с местными властями, без вовлечения в них правительства в Осло.
76 	NUD 27 7/13 (доклады коменданта Серварангера от 26.06.1945 г. и от 20.09.1945 г.); Дьяконов И.М. Книга воспоминаний. СПб., 1995. С. 645—725.


7. 	Пешка в большой игре
Военная мощь и международный авторитет Советского Союза чрезвычайно выросли. Границы СССР в немалой степени продвинулись на запад и подошли почти вплотную к границам Дании. СССР стал доминирующей державой в Балтийском море. Советские войска заняли остров Борнхольм.
Из отчета советской миссии в Дании за 1945 г.
“Странный случай”
Решение оккупировать Борнхольм было принято Кремлем в большой степени по политическим соображениям. Одновременно с усилением военного присутствия на острове летом 1945 г. в Москве продолжали строить планы о том, как можно использовать военное обладание датским островом в советских внешнеполитических интересах в западной части Балтийского моря. В связи с конференциями великих держав, проходившими в послевоенные месяцы, чиновники советского МИДа обыгрывали эту тему и так и сяк и представляли политическому руководству далеко идущие предложения о максимальном использовании борнхольмской карты.
Москва не торопилась с выводами и продвигалась вперед с большой осторожностью. Борнхольм входил в довольно обширный ком¬
плекс внешнеполитических и военно-политических планов об укреплении позиций СССР на Балтике, и поэтому ситуация на датском острове не могла решаться исключительно на двусторонних переговорах между датским и советским правительствами. Вероятно, это было главной причиной того, почему Кремль не хотел ни в какой форме обсуждать будущее Борнхольма с датским правительством. Борнхольм был лишь маленькой пешкой в большой стратегической игре о будущем Балтики и Европы, в которой участвовала Москва. И СССР должен был тщательно взвешивать, какую цену — в виде возможных контрмер со стороны союзников — придется заплатить, если слишком сильно нажимать на Данию. Ведь возможности Москвы использовать Борнхольм для влияния на политику Дании были бесспорно ограничены тем обстоятельством, что Анг¬


224
Бент Енсен
лия уже имела военный контроль над гораздо большей частью Дании. Закрепляясь на Борнхольме, СССР рисковал тем, что западные союзники будут закрепляться в других частях Дании, и тем самым общая военно-политическая позиция СССР могла быть ослаблена. Чрезмерное давление на Данию могло также причинить ущерб тем большим симпатиям к СССР, которые испытывали датчане после войны. Поэтому оккупация Борнхольма была “странным случаем”, если использовать выражение президента Рузвельта о Дании, оккупированной немцами: страна оккупированная, но не враждебная.
Советские солдаты знали, что будучи передовыми отрядами мирового революционного процесса, они должны освободить Европу от устаревшей экономико-политической системы — капитализма. Это знание было, как мы уже упоминали, закреплено в словах, вышитых на красном знамени, которое реяло над советской комендатурой в Рённе: “Отныне победоносное Красное Знамя развевается над освобожденными народами Европы”1. Но, несмотря на это утверждение, советская позиция в борнхольмском вопросе в течение всего 1945 г. была оборонительной, иногда даже сверхчувствительной. Это четко отразилось и в отчетах по борнхольмскому вопросу, которые советская миссия в Дании посылала в Москву. Оккупация датского острова была для Кремля делом деликатным.
Пока же Москва удерживала Борнхольм за собой, а центральные датские и британские оккупационные власти — на должном расстоянии. Решение продолжать эту не до конца продуманную оккупацию
было, несомненно, связано с присутствием английских войск в Дании. Так, в неофициальном советском сообщении от 19 мая датскому посланнику Крусе в Стокгольме говорилось, что советские войска покинут Борнхольм, когда англичане уйдут из других регионов Дании. Те времена, когда Сталин давал Идену щедрые обещания по поводу использования военных баз в Дании после войны, давно прошли. Возможно, Аксель Ларсен знал что- то благодаря собственным московским каналам, когда в сентябре 1945 г. заявил, что советские войска покинут Борнхольм, как только английские покинут Зеландию2.
Поэтому, прежде чем рассматривать дальнейшие советские планы и инициативы, надо понять, как Великобритания относилась к советской оккупации Борнхольма и какую роль играл Лондон в этой партии: Дания—СССР—Великобритания.
Англия и советская оккупация
Советское присутствие на Борнхольме Лондон воспринял спокойно, и датскому правительству стало ясно, что оно само должно решать эту проблему путем прямых переговоров с Москвой. Запросы некоторых консервативных членов британского парламента правительству о Борнхольме в 1945 и 1946 гг. не отражали официальной точки зрения.
В тот же самый день, 9 мая, когда советское посольство в Стокгольме дало понять Крусе, что существует связь между советским присутствием на Борнхольме и английской оккупацией остальной Дании, X. Кауфманн заявил в Форин офисе, что если Дания спросит рус-
1 Bornholms Forsvarsmuseum.
2 FO 371 47220 130307 (Ренделл — в Форин офис 5.09.1945 г.); Aftenbladet. 04.09.1945.


7. Пешка в большой игре
225
ских об их планах вывода войск с Борнхольма, они, несомненно, поинтересуются планами ШСЭС относительно остальной Дании. Поэтому для Дании важно будет своевременно использовать вывод сил западных союзников для того, чтобы принудить и русских покинуть Борнхольм3. Таким образом англичане были поставлены в известность, что датчане связывают эти две оккупации и намерены использовать Лондон как средство воздействия на Советский Союз. Такая политика не нравилась англичанам. Они считали, что вопрос о выводе английских войск из Дании надо решать, исходя из чисто военных соображений, и о какой-либо параллельности между целями и задачами английских и советских войск Лондон и слышать не хотел.
Сразу после беседы с Кауфман- ном датский посол в Лондоне Э. Ревентлов выслушал в Форин офисе длинное нравоучение Уорнера, который, как считал посол, очень интересовался Борнхольмом. Ревентлова уведомили, что если датское правительство желает получить поддержку английских властей, то Форин офис ждет обращения от Дании, которое и будет “рассмотрено с симпатией”. Лондон, как выразился Уорнер, с пониманием относится к тому, что датское правительство хочет договариваться с Москвой само. Форин офис полагал, что советские войска будут оставаться на Борнхольме в течение продолжительного времени и что Дания должна требовать от СССР полной огласки того, что происходит на Борнхольме. Главное — Дания не должна посылать запросы в Москву, так как это может привести к вмешательству во
внутренние дела Дании. Кремль не станет от этого дружественнее4.
Стратегическое значение Борнхольма
В конце мая 1945 г. Форин офис попросил начальников штабов Англии оценить стратегические последствия возможного желания СССР иметь на Борнхольме базы. Форин офис в это время еще не был уверен в советских намерениях, но полагал возможным, что Москва попробует добиться постоянного военного присутствия на острове. На совещании 29 мая английские начальники штабов обсуждали ситуацию на Борнхольме. Исходными пунктами обсуждения были донесение генерала Эйзенхауэра от 20 мая и общераспространенная точка зрения, что когда все немецкие войска будут выведены из Дании, то исчезнет потребность держать в этой стране войска западных союзников. Представители военного министерства и руководители военно-морского флота Англии по- прежнему, однако, говорили о необходимости иметь британские базы в Дании. Нужно было изучить стратегические последствия для Великобритании создания на Борнхольме советских военных баз.
15 июня английский Объединенный штаб планирования (Joint Planning Staff) представил доклад, в котором говорилось:
“...пока мы занимаем британскую зону в Германии, мы с помощью военно-воздушных и военно-морских сил можем контролировать западную часть Балтийского моря. В связи с очень ограниченными возможностями (potentialities), использование Борнхольма русскими не повлияет на эту ситуацию”.
3 FO 181 1001/1 130820 (Форин офис - посольству в Копенгагене 19.05.1945 г.).
4 UM GSK-London 1977 5 F 20 (Ревентлов - Кристмасу Мёллеру 22.05.1945 г.).
8— 1319


226
Бент Енсен
Однако Борнхольм может стать для Советского Союза удобным местом обслуживания военно-воздушной и военно-морской базы на передней линии, если будет в достаточной степени для этого обустроен. Борнхольм не имеет особенного стратегического значения, и поэтому советское присутствие на нем само по себе не дает стратегического основания для создания английских баз в Дании как контрмеры против советского военного господства и обустройства на Борнхольме: “...пока мы занимаем нашу зону в северо-западной Германии, мы имеем хорошую позицию с доступом ко всем коммуникациям в Дании, какие нам нужны”5.
Другими словами, в военностратегическом отношении Великобритания могла получить от Дании то, что она хотела, пока ее войска присутствовали в Германии. Между прочим, английское военное руководство оптимистически рассчитывало, что английские войска будут полностью выведены из Дании в середине октября 1945 г. Но если бы политические причины потребовали этого, то можно было бы начать мероприятия по выводу британских войск уже приблизительно в середине июля. Британский министр морского флота сэр Э. Каннигхэм сделал небольшую оговорку. Он считал, что если смотреть с самой широкой точки зрения, то Борнхольм не является стратегически важным пунктом, но постоянная советская оккупация острова, несомненно, придаст ему “безусловное стратегическое значе¬
ние”. Еще один моряк — вице-адмирал Тейлор — говорил позднее в палате общин о “громадном стратегическом значении” датского острова6.
В служебной записке того же времени Форин офис присоединялся к главному мнению военной экспертизы, что советское присутствие на Борнхольме является чисто политической (и, значит, не военной) проблемой. Если даже русские и покинут Борнхольм, они, однако, в любое время смогут снова занять этот датский остров, и англичане ничего не смогут с этим поделать. Может быть, рассуждал Форин офис, Москва хочет использовать оккупацию датского острова, чтобы заставить англичан уйти из Дании или чтобы установить режим проливам, отвечающий интересам Советского Союза в Балтийском море7. Тут британская записка попадала в точку. Первое обстоятельство (уход датчан) было для Москвы, судя по всему, программой-ми- нимум, второе же (новый режим проливов) — программой-макси- мум. Лондон решил посмотреть на действия датского правительства. С одной стороны, если оно попросит англичан о скором уходе, то Великобритания, исполнив такое желание, получит политическое преимущество и никаких военных неприятностей. С другой стороны, если Дания не пожелает ухода английских войск из Дании, прежде чем датское правительство не получит гарантий от Москвы об одновременном уходе русских с Борнхольма, Великобритания также должна
5 FO 371 27224 № 6190/9/G (запись 138-го собрания начальников штабов от 29.05.1945 г.); COS to Joint Staff Mission, Washington 29.05.1945; FO 371 47224 № 6068/9/15 (запись Уорда от 30.05.1945 г.).
6 FO 371 47225 № 4432/91 (доклад Объединенного штаба планирования от 15.06.1945 г. и запись 158-го собрания начальников штабов 21.06.1945 г.); FO 371 47225 № 7361 (A. Earle (Offices of the War Cabinet) to Sir Orme); FO 21.06.1945 (House of Commons 28.01.1946).
7 FO 371 47225 130402 (записка от 25.06.1945 г.).


7. Пешка в большой игре
227
будет постараться удовлетворить это желание8.
Лондон, таким образом, мог успокоиться: Борнхольм не нарушал сна англичан. Датский остров по- прежнему оставался лишь деталью в большой игре.
Лондон отказывается решать проблемы Копенгагена
Чехословацкий президент Э. Бенеш, добиваясь вывода советских войск из страны, строил свою тактику на том, чтобы удержать американские освободительные войска до тех пор, пока они не получат возможности уйти одновременно с советскими войсками.
Тактика же датского министра иностранных дел Кристмаса Мёллера была противоположной: сначала должны уйти англичане, чтобы потом можно было просить русских сделать то же самое. Поэтому он был доволен, когда 22 июня Дю- винг сообщил ему, что миссия ШСЭС в Дании вскоре будет закрыта. Дювинг тоже считал, что закрытие миссии поможет датчанам в решении “русской проблемы”. 3 июня британская военная миссия занялась в сотрудничестве с датскими вооруженными силами тралением мин, демонтажом немецких военных установок и эвакуацией немецких беженцев9.
10 июля Кристмас Мёллер спросил британского посла в Дании, не может ли Лондон связать воедино нахождение английских и советских войск в Дании и выступить перед Москвой на предстоящей
Потсдамской конференции с инициативой о выводе советских войск. В Форин офисе, удивившись, уклонились от ответа: было бы нелепо поднимать борнхольмскую проблему перед Советским Союзом только “потому, что г. Кристмас Мёллер боится сделать это”. По мнению Англии, министр иностранных дел сам должен спросить советского посланника, который как раз только что прибыл в Данию, о том, когда советские войска планируют покинуть Борнхольм. Тогда можно будет увидеть реакцию Москвы. Если русские сами поднимут на конференции вопрос об уходе советских войск из Дании, Лондон тогда просто заявит Москве, что войска западных союзников покинут Данию, когда их военная задача будет выполнена и что англичане полагают, что то же самое сделают и советские войска на Борнхольме10.
Между тем Советский Союз на Потсдамской конференции, проходившей с 17 июля до 2 августа 1945 г., не поднимал вопроса ни о Борнхольме, ни о британских войсках в Дании, ни о Датских проливах, хотя в НКИДе и готовились к этому. Так что Борнхольм совсем не упоминался. Вместо этого обсуждался вопрос о турецких проливах, и Англия поддержала Турцию в связи с требованием Москвы о новом режиме проливов. Но пока шла Потсдамская конференция, Советский Союз предъявил Дании меморандум, из которого было видно, что готовится длительная оккупация Борнхольма.
8 FO 371 47225 № 8339 G (различные записи Кларка и Хейга от 29.06.1945 г.; записка “Борнхольм” без даты).
9 FO 371 47225 № 7398/9/15 (Ренделл - в Форин офис 23.06.1945 г. и записка Кларка 28.06.1945 г.); WO 205 169 (запись встречи с Дювингом 20.06.1945 г.).
1° FO 371 47225 № 8589/9/G (Ренделл — в Форин офис 11.07.1945 г.; записка Хейга 15.07.1945 г.; Форин офис - Ренделлу 22.07.1945 г.; Brief for terminal [Потсдамская конференция] без даты № 9146; резюме записи собрания начальников штабов 20.07.1945 г.).
8*


228
Бент Енсен
Дания желает знать дату ухода западных союзников
В конце августа Кристмас Мёллер, будучи с официальным визитом в Лондоне, во время беседы с британским министром иностранных дел Э. Бевином затронул вопросы о Кильском канале, датском меньшинстве в Южном Шлезвиге, Борнхольме и Фарерских островах. По словам Кристмаса Мёллера, Дания хотела бы, чтобы англичане как можно скорее ушли с Фарер, чтобы показать пример Москве в отношении Борнхольма. Бевин пообещал продумать этот вопрос и ответить без задержки. Кристмас Мёллер верил в то, что русские уйдут с Борнхольма только тогда, когда англичане покинут все датские территории. Англичане говорили, что для министра это был просто идефикс11. Он намеревался сразу же после визита в Лондон ехать в Москву, чтобы изложить свою точку зрения на эту проблемы. Британский посол в Дании Ренделл опасался, что датский министр иностранных дел попытается заключить сделку с Москвой о полном уходе англичан с Зеландии и Фарерских островов в обмен на вывод советских войск с Борнхольма. Посол уверял Форин офис, что сделает все возможное, чтобы удержать датского министра иностранных дел “на правильном пути”12.
10 сентября Кристмас Мёллер попросил англичан назначить дату вывода их войск с датской территории. Дания также хотела получить во владение английскую радионавигационную станцию на Фарерах, которая во время войны управлялась и обслуживалась англичанами и кото¬
рая по-прежнему была нужна им для провода военного транспорта. Это намерение Дании Лондону не нравилось, он был намерен ускорить вывод своих войск лишь в том случае, если Дания начнет переговоры с Москвой относительно Борнхольма. Но датское правительство еще не обращалось к СССР с вопросом о Борнхольме, поэтому официально никакой проблемы как бы не существовало. По мнению англичан, их войска находились в Дании по просьбе датского правительства для решения практических задач, справиться с которыми датчане сами были не в состоянии. В силу этого датское правительство не должно было ставить знак равенства между британским и советским военным присутствием в стране. Это было бы только на руку Кремлю. Кристмас Мёллер признавал, что в этом-то и заключалось главное отличие присутствия английских и советских войск в Дании. Так, по его мнению, траление мин англичанами нельзя сравнивать с массивным присутствием на Борнхольме советских пехотных войск, которые не выполняли никаких практических задач.
Ренделл предложил своему правительству пообещать датчанам, что все английские войска покинут Данию в течение 6 месяцев (т. е. самое позднее в марте 1946 г.), или же что они тем или иным образом будут взяты под дипломатическое прикрытие. США может сделать то же в течение 60 дней. В этом случае правительство сможет сообщить Москве, что все английские войска, прибывшие для освобождения страны от немцев, покинут ее к определенной дате. Это дало бы датскому правительству рычаг управления в де¬
" FO 371 47304 № 11265/5934/15 (Бевин - Ренделлу 28.08.1945 г.); FO 371 47241 № 11454/155/15 (Ренделл — в Форин офис 20.09.1945 г.).
12 	Ibid. 47220 130307 (Ренделл - в Форин офис 5.09.1945 г.).


7. Пешка в большой игре
229
ликатной и трудной ситуации, которой оно придавало важное значение13. Своему военному министерству, которое вовсе не стремилось побыстрее покинуть Данию, Форин офис говорил, что Англия должна помочь датчанам решить вопрос с Борнхольмом. Поэтому датское правительство должно знать дату вывода английских войск, и чем раньше, тем лучше, чтобы у русских не было никаких оправданий их пребывания. Начальников английских штабов вновь запросили о новой оценке ситуации “в свете политических соображений” относительно Борнхольма14. Военные руководители сочувствовали датчанам, но не видели никакого преимущества в одновременном выводе советских и английских войск: ведь Москва, по их мнению, смогла использовать и присутствие британских инструкторских частей, которые оставались в Дании для обучения датской армии, как оправдание своего пребывания на Борнхольме15.
Между тем запланированный визит Кристмаса Мёллера в Москву по инициативе советского правительства был временно отложен, к большому облегчению Лондона. Зато 19 сентября чиновники Форин офиса испытали большое удивление, прочтя в “Таймс” комментарии Кристмаса Мёллера по поводу идеи создания западного блока, к которой вернулись после недавнего высказывания в этой же газете Ш. де Голля. Поскольку Дания несколько раз упоминалась в связи с этой идеей, Мёллер публично заявил, что место Дании -
в составе ООН и что ни Дания, ни другие северные страны не должны входить в какие-либо региональные группировки. Они должны иметь одинаково хорошие отношения как с Востоком, так и с Западом. Такая нейтральная позиция Дании не понравилась Лондону. Становилось ясно, что Дания не захочет быть членом западного блока, особенно если учесть проводимую в советской прессе кампанию против такого альянса и предстоящий визит датского министра иностранных дел в Москву.
Однако конфиденциально Кристмас Мёллер объяснил, что поводом к этому высказыванию послужила советская радиопередача, в которой было сказано, что советско-датские отношения осложнились из-за очень пробританской позиции Дании и доминирующего влияния Англии в Дании. Датский посол в Лондоне Ревентлов тоже считал, что это категорическое высказывание министра иностранных дел нужно рассматривать в связи с предстоящим визитом в Моску и сложившейся в Дании ситуации из-за присутствия советских войск на Борнхольме. Форин офис пришел к заключению, что пока советские войска находятся на Борнхольме, неудивительно, что датский министр иностранных дел нашел нужным таким образом угодить Москве: ведь продолжала существовать опасность, что СССР будет настаивать на необходимости создания военной базы на датской территории, дабы быть в состоянии контролировать входы в Балтийское море16.
13 Ibid (Ренделл — в Форин офис 10.09 и 11.09.1945 г.).
14 Ibid. 47220 № 12065 (Форин офис — секрериату начальников штабов 14.09.1945 г.).
15 Ibid. 47226 № 12914/9/15 (записка Бевина от 26.09.1945 г.); FO 371 47227 (File 9) (записки и корреспонденция); COS (45) 242. 5.10.1945. Здесь цит. по: Seymour S. Op. cit. S. 239.
16 FO 371 47220 130307 (различные записи от 18—19.09 в связи с телеграммой Робертса (из Москвы) от 11.09, полученной 18.09.1945 г.); Ibid. 47265 № 12511/935/15 (Ренделл — в Форин офис 19.09 и 29.09.1945 г.; записка Хейга 21.09.1945 г.); NUD U 25 4/37 (норвежский посол в Лондоне — МИДу 20.09.1945 г.).


230
Бент Енсен
После повторной просьбы датчан о выводе английских войск британское правительство 20 октября пообещало вывести оставшиеся части, как только будут решены задачи, связанные с немецкой капитуляцией, что к тому же в интересах самой Дании. Военно-морские силы Великобритании свои задачи уже выполнили, сухопутным войскам осталось только эвакуировать остатки разоруженных немецких солдат — это датчане смогут, вероятно, сделать сами в первой половине ноября. Особенно сложные задачи авиации смогут быть выполнены к концу марта 1946 г.17
Этим обещанием британская сторона внесла ясность. Теперь уже датское правительство должно было воспользоваться им для того, чтобы подвигнуть Москву уйти с Борнхольма. Но прежде чем говорить о том, что предприняло датское правительство, необходимо рассмотреть, намерен ли был СССР вообще выводить свои войска, и если да, то на каких условиях.
Намерения Москвы
во время оккупации
Один американский офицер, посе- тйвший Борнхольм вместе с союзническими журналистами в конце июня, заметил, что советская оккупация Борнхольма во многих отношениях была импровизированной: не было видно каких-либо признаков того, что советские войска готовились к длительному пребыванию на острове. На аэродроме в Рённе не было, например, ни одного советского самолета, как не было никаких примет того, что рус¬
ские начали перестраивать борнхольмские гавани для приемки тяжелого военного оборудования. Не расширялся полевой аэродром и не строились новые. При обсуждении 11 июля вопроса о Борнхольме миссия ШСЭС в Дании представила аналогичную оценку. Правда, советские войска не покинули, как обещали, остров после его очистки от немцев и не уменьшили численности своей группировки на острове, но солдаты по-прежнему жили в палатках и к строительству зимних квартир не приступали18.
Однако вскоре положение изменилось: в больших количествах прибыло зимнее снаряжение. Но независимо от того, в палатках или бараках жили солдаты на Борнхольме, в НКИДе в Москве продолжали работать над обширными проектами долгосрочного использования остров.
Датско-советский договор
о дружбе и взаимопомощи?
В те же самые дни в конце июля, когда американский офицер писал об импровизированном характере советской оккупации, в Москве возникла идея о заключении датско-советского договора о дружбе, помощи и сотрудничестве по образцу тех договоров, которые СССР заключил с Польшей и Югославией. Предложение об этом договоре, с которым выступил М.С. Ветров, основывалось на чисто умозрительных предпосылках о ситуации в Дании, где после освобождения даже не было советской дипломатической миссии, которая будет создана только в июле. И даже Дёссинг в это время находился
17 ИМ 105 ДАП 5 (МИД — Дёссингу 16.02. 1946 г.); Statsministeriet. Statsministerens sekretariat. Vilhelm Buhl. Korrespondance (МИД — Булю 24.10.1945 г., с приложением).
18 FO 371 47225 130402 (британское посольство в Копенгагене - Черчиллю и в Форин офис 25.06.1945 г.); Eisenhower Library. SHAEF Records D 91 Denmark (SHAEF G-3 Division (Main) - заместителю начальника штаба 11.07.1945 г.).


7. Пешка в большой игре
231
в Дании. Ветров, вследствие плохой информированности, полагал, что Дания покончила с прошлой политикой нейтралитета. Кристмас Мёллер в телеграмме, отправленной Молотову сразу же после освобождения, выражал надежду на самые тесные политические и экономические контакты, что выглядело многообещающе. Так что Ветров считал, что Дания нуждается в политическом союзе с могущественнейшей континентальной державой, которая сможет гарантировать Дании, этой “совершенно бессильной” стране, равноправное и самостоятельное существование в Европе, а также защиту против возможной агрессии (со стороны Германии). Кроме того, как соседствующая с Советским Союзом страна, по мнению Ветрова, Дания вынуждена иметь тесные связи с Москвой. Москва, со своей стороны, тоже заинтересована в таком договоре, чтобы обеспечить свои интересы и свою безопасность в районе Балтийского моря. При этом предлагалось, что Москва должна сделать все, чтобы Дания сама попоросила о заключении такого договора19.
Предполагаемый договор обязывал стороны оказывать друг другу военную и иную помощь в случае, если одна из сторон окажется вовлеченной в конфликт с Германией или с кем-либо из ее союзников. Кроме того, предусматривалось, что стороны должны будут тесно сотрудничать во всех международных вопросах и ни одна из них не войдет в союз или коалицию, направленную против другой стороны20.
Такой договор сделал бы маленькую страну очень зависимой от великой державы, а в будущем помешал бы Дании присоединиться к Ат-
М. Ветров сделал много в разработке идеи оккупации Борнхольма как средства к укреплению влияния СССР. Ветров, в 1945 г. заведовавший отделом во НКИДе, в 1950—1954 гг. был советским послом в Дании (Polfoto)
лантическому пакту 1949 г. Правда, в июне 1945 г. никто в Дании не мог себе и представить будущего конфликта между Западом и Востоком, а также того, что через четыре года Дания вступит в военный союз, направленный против СССР. Договор о дружбе и взаимопомощи в 1945 г. представлялся Дании намного более “невинным”, чем несколько лет спустя, когда в 1948 г. Финляндия вынуждена была подписать с СССР аналогичный договор, привязавший эту страну к Советскому Союзу, и от
19 АВП РФ. Ф. 085. Оп. 29. П. 121. Д. 4. Л. 45—46 (Ветров - Лозовскому 25.06.1945 г.).
20 Там же. Л. 47—48 (выдержки из договоров о дружбе и взаимопомощи с Югославией и Польшей).


232
Бейт Енсен
которого Финляндия смогла освободиться лишь после распада СССР в 1991 г. И тем не менее советско-датский договор о дружбе и взаимопомощи даже в 1945 г. был бы, мягко говоря, сенсационным.
Однако из инициативы Ветрова ничего не вышло, и Дёссинга, кажется, не обрабатывали в этом направлении. Москва вела себя очень осторожно по отношению к нейтральной Дании.
Морские и авиационные базы?
Борнхольм - важный стратегический пункт при входе в Балтийское море. Поэтому обеспечение нашей безопасности в бассейне этого моря, а также наблюдение отсюда за Германией делает необходимой военно- морскую и военно-воздушную оборону этого острова совместно с Данией21.
Справка НКИД от 2 июля 1945 г.
Предположение фон Стеманна, что русские вынашивают некое подобие плана совместного датско-советского оборонительного соглашения, было близко к действительности. Почти одновременно с Ветровым, предложившим проект договора о дружбе и взаимопомощи, другой сотрудник НКИДа, Т. Жданова, представила справку с длинным названием “О контроле над Балтийскими проливами и Кильским каналом; О безопасности Балтийского моря и о создании советских военных, воздушных и морских сил на острове Борнхольм”. Документ базировался на основополагающей предпосылке, что пока не создан мощный балтийский военный флот, существует необходимость обеспечить безопасность новых западных границ Советского Союза. Указывалось, что угроза для новых границ будет исходить от англосаксонских морских
Bornholm contra Helgoland
-Stalin ocupö la lala da Börnholm oon un pretexto. La Inaiatanola da Stalin an permanecer an Börnholm y an raforxar au guarnlotön orea una sltuaolön qua ya en el dfa de hoy produoe Irrltabllldad an loa medlos polltloo» alladot. Börnholm neutralize Helgoland y el Oanal da Kiel y hao« del Bàltlco un mar ruso. La oapltuldolön dal general von Bueoh parmltlö la ràplda ooupaolön da Dlna- marca por lo« brltånioos. Una aamana mâa tarda, la peninsula danesa hutolara oaido en mano* rusas y hublers puesto a dis« poslolön da Moscii una large oosta sobre el mar del Norte. Von Busch ha evltado esta gravlslma postbllldad, qua constitute una llusiôn d.'l Kremlin, segün revelb el portavoz da Molotov haoe velnte dies. Pare aun fracasado ol audaz Intente en toda su extsnslön, la ooupaolön de la Isla bàltkm Implde en al future la navegaolôn libra por el mar Båltloo y haoe oaer a Suacla dentro del årea da Influenola rusa, con todos los pallgros qua semajante heoho acarrearå. Al ôtro lado dal Canal da Rial, el pequerto pertön da Helgoland queda iniitll. La Gran Bretarta arru« ga el certo, у no sin razôn el horlzonta polltloo apareoe an Londres cargado de presaglo«.
Испанская газета “Информасионес” написала 21 мая 1945 г. о борнхольмской проблеме. Между прочим там сообщалось, что решение Сталина продолжать оккупацию датского острова вызывает большое раздражение западных союзников. Советский контроль над Борнхольмом нейтрализует британский контроль над островом Гельголадном и над Кильским каналом
держав, действующих совместно с одной или несколькими малыми балтийскими государствами, к примеру с Данией.
Поэтому правила прохода в Балтийское море должны быть изменены и соответствовать действующим для Черного моря, т. е. свободный проход через Датские проливы должен быть отменен. Равным образом необходимо воспрепятствовать созданию английских и американских морских и воздушных баз в этом районе. Как самая могущественная балтийская держава СССР должен нести главную ответственность за порядок в этой части Европы (как США в Центральной и Южной Америке). Поэтому Москва имеет
21 	АВП РФ. Ф. 085. Оп. 29. П. 121. Д. 4. Л. 54 (Ветров и Жданова - Вышинскому и Лозовскому 2.07.1945 г. JNfe 719).


7. Пешка в большой игре
233
определенное право требовать создания военно-воздушных и военно-морских баз для наблюдения за Германией на немецком острове Рюген и на датском острове Борнхольм, освобожденном Красной Армией. Подобное советское требование будет тем более уместным, что Англия, несомненно, будет стремиться к контролю над островом Гельголанд в Северном море. СССР должен также обеспечить контроль над Кильским каналом. Канал необходимо реквизировать у Германии, интернационализировать и контролировать международной комиссией, включающей в себя представителей балтийских государств22.
Можно видеть ярко выраженную преемственность между этими послевоенными представлениями и теми идеями, которые носились во время войны. Июньская справка Ждановой вылилась в начале июля в две справки, адресованные заместителям наркома иностранных дел Вышинскому и Лозовскому. Именно Лозовский еще в 1944 г. предлагал превратить Борнхольм в советский военный опорный пункт. Одна справка так и называлась: “О праве СССР на создание военно- морских и воздушных баз на острове Борнхольм и в других пунктах Балтийского моря”. Во второй записке речь шла о “контроле над Датскими проливами и Кильским каналом, а также о режиме Балтийского моря”. В первой записке повторяется мысль о том, что СССР, как сильнейшая балтийская держава, наиболее ответствен за порядки в бассейне Балтийского моря и поэтому имеет право на базы на Борнхольме и Рюгене для наблюдения за Германией. Относительно датского острова записка предлага-
Товарищу А.Я.ВШШСКОНУ Товарищу С.А.ЛОЗОВСКОТУ
Л 1 LJ
* июля 1945 года К1 ?/3 ! 5со. эта
СЛ-Р А1ДЛ
вороних и аоадуищх Сад но остро ь« Борнхольме и а др.пунктах Балтийского меря.
Сов агония Сома нак оипьнвЬаал и,в оиду этого наиболее ответственная аа порядка в бассейне Балтииокого ыоря дедова, должен иметь для наблюдя ж еа Германией военно- иорокие я воадушше баем но ненецкой острове Рюген в ва датском оотраее Б орех одьн.
Остро» Бояхооъм вдыянясералвно представляет оо- боЭ самое оят в львы Я амт Данин» Площадь его 688 ка.кдм. Население, на 1943 г. было 46.54Z чел. На лобереые оотро ва лпвт одедрецие гордо о присталлии: Р&нне, Хаоле, Овядвик, Ал лингв, Сванах! я Некс!«
Боя холуи важяиП стратегия воюй пункт при входе в Баткйокое воре в. таким рбравом, сбесг,.4ение насмЗ беео- паскоагв в бвооВПие этого моря , a также наблюдение адеоь еа Германией - делают необходимо! для тс ссжиеот- вую о ДанжВ воеыю-иорясую в воеяно-воедуияу» оборону этого оомроаа.
IК*Ветров!
1Т. Кланов в!
Справка двух экспертов по Дании: М. Ветрова и Т. Ждановой, составленная 2 июля 1945 г. для заместителей наркома иностранных дел А. Вышинского и С. Лозовского о том, что Советскому Союзу, сильнейшему балтийскому государству, необходимо иметь военно- морские и воздушные базы на Борнхольме и на Рюгене (АВП РФ)
да общую советско-датскую оборону Борнхольма23.
В третьей записке того же времени обсуждался вопрос о Шлезвиге, который тоже был “неразрывно связан с обеспечением нашей безопасности в Балтийском море”. С присоединением всего Шлезвига и Кильского канала к Дании вопрос о будущей ориентации датской внешней политики будет решен, т. е. Дания будет нуждаться в СССР как в державе-покровительнице по отношению к Германии. Эти мысли, очевидно, были частично инспири¬
22 АВП РФ. Ф. 085. Оп. 29. П. 121. Д. 4. Л. 47-48 (Жданова - Ветрову 27.06.1945 г.).
23 Там же. Л. 55—57 (Ветров и Жданова - Вышинскому и Лозовскому 2.07.1945 г. № 720).


234
Бент Енсен
рованы Дёссингом, который в конце октября 1944 г. составил для НКИДа записку “Шлезвигский вопрос после войны”. Он писал о включении среднего Шлезвига в состав Дании при условии, что немецкая собственность будет экспроприирована, а немецкое население оттуда изгнано24. Поэтому Москва считала, что Дания заинтересована в переносе границы. Шлезвигский вопрос фигурировал также и позднее в советских рассуждениях о том, как лучше всего изменить ситуацию в западной части Балтики, включая Борнхольм, в пользу интересов безопасности Москвы.
Все эти записки послужили основанием для инструкции, данной в начале июля наркомом иностранных дел Молотовым двум специалистам по Дании: составить докладную записку, в которой эти различные аспекты свести к одному общему, в котором советское занятие Борнхольма будет исходным и центральным пунктом. Вряд ли нужно сомневаться, что эта оживленная деятельность была вызвана предстоящей Потсдамской конференцией. Как и Лондон, Москва, вероятно, считала, что противная сторона поднимет на конференции вопрос о Борнхольме, Датских проливах, Шлезвиге и Киль- ском канале. Поэтому нужно было хорошо подготовиться. Требования Молотова были исполнены 10 июля 1945 г., за неделю до открытия Потсдамской конференции. Исполнителями были М.С. Ветров и А.И. Пла- хин. Плахин день спустя прибыл в Данию в качестве посланника25.
Докладная записка была составлена на фоне кардинально изменившейся военно-политической ситуа¬
ции. Три самостоятельные балтийские страны, а также часть бывшей Восточной Пруссии с Кёнигсбергом были присоединены к Советскому Союзу. Кроме того, Москва владела, в военном и политическом планах, побережьем Балтийского моря вплоть до Любека. Значительные территории вынуждена была уступить Советскому Союзу Финляндия, где была создана советская военная база (Порккала), а столица Хельсинки находилась в пределах досягаемости ее орудий. Помимо этого, Кремль поглядывал на норвежский остров Медвежий и хотел бы иметь контроль над половиной архипелага Шпицберген. Для чего же в этой связи был нужен датский остров Борнхольм? Приведем только новые (по отношению к прежним советским объяснениям) идеи. В записке отмечалось стратегически важное расположение датского острова в узкой юго-западной части Балтийского моря, благодаря чему Борнхольм мог стать важным звеном в укреплении безопасности Советского Союза. Авторы сознавали слабость международно-правовых и политических оснований занятия остров, но считали, что Кремль вполне мог “без политических осложнений держать войска на острове продолжительное время”. Это военное присутствие должно было использоваться для установления как можно более тесных политических и военных связей между Данией и Советским Союзом. В качестве звена в совместной обороне острова можно было бы организовать там общие советско-датские воздушные и морские базы. Укрепляя военную безопасность Советского Союза, такие базы, кро¬
24 АВП РФ. Ф. 085. Оп. 29. П. 121. Д. 4. Л. 58 (Жданова - Ветрову 2.07.1945 г.); Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 516. Л. 8—11 (“Справка к вопросу о Шлезвиге” (без даты) со ссылкой на записку Дёссинга от 30.10.1944 г.).
25 Там же. Ф. 06. Оп. 7. П. 31. Д. 439 (записка Ветрова и Плахина Молотову без даты).


7. Пешка в большой игре
235
ме этого, могли стать “важным фактором в осуществлении нашего влияния на внешнюю политику Дании”. Авторы были уверены, что датчане будут сговорчивы, получив предложение вести переговоры о базах, в то время когда советские войска стоят на Борнхольме. Пока же можно было придерживаться того успокаивающего объяснения, которое было дано в мае советским Верховным главнокомандованием: речь идет о временном занятии острова.
Но содержание докладной записки Молотову было шире. Недавно достигнутую новую расстановку сил нужно было использовать также для того, чтобы в будущем помешать проникновению иностранных военных флотов в Балтийское море. Советский Союз как “единственно мощная держава в Балтийском море” был теперь в состоянии обеспечить подлинную безопасность в районе Балтийского моря. Конкретно докладная записка рекомендовала заключить особый договор между Советским Союзом и Данией, который “обеспечивал бы свободный выход нашим военным и торговым судам и закрывал бы вход в Балтийское море военному флоту небалтийских государств”. В договоре должно быть указано, что Советский Союз окажет Дании помощь в соблюдении такого режима проливов. Кроме того, Кзшьский канал должен быть под международным контролем, чтобы соблюдать советские интересы. Чтобы весь этот проект претворить в действительность, нужно заявить Великобритании и США, что в Балтийском регионе необходимо создать надежную систему безопасности и обеспечить морские связи Советского Союза с западными союзниками. Чтобы Дания пош¬
ла навстречу советским желаниям, Шлезвиг должен быть присоединен к Дании. Москва в свою очередь может пообещать и очень нужные ей поставки угля и нефтепродуктов, а также покупку датских сельскохозяйственных продуктов.
Как видим, “на чертежной доске” Наркоминдела в Москве летом 1945 г. имелся исключительно обширный проект: ни более ни менее как полное решение старого вопроса об обеспечении выхода русским и советским военным и торговым кораблям из Балтийского моря и, наоборот, о преграждении входа иностранным военным судам в море, ставшим в 1945 г. почти полностью советским внутренним морем. Борнхольм превратился в составную часть всей этой модели политики безопасности, и беспокойство губернатора фон Стеманна было небезосновательно. Если бы эти планы осуществились, Дания попала бы в сильную зависимость от Москвы.
Судя по многочисленным подчеркиваниям и отчеркиваниям на полях, Молотов тщательно проштудировал докладную записку. Что он решил по окончании чтения, мы, к сожалению, не знаем. Из советской памятной записки датскому правительству от 25 июля 1945 г. относительно Борнхольма (к ней мы вернемся) видно, хоть и не прямо, но четко, что Советский Союз не был намерен тотчас же покинуть датский остров. И солдаты на Борнхольме занимались подготовкой зимних квартир. Они получили зимнюю форму одежды, на остров доставлялся материал для постройки бараков. Согласно одной информации, не сулившей ничего доброго, на остров также прибыл материал, который обычно используется при установке тяжелой артиллерии26.
26 	FO 371 47220 130307 (Доминион офис — правительствам разных стран 10.09.1945 г.); Stockholm-arkivet. Efterretningsrapport.


236
Бент Енсен
Из отчета британской разведки следовало, что 2 августа вместе с другими высокопоставленными офицерами Борнхольм инспектировал маршал С.К. Тимошенко. Во время войны Тимошенко был членом Ставки Верховного главнокомандования, с 1943 г. — председателем Ставки на фронтах, после войны — командующим Белорусским военным округом27. Нет ничего невероятного в том, что советский маршал мог прибыть на Борнхольм, чтобы лично оценить датский остров с военной точки зрения в тот момент, когда в Москве активно обсуждались политические планы о будущем острова.
Однако развитие событий пошло не так, как хотелось авторам советской докладной записки.
Памятная записка
от 25 июля 1945 г.
Одновременно с этими многочисленными внутренними разработками относительно Борнхольма и после почти трехмесячной оккупации острова Москва ясно дала понять датскому правительству, что ее уход с острова — дело неблизкого будущего. 25 июля Дёссинг был вызван в НКИД, где ему была вручена памятная записка для датского правительства на русском языке, которая была зачитана по-норвежски в присутствии Ветрова. Это было первое за все время официальное обращение советского правительства к датскому правительству относительно Борнхольма. Все предыдущие контакты происходили через губернатора, а первое, майское, заявление о цели занятия острова было опуб¬
ликовано в газетах за подписью “Командование Красной Армии”. В июльской записке речь шла исключительно о финансировании находившихся на острове войск. Указывалось, однако, что, возможно, Германия в свое время возвратит Дании эти расходы28.
Формулировка выдавала, что Москва была намерена еще долгое время держать свои войска на датском острове. Но, кроме этого удручающего факта, датское правительство должно было найти утешение в том, что советский меморандум снова подчеркивал, что Борнхольм является “частью датской территории” и “принадлежит Дании”. Вновь говорилось, что датский остров “занят войсками Красной Армии лишь временно и до тех пор, пока не будут разрешены военные вопросы в Германии”, т. е. формулировка была похожа на ту, которая использовалась в директиве Ставки от 15 мая и которая была опубликована в Дании 23 мая. Дословно памятная записка звучала так:
“Народный Комиссариат иностранных дел СССР просит датскую миссию довести до сведения своего правительства нижеследующее. В начале мая сего года войска Красной Армии высадились на остров Борнхольм и освободили его от немецких оккупантов. Этот остров, являющийся частью датской территории, занят войсками Красной Армии лишь временно и до тех пор, пока не будут разрешены военные вопросы в Германии. Поскольку Советская Армия освободила принадлежащий Дании Борнхольм, который был оккупирован противником, поскольку Красная Армия несет ответственность за безопасность на этой территории, финансирование частей Красной Армии и Военно-Морского Флота, находящихся там, должно быть отнесено за
27 FO 371 47226 79168 (N.I.D Comment of N.A. [Naval Attache] Stockholm to D.N.I. (Department of Naval Intelligence) 13.08.1945 r.).
28 UM GS К-Moskva 87 F 1 (советский меморандум по-русски); UM 105 Dan 5 (в датском переводе).


7. Пешка в большой игре
237
счет Дании, впредь до того, как будет окончательно разрешен вопрос о покрытии Германией расходов, связанных с освобождением территорий, захваченных во время настоящей войны немецкими оккупантами.
Исходя из того, что в распоряжение советского военного командования на острове Борнхольм уже переведено 4 млн датских крон для оплаты расходов в июне и июле, советское правительство надеется, что датское правительство будет начиная с 1 августа 1945 г. переводить по 2 млн датских крон в месяц в течение всего периода пребывания частей Красной Армии и Военно-Морского Флота на территории острова Борнхольм”.
Ознакомившись с запиской, Дёс- синг спросил о смысле выражения “пока не будут разрешены военные вопросы в Германии”. Значит ли это, что Борнхольм будет освобожден только тогда, когда закончится оккупация Германии союзниками? Это ведь может длиться сто лет, сказал он, на что Ветров, согласно Дёссингу, ответил катеригорически “нет”: речь идет только о временном мероприятии. Об этом Дёссинг послал отчет своему правительству, которое исходя из этого, должно быть, вынесло впечатление, что советская позиция стала мягче. Позднее своему норвежскому коллеге Рольфу Андворду Дёссинг говорил, будто ответ советских звучал так, что о длительном занятии острова, конечно, не будет и речи. Между тем, согласно советской записи этой беседы, Дёссинг сказал, что для него лично это выражение (“пока не будут разрешены военные вопросы в Германии”) не представляет проблемы, но его правительство будет
спрашивать его, как это надо понимать. Ветров ответил, что все написано ясно й что, вообще, это дело более высоких инстанций. Кроме того, Ветров хотел знать, назначен ли срок пребывания войск западных союзников на датской территории. Дёссинг вынужден был ответить отрицательно29.
Позднее Дёссинг попытался в “личном и полуофициальном” письме в НКИД добиться от Кремля определенности. Он писал, что находит советскую ноту ясной и недвусмысленной, но в узких датских кругах смотрят на Советский Союз с подозрением, и эти круги получат пищу для толков, в частности, из зарубежной прессы, которая прочтет советскую памятную записку как черт читает Библию. Поэтому Дёссинг хочет посоветовать своему правительству опубликовать записку с добавлением, что выражение “пока не будут разрешены военные вопросы в Германии” не равнозначно “пока длится оккупация Германии”, т. е. что советские войска находятся на Борнхольме только временно. Датский посланник не получил никакого ответа. Впрочем, в датских документах нет никаких следов этой частной дипломатии. Дёссинг, кажется, не проинформировал правительство Дании о своей инициативе30. Позднее он рассказывал, что он просил НКИД о другой записке, где бы ничего не говорилось о том, во что обходится Дании занятие острова: упоминание о ежемесячных миллионных расходах отрицательно скажется на настроениях в Дании31. Таким образом, датский посланник
29 UM GSK-Moskva 87 F 1 (записка Дёссинга от 25.07.1945 г.); UM 105 Dan 5 (Дёссинг - в МИД 11.08.1945 г.); NUD 27 7/20 (Андворд - в МИД 22.03.1946 г.); АВП РФ. Ф. 06. Оп. 6. П. 36. Д. 440 (запись от 24.07.1945 г.); Там же. Оп. 7. П. 32. Д. 442 (запись от 23.08.1945 г.). В заявлении от 22 мая содержался важный пункт “пока не решены связанные с войной вопросы в Германии”.
30 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 7. П. 32. Д. 442 (запись от 23.08.1945 г.).
31 NUD 27 7/20 (Андворд - в МИД 22.03.1946 г.).


238
Бент Енсен
рассчитывал, что эта советская записка будет опубликована. Он полагал, что она явится советской реакцией на писанину шведской прессы о постоянной оккупации Борнхольма, и сожалел, что датское правительство не использовало записку для противодействия шведской кампании. Однако ничто не указывает на то, что эта советская записка имела целью такое противодействие.
За два дня до своего частного обращения в НКИД Дёссинг писал Кристмасу Мёллеру относительно пяти пунктов в мёллеровской “записке для памяти” от 27 июня, что пункт о Борнхольме теперь нашел “временное решение”32. Поразительная оценка. Единственно, что было “решено”, так это то, что Дания должна платить советским войскам в течение нечетко установленного периода. И для Дании как для государства, и для борнхольмцев это было, скорее, антирешением.
Плата за оккупацию
Датское правительство, не возразив, постановило, что Национальный банк будет переводить 2 млн крон в месяц войскам на Борнхольме — так, как того хотела Москва. Это была сумма, которая, согласно советским внутренним сметам и датским расчетам, в три раза превышала необходимую. Москва сначала предполагала платить сама, потому что не была намерена сообщать датскому правительству численность войск и как долго они будут находиться на острове33. Теперь же, вследствие датской уступчивости, Москва убивала сразу трех зайцев: 1) удалось избежать договоренности о дате ухода с острова; 2) удалось склонить Данию к уплате
всех расходов без последующего возвращения этих денег; 3) удалось получить сумму, в три раза больше предполагаемой. Это московское послание и содержавшиеся в нем требования датское правительство держало в секрете. Никто, кроме самого узкого круга лиц, не знал об этой политической маркировке с советской стороны. Неприятная советская памятная записка была надежно скрыта. Даже парламентская финансовая комиссия не была ни проинформирована, ни спрошена в связи с этими большими дополнительными расходами в государственном бюджете.
Правда, в осторожной ноте от 30 августа датский МИД предложил, чтобы между Данией и Советским Союзом был заключен договор, наподобие того, что был заключен с англичанами. По нему Дания оплачивала снабжение и обслуживание, но не зарплату. Реакции на это предложение с советской стороны не последовало: верный знак, что Москва не хотела иметь никаких договоров о Борнхольме с правительством в Копенгагене. Позднее, когда все деньги были выплачены, датчане пробовали предложить Советскому Союзу общую сумму расходов, равную той, что получили от Дании западные союзники за свои расходы по оккупации, а именно 12 млн крон, а всю сумму сверх этих денег — около 10 млн — обратно получить от СССР как компенсацию за датское имущество в прибалтийских государствах, национализированное Советским Союзом. Это предложение Москва категорически отвергла34.
Борнхольмцы — те, кого прежде всего касалась июльская памятная записка, естественно, также находились в полном неведении.
32 UM GSK-Moskva 87 F 1 (Дёссинг — Кристмасу Мёллеру 21.08.1945 г.).
33 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 7. П. 32. Д. 443 (В.С. Геращенко и М.С. Ветров — В.М. Молотову 24.05.1945 г.).
34 UM 87 1 17 (Notis 10.02 & 4.06.1946).


8. 	Попытки использовать Лондон
Датское правительство находилось, естественно, в счастливом неведении как о британских, так и о советских секретных планах и мнениях относительно Борнхольма, проливов, Кильского канала и Шлезвига. Имела место странная ситуация: в Москве дискутировали сами с собой, не превратить ли Борнхольм в советскую военную базу, а пока потребовали, чтобы Дания оплачивала (переплачивала) за непрошеное и праздное пребывание на датском острове многотысячных оккупационных войск. Политика же датского правительства состояла в том, чтобы выплачивать эти крупные суммы да еще и виду не показывать — ни перед Советским Союзом, ни перед датским населением, — будто что-то не так. Копенгаген, по мнению Лондона, вел себя как кот, который так дол¬
Надеюсь, что Вы при случае поднимете вопрос об отправке русских войск с Борнхольма.
Кристмас Мёллер — Томасу Дёссингу 27.06.2945 г.
Вопрос о Борнхольме является для меня вопросом первостепенной важности.
Кристмас Мёллер — Енсу Хольму 13.09.1945 г.
го ходил вокруг да около горячей каши, что она остывала и станови- лась несъедобной.
Министр обороны О. Бьёрн Крафт, вспоминая о политике датского правительства тех лет, утверждал в 1974 г., что Дания сама убедила Англию не вмешиваться. Он также утверждал, что датский МИД, “конечно же”, все время поднимал перед Советским Союзом вопрос о Борнхольме1. Но Крафт переворачивает вещи с ног на голову. Во-первых, датское правительство несколько раз просило помощи у Англии, но Лондон считал, что умнее будет — и по стратегическим, и по тактическим причинам — не вмешиваться. Во-вторых, датское правительство в течение нескольких месяцев затрагивало перед Москвой проблемы Борнхольма.
1 	Kraft О.В. Frem mod nye tider. S. 28.


240
Бент Енсен
Вместо прямого вопроса об оккупации Борнхольма, датское правительство пыталось найти случай, когда вопрос о Борнхольме можно было бы, так сказать, протолкнуть в Кремль через боковую дверь. Если Москва откажет, то ведь это будет не так скверно, как получить ответ “нет” на прямо поставленный запрос. Торговые переговоры — один из таких способов. Правительство хотело также послать в 1945 г. (и снова в 1946 г.) закупочную комиссию в Москву, чтобы купить советское оружие для датских вооруженных сил, которые надо было теперь создавать заново2.
“Датские сигналы ”
В главе 5 рассматривались различные датские сигналы о том, что Борнхольм принадлежит Датскому королевству. Они имели место сразу же или вскоре после оккупации. Важнейшими из них были визит правительственной делегации 19— 20 мая и визит кронпринца и кронпринцессы 18 июня 1945 г. Сюда же относятся визиты М. Фога 3 июня и Т. Дёссинга и союзнических журналистов 21—22 июна. Визиты же министров А. Сёренсена и А. Ларсена носили частный характер.
Но были также и другие, менее заметные, но более важные попытки подчеркнуть, что Борнхольм, несмотря на советскую оккупацию, является неотъемлемой частью Дании. Правительство вело себя чрезвычайно осторожно, хотя целью предпринимаемых шагов было именно продемонстрировать перед Москвой, что датчане — хозяева в своем доме. О нескольких таких инициативах следует здесь рассказать.
Командующий Борнхольмским военно-морским округом
После освобождения Дании нужно было, среди прочего, восстанавливать и береговую оборону. При разделе страны на военно-морские округа Борнхольм стал составлять отдельный округ со своим командующим. Командующий округом должен был, в частности, поддерживать связь с заграничными властями относительно работы маяков, навигационных знаков, лоцманской службы и рыболовного досмотра. Однако назначение командующего военно-морского округа было отложено из-за “особой ситуации, ...касающейся Борнхольма”, — так разъяснялось в письме министра обороны О. Бьёрн Крафта в Министерство иностранных дел 8 июня 1945 г. Говоря без обиняков: в связи с советской оккупацией не сочли благоразумным сразу же послать на остров датского морского офицера. Тем временем сложились большие трудности с оказанием помощи судам при заходах в борнхольмские гавани и фарватеры вокруг Борнхольма, что военно-морское министерство хотело, чтобы запланированный раздел на округа был реализован в масштабе всей страны. Поэтому военно-морское министерство запрашивало датский МИД, не имеет ли оно “каких-либо возражений” против того, чтобы датский офицер в ближайшем будущем занял пост командующего военно-морским округом на Борнхольме3.
В МИДе этот вопрос пошел вверх к самому министру, и министр не стал ставить препон4. Фон Сте- манн, который был посвящен в это дело, 10 июня сказал мимоходом командующему советскими военно-
2 Jensen В. Tryk og tilpasning. S. 51.
3 Um 87 F 3/14 (Морское министерство (через О.Б. Крафта) - в МИД 8.06.1945 г.).
4 UM 87 F 3/14 (резолюция на письме от 8.06.1945 г.; МИД — М.М. 14.06.1945 г.).


8. Попытки использовать Лондон
241
Капитан 1-го ранга Резниченко беседует с полковником Стребковым у отеля “Хеллигдоммен ” в июле 1945 г., полковник Павлов и генерал Якутов (в брюках с лампасами) наблюдают за беседой (Bornholm besat, bombet, befriet)
морскими частями на Борнхольме капитану 1-го ранга Резниченко, что “видно, скоро сюда приедет датский морской комендант”. Советский моряк без комментариев принял это известие к сведению5. Сам он был командующим новосоз- данного советского военно-морского округа Борнхольм, о чем никто из датских властей не знал. Датский командующий борнхольмским военно-морским округом капитан 1-го ранга Хемпель Йоргенсен прибыл в свой округ не под торжественно развевающимися знаменами, а незаметно в том самом самолете, который 21 июня доставил на Борнхольм союзных журналистов6.
Одной из наиболее деликатных задач X. Йоргенсена было “осторожно” прозондировать вопрос о дальнейшем тралении мин вокруг
Борнхольма и по маршруту Рён- не-Кольберг. Как уже говорилось, 1 июня датский корабль “Вестерха- вет” подорвался на мине, и у датчан было правильное представление, что советские части недостаточно хорошо очистили от мин данный маршрут. Военно-морское министерство рассчитывало, что траление мин будет продолжено, поскольку у датского флота не было оборудования для основательной очистки. Но Кристмас Мёллер имел опасения относительно подобного обращения к советским военным властям — несомненно, по политическим соображениям: такое обращение могло быть использовано для дальнейшего укрепления советских военно-морских сил на острове. После того как вице-адмирал Ведель был ознакомлен с позицией МИДа, вопрос о
5 UM 87 F 3/4 (копия сообщения Стеманна от 11.06.1945 г.).
6 FO 371 47268 130344 (обзор датско-английских отношений, датирован 26.08.1945 г.).


242
Бент Енсен
тралении мин отложили7. Поскольку военно-морское министерство не сообщало губернатору о том, что дело отложено, фон Стеманн обсудил вопрос о датском тралении мин у Рённе с генералом Коротковым. Генерал предоставил решение вопроса капитану 2-го ранга Резниченко, который сам не мог решить этого, но надеялся на быстрый ответ от вышестоящих властей8. Кажется, этот ответ так и не пришел. Позднее датское правительство, действуя через Лондон, пыталось получить большую самостоятельность в вопросе траления мин. Оно, во-первых, хотело, чтобы обычные морские маршруты из Борнхольма и Кристиансё в Орёсунн были переданы под датскую ответственность и, во-вторых, чтобы руководил всем тралением мин в Каттегате, проливах и вокруг них датский офицер. В первое полугодие после окончания войны этим руководили попеременно английский и^ советский офицеры9.
X. Йоргенсена сменил капитан 1-го ранга Филип Карл Вайльбах, у которого сложились необычайно хорошие отношения с командующим советским борнхольмским военно-морским округом. Вайльбах снабжал датскую военную разведку многими полезными сведениями.
Датские новобранцы на Борнхольме
В начале июля 1945 г. МИД Дании получил запрос из военного министерства. Последнее находило желательным, чтобы армия как можно быстрее могла сменить войска участников Сопротивления на Борнхольме, которые были в действии еще с
начала мая. Также старшие возрастные контингенты Борнхольмского гарнизона, которые в чрезвычайном порядке были призваны в мае, должны были увольняться. Поэтому, если ситуация позволит, военное министерство хотело бы призвать 100— 150 новобранцев для обучения в борнхольмском гарнизоне. Одновременно призыв новобранцев должен был произойти и в остальных частях страны. Но прежде военное министерство хотело бы узнать у Министерства иностранных дел, не будет ли, “учитывая особое положение в настоящий момент”, возражений против планируемого призыва новобранцев на Борнхольме.
Другими словами, военное министерство спрашивало: не может ли призыв такого скромного количества новобранцев вызвать недовольство Москвы? Директор МИДа Свен- нингсен считал, что такой опасности нет, и поэтому военное министерство могло заниматься этим делом дальше10. 4 июля — в тот самый день, когда МИД дал согласие, газета “Борнхольме сосиал-демократ” сообщила борнхольмцам, что на их острове теперь будут обучать рекрутов.
Примерно 100 военнообязанных борнхольмцев были собраны во Фре- дериксбергском замке в Копенгагене, где они получили обмундирование, а затем короткую начальную подготовку в хёвельтских казармах. 12 августа их, безоружных, привезли на Борнхольм. Оружие было выдано им лишь по прибытии. Солдат разместили в молодежном лагере в Альминдинге- не, который после 4 мая некоторое время использовался для интернирования коллаборационистов. 9 сентяб¬
7 UM 87 F 3/13 (морское министерство (вице-адмирал Ведель) - в МИД 7.06.1945 г. с резолюцией от 14.06.1945 г.).
8 UM 87 F 3/13 (копия сообщения Стеманна от 11.06.1945 г.).
9 FO 371 57188 131097 (Васс — британскому послу 19.01.1946 г.); UM РЛ jhr. 6 Р 197.
10 UM 87 F 3/2 (военное министерство (Эббе Гёртц) - в МИД 30.06.1945 г.; Нильс Свеннинг- сен — в военное министерство 4.07.1945 г.).


8. Попытки использовать Лондон
ря эти войска инспектировал генерал Якушов, тогда как командующий борнхольмским гарнизоном полковник Вогепетерсен, по-видимому, лишь после этого прибыл для инспекции — последовательность неудачная, если помнить, что речь идет о датских солдатах, находившихся в ведении датского борнхольмского гарнизона. Рота была демобилизована 16 апреля 1946 г., после ухода советских и прибытия датских солдат из других частей Дании11.
Министр обороны О. Бьёрн Крафт инспектировал рекрутскую школу в октябре вместе с полковником Вогепетерсеном. Он подчеркнул, что это была первая группа новобранцев после 1867 г. и что он уверен в том, что солдаты когда-нибудь будут с гордостью вспоминать, что они “в ответственный период” охраняли Данию. Министр был восхищен духом, царившим в лагере12.
Однако офицер, отвечавший за лагерь и обучение солдат, подполковник О.П. Ольсен, не выражал восхищения: дисциплина была слабой, и командовавшие борнхольмским гарнизоном не располагали практически ничем. Ольсен нуждался, например, в автотранспорте. Единственный в гарнизоне грузовик в конце 1945 - начале 1946 г. находился на ремонте в Копенгагене, а на мотоцикле, которым он мог бы пользоваться, не было фонарей. Из всех средств передвижения были только велосипеды, чем и вынужден был пользоваться подполковник, когда надо было добираться в лагерь в Аль- миндингене или обратно13. Контраст с автомобильным и мотоциклетным парком советских войск был разителен, и русские, наверня-
243
Первый после немецкой оккупации посланник СССР в Дании А. Плахин служил в Дании до войны и знал датский язык. В отличие от своих британского и американского коллег, он занял этот пост только два месяца спустя после освобождения Дании и не располагал ни такой численностью персонала, ни такими помещениями, как его конкуренты. Он очень скоро понял, что западные державы выиграли также и политическое и идеологическое сражение за Данию (Information. 12.7.1945 г.)
ка, с улыбочкой смотрели на командующего гарнизоном, передвигавшегося на велосипеде.
Датские войска на Борнхольме с удовольствием хотели бы помериться силами с советскими, организовав состязание в стрельбе с советскими офицерами. В октябре 1945 г. датскому коменданту Борнхольма было выделено 500 крон для награждения стрелков и ленча, который должен
11 Skaarup Н.Е. Det glemte kompagni // Bomholms Tidende. 8, 9.07.1995.
12 Bomholms Avis. 11.10.1945.
D KM 1. kt. В 67 Jnr. 6281.13.10.1945 г.; В 69 Jnr. 8552. 16.08.1946 r.


244
Бент Енсен
BORNHOLMS BESÆTTELSE HÆVES
NAAR TIDEN ER INDE
Udtalelse af Christmas Møller til Verdenspressens Repræsentanter - Englænderne og Amerikanerne forlader snart Danmark
Udenrigsminister Christ- mas Møller er jo i Øjeblikket i London, og her har han været Gæst ved en Række forskellige Frokoster. Bl. a. ogsaa ved en Frokost, som Verdenspressens Repræsentanter havde arrangeret for Udenrigsministeren. Her blev der stillet forskellige Spørgsmaal til ham, og Udenrigsministeren svarede beredvilligt paa det, man spurgte ham om. Verdenspressens Repræsentanter viste stor Interesse for'Danmark ok
de øjeblikkelig Forhold her i Landet.
Spørgsmaalet om Bornholm
Under Besvarelsen af de stillede Spørgsmaal udtalte Udenrigsministeren, at de engelske og amerikanske Tropper nu snart vil forlade Danmark, idet deres Mission nu er tilendebragt.
Hvad angaar den russiske Besættelse af Bornholm, sagde Udenrigsministeren, at det var hans faste Overbevisning, at den ogsaa vil blive hævet og de russiske Tropper forlade Øen »naar det rette Tidspunkt var inde«. Noget Tidspunkt satte han imidlertid ikke.
Heller . ikke Spørgsmaalet om Færøerne ok Grønland
fandt Udenrigsminsteren var noget Problem.
Til Moskva
Christmas Møller rejser iøv- rigt en af de allerførste Dage til Moskva, og forinden sin Afrejse har han haft en Række Forhandlinger med Udenrigsminister Bevin. I Telegrammer fra London fremhæves Betydningen af disse Forhandlinger forud for Moskva-Rej- sen. Efter det officielt foreliggende er Hovedformaalet med Christmas Møllers Moskva- rejse Forhandlinger om det dansk - russiske Handelssamkvem, men man maa vel formode at ogsaa andre, ligesaa aktuelle Ting kan blive berørt ved de Forhandlinger, der skal føres i den russiske Hovedstad.
Министр иностранных дел Кристмас Мёллер находился в конце августа 1945 г. в Лондоне, чтобы, кроме прочего, обсудить проблему Борнхольма. Губернатор фон Стеманн, не скрывавший своего отвращения к Кристмасу Мёллеру, был возмущен, читая ничего не говорящее высказывание министра о сроке ухода советских войск (Bornholms Tidende. 30.8.1945)
был организовать Союз офицеров борнхольмского гарнизона. Но так и не удалось выяснить, кто же стреляет лучше, так как это мероприятие не состоялось из-за нежелания советской стороны. Вместо этого военное министерство в одном из своих
бюрократических документов постановило, что выделенная сумма должна использоваться при ежегодных “соревнованиях по стрельбе из пистолета для командующего состава и т. п. (Правила стрельбы из ручного оружия. Ч. 5. П. 20)”14.
14 КМ Journal. 1945. № 3 3. kt. 6281 13.10.1945 г.; journal 1946 № 2 1. kt. 8552 16.08.1946 г.


8. Попытки использовать Лондон
Губернатор фон Стеманн хотел, как уже упоминалось, чтобы присутствие датских вооруженных сил на острове было намного более заметным. Он несколько раз писал чиновникам МИДа, что правительство должно прислать больше войск на Борнхольм. Он обращался непосредственно к министру иностранных дел Г. Расмуссену. Не имея на острове достаточно большого количества своих войск, Дания лишь давала повод Москве продлить оккупацию, считал губернатор. Он, кстати, советовал не спрашивать разрешения у русских, прежде чем посылать больше войск на остров, иначе была опасность, что они откажут. Этот вопрос он обсуждал также с премьер- министром В. Булем, который разочаровал его, настаивая на том, что правительство должно сначала спросить русских15.
Планы Кристмаса Мёллера
В августе Кристмас Мёллер, кажется, вознамерился попробовать решить проблему Борнхольма путем следующей операции: сначала он намеревался поехать в Лондон, чтобы получить от английского правительства твердое обещание насчет даты вывода английских войск из Дании, а после этого — в Москву, чтобы с английским обещанием в кармане добиться от советского правительства установить дату ухода советских войск с Борнхольма. 4 августа в частном письме на Борнхольм своему товарищу по партии Е. Хольму министр иностранных дел писал, что ему было грустно узнать, что отношения между русскими и борнхольмцами складываются так неудачно, как это только что описал его од- нопаргиец. Он не решался обещать
245
что-либо относительно того, когда советские войска покинут Борнхольм, “но я думаю, мы скоро сможем поднять этот вопрос. Но это между нами”16. Нет никакого сомнения, что борнхольмский вопрос был очень важен для Кристмаса Мёллера. Он всегда выходил из себя, если кто- нибудь говорил, что он недостаточно работает над тем, чтобы советские войска ушли с Борнхольма. Доверяясь Е. Хольму в том, что правительство вскоре хочет поднять вопрос о Борнхольме, он намекал на предстоящую ему дипломатическую поездку.
Лондонское заявление Кристмаса Мёллера
Мы уже писали об официальном визите датского министра иностранных дел в Великобританию в конце августа и о его конфиденциальной беседе с министром иностранных дел Э. Бевином о желательности ухода британских войск с Фарерских островов, дабы подвигнуть советские войска покинуть Борнхольм. Но о Борнхольме говорилось также и официально на ленче в Лондоне, организованном в честь министра иностранных дел Дании международной прессой. Кристмас Мёллер воспользовался случаем, чтобы выступить с важным заявлением о том, что войска западных союзников скоро покинут Данию, поскольку их миссия завершена. С точки зрения реального положения дел, это заявление было несколько поспешным. Еще не был назначен какой-либо окончательный срок ухода войск западных союзников, т. е. главным образом британских войск: только в сентябре датское правительство попросило Лондон назвать точную дату. Но датский министр иностранных дел вряд
15 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 250.
16 UM 87 F 3/22 (Кристмас Мёллер — Е. Хольму 4.08.1945 г.).


246
Бент Енсен
ли сделал бы такое заявление, если бы Бевин не шепнул ему что-то на ухо. Цель высказывания была, должно быть, другой, а именно: показать Москве, что, по мнению Дании, приходит время и советским войскам покинуть Борнхольм. Поэтому здесь же Кристмас Мёллер заявил, что он твердо убежден, что советские войска покинут датский остров, “когда придет время”. Но о том, когда оно придет, министр не мог сказать ничего конкретного17.
Губернатор фон Стеманн страшно разозлился на это нечеткое высказывание Кристмаса Мёллера об уходе советских войск, из-за которого, по его мнению, настроение борнхольмцев упало еще больше18. Стеманн, твердо убежденный в том, что Кристмас Мёллер ни о чем вообще не имеет понятия, в своем возмущении вовсе не заметил того, что министр соединил две оккупации вместе. Согласно стратегии Кристмаса Мёллера, выражение “когда придет время” значило “когда англичане уйдут из Дании”. У советского посланника настроение тоже упало, когда он читал заявление датского министра иностранных дел. Однако упало оно именно потому, что Плахин обратил внимание на то, что Кристмас Мёллер связывает присутствие советских войск с присутствием войск западных союзников и приравнивает их. А.И. Плахин отметил в заявлении министра иностранных дел Кристмаса Мёллера высказывание о том, что “в английских кругах рассчитывают на то, что русские покинут Борнхольм одновременно с уходом английских войск из Дании”. Это, по мнению Плахина, было британской
стратегией, сознательно поддерживаемой правящими кругами Дании19.
Газета “Борнхольме Тиденде” 30 августа сообщила своим читателям, что после удачного визита в Лондон и переговоров с Бевином датский министр иностранных дел отбудет в один из ближайших дней в Москву. Официально главной целью были торговые переговоры, но, как осторожно писала газета, “можно, по-видимому, предположить, что и другие, в такой же степени актуальные, вопросы будут затронуты в переговорах, которые будут вестись в русской столице”. Предположения газеты имели основания. Кристмас Мёллер намеревался — фактически первый раз за четыре месяца оккупации — задать вопрос о Борнхольме.
Несостоявшаяся поездка в Москву
Датское правительство стремилось направить торговую делегацию в Москву как можно скорее, но не потому, что рассчитывало на широкие возможности датско-советских торговых связей. Премьер-министр Дании Буль в июне 1945 г. заявил, что торговые связи Дании с Великобританией после войны останутся, как и до войны, доминирующими20. Но Дания хотела иметь хорошие отношения как с Западом, так и с Востоком, поэтому даже незначительное торговое соглашение стало бы политической демонстрацией независимой внешней политики Дании. Поэтому в начале июля, непосредственно после возвращения в Москву, Дёссинг, согласно инструкциям своего правительства, передал Молотову о желании министра иностранных
17 Bornholms Tidende. 30.08.1945.
!» UM 87 F 3/16 (Стеманн - в МВД 3.01.1946 г.).
19 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 512. Л. 124 (отчет советской миссии за 1945 г.).
20 Statsministeriet. Statsministerens sekretariat. Vilhelm Buhl. Korrespondance (ответы В. Буля на вопросы газеты “The Sun”).


8. Попытки использовать Лондон
247
дел Дании прибыть в Москву для ведения торговых переговоров21. Сам Кристмас Мёллер не менее двух раз лично говорил недавно прибывшему советскому посланнику в Копенгагене о том, что хотел бы поехать в Москву во главе датской торговой организации. Дания имела намерение покупать сталь, чугун, кокс, лес, зерно и жмых, сама же она могла предложить машины, племенной скот и продукты сельского хозяйства. Народный комиссариат внешней торговли в целом одобрительно относился к датскому предложению22.
В июле же в Лондоне состоялась конференция союзнических министров иностранных дел, атмосфера которой была очень накаленной. Намерения Англии и Франции создать западноевропейский альянс — так называемый западный пакт — вызвали угрозы Молотова начать “дипломатическую войну” в случае их реализации. Народный комиссар иностранных дел добивался также права на создание советских баз в Средиземном море23. По словам шведского посла в Лондоне, во время обсуждения стратегических пунктов Молотов назвал также Борнхольм, сославшись в этой связи на военные базы на Азорских островах, которые Великобритания получила от Португалии во время войны. Этот факт, похоже, Москва хотела использовать как аргумент в пользу того, что и Советский Союз может получить разрешение Дании иметь свои базы на Борнхольме. Кристмас Мёллер получил отчет о конференции, когда все еще надеялся поехать в Москву. Высказывание Молотова об Азорских островах встревожило датского
"Советский лубок ” — портрет “великого и мудрого ” Сталина, который, одетый в форму маршала, изображен на балконе в Кремле. На небе собираются тучи, но светит и указывает путь красная звезда на кремлевской башне
министра, но датский посол в Англии Ревентлов успокоил его, сообщив, что Лондон не думает, будто Москва будет пытаться влиять на правительства Дании и других северных стран и их внутреннее положение “аналогично тому, как она делает это по отношению к ее соседям в юго-восточной Европе”.
Уже была договоренность о том, что 15 сентября датская делегация на советском самолете будет доставлена в Москву, уже обе стороны готови¬
21 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 7. П. 32. Д. 441 (дневник Молотова, запись беседы от 6.07.1945 г.).
22 Там же. Ф. 085. Оп. 29. П. 121. Д. 4. Л. 67 (Абрамов и Ветров — Новикову 9.10.1945 г.); РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 128. Д. 809 (записка (доклад) корреспондента ТАСС Б. Елсукова “Дания перед выбором”, датирована 29.08.1945 г.).
23 UM 105 Dan 5 (Ревентлов — Кристмасу Мёллеру 27.09.1945 г.); Ulam А.В. Expansion and coexistence... P. 405.


248
Бент Енсен
лись к переговорам (Дёссинг попросил Деканозова оказать Кристмасу Мёллеру достойный прием, такой же, как в Лондоне), как неожиданно возникли проблемы. Сначала Москва попросила отсрочить прибытие делегации под предлогом того, что народный комиссар Молотов еще не вернулся из-за границы. Тот факт, что присутствие Молотова считалось желательным, показывает, что и советская сторона предполагала, что переговоры будут не только торговые. За день до отлета датской делегации в Москву советское посольство в Копенгагене передало ноту, в которой сообщалось, что народный комиссариат внешней торговли просит отсрочить визит на несколько дней в связи с “непредвиденными обстоятельствами”24. Визиту датской делегации в Москву придавалось настолько важное значение, что 13 сентября Сталина попросили решить вопрос о целесообразности визита “в связи с тем, что в настоящее время очень трудно достать требуемые Данией для экспорта товары...”. В тот же день Кристмас Мёллер писал Е. Хольму на Борнхольм, что считает ситуацию на острове опасной и поэтому Борнхольм для него — дело первостепенной важности25.
Сталин решил перенести переговоры на лучшие времена. Официально объяснили, что народный комиссариат в связи со множеством мероприятий не может принять датскую делегацию в ближайшее время. Истинная же причина, по всей вероятности, была политической. 25 сентября на пресс-конференции в МИДе
в Копенгагене Кристмас Мёллер подчеркнул, что в Москве он хотел обсуждать также и политические проблемы, в том числе и об уходе советских войск с Борнхольма. Но Кремль еще не был готов обсуждать этот вопрос. Может быть, на советское мнение повлияло и то, что Дёссинг и министр без портфеля А. Ларсен закулисно осведомляли Москву о том, что Кристмас Мёллер все еще находится под влиянием “реакционных клик” в Дании и поэтому сидит между двух стульев. Во всяком случае Политбюро решило, что датская делегация может прибыть в Москву только весной 1946 г.26
Уход советских войск
из северной Норвегии
Пока датская делегация готовилась к поездке в Москву, соседняя Норвегия легко и безболезненно добилась ухода советских войск с севера страны. Часть Норвегии Финнмарк, как уже упоминалось, осенью 1944 г. была освобождена советскими войсками, и с тех пор 14—18 тыс. советских солдат находились на этой территории, не продвигаясь на запад или юг. 29 июня, т е. через несколько недель после капитуляции Германии, главнокомандование норвежской армии рекомендовало Министерству обороны добиться ухода советских войск с норвежской территории. Министр обороны был согласен с этой точкой зрения и предложил норвежскому МИДу обсудить возможность обращения к советским властям.
24 им 87 17 (нота от 14.09.1945 г.).
25 АВП РФ. Ф. 07. Оп. 10. П. 19. Д. 245 (Вышинский и Крутиков — Сталину, без даты, но с припиской Вышинского от 13.09.1945 г.); UM 87 F 3/22 (Кристмас Мёллер - Е. Хольму 13.09.1945 г.).
26 АВП РФ. Ф. 085. Оп. 29. А 121. Д. 5 (запись беседы с Дёссингом от 14.09.1945 г.); Ф. 07. Оп. 10. П. 19. Д. 245 (Крутиков — Вышинскому 19.09.1945 г.); FO 371 47220 № 13109 (Рен- делл - в Форин офис 27.09.1945 г.); АВП РФ. Ф. 085. Оп. 29. П. 121. Д. 4 (Абрамов и Ветров — Новикову 9.10.1945 г.).


8. Попытки использовать Лондон
Аргумент военного руководства был прост и логичен: в Финнмарке, как и во всей Норвегии, уже нет немецких войск, которые нужно было бы охранять и отправлять, “и нет никаких реальных оснований для того, чтобы советско-русские войска и дальше оставались в Норвегии”. Поэтому норвежское правительство должно было дипломатическими путями добиться ухода иностранных войск из северной Норвегии. 19 июля этот вопрос обсуждался на правительственном заседании, но предложение Министерства обороны сразу не было принято: правительство решило, что не будет обращаться к Москве, пока англичане и американцы не ушли из южной Норвегии27.
Датское министерство обороны могло бы рассуждать точно так же. И на Борнхольме тоже давным-давно не было ни одного немецкого солдата, и поэтому также не было никаких “реальных оснований” пребывания советских войск на датском острове. Но, кажется, никто в датской военной среде не рассуждал так, как в Норвегии, по крайней мере, никто не предложил тогда МИДу попросить советские войска удалиться по окончании их миссии.
Норвежский министр иностранных дел Трюгве Ли проинформировал между тем Главнокомандующего союзническими войсками о ситуации в Финнмарке. Одновременно он попросил поставить его в известность о планах западных союзников, в частности об уходе их войск из Норвегии. В августе ббльшая часть британских и американских войск
249
была выведена. 5 сентября, после того как вопрос снова обсуждался в правительстве, Ли попросил Москву вывести советские войска с норвежской территории28. У советского руководства ушло меньше недели на то, чтобы принять решение. 11 сентября, по дурной советской привычке — поздно вечером, заместитель наркома иностранных дел А.Я. Вышинский вызвал норвежского поверенного в делах Крог-Хансена. Вышинский был “предупредителен и вежлив” и явно был рад сообщить норвежскому дипломату, что советское правительство отдало приказ Генеральному штабу о выводе войск Красной Армии с норвежской территории29. Таким образом, норвежское правительство применило, в известной степени, ту же двухступенчатую стратегию, что и датчане, но оно на раннем этапе обратилось непосредственно к Москве.
На пресс-конференции в связи с “радостным событием” председатель норвежского МИДа сказал, что советское решение было принято без какой-либо “напористости” со стороны Норвегии. 25 сентября вывод советских войск был закончен, и премьер-министр Эйнар Герхардсен поблагодарил его превосходительство генералиссимуса Сталина за вклад Советского Союза в освобождение Норвегии30. На момент вывода советских войск западные союзники считали, что союзнические войска будут выведены не раньше чем в конце октября, а отдельные британские контингенты останутся еще дольше — опять же,
27 NUD 27 7/13 (НОК til FOK og Forsvarsdepartementet 29.06.1945 г.; Forsvarsdepartementet Ebenhausen — UD. 12.07.1945 г.).
28 Handiik H. Politische Bedingungen sowjetische Truppenabzüge 1925—1958. 1993. S. 51—52.
29 NUD 27 7/13 (записка Крог-Хансена от 12.09.1945 г.; запись, подписанная инициалами “П.П.” от 13.09.1945 г., сообщение из посольства в Москве от 13.09.1945 г.).
30 Ibid, (запись о пресс-конференции 14.09.1945 г. у советника по иностранным делам Пре- бенсена; рукописная недатированная записка о “радостном событии”. Телеграмма Герхард- сена Сталину от 17.10.1945 г.).


250
Бент Енсен
как в Дании. В январе 1946 г. в Норвегии находилось 200 британских солдат — столько же, сколько и в Дании31. Газета “Известия” сообщила 16 сентября о выводе войск из Финнмарка предельно скромной заметкой.
Вывод советских войск из северной Норвегии в сентябре 1945 г. должен был произвести впечатление на датское правительство. Но, как ни странно, в датских документах нет никаких следов “норвежской модели” — ни в сентябре, ни позднее. Очевидно, не было никаких контактов между датским и норвежским правительствами в этом важном для обеих северных стран вопросе. Уход советских войск из Норвегии ничего не изменил и в менталитете датского МИДа. Когда Э. Ревентлов беседовал 20 сентября в Лондоне со своим норвежским коллегой, он говорил о Борнхольме, но не о Финнмарке32.
Осенью 1945 г., вероятно, после отмены визита в Москву Кристмас Мёллер сказал советскому посланнику, что намеревается послать трем союзническим миссиям в Дании ноты с предложением вывести свои войска из Дании, так как Дания отныне в состоянии сама решать военные вопросы на своей территории33. Однако подобные ноты так и не были посланы, по- видимому, потому, что сначала Кристмас Мёллер хотел получить от Англии точное обещание о выводе ее войск. Но такое обещание он получил только в конце октября, непосредственно перед уходом с поста министра иностранных дел. Норвежцы же решили просить русских об уходе из Норвегии на основании неопределенного обещания
Англии о выводе войск. Вывод британских войск из Норвегии проходил удивительно похоже на их вывод из Дании. Все говорит за то, что Москва была бы вынуждена пойти навстречу желанию Дании, если бы оно было высказано в то же время, что и норвежское. Во всяком случае, Кремль оказался бы в неприятной ситуации, если б ответил отказом Дании после того, как охотно пошел навстречу Норвегии. Но Москва никогда не была поставлена в такую ситуацию, потому что датское правительство не посмело спросить.
То, что Осло действовал более решительно, чем Копенгаген, и одновременно с этим игнорировал датское правительство в животрепещущем для Дании вопросе, связано, несомненно, с тем чувством собственного достоинства, которое норвежцы приобрели во время второй мировой войны, сражаясь в союзе с антигитлеровской коалицией. И наоборот, датская неуверенность была, безусловно, связана с тем чувством неполноценности, которое датчане развили в себе из-за той унизительной роли, в которой они пребывали, сотрудничая с гитлеровской Германией.
После ухода советских войск из северной Норвегии военная газета “Красная звезда” опубликовала статью, в которой ситуация на Борнхольме прямо сравнивалась с ситуацией в северной Норвегии. Статья полемизировала с теми, кто в свое время заявляли, что Советский Союз никогда не покинет северную Норвегию. Те заявления были очень похожи на теперешние утверждения о намерениях Советского Союза относительно юго-восточной Европы,
31 Dagbladet. 14.09.1945.
32 NUD U 25 4/37 (норвежский посол в Лондоне — в МИД 20.09.1945 г.).
33 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 512 (отчет советской миссии за 1945 г.).


8. Попытки использовать Лондон
251
Борнхольма и советской зоны в Германии34. Другими словами, советская газета давала понять, что Красная Армия, так же, как она ушла из Норвегии, готова покинуть Борнхольм, оккупированную часть Германии и Восточную Европу. Советник датского посольства в Москве М. Мелькиор хотел, чтобы об этой статье из “Красной звезды” было рассказано в датской прессе, и информировал об этом Дёссинга, находившегося в это время в Дании. Но к тому моменту датская пресса уже рассказала об этой статье, хотя и очень сдержанно35.
Последствия отмены поездки
Отмена визита в Москву имела некоторые последствия, иногда причудливые. Кристмас Мёллер очень хотел поехать в Москву до выборов в Дании 30 октября и поэтому был очень расстроен из-за отмены визита. То же самое чувствовал, вероятно, и Аксель Ларсен. Политическое будущее Кристмаса Мёллера после предстоящих выборов было не ясно, и он, несомненно, надеялся во время переговоров в Москве добиться обещания Кремля об уходе с Борнхольма: ведь поездка в Москву, согласно его стратегии, логически была связана с состоявшейся поездкой в Лондон. И во второй раз Кремль отказывался пойти навстречу его просьбе приехать в советскую столицу (первый раз это случилось в мае). Поэтому датская сторона продолжала настаивать. Если у народного комиссариата внешней торговли нет времени для ведения тор¬
говых переговоров, то министр иностранных дел и Аксель Ларсен готовы приехать только для ведения политических переговоров. В конце октября датское правительство все еще надеялось, что поездка в Москву вот-вот состоится. Об этом, во всяком случае, говорил премьер- министр Буль губернатору фон Стеманну36.
Плахин поддерживал это стремление Дании, как и высшие чиновники НКИДа. Их аргументом было то, что визит двух датских министров в Москву можно будет использовать для начала переговоров об общем пакте о безопасности в западной части Балтийского моря, в том числе о создании военных баз на Борнхольме, и об установлении правил прохождения через проливы. Эту возможность можно было также использовать для того, чтобы подписать особое соглашение о финансировании войск на Борнхольме, как это ранее предлагалось датским правительством. Наконец, прием Москвой двух министров усилил бы демократические силы и ослабил бы пробританские реакционные элементы накануне выборов в ригсдаг. Предложение это, однако, не было принято НКИДом. “Не следовало поднимать вопрос об изменении решения Инстанции”37.
Губернатор Борнхольма в очень пространном письме к Свеннингсе- ну критиковал действия министра иностранных дел в связи с поездкой в Москву. Кристмас Мёллер не должен был официально сообщать, что прежде всего он хочет вести переговоры о Борнхольме. Губернатор был также обижен тем, что его не
34 Рысаков П. Факты и вымыслы // Красная звезда. 1945. 10 окт.
35 UM GSK-Moskva 87 F 1 (Мелькиор — Дёссингу 16.10.1945 г.); См.: “Røde Stjerne om Bomholm”. Politiken. 11. 10.1945.
36 UM 87 F 3/33 (Стеманн - Свеннингсену 12.11.1945 г.).
37 АВП РФ. Ф. 085. Оп. 29. П. 121. Д. 4 (Абрамов и Ветров — Новикову 9.10.1945 г., резолюция Новикова от 11.10.1945 г.).


252
Бент Енсен
собирались брать в Москву. Он ведь знал “русскую психику и русские способы ведения переговоров”38. Обида была обоснованной. Это еще один пример того, как датская дипломатическая служба не желала воспользоваться бесспорным опытом и знанием из первых рук, которые имелись у фон Сте- манна. Это был не единственный случай, когда датский МИД пренебрег им.
Т. Дёссинг позаботился о трагикомическом финале, публично дав оценку датскому министру иностранных дел и изложив причину советского решения, о которой он ничего не мог знать. В радужных красках он рисовал обнищавшую и изолированную от остального мира Россию под водительством Сталина. В октябре он прибыл в Данию на борту советского военного самолета, чтобы участвовать в предвыборной борьбе, поскольку был кандидатом от датской коммунистической партии. Отсрочка поездки министра иностранных дел объяснялась исключительно тем, что Молотов хотел присутствовать в Москве во время визита Кристмаса Мёллера, заявил Дёссинг. Критическое высказывание Кристмаса Мёллера о западном блоке, вызванное тактическими соображениями, он охарактеризовал как “мудрое”. Попытку же социал-демократов возродить Второй Интернационал он назвал неразумной, так как рабочие Запада хотят соединиться с “200-миллионным сильным рабочим государством”. В государстве рабочих купить можно все, и там даже очереди перед фешенебельными магазинами. Но это не значит, объяснял посланник Дёссинг, что в рабочем государстве есть какой-то высший класс39.
Прощальный подарок
20 сентября, т. е. еще до того, как визит датского министра иностранных дел был окончательно отменен, газета “Информасьон” сообщила, что будут собраны деньги для подарков советским солдатам на Борнхольме. Ведь британские солдаты-освободители получили пакеты с продуктами для своих семей в Англии (так называемые подарки Дювинга, собранные Женским комитетом под почетным председательством кронпринцессы). Каждому советскому воину-освободителю намеревались подарить часы. Эта идея потерпела полный провал, показав, как мало правительство и чиновники МИДа понимали ситуацию борнхольмцев и советских войск. Однако эта идея интересна с политической точки зрения, так как имеет смысл только как выражение того, что правительство рассчитывало на скорый отъезд советских гостей, — или то, что этим правительство хотело дать знать Кремлю, что непрошеные гости пробыли уже довольно долго на Борнхольме. Многие тысячи ручных часов должны были стать прощальным подарком.
Ни борнхольмский губернатор, ни другие, из первых уст знавшие положение на Борнхольме, не были посвящены в указанную инициативу, и эта идея вызвала возмущение, досаду и стала поводом для черного юмора. Но МИД не обращал внимания на возмущение борнхольмцев. Большее впечатление произвело на него то, что копенгагенский цех часовщиков не советовал воплощать эту идею, ссыпаясь на недостаточное количество часов в стране и — стало быть — значи¬
38 UM 87 F 3/33 (Стеманн — Свеннингсену 12.11.1945 г.).
39 Berlingske Tidende; Land og Folk. 5.10.1945.


8. Попытки использовать Лондон
тельный расход валюты на такой подарок. Фон Стеманн, мысливший очень практически, указывал на другую сторону проблемы в связи с этим подарком. Чтобы закупить нужное количество часов, датчане должны знать, сколько советских солдат фактически находится на Борнхольме. До сих пор было невозможно даже приблизительно получить такие сведения. Захотят ли русские вообще назвать эту цифру? По всей вероятности, нет. После этого чиновники решили, что подарок должен быть датского производства, и намеревались ознакомить с идеей советского посланника, чтобы таким образом получить хотя бы намек на то, чего русским хотелось бы40. Но когда поездка министра иностранных дел в Москву была отложена на неизвестный срок, идея с подарком была также тихонечко положена под сукно.
Борнхольм и американские базы в Исландии и Гренландии
Вскоре после отмены визита делегации во главе с Кристмасом Мёллером в Россию датское правительство получило из Вишингтона пугающее известие: в Копенгагене опасались, что это может стать камнем преткновения на пути ожидаемого ухода советских войск с Борнхольма. От датского посла в Вашингтоне Кауфманна в октябре пришло сообщение, что США, вероятно, и в послевоенное время захотят остаться на военных базах в Гренландии. В 1941 г. Кауфманн под свою ответственность разрешил американскому правительству уст¬
253
роить базы на этом большом датском острове в северной Атлантике. После войны договор о базах был одобрен ригсдагом, но все в Дании считали, что теперь американские базы должны прекратить свое существование. Кауфманн обратил внимание госдепартамента на опасность того, что Кремль будет пытаться в этом случае получить базы на Борнхольме. Руководитель отдела по делам Северной Европы Х.С. Камминг-младший заверил Кауфманна, что будучи сами заинтересованы в базах на Гренландии, США наблюдают за советскими войсками на Борнхольме41.
Проинформировав об этой заинтересованности датский МИД, Кауфманн получил инструкцию датского МИДа объяснить Вашингтону, что Дания шокирована возможной просьбой США о базах в Гренландии. Правительство опасалось, что сразу же возникнет советское контртребование о базах на Борнхольме. Поэтому, пока Борнхольм находится под оккупацией, датское правительство будет вынуждено отказать американцам. США вновь заверили датское правительство, что они понимают эту проблему и не хотят ухудшать и без того трудную для Дании ситуацию в отношениях с Москвой из-за Борнхольма42.
В это же время США высказали также и исландскому правительству желание сохранить военные аэродромы в Исландии в послевоенное время. Об этом Вашингтон известил и Лондон и Москву. Отъезд советского посланника в Рейкьявике 3 октября в Москву связывали с
40 UM 87 F 3/16 (Стеманн — в МВД 24.09.1945 г.); Ibid & А 3.30 (гильдия часовщиков — в Министерство торговли 8.10.1945 г. и записка от 24.10.1945 г.).
41 FRUS 1945 IV Europe. 1968. Р. 579-580.
42 Ibid. Р. 580—581; State Department 859 В.20/4-1146 (Джон Хайкерсон - Каннингу и Тримблу 11.04.1946 г.).


254
Бент Енсен
данным американским желанием43. Шведская пресса теперь открыто связывала Борнхольм и Исландию: если США намерены оставить за собой базу на острове в северной Атлантике, то Советский Союз, без сомнения, предпримет аналогичные меры в Балтийском море. Так же считало и шведское правительство.
Во время визита в Данию американский адмирал К.Х. Хьюит, командующий частями американского флота в Европе, официально высказался о желании США удержать за собой базы в Исландии. Он также назвал Гренландию как возможное место для американской авиабазы44.
Великобритания, как и Дания, смотрела на стремление США сохранить базы в северной Атлантике критически. Датский посол в Лондоне Ревентлов докладывал, ссылаясь на достоверный источник, что пребывание советских войск на Борнхольме Лондон считает тесно связанным со стремлением США сохранить базы в Исландии. Посол США в Лондоне также боялся советских контрмер и поэтому был против “империалистически окрашенной политики” Трумэна (выражение Ре- вентлова), но американские круги в общем отрицали наличие такой взаимосвязи. Напротив, Вашингтон считал, что Москва будет связывать уход с Борнхольма с будущим статусом Кильского канала. Когда Ревентлов запросил Форин офис, есть ли у Дании основания опасаться советской реакции на американские планы касательно Гренландии, англичане ответили отрицательно45. Эта оценка, кажется, была правильной. Ничто в советской политике этого времени не указывало на какую-либо связь между политикой США в
НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ
Отдел-5 .Европейский
_ МОСКВА. К>»мик»в «ост. Î1 S 9 >-«•«: и л»т» Н »хдеяс и *»т»
/, Тмн»- к i-ео э»
ок тибри 1945 р. Р аУУ? l5eo.BKa.7L
§г
ЗАЛ2СТИТИЮ НАРОДНОГО КОНИССАРА ОБОРОНЫ СССР
генералу Армии БУИГАНИНУ 5.А.
Датское Правительство ван ерей о ш град иг ь датским ордевои Первого советского коменданта острова Борнхольм генерала Короткова и просит на »то согласив Советского Правительства.
Прову сообщить Bane решение по-этому вопросу.
Письмо В. Деканозова от 24.10.1945 г. замнар- кому обороны Н. Булганину о том, что датское правительство намерено наградить генерала Ф.Ф. Короткова орденом. Ответ Булганина гласил: Мы не возражаем ”. (АВП РФ)
отношении баз в северной Атлантике с продолжающейся оккупацией Борнхольма. Кремль был далеко не таким дальнозорким: он пристально смотрел за тем, чтобы Великобритания не создала базы в районе Балтийского моря.
23 октября датскому правительству была вручена американская секретная нота о желании США иметь базы в Исландии “в связи с большим стратегическим значением острова для США”. Тогда же американский посланник Девис сообщил, что
43 Statsministeriet (МИД (Даль) - Булю 12.10.1945 г.).
44 Aftontidningen. 11.10.1945; Social-Demokraten (Stockholm). 14.10.1945.
45 UM 105 Dan 5 (Ревентлов - Кристмасу Мёллеру 22.10.1945 г.); GSK London 1977 5 F 20 (Ревентлов - Кристмасу Мёллеру 28.10.1945 г. № XXI).


8. Попытки использовать Лондон
освободитель Западной Европы генерал Эйзенхауэр, может быть, посетит Данию46. (Этот освободитель Западной Европы решил, что западноевропейский остров Борнхольм не должны освобождать войска западных союзников. Но датское правительство об этом не знало.) Несколько дней спустя Ревентлов сообщил удручающую новость: американские круги в Лондоне считают, что советская оккупация Борнхольма продлится и в 1946 г. Американцы снова указывали на то, что Москва связывает будущее Борнхольма с пока еще не установленным статусом Кильского канала47.
Октябрьские инициативы Дании
После сентябрьского обращения датского правительства к Англии с просьбой установить дату вывода войск, в октябре оно направило новое обращение к Великобритании о как можно более быстром выводе английских войск из Дании. Снова аргументом было то, что тогда Дания будет иметь более сильные позиции перед Москвой в своем требовании убрать советские войска с Борнхольма. В ответ на это обращение британское правительство в конце октября дало обещание, что оставшиеся британские войска будут выведены, как только выполнят свои четко ограниченные задачи. Военно-воздушные силы будут выведены только в конце марта 1946 г.48
Между тем датское правительство считало, что должны быть выведены и военно-воздушные войска: по его мнению, датские войска отныне были в состоянии са¬
255
ми решать задачи, выполнявшиеся британскими военно-воздушными силами — главным образом охрану складов и некрупных объектов военного характера, оставленных немцами. Датское правительство намеревалось придать большой вес тому, чтобы этот вопрос был улажен49. В Лондоне справедливо рассчитывали на то, что датское правительство использует британское обещание о выводе войск для объяснения в Москве, что советские войска тоже могут готовиться к уходу с Борнхольма. Там ожидали, что в конце ноября датчане официально выступят с инициативой перед Москвой. И датское правительство действительно готовилось к этому, в чем мы скоро убедимся. Но после выборов 30 октября к власти в Дании пришло новое правительство, с новым министром иностранных дел. Поэтому, к огорчению Лондона, второй шаг в двухступенчатой стратегии Кристмаса Мёллера не был сделан в необходимый момент, когда его так ждали.
Визит министра обороны
и командующего флотом
Выше уже говорилось о различных сигналах, поданных Данией Москве в сентябре (высказывание Кристмаса Мёллера в Лондоне, его заявление на пресс-конференции в МИДе, задуманный прощальный подарок). В октябре было предпринято еще несколько подобных манифестаций. Например, министр обороны О. Бьёрн Крафт и командующий флотом вице-адмирал А.Х. Ведель побывали на Борн¬
46 UM 105 Dan 5 (запись от 23.10.1945 г.); Statsministeriet (МИД — Булю 31.10.1945 г. с копией американской ноты).
47 UM 105 Dan 5 (Ревентлов — Кристмасу Мёллеру 28.10.1945 г.).
48 Statsministeriet. Statsministerens sekretariat. Vilhelm Buhl. Korrespondance. МИД — Булю 24.10.1945 г. (с приложением).
49 Ibid. (МИД — в военное и морское министерства 24.10.1945 г. (копия)).


256
Бент Енсен
хольме с официальным визитом. Согласно годовому отчету за 1945 г., посланному А. И. Плахиным в Москву, визит министра и адмирала носил “явно демонстративный характер”. Этим посланник, вероятно, хотел сказать, что визит должен был подчеркнуть само собой разумеющуюся принадлежность острова к Датскому королевству — также и в смысле обороны, так как министр обороны и командующий флотом прибыли именно затем, чтобы инспектировать датские войска на острове и осмотреть военно- морское оснащение острова50. На это ушло немного времени. Войска, которые должен был инспектировать О. Бьёрн Крафт, составляла рота борнхольмских новобранцев, призванных в июле этого года. Во время визита О. Бьёрн Крафт пригласил генерала Якушо- ва на обед51. За столом было много народу. С советской стороны, кроме генерала, присутствовали также полковник Стребков и капитан Резниченко. С датской стороны - вице-адмирал Ведель, капитаны
3-го ранга Вайльбах и А.П.А. Ле- гинд, полковник Вогепетерсен во главе широко представленного офицерского корпуса борнхольмской обороны, губернатор и начальник полиции, представители движения Сопротивления: старший врач Ольсен, хозяин отелей Люнг- бю, инженер Т. Нильсен и другие. Кроме того, за столом собрались представители “Союза братьев-военнослужащих” и “Солдатского союза”, представительница Женского добровольного корпуса и многие другие. Обед был своего рода демонстрацией военных и полувоенных учреждений оккупированного
острова. Произвело ли это должное впечатление на русских — это другой вопрос. Датский министр обороны произнес лирически окрашенную речь, очень напоминающую ту, что он держал перед генералом Коротковым в Копенгагене в начале июня. Он выразил восхищение “великим вождем” маршалом Сталиным и говорил о тесных узах, связывающих Советский Союз и Данию благодаря советскому вкладу в освобождение Дании: “Мы никогда не забудем, что вы пришли к нам как освободители. В нашу историю вы вписали имя России и русских солдат так, что оно всегда будет стоять в ореоле блеска”.
Однако министр дал также тактично понять освободителям Борнхольма, что скоро они, несмотря на “тесные узы”, должны будут вернуться домой. Придет время, подчеркивал О. Бьёрн Крафт, “когда мы не будем больше иметь в Дании союзнических солдат, представляющих наших свободителей”52.
О. Бьёрн Крафт использовал визит на Борнхольм также и для проведения предвыборных собраний. Газета “Борнхольме Авис” пространно рассказывала о них, но, согласно газетным отчетам, министр обороны, член консервативной партии, ни словом не коснулся пребывания советских войск на острове. Он также не прокомментировал статью в этой газете за 12 октября, в которой говорилось о том, что один из американских корреспондентов в Москве, ссылаясь на “хорошо осведомленный дипломатический источник”, сообщил, что советские войска скоро уйдут с острова и что поэтому всякий страх в
50 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 512. Л. 122 (годовой отчет за 1945 г. С. 110).
51 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 243.
52 Bornholms Avis. 12.10.1945.


8. Попытки использовать Лондон
Дании относительно продолжительности оккупации безоснователен. Что лежало в основе такого оптимистического сообщения, неизвестно. Может быть, советское желание поддержать датскую коммунистическую партию в предвыборной борьбе?53 Это бросающееся в глаза отсутствие интереса О. Бьёрн Крафта к данной проблеме на предвыборных собраниях можно объяснить только тем, что министр заранее попросил не задавать вопросы на эту тему или газета решила не писать о такого рода вопросах, неудобных для министра.
Вице-адмирал Ведель прибыл на Борнхольм вместе с директором службы маяков П. Синдингом на судне “Аргус”, инспектирующем маяки. Губернатор взялся свести командующего датским флотом с советским комендантом, который пригласил их на обед. Обед прошел в исключительно веселой атмосфере, спиртное лилось рекой. Губернатор писал, что и Ведель и Син- динг ничуть не отставали от других. Якушов, у которого был мощный баритон, пел по-русски - и народные песни, и арии из опер, — а губернатор, вице-адмирал, директор службы маяков и капитан Вайльбах пели хором датские песни. Полковник Стребков плясал. Именно во время этого обеда Якушов сказал, что визит кораблей британского военно-морского флота не может быть осуществлен и что ему было бы легче выпить залпом бутылку водки, чем допустить это54. Выпить залпом бутылку водки было генералу Якушову невероятно трудно, так как в этом он уступал своему предшественнику.
257
Визит датского военно-морского флота
Как подтверждение заявлений премьер-министра и министра обороны о том, что вооруженные силы Дании теперь сами в состоянии выполнять свои задачи, на Борнхольм в октябре был нанесен первый после освобождения трехдневный визит датского военно-морского флота. Для личного состава датских военно-морских сил этот визит был испытанием на выносливость — не в отношении морского искусства, но в отношении общения. На остров прибыли кадеты датского флота на двух военных суднах — “Линдормен” и “Хаймдаль” — во главе с капитанами Й. Йайструп- пом и А. Арендрупом. С датской стороны была составлена обширная и, по воспоминаниям фон Стеманна, хорошо продуманная программа. Губернатор информировал Якушова о предстоящем визите и спросил, не хочет ли советская сторона что-нибудь в связи с этим организовать, и получил отрицательный ответ.
Датские офицеры флота нанесли визиты вежливости советским коллегам. Но генерал Якушов сказался больным и на обеде в муниципалитете не был. Однако полковник Стребков и капитан Резниченко на нем присутствовали. На следующий день главнокомандующий Борнхольмским военно-морским округом капитан Ф.К. Вайльбах от имени датского флота устроил в “Дамс-отеле” праздничный вечер для датских офицеров, кадетов, дам и русского начальства. Якушов по- прежнему сказывался больным.
День спустя Рённский городской совет пригласил всех на обед. Тогда
53 Bornholms Avis. 12.10.1945 (телеграмма корреспондента АП из Москвы). Постоянно подозрительный Андрей Плахин считал, что речь идет об интриге союзников, чтобы нажимать на Москву. См.: Отчет советской миссии за 1945 г.
54 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 241-242.
9— 1319


258
Бент Енсен
и русские захотели показать, на что они способны, и после этого пригласили датских офицеров, кадетов и членов горсовета г. Рённе “на чай” в рённский отель “Феникс”, в котором располагалось советское военно-морское начальство. На “чае” присутствовали и русские морские офицеры. Обслуживали советские матросы, одетые в бескозырки с длинными лентами и в белые матроски. Губернатор был в ударе и произнес речь, в которой благодарил “свою” (т. е. советскую) красную флотилию и описал маневры, которые он “думал” провести между датским и советским флотом в связи с завтрашним отплытием. Советские офицеры ликовали. “Чай” оказался обедом, на котором подавали множество мясных блюд и спиртных напитков. Матросы спокойно, как если бы это было естественнейшим делом на свете, выносили из помещения питоков “чая”, оказавшихся под столом. Нескольких датских морских офицеров тоже отнесли на их корабли для отрезвления. Вечером полковник Вогепетерсен был хозяином на ужине, на который приглашались и офицеры борнхольмского гарнизона: После этого, уже ночью, на датских военных кораблях был устроен легкий ужин.
Когда на следующее утро датские военные корабли с губернатором в полной униформе и Вайльбахом на капитанском мостике “Линдорме- на” выходили из Рённской гавани, из Южной гавани, как и было договорено, пришло советское быстроходное судно, чтобы салютовать. На борту судна находились Резниченко и Стребков. Во время салюта русские солдаты морской пехоты
были выстроены для парада. “Лин- дормен” ответил на советское приветствие поднятием флага советского военно-морского флота во время отдания салюта55. Визит датского флота вызвал, по словам фон Стеманна, “большую радость в широких кругах населения, которое теперь надеялось на более частые визиты датского военно-морского флота в будущем”. Этот визит, по мнению губернатора, произвел хорошее впечатление и на русских, вследствие чего между датскими и русскими офицерами сложились хорошие отношения56.
Визит премьер-министра Буля
Премьер-министр В. Буль тоже побывал в октябре на острове в связи с предстоявшими 30 октября выборами в парламент. Планировал ли сам Буль высказаться о советской оккупации на предвыборном собрании — неизвестно. Но фон Сте- манн, никогда не упускавший возможностей такого рода, в письме премьер-министру, направленному накануне визита, предложил использовать пребывание на острове, чтобы встретиться с советским генералом. Поэтому снова был устроен обед в “Дамс-отеле”, на который кроме Якушова и фон Стеманна, пригласили капитана Резниченко, полковника Вогепетерсена, капитана Вайльбаха, мэра г. Рённе Огесе- на и начальника губернской канцелярии Абитца. Датский премьер- министр в своей речи чествовал советскую армию и советский флот, а также маршала Сталина за помощь в освобождении Дании. Но затем в речи прозвучал элегантно сформулированный, но в то же вре¬
55 Ibid. S. 244—247; Bornholms Avis. 29.10.1945 (возможно, что генерал Якушев не “заболел”, а просто в это время отсутствовал). См.: UM 87 F 3/16 (Стеманн — в МВД 30.10.1945 г.).
56 UM 87 F 3/16 (Стеманн — в МВД 30.10.1945 г.).


8. Попытки использовать Лондон
мя не оставлявший никаких сомнений призыв к советским военным властям как можно скорее покинуть Борнхольм, с защитой которого теперь может справиться датская оборона: “Для нас важен тот факт, что в одной из частей страны мы смогли проявить гостеприимство к представителям русской армии и флота. Мы знаем, что скоро придет время, когда должны будем проститься со всеми представителями союзнических войск (курсив мой. — Б. Е.) и мы вправе сказать, что датская армия, датские вооруженные силы теперь сами могут решить проблемы, стоящие перед ними”57.
Советский генерал не комментировал этого призыва премьер-министра, но в своей ответной речи сказал, — преувеличенно вежливо, — что Дания сделала абсолютно все возможное в борьбе с гитлеровской Германией. Но важнее было его пожелание, высказанное в заключение, о сотрудничестве в укреплении мира, “пока русские находятся на Борнхольме”. В то время Буль все еще надеялся, что датская делегация скоро отправится в Москву для переговоров о передаче Борнхольма Дании. Это косвенно явствует из письма фон Стеманна, посланного после визита Свеннингсену. Премьер-министр и губернатор обсуждали, естественно, эту тему, и губернатор заявил, что тоже должен входить в состав делегации, так как к нему русские питают глубокое доверие58. Советский посланник в своем отчете в Москву отмечал, что визит премьер-министра на остров носил демонстративный характер. Особенно Плахину не понравилось
259
в речи Буля, что скоро Дания захочет взять на себя полную, в том числе и военную, ответственность за Борнхольм59.
За день до визита Буля в Рённе он был проинформирован о том, что скоро британский посол в Дании будет официально осведомлен о том, что датская система обороны в состоянии взять на себя все те задачи по охране, которые до сих пор исполняли британские войска, и что Дания хочет, чтобы этот вопрос был урегулирован60. Два дня спустя Кристмас Мёллер официально и недвусмысленно заявил, что “сегодня мы можем сказать нашим британским, американским и русским союзническим властям, что мы теперь во всех отношениях в состоянии сами решить задачи, стоящие перед нами, и которые мы, естественно, не могли решить при освобождении”. Министр иностранных дел верил, что Дания сможет взять на себя все эти задачи, т. е. что скоро и советские войска смогут отбыть домой61.
Несостоявшаяся инициатива
Итак, все указывало на то, что наконец-то датское правительство вот-вот выступит с инициативой, адресуемой Советскому Союзу. Обращение было подготовлено путем секретной дипломатии вместе с Великобританией и неоднократно провозглашалось в официальных высказываниях премьер-министра, министра иностранных дел и министра обороны, направленных в Москву. Когда представители других стран спрашивали о борнхольмской проблеме, датский МИД
57 Bornholms Social-Demokrat. 25.10.1945.
58 UM 87 F 3/33 (Стеманн — Свеннингсену 12.11.1945 г.).
59 АВП РФ. Ф. 06. Он. 8. П. 33. Д. 512 (отчет за 1945 г.).
60 Statsministeriet. Statsministerens sekretariat. Vilhelm Buhl. Korrespondance (копия письма МИДА в военное и морское министерства 24.10.1945 г.).
61 Berlingske Tidende. 29.10.1945.
9*


260
Бент Енсен
отвечал, что “тут многое неясно”, но что правительство уверено, что ситуация скоро нормализуется — таким же образом, как она была нормализована в северной Норвегии62. Однако и в ноябре никакой инициативы от датского правительства не последовало. Конечно, это было связано со многими факторами, как внешними, так и внутренними. Может быть, из-за международного скандала в октябре в связи с желанием США установить свои базы в Гренландии и Исландии датское правительство сочло данный момент неподходящим. Кроме того, в Дании полным ходом шла предвыборная борьба в связи с выборами в ригсдаг — первыми после освобождения. Дни правительства освобождения были сочтены. Выборы 30 октября 1945 г. стали, кстати, большим разочарованием для тех кругов, которые надеялись, что к власти придет правительство Народного фронта. Вместо этого во главе правительства стала либеральная партия Венстре под руководством К. Кристенсена.
Правительству освобождения и Кристмасу Мёллеру не удалось решить проблему Борнхольма. Официально высказываемая убежденность Кристмаса Мёллера в том, что советские войска уйдут с Борнхольма, как только последний бри¬
танский солдат покинет датскую территорию, не была проверена действительностью. Неофициально он признавался, что советские войска явно приготовились к довольно продолжительному пребыванию на Борнхольме и что полный уход британских войск не обязательно приведет к тому, что его ожидания сбудутся. Согласно заявлению британского посла в Копенгагене, осенью 1945 г. в датских кругах нарастал страх того, что Москва захочет сделать оккупированный Борнхольм частью своей оборонной системы в Балтийском море63. 30 октября, реагируя на донесение Ревентлова относительно борнхольмской проблемы, павший духом Кристмас Мёллер писал Ревентлову (к сожалению, не углубляя темы): “Слишком хорошим положение, конечно же, не назовешь, но об этом Вы услышите позднее. Ведь новому министру надо будет обдумать, как взяться за это дело”64.
Новым министром иностранных дел стал дипломат Г. Расмуссен. Перед своим уходом правительство Буля позаботилось о том, чтобы 7 ноября, в день национального праздника Советского Союза, на всех официальных флагштоках Дании развевались национальные флаги65. Это распоряжение вызвало большое недовольство британского посла.
62 	UM 105 Dan 5 (запись от 16.10.1945 г.; беседа министра иностранных дел с бельгийским послом).
« FO 371 47265 № 13746/935/15 (Ренделл - Бевину 3.10.1945 г.).
64 UM 105 Dan 5 (Кристмас Мёллер — Ревентлову 30.10.1945 г.).
65 BAJ Jmr. 1146 (МВД — руководству борнхольмского амта о подъеме флага 7.11.1945 г.).


9. 	Чиновник и комиссары
Густав Расмуссен
Новый министр иностранных дел, дипломат по профессии, не состоял ни в какой партии, не имел ни партийно-политической опоры, ни политических устремлений и, как видно из вышестоящей цитаты, был мастером пустословия. Надо заметить, что он служил в датской миссии (добровольческая военная студенческая организация) в Петрограде в 1917—1918 гг., был уполномоченным по делам военнопленных в Сибири во время Гражданской войны. В России он и выучил русский язык. Он также сделал карьеру в Академическом стрелковом корпусе. В 1945 г. Расмуссен получил звание подполковника с правом носить форму. Этим правом он пользовался часто и с удовольствием. Во время визита Короткова в
Что касается меня, то я никогда не считал, что русские будут оставаться на Борнхольме дольше того момента, когда они решат, что оставаться больше нет необходимости.
Г. Расмуссен газете “Нью Йорк Таймс ” декабрь 1945 г.1
Копенгаген в июне 1945 г. Расмуссен присутствовал на празднествах и в этой связи получил возможность использовать свои знания русского. Фон Стеманн утверждал насмешливо, что русские не могли его понять. Отношение Расмуссена к ленинской России было очень негативным. Иначе ли он относился к сталинской России — неизвестно. Между прочим, он был единственным датским министром, который имел честь быть на аудиенции у тирана.
Он в еще большей степени, чем его предшественник по службе, считал необходимым проявлять осторожность в том, что касалось Борнхольма, как, впрочем, и вообще в отношениях с Москвой. Новый министр не сразу оценил инициативу Кристмаса Мёллера, поскольку надеялся, что, несмотря на
1 	Berlingske Tidende. 12.12.1945.


262
Бент Енсен
Министр иностранных дел Густав Расмуссен (1895—1953) чрезвычайно гордился своей офицерской формой и множеством орденов, которые он специально надел на прощальный вечер в Кристиансборге в честь британской военной миссии. Он беседует с начальником военной миссии бригадным генералом У.Х. Ф. Кроу. Слева — Оле Бьёрн Крафт и американский военный атташе полковник Эварт. Крайний справа - британский посол Эрик Ренделл (Королевская библиотека в Копенгагене)
отмену визита в сентябре, датская торговая организация все-таки получит разрешение приехать в Москву. При этом предоставится “естественная” возможность обсудить также и борнхольмский вопрос, и, значит, его пока не надо отдельно поднимать перед советским правительством. Ни Расмуссен, ни его министерство в целом, кажется, вообще ничего не предприняли относительно Борнхольма в течение всего ноября. Даже 5 декабря ми¬
нистр все еще надеялся, что скоро он поедет в Москву2.
В конце ноября Ревентлов снова сообщил из Лондона, что Форин офис по-прежнему считает, что, вероятно, есть связь между пребыванием советских войск на Борнхольме и планами США в отношении Исландии3. Однако ни в одном советском документе не подтверждается это предположение Англии. Реакция нового министра на эти слухи неизвестна, но в начале дека¬
2 FO 371 47220 N (Ренделл - в Форин офис 5.12.1945 г.).
3 UM 105 Dan 5 (Ревентлов - Г. Расмуссену 26.11.1945 г.). Телеграмма ТАСС из Осло была процитирована норвежской коммунистической газетой “Арбейдерен” в том духе, что СССР заинтересован и в Исландии и что односторонние действия США поэтому удивительны. Было бы естественнее передать такого рода вопросы в ООН, говорилось в пересказе сообщения ТАСС. Если советское правительство было такого мнения в связи с Исландией, то есть основания считать, что у него было такое же представление и в вопросе о базах на Борнхольме.


9. Чиновник и комиссары
263
бря датское правительство еще раз тщетно ходатайствовало о визите торговой делегации в Москву4. В декабре же, по инициативе датского военного руководства, Копенгаген, наконец, стал предпринимать шаги для ухода советских войск с Борнхольма. Губернатор Борнхольма настойчиво призывал Г. Расмуссена серьезно заняться этим делом.
“Весь русский вопрос и Борнхольм ”
В конце ноября шведское правительство официально передало дарственную запись на 250 шведских деревянных домов, которые Швеция подарила Борнхольму. В этой связи на остров прибыл шведский государственный советник Густав Мёллер, а от датского правительства даже прибыли два министра, но министра иностранных дел среди них не было. В честь этого радостного события губернатор устроил прием, на который был приглашен и генерал Якушов. Однако перед самым приемом генерал неожиданно сообщил, что он, к сожалению, плохо себя чувствует и поэтому не может участвовать в мероприятии. Очевидно, его поразил приступ “балтийской болезни”, как метко называл губернатор такие вдруг возникавшие и быстро проходившие приступы5. Вероятно, советскому генералу было неловко быть на приеме в честь Швеции, внесшей большой вклад в возмещение потерь, нанесенных советскими бомбардировками полгода назад. А может быть, он даже получил инструкцию сверху не участвовать в мероприятии, на котором присутствовали министры как из датского, так и из шведского правительства.
Борнхольмский губернатор основательно устал от того, что датское правительство проявляло интерес к острову только в подобных случаях вместо того, чтобы заняться глубже проблемой. В частном письме директору МИДа фон Стеманн призывал правительство, наконец, предпринять что-нибудь решительное, чтобы добиться ухода советских войск или, по крайней мере, их резкого сокращения. Своим письмом губернатор хотел также лишний раз подчеркнуть, что считает себя непременным участником официальной делегации, которая рано или поздно отправится в Москву для переговоров об условиях ухода советских войск, “если она когда-нибудь отправится”, язвительно добавлял он6.
Фон Стеманн, как уже упоминалось, еще в июле писал об этом в МИД. А в начале декабря 1945 г. на столе министра иностранных дел снова лежало послание фон Сте- манна, составленное в прямых выражениях, совсем непохожее на туманное донесение посла из Лондона, пришедшее двумя днями раньше. Недипломатичный губернатор просил министра о встрече и беседе для обсуждения “всего русского вопроса и Борнхольма”. Согласно фон Стеманну, “ничего фактически не предпринимается, чтобы русские ушли”, и поэтому он хотел бы обсудить “акцию, направленную на то, чтобы русские ушли отсюда”. Прежде всего, по его мнению, важно было разместить на острове датские сухопутные и морские военные силы, чтобы русские не могли объяснить свое пребывание тем, что на острове находится недостаточное количество датских
4 АВП РФ. Ф. 85. Оп. 27. П. 23. Д. 4 (датская вербальная нота от 7.12.1945 г.).
5 UM 87 F 3/16 (Стеманн - в МВД 24.11.1945 г.).
6 Ibid. 3/33 (Стеманн - Свеннингсену 12.11.1945 г.).


264
Бент Енсен
военных сил. И не надо спрашивать разрешения у русских. Надо настаивать на датском суверенитете7.
Письмо губернатора, несомненно, вызвало и удивление, и раздражение министра иностранных дел и его подчиненных, которые считали энергичного губернатора кем-то вроде слона в посудной лавке. Копенгагенские мыши никоим образом не хотели дразнить московского кота и поэтому надеялись, что все произойдет само собой и тогда не будет надобности рисковать собственной шкурой. Может быть, проблема решится сама по себе, а может быть, британский лев встанет на защиту Дании и вытащит борнхольмский каштан из огня. Губернатор не знал правил “большой политики”, но, в отличие от чиновников МИДа, которые имели дистанцированные и официальные отношения с советской миссией в Копенгагене и никаких отношений с русскими на Борнхольме, фон Стеманн имел богатый опыт каждодневной работы и застольного общения с военными представителями Москвы на острове.
Как бы то ни было, Густав Расмуссен ответил, что “с радостью” готов обсудить борнхольмский вопрос с губернатором на встрече в МИДе 16 декабря. Мы располагаем только благодарственным письмом фон Стеманна, отправленным после этой встречи, по которому можем судить, о чем они говорили и к каким выводам пришли. Но губернатор успокоился, особенно после того, как получил заверения в том, что в скором будущем датские военно-морские силы на Борнхольме будут увеличены. Однако он все же не вполне был уверен в том, что правительство будет действовать са¬
мостоятельно. А министру он дал такой совет: если надо добиться чего-то в отношениях с русскими, нужно идти прямо к ним и завоевывать их доверие, а не обращаться к ним через США или Великобританию.
О том, что фон Стеманн и сам не верил в более или менее скорое решение “русского вопроса”, видно из его интересного сообщения министру МИДа: было договорено, что кобылы, находившиеся при датских войсках, будут покрыты русскими чистокровными жеребцами. Жеребцов этих немцы в свое время привезли в Данию, а теперь они, по требованию русских, были переправлены с Зеландии на Борнхольм. Но эта случка могла быть совершена не ранее 1 апреля 1946 г., сообщал губернатор министру8. Значит, в какой степени длительным представлял себе фон Стеманн пребывание советских военных сил на острове!
Идея о приглашении маршала Рокоссовского
В своем письме директору МИДа от 12 ноября фон Стеманн предлагал датскому правительству пригласить в Копенгаген генерала Якушо- ва, а также его начальника маршала Рокоссовского на Борнхольм, а потом в Копенгаген. Идею эту, очевидно, подал губернатору генерал Якушов. Пять дней спустя на заседании правительства Густав Расмуссен выдал предложения губернатора за свои собственные, и они получили поддержку в правительстве. Согласно записи этого заседания, Г. Расмуссен обратил внимание присутствовавших на то, что Монтгомери в связи со своим приездом в Данию 12 мая получил ор-
7 UM 87 F 3/16 105 Dan 5 (Стеманн - Г. Расмуссену 1.12.1945 г.).
8 Ibid. 105 Dan 5 (Стеманн — Расмуссену 18.12.1945 г.).


9. Чиновник и комиссары
265
Маршал Рокоссовский, который в начале мая 1945 г. пытался овладеть Любеком и тем самым получить возможность вступления в Ютландию
ден Слона. Несколькими днями позже министр иностранных дел был у короля, чтобы представить Его Величеству вопрос о визите советского маршала в Данию, в том числе и вопрос о награждении его орденом Слона9.
Вероятно, король дал свое согласие. Орден Слона является политическим инструментом, и награждение советского маршала — после того как британский маршал несколькими месяцами раньше стал кавалером ордена Слона — создало бы равновесие в датской политике
нейтралитета. Во всяком случае, перед рождеством посланнику в Москве рекомендовалось сообщить советскому правительству, что правительство Дании очень хотело бы видеть “одного из победоносных полководцев Советского Союза” в качестве своего гостя10. Это приглашение можно рассматривать как еще один намек Москве о том, что, по мнению Дании, приближается время ухода, прощального парада и оказания почестей. Москва не спешила с ответом на приглашение. Он пришел только 11 февраля 1946 г. и был отрицательным. Ссылаясь на занятость в связи с демобилизацией военных сил, НКИД сообщал, что ни один из советских маршалов не имеет, к сожалению, времени для визита в Данию11.
Датское военное руководство и Борнхольм
Накануне встречи 16 декабря с губернатором для обсуждения “всего русского вопроса и Борнхольма” Густав Расмуссен уже провел первое из нескольких совещаний о Борнхольме с министром обороны и командующими всех видов вооруженных сил. Эти совещания стали возможны благодаря содействию военного руководства и Министерства обороны. Они считали, что пришло время предпринимать действенные меры к тому, чтобы советские войска ушли с датского острова, и этим хотели подтолкнуть осторожного министра иностранных дел12. (Как уже говорилось, в течение ноября основная часть
9 UM 87 F 3/33 (Стеманн — Свеннингсену 12.11.1945 г.; записка Г. Расмуссена от 17.11.1945 г.; записка Ф. Васса от 20.11.1945 г.); Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S; 242.
10 UM 87 F 3/33 (МИД — посольству в Москве 23.12.1945 г.; Дювинг, как и Коротков, получил Большой Крест).
11 UM GSK-Moskva 87 F 1 (запись от 11.12.1946 г.).
12 KM l.kt. В 67 Jnr. 7793/45 & 7794/45 (Г. Расмуссен - X. Петерсену 20.11.1945 г.). МИД высказал свою большую радость по поводу этого предложения.


266
Бент Енсен
Генерал Эббе Гёртц (1886—1976) и вице-адмирал А.Х. Ведель (1894—1981) внимательно слушают, что говорит их министр обороны советскому генералу, который с помощью военной силы стал хозяином части датской территории. Эти два командующих играли значительную роль в решении министра иностранных дел Г. Расмуссена направить в самом конце 1945 г. обращение в Москву о выводе войск с Борнхольма. Человек с лысой макушкой — фон Стеманн (Королевская библиотека в Копенгагене)
британских войск была отправлена из Дании домой.) Первое совещание состоялось 6 декабря. Может быть, губернатор шепнул своему другу вице-адмиралу Веделю на ухо, что Густава Расмуссена нужно воодушевить. Командующий флотом в октябре вместе с министром обороны был на Борнхольме и имел здесь удобный случай в перерывах между официальными мероприятиями поговорить с губернатором о советском присутствии. Во всяком случае, 6 декабря темой совещания был Борнхольм. И именно результаты этого совещания внушили бодрость губернатору.
Как уже говорилось, датское правительство начиная с сентября—октября официально заявляло, что отныне датская оборона в состоянии сама справиться с ситуацией на Борнхольме. Но на совещании 6 декабря генерал Гёртц сказал, что Дания еще не располагает личным составом с законченным военным обучением для отправки на остров, имелись только частично обученные солдаты, нуждающиеся в дальнейшем обучении. Гёртц сообщил также, что не хватало солдат даже на охрану многочисленных беженцев в Дании. Вице-адмирал рассказал, что в начале 1946 г. на Борн¬


9. Чиновник и комиссары
267
хольм будет послано пять датских минных тральщиков и они будут оставаться там в течение двух недель. Ведель решил только информировать русских об этом, а не спрашивать их заранее — совсем фон стеманновский образ действий. Вообще же флот в данный момент также не имел судовой техники чисто военного назначения. Иными словами, в общем и целом выявилась обескураживающая картина датской обороны13.
Новый директор датского МИДа Ф. Васс из разговоров во время недавнего визита в Лондон вынес впечатление, что Форин офис не был настроен пессимистически в отношении Борнхольма. Теперь в Лондоне считали, что Москве датский остров нужен был как козырная карта в противовес английским планам относительно Кильского канала и английских войск, оставшихся в Дании. Васс мог бы также сослаться на высказывание одного британского генерала военно-воздушных сил о том, что английские войска уже в канун 1946 г. покинут немецкие аэродромы в Дании. В связи с удручающим отчетом командующих Васс подчеркнул, что Дания тем не менее должна быть готова к британскому заявлению о выводе войск, если таковое последует. Ведь датское правительство еще в октябре заявило Лондону о том, что вопрос о скорейшем выводе английских оккупационных войск должен быть решен без задержек. Гёртц считал, что датские войска смогут взять на себя охрану этих аэродромов с середины января 1946 г.
Наибольшую проблему Гёртц видел в ограниченных возможностях
расквартирования на Борнхольме войск — на тот момент на острове находилась только одна датская рота. Численный состав мог быть увеличен только после ухода советских войск. Аргумент Гёртца о том, что увеличение численности датских войск на Борнхольме возможно только при условии сокращения советских войск, может на первый взгляд показаться странным. Ведь советские войска не реквизировали датских лагерей и военных строений. Большая часть советских солдат располагались в бараках, построенных ими самими или немцами. Однако этот аргумент приобретает важный смысл, если рассматривать его в связи с тактикой, которой, по совету военного руководства, должен был следовать датский МИД: начав переговоры с Москвой о чисто практических проблемах, связанных с укреплением датских военных сил на Борнхольме, МИД мог бы прощупать Кремль в отношении перспектив ухода советских войск с острова.
То, что эту тактику датскому МИДу предложили генерал Гёртц и вице-адмирал Ведель, видно из следующего, второго по счету, совещания военных и мидовских экспертов, состоявшегося в начале января 1946 г. Советский посланник А.И. Плахин, прочитав подготовленный генералом Гёртцем в конце 1945 г. отчет о задачах датской армии, вынес мнение: генерал Гёртц недоволен тем, что датской обороне все еще не позволяется взять на себя защиту датского острова, занятого Красной Армией14. Но прежде необходимо обратить взгляд на Лондон.
13 UM 105 Dan 5 (стенограмма собрания, на котором присутствовали министр иностранных дел, министр обороны и военные руководители. 6.12.1945 г.).
14 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 512 (отчет за 1945 г.).


268
Бент Енсен
Нагоняй из Лондона
В промежуток между двумя совещаниями о Борнхольме с командующими всех родов войск Г. Расмуссен 11 декабря в газете “Нью Йорк Таймс” сделал заявление о Борнхольме и Советском Союзе. Возможно, этот необычный шаг должен рассматриваться в свете предстоящей в Москве конференции союзных министров иностранных дел. Г. Расмуссен подчеркивал, что высказывает личный взгляд на проблему, а именно, что русские не останутся на Борнхольме после того, как сами найдут нужным уйти! Но личная точка зрения министра была, конечно же, и правительственной. Министр иностранных дел подчеркнул: нахождение советских войск на датском острове является “временным”, что Москва и сама подчеркивала с самого начала. Кроме того, Г. Расмуссен сказал, что уход советских войск с Борнхольма обсуждался устно с Москвой, но никаких формальных демаршей Дания не предпринимала. Американская газета пыталась также добиться от премьер-министра К. Кристенсена признания, запрашивало ли датское правительство Москву о дате вывода русских войск с Борнхольма. Кристенсен, который славился тем, что умел вовремя промолчать, выразил лишь кроткую надежду, что все иностранные войска покинут Данию15.
Утверждение Г. Расмуссена о том, что проблема прекращения советской оккупации обсуждалась, является большим преувеличением. На самом деле были только спорадические высказывания датской
стороны. Однако официальные слова Расмуссена нужно рассматривать как намек Москве: если Кремль не будет ничего предпринимать, то может последовать официальное обращение датского правительства. О нахождении американцев в Гренландии министр иностранных дел сказал так, чтобы стало понятно: это говорится специально для Москвы. Вначале он подчеркнул, что, с одной стороны, американские войска в Гренландии имеют право находиться там по договору, подписанному Кауфманном в 1941 г. и впоследствии одобренному датским правительством. (Русские на Борнхольме находились, следовательно, неправомочно, без договора.) С другой стороны, право иметь базы в Гренландии было дано во время войны и только на время войны. Он подчеркнул, что США не выставляли требования о постоянных базах в Гренландии.
То, что Расмуссен сознательно поставил на одну доску пребывание советских войск на Борнхольме и английских и американских в других регионах Дании, возбудило внимание, по крайней мере Лондона, где такое сопоставление нашли совершенно неуместным, о чем и дали знать датскому послу Ревент- лову16. Но и советскому посланнику в Копенгагене А.И. Плахину не понравилось высказывание Г. Расмуссена. Официальное высказывание министра о том, что пребывание советских войск на Борнхольме носит лишь временный характер, Плахин назвал “странным”17. Между тем странным было то, что советскому посланнику не понравилось высказывание датского мини¬
15 Интервью с Г. Расмуссеном опубликовано по-датски в “Берлингске Тиденде” 12.12.1945 г.; Statsministeriets arkiv. Sekretariatet (интервью с К. Кристенсеном состоялось 8.12.1945 г., впервые было опубликовано 9.01.1946 г.).
16 FO 181 1001/1 (Форин офис - посольству в Москве 21.12.1945 г.).
17 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 512 (отчет за 1945 г.).


9. Чиновник и комиссары
269
стра, являвшееся по существу лишь озвучиванием официальных советских заявлений о Борнхольме. Раздражение Плахина показывает, насколько неприятно было Москве даже такое осторожное упоминание Дании об этом.
В самый канун Рождества 1945 г. датский посланник в Лондоне Ре- вентлов выслушал в Форин офисе назидательное поучение по поводу интервью Г. Расмуссена. Руководитель северо-европейского отдела Уорнер заявил, что был крайне удивлен тем, что датский министр иностранных дел приравнял пребывание советских войск на Борнхольме к нахождению британских и американских войск в других частях Дании. Это создало ложную картину, если учесть, что малочисленные британские войска находятся в Дании по желанию датского правительства, в частности для того, чтобы обучать датских солдат, принимавших участие в оккупации Германии в составе союзнических войск. Для Уорнера было неясно, не отклоняется ли нынешнее датское правительство от политики прежнего? Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, он упомянул, что чехословацкое правительство использовало уход британских и американских войск из Чехословакии для оказания давления на Советский Союз, в результате чего советские войска тоже были выведены. В Лондоне ожидали, что подобным же образом датское правительство добьется от Москвы обещания покинуть Борнхольм. А теперь время упущено, и Москва сможет использовать высказывание Г. Расмуссена для того, чтобы требовать выведения из Дании небольших британских подразделений, прежде чем сама выведет свои многочисленные
войска с датского острова. Так что Уорнеру очень хотелось бы знать, какой, собственно, политической линии придерживается датское правительство.
Таким образом, речь шла об очень серьезной критике Англией пассивной позиции датского министра иностранных дел, фактически об обвинении его в нарушении обещания. Под большим секретом Уорнер добавил, что рано или поздно должно произойти выяснение отношений по поводу пребывания советских и союзнических войск в странах, ранее оккупированных немцами. Тогда Лондон намерен говорить и о Дании и подчеркнуть, что там британские войска никогда не использовались для оказания политического давления, подразумевая при этом, что советские войска на Борнхольме для этого использовались.
Ревентлов, естественно, пытался защищать своего министра, говоря о трудном положении Дании и ее желании, чтобы был необходимый баланс между Востоком и Западом. Дания, по его словам, надеется, что Великобритания поймет это и правильно оценит высказывания датского руководства по столь жизненно важному для Дании вопросу18.
Критика из Лондона, должно быть, напугала Г. Расмуссена. Великобритания была самым важным международным партнером Дании. Критика включала в себя и предупреждение о том, что Великобритания в будущем намерена выступить с официальным обвинением Советского Союза в оккупационной политике и упомянуть при этом пребывание его войск на Борнхольме, что будет исключительно неприятно для Дании. Вероятно, именно этот нагоняй из Лондона заставил
18 	UM GSK-London 1977 5 F 20 (Ревентлов — Расмуссену 22.12.1945 г.).


270
Бент Енсен
Г. Расмуссена в первые же дни нового года заняться составлением инструкции Дёссингу по борнхольмскому вопросу. В письме к Ревентлову в начале января 1946 г. Расмуссен объяснял, что, к сожалению, его высказывания американской газете поняты неправильно. Он якобы имел в виду послевоенные отношения в целом. По его словам, теперешнее правительство относится к пребыванию иностранных войск так же, как и прежнее. Министр иностранных дел также не хотел соглашаться с британской точкой зрения, что время обращения к Москве по поводу Борнхольма упущено. Он утверждал, что МИД давно ищет подходящий момент и когда Ревентлов в Лондоне получит это письмо, уже будет послана инструкция Дёссингу в Москву о вручении ноты Молотову. Кстати, министр скоро должен будет побывать в Лондоне, и тогда он поговорит с Ревентловом о борнхольмском вопросе подробнее19.
Г. Расмуссен кривил душой. Неправда, что уже была отправлена инструкция Дёссингу — она была отослана несколько недель спустя. В Москве только что закончилась конференция министров иностранных дел. Было бы естественно, если бы датская дипломатическая служба проявила интерес к этой конференции. Может быть, на ней обсуждались темы, интересовавшие Данию. На конференции Молотов и Сталин несколько раз поднимали вопрос о проливах. В конце января 1946 г. журналист К. Бёгхольм в письме директору МИДа Вассу ут¬
верждал, будто Молотов на московской конференции обещал, что советские войска уйдут с Борнхольма в скором будущем. Британский министр иностранных дел Бевин якобы ответил, что надеется, что это произойдет в очень скором будущем20. Густав Расмуссен был проинформирован о сообщении Бёг- хольма, которое, должно быть, исходило из британских источников и которое, как выяснилось, по сути оказалось верным. Но, очевидно, ни министр, ни Васс ничего не предприняли, чтобы получить в Лондоне подтверждение этого сообщения. Позднее, 21 февларя 1946 г., Бевин информировал палату общин о декабрьской конференции, но, согласно британскому послу в Дании, Расмуссен не проявил к сообщению К. Бёгхольма большого интереса и лишь дал указание Ревентлову очень осторожно спросить об этом в Форин офисе21.
Такая пассивность и такое отсутствие интереса, мягко говоря, удивляют.
Наставления военных
Все присутствовавшие на совещании датского МИДа и командующих всех родов войск, состоявшемся 3 января 1946 г., были едины в том, что нужно добиваться не только того, чтобы какое-то число русских Иванов ушло с Борнхольма, освободив тем самым место какому-то числу датских енсов. Генерал Гёртц полагал: если невозможно достичь полного вывода советских войск, то тогда налаживание пере¬
19 Ibid. 105 Dan 5 (Расмуссен — Ревентлову 5.01.1946 г.).
20 Ibid. 5 К (Бёгхольм — Вассу 26.01.1946 г.).
21 FO 371 56233 130619 (Форин офис — в Копенгаген 28.02.1946 г.). Согласно П. Федерспи- лю, Лондон в январе 1946 г. информировал датское правительство о том, что Кремль чрезвычайно внимательно следит за проблемой о Датских проливах и о советской подозрительности по отношению к Англии на московской конференции — сообщение П. Федерспиля автору в июне 1986 г.).


9. Чиновник и комиссары
271
говоров с русскими об освобождении мест для расквартирования датских солдат перестает быть для Дании важной задачей. Отвечая на вопрос министра иностранных дел Ф. Васса, генерал сказал, что не надо заранее спрашивать русских о разрешении послать больше датских войск на Борнхольм. Он также не считал, что нужно сообщить русским численность датских войск. Надо будет только сказать, что отныне Дания сама готова решать предстоящие военные задачи. Но МИД должен взять инициативу на себя и начать переговоры с русскими о практических проблемах расквартирования большего числа датских солдат как начало ухода советских. И, если с прибытием на остров более крупных датских военных сил можно будет ожидать полного ухода советских войск, министр обороны будет просить правительство о выделении необходимых средств для строительства казарм.
Ф. Васс хотел услышать мнение военных экспертов о стратегическом значении Борнхольма. Генерал Гёртц и вице-адмирал Ведель были согласны в том, что Борнхольм имеет военно-морское значение и что оно будет “велико”, если произойдет столкновение интересов Востока и Запада. Правда, на острове нет крупных гаваней, но все же он будет иметь “решающее значение... в отношениях русских как к странам, лежащим западнее, так и к Швеции”. Эту датскую военную оценку интересно сопоставить с оценками британских начальников штаба, сделанными в 1945—1946 гг. В Лондоне датскому острову в Балтийском море не придавали такого, как в Копенгагене, значения. С точки зрения Лондона, в защите
путей сообщения в Балтийском море можно прекрасно обойтись без Борнхольма, пока имеется возможность оставаться в других частях Дании. В Швеции же, напротив, весьма серьезно смотрели на опасность постоянного пребывания советских войск на датском острове.
Г. Расмуссен, у которого нагоняй из Англии был еще свеж в памяти, заявил на этом совещании, что пришло время, когда Дания должна послать запрос в Москву о выводе советских войск с Борнхольма. Он мотивировал это тем, что большая часть британских войск уже выведена. В таком запросе, сказал он, “было бы неплохо” указать наибольшую численность британских и американских солдат за все время пребывания в Дании. Эта цифра служила бы показателем их теперешней незначительной численности и аргументом для Москвы. Однако для МИДа оказалось невозможным получить точные данные об этом. Гёртц добавил, что для Министерства обороны тоже было невозможно полностью выяснить этот вопрос: бесспорное доказательство того, насколько бессильной была Дания и в политическом отношении перед обеими англосаксонскими державами-освободитель- ницами. Генерал Гёртц и вице-адмирал Ведель хотели снова попытаться получить нужные сведения от английских военных властей, а если это не удастся, то использовать сведения, которыми располагало военное министерство22.
Два месяца спустя в интервью газете “Берлингске Тиденде” руководитель британской военной миссии в Дании бригадный генерал У. Кроу сообщил, что первоначальная численность английских войск, предназначенных для решения
22 	UM 105 Dan 5. Стенограмма собрания...


272
Бент Енсен
крупных задач в Дании, составляла 10 тыс. Теперь же в марте 1946 г. осталось лишь около 350 солдат, несколько пилотов и морских офицеров. Однако в тот же день министр обороны Дании Харальд Петерсен заявил в газете “Ekstrabladet”, что в стране все еще находятся около 1 тыс. английских солдат. Сведения министра обороны были ближе к истине, чем сведения бригадного генерала. На 25 января 1946 г. в британской военной миссии числилось 1 230 человек. Кстати, миссия была ликвидирована лишь 31 августа 1947 г. На момент ликвидации в ней состояло 150 человек23.
В тот же день, 3 января 1946 г., видимо, после совещания с Гёрт- цем и Веделем о пребывании советских войск на Борнхольме директор МИДа Васс частным образом посетил бывшего министра иностранных дел П. Мунка “по собственному желанию”, как отметил Мунк в своих записях. Васс сказал, что МИД не знает, когда русские уйдут с Борнхольма. Вместе с тем ведется работа по уходу последних английских солдат, “чтобы русские потеряли основание для своего пребывания”. Васс считал, что англичане скоро уедут, “но вопрос в том, повлияет ли это на русских”24. Пессимизм Васса оказался безосновательным. Как уже говорилось ранее, Москва чрезвычайно внимательно следила за британским военным присутствием в Дании. Можно догадываться, что советская разведка в Дании была хорошо информирована о том, что дни пребы¬
вания английских войск в Дании сочтены. В этой связи особенно интересен разговор, состоявшийся между губернатором фон Стеман- ном и генералом Якушовым в начале 1946 г., т. е. в то время, когда директор датского МИДа все еще был настроен пессимистически. Согласно Стеманну, генерал Якушов сказал, что хотя он и не прорицатель, но думает, что советские войска покинут Борнхольм до конца 1946 г.25
Если советский комендант говорил так, - прекрасно зная, что его слова будут переданы датскому правительству, следовательно, он получил информацию из Москвы о том, что уход с Борнхольма — дело ближайшего будущего. В тот самый день, когда Васс говорил с П. Мунком, губернатор Борнхольма писал министру иностранных дел, чтобы сообщить ему высказывания Яку- шова. Фон Стеманн добавлял саркастически, что, “при всей его неосведомленности”, это представляется ему необычайно интересным и что это, может быть, будет полезно знать министру в связи с его предстоящей поездкой в Англию26. Губернатор не получил на это никакого ответа. Неделю спустя генерал Гёртц прислал в датский МИД “соображения относительно русской оккупации Борнхольма”. Предлагалось обоснование МИДом этого вопроса Москве. Зная секретные сообщения военных экспертов о жалком состоянии датской армии, интересно посмотреть, какой выглядела официальная картина, на¬
23 Berlingske Tidende & Ekstrabladet 08.03.1946.; АВП РФ. Ф. 169. Оп. 10. П. 10. Д. 12 (перевод высказываний Кроу и Харальда Петерсена); Handzik Н. Politische Bedingungen sowjetischer Truppenabzüge 1925—1958. S. 78 (сведения из датского посольства в Бонне 17.09.1991 г.).
24 Munch Р. Erindringer 1941—1947. Bd. 2. 1967. S. 317.
25 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 253.
26 UM 87 3/33 (Стеманн — Расмуссену 3.01.1946 г. с копией доклада в МВД). Значительное количество немецких войск в Дании после освобождения, кажется, не беспокоило советское или датское правительство. Возможно, потому, что все знали, что они покинут Данию не позднее англичан. В 1946 г. в Дании было еще 25 тыс. немецких солдат.


9. Чиновник и комиссары
273
рисованная для убеждения Советского Союза. Москве нужно было сказать, что датское правительство теперь само в состоянии расположить на острове “полностью сформированные вооруженные силы примерно в том количестве, которое русская сторона найдет необходимым”. Далее говорилось, что английские и американские войска, находившиеся в Дании (в тех частях страны, что лежат за пределами Борнхольма) “в соответствии с этой способностью Дании самой исполнять теперь задачи военной безопасности” согласно договору с соответствующими правительствами сокращены “примерно с 9 000 человек почти до нуля”. Цифра в 9 000 западных солдат была на одну тысячу приуменьшена, то же самое касалось и “почти до нуля”.
Датское правительство могло поэтому, с военной точки зрения, сообщить Москве, что готово в короткий срок и после проведения переговоров между советскими и датскими военными властями “относительно практических вопросов, которые нужно решить в связи с передачей”, послать необходимое количество войск на Борнхольм. В тот же день Гёртц послал в МИД также “пару разработок” на тему “Теория о Германии и Борнхольм”. Что касалось стратегического значения Борнхольма, то он и вице-адмирал Ведель еще не выработали своих соображений на этот счет27. Упомянутых “разработок” теперь уже, к сожалению, нет в МИДовском архиве. Нет также и следов оценки военных экспертов стратегического значения оккупированного острова. Но эти соображения военных имеют лишь второстепенное значение. Главное же состоит в том, что датское военное руководство недвусмысленно
рекомендовало датскому МИДу и, значит, правительству просить Москву покинуть Борнхольм, чтобы датские вооруженные силы могли взять на себя ответственность за безопасность этой части Дании.
Оказалось, что датский МИД точно последовал указаниям военных, вплоть до стилистического оформления запроса советскому правительству. Соображения Гёрт- ца, посланные в МИД 12 января 1946 г., позднее составили основу МИДовской ноты советскому правительству.
Борнхольм как средство давления
Конференция министров иностранных дел в Москве в декабре 1945 г. стала, видимо, решающей для определения отношения Кремля к борнхольмскому вопросу и связанным с этим проблемам проливов. Согласно официальным отчетам, Борнхольм не упоминался на этой конференции, но СССР получил от Англии обещание, что она не будет создавать своих военных баз на датской территории и что проход в Датские проливы должен быть беспрепятственным для судов всех государств.
Перед столь важной конференцией Молотов попросил своего бывшего заместителя М.М. Литвинова разработать меморандум о Балтийских проливах и о Кильском канале. В своем реферате Литвинов ссылался на записку “комиссии Литвинова” от 19 июля 1944 г. на данную тему (см. гл. 1, “Есть в Балтийском море остров Борнхольм”) и добавлял, что единственным изменением, произошедшим с тех пор, является то, что в Польше теперь у власти стоит правительство, дружественно относящееся к СССР. Поэтому
27 	UM 105 Dan 5 (записка от 12.01.1946 г., подписанная Гёртцем).


274
Бент Енсен
Москва может рассчитывать на его полную поддержку в решении балтийских проблем. Литвинов был довольно пессимистичен в оценке возможностей коренного изменения положения в пользу Советского Союза. Передать контроль над проливами и каналом лишь одному государству (СССР) было “явно нереально”. Поэтому Советский Союз должен стремиться к интернационализации, но таковая была бы эффективна только в том случае, “если бы были созданы военные базы и укрепления в соответственных местах проливов и канала”. Дальше Литвинов обращал внимание на то, что если Англия и США пойдут на интернационализацию проливов, они потребуют своего участия в осуществлении контроля. Тем не менее Москва должна выступить с предложением, что только балтийские государства - СССР, Польша, Швеция и Дания — будут контролировать датские проливы. Норвегия не должна быть в числе этих государств, как это предлагал ранее Де- канозов, поскольку Норвегия не более балтийская страна, чем, например, Голландия или Бельгия. Принцип преимущественного контроля Датских проливов со стороны балтийских государств будет важен в случае, если СССР также потребует соблюдения подобного принципа по отношению к Дарданеллам.
Литвинов приводил три категории аргументов в пользу такого требования: исторические, географические и политические. Исторически можно сослаться на ограничения по отношению к небалтийским державам, установленные Роскилльским миром 1658 г. В смысле географии можно сослаться на то, что Балтийское море, как и Черное, является
“внутренним” морем, а не “проходом” в другие моря. Но самые важные - это политические аргументы. Литвинов указывал на то, что Великобритания всегда говорила о своих особых интересах в Гибралтарском проливе и Суэцком канале, поскольку здесь проходили линии связи с ее доминионами и колониями. Датские проливы играют такую же роль для СССР, как Панамский канал для США, - они расположены на путях, связывающих советские балтийские гавани с гаванями в Ледовитом океане, Белом и Черном морях и в Тихом океане. Кроме того, эти проливы являются для СССР выходом в Атлантику и ко всем континентам. Но опыт двух мировых войн показал, какой ущерб будет нанесен Советскому Союзу, если проливами будет владеть враждебная держава. Передача контроля над проливами такому небольшому государству, как Дания, ничего не решит. Опыт мировых войн учит, что это не дает никаких гарантий.
Литвинов ожидал, что предложение об интернационализации Датских проливов встретит сильное сопротивление со стороны Англии и США. Вместе с тем на возможность интернационализации Кильского канала он смотрел оптимистически. Его оптимизм основывался на том, что у СССР был инструмент давления — оккупированный остров Борнхольм. Если западные страны будут против интернационализации Кильского канала, Москва, по мнению Литвинова, может в таком случае искать другие способы укрепления безопасности в Балтике, например, “созданием своего рода балтийского Гибралтара путем укрепления островов Рюген и Борнхольм”28. Перед конференцией
28 	АВП РФ. Ф. 085. Оп. 30. П. 123. Д. 361. Л. 61—64 (записка Литвинова Молотову “К вопросу о Балтийских проливах и Кильском канале” от 18.12.1945 г.).


9. Чиновник и комиссары
275
Британский министр иностранных дел Эрнест Бевин (1881—1951) во время серьезной беседы с датским министром иностранных дел Густавом Расмуссеном. Лондон должен был несколько раз сильно подталкивать осторожного датчанина, прежде чем он после 10 месяцев советской оккупации осторожно спросил Москву, не согласна ли она с тем, что теперь Дания сама может взять на себя оборону датского острова Борнхольм. Англичане удивлялись тому, что датская дипломатическая служба не интересовалась советскими переговорами с западными союзниками о Датских проливах и о Кильском канале (Королевская библиотека в Копенгагене)
Кремль инспирировал появление пространной статьи в одном из советских журналов о будущем Киль- ского канала. В статье подчеркивались особая потребность России в беспрепятственном плавании по каналу и заинтересованность в возможности контроля над ним29.
Московская конференция министров иностранных дел 21 декабря 1945 г.
Дабы сделать свои аргументы более весомыми, Молотов на встрече в Москве со своими западными кол¬
легами 21 декабря 1945 г. заявил, что поднять вопрос о нынешнем порядке контроля над Большим Бельтом его просил Сталин. Этот вопрос Сталин и Рузвельт обсуждали на Тегеранской конференции. И госсекретарь США Дж. Бирнс, и министр иностранных дел Англии Э. Бевин ответили, что им неизвестна какая-либо контрольная система над Большим Бельтом, но Бевин, понявший невысказанное советское утверждение, что в действительности англичане контролируют проливы, хотел запросить об этом Лондон. Когда Молотов через
29 	Статья Сегала из журнала “Мировая экономика и мировая политика”. Цит. по датскому журналу “Fremtiden”, 1945 г., № 11.


276
Бент Енсен
два дня вернулся к этой проблеме, Бевин был уже лучше подготовлен, тогда как Дж. Бирнес снова сказал, что он ничего по этому поводу не знает. Молотов сказал, что в проблеме Датских проливов решающим является вопрос о том, кто контролирует проходы. Бевин, чувствовавший, что Москва хочет иметь привилегированное положение в проливах, отрицал, что речь может идти о британском контроле, прямом или косвенном (т. е. через датские военно-морские власти), над плаваниями в Датских проливах. Да, британский флот занимается разминированием в этих водах, но он делает это на основании международного договора, подписанного и Советским Союзом. Никаких других британских военных кораблей в фарватере нет. Контроль, как и до войны, находится в руках Дании и Швеции, и эта система действует безупречно. Корабли всех стран могли свободно входить в Балтийское море и выходить из него — как в военное, так и в мирное время.
Последнее утверждение было сомнительным, если учесть, что Германия и в первую, и во вторую мировые войны была в состоянии закрыть проход в Балтийское море. Молотов, согласно английскому отчету, реагировал очень сдержанно: он только еще раз сослался на то, что практика военных лет выявила значение Большого Бельта. Недостаточно ссылаться на (формальный) контроль приморских стран над территориальными водами. (Согласно американскому отчету, он сказал, что этот вопрос сложнее, чем просто контроль приморских стран.) Но Бевин был непреклонен.
Он не хотел обсуждать этот вопрос в Москве и сослался на то, что уже исполнил желание Молотова, проинформировав о существующем положении дел.
Во время частной встречи Бевина со Сталиным последний тоже поднял вопрос о контроле над проливами. Он заговорил о Скагерраке, сказав, что хотел бы выяснить, имеют ли советские суда право проходить также через эти территориальные воды. Этот странный вопрос имел смысл только в том случае, если рассматривать его как способ добиться от Бевина ясно выраженного подтверждения права свободного прохода для всех. Бевин сказал, что, насколько ему известно, проход через Скагеррак абсолютно свободен и что теперь, когда Германия побеждена, Великобритания надеется, что будет возможно установить свободный проход для судов всех стран. И добавил, подпустив шпильку Москве, что Лондон не согласится с идеей о базах в этом районе. Сталин отреагировал коротким замечанием, что совсем не думал о базах30. На этом тема была исчерпана.
На конференции в Москве Молотов поднял вопрос об уходе войск западных союзников из различных стран. Ходили слухи, что министры иностранных дел вели переговоры о заключении договора об одновременном уходе с оккупированных территорий, в том числе из Ирана. Согласно газетам, дипломатические круги в Лондоне считали “вероятным, что в планы (министров иностранных дел, собравшихся на конференцию. - Б. Е.) входит также и эвакуация из Дании английских и русских войск”31. В доступных ис¬
30 FO 371 56232 130619 (Форин офис — в частности, британскому посольству в Копенгагене 28.12.1945 г.); FRUS 1945 II General. 1967. Р. 718, 747; см. также: Dau М. Op. cit. S. 122 (к сожалению, у нас нет советского отчета об этом).
31 Bornholms Avis. 19, 20.12.1945.


9. Чиновник и комиссары
277
точниках, однако, нет подтверждения этих слухов. Вероятно, они были инспирированы предположениями англичан, что Москва выступит с таким предложением. Чтобы вооружить британскую делегацию на конференции на тот случай, если Бевин поставит впрос об оккупации Борнхольма, Форин офис послал ему сведения о том, насколько больше было советских солдат на Борнхольме, чем британских солдат в других частях Дании32.
Борнхольмская проблема, если верить официальным отчетам, не обсуждалась, т. е. Сталин и Молотов не захотели разыгрывать борнхольмскую карту, как это предлагал Литвинов. Молотов, должно быть, предчувствовал, что Бевину есть чем ее крыть. Советской стороной даже не был поставлен вопрос об интернационализации Датских проливов, хотя Сталин и Молотов несколько раз возвращались к этой теме, да и у США раньше тоже возникали сходные идеи. Но Трумэн не был так щедр на обещания, как Рузвельт.
У Великобритании по окончании конференции сложилось четкое представление о том, что Кремль добивался признания особого статуса Датских проливов. Лондон бьш ярым противником этого. Вскоре после конференции Бевин обратился к США с инициативой достичь согласия по этому вопросу33. Несомненно, Советский Союз хотел добиться привилегированного положения в отношении проливов — это явствует из обсуждения этого вопроса в советском наркомате иностранных дел. Но интересным и решающим является то, что для достижения такого положения Кремль
не нажимал на западных союзников, а старался избежать конфликта с ними по этому вопросу.
Вероятно, теперь Кремль начал всерьез задумываться о том, стоит ли держать войска на Борнхольме и, последовав совету Литвинова, превратить его в средство международного шантажа. В отношениях с Данией продолжение оккупации могло привести к политическим осложнениям: ведь даже компартия Дании была против присутствия советских войск. Датское правительство несколько раз давало понять, что с нетерпением ждет ухода советских войск. До сих пор можно было относиться к Дании свысока, занимать ее пустыми разговорами и отменять переговоры. Но спустя восемь месяцев со дня освобождения Борнхольма и разоружения находившихся там немцев уже нельзя было продолжать игнорировать датское правительство.
Касательно режима проливов Москва получила устные заверения Великобритании, что в этом вопросе изменений не произойдет и что Лондон не будет строить базы на датской территории. 21 февраля 1946 г. Бевин выступил в парламенте и официально заявил, что Великобритания обязуется проводить эту политику. Это было, конечно, далеко от тех целей и планов, над которыми в течение долгого времени работала Москва. Но предпосылки для этих планов оказались неверными. Освобождение Дании и внутриполитическое развитие этой страны очень разочаровывали: они пошли совсем не так, как предполагали и надеялись в Москве. Заявив о готовности уйти с Борнхольма, СССР мог бы получить в Дании репутацию государства доброй воли.
32 FO 181 1—1/1 130820 (Форин офис — посольству в Москве 23.12.1945 г.).
33 FO 371 55749 (Форин офис - в Вашингтон 5.02.1946 г.).


278
Бент Енсен
Намеки генерала Якушева в разговоре с фон Стеманном в первые дни 1946 г. свидетельствуют о том, что СССР в это время в принципе уже решил для себя уйти с острова. По времени это совпадает с окончанием конференции в Москве. В это же время на Борнхольм после долгого отсутствия вновь прибыл офицер политотдела майор Ауслен- дер. Его приезд говорит о том же34. В Москве ждали только просьбу от Дании о проявлении жеста этой доброй воли. Такую просьбу датское правительство, перебоявшись и на- трепетавшись, а также испытав нажим со стороны Британии, наконец подготовило.
Советский пессимизм: Дания — “британский доминион ”
Оптимизм отчета советского агента М. Косова, направленного в секретный отдел ТАСС летом 1945 г., испарился в течение осени. Переговоры о единении между КПД и социал-демократией провалились, и никакого народно-демократического предвыборного блока, о котором в хмелю освобождения мечтали и датские коммунисты и советский агент, не было образовано35.
Новый советский посланник прибыл в Данию лишь в середине июля, спустя два месяца после освобождения. Его ресурсы и возможности были скромными: вначале миссия расположилась в двух гостиничных номерах. А.И. Плахин быстро понял, насколько прочно англичане укрепились в Дании — и в военном, и в других отношениях — и какими солидными ресурсами распоряжаются англосаксонские державы.
Выборы в фолькетинг 30 октября 1945 г. принесли датским коммунистам большой успех, увеличив количество их мандатов с двух до восемнадцати. Но, поскольку социал- демократическая партия отклоняла сотрудничество с ними, называя их предателями интересов рабочего класса, значительной роли эти мандаты играть не могли. В Москве Деканозов тщательно изучал результаты выборов по сообщениям ТАСС, помеченным грифом “Секретно”, к которым он имел доступ36. Особенно интересными были результаты выборов на Борнхольме. Здесь коммунисты получили всего 918 голосов — в 10 раз меньше, чем социал-демократы (9 536). Эта цифра была очень скромной в сравнении со средней по стране. В городе Мари- бо (расположенном на острове Лол- ланд), который в 1930-е годы по влиянию коммунистов можно было сравнивать с городом Рённе, их популярность подскочила с 333 до 2 363 голосовавших за них, тогда как в Рённе - с 304 до всего лишь 684.
Плахин послал Молотову отчет на 11 страницах о выборах и ситуации в Дании, и Молотов проштудировал его основательно. Отчет посланника был очень пессимистичен. Во вступлении он писал, что выборы принесли “кардинальные” изменения в политическом соотношении сил, что КПД победила на выборах, в то время как социал-демократы стали слабее, и что авторитет Советского Союза и Красной Армии намного повысился, тогда как авторитет Англии упал. Но все содержание отчета противоречило этому: старым политикам удалось
34 Stockholm-arkivet (отчет Стеманна 14.01.1946 г.).
35 АВП РФ. Ф. 012. Оп. 6. П. 79. Д. 108 (Косов - Палыунову, ТАСС 8.06.1945 г.). См. также: Jensen В. Den rode sommer 11 Jyllands-Posten. 23.04.1995.
36 Там же. Д. ПО (записка 3.11.1945 г. о выборах и сообщения ТАСС).


9. Чиновник и комиссары
279
Советский корреспондент ТАСС М. Косов, который, помимо журналистских, имел и другие задачи. Он часто бывал на Борнхольме во время советской оккупации (Bjøl Erling. Set i bakspejlet)
расколоть движение Сопротивления, поэтому КПД не могла использовать авторитет этого движения для овладения ситуацией. Прежние чиновники сидели на всех командных постах государственного аппарата, в экономике и политике также не произошло изменений. Старые партии имели преимущество из-за того, что в стране находились британские и американские войска. И хотя в социал-демократической партии наблюдалось недовольство руководством, период ее расцвета не миновал, как думали некоторые. Она, как и раньше,
имеет широкую поддержку в массах37.
Посол в Москве Дёссинг, имевший в начале января 1946 г. разговор с Деканозовым, тоже выразил большое разочарование. Он сам, как коммунист, выставлял свою кандидатуру в южной Ютландии, но не был избран. Дёссинг отрицательно высказывался о правительстве, чьим посланником он был, и надеялся, что последующее правительство будет более демократичным. Он считал, что при существующей политической ситуации в Дании рабочие должны были бы
37 	Там же. Д. 108 (Плахин - Молотову 21.11.1945 г. с пометой: “Тов. Молотов читал”).


280
Бент Енсен
прибегнуть к забастовкам. Дёссинг не умел отделять свое собственное мнение от правительственного. Это проявилось и в том, когда он лично и “как член датского движения Сопротивления” должен был протестовать против того, что Данию не пригласили участвовать в мирной конференции по Германии: ведь движение Сопротивления в Дании внесло во время войны большой вклад в общую победу. Деканозов оборвал его, сказав, что Дания, “как известно”, не участвовала в войне с Германией, а наоборот, позволила оккупировать себя. Отчет Дёссинга об этой беседе, как всегда, отличается от советского отчета38.
Пессимизм Плахина стал еще более заметен, когда он в феврале 1946 г. описывал ситуацию в Дании в подробном отчете Молотову, который и на этот раз прилежно делал подчеркивания на полях39. Правительство во главе с либеральной партией Венстре открыто поощряло так называемые фашистские элементы в стране. Не будет преувеличением, считал советский наблюдатель, назвать Данию заповедником как для собственно датского, так и для заграничного сброда. К тому же под влиянием членов консервативной партии Кристмас Мёллер поправел, рабочее движение расколото, изменники Родины не наказаны. Дания находится почти на положении британского доминиона, англичане “буквально оплели все сферы государственной, политической и экономической жизни в стране благодаря сложной сети агентур, а их многочисленные датские друзья занимают ведущие посты в армии и в административном аппарате”. В датской прессе все
больше публикуется антисоветских материалов. Но и это не все:
“Совершенно очевидно, что англичане и американцы ведут большую работу по превращению Дании в (военную. - Б. Е.) платформу в случае военных осложнений между Западом и Востоком... Датская армия получает английское оружие, обмундирование и английских инструкторов. Датские пилоты обучаются в английских школах... Датская армия всего лишь простой придаток английской армии”.
Таким образом, в феврале 1946 г. советский посланник смотрел на Данию как на “потерянную” в том смысле, что эта страна находилась в цепкой хватке англосаксонских держав. Плахин комментировал также связь между пребыванием британских и советских военных сил на датской территории, но с точностью до наоборот. В Дании по-прежнему находятся, писал он, британские военные силы, которые, согласно “надежным источникам”, обходятся стране в полмиллиона крон в день (безумно завышенная сумма!). Отели переполнены британскими офицерами и агентами. Но датское правительство хочет представить дело так, как будто только пребывание советских войск на Борнхольме составляет проблему. Многие считают, что британские войска не уходят из Дании из-за того, что советские войска находятся на Борнхольме. В этой связи Плахин счел нужным добавить, что “даже коммунисты недовольны пребыванием наших войск на Борнхольме”.
Эта чрезвычайно пессимистическая оценка развития послевоенной Дании также была учтена Москвой при принятии решения о том, стоит, ли оставаться на Борнхольме.
38 Там же. Ф. 085. Оп. 30. П. 123. Д. 31. Л. 1—4 (запись беседы Деканозова с Дёссингом 5.01.1945 г.); UM Politiske depecher Moskva (Дёссинг - в МИД 7.01.1946 г.).
39 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 512. Л. 2—10 (Плахин — Молотову 19.02.1946 г.).


10. 	Активизация и спад
Проект ноты Москве от 5 января 1946 г.
После совещаний руководства обороны с министром иностранных дел и директором МИДа, состоявшихся в начале декабря 1945 г. и в первых числах января 1946 г., в датском МИДе 5 января был составлен набросок инструкции посланнику в Москве Дёссингу. К этому моменту прошло уже восемь месяцев со дня высадки советских войск, и датское правительство впервые решалось прямо обратиться к советскому правительству по поводу Борнхольма. Г. Расмуссен, кажется, перестал надеяться на то, что все как-нибудь образуется. Советское правительство не принимало датскую торговую делегацию в Москве, так что эта возможность затронуть проблему Борнхольма отпадала. Поэтому ми-
Датское правительство поэтому было бы очень признательно, если бы правительство советской России согласилось с тем, что исполнение задач на Борнхольме переходит в руки датской обороны.
Датская нота Москве о Борнхольме от 28.02.1946 г.
ниртр иностранных дел решил обратиться с нотой к Москве, сославшись на то, что войска западных союзников уже ушли или уходят1. То же самое его норвежский коллега сделал четыре месяца назад. Однако в отличие от норвежской практики тут речь шла о длинном пути от наброска до окончательной инструкции, от первой мысли о ноте до ее официального вручения.
В наброске инструкции министр вновь обращался с пожеланиями внимательно следить, не появится ли “удобная возможность”, которую можно будет использовать для постановки перед советским правительством вопроса о выводе войск с Борнхольма — “вопроса, очень важного для датского правительства и датского народа”. Имелась в виду “записка для памяти” бывшего министра иностранных дел Кристмаса
1 	UM Washington-AMB 870 F2. Notits af С.А.С. Brun. 16.01.1946.


282
Бент Енсен
Боязливый министр иностранных дел Г. Расмуссен, кружащийся на лодке вокруг Борнхольма и не имеющий мужества спросить советского солдата, не может ли тот подвинуться (карикатура датского художника Бо Бойесена. Mandens Blad)
Мёллера полугодовой давности (от 27 июня 1945 г.), но удобной возможности, как видно, за это время так и не представилось. Впредь работа посланника должна была быть более целенаправленной. Регулярные американские и британские войска уже покинули Данию, говорилось в наброске, и МИД может поэтому “считать данный момент подходящим для того, чтобы в официальной форме сделать запрос правительству советской России о выводе русских войск”. К наброску инструкции прилагался проект ноты.
При передаче ноты Дёссинг должен бьш в устном заявлении подчеркнуть, что датская сторона придает большое значение этому вопросу, одновременно выразив “искреннее чувство благодарности, которым исполнен датский народ за героическое участие Советского Союза в освобождении Дании” - странная формулировка, если вспомнить о том, что освобождение было мирным. Три дня спустя Г. Расмуссен на правительственном заседании получил полное одобрение своей инициативы от правительства2.
2 	UM 105 Dan 5 (Расмуссен - Дёссингу 5.01.1946 г.; записка Г. Расмуссена от 8.01.1946 г.).


10. Активизация и спад
283
Проект ноты был выдержан в чрезвычайно почтительном тоне. Не выставлялось никаких требований, даже никаких предложений. Лишь высказывалось очень вежливо сформулированное пожелание. После заверений о том, что последние английские войска вскоре покинут Данию, говорилось о том, что датское правительство “считает желательным”, чтобы датские войска взяли на себя ответственность за Борнхольм, и поэтому “с радостью” будут приветствовать уход в скором будущем русских войск с острова. В окончательном варианте ноты была выбрана еще более мягкая формулировка: датское правительство было бы “очень признательно, если бы и правительство советской России согласилось с тем”, чтобы исполнение задач на Борнхольме перешло теперь в руки датской обороны3.
Дёссинг получил проект ноты только в конце января, однако не имелось в виду, что он должен был тотчас же обращаться с ней к советскому правительству. Посланник должен был иметь возможность предложить изменения, затем проект нужно было перепечатать начисто и только потом вручать. Кроме того, прежде чем сделать этот ход, Расмуссен хотел посоветоваться с Лондоном. Когда он позднее отчитывался в комиссии по иностранным делам парламента Дании о том, что он предпринял в вопросе о Борнхольме, он завуалировал это, чтобы создать впечатление, что действовал быстро, самостоятельно и без дрожи в руках4. Кстати, комиссия, кажется, не была заранее проинформирована об этой инициативе, так же, как и парламент ни¬
чего не знал об этом. Губернатор Борнхольма фон Стеманн, конечно же, тоже не был ни о чем осведомлен. 15 января лаконично сообщили об этом английскому послу в Копенгагене, и вскоре после этого Г. Расмуссен и Ф. Васс полетели в Лондон. Датский министр иностранных дел опасался, что пройдет много времени, прежде чем Москва отреагирует на ноту. Форин офис издал вздох облегчения, оттого что датское правительство, наконец-то, набралось мужества и обратилось к Москве5.
Беседа Дёссинга с Деканозовым
В тот самый день, когда в Копенгагене составлялись инструкция и проект ноты, Дёссинг случайно имел беседу с Деканозовым о внутриполитическом развитии в Дании и ее внешнеполитической ориентации после освобождения. При этом они мимоходом коснулись и пребывания советских войск на Борнхольме. Замнаркома иностранных дел был очень недоволен слишком пробританской — с советской точки зрения — политикой Дании. Он ничего не ответил, когда датский посланник упомянул о желании Дании, чтобы все иностранные войска в скором будущем покинули его страну. Даже лучшие друзья могут стать врагами, если слишком долго гостят, сказал Дёссинг. К тому же Москва и сама подчеркивала, что пребывание на Борнхольме — временное. Поэтому вопрос об уходе состоял не только в “если”, но в “когда”. В своем отчете об этой беседе Дёссинг добавил от себя, почти извиняясь, что на его вопрос о нахождении советских войск в Да¬
3 UM 105 Dan 5 (различные проекты ноты, без дат); UM GSK-Moskva 87 F 1 (инструкция c проектом, датирована 5.01.1946 г. и с пометой “Получена 28.01”).
4 UM 3 Е 92 (запись заседания Комиссии по иностранной политике 26.02.1946 г.).
5 FO 371 156106 130504 (различные записи; Ренделл — Бевину 15.01.1946 г.).


284
Бент Енсен
нии нельзя было и ждать какого-то положительного ответа, поскольку вопрос этот должен рассматриваться в связи с общей политической ситуацией в мире, особенно в связи с пребыванием и действиями в Дании войск других союзников. Дека- нозов, между прочим, упомянул также (не задавая при этом никаких вопросов) Фарерские острова, где, как говорилось выше, располагалась британская военная радионавигационная станция6.
Как только Дёссинг в конце января получил проект ноты о Борнхольме, он, помня о беседе с Дека- нозовым, запросил из Копенгагена сведения о точной численности войск западных союзников в Дании на данный момент, а также о ситуации с обороной Фарер. Эти сведения, писал он, очень важны, если учитывать, как русские ведут переговоры. 8 февраля датский МИД подробно ответил на поставленные вопросы, и Дёссинг внес несколько небольших изменений в проект ноты7. Позже он спросил, существует ли датско-британский договор об уходе британских войск и может ли он говорить об этом, так как это “в значительной степени” усилило бы датскую ноту советскому правительству. 17 февраля министерство приняло предложенные им изменения и одновременно сообщило о британском обещании в октябре 1945 г. вывести оставшиеся британские войска, как только они решат их четко очерченные задачи8. Следовательно, датский посланник в Москве до этого находился в неведении об этом важном обстоятельстве! Другую важную информацию - запись беседы министра Расмуссена с Вышинским, состоявшейся в Лон¬
доне 8 февраля 1946 г., Дёссинг получил с большим опозданием — 27 февраля.
Наконец, почти десять месяцев спустя после освобождения, первый официальный (и исключительно робкий) датский запрос был почти готов к отправке в Нарком- индел.
Фон Стеманна не посвящают
Как уже говорилось, датский МИД не проинформировал губернатора Борнхольма об этом важном шаге относительно его острова. Фон Стеманн узнал о ноте случайно. Его ранее упоминавшееся саркастическое поздравление Г. Расмуссена с Новым 1946 г. заканчивалось упреком: “И еще я прошу немного информировать меня”. Министр ответил ему 7 января, т. е. всего лишь через два дня после составления проекта ноты, однако ничего не сообщил губернатору. Он написал только, как идут дела с предложением фон Стеманна пригласить в Копенгаген маршала Рокоссовского и генерала Якушова9. Несколько позднее, при посещении Копенгагене, фон Стеманн спросил Васса, как идут дела с этим предложением. Васс вскользь заметил, что уже официально сделали запрос в Москву о выводе войск с Борнхольма. (Между тем правительство только послало Дёссингу проект ноты.) Фон Стеманн был оскорблен. Через Министерство внутренних дел — его официальную вышестоящую инстанцию — он подчеркнул, насколько важно для него знать о том, что предпринимает правительство по отношению к Москве. Он писал:
6 UM Depecher. Moskva. 7.01.1946 (запись беседы 5.01.1946 г.).
7 UM 105 Dan 5 (Дёссинг — в МИД 29.01.1946 г.; МИД — Дёссингу 8.02.1946 г.).
* UM GSK-Moskva 87 F 1 (Дёссинг — в МИД 12.02.1946 г.; МИД — Дёссингу 17.02.1946 г.).
9 UM 87 F 3/3 (Стеманн - Г. Расмуссену 3.01.1946 г.; Г. Расмуссен - Стеманну 7.01.1946 г.).


10. Активизация и спад
285
“Поэтому я позволю себе настоятельную просьбу о том, чтобы Министерство иностранных дел взяло на себя труд всегда извещать и ориентировать меня об обстоятельствах, подобных данным, знать о которых - если бы даже я и не мог спрашивать об этом — для меня в высшей степени нужно и полезно. И я буду в высшей степени благодарен, если Министерство иностранных дел ознакомит меня теперь с содержанием запроса, поскольку в нем могут быть также конкретные сведения, которые я могу здесь использовать”10.
Просьбу губернатора нельзя назвать непомерной. Она была также и в интересах самого Министерства иностранных дел, чьей целью было стоять на страже интересов Дании. Фон Стеманн тут же попытался парировать намерения советского командования дополнительно реквизировать частные дома и квартиры на Борнхольме для советских офицеров. В разговоре с генералом Якушовым он сослался на то, что датский МИД — “насколько ему известно” — направил запрос в Москву об уходе советских войск с острова. Генерал ничего не знал о таком запросе, что было менее странно, поскольку датская нота была вручена только 4 марта11. Но высокое министерство иначе смотрело на это дело. В Копенгагене оскорбились тем, что губернатор вообще упомянул о запросе в Москву в разговоре с генералом Якушовым, и фон Стеманн так никогда и не увидел текста этой безобидной ноты, которая совсем не содержала опасных государственных тайн, а состояла только из изящно сформулированных банальностей.
Совет Лондона Расмуссену
Последнюю неделю января и значительную часть февраля 1946 г. министр иностранных дел Г. Расмуссен находился вместе с директором МИДа Ф. Вассом в Лондоне в связи с Генеральной ассамблеей ООН. По собственной инициативе он явился в Форин офис, чтобы обсудить вопрос о Борнхольме. Согласно его собственным отчетам, он сказал там, что уже отправлен письменный датский запрос советскому правительству, но ответа не последовало. Последнее было правдой, но это объяснялось тем, что нота еще не была вручена — на тот момент датский посланник в Москве даже не получил проекта ноты. О. Сарджент и К.Ф.А. Уорнер посоветовали датскому министру поговорить о Борнхольме с А.Я. Вышинским, который также был в Лондоне, начистоту. Русские, “такова уж их психология”, предпочитают вести дела так, говорили британские репетиторы. А если Дания не поднимет теперь сама этот вопрос, Москва потом сможет ссылаться на то, что это дело казалось ей несрочным, поскольку датская сторона не заговаривала об этом. Со своей стороны, Г. Расмуссен попросил англичан ничего не говорить об этом вопросе официально, так как датский парламент не посвящен в намерения правительства. Он, кстати, считал, что Москва захочет использовать оккупацию как выгодный предмет для торга в связи с другими вопросами и поэтому уход войск затянется12.
В совете Форин офиса датскому министру снова чувствуется раздра¬
10. UM 87 3/16 (Стеманн — в МВД 14.01.1946 г.).
11 Ibid.
12 UM 105 Dan 5 (запись беседы между Г. Расмуссеном и Сарджентом 23.01.1946 г.; UM GSK- London 1977.5 F20 (Г. Расмуссен — К. Кристенсену 30.01.1946 г.); FO 371 56106 130504 (записка Уорнера от 25.01.1946 г.).


286
Бент Енсен
жение его боязливой нерешительностью. Лондон считал, что Дания из-за своей пассивности по отношению к Москве может упустить возможность добиться ухода советских войск с острова. Ободренный Г. Расмуссен последовал данному совету, который был вежливо сформулированным приказом “марш!”, и сразу же после прибытия советского замнаркома иностранных дел Вышинского в Лондон попросил его о встрече.
Интересно, что именно в это время в британской палате общин снова был поставлен вопрос о Борнхольме. Форин офис заранее проинформировал Г. Расмуссена об этом и спросил, хочет ли он, чтобы английское правительство в своем ответе упомянуло о запросе в Москву о выводе войск. Но это раскрыло бы ложь Г. Расмуссена, поэтому он спешно попросил британское правительство в своем ответе только констатировать, что этот вопрос является датско-советским делом13.
Запрос о Борнхольме сделал консерватор профессор Савори, из сочувствия к “датским друзьям в Англии” и к большой досаде Г. Расмуссена. В дополнение к этому вице-адмирал Тейлор спросил, понимает ли британский министр иностранных дел стратегическое значение Борнхольма и то, что нахождение советских войск на датском острове являет собой угрозу миру, т. е. становится темой рассмотрения на Совете Безопасности ООН. Британское правительство ответило, что эту проблему должна
решать сама Дания путем прямых переговоров с Москвой. Этот ответ один датский министр (вероятнее всего, П. Федерспиль) конфиденциально прокомментировал так: это все равно, что предложить мыши вести переговоры с котом14.
Другие советы и дебаты в газетах
Дебаты в палате общин британского парламента пришлись не по вкусу датскому правительству: оно хотело обсуждать это дело тайно. А теперь и датская пресса начала писать о Борнхольме. Газета “Инфор- масьон”, очень просоветская по отношению и к Борнхольму, и к Кильскому каналу, разумеется, была согласна с правительством и осуждала запрос палаты общин, который, по мнению газеты, не принес пользы ни делу мира, ни Дании. Ведь Дания не просила русских об уходе, поэтому и не о чем говорить в Совете Безопасности ООН. Если Дания попросит вывести войска, а Москва откажется, то тогда можно будет поставить вопрос в Совете Безопасности15. Иными словами, автор статьи считал естественным, что Дания после девяти месяцев массивной оккупации еще не просила советские войска уйти с Борнхольма.
В тот же день другая газета, “Берлингске Тиденде”, спрашивала в своей передовой статье, не приходит ли время войскам союзников покинуть Данию. Под “союзниками” газета прежде всего имела в виду русских.
13 им GSK-London 1977. 5 F 20 (Г. Расмуссен - К. Кристенсену 30.01.1946 г.).
14 UM 105 Dan 5 (запись беседы вице-консула Хоельгорда с проф. Савори, членом парламента, датирована 1.03.1946 г. Савори спросил Хоельгорда, правда ли, что население Борнхольма депортировано русскими - как ему рассказал один из членов датской делегации ООН. Очевидно, узнал это Савори от П. Федерспиля, который в феврале 1946 г. находился в Лондоне. Он считал, что Москва намерена удерживать Борнхольм, пока не будет ясно, какой будет режим проливов. См.: FO 371 56106 130504 (записка от 7.02.1946 г.). См. также: UM 105 Dan 5 (Ревентлов — в МИД 12.03.1946 г.).
15 Information. 29.01.1946.


10. Активизация и спад
287
Премьер-министр К. Кристенсен разослал различным газетам туманно сформулированную дезинформацию о том, что Борнхольм был предметом “переговоров с разными сторонами” и сразу после освобождения острова от немцев, и позднее, в том числе через советскую миссию в Копенгагене и датского посланника в Москве. Кристенсен, видимо, не знал о том, что министр иностранных дел в его правительстве вел переговоры о Борнхольме во время своего пребывания в Лондоне. Он обещал, что в нужный момент будет сделано заявление. Он не считал, что пребывание советских войск на датском острове было предметом обсуждения на Совете Безопасности ООН16. Отдельные частные лица тоже начали вмешиваться и давать советы. Один преподаватель из Сорёвской школы предлагал Расмуссену пригрозить Москве присоединением Дании к западному пакту, если Кремль не выведет войска с острова в назначенный срок. Некий господин из Копенгагена обращал внимание министра на разницу между политическим и дипломатическим способами решения борнхольмской проблемы и на то, что существует настоятельная потребность в политических действиях17. В этом он, безусловно, был прав.
В конце февраля 1946 г. шведская газета “Афтонбладет” обвинила Великобританию в том, что советские войска по-прежнему находятся на Борнхольме. Ссылаясь на то, что из северной Норвегии рус¬
ские ушли еще в сентябре 1945 г., газета считала, что у Кремля нет намерений расширять свое влияние на запад. Но Лондон был не намерен отказываться от своей империи, и если британские адмиралы считают, что Борнхольм и проливы имеют большое стратегическое значение и в эпоху атомной бомбы, то тогда и русские имеют право считать так же. Та из великих держав, которая уйдет из Дании первой, приобретет большое уважение во всей Скандинавии. Газета пошла в атаку, не разобравшись в ситуации, — Лондон не был заинтересован в Борнхольме, и датская нота еще не была вручена в Москве. Поэтому статья вызвала сильное раздражение у министра иностранных дел Англии Бевина18.
Дело стопорится
Министр иностранных дел Дании Расмуссен, информировавший из Лондона премьер-министра Кристенсена о ходе дебатов по поводу Борнхольма в палате общин британского парламента, был совершенно согласен с премьер-министром, когда тот отметал мысль о внесении вопроса об оккупации Борнхольма в Совет Безопасности ООН. “Ни о чем подобном в настоящей ситуации не может быть и речи”, — считал министр. И тут он был совершенно прав. Пока датское правительство не ставило этого вопроса перед Москвой, даже не просило Кремль закончить оккупацию — не с чем было обращаться куда бы то ни было19. Но
16 UM 105 Dan 5 (МИД — Ревентлову 29.01.1946 г.); “Bornholms Avis”, которая цитирует “The Times” от 31.01.1946 г.
17 UM 87 F 3/22 (Дж. Гальстер - Г. Расмуссену 23.02.1946 г. и К.Б. - ему же 25.02.1946 г.).
's Aftonbladet. 24.02.1946.
19 	UM 105 Dan 5 (Ревентлов — в МИД 30.01.1946 г.). 20 февраля состоялась дискуссия по парламентскому запросу о Борнхольме в палате общин. А. Герберт и Фоллик спросили Э. Бевина о численности советских войск на Борнхольме и о намерениях советского правительства. Бевин сказал, что о численности он не знает. См.: UM 105 Dan 5 (Ревентлов - в МИД 23.02.1946 г.).


288
Бент Енсен
то, что это предложение вообще появилось, объясняется, вероятно, тем, что профессор Савори, вице-адмирал Тейлор и другие “спрашивавшие” не могли и представить себе, что датское правительство все еще не попросило Кремль вывести войска с острова.
С точки зрения МИДа губернатор Борнхольма чинил помехи. Он информировал генерала Якушова о запросе в палате общин, о высказывании датского премьер-министра и о датской ноте Москве по поводу вывода советских войск. На его отчете об этом директор министерства Васс сделал такую пометку: “Вероятно, не вполне разумно, что губернатор передал генералу эти сведения”20. Трудно понять, что тут могло повредить. Позднее фон Стеманн спросил министерство по телеграфу, правда ли, что решение борнхольмского вопроса произойдет в течение следующих двух-трех дней. На это он получил очень короткий ответ, что Министерству иностранных дел ничего не известно и что дело обстоит так же, как губернатору уже (устно) объяснил директор МИДа21.
Датский МИД успел еще до встречи Г. Расмуссена с А.Я. Вышинским, состоявшейся 8 февраля 1946 г., проинформировать Дёссин- га в Москве о численности британских войск в Дании. Оказалось, что их было несколько больше, чем “практически ноль”, как генерал Гёртц советовал сказать советскому правительству. А именно, согласно датским подсчетам, их было почти 1 200 человек собственно с Дании и “не больше 50” — на Фарерских островах. Но для датского правитель¬
ства было важно приуменьшить численность британских войск. Поэтому в информации Дёссингу подчеркивалось, что эта цифра в ближайшее время будет сокращена; что численность британской военной миссии, кстати, связана с подготовкой к отправлению довольно многочисленных датских караульных войск в Германию; что большая часть британских сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил относится к службе ремонта и снабжения, участвует в тралении мин, управляет воздушным сообщением с Англией и Германией, занимается розыском пилотов из союзнических стран, потерпевших аварию во время войны, обезвреживает и уничтожает немецкие установки. Американских войск, постоянно размещенных в Дании, нет, но каждый второй день в Данию прибывают 150 американских солдат в увольнение на пять дней, так же, как и 50 британских солдат каждый третий день прибывали на трехдневную побывку согласно договоренности с датским правительством22.
Непосредственно перед встречей Г. Расмуссена и А.Я. Вышинского в Лондоне датский премьер-министр, министр обороны и вице-адмирал Ведель по инициативе МИДа собрались на совещание о выводе английских войск. Здесь произошло столкновение интересов различных датских инстанций. По просьбе Дании англичане ускорили ликвидацию четырех радарных станций, укомплектованных персоналом британских военно-воздушных сил. Датское военно-морское министерство было между тем очень заинте-
20 UM 105 Dan 5 (Стеманн — в МИД 30.01.1946 г.); Стеманн хотел также получить копию ноты атского правительства Москве, запись Ф. Шёна от 31.01.1946 г.
21 UM 105 Dan 5 (МИД — Стеманну 10.02.1946 г.).
22 Ibid. (МИД — в посольство в Москве 7.02.1946 г.).


10. Активизация и спад
289
ресовано в этих станциях, но датские военные еще не могли их сами обслуживать. Чтобы это стало возможным, нужно было оставить на этих станциях 32 британских инструктора. Датский МИД был против такого решения, так как в инструкции Дёссингу в Москве в качестве аргумента указывалось, что в Дании совершенно не останется британских войск. Премьер-министр и министр обороны были согласны с МИДом23.
Беседа с Вышинским
8 	февраля 1946 г. министр иностранных дел Г. Расмуссен телеграфировал Вассу в МИД, что в советском посольстве в Лондоне он имел беседу с А.Я. Вышинским о датско- советских торговых связях и, кроме того, о Борнхольме. “Думаю, беседа была полезной, но он не обещал ничего конкретного”, — такой была осторожная, но вместе с тем оптимистичная оценка министра24. День спустя посол в Лондоне Ре- вентлов прислал в Копенгаген подробный отчет Г. Расмуссена о состоявшейся беседе. Много позже этот отчет был отослан также королю и Дёссингу в Москву. Во время беседы датского министра и советского замнаркома, которая была “долгой и спокойной”, присутствовал лишь советский переводчик. Вышинский был не только сама вежливость, “но также и приветлив”, как выразился впоследствии министр. Похоже, Г. Расмуссен чувствовал облегчение, что Вышинский не задал ему головомойку.
Расмуссен начал разговор, выразив желание Дании наладить торговые отношения с Советским Союзом и с этой целью прислать торга-
А. Вышиниский (1883—1954) был юристом по образованию. На фото он в форме, соответствующей рангу замнаркома иностранных дел. Согласно мнению датских дипломатов, он был учтивым и любезным джентльменом. Во время пресловутых показательных московских процессов в 1936-1938 гг. он играл роль сталинского главного обвинителя и отличался своими резкими замечаниями (Источник. 1995. № 4)
вую делегацию в Москву. Вышинский обещал поговорить об этом с Молотовым, Микояном и, если представится возможность, с самим Сталиным. Затем Расмуссен выразил желание правительства Дании, чтобы кто-либо из высокопоставленных советских военных посетил страну. Вышинский горячо приветствовал это, но сказал, что из-за идущей полным ходом демобилизации среди военного руководства трудно найти офицеров для поездки за границу. После вступительных экивоков Г. Расмуссен, соглас¬
23 UM 105 Dan 5 (МИД — Г. Расмуссену в Лондон 2.02.1946 г.).
24 Ibid. (Г. Расмуссен - Вассу 8.02.1946 г.).
10 — 1319


290
Бент Енсен
но его отчету, сказал, что он “хотел бы прямо спросить о планах советского правительства относительно русских войск на Борнхольме”.
Вышинский без промедления ответил, что датскому министру иностранных дел известна причина прихода войск в Данию. И именно поэтому они там еще находятся. Но попытка замминистра уйти от ответа не удалась. Ведь официальным поводом высадки войск была необходимость очистить остров от немцев. Продолжавшуюся оккупацию Москва оправдывала ссылкой на “военно-политический вопрос” в Германии, без более точного определения этого “вопроса”. Г. Расмуссен прервал Вышинского репликой, что советские войска прибыли на Борнхольм из-за глупости немецкого коменданта, который не хотел сдаваться. Как известно, это не соответствовало истине, но датский министр хотел дать понять этим, что высадившиеся советские войска имели очень ограниченную и конкретную задачу, которая давно решена. Вышинский заверил, что Москва не имеет “скрытых намерений”, но, по его словам, не так просто разом переместить войска. Такое дело требует времени, сказал он, как если бы только нехватка транспорта не позволяла Кремлю вывезти солдат с Борнхольма.
Г. Расмуссен, со своей стороны, заверил Вышинского в том, что сам он уверен в отсутствии у Советского Союза “скрытых намерений” в отношении Дании, но вывод войск устранил бы последнюю причину недоверия к Москве среди датской общественности. В ответ замнаркома назидательно сказал, что задачей правительства является управление
населением и направление его по нужному пути. Когда Г. Расмуссен отметил, что большая численность британских войск, размещенных на Фарерских островах, будет резко сокращена, Вышинский ответил, что не видит какой-либо связи между британскими войсками на Фарерах и советскими на Борнхольме. В конце беседы Г. Расмуссен еще раз подчеркнул свою уверенность в том, что советский контингент войск будет выведен с Борнхольма, так же, как советские войска уже выведены из северной Норвегии. Правомерность этой аналогии Вышинский признал. Но, поскольку вопрос о Борнхольме решался в военном ведомстве, ничего определенного Вышинский обещать не мог25.
Конкретного результата Расмуссен в этой беседе не достиг. Но одобрительное замечание советского замнаркома о том, что ситуацию в северной Норвегии и на Борнхольме можно сравнивать, и отрицание связи между Фарерами и Борнхольмом были все-таки важны. Положительным было и то, что Вышинский не упомянул Исландию и Гренландию. Прессе Г. Расмуссен заявил, что Вышинский проявил понимание трудностей Дании, связанных с размещением советских войск на Борнхольме. Маленькая датская мышка в первый раз за девять месяцев оккупации высунулась из норки, а большой русский кот оказался в хорошем настроении. Он не шипел, не показывал когтей, а мирно мурлыкал. Совсем по-другому реагировал Вышинский при упоминании Борнхольма на состоявшемся вскоре заседании Совета Безопасности ООН: говорят, что он вздрогнул,
25 	UM 105 Dan 5 (запись Г. Расмуссена его беседы с Вышинским, состоявшейся 8.02.1946 г.). Фарерские острова в связи с Борнхольмом Г. Расмуссен упомянул в отчете Комиссии по иностранным делам 26.02.1946 г. См.: UM 3 Е 92.


10. Активизация и спад
291
как от удара, когда министр иностранных дел Голландии риторически спросил, как реагировала бы Красная Армия на Борнхольме, если бы она подверглась таким же жестокостям, каким подвергаются голландские войска в Индонезии26.
Вероятно, вскоре после беседы Расмуссена с Вышинским советское военное командование получило инструкцию готовиться к уходу с Борнхольма. Во второй половине февраля советским офицерам был отдан приказ произвести инвентаризацию всего движимого имущества. Офицеры быстро поняли, что за этим последует27.
Проблема с Лондоном
Лишь в конце февраля датское правительство сочло возможным коротко ознакомить парламентскую Комиссию по иностранным делам о борнхольмском вопросе в свете беседы министра с Вышинским и датским проектом ноты советскому правительству. Министр иностранных дел, которого Форин офис практически заставил встретиться с советским замнаркомом, представил членам комиссии все предпринятое для решения проблемы Борнхольма как свою собственную заслугу, требовавшую от него смелости28.
В это время возникла в высшей степени неприятная для Дании ситуация. Она была вызвана сопротивлением Англии датским намерениям экспортировать сливочное масло и бекон в Советский Союз. Сопротивление Англии было очень некстати, в первую очередь в связи с проблемой Борнхольма: ведь речь шла о том, чтобы ничто не помеша¬
ло бы ее решению. Отменив осенью 1945 г. приезд датской торговой делегации, в декабре Москва сама прислала свою делегацию в Копенгаген. После трехмесячных переговоров о договоре по товарообмену, включавшему и датские поставки продуктов питания, руководитель советской делегации готов был вернуться домой и отчитаться. Датское правительство, однако, попросило его отложить отъезд, чтобы выработать политику после вмешательства Англии. Вопрос был вынесен на Комиссию по иностранным делам, которая была настроена противостоять британскому требованию. Член либеральной партии Венстре X. Хаук считал, что было бы “антипатриотично” прерывать переговоры с Советским Союзом. Кристмас Мёллер, член консервативной партии, находил, что “почти невозможно отказать России”. X. Хед- тофт, социал-демократ, заявил, что «в наших наивысших интересах устранить недоверчивость России... мы должны убедительно объяснить англичанам, что не можем сказать “нет”, и почему не можем»29.
Хедфорт не сказал, почему нельзя отказать Советскому Союзу: вероятно, он, как и Кристмас Мёллер, имел в виду Борнхольм.
Нота о Борнхольме
отшлифовывается
В телеграмме в Госдепартамент США от 22 февраля 1946 г. американский поверенный в делах в Москве Дж.Ф. Кеннан упомянул Борнхольм как возможную цель в кремлевских внешнеполитических устремлениях в послевоенный пе¬
26 Avisaarbogen 1946; Newsweek. 18.02.1946. “How about Bornholm?”
27 Bornholms Social-Demokrat. 18.03.1946.
28 UM 3 E 92 (запись заседания Комиссии по иностранным делам 26.02 и 23.03.1946 г.).
29 Там же (запись заседания Комиссии по иностранным делам 1.03.1946 г.).
10*


292
Бент Енсен
риод. Остров был назван в связи с общей оценкой экспансионистской политики Москвы:
“Где только будет сочтено благоприятным и своевременным, будет иметь место стремление продвинуть вперед официальные границы советского государства. В настоящий момент эти устремления ограничены некоторыми пунктами в соседних странах, которые в Москве рассматривают как представляющие непосредственную стратегическую необходимость, например, северный Иран, Турция и, возможно, Борнхольм”30.
Кеннан выразил этим широко распространенное среди западных союзников беспокойство по поводу экспансионистской политики Советского Союза и резкого тона его высказываний в тот период. Предвыборная речь Сталина 9 февраля 1946 г. еще больше увеличила тревогу Запада. Но дурные предчувствия американского дипломата в отношении Борнхольма были, как вскоре выяснилось, безосновательными, так как всего две недели спустя Советский Союз заявил, что готов к полному выводу своих войск. Была обеспокоена в это время и шведская общественность. Газета “Дагенс Нюхетер” писала 13 февраля, что растущее в последнее время напряжение между Востоком и Западом увеличивает опасность “использования датской территории”, т. е. Борнхольма, Москвой в политически важной игре.
20 февраля Дёссинг явился в Наркомат иностранных дел для консультации с заведующим 5-м Европейским отделом А.Н. Абрамовым по “очень серьезному вопросу”. Посланник хотел знать, как передать
лично Молотову ноту о пребывании советских войск на Борнхольме. Абрамов ответил, что Дёссинг просто должен договориться о приеме у наркома, как это обычно делается. Дёссинг показал также Абрамову копию ноты31. В тот же день палата общин в Лондоне вновь обсуждала вопрос о Борнхольме. Два почетных члена палаты хотели получить ответ от министра иностранных дел Беви- на о численности советских солдат, находившихся на датском острове, о причине их пребывания там и о намерении советского правительства относительно Борнхольма. Бевин саркастически заявил, что не может высказываться о намерениях Советского Союза32. В Кремле, вероятно, решили, что обращение датского посланника было приурочено к запросу в палате общин.
В последний день февраля 1946 г. проект датской ноты о Борнхольме от 5 января был переделан и зарегистрирован в датской миссии в Москве после того, как незадолго перед этим по инициативе Дёссин- га в него были внесены изменения. Важнейшее из них состояло в том, что теперь в ноте упоминалось об обещании британского правительства в ближайшее время вывести из Дании свои последние войска33. Датская нота, написанная по-русски и датированная 28 февраля 1946 г., в оригинале выглядит так:
“Господин Народный Комиссар Иностранных Дел,
Согласно инструкции моего правительства я имею честь осведомить Ваше Превосходительство о следующем:
В начале мая 1945 г. части победоносной Красной Армии прибыли на остров
30 FRUS 1946. Vol. VI. Р. 701—702 (Кеннан - в Госдепартамент 22.02.1946 г.).
31 АВП РФ. Ф. 085. Оп. 30. П. 123. Д. 364. Л. 11—12 (докладная записка А.Н. Абрамова от 20.02.1946 г.).
32 UM London-GSK 5 F 20 (Ревентлов - в МИД 23.02.1946 г.).
33 UM 105 Dan 5 (нота Молотову от 28.02.1946 г. (копия), подписана Дёссингом; МИД - Дёс- сингу 16.02.1946 г.).


10. Активизация и спад
293
Борнхольм как союзники Дании с целью изгнать немецких оккупантов. Так как остатки датской обороны были обезоружены немецкими оккупационными войсками 29 августа 1943 г., то помощь с датской стороны при освобождении страны могла быть оказана только организациями движения Сопротивления. После немецкой капитуляции датские вооруженные силы восстановлены и могут теперь решать те задачи, которые после освобождения выполнялись советскими, американскими и британскими частями. Немногие американские войска, которые были в Дании, давно покинули страну. Британские войска были значительно сокращены, а оставшиеся части имеют главной задачей окончание разоружения построенных немцами аэродромов, охрану найденных в этих местах боеприпасов и обезвреживание военного снаряжения, для выполнения чего требуются особенно обученные люди. В течение совсем короткого времени датские войска будут достаточно обучены для выполнения задач такого рода, которые, возможно, еще не будут закончены британскими войсками. В связи с этим заметим, что датское правительство в октябре прошлого года обратилось к британскому правительству, которое обещало, что остальные британские войска будут отведены из Дании, как только они решать те специальные и ясно ограниченные задачи, связанные с ликвидацией оккупации, в решении которых заинтересована также и Дания. Подобным же образом датские военные силы теперь в состоянии решать и те воинские задачи, которые могут возникнуть на Борнхольме. Датское правительство было бы поэтому очень признательно, если бы и правительство советской России согласилось с тем, чтобы исполнение этих задач перешло в руки датской обороны.
Примите, господин Народный Комиссар, еще раз уверения в моем весьма к Вам высоком уважении.
Подпись: Дёссинг”34-
Молниеносная реакция Москвы
Дёссинг вручил ноту 4 марта в 16 ч 30 мин. Молотов в этот день был занят с иранской делегацией, которая требовала вывода советских войск из Ирана. Датского посланника принял А.Я. Вышинский, который, как обычно, был в высшей степени любезен и обходителен, беседовал он с Дёссингом по-французски. Замнар- кома, по словам Дёссинга, первым делом спросил, покинули ли Данию британские войска. Дёссинг ответил, что они приступили к уходу, и вообще большая часть их уже выведена. Он добавил, что хотя прошлым летом сам был свидетелем дружеских отношений между русскими и населением Борнхольма, датчане все же будут рады выводу всех иностранных войск из Дании. Вышинский заверил датского посланника в том, что советское правительство заинтересовано в “более чем просто дружеских отношениях между нашими народами”. Вышинский коснулся также в ходе беседы вопросов о Южном Шлезвиге и о немецких беженцах в Дании. Он хотел знать, не заинтересована ли Дания в присоединении Южного Шлезвига. Однако у Дёссинга на этот счет не было никаких инструкций35.
Согласно советскому отчету, который вместе с датской нотой был передан Сталину, Дёссинг сообщил, что в Дании еще находится значительное количество британских войск. О советских войсках на Борнхольме Дёссинг якобы сказал, что все, о чем прошлым летом писала датская и зарубежная пресса, было сплошной ложью36.
34 АВП РФ. Ф. 07. Оп. 11. П. 14. Д. 203 (датская нота по-датски и в русском переводе); UM GSK-Moskva 87 F 1 (копии датской ноты по-датски и по-русски).
35 UM 105 Dan 5 (Дёссинг - Г. Расмуссену 5.03.1946 г. № VIII).
36 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 518. Л. 4—5 (запись беседы от 4.03.1946 г., датирована 5.03.1946 г. с пометами в русском переводе).


294
Бент Енсен
Сталин и его “соратники-вожди ”, авангард мировой революции, на летней прогулке. Справа налево: нарком иностранных дел Вячеслав Молотов, нарком внутренних дел Лаврентий Берия, Георгий Маленков. Крайний слева — Никита Хрущев (The Inner Circle)
Сталин внимательно прочел и ноту, и отчет о беседе Вышинско- гос с Дёссингом. Он отметил ключевой абзац в ноте, в котором речь шла о том, что теперь решение военных задач на Борнхольме может быть передано датскому государству. По всей вероятности, Сталин не придал какого-либо значения оцен¬
ке датским посланником численности британских войск в Дании37. Советский вождь, должно быть, решил дать положительный ответ на датское обращение, потому что после вручения ноты ситуация очень быстро начала меняться.
Уже на следующий день Молотов пригласил к себе Дёссинга38. Нар¬
37 Там же. Ф. 3. Оп. 64. Д. 1002. Л. 57—58; Д. 1008. Л. 1—3 (отметки Сталина на полях. В за- писи Вышинского Сталин выделил положительный отзыв Дёссинга о советских войсках на Борнхольме, упоминание о Северном и Южном Шлезвиге, о немецких беженцах и идеи об интернационализации Кильского канала).
38 Дёссинг писал позднее, что это произошло то ли 6, то ли 7 марта. У него не раз случались проблемы с точной датировкой.


10. Активизация и спад
295
ком тоже вначале спросил, покинули ли англичане Данию. И тут же, судя по отчету Дёссинга, заявил, что советское правительство готово немедленно вывести войска с Борнхольма, если Дания сама, без помощи какой бы то ни было иностранной державы, сможет взять на себя как военную охрану острова, так и гражданское управление. Намерено ли датское правительство выполнить это советское условие? Дёссинг тут же заверил Молотова в том, что Дания располагает достаточными военными силами и что ни одному датскому правительству — настоящему или будущему — не придет в голову просить об иностранной военной помощи. Что касается гражданского управления, то оно в течение всей советской оккупации было в датских руках. Молотов немедленно поправил эту формулировку: об оккупации нет речи, Советский Союз только хотел помочь Дании. Он, кстати, надеется, что личные связи между Советским Союзом и Данией, достигнутые при проведении военной операции, смогут продолжаться в виде частных взаимных военных визитов39.
Судя по советскому отчету, Молотов не нашел в датской ноте конкретных сведений о том, как долго англичане будут оставаться в Дании. Тут он безусловно прав. Но, совершенно не входя в дискуссию об этом важном обстоятельстве, нарком сказал, что охотно передаст датскому посланнику ответ советского правительства. Заявление было кратким:
“Если Дания в состоянии теперь же занять своими войсками о. Борнхольм и уч¬
редить на Борнхольме свою администрацию без какого-либо участия иностранных войск и иностранных администраторов, то Советское правительство отзовет свои войска с Борнхольма и сдаст его Датскому государству”40.
Дёссинг поблагодарил и сказал, что рад такому ответу. В последующем обмене репликами Молотов выразил некоторое сомнение в том, что британские войска скоро покинут Данию, заметив: “Может быть, так и будет”. Когда же Дёссинг сказал, что после пятилетней немецкой оккупации датчане рады были пережить “оккупацию нового типа”, Молотов быстро поправил посланника: пребывание советских войск на Борнхольме — не оккупация, а помощь Дании со стороны благожелательного государства. Дёссинг согласился с этим41. На этом тема была исчерпана и аудиенция подошла к концу. Молотов полагал дело решенным.
Первоначально Молотов хотел ограничиться лишь устным заявлением, но Дёссинг в конце аудиенции спросил, нельзя ли получить это заявление в форме ноты. Молотов тут же приказал узнать, можно ли достать копию советского решения для датского посланника. Пока готовили копию, нарком и посланник обсуждали экономическое и политическое положение в Дании. Молотов сказал, что он был проинформирован о беседе Деканозова с Дёссингом, состоявшейся в начале января, и что в Москве не понимают некоторые моменты в политике Дании. Ситуация выглядит так, как будто датчане забыли, за что шла борьба во время войны. Война с
39 UM GSK-Stockholm 5 К 8а (Дёссинг — Г. Расмуссену 9.03.1946 г. № IX). Дёссинг пишет здесь ошибочно, что встреча с Молотовым была 7 марта. См.: АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 518 (запись беседы от 5.03.1946 г.).
40 UM GSK-Moskva 87 F 1 (заявление Молотова от 5.03.1946 г.).
41 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 518 (запись беседы от 5.03.1946 г.).


296
Бент Енсен
HJ t Jü^lA*ltZuoCLoUJ . fa^UsJLiy&cb)
k và**f il A
0 O i. . j et M/.< * Л- I Jt-L- - ‘
ù
i G
Если Дания в состоянии теперь же занять своими войсками о.Борнхольм и учредить на Борнхольме свою администрацию без какого-либо участия иностранных войск и иностранных администраторов, то Советское правительство отзовет свои войска с Борнхольма и сдаст его Датскому государству.
5 марта 1946 года.
Пять с половиной строчек машинописного текста на обычном листе бумаги, без адресата или подписи, в спешке напечатанные секретаршей в НКИД в Москве, пока Молотов беседовал с Дёс- сингом на разные темы, — настолько непритязательна эта инота ”, о содержании которой было потом так много споров. Заголовок от руки был сделан позднее в датской миссии (Архив датского посольства в Москве)
фашизмом должна продолжаться42. Молотов не пояснил, на что он намекает, но, по всей вероятности, он имел в виду отчеты А.И. Плахина о негативном для Советского Союза, т. е. проанглийском, развитии Дании после ее освобождения.
У Дёссинга сложилось впечатление, что Молотов был явно рад сообщить приятную новость. Тут можно провести параллель с нескрываемой радостью Вышинского, когда он в сентябре 1945 г. сообщил норвежскому поверенному в делах
42 	UM 105 Dan 5 (Дёссинг — Расмуссену 9.03.1946 г. № IX).


10. Активизация и спад
297
об 	уходе советских войск из северной Норвегии. Почему наркомы радовались тому, что могут сообщить о прекращении оккупации территорий этих двух скандинавских стран? Дёссинг полагал, что Москва из датской ноты узнала о британском обещании вывести войска еще в октябре 1945 г., и поэтому советскому руководству хотелось иметь приоритет перед англичанами. Он также считал, что это советское решение надо рассматривать в свете того, что Москва хотела этим усилить свои позиции на переговорах с западными союзниками43. Судя по всему, эта оценка была верной.
По случайному стечению обстоятельств именно в тот день, когда Молотов сообщил Дёссингу о предстоящем выводе войск с Борнхольма, в Дании поползли слухи, что Борнхольм будет отдан Советскому Союзу. Когда газета “Берлингске Тиденде” попросила министра иностранных дел Г. Расмуссена прокомментировать их, он только сердито проворчал, что ему ничего не известно. Вероятно, ему никогда не приходила мысль, что большая открытость в этом деле могла бы противодействовать постоянному потоку слухов.
Сталин и уход советских войск с Борнхольма
Так же, как в мае 1945 г., когда Сталин непосредственно участвовал в составлении заявления о занятии Борнхольма, в марте 1946 г., во время обмена нотами, Сталин все время был в курсе дела. Из НКИД ему передали копии датских
нот в русском переводе и советских ответных нот, а также отчеты о беседах Вышинского с Дёссингом и Молотовым. Различные пометки свидетельствуют о том, что бумаги изучались. Среди прочего Сталин отметил высказывание датского посланника о том, что теперь, после советского обещания уйти с Борнхольма, британские войска, вероятно, еще быстрее покинут Данию44.
Но из этих документов не видно, какую роль играл Сталин в самом принятии решения об эвакуации советских войск с датского острова и формулировании условий эвакуации. То, что Сталин участвовал в принятии решения, можно считать фактом, помня, насколько централизованным был процесс принятия решений в СССР и насколько важным бьш вопрос, о котором идет речь. Очень может быть, что окончательное решение об уходе с Борнхольма бьшо принято устно во время неофициального совещания между Сталиным и Молотовым, и оно никогда не было зафиксировано на бумаге. Многие как внешнеполитические, так и внутриполитические решения были приняты таким образом45.
Окончательное решение о Борнхольме было, очевидно, принято непосредственно после того, как 4 марта Дёссинг вручил датскую ноту. Это видно из делопроизводства НКИД. Но принципиально все согласовано было, должно быть, намного раньше. Поводом к этому могла стать беседа Вышинского с Расмуссеном в Лондоне в начале февраля. Но многое указывает на то, что, независимо от датского обра¬
« NUD 27 7/20 (Андворд - в МИД 22.03.1946 г.).
44 АП РФ. Ф. 3. Оп. 64. Д. 1002; Д. 1008. T. II. Л. 4-7 (различные записки с пометками Сталина на полях).
43 	Еще в 1919 г. большевики постановили не регистрировать важнейшие решения в офици¬
альных протоколах Политбюро. Высокопоставленный советский военный Я. Гамарник говорил, что важнейшие военно-политические решения принимались, минуя официальный
аппарат НКО. См.: Отечественные архивы. 1995. № 4. С. 4—5, 81.


298
Бент Енсен
щения, Москва уже в конце декабря - начале января готова была отказаться от Борнхольма. Необычайно быстрая реакция на датскую ноту показывает, что Москва давно все продумала. Но и после того как была достигнута политическая договоренность, начальник штаба 43-й армии спрашивал советское командование на острове, нет ли войск западных союзников на Борнхольме. Кажется странным, что в штабе армии не было ясности на этот счет. Якушов и Стребков, однако, заверили, что никаких союзнических солдат на острове нет, есть только датская пехотная рота в 150 солдат и рота новобранцев в 130 человек46. К этим “оборонительным силам” смело можно было добавить единственный грузовик, невесть с каких пор стоявший на ремонте в Копенгагене, и мотоцикл без фонаря, непригодный для ночного патрулирования, но об этом не говорилось.
Ответная датская нота от 8 марта 1946 г.
6 марта 1946 г. посланник Дёссинг передал по телеграфу в Данию официальное заявление Молотова от 5 марта в плохом переводе на датский (слово “администраторы”, например, было переведено как “администрация”). Посланник спрашивал о новых инструкциях и предлагал датскому МИДу не рассылать никаких сообщений для печати до окончания дела. Он надеялся, что когда будет сделано сообщение для датской прессы, она будет освещать это событие правильно. Он боялся, что пресса будет выражать особую радость, что русские уходят. Беседы как с Молотовым,
Äombolme ЩбепЬе.
Яг. ее В Torsdag den 7. Mart« 1М6 80. Aarg.
FORLADER RUSSERNE BORNHOLM?
Forlydender om Overrækkelse af russisk Note
Der gik i Dag i København og paa Bornholm Rygter om, at der til Regeringen i København er overrakt en russisk Note om de russiske Troppers Tilstedeværelse paa Bornholm, og at det heri antydes, at de russiske Tropper maaske inden længe kan ventes trukket tilbage fra Øen, saasnart de danske Tropper er i Stand til at overtage de fornødne Bevogtningsopgaver, hvad man kan gaa ud fra kan ske med kort Varsel.
Det har ikke paa officielle Steder været muligt at faa disse Forlydender hverken bekræftet eller afkræftet. Men som bekendt har Udenrigsminister Gustav Rasmussen paa UNO-Konferencen i London for nylig fremdraget Spørgsmaalet overfor den russiske UNO-Delegerede Vyshinsky.
Листовка, выпущенная газетой “Борнхольме Тиденде” 7 марта 1946 г., гласит: “Уходят русские с Борнхольма? — Слухи о вручении русской ноты”. Слухи были правдивы, но должно было пройти много дней, прежде чем датский МИД принудил себя подтвердить эту радостную весть. Слишком легко все получилось в Москве, лучше, чтобы это выглядело сложнее, чтобы не было повода для неприятных вопросов
так и с Вышинским были “чрезвычайно приятными”47.
Утром 7 марта советский посланник А.И. Плахин зачитал министру иностранных дел Дании Расмуссену заявление Молотова. Об этом посланник еще накануне вечером предупредил Г. Расмуссена во время совместного ужина. Как и Дёссинг в Москве, министр иностранных дел попросил посланника вручить ему текст и по получении
46 АМО РФ. Ф. 398. Оп. 9324. Д. 195 (Якушов и Стребков — начальнику штаба 43-й армии
8.03.1946 	г.).
47 UM 105 Dan 5 (Дёссинг - в МИД 6.03 (получено 7.03) и 7.03.1946 г.).


10. Активизация и спад
299
текста сказал, что он не сомневается в том, что Дания в состоянии сразу же послать войска на Борнхольм. Но до официального ответа на советское заявление он хотел бы представить сообщение премьер- министру. После того как в тот же день он переговорил с премьер-министром, министром обороны и генералом Гёртцем и все трое одобрили проект ответа, ответ был направлен в Москву и в советскую миссию в Дании48. Одновременно о ходе событий сообщили королю.
Общественность догадывается
Общественность тоже была в конце концов проинформирована обо всем, но не от МИДа, а наоборот, совершенно против юли высокого министерства. 7 марта московское отделение американского телеграфного агентства “Ассошиэйтед Пресс” сообщило, что Дания запросила Москву о том, как долго советские войска будут находиться на Борнхольме. Агентство, однако, не знало советского ответа. В тот же день газета “Борнхольме сосиал-демократ” сообщила, что в датском фолькетинге ходят слухи о том, что советский посланник вручил Г. Расмуссену ноту “чрезвычайной важности”. Газета оптимистически полагала, что в течение нескольких часов поступит официальное сообщение о выводе войск49. Этого тем не менее не произошло, а руководство датского МИДа было сильно задето преждевременной информацией. Агентство “Ритцау” должно было сообщить со ссылкой на МИД, что пока ведутся переговоры. Это ложное опровержение - перего¬
воры в тот момент не велись, и они вообще никогда не велись — скорее подтверждало сообщение борнхольмской газеты.
Когда газета “Экстрабладет” 8 марта поставила вопрос о британских войсках и министр обороны X. Петерсен ответил, что их всего лишь около одной тысячи и что ведутся переговоры об их скором отъезде, советский посланник нисколько не сомневался, что вопрос газеты и ответ были специально “организованы” датским правительством, дабы нейтрализовать политический эффект советской инициативы. Плахин считал, между прочим, что советская нота была полной неожиданностью для общественности и для датского правительства, которое имело лишь слабую надежду на такой исход дела. Это, безусловно, было верно. Плахин считал также, что датский МИД и особенно министр иностранных дел Г. Расмуссен своим сообщением в “Ритцау” хотели создать у общественности впечатление, что советское решение о выводе войск было результатом трудных переговоров по этому вопросу50, что тоже было правдой. В своей информации для Комиссии по иностранным делам Г. Расмуссен постарался представить дело так, что с советским правительством велись трудные переговоры. Би-Би-Си задумало в это время сделать передачу об иностранных войсках в Дании, очевидно для того, чтобы подчеркнуть разницу между британским и советским присутствием. Но 9 марта датский МИД попросил не делать такую передачу, так как “прямые перегово¬
48 UM 105 Dan 5 (записка Г. Расмуссена от 11.03.1946 г.); АВП РФ. Ф. 169. Оп. 10. П. 8. Д. 3 (текст советского заявления, переданный 7.03.1946 г., с резолюцией).
49 Bornholms Social-Demokrat. 7.03.1946.
50 АВП РФ. Ф. 085. Оп. 31. П. 125. Д. 8. Л. 52 (отчет советского посольства за 1946 г.).


300
Бент Енсен
ры с другой стороной подают надежды”51. К этому времени все было давным-давно ясно, но нужно было и у заграницы вызвать впечатление, что идут трудные переговоры с правительством в Москве.
Обещание Дании о “самооккупации ”
Датское правительство без возражений приняло советские условия передачи Борнхольма датскому государству. Вообще-то, Москва не имела никакого права ставить какие бы то ни было условия, на которых советские войска, наконец- то, покидали датскую территорию и таким образом переставали обременять датский бюджет. Но великие державы позволяют себе такие вольности, а малые часто должны повиноваться. Датский конфиденциальный ответ Москве, который посланник Дёссинг получил из датского МИДа 8 марта 1946 г., был сформулирован предельно близко к тексту советского обещания уйти при определенных условиях. Основной смысл в телеграмме Дёс- сингу заключался в следующих строках:
“...просим Вас сообщить Наркомату иностранных дел, что Дания полностью в состоянии теперь же занять своими войсками остров Борнхольм и учредить на Борнхольме свою администрацию без какого-либо участия иностранных войск и администрации”.
Кроме того, посланник должен был также спросить, имеет ли Дания право сразу же послать свои войска на Борнхольм52.
В тот же день Дёссинг поспешил вручить официальную ответную ноту в НКИД. Он, очевидно, так торопился, что из официального тек¬
ста ноты при переводе исчезла строка об иностранной администрации. Кроме того, в обращении Молотов был титулован как народный комиссар иностранных дел, а в заключение как министр иностранных дел. В русском переводе датской ответной ноты была наконец допущена элементарная грамматическая ошибка в заключительной формуле вежливости. Помимо этого, русское слово “учредить”, касавшееся датской администрации, было заменено словом “проводить”, вероятно, для соответствия борнхольмской действительности: на Борнхольме во время всей оккупации — и немецкой, и советской — существовала датская гражданская администрация. Ответная нота Дёс- синга звучала так:
“Господин Народный Комиссар иностранных дел.
Ссылаясь на беседу, которую я имел честь вести с Вашим Превосходительством относительно острова Борнхольм, по поручению моего правительства позволю себе сообщить Вам, что Дания без какого-либо участия иностранных войск будет в состоянии немедленно занять своими войсками остров Борнхольм и проводить там полностью свою администрацию.
Мое правительство просит меня при этом узнать, в какой мере можно уже теперь отправлять, указанные войска на остров. Примите, господин министр иностранных дел, заверения в моем весьма к Вам высоком уважении”53.
Итак, датское правительство просило позволения разместить датских солдат на датском острове, который, как постоянно подчеркивала Москва, был частью Дании.
Дёссинг сообщил, что его правительство в связи с собственными мерами по подготовке датских войск к расквартированию на Борн¬
51 UM GSK-London 1977. 5 F 20 (МИД — в посольство в Лондоне 9.03.1946 г.).
52 UM GSK-Moskva 87 F 1 (Расмуссен - Дёссингу, получено 8.03.1946 г.).
53 UM GSK-Moskva 87 F 1 (датская ответная нота от 8.03.1946 г. по-датски и по-русски).


10. Активизация и спад
301
хольме хотело бы также знать дату вывода советских войск. 14 марта начальник Генштаба Антонов сообщил Молотову, что потребуется 20 суток для эвакуации 6 600 солдат с оружием, боеприпасами и прочим оснащением, находившимися на Борнхольме, если будут предоставлены судна требуемого тоннажа: 4 транспортных корабля и 20 десантных катеров, которые находились в южной части Балтийского моря. 16 марта Молотов письменно (и с правильным выражением своего “весьма высокого уважения” к датскому посланнику!) сообщал Дёссингу, что советское правительство приступило к эвакуации, которая будет завершена не позднее чем через месяц. Сталин получил копию и этого сообщения54, так же, как и несколькими днями позже он получил от Молотова на утверждение проект сообщения ТАСС о выводе войск с датского острова. 20 марта “Правда” опубликовала сообщение ТАСС из четырех с половиной строк о начавшейся эвакуации советских войск с Борнхольма — “согласно договоренности между правительствами СССР и Дании”55. Так что никто по этому случаю не трубил в фанфары пропагандистской борьбы за мир.
Эта хорошая новость (снова в плохом, частично неправильном, переводе) лишь 18 марта была передана по телеграфу из Москвы в Копенгаген. К тому времени фон Стеманн уже знал о ней от генерала Якушова. В тот же самый день, 16 марта, она была обнародована в Дании. Причина двухдневного за¬
поздания сообщения о приказе об эвакуации неизвестна. Дёссинг по собственному почину написал благодарственное письмо Молотову с выражением искренней благодарности датского народа. Он говорил о чувстве взаимопонимания, которое испытывают “наши два народа”56.
Затем Дёссинг получил и от Копенгагена инструкцию искать приема у Молотова или Вышинского, дабы высказать “благодарность датского правительства и искреннее признание за то понимание интересов Дании, которое проявило советское правительство”. В мае 1945 г. советские войска приветствовались как “друзья и освободители”, и присутствие офицеров и солдат Красной Армии укрепило дружеские связи между двумя странами. Датское правительство по-прежнему надеется видеть одного из советских высших военачальников в качестве гостя в Копенгагене, если возможно, одновременно с прибытием туда генерала Якушова и высших офицеров, которых приглашали в датскую столицу перед их отъездом в апреле. Поскольку ни у Молотова, ни у Вышинского не оказалось времени для приема Дёс- синга, благодарственное письмо было вручено заведующему 5-м Европейским отделом МИДа К.В. Новикову. В тот же день Г. Расмуссен также отправил телеграмму Вышинскому, в которой он заверял последнего в том, что доверие датского народа к Советскому Союзу укрепилось благодаря решению о выводе войск с датского острова.
54 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 518. T. 1. Л. 11—13 (запись приема Дёссинга Абрамовым
8.03.1946 	г. и русский перевод датской ноты от 8.03.1946 г.; Там же. Л. 16 (Антонов - Молотову 14.03.1946 г.); АП РФ. Ф. 3. Оп. 64. Д. 1002. Л. 59 (копия ноты Молотова Дёссингу 16.03.1946 г.); UM 87 F 3/16 (Дёссинг - в МИД 17.03.1946 г.).
55 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 518; Правда. 1946 г. 20 марта.
56 UM GSK-Moskva 87 F 1 (МИД - Дёссингу 16.03.1946 г., получено 17.03.1946 г.; Дёссинг - в МИД 18.03.1946 г.; Дёссинг - Молотову 18.03.1946 г. по русски и по-датски).


302
Бент Енсен
Пользуясь случаем, датский министр иностранных дел снова приглашал в Данию маршала К. К. Рокоссовского, дабы последний лично принял благодарность датского народа57.
И на это повторное приглашение ответа не последовало, а маршал Рокоссовский так никогда и не получил высшую датскую награду орден Слона.
Борнхольмцы и датский МИД
Отношения фон Стеманна с датским МИДом, которые были напряженными и до того, к этому времени стали еще хуже. Время от времени вспыльчивый губернатор почти выходил из себя из-за поведения скрытных формалистов-бю- рократов в Копенгагене, которые вместе с министром Г. Расмуссеном разыгрывали свою мелочную игру, чтобы подчеркнуть собственную значимость.
7 	марта губернатор прочитал в газете “Борнхольме сосиал-демократ” помещенную на видном месте статью о том, что датское правительство подняло в Москве вопрос о советских войсках на Борнхольме и что советский посланник в Копенгагене передал датскому правительству ноту. В тот же день другая борнхольмская газета — “Борнхольме Тиденде” — через свои политические каналы в Копенгагене обратилась к МИДу за комментариями. В МИДе выразили сожаление, что данное сообщение вообще появилось в прессе, но теперь, раз уж это случилось, “Борнхольме Тиденде” тоже может его опубликовать. Кроме того, редактору газеты по секрету сказали, что советские
войска покинут остров, как только датские войска будут в состоянии взять на себя охрану острова. Это, однако, можно было передавать лишь как предположение самой газеты и не иначе. Насколько плохо были информированы датские политики, показывает выступление министра П. Федерспиля в Рённе 10 марта. По его словам, правительство считало, что советское присутствие на Борнхольме не будет постоянным, но вместе с тем не надо забывать, что вопрос о Борнхольме должен рассматриваться также и в международном аспекте. И это говорилось пять дней спустя после согласия Молотова на вывод войск!
Редактор “Борнхольме Тиденде” рассказал фон Стеманну о своей беседе с МИДом. Губернатор обратился к Вассу, который не мог ни подтвердить, ни опровергнуть эти сведения, а вместо этого выразил свое “большое изумление” по поводу этих сообщений. 9 марта губернатор послал Вассу телеграмму по поводу статьи в “Борнхольме Тиденде” о ведущихся переговорах и об ожидавшемся через 2—3 дня результате этих переговоров. Губернатор убедительно просил сообщить ему достоверную информацию, поскольку он получает многочисленные обращения от людей и доверие населения к нему падает из-за множества неконтролируемых слухов, циркулирующих на острове. Он просил сообщить хотя бы те сведения, которые получили датские политики. Васс кратко ответил фон Стеманну, что министерству ничего не известно об “ожидающемся через несколько дней результате”, как о том пишут газеты. Министерство и в самом деле не
57 	АП РФ. Ф 3. Оп. 64. Д. 1002. Л. 60—61 (Дёссинг — Молотову 18.03.1946 г.; Г. Расмуссен - Вышинскому 20.03.1946 г.); UM 105 Dan 5 (Расмуссен — Дёссингу 19.03.1946; Расмуссен - Вышинскому 19.03.1946 г. (по-французски)).


10. Активизация и спад
303
могло ничего добавить к последнему сообщению, полученому губернатором. Политики-парламентарии тоже ничего не знали. 10 марта в связи с новым сообщением в газете губернатор опять попросил проинформировать его, но Васс и на сей раз ничего не сказал. Это скрытни- чание со стороны МИДа раскритиковала консервативная газета “Борнхольме Авис” в своей редакционной статье от 9 марта. Фон Стеманн полностью разделял точку зрения газеты и считал, что ее разделяют также все борнхольмцы58.
15 марта — за два дня до начала ухода советских войск — чаша терпения переполнилась. Фон Стеманн написал очень саркастический и бивший в цель отчет о том, как действует министерство. За день до этого на пресс-конференции министр иностранных дел заявил иностранным корреспондентам, что правительство недавно получило от советского посланника сообщение “благоприятного содержания”. Оно доказывает, что пребывание советских войск на Борнхольме носит временный характер. Но по-прежнему есть еще нерешенные вопросы, утверждал Г. Расмуссен. Их, как мы знаем, не было. Правительство быстро выполнило условия Кремля, и на этом была поставлена точка. В своем резком комментарии к пресс-конференции в Копенгагене губернатор писал, что прошло вот уже больше недели, как появилось сообщение о том, что советский посланник в Дании передал Министерству иностранных дел ноту относительно нахождения советских войск на Борнхольме. Но в течение этой недели
“все, что Министерство иностранных дел смогло предпринять”, — это разослать официальное уведомление в две строчки, сообщавшее, что об этом по-прежнему идут переговоры.
“Итак, только сегодня борнхольмскому населению, которое, бесспорно, является наиболее заинтересованной стороной в этом деле, удалось - из заявления для представителей иностранной прессы в Копенгагене — получить крайне скудное сообщение о том, как обстоят дела. Кажется, высокое Министерство иностранных дел предпочитает пользоваться странными обходными путями, когда оно должно информировать собственное население страны”59.
На эту критику министерство ответило ледяным молчанием.
Маневры министерства
День спустя губернатор пережил триумф, став первым лицом из датских властей, получившим официальное сообщение генерала Якушо- ва о том, что Красная Армия и Военно-Морской Флот начали покидать Борнхольм. Ожидалось, что эвакуация будет закончена в первых числах апреля. Газета “Борнхольме Авис” в тот же день опубликовала эту сенсационную новость, которая просочилась благодаря шоферу фон Стеманна Э. Петерсену. Вашингтонская газета “Ивнинг Стар” 16 марта тоже поместила эту новость, сославшись на источник в Министерстве внутренних дел60.
Даже советская дипломатическая миссия в Копенгагене была проинформирована позже, чем губернатор. Последний пожинал плоды
5* им 87 F 3/16 (Стеманн - в МВД 7.03 и 10.03.1946 г.); UM 87 F 3/5 (Стеманн - в МИД
9.03.1946 	г.).
59 Ibid. (Стеманн - в МВД 15.03.1946 г.).
60 Ibid. См. также записку Васса от 16.03.1946 г.


304
Бент Енсен
Amtmandens Meddelelse om Rømningen
i Jrrnmtu II«» tor Bornholm ot Ml»* tnir
ли*» fitted. fføMku*. "‘i:.;
Noer d* ruu.sk« Tropp*r nj, nm *nM« -т-rd Ttk!£l!!«h* G*n*rolmojor JokuKhoH I Dog ^ ■*»>»■ "»«I
—«•I' ~o. ло1 ,,.kk„ trtbog.
<holm. ml mi intmo^rM v IV^dt i Bornholm» TIWMm Ы.у» | Srat c™uïd lor ÎJT ter mrJUVp! oHlut»«*. og jeg •» g*od ov*r »*d I ^'УГ’.^а.У ff? ''rSÎ*'.^ drnv* L*|l>ghod et ku»«» i s* «, иът™.гЛ-.г,»4 it tor r c. !
■ “• VUWJty-
3000 Rossert kmt 35 kn fn Teheran
Газетная полоса c материалом о пресс-конференции в Министерстве иностранных дел 16 марта 1946 г. Министр Густав Расмуссен и директор МИДа Франц Васс рассказывают об обстоятельствах принятия решения относительно ухода русских с Борнхольма (Berlingske Tidende. 17.3.1946)


10. Активизация и спад
305
своих хороших отношений с советским комендантом. Вообще же сообщение военного коменданта гу- бурнатору — а не правительству — соответствовало той практике, которой пользовалась Москва с самого начала оккупации. Оккупационные войска никогда не входили в прямые отношения с датским правительством. После нажима со стороны фон Стеманна Министерство иностранных дел, ближе к вечеру 16 марта, послало сообщение губернатора в телеграфное агентство “Ритцау”, а на радио после полудня прозвучал экстренный выпуск новостей. В тот же день об этом событии были проинформированы и датские дипломатические миссии за границей. Не позднее 19 марта Г. Расмуссен сообщил ряду иностранных посланников в Дании, что при обещании уйти с острова не выдвигалось каких-либо требований, кроме тех, что были названы в советской ноте61.
Реакция как датской, так и международной общественности на начало эвакуации советских войск показывает, насколько большой проблемой для Дании было их пребывание на острове и насколько внимательно следила международная пресса за Борнхольмом. “Самое большое национальное событие со времени окончания войны”, писала датская газета “Берлингске Тиден- де” 17 марта, безусловно, выражая мнение подавляющего большинства общественности. Вновь повторялся миф об “отчаянном поведении” немецкого коменданта острова фон Камптца, “этом последнем проявлении немецкого безумия”.
Эвакуация с Борнхольма вызвала, согласно одной норвежской газете, “радость во всей Скандинавии”62. Газета “Нью-Йорк Геральд Трибь- юн” поместила 23 марта довольно большой “лубочный” репортаж Иды Бахманн, полный превратных утверждений63.
Лавирующее поведение датского МИДа должно было создать ореол победителей министру и министерству путем сокрытия легкого и беспрепятственного достижения соглашения о выводе советских войск. Если бы министерство сразу же сообщило о фактическом ходе дела, мог возникнуть резонный вопрос: почему правительство ранее не обратилось к Москве, которая, оказывается, была не против эвакуации. Чтобы подобный неприятный вопрос не был задан, необходимо было разыгрывать спектакль, будто между Москвой и Копенгагеном идут длительные и трудные переговоры. Именно поэтому Васс надменно отклонял естественные запросы губернатора: ведь был риск, что фон Стеманн откажется играть в этом спектакле. И именно поэтому министр иностранных дел и его подчиненные были так раздражены и злы, даже попытались устроить обструкцию губернатору, когда тот сообщил радостную новость о начале вывода войск.
В публичных высказываниях фон Стеманна чувствуется облегчение от того, что все скоро закончится. Но как лояльный чиновник, внешне он делал вид, что 11-месячная оккупация и неопределенность не были проблемой и что все произошло так, как и ожидалось. Он хотел
61 UM 105 Dan 5 (записка Расмуссена от 19.03.1946 г.).
62 Aftenposten. 19.03.1946. Норвежская газета “Verdens Gang” назвала 18.03.1946 г. новость “очень радостным фактом”. См. также шведскую газету “Moigontidningen” за 18.03.1946.
63 И. Бахманн, датчанка, библиотекарь по профессии, была страстной поклонницей Сталина. См. Jensen В. Stalinismens fascination og danske venstreintellectuelle. København, 1984. S. 46, 49, 136.
11 — 1319


306
Бент Енсен
Dagens
Ærbødigst
Den danske Gesandt i Moskva meddelte i Gaar Udenrigsministeriet, at Russerne vil rømme Bornholm.
I Ministeriet en Da’ man blev lidt underlig til Mode, da fra Hr. Døssing 1 Moskva der kom et Telegram — 1 Kode.
Et Telegram derovre fra er noget nyt, 1 hvert Tilfælde. Gesandten ovre i Moskva har sjældent noget at fortælle.
S aa fik man Kodenøglen fat og gennem Telegrammet staved.
Det tog omtrent den halve Nat, for den Slags er kunstfærdigt lavet
Men man fik altsaa klaret hen paa Morgenstunden Bulletin’en.
Man vækked Gustav Rasmussen og bragte ham den Ind paa Sengen.
Ministeren stod skyndsomst op, mene Hjertet bankede uroligt Der stod: Bornholm skal rømmes.Stop. Ærbødigst Døssing. Strengt fortroligt
For første Gang en Nybed st&ar 1 en af Døssings Bulletln’er.
Men ak, near den til Danmark nur, saa er den ingen Nyhed længer.
Сатирические стихи, опубликованные газетой “Берлингске Тиденде” 20 мартя 1946 г. На рисунке — Дёссинг, якобы бегущий по Москве с телеграммой в руке. Стихи навлекли на газету гнев МИДа Дании
бы думать, заявил он прессе, что борнхольмское население отнесется с признательностью к русским войскам за то, что они проявляли дисциплину, достойную восхищения. “В остальном же борнхольмцы не поступят недолжным образом, да и никакого повода к этому нет. Ведь пребывание на острове русских военных сил все время характеризовалось как временное”64. В последнем губернатор был прав, но сам-то он сильно сомневался в том, насколько можно было верить этим утверждениям.
Г. Расмуссен организовал в МИДе пресс-конференцию. Вместе с Ф. Вассом он старался скрыть исключительную пассивность дипло¬
матической службы, используя бессодержательные и туманные выражения типа: “Тем временем развитие вело к тому, что мы отдалялись от военных событий...”. Он рассказал собравшимся журналистам, что датский посланник в Москве “конечно же, очень давно” был проинструктирован следить за развитием ситуации и что переговоры с советским правительством все время протекали достаточно хорошо. Когда же его прямо спросили, направлялись ли запросы в Москву о Борнхольме до марта 1946 г., Расмуссен вынужден был признаться, что не направлялись, но в министерстве пристально следили за этим вопросом. “Для специального за¬
64 	Berlingske Tidende. 17.03.1946.


10. Активизация и спад
307
проса не было настоящих оснований”: ведь русские заявляли, что заняли остров временно. Министр считал, что было бы “странно сразу встретить их вопросом о том, когда они уйдут”. “Настоящее основание” появилось только тогда, когда Г. Расмуссен получил возможность обсудить этот вопрос с Вышинским в Лондоне65. “Сразу”, таким образом, растянулось на девять месяцев.
Как говорилось ранее, с Москвой никаких переговоров ни на каком этапе не велось. О различных инициативах Кристмаса Мёллера на пресс-конференции не упоминалось, как, естественно, и о том факте, что Г. Расмуссена англичане, можно сказать, заставили обратиться к Вышинскому. Почему датское правительство на настаивало, как норвежское, на гораздо более раннем этапе, чтобы советские войска ушли после выполнения своих задач, этого вопроса Г. Расмуссен также не коснулся. Журналисты же были слишком вежливы или несведущи. Наоборот, они совершенно некритически представляли Г. Расмуссена активным и бесстрашным спасителем Борнхольма.
Правда, в газете “Берлингске Ти- денде” за подписью “Почтительнейший” была опубликована язвительная сатира о том, что посланник Дёссинг слишком поздно сообщил Министерству иностранных дел о начавшемся уходе советских войск. Это вызвало раздражение в министерстве, но так как по сути он верным, то и отреагировать официально было невозможно. Тогда директор министерства попросил одного из молодых служащих побеседовать с главным редактором газеты, чтобы «“Берлингске
Тиденде” была правильно информирована». Главному редактору во время беседы сообщили, что первое сообщение об уходе с Борнхольма министерство получило из миссии в Москве, что противоречило истине. Нужно было поддерживать представление о собственной непогрешимости. Однако Комиссии по иностранным делам Г. Расмуссен представил секретное сообщение о том, что известие об уходе советских войск пришло от борнхольмского губернатора 16 марта, и только несколько дней спустя пришло подтверждение из Москвы66.
Дискуссии о нотах
В последующие годы часто возникали дискуссии о том, какие условия на самом деле выдвигало советское правительство и какие обещания давало датское правительство, чтобы вернуть себе право военного контроля над Борнхольмом. Дискуссии велись и в датском МИДе, и среди общественности. Многие чиновники дипломатической службы не знали содержания нот, и когда, например, иностранные газеты ставили вопросы по этому поводу датским посольствам, чувствовали себя неуверенно. В 1952 г. датское посольство в Лондоне получило запрос одной коммунистической газеты в связи с маневрами НАТО “Main Brace”, которые вызвали резкую критику Дании со стороны СССР. Пресс-атташе посольства Э. Мунк не смог сразу ответить газете, о чем идет речь в “датско-русском договоре” об уходе русских с Борнхольма, и послал запрос в Копенгаген. Год спустя датский посланник в Москве просил, чтобы
65 	Berlingske Tidende. 17.03.1946.
6« UM GSK-Moskva 87 F 1 (Буре - Дёссингу 22.03.1946 г.); Berlingske Tidende. 20.03.1946; UM 3 Е 92 (запись совещания Комиссии по иностранным делам 23.03.1946 г.).
И*


308
Бент Енсен
сотрудники датского МИДа, знающие русский язык, объяснили смысл нот 1946 г.67 Эта неуверенность в таком важном обстоятельстве объясняется тем, что МИД с самого начала скрывал, насколько просто все обстояло в действительности. Между тем в этом деле нет никаких тайн, и не может быть никаких сомнений ни относительно советских требований, ни относительно датских обещаний. Еще в марте 1946 г., после того как Комиссия по иностранным делам была конфиденциально осведомлена о содержании нот Г. Расмуссеном, Кристмас Мёллер выразил облегчение от того, что других условий, кроме тех, что были названы в официальном сообщении правительства по этому вопросу, выставлено не было68.
Датское обязательство состояло всего лишь в том, чтобы полностью был восстановлен суверенитет острова — без иностранной помощи. Это произошло в марте—апреле 1946 г. Таким образом обязательство было выполнено, и дело окончено. Однако сменявшиеся датские правительства сами помогали мутить воду, ведя себя так, как если бы было некое постоянное обяза¬
тельство не разрешать иностранным военно-морским флотам наносить визиты или — когда это стало актуальным - не разрешать войскам союзников участвовать в маневрах на Борнхольме. Налицо интересный психологический феномен. Ведь Дания ничего не должна была Кремлю за то, что советские самолеты разрушили значительную часть городов Рённе и Нексё, за то, что датское государство почти год оплачивало содержание многих тысяч ненужных ему солдат или за то, что советские войска в конце концов были выведены. Согласно общепринятым меркам все было наоборот.
После датско-советского обмена нотами в марте 1946 г. и вплоть до наших дней время от времени возникали и возникают политические дискуссии о характере и объеме советских требований и датских обещаний. В заключительной главе мы рассмотрим эту тему, а сейчас лишь упомянем, что датское правительство в 1953 г. в лице министра иностранных дел О.Б. Крафта де-факто приняло неумное решение о том, что войска западных союзников никогда не ступят на землю Борнхольма.
67 UM GSK-London 5 F 20 (Э. Шрамм-Нельсен — Э. Мунку 17.09.1952 г.); UM GSK-Moskva 87 F 1 (МИД Дании - посольству в Москве 5.03.1953 г. и Брун - Хергелю 25.03.1953 г.); норвежский МИД был лучше информирован, и ему не было известно о каком-либо датско-советском соглашении о Борнхольме (см.: NUD 27 7 20: МИД Норвегии — посольству в Дании 12.09.1952 г.); о советской кампании против Дании в 1952 г. см.: Jensen В. Tryk og tilpasning. S. 72—77.
68 UM 3 E 92 (стенограмма заседания парламентской Комиссии по иностранным делам).


11. 	Эвакуация
Никакого иностранного вмешательства
Датское правительство вело себя крайне осторожно, выполняя советское требование о том, чтобы не было никаких иностранных военных на Борнхольме в связи с возвращением острова Дании. На совещании с датскими военными руководителями 8 марта Г. Расмуссен внушал им советскую точку зрения: не должно быть иностранного вмешательства в дела борнхольмской администрации. Чрезвычайно важно, подчеркивал министр, не дать русским никакого основания для подозрений. Поэтому нужно предпринять меры, препятствующие английским и американским офицерам “под каким-либо видом или по каким-либо делам” бывать на Борнхольме. Г. Расмуссен считал
...радуюсь, что Борнхольм снова свободен.
Король Кристиан X — губернатору Борнхольма фон Стеманну 5.04.1946 г.
даже, что нужно подумать, не стоит ли временно не пускать на остров без специального разрешения также и штатских иностранцев. В выступлении в Комиссии по иностранным делам Г. Расмуссен также сильно подчеркивал советское требование о том, что передача Борнхольма должна происходить как чисто датское дело, без какого-либо иностранного вмешательства1.
Во время беседы с английским послом 11 марта 1946 г. Г. Расмуссен дал понять Ренделлу, что Дания придает большое значение тому, чтобы в ближайшем будущем на Борнхольме не было английских офицеров или иностранцев вообще. Москва очень подозрительна и опасается британского участия в обороне Борнхольма, сказал министр, и не надо давать никакого повода для подозрений. Расмуссен не стал
1 	UM 105 Dan 5 (запись совещания от 8.03.1946 г.); 3 Е 92 (запись совещания Комиссии по иностранным делам от 23.03.1946 г.).


310
Бент Енсен
информировать Ренделла о том, что Москва к тому моменту уже дала обещание покинуть Борнхольм. Он только сказал, — не входя в подробности, — что получил “благоприятное известие” из Москвы. Как видим, и здесь Г. Расмуссен пытался показать, будто происходили — и все еще происходят — трудные переговоры с Кремлем. В Москве советник датского посольства Могенс Мелькиор между тем проговорился английскому послу, что дело в принципе решено2.
Реакция Великобритании на уход советских войск с Борнхольма была кислой. Т. Бармен, бывший первый секретарь британского посольства в Москве, а затем дипломатический советник и сотрудник радиостанции Би-Би-Си в Лондоне, писал Ревентлову о своей радости по поводу удачного окончания борнхольмской аферы. Но он был явно раздражен тем, что Москва требованием о неучастии иностранных войск в восстановлении полного датского контроля над островом выразила свое подозрение в том, что Великобритания помышляла закрепиться на Борнхольме. Бармен был уверен, что советское заявление вызвало бы критические комментарии в британской и американской прессе, если бы не множество других международных вопросов, привлекавших в то время внимание прессы3.
Заведующий скандинавским отделом Форин офиса Уорнер тоже выразил недовольство Британии тем, что датское правительство
приравнивало пребывание советских войск в Дании после ее освобождения к пребыванию британских войск. Это бьшо обычной претензией Британии, критиковавшей Данию за нейтралитет. Ревентлов объяснял Г. Расмуссену отрицательную реакцию Англии тем, что Москва проводила повсюду сильную антибританскую пропаганду4. Форин офис хотел, по инициативе министра Бевина, чтобы в палате общин был поставлен вопрос об этом, и тогда правительство получило бы возможность официально объяснить разницу между задачами британских и советских войск в послевоенной Дании. Бевин полагал также, что в датской и в шведской прессе необходимо инспирировать статьи на эту тему5.
Г. Расмуссен постоянно следил за отзывами в датской прессе, которые могли быть неприятны Москве или Дании. Например, в отношении того, что Советский Союз потребует связать свой уход с Борнхольма с проходом в проливах. Статью одного американского журналиста, которую намеревалась опубликовать “Берлингске Тиден- де”, пришлось отложить из-за того, что Расмуссен нашел “нецелесообразным” публиковать ее6. Официально датское правительство стояло на той точке зрения, что между уходом советских войск и нахождением британских войск в других частях Дании нет абсолютно никакой связи. Например, министр обороны X. Петерсен отрицал в шведской газете “Стокхольмс-Тиднинген” за
2 Ibid, (запись Г. Расмуссена от 12.03.1946 г.); FO 371 56107 130504 (Робертс — в Форин офис 11.03.1946 г.); записка Уорнера от 11.03.1946 г.); Ренделл — в Форин офис 11.03.1946 г. и Ренделл — Уорнеру 12.03.1946 г.).
3 Ibid. (Бармен — Ревентлову 22.03.1946 г.).
4 Ibid. (Ревентлов — Расмуссену 23.03.1946 г.).
5 FO 371 56107 130504 (ответ Бевина на телеграмму из Стокгольма в Форин офис 26.02.1946 г., без даты; записка Уорнера от 7.03.1946 г.).
6 UM 87 F 3/5 (Г. Расмуссен — редактору С. Карстенсену); Berlingske Tidende. 20.03.1946.


11. Эвакуация
311
17 марта 1946 г., что такая связь существует. Но это было только, так сказать, для внешней политики. Г. Расмуссен, делая конфиденциальное сообщение в Комиссии по иностранным делам, сказал обратное и добавил, что Вашингтон был также уверен в существовании такой связи7.
Вопрос о численности датских войск
Из бесед с представителями советской власти относительно ухода советских войск с Борнхольма у Дёссинга сложилось впечатление, будто советское правительство ожидало, что на смену советским военным силам на Борнхольм придут “относительно многочисленные датские войска, в том числе и военно-морские силы”. Он считал, что мотивировку этой советской точки зрения надо искать в стратегическом значении Борнхольма8. Однако ни в его собственных, ни в советских отчетах о беседах ничего не говорится о каких бы то ни было ожиданиях советского правительства, не говоря уже о требованиях пребывания определенного количества датских вооруженных сил на Борнхольме. Все указывает на то, что речь опять идет о собственном домысле Дёссинга. На самом же деле советский посол в Дании выражал удивление по поводу того, что на Борнхольме размещен “такой большой датский гарнизон, которого борнхольмцы никогда раньше не видели”. А.И. Плахин считал, что это свидетельствовало о
“боязни датских правительственных кругов за судьбу острова”9. В определенном смысле это так и было, но опасались Советского Союза из-за ложного представления о советских требованиях. Губернатора фон Стеманна тоже занимал вопрос о численности датского гарнизона. Он тревожился, не вздумает ли Москва найти повод, чтобы не уйти с его острова или вернуться, если на Борнхольм прибудет слишком мало датских вооруженных сил. Этот страх внушили ему частные высказывания генерала Якушева. Но говорить об определенных “условиях” нет никаких оснований10.
Дёссинг позднее вернулся к этому вопросу, преувеличив — от себя — эти никогда не выдвигавшиеся советские требования. Так, в конце апреля он поручил военно-морскому атташе миссии обратить внимание датского МИДа на то, что, по его, Дёссинга, мнению, Молотов придает обороне Борнхольма огромное значение и что Советский Союз считает, что на Борнхольм должны быть направлены многочисленные датские военные силы всех трех родов войск, т. е. включая военно-воздушные силы. Он не уточнял, что значит “многочисленные”, но писал, что численность датских военных сил должна соответствовать численности советских, находившихся на острове11. Г. Расмуссен, который верил, что посланник в Москве знает, о чем говорит, считал, что на Борнхольм надо послать около 2 тыс. солдат и соответствующее количество военных ко-
7 UM 3 Е 92 (запись совещания Комиссии по иностранным делам от 23.03.1946 г.).
8 UM 105 Dan 5 (Дёссинг — Расмуссену 9.03.1946 г.).
» АВП РФ. Ф. 085. Оп. 31. П. 125. Д. 8. Л. 57 (отчет за 1946 г.).
10 Stemarm P.Chr. Utrykte erindringer... S. 263, 280 f (Якушев ссылался на губернатора в связи с опасностью, что Германия якобы снова может захватить Борнхольм. И, напротив, он никогда не упоминал в этой связи Англию или США).
11 UM 105 Dan 5 (военно-морской атташе X. Мадсен — в МИД 24.04.1946 г.).


312
Бент Енсен
Датский гарнизон прибывает 24 марта 1946 г. на Борнхольм на пароме “Принц Кристиан ”. Атмосфера была праздничной и торжественной, когда, наконец, датские “енсы” (одетые, кстати, в британскую форму) получили разрешение прибыть на Борнхольм (Bornholm besat, bombet, befriet)
раблей. По датским масштабам, эта цифра была чудовищно большой. Но даже член партии радикалов Й. Йоргенсен не стал возражать, когда министр иностранных дел внушал членам Комиссии по иностранным делам, что численность датских военных сил исходит из якобы имевших место переговоров, что это советское требование естественно и что правительство пойдет на это12.
Разместить на острове большой гарнизон, да еще с военными кораблями, конечно, было нереально. 8 марта министр иностранных дел обсуждал новую ситуацию относи¬
тельно Борнхольма с министром обороны и с высокопоставленными военными. Темой обсуждения были практические вопросы, связанные с заменой советских войск датскими. Генерал Гёртц сообщил, что датский отряд численностью 400—500 человек может быть отправлен на остров через 48 часов после команды выступать, если военно-морской флот сможет выделить транспорт. Последняя фраза снова подчеркивает, насколько малыми военными возможностями располагала Дания, хотя и заверяла Москву в обратном13. За день до ухода с
12 UM 3 Е 92 (запись совещания Комиссии по иностранным делам 23.03.1994 г.).
13 UM 105 Dan 5 (запись совещания от 8.03.1946 г.).


11. Эвакуация
313
Борнхольма последнего советского солдата Г. Расмуссен снова обсуждал с генералом Гёртцем и вице-адмиралом Веделем ситуацию с войсками на Борнхольме. Гёртц сообщил, что в настоящий момент на Борнхольме размещен батальон из 800 человек и артиллерийская часть из 300 человек. Но поскольку советские войска, уходя, ограбили бараки (вплоть до дверных ручек), было трудно найти место для большего числа войск. Ведель доложил, что два датских судна, ранее тралившие мины у Борнхольма, теперь постоянно размещаются на острове, как и два старых учебных корабля. Помимо этого, был почти на ходу один старый торпедный катер. Всего, таким образом, насчитывалось пять военных кораблей.
Согласно инструкции, датские войска на Борнхольме не имели каких-либо особых задач, но они должны были находиться здесь “на крайний случай”, как выразился Гёртц. Если бы сюда, скажем, нелегально прибыло судно из Германии, то с датской стороны были бы приняты соответствующие меры, чтобы быстро выпроводить немцев. Удивительно многочисленный военный аппарат для поимки возможных немецких беженцев!14 Г. Расмуссен позднее беседовал с министром финансов о потребностях значительных вооруженных сил на Борнхольме и о расходах в связи с этим. Он отправил копию письма датского военного-морского атташе в Москве председателю парламентской финансовой комиссии15.
Как уже говорилось, советская сторона никогда не указывала, какой должна быть численность дат¬
ских солдат на Борнхольме. Генерал Якушов на встрече с новым датским комендантом и начальником Борнхольмского гарнизона Х.Е. Кристенсеном справлялся о датской артиллерии, но только потому, что он сам был артиллеристом. Видимо, это высказывание личного порядка вызвало отправку на остров датской артиллерии, что продемонстрировало нервное состояние датчан. Якушов позднее расспрашивал фон Стеманна о величине датского гарнизона и снова проявил интерес к артиллерии. Но поскольку генерал не хотел сообщать губернатору данные о количестве советских солдат, то и последний не дал ему никаких сведений16.
Прибытие датского гарнизона
16 марта в гавань в Рённе прибыли два советских транспортных корабля и советские солдаты; грузовики, пушки и другое снаряжение начали стягиваться со всего острова в Рённе17. Погрузка началась 17 марта. В связи с эвакуацией губернатор позволил себе заявить датскому правительству, что датские войска, которые теперь прибудут на остров, должны вести себя по меньшей мере так же хорошо, “как вела себя здесь Красная Армия”18.
24 марта главные силы датского гарнизона прибыли в. Рённе - на борту парома “Принц Кристиан”. Иначе говоря, военно-морские силы сами не располагали средствами для выполнения этой транспортной задачи. Впервые после 1912 г. датские войска прибыли из Дании на остров. Тысячи борнхольмцев отправились в гавань встречать дат¬
14 UM 105 Dan 5 (запись совещания от 4.04.1946 г.).
15 Ibid, (резолюция на письме X. Мадсена в МИД от 24.04.1946 г.),
'б UM 87 F 3/16 (Стеманн - в МВД 11.03 и 22.03.1946 г.).
17 Ibid. (Стеманн - в МВД 16.03.1946 г.).
•8 Ibid.


314
Бент Енсен
ских “енсов”, а на площади в Ренне был устроен парад с выступлениями нового коменданта и губернатора. Губернатор спросил генерала Якушова, не хочет ли он тоже присутствовать на параде и приветствовать датских солдат. Вопрос этот решался офицером из политотдела майором Ауслендером, который, как мы уже отмечали, снова прибыл на Борнхольм. Последнему эта идея не понравилась19. В Рённе прибывшие и уезжающие с любопытством разглядывали друг друга, не имея, однако, возможности установить даже минимальный контакт.
Лондон и гарнизон
Английское правительство не могло понять, почему на Борнхольме должно быть так много датских солдат. Интерес англичан и их непонимание перерастали в заметное раздражение. Это объяснялось тем, что датское правительство, используя завышенную потребность в солдатах на Борнхольме как аргумент, утверждало, что не может послать в Германию так много датских оккупационных войск, как хотелось бы Лондону. В августе 1946 г. Форин офис спросил Ревентлова, сколько все же датских войск должно быть размещено на Борнхольме и есть ли вообще причины держать там так много солдат. Датский посол сослался на якобы безусловное желание Москвы в данном вопросе. Кроме того, добавил он, выполнение Данией этого советского желания должно, собственно, рассматриваться как предпосылка вывода советских войск. Он выразил надежду, что Лондон проявит понимание такой необходимости — в
связи с ухудшением международного положения вообще и положения Дании в особенности20. Датский посол имел в виду, конечно, начало конфронтации Запад—Восток и то, что Дания, как маленькая страна, вынуждена была лавировать между складывавшимися блоками. В тот момент было не ясно, с кем она будет.
Неверно было утверждать, что Москва высказывала “безусловное желание” насчет большого количества датских войск на Борнхольме. Но ведь Ревентлов не мог знать этого. Все это основывалось на ощущениях Дёссинга от его бесед в НКИДе — ощущениях, которые могли быть верными или неверными, но которые, судя по всему, были все-таки неверными. И впоследствии Кремль никогда не высказывался о численности датского гарнизона. Единственное условие, которое ставила Москва в связи с передачей острова Дании, заключалось в том, что переход острова в датские руки должен был происходить без участия “иностранных войск и иностранных администраторов”.
Идеологическая обработка
Советская военная администрация проводила большую идеологическую обработку уезжавших солдат. Это видно, в частности, из одного отчета, который командующий 43-й армией, в которую входила дивизия на Борнхольме, направил в военный совет Северной группы войск (командующий К. К. Рокоссовский). Это был отчет о мерах, предпринятых в частях 18-й стрелковой дивизии 17 и 18 марта 1946 г. Большое значение придавалось по-
19 Ibid. (Стеманн — в МВД 23.03.1946 г.).
20 UM 105 Dan 5 (Ревентлов — Вассу 23.08.1946 г.).


11. Эвакуация
315
литической пропаганде и соблюдению дисциплины.
Из отчета видно, что военный совет армии направил особое распоряжение о соблюдении и повышении бдительности в войсках. Было проведено собрание военного и политического руководства борнхольмской дивизии, на котором были даны подробные инструкции в связи с предстоящей эвакуацией войск. В инструкциях говорилось, что надо: 1) “поддерживать честь и авторитет Красной Армии и нашего социалистического Отечества; обеспечивать высокую дисциплину, организацию и порядок среди солдат”; 2) не допускать грабежей, пьянства, скандалов и воровства; 3) не допускать измены (очевидно, дезертирства). Политотдел дивизии выработал особый план политработы в связи с эвакуацией с Борнхольма.
В отдельных полках были проведены партийные и комсомольские собрания, а также специальные собрания офицеров, на которых обсуждались вопросы дисциплины в связи с эвакуацией. С личным составом была проведена большая “массово-политическая” работа с целью обеспечить дисциплину. На специальном участке, отведенном для размещения личного состава и техники, где происходила подготовка к погрузке, был оборудован агитпункт, обеспеченный необходимой литературой и культурнопросветительскими средствами. Под руководством специальных офицеров действовали группы из лучших солдат и сержантов (членов партии и ВЛКСМ), на которые возлагалась ответственность за поддержание высокой дисциплины и должного порядка при отъезде.
Настроение среди солдат и офицеров на Борнхольме было охарактеризовано как “здоровое”, все покидали Данию “с радостью”. Среди
Щ'УГ
: “
Trmpz6J;J- bUfsrA,
teУжо ts ■ ^ /0$O -
-JxoVrS+r , X4. ; SOO (Sjtfj/c /М Br// _
JU///r(*nt/Mc CJu^ Sorou/jÅj &P/7_). -
frdk/fûrùétf Л/fs KÏRoJ
С&УоФо 6г - Esjfßr ЕС1 C'j/A fSm*i.
Ljrfl/oj IC fir А П~7о~ Л/г. -
li
jklkht/ jL-zp
C начала до конца датская военная разведка следила за советскими войсками на Борнхольме. В Рённской гавани находились наблюдатели, старательно подсчитывавшие численность солдат и количество материалов, а также транспортные и военные корабли, которые доставляли солдат и материалы из Рённе на материк. У наблюдателей были трудности с воспроизведением названия корабля “Куз- нецкстрой ” (Стокгольмский архив)
солдат можно было слышать разговоры типа “прощайте, бараки. Воевать кончили, теперь будем жить в настоящих домах” и “уехать с острова — все равно как вылезти из мешка, на материке будет больше места”. Несмотря на хорошее, согласно отчету, настроение, было все-таки признано необходимым проводить большую работу по учету личного состава. Все увольнительные были отменены.
Командир дивизии сообщал также, — не вдаваясь в объяснение причин, — что борнхольмцы восприняли сообщение о выводе советских войск с “большой радостью”. Согласно отчету, советских солдат


316
Бент Енсен
повсюду встречали с “приветливой
улыбкой”. Хотя 17 марта было вос¬
кресенье, борнхольмцы открыли
продуктовые магазины для продажи
продуктов солдатам в дорогу. Воен¬
ное руководство, однако, предпри¬
няло все меры к тому, чтобы поме¬
шать советским военнослужащим
побывать в этих магазинах21.
Организация отъезда
Организация отъезда вызвала ува¬
жение датских военных и граждан¬
ских властей. Отъездом умело и
расторопно распоряжался штаб под
руководством капитана 1-го ранга
Е.В. Гуськова, прибывшего из Сви-
немюнде на минном тральщике
“Владимир Полухин”, и полковни¬
ка П. Стребкова. На начало эвакуа¬
ции, согласно датским оценкам, на
острове находились около 5,5 тыс.
солдат, в действительности же поч¬
ти 7 тыс. В тот же день, когда был
отдан приказ об отправке, отбыли
первые войска из лагеря под Сноге-
беком. 18—19 марта войска из Рен¬
не и его пригородов вместе с наи¬
более современным снаряжением
были погружены на три грузовых
парохода. Как только один пароход
покидал гавань, приходил другой, и
отправка продолжалась. Самые
большие корабли шли к главной
базе Свинемюнде, другие же шли в
Кольберг. Уже 20 марта все остав¬
шиеся войска были собраны в трех
лагерях возле Рённе: Стампене,
Роббедале и Галлёккене. Все другие
лагеря на острове были полностью
оставлены. Всего лишь неделю спу¬
стя после начала эвакуации на ост¬
рове оставалось только 500 солдат.
На удобства для солдат внимание
не обращалось, думали лишь о луч¬
шем использовании транспортных
средств. В отчете датской разведки
Весна 1946 г., когда советские войска покидали Борнхольм, была холодной. Мерзнущие борн¬
хольмцы с любопытством смотрят на массу предметов, привезенных на поезде в реннскую гавань
для отправки водным транспортом. Как и при прибытии весной 1945 г., войска больше походят
21 АМО РФ. Ф. 398. Оп. 9324. Д. 204. Л. 336-338 (доклад от 19.03.1946 г.).

11. Эвакуация
317
тех дней сообщается с нескрываемым уважением, что “войска и оборудование быстрым и непрерывным потоком текут на корабли. Погрузка солдат идет только в темноте. Войска должны быть наготове. То, что им при этом приходится ночевать на голой земле, не имеет значения... Никаких лишних переходов туда и обратно”. Солдаты производят “отличное впечатление, дисциплинированные, опрятные, всегда с хорошо начищенным оружием... Солдаты рабски подчиняются своим командирам, господствует железная дисциплина. Строго соблюдается отдание чести”.
Это — совершенно иная картина, чем та, что описана в первых отчетах в мае 1945 г., когда говорилось о грязных и полудиких ордах.
В Реннской гавани солдаты лежали по ночам под открытым небом вокруг небольших костров. Ес¬
ли обычно в гавани был лишь один советский караульный пост, то при эвакуации их было расставлено от 50 до 100, было также множество наблюдателей в штатском. Участки гавани, где происходила погрузка, были перекрыты, и предпринимались меры, чтобы помешать всем подозрительным лицам, в особенности тем, кто хотели фотографировать солдат и погрузку. Военные секреты должны были сохраняться до последнего момента.
Впервые со времени высадки датчане смогли войти в оставленные русскими лагеря. Здесь можно было увидеть оборотную сторону медали, и этот вид был не из приятных. Все было взято с собой, оставались “лишь переполненные уборные”. Бараки не представляли никакой ценности и совсем не годились для размещения датских солдат. Особенно плохи были бараки, постро¬
ка странствующие возы с добром, чем на современную армию. Один борнхольмец вспоминает “странный багаж, всевозможную подержанную мебель и вещи, украденные ими в их походе по Германии”. Кстати, у вернувшихся домой солдат вся их движимость была отобрана, так что те, кто в свое время постарались променять их на горячительное, поступили умно (Polfoto)


318
Бент Енсен
енные советскими солдатами, — “протекающие, темные, сырые и полные крыс”. Фон Стеманн писал в своем отчете 10 апреля, что было подметено и убрано, но туалеты выглядели ужасно, и вокруг было полно отходов. Электрооборудование, кафельная плитка, раковины, кухонная посуда — все это исчезло. 38 бараков, за которые датское государство заплатило 300 тыс. крон, не годились для проживания. Необходимо было произвести эффективную борьбу с крысами и дезинфекцию. В реквизированных дачах в Стампене тоже не осталось никакого инвентаря. Даже в Доме престарелых, где размещался советский штаб, были выломаны дверные ручки. Фон Стеманн для описания всего этого использует такие выражения, как “опустошено” и “ужасный бардак и свинство”22.
29 марта эвакуация была почти завершена. Доклад датской военной разведки рисует такую картину: «Галлёккен: Лагерь пуст, остались только караульные.
Рённе: “Миссионс-Отель” освобожден 29 марта. Из других мест постоя в Рённе вывезены оборудование и инвентарь. Остались только караульные. Гавань: 28 марта прибыл тральщик (“Владимир Полухин”) водоизмещением 600—700 т, имеет предположительно 3 пушки калибра 7—9 см, 3 пушки калибра 40—55 мм, а также орудия меньшего калибра. Судно современное и в хорошем состоянии. Кроме него в гавани находится только буксир “Боре- ас”. В настоящее время нет никаких караульных. Ожидаются еще 1—2 транспортных судна, которые должны забрать последние войска и оборудование. Все телеги и грузовики, за отдельными исключениями, отправлены. Русские патрули и часовые на улицах упразднены».
Среди увозимого было большое количество сена и живых свиней.
Кроме того, русские заказали 20 т соленой сельди и 20 т капусты для питания в дороге23.
Прощальный визит генерала Якушева в Копенгаген
1 апреля генерал Якушов со своими ближайшими офицерами и под “неусыпным контролем” фон Сте- манна отправился в Копенгаген для прощания с датским правительством и получения ордена из рук короля. Генерал Коротков в свое время получил Большой Крест. Яку- шову же присвоили лишь звание кавалера ордена Даннеброга I степени, а полковнику Стребкову и командиру советского военно-морского округа в Свинемюнде капитану 1-го ранга Гуськову — кавалеров ордена II степени. Остальные стали рыцарями этого ордена. Так представители первого социалистического государства были возведены в соответствующие ранги феодальнокоролевской иерархической системы.
Программа первого дня охватывала, в частности, прибытие с военно-морским эскортом, размещение в отеле “Англетерр”, визиты министру иностранных дел, вице-адмиралу Веделю и генералу Гёртцу, завтрак в отеле “Беллевю”, посещение замка Фредериксборг с последующим чаем в ресторане Фреденсборга и ужин в Министерстве иностранных дел (во фраках или в военной форме). На следующий день был организован прием в ратуше в Копенгагене, банкет у короля, обед в “Англетерре” (снова во фраках или в военной форме), балет в Королевском театре и отъезд с военно-морским эскортом и ужин на борту судна. Премьер-министр
22 Stemann P.Chr. Utrykte erindringer... S. 840.
23 Stockholm-arkivet (различные доклады).


11. Эвакуация
319
Советские подводы при выезде из военного лагеря на Борнхольме. Лагеря были очень примитивны и, кстати, закрыты для борнхольмцев и для датских властей (Королевская библиотека в Копенгагене)
К. Кристенсен не был на ужине в МИДе и на всех приемах, что советской миссией было расценено как оскорбление24.
Во время поездки на север Зеландии губернатор одержал триумф, победив генерала и в кеглях, и в бильярде. На обеде в МИДе Г. Расмуссен блистал тем, что держал свою речь по-русски. Якушову на встрече с членами Совета свободы была вручена нарукавная повязка участника движения Сопротивления, он возложил венок у памятника в Рювангене. Во время банкета в королевском дворце Амалиенборг Якушову дали слово, и все советские офицеры слушали его стоя25.
Советский посланник был недоволен скромным освещением этого визита в датской прессе. При при¬
бытии в Копенгаген русских — кроме официальной делегации - встречала лишь небольшая группа случайных зрителей, сообщил посланник. При отъезде 2 апреля собралось около двухсот человек, размахивавших советским флагом и кричавших “Спасибо, товарищи!” и “Привет Сталину!”. Якушов, явно преувеличивая, утверждал в своем официальном отчете, что на набережной собралось около тысячи человек. А фон Стеманн, со своей стороны, почему-то считал, что генералу было неприятно слышать “эти выкрики коммунистов при отплытии из Копенгагена”. Вообще же губернатору казалось, что русские были восхищены поездкой в столицу. Во всяком случае, на обратном пути было весело, советские
24 UM Moskva-AMB 87 F 1 (программа визита 1—2 апреля 1946 г.); АВП РФ. Ф. 169. Оп. 10. П. 10. Д. 12 (запись о визите Якушова 1.04.1946 г.).
25 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 268—274 (к своей великой досаде губернатор не получил нарукавной повязки).


320
Бент Енсен
офицеры веселились, пели и плясали русские пляски. Во время этих развлечений в 2 ч 00 мин они направили морзянкой благодарственную телеграмму на сопровождающий их датский миноносец. Напитков у них было много, но когда наконец они разошлись спать, не осталось ни одной капли26.
Плата за оккупацию
После праздничных дней в Копенгагене предстоял ряд напряженных рабочих дней на Борнхольме, пока вывод войск не стал фактом и пока не был произведен расчет. 4 апреля, за день до того, как последние советские солдаты, согласно плану, должны были покинуть Борнхольм, проблема с оплатой за оккупацию (Дания должна была платить за нахождение советских войск на острове) и за оставленные военные бараки не была решена. Губернатор был в ярости из-за бюрократических мелких придирок Копенгагена и опасался, что все может сорваться из-за каких- то, как он считал, пустяков в сравнении с тем, что стояло на кону. Если вспомнить, как услужливо датское правительство исполняло важные советские требования, то это действительно кажется очень странным. После долгих переговоров датское правительство согласилось заплатить “политическую” плату в 300 тыс. крон за совершенно обобранные бараки. Кроме этого, советский комендант требовал также от Дании оплаты содержания советских войск за весь апрель — сумма, исчислявшаяся в 2 млн крон, хотя почти все солдаты были
эвакуированы уже в марте. Датское правительство уступило и в этом требовании, которое должно было бы казаться совершенно абсурдным. Наконец, генерал Якушов требовал подписать акт, в котором говорилось, что произведен полный расчет и поэтому Дания не имеет претензий в связи с пребыванием советских войск на острове.
Но это последнее условие датское правительство не хотело сразу принять. Был вызван посланник А.И. Плахин, но он не имел полномочий давать инструкции генералу Якушову. Поэтому губернатор получил телефонное распоряжение попытаться вставить в акт фразу о том, что не следует включать в окончательный расчет те суммы, которые датское правительство “предоставило в распоряжение” войскам Красной Армии на Борнхольме. Генерал Якушов согласился на это. Губернатор получал также несколько раз внушения из Копенгагена о том, что он не должен разглашать содержание этого акта27.
Формулировки акта являлись характерным выражением советской политики. Это в большей степени политическая декларация, чем экономический документ. Из Генштаба в Москве пришла детальная инструкция о тех пунктах, которые должны были присутствовать в акте28. Поэтому в нем говорилось не только о том, что пребывание частей Красной Армии и советского военно-морского флота на Борнхольме не было связано с каким- либо вмешательством во внутренние датские дела (пункт 1), но также и о том, что население
26 АВП РФ. Ф. 085. Оп. 31. П. 125. Д. 8. Л. 55 (отчет за 1946 г.); Stemann P.Chr. Utrykte erindringer... S. 832.
27 UM 105 Dan 5 (отчет Г. Расмуссена от 7.04.1946 г.).
28 АМО РФ. Ф. 398. Оп. 9324. Д. 195 (Антонов — командующему Северной группы войск, без даты).


11. Эвакуация
321
Борнхольма встретило советские войска “как своих освободителей от нацистских захватчиков” и в течение всего времени относилось к советским войскам дружелюбно. Все вопросы, касавшиеся частных интересов местного населения, решались “своевременно и положительно” (пункт 3). И наконец: “Население Борнхольма благодарит советские войска за освобождение острова от нацистских захватчиков, а также за хорошее и дружественное отношение советских войск к датскому народу (пункт 4)”29.
Кроме упомянутого дополнения об окончательном расчете, с датской стороны не было никаких других желаний вписать что-либо в акт, например, фразу о том, что СССР благодарит за хорошее и обильное снабжение продовольствием многих тысяч солдат во время их почти годового пребывания на острове после окончания войны.
В последний момент — буквально за несколько часов до отправления советского военного корабля с генералом Якушевым на борту — датский МИД предложил, чтобы этот акт подписали министерство и советский посланник в Дании, т. е. представители правительств двух стран, а не советский комендант и губернатор Борнхольма. Но Плахин отклонил это предложение. С первого до последнего дня в течение 11-месячной оккупации Москва хотела, чтобы борнхольмская проблема считалась локальной30.
Г. Расмуссен полагал, что заключил выгодную сделку. Правда, русские перед отъездом требовали выплаты наличными большой суммы
неиспользованных денег, всего почти 5 млн крон. Включая 2 млн за апрель и 300 тыс. за бараки, датское государство выплатило Советскому Союзу всего 19 млн 50 тыс. крон за пребывание советских войск на острове. Но, поскольку, они находились в Дании в течение почти 11 месяцев, они могли бы, как отметил министр иностранных дел, потребовать, “строго говоря, в общей сложности 22 млн”. Так что Дания заработала 3 млн крон согласно этому подсчету министра. Впрочем, возникло подозрение, что значительная сумма денег, выплаченных наличными, должна была идти на финансирование датской компартии, и слухи о том, что так и произошло в действительности, циркулировали среди общественности. Однако Г. Расмуссен уверял Комиссию по иностранным делам, что деньги были использованы на вполне законные цели. Это звучит правдоподобно: экономическая поддержка КПД со стороны Москвы шла по другим каналам. Министр сообщил также, что Москва предложила Дании искать возмещения нанесенного ей ущерба у Германии31.
Г. Расмуссен имел, наверное, в виду расплывчатую формулировку из советского меморандума от июля 1945 г. Позднее он робко пытался получить какую-то часть этой суммы обратно, но Москва решительно отклонила такие попытки. Это дело разбиралось на самом верху, оно попало к Вышинскому, Булганину и Молотову. На сей раз Вышинский уже не был столь доброжелателен к датскому министру иностранных
» АМО РФ. Ф. 398. Оп. 9324. Д. 204. Л. 468-469 (акт от 4.04.1946 г.).
30 АВП РФ. Ф. 085. Оп. 31. П. 125. Д. 8 (отчет советской миссии за 1945 г.).
31 UM 3 F 92 (запись совещания Комиссии по иностранным делам 23.03 и 12.04.1946 г.); АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 519 (запись приема А.Я. Вышинским Г. Расмуссена
4.06.1946 	г.). См. также: Д. 518 (Лозовский — Молотову, без даты, с резолюцией Молотова от 15.07.1946 г.).


322
Бент Енсен
дел32. Итогом стало то, что от оккупации Борнхольма СССР получил приличную сумму денег.
Прощание
В последнюю неделю перед отъездом один праздничный обед сменялся другим, и все время нужно было говорить на тему о том, какие замечательные русские и как благодарны им датчане, и провозглашать тосты за генералиссимуса Сталина33. 27 марта комендант борнхольмского гарнизона полковник Кристенсен как представитель военного министерства давал обед русским с участием датского военного оркестра. Согласно советскому отчету об этом, полковник сказал в своей речи, что всегда будет приводить Красную Армию как пример для своих войск, и сожалел, что должен расставаться с “освободителями и хорошими друзьями” острова. 28 марта губернский муниципалитет, все городские советы острова и Союз сельских общин пригласили советского генерала и его офицеров на обед. “Обед прошел так, что его можно считать совершенно исключительным в истории Борнхольма”, считал губернатор. Было шампанское и бесконечные речи, хотя борнхольмцы, по свидетельству фон Стеманна, вообще не очень любят их произносить. Полковник Стребков написал на листке с меню, принадлежащем Е. Хольму: “Приветствую Вас, великий партизан! Все мы благодарим Вас за Ваше руководство в борьбе с побежденным врагом”34. Якушов в последний раз рассказал миф о том, как
Красная Армия в мае 1945 г. заставила 15 тыс. хорошо вооруженных немецких солдат сложить оружие. 30 марта губернатор официально пригласил генерала, полковника Стреб- кова с женами, капитана 1-го ранга Гуськова из Свинемюнде, полковника Кристенсена с женой и капитана Вайльбаха на прощальный обед. Все советские офицеры получили в подарок от муниципалитета изделия фабрики “Королевский фарфор” с изображением борнхольмского герба. И наконец, генерал Якушов дал в отеле “Хеллигдоммен” роскошный прием для всех бургомистров, руководящих офицеров датского гарнизона, ведущих членов муниципалитета и т. д. Должно быть, у многих в те дни на Борнхольме болели головы.
Якушов предложил, чтобы он сам и фон Стеманн в открытом экипаже проехали к гавани, так чтобы народ смог приветствовать генерала и губернатора. Это, однако, не было осуществлено. Зато датский флот прислал, по просьбе фон Стеманна, в Рённе корабль, на мостике которого комендант Борнхольма, губернатор и командующий военно-морским округом стояли во время прощального салюта. Правда, отплытие последнего советского корабля и салют прошли не так, как планировал губернатор.
При прощании на причале в Рённе 5 апреля фон Стеманн сказал, что пребывание советских войск на острове будет вписано золотыми буквами в историю Борнхольма35 — может быть, небольшое преувеличение, во всяком случае, если смотреть на бук-
32 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 519 (запись приема А.Я. Вышинским Г. Расмуссена
4.06.1946 	г.). См. также: Д. 518 (Лозовский — Молотову, без даты, с резолюцией Молотова от 15.07.1946 г.).
33 Stemann P.Chr. Odyssé.... Bd. 2. S. 263—264.
34 Jens Holms privatarkiv (меню с надписями. Согласно меню, шампанского не пили, зато пили пиво, датскую водку “Aalborg akvavit”, рислинг, испанскую риоху, шерри амонтильядо, коньяк и ликеры).
35 АМО РФ. Ф. 1085. Оп. 1. Д. 25. Л. 29—33 (доклад начальнику штаба 43-й армии 11.04.1946 г.).


11. Эвакуация
323
День расставания 5 апреля 1946 г. Корреспондент Гуннар Хансен держит микрофон перед генералом Якушовым, чтобы его прощальные слова можно было донести до населения. Губернатор, кажется, погружен в свои мысли, но новый датский комендант полковник Х.Е. Кристенсен и дочь губернатора фрекен Регитце внимательно слушают, как переводчик Эгон Люре преобразует непривычно звучащие слова (Bornholm besat, bombet, befriet)
вы написанных исторических иссле- дований. Перед этим советский оркестр исполнил датский национальный гимн, а датский оркестр — советский государственный гимн. Якушов был глубоко растроган при прощании и пригласил представителей высшего общества на борт военного корабля “Владимир Полухин”, который увозил генерала с его штабом, а также последних солдат. Стребков был так взволнован, что слезы катились по его щекам. Для губернатора было “странно, что надо расставаться с теми, с кем пришлось иметь так много дел”. Ровно в 14 ч 00 мин, советский военный корабль вышел из реннской гавани. Салютовали 21 выстрелом как с советского корабля — который стрелял
с такой силой, что в Рённе звенели стекла, заплакали дети, а некоторые подумали, что Рённе снова бомбят, — так и с сопровождавшего датского военного корабля “Линдор- мен”, который эскортировал “Владимира Полухина” в международные воды и чья единственная пушка не могла справиться с отдачей салюта. Согласно советскому отчету того времени, для прощания с советскими гостями в гавани собралось около 5 тыс. борнхольмцев, и в городе были подняты флаги. На следующий день король прислал губернатору телеграмму, в которой выражал свою сердечную благодарность и радость в связи с тем, что Борнхольм снова был свободен36. От правительства не пришло ничего.
36 	Stemann P.Chr. Utrykte erindringer... S. 841.


324
Бент Енсен
Рыдающий губернатор прощается с веселым Иваном (рисунок Келя Нильсена). Политрук майор Ауслендер был недоволен рисунком, потому что эта сцена не отражала той торжественности, которой советская сторона официально придавала такое большое значение. Согласно фон Стеманну, весь остров встал с ног на голову: “Люди возбужденно носились взад-вперед и кричали и визжали от радости...” (Bornholms Social-Demokrat. 18.3.1946 г.)
“Вот все и кончено” — так закончил губернатор свои воспоминания о прощании. Долгое освобождение, разработанное на “чертежной доске” еще летом 1944 г. и начавшееся бомбардировками 7 мая 1945 г., — наконец, закончилось. “Не осталось ни одного военнослужащего советских войск”, говорилось в последнем предложении донесения, подписанного Якушевым и Стреб- ковым37. По-видимому, одного солдата все же потеряли на пути с Борнхольма. Или, может, он пытал¬
ся доплыть до берега, чтобы остаться в Дании? Во всяком случае, несколько дней спустя тело одного советского солдата прибило к берегу возле рённской гавани. Советская сторона его не разыскивала, но советской миссии в Дании была вручена нота об обнаружении тела утонувшего солдата морской пехоты, с приложением полицейского протокола, протокола вскрытия и сообщения о его захоронении 27 апреля на кладбище в Аллинге38. От советских офицеров или солдат на Борнхольм больше никаких вестей не доходило, хотя губернатор и другие писали им.
Советское пребывание на Борнхольме, по мнению официальных советских властей, никогда не было ни проблемой, ни оккупацией. И тем не менее в комментарии НКИДа к годовому отчету советской миссии в Дании за 1946 г. говорилось, что с эвакуацией “борнхольмский вопрос был решен”39.
Советское освещение эвакуации
Конечно, в СССР Якушов и Стреб- ков составили подробный отчет об отношениях с датскими властями и датским населением при эвакуации 18-й пехотной дивизии с Борнхольма. В этом отчете тоже часто подчеркивается датская благодарность и восхищение дисциплиной советских солдат, корректным и деловым поведением офицеров. Упоминается, однако, что борнхольмцы были недовольны теми компенсациями, которые они получили за причиненный ущерб объектам, использовавшимся советскими войсками. Но “провокационных инцидентов” со
37 АМО РФ. Ф. 398. Оп. 9324. Д. 195. Л. 275.
38 АВП РФ. Ф. 169. Оп. 10. П. 10. Д. 12 (вербальная нота МИДа от 8.05.1946 г.).
39 Там же. Ф. 085. Оп. 31. П. 125. Д. 4 (в аннотации Каталева от 20.06.1947 г. на отчет советской миссии за 1946 г.).


11. Эвакуация
325
Russians are leaving Bornholm
Evening Standard Reporter
COPENHAGEN, Saturday.—The Russian commander on Bornholm informed the Danish governor to-day that Moscow had instructed him to evacuate all Russian troops from the island, beginning within three days.
The last Itussians will be out jearly in April. About 5000 troops I are involved.
Red Army troops have been on Bornholm since the German collapse last spring.
i Negotiations for their with- ; drawal have been going on for some weeks.
Rumours have been current that the Russians were fortifying the island and building airfields in order to dominate the entrances to the Baltic.
‘ They mean to make it the Malta of the Baltic,” I was told.
I arrived in Bornholm this morning to find that most of the rumours were completely untrue. '
The Russians had built one airstrip on which two last-war observation airplanes were parked.
Советская оккупация Борнхольма часто освещалась и комментировалась в западной прессе, тогда как советские газеты поместили только пару коротеньких заметок в начале и конце оккупации
стороны датчан не наблюдалось. 6 апреля начальник генштаба маршал А.М. Василевский рапортовал В.М. Молотову о том, что все советские войска выведены с Борнхольма, акт подписан и что Дания не имеет никаких претензий к СССР. 11 апреля Василевский переслал в НКИД “акты о передаче острова Борнхольм и строений представителям датских властей”40, т. е. акт от 4 апреля.
“Правда” опубликовала 6 апреля телеграмму ТАСС из Копенгагена — всего в 8 коротких строк — об отплытии “Владимира Полухина”.
Молотов попросил своих чиновников взвесить: не стоит ли использовать эвакуацию как повод для пропаганды в прессе советской внешней политики41. Видимо, статьи, появившиеся впоследствии, и были плодами этой просьбы. Дёссинг прислал в Данию переводы трех пространных статей о выводе войск с Борнхольма, в частности статью из “Красной звезды” от 21 апреля. Датский посланник полагал, что целью этих публикаций было, во-первых, атаковать английскую прессу, сеявшую недоверие к СССР, во-
40 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 518. Л. 20, 28 (А.М. Василевский - В.М. Молотову 6.04 и
11.04.1946 г.).
41 Там же. Л. 28 (резолюция В.М. Молотова от 15.04.1945 г. на записке А.М. Василевского от
11.04.1946 г.).


326
Бент Енсен
вторых, доказать, что между СССР и Данией существуют хорошие отношения. Дёссинг саркастически добавлял, что, видимо, представители советских информационных агентств в Дании не читают журнал “Индре Миссионс Тиденде”, или, по крайней мере, не считают его достаточно хорошим источником сведений о мнении датской общественности относительно СССР42. Тон Дёссинга был вызван тем, что председатель религиозной организации “Индре Миссион” пастор К. Бартольди в одной из проповедей нарисовал вопиющую картину положения на Борнхольме во время советской оккупации43.
Дёссинг составил для своего шведского коллеги в Москве записку о выводе советских войск44. Это была неудачно предпринятая попытка защиты политики как датского, так и советского правительств. О планах и проектах Москвы до и во время оккупации посланник ничего не знал, но и о ситуации в Копенгагене он тоже был плохо информирован. Дёссинг повторял утверждение Расмуссена о том, что датское правительство не считало “естественным” обращаться к Москве относительно вывода войск после советских заявлений летом 1945 г. о том, что оккупация острова — временная. Как уже подчеркивалось, Кристмас Мёллер, напротив, полагал “естественным” обратиться к Москве по поводу вывода войск, но только он, как известно, не мог добиться разрешения прибыть по этому вопросу в Москву.
Почему?
Основополагающим элементом официальной датской политики по отношению к Борнхольму было то, что к советским освободителям нужно относиться так же, как в остальной Дании относятся к западносоюзническим освободителям. Во внешней политике правительство В. Буля и сменившее его правительство К. Кристенсена тоже были очень осторожны. Кредо Дании того времени состояло в том, что Организация Объединенных Наций, эта новая мировая организация, должна стать для Дании в будущем внешнеполитическим пристанищем. Датское правительство в тот период постоянно — принципиально и не раздумывая — отказывалось от вхождения в региональные оборонительные группировки. В торговой политике тоже стремились всем угодить — правительство даже хотело закупить советское оружие для датских вооруженных сил, которые нужно было восстанавливать.
Но какой бы доброй ни была официальная воля, Дания все же не могла вести политику, одинаковую по отношению к Востоку и Западу. Хотя существовало множество иллюзий о Советском Союзе как о демократическом государстве45, все политики, за исключением, может быть, коммунистов, понимали, что Дания — западная страна. Понимала это и Москва. Вместе с тем она, естественно, по возможности, стре¬
42 UM 105 Dan 5 (Дёссинг — Расмуссену 29.04.1946. № XIII). Газета “Труд” поместила довольно критическую статью о событиях в Дании после войны. Здесь были нападки на социал- демократов и на буржуазные партии, особенно на “кулацкую” партию Венстре, за их измену движению Сопротивления.
43 АВП РФ. Ф. 086. Оп. 29. П. 121. Д. 4 (перевод на русский язык проповеди Бартольди).
44 UM Moskva-AMB 87 F 1 (“Русская оккупация Борнхольма”, датировано 3.04.1946 г.).
45 См., напр.: “Политикен” за 30 июня 1945 г. Статья редактора Эйнарда Скова — длинное славословие сталинской демократической и миролюбивой политике. См. также: Koch Н. Hvad er demokrati. København, 1945.


11. Эвакуация
327
милась заставить Данию считаться с советскими интересами и желаниями. В отчете за 1945 г. советский посланник в Дании А.И. Плахин писал, что, несмотря на дружественную по отношению к СССР политику, Дания в случае конфликта окажется в западном лагере. Что касается внешнеэкономических отношений, то Плахин отмечал большую зависимость Дании от Англии - единственного оптового рынка для датского экспорта и одновременно главного поставщика энергии и сырья.
Москва начала деятельно обсуждать значение Борнхольма с 1944 г., но, как видим, в марте 1946 г. решила уйти с острова. В течение этого периода сотрудничество между тремя союзниками перерастало в конфликт. Это изменение стало замечаться на союзнических конференциях, когда нужно было вырабатывать отношение к многочисленным спорным вопросам в связи с окончанием войны и формированием нового мирового порядка: в Потсдаме в июле, в Лондоне в сентябре, в Москве в декабре 1945 г. и на первой ассамблее ООН в Лондоне в январе 1946 г. Дания, вся политика которой заключалась в том, чтобы быть тише воды и ниже травы, надеялась, что все произойдет само собой. Поэтому она не пыталась ставить вопрос о Борнхольме на повестку дня, но лишь осторожно справлялась в Лондоне, не собирается ли британское правительство сделать это (на конференциях в
Потсдаме и в Москве). В Форин офисе почти злились на Данию из- за ее недостаточного интереса к тому, что происходило, например, на конференции в Москве, где обсуждался будущий статус Датских проливов.
Мы не знаем, почему Кремль решил вывести советские войска и вернуть остров датскому государству весной 1946 г. Если вообще имеются документы, которые содержат сведения о планах советского руководства того времени относительно датского острова, то они (пока) недоступны46. У нас есть лишь различные косвенные указания в поддержку гипотез о том, каковы могли бы быть советские мотивы. Ранее мы видели, что внутренняя и внешняя политика датского правительства не развивалась в благоприятном для Москвы направлении. Поэтому продолжавшаяся оккупация Борнхольма довольно скоро могла стать политическим камнем преткновения в отношениях Советского Союза и Дании.
Косвенное давление
Тут, вероятно, надо учесть и другое обстоятельство. Кремль напрямую не использовал пребывание на датском острове как средство давления — чтобы повернуть политику безопасности Дании к Востоку, как это предлагал, в частности, Литвинов. Но в этом и не было нужды. Долгая оккупация и неведение о том, чего же, собственно, хочет
46 	А. Басов пишет в статье “Десант на Борнхольм”, что когда советские военные корабли закончили разминирование в районе Борнхольма, то Советскому Союзу больше не требовались борнхольмские гавани. Если бы это было так, то было бы естественным, что Москва сообщила об этом датскому правительству. Но такая причина вывода войск никогда не выдвигалась советской стороной и не находит подтверждения в доступных советских источниках. Советские военно-морские силы на Борнхольме были, между прочим, очень небольшими, и аргумент насчет разминирования ни при каких обстоятельствах не может распространяться на несколько тысяч пехотинцев на суше, которые бездействовали в военных лагерях на острове.


328
Бент Енсен
Москва, отсутствие, по воле Москвы, прямого контакта между двумя правительствами по вопросу Борнхольма; тот факт, что датское правительство в 1946 г. должно было взять на себя обязательство перед советским правительством в сфере, являвшейся чисто датской, в то время как Москва, со своей стороны, не брала на себя никаких иных обязательств, кроме как, наконец-то, прекратить оккупацию — все это дало желаемый результат. Это видно из четких заявлений и Кристмаса Мёллера, и Г. Расмуссена о датском нейтралитете и дистанцировании от западного сотрудничества, связанного с политикой безопасности. Но это видно также и из нервного отношения всех датских правительств к Москве и борнхольмскому вопросу в 1945—1946 гг.
Датские политики, военные и чиновники были так напуганы, что страх остался и передавался по наследству в течение полувека. Это обнаруживается в высказывавшихся в Дании опасениях насчет новой советской оккупации острова (так называемой стратегический переворот) и в связанной с ними боязни спровоцировать Советский Союз. Так что 11 месяцев пребывания русских возымели свое действие, и оно оказалось долгосрочным. Страх поддерживался Москвой — и на словах, и демонстрацией военной силы. Датские правительства и датская оборона не могли, естественно, знать то, что Лондон не считал, будто новая советская оккупация острова вызовет осложнения, или то, что западные великие державы не захотят рисковать, чтобы помешать оккупации. Но, может быть, датские политики и военные подозревали, что будет именно так. Они
ведь уже были свидетелями того, как спокойно относилась Англия к пребыванию советских войск на Борнхольме.
Ниже мы рассмотрим международное положение в тот момент, когда Москва решила отказаться от датского острова. Нет ли здесь чего-то, что могло бы объяснить, почему СССР вывел все свои вооруженные силы с датской территории в то время, когда в Дании еще находилось более тысячи британских солдат и когда международная напряженность в отношениях между Востоком и Западом возрастала?
В контексте международной политики
После того как вывод войск стал реальностью, датское правительство по секрету сообщило британскому послу о своих соображениях по поводу того, какие мотивы могли заставить Москву принять такое решение. Во-первых, Москва, видимо, пришла к выводу, что Борнхольм все-таки не имеет большого стратегического значения. Во-вторых, Москва, вероятно, хотела сделать красивый жест из-за международной критики поведения Советского Союза в Персии в это же время. И в-третьих, Москва, наверное, хотела сократить свое военное присутствие там, где это не так необходимо47.
Многое указывает на то, что так оно и могло быть. Мы пока не знаем, как оценивал советский генштаб стратегическое значение Борнхольма в 1945—1946 гг. Но почему советская военная экспертиза должна была смотреть иначе на это, чем английская? Военные исходят из тех же самых объективных об¬
47 	FO 371 56108 130510 (Ренделл — Бевину 27.06.1946 г.).


11. Эвакуация
329
стоятельств и обучены более или менее одинаковому ходу мысли. СССР владел теперь балтийским побережьем, включая остров Рюген, вплоть до Любека. И поэтому Борнхольм перестал представлять большой военный интерес для Москвы. Если вдруг позднее возникнет потребность оккупировать этот остров, его можно — как отмечали и англичане, и американцы — снова легко занять, а западные союзники не захотят или не смогут помешать этому. Военный контроль над Борнхольмом, кроме того, не мог отменить того факта, что Датские проливы и Кильский канал оказывались вне советского контроля. Москва могла бы играть борнхольмской картой, чтобы получить влияние на Кильский канал и на проходы в Балтийское море, и кое-что указывает на то, что эта игра стоила свеч, но от этого отказались.
Высказывания Молотова и Вышинского в ходе бесед с Дёссингом в связи с обменом нотами в марте 1946 г. указывают на то, что Москва считала, что, прекратив оккупацию, она сможет получить немалое расположение со стороны Дании. Зимой 1945—1946 гг. СССР решил также признать статус-кво в отношении северной Норвегии и Шпицбергена. В этом вопросе чиновники НКИДа рекомендовали изменить границы с Норвегией в пользу СССР и создать общие советско-норвежские военные базы на Шпицбергене48. Судя по всему, Кремль рассчитывал также, что вывод советских войск с Борнхольма (а также уход из северной Норвегии в сентябре 1945 г. и сохранение норвежского статус-кво) станет
средством давления на Англию и США, поэтому эти союзные великие державы тоже выведут свои военные силы с датской и северо-атлантической территории - из Гренландии, с Фарер и из Исландии. Американское требование о создании баз в Северной Атлантике — в Гренландии и Исландии — имело, вероятно, действие, противоположное тому, какого опасалось датское правительство. А именно: американская политика не привела к усилению советского намерения укрепиться на Борнхольме — или требовать создания баз на острове Анхольм или у Ска- гена или еще где-то, как казалось нервным датчанам. Американские требования парадоксальным образом привели к тому, что Москва умерила свои аппетиты. Демонстративным жестом ухода с Борнхольма Сталин надеялся выставить США и Великобританию в невыгодном свете перед северными странами и вообще перед всем миром и тем самым оказать на них давление. И наоборот, Москва могла опасаться, что требование организации баз в Дании (и в Норвегии) заставит США усилить их собственные требования о базах49.
Жест, который ничего не стоил
Хотя Дания, как мы говорили, и не имела причин быть благодарной Кремлю за то, что советские войска наконец-то ушли, этот уход все-таки вызвал явное облегчение и вытекающее отсюда чувство благодарности, потому что так долго боялись, что произойдет еще более худшее. Для Дании присутствие на Борнхольме иностранных войск
48 	Holtsmark S.G. A Soviet Grab for the High North? USSR, Svalbard, and Northern Norway 1920— 1953. Oslo, 1993. P. 103-104.
« Ibid. P. 163.


330
Бент Енсен
представляло большую проблему, тогда как для Советского Союза этот остров играл лишь незначительную роль. В известной степени речь здесь шла о ничего не стоящем, но выигрышном жесте50-51.
Северный и южный фланги
Интересно сравнить политику Москвы по отношению к Дании и Норвегии на севере с политикой по отношению к Турции и Персии — на юге. Видна разительная разница между мягким северным курсом Москвы и жестким южным. Американский дипломат и знаток Советского Союза Дж.Ф. Кеннан считал, как мы уже говорили, в феврале 1946 г., что Кремль будет стремиться продвинуть свои позиции в Иране, Турции и Дании (на Борнхольме). Но в отношении Дании и Борнхольма это оказалось ошибочным предположением. Мы подчеркиваем также, что советские специалисты по внешней политике снова и снова приводили доводы за изменение статуса Датских проливов в пользу Советского Союза. Но политическая воля следовать этим рекомендациям не была проявлена: вместо этого Кремль выставил требование изменить статус других проливов — турецких. В марте 1945 г. Москва аннулировала договор 1935 г. о дружбе с Турцией, а в июне предложила новый договор, по модели, осуществленной в Восточной Европе, — с переходом к Советскому Союзу провинций Карс и Ардаган, изменением существующих правил о проливах и строительством советских военных баз в проливах. Турция не пошла на это, а на Потсдамской конфе¬
ренции в июле 1945 г. Лондон поддержал неприятие Турцией советских требований. Тем не менее Москва в последующее время продолжала оказывать давление на Турцию, и только в июне 1953 г. (после смерти Сталина) Советский Союз перестал требовать эти провинции и строительство баз вблизи проливов.
В противоположность этому Москва в послевоенное время никогда официально не выражала желания — не говоря уже о требовании — об изменении режима Датских проливов (он был установлен на конференции в Риме в 1924 г.) и даже не настаивала на интернационализации этих проливов. Никогда с советской стороны официально не выдвигалось требование и о создании советских военных баз возле проливов — или на Борнхольме. Далеко идущие советские планы остались на письменных столах НКИДа. На лондонской конференции 1945 г. Молотов заявил, что Кильс кий канал в долгосрочной перспективе должен быть интернационализирован и контролироваться балтийскими державами. В декабре того же года в Москве Молотов и Сталин проявили еще большую умеренность в том, что касалось Датских проливов: они согласились на статус-кво. Северная Норвегия, как мы уже писали, была освобождена от советских войск в сентябре 1945 г.
Иранский кризис
Интересно также сравнить ситуацию в Иране 1945—1946 гг. с ситуацией в Дании того же периода. В заключительный период войны в Ира-
50 См. указанные газеты за период 17—19.03.1946 г.
51 Bornholms Social-Demokrat. 8.03.1946 & 4.04; Berlingske Tidende. 8.03.1946; Ekstrabladet. 8.03.1946; Nationaltidende (u.d.)


11. Эвакуация
331
Уинстон Черчилль с повязкой участника движения Сопротивления на руке беседует с Густавом Расмуссеном. “Британский бульдог “ вызвал гнев Сталина, когда в марте 1946 г. предостерегал против советской экспансии. Советский диктатор сравнивал британского государственного деятеля с Гитлером (Королевская библиотека в Копенгагене)
не находились как американские и английские, так и советские войска. В 1942 г. было заключено соглашение о том, что все иностранные войска должны быть выведены из страны самое позднее спустя шесть месяцев после окончания войны. Эта дата приходилась на 2 марта 1946 г. 19 мая 1945 г. Иран официально обратился к трем державам с предложением о выводе их войск. Советский Союз был, однако, очень заинтересован усилить свое влияние на Ближнем Востоке и получить доступ к нефтяным ресурсам северной
Персии. В конкуренции с западными державами за влияние в этом регионе Москва использовала и свои войска и прокоммунистические движения в этой стране.
Осенью 1945 г. в северной провинции Ирана (Иранский Азербайджан) произошел коммунистический переворот под руководством Дж. Пишевари, который требовал автономии Иранского Азербайджана в составе Ирана. В ноябре советские войска не позволили иранским войскам войти в эту провинцию. Иран протестовал в ряде


332
Бент Енсен
своих нот, направленных Москве, требовал обсуждения этой проблемы на Московской конференции, проходившей в декабре, а 19 января 1946 г. обратился в ООН по поводу вмешательства Советского Союза во внутренние дела Ирана. С 19 февраля по 5 марта в Москве находилась иранская делегация под руководством премьер-министра Кавам-эс-Салтана. Переговоры были жесткими и драматичными. Это было как раз в то время, когда была подготовлена датская нота о Борнхольме. На другой день после прибытия в Москву иранской делегации с требованием о выводе войск датский посланник Дёссинг сообщил Народному комиссариату иностранных дел о скором вручении датской ноты с просьбой вывести войска с Борнхольма. Когда иранская делегация 5 марта прервала переговоры, Кремль не отступил. За день до этого Дёссинг вручил датскую ноту, и уже на следующий день Молотов пообещал вывести войска с датского острова в ближайшее время. И только после нового обращения Ирана к ООН Москва 24 марта заявила о готовности эвакуировать свои войска из Ирана в течение полутора месяцев. 22 марта Москва обещала также уйти из Маньчжурии.
Таким образом, советская эвакуация с Борнхольма, прошедшая так гладко, происходила на фоне очень трудных переговоров об эвакуации из Ирана и напряженных отношений с Турцией из-за проливов. Мирная беседа датского министра иностранных дел Г. Расмуссена с любезным Вышинским в Лондоне имела место сразу после того, как
Иран тут же, в Лондоне, обвинил Москву в Совете Безопасности ООН во вмешательстве во внутренние дела Ирана. В тот самый день, когда иранская делегация, ничего не добившись, прекратила переговоры, а Молотов сообщил Дёссин- гу, что советские войска уйдут с датского острова, У. Черчилль в Фултоне (штат Миссури) выступал со своей знаменитой, полной критики в адрес Советского Союза, речью о “железном занавесе”. В то время как Кремль производил эвакуацию с Борнхольма, Сталин напал на Черчилля, сравнив его с Гитлером, и все газеты пестрели заголовками о серьезной международной ситуации и о передвижениях советских войск в Иране, давших повод к серьезному напряжению52.
Как объяснить все это?
Письмо Сталина
Может быть, ключ к частичному объяснению этого находится в письме Сталина к Д. Пишевари от 8 мая 1946 г. В письме говорится о том, почему Москва решила вывести свои войска из Ирана. Здесь же упоминается Дания. Москва была вынуждена покинуть Иран, поскольку — согласно словам вождя мирового пролетариата — там не было революционной ситуации, и “потому, что наличие советских войск в Иране подрывало основы нашей освободительной политики в Европе и Азии. Англичане и американцы говорили нам, что если советские войска могут оставаться в Иране, то почему английские войска не могут оставаться в Египте,
52 	Bornholms Social-Demokrat. 13, 14, 15.03.1946. (Сталин помещал Данию в ту же категорию стран, что и СССР, стран, пострадавших во время немецкой оккупации и где росли ряды компартий! См.: Bornholms Social-Demokrat. 14.03.1946. “Сталин резко отвечает Черчиллю в Правде”. “Stalin svarer Churchill skarpt i Pravda”.


11. Эвакуация
333
Сирии, Индонезии, Греции, а также американские войска — в Китае, Исландии, в Дании (Гренландии). Поэтому мы решили вывести войска из Ирана и Китая, чтобы вырвать из рук англичан и американцев это оружие...”53.
Хотя письмо Сталина имело, конечно, также и тактическую цель вынести порицание обманутому в своих надеждах Пишевари и закрыть ему рот, объяснения советского руководителя звучат правдоподобно. СССР вывел свои войска из тех регионов, где не было видов на быстрый успех, чтобы принудить западных союзников уйти оттуда, где их пребывание мешало Советскому Союзу. Сталин не упоминает о тех малочисленных британских войсках, которые еще оставались в Дании: эта проблема считалась в принципе решенной, но зато он говорит об американских войсках в Исландии и Дании, т. е. в Гренландии.
Очевидно, тот же ход мыслей руководил Москвой и при принятии решения о выводе войск с Борнхольма. При этом также можно было поставить США к позорному столбу, имея в виду пребывание американских войск в Исландии и Гренландии. Другое дело, что этот советский ход не удался. Тем не менее Борнхольм был использован как пешка в сталинской шахматной игре на карте мира.
Кильский канал и проливы
В то время когда Дании легко и просто удалось добиться вывода русских с Борнхольма, в Лондоне работали над решением, которое
должно было помешать Москве получить особый статус в отношении контроля над Датскими проливами и Кильским каналом. Англия выступала в этом вопросе сообща с США, не осведомляя датское правительство. Британский посол в Дании Ренделл даже в частных беседах с Г. Расмуссеном не должен был говорить последнему, что ни Англия, ни СССР не стремятся создавать базы возле проливов — даже уже после того, как британский министр иностранных дел Бевин заявил в палате общин, что Датские проливы открыты и свободны для всех государств, и критиковал поведение Москвы на международной арене54.
Две западные морские державы смотрели на эти вопросы не одинаково. США считали, что проливы в подходящий момент должны стать нейтральными, и право свободного прохода через них для всех стран должно быть узаконено. Но что касается Борнхольма, то Вашингтон не был уверен в том, что советские войска покинут остров, если Датские проливы будут объявлены нейтральными, а Кильский канал — интернационализирован. Такое мнение доверительно высказывал генеральный секретарь ООН норвежец Трюгве Ли. Госсекретарь США Бирнес хотел поэтому отсрочить окончательное решение обоих вопросов до выработки мирного договора с Германией. Ведь Кильский канал проходит через немецкую территорию55.
Уход Москвы с Борнхольма совершенно изменил намерения западных союзников. Внутренняя за¬
53 Егорова Н.И. Иранский кризис 1945-1946 гг. по рассекреченным архивным документам // Отеч. история. 1994. № 4—5. С. 40—41.
54 FO 371 55749 (Форин офис - в Вашингтон 5.02.1946 г.); FO 371 56232 130619 (Ренделл - Уорнеру 19.03.1946 г. и Уорнер - Ренделлу 18.04.1946 г.).
55 FO 371 55749 (Галифакс — в Форин офис 28.02.1946 г.).


334
Бент Енсен
писка Форин офиса от 20 марта 1946 г. объявляла, что теперь нет оснований обсуждать с СССР вопрос о Кильском канале, поскольку “их неожиданный уход с Борнхольма устранил всякую необходимость сохранять выгодный для русских порядок в районе Киль- ского канала как приманку для того, чтобы они покинули этот остров”. Приманка в форме интернационализации канала имела бы тот недостаток, что в этом случае СССР участвовал бы в администрации канала и тем самым расширил бы свое влияние до Северного моря56.
Начальники штабов всех родов войск Великобритании анализировали в апреле 1946 г. английские стратегические интересы в Кильском канале и в Датских проливах. В 1945 г. они предлагали разрушить канал, чтобы уменьшить военный потенциал Германии, но теперь международная ситуация изменилась, поскольку Кремль, по мнению Англии, “твердо решил достичь стратегических преимуществ, невзирая на договоры и соглашения”. Поэтому английская политика должна отныне состоять в создании передовых укреплений или защищенных районов, “чтобы никакой потенциальный противник не сумел достичь доминирующего положения”. Северо-западная Ев¬
ропа была такой зоной безопасности, которую, возможно, нужно превратить в район, защищенный против потенциальной советской агрессии. Поэтому после оккупации канал должен перейти под немецкий контроль, гласил их вывод57. Начальники штабов, которые летом
1945 г. предупреждали о советских базах у входа в Балтийское море как о “крайне нежелательных”, в апреле 1946 г. не видели никаких оснований для изменения этого мнения. Узаконение свободного прохода отняло бы у СССР повод требовать создания баз или другой формы контроля. Было предупреждение также и против нейтрализации, поскольку это привело бы к советскому влиянию на проливы. Правда, из готовившегося протокола о праве свободного прохода через Эресунн, Большой и Малый Бельты так ничего и не вышло58.
В Дании, как мы уже говорили, никто не знал о всех этих планах западных союзников. Однако летом
1946 г., когда вышеописанные планы стали сходить на нет, руководители датской обороны были обеспокоены интересами Кремля в отношении Датских проливов и боялись, что продолжавшееся американское присутствие в Исландии и Гренландии может создать новые проблемы для Дании59.
56 FO 371 55749 130406 (записка Барроу 20.03.1946 г.); FO to Mark Turner, Control Office for Germany and Austria 9.04.2946 г.); см. также: FRUS 1946 V. 1969. P. 389—398. Журнал датского внешнеполитического общества “Fremtiden” опубликовал в ноябре 1945 г. официозную советскую статью, которая озвучивала идею о нейтрализации и интернационализации Кильского канала.
57 FO 371 55750 130406 (доклад начальников штабов — в Форин офис 30.04.1946 г.).
58 FO 371 56232 130619 (начальники штабов — в Форин офис 29.04.1946 г.). См. также различные записки и проект протокола о Датских проливах 14.03—18.04.1946 г.; FO 371 4771 130710 (меморандум Госдепартамента 19.07.1946 г.). Существующий поныне свободный проход через Датские проливы, регулируется договором 1857 г. А протокол, о котором идет речь в тексте, должен был подтвердить этот договор.
59 FO 371 56108 130510 (Ренделл — Бевину 27.06.1946 г.).


11. Эвакуация
335
США, Борнхольм и Гренландия
Министр торговли США Г.А. Уоллес в конце марта 1946 г. полагал, что США должны вывести войска из Исландии в связи с обещанием СССР вывести свои войска с Борнхольма60. Но с этим были не согласны в Пентагоне. Как только русские покинули Борнхольм, американское военное руководство намеревалось провести переговоры с Данией относительно получения прав на базы в Гренландии. Госдепартамент должен был дать политическую оценку данной ситуации. Ответ из Госдепартамента был таков: США уже поставили датчан в известность о том, что “в Гренландии надо будет что-то совместно предпринимать”. США, однако, заверили датское правительство, что они не хотят обострения ситуации в Дании из-за Борнхольма. Вероятно, речь здесь шла о ранее упомянутом обращении США к Дании по поводу Гренландии в октябре 1945 г. Через пять дней после ухода советских войск на совещании в Комитете начальников военных штабов США по планированию и стратегии обсуждался вопрос о Борнхольме. Представитель Госдепартамента отметил, что вывод советских войск в значительной степени облегчил положение Дании по отношению к Кремлю. Он считал, кстати, что вывод советских войск с Борнхольма объясняется просто: для достижения своих целей Кремль применяет различную степень давления в различных частях мира. Когда ситуация в Иране стала трудной, в качестве политического противовеса СССР предпринял ход по отноше¬
нию к Дании, который, несомненно, должен был вызвать симпатию к нему на севере Европы.
Это рассуждение оказалось неверным, так как через короткое время Москва заявила, что она готова покинуть и Иран. Упомянутый чиновник из Госдепартамента, впрочем, не считал, что СССР снова оккупирует Борнхольм в ближайшее время. Но все, включая датчан, полагал он, должны знать, что Москва сможет и захочет вернуться на остров, если сочтет, что это в ее интересах61. По-видимому, сам он относился к такой возможности с величайшим спокойствием. Итак, можно сделать заключение, что и США и Англия в известной степени “списали” Борнхольм. Датский остров по-прежнему был “крошечной деталью” в глобальной игре.
Чтобы раз и навсегда освободить Данию от страха перед советским контртребованием баз на Борнхольме или прямой советской аннексией острова как возмещение за размещение американских баз в Гренландии (чего США добивались), один из американских чиновников предложил простое решение. США, конечно, может, вопреки Дании, добиться создания своих баз в Гренландии, но не стоит ли вместо этого купить Гренландию, например, за 100 млн долл. золотом?62 Такая сделка не состоялась, но Борнхольм позднее возникал в датско-американских обсуждениях вопроса об американских базах в Гренландии. Вскоре после коммунистического переворота в Чехословакии в феврале 1948 г. X. Кауфманн объяснял заместите¬
60 New York Times. 22.03.1946.
61 National Archives. State Department 859 В 20/4-1146 (Хикерсон - Каммингу и Тримблю 11.04.1946 г.).
62 State Department 859 В 20/5-2446 (меморандум В. Трикля от 24.05.1946 г.).


336
Бент Енсен
лю американского госсекретаря, что датчане еще раз убедились в том, насколько опасна близость к СССР, а потому опасаются разрешить США иметь базы в Гренландии: СССР использует это как
предлог, чтобы тоже требовать создания баз на датской территории, например, на Борнхольме или в Скагене63. О страхе Дании перед Советским Союзом мы вскоре расскажем.
63 	Ibid. 00/2-2048 (запись беседы от 25.02.1948 г.).


Эпилог
Ведь не может же быть такого, чтобы Борнхольм — часть Дании — был отдан на откуп русским.
Фон Стеманн — Вассу, 1947 г.
Жизнь на Борнхольме вошла в норму (если вообще она, эта норма, существует). Реквизированные дома, отели и другие заведения были возвращены их владельцам, так что они могли начать приводить эти строения в порядок после той тяжелой эксплуатации, которой они подверглись во время оккупации. Полиция и губернские учреждения могли отложить в сторону “русские дела”. Переводчики могли вернуться домой и вспомнить о богатых впечатлениях, полученных ими при общении с представителями “иной цивилизации”. К сожалению, кажется, ни один из них не написал своих воспоминаний, возможно, потому, что с них взяли слово не разглашать тайны. Губернатор Борнхольма справедливо считал, что исполнил большую и достойную похвалы работу в тот год, ког¬
1 Stemann P.Chr. Odyssé... Bd. 2. S. 264.
да советские войска стояли на его острове, и это при том, что численность персонала конторы муниципалитета не выросла, несмотря на значительно выросший объем работы. Согласно фон Стеманну, за время советской окупации в муниципалитете было принято 2 200 посетителей сверх обычного, бьшо устроено около 600 приемов, притом что речь идет только о застольях для 12 и более персон. Для кухарки это оказалось чрезмерным, и она уволилась1.
Ленты и ордена
Датское правительство пожелало наградить ряд советских руководителей медалью Свободы Короля Кристиана X. Первыми в датском списке стояли фамилии Молотова, Вышинского и Деканозова. В нем
12 — 1319


338
Бент Енсен
2 апреля 1946 г. генерал Якушов и пять офицеров, сопровождаемые советским посланником А.И. Шохиным, на прощальном банкете в королевском дворце Амалиенборг. Офицеры слева направо: старший лейтенант Викторов, полковник Стребков, капитан 1-го ранга Гуськов (командующий военно-морской базой в Свинемюнде), генерал Якушов, полковник Барсуков и майор Павлов. Два датских офицера справа — кронпринц Фредерик и принц Кнуд. Перед кронпринцем сидит кронпринцесса (Bornholm besat, bombet, befriet)
присутствовали также фамилии Коллонтай, Семенова, Ветрова, Косова и Елсукова. Если бы датское внешнеполитическое ведомство знало, что Лозовский и Литвинов занимались Борнхольмом, то несомненно и эти двое получили бы медаль Свободы. (Лозовский предлагал сделать Борнхольм советским военным опорным пунктом, а Литвинов рекомендовал использовать оккупацию Борнхольма как средство давления на Данию.) Губернатор, со своей стороны, хотел получить советский орден и написал на всякий случай 1 июня 1946 г. в датский МИД, что за свою деятельность он заслуживает награды2. Он также обращался несколько раз к сотрудникам советской миссии в Копенгагене с просьбой о советской награде. На приеме в миссии по случаю празднования годовщи¬
ны Октябрьской революции, он напрямик спросил пресс-атташе Б. Елсукова, когда же он получит советский орден? Сразу после этого он написал письмо пресс-атташе, чтобы тот не забыл об этом деле. Фон Стеманн считал, что награды заслуживает не только он, но и начальник канцелярии Абитц, полицмейстер д’Ошан, капитан Вайльбах и другие, в том числе и две дамы из Сванеке, которые во время оккупации помогли тремста человек, участвовавшим в движении Сопротивления, бежать в Швецию. Как видим, председателя местного комитета Совета свободы старшего врача Ольсена не было в списке заслуживающих награды. Советский посланник Плахин одобрил ходатайство губернатора, поскольку в нем фон Стеманн несколько раз хвалебно отзывался о советских
2 	АВП РФ. Ф. 06. Оп. 8. П. 33. Д. 517 (Лозовский - Молотову 27.06.1946 г.).


Эпилог
339
войсках и поскольку награждения произвели бы хорошее впечатление в Дании3. Но фон Стеманн желанного ордена так и не получил.
Фон Стеманн также пытался облегчить ситуацию бывшего немецкого коменданта острова Мората “в его нынешнем положении военнопленного в России”. Советским властям губернатор намекал, что в известной степени это его, губернатора, вина, что Морат попал в советский лагерь для военнопленных. Когда в марте 1945 г. Мората сменил фон Камптц, именно губернатор посоветовал Морату остаться на Борнхольме, чтобы помочь ему, губернатору, когда наступит крах. Фон Стеманн указывал также, что Морат считал поведение фон Камптца “безумным”4'. Помогли ли Морату добрые отзывы губернатора — неизвестно.
Особое положение Борнхольма
После вывода советских войск все датские правительства относились к Борнхольму так, будто в сфере политики безопасности остров не был полноправной частью государства. Сменявшиеся правительства налагали на себя (а позднее и на своих союзников) определенные ограничения, как если бы между Данией и СССР существовало некое соглашение.
Так, в мае 1946 г. между датским МИДом и губернатором произошло столкновение по поводу того, кто может, а кто не может посещать муниципалитет в Рённе. Конфликт возникал из-за причин, которые и во время советской оккупации бессмысленно затрудняли работу фон Стеманна, а именно нежелание
МИДа информировать губернатора о совершенно фундаментальных вещах, имевших отношение к его работе. Конфликт в мае 1946 г. был вызван тем, что губернатор пригласил английского военно-воздушного атташе полковника Хилла, которого он встретил во время прощального визита генерала Якушова в Копенгаген, вместе с женой посетить муниципалитет. Некоторое время спустя директор МИДа Васс выразил свои опасения и призвал фон Стеманна к осторожности: британский полковник и его супруга, по его мнению, не должны приезжать на Борнхольм.
Губернатор хотел знать четкую и последовательную линию поведения. Он напомнил министерству, что во время пребывания русских на острове МИД посылал много союзных журналистов в военной форме на Борнхольм и русские не обращали на них никакого внимания. Теперь, после ухода советских войск, каждый свободно может прибыть на остров: “мы все здесь думаем, что мы теперь свободны, как и в остальной Дании”. Муниципалитет оказывал большое гостеприимство по отношению к русским, и поэтому теплый прием, оказанный англичанам и другим союзническим представителям, будет соответствовать внешнеполитической линии Дании. Что касается его лично, добавлял фон Стеманн, то он и его жена с нетерпением ждут встречи с союзником, которого можно понять без переводчика. Он, однако, предупреждал, что борнхольмцы стали очень чувствительны после событий последнего времени и что поэтому надо быть осторожными с путами и ограниче¬
3 АВП РФ. Ф. 169. Оп. 10. П. 10. Д. 12 (Стеманн - Елсукову 15.11.1946 г.); Ф. 012. Оп. 7. П. 108. Д. 217 (Плахин — Деканозову 29.11.1946 г. с резолюцией Деканозова).
4 Там же. Ф. 169. Оп. 11. П. 14. Д. 11 (Стеманн — Плахину 3.02.1947 г.).
12«


340
Бент Енсен
ниями. Если надо жить под своего рода “цензурой”, то он как губернатор должен получить указание об этом. Редактора ТАСС М. Косова и его жену он тоже не может пригласить5?
Проблемы с гостями-союзниками на острове возникали и позднее. Губернатор желал знать, в какой степени “Борнхольм — часть Дании — был отдан на откуп только русским”, потому что русские приезжали и уезжали, никого не ставя в известность об этом и никто им не чинил препятствий. Вскоре фон Стеманна поставили в известность о решении министра иностранных дел о том, что губернатор не имеет права приглашать иностранных офицеров на остров без предварительного согласования с министерством. Гёртц и Вед ель были проинструктированы об этом. Однако в 1948 г. запрет был снят6.
Датский нейтралитет
Есть также много других свидетельств опасения Дании вызвать неудовольствие Кремля после ухода русских с Борнхольма. Когда британское правительство намеревалось официально сообщить о разнице в численности советских и британских войск и их функций в Дании после окончания войны, датское правительство просило, чтобы в отчете не упоминалось об обучении датских солдат, которое проводилось британской военной миссией в Дании7. На заседании Комиссии по иностранным делам,
проходившем 23 мая 1946 г. — спустя всего семь недель после ухода русских — Кристмас Мёллер поднял вопрос о присутствии американских и британских солдат в Дании, включая Фареры и Гренландию. Нехорошо, сказал он, что у русских есть повод спросить, почему Дания так истово добивалась ухода русских с Борнхольма, но в то же время подобной истовости совсем не видно в отношении западных союзников? Г. Расмуссен должен был обратить его внимание на то, что Дания сама просила англичан о тралении мин и обучении датских войск. Поэтому британские войска остаются в Дании. Но он был согласен с тем, что необходимо сделать все возможное, чтобы самим справляться с обслуживанием постоянно действующей метеорологической станции в Туле (Гренландия), которую намеревались построить США. Дания также должна взять в свои руки эксплуатацию радионавигационной станции на Фа- рерах, которую желали бы иметь США8. Датское правительство боялось, что американское пребывание на Фарерских островах может вызвать осложнения с Советским Союзом, например, требование с его стороны иметь свои базы на датской территории9.
Конечно же, этот вопрос интересовал Москву. В июне 1946 г. Густав Расмуссен был в Москве в связи с переговорами о товарообмене. Молотов воспользовался случаем, чтобы спросить о датской точке зрения на Кильский канал. Дат-
5 Stockholm-arkivet (Стеманн — Сорбрею 20.05.1946 г.). К сожалению, эта тема не может быть освещена удовлетворительно, поскольку соответствующее дело исчезло из Госархива Дании (Rigsarkivet).
6 Stemann P.Chr. Utrykte erindringer... S. 842—845.
7 FO 371 56107 130504 (Ренделл - в Форин офис 26.03.1946 г.).
8 UM 3 Е 92 (запись совещания Комиссии по иностранным делам от 23.05.1946 г.).
9 FO 371 56128 (британское посольство в Копенгагене - в Форин офис 24.05.1946 г.). Цит. по статье К.Э. Эриксена в журнале “Scandinavian journal of history”, 1982.


Эпилог
341
Датский принц Аксель (1884—1964) возглавлял датскую торговую делегацию в Москве в 1946 г. и в этой связи удостоился великой чести вместе с министром иностранных дел Густавом Расмуссеном быть на аудиенции у генералиссимуса Сталина в Кремле (Королевская библиотека в Копенгагене)
ский министр ответил, что, по его личному мнению, каналом должна управлять международная администрация. После этого министр проинформировал советского комиссара о мнении Дании относительно США, Гренландии и Фарер. Это выглядело так, как если бы датский министр иностранных дел считал своим долгом отчитаться перед Москвой о датской политике, и поэтому он должен был почти извиняться за то, что пока еще была необходимость держать нскольких американских техников на единственной в Гренландии станции, чтобы обучить датский персонал. Г. Расмуссен откровенно признался Молотову, что датское правительство надеется избежать того, чтобы
британская станция на Фарерах перешла к американцам. Молотов, естественно, выразил удовлетворенность тем, что датское правительство противостоит американским намерениям, и заявил: “Станции на датских островах должны быть датскими”.
Г. Расмуссен удостоился великой чести вместе с принцем Акселем (двоюродным братом короля) попасть на аудиенцию к Сталину. Во время беседы Сталин вдруг спросил, вспомнив об одной статье в “Правде”, сколько же, наконец, британских войск все еще находится в Дании. Г. Расмуссен должен был снова отчитываться: очень немного, 400—500 человек, защищался он, и они находятся в стране по просьбе датского правительства, чтобы обучить датские вооруженные силы пользованию новейшим оружием и радиолокационным оборудованием10.
Упомянутая статья в “Правде” за 5 июня была написана на основании статьи в коммунистической датской газете “Ланд ог Фольк” за 2 июня, которая, в свою очередь, ссылалась на секретные прения в Комиссии по иностранным делам. Расмуссен расценивал этот эпизод как нарушение условий работы Комиссии и, может быть, даже как нарушение закона. Член комиссии коммунист Иб Нёрлунд сожалел о несдержанности “Ланд ог Фольк”, но уверял, что источником информации был не он.
Осенью 1946 г. лидер социал- демократической партии Ханс Хедтофт также предостерегал Комиссию по иностранным делам от крена в датской политике безопасности. Дания помогла оккупационным войскам в Германии только в зоне Великобритании, сказал он.
10 	UM 3 Е 92 (запись совещания Комиссии по иностранным делам 20.06.1946 г.).


342
Бент Енсен
Что ответит Дания, если Советский Союз тоже попросит датской помощи в своей зоне? Ханс Хедтофт, по-видимому, не исключал положительного ответа на возможное советское обращение — в том случае, если Дания поставит условием помощи решение проблемы немецких беженцев в Дании11. Ханса Хедтофта беспокоила международная ситуация, особенно политика Кремля, которую он воспринимал как экспансионистскую. В доверительной беседе он высказывался об уязвимой позиции нейтралитета Дании между Востоком и Западом. Он считал, что атомные бомбы США будут умерять агрессивность Кремля12.
Слухи о новой оккупации
Время от времени появлялись фантастические слухи о подготовке Советского Союза к новой оккупации острова. В 1948 г. военное министерство вынуждено было проверить слух о том, что среди датских солдат на Борнхольме находятся переодетые русские. После проверки министерство считало, что может с уверенностью утверждать, что на острове нет русских. Может быть, слух этот возник из-за того, что в команде, прибывшей на Борнхольм в 1946 г., было два человека, изучавших русский язык13.
В январе 1950 г. одна из шведских газет поместила сенсационную статью “Борнхольм в опасной зоне”. В качестве источника газета называла советского перебежчика, который был офицером на немецком острове Рюген. Он якобы рассказал, что советский министр ко¬
раблестроения генерал-полковник В.М. Малышев указывал на Борнхольм как на важный советский опорный пункт в случае войны. Будто бы были разработаны подробнейшие планы оккупации Борнхольма14. Газета не рассказывала, как был установлен контакт с этим перебежчиком или откуда он мог знать, что сказал министр. Но то, что советское руководство военно-морскими силами вырабатывало планы оккупации Борнхольма в случае войны, звучит в высшей степени правдоподобно. Датские газеты очень скупо цитировали эту шведскую статью, а датский МИД предпочел не высказываться на эту тему. Но страх новой оккупации, оккупации уже другого типа, был живуч.
Интересы Москвы
Советская сторона и датские коммунисты, наоборот, снова и снова распространяли слухи о том, что США и НАТО имеют планы превратить Борнхольм в стратегическую базу и о том, что это находится в противоречии с обещаниями, данными в марте 1946 г. датским правительством Москве. В качестве примера таких слухов можно назвать статью в газете “Ланд ог Фольк” от 12 сентября 1949 г. “План США о стратегической военно-воздушной базе на Борнхольме”. Газета “Борнхольме Авис” попросила МИД прокомментировать эту статью, взволновавшую борнхольмцев. Министерство ответило, что ему о подобных планах ничего не известно15. В 1951 г. в газете “Красный флот” задавался вопрос,
11 UM 3 Е 92 (запись совещания Комиссии по иностранным делам 4.10.1946 г.).
12 FO 371 56131 130652 (Хедтофт - английскому атташе по труду 15.03.1946 г.).
13 UM Moskva-AMB 87 F 1 (Даль — Монраду Хансену 21.06.1948 г.).
14 Aflonbladet. 26.01.1950.
15 UM 105 Dan 5 (запись Шрамм-Нельсена от 12.09.1949 г.).


Эпилог
343
не работает ли штаб Эйзенхауэра в Париже над планами размещения американских войск на Борнхольме16. В таком случае это было бы реваншем за то, что остров не был взят США в 1945 г. Советские утверждения подобного рода запускались время от времени вплоть до 1980-х годов, и часто датские политики некритично подхватывали их17.
В 1948 г. возникли проблемы с возложением венка на советском воинском кладбище в Аллинге. Вероятно, из-за нараставшего напряжения между Востоком и Западом (в феврале произошел коммунистический переворот в Чехословакии) местные власти на Борнхольме обсуждали, надо ли вообще возлагать венок. Чтобы избежать неприятностей, губернатор позвонил 4 мая в МИД. Лишь спустя несколько часов Васс ответил, что венок может быть возложен. В том же году в июне на Борнхольм прибыли впервые после войны иностранные суда: два шведских учебных корабля18.
Осенью 1948 г. СССР устроил демонстрацию своих военных сил вокруг острова и над ним: 11 сентября советские военные самолеты пролетели над островом, в то время как советские военные корабли и с востока и с запада подошли к Борнхольму. Советские полеты над островом происходили и в последующее время, на протяжении почти всего 1949 г. Официально же Москва заявляла, что сообщения об этих полетах — чистая выдумка. Демонстрация мускулов была устроена
Москвой в то время, когда в Стокгольме проходила встреча министров иностранных дел стран Северной Европы, на которой обсуждался план создания совместного оборонительного союза этих государств. Позднее советский военно- морской атташе при посольстве в Копенгагене особо обратил внимание фон Стеманна на это совпадение. В этой же беседе он подчеркнул значение Борнхольма как потенциальной военно-морской базы. Это отмечается и в советской военной литературе послевоенного периода19.
Попытки приспособиться
Советские полеты над Борнхольмом вынудили коменданта ходатайствовать о доставке на остров артиллерийских орудий противовоздушной обороны. Это предложение было принято, и одна противовоздушная батарея была переведена с Зеландии на Борнхольм20. Чтобы не “провоцировать” Кремль, министр иностранных дел Г. Расмуссен конфиденциально попросил прессу не освещать эту тему. Помимо этого, датское правительство вежливо обратило внимание Кремля на то, что для полетов над датской территорией требуется разрешение. Незадолго до этого Советский Союз так же продемонстрировал свою силу перед Данией, когда два советских военных корабля прошли по Холлендердюбету и Дрогдену (датские территориальные воды в Эресунне), не уведомив об этом. В Комиссии по иностран-
16 Красный флот. 1951. 18 ноября.
17 Енс Тофт (член фолькетинга от социалистической народной партии) в газете “Information” 7.03.1984. См. об этом более подробно в: Jensen В. Tryk og tilpasning. S. 209—213.
18 Bornholms Tidende. 5.05.1948; Stockholm-arkivet (Стеманн — Веделю 18.05.1948 г.).
19 Советская военная энциклопедия. М., 1976. Т. 1. С. 565-566; UM Moskva-AMB. 87 F 1 (совершенно секретный отчет Стеманна от 1.06.1949 г.).
20 Avisårbogen 1948. S. 74—77; Bornholm militære domiciler, III.01.


344
Бент Енсен
Резник по дереву Кристиан Кофод вырезал фигуру медведя и барельеф с изображением бомбардировок, которые он поместил на своем доме на Нёррегаде в Рённе. Эти безобидные произведения искусства дали повод к тому, что датский МИД в 1955 г. попросил губернатора и начальника полиции в Рённе присмотреть за “некоторыми местными антирусскими явлениями ”. Начальник полиции Кьялке отказался, однако, от судебного преследования резчика по дереву, так как не считал, что дело о нарушении уголовного кодекса может быть выиграно. На барельефе написано: “1945. Этот дом устоял”(Архив датского посольства в Москве)
ным делам, заседавшей по этому поводу, датский премьер-министр заявил, что если бы войска сделали попытку высадиться или предприняли какие-то другие враждебные действия, то эти корабли были бы обстреляны.
Насколько большое впечатление произвела советская демонстрация
силы, видно из беседы Г. Расмуссена с американским госсекретарем Дж. Маршаллом, состоявшейся вскоре после этого. Дания желала получить одностороннюю гарантию от США, вместо того чтобы стать членом НАТО, взяв и на себя определенные обязательства. Членство сделает уязвимое положение Дании


Эпилог
345
еще более уязвимым, считал Г. Расмуссен. Тогда советская сторона будет рассматривать Данию как страну враждебную, а это может привести к тому, “что больш4я часть населения погибнет или будет угнана из страны”21.
Официально Москва снова проявила интерес к Борнхольму в октябре 1952 г., когда датское правительство получило советскую ноту по поводу возможного размещения войск НАТО на датской территории. В ноте от 1 октября 1952 г. указывалось, между прочим, на “обязательство”, которое взяло на себя датское правительство в марте 1946 г. Москва прямо не утверждала, что нота от 8 марта запрещала позднейшее размещение иностранных войск на датской территории, но именно в этом был смысл обращения22. Незадолго до получения ноты эксперт по международному праву при датском МИДе Е. Шрамм-Нельсен доказал, что датское обещание в марте 1946 г. учредить свою администрацию на Борнхольме без иностранной помощи не может истолковываться как постоянно действующее обещание никогда не разрешать посещение острова войсками или флотом иностранных держав23. В январе 1953 г. Кремль снова обратился к Дании, прямо утверждая, что Дания в связи с уходом Советского Союза с Борнхольма обещала не допускать иностранные войска на датскую территорию
Ответ на это неверное утверждение был дан министром иностранных дел Оле Бьёрн Крафтом в речи в Рённе в феврале 1953 г. Хотя Крафт и назвал советскую обеспо¬
коенность “излишне необоснованной и неоправданной”, он тем не менее все же пообещал, что союзническим войскам не будет позволено ступить на Борнхольм. Он подчеркнул, что датское правительство не только выполнило обещание, данное в марте 1946 г., но и “де-факто вело себя так, как если бы существовало обязательство, распространяющееся на будущее”. Он заверил, что датское правительство “всегда будет учитывать те особые соображения, с которыми надо считаться из-за географического расположения Борнхольма”24. Как видим, Крафт подтвердил, что Дания в своей политике относительно Борнхольма слишком широко толковала давно исполненное обязательство, данное в марте 1946 г.
Когда отмечалось десятилетие со дня освобождения Дании, советский посол в Дании Сысоев в беседе с лидером датских коммунистов Ибом Нёрлундом сказал, что в Дании ведется пропаганда против Советского Союза из-за бомбардировок в мае 1945 г. Упоминание об этом всегда сильно раздражало Москву. На юбилей были приглашены представители Великобритании, в то время как губернатор фон Стеманн — который, по мнению советского посла, вел себя как царек на своем острове — был инициатором бойкота советских представителей. Поэтому было невозможно возложить венки на могилы советских воинов на Борнхольме25. Однако традиция возложения венков была возобновлена в следующем году, когда посол Н. Славин, сопровож¬
21 UM 3 Е 92 (запись совещания Комиссии по иностранным делам от 15.09 и 12.11. 1948 г.).
22 Udenrigsministeriet: Dansk sikkerhedspolitik 1948—1966. Bilag (1968). S. 282, 289.
23 UM London-GSK 5 F 20 (Шрамм-Нельсен — Мунку 17.09.1952 г.).
24 Dansk sikkerhedspolitik 1948—1966. S. 297—300.
25 ЦХСД. Ф. 5. On. 28. Д. 332 (запись беседы Сысоева с Нёрлундом 11.05.1955 г.).


346
Бент Енсен
даемый двумя военными атташе, побывал на месте погребения в Аллинге26.
В 1980-е годы датская политика в отношении Борнхольма иногда выглядела трагикомично.Так, в 1982 г. министр обороны П. Сёгорд, ссылаясь на один, якобы письменный, договор, сказал, что “Борнхольм не является настоящим членом НАТО”. Потом он, однако,
поправился, сказав, что Дания добровольно взяла на себя ограничения в отношении иностранных войск на Борнхольме27. Поводом к этому утверждению послужило намерение борнхольмцев пригласить на остров американский военный оркестр играть на выставке домашних животных.
Ситуация нормализовалась только после распада Советского Союза.
26 Правда. 1956. 25 мая.
27 Jensen В. Op. cit. S. 211.


Вместо заключения
Борис Вайль
Об одном забытом эпизоде войны на Балтике*
Датский историк о советский оккупации Борнхольма
Пожалуй, ни один из эпизодов второй мировой войны не является столь загадочным, как оккупация Советским Союзом датского острова Борнхольм, последующее пребывание там советских войск (почти год) и затем уход с острова. Прежде всего загадочна цель этой операции, загадочна и развязка. Но дело не только в этом.
О событиях второй мировой войны, об их подоплеке можно спорить и по-разному их оценивать — как, впрочем, и любые события. Но в борнхольмской истории — если пытаться понять ее через советскую историографию — все зыбко и неясно, начиная с хронологии. Казалось бы, уж чего проще: события имели место не в далекой древности, а всего лишь 50 с чем-то лет назад, еще живы их участники, документов в разных архивах достаточ¬
но (правда, к некоторым из них доступа до 1991 г. не было, а к иным и до сих пор нет), официальная историография высадку Красной Армии на Борнхольм никогда не отрицала... И что же с хронологией?
Вот одна из последних книг (1997 г.), где затронута интересующая нас тема.
“...8 мая, после того, как гитлеровцы отклонили ультиматум о капитуляции, летчики нанесли массированный удар по острову и его портам. В результате были уничтожены 4 транспорта, сторожевик, два тральщика и 3 БДБ (большие десантные баржи. — Б. В.). И на этом, после того как на острове был высажен десант балтийских моряков, поставили точку в битве с германским фашизмом на Балтике”*  1.
И через несколько страниц в той же книге:
* Звезда. 1999. № 8.
1 	Очерки из истории Балтийского флота. Калининград: Янтарный сказ, 1997. С. 150.


348
Бент Енсен
“Заключительную точку в боевых действиях на Балтийском море тоже поставили морские пехотинцы с авиаторами и катерниками.
9 	мая, после отказа фашистского командования гарнизона <...> острова Борнхольм принять условия капитуляции, командующий Балтийским флотом адмирал В.Ф. Три- буц приказал морской авиации нанести удар по порту Рённе, где находился штаб гитлеровцев. Летчики, ведомые дважды Героем Советского Союза полковником А.Е. Мазурен- ко, с блеском выполнили это задание. А потом к острову вышли дивизион торпедных катеров <...> и отряд малых охотников с десантом балтийцев на борту. Под командованием майора П.И. Антоника было всего 108 балтийских моряков. Но огромный гарнизон капитулировал!”2
Итак, когда же была “поставлена точка”? Когда имели место массированные бомбардировки острова — 8 или 9 мая? Или же два дня подряд? (К “блеску”, с которым они были проведены, мы еще вернемся.) А пока отметим, что вышеприведенные цитаты принадлежат одному и тому же автору — капитану 2-го ранга в отставке В.С. Гемано- ву.
Ну, хорошо, отставной моряк, занимающийся на досуге историей, может и не придавать значения датам: 8 мая или 9 — какая там разница (хотя день 9 мая уже тем отличался от 8 мая, что повсеместно вступал в силу акт о безоговорочной капитуляции. Да и вообще для советских людей 9 мая 1945 г. день незабываемый). Геманов, очевидно, сам не участвовал в борнхольмской операции, иначе не напутал бы. А что же профессиональные историки?
В основном в исторических исследованиях эпизод с оккупацией Борнхольма освещался очень скудно. О нем говорилось весьма лаконично, в одном предложении, порой в придаточном, скороговоркой. Хотя чего вроде бы стыдиться? Как видим из описаний Геманова, скорее нужно было гордиться...
Итак, профессиональные историки.
Дания новейшего времени — это объект работ Ю. Кудриной. В монографии “Дания в годы второй мировой войны” (куда уж более подходящий период!) о событиях на Борнхольме говорится один-един- ственный раз:
“5 мая 1945 г. в Данию вступили английские войска. Остров Борнхольм был освобожден лишь 11 мая 1945 г. советскими войсками под руководством генерала Ф.Ф. Короткова”3.
Весьма характерно, что к этому предложению Кудриной сделана сноска — сноска не на документы, а на воспоминания самого Короткова, опубликованные по-датски в журнале, издававшемся АПН и советским посольством в Копенгагене. Между тем Кудрина имела полный доступ ко всевозможным датским источникам и в ее книге есть масса ссылок на них.
В недавно вышедшей, уже в посткоммунистической России, двухтомной истории Дании (2-й том, Москва, 1998) Кудрина смогла уже писать без цензурного пресса и, видимо, столько, сколько хотела. Теперь она пишет:
“Когда 7 мая советские войска высадились на Борнхольме, комендант находившегося на острове немецкого гарнизона отказался его сдавать. 7 мая русские бомбили го¬
2 Очерки из истории Балтийского флота. С. 155.
3 Кудрина Ю.В. Дания в годы второй мировой войны. М.: Наука, 1975. С. 186.


Вместо заключения
349
рода Рённе и Нексё. Десять человек были убиты, 35 ранены, много зданий разрушено. [...] Немцы упорствовали. 8 мая во второй раз командование вынуждено было отдать приказ об открытии огня по остаткам немецкого гарнизона. [...] На следующий день немцы капитулировали”4.
Теперь мы совсем запутались в хронологии: в каждой публикации она иная. Как мы помним, Геманов в одном месте утверждает, что советские летчики бомбили Борнхольм 8 мая. В другом месте — что 9 мая.
Кудрина, ссылаясь на Короткова, утверждает, что остров был занят 11 мая. Она же (снова ссылаясь на того же Короткова!) в другом месте пишет, что высадка произошла 7 мая.
Это в части хронологии. А если говорить о мотивах, приведших к советским бомбардировкам и к оккупации острова, то тут разноголосица еще большая.
Самое фантастическое из всех объяснений, дававшихся когда-либо оккупации Борнхольма, принадлежит безусловно генералу армии
С.М. Штеменко. В своей книге “Генеральный штаб в годы войны” (т. 2) он пишет:
“В конце войны остров (Борнхольм. — Б. В.) стал переполняться немецко-фашистскими солдатами, бежавшими с материка от карающей руки советских и польских воинов. Гитлеровцы, не сложившие оружия, скоро буквально объели остров. Не осталось ни зерна хлеба, ни капли молока, пошло в солдатские желудки мясо молочного скота островитян. Жители умирали от голода. Призрак голодной смерти встал и перед гитлеровцами.
Гуманное стремление спасти жителей Борнхольма от гибели и засилья немецко-фашистских оккупантов побудило Ставку принять решение занять остров и пленить вооруженных гитлеровцев. Генштаб поставил союзников в известность об этом решении. 11 мая 1945 г. 132-й стрелковый корпус 19-й армии под командованием генерал-майора Ф.Ф. Короткова совершил высадку на остров с кораблей Балтийского флота”5.
В этом отрывке в каждом предложении, за исключением первого и за исключением номеров корпуса и армии и фамилии Короткова, все — либо фантазии, либо преувеличение. И пять мы спотыкаемся о хронологию — почему 11 мая?
Объяснение того, почему Штеменко пишет об 11 мая, находится, на мой взгляд, в предыдущем предложении его текста: союзники якобы были предупреждены. Но именно союзники, после двух дней интенсивных советских бамбарди- ровок, запрашивали Кремль (дважды — 8 и 9 мая) о Борнхольме, а Москва намеренно тянула с ответом. И лишь на следующий день после высадки (которая прошла совершенно мирно, так как никто не сопротивлялся) Москва сообщила союзникам о занятии Борнхольма как о свершившемся факте. Письмо начальника Генштаба А. Антонова Эйзенхауэру было отправлено 10 мая. А вот если бы высадка действительно состоялась 11 мая, тогда, наверное, это письмо можно было бы считать как бы оповещением о предстоящей операции. “Генштаб поставил союзников в известность об этом решении”, — пишет Штеменко. Почему же советская сторона так и не опублико¬
4 История Дании. XX век / Отв. ред. Ю.В. Кудрина, В.В. Рогинский. М.: Наука, 1998. С. 151 (гл. 4: “Дания в годы второй мировой войны” — Ю.В. Кудрина).
5 Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. Книга вторая. М.: Военное иэд-во Министерства обороны СССР, 1974. С. 411.


350
Бент Енсен
вала этого письма (до сих пор)? Да потому что в этом письме (которое Штеменко, видимо, по долгу службы читал) А. Антонов пишет (даю полный текст в обратном переводе с английского):
“Отвечая на Ваше письмо от 8 мая, я прошу Вас, чтобы следующее было немедленно передано генералу Эйзенхауэру:
Прибывшие из районов Штеттина, Данцига и Курляндии немецкие войска разместились на острове Борнхольм, который, как известно, находится в 250 км на восток от сферы операций советских Вооруженных сил. Остров Борнхольм занят советскими войсками в результате этого и принимая во внимание просьбу коменданта немецкого гарнизона острова о помощи продовольствием и о сдаче острова нашим войскам.
С уважением, Антонов”6.
Вот оно как. Понятно, почему этот документ Генштаба до сих пор не публикуется и не выдается в архивах: он совершенно противоречит всем другим версиям. Мы ведь уже знаем, что немцы совсем не хотели сдаваться, а тут — нате вам — и просят о сдаче и о помощи, и советское командование — из высших гуманистических побуждений — идет навстречу голодному и поверженному врагу. Какой щедрый, поистине христианский жест! Можно подумать, что это не бомбы падали на борнхольмские города, а коробки с гуманитарной помощью.
Что касается Штеменко, который тогда служил в Генштабе, то он, правда, не говорит, кто пригласил советскую армию на остров. Просто в Генштабе узнали, что люди голодают, и, не спрашивая этих
людей, решили помочь продуктами, заодно и пленить гитлеровцев. По логике вещей, после того как голодающие спасены, враг разоружен и пленен, цели достигнуты, нужно уходить?
Нет, не все так просто. Штеменко пишет:
“Нужно было налаживать жизнь на острове. Советские воины работали вместе с жителями на полях, помогли восстановить связь, возобновить рыбную ловлю. Постепенно население пришло в себя после мук фашистской оккупации. Возродилось сельское хозяйство и промыслы. Количество советских войск на острове вскоре сократили до дивизии, а через год, в апреле 1946 г., Борнхольм был торжественно передан датским властям”7.
Читая это, так и видишь вереницы советских солдат, убирающих капусту и свеклу, сортирующих картошку... да вот только забыл Штеменко, что на острове не проводилось сплошной коллективизации, а частные хозяйства, во-первых, справлялись с полевыми работами сами, а во-вторых, всякие контакты солдат и офицеров с местными жителями были строго запрещены.
Штеменко утверждает, что высадились, чтобы помочь с питанием. А вот К. Рокоссовский, чьи войска именно и участвовали в оккупации Борнхольма, в своих мемуарах признается:
“Впоследствии (т. е. после высадки на Борнхольм. — Б. В.) навалились заботы с обеспечением продовольствием и всем необходимым высаженных на Борнхольме наших войск”8.
6 Jensen В. Den lange befrielse: Bomholm besat og befriet. 1945—1946. Odense: Universitetsforlag, 1996. S. 73.
7 Штеменко C.M. Указ соч. C. 411.
8 Рокоссовский K.K. Солдатский долг. М.: Военное изд-во Министерства обороны СССР, 1968. С. 372-373.


Вместо заключения
351
Разумеется, думали о себе, а не об островитянах. Рокоссовский не объясняет, какая нужда была держать войска на Борнхольме. Да и вряд ли его самого в такие вещи посвящали: это было уже вопросом политическим, а не военным.
Вернемся к хронологии. Дата 11 мая как дата высадки впервые появилась в истории борнхольмской операции еще 22 мая 1945 г. Действительно, 22 мая СССР передал датским властям на острове через генерала Короткова сообщение Главнокомандования Красной Армии, в котором говорилось о причинах и целях советской оккупации Борнхольма. В первых строчках этого сообщения черным по белому написано: “11 мая 1945 г. части Красной Армии высадились на остров Борнхольм, который они очистили от немецких войск”9.
Учитывая, что данное сообщение было вообще первым публичным официальным заявлением Советского Союза относительно высадки на Борнхольме и что предназначалось оно не только для жителей острова, но также и для союзников, и для мировой общественности, можно представить себе, как в нем обдумывалось каждое слово. (Документы архива российского МИДа свидетельствуют о том, как тщательно выбиралась форма подачи данного сообщения. Сначала ведь предполагалось, что будет просто сообщение ТАСС. Или же корреспондента ТАСС — всегда можно потом сказать: корреспондент ошибся — он наказан.) Дата “11 мая”, конечно же, не могла появиться случайно, тут все было продумано. Я лично полагаю, что
все было связано именно с союзниками.
Можно ввести в заблуждение советских историков, но труднее это сделать с участниками и очевидцами событий. Один из участников операции, ставший военно-морским историком, капитан 2-го ранга А. Басов в своих статьях о Борнхольме, не оглядываясь на Ште- менко и Кудрину, следует реальной хронологии событий10.
Датировка данного эпизода была — и пока, как видим, остается — проблемой для отечественной историографии. На самом Борнхольме все было зафиксировано по часам, а порой и по минутам. Опубликованы мемуары и дневники свидетелй и участников событий. Да в конце концов в Дании и на самом Борнхольме выходили газеты, причем разных направлений. Стоит полистать подшивки, и станет ясно, что и когда случилось. Если в России мало кто вообще слышал о Борнхольме — а тем более о пребывании там советских войск, то для маленького острова это поистине явилось событием века.
Но, как порой бывает, можно всесторонне описать событие, труднее понять его смысл. Какой-нибудь (условный) комдив Котов, сидя в тюрьме в 1937 г., мог описать, как его арестовали, как били и какие обвинения ему предъявляли, но понять смысла случившегося — не мог. В лучшем случае, мог бы сказать: “Вредители проникли в НКВД” и “Товарищ Сталин не знает” — вот и все.
У датских историков до последнего времени существовали различные интерпретации борнхольмских
9 Jensen В. Op. cit. S. 145.
10 См.: Басов А. Десант на острове Борнхольм // Военно-исторический журнал. 1996. № 5.


352
Бент Енсен
событий. В основном они сводились к тому, что Борнхольм был оккупирован советскими войсками потому, что он оказался как бы в тылу наступавшей Красной армии. То есть решение о занятии Борнхольма — считали они — было сугубо военным, а не военно-политическим или — тем более — геополитическим. Труднее было объяснить, почему так долго советские войска оставались на острове. Можно было строить догадки, но никаких документов в руках датчан не было. Когда и на каком уровне было принято решение высадиться на Борнхольм? Какие цели при этом преследовались? Чего ждал и на что надеялся Кремль в течение 11 месяцев? Почему, наконец, вывод советских войск с острова был произведен довольно быстро — какие факты повлияли на советское руководство в решении вывести войска? Какова была позиция союзников все эти 11 месяцев? На эти вопросы у датских политиков и исследователей ответов практически не было.
Возможность ответить на эти и другие вопросы появилась после 1991 г. Датский историк, автор многих работ по советско-датским отношениям, профессор Бент Енсен получил доступ к ряду секретных до того документов в российских архивах и решил писать книгу о событиях 1945—1946 гг. на Борнхольме и вокруг него. Разумеется, датские и российские архивы — это уже много, но ученый решил, что этого недостаточно, и поехал в США и Англию, тем более что и там проще стало с архивными документами, касающимися второй мировой войны. Ну, а до архивов в Германии, Швеции и Норвегии из Дании рукой подать. Бент Енсен, разумеет¬
ся, побывал в архивах и этих стран. Опросил множество свидетелей и участников событий (в основном датчан) — в частности, бывших дипломатов и отставных офицеров, бывших разведчиков, участников движения Сопротивления в Дании и на острове Борнхольм...
К сожалению, российские архивы не могли или не хотели дать доступ ко всему, касающемуся Борнхольма, но и то, что там было получено, давало хорошую основу для работы.
В 1996 г. книга Бента Енсена была издана по-датски в издательстве университета г. Оденсе11.
Безусловным достоинством книги — в ней более 300 страниц — является то, что автор скрупулезно рассматривает и реальную канву событий, и все возможные версии, объясняющие эти события. Притом Бент Енсен показывает нам, как “проблема Борнхольма” виделась из Москвы и из Лондона, из Стокгольма и из Вашингтона, как на нее смотрели военные и как — дипломаты, не говоря уже о том, как она переживалась самими борнхольмцами и как оценивалась правительством и парламентом в датской столице.
Между прочим, споры о Борнхольме — или (шире) о советско- датских отношений — в Дании еще не утихли. Дело в том, что оккупация Борнхольма Советским Союзом — это для Дании не просто изолированный эпизод второй мировой войны. У этого эпизода имелось продолжение: считалось, что датчане при уходе советских войск пообещали, что впредь ни один иностранный солдат не ступит на остров Борнхольм. Ссылаясь на это (несуществующее) обещание, некоторые датские политики
11 	См. прим. 6.


Вместо заключения
353
еще в 80-е годы не разрешали даже американским военным музыкантам играть на Борнхольме (в то время как советские военные чины регулярно возлагали венки к памятнику погибшим — правда, не в боях с немцами — на Борнхольме). А ведь Дания — член НАТО!
Бент Енсен разбирает этот миф, как и другие мифы, созданные вокруг борнхольмской истории. А было их в Дании немало. Некоторые датчане считали, что существовал сговор между англичанами и русскими насчет Борнхольма — за спиной Дании. Другие полагали, что это правительство Дании вступило в сговор с Советами... Недавно российский посол в Дании А. Чепурин сказал, что в 1946 г. между Данией и СССР было заключено джентльменское соглашение о том, что на острове впредь не будет иностранных войск (газета “Politiken” от 9 апреля 1999 г.). И это — тоже из области мифов, ведь у посла нет никакого документа, подтверждающего данное заявление.
Как правило, почти все мифы и слухи имели какую-то реальную подоплеку. Скажем, “миф Штемен- ко” и утверждение в письме Антонова Эйзенхауэру о помощи голодающим немцам возникли не на пустом месте. Действительно, продовольственное положение острова было тяжелым и зависело от подвоза продуктов из “метрополии”. Действительно, голодали больше всех немцы. Об этом советскому командованию было известно из перехвата радиоразговоров и датчан, и немцев. Остальное — миф.
Или взять те же “блестящие” бомбардировки дважды Героя Советского Союза Мазуренко. Сдержанность, присущая западным историкам, не позволяет Бенту Енсе- ну назвать их варварскими. Он лишь пишет, что советские пилоты
в бомбардировках 7 и 8 мая “не отличались точностью”. Действительно, больше всего было разрушено жилых домов, гражданских сооружений, погибли не немцы, а мирные датчане... Все это, наверное, напоминало Грозный 1995 г. в миниатюре. Хорошо еще, что после первых двух налетов советские летчики сбросили листовки, обращенные к немцам, но по-русски. Из них островитяне поняли, что бомбардировки будут продолжаться, и ушли из своих домов — так и спаслись. Главное же, что с военной точки зрения бомбардировки были бессмысленны.
Сейчас советские/российские представители говорят в частных беседах примерно так: подумаешь, 10 человек погибло! Мы потеряли 20 миллионов. По этому поводу автор книги говорит: борнхольмцы не сравнивали свои потери с потерями СССР, Польши или Германии. Свою ситуацию они сравнивали с тем, как безболезненно прошло освобождение других частей Дании.
Данию от немцев освобождали англичане (кроме Борнхольма). Парадокс — для борнхольмцев - заключался в том, что в то время, как вся остальная Дания ликовала и праздновала конец войны, освобождение, приход союзников (как читатель помнит, англичане высадились 5 мая, тогда же имела место “частичная” капитуляция немецких войск), датский остров был подвергнут массированным ударам с воздуха. Комендант немецкого гарнизона на острове готов был сдаваться, но, естественно, по условиям капитуляции 5 мая, англичанам (хотя бы даже одному английскому офицеру, даже, на худой конец, датчанину в английской форме). Англичане же на остров так и не прибыли. Почему? Автор доказыва¬


354
Бент Енсен
ет, что командующий союзническими войсками Д. Эйзенхауэр не хотел раздражать СССР из-за какого-то острова. Вообще, западные державы не считали Борнхольм настолько важным стратегическим пунктом, чтобы ссориться из-за него со Сталиным.
Бент Енсен пристально анализирует и поведение датского правительства (оно было сформировано 5 мая) в те дни. Тут тоже много неясного.
Когда бомбы падали на Борнхольм — Б. Енсен пишет: “как гром среди ясного неба”, — ответственные лица на острове, прежде всего губернатор, руководители движения Сопротивления и другие, звонили в Копенгаген и сообщали о происходящем, пытаясь установить контакт с министрами, словом, били тревогу. Однако их звонки в столице фиксировались и... не более того. Связь работала только в одном направлении: снизу вверх. Не потому, что связь была испорчена. Нет. Просто сверху вниз — не звонили. Когда я читал об этом в книге Б. Енсена, мне вспомнился “Замок” Кафки: из деревни в Замок можно звонить, но... из Замка звонков не дождешься. И вообще, звоня в Замок, попадаешь лишь в самые нижние отделы. Ответы нельзя воспринимать всерьез: все это может оказаться и шуткой. В таком каф- кианском положении оказались островитяне. Просят к телефону министра — министр ушел спать, приказал не будить его. Премьер- министр только что сформированного правительства произносит в парламенте речь — и ни слова о Борнхольме! Власти вводят цензуру на сообщения о советских войсках на острове. Что же руководит ими? Одно — страх перед СССР. Соображение: как бы хуже не было! Ни в коем случае не критиковать Совет¬
ский Союз! В бомбардировках Борнхольма виноват... немецкий комендант. Эта версия надолго станет доминирующей в речах датских руководителей, в газетных статьях. Между тем вспомним, что первые два налета на остров 7 мая были совершены без всякого предупреждения, что бы об этом ни писали Басов, Коротков и другие. В подобных случаях Б. Енсен не пишет: “Такой-то врет”. Он пишет: “Данное утверждение не подкрепляется документами”. В отличие от Басова, Ю. Кудрина в книге 1998 г. не пишет, что островитяне были предупреждены о бомбардировках (но в ее статье много других серьезных погрешностей).
Почему, спрашивается, 108 советских десантников высадились на острове, не встретив никакого сопротивления немцев? Да потому что это было уже 9 мая, когда вступил в силу акт о всеобщей капитуляции. Кстати говоря, на острове немцы уже сотрудничали с движением Сопротивления, и после советских бомбардировок немецкие солдаты были брошены на разборку руин и завалов... А вообще же, как пишет Бент Енсен, это были уже не боевые части, а деморализованная, полуголодная масса. Многие бродяжничали и просили подаяния.
Автор обращает также наше внимание на беспредельную в военной истории спасательную операцию, совершенную немцами в конце войны. Речь идет о переброске двух с лишним миллионов людей (в основном гражданских) из Прибалтики, Восточной Пруссии и Померании в северо-западную часть Германии и в Данию. Об этом как-то не приходилось читать в советской литературе. Конечно, то, что эти беженцы остались в живых, — “упущение” советских военачальников. Но что они могли сделать, если


Вместо заключения
355
немцы так заминировали Финский залив, что выйти из него долго было невозможно... Несколько сот тысяч этих беженцев Дания должна была кормить — и до окончания войны, и после. А тут еще СССР, вскоре после занятия острова, стал требовать денег на содержание своих войск. Вот уж опять театр абсурда: незваные “гости” пришли, когда уйдут — спрашивать как-то неприлично, а они еще и денег требуют за свое пребывание!
Но, с другой стороны, тут была своя логика: англичане ведь — как освободители — получали от датского правительства деньги на содержание своих войск. Теперь же, стало быть, надо было платить и Кремлю. Но когда датчане заикнулись об их собственности в прибалтийских республиках, национализированной с приходом туда советской власти, тут они наткнулись на жесткое сопротивление Молотова. Тут никакой компенсации не полагалось.
А вот еще курьезный момент датско-советской истории: в Москве с 1944 г. находился посланник “Борющейся Дании” (т. е. движения Сопротивления), а с мая 1945 г. — официальный посланник своей страны, Томас Дёссинг. Как дипломат он не раз встречался с Молотовым, Вышинским, Деканозовым... Как вы думаете, от кого он, — сидя в Москве, — узнал о том, что СССР бомбил и оккупировал остров, принадлежащий его стране? От советских чиновников? От своего правительства? Нет, ни то ни другое. Он узнал эту новость от другого иностранного дипломата, почти неделю спустя. Дополнительная ирония этого эпизода заключалась в том, что сам посланник любил сталинский Советский Союз, и его-то
Молотов или Вышинский вполне могли бы оповестить о происшедшем — будь его воля, он отдал бы Сталину не только Борнхольм, но и всю Данию. И такому человеку не доверяли!
Возвращаясь к вопросу, когда и почему советское руководство решило, не предупреждая союзников (а ведь Дания считалась — хоть и “неофициально” — сферой влияния Англии), занять часть датской территории, автор книги отмечает, что интерес к Борнхольму у Кремля возник еще до войны, в 30-е годы. Но актуальным вопрос о Борнхольме стал, разумеется, в конце войны, на переломном этапе. Б. Енсен цитирует протокол заседания Комиссии по подготовке мирных договоров и послевоенного обустройства (так называемой комиссии Литвинова), где обсуждается будущее Аландских островов и Борнхольма и шире — Балтийского моря. Зам- наркома Лозовский говорит: “Есть в Балтийском море остров Борнхольм, на который следует обратить внимание. Нам нужно посмотреть, какие реальные опорные пункты мы должны себе создать на Балтийском море”12. Тогда, в июле 1944 г., этот разговор носил почти академический характер. Но очень скоро вопрос о Борнхольме стал на повестку дня в проектах советских аналитиков. Автор цитирует многочисленные записки, циркулирующие с конца 1944 г. в высших этажах НКИД. Смысл их заключался в том, что надо было добиться от движения Сопротивления Дании предложения о заключении совместного советско-датского военного соглашения. Тогда у Кремля была бы правовая основа для того, чтобы войти в Данию. Однако таковое соглашение так и не было заключено
12 Jensen В. Op. cit. S. 23—24.


356
Бент Енсен
(а вот с Англией движение Сопротивления теснейшим образом сотрудничало). Но когда представилась такая возможность, то рекомендациям чиновника НКИД В. Семенова был дан ход; его настоятельные советы занять остров были переданы из НКИД в Наркомат обороны, и — как мы видим по документам, процитированным в книге, судьба Борнхольма была решена уже в конце апреля 1945 г.
Логика Кремля была примерно такова: всю Данию мы занять не сможем, — англичане уже на подходе, — займем же то, что само падает к нам в руки, — Борнхольм. Займем, а там посмотрим, как будут реагировать союзники. Уйти оттуда мы всегда успеем, а оставаясь на Борнхольме, мы будем иметь возможность влиять на политику Дании. Компартия там сильна, возможно создание Народного фронта.
Когда стало ясно, что с острова придется уходить, то Кремль и уход свой обратил в свою пользу. Дескать, смотрите, какие мы хорошие, освободили от немцев остров и ушли. А ведь могли бы...
Бент Енсен анализирует возможные причины решения 1946 г. вывести советские войска с Борнхольма и приходит к выводу, что тут действовали те же причины, которые тогда побудили Сталина вывести советские войска из Ирана. Он цитирует недавно опубликованное письмо Сталина азербайджанско¬
иранскому лидеру Д. Пишевари: “В Иране нет теперь глубокого революционного кризиса <...> мы не могли их (советские войска. - Б. В.) оставлять дальше в Иране, главным образом потому, что наличие советских войск в Иране подрывало основы нашей освободительной политики в Европе и Азии. Англичане и американцы говорили нам, что если советские войска могут оставаться в Иране, то почему английские войска не могут оставаться в Египте, Сирии, Индонезии, Греции, а также американские войска — в Китае, Исландии, в Дании (Сталин имел в виду Гренландию. — Б. Ä)”13.
К сожалению, Б. Енсен не рассматривает другие гипотезы о причинах вывода советских войск — например, наличие у США атомного оружия и отсутствие такового в то время у СССР.
Нужно отметить, что Б. Енсен не испытывает враждебных чувств к советским солдатам на Борнхольме. Напротив, он с симпатией пишет о солдатах, матросах и офицерах, заброшенных неизвестно зачем на датский остров. Острие его критики больше всего направлено на своих соотечественников и на военных руководителей США и Англии. А что касается всех этих Молотовых, Деканозовых и Вышинских, то критиковать их — как и нацистских лидеров — он, пожалуй, считает бессмысленным: тут и так все ясно.
13 Егорова Н.И. “Иранский кризис” 1945—1946 гг. по рассекреченным архивным документам // Огеч. история. 1994. № 4—5. С. 41.


Сокращения
Русские
АВП РФ - Архив внешней политики Российской Федерации.
АМО РФ - Архив Министерства обороны Российской Федерации.
АП РФ - Архив Президента Российской Федерации.
ИО ВМФ — Историческое отделение Военно-Морского Флота.
КПД - Коммунистическая партия Дании.
МВД — Министерство внутренних дел.
МИД - Министерство иностранных дел.
НКВД — Народный комиссариат внутренних дел.
НКВД - Народный комиссариат иностранных дел.
ОКВ — OKW (Oberkommando der Wehrmacht) - Верховное главнокомандование вермахта. РГВА - Российский государственный военный архив.
РЦХИДНИ - Российский центр хранения и документации новейшей истории.
СОЕ - SOE (Special Operations Executive) - Управление специальными операциями (Англия). ЦХСД - Центр хранения современной документации.
ШСЭС - SHAEF (Supreme Headquarters Allied Expeditionary Force) - Штаб-квартира союзнических экспедиционных сил.
Иностранные
AM В - Ambassaden - посольство.
BAJ — Bornholms Amts Journal - журнал Борнхольмского амта.
BLA - Bornholms Lokalarkiv - Борнхольмский региональный архив.
Bornholms politikreds - Bornholms politikreds arkiv (LAS) — архив Борнхольмской полиции. СО - Cabinet Office - кабинет министров Англии.
COS - Chiefs of Staff — De britiske stabschefer - командующие английским штабом.
EXFOR MAIN — (Expedition Force Main) —. штаб-квартира Монтгомери.
FO - Foreign Office - Министерство иностранных дел Англии.
FRUS — Foreign Relations of the United States — собрание документов по внешним отношениям США (см.: Библиография).
GSK - Gesandtskabet - посольство.
IM — Indenrigsministeriet — Министерство внутренних дел Дании.
JM - Justitsministeriet - Министерство юстиции Дании.
КМ — Krigsministeriet — Военное министерство Дании.
LAS - Landsarkivet for Sjælland, Lolland-Falster og Bornholm - Региональный архив Зеландии, Лолланда, Фальстера и Борнхольма.
Lokalkomiteens arkiv - Frihidsråddets Lokalkomiteens arkiv (BLA) — архив Местного комитета Совета свободы (Борнхольмский региональный архив).
RA — Rigsarkivet — Государственный архив Дании.
SCAEF — Supreme Commander Allied Expeditionary Force: Eisenhower — Главнокомандующий экспедиционных войск западных союзников по освобождению европейского континента Эйзенхауэр.
SD - State Departament - Государственный департамент.
SHAEF FWD - SHAEF FORWARD - штаб-квартира Эйзенхауэра.
Sveriges Uds arkiv — Архив Министерства иностранных дел Швеции.
UD (svensk) — Utrikesdepartamentet - Министерство иностранных дел Швеции.
UD (norsk), NUD - Utenriksdepartementet - Министерство иностранных дел Норвегии.
UM - Udenrigsministeriet (dansk) - Министерство иностранных дел Дании.
WO — War Office — Министерство обороны Англии.


Библиография*
Архивные источники
Россия:
Архив внешней политики Российской Федерации. Ф. 06, 07, 012, 085, 086, 0512, 69, 85, 169
Архив Министерства обороны Российской Федерации. Ф. 237, 372, 398, 1024, 1085
Российский государственный военный архив. Ф. 33987
Историческое отделение Военно-морского Флота. Ф. 17, 364
Архив Президента Российской Федерации. Ф. 3
Российский Центр Хранения и Изучения Документов Новейшей Истории. Ф. 17 (Протоколы Политбюро 1945-1946), 495
Центр Хранения Современной Документации. Ф. 5
Дания:
Udenrigsministeriets arkiv (RA). Depecher. Moskva 1939-46, 3 E 92. Det udenrigspolitiske Nævn. Mødereferater 1945-1948. 3 F Berlin lb. Evt. evakuering under angreb pa Berlin (1945), 5 D 30 b. Skandinavien- Sovjet: Ikke-angrebstraktat og forhold ialm. (1929-63), 5 G 63. Russisk-Skandinavisk sikkerhedspagt, 5 К 2. Sovjetrusland.
Udenrigspolitik (1927-1945), 17 Sovjet 11/1, 73 D 43 a/1, 87 F 3/1-39 (sagen 38 a + b er bortkommet). Sager vedr. Bornholms befrielse og besættelse, 105 Dan. 5. Rømningen af Bornholm 1945-52
Ambassaden i London afl. 1977, 5 D 12, 5 F 20. Bormholm (1945—46), 6 F 28. Dansk-russisk aftale i forbindelse med russiske troppers evt. tilstedeværelse i Danamark
Ambassaden i Moskva afl. 1978, 87 F 1. Bornholm
Ambassaden i Stockholm afl. 1962, 3 D 2. Udenrigsminister Christmas Møller, 3 D 3. Gustav Rasmussen, 5 К 8. Danmarks forhold til Rusland (1941-45), 5 К 8 a. Bornholm (1945)
Ambassaden i Stockholm afl. 1983, 5 К 8 a. Bornholm (politike forhold mm.) 1946
Ambassaden i Washington afl. 1973, 5 К 17. Forholdet mellem Sovjetunionen-Skandinavien
Ambassaden i Washington afl. 1983, 87 X 3. SHAEF, 870 F 2. Russiske tropper på Bornholm, 870 F 3. Befrielsestropper i Danmark
Forsvarsministeriets arkiv (RA), Forsvarets Efterretningstjeneste. Stockholm-arkivet 1940-45 IX B (RA), KM l.kt. В 67 Joumalsager 1945—1946 Statsministeriets arkiv (RA), Statsministerens sekretariat. Vilhelm Buhi og Knug Kristensen 1945-1946
Frihedsmuseets arkiv, nr. 35 E-62/74 Bornholms Amts arkiv (LAS), Joumalsager 1945-1946 indført under følgende betegnelser: Besætelsen, Bombeangreb på Rønne og Nexø, Diverse, Forskelligt, Marinedis- triktet ved Bornholm, Minestrygning, Russerne på Bornholm, Tolke, Udlændinge Bomholm Politikreds’ arkiv (LAS), XV Besættelsestiden vedr.: Journal vedr. russiske forhold 1945-1946
Frihedsrådets Lokalkomiteens arkiv (BLA), Rapporter, forhandlinger og dagsbefalinger, Korrespondance
Bornholms Museum, Th. Nielsens dagbog, Diverse papirer
Bornholms Forsvarsmuseum, Sovjetisk fane med inskription
Частные архивы:
Erik Abitz’ arkiv (privateje), Jens Holms arkiv (BLA), Thomas E. Jensens arkiv (privateje), Ole Lippmanns arkiv (RA), H.Chr. Olsens arkiv (BLA), Tønnes Wichmanns arkiv (privateje)
Англия:
Foreign Office, 181 & 371 groups - 1945-1946
Admiralty, group 1 1943-1945
Prime Minister, Group 3 1945
War Office, groups 202, 205, 215, 219 1944-45
Cabinet Office, 106-group 1945
США:
State Department (National Archives, Washington), различные документы, касающиеся Борнхольма
Dwight D. Eisenhower Library (Abilene, Kansas), SHAEF Records D 91 Denmark. Cables in Log
Западная библиография и источники приводятся в соответствии с нормами, принятыми на Западе.


Библиография
359
Hoover Institution (Stanford, California), OSS- report (London Original nr.Gr.85)
Норвегия:
Utenriksdepartementets arkiv (Oclo), 27 7 20. Russiske tropper på Bornholm, 27 7 13. Tilbagetrekning av russiske tropper fra Nord- Norge
Швеция:
Urikesdepartementets arkiv (Stockholm), различные документы, касающиеся Борнхольма
Беседы автора с участниками событий и другими лицами и переписка с ними (архив автора):
Эрик Андреас Абитц (Виборг), Пер Федер- спиль (Копенгаген), Рикард Фридберг (Фредериксберг), Томас Е. Енсен (Рён- не), Оле Липпманн (Копенгаген), Дж. Питы (Лондон), Франк Робертс (Лондон), Вигго Шьёквист (Копенгаген), Тён- нес Викманн (Рённе), Фроде Якобсен (Биркерёд) и Михаил Косов (Израиль, Ашкелон) не ответили на вопросы автора.
Опубликованные источники
Aus dem Kriegstagebuch des WBD. Aus den Anlagen (Thomas Jensens arkiv).
Avisaarbogen 1945-1948 (København 1946-1949).
Chandler, Alfred D. (ed). The Papers of Dwight David Eisenhower. The War Years IV—V (Baltimore 1970).
Churchill, Winston S. The Second World War. VI: Triumph and tragedy (London 1954).
Documents on British Policy Overseas. Series I, vol. 1. Ed. by Rohan Butler (et al.) (London 1984). Vol. 5. Ed. by M.E. Pelly (et al.) (London 1990).
Eisenhower, Dwight David. Korstog i Europa (Kobenhavn 1948).
Field-Marshal The Viscount Montgomery of Alamein KG. Erindringer, bd. 2 (København 1958).
Foreign Relations of the United States. The Conferences of Cairo and Teheran 1943 (Washington 1961).
Foreign Relations of the United States. 1945 II Europe (1967).
Foreign Relations of the United States. 1945 IV Europe (1968).
Foreign Relations of the United States. 1946 V Europe (1969).
Hermannsen J.A. Dansk-Russisk Lommeparlør (København 1945).
Hvidtfeldt, Johan. Fra kapitulationsdagene 1945 (København 1985)
Hæstrup, Jørgen (red.) Christmas Møllers Londonbreve (København 1974).
Hæstrup, Jørgen (et al.) (red.). Kilder til modstandsbevægelsens historie (København 1962).
Jacobson, Erik Tbostrup (udg.). ...Gør jer pligt - gor jert værk. John Christmas Møller dagbøger 1941-45 (København 1995)
Jensen, Jack W. & Søren H. Pedersen (udg.). Dansk udenrigs- og sikkerhedspolitik 1945— 46 (København 1978).
Kleist, Peter. Zwischen Hitler und Stalin 1939-1945 (Bonn 1950).
Kraft, Ole Bjørn. Frem mod nye tider (København 1974).
Munch, P. Erindringer 1941—1947.bd.2 (København 1967), S. 317.
Schultz-Naumann, Joachim. Die letzten dreissig Tage (1980).
Semjonow, Wladimir S. Von Stalin bis Gorbatschow (1995).
Stemann, P.Chr. von. En Embedsmands Odyssé 1-2 (København 1961).
Stemann, P.Chr. von. Utrykte Erindringer (u.å.) Faktiske titel: Virksomhed på Bornholm Amt under Krigen 1939—1945.
Trommer, Aage. Danmark mekkem øst og vest. Kilder til Danmarks udenrigspolitiske situation 1943-1945 (København 1972).
Заняться подготовкой будущего мира // Источник. 1995. Nq 4. C. 119-132.
Молотов В.М. Вопросы внешней политики: Речи и заявления. Апрель 1945 — июнь 1948. М., 1948.
Освободительная миссия Советских Вооруженных Сил в Европе во Второй мировой войне: Документы и материалы. М., 1985.
Освобождение острова Борнхольм // Сов. архивы. 1986. № 1. С. 34-38.
Поездка Молотова в Берлин в ноябре 1940 г. // Новая и новейшая история. 1993. № 5. С. 75-76, 92.
Ржешевский О.А. Визит А. Идена в Москву в декабре 1941 г. “Переговоры с И.В. Сталиным и В.М. Молотовым” // Новая и новейшая история. 1994. № 2. С. 91-92.
Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М., 1968. С. 372-373.
Рокоссовский К. К. Дорогами победы // Лит. газета. 1965. 27 апр.
Сахаров А.Н. Война и советская дипломатия 1939-1945 // Вопр. истории. 1995. Nq 7. С. 29.
СССР и германский вопрос: Документы из Архива внешней политики Российской Федерации. Т. 1: 22 июня 1941 г. - 8 мая 1945 г. / Сост. Г.П. Кынин, Й. Лауфер. М., 1996.
Хольсмарк С. Советская дипломатия и Скандинавия. 1944—1947: По материалам архива МИД РФ // Новая и новейшая история. 1997. Nq 1. С. 48-60.


360
Бент Енсен
Хромушина Г. Докладная начальнику 7 отдела Пу... // История, архив. 1996. № 3. С. 122-133.
Газеты и журналы
Aftenbladet, Aftenposten, Aftontidningen, Arbeideren, Arbetet, The Baltimor Sun, Berlingske Tidende, Bornholms Avis, Bornholms Tidende, Bornholms Social- Demokrat, BT, Børsen, Dagens Nyheter, Diario, Ekstrabladet, The Evening Star, Expressen, Fremtiden, Frihedsbladet, Frit Danmark, Göteborgs Handels - och Sjöfartstidning, Indre Missions Tidende, Informaciones, Information, Jyllands-Pos- ten, Kjellerup Avis (Silkeborg Avis), Kristeligt Dagblad, Land og Folk, Mandens Blad, Meddelelser, Morgenbladet, Nationaltidende; The New York Herald Tribune, The New York Times, Newsweek, The Observer, Politiken, Rigsdagstidende, Social-Demokraten (Stockholm), The Spectator, Sydsvenska Dagbladet, The Times, Verdens Gang, Vestjyden, Известия, Красная звезда, Красный флот, Правда, Труд, Война и рабочий класс.
Исследования
Abitz, Erik Andreas. “Bornholm under anden Verdenskrig - set fra amtmandsembedet” i Statens Filmcentral (ung.): Russerne på Bornholm (1986).
Albrectsen, Bent. “Bade USA og England var på vagt over for russerne på Bornholm” // Berlingske Tidende. 30.04.1972.
Aleksandrov, D. “Russerne på Bornholm” // Frit Danmark (u.å.).
Alström, Börje. “De skulle invadera Bornholm” // Rotary Norden. 1995. № 8. S. 12-13. Barfod, Jørgen. Et centrum i periferien (Bornholmske Samlinger, Rønne 1976).
Bjerg, Hans Christian. Ligaen. Den danske militære efterretningstjeneste 1940-1945 1-2 (København 1985).
Boesgaard, Nils Eric og Hans Christian Bjerg. “Britisk arkiv afslører: Russerne ville befri os” // Berlingske Tidende. 17.07.1994. Boesgaard, Nils Eric og Hans Christian Brjerg. “Befrielsen kunne være blevet en ny besættelse” // Berlingske Tidende. 17.07.1994. Bojerud, Stellan. Hur skall vi komma i land? i: Bo Huldt & Klaus-Richard Böhme (red.): Vårstormar. 1944 - krigsslutet skönjes (1995). S. 192-223.
ojesen, Søren Bo. Den sovjetiske besættelse af omholm 1945-46 (utrykt hovedopgave, Hærens Officersskole 1983).
°”unde?S^v”S^Hemmelig Dansk Radiotjeneste unaer 2. Verdenskrig (1992).
Bornholms militære domiciler. Udg. af Østre Landsdelskommando ( 1992).
Dau, Mary. Danmark og Sovjetunionen 1944-49 (Dansk Udenrigspolitiks Skrifter; 2. København 1969).
Dau, Mary. Sovjetunionen i dansk udenrigspoli- tok (København: Det Udenrigspolitiske Selskab, 1987).
Donnison, F.S. V. Civil Affairs and Military Government North-West Europe 1944—1946 (London 1961).
Dössing, Thomas. Sovjetunionen paa Fredens Tærskel (1945).
Espersen, Mogens. Østersøen (København 1987).
Furtenbach, Börje. Planläggningen RN-RD // Aktuellt och historiskt. Meddelanden från Forsvarsstabens Krigshistoriska avdeling: 1956. S. 5—25 Geschichte des Grossen Vaterländischen Krieges der Sowjetunion. Bd. 5 (1967), hrsg.v. Institut fur Marxismus- Leninismus beim Zentralkomitee der Kommunistischen Partei der Sowjetunion.
Grzybowski, Kazimierz. “The Soviet Doctrine of Mare Clausum and Policies in Black and Baltic Seas” // Joumzl of Central European Affairs. Vol. 14 (1954-55). S. 339-353.
Handzik, Helmut. Politische Bedingungen sowjetischer Truppenabzüge 1925-1958 (1993).
Hansen, Edmund og Johannes Thomas. Bornholm 1945. Byer bombet - og genopbygget (1993).
Holsøe, Jens. “Sovjet ville bestyre Danmark” // Politiken. 16.10.1994.
Holtsmark, Sven. Between “Russophobia” and “Bridge-Building”. The Norwegian Government and the Soviet Union 1940-1945 (Oslo: Institutt for Forsvarsstudier, 1988).
Holtsmark, Sven. Enemy Springboard or Benevolent Buffer & Soviet Attitudes to Nordic Cooperation, 1920-1955 (Oslo: Institutt for Forsvarsstudier, 1992).
Holtsmark, Sven. A Soviet Grab for the High North & USSR, Svalbard and Northern Norway 1920-1953 (Oslo: Institutt for Forsvarsstudier, 1993).
Hæstrup, Jorgen (red.). Besættelsens Hvem- Hvad-Hvor (1965).
Hæstrup, Jorgen. Hemmelig alliance 1-2 (København 1968).
Jacobsen, Erik Thostrup. Foden i døren. Danmark mellem Sovjetunionen og Englang 1944-45 (Odense 1984).
Jagodintseva, E. “Russerne og Bomholm for 20 år siden” // Fakta om Sovjetunionen 1965:9-10.
Jakobsen, Frode. I Danmarks Frihedsråd, bd.2. (København 1975).
Jensen, Bent. Bomholm i maj 1945 - og teden, der fulgte (Tillæg til “Bomholms Tidende” 4.05.1995).
Jensen Bent. “Bomholms lange befrielse maj 1945 - april 1946” // Siden Saxo 1996:3. S. 25-33.


Библиография
361
Jensen, Bent. “Den pøde sommer” // Morgenavisen Jyllands-Posten 23.04.1995.
Jensen, Bent. “The Soviet Union and Scandinavia” // Nordic Journal of Soviet and East European Studies, vol. 3:3-4. S. 41-90 (Stockholm 1987).
Jensen, Bent. Sovjetunionen og Danmark (København: Det Udenrigspolitiske Selskab, 1987).
Jensen, Bent. Stalinismens fascination og danske venstreintellektuelle (København 1984).
Jensen, Bent. Tryk og tilpasning. Sovjetunionen og Danmark siden 2. Verdenskrig (1987).
Jensen, Bent. “Danmark-Sovjetunionen: sikkerhedspolitiske problemer” i: Svend Aage Christensen og Henning Gottlieb (red.) Danmark og Rusland i 500 år (København: SNU, 1993). S. 332-362.
Jensen, Bent. Døssing og Dekanozov — set fra Moskva, i: Struktur og funktion. Festskrift til Erling Ladewig Petersen (Odense 1994). S.
273-290.
Jensen, Bent. “Østersøens perle” // Morgenavisen Jyllands-Posten 10.01.1993.
Jensen, Thomas E. “Advarslen udeblev - og ti bornholmere mistede livet” // Bornholms Tidende. 5.05.1964.
Jensen, Thomas E. “Blev russiske fly med flyveblade der skulle advare skudt nes ud for øen?” // Bornholms Tidende. 13.03.1965.
Jensen, Thomas E. “Det store spil om Østersøen i 1945” // Bornholms Tidende. 3.05.1975.
Jensen, Thomas E. Landgangen på Bornholm. Baggrunden for landgangen set med sovjetrussiske øjne (København 1976).
Jensen Thomas E. “Der er 37 år mellem disse billeder” // Bornholms Tødende. 17.07.1982.
Jensen Thomas E. “Danmark mod øst” // Tillæg til Bornholms Tidende. 5.05.1985.
Jensen, Thomas E. “Sidste søslag i Østersøen” // Bornholms Tidende. 4.11.1995.
Jensen, Thomas E. Bornholm 1945 (1995).
Jensen, William. Russerne paa Bomholn (København 1945).
Jespersen, Knud J. V. Brigaden. Den danske Brigade i Sverige 1943-1945 (København 1993).
Jungar, Sune & Bent Jensen (red.). Sovjetunionen och Norden - konflikt, kontakt, influenser (Historiallinen Arkisto 110:1. Helsingfors 1997).
Jørgensen, H.V. “Sovjetfolkets 30 sjæle” og “Pludseig manglede der noget” // Jul på Bornholm 1990 og 1991. S. 26-30 hhv. 28-29.
Kichhoff, Hans. Augustoprøret (København 1979).
Kirchhojf, Hans. “Frihedsrådets meget udiplomatiske repræsentant i Sovjetunionen” // Siden Saxo 1995:1. S. 40-49.
Kirchhojf, Hans. Kamp eller tilpasning. Politikerne og modstanden 1940-45 (København 1987).
Kjødt, V. Modstandsbevægelsen paa Bornholm. Danmarks Grænseland mod Øst (u.a).
Korotkov, F. “Bornholms befriels” // Land og Folk 8.05.1970.
Kristensen, Henrik Skov. “Det militære slutspil i Danmark” // Sønderjysk Månedssrift 1995:5. S. 109-121.
Kaarsted, Tage. De Danske Ministerier 1929-1953 (København 1977)
Larsen, Dan. Et land i Europa (København 1995).
Ludlow, Peter. “Britain and Northern Europe 1940-1945” // Scandinavian Journal of History, vol. 4 (1979).
Løkkegaard, Finn. “Kaplob om Danmark?” // Arsskrift for Frindsmuseets Venner 1974. S. 3-15.
Lokkegaard, Finn. “Krisen mellem politikerne og Sovjetunionen” // Information. 11.06.1964.
Mastny, Vojtech. Russia’s Road to the Cold war (1979).
Mosgaard, Arne. Frihedskamp. Forsvarsvilje. Modstansstyrkernes opgaver og afvikling 1945. Danske Hjemmeværnsforeningers oprettelse efteråret 1945 (Aarhus 1995).
Müller, Wolfgang. Gesunken und verschollen. Menschen und Schiffschicksale Ostsee 1945 (1994).
Nielsen, Mogens. Socialdemokratiet og enheden i arbejderbevægelsen 1943-1945 (København 1978).
Ninka. “Bornholm blev fanget af fresen” // Politiken. 22.01.1984.
Outze, Børge. “Hidtil ukendte dokumenter afslører sandheben om Bornholm” // Information. 5.05.1970.
Pedersen, Thomas. Den tyske værnemagts rømning af Danmark 4. maj - 6. Juni 1945 (utrykt specialeopgave, Odense 1993).
Pedersen, Thomas. “Ud af vagten. Den tyske værnemagts rømning af Danmark” // Siden Saxo 1993:3. S. 11-22.
Pechamov, Vladimir. “The Big Three after World War II” // Cold War International History Project / Working Paper; 13 (Washington 1995).
Pilegaard, Lars. Sæmelding til Kjellerup, Thoring, Ans, Demstrup (Kjellerup 1988).
Segal, J. “Kielerkanalens Fremtid” // Fremtiden, november 1945.
Seymour, Susan. Anglo-Danish Relations and Germany 1930-45 (London 1982).
Skaarup, H.E. “Det glemte kompagni” // Bornholms Tidende 8.-9.07.1995.
Sorensen, Ame. “Derfor bombede russerne Bornholm” // BT 10.09.1966.
Toreil, Ulf. Hjälp till Danmark, militäre och politiska forbindelser 1943-1945 (Stockholm 1973).
Tributs, V.F. “De sibste salver i krigen” // Fakta om Sovjetunionen 1975:9.


362
Бент Енсен
Trommer, Aage. Hvis lille kat var Danmark? (1971).
Ulam, Adam. B. Expansion and Coexistence (New York 1969).
Wasilewska, Wanda. Regnbuen (København 1945).
Weil, Boris. “Igor Mikhailovitsj Djakonov” (anmeldelsen af Djakonovs erindringer) // Nordack Øst-Forum. 1998:2. S. 80.
Weil, Boris. “Russerne kommer” // Politiken. 16.10.1994.
Басов А. Десант на Борнхольме // Военноисторический журнал. 1966. № 5. С. 27- 39.
Басов А. Десант на о-в Борнхольм // Краснознаменный Балтийский флот в Великой Отечественной войне советского народа 1941-1945 гг. Кн. 2. М., 1991. С. 122-134.
Вайль Б. Судьба Александра Улановского // Вопр. истории. 1955. № 9. С. 154-158.
Военный энциклопедический словарь. М., 1983.
Дипломатический словарь: В 3 т. М., 1984— 1986.
Дьяконов И.М. Книга воспоминаний. СПб., 1995. С. 645-725.
Егорова Н.И. Иранский кризис 1945-1946 гг. по рассекреченным архивным документам // Отеч. история. 1994. № 4. С. 24—42.
История Дании. XX. век. М., 1998.
Краминов Д. В орбите войны. М., 1986.
Кудрина Ю.В. Дания в годы второй мировой войны. М., 1975.
Страх и ожидания. Россия и Норвегия в XX веке / Под ред. В.И. Голдина и Йенса Петтера Нильсена. Архангельск, 1977.
Шавцов Д. Последний десант // Морской сборник. 1985. № 5. С. 63-66.
Фильмы
Ole Askmann: Bornholm maj 1945 (1986).
Russerne paa Bornholm. En film af Ole Askmann. Udg. af Statens Filmcentral (København u.å.).


Именной указатель
Абитц (Abitz) Эрик Андреас 149, 190, 191, 258 338
Абрамов А.Н. 247,248,251,292,301 Адамов Е. 20
Аксель (Aksel), принц 97, 341 Александров Д. 103 Александерсен (Alexandersen) 204 Александрина (Alexandrine), королева 172, 180
Анастасия Михайловна, вел. кн. 172 Андерсен (Andersen) К. К. 214 Андерсен-Нексё (Andersen Nexø) Мартин 39 Андерсен (Andersen) Ore 157 Андворд (Andvord) Рольф 176, 237, 297 Антоник П.И. 105, 106, 130, 143, 157, 218, 219, 348
Антонов А.И. 12, 80, 85, 87, 106, 146, 201, 301, 320, 349, 350, 353 Арендруп (Arendrup) Аугуст 257 Аскман (Askman) Оле 87, 190 Ауслендер 161, 169, 170, 278, 314
Балтийский Н. см. Куусинен О.
Баранов 167
Бармен (Barmen) Томас 310 Барроу 334 Барсуков 338
Бартольди Кристиан 168, 326 Бартхольд К. 215^
Барфод (Barfod) Йорген 14, 71, 94, 132, 133 Басов А.В. 14, 15, 55, 67, 97, 99 101, 148, 327, 351, 354
Бахманн (Bachmann) Ида 305 Бевин (Bevin) Эрнест 228, 229, 245, 246, 260, 270, 275-277, 283, 287, 292, 310, 328, 333, 334
Бенеш (Benes) Эдуард 227 Бентвич (Bentwich) 62 Берг (Berg) Ханс 140 Берия Л.П. 33, 42, 294 Бест (Best) Вернер 93 Бёгхольм (Bøgholm) К. 270 Бёрнер (Bømer) Ч. 130, 132, 136, 154 Бидструп (Bidstrup) Альфред 139 Бирнес (Bymes) Джеймс Ф. 276, 333 Блютген-Петерсен (Blytgen-Petersen) Эмиль 165
Боголюбов А.Н. 106, 146, 147
Боесгорд (Boesgaard) Нильс Эрик 48, 60, 67
Бойеруд (Bojerud) Стеллан 117
Бойесен Бо 282
Большаков Г. 60
Боннесен (Bonnesen) Ханс 124
Бор (Bohr) Нильс 58
Боргерсруд Л. 60 Ботвед (Botbed) А.П. 53, 61 Бруч (Brucz) Франц 139 Булганин Н.А. 173, 254, 321 Буль Вильхельм 13, 26, 30, 36, 37, 39-41, 48, 53, 57, 81, 112, 114, 117, 121, 122, 136, 143, 151, 153, 155, 164, 171, 189, 230, 245, 246, 251, 254, 255, 258-260, 326 Буре 307
Бьёль (Bjøl) Эрлинг 30, 181, 279
Вайль Борис 14, 18, 347 Вайльбах (Weilbach) Филип Карл 242, 256- 258, 322, 338
Вамберг (Wamberg) Хельге 162 Василевская Ванда 186 Василевский А.М. 325 Васс (Hvass) Франц 114, 178, 185, 190, 204, 242, 267, 270-272, 283, 285, 288, 289, 302-304, 306, 314, 337
Ведель (Vedel) Ore 205, 241, 242, 254, 256, 257, 266, 267, 271-273, 313, 318, 339, 340, 343 Ветров М.С. 31, 35-39, 41, 43, 44, 54-57, 146, 160, 162, 230-234, 236-238, 247, 248, 251, 338
Викманн (Wichmann) Тённес 115, 116, 156, 178, 211, 212, 217 Викторов 157, 338 Виноградов 142, 180 Витфельдт (Hvidtfeldt) Йохан 71, 93, 94 Власов И.В. 18, 19
Вогепетерсен (Waagepetersen) Й.Т. 132-134, 155, 182, 243, 256, 258 Воскрешенский (Woskreshenski) 139 Вутманн (Wuthmann) Рольф 77, 79, 91, 93, 96, 105, 106, 119, 121
Вышинский А.Я. 21, 23, 25, 27, 159, 232, 233, 248, 249, 285, 286, 288-291, 293, 294, 296-298, 301, 302, 307, 331, 339, 337, 355, 356
Галифакс (Halifax), 333 Галлоп (Gallop) Родней 65, 70, 81, 84, 85, 144, 188
Гальстер Дж. 287
Гамборг Нильсен (Gamborg Nielsen) 136 Геббельс (Goebbels) Йозеф 163, 186 Геминдер (Geminder) 167 Геращенко В.С. 238 Герберт А. 287
Герхардсен (Gerchardsen) Эйнар 249 Гёртц (Gørtz) Эббе 132, 134, 170, 172, 242, 266, 267, 270, 272, 273, 288, 299, 312, 313, 318, 340


364
Бент Енсен
Гитлер (Hitler) Адольф 19, 31, 63, 140, 331, 332
Голль (de Gaulle) Шарль де 229 Гормсен Борис 140 Грей (Gray) 180 Григ (Grieg) Эдвард 221 Гришин П. 35
Груннет (Grunnet) Нильс 180 Гусев Ф. 28
Гуськов Е.В. 103, 139, 199, 201, 316, 318, 322, 338
Гюнтер (Günther) Кристиан 114, 117, 119
Даль (Dahl) Ф. 254
Дарделл фон (Dardell) Г. 185
Дау (Dau) Мэри 14, 49, 50, 108, 164, 276
Девис (Davis) 254
Деканозов В.Г. 25, 27, 30, 30, 33-35, 37-39, 41-44, 51, 53-57, 60, 62, 107, 153, 159, 160, 173, 247, 254, 279, 280, 283, 284, 295, 337, 339, 355, 356 Демидова (Demidofî) Ирена 140 Дёнитц (Dønitz) Карл 63, 68, 70, 90, 188 Дёссинг (Døssing) Томас 10, 28, 29, 31-57,
59, 60, 62, 65, 66, 71, 76, 80, 89, 107, 108, 116, 149, 152, 153, 166, 167, 171, 174-176, 180-183, 187, 230, 231, 233, 234, 236-240, 246, 248, 251, 252, 270, 279-284, 288, 289, 292-298, 300-302, 307, 311, 325, 326, 329, 332, 355
Джонсон (Johnson) 107 Димитров (Dimitrov) Георгий 48, 60 Донисон (Donnison) Ф. 75 д’Ошан (d’Auchamp) Пауль Луи Франсуа 338
Дьяконов И.М. 221, 222
Дювинг (Dewing) Ричард Генри 13, 26, 46,
60, 61, 64-66, 70, 71, 75-81, 84, 85, 87, 93, 100, 112, 114-116, 118-120, 146, 148, 153, 155, 169, 171, 182-185, 189, 227, 252, 265
Егорова Н.И. 333, 356 Елсуков Б. 162, 180, 247, 338, 339 Енсен (Jensen) Альфред 48 Енсен (Jensen) Бент 21, 33, 35, 48, 105, 108, 240, 278, 305, 308, 332, 343 Енсен (Jensen) Вильям 166, 167 Енсен (Jensen) Гуннар 140 Енсен (Jensen) К.Й. 114 Енсен (Jensen) Томас 14, 93, 96, 106, 117 Енсен (Jensen) Як 89 Ермашов И. 49—51 Есперсен (Jespersen) Кнуд J20, 134 Есперсен (Jespersen) Кнуд Й.В. 32
Жданова Т. 20, 30, 44, 232-234 Журченко 147, 148, 157
Зинченко 160
Иден (Eden) Антони 20, 62, 63, 65, 66, 70, 74, 87, 224
Ингрид (Ingrid) 173, 177-179 Исмей (Ismay) Гастингс 65
Йайструп (Jegstrup) Йоханнес 257 Йенк (Jenk) Иорген 77 Йодль (Jodl) Альфред 68, 93 Йоргенсен (Jørgensen) А.Х. 116, 128, 131— 133, 136, 177, 179, 2П Йоргенсен (Jørgensen) Йорген 312 Йоргенсен (Jørgensen) Х.В. 220 Йоргенсен (Jørgensen) Хемпель 155, 180, 241, 242
Кавам-эс-Салтан (Kavam-es-Saltan) 332 Калинин М.И. 34
Каминг (Cumming) Хью, младший 25, 334 Камптц фон (Kamptz) Герхард 13, 77,
89-92, 94, 96, 105, 106, ПО, 112, 116, 120, 143, 163, 305, 339 Канинг (Cunning) 253 Канингхем (Cunningham) Эндрю 226 Каплуновский 161, 178 Карлсен (Carlsen) Свен 140 Карстенсен (Carstensen) 91 Кастание 220 Каталев И. 324
Кауфманн (Kauffmann) Хенрик 27, 28,
44-46, 48, 49, 51, 54, 60, 65, 122, 163, 224, 225, 253, 268, 334 Кеннан Дж. Ф. 291, 292, 330 Керр (Кегг) Арчибальд Кларк 23, 25, 54 Кирххофф (Kirchhofî) Ханс 41, 43, 70, 93 Кларк (Clarke) М. 85, 227 Кнуд (Knud), принц 338 Кнудтцон (Knudtzon) Кристиан 117 Коллонтай А.М. 27, 31, 32, 41, 148, 338 Коротков Ф.Ф. 15, 74, 99-101, 103, 106, 107, 141, 161, 162, 169-174, 176-181, 183, 198, 203, 242, 254, 256, 265, 294, 318, 348, 349, 351, 354
Косов М. 31, 60, 162, 163, 170, 278, 279, 338-340
Кофод (Koefoed) 139
Кофод (Koefoed) Кристиан 344
Кофод (Koefoed) К.Х. 151, 153, 156, 157
Кофод (Koefoed) Х.К. 192
Крамнов Д. 65
Крафт (Kraft) Оле Бьёрн 122, 124, 151, 153-155, 170, 171, 239, 240, 242, 255-257, 262, 308, 342
Кристенсен (Christensen) 190 Кристенсен (Christensen) Доне 168, 194 Кристенсен (Christensen) Кнуд 154, 156, 157, 159, 196, 260, 268, 285-287, 319, 326 Кристенсен (Christensen) Х.Е. 313, 323 Кристиан (Christian) X, король 125, 172, 179, 309, 337
Кристмас Мёллер (Christmas Møller) Дж. 11, 13, 15, 27, 28, 31, 35, 36, 39, 44-47, 54, 73, 84-86, 89, 108-110, 112, 115-119, 121, 122, 124, 143, 148-157, 159, 160, 165, 166, 168, 171, 173-176, 179-184, 186, 190,


Именной указатель
365
192-195, 200, 215, 225, 227-229, 231, 238, 239, 241, 244-248, 250-255, 259-261, 280, 287, 291, 307, 308, 326, 338, 340 Крог-Хансен (Ю-ogh-Hansen) 249 Кроу (Crowe) 262,271,272 Крусе (Kruse) Йохан Кристиан Вестергорд 27, 31, 32, 105, 114, 117-120, 143, 148, 149, 178, 224 Крутиков 248
Кузнецов Н. 55, 62, 97, 99, 201 Кузьмин 103 Куре (Kure) Бёрге 114 Куре (Kure) Л. 190, 196 Куусинен (Kuusinen) Отто 31, 32, 39 Кьёдт (Kjødt) Вю 120, 128, 154 Кюн (Kyhn) Бент 220 Кьялке (Kjalke) Поуль 344
Лаваль (Laval) Пьер 39 Лангхофф (Landhofî) Й.Н. 220 Ланнунг (Lannung) Хермод 19 Ларсен (Larsen) Аксель 85, 154, 156, 157, 171, 173, 184, 186, 194, 224, 240, 248, 251 Ларсен (Larsen) Альвильда 41 Ларсен (Larsen) Дан 67 Ларсен (Larsen) Гуннар 19 Ларсен (Larsen) Й.Е. 157 Ларсен (Larsen) Кнуд 204 Лебедев 30 Левченко Г. И. 205 Легинд (Legind) А.П.А. 256 Лёккегорд (Løkkegaard) Финн 70 Ли (Lie) Трюгве 249, 333 Линд (Lind) Ore 122, 196 Линдеманн (Lindemann) Георг 70, 71, 78, 79, 91-93
Липпманн (Lippmann) Оле 45, 47, 48, 59-61, 75-77
Литвинов М.М. 20-23, 27, 42, 43, 55, 273, 277, 338
Логинов 131, 132
Лозовский С.А. 23, 27, 231-233, 321, 338, 355
Лукин-Григэ П.Г. 221
Лунд (Lund) Торкиль 137-139, 154
Люнгбю (Lyngby) 256
Люре (Lyre) Эгон 323
Ляпин 107, 169
Мазуренко А.Е. 101, 348, 353 Мадсен X. 311, 313 Майлс (Miles) 205 Майский И.М. 21, 22 Маленков Г. 294
Маллет (Mallet) Виктор 53, 54, 61, 64, 66, 79, 94, 118, 165 Малышев В.М. 342
Маршалл (Marchall) Джордж 61, 68, 344 Масленников 201
Маетны (Mastny) Войтех 49, 55, 96, 97 Мелькиор (Melchior) Могенс 251 Мёллер (Møller) Аксель 151
Мёллер (Müller) Вольфганг 105 Мёллер (Møller) Густав 263 Мёллерн (Mülern) Гуннар 67 Мёрк (Mørch) П.А. 117 Миккельсен (Mikkelsen) 154 Микоян А.И. 289 Мильнер (Milner) К. 100, 137, 154 Молотов В.М. 10, 11, 13, 17-20, 22, 27, 28, 30, 34, 35, 37, 146, 159, 162, 175, 176, 183, 187, 201, 234, 235, 238, 246, 247, 270,
274-280, 289, 292-297, 300-302, 311, 321, 325, 329, 330, 332, 337, 338, 341, 355, 356 Мольтке (Moltke) Георг 48 Монтгомери (Montgomery) Бернард 12, 26, 55, 56, 59, 61-64, 66-68, 70, 71, 75, 77, 92, 94, 95, 99, 109, ПО, 115, 150, 174, 264 Морат (Moraht) Роберт 90, 94, 120, 339 Мунк (Munch) П. 31,272 Мунк (Munck) Эббе 39, 41, 75, 307, 308, 345 Мушта 106
Неергорд (Neeigaard) Нильс 192 Нёрлунд (Nørlund) Иб 341, 345 Николай I 172 Нильсен (Nielsen) Кель 324 Нильсен (Nielsen) Т. 210, 220 Нильсен (Nielsen) Таге 256 Нинка (Ninka) (псевдоним) 74 Ниссен (Nissen) Кай 154 Ниссен Петерсен (Nissen Petersen) 119 Новиков К.В. 28, 247, 248, 251, 301 Нордентофт (Nordentoft) Эйнар 75
Огесен (Aagesen) 258 Олуф (Oluf) Йохан 180 Ольсен (Olsen) Альберт 31 Ольсен (Olsen) О.П. 243 Ольсен (Olsen) Х.К. 101, 116, 121, 130, 154, 156, 157, 168, 178, 256, 338 Орлов П.Д. 25, 27, 35 Осецкий Е. 105
Павлов 157, 241, 338 Пальгунов Н.Г. 278 Панков 178 Панфилов А.П. 67 Педерсен (Pedersen) Лили 197 Педерсен (Pedersen) Сёрен 89 Педерсен (Pedersen) Томас 71 Петерсен (Petersen) Вильгельм 140 Петерсен (Petersen) Е.М. 140 Петерсен (Petersen) Ниссен 106 Петерсен (Petersen) П.Г. 68 Петерсен (Petersen) Харальд 265, 272, 299, 310
Петерсен (Petersen) Эдгар 190, 303 Петр I 36
Петэн (Pétain) Филипп 39 Пехарнов В.О. 43 Пик (Peake) Чарльз 46 Пити (Peaty) Д. 87
Пишевари (Pisjevari) Джафар 331-333, 356


366
Бент Енсен
Плахин А.И. 146, 148, 162, 177, 185, 213, 234, 243, 321, 327, 338, 339 Полувешкин П.В. 144, 157, 161 Пребенсен (Prebensen) 249 Принценскёльд (Printzenskjøld) 191
Райнхардт (Reinhardt) Ханс 93 Расмуссен (Rasmussen) Густав 26, 44, 89, 141, 167, 168, 170, 171, 185, 190, 196, 245, 260-272, 275, 281-287, 289, 290, 291, 293, 295-311, 313, 319-321, 326, 328, 331-333, 340, 341, 343-345
Расмуссен (Rasmussen) Ханс 151, 152 Ратьков И.Н. 104, 105 Ревентлов (Reventlow) Эдуард 27, 28, 31, 44-48, 50, 51, 54, 86, 108, 225, 229, 247, 250, 254, 255, 260, 268-270, 286, 287, 289, 292, 310, 314
Резниченко 205, 241, 257, 258 Ренделл (Randall) Алек 64, 97, 164, 174, 185, 188, 224, 227-229, 248, 260, 262, 283, 309, 328, 333, 334, 340
Риббентроп (Ribbentrop) Йоахим фон 18, 19
Робертс (Roberts) Франк 54, 229 Ройель (Røjel) Йорген 76 Рокоссовский К.К. 67, 71, 142, 169, 214, 264, 265, 284, 302, 314, 350, 351 Рузвельт (Roosevelt) Франклин Д. 48, 49, 224, 275, 277 Рысаков П. 251 Рязанов 157, 161
Савельев 205 Савори (Savory) 286, 288 Сайденфаден (Seidenfaden) Эрик 31, 32 Сарджент (Sargent) Орм 62-66, 68, 79, 81, 86, 87, 285
Саров (Sarauw) Георг 140 Саукен фон (Saucken) 91 Сахаров А.Н. 20
Свеннингсен (Svenningsen) Нильс 73, 84, 93, ПО, 111, 115-121, 134, 136, 141, 144, 178, 180, 185, 186, 192, 242, 251, 252, 259, 263, 265 Свердлов А. Г. 103 Сегал 275
Сеймор (Seymour) Сьюзен 65, 74, 229 Семенов В.С. 27, 34-41, 43, 44, 51, 56, 106, 338, 356
Сёгорд (Søgaard) Поуль 346 Сёдерблом (Süderblom) 108 Серварангер 222
Сёренсен (Sørensen) Арне 35, 36, 73, 136, 185, 186, 240
Сёренсен (Sørensen) Сёрен 194, 215 Скавениус (Scavenius) Эрик 160 Скёльд (Sköld) 117 Скобелев Н.Н. 30, 31 Скоу (Schou) П. 28 Сков (Skov) Эйнард 326 Скоруп (Skaarup) Х.Е. 242 Славин Н. 345
Слепенков Я.3. 101
Собюе (Saabye) Харальд 91, 109, 119, 125, 130, 144, 190, 201
Сорбрей (Saurbrey) Юстус 153, 155, 340 Соцкен 82
Спинк (Spink) Реджинальд 64 Спорборг (Sporborg) 63 Сталин И.В. 12, 14, 19-22, 30, 31, 33, 49, 62, 64, 74, 96, 132, 136, 148, 157, 159, 171, 173, 174, 190, 191, 224, 247-249, 252, 256,
275-277, 289, 292-294, 297, 305, 322, 330-333, 341, 351, 354-356 Старостин 103
Стеманн (Stemann) Ингеборг, фон 140, 181 Стеманн (Stemann) П.К., фон 11, 13—15, 17, 74, 75, 78, 79, 85, 89—94, 100, 105, 110, 114, 116, 118-125, 130, 132, 134, 137-140, 141—144, 146-148, 152-157, 159, 161-163, 165, 167-171, 174, 176-181, 183-194, 198, 203, 206, 210-212, 215, 216, 218-221, 232, 235, 240, 241, 244-246, 251-253, 256-259, 261, 263-266, 272, 278, 284, 285, 288, 301— 303, 305, 309, 311, 313, 314, 318-320, 322, 323, 337-340, 343, 345 Стеманн (Stemann) Регитце, фон 323 Стермосе (Stærmose) Роберт 136 Стил (Steel) К.Е. 60, 61, 66, 81 СтребковП. 100, 106, 141, 143, 144, 147, 148, 150, 156, 157, 161, 170, 190, 191, 205, 206, 211, 215, 217, 218, 241, 256-258, 298, 316, 318, 322-324, 338 Стритер (Streeter) Джон 179-181 Суриц Я.З. 21 Суслопаров И.А. 99 Сысоев 345
Тейлор (Taylor) 226, 286, 288
Тернбулл (Turnbull) Рональд 53, 64, 75
Тернер (Turner) Марк 334
Тимошенко С. К. 236
Титова Г.С. 35и
Томе (Thoms) Й. 73
Торелл (Torell) Ульф 65
Тофт (Thoft) Енс 343
Трибун В.Ф. 55, 99, 139, 201, 348
Трикль В. 334
Троммер (Trommer) Ore 23, 25, 31, 45, 47, 49, 67
Трумэн (Truman) Гарри 173, 254, 277 Тюбьерг (Tybjerg) Поуль 125
Уоллес (Wallace) Генри 334 Уорд (Ward) 226 Уорд (Ward), мисс 87
Уорнер (Warner) 50, 51, 62, 64, 66, 85-87, 185, 225, 269, 285, 310, 333
Федерспиль (Federspiel) Пер 270, 286, 302 Фенсмарк (Fensmark) А. 27 Фибигер (Fibider) Вильхельм 151, 154 Фог (Fog) Могенс 136, 154, 175, 177, 240 Фоллик 350


Именной указатель
367
Форд-Тримбл (Ford-Trimble) 26, 183, 184, 253, 334
Фосс (Foss) Эрлинг 35, 36, 41, 43, 46, 53, 66, 79, 107
Фредерик (Frederik) 177, 178, 338 Фридберг (Friedberg) Рикард 41, 43 Фридебург (Friedburg), фон 68 Функ (Funch) 210 Фуртенбах (Furtenbach) Бёрье 117
Хаббард (Hubbard) 171, 184 Хаврехед (Havrehed) Хенрик 205 Хаген (Hagen) Хуго 140 Хандзиг (Handzig) Хельмут 249, 272 Хансен (Hansen) Арне 191 Хансен (Hansen) Кнуд 220 Хансен (Hansen) Монрад 342 Хансен (Hansen) Харри 220 Хансен (Hansen) Эдмунд 73 Харбое (НагЬое) Расмус 140 Харильд (Harild) Н.Е. 125 Хаук (Hauch) Хенрик 291 Хедтофт-Хансен ( Hedtoft- Hansen) Ханс 151, 154, 156, 159, 291, 341, 342 Хельвег-Ларсен (Helweg-Larsen) Гуннар 166, 169
Хенрик (Henrik), принц 191 Хергель 308
Херманнсен (Hermannsen) Й.А. 131 Хеструп (Hæstrup) Йорген 25, 38, 56, 108 Хивитц (Chiewitz) Оле 136 Хикерсон (Hickerson) Джон 334 Хилл (Hill) 339
Хоканссон (Håkansson) Карл 116, 136 Хольм (Holm) Енс 115, 132, 134, 149-152, 154, 155, 160, 168, 173, 192-195, 200, 215, 239, 245, 248, 321, 322 Хольсёе (Holsøe) Енс 67 Хольтсмарк (Holtsmark) Свен 329
Хоулт (Holt) 85, 183-185 Хромушина Г.Ф. 161, 162, 165, 169-172, 200 Хьюит (Hewitt) К.Х. 254 Хейг (Haig) А.А.Ф. 47, 48, 51, 59, 61, 62, 66, 78, 79, 81, 86, 160, 227, 229
Чандлер (Chandler) Альфред 55, 61—63, 68, 97 Чернышев И.С. 118,119,148 Черчилль (Churchill) Уинстон 12, 20, 40, 49, 61-66, 81, 86, 96, 97, 173, 230, 331, 332 Чичерин Г.В. 18 Чуренко 157
Шавцов Д.С. 90, 99, 105, 157, 205 Шалбург 123 Шапошников Б.М. 18 Шёдт-Эриксен (Schjødt-Eriksen) Й. 120 Шёквист (Sjøqvist) Вигго 112 Шмидт (Schmidt) Е.Г. 140 Шрамм-Нельсен (Schramm-Nelsen) Е. 308, 342, 345
Щелкунов И. 139, 177, 183, 206
Эйзенхауэер (Eisenhower) Дуайт Дэвид 12, 26, 60-65, 68, 71, 74-82, 85-87, 93, 94, 96, 99, 100, 106, 112, 115, 116, 119, 120, 146, 148, 189, 225, 255, 343, 349, 350, 353, 354 Эриксен (Eriksen) Кнут Эйнар 340 Эрли (Erle) А. 226 Эскелунд (Eskelund) Карл 166 Эсперсен (Espersen) Могенс 49
Якобсен (Jakobsen) Фроде 47, 53, 154 Якобсен (Jakobsen) Эрик Тоструп 14, 25, 28 Якушов А.В. 141, 182, 184-186, 203, 205, 211-213, 215, 217, 219, 241, 243, 256-258, 263, 264, 272, 278, 284-286, 288, 298, 301, 303, 311, 313, 314, 318-324, 332, 338, 339


Енсен Б.
Е 63 Долгое освобождение острова Борнхольм. 1945—1946: Пер. с датск Б. и Л. Вайль. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2001. 367 с.
ISBN 5-7281-0422-3
Книга известного датского историка посвящена одному из самых загадочных эпизодов второй мировой войны — оккупации Советским Союзом датского острова Борнхольм, пребыванию там советских войск и освобождению острова.
На материале российских и зарубежных архивов автор исследует причины и мотивы этих событий, расказывает о напряженной дипломатической борьбе, происходившей вокруг этой операции.
Для историков и всех, интересующихся историей второй мировой войны.
Научное издание
Бент Енсен
Долгое освобождение острова Борнхольм 1945-1946
Редактор С.М. Пчелиная Художественный редактор М.К. Гуров Корректор Т.М. Козлова Технический редактор Г.П. Каренина Компьютерная верстка О.В. Самарская
Лицензия ЛР JVq 020219 от 25.09.96 Подписано в печать 29.01.2001.
Формат 70x100 1/16. Уел. печ. л. 29,7. Уч.-изд. л. 31,0. Тираж 1000 экз.
Заказ 1319
Издательский центр РГГУ 125267, Москва, Миусская пл., 6 (095) 973-4200
Отпечатано в ППП «Типография “Наука”» 121099, Москва, Шубинский пер., 6