Tags: журнал журнал костёр
Year: 1961
Text
ИЮЛЬ
1961
ХУ
Ежемесячный журнал
ЦК ВЛКСМ
Центрального Совета Всесоюзной
пионерской организации
имени В. И. Ленина
Союза писателей СССР
НОМЕРЕ
РАССКАЗЫ. НОВЕЛЛЫ
СКАЗКИ
«ПОСЛЕ ПОГОНИ» Л. Семина,
«КРИКИ С БЕРЕГА» Е. Крши-
жановской, «ТИХИЙ ОМУТ»
В. Козлова, «ПРАВДА —НЕ-
ПРАВДА». «ЛЕСНАЯ ШКОЛА»
А. Ливеровского
*
ОЧЕРКИ
•КОГДА Я ПОКИНУ ШКОЛЬ
НЫП ГОРОД...», «ДРУЗЬЯ и
ВРАГИ УРОЖАЯ» А. Воронкова,
'ДОРОГА ПРОВЕРИТ ВСЕ»
А. Пурцеладзе, «ТАХКУНСКИИ
МАЯК» Л. Алешиной, «МАРС и
ЕГО ЗАГАДКИ». «СЛОВО
О ПИОНЕРАХ-ГЕРОЯХ»,
«ЗАРЯЖАЙ змею»
СТИХИ
«ВОЗЬМЕМСЯ КРЕПКО ЗА
Pi КИ. ДРУЗЬЯ» Кудрата Хик-
мата, «РАДУГА» В. Товаркова,
• АРБУЗ» Б. Копалыгина, «СКВО-
РЕЦ.» Г. Шахновича, «ДЕЛЕЖ-
КА» А. Крестинского
*
ОКНО СЕМИЛЕТКИ
*
МОРСКАЯ ИГРА
//^/п tfyMda 1
ма
*
НЕСКУЧЛЙНПК
*
ЮНЫМ УМЕЛЬЦАМ
*
На обложке рисунок U. Звонцова
На 2-й стр. обложки фото
И. Квятковскоео
На титуле рисунок Ю. Лобачева
ВОЗЬМЕМ( )l КРЕПКО ЗА РУКИ. ДРУЗЬЯ!
НуОрат Хчкмат
Рисунок М. Ье.и>м.шнского
В пути ручей сливается с ручьем,
Они вдвоем—и зной им нипочем!
Один ручей—ты расплеснешь рукой,
Сто ручейков—становятся рекой,
Из тысяч рек рождаются моря,
Привольно разливаются моря,
И вот шумит могучий океан!
. . . Есть на земле немало разных
стран.
Когда один народ идет вперед —
В пути другому руку подает.
И знает каждый честный человек:
В единстве — сила, как в слияньи рек.
Возьмитесь крепче за руки, друзья!
Цепь наших рук врагу порвать нельзя.
Дадим отпор зачинщикам войны,
Народам мира войны не нужны!
Перевод с узбекского Зои Тумановой
2
КОГДА К ПОКИНУ школьный ГОРОД...
То, что ты прочтешь
дальше, написали твои
сверстники.
Один отвечал на во-
прос учителя.
Другой посылал письмо
в газету.
Третий трудился над
сочинением на свободную
тему.
А мы собрали все вме-
сте — из газет, из школь-
ных тетрадок, из конвер-
тов с адресом «Ленин-
град, «Костер» — прочи-
тали и подумали: не-
плохо бы познакомиться
кое с чем и тебе.
Тем более, что в анкете
«Пионерской книги» есть
такой вопрос:
О ЧЕМ ТЫ МЕЧТАЕШЬ? КЕМ ТЫ ХОЧЕШЬ БЫТЬ? ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ
ДЛЯ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ СВОЕЙ МЕЧТЫ?
Много ребят на земном шаре. Под любыми ши-
ротами девочки любят собирать цветы и играть
в куклы, а мальчики непрочь вместо уроков пого-
нять в футбол.
Но не только в этом они похожи.
Вот посмотри:
Я куплю себе железные it электротехнические детали и буду
строить .чкииины. В кузнице л буду обрабатывать раскаленное же-
ле to и выучусь всему, что должен знать слесарь, кузнец и монтер».
Я стану трактористом и начну пагать землю. Я вспашу все
окрестные поля».
«Л я— парикмахером. Иуду стричь волосы, подстригать слишком
длинные бороды».
«Я очень люблю работать с металлом и, когда вырасту, пойду
работать на завод».
«Я хотела бы быть крановщицей на башенном кране».
Первым говорил мальчик немец, за ним — фран-
цузы, последними подружки-ленинградки. Если бы
мы этого не знали точно, мы и сами не смогли бы
разобраться, какое письмо — чье.
А теперь — внимание!
Я бы поехал на охоту с папой. Но
пана говорит, что я еще мал и мне не.
дадут охотничьего билета. Вот поэто-
му я и не могу осуществить свою меч-
ту».
«Я дошла до третьего класса началь-
ной школы и должна былаброситьученье,
потому что у меня не был» ни книг,
ни тетрадей, ни даже башмаков, чтобы
выйти на улицу. Мон мечта — продол-
жать учи ться».
1*
3
у НАС И У НИХ
Буду, иаи Гагарин!—
Купите, господин!
(Центральная Саха
ра). — Мирной вес
ной.-„Есть ли ору-
жие?** (Южная Ко
рея). — Пятерка! —
Вместо школы...
Видите? Неодинаковые заботы у двух маленьких
людей на разных концах планеты. Один грустит,
что пока не вырос, другую—жизнь до срока сде-
лала взрослой...
на голой спине
«Л/о л. мечта— стать геологом. Л по-
ступлю в Горный институт. Открою
новые месторождения нефти, угля, же-
лезной руды. Лойду в лесные дебри разы-
скиватъ золото и серебро. Лойду в вы-
сокие горыразыскиваюь хороший гранит,
красивый мрамор, малахит.. .»
«11 работаю, таскан
камни, гипс, воду, и часто подвергаюсь
опасности, так как помогаю камен-
щику, работающему там, где грозит
обвал. Шахта имеет глубину около
600 метров ... Мои желании вот та-
кие: получить от областного прави-
тельства свои 100 000 лир, которые мне
задолжали...»
Но и это еще не самое страшное.
«Моя мечта такая: хорошо окончить
школу, чтобы не остаться ни разу на
второй год. Лотом посту пить в техни-
ческое училище и приобрести специаль-
ность токаря. Отлично работать на
благо своей Родины».
«К чему корпеть над уроками? Ведь
все равно известно, что первые ученики
в классе всегда последние в жизни. Это
всегда говорит мой отец ... 11 хочу за-
ниматься коммерцией, заключать много
сделок и зарабатывать без особого труда
много денег».
Сей будущий неаполитанский миллионер на ри-
сунке справа чуть не иод стол пешком ходит. Мо-
жет быть, он даже не начал торговать своими
школьными завтраками. Но взрослые уже постара-
лись, чтобы он усвоил их точку зрения: труд—на-
казание.
«Я хочу стать шофером, чтобы рабо-
тать на грузовой машине «ЗИЛ—164:».
11 возил бы кирпич для жилых домов.
Сперва я пошел бы на курсы шоферов,
а потом бы меня направили в грузовой
автопарк Л» 1, где работает мой отец.
Мне очень нравится эта профессия!»
«Я заведу себе шезлонги и аппараты
с электрическим мозгом. Робот с упра^-
влением должен будет все для меня де-
лать. На деревьях, которые я посажу,
должны расти разные продукты и
сласти. Затем я сложу сахарные горы.
В своем доме я ежедневно буду купаться
в кофе».
5
У НАС И У НИХ
Чемпионка. — Идут бить негров (США, нунлунс-
нлан). Нелегко!.. — „Тебя, господи, славим**.—
Первая деталь. — Опять без крове-
Две мечты, одинаково заветных: одна — о руле-
вой баранке, другая — о кофейных реках с сахар-
ными берегами.
Простим юного лентяя из Брауншвейга. Воз-
можно, он и не такой уж плохой парень. Но что
делать, если все вокруг только и твердят ему: «Глав-
ное— хапнуть побольше!»
Еще мечтатели. Одни живут в Ленинграде, дру-
гой — в африканском государстве Камерун. Все
поставили перед собой твердую жизненную цель.
Все икренни и обстоятельны.
«... Мечтаю работать « Антарктиде».
о... Моя мечта— стать инженером и
воздвигать атомные, электростанции».
«... Быть кораблестроителем. Стро-
ить новые корабли и пароходы».
«... Хочу стать летчиком, чтобы за
Полярным кругом перевозить экспеди-
ции зимовщиков».
«... Пусть полет на Марс задержится
на двенадцать лет. За это время я
успею закончить юколу и институт и
тогда полечу на Марс. Буду там вести
научные, работы».
гсУ меня будут, коровы, овцы, козы.
Землю я не стану обрабатывать, а за
молоко от своих коров всегда получу
миску проса. Если раз в месяц резать
козу или овцу, у меня всегда будет хоро-
шая похлебка. Одежда тоже будет
стоит ь мне. недорого. Я продам на базаре,
шестилетнего быка и куплю хороший
костюм. Мои сыновья будут пасти овец,
дочь — коз, а я сам — коров. Конечно, при-
дется немало потерпеть от ливней и
ветров, но вкусное парное, молоко про-
гонит воспоминание о них. Когда я со-
старюсь, я найму себе пастухов, а сам
дуду отдыхать в тени, лежа на ци-
новке, а рядом будет стоять кружка
кофе. Односельчане будут. говорить:
«Г Буба больше, ста голов скота, он. один
из самых богатых!»
Разве Буба из Камеруна повинен в том, что так
бескрыла его мечта? Страшен мир, где путеводной
звездой становится миска похлебки, где громилы
с книжных обложек, сыщики с киноэкранов долбят
человечку, едва начавшему жить: «Наплюй на дру-
гих! Спасай свою шкуру! Человек человеку — волк!»
«// хочу работать доктором. Я буду
лечить детей от заразных болезней».
(Я пойду в развалины, весь запачкаюсь
и не буду никого слушать. Я буду отни-
мать у других детей самокаты. Если
они не будут их отдавать, я забросаю
их песком. У маленьких детей я отниму
машины и изломаю их».
Слева — письмо советской школьницы. Справа —
школьника из Западной Германии.
Если его не остановить, он и впрямь через пару
лет станет фашистом.
«... Собирать разные травяные лекар-
ства, чтобы не было разных, болезнен и
люди жили все. время».
«... Польше всего люблю играть с пнсто-
лчпом. Я достану себе настоящий
пистолет, буду сражаться с другими,
застрелю их и повешу».
Два мира. Две мечты. И нечего больше приба
вить.
Впрочем. — есть что.
• Мое желание, чтобы никогда не было войны».
<Я хочу, чтобы небо всегда было чисто от атомных бомб».
<Война и капитализм—это и твой, и мой, и наш общий враг. Мир
строит, война разрушает».
•Я бы построила .иного школ для детей, живущих на земле. Чтобы
не, было бедных и богатых и все люди были друзьями».
Пишет девочка с Сахалина, школьник из Чикаго,
пишут твои сверстники москвичи, минчане, целино-
градцы.
Пишет маленький кубинец из Школьного го-
родка Камило Сьенфуэгос:
«.Когда я покину Школьный город, мне хочется быть
человеком, который полезен Революции».
Леонид Семин
Рисунки !!•
Кустова
НАДЕЖДА ИА СПАСЕНИЕ
Лес был редкий. Кустарник вырублен, а
нижние ветви сосен давно высохли и отвали-
лись. Спрятаться негде.
Беглец оступился и хромал. Он прижимал
ладонь к груди — острое колотье не прохо-
дило. Надо было немного отдохнуть. Остано-
вился. Однако скоро послышался отдаленный
лай. Овчарки уже шли по следу...
Весть о новом побеге разлетелась теперь во
все стороны. Вначале сообщают в соседние по-
лицейские участки. Потом дают знать в бли-
жайшие районы. И везде разбуженные звон-
ками, сонные, злые люди в синеватых мунди-
рах записывают его имя, фамилию, возраст,
приметы. «Андрей Косцов. Пятнадцать лет.
На правой руке нет двух пальцев...»
Далекий лай донесся снова. Андрей бросил-
ся под уклон. Порывистый ветер ударил ему
в лицо запахом воды. Лес скоро кончился.
Путь преградила широкая река. Дунай
Прошлым летом они ездили сюда за песком.
Один раз им даже разрешили искупаться.
В редеющих сумерках волны казались се-
рыми. Они шумно накатывались на пустынный
берег. Метрах в десяти от песчаной косы пока-
чивалась баржа. «Нефтянка!» — удивился Ан-
дрей. Вот на таком же суденышке он и
родился. Это было где-то на Оке...
Возле нефтеналивной баржи маневрировал
пароходик. На баке суетились два матроса.
Припав к земле, Андрей раздумывал, что де-
лать дальше. Пароход готовился подцепить
баржу. «Подплыть, ухватиться за якорную
цепь и держаться, пока сил хватит». Если
матросы не заметят, может быть, река спасет
его от погони...
Андрей внимательно осмотрелся. Непода-
леку берег рассекал овражек. Хоть и неглубо-
кий, но к воде, наверное, можно спуститься по
дну незамеченным. А там — быстрое течение
само подхватит и донесет его до черной кормы
нефтянки.
Он осторожно пополз по жесткой прибреж-
ной траве...
До воды оставалось каких-нибудь двадцать
метров, когда Андрей увидел, как туго натя-
нулся стальной трос между пароходом и бар-
жой. Матросы все еще стояли на баке. Андрей
понял: сейчас нефтянка двинется. Он поднял-
ся, и пригибаясь, побежал по вязкому песча-
ному берегу. В воду кинулся бесшумно—го-
ловой вперед, плотно прижав к бедрам руки
Вынырнул уже недалеко от кормы. Вода за
нею сделалась вдруг гладкая, точно зеркало.
«Пошла баржа!»
Отчаянно работая руками, тяжело дыша, он
все же успел нагнать се и ухватиться за якор-
ную цепь. В голове кружилось, сердце колоти-
лось бешено, одежда прилипла к телу, словно
ее приклеили. Вода под ним кипела. Погляаы
вая наверх, на высокий, окрашенный в черное
железный борт, Андрей боялся теперь одного:
вдруг его увидят. Чутко прислушивался он к
шагам на палубе. Но шум воды, раздавливае-
мой огромным железным брюхом судна, все
заглушал. Вода металась, с силой вырывалась
снизу, подбрасывая его тело, как ветер швы-
ряет легкое перышко.
От овражка уже отошли с полкилометра.
Охранников и собак пока не было. Сумерки
редели. Край неба быстро светлел.
2 «Костер» XI 7
9
Андрей начал медленно подниматься по
цепи. Скоро взойдет солнце, беглеца непремен-
но увидят с берега. Хорошо бы спрятаться где-
нибудь на палубе. Бывало, на «Рузе», на той
нефтянке, на которой он ходил с отцом в рей-
сы, стояли бочки, ящики и даже контейнеры.
Когда на «Рузу» приезжали его сверстники,
иной раз затевалась игра в прятки...
Укрыться, переждать час-другой, а потом
спуститься в воду и доплыть до берега. За
ива часа баржа уйдет от лагеря километ-
ров на пятьдесят, а то и больше. Она плы-
вет по течению. Течение на Дунае бы-
строе.
Повиснув на цепи, Андрей не сразу
решился высунуться. Долго и напряжен-
но прислушивался. Разговор доносился
откуда-то издали. Может быть, из каю-
ты. Не будут же матросы без дела тор-
чать на баке. Он выглянул. На палубе
никого. Быстро перевалясь на железный
настил, Андрей оказался возле большого
крашеного ящика. Заглянул в него —
ящик был доверху наполнен брикетами
угля. Взгляд Андрея остановился на
круглом люке. На «Рузе» такой люк вел
в кормовой трюм. А здесь? Не раздумы-
вая, он откинул массивную крышку и
юркнул вниз. Ноги ощутили лестницу.
Андрей быстро спустился, морщась от
боли в ушибленной ноге. Споткнулся
о что-то. Потрогал рукой. На дне трюма
лежал просмоленный канат. Пахло керо-
сином, машинным маслом и еще чем-то...
Над головой гулко застучали шаги. По
железной палубе звонко цокал кованый
каблук. Андрей метнулся в глубь отсека.
Шаги наверху замерли. Железный люк
с шумом закрылся. Серая полоска света,
падавшая сверху, словно слабый луч да-
лекого прожектора, погасла. Кромешная
темнота окружила беглеца.
— Алло, Макс! — крикнул тот, что за-
крыл люк. — Почему ты...
Говорили по-немецки, и дальнейшее
Андрейка rte понял. Кажется, матрос спра-
шивал, почему мокрая палуба. Должно
быть, вода натекла с одежды Андрея.
Макс, голос которого доносился изда-
лека, что-то ответил.
Железный каблук снова зацокал, удаляясь
с кормы.
Если бы беглец понимал по-немецки, он не
был бы уверен, что поднялся на баржу никем
не замеченный. Тогда, может быть, он уловил
бы какую-то связь между собой и словами не-
ведомого ему Макса, который сказал, будто
он вымыл швабру и забыл закрыть люк.
Ничего этого Андрей не понял, и тревога
его постепенно улеглась. Он нащупал в углу
кучу пропахшего керосином тряпья и устало
опустился на него.
ЖЕЛЕЗНЫЙ каблук
Сколько времени проспал Андрей в мягкой
ветоши, он не знал. Проснувшись, долго при-
слушивался к шагам на палубе, к разговорам.
Очень скоро научился отличать мягкую по-
ступь Макса от стука кованого каблука друго-
го матроса, которого мысленно называл Же-
лезным Каблуком. Тишина в трюме и тьма
снова клонили ко сну. Постепенно посторонних
звуков там, наверху, не стало. Ни разговоров,
ни шагов. Ничего. Андрей подумал, что день
10
кончился. Наверное, наступил вечер, а скорее
всего—ночь. Сколько километров прошла
баржа?.. Он разворошил свое гнездо, влез по-
глубже, закрылся тряпьем с головой. Если
этот хлам не понадобится команде баржи, ни-
кто не обнаружит присутствия беглеца.
Андрей считал, что ему повезло. Сколько
раз вырывались ребята из проклятого лагеря,
и все попытки кончались неудачей. Самый
дерзкий побег совершил Валерий. Он ездил на
машине за известью на завод и выпрыгнул на
Лагерь этот особый, штрафной. В него от-
правляют всех, кто заподозрен в каком-нибудь
деле, направленном против «великого рейха».
Самым старшим в этом лагере—по пятна-
дцать лет. На всех одинаковая одежда — чер-
ные куртки и брюки, сшитые из «чертовой ко-
жи». На груди белые лоскутки с надписью:
«Ост». Это значит — восточный. То есть, рабо-
чий с востока, — раб.
Андрей пробыл в штрафном шесть месяцев.
Его, как и положено, били, морили голодом,
ходу, когда автомобиль мчался через лес. Шо-
фер стрелял в него из пистолета, приказывая
вернуться. Но Валерий ушел. Тогда была вы-
звана целая рота солдат из воинской части,
расположенной поблизости. Солдаты проче-
сали лес, по беглеца не нашли. Только на тре-
тий день его поймали. Оказалось, сбившись с
пути, Валерий прошел за три дня девяносто
километров. Бежал он на восток, потом по-
вернул на север и, не замечая этого, сделал
огромный круг, опять приблизился к лагерю,
но уже с западной стороны... Его увезли
ночью. Больше никто ничего не знал о нем.
Теперь, конечно, все население лагеря с тре-
вогой следило, удасться ли уйти от погони
Андрею. Теперь там считали часы, сутки, при-
слушивались к разговорам охранников.
2* 11
заставляли работать с утра до вечера. На за-
воде автоматической пилой ему отрезало два
пальца. Раны еще не зажили как следует.
Ткнет нечаянно —и снова кровь. Три года ски-
тается он по чужой стране, из лагеря в лагерь,
из тюрьмы в тюрьму. Как будто не так уж и
долго. Но кажутся они, эти годы — веч-
ностью...
Закрыв глаза, уставшие от темноты, он
опять вспомнил тот день, когда потерял отца.
Гитлеровцы быстро подходили к Оке. В одном
из затонов скопилось много барж. Надо срочно
увести их от наступающего врага. «Ты, Анд-
рей, поезжай, братец, домой,—говорил отец.—
Отсюда километров триста. Далековато. Ну
да ничего. Парень ты боевой, глядишь, не рас-
теряешься, доберешься». «Я с тобой поеду, —
стал проситься Андрей. — Возьми, пап, пона-
доблюсь. Баржи поведем...» Не соглашался
отец, да спорить было некогда. Пришлось
взять сына на пароход. Когда вошли в затон,
налетели фашистские самолеты. Началась бом-
бежка. Андрея ссадили на берег, и он укрылся
в противотанковом рву. Видел, как тонула
баржа, зарывшись носом в воду. Видел, как
загорелся пароход, на котором находился его
отец. Но вот что было дальше — не знал. Все
заволокли клубы черного дыма. Ушел ли паро-
ход и остался жив отец или его захватили фа-
шисты? Тщетно пытался двенадцатилетний
Андрей выбраться из затона, куда внезапно
ворвались немецкие мотоциклисты. Его задер-
жали и вместе со многими людьми загнали в
здание школы. Потом начались этапы. Все
дальше на запад, в немецкий тыл гнали нем-
цы людей. Однажды Андрея втолкнули в то-
варный вагон и вместе с другими, такими же,
как он, детьми увезли в Германию. Горько
плакал и тосковал он в первые дни неволи.
Все думал об отце, о матери и сестренке. Но
постепенно мысли о доме, о родителях все
чаще вытесняли другие: как убежать из
лагеря, пройти через чужую страну, до-
браться до фронта, к своим. Думали об этом
все ребята...
Однажды в лагере Андрей нашел комсо-
мольский значок. Показал его товарищам. «Бе-
реги, это Валеркин значок. Должно быть, вы-
ронил, когда его били. Может, не хотел отдать
фашистам, нарочно бросил, чтоб кто-нибудь
из своих подобрал...»—говорили ребята, рас-
сматривая значок и бережно передавая его из
рук в руки...
Андрей засунул руку за пазуху, нащупал
значок, привинченный к подкладке куртки.
Так, незаметно, он и заснул... Ему приснилось,
будто сидит он с отцом на корме нефтянки
«Рузы», держит в руках «дорожку». Отец рас-
сказывает, как в годы гражданской войны до-
велось ему бить Деникина. Любил отец, когда
бывал свободен от вахты, ловить на «дорожку»
шальных щук и рассказывать о своем прош-
лом... Они опустили ноги в воду, держат натя-
нутые шныри. Вода теплая. «Руза» до самого
киля сидит в ней. Все ее отсеки доверху за-
литы нефтью. Крутые берега нависают над
баржой. В воздухе носятся ласточки-берего-
вушки. Этих маленьких черных птичек с белым
брюшком так много, что некоторые чуть не
задевают Андрея своими крылышками... Вдруг
борт нефтянки начинает дрожать, раздается
тихое скрежетание, словно он трется о гигант-
ский наждак... «Эй, на вахте!» — кричит шки-
пер дядя Федя, которого в шутку прозвали
Водолеем. Наверное, от слова «водоливы». Но
он почему-то в военной форме, с автоматом.
«Э-э, да это никак Андрюха Косцов?.. Гляди-
те,— зовет он солдат. — Сын нашего Василия
Косцова объявился...» Никакой баржи «Рузы»
и ласточек-береговушек нет. Повсюду блин-
дажи, окопы, солдаты в касках. «И где ж это
ты дрейфовал? Где тебя, какими реками-мо-
рями носило, ерш ты сопливый!.. Батька душу
надорвал, мать слезами иссохла, все тебя
ищут...» Андрей показывает шкиперу комсо-
мольский значок, рассказывает, как бежал из
неволи. «Настоящий ты человек. Я знал —
Косцовы все такие...»
В это время над самым ухом Андрея опять
что-то заскрежетало. Он открыл глаза. Кро-
мешная тьма окружала его. Борт баржи о
что-то терся, скрежетал. Где-то там, наверху,
посыпалась немецкая брань.
«Стоянка», — в испуге подумал Андрей. По
палубе бежал матрос, гулко цокала по железу
подкова. «Это «Железный Каблук», — дога-
дался беглец и зарылся глубже.
БАРЖА ИДЕТ К ФРОНТУ
Загремела в клюзах цепь, тяжелый якорь
бултыхнулся в воду. Процокал Железный
Каблук. Загудел протяжно пароход. Что-то тя-
желое упало на палубу.
— Начать погрузку! — зычно крикнули по-
немецки.
Команда хорошо знакома Андрею. За два
года слова эти, казалось, просверлили ему го-
лову.
— Осторожно, черт бы вас побрал! Идио-
ты!..
По палубе загремели какие-то предметы. Ка-
жется. бочки. Но что это?.. Андрей даже при-
встал от неожиданности и волнения. Он услы-
шал... А, впрочем, может быть, ему померещи-
лось?.. Нет! Русские!..
— Орет...
«Орет» —это было сказано по-русски.
Андрей уже стоял возле лесенки, затаив
дыхание. По-прежнему гремели перекатывае-
мые бочки, слышалась беготня, разговор нем-
цев.
— Лос, лос, сакрамент! — поторапливал кто-
то работающих. Слова эти тоже, будь они не-
ладны, на всю жизнь застряли в голове Анд-
рея.
И снова — тихий русский голос:
— Крепко он тебя стукнул?
12
Андрей едва сдержался, чтобы не закричать.
Говорили прямо над ним. Даже было слышно
тяжелое дыхание работавших.
— Придет и мой черед... Я его не так стук-
ну. Не встанет!..
— Лос. лос, ферфлюхтен!
О, это ругательство Андрей узнал еше в
первый день неволи.
И опять русские слова:
— Бензин качают. Чистый. Авиационный. К
фронту ба ржа-то идет.
— На дно бы ее,— вздохнул собеседник.—
А в этих бочках что-то тяжелое. Непохоже,
что селедка...
От волнения Андрей часто дышал. «Баржа
идет к фронту! Ее отсеки заполняют авиаци-
онным бензином!..»
Разговаривавшие принимали подкатываемые
бочки и с трудом ставили «на попа». Вот они
умолкли. И тотчас послышалось знакомое цо-
канье.
— Плотнее ставьте! — крикнул Железный
Каблук. — Не понимаете? Швайне!..
— Чего он пристает? Гляди, значок свасти-
ки носит, подлюга...
— Работать, работать! — заорал Железный
Каблук. И добавил уже по-русски: — Бистро,
бистро!..
Цоканье железной подковы удалилось.
«Ушел».
13
И вдруг Андрей подумал: баржу надо уни-
чтожить! Во что бы то ни стало! Она везет
авиационный бензин. Для стервятников. Для
таких, какие бомбили тогда затон. Какие бом-
бят эшелоны, госпитали, блиндажи... Он при-
слушивался к характерным звукам качающих
бензин кингстонов.
Русские перестали разговаривать. Но они
работали здесь, над самой его головой. Один
из них хрипло дышал и часто останавливался.
Сам того не замечая, забыв об опасности,
Андрей поднялся по железной лесенке и те-
перь стоял, упершись головой в крышку люка.
Отчетливо было слышно каждое движение не-
вольников. «Кто они? Солдаты, попавшие
в плен, или гражданские, такие же как сам
он, угнанные на каторгу? Как уничтожить
баржу?.. Взорвать?.. Но у него даже спичек
нет...»
— Лос, лос, саубер хунден!..
«Железный Каблук называет их собаками.
Это его голос...»
— Дорого бы я отдал, чтобы этот тип со
свастикой захлебнулся бензином, — опять за-
метил русский.
«Надо спросить у них спички...»
От напряжения лицо Андрея покрылось
мелкими капельками пота. Он решительно на-
давил на массивную крышку люка. Она при-
открылась, и тогда Андрей увидел прямо пе-
ред собой ноги в рваных сапогах.
— Дяденька, — тихо позвал Андрей. —
Бросьте мне спички...
Ноги резко передвинулись.
— Я свой, дяденька... Дайте спички...
Андрей приподнял крышку чуть выше. Мно-
жество бочек стояло возле люка. Пленный сол-
дат в заплатанной гимнастерке, осторолиный
и бледный, широко открытыми глазами удив-
ленно смотрел на беглеца.
— Кто ты?
— Свой я... Из лагеря убежал.
— Совсем мальчишка...— прошептал плен-
ный. — Ах ты, горе луковое, — засуетился он
было, но другой торопливо приказал:— За-
крывай, закрывай скорей. Идут!..
Андрей попятился, крышка опустилась,
легла на свое место.
— Лос, швайне!
Немцы стали пересчитывать бочки.
— Сорок две!.. Еще восемь надо. А ну, бы-
стро, еще восемь!
Снова загремели по палубе бочки. Немцы
ушли.
— Слушай, парень, — тихо позвал плен-
ный. — Спнчск-то ни у кого нет, а вот зажи-
галку дадим. Приоткрой-ка чуток...
Андрей подпер головой крышку люка. Тот-
час возле щели появилась маленькая метал-
лическая коробочка — бензиновая зажигалка.
— Сколько отсюда до фронта? — зашептал
Андрей.
— Наши уже в Румынии. Держись, друг.
Харчей у тебя, поди-ка, нет вовсе. Голо-
даешь... А туда дён семь, должно быть, ходу...—
Неожиданно нога наступила на люк. Андрей
понял: опасность. Он спустился в трюм. Слезы
навернулись у него на глазах. Как он был рад
своим!..
— Фертиг! — закричал часовой с приста-
ни. — Раус! Аллее, раус!..
Погрузка закончилась. Пленным приказы-
вали покинуть баржу.
— Слушай, слушай... На Дунае в Румынии
партизаны действуют. А тут — Австрия. По-
том Венгрия начнется. Румыния далеко еще.
А про партизан знаем точно. Один немец нам
рассказал...
— Эй, сакраментен, русен швайне! — остер-
венело заорал с берега охранник. — Раус!..
— Слышишь, парень! На этой барке в зад-
них отсеках машинное масло. А бензин в сере-
динных отсеках... Ну, прощай, будь осторо-
жен...
Андрей опустил зажигалку за пазуху, за-
рылся в тряпье. От запаха керосина, которым
провонял весь трюм, его тошнило. Может
быть, тошнило от голода. Широко раскрывая
рот, он боролся с подступающей к горлу тош-
нотой и думал об одном: скорей бы тронулась
в путь нефтянка. Он будет держаться, пока
хватит терпения, пока голод не выгонит его
из этой пловучей камеры. Подожжет баржу
и прыгнет в Дунай, доберется до берега.
Мерно работали кингстоны. Слышалась не-
мецкая речь. Железный Каблук ругал Макса.
Наверное, Макс у него подчиненный.
«Авиационный бензин и машинное масло...
Бензин и масло...—мысленно твердил Андрей.—
До Румынии неделя ходу. Там партизаны...»
Андрей даже всхлипнул, вспомнив участли-
вые слова солдата: «Харчей, поди, у тебя нет
вовсе...» Нс себя было жалко. Солдат этих —
оборванных, измученных.
КАКИЕ БЫВАЮТ НЕМЦЫ
Снова загремела в клюзах выбираемая
якорная цепь. Продолжительный гудок возве-
стил об отходе в далекий рейс. Теперь Анд-
рей знал маршрут нефтянки. Был бы в от-
секе иллюминатор, можно наблюдать, как тя-
нутся мимо чужие берега, плывут незнакомые
14
селения, в которых живут всякие люди — и
хорошие, и плохие. Хороших доводилось встре-
чать редко. В каменном карьере работал «май-
стер» Курт — низкорослый немец, никогда не
расстававшийся со своей трубкой. На его
лице —.мелком и морщинистом, иногда тепли-
лась усталая улыбка. Сощуренные глаза смо-
трели на Андрея также спокойно и привет-
ливо, как. бывало, смотрели глаза шкипера
Водолея. Иной раз, подойдя к Андрею, Курт
быстро вынимал из кармана тощий пакетик
и ронял его, будто нечаянно. Андрей уже знал,
что завернуто в газету: два тончайших лом-
тика хлеба, склеенных маргарином. Курт по-
спешно отходил и боязливо оглядывался, не
наблюдает ли кто из рабочих, когда Андрей
жадно управлялся с бутербродом...
Еще вспомнился Андрею немец с шахты.
Он был средних лет, полный, румяный, с длин-
ными усами. В кармане у него всегда лежал
перочинный ножичек и бутерброд. В обеден-
ный перерыв усач пристраивался где-нибудь
в закутке, и, вынув бутерброд и ножичек, на-
чинал странное занятие; в одной руке держал
ломтик хлеба, в другой ножик, отрезал кро-
хотные дольки и кидал в рот. В отличие от
других, обедал он долго, пока не кончался пе-
рерыв, хотя хлеба у него было не больше, чем
у остальных. Наверное, усач нарочно ел так
медленно. Хотел продлить удовольствие. Ре-
бята посматривали на него со злобой. Он раз-
дражал голодных. Сидит, потихоньку режет
дольки, кидает в рот и жует.
Но вскоре мнение об этом человеке измени-
лось. Подозвал он как-то одного паренька и,
осмотревшись, что поблизости никого из нем-
цев пет, сказал: «Гитлер капут». Затем изре-
зал весь свой бутерброд на мелкие дольки, за-
вернул в бумагу, словно крошево для голубей,
и отдал мальчишкам. После этого он часто
приносил вареный картофель, раздавал его
ребятам и непременно называл какой-нибудь
советский город. Это означало: советские вой-
ска освободили его. «Наши побьют Гитлера»,—
говорили ребята. «Наши?» Вас ист наши?» —
спросил однажды немец. Ему растолковали. С
того дня он стал говорить: «Наши Гитлер ка-
пут». Но когда кто-то произнес: «Гитлер ка-
пут, дейч капут». — усач вдруг очень рассер-
дился. Нахмуря густые брови, побагровев, он
затопал ногами: «Гитлер капут!.. Дейч пихт
капут!»
Вспоминая потом усатого шахтера и Курта,
Андрей убеждался, что в этой стране хорошие
люди есть, но они боятся друг друга, боятся
гестапо.
В штрафном лагере добрых немцев он не
встречал. Все они были там злые, за малей-
ший пустяк били. Таких туда, наверное, под-
бирают.
...Баржа все дальше увозила его от лагеря.
Он слышал шум воды за железным бортом,
гул парохода, голоса матросов.
Андрей уже отчетливо представлял себе
Железного Каблука с его свастикой на груди.
А вот Макса представить не мог. Наверное,
это тихий п безобидный старичок. Походка
у него мягкая, спокойная. Должно быть, обувь
носит на резиновом ходу. Голос негромкий.
Макс все больше казался Андрею чем-то по-
хожим на «майстера» Курта...
Прошло часа два, как отошла баржа от при-
стани. Андрей вылез из своего убежища, до-
стал бензиновую зажигалку и, нашупаи паль-
цем зубчатое колесико в створке металличе-
ской коробочки, резко нажал на него. Коле-
сико повернулось, щелкнул кремень, выскочи-
ла крохотная искорка и сразу погасла. Ан-
дрей опять нажал на колесико. Искорка опять
вылетела. Но огонек почему-то не зажигался.
Тогда Андрей уселся поудобнее и, прижав
большой палец к зубчикам, крутанул как
можно резче. Кремень щелкнул, но искры со-
всем не было. Андрей испугался. Вдруг зажи-
галка не действует?.. Он поднялся и стоя
в темноте, ощупав металлическую коробочку,
убедился, что все делает правильно — такие
зажигалки ему уже доводилось иметь. Потряс
ее, помял фитилек и снова щелкнул колесиком.
К его радости вспыхнул маленький язычок пла-
мени. Этого язычка достаточно, чтобы уст-
роить огромнейший пожар. Андрей полюбо-
вался дрожащим огоньком и придавил его
пальцами...
Мысленно представилась картина пожара.
Вот ярко горит корма. Пламя бьет из люка,
освещая в ночи реку и берега. Баржа вдруг
вздымается, и сильный взрыв потрясает окре-
стности. Горящий бензин и масло плывут по
воде. И кажется, что горит сама река. Течение
несет пылающий поток на пароход. Экипаж
буксира в панике. А он, Андрей, прячется в
прибрежном лесу, наблюдая за громадным
ночным факелом. Потом много дней идет на
восток. Переходит линию фронта и рассказы-
вает своим, как взорвал баржу, как, искаре-
женная, тонула она в Дунае... Эх, пока это
лишь мечта. Почти сказка. Что-то еще ждет
его впереди?..
Андрея мутит от голода, нестерпимо мучает
жажда. Язык совсем одеревенел. Он жесткий,
горько-соленый, как сухая вобла. Теперь бы
глоток воды!.. Нет, не дотянуть до фронта.
Словно острые зубья пилы рвут что-го в же-
лудке. По рассказам взрослых и по книгам
помнит Андрей, что человек может прожить
15
без пищи несколько дней—лишь бы
иода была... Он опустился па колени
и, дрожащий от слабости, принялся
щупать железное днище. Отыскал шов
и круглую толстую заклепку на нем.
Облизнул сухие губы. Пробить бы
крохотную дырочку в этом днище!
Хлынул бы фонтанчик. Напился бы
Андрей вдосталь...
Внезапно над его головой раздался
гул. Железный Каблук подошел к лю-
ку, открыл массивную крышку. Андрей
метнулся в угол отсека, замер.
Тяжелая крышка с шумом захлоп-
нулась.
ЗАПЕРТ В ТРЮМЕ
В эту ночь Андрей не мог заснуть.
Лежал в полузабытьи, расслаблен-
ный, больной. Свинцовой тяжестью
налилась и ныла поврежденная нога.
Невыносимо томила жажда. Едва он
начинал засыпать, как тут же мере-
щилась вода — прохладная и сладко-
ватая... Забывшись. Андрей застонал
и сразу очнулся от своего же стона.
Испугался. Тревожно прислушался.
Однако наверху было тихо. Наверное,
все крепко спали. Только где-то впе-
реди неустанно хлопал плицами колес
старый пароход, и натужно гудела ма-
шина. На вахте, должно быть, поежи-
ваясь от ночной прохлады, стоял ка-
питан, всматриваясь в зажженные бе-
лые и красные бакены... Хотелось
Андрею дыхнуть свежим воздухом, уви-
деть небо. Угнетала тяжелая палуба
над головой. Он приподнялся, вылез
из тряпья... Если баржа силит низко, ему ни-
чего не стоит хлебнуть воды, не спускаясь по
якорной цепи. Невозможно дольше терпеть.
Выползти из трюма на минутку, хлеб-
нуть воды и вернуться. Ночью никто не уви-
дит...
Он осторожно поднимался по лесенке, с тру-
дом подтягивая затекшую ногу. Одна, две, три
ступени. Еще одна. С пятой он уже достанет
головой до крышки люка. Вот она — пятая.
Андрей вытянул шею и — уперся в тяжелую
крышку. Постоял минутку, прислушиваясь,
потом подпер крышку. Она не подалась. На-
жал сильнее. Стало больно голове. Он уперся
еще сильней, боясь, в то же время, как бы
крышка не откинулась с шумом... Но тщетно.
.Массивная круглая железяка не поднималась.
И тогда он вдруг понял, зачем приходил Же-
лезный Каблук. Ужас охватил все его суще-
ство. Все в нем, казалось, похолодело. Про
пала жажда, боль в ноге, острые колики в же-
лудке. Понял: он заперт! Широко открытыми
глазами смотрел в темноту наверх. Кто
знает, когда люк откроют. Может быть, не
откроют до самого места назначения. Может
быть, сюда сунутся через неделю или через
месяц...
Тяжело дыша, медленно опустился, присел
на ступеньке. В голове кружилось и стучало.
Он заперт в железной коробке. Трюм превра-
тился в пловучую тюрьму. В тюрьме, где нет
ни крошки хлеба, ни глотка воды... Андрен
сидел, потом вдруг вскочил и со всей силой
нажал на крышку. И показалось, не он уперся
в крышку, а железо давит его. В бессилии от-
ступил, судорожно схватился руками за голо-
ву. Лоб был мокрый от пота, по лицу стекали
капли, точно его только что облили водой. Он
16
дышал, как загнанный. Что же теперь? Кри-
чать? Стучать кулаками?..
Спустился вниз, прислонясь к стене, попы-
тался поразмыслить спокойно. Если стучать...
прибегут матросы, откроют люк и поднимут
тревогу. Его схватят. Свяжут. И будет он ва-
ляться, может быть, тут же, в кормовом трю-
ме, ожидая, когда прибудет полиция. Потом
его отправят обратно в штрафной лагерь.
А там?.. Лучше не думать об этом.
Попался нелепо. Никто больше не отважит-
ся бежать из штрафного, когда узнают, что
пойман Андрей Косцов... Падут ребята духом.
Смирятся со своей судьбой... Никогда не уз-
нают отец и мать, как погиб их сын Андрей.
Никогда...
Он опустился на ворох тряпья. Но тут же
встал и опять поднялся по лестнице. Надо по-
смотреть на люк при свете. Может быть, уда-
стся открыть изнутри. Надо только посмо-
треть при свете... Достал зажигалку, щелкнул
колесиком. Прыгнула искорка и спряталась
в темноте. Он еще раз повернул зубчатку.
Опять выбилась искорка. Но почему не зажи-
гается фитиль?.. Опасаясь сломать зажигалку,
Андрей стал ощупывать крышку руками, но
никаких зазоров или отверстий на ней не было.
— Пропал я... — прошептал Андрей. — Про-
пал..,
ПОМОЩЬ и.
Андрей лежал лицом вниз, уткнувшись в
вонючее тряпье, и плакал. Он ругал себя, на-
зывал трусом. И не слышал, как открылся
люк. Поднял лицо только тогда, когда чьи-то
ноги уже нащупывали ступеньки. Вскочил, ша-
рахнулся в сторону, в дальний угол отсека.
Прижавшись спиной к железной холодной
стене, в страхе смотрел в ту сторону, где спу-
скался по лесенке матрос. Кажется, матрос
держал что-то металлическое, потому что ра-
за два глухо звякнуло. Внезапно зажегся элек-
трический фонарик, луч пробежал по трюму,
ослепил Андрея. Он зажмурился, втянув го-
лову в плечи. Когда открыл глаза, опять было
темно. Матрос уже поднимался наверх, сту-
пая осторожно, словно боясь споткнуться или
упасть. Но вот свет опять прыгнул из его рук
и на миг задержался на ведерке, оставленном
под лестницей. Через минуту люк мягко, бес-
шумно закрылся. Так же тихо, как пришел,
матрос исчез.
Андрей все еще стоял в углу, втянув го-
лову в плечи. Потом он распрямился. Первой
мыслью было: видел его матрос или нет? Ведь
луч фонаря осветил его лицо. Неужели немец
не обратил внимания? Зачем он приходил,что
Ему стало очень страшно. Начал бить
о; :шб. Зубы выстукивали дробь. Волосы на го-
лове намокли, одежда прилипла к телу, слов-
но он выкупался. «Пропал...»—протяжно про-
гудел пароход. Ему отозвался другой, встреч-
ный. Гудок у того басовитый. «Пропал...» Ан-
дрей принялся ожесточенно щелкать кремнем,
стараясь высечь огонек. Но не было горючего.
Фитилек высох. Андрей еще не знал этого.
Щелкал и щелкал. А в мыслях было одно:
«Пропал...» Наконец понял: зажигалка неис-
правна. Огня не будет. Не подожжет он баржу
и не сгорит вместе с нею. Умрет, как зверек,
попавший в капкан... Андрей лег на живот и
пополз по трюму, ощупывая каждый санти-
метр дна, все закоулки этой плавучей пещеры.
А вдруг где-то что-то... Но что? Другой люк?
Запасная дверь? На «Рузе» этого не было. Не
может быть и здесь... Он это понимал, но все
равно ползал и шарил руками, находил швы,
тяжелые головки заклепок...
После долгих блужданий в потемках он при-
полз к тряпью и, отшвырнув зажигалку, за-
плакал. Он так надеялся в последние минуты
на эту металлическую коробочку. Она прида-
вала ему силы, вселяла надежду. Лучше сго-
реть вместе с баржой, чем медленно умирать
или сдаться фашистам. Но зажигалка стала
ненужной безделушкой...
111 ЛОВУШКА
ему здесь потребовалось?.. Наверняка это был
Макс. Его Андрей знает по походке. Оставил
ли Макс люк открытым или снова запер?..
Он осторожно двинулся к лесенке. Через пять
минут уже стоял у ведра, трогая его руками.
Хотел подвинуть, оно оказалось тяжелым. Ан-
дрей сунул в ведро руку и тотчас отдернул,
словно обжегся. Не поверил себе. Померещи-
лось, что ли?.. Приблизил лицо к ведерку.
Пахло водой. Припав губами, отпил глоток.
Вода! Холодная и сладковатая... Такая, как
снилась. Может быть, это все еще сон?.. Пусть
сон. Все равно... Он жадно пил и пил. Про-
хлада расходилась по телу. Расслабленное те-
ло становилось пружинистым.
Немец оставил ведро с водой. Наверное, он
моет в нем швабру? Но почему приходил
ночью?.. Или, может быть, он на вахте?..
Тысячи вопросов сверлили его, и пи на один
не было ответа. Андрей осторожно поднялся
наверх, дотронулся головой до тяжелой крыш-
ки, нажал на нее. Подалась. Чуть не вскрик-
нул от радости. Он свободен. Люк не заперт!..
Но что если матрос нарочно оставил его от-
крытым? Спрятался за ящиком или бочками
и ждет, когда Андрей вылезет из трюма?..
3 «Костер» № 7
17
Однако уже через минуту эта мысль пока-
залась нелепой. Зачем матрос будет прятать-
ся? Он мог схватить его прямо в трюме...
Приподняв крышку, Андрей увидел кусок
звездного неба. На бортах парохода висели
разноцветные фонари. В рулевой рубке горел
слабый свет. Рядом с нефтянкой, борт о борт,
шла другая такая же баржа. Сбуксированы
они парой. Значит, загружены неполностью.
Груженые так не ходят... В звездах за кормой
мельтешила вода, похожая на лужу пролитого
олова. Прыгнуть в это олово и доплыть к бе-
регу. В темноте не увидят...
Андрей силился рассмотреть берег. Но ни-
чего не было видно, кроме блестящей цепочки
огней. Должно быть, проходили мимо деревни.
Еще пятнадцать минут назад он считал себя
пропавшим. Теперь здравый рассудок подска-
зывал не уходить с баржи. Терпеть и плыть
к фронту. Это самый надежный путь. На бе-
регу могут встретиться тысячи непредвиден-
ных препятствий. А здесь только терпеть.
В ведре еще есть вода. Может быть, Макс не
скоро явится за ведром. Имея воду, Андрей
поборется с голодом. Люк, конечно, они за-
крывать не будут. Наверное, Железный Каб-
лук запер его случайно. Да и что в этом трю-
ме? Ворох старых тряпок, канат да швабра?..
Послышались шаги. Андрей мгновенно опу-
стил крышку. Она слегка хлопнула. Макс,—
да, это его походка, — остановился. Кажется,
потрогал крышку. И снова ушел.
Андрей спустился вниз и тотчас наступил
на что-то мягкое. Нашел в темноте, поднял,
поднес к лицу. В нос раздражающе пахнуло
хлебом. Поднес ближе... В голове закружи-
лось! Хлеб!.. Самый настоящий хлеб!..
Он жадно принялся жевать. Лагерные пор-
ции обычно проглатывал моментально. Этот
же кусок был порядочный, пока жевал — за-
ныли скулы.
Наконец, справившись с хлебом, напился
воды и сел на ветошь. Начинали одолевать
тяжелые мысли. Зачем Макс оставил в трюме
хлеб? Неужели для него, Андрея?.. Чепуха.
Никто не знает о его присутствии на барже.
Знали — подняли бы шум!..
Вода, хлеб, ночь, осторожные движения
немца... Все-все было непонятно и тревожило.
Может быть, здесь какая-то ловушка? А мо-
жет, Макс просто уронил хлеб? Краюшка со-
лидная, а карман, наверное, маленький. Вот
и выпала. Обнаружит потерю, вернется...
Андрей тер виски, не понимая, что происхо-
дит. Зачем было Максу относить ведро с во-
дой в трюм? Отец, бывало, мыл швабру на
палубе... Вопросы наваливались и навалива-
лись. Спохватившись, Андрей вдруг поднялся
по лесенке, толкнул крышку и вздрогнул: за-
перта. Испуганно отпрянул. Вдруг все понял!
Чуть не взвыл от страшной догадки. «Дурак,
дурак!.. Тебя поймали и держат, чтоб не сдох
с голоду. Хотят живьем сдать полиции. И во-
ду, и хлеб подсунули...»
И все же постепенно он успокоился. На-
дежда, как крохотный огонек в беспросветной
ночи, вспыхнула в нем. Вдруг этот немец та-
кой же, как «майстер» Курт или усатый шах-
тер? Что если Макс даже лучше их?..
Окончание следует
окно
СЕМИ
АНКИ
БУДЕТ МНОГО
ТАКИХ ЗАВОДОВ
Этот снимок сделан
в цехе молочного заво-
да-автомата, построен-
ного в Ленинградской
области.
Рано утром к заводу
подъезжают совхозные
машины. Цистерны, на-
полненные молоком,
«разгружаются» необыч-
ным способом. Шофер
подводит машину к при-
емной рампе, выходит
из кабинки, надевает
белый халат и откры-
вает дверцу, за которой
хранится шланг. Прием-
ный шланг опускают в
люк цистерны, и в этот
миг на шнте пульта уп-
равления вспыхивает зе-
леный огонек. Сигнал!
Инженер-оператор вклю-
чает насос легким пово-
ротом рычажка. По за-
крытым трубам молоко
льется из цистерны в
автоматическую систему.
Кислотомер следит, что-
бы на завод поступало
только свежее молоко.
Если молоко не годит-
ся, кислотомер отклю-
чает насос.
...От одного аппарата
к другому тянется хит-
росплетение труб. Все
нити сложного оборудо-
вания связаны с пуль-
том управления.
Восемь минут—и мо-
локо перелито. Об этом
сообщила машина-счет-
чик. Оператору остается
записать в квитанцию
точную цифру.
Не все молоко идет на переработку в город, пастеризованное молоко в паке-
тах расходится по магазинам. Расфасовочный агрегат завода автоматически из-
готовляет бумажные пакеты, наполняет их молоком и укладывает в корзинки.
По конвейерной ленте корзинки движутся на склад.
На новом молочном заводе-автомате, сконструированном советскими инжене-
рами, распоряжается всего один человек.
Фото Б Уткина
3*
19
Научный сотрудник Вален-
тина Алексеевна Шапиро рас-
сказывает:
— Есть такая бабочка с се-
рыми крылышками—зерновая
совка. Было время, когда ле-
тала эта бабочка по степным
просторам Казахстана, никому
до нее не было дела. Невзрач-
ная она на вид: ни красоты,
пи пользы.
И вдруг бабочка заставила
о себе говорить, подняла на
ноги многих ученых, целые
экспедиции. А случилось это
несколько лет назад, когда со-
ветские люди перепахали мил-
лионы гектаров целины, посея-
ли по ней пшеницу.
Десятки миллионов бабочек
переселились на новое сытное
житье — на посевы пшеницы.
Кормятся тут и потомство раз-
водят. Оно-то и есть самый на-
стоящий вредитель. Проберет-
ся гусеница бабочки внутрь
зерна и давай точить, пока не
останется от него тоненькая
прозрачная оболочка. Погля-
дишь на такое зерно — снару-
жи цело, невредимо, а внут-
ри — пустота, пыль.
Вот и подсчитай, во сколько
нам обойдется серая совка:
миллионы пудов отборной пше-
ницы будет уничтожено. А это
значит — мы меньше построим
домов, заводов, тракторов,
электростанций... Надо поско-
рее расправиться с этим вре-
дителем. Но как?
Почти у каждого насекомо-
го-вредителя есть свой враг,—
другое насекомое. Оно, как
тень, преследует вредителя, ле-
тает за ним «по пятам». Мы
знали, что есть такой враг и
у зерновой совки. Н нашли его.
Это — менискус агнагус, он
отыскивает гусеницу совки,
чтобы внутрь ее отложить свое
яйцо. Гусеница растет, и яйцо
растет, ничем не мешая пока
своему хозяину. А вот когда
оно превратится в личинку, гу-
сенице совки туго придется.
Ест она ест, а все не впрок —
личинка высасывает все ее со-
ки. Так и погибает гусеница от
истощения, паразит-насекомое
сожрал ее заживо. Паразит
для совки, а для нас — друг,
лучший помощник. Хорошо бы
размножить таких полезных
насекомых в лаборатории да
побольше. Мы так и делаем,
размножаем паразитов-насе-
комых для защиты полей от
вредителей.
Институт микробиологии
Рассказывает старший науч-
ный сотрудник Вера Никола-
евна Былинкина:
Постороннему посетителю в
нашей лаборатории многое по-
казалось бы загадочным. На
стеллажах — обилие пробирок,
колб, бутылок. В них — пита-
тельные растворы, а живых
существ не видно, хотя извест-
но, что в лаборатории изучают
жизнь живых существ.
Вы догадались, конечно, в
чем дело? Речь идет о микро-
бах-невидимках.
Живут в колбах и склянках
почвенные микробы. Это наши
«любимцы». Мы их заботливо
оберегаем: ведь чем больше в
почве таких микробов, тем она
плодороднее, урожайнее.
Между микробами в почве
идет постоянная борьба за пи-
щу. Миллионы невидимок тру-
дятся в почве. Они готовы ко
всяким неожиданностям. Если
«чужие» микробы позарятся
20
на их пищу, «хозяева» выпу-
скают ядовитые химические
вещества, создают «химиче-
скую» зону. Пришельцам ста-
новится ясно, что их черед не
настал...
Когда органические вещества
начнут разлагаться, на смену
одним невидимкам придут дру-
гие. Они доведут дело до кон-
ца — превратят перегной в про-
стые минеральные соединения.
А это уже — питание для ра-
стении.
Для чего ученые так упорно
интересуются жизнью невиди-
мок в почве? Для того, чтобы
помочь растениям. На севере —
весна поздняя. В холодной
почве микробы развиваются
слабо и не могут дать доста-
точного питания растениям. И
как раз в такой момент, когда
только бы им набираться сил,
идти в рост.
Опыты мы проводили над
почвой, богатой микроорганиз-
мами. Сначала извлекли из нее
перегной, умертвили в нем го-
рячим воздухом всех микро-
бов, а взамен поселили самых
полезных, выносливых, уже
проверенных нами в лаборато-
рии. Затем перегной смешали
с песком и поставили в термо-
стат— специальную утеплен-
ную комнату. Невидимки ста-
ли быстро размножаться. Те-
перь нм пора и в путешествие.
Только еще не на поле, а на
торфоперерабатывающий за-
вод. Здесь микробы смешива-
ют с торфом, дают им возмож-
ность еще быстрее развивать-
ся. Через двадцать дней удо-
брение готово! Его можно вы-
возить на поля. Ничего, что
почва не совсем прогрелась,
уже развившиеся микробы сра-
зу примутся за свою работу.
Институт защиты растений
Старший научный сотрудник,
лаборатории биофизики Борис
Константинович Мартенс рас-
сказывает:
— Если бы меня спросили,
какое насекомое я больше все-
го не люблю, без запинки от-
ветил бы: долгоносика. Тоже
самое скажет и любой наш со-
трудник. Это, наверно, потому,
что этот самый долгоносик до-
ставляет нам много хлопот.
Это маленькое, с булавоч-
ную голову, насекомое. Л
съесть может миллионы пудов
хлеба! Как видите, дорогой на-
хлебник. Избавиться от него
надо, да поскорее. Вот этим
мы и занимаемся в нашей ла-
боратории.
Есть у нас замечательный
прибор — гамма-пушка. Внеш-
не она напоминает рентгенов-
ский аппарат. Но на этом сход-
ство и кончается. Наша пуш-
ка стреляет особыми снаря-
дами — гамма-лучами, возни-
кающими при распаде кобаль-
та. Но так как они опасны и
для человека, то пушку спря-
тали за толстые бетонные сте-
ны.
Зараженное долгоносиком
зерно ученые насыпали в осо-
бые прозрачные баночки, за-
крыли их крышками, подста-
вили под гамма-лучи. Не ду-
майте, что долгоносик заметил
какую-то опасность: он продол-
жал аппетитно пожирать зер-
но. А в это время лучи делали
свое дело.
И вот облученные зерна сно-
ва в нашей лаборатории. Мы
проверяем самочувствие долго-
носика. Если бы долгоносик
мог говорить, он бы, наверно,
пожаловался, что у него про-
пал аппетит, не хочется дви-
гаться...
— Не будут же каждого
долгоносика уничтожать гам-
ма-пушкой?— спросите вы. В
том-то и дело, что каждого об-
стреляем, до каждого доберем-
ся. Сохраним миллионы пудов
зерна родине.
Не думайте, что гамма-лучи
несут только смерть. Все зави-
сит от дозы. Семена, облучен-
ные в меру, лучше прорастают
в почве, выносливее.
Есть в лаборатории два при-
бора, которые можно назвать
глазами и ушами ученого.
Сконструирован аппарат с
очень чувствительным микро-
21
фоном. Неуловимые человече-
ским ухом звуки он усиливает
в миллион раз. Прибор позво-
ляет узнать, как развивается
личинка того же долгоносика.
Или другой пример. Оказы-
вается, птицы тоже имеют свой
язык. Они могут призывать к
себе, отпугивать... Если запи-
сать птичий голос на магни-
тофон, а потом повторить его,
то произойдет удивительное.
Пугливые птицы вдруг станут
послушными. В нужный мо-
мент их можно «пригласить»
в парк, на поле, отпугивать
вредителей...
Институт один, а лаборато-
рий столько, что за день все и
не обойдешь. И у каждого на-
учного сотрудника одна забо-
та— защитить поля, зеленые
растения от вредителей — на-
секомых. В одном случае лю-
дям помогают приборы, совер-
шенные аппараты, а в дру-
гом— их заменили...
Агрофизический институт
П рофессор Борис Сергеевич
Мошков рассказывает:
На своем электроогороде мы
выращиваем сейчас без почвы,
без солнечного света овощи,
фрукты, цветы. Почву заме-
няет пористое вещество, «удо-
бренное» питательным раство-
ром. А солнце — специальные
газовые лампы.
Немало перебрали разных
электроламп за эти годы науч-
ные сотрудники, прежде чем
нашли нужные — газовые: не-
оновые, ртутные, ксеноновые.
Под их светом растения быст-
рее растут, созревают плоды.
Словно произошло чудо: рас-
тения плодоносят шесть раз в
году, никогда не болеют...
Да и зачем болеть, когда во-
круг ии паразитов-насекомых,
ни вредных микробов. Даже
сорняки нс мешают на элек-
троогороде,— они там не бу-
дут расти.
В нашей лаборатории поста-
влен мировой рекорд скоро-
спелости и урожайности.
Вспомните наши бескрайние
северные просторы, где цар-
ствует вечная мерзлота. Даже
теплицу в таких местах не все-
гда построишь: слишком доро-
го обойдется. Зато легкий
электроогород свободно разме-
стится в любом жилом доме
полярника, жителя крайнего
севера. Это уже не мечта. Сей-
час конструкторы агрофизиче-
ского института создали эскиз
проекта такого электроогоро-
да — фабрики овощей. Совсем
скоро начнется ее строитель-
ство.
Вероятно, даже в космиче-
ской ракете можно будет раз-
вести такой электроогород.
А. Воронков
В. Товарков
Теплый дождик лил и лил
На простор лугов.
Он ромашки отбелил
В синьке васильков.
А потом над головой
Радуга взошла.
И над ширью луговой
Семь цветов зажгла.
Каждый луговой цветок
В буйном росте сил
Яркой краски с ноготок
У нее просил.
Раздала богатства все
Радуга-дуга
И сошла во всей красе
С неба на луга!
~E. Кршимеановская
Мы с Володей совсем одинаковые. И по-
чему так все вышло, не понимаю...
Познакомились мы весной на стадионе,
когда оба поступали в гребную секцию. А на
медосмотре выяснилось, что мы одинаковые.
Рост у нас один и тот же, до одного сантимет-
ра. И вес. У меня только на сто граммов боль-
ше. Оба мы сильные, и доктор сказал, что
здоровье у нас отличное, каждый позавидует.
Кто-то даже принял нас за братьев. Вот
тут я возмутился. Володька смешной какой-
то, рыжеватый, нос кверху задрался, а ноги
длиннющие, как у цапли. Нет уж, одинаковые
у нас только рост и вес. А в остальном ничего
похожего.
Спортивные дела у нас пошли неплохо. Хва-
статься не буду, скажу только, что было на
самом деле. Мы с Володей первыми из нашей
группы получили право тренироваться на оди-
ночке.
Я долго выбирал байдарку и наконец ре-
шил, что лучше всех «Нептун». У нас в клубе
лодки не под номерами, как это бывает в дру-
гих местах. У каждой есть свое название.
Но тут я узнал, что Володя будет трениро-
ваться на «Балтике». Я посмотрел—байдар-
ка лучше моей, совсем новенькая, блестит.
Почему это у Володи должна быть хорошая,
а у меня плохая?
— Знаешь, Володя, — говорю ему, — я уже
давно присматривался к «Балтике», хотел
ее взять. Если тебе все равно, поменяемся?
Я отдам тебе «Нептун».
Рисунки Г. Пракеейна
— Мечтал взять? Что же ты так долго рас-
качивался? — спросил Володя и потер кула-
ком подбородок.
Я только вздохнул, как можно грустнее, и
потрогал корму Володиной байдарки.
— Ладно, Коля, бери. Раз мечтал всю
жизнь,— сказал он.
Ну и пускай смеется, а лодка-то моя. И
правда, почему это у Володи должна быть са-
мая лучшая байдарка?
В кладовую нашего стадиона привезли за-
мечательные костюмы. Я сразу побежал и ку-
пил, а потом в раздевалке стал примерять. До
чего удобный! Нигде не жмет, не тянет.
Здорово! Я в этом костюме похож на како-
го-нибудь чемпиона. В раздевалке никого нет.
Надо пойти, показаться ребятам.
А почему никого нет в раздевалке? Я по-
смотрел на часы — опоздал! Каждый раз мы
начинаем занятия с обшей подготовки: бег,
прыжки, метание снарядов. Не скажу, что мне
все это нравится, но я ни разу не пропустил,
знаю, как полезна такая разминка перед тре-
нировкой.
Я вышел из раздевалки в плохом настрое-
нии. Но все оказалось не так страшно. На ре-
ке наших лодок было еще мало, ребята толк-
лись возле эллинга. И я успел как следует
размяться, сделать хорошую пробежку вокруг
футбольного поля.
Пока шел на водную базу, я все любовался
цветом своего нового костюма. На солнце он
ярко-синий. Ребятам понравится.
23
Но никто не обратил на меня внимания, все
слушали Володю. Он болтался в своей лодке
возле бона и показывал, как набирать ско-
рость, делать повороты, ну и всякие там шту-
ки.
А я-то думал, что Володька уже давно сам
тренируется вовсю. Часы-то наших занятий
уходят. Правда, тренера куда-то срочно вы-
звали, но ребята могли его подождать, ничего
страшного.
Я уже спустил на воду свою «Балтику», и
тренер успел вернуться, а Володя все возится
с ребятами. И еше того хуже: вышел на бон
и стал что-то объяснять Гошке.
Уж этот Гошка! Горе одно. Сам тренер чуть
не плачет от этого парня. Верно, что Гошка
способный, но недисциплинированный до не-
возможности. И вечно шута из себя корчит.
Противно смотреть.
И зачем Володька с ним возится, не пони-
маю. Вообще Володя и не глупый, кажется, а
ничего не соображает. Ведь на соревнованиях
честь нашего клуба придется защищать мне и
Володе, а не Гошке.
Но в общем этим днем я остался доволен.
Во-первых — костюм, а главное—я показал
хорошее время на тренировке. Даже тренер
хвалил меня.
Перед осенними соревнованиями я трениро-
вался, не пропуская ни одной свободной ми-
нуты. Володя тоже много работал, но, бывало,
и отвлекался. То руль какой-то чинит, то дев-
чонке поможет лодку в эллинг снести.
А то вот еще какой чепухой занялся. Раз
как-то начали мы готовиться к тренировке,
смотрю—весло поцарапанное. Я к тренеру.
Он говорит: это не имеет значения. Как же
так, не имеет? Я заспорил, потребовал хоро-
шее весло. Пока все наладил, Володя ушел
на байдарке вниз по реке.
Куда же он делся? Искал я, искал и нако-
нец заметил его за островком. Сидит Володя
в байдарке у самого берега, держится за вет-
ку ивы, чтобы течением не снесло, перегнулся
и смотрит в воду.
— Что ты там нашел? — крикнул я.
Володя вздрогнул даже. Видно, задумался
и не слышал, как я подошел. Он ничего не от-
ветил и продолжал смотреть вниз. Я стал рас-
сказывать, как скандалил с тренером насчет
весла.
— Тише,— поморщился он.— Не мешай
слушать.
— Так я же говорю тебе, слушай, — ответил
я и продолжал рассказывать.
— Да не тебя слушаю, — помолчи хоть ми-
нутку.
— Что же ты слушаешь?—удивился я.—
Карманный приемник тут, что ли?
Вот смехота! Еле добился у него, в чем де-
ло. Оказывается, он слушал, как вода пле-
щется о борт лодки. Говорит: люблю этот
плеск слушать. Нашел занятие!
Он покраснел, когда я поднял его на смех,
и начал как бешеный грести к стадиону. Я шел
сзади и наблюдал за его байдаркой. Ходкая,
прямо здорово. Напрасно я поменялся с ним...
Как только мы вернулись, я сказал Володе:
— Знаешь что? Я передумал. Отдай мне
«Нептуна» и забирай свою «Балтику» обрат-
но.
— Еще что выдумал! Я уже привык к «Неп-
туну». Скоро соревнования, не могу я в новой
лодке... Сам же хотел менять.
— Хотел, а теперь расхотел.
В конце концов я добился своего. Видно, не
зря Володька цеплялся за «Нептуна».
Замечательная байдарка! Я так пристал к Во-
лодьке, что он махнул рукой и отдал ее мне.
Наконец-то день соревнований! Я пришел
на стадион, когда уже почти все наши собра-
лись. Рано утром сбегал подстригся, потом—
в душ. Под новым тренировочным костюмом у
меня был надет тоненький белый свитер. В об-
щем, не стыдно хоть в каком угодно соревно-
вании участвовать.
А Володька-то! Его тренировочный костюм
выгорел, штаны на коленях вытянулись. Ну и
герой! Ладно, что вихры свои рыжие кое-как
пригладил.
Народу масса. Как на большом празднике.
Вот диктор и секундометристы уже забрались
на вышку. Тренер наш волнуется, точно ему
выступать. Володя тоже какой-то ошалелый.
Носится, кому-то весло тащит, в лодку помо-
гает сесть. Суется куда не просят и устанет
до того, как сядет в лодку.
Вот и наш заезд. Я иду первой водой, Во-
лодя— второй, потом Гошка и еще пять бай-
дарок. Всего восемь человек. Всс-таки Гошку
допустили к соревнованиям. Пускай спасибо
скажет Володе, который его натренировал.
Ребята все в нашем заезде сильные. Но я
даже не волнуюсь: знаю, что приду первым.
Володька набегался, весь красный, устал. А
остальные все же слабее...
Хорошо, что я отобрал у Володи «Непту-
на». Вода тихая, ветра ни капли. Тоже хоро-
шо. В воде я всегда начеку — чтобы не пере-
вернуться. Неприятное это дело, кувыркаться
в воду. Даже странно, что я совсем не вол-
нуюсь... Как Володька, интересно? Он смот-
рит прямо вперед, замер неподвижно, точно
снимается у фотографа. Ого! Волнуется, хочет
выиграть. Мало ли что хочет. Не выйдет...
Старт у моста. Я взглянул наверх. Ух, сколь-
ко народу. Но наших не видно, они все на бе-
регу, на стадионе, у финиша. Будут встре-
чать.
Вот уже стартер выравнивает наши лодки,
покрикивая с катера. Я снова взглянул на Во-
лодьку. Он поправляет на груди номер, при-
крепленный к майке. Я тоже поправил свой. А
холодно в майке, дрожь берет. Скорей бы...
Ракета! Вперед! Взял старт хорошо. Только
бы не отклониться от своего курса... Где ос-
тальные? Оглянуться нельзя — потеря темпа.
Вперед, вперед, спокойно, только не волно-
ваться, не сбиться с темпа. Вот уже виден наш
стадион. Сколько там народу, на правом бе-
регу! Все на меня смотрят. Крики слышно, не
разберу, что кричат, еще далеко.
Это здорово, что болельщики кричат па
состязаниях своим любимцам. Подбадривают.
Я все же не выдержал, оглянулся. Володька
отстал метров на десять, а Гошка — прямо
за ним, висит у него на корме.
Вперед, вперед, нагнать потерянные секун-
ды. Финиш все ближе. Крики все громче,
громче.
— Володька, давай, давай!
— Володя, Володя!
И хором:
— Во-ло-дя! Во-ло-дя!
А я? А меня? Ведь я же первый иду! Хоть
бы один голос крикнул мое имя. Я так развол-
новался, что чуть не выронил весло, и лодка
покачнулась. Но ист же — вперед, вперед! А с
берега продолжали кричать.
— Во-ло-дя!
За спиной шум весел. Вот и нос Володьки-
ной байдарки. Я скосил глаза — вот и рыжие
Володькины вихры. Я взял дыхание и напряг
все силы...
Мы с Володей совсем одинаковые: рост, вес,
и тренировка была одна и та же. Пожалуй, я
даже больше тренировался. И почему Володь-
ка выиграл соревнования? Может быть, лодка
виновата? Напрасно я поменялся с Володь-
кой...
4 «Костер» № 7
.-1.
Утро курское
Утро — такое раннее, что
трудно разобрать, где конча-
ется ночь и начинается новый
день. Низко над горизонтом
обиженно мигает звездочка,
как лампа, которую забыли
погасить.
Несмотря на ранний час, на-
роду на улицах много. Особен-
но на улице Ленина, перед
Дворцом пионеров. Стоят, пе-
реговариваются, чего-то ждут...
И вот — дождались! Из ши-
роких ворот выезжает мото-
роллер, такой маленький, что
кажется, будто сидящий на
нем мальчик, низко согнув-
шись, бежит по мостовой. За
роллером — машина. Борта —
цвета морской волны, радиа-
тор сверкает никелем облицов-
ки. На радиаторе — фигурка
пионера и под ней надпись:
«Курск»...
За машиной — пионеры на
мотовелосипедах, за ними ре-
бята постарше — на мотоцик-
лах. Замыкает колонну грузо-
вик. На бортах его алеют но-
венькие плакаты.
"Во Дворце пионеров —
своими руками!” — сообщает
один.
“Помни правила движе-
ния, как таблицу умноже-
ния,” — напоминает другой.
"Изучай родной край!” —
призывает третий.
Колонна идет неторопливо,
на средних скоростях. Из ку-
зова грузовика торчат удили-
ща, их хозяева сидят на ска-
танных палатках, на рюкзаках.
Котелки, ведра, бачки звенят
на поворотах.
За городом ждет настоящее
утро. Небо сбросило синева-
тую дымку и голубеет ясно и
чисто. В лучах солнца побле-
скивает серебром эмблема на
флажках мотовелосипедов —
пламя пионерского костра, вы-
тянутый силуэт автомобиля и
четыре буквы — ПЗМА...
ПЗМА — пионерский завод
микролитражных автомашин.
Ребята сами построили маши-
ны, и теперь сами испытают
их на дорогах области.
В путь!
Рассказ инженера
Арцимовича
Записан во время экскурсии
на завод за несколько дней до
похода.
— Курск до войны был дру-
гой. Улицы уже, асфальта ма-
ло... и движение совсем не та-
кое, как теперь: меньше авто-
26
мобилей, совсем мало мото-
циклов. Всех, кто ездил на них,
мы, мальчишки, знали напере-
чет. Знали и завидовали. До
смерти хотелось промчаться с
шумом и дымом по главной
улице...
Но вот мечта сбылась. В
Доме пионеров работает мото-
циклетный кружок. И его ру-
ководитель — знаете кто? Ваш
Александр Александрович Яре-
щенко. Саныч... Так мы его
звали между собой.
Принимали в кружок не всех.
Нужно было не иметь троек,
пройти комиссию... Меня при-
няли. Помню первое знаком-
ство с мотоциклом. Казалось,
что нет на свете лучше маши-
ны. Только жалели, что фары
маленькие — некрасиво. Сан
Саныч предложил: поставим
новые, большие. Переставляли
фары, разбирали машины, чи-
стили... Потом стали учиться
водить. Саныч говорил: «Мо-
тор слушай, как сердце. Чтоб
работал чисто, не заглох до
срока. Он у тебя, как сердце,—
один. Он тебя, как сердце, не
подведет, если сам ты себя не
подведешь...»
Наконец, в руках права! Вот
оно — долгожданное чувство
скорости и власти над маши-
ной... Это было в мае 1941 го-
да. А весной сорок второго я
уже воевал на Калининском
фронте —солдатом-пехотинцем.
...Помню маленькую дерев-
ню. Мы только что отбили ее
у противника. Темный снег
оседал под сапогами, дороги
развезло. На рассвете гитле-
ровцы попытались вернуть свои
позиции. Примчался связной
на мотоцикле, сообщил: «Фа-
шисты стягивают силы, хотят
замкнуть кольцо.»
Свободной оставалась толь-
ко одна дорога. Но какая! Снег
вперемешку с водой.
Связному передали докумен-
ты части, командир сказал:
— Жми. Приведешь под-
могу.
Мотоцикл взревел, и тут
шальной осколок снял связно-
го. Мотоцикл, захлебываясь,
лежал на боку.
— Кто может водить? —
спросил командир и тоже упал...
— Кто может? — повторил
начштаба.
Подбежал я к машине, ви-
жу—марка незнакомая, ни-
когда не ездил на таком. Под-
няли мы командира, посадили
в коляску... Я включил вторую
передачу. Снег чавкнул под ко-
лесами, в ушах засвистело...
Сам думаю: «Мотор, как серд-
це. Не подведет, не подведет,
не подведет».
Документы я сдал кому на-
до. Командира увезли в госпи-
таль. А я вернулся с подмогой
на том же мотоцикле. И боль-
ше не слезал с машины: закон-
чил войну в мотоциклетно-ми-
нометном полку...
Из дневника ПЗМА
5 июля. Было собрание. Решали,
кто участвует в походе. Идут Толя
Иванов и Леша Рожков на мото-
роллерах. Геня Диденко ведет
«Курск», с ним едет кто-нибудь из
запасных. Саша Гамолин, Слава
Пашков, Вова Шутов, Вова Куликов
и Валя Могильный — на мотовело-
сипедах. Впереди — члены мото-
кружка на мотоциклах. Сзади —
наша грузовая. Лев Сергеевич ска-
зал, что мы из абсолютного лома
сделали вполне приличный грузо-
вик.
6 июля. Готовили автомобиль
к походу. В начале занятий уничто-
жали мух, которых было множе-
ство. Двигатель выверен. Работает
отлично.
8 июля. Окончательно утвердили
маршрут. Курск — завод «Волокно»—
райцентр Дьяконово (выступления
с техникой). — Дичня (стоим лаге-
рем).— Лукашовка (агитработа, вы-
ставка техники). Потом Льгов (обме-
няемся опытом с Домом пионеров,
устроим выставку «Своими руками»).
И наконец, под Курск, на районный
слет туристов!
9 июля. Нашли среди лома метал-
лические полосы. Весь день чистили.
Потом гнули, получились дуги. До
вечера латали брезент. Теперь на
грузовике есть тент.
10 июля. Техника в порядке.
12 июля. Лев Сергеевич сказал: —
В дороге все проверяется: исправ-
ность механизмов, выносливость и
дружба людей. Он сказал — это во
всех смыслах испытание двигателей.
13 июля. Идет дождь. Дорога бу-
дет трудной. В мастерской холодно.
Мухи сразу пропали. Надо к осени
придумать, как обогревать мастер-
скую. А то не дело — части пор-
тятся...
14 июля. Сегодня решали, что де-
лать с аристократами. Завтра выхо-
дим.
Кто такие аристократы
Это случилось перед самым
выходом в путь. Стасик Ши-
лов скучал. До первого прива-
ла он ехал в кузове, запасным.
Стасик постоял у грузовой ма-
шины, потрогал тент — хорошо
ли натянут. Потом сел на мо-
тороллер, завел его... Тр-р!
Стасик понесся по двору. Круг,
другой... — «Остановись! —•
крикнул Слава Пашков. — Кто
разрешил кататься?» Стасик
смеется: «Я разрешил!»
Ребята встали на пути. Опять
Стаська чудит, что ж это та-
кое?! А Тутов сгоряча: «Не
брать его с собой — и все!»
Так возникло собрание — с
него начался поход. Собрание
постановило: железная дисцип-
лина. Никакой анархии. Ни ки-
лометра без разрешения. Бе-
речь машины.
Потом думали, как быть со
Стасиком. Тутов горячился:
«Не брать! Они с Володь-
кой — добровольно-аристокра-
тическая бригада...»
Ребята засмеялись: сказано
точно. Стасик и Володя были
когда-то активными членами
кружка, а потом остыли — на-
доело возиться с инструмента-
ми, ушли в другие кружки. Но
когда узнали о походе, верну-
лись. Их взяли. Запасными.
А в список участников не вклю-
чили: «Там видно будет!»
Теперь, на собрании, спро-
сили строго: «Ну, что, добро-
вольно-аристократическая. го-
ворите прямо: будете подчи-
4
27
пяться — езжайте, нет — оста-
вайтесь...»
Аристократы оставаться не
захотели.
Технику — в массы
На поляне пол дикой грушей
сидит жюри: Лев Сергеевич,
Кононов, Александр Алексан-
дрович, ребята-мотоцнклнсты.
Вокруг — болельщики. Посре-
ди поляны - три мотовелоси-
педа, а за кустами — участни-
ки соревнований. По сигналу
Льва Сергеевича они не выхо-
дят, а вылетают—каждый к
своему «велику». На бегу вы-
сматривают— где чей? Под-
скочили, ногу на педаль... Не
заводится! Нипочем не заво-
дится! Тутик растерялся, ты-
чется носом то в передачу, то
в мотор. Маленький Рожков
методично осматривает маши-
ну, бормочет: «По порядочку...
Лев Сергеич учил — по поря-
дочку...» А Вова Куликов от-
чаянно визжит: «Нашел!»
В этом НАШЕЛ весь смысл
соревнований. В каждой ма-
шине искусственная неисправ-
ность. Но какая, вот вопрос!
Здесь? Или здесь? Нет, всё
в порядке. Ага, понятно! По-
нятно, понятно! Скорей
инструменты, запчасти.
Только бы первым за-
кончить ремонт, оседлать
«коня» и сделать трн кру-
га перед жюри...
Победителям вручают
призы: «талисман шофе-
ра» — зеленую резиновую
лягушку, книги... Стасик
в соревнованиях не уча-
ствовал, и теперь про-
сит: — Вовка, отдан ля-
гушку, я братишке пода-
рю. Зачем она тебе?
— Хитрый какой! Это
мои талисман. Я его че-
стно выиграл.
К вечеру колонна въез-
жает в Лукашовку. Тут
дело серьезное—пропа-
ганда техники. На площа-
ди у сельсовета маши-
ны остановились, шоферы «спе-
шились». И сразу вокруг ре-
бята— от дошколят до зав-
трашних комсомольцев.
— Гляди, гляди, что это та-
кое?
— А машина маленькая са-
ма ходит, или в грузовой во-
зите?
— Садись, прокачу!
Геня Диденко показывает
на мягкое сиденье рядом с со-
бой.
— Ну да?..
Сомневающийся перелезает
через борт и через секунду
отъезжает от площади, ошело-
мленно и гордо глядя на това-
рищей.
— Эй, парень, и меня!
— Она из чего, ваша маши-
на? Деревянная, что ли?
Геня Диденко начинает важ-
но, как гид на международной
выставке: «Мы все делали
сами...»
— Сами с усами! А завод
не помогал? — перебивает Ту-
тик.
— Помогал, — соглашается
Геня, но Вова не унимается.
— Колеса для мотороллера
выклянчили на аэродроме, дви-
гатель— от старого велосипе-
да, передняя вилка — от само-
лета. Ну, а руки и головы
свои, это верно...
Ребята облепили машину,
постукивают по кузову: нет не
деревянный, металлический.
«Дюр-а-лю-ми-ни-е-вый, — на-
ставительно говорят куряне. —
А это не решетка, это капот и
мольдинги облицовки. Понял?»
Из дневника 113)1 А
2-1 июля. Лагерь возле Дични. Ло-
си не черные. Но они и не серые.
Они. как мыши. Л черными каза-
лись. потому что были мокрые. Лось
и лосиха постояли на том берегу
Сейма, потом вошли в воду и по-
плыли прямо к нам. А здесь встрях-
нулись и стали осматриваться.
Кто-то как заорет: «Лев Сергеич,
лоси»! Будут они ждать. Конечно,
убежали. Только шорох по лесу, и
все.
25 июля. Вчера ходили купаться на
дальний пляж. Надо было переплыть
через рукав Сейма. Все решили плыть,
а Рожков сначала боялся. Он ведь
только в походе научился, а потом
сказал: «Я тоже!» Мы обрадовались,
взяли его веши. Лев Сергеич поплыл
рядом с Рожковым, а мы за ними.
Все в порядке. Только Тутов утопил
туфлю.
26 июля. Лосей больше не виде-
ли. Зато заметили очень красивую
цаплю.
27. Стирать не так уж трудно.
Тереть не надо — намыль посильнее,
положи в воду, а конец придави
камнем. Сейм выстирает. Получается
здорово, только вот у Тутика трусы
уплыли...
А цапля — Лев Сергеич сказал —
никакая не цапля: просто аист. Но
все равно — очень красивый.
Дорога — испытание
всех двигателей
Сколько раз повторяли эти
слова Льва Сергеевича!
У большой машины оторвал-
ся тормозной трос. У мотове-
лосипеда слетела передача.
«Пж» стал постукивать...
Вокруг «заболевшей» маши-
ны собирали походный «техсо-
вет», а потом начинался ре-
монт.
Но иногда сдавали совсем
другие двигатели.
...Ко Льгову «аристократы»
подъезжали в кузове. На мо-
товелосипедах ехала их смена.
Не потому ли они так устали?
Во всяком случае, на привале
за хворостом отправились все,
кроме Володи. А Стасик по-
шел было, да вернулся. Вспо-
мнил, наверно, что он добро-
волец. Хочу — иду, хочу — не
иду... Короче говоря, аристо-
краты завалились спать.
— Мы пойдем, разбудим
«графов», — сказали ребята.
— Попробуйте, — ответил
Лев Сергеевич.
Вернулись обескураженные.
— Они сказали — бог по-
даст...
Лев Сергеевич не расслы-
шал: стучал молотком, ремон-
тировал грузовик.
Обед был готов поздно — де-
журные сбились с ног.
К этому времени «добро-
вольцы» выспались.
— Бог подаст, — сказал им
маленький Куличок, когда они
с мисками подошли к костру.
— Бог подаст, — подтвердил
Геня Диденко.
Володя отошел от костра.
— Если так, мы можем и
уехать, — сказал он.
— Очень правильно, — отве-
тил Геня. — Вам надо уехать.
Володя повернулся к Льву
Сергеевичу.
— Решает коллектив,—твер-
до сказал тот. Ребята зашу-
мели:
— Хватит, полдороги про-
ехали, а они такие же. Пусть
едут, раз не хотят, как все!
— И уедем! — сказал Воло-
дя, — Пойдем, Стасик!
Они осматривали свои вело-
сипеды, медленно, словно на-
деясь, что ребята отойдут...
Нет, никто их не удерживал.
Дежурные принесли им про-
дукты на обратный путь. Кар-
ту. Деньги.
— Мы уезжаем, — сказал
Володя.
— Доброго пути, — ответил
Лев Сергеевич. Остальные ни-
чего не сказали. Они занима-
лись делом, готовили машины
к походу.
Аристократы уехали.
Вовка Куликов сказал вече-
ром: «У этих... тоже двигатели
не выдержали».
Вот он — финиш похода. 29
июля колонна ПЗМА в полном
составе пришла на областной
слет юных туристов, пришла
в самый разгар праздника, пе-
рекрыв оркестр гуденьем мо-
торов. Остановились плясуны,
смолк оркестр. К машинам
сбежались ребята. А через не-
сколько минут репродукторы,
словно по эстафете, передали
всему лесу рапорт на-
чальника отряда:
— Машины выдержали
пятнадцатидневный поход
по трудным дорогам об-
ласти. Пройдено 300 ки-
лометров. Ребята показа-
ли отличное владение
техникой, приобрели ту-
ристские навыки.
...Горит костер. Про-
щальный костер тури-
стского слета. Молчат,
глядя на огонь, куряне,
члены рабочего коллекти-
ва ПЗМА. Поход окон-
чен. Поход продолжается!
ТАХКУНСКИЙ МАЯК
Лидия Алешина
Рисунок Л. Коростышквскою
Идут корабли по Балтике. Мимо полуостро-
ва Ханко. Мимо острова Даго, Тахкунского
маяка... И вспоминают моряки историю безы-
мянного героя...
...Маячный холм был опоясан несколькими
рядами окопов. После каждой отбитой атаки
в окопах оставалось меньше бойцов, зато ра-
неным приходилось потесниться. Они лежали
на цементном полу, ютились на винтовой лест-
нице маяка.
Несколько дней подряд шли дожди. Осенний
ветер дул не переставая. Люди забывались
в коротком тревожном сне.
Наконец, радисту удалось связаться с Хан-
ко и передать рапорт о положении на маяке.
В ответ принял радостную весть:
— Сегодня ночью с острова за нами придут
катера! Держитесь! Через несколько часов мы
будем у своих!
В ту ночь на 19 октября 1941 года никто не
спал. Люди превратились в слух: что если
за шумом волн не услышат приближения ка-
теров?
Не ожидая команды, все потянулись к пир-
су. Раненые помогали друг другу двигаться.
Иные ползли...
Первые катера приблизились к берегу.
Раненых провожала горстка моряков — че-
ловек двадцать. Они оставались на маяке,
чтобы прикрыть эвакуацию.
Люди торопились: фашисты могли с минуты
на минуту появиться на пирсе.
Эвакуация закончилась быстро. Последним
прыгнул в катер лейтенант и на прощанье
крикнул:
— Удачи вам, ребята!
С палубы он долго глядел на моряков, как
будто старался навсегда запомнить их лица.
А те уже шли к оборонительным укрепле-
ниям...
Когда совсем рассвело, на дороге у леса по-
явились гитлеровцы. По-видимому, они не
ожидали встретить сопротивления и шли ко-
лонной, во весь рост.
Молодой моряк, оставшийся за командира,
прикинул: два пулемета, несколько десятков
гранат, винтовки. В общем, не так уж мало.
Раздался свист и взрыв мины.
— Началось!
Матросы прижались к земле. Сейчас они
могли только ждать, когда кончится огонь.
Одна шальная мина разорвалась где-то со-
всем рядом.
Был накрыт один пулеметный расчет.
Над холмом повисла густая мгла из пыли
и дыма. Сквозь мглу ясно обозначались фигу- •
ры в серо-зеленых шинелях и касках. Они
ползли медленно, и с холма казались гигант-
скими зловещими жуками.
Пулеметчик метко прочесал первую цепь
врагов. Но уцелевшие лезли как одержимые.
30
Гитлеровцев была целая дивизия. Моря-
ков — два десятка. И все-таки враг снова от-
ступил.
Из леса, переваливаясь с боку на бок, вы-
полз танк. То, что эта атака решит исход боя
за Тахкунский маяк, было'ясно обеим сторо-
нам. Гитлеровцы, видимо, надеялись, что бал-
тийцы не выдержат и встанут им навстречу
с поднятыми руками.
Танк приблизился к рубежу обороны. Из
окопа выскочил матрос со связкой гранат и
бросился под самые гусеницы. От оглуши-
тельного взрыва содрогнулась земля.
...И вот в окопе живым остался последний.
Он поднялся во весь рост. Размахнулся и
швырнул гранату в гущу серо-зеленых шине-
лей. Потом отбежал в сторону маяка.
Фашисты прекратили стрельбу. Медленно
приближались они, стараясь получше разгля-
деть единственного оставшегося в живых рус-
ского матроса.
Замешкались? Матрос выстрелом из писто-
лета убил гитлеровского офицера. Потом с си-
лой толкнул тяжелую дверь маяка и побежал
по винтовой лестнице. Позади он слышал то-
пот кованых сапог. Наконец, вот она, дверь на
верхнюю площадку. Ударом ноги он распах-
нул ее.
Тут он огляделся. Проверил пистолет. Го-
лова в каске, показавшаяся в эту секунду с
лестницы, стала мишенью для последнего па-
трона.
Матрос прыгнул на широкие перила. Отсю-
да, с высоты маяка, он снова увидел море.
Матрос расправил плечи, гордо поднял голову,
прижал к себе связку гранат и бросился вниз
в самую гущу фашистов.
* *
*
Эту историю рассказал сторож Тахкунского
маяка Петер Лее. Имя героя-матроса до сих
пор неизвестно.
ВТОРОЕ
РОЖДЕНИЕ
СКУЛЬПТУРЫ
Однажды в Русском музее произошло несчастье —
была разбита гипсовая скульптура работы замечатель-
ного художника Врубеля. Произведение редкой цен-
ности, казалось, безвозвратно погибло. В зал. где уже
собирались подмести осколки, вошел реставратор Игорь
Всеволодович Крестовский. В хаосе обломков опытный
глаз уловил скрытый «порядок». Игорь Всеволодович
знал, что куски разбитого предмета располагаются
в некотором соответствии с его формой — важно только
ничего не сдвинуть с места, ни один осколок, ни одну
крошку не тронуть—
Реставратор принялся за работу. Два месяца длился
кропотливый труд. Два месяца никто, кроме реставра-
тора, не входил в творческую лабораторию. Шаг за ша-
гом, одна часть за другой возрождалась разбитая
скульптура — фантастическая голова Демона. Более
пятисот осколков встали каждый на свое место. Неко-
торые были не больше миллиметра, и тогда скульптору
приходилось работать пинцетом.
...Снова стоит в Русском музее прекрасная скульп-
тура. Своим возвращением к жизни она обязана искус-
ству реставратора.
II ЕГО
Рисунки
Б. Стародубцева
ЧТО МЫ ЗНАЕМ НАВЕРНЯКА
Марс — четвертая от Солнца большая пла-
нета. В диаметре он почти вдвое меньше Земли.
Но на Марсе также есть лето и зима, и смена
на высоте двадцати километров над уровнем
моря.
Вот почти и все сведения, если не считать
дня и ночи происходит
и на нашей планете.
От солнца Марс удален
намного дальше, чем Зем-
ля, и климат на его поверх-
ности очень суровый. В
долгую зиму, продолжаю-
щуюся почти целый зем-
ной год, морозы на этой
неуютной планете доходят
до ста градусов. Полюса
Марса покрываются тогда
белыми шапками, которые
исчезают летом. Летом на
Марсе жарко, хотя ночью
пятьдесят градусов мороза
не новость... Марсианская
атмосфера так разрежена,
что на нашей Земле най-
дешь такую же плот-
ность воздуха разве что
примерно так, как
некоторых специальных астрономических вели-
чин, которыми располага-
ют ученые сегодня, о со-
седе Земли— красном Мар-
се. Каждые два года Зем-
ля и Марс сближаются
друг с другом. В дни про-
тивостояний телескопы всех
обсерваторий Земли на-
правлены на таинственную
планету. Но особенно ждут
астрономы ВЕЛИКИХ
ПРОТИВОСТОЯНИИ.
которые случаются каждые
пятнадцать-семнадцать лет.
Во время великих про-
тивостояний Марс прибли-
жается к Земле совсем
«близко» — меньше чем на
шестьдесят... миллионов ки-
лометров.
ЧТО ПРЕДПОЛАГАЮТ УЧЕНЫЕ
Советский астроном Гавриил Адрианович
Тихов заметил, что окраска пятен на поверхно-
сти Марса меняется со временем года. Зимой
они серые, весной — зеленовато-голубые, а ле-
том коричневые. Может быть, это не что
иное, как огромные массивы марсианской рас-
тительности. Если предположить, что белые,
тающие летом шапки полюсов — снег и лед, то
32
ЗАГАДКИ
значит, на Марсе есть вода. А где вода, там и
ЖИЗНЬ.
Значит, ЖИЗНЬ НА МАРСЕ ЕСТЫ
Вмешались в спор ученые, исследующие со-
став атмосферы Марса. По их наблюдениям она
состоит в основном из ядовитых азотных окис-
лов. А как же белые шапки полюсов? Оказа-
лось, что кристаллы белой ядовитой четырех-
окиси азота жарким летом тают, превращаясь
в жидкость.
Но ведь в ядовитой атмосфере окислов азо-
та— жизнь невозможна!
Значит, МАРС —МЕРТВАЯ ПЛАНЕТА!
ОТ ОТКРЫТИЯ К ГИПОТЕЗЕ
В 1877 году миланский астроном Джиованни
Скиапарелли обнаружил на Марсе около ста уз-
ких прямых линий — «каналов», так назвал эти
линии Скиапарелли. Мир ученых был потрясен
его открытием...
Каналы! Правильная геометрическая сеть тем-
ных линий с узлами в местах пересечений. Да
ведь это не что иное, как искусственные соору-
жения марсиан!.. Может быть, города?..
Но тогда НА МАРСЕ ДОЛЖНЫ БЫТЬ
РАЗУМНЫЕ СУЩЕСТВА!
СПУТНИКИ МАРС А-КОР А БПИ ВСЕЛЕННОЙ
Одной из самых потрясающих гипотез, касаю-
щихся красного Марса, мы обязаны советскому
ученому И. С. Шкловскому. Его предположе-
ния касаются спутников Марса — двух малень-
ких небесных тел — Фобоса и Деймоса.
Диаметр Фобоса не превышает шестнадцати
километров, а Деймос почти в два раза меньше.
Ни одна планета не имеет таких маленьких спут-
ников. Маленьких и загадочных. Оказалось, что
Фобос движется вопреки законам небесной ме-
ханики совсем неравномерно. За несколько де-
сятилетий марсианский спутник ускорил свое
движение и, значит, приблизился к поверхности
планеты.
Но чтобы затормозиться слабой марсианской
атмосферой, Фобос должен быть слишком лег-
ким. Либо состоять из газа, либо... БЫТЬ ПУ-
НО КУДА ЖЕ ОНИ ДЕЛИСЬ?
На этот вопрос сегодня еще никто не пытался
ответить. Надо надеяться, что настанет время,
и первый советский межпланетный корабль,
вернувшись с Марса, привезет на Землю раз-
гадки таких тайн, которые сегодня не снятся
не только ученым, но и писателям, авторами са-
мых невероятных «космических» романов.
Подождем...
5 «Костер» № 7
СТЫМ ВНУТРИ, как консервная банка без
содержимого или лесной орех, съеденный
червем.
И. С. Шкловский предположил, что спутни-
ки Марса не что иное, как огромные космиче-
ские корабли, по-
строенные и запу-
щенные на свои
орбиты марсиа-
нами два или три
миллиарда лет на-
зад.
Значит, старый
МАРС БЫЛ НА-
СЕЛЕН РА-
ЗУМНЫМИ СУ-
ЩЕСТВАМИ.
КАК ИМИ
МОГУТ
БЫТЬ
МАРСИАНЕ?
ТИХИЙ ОМУТ
Рисунки Т. Ксенофонтова
В. Козлов
БУТЫЛКА ПОД СТОГОМ
Мысль об экскурсии в Москву не
давала Митьке покоя. Степка так и не
сказал, откуда он узнал, что Митьку
думают взять. Но Тритон-Харитон че-
ловек надежный. И врать не станет.
А школа? Пока Митька больной, ясно,
почему он не ходит в школу. А потом?
Если он и потом не пойдет в школу,
то все — поездка ухнула. Да и вообще
не хотелось бросать школу. Что за
жизнь на мельнице? День дома просидишь —
ни одного человека не увидишь. А география —
это чепуха. Если он захочет...
— Ты что, оглох? — небольно стукнула мать
Митьку деревянной ложкой по лбу. — Зачем
к тебе ни свет, ни заря Степка приходил, спра-
шиваю?
Митька, стиснув зубы, молчал.
— Господи, да что с тобой? — положила
ложку на стол мать.— Глазищами так и зыр-
кает...
— Оставь его, сестрица, — сказал дядя
Егор. Он с аппетитом хлебал жирные щи,
улыбался. К бороде его прицепился кусочек
капустного листа. Когда квартирант широко
разевал рот, борода его норовила заскочить в
щи.
Митька отодвинул от себя почти полную та-
релку и выбрался из-за стола.
— Не фокусничай! — пригрозила мать.
Он молча вышел. Слазил на чердак за порт-
фелем, забежал в сарай за книжками. На
Окончание. См. «Костер» №№ 4. 5, 6. 1961 г.
речку идти не хотелось. Дядя Егор пообедает,
отдохнет и придет рыбачить. Митька напра-
вился к высокому стогу, что был сметан на
пригорке. Река шумела близко, но из-за кустов
ее не видно. В каких-нибудь двадцати метрах
от стога начинался сосняк.
Митька натягал немного сена и улегся.
Дождь перестал моросить, но небо над голо-
вой было, словно серой ватой, набито. Земля
приятно холодила спину и пятки. Он достал из
портфеля географию и стал лениво листать.
Прочитал все про тундру. Закрыл глаза и про
себя повторил. На всякий случай прочитал
про лесостепь, тайгу и смешанный лес. Повто-
рил и, облегченно вздохнув, убрал географию
в портфель. Теперь можно и книжку почитать.
Сначала «Судьбу барабанщика», а потом эту...
«Чудотворную».
Книжка увлекла его. Судьба маленького
барабанщика чем-то напоминала его, Митьки-
ну, судьбу. На лист уселся зеленый молибога,
и покачиваясь на тонких ножках, стал усерд-
но бить поклоны. Митька хотел щелчком сши-
бить его, но заинтересовался. Очень уж умори-
34
. Wi У
I V .4*
Митька видел, как на щеке его перекатывался
желвак. Квартирант что-то жевал на ходу.
Со стороны реки послышалось негромкое
кряканье, плеск. Там в камышах жила дикая
утка. Митька ее несколько раз видел. Малень-
кая, серая, с коричневой спинкой и белым
брюшком. Это было весной. Она тихо выплы-
ла нз осоки и, подивившись на цветной попла-
вок, нырнула под кувшинку. Ее белый хвост
трепетал под прозрачной водой, а серые лапы
с желтыми перепонками смешно сучили. Вто-
рой раз Митька увидел ее летом. У него упала
в воду банка с червями и поплыла вниз по
течению. Митька берегом обогнул камыши и
полез в воду, наперерез, надеясь
перехватить банку. И тут в малень-
кой заводи, окруженной камышом и
высокой травой, он снова увидел
утку. И не одну: вокруг нее были
разбросаны маленькие пушистые
тельно молибога кланялся. На него просто
нельзя было смотреть без смеха!
Митька почувствовал себя неспокойно. Что-
то заставило его оглянуться. И он сразу за-
был про молибога. К нему по колючему ко-
совищу шел старший брат. В одной руке он
держал удочку, в другой нес связку плот-
виц. Митька не поднялся, не спрятал книгу.
Он даже не пошевелился.
Дядя Егор подошел к стогу с другой сторо-
ны. Он нагнулся и, зарывшись бородой в сено,
засунул под стог руку до плеча. Митька услы-
шал звои и бульканье. Спина дяди Егора ста-
ла медленно выгибаться, голова запрокиды-
ваться. И Митька снова увидел маленькую
розовую лысину. С пятачок. И еще он уви-
дел стакан, который дядя Егор держал у губ,
и бутылку.
«Водку хлещет, — безразлично подумал
Митька. — А чего это он прячется?»
Дядя Егор между тем выпил еще полста-
кана, заткнул бутылку длинной деревянной
пробкой, засунул под стог и сеном припоро-
шил. Когда он уходил по косовищу домой.
желтые комочки. Митька не успел сосчитать,
сколько их. Утка встрепенулась и что-то кряк-
нула своим утятам. Они запищали, засуети-
лись и вдруг все разом провалились под воду.
Чуть погодя, в зарослях речной повилики сно-
ва показалась утка. Она вертела своей точе-
ной головкой, и с широкого утиного носа ка-
пала хрустальная вода.
Выросли утята и разлетелись куда глаза
глядят. Осталась утка одна. Скучно ей. Иног-
да вечерами слышно ее печальное кряканье.
Может быть, по утятам тоскует? Или зовет
других уток, чтоб всем вместе, косяком, лететь
в теплые края?
Утка умолкла. С неба опять заморосил неви-
димый дождь. Не дождь, а мокрая пыль. Из
сосняка выпорхнули две белобокие сороки.
Словно по воздушным ухабам,— вверх-вниз —
оглушительно вереща, они перелетели через
речку и опустились в березовой роще.
Не хотелось Митьке уходить отсюда, но
въедливая мокрая пыль надоела. Он сложил
книжки в портфель и пошел домой. В сенях
замешкался, хотел снова отнести портфель на
чердак, но раздумал.
5*
35
Дома было тихо. Мать сидела у печки и
сплетала лук в вязанки. Дядя Егор покашли-
вал в другой комнате.
— Нагулялся, сынок? — ласково спросила
мать.
— Читал, — сказал Митька.
Мать приложила палец к губам и показала
глазами на дверь: дескать, тише — услышит!
— Когда захочу, тогда и буду читать, — с
вызовом сказал Митька. Достал из портфеля
«Судьбу барабанщика» и, усевшись под лам-
пой, стал листать книгу.
— Не гневи бога, сынок, — прошептала
мать.
— Знаешь, какая интересная? Про шпионов.
Хочешь, вслух буду читать?
Мать махнула рукой и отвернулась. Л Мить-
ку так и подмывало еще что-нибудь сделать.
— У меня есть еще одна книжка. Боже-
ственная... Мне ее сам дядя Гриша прислал...
И тебе велел прочитать... А если спрячешь —
твою «Библию» в реку брошу. Лучше до моих
книг и не касайся.
Он все время поглядывал на дверь, дожи-
даясь, когда выйдет дядя Егор. У Митьки бы-
ло сегодня воинственное настроение.
Квартирант скоро вышел из своей комнаты.
Митька ожидал, что увидит его пьяным, по-
шатывающимся. Ничего подобного. Дядя Егор
выглядел, как всегда.
— Кажись, надолго занялся? — кивнула
мать на мокрое окно. Луковица из ее рук вы-
скользнула и покатилась по полу.
— Божья роса божью землю кропит, — ска-
зал дядя Егор, щупая кончик своей бороды.
Так он всегда делал, когда сердился.
— Сено бы не потравил, — сказала мать, не
поднимая луковицу.
— Что читаешь? — повернулся дядя Егор к
Митьке.
— Книгу.
— Вижу, что книгу. Какую?
— Про маленького барабанщика.
— А-а, — сказал дядя Егор и отпустил бо-
роду.
— Про барабанщиков можно? — спросил
Митька.
— Что с тобой поделаешь? — пожал плеча-
ми дядя Егор.
Мать облегченно вздохнула и подняла с по-
ла луковицу.
— А про икону чудотворную можно? —
спросил Митька.
— Про что?
— Про икону, — сказал Митька.—Один
мальчишка нашел ее где-то...
Квартирант близко подошел к Митьке, по-
смотрел ему в глаза.
— Покажи.
— От вас водкой пахнет, — сказал Митька
и отодвинулся.
Треугольные глаза старшего брата побелели,
на щеках заходили желваки. Он быстро взгля-
нул на мать и цепко схватил Митьку за плечо.
— Ты что болтаешь, дрянь?
— Я не дрянь, — сказал Митька. — Это вы...
— Уши оборву! — закричала мать.— Как
ты смеешь?
Митька вскочил с табуретки, прижал книж-
ку к груди.
— Ну чего вы?! — тонким голосом крикнул
он. — Уйду из дому... Нет житья! В школу не
пускают. Книжки — нельзя. Молиться можно.
Не хочу! Не буду!
Митька замолчал. Слезы градом посыпа-
лись из глаз. Он отвернулся к окну, прижал
к лицу занавеску. Плечи его затряслись.
— Одумайся, сынок, — тихо сказала мать.—
Что такое говоришь? — Она беспомощно по-
смотрела на дядю Егора, на глазах ее тоже
блеснули слезы.
Старший брат сел за стол, забарабанил
пальцами по клеенке.
— На него нашло, сестрина, — спокойно ска-
зал он. — Не ходит мальчишка на моления, а
сатана тут как тут. Это речи сатанинские. На-
до спасать мальчишку от сатаны...
— Не надо меня спасать, — всхлипывая,
произнес Митька. — А на мельницу я все рав-
но больше не пойду... Хоть убейте.
Дядя Егор подошел к Митьке, погладил по
голове.
— Не ропщи, брат Митрий, — ласково ска-
зал он.— Все образуется... Еще спасибо мне
скажешь... Покажи мне эту книжку... Про
икону.
— В портфеле, — буркнул Митька.
Дядя Егор достал из портфеля книгу, сунул
под мышку.
— Это библиотечная, — предупредил Мить-
ка.— Не заховайте...
— Погляжу, что это за книга... — сказал дя-
дя Егор.
ГРЕХ II САТАНА
— Мам, — сказал Митька, — погляди-ка, все — Можно в школу?
прошло, — он завертел головой во все стороны. Мать взглянула на дверь, за которой слы-
— Ну и слава богу. шались шаги дяди Егора.
36
И чего она все время его боится?
— Еще находишься в свою школу, — не-
громко сказала мать. — Отдохни маленько.
— Я и так вторую неделю сижу дома,—
заныл Митька. — Мам, пусти?
— Успеется.
— Не пустишь — все одно убегу. Лучше пу-
сти. А, мам?
Мать не успела ответить: из комнаты вы-
шел дядя Егор. Борода его и усы были акку-
ратно расчесаны, глаза весело перебегали с
Митьки на мать. Чувствовалось, что встал он
в хорошем настроении.
— Чем нас попотчуешь, сестрица? — ласко-
во спросил он.— Вещий сон мне нынче при-
снился...
— Я пошел в школу,— перебил его Митька.
Улыбка сползла с губ дяди Егора. В тре-
угольных глазах его появилось что-то такое,
от чего Митьке стало не по себе.
— Не боишься гнева божьего — ступай! —
сказал дядя Егор. — Крепко сидит в тебе, брат
Митрий, сатана.
— Скучно ему, Егор Власыч, — робко всту-
пилась мать. — Один-одинешенек. Слоняется
день-деньской из угла в угол. А в школе одно-
летки.
— Не думает он о боге, сестрица... Это са-
тана его наущает.
— Я уж по всякому пробовала, Егор Вла-
сыч,—устало сказала мать. — Уперся, как
бык.
— Сатана это, — дядя Егор еще больше по-
мрачнел. — Гнать надо из него сатану...
— Все ребята ходят в школу, а я дома си-
ди?— угрюмо сказал Митька. — В школу хо-
чу.
Дядя Егор, щупая бороду, заходил по избе.
Сзади к его пиджаку прицепились длинные
светлые волосинки. Особенно много их было
на плечах.
— Гнать надо сатану, — повторил дядя Егор
и остановился напротив матери:—Другого
выхода нет, сестрица.
Мать опустила руки, лицо ее побледнело.
— Вам виднее, брат Егор.
Митька смотрел на них. и тревога закрады-
валась в его сердце. Как это гнать сатану?
Ишь, чего придумали!
— Никакая сатана во мне не сидит, — ска-
зал он. — У меня внутри — полный порядок.—
И зачем-то похлопал себя по животу.
Дядя Егор молча мерил шагами избу. Мать
держала в руках тарелку с румяными оладья-
ми. Глаза у нее были красные, то ли от печ-
ного жара, то ли от слез.
— Нет, говорю, у меня никакого сатаны,—
заволновался Митька. — Ничего из меня гнать
не надо. Отдайте лучше «Чудотворную». Она
библиотечная.
— Не ропщи.
— Мне же попадет, — сказал Митька. — От-
дайте, говорят.
— Это сатанинская книжка.
— Нет, — сказал Митька, — библиотечная.
У вас все книжки сатанинские, кроме «Биб-
лии» и этого... евангелия...
Он весь кипел. Вторую книгу у Него хотят
зажилить. Добро бы свою, а то библиотечную.
— Я тогда все ваши книжки спалю, — за-
явил Митька. — Вместе с мешком...
— Уймись! — прикрикнула мать.
— И твою «Библию» спалю, — сказал Мить-
ка.
Пусть лучше изобьют, а книгу он им не даст.
— Эту книжку мне Тритон-Харитон при-
нес... А ему дал дядя Гриша... Не отдадите —
он сам придет.
Дядя Егор смотрел на Митьку, качал голо-
вой и как-то странно улыбался:
— Эх, брат Митрий, и что ты за беспокой-
ный человек! Ну кому твоя книжка нужна?
Верующий человек такую пакость и в руках-
то держать не захочет.
Он принес из комнаты книгу и отдал Мить-
ке.
— Отдай ее назад этому... Тритону. Бого-
мерзкая книга. И читать-то ее противно.
Митька обрадованно затолкал книгу в порт-
фель и направился к двери.
— В школу все-таки? — спросил дядя Егор.
— Ага, — сказал Митька.
— Не советую, брат Митрий... Ну придешь
ты в школу, а тебя все равно оттуда выставят.
— Я же географию выучил. Пускай спраши-
вают...
Митька надел кепку, всунул босые ноги в
стоптанные башмаки.
— Ты водное крещение принял?
— Заставили...
— Кто же в школе крещеного держать бу-
дет? Там пионеры в почете, а ты член общины.
— Никто не знает.
— Узнают, — сказал дядя Егор. — Ты —в
школу, а я — к директору...
Митька растерялся. Неужели и вправду
все пути в школу отрезаны? Всю жизнь си-
деть, как квашня, дома...
— Хозяюшка, — совсем другим тоном ска-
зал дядя Егор.— Не мори, ради Христа, голо-
дом.
Митька уже не первый раз замечал, что
квартирант последнее время чересчур уж
ласков с матерью. Вот и сейчас, склонив на-
бок голову, пристально наблюдает за ней, а
длинные пальцы сучат кончик тощей бороды,
38
будто прядильную нить. Мать ничего не видит.
Она шурует ухватом в печи, и на красивых
руках ее полыхает жаркий отблеск огня.
Так и не пошел в этот день Митька в шко-
лу. Дядя Егор звал рыбачить — тоже не по-
шел. До самых сумерек, как прикованный,
просидел у окна. Сосчитал, что за час со ста-
рой липы упало сто одиннадцать листьев, а
над Калинкой пролетело восемь уток и один
чирок. Немного Митьку развеселили сороки.
Они спешили куда-то по своим делам, но, уви-
дев в лопухах у дороги блестящую консерв-
Д ВЛ
В избе было тихо, как в погребе. Дядя Егор,
тетка Лиза и мать сидели за столом и молча
пили чай. Митька, грудью навалившись на
подоконник, дочитывал «барабанщика». Дядя
Егор и тетка Лиза, прихлебывая с блюдец,
строго и выжидающе смотрели на мать. А она,
низко наклонив голову, дула на кипяток. Чер-
ные ресницы ее были опущены.
— Завтра же сама сходи, сестрица, — ска-
зал дядя Егор.
— Так-то лучше будет и для него, сестри-
ца,— пропищала тетка Лиза. — И богу угод-
но.
Ресницы матери дрогнули и еще ниже опу-
стились. Блюдце закачалось в ее руке.
— Схожу, — чуть слышно произнесла она.—
А что он дома-то будет делать?
— Уж это не твоя забота, — сказал дядя
Егор.
— Бог о нем позаботится, — пропищала Го-
ловастик. — И мы...
Митька понимал, что говорят о нем, но ни-
как не мог от книги оторваться. А потом он и
так догадывался, о чем речь. Все о нем и о
бесе, который в Митьке сидит...
В сенях затопали тяжелые шаги, раздался
громкий стук. Митька встрепенулся: это не бо-
гомол! Дядя Егор поспешно встал из-за стола
и с блюдцем в руках ушел в свою комнату. В
дверях показалась огромная фигура предсе-
дателя сельсовета. Мать поднялась ему на-
встречу.
— Здравствуй, Марфа, — сказал дядя Гри-
ша и провел рукой по усам.—Пускать не хо-
чешь?
— Мне что— входите, — поджала губы
мать, — изба большая.
Харитонов перешагнул через порог, и, хотя
мать сказала, что изба большая, — сразу ста-
ло тесно. Потолок и тот вроде ниже стал.
У стола, нахохлившись, будто черная курица,
сидела тетка Лиза. На маленьком личике ее —
сквозило беспокойство. Мышиные острые глаз-
ную банку, сразу приземлились. И тут начался
сорочий базар! Долго ссорились они у этой
банки, сварливо трещали, злобно долбили
друг дружку черными клювами. Победи-
тельницей оказалась хромая сорока. Она ра-
зогнала всех, а банку поднять в воздух так и
не смогла. Зря старалась.
Дядя Егор принес на прутике штук пять
плотвиц и три окуня. Мать изжарила рыбу,
поставила самовар.
— Иди за стол.
Митька не пошел.
Л. И Ц А
ки то посмотрят на мать, то на председателя
сельсовета. Она громко прихлебывала чай и
закусывала булкой.
— Хлеб-соль, — сказал дядя Гриша.— Как
это говорится-то? Попы за книжки, а миряне
за пышки.
— Не хлебом живы, молитвою, — заметила
тетка Лиза.
— Слышал я тоже одну молитву, — усмех-
нулся Харитонов.— Господи, прости, в чужую
избу пусти, помоги нагрести и вынести. Не
твоя ли это молитва?
— Тьфу-тьфу, — яростно заплевалась тетка
Лиза.— Как язык-то у тебя повернулся?
— Все гадаешь-предсказываешь? — насмеш-
ливо спросил ее Харитонов. — Поколдуй мне?
— Какая я колдунья, прости тя господь,
Григорий Ляксандрыч, — сказала тетка Ли-
за.— Уж когда карты в печи спалила. И вспо-
минать-то об этом грешно... Заглянула на ча-
сок к сестрице Марфушке—чайком побало-
ваться.
— Чаек — дело хорошее, — дядя Гриша при-
двинул табуретку к столу и сел.—Если хозяй-
ка угостит, и я не откажусь. Попьем чайку,
потолкуем о жизни... Ходят слухи, что ты не
только чайком балуешься... Самогон гонишь?
— Самовар остыл, — сказала мать. — Не
ждали в гости-то.
— Я в момент разогрею! — сорвался с ме-
ста Митька. — Мам, спички где?
— Где им быть? На шестке.
Митька с грохотом сбросил крышку с жа-
ровни и стал заталкивать в горячую самовар-
ную трубу угли.
Тетка Лиза поднялась из-за стола, потуже
завязала на круглой голове черный платок.
— Времячко-то так и летит! — сказала
она. — Дай бог тебе здоровья, сестрица... По-
бреду потихоньку.
— Посиди, сестрица, — стала уговаривать
мать, — может еще чашечку выпьешь, с мед-
ком?
39
— Мам, налей дяде Грише с медком,—
ввернул Митька.
— Куда спешить? Посидим, поговорим о
боге... — сказал дядя Гриша и незаметно под-
мигнул Митьке.— Какому богу сейчас моли-
тесь? Христу или Иегове?
— Покудова, сестрица,— заторопилась к
порогу тетка Лиза.
Она неслышно притворила за собой дверь,
но через секунду снова просунула в щель свое
остренькое личико:
— Напрасно ты меня обижаешь, Григорий
Ляксандрыч, — сказала она. — Давно картиш-
ки-то изничтожила... И самогон не варю. Не
омманываю. Убей бог— не омманываю.
— А я думал, тебе вера не мешает гре-
шить... Дескать, богу—богово, а кесарю—ке-
сарево.
Тетка Лиза ушла, а Харитонов не мог унять
смех.
— Чует кошка, чье мясо съела... Богу мо-
лится. а худых дел не сторонится.
Когда самовар зафырчал, задребезжал тру-
бой, разразился паром, дядя Гриша одним ма-
хом поставил его на стол. Мать, не глядя на
гостя, заварила чай, придвинула сахарницу,
достала из буфета белую кружку с нарисо-
ванным на ней коричневым домиком.
— Покрепче? — спросила мать, наливая чай.
— Чай не водка, градусы не считают... Ты
какой уважаешь, Митя?
— Крепкий.
— Заваривай в таком разе круче, — сказал
Харитонов, улыбаясь Митьке.
Дядя Гриша и мать сидели за столом, пили
чай. Молчали. Их тени, одна поменьше, а дру-
гая огромная, усатая, тревожно двигались по
стене, озаренной неровным светом керосино-
вой лампы.
— А где ваш постоялец? — спросил дядя
Гриша.
— Где ему быть? У себя, спит наверное.
— Не плохо живут... божьи людишки, —за-
смеялся председатель. — Днем рыбку ловит,
чуть стемнело — на боковую.
— Да он не спит. — подал голос Митька.
— Ложись-ка сам спать!
— Еше высплюсь, — сказал Митька. — У ме-
ня времени полно...
— Школу совсем забросил? — спросил дядя
Гриша.
— Больной он. — сказала мать.
Митька сорвался с места, подбежал к дяде
Грише.
— Здоровый я, — он похлопал себя по шее,
завертел головой. — Ничего у меня нс болит.
— Чего же дома околачиваешься?
Митька, взглянул на мать, отошел в сто-
рону.
Председатель сельсовета поставил на стол
недопитую кружку, тяжелым взглядом посмот-
рел на мать. Колосистые пшеничного цвета
брови сошлись, усы задвигались.
— Ты на меня, Григорий, не гляди вол-
ком...— сказала мать.— Говори, зачем при-
шел?
— Почему до сих пор твой жилец не пропи-
сался?
— Я в его дела не касаюсь.
— И паспорт не видела?
— Зачем мне? Я — не милиция.
— А вдруг разбойника пригрела?
— Митя, спать! — сказала мать. — Живо
раздевайся!
Тут отворилась дверь, и дядя Егор, пригла-
живая вздрагивающей ладонью гладкие ло-
снящиеся волосы, какой-то странной походкой
приблизился к столу.
— Мир вам, — кивнул он председателю.
Митька с тревогой следил за лицом дяди
Гриши. Сначала оно побледнело, потом густо
налилось кровью. На виске набухли две си-
ние жилы.
— Пестрецов? — выдохнул он, —Жив, сво-
лочь?
Упираясь кулаками в стол, он медленно под-
нялся. Глухо стукнула табуретка — дядя Гри-
ша зацепил ее ногой. Стало тихо. Даже само-
вар, словно чего-то испугавшись, перестал вы-
брасывать пар в потолок.
Мать стояла у печки, сцепив руки на живо-
те. Квартирант, серый, словно его только что
золой посыпали, пятился к своей двери. Руки
его суетливо расстегнули пиджак, зашарили
в карманах.
— Я кровью искупил, —скороговоркой за-
говорил он. — Двенадцать лет отсидел... От-
работал! Потом и кровью! Вот тут... — он ни-
как не мог достать из кармана документы.—
Вот... все... написано... Освободили.
Харитонов выпрямился во весь богатырский
рост. Он перешагнул через табуретку и остано-
вился перед квартирантом. Митька, чувствуя,
как суетится сердце, широко раскрыл глаза.
Харитонов не ударил. Отвернувшись от Его-
ра, он с трудом согнул прямую спину и под-
нял с пола табуретку. Подержал в руках, ос-
торожно поставил и сел на нее. Разглядывая
свои руки, глухо спросил:
— Зачем к нам заявился?
— Трудом искупил, — бормотал кварти-
рант.— Простили. Советская власть прости-
ла.— Он наконец достал бумаги, положил на
стол и пальнем осторожненько пододвинул
председателю.
40
Два раза рука Харитонова сжималась в ку-
лак, прежде чем он взял документы. Прочи-
тал, отодвинул их от себя, сказал:
— Для кого ты, может, и искупил вину, а я
буду век помнить. И те, кто в братской моги-
ле захоронены, — не забудут.
Харитонов замолчал. В глазах его полыха-
ла ярость.
— Я искупил... — хрипел Пестрецов. Боро-
да его тряслась, глаза мигали.
— Земля не жжет тебе пятки? — спросил
Харитонов, поднимаясь.
Пестрецов отскочил к своей двери, присло-
нился к ней спиной.
— Вы ответите, — шепотом сказал он.
Харитонов нахлобучил на свою большую го-
лову зеленую фуражку, шагнул к порогу. По-
ловицы под ним застонали.
— Знаешь, кого ты приютила, Марфа? —
глянул на мать дядя Гриша.— Не разбойника.
Х\же. Бывшего полицая, из соседней деревни.
Твой муж, Костя, не дал мне его тогда пустить
в расход... По закону, сказал, судить будем...
И вот вернулся... по закону.
С В О I
Митька проснулся внезапно, будто кто-то
саданул его под бок кулаком. Открыл глаза и
увидел на потолке длинную бледную дорожку.
По дорожке бесшумно двигались какие-то те-
ни. «Луна глядит в окно, — догадался Мить-
ка.— А это тополь в огороде шелестит ветка-
ми». Он прислушался: ветер за окном теребил
дранку на крыше, поскрипывали деревья. Под
застрехой завозились голуби,раздался писк—
и все умолкло.
Митька закрыл глаза и вдруг услышал:
— Сестрица! С кем греха не бывает? За-
пугали немцы, чем стать под пулю — одел их-
нюю форму. Заставили.
— Идите в свою комнату, — сдавленно от-
вечала мать.
— Меня бог простил... Замолил грех.
— Сына разбудите.
— А что мне сделает Харитонов? У меня
все бумаги в порядке. Отбыл срок, и точка.
Не имеет права.
Митьку стал трясти озноб. Он тихонько по-
вернулся на другой бок: на пороге сидел дядя
Егор. Мать лежала на кровати. Ее лицо жел-
тым пятном выделялось на подушке. Кварти-
рант зашевелился, рука его что-то поднесла
ко рту. Послышалось бульканье. И чуть пого-
дя:
— Сестрица, так как? А. сестрица?
— Уходите, ради Христа
Снова долгое прерывистое бульканье, ми-
— Ошибся я, — подал голос квартирант. —
Получил срок. Отработал на Колыме. С прош-
лым раз и навсегда...
— При немцах в открытую продавал ду-
ши,— сказал Харитонов.— А теперь... — Он
кивнул на Митьку.— Потихоньку травишь?
— Я никого насильно к богу не тащу.
— Уходи из села, — сказал Харитонов.
— Я ведь здешний... Родина...
— Родина... Слово это не моги говорить!
Даже кошка не возвращается туда, где напа-
костила. Уходи, Пестрецов.— Харитонов
сглотнул слюну и почти шепотом выдохнул: —
Не уйдешь — быть беде! — Круто повернулся,
рывком распахнул дверь и вышел.
— Я ишачил на рудниках! — тонко крикнул
квартирант в широкую спину председателя
сельсовета.— Искупил!
Дверь давно захлопнулась, а он еще долго
что-то бессвязно выкрикивал, потрясая бума-
гами. Листки падали на пол, он наступал на
них и все еще что-то говорил и говорил.
Мать и Митька стояли рядом и молча смот-
рели на него.
; о д л
нута молчания и нетвердый голос кварти-
ранта.
— Плевал я на Харитонова... Надо было и
его тогда... На первой березе.
— Замолчите,— сказала мать. — Вы пьяны.
— Сволочь он. Хотел сразу расстрелять
меня, да не вышло... Руки коротки. Не боюсь
я его. Не имеет права. Где захочу, там и бу-
ду жить. Я голова общины. Непри... косновен-
ная личность. А то, что у немцев был, — это
давно. Забыто и похоронено.
Квартирант, хватаясь за дверь, поднялся с
порога.
Будто пружина подкинула Митьку на лав-
ке. Он свалился на пол, опрокинув ведро с
картошкой, вскочил на ноги и налетел на квар-
тиранта.
— Уходи от нас! — заорал Митька, цеп-
ляясь за его рубаху. — Полицай!
Мать села па кровати, свесив ноги.
— Сынок, что с тобой? Он уйдет.
Квартирант поймал Митьку за vxo, больно
крутнул и, приблизив свое бородатое лицо,
сказал:
— Брысь, гаденыш!
От него несло водкой и чесноком. Борода
лезла Митьке в глаза, а пальцы все еще кру-
тили ухо.
— Отпустите ребенка! — поднялась с кро-
вати мать.
— А ну вас к дьяволу, — сказал квартирант
42
и, нагнувшись, стал шарить по полу. Поднял
бутылку и, пошатываясь, ушел в свою ком-
нату.
— Мам, уйдем отсюда, — всхлипнул Мить-
ка,— К Харитоновым, Дядя Гриша звал...
Ухо горело, будто его солью натерли.
— Из своей избы, — сказала мать,
— А он? — кивнул хМитька на дверь.
Мать сходила к печке за кочергой и подпер-
ла дверь.
— Ложись со мной, — сказала она, отодви-
гаясь к стенке.'
Митька долго не мог заснуть. Вертелся,
кашлял и вздрагивал от каждого шороха. Ду-
нет ветер за окном, скрипнет ветка, а ему ка-
жется, что это за дверью шевелятся. Воро-
чался-ворочался Митька на постели, а потом
встал, подошел к двери и потрогал кочергу —
крепко ли держит?
И заснул он, обхватив мать за шею рукой.
Часов в пять утра на той стороне реки оста-
новился грузовик с прицепом и долго сигна-
лил. Мать вскочила с постели, на ходу поза-
втракала и уехала с шофером на ближнюю
лесную делянку.
— Скоро вернусь, — сказала мать. — Подо-
жди меня.
Уехала она и даже забыла кочергу от двери
убрать.
Митька был бы непрочь еще поспать, но ка-
кой тут сон, если того и гляди квартирант за-
стучит. Нажмет на дверь—кочерга сразу от-
скочит. Митька быстро оделся, прямо из гли-
няного жбана попил топленого молока, съел
кусок хлеба. В селе нечего делать так рано, но
и дома ему ни минуты оставаться не хотелось.
Давно не ходил он за грибами. Побаивался
раньше, а тут надел на босые ноги старые
сандалии, взял под лавкой корзинку и выбе-
жал из дома. И только у реки вспомнил, что
надо кочергу убрать. Проснется квартирант,
а дверь заперта. Митька через огород подо-
брался к окну, привстал на цыпочки, загля-
нул: Пестрецов спал. Полосатое одеяло валя-
лось на полу, одна рука свешивалась вниз,
другая — держалась за бороду. Рот был ши-
роко открыт, будто жилец укусить кого-то во
сне собрался. Митька тихонько возвратился
в избу, высвободил кочергу и — бегом за
дверь.
По правде говоря, ему не хотелось за гриба-
ми идти. И все-таки лучше лес, чем встреча
с Пестрецовым.
Он знал одно грибное место. Сразу за реч-
кой, на границе соснового бора и березовой
рощи. Туда никто не холил за грибами. Близ-
ко у дороги.
Домой Митька вернулся в половине вось-
мого, когда по его расчету должна была при-
ехать мать. В избу сразу он не пошел. Укрыв-
шись за кустами, осмотрелся: на крыльце сто-
яли резиновые сапоги. Значит, мать дома! А у
мельницы маячила знакомая фигура с удоч-
кой. Все в порядке— путь свободен.
...Мать возле печки чистила картошку. Ко-
ричневая шелуха змеей выползала из-под ее
ножа, и. сворачиваясь в кольца, шлепалась в
ведро. Увидев на пороге Митьку с корзинкой,
мать еще ниже склонилась над картошкой.
— Пришел? — спросила она.
— Грибов наломал, — сказал Митька. — Бе-
лых. Их много за просекой.
Помолчали. Очищенные картофелины одна
за другой с громким бульканьем падали в чу-
гун.
Чугун уже полный, а мать все чистит и чи-
стит. Одна картофелина покатилась по полу.
Мать бросила мокрый нож на лавку.
— Сказала я ему— пусть уходит.
— А он?
— Уйдет.
Митька стоял на пороге и коленкой подтал-
кивал корзину с грибами. Он чувствовал, что
мать что-то не договаривает, что-то скрывает
от него.
— Когда уйдет? — спросил он.
— Нс говорил когда.
— Пускай сегодня уходит, — сказал Митька.
— Человек ведь — не скотина... На улицу не
выгонишь.
— Он партизан выдавал... Пускай уходит.
— Не простой он, сынок, главный у нас...
— Полицай он.
— Когда это было? А теперь богу служит.
Митька поставил корзину на пол, подошел
к матери.
— Погляди, как он мне ухо разукрасил...
Драться, говорит, грех, а сам?
— Он же выпивши был.
— Полицай он — вот кто, — со злостью ска-
зал Митька и нахмурился. — Книжки читать не
даст, дерется.
Мать взяла из чугуна картофелину и стала
вертеть ее в руках.
— Ив школу не пускает, — добавил Митька.
Мать молчала.
— Пускай сегодня уходит.
— Он слуга господа бога, сынок, — сказала
мать.
— Полицай он — вот кто!
Митька взял с подоконника портфель. Стук-
нул кулаком по замку.
— Пошел я... В школу.
Мать подобрала с полу картофелину, загля-
нула в корзинку.
— Грибов-то сколько!
6*
43
— И «Библию» свою пускай забирает,—
сказал Митька. — Вранье там сплошное.
— Погоди, я на стол соберу, — попыталась
удержать его мать.
Митька отступил к порогу и сказал:
— Мам, у него есть какая-то Маруся... Вот
пускай к ней и уходит. — И выскочил за
дверь.
Он словно на крыльях перелетел через мост.
нырнул в рощу. Тропинка весело бежала на-
встречу, ветер свистел в ушах. В школу! Пу-
скай теперь кто-нибудь попробует удержать
его. Всё, дядя Егор, кончилась твоя власть...
И никакого сатану теперь Митька не позволит
из себя гнать. Ишь. что придумали! Митька
вдруг подумал, что Пестрецов сам похож на
сатану или на козла. Вот только бы еще рога.
Вылитый козел!
РЯДОМ ДРУГ
— Эй, Лесник. — на уроке ботаники тихонь-
ко сказал Тритон-Харитон, — что я знаю — ах-
нешь!
— Ничего ты не знаешь, — подковырнул
приятеля Митька. — Тебе только что двойку
поставили...
— Подумаешь, лютики... А ты знаешь, где
у них рыльце? — Степка тряхнул светлыми
лохмами. — То-то... Исправлю! Мне батя утром
такое сказал... Район разрешил нам строить
гидроэлектростанцию. Теперь у всех будет
электричество, а не только в школе и боль-
нице.
— Загнул!
— Уже эти., фонды отпустили.
Митька не знал, что такое фонды, но это не-
понятное слово сразу заставило поверить.
— На Калинке? — спросил Митька.
— Понятно, — сказал Степка. — Батя ска-
зал, что у вас тоже будет свет. На всех улицах
фонари зажгут, как в городе.
— А ты точно знаешь, что их отпустили? —
спросил Митька.
— Что?
— Ну, фонды.
— Отпустили, — сказал Степка.
Митька немного помолчал и снова спросил:
— А вдруг их не хватит?
— Чего?
— Ну, фондов!
— Вот человек! — рассердился Степка. —
Говорят, хватит... На каждом столбе лампочку
повесят.
Степка тоже не знал, что такое фонды, и
боялся, что Митька спросит.
— Степ, а ты попроси батю, чтобы повеси-
ли хоть две лампочки в лесу! Все равно ведь
провод будут через рощу тянуть.
— Это можно, — согласился Тритон-Хари-
тон.— Знаешь.что? Давай помолчим: учитель-
ница на нас смотрит.
После звонка Митька стал не спеша соби-
рать' свои книжки и тетрадки. Класс опустел,
а он все еще сидел за партой.
— Ну чего ты копаешься? — торопил Три-
тон-Харитон.— Пошли!
Митька заглянул в портфель: до сих пор
пахнет свечками! Куда идти? Домой? С поли-
цаем в одной избе он жить не будет. И на
мельницу больше — ни шагу. Мало того, что
окрестили, так еще надумали какую-то сатану
из него гнать. Нашли дурака.
На спортплощадке Митьку поджидал Огу-
рец. Он стоял у шведской стенки и насмешливо
улыбался. На голове у него красовалась но-
венькая в красную шашечку тюбетейка.
— Эй, Богомол, скажи, земля круглая или
нет? — крикнул Огурец и захихикал.
Степка незаметно подтолкнул Митьку и, на-
свистывая, пошел вперед. Он даже не глядел
в Петькину сторону, а тот со-
строил противную рожу и сно-
ва крикнул:
— Богомол, вертится земля
или нет?
Степка изловчился и поймал
Петьку за локоть.
— Сейчас, Огурец, узнаешь,
какая земля... Круглая или
нет, — торжествовал Тритон-
Харитон.— Лесник, иди, бить
будем.
Митька подошел к Петьке,
лениво размахнулся... и опу-
стил пуку.
— Бей! — подзадорил Степка.
— Неохота, — сказал Митька. — Заплачет.
Огурец, приготовившийся было зареветь,
приободрился.
— Прими грабли, — сказал он Степке и по-
пытался выдернуть руку.
— Ябедничал?—спросил Тритон-Харитон.—
Получай!
И хлестко шлепнул ладонью Огурца по
щеке.
— Дразнился?
И вторая звонкая пощечина разнеслась по
двору, вспугнув с забора стайку воробьев.
Новенькая тюбетейка слетела с Петькиной
головы, длинное лицо сморщилось, губы за-
дрожали.
— Хва-а-тит... Тритонище!
— Ну что, земля вертится? — спросил Степ-
ка, награждая Огурца подзатыльником.
Петька заревел.
— А теперь иди, жалуйся! — Степка повер-
нул Огурца спиной и напоследок дал ему хо-
рошего пинка.
— Плачет? — спросил Митька, который уже
успел отойти на порядочное расстояние.
— Не будет капать, — сказал Тритон-Хари-
тон.
— И землю зачем-то приплел.
— Дурак он, — сказал Степка. — Дурак в
тюбетейке.
— А если опять наябедничает?
— Пускай...
Даже расправа с Огурцом не подняла Мить-
кино настроение. Петька поплачет, позлится —
и домой придет. А куда ему, .Митьке, деться?
— Хорошо бы в футбол сыграть, — сказал
Митька.
— Камера спустила... Дырка.
— Заклеим.
— Клею нет... А потом трава мокрая. Кон-
чился сезон. Теперь до весны.
У магазина остановились. Дед Андрон был
на месте. Видно, с утра сидит тут. Он перешел
на зимнюю форму: закутался в красный длин-
ный тулуп, а сверху прикрылся своей любимой
фуражкой с отломанным козырьком. Из тулупа
торчали борода, усы да толстый красный нос.
— Дедушка, скоро всем электричество прове-
дут, — сообщил Митька. — И тебе над головой
лампочку повесят... Чтобы воров было видно.
— Дай бог, — сказал дед.
— А бога-то, оказывается, нет, — сказал
Митька. — Бога древние люди выдумали... Это,
когда они совсем как обезьяны были.
— Обезьяны выдумали? — толком не рас-
слышав, переспросил дед. — Обезьяна тоже
божья тварь.
— Чего это ты, дед, в тулуп завернулся?
Озяб? — спросил Степка.
— Кровь не греет, — сказал сторож. — Мое
дело табак.
Дед Андрон сегодня был опять не в духе.
Фуражка прямо сидела на его голове. Он гля-
дел мимо ребят и о чем-то думал.
— Дедушка, а филин — божья тварь? —
спросил Митька.
— Ну зачем бес принес его сюда? — сердито
взглянул сторож на Митьку. — И жил бы на
Колыме.
Митька со Степкой переглянулись. Тритон-
Харитон незаметно постучал пальцем по свое-
му лбу.
— Кого бес принес? — спросил Митька.
— Ишь, придумал... Борода! Мне сразу его
обличие показалось знакомым. Рыбачок!
Митька наконец сообразил, о ком речь.
— Деда, он у немцев полицаем был, да?
— Внучонка с невесткой отправил в немет-
чину,— сказал сторож. — Сгинули. А он жив-
живехонек. Рыбку, язви его в душу, ловит.
— Мамка сказала, чтоб он уходил от нас...
Полицай он.
— Внучонок-то мой сейчас школу бы уж
кончил... Там, в Германии, пропал... А он, гля-
ди-ка, рыбку удит.
— Мить,— потянул приятеля за рукав Степ-
ка.— Переживает человек...
Андрон еще глубже забрался в свой тулуп.
Глаза его были красными и часто моргали.
До рощи дошли молча. Митька чувствовал,
что Тритон-Харитон что-то хочет сказать ему,
но не решается. Странный какой-то сегодня
Степка! В школе Митька несколько раз ловил
на себе его пристальный взгляд. И сейчас
идет, все время сбоку поглядывает на Митьку,
как будто год не виделись. Митька спросил:
— Нос у меня в чернилах, что ли?
— Нос в порядке, — сказал Степка.
— Ну чего ты на меня все время глаза та-
ращишь?
— Куда хочу — туда и гляжу.
— Смотри лучше на небо, а на меня не на-
до,— сказал Митька.— Не люблю.
Степка посмотрел на небо, вздохнул и вдруг
спросил:
— Хочешь быть моим братом?
— Братом? — изумился Митька.— Как это?
— Ну так... — сказал Степка. — Будешь
жить у нас и все такое... Не надоело тебе в
такую даль в школу ходить?
— А мамка?
— Мамка, — повторил Степка. — Мамка са-
ма собой... У ней бог.
Митька налету поймал падающий с березы
лист, рассеянно положил его в рот и стал же-
вать. Даже не заметил, что горько. Деревья
стоят молча. Не шевелятся и не шумят. На
45
редких листьях блестят дождевые капли. Пах-
нет муравьиной кислотой. Не слышно и фили-
на. Днем филин спит. А как только стемнеет,—
выберется из своего дупла и давай людей и
птиц пугать. И почему у него такой голос про-
тивный? Не то плачет, не то смеется — не пой-
мешь.
— Так как, Мить?
Хороший парень этот Тритон-Харитон. Та-
кого брата одно удовольствие иметь. И дядя
Гриша звал. Будете, говорил, со Степкой спать.
— Нам надо в Москве вместе держаться,—
сказал Митька.— Город —будь здоров. И по-
теряться не долго.
— Не пропадем, — сказал Степка.
Митька чувствовал, что Тритон-Харитон
ждет ответа.
— А ты где спишь? — спросил он.
— Что? — удивился Степка и расплылся в
улыбке: — На кровати. Она ужас какая ши-
рокая, Мить! Втроем можно спать — не выва-
лишься.
II (I I* Е К Е II .1 Ы В У Г III Е II К I
Толстая вековая сосна вздрогнула, пошатну-
лась и, рассекая колючими ветвями воздух, со
свистящим обвальным шумом грохнулась на
берег. Гулкое лесное эхо обрадованно ахнуло
и пошло гулять вдоль берегов Калинки.
На розовом срезе крупными каплями высту-
пила янтарная смола. Любопытная лесная му-
ха опустилась на пень, жадно сунула свой хо-
боток в смолу и увязла.
Плотники, оседлав шершавый красный
ствол, весело затюкали топорами. Смолистые
сучья с треском падали в росистую траву.
Ствол дрожал, звенел. Тягучие прозрачные ни-
ти тянулись от него к земле.
— Плачет сосна, — сказал Митька.
— Их тут много навалят, — усмехнулся
Степка.
— Как ты думаешь, — спросил Митька,—
когда построят гидростанцию, рыба уйдет?
— Рыба шума не любит.
— Какие у плотины лещи водились!
— В омуте?
46
— Ara, — сказал Митька.
Они стояли на берегу, и ветер трепал их во-
лосы. Из лесу доносились визгливый звон пилы,
дробное постукивание топоров, голоса рабо-
чих.
Из Митькиного дома вышел невысокий бо-
родатый человек с тугим зеленым вещевым
мешком в руках. Брюки его были заправлены
в новые сапоги, на голове новая коричневая
шляпа с черной лентой. Скользнув холодным
равнодушным взглядом по лицам ребят, он
стал смотреть на плотников. Упала еще одна
сосна. Когда вдали заглохло эхо, человек
вскинул мешок на плечо и поднялся на мостик.
Здесь он снова остановился. Перегнувшись че-
рез березовые перила, посмотрел на мельницу.
— Никак богу молиться хочет?
— Отмолился, — сказал Митька.
Пестрецов сплюнул в воду и зашагал по тро-
пинке. Мокрые кусты шумно хлестали по го-
ленищам.
— Крикни ему что-нибудь, — подтолкнул
приятеля Степка.
— Полицай, — сказал Митька, не отрывая
взгляда от покачивающейся спины бывшего
квартиранта.
— Хочешь я его камнем?
— Далеко...
Коричневая шляпа нырнула в кусты и сно-
ва отчетливо появилась на фоне березовых
стволов. Сейчас Пестрецов свернет вправо и
навсегда исчезнет из Митькиных глаз.
Пестрецов повернул вправо. И исчез.
Митька устало опустился на прибрежную
траву.
— Ушел, — сказал он. И в первый раз с тех
пор, как познакомился «с рыбаком-чудаком»,
весело улыбнулся.
— Надо бы его камнем,— вздохнул Тритон-
Харитон.
Улыбка исчезла с Митькиных губ. Он выта-
щил из кармана ножик и показал приятелю.
— Забыл...
— Не догонишь, — сказал Степка.
Митька подбросил на ладони нож, зажал в
кулак. Вытянув вперед руку, медленно раз-
жал пальцы. Нож скользнул в воду и, блеснув
в зеленых водорослях серебряной рыбкой, про-
ворно ушел на глубокое илистое дно.
— Был нож — и нет ножа, — сказал Митька.
Мимо них к запруде плыли белые сосновые
щепки.
ЛЕСНАЯ ШКОЛА
А. Лисе росений
В июле, в лесу, самая
воспитательская пора.
— Шш-шш! Шш-шш!— го-
ворит ужиха. — Как трудно
научить ребят по-настояще-
му ползать! Смотрите: по-
ворот корпуса вправо, по-
ворот влево, голова при-
поднята. Прямо. Смелее!
Смелее ползите, ужата!
— Эка невидаль научить
ползать! Дети сами полза-
ют. Моих лисенят я дол-
жна выучить ходить, бегать
и прыгать. Вот это не про-
сто. За мной, ребятки! Хоп!
Хоп! Еще выше! Через коч-
ку! Ух! Сама устала с этим
учением.
— Фьюить! Фьюить! Ряб-
чата, за мной! Разбег! Пры-
жок! Воздух! Дальше, даль-
ше, перепархивайте. Вы уже
не бегунки-цыплята. Вы —
поршки! Просто беда... По-
пробуйте-ка сразу выучить
детей ходить, бегать, пры-
гать и летать. Не знаю, ко-
гда все это кончится...
— Кря! Кря! Странно вас
даже слушать, рябчиха! Что
у вас за обучение! Самая
начальная школа. Попали
бы ваши дети в наш ути-
ный университет! Ходьба,
бег, прыжки, летное дело,
плавание и ныряние. Вот
это учение!
Рисунки И. Рилнича
К сорокалетию пионерской организации
СЛОВО О ПИОНЕРАХ-ГЕРОЯХ
Из истории советской поэзии
Наверно, все ребята знают стихотворные строки:
Как повяжешь галстук.
Береги его...
В своем творчестве поэт Степан Щипачев не раз обращался к пионер-
ской теме: он автор не только приведенных строк о пионерском галстуке,
но и большой поэмы о пионере-герое Павлике Морозове.
Редакция журнала «Костер» попросила Степана Петровича поделиться
воспоминаниями о том, как были написаны эти произведения.
Он рассказал:
— Замысел поэмы «Павлик Морозов» возник у меня в 1932 году, сра-
зу после того, как было совершено злодейское убийство. Уверенность в
том. что такая поэма нужна, укрепили слова Алексея Максимовича Горь-
кого. В статье «Вперед и выше, комсомольцы» Горький писал о Морозове:
«...память о нем не должна исчезнуть, — этот маленький герой заслужи-
вает монумента...»
Но начать работу над поэмой я смог только в 1948 году. Почему такой
большой перерыв между замыслом и его осуществлением? Я думаю, вот
почему: сразу после смерти Павлика о нем появилось много очерков и
брошюр, и все они мне не понравились. Я не понимал, почему их авторы
не сумели рассказать о Павлике так. чтобы судьба его волновала читателя,
и сам боялся написать плохо.
Через много лет я понял: в первых очерках и брошюрах о Павлике
рассказывалось только о Павлике и ничего о том, как мальчик жил —
учился, играл, ходил в лес за клюквой, разводил костры. Понял я, что
нельзя говорить о жизни Морозова, не показав и все те большие собы-
тия. которые происходили в это время в советской стране, в мире.
Поэма была написана, напечатана в журнале. И все же многие места
в ней меня не удовлетворяли. Не все слова казались точными. Грубо были
обрисованы отношения между отцом и сыном...
В конце 1961 года в издательстве «Молодая Гвардия» выйдет в свет
книга моих стихов и поэм. Она называется «В добрый путь». В ней будет
опубликован последний, исправленный вариант «Павлика Морозова». Так
что можно сказать, что над этой поэмой я работал около десяти лет...
Стихотворение «Пионерский галстук» написано в 1942 году, в тяжелые
дни Великой Отечественной войны. Мне захотелось рассказать не только
о том. что наше знамя н пионерский галстук — одного цвета, а что средн
погибших героев немало ребят, и, словно от их крови, пионерский галстук
стал еще краснее...
Впервые это стихотворение было напечатано в газете «Правда». Оттуда
их перепечатали детские издания, и мне передавали, что ребятам они
понравились...
ПИОНЕРСКИЙ
ГАЛСТУК
Степан Щипачев
Как повяжешь галстук,
Береги его:
Он ведь с нашим знаменем
Цвета одного.
А под этим знаменем
В бой идут бойцы.
За Отчизну бьются
Братья и отцы.
Как повяжешь галстук,
Ты — светлей лицом...
На скольких ребятах
Он пробит свинцом!
Пионерский галстук...
Нет его родней!
Он от юной крови
Стал еше красней.
Как повяжешь галстук,
Береги его:
Он ведь с нашим знаменем
Цвета одного.
Работая в кино со ззерями, никогда нельзя заранее знать, как они будут себя вести, как уда-
дутся съемки.
Животные ведь не люди, им не расскажешь и не прикажешь. Сколько иногда требуется
терпения и смекалки, чтобы снять один-единственный кадр!
О таком кадре рассказывает кинорежиссер Георгий Артурович Груссе.
Два служителя опустили на
землю переносную клетку с
ручками, как у носилок. Клет-
ку придвинули вплотную к
вольеру и открыли дверцу.
Из клетки стремглав выско-
чили три зеленые мартышки.
Быстро оглядевшись, они бро-
сились в ту сторону, где не
было решетки, где виднелись
7 «Костер» № 7
тропические заросли и откры-
тая даль моря.
Но что это? Бегущая впере-
ди мартышка вдруг будто уда-
рилась о какую-то невидимую
преграду и, отброшенная с си-
лой назад, упала.
То же самое случилось и с
остальными двумя — добежав
до определенной черты, они
ударялись о что-то невидимое
и отскакивали.
Когда и где это случилось?
В Сухуми, в обезьяньем пи-
томнике, где идет подготовка
к съемке эпизода «Мартышки
и змея».
Нам нужно снять, как обезь-
янки резвятся и прыгают по
лианам и зарослям тропиче-
ского леса и вдруг неожиданно
увидели змею.
Известно, что в джунглях
змея для обезьяны — самый
опасный враг. Обезьяны очень
боятся змей, даже если их ни-
когда не видели. Это у них на-
следственный страх - инстинкт.
Для съемки был сооружен
особый треугольный вольер.
В его середине растут паль-
мы, извиваются лианы, лежат
поваленные стволы — все это
искусно устроено нашими де-
кораторами. Две боковые стен-
ки и крыша — из сетки. Острый
49
угол между стенками немного
срезан и в нем — окошечки.
В них снаружи наблюдают
операторы и высовываются
объективы аппаратов. Третьей
стены, на первый взгляд, буд-
то и нет вовсе. Ее образует
огромное зеркальное стекло.
Когда смотришь со стороны
киноаппарата, то стекла не
видно, зато хорошо видно все,
что за стеклом,—и лес, и море.
Кажется, что мартышки пры-
гают на свободе, в тропиче-
ском лесу, на берегу безбреж-
ного океана.
Итак, наши мартышки в
вольере. Решено дать им об-
житься, чтоб они привыкли к
новому месту.
Прошло два дня.
Леонид Матвеевич и Лева
заняли свои места за аппара-
том.
Зоолог держит наготове в
мешочке заранее пойманную
змею. Служитель и Андрей за-
ходят в дверцу вольера и рас-
совывают за кору деревьев и
между лианами конфетки, ку-
сочки сахара и орехи, чтобы
проголодавшиеся мартышки
вышли из своих углов.
Шепотом даю команду:
«Приготовились!» — и внима-
тельно слежу, когда мартыш-
ки окажутся в наиболее удач-
ном положении.
Вот они все собрались в
центре кадра—две на лианах
и одна на земле. Вторая тихая
команда: «Мотор!» — и сразу
заработали, застрекотали оба
аппарата.
— Давайте змею! — и зоо-
лог вытряхивает ее за сетку
вольера.
Змея падает в густую траву
и... дальше пс ползет.
В аппараты ее лаже и не за-
метно. «Не вижу», — шепчет
Леонид Матвеевич, но мар-
тышки-то, конечно, сразу раз-
глядели своего смертельного
врага. В одну секунду они ока-
зались на сетке и повисли под
крышей вольера.
— Стоп! — командую уже
громко. — Ничего не вышло!
Все огорчены. Мы знаем, что
этих мартышек теперь ни за
какие коврижки не заставишь
еще раз спуститься туда, где
они только что видели змею.
Придется начинать все сна-
чала.
Зоолог ловит змею, раздоса-
дованный Лева складывает ап-
паратуру, я прошу служите. .<
заменить мартышек тремя дру-
гими.
Решаем сделать небольшой
ящик с выдвижной дверцей. В
ящик поместим змею и поста-
вим его в центре вольера, при-
крыв травой и сучьями. Когда
любопытные мартышки ока-
жутся в нужном месте (а они
обязательно заинтересуются
ящиком), Андрей потянет за
скрытый в траве шнурок, двер-
ца откроется, змея выползет и
окажется как раз там, где се
увидят и мартышки и кино-
аппараты.
Прошло еще два дня. Новые
мартышки привыкли к воль-
еру. Можно снимать. Но не
тут-то было!
Не стоит долго и рассказы-
вать. Установили ящик со
змеей. Дождались, когда зверь-
ки спустились вниз. Я опять
командовал: «Приготовились!
Мотор! Выпускать змею!»
Но змея и не подумала вы-
ползать: в ящике было про-
хладно, а снаружи на солнце
жара в 33 градуса. Мартышки
даже в ящике разглядели
змею, а мы ее опять-таки не
увидели. И снова нужно ме-
нять мартышек, и снова ждать
два дня. пока они привыкнут
к вольеру.
Вдруг сзади нас раздался
голос:
— Эдак у вас, друзья-това-
рищи, ничего не получится.
Уже который день бьетесь, а
все без толку.
Я раздраженно обернулся.
Как всегда, за веревочным ог-
раждением стояла кучка лю-
бопытных. Один из них нырнул
под веревку и подошел ко мне.
Это был старик-водопровод-
чик. работающий здесь, на био-
станции. Я его раньше видел:
он в числе других рабочих
устанавливал для нас вольер.
— Не мешайте, — сказал
я. — И без вас видим, что не
получается, чего же вы нам
еще нервы портите?
— А ты не сердись, милый,
ведь я же тебе хочу добрый
совет подать! Не понравится —
не делай, а выслушать — вы-
слушай!
Мартышек опять увезли, а
через час Алексей Кузьмич —
так звали водопроводчика —
уже явился со своим подруч-
ным. Они притащили с собой
длинную, восьмиметровую во-
50
допроводную трубу шести сан-
тиметров в диаметре.
Прорыв неглубокую канав-
ку, они уложили в нее трубу
так, что один ее конец оказал-
ся в середине вольера, а дру-
гой снаружи, далеко за сеткой.
Сверху трубу присыпали зем-
лей.
Конец, который был в воль-
ере, заткнули деревянной проб-
кой. От пробки тянулась зеле-
ная, почти невидимая, но очень
крепкая капроновая нить.
Изготовили «поршень», длин-
ный стальной прут со шляп-
кой— круглым металлическим
диском.
И вот еще через два дня на-
ступил решающий момент. Что-
то будет сегодня?
Напомню еще раз —нам на-
до снять, как мартышки возят-
ся на деревьях и вдруг видят,
что к ним приближается опас-
ный враг —змея. В панике они
разбегаются. Вот и все.
Заранее все подготовили,
внимательно осмотрели. Лева
еще раз проверил аппараты—
нет ли пыли на объективах,
хорошо ли заряжены кассеты,
хватит ли пленки.
Петр Михайлович подальше
отодвинул любопытных, чтобы
они случайно не спугнули мар-
тышек.
Андрей тщательно разложил
и рассовал приманку.
Больше всех волновался и
суетился Алексей Кузьмич.
Как же! Он чувствовал себя
полностью ответственным за
съемку. Несколько раз он про-
верял свой «механизм»—лег-
ко ли открывается труба, хо-
рошо ли ходит в трубе пор-
шень.
Он даже присвоил себе обя-
занности режиссера, отодви-
нув меня на задний план, — на
всех покрикивал и распоря-
жался.
— Заряжай змею, — коман-
довал он зоологу. Далеко за
вольером, заслонившись так,
чтобы обезьяны не заметили
змею, зоолог впустил ее в на-
ружный, конец трубы и заткнул
поршнем. Тихонько двигая
поршень вперед, Алексей Кузь-
мич заставил змею ползти по
трубе. Остановил он поршень
тогда, когда, по его расчету,
змея должна была оказаться
у другого конца трубы, то есть
в середине вольера.
— Давай начинай, — хрип-
лым шепотом скомандовал он
мне.
Я сделал знак Андрею, что-
бы он вышел из вольера, и го-
лодные обезьянки сразу же
спустились по лианам, выковы-
ривая из-под коры лакомства.
— Приготовились!
Вот мартышки оказались
близко у конца трубы.
— Мотор! — и аппараты на-
чали съемку.
Не дожидаясь моей коман-
ды, Алексей Кузьмич понял,
что пришло время, тихонько
потянул нитку и бесшумно вы-
дернул из трубы пробку.
Увлеченные поисками пищи,
обезьяны ничего не заметили.
Тогда Алексей Кузьмич, взгля-
нул на меня, продвинул пор-
шень до отказа вперед и вы-
толкнул змею из трубы.
В следующий момент мар-
тышки в панике бросились
врассыпную.
— Стоп! Съемка окончена!
Как у вас, Леонид Матвеевич?
— У нас все в порядке. Все
было прекрасно видно.
— Ура! — закричал Анд-
рей. — Качать Алексея Кузьми-
ча!
Алексеи Кузьмич качать не
дался, но был очень горд и
доволен.
А мы радовались еще больше.
Рисунки Г. Нов-'нчука
ПРАВДА—НЕ ПРАВДА
Африканская сказка
То, о чем здесь рассказывается, случилось не теперь, а данным давно.
Все началось с ямса. С того самого ямса, что растет в далекой жаркой
I винее и вкусом похож на обыкновенную картошку.
Пришел на свое поле крестьянин, наклонился и вырвал продолговатый
клубень ямса.
— Ну и мелочь! — воскликнул он. — Не больше веретена моей ста-
рухи.
— А чего же ты ждал?—сказал ямс. — Много ли ты за мной уха-
живал. бездельник?
Крестьянин в растерянности обернулся. На краю поля пасся бык.
— Это ты назвал меня бездельником?—спросил крестьянин быка.
Но бык жевал свою жвачку и даже не посмотрел на хозяина.
И тут вдруг заговорила собака, которая увязалась за крестьянином
в поле.
— Оглох ты, что ли, не слышишь, это ямс сказал тебе, наконец,
правду.
Крестьянин рассердился. Срезал ножом ветку пальмы и хотел отхле-
стать собаку. Но ветка закричала:
— За что ее бить? Брось меня сейчас же!
Крестьянин бросил ветку, будто она обожгла ему руки. Ветка упала
па камень. И камень тут же принялся ворчать:
— Вечно от этого человека одни неприятности! Только я пригрелся
на солнышке, как он прикрыл меня веткой. Говорю тебе: убери ветку!
Тут уж крестьянин совсем перепугался. Никогда такого не бывало:
ямс бранится, собака заговорила, да еще ветка и камень голос подают. И он
бросился бежать.
Бежал, бежал и чуть не налетел на рыбака, который шел по дороге.
— Что с тобой, сосед? — спросил рыбак.
Крестьянин задыхаясь ответил:
— Ямс назвал меня бездельником, мой собственный пес нагрубил мне.
пальмовая ветка велела ее бросить, камень рассердился за то, что ветка
упала на пего...
— Не может этого быть. — сказал рыбак.
— Почему бы и пет, — вмешалась вдруг в разговор рыболовная сеть,
которую рыбак нес на голове. — Интересно, убрал он ветку с камня?..
— Ой!—крикнул испуганный рыбак, бросил сеть и пустился бежать
вместе с крестьянином.
Бежали они, бежали и чуть не сбили с ног ткача. Ткач рассердился:
ведь он тащил на плече большой тюк ткани.
— Вы что, с ума сошли?!—сказал ткач.
— Не знаю. — ответил крестьянин. — Пожалуй, это мой ямс сошел
с ума. Он сказал, что я бездельник. А может быть, собака сошла с ума,
или ветка, или камень — они все заговорили...
— Да, да,— подхватил рыбак. — А моя рыболовная сеть спросила,
убрал ли он ветку с камня...
— Вздор!—воскликнул ткач. — Такого не могло случиться!
— Почему не могло?—спросил тюк ткани.— Ты же видишь, что
они бегут. А ты разве не побежал бы. если б такое случилось с тобой?
Где уж там было раздумывать. Ткач бросил тюк на землю и замель-
кал по дороге голыми пятками. А за ткачом, сломя голову, понесся рыбак.
А за рыбаком — крестьянин.
Так и прибежали в деревню.
А посреди деревни, у своего дома, сидел на кресле вождь.
— Эй, вы!—окликнул вождь бегущих. — Куда вы?
62
— Никуда!—ответили все трое.
— Так что же вы бежите?—спросил вождь.
— Ямс обозвал меня бездельником, — загово-
рил, стуча зубами, крестьянин, — а собака за не-
го заступилась, а ветка сказала: брось меня, а ка-
мень сказал: убери ее...
— А рыболовная сеть еще насмехалась над
нами, спрашивала: почему бы и нет, — добавил,
трясясь от страха, рыбак.
— И мой тюк ткаии, которую я сам ткал и
сам красил, тоже говорит, что одно для нас спасе-
ние — бежать! Ну, мы и бежали.
— Убирайтесь вон! — закричал вождь.—Уно-
сите от меня скорее ваши вздорные головы вместе
с вашими лживыми языками.
Бедняги припустились дальше.
А камышовое кресло, в котором сидел вождь, вдруг скрипнуло и ска-
зало:
— Ха! Ямс заговорил! Куда уж ямсу, растущему в земле, говорить!
Сказку они тебе рассказывают.
Вождь так и решил, что это сказка. С тех пор эту сказку и рассказы-
вают, как сказку. А может, все правда? Почему бы и нет?
Рисунки Н. Зверева Перевел с ялыка суахили В. Сидоренко
БОРЬБА У РАЗНЫХ НАРОДОВ
Борьба и бег — самые древние виды
спорта. Люди еще не умели писать
и читать, но уже проводили состя-
зания по борьбе, знали много при-
емов. На каменных стенах знамени-
той египетской гробницы из города
Бени-Гассана, сооруженной четыре с
половиной тысячи лет назад, высе-
чено много изображений приемов и
целых сцен борьбы.
Очень давно зародилась борьба о
Древней Руси. В старинной Лаврен-
тьевской летописи повествуется об
очередном набеге печенегов на Русь.
Летописец рассказывает, как пече-
нежский князь предложил князю
Владимиру вместо боя провести по-
единок двух борцов и тем решить
участь сражения. Русский богатырь
оказался куда сильнее великана-пече-
нега: оторвал противника от земли
и задушил его в своих объятиях.
Основным видом русской народ-
ной борьбы с давних времен была
борьба на поясах. Правила ее не
сложны. Борцы, туго подпоясавшись
крепкими кушаками, выходят на се-
редину площадки. Взяв друг друга
сбоку за пояса, по сигналу судьи
соперники начинают борьбу. Во
время схватки нельзя выпускать ку-
шак из рук, запрещается также при-
менять подножки и подсечки. По-
беждает борец, сумевший положить
противника на спину, хотя бы и не
на обе лопатки.
Свой национальный вид борьбы
есть почти у каждого народа. Кир-
гизы, например, борются верхом на
конях. Два всадника в кожаных ша-
роварах без рубах съезжаются на
специальной площадке. Дружеское
рукопожатие — и начинается борьба.
Задача — сбросить противника на
землю. Всадники хватают друг дру-
га за шею, кушак, руки, стараются
вытолкнуть ноги из стремян.
Очень интересна и своеобразна
японская борьба «сумо» — самый лю-
бимый вид спорта в стране. Пра-
вила этой борьбы необычайно про-
сты. Надо выбить, выбросить против-
ника из круга. А это не так-то легко,
ведь наиглавнейшим качеством бор-
ца японцы считают тяжелый вес. Но-
вичков-борцов специально «откар-
мливают» для веса и только потом
обучают приемам борьбы. Известно,
что «великий победитель» 1650 года
Акаши весил 185 кг при росте 2м
25 см. В 1939 году борец Девача-
таке превзошел всех предшествен-
ников. Он весил 205 кг. Для разви-
тия быстроты и ловкости борцы уси-
ленно тренируются. Они бегают, пры-
гают, часами бьются животом о де-
ревянный столб. Удар животом —
один из сильнейших приемов в борь-
бе «сумо».
Ежегодно в столице Японии Токио
проводится первенство, в котором
участвуют до полутора тысяч чело-
век. Чемпион награждается золотым
мечом и получает звание «великого
победителя».
Ив. Пунчонок
Утром в раскрытое окно редакции влетел почто-
вый голубь. «Карамба! — воскликнул боцман.—
Наконец-то яхта дает о себе знать!»
Он взял голубя в руки и, сняв с лапки кольцо,
вытащил свернутые трубочкой листочки бумаги...
— Донесение капитана и какие-то рисунки, —
сказал боцман. — Слушайте: читаю вслух!
...К вечеру I июля
подошли к датским ос-
тровам. Вахтенный
Юра Семечкин расте-
рялся и не знал, куда
направить яхту. При-
шлось убрать паруса и
стать на якорь. Вася
Чижиков попытался
изобразить наше поло-
жение на своем рисун-
ке. А Юра определил
направление ветра и
обозначил его стрел-
кой на Васином рисун-
ке...
— Стоп! — сказал
боцман. — Юра, конеч-
но, забыл указать, ка-
кое
Но читаем дальше...
...Мы снова продол-
жаем свой путь. Юра
все-таки молодец: он
сообразил, каким про-
ливом лучше пойти...
...Ночью мы вдруг
заметили впереди огни.
На этот раз вахтенный
не растерялся: сразу
понял, что за судно
идет. Расположение и
цвет огней видны на
втором рисунке...
На этом донесение
обрывалось. Мы скло-
нились над рисунками,
а боцман немедленно
стал диктовать маши-
нистке приказ.
это направление!
ПРИКАЗ № 2
ПО МОРСКОМУ КЛУБУ
-КОСТРА.
Всем юиморам — участникам
морской игры —приказываю:
§ 1. Определить направление
ветра по рисунку Васи Чижи-
кова.
§ 2. Выяснить, каким проли-
вом пошла яхта и почему Юра
выбрал именно этот пролив.
§ 3. Сказать, какими кур-
сами и галсами относительно
ветра шла яхта через пролив.
§ 4. Узнать, какие навига-
ционные опасности изображе-
ны на рисунке и как они ог-
раждены. (Осадка яхты 2,5 м)
§ 5. Определить по второму
рисунку, как шло замеченное
ночью судно. Какое это суд-
но: парусное или паровое? Кто
должен уступить дорогу?
§ 6. Рапорты не задержи-
вать. Обратный адрес писать
разборчиво.
Боцман РУМПЕЛЬ
ИСКУССТВО МЕКСИКИ
Перед вами — глиняные фигурки, головы. Они очень
древние, некоторым около двух тысяч лет. Мастера,
создавшие их, не старались точно передать формы
человеческого тела, а изображали главное — мысль,
чувство, характеоный жест. Скульпторы усиливали,
Альберт Бельтран В ЗАЩИТУ МИРА (фрагмент плаката).
преувеличивали, и из этого преувеличения рождалась
самая большая правда искусства.
Все фотографии сделаны на выставке искусства
Мексики, которая гостила в Советском Союзе — в
Москве и Ленинграде.
Народ древней Мексики был талантлив, умен, на-
делен чувством юмора. Но дальнейшему его развитию
помешали захватчики-европейцы. Произ-
ведения искусства были расхищены и уни-
чтожены. Понадобились столетия, чтобы
искусство Мексики ожило вновь. Только
благодаря простым людям — гончарам, вя-
зальщикам, ткачам — сохранились драго-
ценные традиции мексиканского искусства.
Большой подъем искусства Мексики на-
чался уже в нашем веке. Маяковский, по-
бывавший в Мексике, писал, что идея со-
временного мексиканского искусства есть
«часть идеи борьбы и освобождения коло-
ниальных рабов». <г-
На выставке были представлены полот-
на крупнейших новых художников Мекси-
ки— Диего Риверы, Давида Секейроса,
Ороско. Многое в их живописи непривычно,
но эта живопись ярко талантлива.
Маяковский, друг Диего Риверы, рас-
сказывал, что это замечательный художник
и мыслитель, один из основателей комму-
нистической партии Мексики, — отважный
веселый человек, силач, великолепный стре-
лок. Но полотна Риверы суровы. Худож-
ник показывает трудную жизнь про-
стых мексиканцев, голод, нищету, изнуря-
ющий труд.
Ривера очень знаменит. Когда одна из
богатейших компаний пригласила его рас-
писать стены зала, за работой художника
следили десятки репортеров. Каков же был
их ужас, когда на стенах появились фигуры
повстанцев, а в центре — фигура Ленина!
Переполох был неслыханный. Ривере угро-
жал суд. Но изменить что-либо художник
наотрез отказался.
Конечно, не все работы мексиканских
мастеров равноценны. Но самые лучшие
говорят о тесной связи с народом и на-
родным творчеством. Вот слова Диего Ри-
веры: «Тем, что я создал за свою жизнь,
я обязан моему народу. Сила, которую я
приобрел в живописи, дана мне народом.
Древнее искусство, которое служит мне
источником творчества, также принадлежит
народу. За мной большой долг, и я дол-
жен вернуть его моей стране!»
Народность — самая большая сила мекси-
канского искусства, перед которым боль-
шое будущее, новый расцвет.
Дм Молдавский
Эти гпинимые скульптуры сделаны в Менсиие много воков назад
Cepteii Давыдов
ЖЕЛЕЗНЫЕ ДОКТОРА
Рисунки В. Шевченко
В первый год работы на заводе дали мне
старенький станок заграничной марки. Станок
часто выходил из строя, и приходилось подол-
гу возиться с ним. Починишь его, работаешь и
боишься, как бы он снова нс стал. Очень он
напоминал мне дряхлую лошаденку, которая
едва переставляет ноги и которой давным-
давно пора на покой. Но о хорошем станке
я не мог тогда мечтать. Тяжелое было время,
послевоенное...
Работаю я однажды, крутится мой старичок
потихоньку, стружка по корыту, как горох,
стучит. И вдруг к станку подходит слесарь.
Подошел, приложил ухо к коробке скоростей,
слушает. Я засмеялся: «Ты что, доктор, что
ли, словно сердце выслушиваешь...» Слесарь
поднял голову и говорит: «А кто же я? Конеч-
но, доктор, только по станкам, железный, зна-
чит, доктор». Я не слушаю, все еще смеюсь:
«Чем же он болен?» «Шестеренка, — отвеча-
ет,— стучит, и масла ты давно не заливал,
всухую работаешь».
Я приложил ухо к теплой крышке, но, кро-
ме громкого гуденья, ничего не услышал, и
только через много лет научился
я по звуку узнавать, здоров ста-
нок или болен.
Токарная работа разнообраз-
ная. Есть гигантские станки, их
обслуживает целая бригада тока-
рей. Точат они детали к турби-
нам, кораблям, прокатным ста-
нам. Есть станки малютки, их
продукцию надо разглядывать че-
рез увеличительное стекло. Но я
расскажу о токарях-ремонтниках,
о железных докторах.
* * *
Токарное дело строгое. Как бы
тебе попроще объяснить... Навер-
ное, держал в руках подшипник?
Обыкновенный, с шариками? Он
состоит из наружного кольца — большого,
шариков и, конечно же, из малого кольца.
А в малом кольце... Ты так и хочешь ска-
зать — «дырка». Хорошо, что металлисты не
слышат,— ох, и посмеялись бы! В технике та-
кого термина нет, нет дырок—есть отверстия.
И в малом кольце нашего подшипника имеет-
ся отверстие.
Что можно сделать дома с подшипником?
Можно просто гонять его от безделья по ас-
фальту, а можно посадить на ось самодельного
самоката и прекрасно кататься. На деревян-
ной оси подшипник долго держаться не будет,
разболтается. Нужна ось металлическая. До-
пустим, токарь на заводе точит ось. Диаметр
отверстия нашего подшипника — двенадцать
миллиметров. Металлисты не измеряют на
сантиметры, при точной работе им нужны де-
сятые и сотые доли миллиметра — «десятки»,
«сотки» — так говорят на заводе.
Наш подшипник должен плотно держаться
на оси, но если выточить ось точно двенадца-
ти миллиметров, то подшипник быстро съедет
со своего места. Надо выточить ось потолще,
«пополнее», как говорят металлисты. На сколь-
ко же толще?
В том-то и дело, что в технике и полмилли-
метра— огромная цифра. На ось диаметром
двенадцать с половиной миллиметров не на-
садишь наш подшипник. Можешь что есть си-
лы забивать его молотком, но только раско-
лешь малое кольцо.
А знаешь, какую ось надо выточить для на-
шего подшипника? Двенадцать целых и одну
сотую долю миллиметра, вот тогда подшип-
ник будет крепко держаться. Одна сотая мил-
лиметра... человеческий волос в десять раз
толще. Одна сотая доля — и подшипник не
подведет в дороге.
♦ ♦ ♦
Теперь ты имеешь представление о точности
нашей работы. Пойдем дальше. Перенесемся
на несколько лет вперед.
...Ты уже окончил школу и поступил рабо-
тать токарем в ремонтную бригаду.
8 «Костер» № 7
57
У любого станка есть свой паспорт. Извест-
но из паспорта, когда станок создан н когда
ремонтировался последний раз. Приходит срок,
и токари останавливают станок, разбирают
его, тщательно осматривают каждую деталь.
Износившиеся части заменяют новыми. По-
том станок собирают, хорошенько смазы-
вают— и лечение окончено. Такое лечение на-
зывается капитальным ремонтом, а есть еще
и текущий ремонт.
Из цеха поступил сигнал: остановился ста-
нок, причина неизвестна. Сразу же на место
происшествия прибывает «скорая помощь» —
слесари с инструментом. Покопавшись в стан-
ке, они ставят диагноз: из-за плохой смазки
износилась чугунная втулка, в которой вра-
щается главный вал. Слесари выбивают втул-
ку и приносят ее к слесарю, то есть к тебе.
Теперь только от тебя зависит, сколько про-
стоит больной станок. Выточить чугунную
втулку для опытного токаря дело не трудное.
Но мне хочется рассказать тебе, насколько
токарь должен быть внимательным и как из-
за «мелочи» простоял большой станок...
Это было поздно вечером. Уже стали прихо-
дить рабочие ночной смены, как в мастерскую
вбежал дежурный слесарь.
— Беда. Износилась втулка на обмоточном
станке.
Станок этот обматывает пряжей электриче-
ские провода. Сам понимаешь, какая это важ-
ная работа: он сразу двадцать четыре прово-
да обматывает. И вот остановился.
Быстро выточил я втулку. Примерил ее на
вал — вращается плавно, хорошо. Примерил в
гнездо, где она должна стоять, — нормально,
войдет от ударов молотка.
— Спасибо, — сказал слесарь, — теперь иди
домой, а я поставлю втулку и тоже пойду.
Я ушел. А среди ночи меня разбудил теле-
фон. Звонил слесарь: «Иди скорее в цех, ниче-
го с твоей втулкой не могу поделать».
Пришлось бежать на завод. Меня встретил
слесарь — злой, усталый, на измазанном мас-
лом лбу блестели капельки пота.
Втулка была установлена на место, но вал
не хотел входить, как положено. И произо-
шло это потому, что я не прибавил на посад-
ку. Слесарь забил втулку, ее внутренний раз-
мер сжался и стал меньше вала.
Видишь, к чему может привести ошибка же-
лезного доктора, ошибка всего на одну—две
десятые миллиметра...
♦ * *
— Ваня, — попросил токарь ученика,—пой-
ди в кладовую, принеси мне звездочку.
Ваня пошел и принес... шестеренку.
— Я же просил звездочку...
Снова ушел Ваня и принес вместо звездоч-
ки диск.
Не подумайте, что Ваня несообразитель-
ный парень, просто на заводе
столько всяких деталей, что сразу
не запомнишь все названия. Но
зато когда узнаешь, для чего
служит каждая деталь, пи за что
не спутаешь звездочку с шесте-
ренкой, а тем более с диском.
Ведь шестеренка сама сцепляет-
ся с другой шестеренкой, а зве-
здочки— только цепью, как у ве-
лосипеда.
Помню, в нашу мастерскую
слесарь принес что-то очень по-
хожее на раструб духового ин-
струмента, только из черного же-
леза. Зажал в тиски и принялся
стучать. Был я тогда неопытным
токарем, подхожу и спрашиваю:
— Это что за штука?
Слесарь глянул на меня и ответил серьезно:
— Котлетоуловитель!
— А, — понимающе протянул я.
Мне сразу представилось, что в заводской
столовой повар-рационализатор, нажарив кот-
лет, подводит к ним эту трубу, и пролетев
сквозь нее, они попадают прямо в раздаточную
к официантам.
Ну и фантазер...
А слесарь, окончив возиться, позвал меня:
— Пойдем, помоги поставить на место.
Каково же было мое удивление, когда он
привел меня не в столовую, а в цех к вентиля-
тору. Был бы я опытнее, сразу бы увидел, что
он делает обычное ограждение для вентиля-
тора, а не какой-то котлетоуловитель...
♦ * ♦
58
Малыш привязал веревку к пустой консерв-
ной банке и побежал по дороге. Он играл в
трамвай. Банка подпрыгивала и гремела.
— Прекрати, — сказали ему, — голова болит
от шума.
...В углу, где я работал, на одном участке
из-за шума невозможно было разговаривать.
Гремели сотни бешено вращающихся шесте-
ренок. Работницы жаловались на головную
боль, но что могли поделать врачи: от шума
таблетки не помогают!
И тут на помощь пришли железные доктора.
Механик цеха принес к моему станку кусок
удивительного материала. Сделанный из скле-
енных между собой слоев древесины, материал
этот был похож на очень толстую фанеру. Я
попробовал забить в него гвоздь — не тут-то
было: гвоздь согнулся, не оставив даже вмя-
тины. Механик пояснил, что материал этот —
ДСП —древесно-слоистый пластик.
— Попробуй выточить из него шестерни,—
сказал он.
Шестерни из дерева? Где это слыхано?
Я включил станок, вихрем взметнулась
стружка, похожая на опилки. Готовые шесте-
ренки механик снес на фрезерный участок, там
нарезали зуб...
Вся бригада собралась на шумном участке.
Всем хотелось посмотреть, как будут работать
«деревяшки». Поставили их на один ход, сма-
зали и пустили мотор. Взамен прежнего шума
и грохота — легкое жужжание. Здорово!
По надо было проверить, долговечны ли
«деревяшки». Может, через неделю сломаются?
Оказалось, что в долговечности этот чудес-
ный материал — ДСП — не уступает металлу.
Тогда же мы изготовили шестеренки для всего
участка...
« * *
В твоем классе есть, наверное, такие учени-
ки. Учатся неплохо, но неаккуратно. Задачу
решит быстро, но в тетрадь лучше не смот-
реть— заглянуть страшно! Вырастет такой че-
ловек и останется неряхой — вот уж плохо ра-
ботать с ним па одном участке.
Встречаю я раз как-то своего знакомого. Он
у нас на заводе работает, только в другом це-
хе. Встречаю и вижу, что у него рука забинто-
вана.
— Что с рукой, Василий?
— Да вот, токарь удружил, — сердито ус-
мехнулся Василий.
— Как же так? — спрашиваю.
— Выточил гайку, а заусеницы не снял.
Стал я ее заворачивать и почти до кости руку
разрезал.
Передо мной лежат две только что выточен-
ные детали. Если измерить их, то обе сделаны
абсолютно одинаково. Но одна сверкает, сна-
ружи и внутри сделаны фаски, так и хочется
взять ее в руки, погладить. Другая вся в за-
усеницах, поверхность шершавая, драная, о
такую и порезался Василий...
Меня один этот случай убедил, как важно
быть на заводе аккуратным и внимательным...
♦ ♦ *
В огромном цехе яркий электрический свет.
Работают сотни станков, а в них тысячи и ты-
сячи деталей, и ка-
ждая может забо-
леть. Но на одной
двери надпись: «Ре-
монтная бригада». В
любую минуту здесь
готовы оказать по-
мощь. Они очень
опытные, эти желез-
ные доктора, и за
это их любят и це-
нят на заводе.
8*
Мировой рекорОсмен
Валерий Брумель
отвечает на вопросы анкеты
Пионерской книги „Костра“
Этот враг появился недавно,— как
только я стал всерьез заниматься
спортом.
Повадки у моего врага коварные,
нрав упрямый. Победишь его, а он
становится еще опаснее и... выше.
Ведь для меня, прыгуна, самый
большой враг—высота.
Встретились мы впервые в пио-
нерском лагере. Мне было двена-
дцать лет, а ему —всего 115 санти-
метров. Потом мы стали почти не-
разлучными, я и высота. За не-
сколько лет мой враг «подрос». Но
даже когда после прыжка планка
оставалась на месте, мне казалось,
что молчаливая равнодушная высо-
та посмеивается:
— Подумаешь, герой... Выше го-
ловы не прыгнешь.
Но я-то знал, что спортсмены пры-
гают выше своего роста, я старался
вовсю. И наступил день, когда мои
враг вырос до 195 сантиметров. Те-
перь мы с ним были одинакового
роста.
Прошло еще немного времени, и
< прыгнул выше головы. А все не
угнаться за врагом: чем чаще его
побеждаешь, тем скорее он растет.
И как будто поддразнивает:
— Ну-ка, попробуй еще разок!
Кто кого?
Может быть, этот спор и надоел
бы мне. если бы не одно обстоя-
тельство. С высотой спорю не толь-
ко я, покорить ее хотят многие.
А там, где есть соревнование, всегда
интересно.
Расскажу об одном случае, когда
мне было особенно трудно.
Сейчас об этом случае напоминают
только три золотых кружка. Медали
как медали. А изображения иа них
непривычные. На одной выгравиро-
вана сандалия с крылышками, на
другой загадочная надпись: «Рыца-
ри Колумба», на третьей написано:
«Чемпион США». Как же попали
эти удивительные трофеи ко мне.
московскому студенту?
Зимой нынешнего года вместе
с другими советскими спортсменами
я выступал в соревнованиях за океа-
ном. Соревнования, конечно, прохо-
дили под крышей, в зале. И раньше
приходилось мне прыгать в залах.
Но в таком...
Величиной меня не удивишь. Зим-
ний стадион в Ленинграде, манеж
Московского университета и другие
залы нашей страны не уступят нью-
йоркскому «Медисон Сквер Гарден».
Американский зал поразил меня не
размерами, а невообразимым шу-
мом. Зрители пустили в ход тре-
щотки, свистки, трубы, стараясь пе-
рекрыть грохот и визг джаз-орке-
стра. Густые облака табачного ды-
ма, как туман, застилали огни про-
жекторов. Я посмотрел на американ-
ских спортсменов. Они не обраща-
ли на этот гам никакого внимания.
Видно, привыкли.
Арена в зале была небольшой.
В душе я порадовался, что я пры-
гун, а не бегун. Ведь дорожка не
только была очень короткой, но еще
упиралась в стену, увешанную пре-
дохранительными матами. Я даже
увидел, как один бегун чуть не
взбежал вверх по стене. Можно бы-
ло бы увеличить дорожку, но тогда
трибун было бы меньше, а значит,
меньше и дохода у спортивных биз-
несменов.
Непривычным для меня было и то.
что арена в зале — деревянная. По-
сле наших гаревых дорожек досча-
тый настил казался жестковатым.
А еще очень хотелось спать. Здесь,
за океаном, был вечер, но в Москве
давно уже наступила глубокая ночь.
Итак, мы начинаем атаку на на-
шего общего врага.
Вначале нас было одиннадцать.
Но я видел только одного рослого
темнокожего спортсмена в белой
майке с изображением головы буль-
дога и крупной надписью «Бостон».
Это был знаменитый «бостонский
кузнечик», мировой рекордсмен Джон
Томас. Мы познакомились с ним
еше в Риме, на олимпиаде. Все за-
рубежные специалисты прочили то-
гда Томасу золотую медаль. Но
первым оказался не Томас, а совет-
ский прыгун Роберт Шавлакадзе.
Вторым был я, «кузнечик» — треть-
им. Так было в Риме.
А сейчас... Сейчас мы начали пры-
гать с высоты в 2 метра. Почти та-
кого же роста Томас. Высота побе-
ждена и становится еще опаснее.
205, 210 сантиметров. Выбывают все
наши соперники, мы остаемся вдвоем
с Томасом, 216 сантиметров — ре-
корд римской олимпиады. И этот
рекорд взят.
Джон все чаще измеряет разбег.
Не отходит от сектора, когда пры-
гаю я. Видно, волнуется, не хочет
проигрывать у себя дома.
218. Есть! Я сажусь на скамейку,
спиной к сектору, и жду. Если зал
взорвется оглушительным ревом,
значит, Джон Томас тоже одолел
врага, и наше соревнование продол-
жается.
Нет. Вздох разочарования проно-
сится по залу. Значит, Томас не
взял моей последней высоты. По-
беда.
А высота опять дразнит. 221 сан-
тиметр. Я прыгаю, и высота сдает-
ся — видно, хочет стать еше опас-
нее.
Об этом трудном вечере и напо-
минает медаль с изображением кры-
60
латой сандалии «Крылатая нога» —
так называется клуб, организовавший
соревнование. Называется в честь
мифического бога Гермеса—быстро-
ногого покровителя пастбищ, дорог,
торговли, красноречия и гимнастики.
Еще дважды мы с Томасом штур-
мовали нашего врага — высоту.
Опять гудящий зал «Медисон Сквер
Гарден». Опять высоко впереди рав-
нодушная планка, опять нервничает
Джон. Еще бы! В семьдесят третий
раз разыгрывается золотая медаль
чемпиона США, и впервые она мо-
жет достаться иностранцу. Так и
случилось. «Кузнечик» застрял на
высоте 213 сантиметров, я одолел
218.
Снова вспомнился Рим. Накануне
решающей схватки американцы при-
гласили нас в гости, на тренировку.
Одни за другим, прямо в спортив-
ных брюках и рубашках, они лихо
перескакивали планку на двухмет-
ровой высоте. Смотрите, мол. и тре-
пещите! И в самом деле, это выгля-
дело очень эффектно. Но вместо ис-
пуга нами овладела спортивная
злость. Запугиваете? Хорошо же!
Полные решимости выиграть, мы вы-
шли на последний бой — и выиграли.
«Рыцарями Колумба» называет
себя другой ньюйоркский клуб. Он
организовал наш последний совме-
стный старт в США. В этот день
моему другу и сопернику Томасу
исполнилось двадцать лет. Я пода-
рил ему альбом с видами Москвы
и статуэтку, изображающую памят-
ник Юрию Долгорукому, основате-
лю нашей столицы. А другой пода-
рок я сделал советским любителям
спорта и себе самому — снова побе-
дил своего врага. На этот раз он
достиг устрашающего роста — 222
сантиметра. Такая высота—мировой
рекорд для закрытого помещения и
повторение рекорда мира для от-
крытых стадионов.
Вот о чем напоминают мне золо-
тые диски медалей.
А мой самый большой враг так
н остался моим врагом. Он не
сдается, растет и растет. Мириться
мы с ним не собираемся. Недавно
он вырос до 225 сантиметров. Те-
перь хочу одолеть 230. Это мое са-
мое большое желание
Фото Б. Авласа
В. Длуголенский
ЗАВТРА Я ТЕБЯ ПОЙМАЮ
Рисунок в. Голявкина I
Стою я на улице. В руке свисток. Давно стою.
— Долго еще нарушать не будут? — спрашиваю.
— Не знаю, — отвечает милиционер. А сам тоже
недовольный. Скучно, когда не нарушают. Я раньше
думал, у милиционера потому лицо недовольное, что
он сердитый, — а это, оказывается, оттого, что никто
не нарушает.
Только я так подумал, — Петька бежит. И прямо че-
рез дорогу ко мне.
Я обрадовался. Про свисток забыл.
— Стой! — кричу. — Почему нарушаешь?
А он:
— Завтра цирк по телевизору!
— Врешь.
— Честное слово. Олег Попов выступает...
Тут я вспомнил, что нахожусь на посту. Сразу сде-
лался строгим.
— Ты что, не мог сообщить как-нибудь иначе?
— Как же иначе, — говорит Петька, — когда ты по-
среди улицы ходишь?
Не успел я ответить, а милиционер уже тут.
— Что это вы, молодой человек, правила нару-
шаете?
— А я, — говорит Петька, — ради него нарушаю.—
И на меня показывает.
Милиционер ко мне:
— Как же это, товарищ дежурный, ради вас пра-
вила нарушают?
Я отвечаю:
— Его никто не просил правила нарушать.
— Как же не просил, — говорит Петька, — когда
просил. Сам говорил, как цирк будет, сразу скажи.
Ведь просил?
— Ну, г ,осил.
____ Так просил или не просил? — спрашивает мили-
ционер.
— Я просил его, — говорю. — Но не просил его...
— Ясно, — говорит милиционер. Достает из сумки I
блокнот, отвинчивает ручку, записывать хочет.
Не выдержал я:
— Это я виноват. Меня записывайте.
— За что же,— говорит милиционер, — тебя запи-
сывать? Ты свой долг выполнил. Нарушителя задержал. I
Очень правильно сделал.
Тогда я опять говорю:
— Завтра Петькина очередь дежурить. А запише-
те— его с дежурства снимут.
— Не снимут,— говорит милиционер. И Петькин ад-
рес записывает.
В этот день мы с Петькой не разговаривали. Пору-
гались.
— Я, — говорит Петька, — тебя завтра поймаю.
Назавтра выхожу из дома — Петька стоит. Со сви-
стком. Увидел меня — так и затоптался на месте. Очень
ему хочется меня записать. Высунул я ему язык. По
переходу прошел. Стал на другой стороне улицы,
смотрю на Петьку. Отвернулся от меня Петька.
Нет, думаю, надо мириться.
И — к Петьке. А Петька увидел, кричит:
— Стой! Почему нарушаешь?
Так радостно кричит, будто с днем рождения меня
поздравляет.
Подходит наш милиционер. Здоровается.
— Что, помогать пришел?
— Нет, — говорю,— запишите меня.
А он вдруг смеяться стал. Мы с Петькой перегля-
нулись. А он смеется.
— Ох, чудаки! — говорит. — Кто же дружбу так по-
нимает?
Мы с Петькой опять переглянулись. Молчим.
А как ее еще понимать?
АРБУ 3
Корче Копалыгин
Полосатое ядро,
Кумачевое нутро.
Хвостик, как у хрюшки,
В виде завитушки.
Я даю ему щелчок,
Поднимаю за крючок,
Наступило время —
Почернело семя.
Шаг пронес я свой арбуз
И устал:
Большущий груз!
Неужели брошу
Я в дороге ношу?
Что же делать?
Не хочу
Оставлять я так бахчу...
И придумал:
Покачу.
С К В О Р Е Ц
Г. Шаоонович
У меня живет скворец
В камышовой клетке.
Целый день сидит певец
На засохшей ветке.
Хочет бедный поразмять
Крылышки немножко.
Страшно мне его
пускать —
В доме злая кошка.
Неприятная соседка!
Я придумал наконец:
Посажу я кошку в
клетку, —
Пусть летает мой скворец!
ДЕЛЕЖКА
Л. Крести нении
Мы делили огурец.
Мне — конец,
Илье — конец,
А тебе, Николка,
Меж концами щелка.
А Николка был хитер,
Взял и вынес помидор.
Стали мы его просить:
— Дай, Николка, отку-
сить!
Слышим:—Что за шутки!
Нет, ребята, дудки!
Вы — любители концов,
А концы — у огурцов...
редакция,
Киселевск
НАМ ПИШУТ. А МЫ РИСУЕМ
«Нам нравятся артисты: Скобцева, Тихонов, Гусев,
Рыбников, Арен, Давыдов. Юматов, Изотов, ЗемЛяни-
кин, Табаков, Новиков, Румянцева. Корнилова. Кор-
неева, Фричинский, Завьялова, Лавров, Бернес. Жеймо,
Райкин и Бутенина. Очень просим, дорогая
вышлите их нам ио две штуки каждого!»
Люба и Нина, Кемеровская область, г.
ЮНЫМ УМЕЛЬЦАМ
Вы помните их имена? Асхат Зиганшин, Федор Поп-
лавский, Анатолий Крючковскин, Иван Федотов-
Сорок девять дней отважные советские солдаты бо-
ролись с бушующим океаном. Когда кончились про-
дукты. они резали сапоги и варили суп из кожи. Но,
затерявшись в бескрайних просторах океана, четверка
герои Тихого
КособаЭ.
скора.
храбрецов не потеряла самообладания. За мужество я
стойкость Родина наградила их орденами «Красной
Звезды».
Ребята, давайте построим модель знаменитой баржи
Т-36, на которой совершили свой легендарный дрейф
1
Основание корпуса сделайте из
куска дерева. Борта и рубку —
из тонкого картона, лучше всего
электротехнического. Ограждение
на корме и мостике рубки (так
называемое леерное устрой-
ство) — из булавок и тонкой про-
волоки.
Для самоходной модели потре-
буется двигатель, устройство для
его закрепления и гребной винт
(рис. 1). На расплавленный ку-
сочек жести острым гвоздиком
нанесите очертания гребного вин-
та, кронштейна гребного сала и
носовой скобы, заготовьте два
руля.
Из стальной проволоки толщи-
ной 1—1,5 мм сделайте гребной
вал и припаяйте к нему гребной
винт. Лопасти его надо «раз-
вернуть», придав им некоторый
угол, так, чтобы они составляли
как бы винтовую линию. Винг
припаивается к валу, другой ко-
нец вала загибается, образуя
кольцо для резинового жгута-
двнгателя, состоящего из 6—8 ни-
тей резины, применяемой авиамо-
делистами.
В носу при помощи четырех шу-
рупов устанавливается скоба с
кольцом, крепящим конец резино-
вого жгута (рис. 2).
Рули припаиваются к шурупу н
ввертываются в корпус модели по
одному с каждого борта. Уста-
новка двигателя и рулей показа-
на на рисунке 3. Закончив сбор-
ку, покрасьте модель эмалевыми
красками.
С. Лучининов
В очерке «Когда я покину школьный город...» использованы фото Н. Бо-
рисова, В. Гнатенко, С. Иванова, В. Комиссарова, Б. Ритова, Б. Уткина.
Хайнца Шифферса, а также фото ТАСС и зарубежных агентств. Художни-
ки — К- Севостьянов и Л. Московский.
На 3-й стр. обложки рисунок Е. Войшвилло
Редактор Г. М. Чернякова
Редакционная коллегия: В. М. Конашевич, II. С. Косарева, С. В. Обручев, А. П. Пантелеев,
Т. II. Приставка, К. В. Серова, II. В. Теребинская (ответственный секретарь),
В. В. Торопьчин (заместитель редактора), Л. В. Успенский, II. А. Ход.за
Художник-редактор Технический редактор
К). И. Мезерницкий А. А. Двораковекал
Корректор В. Г. Лшйпцкая Рукописи lie возвращаются
Адрес редакции: Ленинград, С-15, Таврическая, 37, телефон КА-57-76.
М-37314. Подписано к печати 9/VI 1961 г. Формат 84x196'/,.. Псч. л. 8+2 пкл. 6,98 усл. печ. л. 8.8 уч.изд. л.
Тираж 240 000 экз. Заказ № 2524. Цена 25 к.
Типография А? 2 им. Ear. Соколовой УПП Лспсовнархоза. Ленинград. Измайловский пр., 29.
Обложка и вклейки отпечатаны на Ленинградской фабрике офсетной печати.
ZO к
ВЯЛ
ПОРАЧ
ВПРАВО
lAMbiue' идтя ।
НЕЛЬЗЯ.. Бопото
пе ЗАКЕ.ТЦЛЦ
'И ПНСЬМд ОСТА
ня ветк^ ^
бс/1И бы нлша7\
^^£T?XJ7ИСЬМа
Достав ЯН ,
КОМПАС
Л О ШЛА ПО
ПОЛМ£1\
ГАУШИПЫ
П>УНТ-П^Як
&• ®°‘
ЛерспРявя'
- у
Эскизы плакатов А. Давыдова и 1О. Лобачева
АВГУСТ
1961
Ежемесячный журнал
цн ВЛКСМ
1оитрального Совета Всесоюзной
пионерской организации
имени В. И. Ленина
Союза писателей СССР
а ЭТОМ НОМЕРЕ
ПОВЕСТИ. РАССКАЗЫ.
СК L8BH
СТАРОЖИЛ» И. Гиппиуса.
НОЧЬЮ» Л. Пунчонка. 'ПОСЛЕ
ТОГОНИ» Л. Семина. 'ХУАН
гУЛ-ПР0КАЗНИК». сказка.
КОКОН САТУРНИИ» Л. Со-
кольникова
*
ОЧЕРКИ
(САМЫЙ БОЛЬШОЙ В ЕВРО-
ПЕ» В. Ганшина. 'ОН СВОЕГО
добьется» а. Страхова. »тай-
ны ХОЛОДНОГО СОЛ НПА».
'ЭТО БЫЛО В МЮЛЛЮПЕЛЬ-
ТО» Г. Платоновой
М
СТИХИ
'РАССВЕТ НА ЗАЛИВЕ».
'ОСЕННИП МЫС». 'ПЕРВАЯ
ЗЕЛЕНЬ» В. Шефнера. Стихи
твоих ровесников
*
ОКНО СЕМИЛЕТКИ
*
МОРСКАЯ ИГРА
*
ШАХМАТЫ
•*
спорт
*
НЕСКУЧАННИК
На обложке рисчкок Б. Власова.
на 2-0 стр. обложки фото Б. Уткчна
Н. Гиппиус
Киноповесть
I
Рисунки
В. Беломлинского
и Г. Ковенчука
Андрей Крутиков учится в пятом классе. Ему двенадцать лет.
И городу, в котором он живет, тоже двенадцать лет. В этом городе есть
улица Андрея Крутикова.
— Ого! — скажете вы. — За что парню такой почет?
В том-то и дело, что не за что. Повезло — и все тут.
Андрюша был первым ребенком, который родился в поселке строи-
телей. Вот строители и решили: пускай первая улица, которую мы по-
строили, будет называться улицей Андрея Крутикова.
Так и живет теперь мальчишка на улице своего имени, Андрей Кру-
тиков, старожил...
У тро. За столом — бабушка и внук. Бабуш-
ка читает письмо.
— ...Как вы там живете, без нас? Мы с ма-
мой очень скучаем. У вас, наверное, сейчас
весна, а здесь, на Кавказе, самое лето, темпе-
ратура воздуха тридцать градусов...
Андрюша пьет молоко и разглядывает кон-
верт, где изображены море и пальмы.
— ...Мамаша, напишите нам, как учится
Андрюша, — читает бабушка. И спрашивает:
— А как ты учишься?
— В общем — нормально! —отвечает Андрю-
ша.
— Тебя послушать, ты первый ученик. Я вот
у твоей учительницы спрошу.
— И спроси!
— И спрошу!
— Бабушка, я опаздываю... — Андрюша
встает из-за стола, хватает портфель и мчит-
ся по коридору.
Во дворе семилетний Малыш прогуливает
лохматого пса.
— Не подходи! Разорвет! — еще издали кри-
чит малыш.
— Ну и уродище! — удивился Андрюша,
разглядывая пса.
— Зато ужасно свирепая порода!
— Смотри, если попортите наши саженцы,—
получишь!
— Нужны они Тигру. Он только на столбы
обращает внимание.
Пока мальчишки разговаривают, свирепая
порода крутится рядом, подхалимски машет
хвостом и пытается лизнуть Андрюшу в ухо.
— Да убери ты его! — отмахивается Анд-
рюша убегая.
— Тигр! Тигр! К ноге! — дергает за поводок
Малыш.
Андрюша бежит по улице, размахивая порт-
фелем.
Возле нового дома рабочие сваливают на
грузовики строительный мусор.
Электросварщик приваривает крепления для
чугунных ворот.
Андрюша достает из кармана синее стек-
лышко и смотрит на пламя.
Две короткие вспышки — и рабочий выклю-
чает аппарат. Откидывает защитную маску с
лица.
2
— А, Андрюха, здорово! Ну как твой батя,
загорает?
— Ага! Пишет, что у них уже лето.
— А у нас, можно считать, осень. Дом-то
мы к осени должны были сдать! — смеется
рабочий.— На днях комиссия принимать бу-
дет. Во как!
— Чего ж вы мне раньше не сказали? Всег-
да так, в последнюю минуту! — с обидой в го-
лосе говорит Андрюша. Отходит от рабочего
и по-хозяйски оглядывает строительный уча-
сток.
На городских часах — без пяти восемь.
Андрюша заворачивает за угол. И видит...
По мостовой важно шествует слон. Идет се-
бе, раскачивает хоботом и ни на кого не обра-
щает внимания.
Мальчишки сопровождают слона. И Андрю-
ша примыкает к шествию.
— Откуда он? — гадают ребята.
— Наверное, у нас зоосад будет!
— А может, он идет в Москву. Из Индии,
своим ходом? — делает предположение Андрю-
ша.
— Через наш-то город? Сказанул...
*
Класс.
— Почему ты опоздал? — строго спрашивает
учительница.
Андрюша стоит потупившись:
— Я... я встретил слона!
Весь класс грохнул от смеха.
— Честное пионерское, я встретил слона!—
оправдывается Андрюша. — Я иду... а он мне
навстречу.
— И тут я прицеливаюсь из автомата...
Бах! Слон падает! — продолжает за Андрюшу
Лева Пелевин, очкастый мальчик, сидящий за
первой партой.
— Пелевин, не паясничай, — приказывает
учительница.
Условия задачи уже написаны. Остается
только взять мел и решить.
Андрюша пишет, стирает написанное, снова
пишет. С надеждой поглядывает на ребят.
— Не знаешь! — посмотрела на доску учи-
тельница.— Очень жаль, Крутиков, но при-
дется поставить тебе еще одн)' двойку. Треть-
ей быть не должно! Ты меня понял?
— Понял, Анна Васильевна.
— Завтра я тебя вызову первым!
— Завтра воскресенье! — уточняет Андрю-
ша.
Учительница промолчала. Вернула днев-
ник.
— Садись!
1*
Андрюша разглядывает дневник, плетется
на свое место.
— Таня Синицына!
Соседка Андрюши встает. Это худенькая
большеглазая девочка с аккуратно заплетен-
ными косичками. У нее болит зуб, она при-
держивает щеку рукой.
— Я попрошу тебя позаниматься с Крутико-
вым.
Андрюша сидит мрачный, чистит перо про-
мокашкой.
— Анна Васильевна, а почему обязатель-
но— я? Лева Пелевин по арифметике сильнее
всех...
— Видишь ли... — раздумывает учительни-
ца. — Я считаю, что и тебе это будет полезно.
У тебя есть педагогическая жилка...
— Хорошо! — соглашается Таня обводя гла-
зами класс. — Только он должен меня слу-
шаться... Ой!
— Крутиков! — учительница строго взгля-
нула на Андрюшу.
— Я ее не трогал! Скажи, трогал я тебя,
трогал?
— Анна Васильевна, он не трогал... Ой!..
Это зуб. Можно, я пойду к врачу?..
— Иди, Синицына!
Таня, с видом страдалицы, выходит из клас-
са.
— Ребята! — продолжает урок учительни-
ца,— до конца занятий остались считание
дни. Дорожите ими. При желании еще многое
можно успеть. Контрольная будет очень серь-
езной. Обещайте, что мне не придется за вас
краснеть.
— Обещаем, Анна Васильевна!
И Андрюша вместе со всеми тянет на ба-
сах:
— Обеща-ем!
Вдруг весь класс дружно поднимается под
аккомпанемент хлопающих крышек. В класс
входит директор школы и следом за ним вы-
сокий мальчик.
— Анна Васильевна, вот новенький, о кото-
ром я говорил. Знакомьтесь: Боря Скалов.
Директор легонько подталкивает за плечи
новенького.
— Надеюсь, вы подружитесь. Верно, ребя-
та? Сидите, сидите...
Директор выходит. Класс с любопытством
разглядывает новенького.
— Куда же мне тебя посадить? — раздумы-
вает учительница.
На первой парте Зина и ее подруга не сго-
вариваясь придвигаются друг к другу. Но учи-
тельница не оценила их порыва.
— Садись пока с Крутиковым, вон там.
А сейчас, ребята, перепишите задачи на повто-
рение...
Учительница подходит к доске. Застучал ме-
лок.
Андрюша приглядывается к соседу. Тот спо-
койно достает тетради. Пишет и не обращает
на Андрея никакого внимания. Андрюша, улу-
чив момент, вытаскивает у Бори из парты од-
ну тетрадку. Нацепив на нос воображаемые
очки (жест Анны Васильевны), перелистывает
страницы. Четверка, пятерка, четверка — мель-
кают отметки. И на последней странице —
тройка.
— Ай, ай, ай! — кивает головой Андрюша и
показывает тетрадь всему классу.
— Отдай! — тихо требует Боря.
Андрюша только хмыкает.
И тогда Боря очень ловко хватает Андрю-
шу за руку, каким-то непонятным приемом за-
ставляет повернуться его к себе. Тетрадь са-
ма ложится на прежнее место. При этом Ан-
дрюша, помимо своей воли, два раза клюнул
парту носом.
Ребята одобрительно хихикают: «Ай да но-
венький!»
А Боря, как ни в чем не бывало, снова про-
должает переписывать задание.
— Подумаешь, — усмехается Андрей, поти-
рая запястье, — я тоже один приемчик знаю.
Раз — и на обе лопатки. Хочешь научу?
Никакого ответа.
И тогда Андрюша принимается за свои де-
ла. Вырывает лист из тетрадки и печатными
буквами пишет:
«ОБЪЯВЛЯЮ ЗАПИСЬ ДОБРОВОЛЬЦЕВ В
Б.П.Д. СРОЧНАЯ РАБОТА НА ОДНОМ
ОБЪЕКТЕ. СБОР НА ЗАДНЕМ ДВОРЕ ПО-
СЛЕ УРОКОВ. ДЕВЧОНОК НЕ БРАТЬ».
Подчеркивает последнюю фразу и подпи-
сывается: бригадир Крутиков.
Тихонько подсовывает листок Боре.
— Прочти и передай дальше.
— А что это за Б.П.Д.?
— Бригада полезных дел.
Боря кивает. Пишет свою фамилию. И пе-
редает листок на соседнюю парту. Коля и Ле-
ша читают послание. А Леночка, сидящая
сзади, вытягивает шею. Читает и презритель-
но фыркает.
*
Новый дом.
На площадке лестницы навалом школьные
портфели, форменные гимнастерки, брюки, фу-
ражки.
Андрюша бежит по лестнице наверх. Ми-
мо него Коля и Леша волокут мешок со строи-
тельным мусором.
Боря Скалов собирает с подоконника обрез-
ки стекла и комки замазки. А этажом выше
Лева Пелевин сметает в кучу паркетную
стружку.
В комнату вбегает Андрюша. Размахивает
веревкой.
— Порядок! Сейчас будет вода, пол вы-
моем...
— Чего? — переспрашивает Лева. — Паркет
не моют...
— Отставить разговоры! Кто здесь брига-
дир? Ты посмотри, какой Лешка шланг до-
стал...
Андрюша бросает конец веревки в окно.
И кричит:
— Привязывай!
Андрюша тянет веревку, втаскивает рези-
новый шланг. И вдруг замечает, что Боря,
уже одетый, собирается уходить.
— Ты куда?—гневно окликает его брига-
дир.
— У меня... Меня ждут...
— Одно ведерко вынес и смываешься?
— Шесть, — поправляет Борис.
— А больше—кишка тонка, да? Зачем тог-
да записывался? Дезертир ты, вот кто...— ра-
зошелся бригадир.
Но на Борю это не действует. Он мирно го-
ворит Леве, подставляя ведро:
— Сыпь, я вынесу по дороге.
Боря откладывает портфель, уминает струж-
ку.
Андрюша взрывается:
— Не нужно нам твоих одолжений. Выка-
тывайся отсюда!
И надо же — в этот момент в комнату вхо-
дят Леночка и Зина. Андрюша их не замечает.
Он вырывает у Бори ведро, потом хватает
его портфель и бросает к дверям. Портфель
ударяется о косяк и... о, ужас! — плюхается в
4
корыто с грязной водой, которое оставили ма-
ляры.
Фонтан брызг и тишина.
Девочки ахнули и застыли.
Лева Пелевин садится на кучу стружек.
А Боря посмотрел на Андрюшу, молча подо-
шел к корыту, выудил портфель. Вылил воду.
По одной стал доставать мокрые тетради.
Боря готов расплакаться. Но сдерживается,
закусив губу. Не говоря ни слова, он медлен-
но идет к выходу. Тетради прижаты к груди,
открытый портфель бьет его по ногам.
Только у самой двери Боря говорит:
— Спасибо!
И сейчас, когда ушел Борис, ребята осу-
ждающе посмотрели на Андрюшу. Он и сам
уже понял, что переборщил. Чтобы не выдать
себя, принялся распутывать шланг.
— Ну и ну! — презрительно произносит Зи-
ночка.
Андрей круто поворачивается.
— А вы чего приперлись? Кто вас звал? —
набрасывается он на девочек.
— Пришли и тебя не спросились! — спокой-
но отвечает Леночка.
— Нам тоже хочется сделать что-нибудь
приятное Анне Васильевне, — заявляет Зина.
— Кому, кому?
— Анне Васильевне... Она получает кварти-
ру в этом доме.
Андрей свистнул. Подошел к окну, крикнул
во двор:
— Кончай работу! — и девочкам: — Подли-
зываться пришли? Да? А мы не будем!
— Кто это мы? И почему — подлизывать-
ся?— оскорбился Лева.
— Если ты нахватал двоек, так и молчи...—
отрезала Зиночка.
— А я сказал — кончай работу!
В комнату влетели, гремя ведрами, Леша
и Коля. Остановились, не понимая, к ним ли
обращены слова Андрюши.
— Да кто бы вас пустил сюда б^з меня?
— Не задавайся! — Лева поправляет очки и
спрашивает у Коли: — Как там?
— Готово!
— Включай воду! — кричит Лева в окно.
— Не командуй, я бригадир!
— Включай! — кричал Лева, отталкивая
Андрюшу. — Девочки, ведра!
Лева расправляет шланг. И вовремя — по-
шла вода. Сначала перебоями, потом сильнее
и сильнее.
— Еще, еще ведра! — кричит Лева.
Коля высыпает мусор на пол, подносит по-
следнее ведро. Но вот уже и оно полно до
краев.
— Больше некуда! — мечется по комнате
Леночка.
— Закрывай! Хватит! — кричит Леша.
Вода хлещет через край. Лева направляет
струю на пол, пытается зажать наконечник ла-
донью.
Девочки с визгом бросаются в сторону, спа-
саясь от душа.
— Эх, вы... — презрительно хмыкает Анд-
рюшка.
Он вырывает у Левы шланг, заламывает
его, прижимает ногами. Вода на время сми-
рилась.
— Кран... Кран заверни! — кричит Андрю-
ша.
Леша опрометью бросается к дверям и со
всего размаха налетает на дворника, дядю
Ваню. Дворник в гневе.
— Вы что делаете, ироды? Кишку утащи-
ли... Да? Я вам покажу. Неделю сидеть не
сможете...
Дядя Ваня крепко держит Леву и пытается
схватить Колю. Но когда это удается, выры-
вается Лева. Не отпуская Колю, дворник го-
няется за Лешей. В это время убегают Зина
и Леночка.
А Андрюша ведет неравную борьбу с водой.
Борьба происходит, как говорится, с перемен-
ным успехом. Но Андрюша не бросает шланг.
Дядя Ваня, мокрый и злой, отфыркиваясь при-
ближается к Андрюше. Ничего хорошего эта
встреча не предвещает бригадиру. Но он, как
солдат, не покидает поста.
— Дядя Ваня, дядя Ваня... Мы только на
минуточку взяли... Мы бы вернули...
Дядя Ваня отталкивает Андрюшку, подхва-
тывает шланг и направляет струю в окно.
Андрюша боком-боком приближается к две-
ри. И кидается по лестнице вниз. А вслед ему
гремят угрозы:
— Ну, Крутиков, дом номер один, квартира
два, будем привлекать со всей строгостью...
За порчу — раз, за хищение — два... Я до Гор-
совета дойду.
На пустыре одеваются ребята.
— Чьи штаны? — орет Лева, размахивая
брюками.
— Это Андрюшкины,— уточняет Коля, пры-
гая на одной ноге. Ботинок никак не пролезает
в штанину.
— Ну и влетит нам теперь! — вздыхает
Лева.
Подходит Андрюша. Он словно выкупался
только что. Ребята, чувствуя себя виноватыми,
умолкают: что ни говори, а они бросили това-
рища в беде.
Андрюша молча одевается. Кто-то услужли-
во подает ему портфель.
— Трусы! — вырывает портфель Андрюша.
И уходит со двора.
Следом потянулась вся бригада.
Ребята идут по улице. Порядок тот же: впе-
реди Андрюша, поодаль плетутся остальные.
Постепенно расстояние между ними сокра-
щается. Вот уже вся группа шествует рядом,
единым строем.
И вдруг — остановка. Все головы задраны
вверх.
На заборе афиша, еще мокрая от клея:
ЦИРК —ШАПИТО. БОЛЬШАЯ ПРОГРАМ-
МА. СЛОН-КАНАТОХОДЕЦ. ВЫСШАЯ
ШКОЛА ВЕРХОВОЙ ЕЗДЫ.
НАЧАЛО ДНЕВНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ —
в 12 ч. ВЕЧЕРНИХ —в 7 ч.
— Ну что, не верили? Слон-канатоходец.
Я его первый увидел! — торжествует Андрюша.
— Вот это да! — кричит Леша. — Пошли за-
втра па утренник?
— Пошли! — размахивает портфелем Анд-
рюша.
И вдруг скисает под пристальным взглядом
Коли.
— Ты забыл?
— Да ладно... — отмахивается Андрюша.
— В одиннадцать придет Таня... — уточняет
Коля.
— Коля, пускай он пойдет. Подзаняться
можно и после цирка... — заступается Леша.
— Я и сам не пойду. Ха! Нужны вы мне.
Я и вечером могу пойти, еще интереснее...
Андрюша перебегает улицу. Он мрачнее
тучи.
— Эй, парень!
Андрюша оглядывается: его ли это?
Да, его. На углу стоит рыжий парень, за
спиной которого горбится внушительного вида
походный мешок.
— Скажи ты мне, пожалуйста, — что это за
улица? — кивает парень на дощечку с назва-
нием.
— Здесь же написано...
— Да не-е... Я тебя спрашиваю — кто он та-
кой, этот Андрей Крутиков?
— А вы что, не здешний?
Андрюша подозрительно оглядывает парня.
— Только приехал по путевке, с Гусь-Хру-
стального.
— Откуда?
— Город такой — Гусь. Вот хожу, все ули-
цы вроде знакомые. Матросова — знаю, Энту-
зиастов— это понятно, а Крутикова — что за
личность?
— Крутиков? — прищурился Андрей и огля-
нулся.— Это был знаменитый революционер.
Когда свергали царя, он первый ворвался во
дворец и связал его по рукам и ногам. А в
6
Отечественную войну он лично взял в плен
десять фашистских генералов, подбил два-
дцать танков и погиб, как герой. А совсем не-
давно он изобрел космический корабль и лич-
но полетит на нем...
— Э-э, стой, стой. Куда полетит? Ты же го-
ворил — он погиб как герой?
— Ха! — ни капли не смутился Андрюша.—
А вы разве не знаете—настоящие герои не
умирают!
И преисполненный гордости за героев, ко-
торые не умирают, с высоко поднятой головой
Андрюша зашагал своей дорогой.
*
Утро следующего дня.
На часах — без малого одиннадцать.
Андрюша расстелил на обеденном столе га-
зету, поставил чернильницу-непроливайку. Раз-
ложил тетради.
— Андрюша!
В окне показывается голова Малыша.
— К нам гости приехали.. — чуть не плачет
Малыш.
— А я здесь причем?
— В цирк не с кем идти. Мама сказала, ес-
ли меня кто-нибудь возьмет, она отпустит...
— Мотай отсюда! Я в цирк не собираюсь!
— Что тебе стоит! Возьми, Андрюш!
— Мне уроки учить надо... Понял?
— Билеты пропадут... Пятый ряд...
Соблазн велик. Андрюша берет билеты, рас-
сматривает их. А Малыш в это время сполз
с подоконника и побежал через двор.
— Э-эй! Куда ты? — кричит Ан-
дрей.
— Я сейчас... я быстро! — улепе-
тывая отвечает Малыш.
Андрей повертел билеты и сунул
их в нагрудный кармашек.
— Ты что дома сидишь, пошел
бы погулять... — говорит бабушка,
входя в комнату.
— Успею! Ко мне заниматься при-
дут...
— В выходной? Где это запи-
сать?
— Ну и что? Может, у Тани Си-
ницыной двойка по арифметике?
II может, я ее взял на буксир?
— Куда? — не поняла бабушка.
— На буксир. Как отстающую.
Бабушка недоверчиво смотрит на
внука.
— Ничего, вытянем... — хорохо-
рится Андрюша... — Не пропадать
же человеку!
А Таня в это время выходит из дома. Щека
у нее повязана пестрым платком.
— Куда ты? С больным зубом... — говорит
ей мама.
— Мамочка, как ты не понимаешь... Я обе-
щала с ним позаниматься... Это мой долг.
— Повязку не снимай! — строго говорит ма-
ма. И по-доброму улыбается.
На площадке перед Андрюшиной квартирой
Таня развязала платок и спрятала его в порт-
фель. Позвонила. Дверь открыла бабушка.
— Здравствуйте! Андрюша дома?
— Дома, дома... Ждет тебя...
Андрюша слышит, как в передней бабушка
говорит Тане:
— Как же это тебя угораздило? Бедная ты,
бедная... Перед самой контрольной.
Таня удивлена: откуда бабушка знает, что у
нее болит зуб?
Андрей пулей выскочил в коридор. Оттес-
нил бабушку.
— Таня, проходи!
А бабушка продолжает:
— Ничего, то ли еще бывает... Ты, главное,
не запускай...
— Бабушка, не мешай нам сейчас... Идем,
Таня...
Андрюша втаскивает Таню в комнату. За-
крывает дверь.
— Садись! — подвигает он ей стул.
В комнату входит бабушка.
— Дай мне сумку... Я на базар пойду! — ше-
потом говорит она.
Андрюша хватает с буфета сумку, протяги-
вает ее бабушке и прикрывает
дверь.
— Начнем? — спрашивает он Та-
ню.
Таня листает задачник.
— Пиши. «В колхозе на 60 ло-
шадей и 40 жеребят выдают в день
440 кг овса...»
Звонок. Андрюша срывается с
места и бежит открывать дверь.
На пороге Малыш и его мама.
— Ты нас очень выручил, Андрю-
ша...— торопливо говорит мама.—
Билеты у тебя? А это вам на мо-
роженое.
Мама сует Андрюше деньги.
— Но я... у меня... — пытается
сказать Андрей.
— Ну, ну, не отказывайся. Толь-
ко ты уж Мишеньку не бросай... А
ты, сынок, не балуйся, слушайся
Андрюшу... Да не вертись ты...
Мама поправляет на Малыше от-
ложной воротник.
— Горе ты мое!
И уходят.
Андрей с ненавистью смотрит на Малыша.
А тот сияет. Андрей хватает Малыша за руку,
тащит за собой, на кухню.
— Сиди здесь и жди! И — тихо!
Андрюша вбегает в комнату.
— Сколько там выдают овса? — как ни в
чем не бывало, спрашивает он Таню, усажи-
ваясь за стол.
— 440 килограммов, — диктует Таня. — По
скольку килограммов овса выдают в день ка-
ждой лошади... Почему ты не пишешь?
Андрюша действительно не пишет. Он раз-
мышляет.
— Послушай, у тебя так бывает? Хочешь,
чтоб лучше, а получается — все наоборот!
— Пет, так не бывает! — сердится Таня.—
Ну, ты будешь заниматься или я уйду.
— Диктуй...
— Сколько овса выдают в день каждой ло-
шади, если жеребята получают по два кило-
грамма овса? Написал?
— Ага.
— Условие задачи понятно? — совсем, как
учительница, спрашивает Таня.
— Вообще-то понятно...
Андрюша пытается сосредоточиться, и тут
он видит, как тихонько приоткрывается дверь,
просовывается голова Малыша. Андрюша гро-
зит ему кулаком. Малыш, готовый распла-
каться, закрывает дверь.
— Решил? — спрашивает Танечка.
— Нет еще.
— Это же очень просто... Смотри...
В коридоре какой-то грохот.
— Ой-ой! — кричит Андрюша и косится на
дверь.
— Что с тобой?
Возня в коридоре не утихает. Андрюша, что-
бы сбить с толку Танечку, кричит что есть
силы.
— О-ой-ой!
— Андрюша, тебе плохо!
— Кажется, опять началось! У меня неиз-
вестная болезнь. О-ой!
— Может быть, позвать врача?
— Ни один врач не может ее открыть.
— О-ой! Это само пройдет, ровно через пять
минут... Сиди здесь и не двигайся.
Андрюша, корчась и охая, выходит из ком-
наты в коридор.
Так и есть. У двери стоит Малыш. А на полу
лежит велосипед. Малыш размазывает слезы
по лицу.
— Да-а, я отцу пожалуюсь... Еще велосипе-
ды на стенках вешают.
— Ты мне урок сорвал!
— Теперь — опоздали! Всё из-за тебя...—*
плачет Малыш.
— Да не реви! Вот навязался на мою го-
лову... Ладно, идем.
*
•
Цирк. Гремят аплодисменты.
С арены, помахивая хоботом и припадая на
передние ноги, уходит слон.
Андрюша и Малыш пробираются на свои
места.
— Слона больше не покажут? — шепчет Ма-
лыш.
— Молчи.
— Высшая школа верховой езды! Юный
джигит — Борис Скалов! — объявляет обер-
шталмейстер.
Оркестр играет галоп. Щелкает хлыст, на
манеж вырывается белая лошадка. И следом
за ней — мальчик. На нем свободная рубашка
из блестящего шелка, мягкие сапожки. Он
мчится вдогонку лошади, что-то кричит и на
полном скаку прыгает в широкое седло. По-
том... Нет, все, что он проделывает потом, надо
видеть! Самые рискованные прыжки, сальто...
— Так ведь это Борька! Он со мной на од-
ной парте сидит! — крикнул вдруг Андрюша.
И захлопал в ладоши.
— Тише! — одергивает его соседка.
— Нет, он правда у нас учится... — не уни-
мается Андрюша.
А юный наездник продолжает номер. Уни-
формист бросает ему цветные шары. Боря под-
хватывает, жонглирует на полном скаку.
Весь цирк долго и дружно аплодирует.
И громче всех—Андрюиьа и Малыш.
— Друг, стало быть? — спрашивает у Андрю-
ши молодой паренек.
8
— Ага! — сияет Андрюша и вдруг становит-
ся мрачным. Даже аплодировать перестает.
Он вспомнил, как обидел вчера новенького.
— Талант, одно слово... — восторгается па-
ренек.
*
Возле цирка, в антракте.
У клеток со зверями — не протолкнуться.
Особенно много любопытных у загородки, где
стоит слон. Величественный слон лениво при-
нимает знаки внимания публики. Дадут ему
булку — отправляет в рот. Протянут мороже-
ное — брезгливо отказывается. С трудом
Андрюша и Малыш протискиваются к заго-
родке. И когда позиция занята, Андрюша ви-
дит, что совсем рядом стоят ребята из его
класса— Коля и Леша. Пока не поздно, надо
удирать.
Андрюша толкает Малыша. Но Малыш обе-
ими руками вцепился в барьер, упирается,
Андрюша силон тащит его за собой.
Ребята шмыгают за занавеску, на которой
написано: «Посторонним вход воспрещен».
— Куда же ты? — вопит Малыш.
— Молчи, — дергает Андрюша Малыша.
Служебное помещение. Рабочие переносят
какие-то ящики. Артисты в халатах готовят
снаряды.
— А-ай! — кричит Малыш.
Он чуть нс наступил на лапу медведя, кото-
рый по-домашнему, в наморднике, сидит на
привязи.
Спасаясь от медведя, ребята попадают в ко-
нюшню. Там старик-конюх кормит сахаром бе-
лую лошадку.
— Порядка не знаете? — кричит он на маль-
чишек.
— Дяденька, нам надо Борю Скалова...
— Он занят. II нельзя тут находиться...
Дяденька, я... я только хотел спро-
сить... — тянет время Андрюша... — Вот эта ло-
шадь... Сколько она получает овса?
И вдруг старик растаял.
— Коломбина? — похлопал он лошадку.—
Рацион у нее трехразовый... Овса пять кило.
И еще витамины...
*
Класс.
— Так сколько же получает овса каждая
лошадь? — повторяет вопрос учительница.
Андрюша стоит у парты. Плохо ему сейчас.
Леша, сидящий впереди, трясет за спиной все-
ми десятью растопыренными пальцами.
— Не знаешь! — качает гОловой учитель-
ница.
— Вообще-то знаю! — глядя в пространство
произносит Андрюша.
— Тогда отвечай.
— Лошадь получает пять килограммов ов-
са. Плюс витамины.
Класс грохнул.
Учительнице стоит большого труда, чтобы
остаться серьезной.
— Ничего смешного нет! — повышает она
голос. И Андрюше: — Интересно, из каких ис-
точников ты черпаешь свои знания?
Андрей потупился: не может же он сказать
правду.
— Ты занимался вчера с Таней Синицыной?
— Вообще-то... занимался! — поводит плеча-
ми Андрей.
— Садись!
Учительница придвинула к себе классный
журнал, взяла перо и задумалась.
— Я могла бы написать письмо твоим роди-
телям, но пока этого делать не буду... А к ба-
бушке зайду. Завтра, после школы.
И учительница поставила отметку.
Леша вытягивает шею, заглядывает в жур-
нал. И поднимает два пальца.
— Урок окончен! — говорит учительница.
Ребята повскакали с мест, выбегают из
класса.
Несколько учеников толпятся возле столика
учительницы. Только Андрюша остается си
деть на своем месте. Он слышит, как учитель
ница спрашивает кого-то:
— А почему сегодня не был Боря Скалов?
*
Грязная, покоробившаяся тетрадь.
Она лежит на самодельном столе, сделанном
из бочки, покрытой крышкой от ящика. Боря
старательно переписывает старые задания в но
вую тетрадку.
Он выбрал место для занятий в тихом уголке
дворика, возле цирка. Неподалеку, у забора
старый служитель ловко управляясь двумя
щетками, чистит Коломбину.
Боря откладывает тетрадь, берет следую
щую, отлиновывает поля. Вдруг чья-то тень
падает на его стол.
Рядом стоит Андрюша.
— Здравствуй!
Боря не отвечает. Продолжает линовать
поля.
Андрюша молчит, перекидывая с руки на
руку свой портфель.
— Ну? — не отрываясь от дела, спрашивает
Боря.
— ААеня Анна Васильевна послала... — гля-
дя куда-то в сторону, сообщает Андрюша.
— Ах, Анна Васильевна, — усмехается Бо-
ря.
2 «Костер» № 8
9
— Она велела узнать, почему ты не был в
школе.
— Тетрадки переписывал! — спокойно отве-
чает Боря. — Всё?
— Нет, я... Я еще принес задачки, на за-
втра.
Боря встает, собирает тетради, и все так же
холодно, заявляет:
— Некогда мне! Сейчас мое время на ма-
неже...
И, словно Андрюши и нет здесь, уходит.
Андрюша остается один. Глупейшее положе-
ние. Да еще старый служитель подозрительно
косится на него.
Андрюша неторопливо идет через двор, пе-
рекидывая портфель с руки на руку.
Но как только конюх отвернулся, Андрюша
ныряет под занавеску с надписью: «Посторон-
ним вход воспрещен».
Три булавы со сверкающими гранями мель-
кают в воздухе.
На манеже репетирует Боря. Он в майке и
стареньких шароварах. Рядом с ним пожилой
артист в спортивном костюме. Он внимательно
следит за каждым движением Бори.
— Ап! — выкрикивает он и кидает Борису
еще одну булаву.
Боря ловит. Четыре булавы в воздухе. И
вдруг все они падают на ковер.
— Спокойно! Еще раз...
И все начинается сначала. Три булавы.
Короткое «Ап».
Четыре булавы. Теперь уже Боря не оши-
бается.
Андрюша, вобрав голову в
плечи, сидит в первом ряду и,
как зачарованный, смотрит на
манеж.
А на другом конце манежа
несколько человек работают с
подкидной доской.
Толстяк со сверкающей лы-
синой, не обращая ни на кого
внимания, играет на каком-то
диковинном инструменте: это
труба, колокольчики и автомо-
бильная сирена — все разом.
И вдруг к Андрюше подхо-
дит Борис.
Усаживается рядом, бла-
женно вытягивает ноги. Через
плечо у него перекинуто мох-
натое полотенце.
Мальчишки сидят и молчат.
— А тебе... вот так... часто
приходится? — первый начина-
ет Андрюша, кивая на манеж.
— Каждый день!
— Я бы так не смог! — вздохнув, признался
Андрюша.
— Глупости! Когда ты уроки готовишь, то-
же ведь не встаешь, пока не выйдет...
— В общем—да! — неуверенно произносит
Андрюша.
— Ну вот так и здесь. Это — как урок. От
простого к сложному.
С манежа уже убран ковер, рабочий раз-
равнивает граблями опилки.
— Так что нам сегодня задали? — спраши-
вает Борис. Андрюша поспешно вытаскивает
из портфеля задачник.
— Вот. Отсюда досюда.
— Да-а... — нахмурился Боря, читая про
себя условия.
— Чего ты?
— Да понимаешь, отстал я от вас, из-за пе-
реезда...
— Ха! Подумаешь. Это пара пустяков...
— А ты бы смог со мной подзаняться?
- Я?
— Ну да, по арифметике.
— По арифметике? В общем, могу и по
арифметике... Я тут одну девочку уже подтя-
гивал. Могу и тебя...
*
...Андрюша бежит по улице, что-то бормочет
про себя, размахивает руками. Две девочки,
которых он обогнал, переглянулись — стран-
ный мальчик.
Андрюша собирается перебежать улицу, как
вдруг перед ним останавлива-
ется сверкающая, сказочной
красоты «Чайка». Дверца рас-
пахивается: ( i
— Крутиков, садись...
Только сейчас Андрюша ви-
дит на переднем сидении пред-
седателя Горсовета. Председа-
тель улыбается и повторяет
приглашение.
— Не задерживай движения,
садись.
— Да я... Спасибо! Мне...
По все-таки садится — когда
еще удастся прокатиться на
«Чайке».
В машине, кроме председа-
теля и шофера, еще двое:
гость и переводчица. Гость че-
рен, кудряв, белозуб.
— Познакомьтесь! — гово-
рит председатель. — Андрей
Крутиков, старожил. А это наш
гость, господин Иемадже... Ан-
дрюша поздоровался и, пока
— Учти, Андрей! Весь мир на
тебя смотрит. Держись, старо-
жил. Ну, если будешь не на вы-
соте — что делать... Переименуем
улицу... — не то в шутку, не то
всерьез говорит председатель. —
Приехали!
Машина остановилась возле
большого дома с колоннами.
И когда все вышли, председа-
тель спросил у Андрюши:
— Ты чего надулся? Пойдем-
ка с нами, пообедаем.
— У меня дело есть... Очень
важное. До свидания!
девушка переводила, тихо спросил у предсе-
дателя.
— А он откуда?
— Из Африки...
— Из самой Африки?
— Господин Иемадже спрашивает, что та-
кое — старожил?
— Переведите. Первый человек на этой
земле, самый старый житель города.
Девушка перевела, гость засмеялся и что-то
сказал, похлопывая Андрюшу по плечу.
— Господин Иемадже удивлен, что самый
старый человек выглядит так молодо!
— Скажите нашему гостю, что мы едем по
улице, которая называется именем Андрея
Крутикова.
Девушка перевела. Гость закивал головой.
— О, Крутнкоф-стрит... Дагбэ, дагбэ!
Гость что-то спросил Андрюшу.
— Господин Иемадже интересуется, как его
молодой друг оправдывает столь высокое до-
верие? — перевела девушка.
Андрюша смутился, но председатель выру-
чил его.
— По мере сил и возможностей! Неплохо
учится, ведь так?
— В общем, да... — тихо соглашается Ан-
дрюша.
— Принимает активное участие в деле бла-
гоустройства нашего города,— продолжает
председатель. — Вот тополя... Это он и его то-
варищи посадили...
— И еще мы помогаем строителям... — ос-
мелел Андрюша.
— Бригада добровольцев Андрея Крутико-
ва? — строго спрашивает председатель.
— Так ведь мы хотели...
— Ясно! Переводить это не будем!
— Господин Иемадже желает дальнейшего
успеха своему новому знакомому... — перево-
дит девушка.
— Спасибо! — благодарит Андрюша.
2*
*
Звонок и дощечка: к Синициным. Андрюша
позвонил. Открыла Танина мама.
— Ты к Танечке? Вытри ноги и проходи.
Ей уже совсем хорошо. Молодец, что зашел...
Танюша, это к тебе...
— Кто это, мамочка? — радостно закричала
Таня. Она сидит на диване, туфельки сброси-
ла, в руках у нее книга.
Андрюша вошел в комнату.
— Ты? — Таня захлебнулась от негодова-
ния. — Ты еще посмел прийти!
— Таня, я тебе все объясню. Понимаешь...
— Не желаю я тебя слушать! Ты гнусный
обманщик... А я то хотела ему помочь, пришла
больная, накануне операции...
— Какой еще операции? — удивился Ан-
дрюша.
— Мне дергали зуб... А он... Дурочку нашел.
Подожди, я еще учительнице скажу...
— Ну чего ты тарахтишь... Ну, виноват...
Ну, извини... Давай сейчас подзаймемся...
— Вот еще!
— Я же сам пришел...
— Не буду! Пускай прикрепляют кого-ни-
будь другого, а я не буду... Принципиально!
— Тань! Мне очень надо...
— Мама! — крикнула Таня.
И когда мама появилась, приказала:
— Проводи его. Я не желаю видеть этого
человека! — И гордо отвернулась к стене.
— Танюша, что с тобой? — удивилась мама.
— Мама, пусть он уходит!
— Ладно, уйду... — засопел Андрюша... —
Артистка беззубая!
*
Дома. Андрюша садится за стол, открывает
задачник, листает тетрадь. А во дворе соби-
рается футбольная команда. Свист, крики —
это скликают запаздывающих игроков.
— Андрюха! Димка!
11
Андрюша крадучись закрывает окно и за-
дергивает занавески.
— Быстро я? — входит запыхавшись Бо-
рис. — Ты уже учишь?
— Нет, тебя ждал! Садись...
Боря достает свои тетради.
— Может, с географии начнем? Или с рус-
ского? — неуверенно предлагает Андрюша.
— Да нет. Сначала решим задачки...
Андрюша покорно кивнул головой, но тут
же подбежал к приемнику.
— О! Сейчас будут передавать второй
тайм... «Динамо» — Тбилиси...
В приемнике—шип, треск и только. Боря
откладывает задачник, смотрит на Андрюшу,
но ничего не говорит. И Андрей, перехватив
взгляд Бориса, неохотно выключает приемник.
— Сегодня очень ответственный матч! —
словно оправдываясь, замечает Андрюша. Воз-
вращается на свое место.
— Решим сначала вот эти, — предлагает Бо-
рис.
Андрей сидит подавленный. Вздыхает.
— Боря! Ты меня извини... Только зани-
маться я не буду.
— Почему?
— Надо было мне тебе сразу сказать...
У меня... у меня у самого по арифметике пара.
И вообще я самый последний врун. Никого я
не подтягивал...
Андрюша прячет глаза, шмыгает носом.
— Андрюша! Да брось ты... Андрюша...
— Ты лучше кого-нибудь другого попроси...
А меня можешь презирать...
— Вот еще! Давай попробуем вместе... А?
Вместе?
— Нет, ничего не выйдет...
— А мы начнем с самых легких... От про-
стого к сложному!.. Вот хоть с этой? Ну?
Борис подсел к Андрею, придвинул свою
тетрадь. Две мальчишеских головы скло-
нились над столом.
...Бабушка развешивает на ограде пали-
садника зимнюю одежду. Подходит Ма-
лыш с собакой.
— Андрюша дома?
— Дома. Занимается. С артистом, из
цирка.
— Из цирка? — загораются глаза у Ма-
лыша.
Он привязывает Тигра к ограде.
— Тубо! Пиль! Брек!
Пес рвется с поводка, не понимая, чего
же от него хотят.
Малыш прибегает на пустырь, где ре-
бята гоняют футбольный мяч. Путается
под ногами у игроков, хватает их за трусы,
кричит.
Игра сорвана, мальчишки подходят к Ма-
лышу. Малыш захлебываясь сообщает но-
вость. И зовет за собой. Команда покидает
поле. Последним бежит Малыш.
К футболистам присоединяются еще ребята,
те, что играли в лапту.
Во дворе переполох. Свистки. Открываются
окна. Высовываются ребячьи головы.
Голубятники покидают свои вышки.
Девочки побросали скакалки и камешки.
Хлопают двери. Мелькают ребячьи ноги.
В Андрюшкиной парадной — толкотня.
Дверь в квартиру приоткрыта.
Малыш снова впе-
реди. Он приглашает
зайти.
— Не бойтесь!
И, осмелев, ребята вхо-
дят.
За столом — азарт на-
учного спора.
. — А теперь умно-
жать! — кричит Андрей.
— Нет, делить, — на-
стаивает Борис.
— Нет, умножать. Ча-
сы на километры.
— Километры на часы!
— Что на что?
— Ну, умножай. А я буду делить.
— А потом проверим!
— Проверим потом!
И каждый ринулся по своему пути — делить
и умножать.
В комнату просачиваются ребята. Тихо-тихо,
на цыпочках. Рассаживаются на диване,
жмутся к стенке, садятся на пол. Все места за-
няты, а зрители все валят и валят.
— Меня, меня пустите! Я первый узнал! —
кричит Малыш в коридоре. Его опять оттерли.
Андрей и Борис с высот науки возвращают-
ся на землю.
Андрюша не верит своим глазам:
— Вы чего?
— Ничего! — пожимает плечами Димка, ка-
питан футбольной команды.
— Кто вас пустил?
— Сами пришли. А разве нельзя?
— Мы только посмотрим! — пищит тол-
стушка, уплетая пирожок с черемухой.
— Что тут смотреть? — закипает Андрюш-
ка.
— Цирк! — хором отвечают ребята.
Андрей и Борис переглядываются.
— Цирка не будет! — решительно заявляет
Андрюшка.
— Это еще почему? — возмущается Димка.
— А потому. Боря — джигит. Понятно?
Он — высшая школа верховой езды.
— Ну и что?
— Лопух! Что же нам лошадь сюда при-
вести, да?
Довод убедительный. Ребята огорчены.
— Зря только бежали...
Димка презрительно взглянул на Малыша.
— Эх, ты... Балаболка.
— А тарелки умеешь кидать? — спрашивает
Дима.
— Умею. Только не кидать, а жонглировать!
— Если на лошади нельзя, давай хоть та-
релки... — милостиво разрешает Дима.
Андрей быстро что-то шепчет Борису. И го-
ворит ребятам:
— Ладно. Будет вам цирк!
Он снимает с кровати покрывало.
— Иди сюда. Ты и ты... Держите так...
Два самых высоких мальчика растягивают
покрывало. Теперь это занавес. А за него Ан-
дрей уводит Бориса. Потом выглядывает и от-
дает приказ.
— Считайте до десяти. И не подглядывать...
— Раз, два, три... — хором считают зрители.
Произносится «десять», а за занавесом тихо.
— Начинай! — кричат зрители
Падает занавес — один из мальчиков отпу-
стил конец.
— Где же они?
— Вот это да! — восторгается кто-то.
— Ребята, да они убежали!
Действительно, окно раскрыто.
— Обманули!
— Лови их!
Андрюшка и Борис перемахнули через за-
бор... Бегут пустырем, сворачивают в переу-
лок. Слышны крики преследователей.
Андрюшка выбежал на дорогу, наперерез
огромному самосвалу. Поднял руку. Машина
притормозила.
— Дядя Лева, спасай! — кричит Андрей.
— Садись, Андрюха!
Андрей и Боря по колесу забрались в кузов.
Машина петляла по наезженной дороге, ос-
тавляя за собой дымовую завесу.
— Куда мы едем?
— На цементный завод. При строительстве
номер два...
— Номер два — это секрет какой-то, да?
— Никакого секрета... Медеплавильный
комбинат строят на правом берегу...
Машина въехала на территорию цементного
завода.
Хозяином Андрей разгуливает по заводско-
му двору.
— Привет, товарищ гвардии сержант! — по-
здоровался он с одноруким крепышом.
— Здорово, Крутиков-младший. Все рас-
тешь?
— А разве заметно?
— Заметно, брат!.. Ну, бывай...— И одно-
рукий крикнул шоферу: — Прихвати меня на
участок!
— Самый главный подрывник! Камень рвет
на Большом карьере, — доверительно сообщил
Андрей.
— А руку ему... тоже на карьере? — спро-
сил Борис...
— Нет, это еще на войне. Он сапером был,
13
вместе с моим батей... Пошли на
вышку! Оттуда весь наш город,
как на ладошке...
— А пустят?
Их пустили. Охранница, здоро-
вущая тетя, даже обрадовалась:
— Что же ты не захаживаешь
Андрюшка? Ай, забыл свою вто-
рую мамку?
— Некогда, тетя Нюся. Зна-
ешь, сколько уроков задают!
— Твои-то пишут?
— Пишут...
— А чего пишут?
— Жара там 30 градусов в те-
ни... И процедуры...
— Как же они выдерживают?
— Акклиматизировались. Те-
тя Нюся, мы поднимемся?
— Только аккуратней там!
— Ладно, не впервой!
И ребята застучали по винто-
вой лесенке наверх.
— Скажи, а почему она себя
второй мамой называет?
— Тетя Нюся-то? Да так. Я у
нее под присмотром был, еще ма-
леньким... Родители работали, а
она с малышами возилась. Её так
и звали: «Тетя Нюся — детский
сад».
Ребята выбрались на площад-
ку, огороженную решеткой.
— Гляди! — крикнул Андрюш-
ка. — Круговой обзор!
И верно, отсюда видно всё, как
на ладони. Город, с его прямыми
улицами, трубы и корпуса заво-
да, а дальше, за молодым лес-
ком,— степная ширь до самого
горизонта.
— Соображаешь? Вон там —
наша школа, а там вот — базар
и цирк, видишь? — дирижирует
Андрюшка. — А это моя улица.
— Да, я все хотел спросить...
Тебя зовут Андрей Крутиков и
ваша улица — Андрея Крутико-
ва... Это что — однофамилец?
— Нет. Она в мою честь на-
звана.
— А за какие заслуги?
— Ну, потому что я родил-
ся... — как само собой разумею-
щееся отвечает Андрюшка.
— Только потому, что родил-
ся?— не унимается Борис.
— Так я же здесь первый ро-
дился... В общем, самый первый ребенок... Вот
строители и придумали... Родился бы Левка Пе-
левин — его бы именем назвали... Он до сих пор
завидует, что опоздал на месяц... А чему зави-
дует? Да я бы с ним поменялся! Назвали, а те-
перь вот живи! И, главное, еще неизвестно, что
из меня получится? Может, я никем и не стану.
— Ну, станешь, — успокаивает Борис.
— Может, и стану. Гагарин, наверное, тоже
в детстве не знал, что он Гагарин...
Ребята перешли на другую сторону площад-
ки. 11 перед ними открылась река.
А от башни на заречье перекинуты сталь-
ные тросы подвесной дороги. Как редкие бу-
сины нанизаны на канаты ковши-вагонетки.
— Это для чего? — кивнул на дорогу Боря.
— Цемент подают на стройку, прямо с за-
вода. Мощно придумано, а?
Андрюшка перемахнул через перила, под-
тянулся и прыгнул в вагонетку.
— Залезай! — кричит он Борису.
— Не попадет?
Мальчишки уселись рядом.
Вдруг где-то в первых этажах башни заур-
чали моторы. Вагонетка дрогнула и плавно
двинулась к другому берегу.
— Андрюша! — рванулся Борис к перилам.
— Сиди! — вцепился в него Андрей. — Те-
перь — всё, попались.
Чуть покачиваясь, плывет вагонетка над ре-
кой. Боря притих. А Андрею — хоть бы что.
— Мы попались, мы попались, ох, мы попа-
лись, бум, бум, бум! — поет он во все горло. —
Повезло нам! На тот берег, знаешь, как труд-
во перебраться? Я тебе всю стройку покажу.
Где медеплавилка будет, где прокатный...
Такая же башня, что и на левом берегу.
Только здесь охраняет вход на вышку се-
денький старикан в поношенном морском ки-
теле с надраенными пуговицами. Он сидит на
лавочке у приоткрытой двери, между колен за-
жата берданка. Солнце разморило его, старик
дремлет.
Андрюшка выглянул из-за двери, подал знак
Борису: «Выходи». Ребята прошмыгнули мимо
сторожа, но тот вдруг проснулся.
— Стой? Кто такие? — крикнул он.
— Это мы, дедушка! — спокойно ответил
Андрей.
— А, Андрей-воробей... — успокоился ста-
рик. — Опять здесь крутишься?
— Да вот, товарищу строительство показы-
ваю. Он просится на вышку, а я говорю — не
положено.
— Правду сказал, не положено!
— Я говорю — охрана не разрешит!
— Нельзя туда — объект! Еще сверзнетесь,
кто отвечать будет?
— Тогда мы пойдем! — покорно соглашает-
ся Андрей и, словно оправдываясь перед Бо-
рисом: — Видишь, нельзя!
Мальчики отходят и, не сговариваясь, вдруг
начинают смеяться.
— Ловко? — спрашивает Андрюшка.
Только сейчас мальчики замечают, что одеж-
да их поседела от цементной пыли.
— Ничего, постираемся! — успокаивает Ан-
дрей.
Мальчики лежат на горячем песке, у самой
реки.
На кустах висят выстиранные рубахи и
штаны.
— Скоро здесь мост начнут строить... Батя
мой как раз к самому делу вернется... — гово-
рит Андрюшка, подперев голову руками. И ти-
хонько вздыхает.
— Он кто у тебя?
— Монтажник.
— А ты кем будешь?
— Даже не знаю...
Андрюшка перевернулся на спину, раски-
нул руки. Высоко в небе стоят, тесно прижав-
шись друг к другу, облака-барашки.
— Мне много кем хочется... И шофером...
И подрывником... И как батя... А теперь еще
охота в цирке работать.
— А я знаешь, чего бы хотел? — раздумы-
вает Борис.
— Чего?
— Строить что-нибудь... Например, дороги...
— Охота была — землю копать!
— Да нет. Не простые дороги — особенные.
Представляешь, вместо рельсов — прорыть ка-
налы... Как на Марсе. На тысячи километров.
И пускать по ним реактивные катера...
Андрюшка сел.
— Сам придумал?
— Сам.
— Мощь! Постой, а как же цирк? Бросишь?
— Не знаю, может быть... А нам не пора
домой?
— Рано еще, успеем...
— Нет, Андрюшка, надо возвращаться...
— Эх, жаль...
Андрюшка схватил одежду. Гимнастерка и
брюки ст*оят колом. Тоже самое у Бориса.
— Вот это да! Как броня! — удивился Бо-
рис.
— Зацементировались! — постукивает Ан-
дрюша по гимнастерке.
— Как же мы завтра в школу пойдем?
*
В классе, перед началом урока.
Возле парты Левы Пелевина — хохот. Лева
рисует карикатуру в стенгазету. Называется
15
она «Слон и Моська». Слон как слон, а мось-
ка очень похожа на Крутикова.
— Здорово схвачено!
— Ты ему щеки, щеки побольше нарисуй...
— И нос курносый!
И вдруг в класс врывается Зина.
— Ребята, ребята, что я вчера видела! Кру-
тиков бежал через весь город раздетый...
— Голый? — удивился кто-то.
— Не совсем, но почти... Я спрашиваю, в
чем дело, а он говорит: тренируюсь. Но я сра-
зу поняла, что он врет... И вместе с ним был
новенький из цирка, в таком жутком виде, что
жалко смотреть. По-моему, Крутиков плохо
на него влияет.
— Подожди, подожди. Давай по порядку!—
требует Коля. — Почему Крутиков на него
плохо влияет?
— Да разве он может на кого-нибудь влиять
хорошо? Даже смешно!
В класс входят Боря и Андрюша.
Их встретило настороженное молчание.
— Мальчики, почему вы не в форме? —стро-
го спросила Леночка
— Так! — отвечает Андрюша.
— У меня ее нет! — отвечает Борис.
— Но вчера ты был в форме, мальчик.
— А сегодня у меня ее нет! — упорствует
Борис.
— Видите, видите... Что я говорила! — кри-
чит Зина.
Танечка подходит к своей парте и видит,
что ее место занято незнакомым мальчиком.
— Мальчик, здесь мое место!
Боря хочет встать, но Андрей удерживает
его.
— Сиди! Тебя Анна Васильевна посадила!
А ты погуляй!
— С тобой я вообще не разговариваю! —
презрительно смотрит Танечка на Андрюшу.
В класс входит учительница.
— Здравствуйте, ребята!
— Здравствуйте, Анна Васильевна.
— Садитесь!
И когда все сели, учительница замечает
Таню Синицину, которая стоит в проходе.
— Ах, да. Синицина... Ты осталась без ме-
ста?
Боря встает.
— Анна Васильевна, разрешите мне сидеть
с Крутиковым?
— Потому что ему так хочется? — улыбает-
ся учительница.
— Нет... Он... Он мне помогал вчера... по
арифметике! И кроме того...
По классу прокатился смешок.
— Тихо! — строго посмотрела учительни-
ца. — Ну, хорошо... Если вы занимаетесь
вместе, сидите. Таня, ты ведь и раньше про-
сила пересадить тебя. Вот и садись с Катей...
— Пожалуйста, Анна Васильевна, — и гор-
дая Таня идет на новое место.
— Кто не приготовил домашнее задание? —
спрашивает учительница.
Класс молчит.
Учительница идет по рядам.
— А вдруг у нас что-нибудь не так? —
шепчет Андрюша.
Анна Васильевна подходит к мальчикам.
Смотрит тетрадь Бориса. «Четверка» — выво-
дит ее карандаш.
Андрюша робко протягивает свою тетрадь.
Строгое лицо учительницы. Класс ждет. Долж-
на же быть справедливость, но, очевидно, на
свете что-то произошло.
— Молодец, Андрюша. Четыре! — нарочно,
чтобы слышали все, говорит учительница.
Сияющее лицо Андрея.
— Ты передал бабушке, что я хочу ее ви-
деть? — тихо спрашивает учительница.
Андрей мгновенно мрачнеет.
— Анна Васильевна... — тянет он.
— Сегодня я зайду после уроков.
И учительница отходит к следующей парте.
— Ну, что ей еще надо! Все равно я боль-
ше тройки не получу по контрольной...
Дома.
Андрюша бросает портфель на стол, фураж-
ку — на крючок и проходит на кухню, где ба-
бушка чистит картошку.
— Бабушка, который час?
— Третий, сейчас обедать будем! — отве-
чает бабушка.
— А ты никуда не пойдешь? — спрашивает
Андрей.
— Куда же мне идти? И так — находилась
за день!
— Бабушка, ты, наверное, устала.... Тебе
надо отдохнуть... — убеждает Андрей.
Бабушка смотрит на внука из-под очков.
— Бабушка, нельзя все время сидеть дома...
Вот цирк, например, ты видела? Не видела...
— Отстань...
— Как хочешь! — вздыхает Андрюша.—
А в баню не пойдешь?
— Вот я тебе покажу сейчас баню... —
теряет терпение бабушка. — Собственный
внук из дома гонит! Люди, да что же это та-
кое?
Андрюшка улетучивается.
В передней стоит ящик с отцовскими инстру-
ментами. Андрюша тихонько, чтобы не слы-
шала бабушка, вытягивает кусачки и выходит
на площадку лестницы. Он осматривает про-
водку.
16
За этим занятием и застает его Малыш. Он
пришел с Тигром. На Тигре—голубой бант.
— Звонок испортился? — спрашивает Ма-
лыш.
— Помалкивай! — цыкает на него Андрей.
— А я к тебе... По делу! Вот в цирк хочу по-
ступать! — сообщает Малыш.
Андрюшка хмыкает.
—Да ты понимаешь, что такое цирк?
— Мы же вместе были!
— А как там работают?
— Весело! — взвизгивает Малыш.
— Цирковые артисты — это... это все рав-
но, что рабочий класс, понял? Знаешь, как
они вкалывают? Каждый день, по две смены...
До седьмого пота!
Андрей тихо свистнул... Он замечает, что
ч°рез двор к их парадной идет учительница.
— Смывайся! — приказывает он Малышу.
Андрюшка прикрывает за собой дверь. И
рвет провод звонка.
Андрей приник к дверям. Прислушивается.
И вдруг он слышит голос Малыша.
— Тетенька, у них звонок не работает.
Андрюшка на цыпочках отходит от двери.
В это время раздается стук в дверь.
— Андрюша, открой! — кричит из кухни
бабушка.
Андрей стоит ни жив ни мертв.
Стук настойчивый. И бабушка сама идет
открывать.
— Анна Васильевна? Проходите... Ах, да
как же это... Кабы знала... Ах, ах... вот сюда,
сюда пожалуйста. Ах, ах... — суетится бабуш-
ка.
— Здравствуй, Андрюша! — входит учитель-
ница в комнату.
Андрей молча кивает. Смотрит, ждет.
Бабушка замешкалась в коридоре, снимая
передник.
— Ты бы починил звонок... —
тихо говорит учительница. И ба-
бушке: — Вот, зашла проведать
вас... узнать, как живете...
— А... не то, чтобы... одним
словом... — поглядывая на Анд-
рея, спрашивает бабушка.
— Нет! Андрюша учится не-
плохо... Мог бы, конечно, и лучше...
— Вот я и говорю — мог
бы... — соглашается бабушка. —
Вообще-то Андрюша старается...
Мальчик тут один ходит к нему,
уроки учить...
— Это я знаю! Ну, а как он
ведет себя? Без отца? Слушается
вас?
— Андрюшка-то? — переспра-
3 «Костер» Л'5 8
шивает бабушка, чтобы собраться с мысля-
ми.— Так ведь, как сказать, иной раз слуша-
ется, а вот вчера вечером...
— Бабушка!
— А что? Вот я и говорю... Вчера-то вече-
ром... тоже себя вел замечательно...
— Я очень рада! — поднимается учительни-
ца. — Проводи меня, Андрюша! До свиданья,
Евдокия Павловна.
Улица «Андрея Крутикова».
Учительница и Андрюша идут рядом.
— Анна Васильевна, честное пионерское, я
не виноват... Я стараюсь, хочу как лучше... А
получается все наоборот... Наверное, такой уж
я человек! Что я могу сделать! — вздыхает Ан-
дрей.
—- Да-а... — сочувствует ему учительница.—
А ты помнишь, как строилась наша школа? До
занятий оставался один месяц. А школа была
еще не выстроена. Помнишь?
— Помню.
— И тогда ваши родители решили отло-
жить все дела, но достроить школу. И до-
строили. Это очень хорошо, что тебя многое
интересует. Но бывает так, что надо отложить
все дела. Для главного. Ты понял меня?
Андрюша кивает.
— Дальше меня не провожай! — останавли-
вается учительница. — Ну, что ты намерен де-
лать?
— Я подтянусь. Подготовлюсь к контроль-
ной.
— А еще?
— Буду вырабатывать силу воли. И вооб-
ще. Постараюсь стать человеком.
— Ну что ж. Неплохо. Значит, я могу на те-
бя надеяться?
Андрюша поводит плечами, — дескать, что
за вопрос?
— С этой минуты и начинай!
Учительница уходит. Через несколько ша-
гов оглядывается. Андрей все еще стоит на
прежнем месте. Но вот он пошел с видом че-
ловека, принявшего бесповоротное решение
начать новую жизнь. Шаг его пружинист,
брови нахмурены. Руки отмахивают, как на па-
раде: раз-два, раз-два... И вдруг останавли-
вается. Путь к новой жизни загораживает ле-
стница-стремянка. Она приставлена к дому.
«Тук-тук-тук!» — долбит кто-то у Андрея
над головой.
Андрюшка видит, как какой-то парень,
оседлав стремянку, па глазах у всех, среди
бела дня, отрывает дощечку с названием: «ули-
ца Андрея Крутикова».
— Эй! Ты что! — кричит Андрюша.
Парень глянул вниз и продолжает свое дело.
— Кто разрешил? Мешает она тебе? — орет
Андрей.
Парень рывком отрывает дощечку и
бросает на асфальт. Не спеша спуска-
ется.
— Я... я милицию сейчас! — наступает
Андрей.
— Дыши носом! — спокойно произно-
сит парень. — Если хочешь знать, есть
постановление Горсовета—сменить! Вот
так!
И парень как ни в чем не бывало при-
нимается копаться в сумке с инструмен-
тами.
— Сменить? — повторяет Андрей.
Он стоит, как громом пораженный. И
понимает, что парень его не обманывает.
Куда девался весь его бравый вид! Он
как-то сжался, поник. Тихо поплелся к
дому...
Если бы Андрюша остался еще на ми-
нуту, он бы увидел, как парень вынул
из ящика дощечку. Сверкающую, эма-
лированную. Белым по синему четкая
надпись: «улица Андрея Крутикова». И,
обтерев рукавом, парень полез прилажи-
вать ее на место старой.
Но Андрей ничего этого не видит.
...И вот сейчас он сидит за столом, об-
хватив голову руками. Перед ним —
письмо.
«Папа и мама и бабушка! Пожалуй-
ста, меня не ищите, потому что все равно
не найдете. Я знаю, что сам во всем ви-
новат, но жить в этом городе больше не
могу. Но вы не беспокойтесь, я не по-
гибну, а когда стану настоящим челове-
ком, то сообщу свой адрес. До свидания.
Андрей».
Андрюша стаскивает со шкафа веще-
вой мешок. Встряхивает его. Чихает. В мешок
засовываются учебники, шапка-ушанка, трусы
и майка, пересыпанные нафталином валенки,
отцовская телогрейка, фотография всей семьи
Крутиковых.
Потом из тайника извлекается коробка из-
под «Казбека». На крышке чернилами напи-
сано: на фотоаппарат.
Андрюша пересчитывает свои сбережения.
Тихо-тихо приоткрыл Андрюша дверь в ком-
нату бабушки. Там темно. Андрюша закры-
вает дверь, взваливает на плечи мешок и
выхолит в темный коридор.
Он шмыгает носом, всхлипывает. Не легко
все-таки покидать родительский дом.
В этот поздний час улица пуста. Гулко раз-
даются шаги беглеца. Он шагает не поднимая
головы. Тяжелый мешок сползает, то и дело
его приходится подтягивать. Тень, свет, тень,
свет... Это Андрюша переходит от дома к до-
18
му. И у каждого дома горит лампочка, как раз
над табличкой с названием улицы. Но Андрю-
ша не поднимает глаз. Наверное, там уже дру-
гое имя, имя более достойного человека;..
Последний угловой дом. Если не взглянуть
и сейчас, так, пожалуй, никогда и не узнаешь,
как же теперь называется улица. И Андрей
поднимает голову. Сияет новая табличка:
«Улица Андрея Крутикова».
Андрюша протирает
глаза. Нет, ему не снит- К | | А
ся. «Улица Андрея Кру- II
тикова». «з-1' *»—V
Андрей бежит к сосед-
нему дому. И там новая
табличка. Еще один дом.
И там тоже.
И тогда мешок взлета-
ет в воздух — тяжелый
мешок со всем имущест-
вом. Взлетает и шмякает-
ся на мостовую. А на ме-
шок садится счастливый
Андрюшка.
*
Улица.
Лева Пелевин стоит у
ворот нового дома. И,
как пограничник с пла-
ката, из-под руки смот-
рит на дорогу.
А во дворе на крыльце
загорает вся бригада
Крутикова. Носы нацеле-
ны на солнце, глаза за-
жмурены.
— Едут, едут! — бежит через двор Лева.
В ворота въезжает грузовик, нагруженный
мебелью. На самом верху, держась за ножки
стола, сидит Зина. Грузовик подрулил к па-
радной. Из кабины вышла учительница.
Крутиков скомандовал тихо: «Раз, два», и
вся бригада крикнула в один голос:
— Анна Васильевна, с но-во-сельем!
— Спасибо, мальчики!
— Анна Васильевна можно разгружать?
— Что вы, ребята... Вещи тяжелые... Сейчас
придут рабочие...
— Анна Васильевна, у нас уже опыт... Мы
целый корпус вселили, — говорит Андрюша.
И, не дожидаясь согласия, командует:
— Разгружай!
Бригада набрасывается на грузовик, отвали-
лись борта, ребята разбирают связки книг,
стулья, горшки с цветами.
К грузовику подходит Боря.
— Андрюша, па минуту...
— Ты чего опоздал? — подбегает к Борису
Андрей.
— Мы уезжаем... — грустно произносит
Боря.
— Куда уезжаем?
— В Кузьминку. Завтра... Весь цирк.
— Эх! Столько занимались! — вздыхает
Андрюшка.
Мальчишки садятся на ящики. Молчат.
3*
— Попроси, чтобы тебя оставили. У вашего
главного. Хоть на три дня.
— Просил.
— Ну и что?
— У меня же номер! — разводит руками Бо-
рис.
— Ну и что! Номер! Ты ведь не только ар-
тист, ты еще школьник. Должны тебе создать
условия для учебы?
Боря молчит.
— Слушан! Я знаю, что делать... Ты толь-
ко скажи — хочешь остаться до конца заня-
тий? Хочешь?
— Конечно, хочу!
— Тогда пошли! — вскакивает Андрюшка.
— Куда, Андрюша?
— Идем, я знаю, куда...
*
...Дощечка на двери: «Председатель».
Андрюшка робко входит в приемную.
Секретарша стучит на машинке.
Распахивается дверь, и в приемную захо-
дит толстяк с портфелем.
— У себя? — спрашивает он секретаршу,
кивая на обитую клеенкой дверь.
— Да! Там совещание...
— Доложите, Сурков! По личному!
И толстяк шлепает портфель на стул. Са-
дится. Андрей подходит к секретарше.
— Доложите, Крутиков...
Из кабинета председателя выходит сразу
несколько человек. Спорят о чем-то между со-
бой. Секретарша идет в кабинет. И когда по-
является снова, смущенно произносит;
— Крутиков, войдите...
Андрюша входит в кабинет.
— Здравствуй, герой! Зачем пожаловал? —
спрашивает председатель.
— Я по личному!
— Давай по личному.
— Друг у меня, Борис. На одной парте си-
дим... Послезавтра контрольная... А он уез-
жает.
— Постой, постой... Какой еще Борис?
— Я же говорю, на одной парте сидим... Он
с цирком приехал... А сейчас уезжает! Перед
самой контрольной.
— Из цирка, говоришь? Это который наезд-
ник?
— Он самый! — оживился Андрей. — Нель-
зя ему уезжать. Мы столько готовились... Он
говорит — я в Кузьм инке буду писать... А там,
наверное, и школы-то еще нет.
— Верно, нет еще школы...
— Так что же ему, на второй год оста-
ваться?
— Да, история! — размышляет председа-
тель. — Что же ты предлагаешь?
— Я не знаю... Только надо ему создать все
условия.
— Дело-то у тебя, выходит, не личное! —
улыбается председатель. И снимает телефон-
ную трубку.
— Кузьминку мне... Жду.
Андрей привстал с места.
— Кузьминка? Алексей Михайлович? При-
вет. Да, это я... Подожди, подожди, какой це-
мент... Тут дела поважнее... К вам цирк приез-
жает... Ждете? Нет, завтра не приедет. Не при-
едет, говорю, завтра. Денька через четыре бу-
дет у вас...
— Вы ему про контрольную скажите! —
шепчет Андрей.
— Здесь у меня товарищ Крутиков, и мы
решили цирк задержать. Крутиков, да... Ста-
рожил наш... Причина? Причина серьезная,
контрольную надо писать... Ведущему ар-
тисту... Какую контрольную?
— По арифметике! — подсказывает Андрей.
— По арифметике! Короче, получишь офи-
циальное уведомление. А цемент мы вам
дадим... Дадим, дадим... Присылай предста-
вителя.
У подъезда ходит Борис. Три шага туда, три
шага обратно. Останавливается. Вздыхает.
— Борис! — бежит ему навстречу сияющий
Андрюшка.
— Ну!
— Порядок! Остаешься!
— Не врешь?
20
— Честное пионерское Эх, теперь бы нам
еще контрольную написать!
*
Класс. Тишина.
Учительница медленно идет по рядам. Оста-
навливается возле Андрея и Бориса. Андрюша
с мольбой смотрит на учительницу. Та загля-
дывает к нему в тетрадь и одобрительно улы-
бается.
Таня Синицына вскакивает из-за парты,
подходит к учительнице, сдает свою тетрадь.
И гордая выходит из класса: «А все-таки
я первая написала!»
Сдает тетрадь Лева Пелевин. И Коля.
Борис заглядывает в контрольную друга.
И, успокоенный, поднимается. Отдает тетрадь
учительнице.
— Ты проверил?—тихо спрашивает она.
Боря кивает. Выходит из класса.
В коридоре мечется встревоженная Танечка.
— А я говорю тридцать два, тридцать два...
— Нет, триста двадцать! — настаивает
Коля.
— Боря! Скажи! — кинулась к нему Танеч-
ка. — Сколько у тебя получилось?
— Триста двадцать!
— Точно! Триста двадцать! — говорит Ан-
дрюша. Он только что вышел из класса.
— Мамочка!
Глаза у Танечки стали совсем круглые.
— Вот, а не хотела со мной заниматься! Ну,
ничего. На следующий год я тебя подтяну!
Мальчишки гордо шагают по улице. Шпа-
рит солнце. На углу продают мороженое. И
мальчишки покупают мороженое.
— По две порции!
На следующем углу торгуют газировкой.
И они берут газировку.
— Два двойных!
А Несчастье идет с ними рядом Оно несет
банку с клеем и кисть. И на глазах у ребят,
мазнув кистью по цирковой афише, налепляет
зловещую полоску бумаги.
«СЕГОДНЯ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ»
Потом Несчастье закуривает и шагает даль-
ше — делать свое черное дело.
Ящик с надписью — «Цирк — Шапито».
Два носильщика подхватывают его с тележки
и переносят в товарный вагон. Возвращаются
за следующим. А за тележкой стоит Малыш.
Авоська со свертками висит у него на плече,
в руках поводок с Тигром.
У седьмого вагона собрался весь четвертый
класс. Борис уже в вагоне, у открытого окна.
— А где же Андрюша?
— Не знаем!
— Друг называется. Даже проводить не
пришел! — так, чтобы все слышали, говорит
Танечка.
А Андрюшка бежит по платформе. Останав-
ливается у вагона, заглядывает в окна.
— Скорый поезд отправляется через три ми-
нуты. Повторяю: скорый поезд... — хрипит го-
лос по радио.
Андрюша готов расплакаться. И вдруг он
слышит:
— Андрюшка! Я здесь!
Это кричит Борис.
Андрей подбегает к окну, расталкивает ре-
бят. Тяжело дышит. Протягивает сверток.
— Вот... на память...
— Что это?
— Алгебра! Арнфметика-то кончается!
— От простого к сложному? — улыбается
Борис.
— От простого к сложному...
Это звучит, как клятва.
В вагоне шум. Мальчишеский крик, лай со
баки. Проводник вытаскивает из вагона бры-
кающегося Малыша.
— Граждане, чей ребенок? — показывает
проводник «зайца» всему честному народу.
— Мишка! Это же Мишка! — кричит Ан-
дрей.
Проводник вручает Малыша Андрюшке.
— Так ведь и уехать может дитя! Смотреть
надо...
— Ты чего? —дергает Мишку Андрей.
— Все равно убегу в цирк... Все равно! —
упрямо повторяет Малыш.
И вдруг поезд трогается.
— До свидания! До свидания! — кричат ре-
бята.
— Ты пиши. Адрес помнишь? — спрашивает
Андрюша. Он идет рядом с вагоном, не выпу-
ская руки друга.
— Ага! Улица Андрея Крутикова, дом один,
квартира два.
— Так ты пиши!
Поезд набирает скорость.
Андрюша бежит быстрей, быстрей и быст-
рей, только бы не отстать от вагона, и остана-
вливается на краю платформы.
— До свиданья, Борь!..
Поезд уходит. Вот и последний вагон. То-
варный. Раскрытые двери до половины забра-
ны железной загородкой. И за ней стоит слон.
Он поднял хобот, будто прощается...
С А М Ы Й Б О Л Ь Ш О Й
В Е В Р О П Е
В. Ганшин Рисунки С. Петинова
В ТРИСТА ТЫСЯЧ РАЗ ЗОРЧЕ
Ч Е Л О В Е Ч Е С К О Г О Г Л АЗА
Рассказывают что несколько
веков назад жил в Голландии
человек, который видел так хо-
рошо, что даже открыл звезду,
дотоле неизвестную. Только
много лет спустя ученые рас-
смотрели звезду и подтвердили
его открытие...
А в наши дни астрономы да-
же в телескоп редко смотрят:
не надеются на собственное
зрение. За пультом управления
астроном только контролирует
работу прибора. Послушный
«приказанию» гигантский
глаз — главное зеркало — «на-
ходит» звезду и начинает неот-
рывно следить за ней.
Телескоп Галилея, изобретен-
ный им более трех веков назад,
сейчас показался бы нам под-
зорной трубой Жака Паганеля:
трубка диаметром в два с поло-
виной сантиметра, две линзы,
напоминающие стекла очков...
А чтобы соорудить теле-
скоп, о котором пойдет речь, на
Ленинградском оптико-механи-
ческом заводе выстроили кор-
пус высотой с шестиэтажный
дом. В ворота корпуса по рель-
сам въезжал паровоз, а за
ним — платформы с деталями
грандиозного прибора.
Зеркало нового советского те-
лескопа имеет такую светочув-
ствительность, что смогло бы
уловить свет спички, зажженной
во Владивостоке, или могло бы
проследить путь космического
корабля на протяжении несколь-
ких миллионов километров.
Сорок, шестьдесят, сто тонн
весят отдельные части телеско-
па. И несмотря на это, гигант-
ский инструмент работает с
большой точностью.
Как удалось достичь этого?
II О Л II Р О В А Л Ь II И К „П 1’ О П Л Ы В А Е Т“
Т Ы С11 Ч 11 К И Л О М Е Т РОВ...
Самые опытные заводские ма-
стера в нескольких тиглях ва-
рили стеклянную массу для бу-
дущего зеркала. Целых полгода
остывала заготовка в печи. Тем-
пература печи ежедневно сни-
жалась на несколько градусов.
Специалисты называют этот
процесс тонким отжигом. Иначе
стекло остужать нельзя: оно ста-
нет хрупким, непрочным.
Остывшая пятитонная заго-
товка напоминала огромную го-
лубоватую льдину толщиной в
полметра. Ее привезли на за-
вод, где уже стоял построенный
специально для нес шлифо-
вально-полированный станок.
Заготовку положили в зале, и
на двери появилось предупре-
ждение: «Не входить!» В по-
мещении стали поддерживать
идеальную чистоту, строго оп-
ределенную влажность и темпе-
ратуру. Отклонение даже на
полградуса против режима бы-
ло совершенно недопустимо: за-
готовка могла изменить свои
размеры.
Полтора года продолжалась
обработка, пока зеркало отпо-
лировали. Полировальник — это
22
дил» мягко, стекло время от вре-
мени смачивают жидкостью.
Чем меньше полировальник,
тем легче он, тем тоньше обра-
ботка. Тысячи километров
диаметр равнялся семи санти-
метрам...
Последние тысячные доли
микрона лучший оптик завода
Дмитрий Федорович Семенов
снимал вручную. Этой опера-
ции не мог бы выполнить самый
точный станок. Пять километ-
ров прошел последний полиро-
вальник в руках опытного ма-
стера.
Еще нигде в мире такая ог-
ромная стеклянная деталь не
была обработана с такой точ-
ностью. Отражающая поверх-
ность зеркала напоминала фор-
мой своей гигантскую чашу,
кривизну которой нельзя уви-
деть простым глазом.
металлический круг, который
вращается и трется о поверх-
ность стекла. От трения стекло
постепенно стирается, шлифует-
ся. Чтобы полировальник «хо-
ТЕЛЕСКОП ВЕДЕТ НАБЛЮДЕНИЕ
Телескоп перевезли из Ле-
нинграда в Крым. Здесь для
него построена башня с купо-
лом. Между прочим, издали ку-
пол похож на шлем древнего
воина. Купол вращается, когда
труба телескопа наведена через
смотровую щель на небо. В на-
блюдениях — перерыв, и щель
наглухо закрывается забралом.
Вокруг башни посажены де-
ревья: зеленая листва хорошо
поглощает лучи солнца. Пере-
греваться башне вредно, и по-
этому вся она опоясана солнце-
защитными козырьками. Они
создают панцирь, помогающий
регулировать температуру воз-
духа.
«проплавали» полировальники
по заготовке, «слизывая» ми-
крон за микроном. Если пер-
вый полировальник весил сотни
килограммов, то шестой по сче-
ту не более ста граммов и его
От многих условий зависит
точность работы телескопа.
Телескоп уже работает, ведет
наблюдения. Первые снимки,
полученные с помощью гигант-
ского рефлектора, очень инте-
ресны ученым.
Вероятно, скоро весь мир
узнает о том, что сумел уви-
деть внимательный глаз теле-
скопа-гиганта в бесконечных
просторах Вселенной.
Идет непрерывное изучение
космического пространства, ведь
штурм космоса уже начался, и
астрономы должны помочь бу-
дущим космонавтам.
Он своего
добьется
А. Страхов
В тот самый момент, когда...
Начальник геологической
партии, низко нагнув голову,
заглянул в палатку-радио-
рубку и процедил сквозь де-
ревянные губы несколько слов.
— Продолжаем работу, —
повторил радист, снимая рука-
вицы.— Задерживает цинга.
Состояние люден — тяжелое.
Начальник постоял у па-
латки и несколько раз сплю-
нул в снег. Он знал, что крас-
ные пятна теперь долго будут
плавать перед глазами — по бе-
лым, сверкающим сопкам, по
белому, холодному небу.
Первое, что он увидел, вер-
нувшись к себе, была редис-
ка. Она валялась на брезенте
у самой койки — обыкновен-
ная, розовая, с коротеньким
тонким хвостиком. С одного
боку к редиске прилипла
земля.
— Галлюцинация. — поду-
мал начальник партии и про-
вел рукой по глазам, — совсем
плохо дело, елки-моталки.
Он осторожно приоткрыл
один глаз. Редиска по-прежне-
му лежала на брезенте, между
полевой сумкой и томиком
стихов поэта Эдуарда Багриц-
кого. Рядом стоял открытый
ящик с редиской и луком. На
койке сидел коренастый чело-
век с веселыми серыми гла-
зами.
— Сюммак, — человек улыб-
нулся и протянул руку. — Ефим
Васильевич Сюммак. научный
сотрудник опытной станции в
бухте Тнкси. Я слышал—у вас
цинга...
Так начинается этот рас-
сказ.
Почету?
Почему именно с Якутии? рячем ветре, о безжалостной трограда молодой агроном
Может, надо было сперва лихорадке — и о первых ваго- Сюммак?
вспомнить о Средней Азии, о нах риса, которые отправил с А может, стоило начать с
желтых колючих песках, о го- берегов реки Или рабочим Пе- того, как уполномоченный по
24
коллективизации Ефим Сюм-
мак вместе с рабочим-путилов-
цем Сережей Ивановым отби-
вались от кулацкой банды в
темном глухом перелеске?
Или уж сразу рассказать о
том, как, стоя лицом к лицу с
грозным казачьим атаманом
Анненковым, Сюммак бес-
страшно требовал вернуть
крестьянам их земли?
Целую жизнь не расска-
жешь на журнальной стра-
ничке. И мы начали прямо с
Якутии — потому что без Яку-
тии было бы непонятно и все
остальное — то, что случилось
под Ленинградом.
Ефим Васильевич Сюммак
проработал на крайнем Севере
двадцать лет. Двадцать лет он
воплощал в жизнь завет Мичу-
рина: не ждать милостей от
природы, брать их у нее сво-
ими руками.
В зоне вечной мерзлоты, на
полюсе холода — в Верхоян-
ске, в бескрайней тайге, не
знавшей других растений, кро-
ме оленьего мха и листвен-
ницы, Ефим Васильевич стро-
ил парники и теплицы, доби-
вался высоких надоев от ко-
ров, впервые попавших в та-
кие суровые и холодные места.
А главное — заставлял людей
поверить в силу мичуринского
учения.
То ли лето здесь было слиш-
ком короткое для южанки, то
ли весна холодная, то ли уход
не тот, что нужно, — но куку-
руза не удавалась. Сто, сто
пятьдесят центнеров зеленой
массы получали с гектара в
лучших колхозах, а что до по-
чатков, так их здесь никто и
в глаза не видел.
Люди потеряли веру в хва-
леную южную культуру.
— Не для наших мест ку-
куруза, слишком она нежная
да прихотливая. Лучше уж бу-
дем на стороне корма прику-
пать, чем с ней возиться.
Так перед Сюммаком — ко-
торый уже раз в жизни —
Ефим Васильевич намочил
семена кукурузы, а когда они
проросли, положил их на де-
А что случилось?
Преобразить природу — это
значит не только превратить
пустыни в сады или изменить
теченье великих рек. Перед че-
ловеком стоят сотни и тысячи
мелких и очень обыкновенных
задач.
Сумейте надоить от каж-
дой коровы лишний литр мо-
лока в день, и вы получите
по всей стране целую молоч-
ную реку.
Сумейте получить с каждого
гектара лишнюю сотню цент-
неров кукурузы, — и мы обго-
ним Америку по производству
мяса и молока.
Сумейте продвинуть на се-
вер, пускай всего на несколь-
Закаляйся!
встал новый вопрос: как при-
учить избалованную щедрым
солнцем кукурузу к коротко-
му и прохладному северному
лету?
Может быть, это и в самом
деле невозможно?
Попробуйте ни с того ни с
сего окунуться в прорубь. Хо-
рошо если на следующий день
вы не свалитесь с воспалением
легких. А ведь есть люди, ко-
торые купаются в проруби
каждый день. Чем крепче мо-
роз, тем у них больше охоты
искупаться.
Что же это, люди такие не-
обыкновенные? Нет, самые
„Чудит стар ин..
сять дней прямо в снег. Таки-
ми закаленными семенами он
засеял свой опытный участок
ко десятков километров, бога-
тые витаминами овощи и
фрукты, — и вы сохраните здо-
ровье, а может быть, даже
жизнь, многим тысячам совет-
ских людей.
Агроном-опытник Ефим Сюм-
мак всегда стремился быть
там, где труднее всего, там,
где он мог принести больше
пользы.
Вот почему, когда страна
начала большую битву за ку-
курузу, Сюммак покинул на-
сиженные места и приехал в
Лугу, маленький город под
Ленинградом. Здесь уже вто-
рой год кукуруза терпела пол-
ный провал.
обыкновенные, здоровые лю-
ди. Дело совсем в другом. Про-
сто они сумели так замеча-
тельно закалиться. Сначала,
наверное, обтирались комнат-
ной водой до пояса, потом об-
ливались холодной водой. По-
том обтирали все тело с ног
до головы снегом. А от снега
уже рукой подать до проруби.
Вот и весь их секрет.
Старый агроном хорошо
знал, что закалить можно не
только человека, но и расте-
ние. Этому учил Иван Влади-
мирович Мичурин. Этому учил
Сюммака и весь его двадца-
гилетний опыт работы на Край-
нем Севере.
на целый месяц раньше, чем
полагалось по всем инструкци-
ям и научным пособиям.
4 «Kociep» № 6
25
— Чудит старик, — говори-
ли лужские агрономы,—лето
решил продлить кукурузе, а
не возьмет в толк, что она
давно уже погибла в холодной
земле.
И продолжали сеять кукуру-
зу так, как положено: в на-
чале июня.
Но подошла осень, и агро-
номы только в смущении раз-
водили руками: у них кукуру-
за вышла хуже прежней, а
Сюммак получил спелые по-
чатки, кукуруза поднялась у
Ранним майским утром на-
учный сотрудник Ленинград-
ского сельскохозяйственного
института возвращался из
дальней командировки. Утро
было холодное, ветреное, науч-
ный сотрудник поднял ворот-
ник, опустил уши шапки и
сладко дремал. Вдруг неда-
леко от колхоза «Искра» ма-
шина остановилась. Научный
сотрудник открыл глаза — и
сразу выскочил из машины. По
всему огромному полю снова-
ли люди. Они наклонялись к
земле, потом подбегали к вы-
соким, жарким кострам, грели
руки и снова возвращались на
поле. Возле дороги чернели ку-
чи органо-минеральной смеси.
Все говорило о том, что на-
чался сев. Но чего? В такую
раннюю холодную пору...
него во дворе в человеческий
рост.
Вы скажете: ну, теперь яс-
но, кто прав, а кто нет. На
следующий год, конечно, все
лужские колхозы стали сеять
кукурузу по методу старого
опытника.
Вы скажете так — и, к сожа-
лению, ошибетесь. Есть еще у
нас люди, для которых при-
вычка милее нового, свежего
дела. Нашлись у Сюммака
сильные противники. Они ни-
как не хотели верить, что про-
Такая уж у нас страна
— Это что у вас? — сердито
спросил научный сотрудник
крепкого старика с веселыми
серыми глазами.
— Это у нас ранний посев
кукурузы, — улыбаясь ответил
старик. — Решили все-таки по-
лучить высокий урожай не на
огороде, а на большом поле.
— Кто разрешил? По како-
му праву? — рассердился на-
учный сотрудник. — Ведь у ме-
ня в брошюре ясно сказано...
По в это время кто-то по-
звал: «Ефим Васильевич!» —
старик повернулся и быст-
рым, уверенным шагом пошел
прочь.
— Безобразие! — пробормо-
тал научный сотрудник, уса-
живаясь в машину. Я вам по-
кажу! Я не допущу...
стой агроном, да еще пенсио-
нер, может придумать что-то
более толковое, чем целые ми-
нистерства и научно-исследо-
вательские институты.
И по району был отдан су-
ровый приказ: сеять по ин-
струкции, А Сюммака считать
фантазером, которому просто
один разок повезло.
Но уж такая у нас страна,
что новое и справедливое всег-
да и во всем пробивают себе
дорогу.
С этими словами он и уехал.
Партийные руководители
района рассуждали иначе. Они
решили дать возможность ста-
рому опытнику показать свой
метод выращивания кукурузы
на практике. И результат пре-
взошел все ожидания: на уча-
стках, засеянных закаленными
семенами, собрали до девяти-
сот центнеров с гектара — в
шесть раз больше, чем полу-
чали по старому методу!
Сейчас Лужский район за-
нимает по кукурузе первое ме-
сто в Ленинградской области.
Л старый мичуринец Ефим Ва-
сильевич Сюммак не успокаи-
вается: сегодня на отдельных
участках он добивается уро-
жая в полторы-две тысячи
центнеров зеленой массы и по-
чатков с гектара.
Два медведя в одной берлоге
Кроме того, Ефим Василье-
вич проводит новый смелый
опыт: в совхозе «Серебрянский»
он засеял пятьдесят пять гек-
таров кукурузой вперемежку с
сахарной свеклой. Вы скажете:
как же так? Разве растения не
помешают друг другу?
На деле получается, что не
только не помешают, но даже
принесут друг другу большую
пользу. Когда кукуруза про-
растет, она очень чувствитель-
на к холодным восточным и
северным ветрам. Но как раз
в это время широкая молодая
ботва сахарной свеклы защи-
щает кукурузные посевы, при-
крывает их, как одеялом.
А когда наступает жаркое
лето и кукуруза становится
выше и крепче, она в свою
очередь начинает оберегать
свеклу от солнечных ожогов.
В результате и та и другая
дают хороший урожай.
Всего в этом году Сюммак
взял шефство над 250 гекта-
рами кукурузы. С каждого
гектара нужно получить не
меньше 500 центнеров зеленой
массы!
Можете быть уверены — он
своего добьется.
Александр Пун ненок
Рисунки Н. Лямина
Воскресенья Тимошка ждал нетерпеливее
других. Можно ли не ждать торжественной ли-
нейки и костра, посвященных окончанию учеб-
ного года, особенно, если тебе поручают за-
жечь костер?
Тимошку распирало от гордости.
На заготовку сучьев, елового лапника и про-
чих горючих материалов он мобилизовал всех
трудоспособных младшеклассников. И помощ-
ником своим назначил, конечно, двоюродного
брата Леньку.
Дорога, пролегавшая от Замошьего леса до
Сорочьего оврага, вскоре стала похожей на
муравьиную тропку. Ребята сновали туда-сю-
да, волоча всякий мало-мальски годный сучок.
Костер о,бещал выдаться на славу.
И вдруг — тревога! Весть о ней принес ве-
здесущий и всезнающий Ленька.
Оказывается, двое исключенных из школы
хулиганистых парней задумали сорвать торже-
ственную линейку. По соседству они пригото-
вили свой костер — побольше школьного и, ко-
нечно, собрались зажечь его именно тогда,
когда директор начнет речь. Наверняка ребя-
та кинутся к большому костру...
Все это Ленька разведал в субботу, нака-
нуне торжества.
— Айда к пионервожатой, — предложил он.
— Нет! — отрезал Тимошка.
— К директору?
Нет, в Тимошкины расчеты это не входило.
Если те парни узнают, кто раскрыл их затею, —
расправы не миновать. Скольким ребятам в
деревне досталось от Виталия, прозванного
«Тихим ходом» и от Васьки-обалдуя!
— К директору не годится, — решительно
сказал Тимошка, — думай, соображай.
— Не соображается чего-то, — вздохнул
Ленька.
Братья совещались в Ленькином доме, и
младший вел себя по-хозяйски.
— Есть охота. Давай поедим.
— Погоди, — отмахнулся Тимошка.
— Чего годить? Знаешь, как от простокваши
соображается? Это мой батя говорит. Во!
Ленька принес из сеней две банки просто-
кваши. С минуту колебался — которую дать
Тимошке. Протянул большую.
А когда Ленька ел, то для него на свете ни-
чего не существовало. Еда захватывала маль-
чишку целиком. Отхлебнет Ленька несколько
глоточков, посмакует, затем пальцем смахнет
остатки сметаны с краев посудины и оближет
его. Какой блеск изливали при этом Ленькины
глаза!
Тимошка, не притронувшись к своей банке,
нетерпеливо спрашивал,
— Ну как соображается?
Ленька не спешил с ответом. Доел просто-
квашу, погладил себя по животу и вдруг изрек:
— Ночью спалим Виталькин костер. Во!
Тимошка не сразу оценил смелую Ленькину
мысль.
— Сдурел ты? Не знаешь Виталия и Вась-
ку? Они ж так надают, что не встанешь.
— Слабак, — хмыкнул Ленька, — боишься?
— Кто. я? — вспылил Тимошка.— Боюсь?
Ленька на всякий случай отодвинулся от
братца.
— Мы ж никому не скажем, что спалили.
Откуда они узнают?
— Да, ты не скажешь. Как же...
Тимошка ворчал, но уже представлял себе,
как ловко могло все получиться, если действо-
вать осторожно и не болтать. Кто заподозрит
их?
Ленька обычно подавал лишь идею, а раз-
вивал ее и составлял подробный план дейст-
вий Тимошка. Так было и теперь.
Тимошка не без ехидства сказал:
— Сам струсишь.
— Чего?
— Поклянись.
— Как?
— По-молодогвардейски...
Ленька мотнул головой:
— Я лучше честное пионерское дам
— Так ты же не пионер.
— Буду!
Тимошка усмехнулся:
— И комсомольцем будешь?
4*
27
— Еще каким! — пристально, серьезно по-
смотрел Ленька на брата. — По всяким пустя-
кам честным словом кидаться нечего. Не бой-
ся, не струшу.
$ $
Ленькино донесение подтвердилось. «Тихий
ход» с «Обалдуем» уже заготовили костер —
куда больше школьного, ловко расположив его
в зарослях ивняка неподалеку от лужайки, где
предполагалось провести линейку.
Виталий с Васькой хитро все задумали. Это,
видите ли, самодеятельный костер. Никого они
к себе не зазывали и не принимали. Вот про-
хвосты. Но нс поколебался Тимошка в своем
решении: во что бы то ни стало костер уничто-
жить. Одного не знал — как ему с Ленькой
отправиться в ночную операцию совершенно
незамеченным. Чтобы даже домашние нс
знали.
— Чепуховина, — уверенно заявил Лень-
ка. — Потом пускай от отца достается, зато
знаешь, как гореть будет? Искры на километр
полетят. Во!
Пришлось охлаждать его пыл.
— Ты что, думаешь, мы для себя их костер
поджигать будем? — принялся вразумлять Ти-
мошка брата. — Это мы для всех.
— А то как же,— не возражал Ленька,— а
искры все равно полетят!—Он взмахнул ру-
ками, показывая, как полетят искры, и доба-
вил:— Ты ночуй у нас, скажи, что барабан
нужно починять.
— А врать зачем?
— Трудный ты человек,— вздохнул Лень-
ка.— Ну, не ври, давай по-настоящему чего-
нибудь починять.
— Это другое дело...
Конечно, ничего они не починяли. Остаток
вечера провели в нетерпеливом ожидании: ско-
ро ли улягутся и заснут Ленькины отец и мать?
Петухи, словно одержали победу над всем
миром, — так раскричались. Собаки и те бре-
хали осторожно, должно быть, не желая ме-
шать петухам.
В темноте Ленька ткнулся губами в Тимош-
кино ухо и жарко задышал:
— Слышишь, Тимош, как агрономов петух
дает, слышишь?
Тимошку не интересовали петухи. Он ото-
двинулся от брата.
Потом петушиные восторги умерились. На-
ступил собачий час.
Как бы сигналом начинать его послужил на-
растающий рокот мотора.
На улице собаки с неистовым лаем атакова-
ли машину.
Ленька знал всё. Зашептал снова:
— Иван Иванович домой из района едет.
Слышишь Дружка? Это он на колеса бро-
сается!
Собаки угомонились не скоро.
И вдруг со стороны речки донеслись резкие
щелчки. Будто кто-то ломал сухую палку.
Щелчки становились все звонче, музыкальнее,
потом перешли в заливистый свист. Слушайте
все! И всё замерло, приготовилось слушать.
Ленька тишком ахнул:
— Это знаешь который? Это который за ва-
шим огородом — в тех кустах у речки.
Соловей свистел, словно разбойник.
В другое время Тимошка слушал бы соловья,
затаив дыхание, но сейчас...
— Пора, — толкнул он Леньку.
— Погоди.
— Чего еще?
— Спички надо проверить, чтоб все-все го-
дились.
— Волынщик! Там проверим.
Тимошка бесшумно сполз с кровати и так же
бесшумно, босой, выскользнул в сени. Обу-
вался в темноте.
Ленька чего-то мешкал.
«Заснул, значит, — в сердцах подумал Ти-
мошка. И решил: — Ну его, пойду один, — но
тут же сообразил: — спички у Леньки. Ох, про-
стоквашник!»
Со всеми предосторожностями Тимошка при-
открыл дверь, и в тот же миг в избе что-то за-
грохотало...
Тимошка замер.
Из горницы донесся голос Ленькиной ма-
тери:
— Что вы там колобродите?
— Пить охота,— невозмутимо ответил Лень-
ка.
Он неуклюже протиснулся в сени, больно
наступив брату на ногу.
И все эти выходки приходилось сносить Ти-
мошке. Ведь сегодня на нем лежала большая
ответственность. Огромнейшая! Ничто не мо-
гло помешать ему выполнить долг перед това-
рищами.
* * *
...Они пошли через огород тропинкой, веду-
щей к речке.
Ленька, чувствуя себя виноватым, оправды-
вался, скулил:
— Я не нарочно. Я хотел взять булку, а вед-
ро само скатилось.
— Обжора и есть, — презрительно кинул Ти-
мошка.
Ленька чуточку посмелел, предложил:
— Хочешь булки? Знаешь, какая мягкая?
— Отвяжись.
28
Ночь выдалась облачная, темная. Дорогу к
Сорочьему оврагу братья искали чуть ли не
ощупью, хотя все стежки-дорожки вокруг род-
ного села они исходили и знали каждую пре-
восходно.
Ленька приставал с вопросами:
— Тимош, ну Тимош, а вдруг «Тихий ход»
сейчас наш костер подпаливает?
— Отцепись, — сердился Тимошка.
Чего греха таить, трусил он.
Разве под силу были им почти взрослые
Виталий с Обалдуем? К тому иметь в виду на-
до, что хулиганы мстили своим обидчикам
беспощадно и подло.
Братья нарочно давали крюка, чтобы подой-
ти к оврагу со стороны леса. Временами они
приседали, прислушивались.
Как на зло, облака разредились. Выглянула
глазастая луна. Филин сердито заухал на лу-
ну: наверное, зачем она вмешивается в его фи-
линовы темные дела.
Беспечный до того Ленька присмирел. Тут
и ему стало не по себе.
Вот и овраг.
Пробираясь по густым зарослям лозы, маль-
чишки вдруг приметили на дне оврага огонь.
Там горел небольшой костерок.
Это было настолько неожиданно, что Ленька
даже не произнес своего обязательного «Во!»
Тимошка схватил его за ворот, пригнул к
земле и лег сам.
Долго лежали ребята, не зная, что предпри-
нять.
Снова заухал, захохотал филин, будто поте-
шаясь над перепуганными ребятами. Это, по-
жалуй, и заставило Тимошку действовать. Он
шепотом приказал:
— Зайдем с левого фланга, с подветренной
стороны. Соблюдать полную звукомаскировку.
— Ага.
В иных условиях за такой невоенный ответ
Ленька получил бы затрещину, но тут Тимош-
ка стерпел.
— Вперед!
Они поползли.
Лучшие в мире разведчики могли бы поза-
видовать такому умению подкрадываться к не-
приятелю.
Тимошка с Ленькой залегли за пнем на ко-
согоре. Отдышались.
Неподалеку от темной груды хвороста, заго-
товленного противниками для завтрашнего
костра, горел маленький костерок. Вокруг не-
го расположились четверо: «Тихий ход», Вась-
ка-обалдуй и двое парней из соседней деревни
Подлесье. Грозная сила!
Огонь от костра и луна хорошо высветили
заговорщиков.
Тимошка шепнул:
— Не дыши!
А Ленька... До чего, все-таки, глупый. Он
уже не боялся. Он не понимал, что грозило им.
* * *
У костра за предводителя был Виталий. Ох
и любил же он врать! Отец его работал где-то
далеко в Якутии на золотых приисках. И мать
уехала туда же. Парня взялась воспитывать
тетка, но что она могла поделать со своеволь-
ным племянником, если тот слишком рано по-
чувствовал себя самостоятельным. Отец часто
присылал Виталию деньги на «карманные рас-
ходы», а тетка поначалу не проверяла, на что
Виталий тратил их. Когда же спохватилась —
было поздно. Парень завел себе бесшабашных
дружков, стал курить. Да что там курить!
Сейчас Виталий самозабвенно врал:
— Значит, приезжаю я вообще в Ленинград.
Так? Дядя вообще встречает меня на своей
«Волге». Так? У него и «Чайка» есть. Адмира-
лам вообще полагается по две машины. Так?
Он сразу спрашивает меня: «Ты, Виталий, во-
обще в какое плаванье хочешь, в кругосветное
или дальше?» Так?
Даже Обалдуй усомнился.
-— Куда это дальше кругосветного?
— Обалдуй ты вообще и есть! — огрызнулся
Виталий. — Куда это дальше? К Южному по-
люсу! Так? Приезжаю я вообще в Америку, а
там уже знают про меня. Туда дядя вообще
радио дал. Так?
Тимошке и раньше доводилось слушать без-
застенчивое вранье «Тихого хода». Все знали,
что никакого дяди-адмирала у Виталия нет.
Только не от вранья было сейчас Тимошке
плохо. Очень осторожно квакнула поблизости
лягушка. Он вздрогнул, словно его обнаружи-
ли.
А Ленька вдруг звонко хлопнул себя по лбу.
— Ты что? — сердито прошипел Тимошка.
— Комарье, — простонал Ленька, — едят ме-
ня.
Тимошка присмотрелся. И впрямь над бра-
тишкой роилась мошкара. Бедный Ленька! Ко-
мары всегда отдавали предпочтение толстяку,
а тощего Тимошку не трогали.
Он стащил с себя куртку и укрыл Леньку с
головой.
— Замри.
— Замираю, — отозвался Ленька, —я спич-
ки проверять буду. — Потарахтев коробком,
он забормотал: — Одна... две... три. Эта не го-
дится...
— Ш-ш...
Но Ленька продолжал бормотать;
— Восемь... девять...
29
На счете «шесна...» он утих.
Небо совсем освободилось от облаков. По-
светлело. У комаров не оставалось, видно, вы-
бора, и они накинулись на беззащитного Ти-
мошку. А в добавление ко всем бедам Ленька
принялся громко сопеть. Заснул.
Хорош помощник!
К счастью, заговорщики ничего не услышали.
В сердце Тимошки закипела ярость. В нем
будто спорили два человека. Один, рассуди-
тельный, советовал: «Веги и расскажи обо
всем директору, пионервожатой. А другой, на-
смешливый, дразнил: «Что, Тимоша, испугал-
ся? А туда же—я, я! Трус, вот кто ты!»
Не сразу заметил он, как на маковки де-
ревьев, что возвышались над оврагом, полился
дрожащий свет. Заметил — догадался: это от
велосипедного фонаря!
На косогоре, совсем близко от Тимошки,
выросла фигура велосипедиста, и рядом — си-
луэт огромного пса. Тимошке показалось, буд-
то земля под ним стала мелко трястись. Дро-
жала, конечно, нс земля, а сам Тимошка. От
страха, — что собака учует его.
— Э-эй! — гаркнул прибывший велосипе-
дист.
— Чего надо? — отозвался снизу «Тихий ход».
— Айда на танцы! Там драка началась.
Заговорщики вскочили, засуетились.
— Айда...
— Потеха!
Тимошка заплясал бы на радостях. Наконец-
то повезло. Хулиганы уберутся. Но тут новый
приступ страха заставил его сжаться в комок
и приникнуть к земле.
Пес зарычал, почуяв неладное.
Хорошо, что фонарь на велосипеде погас.
С косогора он как раз осветил бы Тимошку и
Леньку.
А пес уже порывался кинуться.
— Свои там, — успокоил собаку хозяин,—
не узнал Обалдуя, что ли?
Тимошка чуть-чуть успокоился.
Вскоре беду пронесло. Голоса заговорщиков
смолкли. Наступила неправдоподобная ти-
шина.
*
Тимошка растолкал брата:
— Ушли — слышишь? Ты полежи малость,
а я проверю. И пополз Тимошка. Часто зами-
рал, прислушивался.
Ничто не нарушало тишины.
Когда он выбрался из оврага, — расслышал
голоса, которые доносились теперь издалека.
Опрометью кинулся Тимошка назад, к Лень-
ке:
— Давай спички!
— Пожалста, — зевая, Ленька передал бра-
ту коробок. — Двадцать три спичнны.
Тимошка начал считать спички и вдруг по-
чувствовал в пальцах: от одной... другой...
третьей... отвалились размягченные головки.
— Отсырели! — простонал он, — где ты дер-
жал их?
Ленька опасливо отодвинулся от брата:
30
I
— Я только посчитал их. Я их под пузо
складывал. А зачем они отсырели?
И досталось же тут Леньке. Но он муже-
ственно перенес наказание.
Тимошкин гнев постепенно унялся:
— Что теперь делать?
— Да, я не виноват, — забубнил Ленька,—
я их не отсырял.
Хорошо, что Тимошка вспомнил про косте-
рок, горевший недавно внизу.
— За мной! — скомандовал он.
На месте костерка, в кругу выжженной дер-
новины, братья кинулись раскапывать золу.
Ленька оказался удачливей. Он нашел два
маленьких, едва тлевших уголька.
Бережно соединив их, Тимошка принялся
раздувать огонь. Напрасно. Погасли огоньки,
а с ними — последняя надежда.
Всходило солнышко, облака уже подрумя-
нились с восточной стороны. Вдали пелена ту-
мана, будто растрепанное ватное одеяло, спол-
зла в овраг. Сделалось холодно, сыро.
— Пошли,—зябко ежась, сказал Тимошка.
— Куда?
— За спичками.
— К вам?
— К нам нельзя. Бабка услышит.
— А у нас только один коробок был, — со-
врал Ленька.
— Ладно, помалкивай!
В Тимошкином голосе Ленька вновь почув-
ствовал малоприятную для
себя твердость, поэтому он
предпочел держаться от бра-
та на расстоянии.
По крутизне папрямки оба
выкарабкались из оврага и
уныло зашагали к дому.
Когда до села оставалось
всего-ничего, из-за бугра
внезапно показался пионер-
ский отряд. Без сомнения,
ребята под предводительст-
вом старшей пионервожатой
Люси направлялись в тот же
овраг.
— Прячься! — Тимошка
успел толкнуть Леньку в ку-
сты, облепившие обочину до-
роги. Залег сам.
Притаившись, они и под-
слушали горькую правду про
самих себя. По голосам рас-
познавали, кто говорил.
Люся на ходу допрашива-
ла Васятку Долгополова:
— А ты шибко стучал?
— Барабанил ого-го, — объяснял тот, — сна-
чала я к Тимошке стучался, так бабушка ска-
зала, что он у Леньки ночует. А у Леньки батя
сказал, что нету, обоих нету!
— Странно, — заметила Люся.
— Чего странного, — сердито заявил Ко-
сач,— Тимошка, он всегда индивндуй. Это вы
всегда: «Тимошка, Тима». А надо па совете
отряда вопрос поставить: почему все не спали,
пошли костер выручать, а Тимошка шлялся
где-то? Потому что он индивндуй, вот кто!
Тимошка чуть было не выскочил на дорогу
и не закричал:
«Я же здесь! Я с вами.. » Но обидное слово
«индивндуй» будто припечатало его к земле.
Отряд, миновав место засады, удалился. До
Леньки с Тимошкой доносились лишь обрывки
фраз:
— ...мы оба костра вместе сложим.
— ...еще скажем «Тихому ходу» спасибо...
Понурые братья брели домой.
Ленька осторожно спросил:
— А что это — «индивудун»?
— Ничего, — огрызнулся Тимошка, — много
будешь знать — скоро состаришься.
Ленька притворно вздохнул:
— Ну и не надо, не говори. Проголодался
я из-за тебя. — Он похлопал себя по животу.
И вдруг его физиономия расплылась в улыб-
ке: — Пойдем, индивидуйчик, на ферму, мама-
ня, поди, уже первую дойку начала.
В прошлых номерах журнала мы совершили путеше-
ствие, на Марс и Венеру. Теперь нам предстоит побывать
на Юпитере. Пожалуй, ни одна далекая планета не может
похвастаться таким обилием загадок ...
1г/а\ 1Й1IHI1Ы1
A.
Томилин
> дороге к Юпитеру.
...Ракета с героическим экипажем, покинув Землю, уйдет к планете Юпитер.
Конечно, такой старт будет еще не очень скоро, но произойдет непременно.
Что ждет космонавтов на их нелегком пути?
ПОЛЕТ БУДЕТ ДОЛГИМ! Не один год проведут люди в кабине плането-
лета, прежде чем диск Юпитера закроет иллюминаторы корабля.
ОТ ЗЕМЛИ К МАРСУ. Долгий путь полон опасностей. Удаляясь от Марса,
ракета должна пролететь через ПОЯС АСТЕРОИДОВ. Огромная ТОЛ1ЦА
ЯДОВИТОЙ АТМОСФЕРЫ: воздух Юпитера состоит из метана. Колоссальное
притяжение, которое грозит расплющить космонавтов: стенки корабля защитят
от его действия. ПОЛЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНО СИЛЬНОЙ РАДИАЦИИ, в сто трил-
лионов раз более сильное, чем вокруг Земли.
Трудно предугадать все. что ждет космонавтов на планете, которая удалена
от нас на миллионы километров...
Из чего он состоит?
32
ЧТО МЫ ЗНАЕМ СЕГОДНЯ?
Юпитер — самая большая планета солнечной системы.
Диаметр Юпитера больше диаметра Земли в одиннадцать раз. Объем Юпитера
столь велик, что в нем могли бы поместиться почти 1300 земных шаров.
Загадка первая.
Когда ученым с большим трудом удалось измерить среднюю плотность гигант-
ской планеты, оказалось, что она всего только на одну треть выше... плотности воды.
Масса Юпитера только в триста восемнадцать раз больше массы нашей планеты.
ИЗ ЧЕГО ЖЕ ОН СОСТОИТ? Не может же целая планета представлять собой
бездонный океан?
Результаты исследований неожиданны: самые сложные, самые точные приборы
упрямо твердят, что СОСТАВ ЮПИТЕРА... ВОДОРОД.,
Газ? Нет. не совсем. Чем глубже погружаться в недра планеты, тем сильнее да-
вление. В центре оно достигает фантастической цифры: около семидесяти миллионов
атмосфер... Под таким прессом ГАЗ СТАНОВИТСЯ В ДВА С ЛИШНИМ РАЗА
ПЛОТНЕЕ ЖЕЛЕЗА. Вот так водород!..
Загадка вторая.
Юпитер в пять раз дальше от Солнца, чем Земля. Год его равен двенадцати зем-
ным. А вот оборачивается вокруг своей оси этот гигант очень быстро. Сутки на Юпи-
тере— всего девять часов пятьдесят минут.
Если посмотреть на Юпитер в телескоп, сразу видно, что он ВЕСЬ ПОКРЫТ
ПОЛОСАМИ. Широкие и узкие, тянутся они параллельно экватору, расплываются,
как в небе облака. А может, это и есть облака? Ведь могут быть ураганные ветры
и свирепые бури в мощной атмосфере огромной планеты?
Наблюдая за движением огромных облаков на эллиптическом диске Юпитера, уче-
ные и определили скорость его вращения.
Впрочем, не все полосы переменчивы. Вот тут мы и подошли к новой загадке.
Почему диск Юпитера—эллипс?
Загадка третья.
Триста лет назад впервые обнаружили большое КРАСНОЕ ПЯТНО НА ДИСКЕ
ЮПИТЕРА. Удивительно было то, что в отличие от остальных, оно не меняло форму.
Зато цвет его не оставался постоянным. Примерно сто лет назад пятно вдруг
«вспыхнуло» и стало ярким, как море красных чернил, вылившихся из гигантской
бутылки. А сейчас оно снова — бледное, даже рассмотреть трудно...
Рисунки И. Стародубцева
Почему Юпитер
полосатый?
J обратный путь!
Красное пятно ведет себя очень агрессивно. Полосы бурь, тучи и облака ни-
когда не закрывают его. Налетев на пятно, тучи рассеиваются, обходят пятно
с севера или с юга, потом снова сливаются в мутную полосу.
ПОЧЕМУ ЮПИТЕР НАЗЫВАЮТ
ХОЛОДНЫМ СОЛНЦЕМ?
В центре планеты не только огромное давление. Там очень высокая тем-
пература — почти СТО ПЯТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ ГРАДУСОВ. Если бы масса
Юпитера была в пять раз больше теперешней, то он превратился бы в настоя-
щее солнце, и светило бы оно не меньше нашего.
Даже в небольшой телескоп ДИСК ЮПИТЕРА ИМЕЕТ ЯРКО ВЫРАЖЕН-
НУЮ ЭЛЛИПТИЧЕСКУЮ ФОРМУ.
Множество загадок гигантской планеты ждет своего разрешения. Но сегодня
легче предположить, что первые космонавты выберут для посадки не сам Юпи-
тер, а один из двенадцати его спутников. Оттуда и произведут они научные
наблюдения.
Конечно, это предположение касается только первого корабля-разведчика.
Люди не успокоятся, они научатся преодолевать притяжение, сконструируют за-
щитные экраны от радиации, и тогда ХОЛОДНОЕ СОЛНЦЕ ПЕРЕСТАНЕТ
БЫТЬ ЗАГАДОЧНЫМ.
Посвящаю эти страницы комсомольцам и пионерам —
друзьям по Театру юношеского творчества.
ЭТО
БЫЛО
В
мюллю-
ПЕЛЬТО
//.•« 1Ш1111И111
На боевом посту.
ГРАНД-ОТЕЛЬ
— Интересное сооружение! Для средневекового зам-
ка, правда, тесновато...
— Шесть на девять, — авторитетно оценивает Юрка,
расставив ноги на длину шага.
— Придется смириться с обстоятельствами и спать
на жестких досках, называемых нарами. А эта круглая
прореха в потолке возместит отсутствие окон... — гово-
рит Саша Белов.
— Но это же великолепно! — рокочет Алеша Днеп-
ровский. заполнив собой весь проем двери. — Это же ни-
чуть не хуже, чем у Робинзона Крузо! Братцы, это же...
это же... гранд-отель.
Алеша победоносно поворачивается к мальчишкам и
девчонкам, сидящим на узлах и чемоданах перед рас-
крытой дверью бывшего курятника.
Гранд-отель... Мы жили потом на берегу озера, в сол-
нечном доме с множеством сияющих окон, но наш пер-
вый дом, наш мюллюпсльтский гранд-отель незабываем.
Романтика самостоятельной жизни, жаркие споры ше-
потом после отбоя, репетиции «капустников» и новых пе-
сен. накаленные собрания совета лагеря. — все умеща-
лось в тесных стенах гранд-отеля.
«КУХОННЫЕ МУЖИКИ-
Кто забудет нашу первую лагерную печку? Была она
сложена из старых потрескавшихся кирпичей и грозила
каждую минуту развалиться. Строители — Саша Белов
и Толя Воробьев—с замиранием сердца следили, как
впервые закипает вода в тяжелом баке — печка весело
пофыркивала, печка работала. Сколько надо крупы для
каши? Когда сыпать соль? — вопросы были сложными
и вызывали сомнения н раздумья.
Кто разделял с девочками-поварами все кухонные го-
рести и радости, кто бывал нередко виновником непопра-
вимого опоздания обеда или ужина? Дежурный по кух-
не — кухонный мужик.
Кухонный мужик! Личность героическая и скромная.
Босой, в клетчатой рубахе на выпуск, с глянцевыми пят-
нами копоти на лице и одежде, со спутанными волосами
и горящим взором изобретателя... Это его неутомимый
мозг сделал неоценимое для мюллюпельтской кухни от-
крытие: как растапливать печку сырыми дровами. Те-
перь ни дожди, ни грозы не пугают обитателей гранд-
отеля.
Идет лето за летом, но поэзия кухонного груда все
та же: напилить и наколоть дров, растопить плиту и под-
держивать огонь к завтраку, обеду и ужину, вскипятить
воду, вымыть кухню, начистить до блеска огромные баки
и ведра, сбегать, принести, поднять, подмести, втащить,
34
вытащить, снять с плиты, добавить воды, усилить огонь, подхва-
тить падающую кастрюльку, починить мясорубку! А где же у тебя
дрова? Опять кончились? Бегом к начальнику лесопилки! И го-
лова идет кругом у кухонного мужика. Скромная, героическая лич-
ность...
ДАЕШЬ РАБОТУ!
Сумерки... Дверь гранд-отеля распахнута настежь. Члены совета
расположились на нарах. А на поляне перед гранд-отелем лежат,
сидят на корточках, играют в шахматы, читают, пишут письма, ти-
хонько переговариваются друг с другом остальные тютовцы. Идет
очередной совет лагеря.
Из гранд-отеля доносится голос Пади Румянцевой, члена хозяй-
ственной комиссии: «Конечно, повара и «мужики* стараются, но
ведь из одного щавеля борщ не сваришь. И кашу без масла тоже
хвалить нс будут. Деньги и продукты на исходе. 5 рублей в день
на человека — этого мало. Если так будет дальше—-мы продер-
жимся неделю, а потом придется уезжать!»
Несколько мгновений в гранд-отеле и на поляне держится на-
пряженное молчание Потом с обеих сторон нарастает шквал, в ки-
Саша Болотовский хочет был
пении которого теряются выкрики, недоумен-
ные вопросы, негодующие возгласы. В апогее
шквала возникает рокот Алешиного баса, раз-
ворачивается. подкашивает нестройный хор:
«Ко-о-о-нч-а-ай галдее-еж!» — и кидает в за-
воеванную тишину: «Ну. чего делать будем?»
— Даешь настоящую работу!
Боря Ентнн тоненько вздыхает: «Трудно
сейчас. Сорняк так в землю и вцепился».
Опять шквал — только теперь он весь об-
рушивается на Борю. Костяные шашки, ле-
гонько постукивая, скатываются в траву с
картонной доски, которую он держит в руках.
«Ну. ребята, я разве против... Я ведь только
сказал... Ну. я «за», целиком и полностью «за»!»
Боря широко улыбается и начинает смущенно
шарить в траве.
Откуда-то из мрака поднимается долговя-
зый Юрка в белом колпаке. Потрясая полов-
ником. он кричит:
— Будем держать до последнего!
красивым.
Это но этюд. Милости просим обедать!
Утро— неуютное, серенькое, моросящее.
. Идут на работу бригады
Из Тюта отважных бойцов.
Вставай, не мешкай, сбрасывай
Ночную лень!
Ждет трудный нас. но радостный
Грядущий день!
Картофельное поле кажется бесконечно унылым в осенней хмури. Бри-
гада разделилась по бороздкам. Бой начинается.
Разлетаются в стороны колючие мокрые сорняки. Глубоко врезался в
землю рядом с бороздой след от коленок Бори Ентина.
Десять дней упрямо шли ребята — навстречу друг другу, с остервене-
нием. яростью выдергивая упругие колючки занемевшими руками.
Умеем работать
И в последний, десятый, «авральный» день
таким же незыблемым строем шагали с поля
по дороге между высокими корабельными сос-
нами под неожиданно-обильным теплым до-
ждем. Впереди, на высокой сучковатой палке
колыхалась насквозь мокрая красная футбол-
ка Саши Белова. Победно покачивались в ру-
ках ботинки, тапочки, резиновые сапоги, а бо-
сые ноги радостно топали по мокрой грязной
земле в такт песне:
Закалит в труде нас лето,
Смело мы вперед глядим!
Пропололи мы с тобой полсвета.
Если надо — повторим!
Тмоом отдынть.
ОТКУДА ПРИХОДИТ ПЕСНЯ
На листе фанеры головами к центру лежат двенадцать мальчишек и девчонок. Они напе-
ребой кидают слова, и Алеша Днепровский, вооруженный куском угля, подхватывает наибо-
лее удачные и записывает прямо на фанере:
Слыхали ль вы, Они не в поле — за столом
Что наши львы — Работы кажут класс.
Их четверо у нас —
— Неправда—босые ноги одного из Львов оскорбленно вздымаются вверх и описы-
вают в воздухе дугу. — Меня вы только для рифмы приплели, я не хуже Белова работаю!
Но растревоженный Лев к конце концов «жертвует» собой ради рифмы. Из песни слова
не выкинешь!
Новые песни появляются почти каждый день. Примостившись у кухонного стола, их пцшет
лагерный поэт Женя Сазонов, их сочиняют и поют все. Они незамысловаты и просты, "эти
песни. Они появляются, потому что всем хорошо, и все вокруг — хорошо.
Несколько раз в день по дороге мимо лагеря проносится пыльная трехтонка. Гремят пуза-
тые бидоны. А над ними — сияющие, запудренные серой дорожной пылью физиономии. Ветер
смахивает с машины слова песни:
Мы друзья, мы .молочные братья,
Мы облиты одним молоком!
И должны откровенно сказать вам.
Что бидоны грузить нелегко.
Бригада «молочников» работает на ферме — грузит и отвозит на молокозавод тяжелые би-
доны с молоком. В первый же день работы один бидон угрожающе наклонился, крышка ле-
гонько щелкнула, и Саша Болотовский попал под щедрый душ тепловатого парного молока.
Вскоре появилась песня.
Пели свою песню и «лошадники», ходившие по бороздам вслед за «конным агрегатом», в
который была впряжена строптивая Амазонка. В течение лета мужская половина лагеря по-
знакомилась с неукротимым характером Амазонки. Любители верховой езды неизменно ока-
зывались в колючих кустах шиповника, буйно разросшегося у дороги. Но кое-кому все-таки
удалось «подружиться» с Амазонкой. Ла-
герные поэты тотчас отметили это собы-
тие новой песней.
Неизвестно, откуда ждать ее. Она мо-
жет вдруг зазвучать из чердачного окна,
прилететь с середины озера, где колы-
шется тютовская лодка с застывшим ры-
баком.
Лето проходит, уносит с собой
Много хороших минут.
А-а-а! Э-э-э! И-и-м1 О-о-о
Наши сердца будут с тобой.
Мы не расстанемся. ТЮТ!
Поют свою песню и наши «официанты» — дежурные в столовской
бригаде:
И кто на нас не поглядит,
Тот непременно говорит.
Что вызываем мы приятный аппетит!
Песню могут принести вылезшие из сосновой аллейки «папуасы» в
ярких одеяниях, полосато загримированные углем и сажей.
Песня есть у каждой бригады. Песня есть у каждой группы тютов-
пев, объединяющихся для очередного выступления на лагерной сцене.
Петь хочется всегда. Жить весело.
Гримерная под открытым н«
САМОЕ ГЛАВНОЕ
— А-а-а-а! Э-э-э! И-и-и! О-о-о!— звучит в комнате отдыха.
— Ба-ба-бана!— Бут-пу!— резко и отрывисто доносится из аллейки.
Местные ребятишки спокойно ловят рыбу. Они уже привыкли. Первое время непонятные
звуки мучили и тревожили их. Они с недоумением поглядывали из-за кустов на странный хор.
выпевающий или шумно выталкивающий звуки «Купи кипу пик! Купи кипу пик!» — убеждал
хор. «Наш голова вашего голову головой переголовил, выголовил», — окатывал вдруг кто-ни-
будь звучным потоком чеканных «л* взъерошенного пацана, неосторожно вылезшего из-за ку-
стов. Тот испуганно исчезал.
Теперь все стало привычным и понятным: тютовцы занимаются «техникой речи», шлифуют
звуки, каждый день по пятнадцать минут.
Но самые волнующие дни для местной детворы — это дни тютовских концертов. Яркая
афиша уже несколько дней тревожит сердца. И вот он настает, этот день! После работы в ла-
гере начинается четкая, ритмичная подготовка к концерту. Монтировщики вешают в клубе
кулисы, осветители укрепляют «бережки», устанавливают фонари и подсветки. Во время ра-
боты небрежно перекидываются профессиональными терминами: «поддуга», «зеркало сцены»,
«портал», испытывая наслаждение от обстановки сцены и от близости сегодняшего концерта.
Костюмеры неутомимо шьют, гладят, собирают по всем палатам шляпки, шарфики, ку-
шаки. упрашивают совхозного сторожа дядю Федю дать валенки «только на один вечер».
Бутафорам труднее всех. Где достать пенсне? Как выглядит «козья ножка» у фельдшера
Курятина в чеховской «Хирургии»? Нужна ваза, дорогая, хрустальная. Где ее возьмешь?
И над всем этим, руководя, требуя, подгоняя, подсказывая — фигура помощника режис-
сера. Помощник режиссера ведет концерт. Взмах его руки — и один из монтировщиков раскры-
вает занавес. Выразительный взгляд помрежа — и на снене вспыхивает или вырубается свет.
Его спокойный голос звучит за кулисами и вызывает очередных исполнителей на сиену. У по-
мощника режиссера должно быть твердое
сердце, его не смягчит ни умоляющий взор
осветителя, у которого контакты не сходятся,
ни жалкие оправдания радиста, которого не
удовлетворяет слабый ток в электросети. «Че-
рез пять минут пойдет занавес, — говорит пом-
реж. — Надо успеть все закончить». И зана-
вес пойдет через пять минут!
У помощника режиссера должен быть яс-
ный ум. находящий выход из любого положе-
ния. Помощник режиссера — это бесстраш-
ный и суровый капитан. Его корабль назы-
вается концертом. Незадолго до отплытия ка-
Самыо благодарные зрители.
питан принимает рапорт младших членов команды. «Товарищ
помощник режиссера! Костюмы выглажены и сложены. Стар-
шая группы костюмеров Помокина». — «Товарищ помощник
режиссера! Кулисы повешены, сцена к концерту готова! Стар-
ший группы монтировщиков Климович!» — «Товарищ помощ-
ник режиссера!..»
Исполнители отрепетировали еще раз свои номера. Все
тютовцы в праздничных костюмах. Настроение отличное. Ко-
рабль готов к отплытию! Горн! Капитан (сегодня это «гном»
Аркаша Корзенев) оглядывает команду. Строй безукориз-
ненно красив. На лицах улыбки. Такие не подведут. Можно
идти в клуб.
— Внимание! Хор — место! Тишина на сиене! Даю зана-
вес! — «гном» собрался в железный комок. Старт пан!
А в это время в «артистической» появляется очередной
«Боевой листок».
«Внимание, внимание! Говорит радио Тюта! Наш микро-
фон установлен в клубе. Отсюда мы сегодня транслируем
концерт Театра Юношеского Творчества. До конца концерта
остается пят*, минут. Пройдемте за кулисы. Здесь за стеной
из шести одеял расположились артисты. На сцену они само-
отверженно влезают через окно. Условия трудные. Саша Бе-
лов и даже сам А. С. Днепровский играют без усов! Осве-
щение комбинированное: дневное плюс две электрических
лампочки по 75 свечей! Декораций нет. Но зрители, которые
заполнили зал клуба, принимают концерт хорошо. Такова
сила искусства. Из достоверных источников известно, что после
концерта артисты прямо со сцены «ахнут» в озеро, смывать
«грим».
Мы играли наши концерты в обеденный перерыв, прямо в
поле, где «кулисами» служили стога сена. Мы выезжали
в соседние совхозы, играли в маленьких тесных клубах при
свечах или прямо на поляне при свете фар грузовика, ноче-
вали на чердаках и сеновалах, варили еду на кострах. Вместо
торжественных линеек проходили короткие «летучки»: оценка
качества каждого концерта, распределение бригад за дровами,
водой, устройство ночлега...
Сквозь серую моросящую дымку мелькали незнакомые
притягивающие названия: Загостицы, Серебрянка, Дом кино,
Жельцы, Калиши. Неречицы... Всегда радостные и приветли-
вые лица зрителей. «Приезжайте еще! Спасибо! Счастливого
пути!» Волнующая, захватывающая романтика дальних стран-
ствий!
Воздух рассекают
Взмахи звонких кос.
Над водой мелькают
Крылышки стрекоз.
Вдалеке от зноя
Тают облака.
Шелестят травою
Вздохи ветерка.
Лес манит прохла-
дой.
Запахом цветов,
Открывает клады
Ягод и грибов.
Сладкий запах меда
И жужжанье пчел...
Как сама природа,
Край родной рас-
цвел!
Солнечные дали
И лесная тень
Песней прозвучали
В этот летний день.
Москва
Ира Киселева
.7. Селн/м
ВОТ КАКОЙ МАКС!
Рисунки И. Ну стона
Утром по палубе проискал Железный Каб-
лук. остановился на корме. Андрей понимал
теперь, почему у матроса подковка лишь на
одном ботинке. Он хромает. Оттого, наверное,
и набил железку, чтобы не стоптать ботинок.
«Экономный фашист».
— Ши-цок... Ши-цок... — такие звуки доно-
сятся, когда по палубе бродит Железный Каб-
лук.
— Макс, ты почему не спишь?
Голос у него хриплый, скрипучий, как же-
стянка.
— Думаю.
У Макса голос чистый и тихий.
— О чем?
— Так... О хорошей погоде. Неплохо бы
искупаться...
— Хм. О погоде думаешь... А еще о чем?
Железный Каблук стоял над самой головой
Андрея, который понимал из разговора матро-
сов не слишком много. Порой лишь некоторые
слова. Старался догадаться по смыслу.
— Больше ни о чем... — нехотя отвечал
Макс.
- Юноша! — вдруг воскликнул Железный
Каблук. — Я все знаю. Да, да. Давно знаю,
о чем ты думаешь. Зачем скрываешь?..
«Оказывается, Макс — юноша?» — удивился
Андрей.
— Я ничего не скрываю. — Голос Макса
дрогнул. -
— Врешь. Скрываешь. Да, да-
Макс молчал.
— Пу, что же, — усмехнулся Железный
Каблук. — Погода хорошая... Август. Хе-хс-хе...
— Что вы хотите? — сердито спросил Макс.
Окончание. См. «Костер» № 7, 1961 г.
— Ничего, кроме честности и правды.
— Не понимаю...
— А тут и понимать нечего. Только прошу
без всякого притворства. Да, да... Я хочу, что-
бы у нас с тобой все было ясно, — продолжал
Железный Каблук. — Сейчас война. Ты мог бы
сейчас быть там... Понял? Там! — угрожающе
проскрипел он. — Мог бы сражаться. Тебе де-
вятнадцать лет. Да, да!.. О, это прекрасный
возраст! Ты мог бы отличиться. Мне кажется,
ты храбрый. У тебя крепкие нервы и мощные
мускулы. Такие парни, как ты, уже по не-
скольку раз ранены. Да, да... Не так ли я го-
ворю? А ты сидишь здесь и считаешь, что все
в порядке. Тебе никогда не проходило в голо-
ву, почему ты здесь? Здесь, а не там, не на
восточном фронте? Нет? А вот мне приходило.
Скажи-ка, в твоих жилах какая течет кровь?
— Насчет крови вы... осторожнее, — зады-
хаясь предупредил Макс.
— Ты сядь и не шипи, щенок! — прохрипел
Железный Каблук. — Знай, что это я тебя взял
сюда и вправе выбить из твоей головы дур-
ные мыслишки. Да, да... Я взял тебя. Мне по-
нравились твои мускулы.
Железный Каблук закурил. Помолчал. По-
том заговорил уже спокойнее:
— Ты должен обижаться на себя, а не на
меня. Я хочу тебе помочь. Я старше тебя и
пролил кровь на восточном. Это дает мне пра-
во. Но ты видишь, я редко суюсь в твои дела.
А вот сегодня решил поговорить. Мне кажется,
ты от меня кое-что скрываешь. А ну, посмотри
мне в глаза! Я умею в глазах читать. Меня
этому учили. Да, да...
Макс молчал.
— Думаешь, я не видел, как ты бросил тем
русским пачку сигарет, когда они грузили
3S
бочки? Видел. Но я не сделал тебе замечания,
потому что на борту было много посторонних.
Ведь за такие штучки тебя следовало бы спи-
сать на берег и отправить в штрафной баталь-
он, под пушки большевиков. О, они тебя не
пожалеют. Попадись, кишки выпустят. Глот-
ку перервут. Да, да...
— Я не слышал... Что же было сказано? —
Железный Каблук учащенно дышал.
— Говорят, они взорвали на Дунае какой-то
плавучий... бензозаправщик или что-то в этом
роде. Как следует не расслышал. Только вошел
в каюту, а передача уже кончилась.
— Мы им тоже перерываем глотки, — за-
метил Макс.
— Правильно. Два года назад, когда я был
под Ленинградом, считал, что все с врагом
кончено, он поставлен на колени. А теперь ру-
гаю себя, что мало убивал русских. Да, да...
Голос Железного Каблука скрипел. Он пле-
вался, притоптывал кованой подметкой.
— В Румынии тоже партизаны...
— Что? — испуганно спросил Железный
Каблук. — Кто тебе сказал? Ложь. Пропа-
ганда.
— Об этом по радио упоминалось. По на-
шему радио, — пояснил Макс.
— А, черт! — тяжело пробормотал фашист.
— Может, нам еще придется с ними схва-
титься,— спокойно заключил Макс. И, видя,
как его наставник перепугался, храбро доба-
вил:— Да вы не волнуйтесь. Они сюда не су-
нутся!..
— Да, да... — упавшим голосом подтвердил
Железный Каблук. — Они не посмеют. Не ре-
шатся напасть на целый караван. Да, да...
Этот разговор о партизанах Андрей хоро-
шо понял. Он с теплотой подумал: «Вот какой
Макс!» Потом сжал кулак, погрозил: «Дро-
жишь, Железный Каблук!»
КАК УСТРОИТЬ АВАРИЮ
Весь день перед глазами Андрея стояла та-
кая картина: посреди быстрого Дуная, высоко
задрав нос и опустив до дна корму, сидит не-
фтянка. Вокруг нее снуют катера, пароходы,
раздаются гудки, слова команд, ругань. Бес-
нуется Железный Каблук, хватает себя за го-
лову, брызжет слюной. Потом его снимают с
баржи и увозят в гестапо. А там, конечно, лу-
пят, допытываясь, как произошла авария...
Нет, этого пока не случилось с баржой. Она
идет вниз по Дунаю. И Макс уже раза два ко-
му-то громко говорил:
— Венгрия... Венгрия...
Андрей понимал, что они в Венгрии. А за
нею будет та самая Румыния, куда ему и на-
до. И вот там, в Румынии, посреди реки не-
40
фтянка должна сесть на корму и задрать нос.
Она станет похожа на собаку, которая сидит
ночью на цепи и, подняв морду, воет от скуки
на луну... Лет шесть назад , на Каме Анд-
рей видел нефтянку, задравшую нос к небу.
Возле нее суетились катера и пароходы, при-
езжала спасательная команда, и самые на-
стоящие водолазы опускались на дно. Отец го-
ворил, что за такую аварию надо голову ото-
рвать...
Лежа на ворохе ветоши, Андрей вспоминал
детство, которое казалось таким далеким.
ВОЗДУШНА
Вечером Макс снова спустился в трюм. Анд-
рей успел зарыться в тряпки, притих, стараясь
угадать, что делает немец, зачем пришел. Мо-
жет быть, ищет хлеб? Или спустился за вед-
ром? Почти всю воду Андрей выпил. Заметит?
Макс пробыл в трюме недолго. Андрей не
мог видеть, как матрос включил фонарик и
внимательно осмотрел помещение, остановил
взгляд на ворохе тряпья, из которого торчала
босая нога. При этом Макс улыбнулся.
Едва он ушел, как Андрей поспешно выбрал-
ся из «гнезда» и стал искать ведро. Оно ока-
залось почти на том же месте, наполненное
свежей водой. Значит, Макс только что зачер-
пнул ее. Он принес другое ведро, а порожнее
унес. Андрей пошарил руками возле ведерка.
И точно. Еще один кусок хлеба!.. Теперь он
не сомневался: немец знал о его присутствии,
помогал ему.
«Заметит Железный Каблук, заберут Макса
в гестапо, а там... Могут даже расстрелять».
Внезапно на берегу завыли сирены. Завыли
истошно, на разные лады. Казалось, собра-
лась стая громадных кошек и мяукает. «Тре-
вога!» И вдруг сильный взрыв потряс окрест-
ность. Задрожала железная палуба. Задребез-
жали выбитые в каюте стекла... После взрыва
наступила зловещая тишина. Перестали выть
сирены, не хлопал плицами колес пароход, не
шумела за кормой вода. По палубе пробежал
Железный Каблук, сильно припадая на хро-
мую ногу.
— Спасательный круг! — крикнул он Мак-
су. — Быстро!..
— Зачем?.. Они пошли прочь... Вот они —
один, два... четыре... Их всего четыре...
— Приготовь, тебе говорят, — повысил го-
лос Железный Каблук. — Ты меня не учи! Мо-
локосос! Да, да... Я-то их знаю.
— Есть приготовить спасательный круг! —
В голосе Макса прозвучала насмешка.
— Проклятье... — бормотал Железный Каб-
А перед глазами все стояла картина аварии.
Он непременно должен выбраться ночью из
трюма. Лишь бы люк не заперли. Если в две-
надцать ночи открыть клинкеты, >к рассвету
жидкий груз перельется в кормовые отсеки, и
баржа задерет нос. Тогда на «Рузе» матросы
говорили, что клинкеты почему-то оказались
открытыми. По халатности никто не заметил,
погрузка была ночью.
Андрея беспокоило, что немецкая нефтянка
сидит в воде неглубоко. Произойдет ли ава-
рия?
Я ТРЕВОГА
лук. — Они могут вернуться. Да, да... Я знаю
их.
В эти минуты Андрею хотелось, чтобы совет-
ские самолеты вернулись и начали бомбить
караван. В то же время было страшно. Попа-
дут в баржу, вспыхнет бензин. Жутко умирать
в горящем трюме... «Не трусь»,— успокаивал
он себя.
Сирены опять завыли.
— Отбой! — крикнул Макс. — Я же гово-
рил!..
Ругаясь, Железный Каблук ушел в каюту.
Вскоре после налета послышались крики с
парохода. Что-то говорили в рупор. Пароход
подавал гудки: то короткие, то длинные. За-
тем на корму прибежали Макс и Железный
Каблук. Загремела в клюзах якорная цепь.
Остановка.
— Что случилось?
— А черт их знает!.. — проскрипел голос
Железного Каблука. — Я сейчас съезжу к ка-
питану. Перепугался, наверное. Но его заста-
вят идти. Да, да... Заставят!
Прошло нс более получаса, и Железный
Каблук вернулся. Быстро прогремел своим ко-
ваным башмаком, остановился на корме.
— Какого дьявола ты тут торчишь? — наки-
нулся он на Макса. — Такие события, а он с
удочкой. Нс время.
— Какие события?
Слышно было, как чиркнул спичкой Желез-
ный Каблук. Помедлив, хрипло сказал:
— В пяти километрах отсюда, на самом пе-
рекате— пробка. Затонула баржа на фарва-
тере. Сейчас там работают аварийщики. Да,
да... Часа через три, может быть, тронемся.
Обо всем капитану только что сообщили... Но
ты, я вижу, не слушаешь?
— Слушаю, слушаю... Клюет! Тсс... Похоже
на хариуса. Я где-то читал... Разве здесь во-
дятся хариусы?
— Ты идиот, Макс. Спросил бы лучше, по-
чему затонула баржа!
6 «Костер» № 8
41
Спокойствие Макса выводило из себя Же-
лезного Каблука. Он грубо выругался, но, ус-
лышав про отличнейшее блюдо, которое могло
бы быть приготовлено на ужин из хариуса,
смягчился и брюзгливо просипел:
— Охотник ты до жратвы. Впрочем, я то-
же. Но сейчас не время. Ты был прав насчет
партизан. Эти бандиты появились всюду. Ка-
питан сказал, что самолеты были вызваны
партизанами по радио. Да, да. У них есть ра-
диопередатчик. Наши запеленговали его, но
пройдохи успели смотаться. Предполагают,
они на автомашине. Сейчас все машины оста-
навливают и тщательно проверяют.
— Вот как! Хм. Охоты нет встречаться с
ними... Стоп! Это уже окунь, его повадка...
А вот и он!..
— Почему?
— Прямое попадание авиабомбы.
— Стоп! Сорвался!.. Ах ты, черт!.. Хариус
великолепный был. Я приготовил бы отличней-
ший ужин...
На палубе тихо затрепыхалась рыбина.
— Еще бы парочку, и можно греть сково-
родку.
'Железный Каблук, ничего не сказав, ушел.
42
С ПОГАШЕННЫМИ ОГНЯМИ
Баржа снялась с якоря глубокой ночью.
Подняться на палубу нечего было и думать.
Команды не спали. Железный Каблук и Макс
переговаривались с матросами баржи, шедшей
но левому борту. И все-таки Андрей рискнул
выглянуть. Подняв головой крышку люка, он
посмотрел туда, где хлопал плицами колес па-
роход. Вчера через узкий коридор, образован-
ный рядами бочек, пароход был все же виден,
светились сигнальные огни на его бортах, го-
рел слабый свет в рулевой рубке. Теперь же
полная тьма окутывала караван. Шли с пога-
шенными огнями. Боялись налета. Только про-
жектор включался и выключался, нащупывая
путь. В темноте мелькали красные точки папи-
рос, описывая замысловатые траектории. Но
курильщиков строго обругали с капитанского
мостика. И красные точки сразу погасли. Слы-
шен был только приглушенный разговор, часто
упоминались слова: «флюгцойг», «партиза-
нсн».
Постепенно голоса раздавались все реже,
пока не прекратились вовсе. Андрей снова вы-
глянул из люка. Теперь в редеющей ночи вид-
нелся смутный силуэт парохода, маячила па
мостике фигура капитана. Огорченный Андрей
вернулся к своей постели. Даром прошла ночь.
Он не спал ни минуты, все надеялся выбрать-
ся на палубу и открыть клинкеты, а затем
плыть к берегу. В то же время все чаще закра-
дывались печальные и тревожные мысли о судь-
бе Макса. Что будет с ним, когда произойдет
авария? Наверняка в первую очередь запо-
дозрят его. Достаточно будет фашисту сказать,
что он помогал русским пленным, и все будет
кончено. Гестаповцы схватят парня, подверг-
нут жестоким пыткам. А Железный Каблук по-
прежнему будет цокать кованым башмаком по
палубе. Ясно одно: Макса надо предупредить.
Если бы не Макс, кто знает, может быть, Анд-
рей умер бы здесь от жажды и голода, может,
не выдержав, выдал бы себя... Размышляя обо
всем этом, он зарылся в тряпки, надеясь про-
лежать весь день.
Ночь, проведенная без сна, скоро дала свои
результаты. Мускулы ослабли, веки слиплись.
Однако Андрей привык спать чутко. Незначи-
тельный стук, и он сразу настораживался. Вот
и теперь: проснулся, как только над головой
послышались шаги. Вскоре что-то мягкое тихо
шлепнулось на пол трюма.
Дождавшись, когда шаги удалятся, Андрей
вылез из тряпья и стал щупать руками пол,
наткнулся на ведерко с водой, тронул основа-
ние железной лестницы. Неподалеку от нее
нашел сверток. Поднес к лицу, глубоко по-
тянул приятный запах. Рыба. Жареный
окунь!..
Никогда еще рыба не казалась такой вкус-
ной. Раньше, еще в довоенное время, Андрею
доводилось отведать всякой рыбы. Однажды
колхозные рыбаки взяли его с собой на ночной
лов. Ехали по Оке па двух больших лодках.
Андрей сидел на свернутом неводе и ждал,
когда приедут к Черному Яру. Это любимое
место лещей. Разбудили его и говорят: «Уши-
цы, рыбачок, хошь отведать?» Оказывается, он
проспал все на свете. Проснулся — уже подни-
малось солнце, а веселые рыбаки сидели во-
круг костра, над которым висел большой ар-
тельный котел. От него вкусно пахло. Андрею
подали горячий кусок стерляди...
Стерляжья уха запомнилась на всю жизнь.
В лагерях и тюрьмах снилась не раз. Это бы-
ли голодные сны, после которых он целыми
днями думал о далеком счастливом времени.
А теперь кусок обыкновенного окуня казался
вкусней всяких стерлядок.
УРОК Г Е О Г Р А Ф И II
Вскоре Макс вернулся на корму, поздоро-
вался с матросом другой баржи. Они стали
лениво перебрасываться фразами. Из разго-
вора Андрей вдруг понял, что Венгрию про-
шли, началась Югославия.
«Почему же Югославия? Почему не Румы-
ния?.. Но сколько он ни думал, вспомнить, че-
рез какие страны течет Дунай, не мог. Зато
ярко припомнилось другое — уроки географии.
Вела их старенькая сгорбленная учительница.
Бывало, сняв очки и сощурив глаза, она всма-
тривалась в ученика, который не мог ответить
6*
урока, затем, резко надев очки, восклицала:
«О, ужас!» и под общий смех ставила двойку.
Эта ее манера настраивала весь класс на ве-
селье. Постепенно уроки географии преврати-
лись в часы развлечений, буйного озорства.
Однажды Андрей и самый озорной парень их
класса Ильюхин, влезли в шкаф, стоявший в
переднем углу, неподалеку от классной доски.
Прежде в него складывали учебные пособия,
однако с течением времени полки поломали,
замок вынули, оторвали дверную ручку, и
шкаф пустовал. Разве что валялись в нем
43
тряпки для вытирания доски да мел. Перед
злополучным уроком географии в шкаф бро-
сили разбитую мусорную корзину, сплетенную
из прутьев. Ею на перемене играли в «фут-
бол». Закрывшись в шкафу, Ильюхин решил
позабавить класс. Андрей и сам не понимал,
зачем он-то оказался с Ильюхиным. Когда во-
шла учительница, ее удивила и обрадовала не-
обычная тишина. Но стоило начать урок, как
Ильюхин тихо мяукнул. Казалось, все только
и ждали этого. Прокатился дружный смех.
— Опять Залевский шалит? — спросила учи-
тельница, глядя на белобрысого толстогубого
паренька. Тот спокойно пожал плечами.
— Мяу-у, — донеслось снова.
— Чулков! — резко сказала учительница.—
Выйди из класса.
— Но я же не мяукал.
— Выйди!
— Мяу, — раздалось опять.
Класс неистовствовал оттого, что учительни-
ца не догадывалась, откуда доносятся звуки.
Учительница вышла из терпения. Строго
глядя на ребят, приказала:
— Встать!
— Мяу, — снова мяукнул Ильюхин, ища в
темноте лицо Андрея и пачкая его мелом.
И вдруг хлопнула дверь. «Прасковьюшка»
выбежала из класса.
— Мя-ау.. — радостно протянул Ильюхин,
но никто почему-то не засмеялся. Нависла ти-
шина.
Через минуту кто-то вошел в класс, и рез-
кий голос директора приказал:
— Встать!
Громыхнули парты, и снова все смолкло.
— Кто мяукал?
Все молчали.
Директор велел старосте выйти к столу и
рассказать, что произошло.
«Она не ябеда, не выдаст, что мы в шка-
фу...»— прижавшись к стене спиной, испуган-
но думал Андрей.
И вдруг староста сказала:
— Куда-то спрятались Ильюхин и Косцов...
— Где они? — спросил директор.
Стало так тихо, что даже в шкафу было
слышно, как объясняет материал учитель в
соседнем классе.
Директор подошел к шкафу, открыл дверцы,
крикнул:
— Выходите!
«Ну, теперь...» — сжался Андрей. Они вышли
из шкафа грязные, с испачканными мелом ли-
цами, с взъерошенными волосами. Кое-кто за-
смеялся.
— Молчать!!! — яростно закричал директор.
Ильюхина исключили из школы, Андрей
привел отца. Первый раз в жизни, помнит
Андрей, отец ударил его...
Вспомнив о старенькой «Прасковьюшке»,
Андрей вдруг подумал, как не ценил всего, что
ему давалось на родине. Добраться бы теперь
до своих, встретить после войны учительницу,
директора школы — встать бы перед ними на
колени, попросить прощенья...
В самом деле, через какие же страны течет
Дунай?
ТЕМНОЙ ДОЖДЛИВОЙ ночью
И еще один день прошел...
Андрей свыкся с темнотой, мог свободно
разгуливать по трюму, не боясь наткнуться на
что-нибудь и сломать ногу. Он осмелел и по-
чти перестал думать, что его обнаружит Же-
лезный Каблук. Не раз в течение дня подни-
мался по лесенке и, приподняв над головой
крышку, любовался дневным светом, смотрел
на уходящие вдаль берега, то низкие и голые,
то обрывистые, поросшие лесами.
В этот день на корму часто приходил Макс
и неторопливо заводил разговор с матросом
соседней баржи о Югославии, о партизанах.
Андрей понимал: это ему, тайному пассажиру
нефтянки, Л1акс объяснял обстановку. Зна-
чит, теперь, после Венгрии, баржа находилась
не в Румынии, а в Югославии. Потом, как по-
нял Андрей, справа от Дуная будет находить-
ся Болгария, а слева Румыния. Затем могучая
река круто повернет на север и углубится в
Румынию. В Румынии — фронт. С каждым
днем он передвигается все дальше на за-
пад.
Голод снова сжимал Андрею горло, а Макс
почему-то не решался кинуть в трюм хлеба.
К вечеру погода начала портиться. Подул
ветер, по Дунаю забегали белые барашки
волн, небо сделалось синевато-темным. Быстро
наступила прохлада, берега потемнели и стали
едва различимыми. Вода за кормой сделалась
черной. И только чайки, носившиеся над ре-
кой, будто побелели. Их можно было видеть
очень далеко. Они безбоязненно летали, под-
карауливая зазевавшуюся рыбешку... Когда на
палубе зацокал Железный Каблук, Андрею
пришлось поспешно спуститься и залезть под
ворох тряпок.
— Эй, Макс,— громко произнес Железный
44
Каблук.— С двадцати двух — твоя вахта. Иди
поспи немного. Югославия... — многозначитель-
но добавил он. — В лесах много бандитов...
Вскоре раздался оглушительный раскат гро-
ма, а вслед за тем по палубе мелко застучало.
словно горох посыпался. Теперь Андрей хо
тел только одного: чтобы не скоро кончился
дождь.
Томительно тянулось время в напряженном
ожидании. Дождь то утихал, то барабанил сно-
45
ва. Ветер налетал шквалами. Давно не было
слышно шагов на палубе. Должно быть, Же-
лезный Каблук ушел в каюту или сидит в руб-
ке. Но что он может увидеть оттуда в такую
темень? Наверняка фашист прикорнул в каюте,
не дожидаясь, когда проснется Макс.
Андрей опять думал о том, что будет с Мак-
сом, когда на барже произойдет авария. Как
предупредить его? Была бы бумага и каран-
даш... Впрочем, Макс, наверное, читать по-рус-
ски не умеет. Андрей же не сможет написать
по-немецки. Так что бумага и карандаш не
нужны. Единственное, что он сумеет сделать,
написать углем на стене трюма: «Смерть фа-
шистам!» И на русском и на немецком смо-
жет. Такие надписи встречал много раз. Ког-
да баржа сядет на корму, в трюм непременно
спустятся аварийщики. И увидят надпись.
Можно еще написать слово «партизан». Тогда
за аварию, может быть, Железный Каблук бу-
дет наказан в первую очередь, потому что па
барже он старший. Надпись сделать нетрудно.
Надо только вылезти из трюма, взять из ящи-
ка кусок угля.
От голода тряслись руки и ноги. Держась
за поручни, Андрей с трудом поднялся, при-
слушиваясь к каждому шороху. Кроме завы-
вания ветра, шума воды да мелко стучащего
дождя, ничего не было слышно.
Вот и крышка люка. Не запер ли ее Желез-
ный Каблук?
Крышка легко подалась. Андрен поднялся
выше и, поддерживая ее, осторожно опустил.
Немного постоял, высунувшись до пояса.
Нефтянку окружала тьма. На берегах не было
ни единого огонька. Темнота слилась в сплош-
ной могучий оксан, и казалось, что нет ничего
на свете живого, кроме Андрея да этой плы-
вущей по течению баржи. Но вот впереди ка-
равана вспыхнул прожектор и снова погас.
Андрей подполз к ящику, открыл и достал
кусок угля. Но тут же отбросил уголь. Же-
лезный Каблук спит и не появится в такую по-
году с фонарем на палубе. Надо скорей найти
клинкеты. Скорей, скорей!..
Андрей отыскал узкий коридорчик между
бочек. Двинулся по нему, отсчитывая шаги.
Пять... Десять. Как только бочки кончились,
начал искать круглые толстые железные «ба-
рашки». На «Рузе» их был целый десяток.
Андрей двигался осторожно, стараясь не шле-
пать по мокрому железу. Он направился к
каюте, помня, что на «Рузе» один клинкет на-
ходился прямо возле ступенек, у самой двери.
Отсчитывая шаги, Андрей чуть не наткнулся
на каюту. Замер. Донеслись голоса. Кто-то
пел. Послушал с пол минуты, догадался: вклю-
чено радио. Опустился на колени, стал шарить
руками возле ступеней и вскоре нащупал клин-
кет. Обхватил пальцами его стержень. Тол-
стый, он, казалось, был спаян с поверхностью
палубы. Взявшись крепче, попробовал повер-
нуть его вправо. Колесо с трудом подалось.
Тогда Андрей напряг все силы и повернул его.
Оно пошло легче. Сунул палец к основанию
стержня, почувствовал, что стержень вылез
сантиметра на два. Сделал еще несколько
оборотов и, убедившись, что клапан, разъеди-
няющий отсеки, теперь наверняка открыт, по-
полз назад, широко расставляя руки, ища дру-
гой клинкет. Крепко обхватив колесо, повер-
нул. Оно тоже подавалось тяжело. Стержень
медленно вылезал, барашек поднимался. Сле-
дующий клинкет удалось найти не сразу. Но
через минуту и он был открыт. Андрей искал
другие. Ему казалось, их должно быть по
крайней мере штук семь. Однако попался еще
лишь один, возле самых бочек. Андрей открыл
его и двинулся к кормовому трюму, но ока-
зался вдруг возле самого борта. Догадался,
что в темноте потерял всякую ориентировку.
Крутая волна ударилась о железный борт,
разбилась, окатив Андрея с головы до ног.
Он резко повернул назад, с трудом нашел
путь к кормовому люку.
Теперь оставалось одно: сделать надпись.
Андрей сильно дрожал, хотя и не было холод-
но. Он подумал, что если авария почему-либо
не произойдет, все равно груз окажется испор-
ченным. Вражеские самолеты не смогут за-
правиться. Чистейший авиационный бензин те-
перь смешается с машинным маслом. Нефтян-
ка доставит грязный бензин!.. «Смерть фа-
шизму!».— хотелось крикнуть во весь голос.
Он добрался до ящика с углем, остановился.
Сердце трепетно билось. После погони он сде-
лал кое-что важное...
За кормой гудели волны, бушуя и налетая
друг на друга. Тяжело будет плыть.
Плавает Андрей хорошо, но в такую непо-
годь может захлебнуться любой пловец. Даже
трудно понять, где берег, далеко до него или
близко, шире здесь река или все такая же,
какую он видел часа два назад. Дрожащей ру-
кой Андрей открыл ящик, нащупал осколок
угля. Зажав его в ладони, двинулся к трюму.
«Смерть фашизму». Да, больше он ничего не
может придумать...
В то время, когда Андрей собрался спу-
скаться в люк, за бочками послышались шаги.
Он сжался и скорее почувствовал, нежели по-
нял, что по палубе идет человек.
«Это он, Макс!» — трясясь от волнения, уга-
дал Андрей.
46
НАПРАВО ИЛИ ИАЛЕВО?
Андрей спрятался за бочкой. Немец осто-
рожно открыл люк и стал спускаться в трюм.
Он включил фонарик. Когда голова его скры-
лась, Андрей вышел из своего убежища, дога-
дываясь, что Макс принес хлеб. Напрягая па-
мять, Андрей торопливо подбирал немецкие
слова. Запас их был невелик. Подойдя к люку,
он заглянул в трюм. Немец ворошил тряпки.
Тогда Андрей тихо позвал:
— Макс.
Матрос резко выпрямился, свет фонаря по-
гас.
— Кто ты есть? — не сразу спросил он.
— Советский Союз. Россия...
— Иди сюда.
Андрей спустился в трюм.
Включив фонарик, Макс положил его на
ступеньку лестницы. Они стояли лицом к ли-
цу — худой, в мятой куртке русский маль-
чишка и плотный молодой немец. Смотрели
один на другого. Затем рука Макса опустилась
в карман.
— Ешь. Уходи. — Он протянул хлеб. —
Югославия... Партизаны... Русский понимают.
— Спасибо... — Андрей тяжело дышал, на
лбу выступил пот. — И ты уходи, — наконец
выговорил он. — Баржа капут. Бензин — мас-
ло... — Андрей сделал движение руками, пока-
зывая, как смешивается в отсеках бензин
с маслом.
— Почему? — не понял немец.
— Утро... Баржа... Капут... Бензин — мас-
ло — грязь.
Макс пожал плечами.
— Открыты клинкеты, понимаешь?.. Нет,
ничего ты не понимаешь. — Андрей изобразил
клинкет, показал, как открыл его и как сме-
шиваются теперь бензин и машинное масло.
Вытаращив глаза, Макс вдруг шагнул к
Андрею вплотную и схватил его за горло.
Андрей рванулся. Пальцы немца казались
железными. Андрей понял — не вырваться.
Немец сильный. Он сытый, здоровый и старше
его.
— Пусти! — отчаянно вскрикнул Андрей. —
Смерть фашизму... — Последние слова он лишь
прошептал, потому что Макс сжимал ему
горло.
Внезапно Макс отпустил. Оба тяжело ды-
шали. Фонарик спокойно освещал их лица.
— Когда открыл? — лицо Макса покрылось
бледностью.
— Часа два назад, — не моргнул глазом Ан-
дрей. — Теперь: бензин — грязь.
— О, мейн гот, мейн гот... — простонал
Макс, схватив себя за голову.
Андрей смотрел на него с жалостью.
— Капут, капут...— бормотал Макс, закрыв
рукой глаза.
— Макс, — тихо позвал Андрей, почувство-
вав вдруг, что эта минута решает все. —
Макс, — повторил он. — Югославия. Партиза-
ны. Фронт. Гитлер капут. Война капут. Идем!..
Макс понял. Лицо его теперь казалось се-
рым, а волосы пепельного цвета. Он смотрел
мимо Андрея. Пальцы его мелко дрожали. Так
стояли минуту, две. Потом Макс устало пока-
зал наверх:
— Поднимайся.
И то, что он позволил Андрею подняться
первым, успокоило беглеца. Немец отпустит
его.
Макс поднялся, закрыл люк.
— Прыгай. Плаваешь хорошо. Я видел.
«Кула плыть, направо или налево? Темно,
ни зги не видно...»
— Ты? — спросил Андрей.
— Прыгай. Быстро.
— Прощай!
Вода была нехолодная. Несколько раз Анд-
рей оказывался под волной, но скоро свыкся и
даже разглядел вдали прожектор. Увидев свет,
сообразил, где берег правый, где левый. Резко
выбрасывая руки, как научился еще в детстве,
уверенно поплыл навстречу волнам.
в ПОХОДЕ
По дороге узкой, длинной
Шел отряд...
Вспотели спины.
Все мечтали о реке,
А река-то вдалеке.
И не слышно что-то горна,
Барабан не бьет задорно.
Солнце в небе так и жжет...
Барабанщица сказала:
«До чего же я устала!»
А отрядный запевала
Смолк и песен не поет.
Но сказал тогда вожатый:
«Ну-ка, что же вы, ребята,
Все раскисли по пути!
Ведь в походе
Стыдно вроде
Хныкать-плакать, не идти!
Запоем-ка песнь орлиную
Про того, который смел».
По дороге узкой, длинной
Шел отряд и песню пел!
Тульская область
Володя Суворов
Ладим Шефнер
РАНИТ НА ЗАЛИП
Когда-нибудь все позабуду,
Но это останется вам:
Рассвет, будто тихое чудо.
Ступает по тихим волнам.
И сосенок тени, как лыжни,
От рощицы наискосок
На берег легли неподвижно.
Впечатавшись в белый песок.
Камней добродушные глыбы —
В ночных бородавках росы,
И пахнет непойманной рыбой
Вода у песчаной косы.
Без шуб зеленых и зеленых шапок
Кусты сбежались на сырой мысок.
Как отпечатки легких птичьих лапок,
Тень веточек ложится на песок.
В глубинах вянут водорослей пряди.
А вдоль мыска, дрожа от ветерка,
Все вяжут, вяжут па озерной глади
Петлистый невод спицы тростника.
Перил
В прозрачном и праздничном воздухе
На север летят журавли.
Травинок зеленые гвоздики
Проткнулись к нам из под земли
Торчат, коротки и не шелковы.
Иголочки ранние трав,
Средь них одуванчики желтые
Встают у дорожных канав.
Встают над весенними лужами,
Просторами удивлены.
Доверчивые, неуклюжие
Посланцы земной глубины.
Рисунки Е. Парфенова
бТНЛЯГНв» Ф»то И. Нарлвлянлклм
ХУАН Т У Л — ПРО К А 3 И И К
Мексиканская сказка
Кто такой Тул? Да просто-напросто заяц.
Так называют индейцы племени майя всех зай-
цев подряд. Но тот заяц, о котором здесь рас-
сказывается, носил еще и пышное испанское
имя — Хуан. И Хуан очень гордился своим
именем, потому что у других зверей имен не
было. Вот, например, белка, о которой тоже
рассказывается в этой сказке, звалась Куук.
А на языке племени майя это и значит белка.
Ну, а теперь слушайте.
Однажды Куук прогуливалась по лесу. Рас-
пушив свой прекрасный хвост, она осторожно
ступала лапками и пела песенку. А в песенке
говорилось все о том же прекрасном хвосте
сеньоры Куук да еще о жалком заячье.м хво-
стишке, который и хвостом-то нельзя назвать.
Ах, бедная, бедная сеньора Куук! Лучше бы
ей петь другую песенку!
Но она все пела и пела. И только допела по-
следние слова, как услышала тяжкие стоны.
Куук повернулась направо, налево, оглянулась
назад, посмотрела вверх. Нигде никого. Нако-
нец она глянула вперед и увидела пещеру.
А в пещере сидел на задних лапах Хуан Тул
и подпирал передними лапками каменный по-
толок. И при этом жалобно стонал.
— Что с тобой, Хуан Тул? — спросила Куук.
— Я умираю с голоду, — печально ответил
Хуан Тул.
— Умираешь с голоду? — удивилась Ку-
ук.—Но ведь кругом столько сочной травы и
вкусных корешков. Почему бы тебе не выйти
из пещеры и не поесть?
— В том-то и дело, что я не могу выйти из
пещеры, —протянул Хуан Тул, —Разве ты не
видишь—потолок вот-вот рухнет. Если я опу-
щу лапы, он сейчас же раздавит меня. А если
я еще часок так простою, я непременно умру
с голоду.
— Бедняжка! — пожалела его Куук. — Ты и
вправду попал в ужасную беду. Что же де-
лать?
— Подержи за меня потолок, — сказал Ху-
ан Тул, — только минутку подержи. Я поем и
прибегу.
Куук вошла в пещеру, стал рядом с Хуан
Тулом и подняла передние лапки. А Хуан Тул
опустил лапки и... был таков.
Сколько простояла Куук в пещере—неизве-
стно. Потому что держать лапками гору очень
тяжело. А когда тебе тяжело, время идет очень
медленно. И Куук показалось, что прошла це-
лая вечность. О, как устала Куук! Лапки у нее
тряслись, пышный хвост опустился, спину ло-
мило.
Наконец она не выдержала. Будь что будет!
Пусть рушится гора, пусть обвалится пещера!
Куук отняла одну лапку. Потолок не дрог-
нул. Она отняла вторую и с ужасом посмо-
трела вверх. Пещера стояла, как стояла века.
Тогда Куук поняла — бессовестный заяц про-
сто посмеялся над ней.
— Погоди, длинноухий! Погоди, коротко-
хвостый! — грозилась Куук.
Она выбежала из пещеры и кинулась искать
зайца.
Долго искать не пришлось. Хуан Тул сам
выскочил ей навстречу из густых высоких за-
рослей тростника.
60
— Здравствуйте, тетушка Куук,— заговорил
заяц низко кланяясь.
— Негодник! Бездельник! Мальчишка! —
набросилась на него Куук.
— Не понимаю вас, сеньора! — сказал Хуан
Тул. — Я так вежливо поздоровался с вами, а
вы... Мне очень обидно.
— Знаю я твои штучки, Хуан Тул! — опять
закричала Куук.
— Но я вовсе не Хуан Тул, — удивился Хуан
Тул.— Я просто Тул. Я бедный батрак и рабо-
таю на ранчо здесь неподалеку. Хозяин велел
мне нарезать тростника для крыши. Смотри-
те, какую огромную кучу я приготовил. Мне ее
и не поднять. Вот если бы вы помогли...
Куук стало совестно. Такой трудолюбивый
заяц! Не то что Хуан Тул. А она на него на-
кричала.
— Я охотно помогу тебе, — сказала Куук и
подставила свою спину.
Заяц взвалил ей на спину такую вязанку
тростника, что Куук под ней и видно не было.
— Ну хватит вам, тетушка Куук, — сказал
он, — нехорошо взваливать много па пожилую
женщину. Уж как-нибудь остальное я донесу
сам.
Хуан Тул пошуршал тростником, покряхтел,
словно ему очень-очень тяжело, и сказал:
— Вперед, тетушка Куук!
Они пошли. Куук сгибалась под непосильной
ношей, а Хуан Тул Припрыгивал за ней на-
легке.
Шли долго.
— Скоро твое ранчо? — спросила Куук из-
под вороха тростника.
Куук очень устала—не забудьте, что перед
этим она целую вечность держала потолок в
пещере.
— О-ох, теперь уже скоро, — застонал Хуан
Тул и от восторга помахал задней лапой.
Потом он тихонько свернул в заросли и
опять был таков.
Куук прошла еще порядочный кусок и спро-
сила:
— Где же р'анчо?
Никто ей не ответил.
— Тул, я спрашиваю тебя: где же ранчо? —
повторила Куук. И снова ей никто не ответил.
Тогда Куук сбросила с себя тяжелую вязан-
ку и оглянулась. Тропинка была пуста.
— Значит это все-таки был Хуан Тул! —
воскликнула Куук. — Я найду его. Хоть на
краю света разыщу! Уж теперь-то он меня не
проведет!
И она нашла его. Хуан Тул превесело про-
водил время. Он уцепился за конец лианы,
свисавшей с самой верхушки высокого дерева, и раска-
чивался на ней. Вверх — вниз, вниз — вверх. Когда взмы-
вал вверх, он приговаривал: «Согнись, лиана!» Когда
несся вниз, приказывал: «Выпрямись, лиана!»
И лиана то сгибалась, взлетая почти до самой верхуш-
ки дерева, то распрямлялась, спускаясь почти до земли.
Куук думала, что Хуан Тул уже ничем ее не сможет
удивить. Но тут она удивилась.
— Что ты делаешь? — спросила она.
— Колдую, — ответил Хуан Тул.— Видишь, как лиа-
на послушна моим заклинаниям. Хочешь, я и тебя на-
учу колдовать? Прыгай ко мне.
И простодушная Куук, выждав, когда лиана спустит-
ся совсем низко, подскочила и уцепилась за нее всеми
четырьмя лапками.
В то же мгновение Хуан Тул спрыгнул с лианы, а Куук
взлетела едва не до облаков. Потом понеслась вниз, по-
том опять вверх, потом опять вниз, пока у нее голова не
пошла кругом и она не перестала понимать, где верх, где
низ. Наконец Куук свалилась на землю, больно ударив-
шись.
— Не буду я больше связываться с этим Хуаном Ту-
лом! —сказал она, чуть не плача. —Схожу к озеру, умо-
юсь и пойду домой.
Услышав из-за куста эти слова, неугомонный Хуан
Тул помчался к озеру.
Как раз у самого берега озера из воды торчал высо-
кий шест. Хуан Тул забрался на этот шест и стал ждать.
Куук еле притащилась к озеру. Она нагнулась к воде
и вдруг увидела, что из воды на нее насмешливо смот-
рит Хуан Тул.
Будь Куук подогадливей, она взглянула бы вверх. Но
Куук не была догадливой. Она закричала:
— Ты и тут не оставляешь меня в покое! Так я тебя
и со дна достану!
И она прыгнула в воду, чтобы схватить и наказать
обидчика. Место было глубокое, и Куук плыла все вниз,
вниз, все глубже и глубже. Пока не начала совсем за-
дыхаться
— Спасите! — хотела она крикнуть, но вверх подня-
лось только несколько пузырей.
Когда Хуан Тул увидел с шеста эти пузыри, он понял,
что дело плохо. Чего доброго Куук и вправду утонет!
А ведь он вовсе не хотел ей зла.
Хуан Тул сложил над головой передние лапы, вытя-
нул задние, прыгнул в озеро и вытащил Куук на берег.
Куук открыла глаза и спросила слабым голосом:
— Кто ты, храбрый, благородный спаситель?
— Неужели ты не узнаешь меня? — спросил Хуан
Тул.— Я Хуан Тул.
— Нс может этого быть!—возмутилась Куук. — Да
ты совершенно и не похож на Хуан Тула. Хуан Тул ло-
поухий, а у тебя ушки маленькие, аккуратненькие. У Ху-
ан Тула жалкий хвостишко, а у тебя — хоть и не бели-
чий. но хвост как хвост. Не пытайся убеждать меня, что
ты Хуан Тул. Я все равно не поверю.
Пересела с испанского Э. Петрунис
52
Как вы думаете, сколько вре-
ысни строится пятиэтажный дом?
Месяцев семь, восемь, — отве-
тит нс очень сведущий человек.
Действительно, всего несколько
лет назад такие сроки были и
даже считались неплохими.
Двенадцать дней и— пятиэтаж-
ный дом готов — так работают
ссгтия монтажники
..Строительная площадка прев-
ратилась в большой монтажный
цех. Строители заняты невидан-
ным делом: дом собирают не из
панелей — вы, конечно, слышали
название — крупно-панельный
дом — а из больших кубов. Це-
лая комната и даже квартира
помещаются в таком «кубике*.
Комнаты, ванные, кухни полно-
стью отделаны и оборудованы
Наш фотокорреспондент как
раз и сиял сборку таких кубиков
на заводе.
Посмотрите, с какой тщатель-
ностью проверяет установку окон-
ной панели бригадир монтажни-
ков. Панель с дверью уже выве-
рена Сварщик надел защитный
щиток. Сейчас электрод замкнет
цепь, и электросварка навечно
свяжет панели. Закрепят сваркой
все стеновые панели, заполнят
швы бетоном, уложат перекры-
тие — потолок — и комната го-
това. Теперь остается побелить
се. оклеить обоями, установить
окна и двери и — можно-везти из
стройку.
...Грузовик-тяжеловоз привозит
кубик-квартиру на стройку. Мощ-
ный монтажный кран принимает-
ся за работу и устанавливает на
место все. что надо, за пятнад-
цать минут.
За неделю монтируется боль-
шой пятиэтажный дом. Это тем-
пы нашей семилетки: пятьсот
тысяч больших — семиэтажных —
домов будет построено в нашей
стране к 1965 году.
Фото Б. Уткина
53
КОКОН САТУРНИИ
Лев Стеколъпиков
«Поздравляю дорогого
племянника наступаю-
щим двенадцатилетием.
Подарок — кокон са-
турнии — выслан посыл-
кой. Дядя Женя».
Прочитав телеграмму,
Толя даже побледнел
от счастья.
Через минуту все в
квартире узнали о важ-
ной новости.
Отец сказал: «Да? Вот
как!» — и продолжал чи-
тать газету. Мать заметила, что единственному пле-
мяннику можно было бы послать подарок и получше.
Трехлетняя сестренка Оля стала петь:—«Сатурния! Са-
турния»—и кружиться по комнате, хотя и ничего не
понимала.
К счастью, у Толи был приятель Мишка. Вот с кем
можно всласть наговориться о замечательном подар-
ке!..
— Большая? — переспросил Мишка.
— Большая! Брем пишет, что пятнадцать сантимет-
ров в размахе.
— Дай-ка линейку. Отмерим на парте... Ого!
Оказалось, большая сатурния может закрыть крыль-
ями страницу учебника, а если бы она села на нос
Мишке, то из-за нее торчали бы только Мишкины
уши...
Разговор происходил на уроке географии и тянул-
ся довольно долго — мешал учитель.
За пять минут до звонка Толя зашептал приятелю на
ухо:
— Она самая большая бабочка в Европе...
— Сундуков, — прервал его учитель, — что вы там
бормочете о Европе, когда мы Африку проходим!..
Весь день Толя был как в чаду, и когда мать ска-
зала ему: «Холодно. Надень пальто!» — ответил: «Нет,
я пойду без кокона!»
— А здорово рассчитал твой дядя Женя! — говорил
Мишка.— Неужто посылка придет точно накануне тво-
его дня рождения?..
— Конечно, точно! — подхватил Толя, — я уже ей ме-
сто приготовил в коробке...
Настало 30 апреля — день Толиного рождения. Толя
каждые полчаса заглядывал в почтовый ящик, — изве-
щения о посылке не было.
Родители обиделись — Толя очень холодно принял
их подарки: красную рубашку-ковбойку от мамы и тол-
стенный научно-фантастический роман от папы. Он не-
брежно поблагодарил их и... побежал с Мишкой на
почту.
В тесной комнате почтового отделения было шумно.
Очереди к окошкам «прием телеграмм» и «выдача
посылок» извивались, как гусеницы.
— Давай извещение,—сказал Мишка. — Я пролезу к
окошку.
— Да нет еще у меня извещения,— ответил Толя
грустно глядя на недосягаемую гору посылок за стек-
лянной стенкой.
— Так чего ж стоять-то! — удивился Мишка. — Ну-
ка я...
— Тетенька! — настойчиво прозвучал Мишкин го-
лос. — Есть ли посылка Сундукову из Сухуми?.. Те-
тенька!
Рисунки В. Голявкина
— В очередь, мальчик, в очередь, — загудела «гу-
сеница», — в очередь!
— Брось, Мишка, — сконфузился Толя и пошел бы-
ло искать хвост «гусеницы», но Мишкины старания не
пропали даром:
— Ну, давай, давай, извещение, мальчик! — послы-
шалось из окошечка. — Нет? Так иди домой и жди.
Следующий!..
— Почта работает до десяти часов вечера, — прочел
Толя.
— Еще не все потеряно, Толька! Айда домой!
Старые часы в столовой пробили восемь раз — из-
вещения не было.
Приходили гости. Толя с грустным лицом принимал
подарки.
Часы пробили девять... Коротко звякнул электриче-
ский звонок. Оттолкнув отца, чуть не опрокинув стол,
Толя кинулся к двери.
— Вам телеграмма, распишитесь. Вот здесь.
Поздравляла тетя. Толя небрежно сунул телеграм-
му в карман и вдруг, пробормотав «сейчас», выбежал
на лестницу.
Мишка играл в шахматы с почтенным старичком —
соседом по квартире. Оставив своего короля «под ша-
хом», он вылетел вслед за Толей.
В почтовом отделении народу поубавилось. Только
у окошечка «прием телеграмм» стояла очередь —
завтра Первое мая!
— Извещение, мальчик!
— Она обязательно должна быть... Сундукову из
Сухуми.
— Извещение!!
— Извещения нет, но посылка...
— Если нет извещения — нет и посылки... Ну, лад-
но уж. Сейчас проверю. Нюра! Нюра!
Подошла круглощекая девушка в форменной ту-
журке.
— Ты носила извещение Сундукову?
— Да разве вспомнишь, кому носила? — затарато-
рила девушка. — Перед праздником столько носишь!..
Да что ты беспокоишься, мальчик? Не пропадет твоя
посылка. Не сегодня, так завтра... ой, нет, два дня
почта будет закрыта. Получишь третьего. Да что у
тебя в посылке? Небось, не протухнет.
— Вот именно протухнет, — подал голос Мишка.
— А вот мы вас оштрафуем. Нельзя посылать ско-
ропортящиеся продукты,—строго сказал начальник
почтового отделения.
— У меня там куколка, — покраснев, тихо произнес
Толя.
— Мальчик, а в куклы играет, — захихикала девоч-
ка в очереди. Все засмеялись.
— Сама ты кукла безмозглая! — огрызнулся Мишка.
— Это куколка бабочки,—поспешно объяснил
Толя.
— Значит вас, молодые люди, надо оштрафовать
за пересылку сельскохозяйственных вредителей, — и
начальник подошел к окошку.
— Да вы ничего не понимаете в ляпи... доли...
лепи... лепидептерологии, — важно сказал Мишка.
— Что это за... лепи-лепи? — спросил начальник.
— Это наука о бабочках.
— Так, значит, там бабочка? Да ей же там тесно
и душно, в посылке-то,—заинтересовалась Нюра.
— Ей не тесно, — объяснил Толя. — Она в коконе,
а вот если она вылезет в посылке, то будет инвали-
54
дом. Ей надо крылья расправить на свободе. А крылья
большие — вот такие...
— Да неужто такая большая!—изумилась Нюра.
— И она очень красивая. Как... как бархатный за-
навес в театре. И на каждом крыле большое пятно,
словно глаз.
— А что она ест?—спросила девочка.
— Она совсем не ест. У нее даже хоботка нет. И
живет очень недолго. Отложит яички и умрет...
Было уже десять минут одиннадцатого, но почта
оставалась открытой, — все слушали Толю.
— Нюра, — неожиданно сказал начальник, — у тебя
в графе получения какой-то Крестовоздвиженский на
Сундукова залез — сразу две графы занял. Смотреть
надо!
...Крохотный ящичек несли по очереди. Гости встре-
тили ребят веселым подтруниванием, а родители воз-
мущенными взглядами.
— А мы хотели было съесть ваши пирожные, —
пробасил старик-шахматист.
И вдруг в ящике послышался шорох...
— Вылезает! Мишка, давай нож! — отчаянно за-
вопил Толя.
Гости испуганно откачнулись от стола...
Бабочка превзошла самые смелые ожидания: она
была не пятнадцати сантиметров в размахе, как сказа-
но у Брема, а целых шестнадцати.
В ночь на
клуба
первое августа дежурный радист морского
принял радиограмму капитана яхты.
«Такого ливня мы еще не
встречали во время плавания.
Блеск молний и грохот сопро-
вождали нас весь день. К ве-
черу что-то случилось с компа-
сом. Его картушка стала не-
устойчивой и все время коле-
балась. Был момент, когда' я
худо подумал о ребятах —
быть может, кто-нибудь поло-
жил около компаса ключи или
молоток? Проверил—пет. Все
оказалось в порядке. Хорошо,
что небо прояснилось, и мы,
как древние мореплаватели,
стали ориентироваться по По-
лярной звезде. Нелегко было
Диме Гогину стоять на руле,
ведь Полярная звезда находи-
лась прямо за кормой нашего
судна. Он чуть себе шею не
свернул.
Ровный свежий ветер, сопро-
вождавший нас почти неделю,
окончательно стих. Мы попали
в полосу штилей. Наше поло-
жение все ухудшается. Един-
ственная радость — компас ис-
правился сам собой. Правда,
от этого мало толку — нас
только несет течением. Самое
страшное — запасы воды на
исходе. Лева Бурчалкин пред-
лагает пить морскую воду, а
ребята не хотят. Утром океан
сделал нам подарок — стая ле-
тучих рыб пронеслась над ях-
той. Удалось поймать не-
сколько штук. Жареные ле-
тучки — неплохой завтрак.
Вечером коротали время.
Рассказывали байки: что ви-
дели, что слышали. Юра Се-
мечкин любит истории о ко-
раблекрушениях. Он поведал
нам, как гигантские спруты и
кашалоты губят суда. Я пока-
зал ребятам старинный альбом
созвездий и задал загадку о
Большой Медведице».
ПРИКАЗ № 3
ПО МОРСКСМУ КЛУБУ
В редакцию поступило сроч-
ное донесение капитана яхты
«Костер». Приключения море-
плавателей продолжаются.
Приказываю ответить на сле-
дующие вопросы:
§ 1. Что случилось с компа-
сом на яхте?
§ 2. Почему летучая рыба стре-
мится взлететь в воздух?
§ 3. Можно ли пить морскую
воду?
§ 4. Каким курсом шла яхта
во время вахты Димы Го-
гина?
ОТВЕТЫ БОЦМАНА РУМПЕЛЯ
(Вопросы в журнале № 6)
1. Набирать воду ведром сле-
дует не по ходу судна, а
против него.
2. Тузик не кличка, а наимено-
вание маленькой шлюпки.
3. Яхта — тендер. Паруса: грот,
топсель и стаксель.
4. «Отдать якорь» — команда
при постановке судна на
якорь.
5. На яхту необходимо взять:
лаг, лот, топор, пилу, клещи,
кисть, обыкновенные весла,
уключины.
§ 5. Как найти Полярную зве-
зду на небе?
§ 6. Разгадайте загадку капи-
тана: почему созвездие по-
хоже на ковш, а называет-
ся Большой Медведицей?
§ 7. Возможны ли случаи, о
которых рассказал Юра Се-
мечкин?
Боцман РУМПЕЛЬ
ЛЕНИ ИГРА Д— А РХА II ГЕЛЬ СК
РАЗГОВОР ПЕРВЫЙ
ЛЕНИНГРАД: Говорит журнал «Костер». Кто у телефона?
АРХАНГЕЛЬСК: Руководитель шахматного клуба Дворца пионеров Як Германо-
вич Карбасников.
ЛЕНИНГРАД: Здравствуйте. Ян Германович. Предлагаем сыграть матч на пяти
досках по телефону.
АРХАНГЕЛЬСК: С удовольствием. У нас. конечно, найдется пять шахматистов
первого разряда. А у вас?
ЛЕНИНГРАД: А от нас на всех пяти досках будет играть наш сотрудник, между-
народный гроссмейстер Корчной.
АРХАНГЕЛЬСК: Очень, очень интересно. Ребята будут рады.
НАЧАЛО ВТОРОГО РАЗГОВОРА
ЛЕНИНГРАД: Готовы?
АРХАНГЕЛЬСК: Готовы
ЛЕНИНГРАД: Принимайте первый ход гроссмейстера Корчного. Доска номер
один: d2—<14...
КОНЕЦ ВТОРОГО РАЗГОВОРА
(прошло четыре часа)
АРХАНГЕЛЬСК: На второй, третьей, четвертой и пятой досках победил гросс-
мейстер Корчной. На первой доске партию откладываем.
ЛЕНИНГРАД: Гроссмейстер поручает архангельским ребятам разобрать отло-
женную позицию. Пусть ребята сами решат, кто победил
ПЯТЕРО. ПОСПОРИВШИЕ С ГРОССМЕЙСТЕРОМ
(партии комментирует Виктор Львович Корчной)
Первая лоска — Дима Иванов
(черные)
Дима интересно разыграл начало,
ио поспешил с разменом ферзей. В
конце игры его центральные пешки
оказались слабыми, и он потерял
две из них. Неожиданно у Димы
появилась возможность атаки. Вот
как развивалась партия:
I. d2-d4 17—15 2. е2—е4 15:с1
3. КЫ— сЗ Kg8-16 4. Cel—g5 КЬ«—
сб 5. 12—13 с4—еЗ 6. d4—d5 Кеб—
е5 7. <bdl — d4 Ке5— (7 8. Cg5 : еЗ
g7—g6 9. Kgl-e2 c7—сб! 10. Ke2-f4
C18—g7 11. h2—h4 0d8-a5 12.
Ф<14—d2 Kf6 : d5 13. Kc3 : <15 Фа5 : .12
14. Kpel : d2 сб d5 15. K14 d5
Kpe8— d8? 16 c2—сЗ e7—e6 17. Kd5-
14 b7—b5 18 Kpd2—c2 a7—аб 19.
a2—a4 Ла8—b8 20. a4 : Ь5 a6 : b5 21.
СеЗ-а7 ЛЬ8-Ь7 22. K14—d3 <17—<16
23. Kd3-b4 Cc8-d7 24. Ca7—e3
Kpd8-e7 25. g2-g3 K17-e5 26
Ce3—<14 Cg7 16 27. Ла1—аб ЛЬ8-с8
28. Cd4:e5 C16: e5 29 13-14 Ce5
16 30 Cl I—g2 <16-d5 31 Kb4:d5
e6 : <15 32. Л1Н—el 4- Kpe7—<18 33.
Лаб : 16 Cd7—15+ 34. Kpc2-b3 ЛЬ7-
d7 35 Ле1— c5 Лс8—c5 36. Л16-
— 18+ Kpd8—c7 37. Kpb3—bl
Здесь партия была отложена. Ре-
бята архангельского Дворца пионе-
ров решили, что у белых — преиму-
щество. достаточное для победы.
Вторая лоска — Витя Харитонов
(белые)
После неудачно разыгранного на-
чала Витя попал в трудное положе-
ние. Слабые пешки ферзевого флан-
га не позволяли ему развить ини-
циативу. Потеряв пешку. Витя в от-
чаянии пожертвовал фигуру, но и
это ему не помогло.
1. е2—е4 с7—с5 2. Kg 1—13 а7—аб
3. <12—d4 е5:<14 4 К13 : <14 Kg8-16
5. КЫ—сЗ е7-е5 6 К<1|—13 С18—Ь4
7. а2—аЗ? СЫ : сЗ 8. Ь2 : сЗ Ф<18—с7
9. сЗ—с4 <17—d6 10. СИ <13 Сс8-еб
11. 0-0 0—0 12. Ccl-g5 Kb8-d7 13.
Ла I —bl h7—h6 14. Cg5—еЗ Себ: c4
15. Cd3:c4 Фс7 : c4 16. Ф<П : d6
Фс4 . e4 17. ЛЫ—Ь4 Фе4—сб 18.
Ф66—<12? K16—d5 19. ЛЬ4—Ь2 Л18—
c8 20. ЛП—bl b7—b5 21. аЗ-л4
К<15—сЗ 22. a4 : Ь5 аб : b5 23 ЛЫ -
?l Kd7—16 24. Ce3:h6? K16 el Бе-
лые сдались.
Третья доска — Сережа Кукарннков
(черные)
58
Сережа, видимо, играл без опре
деленного плана В то время.как бе-
лые спокойно разыграли начало, из-
бегая известных продолжений, не-
удачно расставленные фигуры чер-
ных топтались на месте. Пешечный
строй белых быстро двинулся впе-
ред на ферзевом фланге. В стеснен-
ном положении Сережа потерял
пешку, а затем просмотрел потерю
ладьи.
1 е2 е4 е7-е5 2. Kgl-(3 КЬ8-
сб 3 СИ Ь5 а7—ай 4. СЬ5—al
Kg8- (б 5 0 -0 С(8—е7 6. d2-d3
<17—<16 7. c2—c3 b7—b5 8. Ca4-c2
0-0 9. .1(1 -cl .1(8— e8? 10. d3-d4
Cc8—g4 11. dl -d5 Kc6 l>8 12. h2—
hi Cg4—c8? 13. a2—a4 b5 : a4 14
Cc2:a4 Cc8 <17 15. c3-c4 C<17: ;»4
16 d>dl a-l Kb8-d7 17. b2-b4
Ф<18—b8 18. Kbl c.3 Kd7-b6 19
Ф.11 -a2 Kit> d7 20 Cd e3 Kpg8
118 21. Kf3 d2 Jle8 (8 22. Фа2—a5
g7—g6 23 c4—c5 Kb6—c8 24. Фа5-
a4 Kd7—(6 25. ,'lel-bl K(6-e8 26
bl b5 d6 : c5 27. Ь5 : аб Kc8—b6 28
Ф : i Ф1 - . -I'
30. КсЗ—b5 Kb6-c8 31 Феб: a8
Черные сдались.
Четвертая доска — Юра Румянцев
(белые)
Юра прекрасно разыграл начало,
имел большое преимущество до не-
удачного 16-го хода. Партия могла
закончиться вничью, но белые пол
готовили и провели неправильную
жертву фигуры. Черным удалось за-
щититься и сохранить перевес в си-
лах.
1. е2—е4 е7—еб 2. d2—d4 d7—d5
3 Kbl—сЗ С(8 Ь4 4. е4-е5 Kg8
е7 5. а2—a.J СЬ4 сЗ 6. Ь2 : сЗ с7—с5
7. аЗ-а4 Ф<18-с7 8 Kgl—(3 КЬ8—сб
9. СП—е2 Сс8— d7 10. 0-0 Ь7—Ь6 11.
.1(1-el 0-0 12. Се2- d3 (7-(б 13.
Cel—(4 с5 с4 14. Cd3—И Ке7—gG
15 С(4—g3 Фс7—d8 16.112-114? (6: с5
17 h4—h5 c5-e4 18. 115 : g6 e4 : (3
19. g6 : h7+ Kpg8 : h7 20. g2 :13
Ф68—(6 21.(3—(4? Kc6-e7 22 СИ-
КЗ Ke7— gG 23. Фdl-h5 + Kph7—
g8 24. (4—(5! еб: (5 25. Cg3-e5
Kg6 : e5 26. d4 : e5 Ф(6—(7 27. Ф115—
g5 Cd7—еб 28. (2—f4 g7—g6 29.
Kpgl — (2 Ф(7— g7 30 Jlel—gl Kpg8—
(7 31 Jlal — el? .4(8—h8 32 Ch3 : (5?
Себ: (5 33. e5— c6+ Kp(7-g8 34.
.lei—e5 .4h8—112+ 35. Kp(2—el
,1a8—e8 36. ,4gl-g3 Ле8 еб 37.
Фц5 : (5 g6: (5 38. .Igl : g7 +
Kpg8 g7 39. Ле5 efi .1112. c2 40
Леб—e7+ Kpg7 (6 41 Jle7 a7
Лс2 c3 42. Ла7—аб ЛсЗ-ЬЗ 43.
a4—ao Kp(6—еб 44 a5 : Ьб Креб—d6
45 b6—b7 + Kpd6—c5 46 Лаб—(6
ЛЬЗ : Ь7 47 .1(6 (5 c4—сЗ 48 JUG— (8
Kpc5—c4 49. Kpel—dl Kpc4—d3 Бе-
лые сдались.
Пятая доска— Галя Таранина
(черные)
На партии, которую играла 1 аля.
нужно остановиться подробнее. Пар-
тия очень поучительна для начинаю-
щих шахматистов.
1. е2—е4 е7—еб
2 d2-d4
Этот ход применять не рекомен-
дуется Но белые делают его. чтобы
с самого начала заставить черных
отойти от хорошо известных продол-
жений.
2 ... е5 d4
3. Ф<П:<14 КЬ8—сб
4. Ф(И еЗ d7-d6?
Таким путем черные затрудняют
свое развитие. Рано или поздно им
придется продвинуть пешку на d5.
Правильно было I Kg8-(6.
5. Kbl - сЗ Kg8—(6
6. Cel—d2 C(8-e7
7. 0—0—0 Cc8—еб
Черные хотят овладеть полем d5.
ио теперь это им нс удается.
8. Cd2—el 0—0
Если 8. ... d6—d5. то теряется фи-
rvpa (8. ... <16—d5 9. е4 : d5 К(б: d5
lb. КсЗ d5 Себ: d5 II. с2-с4).
9. (2—14 Ф<18—с8
10. h2—h3 Л (8—е8
Черные играют вяло, н это дает
возможность белым начать быструю
атаку всеми пешками королевского
фланга К тому же черные потеряли
темп, надо было сразу 10. ... Л(8—d8.
И. g2-g4 Jle8—<18
Черные топчутся на месте.
12. g4—g5 К (6—с8
В случае 12. ... К(б—115 последо-
вало бы неприятное 13. СП—е2.
13. (4-(5 Себ—d7
14. Kgl—(3 Кеб—Ь4?
И без того плохое положение чер-
ных еще ухудшается этой послед-
ней ошибкой. Надо было 14. ...
Кеб—е5.
15. а2—аЗ КЬ4—аб
16. КсЗ—d5 Се7—(8
17. (5—(6 Cd7—еб
Плохо было 17. ... с7—сб из-за хо-
да 18. Kd5-e7+ (18. ... С(8-е7
19 (6: е7. и ладья черных гибнет).
18. (6: g7 Кс8 : g7
Черные выбирают одно из трех не-
избежных зол (на 18. ... CIS: g7 бе-
лые сыграли бы 19. Kd5—е7 + , выиг-
рывая ферзя, а на 18. ... Kpg8:g7 у
белых есть в запасе 19. Cel—сЗ + ).
19. Kd5—(6+ Kpg7-h8
Черный король окружен, гибель его
близка, а фигуры черных далеко на
ферзевом фланге и ничем не могут
помочь.
20. g5— g6 (7 : g6
При ходе 20. ... Kg7—е8 возможна
небольшая отсрочка гибели черного
короля (21 KI6 : е8 Л68 • е8 22.
Cel—сЗ+ Kph8—g8 23. Ф^З—о4
7 g6 24. Ф<14—118+ Kpg8—17 25.
Ф118 : h7+ CI8—g7 26. ФИ7 . g7x >.
21. ФеЗ—Ьб
Единственная защита от мата —
21. ... Себ—g8. Но у белых имеется
22. К(3—g5 с угрозой дать шах ко-
дом KgS—(7+. Слон черных должен
взять объявляющего шах коня, пате
117 останется беззащитным, и белый
ферзь даст мат.
Если же после 21. ... Себ—g8 22.
К(3—g5 черные сыграют 22 ... -Id8 —
d7, последует 23. К(б: h7 Kg7—(5
24 Cel—сЗ+ С(8—g7 25. KI17—(8-г
KI5.I16 К(8— g6x.
Можно и просто 22 KI3—114. и
черным не избежать мата Kh4 : g6x.
Черные сдались.
Ход событий в этой партии напо-
мнлает юным шахматистам, что в на-
чале игры главное — быстрое разви-
тие. причем не поверхностное, а
осмысленное, по определенному, хо-
тя бы приблизительному плану.
Даже слабо разыгранное начало
партии может быть звеним в цени
замыслов шахматиста. И. конечно,
надо быть поактивнее.
8*
59
ПОЛОВИНА ШАГА
Маршрут кросса напоминал растянутую подкову.
На весеннем ветру колыхались флаги одиннадцати
стран. Плотной стеной стояли вдоль шоссе зрители.
Париж. Соревнования на приз газеты французских
коммунистов «Юманпте». Дистанция — восемь кило-
метров
Александр Артынюк в последний раз оглядел сопер-
ников. Как всегда, улыбается, переминаясь с ноги на
ногу, Петр Болотников, олимпийский чемпион и ре-
кордсмен миоа Плечом к плечу стоят испытанные бой-
цы. поляки Ожуг и Зимны. Шутят, посмеиваются венг-
ры во главе с Аттилой Шимоном. И у каждого спорт-
смена на груди — красный галстук,
только что повязанный французским
пионером.
Звонко хлопнул выстрел. Бегуны
сорвались с места
Бежать было приятно: предыду-
щие забеги утрамбовали невысокую
траву, и поэтому каждый шаг был
легким и пружинистым. На тре-
нировках Артынюк постоянно про-
бегал тридцать километров, восьмн-
километровая дистанция его не пу-
гала. И теперь он меньше всего ду-
мал о себе. Артынюк на бегу внима-
тельно изучал противников
Они появлялись и исчезали. Обхо-
дили Артынюка. скрывались нз виду,
а потом нс выдерживали темпа, по-
являлись снова и отставали. А он
шел все так же крупно, накатисто.
и дорога разворачивалась перед ним.
как лента кинофильма.
Главные события в этом фильме
начались к концу, когда Артынюк
догнал лидеров.
Их осталось всего двое. Шимов и
Зимны. Венгр тут же сложил оружие
и начал быстро отставать. Зимны не
сбавлял скорости. Его сухое тело
двигалось свободно и ритмично. Он
был совсем свеж Но и Артынюк
не чувствовал никакой усталости.
Сознание цепко ощупывало остав-
шийся кусок дистанции. Где начать
решающий рывок, выложить весь
запас сил против всего запаса сил
Зимны? Шоссе, луг. земляная до-
рожка, неглубокая лощина, финиш-
ная прямая. Значит, так: шоссе, луг.
дорожка, лощина. Лощина...
Рывок начнется на спуске в ло-
щину. Именно там, где Зимны
меньше всего этого ожидает. Риско-
ванно. очень рискованно. Но необхо-
димо.
Десять шагов до спуска. Пять Три.
Есть! Ноги прошуршали по дну
лощины и вынесли наверх. Еще
трудно было понять, что произошло,
но' Артынюк почувствовал, что он
впереди. Он нс знал, насколько —
на метр, на пять метров. Потом,
гораздо позже, ему сказали, что
Зимны отстал всего на полшага.
А что такое полшага, если ди-
станция восьмикилометровая? Как
два мяча, вылетели Артынюк и Зим-
ны на финишную прямую. Зимны
сделал все, что мог. Ценой невероят-
шах усилий он держался почти рядом со спортсменом
п алой майке. Но полови”* шага, та самая, проигран-
ная в лощине половина шага, как невидимая стена,
отделяла его от Артынюка На полшага раньше Зимны
Артынюк пересек линию финиша.
.. Года через два Александр Артынюк окончит инсти-
тут физкультуры и станет учителем. Очень может быть,
что он придет работать в вашу школу. Тогда вы навер-
няка узнаете от него об очень важных «пустяках», ко-
торыми никак нельзя пренебрегать. Ни одной мелочью.
Даже половиной шага.
И. Ааербах
60
пш nv ЧТПЭПНЪ
...что морские ежи Антарктики передвигаются по дну оксана на своих
иглах-ходулях. По форме эти ежи бывают разные — напоминают диск,
дыню, бутылку, яйцо...
Дальневосточные ежи живут в углублениях подводных скал, в корал-
ловых рифах или зарываются в ил.
В странах Южной Европы и Африки водятся морские ежи, у кото-
рых в скорлупе и иглах содержится известь. Сжигая скорлупу и иглы,
можно получить ценное сельскохозяйственное удобрение.
...что людям известно более тридцати видов морских огурцов. Во мно-
гих странах голотурии, трепанги и другие виды этих морских животных
считаются не только лакомым, но и лечебным блюдом.
В Китае. Корее, Индии. Италии из морских огурцов приготавливают
бульоны и салаты, отваривают с мясом, тушат с овощами.
...что у всех ранее известных нам рыб кровь красного цвета. Но суще-
ствуют белокровные рыбы. Об этом узнали сравнительно недавно.
В субантарктической части Индийского океана участникам советской
антарктической экспедиции на дизель-электроходе «Обь» удалось выло-
вить удивительную щуку, у которой вместо крови оказалась белая жид-
кость.
...что императорские пингвины согревают птенцов, выведенных в хо-
лоде. складкой, похожей на сумку. В кожной складке живота маленькие
пингвины греются, пока не покроются пухом и не перестанут бояться
холода.
На льду малыши образуют оригинальные «детские сады». Они стоят,
плотно прижавшись друг к другу, согреваясь без помощи родителей.
Лишь самые слабые остаются под опекой взрослых птиц.
«Детские сады» у пингвинов работают всю антарктическую зиму —
с апреля до сентября Когда приходит весна, пингвинам становятся нс
нужны «теплые компании».
ПОЧТА КАДРИ КА
Дорогой Кадрик!
Я внимательно смотрел
на фотозагадку в пятом
номере журнала и ре-
шил. что это освещенный
мыльный пузырь.
Ялик Штейн (г. Львов)
Здравствуй. Кадрик!
В пятом номере на фо-
тографии — круглый лом-
тик лимона.
Лариса Баля
(Ровенская область)
Дорогая Лариса!
Ты отгадала правиль-
но. а Алик Штейн ошиб-
ся. Присылай еще отгад-
ки.
Надрин
Здравствуй. Кадрик!
Ты обращался к ребя-
там. чтобы присылали ри-
сунки. Вот я и нарисова-
ла. Только зачем они
тебе?
Надя Панова
(Луганская область)
Дорогая Надя!
Самые хорошие рисун-
ки мы будем печатать в
журнале, чтобы все ребя-
та их видели. Вот зачем
они мне.
Кадрик
Дорогой Кадрик!
Погладь за меня сво-
его Объектива. Мне он
очень нравится. Я умных
собак люблю.
Оля Сахарова
(г. Новосибирск)
Дорогие ребята!
Спасибо всем, кто прислал ответы на головоломки.
Некоторые ребята дали два ответа па загадку Толи Хирхиля из го-
рода Магнитогорска. Они назвали города Томск. Омск, Ярославль и Рос-
лавль.
Ребус в пятом номере читается так: «Здравствуй, солнце, здравствуй,
лес. здравствуй, лагерь пионерский!»
Надрин
ПОМОГИТЕ
ТРЕТЬЕМУ
ЗВЕНУ!
Лабиринт
Третье звено было на
прогулке в лесу. Собра-
лись возвращаться в ла-
герь, а Миши Барсукова
нет. Он, как всегда, где-то
заснул. Кричали, горнили —
не отзывается.
Помогите, ребята, треть-
ему звену, а то оно опоз-
дает на обед. Надо найти
Мишу Барсукова и вывести
его из леса. Через бурелом
перелезать нельзя—мож-
но ходить только там, где
нет препятствий.
62
СТРАШНЫЙ СОН СОБАКОВОДА КАПИТОНОВА
Собаковод Капитонов увидел страшный сон. Он рассказал про этот сон своему
другу художнику. Художник нарисовал то, что увидел во сне Капитонов,
Вот этот рисунок. Чего испугался собаковод Капитонов^ Все ли собаки заняты сво-
им делом?
КАРТИНА ГОТОВА
Валерка сказал.
Что картина готова.
На ней нарисованы
Луг и корова.
А Лида смеется:
— На этом лугу
Травы я, Валерка,
Найти не могу!
— Трава-то была,
Только, честное слово.
Ее без остатка
Сжевала корова.
— А где же корова?
— Ушла за травой,
Тебе на прощанье
Кивнув головой.
А. Бродский
63
Замечательный американский пи-
сатель Марк Твен был приглашен
на прием к одному миллионеру. Хо-
зяин усердно потчевал гостей, но
при этом не менее усердно напо-
минал о цене каждого лакомства.
— Обратите внимание, какой ред-
кий сорт винограда! — взывал мил-
лионер. — Каждая виноградина сто-
ит по меньшей мере доллар!
— Великолепный виноград,— крик-
нул через весь стол Марк Твен, —
отпустите мне его еще на шесть
долларов.
Марк Твен получил письмо от начинающего писателя. Автор письма
интересовался, правда ли, что в рыбьих костях много фосфора, фос-
фор полезен мозгу, и надо есть много рыбы, чтобы стать великим
писателем. Он спрашивал, много ли рыбы и какого сорта ест Марк
Твен.
Марк Твен ответил: «Вам, по-видимому, надо съесть пару китов».
Один из друзей Марка Твена, начитавшись его рассказов, стал пи-
сать сам. Писал он из рук вон плохо, но все же каким-то чудом одно
из его произведений увидело свет.
Счастливый автор сообщил об этом Марку Твену и прибавил, что
писать юмористические рассказы — не такое уж трудное дело.
Марк Твен оглянулся по сторонам и прошептал приятелю на ухо:
«Это верно. Только не говори никому, не выдавай нас обоих!»
Рис. Н. Муратова
Редактор Г. 31. Черникова
Редакционная коллегия.* В. 31. Попашевич, И. С. Косарева, С. В. Обручев, А. П. Пантелеев,
Т. II. Приставко, К. В. Серова, II. В. Теребиискан (ответственный секретарь),
В. В. Торопыгин (заместитель редактора), Л. В. Успенский, Н. Л. Ходза.
Художник-редактор Технический редактор
10. II. ЗТезерницкий А. А. Двораковская
Корректор 11. Г. Любицкая Рукописи нс воаврапциотсд
Адрес редакции: Ленинград, С-15, Таврическая, 37, телефон А-4-57-76.
М-37373 Подписано к печати 7/V11 1961 г. Формат 84x108*/»». Печ. л. 8+2 вкл. 6,98 усл. печ. л. 8,8 уч.-изд. л.
Тираж 240 000 зкз. Заказ М 2581. Цена 25 к.
Типография № 2 им, Евг. Соколовой УПП Ленсовнархоза. Ленинград. Измайловский пр., 29.
Обложка и вклейки отпечатаны на Ленинградской фабрике офсетной печати.
л потяЮТ “ Из журнала .Ойленшпигель' (ГДР)
Ат0 наверное, русский. Наши так высоко не летают._______________
[Американский мальчик. ,, ।
25 к
Первый реактивный двигатель
был сконструирован Героном в
Древней Греции почти 2000 лет
Еще в X веке во время празд-
ников в небо Китая взлетали
красивые пороховые ракеты.
Проект многоступенчатой ра-
кеты предложен Циолковским
в начале XX века.
Чертеж двигателя летательного аппа-
рата был разработан в тюрьме накануне
казни в 1881 году русским революцио-
нером Николаем Кибальчичем.
12 апреля 1961 года советский
летчик-космонавт Юрий Гагарин
совершил полет в космос на
корабле-спутнике „Восток".
СЕНТЯБРЬ
25 часов в космосе
Больше 17 оборотов вокруг Земли
СЕНТЯБРЬ
<<361
Ежемесячный журнал
ЦК ВЛКСМ
Центрального Совета Всесоюзной
пионерской организации
имени В. И. Ленина
Союза писателей СССР
В ЭТОМ НОМЕРЕ
ПОВЕСТИ, РАССКАЗЫ,
СКАЗКИ
.ВОЛШЕБНАЯ РУКАВИЦА'
/О. Рытхеу, „ГДЕ НАША НЕ
ПРОПАДАЛА" М. Дудина,
„ЯШИК С МЫЛОМ' А. Трина
*
СТИХИ
.СТИХИ О ШЕЛКЕ' В. Торо-
пыгина', „ДЕВОЧКА, С КОТО-
РОЙ Я СИЖУ' С. Погорелов-
ского, .ОСЕНЬ' А. Крестинского
Стихи твоих ровесников
*
ОЧЕРКИ
,КЮФ ИДЕТ В НАСТУПЛЕ-
НИЕ' А. Пурцеладзе, .ИДУ-
ЩИЕ ВПЕРЕДИ" Н. Неу й ми-
ной, .СПАСИБО, ЧАРЛИ
ЧАПЛИН" Л. Мельниковой,
.СТЕПА ГОВОРИТ сНИъ '
Ф. Нафтульева, „ГЕНЕРАЛ—
ПАЛАЧ", ' „ЖЕМЧУЖИНА,
ПОДВЕШЕННАЯ К ИНДО-
СТАНУ" Л. Бонифатьевой,
.СКВОЗЬ ПОЯС АСТЕРОИ-
ДОВ', .ТАЙНА ЗЭТ" Э. Нови-
кова
*
СПОРТ
*
МОРСКАЯ ИГРА
*
ПЕСКУЧАЙНИК
*
На l-й стр. обложки рисунок
А. Пахомова
На 2 й стр. обложки фото Б. Уткина:
'Строитель И. Г. Шаповалов»
ЛЕТЧИК-КОСМОНАВТ ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
ГЕРМАН СТЕПАНОВИЧ ТИТОВ
Их было мало—тех, кого называли тогда твердыми ленинцами.
И собрались они на съезд не в своей стране, а за сотни километров
от нее—в далеком негостеприимном Брюсселе. Они собрались тайно,
их преследовала полиция, вскоре им пришлось переехать в Лондон.
Стояли августовские дни 1903 года, самые обычные летние дни, и
почти никто в мире не подозревал, что сейчас в Лондоне рождается
первая программа русских коммунистов. Все, чего добивается партия,
за что партия борется, отныне будет записано в Ленинской программе.
Социалистическая революция. Свержение буржуазии. Диктатура
пролетариата.
Кто бы поверил тогда, что это сбудется?
Но прошло пятнадцать лет, только пятнадцать лет, и прогремели
залпы „Авроры", и Ленин произнес свои знаменитые слова:
— Социалистическая революция совершилась!
Теперь уже не в Брюсселе, не в Лондоне—в Москве собирались
коммунисты на восьмой съезд, чтобы обсудить и принять новую
программу партии. В Москве девятнадцатого года не хватало про-
дуктов, кольцо интервентов сжалось вокруг юной республики, тре-
вожные слухи ползли по городу...
А на серую бумагу газетных полос ложились слова программы.
Укрепление советского государства. Ликвидация частной собствен-
ности. Построение социализма.
Мечта? Фантастика?
Но прошли годы, и поднялись фабрики, и выросли электростанции,
и двинулись тракторы по полям. На глазах у изумленного мира
сбылась, стала жизнью Ленинская программа.
И уже не одинокая, как раньше, уже окруженная государствами-
друзьями, государствами-товарищами, страна наша, страна со-
циализма продолжала свой путь вперед. Отсюда, с нашей земли,
ушел в небо первый спутник, отсюда, с нашей земли, отправились
в космические рейсы коммунисты Юрий Гагарин и Герман Титов.
Это сегодня. А завтра?
О завтрашнем дне рассказывает новая программа партии. Мечта
и точный расчет слились, сплавились в ней воедино.
Пройдет всего двадцать лет, и страной изобилия станет наша
Родина. Страной самого короткого рабочего дня и самой высокой
заработной платы. Страной самых образованных людей и самой
могучей техники. Страной, где все во имя человека, все для человека.
ПАРТИЯ ТОРЖЕСТВЕННО ПРОВОЗГЛАШАЕТ: НЫНЕШНЕЕ
ПОКОЛЕНИЕ СОВЕТСКИХ ЛЮДЕЙ БУДЕТ ЖИТЬ ПРИ КОММУ-
НИЗМЕ!
Это справедливое общество смутно грезилось восставшим рабам
Аристоника. О нем в одиночной камере страстно мечтал Кампанелла.
Его уже ясно видели Маркс и Энгельс. Ради него жил и работал
Ленин.
Это общество строим сегодня мы все — и те, кто работает на
заводах, и те, кто еще только ходит в школу.
Так будем же достойны его!
ВОЛШЕБНАЯ РУКАВИЦА
Рытжеу Гравюры А. Овсянникова
I
Анко смотрел вперед, но, кроме хвостов
коренных собак, ничего не мог разглядеть.
Тогда он привстал на нарте, опершись о ши-
рокие плечи Пэнкока, и в тот же миг выва-
лился в крутящуюся белесоватую мглу. Пока
он выбирался из глубокого сугроба, нарта ис-
чезла. Отворачиваясь от ветра и колючего
летящего снега, Анко пытался увидеть что-
нибудь впереди себя, но глаза залепляло сне-
гом, а ветер, казалось, дул со всех сторон.
Испуг охватил Анко. А что если Пэикок не
заметил, что его племянник вывалился из
нарты? Ведь сквозь толстый мех двух кухля-
нок не так легко почувствовать прикоснове-
ние.
Анко широко открыл рот, чтобы крикнуть.
И чуть не задохнулся. Упругий ветер напол-
нил легкие, запер дыхание. Судорожно гло-
тая лишний воздух, Анко едва отдышался.
От напряжения на глазах выступили слезы.
Отказавшись от попыток крикнуть, Анко ре-
шил идти вперед по нартовому следу, кото-
рый едва виднелся на снегу и с каждой се-
кундой заметался бешено крутящимся сне-
гом.
Анко почти полз, чуть не касаясь носом еле
видимого нартового следа. Рукавицы сначала
намокли, а потом замерзли и превратились
в твердые культяпки. Они были мехом внутрь,
и только это спасало руки.
Нартовый след исчез. Вместе с ним исчезла
надежда догнать Пэнкока. Мальчик остано-
вился и попытался припомнить, откуда был
ветер, когда он пошел по следу. Но порывы
следовали один за другим, и каждый раз они
меняли направление.
Анко в нерешительности остановился. Те-
перь он не знал, куда идти. Но мальчик не
впадал в отчаяние. У него еще было доста-
точно сил, и мысль работала отчетливо. Маль-
чик сел на снег и спрятал лицо в меховую
опушку малахая. Надо принять какое-нибудь
решение. Идти наугад в такую пургу — об-
речь себя на гибель. Легко можно выбиться из
сид, упасть и замерзнуть. Кричать и звать на
помощь тоже не имело смысла — в таком вое и
свисте не слышно даже собственного голоса.
Единственный выход—испытанный и наиболее
верный — вырыть снежную пещеру поблизости
от нартового следа и выжидать. Когда Пэн-
кок обнаружит его исчезновение, то поедет по
следу, который собаки найдут чутьем.
Анко выбрал большой сугроб и принялся
руками разрывать снег. Замерзшие было ру-
кавицы опять размокли. Пальцами левой ру-
ки Анко почувствовал снег — рукавица порва-
лась. Тогда мальчик стал ногами рыть сле-
жавшийся и затвердевший снег. Но ямка
сразу же заполнялась новым снегом, и вскоре
Анко заметил, что на том месте, где он стоит,
снегу даже стало больше — его тело служило
преградой пурге.
1*
3
Мальчик остановился передохнуть и в тот
же миг был сбит с ног. «Должно быть, по-
рывом ветра», — мелькнуло в голове, но в
следующую минуту он почувствовал на своем
лице горяч; и собачий язык — это вернулась
упряжка! Анко увидел заиндевевшую морду
Четырехглазого — любимого пса, вожака уп-
ряжки, прозванного так за то, что у него над
глазами было два светлых пятна, похожих на
сдвинутые на лоб очки.
Держась рукой за потяг, приблизился
Пэнкок. Вой ветра сводил на нет его громкий
сердитый голос. Он схватил мальчика и пота-
щил на нарту.
Упряжка развернулась и понеслась впе-
ред. Изредка проезжали обнаженный ветром
лед — это значило, что нарта все еще едет по
заливу.
— Держись крепче за нарту! — кричал
Пэнкок. — Не засыпай!
— А я и не спал! — крикнул Анко.
Но дядя не слышал.
Вдруг, точно кто-то невидимый схватился
за полозья, и нарта пошла совсем тихо — ве-
тер сдул с галечной гряды снег, и полозья
едва шли по камням.
Пэнкок соскочил на землю и побежал ря-
дом, держась за дугу. Вслед за ним спрыгнул
Анко и, вцепившись в дугу, запрыгал по дру-
гую сторону нарты. Ноги то ступали по голой
земле, то проваливались в глубокий снег. Уп-
ряжка выбралась на берег.
С каждым часом становилось труднее. Со-
баки едва тащили нарту, хотя ни Пэнкок, ни
Анко не позволяли себе садиться.
У Анко вся спина была мокрая от пота, и
шею щекотал мех откинутого капюшона кух-
лянки. Дядя Пэнкок тоже выбился из сил и
едва волочил ноги — ведь ему приходилось
помогать собакам на подъемах.
Выбрались на вершину холма, и оба — дядя
и племянник — повалились на нарту, чтобы
насладиться отдыхом в течение каких-нибудь
двух-трех минут, пока нарта катится вниз.
Когда спуск кончился, нарта остановилась в
долине, по которой ветер мчался, как по тру-
бе. Собаки дальше не могли идти и в изнемо-
жении ложились на снег.
— Будем устраиваться здесь! — крикнул
Пэнкок, и слова, едва их только Анко услы-
шал, ветром унесло в тундру.
Остолом, привязанным к дуге, Пэнкок за-
крепил нарту и ушел в пургу, к передовым со-
бакам. Перебирая руками потяг, за ним дви
нулся Анко. Четырехглазый, увидев своего
друга, радостно взвизгнул и бросился лизать
его лицо.
Остальные собаки, не теряя времени, уст-
раивались на отдых. Вырыв небольшую ямку,
они сворачивались в ней калачиком и через
несколько минут оказывались под теплой и
надежной снежной защитой. Когда Анко воз-
вращался обратно к нарте, он увидел только
маленькие снежные холмики с черными пят-
нышками торчащих носов.
Тем временем Пэнкок отвязал от нарты две
доски и одну из них подал Анко. Потоптав-
шись около нарты, дядя крикнул:
— Здесь будем рыть! — и вонзил в снег ко-
нец длинной доски.
Сквозь летящую пелену Анко едва разли-
чал высокую плотную фигуру ДЯДИ/
Работа подвигалась медленно. Прошло, на-
верное, больше часа, а снежная пещера была
готова только наполовину. И все же, если
присесть, она достаточно защищала от ветра.
Пэнкок вытащил кисет и жестом подозвал
Анко. Вдвоем они загородили от ветра спичку,
и дяде удалось раскурить свою древнюю
трубку с толстым чубуком. Анко знал, что
внутри чубука лежат дубовые стружки на
случай нехватки табака. Эта привычка оста-
лась у Пэнкока еще с давних времен.
После перекура работа пошла веселее и
через несколько часов, когда окончательно
стемнело, Анко и Пэнкок уже приводили в
порядок пещеру и втаскивали в нее собак.
Укрывшиеся под толстым снегом псы не хо-
тели покидать теплые ямки, упирались, ры-
чали и даже пытались кусаться. Одних при-
ходилось ласково уговаривать, а других про-
сто втаскивать силой. Единственная собака,
с которой не пришлось возиться, был Четы-
рехглазый.
Лнко лежал между дядей и Четырехглазым.
За толстыми снежными стенами почти не был
слышен вой пурги, и племянник с дядей мог-
ли разговаривать не напрягая голоса.
— Надо было подождать вертолет или по-
ехать на тракторе, — укорял Пэнкок маль-
чика. — И что тебе вздумалось обязательно
на собаках? Затянется пурга на несколько
дней, ты и опоздаешь на занятия.
— Послезавтра занятия начинаются, — ска-
зал Анко.
— Вот видишь! А ты на собаках, будто
отсталый человек, а не пионер! — ворчливо
сказал дядя.
Анко обиделся и замолчал.
Он долго лежал с открытыми глазами,
вспоминал интернат, центральную усадьбу
колхоза, уютный передвижной домик олене-
водческой бригады. Там сейчас тепло. На
крыше ярко светят в тундру два мощных про-
жектора, стучит двигатель, а в комнатке го-
ворит радиоприемник и жарко кипит чайник
на железной печурке.
Анко жил в интернате и учился в четвер-
том классе. А родился он в тундре, в яранге.
С тех пор, как пошел в школу, ему не часто
приходилось бывать в родном стойбище.
А когда в тундру пришли трактора и прита-
щили передвижные домики, вся семья Анко
переселилась в прибрежное село в новенький
дом с кирпичной печыо и большими свет-
лыми окнами.
В эти зимние каникулы Анко упросил отца
пустить его в гости к дяде Пэнкоку — луч-
шему пастуху колхоза. На большом вертоле-
те, нагруженном продуктами, новыми кино-
фильмами и почтой, Анко за час долетел до
стада и опустился рядом с трактором и доми-
ком. Олени уже привыкли к вертолету и от-
бежали в сторону не столько от испуга, сколь-
ко для того, чтобы не мешать людям.
Девять дней промчались быстро. Анко хо-
дил в стадо, на забойную площадку, пил теп-
лую оленью кровь и ел вкусный костный
мозг. Когда пастухи были заняты, Анко во-
зился с собаками, особенно с Четырехгла-
зым, которого Анко знал еще маленьким щен-
ком.
Собаки принадлежали дяде Пэнкоку. Пас-
тухи уговаривали его отдать собак на цент-
ральную усадьбу, но дядя не соглашался.
Упряжкой пользовались при поездках в со-
седние бригады, возили кустарник для рас-
топки, лед с озера для чая.
Когда пришла пора ехать обратно, Анко
попросил дядю свезти его на собаках. Сна-
чала Пэнкок посмеялся, похлопал по плечу
племянника и сказал:
— Что ты выдумал? Ведь завтра-после-
завтра прилетит вертолет. Кто же выбирает
худшее?
— Но я столько времени не ездил на со-
баках!— жалобно воскликнул Анко.
Пэнкоку самому хотелось съездить на
центральную усадьбу, повидать жену, детей,
поговорить со своими друзьями, решить неко-
торые дела в правлении колхоза.
Когда до начала занятий осталось два дня,
по радио пришла новость, что вертолет при-
летит как раз в тот день, когда Анко идти в
школу. Правда, в этом ничего страшного не
было. Анко занимался во вторую смену, а
вертолет летал только в светлое время.
А когда зимой в тундре бывает светло? Толь-
ко от двенадцати до трех часов. Так что мож-
но успеть. Л если вертолет не прилетит? По-
года испортится? Побежденный этими дово-
дами, Пэнкок посоветовался с бригадиром, и
тот разрешил свезти мальчика в село. Собаки
не меньше Анко радовались предстоящему
путешествию и радостно повизгивали, когда
их запрягали в нарту. Больше всех радовался
Четырехглазый. Каждого, кто подходил к не- .
му близко, он старался лизнуть в лицо боль-
шим красным теплым языком.
Выехали при ясной погоде. Виднелись даль-
ние горы, подсвеченные невидимым, краду-
щимся за вершинами зимним солнцем. Со-
баки весело бежали по твердому снегу. Пэн-
кок поглядывал на ручные часы со светя-
щимся циферблатом и говорил:
— Если так и дальше поедем, через десять
часов будем в селе чай пить.
Но резко изменившаяся погода нарушила
все сроки.
II
Анко проснулся первым. Он спросонок сна-
чала не разобрал, где находится. Кругом слы-
шался храп. И лишь когда рука мальчика
дотронулась до мохнатой шерсти Четырехгла-
зого, он вспомнил все.
Громче собак храпел Пэнкок. Анко прислу-
шался. За снежными стенами была тишина.
— Дядя! Дядя! — растолкал Анко Пэнко-
ка.— Пурга кончилась! Снаружи совсем тихо!
Дядя заворочался и сел, упершись головой
в потолок снежной хижины. Об этом дога-
дался Анко, почувствовав, как ему на лицо
и за ворот посыпались снежинки.
-— Думаешь, стих ветер? — спросил дядя.
— Конечно! Так тихо!
— Л ну, помолчим... — Пэнкок вдохнул в
себя воздух и замолчал. — Верно, ничего не
слыхать.
Взяв в руки доску от нарты, он принялся
откапывать выход.
Разбуженные шумом собаки заворочались.
С глухим стуком доска била по слежавше-
муся снегу. Снежная пыль летела прямо на
Анко, как он ни старался уклониться в сто-
рону. Еще удар — доска до половины ушла
наружу. Пэнкок расковырял дыру в снежной
стене, и тотчас в пещеру ворвался вой ветра.
Закрутилась снежная пыль.
Пэнкок высунулся и быстро нырнул обратно
в пещеру.
— Еще сильнее стала пурга! Ничего нс ви-
дать. Даже собственного носа!
В дыру бил ветер. Пэнкок вырезал охот-
ничьим ножом большой кусок снега из стены
и замуровал дыру.
— Это будет наша дверь. Придется еще не-
много подождать.
— Долго? — спросил Анко.
— Несколько дней, — ответил дядя. — Теп-
ло, снег мокрый, — такая пурга надолго.
Только теперь, когда кончился свежий воз-
дух, принесенный ворвавшимся ветром, Анко
почувствовал, как душно в пещере. Пахло со-
бачьей шерстью.
6
— Воздух тяжелый, — заметил он вслух.
— Это легко исправить, — весело ответил
дядя и проковырял ножом несколько дырочек
в «двери», где снег был тоньше.
Стало легче дышать.
— Ну что, пионер, загрустил? — нарочито
бодро обратился Пэнкок к племяннику. —
Есть хочешь?
— Хочу, — нерешительно ответил Анко. Он
видел, что дядя перед отъездом уложил ме-
шок и что-то завернул в медвежью шкуру.
— Тогда пойдем откапывать нарту.
Одним ударом дядя вышиб «дверь». В пе-
щеру снова ворвался ветер со снегом.
Анко полез вслед за дядей. Тугой ветер
сразу же свалил мальчика с ног и потащил
по снегу. Анко уцепился за небольшой за-
струг и пополз. Через несколько шагов ему
удалось встать и, почти лежа на упругой вет-
ровой подушке, двинуться на голос дяди.
Вчера, прежде чем влезть в пещеру, Пэн-
кок воткнул над нартой остол. Теперь от ос-
тола на снежной поверхности виднелась лишь
веревочка и рукоятка.
Снег был рыхлый, и его легко было копать.
Добрались до нарты, выволокли мешок с
оленьими языками и мясо, обернутое в мед-
вежью шкуру.
— Вот так, — сказал дядя, — теперь у нас
и еда, и постель.
Пэнкок поглядел вверх. Анко невольно по-
следовал за его взглядом и увидел над со-
бой, через летящую пелену, безоблачное небо.
Пурга дула над самой землей, а наверху бы-
ла хорошая погода!
Пэнкок неодобрительно покачал головой и
крикнул:
— Пошли в пещеру!
Собаки оживились. Медвежья шкура с за-
вернутым в нее мясом притягивала их носы,
как магнит.
Первым делом занялись расширением пе-
щеры. Вынутый из стен снег сгребали в ме-
шок и вытряхивали наружу. Вставили другую
«дверь» из плотного, тонко соструганного
снега — и в пещере стало намного светлее,—
во всяком случае Анко теперь не тыкался ку-
да попало.
Накормив собак, принялись за еду. Пэнкок
резал языки на тонкие ломтики. Мерзлые,
они показались Анко вкуснее вареных. В же-
лудке сразу стало холодно, но Анко знал:
пройдет минут десять, и ощущение холода
сменится теплом во всем теле. После еды
захотелось пить, но Пэнкок не разрешил есть
снег. Он вытащил из-за пазухи большую алю-
миниевую флягу и подал Анко. Во фляге бы-
ла настоящая вода! Чуть-чуть тепловатая, но
вкусная. Откуда она взялась? Ведь только
вчера Анко своими глазами видел, как Пэн-
кок вылил на кусок медвежьей шкуры по-
следние капли воды, войдая полозья.
— Откуда вода? — с недоумением спросил
Анко.
— Из снега, — ответил Пэнкок. В его го-
лосе слышалась улыбка.
— Где же ты его растопил?
— Вот тут!—дядя похлопал себя по жи-
воту.
— А-а!—улыбнулся Анко. — На голом жи-
воте растаял!
Его далее передернуло: как должно быть
холодно держать на животе набитую снегом
алюминиевую флягу!
Сквозь тонкую дверь пробивался еле ви-
димый голубой свет. Он становился все ме-
нее заметным — пещеру заносило снегом.
Потянуло на сон — так хорошо и мягко бы-
ло на медвежьей шкуре. Анко начал было
устраиваться поудобнее, чтобы подремать, но
его остановил дядя:
— Погоди, племянник, надо посушить
одежду.
— Где же здесь в снегу сушить? — уди-
вился Анко.
— А у нас печка есть, — ответил дядя.
— Где она?
— Та же печка, на которой я растаял снег.
И даже две: твой и мой живот! Каково?
Надо прямо сказать, что Анко не был в вос-
торге от этой новости. За пазухой у него еще
ничего не было, а он уже чувствовал озноб,
и по спине забегали мурашки.
Дядя заставил Анко снять рукавицы и хо-
рошенько очистить их от снега. Анко долго
примерялся, как положить все это мокрое и
холодное на живот. Наконец, решившись, он
отогнул широкий ворот кухлянки, расстегнул
рубашку и сунул рукавицы и чулки за па-
зуху. Анко едва сдержался, чтобы не вскрик-
нуть. Он крепко сжал челюсти и пригото-
вился терпеть, что есть сил. Но не прошло и
пяти минут, как ощущение озноба исчезло и
за пазухой стало по-прежнему тепло. Анко
повеселел.
— Оказывается, не так уж трудно сушить
одежду без огня!—сказал он.
— А вот в сильный мороз еще легче, —
сказал Пэнкок. — Ты видел, как сушат мехо-
вой лоскут для войдаиия полозьев? Так вот.
Бросают в чистый и сухой снег лоскуток и
топчут до тех пор, пока влага целиком не уй-
дет в снег. Так можно сушить и рукавицы,
чижи и мокрую кухлянку.
Пэнкок раскурил трубку, и пещера напол-
нилась табачным дымом. Этот запах снова
7
напомнил Анко оставленный в тундре пере-
движной домик, село, и ему даже показалось,
что он слышит тарахтенье двигателя на кол-
хозной электростанции.
Анко стало скучно. Хоть бы с собой была
книжка! Но он тут же усмехнулся этой мыс-
ли: какое тут чтение, в темноте! Он тяжко
вздохнул и услышал голос дяди:
— Ты чего вздыхаешь, как старик, вспо-
мнивший молодость?
— Скучно стало, дядя, — ответил Анко.
— Эх ты! — с укоризной сказал дядя.—
Разве живому человеку может быть скучно?
У тебя же есть разум! Если делать нечего,
можно размышлять. Это такая радость —
иметь возможность размышлять! Можно вспо-
минать что-нибудь интересное, думать о бу-
дущем... Мало ли о чем можно думать! Эх-
эх! Не знал я, что ты такой... Можно быть ле-
нивым телом, но быть ленивым разумом —
это недостойно настоящего человека.
Анко покраснел. Хорошо, хоть дядя не ви-
дел в темноте его пылающего лица.
— Давай песни петь! — вдруг предложил
дядя.—Вот есть такая русская песня, кото-
рую я недавно слышал по радио:
Ах ты, душенька, красна девица!
Мы пойдем с тобою, разгуляемся!
— Правда, хорошая песня? Русская, на-
родная. Так сказал диктор.
— Я тоже се слышал, — ответил Анко,—
только слова не запомнил.
— И я не помню дальше слов, — сказал
дядя. — Русские песни в отличие от наших
очень многословны. Вот что, Анко, давай хоть
эти слова переведем на чукотский язык, а?
— Давай! — заинтересовался Анко.
— «Ах ты» я и сам могу перевести, — ска-
зал Пэнкок. — Это будет по-чукотски — «ка-
комэй». А «душенька» — это, наверное, что-
нибудь ласковое. Да?
— Точно не знаю, как перевести, — задум-
чиво сказал Анко, — должно быть, от слова —
дуть.
— Ага! — сказал дядя.—Дыхание! Подоб-
ная дыханию! Хорошо! Красная — это понят-
но, а девица — значит молодая женщина. Ви-
дишь, как ловко получилось?
Но тут Анко перевел обратно на русский
язык песню и у него вышло так: Ах ты, по-
добная дыханию, красная молодая женщина!
— Дядя! По-русски наш перевод плохо по-
лучился!
— Как плохо?—удивился Пэнкок. — Мы
же все правильно переводили! Ну, это ни-
чего.
Он спел на чукотского языке начало песни,
и ему очень понравилось. Анко тоже был до-
волен. Чукотские слова звучали в русской
песне по-особенному, непривычно.
Долго распевали Анко и Пэнкок в темной
снежной пещере. Собаки, потревоженные не-
обычным занятием хозяев, сначала попробо-
вали подвывать, но потом успокоились и лишь
изредка повизгивали.
Не были забыты и свои чукотские песни, но
скоро весь песенный запас и Пэнкока и Анко
был исчерпан, и в пещере воцарилась ти-
шина.
— Да, — задумчиво сказал Пэнкок, — не-
разумно мы поступили. Надо было оставить
несколько песен в запасе. А то что же полу-
чилось? Мы все песни прикончили в один ве-
чер и на другие дни ничего не оставили...
Пэнкок поглядел на светящийся циферблат
часов и сказал:
— Давай поужинаем и ляжем спать. Во
сне быстрее время проходит.
— А теперь который час? — спросил Анко.
— Восемь часов вечера, — ответил дядя, и
Анко услышал звук заводимых часов.
Съели по полтора мерзлых языка и улег-
лись, плотно прижавшись друг к другу. Анко
притянул к себе Четырехглазого и задремал.
III
Шумная возня в пещере разбудила Анко.
Он открыл глаза, но ничего не увидел. Пэн-
кок ругался страшными словами и раздавал
направо и налево удары. Собаки визжали,
огрызались, со всех сторон слышалось гром-
кое чавканье. Изредка Пэнкок зажигал
спички, набрасывался на какую-нибудь со-
баку и вырывал у нее из глотки кусок мяса.
— Проклятые! Ненасытные! Нет у вас ни-
какого стыда! Вы — самые худшие из всех су-
ществ! Хуже волков и россом ах!
Анко никогда не видел дядю таким рассер-
женным.
— А ты чего разоспался! — накинулся он
на племянника. — Проклятые сглодали все
мясо! Пусть у них разорвутся животы! Како-
мэй! Что я делаю! Ведь у меня последний
коробок спичек! На, держи!—он сунул в ру-
ки Анко несколько кусков мяса.
Успокоившись, дядя ощупью смерил остав-
шиеся припасы и закопал их в снег под себя.
— Сам виноват... Сам виноват... — ворчал
Пэнкок. — И как это я мог забыть, что рядом
ночуют собаки? Поделом тебе, глупый. Рас-
пелся... «Ах ты, душенька!..» Вот теперь живи
одним дыханием...
Анко молчал. Он не мешал сердиться дяде.
Ему было только досадно и неловко, что Пэн-
кок ругает самого себя последними словами.
8
— Раз, два, три... пятнадцать... восемна-
дцать... девятнадцать, двадцать семь... — счи-
тал дядя.
По шороху Анко догадался, что Пэнкок
пересчитывает оставшиеся спички.
Притихшие собаки шумно облизывались.
Чстырехглазого около Анко не было. Видать,
и он принимал участие в разграблении запа-
сов. И вдруг Анко стало так больно, как буд-
то его предал лучший друг... Неужели и он?
Дядя закурил, и при мгновенном свете за-
жженной спички Анко увидел усталое и оза-
боченное лицо. И в этот момент он понял, до
чего дядя взволнован. Рука, державшая труб-
кие слова надо сказать, чтобы развеять его
плохие мысли? Ведь он взрослый человек...
Анко хорошо знал своего дядю и догады-
вался, что он думает не о себе, а о нем, о
своем племяннике. Что же сказать дяде, что-
бы успокоить его?
— Недавно я читал книгу о Робинзоне
Крузо, — робко заговорил Анко, надеясь за-
интересовать дядю, который очень любил слу-
шать содержание прочитанных книг, особен-
но если их рассказывал Анко.
— Шпион? — спросил. Пэнкок. — Надоело
мне про шпионов слушать. Неужели нет дру-
гих дельных книг?
ку, дрожала, а по темной морщинистой шее
текли струйки пота.
— Дядя, наверное, еще рано? — осмелился
нарушить молчание Анко.
— Пять часов утра, — угрюмо ответил
дядя.
Анко попытался пальцем проковырнуть
дырку в «двери». Пэнкок заметил его напрас-
ные усилия и отщепил ножом от доски длин-
ную палку.
— Наверное, занесло снегом, — сказал он,
подавая палку Анко.
Свежий воздух ворвался в душную пещеру
вместе со снежной пылью. По-прежнему с не-
ослабевающей силой бушевала пурга.
Анко уже не мог уснуть. Он лежал с откры-
тыми глазами и прислушивался к тяжелому
дыханию дяди. Чем он мог его утешить? Ка-
— Да нет, — поспешно сказал Анко, — он
не был шпионом. Он был моряком, потерпев-
шим кораблекрушение.
— Что же, он сам написал о себе книгу?
— Нет, это сделал писатель по имени
Дефо.
— Ну давай, расскажи, — уже добрее заго-
ворил Пэнкок.
Анко принялся подробно излагать содержа-
ние книги, а Пэнкок внимательно слушал и
лишь изредка прерывал Анко вопросами и
своими замечаниями.
Когда Анко закончил пересказ, Пэнкок
вдруг пренебрежительно сказал:
— Ну и везло же твоему Робинзону! И вы-
бросило-то его с такими товарами, с какими
и в тундре не пропадешь. И остров оказался
в жаркой стране. Хотел бы я испытать такое
кораблекрушение!
2 «Костер» № 9
9
Анко приуныл и стал вспоминать другие
прочитанные книги, которые бы могли заин-
тересовать требовательного дядю.
А тем временем Пэнкок продолжал крити-
ковать книгу Дефо:
— Попал бы этот Робинзон в такое поло-
жение, как те четверо солдат... Как-то их зо-
вут?.. Фамилии никак не запомнить... А?
— Федотов, Зиганшин, Крючковский, По-
плавский,— одним духом выпалил Анко.
— Вот-вот! По сравнению с тем, что ис-
пытали эти солдаты, необитаемый остров Ро-
бинзона был настоящим курортом.
Анко хотел заступиться за Робинзона, но
убедительных доводов он не нашел и ограни-
чился утверждением, что «книга все же очень
интересная».
Анко снова попытался уснуть, но сон не
приходил. Мысли его были в школе. Сегодня
там начнутся занятия, а его место на второй
парте во втором ряду слева останется свобод-
ным. На переменах ребята будут вспоминать
дни каникул, а после уроков гурьбой пойдут
на ферму серебристо-черных лис, над которой
школа шефствует.
Анко улыбнулся. Он вспомнил смешной слу-
чай, происшедший совсем недавно. На собра-
нии председатель Николай Иванович Кэргау
упрекнул колхозников-звероводов в том, что
они недостаточно заботливо относятся к ли-
сам. «Почти каждый из вас имеет собачью
упряжку, — сказал он, — но посмотрите сами:
вы отлично знаете каждого своего пса, наде-
ляете его кличкой, а лисы у вас имеют только
номера. Разве это порядок? Этим вы выска-
зываете пренебрежение к животным, которые
дают большой доход колхозу». Ребята, ра-
зумеется, не были на собрании и об этих сло-
вах председателя узнали от родителей.
С тех пор прошло несколько дней. Од-
нажды к председателю прибежал заведую-
щий фермой и волнуясь сообщил, что Ян-
ченко, Кувлюк и Эрмэн крепко заболели и не
берут корм.
— Что ты мелешь? — спросил удивленный
председатель. — Кувлюк и Эрмэн на охот-
ничьем участке, а Янченко я только что видел
на строительной площадке. Какого корма не
берут? Что они — звери?
— Да, — подтвердил заведующий,— я го-
ворю о зверях.
— Ничего не понимаю! — развел руками
председатель.
— Это лисы, которых зовут Янченко, Кув-
люк и Эрмэн, заболели, — пояснил заведую-
щий.
Уже по дороге на звероферму председа-
тель, наконец, выяснил, почему так необычно
назвали зверей. После памятного собрания
звероводы крепко задумались, какие имена
дать лисам. Собачьими кличками их назвать
было как-то непривычно — все же они не со-
баки, хотя и похожи. И тут на помощь при-
шел зверовод Каанто. Он как раз в это время
раздавал корм и подошел к клетке, в которой
находился очень капризный зверь. Прежде
чем приняться за еду, этот лис долго обнюхи-
вал корм, презрительно фыркая носом. «Что
ты фыркаешь, как Янченко?» — проворчал
Каанто. А Янченко — это колхозный плотник.
Когда он приходил на склад получить оленье
мясо, он переворачивал десятки туш, пока,
наконец, не останавливал выбор на пригля-
нувшейся... Так и закрепили за этим лисом
имя Янченко. И у других нашлись похожие
по характеру двойники.
Но эти имена не долго продержались. Кол-
хозники возмутились и потребовали отнять
собственные имена у зверей. А Эрмэн даже
пригрозил подать в суд «за оскорбление че-
ловеческого достоинства».
Но лисы не остались без кличек. На по-
мощь пришли школьники, и на ферме зазву-
чали имена — Алмаз, Лайка, Спутник, Ком-
пот, Музыкант, Балалайка.
Каждый старался для своих подшефных
зверей придумать какое-нибудь особенное
имя, такую кличку, которая вызвала бы за-
висть и восхищение других. Вот почему на
звероферме то и дело звучали необычные для
этих мест слова — Компас, Мина и даже Ма-
дагаскар.
Пэнкок тоже не спал. Он мысленно еще и
еще раз подсчитывал оставшиеся запасы и
прикидывал в уме, на сколько времени их мо-
жет хватить. Если съедать по одному языку —
их можно растянуть на два с половиной дня.
Если же к языкам прибавить оставшееся мя-
со— еды хватит на три дня! И собак тоже
надо кормить. Тогда с установлением погоды
можно будет на них быстро добраться до
поселка, а в самом худшем случае — это тоже
еда... Вода тоже есть. Имеются и спички.
Только табаку мало. Но если экономить, то и
табаку пока хватит. Так что — жить еще
можно! Главное, не давать унывать племян-
нику, поддерживать в нем добрый дух и хоро-
шее настроение. Пожалуй, напрасно рас-
строил его с Робинзоном...
Пэнкок поднялся на локте и прислушался
к дыханию племянника.
— Ты не спишь, Анко?
— Нет, дядя, я вспоминаю школу.
— Это хорошо,—сказал дядя, — хорошее
воспоминание в нашем положении все равно,
что глоток крепкого чаю. Придает бодрость.
10
Анко почувствовал прикосновение к своей
руке чего-то теплого и шершавого. Это был
Четырехглазый. Он нежно, едва прикасаясь,
лизал руку мальчика. И хоть в пещере было
темно, Анко знал, что пес имеет такой вино-
ватый вид, что не простить его нельзя. Анко
вытащил из-под головы вторую руку и погла-
дил Четырехглазого по шерсти. Собака ра-
достно взвизгнула и потянулась мордой к ли-
цу мальчика.
После завтрака не без труда выбрались на
волю и принялись раскапывать нарту. На этот
раз и верхушки остола не было видно. На
улице теперь стало не так тепло, как вчера;
видно, кончилась оттепель. Снег сухой и ко-
лючий. Он летел сплошной стеной. Стоило
дяде отойти на шаг, как Анко терял его из
виду. Работа быстро, утомила. Нельзя было
дышать в полную силу. Стоило только пошире
открыть рот, как упругий воздух врывался в
легкие, раздувая их и задерживая дыхание.
Остаток дня посвятили расширению пеще-
ры. Стенки снежной хижины от теплого ды-
хания покрылись корочкой льда. Пэнкок вы-
резал кусок такого снега, построгал его но-
жом и сбоку «двери» проделал отверстие.
Теперь в пещере было окно. Оно пропускало
света больше, чем дверь, и было установлено
так, что его долго не заносило снегом.
Легли, как обычно, пораньше, чтобы время
во сне прошло быстрее.
IV
— Дядя, когда же, наконец, кончится эта
пурга? — с тоской спросил Анко Пэнкока.
Наступил уже четвертый день их сиденья
в пещере, а пурга пе унималась. Анко даже
казалось, что она стала сильнее.
Пэнкок отвечал уклончиво. Его беспокоило,
что стало морознее, а ветер не ослабевал.
В таких случаях трудно сказать что-нибудь
определеннее.
— Во всем виноват один древний ста-
рик,— сказал однажды дядя.— Хочешь по-
слушать сказкуч о том, как и откуда произо-
шла такая беспорядочность в погоде?
— Я не маленький, чтобы слушать сказ-
ки,— сердито ответил Анко.
— Эх ты! Ведь сказка-то сказывается нс
только для маленьких, а и для тех, кто может
извлекать из нее мудрость. Только надо в нее
вникать... А ты не больно уж взрослый, что-
бы отмахиваться от сказок, — сердито прого-
ворил дядя. — Вот слушай:
— В одном небольшом северном стойбище,
под высокими скалами на берегу моря про-
живал старик. Он не был богачом, не был
шаманом, но он имел одну вещь, за которую
любой шаман согласился бы отдать все свои
богатства. А вещь эта — волшебная рукавица.
В этой рукавице находились все погоды, ка-
кие только могли быть на свете — и пурги, и
морозы, и оттепели, быстрые ветры, тихие ду-
новения, дожди, снегопады. А всего больше у
него было солнечных и ясных дней...
Анко думал, что дядя расскажет какую-ни-
будь известную сказку. Он рассеянно прислу-
шивался, но потом заинтересовался. Эту сказ-
ку ему еще не доводилось слышать. Мальчик
пристроился поудобнее на шкуре и весь обра-
тился в слух.
А Пэнкок продолжал:
— Однажды задумали злые люди отнять у
старика волшебную рукавицу и стали следить
за ним. Подстерегли они его на охоте, напа-
ли и отобрали рукавицу, но впопыхах вме-
сто волшебной — правой — схватили левую —
простую. Бегут злодеи, торопятся, а старик
им вслед тихонько посмеивается и выни-
мает из рукавицы самую сильную пургу, по-
сылает вслед за злодеями. Закружил, засвис-
тел ветер, поднял тучи снега, настиг злодеев
и унес их в море, где была открытая вода и
бушевали волны. Там они и погибли... Долго
с тех пор никто не пытался похитить у ста-
рика волшебную рукавицу. Злых и завистли-
вых людей на свете меньше, чем добрых.
Так и жил старик. Делал людям добро и
очень редко вынимал плохую погоду—лишь
тогда, когда нужно было отогнать лед от бе-
рега. А разве не радуется человек первому
снегу? Даже самые ненужные на первый
взгляд погоды оказывались полезными в
жизни.
Почувствовал старик приближение смерти
и думает: кому же передать свою волшебную
рукавицу? Где найти человека, не подвержен-
ного минутному настроению, мудрого соб-
ственной мудростью и сильного собственной
силой? Запряг старик еобак и поехал по се-
лам и стойбищам. Едет он год, едет другой.
Каждое лето он останавливался в каком-ни-
будь стойбище и подолгу там жил. Старик
торопился — вот почему в те годы зимы под-
ряд были такими продолжительными: старик
долго держал снеговую нартовую дорогу. На
четвертый год он добрался до стойбища на
берегу Ирвытгыра. Он уже был таким дрях-
лым, что не мог держать остола в руке. Ос-
тановился он в яранге шамана. Тот сразу же
смекнул, в чем дело, и стал всячески обхажи-
вать старика, надеясь после его смерти завла-
деть волшебной рукавицей. А старик был
мудр собственной мудростью и разгадал за-
мыслы шамана. Однажды ночью он запряг
2*
11
своих собак и тайно выехал из стойбища в
обратный путь. Жизнь едва теплилась в нем,
и глаза закрывались сами. Отъехал он да-
леко, и между мысом Эныткыном и песчаной
косой Тюпкюн у старика отлетело дыхание.
Волшебная рукавица сползла с безжизненной
руки и уп-ала в снег. И тотчас все погоды, за-
ключенные в волшебной рукавице, вырвались
на свободу, закружились в радостной пляске
и разлетелись по всей земле. С тех пор не
стало порядка в погодах на свете. Ветры, пур-
ги, морозы, оттепели разбрелись и носятся в
беспорядке. И лишь на том месте, где старик
умер и где лежит оброненная им рукавица —
всегда тихо...
Пэнкок помолчал и серьезно сказал:
— Я там был несколько раз — эго, действи-
тельно, тихое место. Кругом может бушевать
пурга, а в этой долине тишина... Но только
никому еще не посчастливилось найти вол-
шебную рукавицу... Понял сказку, а?
— Понял, — ответил Анко.— Как не
пять? Не маленький.
— Эх ты! — сказал Пэнкок. — Не понял,
раз так самоуверенно отвечаешь. Скажи, есть
научная мысль в этом рассказе?
— Ка-кая? — переспросил Анко.
— На-уч-ная.
по-
понимаю... — пробормотал
— Не знаю... Не
сбитый с толку Анко.
— То-то, — сказал Пэнкок. — А я думаю,
что есть. В одной беседе по радио я слышал,
а потом это подтвердил метеоролог Костров.
В старину на нашей земле была такая же
жаркая погода, как в южных странах. Тут
жили мамонты и другие звери-великаны. По-
том, когда с погодой начались неполадки,
они вымерзли... В сказке об этом прямо не го-
ворится, но намек есть, на то она и сказка...
Понятно?
Пэнкок, не дождавшись ответа, продолжал
торжествующим тоном:
— Вторая научная мысль, — научный на-
мек, что человек в силах управлять погодой.
И кое-что в этом направлении в нашей стране
делается. Об этом мне также Костров расска-
зывал. Поднимается в пасмурную погоду вы-
соко в небо самолет и сбрасывает оттуда на
тучи кусочки замороженного газа, вроде бы
льдинки, и рассеиваются тучи и облака... По-
нятно?
12
Анко только оставалось удивляться осве-
домленности дяди. Ему доводилось немного
слышать об уничтожении туч с самолета,
но таких подробностей, что с самолета сбра-
сывают льдинки, — он нс знал. Вряд ли это
могли знать и его сверстники, разве только
ученики старших классов.
Пэнкок поднялся со своего места и поты-
кал палкой «дверь», впуская в пешеру све-
жий воздух.
— А главную мысль этой сказки ты уло-
вил? — спросил дядя, вернувшись на свое
место.
— Уловил, конечно, — самоуверенно отве-
тил Анко.
— А ну, скажи, какая эта — главная
мысль?
— Рукавица была нужная, и напрасно ста-
рик не отдал ее кому-нибудь, — ответил Анко.
Дядя засмеялся тихим смешком.
— Не-ет, не то... Послушай. Каждый чело-
век все равно что волшебная рукавица. В нем
все есть — то есть все он может, если только
захочет... Но человек еще имеет разум, кото-
рый и распоряжается волшебной рукавицей.
Захочет человек — он будет вынимать оттуда
добрые дела, полезные людям, а если разум
у него слаб, то его могут одолеть плохие по-
годы. Вот почему старик искал человека муд-
рого собственной мудростью и сильного соб-
ственной силой. В те времена такого человека
бы/о трудно найти. Много зависел человек от
природы, считал себя слабым перед ней...
— Дядя, а откуда ты все это знаешь? —
удивленно спросил Анко, — ты ведь в школе
мало учился. •
— Как это мало учился? — обиженно отве-
тил Пэнкок.— В ликбезе на первой парте два
года сидел. Л как появились передвижные до-
мики с радиоприемниками, почти целый день
слушаю радио. Книги читаю или заставляю
читать других. Теперь много журналов в на-
ше стойбище приходит. Так что учиться мож-
но всю жизнь, вот та<к. К тому же не забы-
вай — я коммунист.
Каждый следующий день казался Анко
длиннее предыдущего. Он вспомнил все, что
прочитал. Продекламировал вслух все вы-
ученные наизусть стихотворения, а пурга все
продолжалось. Только дядя с каждым днем
становился все разговорчивее, рассказывал
сказки, разные случаи из прошлой жизни, вел
долгие нравоучительные беседы.
Кончились языки. И однажды вечером, ког-
да Пэнкок протянул племяннику кусок мерз-
лого мяса, тошнота подступила к горлу маль-
чика. Он вспомнил, как грызли это мясо со-
баки, а дядя вырывал у них из пасти куски.
— Я не хочу есть, — объявил он дяде.
— Брезгуешь? — спросил Пэнкок и ска-
зал:— Ладно. Подожди, проголодаешься, сам
попросишь... Подумаешь — собаки немного по-
грызли мясо! Не отравили же они его. Ил-и
ты так привык к интернатским кашам и су-
пам, что простое мясо для тебя уже не еда?
— Я просто сыт, — сказал Анко и тут же
добавил: — Правда, правда! Мы ведь почти
не двигаемся, все время лежим, не устаем.
— Верно! — поддакнул Пэнкок и нарочито
громко зачавкал, со вкусом облизываясь.
— Привыкли мы к разнообразию пищи,—
заговорил Пэнкок насытившись. — А ведь бы-
ло время, чукчи хлеба вообще не знали. Вот
что случилось с моим дедом. Однажды шел он
по берегу моря после сильного шторма. Видит:
лежит на берегу выброшенная волнами кито-
бойная шхуна. Подходит — никого. Куда по-
девались люди? А шхуна-то иностранная. В те
годы по нашим морям столько китобойных
шхун плавало — не счесть. Норвежские, аме-
риканские и даже японские. Подал голос дед,
позвал — никто не отзывается. Поднялся он
на корабль и нашел мешки, полные белой
пыли. Попробовал он эту белую пыль на язык,
и показалась она ему очень невкусной. Зато
мешковина была хорошая, крепкая. Выволок
дед мешки на берег и стал белую пыль вы-
тряхивать. Насыпал целый сугроб, а мешки
принес домой. А ведь в мешках-то мука была,
что в сто раз самих мешков дороже. Кто-то
в стойбище догадался об этом и побежали
люди собирать муку, — а ее уже и нет: ветер
развеял, волны слизали в море.
— Съесть бы сейчас кусочек хлеба! — не-
вольно вырвалось у Анко.
— Так ты же сыт! — сказал Пэнкок и рас-
смеялся.
Сколько же у дяди силы и молодого за-
дора, если он может еще смеяться в таком
положении? Наверное, богата хорошим на-
строением его волшебная рукавица!
Анко про себя считал, что их положение до-
статочно бедственное. Если они отсюда выбе-
рутся целыми и невредимыми, товарищи
крепко будут ему завидовать. А девочки бу-
дут смотреть па него, как на героя. Ведь он
уже начал голодать! Это не шутка! Только
вот дядя ведет себя так, как будто ничего
особенного не случилось.
— Напрасно ты отказываешься от мяса, —
продолжал уговаривать дядя племянника,—
ведь лижет тебя Четырехглазый, тебе — ни-
чего. Не умираешь и, вроде, болеть на бли-
жайшее пятилетие не собираешься. Правда,
Анко?
13
V
Когда Анко проснулся, он тут же почувство-
вал, что виновником его раннего пробужде-
ния был голод. Должно быть, еще очень рано,
потому что Пэнкок храпит в полную силу.
Значит, пройдет не один час, прежде чем дя-
дя проснется и станет уговаривать Анко по-
есть.
Анко приуныл и попытался снова уснуть.
Он крепко жмурил веки, считал до ста, воро-
чался. Но сои упрямо не приходил. В мыслях
была одна еда. Перед закрытыми глазами
проходили сцены обедов в интернатской сто-
ловой. Казалось, и сейчас он отлично помнит
вкус гречневой каши с молоком. А вареное
оленье мясо? Что может быть вкуснее и сыт-
нее его. А разве плох свежий, розовый кост-
ный мозг и мерзлые оленьи языки? Но теперь
Анко согласился бы съесть и кусок того мерз-
лого мяса, что лежал в снегу под Пэнкоком.
Анко повернулся к дяде и ощупью стал ис-
кать его руку, чтобы посмотреть на часы. Он
осторожно водил ладонью в темноте и вдруг
зацепил за что-то мизинцем. Он резко рва-
нул к себе руку и услышал испуганнный
вопль Пэнкока:
— А! Что такое! Где ты, Анко?
— Я здесь, дядя, — еле слышным голосом
ответил мальчик — я... я просто хотел посмот-
реть на часы...
— Кто же лезет в ноздри узнавать вре-
мя?— проворчал Пэнкок и поднес к лицу
часы.
— Двадцать минут восьмого, — сказал он
и сел. — Рановато еще, но надо посмотреть
погоду... А ну, послушаем.
Дядя и племянник затаили дыхание. Соба-
чий храп заполнял снежную пещеру. С улицы
не доносилось ни звука.
Пэнкок уперся головой в снежную «дверь»
и вышиб ее. Он выбрался наружу и, когда
его фигура исчезла в темноте, Анко увидел
в отверстие звезды... Он сначала не поверил
своим глазам, протер их рукавом. Звезды ос-
тавались на месте.
— Ур-ра! — закричал он в восторге и од-
ним прыжком выскочил наружу.
Ничто не напоминало о страшной пурге. Яр-
кие звезды сияли на небе, полыхало полярное
сияние. Кругом была такая тишина, что хоте-
лось кричать.
— Дя-дя! — воскликнул Анко. — Хорошая
погода!
— Вижу, вижу, — спокойно ответил Пэн-
кок, появляясь из-за сугроба, — давай отка-
пывать нарту.
Снег был утрамбован ветром, но радость от
хорошей погоды прибавила силы и Пэнкоку
и Анко. Они быстро откопали нарты, прила-
дили обратно две доски, очистили от снега
и размяли алыки. Анко удивляло, что собаки
никакого восторга по поводу хорошей погоды
не выражали. Они продолжали спать в снеж-
ной пещере, и когда их пришлось вытаскивать
оттуда, некоторые даже ворчали, огрызались.
Но, очутившись в алыках, они радостно за-
визжали.
— Закусим перед дорогой, — предложил
Пэнкок, когда все собаки были запряжены.
Он разложил на нарте куски мяса и ножом
отрезал несколько тонких ломтиков. Собаки,
не моргая, следили за действиями Пэнкока.
— Нет уж, вам придется потерпеть до
села, — смеясь сказал Пэнкок, и, насадив
мясо на кончик ножа, протянул ломтик Анко.
Мальчик взял мясо и положил в рот. В эту
минуту Анко больше всего боялся, что Пэн-
кок припомнит ему, как он отказывался от
еды. Но дядя вел себя так, будто ничего не
случилось. Анко в душе поблагодарил его и
с жадностью стал уничтожать мерзлое мясо.
Не дожидаясь, пока дядя отрежет ломтик,
мальчик бил по окаменевшему мясу малень-
ким топориком. Крошки скормили Четырех-
глазому и уселись на нарту.
Снег был плотный, покрытый сверху ледяной
коркой. Нарта легко катилась и на спусках
наезжала на коренных собак. Пэнкок вдруг
остановил упряжку и стал остолом копать
снег.
— Что ты нашел, дядя?! — спросил, заинте-
ресовавшись, Анко.
— Плохо, — ответил Пэнкок и уселся об-
ратно на нарту.
— Что, опять пурга будет? — с замиранием
сердца спросил Анко.
— Хуже.
Анко совсем забеспокоился. Он вниматель-
но оглядел небо и нигде не обнаружил даже
малейшего облачка.
— Гололед, — сказал дядя, — лед на снегу.
Оленям будет трудно доставать корм из-под
снега... В нашем колхозе это не страшно.
Трактором можно легко разбить ледяную
корку, взрыхлить снег.
— А разве в других колхозах нет тракто-
ров?— спросил Анко.
— Трактора есть, но они на берегу. Если
их быстро перегонять в тундру — это будет
хорошо. Большая беда, когда снег в тундре
покрывается коркой льда. В старое время —
это было настоящим бедствием. Даже самый
богатый оленевод в несколько дней мог ли-
шиться всех своих оленей, а о бедняках и го-
14
ворить нечего. Вот тогда начинались великие
голодовки. Люди мерли целыми селениями и
стойбищами. В опустевших ярангах поселя-
лись вороны. Вот так было, племянник...
На востоке все ярче разгоралась красная
заря.
Собаки почти не напрягали усилий — так
хорошо катилась нарта. Часа через два оста-
новились повойдать полозья. Пэнкок воткнул
остол между копыльями нарты и затормозил:
— Гэ-э-э! — крикнул он, и собаки остано-
вились.
Нарту перевернули полозьями вверх. Пэн-
кок достал лоскут медвежьей шкуры, а из-за
пазухи извлек флягу. Он водил смоченной
шкурой до тех пор, пока на полозьях не забле-
стела тонкая ледяная корка.
Теперь Анко уже узнавал знакомые сопки.
Вот сюда они ходили летом в пионерский по-
ход. А за той сопкой, похожей на волчью го-
лову, бьют из-под земли горячие ключи.
С вершины можно увидеть пар, поднимаю-
щийся над теплой водой даже в самые лютые
морозы.
— Скоро будем дома! — крикнул Пэнкок
собакам. — Ра-ра-рай!
Услышав его голос, Четырехглазый на се-
кунду оглянулся и рванул нарту. Упряжка
понеслась стрелой. Полозья едва касались на-
ста. Вдруг из ярко-красной полосы на краю
неба ударил алый луч, заставивший Анко за-
жмурить глаза.
— Солнце! — крикнул Пэнкок. — Солнце
проснулось!
Вонзив железный наконечник остола в снег,
он остановил нарту.
За первым лучом появился край большого
красного солнечного шара. Все вокруг окра-
силось в алый свет, как улица села в день
Первого Мая. Сияли вершины дальних гор.
Горел снег. Как большие зеркала, блестели
льдины на море.
Радостное, праздничное чувство охватило
Анко. Ему хотелось петь, прыгать, кричать во
все горло. Он быстро соскочил с нарты, но не
успел сделать и шага в сторону, как сильная
рука дяди схватила его за ворот и швырнула
на нарту. Анко больно ударился плечом.
— Держись крепче! — крикнул Пэнкок.
Нарта рванулась и понеслась.
Анко ничего не понимал. Пэнкок дрожа-
щими пальцами выламывал круглую палку,
идущую вдоль нарты.
— Не вывались, — шептал он племян-
нику, — когда скажу «прыгай с нарты», пры-
гай на снег.
Собаки неслись как на крыльях. Нарту
швыряло из стороны в сторону, било о кочки.
— Прыгай! — крикнул Пэнкок и выпихнул
Анко на снег.
Мальчик от неожиданности зажмурился и,
когда открыл глаза, увидел поднимающегося
Пэнкока.
Далеко впереди мчалась упряжка, а еще
дальше, на холме, окрашенный красным све-
том восходящего солнца, стоял большой бе-
лый медведь-умка и с любопытством смотрел
на приближающихся собак.
Анко перевел взгляд на Пэнкока. Дядя при-
лаживал нож к палке. 5
— Сиди здесь и никуда не уходи! — крик-
нул он племяннику. — Видишь его? Прокля-
тый! Собак покалечит, да еще за него отве-
чай.
Анко кивнул головой и остался на месте...
Но едва дядя двинулся к медведю, Анко за-
шагал за ним, держась на почтительном рас-
стоянии. Собаки уже настигли медведя и ки-
нулись на него с громким лаем... Но, связан-
ные алыками в общей упряжке, они ничего
не могли поделать, и вскоре Анко услышал
собачий визг. Умка стоял и неторопливо от-
махивался лапами от наседавших собак. Все
ближе и ближе подходил к нему дядя Пэнкок.
Он шел с самодельным копьем наперевес,
слегка пригнувшись.
Анко остановился. Как ему ни хотелось по-
дойти ближе, — но как ослушаться дяди?
Пэнкок приблизился вплотную к медведю
и несколько раз несильно ткнул его в морду
копьем. Медведь взревел и отскочил в сто-
рону. Воспользовавшись моментом, дядя схва-
тил потяг и оттащил упряжку в сторону. Не-
сколько покалеченных собак волочились по
снегу, оставляя за собой кровавый след. Тем
временем умка пришел в себя и двинулся на
Пэнкока.
— Берегись! — крикнул Анко.
Дядя успел подставить копье. Медведь от-
прыгнул.
— Подойди осторожно сюда! — крикнул
племяннику Пэнкок. — Не бойся. Оттащи по-
дальше упряжку...
Не спуская глаз с умки, наседавшего на
дядю, Анко добрался до упряжки и потянул
ее к себе. Четырехглазый был цел и невре-
дим. Он понял, чего хочет мальчик, и развер-
нул всю упряжку.
Анко сел на нарту и отъехал в сторону,
таща в потяге раненых собак. Некоторые из
псов еще рвались к медведю, но Четырехгла-
зый, напрягшись, оттаскивал их от опасного
места.
Анко обернулся. Пэнкок продолжал поеди-
нок с медведем, который рвался к упряжке.
Должно быть, собаки все же покусали его, и
15
он хотел с ними рассчитаться. У Анко похоло-
дело в груди, когда он подумал, что будет,
если умка свалит дядю и бросится к парте.
Анко смотрел на отбивающегося самодель-
ным копьем дядю и недоумевал, почему Пэн-
кок не решается нанести медведю смертель-
ный удар. Похоже, что Пэнкок играл с умкой.
Острие ножа лишь слегка прикасалось к телу
медведя, кровь виднелась только на морде.
Солнечный шар уже наполовину высунулся
из-за сопки, потушив звезды и полярное сия-
ние.
Не выдержав, Анко крикнул:
— Дядя, убей его! Что ты с ним возишься!
Вдруг Четырехглазый приподнял уши. Анко
тоже услышал знакомое тарахтенье. Он за-
драл голову и стал всматриваться в небо.
Вертолет летел со стороны солнца, и Анко за-
метил его, когда он подлетел совсем близко.
Умка в недоумении несколько раз оглянулся.
Вертолет шел прямо на него. Умка кинулся
наутек.
Вытирая с лица обильно выступивший пот,
Пэнкок присел на нарту.
— Упрямый умка, — проворчал он,— ни-
чего не понимает.
— Почему ты его не заколол? — спросил
Анко.
Дядя не успел ответить. Из вертолета к ним
спешили председатель Николай Кэргау и лет-
чик Пенкин. За ними в белом халате, наки-
нутом поверх шубы, шла доктор Наташа.
В руках она несла сумку, украшенную боль-
шим красным крестом.
Пэнкок степенно встал и крепко пожал ру-
ки председателю и летчику, будто они встре-
тились на улице колхозного села. Анко тоже
поздоровался с ними.
— Отогнал? — спросил Кэргау, кивнув в ту
сторону, куда удрал медведь.
— Отогнал, — со вздохом ответил Пэн-
кок.— Дурак он. Так и лезет н-а копье. Если
бы не вы, пришлось бы с ним повозиться, а,
может, даже заколоть.
— Лучше бы заколоть! — воскликнул Анко.
— Заколешь, а потом отвечай за него.
Ведь его, хулигана, закон охраняет... — ска-
зал Пэнкок.
— В этом законе есть оговорка, — пояснил
Кэргау, — если медведь напал на тебя, ты
можешь его в порядке самозащиты убить.
— Э! — махнул рукой Пэнкок, — помнишь,
сколько промучил охотоинспектор охотника
Рыпэля. И царапина на его лбу была, а ин-
спектор все свое твердил: свидетелей нет, что
он на тебя напал. Может, ты сам первый на-
чал? Едва отвертелся. А то не миновать ему
штрафа! Нет, лучше с умкой по-хорошему до-
говориться, чем попасть в лапы охотоинспек-
тор у.
— Разрешите, товарищи,—доктор Наташа
протиснулась между Пенкиным и Кэргау.
Она тщательно осмотрела Пэнкока и Анко.
Даже заглянула в горло.
— Мы-то целы и невредимы, — засмеялся
Пэнкок, — ты лучше погляди собак. Умка их
немного помял.
...Вдали показались ровные ряды домиков.
Анко уже мог различить среди них школу,
правление, магазин и мачты радиостанции.
Взрослые разговаривали о чем-то серьез-
ном.
Дико было немного обидно. Еще бы! Теперь
дяде Пэпкоку не до него. Даже посадили
Анко далеко от него, рядом с доктором На-
ташей, которая не умолкая расспрашивала
Анко о пребывании в снежной пещере и на-
падении медведя. Анко, как и полагается на-
стоящему пастуху, привычному ко всяким
приключениям, отвечал немногословно и с до-
стоинством.
Собаки и нарта лежали тут же в вертолете.
Четырехглазый, опершись передними лапами
о сидение, стоял возле окошка и сосредото-
ченно посматривал на землю. Всю жизнь на
нем ездили, а теперь он даже не ехал — а ле-
тел сам! Раненые собаки с забинтованными
лапами лежали и подремывали.
Анко посмотрел на Пэнкока. Дядя поймал
его взгляд и улыбнулся. Он поднял свою
большую рукавицу, отороченную росома-
шьим мехом и показал Анко. Мальчик сна-
чала не догадался, в чем дело, а затем вспо-
мнил — волшебная рукавица!
Вертолет шел на снижение.
Ученикам 27-ой школы Калининского района,
Т ашкентской области. Узбекской ССР
СТИХИ
О ШЁЛКЕ
Владимup Торопыгип
Рисунки Д. Боровского
В ТА1ИКЕИТС К О М ОАЗИСЕ
Уже в апреле
в Азии —
пора большой весны,
и все ее оазисы
цветением полны
Седые,
как предания,
загородив поля,
стоят пирамидальные
гиганты-тополя.
За ними —
хлопок в линиях,
а рядом,
вдоль шоссе,
горбы заборов глиняных —
в цветущих маках все!
И в ярком том цветении
сверкают по весне
колхозное селение
и школа в стороне...
Вода играет бликами
на стенах, что белы,
и прямо над арыками
тутовника стволы.
Но только те тутовники
не спрячут от жары:
все листья с веток тоненьких
в корзинах детворы.
Листвою и минутами
ребята дорожат:
колхозом
школе
тутовый
доверен
шелкопряд!
ОДНАЖДЫ
УТРО М
Что б ни случилось
в восемь утра —
у репродукторов
детвора!
Слушают дома
и з поле все вместе
радиовыпуски
школьных известий.
Слушают — нравится,
слушают — рады:
движется дело,
растут шелкопряды!..
3 «Костер» № 9
17
Только вот нынче
диктор взволнован,
ловят ребята
каждое слово:
— Слушайте!
Слушайте!
Пятый отряд!
Болен дежурный —
Махсудов Мурад...
С ночи
не кормлен у вас
шелкопряд,
пятый отряд!
Пятый отряд!..
Миг —
и у школы
двадцать ребят —
в полном составе
пятый отряд!
Заполнен уже
Саламат и Мастурой
листок
«Наблюденье за
температурой».
Звено
заболевшего утром Мурада
проверило
вес и длину шелкопряда.
С тутовника срезана
нужная норма
весенних побегов —
зелёного корма!
Всё будет по графику
(или до срока!):
сверкнёт в этой зелени
шёлковый кокон,
такой серебристый,
как в утренней рани
под снежными шапками
горы Тянь-Шаня!..
О ШЕЛКЕ
Словно цветы
расцвели на поляне —
так многоцветны
узбекские ткани...
В каждом рулоне,
лежащем на полках, —
пёстрые нити
ребячьего шёлка!
Медленно-медленно
длятся минуты —
с неба спускаются
парашюты...
Будут служить авиации
долго
крепкие нити
ребячьего шелка!
Вьется над нами,
трепещет над нами
гордое знамя,
крылатое знамя...
В шёлке знамен
над Аму и над Волгой —
красные нити
ребячьего шёлка!
ДАШНЕСАНСКОЕ Ж Е Л Е 3 Н О Р У Д Н О Е
Высоко в горах Азербайджана на руднике Дашнесан добывают железную руду. Руда Дашкесана бедна желе-
зом, поэтому ее надо обогащать. Делается это так. На обогатительной фабрике установлены мощные электро-
магниты, они притягивают магнетит—породу, содержащую железо.
На снимке вы видите обогатительную фабрику и канатную дорогу. Сначала по канатной дороге, потом поездом
везут сбогащенную руду на металлургические заводы Закавказья.
По семилетнему плану на фабрике строится корпус «мокрой магнитной сепарации». Теперь руда пойдет к
электромагнитам смешанная с водой, тонко измельченная. Новый способ поможет металлургам выплавлять более
дешевый чугун. Фото геолога М. Ефлмова
Пароль: — Смело и бодро вперед!
Отзыв:—Победа во что бы то ни стало.
К!О<1> ИДЕТ В НАСТУПЛЕНИЕ
Товарищ пионер!
Сегодня мы расскажем тебе о Коммуне Юных Фрунзенцев — сводной
дружине пионерского актива Фрунзенского района Ленинграда.
Каждую зиму, весну и лето собираются коммунары на свои лагерные
сборы. Здесь — их ученье и труд, здесь становятся они настоящими пио-
нерскими вожаками.
До этого года лагерные сборы Коммуны проходили иногда в городе,
иногда в пригородах: Вырице или Пушкине. А нынешней весной комму-
нары решили: хватит подготовки. Нужно проверить, научились ли мы
работать всерьез. Поедем туда, где труднее всего.
РЕШЕНИЕ ОБЩЕГО СБОРА КОММУНЫ
от 27 мая 1961 года
1. Одобрить результаты коммунарской разведки, прове-
денной 22 мая в Ефимовском районе области.
2. Назначить отъезд в Ефимье на 0.50 12 июня. Сбор в
Доме пионеров.
3. Задачами лагерного сбора считать:
Помощь труженикам Ефимовского района.
Проведение операции PC — «ребятами села».
4. Базой Коммуны считать деревню Спирово. Места бое-
вых действий отрядов —колхозы района: «Вперед», «Борь-
ба», «Журавлево», «Ленинский путь».
„В О .1 Г А“ В Ы С А я: II В А Е Т Д Е С A II Т
Лить тот зовется коммунаром,
Кто не теряет время даром
И за собой ведет ребят.
(Из законов КЮФ)
Отряд «Волга» пришел в Журавлево ранним утром. По деревне шли строем, с песнями.
Ребятишки высыпали на улицу, старухи судачили:
— Глянь, а шапочки-то! И флаг несут!
На стене клуба «волжане» повесили объявление: «Друзья! Приглашаем всех, всех на встречу
Первое знакомство с местным населением.
там колхозники сеяли сахарную свеклу.
— Помощь нужна?
— Не откажемся!
Работали до вечера. Уходя, ребята ска-
зали:
— Приходите расскажем много интерес-
ного.
— Мало кто придет, устают все, — сомне-
вались колхозники.
Но когда коммунары подошли к малень-
кому зданию клуба, на площадке толпилось
человек двести. — «На пасху такого не было»,—
говорили в толпе.
Ребята сели в кружок, запели. Сотни глаз
смотрели на них — доброжелательно, любопыт-
но, недоверчиво. — «Поете хорошо, — одобрил
пожилой колхозник, — и работали хорошо. А
кто такие будете?»
20
Друг отряда «Волга» Игорь Ефремов говорил о Коммуне, о ее зако-
нах. Ребята хором подхватывали: — «Да-вай бой дря-ни лю-бой!.. Лишь
тот зо-вет-ся ком-му-наром...» Зал взорвался аплодисментами:
— Здорово! Давай бой! Правильно!...
А потом ребята пустились в пляс. Все перепуталось — где свои, где
чужие... Все свои.
КАРТА БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ КЮФ
Флажок отряда
«Днепр» красовался у
клуба Фанерного заво-
да. Здесь, в отремон-
тированном ими клубе,
«днепряне» сделали вь;-
ставку,
«Волга» отличилась
тимуровскими делами в
Журавлеве. Теперь ими
занимается местный от-
ряд «Волга-2».
Каждый вечер собиралось у «огонька» население Журавлева. И однаж-
ды ребята узнали; здесь, в толпе зрителей — секретарь комсомольской
организации колхоза. Они вытащили его в круг.
— Почему так скучно живете? Не видно комсомольцев нигде...
— Давайте, соберемся вместе и потолкуем.
Через два дня коммунары пришли на комсомольское собрание, посвя-
щенное окончанию сева. Секретарь стал докладывать: «Столько то га
засеяли... Столько-то бригад работало...» Когда кончил, все молчали.
Старшие коммунары, недавно принятые в комсомол, не выдержали.
Не доклад это, а болтовня!
— Разве так собрание проводят? Как? Так вы же не сказали даже,
какие задачи впереди. У вас дел по горло, а вы молчите!
— Клуб закрыт! — вскочил Коля Крещук.
— Так будки нет для кино, — возразил кто-то.
— Сделать надо!
— Средств пет, — шумели хозяева.
— А вы требуйте от председателя — добьетесь! — не сдавались ком-
мунары.
К трибуне подошел высокий парень, сказал с усмешкой:
— Легко вам разговаривать. Вы поработайте с наше — вечером не
до кино будет.
«Волжане» загудели. Председатель собрания махнул рукой:
Отряд «Сибирь» рабо-
тал в Озерёве. Теперь
там живет и действует
спутник КЮФа — озе-
рёвская «Сибирь».
Флажок «Урала». Этот
отряд действовал в кол-
хозе «Вперед», где бри-
гадиром комплексной
бригады работает Ва-
дим Лисовский — ДРУГ
коммуны.
«Кавказ» работал в
Сомино. Здесь оста-
лась живая память о
его делах — отряд «Кав-
каз-2» и «кавказята».
С таким флажком от-
ряд «Алтай» пришел в
Климово, где доблест-
но воевал с сорняками
на кукурузном поле.
21
ки — стало светло и празднично. Закончили клуб — принялись за
— Это ты зря, Семен.
Тут другое: времени нет,
руки не доходят.
— Л до водки дохо-
дят?! — отпарировала На-
таша Андреева. — Есть у
вас такпе ребята — каж-
дый вечер водку пьют. На
это находят время?
...Собрание вынесло ре-
шение: провести совмест-
ные десанты, добиться
средств, отремонтировать
клуб. А потом провести
вечер — праздник оконча-
ния сева.
На субботник пришли
все. Сообща сладили буд-
ку, купили обои, краску,
оклеили клуб, печку рас-
писали, выкрасили скамей-
пионерскую комнату в школе.
Тут у «волжан» появились помощники. Каждое утро к зданию школы собирались журавлев-
ские пионеры. Они уже знали законы Коммуны и ее песни, не забывали надевать пионерские
галстуки, а главное — умели сразу включаться в работу. Их называли отрядом «Волга-2».
II У С Т 1» 1» Е III А ШТ В Л Д II М Ы
Гей, гей, не робей!
Думай сам и посмелей.
На другого не смотри,
Что трудней — себе бери!
Дежурный командир докладывает Совету Коммуны: (Коммунарская речевка)
— Приходил председатель колхоза «Вперед», просил утром выделить ребят па силосова-
ние. Как быть? Завтра «Алтай» должен вернуться вОзерёво— там не закопчена прополка, «Кав-
каз» — в Сомино: давно обещали силосовать. А ефимовцы пригласили на праздник песни...
— 11усть решают Вадимы, — сказали ребята.— Пусть они соберутся, обдумают, а мы па
коллективной планерке решим.
Вадимы? Сколько пх в Коммуне — два, три? Шесть, Нам дорог отряд-коммуна дороже,
столько — сколько отрядов. Это должность такая — Вадим, а (Из лозунгов КЮФ)
зовут их по разному: есть Вадим — Коля, есть — Митя...
А занимаются они все работой отрядов в колхозах: выясняют, где что
нужно, организуют, ведут ребят... Но почему же все-таки Вадимы?
Вадим — имя одного из Друзей Коммуны, Вадима Лисовского, в
прошлом — рабочего Ленметростроя, а теперь — бригадира в одном из
колхозов Ефимовского района. Это он — Вадим Лисовский — был в чи-
сле первых ленинградцев, уехавших на постоянную работу в село, это он
выбрал самый трудный участок, это он предложил фрунзепцам приехать
в Ефимье, где так нужны сильные руки и горячие сердца.
У Коммуны много Друзей. Среди и их — музыканты, художники, учи-
теля, рабочие, инженеры. Это не вожатые. Вожатых коммунары выби-
рают из своей среды. Друзья — это взрослые советчики, мудрые и добро-
желательные, это участники всех коммунарских дел. Пришли они в Ком-
муну разными путями, по стремление у них одно: передать свой опыт,
знания, любовь к жизни тем, кто только учится строить коммунизм.
Объединяются Друзья отрядов не в педсовет и не в штаб, а в Ревком!
Это название придумали сами ребята. В пем все — п любовь, и уважение,
и признание авторитета старших друзей — революционного комитета Ком-
муны.
22
Саша Прутт — ветеран
коммуны и вожатый от-
ряда «Алтай».
— Они и вчера лежали, — шепчет I имур — Мира Кат-
ковникова, — мне сказали, на дрова. Здесь какая-то старуш-
ка живет, пенсионерка, говорят, бывшая учительница...
— Тащите бревна в сторону, там пилить будем, —
командует вожатый Леня Добровольский. — Старушки чутко
спят, еще разбудим...
Пила направлена отлично, топор глухо тюкает по сухо-
му дереву. Кто-то из новеньких спрашивает:
— Сколько кубометров?
Чистка картошки — тоже боевое задание.
...Вадимам договориться нелегко. Каждый горой стоит за свой отряд.
Каждый хочет работу потруднее...
«Алтай»: —Мы должны вернуться в Озерёво. Участок трудный и
доверили его нам.
«Волга»: —До Озерёва 27 километров, а у вас маленькие есть! Луч-
ше мы пойдем—не бойтесь, справимся с вашими сорняками!
«Кавказ»: — Нам надо в Сомино! Нас ждут!
«Днепр»: —Не вас ждут, а коммунаров! Идите лучше на праздник
песни, а мы в Сомино...
Долго спорят Вадимы. Наконец, договариваются: послать на самые
трудные участки сводный десант ветеранов Коммуны.
С УТРА ДО УТРА
Правда — но без громких фраз.
Красота — но без прикрас,
И добро — не на показ —
Вот что дорого для нас.
(Из законов КЮФ)'
Ночная разведка — дело серьезное, опасное и уж, конечно, не лег-
кое. Особенно, если ночь белая. Как стать незаметным, как проскользнуть
по селу невидимкой? Это нужно позарез. Отряд «Кавказ» устраивает ноч-
ной тимуровский рейд. Вчера вечером отрядный Тимур ходил в развед-
ку. Это его дело — выяснить, кому нужна срочная помощь, кто ждет вмешательства спорых
рук. Или не ждет, не надеется, а дело стоит...
Возле маленького дома в три окна лежат в беспорядке бревна. Зачем они?
1. Сон, под-ьем, питание,
2. Зарядка, и купание.
3. Во всем порядок, чистота,
4. Здоровье, дружба, красота.
5. Отрядный сбор —горячий спор,
6. Речевки, песни, шутки —
7. И все это —целые сутки.
(Заповеди дежурного командира)
— Коммунар спрашивает не
«сколько работы?», а «где она?» —
отвечает Леня. — Разговор исчер-
пан.
Когда деревня просыпается и
по улицам медлительно и важно
движутся к околице первые ко-
ровы, отряд уходит в Спирово.
Ребята оглядываются па аккурат-
но сложенные поленницы. Пять
кубов, не меньше. Ничего порабо-
тали.
Ночь — царство Тимуров. А
вот Райкины работают вечерами, у
отрядных костров. Здесь высту-
пают они со своими интермедия-
ми, шутками, пародиям:!. Или го-
товят большой праздник ШИП-
ШИП — праздник Шуток и Па-
родий, Шалостей и Проказ.
Днем же работает весь от-
ряд — кто на прополке, кто па си-
лосовании, кто опыляет кукурузу.
23
На базе в Спирово.
А у Миры Катковнико-
вой и Ани Фаермап еще
одна забота: прибежали
«кавказята» — октябрята
деревни Сомино.
— Пошли петь, — тере-
бят опи Миру, — обеща-
ла...
— Песня будет. Только
сначала помогите хворо-
сту собрать.
«Кавказят» уговаривать
пе приходится. Как му-
равьи — разбежались по
лесу, несут щепки, су-
чья — готовят костер. И
летит в высокое небо пе-
сня про октябренка, люби-
мая песня фрунзенцев.
Солнышко, солнышко ясное,
Свети в пути!
Звездочка, звездочка красная
Па груди!
РЕВКОМ НА II Е II С IIИ
В коммуне нет начальства,
Хозяин — коллектив...
(Из законов КЮФ)
Это случилось на весеннем лагерном сборе. Шел концерт. Ведущий объявил: «Сейчас вы-
ступит эстрадный оркестр под управлением Павла Колка!»
Павлик Колк — горнист. Оп решил удивить коммунаров и привел на сбор своих товарищей му-
зыкантов. Сам Павлик выступил в роли «ударника».
О, как оп играл, этот оркестр! Мелодия тонула в стуках и хрипе, инструменты мяукалп, ква-
кали, хрюкали... — «Все, как в настоящем джазе, — сказал Павлик довольно, — стиль!»
Вот он, Саша Сараев —
строгий завхоз КЮФа.
Ио одобрения не по-
следовало. Даже апло-
дисменты были жид-
кие — два-три хлопка. А
ревком вынес решение
изгнать оркестр с лагер-
ного сбора за проявле-
ние дурного вкуса.
И вдруг ребята зашу-
мели: — «Неверно!»
— Что неверно? —
спросил Игорь Петро-
вич. — Вам понравился
оркестр?
— Пет. Изгнание певерно, — заявили «алтайцы». —
Такие вопросы должен решать Общий сбор.
— Правильно! — поддержали «сибиряки». — Ревком
пас чересчур опекает. Мы сами хотим думать и ре-
шать.
А о том,
чился этот
прочитали
решений. Там записано:
«Бунт» коммунаров против Ревкома считать справед-
ливым. Признать изгнание оркестра без решения Совета
Я, коммунар Коммуны юных
фрунзенцев, перед лицом своих
товарищей клянусь: трудиться
всю жизнь не для славы своей,
а для счастья людей. Клянусь
руками своими, своей головой,
сердцем своим —дряни любой
давать бой, . . . никогда и нигде
в жизни своей интересы людей
ниже своих не ставить. . . Кля-
нусь всегда и везде идти впе-
реди, идеи Коммуны гордо и
честно нести.
(Клятва коммунаров)
чем КОИ- Бва принужденья Коммуна живет.
Дело зовет —добровольцы, вперед!
спор, мы (Из законов КЮФ)
в книге
24
'Рнредь Ревкому не администрировать^ стать
Коммуны ошибочным. £
органом совещательным и воспитательным».
А ниже подписи
чит — согласны.
И теперь бывают
помочь своим отрядам
— Ревкому уйти
да.
— Ревком на пенсии! — разносится по коммуне.
— Отдыхайте, —советует взрослым дежурпый командир. —
Борис Михайлович, вы хотели порисовать? Игорь Петрович,
вот книжечки, почитайте...
А ребята работают. Самостоятельно, без оглядки па стар-
ших.
Друзей отрядов. Все подписались, зна-
дни, когда ревкомовцы пе имеют права
даже советом.
на пенсию! — раздается утром коман-
КТО РЕКОМЕНДОВАЛ ЛИЛЮ?
Стал коммунаром — не пищи,
Легкой
Леня Доброволь-
Вожатый «Кавказа»
ский на прощальном празднике ве-
селил гостей.
жизни себе не ищи!
(Из законов КЮФ)
командиров:
коммунары....
коммунары...
В Коммуне друзья
Живут без „Я".
Всем на удивление
Одно местоимение— „МЫ**!
Идет Общий сбор. Звучат голоса
— Отряд «Алтай» рекомендует в
— Отряд «Днепр» рекомендует в
И вдруг:
— Отряд «Волга» просит вывести из Коммуны Лилю Ни-
канорову. Лиля — равнодушный человек. Она не хочет рабо-
тать и дружить с нами. Она говорит: «Лучше бы я поехала в
обычный лагерь, там едят
наши тимуровские рейды, наша работа на
уезжает!
— Кто рекомендовал Лилю? — спрашивает Наташа
(Из законов КЮФ) Андреева.
— Я.
— Сотни глаз требовательно смотрят па самого уважаемого, самого любимого ревкомовца —
Игоря Петровича Иванова.
— Моя ошибка, — медленно говорит он. — Я считал — девочка умная, отличница, председа
тель совета отряда. Знал, что Лиля избалована, эгоистична, но думал, здесь опа изменится.
Этого не случилось. Несу за свою рекомендацию коммунарскую ответственность...
— Вы согласны с решением отряда? — уточняет дежурный командир.
Лиля — она все время смотрела в сторону — бросает быстрый
взгляд на Игоря Петровича.
— Да, полностью, — говорит он. — Пусть Лиля обдумает то,
произошло. Ей это необходимо... А я виноват. Учту.
Коля Крещук кивает — правильно, учтите.
вовремя...» Если ей не нравятся
полях, пусть
Отметить мужественное
поведение „Алтая**, по вы-
зову Совета Коммуны, со
вершившего марш-бросон в
27 километров.
Примечание: „Алтай** тре-
бует эту запись вычеркнуть.
(Из книги решений)
ЧТО
РАДИ УЛЫБКИ ТОВАРИЩА
Только слабый ищет славы,
Только слабый ждет награды.
Обойдутся коммунары
Без почета, без награды.
(Из законов КЮФ)
Галя Кулиева: — В отряде «Кавказ» появился турист. Вот он сидит. Наташа Малани-
чева — будьте знакомы.
Наташа: — Я не турист. Просто получилось недоразумение с обедом...
Леля Добровольский: — Недоразумение? Ну, знаешь... Наташу назначили поваром по
ее просьбе и потому, что она хорошо готовит... Так?
Наташа: — Так...
Леня: — Через три дня ребята решили: хватит. Пусть Наташа идет в поле, а готовить бу-
дет кто-нибудь другой. Она начала капризничать.
4 «Костер» № 9
25
Встать, суд идет! Суд... над песней. Ребята решили судить строгим
и справедливым судом песню «Шаланды, полные кефали...» На
рисунке запечатлен самый интересный момент — речь прокурора.
Крайний слева — подсудимый.
Коля К р е щ у к: — Захотелось
загорать, пока обед варится? Эх ты,
дачница!
Женя X р ы ч к и н: — Скажи
прямо, почему начала капризничать?
(Наташа молчит)
Друг отряда Т о л я: — На-
таше хотелось, чтоб ее все время хва-
лили. А мы одни раз сказали, что
сун — так себе. Наташа бросила
ложку: не нравится — готовьте сами!
Г а л я Кулиева: — Это же
мещанство — обижаться на критику!
Наташа: — II совсем это не ме-
щанство... У костра дымно, отой-
дешь — комары едят, а тут говорят: почему в супе горошина от горошины не отделяется?.. Ну,
и обидно стало.
Виктор Малов — друг отряда «Алтай»: — Закон Коммуны знаешь, Наташа? О награ-
дах и славе? Мы работаем ради улыбки товарища. Ясно?
(Отряд «Алтай» одобрительно шумит. Это он, «Алтай», первым в Коммуне отказался от поощрений, от вым-
пелов. Разве для того, чтобы хорошо работать, мало сознания, что твоя работа нужна людям?)
Диалог записан на Совете Коммуны
КАК БОЛЕЛ САША САРАЕВ
Формалист и бюрократ —
Самый ядовитый гад!
(Из законов КЮФ)
С некоторых нор ребята стали замечать, что завхоз Коммуны Саша Сараев обзавелся доку-
ментацией. У него появились ведомости, списки, пухлые тетради, в которых Саша что-то отмечал
и чиркал.
Заметили и другое: проводит, например, Саша зарядку. Увидит, что кто-нибудь плохо делает
упражнение, остановит всех и вытащит лентяя пред очи всей коммуны. Двести человек стоят и
смотрят, как один сопя прыгает под сатину команду сто раз подряд. Так и кажется, что Саша
сейчас вынет книжечку и запишет: «Выдано такому-то столько-то прыжков. Потеряно столь-
ко-то времени...»
Устал-подтянись. Словом, Саша заболевал. Симптомы были угрожающими.
Ослаб - взбодрись О них поведали Совету Коммуны вернувшиеся из дальних кол-
Помни: революция не кончалась! хозов ребята
(Из лозунгов Коммуны) _ Когда
мы уходили в Озерёво, Саша выдал нам всего
три палатки, — шумели «алтайцы», — мы пе возражали — будем штабелями спать, раз палаток
пет. А вернулись — палатки на складе лежат!
Совет гудел множеством голосов. Выяснилось, что Саша и одеяла «зажал».
— Имущество беречь надо. Это ж материальные ценности, оправдывался Сараев.
— Палатки — ценность, а люди?!—взорвался Совет.
— Но палатки пужны для людей. Вдруг понадобились бы...
— Формализм—вот это что такое! — крикнул Коля Крещук.
После Совета в Книге решений появилась выразительная запись:
«Предупредить завхоза Сашу Сараева, чтоб не перегибал палку, иначе он может превра-
титься в формалиста и бюрократа».
СЛУШАЙТЕ МИРНОЕ УТРО
Будь, коммунар, новой жизни
творцом.
Армии Ленина смелым бойцом!
(Из законов КЮФ)
Ясное утро. На лесной поляне слышен шорох осин и легкий шелест травы. И кукушку
слышно. Кому-то сулит опа долгие годы? Неподалеку размеренно постукивает топор. Человек'
встал пн свет пи заря и работает. Что он строит — дом? Л может, это ремонтируют школу?
26
Затаив дыхание, стоят ребята па торжественной линейке.
22 июня 1961 года. Четыре часа утра. Двадцать лет прошло
с того дня и часа, как началась война. Молча стоят коммуна-
ры. Они встали ио тревоге. Они слушают мирное утро. Слу-
шают тишину, наполненную звуками работы и мира. Слушают
и думают о тех, кто никогда не услышит стука топора в род-
ной деревне, кому кукушка не напророчит долгой жизни.
А потом в тишине раздается голос вожатого:
— Предлагаю послать телеграмму матери героя-краснодон-
ца Виктора Третьякевича, и отныне отряду «Днепр» носить
имя героя!
И звучат над поляной слова Михаила Васильевича Фрун-
зе — девиз коммунаров:
«Смело и бодро вперед! Победа во что бы то ни стало!»
Линейка окончена. Отряд уходит в поле, на работу.
Пионер чтит память героев чтит делами, продолжающими
их дела.
ТОВАРИЩ ПИОНЕР!
ПРОЧТИ РАССКАЗ О КОМ-
МУНЕ У СЕБЯ В ОТРЯДЕ.
ОБСУДИ С ТОВАРИЩАМИ.
ВСЕ ЛИ ПРАВИЛЬНО В
КОММУНЕ?
Рассказ о Коммуне Юных Фрунзенцев
иллюстрирован зарисовками друзей Ком-
муны — студентов живописно-графического
факультета Московского педагогического
института — Ю. Иванова. Н. Павлова и
В. Чумакова.
Н. Неуймииа
Сойдя с автобуса в конце
Таллинской улицы, я остано-
вилась в некоторой растерян-
ности. Кругом десятки новых
домов. Некоторые уже совсем
готовы, другие доросли только
до второго этажа, а для треть-
их еще рыли котлованы.
Из-за крыш выглядывали
краны. Где-то здесь работает
бригада Шаповалова, которо-
го мне надо найти. Но где?
Я спросила встреч-
ного:
— Не знаете, где
сейчас работает Ша-
повалов?
— Шаповалов?
Вон там, за теми до-
мами. Монтирует
четвертый этаж. По-
ближе доберетесь,
еще спросите.
Мне пришлось еще
не раз спрашивать,
и каждый раз отве-
чали уверенно и об-
стоятельно.
«Что же это за че-
ловек? — подумала
я. — Его все знают.
Только побывав в
бригаде Шаповало-
ва, я поняла,почему
каждый строитель
квартала всегда
знает, где он рабо-
тает и чем сейчас занят.
Там же я поняла, почему у
нас теперь дома строятся так
быстро и скоро будут строить-
ся еще быстрее.
...Из чего строят дома? Из
кирпича?
Наверное, многие до сих пор
так считают. И неудивительно.
Сотни лет люди складывали
дома по кирпичику и казалось,
ничто не может заменить че-
ловеческих рук. Но как же
быть, если нам за семь лет
хочется построить почти столь-
ко же жилья, сколько в
1956 году было во всех горо-
дах нашей страны?
Ответ один: надо придумать
что-то совсем новое.
А нельзя ли на заводах, с
помощью машин делать сразу
большие части домов — пане-
ли. Тогда останется собрать
их, как собирают из деталей
станки и автомобили, часы и
авторучки, — предложили кон-
структоры и строители.
Оказалось — можно. Но толь-
ко уже не из кирпича, а из же-
лезобетона. Заводы стали да-
вать строителям целые стены,
лестничные марши, перегород-
ки, балки, перекрытия. Одно
плохо — их делали разные за-
воды: кто — лестницы, кто —
стены. Случалось, на стройку
завозили не те детали,которые
сейчас нужны. У стройки и заво.
дов не было одного хозяина.
Весной 1958 годя ленинград-
цы решили: если уж строить
дома с заводской помощью, так
пусть и делает и монтирует до-
ма один и тот же завод. Вот
тогда и видно будет — где пло-
хо и как можно сделать лучше.
Так родился ленинградский
метод строительства - на до-
4+
27
мостроительных комбинатах.
На самой строительной пло-
щадке уже не «строят» дом —
там идет сборка.
...Я стою рядом с Иваном
Григорьевичем Шаповаловым
на третьем этаже будущего
дома. Над нами протянулась
огромная рука башенного кра-
на. Она бережно поднимает па-
нели и подносит их к рабочим,
к краю этажа.
«Давай, давай», — показы-
вает рукой монтажник. И кран
«дает» — подвигает панель по-
ближе. Для него эта панель —
часть стены — как щенка для
слона. И все-таки он осторож-
но, до сантиметра, придвигает
эту стену к месту, где она дол-
жна стоять.
— Хорошо, — говорит, нако-
нец, монтажник, и кран зами-
рает в воздухе. Бетонщик бы-
стро досыпает бетон «под ноги»
панели, чтобы крепче держа-
лась. Электросварщик свари-
вает стыки. И вот она стоит.
Только теперь это уже не па-
нель, а кусок стены.
Пока мы разговаривали, во-
круг нас выросла целая стена
и начала расти вторая. Со
стеклами в окнах, электриче-
скими проводами, дырками
для штепселей и водопровод-
ными трубами. Настоящий дом.
Только фундамента не видно.
— А фундамента и не нуж-
но,— говорит Иван Григорье-
вич.— Видите большие желе-
зобетонные трубы? Дома стоят
на них, как на сваях. Никаких
котлованов рыть не надо.
Шаповалов как будто и не
следит за стройкой, а между
тем, все видит.
— Что у тебя, Надя? — за-
кричал он вдруг, прервав наш
разговор. Я и не заметила, что
кран беспомощно остановился:
что-то в нем испортилось.
Иван Григорьевич спустился
к рабочим, а потом вернулся
озабоченный. Дело в том, что
кран берет детали прямо с
грузовика и ставит их на ме-
сто. Раньше панели сгружали
на землю, а теперь от этого
отказались, по-новому бы-
стрее.
— Сейчас вы увидите са-
ми,— сказал мне бригадир,—
что мы живем по строгому
графику. Если где-нибудь «за-
ест», сразу видно.
И верно. Грузовик с огром-
ным, необычным прицепом, па-
нелевоз, все еще стоял у кра-
на, когда подошел второй. За-
бегали строители, слесари.
Спустилась с крана Надя. Ра-
зобрались, починили. Опять
поехала по воздуху стена, и
опять монтажник — как ни в
чем не бывало — подсказыва-
ет крану: «Давай, давай!»
— Хорошие у меня ребя-
та,— улыбается Иван Гри-
горьевич, — молодцы. Коман-
довать не приходится — все
сами понимают. А скажешь.—
проверять не надо: все будет
сделано.
...В январе этого года Ники-
та Сергеевич Хрущев поздрав-
лял Шаповалова и его брига-
ду, которая тогда монтирова-
ла в месяц два с половиной
дома. А сейчас монтажники
успевают собрать целых три.
Это больше, чем записано в
плане на конец семилетки.
Здорово!
Мне хотелось спросить у
Шаповалова, как удалось
строителям добиться таких за-
мечательных результатов, но
его опять кто-то отозвал.
Из обрывков разговора я
поняла, что заболел бетон-
щик. «Эх, простой будет»,—
подумала я. — Когда еще ус-
пеют вызвать замену!» Но ни-
какого простоя, даже заминки
нс было: на место бетонщика
встал такелажник.
— У нас все владеют тремя
профессиями, — ответил Иван
Григорьевич на мой невыска-
занный вопрос. — Сейчас ос-
ваиваем четвертую — электро-
сварщика. Освоим — еше быст-
рее строить сможем.
Сейчас в наших домах ты-
сяч пятнадцать новоселов жи-
вет. Хорошо, что теперь стро-
им не отдельные дома, где при-
дется, а целые кварталы, даже
районы. Все предусмотрено.
Вон там, кинотеатр будет. А
это — школа. Сразу и дороги
прокладывают, и водопровод.
Даже деревья сажают.
Жаль только, что дома од-
нообразны. Можно ведь было
бы строить не только пяти-
этажные, как сейчас, а шести-
и семиэтажные и архитектуру
разнообразить.
Самое главное сейчас —
больше жилья строить. В этом
мы по возможности и архитек-
торам и инженерам помогаем.
Раньше построили дом — кран
надо было разбирать перево-
зить на новое место и снова со-
бирать. Два месяца уходило.
А теперь краны у нас по все-
му кварталу на рельсах разъ-
езжают.
Вон видите люльку для рас-
шивки швов на соседнем доме?
Это наша выдумка. Раньше ее
кран перетаскивал, а теперь
один человек справляется.
Я сначала ничего не поняла.
Какие швы надо расшивать на
стройке? Казалось бы, наобо-
рот,— надо все сшивать, за-
делывать... И какая люлька?
Потом выяснилось, что люль-
ка — это что-то вроде коро-
тенькой пожарной лестницы,
которая свисает с недостроен-
ной стены, а расшивать — это
значит замазывать швы ме-
жду панелями.
— Немало всяких приспо-
соблений придумали, — закон-
чил Иван Григорьевич. — Ка-
ждое — вроде бы мелочь, а все
вместе здорово помогают. ••
* *
*
...Возвращаясь к автобусной
остановке мимо новых, только
что выросших домов, я дума-
ла о том, какие замечательные
люди их построили.
Это — люди, идущие впе-
реди.
Они работают по-коммуни-
стически.
Повесть «Где наша не
пропадала» — первое мое
сочинение в прозе. До этого
я писал только стихи и за-
нимался журналистикой. Но
в стихи все виденное и
пережитое мной не вло-
жишь. И я решил расска-
зать о трудной и прекрас-
ной судьбе своего ровесни-
ка прозой. Жизнь наша на-
столько богата событиями,
что мне ничего не пришлось
выдумывать. Мне хочется,
чтобы опыт моих ровес-
ников помог осмыслить
жизнь мальчикам и девоч-
кам нового поколения, что-
бы они могли сказать сло-
вами моего Кукушкина:
«Нигде наша не пропа-
дет».
М. Дудин
Кукушкин знал
лес очень хорошо и
безошибочно выбирал
направление, угадывая
тропинку под опавши-
ми листьями. Смерка-
лось. когда он, нако-
нец, в меру уставший,
подошел к двухэтаж-
ному белому особняку
под красной крышей.
Это была школа. Во-
круг школы был раз-
бит небольшой липо-
вый парк, пестревший
песчаными дорожками
и круглыми клумбами
с яркими высокими
цветами. В школе было
странно тихо. Кукуш-
кин обтер ноги о мок-
рую траву, сковырнул
из-под каблуков грязь
щепочкой и постучал в
дверь. Ему никто не от-
ветил. Тогда он поста-
вил около двери свой
сундучок и присел на
ГДЕ НАША
НЕ ПРОПАДАЛА
(Отрывок из повести)
Рисунки Н. Кустова твое место! сказал
Петр Иванович, — рас-
полагайся. Подъем,— в
семь, отбой — в десять. Распорядок и распи-
сание па доске объявлений. Уборная в ниж-
нем этаже. Через полчаса ужин.
— Я ужинать не хочу. Можно я лягу? —
попросил Кукушкин.
— Можно, — сказал директор, — только се-
годня.— И ушел.
острые глаза. У чело-
века был низкий гру-
боватый голос.
— Спят не здесь,—
коротко сказал чело-
век. — Идем!
— Идемте, — отве-
тил Кукушкин вставая.
Потом взял свой сун-
дучок и пошел вслед за
незнакомым человеком.
Они поднялись по
лестнице на второй
этаж, незнакомец оста-
новился около двери с
надписью «Учитель-
ская» и ключом открыл
дверь, жестом пригла-
шая Кукушкина войти
за ним в комнату. Че-
ловек разделся, пове-
сил тужурку за шкаф,
а сам, пройдя к столу,
повернулся к Кукушки-
ну лицом и сказал:
— Давай знакомить-
ся!
— Давайте, — отве-
тил Кукушкин.
— Меня зовут Петр
Иванович Филин, я ди-
ректор школы.
— Меня зовут Ку-
кушкин,— ответил Ку-
кушкин.
— Отлично!
Петр Иванович про-
вел Кукушкина в сосед-
нюю комнату, где бы-
ло расставлено семна-
дцать железных крова-
тей, заправленных
одеялами и подушками.
Па восемнадцатой кой-
ке лежал только один
полосатый матрац.
— Вот это и будет
него, ожидая, что кто- Михаил Дудин
нибудь да должен по-
явиться.
С дороги он все-таки устал. От усталости
задремал. Он очнулся от легкого прикоснове-
ния чьей-то руки и открыл глаза.
Перед ним стоял высокий мужчина в ко-
жаной куртке. Без фуражки. Черные прямые
волосы были аккуратно зачесаны назад, под
густыми совиными бровями блестели живые
29
Кукушкин развязал одеяло и подушку. Гло-
бус поставил на тумбочку. Сундучок поставил
под кровать. Разделся, лег, натянул на голову
одеяло и заснул сразу.
Когда человеку хорошо, — ему снятся хо-
рошие сны. Кукушкину снилось море. Ни бе-
рега, ни корабля. Одна синяя вода и синее
небо, и больше нцуего. По этой синей-синей
воде идет медленная волна и несет Кукуш-
кина, несет легко и спокойно, чуть покачивая.
Вода такая густая, что Кукушкин даже ми-
зинцем не шевелит и не тонет. Вокруг него
летает желтая бабочка. Бабочка садится ря-
дом с Кукушкиным, на воду, и ее крылья вы-
растают до неба, превращая бабочку в ска-
зочный корабль с желтыми, как подсолнух,
парусами. Кукушкин поднимается на палубу
и встает у руля. И вдруг руль превращается
в морское чудовище, вырастает в щупальцы
длинные и верткие, как кнут дяди Токуна.
Они оплетают Кукушкина, валят на палубу.
Кукушкин дергается и открывает глаза. Пы-
тается встать и не может. Его ноги привя-
заны к койке полотенцем.
Его сосед, худой белобрысый парнишка,
сидит верхом на койке и орет истошным го-
лосом на всю школу:
— Подъем! На зарядку становись! — и за-
пускает в Кукушкина подушкой.
Кукушкин развязывает полотенце и тоже
вскакивает с постели. Ребята гурьбой выбе-
гают в коридор, кубарем скатываются по
лестнице и выстраиваются в коридоре ниж-
него этажа.
Кукушкин бежит следом за ребятами.
— Новички, на левый фланг! Стройся!
И первый день начался. И прошел второй
день и день третий. Прошла неделя, и Кукуш-
кин освоился, обжился, перезнакомился со
всей школой.
По мнению Кукушкина, это была очень хо-
рошая школа. При школе был скотный двор,
сад, огород с парниками, пруд и метеорологи-
ческая станция, опытные поля и трактор. Все
это хозяйство велось руками ребят. При шко-
ле так же была столовая, и весь доход от хо-
зяйства шел в общий котел.
Ученики из окрестных деревень жили по
домам. Приезжие — в общежитии при школе.
Для мальчиков из младших классов комната
была во втором этаже. Для выпускников — в
нижнем. Обитатели первого этажа называ-
лись — акулы, обитатели второго — плотва.
Между плотвой и акулами шла беспрерывная
война. Полем боя была лестница. Днем ца-
рило перемирие. После отбоя первые развед-
чики тушили единственную ночную лампу в
коридоре и входили в соприкосновение с про-
тивником. Главным оружием и в наступлении
и в обороне были подушки. Победители имели
полное право отбирать у побежденных ору-
жие и спать, как турецкие султаны, на двух
подушках. Победа была переменной, потому
что плотвы было больше, и она была дружней
и увертливей. Иногда сражения заканчива-
лись появлением кита. Китом, только во вре-
мя сражений, назывался директор школы
Петр Иванович. Заслышав шум, он надевал
халат и, мягко ступая войлочными туфлями,
выходил в коридор, держа подушку наготове.
Его узнавали по ударам и разбегались. Ка-
жется, эта игра забавляла и акул, и плотву,
и самого кита.
В школе было три класса и столярная мас-
терская. Петр Иванович жил в самой школе.
Преподаватели — в соседнем полузаколочен-
ном деревянном особняке.
У плотвы было больше свободного времени.
Она освобождалась от дежурств по скотному
двору. Акулам приходилось составлять по
кормовым единицам суточные рационы коро-
вам и поросятам, готовить им корма и пойло,
кормить и обихаживать их. А так же дежу-
рить на школьной кухне. Резать хлеб, рас-
ставлять по дощатым столам бачки с кашей
и супом.
Свободное от уроков время Кукушкин про-
водил или в библиотеке, или на катке, рас-
чищенном на школьном пруду, или бегал на
метеостанцию записывать в дневник погоды
давление воздуха, силу ветра, количество
осадков и температуру. Эту обязанность он
взял на себя сам, выпросив у учителя физики
и математики Сергея Александровича. Сер-
гей Александрович вел так же кружок рисо-
вания и сам писал картины маслом. Кукуш-
кин решил окончательно и бесповоротно быть
художником и писать вывески. Потом, когда
Сергей Александрович стал показывать на
уроках наглядные опыты по физике и химии,
Кукушкин увлекся этим, забросил краски и
стал изобретать вечный двигатель. И целыми
днями пропадал в столярной мастерской, де-
лая таинственную конструкцию из пробок и
консервной банки.
В мастерской он подружился со своим со-
седом по общежитию Мишей Бубновым.
У Миши были желтые, как цыплячий пух,
волосы, белые брови и белые ресницы и не-
вероятное количество веснушек. Кукушкин
рассказал Мише о своей затее. Миша серь-
езно покачал желтой головой и сказал:
— С вечным двигателем ничего не выйдет,
трение помешает, сам пробовал.
30
Кукушкин никакого представления о тре-
нии еще не имел и, согласившись с Мишей,
оставил свое изобретение.
Бубнов был серьезным человеком. Его меч-
ты были гораздо скромней и приземленней
Кукушкинских. Он не витал в облаках, бу-
дучи практиком. Он хотел быть пожарником,
потому что его деревня Максаки на его па-
мяти горела дважды. Поэтому он выписывал
журналы «Красный пожарник» и «Знание —
сила».
В журнале «Знание — сила» они натолкну-
лись на схему детекторного радиоприемника
и по предложению Бубнова в столярной мас-
терской стали конструировать приемники. На
помощь им пришел Сергей Александрович.
Они были одержимы своей идеей. Все пять
Кукушкинских рублей и Мишины сбережения
пошли на выписку проволоки, клемм, гнезд,
вилок и детекторов.
К зимним каникулам приемники, аккуратно
покрашенные синей эмалью, были готовы и
опробованы. В наушниках гудела музыка.
В наушниках было ясно слышно: «Внимание,
говорит Москва!»
* ♦
*
За одной партой рядом с Кукушкиным си-
дела Тоня Магрычева. Она училась с ним в
Бабаевской школе, жила в деревне Кожино,
в полуверсте от Дранкина. Кукушкин не об-
ращал раньше на нее внимания. Ну девчон-
ка как девчонка, что с нее взять, да еще бе-
лоручка. Пятистенный с приделком дом Маг-
рычевых стоял в стороне от деревни. Его так
и звали Магрычевский хутор. Дом был крыт
железом, стоял на каменном фундаменте, на
придворье было три амбара и два сарая, по-
греб и свой колодец. Отец Тони, Козьма Фле-
гонтович, промышлял кожами и корьем. Луч-
шие поля и покосы были у Магрычевых. Сам
хозяин подворья, сухой дубленый старик, был
лыс, как куриное яйцо, и ребятишки любили
дразнить его:
Шла плешь в гору,
Да шла плешь под гору.
Плешь с плешью встретились.
Плешь плеше и говорит:
Ты плешь?
Я плешь?
На плешь капнешь,
Плешь обваришь!
Что, плешивый, говоришь?
Прокричат эту дразнилку хором. И в сто-
роны. Козьма Флегонтович грозил вслед обид-
чикам палкой и запоминал их. Запомнил он
и Кукушкина. Надрал Кукушкин пучков пять
корья, высушил и принес на Магрычевское
подворье.
— Тащи к сараю, милок, сейчас приму,—
попросил Козьма Флегонтович.
Кукушкин пошел вслед за хозяином. Хо-
зяин взвесил корье.
— Разложи-ка его на солнышке, оно еще
не просохло, и иди с богом.
— А деньги?
— Подь, сюда, милок, отсчитаю.
31
Кукушкин подошел. Магрычев ловко ухва-
тил его за ухо и выдворил из подворья коле-
ном под зад приговаривая: «Плешь да плешь,
и нашего поешь!» И ушел Кукушкин не со-
лоно хлебавши. Страшнее самого хозяина по
всей округе был его сын Мефодий по прозви-
щу Балабан.
Он уже отсидел полтора года в тюрьме за
поножовщину. Ходил Балабан в хромовых
сапогах и в рубашке нараспашку. Рукава ру-
башки были закатаны выше локтя. На груди
Балабана красовался выколотый синий орел,
держащий в когтях голую женщину. Руки
Балабана тоже были разрисованы удавами и
якорями.
— Ты поедешь на каникулы домой? — спро-
сила Тоня Кукушкина.
— Пойду! — ответил Кукушкин.
— Поедем вместе, за мной приедут.
Кукушкин посмотрел на Тоню так, как буд-
то ее в первый раз увидел. Утром за Тоней
приехал Балабан. Кукушкин собрал свой
сундучок, бережно уложил в него приемник
и вышел. Тоня уже сидела в легких беговых
саночках, в беличьей шубке и в беличьей ша-
почке. Она была легкая, как снегурочка из
сказки.
— Иди сюда, — позвала она Кукушкина.
— Это еще зачем? — недовольно проворчал
Балабан.
— Или он со мной поедет, или я вылезу и
пойду пешком,—довольно спокойно сказала
Тоня. И, странно. Балабан смолчал.
Кукушкину это понравилось. «Женщине
нельзя ни в чем отказывать», — прочел Ку-
кушкин в какой-то книге, и, вспомнив это сей-
32
час, уселся рядом с Тоней в легкие бе-
гунки.
Балабан тронул вожжи, и рыжий в ябло-
ках жеребец взял с места и понес. Только
снежная пыль летела в лицо да комья снега
из-под копыт стукались о передок. Двадцать
верст до Кожина пролетели, как песня на
сенокосе, легко и незаметно.
— Приходи к нам в гости, — сказала Тоня,
вылезая из саней.
— Лучше ты к нам приходи, — сказал Ку-
кушкин, оглядывая лохматого цепного пса,
захлебывающегося лаем и пеной.
Тетя Поля к приезду Кукушкина вытопила
печь в приделке, и он сладко заснул на кро-
вати деда Павла. Сон повалил его сразу на
обе лопатки, и Кукушкин не сопротивлялся
ему. Встал он поздно. На улице было тихо и
солнечно. Солнце горело в каждой снежинке,
звонкое и ослепительное. Белый пух инея лег-
чайшими шапками висел на тишайших де-
ревьях. Снегири на белой рябине висели, как
румяные яблоки. В морозном воздухе над
трубами стояли неподвижные дымки. Кукуш-
кин встал, умылся и зашел в избу. Тетя Поля
сидела на лавке у окна и расчесывала волосы
Танюшке. На столе уже посапывал самовар
тоже ослепительный, как солнце. Солнце бы-
ло везде: в Танюшкиных волосах, длинных и
золотистых, в проворных руках тети Поли, в
ее длинных ресницах, в алюминиевой чайной
ложке и в сахарнице. Вся изба была цар-
ством солнца, теремом света и спокойствия.
После завтрака Кукушкин оделся, взял то-
пор, встал на лыжи и отправился в лес. Он
выбрал две прямые сухостоины, срубил, об-
тесал и ошкурил и волоком притащил в де-
ревню. Одну жердь он прикрепил к ветле,
другую на крыше к трубе, натянул между
ними проволоку, сделал отводку к окну при-
делка, залез в подполье и закопал в землю
старое железное ведро с припаянной к нему
проволокой, — сделал все, как советовал жур-
нал «Знание — сила».
Пока он занимался всем этим, слух о том,
что Кукушкин будет говорить с Калининым,
с быстротой радио облетел всех. И когда Ку-
кушкин, закончив последние приготовления,
взялся за рычажок детектора и настроил ва-
риометр на нужную волну, приделок дяди
Павла уже не мог вместить любопытных, они
толпились в сенях и под окнами.
— Тише! — сказал Кукушкин.
И все замерли. В тонких мембранах науш-
ников послышалась музыка. Кукушкин на-
строил приемник на высшую громкость и
передал наушники тете Поле. Она сняла пла-
ток, перекрестилась. Лицо ее расплылось в
улыбке трогательного удивления. Она только
и могла сказать:
— Батюшки, а ведь в самом деле играет...
Наушники переходили из рук в руки, и
вместе с этим росло восхищение перед Ку-
кушкиным. Он был, как бог, и золотой венчик
славы уже сиял над его белесым чубом. На-
конец наушники попали дяде Токуну. Его рот
от неожиданности раскрылся, борода завер-
нулась на бок, и в глазах мелькнули веселые
огоньки. Видимо, передавали какую-то весе-
лую музыку.
— Ой бабы-девушки! — воскликнул дядя
Токун и пустился в пляс.
Среди гостей Кукушкин заметил и Тоню.
Подозвал ее и дал ей наушники. Тоня послу-
шала и спросила:
— Правда, это ты сам сделал?
— Он все может, — ответил за Кукушкина
дядя Токун. — Он может сделать так, что на
кожаном сапоге и на лысине твоего отца бо-
рода вырастет.
И Кукушкин не мог про себя решить, то ли
это похвала, то ли насмешка.
К вечеру пришел посыльный из сельсовета.
Кожинских и дранкинских мужиков пригла-
шали на собрание в Бабаевскую школу.
Вместе с тетей Полей в Бабаево отправился
и Кукушкин. Ему хотелось послушать, что
будет на собрании, а главное — повидать пер-
вого своего учителя Алексея Ивановича.
У Алексея Ивановича и у Елизаветы Ва-
лерьяновны был непререкаемый авторитет.
Они всегда были вместе. Они обращались
друг к другу на вы. А все в округе называли
их «наши учителя» и запросто шли к ним за
любым советом и в горе и в радости и ни-
когда не получали отказа. Вот и сейчас они
сидели рядом с великолепным Красовским
в президиуме за покрытым кумачом столом,
и маленькая Елизавета Валерьяновна, се-
денькая и подвижная, протирая пенсне, что-то
шепотом говорила своему мужу, очевидно,
опять обращаясь на вы.
Великолепный Красовский начал издалека,
он говорил о гражданской воине и об Ан-
танте, об издыхающей гидре капитализма,
доживающей последние дни, и еще о многих
вещах мирового значения, в знании которых
Красовский, по мнению всего сельсовета, был
настоящий дока. И только к концу речи кос-
нулся организации колхоза, закончив свою
речь словами:
— Так что, товарищи трудящиеся кре-
стьяне, вы должны понимать всю выгоду кол-
лективного ведения хозяйства, только общий
труд обеспечит нам дорогу к изобилию.
5 «Костер» № 9
33
— Своего не посеешь, чужого не поешь! —
сказал сидящий в первом ряду Козьма Фле-
гонтович своим скрипучим голосом, так что
его все услышали.
— Сам-то ты чей жуешь?
— Тихо!
— Пусть наш учитель скажет!
Алексей Иванович встал из-за стола, огла-
живая бороду, стал ходить, как перед класс-
ной доской, спокойно доказывая преимуще-
ства колхоза.
Конечно, колхозы для кулаков смертная
петля, а для простого труженика-крестьянина
спасение. Так ведь я говорю?
— Так-то так, да по сторонам оглядывайся,
как бы худо не было!—донеслось из задних
рядов. Кукушкин узнал голос Балабана.
— Пиши меня в колхоз первым, — сказал
дядя Токун.
— Тебе что, у тебя ни кола ни двора и
узды от чужой кобылы нету!
— Кто был ничем, тот станет всем!—отпа-
рировал дядя Токун.
Страсти разгорались. Тетя Поля осторож-
но потрогала Кукушкина за локоть:
— Пойдем домой. Танюшка одна не упра-
вится.
Кукушкин ушел и, что дальше было на со-
брании, не знал.
Утром в Дранкино пришла страшная но-
вость.
Мужики из школы разошлись заполночь.
Алексей Иванович и Елизавета Валерьяновна
вернулись в свою комнату, попили чаю, и
Елизавета Валерьяновна, сославшись на уста-
лость направилась к постели. В это время и
раздался выстрел. Заряд картечи угодил ей
в голову, и она замертво упала на подушку.
Метили-то, конечно, в Алексея Ивановича, а
попали в нее.
Хоронили ее через два дня. Весь сельсовет
собрался на Бабаевское кладбище. Из района
прислали двух слепых баянистов, и они иг-
рали «Интернационал», и им по своей доброй
воле подыгрывал на скрипке дьячок Силан-
тий Кобыла.
Кукушкину так и не удалось поговорить с
Алексеем Ивановичем. Весь день он писал
плакат. Поздно вечером он пришел на Маг-
рычевский хутор и приклеил плакат к воро-
там подворья.
«Ликвидируем кулака как класс!»
Слова вмерзли в шершавые доски, и Козь-
ма Флегонтович долго соскабливал их ско-
белью.
Нетрудно было догадаться, кто выстрелил
в окно Алексея Ивановича. Мужики сами
поймали скрывавшегося на сеновале Бала-
бана. Он был пьян. Ему скрутили руки за
спину, бросили в дровни и увезли в город.
* *
*
Взрослые, конечно, забывают об этом. Но
мальчишки всего мира наверняка знают, что
самое интересное место в любом доме — чер-
дак. Полузаколоченный особняк рядом со
школой, в котором жили учителя и помеща-
лось общежитие девочек, давно привлекал
внимание Кукушкина. На заднем дворе особ-
няка к слуховому окну была приставлена
лестница. Кукушкин, улучив удобный момент,
когда его никто не мог заметить, с провор-
ностью белки шмыгнул по лестнице на чер-
дак. На провислых между стропилами верев-
ках сохло белье. Около печной трубы были
свалены сломанные стулья и кровати. Порт-
рет царя Николая лежал поверх этого хлама,
тускло поблескивая золотым багетом. Ножка
с колесиком прорвав бумагу, вылезала из
глаза царя угрожающе и страшно. Кукушкин
пошел дальше, тихо ступая по сухой земле,
наваленной на потолок для тепла. Он очу-
тился как раз над заколоченной частью особ-
няка и, увидев люк, спустился вниз в нежи-
лые комнаты по шаткой скрипучей лестнице.
Сквозь щели заколоченных досками окон и
остатки пыльных стекол полосами входил зо-
лотистый зимний свет и ложился на щерба-
тый пол. Встревоженная шагами пыль в по-
лосах света начинала таинственную пляску.
Кукушкин, остановившись, загляделся на нее.
Здесь, по мнению Кукушкина, должна быть
непременно какая-то тайна. Он ждал ее. И он
не ошибся.
В угловой комнате стояли шкафы. Пять
шкафов сразу. И дверцы шкафов не были за-
крыты. И в каждом шкафу — полным полно
книг. Лучших кладов, по мнению Кукушкина,
на земле не существовало.
Он прямо так и застыл, боясь шевельнуться
перед этим богатством. Школьная библиотека
помещалась всего в одном шкафу и была
перечитана. Кукушкин раскрыл дверцы у всех
пяти шкафов, сел перед ними на пол и стал
любоваться корешками.
Кукушкин пропал. Для него перестали
представлять интерес уроки химии и физики,
занятия в столярной мастерской и метеостан-
ция. Он был на уроках, сидел за партой ря-
дом с Тоней Магрычевой и ничего не слышал.
Душа его была очень далеко. Дело в том, что
в одном из шкафов Кукушкин обнаружил
внушительную пачку желтеньких книжечек
о приключениях знаменитых сыщиков Ника
Картера и Ната Пинкертона. Маленькие кни-
жечки легко умещались в кармане. Можно
34
было даже на уроке, незаметно вынув такую
книжку из кармана, сунуть ее под крышку
парты и читать, а в случае опасности опять
засунуть в карман. •
—г Что ты смотришь? — спросила Тоня.
Кукушкин был добрым и доверительным
человеком.
— Ты умеешь хранить тайну? — спросил
Кукушкин.
Тоня кивнула головой и посмотрела на него
так, словно сию же минуту готова была стать
ради Кукушкина молчаливее могилы.
После обеда они вместе пробрались в зако-
лоченный приделок и долго рассматривали
книги. Говорили только шепотом. Потому что
о тайне нельзя говорить громко. Кукушкину
не давала покоя жажда действия. Его так и
подмывало изловить какого-нибудь бандита
или найти клад. Ни бандита, ни клада не
было. Тогда Кукушкин выдумал клад. Выду-
мал и поверил, что он существует на самом
деле. И об этом он рассказал Тоне, не по-
святив в тайну даже лучшего друга Мишу
Бубнова.
— Знаешь колодец около пруда? — таин-
ственно спросил он Тоню. — В срубе этого ко-
лодца, в четвертом венце снизу есть отвер-
стие, через него можно проникнуть в пещеру,
в которой светло от драгоценных камней, как
днем.
— А что мы будем делать с этими кам-
нями?— спросила Тоня. Спросила так, словно
сама побывала в этой пещере и своими гла-
зами видела несметные богатства. Она не
могла не верить Кукушкину.
Кукушкин знал, как надо открывать клады.
По его убеждению надо было опуститься в
колодец в двенадцать часов ночи под четверг.
Почему именно под четверг, Тоня не могла
догадаться, а Кукушкина спросить не смела.
Да он и сам не знал. Его уже понесло, и он
вошел в роль кладоискателя.
В двенадцать часов ночи под четверг они
были на месте. Ночь стояла морозная и
звездная. Кукушкин, как было условлено и
оговорено заранее, спустил в колодец бадью
и, обжигая о примерзлую цепь руки, полез
вниз. Тоня мерзла наверху, держась за ручку
ворота. Тоне хотелось спать. Кукушкин, спус-
каясь вниз и цепенея от страха, придумывал,
что бы такое сказать Тоне, почему он не про-
ник в пещеру. Что пещеры не существует, он
ясно почувствовал, когда взялся руками за
цепь и повис над черной пропастью колодца.
Ему были видны только звезды, крупные и
яркие, как драгоценные камни в несуще-
-ствующей пещере. Ему было страшно. И он
дернул три раза за цепь. Это было условным
сигналом Тоне. Тоня налегла на ручку ворота
и с трудом повернула ее раза три. На боль-
шее у нее сил не хватило. Она старалась изо
всех сил и еще на один оборот повернула во-
рот. В это время чья-то рука взяла ее за пле-
чо. Тоня вскрикнула и выпустила ручку.
Бадья глухо плюхнулась в воду. Тоня вскрик-
нула и увидела рядом с собой Петра Ивано-
вича Филина.
— Что тут происходит? — спросил Филин.
— Он там, — еле проговорила Тоня, указы-
вая в колодец.
— Кто там?
— Кукушкин.
Петр Иванович налег на скрипучий ворот и
вытянул Кукушкина. С Кукушкина лила вода,
и зубы его отбивали чечетку. Тоне было жаль
Кукушкина. Тоня считала, что во всем вино-
вата она.
— Что ты там искал? — спросил Филин.
— Клад, — скорее простучал зубами, не-
жели выговорил Кукушкин.
— Клады ищут днем, — серьезно заметил
Филин и отослал Тоню в общежитие, а Ку-
кушкина пригласил за собой.
Петр Иванович был холостяком и жил
один. В его просторной двухоконной комнате
пахло от бесчисленных гербариев сухим се-
ном и теплом. Над диваном висели два скре-
щенных ружья и три пейзажа, написанных
Сергеем Александровичем.
— Ну, что ж, кладоискатель, выворачивай
карманы, сушись да спать ложись. О кладах
поговорим завтра.
Кукушкин положил на стол «Баскервиль-
скую собаку», развесил на лавке перед горя-
чей лежанкой мокрое белье и лег на диван,
закрывшись одеялом и полушубком Петра
Ивановича. Петр Иванович достал из стола
бутылку портвейна налил четверть стакана и
заставил Кукушкина выпить.
— Согрейся и спи!
Кукушкин заснул.
Петр Иванович встал очень рано и ушел,
не разбудив Кукушкина. Разговор о кладах
так и не состоялся. На книжке «Баскервиль-
ская собака» лежала записка: «Если о биб-
лиотеке знаешь один, — никому не говори».
Кукушкин встал, зашел к себе наверх, умылся
и вместе со всеми позавтракал.
— Где ты был? — спросил его Миша Буб-
нов.
— В деревне, — соврал Кукушкин и пошел
на урок.
Прозвенел звонок. Кукушкин спросил у
Тони.
— Сегодня пойдем туда? — Под «туда» он
подразумевал заколоченный флигель.
5*
35
,» Г ^’л3
— Не знаю... — ответила Тоня, и глаза ее
были печальными.
И все-таки они вместе после уроков забра-
лись в свою библиотеку. Тоня была явно не
в себе. Глаза ее смотрели как-то бессмыс-
ленно в одну точку, и книга вывалилась из
РУК.
— Что с тобой, Тоня?
Тоня заплакала беззвучно и горько. Круп-
ные с горошину слезы потекли по ее щекам.
Кукушкин не любил слез, особенно девчо-
ночьих. В другой раз он встал бы и ушел,
сказав: «Плакса, я думал, что
ты человек, а ты плакса».
Но на этот раз еще не извест-
ное ему Тонино горе, чем-то
тревожным наполнило и его
Душу.
— Меня раскулачили...—
тихо сквозь слезы выговорила
Тоня.
Кукушкин не знал, как рас-
кулачили Тоню. Кукушкин ви-
дел, как раскулачивали клю-
кинского кулака Степана Зер-
нова. К двухэтажному, напо-
ловину каменному, наполовину деревянному
дому подали две подводы. Нагрузили на них
какое-то тряпье, чугуны и самовар. Вышел
Степан Зернов, мрачный, без шапки, за ним,
голося и причитая, его многочисленная родня.
— Спасибо за добро, сельчане, — сказал
Зернов, — может, встретимся...— и сел на
дровни.
Подводы тронулись. Зерновский кобель ме-
тался на цепи, завывая от ярости. Народ рас-
ходился с Зерновского подворья глухо и мол-
чаливо, как с пожарища. Наверно, подумал
36
Кукушкин, так же раскулачивали и Магры-
чевых. Так же подали подводу. Наверно, так
же без шапки вышел Козьма Магрычев и ска-
зал, обращаясь к собравшимся:
— Спасибо, мужики, за все добро, что я
вам сделал... — И сани тронулись, и на санях
запричитала забитая молчаливая Магрычиха,
и дядя Токун крикнул вслед:
— Тебе давно пора за своим Балабаном.
Одного поля ягода...
— Откуда ты знаешь, что вас раскула-
чили?— спросил Кукушкин Тоню.
— Мама передала, — сказала Тоня.
Кукушкин не стал расспрашивать Тоню,
как и с кем ее мать успела передать о слу-
чившемся. Он понял одно, что выслали толь-
ко хозяина. И ему стало жаль Тоню какой-то
щемящей сердце жалостью. Ему вдруг захо-
телось быть по отношению к Тоне тем добрым
человеком, каким стала для Кукушкина тетя
Поля.
— Меня выгонят из школы? — спросила
Тоня, как будто от Кукушкина это зависело.
— Не выгонят! — твердо сказал Кукушкин,
словно он был сам Калинин, или по крайней
мере директор школы Петр Иванович Филин.
Кукушкин был прав. Тоню из школы не вы-
гнали. В Магрычевском доме так же, как и
в Зерновском, разместилось правление кол-
хоза.
— После обеда зайди ко мне домой, — ска-
зал Петр Иванович Кукушкину. Кукушкин
зашел.
— Ты никому не рассказывал про библио-
теку?
— Нет! — ответил Кукушкин.
— Молодец! Ты мне нравишься. Идем, по-
казывай свое сокровище.
Они проникли в заколоченный флигель пу-
тем Кукушкина — через чердак.
— О, да здесь и вправду целое сокрови-
ще!— сказал Петр Иванович, разглядывая
шкафы. Потом подошел к двери, нажал на
нее плечом, дверь поддалась, ржавые гвозди
взвизгнули, и холодный свежий воздух хлы-
нул во флигель, поднимая многолетнюю
пыль.
Ремонтировала флигель вся школа. Стар-
шеклассники под командой столяра перебра-
ли полы и вставили стекла. Наделали столов,
полок и табуреток. Протекающую крышу по-
крыли дранкой. Драночный станок сделал
сам Петр Иванович. Кукушкин работал на
этом станке, подтаскивая чурки, потом его
включили вместе с Мишей Бубновым в бри-
гаду маляров, и они целую неделю ходили
перемазанные в сурике.
К маю библиотека была готова.
* * £
В силу мальчишеской стеснительности Ку-
кушкин не выказывал никому своего востор-
женного восхищения перед Петром Иванови-
чем. Он был верен ему безмолвной верностью
и готов был следовать за ним везде. Он ста-
рался подражать ему во всем, даже волосы
со лба отводил так же, как Петр Иванович,
двумя пальцами — безымянным и указатель-
ным.
Землемеров в ту пору было мало, и Петр
Иванович все лето мотался по вновь органи-
зованным колхозам района, составляя новые
схемы полей. Кукушкин везде следовал за
ним. Таскал рейки и астролябию, перечерчи-
вал схемы и, конечно, окончательно решил
стать агрономом. За лето Кукушкин вытя-
нулся, повзрослел, волосы его выгорели и
стали желтыми, как у Миши Бубнова.
За лето он заработал порядочно денег. Тетя
Поля спрятала их в сундук, сказав:
— Ты уже совсем парнем стал, скоро на
гулянки ходить будешь. Надо костюм и штиб-
леты покупать!..
Кукушкин не возражал. Ему очень хоте-
лось щегольнуть новым костюмом и желтыми
штиблетами с крючками для шнурков, он
тайно мечтал о галстуке.
Лето пролетело быстро. И вот Кукушкин
опять в школе. Опять его койка стоит рядом
с койкой Миши Бубнова. Опять после отбоя
идет война плотвы с акулами, опять акулы
и плотва узнают кита по ударам. Дел у Ку-
кушкина прибавляется. Па его ответствен-
ности две коровы и пять поросят. Всем им
надо составлять по кормовым единицам су-
точные нормы, кормить и обихаживать их. Ку-
кушкин даже научился доить по шведскому
способу. Во внеурочное время через день
идут занятия тракторного кружка. Мотор ста-
ренького «Фордзона» глохнет и заикается.
Петр Иванович выводит его из гаража, оста-
навливает и говорит Кукушкину, не заглушая
мотора:
— Садись пробуй!
Кукушкин садится в железное жесткое сед-
ло, как в бархатное королевское кресло, спо-
койно дотягивается ногой до педали, такой он
стал большой, выжимает скорость и берется
за баранку. Трактор, урча и отфыркиваясь
клубами дыма, трогается с места. Сердце
Кукушкина поет, как мотор трактора, на всю
мощность, захлебываясь от восторга, точно
так же, как тогда в стаде у дяди Токуна,
когда он впервые научился хлопать кнутом.
На переменах, взявшись под руки, ребята
и девочки старших классов гуляют по кори-
37
дору школы и поют. Кукушкин идет рядом
с Тоней, чувствуя ее теплую руку, доверчи-
вую, как сама юность. Ребята поют. Кукуш-
кин тоже подпевает:
По дорожке неровной, по тракту ли,
Все равно нам с тобой по пути.
Прокати нас, Петруша, на тракторе.
До околицы нас прокати.
Воображение Кукушкина работает быстро,
будто бы не Петр Дьяков, о котором сложена
песня, ведет свой трактор за околицу, а ведет
он, Кукушкин, и ему сейчас предстоит встре-
титься с кулаками. По его не успевают об-
лить бензином, — звенит звонок, в классах
захлопываются форточки, и учителя идут по
классам. Петр Дьяков умирает в песне один,
без Кукушкина.
Заявления о приеме в комсомол Кукушкин
и Тоня писали вместе. Они сидели в библио-
теке, где Лидия Васильевна выдавала книги.
У Кукушкина был красивый почерк. У То-
ни— разборчивый, но какой-то разбросанный.
«Прошу принять меня, — писал Кукушкин
набело, — во Всесоюзный Ленинский Союз
Молодежи. Я постараюсь быть во всех делах
верным завету товарища Ленина и все свои
силы отдам делу Ленина», — и сам немного
робел этого обещания, таким оно ему каза-
лось грандиозным. У Тони так складно не по-
лучалось, поэтому она переписала свое заяв-
ление с Кукушкинского, и Кукушкин не счи-
тал это списывание зазорным.
Учеников шестого класса принимали в ком-
сомол перед праздником Октябрьской рево-
люции. Кукушкина приняли сразу. Когда
стали принимать Тоню, кто-то крикнул, что
она дочь раскулаченного.
— Так я этого и не скрываю, — сказала
Топя, стоя у стола, сказала и покраснела, как
от самого великого греха, и слезы готовы были
брызнуть из ее растерянных глаз, но она
удержалась.
— Сын за отца не отвечает, — сказал Ку-
кушкин. Он уже чувствовал себя комсомоль-
цем, и сердце ему подсказывало, что Тоню
надо принять, что она ничем от него не от-
личается. Собрание зашумело.
— Тишина!—сказал Петр Иванович и
встал. — Может быть, Кукушкин и прав, но
торопиться не надо. Мы знаем Магрычеву.
Она хорошая ученица, по у нее нет никаких
общественных нагрузок. У меня есть предло-
жение: поручить Кукушкину и Магрычевой
занятия с неграмотными в деревне Рожде-
ствено. А Магрычеву принять кандидатом с
испытательным сроком на три месяца.
На этом п порешили.
В столярной мастерской Кукушкин выстру-
гал доски, профуганил их, потом склеил так,
что комар носу не подточит, обвязал рамой,
прошпаклевал и покрыл черным лаком.
Классная доска вышла на славу. Лидия Ва-
сильевна выдала Тоне пять букварей, пять
тетрадей в косую линейку и пять каранда-
шей. И они пошли после обеда в Рожде-
ствено. Поземка переметала дорогу. Ветер в
лицо продувал насквозь Кукушкинское паль-
то на рыбьем меху и, ударяя в доску, тормо-
зил движение. Что бы ему дуть сзади! Кукуш-
кин полетел бы, как лодка под парусом.
В Рождествено было двадцать три челове-
ка неграмотных. Кукушкину и Магрычевой
поручили обучать только пятерых. С осталь-
ными занимались другие комсомольцы.
В просторной передней избе солдатской
вдовы Марфы Подоговой собрались все пять
учениц, сорокалетних баб, ради науки надев-
ших яркие кофты и новые платки. Все они
сидели за столом, на котором посапывал ве-
дерный самовар. Когда в избу вошли Кукуш-
кин и Тоня, хозяйка встала из-за стола и по-
могла им раздеться.
— Может, чайку попьете с дороги, нс по-
брезгуйте уж!
После чая Кукушкин рядом с иконой пове-
сил классную доску. Тоня положила на стол
тетради, карандаши и буквари. Кукушкин,
припомнив Алексея Ивановича, встал у доски
и сказал, заложив руку за спину:
— Кто из вас знает буквы?
— Если б знали, дак бы читали, — сказала
за всех хозяйка.
На первом уроке, по совету Лидии Василь-
евны, было громкое чтение.
Каждую неделю по вторникам и четвергам
Тоня и Кукушкин приходили в Рождествено.
Ученицы занятий не пропускали. Мало-по-
малу заскорузлые руки привыкли к каранда-
шам и начинали выводить буквы, складывая
их в слова. И каждый раз после занятий
Марфа Подогова оставляла учителей «почай-
пить», как опа говорила, или поужинать. От-
казываться от этого было просто невозможно..
Вот и сейчас, пока Тоня и Кукушкин, после
занятий пили чай, Марфа взяла Кукушкин-
ское пальтишко, пришила две недостающих
пуговицы и, провожая учителей на крыльцо,
полушутя сказала:
— Баран да ярочка — хорошая парочка.
Учителя покраснели. Но это заметили толь-
ко звезды.
— Пуговицы я могла бы тебе и сама при-
шить,— сказала Тоня и, помолчав, доба-
вила,— а то, что мы у них каждый раз кор-
мимся, по-моему, это не педагогично.
Л. Afc.i ъни ков а
Ленинградский артист Рудольф Евгеньевич Славский — большой зна-
ток жизни и творчества великого кичоактера Чарли Чаплина.
С семнадцати лет Славский собирает документы, связанные с био-
графией Чаплина. Книги на языках разных стран, вырезки из газет и
журналов, редкие фотографии — и даже фильмы. Их в коллекции бо-
лее семидесяти!
Я была у Славского. Перелистывала книги. Смотрела фильмы.
Вот о чем они мне рассказали.
Это кадр из кинофильма «Малыш».
Чарли и его воспитанйик Джекки идут на
работу.
Джекки—впереди. Он разбивает камня-
ми стекла в домах. Чарли — сзади. Его на-
нимают вставлять стекла взамен разбитых.
Честным путем не заработаешь на хлеб
в этом мире!
Чарли и Джекки — присмотритесь! —вы-
глядят почти одинаково. Тот же потрепан-
ный костюм, те же штаны не по росту, то же выраже-
ние лица. Только один большой, а другой маленький.
Детство Малыша в картине очень похоже на настоя-
щее детство того, кто играет роль его взрослого дру:а.
«Я, Чарли Спенсер Чаплин, родил-
ся в Лондоне 9 апреля 1889 года.
Детские годы я провел в Лондоне, в
Ист-Энде, районе бедняков...»
Покрытые слоем отбросов кривые
улочки. Закопченные дома. Трущобы.
Здесь под звуки шарманки шестилет-
ний Чаплин плясал и кувыркался,
потешал публику ради нескольких
монет.
Он был настоящим маленьким
«кокни», мальчишкой из простона-
родья.
Когда Чарльзу исполнилось девять
лет, он стал учеником акробата.
Однажды он должен был выпол-
нить опасное упражнение — двойное
сальто. Не сумев встать на ноги, по-
катился по опилкам и сломал себе
палец.
С тех пор Чаплин расстался с цир-
ком. Расстался — позднее—и с Анг-
лией. Уехал в Соединенные Штаты.
Начал сниматься в кино.
На снимке—дорожка. На ней следы: странная, ути-
ная походка.
Это следы Чарли Чаплина. Когда в Голливуде закан-
чивалась постройка его киностудии «Одинокая звезда»,
он прошел по незастывшему асфальту и расписался тро-
сточкой: «Чарли Чаплин. 21 января. 1918 год».
В то время он был уже известным актером и режис-
сером.
Маленький человечек, смешной и печальный. Усики
щеточкой, большие наивные глаза. Удивленно припод-
нятые брови.
Человечку всегда не везет. То он. к радости зрите-
лей. проваливается в люк, то получает пинки, то плю-
хается в воду.
— Я клоун!—с гордостью говорит о себе Чаплин.
Почему с гордостью?
Потому что...
Комические фильмы выпускались во множестве и до
появления Чаплина. Все они, в общем, были на один
образец.
Кошка проглотила клубок шерсти, а потом у нее роди-
лись котята в шерстяных джемперах. Публика хохочет.
А вот пушечный снаряд сворачивает в переулок вслед
за человеком. Мотоцикл перескакивает через трамвай.
Публика, конечно, опять хохочет.
Но смеяться можно по-разному.
Начальные кадры старой чаплинской картины «Огни
большого города».
В городе праздник: торжественное открытие статуи
«Просперити» — Процветания. Хозяева города, сытые
лавочники и чиновники, ликуют. Внимание! С монумен-
та спадает покрывало. И зритель видит: на коленях
огромной статуи... спит маленький оборванный безработ-
ный.
Человечек просыпается. Он недоуменно взирает на
возмущенную толпу. Он приподнимает котелок и из-
виняется: это. конечно, недоразумение, он сейчас сле-
зет. Однако слезть не так просто. Слетел котелок. Заце-
пились за что-то штаны. А внизу стоит — руки за спи-
ну — и мрачно ждет полицейский...
У меня есть приятель Санька Иванов. Он обожает
футбол и смешные фильмы. Когда на экране взрослые
дяди лупят друг друга. Санька сидит, раскрыв рот, и
одобрительно восклицает:
— Во дает!
Но однажды тому же Саньке посчастливилось увидеть
отрывки из «Огней большого города». Он, конечно, то-
же самозабвенно смеялся над неловким наивным Чарли.
Но он не только смеялся. По поводу полисмена и хозяев
города он выразился вполне определенно:
— Всех бы их передавить!
Вот что такое смех Чарли Чаплина.
Он умеет развеселить одним взглядом, одним взма-
хом тросточки. Кажется, будто у него не одно, а десят-
ки лиц: радостных, забавных, плутоватых. И вдруг...
Смешно, koi да Чарли, спасая пьяницу-миллионера, сам
падает в реку, когда он в мокрой одежде важно садится
на диван в роскошном особняке.
Но вот «друг»-богач, протрезвившись, приказывает ла-
кею выставить оборванца за дверь.
Чарли идет по улице. Он сгорбился, засунул руки в
карманы. Мальчишки дразнят его. Слепая девушка-цве-
точница. которой он трогательно помогал, которой до-
был денег на лечение, выздоровела, прозрела и разоча-
рованно отвернулась.
Вглядитесь в кинокадр!
— Я хочу немного счастья, — говорят глаза Чарли. —
Я хочу, чтобы уважали мое человеческое достоинство.
В своих фильмах Чаплин выступил на защиту просто-
го человека.
^Новые времена».
Огромная машина и маленький Чарли. Чарли рабо-
тает с лихорадочной быстротой. Он завинчивает гайки.
Конвейер — быстрей, и Чарли — быстрей. Кончается ра-
бота, но в мозгу Чарли — все тот же грохот машины.
Он продолжает орудовать гаечным ключом. Он «завин-
чивает» человеческие носы, пуговицы, обливает машин-
ным маслом лица мастеров.
И тут смех Чаплина — бич, который свистит над го-
ловами капиталистов.
Помните, он когда-то хотел стать акробатом?
«Человек-оркестр» — так называют его в шутку те-
перь. Акробат, танцор, боксер, теннисист, стрелок, конь-
кобежец. Играет на рояле, на скрипке, на органе, на ак-
кордеоне, на гитаре, на губной гармонике.
Когда он выпустил фильм «Парижанка», ценители
восхищались: каких талантливых артистов он подобрал!
А потом те же артисты выступили в других картинах —
оказалось, что они не так уж и талантливы.
Почему «повезло» им у Чап-
лина?
Потому что Чаплин, обучая
их, сам исполнил на репетициях
все—мужские и женские —
роли.
Свою знаменитую колченогую походку Чаплин разу-
чивал месяцами, по три часа в день.
На фильм «Огни большого города» он истратил сто
тысяч метров пленки, а в готовую картину вошло только
три тысячи. Некоторые ее сцены снимались по пятьдесят
раз.
Чаплин сам пишет сценарии своих фильмов. Сам их
режиссирует. Сам в них играет. Непомерен его труд.
Вдохновенен талант. Неистощима выдумка.
Недавний фильм Чаплина. «Король в Нью-Йорке».
Король выдуманной страны Эстровии бежит от рево-
люции. И вот он в «свободной» Америке. Репортеры
осаждают его, фотографы щелкают блицами. Но появ-
ляются чиновники полицейской службы И уводят ко-
роля для того, чтобы снять у него... отпечатки пальцев.
На этом кадре вы видите испуганного, растерянного
короля. Он предстал в конце-концов перед Комиссией по
расследованию антиамериканской деятельности. Его, ко-
роля, обвиняют... в коммунизме!
Случайно король запутался в пожарном шланге. И
когда он поднимает руку, клянясь, что скажет правду,
брандспойт, к его ужасу, начинает поливать членов ко-
миссии!
• А* О О %-"-**.
Недаром Джон Ренкин, член конгресса, потребовал в
свое время высылки Чаплина из США как «опасного
элемента».
Недаром капиталистическая Америка «отблагодарила»
Чаплина за его бессмертные произведения:
Томом клеветнических обвинений в четыреста стра-
ниц.
Запрещением демонстрации фильмов.
Угрозой изгнания.
Угрозой смертной казни.
Следы Чаплина — вы их видели — были стерты с ас-
фальтовой дорожки.
А Чарли Чаплин? Он ответил:
— Ян впредь буду идти своим путем.
У этой фотографии необыч-
ная история.
В конце Великой Отечествен-
ной войны коллекционер Слав-
ский — он был тогда солда-
том — проходил по улицам ма-
ленького немецкого городка.
Под ногами — осколки стекла,
выброшенные книги.
На листке мелькнуло что-то знакомое. Поднял. Чаплин!
Видимо, страница из какого-то журнала. А сбоку — отпе-
чаток грязного сапога.
Фашизм’ рад был бы растоптать не снимок, а самого
Чаплина. Потому что Чаплин всегда был врагом фашиз-
ма и войны.
Узнаете? Да, это, конечно, он.
Только вместо котелка — каска, вместо тросточки —
винтовка, и... терка на поясе. Предмет домашний и очень
мирный. Да и у солдата Чарли при всей его амуниции
тоже очень мирный вид. Из-под каски смотрят широко
открытые глаза: «Зачем воевать? Какие глупости!»
Это фильм «На плечо!». Сатирический фильм о пер-
вой мировой войне.
— Я очень горжусь этой картиной. — говорил Чап-
лин. — Она возникла в самый разгар самого безумного военного психоза.
Один молодой солдат прислал, посмотрев фильм, Чаплину свои медали. Он
считал, что Чаплин имеет на них больше прав.
А как попал в коллекцию этот снимок?
Гитлер... Гитлер безумными глазами смотрит на зем-
ной шар!
Это не Гитлер, а Чаплин в роли Гитлера в фильме
«Диктатор».
Чаплин начал снимать «Диктатора» в 1939 году.
Узнав о замысле артиста, Гитлер пришел в ярость. Гер-
манское посольство в Америке заявило протест. Чапли-
ну угрожали убийством. А он ответил: чтобы не огор-
чать Адольфа Гитлера, он готов назвать фильм «Дик-
таторы» и показать в нем еще и Муссолини.
Когда фильм был готов, Чаплин послал его копию к
себе на родину, в Англию. Фашисты потопили транс-
порт, на котором везли киноленты. Тогда Чаплин вы-
ступил по радио и публично предупредил Гитлера, что
посылает «Диктатора» вновь, но уже в нескольких ко-
пиях, по океану и по воздуху: хоть один экземпляр обя-
зательно уцелеет.
Французский кинорежиссер Рене Клер сказал о Чаплине:
— Своим смехом он метал снаряды... Превращал смех в бомбы.
А сам Чарли Чаплин перед судом американских реакционеров,
поджигателей войны, заявил':
— Я верю в мир. Я — поджигатель мира!
В 1954 году Всемирный Совет Мира присудил ему Между-
народную премию.
Чаплин не был в Советском Союзе. Но он постоянно
и внимательно следит за успехами нашей страны.
— Я приветствую тебя. Советский Союз, — говорил
он в годы войны, — за величественную борьбу, которую
ты ведешь во имя свободы.
На снимке — командир советского танкера привез
Чарльзу Чаплину в подарок медвежонка (1943 год).
Чарли ЧАПЛИН:
Л вот слова, с которыми
ратился Чаплин к советскому
народу совсем недавно, узнав о
полете Юрия Гагарина.
об-
Поздравпяю. Это великолепное и вдох-
новляющее достижение должно привести к
обновлению отношений между народами,
к прогрессу человеческого разума.
Это достижение должно покончить с тем-
ными временами войн и насилия, устарев-
шими для современного мира.
Пусть наука движется вперед в интере-
сах прогресса. И пусть она не служит ни-
когда целям разрушения.
Всегда с вами, за мир во всем мире.
Однажды корреспондент реакционной газеты в Нью-
Йорке спросил Чаплина, не является ли он коммуни-
стом. Чаплин ответил:
— Я артист. Меня интересует жизнь. Большевизм
представляет собой новую фазу жизни. Я должен инте-
ресоваться им!
Сейчас Чаплин живет в Швейцарии. Ему больше семи-
десяти лет. Но он задумал еще два новых фильма.
м аленький смешной человечек. Че-
ловек, для которого слова: «Это —
правда!» — всегда были и сеть са-
мыми главными словами.
Усы щеточкой, котелок, тросточка,
стоптанные башмаки...
Спасибо, Чарли Чаплин!
6*
Сидим у открытого окна и разговариваем.
— Вот я приехал к тебе из Ленинграда.
Знаешь, где Ленинград?
— На севере.
— Точно. А какая там река течет?
— Волга.
— Ой, что ты, это ж ты со Сталинградом
спутал!
Рот до ушей, на щеках ямочки.
— Та я знаю. То Нева...
Симпатичный хлопец.
Полмесяца назад этот хлопец писал
диктант. Открыла учительница его тет-
радку и охнула: всюду вместо «пионер-
ский» выведено «ученический».
На уроках пения, когда льются совет-
ские песни, он молчит.
Когда приезжает кинопередвижка, ему
и даром не всучишь билета.
— Неужто ты ни разу в жизни на
экран не посмотрел?
Ямочки мгновенно пропали.
— Ни.
— И книжки ни одной не прочел?
— Ни.
— Что ты за человек, Степа?
— Христианин.
Так.
Мимо школы по шоссе пылят голубые
автобусы-экспрессы. Стрекочет верто-
лет. Дымят на горизонте трубы серного
комбината — крупнейшего в Европе.
Ф. Нафту льва
Рисунки М. Веломлинснога
Христианин Степа Пясецкий, ученик чет-
вертого класса, ждет продолжения беседы и
доверчиво помаргивает.
— Ты про Юрия Гагарина слышал, Степа?
Он вот летал-летал, а что-то никакого бога
не обнаружил.
Ответ словно выскочил на пружинке:
— Его не можно бачиты. Бог е дух.
— Откуда ж ты знаешь, что он есть, раз
его нельзя видеть?
— Нивидкиля. Верую.
Завуч Мария Ефремовна — она сидит ря-
дом— не выдерживает, вмешивается:
— Такой, слушайте, был бы пионер! И от-
метки приличные, и поведение. А как метал-
лолом собирает! Больше всех в классе —
тридцать шесть консервных банок собрал!
— Пятьдесят три, — уточняет Степа с оби-
дой.
— Уже? Ну, прости, пожалуйста. За тобой
не угнаться.
Смеется: доволен.
— Завтра еше принесу.
— А ты кем хочешь быть, когда вы-
растешь? Рабочим? Или шофером?
Снова, как на пружинке:
— Бога буду прославлять:.
— Исты тебе бог даст, да? — взрыва- I.
ется Мария Ефремовна. — Вон ваши
христовы братья колхозное зерно во-
руют: мол, «божье». И ты так?
— Ни. Я честно буду прославлять:.
Что тут скажешь? Нужно кончать раз-
говор.
Закрылась за Степой дверь. Мы с Ма-
рией Ефремовной посмотрели друг на
друга: она — сокрушенно, я — вопроси-
тельно. И тогда мы тоже встали, вышли **
из учительской и пошли по селу.
Аккуратные хатки. Яблони у плетней.
И нет, нет да и мелькнет в окошке, в па- ч
лисаднике, за забором алый галстук.
А рядом...
Обычный домик: ставни, крыша, пле-
тень. Но Мария Ефремовна кивает, про-
ходя:
— Тут ба.тают. И тут. И тут.
«Бадают»— значит молятся. В селе
Рудники свили гнездо сектанты-беспо-
повцы.
Попов они не признают. В церковь не
ходят. Собираются по хатам, запирают две-
ри. голосят духовные напевы.
Добро бы только голосили!
Десятикласснику Мише Гусакову после
стрелкового кружка мать не дает обедать:
«Зачем винтовку в руки взял?»
Петя Горин два года сидел в пятом классе
из-за географии: не хотел отвечать по науке,
откуда день, откуда ночь, — боялся родитель-
ского «проклена».
А вот тут живет наш знакомый Степа.
Небритый дядько с хитрющими глазами
поздоровался от калитки, не разжимая губ.
— Данило Федорович, добрый день! Мы до
вас!
Вошли. Сели.
В красном углу, на стенке, рушник с вы-
шитой евангельской цитатой. Икон ни одной:
бог есть дух, лика не имеет. Степа, доброже-
лательно и любопытно взглядывая, нянчит на
лавке маленькую сестренку.
— Что ж вы, Данило Федорович, не разре-
шаете петь сыну на уроках пения?
Дядько поднял брови.
— Я нс разрешаю? Нехай поет. В писании
сказано: «Все исследуйте, добра держитесь».
— Видите, в писании сказано, а он не ис-
следует. Книжек, например, в руки не берет.
— Неправду говорите. А ну, покажь им
книжку. Дай сюда, дай.
И Степа приносит книгу. Не какую-нибудь,
не «Календарь колхозника» за позапрошлый
год и даже не томик Шевченко. Из комода
торжественно .вынута... «Конституция СССР».
— «Каждый гражданин Советского Союза
имеет право на свободу вероисповедания...—
шпарит Степа чуть не наизусть. А Данило
Федорович благолепно вздыхает:
— Хорошая книжка...
Беру «хорошую книжку» в руки. Она на-
крепко перегнута по корешку: видно, так и
хранится, открытая на нужной странице. На
другие страницы заглядывать опасно. Вдруг
попадешь, скажем, на такое: «Зашита Отече-
ства является священным долгом...»
Когда брат Степы ушел после школы в ар-
мию, родители прокляли его.
— Пишет вам старший, Данило Федоро-
вич?
— Нет.
— Может, адрес его у вас есть?
— Нет.
Долгая пауза. Неловкая пауза.
— Данило Федорович, не мешайте маль-
чику учиться. Нельзя же так, темным растет.
Как жить будет?
45
— Ни! — кричит Степа. — Мне не мешают!
Никто не мешает! Сам не хочу!
Отец огорченно гмыкнул. Но в глазах его,
как две иголочки — победоносная ухмылка:
— Взяли? Видите, какой?
Он гордился. А мне вдруг стало ясно: гор-
диться-то нечем.
Найдите мальчишку, который отказался
бы покуралесить, зная, что это сойдет безна-
казанно!
А разве не интересно, когда тебя убеждают,
разговаривают с тобой по-взрослому, ходят,
как вокруг большого?
Ни в какого бога в свои одиннадцать лет
Степа по-настоящему не верит. Он просто
озорничает — последовательно, увлеченно, хо-
тя, может, и сам того не сознает.
Пока — озорничает.
Когда мы с Марией Ефремовной выходили
от Пясецких, на нас взглянул от крыльца
странный, нездешний человек. Нечесаные
патлы до плеч, кудельная борода, ветхая оде-
жонка.
Летели по шляху автобусы. Перекликались
велосипедисты. За горизонтом, совсем близко,
зеленел рабочий город Новый Раздел.
Человек смотрел дремучими, волчьими
глазами.
— Опять проповедник какой-то приплелся,
шут их знает, — вздохнула Мария Ефремов-
на.— Тут недавно одного ребята задержали,
в милицию сдали: подумали, диверсант...
Ну и правильно подумали.
Учить людей жить, как во сне, сторониться
всего хорошего, что есть вокруг, — разве это
не диверсия? Разве не злодейство?
Их прогоняют. Разоблачают. Высмеивают.
Здесь, в Рудниках, у них тоже начинает го-
рсть земля под ногами. Петя Горин прочел
в нынешнем году целых две книги. Миша Гу-
сак по секрету от матери вступил весной в
комсомол.
Но они еще бродят по нашей земле. Тря-
сут патлами. Воздевают костлявые руки:
«Бойся! Молись! Грех!»
И Степино озорство может кончиться
плохо.
Все нейдет у меня из памяти его круглогла-
зая добродушная рожица, его удалое, с чу-
жого голоса затверженное «ни».
Напишите ему, пожалуйста. Не жалейте, не
упрекайте. Расскажите о себе, заинтересуйте,
чем интересуетесь сами.
Пусть появится в дневниках ваших отрядов
и дружин очень важный, очень срочный ад-
рес:
Украинская ССР. Львовская область. Ни-
колаевский район. Село Рудники. Школа.
Степе Пясецкому.
ОСЕНЬ
А. Крестинский
Две подружки чернобровые
Расшумелись неспроста —
Спор у них из-за кленового,
Из-за алого листа.
Он летел, как вестник осени.
Он над улицею плыл...
Все дела подружки бросили
и — вдогонку — что есть сил!
Ветер злой ходил с утра уже
и разгневался всерьез:
Оттрепал девчонок за уши,
А кленовый лист... унес.
Cepteii Ноюреловский
Две косички,
Носик вроде кнопки, —
Девочка, с которой я сижу,
А характер — думаете, робкий?
Невозможный — прямо вам скажу!
Ну, про кукол толковала б, что ли.
Ну, про платья там, про свитера...
А она — видали! — о футболе:
— Чем, вратарь, закончилась игра?
Рисунки И. Иоскович
Проиграли?..
Вы не виноваты!
Очень скользко было, на беду!..
Точно я без этого, ребята, —
Без ее вниманья — пропаду.
Как начнет:
— Помочь тебе не надо?
А с немецким как твои дела?..
Мой совет: прочти «Фрегат Паллада»:
Интересно! Я уже прочла!
Вот соседка — сущее несчастье!
Отвернусь нарочно и молчу.
А чихнул, — уже глядит с участьем:
— Простудился?.. Надо бы к врачу!
— Ну и ну!..
Куда мне, братцы, деться? —
Я спросил в компании ребят.
— У неё отзывчивое сердце!
Ты цени! —
Ребята говорят.
У нее — отзывчивое сердце?
Неужели?.. Я не нахожу!
Ну, а.впрочем...
Надо приглядеться
К девочке, с которой я сижу!
Ж е м ч у ж и н а,
по две ш е н н а я к Ин дос т а н у
Девушка
Л. Бонифатъева Рисунки А. Костиной
Так назвали древние путешественники остров Цейлон.
Мы недолго были на Цейлоне, но успели полюбить его трудолюбивый, талантли-
вый народ. Он завоевал свою независимость и продолжает бороться за лучшие усло-
вия жизни. Ему еше многое предстоит сделать.
На центральных улицах Коломбо мы видели знак перехода, изображенный в виде
пары босых шагаюших ног. Нам объяснили: половина населения острова неграмотна.
Открытие каждой новой школы — большое событие на Цейлоне, настоящий на-
родный праздник. Вот деревня Таланголо. Арка, увитая гирляндами цветов и укра-
шенная флажками, ведет в школьный двор. Нас встречают хозяева — девочки в лег-
ких белоснежных платьях и мальчики в таких же белых рубахах и полосатых
юбках. Вход в здание преграждает алая шелковая лента. Почетный гость из Ко-
ломбо, министр внутренних дел Цейлона, разрезает ленту. Школа открыта.
Но учебных заведений па Цейлоне еще не хватает. Многие ребята не знают, что
такое книга. С малых лет они начинают работать.
В деловом центре Коломбо — Форте — к нам подскочил мальчуган лет десяти.
Он с важностью поднял руку и показал повязку с названием какого-то магазина. На
ломаном английском языке он стал уверять, что магазин его хозяина — один из са-
мых богатых на Цейлоне. Потом он перешел на русский язык и сразу выложил поло-
вину своего словарного запаса. Дернув одного из нас за рукав, он деловито сказал:
«Русски, русски, пошли!» Напрасно говорили мы ему, что осматриваем город и не со-
бираемся ничего покупать. Маленький зазывала не отставал ии на шаг. Когда мы,
проходя мимо магазинов, бросали случайные взгляды на их витрины, он делал пре-
зрительную гримасу: дескать, тут и смотреть не на что!
Неожиданно наш провожатый остановился. Он прищелкивал языком, глаза его
закрывались от восторга, сладким голосом он повторял: «Русски, русски, карош
товар!» Широким жестом он приглашал нас войти в маленькую лавчонку, что юти-
лась меж каменными ломами. Это и был «самый роскошный магазин на Цейлоне»!
Так, от зари до зари вылавливая в уличной толпе покупателей, и зарабатывают
маленькие зазывалы свою чашку риса. Но не всегда трудящиеся Цейлона мирятся
с низким жалованьем, которое выплачивают им хозяева. Вот один из обычных дело-
вых дней в Форте. Но нет—день не совсем обычный. Магазины закрыты, а продавцы
вместе с зазывалами на улице. Они вышли не для того, чтобы заманивать покупа-
телей. Они несут на палках плакаты. «Требуем повышения заработной платы!» — на-
писано на них.
Два дня провели мы в горах, совершая автобусную поездку. Вдоль всей дороги
мелькали белоснежные бензоколонки. Перед ними на столбах — большие гипсовые ра-
ковины— символ англо-голландской нефтяной компании. Наш автобус подходит
к одной из таких бензоколонок, чтобы заправиться горючим. И вдруг неожиданное
препятствие—забастовали рабочие компании, отпуск бензина прекращен! Шофер
долго совещается о чем-то с заправщиками. До нас доносится приглушенное:
«Русски...» Наконец, переговоры кончены — нам дают бензин, — мы отправляемся
дальше.
Много удивительного на Цейлоне. Там нет театров,
деса ловкости показывают эти неповоротливые на вид
зато есть цирк слонов. Чу-
животные. Под тихую рит-
мическую музыку слоны послушно садятся, подымают передние ноги и неприну-
жденно, в такт ими помахивают. Новый номер: погонщик ложится на землю, а слон
наступает на него. Но не бойтесь — погонщик невредим! Вот он засовывает голову
в рот слону, откидывает в стороны руки, и слон начинает вращать человека в воз-
духе...
Трудно описать словами все, что мы увидели на Цейлоне. Но, кроме слов, есть
искусство. Внимательно посмотрите рисунки Анны Федоровны Костиной. Они прибли-
зят к вам далекий остров, его людей и природу.
Укротитель злей
Все мальчики и мужчины
на Цейлоне одеты в такую
национальную одежду—
. юбку
Грин тревожит человеческое сердце призывом к совершенству-
К. Паустовский
КАПИТАН КОРАБЛЯ
„МЕЧТА1*
11 ноября 1903 года в Севастополе, на Графской пристани, за рево-
люционную агитацию среди солдат крепостной артиллерии был арестован
двумя здоровенными жандармами неизвестный молодой человек. На до-
просе он назвал себя Григорьевым, на все другие вопросы следователя
отвечать отказался. Его отвезли в тюрьму.
17 декабря в два часа дня во время прогулки Григорьев попытался
бежать. Он выбежал во двор, где находились бани, сбросил пальто и ки-
нулся к веревке, переброшенной через стену его друзьями. Конец веревки
болтался довольно высоко. Григорьев все же допрыгнул до него, но под-
няться не смог: прибежавшие надзиратели стащили его вниз. Григорьева
посадили в одиночку. Через два года, выйдя из тюрьмы, он узнал, что
друзьями было куплено парусное судно, которое увезло бы его в Турцию...
Под фамилией Григорьев скрывался революционер Александр Гринев-
ский, будущий писатель Александр Грин.
Это был высокий, широкоплечий и очень худой человек. Ходил он тя-
жело ступая, как ходят надорванные работой люди. П постоянно о чем-то
думал, мечтал. Он не любил говорить чужим людям ни о себе, ни о своих
книгах, да и близким рассказывал без особой охоты. Он считал ска-
с милом
А. Грин,
Рисунки А. Скало.ту бона
занное потерянным. Не многие
знали, что за суровой внеш-
ностью его бьется легко ра-
нимое и по-детски доверчивое
сердце.
Прежде чем стать писате-
лем, Грин был матросом, бро-
дягой, золотоискателем, лесору-
бом и сплавщиком леса, рабо-
чим железнодорожных мастер-
ских. банщиком, писцом, земле-
копом, пекарем, рыбаком, пла-
вал на барже судовладельца
Булычева, служил в армии.
Тяжелая жизнь не ожесто-
чила Грина, не сделала из него
злобного мещанина. Александра
Грина спасла верная и нежная
спутница всей его жизни —
Мечта.
Он написал много книг,
книг солнечных, жизнерадост-
ных. дерзких. В книгах Грина
много фантастического, тесно
переплетающегося с самым
обыкновенным, будничным. Это
придает им острую заниматель-
ность и необыкновенность.
Но сюжет для Грина дело второстепенное. Как бережно и чутко пишет
Грин о человеке, о его поступках, мыслях, чувствах! Герои его книг—на-
ивные. бесхитростные мечтатели и фантазеры, бороздящие моря на стре-
мительных кораблях. Они хорошо знают, что такое дружба, любовь, вер-
ность и «во время сказанное хорошее слово».
Книги Грина учат мечтать, понимать красоту мира, учат ненавидеть все
грубое, пошлое и злое, учат побеждать.
Ниже печатается неизвестный рассказ Александра Грина.
Владимир Сандлер
Ленур, вахтенный, стоявший на ба-
ке, исчез неизвестным образом, меж-
ду четырьмя и шестью часами утра.
Отсутствие его при общей тревоге,
длилось двое суток. «Фрегат» под
парусами шел к мысу Доброй На-
дежды.
Замечательное появление Ленура
после его таинственного исчезнове-
ния заслуживает отдельного описа-
ния. Матросы обедали, разговаривая
и делая предположения, не свалил-
ся ли Ленур в воду, как вдруг хо-
рошо всем известная долговязая
фигура появилась среди обедающих,
высекая на ходу огонь с помощью
обшарпанного кремня и старой же-
лезной ложки. В этот момент боц-
ман подавился куском хлеба, и чет-
веро из матросов пролили суп на
палубу.
Предупреждая испуганные возгла-
сы и тысячу нелепых вопросов, по-
тому что бессмысленно спрашивать
там, где все, в конце концов, полу-
чит свое должное объяснение, Ленур
сказал:
— Слышал я, ребята, от одного
милого молодого человека, что в
хорошем обществе не принято че-
му-нибудь удивляться. Если, — гово-
рят, — на вас упадет целый материк,
да еще в придачу полсотни хоро-
ших островов, вы должны, дескать,
лишь неодобрительно хмыкнуть но-
сом, почиститься — и кончен бал.
— Ленур, — при глубоком молча-
нии окружающих сказал боцман,—
где мог пропадать ты эти четыре
дня?
Ленур тяжело вздохнул. Здесь все
заметили, что он сильно похудел
7 «Костер» № У
49
и выглядит таким усталым, как будто прошел с буй-
иолом на плечах сто миль.
— Если б я знал это! — возразил он, пожав плеча-
ми.— Уверяю вас, до того момента, как мне захоте-
лось курить, — я не помню, что со мной было. Я со-
образил, что стою на палубе возле вас лишь тогда,
когда вытащил трубку. Верьте или нет, как хотите.
Он пристально посмотрел в множество изумленных
глаз, окружавших его, и продолжал, машинально уда-
ряя железом о кремень:
— В ту ночь, когда я вышел на вахту — вы помни-
те — был сильный туман. Я простоял с полчаса, пяля
глаза изо всей мочи, но в такую погоду, как известно,
не только огней не видно, а даже своих собственных
рук. Качки не было, но вдруг чувствую, что я как бы
стал легче. Такое чувство, ребята, как если бы какой-
нибудь сильный человек подложил вам под пятки свои
ладони и стал вас легонечко подымать и опускать. Во-
обще, я испытывал какие-то странные вещи: туман
клубился, разрывался, свертывался, надвигался на ме-
ня и вновь отходил в сторону, как будто множество
парусов бежало передо мной. Я стал немного обалде-
вать, пошатываясь. Понимаете — я плохо сознавал уже,
где я, собственно, и кто я. И вот тут-то произошла
странная история — туман полегоньку, незаметно рас-
таял, небо вызвездилось, я мог различать под фор-
штевнем пену воды. Тогда не дальше, как в двух яр-
дах слева, я увидел бушприт трехмачтовой шхуны;
корабль шел прямо на нас, носом в бакборт.
Ленур остановился и посмотрел на слушателей. Бы-
ло так тихо, что ясно слышался бегущий с кормы ше-
пот лага.
— Я хотел крикнуть, ударить в баковый колокол, но
язык мой слушался меня, как черт — ангела. Тем вре-
менем наше судно и неизвестный корабль почти при-
касались друг к другу; скованный непонятной силой,
я цепенел от ужаса. «Почему помощник капитана
не видит с мостика этого корабля?» — подумал я. Гла-
за мои были прикованы к освещенной палубе чужой
шхуны, на ней, казалось, не было ни души. И в этот
момент, ребята, когда я терял сознание, на носу
шхуны у самого бушприта появился высокий человек,
он нагнулся ко мне и протянул руку. Я тотчас схва-
тил ее, она была холодна, как лед. Более я ничего не
помню. То есть, если хотите, я опамятовался, когда
увидел, что подхожу к вам с трубкой в зубах.
Ленур был по-настоящему взволнован, рассказывая
это; глаза его, казалось, еще хранили след недавнего
испуга. Он вытер рукавом блузы пот, выступивший на
висках, и поймал угрюмый, пристальный взгляд боц-
мана.
— Эти вещи бывают! — убежденно заявил корабель-
ный плотник.— Корабль мертвого негра, Ленур, это
был он, клянусь, чем хотите!
— Ленур, — сказал боцман, подходя к матросу
вплотную, — что бы там ни было, а ты посидишь в
карцере, потому что, может, ты бессовестно врешь.
— Я поджидаю тебя вторые сутки, — сказал Ле-
нур юнге, когда тот принес ему в темное помещение
карцера обед и кувшин с водой. —Сядь, потолкуем.
Прежде всего, что слышно?
— Ничего,— мальчик присел на корточки и уста-
вился на матроса круглыми от любопытства глазами.—
Ленур, правда, что тебя уносил мертвый негр?
— Послушай, малыш,— вместо ответа сказал Ле-
нур,— тебе представляется удобный случай показать
себя взрослым человеком. Прежде всего исследуем
твою наблюдательность. Ты заметил, что капитан не
пришел ко мне ни одного раза?
— Да.
— А почему? Как твое мнение?
— Я думаю, — сказал сиплым баском мальчик, поль-
щенный серьезным тоном Ленура, — что он о тебе
забыл. У него какие-то дела с боцманом, они прово-
дят вместе почти целые дни и постоянно навеселе.
— Навеселе? Роб, они не навеселе, а настороже.
Я им все наврал. Слушай хорошенько, юнец, так как
это дело серьезное. На вахте мне захотелось жрать,
я полез в кубрик, разыскал кусок сыра, а потом вспо-
мнил, что дрогнуть в сырую погоду нехорошо. Нужно
было достать клеенчатый плащ. Я спустился в под-
шкиперскую. Спичек у меня не было. Но вижу я, что
в подшкиперской нет этакой настоящей темноты, а
какая-то смутная мгла, вроде как ночью в комнате,
когда с улицы фонарь светит. Я обернулся — узкая,
как стекло, полоса света падала мне в лицо из не-
большой щели меж досками, отделяющими подшки-
перскую от гроттрюма.
Кто и зачем мог очутиться там в это время? Пере-
став дышать, я подполз, Роб, к этому ночному лучу
и стал смотреть в щель. Видно мне было очень мало:
на одном из ящиков горела свеча; спиной ко мне,
держа в руках какой-то инструмент, стоял человек,
одетый по-городски. Скоро он повернулся, его лицо,
не виданное мной никогда и нигде, было вполне спо-
койно. Он походил немного по маленькому, свободно-
му от груза месту, потягиваясь и разминая члены, как
будто спал трое суток, затем встал на колени и при-
нялся рассматривать дерево корабля между тимбер-
сами. Пока, взволнованный, я ломал голову, в трюме
послышался глухой шум, и из комнаты вышел еще
один. Кто бы ты думал, Роб? Капитан. Он был, по-
видимому, озабочен и долго прислушивался, прежде
чем заговорил с незнакомцем.
— Ну, как вы живете здесь? — спросил он. — Потер-
пите еще немного.
— Я терплю, — возразил таинственный человек.—
Правда, я похудел, но за хорошие деньги мог бы по-
худеть еще втрое больше.
— Необходимо сделать большую дыру, — сказал ка-
питан.— Вы это устроите, приблизительно, на восьмой
день. Впрочем, я вас еще навещу. Как вы это сделаете?
— Очень просто, — говорит тот человек, — доски я
пропилю с трех сторон и забью маленький динамит-
ный патрон. Четвертая сторона разлетится от взрыва,
когда я буду уже на палубе.
— Хорошо, — сказал капитан, — надеюсь на вашу со-
образительность.— Он потоптался еще немного и ушел,
а я, Роб, трясся от бешенства, хотя еще не понимал
хорошо, для чего все это устраивается. И вот я под-
нялся в кубрик, вытащил у боцмана из-под подушки
ключи, влез на палубу, отпер гроттрюм, положил
ключи на старое место, открыл люк и спустился в
тьму.
Все это я мог проделать свободно, потому что ту_
ман был гуще хороших сливок.
Он не испугался, когда я подошел к его углу, осве-
щенному сальным огарком, а смотрел на меня так,
как будто ожидал встретить во мне единомышленни-
ка. Но я сразу спросил:
— Что вы здесь делаете?
Тут он стал белым и некоторое время молчал. По-
том начал быстро шарить в карманах и ткнул меня
в грудь дулом револьвера в тот самый момент, когда
я приставил к его лбу дуло своего. Так мы стояли
с минуту, затем он сказал:
— Вы можете получить хорошие деньги, стоит вам
только молчать об этом.
— Так, — возразил я. — Вы будете топить судно с мо-
шенником капитаном, а я — хлопать глазами.
— Фирма получит большую страховую премию, —
говорит он. — И на вашу долю перепадет куш.
— А пассажиры? Команда?
— Что делать? Жизнь — борьба, — тут он так нагло
пожал плечами, что мне захотелось плюнуть в его се-
рые рачьи глаза. — Мне нужно много денег, и я до-
бываю их.
Вся эта махинация, Роб, так меня ошеломила, что
я некоторое время стоял дураком. А он, видя, что я
хлопаю глазами, приободрился.
— Ну что же, говорит, вы конечно, боитесь бога,
греха. Прав сильный и хитрый.
— Сеньор мошенник, — отвечаю я ему, — насчет это-
го помолчим. Всякий мыслит по-сзоему. Некрасиво то,
что вы затеваете, и даже могу сказать, — безобразно!
— Почему же? — спрашивает. А от его дула у меня
спирает под ложечкой, да и у него красное кольцо
над бровью.
— А потому, — говорю, — что все на свете имеет
свое течение. И жизнь человеческая тоже. Хорошо
живет человек или плохо, а песню свою ему допеть
нужно до конца. Или, например, пассажир,—он стре-
мится к своей цели, и вас не трогает.
7
51
— Так, так, — тихо говорит он, нажимая собачку.
Чикнуло — попался плохой патрон, бедняк. Впрочем,
он не успел и пожалеть об этом, потому что я спу-
стил курок.
После этого, Роб, я возился с час, пока устранил
все следы этой неприятной истории. Жил этот неудач-
ник в большом деревянном ящике с отверстиями для
воздуха и посмотрел бы ты, как все было хорошо при-
способлено— мы погрузили его под видом туалет-
ного мыла. Недолго думая, я распорол большой тюк,
выбросил оттуда товар и запаковал мертвеца наглухо.
— Кто-то идет, Ленур, — сказал мальчик, вскакивая
и забирая пустую посуду.— Прощай! Но я не хочу
тонуть, Ленур, слышишь!
— Тсс! Молчи!— Ленур продолжал скороговоркой:—
я не мог выбраться оттуда двое суток, потому что ка-
питан и боцман (гвоздь им в голову!) перерыли весь
товар, разыскивая приятеля. Лежал я под хлопковой
кипой, а питался конфетами и сухой вермишелью.
Молчи пока, я все устрою. Беги!
Когда на горизонте показались очертания берега,
Ленур, выпущенный из карцера, стоял у руля, внима-
тельно следя одним глазом за компасом, другим — за
непроницаемым лицом капитана, расхаживавшего по
мостику. Судно благополучно совершило плавание и
готовилось войти в гавань.
— Капитан, — сказал вдруг Ленур, — не кажется ли
вам, что из гроттрюма немного припахивает трупом?
Пожилой человек с седеющими бровями даже не
обернулся. Прикрыв глаза рукой, он смотрел вдаль,
потом резко подошел к вахтенному, глаза их встрети-
лись. Теперь по особенному, вызывающе напряженно-
му взгляду матроса капитан понял, что Ленур все
знает.
— По прибытии ты получишь расчет, — сказал ка-
питан.
— Расчет? А ящик с мылом в гроттрюме?
— Потому-то ты и сидел в карцере. Попробуй —
найди хоть какие-нибудь следы там, где ты упраж-
нялся в стрельбе.
— Так! Мы, значит, понимаем друг друга!—с изу-
млением проговорил Ленур. — Ловко! Но это мне нра-
вится, клянусь погибшим идиотом, — там, в трюме. Это
вышло красиво!
Костер разведен костровым.
Побудку, горнист, заиграй!
Над синим простором лесным
Несется протяж-но: «Встава-а-а-ай!»
На небе вдали облака,
И след самолетный вдали.
Стихи твоих ровесников
Соскучилась за ночь река:
Скорей бы ребята пришли!
Деревья скучают в лесу,
Деревья листвой шелестят.
И вот уже ветры несут
Сквозь рошицу крики ребят.
Промчались к реке...
И вода
Повер,хностью гладкой горда —
Расплескана в тысячи брызг...
И гомон счастливый, и визг...
Володя Суворов,
Тульская обл.
Тучи грозно сдвинулись темнея,
Пряча голубую вышину.
Ветер пыль гоняет по аллее.
Гром бросает вызов в тишину.
Молния блестит зловещим цветом,
Гром хохочет, он свободе рад!
Только капля робко стукнет где-то,
С туч потоки, реки полетят.
Расправляют ветви ели,
Клены,
Жадно пьет засохшая земля.
Желтым океаном и зеленым
Под грозой волнуются поля.
Прогоняя тучи, забавляясь,
Ветер дунул — засипел лоскут.
Гром ворчит и плачет, удаляясь,
Только ручейки с горы текут...
Таня Двор ина,
Ленинград
52
ГЕНЕРАЛ-ПАЛАЧ
Ж \ 1
W1 f ита'
tv Л \ 19ПД । g HL
В Ленинграде, на второй ли-
нии Васильевского острова, в до-
ме № 13 жила девочка Таня Са-
вичева. Ей было девять лет.
Осенью 1941 года она заполнила
в своем дневнике первую стра-
ничку Она записала: «Страшно.
Падают бомбы...»
/X генерал Фридрих Ферч смо-
трел в бинокль на город с Ду-
дергофских высот. Он мечтал о
торжественном марше по Нев-
скому проспекту, о банкете в го-
стинице «Астория». Он дал распо-
ряжение армейской типографии
печатать пригласительные билеты
на этот банкет.
Волна за волной шли на город
бомбардировщики с черными кре-
стами на крыльях.
Пришла зима. Погас в кварти-
рах свет. Не стало воды. На ули-
цах выросли сугробы. Ленинград
закоченел от стужи. Только че-
рез Ладожское озеро по ледовой
дороге жизни поступали в город
продукты. Хлебный паек сокра-
тился до 125 граммов. В дневни-
ке Тани появились слова: «Мама
умерла в 7.30 утра...»
А генерал Фридрих Ферч под-
гонял своих штабистов — они со-
ставляли карты города для ар-
тиллерийских батарей. Аккуратно
размечали:
Объект № 9 — Эрмитаж.
Объект № 192 — Дворец пио-
неров.
Огонь!
Тысячи снарядов обрушивались
на дома, школы, больницы. Пы-
лали кварталы. Рушились стены
зданий.
Последняя страничка дневника
Тани Савичевой: «Савичевы умер-
ли, умерли все».
Это сделал фашистский гене-
рал Фридрих Ферч, генерал-палач,
генерал-убийца, на руках кото-
рого кровь сотен тысяч ленин-
градцев.
И не только ленинградцев.
В Гатчине и Новгороде, во Пско-
ве и Острове помнят зловещее
имя генерала Ферча. Это по его
приказам угоняли в Германию
мирных жителей, убивали воен-
нопленных, разрушали дома.
В конце войны Ферч был схва-
чен. Трибунал приговорил его к
тюремному заключению. Но урок
не пошел на пользу: спустя де-
сять лет, возвратившись в За-
падную Германию, недобитый ге-
нерал взялся за старое.
Он только сменил униформу,
убийца Ферч. Канцлер Аденауэр
назначил его генеральным инспек-
тором бундесвера. Как встарь,
стоит Ферч на маневрах с бинок-
лем в руках, а в небе над ним
мчатся бомбардировщики с чер-
ными крестами на крыльях. —
как при Гитлере.
Но мы не забыли преступлений
генерала Ферча. Не забыли их
все честные люди мира.
РЕД КИЕ ГОСТИ
Люди собрали на зем-
ном шаре около полу-
тора тысяч метеоритов.
Много это или мало?
То тут, то там вспы-
хивают на ночном небе
«падающие звезды».
Одна за другой. И
так — каждую ночь. По-
чему же удалось найти
так мало?
Тысячи, десятки и
сотни тысяч небесных
камней встречает Земля
на своем пути. Залетит
в атмосферу камень, на-
греется от трения о воз-
дух, раскалится и сго-
рит. Только след на не-
бе оставит. Маленьких
метеоритов много, а
больших — мало.
Большой сгореть не
успевает. С огромной
В феврале 1947 года
утреннее небо Приморья
прочертил огненный
шар. С треском взор-
вался, раскололся в воз-
духе на тысячи частей
и выпал на землю ме-
теорным дождем.
Люди собрали остыв-
шие «капли», изучили...
Более двух тысяч кило-
граммов весили некото-
рые обломки...
Так заявил о себе
гость из космоса — Си-
хотэ-Алиньский мете-
орит.
скоростью врезается он
в землю. Взрывается и разлетается на тысячи
мелких кусков.
Каким же должен быть весь метеорит, если
его «кусочки» весят две тонны?
УЩЕЛЬЕ ДЬЯВОЛА
После взрыва от некоторых метеоритов не
остается ни крошки. В таком случае их величину
Орбиты некоторых аскероидол
Ahicci. истероидного поясн при-
мерно в десять раа • е ц»ше мас-
сы . •
и вес пытаются определить по следам. На ме-
стах падения метеоритов остаются от взрывов
воронки. По глубине и диаметру воронок можно
приблизительно судить о том, что за гость пожа-
ловал на Землю.
Американские исследователи отыскали кратер
с диаметром больше километра. Огромная во-
ронка с голыми каменистыми склонами. Мест-
ные жители называют ее Ущельем дьявола.
Сотни тысяч тонн должен весить метеорит,
оставивший такой след.
ОСТРОВА ВСЕЛЕННОЙ
Пока метеорит не попал в поле притяжения
Земли, он год за годом мчится по своей орбите.
У него даже название другое — «астероид», что
значит «звездоподобный».
Крупные астероиды можно наблюдать в теле-
скоп. Но в межзвездном пространстве носятся
целые ОБЛАКА КОСМИЧЕСКОЙ ПЫЛИ.
Пылинки — это самые маленькие астероиды.
Диаметр наиболее крупного — семьсот шестьде-
сят восемь километров. Целая планета! Его так
и назвали — «малая планета Церера». Есть еще
Паллада, Веста...
Всего астрономы открыли около тысячи семи-
сот малых планет.
Разные пути у астероидов. Орбита одних на-
поминает правильную окружность, других — вы-
тянутый эллипс. Большинство небесных камней
движется между орбитами Марса и Юпитера.
Почему?
Откуда в нашей солнечной системе все эти
камни, камешки, обломки скал и целые острова?
Гипотеза вторая
Гипотеза первая» • • .
Рисунки Г>. Стародубцева
Строительный материал для какой-то плане-
ты, — говорит одна гипотеза. Другая утверж-
дает: астероиды — остатки разрушившейся
планеты. Этой планете даже имя дали:
ФАЭТОН. Может быть, вы слышали грече-
ский миф о прекрасном, но
безрассудном юноше, который
упал с колесницы, запряженной
крылатыми конями Гелиоса.
Те, кто придерживался вто-
рой гипотезы, решили, что Фаэ-
Летероиды светятся от»
ряжсицы-м светом . • •
тон должен был находить-
ся где-то между Марсом
и Юпитером.
Но ведь это только
предположения. И если
даже Фаэтон был, то по-
чему вдруг взорвался?
Астероиды светятся
только отраженным све-
том, как все планеты. Но если от планет идет
ровный свет, то астероиды непрерывно мигают
точно посылают сигналы на неизвестном языке.
Это объясняется тем, что астероиды не являют-
ся шарообразными, они
имеют неправильную фор-
му.
Много догадок строится
вокруг «бродяг Вселен
ной», астероидов. Их тай-
ны будут разгаданы пер-
выми космонавтами.
• • • вудч’О посылают сиг-
налы нн пензвестпом
языке*
ОТ СТАРТА К ФИНИШУ ЧЕРЕЗ ТРИ СТОЛИЦЫ
Мастер спорта СССР Юрий Мелехов выиграл велогонку мира. Мы
попросили его рассказать об этом соревновании нашим читателям.
Вот что рассказал Юрий Мелехов.
Велогонки мира — соревнование международного
класса. Старт ее — в Варшаве. Маршрут протяжением
в две с половиной тысячи километров проходит через
Берлин и заканчивается в Праге. Гонки продолжаются
пятнадцать дней, два дня дается на отдых. Трасса раз-
нообразная. есть и асфальт, и брусчатка, и булыжник,
и горные склоны.
Советские велогонщики участвуют в велогонке мира
не первый раз. В прошлые годы часто повторялась од-
на и та же история: наш спортсмен выигрывал первый
этап гонки, надевал желтую майку лидера и... не мог
ее удержать, его быстро «раздевали». Почему? Пото-
му что лидер боялся потерять свое лидерство. Стоило
кому-нибудь из соперников хоть немного обойти его,
как лидер бросался вдогонку. И не выдерживал на-
пряжения.
На этот раз тренер нашей сборной команды Леонид
Михайлович Шелешнев подсказал мне правильный план
действий. Не надо отчаянных бросков. Ведь по услови-
ям соревнования главное — сумма времени всех эта-
пов. Значит, выиграв первый этап, можно на втором
этапе быть и вторым, и третьим, и даже четвертым. К
тому же за выигранный этап гонщик получает пре-
мию— одну минуту, эта минута сбрасывается с его
времени.
И я не стал бесцельно гоняться за соперниками.
Для победы велогонщику нужны не только сильные
ноги, тренированное сердце, хорошие легкие. Приходит-
ся работать и ногами и головой. На одном этапе впе-
реди меня шла группа гонщиков и среди них — мой со-
перник. Я выбрал такой момент, когда он был в цен-
тре группы, а слева открылось свободное пространство,
как бы дыра. В эту дыру я и проскочил. Все это про-
изошло очень, очень быстро, и думать тоже следовало
быстро: меня могли оттеснить в середину или дыра
могла закрыться.
Три раза я падал, и три раза мне приходилось навер-
стывать, «доставать» группу. Во время одного такого
падения машина разбилась вдребезги, и я ждал, пока
подвезли новую. Это был редкий случай: обычно гон-
щик страдает больше, чем его машина.
Возникали и другие трудности. Но, как вы уже зна-
ете. все окончилось благополучно.
Мы спросили Юрия Мелехова, в чем причи-
на его замечательных успехов.
Вот что он ответил.
Велогонщик готовит свею победу терпением и си-
стем этичностью. Многие мои товарищи бросили вело-
сипедный спорт, добившись первого разряда. Это пло-
хо, но вполне объяснимо. Перворазрядником можно
стать за один год, а чтобы стать мастером, понадобят-
ся два — три гола упорных тренировок.
Каждый спортсмен, каким бы видом спорта он ни
занимался, скажет вам, что в спорте нет мелочей. Я
тоже хочу об этом сказать. Шесть лет назад, на пер-
венстве ВЦСПС, я участвовал в гонке на сто километ-
ров. Перед гонкой я съел два стакана сметаны, отлич-
ной, свежей. До сих пор помню эти два стакана. Я то-
гда подумал, что от сметаны у меня прибавится сил.
А во время гонки мне стало так плохо, что я сошел с
дистанции.
Я начал заниматься велосипедным спортом с семна-
дцати лет, а следовало бы раньше. От души советую
вам, ребята, уже теперь переходить от простого ката-
ния к спорту.
Юрий Мелехов подарил нашим читателям
свою фотографию, а мы поблагодарили его за
рассказ.
56
ТАЙНА ЗЭТ
.9. Новиков, инженер -геолог
Рисунки Л. Московского-
В разных частях света научные сотрудники измеряют температуру
земной поверхности, с чуткими приборами опускаются на дно морей, по-
сылают в небо разведывательные ракеты.
Представьте себе, что удивительные открытия, связанные с земными
электрическими токами, записаны в дневнике. Давайте перелистаем
этот дневник.
Лет двести назад на дере-
вянных лодках — кочах отпра-
влялись на промысел рыбаки
Севера. Плыли они среди хо-
лодных волн и синих льдов.
Среди хмурой северной при-
роды. Только на небе там
иногда сверкали разноцветные
огни. Их называют полярным
сиянием. Любовались архан-
гельские рыбаки сиянием, но
не знали, что это оно прино-
сило беды: сбивало с пути, за-
ставляло блуждать по морю.
Страница первая
«ПАЗОРИ» И СТРЕЛКА
Вот тогда и родилась посло-
вица «на пазорях матка ду-
рит». «Пазорями» рыбаки на-
зывали северное сияние, а
«маткой» — компас.
Только недавно люди суме-
ли научно объяснить эту посло-
вицу.
Вы, наверное, слышали, что
наша Земля—большой маг-
нит. Ее окружает магнитное
поле. Это оно стремится по-
вернуть стрелку компаса в сто-
рону северного магнитного по-
люса, все время в одном и том
же направлении. Правда, ино-
гда ему мешают незванные
пришельцы — космические ча-
стицы. Словно тысячи вихрей,
врываются такие частицы в
магнитное поле, окружающее
нашу планету. Тогда начи-
наются магнитные бури. Во
время этих бурь и вспыхивают
полярные сияния, а стрелка
компаса может показать не-
правильное направление.
Страница вторая.
ПОЧЕМУ .ЗАКРЫЛИ ТЕЛЕГРАФ
Это было более ста лет на-
зад. Люди только что изо-
брели телеграф. И вскоре да-
же в ясные дни во многих го-
родах Европы пришлось выве-
шивать объявление:«Телеграф
закрыт ввиду плохой погоды...»
Причину непонятного явления
ученые не знали. Они не мог-
ли обнаружить нарушителя
связи.
И вот англичанин Барлоу
решил во что бы то ни стало
отыскать загадочного наруши-
теля.
Ученый работал в тихую по-
году, когда на небе не было
ни одной тучки. Он изучал ли-
нии и в то время, когда теле-
граф не посылал по ним своих
электрических сигналов.И да-
же тогда Барлоу находил в
проводах постороннее элек-
тричество.
Ученый стал проводить
опыты, чтобы убедиться, что
не от грозовых разрядов, как
принято было считать, а по
другим причинам нарушается
телеграфная связь.
Барлоу стал соединять про-
вода с металлическими пред-
8 «Костер» № 9
57
метами, находящимися на зем-
ле. И вдруг обнаружил, что
телеграфную связь может на-
рушать не только атмосфер-
ное электричество, но и таин-
ственные ЗЭТ. Особенно лю-
бят буйствовать ЗЭТ, когда на
Страница третья
«РЫБИЙ КОМПАС»
В одном из заливов Белого
моря произошел однажды
странный случай. Жители мор-
ских глубин не могли уплыть
в открытое море: кто-то «ко-
мандовал» ими. Вот рыбы со-
брались в большие группы.
Застыли на месте. Потом по-
плыли, медленно, быстро,
опять медленно. Повернули
вправо. Кругом.
Невидимая сила продолжа-
ла командовать. Откуда же
она появилась?
небе вспыхивают полярные
сияния.
Выходит, полярные сияния
на небе и рождающиеся на
Земле электрические токи
как-то связаны между собой...
Есть у ЗЭТ и другие тайны.
Ее создали руки ученых.
Люди опустили в воду, на не-
большом расстоянии друг от
друга металлические стержни,
потом присоединили их к ис-
точникам электричества. То-
гда между стержнями, как в
батарее, потек электрический
ток.
Опыт закончили. Электро-
ток выключили. Рыбы больше
не подчинялись своему пове-
лителю. Уплыли от берега. Те-
перь все приборы должны ус-
покоиться, отдохнуть. Однако
маленький измеритель элект-
ричества — милливольтметр по-
прежнему волновался. Его тон-
кая стрелка сообщала: «рыбий
компас» не исчез из воды. На-
верно, здесь он присутствует
всегда.
Давно известно, что тысячи
рыб время от времени при-
плывают к берегам Мурмана.
Они словно сами бегут в сети.
Но почему это получается?
Что их манит сюда? Может
быть, ЗЭТ?
Более четверти века тому
назад московский ученый
А. Т. Миронов высказал эту
догадку. Тогда она многим по-
казалась невероятной. Ведь
исследователь предположил,
что земное электричество дей-
ствует, будто волшебный ком-
пас, что именно оно указывает
обитателям морей путь к бе-
регу!
Земные токи и... рыбы! Не
правда ли, странно?
Страница сегодняшняя
ПОИСКИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ
Тайны ЗЭТ до конца не рас-
крыты еще и сегодня.
Поэтому недавно в списке
срочных грузов для Антарк-
тиды появилась... земля. Обык-
58
новепная земля, которая ле-
жит у нас под ногами. Везли
ее сюда не в хозяйственных
целях, не для выращивания
цветов и зеленого лука. Земля
должна была помочь найти
таинственные ЗЭТ.
Ведь Антарктида покрыта
толстой скорлупой льда. Могут
ли в таком ледяном «доме»
жить земные токи, ученые
еще не знали.
Через некоторое время при-
ступили к исследованиям и
выяснили: этому электриче-
ству «по душе» и земляная и
ледяная квартиры. Оно мо-
жет жить повсюду. Однако
больше всего ему «нравятся»
морские побережья: у берегов
Антарктиды земные токи в
сотни раз сильнее, чем в дру-
гих местах.
Сильны ЗЭТ и у берегов
Белого моря. Может быть, но-
вое открытие на ледяном кон-
тиненте поможет ученым объ-
яснить действие «рыбьего ком-
паса».
Наш дневник не закончен.
Поиски и открытия продол-
жаются.
Но теперь исследователи
знают, как и где искать таин-
ственные ЗЭТ. Им известно,
что в рождении земных токов
виновато прежде всего дале-
кое Солнце. От него к Земле
летят космические частицы.
Это они вызывают магнитные
бури, а значит, колеблют
стрелку магнитного компаса,
заставляют вспыхивать на не-
бе полярные сияния, вызы-
вают в Земле электрические
токи.
Эти токи могут приносить
вред: нарушать телеграфную
связь, «портить» компас, а мо-
гут принести пользу — вспом-
ните «рыбьего командира».
Тайна ЗЭТ будет раскрыта
до конца. Ее предстоит от-
крыть ученым будущего, сре-
ди которых должны быть и
вы, ребята.
... что к концу семилетки сахарные заводы на-
шей страны дадут столько сахара, сколько надо,
чтобы «построить» второй Эльбрус.
... что к концу 1965 года новоселы получат
столько квартир, сколько было в тридцати та-
ких городах, как дореволюционная Москва.
.. . что из чугуна, добытого в 1965 году, мо-
жно было бы отлить столб толщиной в метр и
его длина оказалась бы такой, что земная ось,
равная этой длине, «проткнула» бы земной шар
и вышла бы за полюса на тысячу километров.
... что в СССР ставят пьесы для детей 105
Театров Юного Зрителя.
.. . что в минуту с конвейеров наших заводов
сходит 5 автомобилей, 25 велосипедов, 41 радио-
приемник, 600 000 ученических тетрадей.
... что в конце семилетки Калининская фаб-
рика детской книги станет выпускать 150 мил-
лионов книг для детей.
... что за семилетку будет построено много
новых железных дорог. Протяженность всей же-
лезнодорожной колеи нашей страны составит
длину трех экваторов.
8*
СНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ!
ff
Дорогие читатели! Сегодня наш клуб органи-
зует телевизионную передачу с экватора. Прошу
включить телевизоры.
Большая Медведица
давно опустила свои ла-
пы в океан. Мы — вблизи
экватора. Ветер внезапно
стих, и
лась.
J
яхта останови-
К нам подходят
какие-то странные кате-
ра. Впрочем, это не ка-
тера, это дельфины! А на
них — кто бы вы думали? — сам Нептун со свитой...
— Построиться по левому борту для встречи властелина морей! —
командует наш капитан и направляется к Нептуну с ра-
портом.
— О’кей, отставить! — машет рукой старик.
— Теперь так много ships с красный flags, надо русский язык
крепче учит.
— Слюшай, кэптен, как насчет bad pupils? Пардон, двоеч-
ники есть? Все хороший ученик? О’кей! Тогда далше будешь
плыть после экзамен!
Нептун обходит строй и внезапно останавливается против
Левы Бурчалкина.
— Твой name? То есть... имя. Пурчалкин? Tell me... тьфу!
Скажи мне, какой это узел?
Лева растерялся, молчит, а Вася Пуговкин решил ему под-
сказать... Заметил Нептун, рассвирепел, так и сыплет, так и
сыплет вопросами. Протянул руку, а в нее из воды —
прыг! — не то рыба, не то
змея...
Не успели ребята ответить,
а у Нептуна, откуда ни возь-
мись, три портрета.
— Что за мореплаватели, —
спрашивает,— чем знамениты?
Ребята отвечают бойко, а
старик не дает передохнуть.
Приоткрыл свой мешок — от-
туда ветер как вырвется! На
яхте паруса заполоскали, все
бросились к шкотам. Вася Пу-
говкин встал к рулю, и яхта
пошла в бейдевинд.
— Молодцы! — кричит вдо-
гонку Нептун. — Вот вам ма-
лый wind, то бишь ветер.
Плывите до мыс Добрый На-
дежда. Там угощу вас very
good штормяга!
ОТВЕТЫ
Б О Ц М А НА РУМПЕЛЯ
(Вопросы в «Костре» № 7)
1. Ветер — зюйд-вест.
2. Средним проливом можно
пройти в два галса, в пол-
ный бейдевинд, почти гал-
фннд.
3. На карте указаны глубины,
вешками обозначены банка,
груда камней в красном
секторе маяка и затонув-
шее судно.
4. Быстроходное паровое суд-
но идет прямо на яхту. Оно
обязано уступить дорогу
парусному судну.
ПРИКАЗ № 4
ПО МОРСКОМУ КЛУБУ
„КОСТРА**
Всем юнморам ответить на во-
просы Нептуна.
§ 1. Как называется узел, за-
вязанный на трезубце, и
где он применяется?
§ 2. Рыбу или змею показал
Нептун? Каков образ ее
жизни?
§ 3. Какие мореплаватели изо-
бражены на портретах?
Чем они знамениты?
§ 4. Яхта идет бейдевинд, за-
полоскали паруса — что де-
лать?
§ 5. Как по звездам опреде-
лить, что судно пересекает
экватор?
Боцман РУМПЕЛЬ
61
В желтом китайском море плыл советский корабль.
Он возвращался на Родину. В каюте капитана висел
замечательный голубой шар с драконом на боку. Этот
шар подарил советскому капитану китайский мальчик.
Сын капитана Петя очень обрадовался шару.
Как-то раз Петя делал уроки и слушал, как в ниж-
нем этаже плакал мальчик. Вдруг Петя вспомнил про
шар. Что было дальше, нарисовал художник.
«Вот так, чудо — сказал папа плаксивого маль-
чика,— да тут яблоко и записка. Это тебе!» Плаксивый
мальчик схватил яблоко и перестал плакать. А его
папа решил поблагодарить Петю.
Шар пролетел мимо Пети и зацепился конфетой
за подоконник. А у окна сидела девочка. Она взяла
конфету, а взамен прицепила большой кусок булки
с изюмом.
Шар запутался в занавеске. Из комнаты выгля-
нул инженер. «Вот хорошо,— сказал инженер, — у
меня как раз кончился хлебный мякиш, нечем сти-
рать ошибки на чертеже». Взамен булки инженер ре-
шил привязать к шару бублик: бубликами нельзя
стирать ошибки.
На седьмом этаже жил очень, очень маленький
щенок Бобик. Хозяева ушли и забыли покормить его.
Бобик увидел бублик. Что было дальше, нарисовал
Бобик на шаре опускался мимо окон, и люди вы-
бегали на улицу — спасать Бобика.
— Это наш шар, — сказала мама, — а это мой сын
Петя. Я его накажу. Извините, товарищи.
— Никакого шума, — удивился папа плаксивого маль-
чика. — Ваш Петя прислал моему сыну яблоко, и мой
сын перестал плакать. А я послал Пете конфету.
— Конфету я съела, — вздохнула девочка. — Но за-
то послала булку.
— Это я виноват, — вступился инженер. — Булка бы-
ла с изюмом. Изюм я, признаться, съел, а мякиш
пригодился для работы. А в обмен я послал бублик.
И бублик достался щенку.
Все посмотрели на Бобика. Но бублика уже не бы-
ло. Бобик облизывался.
— Спасибо тебе, Петя, от нас всех, — сказал инже-
нер и вручил Пете шар.
— Что вы! — смутился Петя. — Не мне спасибо, а
китайскому мальчику—это его шар.
И Петя рассказал про шар. И все стали благодарить
Петю и китайского мальчика.
Я. Длуголенский
Рисунки В. Голявкина
И TA&OK.TIAZ tuuwrtg I
из журнала венгерских
пионеров „Табортюз"
(„Костёр*)
Кто съезжает по перилам,
Будто смазали их мылом?
По ним съезжает тот,
Кого директор ждет.
Я забил не все голы!
Мне каникулы малы!
Проспал бы братишка урок,
Да кактус братишке помог
Сбор идет четвертый час.
Не будите только нас!
Уложил тетрадки. Все теперь в порядке. Мне до школы близко. Ты откуда, киск
На 4-й стр. обложки фото А. Ритова «Геолс
Редактор Г. М. Чернякова
Редакционная коллегия: В. 31. Конашевич, II. С. Косарева, С. В. Обручев, А. И. Пантелеев,
Т. II. Приставко, К. В. Серова, II. В. Теребипская (ответственный секретарь),
В. В. Торопыгин (заместитель редактора), Л. В. Успенский, Н. А. Ходза.
Хуложиик-редактор Технический редактор
К). II. 31езерницкий А. А. Двораковская
Корректор В. Г. Любицкаи Рукописи не воав ращл.юте.я
Адрес редакции: Ленинград, С-15, Таврическая, ЗУ. телефон А-4-57-76.
М-37417. Подписано к печати 12/VIII 1961 г. Формат 81х108‘/1в. Печ. л. 8 + 2 вкл. 6,98 усл. печ. л. 8,8 уч. изд. л.
Тираж 240 000 экз. Заказ № 2646. Цена 25 к.
Типография № 2 им. Евг. Соколовой УПП Ленсовнархоза. Ленинград. Измайловский пр., 29.
Обложка п вклейки отпечатаны на Ленинградской фабрике офсетной печати.
to
ОКТЯБРЬ
1961
Ежемесячный журнал
ЦК ВЛКСМ
Центрального Совета Всесоюзной
пионерской организации
имени В. И. Ленина
Союза Советских писателей
II и о н ер с к и й с а. i ю т
XXII съезду
К о 3i 31 у a ft с т и ч в с к о й о а р т и и
Советского Союза!
ЗДРАВСТВУЙ, СЪЕЗД!
Александр Прокофьев
Здравствуй, Съезд, —
Миллионов надежда и знамя!
Здравствуй, Съезд
Прославляющих Землю делами,
Закаленных борьбою
И доблестью Партии нашей,
Окрыленных любовью ее
И геройским бесстрашьем!
I * * (I
Здравствуй, Съезд, —
Свет и гордость и честь поколений!
Здравствуй, Съезд,
На котором присутствует Ленин!
Величавое дело его
Навеки бессмертно
И живет в наших душах,
В нашей силе несметной!
V и • •
ш
шш мм
.'lee Кассилъ
В ЧЕЛ* ОНО ?
ill ного я слышал разных споров о счастье. Одни говорили: «Си-
(/II ла, здоровье — в них все счастье».
Другие не соглашались: «Богато жить, все иметь — вот что
такое счастье!»
Третьи спорили: «Счастье — это слава: чтобы все тебя знали!»
«Дело свое в жизни хорошо знать — значит, счастливым быть!» —
утверждали многие.
А иные добавляли: «Главное для счастья — это чистая совесть, что-
бы людям в глаза не стыдно было смотреть».
И еще немало всяких рассуждений о счастье приходилось мне слы-
шать. Нс слышал я только, чтобы кто-нибудь говорил: «Не желаю я
счастья. Не хочу хорошей жизни! Хочу быть несчастным».
Не встречались мне такие чудаки...
Все люди хотят быть счастливыми.
Но как понимать счастье? В чем оно?
Много раз в школах, в домах пионеров, в летних лагерях у треску-
чего костра доводилось мне говорить с ребятами о счастье, слушать их
споры, кос с чем соглашаться, а кое-что и оспаривать. Немало писем
с вопросами о том, как понимать и как добывать счастье, получаю я от
ребят. Во время весенних каникул я гостил у ленинградских школьни-
ков. И с ними у меня тоже был большой разговор о том, что такое сча-
стье. А вот лежит передо мной письмо, которое пришло из Белоруссии.
Написал его один школьник. Его зовут Виталий. Колядич.
«Прошу Вашего совета, что надо делать, чтобы стать очень счастли-
вым, и как разобраться, кто счастливый, а кто нет?»
Ца, нелегкое дело ответить сразу на такое письмо.
ДАВАЙТЕ РАЗБЕРЕМСЯ !
от, говорили некоторые, счастье — это богатство, деньги. Но
) ведь настоящего счастья, например, верной дружбы за деньги
не купишь.
Конечно, очень важно быть здоровым, сильным, справляться с лю-
бым делом. Но вот как быть, если не может найти человек себе дело, не
дают ему работы для его сильных, умелых рук? А ведь так происходит
с миллионами людей в Соединенных Штатах Америки, во всех капита-
листических странах.
1*
3
Значит, не в одной силе счастье.
Ошибаются и те, которые считают, что все счастье в славе: будто
счастлив тот, кого все знают.
Слана славе рознь. Добрая слава, действительно, радует человека.
Л от худой славы он нс знает, как отделаться.
Слава о плохих делах тащится за ним везде по пятам, позорит его,
попрекает. Какая уж тут радость?!
Нет, значит, не всякая слава — счастье.
Человеку надо жить, работать и относиться к людям так, чтобы
честно заслужить настоящую славу.
Находятся еще и такие, что верят в счастье случайное, слепое, кото-
рое достается без разбору тем, кому просто, как они говорят, везет в
жизни. Но ведь это же неверное, короткое и непрочное счастье. Сегодня
случайно удалось что-то человеку, но, если он вслепую набрел на уда-
чу, завтра счастье может изменить ему...
Да, не иа всякое счастье мы с вами, друзья, согласны!
Не годится нам счастье нечестное, жадное, слепое, бессовестное, оди-
нокое. Ну, например, разве можно быть по-настоящему счастливым,
если вокруг тебя другие несчастны?
Мы за счастье с честью!
СЧАСТЬЕ С ЧЕСТЬЮ
о-нашему, счастлив тот, кто ладит счастье не только для себя,
а для всех.
Кто любит людей и кого они уважают и любят.
Кто чувствует, что у него хватает сил, знаний и умения, чтобы вме-
сте со всеми людьми сделать жизнь лучше.
Радуется жизни тот, кто знает и любит свое дело, смело думает о за-
втрашнем дне, не боится трудностей, чувствует себя нужным человеком
среди других людей и отдает им все свои силы.
А разве вы не радуетесь, например, когда можете что-нибудь пода-
рить отцу с матерью, дорогому вам учителю, товарищу или подруге,
как-то помочь им?
Значит, счастье и в том, чтобы отдавать, помогать другим, делиться
с ними радостью.
Конечно, чтобы отдавать другим, помогать людям, внести в их
жизнь как можно больше радости, надо и самому быть таким челове-
ком, которому есть, что отдать, чем помочь, чем поделиться. Но
ведь для того человек и растет, учится, набирается знания, трудовой
сноровки, работает, чтобы сообща со всеми добывать счастье...
ДОРОГА К СЧАСТЬЮ
/| юдн тысячи лет искали дорогу к счастью. И только недавно no-
il | няли они, наконец, что мешает им быть счастливыми, каков путь
к истинному счастью для всех.
Эту великую истину открыло человечеству Мудрое учение Карла
Маркса. Он первым доказал, что главная злая несправедливость старого
мира в том, что хозяева-богачи держат в своей жадной власти трудовой
4
народ и заставляют его работать ради их наживы. Владимир Ильич Ле-
нин развил, продолжил, обогатил учение Маркса.
В октябре 1917 года под руководством Ленина трудовой народ сме-
стил старых хозяев и установил советский социалистический порядок
жизни.
Иаш народ первым на всем земном шаре стал жить по справедли-
вым и разумным законам социализма. А теперь мы уверенно строим
коммунистическую жизнь.
При коммунизме каждый будет давать в общую копилку счастья
столько, сколько он может, и брать для себя столько, сколько ему по-
требуется.
Но, чтобы совершить переход от сегодняшней социалистической жиз-
ни. к завтрашней — коммунистической, понадобятся большие усилия,
общий дружный труд народа. «Подобно тому, — говорит Никита Сер-
геевич Хрущев, — как из капель состоит океан, из усилий миллионов со-
ветских людей состоит мощь Советского государства».
Вот о том, как построить общество будущего, и рассказывает новая
программа Коммунистической партии Советского Союза.
Общество, которое не будет знать недостатка ни в чем.
Общество, где труд для каждого человека станет необходимостью и
где каждому найдется любимое дело, работа по душе.
Общество, где все люди вместе, сообща будут управлять своим госу-
дарством.
Общество, где человек человеку — друг, товарищ и браг.
Общество, где все во имя человека, для блага человека.
Вот о каком замечательном будущем рассказывает программа пар-
тии. Вот почему мы называем ее программой Человеческого Счастья.
Счастья не для одного, не для кучки избранных, а для всех людей, для
всех, кто трудится.
Конечно, для счастья прежде всего нужен мир на земле. Какое уж
может быть счастье, если кругом будет бушевать война! И программа
говорит о том, как укрепить, как сделать прочным мир на земном шаре.
Об одном только нельзя забывать — коммунизм не придет сам собой.
Его предстоит построить нам с вами. А строить своими руками, своим
трудом общество, о котором веками мечтали лучшие люди земли, об-
щество, в котором будут торжествовать Мир, Труд, Равенство и Сво-
бода, — это ли не самое настоящее счастье?
Я думаю — самое настоящее.
(yt tat
Игорь Луценко живет в солнечном Ереване, а Галя Истомина за
тысячи километров от него — среди забайкальских степей. Борис Ко-
четков — в Башкирии, а Аким Акимов в Дагестане. Но сегодня они
собрались все вместе на этих страничках, чтобы рассказать о своей
жизни, о своих мечтах, о своих делах.
Слово — читателям «Костра».
мем
Вова
Оля Зубарева
Кемеровская область, рудник Шалым
отделение строится.
5-го
пус-
уже
из
на
это
А ведь
Раз мы, школьники
класса «а» и «б», пошли
тырь и там увидели, что
не
мы
там
пустырь, а стройка,
три дня назад ходили туда,
ничего не было.
Галера Головное
Горьковская область,
с. Воротынец
Сейчас наше
Оно в совхозе самое лучшее: первое
идет по надою молока. Мой папа
бригадир дойного гурта. Я часто хо-
жу к нему на ферму и помогаю до-
яркам доить коров.
Эмма Юдина
Краснодарский край,
Ново-Сергиевский зерносовхоз
Люда Пономарева
Ленинград
Моя биография небольшая: родилась
на руднике, когда здесь еше не было до-
мов, а стояли палатки. И вот сейчас я
уже учусь в шестом классе, но и рудник
растет. У нас построены две школы,
большой красивый клуб, двух- и трех-
этажные дома. Но это еще не все, глав-
ное, что наш рудник занимает первое ме-
сто в районе по добыче руды. Все брига-
ды рудника борются за звание Коммуни-
стических бригад.
Сейчас у нас возят
камень на новую шко-
лу, скоро ее будут
строить. Мы тоже при-
активное участие,
и Сережа Пастуховы
Алтайский край
Я хочу стать дояр-
кой, потому что эта ра-
бота мне очень нра-
вится.
Таня Кузнецова
Костромская область
Я хочу стать строителем.
Воздвигать новые города.
Улучшать жизнь людям, что-
бы у них были благоустроен-
ные квартиры. И как будет
приятно — вот построишь но-
вый красивый лом, а потом
пойдешь гулять по улицам и
увидишь дом, который ты
строил и скажешь: в этой по-
стройке ты принимал участие,
здесь вложена частица твоего
труда.
Стоит мне повесить нос, я
беру портретик Гагарина, и на
душе становится весело и хо-
рошо.
Тамара Классникова
г. Вильнюс
восток
КЕМ БЫТЬ
У нас недавно образовалось
Бухтарминское море. И я
представляю, что при комму-
низме у нашей школы будут
собственные лодки, и мы пла-
вали бы на них в походы по
роке изучать свой край.
Раля Калмакова
Восточно-Казахстанская
область
Наш детский дом решил
за два месяца собрать не
менее 20 тонн металлолома и
отправить его на Сталин-
градский тракторный завод
для изготовления двух трак-
торов, которые нужны для
освоения целинных и залеж-
ных
земель Дагестана.
Аким Акимов
Дагестанская АССР,
ст. Самур
нашем селе 500
много а
дво-
селе
ми-
нет
нашем
которые
совсем
В
ров,
и старичков,
вут одни, но
старичков, к которым бы
на ходили наши пионеры.
Галя Истомина
Бурятская АССР, с. Романовка
Я сочинил стишок «Кем быть». В. Мая-
ковский не все профессии описал, он не
описал профессии
родилась в
хотворению
эту часть:
космонавта, которая
наши дни. Я дополню к сти-
Маяковского «Кем быть»
Летчику хорошо —
А космонавту лучше.
Я бы в космос полетел,
Пусть меня научат!
Виктор Баранников
АзССР, г. Закатали
С
товарищем поссорились. Он
один человек не взлетит в кос-
был не согласен. И вот 12 ап-
Однажды мы
говорил, что ни
мос. Я же с ним
реля 1961 года взлетел в космос Юрий Алек-
сеевич Гагарин. Мой товарищ оказался не-
прав. Он спросил тогда меня: «Откуда ты
узнал, что взлетит человек в космос?» Я то-
гда ему ответил: «Я знал и был уверен, что
вперед взлетит в космос советский человек».
Цыганков
Ленинград
друзья очень
чтобы Юрий
Гагарин и Гер-
Я и мои
хотели бы,
Алексеевич
ман Степанович Титов по-
летели вместе!
Костя Казаков
Горьковская область,
д. Жнстелево
К Ленинским дням был проведен
воскресник. Младшие классы сажа-
ли деревца вокруг школы, а мы,
старшеклассники, работали на по-
садке леса. Когда я сажал рассаду,
то запомнил свой ряд, чтобы потом,
через много лет, посмотреть уже
не на маленькие кустики, а на рос-
лые и стройные сосны и вспомнить
школьные годы, которые нельзя вер-
нуть.
Борис Кочетков
Башкирская АССР, пос. Тирлян
7
Я хочу быть агрономом. Я буду выра-
щивать новые сорта растений. Я буду
скрещивать северные растения с южны-
ми. Я мечтаю, чтобы вся Советская Ро-
дина была бы украшена садами и цве-
тами. Я очень люблю цветы, люблю со-
бирать букеты полевых цветов. По больше
всего я люблю домашние цветы. Я их
сею и ухаживаю за ними. Из косточки
апельсина я вырастил деревце, но еще
не привил. Из финиковой косточки я
вырастил пальму. У пальмы уже шесть
листьев.
Игорь Луценко
г. Ереван-
Я думаю, что при коммунизме будет так: на
всей земле мир. Там, где сейчас пустыни и вечная
мерзлота, зацветут сады. Люди будут или космо-
навтами, или исследователями, или инженерами.
Космонавты первыми полетят на другие планеты,
Возможно, что на Луне или на Венере есть такие
источники или лучи, которыми можно излечить че-
ловека от любой болезни, а также
жизнь.
Сейчас по морям ходят пассажир-
ские, военные и грузовые суда. Ио
лучше будет, если военных кораб-
лей не будет на всей земле. И пусть
грузовые и пассажирские суда во-
зят только мирные грузы. Это мое
большое желание, и я думаю, что с
этим желанием согласятся многие
люди, которые не
хотят войны.
Валентин Мочалов
Московская область
один че-
Я хочу, чтобы ни
ловек в нашей стране не чув-
ствовал себя одиноким, забы-
тым или никому ненужным.
А еще я хочу, чтобы люди
не умирали, а жили долго.
Таня Колосова
Ленинград
Лентяев, дармоедов, хули-
ганов, спекулянтов и других
вредных личностей в нашем
городе не будет. Люди бу-
дут все честные и будут
жить все, как родня.
А. Михеев
г. Нарва
Ученые Москвы и Ленингра-
да спроектируют и зажгут
первое термоядерное солнце
над Гренландией и Антаркти-
дой.
Юра Алексеенко
Ленинград
Мое желание, чтобы пионеры
всего мира дружили крепкой пио-
нерской дружбой и никогда не
ссорились.
Люда Семенова
Фрунзенская области, с. Орловка
продлить ему
Вера Ткачева
г. Саратов
Я уничтожила бы на земле ка-
питализм, сделала бы так, чтобы
людям было радостно жить. Сде-
лала бы так, чтобы черные были
на одних правах с белыми, чер-
ные дети учились вместе с белы-
ми. Ведь сердцем чувствуешь
злой он или добрый, но не чув-
ствуешь цвета.
Мне становится стыдно, когда
я слышу о новых проделках ко-
лонизаторов. Я снова и снова
задаю себе вопрос: почему люди
бывают так подлы? Я думаю,
что любой негр, которому даже
нельзя смотреть на белых, гораз-
до больше сделал хорошего лю-
дям, чем все эти белые леди и
джентльмены.
Лариса Рудешко
г. Краснодар
8
ДЕМОНСТРАЦИЯ Саша Чеперечин, 6 кл.
ПЕЙЗАЖ
Андрей Биок, 8 кл.
„НА ПЛАНЕТЕ1* Сережа Зарембский, 5 кл.
И. Папона
ТРОЕ МАЛЬЧИШЕК
У ВОРОТ
Рисунки А. Пахомова
Трое мальчишек стоят у ворот красивого
дома. Старинный дом на Марсовом поле, жел-
тый с белыми колоннами. Жаркий августовский
день, последняя неделя каникул, раздолья,
клетчатых бобочек. Эх, хорошо было лето! И
прошло...
Закурим, — задумчиво говорит Витька и
протягивает пачку «Беломора».
Сашка берет папиросу.
— А ты? — спрашивает Витька у Юрчика.
— Спасибо, нет, — отвечает Юрчик. — Я
бросил.
— Так-таки окончательно бросил?
— Да, — отвечает Юрчик. — Окончательно.
Он щупленький, бледный, в очках. Витьке и
Сашке едва по плечо. Когда его мать узнала,
что он курит, — это было на даче, она шла и
увидела дым, поднимающийся над кустами,—
она рыдала так, будто он покушался на само-
убийство. Этого он не мог перенести. Он по-
жертвовал своим удовольствием, чтобы она не
рыдала так ужасно.
— Не сбивай его, — говорит Сашка Вить-
ке. — Бросил и бросил, чего тебе?
— Я не сбиваю. Я только предложил.
— А ты не предлагай. Курил человек и бро-
сил, не так это просто. Нужна твердость ха-
рактера.
Эти силачи и верзилы немножко жалеют
Юрчика, что у него такая сумасшедшая мать,—
но уважают. И не только за твердость харак-
тера. В их глазах он чудо начитанности и все-
знайства. О чем хочешь спроси — ответит. Или
сразу, или, самое позднее, на следующий день.
Наш очкарик, зовут они его с любовью.
2 «Костер» Ns 10
9
Перед домом по неширокой мостовой проло-
жены рельсы, ходит трамвай. По ту сторону
трамвайной линии — широко распахнутое, ве-
селое поле: аллеи круглых подстриженных ли-
пок, купы кустов на ярко-зеленых газонах. Га-
зоны усеяны серебряными шариками одуван-
чиков. Над полем в синем небе—пышные бе-
лые облака... От ворот мальчишкам виден ши-
рокий выход к Неве, к Кировскому мосту. Там
памятник Суворову: молодой красавец в шле-
ме и короткой тунике, с мускулистыми голыми
икрами. Витька и Сашка думали, что это изо-
бражение генералиссимуса Суворова, но Юр-
чик сказал — это Марс, бог войны. И поле на-
зывается, сказал он, Марсовым, потому что на
нем когда-то происходили военные учения и
смотры, и ничего здесь не росло. Земля была
твердая, как камень, от солдатских сапог, и
пыльные смерчи бродили по ней.
Ничего похожего мальчишки не застали.
При них военное поле уже зеленело и цвело.
Розы цветут и другие цветы, на скамейках си-
дят бабушки и няньки, дети играют на песоч-
ке. Специальные тетки смотрят за порядком,
если что нс так, — свистят в свисток. За боль-
шими мальчишками тетки смотрят во все гла-
за: все им кажется, что ребята пришли нару-
шать правила.
От старины осталось на Марсовом поле ше-
стнадцать фонарей. Чудные, граненые. По ве-
черам, когда по всему полю, как ясные жем-
чужины, загораются белые круглые лампио-
ны,— шестнадцать старых фонарей светят сла-
бым, жидким, отжившим каким-то светом.
Будто из другого мира светят они. Посредине
поля эти фонари, у братских могил.
Братские могилы окружены невысокой гра-
нитной оградой. На сером граните вырезаны
надписи. Длинные надписи, каждая во много
строчек, какие строчки крупными буквами, ка-
кие помельче.
С четырех сторон ограда расступается, от-
крывая вход вовнутрь. Жертвы революции
там похоронены — очень давно: еще не только
этих мальчишек, но и родителей их па свете
нс было.
На могилах горит вечный огонь. Это газо-
вый огонь: под землей проложена труба, на-
ружу выведена горелка. Газовщики Ленгаза
присматривают за горелкой, чтоб была в ис-
правности.
Штука обыкновенная, ничего особенного.
Эти мальчишки живут в городе, где построен
атомный ледокол, они интересуются космосом,
искусственными спутниками, кибернетикой, га-
зовая горелка для них — только газовая го-
релка, не больше. Вечный огонь, — под этими
словами они разумеют в основном то, что
Ленгаз относится к своим обязанностям впол-
не добросовестно.
А те длинные надписи на ограде — расска-
зал как-то Юрчик — сочинил Луначарский.
Был такой, тоже очень давно, товарищ Луна-
чарский, нарком, народный комиссар. Между
прочим, у нас тогда не было паровозов, все ло-
маные, старье, и американцы нам предлагали
сто новых паровозов, а мы им чтоб отдали ре-
шетку Летнего сада.
— Да, эту самую решетку. Да, за сто паро-
возов.
— Я бы отдал, — сказал Витька.
— Ты бы отдал?
— Если дают, почему не взять?
— Это, по-твоему, дорогая цена, сто паро-
возов?
— А то нет, — сказал Витька.
— Ну, и дуб! —сказал Юрчик.
— Почему дуб? — спросил Витька.
— Потому что паровозов мы делаем сколь-
ко угодно, и даже уже не паровозов, а тепло-
возов, электровозов — сколько угодно! А эта
решетка — единственная в мире.
Такого же мнения был Луначарский. И он
уговорил Совет Народных Комиссаров, что не
надо отдавать решетку.
— Неужели единственная в мире? — спро-
сил Сашка.
С одной стороны — Летний сад с его решет-
кой, которая дороже ста паровозов, с другой —
Михайловский сад. Пойдешь налево от во-
рот— в двух шагах клуб Ленэнерго, где ка-
ждый вечер кино, а дальше, через мост, Пе-
тропавловская крепость. Между Невой и кре-
постью— полоса песка, узкий пляж. Крепост-
ной стеной он защищен от северных ветров.
Там купаются и загорают. Витька с апреля
ходит загорать. Конечно, когда есть солнце.
В апреле даже в солнечные дни песок как лед
холодный, лежать нельзя — загнешься. Муж-
чины, молодые и старые, обнажась до пояса,
загорают стоя, целой толпой, терпеливо и до-
блестно.
Пока ты маленький, ты себе не представ-
ляешь, что такое мужская жизнь. Ты дума-
ешь: отработал отец свои восемь или семь ча-
сов— на сегодня его дело кончено. Ну, еще
общественная работа, собрание или что. Но
как подрастешь да начнешь самостоятельно
ходить и налево от ворот и направо, — вот то-
гда и видишь, какая у них прорва разных за-
нятий, у мужчин. Например: на Конюшенной
площади каждый день мотоциклисты сдают
испытания — получают права. Стоит экзаме-
натор — лейтенант милиции, дядька выделы-
10
вает восьмерки на своем мотоцикле, а кругом
мужчины, старые и молодые: приросли к зем-
ле, не могут с места сдвинуться, смотрят, на-
водят критику. Кое-кто с работы, спецовка в
известке или машинном масле. Того мать в бу-
лочную посылала, батон у него в авоське. Мать
ждет, а он все на свете забыл.
Сашка ходит в магазин на Невском, возле
Литейного, где продаются марки для коллек-
ций. И там полно взрослых дядек. Они тол-
кутся в магазине и выходят на улицу поку-
рить. Меняются марками со школьниками, об-
суждают, какие перемены происходят в мире,
перечисляют новые африканские государства.
Они в этих вопросах разбираются, говорит Са-
шка, как профессора географии.
А в той аллее Михайловского сада, что идет
вдоль Мойки, мужчины организовали шахмат-
ный клуб. Приносят с собой шахматы и игра-
ют. Вокруг играющих — болельщики. Там
устраиваются свои турниры, свои есть Ботвин-
ники и Тали.
И опять, как не уважать Юрчика: эти
серьезные люди принимают его в свою игру.
Приглашали участвовать в турнире. Мать его
на дачу увезла, а то бы он участвовал, ему
хотелось.
Стоят трое мальчишек у ворот. Смотрят на
Марсово поле. Люди ходят по дорожкам, ба-
бушки и няньки сидят, беседуют.
Крохотная девочка в красном платьице и
мальчик в белой рубашонке рвут одуванчики
на зеленом газоне.
Дворничиха собралась полить улицу, выво-
локла шланг из ворот. Но не успела пустить
воду,— загляделась, рукой прикрывшись от
солнца.
Со стороны Невы, щегольски плавно огибая
угол на повороте, приближаются черные «зи-
лы». Густо, один за другим.
— Ух ты, сколько! — замечает Сашка.
«Зилы» замедляют ход, а за ними подъез:
жают новые, еще и еще, и им тесно становится
на неширокой нашей улице. Осторожно тол-
пясь, как большие жуки, они всползают на
рельсы, и трамвай, шедший навстречу, оста-
навливается.
— Поляки, наверно, — говорит Юрчик.
— Почему думаешь? — интересуется Витька.
— В «Ленправде» сообщение.
— Ага, — подтверждает Сашка. — И по ра-
дио говорили. Польская делегация.
— Они возложат венок,— говорит Юрчик,—
и увезут в Польшу вечный огонь.
— Как увезут? — спрашивает Витька. — Со-
всем?
— Ну что ты. От нашего огня зажгут и уве-
зут.
Остановились «зилы». Кто на мостовой, а
кто по широкой дорожке въехал на Марсово.
Хлопают дверцы. Выходят люди. Двое в шля-
пах, остальные с непокрытыми головами. Один
в зеленом пиджаке, другие в плащах, беже-
вых и серых.
Два человека несут большой венок к могиль-
ной ограде.
Прохожие приостановились взглянуть, чгб
происходит. Бабушки и няньки, схватив детей
за руки, со всех сторон бегут к могилам.
Трое мальчишек двинулись туда же. Но они
плетутся не спеша, руки в карманы, — соблю-
дают свое достоинство.
Люди, приехавшие в «зилах», у ограды.
Двое, что были в шляпах, тоже обнажили го-
ловы; ветер треплет их волосы. В зеленом пид-
жаке, должно быть, переводчик, он размахи-
вает руками и без конца говорит что-то — вер-
но, переводит надписи,—а делегация, окру-
жив его, слушает. А потом один отделяется от
группы. Он идет крупным шагом туда, в про-
рез невысокой ограды, к центру, где горит веч-
ный огонь. Остальные — цепочкой — за ним.
Он становится на одно колено, — дальше маль-
чишкам не видно, потому что его заслонили.
Но то, что они успели увидеть, им понрави-
лось. На лицах у всех троих появляется удо-
влетворенное, гордое выражение. Да, им понра-
вилось, что он стал на одно колено и склонил
голову, свою седую голову. Это рыцарственно
и красиво. Этого им не приходилось видеть,
как становятся на одно колено в знак благо-
говения, об этом они только читали в истори-
ческих романах.
А главное, что коленопреклонение соверши-
лось здесь, перед нашими братскими моги-
лами. На нашу ленинградскую землю опустил-
ся он, благоговея, и ветер с Невы взвевал его
седые волосы.
И все смотрели на это в молчании. И про-
хожие, и дети, и работники Ленэнерго из окон
второго этажа, и работники почтового отделе-
ния из окон первого этажа... Кучка поляков
расступилась, седой идет по дорожке обратно
к машинам. Что-то несет он у груди в правой
руке, а левой прикрывает. Это они зажгли от
нашего огня и увезут к себе... За седым це-
почкой идут другие. Щелкают дверцы машин.
Садится делегация, садится переводчик в зе-
леном пиджаке.
И все. Нежно запели, разворачиваясь, чер-
ные «зилы». Тронулось, унеслось все это свер-
кающее черным лаком великолепие. Звеня по-
шли трамваи. Бабушки и внуки расходились
по своим скамейкам.
12
Той же прогулочной походкой — руки в кар-
маны— трое мальчишек, не сговариваясь, на-
правляются к могилам. В соседстве с этими
могилами они выросли; каждый день, зимой и
летом, видели эту гранитную ограду с надпи-
сями, сочиненными наркомом Луначарским.
Но никто из них, и Юрчик в том числе, до сих
пор толком не прочел этих надписей. В один-
надцать, двенадцать лет не очень-то интере-
суешься, что написано на могилах.
Но теперь они медленно обходят ограду и
останавливаются перед каждой надписью, и
читают медленно и старательно эти строгие
торжественные строки: трое мальчишек хотят
знать, что прочитали на этих камнях поляки,
что увезли они в свою Польшу с нашего Мар-
сова поля.
не зная имен
всех героев борьбы
ЗА СВОБОДУ
кто кровь свою отдал
род человеческий
чтит безименных
ВСЕМ ИМ В ПАМЯТЬ
И ЧЕСТЬ
этот камень
на долгие годы
поставлен
Они читают молча, про себя: Сашка — на-
хмурясь, Витька — отвесив румяную губу,
Юрчик — с выражением серьезной замкнуто-
сти на маленьком лице. Кто быстрей, кто мед-
ленней доходит до смысла этих слов. Смотри-
ка, даже нет знаков препинания. Сколько мо-
роки с этими знаками, а оказывается, — можно
и без них. В долгие годы, в даль времен это
обращено, к русским, полякам, ко всем наро-
дам; и не до знаков препинания тут.
БЕССМЕРТЕН
павший за великое
дело
в народе жив
ВЕЧНО
кто для народа
жизнь положил
трудился боролся
и умер
за общее благо
Стоя в сторонке, на больших мальчиков, чи-
тающих надписи, смотрят маленький мальчик
в белой рубашонке и девочка в красном пла-
тьице. Ждут, наверно, еще каких-нибудь собы-
тий. Не будет ли еще кто-нибудь становиться
на колени. Но большие мальчики только вы-
нули окурки изо рта и спрятали в карманы.
со дна угнетенья
нужды и невежества
поднялся
ТЫ ПРОЛЕТАРИИ
себе добывая
свободу и счастье
все человечество
ты осчастливишь
и вырвешь
ИЗ РАБСТВА
Они входят внутрь ограды. В углу присло-
нен венок, привезенный поляками. Посредине,
в углублении, на маленькой квадратной пло-
щадке, горит вечный огонь, он вьется на вет-
ру в свете яркого дня, как живое ало-золотое
знамя. Огонь, за которым приезжали поляки.
Огонь, за которым присматривают газовщики,
чтобы он горел вечно.
НЕ ЖЕРТВЫ — ГЕРОИ
лежат под этой могилой
НЕ ГОРЕ А ЗАВИСТЬ
рождает судьба ваша
в сердцах
всех благодарных
потомков
в красные страшные дни
славно вы жили
и умирали прекрасно
Ну и что ж такого, думается мальчишкам,
что газовщики присматривают. Ясно — нужно
присматривать, прочищать, когда засорится,
без этого как же.
И что ж такого, думается им, что он погас
однажды, когда был тот ураганный ветер,—
ветер его сорвал, а люди зажгли опять, и
опять зажгут, если это повторится, и конечно
же, он вечный, конечно, вечный.
А у их загорелых, запыленных, исцарапан-
ных ног, обутых в сандалии, тихими голосами
говорят могильные плиты. Называют имена и
поясняют:
— Погиб в бою с белогвардейцами.
— Убит правыми эсерами.
— Умер на фронте.
• — Убиты финнами-белогвардейцами.
— Павшие от руки белогвардейцев при по-
давлении мятежа в Ярославле в июле 1918 года.
— Здесь погребены павшие в боях в дни
13
февральской революции и великого октября
1917.
против богатства
власти и знанья
для горсти
ВЫ ВОИНУ ПОВЕЛИ
И С ЧЕСТИМ ПАЛИ
за то чтоб богатство
власть и познанье
СТАЛИ БЫ
ЖРЕБИЕМ ОБЩИМ
Трое мальчишек — руки в карманы — идут
от могил.
Это правильно, думают они, чтобы такие ве-
щи записывали иностранцы и увозили за гра-
ницу. Да, так и нужно. Как там написано:
славно вы жили и умирали прекрасно. В те
далекие, красные, страшные дни.
- Почему страшные? — спрашивает Витька.
Но товарищам не хочется сейчас обсуждать
все это, им надо немножко подумать. Юрчик,
тот прямо-таки железно сжал свои бледнень-
кие губы, показывая, что не желает разгова-
ривать. Подумай и ты, Витька, своей головой,
если можешь.
Молча шествуют мальчишки по гладкой ал-
лее между круглыми липками, высокие слова
стучатся в их сердца.
Они ушли во-время: уже поспешала к моги-
лам тетка со свистком. Она заметила ребят в
ограде и поспешала со всех ног: она думала,
рассказывала она потом бабушкам и нянькам,
что ребята пришли воровать цветы из венка.
Но они уже ушли, а венок был цел. И с до-
сады, что она зря ноги себе трудила, тетка им
вслед засвистела в свисток.
А девочка в красном платьице и мальчик в
белой рубашечке вернулись к одуванчикам.
Они ничего не поняли, от начала до конца. Их
время понимать еще не настало. Девочка при-
села, раздув свое красное платье, она похожа
на большой цветок. Они оба с мальчиком по-
хожи на цветы на ярко-зеленом лугу.
Встало утро пад Васильев-
ским островом, корабельной сто-
роной. К Балтийскому заводу,
крупнейшему в стране, идут
тысячи рабочих. Среди них Ге-
рой Социалистического труда
Василий Александрович Смир-
нов.
Вот он в брезентовой спецов-
ке поднимается на стапель.
Стапель — огромная строи-
тельная площадка, где собирают
корпус судна. Один конец пло-
щадки приподнят над землей,
другой — уходит под воду. Вы-
сота стапеля вместе с судном,
которое на нем строят, прибли-
жается к высоте семиэтажного
дома!
Спуск корабля похож па
скольжение санок с ледяной
горы. Одна часть спускового ус-
тройства. между прочим, так и
называется — «салазки».
Вздымается каскад брызг,
рвутся гросы. падают в воду тя-
желые якоря. Пад судном взви-
вается алый флаг.
Па плаву корабль будут до-
страивать: отделывать жилые и
служебные помещения, монти-
ровать электроосвещение, про-
кладывать трубопроводы, уста-
навливать всякие приборы и
механизмы.
...А Смирнов уже простился
с кораблем. Дно и борта собра-
ны. соединены прочно, надежно.
На следующий день краны
понесут к стапелю многотонные
секции пового судна — и все
с начала. Сборка... сварка...
Считалось, усовершенствовать
стапельное дело нет возможно-
сти. Крап подает секции судо-
сборщикам. они подгоняют их
друг к другу, ставят на ме-
сто, — и все.
Па несколько сантиметров
выступит кромка секции, — су-
досборщик зовет газорезчика,
чтобы обрезал лишнее, иначе
стык будет неровным.
Поставлена секция на пра-
вом борту, рядом встает сле-
дующая. Чтобы точнее соеди-
нить секции, как этого требует
чертеж, хорошо бы сейчас при-
Делегаты ХХП съезда КПСС
КОРАБЕЛЬНЫХ ДЕЛ
МАСТЕР
II. Ллычоясная
варить вот в этом уголке, и вот
здесь слегка прихватить.
А сварщика-прихватчика пет.
Он другую бригаду обслужива-
ет, которая идет по левому
борту.
И тратишь бесполезно драго-
Рнсуцон .1. Но/юетмышкою
ценное время, поджидая то при-
хватчика, то газорезчика.
Это тоже считалось нормаль-
ным — считалось, пока во время
простоя Василий Александрович
сам не взял в руки электросва-
рочный аппарат.
15
Попробовал. Получилось. Га-
зорезкой тоже овладел. Сдал,
как полагается, экзамены, по-
лучил производственный разряд
по этим специальностям.
— Корабельных дел ма-
стер! — такая молва пошла о
Смирнове по заводу.
Сейчас с его легкой руки
электроирихватчиков в стапель-
ном цехе вообще пе осталось.
Газорезчиков стало вдвое мень-
ше. В обязательствах многих
судосборщиков появились сло-
ва: «Обязуемся работать бы-
стрее за счет совмещения про-
фессий».
Намного ускорилась сборка
судов, сотни и тысячи рублей
сберег завод, высвободив рабо-
чие руки для других важных
заданий.
Три года назад бригаде Смир-
нова присвоили почетное зва-
ние коллектива коммунистиче-
ского труда.
— Славные у меля были ре-
бята! — вспоминает Василий
Александрович. — Один Володя
Шатурин чего стоил! Бывало
ухожу в отпуск — вся надежда
на него. Не подведет, все вы-
полнит, как положено.
Смирнову гордиться бы да
радоваться: о нем и его «орлах»
все газеты пишут. А он подо-
шел как-то к Шатурину и гово-
рит:
Слушай, друг, все, что я
знаю, умею, передал тебе без
утайки. Действуй, за бригадира!
— А вы куда? — растерянно
спросил младший старшего.
Вместо ответа Смирнов про-
тянул Шатурину газету. С га-
зетной страницы смотрели улы-
бающиеся глаза Валентины Га-
гановой...
Сегодня это традиция. Вы-
учив, поставив на ноги своих
подопечных, Смирнов берет под
начало «новеньких».
Сейчас у него в бригаде уже
третий состав — пришедший не-
давно из армии Алексей Бур-
ков и Геннадий Ермаков.
Алексей — человек серьез-
ный, работает, учится в вечер-
нем техникуме. По быстрому
оценивающему взгляду, кото-
рый бросит иногда в его сторо-
ну Смирнов, можно понять:
быть Алексею Буркову брига-
диром.
А вот с Геннадием Ермако-
вым труднее. Только-только
исполнилось ему шестнадцать
лет. Одно увлечение сменяется
другим, и некогда подумать, что
же все-таки в жизни самое
главное.
Все выпытал Василий Але-
ксандрович у Генки. Голубей
любит отчаянно. Деньги на мо-
торную лодку копит... В каждом
классе спдел по два года. Еле-
еле четвертый закончил.
— Голуби — это хорошо, —
задумчиво говорит Василий
16
Александрович. Иа какое-то
мгновение в его глазах заго-
рается озорной блеск.
— Вот что. Пиши заявления.
Одно в пятый класс, другое — в
комсомол. Я дам тебе рекомен-
дацию. Не верю, что ты у меня
бездельником вырастешь.
Удивительное дело! Генка
после разговора с бригадиром
тоже перестал верить, что он
отбившийся от рук парень. Раз
уж сам Смирнов поручился —
баста! Будем работать, будем
учиться.
Недавно Ермакова приняли в
комсомол. В сентябре он снова
сел за парту. Только это не
дневная школа, вечерняя, мо-
лодежи Балтийского завода.
Не только в бригаде знают
сердечность Василия Алексан-
дровича.
Как-то обратилась к нему за
помощью молоденькая учитель-
ница Назимова. Семья у нее,
дочка первые шаги делает, а
комнатка темная, тесная — все-
го семь квадратных метров.
Смирнов побывал здесь, убе-
дился, что надо помочь. Как от-
кажешь — ведь он депутат го-
родского совета. Это не только
почетное звание, это работа.
И главное в ней — чуткость,
внимание к человеку, стремле-
ние помочь ему в трудную ми-
нуту.
Просьбы всякие бывают.
Можно ли отказать пионерам
7-й школы Василеостровского
района. Дружина приглашает
Героя Социалистического труда
на пионерский сбор. Надо быть
обязательно!
...Когда Василий Александро-
вич поднимается па стапель, он
словно видит, как танкер «Пе-
кин», груженный нефтью, под-
ходит к берегам Кубы. Рефри-
жератор «Севастополь» под
знойным африканским небом ве-
зет сардины из Средиземного мо-
ря. К родным берегам в север-
ных широтах совершает рейс ле-
совоз «Павлин Виноградов». Ре-
жут волны танкеры «Варшава»,
«Будапешт», «Прага». Все эти
корабли построены на Балтий-
ском.
Вновь и вновь видит Смирнов
стены Кремлевского дворца.
В прошлом году он был здесь
как участник Первого Всесоюз-
ного совещания передовиков со-
ревнования за коммунистиче-
ский труд.
Разве забудешь этот волную-
щий момент? К нему, судосбор-
щику, идет Никита Сергеевич
Хрущев, крепко жмет руку и
говорит:
— Балтийский завод знаю.
Бывал у вас. Передайте това-
рищам: народному хозяйству
нужны корабли. Делайте их
больше!
Этот наказ партии стал зако-
ном для судостроителей Бал-
тийского завода. В небывало
короткие сроки построили они
танкер «Бухарест».
На очереди более совершен-
ные, более мощные суда.
СУБ БОТ НИ!
Цовинар Арутюнян,
ученица 7-го класса школы им.
Н. К. Крупской г. Ереван
Будет сад шуметь листвою,
Школьный сад,
большой, чудесный.
Из камней ограду строим.
Помогает делу — песня.
Звонко песню мы запели,
И кипит работа споро.
Об усталости забыли.
Будет сад.
И очень скоро.
Как и мы,
Ильич однажды
тоже вышел на субботник,
Но не только сад —
он строил
Наше светлое Сегодня.
Перевел с армянского
Евг. Кучинский
3 «Костер» № 10
Сергей Баруздин
Многие из вас, наверное, читали книжки Сергея Баруздина
«Про Светлану» и «Светлана-пионерка». В них рассказывалось
о маленькой московской девочке Светлане, о ее жизни в детском
саду и дома, об ученье в школе и о пионерских делах...
В этих рассказах вы снова встретитесь со Светланой. Только
теперь она уже выросла, стала комсомолкой. Впервые Светлана
уезжает далеко от дома, чтобы жить и работать по-взрослому.
Рисунки Н. Петровой
113 МОСКВЫ В МОСКВУ
Чего только не видела Светлана, пока в
школе училась! Летом по лесам бродила и в
полях цветы собирала. В речках купалась —
в больших и маленьких, и в море, когда в
«Артеке» жила.
На Медведь-гору залезала
и мчалась в автобусе по кри-
вым крымским дорогам. А
совсем недавно с братишкой
на вертолете летала—с са-
мого неба на Москву смо-
трела.
Все видела, да, оказыва-
ется, не все.
Слева — горы и справа —
горы. Впереди — горы и по-
зади— горы. Между ними
петляет, шумит по камням
быстрая речка. Под ней —
тоже горы. Рядом с речкой
вьется дорога. Настоящая,
покрытая асфальтом. Как в
Москве. И под ней — горы.
Разве такое бывает?
Бывает.
Горы высокие — до неба.
На них лежат облака и снег.
И облака и снег —белые, а над ними голубое
небо и солнце. Одно облако опустилось ниже
снега и зацепилось за верхушки сосен. Там —
лес. Он почти черный. Зато пониже леса — на
солнце зеленеют еще не успевшая выгореть
трава и кустарники.
Дорога окружена со всех сторон. Горы на-
ступают на дорогу своими рыжими боками и
каменными выступами и отвесными скалами
с деревцами на макушках.
Но дорога вьется. Хоть бы что! То вниз, то
вверх. То влево, то вправо. То чуть назад, то
снова вперед. Как речка.
Нет, никогда раньше не видела Светлана та-
ких гор. И по дорогам таким не ездила.
Вместе с ней в кузове грузовика ехали два
старика киргиза в мохнатых черных шапках
и старушка. Старушка — русская, а на голове
у нее киргизский платочек-элечек. В ногах у
старушки лежали два барана. Шерсть у них
густая, пыльная, выгорев-
шая на солнце. Не черная,
не рыжая, а какая-то бурая.
Бараны лежали спокойно,
тихо — смотрели в борт гру-
зовика. Будто бы всю жизнь
совершали такие путеше-
ствия.
— Откуда ты едешь, та-
кая светленькая да моло-
денькая? — полюбопытство-
вала старушка.
Она ласково глядела на
худую, в синей кофточке
Светлану, на ее светлые,
растрепанные на ветру косы.
— Из Москвы, бабушка,—
ответила Светлана. — Толь-
ко не маленькая я. Уже де-
вятнадцать скоро. Я рабо-
тать еду.
— Да, немаленькая,— со-
гласилась старушка. — Далеко Москва, дале-
ко. — Она вздохнула и поправила платок на
голове. — Работать-то кем собираешься?
— Медицинской сестрой, — ответила Свет-
лана,—Я курсы окончила. После школы. Да
и в школе мы уже занимались.
Старушка одобрительно кивнула и что-то
сказала по-киргизски своим соседям. Старики
тоже кивнули и улыбнулись.
— И далече едешь? — опять поинтересова-
лась старушка.—Тебе бы на автобусе надо
или на такси. На грузовой тряско.
— На автобус я опоздала, бабушка, — сказа-
ла Светлана. — Нс хотелось долго ждать, вот
и села на попутную. А еду я в аил Кырк-Кыз.
18
— В Кырк-Кыз? — старушка словно обра-
довалась. Она вновь о чем-то перемолвилась
по-киргизски со стариками. Они довольно
рассмеялись.
Светлана никак не могла попять—о чем
это они? Лишь услышала в незнакомой речи
несколько раз повторенное слово: «Москва».
— Повезло тебе, доченька! — заключила
старушка опять по-русски. — В Кырк-Кызе
недалеко тебе от Москвы будет. Как дома
окажешься!
— О чем вы, бабушка? — не поняла Свет-
лана.
— Приедешь — сама поймешь! Обра-
дуешься!
В глазах старушки светились лукавые огонь-
СВ ОII
Председатель колхоза, или башкар-
ма, как его называли все, сказал Свет-
лане:
— О-о! Какая большая!
И правда, рядом с председателем Светлана
казалась большой. На голову выше Бабаева,
а может, и больше. Бабаев — маленький,
круглый, с бритой головой, в тесной гимна-
стерке. Ноги у него кривые, как у старого
джигита. Весь он, словно колобок. И передви-
гается, как колобок: не идет, а катится.
— В самый раз приехала, — обрадовался
председатель. — До занятий месяц. Ведь ты в
школе хочешь работать? Хочешь! Школа у нас
будет новая в этом году, хорошая. Одно сло-
во— интернат! Довольна будешь...
Тут Бабаев, видно, вспомнил что-то и стал
разыскивать какого-то Асана.
Светлана поблагодарила председателя.
— А в школу я сейчас пойду, — сказала
она. — Посмотрю, где кабинет медицинский.
Подготовлю все заранее...
— Жакши! Хорошо! — одобрил Бабаев.—
По арыку иди, к месту придешь.
Шумный арык тянулся вдоль главной ули-
цы аила.
Пошла Светлана по арыку. Шла, шла, на-
конец попала на стройку.
— А школа здесь где?—спросила Светла-
на у маленькой девочки с пятью черными ко-
сичками.
ГУЛ]
Обычно ребята редко сами заходили в ме-
дицинский кабинет. Ну, если кто палец поре-
жет или нос разобьет —другое дело. Тут хо-
ки. И старики-киргизы не скрывали удоволь-
ствия.
Только Светлана никак не могла догадаться,
чему они радуются, о чем говорят.
А машина все мчала и мчала их дальше —
в горы.
Вот и Долон — самый высокий перевал. И
вновь дорога побежала вниз-вверх, влево-
вправо, чуть назад и вновь вперед.
А когда приехала Светлана на место, и,
верно, обрадовалась. Кто бы мог подумать,
что она попадет из Москвы да в Москву!
Поздно вечером села она писать письмо до-
мой. И начала его словами: «Шлю вам привет
из далекой горной Москвы! Да, из Москвы.
Так называется колхоз, в котором я буду те-
перь жить и работать...»
Ш К О. I А
Глаза у девочки раскосые, щеки яблоками,
мордашка круглая — улыбается.
— Вот она, школа. Мы сами строим.
— И ты строишь? — поинтересовалась Свет-
лана.
— И я, — подтвердила девочка. — Я тоже
здесь учиться буду. В третьем классе.
Пошла Светлана по стройке. Стройка —
большая. Сразу пять домов строится. И клас-
сы в них будут, и комнаты для жилья, и физ-
культурный зал, и мастерские, и столовая. И
все сами ребята строят — старшие и младшие.
И учителя им помогают. И колхозники.
— А медицинский кабинет где будет? —
спросила Светлана.
Директор школы, которого, оказалось, зва-
ли Асаном, пошутил:
— Смотря для кого кабинет. Если для сво-
его человека...
— Для своего, — в тон ему ответила Свет-
лана.— Я тоже буду с вами школу строить.
— Раз так: жакши! Самую лучшую комна-
ту под ваш кабинет дадим! — весело пообе-
щал Асан.
Весь месяц Светлана провела на стройке.
Вместе со всеми.
А наступил сентябрь, начались занятия в но-
вой школе. И Светлана надела белый халат —
пришло время ее работы. Только теперь для
нее школа была не просто новой, а еще и
своей. Ведь, как-никак, и она эту школу стро-
ила!
И А Р
чешь не хочешь, а пойдешь. А так — нет. При-
ходилось Светлане самой вызывать по очереди
ребят— проверять их здоровье.
3*
19
И только третьеклассница Гульнар каждый
день забегала к Светлане сама.
Утро настает, занятия еще не начались, а
Гульнар уже тут как тут. Приоткроет дверь
кабинета и скажет:
— Здравствуйте, Светлана Петровна!
После занятий опять прибежит:
— Можно?
— Можно, Гульнарочка. Заходи!
Гульнар заходит, садится на свободный
стул. Сидит, смотрит на Светлану вниматель-
ными глазами и спрашивает:
— А это что? А это? А вон то зачем?
Светлана занимается своими делами, а за-
одно Гульнар отвечает. Какая пробирка для
чего служит. Какие шприцы бывают. Какие
лекарства. Каким бинтом лучше голову за-
бинтовать, а каким ногу или руку.
Посидит Гульнар, послушает и убегает.
— До свиданья,— говорит. — Спасибо! До
завтра!
— До свиданья, Гульнарочка, — скажет
Светлана. — Мы с тобой и сегодня еще не раз
увидимся.
Время шло.
Начала Светлана замечать, что к ней и
другие девочки стали сами заходить. И из
третьего класса, и из пятого, и из восьмого.
И тоже садятся, смотрят, вопросы задают.
Видно, интересуются.
Иногда спросят о чем-нибудь, а потом до-
бавят:
— А вот Гульнар нам говорила...
Поняла Светлана, в чем дело. Значит, Гуль-
нар не только сама ее работой интересуется,
и другим девочкам рассказывает про все, что
узнает.
— А не хочешь ли, Гульнарочка, — спросила
однажды Светлана, — по-настоящему зани-
маться? И других девочек можно позвать.
Приходите раз в неделю, я буду вам все объ-
яснять.
— Очень хочу, — призналась Гульнар. — И
другие девочки хотят. Чтоб потом врачами
стать.
— Вот и договорились, — обрадовалась
Светлана. — А врачом я тоже хочу стать. По-
работаю года три-четыре, а потом и в ин-
ститут...
Желающих заниматься нашлось много.
Организовала Светлана две группы. Одну —
из младших девочек. Другую — из старших.
Ну, а в младшей группе теперь не только
девочки занимаются. Третьеклассник Ашир
вместе с девочками слушает, как разбитые ко-
ленки лечить. Это ему особенно полезно знать.
Уж очень часто Ашир коленки разбивает.
Но сам Ашир никак не признается в этом.
— Совсем я и не из-за коленок! — говорит
он. — Я врачом хочу стать, как Гульнар!
О С Л II К II .1 О III А Д Ь
Много ребят в колхозе «Москва» — и маль-
чишек, и девчонок. Да не все они в школе
учатся. Те, кому еще семи лет нет, не ходят
пока в школу. Сегодня не ходят, а завтра ста-
нут старше— пойдут.
Вот и решила Светлана:
«Чтобы пришли эти ребята в школу здоро-
выми, надо сейчас за их здоровьем следить».
Посоветовалась она с врачами в районном
центре.
Врачи похвалили:
— Правильно!
Стала Светлана после работы по домам
аила ходить. Не по всем, а там, где малыши
есть. Одному укол сделает, чтоб корью не бо-
лел. Другому — рыбий жир посоветует пить,
20
чтоб сильным был. Третьему вкусные витами-
ны даст, чтоб здоровья прибавить.
А по воскресеньям, когда времени свобод-
ного много, отправлялась Светлана по даль-
ним пастбищам. Где только не разбросаны
колхозные юрты! И в долинах, где коровы и
лошади пасутся. И на горных склонах, где
отары овец гуляют. И на берегах бурных ре-
чек. И почти в каждой юрте вместе со взрос-
лыми малыши живут. Один другого меньше.
Немало тропок и дорог исходила Светлана.
И все пешком.
— Возьми коня! Нет горной девушки без
коня! — советовал ей председатель Бабаев.
— Не надо. Я — так, — отговаривалась Свет-
лана, а сама думала: «Сроду на лошади вер-
хом не ездила. И не сяду на нее. Страшно».
— Лучше нашу лошадь возьмите, — пред-
лагал ей директор школы Асан. — Из ста
любую выбирайте! Как ветер быструю!
— Лошадь для меня не годится. Плохой из
меня джигит, — шутила Светлана. — Если бы
мне ослика предложили, взяла бы.
Шутки шутками, да как-то пришла утром
Светлана в школу, а ее Гульнар с осликом до-
жидается.
— Светлана Петровна, вот вы ослика хо-
тели, я привела, — сказала она. — Чтоб ходить
вам не тяжело было. И седло у него, и уздеч-
ка. Так папа наказал.
А маленький серый ослик с белым пятном
на шее стоит возле крыльца — смотрит на
Светлану задумчивыми глазами.
Хотела Светлана отговориться, да ничего из
этого не получилось.
— Нет! Нет! Нет! Папа наказал—бери-
те,— настаивала на своем Гульнар. — Насов-
сем! Он ваш теперь.
Что делать — пришлось взять.
«Интересно, как только я на него сяду?» —
думала Светлана.
Дождалась она конца занятий. Посмотрела
в окно — ослик стоит. И ребят на школьном
дворе не видно. Значит, можно попробовать.
Светлана сняла халат и вышла во двор.
Ослик стоит. Ближе подошла: стоит, не убе-
гает. По голове ослика погладила — ничего.
Не возражает ослик.
Решила Светлана: «Будь, что будет!» — и се-
ла на ослика.
— Н-но! — сказала Светлана и дернула ос-
лика за ремешок.
«Для начала до дому доеду», — решила она.
Ослик спокойно двинулся с места. Поехали
к воротам. Потом — на улицу. И опять все хо-
рошо. Светлана обрадовалась.
Теперь уж она и по сторонам смотрела. Не
только на загривок ослика. И прохожим кла-
мялась.
— Салоомалейкум, сестрица! Здравствуй-
те!— отвечали ей прохожие.
Вот и ее дом.
— Стоп! Приехали! — сказала Светлана и
натянула ремешок.
Но ослик почему-то не остановился. Он про-
должал идти по главной улице вдоль арыка.
Светлана еще сильней натянула ремешок. И
опять ослик не послушался.
21
— Миленький, остановись, пожалуйста,—
уговаривала Светлана ослика. — Нам домой
нужно. Понимаешь, домой?
Ослик качал головой, будто соглашался, но
не останавливался.
Так проехали они добрую половину улицы.
И тут ослик вдруг перешагнул через арык и
встал.
«Да это же дом Гульнар, — сообразила
Светлана.— Вот почему он не слушался. К се-
бе меня привез».
Она растерялась.
«Если соскочить с ослика, — думала Светла-
на,— что люди скажут: испугалась! Ничего се-
бе взрослая, а еще медсестра! С ослом спра-
виться не может!»
Не слезая с ослика, Светлана повернула его
в обратную сторону:
— А теперь давай назад, к моему дому.
Ослик послушался. Двинулся в обратную
сторону. Но не тут-то было. Возле Светлани-
ного дома он опять не остановился. Пошел по
обратному маршруту и свернул в школьный
двор.
Как ни уговаривала Светлана ослика, ни-
чего не помогало.
На другой день повторилось то же самое.
И на третий. И на пятый.
Видно, привык ослик ходить от своего дома
до школы и обратно, никак не хотел призна-
вать незнакомой остановки.
Пришлось Гульнар перевоспитывать осли-
ка, прежде чем он понял: «Хочешь—нс хо-
чешь, а придется слушать новую хозяйку».
Теперь слушается.
Правда, за это время и Светлана привыкла
к ослику. И нс к одному ослику. Она сейчас
и на лошадь не боится сесть.
И когда Светлана приезжает верхом на са-
мые отдаленные пастбища, табунщики и чаба-
ны ее возле юрт встречают:
— Салоомалейкум, сестрица! Здравствуйте!
В О SR А Т А Я
В третьем классе произошло важное собы-
тие. Октябрят приняли в пионеры. И Гульнар
стала пионеркой. И Ашир. И другие ребята.
Утром Гульнар прибежала к Светлане по-
хвалиться:
— Здравствуйте, Светлана Петровна! А у
меня — галстук.
— Поздравляю, Гульнарочка, — ответила
Светлана. — И галстук вижу, и то, что ты при-
ческу свою изменила.
У Гульнар теперь вместо пяти тонких коси-
чек, были две — толстые.
— Как у вас, — сказала она. — Я уже боль-
шая. Скажите, Светлана Петровна, вы хотите
у нас вожатой быть?
Светлана улыбнулась.
— Какая же из меня вожатая, Гульнароч-
ка? Я — старая, — пошутила она.
Убежала Гульнар на занятия.
После третьего урока вызвали Светлану в
кабинет к директору.
— Вы пионеркой были? — спрашивают Свет-
лану.
— Была. Я даже галстук свой сохранила, —
отвечает она. — Только давно это было.
— Ну, какой же давно! Пять лет назад —
это не давно, — смеется секретарь райкома.—
А то, что галстук сохранила, — как раз кстати.
ПЕ
Как-то раз в колхозном клубе был концерт.
Сначала на сцене ребята выступали. Гульнар
пела. Другие девочки танцевали. Ашир на ко-
музе играл.
— Почему?
— Будете вожатой в третьем классе.
Светлана смутилась. Боялась, что не спра-
вится. Да и киргизского языка она не знает.
— Язык — дело наживное, — сказал дирек-
тор.— И ребята наши все по-русски хорошо
говорят.
На другой день пришла Светлана в третий
класс: сбор новых пионеров проводить.
— А вы тоже пионеркой были? — спросил
Ашир. — В Москве?
— Была. Меня даже на Красной площади в
пионеры принимали.
— Интересно, — согласились ребята. — Вы
счастливая!
— А комсомольское поручение вам уже да-
ли? —поинтересовалась Гульнар и хитро рас-
смеялась.
— Дали, — сказала Светлана. — Только по-
чему это ты, Гульнарочка, так хитро улы-
баешься?
— Да просто так.
— Ну, а все-таки?
— Потому, что нас послушались, — призна-
лась Гульнар. — Мы сказали, что никого, кро-
ме вас, в вожатые не хотим. И вышло по-на-
шему! Правда, хорошо?
IIЯ
Светлана сидела в зале вместе с председа-
телем Бабаевым и директором школы Асаном.
— Нравится, как мои ребята выступают? —
спросила Светлана председателя.
22
— Нравится, но впереди еще лучше бу-
дет, — пообещал Бабаев и почему-то хитро
подмигнул Светлане. — Человек к человеку тя-
нется, а песня — к песне...
И вдруг Светлана услышала, как ее на сце-
ну вызывают:
'— д сейчас попросим выступить нашу до-
рогую сестрицу Светлану Петровну.
Светлана так и обомлела: «Как это! Что же
ей делать на сцене?»
— Если стрела ломается — плохая это стре-
ла. А ты хорошая девушка!—толкнул ее под
локоть Бабаев. — Не бойся. Поешь ты склад-
но— я слыхал. Спой!
— Когда я пела? — удивилась Светлана, еще
больше краснея.
— Да дома, — объяснил Бабаев. — Мимо
шел — слыхал.
— Так это я для себя...
— А теперь для всех. Разве можно хорошую
песню себе оставлять!
’ Пришлось Светлане идти на сцену. Вышла
она, в зал посмотрела. Люди ждут, хлопают,
смотрят на нее добрыми глазами.
Села Светлана за рояль и запела знакомую
с давнего детства русскую песню про березку.
Хорошо получилось. Светлане долго хло-
пали.
— Подвели вы меня, — сказала Светлана
председателю, садясь на свое место.
— Зачем подвел! Выручил! — смеялся Ба-
баев.
В это время на сцену вышел старый акса-
кал с редкой седой бородкой. Он был в белом
бешмете с прямым воротником и в тюбетейке,
обшитой мехом мерлушки.
— Наш лучший чабан и певец лучший
Асан-аке, — пояснил директор школы.
Старик ударил по струнам комуза и запел
удивительно молодым голосом.
Слов песни Светлана не понимала. Но она
слышала, как в песне льется горная река, как
летят брызги, как светит солнце и поют птицы.
— О чем он поет? — шепотом спросила Свет-
лана у директора школы.
— О-о! О многом, — сказал директор. — О
нашем аиле, который стар, как горы Тянь-
Шань, и молод, как годовалый жеребенок.
О том, как в давние времена жили в нашем
аиле сорок девушек — сорок красавиц, ноне
было у них счастья и радости, и как бросились
они с высокой горы в ущелье. С той поры наш
аил называется Кырк-Кыз, что значит — сорок
девушек. Но сейчас другая жизнь пришла в
аил. Не сорок девушек, а много девушек-кра-
савиц живут теперь в аиле, и все они дружны
и счастливы. Киргизских девушек, красивых,
как мак на наших полях, как персики в наших
садах. Украинских девушек, красивых, как
стройные тополя на улицах нашего аила. Рус-
ских девушек, красивых, как нежные березки
в наших горных лесах. Вот о чем поет старый
Асан-аке! Это и про тебя песня
ЮРТА К САДУ
Высоко в горах находится колхоз «Москва».
Но если попадешь в него, то и не почувству-
ешь, что под ним — горы. По одну сторону
аила тянется большое, ровное, как стол, поле.
Бегут по полю сразу пять речек и в одну сли-
ваются.
За полем лес. Хоть и не высокий, да настоя-
щий, лиственный. Растут там и клены, и то-
поля, и ольха, и береза, и рябина.
А с другой стороны аила —тоже поля. Пше-
ничные, кукурузные, маковые. По ним ходят
комбайны и тракторы, гудят машины, напол-
ненные зерном.
И только вдали — слева и справа, впереди и
позади — темнеют высокие гряды гор.
Улицы аила ровные, и дома на них стоят
ровно — в ряд, как школьники на линейке. До-
ма из глины. Есть старые, а есть новые. Те,
что постарее, — без крыш, с маленькими окош-
ками. Ну, а новые побелены, и крыши на них
железные или черепичные, и окна большие,
светлые
23
Дома окружены невысокими глиняными за-
борами— дувалами. Подойдешь к дувалу, и
все видно. Что возле дома делается, что в са-
ду или в огороде.
У всех есть в аиле дома, да не все в них
жить привыкли. Лил — не пастбище, а все рав-
но возле некоторых домов юрты стоят. Ма-
ленькие и большие. Летние и зимние. Из вер-
блюжьего войлока, с тундуком наверху — от-
верстием для выхода дыма. Как дом ни хорош,
а иному старику в юрте лучше. И удобнее, и
привычнее.
Вот и у Ашира рядом с новым домом юрта
стоит. Прямо в саду между двумя персиковы-
ми деревьями. Там бабушка и дедушка живут.
А мама с папой — в доме.
Бабушка и дедушка тоже в дом заходят. И
едят там, и радио слушают. А спать в юрту
уходят. Там —лучше!
Но однажды вот что случилось из-за этой
юрты.
Как-то на перемене заглянула Светлана к
третьеклассникам. Хотела посмотреть, вышли
ли ребята в коридор, чтобы класс проветрить.
Видит: все ребята вышли, а Ашир не вышел.
Глаза у него блестят, лоб покрылся испари-
ной.
— Уж не захворал ли ты? — спросила Свет-
лана.
Потрогала его лоб и, верно, у Ашира темпе-
ратура. Градусник поставила: температура вы-
сокая. Кашляет Ашир, нос у него мокнет.
Светлана уложила Ашира у себя в кабине-
те, стала его лечить, пока врач не приехал.
Вечером к Аширу отец с матерью явились.
Увидели сына в чистой теплой постели, ря-
дом — медсестру, успокоились:
— Ничего, поправишься Вон, как за тобой
ухаживают!
Ушли они. Часа не прошло, как прибежала
старушка — бабушка Ашира:
— Отдай нашего верблюжоночка! Пусть до-
ма лежит!
— Нельзя, бабушка, — попыталась возра-
зить Светлана. — У мальчика температура. Зав-
тра доктор приедет.
А бабушка и слышать ничего не хочет:
— Не говори так, побойся аллаха. Разве
бездомный наш верблюжоночек, чтобы тут ле-
жать? Не сирота. Сколько джигитов вырасти-
ла— все дома болели. Отдай!
Спорили они, спорили, но все без толку.
Светлане бы не послушать старуху, на своем
настоять! Но поддалась она, побоялась ста-
рую женщину обидеть.
Бабушка забрала Ашира.
Домой привела и прямо — в юрту.
Родители Ашира хотели возразить, да не ре-
шились. Побоялись старую мать обидеть.
Положили Ашира в юрте на подстилку, оде-
ялами прикрыли, бараньим салом накормили.
Уснул Ашир.
Утром Светлана пришла проведать Ашира.
Увидела его в юрте, испугалась:
— Что же вы наделали! Сквозняк здесь,
ночь холодная была. Простудите мальчика
еще больше.
Бабушка что-то колдовала возле внука и
даже не посмотрела на Светлану. Возле голо-
вы Ашира стояло несколько плошек с кумы-
сом. Видно, он и от кумыса отказывался.
Стала Светлана слушать больного, а у него
грудь хрипит хуже вчерашнего. И температу-
ра не спадает.
Сделала Светлана укол, чтоб температуру
ПЕРЕ II
В один из ясных осенних дней гуляли ребя-
та во дворе школы. И Светлана тут же была.
Вдруг раздался крик Гульнар:
— Летят, летят! Перепелки летят!
Ребята бросили играть и тоже стали смот-
реть в небо. Видят, перепелок собралось мно-
го-премного. Целая стая. То ли они из жар-
ких стран летят, то ли, наоборот, с Тянь-Ша-
ня в полет отправились.
В это время одна перепелка зацепилась за
провод, взмахнула крыльями и камнем поле-
тела вниз.
— Светлана Петровна! Перепелка разби-
лась!— закричали ребята, хотя Светлана сто-
яла рядом и сама все видела.
Когда Гульнар подбежала к арче, возле ко-
торой упала перепелка, там уже стояло не-
сколько ребят. Ашир держал в руках птицу.
Он протянул ее Гульнар и сказал:
— Бери, ведь это ты первой увидала ее.
Гульнар так обрадовалась, что даже покрас-
нела.
— Только осторожнее держи, — настави-
тельно сказал Ашир, — у нее крыло разбито,
ей больно.
Перепелку принесли в медицинский каби-
нет. Никогда еще у Светланы не было такого
больного! А здесь и крыло пришлось перепел-
ке лечить, и клетку доставать, и кормить.
Правда, кормить перепелку ребята помогали.
Вокруг клетки хлопотали все третьеклас-
сники: и Гульнар, и Ашир, и другие ребята.
Один воду в блюдечко нальет, другой хлеб-
ных крошек насыплет, третий мух наловит и
прямо с руки перепелку кормит. Она не бо-
ится. Привыкла, хоть бы что!
снизить, а когда врач приехал, пришлось са-
нитарную машину вызывать.
— У мальчика грипп был, — сказал врач,—
а теперь воспаление легких началось. Просту-
дили вы его за ночь в юрте.
Тут уже и бабушка ничего не могла возра-
зить: отправили ее верблюжоночка в боль-
ницу.
Через три недели вернулся Ашир домой здо-
ровым.
Пришел он в школу и сразу — к Светлане:
— Уж не сердитесь на бабушку за эту
юрту! Старенькая она. Хотела как лучше...
— А я и не сержусь, — сказала Светлана,—
я на себя сержусь. Если бы не отпустила те-
бя домой, то и в больницу ты не попал бы!
В другой раз умнее буду.
Е Л К А
Все старались угостить свою подшефную
чем-нибудь вкусным. Одна первоклассница да-
же хотела дать ей шоколадную конфету, но
Ашир не разрешил:
— Что, перепелка—девчонка? Она — пти-
ца и не ест конфет.
...Незаметно промелькнула неделя.
— Ну, а теперь, ребята, пора нам выпу-
стить нашу перепелку на волю: она уже со-
всем здорова.
— Жалко отпускать, — сказал Ашир.—
Пусть бы она у нас жила...
— Тебе хорошо так говорить, — пошутила
Светлана. — А каково перепелке! Если бы те-
бя, например, когда ты в больнице был, оста-
вили там жить навсегда? Как? Согласился бы?
— И правда, давайте лучше выпустим, —
вместо ответа сказал Ашир.
Гульнар взяла из клетки перепелку, и все
вышли во двор. Перепелка встрепенулась, по-
вернула голову к ребятам и важно прогуля-
лась по ладони Гульнар. Потом не спеша по-
чистила перышки и легко соскочила на сухую,
выжженную солнцем землю.
Ребята стояли тихо и молча ждали, в какую
сторону полетит перепелка.
А перепелка взмахнула крыльями, вспорх-
нула на дерево и оттуда посмотрела на ребят.
— Привет! — крикнул Ашир.
— Привет! — поддержала его Гульнар.
В ту же минуту перепелка легко поднялась
с дерева и, набирая высоту, скрылась за до-
мом.
Ребята побежали на занятия. А когда кон-
чились уроки и настало время обеда, Гульнар
вдруг закричала:
4 «Костер» К? 10
25
— Смотрите, смотрите! Наша перепелка
вернулась.
И верно, над школьным двором пролетала
перепелка. Может, это была и другая перепел-
ка, но ребятам показалось, что это их знако-
мая. Наверно, они правы. Ведь не должна
же перепелка забывать тех, кто спас ее от
беды!
с л о в
Плохо человеку без дела. И без друзей на-
стоящих плохо.
Стала Светлана вожатой — дел у нее при-
бавилось. И друзей стало больше. Каждую
свободную минуту она теперь с ребятами про-
водит.
Воскресным утром пришла Светлана с пио-
нерами в ущелье. На ослике ведро с белой
краской привезли и кисти.
Ущелье глубокое. По бокам — горы. Одна
Тигровой называется, другая — горой Старого
архара. Склоны ущелья покрыты зеленым ков-
ром трав, диким чесноком и кустарником.
Говорят, раньше здесь и тигры водились, и
медведи. А сейчас только орлы кружатся над
одинокими деревцами в поисках добычи. Авось,
куропатка попадется или перепелка, а может,
и лисица встретится.
Через ущелье проходит большая дорога.
Едут по ней в обе стороны машины. Зерно ве-
зут и книги. Овощи и игрушки. Яблоки и оде-
жду. Да и мало ли какие еще грузы!
— А теперь за дело! —сказала Светлана ре-
бятам.
Стали ребята мелкие камни собирать вдоль
дороги. Набрали целую кучу. От земли очи-
стили, в роднике помыли, на солнце просуши-
ли. Потом Гульнар и другие третьеклассники
взяли в руки кисти и покрасили каждый ка-
мешек в белый цвет.
Опять просушили камни и вновь покрасили.
Чтоб краска не смывалась и камни издали
видно было.
«О Р Л
Отец купил Аширу велосипед. Настоящий,
двухколесный. «Орленок» называется.
Приехал Ашир на велосипеде в школу. Ре-
бятам стал показывать:
— А у меня велосипед!
— Хороший, — согласилась Гульнар. —
Дашь прокатиться?
— Я еще сам не накатался, — сказал
Ашир. — Ведь это мой велосипед.
Ашир — к мальчишкам.
— А у меня велосипед!
— Хороший, — согласились мальчишки. —
Дашь прокатиться?
— Я еще сам не накатался, — сказал
:1 ГОР
— Можно начинать? — спросила Гульнар,
когда все было готово.
— Можно, — сказала Светлана, — да осто-
рожно: чтоб ровно было и без ошибок!
— Мы грамотные, — пошутила Гульнар.
Разбрелись ребята влево и вправо от до-
роги.
Камешек за камешком начали складывать
на зеленых склонах гор большие русские и
киргизские буквы. Буква к букве — слово по-
лучается. Слово к слову — целое предложение:
«Слава людям труда!»
Еще слово к слову — другое предложение:
«Слава нашей Родине!»
Несколько часов трудились ребята. Все тру-
дились, и вожатая — с ними. Один ослик от-
дыхал— щипал возле родника свежую травку.
А когда закончили работу, домой отправи-
лись. Отсюда до аила Кырк-Кыз рукой подать.
Если напрямик по горным тропкам идти, так
час ходу...
Едут по ущелью машины и в одну сторону,
и в другую. Грузовики спешат, автобусы, «Вол-
ги», «Москвичи», «Победы». Путники верхом
на лошадях и осликах трусят.
Смотрят люди по сторонам, а на склонах
гор крупными белыми буквами слова выло-
жены.
— Хорошие слова говорят горы! — заме'
чают пассажиры.
И верно. А еще о хороших делах ребят го-
ворят слова гор. Ведь слова эти складывали
лучшие ребята — пионеры.
ЕЛО К»
Ашир. — Ведь это мой велосипед.
Тут Ашир заметил вожатую:
— Светлана Петровна, а у меня велосипед!
— Хороший, — согласилась Светлана.— Но
плохо, что ты ребятам не даешь на нем про-
катиться.
— Я еще сам не накатался, — сказал
Ашир. — Ведь это мой велосипед.
Весь день катался Ашир на своем велоси-
педе. И на переменах катался, и после уро-
ков. Очень ему хотелось показать всем, как
он здорово сидит на седле и управляет рулем.
Только ребята почему-то во'все не обращали
внимания на Ашира.
26
Обиделся Ашир. К Гульнар подъехал.
— Почему ты не просишь, чтоб я прокатил
тебя? Хочешь?
— Не хочу, — сказала Гульнар. — Это твой
велосипед, ты на нем и катайся.
Ашир к мальчишкам.
— Хотите прокатиться?
— Нет, — сказали мальчишки. — Это твой
велосипед, ты на нем и катайся.
Обиделся Ашир еще больше, соскочил с ве-
лосипеда и побежал к Светлане:
— Почему они не хотят кататься на вело-
сипеде? Я им предлагаю, а они не хотят.
— И правильно делают, — сказала Светла-
на.— Ты же сам всем говорил, что это твой
велосипед и ты сам еще не накатался.
Почесал Ашир затылок, подумал и говорит:
— Я больше так не буду!
— Что не будешь? — переспросила Свет-
лана.
— Жадным не буду, — пояснил Ашир.
— Тогда другое дело, — сказала Светла-
на.— Пойдем к ребятам.
Через несколько минут во дворе школы уже
все ребята по очереди катались на велоси-
педе. И Ашир с ними.
— Хороший велосипед! — говорили ребя-
та.— И название у него хорошее «Орленок»!
К И I* IIII Ч II
Изменчива погода в горах. По ночам на от-
рогах Тянь-Шаньского хребта и снегопады уже
случались, а днем над долиной нет-нет, да и
громыхнет набежавшая из-за гор грозовая
тучка.
Но тут случилась над Кырк-Кызом гроза
серьезная. Огромная, в полнеба, туча оторва-
лась от вершины Тигровой горы и прикрыла
землю. Захлестал ливень, задрожали стекла
от ударов грома, блеснула молния.
Еще блеск, опять удар, еще...
Не успевшие разбежаться с полей люди
услышали сухой треск, словно молния в щеп-
ки разбила могучий ствол. Но это было не
дерево.
— Электростанция горит! — разнеслось по
селу.
Деревянное, давно состарившееся здание
электростанции вспыхнуло, как спичечный ко-
робок.
Жители бросились к месту пожара. И Свет-
лана побежала.
Но оказалось, что помощь не требуется. Две
пожарные машины уже делали свое дело.
Шланги опустили тут же в речку, на которой
стояла станция.
Пожар потушили. Вскоре утихла и гроза.
Все бы хорошо, да остались колхозники без
электричества.
Настал вечер. Непривычно темно было в
аиле.
Не загорелись лампочки в домах, не за-
жглись фонари на улицах, было темно и в
клубе, и в библиотеке.
Светлана пошла из школы домой.
— А когда свет будет? — спросила ее по
пути Гульнар. — Уроки неудобно делать.
На темной улице аила Светлане встрети-
лись девушки-комсомолки.
— Скучно, — сказали они, — и клуб без све-
та закрыт.
— В гараже света нет — работать труд-
но, — сетовали шоферы.
— У меня кино. Крутить не могу, — волно-
вался киномеханик.
Даже старики и старухи, и те, оказывается,
без света никак обойтись не могут:
— Без глаз мы остались. Словно ослепли
без света.
Наутро стали строить новое здание электро-
станции. Пока электрики провода чинили и
машины на станции проверяли, молодые и
старики ставили столбы, разбирали обгорев-
шие доски, месили глину. И Светлана прямо
из школы пришла на стройку.
Тут как раз грузовики приехали с кирпича-
ми из самана. Шоферы, чтобы времени зря не
терять, сами разгружали машины. Один за-
4*
27
брался в кузов, и другой, и третий. Начали
сбрасывать кирпичи на землю. Кирпичи ло-
жатся друг на дружку кучей, а некоторые да-
же бьются.
В это время третьеклассники подошли. Уви-
дели машины, остановились и стали смотреть,
как шоферы работают.
— Так нельзя бросать кирпичи, — сказал
Ашир, — они все побьются.
— Верно. Их лучше по одному склады-
вать,— поддержала его Гульнар.
— Да одни шоферы до вечера не разгру-
зят машины, — сказал кто-то из мальчи-
шек.— Долго им придется работать.
А Светлана услышала этот разговор и ска-
зала:
— Вы, вместо того, чтобы рассуждать, луч-
ше помогли бы!
— И правда, давайте поможем! — предло-
жила Гульнар.
— Давай, — согласился Ашир.
— Поможем! Поможем! — закричали осталь-
ные ребята.
Стали они помогать шоферам. Снимают с
машин по одному кирпичу и на землю акку-
ратно складывают. Кирпичи не бьются, и ра-
бота пошла веселее.
ВОЛКИ и
Чем ближе была зима, тем чаще слышала
Светлана разговоры о волках. Поговаривали,
будто в соседнем аиле волки задрали белую
верблюдицу, а на Долоне волчья стая растер-
зала трех лошадей, отставших от табуна. И
еще...
В общем, чего только не говорили.
Сама Светлана'никогда с волками не встре-
чалась, Ну, разве что в детстве в зоопарке...
И вот однажды...
Возвращалась Светлана с дальнего джай-
лоо. Она торопилась. Время было позднее.
Уже стемнело. А в горах и подавно темно. Хо-
рошо хоть, что ее небольшая мохнатая лошад-
ка сама знает дорогу: она безошибочно сту-
пает по земле, минуя валуны и ямы.
Впереди Светланы чемоданчик с инструмен-
тами, привязанный к луке седла.
— Пош! Пош! — погоняла она лошадь по-
киргизски.
Вот, наконец, и долина. Еще один перевал,
и покажутся огни колхоза. Большая часть
пути осталась позади.
Неожиданно лошадь заржала и прибавила
ходу.
«Почему? — удивилась Светлана. — Может,
почуяла что?» Она прислушалась. Где-то слева
на склоне горы блеяли овцы. Раньше их здесь
В это время старшие ребята на стройке по-
явились. Остановились они около машин:
смотрят, как шоферы и младшие работают.
— Так нельзя разгружать кирпичи, — ска-
зал кто-то из старших. — Надо по цепочке кир-
пичи передавать.
Ашир услыхал этот разговор и говорит:
— Вы, вместо того, чтобы рассуждать, луч-
ше помогли бы!
— И правда, давайте поможем! — предло-
жил один из старшеклассников.
— Давай! — согласился второй.
— А что! Поможем! — поддержал третий.
Стали все работать вместе. Построились це-
почкой— передают кирпичи из рук в руки.
Быстро проходит каждый кирпич по цепочке
и на землю ложится.
Хорошо получается, аккуратно, нс бьются
кирпичи.
Получаса не прошло, как разгрузили ребята
машины.
— Ну, вот и хорошо! — сказала Светлана.
— Теперь мы станцию быстро построим, —
добавил один из шоферов. — Нс на словах, на
деле помогли!
К У м ы с
не было. Часа четыре назад Светлана ехала
этой же дорогой: никаких овец опа нс видела.
Светлана подняла голову. Туманная луна
холодно освещала край холма, на котором
сгрудились овцы. Наверное, целая отара. Но
где же юрта чабана? Юрты не было.
Лошадь опять заржала. И тут, словно в от-
вет ей, на склоне, чуть ниже отары, послы-
шались вой и лай.
«Может, волки?» — подумала Светлана.
Рычание повторилось.
Светлана вгляделась в темноту. На фоне
редкого кустарника метрах в десяти от отары
маячили две волчьи фигуры. Волки подвыва-
ли, то ли глядя на луну, то ли — вниз, на тро-
пинку.
Теперь уже у Светланы не было никаких со-
мнений.
«И ружья у меня нет. Да все равно — стре-
лять не умею, — пронеслось у нее в голове.
И еще слышанное где-то в детстве: — Волки
не нападают на человека».
Вес же она хлестнула лошадь.
Лошадка перешла на рысь и, сбивая кам-
ни, влетела на последний перевал.
— Пош! Пош! — шептала Светлана, гладя
гриву лошади.
Где-то позади еще слышалось завывание, но
вскоре и оно стихло.
28
У Светланы отлегло от сердца. Показались
огни аила.
Но вдруг она вспомнила об отаре: «Волки,
определенно, подбираются к ней. По кустам,
по кустам — и окажутся возле овец. А чаба-
на нет...»
Ей стало стыдно и страшно. «О себе поду-
мала, спаслась, а как же овцы? Что делать?
Сказать, но кому?»
Лошадка принесла Светлану прямо к школь-
ной конюшне. Соскочив с седла, Светлана
бросилась к домику директора:
— Асан Шукурбекович, скорей! Там —
волки!
жья и стали подниматься по склону холма.
Сердце у нее стучало, как маятник, по спине
пробегал неприятный холодок. И правда,
стало довольно прохладно. Дул ветер, горы
окутал туман.
Теперь Светлана уже ничего не видела. Вид-
но, мужчины подобрались к кустарнику, где
скрывались волки.
«Выстрелят — услышу», — решила Светлана.
Но выстрелов почему-то не было.
И вдруг Светлана услышала голос Асана:
— Сестрица, скорей! Спускайтесь к нам!
Светлана взяла лошадку под уздцы и спу-
стилась по тропке в долину.
К счастью, у директора был в гостях брат.
Мужчины схватили ружья и вывели из ко-
нюшни лошадей:
— Поехали!
По пути Светлана рассказала все, что ви-
дела в долине.
— Бывает, бывает, — подтвердил Асан.—
Куда только чабан девался, непонятно...
Через несколько минут они были уже на пе-
ревале.
— Вон там, — показала Светлана належав-
ший впереди холм. Она остановила свою ло-
шадь:
— Я дальше не поеду. Здесь подожду...
Мужчины спустились в долину и слезли с
лошадей. Светлана видела, как они сняли ру-
— Идите, не бойтесь!—еще раз крикнул
Асан. Он ждал у склона, где были привязаны
лошади. — А теперь пошли наверх,—добавил
он, беря из Светланиной руки поводок. — Я по-
знакомлю вас с этими волками...
— Вы шутите? — спросила Светлана.
— Не шучу, не шучу. И брат там наверху...
Они взобрались по отлогому склону, обо-
шли стороной кустарник и оказались на пло-
щадке, где паслись овцы. Их было много, сот-
ни две или три. Овцы спокойно дремали, при-
жавшись друг к дружке. Лишь несколько
крупных баранов стояло в стороне, вниматель-
но поглядывая на пришельцев.
— Что все это значит? — не без робости
спросила Светлана, озираясь по сторонам.
29
— А то, что мы пойдем сейчас к чабану в
юрту кумыс пить, — весело сказал Асан. — Не
отпускает старик без угощения.
Юрта оказалась с противоположной стороны
холма.
«Поэтому я ее и не видела», — сообразила
Светлана.
— Вот и волки ваши, — сказал Асан, подхо-
дя к юрте, — Они не хуже чабана свое дело
знают.
Возле юрты стояли две огромные мохнатые
овчарки с высунутыми языками.
— А я-то... — хотела сказать Светлана, да
замолчала. Только покраснела до ушей.
— Не беда, — поддержал ее Асан. — Моло-
денькой куропатке и воробей беркутом снится.
А встречи с волками у вас еще будут. Не го-
рюйте!
— Нет уж, лучше не надо, — призналась
Светлана.
Они вошли в юрту. Здесь было тепло. При-
ятно пахло дымком кизяка.
Старый чабан налил всем по полной пиале
кумыса:
— Кумыс храбрость дает, красавица! Кто
кумыс пьет, сильным будет, как Манас! На
здоровье!
Светлана выпила пиалу кумыса. Чабан под-
лил ей еще. Теперь и, правда, она чувствова-
ла себя хорошо. Про волков никто не вспоми-
нал, и смущение пропало.
— Вы уж, пожалуйста, не рассказывайте
никому, — шепнула Светлана директору. — А
то ребята мои узнают, стыдно...
— Что узнают? — удивился Асан. — Селина
коней, приехали к хорошему человеку в гости,
пьем кумыс. Все нормально! Жакши! А боль-
ше ничего и не было!
ПОЧЕМУ НЕ
Часто Светлана получала письма. Из до-
му— от родителей и от братишки. И не из до-
му— от подруг своих, что разлетелись, словно
птицы, по всей стране. Одни — работают, дру-
гие— учатся, а третьи — и то, и другое делают.
Однажды пришло Светлане письмо не из
дома, и даже не из города какого-нибудь, а с
самого синего моря. Не простое письмо — с
фотографией.
Поставила Светлана фотографию на стол в
своем доме. Дом у нее теперь хороший — из
саманного кирпича, побеленный, с черепичной
крышей и деревянным полом. Настоящий
киргизский дом. Только спит Светлана в нем
не на полу, а на кровати. И ест не на полу, а
на столе. И сидит не на полу, а на стульях.
Как-то вечером пришли к Светлане в гости
ее пионеры: они часто заходят: то книжку ин-
тересную послушать, то рассказ какой-нибудь
от Светланы узнать.
Пришли, увидели фотографию. Любопытно!
Моряк стоит на палубе большого белого те-
плохода. На корабле надпись: «Петр Вели-
кий».
— Это кто, Светлана Петровна? — поинтере-
совался Ашир.
— Мой старый товарищ, — объяснила Свет-
лана.— Были мы когда-то с ним в детском са-
ду вместе, а потом в школе учились. Виталием
его зовут.
— Такой большой, в детском саду? — уди-
вилась Гульнар.
— Тогда он маленьким был, меньше вас,—
улыбнулась Светлана. — И я была маленькой.
ПОМЕЧТАТЬ
Виталик и в те годы капитаном хотел быть, и
мы с ним даже поспорили. Мне тоже хотелось
быть капитаном. А вот стала медсестрой...
— И хорошо, — подтвердила Гульнар.
— А я и не жалею, — призналась Светлана.
— А теперь он моряк? Настоящий? — спро-
сил Ашир.
— Настоящий. Плавает на теплоходе. Ско-
ро капитаном будет. Вот в гости меня к себе
зовет...
— И вы поедете, Светлана Петровна? — за-
беспокоилась Гульнар. — Не уезжайте, пожа-
луйста!
— Нет, сейчас нс поеду, Гульнарочка, — по-
обещала Светлана.— Напишу ему письмо, что
не могу никак. На кого же я вас оставлю?
— Вы ему напишите, чтоб к нам, на Тянь-
Шань, приезжал, — посоветовал Ашир.—И
про то, что у нас озеро есть, такое большое,
как настоящее море. И что там штормы бы-
вают и настоящие пароходы плавают. Пусть
он будет на Иссык-Куле капитаном!
— Что ж! Пожалуй, напишу, — согласилась
Светлана.
— А если он не может приехать, — добави-
ла Гульнар, — так напишите ему, Светлана
Петровна, что мы к нему в гости приедем. И
тогда он покатает нас на своем белом кораб-
ле, по своему морю. Ведь вам одной, без нас,
уезжать нельзя, а с нами можно? Правильно?
— И это напишу,— пообещала Светлана.
Написала она Виталию, как ребята совето-
вали. Все слово в слово. Может, так и будет?
Почему не помечтать?
30
ИАША СЕПДЕШ
Пришла в горы большая зима. Ветрами за-
гудела, завыла метелями, загрохотала снеж-
ными обвалами. Долины занесло снегом, горы
полысели', тропки прихватило морозами.
Медленнее поползли машины по горной до-
роге. Отары овец ушли на зимние пастбища.
Там еще есть трава, и снега не очень глубоки.
Был полдень, когда Светлана выехала вер-
хом из колхоза «Москва». Она направилась в
районный центр. Предстояло получить меди-
каменты, побывать в больнице, зайти в рай-
ком комсомола. Дел на два добрых часа, да
еще дорога. Как раз бы до темноты и вер-
нуться!
Оделась Светлана тепло, по-зимнему. Шубу
натянула, валенки, шапку-ушанку. Шел круп-
ный снег. Было морозно, но не очень. Без вет-
ра и холод нипочем.
Светлана проехала по улицам аила, минова-
ла поле и лесок и выехала на главную дорогу.
Лошадь шла осторожно. Под ногами нака-
танный шинами и полозьями снег: того гляди
оступишься, поскользнешься.
Машины сегодня попадались редко. Дорога
выглядела безлюдной.
«Видно, где-нибудь обвалы были», — поду-
мала Светлана.
Уже в первом ущелье ее встретил пронизы-
вающий ветер. Снег вился в воздухе, словно
раскрученный жгут. Он больно хлестал в ли-
цо, бил по глазам. По земле мела поземка.
Голова и бока лошади покрылись инеем. Ло-
шадь недовольно фыркала и опускала морду
к ногам.
Среди гор висели низкие серые тучи. Вер-
шины скрывались где-то над ними.
«Может, зря я в такую погоду? — подумала
Светлана.— Как бы бурана не было...»
Но вот она проехала один поворот и еще
один, и ее сомнения стали рассеиваться. До-
рога пошла под уклон. Ветер стих. Посветле-
ло небо. Появились вершины гор, покрытые
снегами.
Слева от дороги лежала глубокая пропасть.
Теперь Светлана ехала, прижимаясь к правой
стороне, к скалам. Но вскоре пришлось сойти
с лошади. Дорога круто метнулась вниз. Ло-
шадь начала скользить и дважды чуть не упа-
ла на задние ноги.
«Здесь немного пройду, а там опять сяду»,—
решила Светлана.
Она взяла лошадь за поводок и пошла вниз.
Мимо, тяжело пыхтя и гремя цепями, проехал
встречный грузовик с досками. Шофер под-
мигнул Светлане.
— Не свались!
В лощине дорога делала крутой поворот
влево, огибая выступ черной, будто вымазан-
ной дегтем, скалы. За ней, с противоположной
стороны, лежало большое ущелье. Летом там
бурлила быстрая горная речка.
Сейчас ущелье не казалось большим. Снег
засыпал его на добрую треть, скрыв под со-
бой и речку, и кустарник. Только телеграфные
столбы уныло поднимали над снежной цели-
ной свои перекладины.
Дорога теперь поднималась чуть-чуть вверх,
и Светлана собралась уже сесть в седло.
Но вдруг до ее уха донесся чей-то далекий
гулкий крик. Кричали как будто со стороны
ущелья.
«Может, показалось?» — Светлана останови-
ла лошадь и прислушалась. Где-то завывал
ветер. Наверное, в горах — далеко. Но вот
среди свиста ветра опять послышался крик.
Эхо разнесло его по лощине, повторив не-
сколько раз. Теперь уже трудно было понять,
откуда кричат.
Светлана осмотрела всю лощину. Наконец,
вновь повернулась в сторону ущелья.
— Сю-да-а-а! — донеслось оттуда. А может:
«Бе-да-а-а!» — Светлана не разобрала. Но она
ясно слышала, что кто-то кричал.
Она продолжала смотреть в ущелье, но,
кроме снега и телеграфных столбов, ничего не
заметила.
«Добраться бы туда, но как?»
До ущелья было не меньше полкилометра.
А может, на самом деле и больше. Светлана
попробовала шагнуть с дороги —валенок про-
валился в глубокий снег. А чем дальше, тем
снега больше. С головой провалишься.
«Хоть бы появился кто на дороге, — подума-
ла Светлана, когда крик из ущелья вновь
гулко разнесся по лощине.—Догнать машину
с досками? Она уже далеко. Не успеешь...»
Откуда-то из-за горы подул ветерок. Потом
он стал сильнее. Закружился снег на дороге.
Ветер засвистел, как комар над ухом. Из
ущелья теперь никто не кричал.
На какую-то секунду у Светланы мелькнула
мысль — вскочить в седло и умчаться скорей
отсюда. Не стоять же так все время. И в рай-
центр опоздать можно, и обратно не поспеть
засветло.
Но она испугалась от одной этой мысли. А
если в самом деле кто-то кричал?
Неожиданно Светлана услышала впереди
шум мотора.
«Неужели машина? Вот повезло!»
31
Шум все приближался. Светлана бросила
лошадь и побежала вперед по дороге. Из-за
поворота выехала пустая трехтонка.
— Стойте! Стойте! — закричала Светлана.
Шофер остановил машину и выскочил на
дорогу:
— Что стряслось?
— Кричит там кто-то. Вроде, из ущелья,—
объяснила Светлана. — А я ничего не могу
поделать.
Шофер, уже не молодой человек, в валенках
и полушубке, не спеша подошел к краю до-
роги:
- Где?
— Вон в том ущелье, — показала Светла-
на.— Несколько раз кричали.
«А что, если мне показалось, — думала
она. — Нет, не могло. Уж очень хорошо было
слышно».
Шофер, будто не поверив ей, постоял и по-
шел обратно к машине.
— Только не уезжайте! — попросила его
Светлана.
— Не уеду, постой, — буркнул шофер.—
Дай мотор заглушить.
Он вернулся назад, поднес руку ко рту и сам
крикнул в сторону ущелья:
— Эй, кто там?
Эхо повторило его крик.
Но ущелье молчало, только ветер свистел в
лощине.
Теперь уже и Светлана крикнула, но и ей
никто не ответил.
Шофер постоял еще минуту, почесал нос и
внимательно посмотрел на Светлану:
— Куда едешь-то?
— В райцентр...
— Ну, и поезжай себе. Померещилось, не-
бось, со страху.
— Да нет же, — пробовала возразить Свет-
лана.
Шофер улыбнулся:
— Спеши, спеши! Нет там никого! Один ве-
тер гуляет. Забавницы, — добавил он уже ла-
сковым тоном. — Все им приключения пода-
вай!
Шофер кивнул Светлане и пошел к машине.
«Может, и прав он?» — подумала Светлана,
беря под уздцы лошадь.
— Будь здорова! — крикнул шофер, когда
машина поравнялась со Светланой. — Езжай,
а то простынешь!
Машина- тяжело пошла по дороге. Светлана
поставила ногу в стремя и села на лошадь.
Лошадка обрадовалась и двинулась было
уже в путь, но Светлана попридержала ее:
— А ну-ка постой, постой!
«А что, если на выступ скалы забраться и
оттуда посмотреть еще,— подумала она.—
Хоть так, чтобы спокойнее было».
Она опять соскочила с лошади и осторожно
забралась на покрытую снегом отвесную ска-
лу, нависшую над дорогой. Не успела она под-
няться выше, как за ее спиной вновь раздался
гулкий крик:
— Сю-да-а-а!
«Значит, не напрасно не уехала, а этот шо-
фер...— с обидой подумала Светлана. — Удрал
уже».
Она поднялась на самый верх скалы и от-
туда посмотрела в сторону ущелья.
Что это там?
В самой глубине ущелья за последним теле-
графным столбом маячили какие-то фигуры.
И еще темнело большое пятно на снегу.
Светлана присмотрелась внимательнее и по-
няла, что пятно колышется. Значит, это не
пятно, а отара овец. А впереди верблюд на-
вьюченный и две лошади. Только людей не
видно. Слишком далеко отсюда.
«Оттуда и кричали, — поняла Светлана. —
Вон снегу сколько, не пробиться им одним...
Наверное, обвал их отрезал от дороги... А что
же я могу сделать? Ведь одна...»
Она еще раз, словно проверяя себя, посмот-
рела в ущелье.
И в тот же миг опять улышала:
— С-ю-да-а-а!
Машин на дороге не было. Не долго думая,
Светлана слезла со скалы и быстро села в
седло.
— А ну-ка, давай назад скорей! Пош!
Пош!—сказала она лошади.
Лошадь развернулась и недовольно зашага-
ла в обратный путь.
«Туда — час, оттуда — час, — подсчитывала
Светлана. — Нет, из аила быстрее можно. Ма-
шины надо в колхозе взять, и людей побольше
с лопатами...»
Не прошло и двух часов, когда три грузовые
машины доставили к месту происшествия кол-
хозников с кетменями и лопатами. Уже начи-
нало смеркаться, и председатель Бабаев при-
казал шоферам:
— Разворачивайтесь поперек дороги и фары
зажигайте! Светить нам будете!
Копать снежный коридор пришлось от са-
мого края дороги. Уже через несколько метров
он был глубже человеческого роста. Шаг за
шагом, метр за метром пробивались люди
сквозь снежную целину.
— Ты отдохнула бы, — посоветовал Светла-
не председатель, — и так запарилась...
Но Светлана даже не ответила Бабаеву.
Она, как и все, торопилась. Лопата вонзалась
в мягкий снег легко. Труднее было поднимать
ее высоко над головой, чтоб выбрасывать снег
наверх.
Светлана не чувствовала ни холода, ни жа-
ры. Она скинула шубу и теперь работала в од-
ном свитере.
Вот уже пройдена треть пути, — вот — поло-
вина. Коридор стал подниматься вверх. Зна-
чит, они миновали лощину и подошли уже к
противоположной стороне. До ущелья осталось
метров триста. Дальше надо рыть вдоль стол-
бов: так путь короче.
Вскоре она услышала блеянье овец и чело-
веческие голоса — мужской и женский.
Бабаев уже узнал чабана и его жену:
— Как вы там, Асан-аке, живы? Сайра-апа,
а вы?
Потом они перешли на киргизский, и Свет-
лана перестала понимать, о чем переговари-
вается председатель с чабаном.
Лишь глубокой ночью они пробились через
ущелье. Здесь, за горами, снега было меньше.
На большой поляне, еле посыпанной снеж-
ком, Светлана увидела отару овец, навьючен-
ного верблюда, лошадей и двух стариков. Ча-
бан и его жена обнимались со своими спаси-
телями и чуть не плакали от радости.
Тут и Светлана узнала их. Вспомнила, как
Асан-аке пел песню в клубе про аил Кырк-
Кыз и про сорок девушек.
— Знакомая девушка, — произнес старый
чабан уже по-русски. — В клубе пела. Про бе-
резку. Это ты?
Значит, и он узнал ее.
— Это она вас выручила, Асан-аке, — ска-
зал председатель. — Если б не она...
— Наша Ссйдеш молодец! Настоящая де-
вушка-джигит! — похвалили колхозники.
— И верно — Сейдеш! Спасибо, тебе, до-
ченька! — подошла к Светлане жена чабана. —
Шестьсот баранов потерять — беда. Как их
вернешь? А ты вернула. Нет цены тебе, Сей-
деш, за это.
И она поцеловала Светлану.
Раскрасневшаяся от мороза и работы, Свет-
лана совсем смутилась:
— Что вы! Все работали. Разве я одна?..
5 «Костер» № 10
33
— А ты не смущайся, Светлана Петров-
на, — похлопал ее по плечу председатель. —
Видишь, наши джигиты тебя Сейдеш назва-
ли. Киргизским именем тебя нарекли. Значит,
родной тебя считают, своей дочерью. Заслу-
жила!
Прошло несколько дней. Как обычно, утром
открылась дверь медицинского кабинета, и на
пороге появилась Гульнар:
— Здравствуйте, Светлана Петровна! Вы
газету уже видели?
— Нет еще, Гульнарочка, — сказала Светла-
на.— А что там, в газете?
— А вот смотрите! — довольная Гульнар
протянула Светлане газету.
Светлана развернула газету и вдруг увиде-
ла свою фотографию. Снимок был очень смеш-
ной: в ушанке, с одним оттопыренным ухом,
Светлана выглядела на нем забавной, чуть
испуганной девчонкой.
А под фотографией была подпись: «Светла-
на — наша Сейдеш».
ПЕСНЯ НУБЫ
Нора Яворская
«Куба — да! Куба — да!
Куба — да! Янки — нет!»
Этой песней кубинцы
Встречают рассвет.
Эта песня
В Гаване
И в Сантьяго слышна.
Этой песней
Взрывается -тишина
Там, где брать не желают
Заморских «щедрот»,
Там, где знать не желают
Заморских господ,
Где на плечи полей
Миллионами пик
Угрожающе
Сахарный вскинут тростник...
Приплыла из-за моря
Наймитов орда,
Чтобы песню свободы
Убить навсегда.
Но орудия
Им прогремели в ответ:
«Куба — да!
Куба — да!
Куба — да!
Янки — нет!»
И, как эхо в горах,
Облетели весь свет
Гневной песни слова:
«Куба — да! Янки — нет!»
На вопросы
пионерской
книги
отвечает
Кто твой самый большой враг?
Самый смертельный враг тот, кто меня эксплуатирует, кто не хочет сво-
боды моему народу. В настоящее время — это британский империализм.
Когда тебе было очень трудно?
У меня было столько трудностей, что я даже не знаю, когда мне было
труднее всего. Мне очень хотелось учиться, получить хорошее образование,
но мои отец и мать были бедны, а в нашей семье одиннадцать человек де-
тей: семеро мальчиков и четыре девочки. Мы долго думали, как нам быть,
Молодой человек, что
смотрит на вас с рисун-
ка, живет в Африке, в
одной из стран, где аф-
риканцев называют еще
рабами, где тысячи ва-
ших чернокожих сверст-
ников с утра до ночи
работают на плантациях
и решили: будем учиться по очереди. Один учился — остальные братья и
сестры работали и давали ему деньги на ученье. Так мы живем и сейчас.
Скоро в школу пойдет моя самая маленькая сестренка.
И еще один трудный случай вспомнился мне. Однажды я возвращался
с митинга, на котором мы с товарищами звали народ к борьбе за освобож-
дение. На меня из-за угла напало много людей. Они били меня, выкрики-
вали ругательства, потом у одного в руке блеснул нож, и он три раза уда-
рил меня ножом в колено. По счастью я не остался калекой, но помнить
об этой схватке буду всю жизнь.
у белых хозяев. Этот че-
ловек борется за незави-
симость своей страны,
борется против колониа-
лизма. Он с удовольст-
вием ответил на несколь’
ко вопросов нашей ан-
кеты.
Назови три самых больших своих желания
Мое первое желание — чтоб не было на земле эксплуатации человека
человеком.
Мое второе желание — чтоб не было на земле эксплуатации человека
человеком.
Мое третье желание — чтоб не было на земле эксплуатации человека
человеком.
Во что ты любишь играть?
Я очень люблю футбол. С мячом я играл с самого детства. Когда я стал
взрослым, меня взяли в сборную команду нашего города. Один раз у нас
был очень важный матч. Мы, африканцы, играли с командой британской
армии. Можете себе представить, как мы хотели выиграть. И мы выиграли!
Я даже помню счет — 3:1 в пользу нашей команды. Я чувствовал себя
большим героем — мне удалось забить в ворота белых один гол.
Британцы играли в больших тяжелых бутсах, а мы — босиком. У нас
не было денег на ботинки, но если говорить откровенно, то я думаю — они
нам были не нужны: у детей Африки и без обуви крепкие ноги.
Расскажи о самом веселом событии этого года
Это случилось в вашей стране, ребята, на одной из улиц Москвы. Мне
протянули что-то пушистое, белое и сказали, чтоб я ел. Я попробовал и
сразу почувствовал, что мне стало очень сладко и холодно — даже в жи-
воте. Очень вкусная вещь — мороженое!
5*
35
и красном ВЫМШ, ПИОНЕР»! ПОЧТЕ
Ь. Никольский Фото В. Мартынова
В редакцию пришло письмо. Семиклассница из Перми Валя Павел-
кина пишет:
«Я никак не могу найти ответа на вопрос — как помочь стране в том,
чтобы быстрее подойти к коммунизму?»
А правда — как?
Хорошо учиться? Но это всем и так ясно.
Собирать лом? Отыскивать макулатуру? Но, наверняка, в школе,
где учится Валя, делают и то и другое. А Валя все-таки пишет: «...не
могу найти ответа...» И сотни ребят, которые неплохо учатся и соби-
рают лом, и носят в школу макулатуру, тоже, наверно, думают: «Разве
это все? Должно же быть еще что-то самое ГЛАВНОЕ, НАСТОЯЩЕЕ».
Но что?
Вместо ответа мне хочется рассказать о ребятах, которые живут...
Впрочем, попробуйте найти сами, где они живут. Отыщите на карте
Целинный край. Теперь чуть левее Целинограда, на железной дороге,
что ведет к Магнитогорску, найдите город Атбасар. Нашли? А теперь
поднимайтесь на север от него. Севернее, еще севернее... Здесь, среди
мелких степных речушек, среди ковыльных степей и бесконечных полей
пшеницы, лежит маленькое село Ново-Палестиновка. Десятка два-три
глиняных домов с плоскими крышами, старая ветряная мельница за
околицей, маленькая — всего четыре класса — школа... Здесь-то, в этом
селе, живут и учатся ребята, о которых я хочу рассказать.
НАШ ДРУГ ЛЕНЯ БАЙДА
В тот день комсомольское собрание в кол-
хозе затянулось. Обсуждались дела на живот-
новодческой ферме. А дела там были неваж-
ные. Не хватало доярок — и где их взять, не-
известно. Думали комсомольцы, спорили, а
что тут придумаешь?
Вот тогда-то и поднялся шестнадцатилетний
паренек Леня Байда.
— Пишите ме-
шел по деревне смешок: парень и вдруг доит
коров — где это видано? Никогда не бывало
такого в Ново-Палестиновке... Может, он ско-
ро и юбку наденет?
Леня хмурился, отмалчивался, но было
видно — нелегко парню
Казалось бы — какое дело до всего этого
пионерам? Смеются? — ну и пусть смеются...
ня, — смущенно ска-
зал он,— я пойду на
ферму.
Кто-то хихикнул.
Кто-то дернул его за
рукав. Леня обер-
нулся — сестра. Она
покраснела и шеп-
тала сердито:
— Ты что — сов-
сем сдурел? Хочешь,
чтобы над нами вся
деревня смеялась?
Леня насупился,
повторил упрямо:
— Пишите.
С того дня и по-
И рЕБЯтаХ;КОТОРЫЕ НЕ У/1ЕЮТ шт
Только не понятно — почему же так полу-
чается? О таких делах в газетах пишут. Фо-
тографии печатают. По радио передают. А тут
«надевай юбку»?
— Как же так? — возмущались ребята.—
Почему?
И вот однажды...
— Трам-та-ра-рам... — прогремела по дере-
венской улице барабанная россыпь. Запел
горн. И торжественным строем — впереди алый
вымпел — прошагали ребята. Деревенские ста-
рухи высовывались из окон, удивлялись, кача-
ли головами: и что это нет им покоя? Куда
это они идут?
А ребята шли на ферму. Пришли, волнуясь,
развернули плакат. На плакате чуть косые,
старательно выписанные буквы:
«Пионерский привет первому дояру — ком-
сомольцу Лене Байда!»
Торжественно вручили красный вымпел. Ле-
ня растерялся, порозовел от смущения и радо-
сти, хотел что-то ска-
зать в ответ и не смог...
Сбежались доярки,
смотрели, перешепты-
вались между собой.
На другой день толь-
ко об этом и говорили
по всей деревне: «Смо-
три-ка, нашему Лене
какой почет!»
...Уже спустя полгода, Леня рассказывал
директору школы Виктору Акимовичу:
— Знаете, иногда очень нелегко было, и
бросить все хотелось. А как взгляну на вым-
пел, на плакат, ребят вспомню — и стыдно пе-
ред ними становится... Думаю — а что они ска-
жут?
Теперь уже Леня не одинок. Его примеру
последовали и другие комсомольцы колхоза.
Но по-прежнему на ферме, там, где работает
Леня, висит красный пионерский вымпел...
СЛАВА. СЛАВА ПОЧТАЛЬОНАМ!
Никогда не было почты в Ново-Палестинов-
ке, не заходили сюда почтальоны с толстыми
кожаными сумками, набитыми письмами, не
спешили разносчики телеграмм. Ближайшее
почтовое отделение — за двадцать с лишним
километров. А весной да осенью эти двадцать
километров вырастают в добрые сорок. Вот и
получалось, что письма и газеты приходили в
Ново-Палестиновку от случая к случаю. Под-
вернется попутная машина, скажут шоферу:
«Передай-ка письмо в Ново-Палестиновку»,
возьмет шофер запечатанный конверт, спря-
чет в карман и — хорошо, если вспомнит,—
передаст, а забудет — так и пойдет письмо гу-
лять по степным дорогам...
Никогда не было почты в Ново-Палестинов-
ке...
А ребята решили: «Будет!»
Съездил Виктор Акимович в почтовое отде-
ление, в Покровку, договорился, привез отту-
да почтовый ящик — самый настоящий, вы-
крашенный в голубой цвет, с государственным
гербом посередине и большими выпуклыми
буквами: «ПОЧТА».
Почтальон Витя Швец принес письмо пенсионерке
О. Д. Осадчей. А теперь — дальше, прямо в поле, к
комбайнеру Я. Я. Вундеру.
На другой день рядом с дверями школы ре-
бята приколотили ящик. Повесили объявле-
ние:
«Внимание! С сегодняшнего дня при Ново-
Палестиновской начальной школе работает пи-
онерская почта».
Подумали, подумали — вроде мало. Нужно
еще чего-то. Рядом прибили плакат:
«Само письмо никуда не пойдет,
Но в ящик его опусти —
Оно пробежит, пролетит, проплывет
Тысячи верст пути».
Погода стояла ветреная, и плакат трепетал
и надувался, точно бумажный змей.
В этот день уроки шли плохо. Ребята всё
тянулись к окнам, всё поглядывали на улицу.
На первой же перемене начальник почты
Павлик Новиков бросился к почтовому ящику.
Ключ, как назло, долго не хотел поворачи-
ваться. Ребята столпились за спиной Павли-
ка, торопили:
— Да открывай же скорее...
Ящик был пуст.
Вторая перемена — пуст.
Третья — пуст.
Уроки кончились—ребята не хотели расхо-
диться. А вдруг кто-нибудь принесет письмо?
Виктор Акимович убеждал их:
— Нечего огорчаться... Не все сразу де-
лается...
Но прошел второй день, третий — писем в
ящике не было.
По-прежнему нетронутыми лежали журнал
для регистрации заказной корреспонденции и
самая настоящая почтовая сумка с замком.
Деревня не верила им. Деревня привыкла
жить по-старому и отправляла письма, как
раньше — с оказией, с попутной машиной —
так, мол, привычнее, так надежнее...
Степной ветер трепал плакаты на стене
школы. Потом прошел дождь, веселые буквы
расплылись и стали тусклыми...
На пятый день Павлик Новиков ворвался в
школу:
— Письмо! Письмо!
Новенький конверт с аккуратно наклеенной
маркой переходил из рук в руки. Письмо тор-
жественно под первым номером записали в
книгу, потом упаковали в почтовую сумку и в
тот же день с молоковозом отправили в почто-
вое отделение...
И никто не знал, что накануне вечером к
Виктору Акимовичу заходил пожилой колхоз-
ник и долго расспрашивал: правда ли, что
письмо дойдет, не потеряется ли, не перепу-
тают ли чего-нибудь ребята — маленькие ведь
все же... И Виктор Акимович долго убеждал
его: дойдет, не потеряется, не перепутают...
Так начала работать пионерская почта.
И вдруг — новая беда — родители. К почте
отнеслись по-разному. Одни хвалили: молодцы.
полезное дело делаете. Другие молчали: пусть
забавляются. Третьи ругались: что даром-то
обувь снашивать? За это денег не платят. Или
вам больше других нужно?
Да, нужно.
Спорила с матерью Тая Дударева. Вся в
слезах приходила в школу Нина Бородина.
Ребята не сдавались. Почта действовала.
Почтальонами назначали только лучших.
В любую погоду, в дождь и пургу, в мороз и
ветер, почтальоны шли по деревне, стучались в
двери: «Вам письмо». Их обязательно пригла-
шали в дом, уважительно здоровались, рас-
спрашивали, как дела, как лучше отослать по-
сылку, какую марку приклеивать на авиа-
письмо...
А ребята рассказывали о газетах, о журна-
лах, на которые можно подписаться. Читали
Толя Трофименко и Лена Моор пришли навестить
„свою* кукурузу.
38
вслух. И постепенно, от месяца к месяцу все
тяжелее, все толще становились почтальонские
сумки...
Всего пять человек выписывало раньше
районную газету в Ново-Палестиновке.
Больше ста газет и журналов разносят те-
перь по домам ребята.
Уже два года действует пионерская почта.
Уже уехал в далекую Башкирию первый на-
чальник почты Павлик Новиков, не раз уже
сменялись почтальоны. А сколько писем про-
шло через почтовый яшик — не сосчитать...
Но по-прежнему волнуются ребята, доста-
вая из ящика запечатанные конверты, по-
прежнему торопятся доставить их адре-
сату... И недаром самый «старый» почтальон
Витя Самойленко на вопрос: «Почему тебе
нравится быть почтальоном?»—отвечает:
— Просто очень приятно, когда люди ра-
дуются...
НЕ СКУЧАТЬ!
Вечером один за другим сходятся ребята в
школу. Загорается зеленый глазок радиопри-
емника. Принимается за работу библиотекарь
Люда Моисеева. А потом вспыхивает лампа в
проекционном фонаре — начинается кино-
сеанс...
Нечасто заглядывает кинопередвижка в Но-
во-Палестиновку. Вот и надумали ребята
устроить собственное кино. Купили фонарь,
диафильмов... Сначала хотели просмотреть их
все сразу — уж очень интересно, просто не тер-
пится... А потом засомневались: просмотрим —
а дальше? Новых-то нет... И решили: устраи-
вать киносеансы через день...
Так и хранятся теперь баночки с диафиль-
мами: те, что видели, — справа, те, что не ви-
дели, — слева...
Но диафильмы — не главное. Главное — ор-
кестр.
Инструменты подарил колхоз — новенькие,
так и блестят.
Инструменты есть—а кто учить будет? Ко-
нечно— Виктор Акимович, кто же еще... Он и
на гитаре умеет, и на балалайке, и на мандо-
лине...
— Нет, ребята, — говорит Виктор Акимо-
вич,— на мандолине я не умею...
А ну-ка
еще разок.
И как назло, ока-
зывается, в деревне
ни один человек иг-
рать на мандолине
не умеет.
Взгрустнули
бита.
Только через не-
делю, как-то вече-
ром, Виктор Акимо-
вич говорит:
— А ну-ка, по-
пробуем,— и берет в руки мандолину.
— Зачем же вы нас обманывали? — смеются
ребята.
ре-
— Я не обманы-
вал,— смеется Вик-
тор Акимович.
Оказывается, он в
субботу на попутной
машине ездил в со-
седнее село за два-
дцать километров —
брать уроки на ман-
долине... Так и по-
шли репетиции: сам
поучится — ребят
поучит...
Зато теперь ни один концерт в клубе не об-
ходится без струнного оркестра...
* *
*
Вот и все, что мне хотелось рассказать
о ново-палестиновских ребятах. Не знаю, как
вам, но мне кажется, что они «помогают стра-
не быстрее подойти к коммунизму».
Никогда не быть равнодушным. Не прохо-
дить мимо несправедливости. И всегда ста-
раться сделать так, чтобы люди радовались.
Разве это не самое главное?
Вот они пионеры из Ново-Палестиновки. Вместе с ними их старшие друзья — учи-
тель В. А. Огневой и пионервожатая доярка Таисия Горошенко.
Леонид Хауепюв
я увидел на одной из улиц,
как жандармы узника вели.
Мы, сурово замолчав, глядели
не из любопытства одного,
как светло наручники блестели
на худых запястьях у него.
Но при всем его великолепьи
поневоле омрачится взор:
на буях подвешенною цепью
перехлестнут поперек Босфор.
Красота в Стамбуле на Босфоре,
свет зари лежит на куполах!..
Я увидел запертое море,
я Босфор увидел в кандалах.
По камням железными шипами
глухо простучали сапоги,
и невольно замедляет память
их тяжеловесные шаги...
На Босфоре берега гористы.
Кипарисы. И сирень, сирень...
Словом, все, что надо для
туристов,
тех, что за границей первый день.
Верил, что об этом позабуду,
отмахнусь, как от дурного сна...
О, пролива голубое чудо,
легких минаретов белизна!
Но потом, когда я был в Стамбуле,
задыхаясь в зное и пыли,
ЗООСАД
Наступит ночь, и станет тихо
в зоологическом саду,
задремлет чуткая волчиха,
заснет, нахохлясь, кокаду.
Мартышка, зябко съежив плечи,
полуоткрыв широкий рот,
почти совсем по-человечьи
с ладонью под щекой уснет.
И зебры у себя в загоне,
тоскуя о раздолье трав,
стоят, как спутанные кони,
друг друга шеями обняв.
Лишь царь зверей все не ложится,
но я его и не корю —
пускай рычит! Ему не спится,
как, впрочем, всякому царю.
Рисунки В. Бескаравайного
Уличская сказка
Рисунки В. Фирсовой
Л. Вильдю
Когда это было — никто не помнит, я расска-
жу — сами догадаетесь. В своей земле, где они
родились, нани — так называют себя ульчи—
дружно жили, друг друга не обижали. Сколько
так нани жили, — даже старики не помнят. Но
вот однажды к нани с чужих земель злой чело-
век приехал. Глаза, как угли, па макушке воло-
сы, как змеи, вьются, в шелковый халат одет,
сам толстый, как осенний барсук. Собрал он
всех нани, говорит:
— Ну, меня хорошо слушайте. С нынешнего
дня я у вас хозяином буду. Кто мои слова слу-
шать не будет, — тому плохо будет. Вся эта зем-
ля, где вы живете, сейчас моя земля.
Нани удивились. До этого у них никакого хо-
зяина не было. Не понимают, зачем им хозяин.
Один смелый парень говорит:
— У нани до этого никакого хозяина не было.
Здесь земля наша, мы никого не знаем.
На барсука похожий человек рассердился, как
котел закипел:
— Ты, собачий сын, спорить со мной бу-
дешь?
Железной палкой, которую держал, на того
парня указал. Сильнее грома раздался звук, из
конца палки дым пошел, нани от страха на зем-
лю попадали. Когда голову подняли, увидели:
тот парень мертвый лежит, кровь из груди ка-
пает.
Нани тогда сильнее испугались.
— Кто меня слушать не будет, с ним вот так
будет, — говорит чужеземец и показывает на
мертвого пария. Нани низко голову опустили.
Что скажешь такому страшному человеку?
День проходит, два проходит — на барсука
похожий человек к себе нани зовет. Нани при-
шли.
— Вот если через десять дней не принесете
мне пятьдесят орлиных хвостов, — всех вас
убью, — говорит он.
Что поделаешь? Нани за девятью сопками,
за сорока марями, за семью морями орлов до-
бывают. Пятьдесят орлиных хвостов кое-как
раздобыли, чужеземцу принесли. За орлиные
хвосты на барсука похожий человек нани ни-
чего не дал.
День живут нани, два живут, пять живут —
тот человек их к себе зовет.
— Через десять дней сто соболей мне не при-
несете, — всех вас убыо, — говорит он.
Что сделаешь? Нани за девятью сопками, за
сорока марями, за семью морями на соболей
охотятся. Кое-как добыли соболей. На барсука
похожему человеку принесли. Глаза у него сде-
лались, как у кошки, которая мышь увидела.
Спрятал он соболей в мешок, крепко завязал.
Потом работников своих позвал, велел полкуля
пшена принести. Пшено бросил нани:
— Нате, разделите между собой, жрите.
Нани боятся, ничего не говорят, взяли пшено.
Мало ли, много ли живут нани — чужеземец
их к себе зовет.
— Через десять дней двести штук чернобу-
рых лисиц не принесете, — я вас всех убыо, —
сказал он.
Что нани делать? Они за девятью сопками,
за сорока марями, за семью морями на чернобу-
рых лисиц охотятся. Кое-как двести чернобу-
рых лисиц убили. Тому человеку принесли.
У того человека глаза, как у змеи, которая
пташку увидела, сделались. Шкурки чернобурок
спрятал в мешки, сам крепко завязал, работни-
ков позвал, велел куль пшена принести. Нани
ничего не говорят, боятся. Мешок взяли.
Много ли, мало ли времени прошло — нани
совсем плохо жить стало. Всю пушнину, всю
рыбу на барсука похожий человек отбирает.
Нани с ним спорить начнет — он его бьет,
нани ругаться с ним начнет — он его убьет.
Сколько нани натерпелись, сколько намуча-
лись — это только в сказке можно рассказать.
Чем больше на барсука похожий человек бога-
тел, тем больше жадным, жестоким становился.
Что-нибудь плохого нани про того человека ска-
жет, тот услышит, пушнину ли, рыбу ли нани
спрячет — все найдет. Нани еще больше его
бояться стали: наверное, у того десять ушей,
десять глаз.
Много ли, мало ли, так нани жили — вдруг
среди них один человек появился. Такой же, как
все, просто одетый, только глаза не такие, а
особенные, смелые. Откуда он взялся — никто
не знает. Скоро по стойбищам слух, как птица,
пролетел, что этот человек против царя под-
нялся, за это его руки железом скрутили, на
остров Сахалин отправили. Но он богатырскую
силу имел, железо разорвал, плот построил, на
том плоту море переплыл, к нани попал. Хоро-
шим человеком оказался. Никого не обижает,
нани в работе помогает. Они сильно его полю-
били. Хотели его спрятать, чтобы на барсука
похожий человек не узнал. «Не надо», — гово-
рит.
— Он тебя убьет, — говорят пани, — у него
десять ушей и глаз, страшная палка у него есть.
— Я его не боюсь, — отвечает он, — и вы зря
его боитесь. Вам всем вместе против него надо
встать. А десять ушей и десять глаз его — это
ваши шаманы и богачи.
Узнал на барсука похожий человек про при-
шельца, от злости вскипел. Приказал работни-
кам найти и к себе привести. Но тот сам к чу-
жеземцу пошел. «Пропал», думают нани, сами
копья, стрелы взяли, за деревьями спрятались.
Сидит на барсука похожий человек, трубку по-
куривает, железную палку держит. Пришелец
подошел к нему. Тот человек волчьими глазами
на него смотрит.
— Зачем ты, собачий сын, в мою землю при-
шел?— шипит на барсука похожий человек.
— Это земля не твоя, это земля нани, — спо-
койно говорит тот, — як нани как добрый гость
пришел. А вот ты зачем обижаешь нани?
На барсука похожий человек еще
пуще вскипел:
— Ты еще спорить будешь, соба-
чий сын! — Поднял железную палку.
Нани от страха закрыли глаза, а бо-
гатырь вырвал железную палку, как
прутик об колено переломил, схва-
тил на барсука похожего человека за
волосы, на воздух поднял. Богачи и
шаманы хотели стрелы пустить в
богатыря, но нани у них стрелы
отобрали, веревками связали и бро-
сили к ногам пришельца-богатыря.
Лежит у ног богатыря перепуган-
ный на барсука похожий человек
вместе с богачами и шаманами- Обрадовались
нани, жмут руки спасителю своему.
Свистнул богатырь и топнул ногою о землю,
свистнули нани и разом топнули о землю. Та-
кая буря поднялась — никогда нани не видели
такой бури. Подхватила та буря жадного чело-
века, богачей и шаманов, покружила их в воз-
духе, как осенние листья, и забросила за сорок
марей, девять сопок в море, — никогда оттуда
больше не вернутся.
Топнул богатырь о землю, топнули нани—
небо очистилось, показалось ясное солнце — ни-
когда нани такого не видели. Заулыбался Амур,
запели птички, зашелестели листья на деревьях:
радуются ясному дню.
— Возьмите все богатство жадного человека
себе, это ваше, — говорит богатырь нани.
На глазах нани слезы показались.
— Спасибо, скажи только нам, кто ты такой?
— Я такой же бедный человек, как вы, толь-
ко я — коммунист.
Так впервые нани и работники услышали это
слово, услышав, запомнили на всю жизнь это
самое светлое слово.
С тех пор много времени прошло. Теперь са-
мые лучшие нани сами коммунистами стали.
Знают теперь пани: это слово ходит по всей
земле, зовет людей к добру, к счастью.
ОРБИТА СЛАВЫ
Игн, И ваковский
Рисунок Януса
Он старый наш враг,
Господин Капитал.
Он кровью и голодом
Нас испытал.
Под хохот и нрини
Своих подпевал
Бежал впереди
Господин Капитал.
Он принял наш вызов
В угаре,в азарте.
Был выстрел „Авроры**,
Нан выстрел на старте.
Он понял, что о бомбами
К нам не соваться.
Он понял!придется
Соревноваться.
Наш враг спотыкается,
Он устает,
А наши шаги
Переходят в полет.
В космической бездне
Орбитами славы
Летят космонавты
Рабочей державы
И миру сигналят
О том, что отстал
Известный атлет,
Господин Капитал.
Нам злобно свистели.
Мы были упрямы.
Мы брали подъемы,
Барьеры и ямы.
В КРАЮ ЖИВЫХ ЛЕГЕНД
А. Крестинский
Рисунки В. Саксона
На верхней эстакаде Брат-
ской ГЭС стоят четыре крана,
каждый ростом с двадцати-
этажный дом. Таких кранов-
великанов нет ни в одной
стране мира. На стометровой
высоте собрали их ленинград-
ские монтажники, веселые пар-
ни с обветренными лицами.
Великаны стоят на своих ко-
ренастых стальных лапах, рас-
кинув в стороны пятидесяти-
метровые руки-консоли. Тако-
му крану и голос надо вели-
каний, чтобы его услышали в
грохоте стройки. Сирена — го-
лос не из приятных. Зато как
взвоет: «Подаю-у-у-у ба-
дью-у!» — все знают: бетон
идет!
К ноге крана прилепилась
стеклянная будочка. На окош-
ке — оранжевая занавеска, бу-
кет лиловых сибирских под-
снежников... Хозяин стеклян-
ного домика — машинист. Он
внимательно следит, куда опу-'
скастся бадья. Во-он внизу на
бетонном блоке-кубике девуш-
ка с красными флажками —
сигналыцица! Флажки вверх—
и бадья пошла вверх. Флажки
в стороны — стоп, бадья!
Флажки вправо — ... — Иду-у-
у-у! — предупреждает сирена,
и шестидесяти метровый кран
идет, катится на своих призе-
мистых, маленьких колесах.
Вправо, влево — куда прика-
жут флажки.
Л у белого козлового крана,
что трудится на заводе сбор-
ного железобетона, голос со-
всем другой: нежный, тихий.
«Не стой под грузом, — угова-
ривает он тебя, — не стой, по-
жалуйста».
По вечерам с берега Ангары
видно, как мерцают посреди
реки огни. Это остров Зуй.
С острова то и дело доно-
сится пронзительный свист
землечерпалки. «Песок сып-
лю!» — сообщает она. Мощные
насосы всасывают песок в тру-
бу, и он мчится по ней кило-
метр за километром, пока не
закончит свой бег у дамбы.
Ну, а голоса паровозов?
Для тебя это не новость, прав-
да? Я тоже так думал, пока
не услышал голос одного брат-
ского паровозика. Теперь я от-
личу его от всех других. Од-
нако рассказывать — так рас-
сказывать: с самого начала.
* * *
Старенькая, чисто вымытая,
украшенная флагами и транс-
парантами «овечка» бодро та-
щила через тайгу первый по-
езд — три вагона и теплушку
с буфетом. В буфете пахло
яблоками и свежими пирож-
ками.
На каждой станции поезд
останавливался. Его встречали
песнями, и вслед ему неслись
песни. В Осиновке машинист
подмигнул помощнику: «По-
мнишь?» Тот кивнул. Здесь,
где перекрещиваются сейчас
стальные пути, где построены
добротные дома и уже есть
клуб, несколько лет тому на-
зад эти двое вбили в мерзлую
46
землю осиновый кол, натянули
палатку, и тот, что постарше,
сказал: «Тут будет станция
Осиновка.» «Нехай будет!» —
в тон ему ответил другой.
Л теперь во всю стену свеже-
тесанного станционного здания
надпись: ОСИПОВКА.
Машинист и его помощник
помнят пятидесятиградусные
морозы, долгожданные верто-
леты с провизией, драгоцен-
ную воду... Ее привозили в
цистернах, на тракторах, про-
биваясь сквозь таежную глухо-
мань. И вот, наконец, победа!
Жаль, не отпраздновать ее по-
настоящему. Не провести
«овечку» с шиком, с форсом
над Ангарой, не услышать
мощное «ура» котлована. И во
всем виноваты эти гидрострои-
тели: не успели путь на эста-
каде проложить. Хорошие они
ребята, и забот у них по гор-
ло — скоро пуск первых агре-
гатов — а все-таки обидно.
Очень обидно.
На последней станции на-
чался митинг. Звучали речи,
гулко хлопали твердые рабо-
чие ладони, трещал киноаппа-
рат заезжего оператора. «По-
ра»,— сказал машинист. «По-
ра», — ответил помощник. И
«овечка», отцепив вагоны, по-
тихоньку ушла со станции в
сторону Ангары.
К счастью, был пересменок,
и на какие-то несколько минут
стройка притихла.
— Ту-ту, ту-ту-ту, ту-у-у! —
донеслось с берега.
-Ту-у-у-у, ту-у-у-у! — по-
вторили скалы.
— Ту-ту, ту-ту-ту! — прогу-
дело совсем рядом, за дамбой.
— Братва, паровоз! — крик-
нул кто-то. Это мог быть толь-
ко монтажник. Он высоко, ему
все видно.
— Паровоз! — понеслась
весть с верхней эстакады на
нижнюю, с нижней — на бло-
ки, где укладывали бетон, от-
туда — по ажурным перепле-
там арматуры — в котлован, к
строителям подстанции, и еще
ниже, в тоннель — к проходчи-
кам, врубающимся в диабазо-
вую скалу.
Радиоузел стройки, как все-
гда, запоздал. Когда невиди-
мая девушка сказала: <Това-
рищи строители! На берег при-
шел паровоз с Лены!» — это
было уже лишним. Люди по-
морщились и отмахнулись —
радио мешало слушать гудки.
А слушали их все и все по-
разному. Кто с улыбкой, кто
задумчиво, кто нахмурясь.
«Вот дает!» — не удержался
какой-то паренек. На него
цыкнули, и он замолчал.
А паровоз говорил дребез-
жащим, натруженным голо-
сом, говорил громко, горячо,
ядовито, словно произносил
речь на рабочем собрании.
— Ту-у, ту-ту-ту, ту-у-у!—
упрекал, требовал, стыдил, вы-
зывал на спор, издевался гу-
док. Седой инженер стоял на
пороге дежурки, зажав в
зубах погасшую папиросу.
Он поймал ехидный взгляд
молоденького бетонщика: де-
скать, что вы думаете
по этому поводу? — и ска-
зал:
— Хорошо агитирует ста-
рик. Темпы, ребята, темпы...
* * *
Слышал ты когда-нибудь
МАЗы? В Братске этих машин
видимо-невидимо. Когда они
выходят на работу, гул стоит,
как на аэродроме.
Голоса у МАЗов разные. Те,
что с бетоном, ревут надсад-
но, глухо. Порожние поют сво-
бодно, на высоких нотах.
По дороге, ведущей на
стройку, МАЗы идут сплош-
ным потоком в обе стороны.
Сверкают под солнцем белые
зубры на радиаторах, и вдоль
всей дороги, застилая лес, сто-
ит облако тяжелой пыли.
Около эстакады шоферы вы-
ходят и, не выключая мото-
ров, ожидают своей очереди
выгружать бетон. Они покури-
вают и обмениваются ново-
стями, глядя вниз, на кипя-
щую Ангару, зажатую креп-
кой рукой плотины. Ангаре
оставлено шесть узких прохо-
дов, и она рвется сквозь них
с удесятеренной силой. Вот
принесло течением огромную
лиственницу. Крак!—точно са-
хар хрустнул на зубах — и
только обломки вынесла река
за бетонные ворота.
Шоферы — отличные рас-
сказчики. Особенно хорошо
слушать их здесь, на ветерке,
под неумолчное мурлыканье
моторов. Только вот беда: дой-
дет человек до самого инте-
ресного места, а тут как раз
его очередь подошла. Махнет
рукой: пока! — хлопнет двер-
цей и поминай как звали. Их
тут тысячи — ищи ветра в по-
ле. Вот и получается: один
начнет рассказ, другой про-
должит, третий закончит. А
люди все разные, у каждого
свои подробности. Й выходит
в рассказе, как в жизни, — и
посмеешься, и погрустишь, и
задумаешься...
47
* * *
Редко кто зовет его по име-
ни-отчеству, многие даже не
знают фамилии. «Дедушка»,
«наш дедушка» — так говорят
всюду: на Постоянном, в по-
селке гидро-энергетиков, в Но-
вом Братске. Если ты захо-
чешь узнать, чем он знаменит,
останови любого мальчишку,
любую девчонку — они рас-
скажут. А главное — покажут.
Они проведут тебя по немоще-
ным улицам поселка, мимо
строящихся домов и свежих
фундаментов, заставят не-
сколько раз пробалансировать
над глубокими рвами подзем-
ных коммуникаций и, наконец,
выведут на чистую зеленую
поляну, окруженную соснами.
Вот!
Над поляной на мощных
стропах взмывает вверх остро-
носая синяя лодка. Р-раз —
два-а! — рассекает воздух ее
длинное тело. А ребятишек-то
на борту! Рядом диковинные
карусели, ярко раскрашенные,
с веселым петухом на вершине
мачты. Качающийся пароход—
с поручнями, трубой, капитан-
ским мостиком. Горка, турник,
терем-теремок, в котором мо-
жет поместиться целая октяб-
рятская звездочка, и, конечно,
песочница, для самых малень-
ких. Весь этот неожиданный
городок летает, кружится, ка-
тится, хохочет, поет, галдит...
— Вот. Это он строил. А мы
помогали, — скажут провожа-
тые.
Мне не довелось увидеть
«дедушку». Я даже не знаю,
какой он. Говорят, ворчливый.
Говорят, что его боятся на-
чальники. Попробовал один не
дать гвоздей для новой кару-
сели, — старик рассердился и
обозвал его бюрократом. Рас-
сказывают, что этим «бюро-
кратом» был ни кто иной, как
сам Евгений Петрович Вере-
щагин — дедов сын.
Однажды я ждал автобуса
в поселке энергетиков. Был
холодный ветреный день.
Снежная крупа стучала в сте-
ны маленькой дощатой будки.
Автобусы в Братске ходят
редко, и я подумал, что не
будь этого «зала ожидания»,
плохо пришлось бы людям,
стоящим на остановке. Про-
мокли бы, продрогли на вет-
ру. Потом я узнал, что эту бу-
дочку, сколоченную из обрез-
ков старых досок, построил то-
же дедушка Верещагин.
* * *
МАЗы не спят по ночам. Без
устали гудят они за окном и
прочерчивают на потолке моей
комнаты широкие голубые по-
лосы. Полосы движутся, пере-
секают потолок слева напра-
во — машины идут на ГЭС.
Встаю, одеваюсь. Разве ус-
нешь в такую ночь?
...Отороченные желтыми, зе-
леными, белыми огнями кон-
сольные краны, увенчанные
красными — макушки порталь-
ных, мерцающие голубыми —
блоки плотины, прожектора,
вырывающие из тьмы медлен-
но плывущую бадью; котло-
ван, похожий на звездное не-
бо, — столько там света, фары
машины, мчащейся по право-
му берегу, словно два спутни-
ка, идущие на одной скоро-
сти, по одной орбите. Сказка...
Грозно взревев, МАЗ начи-
нает последний подъем. Пово-
рот, еще поворот, дорога кру-
то уходит вниз, гремит доска-
ми временного моста, и вот
она, сказка — рядом!
Такой же ночью, где-то
здесь, не то в котловане, не то
в звенящей телефонами из-
бушке комсомольского штаба
узнал я еще одну живую ле-
генду...
* * *
Врачи запретили Оксане
много ходить. — Нужен ре-
жим, — говорили они, — и по-
кой.
Болезнь ног началась давно
и отступала медленно. Волей-
бол, плаванье, велосипед — все
запретно, все не для нее. С
этим трудно смириться, когда
тебе тринадцать.
Но Оксана не могла усидеть
дома. Вместе с подругами она
собирала подписи в защиту
героя Греции Манолиса Гле-
зоса.
Услышав ее голос, сварщи-
ки тушили на время свои го-
лубые звездочки, подымали
щитки, щурясь, глядели на
бумагу. Машинисты кранов
вытирали ветошью руки и бра-
ли в узловатые пальцы каран-
даш. Насмешливые парни с
котлована спрашивали ее, как
старшую:
— А за друга можно поста-
вить подпись? Он в армии
служит...
Она уходила, медленно сту-
пая, а парни задумывались о
далеком городе Афинах и чер-
ноглазом герое Акрополя.
Мало кто знал в то время,
что не всем по душе эта де-
вочка и ее доброе дело. В
Братске появились сектанты-
иеговисты. Они прислали Ок-
сане длинное путаное письмо.
48
Оксана от души смеялась, чи-
тая полуграмотный бред — ос-
новы их «учения».
Быть может, иеговисты хоте-
ли затянуть ее в свои сети? Не
за этим ли приходили они
однажды к ней домой? Окса-
на была в школе, а когда вер-
нулась, взрослые скрыли от
нее подробности визита, толь-
ко стали заботливее и не
очень-то охотно отпускали ее
одну.
А потом звонок по телефону:
«Не забыли иеговистов?» — и
молчание. Трубка на том кон-
це положена. Тревожные ко-
роткие гудки стучат в ухо.
И, наконец, записка. Оксана
нашла ее на крыльце. «Кончи
подписи собирать, а то совсем
без ног останешься!»
Подлая угроза! Но Оксана
не из робких. Она продолжа-
ла собирать подписи, ходила
в школу и училась кататься
на коньках.
...На катке было много на-
роду. Музыка, смех, фонарики
весело подмигивали: не ро-
бей!
Оксана делала первый осто-
рожный крут, когда ей сзади
подставили ногу. Скрежет
конька по льду, вихрь снеж-
ной пыли, растерянные лица
подруг. А потом больница. —
Перелом, — сказали врачи. И
досталось-то на беду левой,
больной ноге...
Сейчас Оксана Костюченко
далеко от Братска. Она ле-
чится в Ленинграде, и дела у
нее идут на лад. А в малень-
кий братский домик, что в пе-
реулке Пурсея, каждый день
стучится почтальон. Звонким
лаем встречает его черный пес
Гарсон. «Хозяйки нет дома, —
объясняет он, — но почту я
приму. Милости просим...»
Письма приходят со всех
концов Союза, из других
стран, от ребят и взрослых.
«Молодец, Оксана! — пишут
моряки из Севастополя. — Это
по-нашему, по-флотски!» Из
далекого псковского села при-
слал Оксане свои стихи Боря
Егоров.
«Я хочу находиться там,
где труднее всего.
За народ свой я жизнь
отдам,
за счастье его».
Я читаю стихи, письма, ад-
реса на конвертах, и комната
наполняется голосами хоро-
ших людей.
* * *
Над Ангарой повис зеленый
кузнечик-вертолет. Поглядел-
поглядел на стройку — все в
порядке. Каждый на своем
месте, каждый спешит кончить
работу в срок. И взял верто-
лет курс на север, вверх по
Ангаре, туда, где за дальними
порогами, за дремучей тайгой,
работают разведчики-геологи
на месте будущей Усть-Илим-
ской ГЭС.
Я слушал мирный стрекочу-
щий голос вертолета и, зна-
ешь, о чем я подумал? Ведь
это будет твоя, да, твоя строй-
ка. Ты как раз вырастешь и
подоспеешь к ней. Расти ско-
рей, дружище!
7 «Костер» № 10
ЛЮБКА-АРТИСТКА
If. Домнин
Рисунки А. Кори
Иван Афанасьевич Домнин живет во Львове, работает ди-
ректором школы.
В годы войны Домнин партизанил в Донбассе.
Послушайте, о чем он рассказывает.
У подножья Лы-
сой горы, на тени-
стой поляне, окру-
женный цветниками,
стоял дом отдыха
трудящихся Воро-
шиловграда.
Осенью 1941 года
в этом сказочно кра-
сивом уголке появи-
лись люди с суровы-
ми лицами. Они съе-
хались не отдыхать.
Это были будущие
разведчики, связи-
сты, вожаки пар-
тизанского движе-
ния.
Поздним вечером у шлагбаума человек в
гражданской одежде проверил наши докумен-
ты и гостеприимно спросил:
— Уморились?
— Есть немного хочется.
— Покормим. Петро! Проводи.
В столовой Петро окликнул молоденькую
девушку с красной повязкой на руке:
— Люба, покорми товарищей. Из Сибири
приехали.
— Из Сибири?—заулыбалась девушка.—
Я сибиряков не видела. Вот они" какие!
Ну, садитесь, — и стала помогать накрывать
столы.
Назавтра мы встретились снова. Начались
занятия. Я обучал радистов. Среди моих кур-
сантов оказалась и Люба.
Я сразу запомнил ее и отли-
чил от других. В те грозные
дни нам всем было не до се-
бя. Для работы не хватало су-
ток. А Люба чудом, неизвест-
но когда, успевала привести в
порядок свою огненную при-
ческу и отгладить платье и да-
же подкрасить тонкие губы.
На упреки по поводу тако-
го легкомыслия она отве-
чала:
— А что в этом плохого, дядя Гриша? Если
война, так мы должны быть оборванными и
грязными?
А тем, кто помоложе, с ироническим смехом
предлагала:
— Друзья! Давайте с завтрашнего дня пе-
рестанем улыбаться и назло врагам создадим
боевое общество нерях. Кто первый? Ты, Ни-
колай?
Поднимался общий хохот. Николай Зайцев,
действительно, был одним из тех, кто очень
мало следил за собой. А Люба, сжалившись,
уже предлагала:
— Давайте споем!
И тут же голос ее взлетал и поднимал за
собой другие. В песню включался мрачный
дядя Гриша, пел только что введенный в кра-
ску Зайцев, пели все.
Ей часто говорили:
— Какая из тебя партизанка? Тебе артист-
кой надо быть!
— Не получилось. Хотела поступить в Ро-
стовский театральный техникум, да война по-
мешала.
— Ничего. Что артистка, что радистка —
какая разница? — шутил лучше всех знавший
Любу Сергей Левашов.
Он не раз вспоминал, с каким успехом вы-
ступала Люба в концертах на призывных
пунктах, на шахтах, в колхозах и совхозах.
От него же мы услышали, что она окончила
краткосрочные курсы медсестер и рвалась на
фронт, но по годам не подошла и поступила в
партизанскую школу.
Быть радистом в тылу врага — дело ответ-
ственное. Нередко от радиста зависит жизнь
целого отряда. Радист должен не только уметь
вести двустороннюю связь, но и в совершен-
стве владеть техникой аппаратуры, на ходу
устранять ее неисправности. Он обязан ра-
ботать четко и быстро, иначе его рация будет
запеленгована и откроет противнику местопо-
ложение отряда.
Для всего этого нужны знания.
Знаний Любе часто не хватало: она окон-
чила только семь классов. Зато энергия и
упорство у нее были неиссякаемые.
50
— Всем ясно? — спрашивал я после объяс-
нения.
Она зло кусала губы.
— Всем, да не все.
Приходилось объяснять снова. И опять она
злилась на себя, и опять задавала вопросы,
входящие и не входящие в программу.
— Что, Люба? Радиотехника — это тебе не
гитара, — ехидничал Зайцев.
— На гитаре тоже надо уметь играть. Кро-
ме того, между прочим, хороший слух для ра-
диста главное. А вам, говорят, на ухо медведь
наступил. Правда это?
Язычок у нее был острый, а слух, действи-
тельно, на редкость развитый.
С первых дней ученья она научилась разли-
чать знаки азбуки Морзе по их звучанию. Со-
четание точек и тире в цифре 2 для нее зву-
чало фразой «Я на горку шла», в цифре 3 —
«Идут радисты», в букве А —«Ти-та», в Н —
«Та-ти» и так далее. И чем больше она упраж-
нялась, тем лучше отличала один знак от
другого, а от этого зависела быстрота, а глав-
ное, качество приема и передачи.
Однажды группы курсантов с посредника-
ми-старшими разошлись в разные стороны,
чтобы установить между собой радиосвязь.
Любе вручили рацию с бракованными лампа-
ми, истощенными батареями и разъединенны-
ми контактами наушников. Все это было по
секрету подстроено мной: пусть разберется.
— Пу, Люба, разворачивай станцию. До
начала связи меньше часа.
Место выбрала хорошее. Антенну установи-
ла правильно, все сделала, как нужно. А ра-
ция не работает.
— Опять что-нибудь схитрили?
— Что вы, Люба. Разве можно? Помочь?
— Нет, сама попробую.
Открывает заднюю крышку, щупает контак-
ты, проверяет питание. Заменила лампы. Об-
наружила и устранила неисправность в науш-
никах. А рация по-прежнему не дышит. Нет
отдачи в антенну.
— Накальное напряжение село, — с горе-
чью заявила Люба. И, увидев идущую невда-
леке по дороге автомашину, громко закричала:
— Вася! Остановись!
Знакомый паренек —шофер легкового авто-
мобиля — остановился.
— Дай подключиться к аккумулятору.
Станция не работает.
— Надолго?
— Нет, минут на десять.
— Только не больше.
Он открыл капот. Люба развернула изоли-
рованный провод и со скоростью опытного мон-
тера подключила напряжение к передатчику.
7*
— Отдача в антенне
отличная, аппаратура
готова к связи, — до-
ложила она.
— Ну, что ж. За от-
личное овладение ра-
диотехникой — пять с
плюсом. А шофер
пусть едет. У нас есть
запасные батареи.
Люба посмотрела на меня и укоризненно по-
качала головой;
— А еще говорили, что сибиряки добрые
люди...
Но тут же довольно улыбнулась.
Настало время связи. И с этой задачей Люба
справилась блестяще.
...Та ночь по сравнению с прошлыми была
еще более тревожной. Где-то совсем близко
рвались снаряды, от тяжелых бомб содрога-
лась земля. Она, казалось, стонала от боли и
просила помощи у своих сыновей и дочерей.
И как будто по ее зову, в ту ночь многие из
нас были вызваны в штаб, чтобы получить
боевое задание.
Наутро каждому предстоял свой путь.
Взволнованные люди больше уже не спали.
Разговоры не вязались. Молчание становилось
тягостным.
Только Люба была больше чем когда-ни-
будь весела.
— Костя! Неси баян. На прощанье танце-
вать будем.
— Все сюда!
Массовик Костя, еще не дойдя до собрав-
шихся, заиграл знакомый мотив: «Как родная
меня мать провожала...»
На смену одной песне приходила другая.
Они звучали с нарастающей силой.
— Эй, Костя! «Яблочко!» — командовала
Люба. — А ну, шире круг! Вася, Сережа,—
выходи!
Стали подходить грузовики. С небольшим
чемоданчиком, в наутюженном платье, со слег-
ка подкрашенными губами Люба взобралась
на машину.
— Товарищи! Не поми-
найте лихом!
А Костя, будто угадав ее
мысли, уже заводил:
— «Этих дней не смолк-
нет слава...»
Машина тронулась.
— До свиданья, товарищи!
— До свиданья, Люба!
— До свиданья, все!
Так уходила на свои боль-
шие дела Любка-артистка,
героиня «Молодой гвардии»
Любовь Шевцова.
ПОДВИГ ДЖОНА БРАУНА
В октябре 1859 года американский городок Харпере-Ферри был захвачен
Джоном Брауном. Харперс-Фсрри — это штат Виргиния, страшный рабовладельческий
юг.
Там звенит цепь рабства, и конец этой цепи тянется далеко за океан, в черную
Африку, откуда привозят рабов. У негра — никаких надежд. Рабовладелец может за-
стрелить его, как собаку.
В те дни никто и представить себе не мог, что грозные колонизаторы научатся
удирать без оглядки, что через сто лет Африка восстанет, и появятся на карте свобод-
ные негритянские государства. Рабство нависло тучей. Ее не разогнать, она вот-вот
ударит молнией в того, кто поднимет голову.
Одним из первых поднял голову Джон Браун. Он был человеком с белой кожей,
но всю жизнь отстаивал правя чернокожих братьев.
В Харпере-Ферри маленький отряд Брауна был окружен и разбит южанами.
2 декабря 1859 года Джон Браун был казнен.
Вот когда всколыхнулись Североамериканские штаты!
Карл Маркс писал: «Величайшее, по моему мнению, из происходящего сейчас в
мире — это, с одной стороны, американское движение рабов, начавшееся смертью Джона
Брауна, а с другой стороны — движение крепостных в России».
Началась война за освобождение черных рабов. Армии северян под командой пре-
зидента Линкольна наголову разгромили плантаторов юга. Победоносно гремела песня-
«Спит Джон Браун в земле сырой, но память о нем ведет нас в бой».
В эти прекрасные дни никто и подумать не мог, что и через сто лет все в Штатах
останется таким же, как до освободительной войны. Правда, сейчас, в 1961 году, нег-
ров не продают на рынках. Но по-прежнему они работают на плантаторов и фабрикан-
тов. И по-прежнему за равную работу получают много меньше белых.
А говорить о простых человеческих правах негров просто не приходится. Это
очень выгодно—вбить клин между бедняками-белыми и бедняками-неграми. Те, кому
выгодно, не жалеют для этого сил.
Летом нынешнего года группа молодых людей решила проехать на автобусе через
всю страну. И при этом вести себя так, будто негры и в самом деле имеют все права
свободных людей. Заходить в места, предназначенные только для белых или только для
черных. Здороваться с неграми за руку. Дружить с ними
Чем это кончилось? Дикой расправой. Горящим автобусом. Увечьями. Кровью.
Так расправились с последователями Джона Брауна в современных Штатах.
В ноябре 1859 года, когда Джон Браун, приговоренный к повешению, ждал казни,
по всей стране ходило стихотворение неизвестного автора. Его переписывали, его чи-
тали с жадностью. Вот оно:
Старый Браун стоял за негров, воевал за их свободу.
Он южан-рабовладелы_.ез разгонял, как воронье,
И торжественно поклялся грозовому небосводу,
Что Америку избавит от проклятия ее.
Старый Браун,
Справедливый Браун
Дал торжественную клятву и забил заряд в ружье.
Он в Виргинию пробрался, где плантаторы, как звери,
На далекой тихой ферме спрятал маленький отряд.
Впятером, глубокой ночью, взял он город Харпере-Ферри,
И Виргиния дрожала — самый гордый южный штат.
Старый Браун,
Справедливый Браун
Защищался в арсенале, окружен полком солдат.
Но в открытом честном штурме было слишком много риска
И тогда послали в Ричморд за отрядом моряков.
Прочитали им молитву, накачали крепким виски
И послали к арсеналу под прикрытием стрелков.
Старый Браун,
Справедливый Браун,
Получил четыре раны, отбиваясь от штыков.
Телли-хо! На травлю зверя собрались рабовладельцы.
Разом хлынули в ворота, поливая путь свинцом.
Сколько славы! Сколько чести! Что за выгодное дельце!
Не успел убить живого — расправляйся с мертвецом.
Старый Браун,
Справедливый Браун,
Защищая тело сына, повалился вниз лицом.
Как на суд, сошлись южане, жаждой мщения сгорая,
Начинали ранним утром, продолжали дотемна,
Как, поднявшись на носилках, оправданья презирая,
Браун судил рабовладельцев — это знает вся страна.
Старый Браун,
Справедливый Браун
Заступался за несчастных — это смертная вина!
\
Рисунки 3. Звонцова
Но, виргинцы, не спешите с исполненьем приговора.
Отчего страдают негры? Не по вашей ли вине?
Капли крови Джона Брауна прорастут —и скоро, скоро
Эти яростные всходы зашумят по всей стране.
Старый Браун,
Справедливый Браун
Будет страшен и в могиле —там он страшен вам
вдвойне.
Перевел с английского
Игн. Ивановский
Эти стальные кольца привозят на строительство
Братской ГЭС из далекого Ленинграда. Диаметр
каждого кольца — семь метров. Сквозь него сво-
бодно может пройти пассажирский поезд.
Из таких «обручальных колечек», как их в шут-
ку называют рабочие, монтируют и сваривают на-
порные водоводы — трубы, по которым устремят-
ся к турбинам воды покоренной Ангары.
Напорный водовод заканчивается спиральной ка-
мерой, напоминающей гигантскую улитку. Здесь
поток воды «закручивается», а скорость его уве-
личивается до предела, потому что полость улит-
ки постепенно сужается. Теперь вода готова ра-
ботать — со всей силой ударить в лопасти тур-
бины.
На Братской ГЭС будет двадцать напорных во-
доводов. Два из них вступают в строй к открытию
XXII съезда КПСС.
Фото И. Перка
ПРО ОЛЕГА, ЭДИКА И ВОСЬМИБОРЬЕ
М. Богуславский
Боролись три команды. Кому
достанется большой фарфоро-
вый кубок — школьникам Мо-
сквы, Ленинграда или
РСФСР, — этого никак нельзя
было сказать. То одна коман-
да брала верх, то другая, то
третья. Волновались тренеры,
волновались участники, волно-
вались зрители.
Олег и Эдик тоже волнова-
лись.
Правда, по Эдику незаметно
было, чтобы он волновался..
Другие ребята в ожидании
своей очереди нервничают, бе-
гают, дополнительно разми-
наются. А Эдик прыгнет, на-
пример, в высоту — и где-ни-
будь в сторонке читает книгу.
Кажется, что соревнование ни-
сколько его не волнует. Но это
только кажется. Эдик учится
владеть собой.
Особенно любит Эдик мета-
ние копья. Это очень красивый
вид легкой атлетики. Вот Эдик
с тонким гибким древком
в руке стоит на дорожке. На-
чинает разбег, всё ускоряя его,
и на бегу медленно отводит
руку назад. Рывок! Копье, раз-
резая воздух, взлетает, плав-
но парит в высоте и при этом
чуть вздрагивает. Однажды
Эдик метнул копье на шесть-
десят два метра девяносто сан-
тиметров и стал обладателем
юношеского рекорда страны.
Олег тоже умеет держать
себя на соревнованиях, но никто
не видел его даже внешне рав-
нодушным. Как-то на весенних
каникулах, во время традици-
онных соревнований с москви-
чами, Олег с утра приехал на
стадион «Динамо», где высту-
пали метатели.
— Ты чего здесь? — спроси-
ли его. — Бегуны соревнуются
вечером!
— Да я так, ненадолго, по-
смотрю и уйду, — нехотя от-
ветил Олег. И не уехал. Ника-
кие силы не могли заставить
его покинуть стадион, когда
состязаются товарищи по
команде. А вечером на Зим-
нем стадионе Олег сам вышел
на старт и выиграл первое ме-
сто.
Олег первым среди шест-
надцатилетних ребят пробе-
жал сто метров за одинна-
дцать секунд. До него рекорд
держал известный ныне мастер
спорта Эдвин Озолин. А в
прыжках в длину Олег имеет
первый взрослый разряд.
Так вот, именно Олегу и
Эдику ленинградская команда
доверила выступать в заклю-
чительном этапе соревнова-
ний — в восьмиборье.
Выстрел! Мгновенно ожила
беговая дорожка. Шесть
спортсменов стремительно пре-
одолевают стометровку. Голу-
бая майка начинает отделять-
ся от соперников, и Олег пер-
вым касается финишной лен-
точки. Одиннадцать секунд.
Хорошее начало!
Но впереди еще прыжки в
длину, метание диска, прыжки
в высоту, барьерный бег, пры-
жки с шестом, метание копья,
бег на восемьсот метров. Толь-
ко опытный волевой спортсмен
способен выдержать такое ис-
пытание.
После шести видов победа
Олега казалась решенной. Он
шел лучше, чем основные про-
тивники — Борис Лобанов из
команды Москвы и Николай
Плотников из команды
РСФСР. Вплотную к лидерам
держался Эдик.
И вот произошло неожидан-
ное.
Олег метал копье. В каком-
то движении он ошибся. Копье
упало плашмя, не вонзилось,
и судьи не засчитали резуль-
тат.
Олег заволновался. А вол-
нение — плохой помощник.
Олег хочет метнуть за пятьде-
сят метров, а копье не проле-
тает и сорока. И снова падает
плашмя.
Третья попытка. Поникли
головы, приуныли ребята.
Страшно смотреть, как в по-
следний раз полетит копье.
Если оно не вонзится, всей
команде нечего и думать о по-
беде.
Олег начинает разбег.
Пет, он метнул нехорошо.
Как говорят тренеры, не в луч-
шем стиле. Наконечник копья
задрался вверх, но в послед-
ний момент, когда казалось,
что всё уже потеряно, ребята
так и подпрыгнули на скамей-
ках. Копье торчало в земле!
Пронесся вздох облегчения.
Командные дела поправились.
А вот Олегу первого места
уже не видать. Но он и так
рад, что не подвел команду.
Он бежит к Эдику. Короткий
горячий разговор:
— Давай, давай, метай
копье как следует. А главное,
восемьсот метров пробеги по-
лучше. Так, как никогда не
бегал.
— Да я понимаю, Олег, бу-
ду стараться.
И Эдик принял эстафету то-
варища. Он не сказал, что его
правая рука отчаянно ноет в
локте, и только поэтому копье
летит всего на сорок четыре
метра. Восемьсот метров Эдик
бежал размашисто, смело,—
он и в самом деле никогда так
не бегал эту дистанцию. А
Олег, уставший после только
что законченного восьмиборья,
кричал вместе со всем стадио-
ном: «Э-дик! Э-дик!»
Вот и весь рассказ. Сорев-
нование в восьмиборье выиг-
рал Эдик Целищев, воспитад-
ник детской спортивной школы
города Пушкина, что под Ле-
нинградом. А Олег Александ-
ров, воспитанник спортшколы
Дзержинского района, хоть и
уступил личное первенство,
напряженно боролся за побе-
ду ленинградской команды.
Боролись все. И команда по-
бедила.
ТВОИ СТАРШИЕ БРАТЬЯ
Юрий Солнцев
ка пробежал 100
10,6 секунды.
из Минс-
метров за
Николай Добрывечер из
Ленинграда метнул молот
на 57 метров 55 сантимет-
ров.
Игорь Тер-Ованесян из
Львова прыгнул в длину
на 774 сантиметра.
Сергей Демин из Москвы
прыгнул с шестом на 440
сантиметров.
Эльвира Озолина из Ле-
нинграда метнула копье на
51 метр 55 сантиметров.
Трудно поверить, что эти достижения принадлежат
ребятам шестнадцати-восемнадцати лет. Взять хотя бы
юношеский рекорд страны по прыжкам в высоту. Ва-
лерий Брумель преодолел 220 сантиметров, а ведь че-
тыре года назад высота в 216 сантиметров, завоеван-
ная ленинградцем Юрием Степановым, была всесоюз-
ным и мировым рекордом для взрослых!
Л ленинградская школьница Люда Мочилина, прыг-
нув в высоту на 167 сантиметров, побила сразу дза
рекорда: юношеский и взрослый.
Около сорока лет назад в спортивном мире громче
всех звучало имя финского бегуна Пааво Нурми. У это-
го замечательного атлета почти не было соперников.
Нурми выбегал на дорожку стадиона с секундомером
в руке, словно подчеркивая, что борется только со вре-
менем. Прославленному спортсмену при жизни воз-
двигли на его родине памятник.
У Нурми есть сын. Он тоже увлекается бегом и по-
казывает результаты значительно выше отца. И что
же? Они никого не удивляют. Спорт шагнул далеко
вперед. Секунды, которые прежде приносили мировую
славу, давно перестали быть «золотыми*.
В чем же секрет? Почему так бурно растут рекорды?
На помощь любителям спорта пришли ученые, тре-
неры, врачи. Разработаны новые, совершенные способы
подготовки спортсменов. На учете каждый сантиметр,
каждая десятая доля секунды, каждый шаг разбега
перед прыжком.
Но дело не только в этом. Таблицы рекордов гово-
рят о том, что теперь спортивные бастионы штурмуют
не одиночки, а целая армия спортсменов, сразу во всех
концах страны. Еще недавно в Советском Союзе насчи-
тывалось 25 миллионов физкультурников. Скоро это
число возрастет вдвое.
Конечно, массовость спорта сама по себе не прине-
сет рекордов. Но можно с уверенностью сказать, что
без этой массовости невозможен генеральный штурм
мировых рекордов.
Коммунистическая партия поставила перед совет-
скими спортсменами ответственную задачу — в ближай-
шие годы овладеть всеми основными мировыми рекор-
дами. Спортивная армия готова к штурму. В этой ар-
мии не в последнем ряду стоят ребята.
Начинающим физкультурникам цифры всесоюзных
достижений могут показаться недосягаемыми. Но нуж-
но помнить одно: путь к спортивным вершинам начи-
нается с тех соревнований, где приз — значок «Юный
спортсмен».
10. Коршах
БРАТ
СЕСТРЕНКА
Таня Михайлова, 3 кл.
ОЛЕНЕНОК
Володя Евстафьев, 6 к л.
РЕБЯТА!
Скоро в издательстве «Молодая
Гвардия» выйдет книжка про пер-
вую пионерскую ступеньку. И есть
в этой книге дневник одного пионе-
ра. Зовут его Алеша, а фамилии его
я не знаю: этот дневник мне в руки
случайно попал. Мальчик Алеша
рассказывает, каким он был неуме-
лым и чему он научился, одолев
первую пионерскую ступеньку. Я в
этом дневнике ничего не менял,
только запятые расставил и пере-
слал в издательство. А часть стра-
ниц я посылаю в журнал «Костер».
И если кто-нибудь из вас знает это-
го мальчика Алешу — сообщите мне,
пожалуйста, его фамилию и адрес.
Геннадий Мамлин
Рисунки М. Беломлинского и Г. Ковенчука
Сегодня на сборе звена Люся поставила вопрос о культуре поведения. Это,
оказывается, о том, как должен вести себя человек в обществе, на улице и
дома. И мы вынесли постановление — заняться своим перевоспитанием, чтобы
про нашу культуру поведения никто ничего плохого не мог сказать.
Я думал, что можно воспитывать себя постепенно — год, два, а то и три, —
но оказалось, ничего подобного.
« Часов в пять я вернулся с улицы домой и смотрю у меня сидит Дима.
— Здравствуй, — говорю я ему, — чего это ты сидишь на стуле, будто ар-
шин проглотил?
А он мне говорит:
— А чего ж мне, обязательно развалившись сидеть? Может, мне еще и
ноги на стол положить?
— Нет, Дима, — отвечаю я ему, — ноги на стол не клади: мы не в Аме-
рике, а в Советском Союзе живем, и потом мама не любит, когда на столе
лишние предметы лежат. И чего это ты так уставился на меня? Может, я
чужое пальто на вешалке надел?
— А ты вот подойди-ка к зеркалу да на себя погляди, — говорит мне Дима,
встает и зажигает свет, чтобы мне было виднее.
Я посмотрел в зеркало и вижу, все в порядке. И пальто мое—я его по
оторванной пуговице узнаю, и шапка моя, и все во мне, как всегда, обыкно-
венно.
— Да нет, — говорит Дима, — ты на себя не так, ты на себя внимательно
погляди. Вон шапка на тебе надета — одно ухо вверх торчит, другое — вниз.
А на ботинки свои погляди! Можно подумать, что ты целый час глину месил,
войти не успел, а уже всю комнату заследил. И потом что это за пятно у тебя
на лбу?
Я очень удивился.
— Чего это ты, — говорю, — к моей одежде придраться решил? И ты что,
не знаешь, отчего пятна бывают на лбу? Я бегал сейчас, вспотел, ну и вытер
потный лоб рукой.
— Ага, — обрадовался Дима, — значит, это у тебя руки такие, что ими до
чистого места дотрагиваться нельзя Ну, а нос у тебя, что, тоже вспотел? На
носу-то у тебя тоже пятно.
— Да что же мне, нос что ли вытереть нельзя?
— Можно. Только не рукой, а носовым платком. Платок-то у тебя есть?
— А как же! Только он далеко в кармане лежит, не станешь же из-за
пустяка за ним лезть.
Тогда Дима становится у зеркала рядом со мной и говорит:
— Ты посмотри на себя и посмотри на меня.
— Ну и что?
— А то, что на меня приятно посмотреть — сразу видно, какой аккуратный
человек, а рядом с тобою неприятно даже перед зеркалом стоять.
— Да ты что, рехнулся что ли! Ты же дома сидел, а я с улицы пришел.
8 «Костер» № 10
57
— А ты думаешь, на улице человек аккуратным не должен быть? Нет, со-
всем наоборот. На улице ходят посторонние люди, и им может быть противно
на такого неряху смотреть.
Тут я разозлился и говорю:
— Димка, честное слово, я тебя сейчас по затылку стукну. Чего это ты при-
шел разные гадости мне говорить?
— Не нравится,, значит? — спрашивает он. — Как голосовать, так ты первый
руку тянешь, а как выполнять, так ты всех по затылкам стукать готов.
— Чего выполнять? — удивился я.
— А то, за что голосовал. Правила культурного поведения.
— Так разве я на пол плюю? Или мусорю в общественных местах? Или ка-
кие-нибудь некрасивые слова произношу? А?! Пальто-то мое при чем?
— А при том, что культура поведения начинается с опрятности. Разве ты
можешь быть культурным человеком, если у тебя на пальто пуговицы нет и
хлястик оторван?
Тут я понял, что Дима, конечно, прав, но эта его правота еще больше ра-
зозлила меня:
— А ты кто такой,— говорю я,— чтобы меня культурному поведению учить?
Тебя кто выбирал нравоучения мне читать?
— А никто меня не выбирал. Если бы у меня были ногти грязные и пятна
на лице, тогда не я тебе, а ты бы мне нравоучения читал.
— Ладно, — говорю, — понятно. Если ты специально за этим сюда пришел,
то катись к себе домой.
— А ты чего раскричался тут?—спрашивает Дима. — Я совсем не за этим
сюда пришел. Это у меня просто так, к слову. А пришел я потому, что билет
в кино тебе принес.
— Ага,— говорю я, — вот это другой разговор, — сразу бы так и сказал.
Пошли быстрей. Это же глупо — из-за какой-то оторванной пуговицы опазды-
вать в кино.
— Нет, — говорит Дима, — в кино я с тобой не пойду, пока ты ботинки
не почистишь, лицо не умоешь и пуговицу не пришьешь.
— Ой, Димка, — говорю я, — сейчас я и вправду тебе по затылку дам. Ты
же сам позавчера с оторванной пуговицей в кино ходил.
— Так то позавчера! А сегодня мы постановили перевоспитывать себя. Да-
вай-давай, не тяни, делом займись. У тебя еще целых сорок минут до начала
сеанса есть.
Вижу, что если я эту дурацкую пуговицу не пришью, не попасть мне в ки-
но. Ну и пришлось мне культурой своего поведения заниматься, не отклады-
вая, прямо с сегодняшнего дня. А тут еще приходит с работы мама и говорит:
— Алеша, опять ты постель свою не застелил.
Я отвечаю:
— Я хотел после улицы застелить, да видишь, вот, Дима пришел и заставил
меня ботинки чистить. Мы сегодня на сборе постановили заняться своим куль-
турным поведением.
— Очень хорошо постановили, — говорит мама. — Только разве убрать за
собой постель не входит в обязанности культурного человека?
— А разве и это входит? — упавшим голосом спрашиваю я.
— Конечно. Встать, умыться, постель застелить — с этого и должен начи-
нать день каждый культурный человек.
— Ладно, мзма, — говорю, — раз выходит, за это я тоже голосовал, сейчас
мигом ее застелю.
А в кино мы все-таки опоздали. Пришлось весь журнал в коридоре про-
стоять.
Позавчера, когда мы шли из школы, Димка сказал:
— Приходи ко мне в пятнадцать ноль-ноль.
И вот я к нему пришел и вижу, что он с «Приключениями Капитана Врун-
геля» на диване лежит. Он даже головы не повернул, а молча показал мне ру-
кой сперва на часы, потом на стул. На часах было без пяти три. Я сел и сижу.
Димка молчит, и я молчу. Он на меня не смотрит. Он смотрит на обложку
книги, на ту самую, где, кроме цены, не написано ничего.
— Димка, может, ты заболел, — говорю я, — может, доктора к тебе по-
звать?
А он головой покачал и продолжает лежать, уставившись на обложку книги.
Так он лежал, пока часы не пробили три. Тогда он вскочил, отбросил книжку
и говорит:
— Ну вот, а теперь можем с тобой поговорить. У меня целых два часа на
дружбу с тобой отведено.
— Ага, — догадался я, — это выходит, ты решил по расписанию жить, режим
дня соблюдать. Здорово! Мы только сегодня об этом на сборе говорили, а ты
уж, небось, и расписание составил себе.
— Вот гляди, — с гордостью сказал Дима, протягивая мне лист, вырванный
58
из тетради. — «Встреча с друзьями — с пятнадцати до семнадцати ноль ноль».
— А если я до семнадцати ноль пять от тебя не уйду, ты на меня что,
собаку натравишь, так что ли это твое расписание понимать?
— Скажешь тоже! С семнадцати ноль-ноль я один час двадцать пять минут
буду маме по хозяйству помогать. Хочешь уходи, а хочешь сиди и смотри, как
я буду пол влажным веником подметать.
— Ясно. А чего это ты целых пять минут пустую обложку читал?
— А это потому, что у меня чтение художественной литературы до пятна-
дцати ноль-ноль, а я книгу к без десяти три успел прочитать.
— А уроки сделал уже?
— В четырнадцать ноль-ноль из-за стола встал. Понимаешь, Алеша, режим
дня — это замечательная вещь. Если я буду по расписанию жить, то меня ско-
ро из троечников в лучшие ученики переведут.
— Ладно, — говорю, — желаю успеха.
— Спасибо, — отвечает Дима, — а теперь давай придумаем чего-нибудь ин-
тересненькое.
— Правильно, — говорю, — чего время терять, если у нас на дружбу оста-
лось всего один час пятьдесят пять минут
Мы сели играть в шахматы, но я ему проиграл: я все на часы смотрел,
боялся, как бы мне лишнюю минутку не пересидеть.
Это было позавчера. А вчера Дима по арифметике получил двойку.
— Как же это получается, — спрашиваю я,— выходит, и расписание тебе не
помогло?
— Ничего, Алеша, — отвечает он, — это просто я еще к нему не привык.
Я, понимаешь, до четырнадцати ноль-ноль из трех только одну задачку решить
успел.
— Ничего себе, — говорю, — выходит ты задачки бросил и уселся книжку
читать?
— Ну да. Расписание люди для чего составляют? Для того, чтобы его вы-
полнять? Давай, Алеша, будем с тобой по одинаковому расписанию жить.
— Нет, — говорю я, — охота была двойки получать.
— Ничего, привыкнем. Вот, например, у меня зарядка полчаса по утрам.
Можем и зарядку вместе делать. Вместе веселей.
— Как же мы будем вместе ее делать, если ты от меня через три дома
живешь?
— Не беда, — говорит Дима, — я к тебе завтра утром домой приду. У меня
теперь подъем в семь ноль-ноль...
Сегодня утром меня разбудил звонок. Я посмотрел на часы: семь часов
пятнадцать минут «Вот,—думаю, — что с человеком расписание сделало, рань-
ше я никогда за Димой такой точности не замечал».
Я побежал в коридор и открыл дверь. В одной руке у Димы был портфель,
а в другой веревка. Веревка была перекинута через плечо, и там на ней было
привязано что-то тяжелое. Чтобы оно не опрокинуло Диму назад, ему при-
шлось согнуться, и он был похож на маленького старичка.
— Ты тише, — говорю я, — у меня мама в ночную смену работала, теперь
спит. ,
Я повел Диму на кухню и спрашиваю:
— Чего это у тебя за спиной на веревке висит?
— Гантели. Папа в командировку уехал, так мы его гантелями можем свои
руки целых три недели развивать.
На кухне Дима хотел опустить гантели на пол, но веревка выскользнула
у него из рук. Гантели с такой силой шлепнулись на пол, что было просто уди-
вительно, как это они не пробили два этажа.
— Ты что,— говорю я, — с такими гантелями в цирке выступать! В одной
такой штуке не меньше пуда, небось.
— Ничего, — говорит Дима, — мы будем, как штангу, двумя руками вы-
жимать.
Димка снял с себя курточку, рубашку и майку.
— Чего стоишь? Окошко открывай!
— Да ты, Димка, что! Кто же зимой окошко открывает? Для зимы в окош-
ке форточка есть.
— Много ты из форточки надышишь! Если уж делать зарядку, то не как-
нибудь, а всерьез.
Мы встали у раскрытого окна, и я двумя руками, кряхтя, поднял гантелину
над собой.
— Ой, Димка, — говорю, — если такая штуковина по голове стукнет, так не
обрадуешься! Сколько же раз надо ее поднимать?
— Пятьдесят, — кряхтя, отвечает Димка. — Это у моего папы норма такая —
пятьдесят.
У меня от этой цифры глаза полезли на лоб, и я говорю:
— Что же ты хочешь своего папу с нами равнять! Мы же еще дети.
8*
59
— Так ведь он в каждой руке держит по одной, а мы одну гантелину под-
нимаем двумя.
Я поднял гантелину еще шесть раз и говорю:
— Нет, Димка, больше не могу. У меня уже колени дрожат и перед гла-
зами какие-то круги плывут.
— Ну, ладно, — согласился Дима, — для первого раза сойдет. Теперь мы
будем с тобой пять минут на месте бежать.
— Что ты, Дима, — ужаснулся я, — я не то что бежать, я и ползать сейчас
не смогу.
— Ничего, Алеша. А ну, на месте, бегом, шагом марш!
Он так решительно произнес эту свою дурацкую команду, что я подчинился
ему и, едва сохраняя равновесие, начал перебирать на месте ногами.
Так мы побегали минут пять, и Дима говорит:
— А теперь, дорогие товарищи, переходите к водным процедурам.
Я думал, он хочет, чтобы мы пошли и умылись, но Дима пустил в ванной
холодный душ и говорит:
— Давай, раздевайся и закаляйся, как сталь.
— Да ты что! — возмутился я. — Ты чего тут разные слова из песен гово-
ришь! Стали хорошо, у стали нервной системы нет. А человеческие нервы разве
могут выдержать в такой воде?
— Эх ты, — говорит Дима, — трус! Зря я связался с тобой. Холодное обли-
вание, знаешь, как твою систему укрепит. После такого душа ни разу в жизни
не чихнешь. Полезешь под душ или нет?
— Ты гость, — говорю я, — ты первый и лезь.
— Я-то полезу, — говорит Дима, — я хочу, чтобы ты самому себе доказал,
что ты не трус.
— Ладно, — вздохнув, сказал я, — могу и доказать.
Я разделся и встал на край ванны.
— Главное, — говорит Дима, — это не раздумывать. Ты давай отвернись, а я
тебя будто нечаянно подтолкну.
Дима, наверное, решил, что я согласен обманывать самого себя, и не дожи-
даясь, чтобы я отвернулся, он толкнул меня под душ. Мне показалось, что
меня облили горящим керосином. Я сиганул куда-то в сторону, ударился го-
ловой о корыто, и оно с грохотом полетело на цементный пол.
Только-только я успел напялить штаны, как в ванную вбежали соседи и
мама. Соседи увидели, что это не землетрясение, а корыто, и ушли досыпать.
А я говорю:
— Ты, мама, из ванной уходи. Сейчас Дима будет ледяной душ принимать.
Но Диме почему-то уже расхотелось закалять свою нервную систему. Он
сказал, что мы и так затянули зарядку и как бы нам в школу не опоздать.
— Сейчас, Димочка, — сказала мама, — я и тебе завтрак соображу. Я не
думала, что ты к нам в такую рань придешь, и еще с вечера Алеше завтрак
приготовила на одного.
Но Дима достал из кармана свое расписание и говорит:
— Нет, Татьяна Алексеевна, позавтракать нам сегодня не удастся. Сейчас
у нас по расписанию пятнадцатиминутная прогулка до школы.
И мы с Димой, голодные, ушли из дому.
На первом уроке я чуть не уснул, на втором у меня разболелась голова.
И мне учительница сказала, что я могу идти домой.
И вот я пришел домой и, пока еще у меня не поднялась высокая темпера-
тура, решил про все про это записать в дневник.
И вот что я про все это решил.
Расписание я, конечно, составлю, но не для того, чтобы с ним мучиться,
а для того, чтобы оно помогало мне учиться и отдыхать. И зарядкой, и зака-
ливанием мы с Димой тоже заниматься должны. Но, конечно, не так, а с умом.
А дневник мне теперь надолго придется отложить. Я если уж заболеваю, то
никак не меньше двух недель в постели лежу.
Чтобы . выполнить программу только одного
1965 года, электростанциям, которые были в доре-
волюционной России, потребовалось бы работать...
250 лет.
* *
Сейчас СССР дает четвертую часть .мирового
производства тракторов.
* *
В настоящее время страна получает промыш-
ленной продукции за 9 дней столько, сколько до-
революционная Россия давала за год.
* *
Из того количества топлива, которое дадут
шахты в конце семилетки, можно было бы сложить
170 пирамид Хеопса.
* *
Если всю сваренную в 1965 году сталь разде-
лить на население нашей страны, то на каждого
человека придется по полтонны.
* *
Каждую минуту в семилетке в среднем строится
четыре квартиры.
* *
В 1965 году будет выпущено столько тканей,
что их хватило бы, чтобы «опоясать» Лупу... 800
раз.
* *
В конце семилетки будет произведено столько
молока, сколько могла бы вместить река шириной
с приток Волги — Оку.
* *
Здравствуйте, дорогие товарищи!
Ну, и досталось нам у мыса Доброй Надежды!
Не обманул Нептун. Еще и сейчас не можем нала-
дить работу радиостанции.
Индийский океан по сравнению с Атлантикой —
смирный. Прошли огромный гористый остров. В
этом районе встретили судно. Оно отсалютовало
нам своим флагом. Флаг трехцветный: белый, крас-
ный и зеленый.
Вошли в Красное море. Жарко, как в кочегарке.
Дождей нет. Берега унылые: кругом песок да пе-
сок. Вода горькая, солонущая. Я сделал
открытие,
которое поразило меня, как гром. Боль-
ше четверти века плаваю по всем морям
и океанам и вдруг вижу незнакомый мне
порт. Да где! В Красном море, в кото-
ром я бывал десятки раз. Через несколь-
ко дней в местной газете мы прочли ста-
тью о том, как строился Этот порт, и
узнали, что строителям пришлось про-
рыть в мелководной лагуне почти десяти-
кнлометровый канал.
В Красном море мы познакомились с
известным немецким исследователем и
ныряльщиком Гансом Хассом. Он плыл
верхом на гигантской акуле, обхватив ру-
ками плавник. Ганс Хасс отпустил свою
акулу и поднялся на борт яхты — отдох-
нуть.
В порту Суэц мы подняли флаг с вер-
тикальными желто-голубыми полосами.
ПРИКАЗ Ki 10
ПО МОРСКОМУ КЛУБУ
„КОСТРА"
Всем юнморам сроч-
но ответить на вопросы:
§ 1. Как называется но-
вый порт? Какому
государству он при-
надлежит и кто его
строил?
§ 2. Вдоль какого остро-
ва плыла яхта?
§ 3. Чье судно встретила
яхта в океане?
§ 4 Почему в Красном
море особенно со-
леная вода?
§ 5. На какой акуле
плыл Ганс Хасс?
§ 6. Каким путем попала
яхта из Красного
моря в Средизем-
ное?
§ 7. Что за гость сопро-
вождал яхту?
Боцман Румпель
К нам прибыл гость. Он сопро-
вождал яхту до самого выхода
в Средиземное море.
Спешу окончить письмо. Есть
оказия, чтоб его отправить.
Привет всем юнморам.
Парт-Саид Капитан
1.10.61.
ОТВЕТЫ БОЦМАНА РУМПЕЛЯ
(вопросы в «Костре» № 8)
1. Солнце нередко вызывает внезапные изменения силы магнитного поля
Земли. Они нарушают работу компаса. Ученые называют эти явления
магнитными бурями. В такую бурю попала яхта «Костер».
2. Летучие рыбы выскакивают из воды, чтобы спастись от преследования
морских хищников.
3. Яхта шла курсом зюйд.
4. Полярную звезду легко найти по созвездию Большой Медведицы.
5. Созвездие Большой Медведицы образуют не только семь звезд привыч-
ного нашему взору ковша, а еше и сотни других. Чтобы обозначить
границы созвездия, древние астрономы обвели его на своих картах кон-
туром медведицы.
6. В незначительных количествах морскую воду пить можно.
7. Рисунок Васи Чижова со спрутом — фантазия. А на другом рисунке
изображен действительный случай. В 1820 году гигантский кашалот на-
пал на трехмачтовый китобой «Эссекс» (США) и разбил его корпус.
Юрии Яковлев
Володя книгу старую листал
И злого феодала осуждал.
И вдруг произошел скандал.
Верней—случилось чудо:
Пришел к Володе феодал
Неведомо откуда.
С порога крикнул:
— Здравствуй, брат!
Тебя прижать я к сердцу рад!
— Нет, я не брат вам, я другой —
Ношу я галстук алый...
Но феодал махнул рукой:
— Мы оба феодалы!
ДВА ФЕОДАЛА
Стелить постель? Холопский труд!
Нам это не пристало.
Постели слуги уберут.
— Но у меня нет вовсе слуг!
— А бабушка, любезный друг?
Открыть мы не успеем глаз —
Камзолы нам несут тотчас.
— Да я камзола не ношу!
— Костюм, прощения прошу...
Завидев мусор на полу,
Кричим слуге: „Неси метлу!В * * 11
— Ав нашем доме пылесос.
— Но ведь не ты его принес?
Люблю на слуг своих орать:
„Скорей! Живей! Подать! Убрать!'
Кричу на них: ну прямо.
Как ты кричишь на маму.
Беру оброк я с крепостных,
Как за пятерки ты с родных...
Володя слушая и страдал,
Пришлось Володе плохо.
Тут, улыбнувшись, феодал
Ушел в свою эпоху.
Эпоха феодальная —
История скандальная ...
Ответы на
головоломки
В «Костре» № 6 на фотографии — крючок и кнопки,
которые пришивают на одежду. Ответы на вопросы-
шутки: шахматный слон, опушка рукава, пролив Ма-
точкин Шар, ткацкий челнок, электрический патрон,
крыло самолета, кошка-якорь.
В «Костре» № 8 нарисованы собаки, и все они заня-
ты не своим делом. Товарищ Капитонов просит пере-
дать. что собак породы боксер не запрягают в сани,
потому что боксеры несут сторожевую службу. Пойнтер
охотничья собака, нечего ей овец охранять. Борзая
не станет раскапывать нору, а лучше догонит зайца.
Гончая преследует волка, а стоек по бекасам не делает.
Водолаза не водят на новодочке, он спасает утопающих.
Овчарка не «служит» на задних лапах, а служит по-
настоящему, охраняет границы, помогает ловить пре-
ступников. А спаниелю никак не залезть на дерево,
хотя он легко достанет убитую дичь из речки. Даже
из болота.
На обложке — рисунок Г. Праксейна.
На титуле — «Пионерские почтальоны Витя Самой-
ленко, Тая Дударева и Лена Вундер». Фото В. Мар-
тынова.
Редактор Г. М. Чернякова
Редакционная коллегия: В. М. Конашевич, Н. С. Косарева, С. В. Обручев, А. И. Пантелеев,
Т. Н. Приставко, В. В. Серова, Н. В. Теребинская (ответственный секретарь),
В. В. Торопыгин (заместитель редактора) .'I. В. Успенский, Н. А. Ходза.
Художник-редактор Технический редактор
10. П. Мезерницкий А. А. Двораковская
Рукописи не возвращаются
Адрес редакции: Ленинград, С-15. Таврическая, 37. телефон А-4-57-76.
М-65144. Подписано к печати 11/1Х 1961 г. Формат 84xl08'/ie. Псч. л. 84-2 вкд. 6,98 усл. печ. л. 8,8 уч.-изд. л.
Тираж 240 000 экз. Заказ № 2717. Цена 25 к.
Типография № 2 им. Евг. Соколовой УПП Ленсовнархоза. Ленинград. Измайловский пр., 29.
Обложка и вклейки отпечатаны на Ленинградской фабрике офсетной печати.
ЧЕРНОМОР
Света Ильина, 5 кл.
В ПОРТУ
Саша
Батист,
25 к.
НОЯБРЬ
1961
“ НОЯБРЬ
1961
Ежемесячный журнал
ЦК ВЛКСМ
рального Совета Всесоюзной
пионерской организации
имени В. И. Ленина
Союза писателей СССР
В ЭТОМ НОМЕРЕ
ПОВЕСТИ, РАССКАЗЫ
•ВОЗВРАЩЕНИЕ» А. Томили-
, «МАЛЬЧИКИ» Ю. Томина,
ЗЛАНЕТА ЧУДЕС» И. Сладко-
. «В ЛЮБОМ ДЕЛЕ НУЖНО
МЕТЬ РАБОТАТЬ» В Голявки-
1, «ОТА-ПУТЕШЕСТВЕННИК»
. Бинека
ОЧЕРКИ
•ЗАПАДНЕЕ БРЛНДЕНБУРГ-
КИХ ВОРОТ» А. Крестинского,
ЗСТРЕЧИ ПОД СОЛНЦЕМ»
Давыдова, «ЧТОБЫ АТОМ
ТАЛ РАБОЧИМ» Р. Копыловой,
НИК» В. Козлова,
ЗД „ЗАРЯ РЕ ВОЛ Ю-
Кочегуры
> В.
СТИХИ
•ЧЕСТЬ» А. Чепурова, «МА-
ЛЕНЬКИЙ БАРАБАНЩИК»
I. Светлова, «ДВЕ СОРОКИ»
[, Высоковского
МОРСКАЯ ИГРА
*
ШАХМАТЫ
На обложке
рисунок В. Звонцова
На 2-ой странице обложки и
kn/ле рисунки М. Юдина к рас-
Шу «Возвращение» (стр. 10)
слово-
Закончил свою работу
XX Н съезд Коммунистиче-
ской партии Советского Со-
юза. Съезд принял Програм-
му КПСС и утвердил Устав
партии. Делегаты съезда
приступили к своим повсе-
дневным делам...
В ПРОШЛОМ ГОДУ, ДВА ГОДА НАЗАД
Рассказывает бригадир бригады коммунистического труда, фрезеровщик
завода «Русский, дизель» Виктор Иванович Коротков:
— В сорок втором году нас, истощенных, замерзающих в блокадном Ленинграде пятнадцати-
летних пацанов, перевозили по льду Ладожского озера на Большую землю. Фашисты бомбили до-
рогу, мороз был свирепый. Я отморозил руки и ноги и думал, что не выживу.
А через восемнадцать лет после той страшной зимы я ехал в гости в Германскую Демократи-
ческую Республику. Я показывал немецким рабочим, как фрезеровать быстрее и лучше. Это бы-
ло в прошлом году, два года назад.
— Не понимаю. В прошлом году или два года назад?
— А все очень просто. К съезду мы выполнили по производительности труда семилетний
план. Значит, в год наша бригада как бы два года проживает...
ДОМ ПЕРЕЕХАЛ ПА ШЕСТЬ КИЛОМЕТРОВ
Рассказывает доярка колхоза им. 1 Мая Гатчинского района
Надежда Александровна Соколова:
— Колхоз построил новый коровник в деревне Александровка. Значит, теперь, чтобы подоить
коров, мне надо было добираться шесть километров. Шесть — туда, да шесть обратно, всего —
двенадцать. Можно было, конечно, ра-
боту сменить, но только я приучена к
делу относиться серьезно. Посоветова-
лись мы с колхозом и... перевезли дом
в Александровку.
— Как? Целый дом?
— Пу да. Разобрали по бревнышку,
перевезли па машине и собрали на но-
вом месте. Да что вы па меня так смот-
рите; не мы одни собирали, все помога-
ли. Недаром нам в прошлом году при-
своили звание бригады коммунистиче-
ского труда.
ДЕЛЕГАТАМ СЪЕЗДА
ДЕЛ МНОГО...
Рассказывает Герой Социалистического
Труда директор Ленинградского
научно-исследовательского института
Арктики и Антарктики
Алексей Федорович Трешников:
— В полярную экспедицию я попал впервые еще
студентом географического факультета Ленинградского
университета. Л всего участвовал в шестнадцати экспе-
дициях. Пришлось побывать у двух полюсов — был на-
чальником дрейфующей станции Северный Полюс-3, по-
том зимовал в Антарктиде. Тогда казалось, что проще
работать в городах, даже на самой ответственной рабо-
те. Там день разделен на работу и отдых. Л в экспеди-
циях от забот не уйти ни днем, ни ночью.
— Л теперь так не кажется?
— Теперь думаю, что на зимовках, пожалуй, легче.
Там — в ответе за свою экспедицию. Здесь — за многие.
Вышел санно-тракторный поезд из Мирного на стан-
цию Восток-1, а ты сиди в Ленинграде и читай радио-
граммы. Главное был там, знаю, что такое Антарк-
тика. Пет, самому легче.
— А когда снова в дальний рейс?
— Пока — хватает дел в Ленинграде. Готовим седь-
мую Антарктическую, формируем «экипажи» новых
дрейфующих станций. Дел много, некогда.
ИСКУССТВО ДЛЯ ПАРОДА
Рассказывает лауреат Ленинской премии,
скульптор Михаил Константинович Аникушин:
— Недавно я побывал в Архангельске. Там я позна-
комился с правнучками Александра Сергеевича Пушки-
на. Ирина Евгеньевна и Ольга Евгеньевна — уже по-
жилые женщины. Одна преподает английский язык,
другая — воспитательница в детском интернате. Это —
очень скромные, очень простые люди. Такими я и пред-
ставлял себе потомков Пушкина в наше время...
— А что вы делали в Архангельске?
— Я ездил туда, чтобы рассказать о своей работе, о
том. что я собираюсь делать в ближайшее время. Такие
поездки, в которых мы как бы отчитываемся перед зри-
телем, стали обычными для многих художников и
скульпторов... Видите ли, чтобы вылепить из глины или
изваять из камня то, что до сих пор было только за-
мыслом, скульптор запирается в четырех стенах. По ко-
гда скульптура окончена, он показывает ее мпогим-мно-
гим людям, он отчитывается перед всем народом. По-
тому что он работает для народа.
Ьапацнее
БРАНДЕНБУРГСКИХ
ВОРОТ
Л. Крестинский Рисунки А. Овсянникова
На этих страницах вы
прочтете, как живут
и борются ваши сверст-
ники—пионеры из Запад-
ного Берлина
Не верьте Курту Пичке
В школе на Рейтерштрассе появился новый
учитель, человек небольшого роста, лысова-
тый, хромой, с привычкой неожиданно обора-
чиваться на ходу. Звали его Курт
Пичке.
По школе пронесся слух, что новый учитель
бежал из ГДР. В шестом классе, где училась
Эльза Штор, его встретили сдержанным
молчанием и любопытными взглядами испод-
тишка. Первый урок прошел спокойно, а на
втором Пичке распоясался. Он принялся
вовсю ругать коммунистов, говорил,-что они
разрушают памятники старины, что в ГДР
нечего есть, что Юрий Гагарин пролетел на
своем корабле «Восток» всего две минуты. За-
кончил Пичке так: «Пусть никто не взду-
мает летом ехать в пионерлагерь восточной
зоны! Натерпитесь там...»
Четверо в классе переглянулись: куда гнет!
Эльза за спиной растопырила пальцы правой
руки и медленно сжала в кулак. Условный
знак: надо собраться. Новый учитель ничего
не заметил. Откуда ему знать, что в классе
есть пионеры.
После уроков Эльза шопотом сказала
друзьям:
— В других классах он тоже провел «душе-
спасительные» беседы. Времени терять нель-
зя — скоро каникулы...
Трое склонились над столом, четвертый встал
у двери.
А через несколько дней по всей Рейтер-
4
штрассе — на стенах домов, около булочной,
куда часто забегают мамы, у подъезда кафе,
куда захаживают отцы; у ворот школы и на
углу, где часовая мастерская, — всюду белели
листовки. Взрослые и дети останавливались
и внимательно читали их.
УВАЖАЕМЫЕ РОДИТЕЛИ!
СКОРО КАНИКУЛЫ. НАС ПРИГЛАШАЮТ НА ТРИ
НЕДЕЛИ В ПИОНЕРЛАГЕРЬ ГДР. ПРОСИМ ВАС ОТПУ-
СТИТЬ СВОИХ ДЕТЕЙ И НЕ БОЯТЬСЯ ЗА НИХ. ПУСТЬ
ОНИ САМИ УБЕДЯТСЯ, КАК ЖИВУТ В ВОСТОЧНОЙ
ГЕРМАНИИ, А НЕ ВЕРЯТ НА СЛОВО КУРТУ ПИЧКЕ
Каягдый борется, как может
Катрин всего двенадцать лет, но у нее уже
есть враги. Катрин ненавидит американские
фильмы, которые не сходят с экранов Запад-
ного Берлина. В каждом из них не меньше
десятка убийств. После таких фильмов мно-
гих ребят мучают ночью кошмары.
Катрин ведет тайную борьбу против своих
врагов. Она призывает товарищей бойкотиро-
вать американские фильмы. «Ни один пионер
нашего отряда, — с гордостью говорит Ка-
трин, — не смотрит их...»
Каждый борется, как умеет. Вот сестра Ка-
трин — та уже взрослая девушка — она уча-
ствует в настоящих демонстрациях. Недавно
вместе с другими женщинами района Шар-
лоттенбург она вышла на улицу с требова-
нием запретить выпуск комиксов — грязной
литературы, которая учит грабить и убивать.
Женщины вышли на демонстрацию после
того, как западноберлинский Сенат ответил
на их петицию: «Вы сами виноваты, если ваши
дети читают эти книги».
Женщины несли плакаты «Долой грязную
литературу!», несли бельевые корзины с куп-
ленными на трудовые деньги книгами знаме-
нитых немецких писателей и поэтов.
По обе стороны улицы стояли люди. Они
швыряли в корзины пестрые книжонки. На об-
ложках — искаженные злобой лица гангсте-
ров, окровавленные тела, разинутые в пред-
смертном хрипе рты...
Демонстранты доставали из корзин книги
Гёте, Гейне, Шиллера, Манна, протягивали их
людям.
— Берите взамен. Не пожалеете!
На пустыре запылал громадный костер. Ко-
миксы горели жарко. Коробились яркие пере-
плеты, синее пламя плясало над сухими чер-
ными страницами, в последний раз гримасни-
чали гангстеры на обложках.
Женщин разогнала полиция. Организаторов
демонстрации арестовали. Среди них была се-
стра Катрин.
5
Карл Шмидт — второгодник
Карл Шмидт живет в Крейцберге. Это ра-
бочий район Западного Берлина. В Кройцбер-
ге много заводов и фабрик, а пионеров всего
около ста. Работать им очень трудно. Есть та-
кие школы, в которых всего один пионер.
Главное сейчас — множить пионерские ряды.
Так говорит вожатая Марта.
Карл Шмидт и его товарищи рассказывают
своим одноклассникам о Тельмане и юных
тельмановцах, устраивают выставки, пригла-
шают школьников на свои сборы. Они гово-
рят: «Идите к нам. Посмотрите, что мы де-
лаем, что умеем. Если понравится—вступайте
в организацию!»
Карл Шмидт никогда не надевает в школу
свой синий пионерский галстук. Если учитель
Зингер узнает, что Карл пионер, ему плохо
придется.
Каждый день на уроках Зингер читает
вслух отрывки из дневника, который вел на
Восточном фронте. Он был тогда офицером.
И, судя по дневнику, — подлецом. Он нена-
видит русских и социализм.
Однажды во время читки Карл встал и
сказал, что не согласен с учителем. Зингер
не выгнал Карла из класса, не поставил в
угол, не ударил линейкой. Зингер стал бой-
котировать его. Он нс вызывал Карла до са-
мого конца года, а потом оставил на второй
год.
У юных тельмановцев Западного Бер-
лина нет ни клубов, ни пионерских ком-
нат, ни красных уголков. Брать помещение
в наем очень дорого, и чаше всего ребята со-
бираются у кого-нибудь дома.
Они не могут пройти по улицам с горном
и барабаном. Полицейские с резиновыми
дубинками разгонят ребят так же, как раз-
гоняют их родителей-демонстрантов. Пионеры
собираются тайно: «от дома к дому».
Карл бежит к Петеру, Петер к Луизе, Луиза
к Гансу, Ганс к Катрин, Катрин к Эльзе-
Так, по цепочке собирается весь отряд. В тес-
ной комнате рабочего квартала ребята наде-
вают галстуки.—«Зайт берайт!» — говорит
вожатая. — «Иммер берайт!» — отвечают пио-
неры.
Александр Говоров
Ц Е Л IIII II Ы П К 1* А Й
Здесь край —
не край,
а благодать.
Как восхищенье
выразить?!
Здесь,
если гайку закопать,
то утром
трактор
вырастет.
И я
ни капли не солгал:
под казахстанским небом
я эту землю
в руки брал —
она,
как ломоть хлеба.
Т I» А К Т О I» С X А 1* А К Т Е I» О М
Очень любит
папин трактор
мне показывать
характер.
Сколько ручку
ни крути,
мне его
не завести.
Погоди немного,
трактор,
покажу я
свой характер!
СЕВЕРНАЯ
МАГНИТКА
i.
В детстве художник
Владимир Александрович
Ветрогонский жил непо-
далеку от Череповца и
часто вместе с отцом бы-
вал в этом городе. При-
рода, красивая по-север-
ному — густая, щедрая
зелень, спокойная глубо-
кая река Шексна. А го-
род — глухой, захолуст-
ный: потемневшие дере-
вянные дома и грязные
досчатые мостовые.
Несколько лет назад
художник снова приехал
в Череповец. Город пока-
зался неузнаваемым: ас-
фальт, каменные дома и
на каждом шагу —
строительные краны. Но
самая главная новость — большог
металлургический завод.
Из-за него и ехал сюда Ветро-
гонский. Ему всегда нравилось ри-
совать работающих людей — рабо-
тающих не в канцелярии, а в це-
ху, в шахте. Хотелось верно пере-
дать их движения — напряжен-
ные, точные, красивые, и непред-
намеренные «световые эффекты»:
фонарь, разрезающий темноту тон-
неля, огненные вспышки плавки.
Закончены серин гра-
вюр, посвященных рабо-
чим ленинградского Ки-
ровского завода и шах-
терам Донбасса. Худож-
ник задумал новую се-
рию «Северная Магнит-
ка» — о людях Черепо-
вецкого металлургическо-
го завода.
Ветрогонский целые
дни проводил на заводе,
знакомился с рабочи-
ми — умными людьми,
интересными собеседни-
ками. Там же, в Чере-
повце, художник начал
работать над портретом
Анатолия Ивановича
Ольховннкова. Опытный
мастер, Герой Социали-
стического Труда, он хо-
роший учитель для мо-
лодежи.
Чтобы работать в го-
рячих заводских цехах,
надо быть и сильным и
ловким. Смелость горно-
вых, газовщиков, иногда
работающих даже без
специальной защитной
робы, вызывала одновре-
менно и гордость, и вос-
хищение, и даже острую,
хотя и добрую, зависть.
Вот один такой рабочий.
Он стоит спокойно, поч-
ти небрежно. Но с ка-
ким вниманием он смо-
трит вперед — такой не
сделает ни одного лиш-
него, неточного движе-
ния. И весь он словно
пронизан всеми оттенка-
ми огня — от алого до
оранжево-желтого.
Мы публикуем, несколько рисунков художника, сде-
ланных им в Череповце. Посмотрите их — они помогут
вам представить стройку этого рабочего города, его
людей.
Сергей Давыдов
Вспоминается, когда мы еха-
ли в Маканчинский целинный
совхоз, наш друг, казахский
поэт Абдикарим Ахметов отго-
царивал нас ехать туда. Ему
все время хотелось показывать
нам достопримечательности Ка-
захстана. Так ленинградец по-
казывает гостю Эрмитаж, Лав-
ру, Ростральные колонны. Ха-
рактер у Ахметова мало ска-
зать горячий, огненный.
— И что вы надумали сюда
ехать, — горячился он, — был я
здесь пять лет назад, ничего
интересного, несколько коз бе-
гают, и все.
Увидев, какой совхоз вы-
строили целинники за пять лет,
наш друг пристыженно мол-
чал, теребил выросшие за до-
рогу усики и время от време-
ни прищелкивал языком, как
бы говоря: — Ай, ай, ты поду-
май, что сделали, горы свер-
нули!
Вечерняя, но еще пронизан-
ная солнечными бликами тень,
падала на поселок с гор. Ров-
ными рядами уходили вдаль
побеленные, похожие на укра-
инские хатки, дома. Не хва-
тало только садов. Слева до
самого горизонта поля, поля.
Маленький самолет деловито
кружил над ними.
По улицам поселка прохо-
дили хозяева целины, пожи-
лые и степенные, и совсем
еще юные.
И показалось, что это не но-
вое, только что родившееся на
свет село, а уже обжитое, дав-
нишнее, со своим укладом жиз-
ни, обычаями. В том, что все
постройки в селе были солид-
ными, а улицы чисты, прибра-
ны, чувствовались хозяйские
руки.
На улицах много ребятишек
лет четырех-пяти, это уже ко-
ренные целинники, уроженцы
целины. Пройдут года, вырас-
тут эти ребятишки, и позовут
их, может, в дорогу новые
славные дела, но сердцем они
будут привязаны к этой сто-
ронке, к своей родине.
Были мы и в другом целин-
ном совхозе—Урджарском.
Ему тоже пять лет. На том
месте, где он основан, тоже
была только степь. Теперь
здесь целый городок. Когда
мы приехали туда, целинники
закладывали совхозный парк.
Нужно сказать, что люди там
очень скучают по лесу, и ка-
ждый старается посадить у се-
бя под окном хоть несколько
деревьев.
Директор совхоза рассказал
нам, что решили целинники
установить на пьедестал трак-
тор, который проложил в Урд-
жарском совхозе первую бо-
розду. Теперь все ищут этот
трактор, и никто точно не зна-
ет, который именно, потому
что в совхозе много техники, и
один показывает, этот, мол,
был первым, а другой гово-
рит, нет этот...
Так и не могут пока найти
трактор-ветеран, хотя пьеде-
стал уже сооружен.
И захотелось написать стихи
о тракторе, который не хочет
быть памятником, хочет еще
поработать:
Он первую пробил здесь борозду
На первом потревоженном рассвете,
И гром его, как первую грозу,
Впервые перекатывал здесь ветер.
Прошли года, он постарел, устал,
Все время в поле на ходу чинился,
И траков благороднейший металл
В сражениях за хлеб поизносился.
Но все встречает новую весну
Рабочим гулом труженик упрямый.
Проносит по полям свою красу,
Свою красу в зазубринах и шрамах.
Но на привалах чувствует, — устал.
И думает, — состарился, голуба...
И вдруг узнал:
Его на пьедестал
Поднимут, как железного Колумба.
Глухою ночью пробирался он
В далекую бригаду на подмогу.
Сам пьедестал давно сооружен,
Но трактора никак найти не могут...
Пусть он устал, пусть он уже и стар,
Но памятником стынуть неохота.
И в самом деле, к черту пьедестал,
Когда еще есть силы поработать!
2 «Костер» № II
9
Рисунки Л1. ЮОини
А. Томилин
«...18 марта 1985 года.
Итак, мы возвращаемся. Если произнести
эти слова вслух, они прозвучат нелепо и тор-
жественно. Но что поделать, — сегодня ровно
тринадцать лет, как мы покинули Землю.
Мы — это Жан-Мари Летруа — второй штур-
ман «Кассиопеи».
Алексей Соколов — астроном и биолог экс-
педиции, по совместительству — врач.
Хьюберт Пакстон—он ведал двигателями,
и мы называли его «кочегаром».
Марта Эпрехт — инженер-радист. На ее ру-
ках были вычислительные машины и вся ав-
томатика.
И я — первый штурман «Кассиопеи».
Пять человек — состав первой международ-
ной межзвездной экспедиции, стартовавшей
тринадцать лет назад...
Сегодня наш корабль пересек границу сол-
нечной системы. На борту двое: я — теперь
единственный штурман и Вольт — мой сын.
И мы возвращаемся.
Те, к кому попадет этот дневник, найдут
в нем подробное описание рейса, трех планет-
ных систем, которые мы посетили и на кото-
рых оставили Алексея, и Пакстона, и Ле-
труа... Найдут расчеты траекторий и описание
переоборудования топливных бункеров. И ни
одного слова о чувствах, о людях, о себе.
Правда, шестого ноября тысяча девятьсот
семьдесят пятого года на страницах моих
записей о режиме полета слабой рукой Мар-
ты набросаны строчки: «Heutc habe Ich
einen Sohn geboren. Wir werden Ihn Wolt nen-
nen» '.
Когда Марта волновалась, она обычно пере-
ходила на родной язык. Но слова написаны
простым карандашом и их легко стереть...
Я сделаю это после приземления, когда при-
дется сдавать материалы отчета.
Сегодняшняя запись в дневнике, наверное,
последняя. Мы возвращаемся. Но эти страни-
цы я пишу для себя и вырву их из дневника
тоже после приземления. После приземления
и встречи... С кем?.. Кто встретит нас на пла-
нете по имени Земля?..
Мы были в трех разных звездных системах.
Две планеты носили на себе следы цивилиза-
ции. «СЛЕДЫ? НОСИЛИ?» Да, это были
именно следы давно погибшего. Почему? Мо-
жет быть, там были войны. Рассыпавшиеся
в прах сооружения заставляли трещать наши
счетчики.
Жестокий мир странных планет отнял у нас
Алексея. В архиве экспедиции сохранился
обрывок магнитной ленты с записью его по-
следнего сообщения: «Я остаюсь. На поиски
не выходите. Материалы, собранные с поверх-
ности планеты и загруженные в кормовой от-
сек, немедленно ликвидируйте. Корму под-
вергните многократной дезактивации. Планета
населена...» На этом его сообщение обрыва-
лось. Когда через трое суток из гнезд один за
• Сегодня у меня родился сын. Мы назовем его
Вольт.
10
другим стали вываливаться амортизаторы
приземления и рассыпалась в пыль корма, мы
поняли, что произошло с Алексеем и почему
он не вернулся в корабль.
Уже в полете Хыо Пакстон поставил запас-
ные амортизаторы и заварил корму.
Месяц спустя мы похоронили Пакстона на
встречном метеорите.
На девятом году полета на борту остава-
лось уже только двое взрослых: Марта и я.
Я добавляю «взрослых», потому что Вольту
к этому времени исполнилось шесть лет. Зна-
чит, нас было трое: мы с Мартой и наш ре-
бенок Вольт—мой сын!
Зачем я пишу эти страницы, зачем снова и
снова вспоминаю нелегкую историю нашей
затянувшейся экспедиции именно сегодня? Не
знаю. Может быть, просто для того, чтобы
перед возвращением просто привести в поря-
док свои мысли?
Экспедиция была детищем всей Земли. Со-
ветский Союз построил «Кассиопею» и снаб-
дил ее топливом, позволившим развить ско-
рости, близкие к световой. Соединенные Штаты
Америки поставили электронное оборудова-
ние, Япония и Германия — оптику.
Ни одной самой мощной и технически воо-
руженной державе в одиночку с такой зада-
чей было бы не справиться.
Главной задачей, поставленной перед нами,
была проверка парадокса времени. Действи-
тельно ли с приближением ракеты к скорости
света время в ней начинает отставать от зем-
ного?
В своих расчетах с Летруа мы ориентиро-
вались на год. Год в космосе. Если учесть ре-
лятивистскую поправку, мы должны были
вернуться на Землю, когда на ней пролетит
десятилетие.
Первые три месяца полета показали, что
на Земле недооценивали возможностей на-
шего корабля, и тогда мы решили раздви-
нуть рамки эксперимента, доведя мощность
двигателей до предела.
Члены экипажа знали: это опасно. Тем
нс менее ни один голос не поднялся против
моего предложения.
Имел ли право я рисковать? Но это был
великий эксперимент, и я вправе был тре-
бовать подвига.
Тринадцать лет день за днем отмечал я
в бортовом журнале. Тринадцать лет —
это наше ракетное время. А земное?..
Сейчас на этот вопрос трудно ответить.
Скорость «Кассиопеи» была очень близка
к световой, и наше время могло идти в сот-
ни раз медленнее земного. Все дело в том,
как долго продолжался наш полет на та-
ких скоростях? Год? Два? Пять?.. За это
время Земля могла уйти вперед на тысячу
лет. Мы вернемся не к внукам, не к прав-
нукам... Разница будет больше, чем была
бы она для Архимеда и Птоломея, восстань
они из гроба к моменту нашего старта.
Ведь развитие прогресса ускоряется.
Недавно я сказал об этом Вольту. Он
спросил, а кто такой Архимед? И я не стал
объяснять подробностей. Зачем? В мире, в
который мы возвращаемся, наверняка, не ос-
талось места подобным древностям. Для тех,
кто встретит нас на Земле, наше время зате-
рялось во мгле прошлого. Можем ли мы тре-
бовать от потомков, чтобы через тысячи лет
они помнили нас?..
Вернись мы через пятьдесят лет, через сто,
двести, наконец, — мы стали бы героями...
В детстве я часто бывал в зоологическом му-
зее в Ленинграде на Васильевском острове.
Там справа от входа в зал под большим сте-
клянным колпаком одиноко сидело чучело ма-
монта. Люди подходили и удивлялись, и ухо-
дили — спокойные, как и десять минут назад.
Ископаемое. Из давно прошедшего...
Когда мы вернемся, меня, может быть,
тоже посадят под стеклянный колпак?.. А
Вольт?..
2*
11
После смерти Марты я сам всерьез занялся
его воспитанием. Ничего лишнего! Багаж точ-
ных знаний, которые смогут быть надежным
фундаментом развившимся наукам будущего:
биология математика и физика. Новая фи-
зика, не та примитивная и устаревшая клас-
сика — времен Ньютона и Лейбница, а
построенная на принципах квантовой механи-
ки и теории относительности.
Вместе с Вольтом я заново прошел все то,
что было последним словом науки моего, два-
дцатого столетия. Конечно, я допускал, что
многое с тех пор устарело. Обветшали аксио-
мы, гипотезы стали законами. И все-таки ос-
новные понятия главных наук будущего долж-
ны базироваться на прошлых достижениях.
И этот фундамент знаний был заложен мной.
При этом ничего лишнего.
Я исключил историю из обязательных пред-
метов. То, что для нас было историей, для лю-
дей будущего — легенда.
Незнаком Вольт и с художественной лите-
ратурой. Через тысячелетия даже шедевры
слова неизбежно превратятся просто в памят-
ники старины, доступные немногим, владею-
щим древними языками.
Астрономия Мегамира заменила Вольту
географию. За время нашего полета люди не-
узнаваемо изменят лицо Земли. Какой же
смысл изучать географию несуществующей
планеты?
Сейчас в десять лет Вольт знает физику так
же, как студент-второкурсник, знает биологию,
математику. И в то же время многое, что со-
ставляет жизнь обыкновенного земного маль-
чишки, ему неизвестно совсем.
Впрочем, Вольт не знает Земли. Он родился
в ракете. И я не показывал ему захваченные с
собой кинофильмы. Зачем? Для него это одна
из планет, по которой он никогда не станет
тосковать так, как тосковали мы..
Вольт будет идеальным космонавтом.
Вернись мы в наш мир, он вправе был бы
обвинить меня в том, что я лишил его ра-
достей детства. Ио он должен полноправно
войти в мир будущего. И я сделал все, чтобы
мой сын не был «мамонтом».
Наконец, последнее сомнение. Что ждет нас
на Земле? Иногда мне кажется, что нас встре-
тит планета, повторившая судьбу тех двух
страшных миров, на которых мы оставили то-
варищей.
Может быть, это неизбежно? Может быть,
достигнув определенного уровня, цивилизация
должна погибнуть, чтобы возродиться вновь?..
Тринадцать лет назад перед стартом, мы,
все пятеро, подписали воззвание к народам
Земли. Требование запрещения ядерного ору-
жия. Правда, прошли века, и, может быть,
наши имена истлели в исторических архивах.
А субсветовая скорость не позволила ни по-
слать на Землю, ни принять ни одного сооб-
щения по радио.
Кто же встретит нас, вернувшихся из тыся-
челетнего странствия?..»
* * *
Над пультом негромко заныл зуммер. Че-
ловек повернул рычажок, включая динамик и
микрофон, и произнес:
— Слушаю.
Выносной астрономический пост—ВАП,
круглая кабина которого соединялась с телом
корабля полой трубой, был связан с главной
штурманской рубкой телевизионным каналом.
Это позволяло при снижении скорости вести
наблюдения за планетами прямо из централь-
ного помещения. Сюда же сводились и все
главные органы контроля и управления режи-
мом полета. Такая централизация управления
имела особенно большие преимущества сей-
час, когда на борту большого корабля остался
фактически он один. Остальные отсеки соеди-
нялись обычной телефонной связью.
На экране появилась голова светловолосого
мальчика.
— Отец, мы находимся в сфере притяже-
ния звезды Солнца. Указатель курса требует
начала вспышек торможения.
«Звезда Солнце» — житель Земли никогда
бы не назвал так свое светило. А для Вольта
Солнце—одна из звезд, примечательная
только разве что богатой биосферой.
Человек вытянулся в кресле, развернув его
в направлении движения ракеты, так легче
было переносить перегрузки, и пристегнул
ремни. Начиналось самое неприятное — тор-
можение. Он открыл кран подачи воздуха, и
скафандр — обычная форма одежды на «Кас-
сиопее»— наполнился воздухом, стал упругим
и тесным. Опустив голову на подушки кресла,
человек прикрыл глаза.
— Готов!.. А ты?
— Я тоже.— Голос мальчика звучал спо-
койно. Для него торможение стало привыч-
ным режимом. Он даже не особенно страдал
от скачков перегрузки, организм приспосо-
бился. Эта особенность позволила передать
Вольту дублирование управления кораблем
в периоды разгона и торможения.
— Включай!
Голос команды утонул в грохоте двигате-
лей. Корабль резко тряхнуло, и сразу все тело
стало наливаться свинцовой тяжестью. Веки
давили на глаза, глаза —на глазные впадины.
12
Казалось, еще мгновение — и грудная клетка
не справится с навалившейся тяжестью.
Автомат торможения планомерно увеличи-
вал отрицательную тягу, доводя перегрузку
до критической.
Откуда-то из глубины сознания поднялся
красный туман, застилая зрение. Предметы
теряли форму, расплывались. Сознание руши-
лось. И в тот момент, когда казалось, что оно
окончательно покинет это чужое неподвижное
тело, тяжесть вдруг исчезла. Человек судо-
рожно глотнул, несколько раз зажмурился,
чтобы прогнать красную пелену, и снова уви-
дел приборы. Первая ступень торможения
была пройдена.
Вот так же, после одной из наиболее тяже-
лых перегрузок, сознание не вернулось к Мар-
те. Они попали тогда в страшное гравита-
ционное поле нейтронной звезды и тормозили
главным двигателем. До сих пор ему остава-
лось неясным, как вырвалась «Кассиопея» из
этого плена.
Когда на борту остались лишь двое, двое
взрослых, Марта включила в схему управле-
ния автомат обратного привода. Теперь, даже
если бы погибли все, приборы приведут ко-
рабль в пределы солнечной системы. И там,
на далекой орбите, те же приборы включат
мощные радиомаяки, которые сообщат людям
Земли о возвращении ракеты.
Это было четыре ракетных года назад.
С тех пор каждые две недели помещения ко-
рабля заполнял низкий мелодичный звон —
предупреждение о переходе на автоматиче-
ское управление. Сигнал похоронным колоко-
лом будил память об ушедших, заставлял
страдать...
Каждый раз человек выключал автомат. И
ровно через две недели низкий звон вновь и
вновь заполнял огромный и такой пустой сей-
час корабль.
Снова загрохотали двигатели. Ступени тор-
можения следовали одна за другой, гася ско-
рость до заданной величины. Й каждая уно-
сила частицу здоровья, частицу жи-зни. А
сколько их прошло за тринадцать ракетных
лет?..
Он с трудом повернул голову. Из глубины
никелированной стойки на него смотрело уста-
лое лицо с резкими морщинами возле губ и
на лбу. Седые волосы выбились из-под проти-
воперсгрузочного шлема и падали на глаза.
Когда-то синие-синие, они выцвели, лишенные
яркого цвета родного неба.
Человек усмехнулся. В год старта ему
было двадцать три. Сколько ему сейчас?..
Лучевая болезнь, настигшая его в районе
Крабовидной туманности, выбелила волосы,
иссекла лицо складками.
Марте тоже не удалось уберечься. Их сын
родился альбиносом: белые, бесцветные воло-
сы, белые брови и ресницы. Марта горевала —
это так некрасиво в сочетании с бледной ма-
товой кожей лица, лишенного загара и кра-
13
сок. Она пе увидела Вольта, когда тот подрос.
Черты лица мальчика стали тоньше и опре-
деленнее, а строгий и немного печальный
взгляд красных глаз делал его облик немного
странным и притягательным.
Вольт рано повзрослел. Сейчас, в десять
лет, ему можно было дать шестнадцать.
* * *
Программа торможения первого периода
была закончена. Описывая огромную спираль,
«Кассиопея» поглощала пространство, пере-
ходя с орбиты на орбиту.
Над астрономическим пультом мигали сиг-
нальные неоновые лампы. Это означало, что
в поле зрения локаторов попадали метеоры
или далекие планеты. В ракетном корабле не
были предусмотрены иллюминаторы. Объек-
тивы телевизионных камер, установленные на
ВАПе, заменяли их.
Человек включил экран. На минуту мутная
пелена, изрезанная темными полосами, засло-
нила его, но сервомоторы сменили объектив,
и на стекле заиграли красно-оранжевые блики
далекого и самого близкого соседа Земли —
Марса.
Человек не удержался. Он нажал кнопку
вызова.
— Вольт! Иди сюда. Скорее, мы почти...
у цели.
У него чуть не вырвалось «ЛОМА». Вовре-
мя остановился. Что является домом для
Вольта? Да и, кроме того, зачем радоваться
раньше времени? Кто знает, что их ждет
там?..
Человек отвел глаза от экрана. На пульте
все еще лежал раскрытый на последней стра-
нице бортовой журнал. Две строчки записей
были жирно подчеркнуты — старая земная
привычка выделять главное.
«Мы побывали в трех разных звездных си-
стемах. И две планеты носили следы цивили-
зации». Только «СЛЕДЫ» и только «НО-
СИЛИ». Все в абсолютно прошедшем вре-
мени...
— Можно войти?
Дверь плавно отъехала в сторону. На по-
роге рубки стоял Вольт. Нет, пожалуй, шест-
надцать дать ему трудно, а вот четырнад-
цать— вполне. Невысокого роста, стройный,
с хорошо развитой мускулатурой, — по раз за-
веденному порядку все члены экипажа три
часа в день занимались специальной космиче-
ской гимнастикой. Мальчик подошел к отцу.
— Помнишь, я тебе рассказывал о Марсе —
соседе Земли?
— Прости, отец, ты рассказывал, что в этом
районе встречаются густые метеорные потоки.
Между тем, мы не слышали пока ни одного
сигнала от локаторов защиты... Не кажется
тебе это странным?
Настроение было испорчено. Вместо радости
прибытия он вдруг ощутил страх, как перед
катастрофой.
Вольт продолжал:
— Кроме того, где загадочные спутники
этой планеты? Ты о них тоже много говорил.
Их должно быть два?.. Я не ошибаюсь?
— Нет, не ошибаешься...
Он еще раз сменил объектив. Теперь диск
планеты занял снова весь экран и из-за его
сверкающего края темным колобком выкати-
лось маленькое пятнышко.
— Если это Марс, то первым нас привет-
ствует Деймос — его далекий спутник. По-
древнегречески «Деймос»—«Ужас». А где же
его брат «Страх»?
— Отец, почему у спутников этой планеты
такие странные названия?
14
— Видишь ли, римляне называли Марсом
бога войны А всякой войне обязательно со-
путствуют страх и ужас...
Человек говорил задумчиво, не отрывая
пристального взгляда от экрана. Мальчик
внимательно смотрел на отца.
— А что такое «Бог», «Римляне» и
«Война»?
Человек очнулся. Он взглянул на сына и
ответил:
— Это старая и длинная история, Вольт.
Как-нибудь я расскажу ее тебе. Но где же
Фобос?..
Меняя объективы, он пытался рассмотреть
красную планету. Второго спутника видно не
было.
— Но ведь я не мог ошибиться. Это Марс?..
Некоторое время он внимательно разгляды-
вал показания приборов, всматривался в изо-
бражение на экране. Потом выпрямился и
торжественно сказал:
— Вот она, смотри!
Из левого угла экрана на смену красной
планете выплыла небольшая голубая звез-
дочка.
— Планета Земля?..
В вопросе Вольта проскользнули нотки за-
интересованности. Отец кивнул головой. Он
не мог говорить. Сколько биллионов киломе-
тров осталось за кормой его корабля. Он по-
бывал в трех разных звездных системах...
И вернулся.
Мальчик еще раз внимательно посмотрел
на отца. Внимательно и удивленно. Может
быть, чуточку более внимательно, чем обычно...
— Твоя родина?..
— Моя и твоя! Ты же человек — сын Земли!
Чуть заметно Вольт пожал плечами. Отец
не заметил его жеста Медленно тянулись бес-
конечные часы, пока голубая звездочка до-
стигла центра экрана. И тогда, зажмурив на
минуту глаза, человек включил большой теле-
скоп.
А когда он открыл их снова, на холодном
стекле экрана призрачным голубым светом
мерцала странная планета, опоясанная широ-
ким светящимся кольцом.
Некоторое время он не верил глазам. Са-
турновое кольцо? Этого не могло быть.
Человек вращал ручки верньеров, пытаясь
рассмотреть контуры знакомых материков.
Азия, Африка, Америка? Под пухлым облач-
ным одеялом атмосферы плыли неотчетливый
пятна.
Неужели ошибка?.. Не доверяя приборам,
он сам вел прокладку обратного курса, вы-
числял поправки к программе...
Неужели он привел корабль в чужую звезд-
ную систему?..
Его напряженное лицо с крупными каплями
пота на лбу отразилось в стекле экрана.
Кольцо? Откуда это кольцо?..
Нет, это была не Земля. Чужая планета чу-
жой солнечной системы.
* * *
Шестьдесят часов работала электронная
счетная машина, проверяя результаты его вы-
числений.
Шестьдесят часов человек не выходил из
главной штурманской рубки.
Шестьдесят часов Вольт самостоятельно
проводил программу торможения, снижая
скорость.
«Кассиопея» заканчивала гигантскую спи-
раль, приближаясь к ее центру, к странной
голубой планете с круглым, как шайба, коль-
цом, перпендикулярным плоскости эклиптики.
И все-таки это была планета людей —
Земля!
Та, с которой он стартовал тринадцать ра-
кетных лет назад с экипажем из пяти чело-
век и на которую возвращался один с деся-
тилетним сыном.
Земля! Он понял это еще до того, как та-
булятор выбросил из своей пасти подтвержде-
ние-сводку результатов проверки, исписан-
ную длинными столбцами цифр. Понял по
волнению, которое испытывал, глядя на голу-
бую планету, по слезам радости, которые не
удавалось сдержать и которых он стыдился
перед сыном. Понял тем шестым, десятым,
черт возьми, чувством, чувством человека,
тринадцать лет не видавшего родную планету
и тринадцать лет сдерживавшего стремление
переложить рули на обратный путь.
У Вольта не могло быть этого десятого чув-
ства. Вольт родился в ракете, видел слиш-
ком много разных миров. И не видел одно-
го—Земли. Впрочем, он сам сделал все, что-
бы в душе мальчика не могла поселиться
тоска по родной, но бесконечно далекой пла-
нете. Долгими сутками одиночества, когда
только большие астрономические часы, вклю-
ченные на Земле, говорили о том, что бремя
не остановилось, человек начал рассказывать
маленькому сыну сказки. zB этих сказках не
было принцев, нс было добрых и злых вол-
шебников. И все-таки они были прекрасны и
поэтичны. В этих сказках жили крошечные,
но могущественные частицы со звучными име-
нами г— гипероны и мезоны. Частицы дружили
и враждовали друг с другом, живя в мире
удивительных законов. А еще он рассказывал
сказки про кометы и далекие звезды.
15
Сначала ему удавалось придумывать только
самые простые истории, да и они давались,
пожалуй, не очень легко. Первые сказки боль-
ше походили на запутанные до нелепости на-
учно-популярные статьи. И все-таки мальчик
слушал отца с широко раскрытыми глазами.
Постепенно истории становились сложнее,
охватывая новые и новые области науки. Пе
раз бывало, что для ответа на вопросы маль-
чика человеку приходилось просматривать
бесконечные фильмокопии, рыться в справоч-
никах. Чтобы облегчить себе работу, он рано
познакомил сына с основами высшей матема-
тики. И это дало совсем неожиданный резуль-
тат. Математика, подкрепившая сказку не-
опровержимостью доказательств, навечно уло-
жила полученные знания в кладовые памяти.
А Вольт научился мыслить совершенно иными
категориями. Вольт читал сложные математи-
ческие выводы, как приключения. Он легко
постигал те абстрактные образы, над кото-
рыми отцу приходилось напрягать мысль.
Без видимого усилия усваивал сложнейшие
понятия квантовой механики и теории от-
носительности. Правда, за свои способности
Вольт заплатил жизнерадостностью. Он редко
радовался, еще реже улыбался и, пожалуй,
совсем не умел смеяться.
Звякнул табулятор. На металлическую ре-
шетку упал бланк с цифрами. Ответ. Человек
протянул руку, взял плотную картонную кар-
точку.
Ошибки в расчетах не было.
* * *
— Мы возвращаемся на Землю, Вольт, по-
нимаешь?
Мальчик внимательно посмотрел на отца.
— Ты в этом убедился только сейчас?
— Да, конечно, вот результаты проверки,
взгляни.
— А я был убежден, что ты знал об этом
и раньше.
— Почему ты так думал?..
Вольт пожал плечами.
— Не знаю, мне так казалось. Мне каза-
лось, что ты с самого начала был уверен в
том, что эта планета, с которой вы старто-
вали...
— Это планета, на которой мы родились.
Колыбель человечества.
— Я помню, ты мне рассказывал, что
звезда Солнце имеет самую богатую биосфе-
ру. И что наиболее пригодна для существо-
вания органической жизни планета Земля.
Человеку стали неприятны слова сына, ска-
занные о Земле. О его Земле, родине, к кото-
рой он стремился все эти тяжелые годы.
— Подожди, дружок, а что ты знаешь
о Земле вообще?
— Тебя интересуют ее астрономические
данные?..
Они замолчали. Человек еще раз проверил
скорость, показания контрольных приборов и,
словно рассуждая вслух, произнес:
— Пожалуй, можно включать передатчик.
Сигнал прибытия. Мы приближаемся к лун-
ной орбите.
— Отец, а почему мы не включили передат-
чик вчера или десять суток назад? Мы могли
бы получить пеленг.
— Нет, слишком велика была скорость
«Кассиопеи», нас никто бы не понял. Пони-
маешь, по той же причине при полете на суб-
световой скорости мы не могли пользоваться
ни оптическими приборами, ни локаторами.
Скорость радиоволн сравнима с нашей, и лю-
бая информация искажалась бы до неузна-
ваемости.
Он помолчал немного и добавил:
— А то, что за тринадцать лет нас не про-
ткнул ни один метеорит, следует, пожалуй,
отнести за счет твоей или моей счастливой
судьбы.
Он разволновался и про себя отметил, что
становится излишне словоохотливым. Но, не
удержавшись, добавил:
— Будем считать, твоей;..
И тут же пожалел о сказанном.
— А что такое «судьба»?..
Человек не ответил. Он включил передат-
чик. «ЗЕМЛЯ, ЗЕМЛЯ!» — понесся из кон-
трольного динамика знакомый до боли голос.
И сразу вспомнилось, как готовилась эта
запись...
Они праздновали Новый год. Первый год,
проведенный на борту «Кассиопеи». Ровно
в двенадцать Марта неожиданно включила
магнитофон. Она приготовила эту передачу
сюрпризом. И с тех пор на каждой встрече
Нового года после музыки государственных
гимнов стран, представители которых были на
борту космического корабля, голос Марты
повторял:
«ЗЕМЛЯ, ЗЕМЛЯ! ГОВОРИТ «КАССИО-
ПЕЯ», ПЕРВАЯ МЕЖЗВЕЗДНАЯ, СТАРТА
ОДНА ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ СЕМЬДЕСЯТ
ВТОРОГО ГОДА. МЫ ВОЗВРАЩАЕМСЯ.
ПРОСИМ УКАЗАТЬ КАРАНТИННУЮ ОР-
БИТУ. ЭКИПАЖ КОРАБЛЯ...»
Дальше шло перечисление всех, стартовав-
ших восемнадцатого августа. Это перечисле-
ние должно было явиться символом того, что
они все вернутся обратно. Но прошел год,
и им пришлось стереть с ленты имя Алексея.
На его место добавилось, правда, имя Вольта,
но ушли Пакстон, Летруа. А сутки назад,
когда ему стало совершенно ясно, что они воз-
вращаются на Землю, человек стер имя Мар-
ты. Остался только ее голос.
Ему предстояло еще подготовить Вольта к
приземлению, к встрече с людьми. И это была
задача нс из легких.
— Отец, долго мы будем в карантине?
— Думаю, что нет. Без скафандров мы ведь
не выходили. А помещение, где мы их наде-
ваем, слишком тщательно облучается, чтобы
там осталось хоть что-нибудь живое. И все-
таки меры предосторожности принять, конеч-
но, нужно.
Вольт задумчиво перелистывал энциклопе-
дию.
— Нас встретят люди?
— Надеюсь.
— Такие же, как мы? И много?..
Что он мог ответить сыну? За атомные ты-
сячелетия могло произойти все, что угодно.
Может быть, гибель товарищей, а может
быть, и посещение мертвых планет заставили
его смотреть на будущее совсем не так опти-
мистично.
Но, заметив пытливый взгляд мальчика, че-
ловек заставил себя встряхнуться. Земля не
должна была повторить ошибок других миров.
Их встретят люди лучше, счастливее тех, кто
снаряжал в экспедицию этот корабль, лучше
него, лучше Марты, лучше всех погибших...
У них может быть другой язык, другие взгля-
ды и понятия...
— Нам придется снова, с самого начала
изучить язык людей, перенять их обычаи.
— Зачем, отец? Разве мы не уйдем больше
в пространство?
И на этот вопрос не мог он ответить. Как
расскажешь тому, кто родился в тесном поме-
щении космического корабля, о бесконечной
усталости от полета?
— Не знаю, если нас отпустят.
— Кто может нас не отпустить?
— Люди!
Вольт снова пожал плечами. Этого он не;
понимал.
3 «Костер» № 11
17
Внезапно гулкий рев наполнил помещения
корабля. Корабль нырнул в плотные слои ат-
мосферы на участке последнего торможения.
Снова возросла перегрузка. Воздух планеты
надежно гасил лишнюю скорость. Но это про-
должалось недолго. «Кассиопея» вынырнула
из воздушного океана и понеслась дальше,
огибая Землю по орбите искусственного спут-
ника.
Вторые сутки кружилась «Кассиопея» во-
круг планеты. Вторые сутки в эфир непре-
* * *
рывно поступал запрос: «Земля, Земля! Гово-
рит «Кассиопея»...
Планета не отвечала.
Между тем она была обитаема. На разной
высоте экран показывал множество искусст-
венных сооружений, выведенных за пределы
атмосферы. Несколько раз локатор защиты
включал двигатели, чтобы избежать столкно-
вения. Немало хлопот доставило им и стран-
ное пылевое кольцо, перпендикулярное пло-
скости эклиптики. Отраженные им солнечные
лучи так нагревали обшивку, что холодиль-
ные установки не справлялись со своими обя-
занностями.
И все-таки Земля не отвечала.
А что если на Земле не осталось людей?
Одни машины... Что если Земля повторила
судьбу тех мертвых планет? По раз заведен-
ному порядку добывают машины сырье, строят
новые автоматы, бессмысленно проделывают
тысячи никому не нужных теперь действий.
Может быть, именно поэтому и не отвечает
Земля?..
— Ступай готовить планер.
18
Голос его был сух и отрывист, Вольт вы-
шел. Человек подождал, пока шаги сына стих-
нут, подошел к стене и открыл тяжелый люк
грузового отсека.
В помещении вспыхнул свет. Спустившись
по металлическим ступеням, он подошел к
длинному, герметически закрытому контей-
неру, покрытому изморозью. От металла тя-
нуло холодом. Несколько минут человек стоял
молча. Потом поднял голову.
— Мы почти дома, Марта. Вольт, я и ты...
Над дверью зажглась зеленая сигнальная
лампа. Сын ждал его в кабине планера.
В носовой части корабля в специальных
гнездах плотно сидел «планер приземления» —
маленький реактивный самолет,приспособлен-
ный к полетам в условиях атмосферы. Обору-
дованный автономным управлением, планер
не раз служил экипажу «Кассиопеи» для вы-
лазок.
Последним на нем вылетал Летруа... Это
было на четырнадцатой планете в странной
системе двух зеленых солнц. Через два часа
после его вылета у них оборвалась связь. А
еще восемь часов спустя, переключенный на
автоматический привод, планер вернулся...
В нем были пробы воздуха из атмосферы
планеты, образцы почв и... записка от Летруа.
Он просил не искать его, писал об усталости,
о том, что больше он не может...
Марта спрятала записку в своих вещах. И
лишь совсем недавно он нашел ее там. Нашел
и приложил к бортовому журналу. Хотя и не
был уверен в необходимости этого шага.
— Мы возьмем большой контейнер с собой,
слышишь?
— Слышу, только зачем?
— Так надо!
— Хорошо.
Двадцать минут спустя «планер приземле-
ния» покинул борт «Кассиопеи», впервые
унося на себе весь ее экипаж.
* * Sts
Нет, он не хотел верить тому, что на Земле
не осталось людей. Пока планер пробивал об-
лачность, человек сидел в кресле, откинув-
шись, почти отвернувшись от иллюминаторов.
Но вот до поверхности осталось десять ты-
сяч метров. Теперь он весь превратился во
внимание.
Нет, люди не смогли изменить лицо пла-
неты до неузнаваемости. Пусть они окружили
ее сверкающей короной. Пусть в океанах под-
нялись новые континенты, а старые раздроби-
лись созданными морями и реками. Но это
была его планета, его Земля — колыбель че-
ловечества.
Люди могли вырасти из нее, освоить новые
миры, но не покинуть ее навсегда.
— Ты выбрал площадку?
Человек вздрогнул. Надо садиться. По
куда? Неожиданно он рассердился:
— Мы сядем на место нашего старта. Ся-
дем, если даже придется проломить при этом
крышу какого-нибудь завода.
Резкий свист заглушил его слова. Это сви-
стел за бортом плотный, рассекаемый пла-
нером воздух. Первый звук, которым встре-
тила планета возвращающихся.
— Приготовься!
Сжав зубы, человек с усилием отжал ручку
от себя. Клюнув носом, планер круто пошел
на посадку.
Земля!
* * *
Ему не пришлось ломать крыши. Повсюду,
куда хватал глаз, простиралось ровное зеле-
ное поле.
Они сидели в кабине, ожидая, когда авто-
мат уравняет давление внутри планера с ат-
мосферным. Человек оглянулся на сына. Ши-
роко раскрытые глаза мальчика были устрем-
лены вдаль. В них отражалось небо с редкими
звездами и край большого сверкающего коль-
ца. Свет от него был настолько ярок, что хотя
часы показывали час ночи — самое темное
время суток, небо было синим и возле иллю-
минатора можно было читать, не напрягая
зрение. И вдруг человек вспомнил: именно
тогда, незадолго перед их стартом, в печати
обсуждался чей-то фантастический проект
создания вокруг Земли пылевого кольца — ло-
вушки для солнечных лучей. Свет, а следова-
тельно и тепло за счет отражения от кольца,
по расчетам автора, должен был коренным
образом изменить климат планеты, растопить
арктические льды...
Человек посмотрел вниз. Черная жирная
колея лоснилась па яркой граве.
А ведь здесь была тундра... Ему впервые
отчетливо вспомнился день отлета, серый ту-
ман над бетонированным полем ракетодрома,
провожающие, уставшие от ожидания члены
экипажа...
Вольт сдвинул колпак и первым спрыгнул
на землю. Не удержавшись на ногах, он упал
лицом в траву. Хотел подняться, вскочить. По
мягкие зеленые стрелки ласково забрались в
ноздри и уши, защекотали, вызывая странное,
незнакомое мальчику чувство.
Следовало встать. В растительном покрове
планет гнездятся тысячи опасностей. Но вме-
сто этого, он еще плотнее прижимается к зем-
ле, загребает руками, точно пытаясь обнять
3*
19
эту странную голубую планету... Одну из мно-
гих и такую не похожую на другие.
Еще сидя в кабине, человек услыхал судо-
рожный кашель. Он повернул голову и уви-
дел сына. Вольт смеялся, смеялся неумело,
захлебываясь, набрав полные руки терпко пах-
нущей обыкновенной земной травы. Смеялся,
сидя на «опасном растительном покрове пла-
неты»...
* * *
Да, здесь право первооткрывателя с самого
начала принадлежало Вольту. Он протянул
руку и тихо произнес:
— Смотри, папа...
Впереди на невысоком холме темнело соо-
ружение. Они подошли ближе и остановились.
Внутри большого прозрачного куба, на
оплавленном куске метеорита, взявшись за
руки, стояли пять фигур. Четверо мужчин и
одна женщина. Пятеро в одинаковых легких
комбинезонах. Женщина стояла в центре
группы. Откинув голову назад, она крепко
прижалась к плечу высокого человека, устре-
мившего взгляд в небо.
Вольт поднял глаза, чтобы спросить отца,
что означает эта группа, но промолчал. Он все
понял без слов. Отец стоял неподвижно, глядя
куда-то вдаль, и из его глаз текли слезы. Впер-
вые он не стремился скрыть их перед сыном.
Сколько они так стояли?.. Если бы кто-ни-
будь сказал им, что они стояли молча, оба
удивились бы. Разве они молчали? Нет, по-
жалуй, впервые за все эти годы они вели са-
мый откровенный и нужный им обоим раз-
говор...
Оба не слыхали приближения странного ап-
парата, напоминающего формой старомодный
дирижабль без гондолы.
Человек обнял сына за плечи и привлек
к себе. Сердце его часто билось. Он понимал,
что сейчас произойдет то, чего он так ждал и
так боялся последние годы одиночества, —
встреча с людьми, с землянами.
Часть белой обшивки откинулась, открывая
вход в аппарат, и по ступенькам трапа на
землю сбежал высокий темноволосый чело-
век в светлом комбинезоне... Обыкновенный
человек... Широко улыбаясь смуглым скула-
стым лицом, землянин смело подошел к при-
шельцам и, протянув обе руки вперед, молча
остановился. Он ждал, что заговорят приле-
тевшие.
И это нужно было сделать, несмотря на за-
стрявший в горле комок. Сколько раз предста-
влял он себе эту встречу, сколько слов, хоро-
ших и важных, придумывал он. А сейчас шаг-
нул вперед и сказал просто:
— Здравствуйте, мы — из первой межзвезд-
ной. Старт—август тысяча девятьсот семьде-
сят второго года. Какое сегодня число?..
В глазах землянина отразилось неподдель-
ное изумление. И, пока человек повторял ту
же фразу по-немецки и по-английски, земля-
нин несколько раз перевел глаза на памятник,
возле которого они стояли, и обратно.
— Я счастлив, — наконец произнес он,—
счастлив, что именно мне поручили встретить
вас в карантинном районе. Встретить и пере-
дать, что Земля приветствует вернувшихся.
Теплая волна радости залила человека.
Землянин говорил чисто на его родном, рус-
ском языке.
Тот продолжал:
— Здравствуйте, все! — Он на мгновение
бросил взгляд в сторону приземлившегося
планера.
Человек опустил голову.
— Мы все... здесь...
Скорбная складка прорезала лоб незнаком-
ца. Он положил руки на плечи человека и не-
которое время помолчал.
— По прежним законам, — нерешительно
произнес человек, — мы должны были не-
сколько недель находиться в карантине...
Землянин улыбнулся.
— Район приземления весь объявлен ка-
рантинным. Десять дней вы не сможете поки-
нуть его.
— Но мы двое суток запрашивали по радио
о карантинной орбите. И, только не получив
ответа, приземлились. Почему не отвечала
Земля?
— Станции внешней связи никак не могли
связаться с вашим кораблем. По-видимому,
слишком отличаются наши системы связи. По-
тому что первую информацию о вас мы полу-
чили сразу же после пересечения вами погра-
ничной зоны солнечной системы... Но, — он
спохватился, — мы поговорим обо всем под-
робно, когда вы отдохнете. — И незаметно по-
казал рукой в сторону Вольта. Мальчик едва
держался на ногах.
— Хорошо, но у меня есть еще дела здесь
на час, полтора.
— Вам нужна помощь?
— Нет!
Может быть, отказ прозвучал слишком рез-
ко, потому что землянин удивленно взглянул
на него, но потом повернулся, подхватил на
руки Вольта и понес его в свой аппарат.
Человек вернулся в планер. Он прямо подо-
шел к длинному металлическому контейнеру,
занявшему все свободное место в тесной ка-
бине.
20
Несколько накидных гаек — и стальная
плита, закрывавшая верхнюю часть кон-
тейнера, соскользнула вниз.
Лучи солнца, поднявшегося над гори-
зонтом, пробились сквозь иллюминатор
и зажгли блики на матовой поверхности
металла. В контейнере, в герметическом
пластмассовом футляре, лишенном воз-
духа, лежало скованное морозом тело
его жены.
Там, в пространстве, четыре года на-
зад он поклялся, что похоронит ее на
родной планете.
На минуту он закрыл глаза, точно
стремясь закрепить ее образ в памяти.
И в эту минуту на его плечо легла рука.
Человек резко обернулся.
— Ее нужно взять с собой, — голос
землянина звучал тихо, но настойчиво.
Человек вздрогнул. Он вез ее, чтобы по-
хоронить, а не отдать для лабораторных
исследований.
— Нет! Она останется здесь. Я похо-
роню ее возле памятника. Сам...
Брови землянина сдвинулись. Он по-
дошел ближе и долго рассматривал ока-
меневшее лицо, поднося к нему какой-то
прибор.
— 11о нашим законам вопрос о преда-
нии земле не может быть решен одним
человеком.
— Но она заслужила это право. Она
умерла четыре года назад.
Землянин посмотрел на человека уди-
вленно, потом, совсем, как Вольт, пожал
плечами...
— Это ничего не значит...
Горячая волна гнева захлестнула че-
ловека. Он шагнул вперед и встал между
пришельцем и контейнером. Так, значит
здесь они просто интересный ископаемый
материал, не больше. А чувства людей
той далекой древности, какой в понима-
нии этого землянина является двадцатый
век, теперь просто чужды... Он загово-
рил с горечью.
— Ничего не значит? А что же «зна-
чит», что имеет значение по вашим, но
вым законам?..
Темные глаза землянина вспыхнули.
— Человек! — на мгновение у него дрогнул
голос — И каждый имеет право на жизнь.
Поэтому прежде всего надо попытаться вер-
нуть ей потерянное.
* * *
Город шумел!
Нет, «шумел» — это, пожалуй, не то слово.
Город ликовал!
Люди, встречая их, улыбались. Хотя никто
из прохожих не оборачивался, чтобы посмо-
треть им вслед, никто не останавливался, не
упирался любопытным взглядом. И от этого
еще сильнее было ощущение, что город про-
сто наполнен хорошим!’ знакомыми.
Когда они неожиданно застывали в изу-
млении посреди странных улиц, улиц без
тротуаров, улиц от берега до берега зали-
тых разноцветной пластмассой, их обходили.
21
Обходили, уважая право удивляться тому, что
видишь впервые.
Город гудел!
Низко и одновременно звонко, рождая где-
то в глубине сильные аккорды. Но это не
было шумом моторов бесчисленных автомо-
билей, звоном трамваев, стуком, скреже-
том — голосом металла, работающего на че-
ловека.
На улицах городов не было транспорта. Не
стрекотали над головой и бесчисленные верто-
леты. По городу в разных направлениях хо-
дили люди. И они не мешали друг другу.
Всем хватало места, чтобы не толкаться. Не
было на улицах и подвижных лент тротуаров.
Люди не торопились...
Глубоко под ногами, в километровой толще
земли, пролегли грузовые тоннели. Стреми-
тельные потоки поездов не вызывали даже
ряби на поверхности искусственных водоемов,
заросших водорослями и лотосом.
Город пел!
Пел чудесную песню, в которой слились го-
лоса тысяч ветров, играющих в прятки между
маяками и башнями. Колоссальные сооруже-
ния из эластичной пленки, наполненные лег-
ким газом, казались струнами, протянутыми
с неба. И голос города — звук — стал неотъ-
емлемой частью его архитектуры.
Когда дождевые тучи по сигналу «бюро по-
годы» закрывали сияющее кольцо, чтобы при-
тушить блеск дня, исполинские мачты, устрем-
ленные на десятки километров вверх, начи-
нали светиться...
Белыми, похожими на рассвет, ночами
ветры стихали. И тогда звонче в песне города
проступал шелест бесчисленных листьев.
Как незримые цимбалы, звенели капли па-
дающей воды, журчали се струи в фонтанах
и водоемах.
Повсюду в самых причудливых сочетаниях
с живым орнаментом проглядывали творения
человеческого гения. Картины и фрески, древ-
няя и новая скульптура. В городе не было му-
зеев. Все, заслуживающее внимания, принад-
лежало каждому. Искусство вышло на улицы,
украсило собой стены и арки, мостовые и
площади.
Далеко в прошлое ушло то время, когда из
городов люди убрали последние автоматиче-
ские заводы и машиностроительные комби-
наты, а учреждения бытового обслуживания
опустили под землю.
Настало время, когда весь город стал боль-
шим общим домом. Как и во все века, люди
любили свой дом, любили, заботились и укра-
шали его.
Вокруг города шла незримая кольцевая
трасса. Каждое утро начиналось со стреми-
тельного полета бесшумных воздушных ко-
раблей-гравитонланов. Их двигатели исполь-
зовали энергию гравитационного поля — поля
притяжения. Энергию, о которой люди только
начинали мечтать во времена их старта.
Новый вид энергии пришел на смену атом-
ному веку.
Атом отступил, отступил, открыв дорогу но-
вой силе. Точно так же, как в свое время от-
ступили пар и электричество. Так же, как при-
дет время и гравитону сдать свои позиции
тому, что сейчас только рождалось в лабора-
ториях и институтах.
И только человек был вечен.
* * *
Солнце заливало террасу, прикрытую двой-
ным слоем кварцевого стекла. Люди забыли
включить штору, и воздух в помещении был
накален и неподвижен. Лучи солнца дроби-
лись и падали на пол сложным узором из све-
та и тени. Перед террасой стояло дерево, его
ветви кудрявились листвой прямо над пись-
менным столом. По полу ползла гусеница.
Длинные шерстинки на ее теле вспыхивали,
попадая в световую прогалинку, и снова гасли
до черноты в островках тени. Гусеница под-
ползла к препятствию и стала подниматься
вверх. Выше... Выше...
Человек засмеялся, снял ее с ноги и поса-
дил на зеленый лист. Цель ее пути была до-
стигнута.
Человек писал. Стол перед ним был зава-
лен листами бумаги, снимками, многочислен-
ными томами бортового журнала.
Приходилось вспоминать. Вписывать в днев-
ники все то, чего он так тщательно избегал
эти тринадцать лет и что оказалось самым
ценным из всех материалов, привезенных с со-
бой.
Об этом ему сказали люди, встретившие его
в Восточном Дворце Космонавтов. Люди в
ослепительно белых комбинезонах, с темными
лицами и руками, обожженными светом дру-
гих солнц.
В тот день на фасаде Восточного Дворца
вспыхнуло яркими огнями его имя. И на всех
языках планеты дикторы общей связи повто-
рили это имя в сочетании со словом:
«СЛАВА».
Он тоже получил право носить белый ком-
бинезон. Это означало, что планета гордится
им.
Окружающие сделали все, чтобы помочь
прилетевшим ориентироваться в новом мире.
А это было нелегко. Так много стало во-
22
круг нового, необычного, что, останься один,
он неизбежно растерялся бы, замкнулся в
прошлом.
Люди Земли приняли его. Приняли как
космонавта, как героя. Но, чтобы почувство-
вать себя равноправным членом нового об-
щества, он должен был многое вспомнить.
Вспомнить и честно рассказать людям обо
всем, что случилось за эти тринадцать лет.
Отдать на их суд свои ошибки, поступки, в ко-
торых он сомневался. Только тогда с созна-
нием выполненного долга он по праву наденет
белый комбинезон.
Человек взглянул на часы. Пора было соби-
раться. Сегодня торжественный день, послед-
ний раз опи с Вольтом едут в Институт Жиз-
ни. Едут, чтобы вернуться оттуда втроем.
Он вошел в комнату и остановился у боль-
шого стереоэкрана, занимающего почти всю
стену. Короткое нажатие руки, и из глубины
стекла проступило изображение.
Берег широкой, полноводной реки. Здесь
только что прошел дождь, и большие лужи
отражали голубое, безоблачное небо. На пес-
чаной дорожке детского городка играли ре-
бята. Вот один из них, стройный белоголовый
мальчик с темными очками на глазах, разбе-
жавшись, шлепнул босой ногой по луже. Брыз-
ги разлетелись в стороны, и дети засмеялись.
Они подбежали к белоголовому мальчику и
схватили его за руки.
Человек повернул ручку прибора, чтобы
приблизить изображение.
Теперь дети бежали по поляне, яркой от
цветущих трав. Впереди со смехом мчались
трое: темноволосые мальчик и девочка и еще
один мальчик с белой незагорающей кожей и
льняными волосами.
Взявшись за руки, ребята бежали, не раз-
бирая дороги, И только белоголовый мальчик
высоко вскидывал колени, обегая невидимые
препятствия, словно танцуя сложный танец.
Вглядись человек повнимательнее, он заме-
тил бы, что мальчик бежит сложным извили-
стым путем единственно, чтобы не мять цветы,
встречающиеся на его пути. Простые полевые
цветы...
Нет, его сын никогда не станет «идеальным
космонавтом», безродным космическим бродя-
гой, для которого Земля — одна из планет,
служащих базой кораблю. Он родился в
ракете, но остался сыном Земли. И кто бы
смог отличить его среди этих ребят, родив-
шихся тысячелетием позже.
Пройдет время, он вырастет. И, может
быть, станет садовником, чтобы выращивать
цветы. Чтобы сделать еще прекраснее эту за-
мечательную голубую планету.
Было уже совсем-совсем пора ехать. Чело-
век погасил экран и, вернувшись на веранду,
на минутку задержался у стола. Он перевер-
нул страницу и в знак продолжения работы
написал:
«22 СЕНТЯБРЯ 3384 ГОДА. ЗЕМЛЯ...»
В ГЛУБИНЕ РОССИИ
Четыре года назад, как раз
в то лето Московского фести-
валя, когда я слушала и ви-
дела Хисако Нагата, на бере-
гу Дона, недалеко от Воро-
нежа, был заложен первый
камень атомной электростан-
ции.
Почему станцию решили по-
строить именно здесь? У ин-
женеров и ученых есть на это
точный ответ. А воронежцы
находят свое объяснение:
— Наш город — один из
старейших. Видели памятник:
Петр стоит, опираясь на
якорь? Во времена Петра не
где-нибудь, а на Дону был
создан первый русский флот.
Наш город — не какой-то го-
родишко без истории. Так что
атомную должны строить
именно у нас!
...Вот она! За зеленым
кольцом сосняка открывается
строительная панорама. Вы-
сятся корпуса. Прямо в небо
упирается высоченная труба.
Глубокие траншеи, огромные
котлованы, сеть трубопрово-
дов. По-журавлиному тянут
вверх шеи подъемные краны.
Строительная площадка
большой электростанции. Но...
что же тут необыкновенного?
И даже труба — как на любой
ТЭЦ или на заводе!
МЫ СТОИМ У РЕАКТОРА
ЧТОБЫ АТОМ <
Р. Копылова
9
В зале очень-очень тихо. На
трибуну поднимается малень-
кая, хрупкая японка — и ста-
новится еще тише. Хисако
подносит руку к горлу — там
притаилась страшная «атом-
ная болезнь». Она говорит не-
громко, чуть глуховато. Гово-
рит об ужасах атомной бом-
бардировки, о том, как ее го-
ЗТАЛ РАБОЧИМ
Фото П. Лнпп< е за
род в один миг стал одной
большой развалиной.
— Почему великое откры-
тие человеческой мысли слу-
жит смерти? — спрашивает
Хисако. — Разве это справед-
ливо?..
...А колеса все ведут свой
монотонный спор. Поезд идет
в Воронеж.
Мы — у самого сердца атом-
ной электростанции, в реак-
торном зале. Не хочется при-
знаваться, но придется: реак-
тор еще не собран. Иначе нас
с вами сюда просто не пропу-
стили бы... А сейчас можно
гордиться — мы стоим у са-
мого-самого реактора.
Его опустят на мощное бе-
тонное основание, в огром-
ный, зияющий чернотой коло-
дец. Часть котла-реактора, рав-
ного высоте многоэтажного до-
ма, скроется под землей.
24
Крыша реактора будет вон
там, где сейчас, закрыв лицо
защитной маской с тёмным
стеклом, работает электро-
сварщик.
Здесь все таинственно и не-
обыкновенно красиво: лиловые
отблески нержавеющей стали;
причудливое «вечное» круже-
во арматуры; голубое пламя
и огненные брызги сварки.
Придет время — реактор
соберут, наполнят урановыми
стержнями, и заполыхает в
нем цепная реакция, зарабо-
тает станция...
ВЕКИ, ЗАКЛЮЧЕННЫЕ
It ТРУБЫ
Когда смотришь на схему
Нововоронежской АЭС, сна-
чала, кажется, ни за что
не разобраться в хитросплете-
нии труб; потом начинаешь
кое-что понимать и вот, на-
конец, тебе остается лишь
удивляться, как просто все
придумали проектировщики.
Атомная электростанция по-
хожа на обычную, тепловую.
Только вместо топки у нее —
ядерный реактор. Тепло, ро-
ждающееся при цепной реак-
ции, уносит вода. Несмотря на
то, что в реакторе очень высо-
кая температура, вода не ки-
пит, потому что находится под
большим давлением.
Па электростанции потекут
целые реки, заключенные в
трубы. Секрет в том, что рек
не много, а всего две, и ка-
ждая из них побежит по рус-
лу — кольцу.
Первое кольцо начинается в
реакторе. Вода заберет тепло
и понесет его в парогенера-
тор. Там она отдаст тепло во-
де второй реки и, охладив-
шись, снова вернется в реак-
тор, чтобы опять и опять про-
делать тот же путь...
А у второй реки другие за-
дачи. Ее воде предстоит обра-
титься в пар, чтобы заставить
работать турбины, а затем,
охладившись, вернуться в па-
рогенератор, чтобы потом... и
так далее, и так далее.
Рекам, заключенным в тру-
бы, помогает третья — Дон.
Громадные массы донской во-
ды потребуются для охлажде-
ния «второго кольца».
Два потока-кольца нигде не
прерываются, воды их нигде
не смешиваются. Это очень
важно. Почему? Давайте про-
должим наше путешествие по
стройке — и все станет по-
нятно.
СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ЗАМОК
Мы идем по зданию реак-
тора, и я думаю: что все это
напоминает? Массивные две-
ри. Зигзагообразные перехо-
ды, нависшие тяжелые своды.
Узкие щели, похожие... на
бойницы! Итак, мы в средне-
вековом замке. По для защи-
ты от каких полчищ он вы-
строен?
...Мы незаметно так Подру-
жились с атомом-«работягой»,
что забыли: кроме невидимого
друга, существует и «микро-
враг». Во время работы в ре-
акторе образуется много вред-
ных лучей.
Но станция строится так,
что опасность будет сведена к
нулю.
Вредные излучения «застре-
вают» в железобетоне.
Железобетонные стены в три
метра толщиной укроют реак-
тор. Да и все остальные стены
реакторного зала полутора-
метровые. Железобетон здесь
в два раза тяжелее обычного.
Бетонные стены усеяны ка-
кими-то пятнышками. Это сле-
ды проверки ультразвуком: в
кладке не должно быть ни
пустот, ни трещин.
На стройке поражает оби-
лие нержавеющей стали; по-
блескивает облицовка стен,
4 «Костер» № II
25
сталью отливает обтекаемое
китообразное тело парогенера-
тора; а вот сварщик соединяет
четкой линией шва стальные
В атомных котлах могут быть ис-
пользованы уран и торий. Их разве-
данные мировые запасы в десятки
раз превосходят по количеству со-
держащейся в них энергии запасы
каменного угля и нефти.
листы, устилающие дно огром-
ного резервуара... Дело в том,
что «нержавейка» с честью
выдерживает злой натиск ра-
диоактивного излучения.
Мощность первой в мире
ной электростанции под Москвой
5 тыс. квт. Мощность первой очереди
Воронежской атомной 210 тыс. квт.
В дальнейшем она удвоится.
Помните — воды двух рек,
заключенных в трубы, нигде
не смешиваются. И это тоже
сделано для обороны от «ми-
кроврага». Ведь носитель теп-
1,3 грамма урана способны
сколько дают
лить столько энергии
при сгорании 10 тонн угля.
ла — вода первого кольца,
побывав в реакторе, «зара-
жается», становится опасной
для людей и для металла.
Строители позаботились о
Годовой запас „топлива** — урана,
необходимый для работы Нововоро-
нежской АЭС, можно доставить на
одном самолете.
том, чтобы трубы первого
кольца были особенно стой-
кими. Ни одна капля радио-
активной воды не просочится,
ни одна капля ее не попадет в
Дон.
Для охлаждения отработанного
пара через конденсаторы Нововоро-
нежской АЭС будет проходить
56 тыс. кубических метров воды
в час. Это треть всей донской воды!
Так «огорчившая» нас вна-
чале гигантская труба, при-
дающая стройке обычный вид,
отличается от всех своих се-
стер тем, что из нее никогда
не пойдет дым. Она нужна
для обновления воздуха.
Включат вентилято-
ры — и воздушные по-
токи, «прихватив» с со-
бой вредные частицы,
устремятся по трубе
наружу, чтобы рас-
сеяться бесследно
верхних слоях атмосферы.
в
ЦАРСТВО СПОКОЙСТВИЯ
атом
Нововоронежская
встречает обыч-
строительным шу-
— скрежетом кра-
гулом автомашин,
металла. Но
Сейчас
АЭС
ным
МОМ
нов,
лязгом
уйдет последний строи-
тель — и она превратится в
царство тишины и спокой-
ствия.
Давайте представим
то, чего пока еще нельзя
деть на станции.
...Где-то за толстыми
себе
уви-
выде*
стенами, под защитным
слоем воды, в реакторе
нейтроны - «молоточки»
раскалывают ядра урана. Бур-
лит цепная реакция. А здесь,
в тихой комнате, у пульта си-
дит человек.
...Нужно заменить в атом-
ном котле часть ура-
новых стержней. На-
жим кнопки — и начи-
нает действовать подъ-
емник. «Механические
руки» поднимают кры-
шку реактора. Другие «ру-
ки» — манипуляторы выни-
мают один за другим отрабо-
танные стержни и заменяют
их новыми.
Ошибка не произойдет: обо
всем, что делают «ру-
ки», оператору расска-
жут «глаза» и «уши»—
сложные контрольные
приборы. Механические
помощники удивитель-
но точны и исполнительны: на-
пример, подъемник может
остановиться по приказу опе-
ратора в любой заданной
точке.
Атом дружит с автоматикой:
это она сделает атомную элек-
тростанцию царством спокой-
ствия.
ЗАЧЕМ СТРОЯТ АТОМНУЮ
ЭЛЕКТРОСТАНЦИЮ?
Странный вопрос! Строят,
чтобы получить ток.
Верно. Чтобы получить ток
для заводов и фабрик, для
колхозов и строек.
Но ведь можно было вы-
строить обычную ТЭЦ или
гидроэлектростанцию. Почему
все-таки на берегу Дона будет
работать атомная? Ведь пока
«атомная» электроэнергия об-
ходится дороже всякой дру-
гой.
Пройдет время — и атомная
энергия станет самой дешевой.
И всюду, там, где раньше сжи-
гались миллионы тонн угля и
десятки тысяч тонн нефти,бу-
дут тихо, бесшумно и бездым-
но работать атомные реакто-
ры, потребляющие всего лишь
килограммы сырья. А пока
каждая новая электростан-
ция — это форпост науки и
техники. Будущее принадле-
жит атому, и уже теперь нуж-
но прокладывать к нему пути.
Есть еще один ответ.
— Разве справедливо, что
энергия раскрепощенного ато-
ма служит разрушению? —
спрашивала японская девуш-
ка Хисако.
Нет, несправедливо! Что же
делать? Есть люди, напуган-
ные атомной бомбой, которые
говорят: «Напрасно ученые
открыли ядерную энергию».
Они готовы проклинать науку.
А мы с ними не согласны.
Мы говорим: пусть полыхает
новый прометеев огонь в топ-
ках атомного ледокола и в
котлах атомных электростан-
ций. Наша страна открыла на
земле век мирного атома. Мы
окончательно «приручим» атом,
чтобы он стал нашим товари-
щем — рабочим.
Юрий Томин
Рисунки В- Вескаравайною
М А Л
И К И
Пионерам Коле Рыжову, Марксу
Кротову, Альберту Купше —маль-
чикам, боровшимся до конца
Сквозь деревню шли танки.
Иногда они проносились с ревом и грохо-
том. Тогда дома вздрагивали и приседали,
будто в испуге. Иногда танки двигались мед-
ленно. Их гусеницы неторопливо, как бы с на-
слаждением, разжевывали осеннюю влажную
землю. Лужи были бурыми от грязи. И солнце
в них тоже было бурым.
Иногда танки останавливались.
Тогда можно было увидеть танкистов. Они
вылезали, разгоряченные, бежали к колодцу
и, весело пофыркивая, умывались холодной
водой и даже смеялись.
Еще проезжали через деревню грузовики,
в которых на скамейках правильными рядами
сидели люди — одного роста, одного цвета,
негнущиеся, как оловянные солдатики. На по-
воротах эти люди согласно покачивались в
одну сторону, а если грузовик притормаживал,
так же согласно кланялись и распрямлялись;
они казались неживыми и, когда обнаружива-
лось, что они умеют разговаривать и даже
петь, — становилось страшно.
Вначале было не страшно, а только непо-
нятно. Даже когда немцы появились на око-
лице, все еще не верилось, что это—немцы.
Когда забелели на столбах и на стенах домов
приказы, грозившие расстрелом за провинно-
сти большие и малые, то не верилось, что бу-
дут расстреливать. На все нужно время. И на
то, чтобы понять, что ты уже не хозяин в сво-
ем доме, — тоже нужно время. А понять было
очень трудно.
В один из первых дней оккупации Коля и
Маркс, стоя у окна, увидели немецкий пат-
руль. Двое солдат неторопливо шли серединой
улицы. Они шагали в ногу, глядя прямо перед
собой, положив ладони на автоматы, висящие
на шеях. Они шли, как окаменелые. И было
непонятно, для чего они такие негнущиеся и
жесткие. Может, для самих себя — чтобы им
было легко и не совестно убивать?
Солдаты шли по улице. Ребята смотрели.
Вдруг Маркс сказал:
— Ав Испании тоже они воевали?
Коля недоуменно взглянул на друга. «Нем-
цы на улице, у твоего дома, а ты думаешь об
Испании»,— вот что нужно было ответить
Марксу. Но вдруг с удивлением Коля поду-
мал, что и для него почему-то важно знать:
эти или другие воевали в Испании?
* » ♦
Испания, Испания! Голубое небо, голубые
горы... И названия звучные, они хрустят, как
рафинад на зубах: «Гвадалахара», «Сьерра-
Морена». В зеленых долинах, у рек, сверкаю-
щих солнцем, идут бои — республиканцы бьют
мятежников.
Испания красива и разноцветна, как геогра-
фическая карта.
Испания — это оранжевые апельсины.
4*
27
Испания — это дети, заряжающие ружья
для своих отцов.
Испания — это линия красных флажков на
карте.
Республиканцы бьют мятежников!
Много часов проводили тогда ребята за
картой. Маркс лучше всех знал положение на
фронтах Испании. Но главное — в Испании
шла война. И если бы стать чуточку постар-
ше, то можно удрать на эту войну. Там пушки
карабкаются по склонам гор, и республикан-
цы на конях преследуют мятежников. А на
привалах бойцы пьют холодную ключевую
воду из запотевших кувшинов и поют испан-
ские песни.
Ребята ненавидели мятежников и играли
в республиканцев. Они играли, и сама война,
хотели они того или не хотели, казалась им
игрушечной.
Давно уже стихли шаги немецкого патруля.
Ребята стояли у окна. Они вспоминали Испа-
нию— каждый про себя. Это было неправиль-
но. Но они ничего не могли поделать — это
вспоминалось само по себе. Когда пришел
Алик, Коля сказал, кивнув головой в сторону
Маркса:
— Он говорит, что фашисты, которые здесь,
тоже в Испании были.
И Алик, как ни странно, не удивился и спро-
сил:
— Думаешь—правда?
И опять Коля должен был бы сказать
Алику: «Как же так? Ведь фашисты здесь,
в нашей деревне... Они могут убить тебя или
меня. Они могут убить, кого захотят. У них
есть право убить тебя. Почему для тебя важно
знать, были они в Испании или нет? Разве
это—главное сейчас?» Но Коля ничего не
сказал Алику. Ему так же, как и остальным,
было трудно, невероятно трудно поверить в то,
что вот сейчас под окнами прошли два фа-
шиста. Это было неправильно и непонятно.
Так же непонятно было и в Испании...
♦ ♦ ♦
Республиканцы бьют мятежников?
Но линия фронта, извиваясь, медленно под-
ползает к Мадриду. Зеленые долины перепа-
ханы итальянскими танками. В голубом
небе—немецкие самолеты. Да и всегда ли го-
лубое небо в Испании? Вот снимки в газетах:
черное от дыма небо Мадрида; горят после
бомбежки дома; убитые дети лежат прямо на
мостовой, рядом — женщина. Она лежит, сжав
кулаки, она проклинает и после смерти.
А вот, подняв руки, приближается к «на-
шим» полк марокканцев. Какое симпатичное
слово—марокканец! Это что-то круглое, как
горошина, и, пожалуй, вкусное. Наверное, ма-
рокканцы — толстые, добродушные и веселые
солдаты. Им надоело воевать — очень уж
жарко. Смотрите, они идут без оружия, под-
няв руки. Они сдаются. Навстречу им из око-
пов выбегают «наши» и кричат слова привет-
ствия.
И вдруг на республиканцев обрушивается
дождь гранат. Маленькие гранаты, они были
зажаты в ладонях поднятых рук. Их специ-
ально изготовили для такого случая. Но уби-
вают они не хуже обычных...
И вот уже карта Испании перестает быть
красивой, а война — игрушечной. Ребята по-
нимают, что война — это страшно. Но все же
им хочется в Испанию.
* ♦ ♦
Испания далеко. А фашисты уже здесь —
в деревне Смердыня. Но это произошло так
быстро, что поначалу было трудно пове-
рить случившемуся. А поверить все же при-
шлось. Фашисты входили в любой дом и бра-
ли все, что им нужно. Фашисты расстрели-
вали людей, вышедших на улицу после девяти
28
вечера. Ведь это проще — нажать спусковой
крючок, чем выяснять, куда и зачем шел че-
ловек.
В те дни ребята говорили мало. Они смо-
трели, слушали, запоминали. Запоминали на
всю жизнь.
Можно ненавидеть и прятаться.
Можно ненавидеть и мстить.
— Ребята, нужно что-нибудь делать, — ска-
зал Коля. — Придут наши, прогонят фаши-
стов, и получится, что мы тут нс при чем. Мы
должны мстить. Поклянемся?
— Честное слово! — горячо подхватил Алик
и добавил для верности: — Честное пионер-
ское!
Маркс молча кивнул головой. Он всегда го-
ворил мало.
Начались поиски партизан. Осторожно ре-
бята расспрашивали знакомых. Одни пожи-
мали плечами, другие говорили: «Не лезьте
не в свое дело», третьи спрашивали: «Зачем?».
И на этот простой вопрос ответить было очень
трудно. Мир изменился с приходом фаши-
стов— теперь нужно было скрывать свои чув-
ства и мысли. Ребята видели, что люди, к ко-
торым они обращались, ненавидели фашистов
так же, как и они, но никто не отвечал прямо.
В чистом воздухе далеко разносился гул само-
летов с немецкого аэродрома. Время от време-
ни оттуда, из-за леса, вздымали тяжелые ма-
шины. Развернувшись, они выстраивались и
уходили в сторону Ленинграда. Через некото-
рое время они возвращались, облегченные и
как будто повеселевшие оттого, что остались
целы и могут убивать снова. Низко над лесом
заходили они на посадку — уверенные, нето-
ропливые, как труженики. Из-за гула мото-
ров ребята и не услышали шагов человека.
Он стоял перед ними и, чуть покачиваясь на
длинных ногах, смотрел на них сверху. Он
был в хорошем сером костюме, в белой ру-
башке и в галстуке. Он разглядывал ребят
с любопытством, и сначала показался не своим
и не чужим, а просто странным.
— Хорошие самолеты? — спросил он, кивая
в сторону аэродрома.
Ребята молча смотрели на незнакомца.
— Я понимаю, понимаю... — засмеялся не-
знакомец. — Война!.. Я — подозрительный че-
ловек. Так?
Ребята молчали.
— Я понимаю, — продолжал незнакомец,—
Война... Но я стою и улыбаюсь вам, а вы не
улыбаетесь мне. Почему? Когда встречаются
Одни улыбались, другие хмурились, но ни те,
ни другие не говорили ничего. И ребята пони-
мали, что так надо.
Партизаны, которых могут найти ребята,
наверное, не очень умелые партизаны. Но ре-
бята все же не теряли надежды. Где только
не искали: в оврагах, в лесу, даже в забро-
шенных сараях. Однажды, когда ребята си-
дели в кустах у околицы, им встретился
странный человек. Выл ясный осенний день.
в первый раз, то сначала нужно хорошо раз-
говаривать, как друзья. Когда встречаются
враги, то нужно разговаривать, как враги. Но
ведь вы и я нс враги. Так?
Было что-то странное в манере человека
складывать слова. Русские слова звучали со-
вершенно правильно и все же — не по-русски.
— Я хотел поговорить с вами, как будто
нет войны. Я понимаю, вам нравятся самоле-
ты. Мне тоже нравятся самолеты. Я хотел
раньше летчиком сделаться. Летать—очень
хорошо. Верно?
И опять никто из ребят не произнес ни
слова.
— Молчание — золото, — незнакомец засме-
ялся.— Когда я был мальчиком, я тоже мало
разговаривал и много дрался. Все мальчики
любят драться. Потому из них и вырастают
хорошие солдаты. Правильно я говорю?
Да, он говорил правильно. Пожалуй,—
слишком правильно. Чем больше он улыбал-
ся, тем угрюмее становились ребята. Никто и
никогда не был так терпелив с ними. И все же
в дружелюбии человека в сером была непо-
нятная им назойливость. Теперь уже никто
из мальчиков не хотел заговорить первым.
— Я понимаю. Вы не хотите говорить. Это
не страшно. Война скоро кончится, и мы бу-
дем разговаривать хорошо. Что будете вы
после войны делать?
Ребята молчали. Но незнакомец не унимал-
ся. Никак нельзя было понять, чего же он хо-
чет.
— Когда победит немецкая армия... — ска-
зал незнакомец.
Ребята вздрогнули и подались назад. Не-
знакомец опять засмеялся.
— Я понимаю. Вы не хотите, чтобы победи-
ла немецкая армия?
Об этом можно было бы и не спрашивать.
На лицах ребят ответ был написал достаточно
ясно.
— Я понимаю. Вы хотите, чтобы победила
русская армия?
Коля мотнул головой и посмотрел на дру-
зей, как бы спрашивая их согласия.
— А вот хотим! — неожиданно сказал он и
снова взглянул на друзей. — Хотим! Верно,
ребята?
Алик и Маркс молча кивнули.
— Ты говоришь правду. Это хорошо, — ска-
зал незнакомец весело. — Я тебя уважаю.
Ты — рыжий, а рыжие счастливые. Может
быть, действительно, победит русская армия...
Незнакомец еще раз внимательно оглядел
ребят и, резко повернувшись, зашагал к де-
ревне.
— Чего он пристал? — спросил Алик.
— Фашист! — буркнул Коля. — Разве не по-
нятно? Смотри, у него пистолет в заднем кар-
мане.
И словно в ответ на слова Коли, человек в
сером на ходу сунул руку в карман и выта-
щил портсигар, ярко блеснувший на солнце.
♦ ♦ ♦
В школе стояли немцы. Занятий не было.
Старые учебники хранились в погребе. Иногда
ребята доставали их и читали вслух. Это было
опасно. Даже в учебнике по арифметике
встречались слова: «СССР», «красноармеец»,
«советский». Расстрелять могли и за учебник
по арифметике.
Через деревню на фронт проходили колон-
ны немцев. Гул на земле и гул в небе... По-
прежнему гудели, распаляя себя злобой, мо-
торы над аэродромом. По-прежнему поднима-
лись самолеты с русской земли и шли бом-
бить русскую землю. Казалось, не было силы,
которая заставит их повернуть.
И вдруг в небе грянули пулеметные оче-
реди.
Вихрем, через палисады, огородами, помча-
лись ребята к околице. Они попадали на зем-
лю в кустах и лежа смотрели в небо. Смо-
треть было запрещено, за это тоже полагался
расстрел.
Наверху шел бой. Медлительные бомбарди-
ровщики с крестами на крыльях, завывая, уле-
петывали в разные стороны. Откуда-то сверху,
из-за облака, свалился на них зеленый «ястре-
бок». Он был один. Короткой трелью он про-
шелся по спине «юнкерса», и тот вспыхнул
сразу, как ватный. Огненным комом «юнкере»
врезался в землю где-то за лесом. Спустя не-
которое время долетел грохот взрыва. А
«ястребок» снова взмыл вверх и, кувыркнув-
шись через крыло, стал падать на спину сле-
дующему.
С аэродрома поднялись истребители. «Ястре-
бок», словно ликуя, заплясал в небе, огры-
заясь короткими очередями. Он пикировал,
петлял, переворачивался и делал это так
легко, так весело, что все это было похоже не
на бой, а, скорее, на игру в пятнашки. И вдруг
«ястребок» задымил и стал снижаться. Вся
свора метнулась за ним, поливая из пулеме-
тов беспомощную машину.
Ребята вскочили на ноги, забыв о том, что
их могут увидеть. Они не верили, что «ястре-
бок» может упасть. Скорее, это военная хи-
трость, и летчик только притворяется и на-
рочно пускает дым.
«Ястребок», косо прочертив по макушкам
деревьев, исчез. Ребята стояли, прислуши-
ваясь. Взрыва не было.
Мальчики бросились к лесу. Никогда в
жизни им не приходилось бегать так быстро.
Они оступались, проваливались в колдобины,
цеплялись за сучья, но не чувствовали боли
ни от царапин, ни от ушибов.
«Ястребок» лежал на прогалине, уткнув-
шись крылом в землю. На бортах пузырилась
горящая краска. Жирный тяжелый дым
стлался по поляне. Летчик сидел в кабине,
30
склонив набок голову. Руки его, залитые
кровыо, повисли вдоль спинки кресла.
Коля прыгнул на крыло, вскарабкался к ка-
бине. Он потряс летчика за плечо. Голова
летчика чуть качнулась.
— Скорее! Живой! — задыхаясь от дыма,
крикнул Коля.
Алик и Маркс были уже рядом. Отстегнув
ремни, они с трудом вытащили летчика из ка-
бины. Осторожно опустили на траву тяжелое
тело. Чтобы летчику было удобнее лежать,
Алик подстелил ему под голову свою тело-
грейку. Маркс принес в шапке воды. И только
тут ребята заметили на комбинезоне летчика
дырки, много дырок, возле которых расплы-
лись темные пятна.
Первый человек, который прилетел к ним
с нашей земли, прилетел мертвым. Его убили
еще в воздухе.
Когда Алик понял это, он заплакал. И гля-
дя на него, заплакали Маркс и Коля. Они
плакали молча, не всхлипывая, не утирая
слез. Они плакали, как мужчины. Если бы в
эту минуту пришли фашисты, то мальчики
дрались бы с ними до последнего вздоха. Ру-
ками, ногами, зубами — насмерть...
Но фашисты не пришли.
У летчика в карманах были документы и
письмо. Письмо начиналось так: «Дорогой
Лешенька! Мы все уже в Новосибирске. Хо-
лодина стоит такой, что сил нет. Намерзнусь
за день на работе, приду домой и думаю: как
же тебе, наверное, наверху холодно. Каждое
воскресенье хожу на базар, ищу тебе шерсти
на варежки. Теперь, слава богу, нашла козий
пух. Теплый, теперь такого нигде не доста-
нешь...»
Летчика Лешу похоронили в лесу. Похоро-
нили тайком, без памятника, чтобы не нашли
немцы. Его положили в могилу в полной фор-
ме и никто из мальчиков даже не подумал
взять пистолет, потому что героев всегда хо-
ронят с оружием.
* * ♦
Зима в тот год была
стали еще подозрительнее
жестокой. Немцы
и злее. Промерз-
шие патрули для храбрости палили в
Стреляли на шорох, на огонек цигарки,
ляли чуть ли не в собственную тень.
ночь,
стре-
Они
смертельно боялись партизан. Выходить из
деревни становилось все труднее. А выходить
было нужно. Ребятам, наконец, удалось свя-
заться с партизанами. Это сделал Коля. Он
пропадал целыми днями. Возвращался уста-
лый, с посиневшим от холода лицом. На рас-
спросы он отвечал неопределенно или отмал-
чивался. Напрасно пытались Алик и Маркс
Узнать у него хоть что-нибудь. Коля ничего нс
сказал. Тогда замолчали Алик и Маркс. Они
дулись, бросали на Колю сердитые взгляды,
но это не помогало. Наконец, даже Маркс,
всегда молчаливый, тихий Маркс не выдер-
жал:
— Ты думаешь, что мы ничего невидим? —
сказал он Коле — Пожалуйста, думай... Мы
все знаем — ты ходишь к партизанам. Верно,
Алик?
— Правильно, — сказал Алик, — пусть он
не врет.
— Я вру?! — крикнул Коля. — Чего я вам
наврал?
— Ничего, — ответил Маркс. — Раз не го-
воришь правду — значит врешь. Мы же покля-
лись, чтобы вместе...
— Ничего я не вру... — буркнул Коля.—
Мне командир сказал: если попадешься один,
то это — один, а если трое, то это — трое.
Будут одного мучить или троих — есть раз-
ница? Я про вас говорил. Он сказал: до вре-
мени...
— Тогда мы сами найдем, — спокойно ска-
зал Маркс.
— Не нужно искать! — зашептал Коля. —
Я должен был вам завтра сказать... Завтра
повезем партизанам продукты.
— Здорово! Молодец, рыжик! — Алик, мгно-
венно забывший все обиды, хлопнул по плечу
Маркса. — Это годится, верно, Марик?
Маркс молча кивнул. Он и так уже сказал
сегодня слов больше, чем обычно говорил за
неделю.
С этого дня ребята постоянно помогали пар-
тизанам. Оказалось, что в деревне не так уж
мало людей, которые связаны с партизанами.
Они передавали ребятам продукты и одежду,
а те отвозили все это в лес и оставляли в усло-
вленных местах. Это было настоящее дело.
И все же... Продукты... Горбушкой хлеба фа-
шиста не убьешь. Их убивают из автоматов.
А мальчики пока могли только мечтать об
оружии.
И вот пришло первое боевое задание.
* * ♦
Как звонко поют лыжи на мерзлом снегу.
Но песня эта — предатель. Как хороши голу-
бые дороги в зимнем лесу. Свежая, морозная
луна серебрит ели... Но свет луны — только
помеха. Лучше всего, если пасмурно небо,
если буран, если темень. Чем хуже — тем
лучше: немцы боятся темноты. Давно ли даже
в летний день лес казался мальчикам зага-
дочным, таинственным. Но пришла война. Все
изменилось па этой земле. Привидения и кол-
дуны, которыми когда-то пугал ребят Алик,
затаились до лучших, мирных времен. Сейчас
в лесу чувствуешь себя безопаснее, чем даже
в собственном доме.
По притихшему, ночному лесу пробирались
на лыжах трое ребят. И если они боялись, то
вовсе не одиночества. Скорее, они боялись
кого-нибудь встретить.
Вот и опушка. Впереди расстилается темное
поле. Оно кажется мертвым. Но вот порыв
ветра приносит какой-то металлический звук...
вспыхнул и сразу погас крошечный светля-
чок... чуть слышно тарахтит не то танк, не то
трактор. Там — аэродром.
Мальчики, сидя в кустах, трут одеревянев-
шие щеки, суют руки под мышки и снова трут.
Хуже всего ногам: от ступней чуть ли не до
колен разбежались морозные иголки. Хорошо
бы побороться или просто встать да попры-
гать... Но этого делать нельзя — могут услы-
шать.
И вот оно, наконец! Издалека доносится
басовитый гул. Он приближается, опускается
ниже и плотно обволакивает все вокруг.
А поле притаилось—молчит.
Уже над самой головой ревут моторы.
Поле молчит.
Тогда Коля выхватывает ракетницу и стре-
ляет в черное небо. Маленькая звездочка ле-
тит над полем, разгораясь все ярче, и неожи-
данно гаснет. Но ее заметили. Где-то наверху
начинает петь сирена. Она набирает силу, вот
уже она не поет, а визжит все громче, все
пронзительней, и тогда становится понятно,
что это не сирена. Это бомба.
На середине поля взметнулся вверх огнен-
ный язык, осветив присмиревшие самолеты
с крестами на крыльях. И внезапно поле ожи-
вает. Огненные трассы пулеметов взмывают
вверх. Вспыхивают прожекторы. Сухо и дело-
вито тявкают зенитки. В небе мигают огоньки
разрывов. А сирены вверху визжат, не пере-
ставая, и на поле пачками рвутся бомбы. Где-
то на краю аэродрома вздымается в небо
огненный столб и повисает в воздухе. Попали
в бензохранилище.
На лицах ребят пляшут багровые отсветы.
Снег, сбитый воздушной волной с дерева, осы-
пается на них целыми сугробами. Но они ни-
чего не замечают.
— Дай мне! — кричит Алик на ухо Коле.
32
5 «Костер» № II
Коля протягивает ему ракетницу. Алик
вскакивает на ноги и посылает в поле еще
одну, уже бесполезную и теперь едва замет-
ную звездочку.
♦ » ♦
Трудно быть матерью партизана. Он еще не
взрослый, этот партизан, но уже и не ребенок.
Он умеет ненавидеть, как большой, и может
оступиться, как маленький. Он надувает губы,
хмурится, отмалчивается — хранит свою воен-
ную тайну. Да разве от матери скроешься.
И если отпускает она его по ночам, то вовсе
нс потому, что хочет, а потому, что знает —
все равно уйдет.
В избе Маркса темно. Дружно посапывают
у стенки малыши. Спит и Маркс. Только мать
не спит. Встретила она сына поздно ночью,
поплакала на радостях, что живой остался.
Вот ведь радости теперь какие — только пла-
кать... Лежит она в темноте с открытыми гла-
зами и думает: как уберечь мальчика? Что
сказать? Он говорит: нужно! Она и сама
знает, что нужно. А если убыот — тогда как...
Так ничего и не придумав, она засыпает
беспокойным сном...
Утром кто-то осторожно постучал в дверь.
Маркс соскочил с кровати. Снова стук-—ти-
хий, скребущийся. Немцы так не стучат.
— Кто там?
— Откройте скорее. Свой...
Маркс приоткрыл дверь. На пороге, ози-
раясь, стоял человек в старой шинели без
хлястика. На голове — потрепанная ушанка
со звездочкой.
— Хозяин, спрячь на часок. Фашисты-
Маркс молча посторонился. Человек вбежал
в избу и остановился посреди комнаты, ози-
раясь. Только сейчас Маркс разглядел два
кубика на петлицах: лейтенант.
— Хоть до вечера... — жалобно сказал лей-
тенант.
Маркс кивнул.
Лейтенант подошел к окну, осторожно вы-
глянул на улицу из-за занавески.
— Не бойтесь, товарищ лейтенант, — ска-
зал Маркс.— К нам еще ни разу не захо-
дили. Вы, наверное, голодный...
— Я не боюсь, — ответил лейтенант. — По-
нятно, что свои. — Он сел за стол. Маркс по-
ставил перед ним чашку с картошкой.
— Спасибо, хозяин, — сказал лейтенант.
Под окном послышались шаги. Коля под-
бежал к окну.
— Немцы! К нам идут! Прячьтесь вон туда!
Лейтенант улыбнулся и направился к двери.
Наверное, он сошел с ума от страха.
— Немцы же, немцы! Прячьтесь скорее, то-
варищ лейтенант!
Маркс бросился к двери, оттолкнул лейте-
нанта в глубь комнаты. Он во что бы то ни
стало должен был спасти этого человека.
Пусть сумасшедшего, но все-таки своего, рус-
ского командира. Маркс выскочил на крыль-
цо и, захлопнув дверь, прислонился к ней
спиной.
Четверо солдат шли от калитки к дому.
— Сюда нельзя, никого нет дома! — крик-
нул Маркс, ничего уже не соображая.
Толчок в спину сшиб его с крыльца. Маркс
упал на землю. На пороге стоял сумасшедший
лейтенант. Солдаты взяли автоматы наизго-
товку.
— Festhalten!— сказал лейтенант. — In die
Kommendatur einbringen. Gelen imd Schimke,
gehen wir weiter. 1
♦ ♦ ♦
В тот же день арестовали Колю и Алика.
Все трое сидели в комендатуре, прижавшись
спинами к стене маленькой грязной комнаты,
когда грохнул засов и на пороге появился
длинноногий офицер. Щурясь, он оглядывал
полутемное помещение. И вдруг ребята услы-
шали знакомый голос:
— Очень рад буду поговорить со своими
старыми знакомыми.
На пороге стоял человек в сером. Только
теперь он был не в костюме, а в кителе с ви-
тыми погонами.
Тощий солдат в очках привел ребят в ком-
нату с зарешеченными окнами. Их усадили на
скамью, рядом. Улыбчивый офицер сел за
стол.
— Как это так, — сказал офицер. — Я теряю
много времени. Я знакомлюсь с русскими
мальчиками. Но эти мальчики оказываются
врагами немецкой армии. Они укрывают ком-
мунистов.
Ребята, отвернувшись от офицера, смотрели
в стену.
— Но я всегда хотел с вами хорошо разго-
варивать. Вы скажите, кто из вашей деревни
с партизанами связан, я прощу вам вашу
вину.
Ребята молчали.
— Я понимаю. Вы и я не очень большие
друзья. Но нужно разговаривать. Иначе будет
очень плохо.
— Ничего мы не скажем... Все равно вас
всех поубивают! Лучше бей, фашист! — крик-
нул Коля.
Офицер поморщился.
— Ты грубый мальчик. Тебя надо выпороть.
Но я не бью детей. Ганс!..
— Jawohl, Herr Sturmbaanfiihrer!2
Тощий солдат подошел к ребятам, наот-
машь хлестнул Колю по лицу и снова сел.
Алик и Маркс, поддерживая Колю, подня-
лись с места. Они стояли, прислонившись спи-
ной к стене, и молча смотрели на офицера.
— Pass auf, wie sie schauen. Nur die Rus-
sen konnen so schauen, — офицер откинулся
на спинку стула. — Mein Gott, wie iiberdriiBig
mir diese Fanatiker sind.3 4
— Wie es mir scheint, sic haben die Absicht
zu schweigen, Herr Sturmbaanfiihrer...1
— Sie werden heute noch, oder morgen ant-
worten, — брезгливо проговорил офицер. —
Sie sind nur Kinder. Bring mir Kaffee.Hans.
Heute fiihle ich mich etwas miide.5
♦ ♦ ♦
Господин штурмбанфюрер ошибся. Они не
сказали ничего.
1 Взять! Отвести в комендатуру. Гелен и Шимке, идем
дальше.
2 Слушаюсь, господин штурмбанфюрер!
3 Взгляни, как они смотрят. Только русские умеют
так смотреть. Бог мой, до чего мне надоели эти фа-
натики
4 Они, кажется, намерены молчать, господин штурм-
банфюрср...
s Скажут. Не сегодня, так завтра. Они ведь всего
лишь дети. Принеси кофе, Ганс. Я сегодня чувствую
некоторую усталость.
5*
Первый детский комитет „Муравейника' во главе, с председателем комитета Неусихиным (в центре)
В. Козлов
ПОТЕШНАЯ РОТА
Жарким июньским днем 1918 года по уди-
нам Перми сновали два мальчишки. У одного
в руках — банка с клеем, у другого — трубка
бумажных листов. Мальчишки останавлива-
лись возле круглых афишных тумб, щитов.
Черноволосый опускал на тротуар банку, оку-
нал два пальца в клей и крест-накрест мазал
по афишам. Второй — маленький, круглоголо-
вый крепыш, прилеплял небольшое объявле-
ние. Разглаживал грязными ладошками жел-
тый листок, удовлетворенно шмыгал носом.
— Порядок... Дальше. Полный вперед!
Возле объявления останавливались люди,
читали:
«Товарищи дети! Кто имеет желание посту-
пить в «Потешную роту», то быстрее записы-
вайтесь! Запись будет производиться от 10
до 13 лет».
Длинный гимназист в потрепанной формен-
ной курточке прочитал странное объявление,
скривил губы.
— Че-пу-ха! — раздельно сказал он и со-
драл желтый квадратный листок. Два парень-
ка— они не успели далеко отойти — заметили
это. Остановились, быстро посовещались.
— Кадет, — сказал один.
— Набьем морду? — предложил круглого-
ловый.
36
— Против Советской власти идет, — подо-
грел себя черноволосый.
Гимназист был выше и старше их. Он с ус-
мешкой смотрел на ребят и медленно снимал
широкий ремень с бляхой. Но ребята не дрог-
нули. Они разом налетели на гимназиста и
стали молотить его кулаками. На помощь
гимназисту подоспели еще трое в форменных
фуражках. Но и у расклейщиков объявлений
нашлись друзья. Завязался настоящий улич-
ный бой. Извозчики стороной объезжали де-
рущихся, которые уже катались по мостовой.
— Бей кадетов! — орали мальчишки в дра-
ных холщевых рубахах.— Глуши чистеньких!
Победили холщовые рубахи. Курточки обра-
тились в бегство. Мальчишки из рабочего
квартала свистели им вслед, улюлюкали.
— Штаны не потеряйте, кадеты! — кричали
они, топоча босыми ногами по горячим бу-
лыжникам.
Во время боя банка с клейстером укатилась
на середину мостовой, и по ней проехала те-
лега, а листки разлетелись во все стороны.
Мальчишки подбирали их, вертели в руках.
— Чё это? — спрашивали они друг у дру-
га. - Прокламации?
— Прочитай, — сказал черноволосый. Он
стоял на тротуаре и прикладывал к глазу
медную бляху от трофейного ремня.
— Очки забыл, — сказал рослый мальчиш-
ка, которого звали Лехой.
МУР АВ
Жил в те годы в Перми хороший человек.
Его знали и дети, и взрослые. И уважали.
У этого человека было большое и доброе
сердце. Звали его Василий Михеевич Шуле-
пов. Был он народный учитель.
Знал Василий Михеевич и о «потешной
роте». Познакомился с ребятами. Народ там
собрался боевой, порядка никакого не было.
Всяк творил, что ему вздумается. Чувствовали
ребята, что вместе-то веселее на свете жить и
интереснее. А как это сделать, — не знали.
Встретился Василий Михеевич с пермскими
ребятами, спросил:
— Кто у вас командир?
Вытолкнули на середину одного парнишку.
— Вот командир...
Другие загалдели:
— Какой он командир... мы его не желаем!
— Хотите я у вас буду за командира? —
спросил Шулепов.
Ребята посовещались, но к единому реше-
нию опять не пришли. Василий Михеевич по-
думал и сказал:
— Вы должны объединиться в клуб и вы-
— А мое пенсне кадеты растоптали,— хи-
хикнул другой.
— Темнота, — сказал чернявый. И, подпоя-
савшись ремнем, взял листок в руки. Маль-
чишки внимательно выслушали объявление.
— Буржуев будем бить? — спросил Леха.
— А почему «потешная»? В цирке играть,
что ли?
Круглоголовый крепыш пощупал распух-
ший нос и сказал:
— Вместе дрались за Советскую власть...
Айда в роту. Всех примем.
— А наганы дадут? — допытывался Леха.
— Надо будет — дадут, — сказал крепыш.
Леха почесал белый заросший затылок, ре-
шительно махнул рукой.
— Не дадут наганы — сами добудем! Айда,
братва, в роту!
Двенадцать мальчишек во главе с расклей-
щиками объявлений зашагали по тротуару.
По пути к ним приставали другие мальчишки.
Увязалась и одна девчонка. Леха сразу вос-
противился.
— А ты куда? — спросил он.
— На кудыкину гору.
— Подкинуть ей?—нерешительно сказал
Леха.
— Пускай идет, — заступился крепыш.—
Девчонок тоже принимаем.
— Зря,— сказал Леха, но девчонку не тро-
нул.
Е ЙН И К
брать комитет. Пусть комитет и заправляет
всеми вашими делами, а иначе никогда не
договоритесь.
...В декабре 1919 года жарко натопленное
помещение центральной библиотеки было пе-
реполнено: ребята сидели на подоконниках, на
полу. Сидели и ждали, что будет. Многие из
них вообще никогда в школу не ходили и
сюда пришли впервые в жизни. Бывшие гим-
назисты стояли отдельной кучкой и с презре-
нием поглядывали на «голодранцев». На воз-
вышение поднялся невысокий худощавый че-
ловек. Это был Шулепов. Пригладил усы, ма-
ленькую бородку.
— Осмотрели здание? — негромко спросил
он.
— Оглядели... — недружным хором ответи-
ли ребята.
— Много книг?
— Хватает...
— А музей понравился?
— Ниче-е...
Шулепов подождал, пока затих гул, и ска-
зал:
37
В. М. Шулепов
— Все, что вы видели в этом здании, и само
здание с этой самой минуты передается вам...
Все это ваше. Вы — хозяева.
Василий Михеевич спустился с возвышения.
В зале сначала стало тихо, потом все загал-
дели сразу. Шулепов и другие учителя стояли
в сторонке и о чем-то разговаривали.
— А что нам делать-то... со зданием? — кри-
чал один паренек.
— Книги-то хотя пожалейте! — обратились
к педагогам бывшие гимназисты. — Растащат
и на барахолке продадут...
— Вы теперь сами хозяева, — повторил Шу-
лепов.— Продавайте... Только добрые хозяева
со своим добром так не поступают.
На сцену вскарабкался двенадцатилетний
мальчик, постоял немного, не зная, вернуться
на место или идти вперед. Потом решительно
уселся за председательский стол.
— Тихо! — постучал он ребром ладошки по
столу... — Собрание продолжается...
Неуверенный голос председателя клуба
окреп. Пареньку стали помогать из зала:
— Чего там, Леха, орудуй! Не робей! Пре-
зидиум надо... Комитет выбрать, чтобы все
было чин по чину.
На этом собрании ребята выбрали времен-
ный комитет и поручили ему выработать устав
клуба.
Необычным было это собрание. Грозный
!919 год. Отцы и старшие братья отбивались
от белогвардейских банд, наседавших со всех
сторон. А в Перми, в клубе, мальчишки и дев-
чонки горячо спорили: как назвать свой клуб,
свою организацию? «Муравейник» — это на-
звание ребятам понравилось больше других.
Клуб — «Муравейник», а члены клуба — «му-
равьи». Тут же сочинили обращение ко всем
ребятам города: «Мы, муравьи, трудиться лю-
бим,— иди работать к нам скорей!»
Так назвали себя ребята не случайно. Ва-
силий Михеевич Шулепов сразу предупредил
членов клуба, что им придется все делать са-
мим, нянек не будет.
— Чтобы вам здесь было весело и хорошо,
нужно всем очень много поработать, — сказал
Шулепов.— Вы должны дружно трудиться,
как муравьи.
Нарочно подсказал Василий Михеевич ребя-
там название для клуба или это получилось
случайно, трудно сказать. Но все подхватили
это слово.
Большой «Муравейник», в котором насчиты-
валось пятьдесят «муравьев», зашевелился.
МАЛЬЧИШКА У ЗАБОРА
Вдоль улицы мела поземка. С деревьев сы-
палась твердая снежная крупа. Высокий пар-
нишка в гимназической шинели стоял возле
забора и смотрел в щель. Он переступал с
ноги на ногу, прикладывал к ушам то одну,
то другую руку, но не уходил. Смотрел, что
делается по ту сторону забора. А там шла ве-
селая возня. Так сначала показалось парниш-
ке в гимназической шинели. Присмотревшись,
он понял, что ребята не баловались, а рабо-
тали. Одни скатывали с розвальней толстые
сосновые кругляши, клали на козлы и пи-
лили. Другие подхватывали распиленные чур-
баки и кололи. Третьи складывали дрова в по-
ленницу. Парнишка не видел, как за его спи-
ной остановился невысокий человек.
— Нос отморозишь, — сказал человек.
— Не отморожу,— ответил парнишка.—
Он у меня луженый.
— Ну, тогда другое дело, — рассмеялся че-
ловек. — Луженый нос безопасно в любую
щель совать... А ты не пробовал через дверь
туда попасть?
— А чего мне там делать? Что, я дрова ни-
когда не пилил?
— Здесь не только дрова пилят... Зайдем?
Парнишка шмыгнул покрасневшим носом,
38
посмотрел на свои ноги, обутые в плохонькие
ботинки.
— Разве что погреться, — сказал он.
Ребята сразу окружили невысокого чело-
века с заиндевелой бородкой.
— Десять кубометров! Это с утра, а к ве-
черу все перепилим и сложим, — докладывал
черноволосый мальчишка с острым подбород-
ком.
На новичка никто не обращал внимания.
— Угадайте, кто со мной? — спросил Шуле-
пов, кивнув на паренька.
— Кадет, — сказал черноволосый. — Я его
знаю.
— Нехорошо, Неусихин, — покачал головой
Шулепов, — человек к вам в гости пришел,
а вы...
Неусихин хмуро посмотрел на «кадета» и
вдруг широко улыбнулся.
— А ремешок твой до сих пор цел... От-
дать?
— На кой он мне, — сказал паренек.— А
синяк зажил?
— Зажил, — еще шире улыбнулся Неуси-
хин. — А твои шишки?
Паренек в шинели стащил с головы фу-
ражку:
— Пощупай...
Ребята смотрели на них и ничего не пони-
мали. Откуда им было знать, что рядовой «По-
тешной» роты Неусихин встретил «кадета»,
с которым летом крепко подрался у афишного
столба.
— Работать умеешь? — спросил Неусихин.
«Кадет» пожал плечами, усмехнулся: экая
невидаль! Неусихин что-то сказал ребятам, и
они мигом приволокли здоровенный сосновый
чурбак и колун.
— С трех раз расколешь, — сказал Неуси-
хин, — значит...
— Что значит? — с вызовом спросил паре-
нек.
— Значит ты — рабочий класс, — сказал
Неусихин. — Валяй, коли!
Лица ребят были веселыми. Шулепов, кото-
рый не вмешивался в разговор, смотрел на
«кадета» ободряюще. И паренек решился:
сбросил шинель, взял в руки тяжелый колун.
Чурбак расколол он с двух раз.
— Как звать? — спросил Неусихин.
— Антошка, — ответил паренек. И. помол-
чав, прибавил: — Назовешь кадетом — гляди...
На очередном собрании клуба «муравьи»
приняли в свои ряды новичка.
Слава о «Муравейнике» уже вышла за пре-
делы Перми. И все больше ребят хотело за-
писаться в клуб. «Муравьи» были народ не
гордый — охотно принимали пополнение.
ДЛЯ ЧЕГО ЧЕЛОВЕКУ ДАНЫ РУНИ?
Что за народ были «муравьи»? И что они
делали?
Первым делом «муравьи» выбрали детский
комитет, в который вошли самые дельные и
боевые ребята. Председателем деткома из-
брали Неусихина. Члены деткома отвечали за
работу кружков, художественной студии, му-
зея.
Самыми оживленными днями в «Муравей-
нике» были четверги. Обсуждались междуна-
родные события, утверждались новые планы.
По «четвергам» кружки демонстрировали свои
достижения.
Делали «муравьи» все сами. Начали с ин-
струмента. Здесь большую помощь оказал
Шулепов. Он умел все мастерить. И быстро
научил ребят. Изготовив инструмент, «му-
равьи» стали приводить в порядок здание.
Первым делом электрифицировали клуб, по-
ставили на сцене распределительный щит.
Провели телефон. Построили в саду летнюю
сцену, нарисовали декорации, из мешков
сшили занавес.
В фотокружке ничего не было, кроме фото-
аппарата.
— Может быть, прикроем? — предложил
Неусихин. — Все равно химикатов и бумаги
нигде нет.
Ребята задумались. Фотография привле-
кала многих, и отказаться от любимого дела
было обидно.
— Самим надо попробовать, — предложил
кто-то, — люди ведь делали фотобумагу и
пластинки... А мы не сможем?
Достали необходи-
мую литературу,изу-
чили теорию. В апте-
ке нашли химикаты.
И кружок заработал.
До поздней ночи ми-
гала красная лам-
почка в фотолабора-
тории. Зато сколько
радости и гордости
испытали ребята, ко-
гда был проявлен
первый фотоснимок
на пленке и бумаге,
Первый номер газеты,
которую выпускали
.муравьи".
1ПШНЦЦ11.
Мп» lim»i Юр» <и 1*0 Iron ыжт»
В „кадил prftm upcuut мыагут нам ит ,найми
Встаа и» яаги мы aoueaau ни дмкшита их ик»н<
Доти-отроители будущего Ронми« и t«i
Г«жи арол*ткрдеи *п»Д
Сделанной своими руками. Эти первые снимки
«муравьев» и сейчас .хранятся в пермском
Дворце пионеров.
В клубе был заведен такой порядок: бери
все, что тебе нужно, но не забудь потом поло-
жить на место. В «Муравейнике» не было ни
одного замка. У Шулепова спрашивали:
— Почему у вас все открыто?
Василий Михеевич гладил седоватую бо-
родку, усмехался:
— Здесь все хозяева... Не от кого запи-
раться.
Однажды все-таки случилась пропажа. Ис-
чез новый молоток. Шулепов узнал об этом,
собрал ребят.
— Я не верю, что среди вас есть вор,—
сказал он. — Это и так все ваше. Очевидно,
молоток потерялся. Его надо найти.
Ребята молчали. И тогда Шулепов предло-
жил навесить на ящики и двери огромные
замки.
— Раз у нас завелись воры—иначе нель-
зя,— заявил он.
В клубе наступило уныние. Ребята смотрели
на замки, вздыхали. На третий день на ящике
с инструментами обнаружили пропавший мо-
лоток. Василий Михеевич снял замки. Больше
в «Муравейнике» подобного не случалось.
Летом ребята отправились отдыхать в Ниж-
нюю Курью, на бывшую купеческую дачу. Бе-
лые, отступая, превратили дачу в хлев. Все
было изломано, покалечено. Детком срочно
провел собрание:
— Что будем делать? — спросил Неуси-
хин. — Ждать, когда отремонтируют?
— Чего там ждать? — загудели «мура-
вьи».— Сами сделаем. Что, у нас рук нет?
Закипела работа. Ребята починили крылеч-
ки, сделали забор, покрасили. Нашли где-то
бесхозную, полуразвалившуюся лодку и при-
вели ее в порядок. Построили спортплощадку.
Разбили огород, посадили овощи, картошку.
И славно зажили па высоком берегу Курьи.
Жизнь на даче пришлась по сердцу. Вокруг
сосновые леса, березовые рощи, река рядом.
„ГИУРАВЬИ11
День выдался солнечный, весенний. Шел
март 1922 года. «Муравьи», как всегда, зани-
мались своими делами. Дел было много и все
интересные. Некоторые ребята ухитрялись за-
ниматься в трех — четырех кружках: шахмат-
ном, фотографическом, драматическом и тех-
ническом. А тут еще радио завладело умами
«муравьев». Все без исключения стали чер-
тить схемы, собирать детекторные приемники.
Антоша и Неусихин сражались в шахматы,
Осенью, когда по утрам стал прихватывать
мороз, ребята немного загрустили: обувь
у всех сносилась. Приходилось сидеть в поме-
щении и ждать, когда солнце нагреет землю.
Выручил деревенский парнишка Борис. Од-
нажды он вернулся из леса с лыком. Вымочил
его, а потом уселся на крыльце и за два дня
сплел себе отличные лапти. Обулся, походил
по двору, поскрипывая обновкой, и ушел на
весь день в лес.
— А мы что, рыжие? — сказал Антошка по
прозвищу «кадет». — Айда в лес за лыком!
Вскоре все «муравьи» щеголяли в новых
скрипучих лаптях.
...Антоша быстро втянулся в жизнь «Мура-
вейника». Бывший гимназист оказался совсем
не плохим парнем. Он не чурался работы, ни-
когда не подводил ребят. От прежней гимна-
зии у него осталась одна шинель, да и ту
пришлось выбросить, обветшала. Антошку и
председателя деткома Неусихина сдружила
любовь к рыбалке. В свободное время они
сталкивали лодку в воду и отправлялись
удить рыбу. На двоих был один крючок.
...Над рекой плывут облака. Легкие тени бе-
гут по реке. Тихо на Курье. С середины реки
слышно, как плещется волна.
Неусихин забрасывает удочку. Антоша по-
ложил весла на борта и не спускает взгляда
с поплавка.
— Мы удим, а другие на берегу сидят,—
говорит Неусихин. — Так не годится.
— У них все равно крючков нет.
Неусихин смотрит на поплавок и морщит
лоб.
— Проволоки бы стальной достать.
— Поищем, — соглашается Антоша.
На другой день они исходили всю окрест-
ность вдоль и поперек. И нашли кусок ржавой
проволоки. Крючки вытачивали три дня. И вот
на речку вышла целая бригада рыболовов.
Вечером девочки выставили на стол тарелки,
полные жареной рыбы. Это было хорошим
подспорьем для ребят. Год был голодный.
НЕ УМИРАЮТ
когда в клуб пришла группа ребятишек. Са-
мому старшему было лет одиннадцать.
— Вам кто нужен, ребятки? — спросил Ан-
тоша. Он еще больше вырос и действительно
выглядел рядом с малышами дядей.
— Мы записываться... В эти... муравьи...
Антоша посмотрел на Неусихина, присвист-
нул: — Видал?
— Наша боевая смена, — сказал Неуси-
хин. — Беру твоего слона...
40
Антоша отодвинул шахматную доску, встал,
задумчиво прошелся по коридору.
— Как ты думаешь, — спросил он, — сколь-
ко можно быть «Муравьем»?
— Всю жизнь, — невозмутимо ответил Не-
усихин.
— Я серьезно.
— Ия серьезно... «Муравьи» не умирают.
***
По всей стране разбросала жизнь «му-
равьев».
Даниил Александрович 11еусихин до Отечест-
венной войны жил в Ленинграде. Он работал
в детских журналах «Чиж» и «Еж», в 1936 го-
ду был заведующим редакцией «Костра».
Неусихин не дожил до наших дней, он по-
гиб на фронте в Отечественную войну. Но он
был прав: «муравьи» не умирают. Их хоро-
шее дело живет. Вступая в самостоятельную
жизнь, «муравьи» договорились встречаться.
Так они и делали первые годы. Потом жизнь
разбросала их по всей стране, но они не те-
ряли связи. Дружба, родившаяся в «Муравей-
нике», не умерла. Ее берегли, свято хранили,
«муравьи» переписывались, поздравляли друг
друга с праздниками, делились своими радо-
стями и печалями.
Во время войны поредели ряды «Муравьев».
Порвались старые связи. Но тут взялись за
дело «Красные следопыты».
И вот в 1959 году «муравьи» со всех концов
страны съехались в Пермь. Здесь во Дворце
пионеров они вместе с ребятами отпраздно-
вали свой сорокалетний юбилей. Сколько ин-
тересного узнали пионеры в тот памятный
день! «Муравьи» — пожилые, солидные люди,
как-то сразу помолодев, поднимались на три-
буну и рассказывали о себе, о своих товари-
щах. Вместе с ребятами бродили по залам
Дворца и вспоминали самые различные эпи-
зоды из кипучей жизни «Муравейника».
«Красные следопыты» ходили за «живой
историей» по пятам и записывали каждое
слово, сфотографировали всех участников
съезда «муравьев». Так началась во Дворце
пионеров летопись пионерской организации
города Перми. И теперь каждый пионер знает
все о «Муравейнике». А тот, кто готовится
стать пионером, обязан изучить историю «Му-
равейника».
«Муравьи» пообещали ребятам написать
книгу о деятельности клуба. В эту книгу вой-
дут рассказы и воспоминания всех здрав-
ствующих и поныне «муравьев».
Ан атолий Чепуров
Рисунки К. Савнсвич
Наш двор и зелен и тенист,
А был пустым когда-то...
* * *
Однажды днем раздался свист
И следом крик:
— Ребята!...
И минуты не прошло —
Вся команда в сборе.
Всех, как ветром, принесло
По сигналу Бори.
Боря каждому знаком,
Борю знает весь наш дом...
— Вон, смотрите, кот идет,
Кто, не целясь, попадет?—
И в кота, что было сил,
Боря камень запустил.
Бах!
И нету полстекла...
Дрожь по каждому прошла...
* * *
Ребята знали дядю Петю,
Гордились: — Это наш сосед! —
Когда увидели в газете
О нем заметку и портрет.
Полярный летчик Говорков
На них смотрел с портрета.
Он спас колхозных рыбаков
И награжден за это.
Он был фотографом заснят
На фоне самолета:
В сединках волосы назад,
Бесстрашный взгляд пилота...
Таким он был и до сих пор,
Высокий, загорелый...
* * *
Шел Петр Семеныч через двор,
Одетый в китель белый.
Спросил он:
— В сборе весь отряд?
Тогда вперед, за мною!
* $ *
Сверкал,
Дышал,
Дымился сад
Сиреневой весною.
Звоночки птиц. Зеленый пруд.
Скамеечка пустая.
Садись, любуйся, как плывут
Пушинки ив, не тая.
—Красивый сад? —
Спросил ребят
Лукаво дядя Петя.
И все ответили:
— Хорош!
Борис добавил:
— Не найдешь
Красивее на свете!
И, продолжая разговор,
Он предложил ребятам
Озеленить унылый двор
При нашем доме пятом.
Был у ребят один ответ:
Идти без промедленья
Всем за поддержкой в Райсовет
И в домоуправление...
* * *
А как любила детвора.
Забыв свои проказы,
Послушать вечером Петра
Семеныча рассказы!
Он столько видел на веку,
Каких друзей имел он
И в истребительном полку,
И в Заполярье белом!
Но и такой товарищ был
С ним на военной службе,
Который в трудный час забыл
О чести и о дружбе.
Ребята слушали рассказ,
Готовые к ответу:
Знай, дядя Петя, среди нас
Таких трусливых нету!
* * *
Ну, что теперь делать?
Какими глазами
Смотреть дяде Пете в глаза?
Борис от окошка
Отпрянул и замер:
Гроза надвигалась,
Г роза!
Сейчас дядя Петя
В квартиру заходит,
Фуражку на столик кладет,
А дальше?
Глядит и руками разводит
И думает:
«Эх, и народ!..»
* * *
Боря другу позвонил
И сказал, набравшись сил:
— Выходите все во двор
На короткий разговор.
И минуты не прошло —
Вся команда в сборе.
Всех, как ветром, принесло
По сигналу Бори.
Боря глянул на ребят:
— Я, ребята, виноват,
Я за все в ответе...
Но сказал один из них:
— Доказательств никаких
Нет у дяди Пети!
Так зачем же, не пойму,
Признаваться самому?
Что тут было,
Крик какой,
Ох, досталось лихо!
— Заяц!
— Трус такой-сякой!..
Боря подал знак рукой,
Чтобы стало тихо:
— В норы прячутся кроты,
Зайцы бегают в кусты,
Значит, с ними вместе
Быть и мне без чести?
Нет, приятель, эта честь
У меня пока что есть!
И к парадной дяди Пети
Зашагал он напрямик...
* * *
Ночь.
Давно уснули дети.
На столе лежит дневник.
Петр Семеныч быстро пишет, —
Отмечал он все подряд:
Что увидит,
Что услышит,
Рад чему,
Чему не рад...
Был доволен он без меры
И записывал в тетрадь:
«Смел и честен. В пионеры
Борю можно принимать».
Saiu |и(чмюн,ин
(История одного рисунка)
Н. Ко негура, художник
Лист плотной бумаги сложен
пополам и еще раз пополам, на
сгибах бумага сильно потерлась, и
линии сделанные углем, стали из
верных серыми.
3 дымном цехе полуобнаженные
раЬочие с усилием удерживают ог-
ромную деталь. Рабочие изнемо-
гают. Двое уже упали. Над ними
стоит, видимо, мастер, сердито раз-
махивая руками. Лицо его переко-
шено от крика, и вся коротенькая
фигура напряглась от ярости.
Я нашел этот рисунок, разбирая
папки со старыми набросками, и
сначала не обратил на него вни-
мания, но какое-то смутное чувство
заставило меня еще раз взять его
и развернуть.
Слева вверху зеленым каранда-
шом написано: «№ 11 для агит-
поезда».
Я вспомнил.
Я жил в поселке при станции Иг-
рень под Екатеринославом (так
раньше назывался Днепропетровск).
Какие только части не проходили
через наш поселок! Всех и не упом-
нишь: петлюровцы в широких шаро-
варах и высоких смушковых шап-
ках, калединцы и деникинцы, огол-
Сорок доп года назад
телые «хлопцы» батьки Махно и
уставшие от войны 1914 года авст-
рийско-немецкие войска. И все они
рвались к Екатеринославу. Только к
осени 1919 года Украина была очи-
щена от врагов и начались восста-
новительные работы.
Жизнь постепенно налаживалась.
А мы, учащиеся, долго не могли
войти в обычную учебную колею.
Новых учебных программ еще нз
было, старые не годились. И мы ино-
гда по целым неделям не появля-
лись в классах.
44
Художник
Лисит
Это «смутное» учебное время
проводил за любимым занятием:
альбомом и красками забирался
окрестности поселка, к небольшой
речке Самаре, и часами сидел и
рисовал. И вот в один из осенних
вечеров, возвращаясь домой, я уви-
дел около ветряной мельницы че-
ловека, сидевшего ко мне спиной.
Подойдя немного ближе, я заме-
тил, что человек рисует. Я очень
устал и проголодался, но встал сза-
ди и не ушел, пока не стало тем-
неть и художник, сложив свои при-
надлежности, не обернулся. Это был
настоящий богатырь! Он сразу на-
помнил мне гоголевского Тараса
Бульбу, только без усов.
— Ты что это, подсматриваешь за
мной? — спросил Тарас Бульба. И
мне пришлось признаться, что я,
действительно, остановился умыш-
ленно.
— А ты, верно, тоже художник, —
сказал он. — Вон я вижу у тебя аль-
бом и краски, а ну-ка, покажи мне
свою работу, должен же я знать, с
кем разговариваю!
Покраснев от смущения, я протя-
нул ему альбом.
его дома.
знакомый
я его ви-
Так началось наше знакомство.
Фамилию своего собеседника я
узнал только через несколько дней,
после первого посещения
Там, на одной из работ, висевших
на стене, я заметил очень
пейзаж. И вспомнил, где
дел: на странице романа П. Толстого
«Война и мир». Подписан был рису-
нок характерным росчерком: «Ап-
сит».
Вот с каким художником мне по-
счастливилось встретиться!
Не думаю, чтобы его особенно
сильно заинтересовали мои тогдаш-
ние робкие работы. Но, как бы то
ни было, он очень охотно брал меня
с собой на этюды, подробно разби-
рал сделанное мною и, главное,
разрешал смотреть, как работает он
сам. Я до сих пор с благодарностью
вспоминаю о своем первом учителе.
Он рассказывал мне о своей жиз-
ни. Латыш по национальности, сын
кузнеца и прачки, Апсит рано ли-
шился родителей. Тяжелой была
его самостоятельная жизнь. Прихо-
дилось браться за любую работу —
он служил лакеем у богатых гос-
под, выступал клоуном в стран-
ствующих цирках и всюду в сво-
бодную минуту рисовал.
Случайный знакомый — художник
Дмитриев-Кавказский заметил спо-
собности паренька и взял его к себе
в студию. Опытный художник и пе-
дагог, он не ошибся, Александр
Петрович Апсит скоро стал блестя-
щим иллюстратором. Его рисунки
к произведениям Лескова, Салтыко-
ва-Щедрина, к чеховской «Каштан-
ке» и, наконец, к «Войне и миру»
принесли автору большую извест-
ность.
Агитационный поезд „Зари Революции*
Однажды Александр Петрович
внимательно посмотрел на меня и
спросил: «Скажи мне, дружок, хо-
тел бы ты помочь тем, кто берется
за будущую счастливую жизнь?
Только не думай, что я зову тебя
взять винтовку или наган, нет, мы
с тобой можем помочь народу дру-
гим способом».
И когда я с радостью согласился,
даже не спрашивая, что нужно де-
лать, он сказал: «Через два дня мы
приступаем к расписыванию первого
украинского агитационного поезда».
Что такое агитпоезд, я уже не-
множко знал. В те времена они хо-
дили по стране, останавливаясь на
самых маленьких станциях и полу-
станках. На каждой остановке к по-
ездам собирались крестьяне. Тут их
знакомили с последними декретами
Советской власти, читали им анти-
религиозные лекции, устраивали
концерты. Работала библиотека-чи-
тальня. Значение таких агитпоездов,
когда еще не звучало радио и газе-
ты выходили нерегулярно, было
очень велико. Недаром в том же
1919 году один из них, «Октябрь-
ская Революция», проделал много
рейсов под руководством М. И. Ка-
линина.
И вот мы с Александром Петро-
вичем уже в железнодорожных ма-
стерских и осматриваем наш поезд.
Да, это самый обыкновенный поезд,
только очень короткий, всего три
пассажирских вагона третьего клас-
са и один большой товарный, его на-
зывали «пульмановским». Он на
четырех осях.
Пассажирские вагоны заняты клу-
бом, библиотекой-читальней, выстав-
ками. Большой — «пульман» — пе-
реоборудован под лекционный и
концертный зал. В хорошую пого-
ду лекции и концерты будут про-
ходить прямо на открытом воздухе.
Александр Петрович предупре-
дил, что придется работать «очено
крепко и не хныкать» и что никакой
платы не будет.
Все стенки пассажирских вагонов
йужно расписать масляными краска-
ми. Эскизные рисунки для росписи
уже готовы и одобрены политотде-
лом.
Мы приезжали в железнодорож-
ные мастерские с первым пригород-
ным поездом и уезжали ночью, а
иногда и не уезжали вовсе, оста-
вались до утра в одном из вагонов.
Только такой здоровяк, как Апсит,
мог выдержать несколько недель
подобной работы. Ведь моя помощь
заключалась лишь в покрывании
больших плоскостей и в исполнении
текстовых плакатов, все остальное
делал он сам. А работу затягивать
было никак нельзя: приближалась
осень с дождями и распутицей. И
все-таки Александр Петрович отка-
зался от привлечения других худож-
ников. Он хотел, чтобы оформле-
ние этого первого на Украине агит-
поезда было делом его рук, его
скромным подарком освобожден-
ному народу!
Особенно ярким и торжествен-
ным у него получилось главное пан-
но: «Приезд Владимира Ильича Ле-
нина в Петроград в 1917 году и
встреча с ним питерского пролета-
риата».
Тогда я не успел у него узнать,
но теперь убежден, что Апсит и сам
видел в ту ночь Ленина. Замеча-
тельно были переданы полыхающие
языки факелов, лучи прожекторов
и особенно фигура вождя, произ-
носящего слова своей пламенной
речи!
Один из вагонов был расписан на
тему «Подневольный труд рабочих
и крестьян царской России». Бре-
дет за сохой измученный крестья-
нин, жалкая лошаденка еле пере-
двигает ноги, босой, оборванный сы-
нишка крестьянина, спотыкаясь о
комья земли, подгоняет бедную
клячу. Вдали на фоне тяжелого, за-
тянутого осенними облаками неба, —
полуразвалившаяся изба. А ря-
дом — дымный цех какого-то боль-
шого завода, полуобнаженные ра-
бочие, то есть то, что я сейчас вижу
на рисунке, лежащем передо мной.
ЗВстреча. шъ рельсах
Однажды поздно вечером торо-
пились мы с Александром Петрови-
чем на последний пригородный по-
езд. От железнодорожных мастер-
ских до станции нужно было прой-
ти около километра.
У водонапорной башни нам пре-
градили дорогу трое. Мы хотели
обойти их, но они снова загородили
нам путь. Раздался хриплый голос:
«А ну, скажи, чортов богомаз, за
сколько фунтов пшена купили вас
большевики?»
Апсит незаметно передал мне
свою папку с рисунками, которую
всегда носил с собой.
Затем все произошло очень быст-
ро. Я хотел шагнуть ближе к учи-
телю, но тяжелый удар свалил меня
на рельсы. Уже лежа, я увидел не-
ожиданный конец этой ночной встре-
чи. Первый из нападавших непод-
вижно лежал у ног Александра Пет-
ровича, второго он крепко держал
за обе руки, а вдали слышался по-
спешный топот третьего, убегав-
шего в ночную темноту...
— Пусти, дьявол, худо будет! —
прорычал извивавшийся в желез-
ных тисках Апсита нападавший.
— Нет, теперь уж тебе будет не-
сладко,— сказал учитель. — Воло-
дя, возьми-ка у него нож да сбе-
гай позови кого-нибудь со станции.
Но мне не пришлось бежать, — к
нам подходила группа рабочих из
депо, также спешивших к послед-
нему поезду.
Потом мы узнали от работников
Чека, что один из нападавших, быв-
ший петлюровец, подговорил двух
своих приятелей «попугать богома-
за», чтобы не дать ему закончить
оформление агитпоезда. Кто такие
были его приятели, мы так и не уз-
нали.
Рабочие мастерских больше не
отпускали нас одних ночью. По
два-три человека провожали нас всю
дорогу до станции Игрень и даже
до наших домов в поселке.
Прощание
Наступил день, когда Александр
Петрович медленно обошел со
мной вокруг поезда, придирчиво ос-
матривая сделанное.
Видно было, что он очень устал.
С волнением слушал он слова бла-
годарности от комиссии, принимав-
шей оформление агитпоезда. И ког-
да один из членов комиссии, ста-
рый рабочий депо, крепко пожал
ему руку, Александр Петрович по-
рывисто обнял его.
Раздался прощальный
гудок паровоза, и уже
постукивают колеса на
стыках рельс, в вечер-
нем сумраке удаляется
красный фонарик с пло-
щадки последнего ваго-
на, поезд набирает ско-
рость. И вот он уже
мчится по бескрайним
полям свободной Совет-
ской Украины, мчится
За время работы мы сдру-
жились с рабочими мастер-
ских и было жаль расставать-
ся с ними. Поэтому прощание
с ними вышло особенно теп-
лым.
На следующий вечер мы
провожали агитпоезд в пер-
вый рейс.
рядом с победным 1919 го-
дом!
Я с уважением разглажи-
ваю пожелтевший лист бума-
ги. Я снова вижу перед со-
бой лицо моего первого учи-
теля и ощущаю на своем пле-
че его широкую, крепкую
ладонь.
К сорокалетию пионерской организации
(Из истории советской поэзии)
Фритц Вайнек был горнистом. Когда немецкие рабочие бастовали и сражались на
баррикадах, горн мальчика звал к победе.
Фритц погиб от пули немецкого офицера в тот день, когда тысячи рабочих пришли
в нарк, чтобы послушать выступление Эрнста Тельмана. Полиция прорвалась за изго-
родь и стала разгонять собравшихся. Фритц затрубил, подбадривая революционеров.
В него выстрелили. Юный горнист упал. «И все же мы победим!» — были его послед-
ние слова.
Хоронили мальчика тысячи рабочих. В его могилу положили горн, с которым он ни-
когда не расставался.
Немецкий композитор Вальродт написал о нем песню.
Вальродту довелось быть в Москве. О юном герое и своей песне он рассказал поэту
Михаилу Светлову, автору песни про «Каховку», стихотворения «Гренада» и многих
других известных поугических произведений.
На музыку Вальродта М. Светлов написал русский текст. Правда, в этой песне
Фритц не горнист, а барабанщик, но он такой же веселый и бесстрашный, как на са-
мом деле.
«Маленький барабанщик» — долгие годы одна из любимых пионерских песен.
М А .1Е Н I. К II Й
БАРАБАНЩИК
М. Светлов
Мы шли под грохот канонады,
мы смерти смотрели в лицо,
вперед продвигались отряды
спартаковцев, смелых бойцов.
Средь нас был юный барабанщик,
в атаках он шел впереди
с веселым другом барабаном,
с огнем большевистским в груди.
Однажды ночью на привале
он песню веселую пел.
Но пулей вражеской сраженный,
пропеть до конца не успел.
С улыбкой юный барабанщик
на землю сырую упал.
И смолк наш юный барабанщик
Его барабан замолчал.
Промчались годы боевые,
окончен наш славный поход.
Погиб наш юный барабанщик,
но песня о нем не умрет.
Рисунки Т. Капустиной
окно
СЕНИ-
АНКИ
Обыкновенную антенну все
видели. А огромную—площа-
дью в сотни квадратных мет-
ров — можно посмотреть в
Пулково, где находится Боль-
шой Пулковский радиотеле-
скоп.
Есть небесные тела, которые
не может обнаружить самый
сильный оптический телескоп:
они не излучают света, а если
излучают, то бывают скрыты
непроницаемыми облаками кос-
мической пыли.
Радиотехника снабдила ас-
трономию гигантскими телеско-
пами и высокочувствительными
приемниками. Радиоастроно-
мия — это еще молодая отрасль
науки, и развивается она
бурно, победоносно. С ее помо-
щью открыты и исследованы
тысячи новых ранее неизвест-
ных астрономии туманностей.
Особенно подробно радио-
астрономия изучает Солнце.
Сотрудники Пулковской обсер-
ватории — «солнечники» из от-
дела радиоастрономии — ста-
раются не пропустить ни од-
ного солнечного затмения, по-
тому что в это время лучше
всего исследовать радиоизлу-
чение Солнца. В этом году за-
тмение наблюдалось в Пулково
и в Ростове-на-Дону, а два
года назад — в Китае, на ост-
рове Хайнань, куда специаль-
но выезжала большая группа
радиоастрономов, вооруженная
четырьмя телескопами.
Более десяти радиотелеско-
пов служат для изучения
атмосферы Солнца. Есть в зда-
нии Обсерватории лаборатории
для разработки научной аппа-
ратуры, мастерские для ее из-
готовления.
До радиоастрономии мы зна-
ли о жизни небесного населе-
ния только то, что сообщали
нам туманности, звезды и пла-
неты на языке света.
Большой Пулковский и дру-
гие наши радиотелескопы по-
зволяют определить природу
излучения неизвестных ранее
туманностей и их положение
во Вселенной.
Н. Кайдановский, старший научный сотрудник
Пулковской обсерватории
На снимке Б. Уткина—Большой Пулковский радиотелескоп
Планета чудес или
невероятные приключения путешественника Парамона
Н. Сладкое
Рисунки М. Бело.млинского и Г. Ковсичукп
(Главы из повести)
Однажды в редакции появился Парамон и поло-
жил перед редактором рукопись своей книги.
Строгий редактор взвесил рукопись на руке, по-
смотрел на Парамона из-под очков и ничего не ска-
зал.
На первой странице было написано: «ПЛАНЕТА
ЧУДЕС». Редактор перевернул страницу: «Я стал по-
велителем кошачьего царства...»
Редактор опять посмотрел на Парамона и произнес:
— Должен напомнить, конкурс врунов кончился.
В книге должна быть одна правда!
— Я знаю, — ответил Парамон.
— «Планета чудес». Вы описали путешествие по ка-
кой-то планете? — спросил редактор.
— По планете, — ответил Парамон.
— По какой планете?
— Не скажу, — ответил Парамон.
— Тэ-эк!—протянул редактор. — Ну что ж — фанта-
зируйте. Планеты, как и бумага, — редактор ткнул
пальцем в рукопись, — планеты и бумага пока еще все
терпят.
Рукопись осталась у редактора на столе. Вот она.
ПеЛайЕТа ЧЭДЕС
Посвящается пионерам.
Пионер—это исследователь и
«Пионер растет смелым и
разведчик.
не боится
трудностей».
«ПРАВДА ВСЕГДА НЕВЕРОЯТНА. ЧТОБЫ СДЕЛАТЬ
ПРАВДУ ВЕРОЯТНЕЙ, ПРИХОДИТСЯ ПРИМЕШИВАТЬ К
НЕЙ НЕМНОГО ЛЖИ».
«НО, КАК ЧАСТО СЛУЧАЕТСЯ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
ГОРАЗДО БОЛЕЕ НЕОБЫЧАЙНА И ЗАХВАТЫВАЮЩА,
ЧЕМ ВСЕ ТО, ЧТО МОЖЕТ СОЗДАТЬ ВООБРАЖЕНИЕ».
Я расскажу вам о мечте моего детства — удивитель-
ной ПЛАНЕТЕ ЧУДЕС. Планета эта туго набита самыми
невероятными приключениями. На ней происходят со-
бытия, которые не могут больше произойти нигде.
Я очень хотел попасть на эту планету. Всю жизнь я
искал ее и без конца смотрел в телескоп. И, нако-
нец, я ее нашел! Но нашел я ее совсем не там, где
искал. А как нашел — сейчас же собрал свой поход-
ный рюкзак. Самым трудным оказалось найти дверь в
эту страну чудес и переступить через ее порог. Даль-
ше все пошло само собой. Я открыл дверь, переступил
порог и... плюхнулся в воду!
7 «Костер» № 11
49
В царстве кошен
Я плюхнулся в воду и
пошел ко дну. Радости
в этом было мало. Не
стало мне веселее и
после того, как я вы-
нырнул из воды. Вокруг
дышал океан...
Но тут прибойная вол-
на подхватила и вынес-
ла меня на белый пе-
сок. Ни деревца, ни
птицы, ни зверя не ви-
дели мои глаза: остров
казался необитаемым.
Только чьи-то черные
норы покрывали его
так густо, что остров походил на кусок дырявого сыра.
Я был не одинок. Со мной были верные мои
друзья: твердая рука, зоркий глаз и находчивость.
Мог пригодиться и остро отточенный нож.
Наступил вечер. Я растянулся на теплом песке, под-
ложив под голову большую морскую раковину. Надо
мной дрожали звезды, рядом шумело море, и ракови-
на, убаюкивая, пела свои песни...
В полночь раздался страшный визг и вой, будто ты-
сячи кошек сцепились в драке. При свете луны я уви-
дел, как из всех нор стали вылезать какие-то черные
существа. Глаза их сверкали. Задрав хвосты, визжа и
хрипя, неведомые звери бросились к берегу моря и
стали хватать и пожирать рыбу, оставшуюся после от-
лива. Я был поражен и напуган. А звери с зелеными
глазами все лезли из нор, и не было им конца!
Всю ночь по острову шныряли черные тени, сверка-
ли зеленые глаза, и не утихал визг. Но когда первые
лучи солнца веером взметнулись над горизонтом, —
остров опять был тих и безжизнен. Только бесчислен-
ные следы вели от моря к черным норам. Мне ли бы-
ло не знать эти следы! Круглые, пятипалые, без ког-
тей — всем известные следы обыкновенных кошек!
Так я попал в царство кошек. Тысячи кошек жили на
острове. Тысячи кошек и ни одного человека, кроме
меня!
Я стал повелителем кошачьего царства.
Дождь
Прогремел гром, и на землю шлепнулась первая
тяжелая... селедка. Я бросился в укрытие. На кошачье
царство хлынул селедочный дождь. Скоро везде на
земле побежали селедочные ручьи, и собрались боль-
шие селедочные лужи.
Из всех нор вылезли коты и стали хватать селедки
прямо налету. Так и казалось, что они прыгают и кри-
чат: дождик, дождик — пуще!
Много разных дождей видывал я, но селедочный
дождь впервые падал на мою голову. Было не до раз-
думий: я целые сутки ничего не ел. Селедки же ока-
зались на редкость вкусные и главное — совсем не
соленые!
Тут снова прогремел гром, и на кошачий остров по-
лил настоящий дождь, но только красного цвета! Сверк-
нула молния, и дождь стал белым! Я своими глазами
увидел, как в красных кисельных берегах потекли белые
молочные реки.
Погода испортилась не на шутку. Я замерз и промок
насквозь. Но на мое счастье хлынул из туч сухой дождь.
Под сухим дождем я быстро согрелся и совершенно
высох. Интересный этот сухой дождь! Из черных туч
низвергаются потоки воды, а на землю не падает ни
капли! На земле сушь и жара!
Я совсем было повеселел, но тут мне на голую шею
шлепнулось что-то мокрое и холодное. Я схватился за
шею рукой: в руке оказался маленький лягушо-
нок! Я бросился бежать;
по спине моей забара-
банили крупные лягуш-
ки. На земле они соби-
рались в зеленые лужи,
и выпученные глаза их
были похожи на водя-
ные пузыри.
Наши лягушки всегда
квакают перед дождем,
а местные начали свой
лягушачий концерт по-
сле дождя. Они, навер-
ное, радовались, что, на-
конец, попали с неба на
землю.
Лягушки квакали, а я
думал о том, что не
плохо бы достать зонт.
В лягушачий дождь но-
сил бы его как положе-
но ручкой вниз, а в
дождь селедочный —
ручкой вверх. Очень
удобно: и сам сухой и
полный зонт свежих се-
ледок!
50
Разноцветные солнца
Утром из-за горизонта одно за другим поднялись
три солнца — голубое, зеленое и синее! А я собирался
загорать! Хорош же я стану под тремя разноцветными
солнцами!
Я представил себя раскрашенным в голубую, синюю
и зеленую полоску — точь в точь радуга!
Тогда я закутался в плащ и на глаза надвинул капю-
шон.
Когда я снова выглянул из-под капюшона, то уви-
дел на небе восемь солнц. Обыкновенных, желтых —
но восемь. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь,
восемь — все точно!
Некогда было гадать, откуда взялись на небе восемь
солнц, я стал загорать. И под восьмью солнцами бы-
стро наверстал упущенное время!
Вот я пишу это и сам себе не верю: так осе необыч-
но! Потому-то я и решил все события записывать в
дневник: к написанному слову всегда больше доверия,
чем к произнесенному. Это, наверное, потому, что пре-
жде, чем что-либо написать, всегда надо подумать, чего
часто не делаешь перед тем, как что-либо сказать. Да,
что написано пером — того не вырубишь топором!
Вечером все восемь солнц благополучно, одно за
другим опустились за горизонт. И я долго еще любо-
вался ярко-голубым закатом.
Цветы под землей
У себя на родине я
любил бродить по лу-
гам и собирать цветы.
Все у цветов чудесно.
Даже опыляются они
душистым ветерком, кра-
сивыми бабочками и
трудолюбивыми пчела-
ми.
Но тут на лугах цветов
не было. Это очень ме-
ня огорчало. Я принял-
ся за поиски. Я искал,
искал и нашел! Я на-
шел цветы под землей!
Я накопал огромный
букет подземных цветов. Что за чудесные цветы! Они
то становились бледно-розовыми, то красными, то фио-
летовыми. Огорчения моего как не бывало!
Теперь, отправляясь на прогулку, я всегда беру с со-
бой лопату: я собираю цветы!
Но кто же опыляет цветы под землей?
Ведь под землей нет ни ветра, ни бабочек, ни пчел.
Неужели эти многоцветные удивительные цветы завя-
нут, так и не дав семян? Было тут над чем задуматься.
Я думал, думал и нашел ответ.
Раз под землей нет ни ветра, ни бабочек, ни пчел —
значит, цветы опыляют... червяки! Ползают от цветка
к цветку и опыляют, ползают и опыляют.
— Над цветами порхали черви! — продекламировал я.
Стихи явно не получились. Но ничего не поде-
лаешь — факт!
Певчая улитка
Птицеловы всего мира не устают хвалить певчих
птиц. Но кому что нравится: местные жители той стра-
ны, куда я попал после кошачьего царства, например,
предпочитают держать в клетках улиток: они ярки,
как птицы, и тоже поют.
Сейчас у меня в клетке живет улитка, которая по-
ет только тогда, когда на дворе идет дождь, и мне
приходится скучать дома. Это очень кстати, улитка
своим милым пением разгоняет мое мрачное настро-
ение.
Птицы же обычно при дожде молчат: они любят
петь при хорошей погоде.
А кому нужны песни, ко-
гда на дворе солнце? В хо-
рошую погоду дома не уси-
дишь! В хорошую погоду
весело и без песен.
Вот потому-то я и пред-
почитаю певчих улиток пев-
чим птицам и мухам: они
поют, когда за окном и на
душе черные тучи.
7*
51
Пуганное перо
Сегодня мои друзья
показали свою птице-
ферму. Каких только
птиц на ферме нет!
Со всех птиц раз в год
собирают перо. Для
этого их ощипывают.
Не просто так — схватили
и давай щипать! Нет, тут
придумали особый спо-
соб: птиц пугают. Так
пугают, что перья с них
летят, как из дырявой
подушки.
Делается все очень просто. Птичница неожиданно
бьет по клетке пыльным мешком: раз! — и птица го-
лая! Птица голая, а мешок чистый. Выпавшее перо
собирают в чистый мешок.
Труднее приходится с петухами. Хвосты у петухов
невозможно длинные. Для них даже курятники строят
в два этажа. Петух сидит на насесте во втором этаже,
а хвост его достает до пола в первом. Попробуй, на-
пугай такого!
Перья из петушиных хвостов просто выдергивают.
Идут они на украшение шляп: одно перо на дюжину
шляп. Все тут ходят в шляпах с петушиными перь-
ями. А спят на перинах и подушках из пуганного птичь-
его пера.
Лягушачий браконьер
Ах, как страдают леса и поля от
браконьеров!
Браконьер убивает зверей и птиц в
запретное время и в запретных местах.
Браконьер не любит леса, и лес не лю-
бит браконьера.
Таким браконьером стал я!
— Ни пуха, ни пера! — крикнули мне
друзья, когда я с ружьем в руках от-
правился на болото. Я пожал плечами,
причем тут пух и перья, если мне нужна
для коллекции лягушка?
С ружьем наготове шагал я по за-
краине болота, С ружьем, напоминаю,
а не с палкой. С палкой тут нечего де-
лать: в болоте живут лягушки ростом
с курицу! А рег.ут они громко, как
быки. За три километра слышно — мо-
роз по коже!
Только с двухствольным ружьем я от-
важился выйти на лягушачью охоту.
Стрелял я раньше и в дичь бегаю-
щую, и в плавающую, и в летающую.
Но здесь надо было стрелять в пры-
гающую!
Выстрелы мои были удачны. И часу
не прошло, а уж плечи оттянул мне тя-
желый ягдташ. И тут повстречал я ме-
стного жителя.
— Сладки лягушачьи лапки? — вкрад-
чиво спросил он, разглядывая мою до-
бычу.
Я потряс тяжелым ягдташем.
—Пожалте штраф за браконьерст-
во! — крикнул местный житель и гроз-
но вытянул шею.
Я так и присел.
Оказалось, лягушки здесь не просто
лягушки, а первоклассная дичь, как у
нас глухари или лебеди, и их строго
охраняет закон. Охотиться на лягушек
можно только тогда, когда в газетах
появится объявление: «Охота на лягу-
шек разрешена».
Так неожиданно потерял я имя чест-
ного охотника и стал браконьером. Ля-
гушачьим браконьером!
Что может быть хуже?
Поджигатель
Сегодня пригласили меня на суд. Судили страшного
преступника — поджигателя лесов. Много лет этот сви-
репый злодей поджигал леса и был неуловим.
Сыщики сбились с ног; они устраивали засады, не-
ожиданные облавы, ходили по следам и подозревали
даже самих себя. Но злодей ловко ускользал из их
рук.
Каждое лето лесные пожары губили лес. Жители
так рассердились на сыщиков, что разогнали их всех
до одного и сами взялись за дело. И вот — злодей
схвачен!
Зал был переполнен. Раздалась команда:
— Встать, суд идет!
Преступника вынесли на руках.
Да, преступника вынесли на руках! Он сидел в гли-
няном горшке. От него шел чудесный аромат. Он был
невелик, но красив и не-
жен. Это был... обыкно-
венный цветок. Цветок,
который в течение мно-
гих лет поджигал и губил
леса!
Суд приговорил все
цветы этой породы к
сплошной прополке. И
все ребята должны бы-
ли собрать по большому
букету поджигателей.
Присутствующие друж-
но засвистели. Так они
выражали свое полное
одобрение.
Скворечниковые семена
Что вырастет, если посадить арбузное семячко?
Вырастет арбуз.
А что вырастет, если посадить семячко тыквы? Ну,
это смотря где. Если у вас, то тыква вырастет, а если
тут—вырастут скворечники. Самые настоящие скво-
речники, те, что по деревьям развешивают, и в кото-
рых птицы живут.
В каждом городе отведены грядки под скворечники.
Как только весной сойдет снег, землю на грядках
взрыхляют и сажают в нее семена. И скоро из земли
вылезают зеленые скворечниковые ростки. Ребята по-
ливают и пропалывают грядки. А ростки растут и ра-
стут. Вырастают стебли, листья, и, наконец, появляются
цветы. А как только цветы отцветут, так сразу на их
месте появляются скворечники. Крошечные — как спи-
чечный коробок.
Солнце печет, дождь поливает: растут скворечники,
соком наливаются. Глядишь уж и совсем созрели. Ле-
жат на грядках спелые, крепкие, большие — один к
одному. Бери мешок да со-
бирай.
Потому-то и повешены
тут скворечники чуть ли не
на каждом дереве. Пото-
му-то так много тут птиц.
И потому-то так мало вред-
ных насекомых.
Если кто мне не вериг,
что на этой планете скво-
речники на грядках рас-
тут,— приходите ко мне до-
мой. Дома у меня полный
рюкзак скворечниковых се-
мян. Забирайте хоть все —
мне не жалко. Смело са-
жайте в землю — сырастут
скворечники. Только поли-
вать не ленитесь!
Веселый рмс
Местные жители очень мучились со своими посе-
вами. Особенно с рисом. Уж очень капризен.
Чтобы рис хорошо рос, нужно то добавлять на по-
ля воду, то ее спускать.
Днем на рисовые поля налетают прожорливые пти-
цы.
Ночью поля топчут кабаны.
Ни днем ни ночью бедным земледельцам нет по-
коя.
В селениях смолк смех и стихли песни. И рис тогда
совсем перестал расти.
— Ага! — смекнул я.
И тут же твердо решил помочь моим друзьям. Я по-
просил их отобрать для меня самых плохих музыкан-
тов.
Взял я вместо дирижерской палочки длинную линей-
ку и отправился на поле. Музыканты грянули марш.
Я размахивал линейкой. Музыканты не умели играть,
а я дирижировать, но главное у нас получалось —
шум. Так мы шумели шесть дней и шесть ночей.
На седьмой день жители окрестных деревень стали
жаловаться, что у них от нашей музыки вянут уши.
Я в ответ только загадочно улыбался. Я-то знал, что
от нашей музыки вянут не одни уши: от нее завяли
и засохли на полях все сорняки!
Своей дирижерской линейкой я измерил высоту ри-
са и оказалось, что рис, наоборот, здорово подрос за
это время! Да-да—рис весело рос под нашу музы-
ку! Это был веселый рис!
— Я тебя заставлю расти под нашу дудку!—кричал
я, размахивая линейкой.
Музыканты грянули галоп!
Начались танцы и послышались песни. Зазвенел смех.
И чем больше кругом веселились, играли и пели, тем
больше чахли сорняки и быстрее поднимался рис.
Птицы в страхе улетали с полей в лес, а прожорли-
вые кабаны не высовывали из кустов и пятачка.
Урожай выдался на славу!
Давно убраны поля, но музыка и веселье в дерев-
нях не умолкают.
Это, наверное, потому, что у всех полные закрома
веселого музыкального риса!
Дед Мазай и слоны
(Рассказ охотника)
Теперь я и сам уже дед. Перестали меня тешить
охотничьи подвиги: нет ничего проще, как уничтожать!
И потому я всегда с умилением вспоминаю не свои
охотничьи удачи, а подвиг вашего деда Мазая. Я повто-
рил его подвиг!
Началось как-то у нас страшное наводнение. Вода
залила леса и степи — звери стали тонуть.
Тогда я сколотил огромный плот и отправился в
путь. Просто было вашему деду Мазаю! Знай хватай
зайчишек за уши — да в лодку. А у нас на затопленных
53
островах И деревьях
сидели не зайцы, а сло-
ны и носороги, львы и
леопарды! Попробуй-
ка, схвати их. Того и
гляди, они тебя самого
схватят! Еще неизвест-
но, что тут делать нуж-
но: их спасать или са-
мому от них спасать-
ся!
Я повернул назад. Я
собрал народ и наказал
всем строить плоты. А
сам скорей домой — за
луком и стрелами. Из
дома — в аптеку, за по-
рошком от бессонни-
цы.
Выплыли на плотах.
Совсем другое дело! Подъезжаем к острову, я достаю
стрелу, посыпаю ее порошком и — раз! — во льва или
леопарда. Те сразу спать. Зевнут, почешутся и на
боковую. Только храп стоит! Берем их за хвост и
загривок — и на плот. ПТют нагрузим — гребем к бе-
регу. На берегу зверей выгружаем. Выгрузим и даль-
ше.
Досталось нам со слонами и носорогами. Сонные
стрелы мои отскакивали от них, как от стенки горох.
Да и что толку усыплять таких? Усыпишь, а с места
не сдвинешь: слон триста пудов весит! Что делать?
Но охотничья смекалка выручила и на этот раз. От-
бросил я лук и стрелы, взял в руку хворостину. И этой
простой хворостиной погнал слонов и носорогов с
острова в воду, а по воде вплавь к берегу. Так всех
и спасли.
Слоны и носороги, отоспавшиеся львы и тигры —
все вместе одной стайкой весело убегали в лес.
— Помните, кошечки, деда Мазая!— кричал я им
вслед.
Зеленая кровь
(Из рассказов моего друга — водолаза)
Все мне говорят, будто бы у людей, зверей, птиц
И рыб кровь красная. А я не верю! Ну про птиц и
зверей спорить не стану — это не мое водолазное де-
ло! А уж за себя да за рыб — постою! Потому что
своими глазами видел.
Напала раз на меня рыба-молот. Есть такая рыба,
у нее вместо головы молоток. Здоровенный!
Так вот, стукнула она меня этим молотком по спи-
не,— я и сунься иллюминатором в тину!
Копошусь в иле, как сазан, а рыба-молоток тяп меня
за пальцы! Рассердился я и ткнул ее ножом! И вижу:
у меня из пальцев, а у рыбы из бока кровь струится.
Какая кровь? Зе-ле-на-я!
И заметь, это не что-нибудь там, а нормальный кро-
вяной цвет. Вот как нормальный цвет травы и листь-
ев— оранжевый. Ну, что ты жмешься? Правду ведь
говорю! Ну скажи-ка, что не оранжевый!
— Оранжевый, — заспешил я. — У листьев оранже-
вый, у крови зеленый.
— То-то! — прохрипел водолаз, откидываясь на спин-
ку стула. Живот у него запрыгал. Он беззвучно сме-
ялся.
Красный прилив
— Уж если что и бывает
красного цвета, — продол-
жал водолаз, — так это мор-
ской прилив!
— Прилив зеленый!—воз-
разил я.
— Красный! — пошеве-
лил водолаз кулаками.—
Красный! Запомнил?
— Запомнил!
— Какого цвета прилив?
— Красного!
— А листья?
— Оранжевые!
— А кровь?
— Зеленая!
— Так вот, когда накатывается на берег красный
прилив, вся рыба дохнет. Волны накатываются, а рыба
дохнет.
— Дохнет! — повторил я, как эхо.
— И крабы дохнут!
— И крабы! — подтвердил я.
— И моллюски!
— И моллюски!
— А люди на берегу плачут и кашляют!
— И чихают! — пролепетал я.
— Правильно—и чихают! — обрадовался водолаз
и так громыхнул по столу кулаком, что стол присел
и охнул.
— Веришь? — спросил он, свирепо глядя мне в глаза.
— Еще бы! — чирикнул я.
54
Говорящие цветы
Как только мы спусти-
лись с горы в долину, мой
провожатый сразу забыл
про меня. Он бросился со-
бирать цветы. Это была
долина цветов.
Геолог торопливо срывал
их, внимательно рассматри-
вал, что-то записывал. Губы
его беззвучно шевелились.
Казалось, что он разгова-
он их о чем-то спрашивает, а
ривает с цветами. Будто
они ему отвечают.
— Уж геолог ли он? — подумал я. — Может, он бо-
таник или поэт?
— Что вы там шепчете? — спросил я громко.
— Я нашел клад! — ответил геолог. — В этой долине
глубоко под землей спрятаны несметные сокровища.
— Это кто же вам сказал? — удивился я.
— Они сказали, — крикнул геолог.— Цветы.
«Неплохо, — подумал я. — То цветы поджигатели, то
подземные, то говорящие».
— Наши цветы такие! — выкрикивал геолог. — Им
известны все клады, спрятанные в земле. Нужно толь-
ко понимать их язык — они все расскажут.
Геолог любовался цветами, нюхал их, плел из цве-
тов венок и радостно улыбался. Один цветок он вста-
вил мне в петлицу. Я засушил этот цветок и берегу
его до сих пор.
Когда мы стали рыть землю на том месте, где он
рос, лопата со звоном ударилась о что-то твердое. Это
что-то оказалось большим самородком золота!
Вот какие драгоценные цветы растут на Планете
Чудес.
Вечная уха
Здорово я похудел. Тень моя стала толще, чем я
сам.
Друзья рыбаки решили меня подкормить и принес-
ли мне целое ведерко живой рыбы. Рыбки были бы-
стрые и пестрые, жалко из них уху варить. Достал я
большую банку, налил в нее чистой родниковой воды
и выпустил туда рыб: пусть живут!
Но жить рыбки не стали. Они как камни опустились
на дно банки и перестали шевелиться.
Делать нечего — надо уху варить!
Я развел огонь, повесил над огнем котел с во-
дой, бросил в котел рыб и закрыл котел крышкой.
Скоро из котла пошел парок. Я открыл крышку, су-
нул в котел ложку, чтобы помешать, и отшатнулся!
Все мертвые рыбы были живы и здоровехоньки и ве-
село плавали в кипятке. Рыбки играли, резвились, и,
когда я бросил в котел крупу, они начали крупу хва-
тать и глотать!
Они съели всю крупу.
Пропала моя уха!
Теперь у меня в комнате
всегда горит огонь, над
огнем висит котел, а из
котла струится пар. В этом
котле у меня живут
рыбы.
Я каждый день варю се-
бе из них уху и никак не
могу сварить: рыбы съеда-
ют всю заправку.
Рыбы с каждым днем тол-
стеют и толстеют. А я все
худею и худею. Шея у ме-
ня стала такая тонкая, что
через воротник ботинки
видны.
Памятник
В этой стране много разных
памятников и монументов. Так уж
тут заведено: сделал доброе де-
ло— будет тебе и памятник.
Мне пришлось быть участником
церемонии открытия памятника...
букашке!
И букашка-то на вид простая,
не то муха, не то тля, а вот по-
ди ж ты! Букашка эта бешеную
изгородь одолела!
Давно дело было. Посадили лю-
ди вокруг своих полей живую
изгородь, чтобы дикие звери не
могли портить их поля. Сперва
все хорошо шло: колючая изго-
родь разрасталась и не пускала
на поля прожорливых кабанов,
буйволов и обезьян.
По вдруг изгородь взбесилась!
Она стала набрасываться на поля, на посевы и всю
землю перегородила вдоль и поперек: ни пройти, ни
проехать!
Кто знает, отчего это случилось? Может, ее беше-
букашке
ный волк покусал. Помните, у Мюнхаузена? Бешеный
волк покусал шубу, и шуба взбесилась. Она стала на-
брасываться на людей, и ее пришлось пристрелить.
Я никогда не верил этому рассказу, но вот, пожалуй-
ста, — бешеная изгородь.
Что только люди не делали, чтобы справиться с ней!
Изгороди жгли, ломали, корчевали, вырубали, а им
хоть бы что! Они продолжали занимать землю и пере-
гораживать ее так и этак, как им вздумается. Они от-
городили людей от всего мира!
И вот, когда казалось, что с изгородью справиться
нельзя, появилась храбрая букашка. Она созвала своих
подруг, и букашки за одно лето сожрали на планете
все изгороди.
Жители облегченно вздохнули: кому приятно всю
жизнь проторчать за забором и ничего не видеть
дальше собственного носа?
И вот букашке ставят монумент. На камне высе-
чены слова: «С глубокой признательностью букашкам
за то, что они прогнали с наших полей бешеную изго-
родь».
Вот вам и букашки!
За это и памятника не жалко.
55
Рыбка золотая
Помните сказку про золотую рыбку? Попалась рыб-
ка старику в невод и вдруг промолвила голосом че-
ловечьим:
«Отпусти ты, старче, меня в море! Дорогой за себя
дам откуп».
Старик отпустил рыбку, и она подарила ему новое
корыто и построила новую избушку.
А тут и взаправду поймали рыбку — царевну мор-
скую.
Никто уже точно не помнит, кто поймал эту рыбку
и обещала ли она служить людям. Только сколько
люди помнят—рыбка эта им служит. Правда, корыт
рыбка не делает и домов новых не строит, но зато
построенные дома от грозной беды сберегает.
В этой стране людям не очень-то спокойно живется.
То и дело под землей что-то гудит, ворочается, и от
страха трясутся дома, деревья, дороги, столбы, забо-
ры и рельсы. Все дрожит — куда ни взгляни. А то и
рушится!
Потому-то жители сооружают дома из бумаги: все-
таки приятнее, когда на голову свалится бумажный
потолок, а
Или строят
ках. Земля
не бревенчатый,
дома на пружин-
трясется, а дома
подскакивают, как кузнечики,
но не разрушаются.
Землетрясение не остано-
вишь и справиться с ним нель-
зя. И никто не знает, когда оно
начнется. А белая рыбка зна-
ет. Белая рыбка все знает.
Она живет в большом хру-
стальном дворце и бережет
покой людей.
Если тихо вокруг — и рыбка
спокойна:
в угол. А
ли скоро
ся и всех
сайтесь!
Так служит людям белая рыбка. Простая белая рыб-
ка— но все зовут ее золотой!
плавает себе из угла
если быть беде, ес-
затрясется земля — рыбка начинает метать-
предупреждает: спасайтесь, спасайтесь, спа-
Планета чудес
Редактор кончил читать рукопись, потряс головой и
откинулся на спинку стула.
— Н-да! кисло произнес он. — Ска-а-азочная пла-
нета!
— Планета чудес! — подтвердил Парамон.
— Но как вам удалось выбраться из вашего сказоч-
ного королевства?
— Очень просто: я перешагнул через порог и за-
хлопнул за собой дверь!
— Очень мило! — поморщился редактор. — И было
это, наверное, первого апреля?
— Первого апреля, — подтвердил Парамон.— Вдень
обмана.
— Но к делу! — воскликнул редактор. — Как астро-
номы называют эту вашу Планету Чудес?
— Астрономы называют ее так же, как и все люди.
Ветер залистал на столе бумаги.
— Посмотрите, — сказал Парамон. — Разные плане-
ты мерцают в черном пространстве. И каждая — осо-
бый, таинственный мир.
На одной никогда не бывает утра и вечера, а толь-
ко день и ночь. На другой — вечная ночь с одной
стороны и вечный день с другой.
Далекие, удивительные миры...
Но есть планета совсем сказочная.
Когда на верхней ее половине лето, то на нижней —
зима. Когда на одной стороне утро, на другой — ве-
чер.
С двух сторон венчают ее два белых пятна. С одного
пятна, куда ни посмотри, все будет Юг, а с другого —
только Север. На планете есть океан, где встречаются
Восток и Запад.
Планета полна чудес.
На ней живут разумные существа. Они называют
себя людьми. А планету свою — Земля!
— Что-о?! — испугался редактор. — Уж не хотите ли
вы сказать, что все то, что вы тут написали, происхо-
дило на земле?
— На земле, — сказал Парамон.
— А разноцветные солнца, сухие дожди, певчие
улитки!?
— И золотая рыбка, и подземные цветы! — добавил
Парамон.
— А кошачье царство, а вечная уха? — не унимался
редактор.
— И зеленая кровь и все остальное! — добавил Па-
рамон.
— Вы что — смеетесь надо мной? — рассвирепел ре-
дактор.—Что вы мне подсовываете переиначенные
рассказы враля Мюнхаузена! Все это невероятно не-
возможно, это не может быть.
— Это может быть, — тихо сказал Парамон.
— Где доказательства?
— Вот!
Парамон протянул редактору серую тетрадь. Ре-
дактор зашуршал листами и углубился в чтение.
(Окончание следует)
Этюды М. Труфанова
Урюк цветет
Бригадир,
Герой Социалистического Труда
Акаш Муханова
Колхозный сторож Абдукерим Балтаев.
Рисунок.
I
В КОЛХОЗЕ
II И Е И II Т Е Л Ь М А II А
Рисунки Д. Боровского
Туркмения, далекая жаркая стра-
на за Каспием. Ее привыкли назы-
вать, как и все наши южные рес-
публики, — солнечной...
Художники Боровский. Труфанов
и Тулин захотели увидеть Туркме-
нию и показать людям ее природу,
народ, новое в ее жизни. Они вы-
ехали из Ленинграда ранней вес-
ной. Еще шел снег, мокрый, впере-
мешку с дождем, пасмурные улицы
казались одинаково серыми. А в
Туркмении весна уже расцвела. Небо,
слепило и радовало своей синевой,
деревья — розовые, белые, светло-зе-
леные — смягчали эту синь, делали
ее веселой и нежной. Ашхабад —
большой удобный город с домами,
построенными всего за какие-нибудь
десять-двенадцать лет — старый го-
род разрушило страшное по силе
землетрясение. Много можно расска-
зать об Ашхабаде, о труде и герой-
стве его жителей. Но художники то-
ропились дальше—в хлопководче-
ский колхоз имени Тельмана.
Слышали, что такое Кара-Кумы?
Безводная пустыня. В центре этой
пустыни и находится колхоз имени
Тельмана. Он славится своими мил-
лионными доходами. Как смогли
люди добиться таких доходов? Но
ведь среди этих людей—28 Героев
Социалистического Труда и еще боль-
ше орденоносцев. Разве это ни о
чем не говорит?
Художники поселились в крестьян-
Атакан серьезен и не болтлив. Це-
лыми часами наблюдал он за рабо-
той художников.
ском мазаном домике. Работы ока-
залось столько, что жаль было тра-
тить время па сон. Впрочем, будиль-
ников не потребовалось — солнце
поднимало их рано. Колхозники с
уважением относились к их труду:
время было самое страдное, и все же
они никогда не отказывались пози-
ровать.
Каждый из художников задумал
самостоятельную серию работ, но об-
Трикеш — порывистый, горячий,
как степной жеребец. — Наездник, —
ласково шутят старики. А „наездник"
мечтает стать летчиком.
щая тема — люди, превратившие Ка-
ра-Кумы в цветущий край, и новая
красота этого края. Несколько этю-
дов и рисунков с натуры, сделанных
художниками в Туркмении, мы пу-
бликуем в журнале.
Эту девочку зовут совсем по-рус-
ски — Оля.
8 «Костер» № II
57
РАДИОГРЛММА КАПИТАНА
ЯХТЫ
Сообщаю наши координаты на
14.00 2 ноября: широта 39° (на-
именование радист не разобрал),
долгота 25° ост.
В море еще очень хорошо, но
скоро начнутся дожди, а за ними
придут и холода. Ребята попро-
сили устроить последнее в этом
сезоне купанье. Задерживаться
не хотелось — впереди еще боль-
шой путь, а времени мало.
Уступил настойчивым просьбам команды с одним усло-
вием: каждый должен сделать хоть одно маленькое от-
крытие, подметить что-нибудь интересное или обнару-
жить загадочное явление.
Даша и Петя не умеют нырять. Они плавали на по-
верхности у самого борта яхты и опускали головы в
воду, чтобы полюбоваться морским пейзажем. Скоро
они поднялись на палубу и стали спорить, у кого лучше
зрение. Леня Птичкин, чтобы погрузиться поглубже,
прыгнул с мачты. Однако он очень быстро вылетел на
поверхность. Оказывается, нырять не так уж просто.
Как же работали искатели
бок?
Остальные ребята на-
дели акваланги и ушли
на глубину. Юра Семеч-
кин захватил с собой фо-
тоаппарат. Он хочет по-
разить нас снимками
морских глубин. Лева
Бурчалкин скоро вер-
нулся на яхту. Он поре-
зал палец о какую-то ра-
кушку и ему показалось,
что из царапины течет
изумрудная жидкость. На
самом деле это была
обыкновенная кровь.
жемчуга и собиратели гу-
Вася Чижиков повстречался с огромной
рыбой. Кто из них больше испугался, устано-
вить не удалось. К
благополучно.
счастью, все окончилось
Я сам, хотя и не купал-
ся, но задумался над од-
ним явлением: плавал я
в Белом море, а вода там
не белая, а темная, пла-
вал в Черном — там вода
синяя, плавал в Крас-
ном — вода голубовато-
зеленая... От чего это за-
висит, как вы думаете,
ребята?
-
ОТВЕТЫ Б О Ц М А Н А
РУМПЕЛЯ
(Вопросы в .Костре" № 9)
1. Выбленочный узел. Мо-
жет быть завязан на любом
гладком бревне. Не сколь-
зит.
2. Туже выбрать шкоты.
Пойти менее круто к ветру.
3. В момент пересечения
экватора Полярная звезда
скрывается за горизонтом.
4. Угорь. Живет 10—20 лет.
Из рек и других водоемов
спускается к Атлантическому
океану и плывет к Саргассову
морю. Только там один раз
в жизни мечет икру.
5. Колумб. Открыл Америку.
6. Магеллан. Обогнул Юж-
ную Америку, пересек Тихий
океан. Фактически первым со-
вершил кругосветное путеше-
ствие.
7. Лазарев. Адмирал русско-
го флота. Совместно с Бел-
лингсхаузеном открыл Антарк-
тиду.
ПРИКАЗ
ПО МОРСКОМУ КЛУБУ
,,КОСТРА"
Всем юнморам срочно при-
слать ответы на следующие
вопросы:
§ 1. В каком море находит-
ся яхта?
§ 2. Почему спорили Даша
и Петя? Кто из них лучше ви-
дел? У кого из них зрение
лучше?
§ 3. Какая сила выталкивает
ныряльщика на поверхность
воды? На какую глубину мо-
жно нырнуть без водолазного
снаряжения? Сколько времени
человек может пробыть под
водой без дыхательного аппа-
рата?
§ 4. Почему человек с аква-
лангом может плавать на раз-
личных глубинах и его не вы-
талкивает на поверхность?
§ 5. Каким аппаратом можно
снимать под водой? Годится
ли для этого аппарат Юры Се-
мечкина? Требуется ли для
съемки искусственное освеще-
ние?
§ 6. Почему Леве Бурчалки-
ну показалось, что у него
кровь изумрудного цвета?
§ 7. От чего зависит цвет
морской воды?
Боцман Румпель
В ЛЮБОМ ДЕЛЕ НУЖНО
УМЕТЬ РАБОТАТЬ
боксер!» Л тренер скажет:
«Эге, брат, да ты чемпионом
будешь! Надо тебе шоколада
больше есть. Мы попросим у
государства, чтоб государство
тебя бесплатно кормило. Шо-
коладом и разными там сла-
достями. Раз такой редкий та-
лант появился».
Но тренер не дал нам пер-
чаток. Он выстроил нас всех
по росту. Сказал: «Бокс дело
серьезное. Пусть все об этом
подумают. А если кто по-
другому думает, то есть, что
бокс несерьезное дело, пусть
тот спокойно покинет зал».
Зал никто не покинул. По-
строились в пары. Как будто
бы не на бокс пришли, а на
урок физкультуры. Потом ра-
зучивали два удара. Махали
руками по воздуху. Иногда
тренер нас останавливал. Гово-
рил, мы неправильно делаем.
И начиналось сначала. Один
Виктор Голявкин
У нас в школе открылась секция бокса.
Туда записывали самых смелых. Подающих
надежды. Я сейчас же пошел записаться, по-
тому что давно подавал надежды. Так все ре-
бята считали. После того, как хотел Вовку
стукнуть и промахнулся. И кулаком попал в
стенку. И кусок штукатурки отбил. Все тогда
удивились. «Вот так дал!—говорят, — вот
это удар». Я все ходил с распухшей рукой и
всем показывал:
— Видишь? Вот у меня удар какой! Не вы-
держивает рука. А то я, пожалуй, и стенку
пробил бы.
— Насквозь?! — удивлялись ребята.
С тех пор за мной укрепилась слава силь-
нейшего. Даже после того, как рука зажила.
И показывать было нечего.
И вот я пришел первым в секцию. И запи-
сался. И еще ребята пришли. И Вовка тоже
записался.
Начались занятия.
Я думал, нам сразу наденут перчатки, и мы
будем драться друг с другом. Наверняка
я всем дам нокаут. И все скажут: «Вот это
раз тренер сказал кому-то:
Рисунки автора — Вон там, в широченных
штанах, что ты делаешь?
Я вовсе не думал, что это ко мне, а тренер
ко мне подошел и сказал, что я бью левой ру-
кой вместо правой в то время, как все бьют
только правой, и неужели нельзя быть вни-
мательнеи.
Я обиделся и не пошел больше. Очень мне
нужно, думал я, заниматься какой-то глу-
постью. С моим-то ударом! Когда я стенку
могу пробить. Очень мне все это нужно!
Пусть Вовка там занимается. И другие. А я
приду, когда будут драться. Когда наденут
перчатки. И тогда мы посмотрим. Очень мне
нужно просто руками махать. Это прямо
смешно.
Я перестал ходить в секцию. Только Вовку
спрашивал:
— Каково? Все руками махаете?
Я все смеялся над Вовкой. Дразнил его.
И все спрашивал:
— Ну, каково?
А Вовка молчал. Иногда говорил:
— Никаково.
Однажды он мне говорит:
— Завтра спарринг.
60
— Чего? — говорю.
— Приходи, — говорит, — сам увидишь.
Спарринг — это учебный бой. Мы в общем
драться будем. То есть работать. По-настоя-
щему.
— Ну, работай, работай, — я
Зайду завтра к вам, поработаем.
Захожу на другой день.
Тренер спрашивает:
— Ты откуда?
— Я, — говорю, — здесь записан.
— Ах вот оно что!
— Я в спарринг хочу.
— Ну! — сказал тренер.
— Ну да! — сказал я.
— Все ясно, — сказал тренер. Он надел мне
перчатки. И Вовке надел перчатки.
— Слишком ты боевой, — сказал он.
Я сказал:
— Разве это плохо?
говорю. —
вдруг
тоже
в чем
— Хорошо, — сказал он. — Очень даже.
Мы с Вовкой вышли на ринг.
Я размахнулся и как ударю!.. Но мимо.
Я второй раз размахнулся — и сам упал,
значит, опять промахнулся. Я смотрю на тре-
нера. А тренер говорит:
— Работай, работай!
Я встал и опять замахнулся, как
Вовка мне как стукнет. Я хотел его
/ стукнуть, а он мне как трахнет в нос!
Я даже руки опустил. И не пойму,
дело.
А тренер говорит:
— Работай, работай!
Вовка говорит тренеру:
— Мне с ним неинтересно работать.
Я разозлился, на Вовку кинулся и упал
снова. Не то споткнулся, не то от удара.
— Нет, — говорит Вовка, — я с ним рабо-
тать не буду. Он все
Я говорю:
— Я не все время
час!
А он мне в нос как
И я опять на пол
чатки снимает. И говорит:
— Нет, это просто смешно мне с ним ра-
ботать. Он совсем не может работать.
Я говорю:
— Ничего нет смешного. Я сейчас встану...
— Как хочешь, — говорит Вовка, — можешь
и не вставать, это вовсе не важно.
время падает.
падаю. Я ему дам сей-
даст снова!
сел. А Вовка уже пер-
НЕСЛЫХАННАЯ ДЕРЗОСТЬ,
О КОТОРОЙ РАССКАЗЫВАЕТ
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ГРОССМЕЙСТЕР
ВИКТОР КОРЧНОЙ
Рисунки А. Лора
Дело было в прошлом столетии. Замечательный шах-
матист Поль Морфи гастролировал по Европе. Совсем
еще молодой человек, он побеждал самых грозных про-
тивников.
С Полем Морфи пожелали сыграть партию две сия-
тельных особы: герцог Брауншвейгский и граф Изуар.
В этой партии Морфи играл белыми, а герцог и граф,
советуясь друг с другом, — черными.
1. е2 — с4
2. KR1 — ГЗ
3. d2 —d4
е7 — е5
d7 — d6
Сс8 — g4?
Морфи был первым, кто понял все огромное значение
развития в начале партии. Играя, он никогда не ходил
в дебюте одной и той же фигурой, не терял напрасно
ни одного начального хода, но не торопился с боевыми
действиями, пока не развернуты силы.
После неудачного третьего хода черным не избежать
размена только что выведенного слона. Тогда окажется,
что белые вывели две фигуры, а черные — ни одной.
4. d4 : еб
5. Фс11 : ГЗ
6. СП — с4
7. ФГЗ —ЬЗ
Cg4 : ГЗ
d6 : е5
Kg8 - Гб
<М8 —е7
Черные вынуждены защитить важное поле Г7. Если
белые возьмут на Ь7, черные разменяют ферзей на Ь4
и отделаются сравнительно легко. Но Морфи не гонится
за материальным перевесом. Он продолжает развивать
фигуры.
8. Kb 1 — сЗ с7 — сб
9. Cel—g5 . Ь7 — Ь5
Черные нс могут вывести коня Ь8 ни на аб (коня
побьет слон), ни на d7 (тогда белый ферзь побьет на
Ь7). Они хотят сначала пойти пешкой.
Лучше было Фс7 (чтобы вывести слона и рокиро-
вать).
10. КсЗ : Ь5 сб : Ь5
11. Сс4 : Ь5 + Kb8 — d7
12. 0 — 0 — 0 Ла8 —d8
13. Л61:Ф7
Характерный выигрыш темпа при связанных враже-
ских фигурах. Вводится в бой ладья.
13... . Ла8: d7
14. ЛЫ —di Фе7 — еб
15. Cb5:d7+ КГ6 : d7
16. ФЬЗ — Ь8 + 1 Kd7 : Ь8
17. Лdl — d8 X
У белых осталось две фигуры. Но фигуры королев-
ского фланга черных так и не сдвинулись с места. Вот
почему выиграл Морфи.
Незнатный шахматист наголову разгромил сиятель-
ных противников, и это, конечно, была неслыханная
дерзость.
62
(fana-numeuiecmfaiftufi
Иржи Бинек 1’исцнки Л. Короетышевского
Ота Дите—взрослый человек. Он в этом
убежден, ведь ему уже восемь лет и три ме-
сяца. За что он ни возьмется, сразу видно,
какой Ота самостоятельный.
Когда начались каникулы, мама послала
Оту к дяде, который недавно переехал из
Праги в Здицы. На прощанье мама повто-
рила несколько раз:
— Нс забудь привезти черешни. Нс поте-
ряй корзинку. И помни: если считать от Сме-
хова, Здицы — четырнадцатая остановка.
— Знаю, — буркнул Ота.
— Сядь к окошку с левой стороны ваго-
на. Вокзал тоже будет слева.
— Знаю, — проворчал Ота.
Опять его учат! Как будто он какой-ни-
будь шестилетний.
Из расписания поездов Ота выписал в
свой блокнот названия всех станций до самых
Здиц. Это он сам придумал. А как же иначе?
Дело серьезное. Ровно в шесть часов вечера
корзинка черешни должна быть дома.
Все шло хорошо. Билет Ота купил сам,
вокзал в Здицах узнал тоже сам, вышел из
поезда вовремя, быстро нашел знакомый дом
дяди, сам нарвал черешни и не забыл ска-
зать «спасибо».
На вокзал в Здицах
Ота пришел довольный и
важный. От таких успе-
хов он совсем загордился.
И когда приветливая про-
водница спросила его,
куда он едет, Ота, на-
дувшись от гордости, от-
резал:
— Домой!
Проводница обиженно
замолчала, а Ота сел к
окошку и гордо посма-
тривал на бегущие мимо
сады и домики. Но вот
поезд остановился. На
здании вокзала висела
надпись: «Статов».
Ота заглянул в блок-
нот. Никакого Статова у
него не было.
Ота нисколько не за-
волновался. Он сразу со-
образил, что попросту за-
был записать этот Статов.
А тут еще проплыла в
окошке будка путевого
обходчика. Ота вспомнил,
что утром он видел очень
похожую будку, и успо-
коился окончательно.
Проводница проверяла
билеты. Ота протянул
свой, но проводница так
и не щелкнула новеньки-
ми щипцами — компо-
стером. Она внимательно
посмотрела на Оту и улыбнулась.
— Ты едешь в Прагу?
- Да.
— А этот поезд идет вовсе не в Прагу.
Как раз в другую сторону.
Вот когда Ота испугался!
— Как же так? Я сел не в тот поезд?
Ота хотел спросить еще что-то, но тут
произошло неожиданное. Ота расплакался!
Ему было так стыдно... Теперь над ним все
на свете будут смеяться. Если бы еще можно
было вскочить в реактивный самолет, догнать
пражский поезд и неза-
метно войти в вагон!
А проводница заботли-
во говорила:
— Выйди в Торжови-
цах. Через два часа отту-
да пойдет поезд на Пра-
гу. Деньги у тебя
есть?
— Три кроны на трам-
вай... — прошептал Ота.
— Я попрошу дежур-
ного по станции поса-
дить тебя в поезд. Надо
же тебе как-то добраться
домой.
Корзинка черешни при-
ехала домой вместе с
Отой в девять часов. Три
часа опоздания! Конечно,
мама уже ушла в ночную
смену, а у отца собрание,
а у Оты нет ключа от
квартиры. Ота сел у порога, облокотился на
корзину и тут же уснул.
Разбудил его голос отца:
— Где пропадал, сынок?
Ота рассказал отцу все начистоту, как по-
лагается взрослому мужчине. Отец только
посмеялся. А вот ребята соседних домов с
тех пор дразнят Оту:
— Ота-путешественник! Ота-путешествен-
ник!
И откуда они только все узнают?
Перевел С. Бабин
ши
К. Высоковский
Две болтливые сороки
Проворонили уроки
И сказали галке:
— Одолжи шпаргалки.
— Ой, — сказали сойки, —
Влепят вам по двойке!..
— Ерунда, — сказала галка.—
Получите, мне не жалко.
— Цыц! — сказала совушка.
Мудрая головушка. —
Прекратите глупый лепет,
А не то и правда влепят.
Редактор Г. М. Чернякова
Редакционная коллегия: В. М. Конаьиевич, Н. С. Косарева, С. В. Обручев, А. II. Пантелеев ,
Т. Н. Приставка, Е. В. Серова, Н. В. Теребинская (ответственный секретарь),
В. В. Торопыгии (заместитель редактора), Л. В. Успенский, И. Л. Ходка.
Художник-редактор Технический редактор
К). И. Мезерницкий А А. Двораковская
Корректор Т. Дидковская Рукописи ие возвращаются
Адрес редакции: Ленинград, С-15, Таврическая, 37, телефон А-4-57-76.
М-37478. Подписано к печати 12/Х 1961 г Формат 84х108‘/1«. Печ. л 8+2 вкл. 6.98 усл. печ. л. 8,8 уч.-изд. л.
Тираж 240 000 экз. Заказ -\г 2778. Цена 25 к.
Типография № 2 им. Евг. Соколовой УПП Ленсовнархоза Ленинград, Измайловский пр.. 29.
Обложка и вклейки отпечатаны на Ленинградской фабрике офсетной печати.
25 к.
8ЕШ№ НОМЕРА!
»№ В»!
УРА!
I ЙЕИ
ЮЯШ.МЙ
А А АС-ГЛП1
*
Успехов
в двухлетке!
Мои юные друзья.
Примите сердечные новогодние поздравле-
ния старой большевички.
Желаю успехов в ваших делах, в выполне-
нии Пионерской Двухлетки.
Радуюсь, что наша Пионерия вкладывает
свой посильный труд в строительство ком-
мунизма.
Р. Д. Стасова
Член КПСС с 1898 года
Растите бодрыми
Дорогое юное племя нашей
Родины.' Пользуемся случаем пере-
дать вам горячий привет и по-
желание расти здоровыми, всегда
бодр ым и, жизнерадостными, до-
стойными продолжателями дел
великой Родины.
С. П. и А. М. Титовы,
Родители летчика-космонавта СССР
Вам жит/ъ при коммунизме
Дорогие мальчики и девочки i
Для вас отцы и деды завоевали великое право на счастье и творческий
труд. Вам предстоит строить коммунизм и жить при коммунизме. По
прежде чем стать активным строителем самой светлой и радостной жизни,
вам надо быть настоящими советскими пионерам и. А это значит: хорошо
учиться, примерно вести себя в школе и дома, помогать старшим и горячо
любить нашу прекрасную Родину.
От всего сердца желаю вам, мои юные друзья, крепкого здоровья, больших
успехов во всех ваших полезных делах!
С. М. Буденный
Маршал Советского Союза
•I
I
3 щирим привитом!
Дорогие юные пионеры!
Поздравляю вас с Новым годом! Пусть он будет для вас счастливым, пол-
ным радости и побед.
А тем из вас. кто трудится на полях нашей Родины, желаю самых высо-
ких урожаев.
3 щирим привитом!
К, А. Доли нюк
Звеньевая кукурузоводческого звена, Дважды Гсрой Социалистического Труда
С вами
у „Костра"
О как мне жаль
(а мне давно пора!),
Что я не грелся, с вами
у «.Костра'»!
Поэт М. А. Светлов
Строите весело!
Ребята!
Мы живем в прекрасное время, когда Мечта,
Фантазия- и Действител ьность сл иваются вместе.
Желаю вам шагать и строить новую жизнь
весело, и дружно, и умно.
Пусть юмор и задорный смех спасут вас от
скучных и нудных людей.
Будьте здоровы и счастливы!
М. И. Жаров
Народный артист СССР
Труд, мечта
Счастья!
Юным читателям «Костра» — ново-
годний привет! Желаю успехов в уче-
нии, в труде. Трудом, вероятно, мож-
но добиться осуществления любой
мечты.
М. М. Ботвинник
Чемпион мира по шахматам
Дорогие читатели журнала «Кос-
тер», от всей души хочу поздравить
с наступающим Новым годом.
Желаю вам успехов, счастья в лич-
ной жизни.
С цирковым приветом
Олег Попов
Народный артист РСФСР
В СТЕНАХ НАШЕЙ ШКОЛЫ
Андрей Битов
Очень не хотелось идти в школу. Слишком
уж рано. Не выспался, да и уроки вчера вы-
учить не успел...
Как-то так получилось: целый день хотел
сесть за уроки Сережа Коноплянкин. Снача-
ла, по закону, погулял часа два. Но потом
вдруг, когда уже домой идти, принесли мяч.
А когда стали расходиться, уже был вечер.
Пришел Сережа домой. Пока пообедал... По-
том решил, что сначала надо прибраться, что-
бы занятия шли как следует. Прибирал дол-
го. И вот все, ну, совсем все прибрал — боль-
ше ничего нет. Сел за стол, раскрыл учебник...
И, как назло, погас свет. Ну, пока чинили...
Тут отец пришел с заседания. Злой. А Сере-
жа как раз в это время бритвой на каранда-
ше квадратики вырезал. Увидел это отец, го-
ворит: «Дай дневник!» Посмотрел, крякнул,
сказал: «И в кого ты такой бесхарактерный?
И что бы, кажется, тебе не заниматься? Что
тебе мешает? Никакой силы воли...»
Очень уж в школу идти неохота. Какой же
он безвольный? Даже очень есть у него воля.
Просто жизнь такая скучная, без приключений.
Но вот и школа...
На первом уроке, в общем, пронесло: не вы-
звали. Сережа приободрился. Спросил соседа
Федьку:
— Как ты думаешь, есть у тебя воля?
— А как же!—сказал Федька.
— А у меня?
Рисунки И. Харкевича
— Не знаю. Проверить надо.
— А у себя проверял?
— А как же!
— Ну, и что?
— Ну, и есть.
— Тогда скажи, что такое воля?
— Это — сила.
И тут Федька говорит таинственным шепо-
том:
— А я замки умею открывать...
— Причем тут замки? — удивился Сережа.
— Тебя же надо проверить.
— Зачем?
— Есть воля или нет.
— Ну, и что?
— Знаешь дверцу в живом уголке?
— Это ту, что за крысами?
— За крысами.
— Ну, знаю.
— Там — ход!
— Это все брехня. Ничего там нет.
— А зачем же тогда замок? Замок зря не
висит. Это чтоб мы не полезли. Мне расска-
зывали, когда нашу школу после войны от-
крыли, там три мальчика заблудились... Ты
думаешь, что там шумит?
— Ну?
— Вот и надо проверить.
— Это все врут про мальчиков. Что заблу-
дились.
4
— Опять ты бубнишь, Коноплянкин! — ска-
зал учитель.
Это он сказал Сереже. Вечно так. Все гово-
рят, говорят... А он только слово скажи!
И тут еще Федька в ухо:
— Струсил! Сдрейфил! А еще воля!
Учитель говорит:
— Коноплянкин! Выйди вон!
«И выйду! И выйду!» — обиделся Сережа.
А Федьке говорит:
— Встретимся на перемене.
На перемене проскользнули в живой уго-
лок. Забеспокоились кролики. Скворец сказал:
— Дур-ра! Здрасте!
Сережа споткнулся о корм.
-— Дра-дра-дра! — разволновался скворец.
— Молчи, неуч! — шикнул на него Федька.
Они отодвинули клетку с крысами. Крысы
забегали, как сумасшедшие. Брались лапами
за прутья. Высовывали головы. Заглядывали.
Федька действительно довольно быстро и
ловко отомкнул замок своим замечательным
ножиком. Сорок предметов в наборе. Папа
привез из Венесуэлы.
Дверца открылась с тяжким скрипом. Со-
гнувшись чуть не вдвое, Федька и Сережа
протиснулись внутрь. Тут можно было даже
разогнуться. Но везде они упирались в стену.
— Я же говорил, — сказал Сережа, — про-
сто чулан.
Где-то там зазвенел звонок.
— Пойдем, пойдем, — сказал Сережа.—
Урок начинается.
— Что же там шумело? — сказал Федька и
достал из другого кармана фонарик, который
папа привез ему из Китая.
Лучом обшарил стенки, и там, справа, на
уровне головы они увидели ход. Он был так
мал, этот ход, что казалось невозможным
в него пролезть. Но Федька сказал:
— Во-первых, нельзя отступать. Потому что
воля. Во-вторых, что же там шумит?..
Федька приставил ящик и, весьма ловко
выжимаясь на руках и подтягивая ноги, вполз
в проход. Некоторое время он чихал и фыркал,
потом луч вернулся к Сереже, ослепил, а
Федькин голос сказал почему-то шёпотом:
— Давай!
И Сережа вполз так же.
Они ползли некоторое время, с трудом про-
дираясь. Ход шел чуть вверх. Ну, и пылища!
Особенно доставалось Сереже: он полз сзади.
— Стейка, — сказал Федька.
Тут можно было встать.
— Смотри, смотри! — сказал Федька.
К стенке была привинчена крышка, и на ней
написано: «Купецъ I гильдш Смирняковъ С. С.
СПБ 1896».
— Клад, — сказал Федька и стукнул ножи-
ком по доске. Доска звякнула. Сережа чих-
нул.— Старый клад. Клад купца, — сказал
Федька.
— Какой же клад... — сказал было Сережа.
— А вот и дальше ход! — сказал Федька.—
Ответвляется.
И действительно, опять на уровне головы
такая же лазейка, но только в другую сторо-
ну. Сережа с тоской посмотрел на нее. Тут бы-
ло холодно и грязно, и он ободрал колено. А
на брюки даже боялся посмотреть. И тогда
он сказал с надеждой:
— А клад?
— Конечно, клад... Конечно, — сказал Федь-
ка. Одним из сорока предметов набора он от-
ковырял от стены крышку. И раздался его тор-
жествующий вопль:
— Есть!
Маленькая плоская шкатулка оказалась
в его руках.
Федька вертел ее так и этак. Перепробовал
все сорок предметов набора, а один предмет
сломал. Потряс над ухом — никакого звука.
— Ладно, потом, — сказал он, — а сейчас
полезли дальше.
Ход был высоко, и пришлось Сереже под-
ставлять свою спину. Потом Федька втянул
Сережу. На все это ушла масса сил. Наконец,
они отдышались и тронулись дальше; ход шел
то чуть вверх, то прямо.
Вдруг впереди забрезжил свет.
Показалось окошечко, заделанное сеткой.
Такие сетки они часто видели в комнатах.
Федька и Сережа прильнули к сетке. За сет-
кой оказался кабинет физики.
— Ого, куда мы угодили! — сказал Сережа.
— Тише, тише, — зашипел Федька.
Поза была неудобная. В шею дуло уличным
холодом: какая-то дырка была еще сверху.
Учитель физики, седенький старичок, го-
ворил:
— Так вот, кто у нас самый тяжелый?
— Мясников! Мясников!
— Фриш! Фриш!
— А самый легкий?
— Перышкин, Перышкин!
— Мясников и Перышкин! Идите сюда
и становитесь на тележки. Теперь тяните за
концы каната. Так...
Затаив дыхание, Федька и Сережа смотре-
ли, как подъезжали друг к другу на тележках
два старшеклассника. Съехались.
— Так, — сказал физик. — Теперь вы види-
те, что путь, пройденный каждой тележкой,
обратно пропорционален массам тележек...
— Здорово! — воскликнул Федька.
— Тише! Тише! — зашипел Сережа.
5
амий
молчал.
клад, —
в сторону.
поворачивал
Некоторое
они ползли
потом упер-
— Сам тише!'
— А я тебе говорю!..
— Вш-ш-ш! — го-
ворил Федька.
— Вш-ш-ш! — го-
ворил Сережа.
— Опять эти голу-
би! — сказал учитель
физики. — Вечно за-
бираются в вентиля-
ционную систему и
гудят, как полоум-
ные... Уж эти голу-
би...—повторил он,
взял длинную палку
и постучал по сетке.
На Сережу с Федь-
кой посыпалась
ржавчина.
Испуганно они от-
ползли
Ход
вправо,
время
прямо,
лись. Теперь ход по-
ворачивал влево.
Остановились. По-
чувствовали себя в
безопасности.
— Вот видишь, —
сказал Федька. —
Из-за тебя мы чуть
не попались.
Сопел.
— Еще
уже спокойно сказал
Федька. И правда,
снова к стенке была
привинчена дощеч-
ка.
Написано было
иначе: «.Система
г-на КНЮПФЕРА
14096/31.»
— Это нс клад, —
сказал Сережа.
Федька молча от-
ковырял крышку. За
ней было углубление
и там какой-то кран.
— Давай отвин-
тим, — сказал Федь-
ка.
— Может, не на-
до, а? — робко воз-
разил Сережа.
— Как же, ска-
жешь! Не надо... Это
же медь! Ценная
вещь. Нам необходи-
мо вторичное сы-
рье.
Он долго возился
с краном и, в конце
концов, открутил.
। — На,— протянул
(Он его Сереже, — у
меня коробка.
Штука была претя-
желая. Сережа при-
жимал ее к животу
и полз, полз за Федь-
кой. Они ползли на-
лево и прямо, прямо
и направо, то подни-
мались, то спуска-
лись...
Вдруг Федька ос-
тановился.
— Тут перекре-
сток, — сказал он.
Здесь опять мож-
но было встать.
— Может, пойдем
назад?— робко пред-
ложил Сережа.
— Еще рано, —
сказал Федька и по-
смотрел на свои све--
тящиеся часы, кото-
рые папа ему привез
из Швейцарии (что-
бы узнать время, он
выключил фона-
рик).— На следую-
щий урок мы все рав-
но опоздали. Так что рано. Вопрос в том, по
какому пути пойти. Давай представим, — ска-
зал Федька,— где мы, в какой части здания.
Федька встал, расставил руки в стороны,
стал ими крутить, как регулировщик.
— Так, — говорил он, — сначала мы шли
прямо. Только прямо как? Прямо — так, пря-
мо— так, или прямо — так? — говорил он, по-
ворачиваясь каждый раз на девяносто граду-
сов.— Пожалуй, что прямо — так... Потом мы
пошли обратно, — и он повернулся на сто во-
семьдесят градусов. — Потом... налево? Ну,
да, налево, не иначе, — и он повернулся нале-
во.— Потом направо...
Так он вертелся довольно долго.
Наконец он остановился.
— М-да .. — сказал он. — Жаль, что я не
захватил сегодня с собой компаса. Всегда
ведь ношу...
Ползли, ползли... Сереже казалось, что это
сон. Что вот он проснется... Но он не просы-
пался. И от этого хлюпал носом, стараясь,
чтобы не слышал Федька.
— Люк! — воскликнул Федька. —Люк под
нами!
Он осветил ею. Это был ровный досчатый
квадрат. И ручки нигде не было.
— Что за идиотский люк! — сказал Федь-
ка.— Он открывается с той стороны...
Затем Федька встал на четвереньки и при-
ложил ухо к доскам.
— Какой-то шум, — сказал он.— Послушай.
Сережа тоже приложил ухо. И действитель-
но, какое-то прерывистое болботанье было
слышно снизу.
— Надо посмотреть, что там,— сказал
Федька.
Он всячески ползал по люку и вокруг, но
безуспешно. Люк слегка прогибался под ним
с одной стороны. Видимо, там, снизу, была
щеколда. Федька попытался попрыгать на
люке.
— Ты же так провалишься!—сказал Се-
режа.
— Верно, — сказал Федька и ухватился над
головой за здоровенную скобу. Ряд таких скоб
был зачем-то вделан в потолок. Так держась,
он то подбирал ноги к животу и повисал в
воздухе, то резко распрямлялся и стукал но-
гами по крышке люка. Крышка грохотала, как
барабан, глухо и гулко. Опа поддавалась.
И вдруг словно расстегнулась и провалилась
вниз, громко хлопнув внизу об стенку. Федь-
ка повис в воздухе. Он болтал ногами, раска-
чивался и пытался зацепиться подошвой за
край люка.
— Ой, ой! — говорил Федька, — сейчас
упаду... Ой, ой! — Снова соскальзывал боти-
нок.— Что же ты сидишь, остолоп?! Помоги!
Ой, ой!
Сережа не сидел, а стоял. Но это не меня-
ло дела — он не знал, как помочь. Наконец,
сообразил. Он встал на край люка и, зацепив-
шись одной рукой за скобу, второй рукой ух-
ватил Федьку за пояс и потянул к себе. Вот
Федька зацепился за край каблуком. Теперь
самое трудное было позади. Сережа напряг
все силы и рванул Федьку на себя. И тут
Федька сорвался и, как маятник, качнулся
в сторону, увлекая за собой Сережу. Оба
вскрикнули, но было поздно: они болтались
над люком, причем Сережа висел, уцепив-
шись за Федьку.
Они молчали.
В конце концов Федькины пальцы разжа-
лись, и оба, сцепившись, полетели вниз.
Падение было быстрым и неожиданно мяг-
ким. Они лежали на дне вроде бы колодца,
на каких-то тряпках и ничего нс понимали.
По-видимому, падали они очень неглубоко.
— Что же ты! —сказал Федька.
Но тут резкий свет ослепил их. Они хлопа-
ли глазами, как совы. И, наконец, поняли.
В стенке была дверца, и опа распахнулась.
Держась за ручку дверцы, над ними стоял
Аптон Иванович.
— Так это вы... — сказал Антон Иванович.
Сережа и Федька молчали.
— Так это вы, — сказал Антон Иванович,—
мешали мне заниматься? Уже десять минут я
не слышу собственного голоса.
Все ясно. Они вывалились в ту самую кла-
довку, в которой хранились мелки и тряпки
и которая находилась в их собственном клас-
се. Все ясно.
— Ка-акие тихие! — сказал Антон Ивано-
вич.— Что же, вы тут и жить будете? И вы-
ходить не хотите?
Медленно и понуро выбрались они из кла-
довки. Класс хохотал. На это стоило посмот-
реть. Сережа разглядел свои брюки и запла-
кал.
— Вы обладаете исключительной выдерж-
кой,— сказал учитель, — шутка ли, высидеть
почти два урока так тихо и в полной темно-
те... Пора-азительные мальчики...
Что творилось в классе! Наверное, многим
уже было нехорошо, так они смеялись...
— Только странно, — сказал Антон Ивано-
вич, — ведь я же заглядывал сюда недавно,
и никого не было. Где вы были в это время?
Сережа хлюпал.
Федька напряженно думал, ориентировался.
— Это когда? — спросил он.
— Это тогда, когда я заглядывал.
7
— Ах, вот когда... — сказал Федька, — тог-
да нас там не было.
— Это я понимаю, — сказал учитель.— Где
же вы были?
— Мы были немножко выше. Вы просто на-
верх не посмотрели. А мы там уцепились, как
альпинисты, и висели над Вами.
До чего же смекалистый этот Федька!
— Здорово! — сказал Антон Иванович.—
А я и не догадался, что вы такие умные, что
станете там висеть. И так тихо висеть... Це-
лых два часа! То есть, я бы хотел, чтобы вы
всегда были такие тихие. Особенно ты, Коно-
плянкин. Только чего это вы вдруг так рас-
шумелись?
— Да так... — махнул рукой Федька.
— Идите, идите и умойтесь. И почиститесь.
Смотреть страшно. Потом придумаем, что с
вами делать...
К концу урока на потолке появилось неболь-
шое пятно. Оно росло. Отличнику Алексею
Скворцову капнуло на тетрадь, и аккуратная
строчка расползлась. Скворцова, по его прось-
бе, пересадили на другую парту. Капли сту-
чали о парту Скворцова.
— Придется позвать водопроводчика,—
сказал Антон Иванович и вышел из класса.
Федька, как всегда, сразу все понял. Он на-
гнулся к Сереже и зашептал:
— Если спросят насчет крана — не призна-
вайся. Антон Иванович думает, что мы в кла-
довке сидели. Так что на нас не подумает.
— А как же... — начал было Сережа.
— А я тебе говорю—не признавайся. Сов-
сем у тебя никакой силы воли.
В класс вошли Антон Иванович и водопро-
водчик, маленький человек с большим клю-
чом.
— Вот, полюбуйтесь, — сказал учитель,—
совсем заниматься невозможно.
— М-да..,— сказал водопроводчик и почесал
нос, — совсем непонятно, с чего бы это?..
— Мне это тоже непонятно, — сказал Антон
Иванович.
Прозвенел звонок. Уроки кончились. Все
выбежали, подхватив портфели.
Сережа медлил.
— Пошли, пошли скорей! — сказал Федька.
— Так нельзя, — сказал Сережа. — Может,
так и будет течь. А они не найдут, где. Мо-
жет, всю школу затопит...
— Не думал я...—сказал Федька, — не ду-
мал я, что ты такой хлипкий... Знал, что хлип-
кий, но не думал, что такой.
— А ты!.. — сказал Сережа. — А ты... трус!
— В конце концов, — сказал Федька, — это
не твое дело. Я кран отвинчивал. Так что это
мое дело, сказать или нет. А твое дело — мол-
чать. Если ты не девчонка, конечно...
— Не бойся — я про тебя не скажу!
— На себя решил взять! Подумаешь, ге-
рой!.. Тряпка.
— Антон Иванович!—давясь, сказал Се-
режа.
— А вы что домой не идете? — сказал Ан-
тон Иванович. — Подпольщики... Идите, идите,
завтра поговорим.
— Антон Иванович! Мы... я...
— Идите, идите.
— Иди же, — прошипел Фелька.
Они вышли на улицу.
Вот тебе и сила воли! Ничего подобного.
Совсем наоборот. А навстречу шагали люди.
И погода весенняя, ясная. Люди разговарива-
ли, улыбались, спешили. А Сережа с Федькой
шли и молчали. Вот раньше — они шли, как
все. А теперь идут—как чужие...
— Не могу так!—сказал Сережа и оста-
новился.
— Ну, чего ноешь? — сказал Федька мрач-
но.— И себе и мне настроение портишь...
— Ты, как знаешь... а я... — сказал Сережа
и побежал в школу.
На лестнице его нагнал Федька.
— Один хочешь? Один, да? Товарищ...
Антон Иванович с водопроводчиком были
еще в классе. Антон Иванович рисовал какой-
то план на доске, и они что-то обсуждали
вместе.
— Антон Иванович! — крикнули в один го-
лос Сережа и Федька.
— A-а, это вы... — сказал учитель. — Ну,
что вам опять?
— Это мы!
— Ну да, это вы... А что собственно, вы?
И они рассказали все.
— Дети... — сказал учитель задумчиво.—
Ходят в стенах.
— Мы еще и клад нашли!
— Еще и клад... — сказал учитель.
— А повреждение-то не там... — сказал во-
допроводчик.— Ну, да я знаю. — И он вышел
из класса, помахивая ключом.
— Не очень-то радуйтесь, — сказал Антон
Иванович, — не думайте, что все прошло...
Через час Сережа снова шагал домой.
И было ему как-то весело. Хотя, в общем, ни-
чего хорошего не произошло. Антон Иванович
сказал, возможно, вызовут маму. Если он, Ко-
ноплянкин Сергей, не исправится. Но навстре-
чу шли люди, разговаривали и улыбались, си-
нело небо, пригревало солнце. И Сереже было
радостно, что, вот, весна, скоро лето, канику-
лы, что сила воли у него все-таки есть, что,
вот, он идет по улице, как все. И со всеми.
* ♦ *
А в коробке оказалась газета «Санкт-Петер-
бургские ведомости» от 1 апреля 1896 года.
Именно в то время строилась школа. Но
строилась она не как школа, а как Купече-
ский клуб. И строил ее какой-то сумасшед-
ший купец и многое построил непонятно. Те-
перь купцов нет, и теперь это школа. А газе-
та лежит в одной из витрин школьного му-
зея. И рядом с газетой лежит карточка, на
которой написано:
Нашли ученики 4-6 класса
Кириллов Федор и Коноплянкин Сергей
в стене нашей школы.
А ну, Об-ьентив,
Идет поздравлять актив.
Бантики в корзине —
Тамаре, Зине,
Для Тань и для Свет.
Мальчишек в активе нет.
Привет!
Представь, Об-ьентив, Грубияна Фоту.
Я тебя на поводон возьту.
Эта фигура знанота,
Гретит без грота.
На всех рычит и в школе, и дота.
А вы, дорогие читатели,
Всю вежливость не истратили?
2 «Костер» № 12
А ВОТ, У ЧИТАТЕЛЕЙ НА ВИДУ,
ТЕ, КТО В ЭТОМ ГОДУ
ТРУДИЛСЯ в ЖУРНАЛЕ.
НЕ УЗНАЛИ?
СМОТРИТЕ СНОВА:
Цветы принимает ВЕРА ПАНОВА.
Читали «Трое мальчишек у ворот»?
Мальчишки — трудный народ.
Рядом —СЕРГЕИ БАРУЗДИН, поэт,
Но ему и на прозу запрета нет.
О Светлане повесть —
На совесть.
МИХАИЛ ДУДИН готов к бою,
«Путь далек у нас с тобою».
В любом походе поэт — запевала.
«Где наша не пропадала!»
АЛЕКСЕЙ ПАХОМОВ, ребячий друг,
Работает не покладая рук.
Он и сейчас
Рисует вас.
На лошади шальной
Гроссмейстер ВИКТОР КОРЧНОЙ.
В атаку с гиком и свистом
На радость шахматистам!
ПИОНЕРСКИМ ЦИРК
ИВАН ХАРКЕВИЧ рядом с ним.
В «Костре» незаменим.
Карандаш ходит по струнке.
Смотри рисунки.
В уголке, тих и скромен,
Стучит на машинке ЮРИЙ ТОМИН.
ЮРИЙ ЯКОВЛЕВ в прозе и стихах
Разит лентяев и нерях.
Тому, кто любит букву «я» —
Удар копья!
ВАЛЕРИЙ БРУМЕЛЬ спозаранку
Прыгает через планку,
А с недавних пор
И через «Костёр».
НИКОЛАЙ КУСТОВ в очках и берете.
Здорово рисует все на свете.
ВИКТОР ГОЛЯВКИН видит, слышит,
Рисует, пишет.
ГОВОРИТ ЧИТАТЕЛЕЙ ХОР:
«ПРИХОДИТЕ ПОЧАЩЕ В КОСТЕР»!
НЕЛЬСОН ГУТЬЕРРЕС вам знаком,
Он с кубинским флажком.
Говорят сердца, повторяют губы:
Привет друзьям с Кубы!
На лире птичка,
К песне привычка.
АЛЕКСАНДР ПРОКОФЬЕВ чеканит слова.
Жива поэзия, жива!
Чей халат
Полосат?
АНВЕРА БИКЧЕНТАЕВА к нам привела
«Дочь посла».
ft a cun
Юрий Матвеев
Рисунки В. Орлова
Вася Васин — мой сосед.
Вы знакомы или нет?
Первый в городе силач,
Первый в городе усач.
Отрастил усы за лето
Апельсинового цвета.
...На дворе сегодня песни,
Люди вышли на воскресник.
Говорит Василий детям:
— Клен сажать мы будем,
Чтобы было с кленом этим
Веселее людям.
Сообща решим задачку.
Кто со мной — садитесь в тачку.
За землей поедем вместе,
Поскорее в тачку лезьте!
Поплевал он на ладони,
И поехали: две Тони,
Нина, Зина, три Полины,
Толя с Колькой и Олег.
Сколько?
Десять человек!
Да. Вот это вот сосед.
Вы знакомы или нет?
Он монтажник, он строитель,
Подружиться не хотите ль?
В нашем доме Фрол живет.
Он не ходит в школу,
Дни и ночи напролет
Крутит радиолу.
Заключает Вася Васин:
— С ним возились долго,
Оказался труд напрасен —
Никакого толка.
Я возьму его на стройку,
Там дадут ему настройку!
Вот на сварку, на монтаж
Поглядел бездельник наш.
Словно жизнь вернулась к Фролу,
Позабыл про радиолу...
Небо — пламенный экран,
А на нем гигантский кран.
Засверкала солнцем даль,
Опускает кран деталь.
Опустил — деталь застряла,
Не на место малость встала.
Но недаром Васин рядом,
Подтолкнул детальку он,
Встала враз она. как надо,
А в детальке сорок тонн!
Да. Вот это вот сосед.
Вы знакомы или нет?
Шорох, лязг, скрипят запоры,
В магазин проникли воры.
Вдруг в разгар ночной «работы»
Дверь распахивает кто-то.
Разговор суров и скор —
Носом в землю ткнулся вор
А второго Вася Васин
Ловко, со сноровкой,
Без особых катавасий,
Вмиг скрутил веревкой.
Третий кинулся назад,
Но за шиворот был взят,
Взят рукой железной.
— Не спеши, любезный!..
Да. Вот это вот сосед.
Вы знакомы или нет?
Он дружинник, он строитель.
Подружиться не хотите ль?
Первый в городе силач,
Первый в городе усач.
А усы, учтите это,
Апельсинового цвета!
ВОЗРАСТ
ПИОНЕРСКИЙ
Я. Длуюленекий,
2 + 998
В тот день кончалась запись в хоровой, ор-
кестровый и танцевальный кружки ансамбля.
Собралось очень много народу. Были здесь
ребята из вторых и пятых классов, из седь-
мых и десятых. Самых маленьких — дошко-
лят — привели родители. Мужчина с большим
полосатым арбузом привел сразу двоих —
близнецов Таню и Игоря.
Мужчина с арбузом волновался. Он очень
хотел, чтоб Таня поступила в балетную груп-
пу, а Игорь — в хор. Игорь — розовощекий,
в матросском костюме — держал сестру за
руку и, наверное, пел про себя песню, кото-
рую собирался исполнить строгому препода-
вателю. И совсем не волновался, хотя для
него и для Тани эго был первый экзамен в
жизни.
— Я, конечно, не думаю,— сказал мне муж-
чина с арбузом, — что мои дети непременно
станут артистами. Сам я инженер и доволен...
Но очень хорошо, если они попадут в ан-
самбль: там их научат понимать искусство.
Он был прав, конечно.
Мимо нас пробегали маленькие балерины
в балетных пачках, проходили серьезные
шахматисты, а рядом, не обращая внима-
ния на всю эту суету, склонились над учеб-
ником две девочки. Одна в пионерском
галстуке и в очках, другая с комсомоль-
ским значком и без очков. Они пришли по-
раньше, чтоб повторить историю. Завтра у
младшей контрольный опрос. Старшая ее
проверяет.
Я с уважением посмотрел на младшую.
Такая серьезная девочка должна быть, по
меньшей мере, старостой хора. По оказа-
лось, что она вовсе не староста и даже не
солистка. И вообще, мечтает стать врачом,
а подруга — геологом...
Тогда я спросил их фамилии и достал тол-
стый блокнот, чтоб записать, но старшая
строго заметила, что если помешать их фа-
милии, то надо помещать еще 998 фамилий
ребят и девочек из пятисот московских
школ. Ира — так звали младшую — права:
они просто поют в хоре и даже не солисты.
Просто поют.
О ЧЕМ РАССКАЗАЛ ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ
В пустом классе два застекленных витража
с подарками. Мы стоим посреди класса и бе-
седуем. Я знаю, что Владимиру Сергеевичу
очень некогда, надо срочно оркестровать пе-
сню для хора, но он старается делать вид, что
никуда нс торопится, и подробно отвечает на
все вопросы.
Модель подводной лодки, а также кормовой
и носовой флаги подарили ансамблю военные
моряки Балтийского флота. Модель воздушно-
го лайнера — чешские рабочие-авиастроители.
Рядом — книга. Тоже от чешского друга — пи-
сателя. С автографом. Памятный вымпел пре-
поднесли жители города Лейпцига, нарядную
куклу — юные варшавяне. А вот музыкальные
инструменты из Риги и Таллина. Подарок ки-
евских школьников, болгарских... Дипломы,
медали, грамоты, которыми награждали ан-
самбль на разных конкурсах...
МАЛЕНЬКИЕ СПУТНИКИ
Рита Новикова — вожатая 112 московской
школы — еще недавно сама училась в школе
и ходила на спевки в городской Дом пионе-
ров. Теперь она руководит ансамблем. Конеч-
но, Ритин ансамбль гораздо меньше Локтев-
ского, но уже успел отличиться: держит пер-
венство среди самодеятельных коллективов
столичных школ. А было время — некоторые
ребята думали: какой хор может быть у них
в школе, когда они даже музыкальной грамо-
ты не знают! То ли дело попасть к Локтеву —
там и по телевидению выступают, и с концер-
тами по стране ездят, и за границу... Вначале
Потом Владимир Сергеевич подвел меня к
карте. На ней синими линиями отмечен путь,
который проделал ансамбль в гастрольных
поездках.
Вот Смоленск, Калинин. Во время Отече-
ственной войны ансамбль выезжал сюда с кон-
цертами. Тогда две девочки-хористки добро-
вольно вступили в армейскую художественную
самодеятельность. День Победы они встрети-
ли в Берлине...
Синие линии тянутся через границу. Тысяче
человек выезжать туда слишком сложно. По-
этому за границей побывали небольшие груп-
пы. Но и они с честью выдержали экзамен
перед зарубежными зрителями. И всюду с ре-
бятами был старший друг и любимый учи-
тель — заслуженный деятель искусств РСФСР
Владимир Сергеевич Локтев.
БОЛЬШОГО АНСАМБЛЯ
народу в хоре было мало, пришли одни энту-
зиасты. Кто мог помочь им на первых порах?
Конечно, Локтев. И Рита отправилась к Вла-
димиру Сергеевичу. Ведь для него нет дела
важнее песни.
Ансамбль Риты Новиковой был первым. Те-
перь в Москве много маленьких спутников
большого ансамбля. Руководят ими бывшие
воспитанники Владимира Сергеевича: Таня
Рахманинова — в Доме пионеров Свердлов-
ского района Москвы, Женя Белова — в ин-
тернате, Зоя Лугутина — в одной из школ, а
Станислав Гусев руководит хором «старичков»...
И «СТАРИЧКИ» ХОТЯТ ПЕТЬ
Телефонный звонок дребезжал настойчиво,
словно хотел поведать что-то очень важное.
Владимир Сергеевич подошел к телефону.
Сочный мужской голос пророкотал в трубку:
— Владимир Сергеевич? С добрым утром!
Вас беспокоит Леня Д. Да, да, тот самый...
Мы собрались у Дома пионеров и ждем вас...
Как зачем? Петь хотим!..
Пришлось отложить все дела и ехать.
Владимир Сергеевич хорошо помнил Леню.
А в последнее время часто встречал на кон-
цертах ансамбля. Знал, что теперь Леня —
крупный специалист, начальник лаборатории,
занят какой-то важной научной проблемой. И
вот тебе...
В саду Дома пионеров Владимира Сергее-
вича ждала целая толпа взрослых людей.
— Сколько вас? — спросил он растерянно.
— Восемьдесят, — коротко ответил Леня.
И Владимир Сергеевич повел их в класс.
Так состоялось первое собрание «старичков».
С того дня в Доме пионеров стала собираться
старая гвардия ансамбля. Никто из восьми-
десяти не думал менять профессии, но со
школьных лет они полюбили песню и не хоте-
ли расставаться с нею.
Ансамблю московского Дома пионеров ско-
ро двадцать лет. Он живет себе и нисколько
не стареет. И поет звонкие песни. Значит, два-
дцать лет — возраст вполне пионерский.
ПИОНЕРСКИЙ ЦИРК
Видишь этих ребят?
Недружный у них отряд.
Чтобы дружба вошта в привычку,
Переверни страничку!
Иржи Свобода
Вот она, тропинка!..
Вьётся предо мной,
убегает прямо в лес —
в неоткрытый мир
чудес...
Тихий лес зелёный
высится стеной.
Шелестит берёза,
ель стоит густа,
на пригорках, у воды,
быстроногих серн
следы,
смотрит земляника
там из-под куста...
Можете стучаться
и на помощь звать,
но, услышав этот стук,
спрячутся грибы
вокруг-----------------
стуком двери леса
трудно открывать.
Лес встаёт высокий
вам наперерез —
в лес стучаться ни
к чему:
лес откроется тому,
кто умеет слышать,
видеть этот лес.
А бродил я просто так,
лесом,
лугом,
пашней.
А сорвал я дикий мак,
василёк,
ромашку.
Колокольчики нашёл —
неба
голубее!
Им в соседстве хорошо
с клевером,
с шалфеем...
Много красок у
земли —
собирай
любую!
Знать не знают короли
красоту такую.
Он бежит,
журчащий,
быстрый
вниз по горке
каменистой.
Под ветвями сонной
ивы
отдохнет нетерпеливо
и опять... Ему по нраву
подымать с камнями
гам!
С ним прощаясь,
никнут травы
по отлогим берегам...
Мчит ручей,
бурлит,
бушует —
в речку он спешит
большую.
И изогнутый, как
сабля,
по нему плывёт
кораблик.
«Ты, кораблик мой,
качайся,
отплывая от земли!
Плыть тебе
туда, где чайки
и большие корабли.
Пусть тебя ночной
порою
не поранит рак
клешнёю,
на фарватере у суши
камышами не задушит,
пусть попутный дует
ветер —
ты плыви
и не забудь
рассказать
на белом свете,
кто
тебя
отправил в путь!»
Перевел с чешского
В. Торопыгин
3 «Костер» Ni 12
17
IIII III У I К II II Л К О Л1 А II Д II I» О В К А
Юрий Яковлев
Папа сказал Мишутке:
— Мама поступает работать. Пока тебя не
устроим в детский садик, поедешь к бабушке.
В командировку. Понял?
Мишутка кивнул головой.
Он понял все, кроме слова «командировка».
Но непонятные слова нравились ему, и он тут
же объявил своим приятелям:
— Я еду в командировку.
Мишуткин товарищ Петушок решил, что
«командировка» — это такая станция, раз в
нее уезжают. Он спросил у Мишутки:
— Это далеко?
— Далеко, — на всякий случай ответил Ми-
шутка.
Мишутка жил в городе Ярославле, а ба-
бушка жила в небольшом подмосковном го-
К О М ЛИДИ I* О в R А
Печатается с сокращениями.
Рисунки Л. Пахомова
родке. Городок назывался Бабушкин. Мишут-
ку не удивляло это название. Ведь все, что от-
носилось к бабушке, называлось «бабушки-
ным».
Вечером папа сказал:
— Собирайся в дорогу!
И Мишутка стал собирать свои игрушки.
Из-под кровати, из-за шкафа, из всех углов
тащил он игрушки: тачку, лопатку, медведя,
пожарную машину, ружье, зайца...
— Стой! Стой! — сказал папа. — Ты что, все
игрушки решил забрать?
— Да, — ответил Мишутка.
— Зачем?—спросил папа. — Ведь ты не
насовсем едешь, а в командировку.
Тогда Мишутка понял, что «в командиров-
ку» — значит, не насовсем. Он обрадовался.
Слово «командировка» понравилось ему еще
больше. Он ходил по квартире и повторял:
18
— Командировка, командировка.
Он так долго играл этим словом, что оно
сломалось: из одного большого слова полу-
чилось два маленьких: «командир» и «Вовка».
Это было очень интересно. Мишутка стал
приговаривать:
— Командировка — командир Вовка. Коман-
дировка — командир Вовка.
На другой день приехала бабушка и увезла
Мишутку в город Бабушкин, в «команди-
ровку».
К А I» У III It IIII ГОРОД
Бабушка с внуком вышли из одного поез-
да и тут же сели в другой. Поезд тронулся.
Он ехал до тех пор, пока чей-то строгий го-
лос не объявил по радио:
— Следующая — город Бабушкин.
Мишутка посмотрел на бабушку. Он думал,
что только дома так называют ее город. Ока-
зывается, незнакомый проводник тоже знает,
где живет бабушка. Иначе бы оп не говорил:
«Город бабушкин».
А бабушка даже не обратила на это внима-
ния.
Когда Мишутка и бабушка сошли с элект-
рички, день клонился к вечеру. И кое-где
в окнах уже зажгли свет. А фонари еще не
горели, они ждали, когда совсем стемнеет.
Мишутка с бабушкой шли по тротуару.
В это время впереди послышались медный го-
лос трубы и барабанная дробь. Казалось, тру-
ба о чем-то спрашивала барабан, а он скоро-
говоркой отвечал ей. По мостовой шагали
пионеры.
Мишутка остановился. Он даже приоткрыл
рог, как будто с открытым ртом лучше видно.
Бабушка тянула его за руку, а он упирался:
— Хочу посмотреть пионеров.
Пришлось бабушке остановиться и поста-
вить чемодан на землю. Он был тяжелый.
Пионеры несли большой плакат. На крас-
ном кумаче были видны белые, как из снега,
буквы.
— Бабушка, что у них написано? — спросил
Мишутка.
Бабушка прочитала:
— «Пионеры Бабушкина, собирайте лом для
газопровода «Дружба»!»
— Пионеры Бабушкина? — переспросил Ми-
шутка.
Оказывается, и пионеры называют свой го-
род «бабушкиным».
— Бабушка, — спросил Мишутка, — это из-
за тебя весь город так назвали?
А про себя он подумал: «Какая у меня ба-
бушка знаменитая!»
Но бабушка улыбнулась и покачала голо-
вой:
— Город назван в честь смелого летчика.
Фамилия его Бабушкин. А я здесь непричем.
Пионеры города Бабушкина свернули в со-
седнюю улицу. И только было слышно, как
труба с барабаном говорят на своем веселом
языке.
— Пойдем, а то поздно, — сказала бабуш-
ка и потянула внука за руку.
,.Т Я Ж Е Л Ы Й Ч Е .1 О В Е К“, „С Т 5» Е К О 3 A“ Il „1» У it А‘‘
Когда они подошли к большому каменному
дому, бабушка остановилась, перевела дух
и сказала:
— Вот мы и прибыли. Здесь я живу.
Мишутка задрал голову и смерил дом с ног
до головы. Дом большой. Это хорошо: значит,
во дворе много ребят. Кроме того дом новый.
Его сложили из аккуратных желтых кубиков.
Это Мишутке тоже понравилось.
Прежде чем войти в подъезд, бабушка на-
клонилась к внуку, поправила ему шарфик
и сказала:
— В квартире веди себя как следует. Не
шуми. Со мной живут чужие люди.
Мишутка недоверчиво посмотрел на бабуш-
ку и задумался. Как это в квартире могут
жить «чужие люди»? Раз живут в квартире,
значит, не чужие. Это по улице ходят чужие
люди.
— Ты их не знаешь, «чужих людей»?
— Знаю, но плохо,— пояснила бабушка,—
ведь я в доме недавно живу. Дом новый.
Когда они поднимались по лестнице, бабуш-
ка доверительно жаловалась внуку:
— Одна соседка очень тяжелый человек.
Другая — стрекоза. А третья — самая настоя-
щая «бука» — ни на кого не смотрит и дома
почти не бывает.
Мишутка шагал со ступеньки на ступеньку и
думал о бабушкиных соседях.
— Интересно, — думал оп, — сколько весит
«тяжелый человек»? Наверное, когда оп холит
по коридору, весь дом гремит от тяжелых ша-
гов. А у бабушкиной «стрекозы» есть за спи-
ной прозрачные крылья? «Бука» огорчала
Мишутку. Он представил себе страшное суще-
ство вроде бабы-ягп. Мальчику стало нс по
3*
19
себе. Ему захотелось домой.
Что за радость жить в одной
квартире с «букой»?
Наконец бабушка и внучек
подошли к своей двери. Ба-
бушка достала из сумки бле-
стящую связку ключей. Ключи
весело звенели, будто радова-
лись, что вырвались из темной
сумки наружу. Бабушка долго
перебирала их. Она искала
ключ от двери. Но нужный
ключ выскальзывал у нее из
рук и прятался за своих това-
рищей. Наконец бабушка пой-
мала его. Как провинившегося,
взяла за ушко и вставила в
замочную скважину. Ключ
два раза повернулся, и дверь
отворилась.
— Запомни: наша квартира
номер тридцать три, — сказала
бабушка.
„II И О II К Р К Л-С Т I» К КОЗ Л“
Утром бабушка ушла на ба-
зар, а Мишутка остался один.
Одному человеку скучно. Надо
кого-нибудь поискать. Мишут-
ка вышел из комнаты и отпра-
вился на разведку.
В квартире номер тридцать
три было тихо. Только в кухне
журчала вода. Держась за
стенку рукой, Мишутка пошел
по темному коридору на звук,
как на огонек. Потом толкнул
дверь плечом и очутился на
кухне.
У раковины, спиной к Ми-
шутке, стояла одна из жили-
чек бабушкиной квартиры. Она
чистила зубы. И так энергично
водила щеткой вперед-назад,
словно хотела стереть их в по-
рошок.
А Мишутка стоял и ждал,
когда жиличка почистит свои
зубы и с ней можно будет по-
говорить.
Наконец, она сполоснула
рот и обернулась. Это была
девушка. Лицо заспанное, во-
лосы нечесанные, лохматые.
Над верхней губой белели уси-
ки от зубного порошка.
— Это что за мужчина появился у нас в
доме? — спросила девушка.
Мишутка ничего не ответил. «Бука», — ре-
шил он про себя,—так и есть «бука».
Но «бука» оказалась не страшной. Она не
зашипела на Мишутку и не погрозила ему
костлявым пальцем. «Бука» пожала плечами
и продолжала мыться. Она набирала в при-
горшню воду и окунала лицо. Потом долго
терла лицо руками. От нее летели брызги.
Одна капля даже попала в Мишутку.
Наконец, «бука» кончила мыться и стала
вытирать лицо полотенцем. Когда она снова
посмотрела на Мишутку, белых усиков уже не
было. Глаза ее весело блестели, а щеки ста-
ли румяными.
Перед Мишуткой была уже не «бука», а
скорей всего — «стрекоза». Кто же она на са-
мом деле? Это следовало выяснить немед тен-
но, и Мишутка спросил:
— Ты «бука» или «стрекоза»?
Мишутка спросил вполне серьезно, а девуш-
ка рассмеялась.
— Разве я похожа на «буку»?
— Нет, — сказал Мишутка, — ты, наверное,
«стрекоза».
Девушка снова рассмеялась. Она была не-
серьезным человеком.
— А кто ты такой и что ты здесь делаешь?
— Я в командировке, — сказал Мишутка.
— В командировке? — переспросила «стре-
коза», и в ее глазах опять появились смешин-
ки. — Кто же тебя сюда командировал?
— Папа. Пока не устроят в детский сад.
Мама пошла работать, а куда меня девать?
«Стрекоза» внимательно посмотрела на Ми-
шутку и перестала смеяться. Она спросила:
— А как тебя звать, командированный?
— Я — Мишутка. Л ты?
— А я — Мая.
— Первое мая? — переспросил Мишутка и
тут же предложил: — Давай дружить.
— Давай! — сказала «стрекоза» Мая и
воскликнула:—Ой, я опаздываю!
Она зажгла газовую плитку, поставила на
нее сковородку, ножом подцепила кусок мас-
Д О М А 111 II
В бабушкиной комнате на стенке висели
фотографии. Из рамок, как из окошек, смот-
рели люди. Все они, по словам бабушки, были
Мишуткиными родственниками.
Родственники сидели на стульях, положив
руки на колени. Они боялись пошевельнуться
и не дышали. Фотограф попросил их только
на минутку не шевелиться, а на карточках
они навсегда остались неподвижными.
ла, кинула его на сковородку, и масло пока-
тилось, как по льду. Тогда Мая достала два
яичка, как саблей разрубила их масляным
ножом и выплеснула содержимое на сково-
родку.
Все это она проделала так быстро и ловко,
что Мишуткины глаза едва поспевали за ее
движениями.
— Смотри за глазуньей, — скомандовала
Мая,— я побегу одеваться.
Маю как ветром сдуло. Она исчезла, как
будто у нее за спиной и в самом деле были
невидимые, прозрачные стрекозиные крылыш-
ки. А Мишутка остался следить за яичницей.
Он поднялся на носочки и заглянул в сково-
родку. Оттуда на него посмотрели два боль-
ших желтых глаза. Мишутка на минутку ото-
шел и снова вернулся к сковородке. Выпук-
лые глаза яичницы по-прежнему смотрели на
Мишутку и, казалось, говорили: «Что ты сле-
дишь? Не убегу. Я ведь не молоко. Я — яич-
ница».
Пучеглазая яичница и в самом деле никуда
не убегала, но от нее вдруг отделилась тем-
ная ниточка дыма.
— Горит! — закричал Мишутка.
Мая тут же очутилась на кухне и спасла
яичницу от гибели.
— Молодец, — похвалила она Мишутку,—
если бы не ты, я бы осталась без завтрака.
На Мае было синее платье с белым ворот-
ничком. Л на платье алел красный пионер-
ский галстук. «Стрекоза» оказалась пионер-
кой. Мишутка разглядывал красный галстук,
а Мая быстро ела яичницу.
— Ты пионерка? — спросил Мишутка.—
В школу спешишь?
— В школу, — ответила Мая. — Только я
не пионерка, а пионерская вожатая.
— Самая главная? — почтительно спросил
Мишутка.
— Самая главная, — сказала Мая и чмок-
нула Мишутку в щеку.
«Пионерка-стрекоза» улетела, и Мишутка
снова остался один.
Й М У 3 Е Й
Были на фотографиях и ребятишки. Они
стояли на стульях в коротеньких рубашонках
или лежали на животе совсем голые. Глаза у
них были выпученными. Они ждали птичку,
которую фотограф обещал выпустить из аппа-
рата. Но птичка не вылетала. Бабушка гово-
рила, что это Мишуткины дяди и тети. Прямо
смешно: дяди и тети меньше самого племян-
ника.
21
Один из родственников сидел не на стуле,
а на коне. С боку у него висела сабля. Ми-
шутка любил эту фотографию за саблю и за
коня.
А. еще на стенке висела старенькая, выцвет-
шая фотография, на которой были пионеры.
Девочки одеты как мальчики. И прическа у
них тоже мальчишеская — никаких косичек.
Даже не различишь, кто здесь мальчик, кто
девочка. И у всех на груди повязаны пионер-
ские галстуки. Пионеры лежали в траве у
костра. А один держал знамя. Эту фотогра-
фию Мишутка гоже любил.
Бабушка называла свои карточки в рамках
домашним музеем. Каждое утро она стара-
тельно вытирала в музее пыль.
Однажды бабушка застала Мишутку за не-
обычным занятием. Он стоял на стуле и вни-
мательно разглядывал фотографию с пионе-
рами.
— Кого ты здесь ищешь? — спросила ба-
бушка.
— «Стрекозу», — отозвался Мишутка.
— Какую «стрекозу»?
— Пионер ку-«стрекозу» Маю.
— Причем здесь Мая? — сказала бабушка,
и Мишутка почувствовал, что голос у нее оби-
женный.
— Ее здесь нет?
— Нет.
— А кто же здесь есть?
— Здесь я снята, — сказала бабушка.
— Ты?
Мишутка недоверчиво покосился на ба-
бушку:
— Разве бабушек принимают в пионеры?
— А я тогда еще не была бабушкой.
— Вот странно, — подумал Мишутка,—ба-
бушка и вдруг не была бабушкой. Кем же она
была?
Тут бабушка подошла к фотографии и по-
казала Мишутке на худенькую девочку, третью
с левого края.
— Вот это я.
Мишутка посмотрел на тоненькую пионер-
ку, потом на бабушку и не нашел между ними
ничего общего. Может быть, бабушка шутит?
И он решил испытать ее.
— Бабушка, — сказал он, — расскажи мне,
как ты была пионеркой.
— Ладно, — сказала бабушка, — садись-ка,
брат, за стол и начинай завтракать, а я тебе
буду рассказывать. Идет?
ПИОНЕР II А-Б А Б У Ш К А
— Когда мне было тринадцать лет, — допи-
вай, допивай молоко! — у нас на соседней
фабрике решили собрать пионерский отряд.
«Кто хочет стать бойцом революции и вну-
ком Ильича, записывайся в отряд», — сказал
нам комсомолец Костя.
И я записалась. Вместе со мной записалось
еше пятеро ребят. А через несколько дней
остальные ребята нашего двора тоже пришли
к Косте. Каждому захотелось стать бойцом
революции и внуком Ильича.
Жили мы весело. Ходили в походы и жгли
костры. И был у нас хороший друг — коман-
дир полка. Конник. На праздники он сажал
весь наш отряд на боевых коней, и мы, как
красноармейцы, под музыку ехали через город
верхом на конях.
— И ты на коне? — спросил Мишутка и не-
доверчиво посмотрел на бабушку.
Бабушка кивнула головой: «И я».
— А еще мы занимались с теми, кто читать
и писать нс умел. Я свою бабушку грамоте
научила.
Тут Мишутка снова вставил словечко:
— Бабушка, когда вступлю в пионеры,
я тебя тоже грамоте научу. Ладно?
— Ладно, — улыбнулась бабушка и про-
должала:
— Жили мы дружно и всегда выручали
друг друга. Однажды мы решили покрасить
заводской забор. Достали зеленой краски,
раздобыли кисти и принялись за дело. И тут
со мной случилось несчастье. Большая маляр-
ная кисть выпала у меня из рук и прямо на
платье. По синим цветочкам прошла яркая
зеленая полоса. Я посмотрела на свое платье
и... заплакала.
Мишутка нахмурился. Ему стало жалко ба-
бушку-пионерку. А бабушка продолжала:
— Тут подходит ко мне вожатый Костя и
говорит: «Ты что плачешь? Разве пионеру
к лицу слезы?» И он посмотрел на меня стро-
го, но сочувственно. «А что мне делать, —
спросила я, — если мое единственное платье
испорчено?» А Костя говорит: «Ладно, что-
нибудь придумаем. Пионеры товарища нико-
гда в беде не оставят».
Я вытерла слезы краешком кумачового гал-
стука. Костя собрал всех ребят и говорит:
«Вот что: через пять минут мы пойдем в
кинематограф, — так раньше кино называли,—
а сейчас мигом по домам за деньгами!»
22
Ребята удивленно посмотрели на Костю: за-
бор не докрашен, а он — в кинематограф... Но
порядок есть порядок. Все разбежались. А я
подумала: «У меня несчастье, а они в кинема-
тограф собираются. Разве так настоящие то-
варищи поступают?»
Через пять минут весь отряд был в сборе.
Каждый держал в кулаке деньги на кинема-
тограф. Костя снял с головы кепку и сказал:
«Кладите деньги. В общую казну».
Все положили деньги. Кто сколько принес.
Тогда Костя сказал: «Ребята, у нашего това-
рища Насти беда стряслась. Вот посмотрите,
испортила платье при исполнении пионерского
долга. Как же мы поможем товарищу?»
Ребята притихли. Смотрят на мое испорчен-
ное платье и думают, как бы помочь мне.
И вдруг один паренек, самый маленький в от-
ряде, говорит:
— Давайте купим ей новое.
— А где деньги взять? — спросил Сеня
Кутьяков.
— Деньги у Кости в шапке, вот где деньги.
— Правильно! — закричали ребята. — Да-
вайте голосовать!
Тогда Костя вышел вперед и говорит:
— Кто за то, чтобы вместо кинематографа
купить Насте новое платье, поднимите руку.
СИНЕЕ
Посреди кухни стояло корыто. В нем была
вода. Но не та обычная вода, которая сколько
хочешь течет из крана. Вода в корыте была
синяя-синяя, как в море.
Мишутка присел на корточки и стал рас-
сматривать синюю воду.
Он думал о море.
Море синее. Это известно каждому. Неда-
ром во всех книжках море раскрашено синей
краской. В прошлом году Мишуткин папа ез-
дил к морю. Он вернулся оттуда веселый и
коричневый. В кармане у него лежали гладкие
морские камушки.
— В море хорошо купаться, — рассказывал
он, — вода синяя, теплая. Вот бы тебе, сынок,
искупаться в морской водичке.
Мишутка сунул руку в корыто. Ладошка
стала синей. Мишутка вынул руку — рука сра-
зу побелела. Как интересно!
Мишутка снял башмаки с облупившимися
носами и стянул длинные, как макаронины,
чулки. Потом Мишутка поставил в корыто од-
ну ногу, другую... Он стоял в синем море. Мор-
Все ребята подняли руки. Им понравилось
Костино предложение. И только Сеня Кутья-
ков не поднял руки.
— А как же кинематограф? — спросил он.—
Хочу в кинематограф.
Но тут на него накинулись все ребята.
— Ах, ты буржуй недорезанный, — закри-
чали они, — товарищ в беде, а тебе кинемато-
граф нужен. Не хочешь товарищу помочь?
Сеня даже перепу1ался:
— Хочу помочь! Хочу!—закричал он.— Я
не буржуй! Я нс... недорезанный.
Всем отрядом отправились мы в магазин
и купили мне новое платье. Было оно еще
лучше прежнего...
Бабушка кончила свой рассказ, а Мишутка
вскочил с места и побежал в домашний музей.
Он вскарабкался на стул и стал рассматри-
вать пионерскую фотографию.
— Бабушка, — спросил он, — а где вожатый
Костя? А где Сеня «недорезанный»?
Бабушка надела очки и тоже подошла к
снимку. Она показывала Мишутке своих да-
леких товарищей-пионеров. А он внимательно
рассматривал их и молчал.
А потом сказал:
— Бабушка, я тоже хочу быть бойцом ре-
волюции и внуком дедушки Ленина.
Ему очень нравились пионеры.
11 ОВЕ
ская вода была прохладной, но можно впол-
не окунуться.
Мишутка решительно снял рубашку, шта-
нишки. И, не долго думая, сел в корыто. По
спине побежали мурашки. Мишутка зажму-
рился от удовольствия и стал колотить рука-
ми по морю, чтобы были волны. Какое же мо-
рс без волн?
Веселые синие волны заходили по корыту.
Когда им становилось тесно, они легко пере-
махивали через край и плюхались на пол.
Теперь Мишутка решил поиграть в пароход.
Он вообразил, что плывет на корабле по си-
нему морю. На море поднялась буря и начала
качать корабль-корьпо. Это Мишутка рас-
качал его. Слева — направо. Слева — напра-
во...
И вдруг произошло кораблекрушение. Ми-
шутка сильно навалился на край, корыто пе-
ревернулось и накрыло Мишутку, как крыш-
кой. Мишутка очутился в темноте. Под ним
была вода.
— Сейчас утону, — подумал Мишутка, и ему
стало жалко самого себя.
23
К I* Л С К А Я 111 А II К А
Вдруг кто-то приподнял ко-
рабль-корыто. И сразу стало
светло. Будто солнце вышло из-
за тучи. Мишутка приподнялся
на руках и посмотрел на своего
спасителя.
Перед ним стояла незнакомая
тетя в черной шинели с блестя-
щими пуговками, а на голове у
тети была красная шапка с боль-
шим козырьком. Такие шапки
носят начальники станции. Из-
под козырька на Мишутку смо-
трели два сердитых глаза.
Тетя в красной шапке взяла
Мишутку подмышки, подняла,
перенесла через синее море на
берег. Берегом была табуретка.
Мишутка был спасен. Но ему
вдруг стало холодно. Кожа по-
крылась пупырышками, а зуб не
попадал на зуб. Мишутка стоял
на табуретке, дрожал, а по его
ногам стекали синие струйки
моря.
Тетя в красной шапке поверну-
лась и быстро ушла из кухни.
«Что теперь будет? — подумал
Мишутка. — Наверное, это «бу-
ка!» А что хорошего можно ждать
от «буки»?»
Мишутка уже собрался соско-
чить с табуретки и побежать в
бабушкину комнату, но тут дверь
снова отворилась, и на пороге
появилась красная шапка. В ру-
ках она держала большое, мох-
натое полотенце. Незнакомая жи-
личка перешагнула через море,
подошла к Мишутке и стала его
вытирать.
Она так сильно растирала Ми-
шутку, что он перестал дрожать,
а тело его начало гореть. «Это
я, наверное, загораю», — поду-
мал Мишутка и покосился на свое
плечо: не стало ли оно коричне-
вым? Но плечо было красным.
— Что ты здесь делал? — спро-
сила, наконец, тетя «бука».
— Купался в море, — ответил
Мишутка.
— Так-так, — сказала тетя и стала расти-
рать Мишутку еще сильней.
— Одеваться умеешь?
— Умею, — сказал Мишутка и начал натя-
гивать рубашку.
Но незнакомая жиличка покачала головой.
— Ты рубашку не на ту сторону надеваешь.
Пришлось тете самой помочь ему правильно
надеть рубашку на «эту» сторону. Теперь Ми-
шутка расхрабрился и спросил:
24
— Можно надеть твою красную шапку:»
Жиличка ничего не ответила. Она сняла со
своей головы шапку и надела ее на Мишутку.
Красная шапка была ему велика и закрыла бы
все Мишуткино лицо, но ее не пускали уши.
Так она и держалась на ушах.
Мишутка был уже в штанишках, когда на
пороге появилась бабушка.
Увидев огромную синюю лужу и Мишут-
ку в красной шапке, бабушка всплеснула
руками и некоторое время молча смотрела
на внука, словно от неожиданности позабыла
все слова. Потом она вспомнила слова и заго-
ворила:
— Что это ты наделал?
И, не дожидаясь Мишуткиного ответа,
обратилась к тете, которую Мишутка принял
за «буку»;
— Клавдия Ивановна, не беспокойтесь, я
сейчас приберу.
А Мишутке она сказала:
— Ах ты шкодник. Собралась я белье под-
синить, и вот что он натворил. У меня с тобой
особый разговор будет.
И тут строгая Клавдия Ивановна, которая
была не «букой», а «тяжелым человеком», не
выдержала и улыбнулась. Улыбнулась и ба-
бушка. Л Мишутка сказал:
— Я в море купался.
И глаза его весело заблестели.
это лом или НЕ лом?
У всех обитателей квартиры тридцать три
были свои ключи. Поэтому, когда раздавался
звонок, все знали: это почтальон, или мо-
лочница, или тетя, которая почему-то всегда
спрашивала: «У вас мышки есть?»
Вот и сейчас зазвонил звонок, и бабушка
пошла открывать. А Мишутка пошел за ба-
бушкой.
Бабушка зажгла в коридоре свет и открыла
дверь. На лестничной площадке стоял не поч-
тальон, не молочница, и не тетя, интересую-
щаяся мышками. Перед Мишуткой и бабуш-
кой стояли три пионера. У каждого из них в
руках был большой мешок.
— Извините, — сказал один пионер.
— Мы лом собираем, — сказал другой.
— Нет ли у вас лома? — сказал третий. —
Старых кастрюль, утюгов без ручек, битых
конфорок и вообще.
Бабушка покачала головой:
— На старой квартире много хлама было.
А здесь мы живем недавно, не накопили лома.
Первый пионер вздохнул:
— Беда с новыми домами. Нет лома в но-
вых домах.
А второй сказал «извините», и лицо у него
было печальное.
Но тут в разговор вмешался Мишутка.
— Погодите, у меня есть лом.
— Давай сюда! — обрадовались пионеры.
Мишутка побежал в комнату и вскоре вер-
нулся. В руках у него ничего не было. Что же
он подшутил над пионерами?
Но тут Мишутка разжал кулак. На ладош-
ке лежала ржавая гайка.
— Это лом или нет? — спросил он.
Все трое пионеров склонились над гайкой.
Они, видимо, решали, лом это или не лом. На-
конец один из них сказал:
— Ерунда это, а не лом.
— Это гайка,— сказал второй.
А третий сердито посмотрел на первого и
сказал:
— Маленький, но все же лом. Давай сюда.
Тут рассердилась бабушка:
— Вечно всякую нечисть подбираешь на до-
роге.
— Это не нечисть, — сказал Мишутка и по-
смотрел на пионеров, надеясь на их поддерж-
ку: — Это — лом.
И пионеры поддержали:
— Дом, — сказали они, — только мало.
— А я буду копить, — пообещал Мишутка.
— Правильно, — сказали пионеры.--копи.
Мы еще разок зайдем.
И они ушли. А гайку все-таки взяли.
Мишутка с завистью посмотрел им вслед.
После обеда Мишутка сказал:
— Бабушка, пойдем собирать лом. У тебя
есть мешок?
Бабушке пришлось долго объяснять Мишут-
ке, что ей тяжело ходить по квартирам и что
когда он подрастет, то сам будет собирать лом.
С той поры, завидев какую-нибудь железя-
ку, Мишутка спрашивал:
— А это лом или не лом?
„В У К А“ С Т А II <» В II ТСН Д Р У Г О М
Вот уже несколько дней Мишутка живет
у бабушки. Он уже успел познакомиться и
подружиться с «пионеркой-стрекозой» Маей и
с ее мамой — «тяжелым человеком», тетей
Клавой.
Мишутка знал все уголки квартиры номер
тридцать три, и только одна дверь оставалась
для него закрытой. Она — в конце коридора,
эта таинственная неоткрывающаяся дверь. За
ней жила «бука».
4 «Костер» № 12
25
Несколько раз с любопытством и страхом
подходил Мишутка к этой двери. Он загляды-
вал в замочную скважину. Там было темно.
«Бука» не появлялась. Вероятно, она куда-то
уехала.
А сегодня, когда Мишутка на цыпочках под-
крался к «букиной» двери и, прищурив глаз,
заглянул в скважину, — там горел свет. «Бука»
появилась.
Мишутка затаил дыхание. Он прислушался.
В бабушкиной комнате верещала швейная ма-
шинка. В Майной комнате играло радио. Из
«букиной» комнаты не доносилось никаких
звуков. Мишутка набрал в себя много-много
воздуха — это для храбрости — шагнул впе-
ред и открыл дверь. Он вошел так тихо, что
«бука» даже не услышала его шагов. Она си-
дела спиной к двери и что-то писала.
Мишутка сдерживал дыхание, пока хвата-
ло сил. Наконец, он не выдержал и выдохнул
весь воздух. Тут «бука» услышала, что кто-то
вошел, и повернулась.
Она оказалась совсем не лохматой. Напро-
тив, ее черные волосы были гладко причеса-
ны. А посередине — пробор, как тропинка.
Глаза у «буки» были большие и добрые. Они
дружелюбно смотрели на Мишутку.
Мишутка стоял молча. Он боялся пошеве-
литься. А «бука» улыбнулась, словно обрадо-
валась Мишуткиному приходу, и сказала:
— Здравствуй, Мишутка!
Откуда она знала Мишуткино имя?
Голос у «буки» был ласковый и напоминал
мамин голос.
— Ну, что же ты стоишь? Подойди побли-
же. Дай на тебя посмотреть.
Мишутка совсем перестал бояться. Он ска-
зал:
— Посмотри.
«А может быть это вовсе не «бука»? — по-
думал он.
Таинственная жиличка смотрела на него и
улыбалась. Потом подошла к буфету и доста-
ла оттуда кулек с конфетами. Она протянула
его Мишутке и сказала:
— Бери, угощайся.
— Одну? — спросил ЛГишутка.
— Бери сколько хочешь, — ответила «бука».
— Я возьму три, — сказал Мишутка и за-
пустил руку в кулек. Одну конфету он тут же
съел. Две других положил в карман «на по-
том».
„К Т О II К I» Л в о т /
Мишутка читал книжку. Это значит—он
смотрел картинки. Он смотрел картинки и сам
себе рассказывал, что на них было нарисова-
но. Так он читал.
А «бука» все смотрела и смотрела на Ми-
шутку. И вдруг она сказала:
— У меня тоже был такой Мишутка.
— А куда ты его дела? Отправила в коман-
дировку?
«Бука» покачала головой. Она вдруг стала
печальной. Мишутке показалось, что она сей-
час заплачет. Он быстро полез в карман, до-
стал конфетки, которые оставил «на потом», и
протянул их «буке».
Она слабо улыбнулась, сказала «спасибо»,
но конфетки не взяла.
— Он тяжело болел, — сказала она.
— Надо было позвать доктора, — посовето-
вал Мишутка.
— Доктора не помогли, — сказала «бука»,—
и он умер.
Мишутка задумался. Он знал, что такое
«умер». В прошлом году у него умер дедушка.
Он лежал в длинном ящике в новом костюме
с закрытыми глазами. И все плакали...
Мишутке стало жалко «буку». Он потянул
ее за рукав и сказал:
— Ты не плачь. Я к тебе в гости ходить
буду. Каждый день. Хочешь?
— Хочу, — сказала «бука» и потрепала Ми-
шуткину челку.
Весь вечер просидел Мишутка у «буки». Он
узнал, что ее зовут не «букой», а тетей Ниной.
Что тетя Нина—геолог. Это такие люди, ко-
торые ищут полезные камни. Поэтому она ча-
сто ездит в командировки — всё камни ищет.
А муж тети Нины — полярник. Он приедет
только через год.
Один камушек тетя Нина подарила Мишут-
ке. Она его сама нашла. В горах Алтая. Ка-
мушек был блестящий и шершавый. Он холо-
дил руку.
Бабушка спохватилась и пошла искать вну-
ка. Она, видимо, тоже боялась войти в таин-
ственную дверь. Поэтому постучала — на вся-
кий случай. Когда она появилась, Мишутка
сказал:
— Бабушка, это «не бука», а тетя Нина.
Бабушка смутилась, протянула тете Нине
руку и сказала:
— Живем с вами второй месяц — и не зна-
комы. Я —Анастасия Петровна.
Тетя Нина пожала бабушкину руку и ска-
зала:
— А я — Нина Ивановна.
Так они познакомились.
ЕТ —ТОТ НЕ ЕСТ“
На одной картинке были нарисованы рабочие
с флагами. А двое из них держали в руках пла-
кат. Такой же, как пионеры города Бабушкина.
Может быть, рабочие тоже собирали лом?
26
— Бабушка, что здесь написано? — сказал
Мишутка, тыча пальцем в большие буквы пла-
ката: — Прочти.
Бабушка надела очки, подошла к внуку и
прочитала:
— «Кто не работает — тог не ест».
Мишутка задумался.
— Бабушка, — сказал он,— мы с тобой то-
же не работаем, а едим. Как же так?
Бабушка улыбнулась.
— Ты не работаешь, потому что еще мал.
А я свое отработала. Теперь я пенсионерка.
— Ты пионерка-пенсионерка?—спросил Ми-
шутка.
Бабушка опять заулыбалась:
— Выдумщик ты у меня. Твоя бабушка три-
дцать лет в больнице проработала. Сестрой
была.
— А разве сестрой работают? — поинтересо-
вался Мишутка. — И братом тоже работают?
4*
27
*— Ё больнице сестры не простые, а меди-
цинские. Они помогают больным. Дают им ле-
карства, ставят горчичники... А на войне пере-
вязывают раны.
— А ты была на войне? Перевязывала
раны?
Тут бабушка взяла Мишутку за руку и по-
вела его в домашний музей. Она показала ему
фотографию, на которой стоял военный чело-
век. В шапке, в шинели, в черных сапогах.
Руки военный держал по швам. Правда, у
военного не было сабли, и коня тоже не было.
— Вот это я, — сказала бабушка.
Мишутка внимательно посмотрел на карточ-
ку, потом на бабушку. Бабушка была не по-
хожа на солдата в шинели, а солдат был не
похож на бабушку. Но ведь пионерка тоже
была не похожа на бабушку.
— А где твоя сабля? — спросил Мишутка.
— У меня сабли не было, ведь я была сани-
таркой. Зато, видишь, у меня на плече висит
сумка с лекарствами и бинтами.
Мишутка внимательно присмотрелся и уви-
дел на правом боку у бабушки-солдата сумку
с крестом. Где он видел такую сумку? Да вот
она, висит в углу на гвоздике. Мишутка под-
бежал к сумке и спросил у бабушки:
— Эта?
— Эта, — кивнула бабушка.
— А можно я ее надену? — спросил Ми-
шутка.
— Можно. Только я пыль с нее смахну.
Бабушка сняла с гвоздя сумку, вытерла ее
тряпкой и протянула внуку. Сумка была боль-
шая, с красным крестом посередине. Когда-то
сумка была зеленой. Но ее мочили дожди, и
пекло солнце. Краска выгорела, и сумка ста-
ла рыжей.
Мишутка взял из бабушкиных рук сумку и
надел ее на плечо. Потом он стал ходить по
комнате, как солдат. Ему хотелось быть похо-
жим на бабушку. На ту, которая стоит в ши-
нели и держит руки по швам.
КРАСНАЯ ЗВЕЗДА
Однажды бабушка сказала:
— Пионеры пригласили меня на сбор. Пой-
дешь со мной или дома побудешь?
Странный человек бабушка. Неужели она
думает, что Мишутке интереснее «побыть
дома», чем пойти на настоящий пионерский
сбор?
Бабушка стала одевать Мишутку. Надела
ему белую рубашку и синие брючки. И сама
тоже приоделась. Она надела новую шерстя-
ную кофту. На кофте сверкала большая
красная звезда.
Мишутка сразу заприметил звезду. Он дол-
го ее рассматривал и даже потрогал рукой.
— Это, бабушка, тебе дали, когда ты ок-
тябренком была? — поинтересовался он.
Бабушка засмеялась и покачала головой:
— Нет, октябренком я не была. Это, внучек,
боевой орден. Меня им на войне наградили,
когда я санитаркой была. Я из-под огня сорок
три раненых бойца вынесла.
Узнав, что красивая красная звездочка —
настоящий орден, Мишутка уже не решался
дотронуться до нее.
Что за бабушка у Мишутки!
Он считал, что бабушка всю жизнь ходила
на базар, стряпала обеды и гладила белье. А
она, оказывается, и первая пионерка, и первая
санитарка. Конечно, первая. Если бы была не
первой, разве дали бы ей орден?
II Е О ЯС II ДАННАЯ ВС Т I* Е Ч А
До школы было два шага. Но Мишутка всю
дорогу тянул бабушку за руку:
— Скорей, а то опоздаем!
Он очень боялся, что пионерский сбор на-
чнется без него.
Наконец, они пришли в школу. Здесь, у вхо-
да, их встречали девочки в белых фартучках
и в красных галстуках. Увидев бабушку, они
засмущались, стали незаметно подталкивать
друг друга. (Они думали, что незаметно, а
Мишутка это сразу заметил). Но вот самая
смелая черноволосая девочка вышла вперед и
сказала:
— Здравствуйте, Анастасия Петровна, мы
вас ждем.
Бабушка поздоровалась с девочками-пионер-
ками. А они обступили ее и повели раздевать-
ся. Мишутка остался один. На него никто не
обращал внимания. Даже бабушка и та забы-
ла о нем.
Ну, нет! Разве бабушка может забыть о сво-
ем внучке?
— Мишутка, где ты? — крикнула она.
— Я здесь! — сказал Мишутка тоненьким
голоском.
Девочки-пионерки обернулись и кинулись
к Мишутке. Одна снимала с него шапку, дру-
гая — пальто. А Мишутка вырывался и все го-
ворил:
— Я — сам. Я — сам.
28
Он терпеть не мог, когда старшие девчонки
помогали ему.
Когда бабушка и внучек разделись, девочки
повели их по лестнице в зал. И тут произошла
неожиданная встреча. Навстречу им по лестни-
це спускалась Мая. Вид у Маи был важный.
Она совсем была не похожа на ту «пионер-
ку-стрекозу», которая чистит на кухне зубы
и жарит яичницу с большими желтыми гла-
зами.
Мая увидела Мишутку с бабушкой и уди-
вленно посмотрела на них.
— А что здесь делает наш единственный
мужчина? — спросила она.
Мишутка сконфузился. Бабушка улыбну-
лась. А девочки-пионерки стали делать Мае
таинственные знаки. Но Мая ничего не пони-
мала. Тогда черненькая девочка подошла к
Мае и зашептала ей на ухо. От волнения она
шептала так громко, что Мишутка и бабушка
все слышали:
— Это же наша гостья, — шептала девоч-
ка,—первая пионерка, Анастасия Петровна
Хлебникова.
Тут уже растерялась Мая. Она виновато по-
смотрела на бабушку и сразу перестала быть
важной.
— Так вы — первая пионерка? А я и не зна-
ла. Я думала: вы — ее однофамилица, — вино-
вато сказала Мая.
— А вот девочки узнали, хотя и не живут
со мной в одной квартире, — не то шутя, нс
то с упреком сказала бабушка.
Мая покраснела. Стала красной, как ее гал-
стук. Она, наверное, тоже думала, что Мишут-
кина бабушка всю жизнь ходила на базар и
стряпала обеды. Но бабушка сказала:
— Ничего, ничего, Мая. Поживем подольше,
лучше узнаем друг друга.
И Мишутка сказал:
— Ничего, Мая. — И потянул бабушку за
руку: он спешил на сбор.
ПИОНЕРСКИЙ СКОР
В большом, ярко освещенном зале было пол-
но народу. Пионеры сидели спиной к двери.
Мишутка видел только их затылки да крас-
ные уголки галстуков. Ребята шумели, ерзали
на стульях. Им тоже хотелось, чтобы скорей
начался сбор.
И вдруг кто-то сказал:
— Идет!
— Идет! Идет!.. — понеслось по рядам. И
сразу все повернулись к бабушке и Мишутке.
Пионеры встали. И весь зал захлопал в ла-
доши.
Мишутка и бабушка шли через зал, а пионе-
ры все хлопали и хлопали. Мишутка тоже
взял и захлопал в ладоши. Вместе с пионе-
рами.
Мишутка с бабушкой поднялись на сце-
ну. Они сели за большой стол, накрытый крас-
ной бархатной скатертью. А ребята все хло-
пали.
Тут Мая подняла руку, и хлопки утихли.
Пионеры слушались Маю. Мая сказала:
— Внимание! — И в зале сразу стало ти-
хо. — К выносу знамени дружины — смирно!
Ребята встали. А руки их взлетели, как стая
птиц, и застыли над головами. Это пионеры от-
давали салют знамени. Ребята держали руки
над головой, и Мая держала руку над голо-
вой. Мишутка тоже поднял руку. И хотя руке
было тяжело, он не опускал ее.
Заиграла медная труба, и загремел барабан.
И как тогда на улице труба спрашивала, а ба-
рабан отвечал ей на своем барабанном языке.
Пионеры внесли знамя на сцену.
Когда знамя было принесено, все опустили
руки и сели. Мая сказала:
— Ребята! У нас в гостях одна из первых
пионерок — Анастасия Петровна Хлебникова.
Попросим ее рассказать...
Ребята не дали договорить Мае и снова за-
хлопали.
Бабушка встала. Она тяжело дышала, буд-
то только что поднялась по лестнице. Она вол-
новалась. На лице у нее выступили красные
пятна. Бабушка дождалась, пока ребята при-
тихнут, и сказала:
— Дорогие ребята! Много лет назад я была
такой же, как вы. И звали тогда меня не Ана-
стасия Петровна, а просто Настя. Тогда еще
был жив товарищ Ленин...
Ребята, не дыша, слушали бабушку. И Ми-
шутка тоже старался сидеть тихо, не ерзать
на стуле, не сопеть носом, чтобы не мешать ба-
бушке рассказывать. Бабушка говорила о том,
как она записалась в пионерский отряд, как
первые пионеры ходили в поход, дружили с
конниками и учили грамоте своих бабушек.
Мишутка сидел смирно и не сводил глаз с
бабушки, будто впервые слушал ее рассказ.
Когда бабушка кончила рассказывать, ре-
бята снова долго хлопали ей. Мишутка вско-
чил с места и тоже хлопал. Ему нравилось
хлопать. А ребята показывали на Мишутку и
улыбались.
Потом к бабушке подошел мальчик. В руках
он держал новенький красный галстук. Он ска-
зал:
— Дорогая Анастасия Ивановна!
29
Он, наверно, волновался и вместо «Петров-
на» сказал «Ивановна». Но бабушка не попра-
вила его, чтобы не конфузить.
— Наша дружина, — продолжал мальчик,—
хочет принять Вас в почетные пионеры. Раз-
решите повязать Вам галстук.
Бабушка наклонила голову. Мальчик надел
ей галстук и завязал узлом. Узел получился
неровный: это от волнения. Потом мальчик
встал перед бабушкой и отдал ей пионерский
салют. И бабушка, как в далекие годы, когда
она тоже была пионеркой, подняла руку и ска-
зала:
— Всегда готова!
Мишутка потянул бабушку за рукав и спро-
сил ее:
— Ты опять пионерка?
Но бабушка не успела ответить Мишутке —
пионеры запели песню «Взвейтесь кострами,
синие ночи!»
Вместе со всеми запела и бабушка. Мишут-
ка никогда не думал, что бабушка может петь
песни. А она пела сильным голосом. Да еще и
руками размахивала, чтобы ребята пели друж-
нее.
Мишутка не понимал, как это синие ночи мо-
гут взвиться да еще кострами. Но песня ему
все равно нравилась.
В красном галстуке бабушка словно помо-
лодела. Глаза ее весело сверкали. Она не пе-
реставала улыбаться. И, когда ребята хлопали,
тоже била в ладоши. Только не так сильно,
как Мишутка. А на кофте у нее рядом с бое-
вым орденом алел красный пионерский гал-
стук.
БАБУ III К It II Г А Л С Т У К
Дома бабушка сняла пальто и тяжело опу-
стилась на стул: устала.
Она провела рукой по лбу и закрыла глаза.
Мишутка даже перепугался:
— Бабушка, что с тобой? Заболела?
Но бабушка покачала головой. Она не за-
болела. Просто утомилась. Уже очень много
лет ей не приходилось выступать на сборе и
петь пионерские песни.
Потом бабушка неторопливо развязала но-
венький пионерский галстук, сложила его по-
полам и сказала:
— Вот на старости лет снова в пионеры при-
няли.
— Значит, ты опять пионерка?
— Пионерка-пенсионерка, — пошутила ба-
бушка.
Но Мишутка нс улыбнулся бабушкиной
шутке. И снова стал серьезным. Его глаза
смотрели на галстук. Как хотел бы Мишутка
стать обладателем этого галстука!
Бабушка, видимо, угадала желание внука.
Она поманила к себе Мишутку:
— Ну-ка примерь галстук.
Мишутка не верил своим глазам. Бабушка
взяла галстук, накинула Мишутке на шею и
завязала аккуратным узлом. Пока бабушка
надевала галстук, он не дышал, чтобы не по-
мешать.
Потом бабушка сказала:
— Ну, юный пионер, будь готов!
— Всегда готов!—ответил Мишутка и под-
нял руку над головой.
— Бабушка, я теперь пионер? — спросил
он.
— Нет, Мишутка, — покачала головой ба-
бушка,— пока еще не пионер. Вот когда под-
растешь, дашь торжественное обещание...
— Я могу сейчас пообещать, — перебил ее
Мишутка.
— Сейчас не годится. А галстук я тебе да-
рю. Спрячь его. Подрастешь, вступишь в пио-
неры, тогда и повяжешь бабушкин красный
галстук.
— А немного поносить можно?—спросил
Мишутка.
— Немножко можно, — согласилась бабуш-
ка.
Весь вечер Мишутка ходил по квартире в
пионерском галстуке. Зашел к тете Клаве, по-
казал Мае. У тети Нины тоже побывал. И все
говорили:
— Наш единственный мужчина пионером
стал.
Мишутке это очень нравилось.
Вечером, перед тем, как лечь спать, он снял
галстук, аккуратно сложил его и спрятал под
подушку.
— Чтоб не пропал, — пояснил он
И, уже засыпая, сказал:
— Я его никогда не потеряю.
ЕДИН С Г В Е II II Ы II .11 У Ж Ч IIII А
С появлением Мишутки в квартире номер
тридцать три произошли большие изменения.
Раньше, возвратившись домой, обитатели ба-
бушкиной квартиры расходились по комнатам
и старались как можно реже выходить из них.
Жильцы даже не знали как следует друг дру-
31
га и жили, как чужие люди. Бабушка назы-
вала своих соседок «тяжелым человеком»,
«стрекозой» и «букой». И, наверное, они ба-
бушку тоже как-нибудь называли, потому что
не знали ее.
А когда появился Мишутка, все пошло по-
другому. Соседки неожиданно стали Мишут-
киными друзьями. Каждая старалась погово-
рить с Мишуткой, угостить его вкусненьким.
Ведь Мишутка был единственным мужчиной
в квартире номер тридцать три.
Подружившись с Мишуткой, жильцы по-
дружились друг с другом. Вожатая Мая, кото-
рую бабушка раньше называла «стрекозой» за
то, что она, никого не замечая, носилась взад-
вперед по квартире, вожатая Мая то и дело
забегала к Мишуткиной бабушке. Мая расска-
зывала бабушке все свои пионерские новости
и даже советовалась с ней, как с первой пио-
неркой. А когда она ходила в булочную, то
обязательно захватывала кирпичик черного
хлеба на бабушкину долю. Чтобы бабушке
лишний раз нс ходить.
Тетя Клава тоже не такой уж «тяжелый че-
ловек». Правда, иногда она вспыхивала, но
тут же отходила. Потому что была добрым че-
ловеком. Просто нервы у нее не в порядке. Но
попробуйте поработать начальником станции,
и у вас тоже расшатаются нервы.
II РОЩ А й,
Через три дня за Мишуткой приехал папа.
— Собирайся домой, брат, — сказал он,—
кончилась командировка. Определили тебя в
детский сад. Ясно?
— Ясно, — ответил Мишутка и стал соби-
раться.
Вместе с бабушкой он уложил все свои вещи
в чемодан. А сверху положил бабушкин пода-
рок — красный галстук. Не забыл он захва-
тить и камушек, который подарила ему тетя
Нина.
Пока папа рассказывал бабушке домашние
новости, Мишутка подошел к домашнему му-
зею. Он попрощался со старой санитарной
сумкой, с которой бабушка не расставалась
всю войну. Потом он попрощался со всеми
родственниками, которые, как из окошек, смо-
трели из рамок. Попрощался с бабушкой-
пионеркой, с бабушкой-санитаркой. А тут по-
доспело время прощаться и с самой бабушкой-
пенсионеркой.
— Пора идти, — сказал папа,— а то на
поезд опоздаем.
— Сейчас поедем, — сказал Мишутка и вы-
бежал из комнаты. Ему надо было успеть по-
прощаться со всеми своими новыми друзьями.
Тетя Нина, которую бабушка сначала при»
няла за «буку», оказалась сердечным челове^
ком. А хмурая она потому, что у нее недавно
случилось горе. Был у нее свой Мишутка, и
его не стало. Тут каждый будет хмурым...
А Мишуткина бабушка? Кто из обитателей
квартиры тридцать три знал, что она была
первой пионеркой и на фронте спасала ра-
неных бойцов? И что у нее есть боевой ор-
ден?
Когда люди все узнают друг о друге, они
перестают быть чужими. И становятся «свои-
ми».
Так Мишутка, сам того не замечая, сдружил
четверых малознакомых людей.
В квартире стало веселей. Теперь двери
«буки» каждый вечер были немного приоткры-
ты. Это для того, чтобы Мишутка почаще за-
ходил туда. Тетя Нина стала пораньше воз-
вращаться с работы. И даже начала варить
обед; раньше она обедала только в столовой.
Тетя Нина усаживала Мишутку рядом с со-
бой на диван и рассказывала ему о своих по-
ходах по высоким горам и темным лесам.
Обитатели квартиры с тревогой подумывали
о том, что скоро Мишутка уедет. Кончится ко-
мандировка, и не станет в квартире един-
ственного мужчины.
М И III У Т К А!
На прощанье Мая сказала ему:
— В следующий раз приедешь, пойдем с
пионерами на Лосиный остров, лосей смотреть.
Тетя Клава сказала:
— Я тебя в другой раз на паровозе пока-
таю. Обязательно.
А тетя Нина долго смотрела в глаза Мишут-
ки и, наконец, сказала:
— Прощай, Мишутка!
— Я еще приеду, — сказал он.
Но тетя Нина покачала головой:
— Теперь приедет Мишутка подросший, по-
взрослевший. А такой Мишутка уже никогда
не приедет.
А когда за Мишуткой пришел папа, она
сказала:
— Что же вы от нас единственного мужчину
увозите?
Папа улыбнулся и стал поторапливать
сына.
Вся квартира вышла провожать Мишутку.
Бабушка надела на Мишутку шубу и за-
стегнула на все пуговицы.
— И чтобы не расстегивался, слышишь?---
наказывала она. — А то продует.
32
— Не продует. — сказал Мишутка.
Бабушка строго посмотрела на внука. А по-
том вдруг прижала его к себе и долго не от-
пускала.
— Когда теперь приедешь к бабушке? —
спросила она.
— Скоро,—отозвался Мишутка.
И вдруг он почувствовал, что ему тяжело
расставаться с бабушкой и со всеми обитате-
лями квартиры тридцать три.
Почему люди должны расставаться? Разве
нельзя сделать так, чтобы все жили вместе?
Мишутке захотелось плакать. Но он не за-
плакал. Он был мужчиной.
Мишутка поцеловал бабушку и вместе с па-
пой направился к двери.
— Прощай, Мишутка! До свиданья...
Когда папа с сыном вышли на улицу, Ми-
шутка остановился. Он показал папе бабушки-
но окно. И тут в окне он увидел бабушку и
всех остальных жильцов квартиры тридцать
три. Они смотрели ему вслед и махали рука-
ми. И Мишутка тоже помахал им рукой.
Кончилась Мишуткина «командировка». Ми-
шутка возвращался домой, в Ярославль.
5 «Костер» № 12
аЛ4
ИСТОРИЯ 3 А ГЛ Д ы ВЛЕТ 3 А Г АДКУ
235 лет назад в Англии вышло в свет сочинение Свифта
«Приключения Гулливера».
Давай откроем эту книгу на середине: «Путешествие в Лапу-
тию». Но что это? Чудаковатые лапутские астрономы обнару-
жили «две маленькие звезды или спутника, обращающиеся во-
круг Марса».
Не может быть! — воскликнет историк. — Спутники Марса
открыты астрономом Холлом на сто пятьдесят лет позже вы-
хода в свет книги Свифта!
Как же это могло произойти?
Ill II ф Р О В A II Н А Я 3 А Г А Д К А Г А Я И Л Е Я
За много лет до выхода в свет книги английского писателя Свифта зна-
менитый ученый Галилей зашифровал одно свое открытие сложной ана-
граммой: тридцать девять латинских букв.
Многие бились над разгадкой анаграммы. И вскоре математик Кеплер —
большой любитель всяческих головоломок — опубликовал свое предпо-
ложение. «ПРИВЕТ ВАМ, БЛИЗНЕЦЫ, МАРСА ПОРОЖДЕНЬЕ» —
составил он из букв анаграммы. Кеплер думал, что Галилей открыл спут-
ников Марса.
Можно предположить, что Свифт воспользовался работой Кеплера,
чтобы посмеяться над лапутянами. Тем более, что смысл анаграммы был
совсем в ином.
«В Ы С О Ч А Й III .У Ю II л А II Е Т У ТРО Й Н О К» II А Б Л ГОД А Л»
Вот как позже расшифровал Галилей свою анаграмму. В свой самодель-
ный телескоп ученый рассмотрел Сатурн — самую далекую в те времена
планету. Неожиданно для себя ученый обнаружил «ушки» по бокам Са-
турна. Что это было? Этого ученый так и не узнал. Сегодня известно, что
«ушки» Сатурна не что иное, как выступающие края плоского кольца.
Но вот, как оно образовалось и почему есть только у Сатурна, не знают
и до сих пор.
II Л А ПЕТА ВЫШЕ САТУРН А
Полтораста лет продержался титул «высочайшей» планеты за Сатурном.
Но в конце XVIII века английский астроном Гершель открыл еще более
далекую планету — Уран.
Уран так далек от Солнца, что его год в восемьдесят четыре раза длин-
нее земного. Этот гигантский волчок «запущен» так, что его ось дважды
в год смотрит почти в сторону Солнца. Тогда на полюсах самое «жаркое»
место (как у нас на экваторе). Только температура уранового зноя не
растопит не только лед, но, пожалуй, и замерзшие гавы.
II А К О II Ч II К Е П Е Р А
И все-таки движение Урана не вполне согласовывалось с расчетами.
Почему? Ученые предположили, что это дело «рук» следующей неизвест-
ной планеты. И вот французский астроном Аеверье погрузился в вычисле-
ния. Долго пришлось считать ему, тогда ведь не было электронных машин.
Но вот великий труд окончен. Леверье передал данные по вычислению
орбиты неизвестной планеты в Берлинскую обсерваторию. Каково же было
изумление всего мира, когда буквально через полчаса после этого 23 сен-
тября 1846 года точно в указанном месте звездного неба астрономы обна-
ружили неизвестную планету. Так был открыт Нептун.
СКОЛЬКО ЖЕ ПЛАНЕТ В СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЕ?
Не прошло и ста лет, как история открытия Нептуна повторилась.
В 1930 году астрономы отыскали еще одну планету — Плутон. Плутон
движется по самой границе Солнечной системы и так далек, что с его по-
верхности наше светило кажется едва заметной звездочкой.
Что ж, выходит Плутон — последний?..
Но ученые не спешат ответить на этот вопрос утвердительно. Кто знает,
может быть, в недалеком будущем предстоит пополнение семьи Солнца?
5*
fifo# профессия—
шашм
Василий Иванович Кукин
Герой Социалистического Труда
Трудно ли выбрать себе спе-
циальность? По-моему, не так
уж просто. Я, например, то-
карному делу учился, ФЗУ
окончил, а стал... экскаватор-
щиком.
Не спорю, токарное дело ин-
тересное, сложное. Но у меня
душа к нему не лежит.
Но не подумайте, что в юно-
сти я уже мечтал сесть за
штурвал экскаватора. О такой
машине я тогда и понятия не
имел.
Увлекся я работой мотори-
ста. Случилось это на стро-
ительстве плотины для Нижне-
Свирской гидроэлектростанции,
куда я попал после окончания
ФЗУ.
Там по обнаженному, высу-
шенному дну реки шныряли
маленькие мотовозы, они до-
ставляли всякие материалы.
А я мог часами наблюдать за
движением этих вагончиков...
На первых порах устроили
меня заправщиком горючего
для этих мотовозов. Мне нра-
вилось все время быть возле
моториста. Смотрю во все гла-
за, как воздух из баллона вы-
ходит, поднимают рычаги, от-
НА ЭКСКАВАТОРЕ
Я уже стал опытным мото-
ристом, когда увидел впервые
экскаватор. Ну и машина! Вы-
полняет эта машина работу ло-
пускают тормоза. Стараюсь
запомнить каждое движение
моториста. А на уме одно:
мне бы на его место!
Однажды не утерпел. За-
брался на мотовоз, когда
никого не было. Орудую.
Даже вздрогнул от неожи-
данности, когда мой двига-
тель шумно вздохнул. От-
пустил, как полагается, тор-
моза, дал газ. А мотовоз —
ни с места! В чем дело?
Сообразил: это я забыл по-
вернуть маховик реверса.
Гордый, я выехал за во-
рота. И... прямо на заведую-
щего гаражом. Увидел он
меня, а я сразу забыл, как
остановить машину. Завгар
потащил меня к началь-
нику строительства, самому
инженеру Графтио. Ни жив
ни мертв стоял я перед
Графтио. И вдруг услышал
такое, чего ни я, ни завгар
не ожидали услышать.
Графтио распорядился учить
меня на моториста!
Так я стал мотористом.
Позже работал на дорож-
ном катке, на тракторе. На-
учился ремонтировать дви-
гатели, других учил.
паты. По разве их срав-
нить?! Землю черпает экс-
каватор огромным ковшом,
подвешенным на длинной
стреле. И по воле машини-
ста-экскаваторщика ковш под-
нимается, опускается, черпает
землю, швыряет ее на плат-
форму. Любо-дорого смотреть,
как работает эта сложная
землеройная машина.
Кабины в те годы у экскава-
тора не было. Моторист вверху
сидел на сиденье между меха-
низмами, словно на пригорке.
Хорошо! И ветерком обдувает,
и далеко кругом все видно. И
тут же поблескивают зубья ков-
ша. послушного твоей воле.
Послушного ли? На первых
порах я никак не мог совладать
с этим окаянным ковшом. То
он дергается, то он качается.
Откликается на каждое мое
движение, но совсем не так,
как я того хочу. Шлепает зем-
лю совсем не туда, куда я его
нацеливаю. Зарывается в зем-
лю так глубоко, что его и нс
вытянуть.
Конечно, я волновался пер-
вое время. А волноваться-то
как раз и нельзя. Резко дер-
нешь на себя рычаг, а трос,
глядишь, и лопнул.
Не сразу с экскаватором на-
ладились у меня хорошие of-
ношения.
Помню, перебирались мы
как-то на другой участок. До-
рога длинная, извилистая. За-
хотелось мне сократить ее, и
двинул я мой экскаватор по
прямой, по песчаной насыпи.
Думаю, экскаватор на гусени-
цах— везде пройдет!
Но прошли мы совсем немно-
го, уьязли в песке. Везде, везде
набилось песку, даже в гусе-
ничные колеса. Вот и сократи-
ли путь... На чистку потребова-
лась уйма времени.
МЫ НАЧАЛИ ПОНИМАТЬ ДРУГ ДРУГА
Машина откликается на каждое
движение руки — как нажмешь на
педаль или потянешь за рычаг, так он
и отзовется. И надо уметь слушать
машину. Если дизель стучит с надры-
вом, и экскаватор словно хочет по-
даться вперед — значит, грунт тяже-
лый, надо стрелу поднять повыше.
Изощренный слух помогает экскава-
торщику избежать многих неприятно-
стей.
Понемногу я научился понимать
машину, и тогда опа стала раскры-
вать свои возможности.
Работали мы как-то в Петрушин-
ском карьере под Ленинградом. Песок
здесь рыхлый, и его легко загребает
ковш. Работали неплохо. А я недо-
волен — могли бы трудиться и лучше,
если бы ковш был большего объема и
сделан из более легкого материала.
Как-то вечером я набросал схему и
показал ее начальству. А через не-
сколько дней по моему наброску был
готов новый ковш из более тонкой
ЭКСКАВАТОР-РЫБОЛОВ
Помню, работал я в Ново-Лисино,
речку Хейну углубляли.
Весна только начиналась. Сначала
мы лед вычерпали, а потом стали
грунт вынимать. Работаю автомати-
чески и не смотрю, куда ковш опроки-
дываю, знаю — правильно. Вдруг слы-
шу помощник что-то кричит. Повора-
чиваю голову, а он вдоль берега идет,
в одной руке налим, в другой — щуку
стали. Вес остался прежним, а емкость
увеличилась почти в полтора раза. Вот
с этим усовершенствованным ковшом
мы добыли за сезон вместо 50 000 тонн
песка 80 000 тонн.
Крану на стройке еще больше ра-
боты, чем экскаватору. Экскаватор
роет яму для фундамента, а кран
укладывает на дно ямы бетонные по-
душки — основу будущего здания.
Если подушки ложатся неровно, зна-
чит, нужно подчистить дно ямы. Опять
ручная работа. Эту работу мог сде-
лать запросто экскаватор, а кран не
способен. А нельзя ли и кран заста-
вить таскать песок? И вот я приду-
мал: подвесить на крюк крана такой
ковш, который, коснувшись земли,
раскрывался бы на две половинки, на
две стальные челюсти, чтобы они за-
гребали бы песок. Так я внес в меха-
низм незначительные усовершенство-
вания и получил великолепное приспо-
собление. На строительстве домов с
его помощью я подчищаю котлован.
за жабры держит. Из ковша выта-
щил!
К вечеру у нас было вдоволь рыбы.
К чему я рассказал этот случай? К
тому, что на тяжелой и, казалось бы,
неуклюжей машине можно работать
так ловко и быстро, что проворный
налим или верткая щука не успеют
удрать.
Экскаватор, конечно громоздкая ма-
37
шина, и добиться хороших ре-
зультатов не просто... Но тем
интереснее работать. Выроет
экскаваторщик траншею, и
оказывается, стенки ее надо
подровнять. Опять рабочие ма-
шут лопатами, опять ручной
труд.
Во время войны в районе
Пулковских высот рыли мы
противотанковые рвы. Утром
нагрянули «фрицы». Перепо-
лох, срочная эвакуация. С экс-
каватором возиться некогда.
Но и машину оставлять — жал-
ко! Попадать вместе с ней в
плен — никакого желания. Тут
еще и самолеты, пулемет заве-
Теперь я работаю на ОМ-202,
инвентарный номер 45. Каждое
утро я забираюсь по лесенке в
кабину экскаватора. Передо
мной четырехугольное окно, по-
лочка, через которую рычаги
проходят. Тесновато, но зато
ни дождь, ни ветер не дони-
мают. Я обязательно похлопаю
свою машину по кузову: «Ну,
как, старик, насчет ревматиз-
ма?» И это — не случайный во-
Во время войны я научился
придавать без помощи рабочих
необходимую форму стенкам
противотанкового рва. В Ново-
Лисино после речки Хейны я
рыл много осушительных ка-
налов. И отделывать их лопа-
тами не приходилось. В чем
ЭКСКАВАТОР —МОЙ ДРУГ
решал, взрывы раздались. На-
до уходить! Опомнился я уже
на шоссе. Ехал я на своем
экскаваторе. И, разумеется, не
на сиденье, как обычно, а на
кожухе лебедки. Там, спереди
и сзади, меня чуть прикрывали
стальные балки, а с боков все
было открыто. Начнется налет
или обстрел, я сожмусь в ко-
СТАРИК ИЛИ МОЛОДОЙ?
прос. Ведь и машинам тоже
нужна своеобразная техниче-
ская «медицина». Нашему со-
рок пятому мы ежедневно
смазку делаем, гайки подтяги-
ваем, износившиеся детали за-
меняем новыми. И вот наш
старик с 195! года работает
без ремонта, а ведь срок его
жизни всего одиннадцать лет.
Через год-два мы поставим его
на капитальный. Тогда он у
секрет? Это вовсе и не секрет.
Я показывал, как это делает-
ся, всем экскаваторщикам. Ка-
ждый раз, спуская на землю
ковш, надо не намного пере-
крывать предыдущий след. Ка-
залось бы, очень просто, но
научились этому еще немногие.
мок, глаза зажмурю и прячусь,
словно страус.
Необычайная поездка со-
шла благополучно. Экскавато-
ры в Ленинграде были нужны
до-зарезу, и меня снова посла-
ли копать рвы.
С тех пор прошло много вре-
мени. Теперь в этих местах но-
вые многоэтажные дома стоят...
нас заново родится и начнет
свою вторую жизнь. Стало
быть, «сорок пятый» не ста-
рик, хотя лет ему уже и не-
мало.
И мне уже порядком лет. Но
в старики записываться еще не
собираюсь. Работа у меня
увлекательная, и опыт богатый.
Его-то и нужно передать моло-
дым, помочь им освоить свою
профессию.
Литературная запись И. Квятковского
ПИОНЕРСКИЙ ЦИРК
А ну, Об-ьентив, ляг.
На сборах бывает и тан:
Докладчик скрипит.
Отряд спит.
Позор и стыд!
По-нашему, сбор отряда:
Поговорили, что надо,
А потом — игра!
Концерт! Ура!
Не ушел бы до утра!
Кт* ТАК«Й Бип
Л. Ильин
Кто такой Бип?
Маленький человечек в ци-
линдре.
У него белое лицо и припод-
нятые брови. Он умеет делать
все — дрессировать животных,
ходить по проволоке, играть на
скрипке и лепить из глины.
Только вот слова от него не
дождешься.
Бип — театральный герой. Ар-
тист, который играет его на сце-
не,— француз Марсель Мар-
со считает, что разговаривать
ему совершенно необязательно.
Ведь все можно сыграть и без
слов. Таково искусство панто-
мимы.
Это очень древнее искусство.
Оно появилось еще в Греции и
в древнем Риме. Оно существо-
вало в средние века. Оно по-
мнит рыцарские турниры и гро-
мы первых революций.
...В 1639 году по приказу кар-
динала Ришелье на Королев-
ской площади в Париже был
воздвигнут памятник королю
Людовику XIII. Бронзовый ко-
роль сидел в высоком бронзо-
вом седле и надменно погляды-
вал на прохожих.
Казалось, такой памятник
простоит тысячу лет.
Но вот однажды, спустя все-
го полтора столетия, вокруг
памятника собралась большая
толпа. На площадь пришли
жители предместий — бедняки
в деревянных башмаках, рабо-
чие в грубых блузах, с ору-
жием в руках.
У подножия памятника, в
самой середине толпы, стоял
странно одетый человек с ли-
цом, вымазанным мукой, —
бродячий артист.
Вот он приподнялся на цы-
почки, сжал в руках вообра-
жаемые поводья, лицо у него
сделалось важным, надутым.
В толпе засмеялись. Он и
правда был похож на короля.
Но вдруг первые ряды отшат-
нулись—лицо артиста переко-
силось гневом, он выпрямился
в «седле», и зрителям показа-
лось, что над их головами
взметнулись тяжелые копыта
королевского коня...
Разве не приходилось им в
своей жизни видеть вельможу,
скачущего, не разбирая до-
роги?
И снова волшебное превра-
щение. Глаза артиста наполни-
лись страхом. Уже не чванли-
вый дворянин был перед зри-
телями. У подножия памятни-
ка метался бедняк, пытаясь
ускользнуть от копыт. Неожи-
данно бедняк замер, повернув-
шись к толпе. Вся его фигура
выражала решимость и про-
тест. Он выпрямился, и все по-
няли— сейчас он схватит коня
под уздцы, сбросит вельможу
на землю.
— Смелее, Пьеро!—закри-
чали в толпе.— Намни бока
толстопузому!
Толпа зашевелилась, сгруди-
лась ближе к памятнику. А
Пьеро уже схватился с вельмо-
жей, не давая тому выхватить
из ножен длинную шпагу.
Кто первый запел в тот день
«Карманьолу»? Неизвестно.
Но, когда песня смолкла, на
месте памятника лежала толь-
ко груда обломков...
Может быть, вы не поверите,
что один человек, без партне-
ров и декораций, не произнося
ни единого слова, сумел пока-
зать и спесивого вельможу на
коне, и бедняка, и их схватку.
Но если бы вы посмотрели, как
Бип укрощает свирепого льва,
заставляя его прыгать через
обруч, — и вы видите этого
40
льва, хотя на сцене никакого
льва, конечно, нет, — у вас ис-
чезли бы последние сомнения.
Те, кому удалось повидать
Марселя Марсо вместе с его
Бипом в кино или по телевизо-
ру, подтвердят вам это.
Недавно Марсель Марсо по-
бывал в Советском Союзе. Он
привык путешествовать, он уже
объехал чуть ли не весь мир,
и зрители тридцати девяти
стран рукоплескали его удиви-
тельному искусству. Но поезд-
ка в Советский Союз была осо-
бенно интересна для артиста.
Дело в том, что он очень лю-
бит русскую литературу и все,
что связано с ней. И не просто
любит. В парижском театре
пантомимы Марсо поставил
спектакль по повести Гоголя
«Шинель» и сам сыграл в нем
роль Акакия Акакиевича, на
время расставшись с цилинд-
ром и тельняшкой — обяза-
тельными атрибутами Бипа.
И вот он приехал в Ленин-
град, город, где жили и рабо-
тали многие замечательные
русские писатели, где действо-
вали герои их произведений.
Пионеры, пришедшие на экс-
курсию к месту дуэли Пушки-
на, что на Черной речке, были
изумлены. Сначала они даже
не могли понять, что же, соб-
ственно, здесь происходит.
Прямо на них, с высоко под-
нятой головой, спокойный и
печальный, шел поэт. Рука
его была выставлена вперед,
как будто он собирался стре-
лять. Но вот он вздрогнул, и
ребятам показалось, будто они
услышали глухой пистолетный
выстрел, далеко разнесшийся
в чистом осеннем воздухе. И
тотчас поэт стал оседать на
землю, пораженный невидимой
пулей. Еще мгновение — и он
лежал на земле, широко рас-
кинув руки.
Только теперь ребята поня-
ли, что никакого пистолета в
руках у него не было. Поняли,
что перед ними — артист.
Этим артистом был, как вы
уже, конечно, догадались, Мар-
сель Марсо, которому очень
захотелось сыграть дуэль Пуш-
кина на месте подлинной
дуэли.
Это была не первая и не по-
следняя встреча Марселя Мар-
со с ленинградскими ребятами.
Он несколько часов провел в
Таврическом саду, где гулял с
ленинградскими пионерами и
рассказывал им о Париже, о
трудном искусстве мима, о сво-
ем Бипе. Некоторые ребята
рассказывают даже, что он иг-
рал с ними в настольный тен-
нис и, по их словам, играл до-
вольно неплохо, но этого никто
не видел. А, может быть, это
была воображаемая игра?
Бипу не нужны слова, ведь
он все умеет показать.
И за это Бипа любят во всем
мире.
Фоно Н. Строганова
5 «Костер» Ni 12
ПИОНЕРСКИЙ
ЦИРК
КОНЦЕРТ
И. ТГнгор
Чтобы решить это, мы не собирали совета
дружины. Совета отряда мы тоже не созыва-
ли. Да их у нас и нс было, потому что мы учи-
лись первый месяц, и школу построили доща-
тую, временную, классов всего два — третий и
пятый. Нас, в пятом,—девять, в третьем по-
меньше — семь.
Мы жили на целине, и наши родители назы-
вались целинники. Получалось очень смешно:
Веркин папа уже не врач-хирург, а целинник,
и мой папа нс инженер-механик, а тоже це-
линник. Он уходил так рано, что бабка, у ко-
торой мы жили, еще не вставала, а приходил
так поздно, что никак не мог послушать по-
следние известия по радио и поэтому страшно
огорчался. Он злился на меня и на маму, и на
бабку, если опять не присылали победитовых
резцов, и целовал нас с мамой, а бабке колол
дрова, когда Пятеркин наладил два карусель-
ных станка.
И все это потому, что он был целинником.
А мы — дети целинников. Это ужасно инте-
ресно. Ты получаешь подарки и письма, —
Верка получила из Москвы, а я из Сверд-
ловска. И для нас были специальные передачи
по радио, ленинградцы прислали целых две
игротеки, и сгущенного молока было столько,
что его ели прямо ложкой из банки. А на боль-
Рисунки Р. Фридмана
шой перемене каждому давали плитку шокола-
да— и все это потому, что мы были детьми це-
линников.
Но это и очень трудно. Надо сбрасывать
уголь с машины, и таскать воду на коромыс-
ле, и стирать, и гладить, и топить печку, и даже
колоть дрова, хотя мама говорила, что это
ужасно, если ребенок с топором, а топор боль-
ше ребенка.
Другие целинники собирали урожай, а мы
строили завод сельскохозяйственных машин. И
два цеха уже работали—механический и сто-
лярный.
В общем было здорово, только очень холод-
но, а так ничего, интересно.
* * *
— На заводе ужасное положение, — сказал
папа.
Я удивился. Оказывается, у них еще нет
столовой и красного уголка, и все обедают
б*
43
рыв.
— Я придумала: устроим концерт, каждый
в цехах. А потом до начала работы остается
минут сорок. На улицу не выйдешь — холод-
но, всем хочется согреться, и в цех набивает-
ся очень много народа, и все начинают засы-
пать. Засыпают «где кто». Это папа так ска-
зал— «где кто». Делать рабочим нечего. Вот
люди и дремлют. А оборудование в цеху у
них очень нежное, и если засыпают «где кто»,
то портят ценные веши.
Это и было ужасное положение, и папа ::е
знал, что предпринять.
* * #
На другой день в школе я сказал Верке про
ужасное положение. Она очень интересный че-
ловек. У нее тысяча веснушек, но нет кос. Она
стриженая, и дернуть абсолютно не за что.
Наверно, поэтому с ней никто не спорит. А
Верка и рада, со всеми разговаривает строго
и терпеть не может чего-нибудь не знать.
— Ладно,—ответила Верка, — подумаю.
И она думала все четыре урока с перемена-
ми и, наверно, когда мы пилили дрова, тоже
думала, потому что все время молчала и здо-
рово хмурилась.
— Слушайте! — крикнула она после уро-
ков. — Слушайте все!
споет, или скажет стих, или еще что-нибудь. И
обязательно в каких-нибудь таких костюмах
необыкновенных.
Все согласились. С ней всегда соглашались.
* * *
Верка сказала, что я буду шпион. То есть
не на самом деле, а буду представлять шпио-
на для концерта. Постараюсь поджечь завод,
а она меня раз — и поймает.
Я согласился Только сказал, чтоб Верка
была шпион. Но она разозлилась, стала кри-
чать, что женшины-шпионы не бывают, и это
она придумала про шпиона, и что если мне не
нравится, то она сделает шпиона из Витьки, а
я как хочу...
Пришлось согласиться. Не мог же я, в са-
мом деле, не участвовать.
— А шпионский костюм? — спросил я.
— Сами смастерим.
Легло сказать—смастерим, а как если у нас
даже клея нет? Где его взять? У мамы в
шкафчике нет, и в хозяйственном магазине то-
же нет, потому что и хозяйственного магазина
нет.
Но Верка придумала.
— Сделаем из муки, — сказала она.
И мы стали делать клей из муки. Взяли не-
много муки у сторожихи, насыпали в блюдеч-
44
ко и налили горячей волы. Очень просто. Но
сначала мы налили много воды, и получилась
мутная жижа
Верка сказала: «Гадость». И мы немного
воды отлили. Вышел клей. А какой у шпиона
костюм? Я видел в одном кино, что у него
такая маска, чтобы под водой плавать, и на
ногах лапы—ласты называются. А Верка ви-
дела, что обыкновенный пиджак.
Решили, что я буду в пиджаке и маске, но
без лап — их
сделать трудно.
шли домой, и снег хрустел под
Верка говорила про завод.
* sic *
Потом мы
валенками, и
Сначала, конечно, построят цехи, трубу и
ограду — все, что нужно. Потом сделают ог-
ромный зал для концертов. А почему нет?
В перерыве рабочие будут слушать музыку
и смотреть пьесы. И, может быть, она, Верка,
станет знаменитой актрисой.
Зал сделают с блестящим полом и круглы-
ми окнами.
— И все ты врешь, глупая, — сказал я,—
на заводе станки, грохот, люди работают, и им
некогда слушать музыку.
Верка замолчала, а я представил, как вытру
замасленной тряпкой руки, надену на комби-
незон ватник и пойду слушать Верку — зна-
менитую артистку, в большой зал с круглыми
окнами.
И никто не скажет мне: «Цыц, шпингалет!
Куда лезешь?» — потому что я отстоял семь
часов у станка, и на плечах у меня рабочий
ватник.
Мы шли, а все кругом было таким краси-
вым, замерзшим, и мгла стояла кругом, мяг-
кая мгла — она, наверно, тоже была замерз-
шей.
Потом мы и сами замерзли и побежали до-
мой греться. Не знаю, как Верка, а я мигом
согрелся — мама устроила мне такую баню за
измазанные клеем штаны, сразу жарко стало.
* * *
На перемене к Верке подошли Люся и Роза.
Они близнецы. Их мама фрезеровщик и очень
маленького роста, не выше меня, даже смеш-
но, что опа — мама.
— Можно принести на завод нашего бело-
го кролика? — спросила Люся.
— Зачем?
— Выступать будет.
— А что он делает?
— Научим танцевать.
Решили нарядить кролика в цветастую оде-
жду. Я выменял у бабки Анисьи половину ее
старого платка на открытки с видами Харь-
кова. а Роза сшила из него кролику кофточку
и штанишки.
Но кролик не хотел учиться. Люся и Роза
гладили его, уговаривали, называли кисонь-
кой, цыпочкой, и еще как-то, а кролик только
глазами блестел и стучал лапой.
* * *
Вечером в классе холодно. Но если затопить
печку, открыть дверцу и устроиться поближе
к покрасневшим уголькам, то можно сидеть
без пальто. Очень просто. Сиди и разговари-
вай.
Мы сидели и мучились.
Уже придумали фокусы с шариками от под-
шипников, выпросили хромовые сапоги и сде-
лали из половины сарафана широкую рубаш-
ку для танца. Добыли Верке-разведчице на-
стоящий компас и карманный фонарь. Сереж-
ка чуть не поморозился, когда ездил на санях
в район за книжкой со стихами, но все-таки
четверым из нас делать было нечего. Так
нельзя. Всем, так всем. Ясное дело. Одни пой-
дут концерт давать, а люсирозина мама, на-
пример, спросит: «А мои где же?» Как ей
сказать — кролик заупрямился и выступать, не
захотел? Ну, что делать?
Мы сидели на полу у печки, а наши тени
бродили по стенам—серые большие тени.
Огонь лениво ползал по лучинкам.
Люся тихонько запела, мы подхватили.
— Придумал!
Сережка вскочил с пола, и его тень трах-
нулась головой о потолок.
— Придумал! Мы споем песню. Сами вы-
думаем и споем песню. Свою. Все вместе. В
конце концерта. Про морозы, и про то, как мы
завод строим, и про все, что у нас. А? Здо-
рово!
Все зашумели. Верка зажгла лампу. Окна
заблестели. Из лампы повалила копоть. Мы
были в восторге.
— Стой! А кто придумает?
— Да все, мы все, понимаешь, все вместе,
эх, ты, ушастый кролик. Давай бумагу!
* * *
На заводе нас ждали. Выдали голубой ли-
сточек — разовый пропуск и повели в цех.
По двору ворча пробирался грузовик. Звяк-
пул и загремел подъемный кран. Его черные
лапы тянули ржавую железяку.
Прыгал, трещал и кидался искрами огонек
сварки. Из узенькой трубки вырывался пар.
Все работали. Куда-то спешили.
А мы — нет.
Рыжий парнишка волочил длинную доску.
Доска скрипела.
— Эй, куда лезете? — крикнул он. — Чело-
век же работает.
С лесов на нас посыпались стружки. Там
сидели двое дядек и строгали. Рубанки по-
визгивали.
В цехе нам стало совсем неуютно. Кому тут
нужен наш концерт! У всех свой станок, своя
норма.
А мы?
Сережка ушиб палец. Верка вымазала руки
в липкой жиже, мазут называется.
— Может уйти? — сказал кто-то.
Все молчали.
Тут вошел огромный человек, великанского
роста. Он был без шапки и в полосатом сви-
тере. В такой-то мороз! Ничего себе.
— Привет! — сказал он. — Концерт, значит?
Нужное дело. Через десять минут перерыв.
Кому переодеваться — марш за ящики!
46
— Ага, значит, нужное дело!
И мы пошли за ящики.
* * *
Сквозь щели в дверях и в полу дул ветер.
С потолка свисали какие-то ремни, веревки,
тряпки. На сквозняке они раскачивались и
кривлялись.
Электричество экономили и в перерыв за-
жгли керосинки. Цех заполнился рабочими в
свитерах, комбинезонах, полушубках, вален-
ках. Люди вытягивали шеи, старались протис-
нуться вперед, забирались на стеллажи и ящи-
ки. Они окружили нас кольцом.
А в середине кольца были мы. Мы—девять
человек, которые так здорово хотели помочь
им. Помочь моему отцу и Люсиной маме —
им всем помочь построить завод. Наш завод!
Правда, мы почти ничего не умели. Но раз-
ве обязательно быть знаменитым артистом, со
сценой и занавесом? Разве непременно кра-
сивый зал и дирижер с палочкой?
Мы показывали, что могли, и люди в про-
масленных ватниках были рады нам.
Мы танцевали и читали стихи. И если сти-
хи были смешными, цех встряхивался от хо-
хота, а если грустными, то молчал, и было
слышно, как где-то звенят капли.
Сережка, дойдя до слов «...своей дремоты
превозмочь не хочет воздух».., запнулся. И
сейчас же кто-то прошипел ему из первого ря-
да: «...чуть трепещут сребристых тополей ли-
сты...»
Вышел Витька и поразил всех. Он положил
на ладонь шарик (от подшипника), сжал ла-
донь в кулак и начал вертеть кулаком у себя
под носом. Повертел, повертел, открыл ладонь,
а шарика-то и нет.
Все засмеялись и закричали:
— В рукаве, в рукаве!
Витька абсолютно спокойно задирает оба
рукава. Крутом затихли, а он шарик изо рта
достал. Здорово! То-то, знай наших!
Показали и мы своего шпиона.
А под конец выстроились все по росту и за-
пели нашу песню. Хорошая была песня. Всю
не помню, а начиналась так:
Эй, посмотри поскорее вокруг,
Подняты трубы под солнечный круг.
Завода молодого уже недолго ждать,
Целинниками тоже мы хотим скорее стать!
И сначала потихоньку, а потом все громче
и громче запели вместе с нами рабочие. Гаеч-
ные ключи и ноги отбивали такт. Звенели в
чьих-то руках жестянки. Весело раскачива-
лись под потолком ремни, веревки и тряпки.
Тяжело и гулко грохал запущенный кем-то
паровой молот.
И тут вспыхнули электрические лампочки.
Перерыв кончился.
— Ну что ж, — сказал огромный парень в
свитере, — пожалуй, вы настоящие целинники
и есть.
Чудо природы! Подхалим вблизи!
Объектив,изобрази!
Выпрашивай корочку,
Нак подхалим — пятерочку!
ПИОНЕРСКИЙ ЦИРК
Объектив, стой-ка!
Сколько будет двойка да двойка?
Ладно, довольно мучиться:
Двойка и получится.
о
о
° ° о
Ви к т о р Гол яви ин
Рисунки автора
Сначала купили сразу две елки: одну елку
папа, другую — мама.
Потом пришел дядя Миша с елкой.
Дядя Миша сказал:
— Эх, какая досада!
— Три елки нам ни к чему, — сказал папа.
— Бог троицу любит, — сказала бабушка.
— Бога нет, — сказал я.
— Бесхозяйственность, — сказала мама.
Только мама это сказала, как вдруг входит
дедушка с елкой.
А за ним тетя Нюша с елкой.
— Ура! — крикнул я. — Пять елок!
— Я расстроилась, — говорит тетя Нюша.—
Я хотела вам сделать сюрприз, а тут столько
елок!
— Что же дедать?—говорит мама. — Куда
мы денем эти елки? Придется их предложить
соседям.
— Как это так?! — говорит дядя Миша. — Я
принес елку в подарок Пете. И вдруг ее от-
дают соседям!
— Я очень обижен, — говорит дед. — Я при-
нес елку в подарок внуку. И я не пойму, при-
чем здесь соседи?
— И я! — сказала тетя Нюша. — Я не от-
дам свою елку соседям! Я принесла свою елку
племяннику. Пусть он скажет, доволен он
елкой?
— Конечно, доволен! — крикнул я.
Тетя Нюша сказала:
— Ну, только попробуйте! Елка его.
Папа сказал:
— Но я купил свою елку первым. Я выби-
рал ее два часа. Я покупал елку сыну. Я не
хочу об этом слышать!
— Тем более — я, — сказала мама. —-К то-
му ж моя елка лучше, сразу видно.
Тетя Нюша сказала:
— Моя елка лучше! Вы только понюхайте,
как она пахнет!
В углу тихо смеялась бабушка.
Наконец, всем надоело спорить. Дядя Ми-
ша сказал:
— Я так считаю. Пусть свое мнение выска-
жет Петя. В конце концов эти елки — его.
Я сказал, что мне нравятся все пять елок.
— Вот и прекрасно! — сказал дядя Миша. —
Елки Петины. Он доволен. Так в чем же дело,
я не пойму?
Все согласились с дядей Мишей и начали
устанавливать елки. Хотя это было не так лег-
ко сделать, но, в конце концов, елки устано-
вили. Потом принялись вешать игрушки. Пра-
вда, игрушек было мало, но все равно я был
очень доволен — пять елок все вместе в одной
квартире.
Это ведь целый лес!
Потом пришел Вовка взглянуть на елки.
Потом пришел Алька из пятой квартиры.
Потом пришли
Лёнька с Васькой.
Потом каждому я
подарил по елке.
И мне осталась
одна елка.
Рисунок ю. Данилова
города шильды
Рисунки В. Галъба
Этой истории уже более 350 лет. В 1598 году неизвестный автор при-
писал похождения своих героев жителям захолустного немецкого городка
Шильды. Так возникла народная книга о шильдбюргерах.
Говорят, что когда-то шильдбюргеры славились своей мудростью, по-
этому их охотно приглашали к себе в советники князья и вельможи. Но
женщинам Шильды наскучило одиночество, да и хозяйство приходило
в упадок, и они потребовали возвращения мужей.
Мужья вернулись и, по совету старейшин, решили искоренить в себе
мудрость, чтобы их больше никто никуда не призывал. Так и поступили,
и глупость окончательно воцарилась в Шильде.
Как шильдбюргеры возили лес
для ратуши
Для счастливого начала новой жизни шильд-
бюргеры решили сообща построить новую ра-
тушу. У них еще осталось немножко мудро-
сти, и они понимали, что для постройки ну-
жен лес. Город Шильда стоял у подножья го-
ры, а лес был в долине за горой. Шильдбюр-
геры срубили много деревьев и очистили их от
сучьев. Выбиваясь из сил, они поднимали тя-
желые бревна на гору, а потом стаскивали их
с горы. Когда тащили последнее бревно, верев-
ки лопнули, и бревно само покатилось с горы.
— Мы просто дураки! — вскричал один
шильдбюргер. — С каким трудом мы спускали
бревна вниз, а ведь их только толкни — сами
покатятся.
— Давайте исправим нашу ошибку, — ска-
зал другой. — Втащим бревна опять в гору, а
потом толкнем — пусть сами катятся.
Это предложение всем очень понравилось.
А с каким удовольствием шильдбюргеры смо-
трели на бревна, которые катились вниз! Весе-
лые, они вернулись в город и в трактире шум-
но отпраздновали свой первый мудрый посту-
пок.
Как шильдбюргеры охотились
за дневным светом
С большим усердием начали шильдбюргеры
постройку ратуши. За неделю они возвели все
три стены, так как решили строить здание не-
обычной формы —в виде треугольника. В од-
ной стене устроили большие ворота, такие вы-
сокие, что в них свободно мог въехать воз с
сеном. Работали шильдбюргеры дружно. Скоро
здание было готово и подведено под крышу.
7*
51
В новой ратуше собрались все жители го-
родка. Но здесь было так темно, что никто ни-
чего не видел.
— В чем дело? — кри-
чали шильдбюргеры. —
Почему так темно? — И
сталкивались лбами друг
с другом.
Некоторые вышли на-
ружу и внимательно ос-
мотрели здание, но ника-
ких упущений так и не
нашли.
На следующем заседа-
нии шильдбюргеры обсу-
ждали вопрос о том, как
доставить дневной свет в
здание ратуши. Долго они
думали и гадали. Многие
даже предлагали разру-
шить ратушу и все начать
сначала. Наконец самый
мудрый глупец сказал:
— Носим же мы воду
ведрами! Так почему нам
в ратушу не принести
и свет в мешках и корзи-
нах?
Шильдбюргеры сразу
притащили лопаты, вилы,
мешки и корзины и при-
ступили к работе. Они
раскрывали мешки и кор-
зины так, чтобы солнеч-
ные лучи достигали само-
го дна, затем быстро завя-
зывали их, бежали в ра-
тушу и там вытряхивали.
Некоторые нагребали свет
лопатами и вилами, а са-
мый умный додумался до
того, что стал ловить свет
мышеловкой.
Шильдбюргеры работали неутомимо до тех
пор, пока не стемнело. И тут вдруг опи уви-
дели, что все их труды пропали даром.
Как в ратуше прорубили окна
Один приезжий, который случайно оказался
в Шильде, спросил горожан:
— Чем это вы сегодня днем так усердно за-
нимались?
— Мы хотели внести дневной свет в рату-
шу,— ответили ему, — но у нас ничего не по-
лучилось.
— Вы действовали преглупо, — сказал при-
52
езжий. — Но я могу дать вам разумный со-
вет.
Шильдбюргеры очень обрадовались. Они хо-
рошенько угостили пришельца и пообещали
ему богатую награду.
— Снимите крышу,— важно сказал прише-
лец, — и тогда в вашей ратуше будет светло.
Шильдбюргеры, не раздумывая, снесли кры-
шу, а приезжий за свой совет получил доб-
рый куш денег и спешно покинул город.
Целое лето шильдбюргерам везло — во вре-
мя заседаний ни разу не было дождя. Но
осенью пришлось опять поставить крышу, и в
ратуше стало темно, как и прежде.
Наконец, один из шильдбюргеров заметил,
что через щель в стене пробивается свет.
— Ведь мы же забыли об окнах!—закри-
чал он. — Такая оплошность непростительна
даже дуракам!
Тогда шильдбюргеры пробили множество
окон в стенах — где попало, потому что ка-
ждый захотел иметь свое собственное окно.
Как шильдбюргеры сеяли соль
В Шильде соль не добывалась, а купить ее
в других местах было нельзя, потому что всю-
ду шла война. И шильдбюргеры после долгих
размышлений приняли следующее решение:
соль похожа на сахар, а сахар растет в поле.
Значит, и соль можно тоже посеять.
Шильдбюргеры тщательно вспахали поле
и засеяли его солью. Вокруг поля поставили
часовых, чтобы они палками отгоняли птиц и
животных.
Через некоторое время, когда прошли дож-
ди, поле зазеленело и покрылось пышной
травой. Каждый день шильдбюргеры прихо-
дили к полю, любовались им и мечтали о со-
ли, которую скоро снимут.
Однажды один шильдбюргер сорвал лист
соляной травы и попробовал. Это была крапи-
ва, и она больно обожгла губы и язык.
— Это' настоящее лакомство! — закричал
шильдбюргер. — Смотрите, трава уже созрела,
она даже обожгла меня! Из нее получится хо-
рошая соль!
Торжественно, на больших возах шильдбюр-
геры поехали в поле. Они хотели сжать соля-
ную траву серпами, но крапива обжигала всем
руки, и жать было невозможно. А косить тра-
ву побоялись, чтобы не осыпались семена.
Пришлось оставить весь урожай в поле. Вот
как случилось, что шильдбюргеры остались со-
всем без соли: ведь весь свой запас они еще
весной израсходовали на семена.
Как шильдбюргеры спрятали
свой колокол
Когда во всех окрестных городах разрази-
лась война, шильдбюргеры стали бояться, что
война дойдет и до них, и они лишатся всего
имущества.
Они говорили:
— Враги у нас все заберут и увезут.
— Наверняка, — вздохнул один шильдбюр-
гер, — но больше всего я боюсь за колокол на
53
I
нашей ратуше Враги заберут его
и перельют на пушки.
— Надо нам до конца войны
спрятать колокол, — сказал дру-
гой.
— Это — хорошая мысль, —
поддержал староста. — Спрячем
наш колокол в озере.
Не мешкая, шильдбюргеры
сняли колокол, втащили его на ко-
рабль и поплыли по озеру. Когда
они уже собирались бросить ко-
локол в воду, кто-то спросил:
— А как же мы потом найдем
это место?
— Очень просто,— ответил ста-
роста. — Я сделаю зарубку на
борту корабля как раз на том
месте, где мы сбросим колокол.
Шильдбюргеров очень обрадо-
вало такое мудрое решение, и
они со спокойной совестью столк-
нули колокол в озеро.
Через некоторое время война
окончилась. Шильдбюргеры опять
отправились на озеро, чтобы под-
нять свой колокол. Зарубку на
борту корабля они обнаружили
сразу, но место, где опустили
колокол, найти так и не могли.
С тех пор у шильдбюргеров и ос-
талась ратуша без колокола.
Где у шильдбюргера сердце
Во время войны шильдбюргеры должны бы-
ли дать солдат гарнизону соседнего городка.
Робко пустились в путь воины Шильды. От
страха даже коровы на лугу казались им вра-
гами.
Перед отъездом один из храбрецов Шильды
нашел кусочек панциря. Он принес его порт-
ному и сказал:
— Зашей-ка этот кусочек панциря в под-
кладку моего нового мундира так, чтобы он
мог защитить мое сердце.
— Не беспокойся, я знаю, как это делает-
ся,— сказал портной.
И вот наш герой в своем новом мундире от-
правился туда, куда приказало начальство. Он
знал, что панцирь защитит его сердце, и ни-
чего не боялся.
В полдень солдаты проголодались и напали
на крестьянские дворы, чтобы похитить кур и
гусей. Но крестьяне оборонялись стойко и про-
гнали грабителей.
Во время сражения наш герой тоже бежал
и успел было перепрыгнуть через забор, но за-
цепился за жердь. А крестьянин тут как тут.
Так поддел беглеца пикой, что тот сразу сва-
лился с забора.
— Я раней! — завопил шильдбюргер. — Враг
заколол меня!
Но через минуту опомнился:
— Почему же мне не больно? Ага, теперь
знаю — штаны меня защитили. Но как раз
штаны-то и разодраны. В чем же дело?
Он внимательно рассмотрел свои штаны. И
в подкладке нашел кусок панциря. Туда за-
шил его пройдоха-портной.
— Вот хитрец! — воскликнул наш герой. —
Знает же, где у храброго шильдбюргера
сердце!
54
Как шильдбюргеры сожгли свой город
В Шильде было очень много мышей, но ни
одной кошки. Шильдбюргеры даже не видели
ее никогда. Мыши бегали среди бела дня и
пожирали все, что попадалось.
Однажды в Шильду приехал человек с
кошкой на руках.
— Что это у тебя за животное? — спросил
трактирщик.
— Это собака, пожирающая мышей,—
усмехнулся чужеземец.
— Такую-то нам и надо! — радостно во-
скликнул трактирщик.— Город охотно купит
ее у тебя. Но сначала пусть она покажет свое
искусство.
Чужеземец пожал плечами и спустил жи-
вотное на землю. Кошка сразу же кинулась
на мышей и много их поймала.
Тогда все население Шильды собралось во-
круг чужеземца и его удивительного живот-
ного.
— А сколько ты хочешь за свою собаку, по-
жирающую мышей? — спросили шильдбюр-
геры.
— Да я совсем и не собирался ее прода-
вать, — ответил хитрый чужеземец, — но у ва-
шего города бедственное положение. Поэтому
я уступлю вам это необыкновенное животное
за сто гульденов.
Чужеземец получил деньги и торопливо по-
кинул город. «В конце концов глупцы оду-
маются и потребуют свои деньги обратно»,—
сказал он сам себе и погнал коня.
Тем временем шильдбюргеры с любопыт-
ством рассматривали свою покупку.
— Что же будет есть эта страшная собака,
когда не останется больше мышей? — спросил
кто-то.
— Об этом-то мы и не спросили, — пожале-
ли другие.
— Но мы должны это знать, иначе живот-
ное умрет!
Тогда староста приказал одному из шильд-
бюргеров:
— Садись скорей на коня, догони чужезем-
ца и спроси, что ест эта диковинная собака.
Но чужеземец, увидев мчащегося за ним
всадника, только прибавил ходу.
Гонец прокричал издали:
— Что она ест, что она ест?
Чужеземец ответил:
— Крыс и мышей!
А гонцу показалось «крыс и людей». Он по-
скакал обратно в город и передал старосте
слова чужеземца. Все шильдбюргеры страшно
перепугались.
— Эта собака в конце концов всех нас со-
жрет! — вопили они. — Убьем ее!
'Гак как кошка была в ратуше, шильдбюр-
геры подожгли ратушу. Кошка почуяла огонь,
выпрыгнула из окна и побежала в соседний
дом. Шильдбюргеры подожгли и этот дом. Ко-
шка пробралась на крышу, уселась там и на-
чала умываться.
— Эта собака поднимает лапу в знак клят-
вы!— закричали все. — Она клянется ото-
мстить нам! Мы погибли!
Их страх был настолько велик, что они за-
были про пожар, метались бестолку, а все до-
ма шильдбюргеров сгорели дотла. У шильд-
бюргеров не осталось крова над головой, и
они покинули свой город. Поэтому неудиви-
тельно, что и сейчас на земле встречаются
глупцы,—они ведут свое происхождение от
шильдбюргеров.
Погляди на себя, нет ли и в тебе чего-ни-
будь от шильдбюргеров?
Перевел с немецкого и обработал Б. Кандель
ПИОНЕРСКИЙ
ЦИРК
На странице
Рядом
Учитель
Командует
Отрядом,
Старается
За ребят:
Работать
Не хотят.
Направо,
В высоте,
Школьник
На шесте.
Смотрит
С опаской.
Плохо жить
Подсказкой!
СТОП!!!
НЕ ПЕРЕВОРАЧИВАЙ СТРАНИЦУ!
Вспомни главы из повести Н. Сладкова «Планета чудес», которые ты прочитал
в «Костре» № 11. Вспомни и подумай. Что в рассказах путешественника Парамона
показалось тебе удивительным и невероятным! Что в них выдумка, а что правда!
И могло ли все это произойти на Земле или нет!
Только после этого переверни страницу.
В серой тетради ответы на твои вопросы. Они выписаны из научных журналов
и книг.
В «Костер» № 12
57
Планета чудес или
невероятные приключения путешественника Парамона
Н. Сладкое
Рисунки 31. Беломлинского и Г. Ковенчука
„У науки есть одно весьма „пе-
чальное" свойство — она настой-
чиво рассеивает очарование тайны,
окружающее большие и малые сек-
реты природы*.
Серая
тетрадь
„Но, как часто случается, дейст-
вительность гораздо более необы-
чайна и захватывающа, чем все то,
что может создать воображение".
Царство вошек
Есть в Индийском океане необитаемый коралловый
остров Фрегат. Остров весь изрыт норами. В норах
этих проживают тысячи одичавших домашних кошек.
Ночью, во время отлива, кошки вылезают из нор и
ловят рыбу в мелкой воде.
Никто точно не знает, как попали кошки на остров.
Скорее всего предки этих кошек перебрались на
остров с погибшего корабля.
Дождь
Удивительные дожди бывают на земле!
В одном бретонском городке на головы прохожих
вдруг стали падать живые селедки!
Случались дожди из гусениц, червей и лягушек. А
в 1940 году в Горьковской области с неба вдруг по-
сыпался песок и... старинные медные деньги! Бывают
дожди и цветные: красные, как кровь, или белые, как
молоко.
А во всем виноват ветер. Сильные вихри, проносясь
над морями, лесами, горами, увлекают за собой и
поднимают к облакам то косяк селедок, то скопление
гусениц или лягушек. Поднимают, уносят на многие
километры и потом обрушивают на голову изумлен-
ных людей.
Вихри же нашли спрятанный кем-то в земле клад
старых монет.
Красные дожди возникают от поднятой в воздух
охристой пыли или красных крошечных водорослей,
а белые, молочные, — от меловой пыли.
Бывает на земле и сухой дождь. Над жаркими пу-
стынями воздух очень сухой. Но бывает так, что над
пустыней соберутся тучи, и начнется дождь. Все ви-
дят, что идет дождь, но ни на кого не попадает ни
капли — вода испаряется, не долетев до земли. Такие
58
сухие дожди наблюдались у нас в Туркмении и Узбе-
кистане.
Но иногда и обыкновенный «мокрый» дождь выки-
дывает необыкновенные штуки. Есть в Америке в шта-
те Огайо город Уайнсберг. В этом городе вот уже на
протяжении 90 лет (с 1870 по 1959 г.) каждое
29 июля непременно шел дождь. Городок этот распо-
ложен в засушливом районе, и потому день 29 июля
стал для жителей приятным праздником. За все 90 лет
только 9 раз дождь не пошел и омрачил праздник.
Разпоцнетные солнца
Солнце желтого цвета, а при восходе или при за-
кате— красного. Но люди видели солнце голубое, си-
нее и даже зеленое. В сентябре 1950 года над Гер-
манией, Францией, Швейцарией и Данией светило
солнце голубого цвета. Причина — огромные пожары
в лесах и прериях Канады, наполнившие воздух золой
и дымом. В Гибралтарском проливе моряки любова-
лись ярко-голубым закатом.
Синее солнце наблюдали в 1883 году после гигант-
ского извержения вулкана Кракатау.
А в 1815 году люди увидели на небе зеленое солн-
це. Произошло это после извержения в Индийском
океане вулкана Тамбора.
Наблюдалось одновременно на небе и по нескольку
солнц. В сильный мороз довольно часто можно ви-
деть сразу три солнца'
одно настоящее и два
ложных. Наши северяне
называют это «солнце с
ушами» или «солнце в
рукавицах».
Солнечные лучи, про-
ходя через ледяные кри-
сталики, плавающие в
воздухе, преломляют-
ся— вот поэтому и
возникают ложные сол-
нца.
9 апреля 1868 года
над Уралом видели сра-
зу восемь солнц.
Нодземные цветы
Случилось это в Австра-
лии. Один фермер, вска-
пывал землю, обнаружил
вдруг на глубине 30 см под-
земные цветы. На горизон-
тальном корневище были
плотные белые стебли, ко-
торые заканчивались боль-
шими бутонами, похожими
на цветы орхидеи.
Подземная «орхидея»
цветет и дает семена в пол-
ной темноте. Возможно, что
пыльцу цветов переносят
земляные черви.
Цветы эти обладают уди-
вительной способностью из-
менять свой цвет от светло-розового до фиолетового.
До 1928 года эти цветы не были известны науке.
Певчая
улитка
Оказывается, не только ры-
бы имеют голос; могут изда-
вать звуки даже улитки.
Бургундская улитка, живу-
щая во Франции, зимой и в
летнюю засуху спит, спрятав-
шись в свой дом-раковину. А
когда идет тихий, теплый дождь,
она «поет» — издает особые
звуки, напоминающие пение.
Пуганное перо
Ученые давно заметили, что некоторые птицы те-
ряют перья при испуге. При попытке схватить птицу,
при внезапном приближении, особенно во время сна,
птица может сбросить целиком хвост, а иногда и
часть перьев из крыльев или мелких — «контурных».
Новые перья на месте сброшенных отрастают обычно
быстрее, чем при обыкновенной линьке.
Линяют от испуга фазаны, голуби, индейки, дрозды,
синицы, канарейки, куропатки и многие другие птицы.
Но вот хвост японского петуха из породы онагадори
никогда не линяет. Куры и петухи онагадори выве-
дены в Японии искусственно 150—160 лет назад. Хвост
у петухов растет всю жизнь и к четырем годам дости-
гает длины в три метра. А у одного петуха вырос се-
миметровый хвост. Когда этот петух сидел на крыше
двухэтажного дома, хвост его доставал до земли!
В Японии петухи и куры этой породы взяты под
охрану.
«Лягушачий браконьер
Самая большая в мире лягушка — лягушка Голиаф.
Длина ее до 32 см. Очень велика североамериканская
лягушка-бык. Длиной она в 20 см и весом до 600 г.
Эту лягушку употребляют в пищу: особенно ценятся
ее «окороки».
Ежегодно в США охотники за лягушками добывают
их до 100 000 000 штук.
Лягушек ловят сетями, на удочку и стреляют из ру-
жей мелкой дробью. Специальные охотничьи законы
определяют сроки «лягушачьей охоты».
8*
59
Питается лягушка-бык
моллюсками и насеко-
мыми, иногда ловит
рыбок и птенцов водя-
ных птиц. Весеннее «пе-
ние» лягушек напомина-
ет рев стада быков: рев
одной лягушки слышен
на расстоянии до 3 ки-
лометров!
Самая крупная лягуш-
ка нашей страны —ля-
гушка озерная. Длина
ее достигает 17 см. Она
поедает насекомых, чер-
вей. Видели одну озер-
ную лягушку, которая
схватила даже птич-
ку.
Поджигатель
Однажды в Индии вспых-
нул огромный лесной по-
жар. Долго не могли най-
ти виновника пожара. А ви-
новником оказался... аро-
матный цветок!
Стебель и листья »того
цветка — эфироноса так на-
сыщены горючими масла-
ми, что в жаркую и сухую
погоду могут воспламенить-
ся от лучей солнца. Этот-
то цветок и был причиной лесного пожара.
У нас в горах Тянь-Шаня растет туркестанский ясе-
нец-кустарник, в листьях которого есть эфир. В сухую
и жаркую погоду ясенец самовозгорается и может
вызвать пожар.
Скворечнинопые семена
У нас, в заповеднике
Аскания-Нова решили
скворечники и синични-
ки не сколачивать из
досок, а приспособить
для этого сухие и пу-
стые тыквы лагенарии.
Стенки у сухой тыквы крепкие, размер подходящий,
остается только леток пробить. Попробовали — полу-
чается. Скворцы и синицы стали гнездиться в пустых
тыквах. И еще мухоловки, воробьи и даже галки. Те-
перь на многих деревьях вывешены тыквосквореч-
ники, тыквосиничники и тыквогалочники. И делают их
не в мастерских, а выращивают на грядках.
Веселый рис
Индийские ученые ут-
верждают, что музыка мо-
жет влиять на скорость ро-
ста растений. Подбирая раз-
ные шумовые тона, ученые
го ускоряли, то замедляли
рост многих растений. Са-
мыми «музыкальными» и
чувствительными к звукам
оказались табак и рис.
Не переносит шума
наша гвоздика. Если ее поста-
вить, скажем, рядом с
включенным репродуктором, —
она завянет.
Дед Мазай и слоны
Много бед терпят звери от наводнений.
В 1959 году в Африке перегородили плотиной реку
Замбези. Началось большое наводнение. Дикие звери
стали собираться на островах. Местное общество за-
щиты природы призвало население спасать животных.
Были приготовлены лодки и плоты. Заготовили сотни
специальных стрел с наконечниками, смазанными сно-
творными и успокаивающими снадобьями. В зверей
пускали стрелы, и звери скоро засыпали. Усыпляли
львов, леопардов, антилоп и буйволов. А слонов и но-
сорогов приходилось загонять в воду и гнать к бе-
регу: стрелы их не брали, а погрузить на плоты было
не под силу.
Зелена» кровь
Однажды известный подводный ныряльщик Кусто,
выстрелив на большой глубине в акулу, с изумлением
увидел, как из раны заклубилась... зеленая кровь!
На глубине яркие цвета — красный, оранжевый, жел-
тый— теряют свою яркость и становятся мутно-зеле-
ными, даже кровь на глубине кажется зеленого цвета.
Но это просто обман зрения. А ведь бывает и на-
стоящая зеленая кровь.
У всех позвоночных животных потому кровь крас-
ная, что в состав гемоглобина входит железо. А у не-
которых морских червей вместо гемоглобина в крови
содержится хлорокруорин. В его составе находится
закись железа, и потому кровь этих животных зеле-
ного цвета. А у раков, ракушек, пауков, скорпионов,
осьминогов и каракатиц кровь синяя. В состав гемо-
цианина, который заменяет у них гемоглобин, входит
медь.
Итак, кровь не только красная. Бывает она зеленой
и синей.
GO
Красный прилив
В октябре 1955 года на берег Мексиканского залива
стали накатываться необычайные волны красного цве-
та. Всякое животное, попадая в этот страшный крас-
ный прилив, моментально погибало. Красные волны
несли тысячи мертвых рыб, крабов, моллюсков. Берег
на протяжении 375 км покрылся мертвыми живот-
ными. Бедствие длилось 13 дней. Погибли многие
отмели устриц. Рабочие порта вынуждены были пре-
кратить работу: запах разлагающейся рыбы вызывал
у людей слезоточение и кашель.
Подобные явления наблюдались и у побережий Перу
и Калифорнии, у африкан-
ских и японских берегов.
Некоторые ученые пола-
гают, что рыба гибнет от-
того, что в воде появляется
очень много ядовитых кро-
шечных животных красного
цвета. Обычно их в 1 литре
воды около 1000, а при
«красном приливе» — свы-
ше 60 миллионов!
Говорящие цветы
Многие растения придерживаются одинаковых по
химическому составу почв и являются как бы спутни-
ками руд. В Америке есть «свинцовая трава», расту-
щая над залеганием свинцовой руды. В Бельгии вбли-
зи выходов цинковой руды всегда растет «галмейская
фиалка». В Богемии седмичник растет только на от-
валах оловянного месторождения. У нас крупные
формы кокпека показывают нефть, а качим растет на
меднорудных жилах. Сон-трава на никелевых место-
рождениях изменяет свою форму и цвет лепестков.
Замечено, что, если закопать под куст роз медные
стружки, то цветы розы станут голубыми. Так цветы
показывают места кладов, скрытых в земле.
Вечная уха
В 1949 году у Байкала в Горячинском источнике
были обнаружены караси. Они прекрасно себя чув-
ствовали в воде, температура которой была 4-47° С.
В горячих источниках Калифорнии обитают рыбы из
отряда зубастых карпов при температуре воды+52° С.
Памятник букашке
В США, в штате Алабама, есть памятник жуку — хлоп-
ковому долгоносику. На памятнике надпись: «С глу-
бокой признательностью хлопковому долгоносику за
то, что он послужил причиной благосостояния, воз-
двигли этот памятник жители города Энтерпрайза». Ока-
зывается, в свое время этот долгоносик заставил фер-
меров забросить свои хлопковые поля и перейти на
новые культуры, на которых фермеры неожиданно
разбогатели.
В Австралии, в городе Бурнарга, поставлен памят-
ник гусенице.
Рыбка
Министерство сельского хозяйства Японии обрати-
лось к жителям районов, подверженных частым зем-
летрясениям, с призывом разводить в аквариумах бе-
лую рыбку. Люди заметили, что за несколько часов
до землетрясения рыбка проявляет беспокойство и
мечется по аквариуму.
Для японцев такая рыбка-предсказательница по-
истине золотая рыбка: ведь у них происходит еже-
В XIX веке в Австралию был завезен из Аргентины
кактус опунция. У кактуса были красивые цветы, и его
стали сажать в качестве живой ограды вокруг полей.
Но скоро кактус вышел из-под контроля людей, не-
имоверно размножился и занял огромные простран-
ства. Кактус стали рубить, жечь, корчевать тракто-
рами — ничего не помогало. Тогда из Южной Аме-
рики завезли гусеницу кактобластиса. Эти гусеницы
за десять лет очистили поля от «взбесившегося» как-
туса. В знак признательности гусенице воздвигли па-
мятник.
золотая
дневно в разных местах страны до 3-5 землетрясений.
Могут рыбы «предсказывать» и погоду.
В некоторых районах Китая рыбка-голец служит ба-
рометром. Перед увеличением облачности голец на-
чинает беспокойно плавать, а перед дождем мечется
по аквариуму. Ошибается он, как говорят, только в
трех-четырех случаях из ста.
Редактор прочитал «Серую тетрадь» и странными
глазами посмотрел на Парамона. Потом он подошел
к окну. Апрельская ночь скрывала мир. Но он был
рядом, этот мир, он чувствовался, его дыхание вры-
валось в окно. Мир этот был полон удивительных
тайн. Его бесконечные дороги звали к себе.
— Сегодня первое апреля! — сказал редактор.
»
— Самый правдивый день! — сказал Парамон.
— А знаете ли Вы, Парамон, что означает Ваше
имя? — спросил редактор.
— Знаю! — ответил Парамон. — Парамон — это зна-
чит Надежный и Твердый.
— До свиданья! — сказал редактор.
— До свиданья! — сказал Парамон.
ОТВЕТЫ
БОЦМАНА РУМПЕЛЯ
(Вопросы в «Костре» № 10)
1. Порт Ахмед» принадлежит го-
сударству Йемен. Построен спе-
циалистами СССР.
2. Яхта шла вдоль острова Мада-
гаскар.
3. Судно принадлежит Мальгаш-
ской республике.
4. Воду в морях опресняют реки,
а в Красное море не впадает ни
одна река.
5. Хасс плыл на китовой акуле.
Она питается мельчайшими мор-
скими организмами — планктоном и
неопасна для человека.
6. Яхта прошла Суэцким каналом.
Ее сопровождал лоцман.
Сегодня ночью из редакции исчез боц-
ман Румпель. Поднялся переполох, но, к
счастью, на столе редактора нашли
записку боцмана. Вот она:
«Ночью получил сообщение, что яхта
вошла в Черное море. Рано утром выле-
таю на побережье, буду встречать море-
плавателей...»
— Эй, на яхте! — зычным голосом
крикнул боцман. — Что видно по курсу?
— Чист горизонт, — доложил вахтен-
ный Юра Семечкин.
— А я вижу гору Чатыр-Даг, — со-
общил Румпель и через несколько ми-
нут добавил: — Теперь и берег пока-
зался.
— Чтоб меня слопала тигровая акула,
если что-нибудь заметно, — мрачно ска-
зал капитан.
— Показалась вершина горы! — звон-
ко доложил вахтенный.
— Вижу бухту, корабли, здания,—
пробасил боцман.
— Ничего не вижу, кроме горы! —
рявкнул капитан.
Вскоре спор между ними прекратил-
ся. Яхта приближалась к входу в бух-
ту. Ребята высыпали на палубу и стали
рассматривать берега.
— Смотрите, смотрите! — закричал
Вася Пуговкин. — Колонна-то прямо в
воде стоит!
— Это памятник погибшим кораб-
лям. — сказал Юра Семечкин.
На пристани и берегу собралась боль-
шая толпа. Встреча была торжественной
и бурной. Крики приветствий заглушали
оркестр. Все наперебой приглашали к се-
бе в гости. Как поступить, чтоб никого
не обидеть? К кому пойти?
Выход из трудного положения нашел
капитан. Он предложил задать встре-
чающим вопросы и загадать загадки. Во
время плавания было немало интересно-
го и непонятного. Кто лучше ответит —
тот и принимай гостей!
Житель Тихого океана — хищный
моллюск «рапана» не водится ни в
Средиземном море, ни в Атлантике.
И вдруг, совсем недавно, его обна-
ружили в Черном море. Как он мог
туда попасть?
Буксируемое судно плохо держит-
ся на курсе, с трудом всходит на
волну. Трос натягивается и вот-вот
лопнет. Что надо сделать?
Лёве Бурчалкину дали трос и по-
слали на тузике притащить длин-
ное гладкое бревно. Мог ли Лёва вы-
полнить задание?
Никому бы не поверил, если б не
видел собственными глазами: остров
с деревьями и строениями повис в
воздухе! Как это могло случиться?
В каких условиях совершенно ис«
правный магнитный компас на дере-
вянном судне, где нет железа и ста-
ли, будет вместо норда показывать
на зюйд?
ПРИКАЗ № 7 ПО МОРСКОМУ КЛУБУ „КОСТРА"
Поздравляю экипаж яхты с благополучным завер-
шением плавания, а всех юнморов и читателей жур-
нала— с Новым годом.
Приказываю:
1. Ответить на следующие вопросы:
а) Почему капитан, вахтенный и я поспорили, когда
яхта приближалась к берегу? Кто был прав?
6) В какой порт вошла яхта?
2. Разгадать загадки членов экипажа.
3. Рапорты не задерживать. Отвечать коротко и
четко. Результаты морской игры и фамилии победите-
лей будут опубликованы в «Костре» № 3 1962 года.
Ьоцман Румпель
цирк
ПРИНТИПРАМ
СТО КОРОВ,
ДВЕСТИ БОБРОВ,
ЧЕТЫРЕСТА ДВАДЦАТЬ
УЧЕНЫХ КОМАРОВ
ПОКАЖУТ СОРОК
УДИВИТЕЛЬНЫХ
НОМЕРОВ.
ДВЕ СВИНЬИ
СПЛЯШУТ ПОЛЬКУ.
КЛОУН ПЕТЬКА
УДАРИТ КЛОУНА
КОЛЬКУ.
КЛОУН КОЛЬКА
УДАРИТ КЛОУНА
ПЕТЬКУ.
УЧЕНЫЙ ПОПУГАЙ
СЪЕСТ МОЧЕНУЮ
РЕДЬКУ.
ЗАГОРЯТСЯ ПОД
КУПОЛОМ
ЭЛЕКТРИЧЕСКИЕ
ЗВЕЗДЫ.
УЧЕНЫЕ ЛАСТОЧКИ
СОВЬЮТ ЗОЛОТЫЕ
ГНЕЗДА.
Рисунок на обложке В. Голявкина.
Представление пионерского цирка рисовали: М. Беломлинский, В Гальба, В. Голявкин,
Г. Ковенчук, Ю Лобачев. Ю. Мезерницкий, А. Скалозубов, И. Харкевич.
ЧЕТЫРЕ ТЫСЯЧИ ПЕТУХОВ
И ЧЕТЫРЕ ТЫСЯЧИ
ИНДЮКОВ
РАЗОМ
ВЫСКОЧАТ
ИЗ ЧЕТЫРЕХ СУНДУКОВ.
ЧЕТЫРЕ ТИГРА
ПОДЕРУТСЯ С ЧЕТЫРЬМЯ
ЛЬВАМИ
ВЫЙДЕТ ИВАН КУЗЬМИЧ
С ПЯТЬЮ ГОЛОВАМИ.
СИЛАЧ ХОХЛОВ
ПОДНИМАЕТ ЗУБАМИ
СЛОНА.
ПОТУХНУТ ЛАМПЫ.
ВСПЫХНЕТ ЛУНА.
ГРЯНЕТ МУЗЫКА,
И ЦИРК ЗАКАЧАЕТСЯ...
НА ЭТОМ, ДРУЗЬЯ,
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
НАШЕ
КОНЧАЕТСЯ.
Рисунок Н. Муратова
Редактор Г. М. Чернякова
Редакционная коллегия: В. М. Конашевич, Н. С. Косарева, С. В. Обручев, А. И. Пантелеев, Т. Н. Приставке, Е. В. Серова,
Н. В. Теребинская (ответственный секретарь), В. В. Торопыгин (заместитель редактора), Л. В. Успенский, Н. А. Ходза.
Художник-редактор
Ю. П. Мезерницкий
Корректор Т. Дидковская
Адрес редакции: Ленинград, C-1S, Таврическая, 37, телефон А 4-57-76.
Типография № 2 им. Ear. Соколовой УПП Ленсовнархоза.
• Ленинград, Измайловский пр., 29.
Обложка и вклейки отпечатаны на 1-й фабрике офсетной печати ЛСНХ.
Технический редактор
А. А. Двораковская
Рукописи ие возвращаются
М-74035. Подписано к печати 4|П-1961 г. Формат 84х108’|и. Печ. л. 8+2 вкл. 6,98 усл. печ. л. 8,8 уч.-изд. л. Тир. 240000 экз.
Цена 25 к. Заказ № 759.